Нора Робертс

Интерлюдия смерти

Познание — не детская игра;

Оно неизбежно сопряжено с болью.

Аристотель

Счастливо дитя, чей отец отправился к праотцам.

Пословица XVI века

1

Ни одно убийство не похоже на другое, у каждого — свое лицо. Некоторые стары, как само время, а избороздившие их морщины сочатся пролитой Каином кровью. Пастырь брата своего становится палачом для другого человека.

Это дело представлялось несложным хотя бы потому, что список подозреваемых был весьма ограничен.

Население планеты Земля неумолимо росло, пока к весне 2059 года не увеличилось настолько, что ее обитатели вынуждены были покинуть родную планету и рассеяться по рукотворным миркам и сателлитам. Однако умение и способность создавать новые вселенные, дерзновенность самой мысли о подобном «сотворении мира» отнюдь не отвратили представителей рода человеческого от стремления уничтожать себе подобных.

В этом деле люди проявляли порой изощренность и даже утонченность, но, оставаясь всего лишь людьми, могли прибегнуть и к самым примитивным способам убийства — скажем, просто вонзить острый нож в сердце жертвы из-за пачки электронных карточек.

Вековая история и сами люди не только усовершенствовали и разнообразили искусство убийства, расширив круг жертв и мотивов, но они породили и необходимость самого сурового наказания и средств его осуществления.

Определение виновных и оправдание невиновных превратились — возможно, впервые со времен рокового соперничества библейских братьев — в подлинное искусство и науку.

Теперь убийцу могли не только отправить кратчайшей дорогой в Землю Нод, но и заключить там в клетку-камеру из стали и бетона, где у него будет достаточно времени, чтобы поразмыслить над тем, когда же он пошел не по той дорожке.

Но фокус заключался в том, как доставить осужденного туда, где, по решению суда, ему было самое место. А вот для этого уже была нужна целая система. И система эта требовала определенных техник, подготовки людей и всей организационной структуры.

И помимо прочего регулярных семинаров для повышения квалификации и обмена опытом.

Что до лейтенанта Евы Даллас, то она скорее согласилась бы встретиться лицом к лицу с бандой безбашенных молодчиков, чем провести семинар по теории и практике раскрытия убийств. Хулиганы хотя бы были предсказуемы и не могли выкинуть ничего такого, что поставило бы опытного копа в тупик.

И ладно бы еще, что ее послали на эту чертову конференцию по безопасности и обеспечению правопорядка, она бы пережила и то, что ее начальство поручило ей провести этот проклятый семинар. Так нет, этого оказалось мало! Это мероприятие проходило за пределами планеты!

«Можно подумать, что эту дурацкую конференцию нельзя было провести в Нью-Йорке! — злилась Ева, лежа на гостиничной кровати и уткнувшись носом в подушку. — Неужели на нашей планете не нашлось подходящего места?! Как же, вздумали устроить сборище полицейских и спецов в космосе!»

Ева ненавидела космические перелеты и всячески старалась их избегать.

И из всех мест в изведанной части Вселенной оргкомитет не смог отыскать другой дыры, кроме Олимпуса! Мало того, что ее оторвали от реальных дел, так еще ей, опытному детективу, занятому конкретной работой, поручили проводить идиотский семинар в конференц-зале одного из бессмысленно роскошных отелей сети «Олимпус», принадлежащей ее мужу.

«Чертов сукин сын! — злилась на мужа Ева, пытаясь понять, может ли она управлять своим телом, почти расплавившимся во время посадки. — Он наверняка все это подстроил, заранее спланировал! А мне за все расплачиваться».

«Придется теперь вести дурацкие светские разговоры, ходить на встречи, — с тоской думала Ева. — И, что ужаснее всего, придется выступать! И через несколько дней опять влезать в эту летающую мышеловку Рорка и лететь обратно».

От одной мысли об этом Еве стало плохо, и она даже начала фантазировать о том, как бы сложилась их жизнь, если бы они решили обосноваться здесь до конца жизни.

На Олимпусе есть гостиницы, казино, дома, бары и магазины. А значит, есть и люди. А раз есть люди, то есть и преступления. А если есть преступления, без полицейских не обойтись. Она вполне могла бы сменить жетон нью-йоркской полиции на значок Межпланетной правоохранительной организации.

— Можно было бы устроиться в МПО, — пробормотала она в подушку.

— Разумеется, — отозвался Рорк, закончив изучать отчет и направляясь к Еве. — Через какое-то время ты привыкнешь к космическим перелетам и будешь носиться с планеты на космическую станцию, а оттуда на какой-нибудь спутник. Ты будешь неотразима в этой бело-синей форме и в сапожках до колен.

У Евы еще больше разыгралась фантазия.

«В конце концов, межпланетный отдел — это престижно», — подумала она, но вслух произнесла:

— Поцелуй меня в задницу!

— Слушаюсь!

Рорк склонился над Евой и запечатлел поцелуй на ее тугой ягодице, а потом стал медленно продвигаться вверх по спине.

Космический перелет подействовал на Рорка совсем не так, как на жену, он его только бодрил.

— Если ты на что-то надеешься, то жестоко ошибаешься, — сказала Ева.

— А я вообще оптимист, — Рорк упивался ее стройным гибким телом. Его губы добрались до изгиба шеи, нежно лаская кожу у самых корней ее коротко остриженных растрепанных волос. Почувствовав ее дрожь, Рорк улыбнулся и стремительно, резким движением перевернул ее на спину.

Задумчиво проведя пальцем по ямочке у нее на подбородке, он нахмурился.

— Ты что-то бледненькая, а?

Ева обиженно смотрела в его глаза своими бездонными золотисто-карими глазами. Ее пухлые губы сложились в ироничную усмешку.

— Как только поднимусь, непременно припечатаю твою милую физиономию.

— Жду не дождусь. А пока… — Он протянул руку и стал медленно расстегивать ее блузку.

— Извращенец!

— Спасибо на добром слове, лейтенант!

Она принадлежала ему, и это приводило его в восторг. Он поцеловал ее грудь, снял с нее ботинки, начал стягивать брюки:

— Надеюсь, по программе извращение у нас не в последнем акте? А теперь, — он подхватил ее и понес из спальни, — думаю, тебе не повредит небольшая расслабляющая процедура после полета.

— А почему непременно в голом виде?

— Обожаю твою наготу!

Он принес ее в ванную комнату.

«Да нет, это даже не ванная, — подумала Ева. — Это слово не подходит для подобного оазиса наслаждения».

Это было настоящее озеро, ванна размером с бассейн с прозрачной голубоватой водой, которая подавалась через сеть серебряных труб, причудливо переплетающихся в виде растений. Пышные кусты роз с тяжелыми, величиной с блюдце, белыми цветами росли по обеим сторонам мраморной лестницы, которая вела в душевую, где по мерцающим стенам с тихим журчанием струился водопад. Высокие сушильные цилиндры были окружены островками цветов и зелени. За стеклянной стеной простиралось безоблачное небо, желтовато-золотистое из-за тонированного стекла.

Рорк усадил Еву в мягкое глубокое кресло, подошел к одному из причудливо изогнутых прилавков, тянущихся вдоль стен. Он открыл встроенную панель управления и включил нужную программу.

Вода с журчанием полилась в ванну. Свет стал приглушенным. Послышалась тихая мелодия, постепенно наполнявшая воздух волнующими звуками струнных инструментов.

— Я что, должна принять ванну? — спросила Ева.

— Не торопись. Расслабься, закрой глаза.

Но Ева не послушалась. Ей нравилось наблюдать за ним, смотреть, как он передвигается по комнате, как добавляет ароматические масла в воду, наполняет бокал светло-золотистой жидкостью.

Рорк был высокого роста и обладал какой-то врожденной звериной грацией.

«Словно кошка», — подумала Ева.

Огромная опасная кошка, которая лишь казалась ручной и безобидной, когда была в хорошем настроении. У него были длинные густые, черные как смоль волосы. Они как прекрасная рама обрамляли его лицо, при одном только взгляде на которое на ум невольно приходили мысли о падших ангелах, печальных поэтах и отважных рыцарях.

Когда Рорк смотрел на нее обжигающим взглядом синих глаз, дремлющая в ней страсть мгновенно пробуждалась с такой силой, что щемило сердце.

«Он принадлежит мне, — думала она. — Этот искушенный ирландец, сам сотворивший свою судьбу, свой успех, свое богатство, правда не самым добродетельным образом».

— Вот, выпей.

Рорку нравилось подтрунивать над ней. Ева взяла протянутый ей бокал. Она — крутой коп — в его присутствии ощущала себя маленькой потерянной девочкой и никак не могла понять, нравилось ей это или раздражало. Вернее всего, полагала Ева, это сбивало ее с толку и раззадоривало.

— Что это?

— Чудо что такое! — Рорк взял у нее бокал и в подтверждение своих слов отхлебнул.

Последовав его примеру, Ева убедилась, что он был прав — впрочем, как всегда. Рорк обошел кресло и встал у нее за спиной. Судя по выражению его лица, подозрительность Евы забавляла его, он коснулся ее спины, и Ева насторожилась.

— Закрой глаза, — распорядился он и протянул ей очки. — Подожди минуту.

Перед глазами у нее поплыли красочные причудливые узоры — теплые, ярко-красные и синие.

Она ощутила на плечах прикосновение его рук, натертых чем-то невыразимо благоухающим и нежным. Он осторожно растирал ее плечи, разминая затекшие, словно завязанные в узел, мышцы.

Ева почувствовала, что напряжение последних часов потихоньку отпускает ее.

— Неплохо… — расслабленно прошептала она и отдалась приятным ощущениям.

Рорк забрал у нее бокал, и ее тело погрузилось в десятиминутную негу выбранной им программы релаксации. А он-то говорил, что всего минуту. Схитрил, как всегда.

Когда ее тело совершенно расслабилось, Рорк чмокнул ее в макушку и накрыл простыней. Нервы у нее — он отлично это знал — вконец расшатались. Состояние усугубляли стресс и усталость после тяжелейшего расследования и внезапно сразу же вслед за этим свалившаяся ей на голову межпланетная командировка, о которой Еве и подумать было противно. Ничего удивительного, что она была так издергана.

Рорк вышел, когда увидел, что Ева заснула. Ему нужно было кое-что подготовить к вечеру. Едва он вернулся, как установленный на определенное время таймер сработал. Раздался негромкий звонок будильника, и Ева пошевелилась.

— Классно! — сказала она, зажмуриваясь и придерживая волосы рукой, пока Рорк стягивал с нее очки.

— Полегчало? — спросил он.

— Не то слово!

— С недомоганием из-за дорожных перегрузок справиться нетрудно. Принимаешь ванну, и все как рукой снимает.

Ева оглянулась. Ванна была полна воды, на поверхности которой в водоворотах джакузи мерно покачивались большие пузыри.

— Надеюсь, так и будет! — ответила она.

Ева подошла к ванной, улыбнулась и стала спускаться. Погрузившись по шею в воду, она издала удовлетворенный вздох.

— А можно мне того вина или что там у тебя? — поинтересовалась она.

— Конечно! — Рорк принес бокал и поставил на край ванны позади нее.

— Спасибо, признаюсь, это отличная штуко…

Внезапно Ева умолкла и прижала пальцы к вискам.

— Ева, что? Голова болит? — Рорк обеспокоенно склонился над ней и, не удержав равновесия, плюхнулся в воду.

Вынырнув, он увидел ее усмешку. Ева провоцирующе просунула руку ему между ног.

— Попался!

— Извращенка!

— Это точно. Сейчас увидишь, как нужно заканчивать программы по релаксации, дурачок ты мой!

Обновленная и довольная, она направилась в сушильную камеру. Если ей оставалось жить всего несколько дней до столкновения с каким-либо шальным метеором или суждено превратиться в пепел, сгорев в пламени ракетного топлива по пути домой, нужно хотя бы привести себя в порядок.

Ева сдернула с вешалки халат, завернулась в него и отправилась в спальню. Рорк, уже надевший брюки, внимательно просматривал нечто похожее на закодированные символы на экране телекоммуникатора, висящего в спальне. Ее платье, или, по крайней мере, нечто похожее на платье, было аккуратно разложено на кровати.

Ева нахмурилась при виде этого наряда, отливавшего бронзой. Она подошла поближе и пощупала ткань.

— Это было в моих вещах?

— Нет. — Рорк даже не обернулся, он кожей ощущал ее раздражение. — Ты набила свой чемодан блузками и брюками. А Соммерсет внес некоторые изменения в твой походный гардероб.

— Соммерсет! — процедила она сквозь зубы так, словно при этом у нее изо рта с шипением вместо имени выползла змея. Соммерсет — мажордом Рорка, был, по словам Евы, ее вечной занозой в заднице.

— Ты что, разрешил ему копаться в моих личных вещах грязными лапами? Теперь придется сжечь все до нитки.

Хотя в ее гардеробе за последний год по настоянию Рорка было произведено немало изменений, он по-прежнему считал, что оставалось еще несколько вещей, которые действительно неплохо было бы сжечь.

— Вообще-то у Соммерсета нет привычки что-то трогать грязными руками. Кстати, мы уже опаздываем на коктейль. Прием начался около десяти минут назад.

— Подумаешь, всего-то лишний повод для оравы полицейских выпить. Не вижу оснований наряжаться ради этого.

— Имидж, милая моя! Заявлено твое выступление, и потом, ты ведь в некотором роде гвоздь программы.

— Ненавижу все это! Мне хватает и твоих приемов и встреч, на которых я должна присутствовать.

— Не стоит так нервничать из-за этого семинара.

— А с чего ты взял, что я нервничаю? — Ева взяла платье в руки. — Оно что, прозрачное?

Рорк усмехнулся:

— Не совсем.

Он точно выразился. Платье было легким, почти невесомым и поэтому необычайно удобным. Ева чувствовала себя голой в этом наряде, но, поскольку ее вкус в выборе одежды был равен крохотному файлу на объемном диске, приходилось довериться чувству стиля Рорка. Уж он-то знал, что делает.

По мере приближения к банкетному залу гул толпы становился все слышнее. Ева недовольно покачала головой.

— Спорим, половина гостей уже изрядно навеселе. У тебя ведь всегда отменная выпивка, верно?

— Все самое лучшее для уважаемых слуг общества, — ответил Рорк и, зная ее характер, взял Еву под локоть и буквально втолкнул в открытые двери зала.

Банкетный зал был огромным, и при этом в нем яблоку негде было упасть. Гости прилетели отовсюду — со всех уголков планеты и ее спутников. Офицеры полиции, представители технических служб, специалисты-консультанты. Мозги и мускулы органов правопорядка.

— Слушай, тебя не выводит из себя такая компания — здесь ведь собралось около четырех тысяч полицейских? — спросила Ева мужа.

— Как раз наоборот, лейтенант, — рассмеялся он в ответ. — Чувствую себя в полной безопасности.

— Должно быть, среди них есть и те, кто в свое время пытался засадить тебя за решетку?

— Как и ты, — он наклонился и поцеловал ей руку. Ева не успела ее отдернуть. — И посмотри, чего ты достигла!

— Даллас! — услышала Ева и, оглянувшись, увидела Пибоди. Офицер Делия Пибоди, упакованная в короткое красное платье вместо привычной формы, с копной темных волос, смазанных гелем и завитых по столь торжественному случаю, бросилась к Еве. Ева отметила про себя, что та уже успела наполовину опустошить высокий бокал.

— Пибоди, вижу, ты добралась нормально.

— Транспорт не подвел, так что проблем не было. Рорк, здесь просто роскошно! Даже не верится, что я сюда попала. Даллас, я вам очень признательна за приглашение, правда!

Ева пригласила свою помощницу отнюдь не из благих побуждений. Она считала, что если ей не миновать отвратительного семинара, то пусть и ее подчиненная тоже помучается. Но, судя по всему, Пибоди чувствовала себя совсем неплохо.

— Я прилетела вместе с Фини и его женой, — продолжала Пибоди. — Здесь еще доктор Мира с мужем. Моррис, Дики и Сайлас из отдела безопасности, Люард из отдела по борьбе с преступлениями тоже где-то здесь. Есть парни из Центрального департамента и с участков. Словом, нью-йоркская полиция достойно представлена.

— Отлично, — кивнула Ева. Судя по всему, ей в ближайшем будущем предстоит неделями выслушивать замечания по поводу своего выступления.

— Мы собираемся устроить что-то вроде встречи в Лунном павильоне. Ну не в первый день, конечно, а попозже.

— Встречи? Мы же только вчера виделись!

— Так ведь то в Нью-Йорке! — Пибоди обиженно надулась, поджав накрашенные губы. — А здесь совсем другое дело!

Ева бросила сердитый взгляд на яркий наряд своей помощницы:

— Ну, рассказывай!

— Почему бы вам не выпить, дамы? — предложил Рорк. — Вина, Ева? Пибоди?

— Лично у меня «Потрясающий оргазм», то есть это так коктейль называется, ничего личного, на самом деле…

Рорк насмешливо потрепал ее по плечу:

— Я обо всем позабочусь! — И он удалился.

— Кто бы сомневался! — пробормотала Пибоди, восхищенно глядя ему вслед.

— Замолкни! — Ева внимательно оглядела толпу гостей, высматривая полицейских среди супружеских пар, технических специалистов и консультантов. Ее взгляд остановился на большой группе гостей, собравшейся в юго-восточном углу зала.

— Это кто там?

— О, большие шишки! — Пибоди кивнула в сторону собравшихся и сделала внушительный глоток. — Сам бывший командующий Дуглас Р. Скиннер! Вы с ним знакомы?

— Не довелось. Правда, слышала о нем много.

— Он ходячая легенда. Мне не удалось к нему подступиться. Там целая толпа вокруг, с сотню человек, не меньше. Я прочла почти все его книги. Об участии в Городских войнах. О том, как он восстанавливал порядок на вверенной ему территории. При осаде Атланты он был ранен, но остался в строю. Настоящий герой!

— Копы не бывают героями, Пибоди. Это наша работа.

2

Еву совершенно не интересовали легендарные герои на заслуженном отдыхе, которые просто купались в огромных гонорарах за свои лекции и консультации. Ей поскорее хотелось покончить со своим коктейлем, отметиться на приеме — и то только потому, что таков приказ начальства, — а затем незаметно смыться.

Пожалуй, к работе можно будет приступить не раньше завтрашнего дня. Судя по возбужденному гулу в зале, большинство гостей были того же мнения.

Но оказалось, что ею заинтересовался сам легендарный герой. Ева только взяла бокал и попыталась определить наиболее оптимальный путь продвижения по залу через толпу собравшихся, как кто-то тронул ее за плечо.

— Лейтенант Даллас! — К ней обращался поджарый темноволосый мужчина, остриженный так коротко, что казалось, будто к его голове приклеена наждачная бумага. — Брайсон Хэйз, личный адъютант полковника Скиннера. Полковник хотел бы с вами познакомиться. Если не возражаете, пойдемте со мной.

— Похоже, — проговорила Ева, — полковник сейчас занят, а я пробуду здесь еще целую неделю.

Хэйз растерянно моргнул и воззрился на нее в изумлении.

— Он хотел бы познакомиться с вами именно сейчас. У него очень плотный график во время конференции.

— Ступайте! — проговорила Пибоди шепотом, подтолкнув Еву локтем. — Идите же, Даллас!

— Мы будем чрезвычайно рады познакомиться с полковником Скиннером. — Рорк взял инициативу в свои руки и решил проблему — отставил бокал, подхватил под руки Еву и Пибоди, за что был вознагражден по-собачьи преданным взглядом Пибоди и хмурым — жены.

Не давая Хэйзу возразить или опомниться, Рорк повел обеих женщин в другой конец зала.

— Ты делаешь это мне назло! — прокомментировала происходящее Ева.

— Не совсем. А вот позлить старину Хэйза я не прочь. Это часть политики, лейтенант, — он ободряюще сжал ей руку. — А такие игры никогда не помешают.

Рорк плавно перемещался в толпе гостей и лишь улыбался в ответ на недовольное фырканье Хэйза, который едва поспевал за ними, а догнав, с трудом проложил дорогу сквозь ряды собравшихся вокруг героя людей.

Полковник Скиннер оказался человеком невысокого роста. Это не соответствовало представлению Евы о человеке такой огромной славы: Ева изумилась — герой не доставал ей даже до плеча. Ему было семьдесят, но он был в хорошей форме. Лицо в морщинах, но кожа не обвисла. Да и сам он был собран и подтянут, коротко, по-военному, острижен. Седина выдавала возраст, но лысины не было. Из-под прямых серебристо-седых бровей решительно и твердо смотрели холодновато-голубые глаза.

В руке у Скиннера был низкий стакан с янтарным, явно неразбавленным, напитком. На пальце блестело широкое обручальное кольцо возрастом лет в пятьдесят.

Ева окинула Скиннера быстрым оценивающим взглядом, он поступил так же.

— Лейтенант Даллас, — представилась она.

— Полковник Скиннер.

Она пожала протянутую ей руку — холодную, сухую. Его рукопожатие было вялым, что удивило Еву.

— Моя помощница — офицер Пибоди.

Взгляд Скиннера ненадолго задержался на лице Евы, затем скользнул по Пибоди. Скиннер скривил губы и заметил:

— Офицер! Всегда приятно пообщаться с кем-то из людей в форме — будь то мужчина или женщина.

— Благодарю вас, сэр. Это честь для меня. Должна сказать, это вы отчасти повлияли на мое решение пойти в полицию.

— Уверен, вы для полиции Нью-Йорка — просто находка, — благосклонно заметил Скиннер. — Лейтенант, мне бы хотелось…

— Мой муж, — не дала ему договорить Ева. — Рорк.

Лицо у Скиннера не дрогнуло, а словно заиндевело.

— Как же, узнал вас. Последние лет десять я как раз занимался вашими делами.

— Польщен вниманием. Полагаю, это ваша супруга? — Рорк говорил о женщине, стоявшей рядом со Скиннером. — Чрезвычайно рад знакомству!

— Благодарю. — У этой американки был медовый голос типичной южанки. — Ваш Олимпус — потрясающее место. Не терпится осмотреть как можно больше, пока мы здесь.

— Буду счастлив организовать экскурсию и предоставить транспорт.

— Как любезно с вашей стороны! — Женщина коснулась руки своего мужа.

Несомненно, она обращала на себя внимание. Ева подумала, что жена Скиннера должна была бы выглядеть старше, ведь их брак был продолжительным и прочным и стал одним из слагаемых безупречной репутации ее супруга. Возможно, благодаря хорошей наследственности или с помощью личной команды косметологов и массажистов ей удалось прекрасно сохраниться. Смуглая кожа и жгуче-черные волосы свидетельствовали о том, что среди ее предков были представители различных рас. На ней было серебристое вечернее платье, а крупные сверкающие бриллианты смотрелись на ней совершенно естественно.

На Еву супруга бывшего командующего взглянула с вежливым интересом.

— Мой муж восхищается вашей работой, лейтенант Даллас. А он обычно очень сдержан в оценках. Рорк, почему бы нам ненадолго не оставить этих двух копов наедине и не дать им поговорить о делах?

— Спасибо, Белл. Не возражаете, если мы вас покинем, офицер Пибоди? — Скиннер жестом указал на столик, около которого стояли трое мужчин в черном. — Лейтенант, прошу вас!

Когда они сели за столик, охранники почтительно отступили на шаг.

— С телохранителями на полицейское мероприятие? — полюбопытствовала Ева.

— Привычка! Рискну предположить, что у вас в вечерней сумочке пистолет и жетон.

Ева едва заметно кивнула. Она бы предпочла не прятать их, но, к сожалению, к ее платью не полагалось подобных аксессуаров.

— Итак…

— Белл была права, я действительно восхищаюсь вашей работой. Я был приятно удивлен, узнав, что мы оба значимся в программе этой конференции. Вы, я полагаю, редко выступаете перед публикой.

— Да. Предпочитаю живую работу на улице.

— И я был таким же. Это как вирус — в крови. — Он откинулся назад, согревая бокал в ладонях. Ева с удивлением заметила, что у него слегка дрожат руки. — Однако живая работа и пребывание на улицах — не одно и то же. Кому-то нужно и руководить. Из кабинета, из штаба, с командного пункта. Хороший, умный полицейский должен продвигаться по службе. Например, такой, как вы, лейтенант.

— Хороший, умный полицейский должен гоняться за плохими парнями и сажать их за решетку.

Скиннер издал короткий смешок.

— Полагаете, этого довольно для повышения, для капитанских нашивок или звездочек полковника? Вряд ли. По крайней мере, в тех рапортах о вас, что мне довелось прочесть, никогда не упоминалось о подобной наивности.

— Ас чего бы вам читать мое досье?

— Я хоть и не на оперативной работе, но по-прежнему консультирую. И всегда держу руку на пульсе. — Он снова наклонился к Еве. — Вам удалось распутать и довести до конца несколько весьма сложных дел. И хотя я не всегда одобряю ваши методы, результаты неоспоримы. А ведь я крайне редко считаю офицеров из числа представительниц слабого пола достойными руководящей работы.

