Горячий лед ЭКСМО Москва 1999 Nora Roberts Hot Ice

Нора Робертс

Горячий лед

Глава 1

Дуг бежал, спасая свою жизнь. Бежал уже не в первый раз. Мельком взглянув на витрину магазина Тиффани, он, как всегда, поразился ее изящному оформлению. И почему-то это вселило в него надежду, что бежит он не в последний раз. Ночь была холодной, от капель апрельского дождя блестели шоссе и тротуары. Дул ветерок, который даже на Манхэттен принес нежный аромат весны. Дуг вспотел. Они были слишком близко.

В этот ночной час Пятая авеню была спокойной, даже, можно сказать, тихой. Лишь изредка свет фар разрывал темноту; движения почти не наблюдалось. Днем здесь он бы просто затерялся в толпе, но сейчас это было явно невозможно. Пробегая мимо Тридцать пятой улицы, Дуг подумал, что, может, стоит нырнуть в подземку, но сразу отмел эту мысль: если бы они увидели, как он туда входит, ему бы уже никогда оттуда не выйти.

За спиной раздался визг тормозов. Дуг рванул за угол. Что-то ужалило его в предплечье. Услышав хлопок выстрела, он понял, что стреляли из пистолета с глушителем. Он не замедлил темпа, хотя почти сразу почувствовал запах крови. Дело принимало скверный оборот. И у него появилось ощущение, что они могут сделать гораздо хуже.

Однако на Пятьдесят второй улице были люди – группа здесь, группа там, одни шли, другие стояли. То тут, то там слышались музыка и шум голосов. На его тяжелое дыхание никто не обратил внимания. Дуг тихо встал позади рыжеволосой женщины сантиметров на десять выше его собственных метра восьмидесяти. Она в упоении слушала музыку, лившуюся из портативного стереоприемника. Прятаться за ней было все равно что укрываться в бурю за развесистым деревом. Дуг смог перевести дыхание и осмотреть рану. Он истекал кровью как поросенок. Не задумываясь, Дуг вытащил полосатый носовой платок из заднего кармана джинсов рыжей и обмотал им руку. Женщина ничего не почувствовала и продолжала слушать музыку – у него были очень проворные пальцы.

Дугу было понятно, что убить человека прямо в толпе значительно труднее. Не то чтобы невозможно – просто труднее. Он медленно перемещался от одной группы людей к другой, напрягая зрение и слух, чтобы не пропустить черный «линкольн».

Около Лексингтона Дуг увидел, что на расстоянии квартала затормозил лимузин и из него вышли трое в элегантных темных костюмах. Они его пока еще не обнаружили, но было ясно, что это ненадолго. Мысль Дуга работала быстро. Он оглядел толпу, в которой хотел бы сейчас раствориться. Пожалуй, эта черная кожа с двадцатью «молниями» подойдет.

– Эй! – Он схватил за руку стоявшего рядом парня. – Я заплачу тебе пятьдесят баксов за твою куртку.

Парень с торчащими во все стороны светлыми волосами и очень бледным лицом проигнорировал его предложение:

– Проваливай. Это же кожа.

– Тогда сто, – еле слышно пробормотал Дуг. Трое подходили все ближе и ближе.

На этот раз парень проявил большую заинтересованность, повернувшись к нему так, что Дуг мог видеть на его щеке крохотную татуировку, изображавшую стервятника.

– Две сотни, и она твоя. Дуг уже доставал бумажник.

– За две сотни я хочу и стекла. Парень немедленно вытащил солнечные очки в оправе с зеркальными стеклами:

– Ты их уже получил.

– Ну тогда давай я тебе помогу это снять. – Быстрым движением Дуг стянул с парня куртку. Всунув ему деньги, он натянул куртку на себя, охнув от боли в левой руке. Куртка пропиталась запахом ее прежнего владельца – не очень приятным. Не обращая на это внимания. Дуг застегнул «молнию». – Смотри, вон идут трое парней в костюмах, как у гробовщиков. Они ищут статистов для видео. Ты и твои друзья можете обратить на себя их внимание.

– Да ну?

И пока мальчишка оглядывался с классическим для подростка скучающим видом. Дуг шмыгнул в ближайшую дверь и оказался в ресторане.

Приглушенный свет придавал стенам бледный оттенок. За столами, покрытыми белыми скатертями, под вычурными гравюрами сидели посетители. Блестящие медные перила указывали дорогу в маленькие, уютные залы или сверкающий зеркалами бар. Дуг уловил аромат французской кухни – шалфей, красное бургундское вино, чабрец. Он хотел было проскочить мимо метрдотеля к дальнему столику, но потом подумал, что лучше укрыться в баре. Придав лицу скучающее выражение, Дуг засунул руки в карманы и с развязным видом двинулся вперед. Облокотившись на стойку бара, он уже высчитывал, когда и как он отсюда выйдет.

– Виски. – Он поправил темные очки на носу. – «Сигрэм». И оставьте бутылку.

Дуг стоял сгорбившись и слегка повернувшись в сторону двери. Темные волосы спадали на воротник куртки; худое лицо было гладко выбрито. Глаза, скрытые за зеркальными стеклами очков, были нацелены на дверь. Первый глоток виски обжег горло, и Дуг сразу же сделал второй глоток. Его мозг быстро прорабатывал все варианты.

Он с детства привык думать стоя, так же как привык убегать тогда, когда это было наилучшим решением. Он не останавливался перед дракой, но только в том случае, если преимущество было на его стороне. Он мог вести дела честно, а мог лишь слегка касаться истины – в зависимости оттого, что оказывалось выгоднее.

То, что было сейчас приклеено пластырем к его груди, давало Дугу возможность удовлетворить пристрастие к роскоши и легкой жизни – пристрастие, которое он всегда стремился в себе развить. Однако те, кто находился снаружи, прочесывая улицы в поисках его персоны, могли очень быстро вообще положить конец его жизни. Взвесив то и другое, Дуг решил все же поставить на кучу денег.

Рядом с ним парочка горячо обсуждала последний роман Мейлера. Несколько человек спорили о том, стоит ли отправиться в клуб, где есть джаз и дешевая выпивка. Как понял Дуг, толпа возле бара в основном состояла из одиночек, которые стремились с помощью алкоголя снять напряжение трудового дня, а заодно показать себя другим таким же одиночкам. Здесь были кожаные юбки, костюмы-тройки и высокие ботинки. Успокоенный, Дуг вытащил сигарету. Для того чтобы спрятаться, он выбрал неплохое место.

Блондинка в сером костюме опустилась на соседнюю табуретку и поднесла зажигалку к его сигарете. От нее пахло водкой и духами «Шанель». Поставив перед собой недопитый стакан, она с удивлением заметила:

– Я тебя здесь раньше не видела.

Дуг коротко взглянул на нее – слегка затуманенный взор и хищная улыбка. В другое время он бы ей заинтересовался, но сейчас… Он сделал еще глоток.

– Да, я здесь впервые.

– Мой офис в двух кварталах отсюда. – Даже после трех рюмок «Столичной» она смогла разглядеть в этом самоуверенном мужчине что-то опасное. Заинтересовавшись, она подвинулась чуть ближе. – Я архитектор.

Дуг похолодел, когда увидел, что они вошли. Все трое выглядели очень неплохо. Повернувшись, он через плечо блондинки наблюдал за тем, как они разделились. Один из вошедших со скучающим видом встал у двери. У единственного выхода.

Скорее заинтересованная, чем обескураженная его невниманием, блондинка положила руку на плечо Дуга:

– А ты чем занимаешься?

Он влил виски себе в рот и, проглотив, почувствовал, как тепло разливается по телу.

– Я ворую, – сказал он ей, зная, что люди редко верят правдивым словам.

Блондинка улыбнулась, вытащила сигарету, затем передала ему свою зажигалку, ожидая, пока он даст ей прикурить.

– Очаровательно! – Она выпустила тонкую струйку дыма и забрала у него зажигалку. – Почему бы тебе не купить мне чего-нибудь выпить и не рассказать обо всем?

Как жалко, что он не попытался раньше отработать эту возможность. Она кажется такой подходящей! Обидно, что все не вовремя, потому что костюмчик у нее на груди только что не лопается.

– Не сегодня, милочка.

Стараясь сосредоточиться на делах. Дуг налил себе еще виски и отошел в тень, надеясь, что импровизированное переодевание может сработать. Но и тут он почувствовал, что ствол пистолета уперся ему в ребра. Значит, не сработало.

– Давай выходи отсюда, Лорд. Мистер Димитри расстроен тем, что ты не пришел.

– Неужели? – Дуг небрежно поболтал виски в своем стакане. – Я подумал, что сначала сделаю пару глотков, Ремо, и, должно быть, потерял ощущение времени.

Дуло снова уперлось ему в ребра.

– Мистер Димитри любит, чтобы его сотрудники были точными".

Дуг поставил стакан, наблюдая в зеркале бара, как двое других заняли позицию сзади. Блондинка уже отвернулась в поисках более доступной жертвы.

– Я уволен? – Он налил себе еще стакан, взвешивая соотношение сил. Трое против одного, и они вооружены, а он нет. Но из троих только у Ремо есть то, что может сойти за мозги.

– Мистер Димитри любит лично увольнять своих сотрудников. – Ремо ухмыльнулся, показав безукоризненные зубы под тонкими, как карандаш, усами. – И он хочет уделить тебе особое внимание.

– Хорошо. – Дуг положил одну руку на бутылку, другую на стакан. – А может, сначала выпьем?

– Мистер Димитри не любит, когда пьют на работе. И ты опаздываешь. Лорд. В самом деле опаздываешь.

– Угу. Что ж, это просто позор – выбрасывать хорошую выпивку. – Поболтав виски, он плеснул его в глаза Ремо, а бутылкой треснул по голове человека в костюме, стоявшего справа. Затем Дуг всем телом впечатался в третьего мужчину, и они вместе упали на стойку с десертом. Шоколадное суфле и роскошные французские сливки пролились высококалорийным дождем. Сцепившись друг с другом как два любовника, они прокатились по лимонному торту.

– Ужасная потеря, – пробормотал Дуг и размазал горсть клубничного джема по лицу соперника. Понимая, что эффект внезапности вот-вот пройдет, Дуг прибегнул к чрезвычайным мерам, сильно ударив коленом между ног противника. И побежал.

– Запишите это на счет Димитри! – крикнул он, пробираясь между столами и стульями. Подчиняясь внезапному импульсу, Дуг сгреб в охапку официанта, несшего нагруженный поднос, и толкнул его в сторону Ремо. Коротышка полетел пулей. Схватившись рукой за медные перила, Дуг одним прыжком достиг двери и вырвался на улицу, оставляя за собой хаос.

Он выиграл некоторое время, но скоро они опять будут у него на хвосте. И на этот раз они возьмутся за дело всерьез. Дуг отправился пешком, думая о том, почему, когда нужно, невозможно найти такси.

В этот поздний час Уитни мчалась в город по почти пустынной автостраде Лонг-Айленда. Самолет из Парижа, на котором она прилетела, приземлился в аэропорту Кеннеди с часовым опозданием. Двухнедельная поездка в Париж была ее подарком самой себе за то, что она наконец набралась мужества разорвать помолвку с Тэдом Карлайзом IV.

Не важно, как к этому отнеслись ее родители, но она просто не смогла бы выйти замуж за человека, для которого самое важное, чтобы у него носки и галстуки были одного цвета.

Обогнав медленно ползущую впереди машину, Уитни начала вторить скрежещущим звукам последнего хита Спрингстина. Радио Уитни включила так громко, что музыка из открытого окна машины, наверное, доносилась до города. Уитни была весьма привлекательной двадцативосьмилетней женщиной. Ее собственная карьера была достаточно успешной, но она знала, что у ее семьи хватит денег на тот случай, если дела пойдут неважно. Уитни привыкла к богатству и почтительному отношению. Ей никогда не нужно было ничего просить, все просто приходило само. Сейчас она радовалась тому, что поздно ночью может свободно попасть в один из самых шикарных клубов Нью-Йорка и найти там массу знакомых.

Уитни не смущало, что ее могут там сфотографировать или что газеты станут гадать', каким будет ее следующий возмутительный поступок. Чтобы как-то успокоить расстроенного отца, она с наивностью ребенка говорила ему, что совершает такие поступки не специально, просто у нее такая натура.

Она любила быстрые машины, старые фильмы и итальянскую обувь.

В данный момент Уитни размышляла о том, следует ли ей отправиться домой или же заскочить в «Элен» и посмотреть, что там произошло за последние две недели. Она не ощущала разницы временных поясов, единственное чувство, которое она испытывала, – легкая скука. Нет, пожалуй, приличная скука, подумав, решила она. Уитни едва не задыхалась от этой скуки. Вопрос заключался в том, как с ней бороться.

Уитни создали недавно заработанные деньги – и большие деньги. Она выросла с ощущением, что весь мир находится в пределах ее досягаемости, но ей не всегда хотелось протянуть руку. В чем тут дело? – гадала она. В чем – она ненавидела это слово – смысл жизни? Круг ее друзей был широким и для постороннего мог показаться слишком разнообразным. Но она была изнутри этого круга и видела, что эти богатые, с изысканными манерами, изнеженные молодые люди похожи один на другого, как близнецы. Где же найти что-то такое, что может взволновать? Это хорошее слово, подумалось ей. «Волнение» – это слово, с которым проще иметь дело, чем со «смыслом жизни». Поездка на Арубу не могла взволновать, ведь все, что нужно для этого сделать, снять телефонную трубку.

Ее две недели в Париже прошли тихо и спокойно. И без особых событий. Ничего не случилось. Может быть, в этом и заключалось главное затруднение. Уитни хотела чего-то, чего нельзя оплатить по чеку или кредитной карточке. Она жаждала действий. Но в то же время Уитни знала себя достаточно хорошо, чтобы понимать, что в таком настроении она может быть опасной.

Но сейчас ей не хотелось в одиночестве ехать домой, да еще с вещами – заднее сиденье и багажник ее маленького «мерседеса» были забиты багажом. И в то же время ей не очень хотелось в клуб, битком набитый знакомыми. Уитни жаждала чего-то нового, чего-то необычного. Она могла заехать в какой-нибудь новый клуб, которые так неожиданно возникают. Если бы ей там понравилось, она могла немного выпить и поговорить, а потом бы сказала пару слов где нужно и клуб стал бы самым модным местом на Манхэттене. Тот факт, что она обладает подобной властью, ее совсем не удивлял и даже не особенно радовал. Просто ее жизнь была такова.

Уитни резко затормозила на красный свет. Теперь она могла дать себе целую минуту, чтобы собраться с мыслями. У нее создалось такое впечатление, что в последнее время в ее жизни не произошло никаких событий. Не было ничего, что могло бы ее взволновать.

Уитни была скорее удивлена, чем испугана, когда дверца автомобиля внезапно открылась. Бросив взгляд на черную куртку с «молниями» и темные очки в оправе, она покачала головой.

– Вы не следите за модой, – сказала Уитни. Дуг оглянулся. Улица была пуста, но скорее всего это не надолго. Он вскочил в машину и захлопнул дверцу:

– Едем.

– Забудь об этом. Я не езжу с парнями, которые одеваются по прошлогодней моде. Пойди прогуляйся.

Дуг засунул руку в карман, указательным пальцем изобрази в ствол пистолета.

– Едем, – повторил он.

Она посмотрела на его карман, затем на его лицо. По радио диск-жокей объявил, что в течение часа будут исполняться старые хиты. Из динамика полился голос Винтэджа Стоунза.

– Если там пистолет, я хочу на него посмотреть. Иначе выметайся.

Из всех машин, которые он мог остановить… Почему она не трясется от страха и не умоляет, как на ее месте поступил бы любой нормальный человек?

– Черт побери, я не хотел это использовать, но, если вы не снимете ногу с тормоза и не поедете, я проделаю в вас дырку.

Уитни посмотрела на свое отражение в его очках, слушая, как Ми к Джаггер требует, чтобы кто-нибудь предоставил ему убежище.

– Дерьмо собачье, – изысканным тоном произнесла она.

Дуг на мгновение подумал, что следовало бы треснуть ее как следует, выкинуть наружу и самому вести машину. Но, оглянувшись еще раз, он понял, что времени больше терять нельзя.

– Посмотрите, леди, сзади, вон в том «линкольне» сидят трое, которые, если вы не двинетесь с места, причинят вашей игрушке много вреда.

Уитни посмотрела в зеркало заднего вида и увидела большой черный автомобиль, по мере приближения замедлявший свой ход.

– У моего отца был такой автомобиль, – заметила она. – Я всегда называла его катафалком.

– Включайте передачу, или он станет моим катафалком.

Уитни нахмурилась, глядя на «линкольн» в зеркале заднего вида, и все-таки решила посмотреть, что будет дальше. Она включила первую передачу и проехала перекресток. «Линкольн» немедленно увеличил скорость.

– Они приближаются.

– Конечно, они приближаются, – проворчал Дуг. – А если вы еще подождете, они смогут ползком забраться на заднее сиденье и сидеть там, потирая руки.

Любопытство заставило Уитни нажать на педаль газа, и «мерседес» свернул на Пятьдесят седьмую. «Линкольн» не отставал.

– Они действительно едут за нами, – сказала она снова, теперь уже немного возбужденно.

– Эта штука не может двигаться немного быстрее?

Уитни с усмешкой посмотрела на него:

– Вы шутите?

Прежде чем Дуг успел ответить, двигатель взревел, и машина полетела как стрела. Это определенно был самый интересный способ провести вечер, какой Уитни только могла себе представить.

– Как вы думаете, я от них оторвалась? – Уитни посмотрела назад, пытаясь определить, следует ли за ними «линкольн». – Вы когда-нибудь смотрели «Буллит»? Конечно, здесь у нас нет всех этих замечательных холмов, но…

– Эй, осторожнее!

Уитни, отчаянно выкручивая руль, успела обогнуть шедший на небольшой скорости седан.

– Послушайте, – скрипя зубами, сказал Дуг. – Весь смысл заключается в том, чтобы остаться в живых. Так что вы следите за дорогой, а я буду следить за «линкольном».

– Не будьте таким раздражительным. – Уитни вновь повернула за угол. – Я знаю, что делаю.

– Смотрите, куда едете! – Дуг схватился за руль и вывернул его, к счастью, крыло «мерседеса» все же не задело машину, припаркованную на обочине. – Проклятая идиотка.

Уитни выпятила подбородок:

– Если вы собираетесь меня оскорблять, вам придется выйти. – Затормозив, она выехала на обочину.

– Ради Бога, не останавливайтесь.

– Я не выношу оскорблений. Я…

– Ложитесь! – Дуг столкнул ее на сиденье как раз вовремя – ветровое стекло покрылось паутиной трещин.

– Моя машина! – Уитни попыталась сесть на сиденье, но ей удалось лишь приподнять голову, чтобы оценить ущерб. – Проклятие, на ней ведь не было ни одной царапины. Я проездила на ней только два месяца.

– Вы получите не только царапину, если не будете нажимать на газ и двигаться вперед. – Пригнувшись, Уитни развернул руль, направив машину в сторону улицы и внимательно глядя перед собой. – Ну!

Она в бешенстве нажала на акселератор и вслепую поехала по улице, в то время как Дуг одной рукой держал руль, а другой прижимал Уитни к сиденью.

– Я не смогу так вести машину.

– С пулей в голове вы тоже не сможете.

– С пулей? – Ее голос дрожал не от страха, а от раздражения. – Они в нас стреляют?

– Нет, они бросают камешки. – Взявшись за руль покрепче, Дуг повернул его так, что машина выскочила на обочину и резко свернула за угол. Досадуя, что не может сам вести «мерседес», он осторожно посмотрел назад. «Линкольн» не отставал, но они все-таки выиграли несколько секунд. – Хорошо, садитесь, но держитесь пониже. И ради Христа, продолжайте двигаться вперед.

– Как я смогу все это объяснить страховой компании? – Уитни вытянула шею, пытаясь найти неповрежденный участок в разбитом ветровом стекле. – Никто не поверит, что в меня стреляли, а я и так на плохом счету. Вы знаете, как ко мне относятся?

– Могу себе представить – если судить по тому, как вы ведете машину.

– Ну, с меня достаточно. – Выпятив челюсть, Уитни повернула налево.

– Там же одностороннее движение. – Дуг беспомощно огляделся по сторонам. – Вы разве не видели знака?

– Я знаю, что здесь одностороннее движение, – пробормотала она и сильнее надавила на педаль газа. – А еще это самый короткий путь через город.

– О Боже! – Дуг увидел, как на них надвигаются фары встречного автомобиля. Машинально он ухватился за ручку дверцы и сжался в ожидании удара. Если ему суждено сейчас умереть, философски подумал он, то лучше было умереть от раны в сердце, аккуратной и чистой, чем быть размазанным по улицам Манхэттена.

Не обращая внимания на визг тормозов, Уитни бросила машину вправо, затем влево. Бог заботится о дураках и маленьких зверюшках, подумал Дуг, когда они проскочили между двумя встречными автомобилями. Он должен быть только признателен за то, что находится рядом с дурой.

– Они все еще едут за нами. – Дуг повернулся на сиденье, чтобы наблюдать за «линкольном». Было как-то легче, если он не видел, куда едет. Его бросало из стороны в сторону, пока Уитни маневрировала между машинами, затем с силой прижало к двери, когда на повернула за угол. Дуг выругался и схватился за раненую руку. Боль снова начала пульсировать. – Может, не стоит пытаться нас убить, а? Им наша помощь не нужна.

– Вечно он жалуется, – ответила Уитни. – Вот что я вам скажу: вы очень мрачный тип.

– Я становлюсь мрачным, когда кто-нибудь пытается меня убить.

– Ну все же попробуйте быть немного веселее, – предложила Уитни. Она срезала следующий угол, проскочив по обочине. – Из-за вас я нервничаю.

Дуг откинулся на сиденье, гадая, почему при всех возможностях он должен закончить свою жизнь вот таким образом – раздавленным в лепешку в «мерседесе», принадлежащем какой-то сумасшедшей. Он должен был спокойно пойти с Ремо и позволить Димитри убить себя с соблюдением определенного ритуала. Это было бы более справедливо.

Они снова оказались на Пятой авеню, двигаясь к югу на скорости, как считал Дуг, свыше ста тридцати километров в час. Когда они проскакивали лужу, брызги долетали до стекол машины. Но даже теперь «линкольн» отставал лишь на полквартала.

– Проклятие! Их никак не удается стряхнуть с хвоста.

– Да ну? – Уитни сжала зубы и бегло взглянула в зеркало. Она никогда не умела спокойно проигрывать. – Внимание!

Дуг не успел вздохнуть, как она уже резко развернула «мерседес» и ринулась прямо на «линкольн». Он как зачарованный наблюдал за происходящим.

– О Боже!

На пассажирском сиденье «линкольна» Ремо, как эхо, повторил это восклицание за мгновение до того, как его водитель потерял самообладание и вильнул к обочине. На скорости он перескочил и ее, и тротуар и с впечатляющим грохотом врезался в стеклянную витрину кондитерской. Не сбавляя хода, Уитни снова развернула «мерседес» и понеслась дальше по Пятой авеню.

Откинувшись на сиденье, Дуг сделал несколько глубоких вдохов.

– Леди, – наконец смог выговорить он, – у вас больше силы воли, чем мозгов.

– А вы должны мне три сотни баксов за ветровое стекло. – Довольно спокойно она въехала на подземную стоянку под небоскребом.

– Ага. – С равнодушным видом Дуг похлопал себя по груди и убедился, что все на месте. – Я пришлю вам чек.

– Только наличные. – Поставив машину на место, Уитни выключила зажигание и выбралась наружу. – Теперь вы можете отнести наверх мой багаж. – Прежде чем направиться к лифту, она бросила на пол чемодан. Может быть, ее колени и дрожали, но будь она проклята, если это признает. – Я хочу выпить.

Дуг оглянулся на въезд в гараж, оценивая свои шансы. Возможно, час или больше, проведенные в доме, дадут ему возможность выработать наилучший план. Кроме того, он перед ней в долгу. Дуг начал вытаскивать багаж из машины.

– Там, в багажнике, еще больше.

– Я потом заберу. – Дуг повесил сумку на плечо и поднял две коробки. От Гуччи, заметил он с усмешкой. А она еще скулит о каких-то паршивых трех сотнях.

Дуг вошел в лифт и бесцеремонно бросил коробки на пол:

– Были в поездке?

Уитни нажала кнопку сорок второго этажа:

– Была пару недель в Париже.

– Пару недель. – Дуг посмотрел натри сумки. И она говорила, что есть еще. – Я смотрю, вы путешествуете налегке.

– Я путешествую, – с некоторой важностью сказала Уитни, – так, как мне нравится. Вы когда-нибудь были в Европе?

Дуг усмехнулся, и, хотя зеркальные стекла очков скрывали выражение его глаз, она сочла эту усмешку вызывающей. У него был хорошо очерченный рот и не совсем ровные зубы.

– Несколько раз.

В молчании они оценивающе посмотрели друг на друга. Дуг впервые имел возможность ее разглядеть. Женщина была выше, чем он ожидал, хотя он не мог сказать, чего именно ожидал. Волосы почти полностью скрывала белая мягкая фетровая шляпа, но те пряди, которые выбивались из-под шляпы, были такими же светлыми, как у встреченного им на улице панка, разве что более яркого оттенка. Поля шляпы бросали тень налицо, но все же удавалось разглядеть элегантно очерченные скулы и безукоризненную кожу, напоминающую слоновую кость. Глаза были круглыми, цвета того виски, которое он пил совсем недавно. Ненакрашенные губы не улыбались. От женщины исходил аромат чего-то нежного и шелковистого, к чему хотелось прикоснуться в темной комнате.

Пожалуй, он назвал бы ее красивой, хотя под простым черным жакетом и шелковой юбкой не было заметно каких-то особых выпуклостей. Дуг всегда предпочитал, чтобы в женщине все было заметным. Может быть, даже пышным. Тем не менее на эту женщину он мог смотреть без всякого содрогания.

Небрежным жестом Уитни открыла свою сумочку из змеиной кожи и достала ключи.

– Эти ваши очки просто нелепы.

– Да. Но они выполнили свою задачу. – Дуг снял очки.

Его глаза удивили Уитни. Они оказались зелеными – очень светлыми и очень ясными. Глаза как-то не соответствовали чертам и цвету лица. Но это первое впечатление пропадало, когда вы замечали, какой у них прямой и внимательный взгляд, как будто этот человек всегда оценивает все и вся.

До сих пор он ее не волновал. В очках он казался тупым и безобидным. Теперь же Уитни ощутила первые признаки беспокойства. Кто, черт возьми, он такой, и почему эти люди в него стреляли?

Когда двери лифта открылись, Дуг нагнулся, чтобы поднять чемоданы. Уитни заметила, что с его запястья сбежала тонкая струйка крови:

– У вас течет кровь.

Дуг бесстрастно посмотрел вниз:

– Да. Куда идти?

Уитни заколебалась, но только на мгновение. Она будет такой же надменной, как и он.

– Вправо. И не закапайте кровью эти чемоданы. – Проскочив мимо него, она повернула ключ в замке.

Боль и раздражение не помешали Дугу отметить, что у нее неплохая походка – неспешная, раскованная, с элегантным покачиванием бедрами. Он сделал вывод, что эта женщина привыкла, чтобы мужчины шли за ней следом. Поэтому Дуг специально подошел и встал с ней рядом. Прежде чем открыть дверь, Уитни смерила его недовольным взглядом. Она включила свет, вошла в квартиру и направилась прямо к бару. Взяв бутылку «Реми Мартэн», она щедро наполнила два стакана.

Впечатляюще, подумал Дуг, разглядывая ее апартаменты. Ковер был таким толстым и мягким, что Дуг с удовольствием бы на нем спал. Он разбирался в вещах в той мере, чтобы отметить французский стиль обстановки, но не настолько хорошо, чтобы назвать период. Ослепительную белизну ковра смягчали темно-синие и горчично-желтые цветы. Дуг без труда опознал старинные вещи, которых в этой комнате было предостаточно. К романтическому стилю комнаты удивительно подходил морской пейзаж Моне, висящий на стене. Чертовски хорошая копия, решил он. Если бы у него было время, чтобы ее заложить, он бы этим занялся. Даже беглого взгляда ему хватило, чтобы понять, насколько ценны французские безделушки – продав некоторые из них, он мог бы купить себе билет первого класса куда-нибудь подальше от этого города. Однако сейчас, когда Димитри выпустил свои щупальца, он не рискнул бы иметь дело в Нью-Йорке с каким бы то ни было ломбардом.

И так как все эти вещи не могли принести ему никакой пользы, Дуг не мог сказать, нравится ли ему комната. В обычной ситуации он нашел бы ее чересчур женственной и холодной. Но возможно, после сегодняшнего вечера, полного опасностей, ему требовался комфорт, создаваемый шелковыми подушками и коньяком. Уитни как раз поднесла стаканы, отхлебнув на ходу из своего.

– Вы можете взять это в ванную, – сказала она, передавая ему стакан и небрежно вороша мех на спинке дивана. – Я хочу взглянуть на вашу руку.

Дуг нахмурился, наблюдая за ней. Женщины созданы для того, чтобы задавать вопросы, десятки вопросов. Может быть, у этой нет мозгов, чтобы их обдумать? С неохотой он пошел следом, ощущая на ходу ее запах. Однако она шикарная женщина, признал он. Это невозможно отрицать.

– Снимите куртку и сядьте, – приказала она, намачивая махровую мочалку с монограммой.

Стягивая с себя куртку, Дуг задел левую руку и от острой боли скрипнул зубами. Тщательно свернув куртку и повесив ее на край ванны, он сел на стул, подобный тем, какие обычно стоят в жилых комнатах. Дуг опустил взгляд и увидел, что рукав рубашки затвердел от запекшейся крови. Выругавшись, он отодрал его и обнажил рану.

– Я могу и сам это сделать, – пробормотал он, протягивая руку.

– Не двигайтесь! – Уитни стала удалять засохшую кровь намыленной теплой мочалкой. – Я не смогу как следует разглядеть рану, пока ее не очищу.

Теплая вода действовала успокаивающе, а прикосновения женщины были мягкими, и Дуг тихо сидел, разглядывая ее и размышляя, кто же она такая. Водит машину как лишенный нервной системы маньяк, одета, как модель на картинке в «Харперс базар», а пьет – он заметил, что она уже прикончила свой коньяк, – как матрос. Дуг чувствовал бы себя увереннее, если бы она, как он ожидал, хоть чуть-чуть впала бы в истерику.

– Вы не хотите узнать, как я это получил?

– Х-м-м. – Уитни прижала чистую мочалку к ране, чтобы остановить возобновившееся кровотечение. Она решила не спрашивать его ни о чем, чтобы излишне не тешить его самолюбия.

– Это пуля, – с удовольствием сказал Дуг.

– В самом деле? – Заинтересовавшись, Уитни отвела в сторону мочалку, чтобы получше рассмотреть рану. – Я до сих пор ни разу не видела пулевого ранения.

– Это ужасно. – Он глотнул еще коньяку. – И как вам это нравится?

– Не слишком впечатляет, – ответила она, пожав плечами и открывая зеркальную дверцу шкафа с медикаментами.

Нахмурившись, Дуг посмотрел на рану. Действительно, пуля лишь задела руку, но все же это было пулевое ранение. Не каждый день человек получает пулю.

– Болит.

– Ну, мы сейчас все забинтуем. Царапины болят не так сильно, если вы их не видите.

Он смотрел, как она роется среди баночек с кремом для лица и шампунями.

– Вы находчивы, леди.

– Уитни, – добавила она. – Уитни Макаллистер. – Повернувшись, она церемонно подала руку. Он скривил губы:

– Лорд, Дуглас Лорд.

– Привет, Дуг. После того как я приведу все это в порядок, мы обсудим вопрос об ущербе, причиненном моей машине, и об оплате. – Она снова повернулась к шкафу с медикаментами. – Триста долларов.

Он глотнул еще коньяку.

– Почему вы думаете, что триста?

– Я считаю по минимуму. На «мерседесе» вы не сможете починить даже выхлопную трубу меньше чем затри сотни.

– Я буду вам должен. Я потратил последние две сотни на куртку.

– На эту куртку? – Уитни в изумлении покрутила головой. – Вы казались мне умнее.

– Мне она была нужна, – отпарировал Дуг. – Кроме того, это кожа.

На этот раз она засмеялась:

– Отличная подделка.

– Как подделка?

– Это уродство на «молниях» не имеет отношения ни к одному животному. А, вот она. Я знала, что она здесь. – Удовлетворенно кивнув, она достала из шкафа пузырек.

– Маленький сукин сын, – пробормотал Дуг. До сих пор он не имел возможности разглядеть свою покупку. Теперь, в хорошо освещенной ванной, он видел, что это всего-навсего дешевый винил, который обошелся ему в двести долларов. Внезапное жжение в руке заставило его вздрогнуть. – Черт побери! Что вы делаете?

– Это йод, – ответила Уитни, щедро намазывая рану.

Он успокоился, сохраняя мрачный вид.

– Он жжется.

– Не будьте ребенком. – Она стала бинтовать предплечье, пока рана не скрылась из вида, затем отрезала бинт ножницами, завязала и слегка прихлопнула сверху. – Вот! – сказала Уитни, очень довольная собой. – Как новая. – Все еще нагнувшись, она повернула к нему голову и улыбнулась. Их лица были рядом: одно – улыбающееся, другое – раздраженное. – Теперь насчет моей машины…

– Я могу оказаться убийцей, насильником, психопатом, всем что угодно. – Он сказал это мягко, но в голосе звучала угроза. Уитни почувствовала, как дрожь пробежала по ее спине, и выпрямилась.

– Я так не думаю. – Тем не менее она взяла свой пустой стакан и отправилась в комнату. – Налить еще?

Черт возьми, вот это выдержка. Дуг сгреб свою куртку и пошел за ней следом. – – Вы не хотите знать, почему они гнались за мной?

– Те плохие парни?

– Да, плохие парни! – повторил он, удивленно ; смеясь.

– Хорошие парни не стреляют в ни в чем не повинных свидетелей. – Налив себе еще коньяку, она села на диван. – Так что методом исключения я определила, что вы хороший парень.

Он снова засмеялся и плюхнулся на диван рядом с ней.

– Много народу с вами не согласится. Поверх края своего стакана Уитни снова внимательно посмотрела на него. Пожалуй, слово «хороший» будет не совсем точным. Он выглядит не так однозначно.

– Ну что ж, тогда расскажите, почему эти трое хотели вас убить.

– Они просто выполняли свою работу. – Дуг сделал еще глоток. – Они работают на человека по фамилии Димитри. Он хочет получить кое-что, что есть у меня.

– И что же это?

– Маршрут, который ведет к куче денег, – сказал он рассеянно.

Встав, Дуг начал ходить взад-вперед по комнате. Сейчас у него было только двадцать долларов и просроченная кредитная карточка. Он не мог оплатить дорогу, чтобы выбраться из страны. То, что лежало в аккуратно сложенном конверте, стоило целого состояния, но сначала он должен купить себе билет, и потом он сможет обратить это в наличные. Конечно, можно стащить чей-нибудь бумажник в аэропорту. Или попытаться прорваться к самолету, размахивая фальшивым удостоверением и выдавая себя за упрямого, нервного агента ФБР. В Майами это сработало. Но он чувствовал, что сейчас так не получится. А он привык полагаться на свой инстинкт.

– Мне нужны деньги, – пробормотал он, погруженный в размышления. – Несколько сотен, может быть, тысяча. – Он повернулся и посмотрел на Уитни.

– Даже и не думайте, – просто сказала она. – Вы и так уже должны мне триста долларов.

– Вы их получите, – огрызнулся он. – Черт возьми, через шесть месяцев я куплю вам машину. Рассматривайте это как капиталовложение.

– О таких вещах заботится мой брокер. – Она сделала еще глоток и улыбнулась. Он сейчас был очень привлекателен – неугомонный, рвущийся в бой. На вытянутой руке играли мышцы. Глаза горели энтузиазмом.

– Послушайте, Уитни. – Он вернулся и присел рядом с ней на ручку дивана. – Тысяча долларов. После того что мы вместе испытали – это пустяки.

– Это на семьсот долларов больше того, что вы мне уже должны, – уточнила она.

– Через шесть месяцев я верну вам вдвое больше. Мне нужно купить билет на самолет, еще кое-что… – Он оглядел себя, затем снова посмотрел на нее, вызывающе ухмыляясь. – Новую рубашку, например.

Он человек действия, подумала заинтригованная Уитни. Интересно, что он считает кучей денег?

– Прежде чем вложить свои средства, я хотела бы узнать об этом побольше.

Ему удавалось добиваться от женщин не только денег. Дуг уверенным жестом взял ее руки в свои, большим пальцем поглаживая суставы. Голос его был мягким, убедительным:

– Там сокровище. Подобное тому, о каких вы читали в сказках. Я принесу вам взамен бриллианты для ваших волос. Большие сверкающие бриллианты. Вы будете похожи на принцессу. – Он коснулся большим пальцем ее щеки. Она была мягкой и прохладной. На мгновение, всего лишь на мгновение, он потерял нить повествования. – И кое-что еще из сказки. – Он медленным движением снял ее шляпу, с изумленным восхищением глядя, как ее волосы рассыпаются по плечам и порукам. Светлые, как зимнее солнце, мягкие, как шелк. – Бриллианты, – повторил он, погружая в ее волосы свои пальцы. – Такие волосы просто предназначены для бриллиантов.

Уитни прервала его. Какая-то часть ее была готова поверить всему, что он скажет, и сделать все, что он попросит, – лишь бы он вот так к ней прикасался. Но была и другая часть, которая оставалась холодной, невозмутимой и смогла установить свой контроль над Уитни.

– Я люблю бриллианты. Ноя знаю много людей, которые заплатили за них деньги, а взамен получили всего лишь стекляшки. Нужны гарантии, Дуглас. – Чтобы отвлечься, она выпила еще коньяку. – Я всегда хочу иметь гарантии – сертификат, подтверждающий стоимость.

Расстроенный, он встал. Она только на секунду показалась расслабленной, но была так же тверда, как вначале.

– Что ж, ничто мне не помешает просто забрать деньги. – Он схватил с дивана ее сумочку и протянул ей. – Я могу выйти отсюда с ней, или же мы можем договориться.

Встав, Уитни вырвала сумочку из его рук:

– Я не заключаю сделку, если не знаю всех условий. Вы мне ужасно действуете на нервы, пытаясь мне угрожать. Не забывайте: я спасла вам жизнь.

– Спасла мне жизнь? – взорвался Дуг. – Да вы, черт возьми, двадцать раз меня едва не убили.

Уитни задрала подбородок. Голос ее стал надменным.

– Если бы я их не перехитрила, повредив при этом свою машину, ваш труп уже плыл по Ист-Ривер. Это было очень похоже на правду.

– Вы посмотрели слишком много приключенческих фильмов, – отпарировал Дуг.

– Я хочу знать, что у вас есть и куда вы собираетесь ехать.

– Это головоломка. У меня есть куски головоломки, и я собираюсь на Мадагаскар.

– На Мадагаскар? – Заинтригованная, она попыталась прокрутить все услышанное в своем сознании: жара, душные ночи, экзотические птицы, приключения. – Что за головоломка? И что за сокровище?

– Это уж мое дело. – Он осторожно просунул раненую руку в рукав куртки.

– Я хочу это видеть.

– Вы не сможете это увидеть. Это на Мадагаскаре. – Дуг, доставая из пачки сигарету, оценивал свои слова. Он сказал ей достаточно, чтобы заинтересовать, но недостаточно, чтобы получить неприятности. Выдохнув дым, он окинул взглядом комнату. – Похоже, что вы кое-что знаете о Франции. Ее глаза сузились.

– Столько, что могу заказать улиток и «Дом Периньон».

– Ну да, готов поклясться. – Дуг взял стоявшую на антикварном шкафу инкрустированную жемчугом коробочку. – В общем, конфетки, за которыми я охочусь, имеют французский привкус. Привкус старой Франции.

Уитни прикусила нижнюю губу. Он попал в точку. Маленькой коробочке, которую он перекладывал из одной руки в другую, было двести лет, и она входила в большую коллекцию.

– Насколько старой?

– Не меньше пары столетий. Послушайте, дорогая, вы могли бы мне помочь. – Дуг поставил коробочку на место и снова подошел к Уитни. – Рассматривайте это как вложение капитала в культурные ценности. Я возьму деньги, а взамен привезу несколько безделушек.

Двести лет назад – эпоха Великой Французской революции. Мария-Антуанетта и Людовик XVI. Пышность, упадок и интриги. Когда Уитни это поняла, на ее лице появилась улыбка. История всегда ее интересовала, а французская история в особенности: королевская власть и дворцовая политика, философы и художники. Если у него и в самом деле что-то есть, а по его глазам было видно, что это так, почему бы ей не войти в долю? Охота за сокровищами гораздо интереснее, чем посещение «Сотби».

– Скажем, я заинтересована, – сказала Уитни, выработав свои условия. – Что тогда понадобится?

Дуг усмехнулся. Он не думал, что она так легко проглотит наживку.

– Пара тысяч.

– Я имею в виду не деньги. – Уитни сказала об этом так, как могут говорить только богатые. – Я имею в виду: как мы сможем это заполучить?

– Мы? – Он больше не улыбался. – О «нас» здесь речи не идет.

Она внимательно рассматривала свои ногти.

– Не будет «нас», не будет и денег. – Она откинулась на спинку дивана, положив на него ноги. – Я никогда не была на Мадагаскаре.

– Тогда вызывайте вашего туристического агента, милочка. Я работаю один.

– Очень плохо. – Она поправила волосы и улыбнулась. – Ну что ж, все было великолепно. Теперь, если вы заплатите мне за повреждения…

– Послушайте, у меня нет времени на… – Дуг внезапно замолчал, услышав позади себя тихий звук. Обернувшись, он увидел, как ручка двери медленно поворачивается – сначала в одну сторону, потом в другую. Дуг поднял руку, призывая Уитни к молчанию. – Спрячьтесь за кушетку, – прошептал он, озираясь в поисках подходящего оружия. – Оставайтесь там, и ни звука.

Уитни хотела что-то возразить, но тут и она услышала шорох у двери. Дуг поднял тяжелую фарфоровую вазу.

– Ложитесь, – прошипел он, погасив свет.

Решив последовать его совету, Уитни скорчилась за диваном и стала ждать.

Дуг встал за дверью – она медленно и тихо открывалась. Сжимая вазу обеими руками, он гадал, со сколькими ему придется иметь дело. Он подождал, пока первая из теней полностью окажется внутри, затем поднял вазу над головой и резко ее опустил. Раздался звон разбившегося фарфора, хрюкающий звук, затем стук от падения тела. Уитни успела услышать все три звука, и тут начался хаос.

Послышался шорох шагов, затем разбилось еще что-то стеклянное – судя по направлению звука, не стало ее мейсенского чайного сервиза, – затем кто-то выругался. За приглушенным хлопком опять последовал звон стекла. Пистолете глушителем, решила Уитни. Она слышала этот звук во многих идущих поздно ночью фильмах, и смогла его узнать. А что касается стекла – повернув голову, она увидела дыру в витражном окне.

Соседу сверху это не понравится, размышляла она. Совершенно не понравится. Она и так у него в черном списке после недавней вечеринки, которая несколько вышла из-под контроля. Она сдвинула брови. Черт возьми, Дуглас Лорд принес ей кучу неприятностей. Хорошо бы, если сокровище того стоило.

Потом стало тихо, даже слишком тихо. Все, что она могла слышать, – это тихое дыхание.

Дуг стоял в темном углу, сжимая в руке пистолет сорок пятого калибра. Остался еще один, но теперь Дуг по крайней мере не был безоружным. Он терпеть не мог пистолетов. Люди, которые их используют, обычно слишком часто оказываются не у того конца ствола, а это не очень удобно.

Дуг находился достаточно близко к двери, он мог выскользнуть из квартиры и уйти, может быть, даже уйти незамеченным. Он так бы и поступил, если бы не эта женщина за кушеткой, которую именно он вовлек в эту историю. Из-за того, что он не может уйти, он страшно злился на нее. Вполне возможно – скорее всего так и придется сделать, – чтобы выйти отсюда, ему придется убить того человека. Дугу уже доводилось убивать, и он всегда вспоминал об этом с чувством вины, в то же время понимая, что когда-нибудь будет вынужден еще раз взяться за оружие.

Дуг прикоснулся к повязке на своей руке и почувствовал, что его пальцы стали влажными. Проклятие, он не может вот так стоять здесь и ждать, пока из него вытечет вся кровь. Бесшумно двигаясь, он стал незаметно продвигаться вдоль стены.

Когда Уитни увидела какую-то тень, крадущуюся вдоль дивана, ей пришлось прикрыть рот, чтобы не было слышно ее нервного дыхания. Это не мог быть Дуг – она сразу заметила, что шея слишком длинная, а волосы слишком короткие. Затем она уловила какое-то движение слева. Тень повернулась в ту сторону. Прежде чем подумать, Уитни сняла туфлю из прекрасной итальянской кожи. Держа ее в руке, она нацелила семисантиметровый каблук прямо в голову тени. Со всей силой, на какую только была способна, она опустила туфлю.

Послышался звук падения.

Сама себе удивляясь, Уитни победоносно подняла свою туфлю:

– Я его сделала!

– Святый Боже! – пробормотал Дуг. Одним броском он пересек комнату, схватил Уитни за руку и потащил за собой.

– Я сбила его с ног, – сказала она, выбегая вместе с ним на лестничную площадку. – Вот этим. – Она помахала туфлей, за которую они держались вдвоем. – Как они нас нашли?

– Димитри определил по номеру машины, – сказал Дуг, злясь на себя за то, что не догадался об этом раньше. Сбегая вниз по очередному лестничному маршу, он уже строил новый план.

– Так быстро? – Уитни коротко рассмеялась. Адреналин пульсировал в ее крови. – Этот Димитри – человек или волшебник?

– Он человек, который владеет другими людьми Ему достаточно снять трубку, и через полчаса он узнает вашу кредитоспособность и размер туфель.

То же мог сделать и ее отец. Таков был бизнес, и она это понимала.

– Послушайте, я не могу бежать на одной ноге, дайте мне две секунды. – Уитни вырвала свою руку и надела туфлю. – Что мы теперь собираемся делать?

– Мы должны попасть в гараж.

– Спустившись с сорок второго этажа? У лифта нет запасного выхода. – С этим и слонами он схватил ее за руку и снова побежал в из по ступенькам. – Я не хочу появляться около вашего автомобиля. Вероятно, он оставил там что-то на этот случай.

– Тогда зачем нам нужен гараж?

– Нам все же необходима машина. Я должен попасть в аэропорт.

Уитни перевесила ремень сумочки на другое плечо и теперь могла на бегу держаться за перила.

– Вы хотите украсть машину?

– Это мысль. Я подброшу вас в гостиницу, там вы зарегистрируетесь под чужой фамилией, потом…

– Ну нет, – прервала его Уитни, с удовольствием отметив, что они уже миновали двенадцатый этаж. – Вы меня не бросите ни в какой гостинице. Ветровое стекло – три сотни, витражное окно – двенадцать сотен, дрезденская ваза приблизительно 1865 года – две тысячи двести семьдесят пять. – Она открыла сумочку и вытащила из нее блокнот, при этом ни разу не сбившись с шага. Несколько секунд она считала, пытаясь отдышаться. – Я собираюсь получить эти деньги.

– Вы их получите, – мрачно ответил Дуг. – А пока берегите дыхание. – Она послушалась, разрабатывая тем временем свой собственный план.

К тому времени, когда они достигли уровня гаража, у Уитни совсем не оставалось сил. Совершенно бездыханная, она привалилась к стене. Дуг через дверную щель внимательно рассматривал помещение.

– Что ж, отлично. Ближайшая к нам машина – «порше». Я пойду первым. Когда я окажусь в машине, вы последуете за мной. И пригнитесь пониже.

Он снова вытащил из кармана пистолет. Уитни заметила в его взгляде... неужели отвращение? Почему вдруг он посмотрел на пистолет так, как будто держал в руках что-то мерзкое? Она думала, что пистолет будет ему очень подходить, как человеку, который постоянно болтается в тускло освещенных барах и прокуренных комнатах отелей. Но он ему не очень подходил. Даже совсем не подходил. В этот момент Дуг вошел в гараж.

«Кто такой Дуг Лорд на самом деле? – спрашивала себя Уитни. – Опасный преступник, авантюрист, жертва?» Поскольку она чувствовала, что он и то, и другое, и третье, и это вызвало у нее жадный интерес, она хотела узнать почему.

Уитни видела, как Дуг вытащил из кармана нечто похожее на перочинный нож, буквально мгновение поковырялся в замке, затем спокойно открыл дверцу машины со стороны сиденья для пассажира. Кто бы он ни был, подумала Уитни, по части взлома и угона машин он специалист. Оставив эти рассуждения на потом, она, согнувшись в три погибели, направилась к машине. Когда она оказалась внутри. Дуг уже был на месте водителя и возился с проводами под приборной доской.

– Проклятые иностранные машины, – пробормотал он. – Лучше дайте мне «шевроле».

Широко раскрыв глаза от восхищения, Уитни услышала, что двигатель пробудился к жизни.

– Вы можете меня научить, как это делается? Дуг коротко взглянул на нее:

– Могу, но не сейчас. На этот раз вести буду я. – Включив задний ход, он выехал со стоянки. К тому моменту, когда они выезжали из гаража, скорость уже была под сто километров в час. – Какой отель вы любите?

– Я не собираюсь в отель. Пока у вас на счету пусто, вы не исчезнете из моего поля зрения. Лорд. Куда вы, туда и я.

– Послушайте, я даже не знаю, сколько у меня времени. – Он внимательно смотрел в зеркало заднего вида.

– Этого я тоже не знаю, но зато точно знаю, сколько у вас денег, – напомнила ему Уитни. Они снова вытащила свою записную книжку и начала писать, покрывая страницу ровными столбцами. – И вы мне должны за ветровое стекло, антикварную фарфоровую вазу, мейсенский чайный сервиз – за него тысячу сто пятьдесят, и за витражное окно – за него, может быть, еще больше.

– Тогда еще тысяча долларов погоды не сделает.

– Еще одна тысяча всегда что-нибудь да значит. И давать вам деньги в кредит можно только до тех пор, пока вы находитесь перед глазами. Если вы хотите получить билет на самолет, вам придется приобрести и партнера.

– Партнера? – Дуг повернулся к ней, гадая, почему он до сих пор не отобрал у нее сумочку и не выбросил ее из машины. – У меня никогда не было партнеров.

– На этот раз будет. Пятьдесят на пятьдесят.

– На это предложение у меня уже есть ответ. – На самом деле у него были только вопросы, но он не хотел вдаваться в такие детали.

– А вот финансов у вас нет.

Дуг свернул на шоссе Франклина Рузвельта. Да, черт возьми, у него нет финансов, а они ему просто необходимы. Так что сейчас он нуждается в таком денежном партнере. Потом, когда они будут в тысячах миль от Нью-Йорка, они могут обговорить условия.

– Хорошо, сколько у вас при себе наличных?

– Пара сотен.

– Сотен? Это ерунда. – Сейчас он поддерживал постоянную скорость – примерно девяносто километров в час и не собирался ее увеличивать. – С такими деньгами мы не уедем дальше Нью-Джерси.

– Я не люблю носить с собой много наличных.

– Кошмар. У меня с собой бумаги, которые стоят миллионы, а вы хотите войти в долю за пару сотен.

– Две сотни плюс пять тысяч, которые вы мне должны. И… – Она открыла сумочку. – У меня есть пластиковая карточка. – Усмехаясь, она достала золотую кредитную карточку «Америкэн экспресс». – Без нее я никогда не выхожу из дома.

Дуг пристально посмотрел на нее, затем откинул назад голову и расхохотался. Может быть, она действительно приносит больше неприятностей, чем денег, но он уже начал в этом сомневаться.

Рука, державшая телефонную трубку, была пухлой и очень белой. Ногти до блеска отполированы и аккуратно обрезаны. Белизну манжет нарушали квадратные сапфиры. Телефонная трубка была белой, чистой и прохладной. Ее обвивали три элегантно наманикюренных пальца и покрытый шрамами розоватый обрубок.

– Димитри. – В этом голосе звучала поэзия. Слушая его, Ремо стал мокрым, как поросенок. Он раздавил сигарету и заговорил быстро, задыхаясь:

– Они от нас ускользнули.

Наступила мертвая тишина. Димитри знал, что она действует более устрашающе, чем сотня угроз. Он молчал пять секунд, десять.

– Трое против одного и молодой женщины. Очень неэффективно.

Ремо ослабил на горле галстук, пытаясь вздохнуть:

– Они украли «порше». Сейчас мы ведем их. Они направляются в аэропорт. Они не уйдут далеко, мистер Димитри.

– Да, они далеко не уйдут. Я сейчас должен сделать несколько звонков, нажать несколько... кнопок. Я встречусь с вами через день или два.

Ремо с чувством облегчения потер рот ладонью:

– Где?

Послышался отдаленный мягкий смех. Чувство облегчения испарилось вместе с потом.

– Найдите Лорда, Ремо. Вас я найду сам.

Глава 2

Он проснулся от неприятного ощущения в затекшей руке. Заворчав, он попытался устроиться поудобнее и случайно надавил на повязку. Он лежал лицом на мягкой пуховой подушке, покрытой льняной наволочкой без всякого запаха. Простыня под ним была теплой и гладкой. Осторожно сдвинув левую руку, Дуг повернулся на спину.

В комнате было темно, и это создавало обманчивое впечатление, что еще ночь. Он посмотрел на часы. Девять пятнадцать. Черт! Он провел рукой по лицу и вскочил с постели.

Он валяется на кровати в номере дорогого отеля в Вашингтоне, а должен быть в самолете, на полпути к Индийскому океану. Какой унылый, хоть и дорогой отель, думал Дуг, вспоминая его аляповатый, покрытый красным ковром вестибюль. Они приехали в час десять, и он не смог найти выпивки. Политикам может нравиться Вашингтон, он же предпочитает Нью-Йорк.

А теперь надо решать две проблемы. Первая проблема заключалась в том, что Уитни крепко держала в руках свою сумочку, не давая ему ни малейшего шанса на самостоятельность. Была и другая проблема, она совершенно права. Он-то думал только о том, чтобы выбраться из Нью-Йорка, а она – о таких деталях, как паспорта.

Что ж, у нее есть связи в федеральном округе Колумбия, подумал Дуг. Если благодаря связям можно избежать бумажной волокиты, он всегда за это. Дуг огляделся – этот дорогой номер был размером едва ли больше кладовки, где уборщики туалетов хранят свои швабры. Она выставит ему счет и за номер, подумал Дуг, смотря прищуренными глазами в сторону двери в смежную комнату. У Уитни Макаллистер мозги похожи на банкомат. А лицо…

Усмехнувшись, Дуг помотал головой и снова лег. Лучше не вспоминать ее лицо и все остальное. Ему нужны только ее деньги. Женщины подождут. Когда он получит то, чего добивается, у него их будет столько, сколько он захочет.

Нарисованная картина была достаточно приятной, и он с минуту сохранял на лице улыбку. Блондинки, брюнетки, рыжие, пухлые, худые, коротышки, высокие. Нет смысла проявлять какую-либо дискриминацию. Он собирался очень щедро потратить на них свое время. Но сначала нужно получить проклятый паспорт и визу. Взгляд Дуга стал хмурым. Проклятое бюрократическое дерьмо! Его ждало сокровище, профессиональный костолом дышал ему в затылок, а эта сумасшедшая женщина не покупала ему даже пачки сигарет без того, чтобы не занести расходы в маленький блокнот, который держала в сумочке из змеиной кожи.

Эта мысль заставила его протянуть руку, чтобы вытащить сигарету из пачки, лежавшей на ночном столике. Дуг не мог этого понять. Когда у него были деньги, он их щедро тратил. Даже слишком щедро, решил он. Может быть, поэтому деньги у него всегда водились не очень долго.

Щедрость составляла часть его натуры. А его слабостью были женщины, особенно маленькие, пухленькие, с большими глазами. Независимо от того, сколько раз он был с одной из них, он неизменно искал следующую. Шесть месяцев назад маленькая официантка по имени Синди подарила ему две незабываемые ночи и душераздирающую историю про больную маму в Колумбусе. В конце концов он расстался с ней – и с пятью тысячами. Он всегда покупался на большие глаза.

С мотовством он покончит, обещал себе Дуг. Если в его руках окажется куча денег, он постарается их сохранить. На этот раз он купит большую виллу на Мартинике и начнет жить так, как всегда мечтал. И он будет щедрым со своими слугами. Дуг достаточно долго убирал у богатых людей и отлично знал, какими холодными и небрежными они могут быть со слугами. Конечно, он работал на них только до тех пор, пока не предоставлялась возможность их обворовать, но это не меняло сути дела.

Однако пристрастие к дорогим вещам появилось не потому, что он работал в богатых домах. Он с этим родился. Но он родился без денег. И опять же – он чувствовал, что было бы значительно хуже родиться еще и без мозгов. Имея мозги и обладая определенными талантами, можно забрать то, что нужно, или то, что хочется, у людей, которые не замечают обмана. Такое занятие обеспечивало высокий уровень адреналина в крови. Его результат – деньги – просто давал возможность расслабиться до следующего раза.

Дуг знал, как нужно планировать, как интриговать, как претворять свою идею в жизнь. А еще он знал, как важна тщательная проработка. Он провел на ногах полночи, внимательно изучая каждую крупицу информации, читая каждую строчку тех бумаг, которые находились в конверте. Это была головоломка, но у него были ее части. Чтобы сложить их вместе, требовалось только время.

Аккуратно напечатанный на машинке перевод, который он прочитал, для одних мог показаться любопытным повествованием, для других – уроком, который дает сама история. Аристократы пытались контрабандой вывезти из раздираемой революцией Франции свои драгоценности и свои драгоценные особы. Дуг читал строки, в которых были страх, смятение, отчаяние. В запечатанных в пластик оригиналах, которые он не мог прочесть, не зная французского, даже почерк говорил о безнадежности. Но там говорилось также о королевской власти, об интригах и о богатстве. Мария-Антуанетта. Робеспьер. Ожерелья с экзотическими названиями, спрятанные среди кирпичей или картошки. Гильотина, отчаянные попытки переплыть Ла-Манш. Любопытные повествования, проникнутые духом истории и окрашенные кровью. Однако бриллианты, изумруды, рубины размером с куриное яйцо тоже реально существовали. Часть из них бесследно исчезла. Некоторые помогли своим хозяевам купить жизнь, пропитание или молчание. Другие путешествовали через океаны. Дуг выпрямил руку и улыбнулся. Индийский океан – дорога купцов и пиратов. А на побережье Мадагаскара находится ключ к его мечтам, сохраняемый для королевы в течение столетий. Он найдет его – с помощью дневника молодой девушки и отчаянных писем отца. А когда найдет, то не станет оглядываться.

Бедное дитя, подумал Дуг, представив себе юную француженку, двести лет назад записывавшую свои переживания. Он гадал, точно ли отражает перевод то, что она испытала. Если бы он только мог прочитать оригинальный текст…Дуг пожал плечами, напомнив себе, что она уже давно умерла и что это не его забота. Но она ведь была совсем ребенком, испуганным и сбитым с толку.

– Почему они нас так ненавидят? – писала она. – Почему они смотрят на нас с такой ненавистью? Папа говорит, что мы должны покинуть Париж, и я уверена, что больше никогда не увижу своего дома.

И действительно больше не увидела, размышлял Дуг, потому что война и политика решают глобальные проблемы, растаптывая маленького человека. Революционная Франция или вьетнамские джунгли – нет никакой разницы. Он знал, что это такое – чувствовать себя беспомощным, и не хотел испытать этого чувства еще раз.

Дуг вытянулся на кровати и стал думать об Уитни.

К лучшему или нет, но он заключил с ней сделку. Он не станет ее разрывать, пока не будет уверен, что сможет выйти сухим из воды. В то же время его очень раздражало, что он зависит от нее, получая каждый доллар из ее рук.

Димитри нанял его украсть эти бумаги, потому что он, как Дуг не без гордости признался самому себе, вдыхая дым сигареты, очень хороший вор. В отличие от рядовых сотрудников Димитри Дуг никогда не считал, что оружие может заменить ум Он всегда предпочитал жить за счет именно ума. Дуг знал, что именно благодаря его репутации человека, который тихо и спокойно выполняет свою работу, он удостоился звонка Димитри. Тот предложил вытащить толстый конверт из сейфа одной компании с ограниченной ответственностью, офис которой находился около Парк-авеню.

Работа есть работа, и если такой человек, как Димитри, хочет заплатить пять тысяч долларов за стопку бумаг – множество выцветших бумаг на иностранном языке, – Дуг не собирался против этого возражать. К тому же ему нужно было отдать кое-какие долги.

Ему пришлось преодолеть две сложные сигнальные системы и четырех охранников, прежде чем он справился с настоящей жемчужиной – стенным сейфом, в котором хранился конверт Он справился со всеми замками и сиренами. У него просто дар к этому. Человек не должен пренебрегать теми талантами, которые даны ему от Бога. Вещь была на месте, и он сделал все как надо Он ни взял ничего, кроме бумаг, хотя рядом с конвертом в сейфе лежал очень интересный черный кейс. Дуг не рассчитывал, что, прочитав их, он что-то поймет. Он совсем не ожидал, что переводы дневника или документов, которым уже двести лет, произведут на него такое впечатление. Может быть, дело было в его любви к интересным рассказам или в уважении к печатному слову, но, когда Дуг бегло перелистал бумаги, они сразу же подействовали на его воображение Однако Дуг должен был эти бумаги отдать, произвели они на него впечатление или нет. Уговор есть уговор.

Он зашел в аптеку и купил пластырь. Приклеив конверт к груди, он проявил простую предосторожность. Как в любом большом городе, в Нью-Йорке было полно нечестных людей. Конечно, Дуг прибыл на спортивную площадку в Ист-Сайде на час раньше условленного времени и спрятался за кустами. Человек, который остерегается, дольше живет..

Не обращая внимания на проливной дождь, Дуг мучительно думал о том, что прочитал. Переписка, документы, внушительный список драгоценностей. Ведь кто-то собирал эту информацию, аккуратно переводил, сортировал с дотошностью профессионального библиотекаря. В его сознании промелькнула мысль, что, если бы у него было время, он мог бы и сам завершить эту работу. Однако уговор есть уговор.

Дуг по-прежнему ждал с искренним намерением отдать бумаги и забрать свой гонорар. Так было до тех пор, пока он не понял, что может не надеяться на пять тысяч долларов, которые обещал Димитри. Он получит двухдолларовую пулю в спину и могилу в водах Ист-Ривер.

Ремо прибыл на черном «линкольне» с двумя другими типами, одетыми в строгие деловые костюмы.

Они спокойно обсуждали самый эффективный способ его убить. Вроде бы сошлись на пуле в голову. Оставалось решить только где и когда, но Дуг, находившийся в двух метрах от них за кустами, не стал дослушивать и отполз в сторону. Кажется, Ремо очень беспокоился о том, что может запачкать кровью обивку сидений «линкольна».

Сначала Дуг разозлился. Не имеет значения, сколько раз его надували – он уже сбился со счета, но каждый раз обман приводил его в бешенство. В этом мире нет честных людей, думал он, чувствуя, как клейкая лента слегка стягивает ему кожу. Дуг попытался обдумать, как ему действовать дальше.

Димитри слыл оригиналом. Но кроме того, он имел репутацию человека, который отбирает все самое лучшее, начиная правым сенатором, которому платит денежное содержание, и кончая хорошим вином, которое хранит в своем подвале. Если он настолько желал заполучить бумаги, что решил обрубить конец по имени Дуглас Лорд, значит, они чего-то стоят. Дуг немедленно решил, что бумаги стали его собственностью и они обеспечат ему будущее. Теперь ему было нужно только одно – дожить до того момента, когда он сможет получить это богатство.

Погруженный в воспоминания, Дуг ненароком дотронулся до раненой руки. Она все еще побаливала, но состояние ее уже было лучше. Он должен признать, что сумасшедшая Уитни Макаллистер проделала неплохую работу. Он выдохнул дым и затушил сигарету. Наверно, она запишет эту сигарету ему в счет.

Сейчас Уитни ему нужна, по крайней мере до тех пор, пока они не выбрались из страны. Когда он окажется на Мадагаскаре, то пошлет ее к черту. На лице Дуга появилась ленивая улыбка. У него был некоторый опыт по части того, как перехитрить женщину. Иногда ему это удавалось. В такие моменты он сожалел об одном – о том, что не сможет видеть удивление и злость женщины, когда она наконец-то поймет, что ее оставили с носом. Однако, представляя себе эти светлые, золотистые волосы, он думал, что не будет очень здорово, если ему придется ее надуть. Дуг не мог отрицать, что он у нее в долгу. Но именно тогда, когда он вздохнул и начал думать об Уитни благожелательно, дверь в смежную комнату внезапно распахнулась.

– Вы все еще в постели? – Уитни подошла к окну и раздвинула шторы, затем брезгливо помахала рукой перед своим лицом, пытаясь рассеять дымовую завесу. Он ведь уже давно проснулся, решила она. Лежит, курит и думает, как от нее избавиться. Можно себе представить! Когда Дуг принялся ругаться и щурить глаза, она только покачала головой. – Вы ужасно выглядите.

Обижаться было бессмысленно. Подбородок зарос щетиной, волосы торчали в беспорядке, а ради зубной щетки Дуг, казалось, готов был пойти на убийство. Она же выглядела так, как будто только что вышла от Элизабет Арден. Лежа голый в постели с обмотанной вокруг бедер простыней, Дуг почувствовал некоторое неудобство, но решил не обращать на это внимания.

– Вы когда-нибудь стучитесь?

– Только не тогда, когда плачу за комнату, – небрежно сказала Уитни. Она переступила через валявшиеся на полу джинсы. – Завтрак скоро будет.

– Замечательно.

Игнорируя его сарказм, Уитни стала вести себя так, как будто была дома. Она села на кровать и вытянула ноги.

– Устраивайтесь поудобнее, – с чувством сказал Дуг.

Уитни только улыбнулась и отбросила назад волосы.

– Я связалась с дядей Макси.

– С кем?

– С дядей Макси, – повторила Уитни, бросив беглый взгляд на свои ногти. Они действительно нуждались в маникюре, причем с этим надо успеть еще до того, как они покинут город. – На самом деле он мне не дядя, я просто называю его своим дядей.

– Ах вот какой дядя, – с полуусмешкой сказал Дуг.

Уитни кротко взглянула на него:

– Не будьте таким грубияном, Дуглас. Это хороший друг нашей семьи. Может быть, вы о нем слышали. Это Максимилиан Тибери.

– Сенатор Тибери?

Она смотрела на растопыренные пальцы, еще раз убеждаясь в необходимости маникюра.

– Вы держитесь в курсе всех событий.

– Послушайте, вы, чересчур сообразительная! – Дуг схватил ее за руку так, что она чуть не упала ему на колени. Уитни только заулыбалась, зная, что все козыри по-прежнему у нее на руках. – Какое отношение к нашему делу имеет сенатор Тибери?

– У него связи. – Уитни провела пальцем по его щеке, цокая языком из-за того, что она такая колючая. Однако в этой колючести, подумала она, есть какая-то своя примитивная привлекательность. – Мой отец всегда говорит, что в крайнем случае вы можете обойтись без секса, но без связей обойтись невозможно.

– Да? – Усмехаясь, он подтянул ее к себе так, что лицо Уитни оказалось совсем близко, а волосы рассыпались по простыне. И снова уловил ее аромат, который говорил о богатстве и высоком классе. – У каждого свои приоритеты.

– Конечно. – Ей захотелось его поцеловать. Он казался грубым, неугомонным и взъерошенным – так выглядит мужчина после ночи необузданного секса. Каким любовником может быть Дуглас Лорд? Наверное, безжалостным. Она почувствовала, как от этой мысли ее сердце застучало немного быстрее. От него пахло табаком и потом. Он был похож на человека, который все время ходит по краю пропасти и наслаждается этим. Ей хотелось ощутить на себе прикосновения его искусных губ, но пока не время. Поцелуй может заставить ее забыть о том, что она должна быть все время на шаг впереди; – Дело в том, – проговорила она, перебирай руками его волосы, в то время как их губы находились на расстояний вздоха, – что благодаря дяде Макси через двадцать четыре часа мы сможем получить паспорт для вас и две тридцатидневные визы на Мадагаскар.

– Каким образом?

Уитни с изумлением и досадой отметила про себя, как быстро его обольстительный тон превратился в деловой.

– Связи, Дуглас, – жизнерадостно сказала она. – Для чего иначе нужны партнеры?

Он оценивающе посмотрел на нее. Проклятие, какая же она ловкая! Если он не будет соблюдать осторожность, она станет ему необходима. А женщина, без которой нельзя обойтись, – это последнее, что нужно смышленому мужчине. Женщина, у которой глаза как виски, а кожа – как нижняя сторона лепестка. И тут до него дошло, что на следующий день в это самое время они будут уже в пути. Издав короткий возглас, он перекатился и лег на нее сверху. Волосы Уитни разметались по подушке. Ее глаза, настороженные и смеющиеся одновременно, встретились с его глазами.

– Попробуем выяснить на практике, для чего нужен партнер, – предложил Дуг.

Его тело было твердым, как и его рука, обхватившая ее лицо, таким, каким бывает его взгляд. Это было искушением. Он весь был искушением. Но сначала нужно взвесить все «за» и «против». Уитни не успела решить, соглашаться ей или нет, как раздался стук в дверь.

– Завтрак, – радостно сказала она, вывернувшись из-под него. Даже если ее сердце и стучало чересчур быстро, на это не стоило обращать внимания.

Слишком много дел было впереди.

Дуг закинул руки за голову и откинулся на спинку кровати. Возможно, внезапно возникшее желание проделало дыру в его желудке или, возможно, это просто голод. А может, и то, и другое.

– Давайте позавтракаем в постели.

Уитни просто проигнорировала это предложение.

– Доброе утро, – приветливо сказала она официанту, который вкатил столик с тарелками.

– Доброе утро, мисс Макаллистер. – Молодой, плотного телосложения пуэрториканец даже не взглянул на Дуга. Все его внимание было сосредоточено на Уитни. Весьма грациозно он вручил ей розу.

– Ну зачем же! Спасибо, Хуан. Она прелестна.

– Я подумал, что она вам понравится. – Он улыбнулся, показав крепкие, здоровые зубы. – Надеюсь, что ваш завтрак в полном порядке. Как вы просили, я принес туалетные принадлежности и бумагу.

– О, это замечательно, Хуан. – Дуг заметил, что она улыбнулась этому смуглому жеребцу-официанту значительно приветливее, чем ему. – Думаю, это не доставило тебе много хлопот.

– О, что вы, ни в коем случае, мисс Макаллистер. За спиной официанта Дуг молча передразнивал его жесты и выражение лица. Уитни, увидев это, только приподняла бровь, затем подписала чек широким росчерком пера.

– Спасибо, Хуан. – Она взяла сумочку и достала двадцатку. – Ты мне очень помог.

– С радостью, мисс Макаллистер. Если вам будет нужно что-нибудь еще, просто позвоните. – Двадцатка исчезла в его кармане со скоростью, говорящей о многолетней практике. – Приятного аппетита. – Все еще улыбаясь, он повернулся к двери и удалился.

– Вам нравится, как они пресмыкаются перед вами, правда?

Уитни налила себе кофе в чашку, небрежно помахивая розой перед носом.

– Наденьте что-нибудь и садитесь завтракать.

– А вы чертовски щедро распоряжаетесь той скромной суммой наличных, которые у нас есть. – Уитни ничего не ответила, но он заметил, как она что-то записала в свою книжечку. – Погодите, это ведь вы дали ему лишние чаевые, а не я.

– Он принес вам бритвенный прибор и зубную щетку, – мягко заметила она. – Мы разделим чаевые, потому что ваша гигиена в данный момент меня тоже несколько заботит.

– Как это мило с вашей стороны! – проворчал Дуг. Потом, решив посмотреть, насколько далеко она может зайти, он не спеша выбрался из кровати.

Уитни не стала хватать ртом воздух, не вздрогнула, не покраснела. Она просто посмотрела на него долгим, оценивающим взглядом. Белая повязка на руке резко контрастировала со смуглой кожей. Боже мой, какое у него красивое тело, подумала Уитни, и ее пульс начал биться сильнее. Стройное, гладкое, с четко очерченной мускулатурой. Голый, небритый, ухмыляющийся, он казался ей опаснее и в то же время привлекательнее любого мужчины, который когда-либо попадался на ее пути. Но она не доставит ему удовольствия узнать об этом.

Не отрывая от него глаз, Уитни взяла в руку кофейную чашку.

– Перестаньте валять дурака, Дуглас, – мягко сказала она, – и наденьте штаны. Простудите себе яйца.

Черт возьми, какая же она холодная, подумал он, натягивая джинсы. Как раз сейчас он надеялся увидеть, как она смутится. Плюхнувшись в кресло рядом с ней. Дуг начал поглощать яичницу и хрустящий бекон. В данный момент он был слишком голоден, чтобы считать, во сколько ему обойдется роскошь обслуживания в номере. Когда он найдет сокровище, купит себе собственный отель.

– Так кто вы такая, Уитни Макаллистер? – спросил он с набитым ртом.

Она добавила перцу себе в яичницу.

– В каком смысле?

Он усмехнулся, довольный хотя бы тем, что она не может легко ответить на его вопрос.

– Откуда вы?

– Ричмонд, штат Виргиния, – сказала она, так легко придав своей речи виргинский акцент, что можно было поклясться, будто она все время так говорила. – Моя семья все еще там, на плантации.

– А почему вы переехали в Нью-Йорк?

– Потому что это недолго сделать. Он протянул руку к тостам, внимательно рассматривая блюдо, думая, какое ему выбрать желе.

– И что вы здесь делаете?

– То, что мне нравится.

Дуг посмотрел в ее томные глаза цвета виски и поверил этому.

– Вы где-то работаете?

– Нет, у меня просто есть специальность. – Уитни взяла в руку ломтик бекона и откусила маленький кусочек. – Я дизайнер по интерьеру.

Дуг вспомнил ее квартиру – ощущение элегантности, правильного подбора цветов, неповторимости.

– Значит, декоратор, – задумчиво сказал он. – Должно быть, хороший.

– Естественно. А вы? – Она налила кофе себе и ему. – Чем вы занимаетесь?

– Многими вещами. – Дуг протянул руку за сливками, внимательно глядя на нее. – Но в основном я вор.

Уитни вспомнила, с какой легкостью он увел «порше»:

– Должно быть, хороший. Он засмеялся, довольный:

– Естественно.

– Та головоломка, которую вы упомянули. Бумаги. – Она разломила надвое кусок тоста. – Вы не собираетесь мне их показать?

– Нет.

Уитни прищурилась:

– Откуда мне знать, что они действительно у вас? Откуда мне знать, что даже если они у вас, то заслуживают того, чтобы я тратила на них свое время, не говоря уже о деньгах?

Он, казалось, секунду раздумывал, затем предложил ей блюдо с желе.

– Честное слово?

Она выбрала клубничное желе и принялась щедро его намазывать на тост.

– Давайте не будем смешить друг друга. Откуда вы их взяли?

– Я их... добыл.

Откусив кусочек тоста, Уитни взглянула на него исподлобья:

– То есть у крал и.

– Да.

– У тех людей, которые за вами охотятся?

– Украл для человека, на которого они работают, – поправил ее Дуг. – Для Димитри. К несчастью, он попытался меня обмануть, поэтому договор с ним больше не действует. Так что я владею ими на девяносто процентов законно.

– Могу себе представить. – Уитни вдруг подумала о том, что завтракает с вором, у которого находится таинственная головоломка. Вряд ли когда-нибудь в своей жизни она совершала более необычный поступок. – Хорошо, пусть так. В каком виде эта головоломка?

Дуг хотел еще раз сказать «нет», но поймал взгляд ее глаз. В них была холодная, непреклонная решимость. Лучше он все же даст ей что-то, по крайней мере пока у него нет паспорта и билета.

– У меня есть разные бумаги – документы, письма. Я уже говорил вам, что им лет двести. В бумагах достаточно информации, чтобы выйти прямо на кучу денег, и никто не знает, где они находятся. – Ему в голову пришла одна мысль, и он нахмурился. – Вы знаете французский?

– Конечно, – ответила Уитни и улыбнулась. – Значит, часть документов написана по-французски. – Дуг ничего не ответил, и она снова принялась его допрашивать:

– Почему никто не знает об этой куче денег?

– Те, кто знал, давно умерли.

Уитни не понравилось, как он это сказал, но теперь она не собиралась отступать:

– Откуда вы знаете, что это не фальшивка? На лице Дуга застыло напряженное выражение, именно такое, когда вам преподносят неприятный сюрприз.

– Я это чувствую.

– А что это за человек, который вас преследует?

– Димитри? Он первоклассный бизнесмен – в грязном бизнесе. Он умный и подлый, из той породы людей, которые знают латинское название жука, которому отрывают крылышки. Если он хочет заполучить эти бумаги, значит, они чертовски дорого стоят. Чертовски дорого.

– Я надеюсь, что это подтвердится на Мадагаскаре. – Уитни взяла в руки номер «Нью-Йорк тайме», который принес Хуан. Ей не понравилось то, что сказал Дуг о том человеке, который его преследует. Лучший способ отвлечься от мрачных мыслей – подумать о чем-нибудь другом. Но когда Уитни открыла газету, у нее перехватило дыхание. – Ох черт!

Занятый своей яичницей. Дуг издал только отсутствующее «х-м-м».

– Теперь у меня будут неприятности, – сказала Уитни, встав и бросив развернутую газету на его тарелку.

– Эй, я еще не кончил завтракать. – Отодвигая газету в сторону, он заметил фотографию улыбающейся Уитни. Над фотографией был крупный заголовок: «Исчезла наследница короля мороженого»

– Наследница короля мороженого, – пробормотал Дуг, пробегая глазами текст. До него не сразу дошел смысл прочитанного. – Мороженого… – Рот его раскрылся, когда он отбросил газету. – Мороженое Макаллистера? Так это вы?

– Ну не совсем, – ответила Уитни, расхаживая по комнате и пытаясь выработать наилучший план действий. – Это мой отец.

– Мороженое Макаллистера, – повторил Дуг. –Сукин сын. Он делает лучшую в стране помадку.

– Конечно.

Его просто убивала мысль о том, что он связался с дочерью одного из богатейших людей страны. Она стоит миллионы. Миллионы. И если его поймают вместе с ней, то, конечно, обвинят в похищении, и он даже не успеет попросить, чтобы суд назначил ему адвоката. От двадцати лет до пожизненного, подумал он, взъерошив волосы. Уж Дуг Лорд знает, как можно получить такой срок.

– Послушайте, милочка, это все меняет.

– Конечно, меняет, – пробормотала она. – Теперь мне придется позвонить папе. Ох, и дяде Макси тоже.

– Да. – Он подцепил вилкой последние остатки яичницы, решив, что надо получше поесть, прежде чем решиться на что-то. – Почему бы вам не подсчитать мой долг, и мы…

– Папа, наверно, думает, что меня удерживают ради выкупа или что-то в этом роде.

– Точно. – Он положил в рот последний кусочек тоста. Если она полагает, что заставит его заплатить за завтрак, то ему будет приятно ее разочарование. – И я не хочу кончить тем, что получу от полицейского пулю в голову.

– Не смешите меня. – Уитни отмахнулась от него. Наконец она выработала свой план наступления. – Я перехитрю папу, – пробормотала она. – Много лет мне это удается. Я заставлю его дать мне денег.

– Наличными?

Уитни посмотрела на него долгим, оценивающим взглядом:

– Это явно привлечет ваше внимание.

– Послушайте, моя красавица, если вы знаете, как обвести вокруг пальца вашего старика, то я вовсе не собираюсь возражать. И хотя пластиковая карточка – это прекрасно, и наличные, которые вы можете по ней получить, – это тоже прекрасно, но некоторое количество зеленых в руках даст мне возможность крепче спать.

– Я об этом позабочусь. – Уитни пошла в свою комнату, но у двери остановилась. – Вам действительно стоит принять душ и побриться, Дуглас, перед тем как мы отправимся за покупками.

Он перестал скрести свой подбородок.

– За покупками?

– Я не собираюсь отправляться на Мадагаскар с одной блузкой и одной парой чулок. И мне не хотелось бы появляться где-либо с вами, когда на вас рубашка с одним рукавом. Нужно позаботиться о вашем гардеробе.

– Я могу сам выбрать себе рубашки.

– Я в этом сильно сомневаюсь, вспоминая ту впечатляющую куртку, в которой вы были в момент нашей встречи. – С этими словами она закрыла за собой дверь.

– Это была маскировка! – крикнул Дуг и бросился к ванной. Проклятые женщины всегда стараются оставить за собой последнее слово.

Однако он вынужден был признать, что вкус у нее есть. После двухчасовой круговерти по магазинам он нес больше пакетов, чем хотел бы, но новая рубашка хорошо скрывала выпуклость конверта, который был опять приклеен к его груди. И еще ему приятно прикосновение льняной ткани к своей коже. И ему нравилось следить за покачиванием бедер Уитни под тонким белым платьем. Вместе с тем не стоило быть слишком уступчивым.

– Что, черт возьми, я буду делать в этом костюме в мадагаскарском лесу?

Уитни обернулась, внимательно посмотрела на него и поправила воротничок на его рубашке. Дуг ворчал, что ему не следовало покупать светло-голубую рубашку, но Уитни только убедилась в том, что этот цвет ему очень подходит. Странно, но Дуг выглядел так, как будто всю жизнь носил строгие костюмы.

– Когда человек отправляется в путешествие, он должен быть готов ко всему.

– Я не знаю, сколько мы еще собираемся бродить, моя дорогая, но я вам скажу одно: у вас, наверное, внутри мотор.

