Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8 Львов О. Проклятая рота : фантастический роман Эксмо Москва 2013 978-5-699-67787-0

Олег Львов

Проклятая рота

Глава 1

В аэропорту мы просидели почти три часа.

Когда объявили, что рейс задерживается, тренер, Юр Палыч, завел нас в один из закутков чистой зоны, рыкнул «чтобы все было тихо!», а для убедительности показал кулак, большой, внушительный.

Когда он предъявляет этот аргумент, ослушника ждут реальные проблемы…

Поэтому не случилось никакой движухи, когда Юр Палыч ушлепал в сторону ближайшего бара. Даже братья Коневы, первые заводилы команды, тоскливо глянули тренеру вслед и потащили из рюкзаков планшеты.

Все мы знаем Юр Палыча давно, он нас лет с семи дрессирует, и успешно…

По своему возрасту мы три раза подряд выигрывали область, год назад на чемпионате среди интернатов взяли золото, а сейчас вообще в Сочи летим, на финал первенства России по юношам. Если там все будет чики-пуки, то кое-кто из нас получит шанс на первый в жизни контракт.

И я бы от такого не отказался…

Не то чтобы у нас в Вяземке было так плохо, но детский дом он и есть детский дом, и всякий его обитатель не против удрать куда-нибудь подальше.

– Садись, Васек, – это Антон, наш диагональный – два метра роста, руки как грабли, подача точно из пушки. Уселся на одно из двух свободных мест, а по соседнему выразительно хлопнул.

– Ага, – отозвался я. – Иду.

Мы с Антоном вроде как друзья.

Я уселся рядом с приятелем и вынул из кармана рюкзака планшет – спасибо спонсорам, подарили нам перед самой поездкой на турнир много всего, и форму, и костюмы спортивные, и сумки, и всякую приблуду, чтобы выглядели мы командой, а не случайным сборищем долговязых пацанов.

Ну и планшеты тоже, не «айпады», конечно, попроще, но дареному коню под хвост не заглядывают.

– О, зырь-ка, – сказал Антон. – Че, тут вай-фай должен быть? Покажешь, как, а?

За пределами площадки соображает он куда как медленно и со своим подарком еще не разобрался.

– Покажу, – пообещал я.

Вай-фай и вправду нашелся, бесплатный, но зато не особенно стабильный. Подключился я с третьей попытки, а заскучавший Антон успел задремать, башка набок завалилась, челюсть отвисла, только что не захрапел пока.

Ничего, я и один не заскучаю.

Залез в «ВКонтакте», но Машки в онлайне не оказалось, и я за игру взялся – пираты, сокровища, прочая лабуда, вроде бы ничего особенного, но увлекает отчего-то, сам не знаю…

Когда занемевшую шею разогнул, голос тренера услышав, гляди-ка, уже час прошел, как не было.

– Сидите, обормоты? – вопросил Юр Палыч, после визита в бар слегка побагровевший. – Пойду узнаю, отчего задержка.

Чего тут узнавать, дело ясное – погода, снег идет и ветер сильный, куда тут лететь.

Прошел еще час, братья Коневы успели подраться и помириться, я отыскал пиратскую заначку и перешел на следующий уровень. Но не смог там толком оглядеться, как объявили, что начинается посадка на нужный рейс, и вернувшийся тренер принялся командовать нашей оравой.

Эх, красота, три часа, и будем мы у моря…

Я этого моря ни разу вживую не видел, только на фотографиях и в кино. Но ничего, теперь увижу, и не только увижу, а еще и искупаюсь.

К гейту очередь выстроилась. Мы, как обычно, внимание привлекаем – не тридцать три богатыря, конечно, но полтора десятка одинаково одетых дылд, среди которых я со своими метр восемьдесят пять самый мелкий. Даже либеро наш, Серега, на пару сантиметров повыше будет.

Юр Палыч нас по детдомам целой области собирал.

Стюардесса при нашем входе в самолет глазки подведенные едва не выпучила, улыбочка у нее слегка подмерзлой вышла. Я в свое кресло втиснулся, а вот усевшемуся рядом Антону несладко пришлось – такому, как он, только в бизнес-классе и будет удобно, здесь же коленки едва не до подбородка торчат.

Позади братья Коневы оказались, а это значит – жди беды, подколок и измывательств.

– Экипаж приветствует вас на борту… – загундосило из динамиков, и самолет тронулся с места.

Ремень я пристегнул, шмотки уложил, можно поскучать до взлета.

Прошла мимо стюардесса, один из Коневых потянулся погладить ее по тугой попке, да чуток опоздал и лапнул воздух. Я хихикнул, но тут взревели турбины, меня слегка вдавило в кресло, и что-то неприятно хрустнуло в шее.

Нос самолета ушел вверх, уши заложило, и я поспешно сглотнул.

Потянулся поправить ремень, но не успел – раздался грохот, смешанный с металлическим скрежетом. Меня дернуло вбок, я обнаружил, что вишу на этом самом ремне мордой в проход, едва не уткнувшись в коленки визжащей дамочке.

– Это чо? – спросил Антон.

– Жопа, – ответил сзади один из Коневых.

Самолет закрутило, я мгновенно потерял, где верх, а где низ, успел только вцепиться в ручки кресла. Мелькнула дурацкая мысль – блин, похоже, моря я так и не увижу, не искупаюсь, обидно до ужаса…

Тяжкий удар, хруст и чавканье, вспышка перед глазами.

Я увидел некую фигуру, вроде бы мужскую, без одежды, с какой-то фигней вроде хоккейной клюшкой в руке, с зелеными глазами, похожими на светодиодные фонарики… этот тип мне улыбнулся.

А потом я обнаружил, что лежу на спине.

– Ты чего, Рыжий? – спросил кто-то. – Хватит валяться.

Так, похоже, самолет шлепнулся, но я выжил, ничего даже не болит, что странно… Но кого называют «Рыжим», я не знаю никого с таким прозвищем… или у меня что-то со слухом?

Я открыл глаза.

Надо мной, глядя с ленивым интересом, склонялись трое мужчин, одетых дико и странно. Первый мог похвастаться болтавшимся на шее, поверх рубахи из металлических колец, ожерельем из человеческих ушей, второй носил что-то вроде жилетки из стали, а голые мускулистые руки его покрывали шрамы, голова третьего пряталась под черной тканью так, что лица вовсе не было видно.

– Я ж говорю, жив он! Придуряется только! – рявкнул «щеголь» с ожерельем, и лицо его перекосила хищная усмешка. – Вставай, Рыжий, и не рассказывай, во имя всех богов, что тебе напекло голову или что эти каменюки и вправду обладают какой-то силой.

Обращался он ко мне… но почему «Рыжий», и кто они такие?!

После авиакатастрофы я, очнувшись, должен увидеть врачей, пожарных или парней из команды, а никак не эти свирепые и совершенно незнакомые мне рожи! Остается предположить, что я как следует ударился головой, и у меня начались видения… Вот радость-то.

– Погоди, Ярх, не все так просто, – шелестящий шепот донесся из-под черной ткани, и от него меня продрало морозцем: человек просто не может, не имеет возможности так говорить!

Заколыхалось то место, где в этой «парандже» имелся горизонтальный разрез.

Я закрыл глаза, да еще и зажмурился покрепче.

Так, это бред, и он должен развеяться, и я очнусь в снегу около горящих обломков самолета или в больнице под присмотром добрых докторов и забуду про всяческие глюки.

– А чего годить? – недовольно буркнул тот, кого назвали Ярхом.

И тут я похолодел второй раз, еще круче, чем в первый, – сообразил, что разговаривают эти парни вовсе не на русском и при этом я понимаю каждое слово, хотя звучат они дико для моих ушей.

Ой-ой-ой, мамочки, что же это творится?

– Чего ждать, Пугало? – подал голос третий, и голос этот оказался неожиданно высоким, почти женским.

– А вы приглядитесь внимательнее, – сказал тип, замотанный в черную ткань. – Непорядок с Рыжим-то.

– Эй, что там у вас? – донеслось издалека.

Нет, видение и не думало исчезать, и вообще все выглядело так, словно я нахожусь в самой что ни на есть реальной реальности – никаких расплывчатых очертаний, резких перемен, обычных для сна, все развивается последовательно, без рывков и трансформаций.

Я открыл глаза снова.

Со второго взгляда я увидел куда больше странного, чем с первого – у Ярха были красные глаза, багровые, словно у монстра из дешевого ужастика, и у всех троих на поясах висели ножны, и торчали из них рукоятки вовсе не кухонных ножей, а мечей и кинжалов.

– Проблемы! – крикнул обладатель шрамов на руках, не отводя от меня взгляда. – Гони Мухомора сюда!

Вот засада, куда же это я угодил?

Ну ладно, хватит валяться, пора как-то поучаствовать в событиях… для начала сесть.

Я поднапрягся и перешел в сидячее положение без особых проблем, но при попытке оглядеть себя застыл с отвисшей челюстью. Глазам моим предстал вовсе не я сам… ноги в высоких сапогах, штаны странного покроя, широкий пояс, такой же, как у стоявшей вокруг троицы, на них меч, какой-то мешочек.

Откуда это все?! Я никогда не носил ничего подобного!

– Порази меня боги, точно непорядок, – пробормотал Ярх. – Вот так сранство! Срезали дорожку, называется!

Но я его не слушал, я поднял левую руку и принялся ее рассматривать.

Так, шрама около большого пальца, полученного мной в десять лет, на месте нет… Неужели, нет, этого не может быть… но как еще тогда объяснить, что я чувствую себя неловко, неудобно, словно нацепил на себя чужую одежду?

Перед глазами закружилось, в ушах возник гулкий звон…

Так, нет, не хватало еще грянуться в обморок, словно девчонке, – я сжал зубы и задышал так глубоко, как только мог. Ничего, все объяснится, как-нибудь развеется, и я перенесусь обратно из тела этого Рыжего в свое, ведь мне чужого не надо, свое бы сохранить.

Послышался топот копыт, и я поднял голову, чтобы посмотреть, кого еще принесла нелегкая.

– Что с ним? – спросил восседавший на могучем гнедом жеребце такой же могучий черноволосый мужик в сверкавших под солнцем доспехах.

– Хотели бы мы сами знать, – прошелестел Пугало из-под своих одеяний, и я снова дернулся.

С мелкого и мохнатого, больше похожего на пони конька проворно соскочил тип в широкополой шляпе, и вправду похожий на гриб, неведомым образом выучившийся ходить. Ухмыльнулся, показав черно-желтые зубы, и вразвалочку двинулся ко мне, но не прямо, а словно обходя меня по кругу.

– Дайте ему воды, что ли, – пробормотал он.

– Воды? Да ты очумел, Мухомор! – Ярх расхохотался и отцепил от пояса фляжку. – Издеваешься?!

Флягу сунули мне под нос, и я взял ее непослушными пальцами.

Только сделав пару глотков, я понял, что это вино, разбавленное, слабенькое и очень кислое. Противную сухость из горла оно смыло, и на мгновение у меня даже зашумело в голове.

Когда шум прекратился, Мухомор уже стоял рядом и пялился на меня.

Из оружия он носил только длинный кинжал с крупным драгоценным камнем в рукояти, багровым, как запекшаяся кровь. Зато на поясе его болталось несколько плотно набитых кожаных сумочек, а с полей шляпы свисали какие-то корешки на веревочках, палочки, пучки травы.

И пахло от него необычайно сильно и приятно – как от стога сена.

– Ну вот, это ж надо же тебе, а, – сказал он, озабоченно щуря светло-желтые кошачьи глаза. – Это ведь не Рыжий, если я хоть что-то понимаю в этой поганой жизни.

– Как так? – спросил обладатель шрамов на руках, чьего имени я до сих пор не знал. – Только что был Рыжий, а теперь не он?

– Да, объяснись! – потребовал оставшийся верхом тип в доспехах.

– Ну как же… – Мухомор с шумом втянул воздух через сжатые зубы. – Не он это. Что произошло, я понять не могу, но место это поганое и что-то оно с ним сделало…

– Так, а кто же тогда это? – поинтересовался Пугало. – Он нас понимает?

– Понимаю, – сказал я, насилуя чужой язык, и только доведя слово до конца, сообразил, что ответил по-русски!

Тьфу, пропасть! Как же мне произнести что-то на местном наречии?

– Ты кто такой, отвечай, сволота? – подступивший ко мне Ярх вытащил меч так быстро, что я увидел лишь смазанное движение, а в следующий миг нечто острое и холодное уперлось мне в горло.

– Остынь, – холодно проговорил обладатель шрамов на руках.

– Но Визерс…

– Остынь, – куда более сурово произнес тип в доспехах. – Мухомор, говори четче. Оборотень? Подмена?

– Ни то, ни другое, мой лорд, другая душа в том же теле… совсем чужая.

– Кто вы такие? – воскликнул я. – Что происходит?! Я ничего не понимаю!

Ага, а вот теперь вырвавшиеся из моего рта звуки показались чуждыми мне самому – стоило только заговорить «от души», ослабив контроль над языком, как он начал двигаться привычным для себя образом.

– Ага, он говорит! – обрадовался Ярх. – Отвечай, куда ты дел Рыжего?

– Никого я никуда не девал! – заорал я, окончательно теряя терпение. – Ты идиот?! Где я, демоны вас подери?!

– Тихо ты, – голос у лорда в доспехах был начальственный, почти как у Юр Палыча, и я послушно заткнулся. – Сейчас времени нет разбираться, вечером им займемся. Приглядывайте, чтобы он чего не натворил и в неприятности не угодил.

Визерс, тонкоголосый тип в шрамах, кивнул:

– Хорошо.

Лорд натянул поводья и помчался прочь.

– Вечером так вечером, – Мухомор развернулся и вперевалку заковылял к своей лошади.

– Вставай, чего разлегся? – сказал Ярх, убирая меч в ножны и глядя на меня недружелюбно. – Пора отсюда убираться, а то еще что-нибудь с кем-нибудь случится… – он сердито сплюнул. – Говорил я, что не стоит сюда соваться, ведь говорил же, да? Проклятое место…

Ноги меня слушались куда лучше, чем язык, и поднялся я без труда.

Выяснилось, что на поясе у меня болтается с одной стороны меч, с другой нож и что облачен я в куртку из плотной кожи с нашитыми кое-где металлическими пластинками. Рыжий, в чье тело я попал, оказался парнем высоким, ничуть не меньше меня, но куда более плечистым и крепким.

Пугало и красноглазый Ярх были ниже его, зато Визерс превосходил на полголовы.

Хотя его или меня… сразу не разберешься…

Только утвердившись на нижних конечностях, я смог понять, где мы находимся – огромная поляна, вся уставлена монолитами из черного, белого и черно-белого камня, колоссальными, щербатыми, покосившимися, один нависает почти над головой; между каменюками вьется тропа, и по ней движутся телеги, скачут всадники, все вооруженные, рожи свирепые, загорелые; дальше со всех сторон виднеется лес, зеленая стена высотой метров в тридцать, колышущиеся под ветром кроны.

Честно говоря, мало похоже на нашу Рашу… На ту ее часть, что мне знакома.

– Не стой, – вывел меня из созерцания голос Визерса. – Вон твоя лошадь, садись.

Лошадь? Это что, мне предстоит ехать верхом?

– Да, кстати, оружие-то лучше у тебя забрать, – сказал Пугало, и Ярх вновь обнажил клинок.

На тот случай, если я вздумаю сопротивляться.

– Да ладно вам, чего вы… – сказал я, стараясь не глядеть на обнаженное лезвие шириной в ладонь – если такая хрень воткнется тебе в бочину, то это будет покруче занозы.

Блин, похоже, все реально, и я угодил в невнятную и невероятную историю!

– Так будет лучше, – Пугало оказался рядом. – Расстегивай пояс.

Он оружия не обнажал, но выглядел куда более опасным, чем показательно грозный Ярх, да еще этот голос, от которого покрываешься холодным потом, несмотря на пекущее солнце…

Оно тут, кстати, такое же, как у нас.

Куда же я попал?

На Земле двадцать первого века не осталось уголков, где сражаются холодным оружием, даже у самого дикого папуаса есть в загашнике «калаш» и пара гранат. Значит, я оказался где-то в другом мире или в ином времени, столетии эдак в пятнадцатом, когда тусовались всякие рыцари.

Пояс мой, лишенный меча и ножа, стал чуть легче, и Пугало подвел меня к рыжей лошади со светлой гривой.

– Фррр, – сказала она, глянув на меня с легким недоумением, и я трясущейся рукой вцепился в седло.

Я же никогда не ездил верхом!

Зато Рыжий ездил, а значит, тело его должно помнить, что и как нужно делать. Остается только позволить ему действовать самостоятельно, отключить мозги… только как это сделать?

Проблему решил Ярх, кольнувший меня в седалище.

– Ай! – воскликнул я, и через мгновение оказался сидящим верхом с зажатыми в руке поводьями.

Ярх и Визерс загоготали, Пугало тихо хихикнул.

Я ткнул лошадину пятками в бока, и она пошла – было страшно, но и интересно тоже. Ускорился мой скакун самостоятельно, когда остальные перешли то ли в галоп, то ли в рысь, хрен его знает.

Мы обогнали несколько телег, нагруженных мешками, бочками и кувшинами. Проехали между двумя одинаковыми черными монолитами, похожими на статуи уродливых слонов, и оказались на опушке.

Издалека прикатился рев кого-то большого и свирепого, нос пощекотали запахи листвы, гнили и еще чего-то незнакомого, но тревожащего.

– Шелудивый лес, – пробормотал Ярх, как-то даже нежно поглаживая рукоять меча. – Но лучше он, чем Душеловка, – мне достался неприязненный взгляд. – Эх, Рыжий-Рыжий, на кого ты нас оставил, чтобы тобой боги подавились, кусать их за задницы.

– Но я же не хотел… – сказал я. – Я же не собирался! Я не виноват!

– А кто ты такой вообще? И откуда взялся? – спросил Визерс.

Его голос звучал если не дружелюбно, то хотя бы не враждебно, а в синих глазах был интерес.

– Меня зовут… – я хотел сказать «Василий», но потом передумал. – Зовите Рыжим, чего уж там… Мы летели на самолете, с командой… – слов этих в местном языке, похоже, не было, и я заменял их на русские, для чего приходилось останавливаться и вытягивать их из памяти. – А потом упали, что-то сломалось, я не знаю, трах-бабах, и я оказался тут…

– Летели? Так вы колдуны? – спросил Пугало.

Колонна из всадников и телег, посредине которой мы находились, двигалась по узкой лесной дороге. Справа и слева был сплошной полог зарослей, трепещущий, словно живой, и видно было метра на три, не дальше. Мои новые «приятели» хоть и слушали меня, рук от оружия не убирали и постоянно вертели головами – похоже, Шелудивый лес был местом опасным.

– Ну, нет… это такие специальные летающие штуки, на них людей возят, – попытался я объяснить, что такое «самолет». – Устройства хитрые, но без всякой магии…

Похоже, мне не поверили.

– А вы кто? – спросил я.

– Мы – Проклятая рота, – веско сказал Визерс, а Ярх добавил:

– Самые лучшие вояки всего сранского мира! От Ледяного моря до Цветного!

В голосе его звучала гордость.

– Э… а кем проклятая? – спросил я и тут же понял, что сморозил глупость.

Ярх нахмурился, лицо Визерса потемнело, а Пугало угрожающе зашелестел черными шмотками.

– Э, я… – начал я, собираясь извиниться, и тут над головами у нас затрещало.

Возница на телеге впереди вскинул голову, в руках его появился лук со стрелой. Меч Визерса вылетел из ножен, разрубил упавшую сверху черную хреновину в руку толщиной.

Что-то задело меня по макушке, и я инстинктивно пригнулся.

Рука дернулась сама, схватила нечто прицепившееся к волосам и рванула вперед. Боль была такая, словно на башку вылили чайник кипятку, из сжатого кулака потекло горячее и склизкое.

– Руби! Руби! Руби! – орал Ярх, бешено размахивая клинком, Пугало орудовал своим с ничуть не меньшей прытью.

Я разжал ладонь, наземь шлепнулась то ли безголовая змея, то ли оторванное щупальце. Завозилось в пыли, под копытами лошади, и на меня накатила дурнота, словно по затылку ударили чем-то тяжелым и мягким.

Горячая, горькая волна поднялась изнутри, чуть ли не к самым губам, но я удержался, не сблеванул. На мгновение закрыл глаза, а когда поднял веки, то короткая и беспощадная схватка уже закончилась.

Визерс меланхолично поглядывал вверх, Ярх вытирал меч тряпкой.

– Что? Что это было? – спросил я, разглядывая валяющиеся тут и там щупальца.

Блестящие и гладкие, они дергались и пытались ползти, ручейками текла густая кровь.

– Привет от местных тварей, – сказал Визерс, вытирая слизь со светлых волос. – Неужели у вас таких нет?

Я потряс головой.

Нет, похоже, это все же не пятнадцатый век – на нашей Земле даже тогда не водилось сухопутных осьминогов, что живут на деревьях и в свободное от работы время любят нападать на людей.

Но что же тогда, другой мир?

Даже жаль, что я не разделял увлечения братьев Коневых книжками фэнтези – прочитал бы с десяток, глядишь, и знал бы, что делать, с какого конца за меч браться. Одного «Властелина колец» – я его смотрел пару раз – тут будет явно недостаточно.

– А ты ничего, не струхнул, – Ярх посмотрел на меня с чем-то вроде одобрения. – Молодец.

– Не успел, – признался я. – Еще немного, и в штаны бы наложил.

– Так мог бы сказать Рыжий, – заметил Визерс. – Ладно, прозвище за тобой оставим. Другим десяткам незачем знать, что произошло, так что всем молчать, и тебе, Ярх, в первую очередь.

– Да ладно, чего уж… – забормотал красноглазый обладатель ожерелья из человеческих ушей. – Я ж как могила, честное слово, чем хошь поклянусь, вы же знаете!

– Как могила в лапах некроманта, – Визерс показал Ярху кулак, и тот заткнулся. – Для тебя, парень, первый начальник я, я твой десятник, ну а главный у нас Лорд Проклятый, ты его видел не так давно. Имени у него нет, от него отрекаются, когда принимают командование над нашей ротой, если он к тебе обратится, можешь называть его «мой лорд».

– А, хорошо, – несколько растерянно пробормотал я.

– Что насчет нашей роты…

За следующие полчаса я узнал, что угодил в компанию наемников, солдат удачи, причем в компанию, основанную чуть ли не век назад, во время Войн Некромантов, и уже тогда заработавшую такую славу, что ее прозвали «Проклятой ротой», и, как можно догадаться, вовсе не за добрые дела.

Сейчас рота направлялась к новому месту службы, к некоему могучему правителю, а по совместительству магу.

Чтобы не одолевать лишнюю сотню миль, решили срезать через Шелудивый лес, в самом центре которого находится Душеловка, та самая поляна с кучей черных и белых монолитов.

– Что там за хрень на самом деле, никто не знает, даже чародеи сраные, – сообщил подключившийся к разговору Ярх, – да только все сходятся на том, что она древняя, чуть ли не с Века Богов осталась, и кто-то из них к ней руку приложил, и опасное это место, очень опасное.

В самом центре Душеловки Рыжий вдруг зашатался и упал с коня, чего не позволял себе даже будучи в дупель пьяным, а когда друзья попытались привести его в чувство, обнаружили, что дело нечисто.

– А вы не боитесь мне все это рассказывать? – спросил я. – Вдруг я враг. Соглядатай.

– Ничего лишнего ты не узнал, только то, что и так всем известно, – сказал Пугало, долгое время молчавший. – Кроме того, если Мухомор сегодня вечером почует в тебе непорядок, то мы тебя просто-напросто убьем, и ты никому не успеешь ничего рассказать. Так что не все так просто.

Это была не угроза, и даже не обещание, а всего лишь констатация факта.

– Ну, для начала все выведаем, конечно, – добавил Ярх, поглаживая уши на своем украшении. – Надо же понять, какой говнюк тебя к нам закинул и лишил нас настоящего Рыжего и зачем это все.

М-да, от такой новости впору подумать о бегстве… на привале я стану не только подопытной свинкой для колдуна Мухомора, но и, возможно, и жертвой на пыточном столе.

Но Шелудивый лес был не лучшим местом, чтобы делать ноги – наемники из Проклятой роты меня, может быть, и помилуют, а вот таящиеся в чащобе твари точно сожрут. Я слышал далекий рев и вопли каких-то животных, визжание и писк, видел грибы со шляпкой в полметра, яркие, как наркотические глюки, и вздрагивал, когда мимо пролетала бабочка с голубя размером.

Ярх не переставал болтать, чаще с Визерсом или Пугалом, но иногда обращался ко мне. Собеседники красноглазому трепачу не требовались, ему необходимы были слушатели, а молоть языком он мог за двоих.

От него я узнал, что «десяток» наш вовсе не десяток, народу в нем больше двух дюжин, что вино из Золотой Долины и в подметки не годится синеостровскому, что Желтый Садовник, за которого мы теперь будем сражаться, гнусная сволочь, но хотя бы не скуп, что южные полукровки исключительно хороши в постели…

Неудивительно, что голова у меня скоро пошла кругом.

В одной из седельных сумок – наверное, пока я мог их считать своими – я нашел флягу с разбавленным вином, а также мешок с полосками сушеного мяса, чуть солоноватого, но в общем съедобного.

Невидимое за кронами солнце ползло по небу и понемногу начало темнеть.

– Неужели придется ночевать здесь? – поинтересовался Ярх, когда позади осталась поляна, почти такая же большая, как Душеловка, но лишенная даже намека на валуны. – Обещали же за день пройти.

– Если заночуем тут, проводники будут болтаться на дереве, – отозвался Визерс. – Они прекрасно об этом знают.

Но проводники, похоже, вовсе не желали быть повешенными – вскоре деревья начали уменьшаться, подлесок редеть, а затем впереди распахнулось свободное пространство.

Речушка, за ней поле, и надо всем этим закат, оранжевый и яркий.

– Слава всем богам, сколько их ни есть, что выбрались, – заявил Ярх.

И я оказался с ним вполне согласен.

Телеги выставили кругом, запылали костры, а я под присмотром Пугала расседлал лошадь. Оказалось это делом не слишком сложным, и в первую очередь потому, что руки Рыжего помнили, что нужно делать.

– Неплохо, – сказал наемник, чьего лица я до сего момента так и не видел.

Меня подмывало спросить, зачем он прячет физиономию, но я сдержался – вдруг это страшное оскорбление и за подобное любопытство я буду без разговоров убит на месте? Нет уж, лучше поинтересоваться у кого-нибудь другого, когда самого Пугала не будет рядом.

У того же Ярха, хотя бы.

– Пойдем, – сказал подошедший Визерс. – Лорд зовет.

– Пойдем, – ответил я, и мне в какой уже раз за этот день стало холодно.

Вспомнились парни из команды, Юр Палыч – интересно, что с ними стало, может быть, кто-нибудь выжил после падения самолета, и вообще, увижу ли я кого-нибудь из них?

Для командира роты разбили большой шатер, весь в желтых и красных полосах. Охранявшие вход дюжие парни, оба чернокожие, проводили меня мрачными взглядами, а Визерса поприветствовали кивками.

Внутри обнаружился Лорд Проклятый – без доспехов, вообще голый по пояс, он сидел на раскладном стуле и пил что-то из большого золотого кубка, а рядом стоял открытый сундук, набитый свитками. Тьма в углу шатра зашевелилась, и я понял, что Мухомор тоже здесь, в той же шляпе, и глаза его горят двумя угольками.

– Полог закрой, – велел командир роты Визерсу, и отрез плотной ткани с шорохом опустился.

– Свету надо еще? – спросил Лорд Проклятый.

На другом сундуке, больше первого и закрытом, горели, потрескивая, две большие свечи.

– Обойдусь как-нибудь, – ответил Мухомор, хищно поглядывая в мою сторону. – А вот помощь того жирного придурка может пригодиться.

– Это что-то новенькое, – командир роты усмехнулся, почесал заросшую черными волосами грудь. – Чтобы ты по доброй воле признался, что тебе нужен этот «ленивый и никчемный тупица» по прозвищу Семерка?

– Такое дело, что всякая вошка в дело, – отозвался колдун.

Визерс вышел, но вскоре вернулся, но не один, а привел лысого толстяка с отсутствующим взглядом, обвешанного таким количеством оружия, что его хватило бы человек на пять.

– Что вам нужно, мой лорд? – спросил он, неприязненно поглядывая на Мухомора. – Неужели этот пропахший соломой старый придурок наконец-то признался в собственном умственном бессилии?

Так, похоже тут у нас два чародея, и друг друга они «любят» так, что вообще…

– Похоже на то, – со смешком отозвался Лорд. – Мухомор, приступайте.

Колдуны отошли к стенке шатра, пошептались, а когда вернулись, то на лице Семерки обнаружилась очень мне не понравившаяся улыбочка – такую может себе позволить разве что маньяк-убийца из голливудского кина, перед тем как трахнуть и порезать на куски очередную жертву.

Или сначала порезать на куски, а потом трахнуть.

– Лучше тебе сесть, – сказал Мухомор.

– Э, а это не больно? – спросил я, облизывая пересохшие губы.

– Тебе понравится, – пообещал Семерка таким голосом, что ноги у меня подогнулись сами.

Колдуны встали бок о бок напротив меня и застыли, даже дышать прекратили. Потемнело так резко, что я подумал о погасшей свече, а в следующий момент обнаружил, что нахожусь вовсе не в шатре.

Это напоминало зал в каком-нибудь замке или дворце – высокие окна, закрытые белесыми занавесями, между ними развешены на стенах щиты с гербами и уродливые маски, и глаза их, кажется, таращатся на меня с неослабным вниманием. У дальней стены нечто вроде трона, но больно уж жуткого, из громадных костей, с торчащими во все стороны шипами.

Маски на правой стене изображали Мухомора, на левой – Семерку.

Я стоял посреди зала, будучи не в силах двинуться, и мог лишь смотреть, как они кривляются, корчат друг другу рожи и подмигивают, высовывая черные языки чуть ли не в полметра длиной.

Затем все скрыла завеса голубовато-зеленого пламени, и я вновь оказался в шатре, весь мокрый от пота.

– Ну, что? – спросил Лорд.

– Чист, совершенно чист, – отозвался Мухомор.

– Чист, – эхом отозвался Семерка.

– Если вы двое сходитесь во мнении, что бывает раз в сто лет, то это мнение дорогого стоит, – командир роты поднялся и подошел к нам.

Тут я обнаружил, что оба колдуна дрожат, словно от холода или от сильной слабости.

– Значит, ты и вправду уроженец иного мира, неведомым образом занявший тело Рыжего, – Лорд Проклятый остановился между Семеркой и Мухомором: голый по пояс, без оружия и всяких символов власти, он все равно ухитрялся выглядеть величественным. – Что же делать с тобой?

– Пусть принесет присягу и служит, – сказал Визерс. – Почему нет?

– Слишком опасно оставлять его в живых, – зашептал Семерка, вцепившись в рукоять одного из мечей на поясе, кривого, едва ли не завитого штопором, как открывашка для бутылок. – Никто не ведает, что он есть, никто не ведает тайны души сей!

– Не думаю, что это так, – тут же вступил Мухомор, и коллеги-чародеи обменялись неприязненными взглядами.

Меня посетило ощущение, что это все сон, что сейчас все вокруг лопнет, и я выпаду в обычную жизнь, проснусь в собственной кровати, и окажется, что пора вставать, идти на зарядку…

Но ничего не произошло, и я остался там, где был.

– Убить никогда не поздно, – Лорд Проклятый вновь поскреб волосатую грудь. – Забирай его, Визерс.

– Э, подождите, – сказал я, решив, что пора как-то вмешаться – ведь решается моя судьба! – Может быть, я не хочу быть одним из вас?! Почему меня никто не спрашивает, демоны вас всех подери?

Мухомор захохотал, глухо и отрывисто, точно заухал сошедший с ума филин, а на круглой роже Семерки появилась улыбка от уха до уха – никогда не думал, что рот можно растянуть до такой степени, да еще и без помощи пальцев.

– Никто не будет заставлять тебя, – сказал Лорд, бесстрастно глядя на меня. – Отправляйся на все четыре стороны… без оружия, денег и каких-либо знаний о том, где ты находишься. Как ты думаешь, гость из другого мира, долго ли ты проживешь? День? Два?

Это он верно заметил… Далеко я не уйду.

Тут все не такое, как у нас, и опасности могут быть такие, о каких я и не подозреваю. Проклятье, ну что за невезуха – сначала этот самолет, не увезший нас в Сочи, а свалившийся на взлете, а затем неведомое стечение обстоятельств, благодаря которому я оказался мало того что в чужом теле, так еще и в каком-то другом мире!

– Так что либо приноси клятву и становись одним из нас, либо убирайся, – командир наш, похоже, страдает легкой чесоткой. – Что скажешь, тот, кто стал Рыжим?

– Я согласен, – выдавил я, уставившись в землю.

– Тогда иди, – велел Лорд. – Визерс примет твою присягу.

Я поднялся и вслед за десятником вышел из шатра, чтобы окунуться уже в настоящую ночь. Проскользнувший мимо Семерка покосился на меня и, звякая своим арсеналом, удалился во тьму.

– Не обращай на него внимания, – сказал Мухомор. – Он просто сумасшедший. Невозможно остаться в своем уме, если в твоих жилах течет кровь семи народов, если я что-то понимаю в этой поганой жизни.

– Семи? – удивился я.

– Большей частью он человек, – пояснил пахнущий сеном колдун. – Еще немного гном, причем и большой, и малый, а ведь они терпеть друг друга не могут, на четверть эльф, плюс еще гоблин и горный великан, хотя от великана в нем только тупость, плюс обретин.

– Ничего себе, – кто такие обретины, я не знал и никогда бы не подумал, что Семерка имеет отношение к высоким и стройным красавцам из «Властелина колец»… хотя кто знает, какие тут эльфы?

– Кого только у нас в роте нет, в десятке у Торила даже савирт имеется, – заметил Визерс.

Тут уж я не удержался и спросил:

– А это еще кто?

– Спроси у Пугала, он тебе расскажет, они родом из одних мест, – ответил десятник. – С Южных земель. Пошли, а то есть охота.

Десяток наш расположился вокруг большого костра, тут были и знакомые мне наемники, и те, кого я, может быть, и видел днем, но не запомнил, но все жилистые, покрытые шрамами, не расстающиеся с оружием даже на привале. На нас уставились вопросительно, Ярх даже перестал мешать в огромном закопченном котелке.

– Присяга, – сказал Визерс. – Тот, кто стал Рыжим, должен поклясться в верности. Вставай на колени…

Последняя фраза относилась ко мне, и я торопливо бухнулся наземь.

Наемники обнажили клинки и столпились вокруг так, что я оказался внутри настоящего частокола из мечей. Десятник же положил свое оружие мне на макушку, и я вздрогнул, ощутив холодную тяжесть прикосновения.

– Повторяй, – велел он. – С сегодняшнего дня я, именуемый Рыжим…

Я произносил слова клятвы, думая о том, что Васька Смирнов, не такой уж плохой пацан, связка из детдомовской волейбольной команды, исчез, хотя и не умер, и на смену ему пришел неведомо кто. Наемником я себя пока не ощущал, чувствовал растерянность и страх… каково оно будет обжиться в этом мире, что ждет меня впереди, хотя бы завтра?

– …скорее сдохнуть, – закончил я, и получил легкий удар мечом десятника по кумполу.

– Ну, вот и все, – сказал Визерс. – Теперь и пожрать можно. Ярх, у тебя подгорело?

– Не, ну как можно! – возмутился красноглазый, а остальные загоготали.

Мечи оказались в ножнах, и я остался в одиночестве, если не считать Пугала.

– Я покажу, где лежит мешок Рыжего, – сказал он, помогая мне подняться на ноги. – Теперь он твой. Да, и меч свой забери.

– Да, спасибо, – пробормотал я.

Вещи предыдущего обладателя моего нынешнего тела хранились на одной из телег. В мешке находилось все, чем тут пользуются каждый день, от миски с ложкой до одеяла, а в сундучке лежала, похоже, «зарплата» – золотые монеты, круглые и угловатые, слитки серебра и драгоценные камушки.

У меня от их вида глаза на лоб полезли – эх, если б протащить все это к нам! Не «Виза Голд» с миллионом на счету, конечно, но тоже бы пригодились.

– Пошли, а то останешься без ужина, – напомнил о себе Пугало, и я, захлопнув сундучок, пошел обратно к костру.

В очереди за жратвой я оказался одним из последних, Ярх подмигнул мне и щедро навалил в миску чего-то вроде бобов с тушенкой – выглядело это не очень здорово, но пахло аппетитно, и я принялся работать ложкой, сначала осторожно, а затем безо всякой опаски.

Костер потрескивал, чавкали и переговаривались мои соратники, вверху мерцали чужие звезды.

Глава 2

Проснулся я от холода, и в первый момент, не сообразив, где оказался, подумал – что за идиот распахнул окно? Но затем открыл глаза, понял, что валяюсь вовсе не на собственной кровати, а на земле, что вот-вот взойдет солнце, а со всех сторон несется многоголосый раскатистый храп.

Да, то, что случилось вчера, к сожалению, не было сном.

Непонятно только, отчего так холодно, ведь и день, и вечер был жарким…

Попытавшись перевернуться на другой бок, я обнаружил, что не могу шевельнуться. Даже рот открыть не получилось, мышцы сковала чудовищной силы судорога, перед глазами потемнело.

Но уже в следующий момент холод начал уходить, и я смог двинуть рукой.

Фух, отпустило… но что это вообще была за ботва? Последствия того, что я в чужом теле? Или гнусный Семерка решил все-таки довести дело до конца, прикончить меня втихую?

Нет, вряд ли он решится на такое.

Вскоре я оклемался до конца, и тут от шатра Лорда донеслось раскатистое гудение и зычный голос рявкнул:

– Подъем, жабы!!

Вчера после ужина Пугало мне рассказал кое-что о порядках в роте, и я знал, что побудку объявляет командир сторожившего ночью десятка и что лежебок тут не терпят. Сейчас нужно вставать, тащиться к речке, чтобы умыться… о горячей воде придется, похоже, забыть.

Все здесь совсем другое, не такое, как у нас.

Я откинул в сторону одеяло и принялся натягивать сапоги.

– Доброе утро, чтоб мне сдохнуть, – сказал зашевелившийся Ярх и зевнул во всю глотку.

Вечером он предлагал «выпить за нового-старого Рыжего», но Визерс сказал «потом», и красноглазый наемник спорить не стал, хотя и скорчил физиономию, как у обиженного младенца.

– Доброе, – отозвался я и заковылял к речке, лавируя между просыпавшимися соратниками.

Они зевали и потягивались, кое-кто ругался – не со злобы, а просто по привычке. Сквернословили они так же естественно и ненапряжно, как и портили воздух, и рыгали, и сморкались наземь.

Я-то всегда считал, что у нас в команде парни на диво простые… так ведь нет, ошибался.

Вчера мне представили всех по именам или кличкам, но я запомнил только Стася, огромного и чернокожего, с повязкой на глазу, и Лихо, невысокого, но очень широкоплечего, со щербатой ухмылкой на физиономии и колтуном серовато-рыжих волос. Он оказался лучником, судя по словам Визерса, отменным, таким, что «белке в жопу стрелу вгонит».

Скорее всего, это была похвальба, хотя кто знает.

Речка, у которой мы встали на ночь, была чистой и неширокой, с прозрачной водой и песчаным дном. Зайдя так, чтобы вода не полилась через голенища, я обнаружил свое отражение и наклонился – надо же в конце концов узнать, как я выгляжу, а зеркал тут нет…

Рыжим меня прозвали не зря: на башке царит настоящий взрыв цвета костра, волосы, густые и жесткие, торчат во все стороны, немного ниже помещается ничем не примечательная физиономия со светлыми глазами.

Прежний я нравился себе больше.

Но теперь придется привыкать – рожа чужая, сапоги вместо кроссовок, куртка хоть и из кожи, но не такая, как у байкеров, вместо мобилы в кармане меч на поясе, и не тренировки, а схватки.

При мысли о том, что придется участвовать в кровопролитии, я поежился – да, драться мне приходилось, и не раз, но я и представить не мог, что придется кого-то убить. И не просто нажать спусковой крючок, а вспороть брюхо или снести голову тяжелой и острой железкой.

– Чо замер? – сзади на меня брызнули водой, и, обернувшись, я обнаружил, что к воде подошел Стась.

Повадками он напоминал Антона-диагонального, разве что был черным.

– Задремал, – ответил я, ладонью хлопая по воде так, чтобы окатить брызгами этого бугая.

Но слегка, а то не хватало еще, чтобы он разозлился.

К своим шмоткам я вернулся весь мокрый, но зато взбодрившийся по самое не балуйся.

– Сегодня без завтрака, – сказал мне подошедший Визерс. – Одевайся и седлай. Только шлем возьми, нынче мы нанимателю представляемся… Да, кстати, не забывай, что в Душеловке у тебя отшибло память, правду знать никому не стоит. Понимаешь меня?

– Ну, да… а что за шлем? – спросил я.

– Ярх покажет, – и десятник нетерпеливо замахал, подзывая красноглазого наемника.

Как быстро выяснилось, во тьме я разглядел не все свое имущество – помимо мешка и сундука на телеге хранилась куча принадлежащей мне военной снаряги, пара щитов, еще один меч, кольчуга, даже доспех вроде того, в каком щеголяет Лорд, но чуток попроще.

И отдельно – шлем из черного металла, без забрала, зато с верхушкой в виде уродливого оскаленного черепа, сделанного так, что зубы верхней челюсти оказались над самыми глазами.

– Это сранство для выпендряния, – объяснил Ярх. – Ну, чтобы мы одинаковые были. Вооружены все по-разному, поэтому надо, чтобы хоть башки совпадали, да, и плащ не забудь, вон тот, черный.

Пока я разбирался со снаряжением, лагерь свернули, впрягли коней. Заскрипели колеса телег.

– Строимся! Строимся! – прокричал уже забравшийся в седло Визерс. – Быстро!

Плащ, зараза, мешал, и я, залезая на спину лошади, едва не оконфузился и не полетел наземь. Но никто этого, к счастью, не заметил, поскольку соратники уставились на подъехавшего к нам Лорда.

Доспехи его сверкали, а гриву черных волос скрыл шлем, такой же, как у нас, только белый. По сторонам от командира скакали телохранители, те же чернокожие громилы, что вечером стояли у шатра, а позади трюхал на своем пони насупленный Мухомор.

– Сегодня вы сразу за мной, – велел Лорд. – Твои готовы? Тогда двинулись.

В одинаковых плащах и шлемах наше воинство куда больше напоминало регулярную армию, а по изобилию черного цвета мы бы запросто переплюнули назгулов. Нет, не все в этом мире отличается от нашей Земли, тут точно так же любят пускать пыль в глаза, хотя и не знают слова «пиар».

Я пришпорил коня и оказался в задних рядах нашего десятка, рядом с Пугалом.

– Вперед не лезь, – посоветовал он, и шепот его показался не таким зловещим, как вчера.

С другой стороны от меня очутился Ярх на своей белой кобыле – похоже, Визерс велел им присматривать за мной, просто так, на всякий случай, чтобы я по незнанию не выкинул какого-нибудь фортеля.

Речка осталась позади, и мы поехали по дороге, хоть и грунтовой, но довольно широкой. Мелькнула в стороне деревушка: заборы, соломенные крыши, торчащие из них трубы – и впереди появились украшенные зубцами могучие стены и башни из темно-красного камня.

– Это что? Город? – спросил я.

– Он самый, сраный Лявер, – ответил Ярх. – И нас там ждет посланец его чародейского сраного величества Желтого Садовника, что выплатит нам задаток, а потом поведет в бой…

– Тише ты, – вмешался Пугало. – Ты же знаешь, что он это прозвище не любит.

– Ну и что? – Ярх гордо подбоченился и сплюнул. – Кто меня тут услышит и ваще… Кто он мне такой, а, этот Желтый?

– А кто он? – я посмотрел на закутанного в черную ткань соратника.

– Один из могущественнейших властителей нашего мира, – отозвался Пугало. – Падение Богов закончилось тем, что все Северные земли остались во власти магов, как и Крылья.

Он заметил мой недоуменный взгляд и пояснил:

– Это острова, два архипелага, один на востоке, а другой на западе.

– За морем есть еще Южные земли, но там все по-другому, и мало кто знает, как, – добавил Ярх. – Вот он, например, знает, но не говорит, и от стыда свою рожу прячет.

Тут скакавший во главе десятка Визерс обернулся и погрозил нам кулаком.

Пришлось заткнуться.

Город приблизился, над нашими головами нависли башни, между которыми прятались ворота. Охранявшие их стражники, пузатые и мелкие, в голубых накидках с желтым львом, по сравнению с моими соратниками выглядели вооруженными крестьянами.

Таращились они на нас с любопытством и даже со страхом.

Эх, жаль, нельзя посмотреть на себя со стороны, как я выгляжу в этом шлеме и плаще, чисто Дарт Вейдер… сфоткать бы и в «ВКонтакте» выложить, да только Интернет здесь еще не изобрели…

За воротами оказалась небольшая площадь, и потянулись узкие, мощеные булыжниками улицы.

Цокали по камням подковы наших лошадей, попадавшиеся навстречу люди жались к стенам. Окна невысоких, в два-три этажа, домов захлопывались, и даже кошки с собаками, похоже, убирались с нашей дороги – сам видел, как здоровенный серый кот, прижав уши, метнулся в переулок.

Да уж, имидж у нашей роты что надо, и прикид подходящий.

Город мало напоминал знакомый мне мегаполис – никаких проспектов с машинами, автобусов и уличных фонарей, зато в изобилии аляповатые вывески, без надписей, но с рисунками. Ножницы отмечали парикмахерскую, кружки наверняка показывали, где находятся кабаки, но встречались и вещи совершенно для меня непонятные.

Что символизируют длинные тонкие щипцы? Выщипывание бровей?

И воняло здесь так, что сразу становилось ясно – прежде чем изобретать Интернет, местным нужно придумать до хрена всего, и для начала канализацию.

– Прибыли, – шепнул Ярх, и я перестал пялиться по сторонам.

Впереди лежала площадь, куда больше той, что была у ворот, и в центре ее находился храм. Что это святилище, сомнений у меня не оставалось – для чего еще может пригодиться пирамида в три яруса, сложенная из белого камня, да еще с огромным изваянием на вершине?

Статуя изображала мужика в чем-то вроде рясы, с диском в руках.

Перед храмом нас ждали – группа из дюжины фигур в желтых плащах с глухими капюшонами.

– Инквизиторы, – тихо проговорил Пугало, и в его голосе мне послышалась неприязнь.

Лорд остановил коня, когда до встречавших осталось шагов десять, и, выждав небольшую паузу, склонил голову. Один из облаченных в желтые плащи типов, шедший впереди остальных, поклонился в ответ, а затем поднял руки и резким, нетерпеливым движением откинул капюшон.

Я увидел худое, аскетичное лицо, бритую башку и яростные огромные глаза.

– Рад видеть, что вы прибыли точно в срок! – сказал предводитель инквизиторов, и голос у него оказался сильным и мощным, так что по площади прокатилось негромкое эхо.

– Проклятая рота всегда приходит вовремя! – гордо отозвался наш командир. – Подготовлен ли договор?

– Конечно, мы… – тут узколицый посмотрел на меня и сбился, брови его поднялись.

Похоже было, что он увидел нечто не просто неожиданное, а еще и опасное для себя. Мне же стало очень не по себе под враждебным, холодным взглядом, что едва не протыкал мою голову насквозь.

– Все подготовлено, – продолжил узколицый и сделал приглашающий жест. – Прошу.

Лорд спрыгнул с коня, следом за ним спешился Мухомор. Поводья они отдали телохранителям. Узколицый повел нашего командира и колдуна за собой, к темному проему входа в пирамиду. Прочие инквизиторы двинулись следом, заколыхались подолы их желтых одеяний.

– Кто это был? – спросил я, когда процессия скрылась из виду.

– Арсаир ва-Рингос, Верховный Носитель Света Южной Четверти, – Пугало, вопреки моим ожиданиям, ответил первым. – Правая рука здешнего правителя, тип жестокий и властный, и сам маг не из последних, Мухомору с Семеркой с ним не совладать.

– И чего он на нас пялился, как девственница на член? – буркнул Ярх и потянулся за флягой.

– Не на нас, а на Рыжего, – Пугало, несмотря на прятавшую лицо ткань, замечал все. – И мне это очень не нравится. Но поговорим об этом потом, когда выберемся из города. Не все так просто, сам понимаешь…

Красноглазый, возможно, понимал, а вот я нет, и чувствовал я себя почему-то исключительно неуютно. Вроде бы ничего не происходило, соратники мои вели себя спокойно, и все же мне чудилось, что рядом творится нечто неприятное, что кто-то невидимый ходит вокруг, прикидывая, не воткнуть ли мне в бок кинжал.

На редкость мерзкое было ощущение, и я сам не заметил, как опустил руку на эфес меча.

Когда из прохода, ведущего в недра пирамиды, появился Мухомор с большим свитком в руке, я напрягся еще сильнее. За колдуном показался наш Лорд, а затем четверо инквизиторов, по двое тащивших сундуки с длинными ручками… наверняка, они содержали то, что Ярх назвал «задатком».

Но Арсаир ва-Рингос решил, похоже, остаться в святилище, и я облегченно выдохнул.

– Вихрь, позаботьтесь о деньгах, – распорядился командир, и позади нас началось движение.

Но что именно будут делать с сундуками, я не увидел, поскольку Лорд вскочил в седло и тронул поводья. Сдвинулись с места его телохранители, затем наш десятник… ну а куда иголка, туда и нитка, так что пришлось нам тоже пришпорить коней и поехать мимо пирамиды дальше на юг.

Тут граница города оказалась куда ближе, чем с другой стороны, и вскоре мы увидели ворота.

Перед ними нас догнал задержавшийся у пирамиды Мухомор.

– Что там было внутри? – спросил Ярх. – Забухали хотя бы?

– Нет, что ты, что ты, – отозвался колдун с загадочной улыбкой. – Как можно? Обыденная скукота – подписали договор, пересчитали золото, подтвердили условия… Завтра в бой, похоже, отряды Синеглазого уже перешли реку, а разведчиков вчера видели со стен.

При этой новости внутренности мои заледенели – блин, уже завтра…

– Да, и еще, – Мухомор как-то незаметно оказался между мной и Пугалом. – Удивительно, но Верховный Носитель Света Южной Четверти пытался расспрашивать о тебе, Рыжий.

Удивление мне не пришлось даже изображать:

– Обо мне?

– Не напрямую, конечно, но… – Мухомор посмотрел на меня в упор своими желтыми птичьими глазами. – Он куда более сильный чародей, чем я, и не в моих силах прочитать его, но он был ошеломлен и на мгновение открылся, и я заметил в нем страх, если я что-то понимаю в этой поганой жизни.

Страх? Откуда?

Мой «предшественник», если можно так выразиться, был, насколько я понял, обычным рубакой, каких в Проклятой роте не один десяток, а я не провел в этом мире и двух дней и в своем не славился как гроза магов! Или же этот носитель света, инквизитор, как его там по имени, углядел во мне нечто такое, чего не уловили его менее умелые коллеги?

Но что именно?

Какую-то неведомую опасность, спрятанную во мне, как бритвенное лезвие в пирожке с мясом?

– Тьфу, пропасть, – сказал я и на мгновение пожалел, что во фляге у меня не вино, как у Ярха, а вода.

Мухомор потрусил вперед, а мы тем временем проехали через ворота.

За ними ожидал наш обоз под охраной одного из десятков – пока мы пушили перья перед нанимателем и наводили страх на горожан, эти парни попросту объехали Лявер снаружи.

– Кстати, а кто такой Синеглазый? – спросил я, вспомнив, что тип с таким прозвищем вроде бы числится у нас во врагах.

– Такой же маг-правитель, как Желтый Садовник, разве что вкусы у него другие, – сообщил Ярх. – Мы у него служили года три назад, когда он пытался Зеленые горы подчинить… платит нормально, не зажимается, да только вот в башке у него буря с молнией, как у любого из чародеев, и чем он более могуч, тем меньше с умом дружит.

– Садовник не потому, что деревья с кустами любит, – Пугало оглянулся, словно боялся, что нас подслушивают, и шепот его стал едва различимым, – а оттого, что в столице, Кляйбере, у него с полсотни кольев, и пустуют-то они очень редко, по большим праздникам.

Мерзкое ощущение, что за мной следят, осталось внутри городских стен, и все же я чуял чужое внимание – словно на меня пялились с одной из башен у ворот, и как минимум в четыре подзорные трубы.

Лорд Проклятый гаркнул что-то, и возчики принялись строить круг из телег прямо напротив ворот, на большом лугу – с одной стороны от него дорога, с другой виднеется лес, но обычный, не Шелудивый.

– Тут и встанем, чтобы мне провалиться туда, где боги ночуют, – буркнул Ярх. – Отпустили бы еще в город!

– Вот на это не рассчитывай, – услышавший последнюю реплику Визерс оглянулся. – Чтобы ты вернулся под утро, в дупель пьяный, с парой девиц под мышкой, а к полудню Лорду прислали счет за три разгромленные корчмы?

– Ну так уж и за три, обычно одной хватает, – довольно пробормотал красноглазый. – Придется искать другие развлечения… ха, – он посмотрел на меня и хищно улыбнулся. – Надо же проверить, чего ты стоишь!

Я сглотнул – давно подозревал, что этот момент придет, и все же надеялся, что он наступит попозже.

– Да, хорошо… – сказал я.

Спешившись, я с облегчением избавился от надоевшего плаща и неудобного шлема. Отнес все это на телегу, расседлал лошадь и обнаружил, что соратники мои по десятку собрались в кружок и уставились на меня.

– Ну что, иди сюда, – позвал Ярх, ухмыляясь во всю пасть. – И меч не забудь.

Я вздохнул и потащился как на заклание.

Есть надежда, что тело Рыжего помнит, как управляться с острой железкой, что болтается у моего бедра, но пока я соображу, как дать ему свободу, меня ждет полчаса позора…

– Только без крови, – сказал Визерс, усаживаясь на седло.

– Обижаешь, – заявил Ярх.

Он вытащил меч и сбросил кольчугу, так что стало видно, как играют мускулы на загорелом, покрытом шрамами торсе. Остальные расположились неровным овалом, оставив свободного места достаточно, чтобы во время «потехи» никого не зацепило.

Я взялся за эфес своего оружия и сообразил, что рука у меня мокрая от пота.

Эх, была не была…

Меч показался тяжелым, я выставил его перед собой и подумал, что надо бы пригнуться. Но Ярх скакнул вперед, клинки лязгнули, запястье мое рвануло, что-то ударило в бок, и я понял, что лежу.

Судя по громогласному хохоту, выглядел я не очень умелым.

– Вставай, – сказал красноглазый, – попробуем еще.

Меч мой валялся в стороне, ребра болели, и что-то противное, мерзкое ворочалось внутри. Злюсь я редко, но уж если злюсь, то долго не могу успокоиться, и на моем пути в это время лучше не становиться и вообще рядом не появляться.

Но сейчас мне было и обидно, и стыдно… ярость не за горами.

– Давай, – сказал я, поднимаясь, и хохот стих.

Вскидывая меч, я заскрипел зубами – надо успокоиться, позволить мускулам вспомнить, что и как делать, отодвинуть в сторону привыкшие лезть во все мозги, да и собственный гнев тоже.

Должно быть, в моем лице что-то изменилось, поскольку когда я повернулся к Ярху, тот перестал ухмыляться. Отсалютовал мне клинком и стремительно атаковал, заходя слева, но я успел развернуться и отбил его удар.

– Неплохо, – буркнул кто-то из зрителей, судя по низкому голосу – Лихо.

Лязг и грохот, взблески металла перед глазами, ноги двигаются, точно в каком-то танце, я и не пытаюсь их контролировать, просто стараюсь не мешать, и Ярх уже отходит, пятится под градом моих ударов… Я наступаю и сам не верю тому, что происходит, и только в очередной раз замахнувшись, понимаю, что это была замануха…

Красные глаза совсем рядом, меня обдает кислым запахом вина, и острие упирается мне в бок.

– Хватит, – Визерс поднялся. – Кое-что ты помнишь, остальное вспомнишь завтра. Или умрешь.

Произнесено это было совершенно равнодушно, и я с дрожью сообразил, что наемники из Проклятой роты привыкли терять друзей, что для них смерть близких – неотъемлемая часть жизни.

– Надо бы обед сварганить, – добавил десятник. – Балд, твое дежурство.

Зрители начали расходиться, рядом остались только Ярх и Пугало.

– Завтра меня зарежут, точно овцу, – сказал я, трясущейся рукой убирая меч в ножны. – Сами же видите, что я ни на что не гожусь, что меня нельзя в бой пускать, что…

– Ты ж будешь не один, – сказал Пугало, а красноглазый похлопал меня по плечу. – Присмотрим для начала, а затем ты вспомнишь все, что умел Рыжий. И сегодня ты держался не как новичок, впервые взявший в руки меч, и пару знакомых ухваток я увидел.

От этих слов мне полегчало, но зато стало стыдно – надо же, чуть истерику не устроил, как нервная баба, и перед кем, перед боевыми товарищами, с кем мне завтра в схватку идти!

– Пойдем, выпьем, – Ярх сплюнул. – Теперь уж нам никто это сранство не запретит.

– Пойдем, – согласился я.

Но сначала пришлось взять топоры и тащиться в лес за дровами, затем меня отправили помогать Балду с готовкой, и только когда солнце поднялось в зенит, дело дошло до бурдюка с вином. С «общаковой» телеги приволокли мешок, набитый деревянными и медными чашами.

Мне достался потемневший от времени кубок с промятым боком.

– Ну, давай, налетай, – проговорил Ярх, открывая бурдюк. – Десятник, ты где там? Ты первый, как положено…

Вино оказалось очень сладким, с непривычным резким запахом.

Пить мне приходилось, и водку и шампанское я пробовал, и даже коньяк, а уж победу во Владимире в прошлом году мы отметили так, что на следующий день половина команды блевала – автобус пять раз на трассе останавливали. Но ничего подобного я не пивал и поэтому прихлебывал с осторожностью – не хватало еще напороться и завтра мучиться похмельем.

Моих собутыльников подобные опасения не касались, и они лупили квас в два горла каждый. Пугало каким-то образом ухитрялся пить через прорезь в ткани, не открывая лица, Стась облился и сидел весь в багровых потеках.

– Ничего, завтра мы им покажем! – хвастливо вещал Ярх, размахивая руками. – Прослышат, что против них мы, и тут же дадут деру, только штаны обосранные подтянут!

Я уже знал, что в Проклятой роте около полутысячи человек в широком смысле этого слова, поскольку тут можно встретить кого угодно, от Семерки с его невероятным смешением кровей до таинственного савирта, которого я пока так не видел. Вихрь, один из десятников, был чистокровным эльфом, Лихо – гоблином, а Ярх, если верить ему, имел дедушку-оборотня.

Но из этих пяти сотен только триста были бойцами, остальные представляли собой «службу тыла». Понятно, что возчики, мастера-оружейники, лекари, фуражиры и прочие тоже в крайнем случае могли взять оружие в руки, как вчера в Шелудивом лесу, и все же в бой в обычных обстоятельствах им не идти.

Но что триста, что пятьсот – на мой взгляд, мало, чтобы решить судьбу битвы.

Или тут большое мочилово происходит совсем не так, как у нас?

Спрашивать я не стал, и так задолбал всех своими вопросами, а кроме того, завтра все узнаю.

– Жрадло созрело, – объявил Балд, лысый дядя лет за тридцать, без двух пальцев на левой руке.

Ели мы какую-то кашу, щедро заправленную салом, но я уже понял, что деликатесов здесь не дождешься. Что-нибудь вроде гамбургеров или шаурмы добыть наверняка можно, а вот о селедке под шубой или тортах с взбитыми сливками лучше забыть…

Как и многом другом.

Вспомнилась Машка, единственный человек, о котором я, наверное, буду скучать… Хотя нет, еще парни из команды, все же столько времени провели рядом, и Антон, и братья Коневы, и остальные, да и Юр Палыч… интересно, как они там, после той катастрофы?

Может быть, кто-то и выжил, а может, кого-то зашвырнуло сюда?

– Не грусти, Рыжий, – заявил усевшийся рядом Ярх и протянул мне бурдюк. – Плесни лучше себе еще.

– Нет, хватит, – я поспешно убрал чашу в сторону. – Слушай, а обратно вернуться? Мне. Это возможно?

Вопрос получился не совсем внятным, но красноглазый меня понял. Он задумчиво сплюнул, отхлебнул прямо из бурдюка, залив вином подбородок, а потом сказал:

– Вряд ли кто это знает, а кто скажет, что знает, тот брешет как собака. Сечешь? Кроме того, ты там, в своем мире, умер, скорее всего, раз душа-то оторвалась от тела…

В подобном направлении я мыслить не решался.

– И почему-то очутилась в Душеловке и за каким-то сраным фигом попала в Рыжего, хотя он живее всех живых был, – продолжил Ярх. – Так что забудь о возвращении, обживайся тут, у нас ведь не так плохо, и это ты еще всего не видел! – и он расхохотался.

Да уж, и вправду придется свыкнуться с мыслью, что обратной дороги нет, что я никогда не увижу родные места, а компанией моей теперь будут воняющие потом, кровью и вином наемники…

Вон уже двое сцепились, сейчас драться будут, ну, чисто пацаны.

– Тогда плесни еще, – я протянул Ярху чашу и, набравшись смелости, осведомился: – А чего Пугало лицо закрывает?

– Так он с Южных земель, там людей немного живет, да и те с придурью, – объяснил красноглазый наемник. – Когда они с родины уезжают, то физиономию прячут, типа чтобы не оскверниться, а еще не рассказывают, что у них там и как, хотя я столько раз спрашивал…

В голосе его прозвучала обида.

Бурдюк вскоре закончился, а когда Ярх приволок второй, десятник решительно сказал «хватит». В ответ на недовольное бурчание махнул рукой в ту сторону, где поставили шатер для Лорда, и заявил, что все, флаг поднят, а значит, с гулянками на время завязываем.

Рядом с шатром и вправду воткнули шест, и ветер колыхал тяжелое черное полотнище. Края его покрывала обтрепанная бахрома, по центру скалился вытканный серебром огромный хищный череп.

– Этому флагу почти век, – сообщил мне, не дожидаясь вопросов, Пугало, и в шепоте его слышалась гордость. – Его называют Белым Страхом, обычно возят в сундуке, под охранным заклятием, а поднимают только тогда, когда рота подписывает очередной контракт, когда она в бою. Ни разу его не захватывал враг, и ни разу под ним не находилось предателя, сменившего сторону в схватке.

Стяг выглядел жутко и величественно, а размером был, наверное, с хорошую скатерть.

– Так что все за дело, – сказал Визерс. – Оружие проверить, снаряжение, лошадей…

– Неужели верхом воевать будем? – спросил я, когда десятник отошел.

– Вряд ли, мы ж не рыцари сранские, – Ярх с сожалением потряс булькнувшим бурдюком.

Со снаряжением я бы не разобрался, если бы не помощь Пугала.

Он мне показал, как облачаться в доспехи – сначала толстая стеганая куртка, потом кольчуга, и поверх нее причудливо изогнутые металлические хреновины, чтобы прикрыть уязвимые места. Шлем на капюшон я нацепил вовсе не парадный, а обычный, без украшений, но зато более тяжелый.

– Ну вот, так лучше-то, – сказал Пугало. – Подпрыгни, присядь… где жмет? Давит?

«Костюмчик» оказался на диво удобным, движений вообще не стеснял, хотя весил прилично.

Избавившись от него, я прослушал лекцию о том, как за всей этой хренью ухаживать, чтобы не ржавела, и прошел краткий курс заточки мечей и прочих колюще-режущих предметов. Клинки, доставшиеся мне от «предшественника», в заточке не нуждались, но я все же повозил по ним серым и шершавым точильным камнем, просто так, для практики.

За всеми этими делами время подошло к вечеру, и Балд вновь принялся за готовку.

Лагерь наш находился в каком-то полукилометре от города, но за весь день никто не вышел из ворот, не появились даже торговцы и продажные девки, неизбежные спутники всякой солдатни. То ли решили не связываться с жуткими типами из Проклятой роты, но в это верилось слабо, то ли инквизитор, бывший в Лявере главной властью, наложил на общение с нами запрет.

Лишь стражники пялились с башен да пролетали по дороге конные разъезды.

Когда я спросил насчет этого у Пугала, тот некоторое время молчал, а потом сказал:

– В землях Желтого Садовника нелюди находятся вне закона: гоблины, гномы, оборотни… Даже эльфа ждет костер, если он появится в Лявере, как и тех, кто с ним рискнет заговорить. Нас Верховный Носитель Света Южной Четверти вынужден терпеть, хотя в Проклятой роте кого только нет, ну так ведь мы нужны, но вот свою паству он от греха постарается уберечь.

– Демоны бы побрали этого насильника света вместе с его хозяином, – буркнул я.

Да уж, порядочки во владениях мага, объявившего себя богом, царят те еще. Никакой демократии, хотя в этих местах подобного слова вообще не знают, зато в ходу всякие казни и пытки.

Ткань, скрывавшая лицо Пугала, колыхнулась, и я понял, что он улыбается.

– Боюсь, что для этого понадобится очень много демонов, – произнес он со смешком.

Когда начало темнеть, к нашему костру заявился Семерка, что мне крепко не понравилось – я не забыл, что всего сутки назад увешанный оружием колдунец предложил укокошить меня.