— Простите. Вы сказали, слабого пола? — уточнила Ева.

Скиннер отмахнулся привычным жестом, показывающим, что ему не раз доводилось вести подобные разговоры и что они ему уже порядком надоели.

— Убежден, что у женщин и мужчин изначально различные функции от природы. Мужчины от рождения — добытчики, защитники, рыцари. А женщинам отведена роль продолжательницы рода и хранительницы очага. Это подтверждают многочисленные научные теории, а также религиозный и социальный опыт.

— Неужели, — едко заметила Ева.

— Честно говоря, я никогда не был сторонником приема женщин на гражданскую службу, а уж тем более на военную. Они часто лишь отвлекают мужчин от работы, да и сами редко целиком отдаются делу. Для них главное побыстрее выскочить замуж и нарожать детишек, впрочем, как и полагается настоящим женщинам.

— Полковник Скиннер, единственное и самое приличное, что мне приходит в голову при данных обстоятельствах по поводу сказанного вами, так это то, что вы несете чушь.

В ответ полковник оглушительно расхохотался.

— Вы лишь подтвердили свою репутацию, лейтенант. Судя по вашему досье, вы весьма сообразительны, и жетон полицейского для вас не только что-то вроде брошки, которую вы цепляете на платье по утрам. Вы другая. Или были другой, по крайней мере. У нас с вами много общего. Пятьдесят лет я отдал службе, и ни одного замечания за это время. Я добросовестно расследовал одно дело, затем брался за следующее. К сорока четырем годам я уже был полковником. Хотите добиться того же? Ева отлично понимала, когда ее разыгрывают, и ни выражением лица, ни голосом не выдала своих чувств.

— Я об этом как-то не задумывалась.

— Если это правда, вы меня разочаровали. Но если вы действительно не кривите душой, советую задуматься на эту тему. Знаете ли вы, лейтенант, насколько ближе вы сегодня были бы к капитанским нашивкам, не прими вы в свое время несколько эмоциональных, необдуманных решений?

— Неужели? — Ева почувствовала, как внутри ее закипает злость. — Интересно, а как вам представляется возможная карьера нью-йоркского копа из отдела по расследованию убийств?

— Это моя обязанность — знать такие вещи. — Скиннер сжал свободную руку и постучал кулаком по столу. — У меня со времен службы осталось одно незавершенное дельце. Одна цель, которую никак не удавалось долго держать на мушке, чтобы поразить. А вот вместе нам это под силу. Обещаю вам нашивки капитана, только помогите достать Рорка.

Ева внимательно рассматривала свой бокал, затем задумчиво провела пальцем по его краю.

— Полковник, вы отдали полвека службе, вы проливали свою кровь. И это единственная причина, по которой я не дам вам пощечину за подобное предложение.

— Будьте осмотрительнее, — предупредил Скиннер. — Когда чувства берут верх над долгом, это, по меньшей мере, неблагоразумно. Я всерьез намерен прижать его. И мог бы принудить вас выполнить мой приказ.

Задыхаясь от злости, Ева приблизила свое лицо к лицу Скиннера и прошептала:

— Только попробуйте! На своей шкуре убедитесь, что я не из числа ваших идиотских хранительниц очага!

Она поднялась и едва сделала шаг, как путь ей преградил один из телохранителей.

— Полковник еще не закончил разговор, — сказал он.

— Зато я закончила, — отрезала Ева. Охранник на секунду отвел взгляд от ее лица, затем кивнул и властно положил руку ей на плечо:

— Вам все же придется сесть, лейтенант, и дождаться, когда вам разрешат уйти.

— А ну, отпусти. И побыстрее, а то больно будет! Но телохранитель лишь крепче сжал ее плечо:

— Сядьте на место и подождите, когда вам разрешит уйти старший по званию.

Ева взглянула на Скиннера, затем бросила взгляд на телохранителя.

— Сам напросился! — С этими словами она выбросила руку вперед и мощным точным ударом сломала телохранителю нос. Затем в быстром прыжке сбила с ног еще одного охранника, стоявшего неподалеку и бросившегося на подмогу товарищу. Когда она приземлилась после виртуозного сальто, то ее рука уже сжимала пистолет, который был в сумочке.

— Придержите своих псов, полковник, — бросила она Скиннеру.

Ева быстро огляделась, присматриваясь к копам, обернувшимся на шум, чтобы понять, не опасны ли они, и не нападут ли на нее с другой стороны. Убедившись в обратном, она повернулась к Скиннеру спиной и зашагала прочь сквозь гудящую толпу.

Она уже была на пороге банкетного зала, когда ее нагнал Рорк и обнял за плечи.

— Дорогая, у тебя платье в крови.

— Разве?

Еще не остыв, она мельком взглянула на кровавое пятно.

— Это не моя кровь.

— Я так и понял.

— Мне нужно поговорить с тобой.

— Почему бы нам не подняться в номер? Может, прислуге удастся смыть кровь с платья. А мы успеем поговорить и потом спустимся и присоединимся к остальным, чтобы выпить с твоими друзьями из Центрального участка.

— Какого черта ты не сказал мне, что знаком со Скиннером?

Рорк набрал код на панели управления, чтобы вызвать частный лифт владельца отеля.

— А я с ним и не знаком.

— Зато он тебя отлично знает.

— Ну, это я уже понял.

Рорк подождал, пока они не оказались одни в кабине, и только тогда поцеловал Еву в висок.

— Ева, на протяжении жизни немало копов являлись по мою душу.

— А этот и теперь не прочь ее заполучить.

— Удачи ему! Я законопослушный бизнесмен, столп общества. Человек, который встал на честный путь благодаря любви порядочной женщины.

— Лучше не доводи меня, а то и тебе достанется.

Ева стремительно вышла из лифта, прошла через роскошные жилые комнаты и вышла на террасу, чтобы на свежем воздухе немного остыть, освободиться от нахлынувших на нее чувств.

— Этот сукин сын хочет, чтобы я ему помогала добраться до тебя! — едва сдерживая ярость, проговорила она.

— До чего грубо, — спокойно заметил Рорк. — Излишне прямолинейно для первого знакомства — так вот сразу тебе это предложить, да еще и на приеме за коктейлем. А с чего это он взял, что ты согласишься?

— Посулил мне капитанские нашивки. Сказал, что добудет их мне, а иначе никакой карьеры мне не видать, слишком засветилась из-за неправильного личного выбора.

— То есть речь обо мне. Это правда? У тебя действительно никаких шансов на продвижение по службе из-за меня? — сейчас Рорк говорил серьезно.

— А мне почем знать? — Все еще не оправившись от нанесенного ей оскорбления, Ева повернулась к Рорку: — Ты что, не веришь, что мне абсолютно все равно? Считаешь, я ради карьеры надрываюсь на работе?

— Да нет же! — Рорк успокаивающе погладил Еву по руке. — Я прекрасно знаю, что тобой движет — мысли о невинных жертвах. — Рорк нагнулся и нежно прикоснулся губами к ее лбу. — Вот тут-то Скиннер и просчитался.

— С его стороны это было глупо. Он даже не удосужился для приличия хоть немного со мной поговорить, а уж потом делать свое гнусное предложение. Недальновидно с его стороны, — сказала Ева. — Ему очень хочется достать тебя, Рорк. Его не остановило даже то, что его могут обвинить в попытке подкупа. Стоит лишь мне подать рапорт о случившемся, и все мне поверят. Ну почему он это сделал?

— Понятия не имею, — ответил Рорк, а сам подумал, что неосведомленность всегда чревата опасностью, и добавил: — Постараюсь выяснить. Но в любом случае ты очень оживила этот скучный прием.

— При обычных обстоятельствах я бы вела себя повежливее и просто отшибла бы охраннику яйца, чтобы под ногами не путался! Но Скиннеру вздумалось завести всю эту канитель про то, что женщины по природе своей — хранительницы очага и продолжательницы рода, и поэтому им не место в полиции. Так что удар в пах в этих обстоятельствах показался мне детской выходкой.

— Я тебя обожаю! — Рорк засмеялся и притянул ее к себе.

Ева рассеянно кивнула, но все же улыбнулась, когда он заключил ее в объятия.

Обычно Ева не считала развлечением эту дурацкую толкотню в клубе, где людей что сельдей в бочке, а от оглушительной музыки лопаются барабанные перепонки.

Но когда работаешь до изнеможения, лучше, если в таком месте рядом друзья.

За столом было полным полно служак из нью-йоркской полиции. Ева едва втиснулась между Рорком и Фини, капитаном и начальником отдела электронного сыска. Похожий на печального бассета, капитан взирал на происходящее на сцене с изумлением.

По другую руку от Рорка сидела доктор Мира, подчеркнуто элегантная на фоне разношерстного окружения, потягивала бренди и невозмутимо взирала на трех музыкантов, тела которых были размалеваны в красно-бело-синие цвета, — этот раскрас заменял им одежду, — исполнявших импровизацию в стиле трэш-рок. Компанию сидящих за столом довершали судмедэксперт Моррис и Пибоди.

— Зря жена пошла спать, — Фини с сожалением покачал головой. — В такое и не поверишь, пока собственными глазами не увидишь.

— Классное шоу! — провозгласил Моррис. В его длинную темную косу была вплетена серебристая лента, такими же серебристыми были и лацканы его удлиненного пиджака.

«Для медэксперта, имеющего дело с покойниками, — подумала Ева, — он одевается слишком вычурно».

— А вот Даллас, та точно устроила сегодня настоящее шоу! — весело подмигнул ей Моррис. — Ну и картинка была! Разъяренная лейтенант дает прикурить телохранителям ходячей легенды полиции на конференции сотрудников правоохранительных органов на роскошном инопланетном курорте! Увлекательное зрелище, жаль только, что короткое!

— Отличный хук слева! И неплохой удар в пах. А Скиннер просто болван! — воскликнул Фини.

— Зачем так говорить, Фини, — воскликнула Пибоди. — Он же герой!

— А кто сказал, что герой не может быть болваном? — парировал тот. — Вечно носится со своими подвигами в Городских войнах. Будто он один воевал! Рассуждает о долге, романтике и патриотизме! А на самом деле речь тогда шла о жизни и смерти. И это было ужасно!

— Тем, кто воевал, свойственно романтизировать прошлое, — рассудительно заметила Мира.

— Перерезанные глотки и груды трупов на Пятой авеню — какая уж тут романтика! — отрезал Фини.

— Зато весело. — Моррис подвинул к Фини полный стакан: — Выпейте-ка еще пивка, капитан!

— Копам не к лицу с упоением трепаться о своей работе, — Фини залпом осушил стакан. — Они просто делают свое дело. Будь я поблизости, Даллас, я бы тебе подсобил прижучить его верзил.

Тронутая участием коллег Ева по-свойски ткнула Фини локтем.

— Давай найдем их и отметелим, чтобы дух из них вон! Веселиться так веселиться!

Рорк обнял Еву, и в это время кто-то из его охраны подошел к их столику и, наклонившись, тихо шепнул ему несколько слов на ухо. Рорк помрачнел и молча кивнул.

— Кто-то тебя опередил, — сообщил он Еве. — Там, на лестнице, между восемнадцатым и девятнадцатым этажом, похоже, труп или то, что от него осталось…

3

Ева стояла на площадке лестничного пролета. Когда-то девственно белые и чистые стены были забрызганы кровью и серой вязкой массой. Все ступеньки тоже были перепачканы. А в липком месиве лицом вверх распласталось мертвое тело. Лицо мужчины Ева узнала сразу — это был тот телохранитель, которому всего несколько часов назад она сломала нос.

— Похоже, кого-то он достал больше, чем меня. У тебя нет «Силина»?» — спросила она Рорка.

Тот протянул ей баночку, и Ева обработала руки и подошвы ботинок специальным составом.

— Диктофон бы не помешал, — сказала она и повернулась к стоящей рядом Пибоди:

— Проследи, чтобы служба безопасности отеля оцепила место преступления. Моррис, — с этими словами она бросила ему баночку с «Силином», — за мной!

Рорк протянул ей крохотный пристегивающийся диктофон одного из своих телохранителей. Он хотел было двинуться за ней, но Ева уперлась ему в грудь рукой и сказала:

— Никаких штатских — ни владельца отеля и никаких других! Лучше отправь Фини за дисками с записью с камер наблюдения в этом секторе. Сэкономим по крайней мере время.

И, не дожидаясь его ответа, Ева приблизилась к телу и склонилась над ним.

— Работали не кулаками, — Ева внимательно осмотрела лицо жертвы. С одной стороны лица зияла огромная вмятина, с другой — никаких следов ударов.

— Левая рука раздроблена. Парень был левшой, я и сама при стычке с ним это заметила. Похоже, они сначала обезвредили его, ударив слева. Вывели из строя.

— Верно! Даллас! — Моррис выразительно мотнул головой в направлении семнадцатого этажа. Внизу на лестнице валялась увесистая металлическая бейсбольная бита, измазанная запекшейся кровью.

— Это, пожалуй, подошло бы. Могу проконсультироваться с местным судмедэкспертом и договориться насчет вскрытия. Но навскидку укокошили его именно этим. Нужны пакеты для улик и пара комплектов с принадлежностями?

Ева собралась было ответить, но у нее перехватило дыхание — запах смерти ударил в ноздри. До отвращения знакомый.

— Не наша территория. Придется обратиться к местным копам. Черт бы все побрал!

— Можно обойти формальности, учитывая, что отель принадлежит твоему мужу, — сказал Моррис.

— Пожалуй…

Она погрузила покрытый «Силином» палец в кровавую лужу и наткнулась на что-то металлическое, серебристое. Это была звездочка с форменной куртки службы безопасности отеля.

— Какой идиот не побоялся пришить парня в отеле, где полным-полно полицейских? — недоумевал Моррис.

Ева пожала плечами и встала. «Что ж начнем, пожалуй».

Она поднялась по лестнице и внимательно оглядела пролет и площадку. Будь она в Нью-Йорке, она бы тщательнейшим образом осмотрела труп, установила примерное время смерти, собрала показания и вещественные доказательства с места преступления. Вызвала бы опергруппу, чистильщиков, послала бы полицейских опросить всех, кто находился поблизости и мог что-нибудь видеть или слышать.

Но тут не Нью-Йорк.

— Твоя служба безопасности известила местную полицию? — спросила Ева Рорка.

— Они уже едут.

— Хорошо. Оцепим место преступления и будем оказывать им всемерную помощь и содействие. — После этих слов она демонстративно отключила диктофон. — У меня здесь никаких полномочий. Строго говоря, я и права-то не имею находиться на месте преступления. К тому же у меня была стычка с потерпевшим, и это все только усложняет.

— Отель принадлежит мне, и я, как его хозяин, имею полное право привлечь к расследованию любого сотрудника правоохранительных органов.

— Ясно, значит, договорились. — Ева взглянула на Рорка. — У одного из охранников отеля на форме не хватает звездочки. Вот она, вся в крови жертвы.

— Если в убийстве замешан кто-то из моих людей, ты получишь любую необходимую помощь, чтобы найти и задержать его.

— Итак, с этим тоже все ясно. А как насчет оборудования для слежения за этим сектором? — спросила Ева.

— Камеры с полным обзором — коридоры, лифты и лестничные пролеты. Полная звукоизоляция. Фини уже пошел за дисками.

— Пусть передаст их местной полиции. В случае с убийством они ведут расследование не дольше трех суток, а затем должны передать дело в Межпланетную правоохранительную организацию. Но поскольку у них есть свои люди на местах, было бы разумно сразу передать им дело.

— Так ты этого хочешь? — уточнил Рорк.

— Неважно, чего хочу я. Я же не веду дело. Рорк достал из кармана носовой платок и вытер кровь у нее с руки. Затем повернулся к шефу местной полиции, выходившему из лифта.

К удивлению Евы, шефом оказалась изящная жгучая брюнетка в облегающем коротком черном платье с роскошной гривой, волос в которой хватило бы на несколько париков. Пока она шла по коридору на высоченных шпильках, Ева услышала, как Моррис восхищенно присвистнул:

— Ничего себе!

— Веди себя прилично! — поморщилась Ева. Брюнетка подошла и окинула взглядом присутствующих.

— Рорк! — протяжно, голосом, невольно навевающим мысли о знойных страстных ночах, проговорила она.

— Шеф, знакомьтесь — лейтенант Даллас. Нью-Йоркское полицейское управление. Доктор Моррис, судмедэксперт, — представил их Рорк.

— Дарсия Анджело, шеф полиции Олимпуса. Извините за мой вид: я прямо с вечеринки. Мне сказали, возможно, тут совершено убийство.

— Совершенно верно, убийство, — откликнулась Ева. — Убитый — мужчина, белый, лет 35–40. Забит до смерти. Орудие убийства — металлическая бейсбольная бита, обнаружена на месте преступления. Судя по предварительному осмотру, он мертв примерно два часа.

— Вы что, уже провели предварительный осмотр? — холодно поинтересовалась Дарсия.

— Да.

— Ладно, я закрою на это глаза, но лично проверю все сама до прибытия моей команды.

— Там внизу грязновато, — предупредила Ева, протягивая Анджело «Силин».

— Спасибо, — Дарсия скинула туфли. Ева ее не осуждала. Она сама поступила точно так же, как только вспомнила об этом. Закончив с «Силином», Дарсия передала баночку Еве. Затем достала крошечный портативный диктофон из сумочки и прикрепила к вечернему платью там, где ткань у выреза соблазнительно облегала грудь.

Когда она проходила мимо к лестничному пролету, Моррис невольно испустил глубокий завистливый вздох.

— Где вы их только находите? — спросил он у Рорка. — Как бы мне тоже такой обзавестись.

Ева не успела осадить его — появился запыхавшийся Фини.

— У нас проблемы с дисками, — сообщил он. — Камеры наблюдения как раз в это время кто-то отключил. Так что на пятнадцать минут у нас нет ничего, кроме статичного изображения. То же самое и в коридоре на двадцатом этаже — никакого материала, только здесь два интервала по минуте. Сделано с умом. Системка-то непростая — с аварийным режимом. Так что работал профи.

— Учитывая время совершения преступления, преступников было как минимум двое, — заключила Ева. — Это хладнокровное умышленное убийство, совершенное не на почве страсти и не в состоянии аффекта.

— При нем были какие-нибудь документы? Я мог бы устроить проверку на предмет криминального прошлого, — предложил Фини.

— Шеф местной полиции уже здесь, — сообщила Ева.

Тот на минуту опешил.

— Ах да! Я забыл, что мы не на милой старой родине. Местные что, собираются нас отодвинуть в сторону?

— А вы, собственно, и не можете заниматься здесь расследованием, — строго заметила Дарсия. — У вас нет официальных полномочий.

— Напротив, — вмешался Рорк. — Это я попросил лейтенанта и ее команду помочь.

На лице у Дарсии мелькнуло раздражение, но она быстро овладела собой.

— Это ваше право. Лейтенант, не уделите мне минутку? — Не дожидаясь ответа, Дарсия направилась в другой конец коридора.

— Высокомерие, амбиции, нахрапистость, — сказала Ева. — Умеешь ты подбирать персонал!

В ответ Рорк улыбнулся жене:

— Кто бы спорил!

— Послушайте, Анджело, если вы собираетесь производить осмотр трупа, то только зря потратите мое и свое время! — Ева отцепила диктофон от лацкана и протянула его Дарсии. — Я установила факт убийства по просьбе владельца отеля. А затем передала дело вашим сотрудникам. Я не претендую на это расследование и не собираюсь делать за вас вашу работу. Мне хватает кровавых преступлений у себя в Нью-Йорке.

Дарсия тряхнула гривой блестящих густых волос:

— Всего четыре месяца тому назад у себя на родине я гонялась за наркоторговцами по всей Колумбии, ежедневно рискуя жизнью, и все равно едва наскребала деньги, чтобы платить за крохотную вонючую квартирку. В моей стране копов не очень-то жалуют. Так что новая работа меня вполне устраивает. — Дарсия открыла сумочку и бросила туда диктофон. — Я что, могу потерять ее, если откажусь передать это дело жене моего работодателя?

— Рорк не вмешивается в мои дела и не сводит счеты с теми, кто не согласен с моим мнением.

— Отлично, — кивнула Дарсия. — Я двенадцать лет имела дело с нелегалами, аферами и грабежами. Я хороший коп, однако, убийства не по моей части. Не люблю работать с напарником, но буду признательна за любую помощь, которую вы сможете мне оказать в расследовании.

— Прекрасно! Тогда к чему весь этот спектакль?

— Честно? Чтобы ни у кого из присутствующих не осталось сомнений, что это дело все-таки веду я.

— Тогда вам нужно знать, что на вечеринке я врезала этому типу по морде.

— С какой это стати? — с подозрением спросила Дарсия.

— Проходу не давал, — ответила Ева.

— Понятно. Было бы любопытно знать, сможем ли мы довести это дело до конца, не путаясь друг у друга под ногами.

Двумя часами позже представители обоих полицейских подразделений собрались на совещание в отеле в кабинете Рорка.

— Личность убитого установлена. Это некий Реджинальд Уикс, тридцати восьми лет. Постоянно проживал в Атланте, штат Джорджия. Женат, Детей нет. В последнее время работал на компанию «Дуглас Р. Скиннер Инкорпорейтед» в качестве личного телохранителя, — Дарсия закончила и кивнула Еве. Ева продолжила:

— При осмотре трупа на месте преступления выявлена обширная травма головы. Вероятнее всего, причина смерти — перелом черепа. Сильнее всего повреждена левая часть туловища и головы. Поскольку убитый был левшой, подобный характер нападения указывает на хорошую осведомленность преступника. Камеры наблюдения на лестнице и на площадке двадцатого этажа были выведены из строя до и непосредственно во время убийства. На месте мы изъяли и приобщили к делу в качестве улики металлическую бейсбольную биту, которая, как полагаем, и была орудием преступления. К другим вещественным доказательствам относится серебристая звездочка, как установлено, с формы охранников отеля. Шеф Анджело?

— Судя по полученным данным на опознанного Уикса, у него нет криминального прошлого. Он чист. На последнем месте работает уже два года. До того был сотрудником частного охранного предприятия «Справедливое оружие», которое осуществляло личную охрану и предоставляло консультативные услуги членам консервативной партии. А до частного охранного агентства убитый шесть лет служил в армии, в пограничной службе.

— Значит, он умел подчиняться и выполнять приказы, — подхватила Ева. — Вечером он на меня попер то ли по приказу, то ли по какому-то безмолвному знаку Скиннера. И в драку полез по той же причине. У него отличная физическая подготовка, он натренирован. И если он выдержал целых шесть лет в армии и перешел затем в «Справедливое оружие», значит, не был слабаком, которого можно силой заставить выйти неизвестно с кем на темную лестницу. Если бы на него напали в коридоре, то там бы остались хоть какие-то следы борьбы. А если он уже был на двадцатом этаже, то какого черта его туда понесло? Ведь его номер, служебный кабинет и апартаменты Скиннера находятся на двадцать шестом этаже.

— А может, у него было свидание с женщиной? — Фини вытянул ноги вперед. — В интимной обстановке.

— Допускаю, — кивнула Ева. — Все улики указывают на то, что это было тщательно спланированное нападение. А женщина могла послужить приманкой. Эту версию нужно проверить. Хочешь этим заняться, Фини?

— Капитан Фини мог бы помочь моим ребятам по этой части, — уверенно сказала Дарсия, когда Ева повернулась в ее сторону. — Если он не возражает. Надеюсь, что не возражает и продолжит работать с сотрудниками службы безопасности отеля.

— Мы — отличная команда, — сказала Ева с широкой улыбкой.

— Вот и прекрасно. Значит, вы не откажетесь подняться со мной на двадцать шестой этаж и допросить его работодателя по поводу случившегося. С этим проблем нет?

— Ни малейших! Пибоди! Со мной пойдет помощница, — сообщила Ева, прежде чем Дарсия успела возразить. — Это не обсуждается. Пибоди! — вновь позвала Ева и, выходя из комнаты, жестом приказала той следовать за ней. Дарсия поставила задачи перед своими подчиненными.

— Включи свой диктофон во время допроса Скиннера, — распорядилась Ева.

— Есть, сэр.

— Если мне не удастся его разговорить, значит, тогда надо будет выудить информацию у местного спеца по техобслуживанию. Если тот не расколется, привлеки Морриса, и пусть он его хорошенько обработает, в общем, действуй по старой, испытанной оперативной схеме.

— Есть, сэр.

— Мне нужна форма, на которой не хватает звездочки. Придется обшарить все: камеры переработки мусора, кладовые, внешние очистные блоки. Постарайся войти в доверие к местным сыскарям. Мне нужно знать с точностью до минуты буквально все — время поступления отчетов от чистильщиков и оперативных бригад. Бьюсь об заклад, на этой бите есть следы «Силина», а на месте преступления кровь жертвы. И больше ничья. Скорее всего, это была ловушка, — пробормотала Ева и повернулась навстречу возвратившейся Дарсии.