Она взглянула поверх края своих новых солнечных очков.

– Джентльмен до мозга костей.

– Еще бы. – Дуг, переложив все пакеты в одну руку, остановился около аптеки. – Слушайте, мне нужно здесь кое-что купить. Дайте мне двадцатку. – Она только подняла брови Дуг выругался. – Давайте, Уитни, записывайте это в свою дурацкую книжку. Без наличных я чувствую себя как голый.

Она сладко улыбнулась, доставая свою сумочку из только что купленной модной кожаной сумки с ручками:

– Сегодня утром вас не беспокоило, что вы были голым.

Дуг все еще испытывал досаду, что она никак не прореагировала на вид его тела. Дуг выхватил банкноту из ее руки.

– Когда-нибудь мы это еще обсудим. Я встречу вас наверху через десять минут.

Довольная собой, Уитни направилась в отель, вихрем промчалась через вестибюль к лифту. Досаждая Дугласу Лорду, она получила такое удовольствие, какого не испытывала уже много месяцев. Уитни нажала в лифте кнопку своего этажа.

Все складывается неплохо, решила она. Отец с облегчением узнал, что она в безопасности, и не проявил особенного недовольства тем, что она снова уезжает за границу Посмеиваясь про себя, Уитни прислонилась спиной к стенке лифта. Она допускала, что за двадцать восемь лети: всей жизни доставила отцу сколько-то неприятных минут, но тут уж ничего не поделаешь – она такая. Во всяком случае, сейчас ей удалось смешать правду и вымысел так, что отец был удовлетворен. С тысячей долларов, которые он сегодня послал дяде Макси, они с Дугом до отъезда на Мадагаскар? будут, чувствовать себя вполне уверенно.

Уитни привлекала даже само название острова.

Мадагаскар, задумчиво повторила она, устремляясь через холл к своему номеру. Экзотично, ново, неповторимо. Орхидеи, буйная растительность. Она мечтала о том, чтобы все это увидеть, почувствовать. И ей хотелось верить; что головоломка, о которой говорил Дуг, ведет к той самой куче денег.

Уитни привлекало не само по себе сокровище. Она слишком привыкла к богатству, чтобы при мысли о кладе ее сердце начинало биться быстрее. Ее манили лихорадка поиска, возможность открытия. Как ни странно, Уитни лучше самого Дуга понимала, что он испытывает такое же чувство.

Ей нужно знать о нем гораздо больше, чем известно сейчас, решила Уитни. Наблюдая, как Дуг обсуждал с продавцом покрой и материал костюма, она поняла, что он не впервые сталкивается с дорогими вещами. В льняной сорочке классического покроя он мог бы сойти за богатого, но это впечатление развеивалось, стоило увидеть его глаза. Они были беспокойными, настороженными и голодными. Если они собираются быть партнерами, она должна выяснить, почему это так.

Отперев свою дверь, Уитни сообразила, что несколько минут будет одна и что возможно, хотя и маловероятно. Дуг спрятал бумаги в своей комнате. Раз деньги у нее, сказала себе Уитни, она имеет право видеть, что финансирует. Поэтому, напрягая слух в ожидании возвращения Дуга, она тихо двинулась к дверям в смежную комнату. Подойдя, она вздрогнула, затем, прижав руку к груди, рассмеялась.

– Хуан, ты до смерти меня напугал. – Уитни сделала шаг вперед, глядя туда, где за все еще не убранным столом сидел молодой официант. – Ты пришел забрать тарелки? – Она не собиралась прекращать свои поиски из-за присутствия Хуана и начала рыться в туалетном столике Дуга. – Отель, наверное, полон? – спросила она, чтобы поддержать разговор. – Сейчас ведь время цветения вишни. Это всегда привлекает туристов. – Расстроенная тем, что в туалетном столике ничего не оказалось, Уитни огляделась по сторонам. Следовало поискать в туалете. – Когда обычно приходит горничная, Хуан? Мне нужно еще несколько полотенец. – Он продолжал молча глядеть на нее, и Уитни нахмурилась. – Ты плохо выглядишь, – сказала она. – Тебя заставляют слишком много работать. Может быть, тебе нужно… – Она едва коснулась его плеча, как Хуан стал медленно наклоняться и мешком свалился к ее ногам, оставив на спинке кресла пятна крови.

Уитни не закричала, потому что ее сознание и ее голосовые связки отключились. С расширившимися от ужаса глазами, с трясущимися губами, она стала пятиться назад. Ей никогда раньше не доводилось так близко видеть смерть, вдыхать ее запах, но она безошибочно ее узнала. Однако Уитни не успела броситься в бегство – чьи-то пальцы крепко сжали ее руку.

– Очень миленькая.

Человек, лицо которого находилось всего в нескольких сантиметрах, держал пистолет у ее подбородка. Ствол пистолета был холоден как лед. Одна щека бандита была исполосована шрамами, как будто от разбитой бутылки или от лезвия бритвы. Волосы и глаза песочного цвета. Ухмыляясь, он провел пистолетом ей по горлу:

– Где Лорд?

Взгляд Уитни упал на распростертое тело, лежащее в полуметре от ее ног. На белой куртке было хорошо видно красное пятно. Хуану уже нельзя было помочь, и он уже никогда не потратит те двадцать долларов чаевых, которые она дала ему всего несколько часов назад. Если она не будет осторожна, очень-очень осторожна, то кончит так же.

– Я спросил тебя о Лорде. – Ствол пистолета поднял ее подбородок чуть повыше.

– Я потеряла его из вида, – не долго думая, сказала Уитни. – Вернулась в номер, чтобы поискать бумаги.

– Обманываешь. – Он поиграл кончиками ее волос, отчего внутри у нее все сжалось. – Умничаешь. – Его пальцы покрепче ухватил и ее волосы, оттягивая голову назад. – Когда он вернется?

– Не знаю. – Уитни, сморщившись от боли, пыталась сохранить ясность мысли. – Через пятнадцать минут, может, через полчаса. – В любую минуту, с отчаянием подумала она. Он может войти в любую минуту, и тогда они оба умрут. Уитни еще раз взглянула на распростертое у ее ног тело, и ее глаза наполнились слезами. Она отчаянно пыталась проглотить подступивший к горлу комок, зная, что не сможет сдержать слез. – Зачем вы убили Хуана?

– Он оказался не там и не тогда, где надо, – ответил он с усмешкой. – Как и вы, милая леди.

– Послушайте… – прошептала Уитни. Она даже не попыталась говорить громче, боясь, что ее зубы станут стучать. – У меня нет причин сохранять верность Лорду. Если мы с вами найдем бумаги, то… – Она дала возможность окончанию фразы повиснуть в воздухе, облизнув языком губы. Он заметил это и оглядел ее с ног до головы.

– Сиськи маловаты, – фыркнул бандит, затем отступил назад. – Я бы хотел получше разглядеть, что ты предлагаешь, – сказал он, сделав жест пистолетом.

Уитни покрутила верхнюю пуговицу блузки. Ей удалось убедить его не убивать ее сразу, но для того, чтобы выбраться отсюда, этого было недостаточно. В то время как ее пальцы двигались к следующей пуговице, она медленно смещалась назад. Уитни почувствовала, как ее бедро уперлось в стол. Как будто для того, чтобы удержать равновесие, она положила на стол руку, пристально глядя в желтые глаза. Ее пальцы коснулись холодной нержавеющей стали.

– Может быть, вы мне поможете, – прошептала Уитни, заставив себя улыбнуться.

Он положил пистолет на туалетный столик. – Может быть, и помогу. – Его руки теперь легли ей на бедра, медленно поднимая ее тело вверх. Уитни крепко сжала ручку вилки в руке и с силой воткнула острые зубцы в шею бандита.

Кровь забила струей. Визжа по-поросячьи, бандит отпрыгнул назад. Когда он сам схватился за ручку вилки, Уитни подобрала кожаную сумку и изо всей силы бросила в него. Она не стала смотреть, насколько глубоко вонзились в него зубцы вилки. Она убегала.

Дуг вошел в вестибюль отеля, находясь в хорошем настроении, чему помог легкий флирт с девушкой на контроле. И в этот момент с ним столкнулась Уитни, мчавшаяся на всех парах.

Он зашатался, чуть не выронив из рук свертки.

– Какого черта…

– Бежим! – крикнула она и, не обращая внимания на то, следует ли он ее совету, вылетела из отеля.

Ругаясь и пытаясь не растерять свертки, Дуг побежал рядом с ней.

– Почему?

– Они нас нашли.

Обернувшись, он увидел, как из отеля выскакивают Ремо и двое других.

– Ах, черт, – пробормотал Дуг. Затем, схватив Уитни за руку, он втащил ее в первую попавшуюся дверь. Их встретили тихие звуки арфы и прямой как палка метрдотель.

– Вы заказали завтрак?

– Мы просто ищем друзей, – ответил ему Дуг, подталкивая вперед Уитни.

– Да, я надеюсь, что мы пришли не слишком рано. – Она подмигнула метрдотелю и начала осматривать ресторан. – Терпеть не могу приходить заранее. А, вон и Марджори. О, как она располнела! – Заговорщически наклонившись к Дугу, Уитни прошла вместе с ним мимо метрдотеля. – Обязательно похвали ее за это ужасное платье. Родней.

Пройдя через зал, они направились прямиком на кухню.

– Родней? – удивленно спросил он вполголоса.

– Мне просто пришло это имя в голову.

– Вот здесь. – Недолго думая, он переложил свертки и коробки в сумку Уитни и повесил все это хозяйство себе на плечо. – Говорить буду я.

На кухне они прокладывали себе путь мимо столов, кухонных плит и поваров. Дуг, двигаясь настолько быстро, насколько считал приличным, уже нацелился на заднюю дверь. Но тут ему заступила дорогу фигура в белом фартуке, толщиной не меньше метра:

– Гостям нельзя находиться на кухне. Дуг взглянул на колпак шеф-повара, находившийся сантиметров на тридцать выше его собственной головы. Это напомнило ему о том, что он терпеть не может физических столкновений. Пользуясь мозгами, вы не набьете себе столько шишек.

– Минуточку, минуточку, – взволнованно сказал Дуг и повернулся к котлу справа от него, где что-то кипело. – Шейла, это какой-то прямо-таки ожесточенный запах. Превосходный, чувственный. Только за один этот запах можно дать четыре звезды.

Сразу уловив, куда он клонит, Уитни вытащила из сумки блокнот.

– Четыре звезды, – повторила она, записывая.

Зачерпнув содержимое ковшом. Дуг поднес его к носу, закрыл глаза и сделал пробу.

– Ax! – Он произнес это так драматически, что Уитни чуть не рассмеялась. – «Пуассон Вероник». Великолепно. Просто великолепно. Явно один из претендентов на главный приз. Как вас зовут? – спросил он шеф-повара.

Фигура в белом фартуке приосанилась:

– Генри.

– Генри, – повторил Дуг, сделав знак Уитни. – В течение десяти дней вас известят. Пойдемте, Шейла, не будем зря тратить время. Нам надо побывать еще в трех ресторанах.

– Я ставлю на вас, – обращаясь к Генри, сказала Уитни и, следуя за Дугом, вышла из задней двери.

– Отлично. – Дуг крепко сжал ее руку, когда они оказались в переулке. – Ремо – дурак только наполовину, так что нам надо поторапливаться. Где находится дядюшка Макси?

– Он живет в Рослине, штат Виргиния.

– Хорошо. Значит, нам нужно такси. – Он двинулся вперед, затем оттолкнул Уитни к стене с такой силой, что она чуть не ударилась. – Черт, они уже здесь. – Он остановился, понимая, что в переулке они не смогут скрыться от преследователей. По своему опыту он знал, что переулки долго не бывают безопасными. – Мы должны выбрать другой путь. Придется перелезть через несколько заборов. Ты должна держаться.

Воспоминание о Хуане было еще свежо в ее памяти.

– Я буду держаться.

– Тогда пойдем.

Они бок о бок пошли вперед, затем свернули вправо. Чтобы перебраться через первый забор, Уитни пришлось забираться на поставленные друг на друга качавшиеся в разные стороны ящики, так что она возликовала, когда вновь почувствовала под собой твердую землю. Уитни продолжала бежать. Если Дуг и придерживался какого-то маршрута, она не могла его определить. Они делали зигзаги по улицам, по переулкам, перелезали через заборы. Наконец она стала задыхаться. Развевающийся подол ее платья за что-то зацепился, и теперь лохмотья висели, как бахрома. Люди в удивлении останавливались, чтобы посмотреть на них, чего никто не сделал бы в Нью-Йорке.

Казалось, Дуг все время одним глазом смотрит через плечо. Уитни подумала, не провел ли он таким образом большую часть своей жизни, и гадала, приходилось ли ему вообще жить по-другому. Когда он стащил ее вниз по ступенькам на станцию метро, Уитни пришлось схватиться за перила, чтобы не упасть.

– Синие линии, красные линии, – бормотал Дуг. – Зачем им понадобилось что-то выделять цветом?

– Не знаю. – Задыхаясь, она привалилась к стенду со схемой метро. – Раньше я никогда не ездила на метро.

– Ну, сейчас мы рискнем это сделать. Выбираем красную линию, – объявил Дуг и снова, схватив ее за руку, потащил за собой. Ему не удалось оторваться от людей Димитри. Дуг все еще чувствовал запах погони. Пять минут, подумал он. Нужен только пятиминутный отрыв. Тогда они сядут в один из этих быстрых поездов и могут получить больше времени.

Толпа была густой. Сотни людей переговаривались на десятке разных языков. Чем больше народу, тем лучше, сказал себе он, медленно пробираясь вперед. Когда они оказались у края платформы, он оглянулся назад. И встретился взглядом с Ремо. Дуг заметил повязку на загорелой коже. Следует поклониться Уитни Макаллистер, подумал он, и не смог удержаться от усмешки. Да, за это он в долгу перед ней, решил Дуг. Даже если не считать всего остального, за это он перед ней в долгу.

Все очень вовремя, подумал он, вталкивая Уитни в вагон. Вовремя и очень удачно. Удача могла быть с ними или против них, думал Дуг, зажатый между Уитни и женщиной в сари. Он наблюдал, как Ремо прокладывает себе дорогу сквозь толпу.

Когда двери закрылись, Дуг усмехнулся и послал оставшемуся снаружи разочарованному человеку нечто вроде приветствия.

– Давай-ка сядем, – сказал он Уитни. – Нет ничего лучше общественного транспорта.

Она молчала, пока они прокладывали себе путь через вагон, и даже тогда, когда нашли свободное место, где могли поместиться вдвоем. Дуг не обращал внимания на молчание Уитни – он был слишком занят своими мыслями, попеременно то ругаясь, то благословляя судьбу. В конце концов он успокоился, усмехнувшись своему отражению в стекле.

– Ну что ж, пока все идет неплохо. Этот сукин сын мог нас достать, но вместо этого он получит кучу неприятностей, объясняя Димитри, почему он нас снова потерял. – Удовлетворенный, Дуг положил руку на спинку ярко-оранжевого сиденья. – Как же ты их засекла? – рассеянно спросил он, раздумывая над своим следующим шагом. Деньги, паспорт, аэропорт – вот в таком порядке, хотя еще стоило бы ненадолго заглянуть в библиотеку. Если Димитри со своими ищейками появится на Мадагаскаре, придется снова от них уходить. Теперь он в их черном списке. – У тебя острый глаз, милочка, – сказал Дуг. – Нам пришлось бы плохо, если бы в номере нас ожидал комитет по встрече.

Нервное возбуждение помогло Уитни пробежать по улицам. Но необходимость бороться за свою жизнь быстро и энергично двигала ее вперед только до того момента, как она опустилась на сиденье. Уитни обессиленно повернула голову и посмотрела на Дуга:

– Они убили Хуана.

– Что? – Он с удивлением посмотрел на нее, впервые заметив, что кожа ее мертвенно-бледна, а глаза пусты. – Хуана? – Дуг пододвинулся к ней поближе, понизив голос до шепота:

– Официанта? Ты говоришь о нем?

– Он лежал мертвый в твоей комнате, когда я вернулась. Там поджидал один человек.

– Какой человек? – спросил Дуг. – Как он выглядел?

– У него были глаза цвета песка, а на щеке шрам – длинный, неровный.

– Это Бутрейн, – пробормотал Дуг. – Один из негодяев Димитри, такой же подлый, как и все они. – Дуг сильнее сжал плечо Уитни. – Он сделал тебе что-нибудь плохое?

Ее глаза, темные, как старое виски, безжизненно посмотрели на Дуга.

– Думаю, я его убила.

– Что? – уставился он на ее красивое лицо с элегантно очерченными скулами, – Ты убила Бутрейна? Как?

– Вилкой.

– Ты… – Дуг замолчал, откинулся на спинку сиденья и попытался это осмыслить. Если бы она не смотрела на него опустошенным взглядом, если бы ее рука не была холодна как лед, он бы громко рассмеялся. – Ты хочешь сказать, что убила вилкой одну из обезьян Димитри?

– Я не имела возможности пощупать его пульс. Поезд остановился. Уитни не могла больше сидеть на месте, встала и вышла из вагона. Ругаясь, Дуг пробрался через толпу и догнал ее на платформе:

– Ладно, ладно, успокойся, лучше все мне расскажи.

– Все? – Она повернулась к нему, внезапно разозлившись. – Ты хочешь все узнать? Все узнать об этом проклятом деле? Я зашла в номер, а там лежит этот несчастный ни в чем не повинный мальчик в окровавленной куртке. А какая-то тварь с лицом, похожим на дорожную карту, приставляет мне пистолет к горлу.

Уитни говорила так громко, что на них стали оборачиваться.

– Держи ситуацию под контролем, – пробормотал Дуг, вталкивая ее в другой поезд. Они долго ехал и неизвестно куда, пока она не успокоилась, а он не выработал более подходящий план.

– Нет, это ты держи ситуацию под контролем, – наконец ответила она. – Это ты меня втянул в эту историю.

– Послушай, милая, ты ведь свободна и в любую минуту можешь выйти из игры.

– Конечно, а потом мне перережет горло кто-нибудь из тех, кто охотится за тобой и этими проклятыми бумагами.

Ее справедливое замечание было трудно опровергнуть. Затолкав Уитни в угол, Дуг втиснулся рядом.

– Ну хорошо, значит, теперь ты ко мне все равно что привязана, – прошептал он. – Это очень важная новость. Но твое хныканье действует мне на нервы.

– Я не хнычу. – Уитни повернулась к нему. Глаза ее неожиданно стали влажными, она смотрела как беспомощный ребенок. – Но этот мальчик умер.

Дуг уже не злился, однако чувство вины не оставляло. Не зная, что еще можно сделать, он обнял ее.

Дуг не привык утешать женщин.

– Не следует принимать все так близко к сердцу.

Ты не виновата.

Чувствуя себя уставшей, Уитни положила голову ему на плечо.

– Ты вот так и идешь по жизни. Дуг, ни в чем не чувствуя себя виноватым?

Перебирая пальцами ее волосы, он следил за их неясным отражением в стекле.

– Да.

Они замолчали, причем оба гадали, сказал ли он правду,

Глава 3

Дуг заворочался на своем кресле в салоне первого класса. С этим нужно кончать, нужно как-то вытряхнуть из нее эту тоску. Он всегда думал, что понимает богатых женщин. Ему приходилось работать на многих из них, причем в любом смысле слова. Но в то ж время многие из них работали на Дуга. Для него проблема заключалась в том, что он неизменно хоть чуточку влюблялся в каждую женщину, с которой провел хотя бы два часа. И так было всегда. Это потому, что они такие женственные, решил Дуг. Они кажутся такими искренними, женщины с нежной кожей, от которых исходит нежный запах. Однако по опыту Дуг знал, что обычно у женщин с большой суммой на банковском счете сердца как будто сделаны из пластмассы. В тот момент, когда вы уже готовы забыть о бриллиантовых серьгах ради каких-то более серьезных отношений, они выкидывают вас вон.

Бессердечие. Пожалуй, это главный недостаток богатых. Они так же бессердечны, они перешагивают через людей, как беспечный ребенок наступает на жука. Дуг считал, что для развлечения более подходит смешливая официантка. Но когда речь идет о деле, он в первую очередь оценивал счет в банке. Если на счете порядочная сумма, то его обладательница может стать великолепным прикрытием – с богатой женщиной под руку можно преодолеть множество запертых дверей. Конечно, эти женщины, как и любые другие, бывают разные, но Дуг разделял их на несколько основных категорий: скучающие, порочные, холодные, глупые. Уитни, кажется, не подходит ни под одну из этих категорий. Кто бы из них запомнил имя какого-то официанта, а тем более стал бы горевать о нем?

Они вылетели из международного аэропорта Далласа и сейчас были на пути в Париж. Крюк, как надеялся Дуг, достаточный для того, чтобы Димитри сбился со следа. Если таким образом удастся выиграть день или хотя бы несколько часов, он сумеет использовать эту передышку. Как и все в этом бизнесе, он знал, что Димитри делает с теми, кто становится у него на пути. Димитри был человеком традиций и предпочитал традиционные методы. Люди, подобные Нерону, высоко оценили бы приверженность Димитри к медленным, изобретательным пыткам. Ходили слухи, что в его поместье в Коннектикуте в подвале есть тайная комната. Вероятно, там много антикварных вещей – специальные инструменты, сохранившиеся еще от испанской инквизиции. По слухам, там же "находилась и первоклассная киностудия. Прожектора, камеры, съемка. Говорили, что Димитри наслаждается, просматривая еще и еще раз свои самые отвратительные постановки. Дуг вовсе не хотел стать героем во время одного из тех представлений, которые устраивает Димитри, и думал, что ему это удастся, так как Димитри не всемогущ. Он всего лишь человек, говорил себе Дуг. Из плоти и крови. Но даже здесь, в самолете, на высоте десяти тысяч метров, он чувствовал себя мухой, играющей с пауком.

Выпив еще, он перестал думать об этом. Он сделал еще один своевременный шаг. Именно так он выиграет и так спасет свою жизнь.

Если бы у него было время, Дуг на пару дней отвез бы Уитни в «Отель де Крильон». Он останавливался в Париже только здесь. Были города, где он переночевал бы на раскладушке в каком-нибудь мотеле. Были и такие, где он вообще бы не остался на ночь. Но Париж! В Париже ему всегда сопутствовала удача.

Дуг взял за правило два раза в год бывать в Париже. Причем по единственной причине – из-за еды. Как считал Дуг, нет лучших поваров, чем французы или те, кто учился поваренному искусству во Франции. Поэтому он сумел тайно выучиться нескольким замечательным блюдам. В «Кордон бле» он научился по-французски, то есть правильно, готовить омлет. Конечно, Дуг сильно рисковал. Если бы кто-нибудь узнал, что он, надев фартук, сбивает яйца, его репутация на улицах была бы подорвана. Да и самому ему было бы неудобно. Так что он всегда скрывал цель своих поездок в Париж, придумывая несуществующие дела.

Пару лет назад Дуг останавливался в отеле «Кордон бле» в дорогом номере, изображая из себя богатого плейбоя. Насколько он мог припомнить, тогда ему удалось заложить очень хорошее сапфировое ожерелье и он смог полностью оплатить счет. Никогда ведь не знаешь, когда тебе захочется вернуться обратно.

Однако сейчас на изучение рецепта суфле или на ночную кражу со взломом не было времени. Пока игра не закончится, не могло быть и речи о том, чтобы сидеть на одном месте. Обычно Дуг предпочитал именно это – охоту, погоню. Сама игра больше возбуждает, чем выигрыш. Дуг понял это после того, как закончил свое первое большое дело. Там было все: напряженный расчет, лихорадочные действия, боязнь ошибки и, наконец, возбуждение от успеха. А потом оказал ось, что это всего лишь еще одна выполненная работа. И вот уже надо искать следующую. А потом еще одну.

Если бы он тогда, когда учился в школе, послушался преподавателя, то, возможно, стал бы преуспевающим адвокатом. У него ведь есть мозги и язык хорошо подвешен. Дуг отпил еще глоток шотландского виски и возблагодарил Бога за то, что не последовал этому совету.

Он просто не мог представить себе! Дуглас Лорд – эсквайр. Стол, заваленный бумагами, встречи за завтраком три раза в неделю. Да разве так можно жить? Он перевернул страницу книги, украденной им перед отъездом из вашингтонской библиотеки. Нет, профессия, которая держала бы его в кабинете, подавляла бы его, не оставляя никакого выхода. Так что, хотя его коэффициент умственного развития превосходит его вес в обществе, Дуг решил использовать свои таланты на что-нибудь, что его больше удовлетворяет.

В данный момент он читал о Мадагаскаре, его истории, географии, культуре. Когда Дуг закончит эту книгу, он будет знать о данном острове все, что ему нужно. В его кейсе были еще два томика, которые он приберег на потом. Одна книга об исчезнувших драгоценностях, другая – подробная история Французской революции. До того как он обнаружит сокровище, он должен знать о нем все. Если верно то, что он прочитал в бумагах, ему следует поблагодарить за свой ранний уход на покой Марию-Антуанетту и ее склонность к пышности и интригам. Бриллианты «Зеркало Португалии», «Голубой алмаз», «Санси» – всего на пятьдесят четыре карата. Да, у французских королей был неплохой вкус. Королева Мари не нарушила этой традиции. Дуг был благодарен ей за это. И тем аристократам, которые убегали из своей страны, ценой жизни защищая королевские драгоценности или пряча их до той поры, пока королевская династия не сможет вновь править Францией…

«Санси» он на Мадагаскаре не найдет. Дуг был в курсе дела и знал, что камешек теперь принадлежит семейству Асторов. Однако и на его долю еще кое-что осталось. «Зеркало» и «Голубой алмаз» пропали из вида уже пару столетий назад. Как и другие драгоценности. «Дело о бриллиантовом колье» – та капля, которая переполнила чашу крестьянского терпения, – за двести лет обросло теориями, мифами, домыслами. Что же сталось с колье, из-за которого Мария-Антуанетта в конце концов лишилась шеи, чтобы его носить?

Дуг верил в судьбу, в рок, наконец, просто в удачу. Когда все кончится, он будет стоять по колени в блестках – королевских блестках. И как следует прижмет Димитри.

Пока же он хотел узнать все, что можно, о Мадагаскаре. Он выбрал не свою работу, но и Димитри тоже. Дуг может одолеть своего соперника только в одном – в интеллекте. Он читал страницу за страницей и классифицировал факт за фактом. Теперь на острове в Индийском океане он сумеет найти дорогу так же легко, как на Манхэттене перейти из Ист-Сайда в Вест-Сайд. Обязательно.

Удовлетворенный, Дуг отложил в сторону книгу. Они летели уже два часа. Этого времени для Уитни достаточно, решил он, нельзя так долго размышлять.

– Ладно, бросай это.

Она посмотрела на него долгим безучастным взглядом:

– Прошу прощения?

У нее это хорошо получилось, подумал Дуг. Ледяной взгляд, какой бывает у женщин с деньгами или с характером. Конечно, он знал, что у нее есть и то, и другое.

– Я говорю, бросай это. Я не терплю, когда так дуются.

– Дуются?

Глаза Уитни превратились в щелки, она не говорила, а шипела. Дуг был доволен. Если он сумел ее разозлить, то ее настроение быстро слетит.

– Ну да. Мне и самому не очень нравятся женщины, у которых все время рот разинут, но ведь нельзя и постоянно держать его на замке, должны же мы иметь возможность время от времени туда что-то вкладывать.

– Мы? Как замечательно, что ты предъявляешь такие ясные требования. – Уитни взяла сигарету из пачки, которую он положил между ними на ручку кресла, и закурила. Дуг никогда не предполагал, что такой простой жест может быть таким величественным. Это наблюдение его развеселило.

– Перед тем как мы двинемся дальше, разреши мне дать тебе первый урок, дорогая.

С тихой злобой Уитни выдохнула дым прямо ему в лицо:

– Что ж, давай.

Различив в ее голосе боль. Дуг подождал еще минуту. Теперь он говорил ровно и категорично:

– Это правила игры. – Он взял сигарету из ее рук и закурил. – Правила всегда таковы, и, начиная ее, ты должна знать, что бывают и издержки.

Уитни пристально посмотрела на него:

– Ты имеешь в виду Хуана? Ты его смерть называешь издержками?

– Он оказался не там и не тогда, где надо, – сказал Дуг. Не ведая того, он дословно повторил слова Бутрейна. Но Уитни услышала в этой фразе еще что-то. Сожаление? Раскаяние? Хотя она и не была полностью уверена, это уже было кое-что. За это она и зацепилась. – Мы не можем вернуться и исправить то, что произошло, Уитни. Так что пойдем вперед.

Она подняла свой забытый стакан.

– Ты так и поступаешь? Идешь вперед?

– Так надо, если хочешь победить. Тот, кто решил победить, не должен часто оглядываться назад. Оттого, что будешь себя всем этим мучить, ничего не изменится. Мы опережаем Димитри всего на шаг, ну может быть, на два. Нам надо так действовать и дальше, потому что таковы правила игры. Но в этой игре ты рискуешь головой. Если мы не будем впереди, то погибнем. – Говоря это, он положил ладонь на ее руку – не для того, чтобы успокоить, а чтобы проверить, не дрожит ли она. – У нас впереди еще дьявольски долгий путь. Если ты не сможешь этого выдержать, то лучше подумай, как отступить.

Она не отступит. Она просто не умеет отступать. Не позволит гордость, а может быть, надежда на счастье, думала Уитни. Но вот что происходит с ним? Что заставляет Дугласа Лорда бежать вперед?

– Почему ты это делаешь?

Дугу понравилось такое любопытство. Он откинулся в кресле, довольный тем, что настроение у нее потихоньку улучшалось.

– Знаешь, Уитни, гораздо приятнее сорвать ставку в покере с двумя двойками, чем с хорошими картами. – Он выдохнул дым и усмехнулся:

– Это чертовски приятно.

Уитни решила, что поняла, и принялась внимательно рассматривать его.

– Тебе нравится, когда обстоятельства против тебя.

– Рискованные предприятия приносят больше выгоды.

Уитни откинулась назад, закрыла глаза и молчала так долго, что он решил, что она заснула. Но Уитни восстанавливала в памяти все пережитое – шаг за шагом.

– Ресторан, – вдруг сказала она. – Как тебе это удалось?

– Какой ресторан? – Он читал про мадагаскарские племена и даже не стал отрывать глаз от книги.

– В Вашингтоне, когда мы спасались бегством, на кухне тебе загородил дорогу тот огромны и человек в белом.

– В таком случае надо просто говорить первое, что приходит в голову, – легко сказал Дуг. – Обычно это самое лучшее.

– Но у тебя все не так. – Уитни недовольно повернулась на кресле. – То ты как бешеный бежишь по улице, а через минуту ты уже высокомерный ресторанный критик, который говорит все как надо.

– Детка, если на карту поставлена твоя жизнь, ты поневоле что-то сможешь. – Он посмотрел на нее и усмехнулся. – Если ты чего-нибудь очень сильно желаешь, то сможешь. Обычно я предпочитаю выполнять работу без взлома. Главное, что требуется решить, – входить через парадную дверь или через вход для слуг.

Заинтересовавшись, Уитни подала знак стюарду, чтобы им принесли еще выпить.

– Место действия?

– Ладно, пусть будет Калифорния. Беверли-Хиллз.

– Нет, спасибо!

Игнорируя эти слова, Дуг начал вспоминать:

– Сначала нужно решить, какой из этих стильных домов ты хочешь взять. Нужно немного походить, задать несколько осторожных вопросов – и вот уже цель ясна. Потом – парадная дверь или задняя?

Это уже может зависеть от собственного настроения. Но через парадную дверь обычно легче войти.

– Почему?

– Потому что богатые требуют рекомендаций от слуг, а не от гостей. Но нужен первоначальный капитал – несколько тысяч, чтобы остановиться в «Уилшир Ройял», арендовать «мерседес». Назови будто невзначай несколько имен – тех людей, о которых ты знаешь, что их нет в городе. Как только тебя пригласили на первую вечеринку, дело в шляпе. – Со вздохом Дуг сделал глоток. – Дружище, они там, в Хиллз, ведут себя так, что разве только не вешают себе на шею чековые книжки.

– И ты просто приходишь к ним и очищаешь дом?

– Более или менее. Самое сложное – не быть слишком алчным и знать, кто носит бриллианты, а кто – стекляшки. В Калифорнии много всякого дерьма. В основном надо просто уметь хорошо имитировать. Богатые – это скорее люди привычки, чем воображения.

– Спасибо.

– Оденься как надо, старайся, чтобы тебя видели в нужных местах и с несколькими нужными людьми – и никто не станет задавать вопросов о том, кто ты и откуда. Последний раз, когда я использовал этот вариант, я остановился в «Уилшире» с тремя тысячами, а уехал с тридцатью. Мне нравилась Калифорния.

– Это звучит так, как будто ты в ближайшее время не сможешь туда вернуться.

– Я уже возвращался. Слегка подкрасил волосы, отрастил небольшие усы и надел джинсы. Я обрезал розы у Кэсси Лоуренс.

– Кэсси Лоуренс? Это та пиранья, которая выдает себя за покровителя искусств?

– Точное определение. Вы встречались?

– К сожалению. На сколько ты ее нагрел? По тону Уитни Дуг понял, что она была бы довольна, если бы его улов оказался порядочным. Он решил не говорить ей, почему так легко проник в дом Кэсси. Это было очень просто – той очень нравилось смотреть, как он пропалывает ее азалии по пояс голый. В постели она чуть не съела его живьем. Взамен Дуг взял рубиновое ожерелье и пару бриллиантовых серег размером с шарики от пинг-понга.

– Прилично, – наконец ответил он. – Я так понял, что ты ее недолюбливаешь.

– Она не первый сорт. – Это было сказано запросто женщиной, которая сама, несомненно, первый сорт. – Ты спал с ней?

Дуг поперхнулся, затем осторожно поставил стакан.

– Я не думаю, что…

– Значит, спал. – Слегка разочарованная, Уитни снова принялась его разглядывать. – Меня удивляет, что я не вижу шрамов. – Она задумчиво смотрела на него еще некоторое время. – Ты не находишь, что это унизительно?

Дугу хотелось задушить ее, и он бы не испытал угрызений совести. Действительно, бывало, что он спал с объектом и наслаждался этим, и он был уверен, что объект тоже наслаждается. Услуга за услугу.

Но как правило, в этих случаях секс ему был неприятен.

– Работа есть работа, – коротко сказал Дуг, – Не говори мне, что никогда не спала с клиентом.

Уитни подняла брови, как это делают женщины, когда их что-то забавляет.

– Я сплю только с тем, кого сама выбираю, – сказала она таким тоном, как будто этот выбор был всегда хорош.

– Некоторые из нас рождаются, не имея выбора. – Снова открыв свою книгу, он уткнулся в нее и замолчал.

Ужасно, что она заставила его почувствовать себя виноватым. Чувства вины Дуг избегал старательнее, чем полицию. Когда это чувство начинает вас глодать, вы конченый человек.

Забавно, но Уитни ничуть не беспокоило, что он зарабатывал себе на жизнь воровством. Ее также не трогало то, что он воровал главным образом у представителей ее класса. Она даже не моргнула глазом, узнав об этом, хотя более чем вероятно, что он избавил некоторых ее друзей от излишков собственности. Но это ее совершенно не волновало.

Так что же она за женщина? Он считал, что понимает ее жажду приключений и любовь к риску. Он сам относился к жизни примерно так же. Однако это совершенно не вязалось с ее типичным для богачей холодным, оценивающим взглядом.

Нет, ее нисколько не потрясло, когда она узнала, что он вор, но она смотрела на него с насмешкой и – да, черт возьми – с жалостью, когда поняла, что ради горсти блестящих камешков он спал с этой акулой с Западного побережья.

А что же он с этими камешками сделал? Дуг вспомнил, что в течение суток он сбросил камни на «малине» в Чикаго. После обычного торга относительно цены нелегкая занесла его в Пуэрто-Рико. За три дня Дуг проиграл все в казино, осталось лишь две тысяч и. "И что мне дал и эти камни? – снова подумал он и усмехнулся:

– Всего-навсего выходной".

Деньги у него никогда не задерживались. Всегда находилось что-то такое, что требовало денег, – верное дело или женщина с большими глазами, дрожащим голосом и печальной историей. Однако Дуг не казался сам себе простаком. Он был оптимистом. Наверное, он был рожден для того, чтобы работать в одиночку, и поэтому за пятнадцать лет не нашел себе партнера. Иначе он не получал бы от своей работы удовольствия и мог бы с тем же успехом служить в адвокатской конторе.

Через его руки прошли сотни тысяч долларов. Все его обещания самому себе оказались пустыми. На этот раз все будет иначе. Не имеет значения, что он уже это говорил, на этот раз действительно будет иначе. Если сокровище хотя бы наполовину так велико, как говорится в бумагах, он будет обеспечен на всю жизнь. Ему никогда больше не придется работать – разве что изредка, чтобы не потерять форму.

Он купит яхту и будет плавать из порта в порт. Побывает на юге Франции, будет там жариться на солнце и наблюдать за женщинами. Но все дни, что ему осталось прожить, он должен быть на шаг впереди Димитри. Потому что Димитри, пока жив, никогда его не оставит в покое. Это то же входило в правила игры.

Однако лучшее в игре все же заключалось в планировании, в маневрировании, в исполнении. Ему всегда больше нравилось предвкушать, как он будет пить шампанское, чем допивать бутылку. До Мадагаскара оставалось всего несколько часов. Вот тогда он начнет применять все, о чем прочитал, и свои собственные знания и опыт.

Ему придется все время опережать Димитри, но не слишком, чтобы не забежать к нему с другой стороны. Проблема осложнялась тем, что Дуг не мог сказать, как много его бывший работодатель знает о содержании конверта. Наверно, слишком много, подумал Дуг, машинально потирая грудь в том месте, где все еще был приклеен конверт. Димитри наверняка знает очень много, потому что раньше так было всегда. В живых не осталось никого из тех, кто перешел ему дорогу. Дуг был уверен, что если слишком долго задержится на одном месте, то почувствует на своей шее горячее дыхание преследователей.

Он просто должен быть очень точным в этой игре. Ведь они уже были совсем рядом… Он посмотрел на Уитни. Она откинулась в своем кресле, закрыв глаза. Во сне она каралась холодной, безмятежной, недоступной. В нем шевельнулось желание, припасенное как раз для таких недоступных. На этот раз ему придется просто смирить себя.

Между ними чисто деловые отношения, размышлял Дуг. Только деловые. И они будут продолжаться до тех пор, пока он не сможет вытащить из нее немного наличных, а потом он мягко сплавит ее куда-нибудь подальше. Может быть, она оказалась бы более полезной, чем он до сих пор предполагал, но он знал этот тип людей. Такие люди богаты и неугомонны. Рано или поздно ей все это надоест. Ему надо успеть получить от нее наличные.

Ему надо обязательно сделать это, подумал Дуг, закрыв книгу и нажимая кнопку, чтобы откинуть назад сиденье. Он знал, что уже не забудет прочитанного. Эта способность запоминать могла быть ему полезна, если бы он был юристом. Но она здорово помогала Дугу и в том деле, которым он занимался. Он никогда не делал никаких записей, потому что он ничего не забывал. Он никогда не бил в одну цель дважды, потому что имена и лица оставались в его памяти.

Деньги "могли проскочить у него сквозь пальцы, но детали дела запоминались навсегда. Дуг смотрел на это философски. Вы всегда сможете получить еще деньги. Жизнь была бы слишком скучной и серой, если бы вы потратили ее всю на акции и облигации, а не провели бы на колесах или в седле. Дуг был доволен жизнью, а зная, что ближайшие дни окажутся длинными и тяжелыми, он был доволен еще больше. Ему было гораздо интереснее обнаружить алмаз в куче мусора, чем в выставочном зале. Он с нетерпением ожидал того момента, когда можно будет копать.

Уитни спала. Она проснулась, когда самолет начал свое долгое снижение. Слава Богу, что полет заканчивается – была ее первая мысль. Ее просто тошнило от самолетов. Если бы она летела одна, то предпочла бы «Конкорд» Но при сложившихся обстоятельствах Уитни не захотела взваливать на Дуга дополнительную плату. Его счет в ее маленькой книжке все, рос, и в то время, как она была полна решимости забрать с него все до цента, Уитни знала, что он так же полон решимости не отдавать ни цента.

Посмотрев на Дуга сейчас, можно было подумать, что он такой же честный, как скаут-первогодок. Он спал, положив руки на лежащую на коленях книгу. Лицо его было совершенно спокойно. Во время путешествия волосы растрепались. Любой принял бы его за обычного человека с некоторыми средствами, отправляющегося в отпуск в Европу. Должно быть, в этом тоже проявляется его квалификация, решила Уитни, в который раз изучая его. Способность сливаться с любой нужной группой для него прямо-таки бесценна.

К какому же слою он сам принадлежит? К городскому «дну», неряшливые, неотесанные представители которого орудуют в темных переулках? Она вспомнила выражение его глаз, когда он спросил ее о Бутрейне. Да, несомненно, со многими из них он знаком накоротке. Но вот принадлежать этому слою… Нет, это ему не подходит.

Даже за то короткое время, что они были знакомы, Уитни убедилась, что он просто не такой. По натуре он был скитальцем, может быть, не всегда разумным, но всегда неугомонным. Это привлекало к нему. Да, он вор, но, как она считала, вор с определенным кодексом чести. Суд этого мог не признавать, но она признавала. И уважала его за это.

Дуг не был безжалостным. Уитни видела это по его глазам, когда он заводил разговор о Хуане. Он был мечтателем. Она видела это по его глазам, когда он говорил о сокровище. Но в то же время он был реалистом. Она чувствовала это по его тону, когда он говорил о Димитри. Реалист, который знает достаточно, чтобы бояться. Он был слишком сложен, чтобы приклеить ему ярлык. А кроме того…

Он был любовником Кэсси Лоуренс. Уитни знала, что звезде Западного побережья, можно сказать, подают мужчин на завтрак. Но Кэсси была также очень разборчива и не с любым могла разделять постель. Что же она увидела в нем? Молодого, зрелого мужчину с крепким телом? Возможно, этого было достаточно, но Уитни так не думала. В то утро в Вашингтоне Уитни испытала на себе, как привлекателен Дуглас Лорд – с головы до пят. Она действительно почувствовала искушение. И не только из-за его тела, пришла к заключению Уитни. Дело в стиле. У Дугласа Лорда есть свой стиль, и именно это помогает ему проникать в дома на Беверли-Хиллз или Бель-Эр.

Сначала Уитни считала, что понимает его, пока не увидела реакцию Лорда на ее замечание насчет Кэсси. Он был разозлен и смущен, а она ожидала, что его просто развеселит это воспоминание. Значит, у него есть определенные чувства и идеалы, подумала она. Благодаря этому он становится более интересным и, если уж говорить правду, более привлекательным для нее.

Однако привлекателен он или нет, но она должна узнать побольше об этих сокровищах, и как можно скорее. Она вложила много денег в эту затею и не могла дальше двигаться вслепую. Она отправилась с ним, подчиняясь импульсу, а осталась, подчиняясь необходимости. Инстинктивно Уитни понимала, что с ним она будет в большей безопасности, чем без него. Но, если оставить импульсы и интересы безопасности в стороне, то Уитни была слишком деловой женщиной, чтобы вкладывать деньги неизвестно во что. Пока не поздно, она должна взглянуть на то, что он так тщательно прячет. Он может ей нравиться, она даже может понимать его натуру, но вот доверять ему она не должна. Ни на вот столько.

Проснувшись, Дуг пришел к точно такому же выводу относительно Уитни. Пока сокровища не окажутся в его руках, он не даст ей даже взглянуть на бумаги.

Когда самолет находился уже над аэродромом, они подняли спинки кресел, улыбнулись друг другу и принялись за свои расчеты.

К тому времени, когда они, с трудом волоча багаж, прошли таможню, Уитни уже падала от усталости, и ей хотелось только одного – попасть в нормальную постель.

– В «Отель де Крильон», – сказал Дуг шоферу такси, и Уитни вздохнула с облегчением:

– Прошу прощения за то, что сомневалась в твоем вкусе.

– Милочка, в том-то и проблема, что мой вкус обходится мне слишком дорого. – Скорее машинально, чем сознательно, он потрепал ее по волосам. – Ты выглядишь уставшей.

– Последние сорок восемь часов были не очень спокойными. Я не жалуюсь, – добавила Уитни. – Просто было бы замечательно следующие восемь провести в лежачем положении.

Дуг хмыкнул и стал смотреть на проносящийся мимо Париж. Он предполагал, что Димитри преследует его по пятам. Его информационная сеть не хуже, чем у Интерпола. Дуг мог только надеяться, что ему все-таки удалось прилично опередить погоню.

Пока он размышлял, Уитни завязала разговор с шофером. Они говорили по-французски, и Дуг ничего не понял, но уловил дружеские интонации, даже игривые. Странно, подумал он. Подавляющее большинство женщин со средствами, которых он знал, совершенно не замечали людей, которые их обслуживали. В этом заключалась одна из причин, почему их было так легко обокрасть. Богатых можно назвать недалекими, но тем не менее, что бы ни утверждали менее обеспеченные, о них нельзя сказать, что они несчастны. Он достаточно долго вращался в их кругу, чтобы понять, что счастье вполне можно купить. Просто с каждым годом оно стоит чуточку дороже.

– Какой сообразительный парень! – Уитни вышла на тротуар и вдохнула запах Парижа. – Он сказал, что я самая красивая женщина из всех, что он возил в своем такси за последние пять лет.

Дуг смотрел, как она, прежде чем войти в отель, вручает швейцару кредитки.

– А парень заработал хорошие чаевые, – пробормотал Дуг. – Если ты будешь так швыряться деньгами, мы не доберемся до Мадагаскара.

– Не будь таким жмотом, Дуглас.

Он ничего не ответил и взял ее под руку:

– Ты читаешь по-французски так же хорошо, как говоришь?

– Тебе нужно помочь прочесть меню? – начала она и остановилась. – Tu ne parle pas francais, mon cher? [1] – Он молча смотрел на нее. Она улыбнулась. – Замечательно. Как я раньше не догадалась, что там не все переведено.

– А, мадемуазель Макаллистер!

– Приветствую вас, Жорж. – Она послала улыбку клерку у стойки регистрации. – Я не смогла надолго расстаться с вами.

– Всегда рады вас принять. – Глаза клерка снова загорелись, когда за ее спиной он увидел Дуга. – Месье Лорд! Какой сюрприз!

– Привет, Жорж. – Дуг встретил вопросительный взгляд Уитни. – Мы с мадемуазель Макаллистер путешествуем вместе. Надеюсь, у вас найдется подходящий номер.

По лицу Жоржа было видно, что его переполняют доброжелательность и готовность помочь. Казалось, если бы в этот момент для них не нашлось подходящего номера, он бы попытался освободить от гостей один из номеров.

– Ну конечно, конечно. Как ваш папа, мадемуазель?

– Очень хорошо, спасибо, Жорж.

– Шарль заберет ваши чемоданы. Желаю хорошо отдохнуть.

Не глядя, Уитни положила ключ от номера в карман. Она знала, что в «Крильоне» постели соблазнительно мягкие, а вода в кранах – всегда горячая. Ванна, немного черной икры – и в постель. А утром, прежде чем они отправятся в аэропорт, она проведет несколько часов в салоне красоты.

– Я так понимаю, что ты здесь останавливался и раньше. – Уитни проскользнула в лифт и прислонилась к стенке.

– Время от времени.

– Доходное место, я думаю. Дуг только улыбнулся в ответ:

– Здесь отлично обслуживают.

– Х-м-м. – Да, она могла видеть его здесь, когда он пил шампанское и ел паштет. А могла столкнуться с ним в Вашингтоне, когда он бежал по темным переулкам. – Какое счастье, что мы здесь никогда раньше не встречались. – Когда двери лифта открылись, Уитни направилась вперед. Дуг взял ее за руку и повел влево. – В твоем деле окружение, как я понимаю, очень важно, – добавила она.

Он провел большим пальцем по внутренней стороне ее руки:

– У меня пристрастие к дорогим вещам. Уитни только слегка улыбнулась, давая понять, что он не сможет ее попробовать, пока она не будет готова.

Номер оказался не меньше, чем Уитни ожидала. Она некоторое время смотрела, как суетится посыльный, изображая деятельность, затем отпустила его, дав чаевые.

– Итак… – Она плюхнулась на диван и сбросила туфли. – Во сколько мы завтра уезжаем?

Вместо ответа Дуг достал из своего чемодана рубашку, развернул ее и повесил на спинку стула. Уитни с удивлением наблюдала, как он вытаскивает из чемодана свои вещи и развешивает их по всему номеру.

– Гостиничные номера очень безлики, пока по ним не разбросаны вещи, правда?

Дуг что-то пробормотал и бросил на ковер носки. Она не возражала до тех пор, пока он не двинулся к ее чемоданам.

– Минуточку!

– Создать видимость, что мы здесь, – это уже полдела, – сказал он ей и засунул в угол ее итальянские туфли. – Я хочу, чтобы они подумали, будто мы здесь остановились.

Уитни выхватила у него шелковую блузку.

– Но мы и вправду здесь остановились.

– Ошибаешься. Оставь пару вещей в туалете, а я создам беспорядок в ванной.

Уитни, оставшаяся с блузкой в руках, швырнула ее на пол и пошла за ним следом.

– О чем ты говоришь?

– Когда парни Димитри окажутся здесь, я хочу, чтобы они думали, что мы еще здесь. Мы сможем благодаря этому выиграть несколько часов, хотя этого недостаточно. – Объясняя, Дуг, методично вскрывал упаковки с мылом, ронял полотенца на пол огромной, роскошной ванной. – Принеси свой крем для лица. Мы оставим здесь пару банок.

– О нет, нив коем случае! Какого черта! Я не могу без него обойтись!

– Мы отправляемся не на бал, дорогая. – Он прошел в величественную спальню и привел в беспорядок покрывала на одной из кроватей. – Этого будет достаточно, – пробормотал он. – Все равно они не поверят, что мы не спим вместе.

– Ты тешишь свое самолюбие или стараешься унизить меня?

Не отрывая глаз от Уитни, Дуг достал сигарету, прикурил и выпустил облако дыма. На мгновение – только на мгновение – Уитни задумалась о том, понравится ли ей то, что он еще способен сделать. Ничего не говоря, Дуг прошел в смежную комнату и принялся рыться в ее чемодане.

– Черт возьми. Дуг, это же мои вещи.

– Ради Христа, успокойся, ты получишь их обратно. – Взяв наугад несколько флаконов и баночек с косметикой, он вновь направился в ванную.

– Этот увлажнитель стоит шестьдесят пять долларов за флакон.

– Вот это? – Он с интересом повертел флакон в руках. – А я думал, что ты более практична.

– Я не выхожу без него на улицу.

– Ладно. – Дуг сунул ей флакон и расставил оставшееся на полке. – Так сойдет. – Снова пройдясь по номеру, он погасил наполовину выкуренную сигарету и зажег новую. – Этого будет достаточно, – решил Дуг, наклоняясь, чтобы застегнуть чемодан Уитни. Тут его внимание привлекло нечто кружевное. Он поднял пару кусочков прозрачного материала. – Ты в это влезаешь? – Он поневоле представил себе ее в этом одеянии. Дуг понимал, что нельзя позволять своему воображению так разыгрываться, но сейчас перед его глазами стояла Уитни, одетая только в прозрачное бикини.

Уитни подавила желание вырвать свои вещи из его рук. Это было просто. Но с напряжением, охватившим ее, когда она дотронулась до его руки, справиться было гораздо труднее.

– Когда ты закончишь играть с моим бельем, то, может быть, объяснишь, зачем ты это все делаешь?

– Мы зарегистрировались. – Помедлив, он засунул кружева в чемодан. – А теперь мы забираем наши чемоданы, спускаемся в служебном лифте и возвращаемся в аэропорт. Наш рейс через час.

– Почему ты мне об этом не сказал раньше? Дуг похлопал по ее застегнутому чемодану.

– Не заводись.

– Ну ладно. – Уитни прошлась по комнате, дожидаясь, пока ее гнев не уляжется. – Разреши мне кое-что тебе объяснить. Я не знаю, как ты работал прежде, да это и не важно. На этот раз… – она обернулась и посмотрела ему в лицо, – на этот раз у тебя есть партнер. Какими бы незначительными ни были твои планы, они наполовину и мои тоже.

– Если тебе не нравится, как я работаю, то можешь уйти прямо сейчас.

– Ты мне должен. – Когда он хотел возразить, Уитни сделала шаг вперед, вытаскивая из сумочки записную книжку. – Зачитать список?

– Отстань ты со своим списком. У меня на хвосте гориллы. Я не могу думать еще и о счетах.

– А тебе бы стоило об этом подумать. – Сохраняя спокойствие, Уитни сунула книжку обратно в сумочку. – Без меня ты будешь искать сокровища с пустыми карманами.

– Прелесть: моя, пара часов в этом отеле – и у меня будет достаточно денег, чтобы отправиться в любое место, куда я захочу.

Уитни в этом не сомневалась, но ее взгляд оставался спокойным.

– Но у тебя нет времени, чтобы заняться этим делом, и мы оба об этом знаем. Или мы партнеры, Дуглас, или ты летишь на Мадагаскар с одиннадцатью долларами в кармане.

Черт возьми, она знает, сколько у него денег, и с какой точностью! Дуг затушил сигарету и поднял свой чемодан.

– Нам нужно успеть на самолет. Партнер. На лице Уитни медленно появилась улыбка, и при виде такого проявления чувств Дугу захотелось рассмеяться. Уитни надела туфли и взяла сумку с ручками:

– Возьми этот кейс, ладно? – Не успел Дуг выругаться, как она уже подошла к двери. – Мне так хотелось принять ванну.

По той легкости, с которой они преодолели путь в служебном лифте и вышли из отеля, Уитни поняла, что Дуг уже не раз пользовался этим путем к отступлению. Она решила, что через несколько дней напишет Жоржу письмо и попросит его подержать у себя ее вещи, пока она не сможет их забрать. Эту блузку она даже ни разу не надела. А ей так понравился ее цвет!

Их бегство казалось ей простой потерей времени, но Уитни решила уступить в этом Дугу. Отчасти она сделала это, осознав, что при ее нынешнем настроении было лучше лететь на самолете, чем разделять с ним номер. И еще ей требовалось время, чтобы все обдумать. Если эти бумаги, или хотя бы часть из них, на французском языке, то он не может их прочесть. А она может. На губах Уитни появилась улыбка. Он хотел избавиться от нее – она же не дура, чтобы этого не понимать, – но скоро она станет ему даже еще нужнее. Но ей обязательно нужно убедить его дать ей что-нибудь перевести.

Несмотря на такие приятные для себя выводы, Уитни была не в лучшем настроении, когда они прибыли в аэропорт. От одной мысли, что сейчас придется снова проходить таможню и садиться в другой самолет, ей становилось не по себе.

– Мне кажется, мы могли бы остановиться в каком-нибудь второразрядном отеле и провести там несколько часов. – Отбросив назад волосы, Уитни опять подумала о ванне. Горячей, благоухающей, от которой идет пар. – Я начинаю думать, что ты свихнулся с этим Димитри. Мне кажется, ты считаешь, что он всемогущий.

– Говорят, что он именно таков.

Уитни остановилась и пристально посмотрела на Дуга. Его тон заставил ее поверить в эти слова, она убедилась, что он и сам в это верил. От этого у Уитни стали подгибаться ноги.

– Не будь смешным.

– Я осторожен, – Пока они шли. Дуг внимательно осматривал терминал. – Тебе лучше отойти от лестницы, а не стоять под ней.

– ,Ты говоришь о нем так, будто думаешь, что он не человек.

– Он из плоти и крови, – пробормотал Дуг, – но от этого он не стал человеком.

Дрожь снова прошла по ее коже. Повернувшись к Дугу, она с кем-то столкнулась и уронила сумку. Раздраженно бормоча, Уитни нагнулась, чтобы ее поднять:

– Послушай, Дуг, пожалуй, нас уже никто не догонит.

– О черт! – Схватив ее за руку, Дуг втащил Уитни в магазин подарков. Еще толчок, и она оказалась по уши в майках.

– Если тебе нужен сувенир…

– Смотри внимательнее, дорогая. Официальные извинения можешь принести потом. – Надавив рукой ей на шею. Дуг повернул голову Уитни влево. Она почти сразу узнала высокого, темноволосого мужчину, который гнался за ними в Вашингтоне. Усы, небольшой белый пластырь на щеке. Ей не нужно было говорить, что двое мужчин, идущих рядом с ним, тоже работали на Димитри. А где же сам Димитри? Уитни поймала себя на том, что старается сползти пониже.

– Это…

– Ремо. – Дуг невнятно произнес это слово. – Они оказались здесь быстрее, чем я предполагал. – Он потер рот ладонью и выругался. Ему не нравилось, что по воле Димитри паутина раскидывается все шире. Если бы они с Уитни прошли еще десять метров, то попали бы прямо в руки Ремо. В такой игре везение очень важно, напомнил себе Дуг. Именно это ему больше всего нравилось. – Сколько-то времени они будут выслеживать нас в отеле. Они будут сидеть и ждать. – Он усмехнулся и кивнул. – Да, они будут нас ждать.

– Как? – спросила Уитни. – Ради Бога, скажи, как они смогли уже очутиться здесь?

– Когда имеешь дело с Димитри, не спрашивай – как. Просто оглянись через плечо.

– У него, наверно, есть магический кристалл.

– Все дело в политике, – сказал Дуг. – Вспомни, что твой старик говорил насчет связей? Если у тебя есть человек в ЦРУ, то, позвонив ему, ты будешь в курсе всего, не вставая с мягкого кресла. Звонок в управление, звонок в посольство, звонок в иммиграционную службу – и Димитри узнал все о наших паспортах и визах еще до того, как высохли чернила.

Уитни облизала губы и попыталась придать лицу спокойное выражение.

– Тогда он знает, куда мы направляемся.

– Можешь не сомневаться. И мы в состоянии сделать только од но – это держаться на шаг впереди.

Хотя бы на шаг.

Уитни тихо вздохнула. Ее сердце стучало уже не так сильно. Возбуждение прошло. Со временем пройдет и страх.

– Видимо, ты знаешь, что нужно делать. – Когда он с мрачным взглядом повернулся к ней, Уитни поцеловала его коротким, дружеским поцелуем. – Ты умнее, чем кажешься. Лорд. Летим на Мадагаскар.

Прежде чем Уитни успела сделать шаг, Дуг взял ее за подбородок:

– Мы должны сейчас покончить с этим. – Его пальцы слегка сжались. – Со всем этим.

Они смотрели друг на друга. Им было ясно, что они зашли уже слишком далеко и не так просто теперь отступать.

– Может быть, – сказала Уитни. – Но сначала мы должны попасть на Мадагаскар. Почему бы нам не сесть вон на тот самолет?

Ремо поднял невесомый предмет из шелка, который Уитни назвала бы ночной рубашкой, и сжал его в кулаке. Он еще до утра заполучит Лорда и ту женщину. На этот раз они не оставят его в дураках, не ускользнут от него. Когда Лорд снова войдет в эту дверь, он получит пулю между глаз. А женщина… Он позаботится о женщине. На этот раз… Ремо медленно разорвал рубашку пополам. Разрываясь, шелк издавал тихий, еле слышный звук. Когда зазвонил телефон, Ремо повернул голову, приказывая своим парням встать у двери. Большим и указательным пальцами он поднял трубку. Когда он услышал голос, его челюсть отвисла.

– Вы снова их упустили, Ремо.

– Мистер Димитри! – Он заметил, что парни стали с интересом смотреть в его сторону, и повернулся к ним спиной. Было бы глупо показывать, как он испугался. – Мы их нашли. Как только они вернутся, мы…

– Они не вернутся в отель. – Димитри выпустил дым, глубоко вздохнув. – Они появлялись в аэропорту, Ремо, как раз перед вашим носом. А сейчас они направляются в Антананариву. Билеты вас ждут. Действуйте.

Глава 4

Уитни открыла деревянные ставни. Перед ней лежала столица Мадагаскара, сердце страны. Вопреки ее ожиданиям Антананариву не напоминал ей Африку. Однажды Уитни провела две недели в Кении, и в ее памяти остались сильный запах жарящегося в переулке по утрам мяса, давящая жара и космополитический вид. Африка отделялась от острова только узкой полоской воды, однако Уитни не видела из своего окна ничего похожего на то, что она помнила.

В то же время здесь ей ничего не напоминало тропический остров. Не ощущалось того ленивого веселья, мысль о котором всегда возникает, когда заходит разговор об этих островах и их обитателях. Она чувствовала, хотя и не понимала почему, что это совершенно необычная страна.

В этом городе рынки под открытым небом и ручные тележки сосуществовали в полной гармонии с многоэтажными административными зданиями и современными модными автомобилями, но в то же время не сливались с ними. Антананариву был большой город, и Уитни ожидала увидеть обычную для больших городов суматоху. Однако жизнь текла неспешно, но и не лениво. Может быть, из-за того, что только-только рассвело, а может быть, здесь так всегда.

Утренний воздух был прохладным. Уитни поежилась, но не отошла от окна. Пахло не так, как в Париже или вообще в Европе. Запах был более пряным. Пахло специями и животными. В не многих больших городах можно встретить хотя бы намек на запах животных. Гонконг пахнет портом, Лондон – уличным транспортом. У Антананариву был запах чего-то более древнего, что не уступило натиску стали и бетона.

Земля постепенно разогревалась, и над ней стала подниматься дымка от испарений. Стоя у окна, Уитни ощущала, как быстро, градус за градусом, поднимается температура. Через час, подумала она, будет жарко, начнет выделяться пот и в воздухе повиснет запах пота.

У нее создалось впечатление, что дома, розовые и пурпурные в утреннем свете, громоздятся один на другом. Это было, как в сказке: красиво и немного страшно.

Город весь стоял на холмах, таких крутых и неприступных, что подниматься и спускаться можно было только по лестницам, которые были вытесаны в скалах или просто построены и располагались под совершенно немыслимыми углами. Уитни наблюдала за тремя мальчишками с собакой, которые беспечно неслись вниз по лестнице, и подумала, что задохнулась бы, просто посмотрев вблизи на эту лестницу.

Вдалеке было озеро Анози – священное озеро, неподвижное, стального цвета, окруженное деревьями джакаранда, придававшими ему экзотический вид. Она представила себе, какой сильный аромат царит у озера. Здесь, как и в других городах, были современные здания – жилые дома, отели, больница, – но между ними во множестве виднелись тростниковые крыши. На расстоянии полета камня находились небольшие фермы и рисовые поля, которые, она предполагала, должны сверкать под полуденным солнцем. А на самом вы соком холме был и построены дворцы – великолепные в свете утренней зари, роскошные, надменные, анахроничные. А здесь, внизу, по широкому проспекту проехала машина и было слышно, как шуршат шины.

Итак, они наконец на месте, подумала Уитни, потягиваясь в утренней прохладе. Полет был долгим и утомительным, но она успела привыкнуть к случившемуся и принять некоторые решения. Обдумав все, она должна была признать, что все решила в тот момент, когда нажала на педаль газа и начала ту гонку вместе с Дугом. Конечно, это был импульсивный поступок, но дальше она просто двигалась вперед. К тому же короткая остановка в Париже убедила ее в том, что Дуг действительно умен и что она может выиграть, если будет рядом с ним. И главное действие будет происходить здесь, в десятках тысяч миль от Нью-Йорка.

Она не могла изменить судьбу Хуана, но может лично отомстить Димитри, отняв у него сокровища. И посмеявшись над ним. Чтобы это сделать, ей нужен Дуглас Лорд и нужны бумаги, которые еще предстоит увидеть. Она их увидит. Необходимо только придумать, как воздействовать на Дуга Дуг Лорд, размышляла Уитни, отходя от окна, чтобы одеться. Кто же он такой и что собой представляет? Откуда он взялся и что собирается дальше делать?

Вор. Да, он оказался способным поднять воровство на профессиональный уровень. Но он не Робин Гуд. Он, может, и крадет у богатых, но Уитни не могла себе представить, что он отдает украденное бедным. Что бы он ни... приобрел, он оставляет все себе. И она не может его за это осуждать. Кстати, было в нем что-то такое, что она заметила с самого начала. Отсутствие жестокости и в то же время решительность – вот что было неоспоримо. Бесстрашие.

Кроме того, Уитни всегда считала, что если человек в чем-то преуспевает, то он и должен этим заниматься. Как ей представлялось. Дугу очень хорошо удавалось то, что он делал.

Он бабник? Возможно, согласилась Уитни, но ей и раньше приходилось иметь дело с бабниками. Профессиональные соблазнители, которые могут говорить на трех языках и заказывают лучшее шампанское, уступают такому мужчине, как Дуглас Лорд, который соблазняет от души. Но это ее не беспокоит Он привлекателен, даже соблазнителен, пока не начинает с ней спорить. С физической стороной она может справиться…

Тем не менее Уитни не могла забыть, как она лежала под ним, а его губы находились в дразнящей близости. Это было приятное ощущение, от которого захватывало дух и которое она хотела бы исследовать поподробнее. Она вспоминала об этом эпизоде, гадая, каким может оказаться его поцелуй.

Но пока что они только деловые партнеры, напомнила себе Уитни, расправляя юбку. Она будет иметь с ним только практические дела, результаты которых можно занести в записную книжку. Она будет держать Лорда на почтительном расстоянии до тех пор, пока не получит свою долю выигрыша. А если что случится потом – не беда. С легкой улыбкой Уитни решила, что предвкушать этот момент очень приятно.

– Бюро обслуживания. – Держа в руках поднос, в комнату вошел Дуг. Он на секунду остановился, бросив коротки и, невнимательный взгляд на Уитни, которая стояла у кровати в гладком купальнике цвета буйволовой кожи. Она может показать себя так, что у любого мужика слюнки потекут. Вот это класс, снова подумал Дуг. Однако он должен быть очень внимательным и не фантазировать на подобные темы.

– Красивая штука, – небрежно сказал Дуг. Не обращая внимания ни на него, ни на его слова, Уитни стала натягивать на себя юбку.

– Это завтрак?

В конце концов он сломает этот лед, пообещал себе Дуг. Когда ему будет нужно.

– Кофе и булочки. У нас много дел.

Она надела блузку цвета раздавленной малины.

– Например?

– Я посмотрел расписание поездов. – Дуг плюхнулся в кресло, положил ноги на стол и надкусил булочку. – Мы можем выехать на восток в двенадцать пятнадцать. До этого мы должны кое-что купить.

Уитни поставила свой кофе на туалетный столик.

– Например?

– Рюкзаки, – сказал он, наблюдая, как над городом встает солнце. – Я не собираюсь таскать по лесу эту кожаную штуку.

Перед тем как взяться за щетку, Уитни отпила глоток кофе. Он был крепким, как в Европе, но вязким, как ил.

– Пойдем пешком?

– Ты попала в точку, дорогая. Нам нужна будет палатка – одна из этих новых, самых легких, которых и не видно, если сложить.

Она долгим, медленным движением провела по волосам.

– А с отелями что-то не так?

Усмехнувшись, Дуг коротко взглянул на нее, но ничего не ответил. В утреннем свете волосы Уитни были похожи на золотую пыль. Как в сказке. Он почувствовал, что в горле застрял комок. Встав, Дуг подошел к окну и повернулся к ней спиной.

– Мы будем пользоваться общественным транспортом только тогда, когда я буду убежден, что это безопасно, и будем выходить через заднюю дверь. Я не хочу рекламировать нашу маленькую экспедицию, – проговорил он. – Димитри не отступит.

Она вспомнила Париж.

– Ты меня убедил.

– Чем меньше мы будем ходить по дорогам и заходить в города, тем меньше шансов, что он обнаружит наш след.

– Это имеет смысл. – Уитни заплела волосы в косу и завязала на конце ленту. – Ты скажешь мне, куда мы направляемся?

– Мы поедем поездом до Таматаве. – Усмехнувшись, он повернулся. В этот момент Дуг, освещенный сзади солнцем, был больше похож на рыцаря, чем на вора. Темные, слегка вьющиеся волосы спадали на воротник рубашки. Глаза блестели, выдавая охватившее его возбуждение в предвкушении приключения. – Потом отправимся на север.

– А когда я увижу то, что направляет нас на север?

– Тебе и не нужно видеть. Достаточно того, что это видел я. – Однако он уже размышлял о том, как заставить ее перевести фрагменты, не показывая всего.

Уитни похлопала щеткой по ладони. Она думала о том, когда наконец он предложит ей перевести некоторые бумаги, это дало бы ей кое-какую информацию.

– Дуг, ты купил бы кота в мешке?

– Если бы считал, что у меня есть шансы. Слегка улыбнувшись, она покачала головой:

– Неудивительно, что ты оказался на мели. Тебе надо научиться, как сохранять деньги.

– Я уверен, что ты дашь мне несколько уроков. – Бумаги, Дуглас.

Они вновь были приклеены к его груди. Поэтому Дуг в первую очередь собирался купить рюкзак, куда их можно было бы спокойно уложить. Вся кожа у него была уже ободрана. Он был уверен, что у Уитни есть какая-нибудь хорошая мазь, которая снимет раздражение. Но он был уверен и в том, что она занесет ее стоимость в свою книжечку.

– Потом. – Увидев, что она хочет сказать что-то еще. Дуг продолжил:

– У меня с собой есть пара книг, которые тебе стоит прочитать. Наше путешествие долгое, и времени у нас много. Мы еще поговорим об этом. Положись на меня, ладно?

Уитни молча посмотрела на него. Положиться на него – ну нет, она не такая дура. Но пока у нее есть рычаг влияния в виде кошелька, они составляют одну команду. Удовлетворенная, она повесила через плечо свою сумочку и подала руку. Она, как в рыцарских романах, отправлялась на поиски приключений, правда, у рыцаря была несколько подмоченная репутация.

– Ладно, пошли за покупками.

Дуг свел ее вниз по ступенькам. Пока она в хорошем настроении, решил он, надо попытаться осуществить свой план. Он по-приятельски положил руку ей на плечо:

– Как спалось?

– Прекрасно.

Проходя через вестибюль, он достал из вазы маленький пурпурный цветок и заложил ей за ухо. Цветок страсти – Дуг подумал, что ей он должен подойти. Запах его был сильным и сладостным, как и подобает тропическому цветку. Этот жест тронул ее, хотя она и не поверила в его искренность.

– Очень плохо, что у нас мало времени для игры в туристов, – сказал Дуг, чтобы поддержать беседу. – Считается, что королевский дворец здесь стоит посмотреть.

– Тебя привлекает пышность?

– Конечно. Я всегда считал, что нужно жить немного шикарно.

Уитни засмеялась и покачала головой:

– Я предпочту пуховую кровать золотой.

– Говорят, что знание – сила. Я раньше тоже так думал, но теперь знаю, что на самом деле речь идет о деньгах.

Она остановилась и пристально посмотрела на него. Какой еще вор смог бы цитировать Байрона?

– Ты продолжаешь меня удивлять.

– Когда читаешь, то поневоле что-то запоминаешь. – Дуг пожал плечами и решил больше не философствовать, а вернуться к практике. – Уитни, мы договорились поделить сокровища пополам.

– После того, как ты вернешь мне долг. Услышав это, он скрипнул зубами:

– Верно. Но раз мы партнеры, мне кажется, что следует поделить пополам имеющиеся наличные деньги.

Повернувшись с его сторону, Уитни приятно улыбнулась:

– Тебе так кажется?

– Это же практично, – Оживленно сказал он. – Предположим, что мы разделимся…

– Исключено. – Улыбка Уитни осталась такой же любезной, но она крепче сжала свою сумочку. – Пока все не кончится, я буду ходить за тобой как приклеенная, Дуглас. Люди подумают, что мы влюблены.

Он изменил тактику:

– Это также вопрос доверия.

– Чьего?

– Твоего, милая. В конце концов, если мы партнеры, то должны доверять друг другу.

– Я тебе доверяю. – Она положила его руку себе на талию. – Пока держу пачку денег в своих руках, милый.

Дуг сузил глаза. Она не только шикарная, мрачно подумал он.

– Ну ладно, тогда как насчет аванса?

– И не думай.

У него появилось сильное желание задушить партнершу, и он отступил, чтобы ее не напугать:

– Объясни мне, почему у тебя должны быть все деньги?

– Ты хочешь обменять на них бумаги? Взбешенный, он отвернулся и невидящим взглядом уставился на белоснежную лошадь, стоявшую в нескольких шагах позади. Солнце стояло уже высоко, дымка растаяла. Из пыльного двора, где переплелись цветы и виноградные лозы, до Дуга донеслись запахи готовящегося завтрака и перезрелых фруктов.

Пока у него не было денег, он не мог от нее удрать. Но ему и в голову не приходила мысль о том, чтобы стянуть у нее сумочку и оставить ее на мели. Оставалось одно – терпеть ее. Это он и делал. И может, ему придется терпеть ее долго. Ведь рано или поздно ему будет нужно перевести с французского письма и документы, и не только для того, чтобы удовлетворить его ненасытное любопытство. Он расстанется с ней, но не сейчас, подумал Дуг. Ему нужно потверже встать на ноги.

– Смотри-ка, черт возьми, я нашел у себя в кармане восемь долларов.

Если бы у него было больше денег, подумала Уитни, он бы не раздумывая послал ее подальше.

– А я в Вашингтоне давала тебе двадцать. Рассерженный Дуг стал спускаться по крутым ступенькам.

– У тебя мозги как у бухгалтера.

– Благодарю. – Уитни вцепилась в грубые деревянные перила – ей становилось жутко только при одном взгляде на лестницу. Приставив ладонь к глазам, она огляделась. – Посмотри-ка, там что, базар? – И потащила Дуга назад.

– Это пятничный рынок, – проворчал тот. – Зома. Я говорил, что тебе стоит прочитать путеводитель.

– Я предпочитаю сюрпризы. Давай-ка взглянем. Дуг пошел с ней, считая, что купить необходимое на открытом рынке удобнее, а возможно, и дешевле, чем в магазине. До поезда еще есть время, подумал Он, взглянув на часы. Можно не спешить.

Торговцы зазывали покупателей в крытые тростником строения или к деревянным прилавкам под широкими белыми зонтиками. Здесь можно было купить ткани, одежду, драгоценные камни – товары были рассчитаны как на серьезного, так и на случайного покупателя. Уитни, всегда являясь серьезным покупателем, обратила внимание, что здесь перемешаны качественные товары и всякий хлам. Однако это была не выставка, это был бизнес. Рынок, полный звуков и запахов, жил своей жизнью. Повозки, запряженные буйволами и управляемые мужчинами в белых дамбах, были битком набиты овощами и цыплятами. Животные жалобно мычали, куры кудахтали, мухи жужжали. Вокруг, что-то вынюхивая, бродили бездомные собаки. На них не обращали внимания или прогоняли прочь.

В воздухе витал запах перьев, специй, пота животных. А буквально в двух шагах от рынка по вымощенной улице проносились машины, невдалеке окна первоклассного отеля сверкали под лучами разгорающегося солнца. Уитни с любопытством смотрела вокруг. Вот шарахнулась в сторону чем-то испуганная коза. Ребенок, с подбородка которого капал сок манго, прижался к материнской юбке и лепетал что-то на языке, которого Уитни никогда не слышала. Мужчина в мешковатых штанах и остроконечной шляпе указал пальцем на товар и отсчитал монеты. Пойманный за обе тощие ноги, цыпленок пронзительно верещал, пытаясь вырваться из крепких рук. В воздухе плавали перья. На грубом одеяле были разложены аметисты и гранаты, тускло поблескивавшие в лучах раннего солнца. Уитни уже протянула к ним руку, но Дуг оттащил ее в сторону, к прилавку с кожаными мокасинами.

– Для безделушек еще будет много времени, – сказал он и кивнул в сторону обуви. – Тебе нужно что-то более практичное, чем те маленькие клочки кожи, которые ты надеваешь на ноги.

Пожав плечами, Уитни стала рассматривать то, что ей предлагали. Это было не похоже на то, что она привыкла видеть в огромных городах, к которым привыкла, такой обуви не носили на тех спортивных площадках, которые выбирают богатые.

Уитни купила туфли, затем корзину ручной работы, инстинктивно торгуясь на беглом французском.

Дуг восхищался, наблюдая за Уитни, которая, как оказалось, была прирожденным спорщиком. Ему нравилось, как она, забавляясь, торгуется из-за какого-нибудь пустяка. Казалось, что она будет разочарована, если торг закончится слишком быстро или цена упадет слишком драматически. Так как он никуда не мог от нее деться, Дуг решил относиться к делу философски и смириться с партнершей. На данный момент.

– Интересно, – сказал Дуг, – кто понесет все, что ты купила?

– Мы оставим покупки на складе вместе с багажом. И надо купить провизию. Нам же нужна еда? Ты ведь собираешься есть в этой экспедиции? – Глаза Уитни смеялись. Она взяла плод манго и покрутила им перед носом Дуга.

Он усмехнулся, выбрал второй, затем бросил оба в ее корзину.

– Только не очень увлекайся.

Уитни бродила среди прилавков, торгуясь и старательно экономя франки. Трогая пальцем ожерелье из ракушек, она рассматривала его так же внимательно, как делала бы это у Картье. Очень быстро она обнаружила, что может отфильтровывать странный малагасийский акцент, поэтому она без труда слушала и отвечала по-французски. Бродя по рынку, она внимательно вглядывалась в лица торговцев. Ей показалось, что у этих людей есть какая-то гордость, не позволяющая им демонстрировать свой пыл, но от взгляда Уитни не ускользнуло, что бедность наложила свою печать на многих.

Куда они ездят на своих повозках, думала Уитни? Они не кажутся усталыми. Крепкие люди, могла бы она сказать. И кажутся довольными, хотя многие ходят босиком. Одежда их может быть пыльной, иногда рваной, но она всегда яркая. Женщины носят косы, их волосы тщательно уложены в замысловатые прически. Зома, решила Уитни, в такой же степени социальное явление, как и экономическое.

– Давай-ка прибавим шагу, красотка. – Он чувствовал между лопатками какое-то жжение. Когда Дуг поймал себя на том, что в третий раз оглядывается, он понял, что настало время двигаться дальше. – Мы сегодня должны сделать гораздо больше.

Уитни положила фрукты в корзину, где уже лежали овощи и кулек риса. Возможно, ей придется идти пешком и спать в палатке, подумала она, но не придется голодать.

Дуг молча наблюдал за ней, и его забавлял разительный контраст белой женщины с кожей цвета слоновой кости и светлыми волосами и темнокожих торговцев и покупателей – мужчин и женщин. В ней можно было безошибочно угадать класс даже тогда, когда она торговалась из-за высушенного перца или инжира. Она не в его стиле, сказал себе Дуг, вспоминая тот тип женщин, в перьях и блестках, к которому его обычно тянуло. Но ее трудно забыть.

Повинуясь внезапному импульсу. Дуг поднял мягкую хлопчатобумажную дамбу и обернул ее вокруг головы. Когда Уитни, смеясь, повернулась, она показалось ему настолько изумительно красивой, что Дуг потерял дар речи. Ему показалось, что он стал бледным как полотно. Ей стоило бы одеваться в белый шелк – прохладный, гладкий, подумал Дуг. Он был бы рад покупать его ей целыми километрами Он бы заворачивал ее в этот шелк, в километры этого шелка, а затем медленно снимал бы его, пока не осталась бы только ее кожа – такая же белая и гладкая. Он будет смотреть, как ее глаза темнеют, будет ощущать, как ее плоть становится жаркой. Когда он будет сжимать ее голову ладонями, то забудет, что она не в его стиле.

Уитни заметила, что его взгляд изменился, почувствовала внезапное напряжение в его руках. Ее сердце сильно забилось. Разве она не думала раньше о том, какой он любовник? И разве не думает об этом сейчас, когда чувствует, как желание захлестывает его? Вор, философ, оппортунист, смельчак. Кто бы он ни был, ее жизнь переплелась с его жизнью и возврата к старому больше нет. Когда придет время, они будут вместе. Это произойдет, как удар грома – без красивых слов, без свечей, без романтического сияния. Ей не требуется романтика, она знала, что его тело будет сильным, рот – жадным, а руки будут знать, к чему прикоснуться. Стоя на рынке, она забыла обо всем, не слышала экзотических звуков, не чувствовала экзотических запахов.

Опасная женщина, подумал Дуг. Когда сокровища уже почти в руках, Димитри висит на спине как обезьяна, он совершенно не может позволить себе думать о ней как о женщине. Женщины – женщины с большими глазами – всегда вели его к гибели.

Они были партнерами. У него были бумаги, у нее – деньги. Их взаимоотношения были так же сложны, как дорога к сокровищам.

– Тебе лучше на этом закончить, – довольно спокойно сказал Дуг. – Мы должны позаботиться о походных принадлежностях.

Уитни сделала долгий выдох и напомнила себе, что он уже обошелся ей более чем в семь тысяч долларов.

– Хорошо. – Но она все же купила дамбу, сказав себе, что это просто сувенир.

Около полудня они ждали поезд, стоя на перроне, рядом лежали рюкзаки, набитые продовольствием и походным снаряжением. Дуг был беспокоен, ему не терпелось начать действовать. Рискуя жизнью, он поставил свое будущее на маленький пакет бумаг, приклеенный к груди. Он всегда рисковал, но на этот раз он сорвет банк. Летом он будет сорить деньгами, лежа где-нибудь на горячем песке и попивая ром, а темноволосая и темноглазая женщина будет натирать его плечи маслом. У него будет столько денег, сколько нужно, чтобы Димитри его никогда не нашел, а если он захочет посуетиться, то только ради собственного удовольствия.

– Вот и поезд! – Чувствуя прилив возбуждения, Дуг повернулся к Уитни. Накинув на плечи шаль, она аккуратно записывала в свой блокнот очередные расходы. Казалось, что ей не жарко, в то время как его рубашка начала прилипать к спине. – Когда ты перестанешь все это записывать? – сказал Дуг, взяв ее за руку.

