Вредная утопленница АСТ Москва 2011 978-5-17-074407-7, 978-5-271-37495-1, 978-5-17-074412-1, 978-5-271-37496-8

Наталья Александрова

Вредная утопленница

«Кажется, именно это состояние называется счастьем», – подумала Надежда, ленивыми гребками отплывая подальше от берега, где плескались дети и суетились родители.

Перед ней расстилалась сероватая, с мягким матовым блеском, гладь озерной воды. Ветра не было, так что не хотелось эту гладь тревожить ничем. Надежда застыла на месте, лениво пошевеливая руками в воде, как рыба плавниками.

В верхних слоях вода была теплой как… на ум приходило избитое сравнение с парным молоком, но Надежда с детства парное молоко не любила, поэтому насчет сравнения задумалась. Впрочем, чего тут не хотелось делать, так это думать.

Это лето выдалось в кои-то веки удивительно жарким, буквально тропическим, и несчастные работающие граждане проводили выходные в реках и озерах нашей области – после запертых помещений с кондиционерами хотелось вольного воздуха. Нетрудно догадаться, что некультурные граждане превратили берега близлежащих водоемов в самую настоящую помойку, поэтому, когда Надежду с мужем соседи по дому пригласили провести выходные на даче, семья Лебедевых приняла приглашение с осторожностью.

Сидеть на участке в шесть соток, слышать плач детей и истеричный визг электрической косилки, а то еще некоторые включают громко какой-нибудь «русский шансон», и хриплый нетрезвый голос жалуется на все садоводство, как его предали друзья и бросила любимая, а он ни в чем не виноват… И когда вы пьете чай, то обязательно пахнет горелым мясом с соседнего участка, а то еще и чем похуже, потому что по закону всемирного свинства в том уголке, где у вас уютная беседка, у соседа справа – пардон, туалет, а слева – компостная куча… Нет, муж Надежды Сан Саныч решительно отказывался проводить таким образом выходные. Но звали так настойчиво, что пришлось согласиться.

– Поедем, – соблазняла соседка Нина, благодарная Надежде за дочку Милку. У Милки были нелады с математикой, и Надежда Николаевна сумела за год вправить ей мозги, так что девятый класс девчонка окончила с твердыми четверками по алгебре, геометрии и чему-то там еще… А поскольку образование у Надежды Николаевны было обычное, инженерно-техническое, то есть профессиональным педагогом она не была, то денег с соседей она принципиально не хотела брать. В результате Нина мучилась невыраженной благодарностью.

– Надо ехать, – сказал муж, уразумев сложную ситуацию, – а то она еще заболеет от расстройства.

– Не пожалеете, – сказала Нина, – у нас озеро замечательное. Там народу мало, только свои, потому что дороги для машин нету.

Озеро звалось Серебряным и оказалось вправду чудесным. Небольшое, метров двести шириной, почти правильной овальной формы. К одному берегу спускались сосны, и корни их упирались в белый мелкий песок, противоположный берег зарос камышами, изредка попадались там надувные лодочки с рыбаками.

Вода в озере была серебристо-серая, но не прозрачная, как в большинстве озер на Карельском перешейке.

Воскресенье выдалось отличным. Солнце не палило, как в предыдущие дни, а ласково жмурилось, как поет кот Леопольд в своей замечательной песенке.

Народ выбирался на озеро не просто выкупаться, а посидеть со вкусом. Люди несли зонтики, складные шезлонги и надувные матрасы, а также питье, провизию и детские игрушки. Было несколько палаток, но не для ночевки, как заметила вездесущая Нина, а для уединения. В общем, народ подобрался приличный, все свои, из садоводства, не было тут ни громкой музыки, ни нецензурных выражений, так что вполне можно было отдохнуть по-человечески.

Надежда развернулась в воде и посмотрела на берег. Там на прибрежном песочке стоял муж и махал ей рукой.

– Надя! – крикнул он. – Не заплывай далеко, там глубоко!

Надежда была в принципе женщиной компанейской, но купаться любила одна, чтобы никто не мешал, не толкался рядом, не брызгался и не мутил воду. Так и сейчас, она сделала вид, что не слышит, и поплыла в сторону от купающихся.

И правильно сделала, потому что двое мужчин из компании по соседству притащили на берег надувную лодку и начали ее спускать с шумом и криками.

Компания эта обосновалась недалеко от места, где Нина с мужем оборудовали стоянку под раскидистой сосной. Компания была большая, человек десять, все сразу поняли, что на озеро прибыл «корпоратив – бессмысленный и беспощадный».

Во-первых, в компании не было детей, как и семейных пар. То есть пары были, но не семейные. Потому что никто из женщин не пилил никого из мужчин, что тот много пьет, громко разговаривает и ведет себя неприлично.

Во-вторых, на некоторых мужчинах были одинаковые бордовые майки с надписью на груди «Тетрис». Нетрудно догадаться, что это название фирмы.

– Что-то знакомое… – прищурилась Надежда. – «Тетрис»… Игра такая компьютерная раньше была…

– Да эта фирма в доме напротив располагается! – рассмеялась Нина, которая всегда все знала. – Из твоего окна их видно, вот ты вывеску и запомнила. Нормальная такая фирма, Милка носила туда ноутбук чинить. Быстро сделали и денег не так чтобы много взяли…

Надежда пригляделась к компании, поскольку делать было все равно нечего. Женщин там было меньше, чем мужчин, оно и понятно – фирма-то компьютерная. Главный – мужик лет сорока с пивным животом и хорошо просматривающейся плешью на затылке – являлся, по всей видимости, директором фирмы, его называли шефом. Была при нем девчонка, крепенькая, как огурчик, которая все время хохотала, еще парочка молодых женщин.

Вообще все были довольно тихие, кроме одной девицы. Красивая такая девица в ярком, слишком открытом бикини. Не то чтобы Надежде купальник не понравился – напротив, видно было, что дорогой и модный. Просто он был бы уместен где-нибудь на пляже в Турции или Египте, не стоило надевать такую вещь на лесное озеро – не из экономии, а из соображений стиля.

Но молодые девушки рассуждают иначе. Они живут сегодняшним днем. Купили красивую вещь – надо носить, может, следующим летом уже немодно станет, никто и не посмотрит.

Еще у девицы была кепка-бейсболка. Совершенно убойного вида – ярко-синяя, а козырек в шашечку. Этот самый козырек был надвинут так низко, что никто не видел лица девицы. Зато все на берегу отлично слышали ее голос – громкий и капризный. Все время она что-то говорила резким язвительным тоном, и замечания ее были отнюдь не безобидные. Надежда Николаевна еще подумала тогда, что такой человек в любой компании не слишком хорош – никому не дает покоя, создает вокруг себя нервную атмосферу. Куда приятнее та крепенькая хохотушка, хотя не зря говорят, что смех без причины – признак дурачины… Зато гадостей окружающим не говорит.

В общем, компания как компания, ничего особенного, только шумели и возились здорово. Что-то там беспокойная девица сказала, кто-то сдернул с нее кепку и запустил в сторону. Кепка спикировала прямо к Надеждиному шезлонгу. Надежда подняла кепку и успела разглядеть сбоку под козырьком небольшое пятно – чернила или фломастер, кто его разберет.

– Дурак! Козел! – визжала девица на бегу, выхватила из рук Надежды кепку и, не сказав ни слова, снова принялась лаяться со своими.

Потом Надежда отвлеклась на общую беседу, потом пошла купаться. И вот теперь видит, как двое парней спустили надувную лодку и посадили в нее ту самую девицу в синей кепке.

Надежда с неудовольствием отметила, что шум и плеск они подняли страшный, купающиеся отхлынули в стороны, бабушки с детьми даже заворчали. Парни отплыли от берега и вдруг принялись лодку раскачивать. Девица визжала и орала на них, чтобы перестали. Те как с цепи сорвались, видно, обладательница синей кепки успела за этот выходной достать всех по полной программе. И они решили макнуть ее в воду.

Надежда заметила, что муж машет тревожно, чтобы не заплывала далеко, и повернула к берегу. Плавала она неплохо, просто с детства внушили ей правило, что первый раз в незнакомом месте далеко заплывать нельзя – мало ли что может находиться на дне лесного озера. Камень, коряга, или сеть кто-то поставил. Можно запутаться, расшибить голову, ногой на что-то напороться… Как уже говорилось, Сан Саныч Лебедев был заботливым мужем и очень беспокоился за жену.

Плывя, Надежда огибала беспокойную лодку по широкой дуге. И отлично видела все издалека. Парни раскачали лодку, и она наконец перевернулась. Все оказались в воде, причем девица умудрилась не потерять своей кепки. Тем не менее она обругала парней неприличными словами и поплыла к берегу, только забирала от пляжа не влево, как Надежда, а вправо.

Парни перевернули лодку, уселись в нее и поплыли на середину озера. Надежда таки напоролась на корягу, но не ушиблась, только перемазалась тиной.

Когда она явилась к своим, Нина сервировала на пенечке закуску под пиво. Выпили, поболтали и совсем расслабились. На пляже тоже стало тихо: мамы с детками разошлись – обедать и спать, кто-то из взрослых дремал уже в тенечке на надувном матрасе, солнышко мягко грело – в общем, установилось полное и всеобщее благоденствие. Было так тихо, что слышно, как в лесу на сосне стучит дятел. Надежда в прострации загляделась на божью коровку, ползущую по своим делам, и едва не подскочила от истошного крика.

– Аля! Аля!

– Господи, что ж вы так орете-то, – пробормотал Нинин муж, открывая глаза.

Надежда из-под руки смотрела на озеро. Там плавала кругами та самая надувная лодка, а по берегу носились ребята и девушки в футболках с надписью «Тетрис». Потихоньку подтянулся и другой народ – полюбопытствовать и посудачить.

Выяснилось, что пропала та самая скандальная девица в синей кепке. Это ее звали Алей. Хватились ее только сейчас, потому что компания на берегу думала, что она поплыла на лодке с ребятами, а те двое, с лодки, посчитали, что она давно уже сидит на берегу.

Больше всех волновался невысокого роста парень с длинными волосами, он бегал по берегу, потом пошел в воду навстречу лодке.

– Куда она делась-то? – пожимая плечами, спрашивал толстый мужик, сидящий в лодке. Он почесал веслом затылок и уставился на хлипкого парня. – Слушай, ты ей ничего не говорил? Может, она обиделась?

– Да я ее вообще не видел с тех пор, как она в лодку села! – вызверился тот. – Куда вы ее дели?

Толстому не понравилось, что парень так агрессивен, кажется, именно он считался в этой компании главным. Остальные ребята называли его шефом. Он хотел было на парня наорать, но спохватился, что кругом люди смотрят.

– Остынь, Вася, – сказал он спокойно, – никуда твоя девушка не пропала. Ну, пошла в лесочек чернички поесть или еще по какому делу. Явится скоро.

Парень махнул рукой и пошел по берегу в сторону. Надежда подошла ближе, удивляясь про себя. Оказывается, эта скандальная девица была девушкой Васи. Вася был неказист и несуразен. Маленького роста, очень худой, волосы эти длинные болтаются… Ну никак не подходила ему эта видная девица в модном купальнике. Впрочем, тут же одернула себя Надежда, чего на свете не бывает…

Отдыхающие приняли бурное участие в разговоре. Девица в синей кепке была приметная, да еще все время орала и визжала, так что запомнили ее многие. Надежда сама видела, как после того как лодка перевернулась, девица поплыла к берегу. Но в сторону от пляжа.

– Утонула! – безапелляционно заявил дядька в клетчатой панаме и таких же шортах.

– Типун тебе, Виктор, на язык! – всполошилась тетенька в мелких кудряшках и в красном полотенце, обтянутом вокруг могучего торса. – Разве можно такое говорить?

– А чего? – повернулся к ней дядька. – Очень даже возможно! На корягу напоролась, или судорогой ногу свело!

– Ногу свело! – презрительно сощурилась другая тетка, похудее и постервознее с виду. – Тогда бы она кричала, барахталась. Народу в воде много было, кто-нибудь бы услышал…

– Вот! – обрадовался толстый. – Все видели, как она от лодки отплывала, целая и невредимая, стало быть, веслом ее не ударило, и воды не наглоталась, когда лодка перевернулась.

– Поосторожнее на воде надо быть! – не утерпела стервозная тетка. – Вроде бы вы люди взрослые, а ведете себя хуже подростков.

Толстый открыл было рот, чтобы послать тетку по давно определенному маршруту, но решил, что в данный момент лучше ему промолчать.

Посовещавшись, отдыхающие граждане выяснили, что в последний раз девицу в синей кепке видели часа полтора назад – как раз когда лодка перевернулась. Надежда Николаевна прикинула про себя: ну да, пока она обсушилась, пока пиво пили, потом она задремала, часа полтора прошло, это точно.

– Что же вы! – не унималась стервозная тетка. – За полтора часа сотрудницы никто не хватился! Хорошо же вы к ней относитесь!

– Да мы ее знать не знаем! – огрызнулась крепенькая, как огурчик, девчонка.

Сейчас она не смеялась, так что пропали симпатичные ямочки на щеках, и глаза смотрели зло, да еще и ноги оказались короткие.

– Это Васька ее привел, – продолжала она, – да и они-то вроде недавно знакомы. Так что никакая она нам не сотрудница. А что не хватились долго, так только порадовались, что ее нету. Достала всех своими капризами, весь день испортила!

– Дарья! – сурово сказал толстый шеф. – Не болтай попусту!

Девчонка тут же прикусила язык и посмотрела на него виновато.

Прибежала еще одна девушка, сказала, что шмотки Алины все на месте – одежда, и сумка с косметикой, и телефон мобильный.

– Ну куда она голая-то пошла? – взвыл вновь оказавшийся на берегу Вася.

За это время он успел обследовать берега вокруг пляжа и смотаться в лесок, покричать там.

– А отпускать не надо, – наставительно проговорил дядька в клетчатой панаме, – привез девушку, так и сторожи ее, чтобы все время на глазах была, не пускай никуда одну с чужими мужиками! Я бы свою точно не отпустил!

– Да твою, Виктор, никто и не взял бы, – по-свойски сказала тетка в полотенце, – кому она нужна-то?

И мотнула головой в ту сторону, где на надувном матрасе лежала гора в розовом купальнике. Гора спала так крепко, что не проснулась от всеобщей суеты, а только перевернулась на другой бок и всхрапнула. Все рассмеялись, несмотря на тревожную атмосферу.

– Чего делать-то теперь? – растерянно спросил толстый.

– Точно она утонула! – убежденно сказал клетчатый дядька. – Тут не смотрите, что озеро небольшое, оно в середине очень глубокое, и ключи холодные есть. А кто говорит, что оно подземной рекой соединяется с Нахимовским.

– С Нахимовским? – изумленно ахнула Надежда. – Так оно же очень большое!

– Вот и я о том же, – кивнул дядька, – если ее подземной рекой в Нахимовское затянуло, то там труп не скоро всплывет…

– Что ты, Виктор, каркаешь! – Тетка поплотнее завернулась в полотенце, как будто ей внезапно стало холодно. Надежда очень ее понимала.

– Подождите еще немного, а если не появится ваша девушка, то нужно непременно в милицию заявить, что человек пропал! – твердо сказала стервозная тетка, только на этот раз в голосе ее ничего стервозного не было.

– Ну, нечего сказать, погуляли, отдохнули на природе, – сказал толстый шеф и с ненавистью покосился на Васю.

Тот совсем скис.

– А может, ее в лесу кто поймал, когда писать ходила, изнасиловал и убил! – громко разглагольствовал клетчатый дядька.

– Угу, убил и в землю закопал. – Тетка в полотенце махнула рукой. – Совсем ты, Виктор, заговорился! Да кто тут тронет, когда все свои, из садоводства, чужие сюда не ходят! Покричите еще, ребята, может, найдется…

После этого народ начал потихоньку расходиться, причем чем дальше отходили люди от растерянной компании на берегу, тем быстрее начинали собираться. Мигом выловили из воды оставшихся детей, быстро пресекли их нытье на тему, можно ли еще покупаться, споро собирали вещи, и вскоре на пляже стало почти пусто. Да еще солнце зашло за тучку, и стало совсем грустно.

– Пойдем и мы? – озабоченно спросила Нина. – А то как бы дождик не закапал…

– Как думаешь, что могло с той девицей случиться? – тихонько спросила Надежда, когда они шли по лесной дороге к садоводству.

– Понятия не имею, куда она делась, – вздохнула Нина. – Тут лет пять назад одной женщине плохо с сердцем стало прямо в воде, заметили, что странно себя человек ведет, вытащили, а только все равно не спасли. Так это все на глазах было, а тут…

– Я сама видела, как она к берегу плыла, – напомнила Надежда, – а потом отвлеклась и забыла про нее.

– Может, нарочно где-нибудь прячется, чтобы они волновались, – сказал подошедший муж Нины, – есть такие люди, любят, чтобы с ними носились…

Когда они вернулись на дачу, дамы отвлеклись на цветочки, потом начался поздний обед, а потом гости распрощались с хозяевами и поехали домой на электричке. И всю дорогу Надежда думала только о том, какие замечательные у Нинки на участке растут розы, и еще о том, сколько она съела за этот уик-энд, и не устроить ли завтра себе внеплановый разгрузочный день. Но пока решила воздержаться.

Воскресенье прошло в сладостном безделье, а в понедельник Надежда Николаевна встала пораньше, чтобы приготовить мужу калорийный завтрак. По утрам ей не давало спать чувство долга. Хотя на самом деле ей просто хотелось с утра пообщаться с мужем, чтобы он вспоминал весь день, что дома у него есть жена, которая его любит и ждет.

С некоторых пор Надежде Николаевне, инженеру с огромным опытом и стажем, пришлось оставить работу. Не по собственному, разумеется, желанию, а по чьему-то высшему повелению. Расформировали тогда весь отдел, да еще и два соседних в придачу – так звезды расположились. И осиротевший начальник вызвал Надежду в свой пустой кабинет и слезно убеждал, что против нее лично он ничего не имеет и ее опыт и заслуги в институте всем хорошо известны и что со временем, когда все тут устаканится, он обязательно возьмет Надежду назад, потому что как же без нее-то. Надежда Николаевна делала вид, что слушает внимательно, и даже кивала головой в такт, зная в душе, что с институтом надо распрощаться навсегда.

Что и сделала без промедления. И оказалась полностью права в своих предположениях, потому что ничего не устаканилось, начальника самого уволили вскоре, а там и его начальника, и следующего, за исключением самого высокого начальника, которого сделали заместителем управляющего банком. Такое счастье привалило этому начальнику за то, что он умудрился сдать в аренду отличное здание института на двести лет за ничтожно малую сумму.

В общем, Надежда осела дома, потому что муж неприлично обрадовался, когда узнал, что ее увольняют, и сказал, что теперь-то они заживут по-человечески. Надежда будет много гулять на свежем воздухе, заниматься собой и готовить ему вкусные обеды. И коту Бейсику будет не так одиноко, потому что Надежда станет кормить его по часам и воспитывать.

Выслушав последний аргумент, Надежда только хмыкнула. Раскормленный и разбалованный Сан Санычем до полного безобразия рыжий разбойник имел десять лет от роду, так что о каком воспитании может идти речь.

«Поздно пить боржоми!» – протелепатировал ей котище желто-зелеными глазами, он не только понимал человеческую речь, но, по наблюдению Надежды, умел читать ее мысли.

В первое время Надежда не то чтобы заскучала, но приуныла. Как назло, все знакомые и подруги были при деле: кто-то работал – преподавал, готовил абитуриентов в вузы, кто-то бухгалтерствовал, одна бывшая одноклассница заведовала отделом ценных бумаг в крупном банке, другая была владелицей известного модельного агентства, остальных дети прочно и надолго определили в бабушки, так что внуки висели на них гроздями, как виноград.

У Надежды внезапно обнаружились комплексы по поводу своей ненужности и никчемности, хотя раньше она о них слыхом не слыхивала. Но не такой была человек Надежда Николаевна Лебедева, чтобы понурить голову и опустить руки. Она подумала немного и выработала для себя ряд правил, которые не дадут ей превратиться в домохозяйку. Правила эти сводились к четырем «не»: не спать долго по утрам, не болтать часами по телефону, не вылизывать сутками квартиру и не смотреть сериалы. Если не следовать этим правилам, то очень скоро время окажется заполненным всякой ерундой, Надежда не успеет сделать ничего полезного, а вскоре и не захочет.

Следование правилам немедленно дало свои плоды, Надежда успокоилась и вновь обрела уважение к себе. И поскольку голова, привыкшая много думать, размышлять и принимать решения, не хотела оставаться только придатком для прически, то Надежда Николаевна придумала себе интересное занятие.

Точнее, она ничего не придумывала, просто с ней очень часто происходили какие-то криминальные истории. Даже не с ней самой, а с ее многочисленными знакомыми, родственниками, соседями и бывшими сослуживцами. Несмотря на то что все они, несомненно, были порядочными законопослушными людьми. И Надежда всегда оказывалась рядом. И бросалась на помощь.

Даже если ее об этом не всегда просили, как не уставал говорить ее муж Сан Саныч. Он был вежлив и предупредителен, прекрасно относился к своей жене, но не чужд некоторому сарказму. И в конце концов, он просто боялся за нее, потому что истории не всегда заканчивались гладко – все же криминал дело опасное.

Поэтому Надежда взяла себе за правило не рассказывать мужу ничего про свои похождения, чтобы он не волновался. Конечно, врать нехорошо, но есть же ложь во спасение. Надежда Николаевна убедила себя, что с ее мужем именно такой случай.

Итак, Надежда встала рано, и к тому времени как муж вышел из ванной, по квартире распространился аромат свежезаваренного кофе. На столе его уже ждал завтрак: яйцо всмятку и два поджаренных куска хлеба с семенами и орехами.

Сан Саныч густо намазал тосты маслом и налил в кофе солидную порцию сливок. Надежда наблюдала за ним с легкой завистью – муж на шестом десятке был худощав и подтянут, не имел ни грамма лишнего веса. Она-то давно уже отказалась от жирного. Но, честно говоря, это мало помогало.

Надежда отвернулась к плите, Бейсик тут же прыгнул на колени к хозяину, требуя сливок.

– Я все вижу, – не оглядываясь произнесла Надежда.

Рука Сан Саныча, тянувшаяся к молочнику, застыла на месте. Ветеринар давно уже запретил давать коту жирную пищу. И вообще велел перевести животное на лечебный корм и давать ему витамины для котов пожилого возраста.

«Сам ты пожилой! – возмущенно орал кот в клинике. – А я пока что в прекрасной спортивной форме, могу за ночь на даче десять мышей поймать!»

Опытные ветеринары кошачью речь отлично понимают, как, впрочем, и собачью и птичью, это у них профессиональное. Этот в своем деле был дока.

«Да ну? – мяукнул он в ответ. – Десять мышей? Ой, врешь, котяра, кончай хвосты мышиные мне на уши наматывать…»

Кот понял, что попался на вранье, и приуныл.

Сан Санычу было сказано строго: хотите сохранить кота здоровым и крепким – на диету! Но сердце ведь не камень… Попробуйте выдержать взгляд этих желто-зеленых глаз и жалобное мяуканье. И Надежда взяла диетическое кормление кота в свои руки. В общем, ничего сложного, просто всегда следовало быть начеку.

– Я все вижу! – повторила она угрожающим голосом, и муж тотчас отказался от мысли о сливках для кота, развел руками, потом прижал их к сердцу – прости, мол, дорогой, сам видишь, ничего не могу для тебя сделать.

Бейсик негодующе фыркнул и удалился из кухни. Муж вздохнул тяжко, представляя, как кот вечером будет дуться, отказываться от лечебного корма, не даст себя погладить и не станет ласково мурлыкать хозяину на ухо. Надежда только безразлично пожала плечами – ей-то все эти сложности были по барабану, как выражается соседская девчонка Милка.

Муж ушел. Глядя из окна, как отъезжает его машина, Надежда заметила, что уже становится жарко, и решила сходить в магазин пораньше, чтобы не таскаться потом с тяжелыми сумками по жаре.

Благословенно жаркое лето! Надежда натянула легкое платье, сунула ноги в тапочки и в последний момент задержалась, чтобы накрасить губы. С некоторых пор она взяла себе за правило не выходить из дома, не наложив на лицо хотя бы скромный макияж. Это в юности можно вскочить с кровати, поплескать в лицо водой и выскочить из дома, на ходу расчесывая волосы пятерней. А с дамами ее возраста такой номер не пройдет – соседи на лестнице просто не узнают, а кое-кто забеспокоится, могут и милицию вызвать.

Итак, Надежда задержалась и вышла из квартиры как раз тогда, когда соседка Нина нажала кнопку лифта. Надежда мимоходом порадовалась, что лицо у нее в порядке, и поздоровалась.

– Как там, на даче? Погода хорошая была?

– Да погода-то хорошая, жарко, но в озере никто не купался, – призналась Нина, – девушку ту так и не нашли. Милиция приезжала, катер по озеру ходил, всех расспрашивали, а что мы могли сказать? Она, наверное, утонула, а тело в камышах застряло, когда-нибудь выплывет. Представляешь, купается человек, и вдруг такое выплывает? Это же разрыв сердца получить можно!

– Ну, сегодня двадцатое, Ильин день давно был. Скоро вода станет холодная, – успокоила соседку Надежда, – и так в этом году долго купаемся. А там уж что-то прояснится…

– И то верно. – Нина заторопилась к метро, а Надежда свернула к магазину.

* * *

Прошло два дня, погода стояла по-прежнему жаркая. Где-то в области горели торфяные болота, иногда ветерок доносил запах дыма.

К вечеру жара спала. Надежда Николаевна вышла на лоджию полить цветы и подышать свежим вечерним воздухом. Бейсик отправился следом за ней с самым невинным видом, но по нервному подрагиванию кончика хвоста и по слишком уж честному взгляду хозяйка поняла, что он вынашивает коварные замыслы.

На лоджии у Надежды была неописуемая красота. Сюда были выставлены на летние квартиры все комнатные цветы и еще два ящика с геранью. У Бейсика с комнатными цветами были сложные отношения. То есть с цветами у него были отношения простые – он их ел. Ел сочную традесканцию, дергал соблазнительные перья драцены, объедал бутоны у азалий и компостировал мясистые листья фикуса. После этого сложные отношения у него были с Надеждой. Отношения, доходящие до рукоприкладства. Однако ничего не помогало. Несмотря на регулярно высаживаемый Надеждой свежий зелененький овес, кот жрал комнатные растения.

Летом было проще, нужно только внимательно следить, чтобы это исчадье ада не оставалось на лоджии в одиночестве. Но попробуйте уследить за кошкой: если она захочет куда-то добраться, то пролезет в любую дырочку! В борьбе за цветы Бейсик Надежду обходил по всем статьям. Мерзкое создание не признавало никаких правил и соглашений, кот нападал на цветы исподтишка внезапно и вероломно, как Германия на Советский Союз, кот плевал на договор с Надеждой, как Гитлер на пакт Молотова – Риббентропа.

Причем норовил ударить по самому больному.

Надежда уже несколько лет выращивала герань. Во время цветения ящики с разноцветной геранью представляли собой феерическое зрелище, все соседи завидовали.

Каждый раз, когда кот проникал на лоджию, он старался улучить момент и откусить листик несчастной герани. Герань от этого чахла, страдала и теряла волю к жизни, поэтому Надежда Николаевна вела с котом непримиримую борьбу.

– Бейсик, даже не думай об этом! – строго проговорила она и погрозила коту свернутой в трубочку газетой.

Бейсик газеты побаивался. Он фыркнул и отвернулся от герани с таким выражением, которое на человеческий язык переводилось словами «не больно-то и хотелось». Чтобы окончательно убедить хозяйку в своих мирных намерениях, он попытался поймать лапой случайно залетевшую на лоджию муху. Муха увернулась.

– Теряешь квалификацию! – сказала Надежда и села в плетеное кресло перед открытым окном.

Политые цветы благодарно запахли, на улице начало темнеть, наступило самое лучшее время суток, а может быть, и всего года.

Действительно, что может быть лучше теплого, благоуханного летнего вечера?

Одно, конечно, огорчало – то, что муж опять задерживался на работе и она делила этот чудесный вечер только с котом.

Бейсик почувствовал настроение хозяйки, вскочил к ней на колени и замурлыкал. Надежда погрузила пальцы в рыжую шерсть и выглянула в окно.

Это окно выходило на зады дома – отсюда не была видна детская площадка, где по вечерам собирались общительные подростки, не были видны цветники, за которыми ухаживала трудолюбивая дворничиха Зинаида. Только глухой высокий забор, окружавший больницу, и чуть в стороне – двухэтажный бетонный коробок флигеля, в котором разместилось несколько офисов коммерческих фирм. В частности – офис той самой компьютерной фирмы «Тетрис», памятной Надежде Николаевне по уик-энду на озере.

Все окна флигеля были темными, что неудивительно в такой поздний час. Надежда с обидой подумала, что все нормальные люди уже разошлись по домам, и только ее муж, закоренелый трудоголик, все еще торчит на работе…

Она снова скользнула взглядом по темному зданию, и тут в одном окне на первом этаже зажегся свет. Судя по расположению, это было окно как раз фирмы «Тетрис».

«Ну вот, какой-то ненормальный вроде Саши, – сочувственно подумала Надежда. – А может, просто человек что-то забыл на работе и вернулся…»

Но обе версии оказались несостоятельны.

Освещенное окно было задернуто портьерой, и на фоне этой портьеры Надежда Николаевна увидела два силуэта – мужской и женский.