Дарсия не проронила ни слова, пока не вызвала лифт и не вошла в кабину:

— Вам доводилось общаться с Дугласом Скиннером, лейтенант?

— До сегодняшнего вечера — нет.

— У меня есть информация, что он пригласил вас к своему столику, чтобы о чем-то поговорить с глазу на глаз. Мне сообщили, что вы повздорили, а когда убитый охранник попытался преградить вам путь, вы его ударили. Это действительно так?

— Все верно.

— А в чем причина ссоры между вами и Скиннером?

— Я в этом деле подозреваемая или консультант из Нью-Йорка?

— Консультант, и именно поэтому я жду от вас откровенности. Расскажите мне, как все было.

— Попробую, — пообещала Ева, выходя из лифта на двадцать шестом этаже.

— Разумеется, если вы не виновны и вам нечего скрывать.

— Я — коп, — усмехнулась Ева. — Не стоит со мной так разговаривать. Со мной такая тактика не пройдет.

Она позвонила в дверь. Увидела, как лампочка на мониторе слежения загорелась зеленым, и спокойно стояла, пока обитатель апартаментов по ту сторону внимательно разглядывал ее и спутниц. Спустя несколько мгновений Скиннер сам открыл дверь.

— Лейтенант, поздновато для визита, — сухо заметил он.

— Мы по официальному делу, а оно не требует отлагательств. Познакомьтесь — шеф местной полиции Анджело, Дуглас Скиннер.

— Извините за вторжение, полковник Скиннер — Дарсия говорила почтительно, ее лицо было спокойно, а голос тверд. — У нас печальные новости. Вы позволите войти?

— Прошу вас, — Скиннер отступил назад. Он был в длинном белом халате, которые отель предоставлял своим постояльцам, и даже по сравнению с его белизной казался мертвенно-бледным. Просторная гостиная тонула в полумраке, воздух благоухал ароматом роз. Скиннер взял в руки пульт и увеличил освещение. Жестом указал вошедшим на софу, предлагая сесть.

— Пожалуйста, леди, садитесь. Хотите что-нибудь выпить?

— Мы здесь не для светской болтовни. Где вы были между десятью вечера и до полуночи? — спросила Ева.

— Что за тон, лейтенант!

— Пожалуйста, простите! — вступила в разговор Дарсия. — У нас выдалась нелегкая ночь. Вы не могли бы все же сказать, где находились в указанное время, чтобы мы могли проверить. Это чистая формальность.

— Мы с женой вернулись в номер чуть позже десяти вечера. Рано ушли с приема, потому что завтра у меня крайне напряженный график. А что, собственно, случилось?

— Вашему Уиксу вышибли мозги, — мрачно проговорила Ева.

— Уиксу? Регги?!

Скиннер в изумлении уставился на Еву. Его холодные голубые глаза широко раскрылись, потемнели, и их серо-стальной отблеск словно разлился по всему лицу, по мере того как шок постепенно переходил в ярость.

— Убит? Парень мертв?! А вы проверили алиби Рорка? Или вы готовы на все, чтобы только выгородить его, даже если речь идет об убийстве? А она напала на Уикса всего несколько часов назад, — он ткнул пальцем в Еву. — Совершенно немотивированное и жестокое нападение на одного из моих телохранителей, и только потому, что я расспрашивал ее о связи с преступником! Вы позорите свой жетон, лейтенант!

— Кто-то из нас здесь его позорит, это уж точно, — парировала Ева, опускаясь в кресло.

— Полковник, — снова вступила в разговор Дарсия, — я понимаю, что это большое потрясение. Хотелось бы заверить вас, что полицейский департамент Олимпуса проводит расследование со всей тщательностью и активно отрабатывает все версии.

Какое-то время Скиннер молчал, и единственным звуком, нарушавшим тишину в комнате, было его хриплое, учащенное дыхание.

— Я вас не знаю, шеф Анджело! Но зато знаю того, кто вам платит. Я не питаю никакого доверия к расследованию, пока его финансирует Рорк. Уж извините, но это так! Больше мне нечего вам сказать. Мне нужно связаться с женой Регги и сообщить ей о том, что она стала вдовой.

4

— Нормально побеседовали, — заметила Ева, поводя плечами и направляясь к лифту. — Если только не обращать внимания на то, что женщину называют грязным копом или дурой!

Ева нажала на кнопку вызова лифта.

— Не доводилось раньше во время работы в Колумбии слышать анекдоты о грубых неотесанных мужиках?

— Доводилось, но они мне не нравились. — Дарсия явно была вне себя от злости. — И ваш Скиннер мне тоже не нравится! — добавила она, входя в лифт.

— Эй, он не мой, — возмутилась Ева.

— Он намекал, что я у Рорка в марионетках. С чего он это взял и почему вдруг решил, что Рорк замешан в убийстве Уикса? — кипятилась Анджела.

Вежливая и спокойная дама куда-то испарилась, а вместо нее появилась жесткая женщина-полицейский, в голосе которой звучали металлические нотки. Теперь Ева начала понимать, как именно Дарсии Анджело удалось сделать карьеру за двенадцать лет каторжной работы в Колумбии.

— Этот Уикс действовал мне на нервы, — честно сказала Ева. — Встрял в нашу перепалку со Скиннером и получил свое. Он не ожидал отпора от женщины — еще бы! — женщина ведь призвана рожать и вскармливать потомство, а защищать ее обязан рыцарь, мачо, мужик с членом, муж.

— Понятно, — Дарсия кивнула. — Знакомое отношение! И все же выбить парню мозги — это, пожалуй, несоизмеримая компенсация. Полковник сделал слишком поспешные и категоричные выводы. Здесь что-то другое.

— Похоже, что так. Но у меня пока никаких версий. Кстати, Скиннер выглядел очень бодрым для человека, которого разбудили среди ночи. И хотя в гостиной, куда мы вошли, было полутемно, в спальне справа ярко горел свет. Он не закрыл за собой дверь, когда вышел к нам.

— Да, я заметила.

— У его и нашего с Рорком номеров одинаковая планировка, — сказала Ева. — Вторая спальня слева. Там тоже горел свет. Это спальня его жены. Она чуть приоткрыла дверь и наверняка подслушивала.

— А вот это я упустила из виду, — призналась Дарсия и взглянула на Пибоди, услышав ее сердитое бормотание.

— Она этого тоже не заметила, — пояснила Ева. — Она всегда злится и ворчит, если что-то упустит. И если Белл Скиннер подслушивала из второй спальни, значит, она не лежала в объятиях мужа в его покоях, верно? А, следовательно, нет никакой супружеской идиллии, что само по себе любопытно, и у него нет алиби.

— А какой может быть у Скиннера мотив для убийства собственного телохранителя?

— Над этим стоит поразмыслить. Мне нужно кое-что уточнить.

Лифт остановился, Дарсия и Пибоди вышли.

— Я с вами свяжусь, — сказала Ева им вдогонку. Совместная работа с Дарсией Анджело отнюдь не означала, что Ева не могла делать самостоятельные шаги. Если уж случилось ввязаться в расследование убийства на чужой территории, где ее полицейский жетон стоит не больше модной побрякушки, то можно прибегать к любым доступным средствам.

И одно хорошо известное ей средство было необычайно действенным и универсальным.

Это был ее муж.

Рорк оказался там, где она и ожидала его увидеть — работал за компьютером в спальне. Он снял пиджак, засучил рукава рубашки. Рядом с ним стоял кофейник.

— Что удалось нарыть? — спросила Ева. Она взяла его чашку с кофе и одним глотком отпила половину.

— Ничего такого, что связывало бы меня или мой бизнес со Скиннером. Хотя у меня есть коммерческие интересы в Атланте.

— Само собой.

— Связь, электроника, индустрия развлечений. Ну и, конечно, недвижимость.

Рорк забрал у Евы чашку, похлопал ее пониже талии свободной рукой.

— И еще до знакомства с тобой, во времена одной любовной интрижки, весьма неплохие доходы от контрабанды. Мелкие нарушения федеральных законов…

— Правонарушения, — машинально поправила Ева.

— Можно и так сказать. Но ничего серьезного против государственной и местной власти.

— Тогда ты что-то упустил, потому что ты для него — личное дело. Иначе все просто бессмысленно. Ты ведь не акула криминального мира.

— Ну вот, теперь еще и унизила.

— Ну почему тогда он в тебя вцепился? — требовательно спросила Ева. — Он же полвека в полиции, всякое видел и многое потерял. Имел дело и с хладнокровными убийцами, педофилами, сексуальными маньяками, каннибалами! Но ты-то чем его зацепил? Он ведь в отставке уже, дай-ка вспомню, лет шесть…

— Семь.

— Семь так семь. И он подкатывает ко мне с чем-то, очень сильно смахивающим на подкуп или шантаж, смотря как на это взглянуть. А взамен хочет, чтобы я села тебе на хвост. Весьма самонадеянно с его стороны, да и просто необъяснимо.

Она размышляла вслух, расхаживая по спальне.

— Не думаю, что Скиннер действительно ожидал, что я приму его предложение. Скорее всего, был уверен, что я пошлю его куда подальше. И тогда мы оба будем в одной упряжке, и он сможет поразить нас обоих одним выстрелом.

— Ни я, ни ты ему не по зубам, если уж на то пошло, — сказал Рорк.

— Он может здорово испортить нам жизнь, обвинив в причастности к убийству. И он умело подготовил почву, — продолжала Ева. — Сначала он специально провоцирует меня на глазах у всех, потом устраивает скандал, натравливая на меня одного из своих охранников. Завязывается потасовка. А двумя часами позже этого типа находят с размозженной черепушкой на лестнице. Причем в отеле, который принадлежит корпорации «Рорк Энтерпрайзиз». И еще неопровержимая улика и очень убедительная — звездочка с формы охранника твоего отеля в луже крови несчастной жертвы.

— Довольно топорно, тебе не кажется?

— А у него нет времени на тонкости. Он спешит, — убежденно проговорила Ева. — Понятия не имею почему, но он торопит события. Просто в глотку запихивает здешним копам косвенные улики, чтобы убедить их, что разозленный муж и подозрительный инопланетный коп в юбке приказали кому-то из своих подручных убрать его телохранителя, чтобы припугнуть самого Скиннера.

— В смысле «Ты посмел прикоснуться к моей жене, так умри, несчастный»?! — Рорк презрительно передернул плечами. — Слишком театрально и чересчур сентиментально. Особенно учитывая, что ты врезала ему в нос прежде, чем я успел вмешаться!

— В его ограниченном представлении мужчины — это охотники, защитники. Так что по его логике, все верно. Однако и здесь он просчитался, ведь расправляться с врагами чужими руками не в твоем стиле. Ты уж если захочешь с кем-то свести счеты, то сделаешь это лично. Я права?

— Мне больше нравится смотреть, как это делаешь ты, дорогая, — улыбнулся Рорк.

Ева оставила эту реплику без внимания.

— Если подвергнуть тебя тестированию, то от версии Скиннера камня на камне не останется. Это не твой стиль — нанимать убийц или марать руки только потому, что меня обидели. Можно попросить Миру проверить тебя на детекторе лжи типовым тестом первого уровня, чтобы окончательно снять подозрение.

— Нет, уволь, дорогая. Еще кофе?

Ева что-то буркнула в ответ, не прекращая выхаживать по комнате. Рорк встал и подошел к автоповару за новой порцией кофе.

— В общем, примитивная подстава, — подытожила Ева. — Но все дело в том, что Скиннер уверен, что ты на такое способен. И думает, что если надавит на Межпланетную правоохранительную организацию, когда дело передадут туда, то следствие пойдет в нужном ему направлении, он втянет тебя в следственную волокиту, в которой ты увязнешь по уши, да и я с тобой заодно.

— Лейтенант, Межпланетная организация уже проводила расследование в отношении меня. Это меня не волнует. А волнует то, что если все зайдет далеко, то пострадают твоя репутация и карьера. И вот этого я не потерплю. Думаю, мне пора самому поговорить с полковником.

— По-моему, именно этого он и хочет, — предположила Ева.

— Тогда не стоит его разочаровывать, — ответил Рорк, усевшись на подлокотник кресла с чашкой в руке. — Я тут собрал кое-какие сведения о Скиннере. Пока ничего примечательного в его досье еще не нашел, но я и копал не слишком глубоко.

Ева нарочито громко поставила чашку на стол, так что фарфор звякнул.

— Досье? Ты что, залез в его личные файлы? Ты что, сдурел? Если он узнает, тебя посадят раньше, чем твои пижоны-адвокаты успеют повязать свои ультрамодные галстуки.

— Не узнает.

— Компьютерный контроль… — начала было Ева, но умолкла, взглянув на компьютер в спальне. Служба компьютерного контроля отслеживала весь трафик и все программирование на планете и за ее пределами. И хотя Ева знала, что в доме Рорка в Нью-Йорке было незарегистрированное оборудование, сеть в отеле — совсем другое дело.

— Ты что, хочешь сказать, что у тебя и здесь незарегистрированная версия?

— Конечно же, нет. — На лице Рорка было невиннейшее выражение, как у пай-мальчика. — Все зарегистрировано честь по чести, ничего противозаконного нет. Вернее, не было еще пару часов назад.

— Нельзя поставить защиту против контроля за пару часов.

Рорк сокрушенно вздохнул.

— Ну вот, сначала унизила, а теперь еще и оскорбляешь. Господи, и как я все это терплю!

Он стремительно метнулся к ней, схватил ее в объятия и так страстно прильнул в ее губам, что у Евы закружилась голова.

— Вот поэтому и терплю! — воскликнул Рорк.

— Если это должно было отвлечь меня от вопиющего факта, что ты заблокировал контроль и взломал базу служебных данных, можно сказать, признаю — недурная попытка. Но в проигрыше все равно ты! Я и сама собиралась тебя попросить что-нибудь на него раскопать.

— Неужели, лейтенант?! Ты не перестаешь меня удивлять.

— Они били его, пока у него кости не начали крошиться, — Ева говорила ровным голосом. Никаких эмоций. Хладнокровный коп. — Снесли ему полчерепа. А вторую оставили целехонькой, чтобы я опознала его сразу, как только увидела. Когда он преградил мне дорогу вчера вечером, он сам подписал себе смертный приговор. А я стала невольным орудием убийства.

Ева бросила взгляд на компьютер.

— Давай-ка за дело!

Они выудили все материалы, касающиеся Скиннера за последние десять лет его службы, и, кроме того, уточнили, есть ли хоть какая-то связь между его работой и лично ими за семь лет, прошедшие после его отставки. То есть они проверили весь период, предшествующий приезду Рорка в Америку из Ирландии.

А поскольку объем информации был необъятным, они разделились, — Ева работала на компьютере в одной спальне, а Рорк в другой.

К трем часам у Евы от усталости стучало в висках, а желудок свело от обилия кофеина. Она прониклась искренним восхищением к Скиннеру, хотя вряд ли призналась бы в этом даже самой себе.

— Отличный полицейский, настоящий служака, черт возьми! — воскликнула она. Судя по всему, Скиннер добросовестно и преданно отдавался службе на протяжении всей своей карьеры.

«Интересно, — размышляла Ева, — каково это, вдруг взять и все бросить?» Собственно, Скиннер сам сделал выбор, его отставка в шестьдесят четыре года не была вынужденной. Он мог продолжать работать еще лет десять, мог возглавить полицейский департамент.

Вместо этого он ушел в отставку через почти полвека безупречной службы и использовал свои прошлые заслуги как плацдарм, чтобы баллотироваться в конгресс. Но нескольких десятилетий беспорочной службы на благо общества оказалось недостаточно, чтобы затмить его акудоумные воззрения и узколобость и заручиться поддержкой даже самых замшелых членов консервативной партии. Да и потом, его политическая платформа была крайне зыбкой, его то и дело бросало из одной крайности в другую.

Скиннер был непоколебимым сторонником запрета на свободный оборот оружия, который консерваторы при малейшей возможности пытались объявить неконституционным. И в то же время неустанно отставал восстановление смертной казни, что отпугивало от него либералов всех мастей от умеренных до крайне левых.

Он хотел добиться запрета на легальную, упорядоченную проституцию и отменить все предусмотренные законодательством налоговые и правовые льготы для однополых пар. Он проповедовал святость брака, но только гетеросексуального, и притом выступал против выплаты государственных пособий многодетным неработающим матерям.

Скиннер был убежден, что материнство — так он толковал Евангелие — само по себе уже было достаточным вознаграждением, своего рода Божьим благословением, и не нуждалось в дополнительном материальном поощрении.

Из-за противоречивости его политической платформы и бездарной предвыборной кампании он с треском провалился на выборах. И хотя с лихвой компенсировал политическое фиаско щедрыми гонорарами за лекции, публикации и консультации, Ева была уверена, что он так и не смирился с неудачей.

И все же Ева не могла понять, чем Скиннера мог заинтересовать Рорк.

Ева потерла лоб и, отодвинувшись от стола, встала, чтобы размяться. Может, она преувеличивает? Может, принимает все слишком близко к сердцу, как нечто личное, потому что сам Скиннер обставил дело именно так? А может, Рорк был для Скиннера чем-то вроде символа? Просто воплощение человека, которому удавалось обходить и дурачить систему, служению которой он посвятил всю жизнь?

Она взглянула на миникомпьютер на своем запястье. Может, еще успеет вздремнуть и займется делами на свежую голову, с утра пораньше? Правда, пожалуй, прежде потасует собранные данные, чтобы утром взглянуть на все под другим углом. Скорее всего, тогда то, что от нее ускользало — а она была совершенно уверена, что что-то упускает, — как раз и всплывет на поверхность.

Она задала компьютеру функцию поиска, чтобы вывести все имеющиеся данные на Рорка и выяснить, нет ли хоть какой-то ниточки, связывающей его со Скиннером. Потом зевнула и помотала головой, чтобы почистить мозги, а затем продолжила. Ввела команду: «Проверить все файлы, личные и служебные, касающиеся Дугласа Скиннера, воинское звание — полковник». Работаю…

— Систематизировать файлы в хронологическом порядке, от давних к более поздним, начиная с полицейских отчетов и до сведений из личных досье.

Задание принято. Работаю…

Никаких упоминаний о Рорке в отчетах по делам, которые по долгу службы расследовал Дуглас Скиннер. Поиск только по Дугласу Скиннеру в звании капитана… Сопоставляю личные файлы.

— Ладно… — Ева повернулась, вращаясь, в компьютерном кресле и снова оказалась лицом к дисплею.

— Стоп! Найти все упоминания о Рорке в любых файлах Скиннера Дугласа независимо от его звания.

Работаю…

Сначала появилась ссылка в файлах Скиннера Дугласа в звании капитана. Речь шла о деле С-439014, заведенном на Рорка, Патрика, он же О'Хара, Шон, он же МакНил, Томас, датированном мартом 2036 года. Рорк Патрик подозревался в незаконной торговле оружием, нелегальном проникновении на территорию Соединенных Штатов; в других преступлениях — от хищений в крупных размерах, краж автомобилей до заговоров и убийства офицеров полиции. Следствие предполагало, что подозреваемый скрылся сначала из Атланты, а затем бежал из страны. Последнее установленное место жительства — Дублин, Ирландия. Дело закрыто, за давностью данные следствия находятся в открытом доступе.

— Нужен полный отчет, скопировать данные на жесткий носитель, — отдала команду Ева.

Работаю…

Ева ждала, пока компьютер копировал информацию.

«2036 год, — задумалась она. — Двадцать три года тому назад. Рорку в ту пору едва исполнилось двенадцать лет!»

Значит, вот кем был одержим Скиннер! Ему нужен был не Рорк, а его отец!

Во второй спальне Рорк методично исследовал всю финансовую отчетность Скиннера. Ведь среди самых распространенных мотивов убийства всегда были корысть, месть, ревность, страсть, страх огласки, а также жажда наживы. Так что стоило в первую очередь заняться финансами.

Есть вероятность того, что Скиннер мог вложить деньги в одну из компаний Рорка или в компанию кого-то из его конкурентов. И не исключено, что потерял изрядную сумму. У многих бывали и менее весомые основания для ненависти.

К тому же провальная предвыборная кампания по выдвижению своей кандидатуры в конгресс обернулась для Скиннера не только публичным унижением, но и большим материальным ущербом. Он почти разорился.

— Рорк!

— Минуточку, — Рорк предостерегающе поднял палец, показывая, чтобы Ева не отвлекала его.

— Средства массовой информации, — сказал он. — У меня есть доля в капитале определенных средств массовой информации в Атланте. Во время выборов в конгресс они не пощадили Скиннера. В то время это могло перевесить чашу весов не в его пользу. Сеть «Медиа Линк» целиком принадлежит мне, так тамошние ребята от Скиннера даже рожек и ножек не оставили. Действовали осмотрительно, точно, но беспощадно. Кроме того, он изрядно вложился в фирму «Кордэй Электронике», расположенную в Атланте, а моя компания систематически в течение последних четырех лет подрывала их финансовое положение и переманивала клиентов. В конце концов дело должно было закончиться их разорением и слиянием, — добавил он после небольшой паузы.

— Рорк, послушай!

— Что? — Он попытался взять Еву за руку, продолжая кликать мышкой.

— Дело куда серьезнее политических дрязг и биржевых спекуляций, — сказала Ева. — Двадцать три года назад несколько крупных торговцев оружием обосновались в Атланте и создали свою сеть. А Скиннер возглавил специальный отдел, которому поручили сесть им на хвост и засадить всех за решетку. Они внедрили своего человека в банду и собрали необходимую информацию. Но когда пошли их брать, угодили в ловушку. Засланный информатор оказался двойным агентом. Так частенько бывает, ну ты и сам все это знаешь.

Ева перевела дыхание, надеясь, что излагает все точно. Она хотела бы избавить своего мужа от всех возможных переживаний. Ее любовь к нему нередко причиняла ей боль, гораздо чаще, чем облегчала жизнь.

— Тогда погибли тринадцать копов, — продолжила она, — а еще шестеро были ранены. Им здорово досталось в этой перестрелке, но Скиннер, несмотря ни на что, все-таки сломал хребет парням из картеля. Они потеряли двадцать два человека, в основном бойцов. Той ночью Скиннеру удалось взять двух главарей. А в следующем году он засадил за решетку еще парочку. Но одного Скиннер все-таки упустил. Ему никогда не удавалось схватить этого парня.

— Милая, хотя я из молодых да ранний, но боюсь, в двенадцать я был еще зелен для незаконной торговли оружием, исключая разве что игрушечные да кустарные хлопушки, что продавались тогда на каждом углу. И потом, я носа не высовывал из Дублина. А что касается стукачества, то я до этого никогда не опускался.

— Да нет же, — она не сводила взгляда с его лица. — Речь не о тебе!

И тут Ева увидела, как его глаза потемнели от гнева, стали колючими и холодными.

— Ах, вот оно что! — выдавил он едва слышно — Вот сукин сын!

5

В детстве отец частенько избивал Рорка, пуская в ход и кулаки, и пинки. Мальчик обычно предчувствовал приближение побоев и старался по возможности их избегать, а когда не удавалось уклониться, терпел.

Но вот из могилы его покойному старику удалось достать его впервые.

Рорк не потерял хладнокровия, он внимательно читал записанные на жесткий носитель файлы, которые принесла Ева. Рорк давно уже не был тем худеньким забитым мальчишкой, который бегал по улицам Дублина. Но и теперь он предпочитал не вспоминать о своих детских годах.

— Это двойное предательство раскрылось за пару месяцев до того, как отца нашли с перерезанным горлом в канаве. Похоже, — предположил Рорк, — кто-то сдал его Скиннеру. В его файлах как раз есть отчет об этом нераскрытом убийстве. Может, Скиннер сам все и подстроил.

— Не думаю, — Ева всегда была очень осторожна, когда заговаривала с Рорком о его отце, о том, что было. Муж старался просто не вспоминать о своем прошлом, да и ее преследовало и настигало собственное прошлое, как бы она ни старалась убежать от него.

— Почему ты так считаешь? Послушай, Ева, у тебя все было по-другому. Меня не преследует тень отца, так что не старайся быть деликатной! Скажи мне лучше, почему это Скиннер, когда отцу удалось ускользнуть у него из-под самого носа в Атланте, не постарался достать его в Дублине, подослав убийц туда?

— Ну, во-первых, он же полицейский, а не палач. В деле нет никаких данных, что он напал на след подозреваемого в Дублине. В досье есть переписка с Интерполом и с ирландскими властями. Он вел переговоры о выдаче подозреваемого на случай, если тот появится на территории страны. И, скорее всего, в результате переписки добился бы ордера на его арест. Именно это ему и было нужно, — продолжила Ева, в волнении расхаживая взад-вперед по комнате. — Он хотел взять предателя на своей территории. Там, где его обвели вокруг пальца и где погибли его люди. Он хотел бы встретиться с врагом лицом к лицу. Но у него так не вышло.