Но в этот раз он на меня и не глядел, болтал с Лихом, точно соревнуясь с ним в ширине улыбок.

Сторожил сегодняшней ночью взвод Вихря, и он несколько раз прошел мимо – высокий и тонкий, с лицом в форме сердечка и заплетенными в косички светлыми волосами. Никаких острых ушей, неземной красоты или высокомерных понтов, а ведь если верить Ярху, то этот тип – чистокровный эльф.

Разве что пропорции лица не совсем человеческие, хотя в чем, не сразу поймешь.

М-да, интересно, какие тут гномы?

Ночь обещала быть теплой, но я, помня, как замерз утром, замотался в одеяло и лег поближе к костру. Вырубился мгновенно и почти тут же, как показалось мне, проснулся и не сообразил, отчего.

Было темно, могучий храп Стася заглушал все прочие звуки, но я уловил рядом шорох.

Повернулся, чтобы посмотреть, что там такое, и обнаружил в каком-то полуметре сидящего на корточках человека. Он прыгнул вперед, в руке сверкнул нож, нацеленный точно мне в горло, и я рванул назад, уклоняясь от удара.

Успел выпростать из одеяла руку и схватил ночного гостя за запястье.

Он закряхтел и попытался пнуть меня в живот, угодил в колено, и все равно это оказалось зверски больно.

– Ушшххх… – пропыхтел я, думая только о том, как бы не выпустить руку с ножом.

Но тут же пришлось перехватить вторую, в которой оказалось нечто вроде шила.

Заорать, позвать на помощь, чтобы наши проснулись, так ведь стыдно… сам не справлюсь, что ли?

Я наклонил голову, рванул ночного гостя на себя, уловил хруст его сломанного носа. Теплое потекло по макушке, а я боднул его уже сам, чувствуя, как затрепыхался этот тип, пытаясь вырваться.

Врешь, не уйдешь!

Одеяло отлетело в сторону, и я очутился на ногах, какая-то хрень вонзилась мне в босую ногу, но я не обратил на это внимания. Противник мой оказался куда меня ниже, а кроме того, он начал слабеть, нож вывалился из его руки, глаза на бледном лице округлились.

Второй пинок в живот стал для меня неожиданностью, от боли в паху я согнулся…

Кто-то рявкнул рядом, я вскинулся, готовясь защищаться, и обнаружил, что ночной гость бьется в ручищах Стася.

– Ай, больно! – прорычал тот, раздался треск, какой издает сломанная ветка, и чужак замер.

– Ты его убил? – спросил я, вытирая с лица собственный пот вперемешку с непонятно чьей кровью.

– Придавил слегка, – отозвался Стась, но похоже, что это «слегка» у него вышло с летальным исходом.

Меня начало колотить от запоздалого страха.

Вокруг просыпались наши соратники – вскочил на ноги Ярх, голый, но с мечом в руке, поднял голову Пугало, даже спавший с замотанной физиономией, а затем послышался голос Визерса:

– Что там у вас?

– Труп, – сказал Стась, сообразивший, что он слегка перестарался. – Что-то хреново.

– Я проснулся, а он бросился на меня с ножом, и клинок может быть отравлен… – выпалил я, понимая, что говорю довольно-таки сумбурно, но будучи не в силах упорядочить собственную речь.

– На тебя? – Визерс подошел к нам, глянул на начавшего задыхаться Стася, на ночного гостя, чья шея была вывернута под таким углом, под каким ее никогда не согнет живой. – Ярх, колдуна сюда, быстро!

Красноглазый умчался, топая босыми пятками, а десятник повернулся ко мне:

– Тебя не зацепило?

– Вроде бы нет, нет… – меня перестало колотить, страх уходил, на смену ему пришли гнев и любопытство – какой это гандон решил, что пора отправить меня на тот свет?

Умирать второй раз за несколько дней мне не хотелось.

– Хорошо, посмотрим, кто это, – Визерс присел на корточки. – Огня, и побыстрее! Поняли меня?

На угли бросили охапку хвороста, пламя с ревом поднялось, осветило физиономию ночного гостя. Усы, мышиного цвета волосы, родинка на щеке, в общем, ничего необычного, но одет в черное и бесформенное, в таком наряде легко сойти за тень среди теней.

– Похоже, это тип из Гильдии, – протянул десятник. – Сейчас проверим… Э, ты что?

Стась, чье черное лицо стало серым, повалился на бок и громко захрипел.

– Точно, клинок отравлен, вот этот хотя бы… – я указал на тонкое лезвие, и вправду похожее на шило, что торчало из так и не разжавшегося кулака.

Мне опять стало страшно – всего одна царапина, пусть небольшая, и я бы отправился к праотцам. Блин, кому же я успел насолить настолько крепко, что ради меня нанимают профессионального убийцу?

Или усатый ошибся «адресатом»?

Из тьмы явился Ярх, практически волочивший за собой недовольного Семерку.

– Что тут… – начал тот сонным голосом, но едва увидел хрипевшего Стася, как мигом заткнулся.

Толстый колдун бухнулся на колени и принялся рыться в болтавшейся на боку сумке. Извлек из нее нечто изогнутое, корявое и засунул Стасю в рот, да еще и протолкнул в горло.

Чернокожий наемник задергался, глаза его вылезли из орбит, а затем он начал блевать, да еще как!

– Вот это да, – сказал Визерс, отступая в сторону, чтобы струей не задело его сапоги. – Всегда знал, что он много жрет, но чтобы столько… Да, спасибо тебе, Семерка.

– Сочтемся, – колдун махнул рукой. – Еще немного, и душа его покинула бы бренное тело, а тело превратилось бы в мертвый труп, ну а тот начал бы непристойно и смрадно гнить… Так, кто это?

– Сейчас узнаем, – десятник стащил с ночного гостя сапог, зачем-то размотал портянку. – Ага, точно, татуировка на месте… Рыжий, тебе повезло проснуться вовремя. Ребята из Гильдии обычно делают свое дело тихо, и если бы он преуспел, мы бы не узнали, отчего ты умер.

Я нагнулся, напряг глаза – на грязной пятке имеется татуировка – нечто вроде свернувшейся спиралью змеи.

– Рыжий? Так он приходил за ним? – Семерка посмотрел на меня, широкая улыбка его превратилась в оскал. – Я же говорил Лорду, я же говорил, что его нужно убить или изгнать, но меня никто не слушал!

– Теперь он один из нас, и об изгнании речи быть не может, – голос Визерса прозвучал жестко.

Колдун фыркнул, точно огромный злой кот, развернулся и зашагал прочь.

– Но как он подкрался, часовые же и все прочее?.. И кто мог послать его? – я нервно сглотнул.

– Об этом потом, – остановил меня десятник. – Стась, ты как?

Прекративший блевать чернокожий сумел сесть и дышал нормально, но вид у него все еще был ошарашенный. Единственный глаз смотрел куда-то в сторону и судорожно моргал.

– Ничо, нормально, а то думал, сдохну, провалиться мне в задницу Опоры Мира, – проговорил он.

– Туда провалиться мы всегда успеем, – заметил Ярх. – Хлебни вина, легче станет!

Визерс возражать не стал, и Стась присосался к принесенному бурдюку, точно комар к халявной артерии.

– Блевотину свою засыпь и спать ложись, – приказал десятник, когда винопой закончился. – Ярх, возьми пару человек, и труп закопайте вон там, в лесочке, чтобы никто не видел, а ты, Рыжий, иди за мной.

Мы зашагали в сторону от нашего костра, куда-то за пределы кольца из телег, и недовольный голос Ярха, ворчавшего, что вся неприятная работа достается почему-то ему, стих позади. Визерс остановился, повернулся ко мне и принялся ожесточенно чесать в затылке.

– Убийца явился из Лявера, это точно, – сказал он. – Но кто мог его нанять?

– Может быть, у того Рыжего, который был раньше, имелись тут враги? – предположил я.

Очень хотелось оглянуться, проверить, не подкрадывается ли кто, но было стыдно.

– Настолько богатые, чтобы заплатить Гильдии? – на лице Визерса поднялась одна бровь. – Не верю. Наш рота не появлялась тут лет десять, и тогда его еще не было с нами. Родом же он был с востока, я знаю.

– Тогда… может быть… – я колебался, не зная, рассказать командиру о том, как вчера пялился на меня инквизитор, или лучше промолчать. – Может, мне почудилось, но…

Нет, промолчать будет глупо.

Десятник выслушал меня внимательно, лицо его не изменилось, но глаза тревожно блеснули.

– Арсаир ва-Рингос, Верховный Носитель Света Южной Четверти, – протянул он. – И ты. Врагами вы быть не можете, это все равно что лев будет враждовать с сусликом.

– А Мухомор говорил, что этот тип расспрашивал про меня, – вспомнил я.

– Да? – Визерс помрачнел еще больше. – Ладно, надо будет обсудить с ним… Только утром. Сейчас ложись спать и не бойся, второй убийца сегодня не явится, слишком это дорого.

– Хорошо, – ответил я, хотя не был уверен, что смогу уснуть после такого.

Глава 3

Открыв глаза, я с радостью обнаружил, что не убит и что утро выдалось такое же теплое и солнечное, как вчера. То ли я угодил из нашей зимы в лето, то ли попросту попал в местные тропики, где о холодах если и знают, то понаслышке.

– Открыл глаза, чудило? – поприветствовал меня Ярх. – Смотри, чего я надыбал…

Выяснилось, что перед тем, как закапывать труп убийцы, красноглазый как следует пошарил у того в карманах. После чего стал гордым обладателем трех разных ножей, удавки, маленького арбалета и нескольких штуковин, которые я даже не знал, как назвать и к чему отнести, оружию или снаряжению.

– И все это по мою душу? – спросил я, разглядывая разложенную на траве «коллекцию».

– По твою, по твою! – Ярх захихикал. – Подожди, еще и чарами тебя изведут!

Обрадовал с утра пораньше, нечего сказать.

«Приятные» новости на этом не закончились. Выяснилось, что сегодня после завтрака я становлюсь дежурным по десятку, а это значит, что на мне готовка, а также чистка общакового котелка.

– Готовить хоть умеешь? – спросил Визерс, оценив мою кислую мину.

– Не знаю, никогда не пробовал, – честно ответил я.

– Вот и попробуешь, если выживешь, конечно, – сказал десятник, имея в виду предстоящий нам сегодня бой.

Лорду он о ночном происшествии наверняка доложил, но на то, чтобы вызвать меня к командиру, времени не нашлось. Едва успели покончить с завтраком, как последовала команда «в доспехи», и я принялся возиться со снаряжением, с которым познакомился только вчера.

Впихнулся в него довольно споро, хотя и медленнее, чем соратники.

– Ничего, сойдет, – сказал Пугало, оглядев меня с головы до ног. – Меч не забудь.

– И коня оседлать, – добавил Ярх, уже усевшийся верхом и, вопреки обыкновению, трезвый.

Кольчуге своей он не изменил, просто нацепил поверх нее нагрудник и напялил шлем, похожий на шляпу из железа. Ожерелье же из подкопченных, чтобы не гнили, человеческих ушей так и осталось болтаться на его груди.

Остальные тоже снарядились и сделались немного другими, не такими, какими были еще час назад. Стась и вовсе стал напоминать ходячую гору из стали, а одноглазая рожа его скрылась за глухим забралом.

В седло я забрался с некоторым трудом, и тут же пришлось слезать, поскольку забыл щит.

– Вот сюда, на седельный крюк, – поучал меня Пугало. – Чтобы сразу схватить-то.

– Понятно, – уныло отвечал я, мечтая только об одном, чтобы до боя сегодня дело не дошло.

Щит был что надо, черный, с намалеванным на нем белым черепом.

На этот раз рота двигалась боевым порядком – впереди разведчики, по сторонам дозоры, и даже обозные возчики в кольчугах, с луками наготове и воинственными мордами наперевес. Ехали неспешно, шагом, галопом верно бы уморили коней, да и спешить пока особенно было некуда.

– А мы что, одни будем воевать? – спросил я, когда городские стены исчезли из виду.

До последнего надеялся, что из ворот выйдет хоть какой-нибудь отряд, чтобы присоединиться к нам. Да, Проклятая рота, это, конечно, круто, но нас не так много, даже по меркам средневековой войны.

– Не все так просто, – проговорил Ярх напыщенным тоном великого полководца. – Синеглазый замыслил набег, и если его командиры увидят, что войск у Лявера слишком много, то просто отойдут, а так, обнаружив всего лишь одну роту, попробуют ее заглотать и зубы обломают! А потом выяснится, что мы вовсе не так одиноки, как им казалось, и челюсти капкана захлопнутся.

– То есть мы что-то вроде наживки? Червяка на крючке?

– Типа того, но зубастого и в броне, – Ярх захохотал.

Наш десяток находился в самом хвосте колонны, и я не мог видеть, что происходит в авангарде, где под Белым Страхом шел Лорд Проклятый. Но замечал, что мимо нас то и дело проносятся небольшие, человек по пять, отряды легковооруженных всадников.

Снаряжены и вооружены они были одинаково и наемников не напоминали.

Уж чем-чем, а разведкой нам Верховный Носитель Света Южной Четверти помогал.

– Вот и сранское место для драки, – пробормотал Ярх, когда впереди открылась пересеченная рекой долина.

Дорога ныряла в ложбину меж двух холмов, а затем выводила к самой воде и на другом берегу начиналась вновь, чтобы убежать к темному частоколу леса на горизонте. Колыхалась под ветром ярко-зеленая трава, поблескивали серебром волны, и пейзаж выглядел очень мирным.

– Почему тут? – поинтересовался я.

– Позиция уж больно удобная, а Лорд наш не дурак, чтобы своих зря класть, – объяснил Пугало.

Белый Страх колыхнулся туда-сюда, и доносившийся сзади скрип колес стал тише. Оглянувшись, я увидел, что обоз останавливается, телеги разъезжаются в разные стороны, чтобы образовать круг.

– Спешились! – рявкнул Визерс, и я принялся сползать из седла.

Коней мы оставили под присмотром возчиков, щит пришлось взять в руку. Разобравшись с ременными петлями на задней его стороне, я по примеру соратников повесил эту тяжелую хрень на плечо.

– Заграждения, быстрее, быстрее, – приказал десятник, и я не сразу сообразил, о чем идет речь.

Оказалось, что на некоторых телегах возят заостренные колья, сколоченные досками так, что получается нечто вроде забора с подпорками, и если их «оттопырить», то эта хрень встанет под углом к земле и превратится в очень неприятное препятствие для всадников.

Мы нагрузились этой хренью и поволокли к реке.

В этот момент группа всадников из Лявера переправилась на ту сторону и умчалась вперед, оставив в воздухе облачко пыли, другая пошла вниз по течению, а третья вверх.

Мы миновали Лорда Проклятого, чьи доспехи сверкали на солнце, точно айсберг, и я подумал, что ему в этих железяках должно быть еще жарче, чем нам, хотя он сидел в седле, неподвижный, точно изваяние, а не волок тяжеленные деревяшки, не пыхтел и не надрывался…

Поднявшееся довольно высоко солнце припекало, и под снаряжением я истекал потом.

– Давай! Влево заходи! – командовал Визерс, и другие десятники не отставали от него.

Мы оказались на крайнем левом фланге боевого построения, напоминавшего короткую дугу. С обоих боков нас прикрыли холмы, а на их вершинах обосновались небольшие отряды лучников из спешившихся ляверских вояк.

– Нет, пока поднимать не надо, – сказал Пугало, когда мы сгрузили заграждения наземь.

– В последний момент, – добавил Ярх и сплюнул.

Я мрачно кивнул, думая, что до этого самого момента просто-напросто испекусь.

Чувствовал я себя завернутым в фольгу поросенком, зверски хотелось почесаться сразу в десятке мест, но снаряжение такой возможности не давало, а уж если я его попробую без приказа снять…

– Так, ждем, – велел Визерс. – Кто там дежурный? Рыжий? Давай за водой!

Выяснилось, что надо захватить из обоза пару пустых мехов и «сбегать» с ними до речки. Ругаясь, я потащился назад, а когда вернулся к своим, то десятник с невинным видом заявил, что щит можно оставить, да и шлем, если уж на то пошло, он разрешает пока снять…

Убил бы на месте!

Добравшись, наконец, до реки, я сполоснул физиономию, а едва начав наполнять меха, услышал топот копыт. Поднял голову и увидел, что ушедшие вперед разведчики во весь опор несутся обратно и пыль встает за ними уже не облаком, а серо-желтым столбом.

– Давай! Назад! Они близко! – рявкнул передний, когда до воды осталось метров двадцать.

И нечего орать, у меня для этого свой командир есть.

Оглянувшись на всякий случай, я увидел, что прочие дежурные, наполнявшие меха по соседству, со всех ног улепетывают обратно… да и заехавшие в реку всадники не зря терзают бока коней острыми шпорами, кто-то там за ними гонится, и вряд ли для того, чтобы облобызать…

Развернувшись, я задал стрекача, хотя, надо сказать, довольно медленного.

От нашего десятка мне махали, орали и вроде даже свистели… болельщики хреновы!

– Демоны вас подери, – прохрипел я, оказавшись среди соратников.

И только после этого позволил себе обернуться.

Так, наши разведчики давно оставили меня позади, зато на другом берегу появились чужаки. Что с ними не так, я понял не сразу, а когда понял, то от неожиданности икнул – мохнатые черные твари, отдаленно похожие на волков, исполняли роль скакунов.

Охренеть!

– Это что? Кто? – выпалил я, тыча в ту сторону, где гарцевали вражеские разведчики.

– Неужто ты раргов никогда не видел? – тон Ярха не оставлял сомнений, что эти «лошадки» тут хорошо знакомы. – Ничего, скоро ты узнаешь, как они пахнут и как кусаются, и какие боги сотворили этих уродских гнид, чтобы их разорвало прямо сейчас!

Увы, пожелание красноглазого не сбылось…

Чужаки покружили на другом берегу, а когда по ним начали стрелять, умчались обратно.

Я нацепил шлем и, как оказалось, очень вовремя – Визерс прочистил глотку и принялся строить нас в три ряда, по семь человек в каждом. Я угодил во второй, оказался между Пугалом и Лихом и тут же получил от последнего одобрительный толчок в плечо.

Ответить смог только слабой улыбкой.

Там, где дорога сливалась с горизонтом, показалось черное пятнышко и начало понемногу увеличиваться, разрастаться, словно по полю расплывалась чернильная клякса.

– Главное, не суетись, будь спокоен, – прошептал Пугало, нагнувшись ко мне поближе. – Держи строй, не лезь вперед и не отступай, смотри, что делают соседи, и тогда-то все будет в порядке.

Я кивнул и поежился, чтобы хоть немного расслабиться.

Мышцы от пяток до макушки завязало узлами, ноги подгибались, в брюхо словно насыпали кило льда. Момент, когда мне придется стать участником кровавой схватки, приближался… отражать чужие удары, бить в ответ, убивать людей и, возможно, самому получать раны…

Вспомнилась первая игра на серьезном турнире, как меня колотило тогда.

Но нет, это все было не то, играя в волейбол, ты не рискуешь быть убитым и не лишишь никого жизни.

– Уххххх! – пронеслось по рядам нашей роты, и я понял, что все таращатся вверх.

– Вот суки, разведчики, о драконах не вызнали, – сердито пробурчал стоявший позади меня наемник.

Драконы?

Я поспешно уставился в небо.

Серовато-зеленая тварь неторопливо работала крыльями, поворачивала из стороны в стороны голову. У основания длинной шеи сидел человек с копьем в руке, ветер трепал его длинные темные волосы.

Самое странное, что он был почти голым, в одной набедренной повязке, а ведь там, наверху, должно быть холодно.

– Синеглазый хорош в том, что касается всяких монстров, – сказал Пугало. – Ого!

Последний возглас отметил тот факт, что дракон упал набок, точно пикирующий бомбардировщик, и резко пошел к земле. С верхушки холма, прикрывавшего наш левый фланг, донеслась отрывистая команда, захлопали тетивы луков, вверх устремились стрелы.

Но летучий ящер лениво отвернул в сторону, пошел по кругу, и все стрелы пропали зря.

– Заграждения поднять! – приказ Визерса напомнил мне, что у нас есть враги и на земле.

Всадники на мохнатых оскаленных «конях» были уже возле реки, на этот раз они явились большой компанией, и вода закипела под когтистыми лапами, волны с шумом ударили в берега.

Наемники из первого ряда оставили щиты, рванули вперед, раздались щелчки, перед нами встала загородка из наклоненных кольев, показавшаяся мне в этот момент очень хилой. Дракон в небесах исторг столб пламени и разразился ревом, оглушившим меня даже через шлем и подшлемник.

А если эта зверюшка заорет, когда окажется рядом?

Обнаружив, что соратники мои вытащили мечи, я поспешно потянул из ножен свой клинок.

– Вот засада, – пробормотал я, думая, что подобного натиска мы не выдержим.

Их же тысячи, тысячи, и все верхом, да еще и дракон, а нас всего несколько сотен…

От реки раздался дружный вопль, вырвавшийся как и из человеческих, так и из звериных глоток. Враги лавиной покатились на нас, но скорость их упала, поскольку они одолевали пусть не крутой, но подъем, из-под впивавшихся в землю когтей полетели комья земли и клочья травы.

«Почему они не стреляют? Почему?» – подумал я, имея в виду наших лучников.

Но те спустили тетивы, только когда до врага осталось метров двести, и словно шелестящий ветер пронесся над нашими головами. Летевшего прямо на меня черноволосого здоровяка точно выдернуло из седла, рарг его соседа кувырнулся через голову и забился на земле, заливая ее кровью.

В первый же миг погибли десятки, но остальные и не вздумали остановиться.

Справа и сзади, там, где остался Лорд Проклятый, торжественно и мрачно прогудел рог.

– Один сигнал означает держаться, – пояснил для меня Пугало.

Первый рарг с рычанием вспрыгнул на заграждение и повис на нем, пронзенный тремя стрелами. Второй не рассчитал, напоролся на кол и завизжал, точно поросенок. Из распоротого брюха вывалились розово-лиловые лоснящиеся кишки, но всадник соскочил и побежал дальше.

Другой оказался удачливее, удержался верхом, вскинул над головой клинок.

– Давай! – громовым голосом прокричал Визерс, и первый наш ряд сделал шаг вперед.

Стась махнул клинком, длинным, как хоккейная клюшка, и снес башку одному из раргов. Подставил щит под удар налетевшего на него всадника, от другого получил по шлему, но даже не покачнулся.

Страх окутал меня леденящим коконом, на миг показалось, что я не смогу шевельнуться.

– Ваййууу! – проорал прямо мне в лицо очередной всадник, вклинившийся между Стасем и его соседом слева.

В ответ я завопил что-то нечленораздельное и замахал мечом.

Вряд ли это вышло у меня очень уж умело, но противника я ошеломил, он на миг замер и тут же оказался убит, и кем именно, я не понял, поскольку вовсе перестал связно соображать…

Мозг отключился, тело действовало само, а происходящее вокруг я воспринимал урывками: смена рядов, и я оказываюсь впереди, и рарг близко, пытается вцепиться мне в горло, и я ощущаю его кислую вонь… Сдвоенный удар по щиту, летят щепки, и руку дергает болью до самой шеи… Оскаленный, визжащий враг прямо передо мной, и я атакую, целясь в бедро…

– Смена!! – орет кто-то в самое ухо, а затем просто хватает за плечо и дергает меня назад.

Я в третьем ряду, трясущийся, потный, но живой.

Есть несколько мгновений, чтобы хоть как-то прийти в себя и оглядеться – натиск конницы продолжается, но не такой яростный, как в первый момент, и мы почти не отступили, да и ряды не поредели, все-таки доспехи у Проклятой роты куда лучше, чем у всадников на раргах.

В небе уже два дракона и, похоже, они собираются перейти к активным действиям.

– Уааам! – пронеслось над полем боя, и оба летучих ящера по пологой кривой устремились вниз.

«Ну, все, кранздец…» – подумал я.

Один махнул крыльями и ушел куда-то правее, но второй выбрал наш десяток для атаки. Пасть, показавшаяся мне в этот момент большей, чем крепостные ворота, распахнулась, и из-за решетки огромных, точно сабли из кости, зубов устремилась река алого пламени.

Я хотел зажмуриться и не смог, веки отказались мне повиноваться.

Что-то лопнуло с тихим стеклянным звоном, и вокруг нас заклубился синий мерцающий туман. Столкнувшиеся с ним огненные языки зашипели, забурлили, отпрянули в стороны, словно наткнулись на нечто материальное, прорвавшаяся через заслон искра ткнула меня в щеку, и я дернулся от боли.

Похоже, вступили в дело наши колдуны.

А я-то про них забыл, и про Семерку и про Мухомора!

Очередная смена, ряды меняются четко, словно у танцоров во время групповой пляски, и я поднимаю меч, готовясь помочь Стасю, если какая зараза сумеет зайти к нему в бок…

Но натиск врага слабеет, всадники на раргах откатываются, оставив множество трупов. Но отходят лишь для того, чтобы перестроиться, и с новой силой броситься в атаку, это видно.

Дракон промчался над нами, показав светлое пузо, покрытое мелкими круглыми чешуйками. Хлопнули огромные крылья, и ящер, безжалостно понукаемый голым наездником, ушел вверх, прочь от летящих снизу стрел.

В лицо пахнуло теплым, пахнущим дымом ветром, и тут же жаром потянуло сзади.

– Ой! – воскликнул я, обнаружив, что вижу собственную тень, упавшую на землю и на спину Стася.

Будто за спиной взошло еще одно солнце, хотя и одного-то более чем достаточно – вон оно, висит и жарит во всю мощь.

– Инквизиторы пришли, – пробасил Лихо. – Слуги Желтого.

Вновь загудел рог, и на этот раз он подал два коротких сигнала.

– Вперед! – пояснил Визерс для глухих, тупых и недоразвитых вроде меня.

Неужто мы в пешем строю будем атаковать конницу – это же нелепость, полная глупость?

Но свет, бивший из-за спины, подталкивал нас вперед, подобно сильному ветру. Над полем боя словно распростерся огромный веер из лимонных лучей-лепестков, и попавший в один из них дракон вдруг закувыркался подстреленным жаворонком, наездник сорвался с его спины.

Второй ящер, отчаянно ревя, устремился в сторону.

А мы пошли вперед, шаг за шагом, теснее сбив ряды и подняв посеченные щиты. Один из наемников, я не понял кто, остался лежать, но никто не обратил на это внимания, через него просто перешагнули.

Вся Проклятая рота с тяжелым лязгом пришла в движение, точно одно громадное, закованное в сталь живое существо, и я ощутил ее единство, почувствовал себя частью могучего и грозного целого. Сердце на миг замерло, захотелось вскинуть меч повыше и заорать чего-нибудь торжественно-возвышенное.

Но я сдержался – засмеют ведь после боя, и Ярх в первую очередь.

Соратники-то мои топали вперед спокойно, без воодушевления, для них все это было дело привычное, хрустели под сапогами остатки нашего заграждения, а трупы людей и раргов заставляли спотыкаться…

И только когда лишившийся наездника дракон грянулся оземь, все издали дружный одобрительный рев. Летающий ящер выбыл из боя, а без него мы запросто сомнем лишенную скорости и куда легче вооруженную кавалерию.

Свет бил в глаза нашим врагам, и не просто ослеплял, а еще и жег – мохнатые «скакуны» рычали и отворачивали головы, люди прикрывали лица маленькими круглыми щитами.

А потом земля дрогнула как-то уж очень сильно, и по дружному топоту копыт стало ясно, что на поле боя появились новые его участники. Далеко за рядами всадников на раргах, где-то за рекой, я увидел полощущееся на ветру знамя – желто-голубое, как на башнях Лявера.

И оно стремительно приближалось.

Вновь раздался сдвоенный сигнал рога, и рота ускорила шаг, причем так резко, что я едва не свалился, когда мне наступили на пятку, а затем чуть не въехал носом в спину Стася.

– Нажали! Немного осталось! – напомнил о себе десятник.

В войске Синеглазого происходило полное смятение – рарги крутились, верховые растерянно вертели головами, вой, рычание и полные злобы крики слились в дикую какофонию. С тыла их крошила свежая ляверская армия, с фронта ждали мы, поддержанные магическим сиянием, оставались разве что фланги, пусть даже там и придется уходить под обстрелом лучников.

Командиры врага сделали тот же вывод, что и я, и всадники брызнули в стороны. Часть помчалась налево, другие рванули направо, ну а окончательно свихнувшиеся помчались прямо на нас.

Я крепче сжал рукоять меча, подумал, что он вроде бы стал тяжелее.

– Ваййууу! – завизжал огромный лохматый тип на оскалившемся рарге, и зверь его напрыгнул на Стася.

Тот устоял, хотя и отшатнулся вбок, и морда хищника оказалась прямо передо мной. Я замахнулся, целясь между пылающих злобой желтых глаз, но ударить не успел, что-то звякнуло, из сгустившегося черного тумана пришла боль, и сознание упорхнуло прочь.

Потекшая по лицу холодная вода заставила меня фыркнуть, я открыл глаза и чихнул.

И тут же пожалел об этом – внутри черепа пульсировало нечто горячее и покрытое шипами, так что при малейшем движении меня начинало колоть и в затылок, и в лоб, и даже в виски.

– Он жив! – объявил склонившийся надо мной Ярх. – А мы-то уж обрадовались.

– Не дождетесь, – проговорил я, с трудом ворочая окаменевшим языком. – Все? Победили?

– Вне всякого сомнения, – рядом с красноглазым наемником появился Визерс, протянул мне руку.

Поднимаясь, я все не мог сообразить, отчего мне так тяжело двигаться, и только потом вспомнил, что на мне кольчуга и прочие прибамбасы. Судя по боли в башке, я здорово получил по шлему, кроме того, болела обожженная щека и неприятно ломило правое плечо.

– Так! Смотри на меня! – приказал Визерс, и я попытался сосредоточить на нем взгляд. – Все ясно. Отправляйся в обоз, пусть кто-нибудь из лекарей тебя осмотрит. Понимаешь меня?

Я кивнул – в обоз так в обоз, только бы еще вспомнить, куда именно идти.

Желтый свет, помогавший нам в битве, сгинул, да и сама схватка благополучно закончилась.

Ветер носил запахи крови, горелого мяса и внутренностей, с разных сторон доносились стоны и приглушенные голоса. По полю боя бродили наемники, переворачивали трупы, добивали чужих раненых, а своих несли вверх, туда, где за холмами остались телеги. Вокруг дракона, напоминавшего груду угля, толпились любопытные, какой-то смельчак под хохот товарищей пытался забраться ящеру на спину, но съезжал по гладкой чешуе.

Я засунул меч в ножны – так и не выпустил его! – и заковылял в ту сторону, откуда мы сегодня пришли.

Вскоре обнаружил, что передо мной двое обозных волокут на носилках Балда – шлем с него свалился, как и капюшон, так что я мог видеть голую макушку, белое неподвижное лицо.

Вчера еще он кашеварил, смеялся шуткам других, сам говорил что-то…

И вот, все для него закончилось.

– Дорогу! Дорогу! – закричали спереди, и обозные с носилками отступили к обочине.

Я спешно повторил их маневр – навстречу мне на большой серой лошади ехал сам Арсаир ва-Рингос, Верховный Носитель Света Южной Четверти, не один, конечно, в сопровождении нескольких инквизиторов и полудюжины солдат в хороших доспехах.

Лучше отвернуться и сделать шаг назад, чтобы не попасться им на глаза.

Простучали копыта, и обладатели желтых плащей проехали мимо, не обратив на меня внимания.

– Вот и хорошо, – пробормотал я себе под нос и продолжил путь.

Если на поле боя наблюдалось относительное затишье, то в обозе царило лихорадочное оживление – ругались и стонали раненые, орал, распекая «нерадивых ослов», десятник Торил, бородатый и могучий.

– Давай сюда! Давай! – замахал мне один из лекарей, средних лет дядечка, весь забрызганный кровью.

Он сидел на чурбачке, а рядом с ним на отрезе чистой ткани была разложена всякая врачебная приблуда. На костерке кипел небольшой котелок, и за ним приглядывал лекарский ученик, длинный и тощий, как сопля.

– Тебя по башке ударили? – спросил дядечка, когда я подошел.

– А что, заметно? – удивился я.

– Тебя мотает, как пьяницу на сильном ветру, – пояснил лекарь и потянулся туда, где рядком были выстроены стеклянные баночки с содержимым всех цветов радуги. – Выпей-ка вот это…

Мне-то казалось, что я шагаю вполне прямо, но со стороны виднее, и поэтому я спорить не стал, послушно глотнул бурой, резко пахнувшей жидкости. Оказалась она настолько горькой, что у меня вышибло слезы, зато боль и пульсация внутри черепа тут же начали слабеть.

– Так, щека? Что-то еще? Садись-ка, – продолжал командовать лекарь. – Я – Сегло. Слышал, что у тебя память в Душеловке отшибло, неужели ты и вправду меня не помнишь?

Я помотал головой.

Дядечка ощупал мое плечо, а поскольку я при этом дернулся, точно ошпаренный, он велел мне снимать доспехи. Оторвавшийся от костерка ученик помог мне, и вскоре я оказался голым по пояс, а мир наполнился потной вонью от поддоспешника и прочих моих шмоток.

Но вокруг смердело так, что эту добавку вряд ли кто уловил.

– Ага, это мы тебе намажем… – в ход пошла жирная мазь из горшочка, и плечо от нее начало жечь.

Ожог на щеке обработали в последнюю очередь.

– Ну вот, жить будешь, – заявил Сегло, глядя на меня с удовлетворением профессионала, совершившего очередной трудовой подвиг. – Освобождай место. Следующий прибыл.

Я обернулся, чтобы посмотреть, кто это, и застыл с отвисшей челюстью.

Приближавшееся к нам существо если и могло сойти за человека, то только с большого расстояния – физиономия покрыта чешуей, похожей на рыбью, носа нет, зато три глаза и две пары рук!

– Чо выпялился? – проскрипел этот урод. – А, Рыжий, ты же меня забыл, да?

Похоже, это был тот самый савирт, о котором упоминали мои соратники.

Если Южные земли населяют подобные монстры, а люди там напоминают Пугало, то в те места и в самом деле лучше не соваться.

– Э… да, – сказал я, чуток оправившись от изумления. – Забыл.

– Звать меня Э-Ха, – сказал савирт и похлопал меня по плечу правой верхней рукой. – Давай, двигайся, или ты тут собрался до ночи сидеть? Растопырил задницу, рожа!

Он был столь же «любезен», как и прочие наемники.

Я поднялся, освобождая местечко для нового пациента, и принялся собирать шмотки. Поскольку я и так приперся в обоз, то щит, шлем и все прочее надо оттащить на телегу, а потом…

Насчет потом определилось быстро, поскольку явился Визерс и велел мне заняться обедом.

– Есть, – уныло ответил я, предвкушая много «интересного и завлекательного».

Пришлось тащиться к фуражирам, получать у них продукты, затем идти за водой и разводить костер, счастье еще, что на дрова пошли сломанные в сегодняшнем бою заграждения…

Но то ли от усталости и жары, то ли от настоек Сегло двигался я как сонная муха, и если бы мне не помогали, то провозился бы до вечера. Но Ярх пособил нарезать сало, Пугало и Стась поспособствовали с водой, и вскоре от нашего котла пошел вполне приятный запах.

Вышло у меня нечто вроде кулеша, и получилось довольно съедобно.

– Мням-мням, готовишь ты даже лучше, чем раньше, чтоб меня боги покусали, – заявил Ярх, сняв пробу.

– Это случайно вышло, – отозвался я, хотя почувствовал себя польщенным.

До сего момента если чего и готовил, то разве что макароны быстрого приготовления на сборах, когда жрать хочется так, что хоть лови гостиничных тараканов и поджаривай на зажигалке.

Десяток собрался вокруг костра, и я обнаружил, что погиб только Балд, зато раны получили многие – отхвативший новый шрам на предплечье Визерс морщился при каждом движении, Лихо отрубили кончик носа, отчего его тут же принялись звать «свиньей», Стась баюкал побывавшую в пасти рарга руку.

Вина за обедом не пили, и даже Ярх о нем не заикался, хотя понятно, отчего – Белый Страх торчал рядом с шатром Проклятого Лорда, и ясно было, что закончена лишь битва, а не война.

– Мы им врезали по ихним сранским мордам, – вещал Ярх, не забывая работать ложкой. – Теперь наступать пойдем, вот точно я вам говорю! Они ж нам поденно платят? – тут он ткнул в сторону холма, на вершине которого расположились инквизиторы. – Какой смысл нас в тылу держать? Вперед погонят, к реке и за нее, чтобы Синеглазый в штаны наклал, если он штаны носит, а не юбку!

– Скоро узнаем, – сказал Визерс. – Рыжий, котелок на тебе, действуй.

Эх, тяжка доля дежурного, но деваться некуда.

Я взял посудину, ухватил половник и в какой уже раз за сегодня отправился в сторону реки. Проходя мимо дракона, все так же окруженного любопытными, не удержался и свернул – у нас таких существ не водится, а парк Юрского периода по телеку выглядит не так интересно.

Зрелище меня разочаровало.

Ящер был грациозным и опасным, оставаясь живым и в небесах, труп его, да еще и на земле, внушал лишь отвращение – нечто вроде громадного варана с крыльями летучей мыши, да еще и обгоревшего так, что чешуя покоробилась, разве что зубы в пасти еще могли произвести впечатление.

С котелком я провозился довольно долго, взопрел, разозлился и проклял все на свете, начиная с того факта, что в этом мире не изобрели горячей воды, ершиков и моющих средств для посуды.

– Средневековье, блин, – бурчал я, надраивая донышко котла речным песком.

На воду передо мной упала тень, и я поднял голову, чтобы посмотреть, кто это. Очередное ругательство застряло у меня в глотке, поскольку на берегу стоял некто в желтом плаще инквизитора.

Неужели сам Арсаир ва-Рингос?

– Славного дня тебе, сын мой, – проговорил желтоплащный, и я облегченно вздохнул – голос тихий, сладенький, а Верховный Носитель Света Южной Четверти гремит как труба.

– И тебе… – я замялся, не зная как титуловать инквизитора.

Обзовешь неправильно – еще обидится, все эти батюшки, муллы и прочие жрецы на такие вещи чуткие.

– Пойдем со мной, сын мой, – продолжил он. – Наставник наш хочет видеть тебя.

Хрен редьки не слаще… этого сладкоголосого послали за мной?

– Но я не могу, у меня… дела, – я поднялся, и оказалось, что инквизитор на голову меня ниже.

Жалко, что лица не видно, его скрывает капюшон.

– Что мирские дела рядом с истиной, открытой в Свете? – голос его стал жестче. – Пойдем.

Меч, понятное дело, при мне, но этот тип наверняка маг, и с ним я не слажу, а кроме того, обнажать оружие против союзника как-то неудобно, и что же тогда делать?

– Возможно, – сказал я. – Да только я не из вашей паствы, понятно?

Имеет ли этот тип право мне приказывать?

Что-то сильно сомневаюсь я в этом, благо у нас свой командир есть, и тот целый лорд.

– Ты пожалеешь об этом! – сладенькое бормотание превратилось в злое шипение. – Ты…

Инквизитор осекся на полуслове и обернулся.

О, слава всем богам всех миров – к нам направлялись, неспешно, но решительно, Визерс, а вместе с ним с полдюжины парней из нашего десятка, все при мечах, а кое-кто, как Ярх, и в кольчуге.

Но как их приближение уловил обладатель желтого плаща?

Точно колдун.

– Что тут у вас? – с показной ленцой спросил Визерс.

– Да так, этот дядя решил мне с котелком помочь, типа доброе дело, – сообщил я.

Командиру ничего объяснять не надо, он в курсе, а вот дурака повалять всегда приятно.

– Спасибо, но Проклятая рота сама моет свою посуду, – отчеканил десятник.

Инквизитор повел головой из стороны в сторону, точно прикидывая, не справится ли он с нами в одиночку, но, видимо, решил, что не справится, и резко зашагал прочь, только колыхнулся подол желтого плаща.

– Теперь в одиночку никуда, – сказал Визерс, проводив чужака сердитым взглядом. – Понимаешь меня?

Я кивнул – куда уж понятней!

– А вообще надо с этим разобраться, – продолжил десятник. – Пошли к Лорду. Похоже, тот ночной визит – их рук дело.

Убийцу из Гильдии подослали инквизиторы, а скорее всего сам Арсаир ва-Рингос? Возможно, но почему они это сделали, чем я насолил верным слугам Желтого Садовника? Кому бы задать этот вопрос, чтобы получить ответ, а потом еще и остаться в живых?

Верховный Носитель Света Южной Четверти, хоть он и самый информированный, отпадает.

– Пошли, – я торопливо подхватил котелок.

Пока мы шагали от реки до нашего лагеря, я все ждал какой-нибудь пакости – пусть нас теперь много, но палатки инквизиторов, вон они, куда ближе Белого Страха, и воинов там тоже хватает, и это не говоря о магах.

Но обошлось, и, оказавшись внутри кольца из телег, я облегченно вздохнул.

– Колдунов позовите, они понадобятся, и всех десятников, – распорядился Визерс. – А мы к Лорду.

Телохранители у желто-красного шатра стояли те же, хотя местные чернокожие для меня на одно губастое лицо, только Стася и могу отличить благодаря росту и повязке на глазу.

– Жди тут, – сказал Визерс и исчез за колыхнувшимся пологом.

Торчать снаружи под недовольными взглядами мне пришлось недолго – не прошло и минуты, как Визерс выглянул и поманил меня. Едва шагнул внутрь, как появился Мухомор, распространяющий аромат сена, а за ним начали приходить созванные нашими парнями десятники.

Рожи у всех были недоумевающие, на меня смотрели с удивлением.

– Все в сборе? – спросил Лорд, когда порог шатра переступил Семерка, по обыкновению весь обвешанный оружием: топорик, три меча, один из них за спиной, парочка кинжалов, метательные ножи на перевязи, и из-за голенищ на обеих ногах торчат рукоятки не пойми чего.

– Все, – отозвался Торил, считавшийся меж десятников старшим.

– Тогда слушайте, – командир роты сделал добрый глоток из кубка, вмещавшего, наверное, целый литр. – Возникло одно дело, не очень приятное, и самое главное, не очень понятное, и связано оно с Рыжим…

Слушали они внимательно – и насчет Душеловки, где непонятным образом сгинул настоящий хозяин того тела, которым сейчас распоряжаюсь я, и про то, как меня изучали наши чародеи, и про внимание к моей скромной персоне со стороны Верховного Носителя Света Южной Четверти.

«Отдадут ведь, – думал я, переводя взгляд с одной физиономии на другую. – Кто я? Чужак. Стоит ли ради одного человека портить отношения с тем, кто дает тебе работу и платит деньги?»

– Жопа, – сказал Торил, когда Лорд замолчал. – Мухомор, вы ничего не проглядели?

Колдун в шляпе пожал плечами, но промолчал, зато подал голос его толстый коллега.

– Можно попробовать заглянуть еще раз, поглубже, – заявил он, – но вряд ли мы выясним что-нибудь новое. Арсаир ва-Рингос знает больше, чем мы вдвоем, а кроме того, за его спиной вся сила Желтого Садовника.

– Так давай попробуем, – если внешне Вихрь и не напоминал эльфа, то голос у него был какой надо – глубокий, музыкальный, как раз для баллад и прочих заунывных песнопений.

– Да, я тоже так думаю, – буркнул высокий, очень носатый брюнет, вертевший в руках деревянную флейту.

Дудочник – вспомнил я его прозвище.

На меня во время этого обсуждения никто не смотрел, словно никакого Рыжего в шатре вовсе не было.

– Можно и проявить наше искусство, – Семерка посмотрел на Мухомора. – Ты как?

Надо же, даже лысый колдун, предлагавший меня убить, не озвучил мысль просто отдать меня инквизиторам – похоже, что после присяги и тем более сегодняшнего боя я и в самом деле стал для Проклятой роты своим, одним из них, и неважно при этом, из какого мира я родом.

Белый Страх был для них святыней, а выдача того, кто сражался под ним, – святотатством.

– Можно, но только мы ничего не добьемся, если я чего-то понимаю в этой поганой жизни, – энтузиазма в голосе Мухомора не было, и вообще он выглядел откровенно усталым.

– Тогда действуйте, – и Лорд снова отхлебнул из кубка.

Интересно, что он там хлыщет? Вряд ли воду.

Процедура мало отличалась от позавчерашней, разве что я очутился не в зале, а в лесу, где на деревьях были вырезаны грубые лики Семерки и Мухомора, зеленые глаза неотрывно пялились на меня, мерзко поскрипывали ветки, а в зарослях кто-то шуршал и порыкивал.

Завершилось дело вспышкой разноцветного огня, и я вернулся в шатер.

– Никаких проклятий, нет связи с демонами, – доложил Семерка, вытирая мокрое от пота лицо. – Выглядит он, конечно, необычно, но кто знает, как должны выглядеть души из других миров?

– Тогда на кой он сдался инквизиторам? – Торил дернул себя за бороду.

– Может, спросить? Они скажут, – Дудочник, похоже, не умел составлять фраз длиннее, чем в два слова.

Лорд кивнул:

– Скажут и обвинят Рыжего в какой-нибудь галиматье, запрещенной Желтым Садовником, и тогда нам придется иметь дело не с попытками убийства или похищения, а с официальным обвинением! И отмахнуться от него просто так мы не сумеем, это ясно, или кому-то надо объяснять?

Тупых не нашлось, или по крайней мере они успешно замаскировались.

– Что же делать? – спросил Визерс, и мне даже показалось, что в его фразе прозвучали нотки растерянности.

Хотя нет, невозможно!

– Есть один вариант, – Лорд Проклятый впервые посмотрел прямо на меня, и мне стало не по себе – может быть, сейчас предложат покончить жизнь самоубийством, геройски и с музыкой, как самураю, но чтобы не подводить товарищей под инквизиторский монастырь.

– Завтра я хотел отправить дальше на юг отряд разведчиков, свой, особый, – продолжил наш командир, и у меня отлегло от сердца. – Надо выяснить, что творится там, за рекой, и не через третьи руки, от вояк Желтого Садовника, а самим… Придется им выехать сегодня же ночью, и ты, Рыжий, будешь одним из тех, кто покинет наш лагерь.

Вихрь, до сего момента сохранявший невозмутимую неподвижность, пошевелился и кашлянул.

– Да, я все прекрасно понимаю, – Лорд перевел взгляд на эльфа-десятника. – Сбитый отряд, и новичок будет вам больше обузой, чем помощью, но деваться некуда. Сам понимаешь, что Проклятая рота может рассчитывать только на себя и что, потребуй инквизиторы твоей выдачи, я поступил бы точно так же.

Вихрь помедлил и кивнул, так что закачались косички на висках.

– Э, погодите! – воскликнул я. – Но ведь мы рано или поздно вернемся из разведки! Что тогда?

– Пройдет какое-то время, Арсаир ва-Рингос может забыть о тебе, или случится что-то еще, – Лорд Проклятый пожал широкими плечами и потянулся за своей чашей. – Поживем увидим. Если что произойдет, то мы найдем способ передать вам новости, уж не сомневайтесь.

Глава 4

Особого прощания с Визерсом и его парнями не было, меня похлопали по плечу и пожелали удачи. Большую часть вещей я оставил на телеге десятка, в седельные сумки напихал лишь то, без чего не обойтись.

Вихрь, к которому я явился, тщательно изучил мою рыжую лошадь и остался доволен. При этом он не произнес ни единого слова, а говорить предоставил низкорослому парню по имени Рапошан, обладателю воистину конских зубов и копны русых волос.

– Нормально, сгодится, но нужен еще один, – заявил он, радостно скалясь.

– Где же его взять? – спросил я.

– Добудем, не бойся. Пошли, а заодно и жратвы достанем в дорогу.

Вихрь кивнул, подтверждая, что все идет как надо – да, странное дело, в этой парочке командует один, а болтает все время другой. Хотя если это обоих устраивает, то почему бы и нет?

Вскоре я стал обладателем хитрого на вид каурого жеребца, а спину его «украсила» пара плотно набитых мешков. Затем меня познакомили с остальными разведчиками, среди которых выделялся некто по имени Оо, огромный, чуть не под три метра, и страшный, точно ночной кошмар.

Наш Стась выглядел бы рядом с ним хрупким мальчонкой.

– Оо у нас великан, – сообщил Рапошан с гордостью.

– Вижу, что не карлик, – сказал я.

– Да не, настоящий великан, горный, родом с Зеленых гор, – пояснил русоволосый. – Лошадь под него подобрать – с ума сойдешь, но зато такого вояку поискать, да и вынослив точно волк.

Вскоре выяснилось, что ездит Оо на мохнатом битюге, произошедшем, похоже, от лося и пещерного медведя.

После заката удалось подремать несколько часов, а когда меня разбудили, то вокруг царила кромешная тьма. Небо затянули тучи, так что в первый момент я разглядел только стоявшую рядом смутную тень.

– Просыпайся, – велела она голосом Рапошана. – Время выходить.

– Ага, – ответил я, пытаясь взбодриться.

Ушибленная во время боя голова не болела, саднило обожженную щеку и напоминало о себе плечо, но и то и другое беспокоило не сильно, спасибо нашему другу Сегло.

Всего разведчиков было девять, не считая командира. Когда мы оседлали и навьючили лошадей и выстроились цепочкой, я очутился в хвосте, прямо перед замыкающим, а им стал Рапошан.

– Вперед, – сказал Вихрь, и мы поехали.

Двигались шагом, и обмотанные тряпками копыта ступали бесшумно.

Остался в стороне шатер командира, горевший рядом со знаменем роты костер. Махнул, отступая в сторону, один из дозорных, и мы оказались за пределами кольца из телег, обозначавшего границу лагеря.

Я поежился, потянулся к мечу – вот как сейчас из темноты выскочат инквизиторы, как завопят «Попался!»

Но обошлось – то ли Верховный Носитель Света Южной Четверти поставил соглядатаев не там, где надо, то ли вообще не ждал от меня подобной прыти. В любом случае, мы без проблем спустились к реке, и вскоре под ногами у лошадей заплескалась вода.

Тут я не выдержал, нагнулся, чтобы сполоснуть физиономию.

Помогло – дремота отступила, в башке даже появилась некоторая ясность.

Когда отъехали от реки примерно на километр, Вихрь разрешил остановиться и смотать с копыт тряпки.

– Они свое дело сделали, – объяснил мне Рапошан, – но могут еще пригодиться.

Пришлось совать намокшие полосы ткани в одну из седельных сумок.

Дальше двинулись немного быстрее, и вскоре впереди встала шелестящая темная стена леса. С воплями ломанулась в сторону заметившая нас ночная птица, и мы въехали в пахнущий листвой мрак.

Приличные люди путешествуют по дорогам, мы же к их числу точно не относились, и Вихрь повел нас по уводящей на восток тропе. На счастье, тучи слегка разошлись, и в одной из прорех обнаружилась местная луна, тонкий золотистый серп куда крупнее того, что украшает наше небо.

Значит, у той планеты, на которую я попал, есть как минимум один спутник, но это в том случае, если тут все как у людей и мы не находимся на спине у громадной черепахи или трех перекормленных слонов.

После магов и драконов всего можно ждать…

Но радость оказалась недолгой, тучи сомкнулись вновь, вдобавок пошел дождь. Пришлось вытащить из сумки плащ, не парадный черный, а обычный, из плотной непромокаемой ткани.

Под ним я согрелся и начал дремать, да так, что пару раз едва не уснул.

– Демоны побери, – пробормотал я, во второй раз просыпаясь оттого, что уткнулся носом в гриву лошади.

Скажи мне кто неделю назад, что я буду не просто ездить верхом, а еще и умудрюсь задрыхнуть в седле, я бы назвал этого человека придурком и покрутил пальцем у виска.

Когда начало светать, вокруг была все та же чащоба.

В кронах запели птиц, из мрака выплыли серые и коричневые стволы, похожие на поросшие мхом толстые колонны, стало видно, что мы топчем толстый ковер из опавших листьев, а с ветвей свисают зеленые змеи лиан.

Нет, это все-таки тропики, в каком-нибудь Подмосковье такое никогда не вырастет.

Вихрь поднял руку, придержал коня, и Рапошан для слепых и непонятливых пояснил:

– Привал!

Это было неплохо, поскольку задница моя слегка закаменела, и надо бы ее размять, а еще прогуляться вон до тех кустиков, украшенных большими розовыми цветами, для одного крайне важного дела…

Когда я подошел ближе, выяснилось, что цветы смердят падалью, а недовольное шипение возвестило, что под ними затаился какой-то гад. Поднявшаяся из травы змеиная башка с парой недружелюбных глаз оказалась размером с мой кулак, и я поспешно схватился за меч.

– Фсссс! – сказали мне довольно сердито, и тварь вроде удава, но покрытая перьями, заструилась прочь.

То ли я показался змее невкусным, то ли она уже позавтракала.

В любом случае, место освободилось, и я поспешил им воспользоваться, а когда вернулся к своим, то обнаружил, что завтрак ждет и меня – несколько ломтей хлеба и кольцо колбасы, такой твердой, что есть ее можно было, только порезав на тоненькие ломтики.

Запивать все это приходилось водой.

Все время, пока я жевал, Вихрь разглядывал меня черными, не по-человечески огромными глазами.

– Ты в разведку никогда не ходил, – сказал он, стоило мне сделать последний глоток.

Я пожал плечами – тебе виднее, я ведь не помню, чем прежний Рыжий занимался.

– Все будет не так, как в строю, – продолжил десятник, – особенно за рекой. Поглядывай по сторонам и будь внимателен.

Похоже, это было нечто вроде приветственно-напутственной речи.

Вновь забрались в седла и поехали дальше, уже безо всякой тропинки, просто через чащобу. Поднялось солнце, и я смог, наконец, как следует разглядеть эти джунгли, не такие жуткие, как Шелудивый лес, но по-своему красивые и для простого русского пацана совершенно непривычные.

Водопады из лиан, огромные деревья, цветы с колесо автомобиля, и всюду шевеление, вопли и писк, какая-то жизнь, излишне стыдливая, чтобы показываться нам на глаза, но, судя по поведению моих спутников, не опасная.

Руки все держали на оружии, но больше по привычке наемников, без фанатизма. Рапошан негромко насвистывал. Оо, вооруженный могучей булавой, что-то гудел под нос, читал, должно быть, великанский рэп.

Пресловутая «река», о которой я слышал много раз, показалась около полудня. Между стволами впереди блеснуло серебром, открылась водная гладь метров в пятьсот шириной и островок у противоположного берега, столь же заросшего, как и наш, но куда более пологого.

Нам предстояло спуститься по невысокому косогору.

– Неужели вплавь отправимся? – спросил я.

– Да не, ты что? – Рапошан засмеялся. – Тут все нормально, брод есть, разведаем только для начала, а потом и переправимся так, что разве что сапоги намочим, но уж не рубахи…

– Хахаль, – сказал Вихрь, повернувшись.

Уж не знаю, имя это было или прозвище, но принадлежало оно крепкому наемнику, уже немолодому, с золотым кольцом в носу и такими же, но поменьше, в ушах. Голову он брил, оставляя только клок на макушке, и поэтому напоминал мне казака с картины Репина…

Или не Репина? Фиг знает.

Хахаль кивнул и спешился, осторожно, ведя лошадей в поводу, спустился к воде. Постоял некоторое время, то ли вглядываясь, то ли внюхиваясь, а затем вновь сел верхом и въехал в реку.

Заводной конь недовольно фыркнул, когда волна плеснула ему в брюхо.

Тут я заметил, что мои соратники слегка напряжены – оно и понятно, если на том берегу засел какой супостат, то ему хватит пары стрел, чтобы подстрелить Хахаля, а тот ничего и сделать не сможет, разве что умереть с пользой и достоинством.

– Рапошан – право, Игген – лево, – скомандовал Вихрь, не поворачиваясь, и двое спешившихся наемников зашагали вдоль берега в разные стороны, и в руках у обоих оказались луки с наложенной на тетиву стрелой.

Я тут, похоже, единственный, кто без дальнобойного оружия, ну, кроме Оо.

Хахаль добрался до середины реки, а потом и до противоположного берега. Выбрался на сушу, вместе с обоими конями исчез среди деревьев, и вскоре оттуда донесся пронзительный вопль.

Не знаю, что за пташка орет таким образом, но мне такой звук никогда не изобразить.

– Чисто, – доложил вернувшийся Рапошан, Игген ограничился кивком.

– Вперед, – Вихрь тронул поводья. – По сторонам смотреть.

Пока я спускался к реке, пехом, как и остальные, в сапоги мне насыпалась тонна песка. Едва выбрался на открытое место, как солнечные лучи начали печь голову, зато вода оказалась холодной.

– Река эта течет прямо из Шелудивого леса, – сказал нагнавший меня Рапошан. – Порой сюда заплывает что-то оттуда, так что лучше держи меч наготове, если не хочешь, чтобы тебе откусили ногу.

После такой фразы мне захотелось закинуть нижние конечности на седло, но я сдержался – не хватало еще в первый же день прослыть трусом, и так меня, как новичка, тут не особо жалуют.

Но никто на мои пятки не позарился, и вскоре мы оказались на суше, под сенью деревьев, похожих на африканские баобабы – я их как-то видел по телеку, давно, год назад. Встретивший нас Хахаль кивнул, давая знать, что вокруг тихо и спокойно, и мы выстроились обычным походным порядком.

Вскоре я сообразил, что лес здесь другой, не как на северном берегу – необычайно тихий, словно всех обитающих тут тварей лишили права голоса, почти без подлеска, зато с изобилием разного рода грибов.

Некоторые выглядели знакомыми, другие казались поделками из пластика.

– Интересно, их курить можно или хотя бы есть? – тихонько спросил я, но на меня тут же зашикали, а Вихрь, обернувшись, стегнул по мне суровым командирским взглядом.

Ладно, понял, буду молчать, как рыба.

Вон и Рапошан не свистит, и великан наш прекратил корчить из себя Баскова.

Мы проехали через прогалину, где из земли, покрытой толстым слоем синего мха, торчали серые каменные плиты – изломанные, разбитые, покрытые причудливыми значками и даже настоящими рисунками. Миновали лежавшую на боку статую, изображавшую помесь человека и хищного зверя – на физиономии жуткий оскал, тело напряжено, выставлены вперед руки-лапы с острыми когтями.

Неведомый скульптор высек ее из темно-зеленого камня с белыми прожилками, и тот устоял и перед временем, и, похоже, перед попытками разрушить изваяние – там и сям виднелись крохотные сколы, оставленные явно металлическими предметами, но они выглядели не более чем оспинами.

Перед ручейком с темно-красной, точно вино, водой Вихрь коня придержал.

Я не успел и глазом моргнуть, как в его руке возник прямой узкий меч, блеснуло острое лезвие.

– Сверху! – рявкнул Рапошан, и мой собственный клинок точно прыгнул в ладонь.

Я махнул назад и в сторону, целясь на звук, на движение, еще до того, как сообразил, что делаю. Ударил не зря, поскольку оружие встретило сопротивление и кто-то взвизгнул тонко и противно.

Оо взревел, махнул булавой, хлопнула тетива – и впереди, и сзади.

Ударило в плечо, в кожаный панцирь воткнулась стрела с костяным наконечником. Раздраженное верещание донеслось с нескольких сторон и, задрав голову, я наконец увидел, с кем мы воюем.

Размахивая крылышками, меж ветвей кружили похожие на рогатых мартышек создания.

– Оо! – гаркнул я, сообразив, что одно, вооруженное копьем, пикирует прямо на великана.

Тот махнул булавой, крылатая тварь попыталась увернуться, но ее смело с мокрым хряском, точно прибитую веником муху. Другая, самая крупная, получила две стрелы в пузо и сбитым вертолетом пошла к земле.

Остальных гибель сородичей не напугала, вся эта орава с ревом и писком ринулась на нас.

Вихрь вскочил на седло с ногами, меч его замелькал, точно эльф вооружился сразу двумя клинками. А дальше мне стало не до того, чтобы глядеть по сторонам, на меня бросились аж две «мартышки», обе с длинными мечами, чьи лезвия были из черного блестящего камня.

Один удар я ухитрился отбить, затем едва не лишился уха и зашипел от боли. Панцирь мой удар выдержал, но пришелся он в ушибленное еще вчера плечо, так что рука на миг онемела.

Ответным выпадом я посек крыло одной из тварей, и та кувыркнулась в траву.

Дернувшийся конь помешал мне прикончить вторую, я вообще с трудом удержался в седле.

– Куда!? – гаркнул я, натягивая поводья.

Уклонился больше по наитию и отмахнулся мечом.

Не убил, так хоть напугал рогатую «мартышку», та с верещанием метнулась прочь и попала под удар Оо. Ее отшвырнуло прочь, тварь вмазалась в ствол одного из деревьев, да так и осталась висеть, точно прилипла.

Тишина показалась такой болезненной, и я невольно сунул палец в ухо.

Нет, фух, слава богу, не оглох, вон фыркнул мой заводной, кто-то из наемников тихо выругался.

– Целы? – продолжавший стоять на седле Вихрь оглянулся.

Лезвие его меча было темным от крови, на земле там и сям валялись посеченные тушки лесных тварей. Мертвыми они не орали, зато выглядели еще более уродливыми, чем при жизни – вывернутые назад коленки, темно-бурая шерсть, вся в колтунах, выпученные глаза, рожки как у коз.

– Что это за страшилы? – спросил я, вытягивая из седельной сумки тряпку, чтобы вытереть свой клинок.

Я, конечно, положил не столько, сколько десятник, но оружие все одно измарал.

– Локсы, – проговорил Рапошан. – Они тут живут.

– А где мы вообще? Что это за место? – продолжил я высказывать любопытство, но на этот раз русоволосый лишь буркнул:

– Потом.

В этом странном лесу даже он стал неразговорчивым.

Мы оставили позади кучу мохнатых трупиков, к которым уже начали слетаться мухи. Переправились через ручей, проехали мимо разрушенного строения вроде древнегреческого храма – белоснежные колонны, частью упавшие и разбитые, стены с проломами, провалившаяся крыша.

Тут меня начало беспокоить нечто странное – ощущение, что впереди, в той стороне, куда мы направляемся, то есть на юго-западе, меня ждет нечто хорошо знакомое, да еще и приятное…

Словно я возвращался домой из долгой поездки.

Я несколько раз встряхнул головой, попил воды, попытался изгнать непрошенное чувство и не преуспел. Оно лишь усилилось до такой степени, что перешло в почти физический зуд, в желание пришпорить коня, чтобы быстрей, быстрей добраться до вожделенной цели.

Но до какой, демоны ее задери?

Когда меж деревьев я рассмотрел нечто огромное и круглое, словно футбольный мяч размером с гараж, сердце мое дрогнуло. Еще несколько шагов лошади, и стало видно, что это торчащая из земли каменная голова, но не с одним, как положено, а с двумя лицами!

Мы подъезжали сбоку, и я мог созерцать оба.

Они принадлежали мужчине, и вроде бы даже тому же самому, но ничуть не походили друг на друга – одно выглядело спокойным, глаза прикрыты, на губах полуулыбка, зато второе кривилось от ярости, виднелись треугольные зубы, как у акулы, а лоб шел буграми.

Меня захлестнуло желание выпрыгнуть из седла, подскочить к этой хреновине и обнять ее, прижаться щекой к щеке… проклятье, похоже, что мне напекло макушку, да и ночью я спал маловато.

Начну со статуями обниматься, с деревьями целоваться, и что дальше?

Я отвернулся, чтобы не глядеть на исполинскую голову, но это оказалось не так просто. Мышцы шеи повиновались не сразу.

Некоторое время я боролся с собой, а затем изваяние осталось позади, и мне полегчало. Точно свалилась с плеч невидимая тяжесть, и я даже пожалел, что не разглядел – валяется двуликая башка сама по себе, отколотая от всего остального, или туловище прячется под землей?

Развалины попались нам еще несколько раз, но я старался на них не смотреть – на всякий случай. После очередного ручья с темной водой чащоба вокруг неуловимо изменилась, издалека донеслись птичьи трели, кто-то с треском и уханьем завозился в кроне одного из деревьев.

– Ну, все, нормально, можно расслабиться, – сказал, догоняя меня, Рапошан.

– Что это было такое? – осведомился я, надеясь, что на этот-то раз получу ответ.

– Как рассказывают, – начал русоволосый наемник с легкой неуверенностью в голосе, – до Падения Богов тут располагался город, да такой, каких сейчас в мире нет. Теперь здесь нечто вроде кладбища, огромного, мрачного и заселенного всякой пакостью. Не Шелудивый лес, конечно, но место тоже не очень приятное.

Это я заметил – вряд ли к этим статуям водят экскурсии, а аборигены собирают в окрестностях грибы.

Но что за «Падение Богов», про которое я слышу уже не первый раз?

Похоже, что мир, куда меня забросила судьба, в древности претерпел какой-то могучий катаклизм. Надо будет при случае расспросить какого-нибудь знающего человека, Мухомора, например – он вроде как колдун, по местным меркам вообще интеллигент, и даже в шляпе.

Вот как вернемся из этого похода, да разберемся с инквизиторами…

Для обеда мы остановились на укромной полянке, окруженной зарослями похожего на бамбук растения. И вновь никто не подумал развести костер, а трапеза прошла в молчании, словно я находился не среди наемников, а в компании благовоспитанных монахов.

Хотя каков поп, таков и приход, и если сам Вихрь не любитель болтать, то и бойцов он подобрал под себя и выдрессировал как ему удобно. Непонятно только, как в эту компанию угодил Рапошан, тот по всем признакам не дурак поговорить, хотя до Ярха ему далеко.