Значит, не внезапный пароксизм трудолюбия охватил кого-то из сотрудников «Тетриса», а просто там разворачивается банальный служебный роман.

Настроение у Надежды отчего-то испортилось. Конечно, она не подозревала мужа в чем-то подобном, но все-таки у нее стало нехорошо на душе.

Бейсик почувствовал перемену настроения хозяйки, недовольно фыркнул, соскочил с ее коленей и величественно удалился с лоджии. Неужели он прочитал ее мысли и обиделся за Сан Саныча?

Надежда Николаевна слегка устыдилась и хотела последовать примеру кота – летний вечер больше не доставлял ей удовольствия. Она бросила последний взгляд на освещенное окно…

И замерла на месте.

То, что там происходило, нисколько не напоминало любовное свидание. Конечно, Надежда не видела лиц тех двоих, только силуэты на фоне занавески, что-то вроде театра теней, но резкие жесты, позы, повороты фигур говорили о том, что за окном происходит ссора или бурное выяснение отношений.

«Возможно, – подумала Надежда, – это все же служебный роман, только в самой последней стадии, в стадии разрыва. Сейчас эти двое разругаются вдрызг, он хлопнет дверью и уйдет, она порыдает на письменном столе, возможно, разобьет с горя чужую чашку…»

Но что-то в этой сцене ее тревожило, не давало спокойно уйти. Наоборот, Надежда Николаевна не отрываясь следила за происходящим и даже пожалела, что у нее нет бинокля. Впрочем, следить за соседями и вообще-то неприлично, а уж с биноклем – это вовсе не лезет ни в какие ворота… Не дай Бог, кто увидит, со стыда сгоришь…

И в этот момент мужчина за портьерой шагнул к женщине, склонился над ней и… схватил ее за горло.

Надежда Николаевна не поверила своим глазам. Она протерла глаза, высунулась в окно, чтобы лучше видеть происходящее…

Нет, ей ничего не померещилось: мужчина душил женщину, та отбивалась, махала руками, пыталась сопротивляться, но силы были явно не равны, и скоро тонкие женские руки безвольно повисли вдоль тела, голова запрокинулась. Надежда Николаевна разглядела длинные волосы, свисающие вдоль спины, и тут же опомнилась: на ее глазах убивают человека, а она ничего не делает!

Она кинулась в комнату, схватила телефонный аппарат, дрожащими пальцами нажала нужные кнопки.

Очень долго ей не отвечали (или просто время для нее страшно замедлилось), наконец раздался равнодушный женский голос.

Сбиваясь, путая слова, Надежда Николаевна прокричала, что видела, как в соседнем доме убили женщину. Диспетчер переспросила адрес, потом попросила назвать фамилию.

– Но я не знаю ее фамилию… – пробормотала Надежда растерянно.

– Вашу, вашу фамилию! – раздраженно перебила ее диспетчер. – Свою-то фамилию вы знаете, свидетельница?

Надежда сбивчиво сообщила свою фамилию и адрес, выслушала ответ и бросилась обратно на лоджию.

За то время, что она бегала звонить, свет в подозрительном окне погас. Снова наступил тихий, безмятежный летний вечер, в котором не было места насилию, преступлению, убийству. Снизу доносился аромат душистого табака – дворничиха Зинаида любила эти цветы и всегда высаживала их на маленькой клумбочке под своим окошком на первом этаже.

Надежда с трудом верила, что только что видела в окне такую чудовищную сцену. Она отыскала глазами то самое окно…

Ей показалось, что занавеска на нем колыхнулась, впрочем, она ни в чем не была уверена.

Прошло несколько долгих минут, и наконец к двери флигеля подъехала милицейская машина. Из машины выскочили три человека в форме, стремглав бросились внутрь.

Надежда Николаевна замерла в ожидании.

Она представляла, что сейчас из дверей выведут убийцу со скованными руками, потом подъедет машина «скорой помощи», вынесут носилки с жертвой… возможно, она еще жива, ее еще можно спасти благодаря ее, Надежды, своевременным действиям…

Но время шло, и ничего не происходило.

А когда ей уже надоело ждать, двери флигеля наконец открылись, и оттуда вышли те же три милиционера. Они никого не вели. Они медленно шли, негромко переговариваясь, и бросали недовольные взгляды… в ее сторону! В сторону Надеждиного окна!

Один из них сел в машину, а двое других пошли в обход дома – туда, где находился подъезд.

Надежда Николаевна почувствовала смутное беспокойство.

На всякий случай она сменила простую майку и широкие хлопчатобумажные штаны на темненькую кофточку на пуговичках и длинную юбку в меленький благонадежный цветочек.

В дверь позвонили.

В прихожей уже вертелся Бейсик, впрочем, его рыжая морда выражала некоторую растерянность – кот отлично понимал, что звонит вовсе не хозяин.

– Бейсик, не крутись под ногами! – прикрикнула на него Надежда и открыла дверь.

В дверях стояли два молодых милиционера. Вид у них был очень недовольный.

– Гражданка Лебедева? – процедил один из них, пониже и поплотнее, окинув ее мрачным взглядом.

– Да, это я… – ответила Надежда растерянно и порадовалась, что переодела кофточку с юбкой.

– Нехорошо, гражданка! – произнес второй милиционер, повыше и похудее. – Нехорошо!

– Что… нехорошо? – испуганно переспросила Надежда.

– Ложные вызовы делать нехорошо, – пояснил низенький. – Сейчас, может быть, в другом месте действительно совершают преступление, а мы тут на ложный вызов время тратим! Нехорошо!

– Как – ложный? Почему – ложный? – заволновалась Надежда Николаевна.

– Потому что ложный. Мы по вашему звонку приехали, осмотрели все здание и не нашли там никакого трупа. И живых, кроме охранника, тоже не нашли. А также никаких следов борьбы, насилия… так что нехорошо, гражданка Лебедева!

– Но я… я видела, видела собственными глазами… пойдемте, я покажу вам то окно…

– Покажите, – вздохнул высокий милиционер.

Они протопали за Надеждой через квартиру. По дороге им подвернулся Бейсик, низенький милиционер приостановился и почесал кота за ухом. Что удивительно, кот не возражал.

Все трое вышли на лоджию, и Надежда показала на злополучное окно:

– Вот это окно, видите?

– Видим, что ничего не видим! – ответил высокий милиционер. – Окно же темное! Интересно, гражданка Лебедева, как вы могли в нем что-то видеть?

– Это оно сейчас темное! – зачастила Надежда Николаевна. – А тогда в нем был свет… правда, занавески задернуты…

– Ну, вот видите – занавески задернуты! Нехорошо…

– И вот так – каждый вечер! – вздохнул второй. – Непременно хоть один ложный вызов…

– Может быть, вы чаю хотите? – спросила Надежда виноватым тоном.

– Да нет, чаю не хотим… – протянул долговязый.

– С ватрушкой! – добавила Надежда Николаевна.

– С ватрушкой? – задумчиво переспросил низенький. – То-то я чувствую, вкусно пахнет… ну, с ватрушкой можно!

Ватрушка Надежде Николаевне удалась. Пышная, ароматная, вкусно пахнущая ванилью и корицей. В начинку Надежда добавила изюм и цукаты, творог купила на рынке. Разумеется, пекла она ее для мужа, но сейчас ей важно было задобрить милиционеров, и она пожертвовала для этой цели самым дорогим.

Услышав звон чашек, на кухню, позевывая и приволакивая задние лапы, притащился Бейсик. Он оглядел присутствующих, как будто спрашивая: «А что это вы тут делаете? Наверняка едите что-то вкусное! А почему меня не позвали?»

Забыв на время о строгом ветеринаре, Надежда бросила ему кусок колбаски, чтобы не мешал. Бейсик колбасу лениво съел, но взглянул на хозяйку обиженно, мол, я сюда пришел не за колбасой, а за общением!

– Вкусно! – проговорил низенький милиционер с набитым ртом.

Глаза у него от ватрушки замаслились и подобрели, и Надежда Николаевна решила, что может воспользоваться подходящим моментом и задать пару вопросов.

– Вы говорите, там есть охранник? – осторожно спросила она.

– Ну, есть… – ответил милиционер. – И ничего не видел… ничего и никого…

– Так, может, это его я видела в окне?

– Гражданка Лебедева! – строго проговорил высокий милиционер. – Опять вы за свое?

– Да я ничего, я так просто спросила… – Надежда подложила напарникам еще по куску ватрушки.

Низенький милиционер решил, что ватрушку нужно отработать, и примирительно проговорил:

– Видели бы вы этого охранника! Пожилой отставник, на животе ремень едва сходится… да он не то что задушить кого-то – шнурки самостоятельно завязать не сможет!

– Зачем только таких берут в охрану? – добавил его напарник. – От него в случае чего пользы – как от козла молока…

Надежда Николаевна вспомнила мужской силуэт на занавеске. Нет, у того мужчины не было большого живота, вполне подтянутый и спортивный человек!

Бейсик неожиданно поднял голову, распушил усы и отправился в прихожую. Надежда знала, что это значит, и немного расстроилась: вот-вот придет муж и застанет у нее на кухне милиционеров…

Муж Надежды Сан Саныч Лебедев не ревновал жену к милиционерам. Не ревновал он ее также к сантехникам, электрикам и представителям жилконторы. И вообще ни к кому не ревновал, считая ее женщиной серьезной и положительной. Он просто очень не одобрял ее склонность ко всяким криминальным историям, точнее – к их разгадыванию, и, увидев в квартире милицию, он, несомненно, поймет, что Надежда снова ввязалась в какой-то переплет…

Действительно, в замке повернулся ключ, и в прихожей раздались шаги мужа.

– Здравствуй, Бейсик! – проговорил он жизнерадостно. – Хорошо выглядишь. Надя, ты дома? Чем это у тебя так вкусно пахнет?

Сан Саныч появился на пороге кухни, увидел милиционеров, и лицо его вытянулось.

– Здрасте! – проговорил низенький, поднимаясь из-за стола с видом второклассника, которого учительница застала с папиросой.

– Понимаешь, Саша, – заторопилась Надежда, – молодые люди обходили дом, и я им предложила чаю…

– Обходили дом? – удивленно переспросил Сан Саныч.

– Ну да, они проводят профилактическую работу с целью предупреждения квартирных краж. – Надежда незаметно подмигнула низенькому милиционеру, и тот подхватил:

– Да, граждане, не открывайте дверь посторонним и обязательно поменяйте замки…

– У нас хорошие замки… – растерянно произнес Сан Саныч, пристально рассматривая остатки ватрушки.

Надежда перевела дух – тут она могла быть спокойна, не такой человек ее муж, чтобы держать зло на милицию за то, что ее представители съели его ватрушку, и уж тем более не станет он задавать парням вопрос, куда в них столько влезло.

Милиционеры быстро удалились.

Надежда закрыла за ними дверь и вернулась на кухню.

– Странно. – Муж смотрел на нее с недоверием. – С каких это пор милиция ходит по квартирам? У них что, других дел нету? С преступностью покончили?

Бейсик выразительно взглянул на Надежду. Видимо, в его голове возник план шантажа. Но хозяйка за спиной мужа погрозила коту газетой и невинным голосом произнесла:

– Наверное, они хотят убедить всех ставить сигнализацию. Ты суп есть будешь или только котлеты?

Муж не то чтобы ей вполне поверил, но отвлекся на поздний обед, а потом вообще забыл про визит милиции. К тому же Надежде удалось все же спасти от голодающих милиционеров одну восьмую ватрушки. Сама она пила пустой чай, уговаривая себя, что это только к лучшему.

Наутро, проводив мужа на работу, Надежда Николаевна вышла на лоджию и взглянула на злополучное окно.

Занавеска на нем была отдернута, на окне стояла толстянка в красивом горшке. Однако перед глазами Надежды стояла вчерашняя картина, силуэты на фоне занавески, мужские руки на горле женщины… Нет, такое не могло ей померещиться, она еще не выжила из ума!

Прибравшись в квартире, Надежда Николаевна села за компьютер. Знакомая дама подбросила ей небольшую работу – нужно было отредактировать для небольшого издательства популярную книжку о комнатных растениях. Тема Надежду интересовала, без работы она скучала и охотно ухватилась за это предложение.

Но сейчас работа не клеилась: вместо фикусов, кактусов и прочих диффенбахий перед ее глазами стояла вчерашняя сцена.

Нет, она не успокоится, пока не выяснит, что там произошло!

Конечно, муж будет очень недоволен, если узнает, что она снова занялась самодеятельным расследованием…

А если не узнает?

Как бы проникнуть в офис фирмы «Тетрис» и осмотреть место предполагаемого преступления? В конце концов, кому приятно чувствовать себя полной дурой? А именно это и пытались ей сказать вчера два милиционера. И если бы не вовремя подвернувшаяся ватрушка…

«Я вчера не была ни пьяной, ни больной, – подумала Надежда, – и со зрением у меня тоже все в порядке. Я видела, как за занавеской мужчина душит женщину. Но милиция ничего не нашла. Тогда одно из двух: либо эти двое зачем-то имитировали сцену убийства (может, это у них такие сексуальные игры), либо мужчина все-таки эту женщину убил, и пока я вызывала милицию, успел спрятать труп. Ловкий какой…»

Бейсик устроился на столе рядом с компьютером и следил за работой хозяйки, точнее, за бегающими по экрану черными значками.

– Бейсинька, ну-ка иди сюда! – ласково позвала его Надежда Николаевна и призывно постучала по клавиатуре.

Кот удивленно поднял уши: обычно ему не разрешалось подходить к ноутбуку.

– Ну иди, иди же! – повторила Надежда и скользнула курсором по экрану.

Бейсик не выдержал: он вскочил лапами на клавиатуру ноутбука и попытался поймать курсор.

И тут случилось то, на что Надежда Николаевна в глубине души рассчитывала: экран мигнул и погас.

– Бейсик, смотри, что ты натворил! – воскликнула Надежда в притворном гневе.

Кот посмотрел на хозяйку в недоумении: то сама зовет поиграть, то ругается…

Впрочем, Надежда на него вовсе не сердилась.

Она облачилась в красивый летний костюм, аккуратно накрасила губы, взяла ноутбук под мышку и отправилась в компьютерную фирму «Тетрис».

Чтобы попасть в здание, ей пришлось по мосткам перейти огромную канаву: уже несколько недель в районе меняли трубы.

За дверью офисного флигеля дремал толстый пожилой охранник. Видимо, он дежурил сутками и еще не сменился. Надежда Николаевна оглядела его очень внимательно и убедилась, что видела вчера вовсе не его силуэт.

– Дамочка, вы к кому? – осведомился охранник, приоткрыв один глаз.

– Да вот, компьютер сломался! – ответила Надежда, для большей убедительности предъявив ноутбук.

– Это вам направо по коридору, фирма «Тетрис»! – И охранник снова закрыл глаза.

Надежда Николаевна поблагодарила его и отправилась в указанном направлении.

За дверью с надписью «Тетрис» царил настоящий творческий беспорядок, который почему-то всегда сопутствует компьютерам и всему, что с ними связано. На столах и стеллажах стояли и лежали системные блоки, материнские платы, жесткие диски и прочие части исправных и сломанных компьютеров. За столом справа от двери сидел длинноволосый молодой парень и с тихой тоской разглядывал какую-то замысловатую деталь.

Не вписывалась в обстановку только высокая, коротко стриженная брюнетка в черных джинсах и ярко-красной блузке, которая вполголоса разговаривала по мобильному телефону.

Надежда прикинула, видела ли она брюнетку на озере. Выходило, что не было ее там. У Надежды хорошая память на лица, такую эффектную девицу она узнала бы в любом виде.

– Женщина, парикмахерская на втором этаже! – проговорил длинноволосый парень, бросив на Надежду невидящий взгляд.

– Я не в парикмахерскую, я к вам! – проговорила Надежда Николаевна с легкой обидой в голосе. – У меня ноутбук сломался!

– Ну, покажите свой комп… – протянул компьютерщик, расчистив перед собой место на столе.

Надежда поставила перед ним ноутбук и внимательно оглядела комнату.

Нет, это, несомненно, была не та комната, в которой вчера вечером разворачивалась загадочная и страшная сцена. На окнах были не занавески, а жалюзи, никаких цветочных горшков на подоконниках не наблюдалось. Впрочем, никакие комнатные растения и не выжили бы в этой чисто технической обстановке.

И этот длинноволосый парень нисколько не подходил на роль вчерашнего убийцы – совсем не тот силуэт, да и характер явно неподходящий…

Компьютерщик потыкал пальцем в кнопки и поднял на Надежду Николаевну недовольный и насмешливый взгляд:

– Женщина, у вас комп в порядке, вы просто выкрутили до предела освещенность экрана, вот он и погас!

– Да что вы? – фальшиво обрадовалась Надежда. – Это, наверное, кот… он все время ходит по клавиатуре… Сколько я вам должна?

– Нисколько, я ничего не сделал, только кнопку нажал. А кота гоните в шею… Или вот возьмите… – парень протянул маленькую бутылочку, – отпугиватель животных от клавиатуры.

Надежда взяла бутылочку и прочитала на этикетке, что отпугиватель в виде спрея предназначен для котов, хомяков, морских свинок и белых мышей.

– Ой, а вдруг шерсть выпадет? – испугалась Надежда.

– Дама! – Парень поднял глаза к потолку в безграничном терпении. – Не на кота надо прыскать, а на клавиатуру! Там такой состав, что котам очень не нравится, ваш к компьютеру и близко не подойдет.

– Да? – агрессивно возразила Надежда. – Как это может быть – чтобы и коту не нравилось, и хомяку, и белой мыши? Что коту здорово, то мышке – смерть! Не доверяю я этим составам общего действия!

– Ну как хотите! Отдайте кота знакомым!

– Да вы что? Я скорее от компьютера избавлюсь, чем от кота. Но за компьютер спасибо вам большое…

Надежда взяла свой ноутбук и думала, под каким предлогом ей здесь еще немного задержаться и осмотреть остальные комнаты, как вдруг открылась соседняя дверь, и в комнату вошла женщина средних лет в светлом льняном костюме.

– Павлик, у меня что-то «Парус-бухгалтерия» не грузится! – произнесла она, взглянув на длинноволосого компьютерщика.

– Вы какой диск взяли – из синей коробочки или из зеленой? – осведомился парень.

– Из синей… – ответила женщина.

– А надо было из зеленой…

– Женя, Малинина, это ты?! – воскликнула Надежда Николаевна, не веря в такую удачу.

Женщина повернулась к ней и засияла:

– Надя, Любимова! Вот так встреча!

– Только я давно уже не Любимова, а Лебедева! – поправила ее Надежда. – Я почти сразу после твоего ухода замуж вышла.

Женя Малинина была экономистом в том же НИИ, где проработала долгие годы Надежда Николаевна, потом, когда в институте дела пошли плохо, ушла бухгалтером в коммерческую фирму, и на этом след ее потерялся.

– Пойдем ко мне в кабинет, поговорим, кофейку выпьем, – предложила Женя.

Надежда Николаевна охотно согласилась – ей и вообще хотелось пообщаться с бывшей сослуживицей, расспросить ее о жизни, да к тому же появилась возможность больше разузнать о фирме «Тетрис».

Они вошли в соседнюю комнату.

Здесь было гораздо уютнее, и во всей обстановке чувствовалась женская рука. На стенах висели жизнерадостные детские рисунки, на столе – фотография ребенка, на окне были светло-золотистые портьеры.

Точно такие портьеры, которые Надежда Николаевна видела вчера на злополучном окне, именно за ними силуэт мужчины душил силуэт женщины.

А еще на подоконнике стояла толстянка в красивом горшке. Именно эту толстянку Надежда видела сегодня из своего окна.

Значит, именно здесь, в этом кабинете, вчера вечером неизвестный злодей задушил женщину…

Надежда Николаевна быстро взглянула на Женю.

Нет, она совершенно не была похожа на ту жертву душителя: у той были длинные волосы, у Жени – короткая стрижка, та была высокой и худощавой, Женя – пониже и плотнее. Та женщина была значительно моложе, движения более гибкие, легкие… Но самое главное – Женя была вполне жива и здорова.

Но кто был вчера вечером в ее кабинете? Потому что Надежда твердо решила считать, что никакого обмана зрения у нее вчера не было. И временного помутнения рассудка тоже. С головой у нее полный порядок. Она не заснула в кресле, как Алиса из сказки, и не увидела сцену убийства во сне. Она видела это наяву.

– Так, говоришь, ты теперь Лебедева? – заинтересованно спросила Женя. – Это не за того ли Лебедева ты вышла, который работал заместителем начальника в четвертом отделе?

– Ну да, Саша Лебедев… Он потом к нам перешел, начальником отдела, ну, тут все и случилось…

– Он мне казался таким сухим, черствым… – осторожно проговорила Женя. – Ты только не обижайся…

– Ничуть. – Надежда улыбнулась. – Он и мне таким сначала показался, пока я его не узнала ближе.

– Ну надо же… – протянула Женя, – выходит, у вас случился служебный роман…

– Ага, – рассмеялась Надежда Николаевна, вспомнив, какими глазами смотрели на нее сослуживицы, когда их с будущим мужем роман потихоньку начал становиться достоянием общественности, как дамы делали большие глаза, когда она входила в комнату, и перешептывались за ее спиной.

– Это не долго продолжалось, несколько месяцев, а как только решили мы пожениться, Саша сразу из института уволился.

– Не долго… – как эхо протянула Женя.

И Надежда вспомнила ее историю.

Собственно, вспоминать было особенно нечего. Женя Малинина пришла к ним работать не молодым специалистом, не зеленой девчонкой. Она успела уже где-то поработать, выйти замуж и родить дочку. Симпатичная молодая женщина, приветливая, улыбчивая, голос негромкий, Надежда сталкивалась с ней нечасто, но они всегда симпатизировали друг другу.

Вдруг прошел слух, что Женя развелась с мужем. Кто-то что-то слышал, а Ленка Бехтерева не поленилась выяснить в бухгалтерии насчет алиментов. Все точно, сказала она, Малинина в разводе, алименты получает большие, потому что бывший муж после развода уехал на заработки на Крайний Север. Отчего развелись, никто не знал – Женя ловко уходила от ответа на прямые вопросы. Надежда помнит, что как-то даже резко сказала той же Бехтеревой, чтобы оставила человека в покое. Мало ли из-за чего люди разводятся, может, характерами не сошлись. «Тебе виднее», – ответила тогда Бехтерева, намекая на собственный Надеждин развод с первым мужем. Надежда пожала плечами и буркнула, чтобы Ленка не зарекалась, мало ли что в жизни случится. Не пей, как говорится, из колодца, может, плюнуть придется. И как в воду глядела: примерно через год муж Ленку бросил. Познакомился в участковой поликлинике с медсестрой и ушел к ней в коммунальную квартиру.

– Не на что глядеть! – возмущалась Ленка. – Худосочная, ножки как спички, волосики жиденькие…

– Зато язык не такой длинный! – не выдержала Надежда. – И ядом не сочится.

За что получила ненавидящий взгляд от Ленки и благодарный – от Жени.

Женю тогда отчего-то в отделе просто травили. Надежда, как уже говорилось, сошлась с ней не слишком близко и так и не поняла, в чем там было дело. Всем видно было одно: после развода Женя фантастически похорошела и просто расцвела. Глаза ее сияли, волосы лежали пышной волной, походка приобрела плавность. Женя сильно похудела, и когда шла по коридору, ее талия, затянутая ремешком поверх темного свитера, раздражала даже Надежду. Одевалась Женя вроде бы просто, но все сидело на ней изумительно. Такая метаморфоза, ясное дело, дамскую общественность напрягала.

– Замуж хочет, – шипела неразведенная еще тогда Ленка Бехтерева, – оттого и красуется. Да только зря старается, у нас мужиков свободных нету!

Надежда тогда только рукой махнула – еще не хватало Ленку слушать, но слухи множились, и через некоторое время к Жене прочно прилипла кличка Невеста. Это случилось после очередного Восьмого марта, когда Женя явилась на работу в белой кофточке с кружевами, которая, надо сказать, очень ей шла. Бехтерева дошла до совершеннейших гадостей, рассказывала, что Женя вешается на мужчин буквально везде: в кабинете, в лифте, в закутке перед столовой, на лестнице.

– Ты сама, что ли, видела? – не выдержала Надежда.

– Я – нет, но мне рассказывали. – Ленка думала, что улыбается многозначительно, а выходила улыбочка просто гадостная.

Тем не менее ей верили все, кроме Надежды. Надежда же руководствовалась простым здравым смыслом, она твердо знала, что ни один мало-мальски приличный мужчина не станет откровенничать с Бехтеревой. А дурака какого-нибудь и слушать не стоит.

Дело, однако, доходило до абсурда – мужчины побаивались ходить к экономистам, идиот Скородумов наорал как-то на Женю без всякого повода.

Некоторые тетки Женю фальшиво жалели, и это было еще противнее. В конце концов она уволилась по собственному желанию. С тех пор они не встречались.

Надежда очнулась от дум, поймав на себе внимательный Женин взгляд.

– Как ты? – спросила она. – Замуж не вышла?

– Нет! – с вызовом ответила Женя. – И нисколько от этого не страдаю!

– Извини… – отступила Надежда, – зря я спросила…

– Да брось ты, Надя! – Женя подошла ближе. – Я же помню, что во всем этом безобразии ты не участвовала, всегда хорошо ко мне относилась!

– Ну конечно! – осмелела Надежда. – Да что про это говорить сейчас.

– Это все Витька Ливеров, сволочь такая, устроил! – В Женином голосе послышалась самая настоящая ненависть.

– Такой рыжий, морда в веснушках и ногти вечно грязные? – с трудом припомнила Надежда.

– Ну да, он. Начал он после развода на меня самую настоящую охоту. Поспорил, что ли, с кем-то, я уж не знаю. То после работы меня поджидает, в кафе зовет, то провожать увяжется, то в лифте прижмет. И ведь видит, что я от него шарахаюсь, а он еще пуще увивается. «Такая, – говорит, – женщина – и не моя!»

– Скажите, какой Казанова! – усмехнулась Надежда. – Да на него смотреть-то оторопь брала, а туда же…

– Вот-вот. Я, конечно, первое время все хотела по-хорошему его отвадить, на шутку свести, а он как с цепи сорвался. Тут квартальный отчет подоспел, я осталась после работы. Сижу в комнате одна – этот подлец вваливается и ко мне лезет прямо нахально. Ну что делать? Кричать – никто не услышит. Дала ему пару раз по морде, да еще коленкой кое-куда.

– Вот это правильно! – горячо одобрила Надежда.

Они помолчали.

– А помнишь Колю Стрекопытова? – оживилась вдруг Женя.

– Это который вместо Москвы прилетел в Хабаровск?

Эта история случилась лет за пять до того, как Надежда Николаевна познакомилась с Сан Санычем. Тогда их институт как раз закончил серьезную разработку, и главный конструктор проекта с несколькими ведущими специалистами улетел в Москву сдавать работу заказчику. Во время сдачи выяснилось, что нет какого-то важного документа. Конструктор позвонил в родной институт, и ему пообещали срочно прислать документ. Молодому специалисту Стрекопытову оформили командировку, вручили портфель с важной бумагой и отправили в аэропорт: поезда «Сапсан» тогда еще не было, а доставить документ нужно было срочно.

Стрекопытов добрался до аэропорта, прошел регистрацию… и исчез.

В Москве его безуспешно ждали, но так и не дождались.

Оказалось, что, выйдя на летное поле, Николай Стрекопытов каким-то образом умудрился сесть в другой самолет и вместо Москвы вылетел в Хабаровск.

Сев на свободное место, Николай заснул, через несколько часов проснулся и с удивлением спросил стюардессу: «Неужели мы все еще не долетели?»

– Ну да, тот самый! – подтвердила Женя. – Так представляешь, он теперь в Англии, владелец крупной компьютерной фирмы.

– Что, тоже по ошибке в Лондон залетел? – усмехнулась Надежда.

– А ведь это из-за него Витька меня травить начал, – призналась Женя.

– Да он-то тут при чем? – изумилась Надежда. – Парень молодой, и пофигист такой был, ни во что не вмешивался…

– А он, понимаешь, совершенно случайно, после того как мы с Витькой разодрались, к нам в экономический отдел зашел. Чего уж ему у нас понадобилось – может, кофе хотел попросить или сигаретку стрельнуть… Ну вот и застал нас. «Ой, – говорит, – простите, я не вовремя!» И ушел. И главное, я ведь точно знала, что Коле этому все равно, что у нас с Витькой произошло. Он бы и рассказывать никому не стал, да он как вышел – так в ту же секунду и забыл. А Витька побоялся, что все узнают, как какая-то баба ему отказала. Да еще кой-куда коленкой врезала. Ну и начал про меня гадости говорить – что я на него вешалась, проходу не давала, хотела из семьи увести…

– Да кому он нужен-то?

– Нашим сплетницам только подскажи, в каком направлении двигаться, – с горечью сказала Женя, – им много не надо, все раздуют до небес…

– Точно, – согласилась Надежда, вспомнив Ленку Бехтереву.

Женя сварила кофе, поставила на стол вазочку с шоколадными конфетами. Дамы сели за стол, но Женя задумчиво помешивала кофе, глядя невидящими глазами в окно. Надежда Николаевна тоже притихла, сообразив, что за некрасивой историей, случившейся много лет назад, кроется нечто большее. В комнате было душновато, Надежда почувствовала слабый, но неприятный запах.

– Думаешь, что за мямля эта Женька, – криво улыбаясь, начала Женя, – не сумела себя защитить. Позволить какому-то мерзавцу так себе жизнь испортить.