Ева повернулась к Рорку:

— Если бы у него получилось, можно было бы поставить точку в этом деле, успокоиться и жить дальше. И ему не пришлось бы заниматься тобой. Ты — живое воплощение, ходячий символ его единственного в жизни и самого большого профессионального и личного провала. Его парни погибли, а виновнику их смерти удалось уйти от расплаты.

— То есть он бы все равно не довольствовался только его смертью без ареста по всей форме, суда и приговора?

— Разумеется, нет. Ты только подумай: вот ты себе спокойно живешь, преуспеваешь, ты знаменит и к тому же еще и женат, на ком бы вы думали, — на копе! Тут не нужно и к специалисту обращаться, чтобы нарисовать его психологический портрет. Ведь Скиннер убежден, что любой человек, виновный в преступлении, особенно если погибли полицейские, должен заплатить за это жизнью. Конечно, с соблюдением всех формальностей. Твой отец — как раз такой случай. А расплачиваться предстоит тебе!

— Тогда его ждет разочарование! По целому ряду причин. Например, я гораздо умнее отца. — Рорк встал, подошел к Еве, ласково провел пальцем по ямочке у нее на подбородке. — К тому же в моем распоряжении такой отличный полицейский, которым Скиннер и не мечтал стать.

— Я должна его вывести на чистую воду. Нужно содрать с него весь этот полувековой глянец безупречного служаки и достать его!

— Я знаю, — сказал Рорк и подумал: «И будешь сама страдать так, как Скиннер не в состоянии себе и представить. Ему-то такие переживания неведомы».

— Поспать бы нам с тобой не мешало, — произнес он, целуя Еву в лоб.

Ей приснился Даллас и холодная, грязная комнатенка в Техасе, где отец держал ее взаперти. Во сне к ней вернулись голод, холод и невыразимый ужас. На лицо ей падал бивший в окно каморки красный свет от фонарей секс-клуба в доме напротив. Кровавый отсвет был и на его лице в тот момент, когда он ее ударил.

Когда во сне приходил отец, с ним возвращались и ее мучения. И обжигающая боль рвущейся плоти, когда он проник в нее, треск собственных костей, когда сломал ей руку. И собственный истошный, пронзительный крик, вырвавшийся наружу.

И еще снилась кровь.

Как и отец Рорка, ее отец тоже был зарезан. Но нож, которым он был убит, судорожно сжимала рука восьмилетней девчушки.

Лежа в огромной мягкой кровати в бархатно-уютном номере, Ева плакала, как ребенок. Лежавший рядом Рорк обнял ее и прижал к себе, баюкая, пока ее кошмар не растворился в ночи.

В шесть утра Ева уже была на ногах и одета. Пистолет в кобуре на ремне был скрыт от посторонних взоров отлично сидевшим модным жакетом, который она в итоге все же засунула в чемодан перед отлетом. С оружием ей было как-то спокойнее. С компьютера, стоявшего в спальне, она связалась с Пибоди по видеотелефону. По крайней мере, хотелось верить, что фигурой под ворохом простыней на экране дисплея была именно Пибоди.

— А-а…

— Подъем! — приказала Ева. — Через пятнадцать минут ко мне с докладом.

— А кто это?

— О боже! Пибоди, очнись! Вставай, одевайся и мигом ко мне!

— Может, заказать завтрак в номер? — предложил вошедший Рорк, когда сеанс видеосвязи закончился.

— Отлично, закажи на целую ораву. А я на сегодня возьму на себя побудку и всех подниму, — усмехнулась Ева и, став серьезной, добавила: — Я отлично знаю своих людей, Рорк, доверяю им, знаю, насколько можно быть с ними откровенной. А вот Анджело мне совершенно неизвестна.

Рорк внимательно просматривал на дисплее биржевые сводки.

— Она работает на меня.

— Ну, во всей Вселенной о каждом третьем в той или иной степени можно сказать то же самое. Это ни о чем мне не говорит.

— А твое впечатление? — поинтересовался Рорк.

— Сообразительна, крута, основательна. И амбициозна.

— Вот и я того же мнения, — откликнулся Рорк. — Иначе не бывать бы ей шефом полиции на Олимпусе. Скажи ей ровно столько, сколько ей нужно знать. История с моим отцом меня совершенно не волнует.

— А ты поговоришь с Мирой? — спросила она у Рорка, который встал из-за компьютера и повернулся к ней. — Мне нужно, чтобы она пришла, нужно проконсультироваться. Так поговоришь?

— Слушай, Ева, лично мне ни психоаналитик, ни психиатр не нужны. Это не мне по ночам кошмары снятся! — Рорк негромко выругался и с досадой взъерошил волосы при виде ее внезапно побледневшего, застывшего лица. — Черт, прости! Я хотел сказать, что каждый из нас справляется с проблемами как умеет.

— Ты, значит, можешь утешать меня, успокаивать, возишься со мной, как с ребенком. А вот я твою боль облегчить не в силах! — сокрушенно произнесла Ева.

Рорк чувствовал себя виноватым за то, что так бестактно упомянул о ее кошмарах.

— Отключи компьютер, — бросил он и подошел к Еве. Взял в ладони ее лицо. — Хочу сказать тебе то, что когда-то говорил Мире — не на врачебной консультации и не на сеансе психотерапии. Ты — мое спасение, Ева.

Ева растерянно молчала, не ожидавшая подобного признания.

— То, кем ты стала для меня, мое чувство к тебе, то, что мы вместе, — это меня спасло. — Рорк поцеловал Еву, не сводя с нее глаз. — А теперь зови своих ребят. А я свяжусь с Дарсией.

Он уже был на пороге комнаты, когда к Еве вернулся дар речи.

— Рорк, — ей никогда так, как ему, не удавалось найти подходящие слова, но эта фраза далась ей легко. — Мы спасли друг друга.

Разумеется, в этой огромной элегантной гостиной Ева не могла чувствовать себя так же естественно, как в комнате для совещаний в Центральном управлении в Нью-Йорке. Сейчас вся ее команда в полном составе уплетала сливочные пирожные, клубнику величиной с мячи для гольфа и бекон в количестве, сопоставимом разве что с парой упитанных поросят.

Ей это только лишний раз напомнило о том, что она терпеть не могла работать на чужой территории.

— Пибоди, последнюю сводку!

Пибоди пришла в себя от своеобразного раздвоения личности — с одной стороны, ангела во плоти, это когда она сидела подобно паиньке, сложив руки на коленях, а с другой — сущего демона, когда она жадно одну за другой уплетала булочки с кремом.

— Слушаюсь, сэр! Вчера провели вскрытие. Моррису разрешили при этом присутствовать. Причина смерти — множественные травмы, преимущественно в области черепа. Причем много посмертных повреждений. Сегодня у Морриса какое-то служебное заседание, а вечером семинар для судмедэкспертов, но он раздобудет для вас копию отчета о вскрытии. Предварительное заключение — в крови никаких токсичных веществ, — доложила Пибоди.

— А что у чистильщиков?

— К шести ноль-ноль их отчет еще не был готов. Но то, что мне удалось раскопать, подтверждает ваши предположения. На бейсбольной бите следы «Силина», на месте преступления только кровь жертвы. Пока не удалось найти форму охранника без звездочки на эполете. Парни из команды Анджело опрашивают всех, кто занят переработкой отходов, обслуживающий персонал отеля, а также сотрудников компаний, вывозящих мусор со станции. По моим сведениям, на всех формах охраны отеля есть закодированный идентификационный номер. И как только найдем форму, сможем установить ее владельца, — отрапортовала Пибоди.

— Мне во что бы то ни стало нужна эта форма, — заявила Ева. Как только она повернулась к Фини, демон-искуситель одержал верх, и Пибоди проглотила еще одну булочку.

— С камерами наблюдения поколдовал кто-то из своих, — сказал Фини. — Никого из посторонних не допускают к устройствам системы безопасности без сканирования сетчатки глаза и отпечатков пальцев, а также без секретного кода доступа. Обойти все это страшно сложно, но сработано мастерски. На момент совершения преступления в пункте слежения находилось двенадцать человек. Я ими сейчас занимаюсь.

— Хорошо. Нас интересует любая связь со Скиннером, любые служебные взыскания, любые внеплановые финансовые поступления. Особенно обрати внимание и проверь, был ли кто-нибудь на службе в полиции до найма в частное охранное агентство. — Ева взяла со стола диск и протянула его Фини: — Сопоставь с именами на этом диске.

— Нет проблем. Но мне лучше работается, когда я знаю цель.

— Здесь имена полицейских, погибших при выполнении оперативного задания двадцать три года назад в Атланте. Это была операция Скиннера. — Ева глубоко вздохнула и выдавила: — Отец Рорка был у него информатором и оказался двойным агентом.

Увидев, что Фини лишь молча кивнул, она расслабилась и продолжила:

— Одного из погибших тогда звали Томас Уикс. Это отец убитого Реджинальда Уикса. Моя версия: если у Скиннера на службе состоял один из сыновей его бывших погибших сослуживцев, то могли быть и другие.

— А отсюда следует, что если одного уже использовали, чтобы подставить Рорка, то так же могут поступить и с другим, — добавил Фини.

Когда раздался звонок в дверь, Ева взглянула на мини-компьютер на запястье. — Это, должно быть, Анджело. Я хочу, чтобы этим списком занялся именно ты, поэтому ей их не даю. Пока. Но остальное собираюсь сказать и ей, и вам.

Ева пошла открывать дверь Дарсии, а в это время Рорк уже стоял на пороге номера, где жил Скиннер.

— Уделите мне минуту вашего времени, сэр.

— Я занят.

— Тогда не будем тянуть время.

Рорк вошел и вопросительно приподнял брови при виде Хэйза. Тот стоял позади и чуть правее Скиннера и держал руку под полой пиджака.

— Если вы полагаете, что я для вас опасен, нужно было поручить телохранителю открыть дверь.

— Не вижу никакой угрозы, — ответил Скиннер.

— Тогда, может, перемолвимся парой слов с глазу на глаз?

— Все, что вы мне хотите сообщить, можно сказать и в присутствии моего помощника.

— Ну что ж! Было бы гораздо разумнее с вашей стороны, если бы вы взялись непосредственно за меня, вместо того чтобы шантажировать лейтенанта Даллас и приносить в жертву одного из своих охранников.

— Значит, сознаетесь, что это вы его убили?

— Я не нанимаю убийц. Скиннер, мы тут с вами одни, и уверен, что в ваших апартаментах надежная звукоизоляция, так что наверняка в комнатах нет ни прослушки, ни камер наблюдения. Хотите до меня добраться, так и поступайте. Но будьте мужчиной, не впутывайте моих близких.

Скиннер обнажил зубы в хищной улыбке.

— Ваш отец был подлым трусом и жалким пьяницей.

— Верно подмечено, — согласился Рорк, пододвинул стул и сел. — Видите, мы с вами придерживаемся единого мнения по этому вопросу. Во-первых, позвольте разъяснить, что, говоря о близких людях, я имел в виду только свою жену. Во-вторых, хотел бы заметить, что вы оказываете Патрику Рорку честь своим вниманием. Он был изрядным скотиной, узколобым тупицей, мелким преступником, страдавшим манией величия. Я ненавидел его всем своим существом. Так что, как видите, я решительно и категорически возражаю против того, чтобы отвечать за его многочисленные прегрешения. У меня и своих предостаточно. Так что если вам непременно нужна моя голова, то боритесь со мной. Из этого и будем исходить.

— Вы что, считаете, если на вас костюм стоимостью в десять тысяч долларов, то от вас не воняет как из помойки? — У Скиннера постепенно багровело лицо. Но стоило Хэйзу сделать шаг в его сторону, как он жестом остановил его, рубанув воздух рукой. — Вы ничем не лучше его. Даже еще хуже. Потому что ему и в голову не приходило притворяться, что он — не обыкновенная куча бесполезного дерьма, а нечто стоящее. Наследственность всегда сказывается.

— Возможно, когда-то так и было.

— Вы попираете закон. А теперь еще и прячетесь за спиной женщины и прикрываетесь ее полицейским жетоном, который она опозорила.

Рорк медленно поднялся.

— Вы ничего о ней не знаете. Она — настоящее чудо, я не собираюсь говорить о ней с вами. Но могу уверить вас, что ни за чьей спиной я не прячусь. Вы тут стоите передо мной, у вас руки по локоть в крови, а вы кичитесь своей мнимой принципиальностью, кичитесь прошлой славой. Ваша роковая ошибка, Скиннер, заключалась в том, что когда-то вы доверились такому человеку, как мой отец, пошли с ним на сделку. А моя, судя по всему, была в том, что я полагал, будто вы будете сводить счеты лично со мной, а не с моей женой. Так что считайте это предупреждением.

Рорк внезапно умолк, заметив, что Хейз шевельнул рукой. Стремительно, словно гремучая змея, он бросился к охраннику и выхватил у него из кармана лазерный парализатор.

— А ну-ка вынь руку из чертова кармана, пока я ее тебе не оторвал!

— У вас нет разрешения на применение оружия! — крикнул Скиннер.

Рорк взглянул на его разъяренное лицо и ухмыльнулся.

— Какое еще оружие? Живо на пол, Хейз, и руки за голову! Выполняй! — приказал он, заметив, что Хейз вопросительно взглянул на Скиннера. — Эти лазерные штуковины даже слабым лучом будь здоров как могут шибануть. — С этими словами он прицелился Хэйзу в пах. — Особенно если попасть в одно из самых чувствительных мест.

Скиннер жестом приказал охраннику не двигаться с места.

— Предупреждаю: держитесь подальше от моей жены. Держитесь как можно дальше, за милю обходите. Иначе, уверяю вас, вам не поздоровится! — сказал Рорк.

— Что, прикажете забить меня до смерти где-нибудь на лестнице?!

— Какой же вы зануда, Скиннер! — сокрушенно вздохнул Рорк, отступая к двери. — Просто ужасный зануда! Я бы на вашем месте приказал своим парням поосторожнее обращаться с оружием и не слишком часто его доставать. Отель-то все-таки мой!

Несмотря на то что номер был огромным, Еве он казался тесным и душным. Расследуй она это дело в Нью-Йорке, то сейчас непременно была бы уже на улице, чертыхалась бы по пути в лабораторию, намереваясь задать взбучку спецам, и злилась на проносящиеся мимо стремительным потоком машины, перебирая в уме всевозможные версии случившегося и одновременно маневрируя и воюя с таксистами по дороге в морг или на обратном пути в управление.

А ее строгий приказ немедленно представить отчет заставил бы трепетать чистильщиков. И она бы контролировала весь ход расследования.

Но на этот раз весь кайф получит Дарсия Анджело.

— Пибоди, отправляйся сейчас на конференцию и запиши текст выступления Скиннера. И поскольку он все еще в игре, шоу должно продолжаться, причем по расписанию.

— Слушаюсь, сэр! — ответила Пибоди. Мрачный тон, которым это было сказано, удивил Еву.

— В чем дело, Пибоди?

— Я вижу, Даллас, вы его достаете. Я понимаю причину этого и все же… Он же легенда. Некоторые копы сворачивают со своего пути, потому что не выдерживают страшного внутреннего напряжения, либо поддаются искушению, а может, и потому, что такова их природа. Он же безупречен. Для меня это страшное разочарование — видеть, как он перечеркивает все, что ему было дорого, чему он служил. Ужасно, что он сделал жертвой одного из своих людей, только чтобы подставить Рорка и свести счеты за то, что произошло, хотя Рорк был еще ребенком и никакого отношения к тому делу не имел.

— Если у тебя есть другие версии, изложи. Я внимательно выслушаю. Если ты не можешь заниматься этим делом, Пибоди, лучше скажи сразу. В конце концов, ты же здесь в отпуске.

— Я справлюсь, — ответила Пибоди и направилась к выходу. И в голосе, и в ее походке ощущалось напряжение, — я не принадлежу себе с той минуты, что я с вами.

Ева сжала губы, услышав, как захлопнулась дверь. Она уже обдумывала, какую головомойку задаст Пибоди, но ее отвлекла Мира.

— Ева, пусть идет. Она и так держится неплохо. Не так-то легко оказаться между двумя кумирами как между двумя огнями.

— О нет, только не начинайте!

— Да сядьте же вы, а то протопчете дорожку на полу,  строго сказала Мира. — Ваше положение не из легких. Человек, которого вы любите. Работа, которая много для вас значит. И другой человек, который, как вы думаете, преступил черту дозволенного.

— Мне как раз и нужно, чтобы вы мне сказали, действительно ли он мог преступить эту черту. Я-то правду нутром чую, и все обстоятельства дела это подтверждают. Но мало этого — у меня есть компромат на него. По большей части из досье в открытом доступе. Но не все, что мне нужно.

Она сделала паузу. Мира невозмутимо смотрела на нее, ожидая продолжения.

— Я не собираюсь рассказывать, как я его заполучила, — сказала Ева.

— А я и не спрашиваю, — ответила Мира. — Мне уже достаточно известно о Дугласе Скиннере. Он человек, помешанный на справедливости, вернее, на собственном представлении о ней; на том, что символизирует для него полицейский жетон. Он из тех, кто поклялся «служить и защищать». Совсем как ты.

— При данных обстоятельствах довольно сомнительный комплимент, — заметила Ева.

— Между вами есть разница, — пояснила Мира. — Совершенно элементарная. Он вынужден и всегда был вынужден подгонять свое представление о справедливости под обстоятельства, как другие люди — представления о верности. Ты, Ева, в конечном итоге отстаиваешь интересы потерпевшего. А он — свои собственные представления. Но со временем эти представления сузились. Некоторые становятся жертвами собственного видения действительности. Заложниками собственного образа, пока не начинают себя с ним отождествлять.

— Скиннер перестал быть полицейским из-за всей этой рекламной шумихи вокруг него, — с горячностью сказала Ева.

— Верно подмечено. У многих людей в правоохранительных органах такое же мнение о Скиннере, как и у Пибоди. И с психологической точки зрения это не такая уж большая метаморфоза. Вполне допускаю, что Скиннер стал настолько одержим ошибкой, причем собственной, которая стоила жизни его подчиненным, что впоследствии эта ошибка превратилась для него в настоящую навязчивую идею, — размышляла Мира.

— Убитый не был уличным бродягой. Он был молодым сотрудником с безупречным послужным списком, образцовым семьянином. К тому же сыном одного из погибших соратников Скиннера. Вот здесь-то и загвоздка, доктор Мира. Неужели навязчивая идея настолько неотступно преследовала его, что он решил принести в жертву невинного человека, сына одного из своих погибших друзей, только чтобы реализовать ее?

— Если он способен оправдать такой поступок в собственных глазах, то да. Все дело в целях и средствах, — заметила Мира и спросила: — Ты действительно тревожишься за Рорка?

— Ему не нужно, чтобы я о нем тревожилась, — вздохнула Ева.

— Полагаю, он предпочитает тревожится о тебе. Его отец был с ним жесток.

— Да, он мне кое-что рассказывал. Старик бил его смертным боем, и пьяный, и трезвый. — Ева нервно взъерошила волосы, подошла к окну. Тишину за окном не нарушал рев взлетающих или приземляющихся шаттлов.

«Удивительно, — подумала Ева, — как это люди выносят тишину, полное безмолвие?» И вслух добавила:

— Он заставлял Рорка бегать за спиртным, шарить по чужим карманам, а если тот возвращался с пустыми руками, бил его. Полагаю, его отец был не слишком удачливым авантюристом, потому что они жили в трущобах.

— А его мать?

— Не знаю. Рорк говорит, что тоже ничего о ней не знает. Похоже, для него это и вправду не имеет значения.

Ева вернулась и села напротив Миры.

— Неужели такое возможно? Неужели человеку может быть все равно, что отец над ним издевался? И что его мать бросила их?

— Рорк прекрасно понимает, что отец, скажем так, поставил его на путь нарушения закона, что у него природная склонность к насилию. Рорк научился ее сдерживать, как и ты. У него была цель — вырваться из этой среды, обрести средства и власть. И он этого добился. А затем он встретил тебя. Он отлично понимает, откуда он родом. И для него повод гордиться, что он сумел стать таким, что его полюбила женщина вроде тебя. И, зная его характер, — тут Мира улыбнулась, — полагаю, он будет защищать тебя изо всех сил. Ничуть не меньше, чем ты намерена защищать его и его репутацию.

— Я только не знаю, каким образом, — сокрушенно проговорила Ева, вдруг с особой пронзительностью осознав это. Она не успела встать, как вошел Рорк.

— Проклятье. Проклятье, Рорк! Ты был у Скиннера?!

6

— С добрым утром, доктор Мира, — Рорк прикрыл дверь, подошел к Мире и пожал ей руку. Его прикосновение было таким же нежным, как и голос, а голос нежнее сливок. — Можно предложить вам чаю?

— Нет, — она сжала губы, с трудом удерживаясь от улыбки. — Спасибо, но мне действительно пора. Мне выступать сразу после основного докладчика.

— Только не думай, что сможешь прикрываться Мирой как щитом. И повторяю, держись подальше от Скиннера, — предупредила Ева Рорка.

— Сегодня меня уже во второй раз обвиняют в том, что я прячусь за женскую спину. — И хотя голос Рорка был по-прежнему вежлив, Ева сразу почувствовала в его тоне скрытое раздражение. — Это начинает действовать мне на нервы.

— Могу еще понервировать!

— Вы уж ее извините, — сказал Рорк Мире, провожая ее до двери. — Ева обычно очень бурно переживает, если я поступаю против ее воли.

— Она переживает из-за вас! — тихо сказала Мира.

— Что ж, придется ей с этим как-то справляться. Желаю удачного выступления!

Рорк проводил Миру, закрыл и запер дверь на ключ. Повернулся к Еве. Теперь его раздражение было очевидным.

— Никакого чертового прикрытия мне не нужно.

— Это всего лишь образное выражение. И вообще, не уходи от разговора! Ведь ты все-таки был у Скиннера, хотя я просила тебя держаться от него подальше.

— Мне нельзя приказывать, Ева, я ведь не комнатная собачонка!

— Но ты гражданское лицо и не имеешь права вмешиваться в официальное расследование! — парировала она.

— А ты всего лишь консультант по чужому расследованию, и вся твоя власть здесь, в моем мире, — это просто любезность с моей стороны!

От возмущения Ева открыла рот, потом закрыла. Прошипела что-то невнятное. Затем резко повернулась, стремительно вышла через балконную дверь на террасу и несколько раз изо всех сил пнула ограждение.

— Ну как, полегчало? — спросил Рорк.

— Да. Потому что представила себе, что бью тебя по твоей глупой, упрямой голове!

Она стояла, не оглядываясь и крепко ухватившись за перила ограждения, смотрела вдаль — на один из миров, действительно принадлежавших Рорку.

Этот мир был роскошно-изыскан и экстравагантен. В нем гармонично уживались острые шпили других высотных отелей, просторные крыши казино, театров, манящие огни ресторанов. В этом мире было множество фонтанов, серебристые ленты дорог для космических шаттлов и необъятные парки, где в изобилии пышно разрослись великолепные деревья и цветы.

Ева услышала щелчок зажигалки за своей спиной, уловила терпкий запах изысканного табака. «Он редко курит в последнее время», — машинально отметила она.

— Если бы ты откровенно сказал, что тебе необходимо лично пообщаться со Скиннером, я бы могла это устроить и пошла бы с тобой.

— Не сомневаюсь.

— Черт! Уж эти мужчины! Послушай, ты не из тех, кому нужно прятаться за мою или еще за чью-то спину. Ты сильный, смелый мужчина с потрясающим членом из титана! Ну что, теперь доволен?

Рорк склонил голову к плечу.

— Вовремя ты это сказала… А то я уж начал подумывать, не сбросить ли тебя с балкона. Так-то! — Он затянулся.

— Если Скиннер пару раз задел твое самолюбие, то лишь потому, что знал, как ты на это среагируешь. Это типичная тактика полицейских. Не хочешь рассказать мне, что там у вас произошло?

— Просто пока его охранник Хэйз стоял рядом и выразительно держал руку под полой пиджака, Скиннер дал мне понять, что мой папаша был из отбросов общества, и, следовательно, раз я его сын, то ничем не лучше. И, образно говоря, со мной, как он убежден, давно уже пора было свести счеты.

— А он ничего такого не сказал, что дало бы основание считать его заказчиком убийства Уикса?

— Как раз наоборот, он дважды практически обвинил в этом меня. При этом он едва сдерживал праведный гнев и был преисполнен самых благородных чувств. Я даже чуть было не поверил в его искренность. Полагаю, он не в себе, — продолжил Рорк, энергично загасив сигарету. — У него от злости даже лицо побагровело. И вид какой-то нездоровый. Задыхаться начал. Пожалуй, придется заняться его медицинской картой.

— Лучше бы заняться его женой. Анджело согласилась устроить все так, чтобы мы могли поработать с ней вместе ближе к вечеру. А пока Пибоди занимается Скиннером, мы будем разыскивать форму, а Фини проверять список персонала. Ведь кто-то же из охранников во время убийства устроил фокус с камерами видеонаблюдения. Удастся выяснить, кто именно, проследим связь со Скиннером, а затем проведем допрос. Тогда дело, возможно, примет иной оборот, и мы разберемся во всем до того, как делом займутся спецы из МПО.