– Только добавлю стоимость твоего билета, партнер.

– Господи! Когда мы получим то, за чем едем, ты будешь стоять по колено в золоте, а тебя беспокоят какие-то несколько франков.

– Забавно, как быстро они прибавляются, а? – Улыбнувшись, Уитни засунула блокнот обратно в сумочку. – Следующая остановка – Таматаве.

Когда Дуг вошел в вагон вслед за Уитни, у платформы остановилась машина.

– Вот они. – Выпятив челюсть, Ремо положил руку на рукоятку пистолета. Пальцы другой руки коснулись повязки на лице. У него были личные счеты с Лордом. Поквитаться с ним будет приятно. Но тут маленькая рука с розовым обрубком пальца железной хваткой вцепилась в его плечо. Манжеты по-прежнему были белоснежными и в этот раз скреплялись запонками в виде золотых овалов. От прикосновения этой изящной руки – несмотря на уродство, даже элегантной – мышцы Ремо задрожали.

– Раньше ты позволял ему себя перехитрить. – Голос был тихим и очень ровным. Это был голос поэта.

– Считайте, что он уже мертвец.

Раздался приятный смех. Клубы дыма от дорогого французского табака поднялись в воздух. Ремо не позволил себе расслабиться и молчал, даже не пытаясь оправдаться. Манеры Димитри были обманчивыми, и Ремо уже приходилось слышать его мягкий, приятный смех, когда хозяин прижигал пятки жертвы огнем своей зажигалки с монограммой. Поэтому Ремо не пошевелился и не раскрыл рта.

– Лорд – мертвец с тех самых пор, как осмелился меня обокрасть. – В тоне Димитри послышались злобные нотки. Это был не гнев, а какое-то более сильное, холодное и спокойное чувство. Змея, изрыгая яд, не всегда находится в ярости. – Верни мне мою собственность, а потом убей его так, как тебе понравится. И принеси мне его уши.

Ремо жестом приказал человеку на заднем сиденье пойти за билетами.

– А женщина?

Последовал еще один клуб табачного дыма – Димитри размышлял над этим вопросом. Он уже давно понял, что поспешно принятые решения часто оставляют за собой запутанные следы. А он предпочитал, чтобы все было гладко.

– Симпатичная женщина, достаточно умная и решительная, раз сумела перерезать Бутрейну яремную вену. Постарайтесь причинить ей как можно меньше вреда и доставьте ко мне. Я хотел бы с ней поговорить.

Удовлетворенный, Димитри откинулся на сиденье, лениво наблюдая за поездом через затененное стекло машины. Страх, который испытывали его подчиненные, буквально витал в воздухе, и это его очень забавляло и доставляло ему удовольствие. В конце концов, страх – это самое элегантное оружие. Димитри сделал знак своей искалеченной рукой.

– Этот бизнес очень утомляет, – сказал он, когда Ремо закрыл за собой дверцу машины. Димитри деликатно вздохнул, поднеся к носу благоухающий шелковый носовой платок. Запахи пыли и животных ему надоели. – Поезжайте в отель, – приказал он молчаливому человеку за рулем. – Мне нужны сауна и массаж.

Уитни села у окна и приготовилась смотреть, как мимо будет проплывать Мадагаскар. Дуг уткнулся в путеводитель, что он неоднократно делал со вчерашнего дня.

– На Мадагаскаре по крайней мере тридцать девять видов лемуров и восемьсот видов бабочек.

– Впечатляюще. Не думала, что ты так интересуешься фауной.

Дуг взглянул на нее поверх книги.

– Здесь все змеи безвредны, – добавил он. – Если я собираюсь спать в палатке, такие маленькие подробности имеют для меня большое значение. Я считаю, что надо знать как можно больше о том месте, где мы будем путешествовать. Например, реки здесь полны крокодилов.

– Мне представляется, из-за этого идея купаться голыми отпадает.

– Нам придется встречаться с туземцами. Здесь много племен, и, если верить путеводителю, все они дружественно настроены.

– Это хорошая новость. Ты можешь сказать, как долго мы будем добираться до цели?

– Неделю, может быть, две. – Откинувшись назад, Дуг закурил. – Как по-французски будет «бриллиант»?

– Diamant. – Сощурившись, Уитни внимательно посмотрела на него. – Этот Димитри ворует бриллианты во Франции и контрабандой вывозит их сюда.

Дуг улыбнулся. Она была близка к разгадке, но все же недостаточно близка.

– Нет. Димитри много чего может, но к этому о не имеет никакого отношения.

– Значит, это бриллианты, и они украдены. Дуг подумал о бумагах:

– Это зависит от того, как посмотреть.

– Это первое, что пришло в голову, – сказала Уитни, взяв у него сигарету и затягиваясь. – А ты когда-нибудь думал о том, что будешь делать, если там ничего не окажется?

– Они там. – Он выдохнул дым и посмотрел на нее своими ясными зелеными глазами. – Они там.

Как всегда, Уитни почувствовала, что верит ему Не верить ему было невозможно.

– Что ты собираешься сделать со своей долей? Дуг вытянул ноги на соседнем с ней сиденье и, усмехнувшись, ответил:

– Буду купаться в деньгах.

Достав из корзины плод манго, она протянула его Дугу.

– А как насчет Димитри?

– Когда у меня будут сокровища, он может катиться ко всем чертям.

– Ты самодовольный сукин сын, Дуглас. Он откусил кусок манго.

– Я собираюсь стать богатым самодовольным сукиным сыном.

Заинтересовавшись, она взяла у него манго, чтобы попробовать самой, и нашла, что плод вполне приятный на вкус.

– Для тебя так важно быть богатым?

– Совершенно верно.

– Почему?

Он коротко взглянул на нее:

– Ты не сможешь этого понять, имея несколько миллионов галлонов сливочной помадки. Уитни пожала плечами:

– Давай просто скажем, что меня интересует твое мнение о богатстве.

– Когда ты богата и проигрываешь на скачках, ты просто теряешь деньги, а не просаживаешь плату за квартиру.

– К чему ты клонишь?

– Детка, ты когда-нибудь беспокоилась о том, где будешь ночевать?

Она откусила еще кусочек плода, прежде чем передать ему. Что-то в его голосе заставило ее почувствовать себя глупо.

– Нет.

Уитни погрузилась в молчание. А поезд все шел и шел вперед. Люди входили и выходили на станциях. В вагоне становилось жарко. В воздухе висел тяжелый запах пота, фруктов, пыли и грязи. Мужчина в белой панаме, сидевший за несколько рядов от них, вытер лицо большим носовым платком. Его лицо показалось Уитни знакомым – она улыбнулась. Мужчина спрятал платок и уткнулся в свою газету. Уитни безучастно отметила, что газета была на английском языке, и снова повернулась к окну.

Мелькали зеленые круглые холмы, почти безлесные. Изредка Уитни видела маленькие деревни или какие-то другие поселения с крытыми тростником крышами и широкими амбарами вдоль реки. Она не знала, что это за река. У Дуга был путеводитель, и он мог сказать ей точно. Она начала понимать, почему он пытался прочитать ей лекцию о природе Мадагаскара.

Она не заметила телефонных проводов и линий электропередачи. Люди, живущие на этих бесконечных голых пространствах, должно быть, выносливы, независимы и мало общаются с внешним миром. Уитни могла это высоко ценить, даже этим восхищаться, но не могла поставить себя на их место.

Она любила большой город с толпами народа, шумом, быстрым темпом жизни, но в то же время находила привлекательными деревенскую тишину и простор. Она ценила и полевой цветок, и шиншилловый воротник. И то, и другое доставляло ей удовольствие.

Вагон громыхал, скрипел и стонал, разговоры сливались в ровный гул. Пахло потом, но, к счастью, сквозняк приносил в вагон свежий воздух. Последний раз, когда Уитни, подчиняясь своей прихоти, ехала в поезде, у нее было отдельное купе с кондиционером, где пахло пудрой и цветами. Та поездка ни в какое сравнение не шла с этой.

Напротив них села женщина с ребенком, который сосал свой большой палец. Широко раскрыв глаза, он посмотрел на Уитни и, протянув пухлую ручонку, схватил ее за косу. Его мать, смутившись, оттащила его в сторону, быстро говоря что-то по-малагасийски.

– Нет, нет, все в порядке. – Смеясь, Уитни погладила малыша по щеке. Своими ручонками он, как тисками, ухватил ее за палец Развеселившись, Уитни знаком попросила его мать передать ей ребенка. После недолгих уговоров ребенок оказался у нее на коленях. – Привет, малыш.

– Я не уверен, что туземцы слышали о памперсах, – мягко сказал Дуг. Она только сморщила нос:

– Ты не любишь детей?

– Люблю, просто мне больше нравится, когда они сидят дома взаперти.

Засмеявшись, Уитни переключила свое внимание на младенца.

– Давай-ка посмотрим, что у нас есть, – сказала она ему, доставая из сумочки пудреницу. – Как насчет этого? Ты хочешь увидеть малыша? – Она поднесла к нему зеркало, радуясь его булькающему смеху. – Какой милый ребенок, – промурлыкала Уитни, скорее довольная не им, а собой – из-за того, что смогла его развеселить. Такой же довольный, как и она, ребенок подтолкнул зеркало к ее лицу.

– Какая милая тетя, – прокомментировал Дуг, заставив Уитни рассмеяться.

– А теперь давай ты. – Он не успел ничего сказать, как она уже передала ему ребенка:

– Ты отлично справишься.

Если Уитни ожидала, что Дуг проявит раздражение или неловкость, то она ошиблась. Так, как будто занимался этим всю жизнь. Дуг усадил малыша на колени и принялся его развлекать.

Это интересно, заметила Уитни. Оказывается, и у вора есть приятные черты характера. Откинувшись назад, Уитни наблюдала, как Дуг подбрасывает ребенка на коленях, издавая нелепые звуки.

– Ты никогда не думал о том, чтобы исправиться и открыть детски и сад?

Он приподнял брови и вырвал у нее зеркальце.

– Смотри сюда, – сказал он ребенку, держа зеркало под таким углом, чтобы от него мог отражаться солнечный луч. Визжа от восторга, ребенок схватил зеркальце и поднес его к лицу Дуга.

– Он хочет посмотреть на тебя в зеркале, чтобы увидеть обезьяну, – с вкрадчивой улыбкой сказала Уитни.

– Нахалка!

– От такого и слышу.

Чтобы доставить ребенку удовольствие. Дуг принялся корчить рожи в зеркале. Подпрыгивая от восторга, ребенок постучал по зеркалу, повернув его при этом так, что Дуг смог окинуть взглядом заднюю часть вагона. Увиденное заставило его напрячься, и он вернул зеркало в прежнее положение, вглядываясь более внимательно.

– Проклятие!

– Что такое?

Все еще показывая фокусы малышу, Дуг пристально посмотрел на нее. Пот проступил у него под мышками и ручьями потек по спине.

– Просто улыбайся, милая, и не заглядывай :а мою спину. Через несколько рядов от нас сидит пара наших друзей.

Пальцы Уитни вцепились в ручки сиденья, но она смогла заставить себя не смотреть в ту сторону."

– Мир тесен.

– Еще бы.

– У тебя есть какой-нибудь план?

– Я сейчас думаю об этом. – Он измерил взглядом расстояние до двери. Если они выйдут на следующей остановке, Ремо достанет их еще до того, как они успеют перейти платформу. Если Ремо здесь, значит, и Димитри близко. Он держит своих людей на коротком поводке. Дуг дал себе целую минуту на то, чтобы справиться с паникой. Им нужен отвлекающий маневр и неожиданный отход.

– Ты должна просто следовать за мной, – сказал Дуг вполголоса. – И когда я скажу «беги», схватишь рюкзак и побежишь к дверям.

Уитни оглядела вагон. В креслах жались женщины, старики, дети. Неподходящее место для представления, решила она.

– У меня есть выбор?

– Нет.

– Тогда бежим.

Поезд замедлял ход перед очередной остановкой. Скрипнули тормоза, запыхтел двигатель. Дуг ждал, когда толпа из входящих и выходящих пассажиров станет наиболее плотной.

– Извини, старик, – пробормотал он, обращаясь к ребенку, и дал ему мягкий, но довольно чувствительный шлепок. Дальше все происходило так, как задумал Дуг: ребенок отчаянно заревел, его обеспокоенная мать в тревоге вскочила со своего места. Дуг тоже встал, стараясь создать в переполненном проходе как можно больше беспорядка.

Поняв смысл игры, Уитни встала и толкнула мужчину справа, при этом из его рук выпали многочисленные свертки. Во все стороны, подпрыгивая, раскатились грейпфруты, попадая под ноги пассажирам.

Когда поезд вновь тронулся, между Ремо и Дугом стояли шесть человек, заполняя проход. Они оживленно переговаривались между собой по-малагасийски. Извиняющимся жестом Дуг поднял руки, опрокинув плетеную сумку с овощами. Ребенок продолжал издавать длинные вопли. Решив, что настало время действовать, Дуг схватил Уитни за запястье:

– Пора.

Они вместе ринулись к выходу. Оглянувшись, Дуг увидел, что Ремо вскочил с места и начал протискиваться через группу продолжающих спорить между собой пассажиров, которая загородила проход. Он заметил, что еще один человек, в панаме, отбросил в сторону газету и вскочил на ноги. Но ему тоже мешали пассажиры. Дуг пытался вспомнить, где он раньше видел это лицо, но не смог.

– Что теперь? – спросила Уитни, увидев, как у них под ногами замелькала земля.

– А теперь мы выходим. – Не медля ни секунды, Дуг прыгнул, увлекая ее за собой. Он обхватил ее руками, подвернув под себя, и они покатились вместе, слившись в одно целое. К тому моменту, когда они остановились, поезд был уже в нескольких метрах от них и набирал скорость.

– Черт побери! – разразилась проклятиями Уитни, лежа на нем сверху. – Мы могли свернуть себе шею.

– Да. – Он и лежал и у насыпи, с трудом переводя дыхание. Его руки двигались под ее юбкой, подбираясь к бедрам, однако Дуг вряд ли это замечал. – Но не свернули.

Уитни смерила его сердитым взглядом.

– Ну, значит, нам посчастливилось. Что теперь мы будем делать? – спросила она, убирая с лица рассыпавшиеся волосы. – Мы очутились в центре неизвестно чего, во многих километрах от того места, куда направлялись, и без всякого транспорта, чтобы туда попасть.

– У тебя есть ноги, – отпарировал Дуг.

– И у них тоже, – сказала она сквозь зубы. – Они сойдут на следующей остановке и вернутся, чтобы нас найти. У них пистолеты, а у нас манго и палатка.

– Поэтому чем быстрее мы перестанем спорить и двинемся в путь, тем лучше. – Без всяких церемоний он оттолкнул ее и встал. – Я никогда не говорил тебе, что мы отправляемся на пикник.

– Но и никогда не упоминал, что будешь стал кивать меня с движущегося поезда.

– Просто держи свою задницу наготове, дорогая. Потирая ушибленное бедро, Уитни поднялась и встала рядом с ним:

– Ты грубый, невежественный и очень неприятный.

– Ох, извините меня, пожалуйста. – Дуг отвесил ей насмешливый поклон:

– Герцогиня, не соблаговолите ли следовать вот этой дорогой, чтобы из нас не вышибли мозги?

Уитни отскочила в сторону и подняла рюкзак, который при падении выпал у нее из рук.

– Какой дорогой?

Дуг вскинул на плечи свой рюкзак.

– На север.

Глава 5

Уитни всегда очень любила горы. Она с удовольствием вспоминала те две недели, которые провела, катаясь на лыжах в швейцарских Альпах. По утрам она на подъемнике взбиралась на вершину, восхищаясь открывавшимся видом. А стремительный спуск, когда она со свистом рассекала воздух, также приводил ее в восторг. Много хорошего можно было вспомнить и об уютном apresski[2] с горячим ромом и потрескивающим огнем.

Однажды ей довелось праздно провести уик-энд на вилле в Греции, которая находилась высоко на склоне горы, возвышавшейся над Эгейским морем. Ей очень понравились высота, открывающийся вид, природа, дух древности, когда она смотрела на все это с терракотового балкона.

Однако Уитни никогда не доводилось лазить по горам. Когда сводит ноги и пот льется ручьями, когда приходится ступать по земле собственными ногами и цепляться за скалы, природа кажется совсем не такой, как с балкона роскошной виллы.

На север, сказал он. Уитни была в мрачном настроении, но старалась не отставать от Дуга, то поднимаясь вверх по неровным, скалистым склонам, то спускаясь вниз, чувствуя, как пот стекает по ее спине. Она не отстанет от Лорда, пообещала себе Уитни. У него конверт. Но хотя она шла рядом с ним, потела вместе с ним, тяжело дышала около него – не было никаких причин, которые могли бы заставить ее с ним разговаривать.

До сих пор никто, абсолютно никто не посмел бы ей сказать, чтобы она держала свою задницу наготове, а сказав, выйти сухим из воды.

Но она решила, что он еще получит свое, хотя на это могут потребоваться дни, даже недели. Отец нередко говорил ей об одном правиле в бизнесе – слегка охлажденная временем месть значительно приятнее.

Они шли на север. Дуг озирался по сторонам, глядя на неровные, крутые склоны холмов. Вокруг преобладал однообразный зеленый цвет. Высокая трава колыхалась на ветру. Там, где эрозия победила, на земле выделялись грубые красные шрамы. И скалы – бесконечные скалы, о которых они никогда не забудут. Выше по склонам росли немногочисленные чахлые деревья, но сейчас Дуга не интересовала тень. С вершины, на которой они стояли, не было видно ничего, что говорило бы о присутствии человека, – ни хижин, ни обработанных полей. Ни одной живой души. Именно этого он и хотел сейчас.

В предыдущую ночь, когда Уитни спала, он изучал карту Мадагаскара, вырванную из украденной в библиотеке книги. Дуг терпеть не мог, когда портят книги – они были его отдушиной в детстве и составляли ему компанию в зрелости. Но в данном случае это было необходимо. Неровно оторванный листок бумаги прекрасно умещался в его кармане, а книга оставалась в рюкзаке. Мысленно Дуг разделил местность на три параллельные полосы. Оживленные западные долины его не интересовали. Поднявшись наверх по скалистой, неровной тропе. Дуг надеялся, что оставил их далеко в стороне. Они как можно дольше будут держаться в горной местности, избегать берегов рек и открытых пространств. В тот раз Димитри оказался ближе, чем он предполагал. Дуг не хотел снова ошибиться.

Жара была гнетущей, но запасов воды им должно хватить до утра. Он позаботится о том, чтобы их пополнить, когда это будет нужно. Ему нужно определить, как далеко на север необходимо зайти, прежде чем рискнуть отклониться к востоку, на побережье, где легче идти.

Наверно, Димитри ждет их в Таматаве, нежится на солнце, потягивает вино и кушает свежую рыбу. Если рассуждать логически, они должны избежать Таматаве, поскольку это их первая остановка.

Дуг был не прочь напрячь всю свою сообразительность, причем чем выше ставки, тем лучше. Тем слаще выигрыш, как он однажды сказал Уитни. Но в игре с Димитри… Димитри – это другое дело.

Он подтянул лямки своего рюкзака так, чтобы вес его равномерно распределялся по спине. Положение осложнялось еще тем, что на этот раз ему надо думать не только о себе. Дуг так долго избегал работать с партнерами именно потому, что он предпочитал заботиться только об одном человеке. О самом себе. Он коротко взглянул на Уитни, которая хранила ледяное молчание с тех пор, как они ушли в сторону от железнодорожной колеи и направились в горы.

Чертова баба, подумал Дуг за неимением других мыслей. Если она считает, что холодное отношение должно его очень огорчать, то сильно ошибается. Возможно, это заставило бы кого-то из ее разодетых поклонников умолять о прощении, но, по его мнению, она выглядит гораздо привлекательнее, когда у нее рот на замке.

Только представить себе большую глупость, чем ее жалобы на то, что он одним махом сбросил ее с поезда! Может быть, она и получила несколько синяков, но зато все еще дышит. Беда в том, решил Дуг, что она хочет, чтобы все было таким же красивым и первоклассным, как ее квартира... или тот маленький кусочек шелка, который она носит под юбкой.

Дуг поспешно отогнал от себя последнюю мысль и сосредоточился на дороге.

Он хотел бы остаться в холмах еще на некоторое время – дня на два, может быть, на три. Здесь можно надежно укрыться и дорога трудная. Это уж точно – достаточно трудная, и она наверняка задержит Ремо и некоторых других натасканных гончих Димитри. Они больше привыкли шляться по темным переулкам и неряшливым мотелям, чем по холмам и скалам. Те, кто привык чувствовать за собой погоню, ко всему приспосабливаются легче.

Стоя на гребне холма. Дуг вытащил полевой бинокль и долго, тщательно осматривал окружающую местность. Ниже и немного западнее он заметил небольшое поселение. Кучка маленьких красных домов и широкие амбары располагались рядом с лоскутам и полей. Это рисовые чеки, решил Дуг, об этом говорит их изумрудно-зеленый цвет. Он не заметил линий электропередачи и был этому рад. Чем дальше от цивилизации, тем лучше. Если ему не изменяет память, поселение принадлежит племени мерина. Рядом протекает узкая извилистая река. Приток Бецибоки.

Прищурив глаза. Дуг проследил взглядом за ее течением. У него появилась идея. Действительно, хотя река текла на северо-запад, путешествие на лодке имело некоторые плюсы. Несмотря на крокодилов, на лодке получалось явно быстрее, чем пешком, даже на небольшом расстоянии. Он должен был уже давно выбрать путешествие по реке. Нужно было один-два вечера почитать об этом – какие реки больше всего подходят и как малагасийцы по ним передвигаются. Дуг вспомнил, что видел в книге что-то напоминающее каноэ, которые используют кайенны. Однажды ему пришлось плыть на таком по заболоченным рукавам реки, после того как он чуть не испортил все дело в величественном старом доме около Лафайетта.

За сколько он продал те старинные инкрустированные жемчугом дуэльные пистолеты? Он не мог вспомнить. Однако то, как он удирал по болотам, когда приходилось шестом нащупывать дорогу среди кипарисов и плаунов, – осталось в памяти. Нет, он не станет снова отправляться в лодке по реке.

В любом случае ему нужно теперь высматривать селения. Рано или поздно им потребуются еще продукты и придется их покупать. Вспомнив о женщине рядом с ним. Дуг решил, что Уитни будет себя чувствовать в этом деле как рыба в воде.

С отвращением чувствуя боль от синяков, Уитни села на землю. Она больше не сделает ни шагу, пока не отдохнет и не поест. Ноги мелко дрожали от непривычного напряжения, как тогда, когда она в тот первый и последний раз испробовала в гимнастическом зале бегущую дорожку. Не глядя на Дуга, Уитни принялась рыться в своем рюкзаке. В первую очередь она сменит обувь.

Опустив бинокль, Дуг повернулся к ней. Солнце стояло прямо над головой. До темноты им надо пройти еще много километров.

– Пойдем.

В холодном молчании Уитни нашла банан и принялась медленно, не спеша очищать его. Мокрая от пота блузка прилипла к телу. Красивая коса, которую она заплела утром, когда Дуг осматривал местность, сейчас растрепалась, и светлые, шелковые пряди волос болтались где-то около скул. Лицо было холодным и неподвижным, как будто высечено из мрамора.

– Надо идти. – Желание сделало его раздражительным. Он не должен допустить, чтобы мысль о ней завладела им, обещал себе Дуг. Ни в коем случае. Каждый раз, когда он позволял женщине влезть себе в душу, он проигрывал. Эта леди с холодным взглядом не сможет изменить его приоритетов: деньги и хорошая жизнь.

Но несмотря на свое решение, он думал о том, каково чувствовать ее под собой, голую, горячую и совершенно беззащитную.

Уитни прислонилась к скале и откусила еще кусок банана. Слабый ветерок шевелил ее разгоряченное лицо. Она лениво почесала ногу около колена.

– Иди сам. Лорд, – предложила она совершенно спокойным тоном.

О Боже, он хотел бы заниматься с ней любовью до тех пор, пока она не станет слабой и податливой. И в то же время он хотел убить ее.

– Послушай, детка, мы должны сегодня еще много пройти. Пока мы на ногах…

– Это твое дело, – сказала Уитни. Дуг присел на корточки и посмотрел ей прямо в глаза:

– Мое дело – удержать твою пустую голову на этих сексуальных плечах. – Полный ярости и разочарования, полный несбыточных желаний, он ухватил ее за подбородок. – Димитри будет очень рад наложить свои пухленькие ручки на такую классную штучку, как ты. Поверь мне, у него исключительно богатое воображение.

Короткая дрожь пробежала по ее телу, но взгляд оставался спокойным.

– Димитри нужен ты. Дуг, а не я.

– Он не будет разбираться.

– Меня не запугать.

– Тебя просто убьют, – сказал Дуг. – Если ты не будешь делать то, что тебе говорят.

Уитни решительно отвела в сторону его руку и грациозным движением поднялась на ноги. Хотя юбка была испачкана красной пылью и порвалась на бедре, она смотрелась на ней, как королевская одежда. Грубые малагасийские туфли она носила, как хрустальные башмачки. Можно было только восхищаться тем, как она держится. Это явно у нее врожденное. Такому нельзя научиться. Если бы она и в самом деле была крестьянкой, на которую сейчас была похожа, то все равно выглядела бы как герцогиня.

Приподняв бровь, она сунула ему в руку кожуру от банана:

– Запомни себе на будущее: я никогда не делаю того, что мне приказывают. Обычно я считаю для себя обязательным этого не делать.

– Давай в том же духе, дорогая, и у тебя не будет никакого будущего.

Выдерживая время, Уитни стряхнула пыль с юбки.

– Так мы идем?

Дуг бросил кожуру в расселину, пытаясь убедить себя, что было бы лучше, если бы рядом с ним была женщина, которая то и дело дрожала и хныкала.

– Если ты считаешь, что готова.

– Считаю, что да.

Он достал компас, чтобы еще раз сверить направление. Север. Им нужно еще некоторое время идти на север. Солнце безжалостно палит, тени нигде нет, местность такая, что по ней невозможно идти, но зато кругом скалы, которые могут спрятать их от любопытных глаз. Можно назвать это инстинктом или предчувствием, но он ощутил какое-то жжение в шее. Дуг принял решение до захода солнца больше не останавливаться.

– Знаете, герцогиня, при других обстоятельствах я восхищался бы вами. – Дуг двинулся вперед ровным, размеренным шагом. – Но сейчас вы рискуете тем, что у вас заболит задница.

Длинные ноги и решимость помогали Уитни не отставать.

– Хорошие манеры вызывают восхищение при любых обстоятельствах. – Уитни насмешливо посмотрела на него. – И зависть тоже.

– У вас свои манеры, сестра, у меня свои. Засмеявшись, она взяла его под руку.

– Именно так.

Дуг посмотрел на ее изящную руку с маникюром. Он подумал, что в мире, наверное, не найдется еще одной женщины, рядом с которой он может чувствовать себя так, как будто сопровождает ее на бал, а не плетется рядом с ней вверх по склону горы под палящим солнцем.

– Решила снова быть дружелюбной?

– Я решила не дуться, а быть наготове использовать малейшую возможность, чтобы отплатить тебе за синяки. Между прочим, сколько мы собираемся еще идти?

– Поездка на поезде должна была занять двенадцать часов, к тому же нам приходится идти не по такому прямому маршруту. Так что считай сама.

– Не будь таким раздражительным, – мягко сказала Уитни. – А может, нам в какой-нибудь деревне нанять машину?

– Дай мне знать, когда увидишь признаки электрического освещения. Этим ты доставишь мне удовольствие.

– Тебе нужно что-нибудь съесть, Дуглас. Чувство голода всегда приводит меня в плохое настроение. – Повернувшись к нему спиной, она предложила свой рюкзак:

– Возьми себе манго получше.

Подавляя улыбку, Дуг развязал узел и сунул руку внутрь. Ему действительно хотелось чего-нибудь прохладного и сладкого. Пальцы его скользнули по сетке, в которой лежали фрукты, и прикоснулись к чему-то мягкому и шелковистому. Заинтересовавшись, Дуг вытащил это наружу и обнаружил крохотные, обшитые по краям кружевами бикини. Значит, она их до сих пор не надела.

– У тебя там великолепные манго. Уитни бросила взгляд через плечо и увидела, как он пальцами мнет материю:

– Оставь в покое мои трусы, Дуглас. Он только усмехнулся и поднял трусы так, что солнце просвечивало через них.

– Интересная фраза. Почему же ты не надеваешь ничего подобного?

– Из скромности, – с важностью ответила Уитни.

Засмеявшись, Дуг засунул белье обратно в рюкзак:

– Ну конечно. – Вытащив манго, он жадно откусил большой кусок. Сок восхитительной прохладной струйкой потек в его пересохшее горло. – Шелк и кружева всегда заставляют меня вспоминать о скромных маленьких монахинях из слаборазвитых стран.

– Какое у тебя странное воображение, – заметила Уитни, едва не съехав вниз по склону. – Ты всегда заставляешь меня думать о сексе.

С этими словами Уитни прибавила шагу и быстро пошла вперед.

Они шли, шли и шли. Хотя крем от загара был на каждом открытом участке кожи, они примирились с тем, что все равно обгорят. Привлекаемые запахом крема и пота, мухи вились вокруг и кусались, но они научились их не замечать. Кроме насекомых, другого общества у них не было.

К концу дня Уитни потеряла интерес к скалистым холмам и простирающимся внизу долинам. Запахи пыли и нагретой солнцем травы ей не были так приятны, как в начале пути, потому что она перемазалась и тем, и другим. Она лениво посмотрела на птицу, которая парила над головой в потоке воздуха, и не заметила, как в нескольких сантиметрах от ее ноги проползла длинная, тонкая змея и юркнула в щель камней.

Обливаться потом и скользить по камням было совсем неэкзотично. С прохладной террасы в номере отеля Мадагаскар выглядел куда более привлекательным. Только остатки гордости не позволяли ей попросить Дуга остановиться. Пока он может идти, будет идти и она.

Время от времени Уитни замечала маленькую деревушку или поселение; они всегда располагались на берегу реки, и к ним вплотную примыкали поля. Сверху они могли видеть вьющийся дымок, а когда ветер дул в их сторону, он доносил лай собак и мычание коров. Расстояние и усталость создавали у Уитни ощущение нереальности происходящего. Возможно, хижины и поля были всего лишь декорациями.

В полевой бинокль Дуга она разглядела крестьян, склонившихся над похожими на болото рисовыми чеками. Влажная почва прогибалась под ногами людей. Среди них было много женщин с детьми, привязанными дамбами к их спинам; Уитни заметила, что так же делают американские индейцы.

Во время множества поездок в Европу Уитни не видела ничего подобного. Париж, Лондон и Мадрид предлагали ей тот сервис, к которому она привыкла. Ей никогда не приходилось, взвалив на плечи рюкзак, путешествовать пешком по пустынной местности. Еще раз подтянув повыше груз, она сказала себе, что так путешествует в первый и последний раз. Красками и ландшафтом она сможет наслаждаться гораздо больше, если будет передвигаться на транспорте.

Если ей захочется попотеть, она пойдет в сауну. Если ей захочется довести себя до полного изнеможения, она сыграет несколько партий в теннис.

Липкая от пота, Уитни продолжала упорно переставлять ноги. Хотя у нее болело все тело, она не собиралась уступать Дугу Лорду или кому-нибудь другому.

Дуг решил, что пора искать место для лагеря. Солнце склонилось уже довольно низко. Тени становились все длиннее. Небо на западе уже окрасилось в красный цвет. Обычно Дуг старался идти по ночам, но сейчас он не был уверен, что холмы Мадагаскара – это то самое место, где можно испытывать судьбу в темноте.

Однажды он путешествовал по Скалистым горам ночью и чуть не сломал себе ногу. Он с содроганием вспомнил, как тогда сорвался со скалы. Конечно, неожиданное путешествие вниз по склону запутало его следы, но ему пришлось хромать до самого Боулдера.

Когда солнце сядет, они разобьют лагерь и будут ждать восхода.

Он все время ждал, когда Уитни начнет жаловаться, скулить, требовать – в общем, вести себя так, как, по его мнению, в сложившихся обстоятельствах должна вести себя женщина. Но Уитни опять вела себя не так, какой ожидал. Он и вправду хотел, чтобы она жаловалась и ныла. Тогда было бы легче послать ее подальше при первой возможности – после того, как он освободит ее от большей части денег. Если бы она стала жаловаться, он сделал бы это без всяких угрызений совести. Но пока что она не заставляет его сбавить темп и несет свою долю груза. Но это только первый день, напомнил он себе. Надо дать ей время. Тепличные цветы быстро вянут под открытым небом.

– Давай-ка заглянем в эту пещеру.

– Пещеру? – Прикрыв козырьком глаза, Уитни проследила за направлением его взгляда. Она увидела очень маленький свод и очень темное отверстие:

– Вон ту?

– Да. Если она не занята одним из наших четвероногих друзей, это будет шикарный отель.

– Там внутри? Прекрасный отель – это «Беверли-Уилшир».

Дуг даже не удостоил ее взглядом.

– Сначала мы посмотрим, есть ли свободные номера.

Сглотнув слюну, Уитни смотрела, как он поднимается, снимает с плеч рюкзак и входит в пещеру. Она с трудом сопротивлялась желанию позвать его обратно.

У каждого есть какая-нибудь фобия, напомнила себе Уитни, подходя чуточку ближе. У нее это была боязнь небольших закрытых пространств. Даже такая уставшая, как сейчас, она была готова скорее пройти еще десять миль, только не лезть в эту узкую темную дыру.

– Здесь не «Уилшир», – сказал Дуг, выбираясь обратно. – Но тоже сойдет. Нам забронировали места.

Уитни села на скалу и огляделась. Кругом не было ничего, кроме скал, нескольких чахлых сосен и изрытой ямами земли.

– Я вспоминаю, что истратила непомерное количество денег на эту палатку, которая в сложенном виде не больше носового платка, – напомнила Уитни. – Ты когда-нибудь слышал об удовольствии спать под звездами?

– Если кто-то охотится за моей шкурой – и уже несколько раз чуть не содрал ее, – я предпочитаю прислоняться спиной к стене. – Все еще стоя на коленях, Дуг поднял свой рюкзак. – По моим расчетам, Димитри ищет нас восточнее, но я стараюсь не упустить ни одной возможности. Вдобавок ночью на холмах прохладно, а в пещере мы можем рискнуть и развести маленький костер.

– Бивачный костер. – Уитни внимательно разглядывала свои ногти. Если в ближайшее время не сделать маникюр, то они будут выглядеть очень неважно. – Чудесно. В таком ограниченном пространстве, как здесь, мы через несколько минут задохнемся от дыма.

Дуг достал из своего рюкзака маленький топорик и снял кожаный чехол.

– Метра через полтора от входа пещера расширяется. Я смог встать. – Подойдя к невысокой сосне, он принялся рубить ветки. – Ты когда-нибудь занималась спелеологией?

– Прошу прощения?

– Исследованием пещер, – пояснил, усмехаясь, Дуг. – Я как-то раз был знаком со студенткой, изучающей геологию. Ее папаша был владельцем банка. – Насколько мог вспомнить Дуг, он так и не смог ее расколоть больше чем на пару незабываемых ночей в пещере.

– Мне всегда больше нравилось исследовать предметы, чем дыры в земле.

– Тогда ты много упустила, детка. Вот эта пещера, может, и не привлекает туристов, но в ней есть первоклассные сталактиты и сталагмиты.

– Как захватывающе! – сухо сказала Уитни. Когда она смотрела в сторону пещеры, то видела лишь очень маленькую и очень темную дыру в скале. Только от одного ее вида у нее на лбу выступил холодный пот.

Раздосадованный, Дуг принялся колоть внушительную охапку дров.

– Да, я догадываюсь, что такую женщину, как ты, каменные формообразования не очень интересуют.

Их ведь нельзя надеть. – Они все одинаковы – женщины, которые носят французские платья и итальянские туфли. И поэтому, чтобы получить удовольствие, он отправится к танцовщице или проститутке. Здесь все будет честно.

Уитни перестала смотреть на отверстие пещеры и сузила глаза:

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь «такая женщина, как я»?

– Избалованная, – ответил он, резко опуская вниз свой топорик. – Пустая.

– Пустая? – Уитни встала на ноги. Насчет избалованной у нее не было возражений. Что верно, то верно. – Пустая? – повторила она. – Это исключительная наглость – называть меня пустой, Дуглас. Я добилась чего-то в жизни не из-за богатства своего отца.

– Тебе и не нужно было ничего делать. – Он повернул голову, и их глаза встретились. Ее холодный взгляд, его раздраженный. – Это я о том, что разделяет нас, герцогиня. Вы родились с серебряной ложкой во рту. А я родился, чтобы ее вытащить и заложить. – Держа под мышкой охапку дров, он направился к пещере. – Если хотите есть, леди, то заносите ваши сдобные булочки внутрь. Здесь нет бюро обслуживания. – Он проворно схватил за лямки свой рюкзак, вполз внутрь и исчез в темноте.

И как он только посмел! Уперев руки в бедра, Уитни с возмущением смотрела в сторону пещеры. Он не смеет говорить ей такие слова, увидев, что она мужественно преодолела весь сегодняшний многокилометровый путь! С тех пор как она его встретила, в нее уже стреляли, ее сталкивали с поезда, ей угрожали, ее преследовали. И это уже обошлось ей в несколько тысяч долларов. Как он смеет разговаривать с ней так, как будто она жеманно улыбающаяся пустоголовая девица! Это ему даром не пройдет.

На мгновение ей пришла в голову мысль идти дальше одной, оставив его в пещере, как какого-нибудь медведя с тяжелым характером. Ну нет. Глядя на отверстие в скале, Уитни сделала долгий, глубокий вдох. Нет, именно он этого и добивается. Он хочет избавиться от нее и забрать все сокровища себе. А ей надо быть рядом с ним до того момента, пока не получит все до цента. И даже намного больше.

Да, гораздо больше, добавила Уитни, стиснув зубы. Опустившись на четвереньки, она начала заползать в пещеру.

Гнев позволил ей проскочить первые полметра. Потом страх приковал ее к месту. Дыхание стало прерывистым, и Уитни уже не могла двинуться ни вперед, ни назад. Она чувствовала себя, как в темном, лишенном воздуха ящике, крышка которого уже захлопнулась. Она задыхалась.

Уитни ощущала, как стены, темные, влажные стены, сдвигаются, выдавливая из нее воздух. Положив голову на твердую землю, она пыталась остановить истерику.

Нет, она не поддастся. Нельзя. Он ведь там, впереди. Если она заскулит, он услышит. Ее гордость помогала ей преодолевать страх. Он не получит повода насмехаться над ней. Глотая ртом воздух, Уитни ползла вперед. Он говорил, что пещера расширяется.

Она сможет дышать, если только проползет еще метр.

О Боже, как ей сейчас нужен свет! И свободное пространство. И воздух. Сжав кулаки, Уитни отчаянно боролась с желанием закричать. Нет, она не поставит себя в глупое положение. Не доставит ему такого удовольствия.

Она лежала ничком, воюя сама с собой, и вдруг увидала отблеск костра. Оставаясь неподвижной, Уитни сосредоточилась на звуке потрескивающих дров и легком запахе соснового дыма. Он разжег огонь. Теперь не будет темно. Ей нужно только протащить себя еще метр, и темнота исчезнет.

Последний метр пути потребовал всех ее сил и больше мужества, чем, как она считала раньше, у нее было. Сантиметр за сантиметром Уитни двигалась вперед, пока на ее лице не заиграли отблески огня и стены не расступились. Некоторое время она лежала без сил, тяжело дыша.

– Ты все же решила ко мне присоединиться? – Сидя к ней спиной, Дуг вытащил одну из хитро сложенных кастрюль, чтобы вскипятить воду. Последние километры его силы поддерживала мысль о горячем, крепком кофе. – Обед на голландский манер, милочка. Фрукты, рис и кофе. Я займусь кофе. Давай проверим, что ты сможешь сделать с рисом.

Хотя ее все еще трясло, Уитни заставила себя сесть. Все будет хорошо, сказала она себе. Тошнота и головокружение скоро пройдут. И тогда она заставит его за это заплатить.

– Плохо, что мы не захватили с собой легкого белого вина, но… – Повернувшись к ней. Дуг вздрогнул. Это игра света, или у нее в самом деле лицо такое серое? Нахмурившись, Дуг поставил воду на огонь и опять посмотрел на Уитни. Нет, это не игра света, решил он. Она выглядит так, как будто рассыплется при прикосновении. Не доверяя своим глазам. Дуг опустился перед Уитни на корточки:

– Что случилось?

Выражение ее глаз было раздраженным.

– Ничего.

– Уитни. – Он дотронулся до ее руки:

– Боже мой, ты как лед. Иди к огню.

– Со мной все в порядке. – Она в бешенстве оттолкнула его руку. – Оставь меня в покое.

– Подожди. – Прежде чем она успела вскочить, Дуг положил руки ей на плечи. Он чувствовал, что ее бьет дрожь. Удивительно, но сейчас она кажется такой юной, такой беззащитной. А ведь женщины с голубой кровью и сверкающими бриллиантами обычно умеют себя защитить. – Я дам тебе воды, – пробормотал Дуг. Он протянул руку к фляге и отвинтил крышку. – Она немного теплая, пей ее не спеша.

Уитни сделала глоток. Вода была действительно теплой и отдавала металлом. Уитни сделала еще глоток.

– Со мной все в порядке. – Голос ее звучал напряженно. Она была уверена, что Дуг не может испытывать к ней искреннего сострадания.

– Просто немного отдохни. Если ты больна…

– Я не больна. – Она сунула ему флягу обратно в руку. – У меня маленькие проблемы с замкнутыми пространствами, ясно? Но сейчас я уже здесь, и со мной скоро будет все в порядке.

Не такие уж и маленькие проблемы, понял Дуг, взяв ее за руку. Рука была влажной, холодной и дрожащей. Он чувствовал себя виноватым и ненавидел себя за это. С самого начала он не давал ей никаких шансов. И не собирался этого делать. Как только она его размягчит, заставит заботиться о себе, он сорвется. Так уже случалось. Но сейчас она дрожала.

– Уитни, ты должна была мне об этом сказать. Она подняла подбородок, и это движение его поневоле восхитило.

– Гораздо хуже, что я оказалась такой дурой.

– Почему? Меня это совершенно не беспокоит. – Усмехнувшись, он откинул назад ее волосы. Плакать она вроде не собиралась. И слава Богу.

– Тот, кто рожден дураком, редко об этом сообщает. – Постепенно болезненное выражение сошло с ее лица. Уитни скривила губы:

– Как бы то ни было, я нахожусь внутри. Наверно, понадобится подъемный кран, чтобы вытащить меня наружу. – Она огляделась. Пещера была довольно большой, с каменными колоннами, о которых говорил Дуг. Сталактиты и сталагмиты блестели в свете костра, свисая вниз или поднимаясь вверх. То здесь, то там на полу пещеры виднелись следы помета. Уитни, содрогнувшись, заметила около стены скрученную змеиную кожу. – Все оформлено в стиле раннего неандертальского периода.

– У нас есть веревка. – Дуг потер костяшками пальцев ее щеку. Краски возвращались. – Когда придет время, я просто вытащу тебя отсюда. – Обернувшись, он заметил, что вода начинает кипеть. – Давай выпьем кофе.

Когда он снова отвернулся, Уитни дотронулась до щеки в том месте, которое он разогревал своей рукой. Она не думала, что это может оказаться столь приятно.

Вздохнув, Уитни развязала свой рюкзак. Деньги по-прежнему были у нее.

– Я совершенно не умею варить рис. – Она вытащила сетку с ароматными, спелыми фруктами. Ни один обед из семи блюд в ресторане не выглядел бы так аппетитно, как эти фрукты.

– В соответствии с нашими нынешними возможностями ничего не остается, кроме как варить и помешивать. Рис, вода, огонь… – Он оглянулся через плечо:

– Ты должна справиться.

– А кто будет мыть тарелки? – осведомилась Уитни, переливая воду в другую кастрюлю.

– Готовим мы вместе и вместе моем посуду. – Дуг усмехнулся:

– В конце концов, мы же партнеры.

– Разве? – Приятно улыбаясь, Уитни поставила кастрюлю на огонь и почувствовала аромат кофе. От этого пещера, полная пыли и помета, сразу приобрела более цивилизованный вид. – Ну, партнер, так как насчет того, чтобы я посмотрела бумаги?

Дуг передал ей металлическую кружку с кофе.

– А как насчет того, чтобы отдать мне половину денег?

Смеясь, она посмотрела на него поверх кружки.

– Хороший кофе, Дуглас. Варить кофе – это еще один из твоих многочисленных талантов.

– Да, Бог меня щедро одарил. – Выпив полчашки, он почувствовал, как тепло растекается по его телу, снимая усталость. – Я пока оставлю тебя на кухне – пойду распаковывать наши спальные мешки и приготовлю для них место.

Уитни вытащила из рюкзака кулек с рисом.

– Если учесть, сколько я заплатила за эти спальные мешки, то они, наверно, должны быть мягче пуховых подушек.

– У тебя нездоровое пристрастие к долларам, дорогая.

– Просто они у меня есть.

Дуг тихо пробормотал что-то, расчищая пространство для спальных мешков. Хотя Уитни не разобрала слов, она уловила их смысл. Усмехнувшись, она стала набирать ладонями рис из кулька и бросать его в кастрюлю. Одна горсть, две. Если рис будет основным блюдом, решила она, то следует наесться досыта. Уитни бросила в кастрюлю еще одну горсть, и еще одну.

Она не сразу поняла, как раскрыть складную ложку. К тому времени, когда она ее все-таки раскрыла, вода начала бурно кипеть. Довольная собой, Уитни принялась помешивать варящийся рис.

– Возьми вилку, – сказал ей Дуг, разворачивая спальные мешки. – Ложкой можно раздавить зерна.

– Как же, как же, – пробормотала она, но все-таки взяла вилку и стала проделывать ею ту же процедуру. – Между прочим, откуда ты столько знаешь о приготовлении пищи?

– Я много знаю о еде, – непринужденно сказал Дуг. – Не часто бывает, что я, выходя из-за стола, испытываю удовольствие от той пищи, которую заказал. – Он положил второй мешок рядом с первым, а после минутного размышления раздвинул их на полметра. Лучше он будет держаться от нее на некотором расстоянии. – Поэтому я научился готовить. Это доставляет мне удовольствие.

– По мне, пусть лучше готовит кто-нибудь другой, Дуг только пожал плечами:

– Мне это нравится. Голова на плечах плюс несколько специй – и вы обедаете как король. Даже в номере мотеля с крысами и неработающим туалетом. А если дела пойдут плохо, я могу немного поработать в ресторане.

– Пойдешь на службу? Я разочарована. Он пропустил мимо ушей ее легкий сарказм:

– Это единственное место, где я способен работать. И кроме хорошей пищи, это даст мне возможность изучить постоянных клиентов.

– Как возможную жертву.

– Ни одной возможностью не следует пренебрегать. – Усевшись на одном из спальных мешков. Дуг прислонился к стене пещеры и вытащил сигарету.

– Это что, девиз бойскаутов?

– Если нет, то должен им стать.

– Готова спорить, что ты отличился везде, где только мог, Дуглас.

Он ухмыльнулся, наслаждаясь тиши ной, сигаретой, кофе. Дуг уже давно понял, что надо наслаждаться тем, что есть, но стремиться к большему. Гораздо большему.

– Более или менее, – согласился он. – Как насчет обеда?

Уитни снова пошевелила рис вилкой:

– Скоро будет. – По крайней мере ей так казалось.

Дуг уставился на свод пещеры, лениво размышляя о том, как многие века вода капала и капля за каплей образовывались эти длинные каменные копья, сталактиты и сталагмиты. Его всегда интересовали история Земли и история человечества, может быть, потому что он знал это не так уж хорошо. Отчасти именно из-за этого он отправился на Мадагаскар за драгоценностями – за ними стояла история.

– Рис лучше готовить в масле, с грибами и еще положить несколько кусочков миндаля.

Уитни почувствовала, как застонал ее желудок.

– Съешь банан, – предложила она Дугу и бросила ему одну штуку. – Каким образом мы пополним запасы воды?

– Я думаю, утром нужно будет проскочить в деревню, которая находится в долине. – Он выдохнул облако дыма. Единственное, чего ему сейчас не хватает – горячей ванны и красивой, благоухающей блондинки, которая потрет ему спину. Но это обязательно будет – сразу после того как сокровища окажутся в его руках.

Уитни села, скрестив ноги, и взяла еще один банан.

– Ты думаешь, это неопасно?

Дуг пожал плечами и принялся допивать свой кофе. Вода просто необходима, и поэтому не стоит рассуждать о безопасности.

– Нам нужна вода, а еще мы можем поговорить там насчет мяса.

– О Боже, ты пугаешь меня.

– Как я понимаю, Димитри знал, что поезд направляется в Таматаве, так что он будет искать нас именно там. Я думаю, что к тому времени, когда мы туда попадем, он будет искать где-нибудь в другом месте.

Она откусила кусок банана.

– Значит, он совершенно не представляет, куда ты в конце концов направляешься?

– Не больше, чем ты, дорогая. – По крайней мере он так надеялся. Но неприятное ощущение между лопатками все не проходило, а для него это ощущение было всегда знаком приближающейся беды. Сделав последнюю глубокую затяжку. Дуг бросил окурок в огонь. – Насколько я знаю, он никогда не видел бумаг, по крайней мере всех.

– Если он не видел бумаг, то как же узнал о сокровищах?

– Он поверил, дорогая, так же, как и ты. Увидев его ухмылку, Уитни подняла бровь:

– Этот Димитри не производит впечатления человека, который чему-либо может поверить.

– Ну значит, у него инстинкт. Был человек по имени Уитакер, который решил продать бумаги тому, кто даст за них наивысшую цену, то есть получить хороший доход, ничего не раскапывая. Когда Димитри узнал о существовании сокровищ и о том, что есть документы, подтверждающие это, его воображение было покорено. Я говорил тебе, что у Димитри богатое воображение.

– Действительно. Уитакер… – Пытаясь вспомнить этого человека, Уитни забыла, что надо помешивать в кастрюле. – Джордж Аллан Уитакер?

– Он самый. – Дуг выдохнул облако дыма. – Ты его знала?

– Очень мало. Я встречалась с одним из его племянников. Говорили, что он сколотил свое состояние на нелегальном производстве спиртного во времена «сухого закона».

– И на контрабанде, особенно в последние десять лет или сколотого. Ты помнишь сапфиры Джеральди, которые были украдены, дай Бог памяти, в семьдесят шестом?

Она с минуту подумала.

– Нет.

– Нужно следить за событиями, дорогая. Тебе стоит почитать ту книгу, что я стянул в библиотеке округа Колумбия.

– «Драгоценности, исчезнувшие в веках»? – Уитни повела плечами. – Я предпочитаю читать беллетристику.

– Расширяй свой кругозор. Из книг ты можешь научиться всему, чему стоит учиться.

– В самом деле? – Заинтересовавшись, она снова принялась его разглядывать. – Значит, ты любишь читать?

– Это мое самое любимое занятие, не считая секса. Да, насчет сапфиров Джеральди. После драгоценностей Марии-Антуанетты это наиболее заманчивый комплект камушков.

Сказанное произвело на Уитни впечатление.

– Это ты их украл?

– Нет. – Дуг привалился спиной к стене. – В семьдесят шестом я находился в самом низу – не было даже денег на билет до Рима. Но у меня были связи. Как и у Уитакера.

– Так это он их украл? – При воспоминании об этом тощем старике ее глаза расширились.

– Он это организовал, – поправил Дуг. – Разменяв седьмой десяток, Уитакер не любил пачкать руки. Он любил выдавать себя за эксперта в области археологии. Ты когда-нибудь видела его передачи на общественном телевидении?

Значит, он еще и смотрит Пи-би-эс [3] ! Какой всесторонне развитый вор.

– Нет, но слышала, что он хотел стать сухопутным Жаком Кусто.

– Не та весовая категория. Тем не менее пару лет у него был довольно приличный рейтинг. Он сумел подбить на финансирование раскопок много отчаянных людей с большими счетами в банках. Дела у него шли очень неплохо.

– Мой отец как-то сказал, что он полон дерьма, – лениво заметила Уитни.

– Значит, твой отец разбирается не только в сливочной помадке. Так или иначе, но Уитакер был посредником, и благодаря ему многие камушки и произведения искусства перекочевали на другую сторону Атлантики. Примерно год назад он убедил одну английскую леди расстаться с пачкой старых документов и писем.

Ее интерес резко возрос.

– Наши бумаги?

Дуг не обратил внимания на множественное число, он просто пропустил эту фразу мимо ушей.

– Леди считала, что они принадлежат искусству или истории, то есть относятся к культурным ценностям. Она написала кучу книг на эту тему. Один генерал едва не заключил с ней сделку, но, как оказалось, Уитакер лучше знал, как надо льстить пожилым матронам. Кроме того, Уитакера отличала последовательность действий. Я имею в виду его алчность. Дело в том, что он оказался на мели и вынужден был искать средства на экспедицию.

– И тут появился Димитри.

– Точно. Я уже говорил, что Уитакер объявил торги. Предполагалось, что это будет коммерческая сделка. Партнерство, – добавил он со слабой улыбкой. – Однако Димитри решил, что рыночная конкуренция не для него, и сделал альтернативное предложение. – Дуг скрестил ноги и принялся очищать банан. – Уитакер отдаст ему бумаги, а Димитри позволит Уитакеру сохранить все свои пальцы на руках и ногах.

Уитни откусила еще кусочек банана, но не смогла его проглотить.

– Какое убедительное предложение!

– Да, Димитри знает, как обделывать такие делишки. Но он немного перестарался с Уитакером. Очевидно, у старого джентльмена сердце было не в порядке. Он неожиданно отдал концы, прежде чем Димитри смог получить бумаги ил и удовольствие побеседовать с ним по-своему. Я не знаю, чего ему тогда больше хотелось. Произошел несчастный случай, как сказал Димитри, когда нанял меня, чтобы я их украл. – Дуг откусил кусок банана и задержал его во рту. – Он наглядно изобразил, причем в деталях, каким образом собирался изменить мнение Уитакера. Эта нравоучительная беседа должна бы вселить в меня страх божий, чтобы я не вздумал чего-нибудь затевать. – Он вспомнил крошечные серебряные щипцы, которые Димитри поглаживал во время встречи. – Это подействовало.

– Но ты их все равно утащил.

– Только после того как он меня надул, – сказал Дуг, откусив еще кусок банана. – Если бы он был со мной честен, то получил бы бумаги. А я бы получил свой гонорар и небольшой отпуск в Канкуне.

– Тем не менее теперь они у тебя. И ни одной возможностью не следует пренебрегать.

– Ты попала в точку, сестра. Господи Иисусе! – Дуг вскочил и подбежал к огню. Инстинктивно Уитни подобрала ноги, ожидая всего, что угодно, начиная со змеи и кончая отвратительным пауком. – Черт возьми, женщина, сколько риса ты сюда поло жила – Я… – Она замолчала, уставившись на кастрюлю. Рис выливался через края, как лава вулкана. – Всего пару пригоршней, – ответила Уитни, закусив губу, чтобы не засмеяться.

– Скажи это моей заднице.

– Ну, четыре. – Она прижала руку к губам. – Или пять.

– Четыре или пять, – пробормотал Дуг, вываливая рис на тарелки.

– Я же говорила тебе, что не умею готовить, – напомнила Уитни, изучая клейкую коричневатую массу на тарелке. – И я это доказала.

– Да уж. – Услышав ее приглушенный смех, он обернулся. Уитни сидела по-индейски, юбка и блузка были перепачканы, лента на косе свободно свисала. Дуг вспомнил, как она выглядела при их первой встрече – холодная и прилизанная, в белой фетровой шляпе и пышных мехах. Почему она сейчас кажется ему гораздо привлекательнее? – Ты зря смеешься, – сказал он, подвигая к ней тарелку. – Тебе придется съесть свою долю.

– Я уверена, что это будет замечательно. – Той вилкой, которую она использовала для готовки, Уитни ковырнула рис. Смело, подумал Дуг, глядя, как она отправляет в рот первую порцию. Вкус был пикантным и не таким уж неприятным. Пожав плечами, Уитни принялась есть. Хотя она никогда не была знакома с нищими, но все же предполагала, что они не могут быть особенно разборчивыми. – Не будь ребенком, Дуглас, – сказала она. – Если нам попадутся грибы и миндаль, мы в следующий раз приготовим по твоему рецепту. – С энтузиазмом ребенка, которому досталось мороженое, она занялась содержимым тарелки. Не вполне это осознавая, Уитни впервые в жизни чувствовала настоящий голод.

Дуг ел медленнее и с меньшим энтузиазмом. Ему и раньше приходилось бывать голодным, и он предполагал, что ему еще придется испытать это чувство. Но вот она… Пусть она ела с жестяной тарелки, в перепачканной юбке, но класс все равно ощущался. Дуг находил, что это впечатляет, и ему захотелось продолжить эксперимент и выяснить, будет ли так всегда. Партнерство, размышлял он, может оказаться более интересным, чем он ожидал. Пока будет длиться.

– Дуглас, а женщина, которая дала Уитакеру письма и документы?

– Что жен щи на?

– Ну, что с ней случилось? Он проглотил ложку риса.

– Бутрейн.

Когда Уитни подняла глаза. Дуг заметил, что в них промелькнул и исчез страх, и был рад этому. Для них обоих будет лучше, если она поймет, что игра идет по-крупному. Однако, когда Уитни взяла кружку с кофе, ее руки не дрожали.

– Понятно. Значит, из тех, кто видел эти бумаги, ты единственный остался в живых.

– Это верно, дорогая.

– Он захочет, чтобы ты был мертв и я тоже.

– Это тоже верно.

– Но я не видела этих бумаг. Дуг зачерпнул еще риса.

– Если ты попадешь ему в руки, то не сможешь ничего доказать.

Уитни с минуту пристально смотрела на него.

– Ты первосортный подонок, Дуг. Он усмехнулся, уловив в ее словах легкий оттенок уважения:

– Мне нравится первый класс, Уитни. Я собираюсь провести в нем остаток жизни.

Они оставили костер догорать, и пещеру освещал красноватый и тусклый свет от угольев. Где-то в глубине капала вода с размеренным, музыкальным звуком. Почему-то это напомнило ему дорогой, с причудами, маленький бордель в Новом Орлеане.

Они оба смертельно устали после очень длинного, очень трудного дня. Дуг снял туфли с единственной мыслью об ожидающей его радости сна. Он нисколько не сомневался, что заснет как убитый.

– Ты знаешь, как с этим обращаться? – лениво спросил он, расстегивая свой спальный мешок.

– Спасибо, я думаю, что смогу справиться с «молнией».

И тут он допустил ошибку – посмотрел назад и уже не смог отвернуться.

Без тени смущения Уитни сняла блузку. Дуг помнил, каким тонким казался материал ее купальника в утреннем свете. Когда она сняла и юбку, во рту у него пересохло.

Нет, она не была циничной, бесстыдной, просто она падала с ног от усталости. И ей вовсе не приходило в голову разыгрывать здесь спектакль. Еще размышляя, что надеть, Уитни остановилась на этом купальнике, который, по ее мысли, закрывал все. Она надевала его на пляже. А сейчас у нее было одно желание – принять горизонтальное положение, закрыть глаза и отключиться.

Если бы Уитни не так устала, она, возможно, порадовалась бы, догадавшись, какое беспокойство вызвала у Дуга. Ей наверняка доставило бы некоторое удовольствие узнать, как напряглась его плоть, когда она наклонилась расстегнуть спальный мешок и слабый отблеск пламени заиграл на ее коже. Она могла бы испытать чисто женское удовлетворение от того, что он глотает слюну, глядя, как материя натягивается, обтягивая ее бедра.

Но ни о чем таком не думая, Уитни влезла в спальный мешок и застегнула «молнию». Теперь не было видно ничего, кроме пряди светлых волос, отделившихся от косы. Вздохнув, она опустила голову на руки – Спокойной ночи, Дуглас – Да. – Он снял рубашку, затем взялся за край ленты, которая прикрепляла конверт к груди, и задержал дыхание Безжалостно дернув, он почувствовал, как боль обожгла его грудь. Уитни даже не пошевельнулась, когда проклятия огласили пещеру Она уже спала Проклиная ее, проклиная боль. Дуг засунул конверт в рюкзак и забрался в свой спальный мешок. Уитни тихо вздохнула во сне.

Дуг смотрел в никуда, не в силах заснуть. У него болели не только ссадины.

Глава 6

Что-то защекотало ее пальцы Цепляясь за сон, Уитни ленивым движением встряхнула рукой и зевнула.

Уитни всегда подчиняла свои действия своим желаниям Если ей так хотелось, она могла спать до полудня или встать на рассвете. Она могла работать восемнадцать часов в сутки или столько же спать.

Пока Уитни ничего не интересовало, кроме неясного, но скорее приятного сна, который она видела. Почувствовав, как к руке что-то опять мягко прикоснулось, она вздохнула, немного раздраженная, и открыла глаза.

Наверняка это был самый большой и самый толстый паук из всех, что ей доводилось видеть Огромное, черное, волосатое чудовище не спеша ползло по ее руке, перебирая кривыми лапами Рука Уитни находилась всего в нескольких сантиметрах от ее лица Она завороженно смотрела, как паук, лениво передвигаясь поперек пальцев прямо перед ее лицом, угрожающе рос в ее поле зрения. Какое-то время, ничего не соображая после сна, она в тусклом свете костра молча смотрела на него.

Пришедшее понимание обстановки было ясным, а реакция была очень громкой. Издав отчаянный визг, Уитни стряхнула паука с руки, отбросив его на несколько метров. Он со стуком приземлился в дальнем конце пещеры, затем, шатаясь, как пьяный, пополз прочь.

Уитни не испугалась паука. Она даже и не подумала, что он может оказаться ядовитым. Просто он был безобразным, а она очень не любила все безобразное.

Вздохнув, она села и принялась разбирать пальцами волосы. Ну допустим, когда спишь в пещере, то можешь ожидать визита таких отвратительных соседей. Но почему он навестил ее, а не Дуга? Решив, что нет никаких причин, по каким Дуг должен спать, если ее так грубо разбудили, Уитни повернулась с твердым намерением толкнуть его как следует.

Он исчез – вместе со своим спальным мешком.

С беспокойством, но пока еще без паники, она огляделась по сторонам. Пещера была пуста, причем сталагмиты и сталактиты, о которых говорил Дуг, создавали впечатление покинутого и полуразрушенного замка. 0

Костра, на котором они готовили пищу, осталась только горсть тлеющих угольков. Пахло фруктами – некоторые из них уже перезрели. Рюкзака Дуга, как и спального мешка, не было.

Подонок. Грязный подонок. Он сбежал вместе с бумагами, оставив ее в проклятой пещере с парой плодов, кульком риса и пауком размером с тарелку.

Слишком злая, чтобы особенно раздумывать, Уитни бросилась к, выходу, и стала протискиваться через туннель. Она начала задыхаться, но все равно упрямо лезла вперед. К черту всякие фобии, приказала она себе. Никто не сможет ее перехитрить и смыться. Чтобы поймать его, она должна вылезти из пещеры. А когда она его поймает…

Уитни увидела выход из пещеры и сосредоточилась на нем и на чувстве мести. Дрожа и задыхаясь, она вытащила себя на солнечный свет. С трудом поднявшись, она собрала весь воздух, какой был в легких, и закричала:

– Лорд! Сукин сын. Лорд!

Ее крик зазвенел в воздухе и отразившись от камней, вернулся к ней – вполовину слабее и вдвое злее. Уитни беспомощно огляделась. Красные холмы и скалы. Как она сможет узнать, куда он ушел?

На север. На проклятый север. У него есть компас, и у него есть карта. Скрипнув зубами, Уитни снова закричала:

– Лорд, подонок, ты не уйдешь с этим!

– С чем?

Она резко повернулась и едва не столкнулась с ним.

– Где ты был, черт возьми? – спросила Уитни. С чувством облегчения и гнева она схватила его за рубашку и встряхнула. – Куда, черт возьми, ты ходил?

– Полегче, дорогая. – Он по-приятельски похлопал ее по заду. – Если бы я знал, что ты захочешь меня потрогать, я бы вернулся быстрее.

– Разве что за горло. – Встряхнув еще раз, она его отпустила.

– Надо же с чего-то начинать? – Дуг поставил свой рюкзак около входа в пещеру. – Ты думаешь, я собираюсь от тебя сбежать?

– При первой же возможности.

Он вынужден был согласиться, что она угадала. Эта идея не раз приходила ему в голову, однако сегодня утром после недолгих размышлений Дуг понял, что не сможет оставить ее в пещере, да еще неизвестно где. Тем не менее такая возможность по-прежнему сохранялась.

Чтобы разубедить ее, он пустил в ход все свое обаяние:

– Уитни, мы же партнеры. И… – Он поднял руку и провел пальцем по ее щеке. – Ты ведь женщина. Кем бы я был, если бы оставил тебя одну в таком месте, как это?

Она встретила его обаятельный взгляд своим, полным очарования.

– Тем, кто продаст шкуру собственной собаки, если цена будет подходящей. Ну, так где ты был?

Он бы не стал продавать шкуру, но в случае необходимости мог бы заложить живую собаку.

– Ты тяжелый человек, Уитни. Послушай, ты спала всю ночь как ребенок. – А он в это время метался без сна, ворочался, фантазировал, но когда-нибудь придет час расплаты. – Я решил провести небольшую разведку местности и не стал тебя будить.

Она испустила долгий вздох. Это было резонно, к тому же он вернулся.

– В следующий раз, когда захочешь поиграть в разведчиков, разбуди меня.

– Как скажешь.

Увидев над головой птицу, Уитни некоторое время наблюдала за ней, пока не успокоилась. Небо было чистое, воздух тоже был чистым и прохладным. Жара начнется через несколько часов. Стояла такая тишина, какую Уитни слышала всего несколько раз в жизни. Эта тишина успокаивала.

– Ну раз ты ходил на разведку, то как насчет рапорта?

– Внизу, в деревне, все тихо. – Дуг достал сигарету, которую Уитни тут же взяла у него из рук. Вытащив другую, он прикурил обе. – Я не подходил к деревне настолько близко, чтобы разглядеть подробности, но похоже на то, что дела идут обычным порядком. Мне кажется, если все спокойны и счастливы, то это самое подходящее время, чтобы нанести визит.

Уитни посмотрела на свой испачканный купальник:

– В таком виде?

– Я уже говорил тебе, что это штука красивая. – «И очень привлекательная, – заметил он про себя, – когда одна лямка спущена с плеча». – Но наверное, в деревне есть салон красоты и бутик.

– Ты можешь отправляться и в таком виде. – Уитни задумчиво посмотрела на него сначала сверху вниз, потом снизу вверх. – Почему-то я уверена, что ты именно так и сделаешь. Но я намерена сначала помыться и переодеться.

– Давай, прихорашивайся. Возможно, воды хватит, чтобы смыть с твоего лица часть грязи.

Он усмехнулся, когда она машинально дотронулась до своей щеки.

– Где твой рюкзак?

– Он там. – Уитни обернулась к входу в пещеру. Когда она еще раз посмотрела на Дуга, взгляд ее был вызывающим, а голос твердым:

– Я не собираюсь туда возвращаться.

– Ладно, я вытащу твое снаряжение. Но не думай, что сможешь прихорашиваться все утро. Мы не можем терять времени.

Уитни только приподняла бровь.

– Я никогда не прихорашиваюсь, – мягко сказала она. – В этом нет необходимости.

Проворчав что-то невнятное, Дуг скрылся в темноте. Покусывая губу, она бросила взгляд в сторону пещеры, затем посмотрела на его рюкзак, стоявший рядом с входом. У нее может не быть другого шанса. Не колеблясь, Уитни присела и принялась рыться в рюкзаке.

Она наткнулась на кухонные принадлежности, затем на его одежду. Обнаружив довольно элегантную мужскую щетку, Уитни на ми г задержалась. Где он это взял, гадала она. Уитни помнила все его вещи, вплоть до шорт, потому что за все платила она. Ловкость рук, решила она, и бросила щетку назад.

Найдя конверт, она осторожно его вытащила. Должно быть, это то, что нужно. Уитни снова взглянула в сторону пещеры, затем быстро достала запечатанный в пластик тонкий, пожелтевший листок и стала бегло его просматривать. Текст был написан по-французски аккуратным женским почерком. Письмо, подумала Уитни. Нет, часть дневники; И дата – Боже мой! Глаза ее широко раскрылись от удивления. Пятнадцатое сентября 1793 года – вот что было написано выцветшими ровными буквами.

Уитни стояла в лучах солнечного света на изъеденной дождями и ветрами скале и держала в руках часть истории.

Уитни просмотрела текст заново, улавливая фразы, в которых были страх, беспокойство, надежда. Она была больше чем уверена, что это написала молодая девушка – из-за ссылок на маму и папу. Молодая аристократка, испуганная и сбитая с толку тем, что происходит с ней и с ее семьей, думала Уитни. Представляет ли себе Дуг, что он носит в рюкзаке?

Сейчас спокойно это прочесть не удастся: А потом…

Уитни снова тщательно уложила вещи в рюкзаке и положила его около входа в пещеру. Размышляя, она похлопала конвертом по раскрытой ладони. Было бы очень здорово побить Дуга его собственным оружием, подумала она, и тут услышала, что он возвращается.

Держа конверт в одной руке, Уитни быстро оглядела себя, с озадаченным видом проведя другой рукой по телу, от груди к талии. Где, черт возьми, ей это спрятать? У Маты Хари по крайней мере был, саронг. Уитни стала лихорадочно засовывать конверт в лифчик, но поняла абсурдность этой затеи. С таким же успехом можно прикрепить его себе на лоб, Когда осталось всего несколько секунд до появления Дуга, она засунула конверт сзади в купальник, предоставив все воле случая.

– Ваш багаж, мисс Макаллистер.

– Чаевые получите позже.

– Все так говорят.

– Хорошо делать свое дело – это само по себе награда. – Она одарила его довольной улыбкой. Дуг ответил ей тем же. Уитни забрала у него рюкзак, и тут ей в голову внезапно пришла одна мысль. Если она смогла так легко украсть конверт, тогда он… Открыв рюкзак, она принялась искать бумажник.

– Пора идти, дорогая. Мы опаздываем на утренний прием. – Он уже собирался взять ее под руку, когда Уитни ударила его рюкзаком в живот. Шипение воздуха, выходящего из его легких, доставило ей огромное удовольствие. – Мой бумажник, Дуглас. – Раскрыв его, она обнаружила, что Дуг оставил ей двадцатку, это было достаточно щедро с его стороны. – Кажется, ты запустил сюда свои загребущие пальцы.

– Они находят и хранят, партнер. – Хотя Дуг и надеялся, что она не разоблачит его так быстро, он лишь пожал плечами. – Не беспокойся, я буду выдавать тебе карманные деньги.

– В самом деле?

– Ты можешь считать меня традиционалистом. – Довольный новой ситуацией. Дуг начал пристраивать рюкзак на спине. – Я всегда думал, что деньгами должен распоряжаться мужчина.

– Я могу назвать тебя идиотом.

– Как хочешь, но теперь деньги в моем распоряжении.

– Прекрасно. – Уитни сладко улыбнулась, что сразу же вызвало у него подозрение. – А конверт в моем.

– И не думай об этом. – Он снова отдал ей рюкзак. – А теперь будь хорошей девочкой и иди переоденься.

Ярость бушевала в ее глазах. Скверные слова готовы были слететь с ее языка. Бывает время, когда можно дать волю гневу, вспомнила Уитни еще одно правило своего отца, а бывает время, когда нужна холодная голова.

– Я сказала, что конверт у меня.

– А я сказал… – Дуг остановился, увидев выражение ее лица. У женщины, которую только что обвели вокруг пальца, не может быть такой самодовольной физиономии. Дуг посмотрел на свой рюкзак. Не могла она этого сделать. Потом снова посмотрел на нее. Еще как могла!

Бросив на землю свой рюкзак, он заглянул в него. Все сразу стало ясно.

– Ладно, где он?

Стоя на солнце, Уитни подняла руки ладонями кверху. Короткий купальник четко обрисовывал ее фигуру.

– По-моему, нет необходимости меня обыскивать. Дуг прищурился. Взглядом он все равно будет ее обшаривать.

– Отдай конверт, Уитни, или через пять секунд ты будешь совершенно голой.

– А ты будешь с разбитым носом.

Они смотрели друг на друга, полные решимости стоять насмерть. И у обоих не было другого выхода – только ничья.

– Конверт, – снова сказал Дуг, пытаясь в последний раз продемонстрировать мужскую силу и превосходство.

– Деньги, – ответила Уитни, полагаясь на выдержку и женское коварство.

Ругаясь, Дуг залез в задний карман джинсов и вытащил пачку банкнот. Когда она протянула руку, он отвел деньги в сторону, чтобы они были вне ее досягаемости.

– Конверт, – повторил он.

Уитни внимательно посмотрела на него. У него очень прямой взгляд, решила она. Очень открытый, очень честный. И он обманет не моргнув глазом. Но все же в некоторых случаях она может на него положиться.

– Дай слово, – потребовала она.

Его слово чего-то стоило только тогда, когда он этого хотел. Для нее, решил Дуг, это будет уже слишком.

– Даю.

Кивнув, Уитни протянула руку за спину, но конверт опустился слишком глубоко, и она не смогла бы его достать сама.

– Есть множество причин, по которым я не хочу поворачиваться к тебе спиной. Но… – Пожав плечами, она поступила именно так. – Ты должен достать конверт сам.

Он ощупал взглядом стройную спину, плавные изгибы бедер. Ее не так уж и много, но то, что есть, – превосходно. Дуг не спеша засунул руку под купальник и начал продвигаться вниз.

– Просто достань конверт, Дуглас. Никаких отклонений от маршрута. – Глядя прямо перед собой, Уитни сложила руки на груди. Прикосновения его пальцев возбуждали в ней каждый нерв. Она не ожидала, что такая малость может на нее подействовать.

– Похоже, что конверт опустился очень низко, – пробормотал Дуг. – Мне потребуется некоторое время, чтобы до него добраться. – Сейчас ему представлялось, что он может вытащить ее из купальника не больше чем за пять секунд. Что она тогда сделает? Она будет лежать под ним прежде, чем успеет раскрыть рот. И он получит то, о чем мечтал прошедшей ночью.

Но тогда, думал Дуг, нащупав край конверта, она сможет получить над ним власть, а этого нельзя допускать. Приоритеты, напомнил он себе, прикасаясь к шершавому материалу конверта и к нежной коже. Главное – не забывать о приоритетах.

Ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы остаться спокойной.

– Дуглас, у тебя две секунды, чтобы выбраться оттуда, иначе ты не сможешь больше пользоваться своей правой рукой.

– Ты какая-то нервная. – По крайней мере он теперь знает, что Уитни пришла в такое же смятение, как он. От него не ускользнуло, что она слегка дрожала, а голос охрип. Зажав конверт между большим и указательным пальцами. Дуг вытащил его наружу.

Уитни быстро повернулась, протянув руку. У него была карта, у него были деньги. Он был полностью одет, она – почти голая. И очень сомнительно, что она сможет найти в деревне транспорт, чтобы добраться до столицы. Если он собирается послать ее к черту, то лучшего момента для этого не найти.

Взгляд Дуга был спокойным и прямым. Он понимал, что она буквально читает его мысли.

Поколебавшись, Дуг все же решил, что на этот раз его слово имеет силу, и сунул деньги ей в руку.

– Честное слово вора… – начал Дуг.

– ..это миф, – закончила Уитни Был миг, всего лишь один миг, когда она не была уверена, что он сдержит обещание. Подняв рюкзак и флягу, она направилась к сосне. Все же какое-то укрытие. Хотя в данный момент Уитни предпочла бы стальную стену с тяжелым засовом. – Тебе стоит подумать о бритье, Дуг, – крикнула она. – Мне очень не нравится, когда мой эскорт выглядит небрежно.

Дуг провел рукой по подбородку и поклялся несколько недель не бриться.

Уитни давно обнаружила, что когда цель видна, то идти легче.

В детстве одно незабываемое лето она проводила с родителями в поместье на Лонг-Айленде. Тогда ее отец был одержим идеей, что утренний моцион необычайно полезен для здоровья. Каждое утро, если она не успевала ускользнуть, ей приходилось отправляться с ним на прогулку. Уитни часто вспоминала, как она стремилась не отстать от мужчины на двадцать пять лет ее старше и как увеличивались ее силы, когда они приближались к величественному фасаду дома. Увидев его, она пускалась вприпрыжку, зная, что конец тяжелого пути близок.

Сейчас целью стала всего лишь кучка строений рядом с ярко-зелеными полями и текущей на запад коричневой речкой. После дневного марша и ночи, проведенной в пещере, эта речка казалась Уитни такой же полноводной, как Нью-Рошель.

Вдали на рисовых чеках работали мужчины и женщины. Леса были принесены в жертву полям. Малагасийцы, очень практичный народ, прилежно трудились, чтобы оправдать эту жертву. Уитни помнила, что, по всеобщему мнению, островитяне должны быть ленивы и беспечны, но, глядя на них, она сомневалась, что многие из них вообще когда-нибудь отдыхали.

Буйволы со скучающим видом, помахивая хвостами, топтались на поле, обрушивая зерно. Уитни заметила обшарпанный джип, который вместо колес стоял на камнях. Откуда-то доносился монотонный звон металла о металл.

Женщины, одетые в тусклую повседневную одежду, развешивали на веревке яркие, цветастые рубашки. Мужчины в широких штанах мотыжили узкий длинный сад. Некоторые во время работы пели, но песни звучали не столько весело, сколько как-то величественно.

При приближении гостей деревенские повернули головы в их сторону, и работа замерла. Никто не вышел вперед, только тощая собака принялась бегать вокруг них кругами, подняв лай.

Не важно, была ли она на Востоке или на Западе, но Уитни всегда могла заметить во взгляде людей любопытство или подозрение. Какая жалость, что она не взяла с собой ничего более симпатичного, чем свободная рубашка и облегающие брюки. Она оценивающе посмотрела на Дуга. Небритые щеки, всклокоченные волосы придавали ему такой вид, будто он только что пришел с вечеринки, которая вдобавок очень сильно затянулась.

Когда они подошли поближе, Уитни увидела детей, самые маленькие из них были привязаны к спинам своих матерей и отцов. В воздухе стоял запах навоза и стряпни. Спускаясь с холма вместе с Дугом, который уткнулся в свои путеводитель, Уитни почувствовала спазму в желудке от голода.

– Разве обязательно этим заниматься сейчас? – спросила она. Он только хмыкнул в ответ, Уитни вытаращила глаза. – Я удивляюсь, что ты не захватил с собой крошечный пальцевый фонарик, чтобы читать в постели.

– Мы непременно такой купим. Племя мерина азиатского происхождения и относится на острове к высшему слою. Имей это в виду.

– Конечно.

Не обращая внимания на иронию в ее голосе. Дуг продолжал читать вслух:

– У них существует кастовая система, то есть существуют знать и средний класс.

– Очень разумно.

Когда он взглянул на нее поверх книги, Уитни только улыбнулась.

– Да уж, разумно, – ответил Дуг. – Касты запрещены законом, но они не особенно обращают на это внимание.

– Если пытаться законодательно регулировать мораль, из этого вряд ли что-нибудь получится.

Не желая ввязываться в дискуссию. Дуг поднял голову и прищурился. Жители деревни собрались вместе, но было непохоже, что они готовят им торжественную встречу. Если верить тому, что он прочитал, все двадцать племен и групп малагасийцев уже много лет назад упаковали свои копья и луки. И тем не менее…сейчас на них смотрел и десятки неприветливых глаз. Им с Уитни придется принимать без промедления решение, как действовать.

– Как, ты думаешь, они встречают незваных гостей? – Волнуясь больше, чем хотела бы признать, Уитни взяла его под руку.

Ему приходилось являться без приглашения в такое множество мест, что и не сосчитать.

– Мы их очаруем. Обычно это срабатывает.

– Ты думаешь, тебе это удастся? – спросила она, шагая за ним на ровную площадку у подножия холма.

Хотя Уитни чувствовала себя неважно, она продолжала идти вперед, независимо расправив плечи. В толпе поднялся гул, затем она расступилась, давая дорогу высокому, под два метра ростом, человеку с худощавым лицом, одетому в широкое черное одеяние поверх накрахмаленной белой рубашки. Это мог быть вождь, священник, полководец. Только взглянув на него, Уитни поняла, что он здесь играет важную роль и что он недоволен вторжением.

Забыв о гордости, Уитни сделала шаг назад, гак что Дуг оказался перед ней.

– Вот и очаровывай его, – с вызовом пробормотала она.

Глядя на высокого черного человека и стоящую за ним толпу, Дуг прокашлялся.

– Нет проблем. – Он пустил в ход свою лучшую улыбку. – Доброе утро. Как дела?

Высокий мужчина с царственным видом наклонил голову, выражая неодобрение и равнодушие. Низким, рокочущим басом он обрушил на них поток малагасийских слов.

– Мы не очень хорошо знаем ваш язык, мистер… – По-прежнему улыбаясь. Дуг протянул ему руку. На нее внимательно посмотрели и проигнорировали. Со все еще застывшей на лице улыбкой Дуг взял Уитни за локоть и подтолкнул вперед:

– Попробуй по-французски.

– Но твое обаяние так хорошо действует.

– Сейчас не время упрямиться, милая.

– Ты же говорил, что они дружественно настроены.

– Возможно, он не читал путеводитель. Уитни посмотрела на возвышавшееся над ней лицо, которое, казалось, было высечено из камня. Может быть. Дуг и прав. Она улыбнулась и произнесла обычное французское приветствие.