– В общем, да… – неуверенно заметила Надежда, – припоминаю, что Витька Ливеров довольно пустой был мужик, скользкий какой-то, на него люди посерьезнее и внимания-то не обращали. А еще говорили, что он в отдел режима постукивает, но точно никто не знал.

– Ох, Надя… – в голосе Жени послышались самые настоящие слезы, – как все непросто! А, ладно, расскажу все…

Женя отпила кофе и заговорила, не глядя на Надежду.

– Я потому старалась тише воды, ниже травы себя вести, что была у меня любовь. Как пришла я в институт, так его там встретила.

– Да кого же? – не утерпела Надежда.

– А Дятлова, Евгения Ивановича, – улыбнулась Женя.

– Так он же… у вас с ним разница-то лет двадцать…

– Двадцать два, – сказала Женя, – но какое это имело значение тогда?

Надежда удивленно молчала. Интересный был мужчина Евгений Иванович, вальяжный, импозантный. Но не бабник, никогда никаких слухов про него не ходило. Вот, значит, как.

– Я ведь родителями в строгости воспитана была, – говорила Женя, – замуж вышла рано, кто первый предложил, за того и пошла. Смешно сказать, мы жить начали, когда уже заявление в загс подали. И вроде бы жили мы с мужем неплохо, у него характер спокойный, невредный… А тут как накатило на меня – прямо не любовь, а цунами. В первое время себя не помнила, потом уж он, Дятлов, как-то меня в рамки ввел. Сразу вопрос ребром поставил – чтобы никто ни о чем не узнал. Он человек с положением, ему сплетни ни к чему, опять же семья, дети, они не должны ни о чем узнать. Помню, я только головой кивала. А сама вдруг поняла, что не могу с мужем жить. Ну ничем он передо мной не виноват, а не могу – и все тут! Развелись мы, он как-то спокойно все принял, я, естественно, ему ничего не рассказала, чтобы скандала не было. Квартиру он мне с дочкой даже оставил, на Север уехал деньги зарабатывать. А у меня любовь. Каждое утро с мыслью о нем встаю, каждый вечер с его именем засыпаю. Утром глаза крашу – для него, какую-нибудь кофточку вяжу – для него, туфли покупаю, а самой видится, как я в этих туфлях по коридору пойду, и он мне вслед один взгляд бросит… Не веришь?

– Верю… – Надежда вспомнила, как похорошела Женя после развода, они еще все удивлялись, а оказалось вот что.

Женя снова отпила остывший кофе и поморщилась.

– Может, и к лучшему, что Витька Ливеров такой сволочью оказался, – вздохнула она, – ну сколько нам удавалось бы свой роман скрывать? Все равно тетки рассекретили бы.

– Уж это они умели, – усмехнулась Надежда.

– Да, а так я долго терпела, но как-то не выдержала и пожаловалась Евгению Ивановичу.

– А он что? – оживилась Надежда.

– Да ничего. Не нашла я у него понимания, вот что.

Надежда кивнула, она так и думала.

– Рассердился он на меня тогда впервые. «Ты, – говорит, – чего от меня хочешь? Чтобы я Витьке Ливерову, мрази этакой, на которую и плевка жалко, прилюдно морду набил? Только скандала мне не хватало, а Витька, гаденыш, тут же настучит гэбэшнику нашему штатному. А тому лишь бы повод какой, потом меня затаскают. И так, – говорит, – на работе не все гладко, а тут еще ты…»

– Ага, – ввернула Надежда очень выразительно.

– Что смотришь? – рассердилась Женя. – Знаю, что не защитил он меня, а что он мог?

– Ну… – неуверенно протянула Надежда, – как-то это все…

– Не забывай, что я его тогда любила без памяти. В общем, велел он мне срочно увольняться из института, поговорил со своим приятелем, тот меня на работу бухгалтером устроил, и пошла у нас дальнейшая любовь на расстоянии. Так я хоть каждый день его на работе видела, а теперь получались у нас встречи раз в неделю на два часа. По чужим квартирам и дачам, а то и в машине…

Надежда сочувственно погладила Женю по руке.

– На том все и кончилось?

– Да нет, много лет так тянулось. Наверно, он меня все же любил, раз не бросал. – Женя снова отвернулась к окну. – Ну, потом как-то все закрутилось, у меня дочка сначала в институт поступала, потом замуж выходила, у него жена заболела, мы совсем редко видеться стали… Потом я бабушкой стала… – Женя впервые за весь разговор светло улыбнулась и показала на фотографию светловолосого кудрявого мальчишки, стоящую на столе. – И тут, года два назад, вдруг звонит он – надо, мол, встретиться. В ресторан меня пригласил – впервые за семнадцать лет знакомства, представляешь! Ну посидели, выпили. Так и так, он говорит, жена умерла год назад, у детей свои семьи, своя жизнь, я один как перст, может, примешь меня жить?

– То есть как это? – оторопела Надежда. – Он еще и к тебе жить намылился?

– Ну, это потом выяснилось. – Женя постучала ложечкой по столу. – Он, конечно, не такой человек, чтобы жене на шею сесть, я, говорит, работать еще буду, несмотря на то что возраст пенсионный. Есть у меня накопления – то, сё… Да дело же не в этом!

– Точно! – оживилась Надежда. – Что он сразу про деньги-то?

– Он и про любовь тоже говорил. Ты, говорит, моя последняя, больше, говорит, уж никого не будет.

– Да куда уж больше-то, в таком возрасте о душе подумать следует! – брякнула Надежда.

– «Ты, – говорит, – не торопись с ответом, подумай, а потом реши». «Да что тут думать, – говорю, – я тебе сразу отвечу. Спасибо, конечно, за предложение, а только принять его не могу. Ты мне раньше говорил, что семью никак бросить не можешь, а теперь у меня перед семьей долг. Я тебя не упрекаю, но в свое время дочку отца лишила из-за любви своей неземной, так теперь не хочу, чтобы и с внуком так получилось. А какая у них может быть семейная жизнь, когда они втроем в одной комнате живут? Нужно вопрос с квартирой решать. С внуком я много занимаюсь, дочке помогаю, работа опять же. Так что давай все как есть оставим, так будет лучше».

– А он что? – спросила Надежда.

– Обиделся, конечно, но виду не подал, – усмехнулась Женя, – и с тех пор мы больше не виделись. Но я ни о чем не жалею.

– Ну и правильно! – одобрила Надежда.

После такого доверительного разговора было не к месту и далее перемывать кости бывшим сослуживцам, Надежда Николаевна вспомнила, для чего она пришла в фирму «Тетрис», и осторожно повернула разговор в нужное русло:

– Как тебе, не трудно работать в чисто мужском коллективе? Эти компьютерщики, по-моему, вообще все не от мира сего…

– Да нет, они нормальные ребята. Кое-кто, конечно, со странностями, но у кого их нет? А вообще у нас в фирме и женщины есть, я тут не одна. Секретарша директора Даша, Юля, которая принимает заказы, уборщица Марья Степановна, а еще есть Вероника…

– Вероника? – переспросила Надежда Николаевна.

– Ну да… Она отлично разбирается в компьютерах, не хуже парней, а при этом внешне очень даже ничего, так что директор ее посылает к особо важным клиентам, к которым не пошлешь длинноволосого обалдуя. Ну, ты ее видела в соседней комнате…

– Ага, такая высокая брюнетка с короткой стрижкой… – пробормотала Надежда.

Выходило, что Вероника тоже жива и здорова, кроме того, тоже не подходила по внешним данным.

Надежда Николаевна перебрала в уме всех перечисленных женщин.

Уборщицу Марью Степановну можно было сразу отбросить по причине возраста, Вероника и сама Женя тоже отпадали, значит, оставались Даша и Юля. Как бы так ненавязчиво выяснить, пришли ли они сегодня на работу?

Не успела Надежда придумать благовидный предлог для расспросов, как в дверь заглянула крепенькая, как огурчик, девушка и сказала:

– Евгения Павловна, зайдите к Михаилу Борисовичу с накладными по «Вектору»!

– Хорошо, Даша, я сейчас приду! – ответила Женя и повернулась к Надежде: – Надя, подожди меня, я ненадолго!

Надежда Николаевна кивнула, проводила Женю взглядом и отошла к окну.

Секретарша директора Даша бросила на нее равнодушный взгляд и отвернулась. Надежду она, естественно, не узнала. Стало быть, секретарша тоже жива и здорова.

Остается последняя кандидатка на роль жертвы вчерашнего убийцы – Юля…

Надежда Николаевна подошла к самому окну и выглянула на улицу.

Отсюда отлично была видна ее собственная лоджия, вон виднеются фикус и алые цветы герани. Точно так же вчера вечером Надежда из своего окна видела это окно, два силуэта на фоне занавески…

Она отступила чуть в сторону, туда, где стояла женщина с длинными волосами, пока ее не задушили.

На этом месте лежал симпатичный светло-серый коврик. Надежда Николаевна видела точно такой же в магазине «IKEA» и даже подумывала купить, но потом представила, как на этом коврике будет смотреться рыжая шерсть Бейсика, и прошла мимо.

Коврик лежал неровно, под углом к окну.

– Ага! – проговорила Надежда, наклонилась и подняла край коврика. С первого взгляда она ничего не заметила, но, опустившись на колени и осмотрев пол в боковом освещении, увидела на полу несколько длинных каштановых волосков. Ни по длине, ни по цвету эти волоски не подходили хозяйке кабинета. Значит…

Значит, эти волосы могли остаться от той женщины, которую вчера вечером душили возле этого окна.

А это, в свою очередь, значит, что Надежде ничего не померещилось, что у нее не было никаких зрительных галлюцинаций, она еще не выжила из ума, на что прозрачно намекали вчерашние милиционеры.

Надежда Николаевна затаила на тех двоих милиционеров обиду. Мало того что они чуть не прямо обозвали ее дурой, так еще и слопали почти всю ватрушку, которую она испекла для мужа.

Надежда подняла найденные волоски, поднесла их к свету.

– Тон пятый… – проговорила она задумчиво. – Или нет, скорее шестой. Оттенок «Майский жук»…

Спрятав волосы в карман костюма, она снова наклонилась над ковриком и отодвинула его дальше от окна.

На этот раз ее ждала более существенная находка.

Под дальним краем коврика лежала прямоугольная пластиковая карточка вроде банковской кредитки или дисконтной карты. Но на этой карточке не было ни названия магазина или ресторана, ни процента скидки. На ней было напечатано единственное слово – «Гигея». Странное, надо сказать, слово. И еще трехзначное число – 307.

Надежда Николаевна поправила коврик и подошла к окну, чтобы внимательно разглядеть карточку. В это время дверь открылась, и в кабинет вошла Женя.

– Надь, ты что там делаешь? – спросила она, подходя к столу.

– Да вот толстянку твою рассматриваю, – ответила Надежда, быстро убрав карточку в карман. – Она у тебя в отличном состоянии! Судя по ней, в вашей фирме дела идут просто отлично.

– Не сказала бы, – фыркнула Женя. – Заказов мало, еле концы с концами сводим. А при чем здесь толстянка?

– Разве ты не знаешь? – Надежда погладила толстые глянцевые листья. – Есть такая примета – если листья у толстянки пухлые, значит, в доме хорошо с деньгами, если листья «худеют» – значит, финансы поют романсы. Ее еще называют денежным деревом… А у твоей толстянки листья в полном порядке! Кроме того, ваша фирма только что выезжала на корпоратив, значит, дела у нее не так плохи.

– Корпоратив? – переспросила Женя, перелистывая бумаги. – О чем ты?

– Да я буквально на прошлых выходных столкнулась с вашими сотрудниками на лесном озере. Там, кстати, такая история произошла – одна девушка утонула… Неужели ты не в курсе?

– А, ты об этом! – Женя помрачнела. – Сама-то я поехать не смогла – с внуком побыть надо было. А про ту историю слышала, конечно. Эта девушка была не из наших, ее Вася Кротов привел.

– А ты ее не знала?

– Не знала, – проговорила Женя довольно равнодушно и открыла очередную картонную папку.

Надежда Николаевна уловила намек на то, что хозяйка кабинета мечтает избавиться от старой знакомой, потому что ей надо работать. Нужно было уходить, но ведь она еще не выяснила все, что хотела.

– Много у тебя работы? – спросила она. – Наверно, часто задерживаешься допоздна.

– Да нет… – Женя помедлила, – у меня с начальником договор, в шесть часов ухожу, потому что внука из садика забрать надо. Дочка сейчас на курсах вечерних учится, зять часто в командировки ездит…

Тут Женя поглядела на Надежду с легким удивлением – вроде бы раньше такой непонятливостью ее сослуживица не отличалась. Ну, люди меняются, ей-то теперь спешить некуда, вот и болтает попусту.

– Извини, Надя, – решительно сказала Женя, – меня директор озадачил, очень срочная работа…

– Конечно, это ты меня извини! – Надежда устремилась к двери. – Я тебя отвлекла…

– Все равно очень приятно было повидаться! – бросила Женя ей вслед. – Надо непременно встретиться, посидеть в каком-нибудь ресторанчике или кафе, вспомнить прежние времена…

Надежда вернулась в большую комнату.

Здесь все было по-прежнему – длинноволосый парень крутил в руках деталь компьютера, Вероника вполголоса разговаривала по телефону.

Надежда подошла к компьютерщику и спросила его:

– А что, Юли сегодня нет?

– Нет, – ответил тот, помрачнев. – На больничном она. Вот мне и приходится самому заказы принимать…

– На больничном? – переспросила Надежда Николаевна. – А что с ней?

– А я знаю? – Парень пожал плечами. – Позвонила вчера и сказала, что заболела… А вы почему интересуетесь?

– Да так просто… – Надежда сделала глупое выражение лица.

Парень нахмурился было, но вспомнил, что Надежда оказалась знакомой их бухгалтера, стало быть, вроде бы она своя. А Надежда увидела на стенке список сотрудников фирмы, против фамилий стояли номера телефонов.

Надежда быстро списала телефон Юлии, поблагодарила компьютерщика и вышла из офиса, подумав, что если Женя узнает, для чего Надежда приходила к ним в офис, она может насторожиться. Уж она-то знает, что Надежда Николаевна не до такой степени дура, чтобы не проверить, выкручена ли яркость на мониторе!

Пройдя несколько шагов, Надежда успокоилась и решила, что в фирме «Тетрис» каждый сам по себе, а парню этому вообще до Надежды нет никакого дела, с Женей он ее обсуждать не станет.

Мысли ее обратились к не вышедшей на работу Юле. По всему выходило, что эта Юля – самая подходящая кандидатура на роль вчерашней жертвы. Позвонила вчера, сказалась больной, а сама вечером пришла в офис… Интересно зачем? С кем она тут встречалась?

Версию все же следовало проверить.

Выйдя на улицу, Надежда Николаевна достала мобильник и тот листочек, на котором записала телефон Юли. Набрала номер, поднесла трубку к уху.

Очень долго из трубки доносились только унылые длинные гудки, Надежда уже хотела отключиться, как вдруг гудки прервались и раздался заспанный девичий голос.

– Алло… это кто?

Значит, Юля жива и действительно болеет.

Так что версия, сложившаяся в голове у Надежды, трещит по всем швам, и нужно срочно придумывать другую…

На всякий случай она все же уточнила:

– Это Юля?

– Вам Юлю? – переспросила девушка. – Сейчас я посмотрю, дома ли она…

Послышались шаги, скрип двери, затем тот же голос без особого удивления произнес:

– Нет ее. Наверное, в поликлинику ушла. Она вообще-то болеет.

Что-то в этом голосе показалось Надежде Николаевне подозрительным. Судя по интонации, девушка знала гораздо больше, чем говорила.

Что гораздо важнее – Надежда почувствовала характерное покалывание в корнях волос. Это было очень знакомое ощущение. Такое бывало с Надеждой Николаевной, когда она сталкивалась с очередной криминальной загадкой.

– А вы кто? – в лоб спросила Надежда.

– Я Катя, мы с ней вместе квартиру снимаем, – ответила девушка и тут же спохватилась: – А вы-то кто? Вы с ее работы?

– Нет, я не с работы. У меня для нее посылка от родственников, – быстро проговорила Надежда. – Я приехала к Юле на работу, а там мне сказали, что она болеет. Можно, я завезу посылку?

– Да ради Бога! Я пока никуда не ухожу.

Девушка сообщила Надежде адрес и отключилась.

Надежда Николаевна виновато взглянула на свой дом.

У нее были на сегодня грандиозные планы – прибраться в квартире, перестирать в машине постельное белье и приготовить для мужа его любимый холодный свекольник. Но покалывание в корнях волос не проходило, и точно не пройдет, если Надежда не выяснит, куда пропала девушка Юля.

«Опять? – раздался у нее в душе внутренний голос. – Снова ты за старое принимаешься? Ох, Надежда, бить тебя некому!»

Все признавали, что Надежда Николаевна была женщина неглупая, нескандальная и спокойная. Характер у нее был не то чтобы ангельский, но и невредный. Она была общительная, приветливая, никому не говорила гадостей, всегда ладила с сотрудниками и с соседями. И можно только удивляться, что у такой приятной женщины имелся такой отвратительный внутренний голос.

Голос был жуткий зануда и брюзга. Едва Надежда только начинала интересоваться какой-нибудь сомнительной историей, голос тут же начинал зудеть, как сто комаров. Он пилил и точил Надежду, говорил, что она вечно лезет не в свое дело и что кончится все это как обычно плохо, потому что нельзя безнаказанно искушать судьбу, и как веревочке ни виться, конец все равно будет. И обязательно плохой.

Словом, внутренний голос Надежды Николаевны был полностью солидарен с Сан Санычем, так что Надежде иногда казалось, что это муж влез ей в печенки и пытается оттуда предостеречь ее от опрометчивых поступков.

Хуже всего было то, что внутренний голос нельзя было выключить, как радио, он зудил и зудил, твердя с неослабевающим упорством о том, что не нужно, не стоит вмешиваться в чужие дела, когда об этом никто не просит. На оскорбительные выпады и откровенную ругань Надежды ее внутренний голос не реагировал. Иногда, правда, с ним можно было договориться, вот как сейчас.

«А что такого я делаю? – фальшиво подумала Надежда, они с голосом, разумеется, общались телепатически, не хватало еще самой с собой разговаривать! – А что ты так взбеленился? Я только узнаю, все ли в порядке с этой Юлей. Если она чихает и кашляет дома, я пойду в магазин, куплю сметаны и начну готовить свекольник».

«Ох, не к добру это все!» – проворчал голос и временно отключился.

Надежда приободрилась и увидела, что адрес, который она только что узнала, был совсем близко. Можно добраться туда, задать несколько вопросов Юлиной соседке и вернуться домой, потратив на все не больше часа. Правда, нужно еще соорудить какую-то посылку…

Надежда Николаевна решительно зашагала к остановке троллейбуса.

Через двадцать минут она уже звонила в дверь Юлиной квартиры.

В руках у нее был аккуратно запакованный и перевязанный розовой лентой пакет. Внутри этого пакета находилась пачка бумаги для принтера и книга «Певчие птицы Ленинградской области». То и другое Надежда приобрела в ближайшем книжном магазине, там же вежливая продавщица упаковала ей «посылку».

За дверью послышались шаги, лязгнули замки, и на пороге появилась девушка лет двадцати трех, в коротком халатике и с головой, обмотанной желтым полотенцем.

– Это вы звонили? – спросила она, окинув Надежду равнодушным взглядом. – Давайте посылку.

Надежда, однако, не спешила отдавать свой пакет. Она двинулась вперед и спросила:

– А что, Юля еще не пришла из поликлиники?

– Нет. – Девушка отвела взгляд. – Там же всегда такие очереди…

Про очереди в районной поликлинике Надежда знала не понаслышке. Из-за этих очередей она сама-то старалась в эту поликлинику не ходить, а уж молодую девушку туда и на аркане не затянешь. И потом, что это за болезнь, если на своих ногах в поликлинику идти можешь? Этим только старушки занимаются, им общения не хватает. Так что явно тут что-то не то…

– Вы разрешите, я все же войду! – проговорила Надежда Николаевна, буквально оттесняя девушку от входной двери. – Может быть, она скоро придет…

– Да не придет она… – ляпнула девица, но тут же прикусила язык.

– Не придет? – Надежда взглянула на нее пристально. – Почему вы так думаете?

Девица молчала, закусив губу.

– Я же не с работы, – проговорила Надежда доверительным тоном. – Я никому не расскажу, что Юля вовсе не больна…

Катя подняла на нее глаза, наклонила голову набок и проговорила с ненавистью:

– Слушайте, что вы привязались? Ну не знаю я ничего, понятия не имею, куда она делась!

– То есть как это? – наступала Надежда. – Вы же подруги, в одной квартире живете!

– В душу друг другу не лезем! У нее своя жизнь, у меня – своя! – Катя отвернулась.

Надежда Николаевна в это время оглядела крошечную прихожую. Квартирка была маленькая, в прихожую выходили три двери – кроме входной, еще от комнаты, совмещенного санузла, издавна именуемого в народе «гаванна», дальше был совсем уже крошечный коридорчик перед кухней. В прихожей висела вешалка на три крючка, узкое заляпанное зеркало, а под ним стояла галошница. И вот на полочке под зеркалом Надежда углядела расческу. И на расческе этой остались три длинных каштановых волоса.

Надежда коршуном набросилась на расческу, выдернула волосы, посмотрела их на свет. Хорошо бы сравнить их с теми, что нашла она на полу в кабинете Жени. Ну, это потом.

– Что вы делаете? – испуганно спросила Катя.

– Вот что, милая, – решительно сказала Надежда, – давай колись. Где Юля?

– Не знаю.

– Знаешь, – припечатала Надежда, – ну хорошо, я ей не враг, мне только нужно знать, все ли с ней в порядке.

– Да в порядке, – усмехнулась Катя, – еще в каком порядке.

– А тогда что за тайны Мадридского двора? – возмутилась Надежда Николаевна. – И между прочим, обманывать сотрудников нехорошо, там парень запарился уже на телефоне заказы принимать, а у него своя работа стоит!

– Ничего не знаю, я у них в фирме не работаю! – Катя опомнилась и теснила Надежду к двери. – Вы вообще кто такая? Проникли в квартиру обманом, я вас первый раз вижу, не пошла бы ты, тетя, отсюда подальше? Сказать открытым текстом куда?

Как уж говорилось, Надежда Николаевна была женщина интеллигентная и неконфликтная. Но если ее как следует разозлить, она держалась твердо и постоять за себя умела.

– Значит, так, – сказала она строго, – ты хамить-то брось. Бери быстро мобильный и звони Юле, если она скажет, что все у нее тип-топ, я уйду. Если ты этого не сделаешь, я к ней на работу пойду, стану там расспрашивать, они будут названивать, узнают, что Юлька не больна совсем, а гуляет где-то, за такое дело могут и с работы уволить. Тем более что специалист она никакой – подумаешь, на телефоне сидит, заказы принимает! Это тебе не Вероника, без которой фирма как без рук. А девчонку найти, чтобы на телефоне сидеть, и пяти минут не понадобится!

– Ну ладно. – Катя отвернулась и набрала номер на мобильном.

– Не отвечает, – сказала она, послушав, – телефон отключила, чтобы никто не мешал.

– Чем она таким важным занята? – съехидничала Надежда, уразумев уже приблизительно, в чем тут дело.

Катя поглядела ей в глаза и вздохнула, сообразив, в свою очередь, что настырная тетка не отвяжется, пока она не скажет, что с Юлькой. Она провела незваную гостью на кухню, где был относительный порядок, и начала рассказ.

Они познакомились с Юлей год назад – ее, Катина, подружка неожиданно вышла замуж и съехала с квартиры. Нужен был кто-то взамен, и их свели с Юлей. Они поселились вместе в этой вот квартирке и очень неплохо ладили. У нее, Кати, с личной жизнью сейчас никак, недавно она рассталась со своим бойфрендом, откровенно говоря, сделала это без всякого сожаления, порядочной он оказался скотиной. А Юля закрутила роман с женатиком. Мужик обеспеченный, не старый, из себя довольно интересный и, что важно, бездетный. То есть очень даже перспективный вариант, как сказала Юлька. Поэтому и валандается она с ним уже больше полугода, месяцев семь.

– И что, есть прогресс? – заинтересовалась Надежда.

– Ну что вам сказать… Юлька решила не действовать по обычной схеме, – деловито говорила Катя. – Тут ведь как? Подцепит девчонка богатого женатого мужика и решит, что нужно ковать железо, пока горячо. То есть требует подарков дорогих, чтобы на курорты ее возил, машину купил и в идеале квартиру. Но с квартирой не всегда получается, это уж сильно должно повезти.

– Еще бы, вас вон сколько, а богатых-то на всех не хватит, – с хорошо выраженным сарказмом сказала Надежда.

– За своего мужа беспокоитесь? – тотчас отреагировала Катя на ее неприязненный тон.

– Ты не отвлекайся, – холодно посоветовала Надежда, – я за своим мужем сама присмотрю. Не о нем сейчас речь.

– Ладно, – согласилась Катя, – может, вы никуда не торопитесь, а у меня дел полно, так что буду краткой.

Надеждин внутренний голос тотчас проснулся и ехидно напомнил, что кто-то собирался порадовать сегодня мужа холодным свекольничком, а сам в это время занимается ерундой.

– Отстань! – прошипела Надежда сквозь зубы.

– Это вы мне? – спросила Катя, но решила, как видно, ничему уже не удивляться.

В общем, Юлька обдумала ситуацию и стала действовать по-другому. Во-первых, она не требовала сразу дорогих подарков, чтобы любовник не заподозрил ее в жадности и мелочности. Во-вторых, она не настаивала на том, чтобы он снял ей квартиру, а про то, чтобы квартиру купить, и речи не было, не тот уровень у ее хахаля.

– Как вы верно заметили, богатых мужчин на всех не хватит, – кисло сказала Катя, – так что надо брать что есть. А если сразу требовать, чтобы квартиру снял, то он, конечно, снимет, но такая стабильная ситуация может продлиться очень долго. Сами посудите – мужик два раза в неделю будет к ней являться на все готовенькое, для чего ему что-то менять? От добра ведь добра не ищут…

– Точно, – согласилась Надежда и подумала, что Юле не откажешь в некоторой рассудительности.

Встречались любовники где попало, продолжала Катя – то на даче у знакомых, то в квартире уехавшего в отпуск приятеля. Юлькин хахаль был осторожен, очень боялся, что узнает жена.

Надежда Николаевна невольно подумала, что совсем недавно выслушала точно такую же историю – женатый мужчина завел молодую любовницу и первым условием поставил особую осторожность. И Женя терпела это все много лет, потому что любила. Но с Юлей, надо полагать, случай другой.

– Пробовала Юлька и сюда его водить, – продолжала Катя, – да только хозяйка, когда нам сдала, велела соседской бабке за квартирой присматривать. А та свой долг так понимает, чтобы никого сюда не пускать. Вот вы мне скажите, что квартире-то сделается, если Юлька раз в неделю хахаля своего позовет?

– Есть такие люди, которым до всего дело, – дипломатично ответила Надежда.

– Короче, деться некуда, Юльке тоже это все надоело до смерти. И тут он как раз звонит ей – теща, говорит, уехала в санаторий, а жена еще куда-то, три дня, говорит, имею свободы. Ну, в свою квартиру он Юльку звать боится – мало ли соседи заметят, жене доложат, так я им устроила номер в загородном отеле. Я там администратором работаю, сняла номер на свое имя на три дня.

– Когда Юля уехала?

– Вчера утром, позвонила на работу, что заболела, и уехала.

– А как же она на работе собиралась оправдываться?

– А она говорит – наплевать, потому что собиралась перед этим своим поставить вопрос ребром. Или он с женой разводится и на ней женится, или она тут же посылает его подальше. В первом случае можно с работы уволиться, а во втором – провались все, я ее в тот отель хоть горничной устрою.

– Позвони еще ей!

Катя молча выполнила распоряжение. Телефон по-прежнему был отключен.

– Скажи, пожалуйста, а этот, Юлин мужчина, он из себя какой? – осторожно спросила Надежда Николаевна. – Маленький, полноватый, немолодой?

– И вовсе нет! – покачала головой Катя. – Вроде Юлька говорила сорок два ему, такой… спортивный, мышцы накачанные…

Надежда вспомнила силуэт мужчины, душившего женщину в окне, – очень похож на любвеобильного Юлькиного хахаля.

– Слушай, надо это дело выяснить… – сказала Надежда, – очень может быть, что с подружкой твоей несчастье случилось… Пускай там в отеле кто-нибудь проверит, на месте они или нет.

– Исключено, – твердо сказала Катя, – там свои заморочки, с этим номером, в общем, начальство не знает, что они там, я так устроила.

– Слушай, ну и жадина этот Юлькин мужик! – возмутилась Надежда. – Не может за номер в отеле заплатить!

– Да не в том дело… – вяло возразила Катя и добавила, помолчав: – Что-то я сама волнуюсь, с чего это у Юльки телефон не работает? Мы договаривались все время на связи быть – мало ли что…

– Далеко этот твой отель? – деловито спросила Надежда, помотав головой, чтобы не слышать зудежа внутреннего голоса, который снова поминал свекольник и одинокого кота.

– На машине близко, – Катя уже скрылась в комнате, чтобы переодеться, – быстро доедем!

Машина оказалась стареньким «жигуленком», Надежда поглядела на него с опаской, однако промолчала, зная, как трепетно относятся автолюбители к своим автомобилям.

Ехать и правда оказалось недалеко – Катя ловко выехала на шоссе, минуя пробки, и через двадцать минут они были на месте.