Ева оглянулась, услышав с террасы звонок видеотелефона:

— Ну что, теперь мир?

— Похоже, что да.

— Слава богу! Не исключено, что это звонит Анджело с информацией о Белл Скиннер.

Однако вместо экзотически красивого лица Дарсии на экране возникла унылая физиономия Фини.

— Ева, у меня кое-что есть, — сообщил он. — Зита Винтер, сотрудник службы безопасности отеля. Это она дежурила на посту наблюдения в вечер убийства между половиной десятого и одиннадцатью ночи. Я проверил ее по вашему списку. Состоит в родстве с одним из подчиненных Скиннера — детективом Карлом Винтером, копом из Атланты. Он как раз участвовал в той злополучной полицейской операции. А жена Винтера в то время ждала второго ребенка — мальчика по имени Маршалл, который родился через два месяца после гибели отца. Старшему ребенку — девочке — тогда было пять лет. И звали ее Зита.

— Черт побери! И в каком секторе она сейчас дежурит?

— Сегодня ее на службе нет. И, по словам начальника, она даже не звонила. Я раздобыл ее домашний адрес. Хочешь, съездим туда вместе? — спросил Фини.

Ева было согласилась, но, взглянув на Рорка, передумала.

— Нет. Покопай еще, может, что-то на нее найдешь! И когда Скиннер закончит свой доклад, возьми Пибоди. У нее нюх на всевозможные мелкие детали. Огромное спасибо, Фини, я у тебя в долгу. Давай адрес.

Закончив разговор, Ева сунула руки в карманы брюк, выставив наружу большие пальцы, и взглянула на Рорка.

— Ты не знаешь, где находится дом номер двадцать два по бульвару Афины?

— Думаю, смогу разыскать.

— Да уж, не сомневаюсь.

Ева взяла со стола портативный компьютер. Сунула в карман.

— Я не собираюсь ехать в лимузине, чтобы допросить подозреваемого. Это непрофессионально. Хватит и того, что я приеду на допрос вместе с гражданским лицом в вечернем туалете.

— В таком случае придется добираться другим видом транспорта, — сказал Рорк.

— А по дороге покопайся-ка еще в личном деле Зиты Винтер из службы безопасности.

— Всегда рад работать с вами, лейтенант! — сказал Рорк и достал свой портативный компьютер.

Ева вошла в кабину личного лифта Рорка, а он распорядился подготовить к выезду из гаража транспортное средство, которое он назвал ГФ-2000.

— Вообще-то, строго говоря, я должна была бы связаться с Анджело и проинформировать ее о новых подробностях этого дела.

— А почему бы тебе так и не поступить, только по дороге?

— Верно! Да и время сэкономлю.

— Что ж, дорогая, это твоя идея. На том и будем стоять. Итак, Винтер Зита, — начал Рорк, поймав на себе сердитый взгляд Евы. — Двадцать восемь лет. Отслужила два года в отделе безопасности в полиции Атланты. Затем перешла в частную охранную структуру. В Атланте работала на одну из моих организаций. Отличный послужной список. Чуть больше двух лет назад получила повышение, переведена на уровень А. Поступила сюда на службу по собственному желанию около полугода тому назад. Не замужем, живет одна. У нее безупречная репутация. В качестве самого близкого родственника указала в анкете мать.

— А когда ты заключил контракт на проведение этого конгресса полицейских?

— Чуть больше полугода тому назад, — ответил Рорк, когда они уже выходили из лифта в гараж. — Это был один из главных стимулов для завершения строительства сразу нескольких объектов.

— Спорим, что Скиннер за прошедшие годы поддерживал тесный контакт с дочерью своего погибшего детектива? Пусть Анджело выбивает ордер на просмотр служебного досье Винтер, а мы находим ниточки, тянущиеся от нее в Атланту и обратно. Причем не только те, что ведут к матери Зиты.

Рорк внезапно остановился и убрал портативный компьютер, Ева удивленно посмотрела на него:

— А это что за штуковина?

Рорк ласково провел рукой по блестящему хромовому крылу появившегося перед ними реактивного мотоцикла и ответил:

— Альтернативный вид транспорта!

На вид эта двухколесная серебристая машина, напоминающая по форме снаряд, была весьма внушительной. Ева все еще удивленно смотрела на Рорка, а тот уже протягивал ей защитный шлем.

— Безопасность — это главное.

— Сам надевай! Уверена, что среди твоих многочисленных автоигрушек найдется что-то четырехколесное и с нормальными дверцами.

— Так веселей! — С этими словами он водрузил Еве шлем на голову. — Вынужден напомнить тебе, дорогая, что эта поездка, своего рода интерлюдия, отчасти задумывалась как небольшой отпуск для нас обоих.

Рорк надел на себя второй шлем. Затем не спеша застегнул тот, что был на Еве.

— Так ты сможешь пристроиться ко мне сзади. — Увидев ее ухмылку, Рорк рассмеялся и добавил: — Я это в самом невинном смысле, дорогая!

— А почему бы, собственно, мне не сесть за руль, а ты бы пристроился сзади?

— Чуть позже, милая! — усмехнулся Рорк.

Чертыхаясь, Ева забралась на сиденье. Он оглянулся, посмотрел, как она устраивалась на сиденье. Ева положила ему руки на бедра Рорка.

— Держись крепче, — бросил он на ходу.

Из гаража машина вылетела подобно ракете. Ева цепко обхватила Рорка руками за талию. И когда мотоцикл с ревом ворвался в поток стремительно несущихся машин, она прокричала:

— Сумасшедший!

В горле стоял ком, и сердце билось как бешеное, когда Рорк на мотоцикле выделывал крутые виражи, бесстрашно рассекал поток транспорта и несся вперед между рядами машин.

Не то чтобы Ева не любила скорость. Она любила ездить быстро при условии, что сама сидела за рулем. Когда они огибали островок буйной экзотической растительности, у нее в глазах зарябило. Захватило дух от скорости, когда их подхватил стремительный поток машин с космическими туристами и отдыхающими. С отчаянной решимостью, не моргнув глазом, смотрела она в лицо смерти, пристально вглядываясь в необъятное автомобильное море впереди.

И тут она ощутила нарастающий рев реактивных двигателей:

— Только не вздумай…

Ева лишь взвизгнула от страха и едва не прикусила язык, когда мотоцикл Рорка рванул с места, резко взмыв ввысь. У нее свистело в ушах от завывающего ветра, когда их ГФ-2000 рассекал воздушное пространство.

— Так гораздо быстрее, — прокричал Рорк насмешливо, когда снова посадил мотоцикл на дорогу, гладкую, как шоколадная глазурь на торте.

Он затормозил перед ослепительно белым зданием. Заглушил все двигатели:

— Разумеется, с сексом такой полет ни в какое сравнение не идет, но он определенно входит в десятку самых сильных ощущений и эмоций.

Рорк соскочил с мотоцикла, стянул с головы шлем.

— Ты хоть имеешь представление о том, сколько правил дорожного движения нарушил за четыре последние минуты? — спросила Ева.

— Да кому охота считать?!

Рорк снял с Евы шлем и, наклонившись поближе, поцеловал, ласково прикусив зубами ее нижнюю губу.

— Восемнадцать, — констатировала она и, взглянув на портативный компьютер, собралась связаться с Анджело. Она передавала Дарсии сообщение по голосовой почте и одновременно внимательнейшим образом осмотрела фасад здания. Строго, пожалуй, даже слишком по-спартански. Прекрасный проект, и, судя по внешнему виду, строительство обошлось дорого.

— Сколько ты платишь своим охранникам?

— Охранникам высшего уровня примерно вдвое больше, чем нью-йоркский лейтенант полиции зарабатывает за год, разумеется, с учетом всех надбавок и социального пакета, — ответил Рорк, когда они уже шли по широкой дорожке к главному входу в здание.

— Ничего себе! — Ева подождала, пока их сканировало электронное устройство у входа, а Рорк вводил персональный код доступа. Механический голос компьютера поприветствовал его, пожелав приятного дня и крепкого здоровья.

В просторном вестибюле было тихо. У панели электронной идентификации посетителей Ева набрала свое имя и ввела имя Зиты Винтер.

— Сожалею, лейтенант Даллас, но мисс Винтер не отвечает. Вы не хотите оставить для нее сообщение?

— Нет, у меня для нее сейчас нет сообщения. Я здесь в связи с полицейским расследованием. Соедините меня с номером 6-Б.

— Сожалею, лейтенант Даллас, но ваш служебный пропуск не был официально идентифицирован на этой станции. Отсутствие регистрации не позволяет системе нарушать стандартный режим неприкосновенности частной жизни и правил безопасности.

— Тогда как мне открывать все ваши электронные заморочки, материнскую плату вам в…

— Официальное предупреждение! Словесные угрозы в адрес данной электронной системы могут повлечь за собой арест, уголовное преследование или денежный штраф размером до пяти тысяч.

Прежде чем Ева успела открыть рот, чтобы ответить, Рорк успокаивающе положил ей руку на плечо.

— Говорит Рорк. — С этими словами он приложил ладонь к сканнеру. — Идентификационный номер 151, уровень допуска А. Приказываю разрешить мне и лейтенанту Еве Даллас вход в любой сектор этого отделения.

— Идентификация осуществлена. Рорк и сопровождающая Ева Даллас. Можете войти.

— Лейтенант Даллас, — процедила Ева сквозь зубы, когда Рорк уже подводил ее к лифту.

— Не принимай так близко к сердцу. Уровень 6, — приказал он.

— Эта чертова машина обращалась со мной как с обычным гражданским посетителем! — Оскорбительность ситуации была для Евы настолько вопиющей, что просто не укладывалась в ее голове. — Как с обычным гражданским лицом.

— На нервы действует, да? — Рорк вышел на площадку шестого этажа.

— А тебя вся эта чепуха насчет Рорка и сопровождающей даже позабавила, верно?

— Конечно! Очень позабавила! — Рорк жестом указал на кнопку у двери 6-Б. Не дождавшись от Евы ответа, подошел к двери и нажал на кнопку звонка.

— Она не ответила нам сразу, вряд ли откроет теперь!

— Пожалуй. — Рорк с легкомысленным видом сунул руки в карманы. — С технической точки зрения нам нужно было бы взять у Анджело ордер на вход.

— С технической точки зрения — да, — подтвердила Ева.

— Но я все-таки владелец здания и к тому же ее работодатель.

— Что не дает тебе никакого права без официального разрешения или особого распоряжения входить в ее номер.

Рорк молча стоял и выжидающе улыбался.

— Ладно уж, входи, — буркнула Ева.

— Что ж, добро пожаловать в мой мир! — Рорк ввел код доступа и разочарованно хмыкнул, когда световой диод замка над дверным пролетом остался красным.

— Ну и ну! Похоже, она кое-что добавила от себя, заблокировав главный код доступа. И тем самым нарушила закон о найме.

У Евы неприятно засосало под ложечкой, она осторожно положила руку на спрятанный под полой жакета пистолет:

— Входим!

Ни один из них даже не сомневался, что, какой бы способ защиты ни избрала Зита, Рорк сможет обойти любой из них. Или просто взломать код. Он вынул из кармана несколько инструментов. Снял панель со сканера и идентификационную плату.

— Сообразительная девушка, — сказал он. — Она добавила тут несколько хитроумных штучек. Но не на того напала, у меня это займет всего минуту.

Ева достала портативный компьютер и вызвала Пибоди.

— Срочно разыщи Анджело, — приказала она. — Мы находимся в доме двадцать два по бульвару Афины. Номер 6-Б. Подъезжайте сюда. Вы мне здесь обе нужны.

— Слушаюсь, сэр. А что ей передать?

— Чтобы ехала скорее.

Ева снова сунула компьютер в карман, встала поближе к Рорку, как раз когда индикатор над дверью стал зеленым.

— Посторонись, — бросила она и взяла оружие в руку.

— Если помнишь, лейтенант, нам с тобой уже приходилось на пару входить в такие квартиры. — С этими словами Рорк вынул из кармана лазерный пистолет, не обратив ни малейшего внимания на ее неодобрительное хмыканье при виде его оружия. — Если не ошибаюсь, ты предпочитаешь целиться пониже.

Поскольку не было никакого смысла ругаться или бросаться на мужа с кулаками за ношение оружия без официального разрешения, Ева поступила иначе.

— По моей команде, — сказала она, упершись рукой в дверь и приготовившись ворваться в номер.

— Погоди-ка! — Рорк уловил какой-то едва различимый звук, отчего у него часто-часто забилось сердце. Внезапно индикаторы на панели снова замигали красным, и Рорк едва успел оттолкнуть Еву от двери. Оба упали навзничь, он прикрыл ее собой.

Она поняла все в одно мгновение, когда мощным взрывом вышибло дверь номера. Столб огня метнулся вверх, опаляя холл, где они только что стояли. Сработала пожарная сигнализация, последовал второй мощный толчок, пол дрогнул под ногами, когда раздался еще один взрыв и зловещий, невыносимый жар объял ее тело.

— О господи, Рорк! — Ева попыталась выбраться из-под Рорка, одновременно стараясь голыми руками погасить тлеющий у него на плече пиджак. — Ты же горишь!

Рорк сел, сбросил пиджак, как раз когда с потолка брызнула вода.

— Ты не ранена?

— Нет. — Ева наклонила голову. Тряхнула копной мокрых волос, с которых по лицу стекали струйки воды из противопожарного рассекателя. — Пожалуй, легкая контузия — в ушах звенит. Ты не обгорел? — вставая на колени, она одновременно заботливо ощупывала его тело.

— Мне-то ничего. А вот этому номеру конец. Ладно! Слава богу, мы в порядке.

Рорк взглянул на разлом, словно шрам прорезавший стену, на зияющую пустоту, где прежде был дверной проем.

— Полагаю, что постоялице номера 6-Б грозит выселение.

Ева сомневалась, что это потребуется. Она держала оружие наготове, пробираясь между дымящейся стеной и обломками двери. В холле и в номере воздух словно загустел, пропитавшись едким дымом и сыростью. Но она с первого взгляда увидела, что взрыв на самом-то деле был не таким сильным и разрушительным, как ей показалось вначале. И к тому же он был направленного действия.

— Чуть-чуть подкрасить, и все будет в ажуре, — сказала Ева. — Взрыв был спланирован так, чтобы уничтожить дверь и всех, находящихся снаружи.

На полу в номере валялись осколки фаянсовой посуды, лежала опрокинувшаяся хрустальная ваза. Из нее лились струйки воды, которые смешивались с водой из противопожарной системы.

Мягкая мебель набухла от воды, стены почернели от сажи и копоти. Конечно, стены холла были безнадежно повреждены, но в целом комната не сильно пострадала.

Рорк прошел через обгоревший номер следом за Евой, игнорируя раздающиеся снаружи возгласы и крики.

Зита лежала на кровати в спальне, скрестив на груди руки. Ева осторожно приблизилась к ней и проверила пульс на шее:

— Она мертва.

7

— Ваше представление о сотрудничестве и совместной работе в корне отличается от моего, лейтенант Даллас.

Страдающая от сильнейшей головной боли Ева изнемогала от усталости, пока Дарсия заканчивала осмотр трупа.

— Я сообщила вам последнюю информацию.

— Нет. Вы всего лишь оставили краткое сообщение на моей голосовой почте. — Дарсия распрямилась. Руками, покрытыми «Силином», она взяла с тумбочки у кровати флакончик с таблетками и положила его в свой портфель, а потом добавила: — И, судя по всему, это случилось как раз перед незаконным проникновением в это помещение.

— Домовладелец или его представитель вправе входить в частный дом или квартиру при наличии подозрений, что существует угроза для жизни одного или нескольких человек, либо что эта собственность подвергается опасности.

— Не стоит цитировать служебные инструкции, — огрызнулась Дарсия. — Вы меня попросту проигнорировали.

— Я бы так не сказала, но кое в чем я действительно вас обошла. И на вашем месте я бы злилась ничуть не меньше. Лично я тоже привыкла вести расследование по-своему. В своем темпе.

— Не вы ведете это дело. Упакуйте и унесите труп, — распорядилась Дарсия, обращаясь к людям в форме, стоящим у дверей спальни. — Вероятная причина смерти — добровольный уход из жизни.

— Постойте-ка минутку, погодите! — воскликнула Ева, обращаясь к полицейским и жестом приказывая им отойти. — Это не самоубийство!

— На кровати тело женщины в спокойной позе без малейших следов насилия. Волосы причесаны, на лице косметика. Рядом с трупом на тумбочке бокал белого вина и флакон таблеток, которые обычно вполне законно прописывают для быстрого и безболезненного ухода из жизни. Кроме того, — продолжила Дарсия, держа в руке пластиковый пакет для вещественных доказательств с одним-единственным листком бумаги внутри, — здесь у меня записка, которая недвусмысленно свидетельствует о намерении покойной добровольно уйти из жизни. Чувство вины из-за причастности к убийству Реджинальда Уикса невыносимо мучило ее. В записке утверждается, что заказчиком убийства был Рорк и что она, как исполнитель, получила пятьдесят тысяч наличными. На комоде мы обнаружили дамскую сумочку именно с такой суммой.

— Рорк не приказывал никого убивать! Это какой-то бред! Подстава!

— Может, и так. Но я привыкла вести следствие так, как считаю нужным. И в своем темпе, — повторила Дарсия Анджело фразу, сказанную Евой. — Скиннер подал нам жалобу. Он утверждает, что Рорк ему угрожал сегодня утром, причем не только на словах, но и оружием. На дисках из камер видеонаблюдения службы безопасности отеля видно, что Рорк действительно входил в номер Скиннера и находился там семь минут сорок три секунды. Это подтверждает некий Брайсон Хэйз, личный помощник Скиннера, который присутствовал при этом.

Да, теперь Еве не стало бы легче, даже если бы она начала стучать от злости кулаками по перилам, представляя, что бьет Рорка по голове…

— Скиннер увяз в этом деле по самые уши, и если ему все же удалось отвлечь ваше внимание от собственной персоны и переключить его на Рорка, значит, вы не столь сообразительны, как я полагала. А теперь о главном. У нас здесь убийство, шеф Анджело. И причем уже второе, в котором замешан Скиннер.

Дарсия движением руки отпустила копов. Они покинули комнату.

— Объясните, почему вы считаете это убийством и почему бы мне не отстранить вас от этого дела и первым же рейсом не отправить с этой станции. И почему, собственно, при наличии всех имеющихся улик, я не должна вызвать Рорка на допрос в качестве подозреваемого в убийстве Реджинальда Уикса. — В голосе Анджелы слышались неприкрытые раздражение и злость. — И, кроме того, хотела бы прояснить еще одно: ваш муж мне платит жалованье, но меня он не покупал! Ева не сводила глаз с Дарсии.

— Пибоди! — Ева едва сдерживала раздражение.

— Сэр?!

— Что ты здесь видишь?

— Вижу женщину около тридцати лет, среднего роста. Никаких следов насилия иди борьбы.

Пибоди умолкла, когда Ева передала ей пластиковый пакет с вещественными доказательствами.

— Стандартный барбитурат, самоубийцы часто применяют его, сводя счеты с жизнью. Судя по рецепту, должно быть четыре капсулы. Все отсутствуют. Дата на пустой упаковке двухнедельной давности, средство выписано и куплено в Атланте, штат Джорджия.

Ева кивнула, заметив раздраженный взгляд Дарсии, и протянула Пибоди записку.

— Типичная записка самоубийцы, — констатировала та. — Подписана, составлена на компьютере. Но ее содержание противоречит всем имеющимся уликам.

— Верно, Пибоди. Объясни шефу Анджело, в чем противоречие.

— Ну, во-первых, лейтенант, большинство людей не имеют привычки держать у себя в аптечке средства для безболезненного ухода из жизни. Конечно, если только не страдают каким-то неизлечимым заболеванием и не мучаются от сильных болей. Ведь чтобы получить такое лекарство, необходимо пройти несколько тестов и официальных процедур.

— Тем больше оснований держать такое средство под рукой, — возразила Дарсия.

— Нет, сэр!

— Мэм! — поправила ее Дарсия, взглянув с усмешкой на Еву. — У нас к старшей по званию принято обращаться «мэм»!

— Да, мэм. Возможно, здесь у вас порядок приобретения подобных средств несколько иной. В Штатах вы обязаны зарегистрироваться. И если через месяц после регистрации — то есть если через месяц после того, как вам выписали рецепт, — вы все еще не покон… вы все еще живы, то с вами обязательно свяжутся. Лекарство конфискуют, а вас обязуют пройти психиатрическую экспертизу. Но в любом случае в этом деле концы с концами не сходятся.

— Продолжай, Пибоди! — подбодрила помощницу Ева.

— В записке говорится, что ее замучили угрызения совести из-за произошедших прошлой ночью событий и она решила свести счеты с жизнью. Но ведь лекарство-то у нее уже было, оно не вчера появилось. Зачем и как оно к ней попало? Вы установили, что смерть наступила примерно в четыре утра. То есть получается, что ее выходной день и угрызения совести как-то уж слишком совпадают по времени, и к тому же у нее как нельзя кстати под рукой оказывается смертельное средство. По-моему, все это липа…

Пибоди на мгновение замолчала, а когда Дарсия дала знак продолжать, глубоко вздохнула и стала объяснять дальше:

— Кроме всего прочего, ее самоубийство никак не вяжется с минированием входной двери и установкой еще одного взрывного устройства в зоне наблюдения для уничтожения дисков камер слежения. И еще, — продолжила Пибоди, явно довольная собой, — не в правилах Рорка сдавать номера наемным убийцам, особенно с тех пор, как Даллас его полюбила, чем он неимоверно гордится. Так что если все это сложить вместе, получится, что предсмертная записка — фальшивка, а эта на первый взгляд естественная смерть, скорее всего, — убийство.

— Пибоди, — Ева картинно смахнула воображаемую слезу, — ты просто восхитительна!

Дарсия переводила взгляд с одной на другую. Настроение у нее было паршивое, что, как она полагала, мешало ей мыслить логически.

— Может быть, офицер Пибоди, вы объясните, каким образом неизвестному лицу или лицам удалось проникнуть в этот сектор и убедить отлично подготовленного профессионала по безопасности принять смертельную дозу таблеток, причем без малейшего сопротивления с ее стороны? — спросила она.

— Ну… — замялась Пибоди.

— Пожалуй, продолжу я. — Ева похлопала Пибоди по плечу. — Я представляю себе это так. Неизвестный человек или лица беспрепятственно вошли в номер, и впустила их сама потерпевшая. Возможно, они пришли, чтобы дать ей очередные инструкции или рассчитаться за выполненный заказ. Не исключено, что смертельное средство было подмешано в вино. Неизвестный или неизвестные дождались, когда средство подействует, до этого ее уже перенесли в спальню, уложили на кровать и придали всему самый естественный вид. Когда злоумышленники убедились, что жертва мертва, они установили взрывное устройство. А потом спокойно ушли.

— Такое впечатление, что Даллас видела все собственными глазами! — восхищенно воскликнула Пибоди. — Это не видения или что-то в этом роде. Она будто идет бок о бок с убийцей. Настоящая магия!

— Ладно тебе, Пибоди, — снисходительно буркнула Ева. — Убитая была лишь орудием в чужих руках, не больше и не меньше. Точно так же, как и Уикс. Возможно, она поступила под начало Скиннера, чтобы пойти по стопам отца. А Скиннер воспользовался этим точно так же, как он использовал отца Рорка, чтобы добраться до самого Рорка. Ведь для Скиннера эти люди ровным счетом ничего не значат, он не считает их существами из плоти и крови. Они просто пешки в его руках на каждом этапе его двадцатитрехлетней личной войны.

— Тогда скорее не пешки, а солдаты, — вставила реплику Дарсия. — Для некоторых военных люди — это пушечное мясо. Простите, офицер Пибоди, мы вас ненадолго покинем!

— Да, мэм. Сэр.

— Мне хотелось бы услышать извинения. — Дарсия заметила, что Ева поморщилась. — Понимаю, что это неприятно, но тем не менее настаиваю. За то, что вы нарушили порядок расследования, и за остальное тоже. И за проявленное ко мне недоверие.

— Я знаю вас меньше суток, — начала с вызовом Ева, но, сделав паузу, продолжила уже спокойно: — Ладно, черт возьми. Я, так и быть, извиняюсь за то, что не доверяла вам. И даже готова на большее. Признаюсь, что не отнеслась с должным уважением к вашему авторитету.

— Извинения принимаются. Труп необходимо отправить на медицинскую экспертизу как возможную жертву убийства. Кстати, у вас отлично вышколенная помощница.

— Да, хорошая, — согласилась Ева, потому что Пибоди не было поблизости и у нее не было бы оснований зазнаться. — И становится все лучше.