Тут я обнаружил, что скучаю по красноглазому, да и по Пугалу, и по нашему десятнику тоже. А о парнях из команды, Юр Палыче и даже о Машке за последние сутки вовсе не вспомнил!

Ничего себе, не прошло и трех дней!

Или тело, хозяином которого я стал, начинает влиять на мой рассудок?

Бррр, не хочется верить, что я вскоре потеряю воспоминания о родной стране… или уже потерял? Но краткая инспекция содержимого памяти помогла мне успокоиться – нет, все вроде на месте, и номер паспорта продиктую, и пароль от странички в «ВКонтакте» помню, и как меня звали.

После обеда сменили лошадей, перелезли на тех, что были запасными.

Вихрь услал Рапошана вперед, в дозор, и его запасного коня привязали к моему, так что я оказался во главе настоящего «автопоезда», осталось только водрузить на макушку три желтые лампочки.

– По сторонам глядеть, – сказал десятник, первый раз открыв рот после нападения локсов.

Лес выглядел вполне обыденно, просто, похоже, мы уже оказались на вражеской территории. Я проверил, как выходит из ножен меч, и в очередной раз пожалел, что у меня нет лука или хотя бы арбалета.

Прежний Рыжий, похоже, стрелком не был, но почему бы мне им не стать?

Вскоре нам попалась свежая вырубка – пеньки, похожие на сточенные зубы, ветки и листья, щепки. Тут Рапошан вернулся, о чем-то доложил Вихрю, после чего мы повернули коней под прямым углом и поехали на запад.

Еще через километр десятник скомандовал «Спешиться», и этому приказу я обрадовался. Сидеть в седле надоело, неплохо бы пройтись, добавить немного жизни в нижние конечности.

Но прогулка оказалась короткой.

– Встали! – сказал Вихрь, не успели мы сделать и сотни шагов. – Место ищем!

Последнюю фразу я не понял, но оказалось, что нужно отыскать укромный уголок, чтобы спрятать лошадей и тех, кто будет за ними приглядывать… угадайте, кого именно? Понятное дело, меня и Оо!

– Сидите тихо, – заявил десятник, глядя на меня холодными черными глазами. – Тревожный сигнал помните?

Великан кивнул:

– Агась. Трехкратный визг грызца.

Ну надо же, как здорово, а я и не знаю, кто такой грызец!

– Хорошо, – Вихрь еще раз с сомнением посмотрел на меня. – К ночи вернемся.

И они ушли, утопали цепочкой в заросли, совершенно бесшумно, не колыхнув и веточки. Мы остались вдвоем – я и здоровенный урод, выглядящий так, словно он жрет на ужин человеческих младенцев.

– Чего делать будем, Оо? – спросил я.

– Сторожить, – он посмотрел на меня непонимающе – глазки крохотные, особенно по сравнению с размером башки, прячутся под надбровными дугами, как у гориллы, и очень светлые.

Иногда отсутствие фантазии является большим достоинством.

– От кого? И куда они пошли?

– Агась, – великан поскреб в затылке. – От врагов, тут дорога недалеко, там враги.

Все ясно – мы проникли на территорию Синеглазого и теперь будем какое-то время наблюдать за трактом, по которому на север, для встречи с нашей ротой, идут войска. Но как мы передадим собранные сведения нашим, ведь почтовых голубей мы не захватили?

– Ну ладно, сторожить так сторожить, – заявил я, решив, что доставка сведений – не мое дело, и уселся, прислонившись спиной к стволу дерева.

Можно немного подремать, компенсировать бессонную ночь, но главное – пробудиться до момента, как вернется Вихрь, а то он запросто сдерет с уснувшего дозорного шкуру и повесит на ближайшем сучке.

Было жарко, над ухом жужжали насекомые, но вроде бы не кусали, так что глаза закрывались сами собой…

Мне усмехнулся исполинский огненный рот, и я полетел в него, навстречу тысячам черных липких языков. Замахал руками, стараясь остановить падение, попытался крикнуть, задергался и… проснулся, с такой силой шарахнувшись затылком о дерево, что вернулась вчерашняя боль.

Демоны побери, еще кошмаров мне не хватало… я не орал?

Судя по тому, что Оо спокойно сидел неподалеку, щупая булаву и моргая, обошлось без воплей. Но сонливость исчезла, и я понял, что пока не смогу сомкнуть глаз, побоюсь вновь увидеть этот жуткий провал, багровое пламя, изогнувшееся двумя полосами вроде губ, и алчную тьму между ними.

Под яркими солнечными лучами кошмар и не думал бледнеть, я чувствовал, что он где-то рядом, только и ждет момента, когда я задремлю, чтобы предстать передо мной во всей красе…

Нет уж, спасибо!

Я поднялся и походил, проверил, что там с лошадьми, попил воды из фляги.

Но лучшее средство от скуки – беседа, хотя в данном случае она вряд ли будет оживленной и приятной.

– Откуда ты родом, Оо? – услышав этот вопрос, великан уставился на меня словно на говорящую собаку.

– С гор, – ответил он после паузы не меньше чем в минуту.

– Это я знаю, но с каких? Как там у вас жизнь идет?

Оо явно не верил собственным ушам – чтобы его расспрашивали о чем-то, выходящем за пределы жизни наемника? Подобное в Проклятой роте, похоже, принято не было, тут, как во французском Иностранном легионе, никого не интересовало прошлое бойцов, главное, чтобы они хорошо сражались и сохраняли верность подразделению.

– Агась, не знаю, я давно там не был, – сказал великан. – Все как обычно, наверное. Охотятся, набеги, все такое.

Дальше я расспрашивать не стал – понятно, что Оо будет отвечать без охоты, да еще и с живостью разбитого параличом ленивца, и под такую беседу скорее уснешь, чем взбодришься.

Я отошел в сторону, чтобы отлить, затем вернулся на место.

Время тянулось, точно горькая жвачка, и я убивал его, вспоминая уроки соратников по уходу за снаряжением – осмотреть кольчугу, почистить, где надо, чтобы не допустить ржавчины, еще разок поточить меч, проверить и смазать сапоги, чтобы не дай бог не потекли.

Время от времени я вспоминал приказ Вихря «по сторонам глядеть» и вскидывал голову. Но в этом плане все равно надеялся больше на Оо – какая он ни есть дубина, а все-таки разведчик более опытный, знает, куда нужно смотреть, что слушать и на что обращать внимание.

Соратники вернулись уже в начавших сгущаться сумерках и, похоже, шумнули нарочно, чтобы мы не подняли тревогу. Зашуршала трава, хрустнула сухая ветка, и между двух стволов объявился десятник, за ним показались остальные.

– Как? – спросил Вихрь, когда мы с великаном вскочили ему навстречу.

– Полный порядок, – отрапортовал я, не дожидаясь, пока Оо приведет в движение язык и губы.

Эльф кивнул.

– Тогда ужин и спать, – сказал он. – На рассвете выходим.

Прозвучавший над самым ухом треск заставил меня вздрогнуть.

Я повернулся, схватившись за меч, и с удивлением обнаружил, что с деревом, под которым я просидел несколько часов, происходит нечто странное – темно-зеленая морщинистая кора двигалась, по ней пробегали волны, точно по расплавленной смоле, возникали и появлялись дыры.

Складки колыхнулись, сдвинулись, и возникло лицо, круглое и насупленное, принадлежащее Семерке – почти как в том видении, посетившем меня во время допроса.

– Еле отыскал вас в этих землях отдаленных, – произнес деревянный рот, и хотя голос ничуть не напоминал тот, которым разговаривал толстый колдун, тон был точно его. – Имеете что сообщить?

– Да, – сказал Вихрь.

Никого это явление Семерки не удивило, и я, чтобы не выглядеть идиотом, приспустил брови.

– Что видели – до тысячи пехоты, копейщики, с обозом, – начал доклад десятник. – Под знаменем с черным солнцем, по всем признакам, это ополчение герцога Примейна.

– Без кавалерии? – удивился Семерка.

– Она может двигаться впереди. Пехота будет у реки дня через два-три.

– Похоже, они уже знают, что их передовой отряд разгромлен, – Семерка наморщил лоб, и вновь раздался скрип.

– Наверняка, – согласился Вихрь. – Завтра пройдем дальше, возьмем языка.

– Хорошо, я понял, – мне показалось, что темные глаза-провалы, похожие на дырки от сучков, уставились на меня. – У нас все в полном благополучии и порядке, разве что инквизиторы потребовали Рыжего. К Лорду приходил сам Верховный Носитель Света Южной Четверти и долго рассказывал, что из-за одной паршивой овцы может пострадать все стадо.

– И что? – воскликнул я, напрочь забыв, что поперед батьки в пекло лучше не лезть, а без разрешения командира – не высказываться.

– Проклятая рота своих не выдает! – сурово проговорил Семерка. – Ладно, Вихрь, завтра выйдем на связь, опять же вечером, или я, или тот трухлявый, смердящий от тупости сморчок…

Да уж, они с Мухомором питают друг к другу истинно нежные чувства.

На этот раз не было никакого движения, никаких спецэффектов, просто сочетание дырок, трещин и складок перестало складываться в лицо, из куска коры ушла жизнь, и он стал ничем не отличаться от соседних.

– Ночное дежурство твое, Рыжий, – в голосе Вихря не было и намека на гнев, но я понял, что он сердит.

– Есть, – отозвался я, точно примерный солдатик.

Опять не поспать как следует, но, с другой стороны, кто просил меня влезать?

На ужин были те же хлеб и колбаса, что и утром, а затем нескольких человек отправили напоить лошадей. В их число попал и я – новобранцев максимально нагружают в любой армии мира, а для разведчиков я был именно салагой, хотя Рыжий воевал в роте не первый год.

Возвращались мы уже в полной темноте, и если бы не Хахаль с Рапошаном, я бы остальных просто не нашел.

Соратники принялись укладываться спать, а я уселся на то же место, где едва не задремал днем, и принялся старательно таращиться во мрак. Дневные твари заснули или попрятались, уступив место ночным, и лес наполнился совсем другими звуками – протяжными мелодичными криками, тонким попискиванием в соседних кустах и отдаленным ревом.

От него, как и от визга, похожего на тот, что издает бензопила, мне было очень не по себе.

– Не задремал? – шепотом спросил подошедший Рапошан, и я удивился, что он не спит.

Эти парни, в отличие от вояк из десятка Визерса, даже дрыхли бесшумно.

– Уснешь тут, – проворчал я. – То ли подкрадется кто и голову откусит, то ли командир просечет и ничего не откусит, конечно, но уж накажет так, что мало не покажется, без вопросов.

Рапошан засмеялся:

– Это точно. Насчет хищников не беспокойся – нас много, и пахнем мы железом. Ближе к утру тебя сменят, никому не нужен засыпающий на ходу разведчик, так что держись.

– Постараюсь, – пообещал я.

Рапошан тоже завалился спать, и я уже точно остался один.

Взошла луна, чуточку потолстевшая по сравнению со вчерашней ночью, и стало немного повеселее. Я смог хотя бы разглядеть, что делается вокруг, и убедиться, что лощади никуда не делись.

Животные, кстати, тоже вели себя необычайно тихо – никаких всхрапов или переступания копытами. Похоже, чуяли, что Вихрь способен любую из них продать живодеру, да еще и приплатить.

В общем, ночное дежурство оказалось делом тоскливым, унылым, но не особенно тяжелым. Стоило мне вспомнить гигантскую огненную пасть, приснившуюся днем, как дремота мгновенно улетучивалась, и я начинал думать, что легко пободрствую еще часок-другой.

Сменщиком моим оказался Хахаль, пробудившийся с негромким зевком.

– Ложись, – велел он, подойдя ко мне.

– Ага, – уныло отозвался я, думая, что уснуть все равно не смогу.

Но усталость взяла верх над страхом, и я вырубился, едва успев расстелить одеяло. Никакие кошмары меня не потревожили, а проснулся я от громогласного вопля над самым ухом.

Тот самый «визг бензопилы»!

Я резко сел, пытаясь понять, жрут ли меня уже, и если жрут, то с какого места, и обнаружил, что уже светло, все на ногах и смотрят на меня с улыбками, а Рапошан стоит, приложив руки ко рту.

– Подъем, – сказал Вихрь, единственный, остававшийся серьезным, и отвернулся.

– Кстати, так вопит грызец, – добавил Рапошан. – Запомни и попытайся выучить.

С ума он сошел, что ли?..

Чтобы произвести такой звук, надо пищалку в задницу вставить и три дня питаться горохом с молоком!

– Э, я постараюсь, – выдавил я, решив, что лучше не спорить.

После подъема мне не удалось даже пожрать, мы запрыгнули в седла и снова куда-то поехали. Для начала к тому же источнику, куда была «экскурсия» вечером, и с той же целью, а затем – на юго-запад.

Не успел я толком проснуться, как лес начал редеть, а затем мы вовсе оказались на краю поля, засеянного какой-то хренью вроде кукурузы, но с фиолетовыми, а не зелеными листьями.

За полем виднелись сбившиеся в кучу домики.

Повинуясь жесту Вихря, свернули направо и вскоре оказались в зарослях местного бамбука. В небольшой рощице запросто спрятался бы не то что наш десяток, а несколько боевых бегемотов верхом на диплодоках – коленчатые стволы стояли стеной, и меж ними приходилось протискиваться.

– Игген, давай, – сказал эльф, спешившись.

Наемника, к которому обратился командир, природа наделила на диво непримечательной внешностью – нос, уши, волосы, все как у людей, и при этом ничего индивидуального, никаких особых примет. Переодеть его в пиджак и засунуть в офис, и завтра я не узнаю этого парня, которого видел в кожаном панцире.

Услышав приказ, он кивнул и принялся рыться в седельных сумках.

– К дороге… – тут Вихрь сделал паузу и скользнул по нам взглядом.

Меня, судя по всему, опять оставят сторожить лошадей в «веселой» компании Оо.

– Рыжий и Рапошан.

Ого, выходит, я ошибся, и меня сочли годным для более-менее серьезного дела!

– Пошли, – сказал русоволосый наемник. – Захвати флягу, ну и еще плащ, и меч… Панцирь сними, драться нам не придется, а вот убегать – вполне возможно, хе-хе.

Десятник говорил что-то еще, отдавал приказы соратникам, но я его не слушал – надо собраться, а лошадей расседлать да привязать к дереву. Неизвестно еще, кто за ними будет приглядывать.

Рапошан осмотрел меня с ног до головы, остался доволен, и мы затопали прочь. Игген к этому времени переоделся в какие-то рваные тряпки, повесил на бок холщовую суму, разлохматил волосы и теперь мазал рожу грязью.

– Чего это он делает? – спросил я, когда мы отошли на достаточное расстояние и Вихрь нас услышать не мог.

– Игген отправится в деревню и там будет изображать из себя немого нищеброда, – объяснил мой спутник. – Нормально, он это умеет, как и слушать, что болтают в придорожных харчевнях, а болтают там много и знают куда больше, чем могут представить всякие полководцы. Мы же с тобой будем валяться в кустах и смотреть во все глаза – кто мимо проехал, куда направился.

– А остальные?

– А это не нашего ума дело, – тут Рапошан, ставший вдали от десятника разговорчивым, нахмурился, и я в очередной раз проклял себя за излишнее любопытство.

Эх, вот обидится он, замолчит, и просидим целый день в тишине.

Когда мы добрались до края бамбуковой рощи, я увидел дорогу – неширокая, пыльная, вся изрытая, она тянулась с севера на юг, на обочине валялся лошадиный скелет.

– Давай за мной, – велел Рапошан, и мы, пригнувшись, рванули вперед.

Плюхнулись в ложбинку, которую я сначала не заметил, и прижались к земле. Спросить, что, как и почему, я не успел, поскольку услышал негромкий скрип, какой издают колеса телеги, а затем донеслись голоса.

– …и не заплатил, гад! – рыкнул плачущий бас.

– От, гнида, чтоб его чесоткой поразило! – сочувственно заметил фальцет.

Бас принялся чего-то объяснять, так быстро, что я почти ничего не понял, но речь, похоже, шла о некоем купце, разведшем наивных селян на бабки и удравшем. Да, без вопросов, в любом мире заводятся свои Мавроди, даже там, где дышат огнем драконы и воюют маги.

Тележный скрип приблизился, а затем начал удаляться.

– Голову можешь поднять, – шепнул Рапошан, – только осторожно.

Я выполнил приказ и обнаружил, что мог бы в землю и не вжиматься – со стороны дороги нас прикрывали заросли высохшей, но густой травы, и разглядеть нас никто не мог, зато перед нами «автобан» лежал как на ладони и телега с парой крестьян как раз исчезала за поворотом.

– Вот тут мы денек и проведем, – сообщим мой напарник.

Тут я сообразил, что остался без завтрака и что жратвы мы с собой не взяли, а значит, и на обед рассчитывать нечего. Желудок отозвался на подобные умозаключения раздраженным ворчанием, и я потянулся за флягой, чтобы наполнить живот хотя бы водой.

– Много не пей, потеть будешь, – сказал Рапошан. – Глотку смочи, и нормально. Давай сюда свой плащ, надо его слегка доработать, чтобы нас и сверху не обнаружили, и собаки не учуяли.

Точно, у врага есть драконы, а с воздуха нас видно как на ладони.

Из сумки на поясе Рапошан извлек толстую иглу и моток ниток, после чего отправил меня надрать травы с задней стороны ложбины. Вскоре с дюжину небольших пучков оказалось в художественном беспорядке закреплено на моем плаще.

– Ну вот, издалека ты теперь сойдешь за обыкновенную кочку, если клубком свернешься и накроешься, – проговорил русоволосый, оглядывая дело своих рук. – А это против тварей, что, на несчастье шустрых разведчиков, обладают чувствительным носом.

В руках его появился крошечный пузырек из темно-зеленого стекла, закрытый пробкой. Она с хлопком вышла из горлышка, и я невольно сморщился, ожидая могучей вони, но не уловил вообще ничего, даже когда Рапошан осторожно вылил несколько капель белесой жидкости на землю прямо перед нашими носами.

Примерно вдвое меньшая порция досталась каждому из плащей.

– Готово, – сказано это было с удовлетворением, – теперь лежим, радуемся жизни. Ха, смотри.

Я глянул в ту сторону, куда указывал мой напарник, и обнаружил, что по дороге топает хромой сутулый дядя в грязном тряпье. Показалось, что где-то я его видел, совсем недавно, а затем понимание шарахнуло по голове не хуже, чем булава Оо – да это же Игген, постаревший лет на десять и ничуть не похожий на себя обычного, уверенно сидящего в седле!

– Класс, – только и смог сказать я.

– Ага, отлично, – подтвердил Рапошан.

Игген исчез из виду, и почти тут же с юга донесся приближающийся топот копыт. Поплыло над зарослями кукурузы облачко пыли, и из-за поворота вылетели несколько всадников на лошадях, что казались мелкими по сравнению с нашими.

Под плащами укрывались кольчуги, я разглядел также круглые щиты у седел и мечи у поясов.

– Передовой разъезд, – сообщил Рапошан, когда всадники промчались мимо. – Подготовь плащ, сейчас пойдет разведка, а потом и сам отряд, от которого этих типов выслали.

Разведчики появились без шума и пыли, поскольку двигались они пешком и по обочинам – два отряда по десятку воинов каждый, составленных не из людей, а из гоблинов, плечистых и кривоногих, с круглыми лицами и невероятно широкими ухмылками.

А еще они вели собак, мохнатых зверюг, немного похожих на раргов.

Когда я увидел их зубы, мне захотелось оказаться где-нибудь подальше, хотя бы рядом с лошадьми в компании Оо. Вслед за Рапошаном я поспешно натянул на себя плащ, обработанный «антинюхательной» отравой, и замер, стараясь дышать пореже и потише.

Ближайшая псина глянула в нашу сторону, заработала ноздрями и даже потянула хозяина за собой. Тот что-то спросил на квакающем языке, обращаясь к животному, да еще и схватился за короткий меч.

Я тоже взялся за рукоять, думая, что шансов победить у нас маловато.

– Ррры, – сказала собака, а потом чихнула с такой силой, что едва не села на задницу.

Гоблины зареготали, а псина утратила к нам интерес и затрусила дальше.

– Годится, – прошептал Рапошан, стоило разведчикам удалиться. – А вон и они…

Только тут я обратил внимание, что небо над дорогой к югу от нас затянуто желтой полупрозрачной кисеей. Ого, и сколько же понадобилось сотен или даже тысяч всадников, чтобы поднять такое количество пыли?

И топот копыт на этот раз звучал совсем иначе, не так, как у передового разъезда – уверенно и слитно, без всякой торопливости.

Для начала из-за поворота объявилась дюжина тяжеловооруженных воинов – шлемы сняты, но все остальное на месте, начиная от стальных рукавиц и заканчивая сабатонами, металлическими ботинками. Лежат на крупах длинные плащи, смотрят в небо упертые в специальный крюк длинные копья.

За ними ехал некто жирный, точно хряк в окружении телохранителей – лишь с мечами, но зато с огромными щитами, чтобы в любой момент прикрыть ими хозяина. За боссом везли огромное знамя – половина желтая, половина белая, и на каждой черный диск, окруженный венцом из молний.

Второй стяг, куда более мелкий, я заметил не сразу – темно-синий, расшитый серебристыми полосами так, что получалось изображение двух глаз, похожих на кошачьи.

Еще дюжина рыцарей с копьями, и полилась настоящая река из конницы – частью на конях, но большинство на раргах, такие же смуглые, тощие и лохматые типы, с какими мы сражались у Лявера.

– Войска герцога Примейна, – сообщил Рапошан, нагнувшись ко мне. – Видел флаг? Черное солнце, его в этом роду носят с давних времен…

– А второй? – спросил я.

– Знамя Синеглазого. Теперь давай считай, сколько их, потом сравним.

Глава 5

В яме под палящим солнцем мы пролежали до самого вечера – поначалу пересчитывая войска и телеги, а потом лишь дурея от скуки, поскольку дорога опустела. Заметить нас никто не заметил, даже близко не подошел, но зато вода во фляге закончилась как-то слишком быстро.

Ближе к вечеру от жары в голове у меня начало понемногу звенеть, поэтому слова Рапошана о том, что «все, сваливаем», я воспринял с нескрываемой радостью.

– Давай, бегом, – добавил мой напарник, когда я свернул украшенный пучками травы плащ.

Уговаривать меня не пришлось.

На том месте, где мы оставили лошадей, обнаружился Хахаль и еще один разведчик, жилистый молодой парень по прозвищу Вилы, ну и сами наши скакуны никуда, к счастью, не делись.

– Где остальные? – спросил Рапошан, когда мы напились, а я еще и смочил голову.

– Скоро придут, – отозвался Вилы с ленивой ухмылкой и продолжил разглядывать стрелы из своего колчана, что-то подправлять в оперении, щупать крепление наконечников.

Ждать долго не пришлось, где-то через полчаса явился Вихрь со всей честной компанией, а Оо приволок на спине находящегося без памяти чужака – дородного и могучего и, судя по дорогому, украшенному золотом чешуйчатому панцирю не простого воина.

– Уходим, – велел десятник, и мы принялись седлать лошадей.

Иггена пока не было, но я уже научился держать язык за зубами и спрашивать о нем не стал. Наверняка этот парень в состоянии отыскать нас по следам, или с ним просто назначена встреча в обусловленном месте… в любом случае это не мое дело, пусть болит эльфийская башка.

Мы оставили поле с деревней за ним позади и углубились в знакомый уже лес.

Я ждал, что ночевать будем там же, где и в предыдущий раз, но Вихрь увел нас в сторону.

– Привал, – велел он, останавливая лошадь посреди небольшой поляны.

Трава густая, чащоба дикая, то, что надо, и наверняка где-нибудь рядом есть вода.

В том, что дело так и обстоит, я убедился, когда меня вместе с Оо и Рапошаном отправили поить лошадей. Поэтому допроса пленника я не слышал. Когда вернулся, Хахаль уволакивал труп в золоченом панцире в заросли, а десятник беседовал с Мухомором.

Тот избрал тот же способ общения, что и Семерка, и его физиономия возникла на коре одного из деревьев. Появилась даже шляпа с привешенными к полям корешками – то ли колдун перестарался, то ли настолько сжился со своим головным убором, что без него себя и не мыслил.

– Ага, вот и враг инквизиторов, – сказал Мухомор, увидев меня, и щель в коре, изображавшая рот, растянулась в ухмылке. – Как он, ничего странного не замечаете?

– Порядок, – ответил Вихрь, а у меня хватило ума промолчать.

Затем эльф принялся докладывать о том, что мы узнали за день, а меня отправили помогать взявшемуся за готовку Оо – сегодня решили поужинать горячим и даже развели костер, но таким хитрым образом, что пламени не было видно с десяти шагов, да и дыму он почти не давал.

Великан оказался отличным поваром, из надоевшей уже колбасы и каких-то ядовитых на вид клубней, которые мне пришлось чистить, он сварил отличный суп. Проглотив свою порцию, я пожалел, что она такая маленькая, и принялся жевать доставшийся мне сухарь.

Дежурил в эту ночь Рапошан и еще кто-то, а я безмятежно дрых, и кошмары меня не мучили.

Даже проснулся сам, без пинка под зад, едва начали шевелиться поднимающиеся соратники. Еще немного, и стану настоящим разведчиком, только вот научусь стрелять из лука и визжать, точно грызец.

Утро вышло просто роскошное, во-первых, с завтраком, а во-вторых, после еды мы никуда не поехали. Почему, я понял, когда из чащобы явился Игген и принялся делиться сведениями с десятником.

– Ну вот, теперь, похоже, обратно двинем, – сказал мне Рапошан.

Новость, честно говоря, меня не обрадовала – там, где рота, там и инквизиторы, и невзлюбивший меня непонятно отчего Верховный Носитель Света Южной Четверти, чтобы ему провалиться.

– А потом что? – спросил я, стараясь не выдать своего настроения.

– Как что? Война, – он пожал плечами. – Там подмога должна подойти от Кляйбера. Сойдемся с ратью герцога где-нибудь поближе к реке и будем выяснять, кто сильнее, а поскольку Проклятая рота вот уже десять лет поражений не терпела, то и в этот раз нам придется одолеть.

Учитывая, сколько войска я видел вчера, замучаемся мечами махать.

Хотя и другие ребята под флагами Желтого Садовника тоже на что-то сгодятся, наверное.

Игген переоделся, и мы позабирались в седла, но поехали, вопреки прогнозу Рапошана, не на север, а на запад. Что да к чему, мне никто объяснить не удосужился, но я заподозрил, что командир наш хочет разузнать еще что-то и поэтому ведет нас к дороге, по которой движутся войска Синеглазого.

Вскоре мы уперлись в болото, поросшее мелкими разлапистыми деревцами.

Огибать его Вихрь и не подумал, а двинулся прямо в воняющую тухлыми яйцами коричневую жижу. Лошадь его фыркнула, но пошла и провалилась немного выше копыт – похоже, тут имелась тропа, но чтобы разглядеть ее, нужно было быть опытным разведчиком или даже эльфом.

Вскоре болото оказалось со всех сторон, и поглазеть на нас вылезли местные обитатели. На кочках объявились здоровенные, с откормленного кота жабы, темно-синие и лиловые, все в бородавках, с возбужденным жужжанием закружились стрекозы, мелкие и шустрые.

– Ай! – воскликнул я, ощутив болезненный укол в шею.

Хлопнул себя пониже затылка и с удивлением уставился на раздавленное насекомое – это ж не стрекоза, а комар, только очень большой, счастье еще, что без зубов.

– Они не ядовитые, – сказал Рапошан, ехавший, как и в предыдущие дни, замыкающим.

– Хоть что-то радует, – буркнул я и прибил еще одного комара, на этот раз на предплечье.

Прокусить кожаный панцирь они не могли, но вот рукам и ногам доставалось здорово. Видно в клубившейся над топью вонючей дымке было метров на двадцать, вдали что-то ухало и стрекотало, порой доносилось смачное бульканье, словно выливали кастрюлю с бассейн размером.

Солнце казалось щитом из меди, подвешенным на обесцвеченном пологе неба.

Судя по поведению моих спутников, болото не было столь опасным, как лес с развалинами – беспечными разведчики, конечно, не были, но и напряженным никто не казался, нападения не ждали.

Поэтому когда слева от нас с шумом вырос столб мутной воды, на всех физиономиях, даже на невозмутимой морде Вихря появилось изумление. Почти тут же второй такой же фонтан поднялся справа, куда ближе, и нас обдало горячими смрадными брызгами.

– Ходу! – приказал десятник, а я подумал, что все это похоже на артобстрел.

Перелет, недолет, а затем должно быть попадание…

Но разве в этом мире есть пушки, и кому придет в голову палить по трясине?

Лошади пошли быстрее, заплескала под копытами вода, но я понимал, что нам не успеть, что вот сейчас…

Третий столб, меньше прежних, вздыбился в каком-то десятке метров от меня, полетели в стороны стебли болотных растений, с отчаянным кваканьем прыснули с кочек жабы. Но рушиться это составленное из воды архитектурное украшение и не подумало, застыло вопреки всем законам гравитации, а затем его верхняя часть словно раскололась.

Две ленты из жирно поблескивающей грязной жидкости опустились к поверхности топи, а основание ожившего фонтана с хлюпаньем и чавканьем начало перемещаться в нашу сторону. Эта здоровенная тварь, похожая на гидру с парой щупалец, собралась напасть на нас, демоны ее забери!

Хлопнула тетива, но выпущенная Вилами стрела прошла сквозь водяной столб.

– Проклятье! – заорал Рапошан.

«Гидра» продвинулась еще, изогнулась, выбрасывая ленты щупалец.

Одно не достало до меня какого-то метра, второе ударило по спине моего коня, шедшего в заводе, и переломило его хребет как тростинку. Еще две стрелы попали точно в цель, но не причинили чудовищу никакого вреда, не оставили даже крошечной дырки!

Лошадь с ржанием рухнула в трясину, меня за привязанный к седлу повод дернуло назад. И только это спасло меня от очередного удара «гидры» – она целенаправленно атаковала меня, не обращая внимания на остальных.

Понятно, что это магическое создание… Неужели мои «друзья» в желтых плащах?

Я вытащил нож и перерезал повод. Получивший шпоры рыжий скакнул вперед и в сторону. Позади плеснуло, травянистые кочки затряслись – новый выпад громадной твари пришелся по болоту.

А слева из трясины с рокотом выпирал новый гейзер, еще больше прежнего.

Верхушка его развалилась уже на четыре части, в небо ударили струи белоснежного пара.

– Ну нет, ребята, я так не играю, – я дал шпоры еще раз.

Но подгонять коня нужды не было, он сам чуял опасность и мчался со всех ног.

Прыжок, другой, я обогнал Оо, краем глаза заметил, что тот замахивается дубиной. Остальные разведчики метнулись врассыпную, похоже, Вихрь отдал приказ, но я его не услышал.

Эх, где там наши колдуны?.. Сейчас я бы обрадовался и Семерке!

Конь споткнулся, я чуть не кувырнулся через его голову, но тут же мы помчались дальше. Только в этот момент я вспомнил о мече – пусть он окажется столь же бесполезным, как и стрелы, так хоть умру с оружием в руке.

Страха не было вовсе – все происходило так быстро, что я просто не успел испугаться.

Вытащив клинок, я оглянулся – выросшие из болота твари продолжали двигаться за мной, размахивая щупальцами, но перемещались они медленно; мои соратники, раздавшись в стороны, стреляли из луков, но толку от этого не было; спешившийся Оо подбирался к первой «гидре», собираясь, похоже, от души вмазать по ее серовато-бурому змеиному туловищу.

– Отвлекай ее! Отвлекай! – ого, оказывается Вихрь тоже умеет повышать голос.

Но даже крик у него прозвучал спокойно, без надрыва.

Конь мой истошно заржал, прыгнул в сторону, и я обнаружил, что болото вокруг нас кипит. Вздулся пузырь размером с большой таз, рядом с ним другой, еще больше, третий с шумом лопнул, и из него полезло вверх нечто вроде стремительно растущего деревца из воды.

Я рванул за повод, но скакун мой совсем обезумел, помчался не разбирая дороги.

– Йок! – только и смог сказать я, после чего мне осталось лишь держаться.

Плеск и вопли стихали за спиной, мимо проносились низкорослые уродливые деревца. Ветки лупили по лицу, по лбу сползали капли то ли пота, то ли слизи, а я молился только об одном – как бы глупая животина не занесла нас в трясину, куда мы оба и ухнем с головой.

Еще одна гидра появилась сбоку, но она двигалась слишком медленно, чтобы перехватить нас. Чудовище упало, щупальца его удлинились, истончились, одно я срубил мечом, второе хлестнуло меня по плечу, но слабо, на излете.

Впереди в дымке показалось нечто темное, и я сообразил, что это край болота.

– Давай! Нажми! – я похлопал сбавившего шаг коня по шее и оглянулся еще раз.

Атаковавшая меня тварь распалась, ушла в трясину, других видно не было, как и моих соратников.

Копыта застучали по твердой земле, я натянул поводья, и на этот раз мой скакун послушался. Он весь дрожал, с удил падала пена, а бока под моими сапогами ходили ходуном – да уж, как бы не запалить животину, а то если падет, придется топать на своих двоих.

Я поспешно выпрыгнул из седла и для начала вытер физиономию.

Уф, вроде бы ушел… «гидры» из твердой земли не вылупятся, разве что какие-нибудь големы, но об этом даже думать не хочется. Пока нет опасности, придумывать ее не будем.

– Тихо, тихо, – сказал я, поглаживая коня по морде, а затем вспомнил, что его вроде бы надо поводить, чтобы животное не остыло резко, и мы принялись ходить туда-сюда между деревьями.

Осталось дождаться, когда меня нагонят остальные разведчики – Вихрь отыщет наш след даже на болоте, и они припрутся сюда, за мной, все живые и целые, ведь «гидрам» был нужен только я.

Или нет?..

Конь вроде бы успокоился, перестал трястись, но зато я занервничал – где эти засранцы? Захотелось есть, и я полез в седельные сумки – там должны были остаться сухари, еще что-то вроде сушеного мяса.

Но вытащить еду я не успел – послышались голоса, но вовсе не с той стороны, откуда я ждал.

– Это они что, крюка дали? – пробормотал я, вглядываясь в сумрак между деревьев.

Когда между стволов показался человек, я понял свою ошибку, но оказалось слишком поздно…

Второй, третий, но все пешком, лошадей не видно, и снаряжены по-другому: никаких мечей, шлемов или кольчуг, на поясах топоры, а в руках очень длинные луки, каких я до сих пор не видел.

Если вскочу в седло, то из такого меня с легкостью достанут… что же делать?

Меня заметили, и чужаки, которых было около дюжины, двинулись в мою сторону. Подошли ближе, и стало ясно, что все они молоды, но подбородок каждого украшает остроконечная бородка.

– Ты кто таков будешь, мил человек? – спросил, судя по всему, предводитель, кряжистый и рыжий, почти как я.

Прозвучали его слова беззлобно, но нацеленные в мою сторону стрелы не оставляли сомнений, что я для них скорее всего враг и что оружие пойдет в ход, едва я дам повод.

– Да вот, заблудился, – сказал я, улыбаясь. – Конь понес и утащил в лес.

И надо же, сказал чистую правду.

– Нет, я о другом спрашиваю, – кряжистый поморщился. – Ты кто такой будешь? Какого знамени?

Ага, эти парни, похоже, из армии Синеглазого и пытаются выяснить, от какого отряда я отбился – там наверняка полно всяких ополчений, дружин, а мундиров с погонами и всякой подобной требухи в этом мире еще не придумали, так что отличить друга от врага порой довольно сложно.

Ладно бы еще языки были разными, да ведь нет, и в армии Синеглазого говорят на том же наречии, что и в нашей роте, и среди инквизиторов Лявера.

– Нашего, с черным солнцем, – попробовал изобразить я полного идиота.

– Это понятно, мил человек, – мой собеседник отличался немалым терпением. – Командир твой кто?

– Э… барон Стамп, – брякнул я, решив, что раз тут есть герцог, то могут быть и другие феодалы.

– Не знаю такого, – пробормотал рыжий.

– Да вы чего, мужики? – я деланно удивился. – Здоровенный такой, орет всегда! Неужели не слышали?

Эх, блин, жалко, что я ни бельмеса не смыслю в окрестной «истории с географией», не знаю, какие по соседству расположены города, кто где правит и обязан выставлять войско для герцога.

Предводитель чужаков пожал плечами, а также, похоже, подал своим какой-то знак, поскольку сразу трое стрелков подняли луки, нацелившись мне в лицо, а двое обошли меня сзади и начали снимать с меня пояс с мечом.

– Эй, это зачем? – заканючил я. – Все ж мы одна семья, надо доверять друг другу!

– Доверяй, но проверяй, – сказал рыжий. – Отведем тебя к сотнику, пусть разбирается, он за то и получает столько золота, чтобы думать и всякие приказы отдавать.

Вот ерунда какая, и на кой фиг этих добрых молодцев понесло в лес?

Шли бы по дороге, как все остальные… и вообще, где наши, где Вихрь и все прочие?

– Ну ладно, ладно, – уныло согласился я. – И руки свяжете?

– Ну нет, зачем, мил человек? – к этому моменту меня обезоружили, обыскали и принялись изучать поклажу на спине моего коня – ничего интересного или ценного там нет, и бумажки с надписью «я враг Синеглазого» я с собой тоже не вожу. – Пойдешь с нами, а если вздумаешь дать деру, так ведь далеко не убежишь… без стрелы в заднице, ха.

Бородатые лучники дружно рассмеялись, но вот я шутки почему-то не оценил.

Двое чужаков пристроились ко мне с боков, еще один взял лошадь под уздцы, и мы зашагали дальше на запад, прочь от болота и от моих запропастившихся неведомо куда соратников. То ли эльф все же не сумел отыскать мой след, то ли случилось еще что-то… в то, что весь десяток мог полечь в схватке с «гидрами», мне верить не хотелось, такого просто не могло быть.

Шагал я, все время улыбаясь как можно более по-идиотски – чем глупее ты выглядишь, тем менее опасным тебя будут считать. Я молчал, опасаясь брякнуть чего-нибудь не то, и надеялся из разговоров моих пленителей узнать хоть что-то для себя полезное. Но они, к сожалению, ртов вовсе не открывали.

Вскоре мы вышли к обочине дороги, наверняка той же самой, которую я наблюдал вчера. Свернули на север. Еще через километр показалась деревня, и рядом с ней, прямо на поле, большой воинский лагерь – стреноженные лошади, от костров поднимаются дымки, несколько шатров для начальства, и надо всем этим два знамени на толстых древках, одно уже мне знакомое, с двумя глазами, а другое все какое-то пестрое, в разноцветных цветочках.

– Кого это вы привели? – спросил дюжий часовой, когда мы проходили мимо. – Лазутчик?

– Кто же его знает, может, и лазутчик? – отозвался рыжий, и внутри у меня все похолодело.

Да уж, тут вам не цивилизация, здесь церемониться не будут, просто вгонят иголки под ногти или повесят на дыбу, ну а с нее дорога одна – на кладбище под дерновое одеяльце, если тут мертвецов закапывают, а не сжигают, скажем.

Как-то я еще не успел разобраться с этим вопросом.

Сотник оказался длинным и чернокожим, так что он вполне нормально смотрелся бы где-нибудь в НБА.

– Это кто? – осведомился он, глядя на меня маленькими колючими глазками.

– Боец особой дружины! – выпалил я, вытягиваясь в струнку, прежде чем командир лучников успел хотя бы открыть рот. – Выполнял в окрестных чащобах особое задание командования, за чем и был застигнут вашими людьми!

Уж играть в идиота, так до конца… победа или смерть, как говорится.

– Помолчи пока, – велел сотник и принялся слушать доклад подчиненного.

Тот рассказал все честь по чести – увидели, взяли на прицел, задержали, привели для дальнейшего разбирательства.

– Идиоты, – черное лицо исказилось от недовольства. – Он мог быть не один! Устроили бы засаду и подождали, глядишь, еще кто-нибудь попался бы!

Затем сотник посмотрел на меня.

– Барон Стамп… Никогда о таком не слышал, хотя это может быть какой-нибудь мелкий вассал герцога, приведший на войну дюжину слуг… Хотя ты-то вроде не слуга. Опиши-ка его герб.

– Э, хм… – я наморщил лоб, судорожно выдумывая, что бы такое брякнуть. – Вооруженный алебардой медведь в короне.

Какая-та схожая хрень изображена на гербе Ярославля, мы как-то ездили туда на турнир.

– Да? – сотник покачал головой и вдруг с размаха врезал мне по физиономии.

В зубах что-то хрустнуло, занемели губы… Очень захотелось ответить, но я сдержался. Погоди, Рыжий, это еще ягодки, это так, пока тебя только проверяют, даже не взялись всерьез.

– А что ты делал в лесу? – поинтересовался чернокожий, поглаживая кулак.

Небольшой вроде бы, но твердый, почти как у Юр Палыча.

– Выполнял особое задание командования, – повторил я.

В этот раз удара я ждал и поэтому сумел немного его смягчить, отвернув физиономию. Но тут же получил еще, под ложечку, так что боль хлестнула от горла до паха, и немедленно согнулся.

Перед глазами потемнело, сообразил только, что меня подхватили под руки и заломили их за спину.

– Что еще скажешь? – проговорил сотник, когда я более-менее продышался.

– Что ты сука черномазая, – буркнул я. – Своим не веришь… Как так можно?

– Сдается мне, что ты никакой не свой, – он нагнулся поближе, к самому моему лицу, так что я уловил слабый сладковатый аромат – это чего, он травку какую курит? – Лазутчик ты Желтого Садовника, а судя по выправке и прочему, из самой Проклятой роты.

Вот «повезло» мне, наткнулся на сообразительного врага… и почему во всех фильмах они такие тупые, что не могут двух мыслей связать, а если и связывают, то неправильно?

– Какой из меня лазутчик? – вполне искренне спросил я.

– Вот и я удивляюсь…

От удара коленом по физиономии я увернуться не смог, даже если бы захотел, поскольку держали меня крепко. Это оказалось больно, кровь из разбитого носа потекла по лицу, на губах я ощутил соленое.

Действительно, сука… вот встретимся мы с тобой в темном переулочке.

– Подумай, стоит ли запираться, – сказал сотник. – Расскажешь все как есть, мы тебя отпустим, честное слово, ну а будешь запираться, так изуродуем и убьем. Не веришь?

– Верю, – прохрипел я. – Вот только я все уже сказал.

На этот раз он ударил сверху, по затылку, и то ли я ослаб башкой, то ли этот тип удачно попал, но сознание я потерял. Очнулся через пару минут от основательных хлопков по щекам, дернулся и осознал, что по-прежнему нахожусь в крепких вражеских руках.

– Поднимите его, – велел сотник, и мне позволили распрямиться: вот она, ненавистная черная рожа. – Подумай еще, у тебя есть время до вечера. Сейчас у меня дела, а на закате я займусь тобой всерьез.

Я промолчал.

Затем меня повели куда-то в сторону, мимо палаток, туда, где из земли торчали несколько толстых столбов. Сначала я не понял, для чего они, но мое невежество оказалось недолгим – меня усадили к одной такой хрени, спиной к ней, и связали руки за вкопанным в землю бревнышком.

– Вот так, сиди, – сказал рыжий предводитель лучников. – И думай, мил человек.

Ага, сейчас, вот только кровь бы с морды утереть и водички попить…

Но озвучивать все эти требования я не стал – надо мной разве что посмеются да еще разок врежут, чтобы не городил ерунды. Подождал, когда мои пленители уберутся прочь, и принялся изучать обстановку… вроде бы никто меня не охраняет, но удрать проблематично, столб слишком высокий, руки с веревкой через него не перекинуть, даже если встанешь.

Перетереть веревку?

Я попытался заглянуть за спину, жалея, что шея у меня не как у жирафа… да, этот канат можно перетереть, если заниматься этим делом примерно месяц без перерывов на сон и еду.

Или все же попробовать встать?

Но едва я поднялся, как выяснилось, что за мной все же наблюдают – от ближайшего костра, вокруг которого сидели бородатые вояки, ко мне двинулся один из них, плечистый, голый по пояс.

– Ты слышь, эта, не рыпайся особо, – сказал он, недружелюбно глядя на меня.

– Да я просто размяться решил, – буркнул я, но поспешно шлепнулся обратно на задницу – и так вся морда разбита, не хватало получить по ней еще и от этого хмыря. – Слушай, а чего делать, если я отлить захочу?

– Так отливай, – он посмотрел на меня непонимающе.

Мда, гуманностью тут даже и не пахнет, зато скоро запахнет чем-то иным.

– Так вонять от меня будет, – сказал я, глядя в тусклые тупые глаза цвета олова. – Сотник вряд ли останется доволен, ведь он собирался меня еще раз допрашивать, без вопросов. Ну а кроме того мухи на смрад налетят, будут жужжать и все такое, неужели вам это надо?

Но тут я перестарался, мозгов у моего собеседника, похоже, вовсе не имелось.

– Сиди смирно, – велел он и убрел обратно, туда, где жарили на костре мясо и гоготали во всю глотку.

Вот зараза, а мне даже попить нечего!

Ну ладно, попробуем чего-нибудь придумать из сидячего положения и для начала осмотримся еще разок. С одной стороны шатры, с другой расположились простые воины, незаметно там проскользнет только невидимка; между мной и дорогой пасутся лошади, и их охраняют, на западе темнеет лес, и по прямой до него всего метров сорок. Но как эти метры преодолеть?

Я выругался, вспомнив родной русский мат, и навалился всем весом на столб – вдруг тот подгнил или закопан плохо? Но бревно толщиной сантиметров в тридцать не скрипнуло, не качнулось – врыли его на совесть, и челюсти жуков-древоточцев не коснулись этого куска дерева.

Попробовать все же перетереть веревку? Ну, раз ничего другого не остается…

И я принялся водить руками вверх-вниз, стараясь разлохматить путы о шершавую кору – не слишком яростно, чтобы не заметили, но в то же время достаточно энергично, чтобы надеяться хоть на какой-то успех.

В одиночестве я оставался недолго – вскоре обвешанные оружием бородачи привели старика в рубахе до колен и привязали его к соседнему столбу, посадив, правда, к нему лицом.

– Ты кто такой, дед? – спросил я, когда недруги ушли. – За что взяли?

– Местные мы, – отозвался старик, глядя на меня с нескрываемым ужасом. – Отказался я… Спросили они, куда внучку дел, успели ее заметить, когда к деревне подъезжали… Она в лес утекла, и вот они хотят, чтобы я сказал, где она прячется… Снасильничают ведь, уроды проклятые.

Он всхлипнул, по морщинистым щекам потекли слезы.

Да, эти ребята под цветастым знаменем вовсе не ангелы, но не уверен, что мои соратники из Проклятой роты ведут себя лучше. Наверняка и грабежом не чураются, и девок по сараям прижимают, и убить кого случая не упустят, просто чтобы рука навык не теряла и меч не ржавел.

Ладно, лясы точить потом будем, на свободе, сейчас надо дело делать… и я вновь задвигал руками. Не знаю, что я сделал с веревкой, но запястья, похоже, ободрал в кровь – вскоре их начало саднить.

Старик плакать перестал, прижался лицом к столбу и, похоже, вообще заснул.

Солнце палило, в сортир мне, к счастью, особо не хотелось, все выходило через пот, но зато жажда все усиливалась. В горле пересохло, язык казался обрубком сухого дерева, который куда не сунешь, все неудобно, хоть в задницу его запихивай.

Внимания на нас никто не обращал, сотник больше не показывался, и вообще лагерь выглядел мертвым. Я все думал, зачем эти ребята вообще тут торчат, но загадка разрешилась ближе к вечеру, когда начали подходить нагруженные телеги в сопровождении верховых.

Все ясно, тут у них что-то вроде фуражирской базы – должны как можно больше награбить в соседних деревнях, а затем двинуться вдогонку остальному войску, ушагавшему на север.

Но если это все фуражиры, то на кой рыжего с его бойцами понесло в лес?

Лягушек они там собирались ловить, что ли? Или удравшую девку искали?

От колес поднялась пыль, от тележного скрипа, воплей и ржания я слегка оглох, зато солнце валилось к горизонту, и стало немножко полегче. Сосед мой, судя по запаху, обделался, и мухи не заставили себя долго ждать – налетели толпой, принялись садиться на лицо, щекотать кожу, вынуждая меня мотать башкой.

Длинный сотник явился в сумерках, причем не один, со свитой из десятка крепышей.

– Это кто? – спросил он, удивленно глядя на старика.

– Тутошний я, милостивый господин, тутошний, – заканючил тот. – Отпустите! Жена дома ждет!

– Отказался помогать, – доложил один из крепышей, чернобородый и злобный.

– Да внучку они хотели мою! Внучку! – продолжал вопить дед, порываясь упасть на колени.

Столб ему в этом деле здорово мешал.

– Отвязать и отпустить, – приказал сотник и обратил внимание на меня.

Честно сознаюсь, мелькнула у меня в этот момент трусливая мысль – что мне Проклятая рота, я в ее рядах несколько дней, и ради спасения от мучений можно рассказать все, что я знаю; и тогда меня отпустят, позволят уйти на все четыре стороны. Неужели в целом мире не найдется места для меня? Я, конечно, ничего не умею, но силен и здоров и найду, где устроиться.

«Ага, отпустят, – сказал ехидный внутренний голос. – Ты идиот, если в это веришь. Позволят отойти на сотню шагов, чтобы слова не нарушать, а потом всадят стрелу в спину! Или вообще не станут возиться с данным тебе обещанием, убьют на месте! Одумайся!».

Мда, «подозрительность» – мое второе имя, а первое, кстати – «большая».

– Ну, что надумал? – спросил сотник.

– Барон Стамп будет сильно сердиться, что вы меня тут держите, – сказал я, изображая праведный гнев.

Да, рассказать все, конечно, можно, но даже если меня не зарежут, точно свинью, как жить с сознанием того, что я предал всех, начиная с Оо и заканчивая Лордом Проклятым? Подставил тех, кто не стал меня убивать, принял в свои ряды, сражался со мной плечом к плечу? Не выдал инквизиторам, слугам Желтого Садовника, хотя это был самый простой выход для роты!

– Опять эта сказка про белого бегемота, – сотник вздохнул. – Отвяжите его.

Нас со столбом разлучили, и я оказался стоящим с заломленными за спину руками.

Первый удар последовал в пах, и я просто не знаю, отчего я не заорал, должно быть лишь потому, что от боли у меня перехватило горло. Захрустели под кулаками ребра, досталось моему многострадальному носу, а после увесистого тычка в живот мой мочевой пузырь все же не выдержал.

Эх, блин, последний раз я такое себе позволял года в три, наверное… Стыдно, проклятье, но с одной стороны, а с другой, немного жаль, что не нассал сотнику на сапоги.

– Ну что, тебе не стало думаться лучше? Кто ты такой? Что делал в лесу?

– Выполнял задание… – выдавил я через сжатые зубы. – Особое…

От ударов башка у меня загудела, возникло ощущение, что я сижу в огромном колоколе, а тот качается туда-сюда. Нет, мне довелось получать по физиономии, и не раз, но в обычных драках, не особенно долгих, и там я всегда мог ответить или увернуться, или удрать, если все сложилось очень уж плохо.

Сейчас мне оставалось только терпеть.

– Ну что? Ничего не хочешь мне сказать? – голос сотника звучал скучно, садистом он не был и удовольствия от моего избиения не получал – это было лишь частью работы, точно такой же, как сражения, долгие переходы и мародерство по деревням.

Зато его подопечные веселились вовсю, гыгыкали и хихикали точно идиоты.

Сил на то, чтобы говорить, у меня не осталось, и я помотал головой – эх, суки, дайте мне только шанс, отпустите на секундочку, я вас всех голыми руками передавлю, одного за другим…

Что бы ни говорили о любви, ненависть тоже большая сила.

– Скажешь… позже… зачем… упорствуешь? – каждое слово сопровождалось ударом, и бил он туда, где уже имелись синяки, и казалось, что от макушки до паха у меня на организме не осталось целого места.

Ага, а вот и по колену… по одному, по другому… они ж у меня травмированные!

Хотя нет, это в другом теле, у этого вроде бы здоровые… Пока.

Я терпел, поплотнее стискивал зубы, держался на упрямстве и еще на убежденности, что терять мне, в общем, нечего – мое путешествие из тела в тело доказало, что такая штука, как душа, существует в самом деле, а значит, если я тут сдохну, то запросто могу угодить еще в какой-нибудь мир, скажем, типа мусульманского рая, где текут реки из вина, а на берегах сидят готовые на все симпатичные девчонки.

Как долго это продолжалось, сказать не могу, но когда я выплыл из багрового тумана боли, вокруг было темно.

– Упорный, – протянул сотник с некоторой, как мне показалось, долей уважения. – Подумай до утра, если на рассвете не заговоришь, то мы распорем тебе брюхо и бросим подыхать.

Все ясно, фуражиры, они же мародеры, собрались сваливать.

Физиономии сотника я во мраке видеть не мог, черная кожа делала его почти невидимкой, но то, что он потирает отбитые об меня кулаки, разглядел, и это принесло мне некоторое удовлетворение.

Меня привязали обратно к столбу, стянув запястья так, что я закряхтел от боли. Кто-то шлепнул меня по макушке, раздался довольный смешок, за ним топот, и я обнаружил, что остался один.

Самый момент, чтобы провести инвентаризацию, понять, что мне отбили.

Болело все, но как-то равномерно, без очагов, зубы все находились на местах, хотя два или три шатались. Ноги и руки сгибались, в ребрах не кололо, голову поворачивать я мог, видел и слышал нормально, разве что мешала корка из засохшей крови на физиономии.

По первому впечатлению я дешево отделался, хотя, может быть, мне отбили почки или еще чего похуже, так что я обречен теперь всю жизнь провести около туалета, а на женщин глядеть лишь в эстетических целях.

На костре неподалеку вновь что-то жарили, но на этот раз запах горелого мяса и жира вызывал у меня лишь отвращение. Хотелось пить, и понемногу начинали неметь пальцы рук – эти уроды затянули веревки слишком туго, и если так дело пойдет, то к утру кисти отвалятся сами.

Затем я вроде бы провалился в беспамятство, а когда очнулся, то обнаружил, что вокруг глухая ночь. Костры погасли, в шатрах затихло всякое движение, остались только часовые, около лошадей, у телег и по периметру лагеря я мог видеть троих, как они ходят туда-сюда, зевают, трут физиономии.

На донесшийся из леса визгливый стон я не обратил внимания, но когда он повторился, я насторожился – это же голос грызца, а им пользуются разведчики Вихря! Часовые на этот звук внимания не обратили, привыкли, что такое постоянно раздается из чащи.

Еще через какое-то время я уловил шорох, а через миг жесткая ладонь зажал мне рот, и знакомый голос прошептал в ухо:

– Тихо. Свои.

Надо же, Игген! Меня пришли выручать!

Сердце забилось с бешеной силой, облегчение накатило горячей волной, и я чуть не засмеялся.

– Сейчас я тебя освобожу, только не дергайся, – продолжил он, и я ощутил холодное прикосновение ножа к запястьям. – Чем от тебя воняет, Рыжий? Неужели ты обоссался?

– От радости, когда тебя заметил, – ответил я и тут же прикусил губу, чтобы не вскрикнуть.

Освобожденные руки закололо так, словно они угодили в пасть хищнику с очень мелкими зубами. Я сумел перевернуться на живот и лечь на землю, хотя тело отозвалось на это движение вспышкой боли.

– Ползти сможешь? – спросил Игген.

– Сейчас, только очухаюсь немного.

Но когда я попробовал двигаться, отталкиваясь от земли, выяснилось, что мышцы меня не слушаются. Идти бы я, пожалуй, еще смог, но вот изобразить тихое передвижение по-пластунски оказался не в силах.

– Ясно. Лежи пока, – и Игген издал негромкий мелодичный свист, какой может произвести ночное насекомое.

Один из часовых глянул в сторону столбов.

Из леса в ответ прилетел вопль недовольного жизнью грызца, и тут же второй принесся с другой стороны дороги. Мгновение ничего не происходило, а затем за телегами поднялась суматоха – кто-то заорал, кто-то затопал сапожищами.

– Давай, – Игген помог мне подняться, и мы побежали прочь.

Точнее он побежал, а я заковылял, мечтая только об одном – не упасть.

Рядом оказался еще кто-то, я не сообразил, кто именно, и тут уж меня подхватили и практически потащили. По лицу задела ветка, я уловил запах листвы, попытался оглядеться, но увидел лишь очертания деревьев и мерцающие вверху, в просветах между листьями звезды.

Метров через сто меня отпустили, и я смог идти сам, морщась и кусая губы.

– Нормально? – спросил второй из моих освободителей, и я узнал голос – Хахаль.

– Ничего, – выдавил я. – Спасибо, парни, что пришли за мной… я уж не ждал.

– Проклятая рота своих не бросает, – ответили они в один голос и очень серьезно.

Когда впереди во мраке заворочалось нечто гигантское, я поначалу решил, что у меня начались галлюцинации, но только потом сообразил, что это Оо. Рядом с ним обнаружился Вихрь, еще кто-то, а также лошади. На спину одной из них меня поспешно и усадили.

Тут я вновь потерял сознание, но ненадолго, очнулся, врезавшись мордой в гриву скакуну. Попытался нащупать флягу там, где всегда возил ее, и только тут сообразил, что это не моя рыжая лошадка, что она осталась у тех засранцев под цветастым флагом.

– Пить есть у кого? – спросил я, и голос мой прозвучал очень слабо.

– Да, – кто-то протянул мне флягу, и я опустошил ее в один глоток.

Потом мы долго ехали, и я периодически отрубался, словно уплывал куда-то. Удивительно, как при этом не выпадал из седла, но тело мое, похоже, умело ездить верхом и без участия мозгов.

– Стоп, – сказал Вихрь где-то впереди, и я сообразил натянуть поводья.

Спешиваясь, я едва не упал, а сделав пару шагов, без сил опустился наземь.

– Костер, – приказал десятник, и пламя оказалось разожжено с удивительной быстротой.

– Давай раздевайся, – захлопотал подошедший ко мне Рапошан. – Посмотрим, что там… а штаны тебе вообще сменить надо, там у кого-то были запасные. Хахаль, у тебя?

От чужих прикосновений меня начала бить дрожь, зато голова стала горячей и большой, словно наполненный горячей водой воздушный шарик. Я позволил себя раздеть и уложить на расстеленное одеяло, затем в ход пошла резко пахнущая мазь, которой мазали мои ушибы.

– Нормально, вроде жить будешь, – сказал Рапошан, закончив этот медосмотр. – Жрать хочешь?

– Нет, – сказал я.

– Лучше поешь, – заметил подошедший к нам Вихрь.

Ну, раз командир приказывает, то мне остается только подчиняться, поэтому я спорить не стал и позволил накормить себя чем-то горячим, хотя вкуса не почувствовал и даже не понял, что ем. В брюхе стало приятно тяжело, боль немного ослабла, и сон обхватил меня мягкими черными ладонями.

Глава 6

Когда я проснулся, меня по-прежнему трясло, хотя и меньше, чем ночью.

Стояло раннее утро, между стволов плыли клубы серого тумана, лесные птицы прочищали глотки. Соратники мои сидели кружком и негромко переговаривались, переступали копытами лошади.

– Он очнулся! – объявил Рапошан с улыбкой, и все посмотрели в мою сторону.

Только в этот момент я сообразил, что народу тут несколько меньше, чем полагается… нет двоих или троих. Похоже, мысли эти отразились на моей изрядно побитой физиономии, поскольку Вихрь сказал:

– Трес и Векта погибли.

Проклятье, та схватка на болоте не обошлась без жертв!

– Что это были за существа? – спросил я, после чего откинул одеяло и попытался сесть.

Боль вспыхнула сразу в дюжине мест, причем там, где вчера все было тихо.

– Колдовство, – буркнул Хахаль.

– Такое, каким владеют только очень сильные маги, вроде верховных инквизиторов, – добавил Рапошан. – Мы вчера разговаривали с Мухомором, он обещал посмотреть следы и покопаться в этом деле.

– Ну… хорошо, – я несколько раз глубоко вздохнул, и вроде бы немного полегчало. – Это ведь из-за меня?

Вихрь пожал плечами, остальные разведчики отвели глаза, и я понял – что да, «гидры» атаковали наш десяток лишь потому, что в нем находится один невезучий парень по кличке Рыжий.

– Может быть, мне отделиться от вас? Хотя бы временно? – предложил я.

– Проклятая рота своих не бросает, – сказал сам десятник, и после этого мне осталось только заткнуться.

Встать я сумел с первой попытки и головокружение одолел тоже почти сразу. Прочее оказалось несколько хуже – синяки за ночь распухли, несмотря на мазь, и боль в них отдавалась при каждом движении.

Шевелился я более-менее, но вот о том, чтобы взяться за меч, и речи не было.

Хотя и самого меча у меня тоже не было, он остался в лапах моих пленителей.

– А нас тут не отыщут? – спросил я у Рапошана после того, как оделся, умылся и присоединился к остальным.

– Эти-то? – он презрительно фыркнул. – Да не… Это же Цветочный батальон!

Понятное дело – еще одна толпа наемников, вроде нас, только с более гламурным названием.

Убедившись, что я не падаю в обморок и вообще жив, Вихрь отдал приказ садиться в седла. Мне достался заводной конь Оо, такой же могучий, как и его хозяин, а Хахаль выдал запасной меч, не очень удобный, с непривычным балансом, но зато хорошо заточенный.

Ну и мне сейчас не до того, чтобы предъявлять претензии.

Езда верхом оказалась настоящей пыткой – ушибленные места отзывались на каждый шаг лошади, и первые полчаса я привыкал, ерзал в седле, пытаясь найти наименее болезненную посадку. Но потом как-то притерпелся.

Когда оказался в состоянии глядеть по сторонам, то обнаружил, что едем мы через тот молчаливый лес, где обитают локсы. Мне вспомнились слова Рапошана – «это нечто вроде кладбища, огромного, древнего и заселенного всякой пакостью… Хоть и не Шелудивый лес, но место тоже не очень приятное».

Но кто тут похоронен, неужели боги, которым раньше поклонялись в этом мире?

К счастью, двигались мы не той дорогой, что в прошлый раз, огромной каменной головы с двумя лицами не видели, и никакие странные ощущения меня не преследовали. Крылатые и рогатые уроды сегодня тоже тусовались где-то в другом месте, и мы не встретили вообще никого.

– Стоять, – неожиданно приказал Вихрь, когда я уже уверился, что все, опасный участок позади.

Мы придержали коней.

Что такое? Опасности вроде бы нет – справа поляна, кружком стоят серые валуны, слева ничего не видно, впереди тоже вроде все чисто, хотя странно, там чаща почему-то затянута туманом, и тот густеет, несмотря на то что солнце поднялось высоко и жарит точно печка!

Дымка стала молочно-белой, а затем в ней наметилось движение – закачались из стороны в сторону толстые столбы, похожие на огромных пиявок, заструилось что-то над самой землей. А затем поверхность почвы дрогнула, с чавканьем разошлась, и вверх полезло нечто черное, остроконечное.

– Нормально… – протянул Рапошан. – Это чего за хрень?

Пирамида из гладкого, без щелей материала цвета угля выдавилась точно гигантский прыщ. Хрустнуло, заваливаясь набок, дерево, громыхнулось другое, закружились в воздухе листья.

Туман исчез мгновенно, будто занавес из плотной ткани отдернула рука исполина.

Оо что-то заворчал, Игген принялся оглядываться – даже для них, опытных наемников и разведчиков, да еще и уроженцев мира, где магия в порядке вещей, происходившее казалось странным.

– Назад и в сторону, – скомандовал Вихрь, натягивая поводья.

Мудрое решение – черную «хрень», от которой так и веяло угрозой, лучше объехать десятой дорогой.

Но не успел я развернуть коня, как земля содрогнулась вновь, и на острой верхушке пирамиды появился наколотый на нее, точно бабочка на иголку, человек. Замолотил руками и ногами, тряхнул темными длинными волосами, и по лесу пронесся крик боли.

На мгновение я оглох, честное слово.

А затем мы рванули прочь с такой скоростью, будто за нами мчался голодный дракон. Даже Вихрь поддался общему порыву, и немудрено – человек, вообще разумное существо так орать не может, а кроме того, в голосе наколотого звучала угроза, злобное, мрачное торжество.

От него по телу бежали мурашки, хотелось забиться в какую-нибудь щель поглубже, завалить ее сверху, чтобы никто не добрался, и просидеть там сутки-другие, а можно и полгода.

Скачка эта далась мне нелегко – когда мы наконец остановились, я чувствовал себя так, словно меня исколотили еще раз, вернулась дрожь, начала кружиться голова. Демоны подери, но ничего не поделаешь, придется терпеть.

– Все тут? – спросил Вихрь, оглядываясь.

Вроде бы никто не отстал, не потерялся по дороге.

Мы дали небольшого крюка, но в конечном итоге вернулись на нужный курс – прямиком на север, туда, где за рекой ждала нас Проклятая рота, а меня персонально поджидали инквизиторы. Хотя, может быть, они решили, что те твари на болоте преуспели и я перестал быть проблемой?

Ладно, об этом будем размышлять потом, сейчас все равно думается хреново.

Увидев черную пирамиду снова, я решил, что у меня начались галлюцинации – она же должна остаться далеко позади! Или нас потащило по кругу, несмотря на то что ведет отряд эльф, да и вообще в десятке следопыт на следопыте?