В целях конспирации Катя поставила машину возле небольшого круглосуточного магазинчика. Дальше они с Надеждой Николаевной пошли пешком.

Впрочем, идти было совсем близко – за поворотом дороги показалось симпатичное трехэтажное здание, облепленное балконами и террасами, как обрывистый речной берег ласточкиными гнездами. К дверям вело несколько гранитных ступеней, по сторонам от крыльца пышно цвели кусты плетистых роз, а над входом светилась надпись из люминесцентных трубок «Отель “Шуваловский визит”».

– Вот этот отель… – проговорила Катя, почему-то понизив голос. – Тут они… встречаются!

– А ты чего такая нервная? – поинтересовалась Надежда.

– Что-то у меня предчувствие нехорошее, – призналась Катя, – как бы не влипнуть нам всем в неприятности.

«Если уже не влипли», – подумала Надежда, вспомнив вчерашние силуэты в окне.

В этот самый момент к дверям отеля подкатила ярко-красная машина с откидным кожаным верхом. Из машины вылетели две удивительно похожие женщины: одна – лет сорока, другая – лет шестидесяти с лишним. Обе были красны и круглы, как астраханские помидоры, обе были ярко и безвкусно одеты, обе были обильно обвешаны золотыми побрякушками и обе буквально задыхались от ярости.

– Это здесь! – выпалила старшая, кидаясь к дверям отеля.

– Ну, мы ему устроим! – подхватила вторая, стараясь не отставать.

Следом за женщинами из машины выкатился удивительно раскормленный английский бульдог, чем-то неуловимо похожий на своих хозяек. Младшая из женщин притормозила на крыльце отеля, обернулась и строго крикнула бульдогу:

– Дэн, место! Сторожи машину!

Бульдог остановился на полпути, нехотя развернулся и запрыгнул обратно в машину, при этом на его морде было написано глубокое разочарование. Ему очень хотелось находиться в самой гуще событий, держать, так сказать, лапу на пульсе.

– Ой! – вскрикнула Катя, схватив Надежду Николаевну за руку. – Не нравится мне это!

– Ты думаешь, это… – начала Надежда, но не закончила фразу.

Прислушиваясь к звукам, доносящимся из открытых окон, она скользнула к стене отеля и запрокинула голову.

– Туда! – Катя потянула ее за руку. – У них окна на другую сторону выходят!

Они обежали здание отеля. С той стороны было потише, подъезда для машин тут не было, вдоль дома росли некошеная трава и сорняки.

Надежда прислушалась. Из окна второго этажа донесся голос, визгливый, как дисковая пила:

– Так вот чем ты занимаешься, козел!

– Ой! – Катя бледнела на глазах. – Ну, чуяло мое сердце, что неприятности будут!

– Птичка моя, это совсем не то, что ты подумала… – проблеял в ответ мужской голос, действительно совершенно козлиный от страха.

Конечно, Надежда Николаевна не могла видеть, что в этот момент происходило в номере отеля, она могла об этом только догадываться. А происходило там вот что.

Дверь четвертого номера была закрыта, и на ручке висела табличка «Просьба не беспокоить». Однако никакой замок, и уж тем более никакая картонная табличка не может остановить женщину на грани нервного срыва.

Две особы, похожие друг на друга, и вместе – на спелые астраханские помидоры, подлетели к двери, и младшая из них, не снижая скорости, врезалась в эту дверь плечом.

От такого мощного удара профессиональный канадский хоккеист вылетел бы за пределы площадки, а возможно, и за пределы стадиона. От такого удара знаменитая Берлинская стена рухнула бы гораздо раньше тысяча девятьсот девяностого года. Понятно, что хлипкая гостиничная дверь не выдержала и с громким треском распахнулась.

Глазам ворвавшихся в номер женщин представилась следующая картина.

На широкой двуспальной кровати возлежал крупный, заметно лысеющий мужчина лет сорока, в том костюме, который принято называть «в чем мать родила». Возле него стояла на четвереньках привлекательная девушка лет двадцати пяти, с длинными рыже-каштановыми волосами и тоже совершенно голая.

Похожая на помидор женщина по инерции вылетела на середину комнаты, но здесь остановилась, пораженная увиденным, и еще больше побагровела. Набрав полную грудь воздуха, отчего розовая шелковая блузка затрещала по швам, женщина истерически завизжала:

– Так вот чем ты занимаешься, козел!

– Птичка моя, – залепетал в ответ мужчина, пытаясь закрыть простыней самую беззащитную часть своего тела, – это совсем не то, что ты подумала… совсем не то…

– Не то?! – взревела женщина и сняла одну туфлю с длинным и острым каблуком, который вполне можно было приравнять к холодному оружию. – А что же еще я могу подумать?! Интересно, как ты будешь врать на этот раз?!

Перепуганная девица соскользнула с кровати на пол и отползла в сторону, укрывшись за тумбочкой. Мужчина же нашарил наконец простыню, завернулся в нее, как древний римлянин в тогу, и встал посреди кровати на ноги. Левой рукой он придерживал простыню, правую же воздел вверх, смутно напоминая памятник какому-то римскому полководцу.

– Жена должна доверять своему мужу! – воскликнул он с глубоким чувством. – Если ты – моя птичка, а я – твой розовый кролик, ты должна верить своему кролику! Если же между супругами нет доверия – разве это настоящая семья?

– Доверять? – Красное лицо женщины начало уже лиловеть. – Я что, по-твоему, совсем дура? Я больше верю своим глазам, чем тебе! И вообще, никакой ты не кролик, а самый натуральный козел!

– А должна больше верить мне, потому что я – твой муж! Я знаю, откуда ветер дует! Это все твоя мать! – Мужчина указал пальцем на старшую женщину, которая теперь держалась несколько позади дочери.

А чего ей было лезть вперед? Она свое дело уже сделала – выследила подлеца зятя, вызвала дочь и предъявила ей этого мерзавца во всей красе. Теперь ее дело – молча наблюдать, пускай муж с женой сами разбираются.

– Она с самого начала настраивала тебя против меня! – с пафосом продолжал мужчина. – Это все ее происки! И теперь она здесь стоит и смотрит…

В пылу полемики он выпустил простыню, она упала, открыв взорам присутствующих не слишком впечатляющее мужское достоинство.

– Было бы на что смотреть! – подала голос молчавшая до этого момента теща.

Мужчина, покраснев, подхватил простыню, натянул ее повыше и продолжил:

– И вообще, я все могу объяснить. У меня в этом отеле была назначена встреча с важным клиентом, я прибыл вовремя, но клиент перезвонил, что задерживается. Тогда я решил немного отдохнуть в этом номере, потому что очень устал за последнее время, ты же знаешь, как я много и напряженно работаю…

– Это ты-то напряженно работаешь? Да ты же ни хрена не делаешь! – рявкнула жена. – Это я вкалываю как проклятая, чтобы содержать семью! Это я руковожу фирмой! А ты сидишь в своей задрипанной конторе…

– Не в конторе, а в комитете по статистике! – возмутился муж.

– Ага, и сколько ты там получаешь? – скривилась жена. – Одни слезы! Другие чиновники хоть взятки берут, а ты и на это не способен! – Она топнула ногой и повернулась к испуганно выглядывающей из-за прикроватной тумбочки девице.

Под ее взглядом девица съежилась и попыталась прикрыться волосами.

– А это кто? – зловеще спросила тетка.

– Это – здешняя уборщица! – вдохновенно врал мужчина. – Она не заметила табличку «Не беспокоить» и пришла прибраться в моем номере…

– В голом виде?! – выкрикнула жена.

– Но ты же видишь, как сегодня жарко!.. – Муж развел руками, при этом простыня снова упала.

– Да что ты с ним церемонишься? – не выдержала теща. – Заврался уже совсем! Давно пора ему пинка под зад дать!

– Значит, я – уборщица? – возмущенно воскликнула девица и вскочила, подбоченившись. – Ну ты и козел! Я угробила на тебя почти год своей жизни, а ты меня уборщицей обзываешь?

– Ах вот как? – взъярилась жена. – Значит, это тянется уже год? А я как круглая дура узнаю обо всем последней? Ну все, мое терпение лопнуло!..

Она долю секунды оглядывалась, прикидывая, с кого начать – с мужа или с любовницы, и решила, что муж, какой ни есть, – свой, и еще, возможно, пригодится, стало быть, больше виновата эта длинноволосая стерва. Взревев, как раненый буйвол, она кинулась на злополучную девицу, размахивая туфлей и истерически визжа:

– Ну, готовься, шлюха непотребная, я тебя срочно на инвалидность определю!

Девушка поняла, что это – не пустая угроза и сопротивление бесполезно, поскольку противник находится в другой весовой категории, настроен очень серьезно, да к тому же еще вооружен, и решила покинуть поле боя. Бежать было некуда – дверь прочно охраняла теща.

Тонко взвизгнув, девица подскочила к окну, схватилась за занавеску и перебралась через подоконник.

Выбравшись за окно, несчастная жертва обстоятельств испуганно замерла. Номер находился на втором этаже, так что насмерть она скорее всего не разбилась бы, но ноги переломать вполне могла. Кроме того, внизу ее поджидала еще одна, неожиданная опасность.

* * *

Скандал в четвертом номере развивался на сильно повышенных тонах, так что Надежда Николаевна и Катя были полностью в курсе происходящего. Да скорее всего не только они, но и жители близлежащих домов, и случайные прохожие. Даже двое грузчиков, которые тащили мимо гостиницы диван, остановились, заслушавшись.

Когда доносящиеся из гостиницы голоса достигли максимума, из окна вывалилась совершенно голая девушка и повисла, вцепившись в занавеску. Занавеска была прочная, из толстой портьерной ткани, но петли, при помощи которых она крепилась к карнизу, начали трещать.

Грузчики и случайные прохожие пришли в восторг от такого зрелища.

А тем временем на сцене появилось новое действующее лицо.

Точнее – действующая морда.

Английский бульдог Дэн, которому хозяйка велела сторожить машину, не выдержал. В его душе чувство долга и преданность хозяйке несколько минут боролись с врожденной живостью характера и любопытством, и наконец темперамент победил. Дэн покинул пост, выскочил из машины и подбежал к окну четвертого номера. Так что сейчас он с явным интересом следил за болтающейся на занавеске блондинкой и в предвкушении большого развлечения щелкал челюстями.

Английский бульдог – собака не очень крупная и довольно забавная, но челюсти у него далеко не смешные. Поэтому Юля, увидев под собой Дэна, еще больше перепугалась. Она изо всех сил вцепилась в занавеску и истошно завопила.

– Держись! – крикнула Катя, увидев, в каком критическом положении оказалась ее соседка.

Юля и так держалась, как могла, но занавеска трещала и грозила в любую секунду разорваться. Катя приблизилась к бульдогу и махнула на него сумочкой:

– Пошел вон! Убирайся, кому говорю!

Но бульдог зарычал на нее и щелкнул челюстями так грозно, что девушку словно ветром сдуло назад, на прежнюю безопасную позицию рядом с Надеждой.

– Что делать? – Катя оглянулась на Надежду Николаевну, ища у нее поддержки.

– Не терять присутствия духа, – ответила Надежда. – У тебя есть что-нибудь съедобное?

– Вот, только шоколадка… – Девушка вытащила из сумочки батончик в яркой упаковке.

– Ну, попробуем применить отвлекающий маневр… – Надежда сорвала упаковку и, помахав ею перед мордой Дэна, проговорила: – Хороший песик, славный песик… хочешь шоколадку? Очень вкусная шоколадка, сама бы съела…

Она сделал вид, что хочет откусить от батончика, и затем отступила, надеясь таким способом увести бульдога от окна.

Дэн облизнулся, шумно сглотнул слюну, но затем поднял глаза на свисающую из окна девушку… и не тронулся с места: видимо, она показалась ему аппетитнее шоколадки.

– Что же делать? – повторила Катя.

– Подожди, не мешай, я думаю… – отмахнулась Надежда Николаевна.

Катя замолчала, но никаких мыслей у Надежды не появилось.

И тут сама жизнь пришла ей на помощь в лице небольшой пятнистой черно-белой кошечки.

Кошечка шла мимо по своим собственным делам и немного задержалась, увидев под окном гостиницы английского бульдога.

Она вовсе не собиралась провоцировать Дэна, просто заинтересовалась – наверное, ей до сих пор не приходилось видеть собак такой породы, и она задумалась, собака ли это или какое-то неизвестное науке экзотическое животное с плоской мордой и короткими кривыми лапами. Бульдог, однако, принял это за настоящую провокацию, он зарычал и бросился в атаку на нахальную кошку.

Кошка ничуть не испугалась, но все же предпочла не связываться с этой странной плоскомордой собакой и потрусила прочь. Дэн изо всех сил поспешал за ней на кривых лапах, вывесив язык и громко пыхтя от возбуждения. Вскоре расстояние между ними начало заметно сокращаться. Кошка оглянулась, насмешливо фыркнула и сменила направление, повернув к открытому подвальному окошку. Еще раз презрительно оглянувшись на бульдога, она юркнула в подвал.

Дэн подоспел следом. Окошко было небольшое, и в другой ситуации бульдог не смог бы в него протиснуться, но в пылу погони он совершил невозможное и исчез в подвальном окне.

В ту же секунду Надежда Николаевна бросилась к грузчикам с диваном и что-то им вполголоса сказала. Грузчики усмехнулись и, изменив первоначальный маршрут, потащили диван к окну четвертого номера.

В ту же самую секунду многострадальная занавеска разорвалась, и Юля с криком ужаса полетела вниз.

Однако под окном уже стоял диван. Юля подпрыгнула на нем, как на батуте, снова упала и на этот раз окончательно приземлилась, точнее – придиванилась. Быстро прибывающие зрители рукоплескали, как в цирке.

Надежда подскочила к дивану и помогла девушке завернуться в обрывок занавески, чтобы не вызывать чересчур большой интерес у окружающих. Вокруг и так уже собралось слишком много зевак.

– За машиной беги! – приказала Надежда, а сама встала перед грузчиками, заслоняя Юлю.

Грузчики делали вид, что им очень нужен диван.

– Спокойно, ребята! – сказала Надежда, вытаскивая две сотенные бумажки. – Ничего с вашим диваном не сделалось, вот вам за беспокойство. Хотя на самом деле надо бы с вас еще денег взять за приятное зрелище.

Катя тем временем подогнала к гостинице свою машину, помогла подруге забраться на заднее сиденье, и вся компания покинула поле боя, не дожидаясь появления противника.

После их отъезда события около отеля «Шуваловский визит» развивались следующим образом.

В толпе зевак, собравшихся под окном, был некто Шурик Птичкин, известный среди друзей как Шурупчик. Когда представление закончилось и остальные зеваки разошлись, Шурупчик задержался. Его внимание привлекла дорогая красная машина с открытым верхом.

В пылу преследования жена и теща Юлиного хахаля оставили машину открытой, понадеявшись на Дэна. Дэн же, как мы знаем, не оправдал их доверие и покинул пост.

Таким образом, машина осталась без присмотра, а такие машины Шурупчик считал своей законной добычей.

Конечно, ключа в зажигании не было, но это не было для Шурупчика серьезной проблемой, он научился включать зажигание без ключа еще в начальных классах школы, раньше, чем освоил правописание слогов «жи» и «ши».

Оглядевшись по сторонам, Шурупчик ловко запрыгнул в красную машину, соединил нужные проводки, включив зажигание, и уехал в неизвестном направлении. Уже через час красивая красная машина превратилась в груду деталей и запчастей, которые очень скоро нашли новых хозяев.

А тем временем хозяйки машины вышли из отеля.

Они еще не отошли от скандала и громко обменивались между собой впечатлениями и планами мести. Багровая краска постепенно сходила с их лиц, и теперь они напоминали цветом и формой лица те же помидоры, только недозрелые.

И тут младшая из них увидела… точнее, именно не увидела на прежнем месте свою любимую машину.

– Мама! – проговорила она с удивлением, переходящим в испуг. – Мы же здесь оставили нашу «Авдюшу»!

– Здесь, – подтвердила старшая, глядя на пустое место, как будто надеясь, что машина передумает и вернется.

– Ее угнали! – поняла наконец младшая из них очевидное.

И тут до них одновременно дошла еще одна сторона трагедии.

– Дэн! – воскликнула дочь.

– Дэн! – в один голос с ней закричала мать. – Дэнчик! Он же оставался в машине…

– Дэнчика украли вместе с машиной! – заголосила дочь.

И в этот момент они услышали доносящееся из подвального окошка жалобное подвывание.

Дэн выглядывал оттуда, как несчастный узник из тюремного окна: вылезти обратно он не мог.

Его хозяйки метались рядом с окном, громко стеная, теща даже пыталась рвать на себе волосы. И в это время кто-то вежливо, но твердо тронул за локоть обманутую жену.

– Я извиняюсь, – сказал невысокий, но плотненький и коренастый мужчина в приличном летнем костюме, – я очень извиняюсь, но кто будет платить за учиненное безобразие?

– Да отвали ты! – сгоряча крикнула жена, снова наливаясь краснотой, как астраханский помидор.

Но не тут-то было. Мужчина, оказавшийся директором отеля, который прибыл после окончания скандала, но вовсе не к шапочному разбору, был тверд и краток.

– Милиция? – спросил он. – Протокол, задержание, статья за хулиганство, суд?

– Ну уж и суд, – усмехнулась жена, слегка убавив обороты.

– Штраф в десятикратном размере причиненного ущерба? – продолжал директор.

– Отчего это в десятикратном? – возмутилась теща, но дочка остановила ее и задумалась ненадолго.

Рассмотрев про себя ситуацию и прикинув, сколько денег нужно будет отдать в милиции, чтобы не заводили дела, она решила пойти на мировую. Тем более что Дэн подвывал все жалостнее, а чтобы его вытащить, требовалась помощь местных властей.

– С этого козла требуйте, – предложила она не очень уверенно, кивнув в сторону окна четвертого номера.

Директор был калач тертый, в данном случае он сразу же разобрался, кто есть кто в этой семейной паре, и квалифицировал мужа не только как козла, но еще и козла неплатежеспособного. Поэтому он только помотал головой.

– Карточки принимаете? – сдалась обманутая жена.

– А как же! – заверил ее директор. – У нас приличный отель!

– Я вижу, – вздохнула дама.

Бульдога выпустил на волю сантехник Петрович. Несчастный Дэн так измучился, что не мог самостоятельно идти, Петрович нес его на руках, как тюк с бельем.

* * *

– Нет, ну какой подлец! – восклицала в машине Юлька. – Оказывается, у него своих денег нету, он живет на средства жены! А мне врал, что богатый, а что с женой не разводится, то ему ее жалко, они, мол, много лет вместе, он не может ее просто так бросить! А я-то, дура, всему верила!

– Говорила я тебе, что все они сволочи! – ввернула Катя.

– Что же делать? – По щекам Юли текли злые слезы. – Все вещи там остались, сумка, одежда…

– Забудь! – сурово сказала Надежда. – Эти две фурии наверняка все испортили, в клочья разодрали. Документы там были?

– Нет, – гнусаво, сквозь слезы ответила Юля, – но телефон мобильный, косметика дорогая… Ой, ну какой подлец!

– Да не реви ты, радуйся, что целая оттуда вырвалась! Спокойно могли побить, волосы выдрать и физию расцарапать! – хором сказали Надежда с Катей.

– А как я теперь в квартиру попаду, голая? – капризничала Юля, как видно, дошла уже до такой стадии, что хотелось реветь и жалеть себя непрерывно.

– Не бери в голову! – отмахнулась Надежда Николаевна. – Пока мы с тобой в машине посидим, Катерина смотается в квартиру и принесет тебе шмотки.

– Ой, мамочки! – Юля схватилась за голову и принялась раскачиваться из стороны в сторону. – Я же могла ноги себе переломать, когда из окна прыгала!

– Но не сломала же, – ответила Надежда, – а что все пялились, так наплюй!

Но Юлька продолжала рыдать.

– Пирожных надо купить, – сказала Катя. – Юлька стресс может только пирожными снять. Штук шесть употребит – и все, никакого успокоительного не надо!

Они притормозили у магазина, где Надежда купила четыре эклера, четыре корзиночки и два вкуснейших пирожных под названием «Алые паруса». Хоть сладкое есть чревато для фигуры, все же сегодня у нее тоже был стресс.

Беспрерывно охая, жалуясь на судьбу-злодейку и понося своего любовника последними словами, Юлька переоделась в машине, и наконец они все трое оказались в квартире.

Катя убежала ставить чайник, а Юля наконец поглядела осмысленно и спросила Надежду:

– А вы кто?

– Хм… видишь ли… – Надежда Николаевна замешкалась с ответом, – я…

– А она говорит, что привезла тебе посылку от родителей из Новгорода! – ехидно сообщила Катя из кухни.

– Из Новгорода? – изумилась Юля. – В жизни вас не видела!

– А я про Новгород ничего и не говорила, – буркнула Надежда.

Положение у нее было аховое. Все труды были напрасны. То есть, конечно, хорошо, что Юля жива и здорова, но кого же тогда убили вчера в офисе «Тетриса»?

– Давайте хоть чаю попьем, – вздохнула Надежда.

Очевидно, Юле не чуждо было чувство благодарности. Она вспомнила про вовремя подвернувшийся диван и молча махнула рукой в сторону кухни.

С чаем Надежда Николаевна съела одно пирожное «Алые паруса». Потом подумала и съела еще одно, после чего ей стало море по колено, и она рассказала девушкам, что видела вчера из собственного окна и что потом из этого получилось.

– Ну, что скажете? – произнесла она в конце рассказа и потянулась было к следующему пирожному, но вовремя взяла себя в руки.

– Не верится что-то, – честно призналась Юля.

– Ага, а если кто будет рассказывать, что голая девица средь бела дня вылетела из окна и шлепнулась прямо на диван, ты поверишь? – прищурилась Надежда.

– Она права, – подумав, согласилась Катерина, – чего только на свете не бывает. Человек настоящее убийство видел, а ему никто не верит, даже милиция.

Юлька зевнула, но все же толково и связно ответила на все Надеждины вопросы.

В их офисном центре квартируют несколько фирм, охрана и обслуживание централизованное. Ключи от всех комнат есть у директора их офиса, а если кто-то уходит позже его, то запирает дверь и сдает ключ в охрану. Не тому пузатому старикашке, что сидит внизу, а другому, посолиднее, у него на первом этаже специальная комнатка с мониторами и прочей техникой. Только они часто не работают. Но ключи кому попало не дадут – все же у них в фирме много дорогой техники, это материальная ответственность.

– А директор ваш каков из себя? – поинтересовалась Надежда Николаевна.

– Миша-то? Михал Борисыч? Молодой, наглый и толстый, – рассмеялась Юля, – с девицами из фирмы не гуляет, семья у него есть. С женой вечно по телефону ругается, девчонок своих двойняшек обожает. Дашка, дура, ему глазки строит, но дело дохлое, не смотрит он на посторонних баб, работой занят.

Надежда уныло кивнула, она ничего от директора не ожидала. Это же совсем дураком надо быть, чтобы убить кого-то прямо на собственном рабочем месте!

– Пойду я, – вздохнула она, прихватывая тяжеленную «посылку» – не пропадать же добру!

Надежда Николаевна уже подходила к дому, когда прямо перед ней из кафе «Уютный уголок» вышли двое мужчин и столкнулись с ней буквально нос к носу. Один из них был высокий и худой, другой – низенький и плотный, так что вдвоем они напоминали пару цирковых клоунов, Пата и Паташона.

– Гражданка Ле-ебедева! – дурашливо проговорил долговязый, которого Надежда условно назвала Пат.

– Здрасте, Надежда Николаевна! – подхватил Паташон. – Как поживаете?

– Убийств больше не наблюдали? – ухмыльнулся долговязый. – Трупов неопознанных не находили?

Только тут Надежда Николаевна узнала этих двоих – это были те два милиционера, которые приехали по ее вызову, когда она увидела в окне напротив сцену убийства.

Настроение у нее сразу испортилось.

– Здрасте… – протянула она раздраженно. – Да нет, больше ничего не было…

– А то звоните, если что! – продолжал долговязый. – Нам ведь больше делать нечего, кроме как по вашим вызовам мотаться! Так что не стесняйтесь! Если, к примеру, увидите, что в мясном магазине расчлененкой занимаются или в рыбном утопили кого-то…

– Зря ты так, Толя, – остановил его коллега. – Женщина, наверное, не со зла… жара стоит несусветная, вот ей и померещилось! Опять же, сам понимаешь, возраст…

«Ничего мне не померещилось! – хотела возразить Надежда. – Я видела самое настоящее убийство… а насчет возраста – это вообще натуральное хамство!»

Однако она вовремя прикусила язык, вспомнив, как эти двое высмеивали ее прошлый раз.

– Вы на него не обижайтесь, Надежда Николаевна! – повернулся к ней низенький милиционер. – У нас и правда очень много работы, преступники просто как с цепи сорвались, начальство звереет, а тут еще вы со своим ложным вызовом…

– Ага, так что если вам еще что-то померещится – звоните, не стесняйтесь! – проворчал долговязый. – Мы с Колей тут же примчимся… особенно если у вас будет такая ватрушка!

– А ватрушка правда была очень вкусная, – улыбнулся низенький милиционер. – Ватрушки у вас хорошо получаются, а уж в расследование преступлений вы лучше не вмешивайтесь, оставьте это профессионалам! – И с этими словами Паташон потащил своего сердитого напарника к припаркованной поблизости машине.

«До чего все же неприятные люди, – подумала Надежда, проводив взглядом милиционеров. – Тоже мне, профессионалы! Обязательно надо высмеять человека! В конце концов, даже если я ошиблась – что такого? Ну, проехались, проверили… это же их работа! Лучше лишний раз зря проехаться, чем прозевать реальное преступление! Еще, между прочим, почти всю ватрушку у меня слопали! И вообще – ничего я не ошиблась, там действительно произошло убийство, и я им это докажу!»

«Опять ты за свое? – проговорил Надеждин внутренний голос. – Опять собираешься влезть в криминальную историю? Как будто не понимаешь, какими это грозит неприятностями!»

«Отстань, зануда! – ответила Надежда внутреннему голосу. – И без тебя тошно! Что же, ты тоже считаешь, что я выжила из ума и убийство мне померещилось?»

«Я считаю, что тебе нужно заниматься домом, заботиться о муже, а не совать нос в чужие дела. Как ты считаешь – одобрит Саша твою новую авантюру?»

«А от кого, интересно, он про нее узнает? Уж не от тебя ли? Не забывай, что ты – всего лишь внутренний голос, и никто, кроме меня, тебя не слышит!»

На это внутреннему голосу нечего было ответить, и он недовольно замолчал.

Вернувшись домой, Надежда Николаевна буквально засучила рукава, чтобы осуществить хотя бы часть запланированных на сегодня хозяйственных дел. Она была страшно зла на милиционеров и решила успокоиться за домашними делами.

Как известно, издавна от всех неприятностей женщины спасались стиркой. Поругается она, к примеру, с соседкой или муж с полночи явится распьяным-пьяно и фингал ей под глазом засветит. С утра пораньше встанет горемыка – и за стирку. А после того как настирает два бака да еще в ледяной воде наполощется – всю хандру как рукой снимет. И белье опять же чистое.

Теперь прогресс, в реке белье полоскать не надо и стиральные доски давно ушли в прошлое, однако привычка осталась.

Так что первым делом Надежда запустила стиральную машину, затем поставила на плиту свеклу для свекольника и начала вытирать пыль с мебели.

Бейсик, как всегда, путался под ногами и умудрялся находиться в трех местах одновременно, тем самым нарушая фундаментальные физические законы.

Подметая пол в прихожей, Надежда увидела на полу пластиковую карточку. Подняла ее и увидела, что это та самая карточка, которую она нашла под ковром в кабинете Жени Малининой. Видимо, карточка выпала из кармана, когда Надежда переодевалась в домашнее.

Надежда задумчиво взглянула на пластиковый прямоугольник. Что за странное слово «Гигея»?

«Опять? – проснулся внутренний голос. – Снова тебе неймется? Ну ничего же не выяснила, только полдня потеряла! Выброси карточку в мусоропровод и займись своими делами!»

«Я только посмотрю, что это такое, – ответила Надежда, – ничего же не случится, если я поищу в Интернете. В конце концов, имею я право отдохнуть от хозяйства?»

Поставив швабру в угол, она вернулась в комнату, включила свой ноутбук и вышла в Интернет.

Всемирная сеть действительно знает все. Через минуту на экране уже появился подробный ответ: «Гигея, или Гигия – в греческой мифологии богиня здоровья, дочь Асклепия и Афины. Изображалась в виде молодой женщины со змеей, которую она кормит из чаши».

Еще через несколько минут Надежда Николаевна выяснила массу бесполезных подробностей из жизни греческих богов и богинь, их сложных и запутанных родственных отношений, но ничуть не приблизилась к загадке пластиковой карточки.

Одну за другой она просматривала статьи, предложенные поисковой программой, и вдруг наткнулась на такую:

«Частный медицинский центр „Гигея“ предлагает весь спектр современных медицинских услуг как амбулаторно, так и в стационаре, оборудованном по последнему слову техники. Осуществляется выезд на дом квалифицированных врачей всех специальностей. В нашем центре вы найдете сочетание европейского комфорта и самой высокой медицинской квалификации».

Здесь же была фотография симпатичного трехэтажного особнячка, где размещался медицинский центр. Над входом красовалась вывеска, на которой значилось имя греческой богини.