— Я не придала должного значения дате на рецепте. Это мое упущение. Может, я бы заметила это, если бы поостыла и не поддалась раздражению. Впрочем, это к делу не относится. Теперь мне нужно поговорить с Рорком о его утренней беседе со Скиннером. А также о том, что он думает о связи случившегося с Зитой Винтер. Но чтобы мой служебный отчет был составлен по всем правилам, ваши показания я в него заносить не стану. Однако я была бы вам чрезвычайно признательна, если бы вы остались. Пусть люди из моей команды увидят вас в деле во время осмотра места преступления.

— Нет проблем, — кивнула Ева.

— Постараюсь справиться как можно быстрее, ведь вам с Рорком наверняка хочется как можно скорее вернуться к себе, принять душ, переодеться, — сказала Дарсия.

Проходя мимо, она тронула рукав Евиного жакета:

— А вещица была симпатичная…

«Вообще-то она обошлась со мной гораздо мягче, чем я с ней», — призналась себе Ева, разминая затекшие шею и плечи. Похоже, что, рухнув на пол, она ударилась сильнее, чем ей показалось сначала. Надо бы посмотреть, нет ли синяков. Но после долгого горячего душа.

Рорк в ответ на ее вопрос о Дарсии пробормотал что-то невнятное, пока они ехали в лифте к себе. Ева бросила на него внимательный взгляд. «Ему тоже не помешало бы привести себя в порядок», — подумала она. Он уже избавился от безнадежно испорченного пиджака, но сорочка тоже была в ужасном виде.

Интересно, лицо у нее такое же чумазое, как и у него?

— Сейчас мы примем душ, — только и успела она сказать, выходя из кабины лифта. И не смогла больше вымолвить ни слова, потому что в ту же минуту была прижата к закрывшимся дверям лифта, а губы Рорка впились в ее. Голова закружилась, ноги предательски ослабели, и ее накрыла жаркая волна.

— Еще несколько секунд, — Рорк железной хваткой держал ее за плечи и глядел на нее пылающими страстью глазами, — и нас обоих сейчас уже не было бы в живых! Ты понимаешь это?!

— Да, но мы здесь и живы.

— Вот именно. — Он почти стащил с нее жакет, впился губами в шею. — Черт возьми, именно так. И нам нужно это почувствовать!

Он резко сдернул жакет, разорвав блузку на плече.

— Я хочу коснуться тебя, хочу чувствовать прикосновение твоих рук.

А ее руки уже блуждали по его телу. Она стягивала с него перепачканную рубашку, приникала к нему губами.

Едва переступив порог номера, оба опустились на пол, не размыкая объятий. Ева извивалась на полу, срывая с Рорка одежду, изгибаясь навстречу его алчущему рту, пожиравшему ее соски.

Вожделение, первобытное и глубокое, пронзило все ее существо, пока она в забытьи не исторгла из себя со стоном его имя. Но это был только пронзительный звук. Только имя. А ей нужно было больше. Она жаждала отдать больше и больше получить. Ее пальцы обхватили его напрягшуюся влажную плоть. Его тело источало аромат дыма и запах смерти, рождая в ней лихорадочную, доводящую до изнеможения смесь плотской и душевной страсти.

Он был алчен и ненасытен. Казалось, он никогда не насладится ею. Чувство голода, искушение, жажда изысканного и утонченного и вожделение гурмана бледнели по сравнению с безграничной потребностью в ней, с тем, чем она была для него. Его покоряла и очаровывала ее власть, ее физическая и моральная сила завораживали его, бросали ему вызов.

Для него величайшим чудом в жизни было то, что эта загадочная сильная женщина сейчас безвольно трепетала под его телом, раскрывала ему свои тайны, безраздельно сливаясь с ним воедино.

Ева дышала прерывисто и шумно. Рорк ощутил, как она затаила дыхание и потом, когда достигла первого оргазма, издала слабый приглушенный стон. Его кровь кипела и бурлила подобно раскаленной лаве, когда его губы, как две хищные птицы, ринулись к ее лицу и впились в ее рот, а его плоть ворвалась в ее лоно.

Все смешалось — телесный жар, неуемное стремление к обладанию, отчаяние, трепетание тел, напряжение плоти, стоны, вздохи, учащенное дыхание.

Рорк что-то прошептал. На языке своей юности, на котором так редко теперь говорил. Что-то экзотическое, похожее на ее имя. Внутри ее все полыхало, предвещая невыразимое, изнуряющее наслаждение; торжествующий каскад бурлящего исступления захлестнул сознание, когда он продвигался внутрь резкими и мощными движениями.

Ева упивалась этим ощущением, не отпуская его. Рорк опалил ее диким взглядом синих глаз. Она словно растворилась в любви без остатка.

— Ну, давай вместе, — в его хриплом голосе слышались отзвуки его родины — Ирландии. — Давай вместе!

Она держалась из последних сил, не поддаваясь искушению предаться наслаждению сейчас, отдаляя его. Смотрела в обожаемые, уже ослепшие от страсти глаза. Она ощущала трепещущую плоть любимого внутри себя и лишь в конце уступила вожделению и целиком испытала радость соития.

Ева давно поняла, что идеальный секс освежает тело, ум и душу. Теперь ее уже не злила необходимость одеваться, чтобы пойти на чай к Белл Скиннер. Она вся была истома и умиротворение. И хотя наряд, который подал ей Рорк, совсем не соответствовал ее представлению об одежде, подобающей полицейскому, пистолет, который она сумела спрятать под длинной, сшитой из струящейся ткани туникой, в какой-то мере компенсировал этот недостаток.

— Ты что, собираешься пристрелить кого-нибудь из приглашенных дамочек прямо за сандвичами с салатом и тарталетками? — поинтересовался Рорк.

— Кто знает! — Она скептически взглянула на протянутые Рорком золотые серьги, пожала плечами, но потом все же надела их.

— Пока я буду пить чай и обмениваться любезностями с Белл Скиннер, ты мог бы для меня кое-что разузнать. Постарайся выяснить, не был ли Хэйз связан с кем-то из погибших полицейских, бывших в подчинении у Скиннера, когда проводили ту неудачную облаву. Кто-то, с кем он мог быть в достаточно близких отношениях, более близких, чем просто отношения начальника и подчиненного.

— Ладно. Вот, возьми туфли.

Ева с изумлением воззрилась на нечто состоящее из одной подошвы с почти невидимыми кожаными ремешками и тончайшими шпильками.

— Это теперь так называется? Интересно, а почему парни вроде тебя сами не носят такие испанские орудия пытки? — поинтересовалась она.

— Я вот тоже по утрам пытаюсь ответить на этот вопрос.

Когда Ева надела туфли, Рорк придирчиво ее оглядел.

— Лейтенант, вы просто сногсшибательны!

— Правда? А вот чувствую я себя полной идиоткой. Интересно, смогу ли я внушить кому-нибудь уважение в подобном наряде?

— Уверен, ты справишься!

— Чайный вечер! — презрительно пробормотала Ева, направляясь к двери. — Не понимаю, почему Анджело не вызовет эту даму к себе в офис и не допросит.

— Прихвати резиновую дубинку и минишокер! — бросил ей вслед Рорк.

Ева оглянулась через плечо, одарив его сардонической улыбкой.

— А может, ты меня еще и укусишь?

— Вообще-то я совсем недавно именно это и делал!

Когда Ева появилась, как раз подавали чай. Дамы в легких воздушных платьях и — подумать только! — некоторые даже в шляпках, разбрелись по саду; некоторые сидели в беседках, увитых розами, или высыпали на террасу, где музыкантша дергала струны арфы и при этом еще надрывно пела дребезжащим голосом.

На стеклянных блюдах были разложены миниатюрные сандвичи и розовые глазированные пирожные. Начищенные до ослепительного блеска серебряные чайники источали аромат чая, с точки зрения Евы, приторно благоухавшего розами.

В подобные моменты Ева всегда искренне недоумевала, неужели женщинам не противно быть женщинами.

Первым делом Ева высмотрела среди присутствующих Пибоди и была очень удивлена, узрев на своей бесцветной, обычно простецки-скромной помощнице пышное цветное платье и соломенную шляпку с широкими полями и длинными лентами.

— Ну ты даешь, Пибоди! Ты прямо как эта, ну как ее — молочница с фермы или что-то вроде того!

— Спасибо, Даллас. У вас очень стильные босоножки.

— Замолкни! И найди доктора Миру. Я хочу, чтобы она помогла нам с женой Скиннера. Вы обе будьте поблизости, пока мы с Анджело разговариваем с ней.

— Миссис Скиннер сейчас на террасе. А Анджело только что пришла. Да уж, природа для нее не поскупилась! — воскликнула Пибоди.

Ева обернулась, кивком приветствуя Анджело. Шеф полиции на этот раз надела белое, но не просторное и пышное платье, а такое, которое облегало и подчеркивало каждый изгиб ее роскошной фигуры.

— Белл на террасе, — сказала ей Ева. — Как собираетесь действовать?

— Деликатно и тонко, лейтенант. Деликатность и тонкий подход — мой конек.

Ева скептически приподняла брови:

— Не думаю.

— Допрос в стиле доверительной беседы, — на ходу бросила Дарсия и выпорхнула на террасу. Остановилась, налила себе чаю, затем легким шагом приблизилась к столику, за которым царила Белл в окружении своих «придворных дам».

— Чудесная вечеринка, миссис Скиннер. Думаю, мы все должны быть вам признательны за гостеприимство и радушный прием. Отличный повод забыть о семинарах и заседаниях.

— Важно помнить, что все мы не только чьи-то жены, матери и профессионалы своего дела, но и просто женщины, — отозвалась Белл.

— Совершенно верно. Я тут подумала, не могли бы вы уделить мне и лейтенанту Даллас немного времени для беседы с глазу на глаз. Это ненадолго. — С этими словами Дарсия положила руку на плечо одной из женщин, сидящих за столом.

«Тонкий подход», — подумала Ева. И, судя по всему, он сработал, потому что дама встала и уступила место Дарсии.

— Я хотела бы сказать, насколько интересным мне показалось выступление полковника сегодня утром, — начала Анджело. — Это так вдохновляет! Наверное, после случившейся трагедии и вам, и ему нелегко продолжать заниматься этой конференцией.

— Дуглас и я свято верим в необходимость выполнять наши обязанности и служебный долг независимо от личных переживаний. Бедный Регги! — Белл поджала губы. — Все случившееся ужасно. Даже женщине, которая полвека замужем за офицером полиции, невозможно привыкнуть к шоку и ужасу насильственной смерти, с которой иногда приходится сталкиваться.

— А вы хорошо знали Уикса? — вступила в беседу Ева.

— Боль потери и страдания не всегда обусловлены личными отношениями, лейтенант, — голос Белл стал вежливо-холодным. — Но вообще-то я была с ним достаточно близко знакома. Дуглас и я верим в целесообразность поддержания крепких, дружеских, тесных взаимоотношений между командиром и подчиненными.

«Анджело ей по душе, а я явно не по нутру. Ну и ладно», — подумала Ева.

— Полагаю, что пребывание в состоянии тоски и шока как раз и были причиной, по которой вы подслушивали из вашей спальни, вместо того чтобы выйти к нам, когда мы пришли сообщить вашему мужу об убийстве его доверенного телохранителя? — добавила она.

При этих словах лицо Белл побледнело и стало невыразительным.

— Я понятия не имею, на что вы намекаете.

— А я и не намекаю, а говорю напрямую. Вы находились в другой спальне, а не в спальне своего мужа. Я знаю, что вы не спали, потому что у вас горел свет. Вы отлично слышали, что мы сказали, но, несмотря на ваши, как вы выразились, близкие личные отношения, вы не вышли к нам, чтобы выразить, насколько потрясены и как сильно переживаете. Почему, миссис Скиннер?

— Даллас, я уверена, что у миссис Скиннер были на то свои причины, — обращаясь к Еве, подчеркнуто холодно заговорила Дарсия. Потом повернулась к миссис Скиннер и ласково ей улыбнулась: — Прошу простить, миссис Скиннер. Видите ли, лейтенант очень нервничает.

— Вам не стоит извиняться, шеф Анджело. Я вполне понимаю стремление лейтенанта Даллас защитить и оградить от неприятностей своего мужа и, в какой-то мере, солидарна с ней.

— Это вы как раз сейчас и пытаетесь сделать? — Ева неприязненно посмотрела на Белл. — И как далеко вы готовы зайти? Какими близкими, тесными взаимоотношениями вы готовы пожертвовать? Или с Зитой Винтер вас ничего подобное не связывало?

— Зитой?! — Плечи Белл опустились, словно под непосильным бременем. — А какое отношение ко всему этому имеет Зита?

— Вы ее знали?

— Она наша крестница. Ну, разумеется, я ее знала. Но почему «знала»?» — От этого тонкого, прелестного, с деликатным макияжем лица отлила кровь, и оно стало похоже на белую маску, на нелепо размалеванную куклу.

— Что случилось?

— Она мертва, — негромко ответила Ева. — Убита сегодня рано утром. Всего через несколько часов после Уикса.

— Мертва? Мертва? — Белл, пошатываясь, встала из-за стола, опрокинув чашку. Она изо всех сил старалась удержаться на ногах. — Я не в состоянии больше говорить с вами.

— Что, хотите пойти за ней? — спросила Дарсия у Евы, когда Белл покинула террасу.

— Нет, пусть перегорит. Сейчас она слишком испугана. Тем, что уже знает, и тем, что ей пока неизвестно. — Ева одобрительно взглянула на Дарсию. — Сработали мы с вами неплохо.

— Мне тоже так показалось. Вам вообще хорошо удается роль злого полицейского.

— Да, я такая. Слушайте, давайте пошлем ко всем чертям этот дамский чайный вечер и пойдем выпьем. — Ева знаком подозвала Пибоди и Миру. — Устроим свой девичник!

8

Сидя в баре, Ева размышляла над стаканом с газированной водой. Она бы предпочла какой-нибудь крепкий коктейль из рома или ликера с соком, но в данный момент свежая голова была для нее важнее выпивки.

— А у вас хорошо отработана эта ваша деликатная манера общения, — сказала она Дарсии. — Думаю, что если бы вы продолжили в том же духе, то, пожалуй, разговорили бы ее.

— Мне тоже так кажется.

— Вот и доктор Мира того же мнения. Вы могли бы работать в паре, — Ева взглянула на Миру, которая потягивала белое вино.

— Белл шокирована и потрясена, — сказала Мира. — Теперь она сначала проверит информацию о смерти своей крестницы. И когда удостоверится в случившемся, ее шок усугубится скорбью.

— Раз так, то она станет более откровенной, если к ней найти правильный подход и правильно формулировать вопросы.

— Завидую вашему хладнокровию, Даллас, — сказала Дарсия. — Впрочем, это мне в вас даже нравится. Я бы хотела допросить Белл Скиннер вместе с доктором Мирой, если, конечно, она не возражает.

— Буду рада помочь. Полагаю, вы хотели бы еще раз побеседовать со Скиннером, Ева?

— С разрешения начальства, разумеется!

— Сейчас уже излишне рассыпаться в любезностях, — ответила Дарсия. — Это портит ваш имидж непреклонного борца. Скиннер не захочет с вами говорить, — продолжила она. — У меня сложилось впечатление, что, как бы он раньше к вам ни относился, после своего доклада на конференции он воспринимает вас с Рорком как единое целое. И при этом ненавидит вас обоих.

— Он что, упоминал о нас в своем докладе?

— Не впрямую, скорее намекал. Где-то в середине своей воодушевляющей, оптимистично-руководящей речи он вдруг сделал резкий поворот. Неожиданно обрушился на копов, которые вступают на скользкий путь, забывают о своем служебном долге ради личного благополучия и материальных благ. А мимика, а жесты! — Дарсию передернуло. — Было совершенно очевидно, что он говорил именно об этом месте — об этом вертепе, о роскошном дворце, возведенном на крови и алчности, — кажется, он именно так выразился — и еще о вас. О тех, кто ублажает в постели преступных парней. Он говорил чрезвычайно напыщенно и пафосно, словно священник произносил проповедь с амвона. И хотя некоторые из присутствующих, казалось, были с ним солидарны и одобряли его точку зрения, все же большинство участников конференции чувствовали себя не в своей тарелке, были озадачены и раздражены.

— Он использует свои выступления как повод, чтобы свести счеты со мной и Рорком, но меня это мало волнует.

Тут Ева заметила, что Пибоди смущенно потупила взгляд и уставилась в свой бокал.

— Пибоди! В чем дело?

— Мне кажется, он болен. — Пибоди говорила едва слышно, потом, наконец, подняла глаза. — Болен телом и душой. Полагаю, он сейчас в очень неуравновешенном состоянии. Сегодня утром на него было просто жалко смотреть. Сначала он был даже красноречив, а потом все вылилось в эти напыщенные пустые тирады и разглагольствования. А ведь я восхищалась им сколько себя помню. И мне было больно это видеть, — призналась она. — И многим полицейским, которые сидели в зале, тоже было не по себе. Я буквально кожей чувствовала, как улетучивалось уважение, словно со Скиннера слоями, как шелуха, слетал героический глянец. Он говорил об убийстве, о том, как молодой многообещающий полицейский пал жертвой мелкой беспощадной мести. О том, как жетон полицейского может служить прикрытием для преступника, а не угрозой для него и не символом правосудия.

— Очень метко сказано, — заметила Ева.

— При этих словах многие из полицейских, прибывших на конференцию с Земли, встали и демонстративно вышли из зала, — продолжила Пибоди.

— Значит, сейчас он выбит из колеи. Я им займусь, — сказала Ева. — Пибоди, разыщи-ка Фини и посмотри, что удастся раскопать на двух покойников и еще на тех, кто как бы случайно сейчас оказался здесь и одновременно имеет отношение к той злосчастной засаде в Атланте. Вы ничего не имеете против, шеф Анджело?

Дарсия залпом прикончила свой бокал:

— Отнюдь!

Ева первой вернулась в номер. Прежде чем допрашивать Скиннера, ей нужны были новые подробности. Она не сомневалась, что Рорку удалось их найти.

Когда она вошла, он разговаривал с начальником охраны отеля по видеотелефону. Еве не сиделось на месте, поэтому она вышла на террасу и стала в уме перебирать все известные ей факты, собранные доказательства, версии произошедшего.

Два трупа. У обоих жертв отцы героически погибли, исполняя свой служебный долг, они оба были связаны с отцом Рорка и со Скиннером. Их дети спустя годы были убиты на территории, принадлежащей Рорку, причем в отеле, где полным-полно полицейских. Это было изощренно задуманное и четко осуществленное преступление, просто виртуозно исполненное.

— Значит, все подстроено с самого начала? Это было предумышленное убийство, а не убийство в состоянии аффекта. Все было тщательно и хладнокровно спланировано. Уикса и Винтер преднамеренно принесли в жертву — пешками сыграли и пожертвовали ради крупной ставки. Шахматная партия, — решила Ева. Черный король против белого, и чутье подсказывало Еве, что Скиннера устроит только полная победа.

Он жаждет крови.

Ева повернулась к вышедшему на террасу Рорку:

— Ему мало просто уничтожить тебя. Он методично, шаг за шагом, готовит твою гибель. У него в распоряжении целый арсенал. Он постоянно держит всех в напряжении; подстраивает все так, что все косвенные улики указывают прямо на тебя как на заказчика убийств. Единственное, чего ему недоставало, — добровольца, готового принести себя в жертву. Держу пари, Уикс был как раз из таких. У Скиннера было не так уж много времени, чтобы надолго откладывать реванш.

— Верно, — подтвердил Рорк. — Я тут просмотрел его медицинскую карту. С год тому назад у него диагностировали довольно редкую болезнь. Долго объяснять, но суть в том, что она словно съедает мозг изнутри.

— Излечима?

— Есть кое-какие средства. Скиннер дважды анонимно проходил курсы лечения в одной из частных клиник Цюриха. Процесс замедлился, но в его случае… У него появились осложнения, болезнь повлияла на сердце и легкие. Еще один курс он не выдержит. Врачи дали ему от силы год, теперь ему осталось примерно три месяца. И из этих трех месяцев — максимум два, когда он будет подвижен и деятелен. Он уже позаботился о самоэвтаназии.

— Да, это ужасно! — Ева сунула руки в карманы. Было что-то еще — это было видно по выражению глаз Рорка. Он как-то по-особенному смотрел на нее.

— Все сходится, — сказала она. — Прошлое десятилетиями не давало ему покоя. И прежде чем он покинет этот мир, он желает свести счеты с врагами. И какой бы недуг ни разъедал его мозг, он наверняка только усугубил его несдержанность, фанатизм и неразборчивость в средствах. Ему важно сокрушить тебя до своего ухода. Что между вами еще? Что?

— Я просмотрел еще кое-какие материалы из досье Скиннера о той засаде. Его аналитические заметки, его версии. Он был убежден, что вышел на след моего отца, прежде чем тот снова успел скрыться за границей. Скиннер задействовал свои связи. Считали, что отец направился на запад и несколько дней провел среди своих преступных сообщников. В Техасе, в Далласе… Ева…

К горлу подступила дурнота, сердце Евы забилось в сумасшедшем темпе.

— Но Даллас — это же огромный город… Это ведь совсем не значит, что…

— Время совпадает, — Рорк приблизился, сжал ее руки, словно желая взять ее напряжение на себя.

— Твой папаша и мой, два мелких проходимца в погоне за крупным кушем. Тебя нашли в Далласе всего через несколько дней после того, как Скиннер снова упустил моего отца.

— Хочешь сказать, они были знакомы, наши отцы?

— Хочу сказать, что слишком много совпадений, чтобы считать это простой случайностью. Я чуть было не проговорился тебе, — сказал он, прижав голову к ее лбу.

— Погоди, мне надо прийти в себя! — Ева отодвинулась, перегнулась через перила террасы, устремила взгляд на раскинувшийся внизу курорт. Но перед глазами стояла лишь та темная, грязная комнатенка и в углу — она сама, с окровавленными руками, съежившаяся, словно загнанный зверек.

— У него тогда была какая-то сделка, — проговорила она чужим бесстрастным голосом. — Я не знаю, какая именно. Он тогда меньше пил, а мне было лучше, если он приходил домой напившись. И потом, я хорошо помню, у него тогда водились деньги. — Ева глубоко вздохнула. — Вот видишь, все сходится. Знаешь, что я думаю?

— Что?

— Я думаю, что иногда судьба словно дает тебе передышку. Будто бы говорит: «Ладно, хватит с тебя страданий, пусть и на твою долю выпадет что-то хорошее! Поглядим, как ты будешь после этого жить». — Ева повернулась к Рорку: — Мы с тобой постепенно избавляемся от груза прошлого. Кем бы они ни были друг для друга или для нас, главное сейчас — то, что мы вместе. Только это имеет значение.

— Ева, дорогая, я тебя обожаю…

— Тогда окажи мне услугу. Постарайся держаться от меня подальше примерно пару часиков. Не хочу давать Скиннеру никакого преимущества. Мне нужно с ним поговорить. А если ты будешь рядом, разговора не получится.

— Согласен, но только при одном условии — будешь на связи. — С этими словами Рорк достал из кармана небольшую украшенную драгоценными камнями булавку с встроенным прослушивающим устройством и микрокамерой и приколол ее к воротнику Евиного платья. — Я буду держать ситуацию под контролем.

— Аудио- и видеозапись незаконны, если об этом не знают все заинтересованные стороны и если они не дали на то своего согласия, исключая случаи, когда на это есть особое разрешение, — напомнила Ева.

— Неужели? — Рорк поцеловал ее. — Вот до чего можно докатиться, если спишь с плохими парнями.

— Слышал об этом?

— Я еще слышал, что больше половины твоих коллег-полицейских ушли, не дослушав выступления Скиннера. Но твоя репутация все еще на высоте, лейтенант. Так что уверен, у тебя на семинаре завтра будет полный аншлаг.

— У меня на… Вот это да! Совсем выскочило из головы! Не буду об этом думать! — пытаясь успокоиться, твердила себе Ева, покидая номер. — Не буду об этом думать!

Ева незаметно проскользнула в зал, где Скиннер проводил семинар по тактике. Она с облегчением поняла, что пропустила саму лекцию, а пришла уже ко второй части — вопросы аудитории и ответы выступающего. Она двигалась вдоль стены конференц-зала и где-то на полпути от входа нашла свободное место. Ее заметили и проводили долгими взглядами.

Ева оценила обстановку. Скиннер был на сцене, на трибуне. Хэйз стоял позади него и чуть правее по стойке «смирно». А с другой стороны — еще два личных телохранителя.

«Многовато охраны, — подумала Ева. — Причем нарочито много».

Смысл был в том, чтобы продемонстрировать всем окружающим, что Скиннеру угрожает явная опасность — опасны и место, и ситуация. Но он предпринял все необходимые меры предосторожности и по-прежнему на посту.

Очень умно.

Ева подняла руку, показывая, что у нее есть вопрос, но выступающий не обратил на нее никакого внимания. Скиннер успел ответить на пять вопросов, когда Ева встала и обратилась к нему напрямую. И, когда вставала, заметила, как Хэйз сунул руку за полу пиджака.