– Агась… опять? – пророкотал Оо, и я понял, что нет, эта штука мне не мерещится.

На этот раз пирамида находилась в стороне, дороги не загораживала, никого на ее верхушке не было, и все же она казалась жуткой. Возникало ощущение, что сейчас она уйдет в землю, а затем вынырнет перед самыми мордами коней, и орущий мужик радостно ухмыльнется нам окровавленным ртом.

Брр, вот это точно глюки! Откуда я придумал этот рот?

Я же не видел ничего подобного!

Но Вихрь на пирамиду даже не глянул, не повернул коня и на десятую долю градуса. Мы проехали мимо пирамиды, оставив ее каким-то десятком метров правее, и никто на нас не напал, ничего не случилось.

Затем впереди показалась река, и я облегченно вздохнул.

Слава богам, упавшим и стоящим, но кладбище с его жуткими чудесами осталось позади.

– Игген – право, Хахаль – лево, – приказал Вихрь точно так же, как и во время прошлой переправы.

Разве что вперед на этот раз отправили Рапошана.

Облизавшая сапоги вода показалась мне жутко холодной, зато солнце жарило так, что мозги едва не вскипали. На крутой берег я взобрался с трудом и, чтобы не упасть, вынужден был опереться о ствол дерева.

– Привал, – велел десятник, и я посмотрел на него с удивлением: неужто это ради того, чтобы я мог прийти в себя? Не похоже на нашего бесстрастного и безжалостного эльфа.

Но, похоже или нет, стоило пользоваться его добротой, так что я брякнулся прямо на траву и закрыл глаза. Полежу, подремлю, – подумалось мне, – а там, глядишь, и сил прибавится, и синяки болеть будут поменьше…

Заснул я мгновенно, а проснулся от звучавших рядом возбужденных голосов. Приподняв голову, обнаружил, что Вихрь разговаривает с сидящим на лошади сутулым типом, облаченным в широкополую шляпу.

Ба, да это же Мухомор! Откуда он тут взялся?

– Ну что, где Рыжий? – спросил колдун и завертел головой.

– Тут, – ответил я, приподнявшись.

Мухомор уставился на меня так, словно увидел привидение, на морщинистой физиономии возникла улыбка.

– Что вы с ним сделали? – спросил он. – За что?

Разведчики захохотали, даже десятник улыбнулся.

– Да я просто пива попросил, холодного, – буркнул я. – А они сразу драться.

– И неудивительно, – Мухомор спрыгнул со спины лошади, ловко, точно молодой. – Вы можете ехать, – сказал он Вихрю, а затем вновь посмотрел на меня. – А мы останемся.

Мне очень хотелось спросить «зачем?», но я хорошо усвоил, что от лишнего любопытства бывают только проблемы, и поэтому смолчал. В тишине пронаблюдал, как разведчики рассаживаются в седла, машут нам руками и удаляются почему-то не на север, а на запад, вдоль реки.

– Теперь займемся тобой, – сказал Мухомор, вновь улыбаясь во все тридцать шесть гнилых зубов.

– В смысле? – я насторожился.

С него станется превратить меня в лягушку и оставить «на поселении» в каком-нибудь болоте – так меня инквизиторы точно не найдут.

– В благоприятном, – колдун подошел ближе. – Хочешь взглянуть на себя? Вставай.

Я поднялся, а он развел ладони, и воздух между ними замерцал, в стороны полетели искры. Миг, и между рук Мухомора повисло нечто вроде прямоугольного зеркала без рамки.

А в нем я увидел свою физиономию.

Да, родная мама Рыжего вряд ли бы узнала в этой образине собственного сына – рожа опухла от синяков, глаза едва видно, нос свернут набок. Единственное, что осталось таким же, как и раньше, – яркие и густые волосы, торчавшие во все стороны, изображая взрыв на макаронной фабрике.

– Потом еще разок глянешь, после всех, хе-хе, операций, – заявил Мухомор. – Останешься доволен, если я чего понимаю в этой поганой жизни.

– Ты собираешься изменить мою внешность с помощью магии? – догадался я.

– Нет, – он покачал головой. – Любые чары будут заметны тому, кто сильнее меня, а Арсаир ва-Рингос, Верховный Носитель Света Южной Четверти, обладает большим могуществом, чем есть у меня и жирного любителя железных побрякушек.

Это он так «приласкал» Семерку.

– Есть другие методы, попроще, – Мухомор встряхнул руками, и «зеркало» исчезло. – Начнем с волос.

Первым делом он вытащил из сумки на поясе большие, тупые на вид ножницы. Усаженный на подходящий пенек, я подставил голову, и рыжие пряди полетели на траву, на плечи. Шею вскоре защекотало.

Колдун обошел меня кругом, встал спереди, и я увидел, что он держит уже не ножницы, а бритву, мало похожую на «Жилетты» моего родного мира – устрашающее приспособление, острое и длинное, больше подходящее для того, чтобы перерезать глотки, чем для бритья.

«Ну, все, сейчас буду весь в порезах», – подумал я.

Но Мухомор обращался с бритвой на удивление ловко и ни разу не причинил мне боли.

– Теперь вот это, – сказал он, вытаскивая из той же сумки флакон темного стекла. – Выливай на ладонь и втирай в кожу… голову, лицо, шею, чтобы до самого ворота. Одежду лучше снять.

Пришлось мне раздеться до пояса.

Во флаконе обнаружилась темно-алая густая мазь совершенно без запаха, и, нанося ее на себя, я ничего не ощутил. Но в один момент глянул на ладони, и сообразил, что кожа на них потемнела, стала куда более смуглой.

– Вот так неплохо, – Мухомор отступил на шаг, критически посмотрел на меня. – Отлично. С синяками тебя уж точно никто не узнает, даже Визерс и парни из его десятка.

– Думаешь, это поможет? – уныло спросил я. – Ведь на площади в Лявере…

Главный инквизитор углядел меня тогда за полсотни метров среди прочих наемников, меж которых я ничем не выделялся, и никто не бегал вокруг меня с воплями «Смотрите! Вот он! Вот он!».

Маги видят нечто большее, чем просто внешность, и с немалого расстояния.

– Мы еще сделаем так, чтобы ты пока не попадался на глаза ва-Рингосу, но был под присмотром, – сказал Мухомор. – Ну, теперь полюбуйся на себя, красавчик ты наш. Хе-хе.

Он вновь сотворил чародейское зеркало, и челюсть моя отвисла до самого пупка.

На меня сердито пялился унылый доходяга лет сорока, смуглый и морщинистый, совершенно лысый, а недавно вдобавок неудачно поучаствовавший в хорошей драке.

– Без вопросов, – только и произнес я.

– Я не сомневался, что тебе понравится, – в голосе колдуна появилась ехидца. – Забирайся в седло, и поехали. Так, меч отдай мне, обозному он, в общем, не нужен.

– Обозному?

– Ну да. На них никто не обращает внимания, и инквизиторы тоже. Понимаешь?

Да, это я понимал – прятать лучше всего там, где искать никому не придет в голову. Только вот очень не хотелось так резко менять статус – до сих пор я был наемник, воин, уважаемый человек, а теперь буду чуть ли не слугой, о которого любой сможет вытереть ноги.

Но лучше быть живым слугой, чем мертвым гордецом.

– Да, хорошо, – сказал я.

Оо забрал своего коня, на котором я ехал последние два дня, но колдун привел с собой другого – кобылу, чьи лучшие дни, если они когда и были, остались далеко позади, забрав с собой и стать, и прыть, и красоту.

– Она не упадет? – поинтересовался я, взгромождаясь на спину этой клячи.

– Нет. Лошадка не резвая, но вполне бодрая.

И мы двинулись – Мухомор впереди, а я за ним, созерцая широкополую шляпу с подвешенными к ней корешками и пучками травы, сутулую спину колдуна и мохнатую задницу принадлежащего ему пони.

Не знаю, то ли он между делом все же наложил какие-то чары, то ли все было в мягком шаге старой лошади, но только я куда легче переносил верховую езду, чем какой-то час назад. Синяки почти не болели, и даже опухоль вокруг глаз вроде бы начала уменьшаться.

Река все время оставалась слева от нас, и мы вместе с ней направлялись на запад.

Похоже, Проклятая рота за то время, что я провел за ее пределами, сменила место дислокации, сдвинулась южнее, навстречу идущему с другой стороны реки войску Синеглазого.

– Слушай, Мухомор, – сказал я, очень аккуратно толкнув лошадь пятками в бока. – Что там вообще? Как наши? Отряды еще какие подошли?

– Больше драк не было, – отозвался он. – Остальное сам узнаешь, и довольно скоро.

«Скоро» это затянулось на полчаса.

Для начала нам попался дозор из полудюжины вооруженных луками солдат, но Мухомора они знали, и нас пропустили. Затем спереди донесся шум – стук топора, лошадиное ржание, отдельные выкрики, и меж деревьев появились просветы.

Огромный воинский лагерь разбили на опушке, и я мгновенно увидел, где стоят наши – Белый Страх лениво колыхался на ветру, а рядом пламенел шатер Лорда. Куда менее приятно оказалось узреть знамя Желтого Садовника, под которым наверняка остановились инквизиторы.

– Спешивайся, – велел колдун, и мы запетляли между костров, пасущихся лошадей и спешащих людей.

Проклятая рота по обыкновению укрылась внутри кольца из телег, но в его пределы мы заходить не стали, а свернули в сторону.

– Дядюшка Ба! – позвал Мухомор, остановившись возле одной из телег.

– Ха? Чо? – донеслось из-под нее, и на свет божий вылез толстенький дядечка лет пятидесяти.

Нос на круглой роже оповещал окружающий мир о страсти своего хозяина к спиртному, в волосах было больше соли, чем перца, но голубые глаза смотрели хитро, а двигался дядюшка на удивление проворно.

– Вот, помощника тебе привел, – сообщил Мухомор. – Принимай. Ну, а я пошел. Только лошадь отдай.

И, забрав у меня клячу, он преспокойно удалился.

– Как же тебя звать, а? – спросил Дядюшка Ба, потирая щетинистую круглую щеку. – Нет, молчи… – это он заметил, что я открыл рот, собираясь назвать свое имя. – Знаю я. Будешь Синяк, самое то, вшивое? А?

Ну вот, был я Рыжий, и это звучало хоть и не благородно, но пристойно, а теперь прозвался так, что в пору на помойку к Сифону и Бороде из «Нашей Раши».

– Ладно, пусть так, – согласился я.

– Жрать хочешь? Нет? Как? – и, не успел я ответить, как Дядюшка Ба обрушил на меня лавину слов, чуть ли не наполовину состоявшую из прилагательного «вшивый».

Его мой красноносый начальник почему-то очень уважал.

Голодным я не был, зато зверски хотел спать, о чем немедленно и сообщил. Дядюшка Ба немного покудахтал, выдал мне одежонку вроде тулупа и разрешил ложиться под телегой.

– Сегодня никуда не двинемся, – сообщил он, – так что дрыхни хоть до вечера.

Я не преминул этим советом воспользоваться, а открыл глаза только в сумерках, и то потому, что меня ткнули в бок.

– Эй, вставай! – донесся знакомый голос. – Что за сранство столько спать?

Ярх! Это что, меня явились проведать парни из нашего десятка?

Выбравшись из-под телеги, я обнаружил не только красноглазого наемника, а еще и Визерса. Они уставились на меня во все глаза, а Ярх от восхищения даже несколько раз цокнул языком.

– Если бы я не знал, что это ты, то нипочем бы не догадался, – наконец сказал он.

– Рассказывай, что там было? – спросил десятник, но рядом объявился решительно настроенный Дядюшка Ба.

– Вы чего к нему пристали, рожи вшивые? Ему пожрать надо и оправиться!

Я думал, что сейчас обозный будет послан далеко и надолго, но, к моему удивлению, этого не произошло. Мне позволили сходить до ближайшего рва, вырытого в лесу для всяких нужд, а затем я получил от Дядюшки Ба краюху хлеба и большой кувшин молока.

– Может, вы пока расскажете? – предложил я, принимаясь за еду.

Сам я устроился на телеге, а эти двое разместились прямо на земле, на моем «тулупе».

Визерс пожал плечами:

– О чем рассказывать? Ничего же не было.

Но Ярх своего шанса не упустил, в красках описал, чем они занимались в последние дни, и как к командиру приходили инквизиторы требовать моей головы, и как рота вместе с прочим воинством шагала на юг. Из его речей я понял, что армия у нас теперь приличная и что мы вполне в состоянии встретить герцога Примейна и потягаться с ним.

Молоко и хлеб кончились, и тут уж мне пришлось поработать языком.

Говорил я тихо и время от времени оглядывался – не хватало еще, чтобы нас подслушали и каждая собака в лагере узнала, что я не скромный чувачок из обоза, а только им прикидываюсь.

– Двуликий гигант? – сказал Визерс, когда я закончил. – Это Хранитель Времени. Так его изображали.

– А кто он? – спросил я.

– Один из падших богов, чье имя теперь забыто, а осталось только прозвище, чтобы им остальные боги подтерлись, – заявил Ярх с бравадой, как мне показалось, слегка напускной. – Ладно, давай, мы пойдем, не стоит нам тут слишком долго срански торчать.

– Э, а что с этими-то?.. – и я мотнул башкой в ту сторону, где расположился Арсаир ва-Рингос со своими подчиненными.

– Есть план. Но тебе лучше о нем не знать. Пока, – тут Визерс поднялся, и я понял, что большего не добьюсь – то ли план требует моего незнания, то ли я не буду задействован при его осуществлении.

Ладно, не очень-то и хотелось.

Они ушли, а я принялся устраиваться на ночлег – хоть и продрых весь день, спать хотелось по-прежнему, да и ознобная слабость накатывала время от времени, превращая меня в трясущегося дистрофика.

Утром я обнаружил, что опух еще больше, но зато сил в организме стало больше.

Едва успел подняться, как со всех сторон запели трубы и рога и лагерь пришел в движение.

– Давай! Запрягаем! Помогай! – завопил оживившийся Дядюшка Ба.

Ну что же, назвался груздем – полезай в кузов.

Мы запрягли в телегу двух одров неопределенного цвета и устроились на облучке. Телега двинулась, и все хозяйство, наваленное за нашими спинами, заколыхалось и задребезжало.

– Что там такое? – спросил я, обернувшись.

– Шмотки десятка Литона, – ответил Дядюшка Ба. – Ну, все, как положено, вшивое. Давай позавтракаем, что ли?

На двоих, по-братски, мы разделили шмат копченого сала, еще одну краюху хлеба, вроде вчерашней, и пару луковиц. Пока жевали, телеги наши выстроились в линию и неспешно двинулись по дороге на юг, вслед остальному войску.

Белый Страх иногда мелькал впереди, знамени Желтого Садовника я видеть не мог, чему совсем не печалился. Наверняка под ним скачет Верховный Носитель Света Южной Четверти, а чем дальше он от меня, тем полезнее для моего хрупкого здоровья.

Дядюшка Ба беспрерывно болтал, большей частью со мной, но успевал перекидываться словечком с коллегами, управлявшими соседними телегами, для чего ему приходилось орать. Обозные были в основном мужчины почтенные, но совсем не «штатские», если можно так сказать, видно было, что оружие им держать так же привычно, как и вожжи.

Рядом с моим красноносым начальством лежал взведенный арбалет, а за нашими спинами меж вещей валялась кольчуга, два меча, один побольше, другой поменьше, и это только то, что я разглядел! Дядюшка Ба заявил, что «если супостат сунется, то мы найдем, чем встретить», и я склонен был ему верить.

Дорога, по которой мы ехали, шла через дикий лес вроде того, из которого я не вылезал последние дни, к счастью, безо всяких монументов и разрушенных храмов. Древние боги нас не беспокоили, локсы тут не водились, а патрули прочесывали заросли по обочинам.

Вдруг злобный враг затеет засаду?

Трясло на телеге немилосердно, и синяки мои понемногу начали напоминать о себе, а голова закружилась.

– Чего-то ты посерел. Вшивенько? – спросил меня Дядюшка Ба.

– Да, – ответил я.

– Ничего, у меня тут есть одно лекарство, подержи-ка пока вожжи, а ну-ка, – и он, передав мне «руль» от лошадей, полез назад, где принялся с грохотом возиться между сундуков.

Когда вернулся, на красноносой роже обнаружилось такое торжество, словно Дядюшка Ба только что получил «Оскара» за главную мужскую роль, в руке – огромная глиняная бутыль в оплетке.

– Горный мед! – заявил он, отбирая вожжи. – Пара глотков, и ты как новый!

Чтобы доказать это сомнительное утверждение, он вытащил пробку и отхлебнул. Затем почмокал, вытянув губы трубочкой, задрал брови и выпучил глаза, изображая величайший восторг.

Меня это все не убедило, и прежде чем пить, я понюхал. Пахло из бутыли медом и какими-то травами.

– Твое здоровье, Дядюшка Ба, – сказал я, осторожно поднося посудину к губам.

Эта хрень оказалась крепкой, но осознал я этот факт, только сделав положенные два глотка. На губах и в глотке осталась приятная сладость, зато в брюхе словно разожгли костер, и я мгновенно вспотел.

– Ну как? Вшиво ведь, да? – поинтересовался красноносый, отбирая бутыль.

– Ага… – признал я, чувствуя, как по телу разбегаются теплые волны и боль в голове утихает, рассасывается.

Но она тут же вернулась, поскольку я увидел, что по обочине нам навстречу едет некто в желтом плаще. Неужели сам ва-Рингос?.. Нет, слишком мал ростом, и конь не его, но все равно один из инквизиторов… откуда эти сволочи прознали, где меня искать?

Я поспешно опустил голову, сделав вид, что любуюсь землей под ногами лошадей. Одновременно протянул руку назад и принялся нащупывать какой-то из мечей – если тот тип явился за мной, то я просто так не дамся.

Вот силуэт всадника в желтом плаще уже рядом, вот он поворачивает голову, чтобы посмотреть на нас… И преспокойно едет дальше, не сделав попытки задержаться, не заинтересовавшись двумя обозными.

Я даже оглянулся, чтобы убедиться, что это не хитрый маневр.

Фух, слава всем богам, похоже, что только сам Верховный Носитель Света Южной Четверти в состоянии разглядеть во мне нечто для него неприятное, его подручные на это неспособны.

От этой новости и горного меда я значительно повеселел.

Вскоре инквизитор проехал в обратную сторону, но в этот раз я даже бровью не повел, зато Дядюшка Ба сердито рыгнул.

– Они у меня племянницу сожгли, – сообщил он гневным шепотом. – Я из Кляйбера родом сам, хотя не был там двадцать лет, все по миру мотаюсь… так вот у моей сестры, она меня старше, Играной кличут, дочка была, и ее эти уроды, поклонники Желтого Садовника, во вшивой ереси обвинили. Каково, а? И на костер во славу своего бога! Тьфу!

Да, средневековье как оно есть… если я попаду в лапы ва-Рингоса, меня ждут те же «очистительные» процедуры.

Ехали мы до самого вечера, часть пути я правил самостоятельно, а Дядюшка Ба дрых и храпел так, что деревья на обочинах тряслись. Лошади бежали сами, приноравливаясь к ходу идущей впереди телеги, так что их не приходилось ни подгонять, ни сдерживать.

День выдался безумно жаркий, а к вечеру на нас обрушился ливень с грозой.

Промокли до нитки, после чего пришлось вновь обратиться к горному меду. Дядюшка Ба выпил столько, что нос его сделался похожим на огромную малинину, зато голос стал еще громче.

– Ты не ссы, паря, – говорил он, проникновенно похлопывая меня по плечу. – Придет время, и мы всех этих желтых, ик… сами сожжем, ик, на огромном костре…. ик…

Тут икота совсем его замучила.

Я уже думал, что на ночь остановимся прямо на обочине, в лесу, как вдруг деревья разбежались в стороны, открывая обширную проплешину с темной и лишенной травы землей. Наша рота успела забить себе место у ее западной оконечности, и телеги начали поворачивать туда.

Едва остановились, как начали приходить парни из десятка Литона – швыряться в вещах, что-то класть, что-то забирать. Ну а после того как их паломничество закончилось, объявился Пугало, просто возник рядом, точно выскочил из-под земли.

– Привет, – сказал он, и я вздрогнул – успел отвыкнуть от его зверского шепота. – Порядок?

– Порядок, без вопросов, – отозвался я, оглядываясь: не слышит ли кто разговора. – Что у вас?

Дядюшка Ба был занят, они на пару еще с одним возчиком разводили костер, на нас не глядели, а больше рядом никого не было.

– Все как положено, – отозвался Пугало. – Завтра-то будет битва, скорее всего. Встретим их на опушке, там, немного южнее, и попробуем если не разбить, то потрепать. Не все так просто.

– Армия у Синеглазого большая, – сказал я, вспоминая, как мы с Рапошаном лежали в яме у обочины. – Герцог этот со своими, потом Цветочный батальон, и это только те, кого я сам видел… И еще драконы!

– Батальон – шваль, не стоящая внимания, – хотя лица Пугала видно не было, оно наверняка в этот момент исказилось от презрения. – Но драконы – это да, это опасно. Поэтому Верховный Носитель Света Южной Четверти решил распределить своих помощников-то по разным отрядам…

Ага, нечто вроде зенитно-магической артиллерии.

– Один пойдет с нами, – продолжил он, – ну а мы устроим ему небольшой сюрприз.

И дальше я узнал, что мои коллеги из Проклятой роты собрались, используя неразбериху, обычно возникающую во время сражения, похитить одного из инквизиторов. Семерка заглушит его магию, и гордого обладателя желтого плаща утащат куда-нибудь в сторонку, чтобы допросить.

– Хотим выяснить, что они все же имеют-то против тебя, – сказал Пугало.

– Ну а потом? Он же расскажет, что было… – еще не закончив фразу, я понял, что сморозил глупость.

– Нет, не расскажет, – он покачал головой. – Ва-Рингос получит обратно лишь труп. Плюс сожаления, что мы не уследили, злобный враг прорвался и все дела, все такое. Слуги Садовника могущественны, но они не некроманты и разговорить труп не смогут.

И то хорошо.

– При допросе тебе лучше присутствовать, – эти слова Пугала меня несколько озадачили. – Так что будь готов, когда наступит момент, один из наших колдунов выйдет с тобой на связь.

Я вспомнил возникавшие на дереве физиономии и кивнул.

– Эге, все треплетесь? – Это к нам подошел Дядюшка Ба. – Пойдем еду гоношить!

– Пойдем, – согласился я, а Пугало, кивнув на прощанье, отправился туда, где расположился наш десяток.

Ужинали мы в этот день кашей, сваренной из чего-то, похожего на кукурузу. Запивали каким-то подозрительным отваром из котелка – напоминало это чай, но голова после него дурела капитально, хуже, чем от алкоголя или даже от «травки». Помню, один раз курили ее с пацанами из команды – во время соревнований в Москве.

Эх, где та команда и кто вообще остался жив? Если кто остался…

Вслед за друзьями вспомнилась Машка, другие девчонки… блин, в этом мире у меня пока никаких женщин не было. Просто для того, чтобы заводить шашни, не появлялось возможностей. Все время едешь куда-то, мечом машешь, жрешь да спишь… или прячешься. Тут уж не до личной жизни.

Заснул я после обозного «чая» как убитый, зато проснулся от воплей и грохота. Попытался подняться и обнаружил, что не могу пошевелить ни рукой, ни ногой – тело будто сковало морозом, сердце билось глухо, а лицо занемело так, словно на нем осел иней.

– Что там?.. Что за вшивость? – пробормотал заворочавшийся рядом Дядюшка Ба.

Снаружи под телегу проникали багровые отблески… что, кто-то развел костер? Доносился отдаленный рев и хлопки, какие может произвести большой парус, и крики не прекращались.

– Синяк, вставай! – Дядюшка Ба толкнул меня в плечо, и цепенящий холод начал уходить. – Пойду гляну, что там за бардак. Стоит только задремать, как невесть что начинается…

Он выбрался из-под телеги, а я перевернулся на бок и не сдержал стона боли. Ощущения были, как после обморожения – я как-то в детстве отморозил руку и знаю, каково это – вот только теперь словно пострадало все тело.

С трудом сумел встать на карачки, сначала пополз не в ту сторону, уткнулся башкой в колесо.

– Демоны побери, – пробормотал я и сменил курс.

Едва выбрался на открытое место, как прямо над нами пронеслось нечто огромное. Волна теплого воздуха разбросала пепел на оставшемся от ужина кострище, пахнуло кислой вонью.

– Дракон!! – заверещал кто-то неподалеку, но я уже и сам сообразил, что творится.

Синеглазый, пять сотен червей ему в глотку, наслал на нас крылатого ящера! Воздушный налет по-местному, произведенный в темное время суток. Где же наши «зенитчики», мать их за ногу?

Что-то горело к востоку от расположения Проклятой роты, видны были силуэты бегающих людей, к человеческим голосам присоединилось истеричное лошадиное ржание. Столб багрового огня прорезал темноту, что-то вспыхнуло ярко, точно стог сена, и я на мгновение ослеп.

Едва закрытые глаза чуть отошли, как под опущенные веки вновь проник свет, но уже не темно-красный, а желтый. Ага, похоже, что в дело вступили даже не наши колдуны, а инквизиторы, а может, и сам ва-Рингос, мой первый «друг» в их стройных рядах.

Вновь захлопало, сверху обрушился полный боли рев.

Я выждал с минутку и только после этого открыл глаза – небо выглядело темным и пустым, в разных частях лагеря продолжались пожары, но воплей и ржания было уже немного меньше.

– Дракон! Слышь! Настоящий! – оглушил меня Дядюшка Ба. – Эх, жаль, отогнали! Я бы его мечом попотчевал!

Мой красноносый начальник сжимал клинок, точно и вправду собирался вступить в бой с летучей тварью. М-да, она бы об этом, наверное, так и не узнала, и спалила бы бросившегося к ней человечишку одним огненным плевком.

– Да уж, жаль, – сказал я, поднимаясь на ноги.

Тело вновь слушалось меня нормально, непонятно откуда взявшийся холод отступил без следа.

– Но больше они не прилетят! Видал, какой вшивый свет был? Каково, а? – Дядюшка Ба положил меч на телегу. – Ладно, можно, пожалуй, поспать… до утра-то еще.

И он зевнул громогласно, на зависть любому дракону.

Остаток ночи прошел спокойно, а утром к нашей телеге вновь потянулись бойцы из десятка Литона. Увидел я и их командира, низкорослого и пузатого, с огромными ручищами и гривой совершенно седых волос, хотя и не старого.

Он меня если и узнал, то виду не подал.

Облачались все в тяжелое снаряжение, надевали кирасы или бригантины поверх кольчуг, шлемы не парадные, а боевые. Проверяли лишний раз оружие, забирали щиты, и все это означало, что сегодня и в самом деле ждут битвы.

Глядя на все это, я мрачнел – я должен быть среди тех, кто будет сражаться, а не сидеть в тылу!

Но долго переживать мне не дали – оказалось, что надо готовить все для приема раненых и обозные используются на этих работах в качестве носильщиков, дровосеков, водоносов, щипателей корпии и прочая, прочая и прочая…

Загудел рог, копыта лошади, на которой сидел Лорд Проклятый, ударили в землю, и рота, выстроившаяся длинной колонной, с лязгом зашагала к дороге, а на ней повернула к югу. На уводящем в чащу тракте уже исчезли передовые конные отряды, пришли в движение и остальные.

Мы же пахали, словно рабы на плантациях, разве что кнутами нас не били.

– Ну вот, теперь здесь все, – сказал Дядюшка Ба, когда командовавший нами лекарь Сегло остался наконец доволен. – Теперь прихватываем с собой бурдюки, наполняем по дороге водой и чешем вслед за нашими.

Я удивился:

– Зачем?

Выяснилось, что в бою мы тоже участвуем – оттаскиваем своих раненых туда, где им окажут помощь. Поэтому лучше захватить меч, да и кольчужку какую-никакую накинуть, а то случайные стрелы никто не отменял.

У меня со снаряжением был полный швах, но доброта Дядюшки Ба оказалась больше, чем его болтливость.

– Держи, – сказал он, вручая мне короткий и легкий клинок, больше похожий на кинжал.

Кольчуга оказалась коротковата и тесновата, но дареному авто под капот не смотрят. Поэтому я сказал «спасибо», и мы отправились сначала за водой, а потом туда, куда ушла наша армия.

У телег осталась охрана из больных или раненых бойцов и возниц постарше.

От проплешины, где мы разбили лагерь, до опушки оказалось всего с километр. Преодолели мы это расстояние в большой компании – к месту боя торопились «коллеги» из других отрядов, кое-кто даже тащил носилки или вел лошадей, не боевых, обозных, приспособленных возить людей.

Узкая дорога была вся изрыта копытами и завалена конским навозом.

Что тут начнется, когда транспортный поток двинется в обратном направлении…

Мы уже видели задние ряды нашей армии, когда впереди громогласно запели трубы.

– Бегом! – рявкнул Дядюшка Ба. – Вон туда, левее!

Он сумел разглядеть Белый Страх, под которым будут воевать наши.

В небе закружились два дракона, войско двинулось вперед, из-под тысяч ног начала подниматься пыль. Она загустела, образовала громадное облако и целиком скрыла поле боя, так что моя надежда увидеть, как пойдут дела, благополучно скончалась.

Мы могли наблюдать лишь задние ряды нашей пехоты, а также стоявших сбоку, на небольшом пригорке лучников. Командир роты вместе с флагом располагался в самом центре боевого построения, и черное полотнище, казавшееся размытым пятном, двигалось то вправо, то влево.

– Давай! Давай!! – вопил кто-то у лучников так громко, что даже мы слышали, и десятки стрел уходили вверх.

– А как мы раненых будем вытаскивать? В схватку полезем? – спросил я.

– Ну, ты что? – Дядюшка Ба хохотнул. – Если наши вперед пойдут, то подберем… Если же отступят, то… не судьба, там и останутся.

Да, «Красный Крест» тут еще не придумали, а чужих раненых просто добивают.

Откуда-то с запада донесся металлический грохот, словно опрокинулся нагруженный железным ломом поезд. Пламенный горб вздыбился над облаком пыли, словно где-то там взорвалась ядерная бомба, но в гриб на ножке из дыма не превратился, а просел и исчез.

Потом хлынул дождь – из чистого неба, где не было ни единой тучки!

– Колдуны, чтобы их… – пробормотал Дядюшка Ба сердито.

Дождь закончился быстро, но стало еще хуже, поскольку вместо него пошел снег. Несмотря на жару, закружились настоящие большие снежинки, принялись оседать на одежде, на волосах…

Рог Проклятой роты, голос которого я уже знал, подал одиночный сигнал – значит, кто-то наседает.

И точно, вроде бы наши ряды подались назад или только показалось?

Снег пропал, зато над полем боя поднялось желтое колышущееся свечение, замелькали в нем красные искры – маги с обеих сторон вели свою схватку, и только такой же, как они, обладатель колдовских способностей был в состоянии понять, что там вообще происходит.

Пронесся в пыли растопыривший крылья дракон.

А затем рог пропел уже дважды, и Проклятая рота пошла вперед, медленно, натужно, точно прорезающий броню клинок. Вскинутый над головой Лорда меч засверкал подобно путеводной звезде – и тут не обошлось без чародейства – и из сотен глоток вырвался слитный рев.

– Давай! Шевелимся! – подбодрил меня Дядюшка Ба.

И мы вместе с прочими обозными побежали вслед наступавшим соратникам.

Там, где прошла рота, осталась земля, взрыхленная, щедро политая кровью и потом, а еще те, кому не посчастливилось в бою – вот один из наемников, раскинувший в стороны руки, лежит лицом вниз, вон всадник на рарге, оба изрублены в клочья, вон целая группа, доспехи почернели, щиты обгорели. И жутко, до тошноты сильно смердит паленым мясом.

Тут прошелся то ли драконий огонь, то ли чародейское пламя.

С карканьем кружили над нами вороны, пока мы переходили от тела к телу, проверяли, нет ли живых. Мы оба держали наготове клинки – на тот случай, если придется добить кого из врагов.

От жары и вони меня мутило, волнами накатывал озноб.

– Слышь, стонет! – сказал Дядюшка Ба, когда мы миновали рарга с распоротым брюхом.

Зверь еще шевелил конечностями, но это была агония.

– Да, точно…

Пойдя на звук, мы обнаружили могучего парня из наших в окружении нескольких врагов. Судя по ранам, им досталось от его меча, но и сам он не уберегся, получил копьем в бок, да так сильно, что оно пробило броню.

– А… братцы, – прошептал он, глядя на нас полными боли глазами, синими, как небо над горами. – Что там? Как?

– Сражаются, – ответил я.

Большего сообщить не мог при всем желании – наши наступали, лучники слева тоже снялись с места и пошли вперед, но туча пыли по-прежнему скрывала поле боя, в ней кричали и громыхали, доносился рев и конский топот, сверкало и вспыхивало.

– Давай, меч выпусти, мы его прихватим, не бойся, – принялся распоряжаться Дядюшка Ба. – Воды хочешь, но тебе нельзя, пока лекарь не посмотрит. Если вшивые кишки задеты, то пить ни-ни.

Обозный возница имел большой опыт обращения с ранеными, и мне оставалось только помогать. Мы подхватили парня – я за ноги, Дядюшка Ба под мышки – и поволокли в ту сторону, откуда недавно пришли.

Вспотел я уже на десятом шаге, а вскоре принялся задыхаться и спотыкаться. Проклятый Цветочный батальон и его чернокожий сотник… сделали из меня нечто вроде инвалида, пусть и временно.

Но о передышке я просить не стал – чем быстрее дойдем, тем больше шансов, что спасем раненого.

Поэтому я шагал и терпел, не обращая внимания на дрожащие мускулы, на то, что ноги подгибаются, а спина ноет. Сотня шагов, еще сотня, затем третья, и вот уже показалась прогалина с лагерем, и осталось добраться только до телег, а там и лекари ждут…

Сегло расположился точно так же, как и в тот день, когда я обращался к нему. Завидев нас, он замахал руками, и мы свернули в ту сторону.

– Укладывайте его вот сюда, – распоряжался лекарь. – Доспехи сейчас снимем. Давай-ка…

Раненый нашел еще силы благодарно кивнуть нам, после чего потерял сознание.

Мы же с Дядюшкой Ба развернулись и заспешили обратно, но ушли недалеко. Ветер хлестнул по лицу точно плеть, и над дорогой встал пыльный вихрь высотой метра в два.

– Еле отыскал вас в этом бедламе, – произнесла обозначившаяся в нем голова Семерки. – Рыжий, немедленно двигай за мной, а тебе, Дядюшка, придется дальше справляться самому.

Вряд ли моему красноносому начальнику понравилось, что его оставили без помощника, но спорить он не стал. Лишь досадливо крякнул и заспешил прочь, пройдя при этом прямо сквозь башку колдуна. По-моему, нарочно.

Вихрь же изогнулся и свернулся в шарик, а тот покатился в лес.

Прямо как в сказке, только там вроде был клубок ниток или что-то похожее.

Я свернул с дороги, оказался между огромных деревьев, под ногами зашуршали листья. Семерка повел меня куда-то в сторону, за левый фланг нашей армии, и я удивился – куда мы идем, неужели инквизитора, прикомандированного к Проклятой роте, уволокли за тридевять земель?

Но уже через полсотни шагов навстречу мне из зарослей вышел Пугало, и в тот же миг шарик из пыли распался.

– Быстрее, – сказал мне наемник, чье лицо скрывала черная ткань. – Тебя ждут.

Местом встречи оказалась крохотная поляна в окружении исполинских стволов – в центре ее на животе лежал человек в желтом плаще, руки его были связаны за спиной, нос упирался в землю; рядом стоял Семерка, самодовольный, как всегда, по сторонам от него располагались Визерс и Лихо.

Второй мне улыбнулся, десятник махнул рукой.

– Ну, так я начинаю? – спросил колдун, не удостоив меня даже взглядом.

– Я не знаю, на что вы надеетесь, – заговорил лежащий на животе, – но вы обречены! Мое похищение будет раскрыто, и вы все погибнете! Милостивый Светлый Владыка не прощает покушения на своих слуг, и всякого причастного к подобному преступлению ждет костер!

Голос его звучал невнятно, повернуть голову инквизитор, видимо, не мог.

– Ничего, как-нибудь перебьемся, – сказал Визерс. – Начинай.

Я думал, что пленника начнут пытать, но оказалось, что в дело пойдет магия.

Если сам Верховный Хранитель Света Южной Четверти был нашим чародеям не по зубам, то этот тип не мог противостоять и одному Семерке, хотя пытался – пыхтел, сопел и даже пускал ветры.

Лысый же колдун только ухмылялся и морщил лоб.

– Ну и напердел, – сказал Лихо после очередного, особенно громкого «выстрела». – Долго еще?

– Сейчас, – голос Семерки прозвучал напряженно.

Вокруг лежавшего на мгновение проявился лилово-синий мерцающий ореол, по телу под желтым плащом прошла судорога.

– Эххх… Это ты, Марта? – произнес он совсем другим тоном, мягким и спокойным, каким разговаривают с родными.

– Я, кто же еще, мой дорогой? – сказал Семерка, изобразив довольную улыбку. – Расскажи мне, будь добр, что там с этим парнем из Проклятой роты?

– Ну как же, его нужно убрать с лика земли, дабы он не осквернял ее.

Вот на тебе, жил не тужил, никого не трогал, почти… И, оказывается, я «оскверняю лик земли»!

Судя по рожам Визерса и Лиха, их эта новость тоже озадачила.

– Кто же он такой? – продолжал даже не допрос, а беседу Семерка. – Друг нелюди? Разрушитель храмов Светлого Владыки?

– Нет, хуже! – тут в словах инквизитора зазвучал искренний гнев, он на самом деле верил в то, что говорил. – Этот человек по прозвищу Рыжий носит на себе отпечаток силы прежних хозяев земли, падших богов.

Если я и не сел наземь, то только по недоразумению.

Лихо крякнул и принялся дергать себя за серо-рыжие волосы, Визерс скрестил голые руки на груди, и даже Семерка посмотрел на меня – с очень, очень большим удивлением.

– Но откуда взялся этот отпечаток? – спросил он.

– Мы не знаем, – отозвался инквизитор. – Но то, что он есть, не подлежит сомнению, ведь сам Верховный Носитель Света Южной Четверти обнаружил его, а ва-Рингос не может заблуждаться.

Обладатель желтого плаща внезапно напрягся, принялся корчиться.

– Все, долго он не выдержит, – проговорил Семерка, – но больше и не скажет.

– А больше и не надо, – Визерс перевел взгляд на меня. – Возвращайся в обоз.

– А вы? – спросил я.

– Будем заметать следы. Понимаешь меня?

Мне осталось только кивнуть.

Глава 7

О том, что мы победили, я узнал, добравшись до опушки – где-то там, в пыли, торжествующе вопили, а наши удалялись с такой скоростью, что не оставалось сомнений в бегстве армии Синеглазого.

Но как вскоре я понял, нам, обозным, от этого легче не стало…

Предстояло перетащить к лекарям всех раненых, а убитых из роты снести к лесу и вырыть для них яму.

Битва оказалась кровавой. Из наших погибло около полусотни человек, и с лопатами мы намаялись. Поскольку было жарко, я опрометчиво разделся и за каких-то полчаса зверски обгорел.

Теперь ко всем прочим «радостям» вроде подживающих ушибов, болей и слабости добавились покрасневшие спина и плечи, до которых просто невозможно было дотронуться.

– Была бы вшивая сметана, мы б тебя мигом исцелили, – сказал Дядюшка Ба, когда мы все же закончили работу. – Но ее пока негде взять, так что терпи, кожа слезет, тогда тебе полегче станет, только чесаться будешь как шелудивый свиненок… О, вон наши едут, хоронить. Каково, а?

К вырытой нами яме приближался Лорд Проклятый, несмотря на жару, остававшийся в доспехах, разве что без шлема. За ним топали десятники. Дальше валили все остальные, кто решил проводить погибших соратников в последний путь.

Рядом с командиром держался Мухомор, Семерки видно не было.

– Ну что же, – сказал Лорд, остановившись перед крайним из выложенных в ряд трупов.

Каждый из убитых был при мече и щите, так, как он пошел в бой сегодня.

– Они уходят из Проклятой роты со славой, так, как только и может уйти наемник, – продолжил наш командир. – Мы никогда не бросаем своих, но и обратного пути из-под Белого Страха нет, дезертир не живет долго. Поэтому отдадим тем, кто пал сегодня, последнюю честь, и пусть на той стороне им будет весело!

И он выдернул клинок из ножен.

То же самое сделали все, от десятников до последней обозной швали вроде меня. Мгновение мы постояли неподвижно, и сотни мечей сверкали багровым, отражая свет заходящего солнца.

Затем с металлическим лязгом оружие было убрано, и тела начали таскать к яме. Это делали соратники убитых, а кидать землю вновь предоставили нам.

Я очень боялся, что среди трупов окажется кто-нибудь из тех, к кому я успел привязаться – Ярх, Пугало или Рапошан, но из знакомых увидел только Вилы. Молодой разведчик погиб, угодив в пасть раргу, тот ухитрился разодрать кольчугу и выдернуть из тела кишки. Удар мечом нанес кто-то из наших, чтобы прекратить мучения.

Закончили мы, когда солнце уже зашло и понемногу начали сгущаться сумерки. Устал я так, что с трудом держался на ногах, и думал, что не сумею дотащить лопату до нашей телеги.

Но ничего, справился и с удивлением обнаружил, что там меня ждет Хахаль.

Бритый разведчик с золотым кольцом в носу сидел, прислонившись спиной к колесу, и жевал травинку, на коленях у него лежал мешок, и в нем просматривались очертания круглого предмета размером с волейбольный мяч.

Завидев нас, Хахаль неспешно встал.

– Это тебе подарок, – сказал он, глядя на меня зелеными, совершенно кошачьими глазами.

Он открыл мешок, и вывалил наземь нечто окровавленное, лохматое.

– Ничего себе кочанчик! – завопил Дядюшка Ба. – Это кто, Синяк? Друг твой?

– Он самый, – проговорил я, с содроганием поняв, что это голова сотника, допрашивавшего меня, когда я был в плену. – Что… неужели Цветочный батальон разбит?

– Расколошматили вдребезги, – Хахаль улыбнулся и похлопал меня по плечу, отчего меня всего передернуло – больно же, демоны забери, там же все обгорело на хрен! – Ладно, я пошел. Увидимся.

И он зашагал прочь, ладно хоть мешок оставил.

– Эту штуку можно закоптить и возить с собой, – Дядюшка Ба поднял голову за волосы – убитый сотник выглядел удивленным благодаря раскрытому рту и выпученным глазам, шея напоминала окровавленный, криво срубленный пень. – Хотя нет, лучше высушить, тогда она весит меньше и размером будет вообще с мой кулачок… Красотища!

– Нет уж, обойдусь, – пробормотал я, думая, что башку эту зарою где-нибудь в лесу.

Вот только отдохну для начала…

Но как быстро выяснилось, спокойно «перекурить» или даже поесть мне не дадут. Едва мы развели костер и водрузили на него котелок, чтобы сварить ужин, как из вечернего сумрака явился Пугало.

– Тьфу, урод, напугал! – завопил один из возниц, обнаружив рядом фигуру со спрятанным под черной тканью лицом.

– Нечаянно вышло, – произнес Пугало своим жутким шепотом. – Пойдем, Синяк. На пару слов.

Мы отошли в сторонку, туда, где нас не могли подслушать.

– Сегодня ночью будем решать, что с тобой делать-то, – сказал он. – И ты приходи. Сразу после восхода луны выберись за пределы лагеря и двигай в то место, где мы днем встречались.

Да, выспаться мне не удастся.

– Хорошо, – мрачно буркнул я. – Как там… с телом чего? Ну, этого…

– Порядок. Погиб в бою, а наложенные на живого чары после смерти исчезают. Никаких следов, и даже ва-Рингос ничего не найдет.

– А почему бы не собраться в шатре у командира? – спросил я.

Тащиться ночью в лес не хотелось, да и не был уверен я, что легко найду нужное место.

– Тут слишком много глаз и ушей, в том числе и тех, что служат инквизиторам, – тут Пугало развернулся и ушел, но сначала похлопал меня по плечу так, что я засипел от боли.

Это что, они сговорились, что ли?

Поел я хорошо, но от обозного «чая» отказался, после него я вырублюсь и продрыхну до рассвета. И так устал как собака, и до восхода луны, которая неизвестно когда явится, придется бороться со сном… Ох, эта схватка будет тяжелой. И если победишь – славы не стяжаешь, а, проиграв, опозоришься.

Дядюшка Ба заснул мгновенно, засвиристел носом, предоставленный сам себе костер угас. Выждав еще немного, я выбрался из-под телеги и уселся спиной к колесу, как недавно Хахаль.

Когда под спиной не мягкое и ты не лежишь, бороться с дремотой легче. А если кто меня заметит, то скажу, что бессонница… Ведь она бывает даже у возниц!

Ночь выдалась тихая, лес молчал, только изредка всхрапывали обозные лошади. От того места, где расположились инквизиторы, в небо время от времени взлетали рои голубых искр – похоже, там запускали какие-то сторожевые заклятия, чтобы не допустить налета вроде вчерашнего.

Дважды я задремывал, роняя голову на грудь, но всякий раз просыпался благодаря боли в обожженной спине – начинал съезжать по колесу, и его неровности втыкались в лопатки, так что я тут же вскакивал.

И из того, что обгорел, можно извлечь пользу.

На востоке над деревьями поднялось серебристое зарево, и я с облегчением вздохнул – вот она, луна.

– Ты куда? – окликнули меня от соседней телеги, когда я встал и пошел к лесу.

Кому-то из моих коллег не спится, чтоб его.

– Отлить, – сказал я – более уважительную причину трудно придумать.

В чащобе оказалось куда темнее, чем на открытом месте, но вскоре глаза привыкли. Я обогнул лагерь по широкой дуге, чтобы, не дай бог, не услышал никто из часовых, и очутился на дороге, ведущей в сторону опушки.

Вспомнить бы еще, где я с нее сворачивал!

Но, похоже, в моих способностях следопыта сомневался не только я сам, поскольку на обочине в зарослях что-то заворочалось, и не успел я схватиться за меч, как голос Визерса произнес:

– Это я. Иди за мной.

И то хорошо.

Шагали мы недолго, и вскоре я попал на ту крошечную поляну, где уже был сегодня. В первый момент разглядел только силуэты собравшихся людей, по шляпе узнал Мухомора, по фигуре – десятника Литона.

– Я привел его, – сообщил Визерс.

– Отлично, – это сам Лорд. – Все тут? Семерка, расскажи, что ты узнал, но коротко.

Да уж, если этого не остановить, то он будет молоть языком до самого утра.

– Как будет угодно, – с легкой обидой отозвался лысый колдун, расположившийся рядом с Мухомором. Они друг друга показательно не выносили, но на самом деле, похоже, были друзья.

Тут выяснилось, что Семерка умеет говорить по делу – он изложил все, что я уже знал, и обошелся полудюжиной фраз.

– Почему тогда вы не заметили этого отпечатка? – спросил Лорд. – Падшие боги… Проклятье!

– Наши способности имеют свои пределы, если я что-то понимаю в этой поганой жизни, – вступил Мухомор. – А кроме того, мы просто не знаем, куда смотреть, чтобы обнаружить присутствие силы прежних хозяев земли, а слуги Желтого Садовника, похоже, знают.

– Уж не сомневался, что вы придумаете оправдание, – судя по звуку, командир поскреб в затылке. – Рыжий, может быть, ты как-то сумеешь это все объяснить? Какое ты имеешь отношение к павшим богам?

– Сам бы хотел быть в курсе, – ответил я, не погрешив против истины ни на йоту.

О прежних хозяевах этого мира у меня информации было меньше, чем у любого из местных, и вопросы теснились в голове – что это вообще за существа, сколько их было, что вообще о них известно и отчего они вдруг сгинули? Вряд ли добровольно ушли на пенсию.

Но я понимал, что сейчас лучше держать язык за зубами.

– В Душеловке с ним могло что-то произойти, – заметил Семерка. – Запросто.

– Это все ерунда и болтовня, – подал голос Торил. – Надо решить, что делать. Находиться при роте ему опасно.

– Опять услать в разведку? – это Визерс.

– Можно, – ну а это Вихрь.

Надо же, не возражает, хотя я во время предыдущего «вояжа» успел показать себя не с лучшей стороны – ничего хорошего не сделал, зато ухитрился попасть в плен, так что меня пришлось выручать.

– И что это решит? – Лорд покачал головой, и, клянусь, я услышал бульканье – похоже, наш командир квасил даже сейчас, но вряд ли, конечно, из той золотой чаши, которой пользовался в шатре. – Разведчики возвращаются, а Верховный Носитель Света Южной Четверти следит за нами, рано или поздно он поймет, что Рыжий жив, не погиб тогда, на болоте, и потребует его выдачи или, чтобы не портить отношения с ротой, просто убьет, подошлет кого-то из своих или воспользуется чарами.

– И мы не сможем его защитить, – сказал Семерка. – Проклятие ударит как таран. Внутренности сгниют за один день и вывалятся через задний проход, кожа покроется язвами, мозг вытечет через ноздри.

Приятная перспектива, нечего сказать.

– Проще самим его прикончить, чтобы не мучился, – сказал Торил.

Предложение это вызвало целый шквал возгласов, были среди них и одобрительные.

– Проклятая рота своих не бросает! – отчеканил Лорд, и десятники мигом смолкли. – Казни же заслуживает только предатель или дезертир. Рыжий не тот и не другой.

Ладно, хоть кто-то здесь меня понимает!

– Нужно отослать его, но не просто так, – продолжил командир. – Добыть сведения, обратиться к тому, кто знает все о павших богах и за хорошую плату способен рассказать о них. Тогда мы поймем, что это за отпечаток, что с ним делать, и сможем действовать осознанно, а не вслепую.

– О-о, – сказал кто-то, я не понял кто, но мне этот возглас не понравился.

– Отправим с ним пару опытных людей, без них рота не станет слабее… ну, что думаете?

– Вы хотите отправить Рыжего к Затворнику? – спросил Визерс таким тоном, что мне сразу расхотелось выяснять, что это за тип такой, зато возникло подозрение, что он ест на завтрак маленьких детей.

Причем без масла и хлеба.

– Да. Ты видишь другой выход?

Визерс промолчал, но тут не выдержал я – в конце концов, речь идет о моей судьбе, и я должен иметь право голоса, пусть даже в этой компании я самый младший по возрасту и званию!

– Куда вы хотите меня послать? Кто это? – спросил я довольно нервно.

– Никто не знает, Рыжий, – Лорд не обратил на мой тон внимания, похоже, он понимал, что творится у меня в душе. – Зато он знает куда больше, чем все чародеи в мире, а живет… ну, сказки про него мой дед слышал в своем детстве, и тогда уже Затворника именовали древним.

– Он маг?

– Наверняка, но при этом, в отличие от остальных, не стремится к власти, сидит сиднем в своих горах. Уж не сомневаюсь, что Желтый Садовник, Синеглазый, Зеленая Госпожа и прочие его просто боятся. Иногда он помогает простым смертным, берет за это золотом, и твоих запасов должно хватить на один вопрос. Иногда те, кто к нему отправился, никого не находят или… – тут наш командир сделал паузу, – не возвращаются вовсе.

Да, приятный субъект – мизантроп-консультант местного разлива.

– Ну, я готов рискнуть, – сказал я.

Этот Затворник далеко, и он угроза потенциальная, а инквизиторы рядом, и они-то опасны по-настоящему.

– Тогда вопрос решен, – Лорд поднялся. – Визерс, ты обо всем позаботишься, ладно? Вечером они должны выехать.

– Хорошо, – сказал наш десятник и похлопал меня по плечу.

Да они точно сговорились!

Больше никаких приказов отдано не было, и собравшиеся начали расходиться. Сначала утопал командир с двумя колдунами, затем по одному исчезли десятники, и мы с Визерсом остались вдвоем.

Луна к этому времени поднялась, и в лесу стало если не светло, то хотя бы не так темно, как раньше.

– Пошли, – велел он. – Провожу тебя, а то еще заблудишься.

До телеги своей я добрался без проблем, и уж на этот раз ни продолжавшие ныть синяки, ни обгоревшая спина, ни опасение, что опять могу проснуться от непонятного «холода», не помешали мне уснуть.

Похоже, кто-то велел Дядюшке Ба меня не будить, поскольку, когда я открыл глаза, время подходило к полудню.

– Поднимайся, соня! – заквохтал красноносый возница, обнаружив, что я восстал к активной деятельности. – Жуй, глотай, пошли, а то все вшивые интересности пропустим!

– Какие интересности? – спросил я, подавляя зевок.

Из дальнейшего рассказа стало ясно, что главный инквизитор решил устроить нынче что-то вроде благодарственного молебна в честь вчерашней победы, ну и, как положено, спалить на костре несколько попавшихся к нам в руки вражеских полководцев.

– Кровопивец клятый, – бурчал Дядюшка Ба, пока я жевал хлеб с колбасой и запивал остывшим «чаем». – Глупость же творит! Там же ведь такие же вояки, как мы, а теперь они землю будут рыть, чтобы только нам в руки не попасть! Каково, а?

Громадную поленницу, устроенную возле самой дороги, было видно даже от наших телег, как и суетившихся возле нее желтых плащей. С той стороны долетал стук топоров, а вокруг толпился народ – самые любопытные или наиболее шустрые, спешившие занять лучшие места.

– О, идем, быстрее! – завопил Дядюшка Ба, когда от шатров под знаменем Желтого Садовника донесся гул трубы.

Доедать остатки завтрака пришлось на ходу.

Откровенно говоря, мне не очень хотелось идти смотреть на казнь: с одной стороны, я вообще не любитель кровавых зрелищ, а с другой – церемонию вести будет «ди-джей» ва-Рингос, и кто его знает, вдруг он в религиозном экстазе разглядит меня, несмотря на толпу и маскировку?

Поэтому я шлепал нога за ногу, и оказались мы в задних рядах, откуда видно было не особенно хорошо. Дядюшка Ба немедленно принялся скакать на месте, опираясь одной рукой на мое многострадальное плечо. Обгоревшая кожа, к счастью, болела не так зверски, как вчера.

Труба запела вновь, и от шатров двинулась процессия – впереди вроде бы Верховный Носитель Света, и за ним, в окружении инквизиторов помладше, пленники со связанными руками. Взгляд узколицего чародея скользнул по толпе, глаза его вспыхнули двумя звездочками, и я торопливо пригнулся.

Береженого, как известно, бог бережет, а черт не трогает.

Распрямился я только в тот момент, когда ва-Рингос оказался стоящим ко мне спиной.

– Привяжите их! – могучий голос его прокатился над рядами.

Позади поленницы, похоже, была устроена лестница, и пленников завели наверх через пару минут. Тут в ход пошли веревки, и вчерашние наши противники оказались привязаны к вертикально стоящим бревнам.

Да уж, действительно глупость, и глупость жестокая – не хочешь брать в плен, убей сразу, на поле боя, нет же, надо притащить сюда и сжечь во славу своего самозваного бога.

Инквизиторы помладше сошли вниз, а ва-Рингос, наоборот, залез на поленницу.

Я вновь пригнулся.

– Милостивый Светлый Владыка даровал победу нашему оружию! – возгласил Верховный Носитель Света, раскинув руки. – Возблагодарим же его за благоволение к нашему славному и победоносному воинству!

– Возблагодарим! – поддержали начальство прочие инквизиторы, зрители из простых воинов и их командиров промолчали.

Пленники, что выглядело странно, молчали и вообще казались сонными, точно не их собирались сжигать во славу мага-бога – то ли их опоили какой-то дрянью, то ли одурманили с помощью магии, но в любом случае сделали все, чтобы никто не испортил ва-Рингосу миг торжества.

– Помолимся же! – объявил он и, склонив голову к сложенным на груди рукам, принялся что-то бормотать.

Тут уж к нему присоединились не только обладатели желтых плащей, но и все находящиеся в войске обитатели земель под властью Желтого Садовника – только дай повод усомниться в твоей вере, как мигом окажешься на костре рядом со вчерашними врагами. Молчаливыми остались только мои собратья по Проклятой роте и еще какие-то незнакомые мне вояки, по виду тоже наемники.

Солнечный свет внезапно резанул глаза, точно светило засияло ярче, и я приложил ладонь ко лбу.

– Ух ты! Каково, а? – воскликнул Дядюшка Ба.

Прямо над поленницей вращался, выбрасывая протуберанцы, огромный шар светло-желтого огня. Парил на высоте в полсотни метров и понемногу опускался, и веяло от него хищным, злым жаром.

На мгновение мне почудилось, что это не шар, а голова и заполненные огнем глаза смотрят прямо на меня – проклятье, неужели сам Желтый Садовник явился сюда, чтобы разобраться со мной? Я торопливо пригнулся, жалея, что у меня такой высокий рост и что я вообще потащился сюда вместо того, чтобы забраться под телегу и поспать.

Но очертания искаженного гневом лица исчезли, а шар обрушился вниз двумя потоками оранжевого пламени. Стоявший в середине поленницы ва-Рингос оказался между ними, и ни единой искры не попало на его одежду, зато столбы с пленниками вспыхнули как спички.

И вот тут они заорали, а мне стало противно! Брр, мерзость какая.

– Смотрите же! – закричал Верховный Носитель Света, перекрывая гул и треск. – Мощь Милостивого Светлого Владыки явлена!

Его худую физиономию украшала торжествующая улыбка, губы подергивались – этот засранец наслаждался своим триумфом, своей властью, тем, что безнаказанно может пытать и убивать людей!

И мы вынуждены сражаться под одним знаменем с такой швалью?! Эх, почему Проклятую роту не нанял Синеглазый?!

Ва-Рингос начал пятиться, а затем развернулся и исчез из виду – бревна под его ногами уже задымились, и вряд ли инквизитор хотел сгореть вместе со своими жертвами.

– Я пойду, – сказал я Дядюшке Ба. – Все интересное закончилось.

– Да ладно? Чего это ты? – забормотал он. – Красиво горят, хоть и глупо!

Но я уже не слушал, протискивался назад, стараясь не смотреть на выпученные глаза, открытые рты соседей по толпе – телевизора здесь нет, театр в нашу армию не завезли, так что с развлечениями туго, поэтому отчего бы не посмотреть, как жгут людей, и порадоваться, что жгут не тебя?

Добраться до нашей телеги мне никто не помешал, как и проспать до вечера.

Разбудил меня Ярх в свойственной ему «деликатной» манере, пнув меня по лодыжке.

– Э, больно! – сказал я.

– Больно потом будет, это я тебе обещаю, – сообщил красноглазый наемник и засмеялся. – Давай вытаскивай свою сранскую задницу, скоро нас с тобой и еще с одним уродом ждет кое-что.

Со сна я не сразу понял, о чем он толкует, но когда сообразил, обрадовался:

– Вы едете со мной?

– Тихо-тихо, орать-то не надо, – Ярх огляделся. – Собирайся помаленьку. Понял?

– Да мне и собирать нечего.

– Тогда пожри в запас, что ли, – он погладил свое ожерелье из человеческих ушей, на котором прибавилось свежих «украшений», и ушел прочь, оставив меня в некотором недоумении.

Из вещей у меня только то, что на мне, даже лошади и оружия нет.

– Насчет пожрать это он верно сказал, – Дядюшка Ба, сидевший у нещадно дымившего костра, даже и не стал скрывать, что подслушивал. – Иди поешь, вшивски набей брюхо, потом мне спасибо скажешь, честное слово, клянусь своими сединами!

Накормили меня и вправду до отвала, а когда стемнело, Ярх появился вновь, но уже в компании – следом, ведя в поводу двух лошадей, шагал Пугало, за ним, глядя в разные стороны, топали оба ротных колдуна.

– Облачайся, – велел Мухомор, подавая мне кожаный доспех вроде того, что остался в лапах врага. – Все, что нужно в долгую дорогу, мы приготовили, если я чего понимаю в этой поганой жизни.

– Клинок под твой рост я подобрал сам! – гордо сообщил Семерка, демонстрируя меч в ножнах.

На лице Ярха появилась презрительная улыбка.

– Спасибо, сейчас, – сказал я.

Ну вот, слава всем богам, теперь мне больше не придется изображать обозного по кличке Синяк, я вновь смогу носить оружие и, самое главное, окажусь там, куда не дотянутся загребущие руки инквизиторов.

Панцирь пришелся впору, меч занял место на поясе – да, так намного лучше.

– Это возьми с собой, – сказал Мухомор, и в руках его появилось нечто вроде черного яйца. – Она нужна, чтобы я мог, хе-хе, иногда приглядывать за вами, и если что, даже поговорить.

Я взял «яйцо», оно оказалось тяжелым и горячим, как полежавший на солнце камень.

– Но разве будет толк от этого сутулого сморчка, пораженного слабоумием? – немедленно влез Семерка. – Если кто и способен быть полезным, так это я, и поэтому прими от меня в дар сей предмет!

От него я получил заколку для плаща, золотую, с зеленым камушком.

Ну, прямо Новый год, а вокруг одни Деды Морозы, жаль, что снегурок нет… пригодились бы.

– Все, счастливо, – пожелали колдуны хором и зашагали прочь, вновь как бы каждый сам по себе.

Ну а я попрощался с Дядюшкой Ба и залез на приготовленного для меня большого черного коня. Тронул поводья, поехал следом за Ярхом. Пугало оказался замыкающим. Костры лагеря начали удаляться.

Когда выехали на дорогу, я решил, что мы двинем по ней на север, но нет, красноглазый направился прямиком в лес.

– Куда мы хоть едем? – спросил я, когда со всех сторон оказались деревья.

– На восток, – вопреки моим ожиданиям, ответил Пугало.

– Нам придется пересечь реку, – тут же влез Ярх. – Зацепить самым краешком Шелудивый лес, и это, я тебе скажу, то еще сранство, ну а потом будет чуточку попроще.

Дальше я расспрашивать не стал, хотя очень хотел узнать и о нашем маршруте, и о Затворнике – для разговоров время еще будет, и не один день, так что спешить совершенно некуда.

Ехали мы неторопливо, сначала лишь под светом звезд, а потом и под луной.

За последние ночи она успела разжиреть и теперь напоминала огромный желтый блин, пришлепнутый к куполу неба – да, в моем родном мире подобное «украшение» куда мельче, хотя местный спутник запросто может быть плоским, как и сама «планета»… или как ее лучше назвать?

До реки мы добрались на рассвете, не встретив никого и ничего интересного.

Я ожидал, что переправляться будем в том же месте, где и с отрядом Вихря, но пейзаж оказался незнакомым.

– Тут что, брод есть? – осведомился я, с подозрением глядя на воду.

– Зачем брод? Вплавь одолеем, – ответил Ярх с беспечностью человека, неоднократно пересекавшего Атлантический океан на спасательном круге, причем исключительно в мечтах.

– Только сначала поедим, – добавил Пугало.

Переправа оказалась намного менее приятной, чем прошлая – холодная вода, сильное течение, причем ты вовсе не сидишь на спине лошади, а должен плыть, не выпуская при этом повод.

Я пловец не ахти какой, особенно в одежде и сапогах.

Ладно еще никакая хищная тварь, заплывшая сюда из Шелудивого леса, не цапнула за бок, и вскоре я, сырой с ног до головы, под взглядами соратников выбирался на противоположный берег.

– Я же говорил, что мы одолеем эту речушку? – оптимизма Ярха хватило бы на пятерых.

– То ли еще будет, – пробормотал я, пытаясь вытереть хотя бы физиономию.

Честно говоря, подозревал, что мы окажемся в том жутком молчаливом лесу, где водятся локсы, из-под земли растут пирамиды, а между разрушенными храмами валяются статуи падших богов, но чащоба оказалась вполне обыкновенной, с орущими птицами и скачущими по веткам обезьянами.

То, что мы не в обычных джунглях, стало ясно после полудня, когда начали встречаться островки черного мха.

Его «подушки» толщиной в полметра источали жуткую вонь, и вокруг них ничего не росло, даже трава и грибы. Голая земля казалась кожей больного, серая и безжизненная, покрытая ямками, что напоминали язвы.

– А нельзя этот Шелудивый лес вообще объехать? – поинтересовался я, когда нам попался участок мха площадью, наверное, с футбольное поле.

– Можно, только если двинуть-то на север, то это неделя пути как минимум, и все по владениям Желтого Садовника, – объяснил Пугало. – Если же на юг, то мы попадем в земли одного… хм, племени, что считается вассалом Синеглазого, и шансы выжить там-то меньше, чем здесь. Чужаков они едят, причем не сразу, а по частям, сначала ноги твои сварят, потом руки… через недельку.

– Да не ссы, прорвемся, – улыбка Ярха выглядела бодрой, но с точно такой же он полез бы и в пасть к дракону.

Вскоре сгинули обезьяны, от птиц остались лишь затихающие позади крики.

Спутники мои посерьезнели, и я на всякий случай проверил, как выходит из ножен меч. Тот оказался, насколько я мог судить, не хуже моего предыдущего, и в руке лежал хорошо, и баланс какой надо, и сталь не из дешевых, и заточка не подкачала. Только сгодится ли он против обитателей Шелудивого леса?

Среди обычных деревьев начали попадаться кривые уродцы, вместо листьев покрытые темно-зелеными и синими «сосульками», с которых сочилась белесая слизь. Зашуршала под копытами лошадей короткая, но очень жесткая трава, похожая на иголки ежа.

Я попытался вспомнить, что видел, когда мы всей ротой ехали через этот лес. Память не удержала почти ничего, поскольку я был, мягко говоря, ошеломлен, очутившись в другом мире, и запомнил только черные щупальца вроде шлангов, падавшие на нас сверху.

