Вздыхают туманные дали,
Запомнить навеки веля:
Таинственно, исповедально
За далями светит земля.

И каждой щербинкой на камне,
И каждой щетинкой травы
Она прикасается к тайне
Летящей с небес синевы.

И если бы сердце без фальши
Сказало: “Ну что же, идём!” —
Я шёл бы всё дальше и дальше —
Туда, за земной окоём.

Туда, где дороженька вьётся…
Туда, где, тревожа мой взгляд,
Качает осеннее солнце
Росой окрещённый закат.

Ещё одна рассеянная осень
В провинции, затерянной в России.
И вот уже не думаешь о прозе —
Глазами шаришь в поднебесной сини.

А может быть, давно пора смириться,
Что эта даль душе твоей не впору,
Что на зимовку улетают птицы
В другие страны, за моря и горы,

И с одиноким эхом препираться,
Скупые отмечая именины
В холодном доме в роли самозванца,
Обросшего трёхдневною щетиной…

Но словно птица вдалеке пропела!
И выйдешь в ночь, встречая неизбежность
Родимой речи пьяных децибелов…
Вот берега знакомая небрежность,

Где осень гонит медленные волны,
Где колкий мрак и ветер нелюдимый
Стучатся в сердце, а душе — просторно!
Вся жизнь как будто проплывает мимо.

И думаешь: “Россия бесконечна…”
И смотришь в небеса неторопливо:
Несутся кони по дороге Млечной
Невидимы, но дьявольски красивы!

Степей степенный монолог
Листала пыльная дорога…
О, если есть на свете Бог,
Живёт он здесь, в краю убогом.

Где, как ступени в небеса,
Всё длятся степи, степи длятся!
Легко идти, закрыв глаза,
И вдруг на небе затеряться.

И что Нью-Йорк или Москва
На этом длящемся просторе,
Где вся вселенская тоска —
Как будто капля в синем море?!

Хоть нас ломали, мы не гнулись…
Среди разрухи — без вины! —
Нас воспитала правда улиц,
Враньё загубленной страны.

Нас — миллионы. И, наверно,
В России нет такой земли,
Где нашей брани ежедневно
Вы бы услышать не смогли!

Да, мы бранимся! В этой брани,
Как в обороне, мы стоим.
Угасим молодость в стакане,
Но родину не продадим!

Не для того мы не сгибались,
Чтоб покаяньем метить лоб.
И зреет в нас святая ярость,
Как Огненный и страшный Столб!