Она отлично понимала — этот жест заметил каждый из сидящих в зале. Наступила мертвая тишина.

— Сэр, ваша ответственная должность вынуждает вас часто посылать людей туда, где жизнью рискуют не только полицейские, но и гражданские лица. В подобных случаях считаете ли вы целесообразным и полезным для исхода операции игнорировать личные чувства и убеждения участников или, наоборот, используете их при подборе команды? — громко спросила она.

— Каждый, кто получает жетон полицейского, тем самым берет на себя обязательства жертвовать собой, служить и защищать. И любой командир должен исходить из этих обязательств. Чтобы правильно выбрать сотрудника для выполнения конкретного задания, необходимо принимать во внимание и личные чувства. Это приходит с опытом, по мере накопления знаний, с годами, и этот опыт позволяет определить оптимальное применение навыков и способностей каждого оперативника. Однако личные эмоции — то есть душевные привязанности, дружеские симпатии или антипатии — никогда не должны влиять на окончательное решение руководителя.

— То есть как командир вы, не колеблясь, пожертвовали бы другом или близким знакомым ради успеха операции?

Скиннер побагровел. И дрожь в его руке, которую Ева и прежде замечала, заметно усилилась.

— Пожертвовал бы? Неудачное выражение, лейтенант Даллас. Полицейские не агнцы, ведомые на убой. Речь не о пассивной жертвенности ради общего блага, а об активном самопожертвовании солдат в борьбе за справедливость.

— В сражении часто жертвуют рядовыми. Это необходимые и приемлемые потери?

— Никакая потеря не может быть приемлемой. — Скиннер чуть не разнес трибуну кулаком. — Необходимые, да, но не приемлемые. Я в ответе за каждого, кто был у меня в подчинении и погиб. И я в ответе за каждого осиротевшего ребенка. Такова участь командира, и ему необходимо быть сильным, чтобы нести это бремя.

— А по-вашему, руководство должно добиваться возмездия в случае гибели полицейских?

— Непременно, лейтенант. Ибо без возмездия нет справедливости.

— Возмездия за детей павших или месть детям тех, кто сумел выскользнуть из-под длани правосудия? Как вы считаете?

— Пролитая кровь взывает к отмщению. — Его голос стал громче и задрожал. — Если бы вас больше беспокоила справедливость, а не личные пристрастия, вам не пришло бы в голову задавать подобные вопросы!

— Я как раз и стою на страже справедливости, сэр. Но, судя по всему, у нас с вами о ней разные представления. Неужели вы считаете, что сделали оптимальный выбор, когда привлекли свою крестницу к этой операции? И каково вам теперь — ее гибель все еще обременяет вашу совесть или эта потеря чем-то компенсируется?

— Вы недостойны даже произносить ее имя! Вы приравняли свой жетон полицейского к монете, которую бросают проститутке. Вы опозорили свою профессию. Не надейтесь: ни богатства вашего мужа, ни угрозы не остановят меня — я приложу максимум усилий, чтобы вас лишили этого жетона.

— Я держусь за мужа не больше, чем он за меня. — Ева продолжала говорить, хотя Хэйз шагнул вперед и положил руку Скиннеру на плечо. — И я не живу прошлыми успехами. Но сегодня уже погибли два человека. Так вот это как раз мое дело! Моя задача — добиться правосудия ради них.

Хэйз загородил собой Скиннера.

— Семинар окончен. Полковник Скиннер благодарит всех присутствующих за внимание и выражает сожаление, что лейтенант Даллас нарушила принятый порядок при ответах на вопросы.

Люди зашаркали ногами, начали подниматься. Ева проводила взглядом Скиннера, удалившегося в сопровождении двух охранников.

— Если хотите знать мое мнение, — произнес кто-то поблизости, — то побольше бы таких нарушений!

Ева направилась к сцене и нос к носу столкнулась с Хэйзом.

— У меня к полковнику есть еще вопросы!

— Сказано, семинару конец. И вашему шоу тоже.

Ева почувствовала, как вокруг них постепенно собираются люди. Всем было любопытно, чем все закончится.

— А вот это забавно. Я-то как раз полагала, что сама пришла на шоу. Кстати, кто постановщик, вы, Хэйз, или сам хозяин?

— Полковник Скиннер — выдающийся человек. А великих людей нужно защищать от назойливых шлюх! — зло ответил Хэйз.

К Хэйзу приблизился полицейский и ударил его по плечу.

— Слушай, приятель, ты бы поосторожнее с непристойными выражениями.

— Спасибо! — Ева кивнула в знак благодарности. — Весьма признательна!

— Не люблю, когда полицейских, которые носят жетон, обзывают, — парень отступил, но все еще не уходил.

— Пока вы защищаете великого человека, постарайтесь помнить, что двое таких же верных охранников — из тех, кто воюет в первых рядах, — уже лежат в морге.

— Это угроза, лейтенант?

— О нет! Это факт, Хэйз. Точно такой же неопровержимый факт, как и тот, что у каждого из убитых отцы погибли, когда воевали под командованием Скиннера. А как насчет вашего отца?

На щеках охранника заиграл лихорадочный румянец.

— Вы ничего не знаете о моем отце, и вы не вправе говорить о нем!

— Я просто хотела, чтобы вы задумались над моими словами. По какой-то причине я убеждена, что я в большей степени, чем вы или ваш великий хозяин, заинтересована выяснить, кто отправил этих двоих в морг. А поскольку это так, то вот вам мое слово: я это узнаю, причем раньше, чем ваш бродячий цирк перестанет давать представления и уедет.

9

«Даже если мне не удастся достать Скиннера, — думала Ева, — то я доберусь до его жены. Надеюсь, Анджело и Пибоди успокоили и умилостивили ее. Я, дьявол меня побери, не собираюсь ходить на цыпочках, обхаживая истеричных дамочек или умирающих стариков, а после всего этого еще и передавать раскрытое дело в ведение межпланетной полиции».

Это было ее дело, и она намеревалась довести его до конца. Она понимала, что отчасти ее раздражение и нетерпение объяснялись той информацией, что ей сообщил Рорк. О его и ее отцах, о Скиннере и о целой бригаде погибших полицейских. «Но в одном Скиннер прав, — думала Ева по пути в его номер, — пролитая кровь взывает к отмщению».

Кровь погибших всегда стучала в ее сердце.

Отец Рорка и ее собственный погибли насильственной смертью. Это можно было считать своего рода отмщением за смерть тех полицейских, которые погибли в засаде тогда, давно. Но теперь в холодном морге лежат еще два трупа. И вот за этих, что бы они ни совершили, она будет стоять до конца.

Ева постучала, нетерпеливо ожидая ответа. Дверь открыла Дарсия.

— Она совсем не в себе, — прошептала Дарсия. — А Мира сидит рядышком, держит ее за руку и терпеливо выслушивает сокрушенные стоны по" поводу гибели крестной дочери. Задел неплохой, можно сказать, мы уже подкопались под фундамент, но еще не успели как следует его расшатать.

— Не против, если я поактивнее потрясу этот ваш фундамент? — спросила Ева.

Дарсия, поджав губы, внимательно оглядела ее.

— Можно, конечно, подступиться и с этого конца. Но я бы на вашем месте не напирала слишком сильно. Она чуть жива, и нам практически нужно начинать с ней все с нуля.

Ева кивнула в знак согласия и вошла. Мира сидела на диване рядом с Белл и действительно держала ее за руку. На столике перед ними стоял чайник. Столик был уставлен чашками и буквально завален влажными носовыми платками. Белл тихонько плакала и вытирала глаза таким же, но еще наполовину сухим платком.

— Миссис Скиннер, я искренне соболезную вашему горю. — Ева села в кресло рядом с диваном и сочувственно склонилась к плачущей даме. Она говорила тихо, ласково и дождалась, пока Белл подняла на нее свои опухшие от слез, покрасневшие глаза.

— Как вы осмеливаетесь говорить о Зите? Ведь это ваш муж виноват в случившемся!

— Моего мужа и меня едва не разнесло в клочья взрывным устройством, которое было установлено у входа в номер Зиты Винтер. И установил его ее убийца. А выводы можете делать сами, — сказала Ева.

— У кого еще были причины убивать Зиту?

— Вот именно это мы и пытаемся выяснить. В ночь, когда убили Уикса, именно она вывела из строя камеры наблюдения.

— Я отказываюсь в это верить. — Белл скомкала уже мокрый платок, зажав его в кулаке. — Зита никогда не стала бы соучастницей преступления. Она была очаровательной девушкой. Заботливой и способной.

— И беззаветно преданной вашему мужу!

— А, собственно, почему бы и нет? — Белл заговорила громче, резко поднялась. — Муж заменил ей отца после его гибели. Уделял ей много внимания и времени, помог получить образование. Он был готов ради нее на все.

— А она ради него?

У Белл задрожали губы, и она снова присела на диван, словно дрожащие ноги ее не держали.

— Она ни за что не стала бы сообщницей убийц! И он никогда не потребовал бы этого от нее.

— Возможно, она была в полном неведении. Не исключено, что ее просто попросили что-то подрегулировать в камерах слежения, и ничего больше. Миссис Скиннер, ваш муж смертельно болен.

При этих словах Евы Белл вздрогнула, отшатнулась.

— У него осталось не так уж много времени, — твердо продолжала Ева. — И сейчас на пороге смерти неотомщенные души погибших полицейских не дают ему успокоиться. Вы не могли бы прямо здесь рассказать, как — разумно или нет — он вел себя последние семь месяцев.

— Я не собираюсь обсуждать с вами состояние моего мужа.

— Миссис Скиннер, неужели вы действительно считаете, что Рорк должен отвечать за то, что когда-то совершил его отец? За содеянное этим человеком, когда Рорк был еще несмышленым ребенком, за то, что произошло где-то далеко, за три тысячи миль отсюда?

Ева увидела, как глаза Белл наполнились слезами. Она склонилась ближе, решив не отступать.

— Этот человек избивал родного сына до полусмерти просто забавы ради. Вы представляете себе, что это такое, когда тебя колотят кулаками, палкой или чем ни попадя, причем делает это человек, который обязан заботиться о тебе? Обязан просто по закону юридическому и нравственному. А знаете ли вы, каково это — пытаться защитить себя беспомощному, окровавленному, истерзанному и избитому до синяков мальчику?

— Нет. — Переполнившие чаши глаз слезы скатились по щекам. — Нет!

— Неужели этот ребенок должен отвечать за злодеяния своего отца?

— Грехи отцов… — начала было Белл, но осеклась. — Нет. — Она вытерла мокрые от слез щеки. — Нет, лейтенант, я так не считаю. Но я также знаю и то, каково пришлось моему мужу, что случилось после тех ужасных событий, что ему пришлось потерять. Я знаю, как это мучило и преследовало его — этого доброго, честного человека, добропорядочного офицера, целиком посвятившего себя служению делу, своему долгу и жетону полицейского — всему тому, что этот жетон символизировал.

— Он не в состоянии изгнать преследующих его злых духов, уничтожив сына человека, который их породил. Думаю, вам это понятно, — сказала Ева.

— Он никогда не причинил бы вреда Зите или Регги. Он любил их как собственных детей. Но… — И тут она снова повернулась к Мире и с силой схватила ее за руку. — Но он так болен — и телом, и душой, и разумом. И я бессильна ему помочь. И я не знаю, надолго ли у меня хватит сил, чтобы наблюдать за тем, как он постепенно угасает. Я готова отпустить его с миром, ибо его боль иногда меня ужасает. Он отстраняется от меня, он не хочет делить со мной ложе, не хочет посвящать в свои мысли и страхи. Словно он сам мало-помалу разрушает наш брак. И я не в состоянии это остановить!

— Для некоторых людей смерть — это сугубо личное дело, — тихо произнесла Мира. — Глубоко интимное, требующее уединения. Если любишь кого-то, трудно стоять в стороне, когда близкому человеку предстоит совершить подобный шаг в полном одиночестве.

— Ради меня, — вздохнула Белл, — он даже согласился подать заявление на самоэвтаназию. Хотя он в нее не верит. Он убежден, что настоящий мужчина должен справляться со всем, что уготовано ему судьбой, и выдерживать все страдания до конца. Боюсь, он уже не в состоянии ясно и логично мыслить. Бывают моменты…

Дыхание Белл стало ровнее, она оглянулась на Еву.

— У него бывают приступы ярости, резкие перепады настроения. Возможно, отчасти тому виной лекарства. Он и раньше-то никогда не делился со мной тем, что происходило у него на службе. Но теперь-то я знаю, что много месяцев, а возможно, и дольше он просто был одержим Рорком. Как и вы. Вы ведь тоже выбрали дьявола, а не долг.

Белл на мгновение закрыла глаза.

— Я ведь жена полицейского, лейтенант. Я верю в служебный долг и вижу, что вы также преданы ему. Муж бы непременно это понял, если бы не был так болен. Клянусь вам — он не убивал ни Регги, ни Зиту. А вот ради него их могли убить.

— Белл, — вкрадчиво произнесла Мира, подавая женщине еще один платок, — вы наверняка хотели бы облегчить боль и страдания мужа, помочь ему. Расскажите лейтенанту Даллас и шефу Анджело, что вам известно, что вы чувствуете. Ведь никто лучше вас не знает души и мыслей вашего мужа.

— Это окончательно сломит его. Если ему придется столкнуться с этим, он будет просто уничтожен. Отцы и дети, — вздохнула она едва слышно и спрятала заплаканное лицо в платок. — О, как все это тяжело!

— Хэйз! — Еву буквально осенило, словно в мозгу что-то щелкнуло. — У Хэйза, единственного из всех, отец не погиб в ту злополучную ночь. Он — сын Скиннера!

— Единственный его грех. — Белл душили слезы, когда она снова подняла голову. — В трудное время в самом начале нашего брака. И во многом это моя вина. Моя вина, — повторила она, обратив умоляющий взор к Мире. — Я была нетерпелива, зла на то, что он так много времени и энергии отдавал работе. Я вышла замуж за полицейского, но не хотела смириться с тем, что это означало на самом деле — что это означало для него, для такого мужчины, как Дуглас.

— Очень нелегко сочетать супружество и верность долгу. — Мира налила Белл чашку чая. — Особенно если партнер беззаветно предан долгу. А вы были тогда чересчур молоды.

— Да. — В голосе Белл прозвучали нотки признательности, когда она подняла свою чашку. — Я была молода и эгоистична, но с тех пор я приложила максимум усилий, чтобы исправить ситуацию. Я безумно его любила и хотела, чтобы он принадлежал мне безраздельно. Но этого не было. Тогда я начала настаивать и донимать его. А потом просто отступилась. Мне нужно было все или ничего. Ну вот. А он человек очень гордый. Но и я упряма. Мы расстались на полгода, и за это время У него кто-то появился. И не мне его судить.

— И та женщина забеременела?

— Да. Но он от меня никогда ничего не скрывал. Ни разу не солгал и не попытался ничего скрыть. Он — человек чести. — Она произнесла это с вызовом, но одновременно и с гордостью, обращаясь к Еве.

— А Хэйз знает?

— Разумеется! Дуглас никогда бы не стал уклоняться от своих отцовских обязанностей. Он оказывал им материальную помощь. Мы с этой женщиной обо всем договорились, и она согласилась, вырастить мальчика и не афишировать, кто его отец. Не было совершенно никакого смысла делать всю эту историю достоянием гласности, портить Дугласу карьеру и репутацию.

— То есть вы как бы заплатили за его грех?

— Вы черствый человек, лейтенант! Совершенно непогрешимы? И никаких угрызений совести или сожалений?

— Множество. Но вот у родившегося ребенка, у юноши могли возникнуть психологические проблемы, считай он, что о его появлении на свет жалеют как о совершенной ошибке. Как о поводе для раскаяния.

— Дуглас вел себя по отношению к Брайсону очень ответственно. Тот не видел ничего, кроме доброты и щедрости. Он дал сыну абсолютно все! — воскликнула Белл.

«Все, кроме имени, — подумала Ева. — Насколько это могло быть важно?»

— Он отдавал ему приказы убивать, миссис Скиннер? Приказы подставлять Рорка, бросать на него тень подозрения в деле об убийстве?

— Разумеется, нет. Ни за что. Но Брайсон… он, пожалуй, чрезмерно предан Скиннеру. За последние несколько месяцев Дуглас слишком часто общался с ним, обращался к нему. И потом, когда Брайсон рос, возможно, Дуглас поставил слишком высокую планку, предъявлял слишком большие требования, непосильные для мальчика.

— И поэтому Хэйзу кажется, он должен доказывать, что он достоин своего отца?

— Да. Брайсон жесток, лейтенант. Хладнокровен и жесток! Думаю, вы это сами поймете. А Дуглас — он просто болен. И потом, эти его перепады настроения. Его одержимость тем, что произошло много лет тому назад. Это разъедает его изнутри словно ржавчина, ничуть не меньше, чем его недуг. Я слышала, как он бушевал, словно в него что-то вселилось. И в такие моменты он говорил о необходимости мщения любой ценой, требовал расплаты. Твердил, что иногда закон должен уступить место кровной мести. Смерть за смерть. Однажды месяц назад я слышала, как он разговаривал с Брайсоном об этом отеле. Что Рорк выстроил все это великолепие на костях невинно погибших героев. И что не будет ему покоя, пока он не уничтожит и Рорка, и его детище. И еще говорил о том, что если ему суждено умереть, не успев отомстить, то он завещает завершить эту месть сыну.

— Разыщите его, — повернулась Ева к Дарсии. — Пусть ваши люди возьмут Хэйза.

— Уже работаем над этим, — ответила Дарсия, включив компьютер.

— Муж ничего не знает. — Белл медленно поднялась. — Или намеренно не хочет ничего знать. Дуглас убежден, что Рорк виноват в том, что здесь произошло. Он убедил себя, что и вы имеете к этому отношение, лейтенант. Его мозг уже не тот, что раньше. Он гибнет клеточка за клеточкой. И эта болезнь уничтожит его. Имейте сострадание.

Ева подумала о погибших, о тех, кто где-то умирал сейчас.

— Задумайтесь, миссис Скиннер, как бы он поступил, будь он на моем месте. Доктор Мира останется с вами.

Ева вышла вместе с Дарсией. Она молчала, пока они отошли подальше от номера в другой конец коридора.

— Прежде чем брать Хэйза, нужно их как-то разлучить, добиться, чтобы он отошел от Скиннера. И потом тихо взять, — сказала она.

Дарсия вызвала лифт.

— А вы еще та крутая полицейская дамочка, а Даллас?

— Если Скиннер прямо не приказывал Хэйзу убивать, не нужно связывать их имена вместе и чернить Скиннера или арестовывать парня в его присутствии. Ведь старик еле живой! — проговорила она, хотя Дарсия и не думала возражать. — Какого дьявола нужно втягивать его во все это и перечеркивать полвека безупречной службы?!

— Не нужно.

— Я могу попросить разрешения снова допросить Скиннера, разговорить его, чтобы вам легче было произвести арест.

— Вы отказываетесь от возможности арестовать преступника? — удивленно спросила Дарсия, когда они вошли в лифт.

— Я никогда этим не злоупотребляла!

— Как бы ни так! А вот я не откажусь от предложения, — добавила Дарсия весело. — А как вы догадались о том, что Хэйз и Скиннер — родственники?

— Из-за отцов. В этом деле их пруд пруди. У вас есть отец?

— У меня? Отец? А разве он не у каждого есть?

— Это как посмотреть… — Ева вышла из лифта в главный коридор и продолжила: — Пусть Пибоди закругляется, а у вас есть шанс собрать всю свою команду и скоординировать ее действия. — Ева взглянула на компьютер на запястье. — Пятнадцати минут должно хватить, чтобы… Вот так-так! Смотрите-ка, кто там расположился в баре в той части гостиной в окружении свиты! — воскликнула она.

Дарсия проследила за ее взглядом, внимательно оглядев группу, собравшуюся около двух столов:

— Похоже, к Скиннеру вернулось его обычное самообладание!

— Этот человек обожает работать на публику, — сказала Ева. — Не исключено, что это стимулирует его лучше всяких лекарств. Мы можем действовать следующим образом. Подходим. Я извиняюсь за то, что прервала семинар. Вы говорите Хэйзу, что хотели бы перемолвиться с ним парой слов об Уиксе. Не стоит донимать Скиннера разными скучными вопросами и прочими формальностями. Может, возьмете Хэйза сами?

Дарсия посмотрела на Еву пустым, ничего не выражающим взглядом.

— А может, лучше вы?!

— Ладно уж! Давайте вместе. Только тихо и быстро.

Они не дошли и до середины коридора, как Хэйз их заметил. Мгновение, и он пустился бежать.

— Черт побери! У этого парня инстинкт настоящего копа! Заходи с той стороны! — велела Ева, затем врезалась в толпу. Она перемахнула через перила, отделявшие бар от гостиной. Люди в панике кричали и разбегались в стороны. С опрокинувшегося столика посыпались осколки разбившегося вдребезги бокала. Ева краем глаза заметила Хэйза, который бросился к двери позади барной стойки. Она одним прыжком перелетела через барную стойку, не обращая ни малейшего внимания на ругань барменов и проклятия завсегдатаев. Разбилось несколько бутылок. В воздухе разлился терпкий аромат крепкой дорогой выпивки. Ева плечом высадила дверь, держа оружие наготове.

На барной кухне было шумно. Повар-робот распластался на полу в узком проходе. После падения голова у него судорожно подергивалась. Ева перешагнула через дергающегося робота, и в это мгновение огненный луч из лазерного пистолета Хэйза резанул воздух прямо у нее над головой.

Но, вместо того чтобы выпрямиться, Ева перекатилась к стальному кухонному шкафу из нержавейки и укрылась за ним.

— Сдавайся, Хэйз! Деваться тебе некуда! Тут вокруг невинные люди! Брось оружие!

— Невинных людей не бывает! — в ответ выкрикнул Хэйз, и снова обжигающая струя вылетела из его лазерного пистолета, метнулась по полу и прикончила робота-андроида.

— Твоему отцу это не нужно! Он не желает, чтобы у его ног выросла целая гора трупов!

— Цена за выполнение долга никогда не бывает слишком высока! — Рядом с Евой взорвалась полка с кухонной утварью, засыпав ее осколками.

— Вот тебе, гад! — Ева выстрелила поверх головы и быстро перекатилась влево. Она приподнялась, держа наготове пистолет, и снова выругалась, когда преследуемый скрылся за углом.

Кто-то плакал. Кто-то кричал. Пригнувшись, она последовала за преступником. Обернулась на звук очередного выстрела и успела заметить, как полыхнуло пламя там, где было сложено столовое белье.

— Кто-нибудь присмотрите там! — крикнула она и снова повернула за угол, внезапно оказавшись перед дверью черного входа. — Вот черт!

Хэйз практически уничтожил замки выстрелом, тем самым надежно заперев дверь. В отчаянии Ева попыталась протаранить ее, пару раз сильно пнула, но так и не сдвинула ни на дюйм.

Подняв свое оружие, она стала пробираться обратно сквозь дым и хаос. Без малейшей надежды на успех, она выбежала через фойе и центральный вход на улицу. Добежав до угла, столкнулась с Дарсией, которая неслась в обратном направлении.

— Ушел! Вот сукин сын! Опередил меня на полтора квартала.

— Я разослала на него ориентировку. Мы непременно возьмем ублюдка.

— Этот тип почуял, что его собираются арестовать. — Раздосадованная Ева нервно ходила кругами. — Я его недооценила. Он сбил несколько человек на кухне. Вырубил на кухне повара-андроида, устроил пожар. Он стремителен, сообразителен и ловок. И ко всему прочему еще и чертовски подл.

— Ему все равно не уйти!

— Это уж как пить дать!

10

— Лейтенант!

Ева поморщилась и повернулась: к ней направлялся Рорк.

— Думаю, ты уже слышал о небольшом инциденте? — спросила она.

— Полагаю, мне следует позаботиться о том, чтобы восстановить порядок. — Дарсия с трудом сохраняла серьезное выражение лица. — Прошу прощения.

— Ты ранена? — с тревогой спросил Еву Рорк.

— Нет. Но там на кухне лежит искореженный повар-робот. Имей в виду, подстрелила его не я. Была небольшая перестрелка, но зачинщицей тоже была не я. А вот за дырки в потолке отвечать мне. Ну и за то, что перебито и поломано, тоже.

— Понятно. — Рорк огляделся. — Я уверен, и гости, и персонал были в восторге от подобного приключения. Из тех, кто не подаст после всего этого на меня в суд, многие будут еще долго делиться впечатлениями с друзьями и родственниками. И поскольку мне предстоит встреча с адвокатами, которых следует подготовить к ряду гражданских исков, что непременно свалятся на мою голову после всех этих событий, может, ты уделишь мне минутку своего времени и введешь меня в курс дела: кто раздолбал повара-робота, почему гости и постояльцы отеля в истерике, а персонал в панике, на кухне разгром и догорает небольшой костер?