Пока ничего подобного нам не попадалось.

Издалека время от времени прилетало тяжелое чавканье, сменявшееся короткими взвизгами. Ветки деревьев и кустов тряслись безо всякого ветра, и это мельтешение отвлекало, утомляло глаза, а вдобавок производило мерзкий шелест, заглушавший прочие звуки.

– Стоп… – неожиданно сказал Пугало, и мы дружно остановились.

Заросли перед нами раздались, и из них, точно рыба из воды, выскользнул зверь, весь в бликующей чешуе. Распахнулась алая пасть, усаженная острыми кинжалами зубов, вскинулись лапы с когтями.

Я выхватил меч, Ярх сделал какое-то быстрое движение.

Раздался тупой стук, и зверюга с тонким сипением, какие издает сдувшийся воздушный шарик, рухнула вперед. Конь мой всхрапнул и попытался сделать шаг, но я твердой рукой удержал поводья.

Тварь лежала на земле, открыв рот, и я мог видеть воткнувшийся ей в небо метательный нож.

– Отличный бросок, – сказал Пугало.

– Ну так, сранство! – и Ярх, очень довольный собой, выпрыгнул из седла.

Пока он извлекал клинок и забирался обратно, я сумел разглядеть зверя – голова как у хищного ящера, но очень длинные передние лапы, а вот задних вообще нет, туловище ближе к концу истончается и превращается в нечто вроде корня, а тот уходит в землю.

Демоны побери, не ясно даже, животное это или растение?

Через полсотни шагов мы наехали на яму, заполненную чем-то похожим на кипящий гной. Вскоре выяснилось, что такая штуковина здесь не одна и что из-за вони рядом с ними трудно дышать.

– Неужели мы тут заночуем? – спросил я, глядя на темнеющее небо.

И сейчас-то, при свете дня, здесь было не особенно уютно, а уж что будет во мраке…

– Не хотелось бы, но придется, – Пугало оглянулся туда, где через кроны просвечивало заходящее солнце. – Скоро будем место искать и дрова рубить, их сегодня нам понадобится много, очень много.

На наше счастье вскоре попалась поляна, достаточно большая, чтобы в ее центре не бояться нападения сверху, с веток. Пугало остался сторожить лошадей, а мы с Ярхом вооружились топорами и отправились на опушку рубить трепещущие деревья.

– Горят они не хуже обычных, – рассказывал красноглазый наемник, – и только огонь может удержать тех, кто обитает в этой чащобе и очень любит человечину… Сранство!

Отлетевшая от ствола щепка ударила его прямо в лоб.

Стемнело одним махом, едва мы развели два костра, вместе с лошадьми поместившись между ними. Оказались внутри двух пересекающихся кругов из света, а за ними осталась шевелящаяся, чавкающая и шелестящая тьма.

Вода у нас была лишь та, что во флягах и бурдюках, и большая ее часть досталась лошадям.

– Сторожить будем по двое, – распорядился Пугало. – Сначала мы с тобой, Рыжий.

Очень довольный таким оборотом дела Ярх улегся и захрапел.

Мне достался тот костер, что располагался севернее, мой напарник расположился у южного – нужно кормить пламя, а также поглядывать по сторонам и держать меч наготове, вдруг кто решит, что мы вполне достойны того, чтобы стать праздничным ужином?

– Пугало, – позвал я, не оборачиваясь. – Ты можешь рассказать о Затворнике?

– Я же с Южных земель, – ответил он, – и знаю о нем немного, Ярх больше.

– Ясно, ну ладно… Будем надеяться, что он меня живьем не съест, – хотел пошутить, но вышло не особенно, даже сам не засмеялся, поскольку чувствовал, что боюсь встречи с укрывшимся в горах магом.

– Может, и съест, – Пугало некоторое время помолчал, и я уже решил, что разговор закончен, но тут он вновь подал голос. – Мы захватили все ценности из твоего сундука. Лорд добавил еще из казны, и этого-то должно хватить, чтобы купить ответы на несколько вопросов. Одно известно точно – Затворник падок на золото и драгоценности.

– Спасибо, – сказал я.

Вот уж действительно, Проклятая рота своих не бросает, если уж ради меня, чужака, неведомой прихотью судьбы ставшего одним из бойцов под Белым Страхом, идет на такие хлопоты…

От мыслей меня отвлекло высунувшееся из темноты щупальце и загоревшиеся над ним бледные буркала размером с кулак.

– Фссс! – произнес хозяин щупальца и попытался дотянуться до меня, но не сумел.

Двинулся вбок, тяжело переваливаясь во мраке и чем-то шелестя.

Лошади заволновались, хорошо, что мы их стреножили, так что шансов убежать у них не было.

– Фссс! – донеслось вновь, и уже две извивающиеся конечности потянулись ко мне.

Примерившись, я рубанул по одному из щупалец мечом.

Не попал, но зацепил, и оказалось это для ночного гостя довольно болезненным. Он засвистел громче и затем, похоже, решил, что связываться с нами не стоит. Горевшие синим буркала исчезли, звуки во тьме прекратились.

Остаток ночи прошел тихо, я отсидел вторую треть стражи с Ярхом, а затем улегся спать. Подняли меня вскоре после рассвета, и тут я сумел оценить следы того, кто к нам приходил.

Два ряда круглых ямок, оставленных чем-то острым и твердым.

– Что это такое было? – риторически вопросил Ярх, почесывая башку. – Дырокол?

Я хихикнул, вспомнив, что у нас называют этим словом, за что получил неодобрительный взгляд.

Позавтракали, как и поужинали вчера, всухомятку, и поляна с двумя черными пятнами кострищ осталась позади. Проехали участок, весь истыканный ямами с «кипящим гноем», и я понял, что в Шелудивом лесу нам осталось находиться недолго – стали попадаться обычные деревья, участки черного мха почти исчезли.

– Уф, и то хорошо, прямо радость, – сказал Ярх, оглядываясь и вытирая пот со лба. – Проехали, а ведь это только краешек, что за безумие творится в его глубинах, даже представить страшно, на дрищ пробивает.

Еще через полсотни метров мы оказались на опушке, и впереди раскинулся луг. За ним виднелась уводящая на юг дорога, дальше вновь лес, но уже обычный. Далеко же на горизонте, едва различимые в темной синеве, поднимались заснеженные горные вершины.

– Нам туда, – Пугало поднял руку, указывая на одну из них.

– Там и живет Затворник? – я приложил руку ко лбу. – И что ждет нас впереди?

Из рассказа моих спутников стало ясно, что сейчас мы находимся на одной из так называемых «вольных земель», не принадлежащих никому из магов-правителей, что властвует здесь некто Мелор Двурукий, а дальше на пути к горам нам придется пересечь кусочек владений некоей Зеленой Госпожи…

– Но для начала мы попадем в ближайший город, – сказал Ярх в завершение. – Называется он Видва, и в его пределах, клянусь задницами всех богов, есть все, что может пригодиться усталому наемнику.

И он плотоядно заухмылялся.

Ну, город так город, хоть посмотрю, как тут люди живут, а то за все время в этом мире побывал только в Лявере, да и в том провел не больше получаса, плюс еще видел парочку деревень.

Дорога, по которой мы двинулись дальше, вскоре свернула на юго-восток. Тянувшийся за левой обочиной лес сменился полем, засаженным уже знакомой мне «кукурузой». Попалась одна деревушка, расположенная чуть в стороне, вторую мы проехали насквозь.

Нас облаяли местные псы, лохматые и ушастые, голопузые детишки уставились на вооруженных всадников, открыв рты, но взрослые почти не обратили внимания. Никто не кинулся прятать отпрысков в дом, мужчины если и оторвались от работ, то лишь для того, чтобы бросить на нас быстрый взгляд.

– Мирная земля, – заметил я, когда последний дом, такой же, как и все остальные, бревенчатый, с соломенной крышей, остался позади. – Не боятся чужаков, даже с мечами.

– У них Шелудивый лес под боком, – заметил Пугало. – А мы люди, это точно-то. Кроме того, Мелор держит тут всех в железном кулаке…

Что это действительно так, мы убедились быстро.

Пятеро всадников в легких кольчугах попались нам навстречу и не проехали мимо, а выстроились в ряд, загораживая дорогу.

– Мир вам, путники, – сказал тот, что располагался посредине, усатый и круглолицый. – Хотелось бы знать, кто вы такие, куда держите путь и по какой надобности.

Вооружены и снаряжены эти парни были одинаково, в них чувствовалась выучка и сбитость, привычка действовать командой. Помимо мечей и щитов они имели при себе арканы – идеальный способ пленить кого-либо, не нанося при этом большого ущерба.

– По личной, дружище, по личной, – ответил Ярх, криво ухмыляясь и пуча красные глаза. – До Видвы, а потом дальше, и дальше, и дальше, прочь из владений вашего правителя, да не поседеет никогда его борода.

Усатый нахмурился, и я подумал, что про бороду – это, пожалуй, зря.

– Мы чтим ваши законы и порядки и не собираемся их нарушать, – поспешно вмешался Пугало.

– Хоть это хорошо, – предводитель всадников огладил усы. – Ладно, если что… Только посмейте пошалить где-нибудь, мигом окажетесь в нашей темнице.

– О чем разговор, дружище? – Ярх развел руками. – Будем вести себя тихо.

Вскоре дорога оказалась свободна. Можно сказать, мы дешево отделались – я бы на месте командира разъезда этакую подозрительную троицу просто так не отпустил, у одного морда разбита, второй прячет физиономию под черным мешком, третий и вовсе носит на шее ожерелье из человеческих ушей, и выглядят все трое не пай-девочками из школы для ботаничек!

Вскоре дорога повернула, и с вершины небольшого холма мы увидели Видву: черные стены, башни, и надо всем этим поднимается громадный светло-желтый силуэт, точно великанскую бочку поставили на попа, а затем верхний край слегка подгрызли.

– Это что? – спросил я.

– Храм Колокола, – ответил Пугало. – Поставили его тут еще в Век Богов.

Да, в те времена строили с размахом… Хотя чего мелочиться, если ты бог?

Мы обогнали обоз из дюжины телег, запряженных лохматыми коняшками вроде той, на которой ездит Мухомор, и низкорослые гривастые возницы проводили нас колючими взглядами.

– Гномы, – сказал Ярх, сплевывая. – Сранство как люблю с ними драться.

Я оглянулся – хм, бородатых уродцев из кино эти типы напоминали мало, разве что ростом.

Город приблизился. Стало видно, что дорога упирается в распахнутые ворота, а около них скучают стражники. Завидев нас, они оживились, даже поправили шлемы и взяли прислоненные к одной из створок копья.

– Пошлину платить! – пропищал старший караула, слегка косоглазый коротышка. – Серебряк с человека, медяк с коня и два серебряка с телеги!

– Телег у нас не имеется, а с остальным нет проблем, – Пугало полез в седельную сумку, в ладони его появились крупные монеты с изображением чувака в короне причудливого вида – снизу ряд зубцов, а над ними поднимается нечто похожее на две сложенные чашей ладони.

Ага, вот откуда прозвище здешнего правителя!

Косоглазый пересчитал монеты и отдал их помощнику, длинному и тощему, как жердь.

– Вы можете ехать, – признал он, вот только дорогу почему-то не освободил, – но помните, что обнаживший оружие в пределах Видвы подвергается отсечению руки, а пролившему кровь местного уроженца будут отсечены обе.

– Мы знаем, – Пугало кивнул, – не первый раз в вашем прекрасном городе.

Тут уж косоглазому ничего не оставалось, как отойти в сторону.

Сразу за воротами нас атаковали разносчики со всякой всячиной на лотках.

– Покупайте пироги! Покупайте! – заверещал кто-то, но этот вопль потонул в гомоне, а затем меня схватили за ногу, да так рьяно, что едва не стащили сапог.

Хотя кто знает, может ради этого все и затевалось?

Но галдящая толпа стихла, когда издалека донесся мягкий и очень низкий звон. «Бомм!» пронеслось над Видвой, и мне показалось, что очертания окруженной домами площади на миг расплылись перед глазами.

– Что за хрень?! – гаркнул Ярх. – А ну отлезь, гнида!

Тут все стало как раньше, вот только разносчики наседали уже не так рьяно, на их лицах я увидел растерянность.

– Надо же, – сказал Пугало, когда мы сумели выбраться из галдящей толпы. – Колокол в башне прозвонил. Он молчал, насколько я помню-то, последнее тысячелетие, и никто не мог заставить его подать голос.

– Ну, бывает, без вопросов, – заявил я с показной беспечностью, хотя на душе было неспокойно.

Вдруг этот гнусный колокол отреагировал на меня, а точнее – на «отпечаток» одного из падших богов, невесть каким образом измаравший мою чистую, практически невинную душу. И сейчас местные инквизиторы, или кто тут за них, явятся, чтобы меня сжечь.

Оказавшись на узкой извилистой улочке, где воняло как в привокзальном сортире, мы спешились и повели лошадей в поводу. Прогромыхала навстречу телега с мрачным бородачом на облучке, прошмыгнули две симпатичные девицы, в ответ на заигрывания Ярха показавшие ему языки.

А потом мы увидели вывеску, изображавшую выкрашенного в синий цвет дракона.

– «Дырявый змей», – с гордостью объявил Ярх, и только тут я понял, что отверстие посреди вывески сделано специально. – Славное местечко, если тут ничего не изменилось за последние три года… Раньше и баня была, что надо, и девочки, и жратва, и выпивон! Дырявый, открывай! Где ты там?

Расположенные за вывеской ворота вели на просторный двор – с одной стороны навес с коновязью, причем свободных мест не так много, с другой стена соседнего здания, а прямо напротив входа собственно постоялый двор, трехэтажный, весь какой-то покосившийся.

На вопль Ярха дверь открылась, и наружу выглянул чернявый мальчишка.

– Ой! – воскликнул он и скрылся.

– Тебя здесь помнят, я смотрю, – сказал Пугало. – Надеюсь, ты ничего не натворил?

– Ну, морду, может, кому набил или с девками пошалил… – красноглазый небрежно пожал плечами. – Но зато все заплатил, что с меня попросили, всяким сранством клянусь.

Дверь распахнулась вновь, и на крыльце появился высокий и широкоплечий, но очень сутулый мужчина. Встряхнул головой, откидывая с лица седые волосы, и стало видно, что на месте одного глаза чернеет дыра.

– Опять ты, – проскрипел мужчина недружелюбно. – Жрать? Пить? Дебоширить?

– Ага, – Ярх радостно закивал.

– Тогда добро пожаловать, – хозяин постоялого двора неожиданно заулыбался. – Любой каприз за ваши деньги… О лошадях не беспокойтесь, за ними присмотрят… Востряк, Сорто!

Ну надо же, а я почти поверил, что нас погонят прочь.

На зов хозяина появился давешний мальчишка и паренек немного постарше, с лишаем на щеке.

– Седельные сумки не забудьте, да, вот так, – продолжал скрипеть Дырявый, глядя, как мы разгружаемся. – Пиво сварено вчера, мяса полные кладовые, баню вот только еще не топили сегодня… Топить?

– Дурацких вопросов не задавай, – рыкнул Ярх. – Этот, черный, мыться не пойдет, – он ткнул пальцем в Пугало, – ему вера не позволяет, а Рыжий со мной отправится, так что двоих нам хватит.

– Конечно, конечно, – хозяин улыбался, только что не облизывался.

Большую часть первого этажа занимал зал, уставленный тяжелыми столами и неподъемными на вид табуретами. В очаге ревело пламя, пахло дымом и прокисшим вином, под ногами шуршала солома, а под потолком висели тележные колеса, утыканные свечными огарками.

В углу шумно гуляла какая-то компания, но вообще свободных мест хватало.

– Еще не вечер, – шепнул мне на ухо Пугало, правильно понявший мой оценивающий взгляд.

Из зала по лестнице мы поднялись на третий, верхний этаж, и хозяин привел нас в просторную комнату – три широких лежака, жаровня в углу, но пустая, холодная, сундук и пара табуретов.

– На сколько останетесь? – спросил он.

– До завтра, – решительно сказал Пугало, и Ярх спорить не стал, хотя мрачно засопел и весь скривился.

– Тогда по золотнику с человека, – решил Дырявый. – Только ради вас.

– Э, да это грабеж! – и красноглазый с одноглазым вступили в оживленный спор.

Кончился он тем, что нам за спрошенные деньги еще обещали «пива, сколько влезет», и хозяин постоялого двора удалился.

– Сколько влезет? – спросил Пугало, завалившись на один из лежаков. – Лопнешь!

– Да, но с каким удовольствием, – и Ярх погладил себя по животу.

Первые три кувшина приволокли буквально через пять минут, и то, что в них, меня и вправду порадовало – куда лучше всего, что мне приходилось пить за последние… семь?.. десять?.. вот уже и со счета сбился, в общем с того момента, как я стал зваться Рыжим.

Пиво тут варить умеют, и это хорошо.

Глава 8

Выехали мы и в самом деле следующим утром, но это меня не обрадовало.

Башка гудела, точно улей с рассерженными пчелами, очень хотелось прилечь на часок-другой. Лица Пугала я видеть не мог, но держался он прямо, а вот Ярх был возмутительно свеж и бодр, словно вчера не тискал девиц и не хлестал пиво до поздней ночи.

Барышень досталось и на мою долю, так что обиженным я себя не чувствовал.

Вот больным, это да…

Дырявый с улыбочкой на физиономии проводил нас до ворот и на прощание даже помахал. Мы пообещали заехать еще и двинулись на юго-восток по улочкам проснувшегося города.

В какой-то момент меня придавило дремотой, и, очнувшись, я обнаружил, что мы пересекаем большую площадь, а в центре ее высится колоссальная башня из блоков желтого камня, та самая, которую мы вчера видели издалека.

Несмотря на то что была частично разрушена, вблизи она выглядела еще более величественной: циклопические стены, выпирающие из них контрфорсы, бойницы и видимые через проломы лесенки. И где-то там, наверху, где полоскался на фоне неба зелено-золотой флаг Мелора Двурукого, прятался колокол, молчавший тысячу лет и подавший голос вчера.

– Круто, – сказал я, задирая голову. – Это храм?

– Он и есть, – отозвался Ярх. – Только тут никому не молятся очень давно.

– А кому молились? – спросил я, ожидая, что в разговор вмешается Пугало – пусть и уроженец Южных земель, континента по-нашему, все же знает он куда больше, чем добрая дюжина прочих наемников.

– Хранителю Времени, – проговорил наш закутанный в черную ткань приятель, и я почему-то совсем не удивился.

– Сколько же их было, этих павших богов? – спросил я, оглядываясь, чтобы бросить еще один взгляд на башню.

Торчит колоссальным наростом посреди города, толку от нее никакого, слишком большая и неудобная, но почему-то ее не осмеливаются разобрать и пустить стройматериалы в дело… Или уже пробовали, но оказалось, что себе дороже, и решили эти попытки отставить?

– Кто говорит семь, кто говорит девять, а кто и двенадцать, – зловещий шепот Пугала приобрел пугающую напевность, точно голос сказителя, принявшегося за «козырную» балладу. – Слишком давно это было, и слишком опасно знать много насчет сгинувших владык мира… нынешние-то их не очень жалуют, тебе ли этого не знать?

Это он в точку попал.

Ладно, пока смолчим, удержим любопытство, а там, глядишь, и до Затворника доберемся.

Мы доехали до ворот, и зевающие стражники проводили нас суровыми взглядами. Видва осталась позади, а когда я обернулся в следующий раз, то увидел очертания городских стен и Храм Колокола над ними.

Хоть вчера он и подал голос и, судя по вечерним разговорам в «Дырявом змее», это местный народ удивило, никто не явился за мной, не изъявил желания предать Рыжего мучительной казни…

С моим-то везением это не так мало.

Ехали мы неспешно, вскоре настигли большой обоз, но обгонять его не стали. Пристроились рядом, и Ярх затеял разговор с командиром охранявших телеги наемников. Стоило им понять, кто мы такие, как в голосах появились заискивающие нотки, а во взглядах – уважение.

Проклятую роту знали.

Ближе к полудню дорога раздвоилась, обоз покатил дальше на юг, а мы свернули на менее разбитый тракт, уводивший на запад, туда, где на горизонте понемногу вырастали горы.

Сегодня они были видны более четко, чем вчера – колоссальный забор из заснеженных пиков, чьи склоны понизу покрывала темная «щетка» лесов, глубокие проломы ущелий. Облака плыли ниже вершин, и я подумал, что там царит настоящий мороз, для схватки с которым у нас нет подходящей одежды.

Развилка скрылась из виду, мы въехали в небольшой лесок, и тут левое бедро у меня закололо.

– Ха, гляди, что за сранство! – воскликнул Ярх. – Светится!

Я опустил взгляд, и обнаружил, что одна из седельных сумок и вправду окутана лиловым сиянием.

– Там у тебя подарки колдунов? – спросил Пугало, и только тут я вспомнил, что Семерка и Мухомор вручили мне кое-что перед отъездом и что я вроде бы убрал их именно сюда.

Засунул руку в сумку, и яйцо будто само прыгнуло в ладонь.

Когда вытащил его, сияние исчезло, но зато зазвучал голос, то становящийся громче, то тише, словно в радио с гулявшей настройкой, и принадлежал он Мухомору:

– Э… как вы… что?… Где находитесь?

– Едем, недалеко от Видвы! – рявкнул Ярх. – Вчера целый вечер телок тискали и пьянствовали, так что завидуй, старый сморчок! Вы там чего, все рукоблудием балуетесь?

– Разве что лысый придурок, да поразит его проказа, хе-хе, – ну, для наших колдунов пнуть коллегу – дело святое. – Если я чего понимаю в этой поганой жизни, то у вас все нормально, никаких жутких чудес и необычайных явлений.

– Ну, если не записать в чудеса то, что вчера обошлось без драки, – ввернул Пугало.

Ярх осклабился и принялся ругаться.

В «Дырявом змее» он нарывался раз пять, и действительно странно, что никто нам так и не начистил рыло, даже не попытался, хотя хватало на постоялом дворе и больших компаний, и задиристых типов с мозолистыми кулаками… Однако никто не стал с нами связываться.

– Это да, диво дивное, – согласился Мухомор.

– Что у вас? – спросил я.

– Реку перешли… – тут голос колдуна истончился, стал напоминать писк. – Двигаемся вперед, герцог Примейн тревожит набегами, но задержать не в силах, так что вскоре мы доберемся до его столицы, – каменное яйцо квакнуло, а затем какое-то время испускало достойные кузнечика трели – да, и в магическом «эфире» бывают помехи. – «Друзья» ведут себя тихо, даже самый главный, то ли они тебя потеряли, то ли замышляют какую каверзу.

А, это речь пошла об инквизиторах!

– Руки коротки, – заявил Ярх, но Пугало только головой покачал.

– Хорошо, – сказал я. – Будем внимательно смотреть по сторонам, без вопросов. Когда трезвые, само собой.

– Ну-ну. Я… – голос Мухомора превратился в шипение. – …связи. И удачи.

– Удачи, – пробормотал я и убрал каменное яйцо обратно в седельную сумку.

В самую жару мы остановились на берегу небольшой речки, и этим я воспользовался, чтобы искупаться. Похмелье почти отпустило. Сохранилась только вялость в мышцах, ну и всякие «радости», оставшиеся с недавних времен – обгорелая спина, уже не болевшая, но зато немилосердно чесавшаяся, и синяки, что при неловком движении еще напоминали о себе.

Да и выглядел я, если верить отражению в воде, не красавцем.

Рыжая щетина на смуглой башке, ниже желто-лиловая физиономия и зеленые глаза – прямо не человек, а мечта сюрреалиста.

– Поехали, – скомандовал Пугало, и пришлось вновь забираться в седло, давать шпоры коню и глотать пыль.

Чем дальше, тем более заброшенной становилась дорога, и я понемногу начинал думать, что мы так никого и не встретим.

Но сначала мы наткнулись на деревню, а затем навстречу нам промчался дозор из пяти всадников, точно такой же, какой мы видели вчера, разве что командир не носил усов. Мы удостоились нескольких подозрительных взглядов, но останавливаться и допрашивать нас вояки Мелора не стали.

– Слышь, черномордый, давай остановимся, я зайду, пива возьму! – взмолился Ярх, когда мы углядели очередную деревню. – Я же вижу, там таверна. А то сил сранских нету.

Пугало оценивающе посмотрел на красноглазого и после паузы кивнул.

То, что Ярх назвал таверной, напоминало, на мой взгляд, сарай, в стенах которого на кой-то фиг прорезали несколько окон. Затянуты они были бычьим пузырем, и рассмотреть, что происходит внутри, сумел бы разве что колдун, да и то особенно искусный.

– Только быстро, – предупредил Пугало, когда Ярх спрыгнул с коня.

– Обижаешь, – заявил тот и скрылся за дверью.

– Думаешь, влипнет? – спросил я.

– Конечно, как пить дать. Вчера не подрался, так сегодня не удержится.

Сначала было тихо, затем изнутри донесся женский взвизг и сердитые голоса.

Я усмехнулся, Пугало покачал головой.

Вскоре появился Ярх с бурдюком в руке, но двигавшийся почему-то задом. Спустился с крыльца и стало ясно, что нашего бравого соратника преследует здоровенный, поперек себя шире мужик в грязном фартуке, вооруженный большим ножом для резки мяса.

– Да я тебяяя, да я тебяяя… – рычал мужик, надвигаясь, точно оползень.

– Убери железку, а то видят боги, порежешься, – издевательски посоветовал Ярх.

– В седло, и поехали! – Пугало первый раз за все время, что я его знал, повысил голос, и вышло это у него впечатляюще.

Ярх наверняка собирался поспорить, но, оглянувшись, проглотил все возражения. Через мгновение красноглазый оказался верхом, и наши лошади взяли с места в карьер.

– И ты, с замотанной мордой, тебя я тоже зарежу! – прокричал нам вслед мужик в фартуке.

– Что ты там натворил? – поинтересовался я, когда мы оказались за околицей и перешли на шаг.

– Всего лишь за попу ее ущипнул, – обиженно сказал Ярх. – И чего такого?

– Тут тебе не «Дырявый змей», где все девки подрабатывают своими дырками, – Пугало вздохнул так, что ткань, скрывавшая его лицо, колыхнулась. – Понимаешь? То-то.

Пиво в бурдюке оказалось не чета вчерашнему, но с похмелья и оно пошло на ура. Голове полегчало, к миру вернулись краски, и я вновь ощутил себя живым, хоть и несколько покоцаным.

Разъездов мы больше не встречали, но наткнулись на два обоза, шедших навстречу. Поля и деревни остались позади, вновь потянулся лес, но светлый, красивый и чистый, не похожий на Шелудивый или на молчаливые джунгли, где дремлют среди зарослей статуи древних богов.

Поэтому я удивился, когда перед съездом в небольшую ложбину Пугало придержал коня.

– Ага, ты тоже заметил, – сказал Ярх. – Это сранское дело…

Я ничего опасного не видел и не слышал, хотя некоторое подозрение вызывали кусты на левой обочине… И вон там, справа, ветки двух деревьев так сплетаются, что за ними может укрыться и медведь…

– Эй, скотины тупоумные! – продолжал красноглазый, понемногу повышая голос. – Вылезайте! Если бы я так прятался, как вы, то давно бы улегся под дерновое одеяльце!

Никто не ответил, но мне показалось, что в кустах негромко хрустнуло.

Пугало вытянул из сапога метательный нож, взвесил в ладони и швырнул так быстро, что я заметил лишь смазанное движение. Клинок исчез в листве на высоте метров в пять, раздался сдавленный вскрик, и под хохот Ярха некто тяжелый с треском и воплями полетел к земле.

– Не все так просто, – сказал Пугало, и я подумал, что он наверняка улыбается.

Через мгновение стало ясно, что и в кустах вовсе не безлюдно – захрустели ветки, и на дорогу выскочили два бородатых и лохматых дядьки, вооруженные топорами.

– Чегой-то вы с Ихиром сделали? – спросил тот, что покрупнее, пегий и всклокоченный.

– Жив ваш Ихир, – голос Пугала звучал совершенно спокойно. – В лоб получил. Вы-то кто такие?

– Разбойники, – ответил второй, смуглый и брюнетистый.

– Разбойники? – Ярх от хохота аж согнулся пополам. – Да куда вы годитесь? Придурки косолапые! Вам только милостыню просить, а не в лесу с оружием сидеть! Деревенщина!

Мужики засопели, наморщили лбы.

Тот, кого звали Ихиром, моложе и стройнее соратничков, поднялся на ноги и вскинул лук с наложенной на тетиву стрелой, вот только стрелять не решился – дело шло как-то не так, как положено, и лесные тати, откровенно говоря, просто не знали, что им делать.

На лбу Ихира и вправду красовался синяк – бросок у Пугала вышел на диво.

– Ладно, – сказал тот, чуть подав коня вперед. – Нож я вам оставлю на память. Будете потом хвастать, что с боя взяли, а сейчас отойдите в стороны и пропустите нас.

Мужики с топорами переглянулись, нахмурились еще сильнее.

– Или подраться хотите? – Ярх ржать перестал, зато заулыбался во всю наглую харю. – Так это запросто, я второй день кулаки почесать не могу, так что вы очень кстати. Только без оружия, а то возись еще потом, ваши трупы закапывай.

Разбойники решили, что связываться с нами не стоит, и отступили к обочине.

Мы уже проехали мимо, когда пегий вновь подал голос:

– Не ездили бы вы туда. Там, если народу мало, то и сгинуть недолго.

Ярх открыл рот, чтобы сморозить еще что-нибудь, на его взгляд, смешное, но Пугало успел раньше.

– Спасибо за совет, – сказал он, – но нам нужно ехать именно туда.

Время шло к вечеру, и вскоре после встречи с разбойниками мы начали искать место для ночлега. Очень кстати попалось лесное озеро, вытянутое и изогнутое, у берега заросшее большими красными цветами, над которыми порхали здоровенные мохнатые бабочки.

– Что он имел в виду, когда нас предупреждал? – спросил я, когда мы развели костер и принялись готовить ужин – из «Дырявого змея» захватили снеди на пару дней, кое-что осталось из старых запасов.

– Своего старшего братца, – буркнул Ярх. – Такого же большого и тупого.

– Вряд ли, – Пугало помешал ложкой в котелке. – Тут что-то иное, как мне кажется. Хотя у страха глаза велики, и крестьян напугать может даже какая-нибудь неопасная тварь вроде костоглота.

– Оборотень? – предположил я.

– Ну, не, – красноглазый махнул рукой. – Они все больше на севере попадаются, да и диких почти не осталось. А те, что есть, в приличные люди вышли, по городам живут. Один мой родич вообще бургомистром был, братец троюродный, что ли… или дядя он мне?

– А ты сам волком становиться не умеешь?

Кино про оборотней я, конечно, видел, но одно дело фильм, да еще и снятый людьми, не верящими в оборотней, а другое – реальность, да еще и в мире, где законы природы не совсем такие, как у нас, а если откровенно, то совсем не такие, как у нас, да и не только природы.

Оборотень и при этом бургомистр! Все равно, что у нас таджик станет мэром.

– Не, кровь жидковата, – Ярх потряс головой, как мне показалось, с сожалением. – Батя мой, говорили, умел еще, но не особенно этим пользовался. Сам я его не помню, убили его, когда мне три года было.

Мы поужинали, мои спутники завалились спать, а я остался сторожить.

Солнце увалилось за лес, в чаще зазвучали крики ночных птиц, в озере отразились появившиеся на небе звезды. Костер прогорел окончательно, глаза мои быстро привыкли, и вскоре я отлично видел все, что происходило вокруг, несмотря на сгустившуюся тьму, даже противоположный берег смог разглядеть.

То, что за нами следят, я обнаружил, когда поднялся, чтобы отлить.

Краем глаза заметил некую тень, более черную, чем все остальное, припавшую к земле. Повернулся в ту сторону, хватаясь за меч, но уловил только смазанное движение.

Зато принялись беспокоиться лошади – замотали гривами, затрясли хвостами.

– Что… – я не успел довести фразу до конца, поскольку сонливость ударила меня с силой кулака боксера-тяжеловеса.

Глаза закрылись, ноги задрожали и подогнулись, позвоночник словно вынули из тела. Мне даже показалось, что я уже упал, и я выставил перед собой руки, чтобы не хрястнуться мордой оземь.

Но нет, выяснилось, что я стою и даже могу двигаться. И краем глаза вижу крадущуюся ко мне тень!

Развернулся и выхватил меч из ножен я одним слитным и плавным движением. Успел даже переместиться немного в сторону, так что кинувшаяся тварь до меня даже не дотянулась, зато напоролась на клинок.

Рукоять дернулась, выворачиваясь из ладони, но я удержал ее.

Рванул на себя и ударил крест-накрест. И оба раза лезвие встретило сопротивление. Раздалось приглушенное плачущее мяуканье, и зверь размером с крупную собаку завалился на бок.

Грудь моя ходила ходуном, руки тряслись, по лбу тек пот.

– Ты чего шумишь? – сонным голосом осведомился Ярх.

– Да так, ночной кошмар пришел, – ответил я. – Не хочешь поглядеть, кто это?

– Ты чего, серьезно? – через мгновение он был уже на ногах, и на угли полетела охапка хвороста.

Пламя с треском занялось, и я сумел, наконец, рассмотреть, с кем сражался.

Хотя оно и мяукало, кошку напоминало меньше всего, скорее ящерицу на очень длинных лапах – серая чешуя, голова вроде той, что бывает у хамелеона, гребень вдоль спины, короткий и толстый хвост, а на брюхе нечто вроде шерсти.

– Ну, надо же, а тот сиволапый не врал, – протянул Ярх. – Срански опасная тварь, обычно ее называют ночницей, и она вроде бы должна уметь наводить чары… Здоровая! Зубищи, правда, мелкие, но руку откусит без труда…

Наводить чары?

Вот почему мне так зверски захотелось спать, едва я заметил крадущуюся к нашему биваку тварь. Но отчего я сумел справиться с наваждением, не упал наземь и не захрапел, а вступил в бой?!

Или дело только в моей стойкости и крутости?

– Давай разделаем зверюгу быстро, пока не завоняла, – продолжал болтать Ярх. – Любой колдун с удовольствием купит чешую, зубы, когти и прочие части ночницы, все, что сумеем сохранить…

В руках его появился нож, с хрустом вошел в брюхо твари.

Приподнял голову Пугало, но он вопросов задавать не стал, сам все понял с первого взгляда. Через мгновение он оказался рядом с Ярхом, и они разделали ночницу в четыре руки – внутренности и мясо зашвырнули подальше в заросли, а все годное для продажи сложили в мешок.

– Бизнесмены, – пробормотал я, чувствуя, что понемногу начинаю отходить: мускулы наконец-то расслабились, сердце забилось ровнее, да и мысли потекли более-менее связно.

– Чего? – спросил Ярх. – Ругаешься?

Только тут я сообразил, что последнее слово произнес на родном языке.

– А как же, – буркнул я. – Интересно, ночницы по одной ходят или парами?

– По одной, – сказал Пугало. – Никто никогда не видел их кучкой.

Ну и ладно, и на том спасибо…

Соратники мои улеглись спать, костер прогорел, и я устроился на прежнем месте. Вскоре в зарослях, в том месте, куда выкинули останки ночницы, началась возня – шорох, похрустывание, изредка прерываемые шипением, визгом или даже негромким рычанием.

Падальщики со сварой делили поздний ужин.

На востоке через кроны пробился мерцающий серебристый свет, означавший, что восходит луна, и тут я разбудил Ярха.

– А, уже, – пробурчал он. – Что ты за человек, боги тебя поимей… Спать не даешь!

Но вторая стража, в отличие от первой, прошла спокойно, и утром мы поехали дальше. Озерцо, рядом с которым мы заночевали, осталось позади, но вскоре стало ясно, что подобных в этих местах пруд пруди – крохотных, с однокомнатную квартиру, и побольше, с водой темной, словно кофе, и невероятно прозрачной, так что можно было видеть ленты водорослей на дне и снующих там рыб.

Около полудня впереди показалось нечто похожее на исполинские ворота: два дерева росли наклонно, опираясь друг на друга, и оба они были покрыты каким-то вьюном с глянцевыми листьями и мелкими красными цветами.

– Вот и граница, как видите, – сказал Пугало, когда мы подъехали вплотную. – Дальше – владения Зеленой Госпожи, она-то любит отмечать пределы своих доменов подобными знаками. Когда же нужно их переместить, то деревья выкапываются из земли и сами двигаются куда надо.

Услышав такую новость, я еще разок повнимательнее осмотрел «ворота».

На первый взгляд и не скажешь, что здесь скрыта какая-то магия – ну да, растут не совсем стандартным образом, но при этом на вид самые обычные деревья, ходить способные не больше, чем летать.

Но когда мы оказались под увитой зеленью аркой, ветви затрепетали, а с затрясшихся цветов полетела розовая пыльца. Между ветками запорхали разноцветные бабочки, а одна, самая наглая, даже попыталась усесться Ярху на голову.

– Эй, кыш! – воскликнул он, смахивая насекомое. – От тебя вши бывают! Отвали!

Бабочка вняла и улетела вверх, туда, где кружились ее подруги.

Я уже знал, что маги-правители этого мира обладали определенной «специализацией», тот же Синеглазый был хорош во всем, что касалось монстров, Желтый Садовник любил работать со светом и огнем… Зеленая Госпожа, похоже, предпочитала растения и всякое колдовство, с ними связанное.

Интересно, она тоже захочет меня убить?

Вскоре после границы мы встретили идущий навстречу обоз.

– Гномы, – заметил Пугало, когда из-за поворота вывернула тяжело нагруженная телега, а за ней показалась вторая. – Надо бы с ними поговорить, узнать, что там впереди.

– Валяй, – Ярх сплюнул, лицо его сморщилось. – Не люблю я мелких засранцев. Пойду, пока сам стану засранцем…

И он, спрыгнув с лошади, удалился в лес.

Телега подкатила ближе, и правивший конями возница натянул поводья.

– Здорово, хлопцы, – сказал он. – Каково путешествуется?

И возница, и его напарник были невелики ростом, бород не имели вовсе, зато могли похвастаться гривами, какие у нас носят звезды тяжелого рока. В волосы, имевшие странный зеленоватый оттенок, было вплетено множество металлических колец, и они время от времени позвякивали.

На нас гномы смотрели без опаски, но у каждого под рукой лежал меч.

– Хорошо, – степенно отозвался Пугало. – Ночью, правда, на наш лагерь напала одна тварь…

И он принялся рассказывать – о ночнице, о вчерашних разбойниках, о том, что во владениях Мелора Двурукого все тихо, но что западнее, за Шелудивым лесом, вовсю идет война.

– Опять эти двое сцепились, – сказал возница, а его напарник многозначительно крякнул.

– Каков был ваш путь? – в свою очередь спросил Пугало.

Гномы пожали плечами и затараторили, перебивая друг друга.

В Семанде, это, как я понял, был городок впереди, все вроде бы оставалось тихо, но дальше, в центре владений Госпожи, объявилась неведомая хворь, и там, по слухам, народ мрет сотнями, причем без разбора, люди или эльфы, гоблины и даже горные великаны, болезням обычно неподвластные.

– Поэтому вы это, аккуратнее, – сказал напарник возницы. – Пейте побольше.

– Это завсегда, – сказал выбравшийся из леса Ярх и подтянул штаны.

Гномы кивнули, тряхнули поводьями, и телега покатила дальше, за ней с места сдвинулись и остальные.

– Они не боятся ездить вот так, без охраны? – спросил я, вытягивая шею, чтобы получше рассмотреть груз – фигушки, мешки, а в тех, похоже, еще и ящики, а уж что внутри, и разглядеть невозможно.

– Им охрана и не нужна, сами кого хочешь отлупят, они же бешеные, страха не знают, – Ярх скривился опять. – Это гномы малые. Большие другие совсем, спокойные, их от людей отличить сложно, но их я тоже не люблю… Кровопийцы проклятые, чтоб их всех боги забрали!

Да, наш красноглазый друг имел большой зуб против гномов… Интересно, почему?

Мы пропустили обоз и двинулись дальше – через лес, правда, уже без озер, оставшихся по ту сторону границы. Вскоре очутились на развилке, где наша дорога «впадала» в другую, куда более наезженную, и тут на обочине обнаружилось некое странное сооружение.

Бревенчатый сруб, высотой по пояс, но при этом на всех стволах ветки, причем живые, с листьями. Сверху платформа из досок, закрытая дерном с травой, и из него торчит статуэтка, изображающая женщину – лицо вообще не обработано, но фигура какая надо, а кое-где даже излишне какая надо.

– Жертвенник, – сообщил Пугало. – Хочешь легкого пути, удачи и всего прочего? Положи сюда что-нибудь, и никто, кроме странствующего жреца, не рискнет-то забрать подношение, даже если это будет золотая монета или драгоценный камень с мой кулак.

– А что будет с тем, кто все же заберет? – полюбопытствовал я.

– Сгниет изнутри за несколько дней. Если, конечно, он не маг сильнее Госпожи.

Да, такие колдуны в этом мире есть, но им точно не до того, чтобы таскать подношения с жертвенников.

От развилки мы двинулись прямо на юг, немного не в том направлении, где теснились на горизонте каменные громады, похожие на памятник исполинскому цунами. На мой вопрос, туда ли мы едем, Ярх ответил, что все в порядке и после Семанды свернем куда надо.

Деревни во владениях Зеленой Госпожи ничем не отличались от тех, где жили подданные Мелора Двурукого. Те же соломенные крыши, заборы с горшками на столбах, дети, что таращили на нас любопытные глаза, женщины в длинных платьях и мужики в рубахах и коротких штанах.

Над полями носило запах нагретой солнцем земли, под ветром качались налитые колосья. Ближе к вечеру начали собираться тучи. Вскоре небо на юге затянуло совершенно, и издалека прикатил первый громовой раскат. Темно-лиловая пелена двинулась в нашу сторону, в ее недрах засверкали молнии, пусть далекие пока, но очень яркие.

– Как бы не накрыло нас, – Ярх забеспокоился, даже привстал и шею вытянул. – Остановимся?

– Впереди поселок, успеем, – отозвался Пугало.

Как он определил, что до жилья недалеко, я не понял, но самое странное, что это оказалось правдой. Мы поднялись на пригорок и обнаружили, что не далее чем в километре теснятся дома, причем их много, а это значит, что там наверняка есть таверна или постоялый двор.

– Добавили ходу, – сказал Пугало, и мы пришпорили лошадей.

Туча надвигалась быстро, мы уже чуяли запах дождя, видели его сизую пелену, наползавшую с юга.

– Успели, сранство! – бросил Ярх, когда по обеим сторонам от нас оказались дома.

Метнулся под копыта захлебывающийся лаем пес, а мы помчались дальше, к центру поселка. Вылетели на небольшую площадь с колодцем посередине… Ага, а вот и постоялый двор, коновязь под навесом, вместо вывески огромная деревянная ложка, у крыльца большая желтая лужа.

Небо рявкнуло, как тысяча злых барбосов, упали первые капли, но мы уже были под крышей.

– Ничего, сами расседлаем, – пробурчал Ярх, спешиваясь. – Дело житейское.

Навес над коновязью воду удержал, несмотря на то что на него обрушился настоящий водопад. Молния вспыхнула совсем рядом, над ближним лесом, а затем колодец и дома вокруг площади исчезли из виду, скрытые пеленой ливня.

– Вот это катаклизм, – сказал я, глядя, как капли с силой пуль лупят в землю, выбивая фонтанчики грязи.

– Видали и страшнее, – отозвался красноглазый. – Ну что, бегом?

И мы рванули в сторону крыльца.

Промок я в первые же мгновения, а пробегая мимо лужи, ощутил исходившую от нее кислую вонь – похоже, сюда блевала целая компания гуляк, ну или кто-то один с безразмерным желудком. Дверь со скрипом распахнулась, и мы оказались в тепле и сухости, но под прицелом дюжины настороженных взглядов.

– Заходите, гости дорогие, прошу-прошу, – затараторил двинувшийся навстречу толстяк.

– Пожрать у тебя есть? И выпить? – тут же поставил вопрос ребром Ярх.

– Конечно-конечно, садитесь вот сюда…

Часть столов занимали обычные селяне, каких мы сегодня видели предостаточно – крепкие, загорелые, с мозолистыми руками. Но вот в углу, рядом с разожженным, несмотря на теплый день, очагом, располагался некто в темном балахоне, лысый, но зато бородатый. И едва мы уселись за стол, как этот тип поднялся и двинулся к нам.

– Да будет над вами благословение Ее, – сказал он, остановившись рядом с нашим столом, после чего поклонился.

– А ты кто… – начал было Ярх, но глянул на бородача и осекся.

– И над тобой, – очень медленно проговорил Пугало. – Сядь с нами, отведай…

Обладатель балахона вскинул руку, и тут замолк второй из моих спутников.

Ничего себе, кто же это такой?

– Не подмена ли ты? – вопросил бородатый. – Отчего прячешь лицо? Скажи, а?

Балахон его в самом деле был темно-зеленым, но от старости так выцвел, что краска мало где сохранилась. На груди болталось изображение ветвистого дерева – из покрытой патиной меди, на черной от грязи цепочке.

Краем глаза я увидел, что толстяк-хозяин топчется поодаль, не решаясь подойти, а морда его кривится от страха.

– Потому что так велит моя вера, – так же неспешно, словно взвешивая каждое слово перед тем, как его произнести, сказал Пугало.

– Да, ты не врешь… ты живой… не подмена, – бородач перевел взгляд на Ярха. – Оборотень?

– Дедушка был, а я нет, – сообщил тот. – А то бы тебя покусал уже три раза.

Я думал, что тип в балахоне разозлится, но он остался спокойным и посмотрел на меня. Похоже, это какой-то местный чародей или священник… А, точно, бродячий жрец, о них Пугало упоминал, оттого и рожа у него такая дубленая, исхлестанная ветрами, и вид потрепанный.

– Нууу… – протянул бородач, и в темных глазах его появилась неуверенность.

Демоны его подери, неужели он тоже разглядит, что на мне есть какой-то отпечаток павших богов? Завопит дурным голосом, и меня отправят на казнь во славу Госпожи – не сожгут, наверное, а посадят на кол, да не простой, а живой, какой прорастет тебе в нутро так, что побеги из носа вылезут.

– Давай выпивку! Чего замер? – рыкнул Ярх, глядя в сторону хозяина. – Шевелись!

Толстяк несмело приблизился, брякнул об стол кувшином, поставил рядом три… нет, четыре кружки.

За окнами продолжал бушевать ливень, отблески молний проникали внутрь, отражались в зрачках бородача, а тот все продолжал смотреть, точно будучи не в силах оторваться. Ладно бы он так на грудь Анны Семенович пялился или на задницу Дженнифер Лопес… я-то что?

– Ну да, – сказал жрец и отвел взгляд. – Куда вы едете?

– Отведай нашего… – Пугало заглянул в кувшин, – вина. В Семанду.

– Ну что же, да будет над вами благословение Ее, – и бородач, развернувшись, зашагал обратно в свой угол.

Только тут я сообразил, что все это время в таверне царила полная тишина.

И лишь когда жрец уселся, она понемногу растаяла – прокашлялся один из селян, другой громогласно и сердито позвал хозяина, еще двое продолжили давно начатый спор.

– Плохо, что он не выпил-то с нами, – сказал Пугало, разливая багровое вино по кружкам. – Значит, у него остались подозрения, а только подозрений от служителей Зеленой Госпожи нам не хватало. И говорите аккуратнее, борода умеет читать по губам. Счастье, что моих он не видит.

Хоть какая-то польза от скрывающей лицо черной ткани.

Мы выпили по первой – вино оказалось очень сладким и густым, как сироп, но очень приятным. Только после этого я рискнул глянуть в сторону мрачного, точно голодный сыч, жреца – тот сидел, поглаживая бороду, время от времени брал что-то со стоявшего на столе блюда и клал в рот.

Вроде бы на меня не смотрел, но я все же ощущал его внимание, как поток холодного воздуха.

– Вот пялится, – сказал я, отвернувшись так, чтобы мои губы видеть жрец не мог.

– Недолго ему осталось, потерпи, – Пугало разлил остатки вина по кружкам, и Ярх замахал рукой.

– Сранский дождик заканчивается, скоро можно будет ехать, – сказал он. – Приволоки еще, дружище.

Последняя фраза относилась уже к хозяину. Ливень превратился в обычный дождь, гром хоть и рокотал, но намного реже.

– Пошли, – сказал Пугало, когда после очередного раската прошло минут десять. – Эй, толстый, ты где?

Подсеменивший хозяин получил серебряную монету и согнулся в угодливом поклоне. Мы же под пристальным и на этот раз откровенным взглядом жреца зашагали к дверям таверны.

Лужа у крыльца перестала быть желтой и вонючей, но зато разлилась настоящим морем. Чтобы добраться до коновязи, пришлось шагать вдоль стенки, а затем и вовсе искать брод.

Мы оседлали лошадей. Забравшись в седло, я обнаружил, что бородатый жрец стоит на крыльце и пялится на нас, многообещающе так, словно эсэсовец на семейство евреев.

– Вот сука, – сказал я по-русски, надеясь, что этого языка бородач не знает.

Мы взяли с места в галоп, и, разбрызгивая грязную воду, понеслись прочь – к колодцу и мимо него, под мелким дождем, что сеялся из разорванного в клочья одеяла сизых туч. Взгляд жреца я перестал чувствовать, только когда поселок скрылся из виду.

– Не понравилось мне, что мы ему не понравились, – сказал Пугало, придержав коня. – Эти бродяги способны создать большие неприятности, а если они еще донесут на нас Госпоже…

Ну да, женщины куда более жестоки, чем мужчины, и костры Желтого Садовника рядом с выдумками хозяйки этих мест наверняка будут, что простой острый нож рядом с дыбой, испанским сапогом, стальной девой и прочими изобретениями пыточного назначения.

Не проехали мы и пары километров, как на связь вышел Семерка.

Его подарочек принялся издавать противный тонкий свист и затих, только когда его вытащили из сумки. Зеленый камушек, вправленный в золото, вспыхнул желтым, и над моей ладонью возникла крошечная голова колдуна, сотканная из света.

– Приветствую вас, о, собратья по оружию в землях дальних, – произнес он. – Предостойно удивления наблюдать, что вы до сих пор живы и пребываете в добром здравии.

– Глумишься, сожри тебя боги? – и Ярх показал Семерке кулак. – Что у вас?

– Ничего интересного, – сказал тот. – Идем вперед, отражаем наскоки… У вас чего?

Ну, тут Пугало ему и рассказал – сначала про то, что мы узнали от встреченных на границе гномов, а затем про сегодняшнюю встречу с бородатым жрецом. Лысый колдун наморщил лоб и некоторое время шлепал губами, а когда открыл рот, выяснилось, что он через слово пищит, точно свистулька:

– Будьте пииии аккуратны… я слышал… пиии… эпидемии… Будем приглядывать…

Затем его изображение, похожее на голограмму из «Звездных войн», заколыхалось и исчезло. Я немного подождал и, только убедившись, что Семерка не собирается восстановить связь, убрал заколку на место.

– До Семанды сегодня-то не успеем, – проговорил Пугало, оглянувшись на запад, туда, где багровое солнце ныряло в облака и на полнеба разлегся алый закат. – Заночуем где придется, а там, глядишь, тот бородатый хрен наш след потеряет-то… Если повезет.

Остановились, отъехав от тракта немного в сторону по лесной просеке.

Ночь прошла спокойно, и поскольку сегодня была моя очередь отдыхать, я благополучно выспался. Утром мы вернулись на дорогу, и вновь потянулся тот же пейзаж, что и вчера – перелески, поля, деревушки. Разве что горы придвинулись ближе, да движение стало более оживленным. До полудня мы встретили добрый десяток обозов, видели множество пеших путников, в том числе и парочку жрецов вроде вчерашнего, и мимо них старались проезжать побыстрее. Один раз сдали на обочину, чтобы пропустить какого-то важного дядю с большой свитой и злобной охраной. Миновали несколько придорожных жертвенников, точно таких же, как и первый, разве что побольше.

А потом увидели впереди Семанду, чьи стены и башни сверкали, точно были сложены из снега.

– Красиво, – сказал я.

– А какие там девки! – Ярх выразительно облизнулся. – Знаю, где можно взять парочку с большой скидкой, ну и вино там куда лучше обычной кислятины, конечно, не с Синего Острова, но все одно пьешь, точно нектар сранский, и благодать в башке вскипает.

Наш красноглазый приятель знал кабаки в любом городе этого мира, а проституток мог добыть среди безлюдной пустыни.

– Мы тут не остановимся, – отрезал Пугало, и Ярх помрачнел.

Принялся бурчать что-то о жестокости и бездушии южан, об их неумении радоваться жизни.

Мы подъехали ближе, и стало видно, что с Семандой не все в порядке – ворота закрыты, а над стенами поднимаются столбы черного дыма, пушатся и уходят в небеса исполинскими лисьими хвостами.

– Чего там творится? – пробормотал Ярх. – Неужели хворь добралась. Быстро…

И в самом деле, гномы, сообщившие, что тут все в порядке, покинули Семанду не позже чем несколько дней назад, и за это время болезнь не просто достигла города, а еще и напугала местных так, что они, судя по всему, закрылись на карантин и принялись сжигать трупы.

– Эй, борода, – сказал Пугало, останавливая лошадь рядом со стоявшей у обочины телегой, на которой восседал пожилой крестьянин. – Что там происходит, знаешь?

– А как же, – старик звучно прокашлялся, в глазах его блеснула сумасшедшинка. – За наши грехи покарали нас древние боги, которых отвергли наши предки в слепоте своей, и ни Зеленая Госпожа, ни слуги ее не в силах одолеть эту напасть, и черные пятна появляются на телах совершивших зло, и от боли вопят они как резаные, и…

Дальше он понес совершенную околесицу, из которой я понял только, что бургомистр Семанды сегодня утром приказал закрыть ворота для всех, а на стены поставил стражников с луками.

– Ладно, спасибо, – голос Пугала звучал спокойно. – Придется объезжать.

– А при чем тут боги? – спросил я, когда мы свернули с дороги и двинулись на восток параллельно стенам города.

– Да бред это сранский, – Ярх сердито махнул рукой. – Мор был уж на моей памяти два раза, причем такой, что от Ледяного моря до Цветочного, и никто никогда богов не винил, так, бурчали все помаленьку, а колдуны одолевали напасть, и в этот раз сдюжат.

Ну да, очень бы хотелось в это верить… Как и в то, что мы не заболеем. Это в роте есть целых два чародея, а мы вот с собой почему-то ни одного не захватили!

Семанда осталась в стороне, и мы выехали на другую дорогу, идущую на этот раз точно в ту сторону, куда нам надо. Тут обнаружилось несколько больших обозов, вставших лагерем в виду городских ворот – лошади выпряжены, разведены костры, люди и не только люди сидят около них.

Тут я увидел родича Оо из горных великанов, такого же огромного и мрачного, и пару вооруженных эльфов, похоже, что из охраны – тонкокостных и высоких, с теми же нечеловеческими пропорциями лица, что и у Вихря.

Пока мы ехали мимо, нам достался не один подозрительный взгляд.

– Ну вот, еще пара дней, и подъедем к этим гнусным горам, – заявил Ярх, когда обозы остались позади. – Там подымемся повыше, и можно будет начинать поиски этого ублюдочного Затворника.

– Как? Вы не знаете, где точно он живет? – удивился я.

– Этого не знает никто, – сказал Пугало. – Но тот, кто его ищет, обычно находит-то. Или погибает… – тут голос его почему-то дрогнул. – Я вот что думаю, мне нет смысла с вами лезть наверх, я высоту переношу не очень хорошо, поэтому лучше подожду внизу. Лишний человек все равно там не очень нужен, если Затворник осерчает, то мой меч ничем не поможет, ну а…

Красные глаза Ярха стали чуть ли не в два раза больше обычного, брови поднялись едва не до макушки.

– Ты чего? – спросил он. – Струсил?

– Ну, нет… – ткань, скрывавшая лицо Пугала, задрожала. – Ты же меня знаешь!

– Знаю, поэтому и удивляюсь. Ты никогда не боялся ничего. И что случилось?

Нет, наш приятель, замотанный в черную ткань, боялся, это я чувствовал, но признаться в своем страхе он не мог, какой он после этого будет наемник, солдат-профессионал?

Но что вызвало этот страх?

– Высоту я переношу плохо, – повторил Пугало, но прозвучало это неуверенно.

– Ну, блеванешь пару раз, и все дела, – сказал Ярх. – Мы ж тогда были в Зеленых горах, и ты, я помню, вовсе не выглядел хилым, еще помогал Визерса тащить, когда тот в обморок хлопнулся!

Пугало отвернулся, и я понял, что ему стыдно.

– Ладно, замяли, – Ярх сообразил, что перегибать палку не стоит. – Потом решим.

Впереди показалась деревня, а подъехав ближе, мы обнаружили, что въехать в нее не получится – дорогу перегораживало нечто вроде плетня, утыканного кольями, а над ним виднелись головы укрывшихся за этой «баррикадой» мужчин.

– Эй, вы что, с дуба попадали?! – рявкнул Ярх. – А ну проезд освободили!

– И не подумаем! – отозвался кто-то голосом мрачным и гнусавым. – Пшли прочь! Нам чужаки без надобности! Всякий знает, что именно от них вся зараза происходит!

– Да мы не… – начал Пугало, но довести фразу до конца не успел.

То ли ошалевшие от страха перед эпидемией крестьяне решили, что нас словами не запугаешь, то ли у них просто не выдержали нервы. Тренькнула тетива, и стрела шлепнулась в пыль на обочине, а через мгновение плетень пополз в сторону, и вперед двинулись «ратники» с вилами и топорами. Рожи у них были решительные, а вот оружие держали так, как и положено сиволапому мужичью.

– Ах вы, козлы вонючие! – гаркнул Ярх, и меч оказался в его руке. – В драку? Научу я вас вежливости!

– Не лезь вперед, – сказал Пугало. – Еще коня поранят, что делать-то будем?

Мысль была разумная. Красноглазый, выпрыгнув из седла, ринулся в бой.

Я тоже потянул клинок из ножен, но не особенно решительно – схватки не хотелось. Немного чести «навешать люлей» такому врагу, и оставалась надежда, что Ярх справится сам.

Быстро стало ясно, что она оправдывается.

Он срубил наконечник вил с древка, врезал их хозяину локтем по физиономии. Пригнулся, уходя от удара топором, и ответным выпадом пропорол рубаху вместе со спрятанным под ней боком, причем сделал это так, чтобы не убить или не нанести серьезной раны.

Ярх пока развлекался, а крестьяне толпились вокруг него, махали оружием, пыхтели и спотыкались. Пугало взвешивал на ладони метательный нож, точно такой же, как тот, что остался у разбойников.

Мне оставалось лишь приглядывать за лошадью Ярха и смотреть по сторонам.

– Ну чего, довольно вам?! – крикнул красноглазый, когда уже третий крестьянин, зажимая рану, шлепнулся наземь и завопил дурным голосом.

Над плетнем поднялся юноша с луком, натянул тетиву, но спустить ее не успел.

– Не балуй, – сказал Пугало, и нож его оказался воткнутым в плечо незадачливого стрелка. Тот взвыл и исчез из виду.

– Хватит! – Пугало повысил голос, и этого оказалось достаточно, чтобы сиволапые вояки замерли. – Убирайтесь в свою деревню и сидите там, будто трусливые псы, поджавшие хвосты, а мы поедем дальше, и не бойтесь, даже не приблизимся к вашим хибарам!

Ого, а я и не знал, что он умеет произносить такие речи.

– Чего это не приблизимся? – Ярх с недовольством оглянулся. – Хотя да, воняет же… А ну пошли прочь! – он замахнулся, развернув меч плашмя, и крестьяне с гулом и топотом повалили обратно за плетень.

Последними удрали раненые, на поле боя остались вилы, рогатина и пара топоров.

– Еще выстрелят из-за угла, не в тебя, а в лошадь, и что тогда-то? – проговорил Пугало, вернувшись к своему обычному замогильному шепоту.

– Да понимаю я, сранство, – буркнул Ярх, возвращаясь к нам.

Он забрался верхом, и мы направились в объезд деревни – сначала полем, потом через рощу самых настоящих пальм, верхушки которых украшали уродливые бурые орехи.

Да, сегодня у нас прямо какой-то день обходных маневров.

Глава 9

Следующий поселок на нашем пути встретил странствующих наемников более дружелюбно – никто дорогу не преграждал, с оружием не бросался, и даже из луков обстрелять нас не пытались; но зато мы не видели ни единого живого существа, даже кошки или собаки.

Двери закрыты, в окнах ставни, в домах тишина, и всюду, на притолоках, на наличниках и на заборах развешены пучки пахучих трав и венки из бледно-голубых и алых цветов.

– На защиту Госпожи надеются, – сказал Пугало, когда я спросил, зачем это. – Может быть, и не зря.

После этой деревни местность стала более дикой, и мы встретили только один обоз, да и тот стоявший в стороне от дороги – телеги выстроили кругом, как у нас в роте, а внутри жгли костер, причем большой, судя по столбу дыма.

– И у них заболевшие есть, чтобы всю эту напасть боги себе в задницу затолкали, – пробормотал Ярх. – Так что не зря те сиволапые плетнями загородились, хотя зараза в любую щелку пролезть может. Помнишь, как было семь лет назад, когда мы у Белых Озер воевали?

– Как такое забыть, – Пугало покачал головой. – Такая же деревня, загороженная. Только внутри одни трупы, причем видно, что оставшиеся здоровыми убивали больных-то, резали соседей, родственников, друзей, а потом подхватывали эту мерзость сами, ну и…

Да, картинка, наверное, была та еще.

Ночевали мы вновь немного в стороне от дороги, не так далеко от жертвенника Зеленой Госпожи, и поскольку я заступил на вторую стражу, то обнаружил, что в темное время эта штука светится – столб изумрудного сияния поднимался метров на пятнадцать, так что его было видно даже от нашего бивака.

На следующий день не проехали мы и версты, как дорога раздвоилась – более наезженная свернула на северо-восток, параллельно горам, что были видны уже во всей красе, а вторая направилась прямо к ним.

– Ну что, штаны не сырые? – ехидно осведомился Ярх, глянув на Пугало. Тот ничего не ответил, но мне показалось, что я уловил скрежет зубов. – Или тут останешься?

– Нет, пока я с вами.

Меньший тракт начал понемногу забирать вверх, появились холмы, покрытые исполинскими соснами. В небе закружились птицы, и когда одна из них приблизилась, я понял, насколько эта тварь велика – размахом крыльев если не с небольшой самолет, то с планер точно. Пронеслась над нашими головами, сердито заклекотала, а в следующий момент солнечный свет показался мне болезненно ярким. Захотелось поднять руку, чтобы прикрыть глаза, но сделать этого я не смог, поскольку мышцы отказались повиноваться, их свело судорогой. Из горла вырвался хрип, и я свалился с коня.

Ударился вроде бы не больно, ничего не повредил, но остался лежать, точно манекен. Непонятный «мороз», раньше приходивший только во сне, на этот раз явился среди бела дня.

– Эй, ты чего? – голос Ярха донесся как через вату.

Я пошевелил губами, но не смог произнести ни звука.

– Давай его, помогай… – это уже Пугало.

Меня перевернули на спину, я ощутил прикосновение к подбородку, и в рот потекло нечто кислое, ага, вино из фляги Ярха, жаль только, что я даже глотать как следует не могу…

Демоны побери, что это за напасть?

– Чтоб мой дед откусил мне зад! – взорвался красноглазый. – Что с ним такое? Попробуем дозваться кого из колдовских придурков? Где там эти чародейские цацки?

– Вряд ли ты с ними что-нибудь сделаешь-то, – сказал Пугало.

Но Ярх все равно забрался в мои седельные сумки, вытащил сначала заколку Семерки, затем черное яйцо, подаренное Мухомором, принялся их тереть и подбрасывать, дуть на них и прикладывать к уху.

– Да где ж вы там, когда так нужны? – проговорил он, убедившись, что ничего не помогает.

– Ни… ничего, – к этому моменту я уже начал «оттаивать», и язык с губами меня послушались.

– А, заговорил? – Пугало нагнулся ко мне поближе. – Что это было?

Им пришлось подождать еще несколько минут, пока я окончательно не приду в себя, и только потом я рассказал, что это у меня не первый подобный приступ, но что прежние я скрыл.

– И зря! – уроженец Южных земель не скрывал досады. – Мог бы и посоветоваться! С Мухомором хотя бы. Я такой болезни не знаю, да и Рыжий… прежний… ничем подобным вроде бы не страдал.

– Ладно вам болтать, – влез Ярх. – Очухался? Так поехали… – он осекся. – Ну, тихо! За нами наблюдают, чтобы мне провалиться!

Я схватился за меч и закрутил башкой, но не обнаружил никого и ничего подозрительного. Даже птичка, навестившая нас перед самым моим приступом, куда-то умотала, и ее сородичи скрылись из виду.

– Это местные, горцы, – сказал Пугало.

– Люди? – уточнил я.

– Да, но от жителей равнины они отличаются-то больше, чем те от гномов или эльфов.

Интересно чем, тем, что жарят на завтрак мирных путешественников?

Но мои спутники не казались особо встревоженными, так что успокоился и я. Взобраться в седло я смог самостоятельно, и вскоре только холодок в желудке напоминал о том, что произошло недавно.

Начали попадаться скалы, сначала одиночные, потом группами, серые и белесо-зеленоватые от покрывавшего их бока мха. Горы заслонили весь горизонт, теперь я мог видеть, чем отличаются соседние пики, как метет на вершинах поземка и как сходят по склонам лавины.