Это имя было написано точно таким же шрифтом, как на пластиковой карточке.

– Вот оно! – радостно воскликнула Надежда. – Эта карточка – из медицинского центра «Гигея»!

Она огляделась в поисках Бейсика, чтобы, за неимением других свидетелей, поделиться с ним своей творческой удачей.

Впрочем, долго искать его не пришлось: кот кругами ходил вокруг ее кресла с каким-то странным выражением на разбойничьей морде и тревожно подмяукивал.

– В чем дело, Бейсик? – проговорила Надежда Николаевна неодобрительно. – Ты же знаешь, что ветеринар категорически запретил тебе перекусывать в течение дня! Я тебя и так едва поднимаю!

Но Бейсик взглянул на хозяйку так, как будто она сморозила очевидную глупость, и направился в коридор, очень выразительно оглядываясь на хозяйку.

– Да в чем дело?.. – повторила Надежда и тут почувствовала доносящийся из кухни запах.

Пахло чем-то подгоревшим…

– Свекла! – воскликнула Надежда в ужасе и вслед за котом бросилась на кухню.

Свекла превратилась в неаппетитные черные угольки. Кастрюля тоже сильно пострадала. Но самое главное – кухня наполнилась отвратительным сладковатым чадом.

Надежда схватила кастрюлю и поставила ее в раковину. Кот, разумеется, попал ей под ноги и возмущенно заорал, когда Надежда наступила ему на хвост.

– Еще тебя тут не хватало! – рявкнула на него Надежда. – Лучше бы за свеклой приглядел!

Кот взглянул на нее с глубокой обидой: кто же, как не он, сообщил ей о катастрофе?

– Мог бы и пораньше предупредить! – фыркнула Надежда, но тут же поняла, что несправедлива к коту.

Извиняться, однако, не стала, а принялась бороться со свекольным чадом – распахнула все окна, включила на полную мощность вытяжку да еще, для полноты картины, побрызгала во все стороны освежителем воздуха. На баллончике было написано, что это освежитель с ароматом морского бриза, но сочетание синтетического бриза с запахом горелой свеклы дало такой неповторимый эффект, что кот стрелой вылетел из кухни и спрятался в спальне под кроватью, и Надежда помчалась за ним, малодушно покинув поле боя.

Под кровать она, конечно, не полезла, а легла поверх покрывала, чтобы немного отдохнуть от стресса и привести в порядок нервы.

Это помогло: через час Надежда Николаевна немного успокоилась и решилась сделать вылазку на кухню.

За это время запах «морского бриза» окончательно выветрился, да и свекольный дух немного ослабел, так что можно было находиться на кухне без большого риска для жизни.

Надежда обреченно вздохнула и решительно взялась за устранение последствий своей безалаберности.

Конечно, о свекольнике можно было забыть, но она решила приготовить мужу крем-суп из цветной капусты под красивым названием «Крем Дюбарри».

В общем, к приходу мужа все было в лучшем виде – квартира в порядке, обед на столе, а сама Надежда аккуратно причесана и одета в нарядную розовую кофточку.

Правда, Бейсик, встретив хозяина в прихожей, попытался ему что-то промурлыкать, но Сан Саныч был утомлен и не отреагировал на предательские сигналы кота.

Муж переоделся в домашнее, умылся, сел за стол и проговорил с довольным выражением лица:

– Все-таки, Надя, как хорошо, что ты не ходишь на работу! А самое главное – ты взялась за ум и перестала заниматься самодеятельными расследованиями! Дома порядок, уют, обед вкусный… Слушай, а чем это таким пахнет?

Бейсик вышел на середину кухни, взглянул на хозяина и очень выразительно мяукнул.

– Это такой суп, – поспешно ответила Надежда. – Нашла рецепт в Интернете…

– Да? Странно! А мне показалось, что пахнет горелой резиной…

– А, ну это, наверное, из окна… жара такая, торфяники в области горят… – пробормотала Надежда Николаевна и за спиной у мужа погрозила кулаком Бейсику.

Кот немедленно испарился из кухни, он хорошо знал свою хозяйку и понимал, когда можно хулиганить, а когда никак нельзя. Тут одной газетой дело не обойдется, тут отлупят мокрым полотенцем да еще высадят на один кошачий корм! С голоду, конечно, не помрешь, но это унизительно…

В прихожей Бейсик увидел пакет с «посылкой», брошенной Надеждой под вешалку, и очень им заинтересовался. Надежда закрутилась на кухне, супруги долго обедали, с разговорами и последующим чаепитием, и не слышали звуков раздираемой бумаги.

Надежда мыла посуду, когда в дверях кухни появился довольный муж.

– Надя, какая же ты молодец! – сказал он. – Купила книжку про птичек! Бейсику очень нравится…

Книжка была малость потрепана – кот здорово над ней потрудился, однако картинки можно разобрать.

– Теперь только картинки и умеешь драть! – сказала Надежда коту с несомненным злорадством.

Коту шел одиннадцатый год, он был бодр и крепок, однако птичек летом на даче ловить больше не мог, перешел исключительно на мышей. Надежда была этому только рада.

На следующее утро, проводив мужа, Надежда Николаевна вышла на лоджию проведать свои растения. Цветы встретили ее радостно, Надежде показалось даже, что они улыбаются. Герани повернули к хозяйке свои разноцветные грозди, фикус жирно блестел на солнце, фуксия распускала бутоны, похожие на танцующих эльфов из сказки.

Кот, притащившийся за Надеждой на лоджию, только вздохнул при виде такого великолепия и принялся активно уничтожать свою личную травку.

Надежда опрыскала цветы, не забыв сказать каждому ласковое слово, но потом все же опасливо покосилась на окно фирмы «Тетрис».

Муж вчера очень прозрачно намекнул, что не потерпит нового самодеятельного расследования. Но стоило Надежде закрыть глаза, как перед ее внутренним взором возникала страшная сцена, которую она видела позавчера вечером в этом окне.

Неужели ей это померещилось? Нет, быть этого не может! Она видела все собственными глазами, и она еще не сошла с ума!

Надежда с задумчивым видом покинула лоджию, переоделась и вышла на улицу.

При этом у нее было вполне благое намерение – зайти в соседний магазин за стиральным порошком и кое-какими хозяйственными мелочами… Потом заплатить за свет и прогуляться по овощным ларькам. Вроде бы ничего такого срочно не нужно, но фруктов ведь много никогда не бывает…

Но через полчаса она с изумлением осознала, что выходит из маршрутки перед особнячком, над входом в который красовалась вывеска «Медицинский центр “Гигея”».

– Я только на минутку загляну сюда и немедленно вернусь! – сказала она сама себе. И сама себе не очень-то поверила.

Войдя в двери медицинского центра, Надежда Николаевна с интересом огляделась. Прежде ей не приходилось бывать в таких местах – на здоровье она не жаловалась, а кто же в наше время пойдет в медицинское учреждение без большой жизненной необходимости?

Просторный холл был отделан в стиле трехзвездочного отеля где-нибудь в Анталье или Мармарисе – масса позолоты, пышной резьбы и безвкусных украшений. Вдоль стен стояли низкие кожаные диваны, между ними красовались искусственные пальмы в огромных кадках. Надежда взглянула на эти пальмы неодобрительно – она вообще не признавала искусственные растения, а наличие таких растений в учреждении говорит только о лени персонала.

Посетителей почти не было, только одна женщина лет сорока в элегантном сером костюме беседовала на повышенных тонах с хорошенькой девушкой, сидевшей за стойкой регистратуры.

– Ваша страховка включает посещение всех специалистов, но за компьютерную томографию вам придется доплатить… – проговорила девушка.

– Но когда я оформляла эту страховку, мне сказали, что она все включает! В том числе и томографию! – недовольно проговорила дама в сером и оглянулась, как будто хотела призвать в свидетели своих слов остальных посетителей клиники или на худой конец искусственные деревья.

Надежда Николаевна увидела ее лицо… и поспешно юркнула за ближайшую пальму: это была сотрудница ее мужа, с которой они пару раз встречались на корпоративных вечеринках, то ли новый главный бухгалтер, то ли заведующая отделом кадров. Ну да, старый главбух ушла на пенсию – с внуком сидеть, вроде бы нового взяли из собственного коллектива, тогда это, стало быть, кадровичка.

Проработав много лет на режимном предприятии, Надежда Николаевна к кадровикам относилась настороженно – какие-то они были люди специфические, но, возможно, в крупной фирме без этой должности не обойтись. Тем не менее эта дама в свое время не вызвала у Надежды особенной симпатии. Муж их познакомил, в памяти Надежды даже всплыло имя этой дамы – Марианна Сергеевна. Не хватало еще, чтобы она увидела здесь Надежду – до мужа все моментально дойдет, да и в фирме у него пойдут разговоры…

– Вы, наверное, неправильно поняли! – возразила девушка из регистратуры. – В страховом полисе это оговорено, правда, в самом конце и мелким шрифтом…

Марианна Сергеевна повернулась к ней и возмущенно заговорила. Надежда Николаевна воспользовалась моментом и, никем не замеченная, скользнула в ярко освещенный коридор, куда выходило множество дверей. Над каждой дверью была табличка с трехзначным номером.

Надежда вытащила из кармана пластиковую карточку, которую нашла на месте преступления. На этой карточке тоже был трехзначный номер, только номера в этом коридоре начинались на единицу, а номер на карточке – на тройку.

Так-так! Наверняка, эта карточка – ключ от какой-то комнаты в этом здании… причем логично предположить, что эта комната находится на третьем этаже.

Надежда двинулась вперед по коридору, надеясь найти лифт или лестницу. Но в этот момент сзади раздались громкие шаги и возмущенный голос:

– Нет, я этого так не оставлю! Они должны предупреждать… я дойду до директора!..

Надежда испуганно оглянулась, и ее самые худшие опасения подтвердились: это была Марианна Сергеевна. Она приближалась решительным строевым шагом, неотвратимая, как судьба.

Времени на раздумья не было, и Надежда Николаевна распахнула ближайшую дверь и юркнула в кабинет.

За чистым белым столом сидел невысокий полный дядечка в белоснежном халате и крахмальной шапочке. У него было круглое приветливое лицо с аккуратной щеточкой усов.

– Извините… – проговорила Надежда, остановившись на пороге. – Я, наверное, ошиблась дверью…

– Нет-нет, душечка! – ответил ей врач, широко улыбаясь. – Все правильно! Проходите, садитесь…

Надежда попятилась, приоткрыла дверь и выглянула в коридор.

В двух шагах от нее стояла Марианна Сергеевна, недовольно разглядывая какую-то компьютерную распечатку.

Надежда Николаевна испуганно захлопнула дверь и прошла к столу врача.

– Садитесь, душечка! – повторил тот.

Не успела Надежда опуститься на стул, как врач выхватил из ящика стола легкий молоточек и ударил ее по колену. Надежда вскрикнула от неожиданности и взбрыкнула ногой. Тут же последовал удар по второму колену. По лицу врача пробежало облачко. Он спрятал молоточек обратно в стол и что-то записал на листе бумаги, затем поднял глаза на Надежду и проговорил:

– Так-так… это интересно… посмотрите на мой палец!

Надежда послушно уставилась на толстый указательный палец с квадратным желтоватым ногтем. Врач повел пальцем влево, потом вправо, и Надежда следила за ним.

– Сколько пальцев вы видите?

– Один, – ответила Надежда не задумываясь, но тут заметила, что хитрый доктор держит перед ее носом уже два пальца, растопыренных английской буквой «V».

– То есть два! – быстро поправилась она.

– Так-так… – проговорил врач, еще больше помрачнев, и еще что-то записал на своем листе. – Встаньте, душечка!

Надежда послушно встала, закрыла глаза, вытянула руки вперед, дотронулась пальцем до своего носа и сделала еще несколько бессмысленных вещей, о которых просил ее врач.

– Сядьте, душечка!

Врач что-то долго записывал, потом поднял глаза на Надежду и строго спросил:

– У вас по утрам не кружится голова?

– Да вроде нет, – честно ответила Надежда. – Ну, если только резко встать…

– Ночных кошмаров у вас не бывает?

Надежда задумалась. После непродолжительных размышлений она оживилась и проговорила:

– Вы знаете, иногда мне снится, что я опаздываю на работу, и меня не пропускает вахтерша… или что я потеряла пропуск… это самый настоящий кошмар! Причем пропуск потеряла внутри, то есть меня не могут выпустить. И вот когда я осознаю, что теперь мне придется всю жизнь оставаться в институте, ночевать на диване в кабинете директора и питаться остатками сухарей, найденных в ящиках сотрудников, я просыпаюсь в холодном поту, и сердце колотится так сильно, так сильно!

– Так-так… – Врач снова что-то записал, затем отложил ручку, сложил руки на коленях и строго проговорил: – Ну, как же так можно, душечка?

– Что вы имеете в виду? – испуганно переспросила Надежда.

– Как можно так запускать нервную систему? У вас очень серьезные проблемы с вегетативной нервной системой, и с периферической, я уж не говорю о функциональных нарушениях! Имейте в виду, душечка, многие процессы со временем становятся необратимы! Вам нужна немедленная квалифицированная помощь, или… или я не отвечаю за последствия! Вы меня понимаете?

Врач замолчал, чтобы Надежда могла вполне осознать его слова, затем его лицо посветлело, и он продолжил:

– Но не все еще потеряно, душечка! Мы вам поможем! Это наш долг, это наша работа! Лучше всего, если вы полежите недельку-другую в нашем стационаре. Мы проведем все необходимые обследования, назначим курс реабилитирующих процедур…

– Но я не знаю… – испуганно проговорила Надежда. – У меня муж… и кот… я не могу оставить их на целую неделю!

– Как вы можете так легкомысленно относиться к собственному здоровью?! – воскликнул врач. – Вы цивилизованная, современная женщина и должны понимать…

– Я подумаю, – пробормотала Надежда и выскользнула в коридор, несмотря на то что доктор что-то горячо говорил ей вслед и размахивал руками.

Марианны Сергеевны не было видно, и она двинулась вперед, размышляя о том, что сказал ей врач.

Неужели у нее действительно так плохо с нервами? Прежде она как-то не задумывалась о своей нервной системе, но после посещения этого кабинета ей стало как-то неуютно. Может быть, врач прав, и она действительно нуждается в срочной медицинской помощи?

За такими безрадостными мыслями Надежда Николаевна прошла значительную часть коридора.

В этом месте коридор делал поворот, и когда Надежда приблизилась к нему, из-за угла вышла Марианна Сергеевна. Она размахивала руками и бормотала:

– Какое безобразие! Отвратительное обслуживание! Нет, я этого так не оставлю! Они у меня еще попляшут!

Надежда попятилась и скользнула в ближайшую дверь.

За этой дверью также был медицинский кабинет.

В глубине его за столом сидела сухонькая старушка в белом халате. Увидев Надежду Николаевну, она что-то едва слышно прошептала.

– Что вы сказали? – удивленно переспросила Надежда.

– Девяносто шесть! – проговорила старушка негромко.

– Что – девяносто шесть?

– Сорок четыре!

– О чем вы?

– Деточка, не волнуйтесь! – Старушка повысила голос. – Пароход подошел к пристани.

– Какой пароход? К какой пристани?

На этот раз Надежда испугалась. Какая-то странная старушка, черт ее знает, что ей взбредет в голову!

– В шалаше шуршит шелками старый дервиш из Алжира, – проговорила старушка. – А вы присядьте, деточка!

Надежда осторожно опустилась на краешек стула.

– Левое ухо закройте! Ладошкой, ладошкой!

Надежда приложила ладонь к левому уху. Старушка снова что-то зашептала.

– Что вы шепчете? – спросила Надежда. Терпение ее подходило к концу.

Старушка покачала головой и проговорила сочувственно:

– Я надеюсь, что это излечимо!

– Да о чем вы говорите? – недоумевала Надежда.

– Теперь правое ухо закройте! Двести одиннадцать…

Надежда откинулась на спинку стула и прикрыла глаза.

– У вас никогда не было черепно-мозговых травм? – осведомилась странная старушка. – А в детстве вы не падали?

– Кажется, когда мне было три года, я упала с качелей, – честно припомнила Надежда.

– Ах вот как! Это многое объясняет! – Старушка что-то радостно застрочила, затем подняла глаза на Надежду Николаевну и произнесла с пафосом: – Ничего, еще не все потеряно!

– Что потеряно? Лично я ничего не теряла!

– Ну как же, деточка, вы потеряли десять процентов слуха на левом ухе и целых пятнадцать на правом! Очевидно, после удара головой во время падения!

– И вовсе я не ударилась тогда головой! – удивилась Надежда. – Я вывихнула локоть!

– С локтем вам нужно к ортопеду, – кротко сказала старушка, – а я говорю о слухе.

– Ах вот вы о чем! – оживилась Надежда. – Вы проверяли мой слух! Но вообще, должна вам сказать, я на слух не жалуюсь. Я даже слышу, когда кот тайно пробирается на балкон…

– Это только начальная стадия, деточка! Все еще впереди! Потеря слуха – это длительный, коварный процесс!

Надежда Николаевна пригорюнилась, но жизнерадостная старушка поспешила ее обнадежить:

– Но вы не отчаивайтесь, деточка! Если вы недельку-другую полежите в нашем стационаре, мы тщательно проверим ваш слух и проведем необходимые лечебные процедуры… мы восстановим ваш слух в полном объеме!

– Я подумаю об этом! – пообещала Надежда и поспешно покинула кабинет.

Однако она не успела далеко уйти.

Дверь соседнего кабинета открылась, и оттуда вышла Марианна Сергеевна.

«Что же это такое творится? – подумала Надежда в тихом отчаянии. – Ну никак мне от нее не отделаться! Что она, преследует меня?»

Марианна поворачивалась в ее сторону. Еще секунда – и их глаза встретятся. Нужно было действовать быстро, и Надежда Николаевна буквально ввалилась в следующий кабинет.

Здесь ее поджидал хмурый широкоплечий мужчина с густыми кустистыми бровями.

Надежда, уже освоившаяся с местными порядками, не дожидаясь приглашения, подошла к столу и уселась напротив врача.

Тот вдруг приподнялся, опираясь кулаками на стол, и рявкнул грубым прокуренным басом:

– Встать!

Надежда вскочила, как будто подброшенная пружиной.

Врач подвигал бровями, как стареющий скотчтерьер, и оглушительно гаркнул:

– Сесть!

Надежда Николаевна снова плюхнулась на стул и испуганно уставилась на врача.

Тот что-то записал в блокноте, поднял на нее мрачный взгляд и снова заорал:

– Встать!

Надежда поднялась и наконец опомнилась.

– Что значит – встать? – проговорила она возмущенно. – Что вы себе позволяете? Это же, в конце концов, медицинский центр, а не отделение милиции и не тренировочный лагерь спецназа!

– Шаг вперед! – выкрикнул странный врач, не обратив никакого внимания на ее протест.

Надежда не собиралась ему подчиняться, но сила его голоса была такова, что она послушно шагнула.

– Да что, в конце концов, вам нужно?.. – пролепетала она.

– Руки в стороны! – скомандовал врач. – А теперь вперед!

Надежда против воли подчинилась.

– Можете сесть! – разрешил врач и принялся что-то писать.

– Может быть, вы мне объясните, в чем дело? – осведомилась Надежда Николаевна, переведя дыхание.

– В чем дело? – Врач поднял на нее глаза. – Все дело в ваших суставах! Они в никудышном состоянии! Вы проржавели, как Железный Дровосек! Если вы немедленно не займетесь своими суставами, через несколько лет они полностью утратят подвижность, и вы будете передвигаться в инвалидном кресле!

– Ужас какой! – испуганно проговорила Надежда. – Что же делать?

– Ложиться в наш стационар. Неделя-другая, и мы проведем все необходимые обследования и назначим вам курс лечения…

– Я подумаю! – выпалила Надежда и бросилась к дверям.

– Некогда думать! Лечиться надо! – крикнул врач ей в спину.

В коридоре Надежда перевела дыхание и попыталась привести в порядок свои мысли. Но сделать это она не успела.

Дверь по левую руку от нее распахнулась, и оттуда вылетела красная как рак Марианна Сергеевна.

– Я этого так не оставлю! – крикнула она в глубь кабинета и с грохотом захлопнула дверь.

Надежда шарахнулась от нее и, пока Марианна ее не заметила, поскорее вошла в соседний кабинет. От испуга и волнения сердце у нее колотилось, в ушах бухало.

За столом сидела худая строгая женщина с длинным желчным лицом.

Увидев Надежду, она строго проговорила:

– Садитесь, больная!

Надежда подошла к столу, опустилась на жесткий стул. Врач завладела ее правой рукой, нащупала пульс и затихла, следя за секундной стрелкой часов.

– Извините, – начала Надежда Николаевна. – Я вообще-то…

– Помолчите, больная! – прервала ее врач. – Вы мне мешаете!

– Но я… – Надежда хотела сказать, что запыхалась и понервничала, но врач строго шикнула на нее, отпустила руку и что-то записала.

Затем строго взглянула на Надежду и приказала:

– Освободите правую руку!

Надежда подчинилась. Врач надела ей на руку черный манжет тонометра, измерила давление и записала результат. Затем зачем-то посветила ей в глаз, осмотрела кисти рук и шею. Каждый раз она что-то записывала и все больше и больше мрачнела.

Наконец она отложила ручку и повернулась к Надежде.

– Мужайтесь, больная! – произнесла она загробным голосом. – Вас еще можно спасти, и мы этим займемся!

– Спасти?! – испуганно переспросила Надежда. – От чего спасти?

– Ваше сердце… и вся ваша сердечно-сосудистая система в ужасном состоянии. Но если вы недельку-другую полежите в нашем стационаре, мы что-нибудь сможем сделать… Мы проведем комплексное обследование, уточним диагноз, назначим вам курс лечения…

– Спасибо, доктор! – проговорила Надежда и торопливо покинула кабинет.

В коридоре она затравленно огляделась по сторонам. Она ожидала, что откуда-нибудь, как чертик из табакерки, снова выскочит Марианна Сергеевна.

Но пока все было тихо.

Надежда Николаевна перевела дыхание и двинулась вперед в самом мрачном настроении.

Перед ее внутренним взором проходила череда врачей, с которыми она столкнулась за минувший час. И каждый из них нашел у нее серьезные болезни… Неужели все действительно так плохо?

Еще утром Надежда чувствовала себя вполне здоровым человеком, а сейчас… сейчас она ощущала сердцебиение и головокружение, перед глазами мелькали цветные пятна, у нее скрипели все суставы, а в ушах шумело. И нервы, нервы совершенно расшатались. Хотелось упасть на диван прямо в холле больницы и зарыдать от тоски и безысходности.

Надежда почувствовала, что голова наливается тяжестью, а к ногам будто привязали чугунные ядра.

Что же это такое? Неужели она действительно так тяжело больна?

Да нет, не может быть! Все эти врачи сводили к одному и тому же выводу – что ей нужно лечь на обследование в здешний стационар. Так, может быть, у них такая задача…

«Шла бы ты отсюда поскорее, – посоветовал проснувшийся внутренний голос, – ничего хорошего тебе тут не светит. Еще немного – и они тебя убедят, что до смерти три дня осталось. А уж в стационаре и вовсе уморят. Или нет, им невыгодно, чтобы больной в ящик сыграл сразу же, они сначала человека выпотрошат, как рыбу на заливное, а уж когда денежки кончатся…»

Надежда невольно подумала, что в первый раз в жизни готова согласиться со своим внутренним голосом, не такой уж он зануда, вот высказал же дельное…

Додумать свою мысль Надежда не успела: она оказалась перед дверью лифта.

Она нажала кнопку. Двери послушно раздвинулись, Надежда вошла в зеркальную кабину.

В это самое мгновение в коридоре послышались приближающиеся шаги и голос, от одного звука которого у Надежды выступил холодный пот, – голос Марианны Сергеевны.

– Вы мне за все ответите! – кричала она. – Я заплатила такие деньги, и что получила? Ровным счетом ничего!

– Но, уважаемая, – отозвался второй голос, ровный и низкий, как гудение шмеля над цветком, – вы подписали договор, в котором все это оговорено… пункты восьмой и девятый касаются как раз вашего случая, там сказано, что мы не несем ответственности…

– Но я не заметила этих пунктов! – отозвалась Марианна Сергеевна. – Они были очень мелко напечатаны…

– Договора нужно читать внимательно, особенно то, что напечатано мелким шрифтом!

Голоса приближались. Еще несколько секунд, и Марианна Сергеевна поравняется с лифтом…

Надежда в панике огляделась, увидела щиток с кнопками. На нем были номера с первого по третий, и еще минус первый – видимо, лифт мог спускаться в подвальный этаж. Подумав долю секунды, Надежда нажала кнопку с цифрой «три».

Но ничего не произошло – лифт не тронулся с места, и даже двери не закрылись.

В чем дело? Неужели лифт в самый неподходящий момент сломался?

Голоса были все ближе…

И тут Надежда Николаевна вспомнила, что видела в западных фильмах лифты, которые поднимаются только в том случае, если вставить в скважину ключ – чтобы им не могли воспользоваться посторонние.

Рядом со щитком управления была узкая щель наподобие прорези банкомата. Надежда вставила в нее карточку, что нашла под ковриком в кабинете у Жени, и снова нажала кнопку третьего этажа.

Ее догадка блестяще подтвердилась: двери лифта закрылись, и кабина плавно поехала вверх.

Надежда Николаевна облегченно перевела дыхание: она благополучно избежала встречи с сослуживицей мужа.

Лифт остановился, двери разъехались, и Надежда вышла в коридор третьего этажа.

На первый взгляд он почти ничем не отличался от первого, только, пожалуй, был не так ярко освещен, и на полу лежала зеленая ковровая дорожка с длинным мягким ворсом, заглушающая шаги. Вообще этот коридор напоминал гостиничный. По сторонам через равные промежутки виднелись двери с трехзначными номерами, начинающимися на тройку. На каждой двери под дверной ручкой был электронный замок с прорезью для карточки. Все как в приличной гостинице.

Прямо перед Надеждой на двери был номер триста пятнадцать.

Сверившись с пластиковой карточкой, Надежда пошла по коридору направо, миновала комнату триста тринадцать, триста одиннадцать, триста девять…

По другой стороне коридора располагались четные номера.

Вот и номер триста семь…

Надежда Николаевна опасливо огляделась по сторонам и вставила в прорезь карточку.

Замок загудел, и на нем загорелся зеленый огонек, значит, дверь открыта.

Надежда толкнула дверь и вошла в комнату.

Эта комната напоминала небольшой гостиничный номер – аккуратно застеленная кровать, покрытая клетчатым пледом, в углу – мягкое кресло, небольшой столик, зеркальный шкаф. Справа от входа была еще одна дверь, приоткрыв ее, Надежда увидела скромную ванную комнату – душевая кабинка, раковина, унитаз.

Судя по всему, это была одна из комнат, предназначенных для пациентов медицинского стационара. А поскольку карточку-ключ от этого номера Надежда нашла на том месте, где на ее глазах задушили неизвестную женщину, можно было сделать вывод, что именно она, эта жертва душителя, занимала этот номер… Вряд ли Женя Малинина пользовалась услугами этого медицинского центра – не станет она тратить деньги зря, да и болеть ей сейчас некогда. И потом, если бы уж она потеряла эту карточку, то хватилась бы ее сразу же. Итак, примем как гипотезу, что карточка принадлежала убитой женщине и выпала у нее из кармана, а убийца этого не заметил. Еще бы ему заметить, когда пришлось труп срочно прятать и кабинет в порядок приводить. Тут уж Надежда вовремя подсуетилась, вызвала милицию.

Вспомнив про двух противных милиционеров, Надежда почувствовала прилив здоровой злости и продолжала размышлять.

Если она права, тогда становится понятным, почему неизвестную шатенку никто не ищет: наверняка она взяла на работе больничный, и сослуживцы считают, что она лечится. А домашние? Может быть, она одинока, или отношения с родственниками у нее прохладные и они не беспокоятся о ней…

Как бы то ни было, нужно обследовать номер, возможно, здесь остались какие-то вещи неизвестной, и Надежда сможет по ним хоть что-то о ней узнать.

Сначала она просто обошла комнату, бегло оглядываясь по сторонам.

Все было прибрано, видимо, здесь ежедневно наводила порядок горничная. Никаких вещей не было на столе и на полу, не стояли возле кровати домашние тапочки, не лежала на тумбочке у изголовья кровати недочитанная книга.

Надежда раздвинула зеркальные створки шкафа.

Здесь тоже было пусто – голые одежные плечики сиротливо покачивались на металлической штанге.

Что же это значит?

Что неизвестная женщина не собиралась возвращаться в эту комнату. Она собрала все вещи и куда-то их унесла.

Или… или это сделал кто-то другой – например, тот мужчина, который задушил ее позавчера вечером в офисе фирмы «Тетрис». Расправившись с той женщиной, он пришел сюда и уничтожил всю ее одежду, а также прочие личные вещи, чтобы от его жертвы не осталось никаких следов.

Но если так… как он проник в эту комнату? Ведь ключ от нее, пластиковую карточку с номером, он не нашел, эта карточка завалилась под коврик на месте убийства, где ее обнаружила Надежда Николаевна…

Впрочем, наверняка ключ от комнаты есть у горничной, и ее не так уж трудно обмануть или подкупить…

Надежда еще раз более внимательно осмотрела комнату.

Не может быть, чтобы горничная так тщательно ее убрала, что от пациентки не осталось никакого следа. В конце концов, она же была не бесплотным духом, а живым человеком, а от живых людей всегда остается множество следов и масса мусора…

Мусор!