— Само собой, я тебе все расскажу. Только нужно подождать Пибоди и Фини, чтобы уж разом все и объяснить.

— Нет уж, полагаю, мне следует знать об этом сейчас. Давай-ка прогуляемся, — с этими словами Рорк взял ее за руку.

— Но у меня нет времени…

— Так найди его!

Рорк провел Еву вдоль здания отеля, через боковые сады, через кафе в патио, через один из залов с бассейном и вошел вместе с ней в частный лифт, одновременно слушая ее рассказ о случившемся.

— Значит, тебя в первую очередь заботило, как бы не задеть чувства Скиннера и не испортить ему репутацию?

— Вообще-то это не сработало, но, да, до определенной степени. Правда, Хэйз сделал нас на раз.

Едва она оказалась в номере, сразу откупорила бутылку воды и жадно сделала несколько глотков. До этого момента она даже не замечала, что от дыма у нее так першило в горле, словно это была выжженная солнцем пустыня.

— Мне следовало это предвидеть. Теперь мы его еще и спугнули, и это тоже моя вина, — удрученно сказала она.

— Ему не выбраться со станции. Как он сможет покинуть Олимпус?

— Нет, не выбраться. Но пока он на свободе, ему может взбрести в голову натворить еще массу бед. Мне нужно взглянуть на карты и планы курорта. Сделаем компьютерный анализ, попробуем вычислить, где он вероятнее всего мог залечь.

— Об этом позабочусь я, у меня быстрее получится, — сказал Рорк, не дав ей возразить. — А тебе лучше принять душ. Ты вся пропахла дымом.

Ева поднесла руку к лицу, принюхалась.

— Да. Пожалуй, ты прав. И раз уж ты так любезен, будь добр, свяжись с Пибоди и Фини, ладно? Нужно скоординировать наши действия.

Спустя час Ева хмуро разглядывала настенные дисплеи и те участки, которые были отмечены компьютером.

— Слишком много мест, где он может спрятаться. Интересно, есть ли у него какой-нибудь запасной транспорт на случай чего-нибудь подобного. Может быть, он дал кому-нибудь взятку, чтобы его незаконно переправили со станции. И уж если ему удастся отсюда выбраться, то он сможет смыться куда угодно.

— Я мог бы помочь Анджело свести эту возможность к минимуму, — сказал Фини. — И при определенном электронном контроле можно отследить и задержать любой транспорт, который только еще собирается отчалить отсюда в течение ближайших суток.

— Верно мыслишь, — одобрительно сказала Ева. — Будь на связи, о'кей?

— Непременно. — И Фини ушел, потряхивая неизменным пакетиком с миндальными орешками.

— Рорк гораздо лучше знает местность, — сказала Ева. — Он покажет мне наиболее вероятные места укрытия. И мы разделимся с Анджело и ее людьми на две команды, чтобы все тщательно прочесать.

— А мне что делать? Координировать ваши действия отсюда? — спросила Пибоди.

— Мне нужно, чтобы ты действовала вместе с доктором Мирой. Убедись, что Скиннер с женой на месте, и сообщи мне, как только Хэйз свяжется с ними. И потом вот еще что…

— Да, сэр! — Пибоди оторвала взгляд от записной книжки.

— Если нам не удастся взять его сегодня ночью, тебе придется выручить меня утром, — замялась Ева.

— Выручить вас?

— У меня тут кое-какие заметки или как их там… — и Ева бросила на колени Пибоди свой портативный компьютер.

— Заметки? — Пибоди в ужасе уставилась на электронное устройство. — Вы имеете в виду свой семинар? О нет, сэр! Гм… Даллас. Я не могу вести семинар вместо вас!

— Можешь просто считать себя дублером, — предложила Ева.

Ева позвала Рорка и вышла из номера, а за спиной у нее раздраженно бурчала Пибоди.

— Интересно, тебе Действительно настолько не хочется проводить завтра этот семинар? — полюбопытствовал Рорк.

— Имею полное право не отвечать на этот вопрос. Я ведь не обязана давать показания против самой себя, — ответила Ева.

Ева несколько раз повела плечами и могла бы поклясться, что ощутила, как из них улетучивается напряжение.

— Иногда ведь все получается, верно?

— А вот об этом лучше спросить у Пибоди завтра утром.

Смеясь, Ева вошла в лифт.

— Пора на охоту!

Они обшарили каждый уголок, причем заглянули даже туда, где должна была работать команда Анджело. Это было нудное, долгое и требующее терпения занятие. Это уж потом Ева будет говорить, что благодаря этой операции смогла основательно ознакомиться с излюбленным проектом Рорка. Все эти отели, казино, театры, рестораны, магазины и разнообразные малые предприятия, жилые и служебные помещения, пляжи и парки. Масштаб его детища, этого созданного им мира, был более впечатляющим, чем она представляла себе раньше.

Но именно этот внушительный масштаб как раз и делал выполнение ее задачи практически невозможной.

Ева сдалась около трех часов утра. Она решила приостановить поиски и отправиться спать.

— Мы найдем его завтра. Ведь его физиономия сейчас красуется на каждом уличном экране. И как только он попытается покинуть свое укрытие, чтобы что-нибудь купить, его сразу схватят. Ведь нужно же ему есть и спать.

— И тебе, кстати, тоже, — заметил Рорк и уже в постели прижал Еву к себе. — Расслабьтесь, лейтенант. Завтра уже скоро наступит.

— Ему далеко не уйти, — пробормотала Ева сонным голосом. — Ему нужно завершить начатое и заслужить похвалу отца. Наследие прошлого. Кровавое наследие прошлого. Я всю жизнь пытаюсь избавиться от того, которое досталось мне.

— Я знаю. — Рорк поцеловал ее макушку, когда она уже погрузилась в дремоту. — И я тоже.

На этот раз, что случалось редко, ему приснились улицы Дублина. И он сам, тщедушный маленький мальчишка, быстроногий и продрогший. И почти всегда голодный.

И стойкое зловоние помойки, и запах дешевого виски, и нудный холодный дождь, который пробирал до костей.

Он увидел, как стоит в грязном переулке и смотрит на своего отца, распростертого на земле. От отца несло смрадом помойки и затхлым запахом виски. И еще от него пахло смертью — кровью и дерьмом человеческого существа, которое оно исторгло из себя в последний момент жизни. У него из шеи торчал нож, а его глаза, уже подернутые синеватой пеленой, были широко распахнуты и словно неотступно смотрели на ребенка, которого он породил.

И Рорк совершенно отчетливо помнил, что во сне он произнес: «Ну вот, ублюдок, кто-то тебя и пришил. Хотя я всегда думал, что когда-нибудь сделаю это сам».

Без малейших угрызений совести он наклонился и обшарил карманы трупа в поисках завалявшейся монеты или вещицы, которую можно было бы продать или заложить. Но ничего не нашел. Но, с другой стороны, в карманах отца ничего и не залеживалось. На мгновение он подумал о том, не взять ли ему нож. И хотя мысль эта показалась привлекательной, с ножом было бы слишком много возни.

И вот он, двенадцатилетний паренек, весь в еще свежих ноющих кровоподтеках, которые нанесли вот эти самые — отныне мертвые — руки, стоит над телом.

И он плюнул на это тело. И бежал прочь.

Рорк проснулся раньше Евы, как обычно. Было всего семь часов утра, но он уже работал.

— Вид у тебя что-то усталый! — С чашкой кофе в руках Ева внимательно посмотрела на мужа.

Рорк продолжал изучать биржевые сводки на одном из экранов, а на другом — компьютерный анализ потенциальных укрытий преступника.

— Разве? Не могу сказать, что я прекрасно спал.

Когда Ева присела перед ним на корточки и положила руку ему на бедро, он поднял на нее глаза. И вздохнул. «Я для нее открытая книга, — подумал Рорк. — Она — мой личный коп».

Так же, впрочем, как и она не могла от него ничего скрыть, в том числе и свое беспокойство.

— Мне интересно, — произнес Рорк, — хотя, честно говоря, пожалуй, безразлично, кто сделал мне одолжение, вонзив в него нож. Полагаю, кто-то из членов картеля торговцев оружием. Ему заплатили, но у него в карманах было пусто. Ломаного гроша не было ни у него самого, ни в той конуре, где он жил. Значит, все забрали, то есть то, что он еще не успел к тому времени пропить, спустить на шлюх или просто потерять.

— А для тебя имеет значение, кто это сделал?

— Вообще-то нет. Но мне все это кажется странным… — Рорк, может, и не стал бы продолжать, но сам факт, что она его слушает, успокаивал. — Я очень похож на него. Просто одно лицо. Часто хочу об этом забыть, стараюсь лишь помнить, что я сам себя сделал, сам. Но я все равно словно его двойник!

Ева скользнула к нему на колени, взъерошила рукой волосы и поцеловала:

— Я так не думаю.

— Ведь в конце концов, дорогая Ева, мы сами себя сделали, верно? Две мятущиеся души слились в единый крепкий союз.

— Надеюсь, что так. И это прекрасно.

Он потерся щекой о ее щеку и почувствовал, как это прикосновение слизывает усталость.

— Действительно прекрасно.

Она еще мгновение обнимала его, а потом отстранилась.

— Ну ладно, хватит нежностей! Мне надо работать!

— А когда с работой будет покончено, почему бы нам и в самом деле по-настоящему не заняться нежностями, тебе и мне?

— Я не прочь пойти и дальше! — С этими словами Ева поднялась, чтобы связаться с Дарсией и получить последние данные о розыске Хэйза.

— Никаких следов, — сказала Ева Рорку, в нетерпении вышагивая по номеру. — Фини следит за всеми транспортными средствами. Ни одно не вылетело со станции. Можно считать, что он в ловушке, только в огромной и со множеством укромных мест, где можно спрятаться. Мне нужен Скиннер. Никто не знает Хэйза лучше, чем он.

— Хэйз — его сын, — напомнил Рорк. — Все еще надеешься на его помощь?

— Все зависит от того, насколько он продолжает быть полицейским. Пойдем к нему вдвоем, — предложила она. — Пусть увидит нас вместе. Придется ему с этим смириться.

«Он осунулся», — отметила про себя Ева. Кожа у Скиннера приобрела землистый оттенок. Что больше сказалось — болезнь или скорбь — неизвестно. Скорее всего, и то и другое.

Но Скиннер надел костюм, а на лацкан пиджака приколол значок административного округа, в котором находился его полицейский участок.

Он нетерпеливым жестом не позволил жене преградить Еве дорогу.

— Прекрати суетиться, Белл. Лейтенант, — его взгляд упал на Рорка, но он так и не смог выдавить из себя его имя. — Хочу известить вас, что связался со своими адвокатами в интересах Хэйза и от его имени. Убежден, что вы и шеф Анджело серьезнейшим образом заблуждаетесь на его счет.

— Нет, вы не убеждены! — возразила Ева. — Вы опытный коп. Я сознаю всю затруднительность вашего положения, но Хэйз — главный подозреваемый в двух убийствах, в подрывной деятельности, а также в заговоре с целью скомпрометировать Рорка, представив его заказчиком убийств. Пытаясь сбежать, Хэйз ранил находившихся рядом людей и нанес серьезный материальный ущерб. Кроме того, он стрелял в полицейского. И в настоящее время скрывается от правосудия, пытаясь избежать ареста.

— Этому есть объяснение.

— Да, наверное. Он подхватил знамя из отцовских рук. И боюсь, несет его не туда, куда бы вам хотелось. Вчера вы заявили, что ни одна смерть не может быть приемлемой. Вы действительно так думаете?

— Осуществление правосудия иногда… При выполнении служебного долга мы… — Он беспомощно оглянулся на жену.

— Белл, я этого не хотел. Регги! Зита! Неужели это я повинен в их смерти?

— Нет, дорогой, нет! — Она стремительно приблизилась к мужу, бережно заключив его в кольцо своих рук. И он доверчиво, как ребенок, погрузился в ее объятия. — Это не твоя вина. Ты к этому не причастен!

— Сэр, если вы хотите добиться правого суда над убийцей этих двоих, помогите мне, — сказала Ева. — Куда он мог пойти, что еще может натворить?

— Представления не имею. Думаете, я не метался всю ночь как в лихорадке, размышляя об этом?

— Он не сомкнул глаз, — сказала Белл. — Не стал принимать обезболивающие. Ему необходимо отдохнуть.

— Я доверял ему, — вздохнул Скиннер. — Делился с ним своими мыслями, убеждениями, гневом. Хотел, чтобы он продолжил мою миссию. Но не таким способом, не такой ценой! — Скиннер опустился в кресло. — Но я указал ему путь, не стану отрицать. Ваш отец убивал ради развлечения, ради наживы, ради черт его знает чего еще! — прокричал он Рорку. — Он даже не запомнил имена убитых им людей. Вот я смотрю на вас, а передо мной он. Вы — его порождение!!!

— Да, — ответил Рорк. — Но все, что я сделал с тех пор, было вопреки ему. Вы просто не можете ненавидеть его больше, чем я. И сколько бы вы ни старались, ваша ненависть никогда не сравнится по силе с моей. Но я не могу жить одной ненавистью. И будь я проклят, если собираюсь умереть из-за нее. А вы?

— За последние месяцы эта ненависть помогала мне выживать. — Скиннер взглянул на свои изможденные руки. — Но она и испепелила меня. Мой сын — педантичный человек. У него обязательно есть запасной вариант. Кто-то из сотрудников отеля, кто впустит его в отель. Ему это необходимо, чтобы закончить начатое.

— Убить Рорка?

— Нет, лейтенант. Придется заплатить более высокую цену. Думаю, его цель — вы! — Скиннер поднял руку к внезапно повлажневшему лицу. — Отнять самое дорогое у своего врага!

Он застонал от боли.

— Вам нужен врач, полковник. Вам нужно в больницу.

— Никаких больниц! Никаких медицинских центров! Постарайтесь взять его живым, Даллас! Хочу, чтобы ему оказали необходимую помощь.

— Вам придется уйти, — вмешалась Белл. — У него уже силы на исходе.

— Я пришлю доктора Миру. — Ева еще не успела договорить, как Скиннер обмяк в кресле.

— Он без сознания. — Рорк наклонился и ослабил галстук на шее Скиннера. — Дыхание очень слабое.

— Не прикасайтесь к нему! Дайте я… — Белл отпрянула, когда встретилась взглядом с Рорком. — Извините. Вы не могли бы мне помочь перенести его в спальню? Если бы вы вызвали доктора Миру, лейтенант Даллас, я была бы вам очень признательна.

— Он угасает, — сказала Ева после того, как Скиннера положили в спальне под присмотром Миры. — Может, это и к лучшему, если он отойдет в мир иной до того, как возьмут Хэйза.

— Его тело уже умерло, — сказал Рорк. — Но его разум был жив, и это давало ему силы.

— Теперь пусть Мира позаботится о нем. Судя по компьютерному анализу, Хэйз вряд ли вернется в отель. Скиннер считает иначе. И я с ним согласна. Хэйзу нужна я. И он знает, что дни Скиннера сочтены, так что ему нужно спешить. — Ева взглянула на мини-компьютер на запястье: — Кажется, мне все же придется проводить этот проклятый семинар.

— И сделаться мишенью?

— Хорошо защищенной. Мы согласуем действия всех сотрудников охраны — твоих и Анджело — и ощиплем его, словно утку, если он попытается прорваться здесь.

Ева вышла, на ходу доставая устройство связи из кармана. И вынула оружие, увидев Хэйза, который показался в дверях лестничного пролета в конце коридора.

— Стой! Ни с места! — крикнула она ему вслед, когда тот нырнул обратно на лестницу.

— Свяжись со службой безопасности! — прокричала Ева Рорку. — Выследите его!

Рорк опередил ее, резко отстранив. У него в руках было незарегистрированное оружие.

— Нет уж! Выслеживать — это по твоей части! — И Рорк ринулся по лестнице вниз.

Спорить было бесполезно, и Ева бросилась следом за ним.

— Вижу цель, — сообщила она по устройству связи, когда они с Рорком сбегали по ступеням. — Спускается по юго-восточной лестнице, сейчас находится между двадцать первым и двадцатым этажом. Передвигается очень быстро. Полагаю, преступник вооружен и очень опасен.

Она отключила переговорное устройство и крикнула Рорку:

— Не убивай его! Стреляй из твоей штуковины, только если не будет другого выхода!

В этот момент у самых их ног ступени раскрошил лазерный луч.

— Например, в таком случае, как этот? — уточнил Рорк.

А выстрелила все-таки Ева, которая перегнулась через перила и превратила нижние ступени в мелкое крошево. Хэйз только-только поднял ногу, чтобы сделать шаг, но, застигнутый врасплох, метнулся к двери, рванулся слишком быстро и потерял равновесие. И с шумом скатился по дымящимся разбитым ступеням.

Анджело ворвалась в дверь, держа оружие обеими руками.

— Вы все-таки пытаетесь задержать моего подозреваемого, Даллас?

— Он — ваш! — Ева отодвинулась, наступив при этом на пистолет, выпавший из рук Хэйза.

— Двое убиты, и чего ради? — спросила она его. — Неужели это того стоило?

У Хэйза изо рта текла кровь и нога была в крови. Он прикусил поврежденную губу, горящими как раскаленные угли глазами скрестился со взглядом Евы.

— Нет. Мне следовало действовать проще. Нужно было просто сразу отправить тебя к праотцам и наблюдать за тем, как подонок, который тебя трахал, выл бы над твоим трупом. Вот это дорогого бы стоило! Знать, что ему придется жить с болью, причина которой — его отец. И полковник почил бы с миром, знай он, что я нашел способ добиться правосудия. Я хотел дать ему как можно больше.

— А как насчет выбора для Уикса и Винтер? — спросила Ева. — Вы хотя бы сказали, что им придется погибнуть ради святого дела?

— Приказы не предполагают объяснений. Погибшие чтили своих отцов, как я чту своего. И выбора здесь нет!

— Вы приказали Уиксу преградить мне путь, а ведь он и представления не имел, чем это для него кончится. Вы подбили Винтер на то, чтобы вывести из строя камеры внутреннего наблюдения, а когда она догадалась о причине, убрали ее.

— Это были необходимые и неизбежные потери. Правосудие предполагает расплату. Вы должны были стать моим последним подарком отцу. Вы в тюремной камере, — сказал он, повернувшись к Рорку. — А вы в гробу! — Он плотоядно улыбнулся, обращаясь к Еве: — Почему вы отлыниваете от семинара, лейтенант? Какого черта вы находитесь совсем не там, где должны были бы быть по плану?

— У меня конфликт… — Ева вскочила на ноги. — Вот ужас, Пибоди!

Она выскочила за дверь, стремительно кинулась в коридор.

— Какой этаж?

— Сюда! — Рорк схватил ее за руку, потащил к лифту.

— Четвертый, — сказал он. — Повернем налево. Через вторую дверь справа попадешь на сцену.

— Взрывчатка. Он всегда использовал взрывчатку.

Ева снова выхватила переговорное устройство из кармана, мысленно подгоняя лифт.

— Она отключила свое, черт! Сукин сын! Хоть кто-то из офицеров, отзовитесь! Немедленно очистить конференц-зал Д. Безотлагательно вывести весь персонал из этой зоны. Возможно, она заминирована. Поднять отделение саперов по тревоге! И немедленно очистить этот сектор!

Ева уже миновала дверь и сейчас пробиралась вдоль левой стены коридора.

«Это я послала ее туда, — только и могла она думать. — И еще подшучивала над ней! Только бы успеть!»

В ушах у нее стоял гул. Было не разобрать, то ли кровь бешеным потоком несется по жилам, то ли где-то бурлит толпа, то ли кто-то громко отдает приказ покинуть помещение.

Но она успела увидеть Пибоди, стоявшую за трибуной, и в три прыжка со стороны авансцены одолела разделяющее их расстояние. И снова взмыла в воздух, едва ее ноги коснулись пола. Ударной волной ее помощницу буквально перегнуло пополам, их тела подбросило в воздух, а затем они обе рухнули на пол.

Ева из последних сил судорожно набрала в грудь побольше воздуха, ее дыхание прервалось, когда сверху на нее упал Рорк.

От взрыва звенело в ушах, пол под ней ходил ходуном. Она ощутила жар взрыва, волной накрывшего ее с головой, швырнувшего всех троих, словно огромный однородный шар, в глубь сцены.

Сверху на них сыпались обломки; какие-то куски дымились и догорали на лету. Словно издалека слышался топот бегущих ног, крики и шипение пламени.

И уже во второй раз за этот день она была мокрой от струй, хлынувших из противопожарных рассекателей на потолке.

— Ты жива? — прокричал Рорк ей в самое ухо.

— Да, да! Пибоди? — Кашляя, едва разлепляя веки, изъеденные дымом, Ева откинулась назад, увидела белое лицо своей помощницы, остекленевшие от испуга глаза. — Ты в порядке?

— Кажется, да! — Пибоди моргнула. — Только у вас почему-то две головы, и одна из них — точь-в-точь Рорк. Эта гораздо красивее. И еще я думаю, что вы очень располнели! — проговорила Пибоди и потеряла сознание.

— Судя по всему, у нее контузия! — заключила Ева, повернула голову и носом уткнулась в плечо Рорка. — Ты и вправду красавец, но слезай с меня немедленно! Это возмутительно неподобающая поза!

— Совершенно неподобающая, лейтенант!

Пока медики суетились вокруг Пибоди, отделение саперов оцепило место взрыва. Ева сидела в стороне от конференц-зала и пила кофе, которым ее угостила какая-то незнакомая сердобольная особа.

Ева вымокла до нитки, извалялась в грязи, порезалась в нескольких местах, превратилась в один сплошной синяк. Ей казалось, что звон в ушах прекратится не раньше Рождества.

Но в целом она была удовлетворена.

— Придется тебе кое-что подремонтировать на этом твоем разрушенном курорте! — сказала она Рорку.

— А давай я тебя куда-нибудь приглашу, а?

Ева улыбнулась. Потом встала, увидев приближающуюся Дарсию.

— Хэйз в камере предварительного заключения, — сообщила она. — Он отказался от адвоката. По-моему, остаток жизни он проведет в исправительной колонии для особо опасных преступников с неустойчивой психикой. Вряд ли его приговорят к заключению в обычной камере. Он настоящий маньяк. Если вам интересно, он был просто безутешен, что вас не разорвало на куски и не раскидало во все стороны.

— Увы, не все желания сбываются! — отозвалась Ева.

— Чертовски оригинальный способ отлынивать от семинара, вынуждена отдать вам должное.

— Главное, эффективный!

Дарсия посерьезнела и сказала:

— Мы перекрыли все рекорды по оперативности раскрытия преступлений в межпланетном масштабе. Спасибо.

— Не стану говорить «Обращайтесь в любое время».

— К концу дня в вашем распоряжении будет самый исчерпывающий отчет о ходе следствия, — сказала Дарсия Рорку. — И надеюсь, ваш следующий визит будет менее… э… оживленным и пройдет без осложнений, — добавила она.

— Было невероятно интересно видеть вас в деле, шеф Анджело, — сказал Рорк. — Уверен, полиция Олимпуса в надежных руках.

— Не сомневайтесь. Знаете, Даллас, судя по вашему виду, вам не помешал бы хороший отпуск где-нибудь на фешенебельном курорте. — Она сверкнула ослепительной белозубой улыбкой. — Еще увидимся.

— А у нее есть чувство юмора. Уже неплохо. Пожалуй, проведаю-ка я Пибоди, — сказала Ева, но внезапно смолкла, увидев направлявшуюся к ней доктора Миру.

— Скиннер умер, — сообщила Мира. — Только и успел проститься с женой. И попросил меня передать вам, что был не прав. Наследственность — еще не все. Я присутствовала при его добровольном уходе. Он ушел из жизни спокойно и с достоинством. Он спросил, не будете ли вы препятствовать тому, чтобы его похоронили со всеми полагающимися почестями.

— И что вы ответили?

— Я сказала, что не все определяется наследственностью. Многое зависит от характера. Сейчас я возвращаюсь к его жене.

— Передайте, я соболезную ее горю и считаю, что из органов правопорядка сегодня ушел один из самых достойных героев.

Мира наклонилась к Еве и поцеловала ее в щеку. И улыбнулась, когда Ева смущенно поморщилась.

— У вас доброе сердце.

— И светлая голова, — добавил Рорк, когда Мира ушла.

— Светлая голова?

— Да! Ты способна проникнуть через все наносное и легковесное и постичь самую суть человека.

— Никому не дано пройти жизненный путь, не наделав ошибок. Скиннер посвятил полвека служению долгу. Может, мог бы сделать и больше, но это все-таки полвека как-никак. — Ева отринула патетику и сказала просто: — Пожалуй, навещу Пибоди!

Рорк взял ее руку и поцеловал.

— Мы вместе навестим Пибоди, а потом поговорим об отпуске, который проведем на этом прекрасном курорте.

«А вот это вряд ли!» — подумала Ева. Лично она как можно скорее отправляется домой. Для нее нет лучшего курорта, чем нью-йоркские улицы!