Облака ползали по хребтам, точно серые огромные слизняки.

– Ага, вот и они, – с удовлетворением сказал Пугало, когда дорога поднялась на вершину очередного холма.

Дальше шел ровный участок, и вот там, где он заканчивался и начинался еще один подъем, высились два каменных столба – черных и гладких, словно колонны, высотой метров в пять. И на вершине каждого сидело по человеку, такому неподвижному, что я сначала принял их за изваяния.

Так что когда один из них повернул голову, я едва не вздрогнул.

– Встречают, хари татуированные, – добавил Ярх.

Мы подъехали ближе, и я убедился, что красноглазый не ошибается – сидевшие на каменных столбах были облачены лишь в нечто вроде мокасин и набедренные повязки из шкур, зато кожу их, начиная от лица и до самых лодыжек, покрывала сеть из сплетающихся синих линий.

Но как эти чуваки туда залезли? По гладким-то бокам?

Аборигены поднялись на ноги одновременно, мягким текучим движением, и прыгнули вниз. Приземлились на ноги и остались стоять, довольно красноречиво загораживая дорогу. Вооружены они были луками, да еще висели на поясах ножи… Но кто сказал, что их всего двое?

– Мира и процветания, – сказал Пугало, когда до аборигенов осталось метров десять, и натянул поводья.

– И тебе того же самого, – ответил стоявший справа, сложенный покрепче сородича и с длинным носом. – Спокоен ли был ваш путь? Что нового происходит на равнинах?

Ребятки нам попались по-горски вежливые – сначала потреплемся о ерунде, и лишь выяснив, что у наших жен, прадедушек и коз все в полном ажуре, перейдем к разговору о делах. Ну, или к драке, если аборигены решат, что мы мальчиши-плохиши и нас проще убить, чем позвать в гости.

Пока Пугало обстоятельно рассказывал, что мы видели во владениях Зеленой Госпожи, я разглядывал татуировку – чрезвычайно сложная, она образовывала узор из листьев, веток и чего-то вроде сосулек, и чувствовалась во всем этом какая-то система.

Может быть, вон те отростки означают количество детей?

А «листочки» на лбу – сколько ты принес домой вражеских скальпов?

– Ну что же, мы слышали о том, что хворь пришла в нижние земли, – сказал носатый, едва Пугало замолк. – Что же вы ищете у нас, ведь вы не похожи на торговцев?

– Нам нужен тот, кто известен вам как Одинокий Ваятель.

Удивительно, но Ярх за время беседы ни разу не подал голос, а это для него настоящий подвиг на грани возможного – не иначе как понимает, что может брякнуть что-нибудь, обидеть местных, и доказывай потом воткнувшейся в пузо стреле, что ты не то имел в виду!

– Вот как… – аборигены переглянулись. – Ну что же, это понятно, идите за нами. Кров наш – ваш кров.

– Благодарю, – Пугало поклонился. – Наше оружие – ваше оружие.

Да, он знал, как обращаться с татуированными горцами.

И дальше мы двинулись в сопровождении эскорта.

Когда позади раздался какой-то шорох, я оглянулся и убедился, что сзади шлепают еще двое аборигенов, неизвестно где прятавшихся во время нашей беседы и наверняка державших луки наготове.

– Они вроде как подчиняются Госпоже, – прошептал Ярх, нагнувшись ко мне. – Только вот податей и солдат она с этих мест не получает, и сранских жертвенников ее ты здесь не найдешь.

Селение мы увидели только вечером, когда солнце повисло над самым горизонтом и снега на вершинах стали багровыми, точно их облили кровью: сложенные из валунов башни этажа в два-три, над каждой поднимается дымок, вокруг бродят собаки, козы, женщины и дети.

Нас заметили, матери тут же похватали детей и укрылись в жилищах.

– Вас надо будет очистить, чужеземцы, – сказал носатый, оглянувшись. – Вдруг вы, сами того не желая, принесли с нижних земель терзающую их хворь? Горные духи помогут нам избавиться от нее, если же нет, то мы вынуждены будем отказать вам в ночлеге.

Каким образом – прогоните или убьете и сожжете?

– Ждите тут, – закончил абориген и зашагал дальше, а трое его сородичей уселись на землю.

– Чего ждать? Жрать охота, – принялся бурчать Ярх. – Духи, тоже мне.

Но бормотал он тихо, чтобы наши хозяева его не услышали.

Носатый вернулся быстро и привел старика, одетого куда более богато, чем молодые горцы – в нечто вроде короны из огромных серо-белых перьев и плащ из шкуры барса или леопарда. Глянул он на нас недружелюбно, сердито взмахнул коротким посохом, и работа закипела.

Притащили вязанку дров и разожгли два костра, в оба полетело по пригоршне серого порошка. Дым стал багровым, затем посинел и остановился на глубоком фиолетовом цвете, после чего столбы его вверху переплелись и точно застыли, сделались твердыми.

– Вы должны пройти тут, – не сказал даже, а пролаял местный шаман или колдун.

Под его колючим взглядом мне было очень неуютно – вдруг этот дядя тоже увидит во мне какой непорядок, а падших богов тут не чтят, считают чем-то вроде демонов или кем похуже…

– Хорошо, – Пугало выпрыгнул из седла, взял лошадь за повод.

Когда прошел между столбами дыма, те качнулись, но и только.

Тот же маневр безо всяких последствий повторил Ярх, и настала моя очередь. Чувствуя, что на меня пялятся все без исключения аборигены, я сделал первый шаг, второй, и оказался под этой своеобразной аркой.

Запах дыма пощекотал ноздри, тепло от костров показалось обжигающим, конь мой недовольно всхрапнул.

– Они чисты, – гавкнул старикан, как мне показалось, с неудовольствием.

Носатый кивнул и повел нас дальше, прочие остались разбираться с кострами.

Отдали нам крайнюю с этой стороны поселка башню, видимо, предназначенную как раз для гостей. Зашли мы в нее уже в сумерках, и я с трудом разобрал, что никакого потолка внутри нет, а что сверху настоящее сплетение из лестниц и балок, и надо всем этим виднеется крыша.

– Располагайтесь, – радушно повел рукой наш провожатый, так и не назвавший своего имени.

Мы не заставили себя упрашивать.

Вскоре в качестве презента от хозяев нам притащили копченую козью ногу и круг сыра, такого соленого, что после маленького кусочка я выпил чуть ли не литр воды. Снаружи стемнело, но в башне для гостей имелись дрова, и мы развели костер, не только для света, но и чтобы сварить из козлятины суп.

Так ее жевать было довольно трудно, слишком жесткая.

– Неужели никто к нам так и не заглянет? – спросил я, выглядывая в лишенный двери проем, за которым была только тьма.

– Ты еще спроси, не приведут ли к тебе местных девок, – и Ярх захохотал, довольный своей шуткой.

– Думаю, что нет, – Пугало пожал плечами. – Мы им не особенно интересны.

Первую половину ночи я простоял на страже, точнее, просидел у входа, вслушиваясь в то, что происходит снаружи – выл ветер, изредка доносилось цоканье копыт по камню или гул отдаленного горного обвала.

Ярх сменил меня точно в нужное время.

Проснулся я от начавшегося над самым моим ухом оживленного спора.

– Ты чего, Пугало, какой фигни объелся? Или обпился? – это Ярх, ага, и у него претензии. – Проклятая рота своих не бросает, но и мы не можем бросить Белый Страх! Ты забыл, что ли, сранство?

– Нет, – шепот Пугала звучал напряженно, даже я бы сказал, нервно. – Все помню. Только я никого не оставляю, я просто подожду вас тут… или ты думаешь, что я смогу вам пригодиться-то при встрече с Затворником?

– Что за шум, а драки нет? – спросил я, поднимаясь.

Ого, а до драки-то на самом деле недалече – Ярх весь побагровел, кулаки сжаты, машет руками, а Пугало хоть и сидит неподвижно, видно, что он на взводе, что еще немного, и от его спокойствия не останется и следа.

– Да этот в штаны наклал как сосунок! – красноглазый сплюнул. – Что с ним?

– Все со мной хорошо, – отчеканил Пугало. – Я плохо переношу высоту, и все.

– Байки! – Ярх фыркнул.

– Стоп-стоп, – сказал я, поднимаясь. – Вы же сейчас броситесь друг на друга! Остановитесь!

Это их немного отрезвило.

– Какой вам смысл брать меня с собой, если вскоре придется меня тащить? – шепот Пугала зазвучал куда более спокойно, – вытаскивать из обмороков, приводить-то в себя… Оно вам надо? Не все так просто.

– Проклятая рота своих не бросает, без вопросов, – встрял я. – Но и тот, кто присягнул Белому Страху, не может отказаться выполнить приказ Лорда! Вспомни, что именно он тебе велел? Вместе со мной дойти до этих гор и отыскать прячущегося тут Затворника, чтобы он мог ответить на наши вопросы!

Ого, похоже, что ценности тех, кто волею судьбы стал моими товарищами, для меня теперь не пустой звук… Надо же, говорю так искренне и убежденно, будто сражаюсь под стягом с черепом не один год.

Пугало засопел, выругался на незнакомом мне языке – это было именно ругательство, сомнений у меня не осталось. А затем поднялся и принялся ходить от одной стены гостевой башни к другой, размахивая руками.

– Чтобы меня боги разодрали на куски, первый раз такое вижу, – признался Ярх. – Всегда думал, что наш скрытный дружок не способен даже разволноваться, не то что разозлиться. Что с ним такое?

– Ладно, – Пугало остановился. – Поедем-то… только, ладно.

И тут же, точно ждал этого момента, в дверной проем заглянул носатый абориген.

– Хорошо ли спали, гости? – спросил он.

– Отлично, – сказал я. – Спасибо, что приютили нас, но мы должны ехать дальше.

Спутники уставились на меня недоуменно – и неудивительно, я чуть ли не первый раз за все путешествие взял инициативу в разговоре на себя. Похоже, я все же привык к этому миру, одолел ту робость, что охватывает почти любого человека, оказавшегося в новом для себя месте.

– Как вам будет угодно, люди с нижних земель, – носатый величественно кивнул. – Поиски Одинокого Ваятеля могут затянуться, поэтому не откажитесь от наших даров.

В отказ в такой ситуации пошел бы только хронический идиот, и нам вручили пару кругов сыра, точно такого же, какой мы ели вчера, коробушку из бересты, наполненную полосками вяленого мяса, и бурдюк, где оказалось кислое козье молоко, один запах которого вышибал слезу.

Мы оседлали лошадей, рассовали подарки по мешкам.

– По дороге вам нет смысла ехать, – сказал носатый, вместе с еще парой мужчин наблюдавший за нашими сборами. – Отправляйтесь прямо вверх по склону и смотрите. Обиталище того, кого вы ищете, не имеет постоянного места.

Какой-то подобной пакости я почему-то и ожидал – если могучий маг не хочет, чтобы к нему регулярно шастали посетители, то проще всего каким-то образом усложнить доступ.

За тем, как мы отбывали, собралось поглазеть все селение, из домов вышли даже женщины с детьми.

– Благодарим вас, да будут ваши враги повержены, а ваши друзья сыты и довольны, – сказал более-менее успокоившийся Пугало, и мы поехали прочь от гостевой башни туда, где над деревней нависал карниз из серого камня. Прошли по нему и оказались в понемногу уходящей вниз ложбине, по дну которой бежал ручеек.

– А почему Ваятель? – спросил я, вспомнив прозвище Затворника среди местных.

– Увидишь, если мы до этого сранского типа доберемся, – Ярх расхохотался. – Рассказывают о нем всякую ерунду, но в том, что он любит всякие статуи, все сходятся.

Ложбина привела нас в лес из редко стоящих могучих деревьев, похожих на дубы, но со светло-зеленой корой. Зашуршала под копытами трава, закружились в вышине огромные птицы, а вскоре я заметил, что, несмотря на яростно сияющее солнце, мне вовсе не жарко.

Если поиски затянутся, а мы поднимемся еще выше, то и вовсе окажемся среди снегов, и, учитывая, что с теплой одеждой у нас не особенно хорошо, стоит ожидать некоторых проблем.

Вскоре горы окружили со всех сторон, недружелюбные и громадные, как великаны в белых шапках. Если бы не светило в прозрачной лазури, я бы непременно потерял направление – столько приходилось петлять, возвращаться, когда мы оказывались в тупиках, менять направление.

Пугало, несмотря на свои заявления, признаков горной болезни пока не выказывал. Ярх беззаботно насвистывал себе под нос, да и я чувствовал себя в общем хорошо, разве что дышать было тяжеловато.

В один момент мы очутились в таком месте, откуда было видно деревню, где мы ночевали, причем казалось, что до нее рукой подать, хотя мы одолели уже километров пятнадцать, не меньше.

– И стоило куда-то ехать? – пробурчал Ярх, глядя на дома-башни. – Эх, неудача! Почему у нас крыльев нет?

– Чтобы твое сквернословие еще и в небесах звучало? – сказал Пугало. – Ну уж нет. Здесь его хватит-то.

За целый день в пути из живых существ мы видели только птиц в вышине да еще стадо горных козлов, что с топотом пронеслось по противоположному склону ущелья. Солнце опустилось куда-то за вершины, и вместе с полумраком в горы явилась и прохлада.

– Брр, а топлива мы не захватили, – заметил Ярх. – Хоть бы лес какой рядом случился, а?

Но вокруг были только камни, и на ночлег мы устроились на небольшой терраске рядом с водопадом – немного шумно, но зато вода под боком, а без воды, как поется в одной древней песне, «и ни туды, и ни сюды». В ход пошел сыр, подаренный нам горцами, а также вяленое мясо, соленое и жесткое, но при этом вкусное.

– А великанов в этих горах нет? – спросил я, вспомнив Оо с его булавой.

– Нет, – отозвался Пугало. – Если они и были, то Затворник их извел или выгнал. Зачем ему такие соседи-то? Большие, шумные, вороватые, да еще и не особенно умные.

Да, от таких ребят, поселись они рядом со мной, я бы тоже постарался избавиться.

Для меня ночь была без стражи, так что я завернулся в одеяло и улегся, подложив под голову одну из сумок. Не знаю почему, вспомнился наш детский дом, Юр Палыч, тренировки и уроки, Машка, все прочее, чего я лишился после того, как наш самолет шлепнулся на взлете… или взорвался?

Я даже точно не знаю, чем там все закончилось.

Чуть ли не впервые захотелось все это вернуть, жить так, чтобы тебе не приходилось убивать, постоянно таскать у пояса меч и смотреть по сторонам и чтобы в свою очередь на тебя не охотились всякие говнюки, обладающие колдовскими способностями…

Может быть, мне поискать тут какой аналог аэроплана и с ним сверзиться в пропасть? Вот только куда я после этого вернусь – в изуродованное и наполовину сгнившее тело, ранее бывшее моим, или в чье-нибудь другое, и не факт, что в моем родном мире?

А могу и просто погибнуть.

Нет уж, этот мир теперь мой, безо всяких сомнений, и тут надо устраиваться – «начистить нюх» инквизиторам, разобраться, что за ерунда со мной произошла, ну а потом жить-поживать и добра наживать.

С этой мыслью я и отрубился.

Из сна же выплыл благодаря стуку собственных зубов – горы окутывал ледяной туман, от водопада веяло холодом, а мое одеяло, как и все наши вещи, покрывал белый налет инея.

– О-го-го, – сказал я, шевеля закоченевшими руками и ногами. – Где твое вино, Ярх?

Красноглазый сегодня дежурил вторым, и он не должен был спать.

– Хочешь глоточек? – донеслось с той стороны, где расположился часовой. – Держи.

Фляга оказалась у меня под носом, и я жадно присосался к ней – нехорошо, конечно, пить с утра, так и пьяницей недолго стать, но деваться некуда, без «допинга» можно и дуба дать.

От наших разговоров проснулся Пугало, и мы начали собираться.

Пока возились, на востоке среди гор выглянуло солнце, и туман начал понемногу рассеиваться. Белые ленты и клубы поползли в стороны, открывая величественный, но безжизненный пейзаж. Камень, вода, а еще выше снег со льдом, и это все.

На ходу вроде бы стало теплее, но что это обман, я сообразил, когда натянуло туч и пошел снег! Крупные хлопья закружились в разреженном воздухе, и вскоре мы перестали видеть, куда едем – двигались в ту сторону, где имелась более-менее удобная тропа.

– Как бы сугробов не навалило, – пробормотал Пугало, мокрая ткань на лице которого обвисла.

Но до этого не дошло, зато вскоре мы оказались на такой высоте, что облака уже не проплывали выше, а мы пробирались через их серые туманные тела. Когда из сумрака впереди показалось нечто огромное, черное, то я в первый момент решил – все, начались галлюцинации.

Обнаженная женщина, высеченная из камня цвета антрацита, стояла, вскинув руки и глядя вверх.

– Вот, а ты спрашивал, почему его сранским Ваятелем кличут, – сказал Ярх.

Скульптура была изготовлена мастерски, казалось, что она вот-вот шевельнется, заиграют мускулы под гладкой кожей и взгляд огромных глаз обратится на нас с мольбой и печалью.

Едва изваяние осталось позади, как тучи утащило ветром, и мы вновь очутились под ясным ледяным небом. Слева обнаружился уходящий вверх пологий склон, весь уставленный статуями – тут был припавший к земле тигр, рыцарь, вскинувший меч, какая-то чудовищная тварь вроде скорпиона, но с человеческой головой, жаба с приоткрытым ртом, каменное дерево!

Для Затворника, похоже, не существовало прекрасного и ужасного, он высекал то, что хотел, и делал с камнем все, что хотел – с мягким или твердым, с белым, алым и зеленым и даже желтым в черную крапинку.

– Демоны забери… – протянул я. – Это значит, что мы приехали?

– Если бы я знал, – в шепоте Пугала прозвучала тревога.

Страх его никуда не исчез, и вовсе он не был связан с боязнью стать жертвой горной болезни – уроженец Южных земель опасался Затворника, но вот почему, оставалось загадкой.

Мы ехали по тропе, что шла по склону, понемногу забирая вверх, и скульптуры провожали нас взглядами – те, у которых были глаза. Ветер дул теперь прямо в лицо, и нес он странные запахи – луговых цветов, раскаленного металла, горячего песка, свежей крови.

В один момент мне показалось, что я слышу отдаленный воющий хохот, но спутники то ли ничего не уловили, то ли никак не отреагировали на этот странный звук. Долетевший сзади гул обвала заставил меня оглянуться – всюду простирался хаос из хребтов и пиков, так что невозможно было поверить, что мы приехали с той стороны, что где-то там есть низины или хотя бы деревня аборигенов.

– Вот это ничего себе! – сказал Ярх и потащил из ножен меч.

Дорогу загораживало существо, похожее на оживший валун – округлое бугристое тело, щель рта, никаких признаков глаз, короткие ножки и свисающие до земли руки с огромным количеством пальцев, ну а на макушке топорщится жесткая рыжеватая щетина.

Я тоже взялся за эфес, и только Пугало остался спокойным.

Существо задвигало ртом, и из него донеслись клацающие, лязгающие звуки, что сложились в слова:

– Хозяин просит за мной.

– Что за хозяин такой? Затворник? – Ярх подозрительно нахмурился.

– Хозяин просит за мной, – повторил «валун», не отличавшийся, похоже, особым интеллектом.

– Кто же еще? – спросил Пугало. – Поехали. Если бы он хотел причинить вред…

Дальше можно было не продолжать – в этих горах Одинокий Ваятель был полноправным хозяином, и если бы мы ему не глянулись, то сгинули бы под оползнем или просто не нашли сюда дороги.

Я убрал меч в ножны, Ярх после некоторого колебания сделал то же самое, и мы двинулись с места. «Валун» развернулся и заковылял впереди, неуклюже подпрыгивая, но вместе с тем достаточно быстро.

Тропа превратилась в настоящую дорогу, даже с ограждением с той стороны, где склон уходил вниз. Вскоре он оборвался грандиозной пропастью, открылся вид на три исполинских водопада, седыми бородами лежавших на морщинистой физиономии горы. Большие статуи сменились мелкими, в человеческий рост или даже в половину, а затем вовсе исчезли.

Зато впереди обнаружились два изваяния – изящные крылатые создания, высеченные из белого камня, с человеческими телами, птичьими головами и тонкими клинками в руках.

– Стражи, если я чего понимаю, – сказал Ярх. – Кто сюда долезет без спроса, того эти ребята пошинкуют в капусту, а останки сбросят вот в этот красивый глубокий провал.

Эти скульптуры тоже выглядели живыми, причем опасно живыми.

Когда я оказался между ними, ушей мои достиг отдаленный рокот, и я завертел головой, пытаясь сообразить, откуда он исходит. В следующий же момент обнаружил, что перенесся в какое-то совершенно непонятное место, хотя это даже было нельзя назвать местом.

Я видел… нет, воспринимал всем телом два колоссальных потока, текущих навстречу в одном и том же русле, но при этом не мешающих друг другу. Я был снаружи них и внутри, ощущал каждую из многих тысяч капель – одни казались горячими и дрожащими, другие производили впечатление гладкой холодной маслянистости.

А затем меня словно разодрало на тысячи кусков, и я миллион раз умер, вопя от боли.

– Опять? – спросил кто-то над ухом, и я понял, что лежу на спине, а надо мной склонились спутники.

Тут же топтался «валун»-проводник, и рядом с ним стоял смуглый остролицый мужчина, одетый в безрукавку из кожи, мешковатые штаны, и с озерками расплавленного металла там, где полагалось быть глазам.

– То же самое, что и тогда? – спросил Пугало.

Ни он, ни Ярх, похоже, металлоглазого не видели.

– Вон, смотрите, – сказал я, поднимая руку. – Глаза разуйте!

Спутники мои обернулись и замерли.

– Какая приятная встреча, – сказал смуглый, приглаживая черные с сединой волосы. – Трое наемников из Проклятой роты, причем один на четверть оборотень, другой не человек, а третий вообще не пойми кто.

Это что он имеет в виду? Кто не человек?

– Никакая чуждая сила не имеет доступ в мои владения, вот ее и вытащило из твоей души, – взгляд бликующих, мерцающих, словно вращающихся глаз обратился на меня, и по спине у меня побежал холодок. – Но помимо этого… Что за штуки там у вас в сумках?

Соображал я еще хреново, поэтому первым сориентировался Ярх.

– Поделки колдунов наших, из роты, чтобы связь держать, – проговорил он сердито. – Ты – Затворник?

– Так меня называют, – смуглый поклонился. – Пойдемте, до моего жилья недалеко.

Поднялся я с некоторым трудом, конечности казались каменными. Забираться в седла мы не стали – как-то неловко показалось делать это, когда хозяин топает пешком.

Так и пошли за ним.

Через сотню метров мы оказались перед входом в исполинскую пещеру – изнутри сочился багровый свет, и можно было видеть неровные, испещренные трещинами стены, толстые как бревна сталактиты и сталагмиты.

– Лошадей оставьте здесь, – велел Затворник. – О них не беспокойтесь.

Не успел кто-то из нас поинтересоваться, что это значит, как он щелкнул пальцами и мой вороной скакун замер. Глаза его остановились, бока перестали опадать и вздыматься в такт дыханию, хвост застыл точно веник.

Да, такую лошадь ни поить, ни кормить не надо, а хищников тут быть не должно.

– Эх, сранство, тяжелые, – закряхтел Ярх, когда мы перегрузили на себя седельные сумки.

Затворник, услышав это, улыбнулся.

В пещере пахло, точно в кузнице, хозяин которой помешан на парфюмерии – тут витали сильные и сладкие ароматы, боровшиеся за первенство с горелой вонью и тем запахом горячего металла, который я ощутил еще снаружи. Шагали мы по тропинке между сталагмитов, а откуда исходил свет, я понять не мог, возникало ощущение, что светится сам воздух.

Впереди открылось нечто вроде мастерской – у стены верстак размером с комнату, напротив пышет огнем колоссальный очаг, в центре стол, заваленный инструментами из камня, дерева и металла.

Тропинка уводила дальше, но там лежал мрак.

– Выкладывайте, что принесли, – сказал Затворник, и мне показалось, что его фигура на миг потеряла плотность, утратила четкость очертаний, но зато сделалась полупрозрачной.

– Все как надо, даже не сомневайся, – заявил Ярх, и мы принялись опустошать сумки – золото в монетах мешочками и в слитках, крупные перламутровые хреновины, должно быть, жемчужины, драгоценные камни, похожие на комочки свернувшейся крови и на янтарь.

Судя по физиономии хозяина пещеры, все это ему нравилось.

Надо же, могучий чародей, едва не полубог, а корыстолюбив, точно олигарх какой. Хотя кто знает, что Затворник делает с теми богатствами, что ему приносят – может, он камни и металлы использует в экспериментах?

– Отлично, отлично, – сказал он, улыбаясь так, что стали видны черные зубы – не гнилые, а ровные и блестящие, но при этом словно выкрашенные дегтем или смолой. – Достаточно…

Затворник хлопнул в ладони, пламя в очаге взревело, и прямо из него вышел некто, похожий на нашего проводника, разве что чуть поменьше. Распахнул пасть в две трети собственной башки и длинными ручищами, что гнулись во все стороны, принялся складывать в нее золото и драгоценные камни.

Вон там, за огнем, по всему выходило, скрывалась сокровищница – хорошо спрятана, никто не догадается.

– Теперь задавайте свои вопросы, – проговорил хозяин пещеры, когда его каменный слуга утопал обратно и, заметив наши озадаченные взгляды, пояснил. – Не держу живых. Слишком быстро умирают, кроме того, подвержены желаниям, эмоциям, голоду… Вина?

Переход с темы на тему оказался так резок, что я прохлопал, но вот Ярх сориентировался мгновенно.

– А чего бы и нет? – он потер ладони друг о друга. – Хватанем по стаканчику.

Пол рядом со столом со скрежетом вспучился, словно из него с удивительной скоростью начали расти здоровенные грибы, и через минуту мы разглядывали четыре одинаковые каменные тумбы. Как появилась большая запыленная бутылка и серебряные кубки, я не заметил, но лишь потому, что произошло это безо всяких «спецэффектов».

Вино оказалось со странным зеленоватым оттенком, и отхлебнул я с осторожностью.

– Очень вкусное, – сказал Пугало.

– Иначе и быть не может, – Затворник уставился на меня, и по затылку и спине у меня вновь побежали мурашки. – Спрашивай, ты, человек, чья душа пришла из-за пределов этого мира…

Ага, значит, я «не пойми кто»… выходит, что Пугало не человек?

Но почему об этом никто не знает в роте и почему он сам утверждает обратное? Ладно, об этом потом…

– Ну, дело в следующем, – я прокашлялся и начал говорить.

Хозяин слушал молча, глядя в сторону, наверняка чтобы не смущать меня своим взглядом. Рычало пламя в очаге, пещера время от времени начинала трястись, словно под полом работал некий грандиозный механизм.

Пугало сидел неподвижно, Ярх пил вино и не забывал себе подливать.

Я вспомнил, как оказался в этом мире, обозвав самолет «железной птицей», упомянул о «морозных» приступах и о том, что происходило со мной в лесу, где прячутся заброшенные и разрушенные храмы падших богов. Поведал о том, что высмотрели во мне инквизиторы и как отнесся к моей скромной персоне странствующий жрец Зеленой Госпожи.

Рассказ оказался долгим, так что под конец я немного подвыдохся.

– Вот, вроде все, – проговорил я, промочив глотку еще одним стаканом вина. – Хотелось бы знать, что вообще со мной, почему эти уроды в желтых плащах ко мне привязались и как сделать так, чтобы они от меня отстали.

– Слов мало, – Затворник вновь на миг сделался призрачным, зато голос его усилился, из углов пещеры ему ответило эхо. – Я должен буду кое-что с тобой сделать, попытаться заглянуть тебе в душу, постичь твою суть, и тогда, возможно, дам тебе совет.

Совет? И всего-то?

Почему бы тебе просто не щелкнуть пальцами, чтобы все стало как надо, или не создать некий могущественный артефакт, при виде которого инквизиторы дружно наложат в штаны?

– Это опасно? – спросил я, стараясь не показать разочарования.

– Поиск любого знания связан с опасностью. Тело твое пострадать не должно. Рассудок… тут все сложнее.

То бишь после «опытов» у меня шарики закатятся за ролики или я просто стану овощем, способным только пускать слюни? Ничего не скажешь, перспектива заманчивая.

– Ну, хм… – протянул я. – Я не знаю…

– Вы можете уйти так, – Затворник был серьезен, точно священник на похоронах. – Прямо сейчас или дождаться утра, но только с чем вы вернетесь в свою роту, зачем было затеяно все это путешествие?

Ярх закряхтел, Пугало повернул голову, чтобы посмотреть на меня.

Друзья… да, и в самом деле друзья, не хуже тех, что были у меня дома, а то и лучше, наверняка переживают за меня, но молчат, даже красноглазый, в любой момент готовый брякнуть какую-нибудь ерунду… Понимают, что решить я могу только сам и что советами и ободрением тут делу не поможешь.

Блин, что же делать?

– Давай рискнем, – сказал я, чувствуя, как холодок бежит по позвоночнику.

– Очень хорошо, я знал, что ты смел, – хозяин пещеры поднялся, и тумбочка, на которой он сидел, со скрежетом втянулась в пол. – Вы пока ешьте, а я все приготовлю…

Я думал, что жратва появится на столе тем же колдовским способом, что и выпивка. Но нет, Затворник утопал куда-то в глубь пещеры, во тьму, а из очага выбрался его слуга с подносом в руках.

– О, яблоки! – воскликнул Ярх. – Жареное мясо! Копченая рыба! Где он это берет? Сранство!

Бутылку мы опустошили, и ее место заняла вторая, такая же пыльная, но уже с синеватым напитком внутри. Едва я успел его попробовать, как вздрогнул от раздавшегося за моей спиной могучего лязга.

– Ну и штуковина-то, – сказал Пугало.

Рядом с очагом покачивался котел размером с гараж, блестели его гладкие бока.

– Снадобья какие варить, – тоном знатока сообщил Ярх. – Из котовьего дерьмища, жабьей мошонки, бабской крови и прочей дряни, какую все колдуны в дело пускают.

Затворник появился рядом с котлом, причем пришагал он со стороны входа – то ли у пещеры имеется второй выход, а может быть, и не один, то ли наш хозяин перенесся с помощью магии. Трое каменных слуг, отличавшихся лишь размерами, один побольше, двое поменьше, начали таскать ведрами воду.

– Слишком уж он большой, чтобы что-то варить, – сказал я. – Не нравится мне это.

Не вышло бы так, как в сказке, когда там некоего злобного царя в кипящей воде омолаживали?

– Да, слушай-ка, – Ярх замер, не донеся очередной кубок до рта. – Пугало, ты чего? А? Почему это я всю жизнь думал, что боги создали тебя человеком, а теперь узнаю, что ты мне врал?

Из-под черной ткани донеслось смущенное кряхтение.

– Ну… хм… – шепот нашего друга звучал так тихо, что я едва разбирал слова. – Ну… Давай, я потом все расскажу.

– Не только расскажешь, но и покажешь, чтобы мне лопнуть на этом самом месте! – Ярх махнул рукой, так что немного вина пролилось на стол. – Я хочу тебя увидеть! Ясно?

Я думал, что Пугало станет возражать, но он лишь кивнул.

Котел тем временем оказался наполнен, и Затворник принялся сыпать в воду разноцветные порошки – брал он их щепотью прямо из воздуха и убирал тоже в никуда, точно рядом стоял невидимый шкаф.

По хлопку ладоней из очага поднялись два языка пламени и, точно змеи, улеглись вокруг днища котла.

– Суп будет? – спросил я, надеясь, что голос мой не дрожит очень уж сильно.

– Причем с мясом, – хозяин пещеры повернулся ко мне. – Можешь раздеваться.

Волосы у меня на затылке встали дыбом, а из горла вырвалось сдавленное курлыканье.

– Так вроде было сказано, что для тела опасности нет? – спросил Пугало, и я увидел, что ладонь его легла на рукоять меча.

Затворник улыбнулся:

– Так ее и нет. Или вы не доверяете мне?

Н-да, с одной стороны, вроде бы и не доверять поздно, а с другой – лезть в кипяток не хочется.

– Ладно, что же делать, – сказал я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Я готов.

Пока я раздевался, один из слуг Затворника принес деревянную лесенку и приставил ее к краю котла.

– Поднимайся и прыгай, – хозяин пещеры ободряюще кивнул. – И не бойся.

– Если ты сваришься заживо, то мы его убьем… Ну, попытаемся, – драматическим шепотом пообещал Ярх.

Даже мечи вытащить не успеете, как будете обездвижены, словно наши лошади, или превращены в жаб или во что-нибудь еще, или за вас возьмутся сделанные из камня слуги, которым даже оружие не понадобится…

Пол пещеры под босыми ступнями показался неожиданно теплым, даже горячим. Когда я вступил на первую перекладину лестницы, пылавший под котлом огонь утих, превратился в слабое мерцание.

Вода не кипела, но на поверхности ее плавала бело-зеленая пена, пахнувшая ладаном.

– Эх, была не была, – сказал я и прыгнул.

Мне обожгло ноги, затем я весь оказался в горячем, но ни боли, вообще ничего неприятного не ощутил. Разве что пена полезла в глаза и рот, и я принялся очищать их руками, работая ногами, чтобы не погрузиться.

Встать на дно я боялся, все же под ним горит пламя.

– Ну вот, все в порядке, – сказал Затворник, заглядывая через край котла. – Эй, вы! Тоже можете посмотреть!

Через мгновение рядом с нашим хозяином появились мои соратники – Пугало помахал рукой, а Ярх ободряюще улыбнулся и потянулся пощупать воду, но получил от Затворника по руке.

– А ну не балуй, – строго велел тот. – Садитесь на место, а я примусь за дело.

К этому времени я, наконец, рискнул опустить одну ногу… Ничего, оказалось, нормально, точно стою на том же самом полу, пятке горячо и только… Значит, можно встать на обе.

Затворник поднял руки, и глаза его засветились багровым.

Мне показалось, что над поверхностью воды встали заросли из колышущихся разноцветных стеблей, нечто вроде водорослей наоборот. Одновременно я почувствовал прикосновение к спине – легкое, мимолетное, но очень неприятное, словно по коже провели наждачной бумагой или напильником.

Помню, развлекались мы на уроках трудового воспитания…

За первым касанием последовало второе, к животу, за ним третье, и вскоре меня будто толкали со всех сторон.

– Терпи, – произнес Затворник через сжатые зубы, и это слово точно гром ударило по ушам.

«Водоросли» исчезли, зато вокруг моей головы закружились облака розового, зеленого и желтого пара, в них начали проявляться лица – Антон-диагональный, Лорд Проклятый, Арсаир ва-Рингос, Машка, незнакомый мужик с длинными волосами и высунутым языком. Касания превратились в уколы, неглубокие, но болезненные, и меня от них начало трясти.

Я стиснул зубы и закрыл глаза, но легче не стало.

Облака пара я видел даже через опущенные веки, как и пылающие глаза Затворника. Когда последние сместились, я решил, что это все бред, но, приоткрыв собственные, обнаружил, что колдун и вправду двинулся в обход котла.

Губы его шевелились, он бормотал что-то, но я не мог понять ни единого слова.

Уколы прекратились, но обрадоваться я не успел, поскольку снизу, прямо через анус, в меня словно воткнули нечто тонкое, но длинное, чуть ли не в метр. Эта хрень пронзила сердце, дошла до горла, и я не выдержал, вскрикнул, чтобы тут же устыдиться собственной слабости.

Я даже пошарил рукой между бедер, надеясь нащупать огромную иглу, но ничего не нашел.

– Терпи, – повторил Затворник.

Внутри меня что-то с негромким хрустом лопнуло, теплое потекло по внутренностям, точно разбилось наполненное кипятком яйцо, и в следующий момент фонтан ударил вверх через мою голову. Меня словно вытошнило через макушку, причем блевотина состояла из шестеренок, металлических кубиков, булавок и бритвенных лезвий.

Старого типа, вроде тех, какими пользовался наш тренер.

Это оказалось мерзко и неприятно, а в следующий момент меня уже шатало от слабости.

– Хррр… – выдавил я, пытаясь дотянуться до стенки котла.

Силы ушли как вода в песок, так что еще немного, и я упаду!

Ладно, хоть игла из внутренностей исчезла!

– Терпи, – в третий раз произнес Затворник, появляясь в поле моего зрения. – Осталось немного.

После этих его слов вода в котле превратилась в пар, белые столбы рванулись вверх, и я перестал видеть что-либо. Замер, боясь шевельнуться, чувствуя лишь, как мурашки бегают по телу, щекочут спину и затылок, путаются в волосах.

А потом все закончилось, и обнаружилось, что огромная посудина пуста, а я жив.

– Все? – спросил я, с трудом шевеля губами.

– Ну да, – сказал Затворник, и одной рукой без малейших усилий наклонил котел. – Вылезай и одевайся. А мне нужно выпить…

Когда я вступил на пол пещеры, он зашагал к столу, где появилось разом две бутыли, куда больше предыдущих, да еще и в оплетке – винный погреб у нашего хозяина был, видимо, будь здоров, и по объему запасов, и по их качеству, вот только как все это бухло доставляют сюда, в горы?

ДХЛ и прочую хрень тут вроде еще не изобрели.

Одевшись, я немного пришел в себя, хаос в голове улегся, да и в мышцы вернулась кой-какая сила. Затворник же за это время успел опустошить одну из бутылок, не один, правда, а при помощи Ярха.

Пугало нервно тискал свой кубок, видно было, что ему не по себе.

– Ну, что скажешь? – спросил я, направляясь к вновь выросшей из пола четвертой тумбе.

– Служители Альгонтара не ошиблись, – хозяин пещеры увидел недоумение на моей физиономии и поспешно добавил: – Это истинное имя того, кого обычно зовут Желтым Садовником и кто сам любит именовать себя Зеркалом Света, – губы его презрительно изогнулись. – Твоя душа и в самом деле отмечена одним из падших богов. Тем, кто известен как Хранитель Времени, Смотрящий-в-обе-Стороны или Пожиратель.

Мне вспомнилась исполинская каменная голова в лесу… И зачем я только сдался этому уроду?

– Ничего подобного я не видел никогда, – судя по голосу, признаваться в подобном Затворнику было неприятно, – и я, ну, не знаю, как убрать эту штуку, могу попробовать, но не уверен, что смогу, и не уверен, что это пройдет без вреда для твоих тела и рассудка.

Разочарование оказалось сильным – если обитатель затерянной в горах пещеры не в силах мне помочь, то кто?

– Но есть возможность замаскировать его, спрятать, чтобы только сильнейшие маги вроде самого Альгонтара или Сивернайса… это Синеглазый… могли его обнаружить. Сколько продержится эта маскировка, я не знаю, – тут Затворник аж заскрипел зубами, очертания его фигуры расплылись, так что он стал напоминать человекоподобное облако. – Эта метка, она живая, она будет расти…

Вот это новость! У меня что, имеется что-то типа колдовского паразита в башке?

– И что же делать? – спросил я.

– Наблюдать, искать, ждать, не позволять ей брать над тобой власть, – произнес Затворник. – Я сам буду думать, заглядывать туда, куда я никогда не смотрел, и может быть, отыщу ответ или безопасный способ убрать метку, и если отыщу, то непременно свяжусь с тобой… Я всегда отрабатываю плату!

Последнюю фразу он просто проорал – да наш хозяин вне себя, и неудивительно, если это первая его неудача за века или даже тысячелетия.

– Хорошо, – сказал я. – Давай, делай эту маскировку.

– Отложим на завтра, – тут Затворник зевнул, и вышло это у него вполне по-людски. – Сегодня вы будете моими гостями.

Глава 10

Заночевали мы тут же, прямо у очага, на выросшем из пола обширном возвышении. Пламя немножко угасло, и доступная глазам часть пещеры погрузилась в уютный полумрак.

Проснулся я последним и обнаружил, что мои соратники уже снова квасят, а Затворника не видать.

– Вставай, дружище! Присоединяйся! – Ярх осклабился и замахал руками. – Неплохо у него тут, чтобы все боги полопались от зависти… Я бы не прочь, когда стану толстый и ленивый, в таком же местечке поселиться, чтобы тихо, спокойно и прочее сранство.

– Толстый и ленивый подобного никогда не создаст, – сказал хозяин пещеры, возникая из темного угла. – Кроме того, вряд ли ты сможешь прожить без девок и драк, а с тем и другим в горах, как сам видишь, не очень хорошо.

– Что есть, то есть, – тут Ярх даже смущенно потупился, хотя получилось это у него не особенно натурально.

– Поднимайся, – Затворник обратил свои жидкометаллические глаза на меня. – Закончим все поскорее.

– Опять в котел лезть? – спросил я, откидывая одеяло.

– Нет, садись вот сюда, – он указал на каменную тумбу, торчавшую из пола возле стола, – и можешь даже не раздеваться.

И за это спасибо, вчерашних «водных процедур» мне хватило с лихвой.

Я расположился на указанном месте, и Затворник подошел вплотную, так что я ощутил источаемый его телом жар, такой сильный, будто он носил внутри ядерный реактор или хотя бы печь. Поднялись ладони, гладкие, совершенно без морщин, и все поплыло перед глазами.

Я обнаружил, что смотрю на себя, на того себя, каким стал в этом мире, лысого, мощного и высокого, но при этом вижу себя не совсем обычным образом, наблюдаю нечто вроде серебристого кокона вокруг тела.

– Я решил показать тебе, что я делаю, – голос, зазвучавший в моих ушах, ничуть не напоминал тот, каким разговаривал Затворник, но в то же время я без тени сомнения знал, что это он. – Это твоя душа, чужая, не такая, как у уроженцев нашего мира, а вот отметина, отпечаток силы падшего бога…

На серебристом коконе, надетый точно корона, проявился черный толстый обруч.

Глядеть на него было отчего-то неприятно, казалось, что он пульсирует, вращается и одновременно ползает вверх-вниз, а вдобавок состоит из тысяч частичек разной формы, хоть и одного цвета, и они постоянно меняются местами… Этакий угольный калейдоскоп.

– Смотри, – прошептал Затворник.

Сверху опустилось нечто похожее на лилово-желтое покрывало, и на мгновение я потерял себя из виду. Оно окутало серебристый кокон, затем свернулось само в себя, и обруч исчез, перестал быть видимым.

А через миг я вновь смотрел на мир обычно.

– Ничего не чувствуешь? – поинтересовался Затворник, изучающе глядя на меня.

– Нет… – признался я. – А должен?

– Все может быть, – вот это называется уклончивый ответ. – Ешьте и собирайтесь.

Похоже, нас выпроваживают.

Пока я завтракал, наш хозяин исчез и вернулся, когда мы начали складывать вещи. Он протянул руку. На его ладони обнаружилась крохотная зеленая бабочка, на вид совершенно живая. Только приглядевшись, я понял, что она сделана из камня.

– Возьми, – сказал Затворник. – С ее помощью я свяжусь с тобой.

– Хорошо, спасибо, – протянуть руку я не успел, бабочка затрепыхала крылышками и перелетела мне на предплечье, а затем самостоятельно влезла в одну из седельных сумок.

– Теперь идемте, – и вслед за хозяином мы зашагали к выходу.

Снаружи царил холодный и солнечный день, но горы внизу сплошь затягивали облака – белоснежное море с торчащими из него островами-пиками, скорее даже не с островами, а айсбергами.

Лошади наши ожили, и мой вороной потянулся мордой к хозяину.

– Обратный путь долг и опасен, я могу закинуть вас поближе к тому месту, где сейчас находится ваша рота, – неожиданно сказал Затворник, когда мы повесили сумки на место и даже уселись верхом.

– Это как? – недоверчиво спросил Ярх.

– А вот так! – и Затворник хлопнул в ладоши.

Черное облако взвихрилось вокруг, точно мы угодили в песчаную бурю, что-то задело меня по лицу, а в следующий момент я понял, что вокруг тепло, и находимся мы в густом лесу.

– И где это мы-то? – протянул Пугало, оглядываясь.

Чаща выглядела дикой – рухнувшие деревья, водопады лиан, исполинские коричневые стволы с торчащими в стороны воздушными корнями, чавкающая под копытами сырая почва. С трудом верилось, что где-то в ближайших окрестностях находится не только Проклятая рота, а и все войско, двинувшееся в поход под флагом Желтого Садовника.

– Не знаю… Я такого не помню, – Ярх почесал в затылке. – Но не Шелудивый лес. Мог ведь и туда зашвырнуть, как и в Поющую пустыню.

– Зачем? – спросил я. – Если бы Затворник хотел нас убить, то убил бы и все.

– Что верно-то, то верно, – Пугало тронул поводья. – Ладно, чего на месте стоять? Поехали хотя бы на юг.

Направление он выбрал откровенно наугад, но никто не стал спорить. Зачем? Пока не выясним, где мы, ни одно не лучше другого.

Болотистые джунгли не закончились и через час, и через два, и я окончательно убедился, что мы где-то не совсем там, куда обещал перекинуть нас Затворник – то ли он нас с какой-то целью обманул, то ли в его колдовстве что-то пошло не так и «посылку отправили не по адресу».

– Вот морда чародейская, – ругался Ярх, пока мы пробирались сырыми зарослями. – Отправил в задницу какую-то! Хотя все они хороши, лжецы и придурки, даже наши, Семерка больше врун, а Мухомор и вовсе идиот, каких поискать, даже если постараться!

В этот самый момент меня кольнуло в левое бедро.

– А вот и он, легок на помине, – сказал я, вытаскивая из сумки черное яйцо.

– Сейчас я ему все скажу, – пообещал красноглазый, но замолк, едва раздался шипящий голос Мухомора.

– Где вы? – спросил тот.

– Если бы мы знали, – отозвался я, и вкратце поведал, чем закончился визит к Затворнику.

– Мы сейчас у столицы герцогства, – сообщил колдун, – тут подобных лесов нет. Попробую… ую… определить… ить, – тут окончания слов начали отчего-то двоиться. – Подождите… ите…

– Как же, определит он, – Ярх сплюнул.

Пугало показал ему кулак.

Некоторое время яйцо молчало, хотя продолжало светиться фиолетовым.

– Ага… га, вы прямо… ямо на западе от нас, если я чего-то понимаю в этой поганой жизни. Так, меня тут зовут к Лорду… свяжемся позже, двигайте пока на восток – и голос Мухомора затих.

– На западе? – Ярх скривился. – Это значит Покосившиеся пущи? О боги, гадство.

– Почему? – я убрал «радиостанцию» на место.

– Не самое уютное местечко, – сказал Пугало. – Что же, на восток так на восток.

От того, что мы свернули в другую сторону, не изменилось ровным счетом ничего, разве что солнце светило теперь не в лицо, а справа. Я по-прежнему не видел ничего опаснее порхавших в кронах птиц и шуршавших в траве мелких зверьков, но спутники мои выглядели напряженными и рук от оружия далеко не убирали.

Так что и я старался глядеть по сторонам внимательнее и в седле не дремать.

Небо постепенно затянули облака, белесовато-серые, они замерли в мертвой неподвижности, и понемногу начало темнеть.

– Ищем место для ночлега? – осведомился я. – И вообще, сколько нам ехать?

– Покосившиеся пущи на самой границе владений Синеглазого, – сказал Пугало. – Так что дней пять, не меньше. Да, место надо искать, но пока ничего подходящего-то нет. Смотри участки, где будут камни – это единственное безопасное место.

Камни в этом болоте? Откуда им тут взяться?

Но если опытные бойцы говорят, то салаге остается только подчиняться, и я послушно завертел головой, выискивая какой-никакой валун или хотя бы россыпь мелкой гальки.

Но самым глазастым оказался Ярх. Когда стемнело так, что деревья начали сливаться в шуршащую завесу, он вытянул руку и сказал:

– Вот там срански правильное место.

«Место» оказалось крошечным пятачком, где не было обычной для этих мест воды под ногами. Пока устроились, ночь окончательно вытеснила вечер, и мы словно очутились в мешке для угля – не видно было вообще ничего, даже для того, чтобы обнаружить собственную руку, приходится напрягать глаза.

Дров набрать не успели, поэтому даже разжечь костер было не из чего.

А затем в лесу вокруг нашей стоянки началась «движуха», иначе я это назвать не мог – грохот, треск и чавканье, хруст и глухие удары, точно по окрестностям шлялась толпа слабовидящих великанов. Я поначалу схватился за меч, но убедившись, что мои спутники остались спокойными, выпустил его.

– Никто не знает, что это за ерунда, – сказал Ярх еще до того, как я успел что-то спросить. – А если кто и узнал, то он никому не расскажет, поскольку заночевать на сырой почве и остаться в живых тут невозможно. А еще тут попадаются, чтобы им всем полопаться в солнечный день, дикие эльфы, такие дикие, что хуже кошек. Такое сранство.

Да, любимое словечко красноглазого пришлось как никогда кстати.

«Движуха» продолжалась все время, что я стоял на страже, и порой мне казалось, что я вижу, как трясутся деревья, как между ними ковыляют уродливые силуэты, как нечто высовывается из земли и вновь в нее прячется, но все это могло быть плодом воображения.

Думал, что не засну под этот грохот, но усталость срубила меня не хуже топора.

К утру лес стал таким же тихим, как до захода солнца, а затянувшие небо безжизненно-серые облака начали таять.

– Слышь, Пугало, – заявил Ярх, когда мы покончили с завтраком и начали собираться. – Ты не думай, я не забыл… Ты как, не хочешь нам рассказать, кто ты такой?

Уроженец Южных земель, седлавший лошадь, замер.

– Не хочу, – сказал он. – Но придется. Только клянитесь Сердцем Мира, что никому и никогда, разве что для спасения собственной-то жизни, не откроете, что я не принадлежу к человеческому роду.

– Что это за Сердце? – полюбопытствовал я.

– Если поклясться им, а потом нарушить зарок, то удача от тебя отвернется, зато несчастья все соберешь, – нельзя сказать, что Ярх ответил на мой вопрос, но кое-что объяснил. – Я клянусь Сердцем Мира, что никому и никогда, разве что для спасения…

Я повторил то, что произнес красноглазый, и мы вдвоем уставились на Пугало.

– Я не лгал, когда говорил, что моим соплеменникам запрещено показывать лицо, когда они отбывают с родины, – сказал тот. – И вообще таких, кто оставляет очаги предков, у нас очень немного, а людей в Южных землях мало, ну и… в общем, вы меня понимаете.

Всегда удобнее, когда тебя считают одним из своих, чем чужаком, ведь чужаки вызывают подозрение.

– Да не тяни ты, ради всех богов, – буркнул Ярх.

Пугало вздохнул и принялся сматывать закрывавшую лицо ткань.

Когда он убрал ее, я ощутил даже нечто вроде рвотного позыва, но тут же, правда, устыдился.

Это же мой друг, человек, готовый отдать за меня жизнь! Хотя нет, не человек.

Цветом лицо Пугала напоминало баклажан, по вертикали его пересекала глубокая щель, а по сторонам от нее на середине высоты имелись два огромных, невероятно красивых глаза небесной голубизны, и смотрели они на нас печально и строго.

– Да ты похож на старую задницу, – объявил Ярх. – Я это знал всегда.

– Ну, спасибо, – сказал Пугало, и я понял, что вертикальная щель – это рот.

Но как он пьет? Как ест? Зубов не видно, да и вообще, неудобно должно быть…

– И как называется твой народ? – спросил я.

– Тивахо, – ответил Пугало. – Рассказывают, что когда-то, много тысяч лет назад, до Большой Войны Земель, мы были людьми и большей частью ими даже остались после того, как нас проклял то ли один из величайших магов, то ли даже из богов… Душа у нас, по крайней мере, человеческая, ведь ни Мухомор, ни Семерка ничего не заподозрили, хотя я в роте уже семь лет. Не все так просто.

Странно было смотреть, как двигаются вертикально расположенные губы.

– Думаю, хватит-то, – и Пугало принялся «маскироваться» обратно.

Не скрою, когда эта жуткая рожа исчезла из виду, я испытал облегчение – пусть теперь я буду знать, что прячется за черной тканью, но зато смотреть придется на нечто привычное, хорошо знакомое.

Мы отправились в путь под лучами пробившего наконец облачный щит светила.

Поначалу я попытался обнаружить следы, оставленные в чаще ночной «движухой», сломанные деревья или хотя бы ветки, ямы и канавы, но вскоре понял, что вокруг все как обычно – колышутся ветки, с жужжанием летают крупные жуки, висит на ветке яркая, точно вывеска, змея в руку толщиной.

Хорошо, что она в темное время не заползла мне под бочок.

Вскоре лес начал меняться, появились обширные сухие участки, а кое-где и прогалины, покрытые высокой травой.

– Стой, – сказал Ярх, когда мы выехали на одну из них. – Там…

Довести фразу до конца он не смог.

Трава зашуршала, и из нее поднялся некто тощий и полуголый, с луком в руках и с кривой усмешкой на физиономии. Шелест за спиной и с боков возвестил, что нас взяли в кольцо, но оглядываться, чтобы проверить это предположение, я не стал – находясь под прицелом у эльфа, лучше не делать резких движений.

То, что это эльф, сомнений не оставалось – крохотный нос, узкие глаза, длинные черные волосы заплетены в косички, мелкие острые зубы, да еще на худом торсе отсутствуют соски.

– Хе-хе, приехали, – с акцентом вроде того, с которым по-русски говорят прибалты, произнес он.

– Мы просто хотели выбраться из леса, – подал голос Пугало.

– Не ври! – эльф взвизгнул, и лицо его исказилось от ярости. – Вы лазутчики! Враги!

Этот тип добавил что-то на незнакомом мне певучем языке, и вокруг нас оказалось очень много его сородичей. С меня сорвали пояс с мечом, вытащили нож из-за голенища правого сапога, а затем и вовсе сдернули с седла, и пока я валился наземь, всего ощупали и обыскали.

Вот засранцы! И чего мы им такого сделали?

Меня рванули за плечи, и я обнаружил, что стою рядом с соратниками и каждого держат двое эльфов, а напротив приплясывает предводитель всей этой шайки, по виду типичный сумасшедший.

– Славная охота, славная, – бормотал он, ежась и дергаясь. – Ведите их!

Я кинул взгляд на Пугало – может быть, самое время попробовать вырваться? Но тот еле заметно качнул головой – понятно, не сейчас, хотя не думаю, что потом будет момент удобнее.

Нас повели на север, причем погнали тычками, как беглых рабов.

Когда меня в очередной раз пихнули в плечо так сильно, что я споткнулся и едва не упал, я оглянулся и поймал взгляд одного из конвоиров, выбритого налысо, с серьгами в ушах, губах и носу. Желание высказать этому уроду все, что я о нем думаю, мгновенно пропало – взгляд эльфа говорил «только дай мне повод», а наконечник лежавшей на тетиве стрелы выглядел острым.

– Чотанетак? – спросил он, произнося слова так, что я едва понял, о чем речь.

– Не, полный порядок, – ответил я.

– Вотыатлична, – и лысый эльф дал мне хорошего пинка, точнее попытался, поскольку я сумел увернуться.

Где-то через километр мы оказались в ручье, по руслу которого и топали какое-то время, причем даже эльфы шлепали по воде глубиной по колено, да еще и больше пялились по сторонам, чем на нас.

Похоже, в этой местности сушей передвигаются только самоубийцы.

Но вот мы вновь очутились на сухом месте, а затем впереди показалась деревня – около двух дюжин хижин вроде тех, в каких в моем родном мире обитают всякие пигмеи и прочие типы из каменного века, разве что эта выглядела нежилой, никаких чумазых детей или теток с отвисшими до пояса сиськами.

Никто не вышел полюбоваться на пленников, то есть на нас, покидаться какашками или грязью, плюнуть в лицо или хотя бы потаращиться и поржать над чужим унижением – нельзя сказать, что меня это сильно огорчило, но все равно было как-то не по-людски.

Хотя чего ждать от эльфов, да еще диких?

«Гостеприимство» нам оказали вполне предсказуемое – привязали, усадив на землю, к толстым деревьям, расположенным посреди селения, на вытоптанном пятачке. После чего, не оставив даже часовых, занялись добычей, а в первую очередь нашими седельными сумками.

Наземь полетели одеяла, съестные припасы и прочее-прочее-прочее…

– Ну вот, они до подарков наших колдунов добрались, без вопросов, – мрачно пробормотал я, глядя, как предводитель этих полуголых дикарей вертит в руках черное яйцо, выданное мне Мухомором. – Может быть, те поймут, что с нами не все ладно, и сумеют помочь?

На душе было мрачно – что я за лопух такой, и месяца в этом мире не провел, а ухитрился во второй раз угодить в плен, сначала к засранцам из Цветочного батальона, а теперь к диким эльфам. Но если в первый раз неподалеку были соратники-разведчики, то сейчас рассчитывать было не на кого.

– Как же, дождешься от них, – пробурчал Ярх, выразительно сплевывая. – Уроды. Годятся только собачиться между собой да всякую требуху сраную творить… Вот, гляди!

Яйцо зашипело, засвистело, и предводитель эльфов поспешно бросил его.

Завопил так, что из глубин леса откликнулась какая-то птица, а из расположенной ближе всех к нам хижины выбрался согбенный дядя, выглядевший таким древним, словно застал сотворение этого мира местными богами.

Морщинистый, с согнутой спиной, клокастыми, совершенно белыми бровями и гривой седых волос, он был обряжен в нечто вроде юбки из травы, а в руке держал кость, очень напоминавшую ту, что бывает у человека в бедре.

– Это шаман, – сказал Пугало, и в голосе его не было радости.

– А я подумал, что стоматолог, – пробормотал я на родном языке.

На нас дряхлый кекс внимания не обратил, побрел туда, где валявшееся на земле яйцо светилось лиловым и время от времени начинало бормотать, точно испорченное радио. Предводитель подскочил к шаману и принялся что-то объяснять, тот выслушал, а затем взял, да и ударил своей костью по поделке Мухомора!

Громыхнуло, вспышка оказалась такой яркой, что я на мгновение ослеп.

– В задницу такие шутки! – рявкнул Ярх.

Зрение вернулось, и я не без сожаления обнаружил, что эльфы целы, только морды у них чуть-чуть подкопченные. А затем пришлось и вовсе напрячься, поскольку шаман с грацией Вия из старого фильма заковылял в нашу сторону, разве что не заканючил «Подымите мне веки…».

Остальные гурьбой повалили за ним.

– Привет, рожа, – сказал Ярх, когда местный старейшина наконец добрался до нас. – Отпустили бы вы нас подобру-поздорову, а то хуже будет, это я тебе обещаю.

Эльф – сколько ему, интересно, лет, сто, тысяча, пять тысяч? – смотрел на нас бесцветными, лишенными всякого выражения глазами, и казалось, даже не дышал. Сородичи его топтались вокруг, сопели, пыхтели, но нарушать молчания не решались, хотя видно было, что им очень хочется.

Затем шаман произнес лишь одно слово, но оно вызвало у собравшихся взрыв бурной радости.

– Завтра на рассвете вы умрете, – заявил нам предводитель, не скрывая удовольствия. – Умрете так, чтобы доставить удовольствие нашим предкам, порадовать их души, насытить их и нашу силу. Можете начинать молить о снисхождении, но только знайте, короткоживущие, это вам не поможет!

Тут он чего-то загнул – зачем молить, если не поможет?

– Больно надо, – сказал Ярх. – Ты у меня молить будешь, когда я тебе брюхо вспорю и дам понюхать, как пахнет твое дерьмо… Ты думаешь, сильно лучше моего, а?

Если это и было бравадой, то высшего класса, красноглазый держался так, словно это не он был привязан к дереву и лишен оружия, и в каждом его слове звучала непоколебимая уверенность в своих силах.

– Ах ты! – прошипел эльф-предводитель и врезал Ярху по физиономии.

Но по такой ряхе лупить – только кулаки портить.

Шаман буркнул еще что-то, и придвинувшиеся было ближе к нам аборигены с разочарованным гулом отпрянули – похоже, сегодня над нами издеваться рановато, а вот завтра мы свое получим, и в тройном размере.

Вся эта шобла прыснула в стороны, старикан уковылял в свою хижину, и мы остались втроем. Лошадей наших увели, вещи с земли собрали и, что самое обидное, даже часовых к нам не приставили!

Хотя сбежать от эльфов в лесу… сложная задачка.

– Что делать будем-то? – спросил Пугало.

– Всегда думал, что ты у нас самый умный, – сказал я. – Хотя можно спеть…

– Зачем? – они произнесли это в один голос и уставились на меня с одинаковым изумлением.

– Может быть, у них есть музыкальный слух и, услышав наше гнусное вытье, эльфы решат, что до утра не вынесут, и прирежут нас на скорую руку, – я нес откровенную ерунду, и в первую очередь для того, чтобы заглушить собственный страх: внутренний голос шептал, что в этот раз нам не выбраться самим и никто не придет на помощь. От этих мыслей внутренности понемногу смерзались в ледяной ком.

Ярх захохотал, Пугало же покачал головой.

– Я петь не могу, – сказал он с сожалением. – Ого, а это что?

Последняя фраза относилась к воплю, донесшемуся из хижины, что выглядела самой большой и, если можно так сказать, роскошной – из крыши торчали разноцветные перья, над дверным проемом были развешены бусы из разноцветных камушков и клыков хищников. Вокруг этого строения мгновенно засуетились эльфы, но нельзя было сказать, что вид у них встревоженный.

– Может, там у них баба рожает? – предположил Ярх.

Криков роженицы я в жизни не слышал, но это их, откровенно говоря, напоминало – истошные вопли, какие может издавать даже не разумное существо, а терзаемое болью животное…

– Вот завтра и мы так, – сказал я, сглатывая.

– Не ссы, прорвемся, – это Ярх. – Еще день впереди, да ночь целая. Не пропадем.

Очень хотелось бы верить, но пока ни малейшей причины для этого я не видел.

Вопли затихли, и эльфийская деревня вновь стала выглядеть необитаемой – никакого движения, шума, даже запахов готовящейся еды или хотя бы дыма.

Время тянулось, словно лишенная вкуса жвачка – сиди себе, можешь почесаться или поерзать, а вот встать не особенно крепко вроде бы затянутые путы тебе не дадут. Наблюдения за нами видно не было, но я не сомневался, что оно есть, что за будущими жертвами присматривают.

– Давай хотя бы продумаем, как удирать будем, – сказал Пугало, когда небо вновь затянули облака.

Похоже, над Покосившимися пущами они собирались каждый вечер.

– Думаешь, будем? – Ярх ухмыльнулся. – А может, останемся? А то мне нравится. Разве что не кормят, порази их все боги, какие только были, есть и будут в нашем мире.

– Ночью попробуем, – сказал я. – Лучше то, что там в темноте властвует, чем эти.

Да, если удерем, то попадем в «движуху», и та тоже нас наверняка прикончит, но хотя бы без издевательств и, если можно так сказать, без личных мотивов, как лавина или цунами…

– У меня в поясе сзади лезвие спрятано, его заморыши не нашли, – сказал Ярх, глядя в сторону. – Я до него запросто дотянусь и путы себе перережу, еще пара движений, и мы все трое на свободе… Но что потом?

Да, это вопрос вопросов.

Оружия нет, лошадей нет… а это значит, что нужно их добывать, или бежать в лес с «голым задом»?

– Давай по обстоятельствам, – сказал я. – Если первый пункт осилим, то за второй возьмемся, а то вдруг едва ты путы срежешь, как нас стрелами напичкают, и весь план оборотню под хвост.

– Ну, так нельзя, – тут же возразил Пугало. – Надо все продумать, чтобы хотя бы время занять. Чего так сидеть. А то и пить охота, и жрать, и, в общем, отлить не помешало бы.

Да, тут он прав – мочевой пузырь грозил того гляди лопнуть, зато в глотке было суховато. Проклятье, до чего негармонично устроено все в человеческом организме, да и не только в человеческом, судя по моим соратникам.

Один вон на четверть оборотень, другой и вовсе тивахо, или как он себя назвал?

И мы принялись вполголоса спорить, с какой хижины начнем ночную эльфийскую резню… Или нет, лучше тихо проползем, как ниндзя… Тут выяснилось, что мои приятели этого слова не знают и его надо растолковать… Я даже на какое-то время забыл, что хотел в туалет.

Перед самой ночью нас все же проверили – двое эльфов осмотрели наши путы, а на просьбу «сводить до ветру» лишь рассмеялись. Потом они ушли, вскоре наступила обычная для Покосившихся пущ тьма, и из лесу донеслись первые звуки начавшейся «движухи» – скрип, чавканье, топот.

Демоны забери, как туда не хотелось лезть…

– Я начинаю, – прошептал Ярх, и с той стороны, где он был привязан, донесся звук лопнувшей веревки.

Я напрягся, ожидая от хозяев поселка какой-нибудь подлости – кто знает, в этом мраке они могут наблюдать за нами с расстояния в метр. Но ничего не произошло, а сильные пальцы уже ощупывали мои путы, потом я ощутил рывок и понял, что свободен.

Свободой я воспользовался для того, чтобы избавиться из избытка влаги в нижней части живота.

– Теперь что? – спросил я, закончив это увлекательное занятие.

– Наводнение, – буркнул Ярх, помогая Пугалу встать. – Куда унесли наше оружие?

Но мы даже не успели договориться о плане дальнейших действий, поскольку из хижины шамана донесся громогласный вопль, ничуть не похожий на те, что мы слышали утром. Но что хуже всего, она вспыхнула, точно огромная энергосберегающая лампа, так что мы оказались как на ладони.