Надежда Николаевна проверила мусорную корзинку под столом в комнате и вторую – в ванной. Но они были пусты, и заменены пластиковые мусорные мешки.

Немного поколебавшись, Надежда вытащила пустой мешок из корзинки в ванной. По собственному опыту она знала, что иногда какая-нибудь мелочь выпадает из мешка и остается внутри корзинки.

И действительно, на самом дне корзинки что-то белело.

Надежда Николаевна наклонилась и вытащила бумажный прямоугольничек чека.

Это был билет на пригородную электричку. Дата на билете стояла недавняя – 22 августа 2010 года, зона шестая. Билет был только в одну сторону.

Надежда рассеянно повертела билет в руках, не понимая, что это может ей дать.

Спрятав свою находку в сумку, она продолжила тщательный обыск номера.

Вторая мусорная корзина ничего ей не дала.

Точно так же ничего не было в выдвижном ящике стола, ничего не завалилось за батарею отопления и между спинкой и сиденьем кресла, ничего не было в ящиках и на полках платяного шкафа.

Надежда подошла к кровати, откинула плед, перетрясла подушки – и тоже никакого результата.

Тогда она опустилась на колени и заглянула под кровать.

И здесь ее ждала удача: подмести под кроватью горничная, видимо, поленилась, там было полно пыли, и в этой пыли валялась небольшая книжка в мягком переплете.

Надежда Николаевна вытащила эту книжку, смахнула с нее пыль и поднесла к свету.

Это была книга «Комнатные и декоративные растения».

Надежда увидела фотографии гераней и фуксий, бегоний и фиалок, азалий и орхидей и почувствовала запоздалую симпатию и сочувствие к неизвестной женщине: она сама увлекалась комнатными цветами, значит, у них с покойной были общие интересы.

Впрочем, найденная книга ничего не сказала ей об этой женщине, кроме того, что та интересовалась цветами. Надежда потрясла книгу, чтобы проверить, не заложено ли что-то между ее страницами. Ничего не найдя, она перелистала ее в поисках каких-то пометок.

Но и это не принесло никаких результатов.

Надежда Николаевна убрала книгу в свою сумку, чтобы на досуге изучить ее еще более внимательно, и снова направилась к двери ванной, чтобы еще раз тщательно ее обыскать.

И в это мгновение входная дверь комнаты начала медленно открываться.

Клиентов сегодня было маловато, к обеденному времени в офисе фирмы «Тетрис» и вовсе стало пусто. Павлик отложил неисправный жесткий диск, на который тупо смотрел последние полчаса, и проговорил, лениво растягивая слова:

– Ни-ика, ты обедать пойдешь?

Вероника не любила обедать с Павликом: он вечно ронял на пол крошки, болтал с полным ртом, ковырял в зубах, отчего у нее безнадежно портился аппетит. Но ссориться с ним она не хотела и обычно отговаривалась занятостью. И сейчас хотела что-то сочинить, но тут очень своевременно включилось переговорное устройство, и секретарша шефа строго произнесла:

– Вероника, зайди к Михаилу Борисовичу!

Вероника встала, развела руками, как будто очень хотела составить компанию Павлику и огорчена неожиданным вызовом, и отправилась в кабинет начальника.

Миша сидел за столом, как обычно, что-то записывая в свой блокнот.

Вероника знала, что таким образом он демонстрирует подчиненным свою чрезвычайную занятость. Как-то она заглянула в этот блокнот и увидела, что в нем записаны всего лишь результаты последних футбольных матчей.

Нехотя оторвавшись от блокнота, шеф поднял взгляд на Веронику и проговорил озабоченным голосом:

– Ника, для тебя есть работа. Код сорок четыре.

Шеф их фирмы отличался особенным, каким-то непосредственным и органичным хамством. Хамил он не со зла, а просто от природы был такой неотесанный.

Так, входя утром в офис, он никогда не говорил коллективу «здравствуйте». То же касалось и прощания. Всех без исключения сотрудников, начиная с секретарши Даши и кончая уборщицей Марьей Степановной пятидесяти восьми лет от роду, он звал на ты и по имени. Он мог при людях запросто ковырять в носу, сидел в офисе в расстегнутой рубашке, изредка почесывая волосатое пивное пузо, плевал на улице и, по представлению Вероники, ел бы дома жареную картошку прямо со сковородки. Если бы ему это позволили. Но тут в борьбу вступала жена. Вот уже лет восемь, с тех пор как они поженились, жена пыталась шефа цивилизовать.

Опять-таки по наблюдению Вероники, ей это удавалось плохо. Шеф с женой обращался отвратительно, за глаза называл ее «моя дура», в глаза вообще никак. Он не дарил жене подарков даже на день рождения и на Новый год, не помогал ей по хозяйству, даже по выходным в супермаркет не возил.

Можно было бы считать шефа натуральным жлобом, но мешало присутствие в его характере некоторых положительных черт.

Он не требовал от сотрудников ни особенной дисциплины, ни чинопочитания, требовал только работы. Он разрешал называть себя запросто Мишей, Михаилом Борисовичем звала его только Дашка, которая пыталась, дурочка, закрутить с ним роман, хотя всему коллективу было ясно, что ничего у нее не выйдет. Миша твердо придерживался правила – не гадить в собственном гнезде, да и вообще был не слишком охоч до дамского пола.

С женой он обращался отвратительно, зато души не чаял в своих двух девочках-двойняшках, хотя разговаривал с ними порой грубовато.

С Вероникой он тоже не менял своих привычек, хотя их связывали свои особые отношения. Не подумайте плохого, усмехнулась про себя Вероника, только по работе.

Впрочем, Веронике не было до него никакого дела, лишь бы работу давал. И платил хорошие деньги.

Он села по другую сторону стола, привычным жестом поправила волосы и хищно улыбнулась.

Она любила такую работу. Задания по сорок четвертому коду вносили в ее однообразную жизнь элемент остроты и риска, они окрашивали бесцветные будни в яркие кислотные цвета. Не говоря уже о том, что эти задания приносили ей гораздо больше денег, чем скучная повседневная работа.

Вероника занималась и рутинными заказами. В том случае если важный перспективный клиент нуждался в установке антивирусной программы или восстановлении пропавшей информации, Миша посылал ее. Она гораздо лучше лохматых неаккуратных парней умела ладить с ВИП-клиентами, да и сама ее яркая внешность играла не последнюю роль.

Сколько раз эти богатые лузеры после окончания работы предлагали подвезти, посидеть в ресторане, прокатиться за город, провести выходные в симпатичной гостинице на берегу Финского залива! Вероника на все предложения отвечала презрительным молчанием. Некоторые обижались – от чистого сердца, мол, из благодарности, ничего плохого в виду не имели… Оплата по прейскуранту, говорила Вероника, никаких чаевых и иной формы благодарности не принимается. Если уж очень довольны, можете записать это в журнале. Только придется съездить в офис. Желающих тащиться в офис не находилось, да и журнала никакого там не было.

Вероника вовсе не была бескорыстной дурой, просто она зарабатывала настоящие деньги иным путем. Именно заказы по сорок четвертому коду позволяли их фирме держаться на плаву в бурном море современного компьютерного бизнеса и сводить концы с концами, а эти заказы могла выполнить только Вероника, поэтому шеф относился к ней с большим уважением и даже с некоторой опаской. Ведь стоило ей уволиться – и на этих заказах пришлось бы поставить жирный крест…

– Сколько? – небрежно спросила Вероника, стерев со своего красивого лица улыбку.

Михаил воровато взглянул на секретаршу, которая изо всех сил делала вид, что занята работой и не прислушивается к их разговору. Он придвинул чистый листок бумаги и написал на нем четырехзначную цифру. Вероника удовлетворенно кивнула. Она знала, что ее гонорар составлял тридцать процентов от общей цены заказа, и до поры до времени это ее устраивало.

– Время и место? – спросила она деловито.

Михаил написал под цифрой несколько слов. Вероника прочла их и кивнула, давая понять, что все запомнила.

Шеф сложил листок вчетверо, положил его в пепельницу и щелкнул зажигалкой. Бледное пламя мгновенно охватило бумагу, и через секунду записка превратилась в бесформенную кучку пепла.

– Ну, я пошла! – Вероника поднялась из-за стола и сделала Мише ручкой. – Чао, босс!

Даша проводила ее разочарованным взглядом и даже закусила губу от любопытства. Все два года, что она работала в этой фирме, она пыталась разнюхать, какими такими делами занимается Вероника, подслушивала разговоры шефа, старалась разговорить саму Веронику – но все было напрасно.

Поначалу Даша думала, что у шефа с Вероникой обычный вялотекущий служебный романчик. Понаблюдав, однако, за этими двумя и поварившись в офисном котле, Даша уверилась, что Вероника – просто холодная стерва, в принципе ни к кому не питает нежных чувств, и у шефа к ней интерес особый.

Уразумев, что в смысле любви Вероника ей не опасна, Даша обратила свой взгляд на других представительниц дамского пола, кто мог бы ей помешать в сложном деле завоевания благосклонности шефа.

Понятно, что уборщица Марья Степановна в расчет не бралась по причине возраста, внешности и ворчливого характера. Бухгалтер Евгения Павловна тоже давно перешагнула сорокалетний рубеж, однако чем черт не шутит? Выглядит она неплохо, вынуждена была признать Даша, и, кроме того, есть же известный анекдот о том, что у директора с бухгалтером обязательно должен быть роман, иначе годовой баланс не сойдется. Люди зря не скажут.

Но по недолгому размышлению Даша Евгению Павловну тоже отбросила. Уж очень редко они с шефом встречаются. Зайдет бухгалтер в кабинет, бумаги подпишет, два слова скажет, документы нужные из сейфа возьмет – и побежала по своим делам. После работы в шесть часов ее как ветром сдувает, за внуком торопится. Нет, здесь все чисто.

Оставалась Юля, что сидит на телефоне, принимает заказы, а после получает деньги. Даша следила за ней зорким оком, но ничего не могла заметить. А потом Юлька разболтала ей, что окучивает одного богатого типа. Тот, правда, женат, но дело идет к разводу, так что вариант очень перспективный. Даша тогда жутко Юльке позавидовала и, честно говоря, пожелала ей мысленно, чтобы перспективный вариант сорвался с крючка.

Вероника покинула офис, села за руль своего маленького ярко-красного «опеля» и поехала в сторону Сенной площади.

Там она несколько минут покрутилась, с трудом втиснула машину на освободившееся место, взяла с заднего сиденья яркий пластиковый пакет и вошла в стеклянные двери торгового комплекса.

Смешавшись с толпой посетителей, поднялась на второй этаж, прогулялась по магазинчикам и бутикам, то и дело меняя направление и проверяя, нет ли за ней хвоста.

Не обнаружив ничего подозрительного, зашла в туалет, закрылась в кабинке и достала из своего пакета бирюзовую маечку, огромные темные очки и шляпу из бледно-желтой соломки. Сменив образ, снова смешалась с толпой и вышла из торгового центра через другой выход, на Московский проспект.

Здесь она подняла руку, чтобы остановить машину, но первых двух таксистов отпустила, села только к третьему и коротко бросила:

– К Аничкову мосту!

Около моста она вышла, дождалась, пока машина уедет, и только тогда спустилась к пристани прогулочных катеров и речных трамваев. Как раз в это время к пристани подошел белоснежный кораблик с открытой палубой. Вероника купила билет, прошла по сходням и направилась на корму корабля.

Кораблик отошел от причала. Вероника стояла на корме, следя за тем, как медленно тает позади корабля кипящий пенистый след. За ее спиной раздался негромкий хрипловатый голос:

– На следующей неделе в Михайловском театре будет интересная премьера.

– Да, я уже купила два билета, – произнесла Вероника отзыв и повернулась.

Рядом с ней стоял мужчина лет сорока в черной футболке и узких темных очках. Черные вьющиеся волосы на висках были слегка тронуты сединой.

– Вы от Михаила Борисовича, – не столько спросил, сколько констатировал он вполголоса.

– Да, – подтвердила Вероника. – В чем будет заключаться моя работа?

Он протянул ей картонный прямоугольник, на котором была написана цепочка латинских букв и цифр.

– Нужно взломать защиту этого сайта и получить коды доступа к закрытым файлам.

– Ого! – Прочитав название сайта, Вероника удивленно взглянула на заказчика. – Это то, о чем я думаю?

– А вы поменьше думайте, а главное – задавайте меньше вопросов! – ответил тот сухо.

– При моей специальности волей-неволей приходится думать, – отозвалась Вероника. – Иначе не справишься с работой.

– Тогда думайте исключительно над заданием, а все посторонние мысли выбросьте в «корзину»! И самое главное – смотрите, чтобы эта карточка не попала в чужие руки!

– Вот этого могли бы и не говорить! – усмехнулась Вероника. – Я как-никак профессионал!

– Надеюсь! – Мужчина взглянул на часы, давая понять, что разговор закончен.

Вероника удивленно подняла брови: интересно, куда он денется с кораблика, скользящего по Фонтанке? До следующего причала оставалось еще минут десять.

Вдруг слева по курсу от набережной отделился голубой катер. Он быстро набрал скорость, поравнялся с корабликом и пошел рядом с ним, буквально борт в борт. На носу катера стоял высокий широкоплечий парень с замашками супермена. Еще один такой же сидел за рулем катера.

Заказчик переглянулся с «морским волком», подошел к борту кораблика. Матрос с катера забросил на борт короткую лестницу с крючьями, и заказчик ловко перебрался на катер.

Через секунду катер отвалил от борта речного трамвайчика, сделал широкий разворот и скрылся за поворотом Фонтанки.

Проводив взглядом катер заказчика, Вероника спрятала карточку с координатами сайта и перешла на нос кораблика. Отсюда хорошо просматривалась река до следующей пристани, расположенной чуть выше моста Ломоносова.

На набережной справа по курсу стоял высокий мужчина в легком сером пиджаке. В руках у него был бинокль, через который он пристально разглядывал пассажиров речного трамвайчика. Линзы бинокля сверкнули на солнце, и Веронике показалось, что незнакомец в упор уставился прямо на нее. В следующую секунду, держа бинокль в левой руке, правой он достал мобильный телефон и поднес его к уху.

Все это очень не понравилось Веронике. Мужчина с биноклем не был похож на праздного зеваку.

До следующей пристани оставалось метров пятьсот, и там ее вполне могли поджидать.

Кораблик приближался к мосту. Вероника огляделась по сторонам и ловко вскарабкалась на крышу салона.

– Девушка, вы куда? – окликнул ее дядечка средних лет, который стоял возле борта с внучкой. – Это же опасно!

– А ты отвернись, дедуля! – посоветовала ему Вероника. – Лучше за внучкой своей следи, а то как бы она в воду не свалилась.

Дедушка испуганно взглянул на внучку, которая перегнулась через борт, разглядывая качающуюся на волнах чайку.

Кораблик вошел под мост. Вероника подняла руки, ухватилась за металлическую перекладину, подтянулась и ловко, как обезьяна, перебралась на нижнюю конструкцию моста. Через минуту она уже добралась до опоры и спрыгнула на гранитные ступени, спускающиеся к воде. На набережной она остановила машину (первую, которая подъехала), плюхнулась на заднее сиденье и скомандовала:

– Шеф, на угол Загородного и Гороховой!

– К ТЮЗу, что ли? – повернулся к ней водитель.

– Я сказала – угол Загородного и Гороховой! И не верти головой, шею свернешь!

Водитель что-то недовольно пробормотал, но отвернулся и поехал, куда велено.

Проезжая мимо пристани, Вероника выглянула в окно.

Речной трамвайчик как раз подошел к дебаркадеру, двое матросов крепили швартовы. Перед самыми сходнями стояли трое мужчин очень решительного вида в темных не по сезону пиджаках и внимательно всматривались в пассажиров трамвайчика.

Вероника порадовалась своей предусмотрительности, откинулась на сиденье и прикрыла глаза.

– Приехали! – проговорил через несколько минут водитель. – Вот тебе Загородный, а вот Гороховая.

В голосе у него все еще звучала обида, но когда Вероника расплатилась, добавив щедрые чаевые, настроение водителя значительно улучшилось.

Выбравшись из машины, Вероника снова подождала, когда она уедет, и только после этого вошла под арку ворот.

Миновав чахлый скверик и детскую площадку, она прошла через сквозную парадную, вышла в другой двор и скоро оказалась в лабиринте настоящих петербургских дворов.

Сделав круг по этим дворам, она убедилась, что за ней никто не следит, и только тогда подошла к заколоченной досками крест-накрест обшарпанной двери. Оглянувшись, Вероника трижды нажала на незаметную со стороны кнопку звонка, немного выждала, нажала еще два раза и после новой паузы – еще один раз. Прошло несколько секунд, и негромко щелкнул дистанционный замок. Вероника толкнула дверь, и та плавно открылась вместе с набитыми на нее досками.

Вероника проскользнула внутрь и плотно закрыла дверь за собой.

Она оказалась в кромешной темноте, но тут же нашарила на стене кнопку выключателя, и над ее головой вспыхнула люминесцентная лампа.

От самой двери вниз уходил десяток выщербленных каменных ступеней, так что, если бы Вероника сделала в темноте лишний шаг вперед, она скатилась бы вниз и в лучшем случае переломала себе руки и ноги. Теперь же она осторожно спустилась по лестнице и оказалась в полутемном коридоре, который упирался в железную решетку, запертую на вполне современный электронный замок.

Вероника подняла голову. Она знала, что там, в небольшой выбоине под самым потолком, установлена крошечная камера.

– Привет, Митя! – проговорила она, улыбаясь в камеру. – Это я пришла, молочка принесла!

– Входи, – ответил ей невидимый голос.

Замок щелкнул, и решетка отъехала в сторону.

Впрочем, на этом не кончились сюрпризы этого подземного убежища. Кстати, когда-то здесь было именно бомбоубежище, потом в этом подвале жила большая дружная татарская семья, позже подвал признали непригодным для проживания, а его обитателям дали крошечную квартирку в Дачном, еще менее приспособленную для жизни. С тех пор подвал лет тридцать пустовал, и, наконец, в разгар перестройки, его выкупила какая-то коммерческая фирма, чтобы устроить в нем склад итальянского кафеля и немецкой сантехники.

Фирма разорилась, не успев переоборудовать подвал в складское помещение. Он пустовал еще три или четыре года, затем перешел в руки другой фирмы, которая хотела превратить его в тренажерный зал.

Прошло всего две недели, и директор спортивной фирмы исчез в неизвестном направлении вместе с крупной суммой наличных.

Подвал пустовал еще год, затем достался очередной фирме, которая планировала устроить в нем ВИП-сауну с тайским массажем и другими специфическими услугами.

В свою очередь, эта специфическая фирма тоже разорилась, а директор оказался в камере предварительного заключения. После этого среди местных коммерческих структур пошли слухи, что этот подвал несчастливый. Больше никто не хотел покупать или арендовать его, пока наконец два года назад его не выкупила за символическую сумму никому не известная молодая женщина.

Двери в подвал заколотили, и больше никто не знал, что в нем происходит.

Решетка закрылась за Вероникой. Она прошла еще несколько шагов и на этот раз оказалась перед глухой кирпичной стеной. Вероника остановилась в ожидании. Через несколько секунд у нее над головой распахнулся люк, и из него вывалилась веревочная лестница. Вероника ловко вскарабкалась по ней и оказалась в большом, тускло освещенном помещении со сводчатым потолком, с которого, как лианы в тропическом лесу, свисали пучки проводов. Вдоль стен этого помещения стояли компьютеры самых разных моделей, мерцающие экраны мониторов и какие-то сложные электронные приборы. В самой глубине комнаты в кожаном кресле на колесиках сидел настоящий гном.

Это был мужчина маленького роста, но зато с длинными, как у обезьяны, руками и большой всклокоченной иссиня-черной бородой. Голова гнома была повязана черной банданой, один глаз прикрывала черная пиратская повязка.

К этой повязке подошла бы пара старинных пистолетов и кривая сабля, но вместо этого гном был обмотан толстыми жгутами разноцветных проводов, так что он казался придатком своего компьютера.

– Привет, Митенька! – проговорила Вероника, подходя к гному, и поцеловала его в щеку, с трудом найдя свободное от проводов и от бороды место.

– Привет, сестренка! – отозвался тот. – Чипсов принесла?

– А как же! Я тебя знаю!

Она положила ему на колени большой пакет чипсов, и Митя самозабвенно захрустел.

– Ты чего сегодня таким пиратом вырядился? – спросила Вероника, с улыбкой оглядывая Митю.

– Я теперь капитан Флинт, Гроза Морей, Кровавый Ужас Южных Островов!

– Что, игру новую скачал?

– Это не игра, – обиделся Митя. – Это проект высокого уровня! Высококлассный контент! Полная иллюзия присутствия, вплоть до запаха моря и соленых брызг на лице!

– Рада за тебя… – пробормотала Вероника. – Но ты, Гроза Морей, хоть что-нибудь ел или одними чипсами питаешься?

Она остановилась над мусорной корзиной, доверху наполненной смятыми упаковками от чипсов.

– Ел я, ел! – отмахнулся Митя. – И чем плохи чипсы? В них очень много питательных веществ!

– Я же тебе оставила суп и котлеты… – недовольно проговорила девушка.

Митя сделал вид, что не слышит, и молниеносно защелкал компьютерной клавиатурой.

Вероника прошла в дальний угол комнаты, где было что-то вроде кухоньки – небольшой холодильник, кухонный стол, электрическая плита и раковина с мойкой, доверху наполненной грязной посудой.

– Не понимаю, – проворчала Вероника. – Ты живешь один, питаешься в основном чипсами, откуда же столько грязной посуды?

Митя не удостоил ее ответом.

– Ну вот, – проговорила Вероника, увидев на столе кастрюлю. – Ты, конечно, не убрал суп в холодильник… Неужели это так трудно?

– Я убрал, – пробормотал Митя, не отрываясь от экрана, – это кто-нибудь другой достал…

– Кто? – фыркнула Вероника. – Кто здесь бывает, кроме тебя? Этот твой крыс? Как его зовут – Чухно?

– Махно! – поправил ее Митя. – Дикая ты, сестренка! Такого великого человека не знаешь!

– И не очень от этого страдаю. А вот ты даже поесть вовремя не можешь… – Вероника сняла с кастрюли крышку и поморщилась: – Конечно, испортился… Ну ладно, я тебе новый сварю, там в морозилке еще есть мясо и овощи.

Она достала кусок мяса, сунула его в микроволновку и включила режим быстрого размораживания. Тут же в углу раздался шорох, и из-за холодильника вышел большой нахальный крыс с лихо закрученными усами. Вероника попятилась и окликнула Митю:

– Скажи своему приятелю, чтобы ушел, пока я здесь! Ты же знаешь, как я отношусь к крысам!

– Махно! – На этот раз Митя отвернулся от компьютера. – Махно, и охота тебе ее дразнить? Ты же знаешь, она визжать будет, а кому это понравится? Заходи попозже, когда она уйдет. Я тебя чипсами угощу!

Крыс уселся, подогнув хвост, и посмотрел на Веронику с откровенной издевкой.

– С беконом! – добавил Митя.

Махно пошевелил усами, нехотя развернулся и убрался в свой угол: чипсы с беконом показались ему вполне достаточной платой за хорошее поведение.

Вероника облегченно вздохнула и принялась за хозяйственные дела.

Митя был ее старшим братом, но его развитие остановилось лет в десять или одиннадцать. То есть он неплохо учился в школе, а по математике вообще был первым учеником, побеждал на районных и городских олимпиадах, учителя пророчили ему блестящее будущее… но во всем остальном он был настоящим ребенком. Его нельзя было отправить даже в магазин – он непременно терял деньги, покупал не то, что нужно, а иногда не мог даже найти собственный дом.

Врачи, к которым его водили, долго думали, совещались и наконец поставили неутешительный диагноз – аутизм.

– Не огорчайтесь, – утешал их пожилой профессор. – Многие выдающиеся люди страдали аутизмом. Он, конечно, не приспособлен к обычной жизни, зато многого может добиться в науке…

Родители, особенно мать, души в нем не чаяли и тратили все свое время и все деньги на врачей, лекарства и санатории – но с каждым годом Митя все дальше и дальше уходил от реальности в свой собственный мир.

Когда ему купили компьютер, Митя нашел себя: он стал блестящим программистом и зажил полноценной виртуальной жизнью.

Реальная же жизнь его совершенно не интересовала.

Родители попытались пристроить его программистом в крупную фирму, на первых порах это его увлекло, но Митя совершенно не мог общаться с другими людьми. Ему разрешили работать дома – но он забывал, что ему поручили, увлекался новой игрой, срывал все сроки, и в конце концов его уволили, несмотря на большой талант.

Вероника с самого детства жила как бы в Митиной тени. Ей доставались только остатки родительской любви и заботы, только жалкие крохи скромного семейного бюджета. Когда она что-нибудь просила для себя – родители обычно говорили: ты ведь здоровая, у тебя все хорошо, а вот Мите нужно то-то и то-то, а ты понимаешь, как ему плохо…

Хотя на самом деле Вероника видела, что Мите очень хорошо – он прекрасно чувствует себя в своем собственном мире и мечтает только об одном – уйти туда совсем, не сталкиваясь с пошлой и неудобной реальностью.

Как ни странно, Вероника не возненавидела старшего брата – наоборот, она очень к нему привязалась, научилась от него компьютерным премудростям, и когда ей пришло время выбирать профессию, пошла на факультет информатики.

Когда ему исполнилось двадцать шесть, а Веронике – двадцать, случилось страшное: маршрутка, в которой ехали родители, столкнулась с тяжелым грузовиком. Мать умерла на месте, отец два дня пролежал в коме и умер, не приходя в сознание.

Митя этого почти не заметил: он как раз в это время раздобыл какую-то необыкновенную трехмерную игру и ушел в компьютер с головой.

Вероника поняла, что теперь он – ее крест.

Похоронив родителей, она перевелась на вечернее отделение и нашла работу. Благо Митя многому ее научил, и она стала неплохим программистом.

Неплохим, но вовсе не гениальным…

Так они и жили – Вероника работала, Митя существовал в своем виртуальном мире и поглощал тонны чипсов.

А потом в жизни Вероники случился новый поворот.

Начальник вызвал ее в свой кабинет и сказал, что очень важному клиенту кто-то запустил в компьютер новый, необычный и очень опасный вирус. Обычные антивирусные программы оказались бессильны, и теперь все зависит от нее, Вероники: если она сможет справиться с этим вирусом – фирма сохранит ценного клиента, если же нет – он может уйти к конкурентам.

Вероника думала над задачей днем и ночью, думала на работе и дома. И вдруг Митя оторвался от очередной игры, заглянул в ее компьютер и моментально показал ей простое и гениальное решение.

Клиент был очень доволен, шеф был доволен, Веронике заплатили большую премию, на которую она купила Мите новую игру и целый ящик чипсов.

Но на следующий день шеф снова вызвал ее и сказал, что теперь тот клиент хочет нанести ответный удар и запустить вирус в компьютер своих конкурентов.

– Но это же незаконно! – запротестовала Вероника. – За это могут влепить срок!..

– Ерунда! – отмахнулся шеф. – Никто не станет раздувать дело, это обычный момент конкурентной борьбы. Но вот если мы не возьмемся за эту работу – клиент уйдет к конкурентам, а мы с тобой окажемся на бирже труда…

Конечно, шеф сказал это для красного словца, ему самому безработица не грозила, но Вероника приняла угрозу близко к сердцу и взялась за сомнительную работу.

На этот раз она сразу обратилась к Мите, и не прогадала: он справился с задачей за несколько часов.

Шеф смотрел на Веронику с удивлением и надеждой: он не ожидал от нее такой прыти, но теперь понял, что нашел золотое дно. Он стал брать заказы на хакерские работы – взлом и разрушение сайтов, проникновение в закрытые информационные системы, вскрытие паролей и секретных кодов доступа.

Теперь Вероника жила как тайный агент – она обставляла встречи с клиентами по всем правилам конспирации, научилась обнаруживать слежку и ловко уходить от нее. Она зарабатывала хорошие деньги, и как раз тогда оборудовала для брата тайное убежище: ведь теперь ему нужно было мощное электронное оборудование, которое необходимо прятать от глаз случайных свидетелей. Кроме того, самого Митю нужно было прятать от всех – и от заказчиков, и от их конкурентов, и даже от шефа. Ведь Митя был доверчив и наивен, как ребенок, и запросто мог разболтать первому встречному все тайны…

Вероника выкупила пустующий подвал, оборудовала его самыми современными системами безопасности, установила там мощные компьютеры и прочее оборудование и поселила там брата.

Митя был счастлив: у него была мощная техника и масса свободного времени. А то, что приходилось время от времени решать сложные компьютерные задачи, его только радовало, как радуют других кроссворды и головоломки.

Вероника тоже была по-своему счастлива.

Как бы там ни было, но Митя в свое время отнял у нее родительскую любовь, она, хоть и тайно, ревновала его, чувствовала себя обделенной – и вот теперь могла наверстать упущенное, заставила брата отработать все ее прежние горести и унижения.

Она навещала Митю раз в два-три дня, пробиралась в его убежище, соблюдая все правила конспирации, наводила у него порядок, готовила еду и приносила новые задачи.

Приготовив еду, Вероника позвала брата.

Митя очень неохотно проглотил несколько ложек супа, поковырялся в тушеных овощах. Видно было, что он томится, что ему хочется как можно скорее вернуться в свой виртуальный мир, где он чувствует себя полноценным, здоровым, ловким.