Мужчина в черном пристально смотрел на нее десять долгих секунд, затем ответил. Уитни едва не засмеялась от облегчения.

– Ладно, хорошо. Теперь извиняйся, – приказал Дуг.

– За что?

– За вторжение, – процедил он сквозь зубы, сжимая ее локоть. – Скажи ему, что мы идем в Таматаве, но сбились с пути и наши припасы на исходе. И продолжай улыбаться.

– Это здорово, когда ты улыбаешься, как мой ид йот братец.

Он выругался, но вполголоса, по-прежнему кривя губы в улыбке.

– Выгляди беспомощной, как будто пытаешься залатать на обочине спущенную шину.

Она повернула голову, приподняв брови и холодно глядя на него:

– Прошу прощения?

– Делай, что тебе говорят, Уитни. Ради Христа.

– Я скажу ему, – сказала Уитни, величественно фыркнув. – Но я не собираюсь выглядеть беспомощной. – Когда она повернулась, на ее лице опять сияла приятная улыбка. – Мы очень извиняемся за вторжение в вашу деревню, – начала она по-французски. – Но мы направляемся в Таматаве, и мой спутник… – она жестом указала на Дуга и пожала плечами, – сбился с пути. У нас очень мало пищи и воды.

– Таматаве находится далеко на востоке. Вы идете пешком?

– К несчастью, да.

Человек в черном снова принялся хладнокровно, не спеша рассматривать пришедших. Гостеприимство является частью образа жизни малагасийцев, их культуры. Тем не менее оно распространяется не на всех. В глазах чужеземцев он заметил волнение, но не увидел злого умысла. Выждав несколько секунд, он поклонился:

– Мы рады гостям. Разделите с нами пищу и воду. Меня зовут Луи Рабемананьяра.

– Здравствуйте. – Уитни протянула ему руку, и на этот раз он ее пожал. – Я Уитни Макаллистер, а это Дуглас Лорд.

Луи повернулся к толпе и объявил, что в деревне будут гости.

– Моя дочь Мари.

Вперед вышла маленькая молодая женщина с черными глазами и кожей цвета кофе. Посмотрев на ее сложную прическу, состоящую из множества кос, Уитни не могла сказать, сможет ли ее собственный парикмахер воспроизвести это сооружение.

– Мари позаботится о вас. Когда вы отдохнете, вы разделите с нами пищу. – С этими словами Луи отступил в толпу.

Коротко оглядев рубашку и брюки Уитни, Мари опустила глаза. Отец никогда не позволит ей носить такую открытую одежду.

– Добро пожаловать. Пойдемте, я покажу вам, где можно умыться.

– Спасибо, Мари.

Они двинулись через толпу вслед за Мари Какой-то ребенок показал пальцем на волосы Уитни и что-то возбужденно залепетал Мать зашикала на него и оттащила в сторону Одного слова Луи было достаточно, чтобы все отправились на работу еще до того, как Мари привела гостей к небольшому деревянному дому Покатая крыша была покрыта тростником Некоторые доски обшивки стен отстали и погнулись. Окна, отражая натиск тепла и света, поблескивали. У двери лежала квадратная плетеная циновка, выгоревшая почти добела. Открыв дверь. Мари отступила в сторону, приглашая гостей войти.

Внутри все сияло чистотой, все блестело. Мебель была простри и грубой, но на каждом кресле лежали яркие подушки. Похожие на маргаритки желтые цветы стояли в глиняном кувшине на подоконнике.

– Вот вода и мыло. – Мари провела их дальше в дом, где температура, казалось, была градусов на десять ниже Из маленькой кладовой она достала деревянные лохани, кувшины с водой и куски коричневого мыла. – Скоро, в полдень, у нас будет обед. Вы наши гости. Еды будет много. – Она в первый раз улыбнулась. – Мы готовимся к Фадамихане.

Не успела Уитни поблагодарить Мари, как Дуг дотронулся до ее руки. Он не понимал по-французски, но одно слово, сказанное Мари, прозвучало в его ушах как колокольный звон.

– Скажи ей, что мы тоже чтим их предков.

– Что?

– Просто скажи.

Уитни так и поступила, в душе посмеиваясь над ним, и была вознаграждена ослепительной улыбкой Мари.

– Все, что у нас, ваше, – ответила Мари и оставила их одних.

– О чем идет речь?

– Она что-то сказала насчет Фадамиханы.

– Да, что бы это ни было, они к ней готовятся.

– Это праздник мертвых.

Уитни перестала разглядывать кувшин и повернулась к нему:

– Не поняла?

– Это старинный обычай. Религия малагасийцев включает в себя поклонение предкам. Когда кто-то умирает, его всегда хоронят в могилах предков. Раз в несколько лет мертвых извлекают из могил и устраивают для них вечеринку.

– Извлекают из могил? – Уитни переполнило отвращение. – Это омерзительно.

– Это часть их религии, знак уважения к мертвым.

– Не хотела бы, чтобы кто-то таким образом оказывал мне уважение, – начала Уитни, но любопытство взяло верх. – И что же они при этом делают? – нахмурившись, спросила она Дуга, лившего воду в лохань.

– Мертвым отводят почетное место на церемонии. Их одевают в свежее белье, поят пальмовым вином и сообщают последние новости. – Он погрузил обе руки в лохань и брызнул водой себе в лицо. – Как я догадываюсь, таким образом они отдают дань прошлому. Отдают дань уважения предкам. Поклонение предкам – это основа малагасийской религии. На празднике много музыки. Люди танцуют, пьют вино. В общем, веселятся: и живые, и мертвые.

Значит, мертвых не оплакивают, размышляла Уитни. Их развлекают. Праздник в честь смерти или, точнее, в честь связи между жизнью и смертью. Внезапно она почувствовала, что понимает смысл церемонии, и ее отношение к ней изменилось.

Уитни взяла мыло, которое ей протянул Дуг, и улыбнулась ему:

– Это прекрасно, не правда ли? Он взял маленькое простое полотенце и вытер им лицо.

– Прекрасно?

– Да. Они не забывают человека после смерти. Ты возвращаешься, сидишь на празднике в первом ряду, слушаешь все городские новости, пьешь вино. В смерти очень плохо то, что оказываешься в стороне от всего веселого.

– Самое худшее в смерти то, что ты умираешь, – возразил Дуг.

– Ты понимаешь все слишком буквально. Я думаю, может, легче встретить смерть, когда знаешь, что впереди у тебя что-то есть.

Дуг никогда не считал, что смерть можно чем-то облегчить. Просто случается так, что ты умираешь и больше не будешь играть с жизнью. Дуг покачал головой, уронив полотенце:

– Ты интересная женщина, Уитни.

– Конечно. – Смеясь, она понюхала мыло. Оно пахло восковыми цветами. – И голодная. Давай посмотрим, что там в меню.

Когда Мари вернулась, на ней была разноцветная юбка до пят. На улице обитатели деревни деловито устанавливали на большом столе еду и напитки. Уитни, рассчитывавшая на несколько горстей риса и фляжку свежей воды, снова обратилась к Мари со словами благодарности.

– Вы гости нашей деревни. – Серьезная и торжественная, Мари опустила глаза. – По традиции, унаследованной нами от предков, мы отмечаем ваш визит. Мой отец послал меня пригласить вас на праздник, который мы устраиваем в вашу честь.

– Я знаю только, что мы голодны, – сказала Уитни Дугу и продолжила по-французски, дотронувшись до руки Мари:

– И очень благодарны.

Уитни принялась уплетать все подряд. Хотя на столе не было ни одного знакомого блюда, кроме риса и фруктов, это ее не смущало. В воздухе витали пряные и экзотические запахи. Мясо было приготовлено не на электрической плите, а под открытым небом и в каменных печах. Это выло замечательно. Уитни поглощала крепкое пальмовое вино бокал за бокалом.

Заиграла музыка – барабаны и примитивные духовые и струнные инструменты. Кажется, поля один день могут подождать. Гости были редкостью в этом далеком, глухом углу, и, если они приходились ко двору, их появление становилось праздником для всей деревни.

Уже испытывая легкое головокружение от выпитого вина, Уитни пустилась в пляс вместе с деревенскими мужчинами и женщинами.

Они приняли ее в свой круг, улыбаясь и кивая, когда она попыталась подражать их движениям. Ритм музыки ускорился, и некоторые мужчины начали подпрыгивать и кружиться. Уитни откинула назад голову и засмеялась. Она вспомнила прокуренные, переполненные нью-йоркские клубы. Электрическая музыка, электрические огни. Там каждый старается затмить другого. Она подумала о тех лощеных, любующихся собой мужчинах, которые были – или старались быть – ее партнерами. Никто из них не выдерживал сравнения с мужчинами племени мерина. Она вертелась в танце до тех пор, пока голова у нее не закружилась. Обернувшись к Дугу, она потребовала:

– Потанцуй Сумной.

Лицо ее покраснело, глаза сверкали. Тело было горячим и до невозможности нежным. Смеясь, Дуг покачал головой:

– Я пас. У тебя хорошо получается за нас двоих.

– Надо поступать, как все. – Уитни ткнула пальцем ему в грудь:

– Если ты не будешь танцевать, мерина могут подумать, что ты их не уважаешь. – Она схватила его за руку и потянула за собой. – Все, что тебе нужно делать, – это переставлять ноги.

Руки Дуга скользнули на ее бедра, чтобы уловить ритм.

– Только переставлять ноги? Наклонив голову, Уитни из-под ресниц бросила на него лукавый взгляд:

– Если ты ничего больше не можешь… – Она слегка вскрикнула, когда Дуг рывком втащил ее в круг танцующих.

– Просто старайся удержаться за мной, детка. – Он обнял одной рукой ее талию, а другую вытянул, вперед, взяв ее за руку. На мгновение он застыл в этой драматической позе, затем плавно двинулся по кругу. Он и разошлись повернулись и снова сошлись вместе.

– Черт возьми, Дуглас, я думаю, что в конце концов ты неплохой парень.

Они кружились, поворачивались, снова кружились, снова поворачивались. Их танец понравился мерина, которые с удовольствием наблюдали за ними. Наконец они повернулись так, что их лица оказались рядом, тела соприкоснулись.

Сердце Уитни учащенно билось – как от удовольствия подурачиться, так вот, постоянных прикосновений его тела. Дыхание Дуга было горячим. Его глаза, такие необычные и ясные, смотрели прямо в ее глаза. Уитни никогда не задумывалась о том, как Дуг силен, но теперь, плотно прижавшись, она чувствовала, как ходят мышцы на его спине и плечах. Уитни с вызовом откинула голову назад. Она не отстанет от него ни на шаг.

Дуг закружил Уитни так быстро, что перед ее глазами все замелькало. Затем она почувствовала, что летит вниз. Расслабившись, она позволила своему телу падать, едва не достав головой до пола. В следующую секунду она снова оказалась на ногах, прижимаясь к Дугу. Его губы находились от нее всего лишь на расстоянии вздоха.

Они продолжали танцевать, и достаточно было лишь легкого наклона головы, чтобы их губы встретились. Оба часто дышали – от напряжения и от возбуждения. Она ощущала легкий запах пота, вина и жирного мяса. Ей хотелось попробовать и то, и другое, и третье.

Они продолжали танцевать, только чуточку поближе друг к другу.

– Что за черт, – пробормотал Дуг. Его рука лежала на ее талии, он смотрел, как трепещут ее ресницы, но это не помешало ему услышать заглушенный расстоянием гул двигателя. Он повернулся и сразу напрягся, как кошка. Это произошло так быстро, что Уитни заморгала от удивления.

– Проклятие. – Схватив ее за руку. Дуг побежал в сторону в поисках укрытия. Он толкнул Уитни к стене дома и прижался рядом.

– Что ты делаешь? Одно танго – и ты становишься сумасшедшим.

– Только не двигайся.

– Я не… – Теперь она тоже услышала ясный, отчетливый звук прямо над головой. – Что это?

– Вертолет. – Он молился, чтобы крутой скат крыши и падавшая тень скрыли их из вида.

Уитни попыталась посмотреть вверх. Звук был слышен, но увидеть ей ничего не удалось.

– Это может быть кто угодно.

– Может быть. Я не собираюсь рисковать жизнью, полагаясь на авось. Димитри не любит терять время даром. – «И будь я проклят, – думал Дуг, оглядываясь по сторонам в поисках укрытия, – если понимаю, как он смог найти нас в центре неизвестно чего? Бежать некуда, – решил он. – Эта копна светлых волос будет выделяться как дорожный знак».

– Даже в сложных обстоятельствах ты полон очарования, Дуглас.

– Нам остается только надеяться, что он не будет приземляться, чтобы взглянуть повнимательнее. – Слова едва успели сорваться с его губ, как звук стал громче. Даже здесь они чувствовали поток воздуха от лопастей винта. Взлетело облако пыли.

– Ты подал ему идею.

– Помолчи хотя бы минуту. – Дуг оглянулся назад. «Куда бежать, – с отвращением спросил он себя. – Куда, черт возьми?» Они попали в тупик.

Услышав шепот. Дуг обернулся. Рядом стояла Мари, знаком призывая к молчанию. Прижимаясь спиной к стене, она двинулась к двери. Хотя это означало, что придется вновь вручить свою судьбу женщине, Дуг двинулся следом за Мари, держа Уитни за руку.

Оказавшись в доме, он жестом приказал им молчать и сохранять неподвижность и направился к окну. Держась сбоку от окна, он осторожно выглянул.

Вертолет стоял на некотором расстоянии от ровной площадки у подножия холма. Ремо уже шел к толпе празднующих.

– Сукин сын, – пробормотал Дуг. Раньше или позже с Ремо придется иметь дело. Но только не сейчас. Чтобы его переиграть, мало одного территориального преимущества. В данный момент у Дуга не было ничего более смертоносного, чем перочинный нож в кармане джинсов. Вдруг он вспомнил, что они с Уитни оставили свои рюкзаки рядом со столами.

– Это…

– Отойди назад, – приказал он, увидев, что Уитни хочет подойти кокну. – Это Ремо и два других оловянных солдатика Димитри. – И раньше или позже, признал он, потирая рот рукой, придется иметь дело с Димитри. Когда настанет это время, ему понадобится больше чем удача. Дуг огляделся, ломая голову в поисках чего-нибудь, чем можно защититься. – Скажи ей, что эти люди нас ищут, и спроси, что люди ее племени собираются делать.

Уитни оглянулась на Мари, которая тихо стояла у двери, и поспешно задала ей вопрос, следуя инструкциям Дуга.

Мари сложила руки.

– Вы наши гости, – просто сказала она, – а они нет.

Уитни улыбнулась:

– Мы получили убежище, хотя и без гарантий.

– Ну это хорошо, но вспомни, что случилось с Квазимодо.

Дуг наблюдал за тем, как Ремо осаждал Луи. Вождь стоял с каменным выражением лица, что-то коротко повторяя на малагасийском языке. Через открытое окно долетали звуки его голоса. Ремо вытащил что-то из кармана.

– Фотографии, – прошептала Уитни. – Должно быть, он показывает ему наши фотографии.

Да, показывает, согласился Дуг. Ему, как и жителям всех деревень отсюда и до Таматаве. Если они выберутся отсюда живыми, больше никаких вечеринок не будет. Он совершил глупость, когда решил, что может перевести дух, имея за спиной Димитри.

Кроме фотографий, Ремо извлек пачку банкнот и улыбнулся. И то, и другое было встречено молчанием.

Пока Ремо испытывал на Луи свою способность уговаривать, другой подручный из команды Димитри подошел к столам и начал пробовать все блюда подряд. Дуг беспомощно наблюдал, как тот все ближе и ближе подходит к рюкзакам.

– Спроси ее, есть ли здесь ружье.

– Ружье? – Уитни почувствовала, как ком застрял у нее в горле. Она еще не слышала, чтобы он разговаривал подобным тоном. – Но Луи не…

– Спроси ее. Быстрее.

Спутник Ремо налил себе в чашку пальмового вина. Если он только посмотрит налево… Когда он увидит рюкзаки, будет уже не важно, на чьей стороне жители деревни. Они безоружны. Дуг знал, что находится в кожаной кобуре под пиджаком Ремо. Он не так давно мог ощущать прикосновение этого предмета к своим ребрам.

– Черт побери, Уитни, спроси ее!

Услышав вопрос. Мари бесстрастно кивнула. Скользнув в соседнюю комнату, она вернулась, держа длинное, устрашающего вида ружье. Когда Дуг взял его, Уитни схватила его за руку:

– Дуг, у них тоже есть оружие. Там дети. Непреклонным жестом он поднял ружье. Он должен действовать быстро и аккуратно. Дьявольски быстро.

– Я не собираюсь ничего делать до тех пор, пока это не понадобится. – Дуг присел на корточки, положил ствол ружья на подоконник и сосредоточился. Палец, который он держал на спусковом крючке, был влажным.

Он ненавидел огнестрельное оружие. Всегда ненавидел. Не имело значения, по какую сторону ствола он находился. Ему уже приходилось убивать. Голова на плечах и умелые руки не спасли его от призыва и отвратительных джунглей Вьетнама. Там он научился вещам, которым не хотел учиться, и там ему приходилось убивать. Вопрос жизни или смерти – это всегда вопрос номер один.

Ему уже приходилось убивать. Была одна злосчастная ночь в Чикаго, когда его прижали к стене, а нож просвистел рядом с горлом. Он не раз видел, как из человека по капле вместе с кровью вытекает жизнь. И он знал, что в следующий раз – в любой момент – это может произойти и с ним.

Он ненавидел огнестрельное оружие. И ровно держал ружье.

Один из деревенских жителей, с которым Уитни кружилась в танце, внезапно оказался у столов. Держа над головой кувшин с вином, он схватил за руку чужака, стоявшего около стола. Пока мерина кружился, подпрыгивая с вином, рюкзаки скользнули в толпу и исчезли.

– Перестань вести себя как идиот, – крикнул Ремо, когда его подручный поднял чашку с тем, чтобы ему налили вина. Снова повернувшись к Луи, Ремо еще раз жестом показал на фотографии. Он получил в ответ только суровый взгляд и бормотание на малагасийском языке.

Дуг видел, как Ремо спрятал фотографии и деньги в карман и направился к ожидающему вертолету. С ревом и грохотом тот поднялся в воздух. Когда вертолет был уже на высоте трех метров, Дуг почувствовал, что мышцы расслабились.

Ему не нравилось держать в руках оружие. Когда гул вертолета замер вдали. Дуг опустил ружье.

– Ты мог кого-нибудь ранить, – прошептала Уитни, когда он отдавал ружье Мари.

– Да.

Он обернулся, и Уитни заметила в его лице жестокость, которой до этого не было. Раньше в нем не было страха, но ощущалось коварство. Да, вор – это она понимала и принимала. Но теперь она видела, что он стал таким же жестким и жестоким, как и люди, которые их преследовали. Она не была уверена, что сможет так же легко смириться и с этим.

Когда Мари вернулась в комнату, улыбка появилась на лице Дуга. Взяв руку Мари, он поднес ее к губам так галантно, как будто Мари была королевой.

– Скажи, что мы обязаны ей жизнью. И мы этого не забудем.

Уитни все перевела, но Мари продолжала пристально смотреть на Дуга. Уитни поняла, что означает этот взгляд – так женщина смотрит на мужчину, который ей желанен. Взглянув на Дуга, она заметила, что он тоже это понял и ему это очень нравится.

– Может быть, вам хочется остаться вдвоем, – сухо сказала она, пройдя через комнату и открывая дверь. В конце концов, трое – это уже толпа. Дверь хлопнула чуть сильнее, чем обычно.

– Ничего? – Над парчовым креслом с высокой спинкой поднялось облако ароматного дыма.

Ремо переступал с ноги на ногу. Димитри не любил сообщений о неудачах.

– Кренц, Вейс и я перерыли весь район, побывали в каждой деревне. Здесь, в городе, их поджидают пять человек. Но пока никаких следов.

– Никаких следов. – Голос Димитри был мягким и густым. Среди всего прочего, чему безжалостно заставляла учиться его мать, была дикция. Трехпалая рука загасила сигару в алебастровой пепельнице. – Если имеешь глаза, всегда можно найти следы, дорогой Ремо.

– Мы найдем их, мистер Димитри. Нужно только еще немного времени.

– Меня это беспокоит. – Со стоящего справа стола он взял граненый стакан, до половины наполненный темно-красным сладким вином. Димитри имел пристрастие к сладкому. На неповрежденной руке Димитри носил кольцо – толстое золотое кольцо с бриллиантом. – Они ускользали от вас три… – Он отхлебнул глоток. – Нет, мой дорогой, уже четыре раза; Для вас это уже становится привычкой, которая меня очень беспокоит, – привычкой проигрывать. – Он щелкнул зажигалкой. Тонкое пламя взвилось вверх. Из-за него глаза Димитри внимательно смотрели на Ремо. – Вы знаете, как я отношусь к неудачам?

Во рту у Ремо пересохло. Он слишком хорошо знал, что оправдываться не следует. Димитри не любит тех, кто оправдывается. Ремо почувствовал, как пот выступил у него на шее и медленно потек по спине.

– Ремо, Ремо! – со вздохом произнес Димитри. – Вы были мне как сын. – Зажигалка погасла. Облако дыма снова поднялось кверху. Димитри никогда не спешил в разговоре. Беседа, в которой выверено каждое слово, пугает больше, чем прямая угроза. – Я терпеливый и щедрый человек. – Он ждал оправданий Ремо, удовлетворенный тем, что в ответ услышал только молчание. – Но мне нужны результаты. В следующий раз добейтесь их, Ремо. Работодатель, как и отец должен поддерживать дисциплину. – Улыбка тронула его губы, но не глаза. Они оставались безжизненными и равнодушными.

– Я заполучу Лорда, мистер Димитри. Я поднесу его голову на тарелке.

– Что ж, эта мысль может доставить удовольствие. Заполучите бумаги. – Тон Димитри изменился, став ледяным. – И женщину. Меня все больше и больше интересует эта женщина.

Ремо машинально дотронулся до тонкого шрама на щеке.

– Я доставлю вам женщину.

Глава 7

Он решил, что они покинут деревню, когда до заката останется час. С торжественными церемониями еда, вода и вино были упакованы и вручены им для предстоящего путешествия. Было видно, что люди племени мерина очень довольны своими гостями.

Широким жестом, заставившим Дуга поморщиться, Уитни сунула кредитки в руку Луи. Облегчение, которое он испытал, когда их отвергли, было недолгим. Это для деревни, настаивала Уитни, затем ее внезапно озарило и она добавила, что деньги выражают их уважение и добрые пожелания предкам.

Деньги исчезли в складках рубашки Луи.

– Сколько ты ему дала? – спросил Дуг, поднимая вновь наполненный рюкзак.

– Только сотню. – Видя выражение его лица, она похлопала Дуга по щеке. – Не будь скрягой, Дуглас Это тебе не идет. – Напевая про себя, она достала свою записную книжку.

– Ну нет, это ты так расщедрилась, а не я. Уитни занесла выданную сумму. Счет Дуга явно возрастал – Ты играешь, ты и платишь. Кстати, у меня есть для тебя сюрприз.

– Что, десятипроцентная скидка?

– Не будь таким назойливым. – Она обернулась, услышав звук работающего двигателя. – Транспорт. – Уитни сделала широкий жест рукой.

Джип явно знал лучшие времена. Хотя он сиял, свежевымытый, его двигатель кашлял и чихал, пока мерина с яркой повязкой на голове вел машину по изрытой дороге.

Как средство для побега джип уступал даже слепому мулу.

– Он не пройдет больше двадцати километров.

– Значит, по крайней мере двадцать километров мы можем ехать, а не идти. Скажи спасибо, Дуглас, и не будь таким грубым. Пьер довезет нас до Таматаве.

Одного взгляда на Пьера было достаточно, чтобы убедиться, что он прямо-таки пропитался пальмовым вином. Это будет счастье, если они по дороге не утонут в рисовых чеках.

– Чудовищно. – Дуг страдал от головной боли, вызванной неумеренным потреблением пальмового вина, и поэтому официально его прощание с Луи вышло несколько суховатым.

Прощание Уитни было гораздо более продолжительным и более сердечным. Дуг вскарабкался на заднее сиденье джипа и вытянул ноги.

– Держи свою задницу наготове, дорогая. Через час стемнеет.

Улыбнувшись мерина, которые столпились вокруг машины, она села в джип.

– Подыми повыше свою. Лорд.

Пристроив рюкзак на полу у своих ног, Уитни откинулась назад, небрежно положив руку на спинку сиденья.

– Avant, [4] Пьер.

Джип наклонился вперед, встал на дыбы и с дребезжанием покатил по дороге. Каждый толчок отдавался в голове Дуга приступом безжалостной боли. Он закрыл глаза и приказал себе спать.

Уитни восприняла зубодробительное путешествие совершенно спокойно. Ее напоили, накормили, развлекли. То же можно было бы сказать и про обед в 21 м клубе или про бродвейское шоу. Но здесь все было уникальным. Может быть, поездка в двухколесном экипаже по парку была бы приятнее, но ее может предпринять любой, у кого есть двадцать долларов. Она же сейчас тряслась по Мадагаскаре ко и дороге в джипе, за рулем которого сидел туземец племени мерина, а за спиной ее слегка похрапывал вор. Все это гораздо интереснее, чем умиротворяющая поездка по Центральному парку.

Джип тащился мимо красных холмов, почти безлесных, широких долин, испещренных полями, которые опять сменялись красными холмами, после которых следовали широкие долины. Солнце опускалось все ниже, стало прохладнее, но после дневного пекла дорога была пыльной. Пыль летела из-под колес, толстым слоем покрывая недавно вымытый джип. Вдали виднелись горы, круто поднимавшиеся в небо, но деревьев практически не было. Только скалы и земля. Вроде бы одно и то же, но именно это однообразное пространство доставляло Уитни какое-то особое наслаждение.

На многие-многие километры, размышляла она, ничто не закрывает неба, ничто не препятствует взору. Ей казалось, что здесь в голову могут прийти такие мысли, какие жителю большого города будут непонятны.

В Нью-Йорке ей время от времени не хватало неба. Когда это чувство становилось неодолимым, Уитни просто брала билет на самолет и отправлялась куда глаза глядят, оставаясь там до тех пор, пока ее настроение не изменялось. Ее друзья мирились с этим, потому что ничего не могли поделать. А родители все еще надеялись, что она угомонится.

Может быть, от одиночества, может быть, просто оттого, что желудок у нее был полон, а голова ясная, она испытывала странное для нее чувство удовлетворения. Но оно должно пройти. Уитни знала себя слишком хорошо, чтобы обманываться на этот счет. Такое чувство удовлетворения и покоя для нее нетипично. Очень скоро она устремится куда-то в неизвестность, чтобы узнать, что там.

Тем не менее сейчас она, развалясь на сиденье джипа, наслаждалась покоем. Тени постепенно удлинялись и густели. Какое-то миниатюрное животное перебежало дорогу прямо перед машиной. И прежде чем Уитни успела сосредоточиться, оно уже исчезло в скалах.

Солнце величествен но садилось. Небо приобрело тот жемчужный оттенок, который сохраняется всего несколько мгновений. Уитни повернулась и встала на колени, чтобы увидеть, как небо на западе из жемчужного стало красным, малиновым, золотым. Настоящий взрыв красок. На работе ей часто приходилось смешивать краски, чтобы добиться нужных оттенков. Глядя на небо, Уитни думала о том, что хорошо бы оформить комнату в цвета заката. Малиновые, золотые, ярко-синие цвета и смягчающие розовато-лиловые. Интересное и сильное сочетание. Уитни посмотрела на спящего Дугласа. Ему это должно подойти, решила она. Великолепие, власть, сила.

Дуг был не из тех, кого можно не принимать всерьез, и не из тех, кому можно доверять. И в то же время у него было какое-то порочное очарование. Подобно краскам солнечного заката, он мог изменяться на глазах и затем вообще исчезнуть. В тот момент, когда Дуг держал в руках ружье, он был сама жестокость, но моментально стряхнул ее с себя, а мог и вновь накинуть – как пальто. Если он сочтет это необходимым, он будет с ней таким же безжалостным.

Ей нужны гарантии.

Сжав зубы, Уитни перевела взгляд на пол. Рюкзак – а в нем конверт – стоял у ног Дуга. Глядя ему в лицо, чтобы не пропустить момент пробуждения, она наклонилась вперед. Но с ее места было совершенно невозможно дотянуться до рюкзака. Уитни приподнялась. Дуг продолжал тихо похрапывать. Пальцы Уитни ухватили лямки рюкзака. Очень осторожно она стала поднимать его вверх.

В этот миг раздался достаточно громкий хлопок. У Уитни перехватило дыхание. Она не успела как следует ухватиться за лямки – джип занесло, и ее качнуло вперед.

Дуг проснулся от нехватки воздуха. На него навалилась Уитни. От нее пахло вином и фруктами. Зевая, он провел рукой по ее бедру.

– Ты никак не можешь не давать воли рукам. Стряхнув волосы с лица, она мрачно посмотрела на него:

– Я смотрела на закат с заднего сиденья.

– Угу. – Рука Дуга легла на ее руки, все еще держащие лямки рюкзака. – Шаловливые ручонки. – Он поцокал языком. – Я разочарован.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. – Она раздраженно поднялась и позвала Пьера. Хотя поток французских слов прошел мимо сознания Дуга, но, когда туземец пнул переднюю правую покрышку, все стало ясно и без перевода.

– Прокол. Только этого не хватало! – Дуг начал выбираться из джипа, затем оглянулся, поднял свой рюкзак и взвалил его на плечо. Уитни тоже взяла свой рюкзак и отправилась следом. – Что ты собираешься делать? – спросил Дуг.

Она посмотрела на запасную шину, которую вытащил Пьер:

– Буду стоять здесь и ждать, когда приедут из дорожной службы.

Ругаясь, Дуг опустился на корточки и начал откручивать гайки.

– Запаска лысая, как задница. Скажи своему шоферу, что дальше мы пойдем пешком. Его счастье, если он сумеет на этом добраться до деревни.

Через пятнадцать минут они стояли посреди дороги и смотрели, как джип подпрыгивает на ухабах. Уитни бодро взяла Дуга под руку. Появились первые звезды, и сразу зажужжали насекомые, начали петь маленькие птички.

– Небольшая вечерняя прогулка, дорогой?

– Согласен с твоим предложением. Пойдем искать укромное место для стоянки. Через час будет слишком темно, и мы ничего не увидим. Вон там! – решил он, указывая на нагромождение скал. – Поставим палатку за скалами. Мы не можем помешать им увидеть нас с воздуха, но с дороги нас будет не видно.

– Значит, ты считаешь, что они вернутся.

– Они вернутся. Все, что нужно сделать, – это не оказаться в том месте, где они появятся.

Еще вчера Уитни сомневалась, что на Мадагаскаре есть что-нибудь, кроме скал и холмов. Но сегодня утром они шли по лесу. Здесь исчезло раздражение, которое возникло при пробуждении на рассвете. Дуг оказал ей единственную любезность – сунул под нос чашку кофе.

На востоке остались крутые холмы. При воспоминании о том, как она взбиралась на них и затем спускалась вниз, Уитни была готова поклясться, что больше никогда в жизни ноги ее не будет в горах.

Дуг смотрел на лес как на желанное укрытие. Уитни же лес принес желанную перемену впечатлений.

Утром воздух был еще прохладным, но после часа лазания по холмам Уитни вся покрылась потом и чувствовала себя неважно. Ей хотелось бы воспользоваться гораздо более эффективными способами охоты за сокровищами. Например, в автомобиле с кондиционером.

Конечно, в лесу не было кондиционера, но ощущалась прохлада. Уитни вошла под сень веерообразных деревьев, напоминающих папоротник.

– Очень мило, – решила она, посмотрев вверх.

– Это дерево путешественников. – Дуг оторвал лист вместе с черенком и вылил чистую воду себе на руку. – Правда удобно? Читай путеводитель.

Уитни ткнула пальцем в лужицу на его ладони и поднесла к языку.

– Я вижу, для твоего эго так приятно – извергать сведения как из вулкана. – Услышав шорох, она обернулась и увидела тельце, покрытое белой шерстью, и длинный хвост, сразу же исчезнувшие в кустах. – Смотри, собака!

– Как же! – Дуг успел схватить ее за руку, прежде чем Уитни успела пуститься за ней вдогонку. – Это сифака. Ты только что видела первого лемура.

Проследовав взглядом за его пальцем, Уитни увидела лемура со снежно-белым телом и черной головой, мелькнувшего на верхушке дерева. Она засмеялась и принялась высматривать, не появятся ли его сородичи.

– Какие они милые! А я уже начала думать, что мы не увидим ничего, кроме холмов, травы и скал.

Ему нравился ее смех. Может быть, даже чересчур нравился. Женщины, подумал Дуг. Прошло уже чертовски много времени с тех пор, как он занимался любовью.

– Это не туристическая поездка, – коротко сказал он. – Когда у нас будут сокровища, ты сможешь поехать в любое место. А сейчас мы должны идти, – Что за спешка? – Уитни пошла рядом с ним. – Мне кажется, что чем дольше мы идем, тем меньше шансов у Димитри нас найти.

– Я чувствую беспокойство, наверное, оттого, что не знаю, где он. Впереди нас или позади. – Это заставило его снова вспомнить о Вьетнаме, где джунгли скрывают слишком много неприличного. Он предпочитал темные улицы и глухие переулки большого города.

Уитни оглянулась и поморщилась. Лес уже сомкнулся за ними. Она хотела порадоваться его зелени, влажности, прохладному воздуху, но Дуг пугает ее какими-то мифическими существами.

– Но ведь в лесу нет никого, кроме нас. До сих пор мы всегда были на шаг впереди них.

– До сих пор да. Давай продолжать в том же духе.

– Почему бы нам не провести время в разговорах? Ты мог бы рассказать мне о том, что написано в бумагах.

Дуг понял, что она от него не отстанет. Придется рассказать ей кое-что, может, тогда она прекратит его изводить.

– Ты много знаешь о Французской революции? Уитни на ходу поправила ненавистный рюкзак. Лучше, решила она, не упоминать, что она уже успела бегло просмотреть одну страницу. Пусть Дуг думает, что она ничего не знает, тогда, может, он побольше расскажет.

– Достаточно, чтобы сдать экзамен по французской истории в колледже.

– А как насчет камней?

– Мы не проходили геологию.

– Я имею в виду не известняк или кварц. Я имею в, виду настоящие камни, милочка. Алмазы, изумруды, рубины – размером с твой кулак. Если к этому добавить террор и бегство аристократов, то мы получим хороший потенциал. Ожерелья, серьги, камни без оправы. Чертовски много из них было украдено.

– А еще больше спрятано или вывезено контрабандой.

– Правильно. Только подумай: пропало гораздо больше, чем кто-либо сможет найти. Мы собираемся отыскать лишь небольшую часть. Это все, что мне нужно.

– Сокровища двухсотлетней давности, – тихо сказала Уитни, снова вспомнив о том листке из дневника, который она успела просмотреть. – Часть истории Франции.

– Сокровища королей, – добавил Дуг, который уже представлял себе, как они сверкают в его ладонях.

– Королей? – Уитни перевела на него взгляд. Дуг мечтательно смотрел куда-то вдаль. – Сокровища принадлежали королю Франции?

Довольно близко к истине, решил Дуг. Ближе, чем он в данный момент хотел бы.

– Они принадлежали человеку, который был достаточно умен, чтобы прибрать их к рукам. Теперь они будут принадлежать мне. Нам, – поправился он, Предвидя ее возражения. Однако Уитни молчала.

– Кто была та женщина, которая дала карту Уитакеру? – наконец спросила она.

– Английская леди? А… Смит-Райт. Да, леди Смит-Райт.

Упоминание этой фамилии поразило Уитни. Оливия Смит-Райт была одной из тех очень немногих представителей дворянства, которые соответствовали своему титулу. С почти религиозным рвением она занималась искусством и благотворительностью. Отчасти из-за того – по крайней мере она так говорила, – что Оливия была потомком Марии-Антуанетты. Королевы, красавицы, жертвы. Одни историки утверждали, что Мария-Антуанетта была эгоистичной дурой, другие называли ее жертвой обстоятельств. Уитни бывала на вечерах, которые устраивала леди Смит-Райт, и восхищалась ею.

Мария-Антуанетта и пропавшие французские драгоценности. Страница дневника, написанного в 1793 году. В этом есть смысл. Если Оливия верила, что бумаги подлинные… Уитни вспомнила, как прочитала о ее смерти в «Тайме». Это было страшное убийство. Кровавое и без всяких видимых мотивов. Полиция все еще ведет расследование.

Бутрейн, подумала Уитни. Его уже никогда не смогут привлечь к суду. Он был мертв, как и Уитакер, леди Смит-Райт и молодой официант по имени Хуан. Мотивы скрывались в рюкзаке Дуга. Сколько еще человек расстанется с жизнью ради сокровищ королевы?

Нет, она не должна об этом думать. По крайней мере сейчас. Если она будет об этом думать, то надломится в конце концов сдастся. Отец научил ее многому, и первое самое главное правило заключалось в том, чтобы доводить любое дело до конца. Может быть, здесь есть доля тщеславия, но уж так ее вое питал и. А Уитни всегда гордилась своим воспитанием.

Она должна идти дальше. Она должна помочь Дугу найти сокровища. Потом она решит, что с ними делать.

Дуг поймал себя на том, что оборачивается при малейшем шорохе. Ничего особенно опасного, сказал он себе, в полном соответствии с путеводителем в лесах кипит жизнь. Здесь не проводят сафари, и по лесу не бродят двуногие плотоядные.

Сейчас Димитри наверняка очень раздражен. Дуг уже слышал несколько красочных историй о том, что бывает, когда Димитри раздражен. Ему не хотелось узнавать об этом на своей шкуре.

В утреннем лесу пахло свежестью и сладостью тропических цветов. Огромные деревья с густой кроной закрывали солнце, пылающие лучи которого обжигали их с Уитни все последние дни. Сюда проникали лишь восхитительно мерцающие солнечные лучи. Цветы были повсюду: они расцвечивали яркими красками травяной ковер под ногами, белели, желтели, краснели на деревьях, придавая им сказочный вид. Цветок страсти, подумал Дуг, заметив ярко-фиолетовый цветок. Он вспомнил, как в Антананариву подарил такой же цветок Уитни. С тех пор они бежали не останавливаясь.

Дуг заставил мышцы расслабиться. К черту Димитри! Он далеко отсюда и бегает по кругу. Даже он не сможет выследить их в необитаемом лесу. Конверт был в безопасности, надежно спрятанный в рюкзаке. Прошедшей ночью он спал, на всякий случай привалившись к нему спиной. Сокровища сейчас были близко, как никогда.

– Хорошее место, – решил Дуг, наблюдая за лемурами с лисьими мордами, которые карабкались по стволам деревьев.

– Рада, что тебе нравится, – ответила Уитни. – Может, остановимся и позавтракаем? А то ты слишком спешишь этим утром.

– Да, уже скоро. Давай еще нагуляем аппетит. Уитни почувствовала страшный голод.

– Ты обманешь.

И тут она увидела стаю больших бабочек, их было двадцать, может, тридцать. Их движение напоминало волну – вздымающуюся, опускающуюся, кипящую. Они были самого великолепного, самого ослепительного голубого цвета, какой Уитни когда-либо видела. Когда они пролетали мимо, она почувствовала легкий ветерок, поднявшийся от взмахов крыльев. От ярких красок глазам стало больно.

– О Боже, я готова убить кого-нибудь, лишь бы получить платье такого цвета.

– Отоваримся позже.

Уитни смотрела, как бабочки улетают, то разлетаясь в стороны, то снова собираясь вместе. Чудесное зрелище заставило ее забыть о часах утомительной ходьбы.

– Я бы разделалась с этим таинственным мясом и бананами.

Хотя он тысячу раз твердил себе, что не должен поддаваться этой улыбке и этому движению ресниц, Дуг почувствовал, что слабеет.

– Мы устроим пикник.

– Чудесно!

– Когда пройдем пару километров.

Взяв ее за руку, он продолжал идти по лесу У леса мягкий запах, думал Дуг. Как у женщины. И в лесу, как и у женщины, есть свои тени и прохладные уголки. Но с женщинами надо держать ухо востро. И надо помнить об опасности. Дуг огляделся. Судя по подлеску, здесь давно никто не ходил. Но не нужно никаких тропинок, у него есть компас, а этого достаточно, чтобы добраться до цели.

– Не понимаю, к чему это навязчивое стремление пройти побольше.

– Каждый шаг приближает меня к золотому мешку, дорогая. Когда мы вернемся домой, то сможем устроить себе шикарные квартиры.

– Дуглас! – Покачав головой, Уитни нагнулась и сорвала цветок. Он был бледным, чуть-чуть розоватым и хрупким, как молодая девушка. Но стебель был толстым и грубым. Уитни улыбнулась и приколола его к волосам. – Вещам не следует придавать такого большого значения.

– Конечно, если они у тебя есть. Пожав плечами, она сорвала еще один цветок и поднесла к носу:

– Ты слишком беспокоишься о деньгах.

– Что? – Дуг остановился, изумленно глядя на нее. – Я беспокоюсь? Это я-то беспокоюсь? А кто заносит в свою книжку каждый злосчастный цент? А кто спит, положив бумажник под подушку?

– Это бизнес, – легко сказала Уитни. Она дотронулась до цветка в своих волосах. Нежные лепестки и твердый стебель. – Бизнес – это совсем другое дело.

– Черт возьми! Я еще не видел никого, кто был бы так помешан на деньгах, кто бы так трясся над каждым центом. – Если бы я истекал кровью, то двадцать центов, чтобы вызвать «скорую помощь», – и те ты мне дала бы только в долг.

– Не больше пяти центов, – поправила она – И совершенно не нужно кричать.

– Нет, нужно кричать, чтобы все узнали об этом рэкете.

Оба остановились и нахмурились, услышав звук, напоминавший шум мотора.

– Вода падает на камень, – догадалась Уитни. Когда они вышли на открытое место, она увидела, что была почти права. Вода падала в воду.

С семиметровой высоты в прозрачное озеро низвергался водопад. Вспененная вода по пути вниз озарялась солнцем, затем становилась кристально чистой и приобретала голубой оттенок. Шум водопада говорил о стремительном движении, но вид его создавал впечатление безмятежности. Да, лес похож на женщину, снова подумал Дуг. Очень красивую, сильную и преподносящую сюрпризы. Не догадываясь об этих мыслях, Уитни положила голову ему на плечо.

– Как чудесно! – проговорила она. – Просто восхитительно! Как будто здесь ждали только нас. Дуг сдался и обнял ее:

– Хорошее местечко для пикника. Ну ты разве не рада, что мы не стали торопиться? Она ответила улыбкой.

– Для пикника, – согласилась Уитни, внимательно осматриваясь. – И для купания.

– Купания?

– Да. Чтобы принять замечательную, холодную ванну. – Застав его врасплох, Уитни подарила ему короткий звонкий поцелуй и ринулась к берегу озера. – Я не могу упустить такую возможность, Дуглас. – Она сбросила рюкзак и принялась в нем рыться. – Мысль о том, что можно погрузить свое тело в воду и смыть всю грязь прошедших двух дней, просто сводит меня с ума. – Она достала кусок французского мыла и маленький флакон шампуня.

Дуг взял мыло и поднес его к носу. Запах напоминал запах Уитни – такой же свежий и женственный. Дорогой.

– Поделишься?

– Ладно. И на этот раз бесплатно, поскольку чувствую себя сегодня необыкновенно щедрой.

Дуг внимательно смотрел на нее, возвращая мыло.

– Ты не сможешь купаться одетой. Заметив в его глазах насмешку, Уитни расстегнула верхнюю пуговицу:

– Я не собираюсь оставаться одетой. Она не спеша расстегнула все пуговицы, наблюдая за его взглядом, который опускался все ниже и ниже. Легкий ветерок шевелил края рубашки и щекотал полоску обнаженной кожи.

– От тебя требуется только одно, – мягко сказала Уитни, – отвернуться. – Когда Дуг поднял глаза и улыбнулся, она отвела назад руку:

– Иначе никакого мыла.

– Некоторые стараются испортить другим все удовольствие, – пробормотал он, но тем не менее повернулся к ней спиной.

За считанные секунды Уитни разделась догола и осторожно погрузилась в озеро. Тревожа поверхность воды, она прошла подальше от берега.

– Теперь твоя очередь. – Испытывая удовольствие от простого прикосновения воды к коже, она откинула назад голову. Волосы плавали рядом. – Не забудь про шампунь.

Вода была почти прозрачной, и соблазнительный силуэт ее тела ниже плеч вырисовывался достаточно отчетливо. Вода плескалась вокруг ее грудей. Ноги мягко переступали по дну. Чувствуя, как в нем поднимается смутное, опасное желание. Дуг попытался сосредоточиться на ее лице. Но это не помогало.

Ее лицо, отмытое от легкого, изощренного макияжа, который она наносила каждое утро, светилось улыбкой. Потемневшие от воды волосы обрамляли нежные скулы. Дугу подумалось, что и в восемьдесят лет Уитни останется красавицей.

Сложившаяся ситуация представлялась ему забавной: до сокровищ в миллион долларов было рукой подать, в затылок дышал решительный и очень умный враг, а он, забыв об этом, собрался купаться нагишом с принцессой мороженого.

Стянув через голову рубашку, он взялся за застежку джинсов:

– Может, ты отвернешься, а?

Черт возьми, ей нравится, когда он так ухмыляется. Веселая дерзость и откровенный вызов. Уитни принялась щедро намыливать руку. Только сейчас она поняла, как сильно ей не хватало прикосновения этого прохладного, приятного вещества.

– Хочешь похвастаться, да, Дуглас? На меня не так-то легко произвести впечатление. Он сел, чтобы снять ботинки.

– Оставь мне мою долю мыла – Тогда шевелись быстрее. – Такими же широкими, плавными движениями она принялась намыливать вторую руку. – Боже мой, здесь лучше, чем у Элизабет Арден.

Вздохнув, она легла на спину и подняла под водой одну ногу. Когда он встал и снял джинсы, Уитни внимательно осмотрела его критическим взглядом. Ее лицо выражало полное равнодушие, однако от внимания Уитни не ускользнули стройные ноги, втянутый живот, мускулистые бедра, едва прикрытые узкими, аккуратными трусиками. Телосложением Дуг походил на бегуна. Он и есть бегун, подумала Уитни.

– Достаточно, – помедлив, сказала она. – Оказывается, ты любишь позировать. Мне очень жаль, что я не захватила свой «поляроид».

Нимало не смущаясь. Дуг снял трусы. На мгновение он застыл на краю лагуны, голый и – она вынуждена была это признать – очень волнующий. Подняв маленький пластмассовый флакон шампуня и зажав его в руке, резко нырнул, вынырнув всего в полуметре от нее. То, что Дуг увидел под водой, привело его в восторг и зажгло желание в крови.

– Мыло, – произнес он так же холодно, как и Уитни, и предложил в обмен шампунь.

– Не забудь помыть за ушами, – ядовито сказала она, щедрой рукой налив шампунь себе на ладонь.

– Эй, не забывай, что половина моя.

– Ты ее получишь. Между прочим, у меня больше волос, чем у тебя. – Уитни взбила пену, одновременно перебирая ногами, чтобы удержаться на поверхности.

Он принялся намыливать грудь:

– А у меня больше тела.

Улыбнувшись, Уитни погрузилась в воду, оставив на поверхности хвост мыльной пены там, где плавали ее волосы. Течение сносило их в сторону. Не сопротивляясь, Уитни опустилась глубже и поплыла. Она слышала шум водопада, который все барабанил и барабанил, видела в полуметре под собой поблескивающие камни, ощущала на губах чистую, сладкую воду. Взглянув вверх, она увидела сильное, стройное тело мужчины, своего партнера.

Мысль об опасности, о людях с пистолетами, о преследовании стала казаться абсурдной. Здесь был рай. Уитни никогда не верила, что за ароматными цветами могут скрываться коварный змеи. Вынырнув на поверхность, она засмеялась:

– Как в сказке! Хорошо бы здесь провести уикэнд.

Дуг смотрел, как солнце зажигает искры в ее волосах.

– В следующий раз. Я даже прихвачу особой мыло.

– Да?

Он выглядел привлекательно, и Уитни стала сомневаться в своей стойкости. Она неожиданно для себя поняла, что ей интереснее мужчины, которых нужно немного бояться. Слово «скучный» – единственное слово, которое она считала действительно непристойным, – к нему не относится. «Неожиданный» – вот то слово, которое подходит ему. Уитни показалось, что это слово имеет чувственный оттенок.

Испытывая его, а может быть, и себя, она постепенно приблизилась к Дугу настолько, что их тела оказались в опасной близости.

– Обменяемся, – пробормотала Уитни, не сводя с него взгляда и протягивая флакон.

Пальцы Дуга стиснули скользкий кусок мыла так, что тот едва не выскользнул в воду. Что она затевает, спрашивал себя Дуг. Они были достаточно близко друг к другу, и он понимал, о чем говорят ее глаза. «Может быть», – говорил этот взгляд. Почему бы тебе не уговорить меня? Беда в том, что она не похожа на тех женщин, которых он знал. Он не был уверен, что добьется успеха, если будет действовать по привычной схеме.

Дуг решил поступить по-другому. Чтобы взять роскошную вещь, требуется все тщательно спланировать и много походить вокруг да около. Он представил себе, что эта роскошная вещь – Уитни, а ему надо просто сделать свою работу – своровать. А в этом деле он знает правила, потому что сам их составляет.

– Конечно. – Он разжал руку, но ей пришлось еще приблизиться, чтобы взять скользящее мыло, В ответ Уитни, нервно рассмеявшись, высоко подбросила флакон, отвернувшись при этом назад. Дуг поймал его всего лишь в нескольких сантиметрах над водой.

– Я надеюсь, ты не против легкого запаха жасмина. – Она лениво подняла ногу и начала водить мылом по лодыжке.

– Как-нибудь переживу. – Дуг вылил шампунь прямо на голову, завинтил крышку и бросил флакон на берег. – Ты когда-нибудь была в общественной бане?

– Нет. – Она с любопытством обернулась:

– А ты?

– Я был в Токио пару лет назад. Это любопытно.

– Обычно я предпочитаю, чтобы в моей ванне нас было двое. – Уитни принялась намыливать бедро. – Уютно и не слишком тесно.

– Да уж. – Дуг опустил голову в воду, чтобы прополоскать волосы и заодно остудить голову. Ноги у нее начинались прямо от талии.

– И удобно, – сказала Уитни, когда он появился на поверхности. – Особенно когда нужно, чтобы потерли спину. – Улыбнувшись, она снова протянула ему мыло:

– Ты не возражаешь?

Итак, она предлагает ему свою игру, решил Дуг. Ну что ж, он редко отказывается, если, конечно, у него есть шанс на выигрыш. Взяв мыло, он принялся водить им по ее лопаткам.

– Чудесно, – сказала она после некоторой паузы. Внутри у Уитни все сжалось, и ей было нелегко добиться, чтобы ее голос не дрожал, но она справилась. – Я не ошиблась, когда думала, что у человека твоей профессии должны быть очень ловкие руки.

– Это действительно помогает. Я, наверное, тоже не ошибался, когда думал, что благодаря мороженому твоя кожа выглядит на миллион долларов.

– Это действительно помогает.

Его рука двигалась по спине, потом опустилась ниже, затем снова медленно поднялась. Это было так неожиданно, так чувствительно, что Уитни вздрогнула. Дуг усмехнулся:

– Что, холодно?

Его не обманешь, подумала Уитни.

– Если тебя нет рядом, вода кажется холодной. – После такой опасной шутки она немного отодвинулась. Не все так просто, милочка, подумал Дуг. Он бросил мыло на траву рядом с шампунем и быстрым движением ухватил Уитни за лодыжку.

– В чем дело?

Без особых усилий он принялся подтягивать ее к себе.

– Раз мы играем…

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду, – сказала Уитни, но дыхание ее прервалось, когда она почувствовала восставшую мужскую плоть.

– Черта с два ты не понимаешь.

Дугу доставляло наслаждение та неуверенность, то раздражение, которые отражались в ее глазах. Ее тело было стройным и нежным. Дуг обхватил ее ноги своими, и ей пришлось ухватиться руками за его плечи, чтобы не потерять равновесия.

– Осторожнее, Лорд, – предупредила она.

– Всего лишь игры вводе, Уитни. Я всегда был до них большим охотником.

– Когда я захочу поиграть, я скажу тебе об этом. Его руки скользнули вверх и остановились чуть пониже грудей.

– А сейчас не хочешь?

Уитни задала себе тот же вопрос. Ответ нисколько не улучшил ее настроения. Да, она хотела бы заняться с ним любовными играми, но на своих условиях и в подходящее для нее время.

Голос Уитни стал холодным, и такими же холодными, надменными стали глаза.

– Может, ты считаешь, что мы принадлежим одному классу? – Она уже давно обнаружила, что оскорбления, произнесенные холодным тоном, могут стать очень эффективной защитой.

– Нет, но я никогда не обращал особого внимания на кастовые различия. Если ты хочешь поиграть в герцогиню, давай. – Он провел большими пальцами по соскам и заметил, как у нее перехватило дыхание. – Насколько я помню, королевские особы всегда имели склонность принимать в своей постели людей низкого звания.

– У меня нет желания принимать тебя в своей постели.

– Ты меня хочешь.

– Ты себе льстишь.

– Ты врешь.

Злость кипела в Уитни, но ее уравновешивала теплота, разлившаяся по телу.

– Становится холодно, Дуглас. Я хочу выйти из воды.

– Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал.

– Пусть лучше меня поцелует жаба.

Дуг улыбнулся. Она прямо-таки шипела на него.

– От моего поцелуя у тебя не будет бородавок. Мгновенно решившись, он прильнул к ее губам. Уитни замерла. Никогда никто не целовал ее без ее согласия, не попрыгав сначала через обруч, который она держала. Что он, черт возьми, о себе воображает?

Сердце Уитни билось рядом с его сердцем. Пульс ее участился, голова закружилась. Она уже не думала о том, что он о себе воображает.

В порыве страсти, потрясшем их обоих, Уитни впилась губами в его губы. Их языки встретились. Дуг ухватил зубами ее нижнюю губу, обнял за спину, чтобы теснее прижать к себе. Какой сюрприз, подумал он, начиная терять голову. Эта леди полна сюрпризов.

Страсть увлекла их под воду. Слившись в поцелуе, они вновь поднялись наверх. Вода ручьями стекала с обнаженных тел.

В ее жизни никогда не было ничего похожего. Он не просил, а просто брал. Иногда Уитни выбирала себе любовника, подчиняясь внезапному импульсу, иногда – по расчету, но всегда она делала это сама. На сей раз выбора у нее не было. Ощущение беспомощности вызывало у нее приятное возбуждение, подобного которому она никогда не испытывала.

В постели он свел бы ее с ума. Если он сумел так далеко завести ее одним поцелуем… Он сможет сделать с ней что угодно, захочет она этого или нет. И сейчас, когда в плещущейся воде его руки гладили ее, а губы становились все более жадными, она желала все большего и большего.

А потом, подумала Уитни, он пошлет ей прощальный привет, дерзко улыбнется и растворится в ночи. Вор всегда останется вором, крадет ли он золото или женскую душу. Может быть, судьба заставила ее выбрать такое начало, но она должна не уступать как можно дольше, чтобы конец был таким, каким ей нужно.

Уитни отбросила сожаления. Страданий нужно избежать любой ценой. Даже ценой удовольствия.

Уитни обмякла, как бы полностью сдавшись. Затем быстро подняла руки на плечи Дуга и резко оттолкнулась.

Дуг ушел под воду, не успев даже глотнуть воздуха.

Когда он вынырнул, Уитни уже была на берегу:

– Игра окончена, Дуг. Я выиграла. – Она подняла блузку и натянула на себя, не дожидаясь, пока тело высохнет.

Ярость. Раньше он считал, что точно знает, какое это чувство. Женщины. Раньше он думал, что знает, на какие кнопки нажимать, чтобы управлять ими. Теперь Дуг обнаружил, что ему еще многому надо учиться. Когда он подплыл к берегу и выбрался из воды, Уитни уже надевала брюки.

– Прекрасный отвлекающий маневр, – сказала она, испытывая облегчение оттого, что успела одеться. – Я думаю, что теперь неплохо бы организовать обещанный пикник. Я умираю от голода.

– Леди… – Не отрывая от нее взгляда. Дуг поднял свои джинсы. – У меня на уме совсем не пикник.

– В самом деле? – Вновь почувствовав себя уверенно, Уитни протянула руку к рюкзаку, достала щетку и стала не спеша расчесывать волосы. Вода стекала каплями, похожими на самоцветы. – Ты выглядишь так, как будто готов съесть меня заживо. Ты этим взглядом пугаешь бедных старых леди, чтобы отобрать их кошельки?

– Я вор, а не грабитель. – Он застегнул джинсы, убрал с глаз влажные волосы и приблизился к Уитни. – Но в твоем случае я готов сделать исключение.

– Не делай ничего, о чем потом будешь жалеть, – тихо попросила она. Дуг скрипнул зубами:

– Я буду с наслаждением вспоминать каждую минуту. – Он схватил ее за плечи. Уитни пристально посмотрела на него.

– Просто у тебя нет склонности к насилию, – сказала она. – Но… – Ее кулак быстро и сильно ударил его в живот. Дуг согнулся пополам, хватая ртом воздух. – ...у меня она есть. – Уитни бросила щетку в рюкзак, надеясь, что Дуг не в состоянии заметить, как трясутся ее руки.

– Это была последняя капля. – Держась за живот, он посмотрел на нее таким взглядом, от которого и у Димитри, наверное, появилось бы желание отступить и задуматься.

– Дуглас… – Уитни подняла руку, как сделала бы при виде злобной собаки. – Сделай несколько глубоких вздохов. Сосчитай до десяти. – Что еще делают в таких случаях, с отчаянием подумала она. – Побегай на месте, – рискнула добавить Уитни. – Не теряй головы.

– Я в полном порядке, – сквозь зубы сказал Дуг, подходя ближе. – Сейчас ты в этом убедишься.

– Когда-нибудь в другой раз. Давай выпьем немного вина. Мы можем… – Он схватил ее за горло. – Дуг! – сдавленно прохрипела Уитни.

– Теперь… – начален и взглянул вверх, услышав гул двигателя. – Сукины дети!

Он не мог ошибиться – это был вертолет. Он завис почти прямо над головой, а они были на открытом пространстве. Совершенно открытом, в приступе ярости подумал Дуг. Отпустив Уитни, он начал хватать снаряжение.

– Шевели задницей. Пикник закончен.

– Если ты еще раз скажешь, чтобы я шевелила задницей…

– Давай, давай! – Он сунул ей рюкзак, поднимая с земли второй. – А теперь пусть эти красивые длинные ноги бегут побыстрей, детка. У нас совсем немного времени. – Дуг схватил ее за руку и побежал к деревьям. Волосы Уитни развевались по ветру.

Наверху в маленькой кабине вертолета Ремо опустил бинокль. В первый раз за последнее время на его губах появилась улыбка. Он лениво погладил шрам, уродовавший его щеку.

– Мы их засекли. Передай это по радио мистеру Димитри.

Глава 8

Ты думаешь, они нас видели?

На полной скорости Дуг мчался прямо на восток, не покидая самой густой части леса. Лианы и корни деревьев хватали их за ноги, но Дуг не сбавлял хода. Он бежал, подчиняясь инстинкту, через лес Мадагаскара, не обращая внимания наросшие во множестве бамбук и эвкалипт, точно так же, как бежал бы через Манхэттен. Когда им приходилось пробираться сквозь кусты, ветки хлестали их по лицу. Уитни хотелось пожаловаться, но она берегла дыхание.

– Да, я думаю, они нас видели. – Дуг не стал тратить время, предаваясь ярости, отчаянию, панике, хотя все эти чувства он сейчас испытывал. Уже в который раз, когда он считал, что им удалось выиграть немного времени, он обнаруживал, что Димитри хватает его за пятки, как какая-нибудь хорошо натасканная английская гончая, почувствовавшая вкус крови. Нужно было заново обдумать свою стратегию, и делать это приходилось на ходу. На собственном опыте он убедился, что такой вариант самый оптимальный. Если на раздумья есть много времени, появляются мысли о последствиях и результат бывает плачевным. – Здесь, в лесу, нет площадки, чтобы посадить вертолет. Звучит разумно.

– Значит, мы останемся в лесу.

– Нет. – Он бежал как марафонец, размеренным шагом, ровно дыша. Уитни ненавидела его за это в той же степени, в какой восхищалась. Над головой в диком ужасе что-то возбужденно бормотали лемуры. – У Димитри найдутся люди, которые смогут прочесать весь этот район за час.

Это тоже звучало разумно.

– Значит, мы уйдем из леса.

– Нет.

Обессилев от бега, Уитни остановилась, прислонилась спиной к дереву и просто сползла на покрытую мхом землю. А она-то по самонадеянности считала, что находится в хорошей форме. Ноги отказывались подчиняться. – И что же мы будем делать? – спросил";) она. – Исчезнем?

Дуг молчал, но не она и не ровный гул двигателя над головой были тому причиной. Он отрешенно смотрел на деревья, обдумывая свой план.

Это было рискованно. По правде говоря, это было вообще полным безрассудством. Дуг посмотрел вверх – только занавес из листвы отделял их от Ремо и от пистолетов сорок пятого калибра.

Но тем не менее его план может сработать.

– Исчезнем, – пробормотал он. – Именно так мы и поступим. – Присев на корточки, он открыл рюкзак.

– Ищешь шапку-невидимку?

– Я собираюсь спасти твою алебастровую кожу, дорогая. – Он вытащил дамбу, которую Уитни купила в Антананариву. Пока она сидела, он обернул ламбу вокруг ее головы, больше заботясь о маскировке, а не о стиле. – Прощай, Уитни Макаллистер, и здравствуй, малагасийская матрона.

Уитни откинула с глаз прядь светлых волос. Одна элегантная рука легла на другую.

– Ты шутишь – У тебя есть предложение получше? Некоторое время она сидела без движения. После появления вертолета лес больше не казался ей спокойным. Прохлада, развесистые деревья, запах мха не обещали покоя. Уитни молча пропустила ламбу под подбородком и завязала концы сзади. Дурацкая идея все же лучше, чем никакой. Обычно это так.

– Ладно, пошли. – Взяв Уитни за руку, он поднял ее на ноги. – Нам нужно многое успеть.

Через десять минут он нашел то, что искал.

У подножия крутого, скалистого холма стояло несколько бамбуковых хижин. На склоне трава была выжжена, растительность вырублена, а на их месте теперь было поле горного риса. Внизу, на расчищенных участках вокруг шестов, вились плети бобовых. Загон для скота был пуст, а под небольшим навесом возились цыплята.

Склон был таким крутым, что хижины стояли на сваях, компенсирующих неровность почвы. Крыши были покрыты тростником, но даже с такого расстояния было заметно, что они нуждались в починке. Грубо выдолбленные прямо в скале ступеньки спускались к узкой, изрытой колеями дороге, уходившей на восток Спрятавшись за низкорослыми кустами, Дуг выискивал какие-нибудь признаки жизни Держась рукой за его плечо, Уитни взглянула вниз. Кучка домов выглядела уютно. Вспомнив о племени мерина, Уитни почувствовала себя спокойнее?

– Мы будем прятаться там?

– Надолго спрятаться мы не сможем – Достав полевой бинокль, Дуг лег на живот. И принялся внимательно рассматривать дома один за другим. Не видно дыма, в окнах не заметно. Никакого движения. Ничего Быстро приняв решение, он отдал бинокль Уитни – Ты можешь свистеть?

– Могу что?

– Свистеть – Он издал низкий ровный звук.

– Я могу свистеть лучше, – фыркнула она.

– Колоссально. Ты будешь смотреть в бинокль. Если увидишь, что кто-то направляется к домам, свистни.

– Если ты думать, что сможешь пойти туда без меня.

– Смотри, я оставляю рюкзаки здесь Причем оба – Он схватил ее за волосы и притянул к себе – Я надеюсь, что ты больше хочешь остаться в живых, чем захватить в свои руки конверт.

Она невозмутимо кивнула.

– С недавних пор остаться в живых для меня важнее всего.

Для него так было всегда.

– Оставайся на месте. – Что там тебе нужно?

. – Если мы хотим сойти за малагасийцев, нам нужно приобрести еще кое-что.

– Приобрести? – Она приподняла бровь. – Ты собираешься это украсть.

– Точно, милая, а ты будешь на стреме. После недолгого размышления Уитни решила, что идея стоять на стреме ей скорее нравится. Конечно, в другое время и в другом месте это предложение звучало бы нелепо, но Уитни понимала, что здесь идет своя игра и она подчиняется своим правилам.

– Если кто-нибудь появится, я свистну.

– Отлично. Не высовывайся, чтобы тебя не заметили. Ремо может пролетать здесь на вертолете.

Воспрянув духом, Уитни легла на живот и направила бинокль вниз.

– Делай свое дело. Лорд, а я буду делать свое. Взглянув на небеса. Дуг начал спускаться по крутому склону позади хижин. Он не пошел по лестнице – на открытом пространстве он стал бы слишком легкой мишенью для вертолета. Мелкие камешки сыпались из-под его ног, а когда под ним обрушился размытый склон, он соскользнул вниз метра на полтора. Он уже выработал альтернативный план на тот случай, если на кого-нибудь наткнется. Правда, он говорит только по-английски, а его переводчица сейчас стоит на стреме. Ну, да Бог ему поможет. У него в кармане есть несколько долларов, к сожалению, очень мало, с грустью подумал Дуг. На худой конец он сможет купить у туземцев большую часть того, что им нужно.

Прислушиваясь к каждому звуку. Дуг выждал минуту и бросился через открытую площадку к ближайшей хижине.

Он был бы доволен, если бы замок оказался более сложным. Дуг всегда испытывал какое-то профессиональное удовлетворение, когда ему удавалось покорить замок сложной конструкции – или женщину со сложным характером. Он посмотрел наверх, туда, где ждала Уитни. Ее он еще не покорил, а в случае с замком все гораздо проще и приходится довольствоваться тем, что есть. Через несколько секунд он уже был в доме.

Удобно устроившись на мягкой лесной почве, Уитни наблюдала за Дугом в бинокль. Он очень ловко передвигается, решила она. Почти все время, с того момента как они встретились, ей приходилось бежать рядом с ним, поэтому Уитни не могла до сих пор оценить легкость его движений. Впечатляюще, подумала она и прикоснулась языком к верхней губе, вспомнив, как он целовал ее в воде.

Он гораздо опаснее для нее, напомнила себе Уитни, чем она думала вначале.

Когда Дуг скрылся в хижине, она начала медленно поворачивать бинокль. Дважды она уловила какое-то движение, но в конце концов выяснила, что это всего лишь какие-то зверьки. Погреться на солнце вышло животное, похожее на дикобраза, подняло голову, принюхалось и вновь исчезло в кустах. Уитни слышала жужжание и гудение насекомых. Это напоминало ей об улетевшем вертолете. Она сосредоточила все свое внимание на Дуге, желая, чтобы он поспешил.

Селение внизу казалось маленьким и грязным, но все равно здесь Мадагаскар казался гораздо более привлекательным, чем та местность, по которой они шли последние два дня. Здесь было зелено и влажно, здесь была жизнь. Услышав шорох листьев над головой, Уитни догадалась, что там тоже живут птицы или насекомые. В бинокль она заметила жирную серую куропатку, низко пролетевшую над поляной.

Уитни чувствовала запах травы и легкий аромат цветов, растущих в тени. Под упругим мхом, на который опирались ее локти, находилась темная, плодородная почва. В нескольких метрах от этого места холм круто обрывался, и под действием эрозии обнажилась скала. Уитни лежала неподвижно, и ничто не нарушало звенящей тишины, полной тайн. Именно об этом она мечтала с тех пор, как Дуг впервые упомянул о Мадагаскаре.

Неужели всего несколько дней назад, подумала Уитни, они были в ее нью-йоркской квартире и Дуг, возбужденно расхаживая по комнате, пытался выманить у нее деньги? Все, что предшествовало той ночи, уже казалось ей сном. Тогда, после возвращения из Парижа, она даже не успела распаковать вещи и сейчас о своей поездке туда не может вспомнить ничего примечательного. А с того момента, как Дуг вскочил в ее машину на Манхэттене, она забыла о скуке.

Ее жизнь стала гораздо интереснее, решила Уитни. Она снова посмотрела на хижины, но все было спокойно так же, как и до тех пор, когда Дуг начал спускаться по склону холма. Он большой специалист в своем деле, подумала Уитни. У него проворные руки, точный глаз и очень легкая, гибкая походка.

Она, конечно, не собиралась менять профессию, но было бы забавно, подумала Уитни, если бы он научил ее нескольким трюкам. Она способная ученица., и руки у нее ловкие. Именно это, а также природный вкус и железная хватка, а не помощь ее влиятельной семьи помогли Уитни добиться неплохих результатов в своем деле. Разве в том, чем занимается Дуг, требуются не такие же способности?

Может быть, просто ради интереса она как-нибудь попробует себя в таком черном деле, как воровство, в конце концов, черный всегда был одним из ее любимых цветов.

Если память ей не изменяет, у нее были очень приятный свитер из черной ангорской шерсти и пара черных джинсов. Да, она теперь точно вспомнила, такие аккуратные черные джинсы с серебряными заклепками на одной штанине. В общем, надев пару черных тапочек, она сразу будет полностью экипирована.

Для начала можно попробовать семейное поместье на Лонг-Айленде. Там такая сложная и изощренная охранная система, что отец регулярно ее включал, а потом орал на слуг, чтобы они ее отключили. Если они с Дугом смогут ее проскочить…

Там есть Рубенс, совершенно чудовищный поднос из чистого золота, который дедушка подарил ее матери, еще несколько, подходящих вещей. Лотом она сложит все в коробку и отправит в нью-йоркский офис отца. Он, тогда с ума сойдет.

Эта мысль ее развеселила. Размечтавшись, Уитни на миг забыла о бинокле и едва не прозевала движение на востоке. Вздрогнув, она повернула бинокль чуть дальше вправо и навела на резкость.

Три медведя возвращаются, подумала она. И могут обнаружить, что кто-то съел их кашу.

Уитни набрала в легкие воздух, чтобы свистнуть, но тут за ее спиной, совсем близко, кто-то заговорил, заставив ее замереть.

– Мы их прижмем к ногтю. – Сзади, чуть выше по склону, послышалось шуршание листьев. – В любом случае удаче Лорда приходит конец. – Тот, кто говорил, не забыл прихватить с собой бутылку виски и размахивал ею перед собой. Другой рукой он дотронулся до носа, который Дуг сломал ему в баре на Манхэттене. – Я хочу первым выстрелить в Лорда.

– А я хочу первым выстрелить в женщину, – раздался другой голос, высокий и жалобный. Уитни почувствовала себя так, как будто что-то скользкое проползло по ее коже.

– Ты извращенец, – проворчал первый бандит, прокладывая себе дорогу через лес. – Можешь побаловаться с ней, Барнз, но помни, что Димитри хочет получить ее целиком. Что касается Лорда, то боссу все равно, сколько кусков от него останется.

Уитни неподвижно лежала на земле – страх сковал все ее мышцы. Она где-то читала, что сильный страх притупляет зрение и слух. Теперь она могла проверить это утверждение на себе. Уитни пришло на ум, что женщина, о которой они так небрежно говорили, – это она сама. Если бы они сейчас осмотрели склон, к которому приближались, то увидели бы ее, распростертую на земле подобно товару на рынке.

В отчаянии Уитни вновь посмотрела в сторону хижин. Дуг собирался принести ей чертовски нужные вещи, мрачно подумала она. Он может в любой момент появиться на открытом месте. Люди Димитри занимают очень удобную позицию на склоне и могут спокойно, как в тире, подстрелить его. А если он задержится ненадолго, направляющиеся домой малагасийцы устроят небольшую сцену, увидев, как он методически обворовывает их дома.

В первую очередь, скомандовала себе Уитни, нужно срочно найти укрытие получше. Немного приподняв голову, она осмотрелась. Лучше всего спрятаться затем широким, упавшим деревом, которое находится между ней и зарослями кустарника. Не давая себе времени на раздумья, она подхватила оба рюкзака и устремилась туда на всех парах. Поцарапав кожу о кору дерева, Уитни перекатилась через ствол и с глухим стуком упала на землю.

– Ты что-нибудь слышал?

Затаив дыхание, Уитни распласталась вдоль ствола. Теперь она даже не может взглянуть на дома и на Дуга. Но ей хорошо видна целая армия крошечных насекомых цвета ржавчины, скрывающихся в теле мертвого дерева. Борясь с отвращением, Уитни замерла в неподвижности. Дуг сейчас предоставлен сам себе, подумала Уитни. И она тоже.

Над ее головой зашуршала листва, и этот шорох прозвучал в ее голове как гром. Страх сковал Уитни, за ним подкатила волна головокружения. Как она будет объяснять своему отцу, что ее похитили в мадагаскарском лесу двое головорезов в то время, когда она в компании с вором пыталась найти потерянные сокровища?

У него не хватит чувства юмора.

Поскольку Уитни знала, каким бывает гнев отца, и не знала ничего о ярости Димитри, мысль о первом пугала ее гораздо больше, чем о втором. Она вжалась в дерево.

Шорох возобновился. Теперь бандиты не разговаривали, поиски проходили в молчании. Уитни пыталась представить, как они идут к ней, приближаются, проходят, но мысли ее были парализованы страхом. Молчание тянулось и тянулось. Пот выступил на лбу Уитни.

Она плотно зажмурила глаза, по-детски веря, что если я не могу тебя увидеть, то и ты меня не увидишь. Было легко задерживать дыхание, когда кровь в жилах застывала и густела от страха. Прямо над головой Уитни раздался тихий звук. Смирившись, она открыла глаза На нее напряженно смотрели резко выделявшиеся на черном лице глаза гладкошерстного лемура.

– О Боже! – дрожащим голосом прошептала Уитни, но радоваться было рано. Послышались тихие шаги приближающихся бандитов, на уют раз они передвигались более осторожно. Интересно, вдруг подумалось Уитни, испытывают ли люди в Центральном парке Нью-Йорка такой же леденящий страх, когда на них ведется охота. – Брысь! – зашипела она на лемура. – Пошел отсюда! – Она строила ему гримасы, не смея пошевелиться. Явно скорее заинтересовавшись этим, чем испугавшись, лемур принялся строить гримасы ей в ответ. Уитни со вздохом закрыла глаза:

– Господи Иисусе!

Лемур защебетал, и оба бандита стремительно бросились вперед по склону.

Уитни услышала пронзительный возглас и резкий ответ пистолета, одновременно увидев, как совсем рядом с ней от дерева отлетела щепка. В тот же момент лемур спрыгнул со ствола и исчез в кустах.

– Идиот! – Уитни услышала короткий, резкий звук пощечины, затем – невероятно! – хихиканье. Именно это хихиканье – даже больше, чем выстрел, – заставило ее сжаться от страха.

– Я почти его достал. Еще сантиметр, и я подстрелил бы маленького выродка.

– Ну да, а теперь после твоего выстрела Лорд, наверно, удирает отсюда, как кролик.

– Я люблю стрелять кроликов. Когда нажимаешь на спуск, маленькие твари замирают и смотрят прямо на тебя.

– Вот дерьмо! – Уитни различила в голосе второго отвращение и почти прониклась к нему симпатией. – Пошли. Ремо приказал двигаться на север.

– Я чуть не снял обезьяну. – Снова послышалось хихиканье. – Никогда еще не стрелял в обезьян.

– Извращенец.

Это слово и новый приступ смеха прозвучали уже тише. Еще несколько минут Уитни лежала на земле, неподвижная и немая, как камень. Насекомые ползали по рукаву ее блузки, но Уитни не пошевелилась. Она решила, что нашла очень подходящее место, чтобы провести ближайшие несколько дней.

Когда к ее губам прикоснулась чья-то рука, Уитни сжалась, как пружина.

– Дремлешь? – прошептал ей на ухо Дуг. Глядя в ее глаза, он увидел, как страх сменился облегчением, а облегчение – яростью. Из предосторожности его рука задержалась чуть подольше.

– Полегче, дорогая. Они еще не очень далеко.

– Меня чуть не застрелили! – зашипела Уитни, когда ее рот освободился. – Какой-то маленький писклявый подонок с пушкой.

Дуг посмотрел на свежую царапину над ее головой и пожал плечами:

– Мне кажется, ты выглядишь неплохо.

– Никакой благодарности. – Уитни отряхнула рукав блузки, с отвращением глядя, как насекомые падают в мох. Покаты там внизу играл в Робин Гуда, здесь прогуливались два отвратительных типа с отвратительными пистолетами. Они упоминали твое имя.

– Известность – это тяжелое бремя, – заметил Дуг. На этот раз они подошли близко, подумал он, снова взглянув на расщепленное выстрелом дерево. Слишком близко. Он маневрирует, меняет направление и тактику, но Димитри не отстает. Дуг знал, что испытывает тот, кого выслеживают, то ощущение страха, от которого дрожит все внутри, когда охотник подходит вплотную. Но он не собирается проигрывать. Дуг посмотрел в глубь леса и заставил себя успокоиться. Он не проиграет, раз он уже почти выиграл.

– Между прочим, ты очень плохо стояла на стреме.

– Ты должен учитывать, что мое внимание отвлекли и я не могла свистнуть.

– Я чуть не попал в очень деликатную ситуацию. – Ближе к делу, приказал себе Дуг. Если Димитри близко, им нужно двигаться быстрее. – Тем не менее мне удалось прихватить кое-какие вещи и выбраться оттуда, пока не собралась тол па.

– Неплохо. – Как она была рада, что он снова рядом с ней и не разрезан на множество кусочков. Но она ему об этом ни за что не скажет. – Потом был этот лемур и… – Уитни осеклась, увидев одну из вещей, которые принес Дуг. – Что… – начала она тоном, в котором чувствовались одновременно возмущение и любопытство, – ...это такое?

– Подарок. – Дуг поднял соломенную шляпу и подал ей. – У меня не было времени ее упаковать.

– Она совершенно безвкусная.

– Зато у нее широкие поля, – ответил Дуг и нахлобучил шляпу на голову Уитни. – Я не могу надеть тебе мешок на голову, так что придется носить эту шляпу.

– Как замечательно!

– Я принес тебе вдобавок к этой шляпе еще кое-какое снаряжение. – Он подал ей жесткое на ощупь бесформенное хлопчатобумажное платье, цвет которого напоминал выгоревший на солнце навоз.

– Дуглас, ну в самом деле! – Двумя пальцами Уитни приподняла рукав платья. Она почувствовала почти такое же отвращение, как тогда утром, когда ее разбудил паук. В конце концов, что безобразно, то безобразно. – Если я его надену, я упаду замертво.

. – Но как раз этого мы и пытаемся избегать, дорогая.

Уитни вспомнила, что она почувствовала, когда от дерева отлетела щепка всего в нескольким; сантиметрах от ее носа. И это привело ее к мыслей, что платье будет выглядеть немного лучше, если его некоторое время поносить.

– Ладно, я надену эту привлекательную штуку, а что будешь носить ты?

Дуг поднял еще одну соломенную шляпу, слегка сужающуюся кверху.

– Очень шикарно. – Уитни подавила смех, когда он вытащил длинную клетчатую рубашку и широкие хлопчатобумажные брюки – Хозяин, очевидно, очень любит поесть свой рис, – прокомментировал Дуг, демонстрируя широкую талию брюк. – Но мы справимся.

– Я не буду вспоминать об успехе твоей предыдущей маскировка, но…

– Ну и не надо. – Он скатал одежду. – Утром мы с тобой будем любящей малагасийской парой, направляющейся на рынок.

– А почему не малагасийской, женщиной и ее идиотом-братцем, направляющимися на рынок?

– Не испытывай судьбу.

Почувствав себя немного увереннее, Уитни осмотрела свои брюки. Они продрались на колене, зацепившись за кору дерева Дырка расстроила Уитни гораздо больше, чем пуля.

– Ты только посмотри! воскликнула она. – Если так пойдет и дальше, у меня не останется ни одной порядочной вещи. Я уже порвала юбку и совершенно замечательную блузку, а теперь это. – В дыру можно было просунуть три пальца. – Я ведь совсем недавно купила эти брюки в Вашингтоне.

– Послушай, я ведь принес тебе новое платье. Уитни взглянула на кучу одежды:

– Как остроумно!

– Скулить будешь потом, – сказал Дуг. – А сейчас скажи, не услышала ли ты чего-нибудь такого, о чем я должен знать.

Уитни посмотрела на него испепеляющим взглядом, протянула руку к рюкзаку и вытащила свою записную книжку:

– Эти брюки я запишу на твой счет, Дуглас.

– И только-то? – Повернув голову, он посмотрел, какую сумму она записывает. – Восемьдесят пять долларов? Кто, черт возьми, платит восемьдесят пять баксов за хлопчатобумажные джинсы?

– Ты, – сладким голосом ответила Уитни. – Будь благодарен за то, что я не прибавила налог. А теперь… – Удовлетворенная, она бросила книжку в свой рюкзак. – Один из них был гадом.

– Только один?

– Я имею в виду – настоящим гадом с голосом, как у слизняка. Он все время хихикал.

Дуг моментально забыл о своем растущем счете.

– Барнз?

– Да, так. Второй называл его Барнзом. Он пытался застрелить одного из этих хорошеньких маленьких лемуров и чуть не оторвал мне кончик носа. – Это натолкнуло ее на запоздалую мысль о том, что надо проверить, не нанесен ли ущерб ее лицу, и Уитни принялась рыться в рюкзаке в поисках пудреницы.

Если Димитри выпустил на волю своего любимого пса, значит, он чувствует себя уверенно. Барнз попал в команду Димитри не из-за своего ума или хитрости. Он убивал не ради денег или из практических соображений. Он убивал ради удовольствия.