– В сторону! – рявкнул Пугало, и мы метнулись прочь, к зарослям, куда свет не проникал.

Видно было только, что ветки трясутся, а деревья качаются, точно пьяные.

То ли с голодухи, то ли от того, что отсидел ноги, я пару раз споткнулся. Распрямившаяся ветка с силой врезала по физиономии, затем я вновь очутился во тьме. Сзади зазвучали визгливые крики – ага, это проснулись наши хозяева.

– Вот это сра… хре… не, – никогда не думал, что услышу в голосе Ярха страх, но тут уловил именно его – что-то углядел во мраке красноглазый внук оборотня, несколько более зоркий, чем обычные люди. – Давай за мной, вот сюда, на дереве заныкаемся! Быстро!

Легко сказать – за мной… А если ни шиша не видно?

Я рванул следом за соратниками, полагаясь больше на слух, врезался в широкую и твердую спину Пугала. Затем прямо в затылок дохнуло нечто холодное и смрадное, и что-то цапнуло меня за штанину.

Тут уж я обрел такую прыть, что сам не помню, как очутился выше всех.

– Ну вот, вроде ничего, богам на зависть, – проговорил Ярх откуда-то снизу, и тут же дерево начало конвульсивно трястись, словно пытаясь сбросить нас, разве что не чесалось ветками.

Меня дергало и мотало, а вдали, там, где осталась деревня, один за другим загорались строившиеся в линию огоньки. Похоже, эльфы зажигали факелы, готовились идти в погоню, их не пугала ночная «движуха».

А значит, они возьмут нас тепленькими, разве что обдриставшимися от страха.

Очередная судорога прошла по стволу, а в следующий момент я услышал знакомый голос, произнесший прямо в ухо:

– Интересно, что это тут у вас происходит?

Повернув голову, я обнаружил, что на плече сидит зеленая каменная бабочка, подарок Затворника, шевелит усиками, и по ним, а также по крылышкам пробегают волны мягкого света.

– Развлекаемся, – ответил я. – Куда ты нас закинул, колдун? Или так и хотел?

– Э… хм, нет, – признал мой собеседник. – Случилось нечто странное, основополагающие пути мира оказались нарушены, завихрения возникли в его ткани…

– Если ты не заткнешься и не поможешь нам немедленно, тоже случится нечто странное! – возопил я, из последних сил цепляясь за раскачивающийся ствол. – Мы сдохнем!

– Да, хорошо, – и бабочка сорвалась с моего плеча.

Двигалась она вроде бы неторопливо, почти не взмахивая крылышками, но вокруг дерева облетела в один миг. Зловредное растение перестало притворяться живым, ветки его обвисли, ствол, если можно так сказать, расслабился.

– Следуйте за мной! – объявил Затворник устами бабочки, или уж не знаю, что там у насекомого.

Эльфы уже двигались в нашу сторону, красные пятнышки хоть и медленно, но приближались, поэтому мы не стали тратить время на расспросы – что и зачем. Мигом даже не слезли, а слетели на землю и побежали в том направлении, куда устремилась крошечная зеленая бабочка.

Лес грохотал и скрипел вокруг нас, под ногами вырастали кочки и появлялись рытвины, из почвы вылезали какие-то отростки. По сторонам я старался не смотреть, все равно ничего толком увидеть было нельзя, все силы тратил на то, чтобы не упасть и не отстать от соратников.

А мчались мы будь здоров, наверняка, из ноздрей валил пар!

Затворник через свою бабочку утихомиривал силы Покосившихся пущ, но лишь на узкой полоске, там, где нам предстояло пробежать. С боков и особенно сзади царила обычная для этих мест вакханалия, и даже более суровая, чем, например, вчерашней ночью. Оно и понятно, местные не хотели отпускать нас просто так.

Промчались через ручей, затем долго бежали вверх по склону, поросшему зверски колючими кустами. Когда из них выбрались, я готов был поклясться, что изорвал в клочья всю одежду, а рожу порезал в десятке мест.

Глаза застилал пот, сердце лупило как паровой молот, ноги дрожали.

– Может быть, помедленнее? – взмолился я.

– Хочешь попасть в лапы эльфов? – отозвался Пугало, не оборачиваясь, и я заткнулся.

Лучше быть полумертвым от усталости, чем мертвым на сто процентов.

А потом утомленный мозг словно отключился, как и эмоции – я уже не думал и не испытывал ничего, просто мчался через тьму, не обращая внимания на то, что происходит вокруг, не отводя взгляда от порхающей впереди бабочки, окруженной изумрудным ореолом.

А затем она потухла, и я понял, что по лесу расползается серый рассвет.

– Утро? – спросил кто-то хрипло, и я не сразу узнал голос Ярха.

– Утро, – согласился Пугало, и мы остановились.

Бабочка уселась ко мне на плечо и сложила крылышки.

– Ну что, так лучше? – спросила она голосом Затворника.

– Неплохо, – Ярх сплюнул. – Вот только бы еще оружие нам, лошадей и денег. Наше все сранство там осталось.

– Ну, это, я думаю, вы сами добудете, – и хозяин пещеры в горах ушел, я перестал ощущать его присутствие, а бабочка уже сама слетела вниз и втиснулась за голенище моего сапога.

– Добудем, – согласился Пугало. – Только сначала-то надо попить и поесть.

Лес, где мы находились, походил на Покосившиеся пущи, но все же от них отличался – тут не было сплошного болота под ногами, деревья стояли пореже и не чувствовалось пропитавшей все, от крон до корней, враждебности.

Воду мы нашли быстро благодаря чутью Ярха, а Пугало соорудил из ветки и вытянутой из сапога жилы приличный лук. Стрела, конечно, получилась у нас совсем не боевая, без наконечника, но ее хватило, чтобы сбить с ветки зазевавшуюся толстую птицу в оранжево-белых перьях.

– Ни кремня, ни огнива, – сказал я, когда пташке свернули голову, чтобы не мучилась.

– Ничего, так даже вкуснее, – и Ярх ухмыльнулся под стать деду-оборотню.

Раньше мне сырого мяса есть не приходилось, и поэтому я с осторожностью взял доставшуюся мне часть окровавленной тушки. Но едва уловил запах, как в брюхе взвыло, и я забыл и про свои опасения, и про то, что именно досталось мне на завтрак, я мог только жевать и глотать.

– Хорошо… – сказал Пугало, вытирая руки о траву. – Как вы заметили, Затворник вел-то нас на восток, а это значит, что сейчас мы на границе Покосившихся пущ и владений Синеглазого.

Как же, заметили – и времени на это не было, и как вообще сориентируешься, когда нет ни луны, ни звезд?

– Осталось добраться до того города, который наши осаждают, – тут я не удержался и сыто рыгнул – ну да ничего, в компании наемников такое позволительно. – Только как?

– Для начала – на своих двоих, – и Ярх вскочил на ноги. – Пошли?

Честно говоря, после такой ночки я бы не отказался поспать несколько часов, но показывать свою слабость не стоило: один разок попадешься на этом, будут дразнить «рохлей» не один год. Вот так у нас в команде попался один из запасных доигровщиков, когда на летнем сборе сошел с дистанции на кроссе.

– Конечно, – гордо сообщил я, поднимаясь, увы, не так резво, как красноглазый.

Шагали мы, конечно, так себе, не то что ночью, да еще и оглашали лес могучими зевками. Но ничего, двигались, и твари вроде обезьян или лемуров удивленно таращились на нас сверху.

А потом впереди обнаружилась дорога – широкая по местным меркам, утоптанная, и даже со свежим конским навозом у обочины с жужжащими над ним толстыми мухами.

– Вот это классно, честное слово, – сказал я. – Попросим кого-нибудь нас подвезти?

– Тот, кого попросишь, портки обмочит и с воплем убежит! – Ярх засмеялся, скаля крепкие белые зубы. – Ты себя не видишь, зато я вижу, а ты на меня глянь, внимательнее.

Да уж, и то верно – рожа исцарапанная, одежда рваная, но при этом морда наглая, глаза хитрые, да и мужик крепкий, видно, что привык к оружию в руке, а не к плугу, так что если трое таких типов займутся здесь «автостопом», то вряд ли кто рискнет их подобрать.

– Так что же делать? – спросил я.

– Сначала понаблюдаем, – вступил в разговор Пугало. – Вот местечко-то хорошее.

Мы залегли в кустах, откуда дорогу было видно в каждую сторону метров на пятьдесят. Поначалу никто мимо не проезжал, и меня начало клонить в сон. Все вокруг закружилось, голову словно прижали к земле…

– О, глянь-ка! – воскликнул Ярх, и очень вовремя, я смог стряхнуть с себя дремоту.

С северо-запада двигались несколько телег, запряженных горбатыми быками. Громоздились штабеля лоснящихся аккуратных бочонков, возницы зевали не хуже чем мы, без интереса таращились по сторонам, но все были в кольчугах, с мечами на поясах, а некоторые и в кожаных шлемах.

Плюс еще пятеро всадников в авангарде и столько же в арьергарде.

– Похоже, мытари местные, – прошептал Пугало. – Вот бы один бочонок спереть.

– Рискованно, – отозвался Ярх. – Вообще для нас все рискованно, если грабить кого, то только всех насмерть, а то уж больно мы заметные, я по глазам, Рыжий – по битой морде, о твоей физиономии я вообще молчу, что в черном этом мешке, что без него, все херово.

Обоз исчез из виду, вскоре с противоположной стороны показался другой, куда больше, из двух дюжин телег, с толстым купчиной во главе, расфуфыренными охранниками, при виде которых кулаки зачесались даже у меня, и разнообразным грузом, от шкур и до соленой рыбы, чей запах дошел до нас.

Протопали около сотни молодых парней в сопровождении нескольких ветеранов – пополнение для армии Синеглазого, пока еще не вооруженное и не обученное, но в любом случае, мясо для мечей Проклятой роты.

А затем донесся негромкий перезвон колокольчиков, и мои спутники оживились.

– Ха, сранство мне в глотку и в задницу! – воскликнул Ярх. – Давай, выбираемся!

Пугало кивнул, и мы полезли из кустов на открытое место, хотя я по-прежнему не понимал, что происходит. Звон стал громче, приблизился, из-за поворота показалась группа людей в одинаковых серых балахонах с капюшонами, целиком скрывавшими лицо.

Чернели прорези для глаз, босые ноги топтали дорожную пыль, равномерно постукивали посохи.

– Привет вам, люди, – сказал Пугало, когда обладателям серых балахонов осталось до нас шагов десять, и несколько из них вздрогнули – ба, да эти ребята, что, плохо видят? – Не бойтесь нас.

– Что? Кто это? – старческим голосом прокаркал тот, что был впереди, высокий и сутулый.

Они остановились, привязанные к верхушкам посохов колокольчики звякнули еще по разу и замолкли.

– Путники, – заявил Ярх. – Хотим купить у вас кое-что.

– Что можно купить у нас? – голос самого маленького оказался на диво мощным. – Даже нашу хворь мы не можем передать вам… – ого, да он говорит с ненавистью и злобой. – Ей наделяет судьба, да будет она проклята!

– Не издевайтесь над нами, добрые господа, но нам нечего вам продать, – сказал сутулый.

Балахоны, посохи, тощие дорожные мешки… Что с них взять?

Балахоны, что скроют и мои синяки, и глаза Ярха, и даже маскировку Пугала!

– У вас есть кое-что, чего не имеет-то больше никто, – тут уроженец Южных земель сделал паузу. – Запасные облачения и колокольчики для ваших посохов… Есть, я знаю.

– А чем будете платить? – спросил еще один из серобалахонных.

Этот вопрос интересовал и меня самого.

– Кое-что есть, – и Ярх вытащил из кармана штанов большую золотую монету.

Интересно, как и где он ее спрятал, что дикие эльфы не сумели отыскать?

– Сефен, ты видишь? – спросил сутулый. – У тебя глаза самые лучшие… Что там?

– Золото, – булькнул стоявший вторым.

– Я дам вам его потрогать, понюхать и даже попробовать на зуб, – Ярх сделал шаг вперед. – Держи, дядя, твои руки еще чувствуют хоть что-то или на них можно рисовать ножом?

Что это за болезнь такая, что лишает зрения и убивает нервные окончания?

Сутулый взял золотую монету дрожащей ладонью и сунул в рот, а затем долго вертел перед глазами, то ли разглядывая, то ли пытаясь понюхать, а когда заговорил вновь, то в словах его прозвучало удивление:

– Мне кажется, что она настоящая… Ты не лжешь нам, добрый господин?

– Спрашиваешь, – Ярх даже протянул руку, чтобы похлопать собеседника по плечу, но в последний момент передумал и отдернул руку. – Где товар, дядя? Надо три штуки!

В мешках у этой странной компании нашлись запасные балахоны, мятые и не особенно хорошо сшитые, но чистые, а также колокольчики. Заполучив все это, наши бизнес-партнеры под негромкий звон удалились, а мы остались стоять на обочине.

– Кто это такие? – спросил я.

– Прокаженные, – ответил Пугало. – Неужели у вас их нет?

– Есть… – о проказе я, конечно, слышал, но у нас это страшилка из средневековья. – Только не видел никогда.

– Ну, вот и увидел, – Ярх развернул доставшийся ему балахон, с него полетела пыль. – Пошли, посохи вырубим и в путь отправимся, достаточно на одном месте проторчали.

И вскоре в ту сторону, откуда недавно явились настоящие прокаженные, заковыляли трое поддельных.

Двигались мы цепочкой, я держал руку на плече Ярха, тот цеплялся за Пугало. Шагали не так, как положено молодым, полным сил мужикам, а шаркали и приволакивали ноги, но все равно, на мой взгляд, смотрелись подозрительно.

Как ни ссутулься и ни согнись, все равно видно, что все трое здоровые кабаны.

Через пару километров встретили обоз, и я, следуя примеру соратников, склонил голову и вытянул перед собой руку ладонью вверх. Когда в пыль под моими ногами шлепнулась медная монетка, это меня сильно удивило, но Ярх не растерялся и загнусавил:

– Благодарим вас, благодарим, во славу, во славу…

В чью славу, так и осталось непонятным.

Помимо денежки, нам досталась краюха подсохшего хлеба, и мы сожрали ее прямо на ходу.

– Это, конечно, вроде безопасно, но стыдно-то, – сказал Пугало, когда нас обогнал рыцарь со свитой – эти ничего не дали, но хотя бы не обратили на нас внимания, и на том спасибо. – Да и чем ближе к цели, тем менее удачное прикрытие… Там, где война, прокаженным делать нечего.

– Ничего, срань эту закончим при первой оказии, – Ярх распрямился и приложил ладонь ко лбу. – Это что там, впереди, постоялый двор? Ни хрена не видно через эти дырки, чтобы провалились они в задницу всем богам разом!

Мне в одежде прокаженного, откровенно говоря, было неуютно – нет, я знал, что эта болезнь не заразна и что опасности нет, но все равно ощущал дискомфорт, казалось, что начинаю чесаться, а по телу кто-то ползает.

Вскоре стало ясно, что красноглазый не ошибся и большое здание, окруженное забором, и вправду выстроено здесь для того, чтобы принимать гостей.

– Свернем и на ночь останемся, – решил Пугало, когда мы увидели забитый телегами двор.

До темноты время еще оставалось, но кто сказал, что дальше будет другое подходящее место, а кроме того, «рабочий день» у нас сегодня начался еще вчера, ноги ныли и едва не отваливались.

– А нас пустят? – поинтересовался я.

– Выгнать не сумеют, – буркнул Ярх.

За забором обнаружился безмятежно отливающий на него мужик.

– О, серые, – сказал он, увидев нас. – Или мне мерещится?

– Не мерещится, добрый господин, – проблеял Пугало. – Не проявите-то к нам зла, ибо судьба уже обошлась с нами недобро, лучше подскажите, не найдется ли в этом месте для нас приюта?

– С твоим голосом точно обошлась, – мужик хохотнул. – Откуда же я знаю? Серые…

И он, пошатываясь, убрел в сторону крыльца.

Судя по количеству телег, лошадей у коновязи и шуму внутри, народу на постоялом дворе было с избытком.

Догадка эта подтвердилась, едва мы заглянули внутрь – дым коромыслом, бегают взмыленные служанки, кости трещат под крепкими зубами, за одним столом поют, за другим вроде бы дерутся, хотя сквозь прорези в капюшоне я не мог как следует разглядеть, что там творится.

– Проваливайте! – рявкнул вылетевший на нас дядька с круглой красной рожей и огромным половником в руке.

– Милостивый господин! – заголосили мы, дружно падая на колени. – Не погубите!

– Днем целая толпа мимо проходила! Теперь еще вы трое! И наверняка на ночь? – поварешкой, которой он размахивал, можно было глушить бегемотов, и я посматривал на нее с опаской – еще пустит в ход, чтобы выгнать попрошаек, так ведь потом синяки останутся. – Откуда вы только беретесь?! Куда смотрит наш всемогущественный владыка?!

Но прооравшись, краснорожий успокоился.

– Идите вон туда, – он указал в угол рядом с дверью на кухню. – Сидите тихо. Пожрать вам дадут, ночевать ляжете на полу. Отхожее место сзади за домом, все ясно?

– Да ниспадет на вас благословение всех богов, – истово проканючил Ярх и даже потянулся лапищами к хозяину постоялого двора, но тот поспешно отскочил и погрозил поварешкой:

– Ручонки при себе держи! – и исчез в толчее.

Мы уселись к стенке, подобрав ноги, и вскоре конопатая служанка притащила нам поднос со всякими объедками – рыбьи головы, обрезки мяса, несколько начавших покрываться плесенью хлебцев, засохший до каменной твердости сыр и даже горшочек прогорклого масла.

– Спасибо тебе, красавица, – сказал Ярх, на что девица скривилась и удрала.

Запили всю эту «роскошь» мы кувшином воды, и я впервые за пару дней ощутил себя сытым.

– Только не спи, спать-то рано, – прошептал мне в ухо Пугало, и я встряхнулся, отгоняя дремоту.

– А чего делать? – спросил я.

– Смотреть и слушать, – пояснил он. – Любые сведения могут оказаться полезными.

Спорить я не стал, хотя совершенно не знал, в какую сторону обратить взор и на чем сосредоточить слух – за ближайшим к нам столом неспешно, но основательно жрали два могучих бородатых купца в дорогих камзолах, и вокруг них служанки суетились точно пчелы вокруг особо ароматного цветка; чуть дальше три крепких мужика только и делали, что пили, но при этом почти не разговаривали.

Со всех сторон неслись отдельные слова, фразы, выкрики, иногда чих или кашель. Порой начиналось нестройное пьяное пение или раздавался стук, какой издает донышко кружки, если с силой опустить ее на столешницу. Чего тут увидишь или услышишь полезного?

– Я до ветру, заодно кое-что посмотрю, – Ярх поднялся и заковылял к двери.

Одна из служанок споткнулась об Пугало, едва не обдав нас горячим супом из плошки. «Серой заразе» досталась щедрая порция ругательств, ну а мы изобразили привычное блеяние.

Красноглазый вернулся и, заняв свое место, сообщил шепотом:

– Три лошади, все как надо.

– Хорошо, – Пугало кивнул.

О чем они говорят, я не очень понимал, поскольку спать хотел просто зверски.

За окнами, затянутыми бычьим пузырем, начало темнеть, и гости принялись устраиваться на ночлег – кто на лавке, кто на небрежно вытертом столе, а большинство прямо на полу. Служанки приволокли свежей соломы, и небольшой пучок, как раз, чтобы уложить на него котенка, достался и нам.

Но я вымотался так, что мне было все равно, и вырубился, едва закрыв глаза.

Глава 11

Растолкали меня ни свет ни заря, причем совершенно безжалостно.

– Чт… – даже первое слово я не довел до конца, поскольку широкая ладонь зажала мне рот.

Моргнув несколько раз, я обнаружил, что надо мной нависают два серых капюшона, в прорезях одного блестят знакомые красные глаза, а через отверстия в другом видна только чернота.

– Тихо, – сказал Ярх. – Поднимайся и топай за нами. Только срански тихо.

Ну ладно, ладно, могли и сразу сказать.

Постоялый двор был заполнен многоголосым храпом, в воздухе висело облако перегара, такого плотного, что его было почти видно. Кто-то в дальнем углу старался так, что стены дрожали. От одного из окошек, через которые проникал слабый свет раннего утра, отвечали тоненьким свистом.

Стараясь не наступать на ноги, мы прокрались к двери.

Только на крыльце я смог вдохнуть настоящего воздуха и едва не закашлялся – таким резким оказался контраст.

– Топаем очень быстро, – сказал Пугало. – Надо еще место подходящее найти.

– Для чего? Что вообще происходит? – я попытался потереть глаза, но наткнулся на проклятый капюшон.

– Ты что, спал вчера? – в голосе Ярха прозвучало удивление.

– Как бы почти, – выкрутился я.

– Не обратил внимания на троих наемников, что пьянствовали за одним из ближних столов? Судя по снаряжению и лошадям, они с запада, а служанки болтали, что эти типы направляются на восток, желая влиться в войско Синеглазого, и что они хотели выехать пораньше.

– Э… нет, – признаваться в том, что я лопух, не хотелось, но деваться было некуда. – Не обратил.

– Ничего, сегодня ты этих типов еще увидишь-то, – проговорил Пугало. – Идем.

Постоялый двор остался позади, и потянулся лес, слишком жидкий для засады, да и что толку нам устраивать засаду, имея из оружия только короткий нож и самодельный лук без стрел?

Мы прошли с километр, когда Ярх остановился.

– Вот это место подойдет, да и отошли достаточно, разве что боги услышат, – проговорил он, оглядываясь.

– Да, пожалуй, – согласился Пугало.

Ну а я присоединился к мнению большинства, хотя не видел, чем это место лучше других.

– Теперь пожрать, – и красноглазый, порывшись в недрах балахона, извлек толстый батон колбасы.

Вот это фокус, куда там кролику из шляпы!

– Где взял? – спросил я, получая свою долю.

– Подарили, – Ярх с хрустом откусил и принялся жевать. – Прошелся ночью, заглянул на кухню, а там все тоже спят, и в сранском уголочке такие вот колбаски висят, я одну и прихватил, чтобы нам не так скучно было, да и силы перед дракой понадобятся.

– Так что мы все-таки собираемся делать?

Они посвятили меня в свой план.

Трое на троих, пусть мы без оружия, зато знаем, на что идем, а наемники с запада не будут ждать нападения.

– Порешим, в балахоны эти нарядим, и бросим трупы где-нибудь в лесу, – сказал в завершение Ярх, вытирая жирные руки о живот. – Даже если найдут, то никто внимания не обратит, ну убили прокаженных, и демоны с ними… А мы к этому времени будем уже далеко.

И физиономию его в этот момент наверняка украсила хорошо знакомая всей нашей роте хищная усмешка.

– Едут, – настороженно произнес Пугало, и я уловил приближающийся стук копыт. – Приготовились!

Ярх поспешно содрал с себя балахон, бросил его в кусты и разлегся посреди дороги. Мы встали рядом – вроде бы человеку стало плохо, но мы, прокаженные, побоялись к нему прикасаться.

Топот стал громче, из-за поворота вылетел сначала один всадник, за ним еще двое – точно, те самые, что пили вчера недалеко от нас, носатые и плечистые, очень коротко стриженые.

– Что тут у вас? – гаркнул первый. – В сторону, мать вашу!

Место выбрали так, чтобы втроем можно было перегородить дорогу.

– Худо ему, добрый человек! – сказал Пугало. – Мы же боимся его трогать, ибо злая судьба сделала глаза наши слепыми, а руки неловкими, это же человек не простого звания, может быть, его разбойники ограбили, так что помогите нам, господин, я по голосу слышу, что вы милосердны…

– Что за бред? – проворчал самый могучий из троицы, но коней они придержали.

Первый спрыгнул с коня и едва сделал шаг к лежащему Ярху, как мы с Пугалом начали двигаться – меленькими шажками, чтобы не привлекать внимания, расходиться в разные стороны.

– Эй! – спешившийся наемник нагнулся. – Что…

Руки Ярха взметнулись и схватили его за горло, и в тот же момент я прыгнул. Лошадь доставшегося мне наемника всхрапнула, сам он потянулся за мечом, но не успел. Я вцепился одной рукой в эфес, другой ему в ногу и изо всех сил рванул на себя.

Затрещало, хрустнуло, и он вывалился из седла.

– Твааа… – завопил кто-то за моей спиной, но крик быстро оборвался.

Капюшон мой съехал, прорези оказались в стороне от глаз, и я поспешно откинул его с лица.

– Ты сдохнешь! – сдернутый мной с седла наемник воспользовался этим мгновением, чтобы подняться.

Но меч его был у меня в руке, а сам он сжимал всего лишь кинжал.

Разговаривать с ним я не стал, а вместо этого атаковал – тут главное не дать противнику метнуть оружие. Два клинка лязгнули, более легкий отбросило, и я нанес длинный поперечный удар, почти не встретивший сопротивления.

– Ур-род, – проговорил наемник, глядя на пересекшую его живот багровую полосу.

Затем он рухнул наземь и скорчился.

– Добей, а то долго будет мучиться, – равнодушно посоветовал Ярх.

Его жертва валялась на обочине, глаза ее были выпучены, шея свернута под неестественным углом. Противник Пугала шумно умирал, из распоротого горла его хлестала кровь, а оба мои соратника торопливо избавлялись от балахонов прокаженных.

Ага, и мне не мешает переодеться.

Но сначала надо было добить этого типа…

– Сдохнете, – прошептал он, когда я подошел, но без особой веры в свои слова. – Ублюдки.

– Ничего личного, – сказал я и ткнул сверху вниз, чтобы перерубить позвоночник.

Так он умрет мгновенно, а с распоротым брюхом станет подыхать до вечера, а то и до завтрашнего утра, и есть вероятность, что кто-нибудь наткнется на него еще живого…

– Ну вот, так куда лучше, без вопросов, – заметил я, закончив переодеваться – в легкой, пусть немного тесноватой кольчуге намного комфортнее, чем в балахоне, и капюшона надоевшего нет, еще и меч у пояса, и это вообще лучше не придумаешь.

– Теперь уборка, – объявил Пугало. – Одеваем их и волочем в лес, а потом дорога…

Тот участок тракта, где произошла схватка, выглядел так, словно тут поработал мясник или порезвились бешеные собаки – две большие лужи крови и несколько маленьких, земля истоптана и взрыта.

Преодолевая брезгливость, я натянул балахон на «своего» мертвеца и собрался было тащить его за ноги.

– Нет, на плечо давай, – остановил меня Ярх. – Иначе тут сранский след останется.

Пришлось нести труп на плече, рискуя перепачкаться в крови.

Тела мы свалили в яму, расположенную метрах в тридцати от дороги, а сверху закидали ветками. Лужи крови забросали землей, и они стали выглядеть так, словно резня случилась тут не сегодня, а может быть, вчера или даже несколько дней назад.

– Теперь убираемся отсюда, – велел Пугало, и мы полезли в седла.

Мне достался рыжий конь, немного нервный, но зато быстрый и с хорошим ходом. Первые пару километров пути мы потратили на то, чтобы привыкнуть друг к другу, а затем все пошло как по маслу.

А вот Ярх не переставая честил свою кобылу и время от времени довольно жестко пускал в ход шпоры.

– Значит, запомнили, – сказал Пугало, когда наша дорога уткнулась в другую, более широкую и ведущую прямо на восток, – мы наемники из Веселых Котов, отправляемся к герцогу Примейну, надеясь вступить в его доблестную армию.

– А что за Коты, рота? – поинтересовался я. – А вдруг мы на них наткнемся?

– Не наткнемся, видят боги, – Ярх сплюнул. – Они все погибли в прошлом году. Пали, но не отступили и не предали нанимателя и свой стяг, и случилось это под стенами Барведура, что на крайнем западе, у Синего моря. Ну а мы как-то срански выжили, раны залечили и теперь ищем, куда бы и к кому приткнуться, а тут войнишка как раз нарисовалась.

Хм, ну ладно, «легенда» подходящая, только бы никто про этот Барведур не спросил.

– Ладно, понял, – сказал я.

На большом тракте кипела жизнь – обозы ползли в обе стороны, брели пешие путники, скакали всадники, топали отряды ополченцев, гнали скот мрачные крестьяне. Мы двигались среди прочих, ничем особенным не выделяясь и не привлекая любопытных взглядов – ну да, три мужика с оружием, вроде как наемники, и лучше на них не пялиться.

Везение закончилось вечером, когда мы только-только миновали большую деревню. Тут нас догнал отряд из полутора десятков копейщиков в темно-синих плащах и уже промчался мимо, так что я убедился, что на каждом плаще вышит герб Синеглазого. Но тут предводитель натянул поводья, и через мгновение его солдаты рассыпались в стороны, развернулись. Дорога оказалась перекрыта наглухо и нам, хочешь не хочешь, пришлось остановить лошадей.

– Так-так, ха, – сказал предводитель, маленький, остроносый, с черной бородкой. – Кто такие?

– Воины мы, – ответил Ярх. – Или не видишь?

– Это я вижу, – чернобородый нахмурился. – Но чьи и что вы тут делаете?

– Собираемся продать вот это подороже, – и Ярх похлопал по висевшему на бедре мечу. – Вроде как в ваших землях война идет, вот мы и двинулись, чтобы сражаться под Черным Солнцем.

– Да? – подозрение с маленького, какого-то птичьего лица предводителя никуда не делось, даже, пожалуй, стало более явственным. – Откуда же вы взялись такие орясины? Да, и ты, почему у тебя рожа закрыта?

– Так велит моя вера, – подал голос Пугало. – Я родом из Южных земель и не могу открывать лицо, находясь за пределами родины. Мы же трое остались из Веселых Котов.

– Их же всех перебили? – буркнул чернобородый.

– Как видишь, нет, – сказал Ярх, безмятежно улыбаясь.

– Ну-ну, ну-ну, ха, – предводитель подергал себя за бородку. – Надо же, вот как? Ладно, либо вы говорите правду, либо врете, если вы врете, то вы лазутчики и заслуживаете смерти, если нет, то с радостью вступите в ряды первой же роты, которая захочет вас принять. Так?

– Так, – сказал Пугало. – И мы не лазутчики.

– Все так говорят, даже самые настоящие лазутчики, – чернобородый махнул рукой. – Поедете с нами, и я определю вашу судьбу.

– А с кем мы говорим? – спросил Ярх.

– Цавиль ва-Нартог, тысячник на службе его Непроницаемой Мудрости.

Ага, да он, оказывается, большая шишка, а «Мудрость» – тот, кого мы зовем Синеглазым.

– Отчего бы нет? – сказал Пугало. – Нам бы поскорее в дело, а с кем – неважно.

Ва-Нартог кивнул и принялся разворачивать коня.

Вскоре мы ехали в ту же сторону, куда и ранее, только на этот раз в большой компании, причем оказались в центре построения, чтобы даже мысли о побеге не пришло в наши головы. В том, что мы не вражеские лазутчики, тысячника мы, судя по всему, так и не убедили.

– Будь готов, что тебя будут расспрашивать, – сказал мне Пугало, улучив момент, когда колонна немного растянулась и никто не мог нас подслушать, – о том, как мы сюда добирались, и о прочем, причем расспрашивать-то начнут в одиночку, ну и нас тоже. Поскольку ты ничего не знаешь, прикинься дураком, отвечай на вопросы попроще, понимаешь?

– Попробую, – я почесал в затылке.

Прикинуться идиотом – это дело знакомое, приходилось, но никогда от этого не зависела моя жизнь… Хотя нет, в плену у Цветочного батальона я успешно нес ахинею и вышел из ситуации с честью.

Тут приотставшие копейщики нагнали нас, и разговор пришлось свернуть.

Мы переправились через широкую, но мелкую речку, и тысячник повернул в сторону постоялого двора, очень похожего на тот, где мы провели предыдущую ночь. Доблестных воинов Непроницаемой Мудрости встретили совсем не так, как троицу прокаженных.

Хозяин выскочил навстречу, принялся кланяться и лебезить.

– Так-так, ха, – выпрыгнувший из седла ва-Нартог отыскал меня взглядом. – Ты, да. Поможешь с лошадьми, остальные за мной.

Ага, вот и взяли меня в оборот, куда быстрее, чем я думал.

Вместе со мной при конях остались еще двое, один долговязый, с седыми усами, другой скособоченный, то ли от какого повреждения, то ли просто по жизни. Мы принялись за дело – животных надо было расседлать, отвести к коновязи, где уже суетился местный мальчишка, проверить, какого овса им насыпали, какой воды налили и собираются ли чистить.

Хотя, учитывая, как перед тысячником стелился хозяин, тут все будет в ажуре.

– Так ты кто такой будешь, рыжий? – спросил усатый, когда мы столкнулись взглядами.

– Как вы догадались, что я Рыжий? Так меня зовут, – сказал я.

Волосы у меня, конечно, после маскировочного бритья еще не отросли до нормальной длины, но череп покрывала щетина вполне характерного цвета.

– Это просто, – и усмешка у кривого была такой же, как и он сам. – Так ты кто? Откуда?

– Воин, из Веселых Котов, – тут я наморщился, изображая печаль. – Хотя нет, был. Теперь ведь у нас нет флага нашего, того, который наш, с большим львом и бутылкой? Значит просто.

Про стяг уничтоженной роты мне рассказал утром Пугало, а я, к счастью, запомнил.

– Где ты родился? – продолжал допытываться усатый.

– В деревне, – ответил я. – Мамка умерла, когда я был маленький, а папка…

И в дальнейшем я не отступал от выбранной тактики, на вопрос «как вы ехали от Барведура» ответил «по дороге, все прямо и прямо», чем окончательно убедил собеседников, что они имеют дело с клиническим идиотом.

Тут как раз и с лошадьми мы закончили, и от меня вроде бы отстали.

Тысячника поместили в отдельной комнате, простым же солдатам пришлось довольствоваться лавками в общем зале. Так что эту ночь мы провели в большой компании и пока бодрствовали, почти не разговаривали ни между собой, ни с людьми из свиты ва-Нартога.

Если ты молчишь, то уж точно не брякнешь какой-нибудь глупости.

Утром оседлали лошадей и отправились дальше в ту сторону, где всходило огромное желтое солнце.

– Далеко же нас закинуло, сильно толкнули под руку Затворника. Вот только кто? – пробормотал Пугало, когда колонна вновь растянулась и подслушать нас стало невозможно.

– Желтый Садовник? – предположил я.

– Зачем? Он о тебе и не знает-то. Вряд ли инквизиторы доложили. Не все так просто.

– Доложили-доложили, – пропищали мне прямо в ухо, и я обнаружил, что около виска вьется шмель, очень крупный, а вдобавок с крошечной человеческой головой, круглой и лысой.

– Вот это хрена себе, – пробормотал Ярх, тоже увидевший странное насекомое. – Семерка, ты?

– Кто же еще! – отозвался колдун не без гордости. – Не тот же грязный выскочка! Только истинному знатоку и умельцу под силу настолько изощренное колдовство, да и отыскать вас не по способностям лентяю! Я…

– Хватит ерунду болтать-то! – оборвал его подъехавший ко мне вплотную Пугало. – Вокруг полно народу… Нас не подслушают?

– Ни в коем случае.

И действительно, те вояки в синих плащах, что скакали впереди, не оборачивались и не замедляли ход, а отставшие почему-то не делали попыток сократить разрыв, так что мы ехали в некоторой пустоте.

– Что у вас произошло? Куда делись те предметы, что мы вам подарили? – принялся задавать вопросы Семерка.

Пришлось рассказать ему обо всем.

– Я вас понял, – и крошечная копия колдуновской башки привычно сморщила лоб. – Ситуация такова, что вам сейчас, а Рыжему в первую очередь, безопаснее находиться в армии Синеглазого. Верховный Носитель Света Южной Четверти назначил на завтра всеобщий молебен с исповедью, через которую обязан пройти всякий, кто состоит в его войске… Мы понимаем, что эта сеть раскинута именно на тебя, что все затеяно ради тебя.

Да уж, какая я важная персона, вот только почему-то это меня не радует ни фига.

– А дальше что? – спросил я.

– Не спеши, – шмель-Семерка облетел мою голову по кругу: то, что мы скачем, ему ничуть не мешало. – Ситуация может измениться, мы с вонючим стариканом можем что-нибудь придумать.

– Так постарайтесь сделать это побыстрее, – сказал Пугало. – Не хотелось бы довести до того, чтобы нам пришлось скрестить мечи со своими… После этого нас троих только и останется-то, что казнить под Белым Стягом, выпустив кишки и затем подвесив на них.

Так в Проклятой роте, как я уже знал, расправлялись с предателями.

– Мы постараемся, – и колдун с негромким хлопком исчез.

– Вот инквизиторы-засранцы, – пробурчал Ярх.

И тут же тысячник обернулся, замахал рукой, ветер донес его крик:

– Быстрее! Почему отстали?

Скакавшие позади копейщики словно очнулись ото сна, пришлось пришпорить скакунов и нам.

Дважды останавливались поить лошадей, а когда полуденная жара начала спадать, далеко впереди показались стены и башни большого по местным меркам города. Подъехали ближе, и стало видно, что у ворот раскинулся воинский лагерь, ничуть не отличавшийся от того, где я уже бывал.

Те же люди и животные, вонь и шум, разве что флаги другие.

– Значит, так, ха, – сказал тысячник, остановив коня и повернувшись к нам. – Капитан Вуазен, возглавляющий Детей Ночи, будет рад увидеть в своей роте столь опытных воинов. Кастен вас проводит, – усач, вчера расспрашивавший меня, кивнул. – Завтра же я проверю, как вы устроились.

«И не смазали ли пятки салом», – добавил я мысленно.

Так что ва-Нартог со свитой отправился в одну сторону, а мы в компании усатого Кастена в другую.

– Я слышал о Детях Ночи, сранство, – сказал Ярх. – Неплохая компания.

– Одна из лучших, – буркнул наш сопровождающий. – Лучше только эти, чтоб их… Проклятая рота! Непроницаемая Мудрость нанял бы их, я думаю, да только Желтый Садовник успел первым.

Не скрою, в этот момент я испытал нечто вроде гордости, хотя под Белым Страхом провел всего ничего.

Кастен повел нас ближе к городу, туда, где тесно стояли три одинаковых шатра из темной ткани. Расположившийся около самого большого из них часовой был в вороненой кольчуге и таком же шлеме.

– Куда? – спросил он, набычившись.

– Капитана позови, – велел Кастен. – Ему от тысячника ва-Нартога подарок.

Часовой фыркнул, но ослушаться не посмел, заглянул в шатер, и оттуда донесся чей-то недовольный голос. Вороненый вояка снова вытянулся по стойке смирно, а полог откинулся, и нашим глазам предстал капитан Вуазен.

Ростом он похвастаться не мог, зато плечами вошел бы не во всякую дверь, а выглядел точно кабацкий громила после доброй попойки с дракой и поножовщиной – кулаки сжаты, под глазом синяк, волосы взлохмачены, на не стираной рубахе подозрительные бурые пятна.

– Это что за печень ехидны? – спросил командир Детей Ночи, рыгая так «ароматно», что мой конь взбрыкнул.

– Наемники из Веселых Котов. Желают служить. Тысячник велел отдать их вам, – доложил Кастен.

– Коты? Не очень-то они похожи на трупы, – капитан захохотал, и его, к моему удивлению, поддержал часовой.

Ну и порядки у них тут, прямо не армия, а какое-то шоу.

– Ладно, оставляй их, селезенка дракона, – сказал Вуазен, нахохотавшись. – Проваливай, тысячнику привет. А вы, кабаны немытые, слезайте с лошадей, или думаете, что надо все время в седлах сидеть?

Кастен кивнул на прощание и поехал прочь, а нам ничего не оставалось, как спешиться да образовать некое подобие строя, пусть короткого, но зато, надеюсь, исключительно бравого.

– Жопа гарпии, да вы молодцы хоть куда, – приговаривал капитан, оглядывая нас. – Только на Котов не тянете, как и на мышей… Пойдем посмотрим, на что вы годитесь. Всякий готов назвать себя наемником, а вот обозных у нас всегда не хватает, некому трупы убирать.

И он повел нас куда-то за шатры.

Дети Ночи располагались на стоянке примерно так же, как мы, разве что круга из телег не образовывали – горели костры, вокруг них сидели полураздетые мужики, доносились смех и голоса. Народу у них было не меньше, чем у нас, а если учитывать, что Проклятая рота в последнее время несла потери, то и больше.

– Эй, Фихти! – рявкнул Вуазен, останавливаясь рядом с одним из костров. – Подними задницу!

На этот зов оглянулся очень крупный и лохматый дядя со старым шрамом через всю рожу.

– Чего? – прогудел он, вставая.

– Испытать надо этих типов, мошонка рарга, – капитан указал на нас. – Возьмешься?

– А чо бы нет? – лохматый нагнулся и подобрал меч, что в других руках выглядел бы двуручным, а для Фихти был обычным клинком.

– Ну что? Кто первый? – капитан повернулся к нам. – Давай ты, рыжий.

Лицо командира Детей Ночи порозовело, глазки заблестели, он даже облизнулся – любит, похоже, сволочь неопрятная, смотреть, как сражаются другие, да и на чужую кровь тоже.

– Могу и я, – ответил я, вытягивая из ножен клинок.

Неприятно, что этот меч я толком в руках не держал, что мы с ним не особенно «знакомы».

– Давай, Фихти! – заорали от костра, и здоровяк оказался напротив меня.

Двигался он исключительно мягко, смотрел пристально, оценивающе.

Я атаковал первым, больше для пробы, особенно не надеясь на успех – звякнуло, мой клинок отлетел, как от стены. Я отскочил в сторону, уходя с линии нападения, и не зря – огромный меч разрезал воздух там, где я только что стоял.

– Отлично, Рыжий! – это Ярх. – Покажи ему!

Легко сказать, а вот сделать.

Я поднырнул под огромный клинок и почти достал Фихти длинным выпадом. Зацепил рукав, но вот плоти под ним вряд ли коснулся – на белой ткани не появилось ни пятнышка.

И тут же пришлось отбивать удар, нацеленный так, чтобы снести мне голову. Рукоять меча я удержал, но запястье едва не вывихнул, и от новой атаки предпочел уклониться.

– Стоп, хватит! – объявил Вуазен, и Фихти отступил.

Этот «кабан немытый» даже не запыхался!

– Давай следующего, кишки василиска, – сказал капитан.

Я вернулся туда, где стоял Пугало, а против здоровяка с двуручником встал Ярх. Схватка оказалась стремительной – взблеск стали, хрип, вскрик, и вот уже красноглазый стоит вплотную к Фихти, довольно скалится и держит коротенький, в палец нож около его горла.

Замолчавшие было зрители разразились недоуменными воплями.

– Вот это годится, – протянул Вуазен. – Третьего нет смысла проверять… Хотя… Рожу свою покажи!

Пришлось Пугало озвучивать свою легенду насчет религиозных запретов.

– Дело твое, черная морда, – не стал настаивать капитан. – Главное, чтобы ты под этой фигней какую гниль не прятал и заразным не был, остальное меня не касается. Пошли за мной… Фихти, сейчас они присягу принесут, и я отправлю их к тебе, пополнишь свой десяток.

Обладатель большого меча и шрама на лице медленно кивнул.

Он не выглядел радостным, но и недовольства тоже не проявлял, похоже, ему было все равно.

– Слушайте, но мы же клялись под Белым Страхом, – зашептал я, когда мы зашагали обратно вслед за Вуазеном. – А две присяги… разве так можно? Что делать?

– Успокойся, – так же тихо ответил Пугало. – Эта проблема-то решается легко. Потом.

Вот успокоил так успокоил.

Капитан откинул полог шатра, расположенного по соседству с его собственным, и мы оказались внутри. Там обнаружилось несколько огромных сундуков, а также дрыхнувший на одном из них седоголовый мужик.

– Чего надо? – спросил он, когда Вуазен потыкал его в бок, но глаз не открыл.

– Вставай, брюхо гоблина! – рявкнул капитан так, что стенки шатра затряслись. – Доставай знамя и отрядную книгу, или, клянусь твоим немытым пятаком, я немедленно выгоню тебя прочь!

– Чего ты орешь? – мирно ответил седоголовый, зевая. – Сейчас я все сделаю.

– Это вот казначей, – сообщил нам Вуазен, пока седоголовый открывал один из сундуков поменьше и швырялся во внутренностях. – Всю печень мне проел, морда. Выгнал бы его, да только он в роте дольше меня, а я, почитай, под Темным Ликом два десятилетия хожу, совсем мальчишкой был, когда к ним прибился и впервые за меч взялся…

Темным Ликом называлось знамя – прямоугольное ветхое полотнище с вышитой на нем оскаленной мордой, то ли кошачьей, то ли волчьей. Оно немного напоминало стяг Синеглазого, разве что тут картинка дополнялась четырьмя крохотными полумесяцами по углам и разбросанными там и сям звездочками.

Казначей вооружился пером и выложил на сундук огромную книгу в роскошной, украшенной золотом обложке.

– Я готов, – сообщил он. – Давай начинай, чего замер?

Да, если бы кто-то так разговаривал с Лордом Проклятым!

– Повторяйте за мной, – Вуазен откашлялся. – Под ликом ночи, что равна для всех…

Дальше он произнес вполне стандартную клятву наемника – не отступать и не сдаваться, быть храбрым и не предавать соратников. Когда я проговаривал ее, сердце у меня, честно скажу, дрогнуло – теперь куда ни глянь, я в любом случае окажусь предателем, одну из присяг так или иначе придется нарушить.

Пугало и Ярх оттарабанили все без малейших задержек.

Потом нас торжественно записали в отрядную книгу, я назвался Рыжим, а вот спутники мои зачем-то соврали, один стал Бархом, второй попросил именовать себя Олисом.

– Ну, вот и все, – сказал Вуазен, когда все было закончено. – Снаряжение только… Фихти скажет вам, где вороненые кольчуги и шлемы добыть, у нас такой обычай, иного не носим, а теперь отправляйтесь к нему, сердце гарпии, и служите хорошо. Все понятно?

– Так точно, – отозвались мы на три голоса.

– Зачем этот обман? – спросил я, когда мы выбрались из шатра и командир Детей Ночи покинул нас.

– Так безопаснее, видят боги, – сказал Ярх, он же Барх. – Нас могут узнать.

Откровенно говоря, смена имен мало что давала, ведь вряд ли такая парочка встречается в каждой наемной роте – уроженец Южных земель, скрывающий лицо под черной тканью, и красноглазый любитель выпить и побуянить, имеющий в числе предков оборотня.

Но я промолчал – изменить ничего нельзя, остается лишь рисковать.

– Явились, – сказал Фихти, когда мы притопали к его костру. – Что же, садитесь. Будем знакомиться…

Десяток под его командой состоял из дюжины вояк разной степени потрепанности – тут было два брата-гнома, настолько похожих, что только одежда и позволяла их различить, неприятный тип с лицом, испорченным какой-то болезнью вроде оспы, и чувак с небольшими рожками в шевелюре.

– А что, как насчет выпить? – спросил Ярх, когда взаимное представление оказалось закончено.

– Это можно, – и Фихти извлек откуда-то из-под себя огромный кувшин.

Если я что понимаю, то сейчас новичков испытают, подсунут им какую-то гадость, которую надо будет пить, изображая при этом дикое счастье… И только после этого мы станем полностью «своими».

Догадка подтвердилась, когда Ярх отхлебнул из кувшина – лицо его побагровело, зато уши стали такими белыми, словно отделились от головы и повисли в воздухе сами по себе.

– Ну как? – спросил один из гномов.

– Зашибись, – ответил Ярх. – Это на чем настояно, на ваших портянках?

Вояки Фихти загоготали.

Пугало не доставил им никакого удовольствия, просто отпил из кувшина, зато я зрителей не разочаровал. Глотнув мерзкого пойла, непонятно из чего сделанного, но куда более вонючего, чем самая паленая водка, я закашлялся, принялся сипеть и колотить кулаками по земле.

Уж взялся изображать простака-идиота, так все, деваться некуда.

– Хорош, – сказал Фихти, забирая кувшин. – А то все вылакаете, нам не останется. Давайте ешьте и на боковую.

Пока суд да дело и в самом деле начало темнеть.

После ужина, состоявшего из обычного для наемников кулеша, нам притащили по вороненой кольчуге. Подобрали их на глаз, но люди опытные, и поэтому металлические рубахи пришлись впору.

Моя мне понравилась больше той, что я носил последние дни.

Заснул я не сразу, все ворочался с боку на бок, отгоняя подозрения, что вокруг на самом деле враги и что ночью нас могут просто зарезать… А затем обнаружил, что где-то неподалеку воют трубы, а лагерь шумит, точно громадный улей, по которому хорошенько врезали сапогом.

– Подъем, – объявил Фихти, появляясь рядом с нами. – Выступаем.

Примерно через полчаса Дети Ночи выстроились колонной, и мы оказались в ее авангарде. Место перед нами занял капитан Вуазен, в доспехах и изящном шлеме выглядевший куда более величественно, чем в грязной рубахе.

– За мной, немытые морды! – заорал он, и рота двинулась вперед.

Я ждал, что рядом с командиром поднимут знамя, но этого не произошло – то ли оно было слишком ветхим, чтобы таскать его на древке и трепать на ветру, то ли в этом «монастыре», и это более вероятно, имелся свой устав, отличный от нашего.

Помимо наемников, на восток выступил большой отряд конницы под командованием знакомого нам тысячника. Ва-Нартог, похоже, забыл свое обещание проведать нас, по крайней мере, пронесшись мимо в окружении свиты, он даже не повернул головы.

Нельзя сказать, что я сильно расстроился по этому поводу.

Целый день мы провели в седле, под палящим солнцем в облаках пыли, поднимаемой сотнями копыт. Пообедали на ходу тем, что нашлось в седельных сумках, дважды остановились, чтобы напоить лошадей, а третий раз встали непонятно зачем на перекрестке аж трех дорог.

Ярх вовсю болтал с «соратниками», Пугало тоже иногда влезал в беседу, я же не забывал держать рот приоткрытым и моргать понаивней. Работало безотказно – внимания на меня никто не обращал, вопросов не задавал, общаться не пытался.

Неплохо быть придурком, только немного скучно.

– Какого сранства мы ждем? – спросил красноглазый, когда нам разрешили спешиться, чтобы дать отдых лошадям.

– Нам не доложили, – флегматично ответил Фихти.

– Ха, глядите! – воскликнул один из братьев-гномов, указывая на юг.

Над дорогой, уходившей в ту сторону, виднелось медленно растущее облачко пыли.

– Чего-то несут… бородатые, голые, – сказал Ярх, прищурившись.

– А, так это аскеты, мудрецы Синеглазого, – объяснил Фихти. – Колдуны, ясен пень. Не иначе прислали их к нам на помощь, чтобы магам Желтого Садовника жизнь малиной не казалась.

Услышав слово «колдуны», я напрягся – понятное дело, Затворник наложил на меня маскирующее заклинание, вот только случая проверить его в деле до сих пор не было, и неизвестно, работает оно или нет. Вдруг эти самые «аскеты» разглядят во мне то же самое, что и Верховный Носитель Света, и решат, что надо бы меня на всякий случай убить.

Облачко пыли приблизилось, и стало видно, что поднимают ее четверо полуголых бородачей.

Такие тощие, что можно было пересчитать ребра, они носили лишь короткие портки. Тела их покрывали потеки засохшей крови, а слипшиеся волосы и бороды торчали, словно пакля.

И еще они несли ящик на длинных жердях – небольшой, черный и плоский, окованный полосами желтого металла.

– Ух ты, золото! – воскликнул кто-то из нашего десятка.

– Оно самое, – авторитетно подтвердил Фихти. – А это, выходит, Ковчег Тьмы.

– А на что он годен, засунуть меня в задницу богу? – влез Ярх.

– Не нашего ума это дело, – десятник глянул сердито, но после паузы добавил. – Увидишь еще.

Аскеты протопали мимо, я разглядел, что руки их словно истыканы шилом, а на бедрах имеются длинные змеящиеся шрамы, свежие и старые. Один посмотрел в нашу сторону, в широко раскрытых темных глазах я увидел безумие и поспешно отвел взгляд.

Не хватало еще, чтобы нас заметили.

Но чародеи Синеглазого не обратили на меня внимания, и я облегченно вздохнул – Затворник не подвел.

– Залезайте, – велел Фихти. – Сейчас двинемся дальше. Этих мы ждали.

Десятник оказался прав – едва забрались обратно в седла, как трубы подали сигнал двигаться.

Мы вновь двинулись по желтой ленте дороги, по сторонам тянулись заросли кустарника, изредка попадались поля и деревушки. Солнце жарило как ненормальное, хотелось пить, но вода во фляге давно закончилась, и оставалось только ждать очередной реки, а ее все не было и не было.

Пешком в нашем отряде двигались только аскеты, да еще и волокли груз, но от лошадей они не отставали. Далеко позади скрипели колесами телеги обоза, по обочинам туда-сюда сновали группы легковооруженных всадников, ва-Нартог не забывал рассылать разведчиков.

Снова голос труб мы услышали только вечером, когда жара немного спала.

Лагерем встали на этот раз на берегу большого озера, и мне выпало натаскать воды на десяток, а затем еще и выяснилось, что стоять на страже во вторую половину ночи.

– В этих местах уже видели вражеских лазутчиков, так что гляди в оба, – сказал Фихти.

Я кивнул, изображая тупую покорность.

Сменявшийся с поста Пугало разбудил меня, потрепав по плечу.

– Вставай, – прошептал он. – Время.

– Ага, да, сейчас, – промямлил я, вспоминая те времена, когда тренер на сборах будил нас за час до завтрака и выгонял на зарядку – как это казалось тогда жестоко рано. – Все тихо?

– Появлялся Мухомор, и только-то.

– Неужели сам? – удивился я.

– Да ну, что ты, – Пугало усмехнулся. – В виде летучей мыши, только башка его. Услышав об аскетах с Ковчегом Тьмы, едва летать не разучился, но я его вовремя поймал. Их всех исповедовали, каждого проверили, но тебя, Рыжий, почему-то не нашли.

– Почему, интересно? – пробурчал я, поднимаясь на ноги. – Что-то еще?

– Да, что-то, но о нем потом, – Пугало улегся на нагретое мной место и нагло захрапел.

Лагерь лежал вокруг точно огромный и смрадный половик, засыпанный мусором, на востоке нежилось под звездами озеро. С той стороны, где расположились чародеи Синеглазого, доносился негромкий речитатив, кое-где костры рассеивали мрак, но в основном было тихо и темно.

Я сходил отлить и устроился на месте часового рядом с лошадьми.

За то время, что я провел там, борясь со сном, не произошло ровным счетом ничего интересного. Луна взошла только под утро, изрядно похудевшая с того момента, как я видел ее в последний раз. На рассвете в дальнем от нас конце лагеря поднялась суматоха, но затихла быстро и без последствий.

Первым встал, как и надлежит командиру, Фихти, я помахал ему, показывая, что не сплю.

– Годится, – сказал десятник и принялся возиться, натягивая сапоги, а я сообразил, что не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.

Ощущение было такое, будто я вморожен в глыбу совершенно прозрачного, но при этом невероятно холодного льда. Дышать я не мог, онемение сковало кожу, я почти чувствовал, как смерзаются губы, как иней оседает на глазах и свирепый мороз проникает в тело.

Опять этот дурацкий «приступ». И что с ним делать?

Но на этот раз появилось кое-что новое – мне показалось, что внутри я ощущаю некоторое копошение, неприятное движение, но не в брюхе, где могут завестись всякие глисты, а почему-то в груди.

Прошло все, правда, как и раньше, само собой, и довольно быстро, минут через пять, так что никто не заметил, что со мной был какой-то непорядок. Только Пугало все равно пронюхал, и когда мы уже седлались, подошел вплотную и очень тихо поинтересовался:

– Опять у тебя это было? Ну, мороз-то?

– Заметно? – угрюмо пробурчал я.

– Рожа у тебя в тот раз и сейчас – одинаковая была, – он вздохнул. – Ничего, сладим.

Ну да, либо я с этой ерундой, либо она со мной, тут к гадалке не ходи.

Этот день начался с того, что к нам присоединился отряд всадников на раргах, а в небе объявился дракон, белый, точно снежок. Немного позже впереди, на северо-востоке, я разглядел столб дыма, а потом сообразил, что их вообще несколько.

– Это Приме, столица герцога Примейна, осажденная войском Желтого Садовника, – сказал Пугало.

– Ты откуда знаешь, покусай тебя боги? – удивился Ярх.

– Сегодня ночью-то, пока ты храпел и вонял, я общался с Мухомором, узнал заодно, где мы, ну а ему рассказал, сколько войска идет на выручку города под командой ва-Нартога.

– А ты сосчитал? – спросил я.

– Конечно. В первый же день.

Вот так, пока я тут глазами хлопал да ежился от страха при виде аскетов, серьезные люди… в широком смысле этого слова… внимательно смотрели по сторонам и запоминали, что к чему.

– Так что скоро, куда быстрее, чем подозревает наш полководец, нас ждет драка.

Не прошло и получаса, как фигня начала твориться с порхавшим по небу драконом – он взревел, замахал крыльями вразнобой, а затем и вовсе кувырнулся через голову, едва не сбросив наездника.

– Сранская магия, – пробормотал Ярх. – Инквизиторы… или наши?

Судя по тому, что вспышек и прочих световых эффектов, так любимых слугами Желтого Садовника, не наблюдалось, какую-то пакость летучему ящеру устроили Мухомор с Семеркой. Сидевший на шее дракона чувак сумел выровнять полет, но вынужден был посадить свою зверюшку где-то далеко позади войска.

А немножко позже авангард нашего воинства, где находились Дети Ночи, аскеты со своими носилками и сам тысячник со свитой, забрался в небольшой и негустой лесок. Только вот не прошли мы по нему и двух сотен метров, как справа и очень близко прогудел рог.

– Вниз! – гаркнул Пугало, и мы трое спрыгнули с лошадей за миг до того, как на колонну обрушились сотни стрел.

Ставший похожим на ежа Фихти свалился наземь, крики людей смешались с ржанием коней. Я поспешно нахлобучил шлем, сдернул с седельного крюка щит – стрела, как известно, дура, она не станет разбирать, враг ты тому, кто ее выпустил, или тайный союзник.

– Строй! Строй! Печень ехидны! – заревел где-то впереди капитан Вуазен. – Быстрее ко мне!

Но крик его оборвался – похоже, кто-то из лучников выцелил-таки командира Детей Ночи. От нашего десятка к этому моменту остались только мы трое да еще один из братьев-гномов – все лежали на земле, укрывшись за трупами лошадей.

Стрелы лететь перестали, зато из зарослей полезли вооруженные люди в кольчугах.

– Вперед! Вперед! – завопили с разных сторон.

Откровенно говоря, мне очень не хотелось сражаться со своими и, увидев, что нас атакуют вояки Желтого Садовника, я испытал немалое облегчение – тут даже если и убьешь кого под горячую руку, потом вряд ли будешь страдать угрызениями совести. Главное – не дать никому прикончить тебя самого, как-то выбраться изо всей этой катавасии.

Наш соратник-гном вскочил на ноги, и с нечленораздельным воплем ринулся навстречу врагу.

– Мы чего? – хрипло прошептал Ярх.

– Ползем вперед-то, к этим, аскетам, – ответил Пугало.

Жрецы Синеглазого от обстрела не пострадали, ни одна стрела до них не долетела. Сейчас они столпились вокруг Ковчега Тьмы и, закинув бородатые физиономии к небу, что-то бормотали.

Рота, во главе которой мы не так давно ехали, сбилась в плотную кучу немного сзади – там орали десятники, звенели мечи, в нашу сторону никто не смотрел.

И мы поползли, через лужи крови, огибая трупы бьющихся в агонии лошадей, стонущих людей. Миновали нашего командира, лежавшего на спине, раскинув руки, так что было отлично видно оперенное древко, торчавшее из смотровой щели забрала – капитана убил настоящий снайпер или редкостный везунчик.

Земля дрогнула, аскеты дружно сделали шаг назад, и черный ящик, окованный золотыми полосами, открылся. Из-под отскочившей крышки ударил столб темно-синего дыма, закрутился, подобно смерчу, и в нем проявились два багровых глаза, огромных и полных неистовой злобы.

С гудением и шуршанием эта тварь прыгнула навстречу атаковавшим, и в стороны полетели изуродованные трупы.

– Ничего себе сундучок, – пропыхтел я, догадываясь, куда именно мы направляемся.

Существо из дыма пытались рубить мечами, но клинки ничего не могли ему сделать, стрелы пролетали насквозь. А оно двигалось туда-сюда, не забираясь в лес, но и не давая никому приблизиться к своим хозяевам, что вновь столпились вокруг закрывшегося Ковчега.

Еще дальше, за аскетами, в окружении сражался Цавиль ва-Нартог и воины из его свиты. Их теснили со всех сторон, но тысячник пока держался и даже ухитрялся сидеть верхом.

Меч его был весь в крови, как и темно-синий плащ.

– На счет три, – сказал Пугало, когда до колдунов осталось метров десять совершенно пустой дороги.

Аскеты, точно услышав его, взвыли, Ковчег Тьмы распахнулся, и из него полезло нечто многоногое, уродливое, размером с двухэтажный дом. Клацнули челюсти, способные перекусить ствол дерева, качнулся хвост, украшенный метровым жалом, и я вспомнил, что кто-то сказал «Синеглазый хорош в том, что касается всякого рода монстров».

– Раз… – начал Пугало.

– Вот это паучок, в жопу его, – заметил Ярх.

– Два… рубим сначала аскетов, потом ящик… Три!

Мы рванули вперед, словно темнокожие спринтеры на Олимпийских играх.

Выпущенные из Ковчега твари были далеко, аскеты нападения с нашей стороны не ожидали, вообще в первый момент подумали, что трое парней в вороненых кольчугах, а значит – из Детей Ночи, бегут к ним, чтобы помочь…

Я увидел изумление на грязном, изнуренном лице и ударил, целясь немного ниже. Горло мага острая сталь разрубила с такой же легкостью, как и горло обычного человека, кровь брызнула фонтаном, вот только упал этот тип не сразу, некоторое время еще потаращился на меня.

Но мне было уже не до него.

Пугало срубил второго аскета, третий и четвертый познакомились с мечом в руках Ярха.

– Давай! Вместе! – заорал красноглазый, и мы замахнулись на Ковчег.

Краем глаза я видел, что исполинский паук семенит в нашу сторону, дымная тварь тоже заметила, что с ее хозяевами не все в порядке, а это означало, что у нас есть считаные мгновения… Потом разорвут на куски или сожрут.

Ковчег распахнулся, то ли сам, то ли кто-то из умиравших аскетов успел прошептать заклинание. Внутри обнаружилась тьма, густая и вязкая, покрытая чем-то вроде ряби, и она в свою очередь уставилась на нас непонятно чем.

Ее взгляд ощущался как удар, вышибающий разум из тела так, что тот отлетел на несколько метров.

– Твою мать! – прохрипел я, услышал чей-то крик, но не понял, кто вопит.

А потом ударил, и мой меч, самый обычный клинок наемника, врубился в деревянный борт. Скрежетнул попавший под удар гвоздь, лязгнула разрубленная полоса золота, и в следующий момент давление на рассудок исчезло, остался только взгляд кого-то очень далекого и могучего.

«Синеглазый, – мелькнуло у меня в голове. – Он смотрит и видит, кто я такой».

Да, если раньше о моей гнусной сущности, как-то связанной с падшими богами, знали только слуги Желтого Садовника, то теперь в курсе еще один маг-правитель этого мира… И неизвестно, как он отнесется ко мне.

Я ударил еще раз и еще, круша плотное дерево, стремясь уничтожить эту штуку до того, как огромный паук вцепится в меня. Бросил быстрый взгляд в его сторону и с радостью обнаружил, что многоногая тварь шатается, лапы ее подгибаются, а многочисленные глаза смотрят в разные стороны.

Столб живого дыма изгибался и трясся, разваливался на отдельные пряди.

Тьма в Ковчеге таяла, обнажая простое дощатое дно и лежащую на нем штуковину вроде черной жемчужины.

– Ну ты, вообще, молодец, – сказал Ярх, и я с удивлением обнаружил, что он стоит на коленях, выронив меч, а Пугало и вовсе лежит лицом вниз и хотя пытается подняться, но без особого успеха.

– Что с вами? – спросил я.

– Руби ее! Руби! – прохрипел Пугало с земли. – Не останавливайся!

Я нанес еще один удар, и Ковчег развалился на две части, остатки заполнявшей его тьмы растаяли. Паук испустил тонкий визг, сам себя окрутил собственными конечностями и рухнул наземь бесформенной грудой, а налетевший ветер рассеял дымный столб. Багровые глаза на мгновение остались висеть безо всякой опоры, затем мигнули и погасли.

– Давай, уходим-то… – Пугало трясло, двигался он с трудом, но все же ухитрился подняться.

Ярх подобрал свой клинок.

– Ага, – я нагнулся и схватил лежавшую на дне Ковчега «жемчужину» – сам не знаю, зачем, может быть, просто на память.

Перед тем как рвануть за соратниками, я успел оглядеться – сзади по дороге со стороны основной части войска с воем мчались всадники на раргах, и значит, там нападение отбито; спереди ва-Нартог по-прежнему сражался, чуть ли не один и пешим, но атаковавшие его воины уже отступали, уходили в лес.

Никто в общем и не надеялся разбить все войско неожиданной атакой.

Я споткнулся о чей-то труп, ветка хлестнула по лицу, другая ткнула в живот, и мы побежали…

Глава 12

Такого забега я, откровенно говоря, не припомню, хотя Юр Палыч иногда устраивал нам жесткие кроссы. Но даже ему в голову ни разу не пришло нарядить нас в кольчуги, да и климат в России не такой жаркий, как тут.