– Митенька, я тебе новую задачку принесла! – сообщила Вероника, когда брат отставил тарелку. – Посмотри, что тут можно сделать.

Она положила перед ним картонный прямоугольник с буквами и цифрами, полученный от нового заказчика.

Митины глаза загорелись: он любил трудные задачи.

– Нужно взломать защиту этого сайта и получить коды доступа к закрытым файлам, – повторила она задание.

– Интересно! – проговорил Митя, прочитав надпись. – Очень интересно! Это же…

– Тише! – перебила его сестра и испуганно огляделась по сторонам, как будто в подвале был кто-то, кроме них.

– Ты чего волнуешься, сестренка! Здесь кроме нас с тобой только Махно, а он – кадр проверенный!

Вероника погладила его по затылку и подумала, что надо брата подстричь. Митя, как маленький капризный ребенок, терпеть не мог умываться, застегивать пуговицы и зашнуровывать ботинки. А уж стрижка выливалась в самый настоящий скандал. Мысль о парикмахерской Вероника давно уже отбросила – никакими силами туда ей Митю не затащить. Да и ни к чему привлекать внимание, а уж он так себя поведет в кресле мастера, что надолго его запомнят. Вероника быстро освоила нехитрую парикмахерскую премудрость. Но сегодня, пожалуй, не самый подходящий момент для стрижки, Митя разнервничается и не станет решать задачу.

Митя подсел к компьютеру и быстро защелкал клавишами. Вероника задумалась. Ей очень не понравился сегодняшний эпизод на реке. Эти люди, что ожидали кораблик на пристани, произвели на нее сильное впечатление. Сразу видно, что тот, кто их послал, человек серьезный и опасный. За кем они следили? За ней или за заказчиком?

Вероника подумала еще немного и уверилась, что «хвост» привел на встречу заказчик, она была очень осторожна. На душе было неспокойно – Вероника предчувствовала неприятности.

* * *

Митя был счастлив.

Задачка, которую принесла ему сестра, оказалась очень сложной, а решение сложных задач было для него самым большим доступным удовольствием. Проще говоря, чем сложнее была задача, тем больший кайф он ловил.

– Так-так! – проговорил он, когда на экране загорелась длинная цепочка цифр. – Что за код мы тут имеем? Ага, наверняка на основе датчика случайных чисел! Ну ничего, мы и не таких ломали…

Он ловко защелкал клавишами, и экран монитора превратился в поле боя, нет – в темный, непроходимый лес, где происходила увлекательная охота!

Митя чувствовал себя то лихим охотником в высоких сапогах, в шляпе с пером, то охотничьей собакой, обнюхивающей траву и кочки в поисках свежего следа…

Разгадывая компьютерные головоломки, он всегда подключал воображение, представлял себя то мореплавателем, плывущим к неизвестной земле, то кладоискателем, то, как сейчас, охотником. Воображение позволяло ему справляться с самыми трудными задачами, многократно увеличивая возможности мозга…

И вот он почувствовал свежий след! Почувствовал, что хитрая сеть расставленных им алгоритмов едва заметно дрогнула! Значит, в эту сеть попалась добыча!

Он потянул за краешек сети – то есть ввел в компьютер еще один алгоритм дешифрации, – и вот она, добыча! Бьется в сетях, безуспешно пытаясь вырваться! Код доступа к системе вычислен!

Но как Митя и подозревал, это была еще не окончательная победа.

Во всякой серьезной системе защита бывает многоступенчатой, а в том, что эта система серьезная, Митя не сомневался.

Первый код доступа был еще не самой добычей, не кладом, который он хотел найти, не тем сказочным островом, к которому он направлял свой корабль, а только первой подсказкой, указанием, в каком направлении нужно искать.

И Митя с новыми силами бросился в этом направлении.

Вероника тем временем навела порядок в его берлоге, нажарила котлет, вымыла посуду. Она покосилась на брата – тот согнулся над компьютером, еще больше, чем обычно, похожий на гнома.

– Ну, Митенька, я, наверное, пойду, – проговорила она. – Зайду завтра, ты к тому времени справишься…

– Подожди еще немного! – отозвался он не поворачиваясь. – Кажется, я уже совсем близок к решению…

На этот раз он был рыцарем на белом коне, который гарцевал на поляне перед замком. В башне этого замка томилась прекрасная принцесса – последний защитный код системы. Ее стерег страшный дракон стохастического алгоритма, готовый уничтожить всякого, кто попытается взломать защиту.

Но принцесса хочет вырваться на свободу, и она поможет прекрасному рыцарю…

Митя осторожно запустил в замок пробный шар. Он попытался проникнуть в систему под видом привилегированного пользователя. Если это удастся – принцесса ответит ему, выдаст защитный код…

Но дракон не дремлет. Он высунул из окна одну из своих голов и выдохнул огонь защитных вирусов.

Рыцарь отступил, но не сдался. Он подключил своих союзников, точнее, своих верных вассалов – включил еще четыре компьютера, которые выпустили по замку град стрел – массированную вирусную атаку. Дракон отвлекся на новую опасность и утратил бдительность.

Митя повторил попытку проникнуть в систему под видом ВИП-пользователя.

На этот раз система, кроме тех паролей и кодов, которыми Митя уже обладал, затребовала его идентификационный номер и физический адрес, чтобы сверить со списком ВИП-клиентов.

Митя ввел адрес пользователя из Австралии, затем сгенерировал секретный номер…

Кажется, ему удалось перехитрить дракона. Принцесса выглянула из окошка замка и выпустила бумажного голубя. Рыцарь приподнялся в седле, перехватил письмо…

Последний защитный код был у него в руках.

– Йес-с! – закричал он, победно вскинув руки. – Я его сделал!

Радость от победы немного притупила его бдительность, и Митя не заметил, как полуживой дракон защитной системы выглянул из замка и выпустил вслед рыцарю единственную стрелу – кодированную метку, которая должна была отследить источник вирусной атаки…

– Ты просто молодец! – восхитилась Вероника, поцеловав брата в макушку. – Всего полтора часа! Думаю, ни у кого не получилось бы так быстро!

– Обижаешь, сестренка! – усмехнулся Митя. – Ни у кого вообще ничего бы не получилось!

Вероника списала результаты его работы на флэшку, попрощалась с братом и покинула его убежище.

Миновав лабиринт проходных дворов, она вышла на Загородный проспект, поймала машину (как и прошлый раз, села только в третью) и доехала до Спаса на Крови.

Вероника приехала сюда только для того, чтобы в густой толпе туристов сделать один телефонный звонок. Она не звонила из убежища брата, не звонила даже из близлежащих мест, потому что знала, как развиты современные электронные технологии, знала, как легко найти человека по единственному звонку мобильного телефона.

Только здесь, в этом людном месте, она достала мобильник и набрала номер заказчика.

Он дал ей этот номер только для одного звонка – чтобы сообщить о том, что заказ выполнен. Причем говорить ничего не нужно – сигналом был сам звонок.

Дождавшись соединения, она услышала стандартный ответ оператора:

– Абонент не доступен. Оставьте голосовое сообщение после сигнала…

Дожидаться сигнала она, естественно, не стала, огляделась по сторонам и бросила телефон в мусорный бак.

После этого вышла на Невский, поймала машину и поехала на Сенную площадь.

Услышав скрип дверных петель, Надежда Николаевна юркнула в ванную комнату и прикрыла за собой дверь, оставив узкую щелку для наблюдения.

В комнату вошла высокая полная женщина с коротко стриженными волосами цвета «блондинка с претензией». Женщина была одета в длинный темно-вишневый шелковый халат, на плечи ее была накинута такая же шаль. Судя по этому наряду, это была не сотрудница медицинского центра, а одна из пациенток.

Войдя в номер, дама остановилась на пороге и огляделась по сторонам.

– Да где же она… – проговорила дама и прямиком направилась к двери ванной.

Надежда Николаевна лихорадочно оглянулась в поисках убежища. Спрятаться в маленькой ванной было некуда, зато она увидела в углу, за унитазом, красное пластмассовое ведро с торчащей из него веревочной шваброй.

Идея пришла мгновенно. Надежда взлохматила волосы, повязала на манер фартука вафельное полотенце, затем, быстро схватив ведро, выдвинула его на середину помещения, окунула в него швабру и принялась тереть кафельный пол, вполголоса напевая:

– «В этой шали я с ним повстречалась, и меня он любимой назвал…»

Дверь ванной распахнулась, темно-вишневая дама заглянула внутрь и проговорила, поджав губы:

– Вот вы где! А я слышу, здесь кто-то ходит, так и подумала, что это уборщица! А у меня, между прочим, уже два дня не убрано!

Надежда вспомнила уборщицу из своего НИИ. Она поставила швабру, оперлась на нее всем весом, смахнула незримый пот со лба тыльной стороной ладони и проговорила:

– А мне что – разорваться? Вас много, а я одна!

Вишневая дама попятилась от неожиданности: давно уже она не слышала такого!

Надежда же вошла в роль. Перед ее внутренним взором предстала незабвенная уборщица, которую весь институт в глаза звал Никитичной, а за глаза – тетей Тряпой.

Тетя Тряпа смотрела на инженеров и научных сотрудников свысока, считая их людьми второго сорта. Даже с начальниками отделов она держалась фамильярно. Для этого было несколько причин. Во-первых, Никитична искренне считала, что относится к классу-гегемону, а инженеры и прочие сотрудники института – к прослойке, которую еще не так давно почти официально называли «гнилой интеллигенцией». Во-вторых, инженеры перебивались на скудную зарплату и не имели права ни на какие дополнительные заработки, Никитична же работала по совместительству в трех местах, так что в сумме у нее набегала зарплата доктора наук. Мало этого – одним из мест ее работы был расположенный поблизости районный исполком, так что тетя Тряпа имела доступ в замечательную исполкомовскую столовую, где она покупала разные дефицитные продукты – от импортных шоколадных конфет в красивых коробках до растворимого кофе, которого в те годы было днем с огнем не отыскать в обычных магазинах. Эти дефициты тетя Тряпа с большой наценкой продавала сотрудницам института, которые по этой причине перед ней всячески заискивали.

Надо сказать, Надежда Николаевна держалась подальше от тети Тряпы, предпочитая обходиться без дефицитов, но сохранять собственное достоинство.

– Вас много, а я одна! – повторила Надежда Николаевна любимое выражение тети Тряпы. – Работаю за гроши, грязь за вами вылизываю, так еще каждый норовит простого человека обидеть! А сама не хочешь тряпку в руки взять?

Вишневая дама выпучила глаза, растерявшись от такой наглости, но через несколько секунд опомнилась, пришла в себя и перешла в контрнаступление:

– Вот еще! Я такие деньги плачу за эту конуру – и еще сама должна здесь убираться? А бельишко постирать тебе не нужно? Да ты сейчас с этой работы вылетишь! Я директору центра пожалуюсь, и тебя здесь через пять минут не будет!

Надежда Николаевна изобразила испуг и раскаяние.

– Извините, дама! – проговорила она, опустив глаза и теребя в руках тряпку. – Зачем к директору? Не надо к директору… в моем возрасте работу очень трудно найти, а на одну пенсию не проживешь… извините, я только здесь закончу и сразу к вам приду… все у вас приберу, как положено, вы не сомневайтесь…

Вишневая дама оказалась отходчивой. Увидев искреннее раскаяние «уборщицы», она смягчилась:

– То-то же, а то, вишь, разоралась! Сейчас тебе не прежние времена! На вас управу легко найти!

– Извините… – повторила Надежда. – Просто тут уж очень все было запущено, еле отмыла… Кто это здесь жил? Видно, что неаккуратный человек…

Дама таинственно понизила голос и проговорила, покосившись на дверь:

– То-то и оно, что не знаю, кто здесь жил! То есть знаю, что женщина, и вроде молодая, даже фамилию слышала – Горожанкина, но какая-то она странная. Проскочит к себе в комнату, дверь закроет, и не видно ее, и не слышно! В столовую не ходила, прямо в номере питалась, процедуры никакие не посещала. Одна только Наина Ивановна к ней заходила, видно, знакомы они. Наина Ивановна и привела ее сюда…

– Наина Ивановна? – с интересом переспросила Надежда. – А кто это такая?

– Наину Ивановну не знаешь? – удивленно переспросила вишневая дама. – Это же докторша здешняя, главного врача заместитель. Она всем пациентам процедуры назначает, лекарства прописывает… – Дама взглянула на часы и всполошилась: – Ой, мне же как раз лекарство принимать пора! Ну ладно, я к себе пойду, а ты, как здесь закончишь, приходи ко мне!

– Приду, непременно приду! – пообещала Надежда.

Однако едва дверь номера закрылась за вишневой дамой, она поставила ведро и швабру на прежнее место, привела себя в порядок, выскользнула в коридор и спустилась на первый этаж.

К счастью, Марианны Сергеевны нигде не было видно.

Надежда подошла к стойке регистратуры.

Девушка за стойкой встретила ее профессиональной улыбкой, в которой чувствовался некоторый надлом – видимо, она еще не вполне отошла от общения со скандальной пациенткой.

– Чем я могу вам помочь? – спросила она Надежду Николаевну.

– Вот что, деточка! – проговорила Надежда, значительно поглядев на регистраторшу. – Вы не думайте, что я к вам с улицы пришла. Мне рекомендовал обратиться к вам Прохор Петрович! Вы его, конечно, хорошо знаете…

Последние слова она произнесла с особенным выражением и подняла глаза к потолку.

Девушка напрягла немногочисленные извилины, пытаясь вспомнить, кто такой Прохор Петрович, разумеется, ничего не вспомнила, но на всякий случай изобразила крайнее почтение:

– Да, разумеется… хотя для нас каждый посетитель очень важен, но я обещаю, что к вам будет особенно внимательное отношение!

При приеме на работу девушку строго проинструктировали: желания клиента – закон. Хочет он какого-то определенного врача – пожалуйста. Хочет необыкновенную процедуру – всегда готовы! Хочет луну с неба – с нашим удовольствием! Главное – пообещать. И поскорее договор оформить, чтобы клиент оплатил. А там уж пускай возмущается и права качает. Если есть силы орать и ругаться – значит, не больной, а притворяется…

– Желание клиента – закон! – улыбнулась девушка.

– То-то! – удовлетворенно проговорила Надежда Николаевна. – Прохор Петрович советовал мне поговорить лично с Наиной Ивановной. Он сказал, что она – ваш самый лучший специалист!

– Наина Ивановна? – Девушка немного растерялась. – Да, конечно, она замечательный специалист, но у нас и другие врачи очень опытные… может быть, вы сначала к другим врачам, а потом уже…

– Другие?! – Надежда недовольно подняла брови. – Мне не нужны другие! Я не могу доверить свое здоровье кому попало! Прохор Петрович советовал…

– Одну секундочку! – Девушка сняла трубку местного телефона и проговорила несколько испуганно: – Наина Ивановна, извините, тут пришла пациентка от Прохора Петровича, она хочет, чтобы вы лично ее осмотрели… да, непременно вы… да, первичная пациентка… да, от Прохора Петровича… да, обязательно… да, хорошо… – Она повесила трубку и повернулась к Надежде Николаевне: – Наина Ивановна вас примет. В виде исключения. Давайте ваш паспорт, я выпишу карточку…

– Паспорт? – переспросила Надежда. – А вот паспорт-то я и не захватила…

– Вот как? – На лицо девушки набежало облачко, но оно тут же снова посветлело. – Ничего страшного, я вам сейчас выпишу карточку, а паспорт вы принесете в следующий раз…

Она вставила в принтер чистый бланк и выжидающе взглянула на пациентку.

– Леб… Гусева… Гусева Вера Ермолаевна, – на ходу сочинила Надежда оперативный псевдоним, – полных лет…

– Это не обязательно. – Девушка мило улыбнулась. – Еще, если можно, адрес и контактный телефон.

После секундного раздумья Надежда Николаевна продиктовала регистраторше адрес и телефон химчистки. В этой химчистке ее недавно обхамили, поэтому Надежда не почувствовала угрызений совести.

История и правда была возмутительная. Надежда посадила пятно на новое платье. Это платье она надела впервые на юбилей близкого друга Сан Саныча. Гуляли в ресторане, так что пятно было от еды, о чем Надежда и предупредила сотрудницу химчистки. Каково же было ее возмущение, когда ей выдали почищенное платье с тем же пятном на животе. И на гневный вопрос, какого черта, предпочли не дать никаких объяснений и предложили оставить платье еще на три дня. Надежда пришла через три дня и застала такую же картину. Потом еще через три и еще, после чего до нее наконец дошло, что с платьем ничего не делают, оно просто валяется в химчистке и ждет, пока у Надежды кончится терпение. В конце концов удалось выяснить, что вместо чистки платье просто выстирали. По глупости или по халатности или назло Надежде, теперь уже поздно выяснять, поскольку та сотрудница уволилась. Так ничего и не добившись, Надежда плюнула и ушла. И сейчас, вспомнив об этом, скрипнула зубами от злости.

Девушка протянула ей карточку и проговорила:

– Проходите в сто двадцать второй кабинет, это прямо по коридору…

Надежда поблагодарила девушку и хотела уже отправиться в указанном направлении, как вдруг в холл влетела знакомая ей дама в темно-вишневом халате. Она затормозила возле стойки регистратуры и воскликнула, клокоча от гнева:

– Безобразие! Что у вас творится? Ваш персонал совершенно распустился! Уборщица обещала навести у меня в номере порядок и пропала с концами! Я вынуждена поставить вопрос перед вашим руководством! Если у вас и впредь будет такой безобразный сервис, я обращусь в другую клинику!..

– Уборщица? – удивленно переспросила девушка. – Но уборщицы сейчас нет, она у нас работает только по утрам, пока больные на процедурах, и вечером, когда врачи уходят…

– Как – нет?! – воскликнула вишневая дама. – Как это нет, когда я ее своими собственными глазами… – Тут она заметила Надежду Николаевну и побагровела: – Да вот же она! Ты, тряпка половая, почему ко мне не пришла? Я к тебе по-человечески, а ты мне в душу наплевала?! Ну, ты отсюда вылетишь на сверхзвуковой скорости!

– В чем дело? – проговорила Надежда Николаевна, гордо вскинув голову, и повернулась к регистраторше. – У вас что, еще и душевнобольных лечат? В таком случае их должны содержать отдельно, под охраной, в запертом помещении!

– Что-о?! – взвыла вишневая дама. – Ты, швабра вытертая, что себе позволяешь? Да я тебя сейчас! – Она с самым угрожающим видом двинулась к Надежде.

Девушка за стойкой нажала на незаметную кнопку, и тотчас в холле появился рослый длинноволосый санитар. Переглянувшись с регистраторшей, он подхватил вишневую даму под локоть и, несмотря на яростное сопротивление и возмущенные вопли, вежливо, но непреклонно увел в соседний кабинет.

– Извините, Вера Ермолаевна! – испуганно лепетала девушка. – Это какое-то недоразумение…

– Я попрошу вас впредь оградить меня от таких недоразумений! – отчеканила Надежда и величественно удалилась по коридору.

На двери сто двадцать второго кабинета висела табличка «Доктор Н. И. Пронырко, заместитель главного врача».

Надежда Николаевна постучала в дверь костяшками пальцев, и из кабинета донесся странно приглушенный голос:

– Одну минуточку!

– Минуточку так минуточку! – пробормотала Надежда, села на стул слева от двери и перевела дух.

После сегодняшних бурных приключений в больнице она была рада малость передохнуть и обдумать свой разговор с Наиной Ивановной.

Однако прошла минута, другая, третья… пятая…

Надежда Николаевна встала и снова постучала в дверь.

На этот раз ей никто не ответил.

Тогда она осторожно толкнула дверь и заглянула в кабинет, вполголоса спросив:

– Наина Ивановна, можно к вам?

Ей снова никто не ответил, да отвечать было и некому: кабинет был пуст.

Надежда, немного помедлив на пороге, вошла внутрь: ведь, в конце концов, Наина Ивановна обещала ее принять! Вот только куда она делась? Только что была здесь…

В дальнем конце кабинета была еще одна дверь, точнее, арка, задернутая белой шторой. Возможно, у Наины там операционная, или процедурная, или что там еще бывает у врачей?

Настороженно покосившись на эту арку, Надежда подошла к письменному столу. На столе стоял компьютер. Снова опасливо взглянув на белую занавеску, Надежда Николаевна обошла стол и взглянула на светящийся экран.

– Я только одним глазком! – пробормотала она, оправдываясь перед своим внутренним голосом, который снова предостерегающе заныл.

На экране была страница текстового документа – что-то вроде медицинской карты, которую сама Надежда держала в руке.

На самом верху страницы жирным шрифтом было выведено имя пациента, точнее пациентки.

«Горожанкина Елизавета Петровна», – прочитала Надежда.

Ого, вот это везение! Ведь именно такую фамилию назвала вишневая дама, соседка загадочной пациентки из триста седьмого номера… из медицинской карты можно много о ней узнать…

Впрочем, тут же остудила себя Надежда, узнает ли она правду? Ведь сама она только что сообщила девушке из регистратуры вымышленные данные, так кто мешал так же поступить и этой загадочной особе?

Ниже были размещены остальные данные – адрес, телефон, записи врачей…

Однако Надежда не успела их прочесть.

Сквозняк приподнял белую штору, и Надежда увидела кое-что куда более важное.

Она не поверила своим глазам, подскочила к шторе, отдернула ее…

И попятилась в ужасе.

За шторой действительно была небольшая процедурная. Возле стены стоял стеклянный шкафчик с какими-то медицинскими инструментами и медикаментами, рядом с ним – кушетка, застеленная белоснежной простыней, за кушеткой – еще один шкафчик, в котором стояли рядком картонные папки, видимо, с личными делами больных. Впрочем, часть папок была выброшена из шкафа и в полном беспорядке валялась на полу.

Но разумеется, не это привело Надежду Николаевну в ужас.

На полу, у самого порога процедурной, лежала на спине женщина средних лет в белом врачебном халате.

Именно ее ногу в коричневой туфле с квадратным носком заметила Надежда, когда сквозняк приподнял край шторы.

Сейчас же она увидела всю Наину Ивановну – от упомянутых уже коричневых туфель до тусклых, коротко стриженных волос с пробивающейся у корней сединой.

Но самым ужасным было лицо женщины – багровое, с выпученными глазами в красной сетке лопнувших сосудов, с вываленным лиловым языком…

Наина Ивановна была задушена, причем задушена совсем недавно – ведь всего несколько минут назад она разговаривала по телефону с девушкой из регистратуры.

А потом… Надежда вспомнила голос, который отозвался из-за двери кабинета на ее стук. Этот голос показался каким-то странным, словно полузадушенным. Собственно, она не могла сказать, мужской это был голос или женский. Просто ожидала услышать голос Наины Ивановны, поэтому и посчитала голос женским. Но теперь она поняла, что ей ответил не кто иной, как убийца, что в ту самую секунду, когда она подошла к двери кабинета, он душил Наину Ивановну…

Надежда Николаевна представила руки убийцы на горле Наины… и тут же перед ее внутренним взором предстала другая картина – два силуэта на фоне освещенной занавески, мужчина душит женщину…

История повторяется. Наверняка это тот же душитель пришел сюда, чтобы покончить с Наиной Ивановной, потому что она что-то знала о том, первом убийстве, что-то знала о девушке, которая провела какое-то время в этой клинике, записавшись под именем Елизаветы Горожанкиной. Он обошел Надежду всего на несколько минут, успел войти в этот кабинет немного раньше ее, задушил Наину Ивановну и забрал папку с картой Горожанкиной.

Но как он отсюда сбежал? Ведь Надежда сидела перед дверью кабинета, и оттуда никто не выходил!

Она с трудом оторвала взгляд от жуткого лица мертвой женщины и увидела распахнутое окно. Вот почему в комнате гулял сквозняк, приподнимая время от времени белую штору! Убийца выпрыгнул через окно, благо кабинет Наины находился на первом этаже.

Надежда Николаевна, покачиваясь, вернулась в кабинет.

Она подошла к компьютеру, и ее взгляд снова остановился на файле с данными таинственной пациентки.

Убийца унес папку с этими данными, но то ли не подумал о компьютере, то ли не успел ничего с ним сделать, так как его спугнула Надежда.

Она попыталась запомнить текст на экране, но в теперешнем своем состоянии не могла этого сделать. Буквы плясали перед глазами, складываясь в какие-то бессмысленные слова.

К счастью, рядом с компьютером стоял принтер. Надежда отправила документ на печать.

И в эту секунду в дверь кабинета кто-то постучал.

Надежда схватилась за голову: если сейчас ее найдут рядом с трупом Наины Ивановны, ее наверняка посчитают убийцей!

Стук снова повторился.

– Одну минуточку! – проговорила она сдавленным, полузадушенным голосом – точно таким же, какой она несколько минут назад услышала из-за двери кабинета…

Листок с распечаткой вылетел из принтера. Надежда схватила его, забежала в процедурную, с неожиданной ловкостью взлетела на подоконник и выскочила в окно…

Под окном была клумба с разноцветными петуниями. Надежда не удержалась на ногах, приземлилась на четвереньки, но тут же поднялась и припустила прочь от злополучного медицинского центра.

Отбежав метров на двадцать, все же оглянулась, увидела смятые цветы, глубокие следы на клумбе и огорчилась – кто-то возился с этими петуниями, поливал их, пропалывал…

В следующую секунду она поразилась себе самой: как она может огорчаться из-за смятых цветов, если только что почти на ее глазах убили женщину?

Да и сама она… Если бы она вошла в кабинет на минуту раньше – ее тоже могли убить!

Да и сейчас она вовсе не избежала опасности.

Ведь ее видели в клинике, девушка из регистратуры направила ее в кабинет Наины Ивановны, и через несколько минут ту нашли мертвой… или вот-вот найдут…

Со стороны медицинского центра донесся оглушительный, душераздирающий вопль.

«Ну вот и нашли», – подумала Надежда, усилием воли замедляя шаги, чтобы встречные прохожие не запомнили бегущую женщину. И так вид у нее небось дикий, а если еще бежать, точно заподозрят во всех грехах.

«Я говорил! – заливался внутренний голос пожарной сиреной. – Я предупреждал, что так будет!»

«Врешь ты все, – устало ответила Надежда, – что так все будет, ты даже не предполагал».

Душа ее была просто скована ужасом. Перед глазами стояло сине-багровое лицо задушенной докторши. Глаза, вылезшие из орбит, и вываленный язык.

Надежда застонала и против воли убыстрила шаг, ей хотелось поскорее оказаться как можно дальше от злополучного медицинского центра. Прибежать домой, закрыться на все замки, прыгнуть в кровать и укрыться одеялом с головой. И чтобы никто не трогал. Телефон отключить.

Это был полный кошмар. Ни разу еще не случалось ей попадать в такую историю. Мало того что, войди она в кабинет чуть раньше, убийца мог задушить и ее. Или стукнуть чем-нибудь по голове – ей-то, Надежде, какая разница была бы…

Так еще могли же войти и застать Надежду прямо над трупом! Кто поверит, что она нашла Наину Ивановну уже задушенной? Никто же убийцу не видел…

Противнее всего, что в этой ситуации нельзя никого винить, кроме себя. Ну что ее потянуло в этот центр «Гигея», провались он совсем? Что ее заставляло расследовать это несчастное убийство? Ну, убили и убили девушку, в конце концов, ей уже все равно.

Надежда почувствовала самую настоящую ненависть к неизвестному убийце, к его жертве, к двум нахальным и ленивым ментам, а также к себе самой – упертой идиотке.

Она выскочила на проспект и подняла руку.

* * *

Через несколько минут Надежда ехала домой в маршрутке.

Напротив нее сидела женщина примерно ее возраста с многочисленными сумками и пакетами. Женщина время от времени странно поглядывала на Надежду и наконец, пригнувшись к ней, прошептала:

– Женщина, у вас блузка расстегнута!

Надежда вспыхнула, схватилась за ворот и убедилась, что две верхние пуговицы блузки оторвались. Наверное, это случилось в момент приземления на клумбу.

– Ой, правда! – проговорила она вполголоса. – Это, наверное, в метро, такая толчея!

– Вот, возьмите! – Сердобольная женщина протянула ей булавку.

Надежда заколола воротник блузки и только сейчас осознала, что держит в руке смятый листок бумаги. Это были личные данные таинственной пациентки из триста седьмого номера, которые она успела распечатать перед побегом из клиники.

Первой мыслью было отбросить от себя листок, как будто это ядовитая змея. Но та же пассажирка напротив заметит и сделает замечание. Надежда сложила листок пополам и убрала его в сумку.

Ночь прошла ужасно. Едва Надежда смежала веки, как перед глазами тотчас вставало жуткое лицо задушенной докторши, никуда от него было не деться. Надежда Николаевна ворочалась с боку на бок, вставала, пила воду, распахивала окно, чтобы подышать свежим ночным воздухом, – ничего не помогало. Мужу, который, придя с работы, поразился ее измученному виду, Надежда сказала, что плохо себя чувствует от жары, поэтому он ничуть не удивлялся ее бессоннице. Кот Бейсик в жаркое время года спал в гостиной на полу, чтобы обвевало сквознячком, Надежда ему не мешала.

Внутренний голос вел себя благородно, высказав Надежде один раз все, что он думает о ненормальных домохозяйках, которые не могут жить спокойно и вечно норовят поискать приключений на свою голову (голос употребил другое слово). Поскольку Надежда покаянно молчала, внутренний голос быстро прекратил свои нравоучения, а может, просто хотел спать.

Надежда забылась тяжелым, беспокойным сном только под утро и, разумеется, проспала. Муж не стал ее будить, тихонько собрался и ушел на работу.