– О чем они говорили? Что ты слышала? Удовлетворенная увиденным в зеркальце, Уитни немного припудрила нос.

– Было четко и ясно сказано, что первый из них хочет прикончить тебя. Звучало так, как будто у него к тебе есть личные счеты. Что же касается Барнза… – Снова разнервничавшись, она протянула руку к карману Дуга и вытащила сигарету. – Он предпочитает меня. Что, я думаю, означает некоторую дискриминацию.

На Дуга нахлынул такой прилив бешенства, что он едва не задохнулся. Пытаясь с ним справиться, Дуг, достав из рюкзака коробку спичек, дал прикурить Уитни и, не говоря ни слова, отнял у нее сигарету и глубоко затянулся.

Дуг никогда не видел Барнза в действии, немного слышал о его делах. И то, что он слышал, могло ужаснуть кого угодно, даже тех, видавших виды молодчиков, о существовании которых Уитни лучше было бы и не знать.

У Барнза была склонность к женщинам и к маленьким, хрупким вещам. Дугу рассказывали кровавую историю о Барнзе и одной маленькой хитрой воровке из Чикаго и о том, что от девушки осталось после их встречи.

Дуг смотрел на тонкие, длинные пальцы Уитни, элегантно держащие сигарету. Барнзу не удастся заполучить ее в свои потные руки. Скорее Дуг их ему отрубит.

– Что еще?

Это было сказано таким тоном, какой Уитни довелось слышать от Дуга только два раза: когда он держал в руках ружье и когда схватил ее за горло. Уитни сделала долгую затяжку. С ним было гораздо проще, когда он пребывал в веселом настроении. А когда его глаза становятся такими, как сейчас, холодными и беспощадными, она не знает, как ей себя вести, что говорить.

Уитни вспомнила комнату отеля в Вашингтоне и молодого официанта, по белой куртке которого растекалось красное пятно.

– Дуг, оно этого стоит?

Напряженный взгляд Дуга был прикован к склону над их головами.

– Что?

– Ну, твой конец радуги, твой золотой мешок. Эти люди охотятся за тобой, они убьют тебя, а ты рискуешь жизнью только ради того, чтобы золото звенело у тебя в кармане.

– Я хочу, чтобы оно не просто звенело в кармане, дорогая. Я собираюсь купаться в нем.

– Они будут в тебя стрелять, и тебе придется все время от них убегать.

– Пусть. Но у меня все-таки кое-что будет. – Дуг обернулся и посмотрел на нее. – В меня ведь уже стреляли. И я уже много лет от кого-нибудь убегаю.

Уитни ответила таким же напряженным взглядом.

– Когда ты остановишься?

– Когда у меня будет кое-что. И на этот раз я Получу, что хочу. – Дуг выдохнул клуб дыма Как бы объяснить ей, дочери короля мороженого, что значит, имея голову на плечах, просыпаться утром с двадцатью долларами в кармане? Поверит ли Уитни, если он скажет, что рожден для большего, чем двадцатипятицентовая суета? У него есть мозги, есть опыт, и все, что ему нужно, – это деньги. Много денег. – Да, это стоит того.

Уитни молчала, зная, что сейчас ей по-настоящему не понять его желания. Придется пока обойтись без этого. Здесь дело не в алчности. Обуревавшее его чувство гораздо более сложное – как честолюбие, и гораздо более личное – как мечта. И не важно, подчинится ли она своему первому импульсу или какому-то более глубокому чувству, она все равно будет с Дугом.

– Они направляются на север. Первый из них сказал, что это приказ Ремо. Они хотят нас поймать здесь или вытеснить туда, где нас легче обнаружить.

– Логично. Поэтому ночевать мы остаемся здесь.

– Здесь?

– Настолько близко к хижинам, насколько возможно, чтобы нас не заметили. – Дуг с сожалением посмотрел на сигарету, которую он докурил до самого фильтра. – В путь мы отправимся сразу, как рассветет.

Уитни взяла его за руку:

– Я хочу большего.

Дуг посмотрел на нее долгим взглядом, напомнившим о том, что произошло у водопада:

– Чего большего?

– 3а мной охотились, в меня стреляли. Несколько минут назад я лежала вот за этим деревом и гадала, сколько мне еще осталось жить. – Глаза Уитни смотрели решительно, но ей пришлось сделать глубокий вздох, чтобы ее голос не дрожал – Я в такой же опасности, как и ты. Дуг. Поэтому я должна видеть бумаги.

Он давно уже ждал этого разговора и только надеялся, что они успеют больше сблизиться, когда это произойдет. Дуг вдруг понял, Что больше не думает о том, как бы 6т нее избавиться Кажется, в конце концов он смирился с тем, что приходится работать с партнером Но полного равенства все-таки не будет Дуг достал из рюкзака конверт, просмотрел его содержи мое и нашел письмо, которое не было переведено. Он полагал, что, если письмо не переведено, значит, оно не такое уж и важное. С другой стороны, он не мог его прочесть. Может, Уитни найдет там что-нибудь полезное.

– Вот. – Перед тем как снова сесть на землю, он вручил ей аккуратно запечатанный листок.

Они обменялись настороженным и, недоверчивыми взглядами, и Уитни посмотрела на листок. Он был датирован октябрем 1794 года.

«Дорогая Луиза», – Прочитала она. – Я пишу это письмо и молюсь, чтобы оно дошло до тебя и застало в добром здравии. Даже сюда доходят известия из Франции. В нашем поселении нас, французов, очень мало, но и здесь тлеет ненависть. Мы убежали от одной войны, а оказались лицом к лицу с другой. Кажется, от политических интриг никуда не убежать. Каждый день мы ждем прибытия изгнанников и французских войск. Мое сердце разрывается от отчаяния, и я не знаю, следует ли мне их приветствовать или от них прятаться.

Наше изгнание скрашивает удивительная красота здешней природы. Море близко, и по утрам мы с Даниэль ходим на берег собирать ракушки. Она очень выросла за последние месяцы, а видела и слышала столько, сколько не дай Бог увидеть и услышать взрослому человеку. Но время идет, и страх в ее глазах постепенно исчезает. Она собирает цветы, каких я никогда и нигде не видела. Жеральд все еще оплакивает королеву, но я чувствую, что со временем мы сможем здесь быть счастливыми.

Я пишу тебе, Луиза, и умоляю еще раз подумать о том, чтобы присоединиться к нам. Даже в Дижоне ты не в безопасности. Я слышала рассказы о том, как дома были сожжены и разграблены, а люди отправлены в тюрьму или на казнь. Здесь живет один молодой человек, который получил известие, что его родителей увезли из их дома под Версалем и повесили. Я постоянно думаю о тебе и отчаянно боюсь за твою жизнь. Луиза, ты моя сестра и я хочу, чтобы ты была со мной, в безопасности. Жеральд собирается открывать магазин, а мы с Даниэль посадили огород. Мы ведем простую жизнь, но здесь нет гильотины и нет террора.

Мне нужно столько много рассказать тебе. Есть вещи, которые нельзя доверять бумаге. Дело в том, что всего за несколько месяцев до смерти королевы Жеральд получил от нее послание, в котором она просила его выполнить одно поручение.

Это тяготит Жеральда. В простой деревянной шкатулке он хранит часть Франции и Мари, которой всегда будет верен. Умоляю тебя, не оставайся верной тому, что обернулось против тебя. Не поступай так, как мой муж, – не привязывайся сердцем к тому, что уже не имеет будущего. Расстанься с Францией и с прошлым, Луиза. Приезжай в Диего-Суарес. Преданная тебе сестра, Магдалина".

Медленным жестом Уитни вернула ему письмо:

– Ты знаешь, что это такое?

– Письмо. – Нельзя сказать, что оно не произвело на него впечатления. Дуг спрятал письмо в конверт. – Эта семья прибыла сюда, убегая от революции. Из других документов известно, что этот Жеральд был чем-то вроде камердинера у Марии-Антуанетты.

– Это важно, – заметила Уитни.

– Чертовски важно. Каждая бумага здесь очень важна, потому что каждая из них – фрагмент головоломки.

Уитни смотрела, как он укладывает конверт в свой рюкзак:

– И только?

– А что еще? – Дуг бросил на нее короткий взгляд. – Конечно, я чувствую жалость к этой леди, но она умерла уже довольно давно. А я жив. – Он положил руку на рюкзак. – Вот это позволит мне жить так, как я хочу.

– Этому письму почти двести лет.

– Это верно, и сейчас из того, о чем там говорится, существует только содержимое маленькой деревянной шкатулки. Оно будет моим.

Уитни с минуту смотрела на него. Напряженный взгляд, чувствительный рот. Вздохнув, она покачала головой:

– Жизнь не простая штука, правда?

– Да. – Желая согнать с ее лица это напряженное выражение, он улыбнулся:

– А кто хочет, чтобы она была простой?

Она еще подумает над этим, решила Уитни. Потом попросит показать ей остальные бумаги. А сейчас она хочет только отдохнуть душой и телом. Уитни встала:

– Что теперь?

– Теперь… – Дуг осмотрелся. – Нам надо позаботиться о ночлеге.

Разбив примитивную стоянку в чаще на холме, они поужинали, не разжигая костра. Холодный ужин был скуден – подаренное мерина мясо, пальмовое вино. Ночью они посменно дежурили. В первый раз с тех пор, как началось их совместное путешествие, Дуг и Уитни почти не разговаривали. Их разделяли ощущение опасности и воспоминания о той бессмысленной сцене у водопада.

Встающее из-за горизонта солнце залило лес золотыми потоками, проблесками розового и зеленого. Запах стоял такой, как будто внезапно распахнулись настежь двери оранжереи. Воздух был ласковым, свет создавал сказочное впечатление, веселые голоса птиц приветствовала солнце. На листьях деревьев и на траве блестела роса. Под солнечными лучами крошечные капли переливались всеми цветами радуги.

Это был настоящий райский уголок!

Утренняя прохлада заставила Уитни придвинуться поближе к источнику тепла – к лежащему рядом Дугу. Когда его рука нежно коснулась ее волос, она, не просыпаясь, положила голову на его плечо.

Было не жаль потратить время на то, чтобы разглядывать ее. После долгой, напряженной ночи Дуг решил доставить себе такое удовольствие. Ее лицо изумляло. Когда Уитни спала, было отчетливо видно, какие у нее мягкие черты лица. Когда она бодрствовала, колючий характер не позволял этого разглядеть, все внимание приковывали к себе ее глаза. Теперь, когда они были закрыты. Дуг смог оценить красоту ее лица, безупречную чистоту кожи.

С такой женщиной мужчина может очень быстрое потерять голову. Хотя Дуг все еще был далек от этого, он уже пару раз оступился.

Он хотел заниматься с ней любовью, не спеша, с наслаждением, при свечах, на широкой упругой постели с кучей подушек и шелковыми простынями. Его воображение услужливо нарисовало ему эту сцену. Да, он всего этого хотел, но мало ли чего он в своей жизни хотел! Дуг считал, чтобы добиться успеха, необходимо уметь отделять то, что ты хочешь, от того, что ты можешь подучить., и то, что ты можешь получить, от того, за что можешь расплатиться. Он хотел Уитни и у него были, шансы ее заполучить, но инстинкт подсказывал ему, что расплатиться он не сможет.

Женщины, подобные ей, умеют набросить на мужчину тугие и прочные путы и затем затягивают их до тех пор, пока не свяжут мужчину порукам и ногам. Дуг не хотел, чтобы его связывали или привязывали. Хватай деньги и беги, напомнил он себе название игры. Уитни во сне пошевелилась и вздохнула. Дуг сделал то же самое, но сна у него не было ни в одном глазу.

Нужно сохранять дистанцию, решил он. Протянув руку, Дуг потряс Уитни за плечо:

– Проснись и пой, герцогиня.

– Х-м-м? – Она свернулась калачиком, как дремлющая кошка, еще плотнее прижавшись к нему.

Дугу пришлось сделать очень долгий и медленный выдох.

– Уитни, держи свою задницу наготове. Эта фраза проникла в ее сознание сквозь облако сна. Нахмурившись, Уитни открыла глаза:

– Я не уверена, что половина золотого мешка стоит того, чтобы каждое утро слышать твои очаровательные остроты.

– Я не собираюсь стариться с тобой вместе. Если захочешь выйти из игры, только скажи.

Только в этот момент она поняла, что их тела прижаты друг к другу и он и лежат, как любовники после страстно проведенной ночи. Уитни приподняла тонкую, изогнутую бровь:

– Чем это ты занимаешься, Дуглас?

– Пытаюсь тебя разбудить, – небрежно сказал он. – Я весь измучился, пока ты по мне ползала. Я давно догадывался, что тебя привлекает мое тело.

– Нет, вовсе нет. Меня привлекает мысль вонзить в него свои зубы. – Оттолкнув его, Уитни села и движением головы отбросила волосы на спину. – О Боже!

Рефлекс у Дуга сработал четко. Через мгновение Уитни оказалась под ним. Хотя оба этого не осознали, Дуг совершил один из немногих в своей жизни совершенно бескорыстных поступков. Не задумываясь о собственной безопасности или выгоде, он прикрыл ее Тело своим.

– Что случилось?

– Боже мой, неужели ты всегда будешь так плохо со мной обращаться? – Уитни вздохнула и показала пальцем вверх. Дуг осторожно взглянул в том же направлении.

Прямо над головами, на верхушках деревьев, они увидели десятки лемуров. Их тонкие тела были выпрямлены, длинные руки подняты вверх, к небу. Обезьянки напоминали впавших в экстаз язычников, присутствующих при жертвоприношении.

Дуг вслух выругался и расслабился.

– Ты еще увидишь много этих маленьких ребят, – сказал он Уитни, отстранившись от нее. – Сделай мне одолжение, не кричи всякий раз, когда мы на них натыкаемся.

– Я не кричала. – Уитни была слишком очарована этим зрелищем, чтобы проявлять недовольство. Она села и, подтянув к себе колени, обхватила их руками. – Они как будто молятся или поклоняются восходу солнца.

– Так утверждает легенда, – согласился Дуг, начиная сворачивать лагерь. Рано или поздно люди Димитри придут сюда по собственным следам. Дуг не хотел оставлять им приметы. – На самом деле они просто греются.

– Я предпочитаю таинственность.

– Хорошо. В своем новом платье ты будешь полна таинственности. – Он бросил ей одежду:

– Надень его, а я пойду вниз и возьму еще одну вещь.

– Раз ты отправляешься за покупками, поищи чуть-чуть более привлекательное платье. Я обожаю шелк. Что-нибудь синее с небольшими складками на бедрах.

– Давай надевай, – приказал он и исчез. Уитни сняла с себя легкую, дорогостоящую и рваную одежду, которую купила в Вашингтоне, и с раздражением натянула через голову бесформенную тунику. Та безжизненно повисла, едва прикрывая колени.

– Может быть, с широким кожаным поясом было бы лучше, – пробормотала Уитни. – Например, красного цвета с блестящей пряжкой. – Она пощупала рукой ткань и нахмурилась.

Силуэт был безобразным, а цвет – отвратительным. Уитни решительно отказывалась неряшливо выглядеть, не важно, идет ли она на балет или убегает от пуль. Сидя на земле, она принялась рыться в своей косметичке К счастью, она может что-то сделать со своим лицом.

Когда Дуг вернулся, Уитни уже попробовала несколько вариантов драпировки дамбы на плечах, и все ей не нравились.

– Ничего нельзя сделать с этим мешком, – сказала она с отвращением. – Абсолютно ничего. Я думаю, что лучше бы я надела твою рубашку и брюки. По крайней мере… – Уитни обернулась и замолчала. – Боже мой, что это?

– Поросенок, – честно ответил Дуг, пытаясь справиться с визжащим свертком.

– Ясно, что поросенок. Но зачем?

– Для прикрытия. – Он привязал к дереву веревку, которой обхватил шею поросенка. Несколько раз возмущенно пискнув, тот опустился на траву. – Рюкзаки будут вот в этих корзинах. Тогда все будет выглядеть так, как будто мы несем свои товары на рынок. Поросенок – для страховки. Многие крестьяне в этом районе продают живность. – Он снял рубашку, продолжая говорить:

– Для чего ты намазала себе налицо всю эту дрянь? Нужно, чтобы никто не обращал на тебя внимания.

– Пусть мне придется носить этот саван, но я не собираюсь выглядеть как старая карга.

– У тебя проблемы с тщеславием, – сказал Дуг, натягивая на себя рубашку, такую же, как у всех местных мужчин.

– Я не считаю, что тщеславие – проблема, – возразила Уитни. – Когда оно оправданно.

– Спрячь свои волосы под этой шляпой, чтобы ни одного волоска не было видно.

Уитни так и сделала, отвернувшись в сторону, пока Дуг снимал свои джинсы и надевал хлопчатобумажные брюки. Штаны были сильно велики в талии, и ему пришлось подвязать их куском веревки. Когда все было готово, они принялись придирчиво рассматривать друг друга.

У Дуга брюки широкой волной спадали от талии на бедра, не доходя нескольких сантиметров до лодыжек. Ламба, которую Дуг набросил на плечи и спину, изменяла его телосложение. Под шляпой практически не было видно лица и большей части волос.

Он может сойти за местного, если никто не станет внимательно присматриваться, решила Уитни.

Длинное широкое платье скрывало все изгибы ее тела. Ниже колена ноги оставались открытыми. Чересчур элегантные лодыжки, заключил Дуг, тут же решив, что они все равно покроются пылью и грязью. Ламба, закрывавшая шею, плечи и руки, смотрелась неплохо. Руки будут практически не видны.

Соломенная шляпа не шла ни в какое сравнение с той белой фетровой шляпой, которая была на Уитни в день их знакомства. Она хорошо закрывала ее голову и волосы, но все-таки не могла скрыть классическую красоту лица, безошибочно говорившую о ее западном происхождении.

– Ты не пройдешь и километра, – сказал Дуг.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду твое лицо. Боже мой, неужели ты должна всегда выглядеть так, как будто только что сошла с обложки «Воуг»?

Губы Уитни слегка изогнулись в улыбке.

– Да.

Недовольный, Дуг принялся поправлять ее дамбу. Проявив некоторую изобретательность, он приподнял дамбу так, что подбородок Уитни почти исчез в складках, затем сильнее надвинул шляпу на голову и опустил спереди ее края.

– Как, черт возьми, я теперь буду смотреть? – приглушенным дамбой голосом спросила Уитни. – И дышать?

– Когда никого не будет поблизости, ты можешь отогнуть поля. – Дуг окинул ее критическим взглядом. Уитни казалась бесформенной, без признаков пола... пока не подняла глаз и не посмотрела на него.

Да, пожалуй, нельзя сказать, что у нее отсутствуют признаки пола. Глаза Уитни напомнили ему, что под этой хламидой все же есть кое-какие формы. Дуг засунул рюкзаки в корзины, прикрыв сверху оставшимися фруктами и провизией.

– Когда мы выйдем на дорогу, ты должна опустить голову и идти сзади меня, как подобает дисциплинированной жене.

– Теперь понятно, какие у тебя представления о женах.

– Давай трогаться в путь, пока наши друзья не вернулись. – Дуг поднял корзины на плечи и двинулся вперед по круто уходящей вниз, неровной тропинке.

– Ты ничего не забыл?

– Поросенка возьмешь ты, любимая. Поскольку выбору нее был ограничен, Уитни отвязала веревку от дерева и потянула за собой не желавшего сотрудничать поросенка. Довольно скоро она решила, что проще нести его на руках, как упрямое дитя. Поросенок несколько раз пискнул и затих.

– Вперед, маленький Дуглас, папа ведет нас на рынок.

– Хитрая задница, – проворчал Дуг, но, когда они миновали рощу, ухмыльнулся.

– Действительно, есть некоторое сходство, – сказала Уитни, притормозив у подножия холма. – Я имею в виду рыльце.

– Мы пойдем этой дорогой на восток, – сказал Дуг, не обращая внимания на ее слова. – Если все будет удачно, к ночи мы дойдем до побережья Держа на руках поросенка, Уитни начала спускаться по крутым грязным ступеням.

– Ради Христа, Уитни, отпусти ты этого проклятого поросенка. Он может идти сам.

– Тебе не следует ругаться при ребенке. – Уитни осторожно опустили поросенка, подтянув веревку так, чтобы поросенок мог бежать рядом с ними Гора, кусты, а с ними и укрытие остались позади. С вертолета, размышляла Уитни, они, вероятно, могут сойти за малагасийскую пару. Вероятно. – А что, если мы наткнемся на наших хозяев? – спросила она, когда, обернувшись, увидела сзади соломенные шляпы. – Они могут решить, что тот, кто занимался нишей одеждой, – большой оригинал.

– Ладно, рискнем. – Дуг двинулся вперед по узкой дороге и убедился, что, его предположение верно – ноги Уитни будут достаточно грязными уже через полчаса. – С ними будет гораздо легче, справиться, чем с обезьяньей командой Димитри.

Так как дорога впереди казалась бесконечной, а день только начинался, Уитни решила поверить ему на слово.

Глава 9

Через полчаса Уитни почувствовала, что дамба скоро ее задушит. В такие жаркие дни она предпочитала надевать на себя как можно меньше одежды и как можно меньше двигаться. Вместо этого ей пришлось влезть в длинный мешок с длинными рукавами, завернуться в многометровую дамбу и отправиться на пятидесятикилометровую прогулку.

Мемуары у нее будут очень интересными и будут называться «Как я путешествовала с моим поросенком», решила Уитни…

Во всяком случае, ей все больше нравился этот малыш. Он с царственным видом шел вперед, переваливаясь с ноги на ногу, на ходу поворачивая голову из стороны в сторону, как будто возглавлял процессию. Уитни гадала, как он отнесется к перезревшему манго.

– Знаешь, Дуглас, – сказала Уитни, – он такой хорошенький.

Дуг бросил взгляд на поросенка:

– Он будет еще лучше, если его зажарить целиком.

– Ты говоришь отвратительные вещи. – Она посмотрела на него укоризненным взглядом:

– Ты этого не сделаешь.

Да, он действительно этого не сделает, просто потому что его желудок к такому не приспособлен. Но Уитни не стоит знать о подобной чувствительности, да ей, наверное, и неинтересно, что Дуг предпочитает окорок в хорошо обработанном и упакованном виде.

– У меня есть рецепт приготовления кисло-сладкой свинины. Она ценится на вес золота.

– Сохрани его на будущее, – резко произнесла Уитни. – Этот маленький поросеночек находится под моей защитой.

– Как-то три недели работал в китайском ресторане в Сан-Франциско. Когда я покидал город, у меня было классное рубиновое ожерелье из музея, заколка для галстука из черного жемчуга размером с яйцо малиновки и масса замечательных рецептов. – От всего этого у него сохранились только рецепты. – Надо мариновать свинину целую ночь. Она становится такой мягкой, что прямо-таки тает на тарелке.

– Черт с ней.

– Потом ее заворачивают в очень тонкую травяную оболочку, и хорошо прожаривают.

– Весь твой ум расходуется на обслуживание желудка.

Холмы остались позади, и дорога стала более широкой и ровной. Восточная равнина была ярко-зеленой и влажной, но, как думал Дуг, слишком открытой. Над головой тянулись провода, и это означало, что Димитри может отдавать приказы по телефону. Только откуда? Был ли он на юге, отыскивая их следы, которые Дуг так отчаян но пытался замести? А может, он сзади, за спиной, причем все ближе и ближе?

Дуг был убежден, что за ними следуют по пятам. Это ощущение не оставляло его с Нью-Йорка. И тем не менее… Дуг поднял корзину. Он никак не мог отделаться от мысли, что Димитри знает, куда они направляются, и спокойно выжидает их, чтобы захлопнуть ловушку. Дуг снова огляделся по сторонам. Если бы он знал, откуда ждать опасность, то спал бы спокойнее.

Они не могли использовать полевой бинокль. Но и без бинокля были видны ровные площадки среди широких, хорошо обработанных плантаций, которые были как будто специально предназначены для посадки вертолета. Уитни пока не волновали такие мысли. Вид открывался чудесный, день был ясным. Она любовалась цветами, которые росли у обочины. Дорожная пыль покрывала их лепестки, но от этого цветы не становились менее прелестными. Дуг шел ровным шагом, надеясь нагнать какую-нибудь группу крестьян, среди которых можно будет раствориться, поскольку с воздуха легко заметить двух человек и одного поросенка, одиноко идущих по восточной дороге. Но, взглянув на Уитни, он понял, что раствориться в толпе ей будет не так уж просто.

– Ты так и собираешься идти? У тебя такой вид, будто ты прогуливаешься по Блумингдейлу.

– Что, что? – Она пыталась научиться водить на веревке поросенка и думала, что поросенок, может быть, более интересное животное, чем собака.

– Ты идешь так, как ходят богатые. Постарайся походить на бедную женщину. Уитни тяжело вздохнула:

– Дуглас, я могу носить эту ужасную одежду и вести поросенка на веревочке, но я никогда не смогу выглядеть убогой. Может быть, ты перестанешь изводить меня придирками и будешь наслаждаться прогулкой? Все вокруг зеленеет, все прекрасно, а в воздухе пахнет ванилью.

– Вон там плантация, где ее выращивают. – «А на плантации есть машины». Дуг прикидывал, насколько рискованно было бы попытаться позаимствовать у хозяев одну из них.

– Неужели? – Уитни прищурилась: солнце слепило ей глаза. Вдали расстилались изумрудно-зеленые поля, на них было множество людей. – Зерна ванили похожи на маленькие бобы, да? – лениво спросила она. – Мне всегда нравился этот запах в таких тонких белых свечах.

Дуге мягкой усмешкой посмотрел на нее. Белые свечи, белый шелк. Это ее стиль. Отгоняя возникший образ, он принялся вновь рассматривать поля, мимо которых они проходили. На них работало много народу, да и открытое пространство было слишком велико, чтобы попытаться умыкнуть пикапчик.

– Климат явно становится тропическим, правда? – Изнемогая от жары, Уитни приложила ладонь колбу.

– Пассаты приносят с собой влагу. Жара и влажность сохранятся до следующего месяца, но сезон дождей уже прошел.

– Хорошая новость, – пробормотала Уитни. Ей казалось, что она видит, как жар волнами поднимается над дорогой. Странно, но на нее нахлынула тоска по Нью-Йорку в разгаре лета, когда тротуары дышат жаром, а в воздухе стоит запах пота и выхлопных газов.

Было бы неплохо позавтракать в Палм-Корт – клубника со сливками и кофе со льдом. Уитни помотала головой, приказав себе думать о чем-нибудь другом.

– В такой день, как этот, я хотела бы быть на Мартинике.

– А кто бы не хотел?

Не обращая внимания на его раздраженный тон, Уитни продолжала:

– У моего друга там вилла.

– Замечательно!

– Может быть, ты слышал о нем. Роберт Мэдисон. Он пишет шпионские романы.

– Мэдисон? – Удивившись, Дуг снова обратил на нее внимание. – «Знак Рыб»?

На Уитни его слова произвели впечатление – он назвал тот роман, который она сама считала лучшим у Мэдисона.

– Ну да, ты его читал?

– Да. – Дуг поправил корзины на плечах. – Я не ограничиваюсь чтением местных новостей. Она давно это поняла.

– Не злись. Простоя сама очень люблю почитать детективы. Мы с Бобом знакомы уже много лет. Он переехал на Мартинику, когда налоговая служба стала досаждать ему в Штатах. У него очень симпатичная вилла. А какой вид на море! Сейчас я бы хотела сидеть на террасе около бассейна и смотреть на море.

Да, это очень в ее стиле, с непонятным раздражением подумал Дуг. Бассейны и знойный воздух, маленькие слуги в белом подают напитки на серебряных подносах, а какое-нибудь ничтожество с приятной внешностью, но совсем без мозгов растирает ей плечи маслом. В свое время ему тоже приходилось подавать напитки и растирать плечи избалованным красавицам. Иногда улов был неплохим, и Дуг не мог сказать, что ему больше нравится.

– Если бы тебе не надо было ничего делать в такой день, что бы ты выбрал?

Он попытался отогнать от себя образ полуголой Уитни, которая развалилась в шезлонге, а кожа ее блестит от масла.

– Я бы лежал в постели, – сказал он. – Со способной рыженькой с зелеными глазами и большими…

– Какие незамысловатые фантазии, – прервала его Уитни.

– У меня незамысловатые потребности. Она притворно зевнула:

– Как у нашего поросенка. Посмотри, – добавила Уитни, прежде чем Дуг успел отреагировать, – что-то едет.

Дуг увидел, что впереди на дороге поднялся столб пыли. Мышцы его напряглись, он посмотрел по сторонам. Убегать по полям бесполезно – вряд ли это удастся. Если их импровизированное переодевание не сработает, в считанные минуты все будет кончено.

– Опусти голову, – приказал Дуг. – Мне наплевать, что это противоречит твоему характеру. Держись скромно и раболепно.

Уитни наклонила голову так, что могла видеть только его ноги:

– Я совершенно не представляю, как нужно.

– Нагни голову и иди.

Судя по звуку, у грузовика был мощный двигатель. Хотя машина вся покрылась густым слоем пыли. Дуг заметил, что краска на ней довольно свежая. Он читал, что многие владельцы плантаций на острове – довольно состоятельные люди, они разбогатели на торговле ванилью, кофе и гвоздикой, которые выращиваются в этой местности. Когда грузовик подъехал поближе, Дуг поправил корзину на плече так, чтобы его лица было почти не видно. Мышцы его дрожали от напряжения. Грузовик проехал мимо, не замедлив хода. Смотря на удаляющуюся машину, Дуг подумал, как быстро можно было бы добраться до побережья, если бы он мог заполучить такое средство передвижения.

– Сработало. – Уитни подняла голову и вздохнула с облегчением.

– Он проехал прямо рядом с нами и даже не взглянул в нашу сторону.

– Если ты предлагаешь людям то, что они ожидают увидеть, он и большей частью ничего не замечают.

– Какая глубокая мысль!

– Такова человеческая натура, – парировал Дуг, все еще сожалея, что он не сидит за рулем грузовика. – Я множество раз проникал в гостиничные номера, одетый в красную куртку коридорного и с пятидолларовой улыбкой на лице. И никто меня не замечал.

– Ты воровал в отелях средь бела дня?

– Днем люди, как правило, не сидят в своих номерах.

Уитни немного подумала над этим, затем покачала головой:

– Это звучит не очень впечатляюще. Вот если ходить глухой ночью в черном костюме, с ручным фонарем, когда люди спят в той же самой комнате, – это да.

– И вот тогда и получаешь от десяти до двадцати.

– Ты когда-нибудь сидел в тюрьме?

– Нет. Это одно из тех немногих удовольствий, которые я никогда не испытывал.

Уитни кивнула. Это подтверждало ее мнение, что он в самом деле профессионал.

– А какой самый большой куш ты сорвал? Хотя пот ручьями стекал по его спине, Дуг улыбнулся:

– Господи, откуда ты только набралась таких выражений?

– Давай, Дуглас, рассказывай. Это поможет убить время. – Если не отвлечь мысли от жары и пыли, она без сил свалится на дороге. Еще утром она думала, что нет ничего хуже, чем карабкаться по холмам. Она ошибалась. – В твоей славной карьере должен быть какой-то очень большой куш.

Дуг помолчал, глядя на убегающую вперед прямую, бесконечную дорогу. Но его мысли были далеко, и он не замечал пыли, ухабов, палящего полуденного солнца.

– Я держал в руках алмаз размером с твой кулак.

– Алмаз? – Уитни всегда питала к ним слабость, ей нравились их холодный блеск, скрытая игра красок, выставленная напоказ красота.

– Да, и не какой-нибудь рядовой камушек, а большой, сверкающий патриарх. Самый красивый кусок льда, который я когда-либо видел. «Сидней».

– «Сидней»? – Уитни остановилась, раскрыв рот от изумления. – Господи, в нем же сорок восемь с половиной карат. Алмаз чистой воды. Я помню, он был на выставке в Сан-Франциско три, нет, четыре года назад. Его оттуда украли… – Она замолчала, потрясенная своей догадкой. Новость произвела на нее сильное впечатление. – Неужели ты?

– Совершенно верно, дорогая. – Дуг наслаждался изумлением, написанным на ее лице. – Я держал в руках этого сукина сына. – Он посмотрел на свою пустую ладонь, такую шершавую после их путешествия, представляя себе, как в ней сияет алмаз. – Клянусь, он излучает тепло, а если поднести к свету, можно увидеть сотню разных картинок. Это все равно что держать в руках холодную блондинку и чувствовать, как ее кровь разогревается.

Она могла понять это чувство, это возбуждение, когда тело сотрясает дрожь. Уитни получила в подарок свое первое жемчужное ожерелье много лет назад, но и сейчас она испытывала совершенно особенное чувство, когда надевала бриллианты и другие блестящие камешки. И она догадывалась, какое удовольствие может принести простое прикосновение к «Сиднею». А если им обладать? Уитни представила себе, как она достает алмаз из холодной стеклянной шкатулки и смотрит на его сверкающие огнем, переливающиеся грани.

– Каким образом ты смог его заполучить?

– Это Мелвин Фенштейн. Червяк. Этот маленький подонок был моим партнером.

По выражению его лица Уитни поняла, что история не кончается хеппи-эндом:

– И что же?

– Червяк заслужил свое прозвище. Он был ростом сто тридцать сантиметров. Думаю, он мог пролезть в дверную щель. У него был план музея, но не было мозгов, чтобы преодолеть охранную систему. И тогда появился я.

– Ты справился с охранной сигнализацией.

– У каждого своя специальность. – Сквозь годы он увидел Сан-Франциско. Тогда дни были туманными, а ночи – холодными. – Мы готовились к этой работе несколько недель, просчитывая все возможные варианты. Система сигнализации там была просто прелесть – лучшая из тех, с которыми мне доводилось сталкиваться.

Это воспоминание было приятным – о победе, которую он одержал, и логике, с помощью которой перехитрил противника. Компьютер и цифры – это не только бухгалтерский баланс, но и нечто более интересное.

– Сигнальные системы как женщины, – размышлял Дуг. – Они тебя манят и призывно подмигивают. Если есть должный опыт, можно вычислить, отчего они начинают тикать. И еще нужно терпение, – добавил он и кивнул головой, соглашаясь со своими мыслями. – Если прикоснешься там, где надо, то будешь иметь их там, где хочешь.

– Впечатляющая аналогия. – Уитни холодно посмотрела на него из-под шляпы:

– Можно даже сказать, что у них есть привычка делать гадости, если их раздражать.

– Да, но не тогда, когда ты на шаг впереди.

– Лучше продолжай свой рассказ, пока совсем не отошел от темы, Дуглас.

Мысленно он снова оказался в Сан-Франциско – холодная ночь, туман длинными пальцами шарит по земле.

– Мы пробрались в музей через трубы. Вернее, это сделал Червяк. Мне пришлось идти по музейным залам легко и быстро, чтобы не сработала сигнализация, встроенная в пол. Но алмаз брал я, потому что у Червяка неловкие руки, вдобавок он слишком маленького роста и не мог дотянуться до витрины. Я буквально повис над ней. На то чтобы пробиться через стекло, ушло шесть с половиной минут. Потом я его взял.

Уитни буквально видела, как Дуг висит над витриной, одетый в черное, а внизу сверкает бриллиант.

– «Сидней» так и не нашли.

– Да, это так. Этому эпизоду из моей жизни посвящена маленькая глава в книжке, которая лежит у меня в рюкзаке. – Дуг не стал говорить о том удовольствии и разочаровании, которые испытал, когда читал эту главу.

– Если ты взял «Сидней», то почему у тебя нет виллы на Мартинике?

– Хороший вопрос. – С неясной улыбкой он покачал головой. – Да, это чертовски хороший вопрос. У меня он был, – сказал Дуг, отчасти обращаясь к самому себе. Он сдвинул вперед свою шляпу, но все еще щурил глаза от солнца. – Одну минуту я был богатым сукиным сыном. – Он все еще видел это, все еще испытывал почти сексуальное чувство, когда висел над витриной, держа в руках сверкающий алмаз. Тогда весь мир был у его ног.

– Что же случилось?

Образ и ощущения разлетелись на куски, как неосторожно разбитое стекло.

– Мы отправились обратно. Я уже говорил. Червяк мог ползать по трубам. К тому времени, когда я выбрался из музея, его уже не было. Маленький подонок утащил камень из моей сумки и испарился. В завершение всего он позвонил в полицию с анонимным доносом. Когда я вернулся в отель, полицейские уже перерыли вверх дном весь мой номер. Мне пришлось бежать в одной рубашке и наняться на грузовое судно. Вот тогда я и, провел некоторое время в Токио.

– А что Червяк?

– Я слышал, что он купил уютную яхту и стал владельцем первоклассного плавучего казино. Когда-нибудь… – Дуг на миг дал волю фантазии, затем пожал плечами. – Так или иначе, но больше у меня не было партнеров.

– До этого момента, – напомнила ему Уитни. Дуг посмотрел на нее, с трудом возвращаясь из мира воспоминаний. Он снова был на Мадагаскаре.

Пронизывающий туман исчез. Были только жара, боль в мышцах и Уитни.

– Да, до этого момента.

– Если у тебя есть хоть малейшее желание подражать своему другу Червяку, Дуглас, то помни, что на свете нет такой глубокой дыры, в которую ты смог бы от меня спрятаться.

– Дорогая… – Он ущипнул ее за подбородок. – Верь мне.

– Спасибо, но я воздержусь.

Некоторое время они шли молча. Дуг заново переживал каждый шаг того дела – напряжение, затем спокойная сосредоточенность, от которой холодела кровь и руки стали твердыми, а потом дрожь от сознания того, что держишь в своих руках весь мир, хотя бы только миг. Это повторится еще раз. Он себе обещает.

И теперь у него будет не один «Сидней», а целая куча драгоценностей, по сравнению с которыми «Сидней» – просто приз на ярмарочном аттракционе. На этот раз никто их у него не заберет – ни кривоногий карлик, ни классная блондинка.

Слишком часто Дуг держал в руках радугу и видел, как она исчезает. Не так обидно, если ты ее проворонишь по собственной глупости или по случайности. Но когда ты настолько глуп, что кому-то доверяешь… Это всегда было для него большой проблемой. Хотя он и вор, но всегда поступал честно и почему-то считал, что и другие будут делать так же. Пока не оказывался с пустыми карманами.

«Сидней», размышляла Уитни. Конечно, второсортный взломщик не рискнул бы его красть, да и не смог бы этого сделать. Услышанная история подтвердила то, о чем она уже думала. Во-первых, в своем деле Дуг Лорд – классный специалист, а во-вторых, он будет очень дорожить сокровищами, если они их найдут. Над этим надо поломать голову.

Уитни рассеян но улыбнулась, глядя на двух ребятишек, бегущих наперегонки через поле слева от нее. Возможно, их родители работают на этой плантации, а возможно, владеют ею. У них впереди простая жизнь, подумала Уитни. Любопытно, насколько мысль о простой жизни бывает время от времени привлекательна.

Но в этот момент она почувствовала, что грубое хлопчатое платье натерло ей плечо. Нет, все-таки что-то хорошее можно сказать и о роскоши. Даже очень многое.

Услышав шум приближающейся машины, они вздрогнули, а обернувшись увидели, что грузовик практически рядом. Если бы это был Ремо или его люди, они не пробежали бы и десяти метров. Дуг обругал себя за рассеянность, затем снова выругался, заметив, что водитель, выглянув из кабины, зовет их.

Машина была не такая новая, как тот грузовик, который проехал мимо них раньше, но и не такая старая, как джип, на котором их вез Пьер из племени мерина. Грузовик стоял посреди дороги, и его двигатель работал достаточно ровно. Кузов был заполнен товарами – от горшков и корзин до деревянных столов и стульев.

Коммивояжер, решила Уитни, уже высматривая, что она сможет у него купить. Она гадала, сколько он запросит за расписной глиняный горшок. Такой горшок будет хорошо смотреться на столе рядом с коллекцией кактусов.

Должно быть, водитель из племени вецимисарака, вычислил Дуг, учитывая местность, по которой он ехал, и европейский фасон его шляпы. Водитель дружелюбно улыбнулся, показав здоровые белые зубы, и махнул рукой в сторону своего грузовика.

– Ну, и что теперь? – вполголоса спросила Уитни.

– Я думаю, дорогая, что придется ехать на попутке – хочется нам этого или нет. Давай попытаемся еще раз использовать твой французский и мое обаяние.

– Давай лучше используем только мой французский, а? – Забыв о том, что она должна выглядеть скромно, Уитни направилась к грузовику, сочиняя на ходу трогательную историю о том, что они с мужем направляются со своей фермы на холмах к побережью навестить ее больную мать.

Взглянув на водителя из-под шляпы, она одарила его лучезарной улыбкой. Заметив, что темные глаза водителя с любопытством рассматривают ее бледное лицо, Уитни без запинки выложила ему свой рассказ, хотя невинная ложь о муже далась ей с некоторым трудом. Удовлетворенный услышанным, водитель жестом указал на дверь. Он как раз едет к побережью и с удовольствием их подвезет.

Нагнувшись, Уитни подняла поросенка:

– Пошли, Дуглас, у нас теперь новый шофер. Дуг, поправив корзины у себя на спине, взобрался на сиденье рядом с ней. Он хотел верить, что на этот раз ему повезло.

Уитни положила поросенка на колени, как маленького уставшего ребенка.

– Что ты ему сказала? – спросил ее Дуг после того, как кивнул водителю и улыбнулся.

Уитни вздохнула, думая о том, как это роскошно, когда тебя везут.

– Я сказала ему, что мы направляемся к побережью. Моя мать больна.

– Мне жаль.

– Очень похоже, что она при смерти, так что не делай такое довольное лицо.

– Твоя мать никогда меня не любила.

– Это потому, что она очень хотела, чтобы я вышла замуж за Тэда.

Дуг, который в этот момент предлагал водителю сигарету, запас которых у него почти иссяк, посмотрел в ее сторону:

– Кто такой Тэд?

Наслаждаясь мрачным выражением его лица, Уитни сделанной скромностью разглаживала юбку.

– Тэд Карлайз IV. Не ревнуй, дорогой. В конце концов я же выбрала тебя.

– Какое счастье! – пробормотал Дуг. – А как насчет того, что мы не местные?

– Я француженка. Мой отец был капитаном на флоте и, выйдя в отставку, поселился на побережье. Ты был преподавателем. Когда ты был здесь в отпуске, мы страстно полюбили друг друга и поженились против воли моей семьи. А теперь работаем на маленькой ферме на холмах. Между прочим, ты британец. :

Дуг прокрутил у себя в голове эту историю и пришел к выводу, что не смог бы придумать ничего лучшего:

– Неплохо. Сколько времени мы женаты?

– Откуда я знаю?

– Просто я думаю, должен ли я быть нежным или скучающим.

Почему-то эти слова разозлили Уитни.

– Лучше поцелуй задницу.

– Даже если мы новобрачные, не думаю, что мне следует при свидетелях проявлять такую нежность.

Уитни едва удержалась от смеха. Закрыв глаза, она представила себе, что едет в шикарном лимузине. Очень скоро она задремала, голова ее уютно устроилась на плече Дуга. Поросенок тихонько похрапывал у нее на коленях.

Ей снилось, что они с Дугом находятся в маленькой, элегантно обставленной комнате, залитой светом свечей, запах которых отдает ванилью. На ней белое шелковое платье, такое тонкое, что сквозь него виден силуэт тела. А Дуг весь в черном.

Уитни видит, как меняется его взгляд, как эти зеленые-зеленые глаза внезапно темнеют, его ловкие руки поднимают ее, а губы прильнули к ее губам. Ее тело плывет в воздухе, не касаясь пола, оно невесомо, но в то же время Уитни ощущает каждую линию его тела, прижавшегося к ней.

Улыбнувшись, Дуг опускает ее на пол и достает откуда-то бутылку шампанского. Сон такой ясный, что Уитни видит капли воды на запотевшем стекле. Дуг возится с пробкой. Бутылка открывается с оглушительным звуком. Когда Уитни снова смотрит на Дуга, он держит в руках бутылку с отбитым горлышком. В проеме двери она замечает чью-то тень на фоне яркого солнечного света.

Потом вдруг они оказываются в узкой, темной норе. Пот градом катится с Уитни. Откуда-то она знает, что они пробираются по коммуникациям, но это напоминает вход в ту пещеру – здесь тоже темно, сыро и нечем дышать.

– Еще чуть-чуть.

Она слышит его слова и видит, как что-то сверкает, там впереди колоссальный алмаз. На мгновение темнота озаряется ярким сиянием. Затем все исчезает, и Уитни остается одна на голой вершине холма.

– Ты сукин сын, Лорд!

– Проснись и пой, дорогая. Наша остановка.

– Ты червяк, – пробормотала Уитни.

– Не следует так разговаривать со своим мужем. Открыв глаза, она увидела его ухмыляющееся лицо.

– Ты су…

Дуг прервал ее слова крепким и продолжительным поцелуем.

– Считается, что мы любим друг друга, милочка. Наш друг шофер может знать некоторые английские слова, а особенно такие грубые.

Уитни с удивлением закрыла глаза, затем снова их открыла:

– Я вид ел а сон.

– Да. И кажется, в этом сне мне не все удалось. – Дуг выскочил из кабины и снова водрузил на спину корзины.

Уитни потрясла головой, пытаясь прийти в себя, затем взглянула в ветровое стекло. Город. По любым меркам он был маленьким, а запах здесь стоял такой, что сразу вспомнилась рыба. И все же это был город. Испытывая такую радость, как будто проснулась апрельским утром в Париже, Уитни выпрыгнула из кабины грузовика.

Город означал гостиницу. Гостиница означала ванну, горячую воду и настоящую кровать.

– Дуглас, ты чудо! – Не обращая внимания на визжащего поросенка, Уитни бросилась обнимать Дуга.

– Господи, Уитни, ты размазала по мне поросенка.

– Просто чудо, – повторила она и наградила его звучным поцелуем.

– Ну да. – Дуг обнаружил, что его руке очень приятно находиться на ее талии. – Но минуту назад я был червяком.

– Минуту назад я не знала, где мы находимся.

– А сейчас знаешь? Тогда поделись со мной.

– В городе. – Прижав к себе поросенка, Уитни закружилась с ним в вальсе. – Холодная и горячая вода, кровати. Где здесь гостиница? – Прищурив глаза, она принялась смотреть во все стороны.

– Послушай, я не собираюсь здесь останавливаться…

– Вот она! – с торжеством сказала Уитни, не слыша его слов.

Гостиница оказалась довольно чистой, но не современной, по меркам Уитни, и больше походила на постоялый двор. Они находились в городе моряков и рыбаков на берегу Индийского океана. Высокая дамба защищала город от наводнений, которые случались каждый сезон. Повсюду были разложенные для просушки на солнце рыбацкие сети. Огромные пальмы упирались прямо в небо. На лозах неизвестных им растений, оплетавших треугольные шесты, горели огнем крупные оранжевые цветы. Верхушку телеграфного столба облюбовала чайка и свил там гнездо. Океан здесь не образовывал залива, поэтому не было и порта, но наверняка время от времени городок испытывал наплыв туристов.

Уитни уже благодарила водителя. Удивляясь сам себе. Дуг не стал говорить ей, что им нельзя здесь оставаться. Он намеревался только пополнить запасы, может быть, нанять машину и сразу же двигаться дальше по побережью.

Ладно, одна ночь особенно не повредит, решил он. Они отправятся рано утром. Если Димитри близко, то по крайней мере несколько часов Дуга будет прикрывать стена. И можно будет спокойно обдумать следующий шаг. Дуг поставил корзины себе на плечи:

– Отдай ему поросенка и скажи «до свидания». Уитни в последний раз улыбнулась водителю и двинулась через улицу. Под ногами хрустели раздавленные ракушки, смешанные с грязью и гравием.

– Оставить нашего первенца коммивояжеру? В самом деле, Дуглас, это все равно, что продать его цыганам.

– Как мило! Оказывается, ты успела к нему привязаться.

– Ты тоже бы привязался, если бы думал головой, а не желудком.

– Но черт возьми, что мы будем с ним делать?

– Мы найдем ему приличных хозяев.

– Уитни! – Дуг взял ее за руку перед самым входом в гостиницу. – Это же кусок бекона, а не собака.

– Ш-ш-ш! – Прижимая к себе поросенка, она вошла внутрь.

В холле гостиницы царила изумительная прохлада. Увидев под потолком лениво крутящиеся вентиляторы, Уитни вспомнила Касабланку. Белые стены украшали выцветшие циновки. Темные деревянные полы были поцарапаны, но вымыты. Несколько человек, сидевших за столиками, пили из толстых стаканов какой-то темно-золотистый напиток. Из открытой двери доносился незнакомый, но показавшийся Уитни очень приятным запах.

– Это рыба, – пробормотал Дуг, чувствуя тоску в желудке. – Что-то похожее на рыбную похлебку, – сказал он, закрыв глаза. – Розмарин и немного чеснока.

Уитни вынуждена была проглотить слюну, которая скопилась у нее во рту.

– Для меня это означает обед.

Из кухни, вытирая руки о белый фартук, на котором красовались следы ее стряпни, вышла женщина. Хотя ее лицо было сморщенным, а руки говорили не только о ее занятии, но и о возрасте, из кос она соорудила такую прическу, как у молодой девушки. Женщина внимательно посмотрела на Уитни и Дуга, бросила мимолетный взгляд на поросенка и с сильным акцентом, но бегло заговорила по-английски. Слабовата наша маскировка, подумал Дуг.

– Вам нужна комната?

– Да, пожалуйста. – Уитни улыбнулась, с трудом удерживаясь от того, чтобы не побежать на кухню, откуда неслись такие вкусные запахи.

– Мы с женой хотели бы получить комнату на ночь, ванну и обед.

– На двоих? – сказала женщина и взглянула на поросенка. – Или на троих?

– Я нашла этого маленького поросенка на обочине дороги, – нашлась Уитни. – Мне не хотелось его оставлять. Может быть, вы знаете кого-то, кто мог бы о нем позаботиться.

Женщина посмотрела на поросенка так, что Уитни только крепче прижала его к себе, и улыбнулась.

– Мой внук о нем позаботится. Ему шесть лет, но на него можно положиться. – Она протянула руки, и Уитни с неохотой отдала ей своего любимца. Сунув поросенка под мышку, женщина достала из кармана ключи. – Комната готова. Поднимитесь по лестнице. Третья дверь направо. Добро пожаловать.

Уитни мрачно смотрела, как она возвращается на кухню, держа под мышкой поросенка.

– Что ж, дорогая, каждой матери приходится однажды расставаться со своими детьми.

Уитни фыркнула и стала подниматься по ступенькам.

– Главное, чтобы его сегодня же не подали нам на ужин.

Комната оказалась гораздо меньше, чем пещера, в которой они спали. Однако кровать была тщательно застелена чистым цветным покрывалом, а на стене висело несколько прелестных морских пейзажей. Ванная представляла собой всего-навсего альков, отгороженный бамбуковой занавеской.

– Сказка, – с первого взгляда решила Уитни и упала на кровать вниз лицом. От кровати слабо пахло рыбой.

– Не знаю, насколько это чудесно, – Дуг проверил дверной замок и нашел его надежным, – но думаю, что сойдет, пока не подвернется что-то получше.

– Сейчас я залезу в ванну и буду там отмокать несколько часов.

– Отлично, ты будешь первой. – Дуг с облегчением бросил корзины на пол. – А я пойду прогуляюсь – надо все вокруг проверить и узнать, каким транспортом мы можем двигаться по побережью.

– Я бы предпочла красивый, величественный «мерседес». – Вздохнув, Уитни положила голову на руки. – Но буду согласна и на повозку с трехногим пони.

– Может быть, я найду что-то среднее. – На всякий случай Дуг вытащил из рюкзака конверт и прикрепил его к спине под рубашкой. – Оставь немного горячей воды, дорогая. Я скоро вернусь.

– Не забудь поторопить с обедом. Терпеть не могу, когда подают несвежее. – Уитни услышала, как замок щелкнул, и блаженно вытянулась на кровати. Хотя и очень хочется спать, но принять ванну хочется еще больше, решила она.

Встав, Уитни сбросила свое длинное платье и швырнула его в угол.

– Мое почтение твоему прежнему владельцу, – пробормотала она, бросив в другой угол соломенную шляпу. Волосы рассыпались по ее обнаженной спине подобно солнечным лучам. Приободрившись, Уитни открыла горячий кран до максимума и принялась искать в своем рюкзаке флакон шампуня для ванны. Через несколько минут она уже лежала в горячей, благоухающей, пенистой воде.

– Сказка, – снова повторила Уитни и прикрыла глаза.

Дуг быстро обошел город. Здесь было несколько маленьких магазинчиков, в витринах которых были выставлены поделки местных умельцев. На крюках висели разноцветные гамаки, на верандах, выставленные в ряд, стояли зубы акулы. Очевидно, местные жители привыкли к туристам с их странной привязанностью к бесполезным вещам. Дуг направился к пристани, ориентируясь по все усиливающемуся запаху рыбы. Здесь он увидел множество лодок, бухты каната и сети, развешанные для просушки.

Если бы Дуг мог придумать, как сохранить рыбу в такую жару, купил бы хоть немного. Зная те рецепты, которые были ему известны, с рыбой на открытом огне можно делать чудеса. Но прежде всего нужно выбраться из этого городка, пока он не стал для них ловушкой.

Дуг уже решил, что быстрее и практичнее всего двигаться по воде. Изучая карту в путеводителе, он обнаружил, что по Каналь-дес-Пангаланес можно добраться до самой Мароанцетры. Оттуда им придется путешествовать по влажному тропическому лесу.

Там он будет чувствовать себя в большей безопасности – жара, стопроцентная влажность, буйная растительность. Канал – это наилучший маршрут. Теперь нужно найти какое-нибудь суденышко и того, кто умеет им править.

Заметив еще один небольшой магазинчик. Дуг направился к нему. Уже сколько дней они оторваны от мира, поэтому он решил купить газету, даже на французском, в надежде, что Уитни переведет и расскажет ему о последних событиях. Подойдя к двери, Дуг решил, что у него начинаются галлюцинации. Изнутри, несомненно, доносились звуки тяжелого рока и голос знаменитой рок-звезды Пат Бенатар.

– Порази меня своим лучшим выстрелом! – во весь голос взывала она, когда Дуг толкнул дверь.

Он увидел долговязого парня, двигавшегося за прилавком в такт музыке, которая лилась из маленького, но дорогого портативного стереомагнитофона. На его темной коже выступили капли пота. Шаркая ногами, парень протирал стекло витрины и во всю мочь вторил Бенатар.

– Валя-я-яй! – крикнул он и, услышав, как хлопнула дверь, повернулся к Дугу:

– Добрый день. – Акцент был явно французский. На выцветшей майке, которая была на парне. Дуг прочитал «Городской колледж Нью-Йорка». Улыбка парня была по-мальчишески приятной. Дуга удивил ассортимент – он был не хуже, чем в лавке торговца где-нибудь в Небраске: на полках лежали какие-то безделушки, белье, консервы, бутылки.

– Вас интересуют сувениры?

– Нью-йоркский колледж? – спросил Дуг, подойдя к прилавку.

– Американец! – Парень приглушил звук так, что пения было практически не слышно, и протянул руку. – Вы из Штатов?

– Да. Из Нью-Йорка.

Молодой человек вспыхнул как бенгальский огонь:

– О Нью-Йорк! Мой брат, – он дернул себя за майку, – учится там в колледже. По студенческому обмену. Да, сэр, он учится на юриста. Он будет большим человеком.

Услышав это. Дуг не мог удержаться от улыбки. Все еще держа руку парня в своей. Дуг пожал ее:

– Меня зовут Дуг Лорд.

– Жак Циранана. О Америка! – С явной неохотой он отпустил руку Дуга. – Я собираюсь на следующий год сам туда поехать. Вы знаете Сохо?

– Да, конечно. – До этого момента Дуг и не подозревал, что ему может так не хватать этого уголка. – Да, я знаю Сохо.

– У меня есть фотография. – Порывшись под прилавком, парень вытащил большой снимок. На нем Дуг увидел высокого мускулистого мужчину в джинсах, стоящего перед входом в магазин грампластинок. – Это мой брат. Он покупает пластинки и переписывает их для меня. Американская музыка, – благоговейно произнес Жак. – Рок-н-ролл. Вам, конечно, нравится Бенатар?

– Прекрасно поет, – поддержал его Дуг, возвращая фотографию.

– Так что же вы делаете здесь, когда можете быть в Сохо?

Дуг покачал головой. Иногда он сам себя спрашивал о том же.

– Мы с супругой путешествуем по побережью.

– Отпуск? – Он недоверчиво взглянул на одежду Дуга. Одет как самый скромный малагасийский крестьянин, хотя во взгляде чувствуется властность.

– Да, что-то вроде отпуска. – Если не считать пистолетов и погони. – Знаете ли, ей очень хочется прокатиться по каналу. Он такой живописный!

– Красивая местность, – согласился Жак. – И куда?

– Вот сюда. – Дуг достал из кармана карту и провел по ней пальцем, показывая маршрут. – До самой Мароанцетры.

– Это далеко, – пробормотал Жак. – Это два дня, два долгих дня. Местами канал трудно пройти. – Он улыбнулся, обнажив крепкие зубы:

– Крокодилы.

– Она стоит на своем, – заявил Дуг, думая об Уитни, о ее такой чувствительной, такой нежной коже. – Она, знаете ли, из тех, кто любит ночевать в палатке и разжигать костры. Для нее это настоящее удовольствие. Нам нужны только хороший проводник и крепкая лодка.

– Вы платите в американских долларах? Глаза Дуга загорелись в предвкушении удачи – она как будто и в самом деле ему улыбнулась.

– Об этом можно договориться.

Жак ткнул большим пальцем в надпись на своей майке:

– Тогда я вас возьму.

– У вас есть лодка?

– Лучшая в городе. Сам строил. Дадите сотню? Дуг посмотрел на его руки. Они казались умелыми и сильными.

– Пятьдесят вперед. Отправимся утром. В восемь часов.

– Приводите свою супругу сюда в восемь часов. Если ей так хочется, доставим ей удовольствие.

Не зная об удовольствиях, которые ее ждут, Уитни дремала, лежа в ванне. Как только вода чуть-чуть остывала, она подбавляла еще кипятка. Дай ей волю, Уитни могла бы провести здесь всю ночь. Голова ее лежала на стенке ванны, волосы свешивались сзади, мокрые и блестящие.

– Пытаешься установить мировой рекорд? – спросил Дуг, подойдя сзади.

Ахнув, Уитни дернулась так, что вода едва не перелилась через край.

– Ты не постучался, – сказала она обвиняющим тоном. – А дверь я заперла.

– Я ее открыл, – небрежно отозвался Дуг. – Нужно держать себя в форме. – Как вода? – Не дожидаясь ответа, он окунул палец в воду. – Хорошо пахнет. – Дуг обежал взглядом ванну. – Кажется, пена начинает спадать.

– Еще несколько минут. Почему бы тебе не избавиться от этой нелепой одежды?

Усмехаясь, он принялся расстегивать рубашку:

– Тебе не нужно было об этом просить.

– Раздевайся по другую сторону ширмы. – Уитни принялась сосредоточенно рассматривать свою ступню, торчащую над поверхностью воды. – Я выйду отсюда сразу, как только ты отвернешься.

– Просто позор тратить впустую столько горячей воды. – Положив руки на края ванны, Дуг нагнулся над ней. – Мы партнеры и должны всем делиться, и водой тоже.

– Ты так думаешь? – Его губы были соблазнительно близки, а Уитни совсем расслабилась, лежа в теплой воде. Подняв руку, она провела мокрым пальцем по щеке Дуга. – И что же у тебя на уме?

– Одна небольшая, – Дуг мягко потерся губами о ее губы, – незаконченная сделка.

– Сделка? – Уитни засмеялась, и ее рука скользнула на его шею. – Ты хочешь договориться об условиях? – Внезапно она потянула его к себе, и, потеряв равновесие. Дуг упал в ванну. Вода выплеснулась через край. Развеселившись, как школьница, Уитни смотрела на Дуга, вытиравшего пену с лица. – Дуглас, ты никогда не был таким красивым.

Больше всего Дугу хотелось погрузить лицо в воду, чтобы увидеть ее нежное тело.

– Оказывается, ты любишь поиграть.

– Нет, что ты. Просто ты был таким горячим и потным. – Великодушным жестом Уитни предложила Дугу мыло и снова засмеялась, когда он принялся тереть им прилипшую к телу рубашку.

– Насколько я помню, за тобой остался должок – ты должна потереть мне спину. – Прежде чем Уитни успела отреагировать, Дуг провел куском мыла по ее коже – от шеи до талии.

Все еще смеясь, Уитни взяла у него мыло:

– Почему бы тебе…

Услышав стук в дверь, оба вздрогнули.

– Не двигайся, – прошептал Дуг.

– Хорошо.

Дуг выбрался из ванны. Вода стекала с него ручьями. На цыпочках Дуг подошел к своему рюкзаку и вытащил спрятанный в нем пистолет. После бегства из Вашингтона он не держал оружия в руках. И сейчас ему совсем не хотелось чувствовать его тяжесть.

Если Димитри их обнаружил, он не мог бы загнать их в угол более аккуратно. Дуг взглянул на окно, затем на бамбуковую ширму. Уитни сидела в ванне, заполненной остывающей водой, голая и беззащитная. Дуг с сожалением посмотрел еще раз на окно: Уитни исключала этот путь к бегству.

– Черт!

– Дуг…

– Тихо. – Прижимая пистолет к себе стволом вверх, Дуг подошел к двери. Настало время вновь попытать счастья. – Да?

– Капитан Самбирано, полиция.

– Черт! – Быстро оглядевшись. Дуг засунул пистолет за пояс брюк. – Ваше удостоверение, капитан? – Дуг слегка приоткрыл дверь и тщательно изучил сначала удостоверение, затем его владельца. Копа он мог бы узнать за километр. С неохотой Дуг открыл дверь:

– Чем могу быть полезен?

Капитан – маленький, круглый человек, одетый совершенно на западный манер, – вошел в комнату.

– Кажется, я помешал.

– Я принимал ванну. – Дуг увидел, что у его ног натекла лужица, и протянул руку за полотенцем.

– Я прошу прощения, мистер…

– Уоллес, Питер Уоллес.

– Мистер Уоллес. Я всегда приветствую тех, кто появляется в нашем городе. У нас тихий уголок. – Капитан поправил свой пиджак. Дуг заметил, что ногти у него коротко подстрижены и покрыты лаком. – Время от времени у нас бывают туристы, не вполне знакомые с нашими законами и обычаями.

– Всегда рад сотрудничать с полицией, – сказал Дуг, широко улыбнувшись. – Но так уж получается, что я утром уезжаю.

– Какая жалость, что вы у нас не задержитесь.

Куда-нибудь спешите?

– Питер… – Над занавесом показались голова и голое плечо Уитни. – Извините. – Опустив ресницы, она совершенно естественно покраснела. Помогло это или нет, но капитан снял шляпу и поклонился:

– Мадам!

– Моя жена Кэти. Кэт, это капитан Самбирано.

– Рада видеть вас, капитан.

– Взаимно, мадам.

– Прошу прощения, но я не могу сейчас выйти. Вы видите, что я… – Уитни поправила волосы и улыбнулась.

– Да, конечно. Простите меня за вторжение, миссис Уоллес. Мое почтение, мистер Уоллес. Если я могу быть чем-нибудь полезен, без стеснения прошу ко мне.

– Как мило с вашей стороны!

Пройдя полпути до двери, капитан обернулся:

– А куда вы направляетесь, мистер Уоллес?

– О, мы идем куда глаза глядят, – заявил Дуг. – Мыс Кэти изучаем ботанику. И вашу страну находим просто восхитительной.

– Питер, вода остывает.

Дуг обернулся и, усмехнувшись, пояснил:

– Видите ли, у нас медовый месяц.

– Еще раз извините и позвольте вас поздравить – у вас отличный вкус.

– Спасибо. Всего хорошего.

Дуг запер дверь, прислонился к ней спиной, выругался и добавил:

– Это мне не нравится.

Завернувшись в полотенце, Уитни вышла из-за ширмы:

– Как ты думаешь, что все это значит?

– Хотел бы я знать. Но когда копы начинают совать свой нос, я ищу другое место для ночлега.

Уитни с унынием посмотрела на кровать, застеленную ярким покрывалом.

– Но, Дуг!

– Прости, дорогая. Ты должна Одеться. – Он начал стягивать с себя мокрую одежду. – Мы отплываем несколько раньше графика.

– У вас есть что-нибудь новое? – Димитри сидел за шахматным столиком. Повертев в руках стеклянную пешку, он двинул ее вперед.

– Мы думаем, что они направились к побережью.

– Думаете? – Димитри щелкнул пальцами, и человек в темном костюме подал ему хрустальный бокал.

– На холмах есть маленькая деревушка. – Ремо, в горле которого пересохло, с завистью смотрел, как Димитри пьет. За всю неделю Ремо ни разу не выспался. – Когда мы там появились, одна семья как раз подняла шум. Пока они работали в поле, кто-то их обворовал.

– Понятно. – Вино было превосходное и, конечно, из его собственных запасов. Димитри очень любил путешествовать, но не терпел неудобств. – И что же конкретно было похищено у этих людей?

– Пара шляп, кое-какая одежда, корзины… – Ремо замолчал.

– И? – подсказал Димитри таким мягким тоном, что Ремо, зная оттенки голоса хозяина, занервничал.

– Поросенок.

– Поросенок, – повторил Димитри и расхохотался. Ремо немного расслабился. – Гениально! Я начинаю сожалеть о том, что Лорда необходимо ликвидировать. Такого человека, как он, можно использовать с тол ком. Продолжайте, Ремо. Что еще?

– Двое детей сказали, что торговец на грузовике этим утром подсадил мужчину и женщину с поросенком. Они направлялись на восток.

Воцарилось долгое молчание. Ремо не посмел бы его нарушить, даже получив нож в спину. Димитри сначала рассматривал вино в своем бокале, затем отпил несколько глотков, растягивая удовольствие. Он чувствовал, как нервы Ремо напрягаются все больше и больше. Димитри поднял на него глаза:

– Я думаю, вам тоже следует направиться на восток, Ремо. Я передвину вас на другое место. – Он провел пальцами по шахматной фигурке, любуясь тонкой работой. – Я вычислил район, куда направляются наши беглецы. Пока вы будете их преследовать, я подожду. – Димитри вновь поднес бокал к губам, с наслаждением вдыхая букет вина. – Мне надоели отели, хотя обслуживание здесь прекрасное. Но мне хотелось развлекать нашу гостью в более уединенной обстановке, а не в отеле.

Поставив бокал, он взял белого слона и королеву. – Да, я люблю развлекать гостей. – Резким движением Димитри вдребезги разбил шахматные фигурки друг о друга. Упав на стол, осколки тихо зазвенели.

Глава 10

Мы не пообедали.

– Пообедаем потом.

– Ты всегда так говоришь. И кроме того, – сказала Уитни, – я не понимаю, почему мы должны уходить отсюда таким образом. – Она скривилась, посмотрев на валяющуюся на полу кучу «позаимствованной» одежды. Уитни никогда не видела, чтобы кто-нибудь двигался так быстро, как это делал Дуг в последние пять минут.

– Ты когда-нибудь слышала о такой вещи, как предосторожность, дорогая?

– С солью я бы ее съела в один момент. – Уитни мрачно посмотрела на его руки, ухватившиеся за оконный карниз. Через секунду они исчезли, и Уитни с замиранием сердца выглянула в окно.

Дуг почувствовал, как загудели его ноги после приземления. Осмотревшись, он убедился, что, кроме спящего на солнышке толстого кота, покрытого боевыми шрамами, никто не видел его прыжка. Посмотрев вверх, он подал сигнал Уитни:

– Бросай рюкзаки.

Она это сделала с таким энтузиазмом, что чуть не сбила Дуга с ног.

– Полегче, – сквозь зубы процедил он. Отодвинув рюкзаки в сторону, он встал под окном. – Отлично, теперь ты.

– Я?

– Осталась только ты, любимая. Прыгай, я тебя поймаю.

Уитни не сомневалась в том, что он не уйдет один. Прежде чем Дуг стал вылезать в окно, она приняла свои меры предосторожности – вытащила кошелек из своего рюкзака и так, чтобы он это заметил. Но и Уитни видела, как Дуг переложил конверт в карман джинсов. Доверие среди воров, очевидно, такая же мифическая вещь, как и честное слово.

Уитни подумала, что высота сейчас почему-то кажется значительно большей, чем тогда, когда она наблюдала за Дугом. Посмотрев на него, она нахмурилась:

– Макаллистеры всегда покидают отели через парадную дверь.

– У нас нет времени на то, чтобы соблюдать семейные традиции. Ради Христа, поспеши, пока мы не собрали здесь аудиторию.

Стиснув зубы, Уитни свесила через окно ноги. Довольно ловко, хотя и медленно, она перевернулась лицом к окну и повисла. Уитни хватило всего одной секунды, чтобы понять, как ей не нравится висеть на оконном карнизе.

– Дуг…

– Прыгай! – приказал Дуг.

– Боюсь, что не смогу.

– Ты прыгнешь, или я брошу в тебя камень.

Он на это способен. Уитни закрыла глаза, задержала дыхание и отпустила руки.

Она падала едва ли дольше, чем длится один удар сердца. Руки Дуга схватили ее за бедра и соскользнули вверх. Но от резкой остановки у нее перехватило дыхание.

– Вот видишь? – сказал Дуг, легко опуская Уитни на землю. – Ничего особенного не случилось. Ты вполне можешь стать взломщицей.

– К черту. – Повернувшись, Уитни посмотрела на свои руки:

– Я сломала ноготь. Что мне теперь делать?

– Да, это настоящая трагедия. – Дуг наклонился, чтобы поднять рюкзаки. – Просто не знаю, как утешить тебя в твоих страданиях.

Уитни вырвала свой рюкзак из его рук:

– Очень остроумно. Но мне не нравится ходить с девятью ногтями. Это действительно неприятно.

– Держи руки в карманах, – предложил Дуг и двинулся вперед.

– Куда мы направляемся?

– Я договорился о небольшой водной прогулке. – Он подтянул руками лямки, чтобы поудобнее устроить рюкзак на спине. – Все, что от нас требуется, получить лодку. Скромно и ненавязчиво.

Уитни следовала за ним. Дуг старался держаться подальше от улицы и шел задворками.

– И все потому, что маленький толстый полисмен пришел, чтобы сказать «здравствуйте».

– Меня беспокоят толстые маленькие полисмены.

– Он был очень вежлив.

– Да, но вежливые толстые маленькие полисмены беспокоят меня еще больше.

– Мы очень невежливо поступили с той леди, которая взяла нашего поросенка.

– В чем дело, детка, неужели ты никогда не удирала, не расплатившись?

– Конечно, нет. – Уитни фыркнула, перебегая вслед за ним узкий переулок. – И не собираюсь начинать. Я оставила ей двадцатку.

– Двадцатку! – Схватив ее за руку, Дуг в возмущении остановился под деревом позади лавки Жака. – Какого черта? Мы даже не пользовались кроватью.

– Зато пользовались ванной, – напомнила ему Уитни, – причем оба.

– Господи, я ведь даже не снял одежду. – Смирившись, Дуг принялся рассматривать находившуюся рядом немного обшарпанную теплицу.

Ожидая, когда Дуг снова двинется с места, Уитни рассеянно взглянула в сторону гостиницы. Она хотела что-то сказать, но тут заметила переходящего улицу мужчину в белой панаме. Спина ее покрылась холодным потом.

– Дуг! – Горло Уитни пересохло от беспокойства, причиной которого было появление этого человека. – Дуг, посмотри, тот самый мужчина. – Она схватила Дуга за руку. – Клянусь, это тот же самый, которого я видела в поезде.

– Тебе показалось, – попытался успокоить ее Дуг, но все же оглянулся.

– Нет. – Уитни крепко держала его за руку. – Я его видела. Дважды. Почему он снова появился? Что он здесь делает?

– Уитни… – начал Дуг, но осекся, увидев мужчину, направлявшегося навстречу капитану. И он ясно вспомнил, как этот человек во время суматохи в поезде вскакивает со своего места, уронив газету, и смотрит ему прямо в глаза. Случайное совпадение? Дуг оттащил Уитни за дерево. В случайности он не верил.

– Это один из людей Димитри?

– Не знаю.

– Тогда кто же это?

– Черт побери, не знаю. – Его охватило отчаяние. Теперь он знал, что его обложили со всех сторон, но не мог понять, где он ошибся. – Кто бы он ни был, мы уходим. – Дуг снова посмотрел в сторону магазина Жака. – Лучше зайдем через черный ход. У него могут быть покупатели, а чем меньше народу нас увидит, тем лучше.

Задняя дверь была заперта. – Присев на корточки, Дуг вытащил свой перочинный нож и принялся за работу. Через пять секунд замок щелкнул, а нож снова оказался в кармане джинсов.

Пораженная, Уитни во все глаза смотрела на Дуга.

– Мне хотелось бы, чтобы ты меня научил, как это делается.

– Такой женщине, как ты, не нужно ковыряться в замках. Люди тебе сами откроют двери.

Пока Уитни размышляла над этим утверждением, Дуг скользнул внутрь. Уитни пошла следом.

Помещение, в которое они попали, служило отчасти складом, отчасти спальней, отчасти кухней.

Над узкой, аккуратно заправленной койкой на полке стояли аудиокассеты. Из-за перегородки доносилась музыка Элтона Джона. На стене красовался цветной плакат с изображением чем-то недовольной сексапильной Тины Тернер. Тут же висели реклама «Будвейзер – король пива», вымпел «Нью-Йорк янкиз» и фотография Эмпайр-Стейт-Билдинг в вечернее время.

– У меня такое ощущение, будто я сейчас где-нибудь на Второй авеню. – Из-за этого у Уитни появилось нелепое чувство, что она находится в безопасности.

– Его брат учится по студенческому обмену в Нью-йоркском городском колледже.

– Это все объясняет. Чей брат?

– Ш-ш-ш! – Бесшумно, как кошка. Дуг на цыпочках подкрался к двери, ведущей в магазин, чуть-чуть приоткрыл ее и стал подсматривать.

Жак склонился над витриной, с увлечением что-то обсуждая – наверное, последние городские новости – с костлявой темноглазой девушкой. Она явно пришла сюда пофлиртовать, а не за покупками. Стоя около прилавка и делая вид, что рассматривает катушки с разноцветными нитками, она кокетливо хихикала.

– Что там? – Уитни заглянула в щель под рукой Дуга. – А, роман, – объявила она. – Интересно, где она взяла эту блузку. Очень напоминает вышивку.

– Демонстрацию мод мы устроим попозже. Девушка купила две катушки ниток, немного похихикала, поговорила и ушла. Дуг приоткрыл дверь еще на пару сантиметров и посвистел через зубы. Но соперничать с Элтоном Джоном он не мог. Впав в лирическое настроение, Жак продолжал в такт музыке вилять бедрами. Бросив взгляд в окно, выходящее на улицу. Дуг открыл дверь пошире и позвал Жака по имени.

Вздрогнув, Жак едва не перевернул витрину с катушками, которую как раз переоформлял.

– Эй, что вы здесь делаете? Из-за вас я чуть не порезался.

По-прежнему соблюдая осторожность. Дуг предостерегающе поднял палец, дожидаясь, когда он подойдет.

– Почему вы там прячетесь?

– Наше расписание изменилось, – ответил Дуг. Взяв Жака за руку, он втащил его в подсобное помещение. – Мы хотим выйти в путь сейчас.

– Сейчас? – Прищурив глаза, Жак пристально смотрел в лицо Дуга. Может, он и прожил всю жизнь в маленьком захолустном городке, но он все же не дурак. Когда человек от чего-то убегает, это видно по его глазам. – У вас неприятности?

– Привет, Жак. – Уитни сделала шаг вперед, протянув руку:

– Меня зовут Уитни Макаллистер. Вы должны извинить Дуга за то, что он меня вам не представил. Он часто бывает невежливым.

Жак взял ее тонкую белую руку в свою и мгновенно влюбился. Он еще никогда не видел такой красивой женщины. Если бы он сейчас не потерял дара речи, то сказал бы, что Уитни Макаллистер затмевает собой Тернер, Бенатар и Ронштадт, вместе взятых. Но его язык от восторга просто прилип к гортани.

Уитни не раз видела подобные взгляды. Когда так смотрел прилизанный, одетый в костюм-тройку профессионал с Пятой авеню, это ее раздражало. В модном клубе на Вест-Сайд такой взгляд ее забавлял. Но когда так смотрел Жак, это было прекрасно.

– Мы должны извиниться за то, что побеспокоили вас.

– Это… – У Жака из головы вылетели все американские слова, которые обычно вертелись у него на языке. – О'кей, – наконец выдавил он.

Дуг нетерпеливо положил руку на плечо Жака:

– Нам надо покинуть этот город. – Чувство справедливости не позволяло ему вслепую впутывать парня в грозящие им неприятности, а чувство самосохранения не позволяло ему рассказать все до конца. – Местная полиция нанесла нам небольшой визит.

Жак с трудом оторвал взгляд от Уитни:

– Самбирано?

– Верно.

– Вот задница! – воскликнул Жак, радуясь тому, что он вспомнил наконец-то американское слово. – Не беспокойтесь о нем. Он просто назойливый, как старая женщина.

– Да, возможно, но есть еще несколько человек, которые стараются нас найти. А мы этого не хотим.

Жак некоторое время молчал, переводя взгляд с Уитни на Дуга, а с Дуга на Уитни. Ревнивый муж, подумал он. Этого было достаточно, чтобы зажечь его романтические чувства.

– Мы, малагасийцы, не беспокоимся насчет времени. Солнце всходит, солнце заходит. Если вы хотите отправиться сейчас, так и будет.

– Отлично. Но у нас маловато припасов.

– Нет проблем. Подождите здесь.

– Как ты его нашел? – спросила Уитни, когда Жак снова вышел в переднюю комнату. – Он просто прелесть.

– Конечно, потому что смотрит на тебя такими глазами, как у жука.

. – Глазами, как у жука? – Она усмехнулась и села на край постели Жака. – Слушай, Дуглас, где ты откапываешь свои живописные выражения?

– У него глаза чуть не выпали из глазниц.

– Да. – Уитни провела рукой по волосам. – Ну и что? Я того не стою?

– Ты прямо упивалась его восхищением, разве нет? – Дуг в раздражении стал расхаживать по маленькой комнате, страстно желая чем-нибудь заняться. Чем угодно. Он чуял неприятности, и они были не так далеко, как ему хотелось бы. – Тебе просто нравится, когда мужчины пялят на тебя глаза.

– Почему-то тебя не особенно огорчало, когда маленькая Мари пялила на тебя глаза. Она только что не целовала тебе ноги. Насколько я помню, ты тогда так важно выступал, как петух с двумя хвостами.

– Она помогла спасти нам наши шкуры. Это была простая благодарность.

– С небольшой примесью похоти.

– Похоти? – Дуг остановился перед ней. – Да ей нет еще и шестнадцати лет.

– Тогда это тем более отвратительно.

– Конечно, нашему старому доброму Жаку уже за двадцать.

– Ну и ну! – Уитни достала пилку и принялась подравнивать свой поврежденный ноготь. – Это очень похоже на ревность.

– Ну вот еще! – Дуг продолжал ходить от одной двери к другой. – У меня есть более интересные занятия.

Улыбаясь, Уитни продолжала свое занятие, подпевая Элтону Джону.

Через несколько секунд установилась тишина. Вошел Жак, в одной руке он держал внушительных размеров рюкзак, а в другой портативный стереомагнитофон. Подойдя к полке, он забрал свои кассеты и положил их в рюкзак.

– Теперь я готов. Рок-н-ролл.

– Никто не будет интересоваться, почему вы сегодня рано закрыли магазин? – Дуг слегка приоткрыл заднюю дверь и выглянул в щелку.

– Сегодня я закрываю магазин в одно время, завтра – в другое. Это никого не касается. Кивнув, Дуг открыл перед ним дверь:

– Тогда пойдем.

Лодка Жака находилась на стоянке всего метрах в пятистах. Уитни никогда не видела ничего подобного. Лодка была очень длинная, около пяти метров, и всего метр шириной. Глядя на нее, Уитни вспомнила каноэ, на котором она как-то плавала в летнем лагере. Если то каноэ удлинить, оно будет похоже на это. Жак запрыгнул в лодку и принялся укладывать снаряжение.

Уитни обратила внимание, что в традиционном малагасийском каноэ сидел босой, как почти все на Мадагаскаре, малагасийский парень, на голове у него красовалась шапочка игрока «Нью-Йорк янкиз». Уитни находила такое смешение двух культур забавным, но в то же время симпатичным.

– Хорошая лодка, – сказал Дуг, сожалея, что нет какого-нибудь подобия мотора.

– Я сам ее построил. – Жестом, который он, видимо, считал очень изысканным и любезным, Жак подал руку Уитни. – Вы можете сесть здесь, – сказал он, показывая на место в середине, желая, чтобы она устроилась напротив него.

– Спасибо, Жак. Здесь очень удобно. Передав Дугу длинный шест, Жак пояснил его назначение:

– Когда будет мелко, мы будем ими отталкиваться. – Взяв себе другой шест, Жак сдвинул лодку с места. Каноэ заскользило по поверхности воды. Расслабившись, Уитни решила, что путешествие на лодке имеет свои преимущества – запах моря, трепещущие на ветру листья деревьев, тихий плеск воды. И тут в метре от себя она увидела показавшуюся над поверхностью воды безобразную голову.

– А… – только и смогла она произнести.

– Да, именно так. – Рассмеявшись, Жак продолжал работать шестом. – Эти крокодилы везде. Вы должны их остерегаться. – Он издал странный звук – что-то среднее между шипением и ревом. Видневшиеся на поверхности воды круглые, сонные глаза больше не приближались. Не говоря ни слова, Дуг протянул руку к своему рюкзаку, вытащил оттуда пистолет и заткнул его себе за пояс. На этот раз Уитни не возражала.