Даже ночью, следуя за бабочкой Затворника, мы мчались не настолько резво.

Рядом с самой дорогой налетели на группу солдат, вооруженных мечами, даже вроде бы скрестили клинки, но затем мы унеслись дальше, а они остались на месте или удрали в другую сторону… Вскоре пот начал капать у меня с бровей, есть глаза, а направление я потерял вовсе. Оставалось надеяться, что его не потерял Пугало.

– Все, хватит, – сказал он, останавливаясь, и мы замерли, хрипло дыша, точно загнанные лошади.

Вокруг царила тишина, беззаботно чирикала птичка, шуршал ветер в кронах, а схватки, если она и продолжалась, вовсе не было слышно. Или там все закончилось и нападавших отогнали, или мы убежали достаточно далеко, хотя могло случиться и то, и другое.

– Уф… ну ты вообще… – Ярх вытер потное лицо, посмотрел на меня, и в красных глазах его обнаружилось восхищение. – Молодец! Срански стоек оказался, кто бы думал!

– Когда? – спросил я.

– А когда та штуковина открылась-то, – пояснил Пугало. – Меня с ног сбило.

Я вспомнил «удар», который ощутил, когда отошла в сторону крышка Ковчега Тьмы, и только в этот момент осознал, что сжимаю в кулаке свой трофей и тот больно врезается в пальцы.

– Да не знаю, как это получилось, без вопросов, – сказал я и раскрыл ладонь, чтобы лучше рассмотреть добычу.

Странно, теперь эта штука больше не напоминала жемчужину, походила скорее на большое муравьиное яйцо, и бока ее чуть заметно вздувались и опадали, точно внутри кто-то дышал.

– Чего это? – любопытный Ярх тут же сунулся посмотреть.

– Она там, на дне лежала, – сказал я, с опаской разглядывая доставшуюся мне вещь. – Выкинуть?

– Колдунам покажи для начала, а потом выкинешь, если чего, – посоветовал Пугало. – Передохнули? Значит, пошли дальше, нас, конечно, вряд ли будут искать, но лучше ушлепать подальше.

– Ушлепать подальше… А что потом, раздери тебя боги? – осведомился Ярх.

– Мухомор обещал выйти-то на связь.

Прочее можно было не объяснять – колдун нас отыщет и поможет добраться до родной роты, до которой не так далеко, если учитывать, что дым над горящим Приме отлично видно с востока на горизонте.

Мы двинули в ту сторону, хотя дали еще крюка к северу.

Я попытался вспомнить, в который раз за время нахождения в этом мире лишился лошади, и по всему вышло, что в третий – да, ничего себе, похоже, что мне нет смысла заводить преданного и хорошего скакуна, все равно судьба через какое-то время заберет его у меня.

Где-то через километр, наткнувшись на ручеек, устроили привал, чтобы умыться и попить. А затем, взобравшись на вершину небольшого холма, решили, что дальше идти смысла нет.

Ярх быстренько вскарабкался на самое высокое дерево и некоторое время проторчал там.

– Лес через милю заканчивается, потом деревня сожженная, и за ней поле, – сообщил он, спустившись. – Ну а то тянется прямо до города, и рядом с ним сранский лагерь под желто-голубыми знаменами, вроде бы и Белый Страх там торчит, хотя далеко. Может, показалось.

Еще Ярх упомянул, что признаков штурма нет, зато есть катапульты, швыряющие в Приме зажигательные снаряды, и что за его стенами в одном месте довольно здорово горит, «аж пламя видно».

– Герцог, значит, внутри засел, – сказал Пугало. – Ждет помощи, и зря.

– Почему? Войско-то ва-Нартога не разбито, – сказал я.

– Аскеты погибли, сам полководец ранен, и самоуверенности у него убавилось, – объяснил уроженец Южных земель. – Есть дракон, конечно, но всего один, а этого мало.

Я подумал, что интересно следить за ходом войны, наблюдая за ней как бы «сверху», как в компьютерной стратегии, когда видишь, куда пошли какие войска, и можешь охватить картину целиком. Тут же, когда тебе доступен лишь маленький участок событий, а об остальном ты можешь лишь догадываться, это вовсе не так занимательно.

Мухомор объявился к вечеру, когда начало темнеть.

Хрустнуло, и из земли рядом со мной выдвинулся настоящий гриб, красный, в белую крапинку, вот только на шляпке у него обнаружились внимательные глаза, а на ножке крохотный рот.

– Вот они где, – пропищал он. – Бока пролеживают!

– А чего еще делать? – спросил Ярх. – Грибы собирать? Так это мы запросто.

И он потянулся к висящему на поясе мечу.

– Осади, хе-хе, – сказал колдун. – Если я чего понимаю в этой поганой жизни… Двигайте за мной.

Мухомор выдрал себя из земли, свернулся в шар и покатил туда, где в темном небе скорее угадывался, чем был виден, столб дыма.

Глазомер Ярха не подвел, лес и вправду закончился примерно через километр, и мы оказались на окраине сожженной деревни. Под ногами захрустели угли, в ноздри проник запах гари, впереди встали силуэты закопченных, покосившихся печей, стоявших посреди пепелища.

Трупов видно не было. То ли жители успели сбежать, то ли тела уже зарыли.

На противоположной околице наш шарик-проводник неожиданно свернул на север.

– Эй, ты куда, боги тебя за бороду? – встревожился Ярх. – Город и лагерь вон там!

– Он знает, куда идет, – сказал Пугало, а Мухомор и вовсе не снизошел до ответа.

Мы оказались в зарослях кустарника, высокого и колючего, точно такого, какого много видели за последние дни. К этому времени стемнело полностью, и я поднял руку, защищая глаза от длинных и острых шипов.

Проводник же наш засветился, стал напоминать светляка-переростка, что бежит себе и бежит, не обращая внимания на то, что за ним по пятам топают три вооруженных громилы.

– Вот и пришли, – сказал Ярх, когда перед нами раскрылся небольшой участок, свободный от кустарника. На фоне зарослей задвигались темные фигуры, одна, вторая, третья…

Клубочек света, точно котенок, вспрыгнул на руки одному из ожидавших нас людей и погас. Но я успел разглядеть широкополую шляпу, желтые глаза, оскаленные в улыбке гнилые зубы.

Мухомор… Но кто остальные?

– Привет-привет, друзья, – прозвучавший голос принадлежал Лорду Проклятому – ничего себе, сам командир явился нас встречать!

В этот момент меня посетило чувство, какое, наверное, испытывает человек, после долгого отсутствия вернувшийся домой, к семье. У меня никогда не было ни того, ни другого, и сравнивать мне оказалось не с чем, но такую смесь радости и облегчения, предвкушения чего-то хорошего, что ждет впереди, вряд ли можно испытать в другой ситуации.

Я находился меж своих и мог не бояться за свою спину.

– Привет и вам, Лорд, – отозвался Пугало. – И тебе, Визерс, и тебе, Семерка.

Тут же второй колдун, и наш десятник – целая делегация встрающих, словно мы какие важные персоны.

– Здорово, парни, как я рад вас всех видеть! – заявил Ярх. – Выпить у вас нет ли? Горло сухое, точно дырка у шлюхи, и от шлюхи я бы, кстати, тоже не отказался.

– Увы, ни того, ни другого у нас нет, уж не сомневайся, – Лорд Проклятый издал короткий смешок, но тут же его голос вновь стал серьезным. – А теперь рассказывайте. Понятное дело, мы следили за вами, но это получалось не всегда, да и видели вы больше…

Я понадеялся, что отдуваться придется Пугалу с Ярхом, но когда дело дошло до пещеры Затворника, то «трибуну» предоставили мне. К этому времени я привык к темноте и разглядел могучий силуэт Визерса, то, что командир сидит на чем-то вроде пенька, а Семерка, как обычно, весь обвешан обнаженными клинками – лезвия мягко поблескивали, отражая свет звезд.

– Можно посмотреть на эту бабочку? – попросил Мухомор, когда я упомянул о подарке.

– Ну, да… – не очень уверенно сказал я и принялся хлопать себя по карманам.

Вот пропасть, совсем забыл, куда ее дел, может быть оставил в одной из седельных сумок? Хотя нет, она же спряталась мне за голенище, но почему тогда я не видел ее, снимая сапог?

– Не знаю, нету, – сказал я, пошевелив ногами и поняв, что ничего им вроде бы не мешает, портянки нигде не натирают.

– Есть, только ты ее не видишь, и мы тоже не видим, – подал голос Семерка. – Изготовлено насекомое сие чародеем могущественнейшим, нашему искусству, увы, неподвластно, поэтому только по его воле предмет оный может проявить себя, пока же воли этой нет, не найдешь ты его.

Сообщение, что Затворник наложил на меня маскирующее заклятье, вызвало у слушателей некоторое оживление.

– Это хорошо, – сказал Лорд Проклятый, потирая руки. – Никто не заметит…

– Арсаир ва-Рингос помнит Рыжего в лицо и если увидит, то непременно узнает, – произнес Мухомор. – Так что если я чего понимаю в этой поганой жизни, проблемы нашей это вовсе не решает.

– Зато эту самую жизнь упрощает! – буркнул Семерка.

– Хорош спорить, – осадил колдунов Лорд. – Давай, рассказывай дальше.

Из того, что я поведал потом, интерес вызвало разве что упоминание о той штуковине, которую я нашел в Ковчеге Тьмы. Ее я, к собственному облегчению, извлек из кармана безо всяких трудностей и осторожно вручил Мухомору.

Ладони у того засветились, и лежащий на одной из них трофей стал напоминать каплю крови.

– Она все время меняется-то, – сказал Пугало. – Была черной, затем белой, теперь…

– Разберитесь, что это такое, и доложите утром, – приказал Лорд, поднимаясь. – Сейчас же пора двигаться обратно в лагерь… Вы трое пойдете с Визерсом отдельно от нас, и он позаботится, чтобы инквизиторы не обратили на вас внимания.

«Это каким же образом?» – очень хотелось спросить, но я промолчал.

За проведенное тут время я если чему и выучился, так это тому, насколько полезно бывает держать язык за зубами.

– Ну что, все-таки вернулись? – спросил десятник, когда мы остались вчетвером.

– А ты сомневался? – Ярх гордо подбоченился. – Как там наши, все живы?

– Михенс убит, – с парнем, откликавшимся на это имя, я особенно не общался, и поэтому грусти не ощутил. – Остальные все ждут, когда вы объявитесь… Так, сдали мечи.

– Зачем? – все же не удержался я.

– На кого не обращают внимания инквизиторы, ищущие тебя? – Визерс посмотрел прямо на меня. – Только на взятых нами пленников, поэтому вы пока будете среди них. Понимаешь меня?

Вот это ничего себе…

Наемником я был, среди разведчиков укрывался, меж обозных какое-то время прятался, а теперь мне предстоит изображать пленника среди собственных товарищей! Демоны забери, да если ради того, чтобы не пришлось это делать, надо всего лишь прирезать Верховного Носителя Света Южной Четверти, то я сам готов заняться этим вопросом!

Жаль только, что настолько крутого мага так просто не пришьешь.

Это даже не олигарх с его бодигардами, он сам себе и сигнализация, и вышка с пулеметами.

– Держи, – сказал Пугало, снимая с себя пояс с мечом.

Нам с Ярхом ничего не оставалось, как сделать то же самое.

Визерс аккуратно, но крепко связал нам всем руки и повел через заросли туда, где мерцали огни лагеря. Когда мы выбрались на открытое место, рядом громадным куском ожившей тьмы нарисовался Стась.

– Присмотришь за ними, – велел десятник.

– Еще как, провалиться мне в задницу, – пообещал одноглазый, после чего мне достался одобрительный тычок в бок.

Если бы не кольчуга, Стась сломал бы мне пару ребер.

Мы прошли мимо часовых и оказались внутри поставленного по обыкновению кольца из телег. Я разглядел шатер командира, рядом с ним – знамя на шесте, но мы прошагали мимо, в самый темный угол.

Визерс свернул и отстал, а Стась привел нас к одной из телег.

– Садитесь, – велел он. – Сейчас пожрать принесу, и выпить, само собой.

Да, руки нам хоть и связали, но спереди, как никогда не поступают с настоящими пленниками.

– Каково, а? Это что за рожи? – забормотал объявившийся рядом с нами Дядюшка Ба, вооруженный факелом. – Судя по кольчугам, из Детей Ночи, и куда вы только полезли, придурки вшивые, с нами воевать?

И он подмигнул мне, давая понять, что своих узнал, просто дурачится.

Загорелся небольшой, чтобы только дать свету, костерок. Быстро вернувшийся Стась приволок большой кувшин пива и копченую свиную ногу, которую и принялся кромсать большим ножом.

– Развязал бы вам руки, да не могу, – сказал он извиняющимся тоном. – Не велено. Эти, в желтых плащах, могут в любой момент обход устроить, чтобы эту, как ее…

– Духовную нашу бздительность проверить, – пришел на помощь Дядюшка Ба. – Как мы тут бздим, правильно или нет. Уроды.

Да, инквизиторы наводят здесь свои порядки, и какая бы Проклятая рота ни была крутая, денежки она сейчас получает от пацанов в желтых плащах, как и приказы, кстати…

Стась так и остался с нами до утра, и, проснувшись, я обнаружил, что он сидит там же, где и вечером, и даже позы не сменил. Но не успел я повернуться на другой бок, чтобы подремать еще, как вдалеке завыли рога и рядом объявился Визерс.

– Поднимайтесь! – скомандовал он хмуро. – Сегодня штурм, каждый меч на счету! Путы убрать!

Последняя фраза относилась к Стасю, но, услышав ее, мы мигом повскакали на ноги. Смотанные веревки упали наземь, и я смог пошевелить немного занемевшими кистями.

– За мной, быстрее, скоро выступать, – говорил десятник на ходу, а мы бежали за ним. – Снаряжайтесь, там парни вам подобрали все, что надо, не в этом же в бой идти? Понимаете меня?

Ну да, в вороненых кольчугах Детей Ночи мы будем смотреться двусмысленно.

У костра, где расположился наш десяток, нас встретили улыбками и одобрительными возгласами. Я помахал всем разом и начал переоблачаться – сначала снять то, что на мне, а затем нацепить приготовленное, вроде бы по размеру подходит… Так, а это что такое?

Я повертел в руках глухой, лишенный забрала шлем, закрывающий лицо целиком:

– Демоны побери, но он же неудобный…

– Надевай, надевай, – Визерс одобрительно кивнул. – Это на всякий случай.

Мне даже понятно, на какой именно случай – чтобы Арсаир ва-Рингос своим зорким взглядом не опознал мою физиономию, в подобной штуковине это будет невозможно…

Но почему-то мне зверски не хотелось ее надевать.

Я ничего подобного никогда не носил, так что нежелание связываться со шлемом такого типа досталось мне от прежнего Рыжего. Я был совершенно уверен, что мне будет жарко, душно, ничего не видно, плохо слышно, да еще и шея устанет таскать дополнительную тяжесть.

– Хе-хе, доброе утро, – сказал Мухомор, возникая рядом точно из-под земли. – Держи.

На протянутой ладошке колдуна лежало нечто похожее на кристаллик горного хрусталя – прозрачный «карандашик», и внутри него плясали крохотные радуги, порожденные лучами только что взошедшего солнца.

– Это что? – спросил я.

– Та хреновина, которую ты вытащил из Ковчега Тьмы, – пояснил Мухомор. – Толку с нее никакого, мы с тем жирным придурком посмотрели, – как он «приласкал» Семерку, прям любо-дорого смотреть на их нежную «дружбу». – Поэтому забирай себе.

– Ну ладно… – я взял кристаллик, оказавшийся вчерашним трофеем, и сунул в карман штанов.

Конечно, нет смысла его с собой в бой тащить, но до телеги идти некуда.

Вскоре я уже красовался в полном снаряжении, со щитом в руке и пытался приспособиться смотреть чрез прорези – оказалось не так плохо, все-таки эту штуку изготовили люди, кое-что в этом деле понимающие, но все равно меня это дело не радовало.

Знаменосец взял Белый Страх, рядом с ним объявился Лорд в белоснежных доспехах.

– Вперед, за мной! – заорал он так, что услышали, наверное, и в осажденном городе. – Захватим эту крысиную дыру!

И рота двинулась за командиром, причем мы оказались самыми последними.

– У нашего десятка сегодня особая задача, – сказал Визерс, повернувшись к нам. – Так что ничему не удивляйтесь. Поняли меня?

Честно говоря, не особенно поняли, по крайней мере, я, но ладно…

– Особая-преособая, – пробормотал Ярх. – Пахнет жареным сранством.

Мы выбрались за пределы нашего круга из телег, и тут я увидел готовые к стрельбе катапульты, о которых красноглазый упоминал еще вчера – огромные, все в ремнях, вокруг суетятся люди, подтаскивают зажигательные снаряды, похожие на гигантские грецкие орехи.

Удар, и этот «подарочек» уносится вверх, чтобы рухнуть на осажденный город.

– Ух ты! – сказал я, когда один из «орехов» врезался в башню и там вспыхнуло алчное красное пламя.

Командир расчета при катапульте моего восхищения не разделил, принялся орать на подчиненных, и в метательном устройстве начали раскручивать огромные винты, сдвигать раму, менять ремни.

А мы уже шлепали дальше, туда, где виднелась некая штука, похожая, на огромную личинку ручейника с торчащим спереди металлическим жалом.

– Таран, – сказал Пугало. – Неужели нас-то под него засунут?

Рядом с тараном обнаружилась группа всадников в желтых плащах, и, завидев их, я ощутил легкий дискомфорт – сердце болезненно сжалось, по спине побежал холодок. Верховный Носитель Света Южной Четверти глянул в нашу сторону, демонстрируя свою мерзкую злобную морду, и махнул рукой.

Ага, ну это он Лорда к себе приглашает, не меня, и слава всем богам.

Справа и слева строились другие отряды, и все они тащили приставные лестницы.

– Нет, не засунут, – сказал Визерс, когда мимо нас побежали бойцы в кожаных доспехах, без щитов, только с короткими мечами. – Наше дело – главный удар, как всегда.

То, что напомнило мне личинку ручейника, было на самом деле навесом, под которым прятались толкающие таран люди, а спереди торчал его окованный металлом «клюв». Как все это было устроено, я представлял плохо, наверняка там имелись какие-то колеса, система подвесов, еще что-то.

Но двигалась эта хрень довольно-таки шустро.

– Вперед! – прокричал вернувшийся от главного инквизитора Лорд, и мы зашлепали вслед за тараном.

Трубы завыли истошно, точно слоны перед дракой, и вся армия пришла в движение. Одна за другой громыхнули две катапульты, немного отстала третья, и все три снаряда разорвались, врезавшись в ворота, к которым мы направлялись – огромные и тяжелые, окованные металлическими полосами.

На башнях и стенах суетились защитники, видно было, как они там бегают, таскают что-то – наверняка всякие «подарки» нам вроде бревен, камней и котелков с расплавленной смолой.

Отряды справа и слева опередили нас, бежавшие в первых рядах лучники спустили тетивы. Тут же полетели стрелы в ответ, и люди начали падать, точно спотыкаясь на бегу, корчась в пыли, под ногами соратников.

Навес над тараном попытались зажечь, в него воткнулись несколько горящих стрел. Но сырые шкуры, которыми все было обтянуто, гореть не пожелали, и все ограничилось неприятным шипением.

По сторонам от нас атакующие перебегали засыпанный еще в предыдущие дни ров, ставили лестницы. Кое-кто уже карабкался вверх, не обращая внимания на стрелы, вниз летели камни, сшибали людей, с хрустом ломали кости и дерево, вопли умирающих мешались с ревом еще живых.

– Стоим! – прокричал Лорд, и мы остановились на самой границе зоны обстрела.

Пока нам лезть в нее было незачем.

А таран пополз дальше, набирая скорость, точно огромное чудовище, увидевшее жертву. С башни над самыми воротами скинули бревно, но промахнулись. Оно упало в стороне, и тогда начали спускать некую штуковину вроде огромной подушки на веревках, но запоздали…

Металлическое жало с хрустом врезалось в доски, полетели щепки длиной в мою руку. Полосы, скреплявшие дерево, с жалостливым визгом изогнулись, и ворота вместе с башнями вздрогнули.

– Давай! Круши! – завопил Ярх, азартно сжимая кулаки, и многие его поддержали.

Я оглянулся туда, где остался Арсаир ва-Рингос со своими инквизиторами – интересно, почему они не поддерживают атаку магией: или думают, что мы и так справимся, или ждут какой-нибудь пакости от армии ва-Нартога, потрепанной, но не разбитой до конца?

И точно, стоило вспомнить тысячника, как с запада донеслось пение труб, а в небе появился белый дракон. Заложив красивый стремительный вираж, он атаковал слуг Желтого Садовника, и пламя столкнулось со светом.

Я едва успел зажмуриться и отвернуться.

Таран тем временем откатили назад, и он начал набирать ход для повторного удара. Лестниц у стен стало больше, и в одном месте наши даже добрались до верха, вниз полетели трупы защитников.

– Приготовиться! Вперед! – приказал Лорд Проклятый.

– Щиты поднять! – добавил Визерс, хотя мы и без него понимали, что к чему. Эти типы на башнях, над которыми вьется стяг с черным солнцем, сделают все, чтобы как можно меньше парней из нашей роты добрались до въезда в их родной город…

– Опс, – сказал я, когда первая стрела ткнулась в мой щит, хотя она даже не вонзилась, отлетела в сторону.

Впереди кто-то выругался, затем все звуки перекрыл тяжелый удар и треск – это таран врезался в ворота. Бабахнули где-то далеко сзади катапульты, два снаряда угодили в верхушку одной из башен перед нами, и очень удачно – там что-то вспыхнуло, все затянуло дымом.

Мы пробежали мимо придержавшего коня командира.

– Смелее! Смелее! – подбодрил он нас, а Белый Страх заплескал на ветру.

Рев и крики донеслись сзади – там разбирались с драконом, но оглядываться времени не оставалось. Ворота были уже близко, в них виднелся пролом, и края его лизало непонятно откуда взявшееся пламя.

Похоже, наши колдуны вызвали его.

Таран оттащили в сторону, сверху летели стрелы, и кто-то даже падал, но мы бежали вперед, точно лавина из металла, смертоносная, неостановимая, на ходу выстраиваясь так, чтобы атаковать узкой колонной. И каждый и в голове ее и в хвосте знал свой маневр.

Чародейское пламя исчезло мгновенно, через дыру в воротах стало видно, что внутри нам готовят встречу – блестят наконечники копий, остроконечные шлемы, прямоугольные щиты кажутся непреодолимой стеной.

– Вперед! – вопль Торила на мгновение перекрыл шум битвы.

Его десяток проскочил дыру и ушел вправо до того, как враг успел двинуться навстречу. Его место заняли люди Дудочника и сместились влево прежде, чем враг перешел в контратаку.

Лязг, стук, крики, на землю летят срубленные наконечники копий…

Удар стык в стык, сила на силу, натиск на натиск, а в этом мало кто может сравниться с Проклятой ротой.

– Давай! Не спать! – орет Визерс, словно нас надо подгонять.

Прежде чем пройти через пролом, я ухитрился оглянуться – дракона видно не было, Верховный Носитель Света вместе с прочими инквизиторами пропал из виду, и вообще все затянули облака пыли, понятно только, что штурм продолжается, а наш правый фланг атакует конница.

Ва-Нартог все же влез в драку… Хотя глупо было надеяться, что он останется в стороне.

– Божья жопа! – вопит Ярх, и я понимаю, что рядом с нами шлепнулось плохо ошкуренное бревно, но к счастью, никого не задело.

Хотелось посмотреть вверх, но на это не нашлось времени, мы врезались в строй копейщиков. Меня оглушил звон металла, Стась махнул своим мечищем, заработал клинком десятник, и я спешно ткнул в лицо оказавшемуся прямо напротив меня высокому розовощекому парню.

Он попытался закрыться, но опоздал, острие моего меча вошло в переносицу, и по розовым щекам потекла кровь. Раненый или убитый упал назад, и Пугало тут же влез в открывшуюся дыру, ткнул одного в бок, другого огрел щитом по голове, и вражеский строй раскололся, в нем возникла брешь.

Над нашими головами пролетел, оставляя дымный след, зажигательный снаряд. Грохнулся о землю, и в стороны полетели огненные «плевки», поднялся столб оранжевых искр.

– Су-ука, – пропыхтел я, получив копьем в плечо, счастье, что кольчуга выдержала.

Ответный удар нанести я не успел, это сделал Ярх, ухитрившийся разрубить моему обидчику горло. В прорезь шлема залетела теплая капля, и в этот момент наш противник обратился в бегство.

Щиты полетели наземь, перед нами оказался ряд удаляющихся спин, даже до моих ушей, спрятанных под подшлемником и глухим шлемом, добрался топот.

– Руби! Круши! – радостно завопил Ярх, вскидывая меч над головой.

– Стоять! – это Визерс, и получилось у него хоть и не громче, чем у красноглазого, но куда внушительнее.

– На башни, что ли? – спросил Пугало, поворачиваясь к десятнику: ткань, скрывавшая его лицо, настолько промокла от крови, что обвисла тяжелыми складками, меч был багровым по рукоять.

Ну да, чтобы плотно занять ворота, надо захватить охраняющие их башни, а те пока не в наших руках.

– Нет, этим займутся другие, – Визерс утер мокрое лицо. – За мной. Поняли меня?

Ага, это, похоже, настал черед «особой задачи», о которой он говорил раньше.

Вот только в чем она состоит?

Толкавшие таран легковооруженные воины приволокли лестницы и тяжелые бревна, годные, чтобы выбивать двери, ведущие в башни. Мы же, бряцая доспехами, побежали в глубь города, минуя дымящие, разрушенные здания, едва протискиваясь среди мечущихся в панике людей.

Попавшиеся нам навстречу двое копейщиков были зарублены в один миг, но еще на одного мы не обратили внимания… Для того чтобы гоняться за беглецами, нас слишком мало, и вообще, что можно сделать силами одного десятка?

Очередной зажигательный снаряд упал позади нас. Тот перекресток, где мы только что находились, заволокло дымом.

– Как бы задницы нам не подпалили, придурки, – пробормотал Визерс, оглядываясь. – Нажали!

Узкий переулок, распахнутые двери, колышущиеся на ветру разноцветные вывески. Улочка пошире, кто-то с воплем прячется за угол, увидев нас, грохочут закрываемые ставни… Это все ерунда, главное, чтобы не начали стрелять из подворотен и кидать камни с крыш.

Еще один переулок, изогнутый, точно кишка, и такой же вонючий, но короткий, и мы выскакиваем на площадь.

– Вот это сранство… – произнес Ярх, и я с ним согласился.

Впереди открылось здание, похожее на огромную черепаху без головы – большой купол, сложенный из темно-синих, черных и фиолетовых плит, а там, где положено быть шее, темнела арка входа.

– Внутрь, быстро, – скомандовал Визерс.

Чего это мы тут забыли?

Сапоги зашлепали по каменному полу, мы окунулись во тьму, и несколько шагов я сделал, не видя вообще ничего. Затем глаза привыкли, и я обнаружил, что мы топаем по широкому тоннелю, в стенах имеются закрытые двери, а впереди лежит большое помещение.

О том, чтобы осветить его, строители позаботились, хотя довольно оригинальным образом – пробили две дыры в крыше. Когда переступаешь порог и невольно вскидываешь голову, чтобы посмотреть на них, кажется, что сверху глядят два огромных раскосых глаза.

И только тут до меня дошло, куда мы приперлись.

Это же храм! Святилище местного мага-бога вроде тех, что мы видели в Лявере, только там была пирамида с диском наверху, а тут купол… ну так ведь у каждого, в том числе и колдуна, свои вкусы… Почему у Желтого Садовника они должны быть такими же, как у Синеглазого?

Сквозь отверстия в куполе проникали два столба света и падали на стоявшую в центре зала статую: кубический пьедестал, а на нем некто в балахоне с капюшоном, скрывающим лицо, поднял руку в благословляющем жесте.

Не поймешь даже, мужчина или женщина.

– А где хозяева-то здешние? – спросил Пугало.

– Разбежались, – сказал Визерс. – Но на всякий случай обыщите тут все. Быстрее.

Помимо того входа, через который явились мы, обнаружились еще две двери и за ними то, что называется «служебными помещениями». Мы нашли настоящий склад разнообразной серебряной посуды, кухню и даже сортир, но из живых существ встретили только черного кота. Он поприветствовал нас мрачным «мау» и побрел по своим делам.

– Чисто, – доложил Пугало, когда мы собрались возле той же статуи. – Так какого…

– Какого хрена мы сюда приперлись? – закончил вопрос Визерс. – Все просто. Приме будет взят, он уже взят, и вскоре Арсаир ва-Рингос явится сюда. Непременно. Разрушить святилище врага – его обязанность. Этого ожидает Желтый Садовник. Понимаете меня?

– А мы тут… – Ярх облизнулся, – его ждем? Чтобы сказать «привет, друг»?

Десятник кивнул:

– Примерно так. Колдовать здесь в полную силу он не сможет, это наш шанс.

Так, значит, все это затеяно ради того, чтобы убить Верховного Носителя Света Южной Четверти, совершить тем самым предательство интересов нашего нанимателя, но избавить меня от опасности? Хотя не только меня, этот носатый любитель сжигать людей, приставая ко мне, угрожает всей Проклятой роте.

– Давай подумаем, как нам расположиться, – сказал Визерс. – Лихо, ты здесь…

Инквизитор хоть и маг, но попав сюда, в первые мгновения будет видеть только падающие сверху лучи света, и эти мгновения мы должны использовать, чтобы нанести ему максимальный вред.

Жаль, что никто не прихватил с собой лук или арбалет.

Нашу задачу облегчало то, что вдоль стен располагались еще статуи, много меньшие, чем центральная, и изображавшие, как я понял, людей разных профессий – кузнец, сапожник, крестьянин, ткачиха, еще одна тетка с незнакомым мне инструментом. Все они преданно и униженно смотрели туда, где посреди зала помещался сам Синеглазый.

Мне достался толстый купец с чем-то вроде складного метра в руке, и я спрятался за его пьедестал.

– Времени для команд не будет, – сказал Визерс напоследок. – Действуем быстро.

Ох, как бы нам не обжечься на этом деле… А вдруг еще инквизитор войдет сюда не один или вообще отправит вперед разведчиков, чтобы обыскали чужой храм и выгнали всех, даже мышей?

Тогда все окажется зря!

Время тянулось медленно, снаружи не доносилось никаких звуков, и мы не могли даже догадываться, что творится в городе. Иногда мне начинало казаться, что статуя хозяина святилища двигается, поворачивает голову и я даже ощущаю знакомый давящий взгляд… Как тогда, у Ковчега Тьмы.

Но все странные ощущения быстро проходили.

Затем я уловил тихие, еле слышные шаги и невольно задержал дыхание – кто это, Арсаир ва-Рингос или кто-то другой, может быть, кто-то из вернувшихся жрецов или один из местных, решивших поискать убежища в храме?

Среднего роста человек переступил порог, откинул с головы капюшон, и я едва не задохнулся от радости: бритая голова, ястребиный нос, узкое лицо и огромные, чуть ли не светящиеся во мраке глаза! Наши командиры все рассчитали верно – главный инквизитор пришел в святилище, причем один!

– Ну что… – произнес он медленно, обращаясь явно к Синеглазому, и замер, нахмурившись.

Что-то блеснуло в одном из двух падавших сверху столбов света, раздался тупой удар. Брошенный Пугалом нож воткнулся ва-Рингосу в грудь, но уже второй метательный клинок отскочил от вскинутой ладони мага как от камня.

Я вскинул оружие и выскочил из-за послужившей мне убежищем статуи.

Но всех опередили Стась и Визерс – первый подлетел к магу сзади, второй спереди. Взлетели два меча, один побольше, другой поменьше, инквизитор оскалился бешеным котом…

Что он сделал, я не понял, но десятник наш вдруг начал медленно заваливаться назад. Рука с оружием замерла, а из спины ударил настоящий фонтан крови, и это через кованый панцирь!

Стась неведомым образом промахнулся, так что клинок прошел над бритой макушкой. Одноглазый зарычал от досады, а я метнулся в сторону, обходя падающего Визерса, и ударил сам, уже понимая, что все это зря, что проклятый инквизитор оказался сильнее, чем мы думали…

Мой прекрасный, стремительный выпад пропал зря. Клинок разрезал желтый балахон, и только.

– Наглецы, – скорее не услышал я, а прочитал по губам ва-Рингоса, он плавно взмахнул рукой.

Стась отлетел назад, с грохотом и звяканьем врезался в стену и точно прилип к ней. Что случилось со шлемом на моей голове, я не понял, но он куда-то исчез, а ушам стало горячо.

Инквизитор впился глазищами в мое открывшееся лицо.

– Сам пришел! – и этот громоподобный рык отдался во всех углах громадного зала, вынудил дрогнуть купол и слегка пошатнуться на своем постаменте изваяние Синеглазого.

Я замахнулся, чтобы располосовать эту ненавистную физиономию, краем глаза увидел, как кто-то из соратников пытается добраться до мага, перебирает ногами, но не может сдвинуться с места. Я же даже сумел ткнуть мечом, но тот вывернуло из ладони и отшвырнуло далеко в сторону.

Ва-Рингос сделал странное движение, будто стряхнул что-то со спины, и с его ладоней полилось белое пламя. Уши мои наполнил металлический шелест, и, опустив глаза, я с удивлением увидел, что кольчуга на мне распускается, куски плетения отваливаются и падают на пол.

– Ах ты, гандон! – проорал я на родном языке и прыгнул вперед – нет меча, так неважно, вцеплюсь лысому уроду в шею, и она так сладко захрустит перед тем, как сломаться.

Ощущение было такое, что я со всего размаху врезался в невидимую стену – в голове загудело, рот наполнился кровью, нос согнуло куда-то в сторону, так что он едва не улегся на щеку.

А инквизитор улыбался… Искренне, торжествующе.

От кольчуги не осталось почти ничего, и я автоматическим движением засунул руку в карман штанов. Нащупал нечто твердое, маленькое и, не отдавая себе отчета в том, что это такое, потащил наружу.

– Сейчас ты умрешь во славу Милостивого Светлого Владыки, – сообщил мне ва-Рингос.

Я поднял руку и швырнул в него то, что извлек из кармана.

Глупый детский жест… Если бы это не была та самая хрень, которую я нашел в Ковчеге Тьмы.

Черная жемчужина ударила инквизитора в лоб и вместо того, чтобы отскочить, проникла в его плоть. Ва-Рингос осекся на полуслове, вытаращил глаза, из отверстия над правой бровью хлынула темная кровь, а сияние вокруг ладоней начало меркнуть, дрожать, точно пламя свечи на ветру.

Из моих ушей будто выдернули затычки – я услышал тяжелый рокот, надсадное дыхание инквизитора.

– Руби его! – заорал кто-то над самым ухом, и Ярх прыгнул вперед, едва не отпихнув меня.

Отклеился от стены Стась, хоть и двигался неуверенно, с другой стороны подскочил Лихо. Уже три меча устремились к Верховному Носителю Света, и на этот раз он ничего не смог поделать.

Камушек, изготовленный Синеглазым, точно забрал всю силу ва-Рингоса.

Стась рубанул по спине наискосок, клинок Лиха с отчетливым хрустом вошел инквизитору под ребра, а Ярх вонзил свой прямо в горло. Я зашарил взглядом по сторонам, пытаясь отыскать свое оружие – как же, соратники рубят проклятого колдуна, а я стою как на поминках. Но нет, меч далеко… Вон он валяется у стены. А по той разбегается черная паутина трещин, ползет вверх и в стороны, и храм точно бьет крупная дрожь. Раскачиваются статуи на постаментах, пол ходит ходуном, словно в недрах под святилищем просыпается ото сна нечто очень большое и крайне нервное.

Когда я вновь глянул на ва-Рингоса, тот все еще стоял, несмотря на множество ран, наполовину перерубленную шею и воткнувшийся в глаз метательный нож.

– Ты… проклятый… – прохрипел он, вскидывая руки, но не в попытке защититься, а норовя выковырять изо лба черную жемчужину. – Ошметок древности, кусок старой гнили, неведомо откуда… Все равно он… Тебе нет места в этом мире и нет времени…

При слове «время» что-то случилось с моей головой, я увидел громадную равнину, заваленную трупами в разной степени разложения… И исполинскую реку, катившую волны между заросших зеленью берегов… Все это я увидел в один момент, и не потеряв осознания, понимая, где я нахожусь и что делаю.

Галлюцинация прошла мгновенно, и тут же ва-Рингос начал падать, как-то скручиваться в сторону.

– Есть, сранство, есть! – завопил Ярх.

Они втроем продолжали рубить, точно кромсающие бревно дровосеки.

– Уходим! За мной! – это уже Пугало. – Тут опасно!

Святилище качалось и скрежетало, из стен вываливались камни, с потолка сыпалась пыль.

Инквизитор скорчился на полу, окровавленный и жалкий.

Я метнулся в ту сторону, где лежал мой меч, торопливо подобрал его – клинок оставлять нельзя. Пришла мысль, что невозможно также бросить раненого командира, но его уже подхватил на плечо Стась.

– Туда! Шустрее! – продолжал командовать Пугало, указывая на одну из дверей в задней части зала.

Падавший сверху свет померк, точно кто-то перекрыл отверстия в потолке. Невольно подняв взгляд, я обнаружил, что статуя Синеглазого смотрит на меня – нет, никуда не делся скрывавший ее голову капюшон, но сама башка была повернута, и из темноты под капюшоном пылали два сапфировых глаза!

Проклятье, этого еще не хватало!

Каменная плита размером со стол разбилась об пол рядом, едва не зацепив меня за плечо.

– Рыжий! – заорал кто-то, и я очнулся от оцепенения. Побежал следом за соратниками.

Вокруг падали с постаментов изваяния, вываливались куски стен. Что-то ударило меня по спине, мелкие камешки забарабанили по голове, один щелкнул по носу, но я был уже в коридоре, ведущем наружу.

Еще рывок… И над головой засинело небо. Узкий переулок, за ним двухэтажный дом, старый, едва не разваливающийся.

– Вырвались… – прохрипели мне в ухо, и, повернувшись, увидел, что это Ярх: красные глазищи блестят, рожа грязная, но довольная.

– Да, – проговорил я, пытаясь отдышаться.

За спиной раздался тяжелый удар, и мы оба невольно оглянулись, и как раз вовремя. Храм Синеглазого, большой и величественный, словно провалился сам в себя, меня качнуло воздушной волной, а в следующий момент все вокруг заволокло пылью, и я перестал что-либо видеть.

– Не стоим! Давай-давай! – это Пугало, единственный, кто не забыл, что еще не все, что надо что-то делать.

И мы побежали куда-то в сторону, свернули за угол еще раз и оказались на маленькой площади.

– О, колодец! В тему! – воскликнул Ярх, и я перестал гадать, что это за украшенная статуями хреновина в ее центре.

Вода сочилась из медных труб и была восхитительно чистой и прохладной.

Я умылся и тут обнаружил, что все столпились вокруг одного из наших, лежавших на земле. Демоны побери, это же Визерс, как я мог про него забыть… Что с ним сделал гнусный инквизитор?

Десятник выглядел бледным, и из угла его рта сочилась струйка крови.

– А, ты уцелел, – слабо проговорил он, когда я оказался рядом, и покрытые шрамами мускулистые руки его напряглись. – А я даже встать не могу. Все, отбегался.

– Нет, этого не должно быть… – прошептал я.

Кто угодно может погибнуть в бою, но только не Визерс, смелый и опытный… Кроме того, почему в этой схватке, затеянной исключительно ради того, чтобы избавить от проблем меня?

Неужели я виноват в его смерти?

– Да, – сказал десятник, и взгляд его остекленел.

Кто-то из наших высморкался наземь.

– Все, каждому свой срок, – проговорил Пугало, закрывая Визерсу глаза. – Бери его. Возвращаемся-то к храму, и если чего, то мы преследовали отряд-то врага от самых ворот.

Свое любимое «то» он вставлял чаще обычного, и это означало, что тивахо волнуется.

– Все уяснили? – как-то так вышло, что теперь он оказался во главе десятка, и никто не стал возражать.

То ли такая договоренность существовала изначально, то ли просто все понимали, что лучшего командира среди нас не найти – рассудителен, опытен, сражается так, что любо-дорого посмотреть, да и авторитета ему не занимать.

Стась поднял Визерса на руки, точно ребенка, и мы пошли назад.

Глава 13

То ли Пугало откуда-то знал город, то ли нам просто повезло, но к площади с храмом мы вышли с другой стороны.

Пыль осела, и на том месте, где недавно стояло величественное строение, высилась груда развалин. У чудом сохранившейся арки входа растерянно топтались двое инквизиторов в грязных балахонах, с ними о чем-то спорил спешившийся Лорд Проклятый.

Немного дальше под Белым Страхом ждали чего-то два или три десятка нашей роты – я разглядел огромную фигуру Оо, рядом с ним стройный силуэт Вихря, услышал визгливый голос Дудочника.

– Как удачно, – пробормотал Пугало. – Смешиваемся с толпой.

И мы бочком-бочком, вдоль домов, никем не замеченные, прокрались к своим. Удивленных взглядов на нас не пожалели, и большая часть их досталась трупу Визерса и мне.

– Ты с кем это дрался? – спросил протиснувшийся навстречу Рапошан. – Хорош!

Ну да, видок у меня был еще тот – весь в пыли, без шлема, а от кольчуги только и осталось, что название, причем выглядит оно так, словно его жевали смоченными кислотой зубами, дыра на дыре, половины вовсе нет.

– С врагами, без вопросов, – ответил я, – пока вы бока неведомо где пролеживали.

Рапошан захихикал:

– Да уж, всем бы так пролеживать…

Он осекся на полуслове, глянул в сторону, и я обнаружил, что к нам идет Лорд – в отличие от меня, чистенький, без единого пятнышка на доспехах, но зато мрачнее грозовой тучи.

– Пугало, Рыжий, ко мне, – бросил он. – Эх, Визерс-Визерс, не уберег ты себя.

И командир наш горестно покачал головой.

Мы отошли в сторону, и Лорд предсказуемо начал расспрашивать о том, что случилось в храме. Услышав, что ва-Рингос убит, он радостно заухмылялся и даже похлопал меня по плечу.

– Пугало, вы в числе прочих идете со мной, – сказал командир роты, когда наш рассказ был завершен. – А ты, Рыжий, вместе с тем громилой отправляйтесь в лагерь. Тело надо отнести, а ты в таком виде для драки не годишься, уж не сомневайся…

Я тупо кивнул – в лагерь так в лагерь, какая разница?

– Драка? Но город-то взят, – сказал Пугало.

– Зато остался замок, где засел поиметый тридцать раз герцог, чтобы его… – Лорд сплюнул. – Пошли, и быстрее, я едва отговорился от того, чтобы нас приставили разбирать этот завал… Труп Верховного им нужен, видишь ли, и вообще они не уверены, что он мертв.

Ругавшимся меж собой инквизиторам достался сердитый взгляд.

Нет, эти парни, хотя они и слуги Желтого Садовника, мне стали неопасны – не чета ва-Рингосу, это видно даже отсюда и даже мне, хотя я в магии понимаю не больше, чем свинья в воздухоплавании: морды растерянные, в глазах страх, голоса звучат истерично, как у спившихся торговок. Нет, можно не опасаться… какое-то время.

Лорд Проклятый взобрался в седло, Белый Страх тяжело заплескался на ветру, и наши двинулись в глубь города, туда, где над домами виднелись зубчатые стены замка. Мы же со Стасем затопали в обратную сторону, я с обнаженным мечом в руке, поскольку ножны мои куда-то исчезли, а он с телом Визерса.

Город действительно был взят. Нам навстречу попадались группы солдат, но все из войска Желтого Садовника – одни деловито бежали куда-то, другие шарили взглядом по домам, прикидывая, куда бы вломиться в первую очередь, чтобы пограбить, добраться до женщин. Со всех сторон поднимались столбы дыма. Светило, глядевшее через его пелену, казалось тусклым, изредка доносились крики и плач.

Выйдя к воротам, мы обнаружили, что над ними нет черного солнца и стяга Синеглазого, их место заняло полотнище с гербом нашего нанимателя – желтый лев на голубом поле.

– Это вы куда? – спросил двинувшийся нам навстречу от одной из башен Торил. – Эх ты, Визерс…

– Да, – сказал я, а Стась молча кивнул и, как мне показалось, всхлипнул.

– Мы же с ним, мы же… – бородатый и могучий десятник как-то весь сгорбился. – Проклятье! Я думал всегда, что он еще и меня переживет, и новым Лордом станет, а тут… Эх…

Он махнул рукой и пошел прочь.

Распахнутые настежь ворота остались позади, мы прошли мимо брошенного на обочине тарана. Потянулось заваленное трупами поле, по которому еще недавно мы шли на приступ, закаркали слетевшиеся клевать покойников вороны.

Наших убитых и раненых обозные оттаскивали назад, тем же, кто не принадлежал к Проклятой роте, приходилось хуже. Я слышал, как справа, под стеной, кто-то надрывно стонет, на одной и той же ноте, не останавливаясь и вряд ли понимая, что издает какие-то звуки.

Кое-где торчали лестницы, под ними валялись тела упавших с большой высоты, попавших под удары бревен и камней, истыканных стрелами, а кое-где и угодивших под расплавленную смолу.

Уж на что я привык за последнее время к смерти, так меня замутило.

– Что тут у вас? – спросил тоненький голос прямо мне в ухо, и я обнаружил, что на плече сидит зеленая бабочка.

Надо же, Затворник… Появился, когда не ждали.

– Война, – сказал я. – Ты по делу или просто так, любопытствуешь?

Бабочка пошевелила усиками, как мне показалось, возмущенно.

– Война, говоришь? – поинтересовалась она, а точнее обитающий в горах маг. – Интересно, дай-ка я посмотрю, вспомню, на что она похожа.

И, сорвавшись с моего плеча, насекомое устремилось вверх.

– Ты с кем разговаривал, провалиться мне в задницу? – спросил Стась.

– Сам с собой, – ответил я.

– А, это бывает, – пробурчал одноглазый, несший нашего бывшего десятника с такой легкостью, словно тот вообще ничего не весил.

Мы прошли мимо участка земли, такого черного, словно тут бушевал сильнейший огонь – в его центре валялась изуродованная груда плоти, и только по белой чешуе можно было узнать дракона. Недалеко я разглядел пару тел в желтых балахонах – инквизиторы, павшие в битве с летучим ящером.

И хорошо, чем меньше их выживет после сегодняшней битвы, тем лучше.

– Впечатляет, – пропищала зеленая бабочка, опускаясь мне на плечо. – Бойня. Западнее просто каша из трупов, человеческих, лошадиных, раржьих, а в городе еще дерутся, там ваши на приступ пошли, но думаю, что он будет успешным… Да, занятно, давно я не вылезал из своего угла, уже и забыл, что это такое, когда ходишь по залитой кровью земле и чужим кишкам.

Я молчал, не мешая магу болтать.

Мы уже подходили к лагерю, и видно было, как прислуга суетится вокруг катапульт, снимает с них ремни, оттаскивает в сторону измочаленные балки и железные колеса. И тут лежали трупы, в том числе попадались и всадники на раргах – контратака ва-Нартога дошла аж до этого места, но потом все же была отбита.

Интересно, сам тысячник погиб или сумел спастись?

– Да ты меня не слушаешь! – возмутился Затворник. – Ты вообще нахал!

– Что, привык, что все перед тобой раболепствуют? – спросил я, и в этот момент мне было совершенно все равно, с кем я разговариваю, насколько он могуч и насколько я в нем заинтересован.

А ведь заинтересован – кто еще поможет узнать, как я связан с падшими богами?

– Так вот, отвыкай, – посоветовал я. – И вообще, ты как, выяснил что-нибудь?

– Откровенно говоря, нет, – тут уж сам Затворник сбавил тон. – Но я не отступаюсь. Тот инквизитор, о котором ты мне говорил, убит?

– Да, – я поймал недоуменный взгляд Стася и натужно улыбнулся.

Демоны побери, одноглазый может решить, что я с ума сошел!

– Мое заклинание держится хорошо, – сказал Затворник. – Так что не беспокойся. Еще свидимся.

И бабочка с моего плеча исчезла, словно ее и не было – наверняка не улетела, а спряталась где-нибудь в одежде, причем так, что я сам или даже с помощью других ее никогда не отыщу.

Ууу, чародейские подарочки.

На самой границе лагеря нас встретил Дядюшка Ба, метнулся навстречу, точно коршун на цыпленка.

– Каково, а? Это что же! – запричитал он, хватаясь за седую голову. – Эх, неудача! Вшивый день сегодня, вшивый, столько народу погибло, я просто даже не знаю!

Что штурм герцогской столицы обошелся нам, да и не только нам, недешево, это я уже понял, и раненых столько, что лекари лягут спать за полночь, да и то еле живыми.

Зато победа…

Визерса мы отнесли туда, куда обозные стаскивали наших убитых, и он лег рядом с другими, такими же холодными и молчаливыми. Затем я отправился к нашей телеге, где сохранилось еще кое-что из моего имущества, для начала умылся, нацепил нормальную кольчугу и взял ножны.

Что сотворил колдун со старой кольчугой, я не понял и после тщательного осмотра, но выглядела она так, что кольчугой быть перестала.

– Это только выбрасывать, – авторитетно заявил Дядюшка Ба, и я не стал с ним спорить.

Разобравшись с собой, я отправился помогать лекарям – стыдно сидеть без дела, когда твои соратники продолжают сражаться. Стась обнаружился тут же – он держал за руки патлатого наемника, в животе которого деловито ковырялся перепачканный в крови до самых бровей Сегло.

Меня тут же приставили таскать воду.

Белый Страх показался со стороны города, когда солнце забралось на самый-самый верх небосвода – наши шли бодро, что-то орали и даже пели, и доспехи Лорда сверкали под лучами светила; вслед за командиром роты вели громадного жирдяя, того самого, которого я видел, будучи в разведке.

Разве что в тот день он выглядел не испуганным, а надменным, и над ним реяло другое знамя – половина желтая, половина белая, и на каждой черный диск, окруженный венцом из молний.

– А это, похоже, сам герцог, – сказал я.

– Взяли-таки его, провалиться мне в задницу, – подошедший Стась попытался вытереть лицо, но только размазал по нему кровь. – Вон наши идут, все вроде бы живые.

Да, при виде Пугала, Ярха и остальных сердце у меня радостно екнуло – какие бы они ни были, эти парни теперь для меня нечто вроде семьи, и только благодаря им я до сих пор жив.

– Эй, чего замерли?! – заорал красноглазый, заметив нас. – Тащите вина!

Но затею с выпивкой пришлось отложить, поскольку нас отправили копать могилу – трупы на такой жаре быстро начнут смердеть, и если не хочешь какой-нибудь эпидемии вроде той, что бушует во владениях Зеленой Госпожи, то лучше захоронить павших и сделать это побыстрее.

– Ну, они, конечно, сопротивлялись, махали мечами, – рассказывал Ярх, орудуя лопатой рядом со мной. – Да только ворота Семерка с Мухомором одним махом вышибли, и они сразу оружие побросали, сранство. Герцога едва не из погреба достали – спрятался там, словно барсук в норе, едва в бочку с вином не нырнул… Плевое дело, видят боги.

Я хотел сказать, что приходил Затворник, но затем передумал – все равно маг ничего толком не сообщил.

Погребальная церемония прошла точно так же, как и в первый раз, когда я наблюдал ее, и только после этого мы поредевшим десятком собрались вокруг костра. Стась приволок огромную, чуть ли не с себя, глиняную бутыль, и в ход пошли деревянные кружки.

Когда одну вручили мне, я подозрительно понюхал – вроде вино, красное и кислое.

– За Визерса, – сказал Пугало негромко. – Пусть-то там, куда он попал, ему будет…

И он не добавил больше ничего.

– Теперь ты будешь десятником? – спросил Ярх, успевший в пылу драки срезать несколько пар ушей и занявшийся обновлением своего любимого украшения – трофеи он коптил на костре, чтобы они потом не испортились слишком быстро.

– Буду, – в голосе Пугала не прозвучало особенного воодушевления, похоже, он вовсе не собирался делать карьеру.

– Может, Лорд кого другого назначит, – проворчал Лихо своим низким голосом.

– Ну, это вряд ли, да ты чего? – Ярх замахал руками. – Из чужого десятка? Зачем! Это же ерунда полная.

Лагерь вокруг нас жил обычной жизнью, вот только народу в его пределах было в несколько раз больше, чем вчера – многие погибли, кто-то остался в городе – охранять ворота, стены и замок.

Наверняка инквизиторы оставили там гарнизон… И кто у них теперь за главного?

Ближе к вечеру, когда громадную бутыль опустошили и в ход пошли бурдюки с подозрительной брагой, к нашему костру подошел Мухомор, протиснулся на свободное место и сел прямо на землю.

– Эй, налейте чародею! – немедленно возопил захмелевший Ярх.

Я, в общем, тоже был пьян, голова приятно кружилась, не хотелось никуда идти и вообще двигаться.

– Это можно, хе-хе, – сказал колдун и взял протянутую кружку.

Сделал глоток и неожиданно уставился на меня своими янтарными, точно у совы, глазами. Меня от этого взгляда аж прошибло холодным потом, так что я даже немного протрезвел.

– Слушали мы тут, что слуги Желтого Садовника болтают, – сказал Мухомор. – Признаться стыдно, но помогал мне тот лысый недоумок, чтобы его демоны забрали. Только, боюсь, не заберут, придется дальше с ним мучиться.

– И что… «услышали»? – спросил я.

Соратники мои по десятку отчего-то перестали обращать внимание на меня и на колдуна, голоса их каким-то странным образом стали тише, так что мы словно остались вдвоем, находясь посреди галдящей толпы.

– Труп своего главного они из-под камней вытащили и увидели, что он изрублен, – Мухомор отхлебнул еще и сделал лицо истинного гурмана, наслаждающегося изысканным напитком. – Да только, если я чего понимаю в этой поганой жизни, решили, что это поклонники Синеглазого устроили там засаду, куда Арсаир ва-Рингос и попался. Непонятно только им, почему они эту засаду не заметили… Ну, это пусть остается непонятным, – блеснули в усмешке желтые зубы.

– Про меня не упоминают?

– Забыли, – тут колдун изобразил отвращение и сунул кружку в руку активно жестикулирующему Ярху.

Тот глянул на посудину с недоумением, явно не понимая, откуда взялась эта штука, а затем опустошил ее в один глоток.

– Чего-то меня это не расстраивает, без вопросов, – пробормотал я.

Ну, слава всем силам этого мира и других – какое-то время можно не бояться уродов в желтых плащах, а может быть, и вообще навсегда, поскольку меня теперь прикрывает заклинание Затворника… Хотя не нравится мне то, что я в такой степени от него завишу.

– Ну еще бы, – Мухомор потянулся. – Их осталось в два раза меньше, Приме мы взяли, ва-Нартога разбили, но потери таковы, что удержать город будет трудновато, так что сейчас у нового Верховного Носителя Света Южной Четверти голова болит о другом. Но ты все равно будь осторожен, и если что-то будет происходить странное, то не скрывай…

Я поежился, вспоминая то «странное», что творится со мной, если задуматься, с завидной регулярностью – леденящие приступы, чудное ощущение в лесу рядом с двуликой головой, непонятные видения, когда я наблюдаю нечто, не существующее ни в этом мире, ни в моем родном.

И вообще, начать надо с моего появления здесь – как такое стало возможным?

– Ладно, я постараюсь, – пообещал я.

Мухомор кивнул мне, поднялся и ушел.

– О, вот ты где! – тут же завопил Ярх, и его голос, вновь обретший привычную громкость, резанул меня по ушам. – А то потерялся куда-то, точно боги тебя утащили… Давай выпьем, а то скучно!

Отказаться не было никакой возможности, и я взялся за кружку.

Начало смеркаться, костер разожгли посильнее и принялись жарить на нем непонятно откуда взявшиеся куски мяса. Что это за мясо, я не сообразил, но возникло подозрение, что конина, благо лошадей сегодня пало столько, что всей армией не сожрать.

Но, честно говоря, после вина и браги мне было все равно, что есть.

В самый разгар пирушки явился один из чернокожих телохранителей Лорда и сказал, что командир требует Пугало.

– В десятники ставить будут, – сказал Стась значительно. – Обычное дело.

Ярх не упустил случая и поведал мне, как в Проклятой роте делается «производство в чин» – собираются все десятники, и каждого опрашивают, не имеет ли он чего против кандидата, и только если все согласны, то тогда его хлопают мечом по заднице, в смысле по плечу…

Тут красноглазый залез в художественные преувеличения и вовсе запутался в словах.

– Ладно, я понял, – сказал я, чувствуя, что и мой язык начинает заплетаться.

Пугало вернулся уже в полной темноте, причем сделал это так тихо, что никто не заметил возвращения уроженца Южных земель, просто вдруг обнаружили, что он сидит на том же месте, где и раньше, словно никуда не уходил.

– Ну как? Чего? – спросил Лихо, выпивший не меньше остальных, но при этом ничуть не изменившийся.

– Нормально-то, теперь я вами командую, – сказал Пугало, и его слова утонули в ликующих воплях.

– Давай выпьем! – орал совершенно окосевший Ярх, Стась все порывался встать и тянул руки к новому десятнику, намереваясь, похоже, его обнять, но ноги одноглазого подводили.

– Выпьем, но потом, – в голосе Пугала зазвучали жесткие, металлические нотки. – Или вы забыли, где находитесь?

Ярх открыл рот и выпучил глаза, я поспешно допил то, что оставалось в кружке – все, вечеринка закончена, новый командир не даст нам продолжать, как бы мы этого ни хотели.

– Так что давайте спать, – велел Пугало. – Кто дежурит завтра?

– Вот засранец, – прошептал Ярх, стоило десятнику отвернуться, но в шепоте этом звучала не только досада, но и восхищение.

Уснул я легко и быстро, а вот пробуждение, как и следовало ожидать, вышло тяжелым – голова словно наковальня, по которой лупят трое кузнецов, в брюхе ворочается что-то колючее и горячее, а в рот будто опростались все страдающие поносом кошки этого мира.

И нечего было вчера мешать брагу с вином… и вообще пить.

Ярх казался возмутительно свежим, а вот Стась то и дело кривился и щупал синяк на физиономии – откуда тот взялся, я вспомнить не сумел, как ни напрягал память. Как выглядит Пугало, я определить не мог благодаря скрывавшей его лицо черной ткани, но голос его прозвучал не менее властно, чем вчера:

– Задницы поднимайте и собирайтесь. Отправляемся в Приме.

– Зачем? – спросил я, раздумывая, где бы достать пару ведер холодной воды – одно на голову, другое в себя.

– Выгнать жителей из домов. Инквизиторы хотят-то сжечь город.

Вот это ничего себе, слуги Желтого Садовника что, с ума посходили?

Но платят нам не за то, чтобы обсуждать интеллектуальные способности заказчиков, поэтому мы быстро взяли руки в ноги и всей ротой двинулись в сторону Приме. Прошагали мимо сидевших верхом Лорда и жирдяя-герцога, хмурого и надутого, точно жаба перед дождем.

Да уж, попал в плен, так радоваться нечему.

– А зачем город сжигать? – спросил я, когда мы оставили позади труп дракона – его никто и не подумал хоронить, и летающий ящер, изрядно поклеванный воронами, лежал там же, где вчера.

– Показать этому толстому ублюдку настоящее сранство, да еще и напугать всех, – сказал Ярх, рассеянно поглаживая болтающееся на груди ожерелье. – Хотя глупость. Только самые безумные боги могли вложить эту дурь в головы инквизиторов! Ой!

Последний возглас обозначил, что красноглазый заметил приближающихся к нам сзади троих всадников в желтых плащах. Я напрягся, но слуги Желтого Садовника проехали мимо, скользнув по нам равнодушными взглядами – да, этим сосункам до ва-Рингоса далеко, как воронам до дракона.

Жители Приме, похоже, откуда-то узнали, какая участь ждет их город, поскольку через ворота ломилась настоящая толпа – женщины с баулами, ведущие за руку детей, мрачные мужики с тачками, ковыляющие старухи с палками, собаки, свиньи, козы и даже шныряющие под ногами крысы, похоже, тоже с грузом…

В глазах, обращенных в нашу сторону, кипел страх, щедро приправленный ненавистью.

– Демоны забери, но мы-то при чем? – пробормотал я, когда одна старуха плюнула мне под ноги и пробормотала нечто неразборчивое, но очень похожее на проклятие. – Исполняем приказ, и все.

– А им не все равно? – бросил через плечо Пугало. – А ну с дороги! Быстрее!

Толпа при виде наших морд шарахнулась в сторону, кто-то испуганно завопил, заплакал ребенок – наверняка ему рассказали не одну страшную сказочку про людоедов из Проклятой роты…

Да, поганое у нас сегодня дело. Это не честная схватка лоб в лоб.

– Нам направо, – скомандовал Пугало, когда мы прошли через ворота. – Вот туда, да… Квартал до Синей башни.

Обойти с десяток улиц, вопя во все горло «Покиньте свои жилища! Немедленно! Город будет предан огню!» – на первый взгляд плевая задачка, куда легче, чем выстоять под градом стрел или остановить атаку набравшей ход конницы, но мне те часа два, которые мы потратили, ее исполняя, показались адом.

– Что? Какой огонь? – завопил выскочивший из портняжьей мастерской сутулый мужик.

– Обычный, который жжется, – объяснил ему Ярх. – Собирай пожитки и вали.

Но мужик, похоже, ополоумел от страха – кинулся на нас с голыми руками, а получив в ухо, сел наземь и зарыдал, точно дитя. Так мы его и оставили, чтобы в следующем переулке наткнуться на пару девчонок лет пяти, черненьких, голубоглазых, в одинаковых платьях.

На вопросы они не отвечали, только тряслись, так что пришлось Стасю аккуратно взять обеих, посадить себе на плечи и отнести в сторону ворот – тут они точно пропадут, а там, глядишь, кто-то найдется родной или знакомый, прихватит с собой.

Собачий труп в подворотне, свежий, сегодняшний, оскаленный и жуткий…

Обгорелый дом с выбитыми окнами – следы вчерашнего мародерства…

Когда мы повернули обратно, я скажу откровенно – вздохнул с облегчением, да и не я один. У ворот оказалось куда более пустынно, подобно статуям замерли среди площади всадники в желтых плащах.

– Вы сделали свое дело, десятник? – спросил тот из них, что постарше, лысоватый, с бородавкой над верхней губой.

– Так точно, – угрюмо отозвался Пугало.

– Тогда уходите быстрее, ибо это вместилище греха и скверны скоро вспыхнет во славу Милостивого Светлого Владыки, да усилится его мощь тысячекратно, и огонь очистит все.

Похоже, инквизиторы собрались спалить тут все с помощью магии. Ну что же, поступок вполне в их духе.

Лорд Проклятый обнаружился по другую сторону от ворот, и позади него под Белым Страхом выстроилась почти вся рота, не хватало только нашего десятка.

– Что-то вы задержались, – сказал командир.

– Старались, как могли, – Пугало пожал плечами.

– Уж не сомневаюсь. В строй, – и Лорд махнул назад рукой в латной перчатке.

Физиономия скорчившегося в седле герцога была такой же белой, как у вышитого на знамени символа роты, руки, сжимавшие повод, дрожали, глаза шныряли по сторонам. Каково это – видеть, как уничтожают твой родной дом, то, что ты много лет считал своим?

– Началось, – сказал Ярх, едва мы заняли свое место среди прочих десятков.

Над стеной Приме вздыбился настоящий огненный фонтан, за ним поднялся другой, третий и четвертый, и вскоре они слились в настоящую стену светло-желтого пламени. На нас накатила волна жара, лошадь Лорда захрапела, отворачивая морду. Одна из башен к востоку от нас с треском рухнула, над ее развалинами поднялся столб искр.

Трое в желтых плащах выехали из ворот неспешно, не обращая внимания на разверзшийся позади ад.

– Можете уводить своих людей, – сказал инквизитор с бородавкой, проезжая мимо нашего командира.

– Да, – ответил тот и принялся разворачивать коня.

– Сейчас возвращаемся в лагерь, собираемся и выступаем обратно на север, – пояснил Пугало. – Это дело решили-то еще вчера, но я не хотел до сегодня вам говорить.

– Ничего себе… – протянул Ярх. – И ради чего все это было?

Да, зачем мы сражались, убивали, гибли сами, чтобы все закончилось пшиком?

Что осталось позади – осада, фальшивая служба меж Детей Ночи, Покосившиеся пущи, визит к Затворнику, моя жизнь среди обозных, короткий плен и пытки, разведка и видение меж древних храмов, первая схватка, ночное нападение, переход через Шелудивый лес… и тот день, когда я обнаружил себя посреди огромной поляны, утыканной белыми и черными монолитами.

Тот день, когда я стал Рыжим, когда все это началось.

Что ждет впереди? Неясно…

Ведь придется вернуться туда, где властвует Желтый Садовник, чьи слуги настроены ко мне, мягко говоря, недружелюбно, да и он сам наверняка тоже, если узнал о моем существовании…

Эх, ничего, где наша не пропадала? Действительно, наша, разношерстная, но сплоченная и дружная, готовая сражаться за любого из своих и стоять насмерть, если нужно, привыкшая отрабатывать деньги нанимателя собственным потом и кровью.

Наша Проклятая рота.