Канал стал достаточно глубоким, и Жак перешел на весла. К нему присоединился Дуг. Жак включил магнитофон на полную мощность. Взревели непревзойденные «Битлз».

Жак греб без устали, с такими энергией и энтузиазмом, что Уитни не могла не восхищаться. Все полтора часа битловской феерии он подпевал им чистым тенорком, улыбаясь, когда к нему присоединялась Уитни.

Они обедали довольно поздно, воспользовавшись запасами, которые Жак захватил с собой: кокосы, ягоды и холодная рыба. Жак передал Уитни флягу. Думая, что там вода, она сделала большой глоток, но, задержав жидкость во рту, почувствовала, что это явно не вода. Однако Уитни не сказала бы, что вкус был неприятным.

– Рано вола, – пояснил Жак. – Хорошая вещь для путешествия.

Дуг продолжал ровно рассекать веслами воду.

– Ее приготовляют из воды и риса. Уитни проглотила жидкость, старясь, чтобы это выглядело изящно.

– Понятно. – Сделав небольшую паузу, она передала флягу Дугу.

– Вы тоже из Нью-Йорка?

– Да, – Уитни положила в рот еще одну ягоду. – Дуг сказал мне, что ваш брат учится там в колледже.

– На юриста. – Жак прямо-таки трепетал от гордости. – Он будет большим человеком. Он живет в Блумингдейле.

– Уитни живет практически там же, – вполголоса сказал Дуг.

Игнорируя его слова, она заговорила с Жаком:

– Вы собираетесь в Америку?

– В будущем году, – ответил он, положив весло на колени. – Я поеду навестить брата. Мы пойдем в город. Таймс-сквер, Мейси, «Макдональдс».

– Когда будете в Нью-Йорке, позвоните мне. – Как будто они находились в шикарном ресторане Ист-Сайда, Уитни достала из бумажника свою визитную карточку и протянула Жаку. Подобно ее владелице, карточка была гладкой и красивой. – Мы организуем вечеринку.

– Конечно! – Глаза Жака широко открылись. – Вечеринку в Нью-Йорке? – Картина сверкающего танцевального зала с его буйством красок и еще более неистовой музыкой мгновенно промелькнула у него в голове.

– Безусловно.

– С таким количеством мороженого, какое сможешь съесть.

– Не будь таким злым, Дуглас. Я тебя тоже могу пригласить.

Жак с минуту молчал, пытаясь представить себе все прелести вечеринки в Нью-Йорке. Его брат писал ему о Нью-Йорке, о том, что там женщины носят платья выше колена и ездят машины длиной с каноэ, которым он сейчас правил. Там были здания высотой с горы, видневшиеся на западе. А однажды его брат обедал в том же ресторане, что и Билли Джоэл.

В Нью-Йорке, думал Жак, есть много такого, что внушает трепет. Возможно, его новые друзья знают Билли Джоэла и могут пригласить его на вечеринку. Прежде чем спрятать карточку в карман, Жак погладил ее.

– Вы двое… – Он запнулся, не зная, какое американское выражение можно здесь применить. Во всяком случае, приличное.

– Деловые партнеры, – подсказала, улыбаясь, Уитни.

– Ну да, мы тут по горло заняты бизнесом. – Нахмурившись, Дуг уперся в дно своим шестом.

Жак, конечно, был еще очень молод, но все же не вчера родился.

– Бизнесом? Каким?

– В данный момент это путешествия и раскопки. Услышав терминологию Дуга, Уитни удивленно подняла брови:

– В Нью-Йорке я дизайнер по интерьеру. А Дуг…

– Принадлежит к свободной профессии, – закончил за нее Дуг. – Я работаю на себя.

– Это самое лучшее, – согласился Жак, наслаждаясь музыкой и отбивая ногой ритм. – Когда я был мальчиком, то работал на кофейной плантации. Сделай то, сделай это. – Он покачал головой и улыбнулся. – Теперь у меня есть собственный магазин. Я сам говорю себе: «Сделай то, сделай это». Но не обязан слушаться.

Эти слова заставили Уитни расхохотаться. Жак снова включил магнитофон. Музыка создавала лирический настрой, напоминая Уитни о доме.

Чуть позднее, глядя на солнечный закат, она вспомнила о Карибах. По берегам канала рос тонкий коричневый тростник, сменяясь через пару метров лиственными деревьями, а далее темнели джунгли. Увидев фламинго, розового и тонконогого, Уитни была очарована. Затем она заметила в кустах переливающуюся голубую искорку и услышала без конца повторяющуюся короткую песню птицы, которую Жак назвал коукалью. – Один или два раза Уитни заметила проворного, быстрого лемура. Канал обмелел, и пришлось опять взять в руки шесты. По поверхности воды сновали насекомые. Сквозь листву деревьев на западе виднелось небо, пылающее огнем, как от лесного пожара. Уитни решила, что поход на каноэ гораздо привлекательнее, чем прогулка на лодке по Темзе, хотя и там, и там вода действует успокаивающе, за исключением тех моментов, когда появляются крокодилы.

Вечернюю тишину нарушал только магнитофон Жака, разнося по молчащим джунглям мелодию за мелодией: «Битлз» сменил Элтон Джон, потом пришел черед Билли Джоэла. Уитни могла бы так плыть часами.

– Нам стоит остановиться, Отвернувшись от заката, она улыбнулась Дугу. Он уже давно снял с себя рубашку. В полумраке его грудь блестела от пота.

– Так скоро?

Дуг подавил желание ответить резкостью. Он не хотел признаваться, что его руки от усталости налились свинцом, а ладони горят. Тем более что юный Жак все еще отбивает ритм и, судя по его виду, готов грести до полуночи, не сбавляя темпа.

– Скоро стемнеет. – Это было все, что сказал Дуг. Жак вздрогнул, когда до него дотронулись:

– Причаливаем? Отлично. Мы найдем место для лагеря по первому классу. – Он застенчиво улыбнулся, глядя на Уитни. – Вам надо отдохнуть, – сказал он. – Долгий день народе.

Что-то бормоча про себя. Дуг направил лодку к берегу.

Жак взял рюкзак Уитни и понес его вместе со своим грузом, доверив ей магнитофон. Они цепочкой двинулись в глубь джунглей, озаренных розовым светом с легким лиловым оттенком. Невидимые глазу птицы пели свои вечерние песни. Жужжали, гудели, стрекотали мириады насекомых. Зеленые листья, влажные от постоянной сырости, мерцали в полумраке. Время от времени Жак останавливался и маленьким серпом рубил лианы и бамбук. Воздух был насыщен запахами – растительности, воды, цветов. Цветы были всюду на лианах, на кустах, на земле. Уитни никогда не думала, что в одном месте может быть такое разнообразие красок. С шуршанием из кусков вылетела цапля и плавно скользнула по направлению к каналу. В густом лесу было жарко и сыро, и все признаки экзотики были налицо.

Под песню Спрингстина «Рожденная в США» они принялись разбивать лагерь.

К тому времени как разгорелся костер и начал закипать кофе, настроение у Дуга поднялось. Из рюкзака Жака появились две маленькие коробочки со специями, два лимона и тщательно завернутые остатки рыбы. Там же обнаружились две пачки «Мальборо». Все это показалось Дугу какой-то несравненной роскошью.

– Наконец-то! – Дуг держал в руках коробочку, от которой исходил аромат базилика. – У нас будет шикарный ужин. – То, что он сидел на земле, среди толстых лиан, отмахиваясь от начинающих кусаться насекомых, для него ничего не меняло. Он любил борьбу и любил наслаждение. Он обедал не хуже других – и на кухнях, и под канделябрами. И нынешний вечер не составит исключения. Достав столовые приборы, он приготовился наслаждаться.

– Дуг – гурман, – сказала Уитни, обращаясь к Жаку. – Боюсь только, что нам придется довольствоваться тем, что есть. Ему это будет нелегко. – Но тут до Уитни донесся изумительно вкусный запах. Обернувшись, она увидела, что Дуг поджаривает рыбу на огне. – Дуглас! – воскликнула она, страстно вздохнув. – Мне кажется, я влюбилась.

– Конечно. – Он внимательно осмотрел рыбу. – Все так говорят, милочка.

В эту ночь все трое заснули крепким сном, пресытившись обильной пищей, хорошим вином и рок-н-роллом.

Уже рассвело, когда темный седан въехал в маленький приморский городок. Вокруг машины собралась небольшая толпа. Озабоченный и расстроенный, Ремо вышел из седана и двинулся через стайку детей. Подчиняясь обостренному инстинкту, свойственному молодости, дети уступили ему дорогу. Махнув рукой, Ремо приказал двум своим спутникам следовать за ним.

Они старались не выделяться среди людей своим видом. Но даже если бы они появились в городе на мулах, а на головах у них были дамбы, то все равно походили бы на бандитов. Образ жизни выдавал их с головой.

Жители этого маленького городка были гостеприимны, но настороженно отнеслись к трем чужакам. Понятие «табу» на острове обозначалось словом фади. Ремо и его подручные в своих аккуратных летних костюмах и блестящих итальянских туфлях определенно являлись фади. Поэтому никто не обратился к ним, предлагая свои услуги, как это бывало обычно.

Заметив гостиницу, Ремо приказал своим людям встать у входа, а сам вошел внутрь.

На женщине, которая вчера принимала Уитни и Дуга, был свежий фартук. Из кухни доносились, как всегда, запахи стряпни, хотя посетителей было мало – они занимали только два столика. Женщина, посмотрев на Ремо, сразу оценила его и решила, что свободных мест для него в гостинице нет.

– Я кое-кого ищу, – обратился к ней Ремо, хотя и не ждал, что в этом захолустном городишке кто-нибудь говорит по-английски. Он просто вытащил глянцевые фотографии Дуга и Уитни и помахал ими перед носом хозяйки.

Она ничем не показала, что узнала их. Хотя они и исчезли внезапно, но оставили на туалетном столике двадцать американских долларов. И улыбки их не напоминали о ящерицах, как улыбка этого господина. Женщина покачала головой.

Ремо вытащил из бумажника десятидолларовую банкноту. Женщина только пожала плечами и вернула ему фотографии. Ее внук вчера вечером целый час играл с поросенком. Она предпочитает его запах одеколону Ремо.

– Послушайте, бабушка, мы знаем, что они были здесь. Почему бы вам не облегчить жизнь всем нам? – В качестве стимула он достал еще десять долларов.

Хозяйка гостиницы посмотрела на него равнодушным взглядом и еще раз пожала плечами.

– Их здесь нет, – сказала она, удивив Ремо хорошим английским.

– Я бы хотел взглянуть сам. – Ремо направился к лестнице.

– Доброе утро.

Как и Дуг, Ремо безошибочно узнавал копа и в захолустном городишке на Мадагаскаре, и в переулке в районе Сороковых улиц Нью-Йорка.

– Капитан Самбирано. – С подобающей для его должности важностью он протянул руку. Капитану понравилось, как одет Ремо. Но он также заметил все еще не до конца заживший шрам на его щеке и холодную жестокость во взгляде. От внимания капитана не ускользнула и толстая пачка купюр в руке Ремо. – Может быть, я могу вам чем-то помочь.

Ремо не любил полицейских. Он считал их несолидными людьми. За ту же самую работу – правда, с обратным знаком – Ремо получал втрое больше лейтенанта полиции.

Но лучше сговориться с копом, чем вернуться к Димитри с пустыми руками.

– Я разыскиваю свою сестру. Дуг как-то сказал, что у Ремо есть мозги. Сейчас он пустил их в ход.

– Она сбежала с этим парнем, который всего-навсего мелкий вор. Девушка ослеплена, если вы понимаете, что я имею в виду?

Капитан вежливо кивнул:

– Да, конечно.

– Отец страшно беспокоится, – продолжал свою историю Ремо. Из массивного золотого портсигара он достал кубинскую сигару. Предложив ее капитану, он заметил, какое впечатление произвел на него блеск желтого металла. Теперь Ремо знал, с какой стороны нужно подходить. – Мне удалось проследить их до этого места, но увы… – Он оставил фразу неоконченной и попытался принять вид обеспокоенного брата. – Моя семья сделает все, чтобы ее вернуть, капитан. Все, что угодно.

Позволив этой мысли отложиться в сознании собеседника, Ремо показал ему фотографии. Те же самые фотографии, мысленно заметил капитан, какие тот, другой человек показывал ему лишь вчера. Он тоже рассказал историю об отце, который ищет свою дочь, и тоже предлагал деньги.

– Отец назначил вознаграждение тому, кто сможет нам помочь. Она его любимая дочь, – добавил Ремо для большей убедительности. Без особого удовольствия он вспомнил, какой избалованной была его собственная младшая сестра. – Отец готов проявить щедрость.

Самбирано внимательно посмотрел на фотографии Дуга и Уитни. Новобрачные, которые довольно неожиданно покинули город. Он взглянул на хозяйку гостиницы, которая неодобрительно поджала губы. Завтракающие поняли этот взгляд и уткнулись в свои тарелки.

Истории, рассказанной Ремо, капитан поверил не больше, чем той, которую днем он услышал от Дуга. С фотографии ему улыбалась Уитни. Вот она производила на него впечатление.

– Симпатичная женщина.

– Можете себе представить, капитан, что чувствует мой отец, зная, что она находится с таким человеком. Мерзавец!

Услышав, каким тоном сказаны эти слова, капитан понял, что злоба Ремо не наигранна. Если этот человек найдет того, другого, то кто-то из них умрет. Если смерть настигнет одного из них не в его городе, то капитана это не будет особенно беспокоить. Подумав, он решил, что нет смысла упоминать о человеке в панаме с теми же фотографиями.

– Брат, – медленно произнес он, вытащив изо рта сигару, – несет ответственность за свою сестру.

– Ну да, я так о ней беспокоюсь. Один Бог знает, что произойдет, когда у нее кончатся деньги или когда она ему просто надоест. Если вы можете чем-нибудь помочь… Я буду очень благодарен, капитан.

Самбирано в свое время выбрал для себя работу в полиции маленького тихого городка потому, что был ленив. Он не собирался потеть на полях или натирать мозоли на рыбацкой лодке. Но от кругленькой суммы он бы не отказался. Капитан передал Ремо фотографии:

– Я сочувствую вашей семье. У меня у самого дочь. Пойдемте в мой офис, там мы сможем все обсудить. Думаю, я смогу вам помочь.

Они посмотрели в глаза друг другу. Каждый понимал, чего стоит его собеседник. Каждый считал, что бизнес есть бизнес.

– Я ценю это, капитан. Я это очень ценю. Выйдя из гостиницы, Ремо коснулся шрама на щеке. Он уже чувствовал вкус крови Дуга. Димитри, с облегчением подумал Ремо, будет очень доволен. Очень доволен.

Глава 11

Утром за кофе Уитни передала Жаку аванс в пятьдесят долларов и пополнила список расходов Дуга. Охота за сокровищами, решила она, становится накладной.

Среди ночи, в то время как остальные спали – Дуг рядом с ней в палатке, Жак под звездным небом, – Уитни проснулась и долгое время лежала, думая о путешествии. Для нее это путешествие стало забавным, восхитительным, немного суматошным отпуском со множеством сувениров и экзотических блюд. Если они не найдут сокровищ, путешествие можно будет определить именно как отпуск, если забыть случившееся с юным официантом, который погиб только потому, что оказался рядом.

Некоторым людям от рождения присуща некая удобная наивность, которая их не покидает всю жизнь, в основном потому, что удобна сама их жизнь. Деньги могут рождать цинизм и усиливать его.

Возможно, богатство отчасти отгораживало Уитни от обычной жизни, но она никогда не была наивной. Она пересчитывала сдачу не потому, что тряслась над каждым центом, а просто она считала, что все имеет свою цену. Комплименты она принимала любезно, но не без иронии. И она знала, что некоторые люди недорого ценят человеческую жизнь.

Смерть может быть средством достижения цели или результатом мести, человека могут лишить жизни ради удовольствия или ради денег. Плата за смерть может быть разной – на свободном рынке жизнь государственного деятеля, конечно, стоит больше, чем жизнь торговца наркотиками в гетто. За одну приходится платить – сотни тысяч прохладных, чистеньких швейцарских франков, за другую – достаточно дать упаковку героина.

Смерть – это бизнес. Некоторые сумели с размахом поставить дело по обмену человеческих жизней на жизненные блага, сведя это к рутинной процедуре, как в какой-нибудь брокерской конторе. Уитни знала это и раньше, но относилась к этому так же, как и ко многим другим далеким от нее социальным бедам. Но теперь Уитни столкнулась с этим лично. Умер ни в чем не повинный человек, а другого, вполне возможно, она убила сама. Не говоря уже о том, как много других жизней было погублено (или продано и куплено) ради именно этого золотого мешка.

Доллары и центы, размышляла Уитни, вспоминая аккуратные столбцы цифр в своей записной книжке. Но за ними стоит жизнь. Возможно, как многие другие богатые люди, она беспечно скользила по глади жизни, не замечая водоворотов и течений, с которыми вынуждены бороться другие, не столь состоятельные. До последнего времени Уитни принимала такие вещи, как кров и пища, как нечто само собой разумеющееся. И ее представления о том, что справедливо и что нет, часто зависели от обстоятельств и от ее собственных причуд. Но вот добро и зло она всегда различала.

Пусть Дуг Лорд – вор и в своей жизни совершил множество поступков, которые общество осуждало. Уитни не заботило мнение общества. Она пришла к убеждению, что по своей сути Дуг стоит на стороне добра, в то время как Димитри – и в этом она тоже была убеждена – стоит на стороне зла. Она твердо в это верила, и не по наивности, а трезво оценивая ситуацию своим рациональным умом.

Пока остальные спали, Уитни, не в силах уснуть, решила, чтобы как-то убить время, просмотреть те книги, которые Дуг взял в вашингтонской бибиотеке. Но когда, включив фонарик, она начала читать о драгоценностях, затерянных в веках, то не смогла оторваться и читала страницу за страницей. Иллюстрации ее не особенно тронули. Бриллианты и рубины производят впечатление, когда их видишь воочию.

Читая об истории какого-нибудь ожерелья или бриллианта, Уитни вдруг подумала, что одни умирали ради того, что другие воспринимали всего лишь как украшение. Алчность, вожделение, похоть. Эти страсти Уитни могла понять, но считала их слишком мелкими, чтобы идти насмерть ради них.

А может быть, преданность? Уитни вспомнила письмо Магдалины. Она писала не только о том, что ее муж оплакивает смерть королевы, но и о его долге передней. Сколько жертв человек по имени Жеральд принес во имя преданности королеве? Что он хранил в деревянной шкатулке? Драгоценности? Может быть, он хранил в деревянной шкатулке память о прошлом и оплакивал тот образ жизни, который никогда не вернется?

Что такое эти драгоценности? Произведения искусства, кусок истории или это просто дорогостоящие камни? Закрыв книгу, Уитни не могла ответить на эти вопросы с определенностью. Она уважала леди Смит-Райт, хотя не вполне понимала ее страстного отношения к истории. Теперь Смит-Райт мертва и всего лишь из-за того, что считала историю, заключена ли она в пыльных томах или сверкающих камнях, принадлежащей всем.

Мария-Антуанетта, как и сотни других, рассталась с жизнью на гильотине, пав жертвой жестоких судей. Одних людей изгоняли из своих домов, преследовали и убивали. Другие умирали от голода на улице. Во имя идеалов? Нет, Уитни сомневалась, что все эти люди умирали во имя идеалов или действительно за них сражались. Большинство из них умирало потому, что события захватили их и понесли вперед, хотели они этого или нет. Что значит горсть драгоценностей для женщины, поднимающейся на эшафот?

Поэтому охота за сокровищами кажется глупостью. Если у нее нет нравственного оправдания. Может быть, именно сейчас Уитни нашла его.

Эти мысли и воспоминания о юном официанте по имени Хуан привели Уитни к твердому решению найти сокровища и полюбоваться физиономией Димитри, когда это произойдет.

Утром она смотрела на мир с уверенностью. Нет, она не наивна. Но по-прежнему уверена в том, что добро в конечном счете побеждает зло, особенно если добро ум нее.

– Черт возьми, что ты будешь делать, когда у этой штуки сядут батарейки?

Уитни улыбнулась Дугу и спрятала плоский калькулятор вместе с записной книжкой в рюкзак. Она гадала, что он подумал бы, если бы узнал, как она провела ночь, несколько часов думая о нем и их путешествии.

– Это «Дюраселл», – ласково сказала Уитни. – Никакие другие батарейки не работают так долго.

Хочешь кофе?

– Да. – Он сел, несколько подозрительно глядя на то, с каким веселым оживлением она наливает кофе.

Уитни выглядела восхитительно. Дуг полагал, что после нескольких дней пути она осунется и кожа ее немного огрубеет. Он поскреб щетину на подбородке. Вместо этого Уитни сияла. Ее светлые, как у ангела, волосы, блестели, падая на спину. От солнца кожа загорела, став слегка розоватой, что только подчеркивало безупречность и классические линии ее лица. Нет, Уитни выглядела далеко не изможденной.

Дуг взял чашку кофе и сделал большой глоток.

– Какое чудесное место! – сказала Уитни, подняв колени и охватив их руками.

Он осмотрелся. Место, на его взгляд, было скорее похоже на болото. С листьев тихо капали капли. Земля была сырой, от нее поднимался туман, как пар в турецкой бане. Дуг прихлопнул москита, подумав о том, на сколько еще им хватит репеллента.

– Если ты любишь сауну… Уитни подняла брови:

– Мы встали не с той ноги?

Дуг только что-то проворчал в ответ. Он проснулся в страшном напряжении, как любой здоровый мужчина после ночи', проведенной рядом со здоровой женщиной, если он не имеет возможности довести вещи до их естественного завершения.

– Взгляни на это по-другому, Дуглас. Если бы на Манхэттене был акр такой земли, люди наступали бы друг другу на головы, чтобы его получить.

Раздалась взволнованная птичья трель. Хамелеон прополз к серой скале и медленно растворился на ней. Цветы вылезали из земли прямо на глазах. Картину завершала пышная листва, на которой сверкали капли росы.

Он налил себе вторую чашку кофе.

– Я думал, что такие женщины, как ты, предпочитают город.

– Всему свое время и место, Дуглас, – ответила Уитни. – Свое время и место. – Она улыбнулась ему такой простой и восхитительной улыбкой, что у него замерло сердце. – Сейчас мне нравится быть здесь, с тобой.

Кофе был обжигающе горячим, но Дуг этого не замечал. Он проглотил кофе, все еще пристально глядя на Уитни. С ранней юности у него не было проблем с женщинами – они находили привлекательным его грубоватое, дерзкое очарование. Теперь, когда следовало использовать то, в чем Дуг был так искусен, он растерялся.

– Да? – наконец выдавил он из себя. Забавляясь тем, что его можно так легко сбить с толку, Уитни кивнула:

– Да. Я долго размышляла над этим. – Наклонившись, она легко поцеловала его. – А ты что думаешь?

Дуг мог оступиться, но годы практики научили его, как снова вставать на ноги. Протянув руку, он коснулся ее волос.

– Ну что ж, может быть, нам стоит, – он ущипнул ее за губу, – обсудить этот вопрос.

Уитни нравилось, как он целует и как трогает ее, оставляя впечатление незавершенности. Она помнила свои ощущения, когда он делал и то, и другое.

– Наверно, стоит.

Их губы лишь дразнили. Смотря друг на друга открытыми глазами, они соблазняли и испытывали один другого. Оба привыкли быть первыми, вести за собой. Для обоих уступить в делах любви и бизнеса значило допустить ошибку. Пока они держат в руках поводья, пусть даже не натягивая их, никто из них не пойдет туда, где не может быть лидером.

Губы горели. Мысли кружились. Приоритеты смещались.

Рука Дуга крепче сжала ее волосы, рука Уитни крепче сжала его рубашку. В этот необыкновенный миг, когда время для них остановилось, они были очень близки. Желание руководило ими. Оба сдались без колебаний и сожалений.

В этот момент за влажной стеной листвы, подобно взрыву, раздался голос Синди Лаупер.

Как дети, которых застали врасплох за банкой варенья, Уитни и Дуг отпрянули в разные стороны. Чистый тенор Жака вторил радостному голосу Синди.

– Приближается компаньон, – заметил Дуг и протянул руку за сигаретой.

– Да. – Встав, Уитни отряхнула сзади свои тонкие брюки, немного влажные от росы. Чтобы успокоиться, Уитни смотрела на верхушки кипарисов, освещаемых солнечными лучами. – Мне кажется, что такие места, как это, притягивают к себе людей. Я думаю, что… – Она замолчала, почувствовав, как рука Дуга обхватила ее за ногу в тот момент, когда этого меньше всего можно было ожидать.

– Уитни! – Его взгляд стал напряженным. Пальцы держали ее крепко. – Однажды мы должны с этим покончить.

Уитни не привыкла к тому, чтобы ей говорили, что она должна делать, и не собиралась привыкать. Она посмотрела на него долгим, ничего не выражающим взглядом:

– Может быть.

– Совершенно точно.

На ее лице появилась высокомерная улыбка.

– Дуглас, тебе придется узнать, что я могу быть очень неуступчивой.

– А тебе придется узнать, что я получаю то, что хочу. – Он сказал это тихо, но решительно, и ее улыбка увяла. – Это моя профессия.

– Люди, у нас есть несколько кокосовых орехов. – Выйдя из кустов, Жак помахал полной сумкой.

Он бросил один орех Уитни. Повертев его в руках, она спросила:

– У кого-нибудь есть штопор?

– Нет проблем. – Жак, взяв у нее орех, резко стукнул им по камню. Сидевший на камне хамелеон мгновенно исчез, чем насмешил Жака. Разломив кокос, он предложил два куска Уитни.

– Спасибо!

– Немного рома, и у вас будет «пинья коладас». Подняв брови, Уитни протянула один кусок Дугу:

– Не сердись, милый. Я уверена, что ты тоже когда-нибудь сумеешь взобраться на пальму.

Жак маленьким ножом отковырнул кусочек мякоти.

– Есть по четвергам что-нибудь белое – это фади, – сказал он серьезным тоном, что заставило Уитни посмотреть на него более внимательно. С немного виноватым видом Жак отправил в рот кусочек кокоса. – Но еще хуже – вообще не есть.

Кепка, майка, магнитофон – все это делало Жака непохожим на малагасийца, принадлежащего древнему племени. Жак выглядел так, как и любой прохожий на углу Бродвея и Сорок второй улицы. С Луи из племени мерина разобраться было проще. По нему было видно, кто он.

– Вы суеверны, Жак? Он пожал плечами:

– Я прошу прощения у богов и духов. Чтобы они были довольны. – Он достал из нагрудного кармана нечто похожее на маленькую раковину на цепочке.

– Это оди, что-то вроде амулета, – объяснил Дуг. Он относился к этим вещам терпимо, но с юмором. Дуг не верил в талисманы, считая, что удачу ты приносишь себе сам. Или наживаешься на удаче другого.

Уитни внимательно рассматривала амулет.

– На счастье? – спросила она Жака, заинтригованная контрастом между его американизированной одеждой и речью и глубоко укоренившейся верой в табу и духов.

– Для безопасности. У богов иногда бывает плохое настроение. – Он потер раковину пальцами и предложил ее Уитни. – Сегодня вы будете ее носить.

– Хорошо. – Она надела цепочку на шею. В конце концов, думала Уитни, в этом нет ничего удивительного. Ее отец носил кроличью лапку, окрашенную в светло-голубой цвет. А этот амулет был в том же духе. Для безопасности.

– Вы можете продолжить культурный обмен потом.; Давайте двигаться. – Встав, Дуг бросил орех Жаку..

Уитни подмигнула Жаку:

– Я вам говорила, что он часто бывает грубым.

– Нет проблем, – снова сказал Жак, затем протянул руку к заднему карману, где бережно хранил цветок, и вытащил его.

– Орхидея. – Она была безупречно-белая и такая хрупкая, что, казалось, малейшее прикосновение, и она сломается.

– Жак, это замечательно. – Уитни приложила орхидею к щеке, затем приколола в волосах над ухом. – Спасибо. – Поцеловав его, она услышала, как молодой человек громко вздохнул.

– Она красивая. – Жак принялся собирать снаряжение. – Здесь, на Мадагаскаре, много цветов. Вы найдете здесь любой цветок, какой хотите. – Продолжая говорить, он стал перетаскивать снаряжение на каноэ.

– Если вы хотите цветок, – вмешался в разговор Дуг, – то вам нужно просто наклониться и сорвать его.

Уитни дотронулась до лепестков орхидеи.

– Некоторые мужчины любят делать женщинам приятное, – заметила она, – а другие нет. – Подняв свой рюкзак, она последовала за Жаком.

– Приятное, – проворчал Дуг, пытаясь взять все остатки снаряжения сразу. – У меня за спиной стая волков, а она хочет, чтобы я делал ей приятное. – Продолжая бормотать, он загасил тлеющий костер. – Я мог бы сорвать ей этот дурацкий цветок;

Десятки цветов. – Услышав смех Уитни, Дуг обернулся. – Ох, Жак, это замечательно, – передразнил он. С отвращением фыркнув. Дуг проверил пистолет и засунул его за пояс. – И я тоже могу открывать эти идиотские кокосовые орехи. – Он в последний раз поворошил угли и направился к каноэ.

Когда Ремо ткнул носком своего шикарного ботинка в то место, где горел огонь, от костра осталась лишь кучка холодной золы. Солнце стояло прямо над головой и пекло неимоверно; даже тень не приносила спасительной прохлады. Ремо снял пиджак и галстук, этого он никогда бы не сделал в рабочее время в присутствии Димитри. Свежая рубашка еще утром стала мокрой от пота. Выслеживание Лорда и погоня за ним принесли массу проблем.

– Похоже, что они здесь ночевали, – отметил Вейс – высокий мужчина с внешностью банкира, которую несколько портил нос, сломанный ударом бутылки виски. Он вытер пот со лба. На шее у него были следы от укусов насекомых, которые постоянно зудели и горели огнем. – Я думаю, мы отстаем от них часа на четыре.

– Да неужели, храбрый следопыт? – Последний раз пнув уголья, Ремо повернулся. Его взгляд остановился на Барнзе, чье круглое как блин лицо было искажено улыбкой. – Чему ты скалишься, задница?

Барнз не переставал улыбаться с тех пор, как Ремо поручил ему позаботиться о малагасийском капитане. Он знал, что Барнз выполнил это поручение, но даже такой искушенный человек, как Ремо, не желал знать подробностей. Было известно, что Димитри привязан к Барнзутак же, как некоторые испытывают привязанность к полусумасшедшему псу, который притаскивает к ногам задушенных цыплят и искалеченных грызунов. Ремо также знал, что Димитри часто поручает Барнзу позаботиться об увольняемых сотрудниках. Димитри не признавал пособий по безработице.

– Пойдем, – коротко сказал Ремо. – Мы догоним их еще до заката.

Уитни с комфортом устроилась среди рюкзаков. Все удлиняющиеся тени деревьев падали на песчаные дюны по обоим берегам канала, накрывая густые кусты на противоположной стороне. Тонкие коричневые стебли тростника дрожали от малейшего дуновения ветерка. Иногда вспугнутая белая цапля поднималась на ноги и, хлопая крыльями, бросалась в кусты. Везде были видны цветы.

Местами их было очень много – красных, оранжевых, ярко-желтых. Орхидеи попадались так же часто, как маки где-нибудь на лугу в Америке. Бабочки, иногда в одиночку, иногда стаями, порхали над лепестками, время от времени плавно снижаясь. Их крылья, как яркие пятна, выделялись на зеленом фоне растительности и коричневом фоне канала. То здесь, то там на покатых берегах лежали крокодилы, принимая солнечные ванны. Когда каноэ проплывало мимо, большинство из них лениво поворачивало голову. Густой аромат растительности забивал сырой запах реки.

Надвинув на глаза кепку Жака, Уитни в полудреме лежала наискосок, упираясь ногами в борт каноэ. Длинная удочка Жака едва держалась в ее руках.

Теперь Уитни поняла, почему Гек Финн находил путешествие по Миссисипи столь привлекательным. По большей части оно состояло из полного ничегонеделания и захватывающих приключений. Это было, размышляла Уитни, превосходное сочетание.

– И что ты будешь делать, если рыба схватит наживку?

Уитни лениво потянулась:

– Я брошу ее прямо тебе, Дуглас. Ты ведь знаешь, что надо делать с рыбой.

– Вы хорошо готовите рыбу. – Длинные ровные гребки, которые делал Жак, заставили бы затрепетать от радости сердце любого выпускника Йельского университета. Ти на Тернер помогала ему поддерживать ритм. – Я готовлю… – Жак покачал головой, – очень плохо. Перед тем как жениться, я должен буду убедиться, что моя будущая жена хорошо готовит. Как моя мама.

Уитни фыркнула из-под кепки. На колено ей села муха, но, чтобы стряхнуть ее, нужно было сделать слишком большое усилие.

– Еще один мужчина, чье сердце находится в желудке.

– Смотри-ка, а ведь малыш попал в точку. Поесть – это важно.

– Для тебя еда скорее религия. – Уитни поправила кепку так, чтобы видеть Жака получше. Молодой, думала она, какое жизнерадостное, приятное лицо и мускулистое тело. Вряд ли у него есть проблемы с девушками. – Значит, для вас желудок и сердце одинаково важны. А что будет, если вы полюбите девушку, которая не умеет готовить?

Жак немного поразмыслил над этим. Ему было всего двадцать лет, и ответы его были такими же простыми, как и его жизнь. Его улыбка была по-мальчишески невинной и такой задорной, что Уитни покатилась со смеху, услышав его слова:

– Я приведу ее к своей матери, чтобы она могла научиться.

– Очень разумно, – согласился Дуг. Он нарушил ритм гребли, чтобы отправить в рот кусок кокосового ореха.

– Не думаю, чтобы вы когда-нибудь стали сами учиться готовить. – Уитни наблюдала, как Жак размышляет над этой задачей, а его стройные, сильные руки, ни на секунду не останавливаясь, работают веслами. Улыбаясь ему, она провела пальцем по ракушке, которая находилась у нее на груди.

– У малагасийцев готовит жена.

– А в промежутках, я думаю, она заботится о доме, о детях и пашет на поле, – вставила Уитни. Жак кивнул и ухмыльнулся:

– Она заботится и о деньгах тоже. Уитни ощутила тяжесть кошелька в своем заднем кармане.

– Это очень разумно, – согласилась она, с улыбкой глядя на Дуга.

Конверт спокойно лежал в его собственном кармане.

– Я так и знал, что тебе это понравится.

– Просто каждый должен заниматься тем, что у него лучше получается. – Уитни собралась было снова прилечь, но тут леска дернулась. – Ох, Господи, кажется я поймала одну.

– Что – одну?

– Рыбу! – Ухватившись за удочку, она смотрела на поплавок. – Рыбу, – снова повторила Уитни. – Большую рыбу.

Дуг увидел, что импровизированная леска туго натянулась.

– Черт побери! Полегче! – крикнул он Уитни, которая так резко встала на колени, что чуть не перевернула лодку. – Смотри не упусти. Сегодня вечером эта рыба станет главным блюдом.

– Я не упущу ее, – сквозь зубы сказала Уитни. Она знала, что не упустит, хотя не имеет ни малейшего понятия, что делать дальше. Она повернулась к Жаку:

– Что теперь?

– Тащите ее, только осторожно. Рыба крупная. – Положив весло, Жак мелкими шажками, чтобы не раскачать лодку, подошел к Уитни. – Как вы правильно изволили заметить, сэр, мы вечером поедим. Но она будет бороться. – Заглядывая через край, он положил руку на плечо Уитни. – Мне кажется, рыба уже думает о сковородке.

– Давай, дорогая, ты сможешь. – Дуг оставил весла и подполз к середине лодки. – Вытаскивай ее. – Вечером он приготовит из нее филе, поджарит и подаете отварным рисом.

Возбужденная, полная решимости Уитни от усердия высунула кончик языка. Если бы сейчас кто-то из мужчин предложил ей отдать удочку, она бы страшно рассердилась. Напрягая мышцы рук, о существовании которых она уже давно забыла, Уитни вытащила из воды извивающуюся рыбу.

На чешуе отчаянно трепыхавшейся рыбы горел отблеск заходящего солнца, отдавая серебром на фоне сгущающейся синевы неба. Это была простая форель, но Уитни она казалась королевской добычей. Уитни издала воинственный клич и упала на спину.

– Не упусти ее теперь!

– Не упустит. – Протянув руку, Жак зажал леску между большим и указательным пальцами и осторожно потянул ее на себя. Рыба трепетала в воздухе, мотаясь туда-сюда, как флаг на ветру. – Мадам сама поймала рыбу, большую, жирную рыбу. – Быстрым движением Жак вытащил крючок и выставил вперед добычу. – Как рыба? Очень удачно. – Он улыбнулся, держа рыбу в руках, в то время как Тина Тернер на кассете издавала скрежещущие звуки.

Все произошло очень быстро. До конца жизни Уитни будет помнить эти мгновения, как будто перед ней один за другим проходят кадры из фильма. Вот Жак стоит, сияющий от радости. Его смех все еще звучит в воздухе. В следующий миг он падает в воду. Выстрел не дошел до сознания Уитни.

– Жак! – Ошеломленная, она встала на колени.

– Ложись! – Дуг навалился на нее так, что Уитни едва могла дышать. Он удерживал ее все время, пока лодка качалась, и молился, чтобы они не перевернулись.

– Дуг!

– Лежи тихо, понятно? – Дуг не смотрел на нее. Его голова была на несколько сантиметров выше головы Уитни, и он внимательно осматривал берега по обе стороны канала. Заросли были такими густыми, что могли укрыть целую армию. Где они, черт возьми? Медленным движением Дуг протянул руку к пистолету на поясе.

Когда Уитни это заметила, она повернула голову в поисках Жака.

– Он упал? Мне показалось, я слышала… – Прочитав ответ в его глазах, она выгнулась дугой. – Нет! – Пытаясь встать, Уитни едва не выбила пистолет из рук Дуга. – Жак! О Боже!

– Лежи, – сквозь зубы приказал Дуг, зажав ее ноги своими. – Ты ничем не можешь ему помочь. – Уитни продолжала сопротивляться, и Дугу пришлось сжать свои пальцы крепче, так, чтобы она почувствовала боль. – Он мертв, черт возьми. И был мертв еще до того, как упал в воду.

Широко раскрытыми глазами Уитни пристально посмотрела на него. Затем, не говоря ни слова, она закрыла глаза и больше не шевелилась.

Надо отложить на потом чувство вины, боль в сердце. Сейчас все нужно отодвинуть ради главного. Надо остаться в живых.

Дуг не слышал ничего, кроме мягкого плеска воды о борт лодки. Он знал, что они могут быть с любой стороны. Но он не понимал, почему они просто не продырявили лодку пулями. Тонкая обшивка не могла им помочь.

Значит, у них приказ взять их живыми. Дуг взглянул на Уитни. Она лежала неподвижно, закрыв глаза. Или одного из них взять живым, решил Дуг.

Димитри должен был проявить любопытство к такой женщине, как Уитни Макаллистер. Сейчас он знает о ней все, что только можно узнать. Нет, он явно не хочет, чтобы она умерла. Он захочет поразвлечься с ней, вернее, захочет, чтобы она его развлекла, а затем будет требовать выкуп. Они не будут стрелять в каноэ, а просто подождут. Значит, первым делом нужно выяснить, где он и будут ждать. Дуг чувствовал, как пот струится по его спине.

– Это ты, Ремо? – крикнул он. – Ты льешь на себя слишком много одеколона. Я даже отсюда чувствую его запах. – Он подождал секунду, напряженно вслушиваясь в каждый звук. – Димитри в курсе, что я заставил тебя бегать кругами?

– Это ты бегаешь, Лорд.

Слева. Дуг еще не придумал, как он собирается это сделать, но знал, что они должны добраться до правого берега.

– Может быть, я сейчас замедлил ход. – Дуг продолжал говорить. Птицы, которые с криком взмыли в небо от звука выстрела, уже успокоились. Некоторые опять начали щебетать. Уитни снова открыла глаза, но не двигалась. – Может, настало время договориться, Ремо? Ты и я, Ремо. С тем, что у меня есть, ты сможешь заполнить французским одеколоном целый плавательный бассейн. Только подумай, может, тебе стоит поработать на себя, а, Ремо? У тебя ведь есть мозги. Тебе еще не надоело получать приказы и делать за других грязную работу?

– Если хочешь поговорить. Лорд, двигай сюда. Мы устроим приятное деловое свидание.

– Греби сюда, и я прострелю тебе голову, так что ли ты думаешь, Ремо? Давай не будем так низко ценить друг друга. – Самое главное сейчас – придумать, как погрузить один из шестов в воду и направить лодку в нужную сторону. Если они смогут дождаться темноты, у них появится шанс.

– Ты хочешь договориться. Лорд? Что там у тебя?

– У меня есть бумаги, Ремо. – Дуг осторожно открыл рюкзак. Теперь у него была коробка с патронами. – И классная дамочка. Вместе они стоят столько, сколько тебе и не снилось. – Дуг бросил взгляд на Уитни. Она напряженно смотрела на него. – Димитри говорил тебе, что у меня в руках наследница состояния, Ремо? Макаллистер. Слышал про мороженое Макаллистера? Лучшая сливочная помадка в Штатах. Ты знаешь, сколько миллионов они заработали на одной сливочной помадке, Ремо? Знаешь, сколько готов заплатить ее старик, чтобы получить дамочку обратно одним куском?

Дуг засунул коробку с патронами в карман.

– Подыграй мне, милая, – обратился он к Уитни, убедившись, что его пистолет полностью заряжен. – Мы обязательно выберемся отсюда. Сейчас я выдам ему кое-что о твоих достоинствах. Когда я это сделаю, начни ругать меня, раскачивать лодку, в общем, устрой скандал на сцене. Пока ты будешь этим заниматься, постарайся схватить вон тот шест. Ладно?

Уитни безучастно кивнула.

– На ней не так уж много мяса, но она умеет разогреть простыни, Ремо. И она не очень разборчива насчет того, кому их разогревать. Ты понимаешь, к чему я клоню? Я не вижу проблемы в том, чтобы нам поделиться.

– Ты грязный подонок! – Уитни вскочила с криком, который сделал бы честь любой торговке рыбой. Дуг, который совсем не собирался подставлять ее под прицел, попытался схватить Уитни за руку. Изогнувшись, она увернулась от его руки и оттолкнула ее от себя. – Ты ничего не понимаешь и женщинах! – крикнула она, вставая во весь рост. – Совершенно. Скорее я буду спать со слизняком, чем с тобой.

В гаснущем свете Уитни была великолепна – с развевающимися волосами, сверкающими от гнева глазами. Дуг не сомневался, что внимание Ремо сейчас сосредоточено на ней.

– Хватай шест и не переходи наличности, – прошептал он.

– Ты думаешь, что можешь так со мной разговаривать, ты, червяк? – Схватив шест, Уитни подняла его над головой.

– Хорошо, теперь… – Дуг замолчал, увидев выражение ее лица. Раньше ему уже доводилось видеть жажду мести в глазах женщин. Машинально он поднял руку. – Эй, подожди, – начал Дуг, но шест уже опускался. Он откатился в сторону, и вовремя – в это мгновение он увидел, как Вейс с маленького темного плота прыгает в их лодку. Они бы опрокинулись, но Уитни потеряла равновесие и упала, перегнувшись через противоположный борт, и тем самым выровняла лодку. – Пронеси, Господи. – Конец фразы потонул в шуме, когда Дуг сцепился с Вейсом.

Удар Уитни пришелся здоровяку в плечо, но не причинив ему особого вреда, а только разозлив, потому что напомнил о сломанном носе. Уитни снова подняла шест и собирала силы для удара, но в этот момент Дуг оказался сверху. Лодка накренилась, зачерпнув бортом. Уитни увидела тело Жака, плававшее на поверхности воды. Сердце ее сжалось, но сейчас она не могла позволить себе дать волю чувствам. Нужно было бороться за свою собственную жизнь.

– Ради Бога, Дуг, посторонись! – крикнула она и отскочила назад, когда лодка отчаянно накренилась.

На берегу Ремо, оттолкнув Барнза, достал пистолет и, прицелившись, ждал, когда Дуг окажется на мушке.

– Лорд, маленький негодяй. Помни обо мне. Все это похоже на игру – двое мальчиков-переростков борются на лодке, а придет взрослый дядя, и они разбегутся в поисках новых развлечений, как в бреду подумала Уитни и тряхнула головой, чтобы прийти в чувство.

Она опять попыталась встать, но лодка снова качнулась, и она чуть не упала за борт. Хотя в руке Дуга был пистолет, но соперник не давал Дугу возможности – он был сильнее его и тяжелее по меньшей мере килограммов на пятнадцать. Стоя на коленях, Уитни снова взялась за шест.

– Черт возьми. Дуг, я не смогу попасть по этому мерзавцу, когда ты развалился на нем сверху. Встань!

– Сейчас. – Задыхаясь, Дуг пытался отвести руку Вейса от своего горла. – Подожди минутку. – Тут голова Дуга дернулась назад – Вейс ударил его в подбородок. Дуг почувствовал во рту вкус крови.

– Проклятый, это ты сломал мне нос, – сказал Вейс, поднимаясь вместе с Дугом на ноги.

– Так это был ты?

Они стояли, сцепившись, и Вейс медленно выворачивал руку Дуга вместе с пистолетом так, чтобы дуло смотрел прямо ему в лицо.

– Ага. А твой я сейчас оторву.

– Это мы еще посмотрим. – Дуг уперся ногами в дно лодки покрепче, почувствовав, что в его левом плече хрустнуло. Об этом он подумает потом, когда не будет видеть перед глазами зияющее чернотой отверстие пистолета.

Пот градом катился по его телу. Дуг отчаянно пытался не дать противнику нажать на спусковой крючок. Вейс улыбался, и Дуг со злостью подумал, что эта улыбка – последнее, что он видит в своей жизни. Внезапно улыбка исчезла с лица Вейса. Уитни с силой ткнула его шестом в живот. Бандит охнул и согнулся от боли пополам.

Чтобы не упасть, он схватился за Дуга и выпрямился. В эту секунду Ремо открыл с берега огонь, и пуля, предназначенная для Дуга, застряла в спине Вейса. Он стал для Дуга живым щитом. На его лице застыло удивление, и он, как бревно, упал на борт каноэ. От этой тяжести каноэ перевернулось, и Уитни почувствовала, что глотает воду.

Охваченная паникой, она выбралась из воды, задыхаясь и отчаянно колотя по воде руками.

– Бери рюкзак! – крикнул ей Дуг, держась за перевернутое каноэ. Две пули просвистели в нескольких сантиметрах от его головы. – Проклятие! – Челюсти крокодила раскрылись и сомкнулись, захватив тело Вейса. Дуг услышал отвратительный звук разрываемой плоти и ломающихся костей. Отчаянным рывком он схватил лямку одного из рюкзаков. Второй уплыл, и дотянуться до него было уже невозможно. – Давай! – снова крикнул Дуг. – Давай быстрей! Выбирайся на берег.

Уитни, увидев, что осталось от Вейса, быстро двинулась к берегу. В коричневой воде канала расплывалось алое пятно. Уитни заметила второго крокодила, когда он оказался совсем близко.

– Дуг!

Он обернулся и увидел раскрытые челюсти. Понадобилось пять выстрелов, чтобы они закрылись снова, утонув в кровавом облаке.

Они увидели еще одного крокодила, и еще, и еще. Дуг нащупал в кармане коробку с патронами, с отчаянием осознавая, что не сможет прикончить всех.

Дернувшись, он встал между Уитни и приближающимся крокодилом. Дуг ждал удара, ждал боли, предельно сосредоточенный и холодно спокойный. Когда крокодил был уже на расстоянии вытянутой руки, его голова внезапно разлетелась на части. Прежде чем Дуг успел отреагировать, еще три крокодила ушли под воду, колотя хвостами в предсмертной агонии. Вокруг бурлила кровь.

Но стрелял не Ремо. Дуг понял это еще до того, как повернулся к берегу. Стреляли откуда-то южнее. Или у них была небесная заступница, или кто-то шел по их следу. Дуг успел уловить движение в кустах, ему показалось, что там промелькнула белая панама. Увидев Уитни у себя за спиной, он не стал тратить времени на размышления.

– Бежим! – Дуг схватил ее за руку и потащил к берегу. Уитни следовала за ним, не оборачиваясь, с трудом заставляя свои ноги нести ее к берегу.

Дуг почти волочил ее по мокрым камышам и втащил в прибрежные кусты. Задыхаясь, он опустился на поваленный ствол.

– Бумаги у меня, слышишь ты, сукин сын! – крикнул он через канал. – Они у меня. Почему бы тебе не поплавать немного, чтобы забрать их? – Пытаясь отдышаться, Дуг на несколько секунд закрыл глаза. Рядом сидела Уитни. – Скажи Димитри, что они у меня, и еще передай, что за мной должок. – Он вытер кровь с губ и сплюнул. – Ты понял, Ремо? Так и передай, мол, за Дугом должок. И, слава Богу, я еще надеюсь этот должок вернуть. – Поморщившись, Дуг потер плечо, которое вывихнул во время схватки с Вейсом. Одежда прилипла к телу, мокрая, окровавленная и залепленная грязью. В нескольких метрах отсюда, в канале, пировали крокодилы. Дуг посмотрел на пустой пистолет в руках, не спеша достал коробку с патронами и зарядил его.

– Отлично, Уитни, давай…

Она сжалась в комок, уткнув голову в колени. Уитни сидела молча, но Дуг догадывался, что она плачет. Не зная, что делать, он провел рукой по ее волосам.

– Эй, Уитни, не надо.

Она все молчала. Дуг посмотрел на пистолет и со злостью засунул его обратно за пояс.

– Пошли, дорогая. Нам нужно идти. – Он попытался ее обнять, но Уитни отшатнулась. Слезы текли по ее щекам.

– Не прикасайся ко мне. Это тебе нужно идти, Лорд. Ты для этого предназначен. Идти, бежать. Почему бы тебе не взять свой конверт и не исчезнуть? Прямо сейчас. – Сунув руку в карман, Уитни с трудом вытащила кошелек из прилипших к телу брюк и швырнула его Дугу. – Это тоже возьми. Здесь все, о чем ты заботишься, о чем ты думаешь. Деньги. – Она не пыталась вытереть слезы и смотрела на Дуга сквозь них. – Там не так уж много наличных, всего несколько сотен, но зато много на карточке. Во ими все.

Он ведь именно этого и хотел, разве нет? Деньги, сокровища и никаких партнеров. Один он быстрее доберется до цели и все драгоценности заберет себе. Именно этого он и хотел.

Дуг бросил кошелек на колени Уитни:

– Пойдем.

– Я не пойду с тобой. Иди один за своим золотым мешком, Дуглас. – Тошнота сжимала желудок и подступала к горлу. Уитни подавила приступ. – Если сможешь жить с этим дальше.

– Я не оставлю тебя здесь.

– Почему же? Ты уже оставил здесь Жака. – Уитни оглянулась на реку, и ее охватила дрожь. – Ты его оставил. Оставь и меня. Какая разница?

Дуг схватил ее за плечи с такой силой, что Уитни сморщилась от боли.

– Он умер. И мы ничего не могли сделать, чтобы спасти его.

– Это мы его убили.

Такая мысль уже приходила ему в голову. Может быть, поэтому Дуг сжал Уитни еще сильнее:

– Нет. Не надо обвинять меня в его смерти. Димитри убил его так же, как прихлопнул бы муху на стене, потому что для него это значит столько же. Он убил его, потому что ему нравится убивать, потому что от убийств его не бросает в пот и не тошнит. Ему даже не приходит в голову мысль, что когда-нибудь может настать его черед.

– А тебя бросает в пот от этого? На мгновение Дуг замер.

– Да, черт возьми. Меня да.

– Он был таким юным. – Держа его за рубашку, Уитни тяжело дышала. – Он так хотел поехать в Нью-Йорк. Но он никогда туда не попадет. – Слезы полились опять, но всхлипывания стали тише. – Он никуда больше не попадет. И все из-за этого конверта. Сколько человек уже погибло из-за него? – Уитни вспомнила о ракушке, оди Жака, которую он носил для безопасности, на счастье, по традиции, и опять разрыдалась. Уитни плакала и плакала, но боль в сердце не уходила вместе со слезами. – Он умер из-за этих бумаг, даже не зная, что они существуют.

– Мы доведем наше дело до конца, – сказал Дуг, притянув ее ближе к себе. – И победим.

– Господи, почему для тебя это так много значит?

– Ты хочешь знать причины? – Дуг наклонился, и его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от ее лица. Он часто дышал, глаза смотрели твердо. – Мы победим, Уитни, потому что люди за них умирали. Потому что Димитри хочет их получить. Потому что мы не можем позволить, чтобы Димитри победил нас. Потому что Жак, этот мальчик, умер, и его смерть не должна быть напрасной. Теперь дело не только в деньгах. Да разве ты сама не понимаешь, что оно всегда было не только в деньгах. Главное – победить. Всегда главное – победить. И при этом заставить Димитри попотеть.

Уитни позволила Дугу обнять себя.

– Главное – победить.

– Как только тебя перестает волновать победа, ты уже мертв.

Уитни это понимала, потому что стремление к победе жило и в ней.

– У Жака не будет Фадамиханы, – пробормотала она. – У него не будет праздника.

– Мы устроим ему праздник. – Дуг погладил ее по волосам, нему вспомнилось последнее мгновение жизни Жака – молодой смеющийся парень держит в руках рыбу. – Настоящую нью-йоркскую вечеринку.

Уитни кивнула, уткнувшись лицом ему в шею.

– Димитри это даром не пройдет. Ни в коем случае. Мы должны его победить.

– Да, мы должны его победить. – Отстранив ее, Дуг встал. Его рюкзак остался в канале, значит, они лишились палатки и кухонных принадлежностей. Подняв рюкзак Уитни, Дуг взвалил его на плечи. Оба были мокрые, уставшие и печальные. Дуг протянул, руку:

– Держи свою задницу наготове, дорогая. Она с трудом поднялась, засунула бумажник обратно в карман и совсем неэлегантно фыркнула:

– Подними повыше свою. Лорд.

В сгущающихся сумерках они побрели на север.

Глава 12

Они ушли от Ремо, но знали, что он идет за ними по пятам и поэтому останавливаться нельзя. Они продолжали свой путь и тогда, когда солнце уже почти село и в лесу загорелись огни, которые могут по достоинству оценить только художники и поэты, когда воздух от выпавшей росы становился жемчужно-сероватым. Они, не останавливаясь, продолжали свой путь, когда небо потемнело и стало черным. Взошла луна – величественный шар, белый, как кость. Звезды сверкали подобно драгоценностям прошедших веков.

Лунный свет превратил "лес в сказочный. Тени стали короче. Цветы закрыли лепестки и заснули, а ночные животные проснулись. Раздавались хлопанье крыльев, шуршание листвы. Кто-то кричал в кустах. Они все продолжали идти.

Когда у Уитни не оставалось с ил и хотелось упасть на землю, она вспоминала о Жаке и, стиснув зубы, шла дальше.

– Расскажи мне о Димитри.

Дуг помедлил, вытащив из кармана компас, чтобы проверить, туда ли они идут. Он видел, как Уитни время от времени прикасается пальцами к ракушке, но не знал таких слов, которые бы могли утешить ее.

– Я уже рассказывал.

– Этого недостаточно. Расскажи что-нибудь еще. По ее тону Дуг понял, что она хочет отомстить. А Дуг знал, что желание отомстить – это опасное чувство. Обуреваемый жаждой мщения человек забывает обо всем, он идет напролом, рискуя всем – даже своей жизнью.

– Поверь мне на слово, ты не захочешь с ним знакомиться лично.

– Ты не прав. – Дыхание было тяжелым, пот заливал глаза, но голос был тихим и твердым. – Я прошу тебя, расскажи мне о Димитри.

Дуг не мог сказать с уверенностью, сколько километров они прошагали, даже сколько времени прошло. Но он твердо знал, что они оторвались от Ремо на некоторое время, а сейчас им нужно отдохнуть.

– Остановимся здесь. Мы уже так далеко ушли, что, я думаю, Ремо нас не догонит.

Уитни с облегчением опустилась на мягкую, упругую землю. Если бы могли, ее ноги заплакали бы от рад ости.

– Здесь, в джунглях, мы затерялись как иголка в стогу сена. В твоем рюкзаке есть что-нибудь, что будет нам полезно?

Уитни вытащила из своего рюкзака косметику, кружевное белье, одежду – уже рваную и грязную – и остатки фруктов, купленных в Антананариву.

– Пара манго и перезрелый банан.

– Считай, что это портативный вальдорфский салат, – посоветовал Дуг, взяв один из плодов манго. – Расслабься, Уитни.

– Ладно. – Уитни последовала совету и вытянула ноги. – Вернемся к Димитри, Дуглас. Расскажи мне о нем.

Он предпочел бы, чтобы ее мысли сосредоточились на чем-нибудь другом. Так было бы лучше.

– По сравнению с Димитри, – сказал Дуг, откусив кусок плода, – Нерон кажется мальчиком из церковного хора. Димитри любит поэзию и порнофильмы.

– Весьма разнообразные пристрастия.

– Ты права. Еще он коллекционирует предметы старины – собирает орудия пыток. Знаешь, всякие там испанские сапоги.

Уитни почувствовала, как на ноге у нее запульсировала жилка.

– Очаровательно!

– Естественно, ведь Димитри сам – просто прелесть. Он обожает приятные, красивые вещи. Обе его жены были изумительными красавицами. – Дуг посмотрел на Уитни долгим, оценивающим взглядом. – Пожалуй, ты в его вкусе.

Уитни с трудом сохраняла спокойствие.

– Так он женат?

– Дважды был женат, – уточнил Дуг. – И дважды трагически овдовел. Улавливаешь, к чему я клоню?

Уитни улавливала.

– Почему же он так... преуспевает? – спросила она, не найдя более подходящего слова.

– Мозги и холодная решимость. Я слышал, что он может процитировать Чосера, вгоняя человеку иголки под ногти.

Уитни утратила аппетит.

– Это его стиль? Поэзия и пытки?

– Он не убивает просто так, он казнит, причем казнит, соблюдая определенный ритуал. У него есть первоклассная киностудия. Там он снимает свои жертвы до казни, во время казни и после казни.

– О Боже! – Уитни стала вглядываться в лицо Дуга, надеясь, что он рассказывает сказки. – Не может быть! Не придумывай.

– У меня нет столь богатого воображения. Его мать была школьной учительницей, по слухам, немного не в себе. – Сок манго стекал по подбородку, и Дуг рассеянно вытер его. – Рассказывают, что, когда он не мог рассказать наизусть какую-нибудь поэму, Байрона или чью-то еще, она отрубала ему кусок пальца.

– Она… – Уитни поперхнулась. – Его мать отрубала ему пальцы, если он не мог запомнить стихи?

– Так говорят. Утверждают, она была религиозной и немного путала стихи и молитвы. Ей казалось, что если он не может процитировать Байрона, то совершает святотатство.

На миг Уитни забыла тот кровавый кошмар, виновником которого был Димитри. Сейчас она думала о том маленьком мальчике.

– Это ужасно. У нее надо было отнять ребенка, Дуг хотел, чтобы она отказалась от мести, но не хотел, чтобы это чувство сменилось жалостью. И то, и другое одинаково опасно.

– Димитри думал то же самое. Когда он покидал родной дом, чтобы заняться своим, если можно так сказать, бизнесом, то сделал это с блеском. Он сжег дом, где жила его мать.

– Он сжег собственную мать?

– Ее и еще двадцать или тридцать человек. Ты, конечно, понимаешь, он ничего не имел против них. Просто в это время они там оказались.

– Ради мести, ради удовольствия или ради денег, – прошептала Уитни, вспомнив свои размышления об убийстве.

– Здесь все вместе. Если существует такая вещь, как душа, Уитни, то у Димитри она черная и вся в нарывах.

– Если существует такая вещь, как душа, – повторила она, – мы должны помочь отправить его душу в ад.

Дуг не засмеялся. Уитни произнесла эти слова очень тихо. В ярком лунном свете он хорошо видел ее лицо, бледное и уставшее. Она отдавала себе отчет в том, что говорит. Дуг уже был косвенным виновником гибели двух невинных человек. В этот момент он ощущал свою ответственность за Уитни. Впервые в своей жизни.

– Послушай, дорогая. – Он подвинулся и сел рядом с ней. – Первая и самая главная наша задача – остаться в живых. Второе – получить сокровища. Больше мы ничем не можем отплатить Димитри.

– Этого недостаточно.

– Ты новичок, Уитни. В этом деле так: если можешь, наносишь удар и сразу убегаешь. Только так можно остаться в живых.

Она, задумавшись о чем-то, не слушала его. Чувствуя себя неловко, Дуг решился:

– Мне кажется, пришло время взглянуть на бумаги.

Он не видел ее лица, но понял, что Уитни удивлена. Дуг почувствовал это, заметив, как вздрогнуло ее плечо.

– Ну и ну, – тихо сказала Уитни. – Открываем шампанское.

– Поспеши, а то я передумаю. – Удовлетворенный ее волнением. Дуг сунул руку в карман и торжественно извлек конверт. – Это ключ к сокровищам, – торжественно произнес он. – Тот самый проклятый ключ. И с его помощью я открою замок, который никогда бы не смог взломать. – Дуг, вынимая из конверта одну бумагу за другой, разглаживал их на колене.

– В основном они на французском, как и письмо, – пояснил он. – Но кто-то уже перевел большую часть. – Поколебавшись, Дуг передал Уитни пожелтевший листок, запечатанный в прозрачный пластик. – Обрати внимание на подпись.

Она взяла листок, бегло просматривая текст:

– Боже мой!

– Ну да. Кажется, она написала это послание за несколько дней до того, как оказалась в заключении. Вот перевод.

Но Уитни уже читала текст, собственноручно написанный Марией-Антуанеттой.

– «Леопольд оставил меня», – прошептала она.

– Леопольд II, император Священной Римской империи и брат Мари.

Уитни посмотрела на Дуга:

– Ты хорошо справился с домашним заданием.

– При любой работе я всегда знакомлюсь с нужными фактами. Я вызубрил историю Французской революции. Мари играла в политику и в то же время пыталась сохранить свое положение. Она с этим не справилась. Когда Мари написала это письмо, она знала, что с ней уже почти все кончено.

Ограничившись кивком, Уитни вернулась к письму:

– "Он в первую очередь император, а уж потом – брат. Кроме него, мне не к кому обратиться. Нет таких слов, дорогой Жеральд, чтобы описать то унижение, которое мы испытали во время нашего насильственного возвращения из Варенн. И мой муж, король, переодетый простым слугой, и я – все это слишком ужасно. Нас арестовали – арестовали! – и доставили в Париж как преступников, под охраной вооруженных солдат. Тишина была подобна смерти. Хотя мы и дышали, но чувствовали себя как на собственных похоронах. Ассамблея заявила, что король был похищен, и изменила Конституцию. Эта уловка стала началом конца.

Король верил, что Леопольд и прусский король помогут. Он сообщил им через своего агента Ле Тоннелье, что для этого наступило самое благоприятное время. Война с внешним врагом, Жеральд, должна была погасить огонь общественного недовольства в стране. Но жирондисты доказали свою несостоятельность и теперь сами боятся тех, кто идет за этим дьяволом – Робеспьером. Вы понимаете, что, хотя и объявлена война Австрии, наши ожидания не сбылись. Поражения в войне прошлой весной показали, что жирондисты не знают, как надо вести войну.

Теперь ходят разговоры о суде – суде над вашим королем, и я боюсь за его жизнь. Я боюсь, мой верный Жеральд, за жизни всех нас.

Я вынуждена умолять Вас о помощи, полагаться на Вашу преданность и дружбу. У меня нет возможности бежать, поэтому мне остается ждать и надеяться. Умоляю Вас, Жеральд, принять то, что мой посланец принесет Вам. Сейчас, когда все вокруг рушится, я полагаюсь только на Вашу любовь и преданность. Меня предали, предавали не один раз, но иногда и предательство можно обратить себе на пользу.

Я вверяю Вам небольшую часть того, что принадлежит мне как королеве. Может быть, это позволит выкупить жизнь моих детей. Сейчас буржуазия побеждает, но рано или поздно она падет. Возьмите то, что принадлежит мне, и храните ради моих детей и их детей. Придет время, и мы вновь займем наше законное место. Ждите, когда оно настанет".

Уитни еще раз посмотрела на строчки, написанные взбалмошной женщиной, королевой, чья недолгая жизнь закончилась на эшафоте.

– Ей оставалось жить всего несколько месяцев, – прошептала Уитни. – Догадывалась л и она об этом, когда писала письмо? – Уитни подумала, что письмо должно быть под стеклом в каком-нибудь музее. Наверное, такое же чувство испытывала и леди Смит-Райт. Именно оно подтолкнуло ее отдать письмо вместе с остальными документами Утакеру. И теперь оба они мертвы. – Дуг, ты представляешь себе, какая это ценность?

Как раз мы это и должны выяснить, – ответил он.

– Я имею в виду не денежные знаки, а культурную и историческую ценность.

– Да, конечно, когда у меня будут деньги, я куплю вагон культуры.

– Культуру нельзя купить. Дуг, этому место в музее.

– После того как я заполучу сокровища, я подарю все до последнего листка.

Уитни покачала головой и пожала плечами. Сначала надо заняться первоочередными делами, решила она.

– Что там еще?

– Страницы из дневника, похоже, что писала дочь этого Жеральда.

Дуг уже читал переведенные отрывки, и это было страшно. Не говоря больше ни слова, он передал страницу Уитни. Она была датирована 17 октября 1793 года, и в простых словах, написанных полудетским почерком, чувствовались ужас и растерянность, которые не имели возраста. Писавшая видела казнь своей королевы.

"Она казалась бледной и некрасивой. И очень старой. Они провезли ее на телеге по улицам, как проститутку. Когда она поднималась по ступеням, на ее лице не было страха. Мама сказала, что она осталась королевой до конца. Люди кричали, а торговцы продавали свои товары, будто был праздник. Пахло, как в зверинце, и мухи летали тучами. Я видела, что по улицам на телегах провезли еще людей. Среди них была мадемуазель Фонтанбле. Прошлой зимой она вместе с мамой бывала в салоне.

Когда лезвие опустилось на шею королевы, народ закричал от радости. Папа заплакал. Я никогда раньше не видела, как он плачет, и только держала его за руку. Увидев его слезы, я испугалась, испугалась больше, чем когда видела телеги с приговоренными или смотрела на королеву. Если папа плачет, что же с нами будет? В ту же ночь мы покинули Париж. Я думаю, что больше никогда не увижу Париж, никогда не увижу свою красивую комнату, никогда не посмотрю из окна в наш чудесный сад. Мы продали золотое мамино ожерелье с сапфирами. Папа сказал, что предстоит долгое путешествие и надо быть храбрыми".

Уитни взяла у Дуга другой листок, написанный спустя три месяца:

"Я была при смерти. А сейчас мы плывем на далекий остров. Корабль качает. С нижней палубы несет вонью. Папа болел. Одно время мы боялись, что он умрет и мы останемся одни. Мама молилась, а когда его лихорадило, я оставалась около него и держала за руку. Кажется, прошло так много времени с тех пор, как мы были счастливы. Мама похудела, а в красивых папиных волосах с каждым днем все больше седины.

Однажды, когда он, совсем больной, лежал в по-" стели, он попросил меня принести маленькую деревянную шкатулку. С виду она неказистая – в таких крестьянские девушки хранят свои безделушки. Он сказал нам, что ее прислала королева, оказав ему высокое доверие. Когда мы вернемся во Францию, то от имени королевы должны отдать ее содержимое новому королю. Я была больна, устала и хотела лечь, но папа заставил меня и маму поклясться, что мы сдержим его обещание. Когда мы поклялись, он открыл шкатулку.

Я видела эти драгоценности на королеве. Тогда она была молода, весела и счастлива. В простой шкатулке лежало изумрудное колье, которое я раньше видела на ее груди. Оно отражало свет свечей и отбрасывало его на другие драгоценности. Здесь было рубиновое кольцо с бриллиантами, браслет с изумрудами – пара к изумрудному колье. Были еще камни без оправы.

Но мои глаза ослепило бриллиантовое колье, которое было прекраснее всего остального. Бриллианты были скреплены, но каждый из них, казалось, переливался сам по себе. Некоторые бриллианты были крупнее тех, что мне когда-либо доводилось видеть. Я вспомнила, что мама рассказывала о скандале с кардиналом Роганом и колье королевы. Папа утверждает, что кардинала обманули, имя королевы использовали, а колье исчезло. Видя колье в коробке, я гадала, как же королева смогла его найти".

Уитни отложила листок, но руки ее дрожали.

– Считается, что бриллиантовое колье было разделено на части и продано.

– Да, считается, – повторил Дуг. – Однако кардинал был изгнан, а графиню де ла Мотт поймали, отдали под суд и осудили. Она бежала в Англию, но, насколько я знаю, никто не смог доказать, будто колье побывало у графини.

– Ты прав. – Уитни стала рассматривать страничку дневника. Только вид этого листка заставил бы забиться от восторга сердце любого хранителя музея. Что касается колье, то его считали одним из катализаторов Французской революции.

– Оно уже тогда стоило порядочно. – Дуг передал ей еще один лист. – Представляешь, сколько оно может стоить сегодня?

Оно бесценно, подумала Уитни, но не стала говорить это Дугу, зная, что он не правильно поймет смысл этого слова. На листе, который она держала в руках, был дан детальный список драгоценностей, которые королева доверила Жеральду. Все они были описаны и оценены. Но также, как и снимки в книге, на Уитни это не произвело большого впечатления. Тем не менее один пункт она выделила среди остальных. Бриллиантовое колье оценивалось в более чем миллион ливров. Дуг, конечно, обратил внимание на этот пункт, подумала Уитни. Вернув список Дугу, она снова взялась за чтение дневника.

Следующая страница была написана еще через несколько месяцев, когда Жеральд со своей семьей обосновался на северо-восточном побережье Мадагаскара:

"Я тоскую по Франции, по Парижу, по нашему дому и саду. Мама говорит, что нам не следует жаловаться. Иногда она ходит со мной на прогулки к морю. Это самое лучшее время. Вокруг летают птицы, а мы собираем ракушки. В эти часы мама кажется счастливой, но иногда она подолгу смотрит на море, и я знаю, что она тоже тоскует по Парижу.

С моря дует ветер. Приходящие корабли приносят новости из дома. Большинство из них – о смерти. Во Франции правит террор. Торговцы говорят, что заключенных тысячи и многие кончают свою жизнь на гильотине, а некоторых вешают и даже сжигают. Рассказывают о Комитете общественной безопасности. Папа говорит, что из-за него в Париже стало небезопасно. Если кто-нибудь упоминает имя Робеспьера, все замолкают и вообще перестают разговаривать. И хотя я страстно хочу вернуться во Францию, я начинаю думать, что тот дом, который я знала, исчез навсегда.

Папа много работает. Он открыл магазин и продает другим поселенцам разные товары. Мы с мамой завели огород, где выращиваем овощи. Мухи нас изводят. У нас нет слуг, и приходится все делать сам им. Мне иногда кажется, что наша жизнь здесь – приключение, но мама быстро устает, потому что ждет ребенка. Я думаю об этом младенце и о том времени, когда у меня будут собственные дети. По вечерам мы шьем для ребенка, хотя на покупку свечей у нас совсем мало денег. Папа делает колыбель. Мы никогда не говорим о маленькой шкатулке, спрятанной под полом в кухне".

Уитни отложила листок:

– Интересно, сколько лет ей было?

– Пятнадцать. – Дуг коснулся другой бумаги, запечатанной в пластик. – Есть свидетельство о ее рождении, брачное свидетельство родителей. – Он передал бумаги Уитни. – И свидетельства о смерти. Она умерла в шестнадцать лет. – Дуг передал Уитни последнюю страницу. – А вот и конец истории.

"Моему сыну, – начала Уитни и посмотрела на Дуга. – Ты спишь в колыбельке, которую я для тебя сделал, на тебе надета голубая рубашечка, которую сшили твоя мать и сестра. Они ушли – твоя мать, подарив тебе жизнь, а твоя сестра от лихорадки, которая была такой скоротечной, что мы не успели даже пригласить врача. Я нашел дневник твоей сестры. Читая его, я плакал. Когда ты станешь старше, этот дневник станет твоим. Я выполнил свой долг перед своей страной, своей королевой, своей семьей. Я спас твою мать и сестру от террора, но оказалось, только для того, чтобы потерять в этом чужом краю.

У меня больше нет сил писать. Сестры-монахини позаботятся о тебе лучше, чем удалось бы мне. Я могу завещать тебе только обломки, оставшиеся от нашей семьи, – слова твоей сестры, любовь твоей матери. И еще – ответственность перед нашей королевой, которую я взял на себя. Письмо с инструкциями останется у сестер, они передадут тебе этот пакет, когда ты станешь взрослым. Ты мой наследник, и твой долг выполнить обещание, данное мною королеве. Мои надежды будут похоронены вместе со мной, но я верю, что, когда ты вырастешь, ты станешь бороться за наше дело. Ты придешь сюда, где лежу я, и найдешь Мари. Я молюсь о том, чтобы ты до конца выполнил свой долг, как это сделал я".

– Он покончил с собой. – Уитни со вздохом опустила письмо. – Он потерял свой дом, свою семью и свое сердце. – Они стояли у нее перед глазами – французские аристократы, которых ураган революции согнал со своих мест и забросил в эту далекую страну, где они умирали в тщетных попытках приспособиться к новой жизни. Среди них и Жеральд, в сердце которого до последнего мгновения жила клятва, данная королеве. – Что случилось потом?

– Насколько я смог понять, ребенка отдали в монастырь. – Дуг пролистал страницы. – Он был усыновлен и эмигрировал со своей новой семьей в Англию. Такое впечатление, что о бумагах просто забыли, и они лежали до тех пор, пока их не раскопала леди Смит-Райт.

– А шкатулка королевы?

– Похоронена, – сказал Дуг, – глядя куда-то вдаль. – На кладбище в Диего-Суаресе. И нам нужно ее найти.

– А потом?

– Потом мы будем богаты.

Уитни посмотрела на листки, лежавшие у нее на коленях. Здесь были разбитые судьбы, мечты, надежды и преданность.

– И это все?

– А разве недостаточно?

– Этот человек дал клятву своей королеве.

– Она мертва, – подчеркнул Дуг. – Во Франции теперь республика. Я не думаю, что кто-нибудь нас поймет, если мы решим использовать сокровища для восстановления монархии.

Уитни хотела что-то возразить, поспорить, но почувствовала себя слишком уставшей. Вдобавок, чтобы все это переварить, оценить по собственным меркам то, что она узнала, нужно было время. И самое главное – они еще ничего не нашли. Дуг говорил, что главное – победить. Когда он победит, она поговорите ним на темы морали.

– Ты уверен, что мы сможем найти кладбище, проникнуть туда и откопать сокровища королевы?

– Совершенно уверен. – Дуг смущенно улыбнулся, заставив ее поверить в свою искренность.

– Может, их уже нашли.

– Нет-нет. – Он покачал головой. – В дневнике упоминается одна из драгоценностей – рубиновое кольцо. В библиотечной книге ему посвящена целая глава. Это кольцо передавалось в королевской семье из поколения в поколение, пока не исчезло во время революции. Если бы эта или другая вещь всплыла, нелегально или еще как-то, я бы об этом слышал. Все там, Уитни. И ждет нас.

– Возможно.

– К черту «возможно»! У меня в руках бумаги.

– У нас в руках бумаги, – поправила Уитни, прислонившись к дереву. – Теперь нужно найти кладбище, которое было здесь двести лет назад. – Она закрыла глаза и мгновенно заснула.

Уитни разбудило чувство голода, такое сильное, какого она никогда не испытывала. Со стоном она открыла глаза и увидела сидевшего рядом у дерева Дуга.

– Доброе утро. Она облизнула губы:

– Я так хочу есть, что могу убить за рогалик.

– А я бы съел мексиканский омлет. – Он закрыл глаза, пытаясь себе его представить. – Золотистого цвета, с перцем и луком.

Омлет заполнил воображение Уитни, но желудок ее остался пустым.

– У нас есть всего один покоричневевший банан.

– В джунглях не умирают от голода. – Потерев лицо ладонями. Дуг сел. Солнце уже давно взошло, и его горячие лучи рассеяли утренний туман. Лес был полон звуков, движений и запахов. Дуг посмотрел на верхушки деревьев, где пели невидимые птицы. – Тут полно фруктов. Я не знаю, вкусно ли мясо лемуров, но…

– Нет!

Усмехнувшись, он встал:

– Я только хотел спросить. А что ты думаешь о легкой пище? Например, о свежем фруктовом салате.

– Звучит восхитительно. – Уитни встала, и ламба соскользнула с ее плеча. Она отчетливо помнила, что вечером ламбы на ней не было, значит, Дуг укрывал ее ночью. После всего, что произошло, он продолжал ее удивлять. Уитни поправила ламбу таким жестом, как будто это была шаль из элегантнейшего Шелка.

– Ты добудешь фрукты, а я – кокосовые орехи. Уитни протянула руку вверх:

– Не знаю, что это, но похоже на недоразвитые манго.

– Хватай их.

Уитни сорвала три плода и, рассмотрев их, скривилась:

– Я за них не дала бы и одного плохонького яблока, даже ради разнообразия.

– Пригласил ее на завтрак, а она недовольна.

– Мне хочется что-нибудь получше, – начала Уитни, но, повернувшись, увидела, что Дуг уже на полпути к верхушке пальмы. – Дуглас, – сказала Уитни, подходя поближе к дереву, – ты соображаешь, что делаешь?

– Я лезу на это проклятое дерево, – с трудом проговорил он.

– Надеюсь, ты не хочешь упасть и сломать себе шею. Я очень не люблю путешествовать одна.

– Совсем не хочу, – задыхаясь, ответил Дуг. – Оказывается, лезть по пальме – это примерно то же, что залезть в форточку на третьем этаже.

– Добротное кирпичное здание не оставит заноз в чувствительных местах.

Добравшись до верхушки пальмы, он слегка подергал орех:

– Отойди от дерева, дорогая. У меня может появиться искушение бросить орех в тебя.

Сжав губы, Уитни так и поступила. Орехи приземлялись у ее ног: один, второй, третий. Подняв орех, Уитни стала колотить им по стволу дерева до тех пор, пока орех не треснул.

– Отличная работа, – сказала она Дугу, когда он спрыгнул на землю. – Мне бы хотелось увидеть тебя в настоящем деле.

Дуг взял у нее кокос, сел на землю и, вытащив перочинный нож, принялся выковыривать мякоть. Орех вдруг напомнил ей о Жаке. Уитни дотронулась до ракушки, которую он ей подарил, и глубоко вздохнула, подавляя подступившее рыдание.

– Знаешь, большинство людей твоего круга не были бы столь... терпимы, – наконец подобрал Дуг нужное слово, – к моему стилю работы.

– Я сторонница свободного предпринимательства. – Уитни села на землю рядом с ним. – Кроме того, все это не так просто, как ты думаешь, – закончила она с набитым ртом.

– А в чем же сложность?

– Ну, скажем, ты крадешь мои изумрудные серьги.

– Буду иметь это в виду.

– Давай лучше рассмотрим это гипотетически. – Тряхнув головой, Уитни отбросила волосы с лица, решив, что воспользуется щеткой потом. Сначала надо поесть. – В конце концов страховая компания раскошеливается и возмещает мне убытки. Я годами платила им бешеные деньги, ни разу не надев серьги, потому что они слишком безвкусные. Теперь ты уволакиваешь изумруды, и что получается? Некто их покупает, считая очень привлекательными, я получаю деньги, на которые куплю себе что-то более подходящее. Видишь, в конце концов все остаются довольны. Так что твою работу, можно считать в какой-то степени общественно полезной.

Дуг отломил кусок ореха и принялся жевать.

– Никогда не задумывался над этим.

– Конечно, страховая компания не будет довольна, – добавила Уитни. – А другим не нравится, когда у них крадут дорогие их сердцу драгоценности или фамильное серебро, даже если оно чересчур витиевато. Да и знаешь, не всегда приятно, когда вламываются в твой дом.

– Я давно догадывался об этом.

– Но пожалуй, я больше уважаю обыкновенное, честное воровство, чем компьютерные преступления или мошенничества белых воротничков. Вроде нечестных брокеров на фондовой бирже, – добавила она, попробовав орех, – которые водят за нос какую-нибудь старую леди, прикарманивая всю прибыль от ее акций и в конце концов оставив ее ни с чем. Это не то же самое, что обчистить чей-нибудь карман или стащить «Сидней».

– Я не хочу сейчас говорить об этом алмазе, – ответил Дуг.

– Конечно, по-своему твое дело помогает машине крутиться, но… – Уитни сделала паузу, чтобы откусить еще кусочек ореха, – не думаю, что у воровства есть большой потенциал развития. Конечно, это интересное хобби, но как профессиональное занятие оно имеет свои пределы роста.

– Я уже подумывал о том, чтобы уйти на покой, если смогу жить шикарно.

– Что ты сделаешь первым делом, когда вернешься в Штаты?

– Куплю шелковую рубашку со своими инициалами на манжетах. Кроме того, мне нужен итальянский костюм. – Дуг разрезал манго пополам, вытер лезвие о свои джинсы и предложил кусок Уитни. – А ты?

– Я буду есть, есть и есть, – заявила Уитни с набитым ртом. – Я собираюсь заниматься этим профессионально. Думаю, что я начну с гамбургера с сыром и луком, а затем дойду до омаров, слегка прожаренных в масле.

– Для того, кто так поглощен мыслями о еде, ты чересчур тощая.

Уитни проглотила кусок манго.

– Человек, как правило, озабочен тем, чем не может заниматься. И я стройная, а не тощая, – возразила она. – Это Мик Джаггер тощий.

Усмехнувшись, Дуг отправил в рот еще кусок манго.

– Ты забыла, дорогая, что я имел честь видеть тебя обнаженной. Твоя фигура совсем не напоминает песочные часы, как у по-настоящему стройных женщин.

Уитни слизала сок с пальцев.

– У меня очень тонкая организация, – сказала она. Так как Дуг продолжал улыбаться, Уитни, нахмурившись, смерила его сердитым взглядом. – Кстати, если ты помнишь, я тоже имела возможность видеть тебя голым. Тебе не повредит немного накачать мышцы, Дуглас.

– Выпирающие мышцы бросаются в глаза. Я предпочитаю быть худым.

– Ты такой и есть.

Отбросив в сторону скорлупу ореха. Дуг бросил на нее недовольный взгляд:

– Тебе нравится, когда у мужчин перекатываются бицепсы и трицепсы?

– Мужественность, – небрежно сказала Уитни, – очень возбуждает. Это свойство настоящего мужчины. А такой мужчина не станет строить глазки сексуально озабоченной женщине, которая носит облегающие свитеры, чтобы никто не обратил внимания на то, что у нее нет мозгов.

– Как я догадываюсь, ты не любишь, когда тебе строят глазки.

– Конечно, нет. Я предпочитаю стиль.

– Это прекрасно.

– Нет нужды ехидничать.

– Я просто соглашаюсь. – Дуг слишком хорошо помнил, как еще вчера она плакала у него на груди и каким беспомощным он себя чувствовал. Сейчас он хотел прикоснуться к ней снова, видеть ее улыбку, ощущать нежность ее тела. – Это не важно, сказал Дуг. – Хоть ты и тощая, но мне нравится твое лицо.

Ее губы сложились в ту холодную, надменную улыбку, которую он находил безумно привлекательной.

– Правда? И что же именно?

– Твоя кожа. – Подчинись внезапному импульсу, Дуг погладил ее по щеке. – Как-то я случайно натолкнулся на одну алебастровую камею. Она была небольшая, – вспоминал Дуг, проводя пальцами по скуле Уитни. – Возможно, она стоила всего несколько сотен, но это была самая классная вещь из тех, что мне доводилось держать в руках. – Он усмехнулся, затем погрузил пальцы в ее волосы. – До тебя.

Уитни не отодвинулась, и ее взгляд не отрывался от его лица. Она чувствовала на своей коже его дыхание.

– Значит, ты считаешь, что приобрел меня?

– Можно это и так назвать, разве нет? – Дуг чувствовал, что находится на краю пропасти. Даже когда его губы коснулись ее губ, он все еще думал, что этого делать не надо. Очень часто из-за женщин он терял все. – И с этих пор, – прошептал он, – я толком не знаю, что с тобой делать.

– Я не алебастровая камея, – так же шепотом ответила Уитни, обняв его за шею. – И не алмаз «Сидней», и не золотой мешок.

– А я не член аристократического клуба, и у меня нет виллы на Мартинике.

– Похоже на то, что… – она провела языком по его губам, – у нас очень мало общего.

– Ничего общего, – поправил ее Дуг, в то время как его руки скользнули по ее спине. – Такие, как ты и я, не могут принести друг другу ничего, кроме неприятностей.

– Действительно. – Уитни улыбнулась, в ее глазах под длинными, роскошными ресницами светилось веселье. – Так когда же мы начнем?

– Мы уже начали.

Когда их губы встретились, леди и вор перестали существовать. Страсть – великий уравнитель. Он упал на мягкую траву и потянул ее за собой.

Уитни не стремилась к этому, но и не сопротивлялась, не жалела о том, что происходит. Она испытывала влечение к Дугу с того момента, когда увидела его в лифте без солнечных очков. Это влечение постепенно сменялось чем-то более глубоким, и Уитни боялась об этом задумываться. Он затронул в ее душе какие-то струны, и теперь страсть охватила каждую частичку ее тела и наполнила ее душу радостью жизни.

Ее губы были такими же горячими и жадными, как и у него. Но это случалось и раньше. Сердце забилось чаще – это тоже не ново. От прикосновения его рук ее тело напряглось и изогнулось дугой – подобные ощущения она уже испытывала. Но сейчас в первый и единственный раз в жизни Уитни не контролировала своих действий. Она воспринимала секс таким, каким он и должен быть – бездумным наслаждением.

Капитуляция ее самой мощной линии обороны – ее сознания – была полной. Ее желание было так же велико, как и его. Такое же примитивное, такое же всепоглощающее, такое же изначальное. Когда они поспешно раздевали друг друга, ее руки были такими же проворными, как и у него.

Плоть прижималась к плоти – теплой, упругой, гладкой. Губы прижимались к губам – раскрытым, горячим, жадным. Они, как дети, катались по земле, но их страсть была зрелой и сильной.

Она не могла насытиться ими пробовала на вкус, трогала, как будто до сих пор никогда не знала мужчин. Но в этот момент она не помнила о других. Он заполнил ее всю – ее сердце и разум, угрожая остаться навсегда. Она поняла, что для других теперь места не будет, и после первого испуга согласилась с этим.

Он и раньше хотел женщин, отчаянно хотел. Или по крайней мере так считал. До сих пор он еще не испытывал всей меры желания. До сих пор он не знал, что значит хотеть. Сейчас она просачивалась в него – капля за каплей. Раньше женщинам разрешалось доставлять и получать удовольствие, но он никогда не допускал их внутрь. Мужчина, который всегда бежит, не может позволить себе такой роскоши. Но остановить ее было невозможно.

Хотя это его руки – умелые, опытные, сильные – скользят по ее коже, но на самом деле командует она. Он давно знал, что мужчина наиболее уязвим, когда находится в объятиях женщины – матери, жены, любовницы, потому что забывает обо всем, кроме желания остаться в этих объятиях. Она вливалась в него, такая теплая, такая нежная, и он ничего не мог сделать – только ожидать грядущих последствий.

Горячая, подвижная, восхитительная, она была под ним и вокруг него. Он уткнул лицо в ее волосы и понял, что он в ловушке – захлопнулась дверь, и тихо щелкнул замок. Дуг не стал сопротивляться.

Не спеша он покрыл поцелуями лоб, нос, рот, подбородок, чувствуя ее улыбку. Ее тонкие нежные пальчики скользнули по его бедрам. Когда он погрузился в нее, глаза у обоих были открыты.

Он заполнил ее, застонав от восхитительного тепла и нежности, окруживших его тело. Ее лицо было в полосах света и тени, глаза полузакрыты. Их движения, их удары сердца сливались воедино.

Темп нарастал, и вместе с ним нарастало смятение чувств. Мысли Дуга начали путаться, и последнее, о чем он подумал: возможно, он уже отыскал свой конец радуги.

Они лежали молча. Они были уже не дети и имели немалый опыт. Но сейчас оба поняли, что до сих пор никогда не занимались любовью. И оба гадали, что, черт возьми, теперь с этим делать.

Уитни мягко провела рукой по его спине. Он вдохнул аромат ее волос.

– Думаю, мы оба знали, что это случится, – сказала она после паузы.

– Думаю, что да.

Она посмотрела вверх на деревья и чистую синеву над ними:

– Что теперь?

Дуг был практичным человеком и решил ограничиться настоящим. Даже если Уитни спрашивала об их общем будущем, он предпочел не понять этого. Поцеловав ее в плечо, он рассказал ей свой план ближайших действий:

– Доберемся до ближайшего города, там выпросим, арендуем или украдем транспорт и отправимся в Диего-Суарес.

Уитни на мгновение закрыла глаза. В конце концов она пошла на все это, отдавая себе отчет, что так будет и дальше.

– К сокровищам.

– Мы их добудем, Уитни. Теперь это дело нескольких дней.

– А потом?

Снова о будущем. Приподнявшись на локте, Дуг посмотрел на нее.

– Все, что хочешь, – сказал он, думая в этот момент только о том, как она красива. – Мартиника, Афины, Занзибар. А можно купить ферму в Ирландии и разводить овец.

Она засмеялась, потому что сейчас это казалось очень просто.

– С тем же успехом можно выращивать пшеницу в Небраске.

– Правильно. А еще лучше – открыть американский ресторан здесь, на Мадагаскаре. Я буду готовить, а ты вести счета.

Дуг сел, потянув ее за собой. Постепенно он отвыкал от чувства одиночества, но до нынешнего утра полностью не сознавал этого. А ведь совсем недавно он считал, что одиночество – наилучший вариант. Сейчас он хотел владеть, принадлежать, чувствовать кого-то рядом. Это было неразумно, но это было именно так.

– Мы найдем эти сокровища, Уитни. И никто нас не остановит. А потом мы будем делать все, что захотим и когда захотим. Я смогу осыпать тебя бриллиантами. – Дуг провел рукой по ее волосам, на миг забыв о том, что она и так могла иметь все, что хотела, Уитни почувствовала сожаление и некую печаль. Он не видит дальше своего золотого мешка. Не видит сейчас, а может быть, и вообще никогда не увидит. Но она об этом знала всегда. Улыбнувшись, она провела рукой по его щеке.

– Мы их найдем.

– Мы их найдем, – согласился Дуг, обняв ее. – А когда найдем, они все будут наши.

Они шли весь день до темноты. Наконец желудок Уитни стал роптать, а ноги – заплетаться. Как и Дуг, она сосредоточилась на мысли о Диего-Суаресе, не думая ни о чем другом. Это помогало передвигать ноги. В поисках сокровищ они зашли уже очень далеко. Что бы ни случилось раньше, что бы ни случилось потом, они их найдут. Время для размышлений, обдумывания, анализа придет потом.

Когда Дуг предложил ей манго, Уитни отрицательно покачала головой.

– Мой желудок меня накажет, если я отправлю туда еще одно манго. – Она положила руку на желудок, как будто желая его успокоить. – А я-то думала, что у «Макдональдса» везде есть свои отделения. Ты представляешь, как далеко мы зашли, раз нигде не видно золотой арки «Макдональдса»?

– Забудь о «Макдональдсе». Когда наше путешествие закончится, я сделаю тебе обед из пяти блюд. Когда ты его съешь, ты подумаешь, что попала в рай.

– Меня бы устроил и хот-дог.

– Хотя у тебя образ мыслей герцогини, но желудок, как у крестьянки.

– Даже крепостные время от времени ели бараньи ноги.

– Ну, мы… – Он оборвал свои слова, схватил ее и потащил в кусты.

– Что такое?

– Свет – там впереди и выше. Видишь? Уитни осторожно повернула голову и выглянула из-за его плеча. Сквозь листву пробивался слабый огонек. Непроизвольно она перешла на шепот.

– Ремо?

– Не знаю. Может быть. – Дуг помолчал, обдумав и отбросив с полдесятка объяснений. – Будем осторожнее.

Чтобы добраться до крохотного поселения, им понадобилось минут пятнадцать. Было уже совершенно темно. Свет струился из окна небольшого одноэтажного дома, похожего на магазин или ресторан. О стекло бились мотыльки величиной с ладонь. У входа стоял джип.

– Как говорится, проси и получишь, – прошептал Дуг. – Посмотрим, что это. – Скорчившись, они подобрались кокну. То, что Дуг увидел заставило его усмехнуться. Ремо, шикарная рубашка которого стала мятой и грязной, сидел за столом, мрачно глядя в стакан с пивом. Напротив него сидел Барнз, лысый, похожий на крота, и улыбался неизвестно чему.

– Ну и ну, – тихо сказал Дуг. – Похоже, что у нас сегодня удачный день.

– Что они здесь делают?

– Бегают по кругу. Ремо, похоже, нуждается в услугах парикмахера, массажистки и прачки. – Дуг увидел еще трех человек, которые старались держаться от американцев подальше. Он также заметил две кастрюли с дымящимся супом, сандвич и пакет с картофельными чипсами. Голодный спазм сжал его желудок.

– К сожалению, мы не можем заказать кое-что на вынос.

Уитни тоже заметила еду и едва удержалась, чтобы не прижаться носом к стеклу.

– А может, нам подождать, пока они уйдут, а потом зайти и поесть?

– Они, конечно, уйдут, иначе зачем им джип. Ладно, дорогая, сейчас ты опять будешь стоять на стреме. Постарайся сделать это получше, чем в прошлый раз.

– Я же тебе объясняла: я не могла свистнуть, потому что рядом были бандиты.

– Мы оба останемся в живых и вдобавок добудем себе колеса. Пошли.

Дуг быстро обошел дом. Давая ей указания шепотом и жестами, он поставил Уитни у окна, асам подполз к джипу и принялся за работу.

Она наблюдала за Ремо, и сердце ее замирало, когда он вставал и начинал нервно ходить. Страшными глазами она смотрела на джип. Распростертого под джипом Дуга видно не было. Когда Ремо проходил мимо окна, у Уитни сжималось сердце и она прижималась спиной к стене.

– Давай быстрее, – прошипела она. – Он становится беспокойным.

– Не торопи меня, – пробормотал Дуг, разъединяя провода. – Такие вещи требуют деликатного обхождения.

Уитни заглянула в окно как раз в тот момент, когда Ремо пинком поднимал Барнза на ноги.

– Ты бы поторопился со своим деликатным обхождением, Дуглас. Они идут.

Ругаясь, он вытер пот. Еще минута. Нужна еще минута.

– Забирайся в джип, дорогая, уже почти все готово. – Когда Уитни не ответила. Дуг взглянул в ее сторону и увидел, что перед домом никого нет. – Сукина дочь! – Борясь с проводами, он искал ее взглядом. – Уитни! Черт побери, сейчас не время для прогулок.

Продолжая ругаться, он осмотрелся. Никого. Дуг вздрогнул, услышав визг и лай. Двигатель пробудился к жизни. Он уже собрался выпрыгнуть из джипа с пистолетом в руке, как из-за угла выбежала Уитни и забралась в машину.

– Жми на газ, дорогой, – задыхаясь, сказала она. – Иначе у нас будет компания.

Едва она успела договорить, как джип уже несся по узкой грязной дороге. Нависавшие над дорогой ветки ударяли по стеклу и ломались со звуком, напоминавшим пистолетный выстрел. Обернувшись, Дуг увидел, что из-за угла дома выбегает Ремо. Прежде чем раздались первые выстрелы. Дуг прижал Уитни лицом к спинке сиденья и выжал педаль газа до отказа.

– Где ты ходила? – спросил он, когда поселение осталось позади. – Хорошо же ты стояла на стреме, если меня чуть не застрелили, пока я тебя разыскивал.

– Вот она, человеческая благодарность. – Уитни села, тряхнув головой. – Если бы я не совершила отвлекающий маневр, ты не успел бы закончить свои дела с джипом.

Дуг притормозил, для того чтобы разглядеть дорогу и не разбить машину о дерево.

– О чем ты?

– Когда я увидела, что Ремо собирается выходить, мне стало ясно, что нужен отвлекающий маневр, как в кино.

– Грандиозно. – Дуг обогнул камень и поехал дальше.

– Я забежала за дом и пустила пса в свинарник. – Уитни отбросила с лица волосы, обнаружив весьма самодовольную улыбку.

– Любопытно, что там произошло, но у меня не было времени понаблюдать. Тем не менее мой прием великолепно сработал.

– Счастье, что тебе не прострелили голову, – проворчал Дуг.

– Я делаю все, чтобы не прострелили твою, а ты недоволен, – обиженно сказала Уитни. – Типичный мужской эгоизм. Не знаю, почему я… – Она замолчала и стала принюхиваться.

– Чем это пахнет?

– Где?

– Здесь. – Это не был запах травы, сырости или животных, к которым они привыкли. Уитни еще раз втянула в себя воздух, затем повернулась и встала коленями на сиденье. – Как хорошо пахнет… – Она опустилась так низко, что Дуг, повернув голову, мог видеть только ее соблазнительный зад. – Это цыпленок! – Уитни вскочила, с торжествующим видом держа в руке куриную ножку. – Это цыпленок, – повторила она, откусив чуть ли не половину. – Здесь целый холодный цыпленок и куча консервов. Оливки, – объявила Уитни, опять нырнув назад. – Большие, мясистые греческие оливки. Где же консервный нож?

Пока Уитни возилась, опустив голову вниз. Дуг взял у нее куриную ножку.

– Димитри любит хорошо поесть, – сказал он, тоже откусив порядочный кусок. Он мог бы поклясться, что ощущает, как еда проскальзывает в желудок. – Я говорил, что Ремо достаточно сообразителен – он устроил кладовую на тот случай, если застрянет в пути.

– Вот это да! – С горящими глазами Уитни снова появилась перед Дугом. – Икра! – Она показала Дугу маленькую банку. – А это бутылка «Пули-Фюссе 79».

– А соль есть?

– Конечно.

Улыбнувшись, Дуг отдал ей наполовину съеденную куриную ножку.

– Кажется, нас ждет шикарное путешествие в Диего-Суарес. Да, Уитни?

Уитни взяла бутылку вина и вытащила пробку.

– Дорогой, – растягивая слова, произнесла она, – я никогда не путешествую по-другому.

Глава 13

Как легкомысленные подростки, они занимались любовью в машине, пьяные от усталости и от вина. Луна была ослепительно белой. Тишину ночи нарушала только музыка леса – пели ночные птицы, жужжали насекомые, квакали лягушки. Загнав джип в кусты, они наслаждались друг другом. Полуодетая, насытившаяся, Уитни смеялась, когда на маленьком, неудобном переднем сиденье джипа они пытались взять друг от друга как можно больше.

Уитни перекатилась так, что оказалась сверху, и усмехнулась:

– У меня с шестнадцати лет не было таких свиданий.

– Да ну? – Дуг провел рукой по ее бедру. Глаза Уитни потемнели от усталости, вина и страсти. Дуг пообещал себе, что обязательно увидит их вновь такими, когда они окажутся в каком-нибудь роскошном отеле на другом конце света. – Значит, парень смог затащить тебя в машину, напоив вином и накормив икрой?

– Тогда были не икра и вино, а всего лишь крекеры и пиво. А кончилось все тем, что я пихнула его в живот.

– Наверное, это было забавное свидание, Уитни. Она вылила из бутылки в рот последние капли вина, вслушиваясь в шелест крылышек и пение насекомых.

– Я всегда была разборчивой и остаюсь такой сейчас.

– Ах, разборчивой? – Дуг повернулся так, что она легла поперек него, а он прислонился к дверце джипа. – А почему же тогда ты находишься здесь, со мной?

Уитни уже много раз задавала себе этот вопрос, но ответ из-за своей простоты не удовлетворял ее. Ей так хотелось. Она помолчала, положив голову ему на плечо. Хоть это и было глупо, но так она чувствовала себя в безопасности.

– Наверно, я поддалась твоему обаянию.

– Так все делают.

Уитни улыбнулась и укусила его за нижнюю губу.

– Эй! – Пока она смеялась. Дуг сжал ее руки. – Значит, ты хочешь играть жестко.

– Меня не запугаешь, Лорд.

– Нет? – Наслаждаясь, он одной рукой сжимал ее запястья, а другой обнял за шею. В глазах Уитни ничего не отразилось. – Мне кажется, что я до сих пор обращался с тобой слишком нежно. Может, стоит по-другому?

– Давай! – с вызовом сказала Уитни. – Попробуй.

Холодно улыбаясь, она посмотрела на него равнодушными глазами цвета виски. Дуг понял, что все же сделал то, чего избегал всю жизнь, избегал более старательно, чем шерифов в маленьких городах и копов в больших. Он влюбился.

– Боже, как ты прекрасна!

В его голосе было что-то особое. До того как она успела об этом подумать или хотя бы посмотреть ему в глаза, губы Дуга оказались прижаты к ее губам. Страсть охватила их обоих.

Все было так, как в первый раз. Этого он не ожидал. Ощущения и желания были такими же сильными, такими же удивительными. Он чувствовал в себе беспредельную нежность.

Под его руками ее тело струилось, как вода. Бесконечная усталость сменилась небывалой энергией. От ее близости у него кружилась голова.

Ночь была жаркой. Влажный воздух был напоен ароматом тысяч цветов, вобравших в себя солнечное тепло. Дуг хотел зажечь для Уитни свечи, положить ее на мягкую, прохладную перину с шелковыми подушками. Он хотел давать – нечто новое для человека, который, хотя и мог проявить щедрость, привык сначала брать.

Ее тело было таким хрупким. Оно пленяло его так, как пышные тела профессионалок не привлекали никогда. Ее кожа была очень нежной, шелковистой благодаря ежедневному уходу. Дуг сказал себе, что наступит время, когда он позволит себе роскошь медленно, тщательно изучать каждый сантиметр ее тела – пока не будет знать ее лучше, чем она сама.

Она почувствовала: в нем что-то изменилось. Он был не менее страстным, но она знала, что что-то стало по-другому…

Ее чувства смешались, наложившись одно на другое. Все ее ощущения исходили от него. Прикосновения пальцев, прикосновения губ. Его запах заполнял ее – мужской, возбуждающий запах. Она слышала? как он что-то шепчет ей, и слышала спой собственный тихий ответ. До сих пор она не понимала, что значит раствориться в другом человеке. До сих пор она этого не хотела.

Она открылась. Он заполнил. Он дал. Она поглотила.

С самого начала до самого конца они мчались в одном темпе. Голова к голове, сердце к сердцу, они вместе пересекли ту линию, к которой стремятся все любовники.

Они ненадолго заснули, всего на час, но как прекрасно было спать вместе, свернувшись на сиденье джипа. Луна опустилась ниже. Дуг посмотрел на нее сквозь листву деревьев и разбудил Уитни.

– Нам надо двигаться. – Возможно, Ремо все еще пытается добыть какой-нибудь транспорт, а может быть, он уже в пути. В любом случае надо спешить.

Уитни вздохнула и потянулась:

– Сколько еще ехать?

– Не знаю точно. Километров сто шестьдесят, может быть, двести.

– Ладно. – Зевнув, она начала одеваться. – Я поведу.

Дуг фыркнул, натягивая джинсы:

– Черта с два ты поведешь. Я уже ездил с тобой, помнишь?

– Конечно, помню. – Осмотрев себя, Уитни решила, что складки и пятна на ее одежде стали постоянными, и задумалась над тем, можно ли где-нибудь "этом краю найти средство для чистки. – Насколько я помню, тогда я даже спасла тебе жизнь.

– Спасла? – Дуг повернулся к ней. – Ты чуть не убила нас обоих.

Уитни провела щеткой по волосам.

– Нет уж, прошу прощения. Искусным маневром я не только спасла твою задницу, но и задержала Ремо с его бандой.

Дуг включил зажигание:

– Думаю, что это с какой стороны посмотреть. Но в любом случае вести буду я. Ты слишком много выпила.

Уитни смерила его испепеляющим взглядом:

– Макаллистеры не теряют головы в любых обстоятельствах. – Но когда машина стала продираться сквозь кусты, она схватилась за ручку дверцы и держалась за нее, пока они не выехали на дорогу.

– Твое хладнокровие – от мороженого, – решил Дуг, набрав скорость. – Оно обволакивает желудок так, что нейтрализует все чувства.

– Очень остроумно. – Уитни отпустила ручку дверцы и стала смотреть, как мимо пролетает ночь. – Мне кажется, ты хорошо осведомлен о моей жизни и истории моей семьи. А что ты можешь рассказать о себе?

– Какую историю ты хочешь знать? – небрежно спросил Дуг. – У меня их много, я рассказываю их в зависимости от обстановки.

– Ну конечно, полный набор – от истории нищего сиротки до истории изгнанного из семьи аристократа. – Уитни смотрела на его профиль. Кто он такой, думала она. И почему ее это беспокоит? Ответа на первый вопрос у нее не было, но она догадывалась, что знает ответ на второй. – А может, расскажешь подлинную, хотя бы для разнообразия?

Конечно, он мог солгать. Ему было бы нетрудно выдать ей трогательную историю о бездомном маленьком мальчике, который убежал от злобного отчима и ночевал в подвалах и парках. И он мог бы заставить ее поверить в это. Откинувшись на сиденье, Дуг сделал то, что делал очень редко. Он стал рассказывать ей правду:

– Я вырос в Бруклине, в тихом, приятном районе. Там живут простые и уравновешенные люди. Мать вела хозяйство, а отец чинил канализацию. У меня были две славные сестрички. И собака Чекере.

– Начало вполне нормальное.

– Действительно, так и было. – Иногда, довольно редко, он обращался к этим воспоминаниям и наслаждался ими. – Мой отец болел за «Лосей», а мама пекла самый вкусный в мире пироге черникой. Они и сейчас этим занимаются.

– А юный Дуглас Лорд?

– У меня были довольно умелые руки, и мой отец считал, что я стану хорошим водопроводчиком. Но это не соответствовало моим представлениям о хорошем времяпрепровождении.

– У водопроводчика – члена профсоюза – весьма неплохая почасовая оплата.

– Да, только я никогда не работал по часам.

– Значит, вместо этого ты выбрал свободную профессию. По-моему, ты это так называешь?

– Призвание есть призвание. У меня был дядя, о котором в нашей семье старались не вспоминать.

– Белая ворона? – заинтересовавшись, спросила Уитни.

– Мне кажется, о нем вряд ли можно было сказать «белый как снег». Похоже, некоторое время он сидел. Короче говоря, однажды он появился в нашем доме и стал работать у моего отца. – Он взглянул на Уитни. – У него тоже были умелые руки.

– Ясно. Значит, ты выбрал свое призвание, если так можно выразиться, под влиянием дурной наследственности.

– Нет, Джек был неплохим парнем, но у него была одна слабость – он любил приложиться к бутылке. Когда он дорывался до нее, то становился небрежным. А если ты становишься небрежным, тебя ловят. Одна из первых заповедей, которые он мне втолковал, – никогда не пить на работе.

– Я полагаю, что речь идет не об этих бесконечных водопроводных трубах.

– Да, конечно. Джек был средней руки водопроводчиком, но первоклассным вором. Мне было четырнадцать лет, когда он стал учить меня, как открывать замки без ключа. Я так до сих пор и не понимаю, почему он привязался ко мне. Может быть, потому что я любил читать, а он любил слушать разные истории. Джеку не особенно нравилось сидеть за книгой, но он мог часами слушать меня, когда я рассказывал ему историю Железной маски или Дон-Кихота.

Уитни уже давно была уверена в его остром интеллекте и разнообразном вкусе.

– Значит, юный Дуглас любил читать?

– Еще как. – Он вывернул руль, чтобы вписаться в поворот. – Книга была первым, что я украл. Мы были не бедными, но все-таки не могли позволить себе такую библиотеку, какую я хотел. – Какая мне была нужна, мысленно поправил себя Дуг. Не меньше, чем в пище, он нуждался в книгах, которые позволяли забыть хотя бы ненадолго о действительности. Этого в его семье никто не понимал.

– Как бы то ни было, Джек любил слушать истории. Обычно я запоминаю то, что прочитал.

– Авторы надеются, что это всегда так.

– Нет, я помню текст почти дословно. Просто у меня так получается. В школе это очень помогало.

Уитни вспомнила о той легкости, с которой он сыпал цифрами и фактами из путеводителя.

– Ты хочешь сказать, что у тебя фотографическая память?

– Я не вижу того, что прочитал, как на картинке, я просто не забываю, и все. – Дуг усмехнулся. – Это дало бы мне возможность учиться в Гарварде.

Уитни выпрямилась:

– Ты учился в Гарварде?

Его улыбка стала шире. Только сейчас он осознал, что правда может быть интереснее вымысла.

– Нет. Я предпочел университету обучение на рабочем месте.

– Ты хочешь сказать, что отказался от учебы в Гарварде?

– Да. Профессия адвоката показалась мне очень скучной.

Уитни засмеялась:

– Значит, ты мог бы стать адвокатом?

– Я ненавидел эту профессию не меньше, чем бесконечные сортиры. И кроме того, Джек. Он всегда говорил, что у него нет детей и он хочет передать кому-нибудь свои знания.

– А, он традиционалист.

– По-своему да. Я быстро все схватывал. Мне было гораздо интереснее возиться с замками, чем спрягать глаголы, но Джек высоко ценил образование. Пока я не получил аттестата, он не брал меня на настоящее дело. И он был прав: немного математики и научный подход не помешают, когда имеешь дело с охранными системами.

Уитни подумала, что с такими талантами Дуг мог бы стать первоклассным инженером. Но она отогнала от себя эти мысли:

– Очень разумно.

– Потом мы стали промышлять по-крупному, и за пять лет преуспели. Все дела мы делали очень чисто. Главным образом мы работали в гостиницах. Однажды нам удалось взять десять тысяч в «Уолдорфе». – Дуг улыбнулся воспоминаниям. – Мы поехали в Вегас и спустили большую часть, но замечательно провели время.

– Деньги как пришли, так и ушли?

– Если деньги не доставляют удовольствия, то незачем их и брать.

Уитни улыбнулась. Ее отец любил говорить, что если деньги не доставляют удовольствия, то незачем их и делать. Она подумала, что отец оценил бы вариации Дуга на эту тему.

– У Джека была одна идея, как взять один ювелирный магазин. Если бы нам это удалось, мы были бы обеспечены на несколько лет. Нужно было проработать только несколько деталей.

– И что же случилось?

– Джек сорвался и снова запил. Он попытался сделать всю работу в одиночку. Я бы сказал, что он поступил эгоистично. У меня получалось лучше, а он немного ошибся. Сейчас я понимаю, что сделать ту работу было очень трудно. Но он допустил небрежность. Все было бы не так плохо, если бы он не нарушил правил и не взял с собой пистолет. – Дуг одной рукой облокотился о сиденье и покачал головой. – Эта маленькая деталь обошлась ему в десять лет.

– Итак, Джек угодил в каталажку. А ты?

– В каталажку, – повторил Дуг. – А я стал работать один. Мне было двадцать три, и я был совсем еще зеленым, в гораздо большей степени, чем тогда думал. Но я достаточно быстро обучился.

Он отказался от учебы в университете ради того, чтобы влезать в окна чужих домов. Образование могло бы дать ему часть того комфорта; к которому он, кажется, так стремился. Но все же… Но все же Уитни не хотела, чтобы Дуг был таким, как все.

– А как твои родители?

– Они говорят соседям, что я работаю в «Дженерал моторе». Мать надеется, что я женюсь и остепенюсь. Может быть, стану слесарем. Между прочим, – спросил он, – кто такой Тэд Карлайз IV?

– Тэд? – Уитни заметила, что небо на востоке начало светлеть. Ей хотелось закрыть глаза и заснуть, но веки горели так, как будто их потерли песком. – Некоторое время мы были как бы помолвлены.

Дуг немедленно и окончательно возненавидел Тэда Карлайза IV.

– Как бы помолвлены?

– Ну, скажем, Тэд и мой отец считали, что мы помолвлены. А я считала, что это еще вопрос. Когда я разорвала помолвку, они оба были недовольны.

– Тэд. – Дуг представил себе блондина со слабым подбородком, одетого в синий блейзер, на ногах белые туфли без носков. – Чем он занимается?

– Занимается? – Уитни захлопала глазами. – Я думаю, точнее будет сказать, что он делегирует полномочия. Он наследник «Карлайз и Фитц», они производят все, что угодно – от аспирина до ракетного топлива.

– Я о них слышал. – Этот парень стоит много миллионов, подумал Дуг. Машину сильно подбросило на ухабе. Этот тип из той породы людей, которые могут наступить на простого человека и даже не заметят этого. – Так почему же ты не миссис Тэд Карлайз IV?

– Возможно, по той же причине, по какой ты не стал водопроводчиком. Это не очень интересно. – Уитни положила ногу на ногу. – Наверно, тебя нужно сменить, Дуглас. Мне кажется, ты пропустил последнюю яму.

Около десяти часов утра они стояли на склоне горы, господствующей над Диего-Суаресом. Вода в заливе издали казалась невероятно синей. Но пиратов, которые когда-то наведывались в залив, видно не было. В гавани стояли окрашенные в серый цвет огромные поенные корабли, на которых не шелестели паруса и не скрипели деревянные мачты.

В заливе, который много лет назад был мечтой пиратов и надеждой иммигрантов, сейчас находилась крупная французская военно-морская база, а маленькое поселение превратилось в опрятный современный город. Здесь проживало около пятидесяти тысяч жителей – малагасийцы, французы, индийцы, азиаты, британцы, американцы. На месте тростниковых хижин теперь стояли здания из стекла и бетона.

– Ну вот мы и здесь. – Уитни взяла Дуга под руку. – Дуг, может, нам стоит спуститься в город, снять номер в отеле и принять горячую ванну?

– Диего-Суарес, – пробормотал Дуг. Ему казалось, что он чувствует, как бумаги жгут его через ткань джинсов. – Сначала мы их найдем.

– Дуг! – Уитни повернулась и, положив ему руки на плечи, смотрела прямо в глаза. – Я понимаю, что это для тебя важно. Я тоже хочу их найти. Но взгляни на нас. Мы грязные, уставшие. Даже если нам это безразлично, люди будут обращать на нас внимание.

– Мы не будем здесь заводить знакомств. – Дуг поверх ее головы взглянул на лежащий внизу город. На другой конец радуги. – Начнем с церквей.

Дуг пошел к машине. Уитни, сдавшись, последовала за ним.

В восьмидесяти километрах от Диего-Суареса Ремо и Барнз тряслись по северной дороге в разбитом «Рено» шестьдесят восьмого года. Ремо нужно было подумать о том, что делать дальше, и он уступил руль Барнзу. Маленький, похожий на крота человечек крепко сжимал баранку и, ухмыляясь, смотрел прямо перед собой. Он любил водить машину почти так же сильно, как любил давить колесами любую живность, какая попадалась на дороге.

– Когда мы их поймаем, я возьму женщину, а? Ремо посмотрел на Барнза с едва сдерживаемым отвращением. Ремо считал себя утонченным человеком, а Барнза слизняком.

– Ты помни, что ее хочет Димитри. Смотри, если ты с ней напортишь, Димитри будет очень недоволен.

– Я с ней не напорчу. – Глаза Барнза на миг затуманились, когда он вспомнил ее фотографию. Она такая красивая. Он любил красивые вещи. Гладкие, красивые вещи. Потом он подумал о Димитри.

Барнз не боялся Димитри. Он его обожал. Это чувство было простым и сильным и во многом напоминало обожание, которое испытывает к своему хозяину уродливый пес, даже получив от него несколько хороших пинков. Хотя природа наградила его очень скудным умом, Барнз жил совсем неплохо. Если Димитри нужна женщина, он ее получит. Барнз дружелюбно улыбнулся Ремо, которого по-своему тоже любил.

– Димитри хочет получить уши Лорда, – сказал, хихикая, Барнз. – Хочешь, я их отрежу, Ремо?

– Давай рули.

Димитри хотел получить уши Лорда, но Ремо прекрасно понимал, какое решение Димитри может принять, когда узнает об очередном провале. Если была бы хоть малейшая надежда ускользнуть, Ремо направил бы машину в противоположном направлении. Но Димитри обязательно найдет его, потому что считает, что его служащий должен оставаться у него на службе до самой смерти. Естественной или преждевременной. Ремо мог только молиться о том, чтобы сохранить свои уши после доклада Димитри в его временной штаб-квартире в Диего-Суаресе.

Пять церквей за два часа, подумала Уитни, и ничего не найдено. Удача должна или вот-вот прийти, или окончательно испариться.

– Что теперь? – спросила Уитни, когда они стоял и перед входом в следующую, шестую по счету церковь. Она была меньше, чем те, в которых они уже побывали. И крыша ее требовала ремонта.

– Отдадим дань уважения покойным. Город был построен на мысу, выступающем далеко в океан. Даже утром воздух здесь был горячим и влажным. Легкий ветерок едва шевелил листья пальм над их головами. Воображение нарисовало Дугу город таким, каким он был раньше – шумным, неказистым, защищенным горами с одной стороны и построенной руками человека стеной – с другой. Уитни догнала его и пошла рядом.

– Как ты думаешь, сколько здесь церквей и сколько кладбищ? Или вернее, сколько из них было застроено?

– Обычно кладбища не застраивают, дорогая. Это нервирует людей. – Эта церковь ему нравилась. Входная дверь криво висела на петлях, наводя на мысль, что в церкви редко происходят службы. Вдоль поросшей травой стены, под сенью деревьев, стояли надгробные плиты. Дуг согнулся, пытаясь прочесть надписи.

– Дуг, а ты не чувствуешь, что совершаешь кощунство? – По коже Уитни пробежал холодок. Она потерла руки и оглянулась.

– Нет, – просто ответил Дуг, осматривая одну плиту задругой. – Мертвые мертвы, Уитни.

– Ты не думаешь о том, что происходит потом? Он коротко взглянул на нее:

– Что бы я ни думал, те, кто похоронен в двух метрах под землей, ничего не чувствуют. Дай руку.

Только гордость заставила Уитни согнуться рядом с ним, отодвигая лианы с надгробных плит.

– Даты подходят. Посмотри – 1790, 1793.

– И фамилии французские. – Покалывание в шее подсказало Дугу, что к ним кто-то приближается. – Если бы мы только могли…

– Bonjour.

Уитни вскочила на ноги, готовая бежать, но остановилась, увидев старого священника, который пробирался к ним между деревьями. Она постаралась согнать со своего лица виноватое выражение, улыбнулась и ответила ему по-французски:

– Доброе утро, отец. – Черная сутана подчеркивала седину, светлые глаза и бледное лицо. Руки священника были в коричневых пятнах, говоривших о старости. – Надеюсь, мы не помешали.

– В Божьем храме рады всем. Вы путешествуете? – спросил он, обратив внимание на их перепачканную одежду.

– Да, отец. – Дуг молча стоял рядом с Уитни. Она знала, что придумывать историю предстоит именно ей, но чувствовала, что не может солгать человеку в сутане. – Мы прошли долгий путь в поисках могил семьи, которая иммигрировала сюда во время Французской революции.

– Иммигрировали многие. Это ваши предки? Уитни посмотрела в спокойные светлые глаза священника. Она подумала о людях племени мерина, которые поклонялись мертвым:

– Нет. Но для нас важно их найти.

– Найти то, что уже ушло? – Когда священник скрестил руки, стало видно, как его мышцы, ослабевшие от возраста, задрожали. – Многие ищут, немногие находят. Вы прошли длинный путь?

Его ум, подумала Уитни, подавляя раздражение, такой же дряхлый, как и его тело.

– Да, отец. Мы думаем, что семья, которую мы ищем, может быть похоронена здесь. Священник подумал и согласился:

– Возможно, я могу вам помочь. Вы знаете, как их зовут?

– Семья Лебрюн. Жеральд Лебрюн.

– Лебрюн? – Взгляд священника стал отстраненным. – В моем приходе нет Лебрюнов.

– О чем он говорит? – прошептал ей на ухо Дуг, но Уитни лишь покачала головой:

– Они эмигрировали из Франции двести лет назад. Они умерли здесь.

– Мы все встретим смерть ради жизни вечной. Уитни скрипнула зубами и попробовала снова:

– Да, отец, но мы интересуемся семьей Лебрюн. У нас исторический интерес, – добавила она, решив, что это и в самом деле не ложь.

– Вы прошли долгий путь. Вам надо отдохнуть. Мадам Дюброк приготовит чай. – Он дотронулся до руки Уитни, как будто собирался вести ее вперед. Она хотела отказаться, но заметила, как сильно дрожит его рука.

– Это было бы чудесно, отец. – Она приняла на себя вес его тела.

– Что происходит?

– Мы будем пить чай, – сказала Уитни и улыбнулась священнику. – Постарайся вспомнить, где ты находишься.

– Господи Иисусе!

– Именно так. – Уитни помогла престарелому священнику добраться по узкой тропинке до крохотного домика. Она не успела дотронуться до двери, как ее распахнула женщина в хлопчатобумажном платье, все лицо которой избороздили морщины. Запах старости напоминал запах старой бумаги – такой же тонкий и пыльный.

– Отец, – мадам Дюброк взяла его за вторую руку и помогла войти, – прогулка была приятной?

– Я привел путешественников. Их нужно напоить чаем.

– Конечно, конечно. – Старая женщина провела священника через темный холл в тесную гостиную. Библия в черном переплете с пожелтевшими страницами была открыта на Книге Давида. На каждом столе и на старом пианино, у которого был такой вид, как будто его не раз роняли, стояли подсвечники с сильно обгоревшими свечами. Выгоревшая и потрескавшаяся статуя Девы Марии притягивала взгляд. Суетясь, мадам Дюброк усадила священника в кресло.

Дуг посмотрел на висящее на стене распятие – потемневшее от времени, покрытое пятнами, как будто это кровь, пролитая во искупление людских грехов. Он провел рукой по волосам. В церквях он всегда чувствовал себя как-то скованно, и это было хуже всего.

– Уитни, у нас нет времени.

– Ш-ш-ш! Мадам Дюброк… – начала она.

– Пожалуйста, садитесь, я принесу чай. Со смешанным чувством сострадания и раздражения Уитни вновь посмотрела на священника:

– Отец…

– Вы молоды. – Он вздохнул и принялся перебирать четки. – Я служил мессу в церкви Господа нашего больше лет, чем вы живете на свете. Но сейчас сюда приходит так мало верующих.

И снова Уитни покорили его выцветшие глаза и слабый голос.

– Сколько, не имеет значения, правда, отец? – Она села рядом с ним в кресло. – Одного уже достаточно.

Он улыбнулся, закрыл глаза и задремал. – Бедный старик, – пробормотала Уитни.

– Хотел бы я прожить так долго, – вставил Дуг. – Дорогая, пока мы тут ждем чай, Ремо преспокойно доберется до города. Возможно, он немного разозлен тем, что мы украли его джип.

– А что я могу сделать? Сказать ему, чтобы он убирался, потому что у нас за спиной наемные убийцы?

Он заметил по взгляду Уитни, как она взволнованна.

– Хорошо, хорошо. – Жалость тоже тронула его. – Мы сделали доброе дело, и сейчас он заснул.

Давай займемся тем, за чем пришли.

В погоне за сокровищем, подумала Уитни, она дошла до того, что готова осквернять могилы. Скрестив руки на груди, она предложила:

– Слушай, должно быть, здесь есть какие-то архивы, записи, которые мы можем посмотреть, вместо того чтобы… – Она замолчала, посмотрев в сторону кладбища. – Понимаешь?

Дуг потер рукой щеку.

– Почему бы тебе не остаться здесь, а я пойду на кладбище, взгляну?

Трусиха, сказала себе Уитни, почувствован желание согласиться.

– Нет, мы должны быть вместе. Если Магдалина или Жеральд Лебрюн лежат здесь, мы будем искать их вместе.

– Была Магдалина Лебрюн, умершая в родах, и ее дочь Даниэль, которая скончалась от лихорадки. – В комнату вошла мадам Дюброк с подносом, на котором стояли чашки с чаем и тарелка с печеньем.

– Да. – Уитни повернулась к Дугу и взяла его за руку. – Да.

Старая женщина улыбнулась, увидев недоумение на лице Дуга:

– По вечерам у меня много свободного времени.

Это мое хобби – читать и изучать церковные архивы. Самой церкви триста лет. Она пережила все войны и ураганы.

– Вы помните, что читали про Лебрюнов?

– Я стара. – Когда Дуг забрал у нее поднос, женщина вздохнула с облегчением. – Но у меня хорошая память. – Она бросила взгляд на дремлющего священника. – Он скоро проснется. – Но в ее голосе звучала гордость или, может быть, подумала Уитни, вера. – Многие бежали сюда от революции, многие здесь умерли. Я помню, что читала про Лебрюнов.

– Спасибо, мадам. – Уитни открыла кошелек и достала половину оставшихся денег. – Это для вашей церкви. – Она посмотрела на священника и добавила еще. – Для вашей церкви, от имени семьи Лебрюн.

Мадам Дюброк со спокойным достоинством взяла деньги:

– Если на то будет воля Божья, вы найдете, что ищете. Если вам нужно отдохнуть, пройдемте в дом. Мы будем рады вам.

– Спасибо, мадам. – Повинуясь внезапному порыву, Уитни сделала шаг вперед. – Нас ищут. Она спокойно посмотрела Уитни прямо в глаза:

– Да, мое дитя?

– Они опасны.

Священник повернулся в своем кресле и посмотрел на Дуга. Значит, этот человек опасен, подумал он, но не пошевелился. Священник кивнул Уитни:

– Да сохранит вас Господь. – Он снова закрыл глаза и заснул.

– Они ничего не спрашивают, – пробормотала Уитни, когда они вышли из дома. Дуг оглянулся:

– Некоторые знают ответы на все вопросы. – Он сам не из таких. – Давай искать то, за чем пришли.

Кладбище заросло травой, лианы мешали передвигаться, надписи на могильных плитах были полустерты. Из-за всего этого они за целый час обошли только половину кладбища. Солнце поднялось высоко, и тени стали тонкими и короткими. Даже на таком расстоянии Уитни чувствовала запах моря. Обессиленная, она присела на землю, глядя на Дуга:

– Может, вернемся завтра утром и доделаем оставшееся. Сейчас я едва разбираю имена.

– Нет, сегодня. – Наклонившись над следующей могильной плитой, он разговаривал скорее сам с собой. – Я чувствую, что это нужно сделать сегодня.

– А я чувствую только боль в пояснице.

– Мы совсем близко. Я знаю. Ладони становятся влажными, а внутри такое ощущение, что все вот-вот станет на место. Так бывало, когда я работал с сейфом. Мне даже не нужно слышать последний щелчок, я просто знаю, что он последний. Эта дрянь здесь. – Дуг засунул руки в карманы и выпрямился. – Я ее найду, даже если на это понадобится еще десять лет.

Уитни посмотрела на него и со вздохом стала подниматься. Запутавшись ногой в лианах, она, чтобы не упасть, оперлась одной рукой на могильную плиту и с проклятием наклонилась, высвобождая ногу. Чувствуя, как ее сердце забилось, Уитни снова посмотрела вниз и прочитала надпись, выбитую на плите. Она услышала последний щелчок.

– Столько времени не понадобится.

– Что?

– Столько времени не понадобится. – Она улыбнулась, и, увидев эту сияющую улыбку, Дуг выпрямился. – Мы нашли Даниэль. – Уитни смахнула навернувшиеся слезы. – Даниэль Лебрюн, – прочитала она, – 1779 – 1795. Бедное дитя, она умерла так далеко от родного дома.

– Ее мать тоже здесь. – Дуг говорил тихо, в голосе не чувствовалось веселого оживления. Его рука скользнула в руку Уитни. – Она умерла совсем молодой.

– Она пудрила волосы, украшала прическу перьями цапли и носила платья с глубоким декольте и длинным шлейфом. – Уитни положила голову на плечо Дуга. – А потом она научилась выращивать овощи и хранить секреты своего мужа.

– Но где же его могила? – Дуг снова нагнулся. – Почему он не похоронен рядом с ней?

– Он должен… – У нее вырвалось проклятие. В голову Уитни пришла одна мысль. – Он покончил жизнь самоубийством, поэтому его нельзя было похоронить здесь, на освященной земле. Дуг, его могилы нет на кладбище.

Он уставился на нее:

– Что?

– Он самоубийца. – Уитни провела рукой по волосам. – Он умер во грехе, так что его нельзя хоронить на церковной земле. – Она беспомощно посмотрела вокруг. – Я даже не знаю, где искать.

– Им пришлось его где-то похоронить. – Дуг принялся ходить между могильных плит. – Как обычно поступали с теми, для кого здесь места нет?

Уитни нахмурилась и попыталась вспомнить.

– Я думаю, могло быть по-разному. Если священник сочувствовал, могли похоронить поблизости Дуг посмотрел вниз.

– Они здесь, – пробормотал он. – Я чувствую – ладони все еще влажные. – Взяв Уитни за руку, он подошел к невысокой изгороди, кладбищенской ограде. – Мы начнем искать здесь.

Прошел еще час. Они ходили по кустам и искали надгробие. Увидев первую змею, Уитни так испугалась, что едва не вернулась в джип, но Дуг без вся кого сочувствия вручил ей палку. Выпрямившись, Уитни принялась ею шуровать и не сразу обратила внимание на Дуга, когда он споткнулся.

– Проклятие!

Уитни подняла свою палку, готовая к бою:

– Змея?

– Не думай о змеях. – Он схватил ее за руку и ткнул пальцем в землю:

– Я нашел это.

Могильная плита оказалась маленькой и скромной. Она почти совсем ушла под землю. На камне было высечено ЖЕРАЛЬД ЛЕБРЮН. Уитни положила руку на плиту, думая, оплакивал ли его хоть кто-нибудь.

– Смотри. – Дуг сорвал с другого камня лиану толщиной с большой палец, покрытую цветами, похожими на колокольчики. На камне было написано только одно слово: МАРИ.

– Мари, – пробормотала Уитни. – Может, это еще одна самоубийца?

– Нет. – Дуг взял ее за плечи и повернул так, что они смотрели друг другу в лицо. – Он хранил сокровище, как и обещал. Даже после смерти. Должно быть, он похоронил сокровище здесь до того, как написал свое последнее письмо. Он мог "просить, чтобы его похоронили на этом месте. Раз он не мог быть похоронен вместе с семьей, то не было причин не выполнить его последнюю волю.

– Отлично, это похоже на правду. – Во рту у нее было сухо. – Что ты теперь будешь делать?

– Теперь я украду лопату.

– Дуг…

– Сейчас не время для сантиментов.

– Ладно, но давай побыстрее.

– Не успеешь оглянуться, я буду здесь. – Он быстро поцеловал ее и исчез.

Уитни села между двумя камнями, поджав колени. Сердце ее колотилось. Неужели они действительно так близки к цели? Уитни смотрела на ровный, давно заброшенный клочок земли, на который опиралась ее рука. Неужели Жеральд, доверенное лицо королевы, два столетия хранил рядом с собой сокровища?

А что делать, если они действительно найдут сокровище? Уитни в раздумье сорвала пучок травы. Сейчас она знает только одно: если они их найдут, то Димитри не найдет. Пока это ее устраивает.

Дуг вернулся совершенно бесшумно. Уитни услышала его только тогда, когда он шепотом позвал ее. Она выругалась и подалась вперед:

– Тебе обязательно меня пугать?

– Мне кажется, не стоит афишировать наше маленькое предприятие. – Дуг держал в руках лопату с короткой ручкой. – Все, что можно было достать за такое короткое время.

Некоторое время он просто смотрел на землю под ногами. Дуг хотел сохранить это чувство – чувство человека, стоящего в начале улицы, ведущей к богатству.

Уитни читала его мысли по глазам. И опять она испытывала одновременно одобрение и разочарование. Уитни положила свою руку поверх его руки, лежавшей на лопате, и поцеловала Дуга:

– Удачи.

Он начал копать. Минута шла за минутой. Слышался только звук, с которым лопата вгрызалась в землю. Горячий воздух был неподвижен, и пот ручьями стекал по лицу Дуга. Яма становилась все глубже. В молчании оба вспоминали эпизоды путешествия, которое привело их сюда.

Сумасшедшая гонка по улицам Манхэттена, бегство от Ремо по всему Вашингтону. Прыжок с мчащегося поезда и бесконечный поход по голым холмам. Деревня племени мерина. Голос Синди Лаупер над Каналь-дес-Пангаланес. Страсть и зернистая икра в украденном джипе. Любовь и смерть – и то, и другое пришло неожиданно.

Дуг почувствовал, что его лопата натолкнулась на что-то твердое. Его взгляд встретился со взглядом Уитни. Стоя на четвереньках, они начали разгребать землю руками. Не дыша, они подняли находку наверх.

– О Боже! – прошептала Уитни. – Она действительно существует.

Шкатулка, покрытая плесенью от сырости, была не более тридцати сантиметров в длину и еще меньше в ширину. Она была действительно очень неказистая, как и описывала ее Даниэль. Но Уитни была уверена, что любой коллекционер или музей заплатил бы за нее огромные деньги. Столетия превращают медь в золото.

– Не ломай замок, – сказала Уитни, когда Дуг принялся осматривать находку.

Дуг сгорал от нетерпения, но все же потратил лишнюю минуту на то, чтобы открыть шкатулку так же аккуратно, как будто у него в руках был ключ. Когда он открыл крышку, они стали молча смотреть, не отрываясь, на то, что находилось в шкатулке.

Для Уитни найденное сокровище было полной неожиданностью. Сначала она смотрела на затеянное предприятие как на развлечение и думала, что главное – приятно провести время. Но, даже заразившись энтузиазмом Дуга, его мечтами, она до конца не верила, что они найдут драгоценности королевы.

Уитни увидела блеск бриллиантов, сверкание золота. Не дыша, она погрузила руку в шкатулку.

Бриллиантовое колье, которое она держала в руке, было таким ярким, холодным и изысканным, как лунный свет зимой.

Неужели это оно, думала Уитни. Возможно ли, чтобы это было то самое колье, которое использовали против Марии-Антуанетты незадолго до революции? Неужели она надевала его хотя бы раз, наблюдая, как лед и пламень переливаются на ее коже. Правда ли, что страсть к драгоценностям и жажда власти так завладели молодой женщиной, что ее не интересовало то, как живут люди за стенам и ее дворца, как страдает народ?

На эти вопросы должны отвечать историки, подумала Уитни. Но теперь она знала, что Мари могла внушать чувство преданности. Ведь Жеральд действительно хранил эти драгоценности ради королевы и ради своей страны.

Дуг держал в руках изумруды. Ожерелье из пяти ниток было таким тяжелым, что от него должна была уставать шея. Он видел его в книге. У ожерелья было какое-то женское имя – Мария, Луиза. Для Дуга это не имело значения. Он убедился, что драгоценности лучше выглядят в натуре, чем на картинке. То, что сейчас сверкало в его руке, не видело света уже два столетия.

Шкатулка была до краев заполнена драгоценностями. Они могли пробудить алчность, разжечь страсть и вожделение. Но маленькая шкатулка оказалась и хранилищем истории. Уитни осторожно взяла в руки миниатюру.

Она много раз видела портрет королевы. Но сейчас в ее руках был шедевр. Мария-Антуанетта – красивая, легкомысленная, бесстыдная, пока еще королева Франции – улыбалась ей с портрета. Миниатюра была овальной формы в золотой оправе и размером не больше ладони. Уитни не могла разглядеть имени художника, портрет явно нуждался в реставрации, но она понимала его ценность. И мораль.

– Дуг…

– Святы и Боже. – Так высоко его мечты не взлетали. Дугу не верилось, что в его руках такое великолепие. Это было огромное состояние. В одной руке он держал бриллиант чистой воды, а в другой – мерцающий рубиновый браслет. Он выиграл эту игру. Вряд ли сознавая, что делает, скорее машинально, Дуг сунул бриллиант в карман.

– Ты только посмотри на это, Уитни. Весь мир теперь наш. Весь проклятый мир. Боже, благослови королеву. – Смеясь, Дуг положил на голову Уитни нитку бриллиантов и изумрудов.

– Дуг, взгляни.

– Да, что это? – Его больше интересовало то, что сверкало в шкатулке, чем маленький тусклый портрет. – Рамка стоит несколько баксов, – мимоходом заметил он, доставая тяжелое ожерелье из сапфиров размером с двадцатипятицентовую монету.

– Это портрет Мари.

– Ценный.

– Он не имеет цены.

– Правда? – Заинтересовавшись, он наконец посмотрел на портрет.

– Дуг, этой миниатюре двести лет. Никто из ныне живущих никогда ее не видел. Никто даже не знает, что она существует.

– Значит, ее можно дорого продать.

– Разве ты не понимаешь? – Нетерпеливым жестом Уитни забрала портрет. – Ей место в музее. Это совсем не такая вещь, которую можно отнести на «малину». Это произведение искусства. – Дуг… – Она взяла бриллиантовое колье. – Взгляни на него. Это не просто сверкающие камешки, которые имеют высокую рыночную цену. Посмотри, какая работа, какой стиль. Это же искусство, это история. Если это то самое колье, из «дела о бриллиантах», то оно поможет историкам узнать много нового и, может, перевернет все теории.

– Это мои средства к существованию, – прервал ее Дуг и положил колье в шкатулку.

– Дуг, эти драгоценности принадлежали женщине, которая жила два столетия назад. Двести лет назад. Ты не имеешь права просто взять ее колье, ее браслет и отнести в ломбард, где их разрежут на куски. Это безнравственно.

– О нравственной стороне давай поговорим потом.

– Дуг…

Он в раздражении закрыл шкатулку и встал:

– Послушай, если ты хочешь подарить музею картину или, может быть, пару камешков, отлично. Об этом есть смысл поговорить. Но ради чего я рисковал своей жизнью и, черт побери, твоей тоже? Я не хочу упустить свой шанс что-то собой представлять только ради того, чтобы кто-то мог пялиться на эти камни в музее.

Уитни встала, одарив его взглядом, значения которого Дуг не смог понять.

– Ты и так кое-что собой представляешь, – тихо сказала она.

Эти слова его тронули, но тем не менее Дуг покачал головой:

– Этого недостаточно, дорогая. Таким людям, как я, нужного, чего они были лишены от рождения.

Я уже устал играть во все эти игры. А сейчас у меня появился шанс пересечь финишную линию.

– Дуг…

– Послушай, как бы то ни было, необходимо забрать все отсюда.

Уитни хотела было продолжить спор, но решила отложить его на потом:

– Хорошо, но мы к этому вернемся.

– Все, что хочешь. – Дуг улыбнулся обворожительной улыбкой, но Уитни научилась нисколько ей не доверять. – Что ты скажешь, если мы заберем ребенка домой?

Уитни улыбнулась ему в ответ:

– Мы зашли очень далеко. Наверно, уже пора уносить ноги. – Они встали, но, когда Дуг повернулся и пошел через кусты, Уитни задержалась. Сорвав цветы с лианы, она положила их на могилу Жеральда. – Ты сделал все, что мог. – Она направилась вслед за Дугом к машине. Оглядевшись по сторонам, Дуг положил шкатулку на заднее сиденье и накрыл ее одеялом:

– Отлично, теперь поищем гостиницу.

– Это лучшая новость, какую я слышу за сегодняшний день.

Найдя отель, который, на его взгляд, выглядел достаточно шикарным и дорогим. Дуг затормозил у входа:

– Ты иди устраивайся. А я узнаю, как выбраться отсюда. Мы улетаем первым же рейсом завтра утром.

– А наш багаж в Антананариву?

– Мы пошлем за ним. Куда ты хочешь отправиться?

– В Париж, – с ходу ответила Уитни. – Мне кажется, что на этот раз мне не будет там скучно.

– Париж так Париж. Мне необходимо немного наличных – нужно позаботиться о некоторых вещах.

– Конечно. – С таким видом, как будто она никогда не отказывала ему в деньгах, Уитни достала кошелек. – Тебе лучше взять пластик вместо наличных, – решила она и вытащила кредитную карточку. – Пожалуйста, Дуглас, первый класс.

– Безусловно. Сними лучший номер, дорогая. Сегодня мы начинаем шикарную жизнь.

Она улыбнулась, однако, наклонясь к заднему сиденью, вместе со своим рюкзаком забрала накрытую одеялом шкатулку:

– Я возьму шкатулку с собой.

– Ты мне не доверяешь?

– Ничего подобного. Правда. – Выйдя из машины, она послала ему воздушный поцелуй. В покрытых грязью брюках и порванной блузке она направилась к отелю походкой наследной принцессы.

Дуг увидел, что сразу трое поспешили открыть перед ней дверь. Класс, подумал он снова. Она прямо-таки испускает какие-то лучи. Дуг вспомнил, что Уитни как-то говорила ему о синем шелковом платье. Усмехнувшись, он отъехал от тротуара. Он сделает ей сюрприз.

Уитни понравился номер, о чем она и сказала коридорному, подтвердив это соответствующими чаевыми. Оставшись одна, Уитни сняла одеяло с шкатулки и снова ее открыла.

Она никогда не относила себя к коллекционерам или особым любителям искусства. Но теперь, глядя на эти драгоценности, пришедшие к ней из далекого прошлого, Уитни знала, что никогда не сможет превратить их в нечто столь ординарное, как деньги. Ради того, что она сейчас держала в руках, люди умирали. Некоторые из-за алчности, некоторые ради принципов, некоторые только потому, что оказались рядом. Уитни подумала о Хуане, о Жаке. Для нее их смерть слишком много значила. Нет, это гораздо больше, чем просто драгоценности.

То, что сейчас находилось здесь, под руками, принадлежало не ей или Дугласу. И его надо в этом убедить.

Закрыв крышку шкатулки, Уитни прошла в ванную комнату и до отказа открыла кран. Это напомнило ей о маленькой гостинице на побережье и о Жаке.

Он погиб, но если миниатюра и сокровища окажутся там, где они должны быть, о нем будут помнить, прочитав его имя на маленькой дощечке в нью-йоркском музее. Да, так и должно быть. Уитни улыбнулась. Жаку бы это понравилось.

Пока ванна наполнялась, Уитни подошла к окну. Ей хотелось посмотреть на залив и маленький оживленный город. Уитни с удовольствием погуляла бы по бульвару, вбирая в себя атмосферу морского порта. Корабли, люди на кораблях. Там должны быть магазины, переполненные местными экзотическими товарами, – то, что всегда ищет женщина ее профессии. Какая жалость, что она не сможет привезти в Нью-Йорк несколько ящиков изделий малагасийцев

Мысли Уитни блуждали далеко, но вдруг фигура мужчины на тротуаре привлекла ее внимание, заставив податься вперед. Белая панама. Но этого не может быть, сказала она себе. Многие мужчины носят в тропиках такие панамы. Не может быть, повторила она, пытаясь успокоить себя. Но Уитни уже была почти уверена, что это тот самый мужчина, которого она видела раньше. Желая проверить свою догадку, она с бьющимся сердцем ждала, когда мужчина повернется. Но панама исчезла в дверях отеля, Уитни с облегчением вздохнула. Она просто стала нервной. Разве можно было проследить их запутанный след до самого Диего-Суареса? Хоть бы Дуг быстрее вернулся. Уитни теперь хотела только вымыться, переодеться, поесть и поскорее оказаться в самолете.

Париж, подумала она, закрыв глаза. Можно будет неделю ничего не делать. Только отдыхать, заниматься любовью, пить шампанское. После всего, что они испытали, они оба это заслужили. А потом… Она вздохнула и вернулась в ванную. Это уже другой вопрос.

Уитни закрыла кран, выпрямилась и стала расстегивать блузку. В зеркале над раковиной ее взгляд встретился с взглядом Ремо.

– Мисс Макаллистер! – Он улыбнулся, слегка дотронувшись до шрама на щеке. – Какая радость!

Глава 14

Сначала Уитни хотела закричать. Но по взгляду Ремо – холодному, спокойному – она поняла, что он только этого и ждет, чтобы заставить ее замолчать. Поэтому кричать она не стала.

В следующее мгновение Уитни взвесила, есть ли шанс убежать – надо сделать героический рывок мимо него и к двери. Скорее всего вероятность того, что это ей удастся, меньше, чем вероятность того, что не удастся.

Она подалась назад, все еще держа руку на верхней пуговице блузки. В маленькой ванной комнате было отчетливо слышно ее частое, неровное дыхание. Наверное, именно это заставило Ремо улыбнуться. Тогда Уитни попыталась взять себя в руки. Она столько испытала, столько трудностей и лишений перенесла, и оказывается, что все напрасно – ее загнали в угол. Она ухватилась за край раковины. Она не будет хныкать. Это она себе обещает. И не будет умолять.

Уловив движение за спиной Ремо, Уитни посмотрела туда и встретила дружелюбный идиотский взгляд Барнза. При взгляде на него ее охватил страх, примитивный, бездумный, подобно тому чувству, которое, наверное, испытывает мышь, когда кошка игриво трогает ее лапой. Инстинкт подсказал Уитни, что Барнз гораздо опаснее, чем высокий темный человек, который направляет на нее пистолет. Пришло время рисковать и время вступить в опасную игру. Она заставила свои пальцы разжаться.

– Я полагаю, вы Ремо. Быстро работаете. – И так же быстро работало ее сознание, отыскивая пути к бегству. Дуг уехал не более двадцати минут назад. Значит, она предоставлена сама себе.

Ремо надеялся, что она закричит или попытается бежать, тогда у него появится повод поставить ей несколько синяков. Его тщеславие все еще страдало из-за шрама на щеке. Но Ремо слишком боялся Димитри и не мог решиться без всякого повода оставить на ней отметку. Ремо знал, что Димитри не любит, когда ему доставляют женщин в синяках. Однако запугать – это другое дело. Он приставил ствол пистолета ей к горлу, так, чтобы тот упирался в наиболее чувствительную точку. Когда Ремо увидел, как она вздрогнула, его улыбка стала шире.

– Лорд, – коротко сказал Ремо. – Где он? Уитни только пожала плечами, потому что никогда в своей жизни еще не была так испугана. Когда она заговорила, ее голос был нарочито спокойным и холодным, хотя от страха во рту все пересохло.

– Я его убила.

Ложь вылетела у нее так легко и быстро, что Уитни сама удивилась. Подняв руку, она пальцем отвела в сторону ствол пистолета.

Ремо уставился на нее. Его интеллект был не таков, чтобы понять суть явлений, поэтому он видел в глазах Уитни высокомерие, но не замечал прячущегося за ним страха. Схватив Уитни за руку, Ремо втащил ее в спальню и грубо толкнул в кресло:

– Где Л орд?

Уитни выпрямилась в кресле и отряхнула уже превратившийся в лохмотья рукав блузки. Нельзя, чтобы он заметил, как дрожат ее пальцы. Нужно собрать всю свою волю, хитрить, лгать, но выиграть.

– Знаете, Ремо, я ожидала, что у вас больше вкуса, чем у какого-то третьеразрядного вора.

Кивком головы Ремо подал команду Барнзу. Продолжая улыбаться, он подошел к Уитни, держа в руках маленький неказистый револьвер.

– Красивая, – восхитился Барнз, едва не капая слюной. – Красивая и гладкая.

– Он любит стрелять в такие места, как коленные чашечки, – сказал Ремо. – Так где же Лорд?, Уитни заставила себя не обращать внимания на пистолет, который Барнз нацелил на ее левое колено. Если она посмотрит в ту сторону, если только об этом подумает, то сразу упадет на колени и станет умолять.

– Я его убила, – повторила Уитни. – У вас есть сигареты? Я уже несколько дней не курила.

Тон ее был таким небрежно-царственным, что Ремо протянул руку за сигаретами прежде, чем осознал это. Взбешенный этим, он направил пистолет прямо между глаз Уитни. Она почувствовала, как в этом месте быстро задергалась какая-то жилка.

– Я еще раз вежливо спрашиваю, где Лорд? Уитни коротко и раздраженно вздохнула:

– Я вам уже сказала. Он мертв. – Она знала, что Барнз все еще смотрит на нее, что-то тихо бормоча. Ее желудок сжался, и Уитни постаралась перевести взгляд на свои ногти. – Джентльмены, вы, может быть, знаете, где на этой свалке можно сделать маникюр?

– Как вы его убили?

Сердце Уитни забилось чаще. Если он спрашивает, значит близок к тому, чтобы поверить.

– Застрелила, конечно. – Она несколько неопределенно улыбнулась и закинула ногу на ногу. Ремо кивком головы приказал Барнзу убрать пистолет. Уитни не позволила себе облегченно вздохнуть. – Это показалось мне самым надежным.

– Почему?

– Почему? – Она заморгала. – Что почему?

– Почему вы его убили?

– Мне он был больше не нужен, – просто сказала Уитни.

Барнз сделал шаг вперед и провел по ее волосам своими короткими и толстыми пальцами, издав одобрительный возглас. Уитни допустила ошибку, повернувшись так, что их глаза встретились. То, что она увидела в его глазах, заставило ее кровь застыть в жилах. Оставаясь неподвижной, Уитни постаралась, чтобы в ее взгляде не было страха – только отвращение.

– Это ваш любимый грызун, Ремо? – мягко сказала она. – Я очень надеюсь, что вы знаете, как с ним обращаться.

– Назад, Барнз.

Тот еще раз провел рукой по волосам Уитни:

– Я только хочу потрогать.

– Назад!

Уитни заметила, как Барнз посмотрел на Ремо. Взгляд его был уже далеко не дружелюбным, а идиотизм стал совершенно беспросветным. Уитни не могла сказать точно, подчинится ли он Ремо или пристрелит его на месте. Если уж иметь дело с одним из них, то лучше пусть это будет не Барнз.

– Джентльмены, – сказала Уитни таким спокойным и ясным тоном, что оба посмотрели в ее сторону, – если нам предстоит пробыть здесь долго, то я была бы весьма признательна за сигарету. Утро было очень утомительным.

Левой рукой Ремо залез в карман и предложил ей сигарету. Уитни взяла ее и, зажав между пальцами, вопросительно посмотрела на него. Он мог бы без всяких колебаний прострелить ей голову. Однако Ремо придерживался старомодных взглядов. Достав зажигалку, он дал Уитни прикурить.

Не отрывая глаз от лица Ремо, Уитни улыбнулась и выдохнула облако дыма.

– Благодарю вас.

– Пожалуйста. Так вы хотите уверить меня, что пустили в расход Лорда? Он ведь не дурак.

Уитни откинулась на спинку кресла и снова затянулась.

– Здесь наши мнения расходятся, Ремо. – Лорд был первоклассным дураком. Очень легко перехитрить мужчину, у которого все мозги, если так можно выразиться, находятся ниже пояса. – Капля пота текла по ее спине. Уитни понадобилась вся ее воля, чтобы не заерзать в кресле.

Ремо пристально рассматривал ее. Лицо Уитни было спокойно, руки не дрожали. Или она хитрее, чем он думает, или действительно говорит правду. Обычно Ремо был доволен, когда кто-нибудь выполнял его работу, но на этот раз он хотел сам убить Дуга.

– Послушайте, красотка, вы ведь оказались с ним по доброй воле. Вы все время ему помогали.

– Естественно. У него было то, что нужно было мне. – Она изящно выпустила дым, радуясь тому, что не закашлялась. – Поэтому я помогла ему выбраться из страны, даже давала деньги. – Уитни стряхнула пепел в стоящую рядом пепельницу. Здесь нельзя задерживаться, решила она. Если Дуг вернется и застанет их здесь, все будет кончено – для обоих. – Должна признаться, что некоторое время это доставляло удовольствие, хотя Дугласу и не хватало стиля. Он относится к тому типу мужчин, от которых женщины быстро устают. Я надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду? – Она улыбнулась, глядя на Ремо сквозь облако дыма. – В любом случае, я не вижу причины, по которой я должна была хранить ему верность или делить с ним сокровища.

– И поэтому вы его убили.

Уитни отметила, что он сказал это совершенно равнодушным тоном, без тени интереса. Он явно не верил ее гипотезе.

– Конечно. После того как мы украли у вас джип, он стал чересчур самоуверенным. Мне без труда удалось убедить его остановиться и съехать в сторону с дороги. – Уитни повертела в руках верхнюю пуговицу блузки. – Бумаги и джип были у меня. Я больше в нем не нуждалась. Я его застрелила, оттащила тело в кусты и поехала в город.

– Очень беспечно с его стороны – позволить вам взять себя на мушку.

– Он был… – Уитни провела пальцем сверху вниз. – Занят. – Он все еще не верит, подумала Уитни и передернула плечами. – Если хотите, можете вернуться и поискать его труп. Но вероятно, вы узнали, что я сняла номер одна. Кроме того, сокровища у меня. Вы знакомы с Дугласом. Как вы думаете, он доверил бы мне это?

Элегантным пальчиком она указала на туалетный столик.

Ремо подошел к нему и открыл крышку шкатулки. От того, что он увидел, у него сразу пересохло во рту.

– Впечатляет, правда? – Уитни стряхнула пепел с сигареты. – Было бы слишком глупо делить это с кем-то калибра Лорда. Но… – Она замолчала, дожидаясь, когда Ремо вновь взглянет в ее сторону. – Человек определенного уровня и с определенными манерами – другое дело.

Это было заманчиво. Ее глаза смотрели многообещающе. Ремо почти физически чувствовал притягательную силу сокровищ в маленькой шкатулке, которую он держал в руках. Но он очень хорошо помнил о Димитри.

– Вам придется сменить жилье.

– Хорошо. – Уитни встала с таким видом, как будто это ее совершенно не беспокоило. Она должна их выпроводить отсюда, и как можно быстрее. Лучше уйти с ними, чем получить пулю в колено или куда-нибудь еще.

Ремо прижал к себе шкатулку с сокровищами. Димитри будет доволен, подумал он. Очень, очень доволен. Ремо тонко улыбнулся Уитни:

– Барнз проводит вас к машине. Не пытайтесь делать глупости, если не хотите, чтобы вам переломали все кости.

Посмотрев на ухмыляющееся лицо Барнза, Уитни вздрогнула:

– Не нужно грубить, Ремо.

Дуг быстро оформил два билета в один конец до Парижа, но поход по магазинам отнял у него гораздо больше времени. Ему доставило большое удовольствие делать покупки для Уитни – хотя на чеке стоял номер ее кредитной карточки. К восторгу продавщицы, Дуг купил тонкое нижнее белье и, потратив почти час, выбрал великолепное синее шелковое платье со складками на лифе и гладкой узкой юбкой.

Себе он купил элегантный костюм на каждый день. Именно так он и хотел жить – по крайней мере какое-то время – элегантно и не задумываясь о деньгах.

Дуг, насвистывая, возвращался в гостиницу, нагруженный разными коробками. Все шло великолепно. Завтра вечером они будут пить шампанское у Максима и заниматься любовью в комнате с окнами на Сену. Больше никаких придорожных мотелей. Только первый класс, как говорит Уитни. Ему предстоит научиться так жить.

Дуга удивило, что дверь была не заперта. Разве Уитни до сих пор не поняла, что ему не нужен ключ, чтобы открыть замок в номере отеля?

– Эй, любовь моя, ты готова праздновать? – Бросив коробки на кровать. Дуг достал бутылку шампанского, за которую он заплатил семьдесят пять долларов. Подходя к ванной, он начал открывать пробку. – Вода еще горячая?

Вода была холодной, а в ванной никого не оказалось. Некоторое время Дуг молча стоял, глядя на неподвижную поверхность воды. Уступив давлению, пробка с торжествующим хлопком вылетела из бутылки. Дуг едва обратил внимание на шампанское, льющееся ему на руки. С бьющимся сердцем он бросился в спальню.

Ее рюкзак лежал на полу, там, куда она его бросила. Но маленькой деревянной шкатулки не было. Дуг быстро и тщательно обыскал комнату. Шкатулка и все ее содержимое исчезли. Как и Уитни.

Первой его реакцией была ярость. Его обманула женщина с глазами цвета виски и холодной улыбкой. И это было в тысячу раз хуже, чем тогда, когда его обманул кривоногий карлик. Тот по крайней мере был его коллегой. Ругаясь, Дуг стукнул бутылкой по столу.

Женщины! Они всегда были для него самой большой проблемой. И когда он только чему-нибудь научится? Стоит им только улыбнуться, похлопать ресницами – и он уже готов отдать последний доллар.

Как он мог оказаться таким глупцом? Он ведь поверил, что она испытывает к нему какое-то чувство. Он поверил ее глазам: как она смотрела, когда они занимались любовью, когда она просто стояла рядом. Он ведь действительно в нее влюбился – как будто бросился в глубокое, холодное озеро. Даже строил глупые планы на будущее. А она сбежала от него при первом же удобном случае.

Дуг посмотрел на рюкзак, лежащий около двери. Она несла его на спине многие километры, смеясь, жалуясь, поддразнивая. А потом… Дуг поднял рюкзак. Внутри были ее вещи – кружевное белье, пудреница, щетка. Он чувствовал ее запах.

Нет, не может быть. Его охватило чувство протеста. Дуг швырнул рюкзак на пол. Она не могла от него сбежать. Если даже он ошибался насчет ее чувств к нему, она – первый класс, а такие люди не могут нарушать договоренности.

Но если она не сбежала, значит, ее захватили.

Дуг стоял, держа в руках ее щетку, и страх проникал в него все глубже. Ее захватили. Он подумал, что предпочел бы, чтобы она его обманула. Было бы лучше, если бы она смеялась над ним, сидя в самолете, летящем на Таити.

Димитри. Щетка в руках Дуга разломилась на две равные части. Димитри получил свою женщину. Дуг отбросил две половинки щетки. У Димитри она долго не задержится.

Он быстро вышел из комнаты и больше уже не насвистывал.

На первый взгляд дом был великолепен. Но, подумала Уитни, у человека с репутацией Димитри и не может быть другого. Белый элегантный дом, с железными балконами, с которых открывался красивый вид на залив. На прекрасно ухоженном участке у дома, затененном пальмами, росло множество ярких тропических цветов. Уитни с деланным интересом рассматривала дом, пытаясь скрыть страх, который ею все сильнее овладевал.

Ремо остановил машину в конце дорожки, посыпанной белым гравием. Мужество начало оставлять Уитни, но она пыталась держать себя в руках. Человек, который мог приобрести подобное местечко, должен иметь мозги. Значит, с ним можно иметь дело.

Ее пугал Барнз взглядом алчных черных глаза и жадной улыбкой.

– Я должна сказать, что здесь лучше, чем в отеле. – С видом человека, приглашенного на званый обед, Уитни вышла из машины. Она сорвала ветку гибискуса и направилась к входной двери, вертя цветок в руках.

Ремо постучал, и еще один мужчина в темном костюме открыл дверь. Димитри считал, что его служащие должны иметь опрятный, деловой вид. Поэтому, кроме пистолета сорок пятого калибра, каждый должен был носить галстук. Когда человек улыбнулся, стало видно, что у него не хватает части переднего зуба. Уитни подумала, что, возможно, это тот, кто врезался в витрину кондитерской в гонке на Манхэттене.

– Значит, ты ее взял. – В отличие от Ремо он считал сломанный зуб неизбежной платой за профессиональный риск и восхищался женщиной, которая может вести машину так, как будто у нее вообще нет нервов. Однако его лояльное отношение не распространялась на Дуга. – А где Лорд?

Ремо на него даже не взглянул. Он отвечал на вопросы только одного человека.

– Присмотри за ней, – приказал Ремо и отправился докладывать лично Димитри. Он нес сокровища и шел быстро с деловым видом человека, находящегося при исполнении. Когда в предыдущий раз Ремо направлялся на доклад, он еле передвигал ноги.

– Так в чем там дело, Барнз? – Мужчина в темном костюме смерил взглядом Уитни. Симпатичная леди. Он догадывался, что у Димитри есть относительно нее свои планы. – Ты принес боссу уши Лорда?

От хихиканья Барнза Уитни пробрала дрожь.

– Она его убила, – весело сказал он.

– Не может быть!

Уитни поймала заинтересованный взгляд и отбросила назад волосы.

– Это правда. Тут можно чего-нибудь выпить?

Не дожидаясь ответа, Уитни прошла в комнату через широкий белый холл.

Это явно была официальная гостиная. Тот, кто ее оформлял, имел вычурный вкус. Она сделала бы все гораздо веселее.

Высокие окна, вдвое выше Уитни, были украшены багрово-красными парчовыми портьерами. Проходя по комнате к столу, Уитни думала, не стоит ли попытаться открыть их и бежать. Дуг уже должен вернуться в отель, предположила она, проведя пальцем по поверхности покрытого резьбой круглого стола. Однако Уитни не рассчитывала, что он ринется в атаку как кавалерийский полк. Она все должна сделать сама.

Зная, что те двое следят за каждым ее движением, Уитни налила себе немного вермута из графина. Пальцы ее онемели. Глоток для храбрости не помешает, решила Уитни. Тем более что она до сих пор не знает, с чем ей предстоит столкнуться. Судя по всему, у нее было какое-то время. Она села в кресло с высокой спинкой времен королевы Анны и стала не спеша пить вермут, очень даже приятный на вкус.

Ее отец говорил, что всегда можно договориться с человеком, у которого есть хороший бар. Уитни сделала еще глоток, надеясь, что он прав.

Время шло. Уитни сидела в кресле и пила вино, пытаясь подавить тот страх, который постепенно нарастал внутри. В конце концов, рассуждала Уитни, если бы он просто хотел убить ее, то уже давно убил бы. Разве нет? Может, он хочет получить за нее выкуп? Ей не очень нравилась такая перспектива, но все-таки лучше, если ее обменяют на несколько сот тысяч долларов, чем пристрелят.

Дуг говорил, что для Димитри пытки – это хобби. Иголки под ногти и стихи Чосера. Уитни проглотила еще немного вермута, пытаясь не думать о человеке, который держит в своих руках ее жизнь, зная, что иначе не сможет сохранить спокойствие и способность мыслить.

Дуг был в безопасности. По крайней мере сейчас. Уитни сосредоточилась на этом.

Когда Ремо вернулся, Уитни напряглась. Очень медленно она поднесла стакан к своим губам.

– Ужасно невежливо заставлять гостей ждать больше десяти минут, – спокойно сказала она.

Ремо дотронулся до шрама на щеке. Этот жест не ускользнул от внимания Уитни.

– Мистер Димитри будет рад встретиться с вами за обедом. Он думает, что вы сначала захотите принять ванну и переодеться.

Значит, она получит небольшую передышку.

– Он очень внимателен. – Уитни поставила стакан на стол. – Боюсь, однако, что вы не взяли с собой мой багаж. Мне просто не во что переодеться.

– Мистер Димитри это предусмотрел. – Взяв Уитни за руку чуть крепче, чем обычно берут даму, Ремо провел ее через холл и вверх по широкой лестнице, на втором этаже. Коридор был такой широкий, как в доме ее отца. Ремо толкнул дверь:

– У вас есть час. Через час будьте готовы, мистер Димитри не любит ждать.

Уитни вошла в комнату и услышала, как за ее спиной щелкнул замок.

Она закрыла лицо ладонями, пытаясь справиться с дрожью. Минута, сказала себе Уитни, стараясь дышать глубже, ей нужна всего минута. Она жива, и на этом надо сконцентрироваться. Уитни медленно опустила руки и огляделась.

Димитри не скуп, решила она. Апартаменты, которые он ей предоставил, были такими же элегантными, как и само здание. В просторной гостиной стояло множество фарфоровых ваз с живыми цветами. Розовые и жемчужно-серые шелковые обои по тону соответствовали восточному ковру, лежавшему на полу. Кушетка с подушками ручной работы была более темного оттенка. Ничего не скажешь, решила Уитни, дизайн выполнен на хорошем профессиональном уровне. Она подошла к балконной двери и распахнула ее.

И сразу поняла, что пытаться бежать отсюда бесполезно. Маленький балкон нависал над обрывом высотой около тридцати метров. Здесь не выпрыгнешь, как на том постоялом дворе. Уитни отошла от балкона и проверила все двери и убедилась, что они надежно заперты. Открыв по очереди все окна, Уитни поняла, что она в ловушке. Пока. Затем она стала обследовать помещение дальше.

Спальня была шикарной – с большой полированной кроватью и хрупкими китайскими фонариками. Шкаф розового дерева был открыт, демонстрируя богатый выбор одежды, от которой не отказалась бы ни одна женщина. Уитни потрогала пальцем шелковый рукав легкого платья цвета слоновой кости и отвернулась. Кажется, Димитри надеется, что она побудет здесь некоторое время. Это можно считать хорошим признаком, а можно и наоборот.

Оглянувшись, Уитни увидела свое отражение в зеркале. Она подошла поближе. Бледное лицо, рваная, грязная одежда. В глазах заметен испуг. Уитни с отвращением начала расстегивать блузку.

За обедом Димитри не увидит дрожащую женщину в лохмотьях, решила она. Если сейчас нельзя сделать ничего другого, то надо позаботиться хотя бы об этом. Уитни Макалл истер знает, как надо одеваться при любых обстоятельствах.

Она погрузилась в глубокую мраморную ванну. Щедрый хозяин при готовил для своей гостьи все, что ей было нужно. На туалетном столике была разложена косметика высшего качества – кремы, тушь для ресниц, духи, тени, именно такие, какие она предпочитала.

Да, он все предусмотрел, сказала себе Уитни, пустив запасы в ход. Очень гостеприимный хозяин. Она надушилась из аметистового флакона, расчесала волосы и сколола их двумя перламутровыми гребнями. Еще один подарок гостеприимного хозяина.

Направившись к шкафу, она стала выбирать одежду с той тщательностью и неторопливостью, с какой воин выбирает оружие перед битвой. Уитни считала, что в ее положении важна каждая деталь. Она выбрала светло-зеленое летнее платье с пышной юбкой и открытой спиной, завязав вокруг талии шелковый шарф.

Взглянув на себя в зеркало, Уитни с удовлетворением кивнула. Теперь она была готова ко всему.

Когда в дверь постучали, Уитни звучным голосом разрешила войти и смерила Ремо взглядом снежной королевы, который так обожал Дуг.

– Мистер Димитри ждет.

Не говоря ни слова, Уитни последовала за Ремо. Ладони ее увлажнились, но Уитни подавила искушение сжать руки в кулаки. Вместо этого она спустилась по лестнице, слегка прикасаясь к перилам. Если она идет на казнь, подумала Уитни, по крайней мере это будет хорошо смотреться. Она прошла вслед за Ремо через весь дом и вышла на открытую террасу, по периметру которой стояли вазоны с цветами.

– Мисс Макаллистер, наконец-то! Она сама не знала, что ожидала увидеть. После всех этих кошмаров, которые она слышала о нем и пережила из-за него, она представляла себе нечто свирепое и ужасное, громилу двухметрового роста. Мужчина, который встал ей навстречу из-за стола, был бледен, невысок и не производил особого впечатления. Круглое лицо с мягкими чертами и редкие волосы. Кожа была настолько бледная, что казалось, будто Димитри никогда не видел солнца. В голову Уитни пришла озорная мысль, что если ткнуть пальцем в его щеку, то щека разойдется в стороны, как мягкое тесто. Из-под темных негустых бровей смотрели почти бесцветные, светло-голубые глаза. Было трудно сказать, сколько ему лет – сорок или шестьдесят, а может, что-что среднее.

Рот Димитри был тонким, нос – маленьким, а круглые щеки, если Уитни не ошибалась, были слегка нарумянены.

Белый, изящный костюм не скрывал имеющегося брюшка. Встретив Димитри где-нибудь на улице, можно было принять его за вполне заурядного маленького человечка. Но Уитни обратила внимание на девять слегка поблескивающих ногтей и розовый обрубок.

На фоне его внешности это уродство бросалось в глаза. Димитри приветственно поднял руку, и Уитни смогла разглядеть кожу, собранную на конце обрубка. Ладонь была гладкой, как у молодой девушки.

Но какова бы ни была его внешность, нельзя было забывать, что Димитри злобен и опасен, как тварь, выползающая из своей норы. Он не подчеркивал своей власти над подчиненными, но Ремо вышел из комнаты, повинуясь лишь его взгляду.

– Я так рад, что вы со мной, моя дорогая. Ничто так меня не угнетает, как обед в одиночестве. У меня есть неплохое кампари. Хотите попробовать?

Уитни открыла рот, но страх сковал ее, и она не смогла ничего ответить, не смогла сдвинуться с места. Но, заметив промелькнувшее в глазах Димитри удовольствие, она собрала всю силу воли:

– С удовольствием. – Уитни направилась к столу. Но чем ближе она подходила, тем сильнее становился ее страх. Это глупо, сказала себе Уитни. Он похож на обыкновенного напыщенного дядьку. Но уговоры не помогали – страх нарастал. Наверное, в этом были виноваты глаза Димитри – кажется, он смотрел, никогда не моргая. Он просто смотрел, смотрел, смотрел. Уитни пришлось сосредоточиться, чтобы ее руки не дрожали, поднимая бокал.

– Ваш дом, мистер Димитри, просто великолепен.

– Зная вашу репутацию как профессионала-дизайнера, я воспринимаю ваши слова как незаслуженный комплимент. Я потратил на поиски этого дома очень мало времени. – Он сделал глоток, деликатно промокнул рот белой салфеткой. – Владельцы были столь... любезны, что на несколько недель отдали дом в мое распоряжение. Мне очень нравится сад. Здесь можно отдохнуть от ужасающей жары. – Учтивым жестом Димитри отодвинул для нее кресло. Уитни с трудом подавила приступ паники и отвращения. – Я уверен, что вы наверняка очень голодны после такого трудного путешествия.

Она посмотрела на него через плечо и заставила себя улыбнуться:

– Действительно, последний раз я ела вчера вечером, но, замечу, благодаря вашему гостеприимству.

На лице Димитри, который вернулся к своему креслу, отразилось легкое любопытство.

– Неужели?

– В джипе, который мы с Дугом позаимствовали у ваших... служащих? – Димитри утвердительно кивнул, и она продолжила:

– Там была бутылка очень славного вина и очень неплохая еда. Особенно мне понравилась икра.

Уитни, заметив перед собой стоящую на льду икру, черную и блестящую, не стала церемониться.

– Понятно.

Уитни не поняла, раздосадовала его эта подробность или развеселила. Съев немного икры, она улыбнулась:

– Я должна сказать, что у вас хорошие кладовые.

– Я надеюсь, что вы оцените мое гостеприимство. Попробуйте суп из омаров, дорогая. Позвольте мне за вами поухаживать. – С изяществом, которого Уитни от него не ожидала, Димитри опустил в супницу серебряный половник. – Ремо проинформировал меня, что вы избавились от нашего мистера Лорда.

– Благодарю вас. Какой замечательный запах! – Уитни выдержала паузу, попробовав суп. – Дуглас стал мне немного надоедать. – Это игра, уговаривала себя Уитни. И она только начала в нее играть. Маленькая ракушка слегка повернулась на цепочке, когда Уитни протянула руку за бокалом. И она играет для того, чтобы выиграть. – Я уверена, что вы меня понимаете.

– Конечно. – Димитри ел медленно, изысканно. – Мистер Лорд и мне уже некоторое время стал надоедать.

– Если не ошибаюсь, он украл бумаги у вас из-под носа. – Уитни заметила, что белые наманикюренные пальцы крепче сжали ложку. Спокойно, не надо дерзить, подумала она. Он не станет радоваться тому, что его одурачили. Уитни улыбнулась. – Дуглас был по-своему умен, – сказала она. – Жаль, что он был таким грубым.

– Я думаю, что можно до некоторой степени признать его умным, – согласился Димитри. – В противном случае придется признать, что мой персонал не умеет работать.

– Возможно, что верно и то, и другое. Димитри согласился, совсем чуть-чуть наклонив голову.

– Но надо заметить, что у него были вы, Уитни.

Я могу называть вас Уитни?

– Конечно. Я признаюсь, что помогала ему. Я всегда стараюсь смотреть, как падают карты.

– Это очень разумно.

– Несколько раз случалось, что… – Она прервала свои слова, вернувшись к супу. – Я не хочу плохо говорить о мертвых, мистер Димитри, но Дуглас часто совершал поспешные и нелогичные поступки. Тем не менее мне удавалось кое в чем его направлять.

Димитри смотрел, как она ест, восхищаясь точеными пальцами, нежной молодой кожей, которую прекрасно оттеняло светло-зеленое платье. Было бы жаль ее портить. Может быть, он найдет ей какое-нибудь применение. Он представил, как она будет выглядеть в его доме в Коннектикуте – величественная и элегантная за обедом, покорная и послушная в постели.

– Кроме того, мистер Лорд был молод и привлекателен, не так ли?

– О да. – Уитни заставила себя еще раз улыбнуться. – Некоторое время он меня развлекал. Но в долгосрочном плане я ценю в мужчине скорее вкус, чем физические достоинства. Икры, мистер Димитри?

– Да. – Принимая от нее тарелку, он дотронулся до нее и почувствовал, как Уитни сжалась от прикосновения поврежденной руки. Это небольшое проявление слабости возбудило его. Димитри вспомнил то удовольствие, какое испытывал, наблюдая за богомолом, ловящим мотылька: длинное, тонкое, умное насекомое все ближе и ближе подтаскивает к себе трепещущую жертву, терпеливо выжидая, когда ее движения замрут, и наконец жадно пожирает ее хрупкие блестящие крылышки. Молодое, слабое и хрупкое рано или поздно всегда подчиняется. Как и у богомола, у Димитри были терпение, вкус и безжалостность.

– Должен сказать, Уитни, мне трудно поверить, что такая чувствительная женщина, как вы, может выстрелить в человека. В этом салате очень свежие овощи. Уверен, что они вам понравятся. – С этими словами Димитри принялся накладывать салат в ее тарелку.

– В такой знойный день это прекрасно, – согласилась Уитни. – Чувствительность, – продолжала она, внимательно разглядывая вино в своем бокале, – отступает перед необходимостью. Вы не находите, что это так, мистер Димитри? В конце концов, я деловая женщина. Я уже говорила: Дуглас стал мне немного надоедать. Я везде стараюсь использовать имеющиеся возможности. – Она подняла бокал и улыбнулась, глядя поверх него. – Его смерть приносила мне двойную пользу: она избавляла меня от неудобства и давала бумаги. Я использовала появившуюся возможность. В конце концов он был всего лишь вором.

– Действительно. – Димитри начинал ею восхищаться. Хотя холодное спокойствие Уитни до конца его не убедило в том, что она говорит правду, но в ней чувствовалась порода. Незаконнорожденный сын религиозной фанатички и странствующего музыканта, Димитри испытывал глубокую зависть к тем, чье происхождение было другим. Правда, за эти годы он сумел добиться почти равноценного. Власти.

– Значит, вы забрали бумаги и сами нашли сокровища?

– Это было довольно просто. В бумагах сказано все ясно. Вы их видели?

– Нет. – Уитни снова заметила, как его пальцы напряглись. – Только образец.

– Теперь это безразлично. В любом случае дело уже сделано. – Уитни с деланным удовольствием занялась салатом.

– Я так и не видел их все, – мягко сказал Димитри, глядя ей в глаза.

Уитни подумала, что бумаги находятся в джипе вместе с Дугом.

– Боюсь, что вы их не увидите, – сказала она, доставляя себе удовольствие сказать правду. – Я уничтожила их после того, как закончила дело. Я не люблю, когда остаются следы.

– Разумно. А что вы планировали сделать с сокровищами?

– Что сделать? – Уитни взглянула на него с удивлением. – Конечно, наслаждаться ими.

– Именно так, – с удовлетворением согласился Димитри. – Но теперь они у меня. Вместе с вами.

Уитни выдержала паузу, глядя ему прямо в глаза. Салат едва не застрял у нее в горле.

– Когда начинаешь игру, следует иметь в виду возможность поражения, как бы это ни было неприятно.

– Хорошо сказано.

– Теперь я в полной зависимости от вашего гостеприимства.

– Вы очень правильно смотрите на вещи, Уитни. Это мне нравится. Мне также нравится, когда прекрасное находится от меня на расстоянии вытянутой руки.

Уитни почувствовала, как ее желудок сжался. Она протянула бокал, дожидаясь, пока Димитри наполнит его вином почти до краев.

– Я надеюсь, вы не сочтете меня невежливой, если я спрошу вас, как долго вы намереваетесь оказывать мне свое гостеприимство?

Он наполнил собственный бокал.

– Вовсе нет. До тех пор, пока это будет доставлять мне удовольствие.

Зная, что если она сейчас отправит еще что-нибудь в желудок, то оно не дойдет до места назначения, Уитни не стала пить, а провела пальцем по краю бокала.

– Мне казалось, что вы собираетесь потребовать выкуп от моего отца.

– О, пожалуйста, моя дорогая. – В улыбке Димитри сквозило легкое неодобрение. – Я считаю, что подобные темы не очень уместны для разговора за столом.

– Я только подумала.

– Я должен просить вас не беспокоиться о таких вещах. Я предпочел бы, чтобы вы просто отдохнули и наслаждались пребыванием здесь. Я надеюсь, ваши комнаты удобны?

– Да, все прекрасно. – Уитни обнаружила, что сейчас ей гораздо сильнее хочется закричать, чем в тот момент, когда она обернулась и увидела Барнза. Бесцветные глаза Димитри были круглыми и неподвижными, как у рыбы. Или у мертвеца. Она сразу опустила ресницы. – Я не поблагодарила вас за гардероб, который был мне крайне необходим.

– Пустяки. Не хотите ли вы пройтись со мной по саду? – Димитри встал и подошел, чтобы отодвинуть ей кресло. – А потом, я думаю, вам захочется отдохнуть. Сиеста. После полудня здесь стоит угнетающая жара.

– Вы очень внимательны. – Уитни подала ему руку, стараясь, чтобы ее пальцы не дрожали.

– Вы мой гость, моя дорогая. Очень желанный гость.

– Гость? – Ее улыбка вновь стала холодной. Хотя Уитни была сама удивлена, в ее голосе прозвучала ирония. – У вас есть привычка запирать своих гостей, мистер Димитри?

– У меня есть такая привычка, – ответил он, поднеся ее пальцы к губам. – Привычка запирать сокровище. Так мы идем?

Улыбаясь Димитри, Уитни пообещала себе, что выберется отсюда. Все еще чувствуя на своей коже прикосновение его холодных губ, она понимала, что в противном случае у нее один выход – умереть.

– Конечно.

Глава 15

Пока все идет нормально. Такие слова не очень вдохновляли, но ничего лучше Уитни придумать не могла. Первый день ее пребывания у Димитри в качестве «гостя» прошел без осложнений. Однако не было и идеи, как отсюда выбраться в целости и сохранности.

Димитри был любезен и обходителен. Малейшая ее прихоть сразу же исполнялась. Уитни проверила это, весьма туманно намекнув на то, что ей хочется шоколадного суфле. Оно было подано ей в конце долгого, необычного ужина, состоявшего из семи блюд.

Все три часа, что она провела взаперти в своих комнатах после полудня, Уитни ломала голову над тем, как ей выбраться, но ничего не придумала. Проскользнуть в двери было невозможно, выпрыгнуть из окна – тоже невозможно, а в гостиной был только внутренний телефон.

Она могла попытаться убежать во время послеобеденной прогулки в саду. Но как раз в тот момент, когда Уитни мысленно прорабатывала детали побега, Димитри, сорвав для нее розу, признался в том, сколько неприятностей доставляет ему необходимость вооруженной охраны. Проблема безопасности, сказал он, – это оборотная сторона успеха.

Когда они дошли до конца сада, Димитри небрежно указал на одного из своих охранников. Широкоплечий парень, одетый в элегантный темный костюм, с аккуратными усами, держал в руках маленький смертоносный «узи».

Посмотрев на него, Уитни решила, что надо отыскать более утонченные способы побега, чем бешеные броски по открытой местности.

Она размышляла над этим во время своего послеобеденного заключения. Рано или поздно ее отец начнет беспокоиться, не получая от нее никаких известий. Но на это может понадобиться целый месяц.

В какой-то момент Димитри захочет покинуть Мадагаскар. Возможно, это случится скоро, ведь сокровища у него в руках. И только от его прихоти зависит, возьмет он ее с собой или нет, тем самым предоставив больше возможностей для побега. Уитни не хотела, чтобы ее судьба зависела от прихотей человека, который румянится и нанимает людей, чтобы они убивали по его приказу.

Она несколько часов проходила по комнатам, придумывая и отвергая различные планы – от таких простых, как связать вместе простыни и спуститься по ним на землю, до таких нереальных, как расковырять стены ножом для масла.

В конце концов Уитни надела легкое шелковое платье цвета слоновой кости, сверкавшее мелкими жемчужинами, которое подчеркивало каждой изгиб ее стройной фигуры.

Большую часть следующих двух часов она смотрела на Димитри, который сидел напротив нее за длинным обеденным столом, тускло поблескивавшим при свете двух десятков свечей. Ужин был совершенно изысканным – улитки, суфле, шампанское «Дом Периньон». Они беседовали под тихую музыку Шопена.

Несомненно, Димитри был знатоком литературы и искусства и прекрасно смотрелся бы в любом, самом элитарном клубе. Они успели обсудить пьесу Теннесси Уильямса и творчество французских импрессионистов.

Суфле таяло у нее во рту, но Уитни с тоской вспоминала клейкий рис и фрукты, которые однажды ночью она ела с Дугом в пещере.

Уитни вела с Димитри неторопливую беседу, но ей приходили на ум те колкости, которыми она обменивалась с Дугом. Шелк приятно холодил ее плечи но Уитни не задумываясь поменяла бы это пятисотдолларовое платье на тот жесткий мешок, в котором шла к побережью.

Жизнь ее висела на волоске, и нельзя было сказать, что это скучно. Просто она была несчастна.

– Кажется, вы сегодня вечером витаете где-то в облаках, моя дорогая.

– Да? – Уитни вернулась к действительности. – Это был превосходный ужин, мистер Димитри.

– Но развлечения еще не кончились. Молодой, энергичной женщине нужно что-то более впечатляющее. – С благожелательной улыбкой он нажал кнопку. Почти мгновенно появился одетый в белый костюм китаец. – Мы с мисс Макаллистер будем пить кофе в библиотеке. Здесь слишком просторно, – добавил Димитри, когда китаец, пятясь, вышел из комнаты. – Я рад, что вы разделяете мою любовь к печатному слову.

Уитни сначала хотела отказаться, но подумала, что знакомство с домом могло бы помочь при бегстве. Было бы неплохо получить хоть какие-то преимущества, решила она и, улыбнувшись, столкнула столовый нож в открытую вечернюю сумку, лежавшую рядом с тарелкой.

– Всегда приятно проводить вечер с человеком, который ценит прекрасное. – Уитни встала, защелкнула сумку. Взяв Димитри под руку, она сказала себе, что при первой же возможности без всяких сожалений вонзит этот нож в его сердце.

– Когда человек много путешествует, как я, – начал Димитри, – он обычно берет с собой самое нужное. Хорошее вино, пластинки с любимой музыкой, несколько книг. – Он спокойно шел по дому, распространяя легкий запах приятного одеколона. Строгий белый обеденный костюм сидел на нем безукоризненно.

Настроение у Димитри было благосклонным. Слишком давно он не ужинал с молодой красивой женщиной. Открыв высокие двойные двери, он пропустил Уитни в библиотеку.

– Если хотите, полистайте их, моя дорогая, – сказал Димитри, показывая шкафы с книгами.

Комната выходила на террасу. На это Уитни сразу обратила внимание. Если ночью она сможет выбраться из своей комнаты, то лучше всего будет бежать через библиотеку. Но тогда надо будет проскользнуть мимо охранников. И их пистолетов.

«Шаг за шагом», – напомнила себе Уитни слова Дуче, проведя пальцем по кожаным переплетам книг.

– У моего отца похожая библиотека, – заметила она. – Я всегда считала, что в библиотеке можно прекрасно провести вечер.

– Особенно, если есть кофе и бренди. – Димитри налил себе бренди, в это время китаец внес серебряный кофейный сервиз. – Отдайте Чану свой нож, дорогая. Он очень тщательно моет посуду.

Повернувшись, Уитни увидела, что губы Димитри растянулись в легкой улыбке, тогда как его взгляд похож на взгляд рептилии – безжизненный, холодный и угрожающе спокойный.

Не говоря ни слова, Уитни вытащила нож и отдала его слуге. Все проклятия, которые вертелись у нее на языке, весь гнев, который она едва сдерживала, не могли ей сейчас помочь.

– Бренди? – спросил Димитри, когда Чан оставил их одних.

– Да, благодарю вас. – Держась так же невозмутимо, как и он, Уитни пересекла комнату и взяла рюмку.

– Вы собирались убить меня вашим столовым ножом, моя дорогая?

Уитни пожала плечами и глотнула бренди. Оно перекатилось в ее желудке и осело.

– Была такая мысль.

Он засмеялся долгим, раскатистым смехом, который звучал очень неприятно. Димитри снова подумал о богомоле и движениях мотылька.

– Я восхищен вами, Уитни. Правда, восхищен. – Он чокнулся с ней, покрутил бренди в рюмке и выпил. – Мне кажется, вы бы не отказались еще раз взглянуть на сокровища. В конце концов, у вас сегодня на это не было достаточно времени, ведь так?

– Вы правы, Ремо очень спешил.

– Мой грех, дорогая, признаю, это мой грех. – Он слегка коснулся ее плеча. – Но меня может извинить то, что я с нетерпением ждал встречи с вами. Попробуем исправить эту ошибку. Сейчас у вас будет столько времени, сколько захотите.

Димитри подошел к книжным полкам у восточной стены и отодвинул одну секцию. Уитни без всякого удивления увидела сейф. Такая маскировка была довольно обычной. Секунду она размышляла о том, каким образом Димитри узнал у владельцев о существовании сейфа. Она налила себе бренди. Ясно, что они рассказали ему обо всех особенностях дома, перед тем как... отдали дом в его пользование.

Вращая рукоятку, Димитри не пытался скрыть от нее комбинацию цифр. Он чертовски самоуверен, подумала Уитни, запоминая последовательность. Человек, который так уверен в себе, заслуживает хорошего пинка в зад.

Димитри осторожно достал из сейфа старую шкатулку. Ее уже почистили, и дерево сияло.

– Вполне коллекционный образец.

– Да. – Уитни поболтала в рюмке бренди, думая о том, что будет, если выплеснуть напиток ему в лицо. – Совершенно согласна с вами.

Димитри держал шкатулку в руках бережно, почти нерешительно, как отец держит новорожденного младенца.

– Мне трудно представить, как кто-то с такими нежными руками копается в земле – даже ради этого.

Уитни улыбнулась, подумав о том, что приходилось делать ее нежным рукам за прошедшую неделю:

– У меня нет особой склонности к ручному труду, но когда это необходимо… – Она повернула руку ладонью вверх, критически ее разглядывая. – Признаюсь, что собиралась сделать маникюр, когда Ремо... прислал ваше приглашение. Это маленькое приключение оказалось смертельным для моих рук.

– Завтра мы все организуем. А пока, – он положил шкатулку на широкий стол, – наслаждайтесь.

Уитни подошла к шкатулке и откинула крышку. Драгоценности производили не меньшее впечатление, чем утром. Протянув руку, она достала ожерелье из алмазов и сапфиров, которое понравилось Дугу.

Нет, он просто пожирал его глазами, с грустной улыбкой вспомнила Уитни.

– Невероятно, – вздохнула Уитни. – Совершенно невероятно. А некоторые теряют разум из-за простой нитки жемчуга.

– Вы держите в руке приблизительно четверть миллиона долларов.

Губы Уитни скривились.

– Какая приятная мысль.

Сердце Димитри забилось чуточку быстрее, когда он увидел, как небрежно и в то же время элегантно она держит драгоценности. Так, должно быть, их держала королева незадолго до своего падения и смерти.

– Такие драгоценности нужно носить.

– Да. – Смеясь, Уитни приложила ожерелье к себе. Как чьи-то темные глаза, сияли сапфиры. Бриллианты волнующе переливались. – Это ожерелье красиво и, несомненно, дорого стоит, но… – Уитни положила в шкатулку и взяла многоярусное бриллиантовое колье. – Вы когда-нибудь заду мы вались над тем, каким образом Мари сумела забрать его у графини?

– Значит, вы верите, что это знаменитое колье, которое фигурировало в «деле о бриллиантах»? – Она его снова приятно удивила.

– Мне хочется так думать. – Уитни пропустила колье сквозь пальцы и повернула так, чтобы оно отражало свет. Как говорил Дуг о «Сиднее», это было все равно что одновременно держать в руках лед и пламя. – Почему-то я верю, что она была очень умной женщиной и одержала верх над людьми, которые пытались ее использовать. – Уитни взяла из шкатулки рубиновый браслет. – Жеральд Лебрюн жил, как нищий, храня под полом огромное состояние. Странно, вы не думаете?

– Преданность, если она не подкреплена страхом, – это всегда странно. – Димитри взял у нее из рук колье и стал рассматривать. Уитни увидела совершенно неприкрытую алчность. Его глаза загорелись, совершенно как глаза Барнза, когда тот нацелил пистолет на ее колено. Кончик языка высунулся изо рта. Когда Димитри заговорил, голос его дрожал от страсти, как у странствующего проповедника:

– Сама революция была великолепным временем – временем перемен, временем смерти, временем возмездия; Разве вы не чувствуете этого, когда держите в руках драгоценности? Кровь, отчаяние, вожделение, власть. Крестьяне и политики сбросили многовековую монархию. Как они удержались у власти? – Димитри улыбнулся. Бриллианты сверкали в его руках, глаза горели от возбуждения. – Страх. Разве может быть более подходящее название для того времени, чем власть террора?

Димитри наслаждался. Уитни видела по его глазам, что не сами бриллианты, а кровь на них доставляла ему наслаждение. Она почувствовала, как страх в ней сменяется отвращением. Дуг был прав, решила она. Главное – победить. А она еще не проиграла.

– Лорд скорее всего продал бы эти драгоценности, получив лишь часть настоящей стоимости. – Уитни, надев на руку рубиновый браслет, вновь подняла рюмку с бренди. – У такого человека, как вы, должно быть, другие планы.

– Вы так же восприимчивы, как и прекрасны. – Он женился на своей второй жене потому, что ее кожа была цвета свежих сливок. Он избавился от нее потому, что ее мозги были той же консистенции. Уитни его все больше заинтриговывала. Немного успокоившись, он пропустил колье сквозь пальцы. – Я собираюсь наслаждаться этими сокровищами. Их стоимость для меня значит немного. Я очень богатый человек. – Это было сказано с гордостью. Богатство для него так же важно, как мужские достоинства, как интеллект. Гораздо больше, подумал Димитри, потому что деньги могут возместить недостаток того и другого.

– Коллекционирование вещей, – он провел пальцем по браслету и по запястью Уитни, – стало для меня увлечением, могу даже сказать, что это моя страсть.

Он может называть это увлечением, подумала Уитни. Ради содержимого шкатулки он убивал снова и снова, но она значила для него не больше, чем для мальчишки горсть ярких камешков. Она попыталась согнать с лица отвращение и не говорить с ним тоном обвинителя.

– Вы можете смеяться надо мной, но я все-таки скажу: меня огорчает, что вы питаете такое чувство к своему хобби. – Вздохнув, Уитни провела рукой по сверкающим украшениям. – Мне очень хотелось владеть всем этим.

– Напротив, я восхищен вашей честностью. – Оставив ее около шкатулки, Димитри отошел, чтобы налить кофе. – И я понимаю, что вы очень много поработали ради сокровищ королевы.

– Да, я… – Уитни замолчала. – Мне интересно, мистер Димитри, как вы узнали о сокровищах?

– Бизнес. Со сливками, моя дорогая?

– Нет, спасибо. Черный. – Пытаясь сдержать нетерпение, Уитни через всю комнату подошла к кофейному столику.

– Лорд говорил вам об Уитакере? – спросил ее радушный хозяин.

Уитни взяла кофе и заставила себя сесть.

– Только то, что он приобрел бумаги и решил выбросить их на рынок.

– Хотя Уитакер был немного глуповат, но временами он неплохо соображал. Одно время он был деловым партнером Гарольда Р. Беннета. Вам знакомо это имя?

– Конечно. – Она сказала это непринужденно, но ее сознание напряженно работало. Упоминал ли Дуг имя генерала? Да, был генерал, который вел с леди Смит-Райт переговоры относительно бумаг. – Беннет – это отставной пятизвездный генерал и неплохой бизнесмен. Он поддерживает профессиональные контакты с моим отцом, кроме того, они играют в гольф.

– Я всегда предпочитал гольфу шахматы, – заметил Димитри. Шелковое платье цвета слоновой кости отблескивало так, что Уитни была похожа на стеклянную шахматную королеву. Димитри вспомнил то приятное ощущение, когда сжимал стеклянную фигурку в руке. – Значит, вы знаете, чем занимается генерал Беннет.

– Он хорошо известен как меценат и вдобавок коллекционирует уникальные вещи. Я читала несколько лет назад, что он организовал экспедицию в Карибское море и нашел затонувший испанский галион. Он поднял разных ценностей на пять с половиной миллионов долларов. То, чем будто бы занимался Уитакер, Беннет делает реально. И довольно успешно.

– Вы многое знаете. Мне это нравится. – Димитри добавил в свою чашку сливки и две большие ложки сахара. – Можно сказать, что Беннет получает удовольствие от поисков. Египет, Новая Зеландия, Конго – он везде ищет и находит бесценные вещи.

Если верить Уитакеру, Беннет чуть было не заключил соглашения с леди Смит-Райт относительно бумаг, которые она унаследовала. У Уитакера были свои связи, и он умел вести переговоры с женщинами. Он увел это дело прямо из-под носа Беннета. Но к несчастью, он был только любителем.

Уитни почувствовала слабость в сердце.

– Вы узнали от него, где хранятся бумаги, и наняли Дугласа украсть их?

– Приобрести, – деликатно поправил Димитри. – Уитакер даже под давлением не сообщил мне содержания всех документов. Он сказал мне, что интерес Беннета в основном связан с культурной ценностью сокровищ, их историей. Естественно, меня захватила идея приобретения сокровищ, принадлежавших Марии-Антуанетте, тем более что я особенно восхищаюсь этой королевой из-за ее честолюбия и пристрастия к роскоши.

– Естественно. Если вы не собираетесь продавать содержимого этой шкатулки, мистер Димитри, то что вы собираетесь с ним делать?

– Владеть им, Уитни. – Он улыбнулся, глядя на нее. – Ласкать, смотреть. Владеть.

Взгляд Дуга на сокровища разочаровывал Уитни, но она по крайней мере могла его понять. Дуг рассматривал сокровища как средство достижения своей цели. Димитри же видел в них только личную собственность. Десятки возражений всплыли в ее мозгу. Все это Уитни отбросила:

– Мари вас наверняка бы одобрила. Размышляя над этим замечанием, Димитри по своему обыкновению смотрел в потолок. Королевская власть всегда захватывала его воображение.

– Да, она одобрила бы. Жадность считается одним из семи смертных грехов, но очень немногие понимают, какое это может принести удовольствие. – Он промокнул губы льняной салфеткой и встал. – Надеюсь, вы простите меня, дорогая. Я привык рано ложиться. – Димитри нажал кнопку, и полки встали на место. – Может быть, вы хотите перед уходом выбрать себе книгу?

– Пожалуйста, не считайте себя обязанным меня развлекать, мистер Димитри.

Еще раз улыбнувшись, он похлопал ее по руке:

– Возможно, вам понадобится книга в другой раз, Уитни. Я уверен, что сейчас вам нужно отдохнуть после пережитого за последнее время. – Раздался тихий стук в дверь. – Ремо проводит вас до вашей комнаты. Спите спокойно.

– Спасибо.

Уитни поставила свою чашку и встала, но не сделала и пары шагов, как рука Димитри схватила ее запястье. Уитни взглянула на полированные ногти и розовый обрубок.

– Браслет, моя дорогая. – Его пальцы сжимали руку довольно крепко. Но Уитни даже не поморщилась.

– Простите.

Димитри снял золото и рубины с ее запястья.

– Надеюсь, вы присоединитесь ко мне за завтраком.

– Конечно. – Уитни направилась к двери, остановившись, пока Димитри открывал ее. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Уитни. Она хранила холодное молчание до тех пор, пока за ней не захлопнулась дверь ее апартаментов.

– Сукин сын! – Уитни с отвращением сняла итальянские туфли и швырнула их о стену.

Я в ловушке, подумала Уитни. Заперта так же аккуратно, как сокровища в шкатулке. Наверное, и ее он хочет рассматривать, ласкать. Владеть. Появилось желание плакать, выть, стучать кулаками в запертую дверь. Вместо этого она сняла шелковое платье и, бросив его в угол, отправилась в спальню.

Она найдет выход, пообещала себе Уитни. Она придумает, как отсюда выбраться, и тогда Димитри заплатит за каждую минуту, которую удерживает ее в заключении.

На миг она прислонилась к шкафу, пытаясь подавить желание заплакать. Справившись с собой. Уитни достала синее кимоно. Ей нужно подумать. Только подумать. Комнату наполнял удушливый запах цветов. Уитни решила устроить сквозняк и направилась к дверям, выходящим на крошечный балкон.

Стиснув зубы, она рывком открыла двери. Наверное, будет дождь, подумала Уитни. Это хорошо, может, от дождя и ветра ее голова прояснится. Положив руки на перила, она наклонилась вперед, глядя на залив.

И как она впуталась в эти неприятности? Ответ был коротким и состоял всего из двух слов: Дуг Лорд.

Она вела нормальную жизнь, занималась собственными делами, когда Дуг вторгся в ее жизнь со своей охотой за сокровищами, киллерами и ворами. Сейчас она сидела бы в каком-нибудь приятном прокуренном клубе и рассматривала наряды и прически у знакомых и незнакомых. «Вела бы нормальную жизнь», – мрачно подумала Уитни.

А теперь она заперта в чужом доме на Мадагаскаре, ее караулят улыбающийся киллер средних лет и его свора. В Нью-Йорке ее никто не посмел бы закрыть на ключ.

– Дуг Лорд, – вслух пробормотала Уитни и оцепенела, увидев, как ее руку схватила чья-то рука. Уитни уже вдохнула воздух, чтобы закричать, но тут над перилами появилась голова.

– Это я, – сквозь зубы процедил Дуг. – А теперь помоги мне перебраться к тебе, черт побери.

Уитни забыла все, что секунду назад думала о нем, и наклонилась, покрывая его лицо поцелуями. Кто сказал, что нет никакого Седьмого кавалерийского полка?

– Послушай, дорогая, я очень ценю такой теплый прием, но еще немного, и я сорвусь. Дай мне руку.

– Как ты меня нашел? – спросила Уитни, помогая ему перебраться через перила. – Я уже не надеялась, что ты придешь. Тут везде охранники с этими отвратительными автоматами. Эта комната заперта, и…

– Господи, если бы я вспомнил, что ты так много говоришь, то не стал бы беспокоиться. – Он легко встал на ноги.

– Дуглас, – Уитни снова захотела заплакать, но сдержала слезы, – как славно, что ты нашел время заскочить.

– Неужели? – Дуг прошел в роскошную спальню. – Я не уверен, что тебе нужна другая компания, ты прекрасно проводишь время с Димитри. Шикарный обед. Что еще?

– Ты наблюдал за нами?

– Я был поблизости. – Дуг потрогал пальцем шелк платья. – Это он тебе подарил?

Его тон и вопросы Уитни сочла обидными и оскорбительными.

– На что ты намекаешь?

– Неплохо, неплохо. – Дуг подошел к туалетному столику и открыл пробку хрустального флакончика с духами. – Все для дома, да?

– Я терпеть не могу говорить очевидные вещи, но ты задница.

– А ты? – Он щелчком вернул на место пробку. – Ходишь в модных шелковых платьях, которые он тебе куп ил, пьешь с ним шампанское, позволяешь ему себя трогать?

– Трогать? – Уитни сказала это с расстановкой. Дуг смерил ее взглядом от голых ног до мелочно-белой шеи:

– Ты ведь хорошо знаешь, как улыбаться мужчинам, да, милочка? Это твой кратчайший путь к победе?

Тщательно соразмеряя каждый шаг, Уитни подошла к нему и изо всех сил влепила пощечину. Долгое время было слышно только их дыхание и вой ветра за окнами.

– Сейчас тебе это сошло с рук, – тихо сказал Дуг, проводя ладонью по щеке. – Но больше никогда этого не делай. Я не такой джентльмен, как твой Димитри.

– Убирайся! – прошипела Уитни. – Убирайся ко всем чертям. Ты мне не нужен.

Боль была такой сильной, что он перестал думать о пощечине.

– Ты думаешь, я ничего не вижу?

– Ты ничего не видишь.

– Я скажу тебе, что вижу, дорогая. Я вижу пустой номер в отеле. Я вижу, что ты исчезла вместе со шкатулкой. Я вижу тебя здесь, обнимающейся с этим подонком.

– Ты предпочел бы видеть меня привязанной к кровати с иголками под ногтями? – Уитни отвернулась. – Прости, что я тебя разочаровала.

– Ладно, не будем об этом. Расскажи, что здесь происходит.

– Зачем? – Уитни в ярости смахнула рукой слезу. Черт возьми, она не станет плакать. Она никогда не плакала из-за мужчины. – Ты уже составил свое мнение.

Дуг провел рукой по волосам и подумал, что было бы неплохо выпить.

– Послушай, я уже несколько часов схожу с ума. Чтобы найти дом Димитри, мне понадобилось полдня. Потом пришлось пробираться через охрану. – Дуг не стал добавлять, что один из охранников лежит в кустах с перерезанным горлом. – А когда я попадаю сюда, я вижу, что ты одета, как принцесса, обедаешь с Димитри и улыбаешься ему так, будто вы лучшие друзья.

– А что, черт возьми, я должна была делать? Бегать раздетой, кричать на него, плевать ему в глаза? Проклятие, моя жизнь висит на волоске. Если нужно играть, то я буду играть до тех пор, пока не найду выхода. Если хочешь, можешь называть меня трусихой. Но не шлюхой. – Уитни снова повернулась к Дугу, глаза ее были злыми и мокрыми. – Я не шлюха, понимаешь?

Дуг почувствовал себя так, как будто ударил кого-то маленького и беззащитного. Он не был уверен, что найдет Уитни в живых, а когда нашел, она оказалась такой холодной и такой прекрасной. И что еще хуже, такой властной. Но разве он до сих пор не знал, какая она?

– Я не это хотел сказать. Прости. – Дуг начал нервно расхаживать взад и вперед. Вытащив из вазы розу, он разломал стебель пополам. – Господи, я не соображаю того, что говорю. Я как сумасшедший с тех самых пор, как вошел в номер отеля и не нашел тебя. Я воображал себе Бог знает что. Думал, что все уже кончено.

Дуг бесстрастно посмотрел на каплю крови на своем пальце, там, где колючка поцарапала кожу. Нужно глубоко вздохнуть и продолжать спокойно.

– Черт возьми, Уитни, я беспокоился, очень беспокоился о тебе. Я не знал, что именно застану Здесь. Она вытерла слезы и фыркнула:

– Ты и правда беспокоился обо мне?

– Очень. – Дуг пожал плечами и бросил на пол покалеченную розу. Он не мог объяснить ей – и даже себе, – почему он испытывал такое сильное чувство страха, вины, отчаяния в эти бесконечные часы. – Я не думал, что буду так переживать из-за тебя.

– Это можно понимать как извинение?

– Да. – В его голосе звучали разочарование и гнев. – Ты хочешь, чтобы я ползал на коленях?

– Может быть. – Уитни улыбнулась и пошла ему навстречу. – Может быть, но позже.

– Господи – Когда Дуг дотронулся до ее лица, его руки немного дрожали, но губы были уверенными и настойчивыми. – Я думал, что больше никогда тебя не увижу.

– Я знаю. – Она прижалась к нему, испытывая необыкновенное облегчение. – Просто обними меня на минуту.

– Когда мы отсюда выберемся, я буду обнимать тебя так долго, как ты захочешь. – Взяв Уитни за плечи, он повел ее к кровати. – Ты должна рассказать мне, что произошло и какая здесь обстановка.

Уитни кивнула и села на край кровати. Почему ее колени так дрожат именно сейчас, когда появилась надежда?

– Пришли Ремо и этот тип, Барнз.

Дуг видел выражение ее глаз и обругал себя снова.

– Они тебя били?

– Нет. Ты только что уехал, а я как раз вошла в ванную.

– Почему они не стали удерживать тебя до тех пор, пока я не вернусь?

Уитни приподняла ногу и принялась рассматривать ступню.

– Я сказала им, что убила тебя.

На лице Дуга на короткое мгновение отразилось недоверие.

– Что?

– Было нетрудно убедить их в том, что я гораздо сообразительнее тебя и что я всадила тебе пулю в лоб, чтобы забрать сокровища. В конце концов они при первой же возможности проделывают подобные вещи друг с другом, и это помогло их убедить.

– Сообразительнее меня?

– Не обижайся, дорогой.

– Они на это купились? – Не очень обрадованный, Дуг засунул руки в карманы. – Они поверили, что тощая баба меня прикончила? Я же профессионал.

– Я не хотела подрывать твою репутацию, но в тот момент эта идея показалась мне неплохой.

– И Димитри тоже купился?

– Похоже на то. Я постаралась разыграть из себя эдакую бессердечную женщину, которая не упустит любой возможности. Мне кажется, я его просто очаровала.

– Ну еще бы!

– Мне хотелось бы плюнуть ему в глаза, – сказала Уитни с такой злостью, что Дуг удивленно поднял брови. – Было бы замечательно, если бы такая возможность представилась. Ты знаешь, я думаю, что он вообще не человек, а мокрица – просто переползает с места на место, собирая красивые вещи и оставляя за собой скользкий след. Он собирает сокровища, как маленькие мальчики собирают шоколадные обертки. Он будет открывать шкатулку, смотреть, гладить драгоценности и думать о том, как кричат люди, когда падает нож гильотины. Он хочет оживить страх, увидеть кровь. Для негр это очень много значит. А все те люди, которых по его приказу убили, чтобы он получил сокровища, для него не значат ничего. – Она обхватила пальцами ракушку Жака. – Они для него абсолютно ничего не значат.

Дуг встал перед ней на колени:

– Мы плюнем ему в глаза, Уитни. – Он обхватил пальцами ее руку, лежащую на ракушке. – Я тебе обещаю. Ты знаешь, где он их прячет?

– Сокровища? – Холодная улыбка тронула ее лицо. – Ода. Для него было большим удовольствием показать их мне. Он так чертовски уверен в себе, так уверен, что показал мне все.

Дуг поднял ее на ноги:

– Пойдем и возьмем их, милая.

Чтобы справиться с замком, ему понадобилось меньше двух минут. Приоткрыв дверь, Дуг внимательно осмотрел коридор. Он был пуст.

– Отлично, теперь нужно двигаться быстро и тихо.

Уитни протянула ему руку, и они вышли из комнаты.

Дом хранил молчание. Очевидно, когда Димитри отправлялся отдыхать, все в доме также ложились спать. В темноте они спустились по лестнице на первый этаж. Тяжелый запах похоронной конторы, цветов и мастики. Уитни жестом показывала, куда идти. Держась ближе к стене, они медленно пробирались к библиотеке.

Димитри не потрудился даже запереть дверь. Дуг был разочарован и в то же время обеспокоен тем, что все идет так гладко. Они проскользнули внутрь. Дождь начал барабанить по окнам. Уитни сразу прошла к полкам у восточной стены и отодвинула нужную секцию.

– Они там, – прошептала она. – Комбинация цифр – пятьдесят два вправо, тридцать шесть влево.

– Откуда ты знаешь комбинацию?

– Я наблюдала за ним, когда он открывал. Дуг с тяжелым сердцем взялся за рукоятку.

– Почему он, черт возьми, ничего ни скрывает? – пробормотал он, начиная ее поворачивать. – Ладно, что там дальше?

– Еще пять влево, потом двенадцать вправо. – Когда Дуг опустил рукоятку, Уитни затаила дыхание. Дверца сейфа беззвучно открылась.

– Вот она, – прошептал Дуг, вытаскивая шкатулку. Взвесив ее на ладонях, он улыбнулся Уитни. Дуг хотел бы открыть крышку, чтобы только разок взглянуть на сокровища. Но решил, что лучше это сделать в следующий раз. – Давай выбираться отсюда.

– И поскорей. – Взяв его за руку, Уитни направилась к дверям на террасу. – Воспользоваться этим выходом, чтобы не беспокоить нашего хозяина?

– Это будет очень тактично.

Но они не успели пройти и половины расстояния до террасы, как двери распахнулись. Перед ними стояли трое мужчин, их пистолеты были мокрыми от дождя. В середине усмехался Ремо:

– Мистер Димитри не хочет, чтобы вы уходили, пока он не поставит вам выпивку.

– Да, в самом деле. – Двери в библиотеку открылись. Вошел Димитри, все еще одетый в белый костюм. – Я не могу позволить, чтобы мои гости уходили в такой дождь. Давайте вернемся и присядем. – Как радушный хозяин он подошел к бару и налил бренди. Дорогой мистер Лорд, этот костюм вам очень к лицу.

Дуг чувствовал, как в его спину ткнулся ствол пистолета Ремо.

– Вообще-то я не люблю навязываться.

– Пустяки, пустяки. – Повернувшись, Димитри поболтал в рюмке бренди. По мановению его руки комнату залил свет. Уитни могла бы поклясться, что в этот момент глаза Димитри были совершенно бесцветными. – Садитесь. – Тихая просьба напоминала шипение змеи.

Подталкиваемый стволом пистолета. Дуг прошел вперед, в одной руке он держал шкатулку, а в другой – руку Уитни.

– В дождливую ночь нет ничего лучше бренди.

– Безусловно. – Изящным жестом Димитри подтолкнул к ним две рюмки. – Уитни… – Он вздохнул, жестом указывая на кресло. – Вы меня разочаровали.

– Я не предоставил ей особого выбора. – Дуг надменно взглянул на Димитри. – Такая женщина, как она, всегда заботится прежде о себе.

– Я восхищаюсь рыцарским поведением, особенно когда оно столь неожиданно. – Перед тем как выпить, Димитри слегка чокнулся с Дугом. – Я давно догадывался о несчастной привязанности к вам Уитни. Дорогая, неужели вы и вправду подумали, что я поверил, будто вы застрелили мистера Лорда?

Она пожала плечами и, хотя ее руки, державшие рюмку, были влажными, сделала глоток.

– Наверно, мне нужно поработать над собой, чтобы научиться обманывать наверняка.

– Да, вы правы. Но у вас очень выразительные глаза. «В твоих глазах я вижу свое печальное сердце», – плавно льющимся голосом Димитри процитировал Шекспира. – Тем не менее проведенный с вами вечер доставил мне большое удовольствие.

Уитни провела рукой по своей короткой юбке.

– Боюсь, что вас разочарую, но мне было немного скучно.

Губы его скривились. Все в комнате знали, что достаточно одного его слова, всего лишь одного – и она будет мертва. Но Димитри предпочел засмеяться.

– Женщины – это очень переменчивые создания, вы согласны, мистер Лорд?

– У некоторых довольно хороший вкус.

– Меня забавляет, что мисс Макаллистер, имеющая такой утонченный вкус, может проявлять склонность к человеку вашего сорта. Но, – Димитри пожал плечами, – любовь всегда была для меня загадкой. Ремо, будьте добры, освободите мистера Лорда от шкатулки. И от оружия. Просто положите все на стол. – Пока Ремо выполнял его приказы, Димитри пил свое бренди и, казалось, о чем-то размышлял. – Я понимал, что вы захотите вернуть себе и мисс Макаллистер, и сокровища. Сейчас, когда эта весьма интригующая шахматная партия, которую мы с вами разыграли, завершена, я должен сказать, что разочарован той легкостью, с которой поставил вам мат. Я надеялся на более интересную концовку.

– Отошлите ваших ребят, и мы с вами, возможно, обсудим кое-что.

Димитри снова засмеялся, и его смех напоминал дребезжание льдинок.

– Боюсь, что времена, когда я мог драться, прошли, мистер Лорд. Я предпочитаю более утонченные способы разрешения споров.

– Нож в спину?

Услышав вопрос Уитни, Димитри только поднял брови:

– Я должен признать, что один на один вы намного превосходите меня, мистер Лорд. В конце концов, вы молодой и физически крепкий человек. Боюсь, что мне нужна фора в виде моих служащих. А теперь… – Димитри поднес палец к губам. – Что мы будем делать в этой ситуации?

Он просто наслаждается, мрачно подумала Уитни. Он похож на паука, радостно раскидывающего паутину для мух, чтобы потом высасывать из них кровь. Ему хочется увидеть, как они будут дрожать от страха.

Уитни взяла за руку Дуга и пожала ее. Выхода не было, но они не будут пресмыкаться перед ним. И видит Бог, не будут дрожать.

– Насколько я понимаю, мистер Лорд, вы догадываетесь о вашей участи. По существу, вы уже давно мертвец. Дело только в том, какой метод использовать.

Дуг проглотил бренди и усмехнулся:

– Не думаете ли вы, что я буду вам подсказывать.

– Нет-нет. Но я уже много думал над этим. Очень много. К несчастью, здесь у меня нет возможностей сделать все так, как я предпочитаю. Но я знаю, что у Ремо есть очень сильное желание позаботиться о вашей судьбе. Хотя он довольно часто ошибался в вашем деле, я думаю, что конечный успех заслуживает награды. – Димитри достал из инкрустированной коробки черную сигарету. – Я отдаю вам мистера Лорда, Ремо. – Он прикурил и посмотрел на Ремо сквозь облако дыма. – Но убивайте его не торопясь.

Дуг ощутил прикосновение холодного ствола пистолета чуть ниже левого уха:

– Не возражаете, если я сначала допью бренди?

– Конечно. – Элегантно кивнув, Димитри снова обратился к Уитни:

– Что касается вас, моя дорогая, я сначала предполагал провести несколько дней в вашем обществе. Я думал, что мы с вами, возможно, разделим некоторые удовольствия. Однако… – Он погасил сигарету в кристально чистой пепельнице. – Но последние обстоятельства изменили мое решение. Один из моих служащих стал обожать вас сразу, как только я показал ему вашу фотографию. Любовь с первого взгляда. – Димитри пригладил редеющие волосы. – Барнз, я вас благословляю. Берите ее. Но на этот раз будьте аккуратнее.

– Нет! – Дуг вскочил с кресла. В одно мгновение ему скрутили руки за спину и приставили к горлу пистолет. Несмотря на это, он продолжал сопротивляться. – Она заслуживает гораздо большего, – в отчаянии крикнул Дуг. – Ее отец заплатит вам миллион, два миллиона, чтобы получить ее. Не будьте дураком, Димитри. Если вы отдадите ее этому маленькому подонку, она уже ничего не будет стоить.

– " – Не все думают только о деньгах, мистер Лорд, – спокойно сказал Димитри. – Видите ли, это дело принципа. Я считаю, что награда так же важна, как и дисциплина. – Его взгляд упал на искалеченную руку. – Да, так же важна. Уведите его отсюда, Ремо, он создает суматоху.

– Не прикасайся ко мне. – Подскочив, Уитни выплеснула содержимое своего бокала в лицо глупо хихикающего Барнза. Охваченная яростью, она сжала пальцы в кулак и ударила Барнза прямо в нос. Его крик и струя крови принесли ей удовлетворение на какое-то мгновение.

Воодушевленный этим. Дуг, упираясь в стоящего сзади охранника, ударил ногами в подбородок второго охранника, того, кто находился перед ним. Его моментально сбили бы с ног, если бы Димитри подал знак. Но он любил наблюдать, как обреченные борются за свою жизнь. Димитри спокойно достал из кармана крупнокалиберный пистолет и выстрелил в сводчатый потолок.

– Хватит! – сказал он, как будто обращался к буйным подросткам. Димитри спокойно смотрел, как Дуг прижимает к себе Уитни. Он очень любил шекспировские трагедии, и не только из-за красоты слова, но главное – из-за беспомощности персонажей. – Я хотя и благоразумный человек, однако романтик в душе. Поэтому я дам вам возможность провести вместе немного больше времени. Мисс Макаллистер, вы можете находиться здесь, пока Ремо будет заниматься казнью.

– Казнью? – бросила ему Уитни со всем сарказмом, на который способна отчаявшаяся женщина. – Надо называть вещи своими именами, Димитри. Это убийство. Вы обманываете сами себя, когда думаете, что вы культурный и воспитанный человек. Вы полагаете, что шелковый костюм может скрыть вашу сущность? Вы всего лишь стервятник, Димитри, стервятник, питающийся мертвечиной. Вы даже сами не убиваете.

– Обычно нет. – Голос Димитри стал ледяным. Те из его людей, которым приходилось слышать подобный тон, сжались в напряжении. – Однако на этот раз я, возможно, сделаю исключение. – Он опустил пистолет.

В эту минуту дверь на террасу распахнулась, со звоном посыпались стекла.

– Руки за голову! – Голос был властным, и в английском слышался сильный французский акцент. Не дожидаясь продолжения. Дуг сразу затолкал Уитни за кресло. Он видел, что Барнз схватился за свой пистолет. Улыбка исчезла с его лица.

– Дом окружен. – Держа наготове оружие, в библиотеку ворвались десять человек в полицейской форме. – Франко Димитри, вы арестованы по обвинению в убийстве, заговоре с целью совершения убийства, похищении…

– Черт побери, – пробормотала Уитни. – Какой длинный список. Конец нашей игры похож на кавалерийскую атаку.

– Действительно. – Дуг вздохнул с облегчением, чувствуя рядом с собой ее тепло. Еще и полиция, подумал он. Он и сам не был кристально чистым. С чувством безнадежности Дуг увидел, что в двери входит человек в панаме.

– Я должен был почуять копа, – пробормотал он.

Затем в комнату с нетерпеливым видом вошел мужчина с копной седых волос:

– Все хорошо, но где же эта девчонка? Дуг увидел, как глаза Уитни расширились так, что заняли чуть не все лицо. Радостно смеясь, она выскочила из-за кресла:

– Папа!

Глава 16

Малагасийской полиции не понадобилось много времени, чтобы сделать свое дело. Уитни увидела, как на запястьях Димитри, чуть пониже толстого изумрудного браслета, щелкнул браслет наручников.

– Уитни, мистер Лорд! – Голос Димитри был ровным, спокойным, уравновешенным, как и подобает человеку его положения, занятия которого предполагают временные неудачи. Глаза Димитри ничего не выражали, как у рыбы. – Я уверен, да, я совершенно уверен, что мы еще увидимся.

– Мы посмотрим на вас по телевидению в одиннадцатичасовых новостях, – сказал Дуг.

– Я вам должен, не забывайте, – кивнув, заметил Димитри. – Я всегда плачу долги.

Уитни на миг встретилась с ним взглядом и улыбнулась, проведя пальцем по висящей на шее ракушке.

– За Жака, – тихо сказала Уитни. – Я надеюсь, что вам найдут достаточно темную нору. – Она уткнулась лицом в пахнущий свежестью пиджак отца. – Как я рада тебя видеть.

– Мне нужны твои объяснения! – Но строгость Макаллистера через пару секунд сменилась нежностью. – Я хочу, чтобы ты кое-что объяснила, Уитни. Она отстранилась, глаза ее смеялись – А что надо объяснять?

Он с трудом подавил усмешку:

– Ты не меняешься.

– Как мама? Я надеюсь, ты ей не сказал, что следил за мной?

– С ней все в порядке. Она думает, что я в Риме. Если бы я сказал ей, что бегаю за своей единственной дочерью по всему Мадагаскару, она не смогла бы спокойно играть в бридж.

– Ты такой умный! – Уитни крепко поцеловала отца. – Как ты догадался, что за мной надо бегать по всему Мадагаскару?

– Мне кажется, ты знакома с генералом Беннетом?

Уитни обернулась и оказалась перед высоким, стройным мужчиной с колючими, неулыбающимися глазами. Она протянула ему руку церемонным жестом, как будто они находились на коктейле:

– Последний раз мы виделись у Стивенсонов год назад. Как поживаете, генерал? О, вы не знакомы с Дугласом. Дуг! – Уитни махнула ему рукой. Дуг стоял на другом конце комнаты, давая путаные объяснения одному из малагасийских полицейских. Благодарный за избавление, он поспешил подойти к ней. – Папа, генерал Беннет, это Дуглас Лорд. Тот, кто украл бумаги, генерал.

Улыбка на лице Дуга стала несколько кислой.

– Рад с вами познакомиться.

– Вы в некотором долгу перед Дугом, – сказала генералу Уитни, доставая сигарету из кармана отцовского пиджака.

– В долгу? – взорвался генерал. – Да этот вор…

– Спас бумаги, не дав им попасть в руки Димитри. Рискуя при этом собственной жизнью, – добавила она, дожидаясь, что ей дадут прикурить. Дуг не стал вмешиваться в разговор, решив, что отложит объяснения на потом. Выдохнув дым, Уитни подмигнула ему. – Видите ли, все началось, когда Димитри нанял Дуга украсть бумаги. Конечно, Дуг сразу понял, что они бесценны и что их нельзя отдавать нечестным людям. – Она затянулась и выразительно взмахнула сигаретой. – Сколько раз он говорил мне, что, если мы найдем эти бесценные сокровища, они станут достоянием общества. Разве это не так. Дуг?

– Ну, я…

– Он такой скромный! Дорогой, не следует избегать похвал тогда, когда они заслужены. В конце концов, сохранив сокровища для фонда генерала Беннета, ты чуть не расстался с жизнью.

– Это пустяки, – пробормотал Дуг. Радуга начала меркнуть.

– Пустяки? – Уитни покачала головой. – Генерал, как человек дела вы можете оценить то, через что пришлось пройти Дугу, чтобы не дать Димитри украсть сокровища. Украсть! – повторила она. – Он намеревался хранить их у себя. Чтобы одному наслаждаться ими. В то время как мы все согласны, что они принадлежат обществу, – добавила Уитни, бросив взгляд на Дуга.

– Да, но…

– Прежде чем вы выразите свою благодарность, генерал, – прервала его Уитни, – мне бы хотелось, чтобы вы объяснили, почему вы прибыли именно сюда, на Мадагаскар. Мы обязаны вам своими жизнями.

Польщенный и смущенный, генерал пустился в объяснения.

Племянник Уитакера, напуганный судьбой дяди, пришел к генералу и рассказал все, что знал. А знал он немало. Бдительный генерал не стал колебаться. Еще до того, как Уитни с Дугом вышли из самолета в Антананариву, власти уже шли по следам Димитри.

След Димитри привел к Дугу, а от него благодаря их эскападам в Нью-Йорке и Вашингтоне – к Уитни. Она должна быть благодарна пронырливым репортерам за несколько снимков, которые обнаружил в газетах секретарь ее отца.

После короткого совещания с дядюшкой Максом в Вашингтоне генерал и Макаллистер наняли частного детектива. Человек в панаме шел по их следу не хуже Димитри. Когда они спрыгнули с поезда, идущего в Таматаве, генерал и Макаллистер уже летели на Мадагаскар. Местные власти с большим энтузиазмом стали сотрудничать с ними в поимке международного преступника.

– Замечательно! – сказала Уитни, поняв, что генеральский монолог может продлиться до рассвета. – Просто замечательно. Теперь мне понятно, почему вы дослужились до пяти звезд. – Взяв его под руку, она улыбнулась. – Вы спасли мою жизнь, генерал. Я хочу показать вам сокровища. Надеюсь, вы доставите мне это удовольствие.

Оглянувшись, Уитни дерзко улыбнулась, уводя генерала.

Макаллистер достал портсигар и щелкнул крышкой, предлагая сигарету Дугу.

– Никто не может вешать лапшу на уши лучше Уитни, – весело сказал он. – Я думаю, вы не встречались с Брикманом. – Он жестом указал на человека в панаме. – Он уже работал на меня и раньше. Это один из лучших детективов, и то же самое он сказал про вас.

Дуг посмотрел на человека в панаме. Каждый из них понимал, что собой представляет другой.

– Вы были на канале, чуть позади Ремо? Брикман вспомнил крокодилов и улыбнулся:

– Очень рад, что оказался там вовремя.

– А теперь… – Макаллистер переводил взгляд с одного на другого. Он не добился бы успехов в бизнесе, если бы не понимал, что происходит в умах людей. – Может быть, мы выпьем и вы расскажете мне, что в действительности произошло?

Дуг щелкнул зажигалкой и, прикуривая, разглядывал лицо Макаллистера. Оно было загорелым и гладким; как у всех богатых людей, подумал Дуг. В голосе Макаллистера звучала властность. Глаза были цвета виски и такие же веселые, как у Уитни. Губы Дуга дрогнули.

– Димитри, конечно, свинья, но у него хороший бар. Шотландского?

Уже почти наступил рассвет, когда Дуг посмотрел на Уитни. Она лежала, свернувшись под тонкой простыней. На ее губах играла легкая улыбка, как будто она переживает во сне то, как они занимаются любовью, вернувшись в отель. Но ее дыхание было спокойным и ровным – дыхание очень уставшего человека.

Дуг хотел дотронуться до нее, но не стал этого делать. Он подумал о том, чтобы оставить ей записку. Но не стал делать и этого.

Он такой, какой есть. Вор, кочевник, одиночка.

Второй раз в жизни мир был у его ног, и второй раз все исчезло. Через какое-то время он, вероятно, сумеет убедить себя, что у него вновь будет такая возможность. Конец радуги. Точно так же, но, наверное, очень не скоро он сумеет убедить себя, что они с Уитни просто весело проводили время. Ничего серьезного – игры и забавы. Он должен убедить себя в этом, потому что проклятые путы уже стянули его очень плотно. Нужно порвать их или сейчас, или никогда.

У чего все еще был билет в Париж и чек на пять тысяч долларов, который выписал ему генерал после того, как Уитни наговорила благодарностей отставному солдату.

Но увидел, как смотрят на него полицейские и частный детектив, которые с первого взгляда узнают вора и жулика. Он заработал передышку, однако она заканчивалась, и следующий темный переулок был за ближайшим углом.

Дуг посмотрел на рюкзак и вспомнил о ее записной книжке. Он знал, что его счет превысил те пять тысяч долларов, которые были у него. Он принялся рыться в рюкзаке, пока не нашел записную книжку и ручку.

Ниже итоговой цифры, которая заставила его удивиться. Дуг нацарапал короткое послание:

Я тебе должен, милочка.

Сунув записную книжку и ручку в рюкзак, он бросил последний взгляд на спящую Уитни и выскользнул из комнаты, как вор, которым он и был, – быстро и бесшумно.

Когда Уитни проснулась, она уже знала, что он ушел. То, что кровать рядом с ней была пуста, не имело значения. Другая женщина могла бы решить, что он вышел выпить кофе или прогуляться. Другая женщина стала бы звать его хриплым, сонным голосом.

Но она знала, что он ушел.

Свойством ее натуры было смело смотреть в лицо фактам, когда не было другого выбора. Уитни встала, раздвинула шторы и начала укладывать вещи. Поскольку молчание было невыносимо, она включила радио, не утруждая себя настройкой.

На полу лежали коробки. Решив занять себя каким-нибудь делом, она стала их открывать одну за другой.

Пальцы Уитни скользнули по тонкому белью, которое выбрал для нее Дуг. Увидев счет с данными своей кредитной карточки, она криво улыбнулась. Решив, что цинизм будет для нее лучшей защитой, Уитни надела голубое белье. В конце концов, она за него заплатила.

Отодвинув эту коробку в сторону, она открыла следующую. Здесь лежало платье густо-синего цвета – цвета бабочек, которыми она восхищалась.

Цинизм и все остальные линии обороны оказались прорванными. Глотая слезы, Уитни убрала платье в коробку. В нем не очень хорошо путешествовать, уговаривала она себя, и вытащила из рюкзака мятые брюки.

Через несколько часов она снова будет в Нью-Йорке, в своем кругу, среди своих друзей. Дуг Лорд останется смутным, но дорогим воспоминанием. И все. Одетая, с упакованными вещами, и совершенно спокойная, Уитни вышла из номера.

Отец уже ожидал в холле, нервно расхаживая взад-вперед. Дела поджимали. Бизнес – это драка.

– А где твой приятель? – спросил Макаллистер.

– Папа, ну что ты в самом деле! – Уитни совершенно твердой рукой подписала счет. – У женщины не бывает приятелей. У нее есть любовники. – Она улыбнулась посыльному и пошла к автомобилю, который ждал ее и отца.

– Ну и где же он? – спросил Макаллистер, не вполне довольный ее терминологией.

– Дуг? – Забираясь на заднее сиденье лимузина, Уитни бросила на отца беззаботный взгляд. – Откуда я знаю! Возможно, в Париже. У него был билет.

Нахмурившись, Макаллистер сел на сиденье рядом:

– Что, черт возьми, происходит, Уитни?

– Когда мы вернемся, я думаю, мне стоит провести несколько дней на Лонг-Айленде. Должна тебе сказать, что эти путешествия очень утомляют.

– Уитни! – Он взял ее за руку, говоря тем строгим тоном, к которому нередко прибегал с тех пор, как Уитни исполнилось два года, правда, без особого успеха. – Почему он уехал?

Уитни вытащила из кармана отца портсигар и достала сигарету.

– Потому что это его стиль. Беззвучно выскальзывать среди ночи, не говоря ни слова. Ты же знаешь, он вор.

– Он мне кое-что порассказывал прошлой ночью, покаты пудрила мозги Беннету. Черт побери, Уитни, к тому времени, когда он закончил, я чуть не поседел. Это похлеще, чем отчет детектива. Вас обоих могли убить полдесятка раз.

– В свое время это нас тоже немного беспокило, – пробормотала Уитни.

– Моей язве очень пошло бы на пользу, если бы ты вышла замуж за этого пустоголового Карлайза.

– Прости, но тогда бы язва была у меня. Макаллистер внимательно смотрел на сигарету, которую Уитни крутила в пальцах.

– У меня было впечатление, что ты... привязана к этому молодому вору, которого подобрала.

– Привязана! – Сигарета разломилась пополам. – Нет, это был только бизнес. – Слезы капали у нее из глаз, но голос был по-прежнему спокойным. – Я скучала, и он меня развлек.

– Развлек?

– Это было дорогостоящее развлечение, – добавила Уитни. – Подонок ушел, задолжав мне двенадцать тысяч триста пятьдесят восемь долларов и сорок пять центов.

Макаллистер достал носовой платок и вытер ей щеки.

– Из-за нескольких тысяч не стоит открывать краны, – пробормотал он. – Со мной такое часто случается.

– Он даже не простился, – прошептала Уитни. Прижавшись к отцу, она плакала, потому что больше ничего не могла сделать.

Нью-Йорк в августе бывает ужасен. Жара висит, давит, угнетает. А когда в это время бастуют мусорщики, люди становятся не в меру раздражительными. Даже те счастливцы, кто может, щелкнув пальцами, вызвать лимузин с кондиционером, после двух недель тридцатиградусной жары превращаются в угрюмых скептиков. В это время все, у кого есть возможность, покидают город, выезжая на острова, в деревню, в Европу – подальше от адского пекла.

Уитни обнаружила, что сыта по горло путешествиями.

В эту жару она осталась в Нью-Йорке, хотя большинство ее друзей и знакомых отправились в Европу. Уитни отвергла предложения совершить круиз по Эгейскому морю, провести неделю в итальянской Ривьере или месяц в любой стране по ее выбору.

Уитни работала, потому что это был самый эффектный способ не замечать жару. Он играла, потому что это было лучше, чем тосковать. Она решила побывать на Востоке, но отправиться туда – просто из упрямства – в сентябре, когда все остальные, наоборот, прибывают в Нью-Йорк.

Вернувшись с Мадагаскара, Уитни с головой окунулась в привычную жизнь. Ей не хватало времени распаковать то, что она купила, и половина коробок так и осталась нераспакованной. Две недели она каждый вечер бывала в клубах, переходя из одного в другой и добираясь до постели уже на рассвете.

Потеряв всякий интерес к этому сорту развлечений, Уитни с таким рвением взялась за работу, что ее друзья просто недоумевали.

Одно дело – изнурять себя на вечеринках, и совсем другое – заниматься этим на работе. Но Уитни делала то, что считала нужным, и ее совершенно не интересовало чье-либо мнение.

– Тэд, не валяй дурака. Я уже не могу выносить этих разговоров. – Голос ее звучал спокойно, но в нем чувствовалось скорее сочувствие, чем раздражение. Последние недели Тэд пытался убедить ее в том, что она значит для него почти столько же, сколько его коллекция шелковых галстуков.

– Уитни… – Элегантный и слегка пьяный блондин стоял в дверях ее квартиры, пытаясь найти дорогу внутрь. Уитни остановила его без всяких усилий. – Из нас получится хорошая команда. Это не важно, что моя мать считает тебя капризной.

Капризной! Услышав это, Уитни в удивлении вытаращила глаза.

– Слушайся матери, Тэд. Из меня получится совершенно отвратительная жена. А теперь иди, и пусть твой водитель отвезет тебя домой. Ты ведь знаешь, что когда выпьешь больше двух рюмок мартини, то теряешь над собой контроль.

– Уитни! – Он схватил ее и страстно поцеловал. – Может, мне отправить Чарльза домой. Я хочу провести ночь с тобой.

– Тогда твоя мать пришлет Национальную гвардию, – сказала Уитни, выскальзывая из его объятий. – А теперь иди домой и выспись. И не вздумай выпить по пути еще одну рюмку. Завтра ты будешь самим собой.

– Ты не принимаешь меня всерьез.

– Я и себя не принимаю всерьез, – поправила Уитни и похлопала его по щеке. – А теперь иди домой и слушайся маму. – Она закрыла дверь перед его носом. – Старый боевой товарищ.

Глубоко вздохнув, Уитни подошла к бару. После вечера, проведенного с Тэдом, она заслужила рюмочку коньяка на ночь. Если бы она не была такой беспокойной, такой… Он бы никогда не сумел убедить ее в том, что ей нужно побывать в опере в подходящей компании. Опера никогда не стояла особенно высоко в списке ее приоритетов, а Тэд не был самым подходящим компаньоном.

Уитни плеснула в рюмку приличную дозу коньяка.

– Налей еще одну, милая?

Ее пальцы крепко сжали стакан, а сердце подпрыгнуло к самому горлу. Но она не вздрогнула, не обернулась, а спокойно взяла вторую рюмку и наполнила ее.

– Все еще пролезаешь в замочные скважины, Дуглас?

На Уитни было платье, которое он купил ей в Диего-Суаресе. Он сотни раз представлял себе ее в этом платье. Дуг не догадывался, что Уитни надела его в первый раз и сделала это в знак пренебрежения. Он не знал и того, что, несмотря на это, она весь вечер думала о нем.

– Довольно поздно возвращаешься, Уитни? Уитни сказала себе, что она достаточно сильна, чтобы справиться со своим настроением. В конце концов у нее было несколько недель, чтобы покончить с этой историей. Придав преувеличенно удивленное выражение своему лицу, она наконец повернулась к нему.

Дуг был одет в черное. Простая черная майка, облегающие черные джинсы. Это ему шло и соответствовало его профессии, размышляла Уитни, протягивая коньяк. Она заметила, что его лицо похудело, взгляд стал более напряженным, и решила не думать о нем вообще.

– Как Париж?

– Отлично. – Он взял рюмку, еле сдерживая желание коснуться ее руки. – А как ты живешь?

– Как я выгляжу? – Это был прямой вызов. Посмотри на меня, требовала она. Посмотри внимательнее. И он посмотрел.

Ее волосы спадали на одно плечо, удерживаемые бриллиантовой заколкой в форме полумесяца. А лицо было таким, каким он его запомнил: бледным, холодным, элегантным. Глаза высокомерно смотрели поверх стакана.

– Ты выглядишь великолепно, – пробормотал он.

– Спасибо. Итак, чему я обязана твоим неожиданным посещением?

За последнюю неделю Дуг уже раз двадцать репетировал, что он скажет и как скажет. Уже пару недель он был в Нью-Йорке, не решаясь отправиться к ней.

– Просто захотел посмотреть, как ты тут живешь, – пробормотал он, обращаясь к рюмке.

– Это очень мило!

– Послушай, ты, наверно, думаешь, что я сбежал от тебя…

– Из-за двенадцати тысяч трехсот пятидесяти восьми долларов и сорока пяти центов.

Дуг издал звук, который должен был изображать смех.

– Ты не изменилась.

– Может, ты пришел, чтобы заплатить по долговой расписке, которую мне оставил?

– Я пришел, потому что должен был прийти, черт возьми.

– О! – Уитни залпом выпила коньяк. От охватившего ее отчаяния ей хотелось швырнуть рюмку об стену. – Ты задумал какое-то новое предприятие, для которого нужен капитал?

– Если хочешь получить пару пуль, давай. – Дуг резко поставил рюмку на стол.

Уитни посмотрела на него и покачала головой. Отвернувшись, она поставила свою рюмку рядом и положила руки на стол. Впервые Дуг увидел ее такой: плечи поникли, а голос звучит устало.

– Нет, я не хочу никаких пуль. Дуг. Я просто немного устала. Ты убедился, что со мной все в порядке. Почему бы теперь тебе не выйти тем же путем, каким ты вошел?

– Уитни!

– Не подходи ко мне! – проговорила Уитни, прежде чем Дуг успел сделать два шага в ее направлении. Тихий, ровный голос не мог полностью скрыть прорывающихся ноток отчаяния.

– Ладно. – Некоторое время Дуг бродил по комнате, пытаясь вернуться к своему первоначальному плану. – Знаешь, мне повезло в Париже. Я очистил пять номеров в «Отель де Крильон».

– Поздравляю.

– Я был в ударе и, вероятно, мог бы еще месяцев шесть пощипывать туристов. – Он засунул большие пальцы рук в карманы.

– Почему же ты уехал?

– Просто потому, что это стало мне неинтересно. А когда работа становится неинтересной, начинаются неприятности.

Уитни повернулась к нему лицом, говоря себе, что с ее стороны было бы трусостью не смотреть ему в глаза.

– Наверно, да. Ты вернулся в Штаты, чтобы сменить обстановку?

– Я вернулся потому, что больше не могу без тебя.

Выражение лица Уитни не изменилось, но Дуг заметил, что ее пальцы сжались, и подумал, что, наверное, это проявление волнения.

– Да? – просто спросила Уитни. – Очень странно. Я не выгоняла тебя из номера отеля в Диего-Суаресе.

– Нет. – Он долго смотрел на нее, как будто хотел что-то обнаружить. – Ты меня не выгоняла.

– Тогда почему же ты ушел?

– Потому что если бы я остался, то сделал бы то, что собираюсь сделать сейчас.

– Украсть бумажник? – спросила Уитни, вызывающе откинув назад голову.

– Просить выйти за меня замуж.

В первый и, возможно, в последний раз Дуг увидел, что Уитни не смогла справиться со своими чувствами. Она сидела с открытым ртом и выглядела так, как будто кто-то наступал ей на ногу. Дуг надеялся на более эмоциональную реакцию.

Он снова наполнил рюмку.

– Конечно, это очень забавно, когда такой парень, как я, делает предложение такой женщине, как ты. Я не знаю, может, виноват воздух или еще что-нибудь, но в Париже у меня, появились смешные мысли. Мне захотелось осесть, завести домашнее хозяйство. Детей.

Уитни удалось закрыть рот.

– Правда? – Как и Дуг, она решила, что надо еще выпить. – Ты имеешь в виду: «пока смерть не разлучит нас» и общая налоговая декларация?

– Да, именно это. Я решил, что я традиционен. Вплоть до этого. – Когда он за что-нибудь берется, то доводит до конца. Такой подход не всегда эффективен, но он поступал так всегда. Дуг сунул руку в карман и вытащил кольцо.

Бриллиант засиял всеми гранями. На этот раз Уитни удалось скрыть свое удивление.

– Откуда ты…

– Я его не украл, – огрызнулся Дуг. Чувствуя себя глупо, он подбросил кольцо в воздух и снова поймал его. – Это правда, – добавил он и выдавил из себя подобие улыбки. – Бриллиант – из сокровищ Марии-Антуанетты. Я положил его в карман, когда мы в первый раз рассматривали сокровища. Можешь назвать это рефлексом. Я подумывал о том, чтобы продать его, но… – Раскрыв ладонь, он посмотрел на бриллиант. – В Париже я вставил его в оправу.

– Вижу.

– Послушай, я знаю, ты хотела, чтобы сокровища попали в музеи, и большая часть там. – Боль все еще не прошла. – В парижских газетах было много чего понаписано: Фонд Беннета возвращает сокровища несчастной королевы, бриллиантовое колье проливает свет на вековые тайны и так далее.

Уитни передернула плечами, стараясь не думать о всех этих красивых сверкающих драгоценностях.

– Я решил оставить один камень. Хотя даже пара браслетов из сокровищ Мари обеспечила бы меня на всю жизнь. – Снова пожав плечами, Дуг взял кольцо за тонкий золотой ободок. – Если это тебе неприятно, я вытащу отсюда чертов камень и отправлю его Беннету.

– Не надо меня обижать. – Ловким движением Уитни вырвала кольцо из его рук. – Мое обручальное кольцо не попадет ни в какой музей. Кроме того… – И она улыбнулась ему. – Я считаю, что есть такие частички истории, которые должны принадлежать отдельным личностям. – Уитни смерила его холодным взглядом. – Ты не настолько традиционен, чтобы, делая предложение, встать на одно колено?

– Не согласен даже ради тебя, дорогая. – Дуг забрал у нее кольцо и надел его на третий палец левой руки. – Решено?

– Решено, – согласилась Уитни и, смеясь, бросилась в его объятия. – Черт тебя возьми, Дуглас, я два месяца была такой несчастной.

– Неужели? – Он нашел, что ему приятно это слышать, почти так же приятно, как целовать ее. – Я вижу, тебе нравится платье, которое я купил.

– У тебя превосходный вкус. – За его спиной она повернула руку так, чтобы можно было видеть легкое сияние кольца. – Замуж, – повторила Уитни, пробуя это слово на слух. – Ты говорил о том, чтобы осесть. Это значит, что ты собираешься выйти в отставку?

– Я думал над этим. Знаешь… – Он уткнулся носом в ее шею, вдыхая запах, воспоминание о котором не давало ему покоя в Париже. – Я ведь ни разу не видел твоей спальни.

– Правда? Мне придется организовать для тебя экскурсию. Но ты слишком молод для того, чтобы выходить в отставку, – добавила Уитни. – Чем ты собираешься заниматься в свободное время?

– Когда я не буду заниматься любовью с тобой, я мог бы заниматься бизнесом.

– Ломбард.

Дуг ущипнул ее за губу.

– Ресторан, – поправил он. – Ты хитрая задница.

– Конечно. – Уитни кивнула, одобряя эту идею. – Здесь, в Нью-Йорке?

– Хорошее место для начала. – Дуг отпустил ее, чтобы взять свою рюмку. Может быть, конец радуги был ближе, чем он все время думал. – Начнем с одного здесь, потом, может быть, в Чикаго, Сан-Франциско. Проблема в том, что мне понадобится поддержка.

Уитни провела языком по зубам.

– Естественно. У тебя есть идеи на этот счет? Дуг подарил ей обворожительную, не заслуживающую никакого доверия улыбку:

– Я хотел бы не выходить за рамки семьи.

– Дядя Джек.

– Давай, Уитни, ты же знаешь, что я с этим справлюсь. Сорок тысяч, нет, пусть будет пятьдесят, и я открою самый шикарный маленький ресторан на Вест-Сайде.

– Пятьдесят тысяч, – пробормотала Уитни, подходя к столу.

– Это хорошее капиталовложение. Я буду сам составлять меню, наблюдать за кухней. Я… Что ты делаешь?

– Получается шестьдесят две тысячи триста пятьдесят восемь долларов и сорок пять центов. – Кивнув, Уитни дважды подчеркнула итог. – При двенадцати с половиной процентах годовых.

Дуг мрачно уставился на цифры:

– Годовых? Двенадцать с половиной процентов?

– Я знаю, что это более чем скромный процент, но я очень уступчива.

– Послушай, мы ведь женимся, правильно?

– Безусловно.

– Побойся Бога, ведь никакая жена не берет с мужа проценты.

– А эта берет. – Уитни продолжала писать цифры. – Я сейчас посчитаю ежемесячные платежи. Скажем, за период в пятнадцать лет.

Дуг посмотрел на ее элегантные руки, выписывающие колонки цифр. Бриллиант на кольце подмигнул ему.

– Слушай, что за чертовщина!

– Теперь залог.

Дуг подавил желание выругаться, затем – желание рассмеяться.

– Наш первенец подойдет?

– Интересная мысль. – Уитни похлопала записной книжкой по раскрытой ладони. – Да, я готова с этим согласиться, но у нас пока нет детей.

Дуг подошел и вырвал записную книжку у нее из рук. Швырнув ее через плечо, он схватил Уитни в объятия.

– Тогда давай позаботимся об этом, дорогая. Мне нужен кредит.

Уитни с удовлетворением отметила, что записная книжка лежит на полу в целости и сохранности.

– Ради свободного предпринимательства я на все готова.