Надежда проснулась, когда солнце вовсю глядело в окно, в комнате было жарко.

– Бейсик! – жалобно позвала Надежда Николаевна. – Хоть ты меня пожалей!

Кот, однако, ее призывы проигнорировал.

– Вот так, – грустно сказала Надежда, – когда нужна поддержка близких, их никого нету…

Однако совсем не в характере Надежды Николаевны было подолгу валяться в кровати и жалеть себя. Она заставила себя подняться и побрела в ванную.

Предстояла процедура, которую каждое утро совершает любая женщина, – первый взгляд в зеркало. С некоторых пор это простое действие приносило Надежде несколько неприятных минут.

В ванной она зажмурилась перед зеркалом, сосчитала мысленно до десяти, глубоко вздохнула и открыла глаза.

Н-да, Надежда Николаевна была женщиной реалистичной и никогда особенно не обольщалась насчет собственной внешности. И нынешним утром, после вчерашних переживаний и бессонной ночи, она ничего хорошего от своего лица не ждала. Но действительность превзошла самые мрачные ее ожидания. В зеркале отражалось не лицо, а какая-то серая масса – нос на сторону и глаза-щелочки.

Как-то в одном журнале Надежда прочитала статью дамы-психоаналитика, которая утверждала, что для внешности и хорошего самочувствия очень важно самовнушение. Нужно утром перед зеркалом повторять себе: «Я красивая, умная и талантливая. У меня все получится. День сегодня будет удачный».

И далее в таком духе минут десять. Это, дескать, помогает.

Надежда смело взглянула себе в лицо и попыталась пошире раскрыть глаза. Получилось с трудом. Она набрала воздуха в легкие, собираясь произнести заветные фразы, но губы сами сказали другое:

– Ну и мордень! С такой физиономией только пустые бутылки по утрам сдавать!

И тут же вспомнила, что сегодня вечером они с мужем приглашены в гости. И что подумают люди, когда она предстанет перед друзьями в таком виде? Нет, тут своими силами не обойтись.

Надежда тут же позвонила в салон красоты, договорилась, что придет после обеда, а потом заметалась по квартире, пытаясь привести ее в относительный порядок.

После уборки и душа она спохватилась, что не видела кота со вчерашнего вечера. Сначала она не слишком обеспокоилась – Бейсик терпеть не мог шум пылесоса, так что всегда прятался, услышав, что Надежда выкатывает агрегат из кладовки.

Она позвала кота по имени, постучала по миске, проверила все укромные места.

Кот не появился. Надежда забеспокоилась и проверила окна, ибо кошмар каждого котовладельца – открытое окно. Эти ненормальные домашние коты обожают наблюдать за птичками, причем не через стекло, а снаружи. А потом оскальзываются лапами на наклонном откосе и падают вниз.

Супруги Лебедевы жили на седьмом этаже, поэтому сердце у Надежды сжалось со страху.

– Бейсик! – слабым голосом позвала она. – Где ты?

Молчание было ей ответом. И вот когда Надежда схватилась уже за телефон, чтобы звонить мужу, взгляд ее упал на дверь лоджии. Дверь была заперта – это муж, уходя, позаботился о цветах. Сам-то он не слишком о них беспокоился, просто боялся, что Бейсик снова нахулиганит и Надежда здорово кота отмутузит. В отношении цветов его жена занимала непримиримую позицию.

В безумной надежде она рванула на себя дверь лоджии.

Кот спокойно спал в плетеном кресле на специальной подушечке. Он успел проскользнуть в щелочку, когда хозяин закрывал дверь. Так что Сан Саныч, что называется, пустил козла в огород.

На полу валялись две кисточки завядшей герани, и фикус основательно разрыхлили когтями, на большее кот не решился, да и хулиганить в одиночестве было неинтересно.

На скрип двери котяра приоткрыл желтый разбойничий глаз и попытался придать усатой морде самое благонравное выражение. Но не получилось, потому что Бейсик был уверен, что хозяйка все равно не поверит. Наказания, однако, не последовало, Надежда взяла кота на руки и прижала к колотящемуся сердцу.

– Ты мой дорогой! – нежно сказала она и попыталась поцеловать розовый нос, но кот ловко увернулся.

– А кто снова объел герань? – мгновенно озверела Надежда. – Посмотри, что ты наделал!

Она протянула руку в сторону несчастной герани, кот воспользовался, что ослабили хватку, вывернулся и прыгнул на пол, напоследок больно цапнув Надежду когтями.

Инцидент был исчерпан. Надежда взглянула на часы и заторопилась в салон красоты.

На площадке они столкнулись с соседской девчонкой Милкой, которая в ожидании начала занятий в колледже проводила пока время в праздности. Она спала до полудня, часами болтала по телефону, выходила из дома к обеду и болталась где-то до поздней ночи, благо погода стояла подходящая для гуляний.

Милка была при полной боевой раскраске, на ней были розовые шортики и такая же открытая маечка.

– Макияж не потечет при такой-то жаре? – полюбопытствовала Надежда, заходя вслед за Милкой в лифт.

Милка на ехидный выпад ничего не ответила, она достала из пакета модные темные очки и стильную кепку – ярко-синюю, а козырек в шашечку.

– Милка! – оторопела Надежда, увидев что-то очень знакомое. – Ты где кепку взяла?

– Там больше нету! – в лучших традициях ответила Милка. – И потом, это молодежная вещь, вам не пойдет…

– А все-таки… – настаивала Надежда.

Милка услышала в ее голосе нечто серьезное, так что безропотно дала снять с себя кепку. Надежда вспомнила, как в прошлую субботу на озере еще не утонувшая девица с капризным голосом уронила кепку едва ей не на колени, и она эту кепку подняла.

Надежда поднесла кепку к свету. Сбоку на козырьке было заметное чернильное пятно. Милка выхватила у нее из рук кепку и выскочила из лифта.

– Милка, откуда кепка? – крикнула ей вслед Надежда Николаевна. – Не смей убегать!

– Слушайте, ну что вы ко мне пристали! – раздраженно начала Милка, потом поглядела Надежде в глаза и внезапно остановилась, вспомнив, что в колледже, куда она поступила после девятого класса, математика тоже есть, да еще какая, а у нее, Милки, с математикой отношения никак не складываются. – Ну нашла я эту кепку, – сказала она, отведя глаза.

– Где? – Для верности Надежда подошла ближе и взяла Милку за локоть. – Говори точно!

– Ну… а вы матери не скажете?

– Не скажу, – пообещала Надежда.

В дальнейшей беседе выяснилось, что нашла эту кепку Милка на тропинке, что проходит вдоль противоположного берега озера. Там редко кто ходит, поскольку берег здорово зарос камышом, а на земле трава высоченная и очень колкая. Милка там оказалась не случайно, ее позвал Вовка Сыч.

– И что это ты с этим Сычом в камышах делала? – строго спросила Надежда.

Милка посмотрела очень красноречиво. Взгляд ее призывал Надежду не придуриваться и идиотских вопросов не задавать. Надежда тотчас пожалела, что дала опрометчивое обещание не говорить ничего Милкиной матери, тем более что вспомнила, как Нина на даче ругала в разговоре какого-то сыча.

– Так это он и есть? Он же хулиган, нигде не учится, не работает! – закричала она. – Зачем он тебе сдался?

– Так… – Милка отвела глаза.

– Смотри, попадешь с ним в историю! – пригрозила Надежда. – Не иначе он с криминалом связан. Одна кличка чего стоит!

– И вовсе это не кличка, а фамилия такая – Сыч, – обиделась Милка, – у вас фамилия – Лебедева, а у него – Сыч! И ни с каким криминалом он не связан, а что они яблони у Пашуковых обтрясли и забор новый исписали, так у них бабка злющая, вечно собаку на всех натравливает, мимо пройти невозможно.

– Милка, – неуверенно заговорила Надежда, – ты уж поосторожнее с этим самым… залетишь еще по глупости, придется за этого Вовку замуж выходить. Это тебе надо?

– Да о чем вы говорите? – удивилась Милка. – Разумеется, не надо, на кой он мне сдался?

– А тогда чего ж ты с ним… в камышах…

Снова Милка посмотрела очень выразительно.

«Черт знает что!» – подумала Надежда и решила, что довольно с нее педагогики.

– Рассказывай подробно про кепку, – приказала она.

– Ну, там трава высоченная и сыро, – заговорила Милка, – комары злющие, как тигры, и огромные, как бегемоты. Вовка говорит – давай еще тут побудем, а я – да пошел ты на фиг! Исчесалась вся! Хотела на тропинку выходить, тут слышу – мотоцикл подъехал Петьки Бубна. Это кличка такая, – объяснила Милка ехидно, – фамилия у него Бубенцов, ну, его все Бубном зовут. Я, конечно, в траву плюхнулась, чтобы он меня не заметил, а не то живо матери доложит! Он вредный такой, да алкаш к тому же, будет потом шантажировать, на выпивку клянчить…

– Ну у тебя и приятели… – не удержалась Надежда.

– Да вы что? – возмутилась Милка. – Да я с этим Петькой и двух слов не скажу! Просто его все знают, у него папаша – сторожем в садоводстве, они там постоянно живут. Мотоцикл у Петьки фиговый, кое-как собранный, без глушителя, его сразу по шуму узнаешь. Вот, значит, встали они, слышу два голоса, вроде мужской что-то спрашивает, а женщина ему отвечает так сердито.

– Слова не разобрала?

– Да нет, далековато было. Я-то сначала думала, что это Петька какую-то девку привез, еще удивилась, потому что кто же с ним пойдет, с алкашом-то последним? Потом поняла, что не его голос. Да они мало говорили, чего-то там повозились, потом мужик и говорит: «Готова? Поехали!» И как-то ее назвал…

– Что за имя? – встрепенулась Надежда.

– Вроде Лида… – неуверенно сказала Милка. – Или не Лида, а… на «Т», Лита, Гита…

– Ага, Зита и Гита, – подсказала Надежда, – это у тебя индийская мелодрама получается! А дальше что было?

– Да ничего! Они уехали, а я вылезла на дорожку, смотрю – кепка валяется. Я и взяла. А вам это все зачем?

– Да понимаешь… – неохотно призналась Надежда, – эту кепку я видела на той девушке, ну, что утонула в прошлую субботу.

– Ой! – Милка вытаращила глаза. – Точно эту?

– Точно, – вздохнула Надежда и показала чернильное пятно. – Я ее в руках держала. Я и подумала, а вдруг она выплыла? Только тогда куда она делась, голая-то? Нет, видно, эти двое кепку случайно подобрали, а потом бросили…

– А мотоцикл-то у Петьки украли, – задумчиво сказала Милка, – они всю субботу пили где-то, он очухался ночью – мотоцикла нету. Искал везде, не нашел, все удивляются – кому эта рухлядь понадобилась?

– Значит, не его ты встретила…

– Ясно не его. Ой, это что же делается?! – заорала вдруг Милка. – Я кепку с утопленницы ношу? Да я ее тут же выброшу!

– Ну, выбрасывать не надо, но не носи… – пробормотала Надежда, – и, Милка… ты все же поаккуратней с этим своим Вовкой…

– Спокойно, тетя Надя, – покровительственно ответила Милка и помахала перед Надеждой пакетиком, на котором была нарисована полуголая красотка, – все учтено могучим ураганом! Безопасный секс! Они не пройдут!

«Господи, и шестнадцати лет еще нет девчонке, – с тоской подумала Надежда, глядя ей вслед. – Хорошо, что моя дочка давно взрослая, а внучка еще маленькая…»

К вечеру Надежда Николаевна, со свежей укладкой и новым маникюром, одетая в красивый светлый костюм, подошла к зданию, где располагалась фирма ее мужа. Было ровно семь часов, как они и договаривались, но мужа на месте, разумеется, не было.

Из дверей офиса поодиночке и парами выходили припозднившиеся сослуживцы, некоторые здоровались с Надеждой – Сан Саныча в фирме очень уважали и его жену многие знали в лицо.

Надежда представила, как она войдет в офис, будет долго объясняться с охранником, а потом бродить по пустым коридорам, разыскивая комнату, где застрял ее не в меру увлекающийся работой муж. Она собралась уже позвонить мужу и строгим голосом сказать, что ждет его в кафе через дорогу, но тут из офиса вышла Марианна Сергеевна.

Ее Надежде Николаевне особенно не хотелось видеть после приключений в медицинском центре, и она инстинктивно шарахнулась в сторону, но Марианна заметила ее и кинулась, как коршун на зазевавшегося цыпленка.

– Наденька! – проговорила она оживленно. – Как удачно, что я вас застала! Александр Александрович вот-вот выйдет! Он задержался на минутку с генеральным…

Надежда вовремя удержала поднявшиеся в удивлении брови. С чего это Марианне захотелось набиться к ней в подруги? Как иначе объяснить и неестественное оживление, и это обращение – «Наденька»… вроде бы до сих пор между ними не было такой фамильярности…

Сотрудница, что шла вместе с кадровичкой, шмыгнула в сторону, причем на лице ее Надежда успела заметить явную радость.

– Хорошо выглядите, – щебетала Марианна, пристально оглядывая Надежду Николаевну. – Просто замечательно! У вас, наверное, очень хороший косметолог!

Сначала Надежда хотела наврать, что никакого косметолога у нее нет, что пользуется она самыми обычными кремами и только от случая к случаю посещает салон красоты, но вовремя остановилась. Пойдут по офису сплетни, что жена Сан Саныча полная чумичка, за собой не следит, волосы из жадности сама красит. Та же Марианна постарается. С другой стороны, Надеждин косметолог Раечка очень милая женщина и дело свое знает, но несколько болтлива, как все парикмахеры и косметологи. Совершенно не хочется Надежде сводить ее с Марианной, мало ли что сама Надежда сболтнет в расслабленном состоянии. Когда лежишь с маской на лице, укрытая теплым пледом, а рядом играет тихая музыка, не слишком получается себя контролировать.

В общем-то ничего такого Надежда не скажет, нет у нее в шкафу никаких скелетов, но тем не менее все подробности станут известны Марианне, а уж она-то обязательно раззвонит повсюду, да еще и от себя прибавит для красного словца. Как бы мужу не повредить…

– Вы тоже неплохо выглядите, – улыбнулась Надежда Николаевна, – посвежели…

– Ой, я ходила в оздоровительный центр «Гигея», но больше туда ни ногой! Там такое творится, такое творится!

Марианна сделала паузу, наверное, ожидала от собеседницы удивленных вопросов, но Надежда Николаевна не доставила ей такого удовольствия. Ей вовсе не хотелось поддерживать разговор на эту опасную тему, она даже сделала шаг назад, но Марианна схватила ее за руку и продолжила:

– Представьте, там убили женщину, врача! Прямо посреди рабочего дня! Я в это время как раз была у них в клинике, можете себе представить? Ведь и меня могли убить!

– Да что вы говорите… – пробормотала Надежда, чтобы только не молчать.

Она взмолилась, чтобы из дверей сейчас вышел муж, и тогда можно было бы быстро уйти от Марианны, бормоча извинения, но, как назло, этот трудоголик снова где-то застрял! Нет, когда он нужен, его никогда нет рядом!

– Приличная такая клиника, деньги, правда, дерут непомерные, но все на высшем уровне! И вдруг убийство, средь бела дня! Прямо в кабинете удушили эту несчастную докторшу!

– Неужели? – проблеяла Надежда.

– Да, честное слово! Причем, Наденька, вы не поверите, убийца – тоже женщина! Ее видели буквально за пять минут до преступления! С виду – приличная скромная дама, вроде нас с вами! Стрижечка, блузочка – все самое обыкновенное, на улице встретишь – не обратишь внимания… сумочка лиловая…

Надежда спрятала сумку за спину: как назло, она была сегодня с той же сумкой, что в клинике. Сумку эту привезла ей дочка Алена, когда ездила по путевке в Италию – Рим, Флоренция и что-то там еще. Надежде сумка очень нравилась, она все летние наряды подобрала так, чтобы можно было носить эту сумку. Нынешний костюм был белый в неявный сиреневатый рисунок, сумка к нему подходила.

– Ее видела девушка из регистратуры, и еще одна женщина, пациент клиники. Можете представить – она выдавала себя за уборщицу! Видно, осматривалась, выбирала жертву… Эту женщину тоже едва не убила, она еле вырвалась!

Надежда Николаевна закусила губу, чтобы не заорать, что та тетка в вишневой шали все врет, никто ее и пальцем не тронул. Она с тоской оглядывалась по сторонам, думая, как бы сбежать, но Марианна ухватила ее за пуговицу и продолжала, сверкая от возбуждения глазами:

– Можете представить – она задушила свою жертву! Задушила голыми руками! Это какая же нужна сила? Впрочем, говорят, что маньяки и сумасшедшие ужасно сильные…

– Разве она была сумасшедшей? – пробормотала Надежда.

– А как же? Конечно, сумасшедшая! Задушила ту несчастную голыми руками и сбежала через окно! Выпрыгнула со второго этажа!

– С первого… – машинально поправила ее Надежда Николаевна.

Она тут же прикусила язык, но было уже поздно – слово не воробей.

– Так вы это уже слышали? – разочарованно протянула Марианна. – Так вам, значит, уже не интересно?

Надежда не знала, как вывернуться из этого положения, но тут, к счастью, из дверей офиса вышел Сан Саныч.

– Извини, Надюша! – проговорил он, подходя к Надежде, и поцеловал ее в щеку. – Мне пришлось немного задержаться.

– Ничего, дорогой, – нежно сказала Надежда, – мы тут пока с Марианной Сергеевной поболтали. Всего хорошего…

Но Марианна не ответила, она пристально уставилась на Надеждину сумку.

«Нужно ее выбросить, – в панике подумала Надежда, – жалко-то как… И перед дочкой неудобно… А, плевать, мало в городе таких сумок, что ли?»

Наутро Надежда проснулась свежая и бодрая. Во-первых, от того, что хорошо выспалась, а во-вторых, во сне пришло к ней откровение.

Конечно, жаль ту докторшу Наину Ивановну, но ведь ее убийство доказывает, что Надежда права в своих предположениях.

Значит, неизвестная женщина жила в клинике несколько дней и общалась только с доктором Наиной Ивановной. Потом ее убивают (оставим пока вопрос почему) и через какое-то время приходят в клинику, чтобы замести следы.

Неизвестный убийца душит несчастную докторшу прямо в ее кабинете и забирает карточку предыдущей своей жертвы. И если бы не подоспела Надежда, то ему полностью удалось бы его черное дело.

Во-первых, приема в это время у Наины Ивановны не было, так что убийца думал, что у него много времени. А получилось так, что Надежда начала скандалить с администратором, и девушка уговорила Наину Ивановну принять настырную клиентку. Ведь у них все же клиника, за каждого больного борются, вон Надежде наговорили всякого-разного, чтобы только ее в стационар уложить, до сих пор страшно…

Так что убийца сильно торопился, Надежда-то под дверью сидела и в любой момент могла войти. Это вам не участковая поликлиника, где больные врачей боятся и по струнке ходят. Тут клиентка запросто разорется и в кабинет ввалится – что, мол, за порядки? За такие деньги еще в очереди сидеть!

И потому убийца не успел заглянуть в компьютер. А Надежда – успела, да еще переговорила с теткой в вишневой шали, которая наболтала ей про свою соседку. Как все-таки удобно иметь дело с любопытными людьми! Хоть и немного та тетка выяснила, а все на пользу. Фамилия соседки была Горожанкина, жила она в номере три дня. Вот Надежда, увидев знакомую фамилию, все данные из компьютера и списала.

«Все-таки я умная, смелая и решительная», – удовлетворенно подумала Надежда Николаевна.

Из головы ее совершенно исчезли вчерашние мысли и клятвы, которые она давала самой себе, – больше никогда и ни за что не влезать в криминальные истории. Внутренний голос молчал – видимо, понял, что в таком настроении Надежда просто пошлет его подальше.

Во-вторых, продолжала Надежда, убийство докторши доказывает, что Надежда на правильном пути. Перед ее глазами встали ехидные и злые лица милиционеров из патруля.

«Так-то, голубчики, – подумала Надежда, – мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним».

Раздумывая над всем этим, Надежда не валялась на кровати, а переделала обычные утренние дела: проветрила комнаты, вытряхнула покрывала, подобрала с пола валявшийся галстук, который муж, собираясь в спешке, оставил на стуле, а кот свалил на пол и немножко с ним повозился. Кота в наказание Надежда вычесала.

После такого трудного мероприятия она заварила кофе и смастерила себе большой калорийный бутерброд с ветчиной и горячим сыром. Коту тоже отрезала ветчины, чтобы не приставал.

Отлучившись на минутку из кухни, чтобы достать из кармашка сумки распечатку с данными гр. Горожанкиной, Надежда вернулась как раз к тому моменту, когда Бейсик, взгромоздившись на стол, пытался добраться до бутерброда. Тигриным прыжком Надежда бросилась к столу, ухватила кота за шкирку и баскетбольным броском швырнула на мягкий пуфик. Ни бутерброд, ни чашка с кофе при этом не пострадали, и Надежда с гордостью подумала про себя, что, кроме ума и решительности, она обладает еще ловкостью и спортивной подготовкой. Кот был полностью раздавлен унижением и не то что когтем цапнуть, а даже глаза поднять не смел со своего пуфика.

Надежда отхлебнула кофе и разложила перед собой распечатку.

Горожанкина Елизавета Петровна… ну, это ничего не дает, наверняка вымышленное имя. Надежда и сама представилась в клинике Верой Ермолаевной Гусевой, никто и сомневаться не стал.

Дальше был напечатан адрес и телефон.

Надежда Николаевна почти не сомневалась, что телефонный номер несуществующий, и набрала его просто от бессилия.

Трубку сняли в ту же секунду, и прозвучал приятный женский голос:

– Оперативная полиграфия «Пять минут».

Совершенно машинально, без всякой надежды на успех, она проговорила:

– Можно попросить Елизавету Горожанкину?

Надежда была уверена, что ей ответят в том духе, что никакой Елизаветы Горожанкиной здесь знать не знают, и посоветуют следующий раз правильно набирать номер. Однако голос в трубке совершенно спокойно проговорил:

– Елизавета Петровна будет минут через двадцать. Ей что-нибудь передать?

– Спасибо, не надо… – растерянно ответила Надежда.

Из трубки послышались гудки отбоя, а она еще несколько минут удивленно смотрела перед собой.

Выходит, данные, которые пациентка триста седьмого номера оставила в медицинском центре, самые настоящие? Правда, оставленный ею телефон не домашний, а служебный, но в остальном все правда? Она действительно Елизавета Петровна Горожанкина, и она жива и здорова?

Не может быть! Надежда своими глазами видела, как ее душил неизвестный злодей… И какого тогда черта убили докторшу?

Нет, нужно немедленно идти в эту фирму… как ее… «Пять минут» и своими глазами убедиться, что Елизавета Петровна Горожанкина действительно жива!

Надежда в спешке собиралась, и тут проснулся внутренний голос.

«Недолго музыка играла, – сказал он грустно, – ненадолго тебя хватило. Забыла уже, что в клинике случилось?»

От того, что голос не зудел, а говорил по-человечески, Надежде стало не то чтобы стыдно, а жалко голос.

«Я только посмотрю на эту Горожанкину и больше ничего делать не стану!» – заюлила она.

«Свежо предание, а верится с трудом!» – сказал голос, и Надежда удивилась – уже цитатами заговорил из Пушкина, скоро «Евгения Онегина» наизусть читать будет!

На улице она сразу же увидела нужную маршрутку, села в нее, и через полчаса подходила к стеклянной двери с табличкой «Пять минут. Оперативная полиграфия».

На большом окне офиса для тех, кто не знал, что такое оперативная полиграфия, было подробно разъяснено, что фирма «Пять минут» в кратчайшие сроки выполняет самые различные полиграфические работы (ну, не в пять минут, конечно, но от получаса до трех дней, в зависимости от сложности заказа). Надпись на окне предлагала Надежде изготовить визитные карточки и календарики, рекламные буклеты, постеры и любую другую рекламную продукцию. Также ей обещали сделать ручки или блокноты с названием фирмы, а если у нее пока нет собственной фирмы – можно заказать футболку или кружку с портретом любимого человека или своим собственным.

– Заказать, что ли, для Саши кружку с портретом Бейсика? – вслух подумала Надежда, входя в помещение фирмы. – Ему понравится…

В офисе в самом разгаре был скандал.

Перед стойкой приема заказов стоял толстый мужчина с красным лицом и каплями пота на бритом затылке. Мужчина стучал кулаком по стойке и кричал срывающимся от возмущения голосом:

– Безобразие! Вы мне ответите за моральный урон, причиненный Леопольду Матвеевичу! Он был возмущен! Его день рождения был совершенно испорчен! Нам с трудом удалось его успокоить! Я этого так не оставлю!

Приемщица, бледная тоненькая девушка с густой россыпью веснушек на лице, еще больше побледнела, отчего ее веснушки проступили ярко, как звезды в августе.

– В чем дело, гражданин? – проговорила она едва слышно. – Объясните толком, что случилось?

– Вы спрашиваете, в чем дело?! – рявкнул возмущенный клиент. – У вас еще хватает совести задавать мне такой вопрос? Так я вам отвечу! Дело в вашей вопиющей некомпетентности! Дело в безнадежно испорченном празднике! Дело в истрепанных нервах Леопольда Матвеевича, а также моих нервах и нервах моей жены! Но разве это кого-то интересует? Вас интересует только одно – получить наши деньги, а дальше хоть трава, извиняюсь, не расти!

Несчастная приемщица обернулась и крикнула куда-то в глубину офиса:

– Елизавета Петровна! Выйдите, пожалуйста, в зал!

Надежда насторожилась: сейчас она своими глазами увидит таинственную Елизавету Горожанкину, убедится в том, что та существует в природе и что с ней ничего не произошло… Можно ли спросить ее откровенно, что она делала три дня назад в офисе фирмы «Тетрис», с кем встречалась и как ей удалось убежать?

Дверь в глубине помещения распахнулась, и в комнату вошла рослая широкоплечая женщина с очень короткими темно-рыжими волосами, цветом и фактурой напоминающими медную проволоку.

У Надежды отлегло от сердца: не та. Эта гораздо старше, фигура плотнее, опять же плечи широченные, как у старшины-сверхсрочника.

– Что здесь происходит? – проговорила женщина металлическим голосом, каким говорил Арнольд Шварценеггер в роли Терминатора.

– Гражданин жалуется, что мы некачественно выполнили его заказ, и требует возмещения морального урона! – торопливо сообщила приемщица Горожанкиной.

– Изложите свою версию! – проскрипела та, повернувшись к клиенту.

На краснолицего клиента появление Елизаветы Петровны подействовало как холодный душ. Он резко убавил громкость голоса, перестал махать руками и заговорил почти спокойно:

– Мы заказали в вашей фирме подарок для Леопольда Матвеевича. У него, видите ли, день рождения, и мы решили подарить ему что-нибудь оригинальное. Выбрали красивую миску и сделали в вашей фирме заказ – портрет юбиляра на этой миске…

– Миску? – удивленно переспросила Елизавета Петровна. – На день рождения?

– Леопольд Матвеевич – это наш кот! – проговорил клиент немного смущенно, и на лице его проступила самая настоящая нежность. – Замечательный сибирский кот, очень крупный и авторитетный…

Надежда Николаевна по-новому взглянула на возмущенного гражданина: как котовладелец, он вызывал у нее симпатию и сочувствие. Ясно, что человек вовсе не мается дурью, его претензии полностью обоснованы.

– Понятно! – кивнула Горожанкина. – Продолжайте!

– Так вот, я заказал в вашей фирме портрет Леопольда на этой самой миске. Миску с портретом доставили нам прямо на дом, в подарочной упаковке, и мы развернули ее в самый торжественный момент, чтобы Леопольд не обрадовался раньше времени… и что же мы там увидели, а самое главное – что увидел Леопольд Матвеевич?

– Что? – хором воскликнули все присутствующие, включая Надежду, которая внимательно слушала рассказ и сопереживала незнакомому коту.

– Вот что! – воскликнул клиент и жестом циркового фокусника выставил на стойку красивую никелированную миску.

На миске красовалось цветное изображение английского бульдога с оскаленной пастью. Надежда Николаевна узнала бульдога Дэна, который сыграл такую заметную роль в ее приключениях в загородном отеле, когда они спасали эту растелепу Юльку.

– Вы представляете, как отреагировал на это Леопольд Матвеевич? – трагическим голосом произнес клиент. – Он взлетел на шкаф и оттуда высказал нам с женой все, что он о нас думает! Такой стресс – и это в день рождения!

– Да, действительно, нехорошо получилось! – холодно проговорила Елизавета Петровна и повернулась к приемщице: – Анфиса, как ты это можешь объяснить?

Приемщица покраснела, побледнела и обратилась к недовольному клиенту:

– Можно взглянуть на вашу квитанцию?

Тот протянул ей смятую бумажку. Девушка открыла толстую учетную книгу, пробежала по строчкам глазами и проговорила растерянно:

– Вот ваш заказ, номер шестьсот девяносто шесть… все правильно… фотография бульдога…

– Как – бульдога? – возмущенно воскликнул клиент. – Почему бульдога? Быть не может! – Он перегнулся через стойку и заглянул в книгу. – Что вы говорите? Где вы видите номер шестьсот девяносто шесть? Где вы видите фотографию бульдога?

– Ой, извините, я перепутала! Это не шестьсот девяносто шесть, это девятьсот шестьдесят девять! Я, наверное, вверх ногами квитанцию держала…

– Как так можно относиться к своей работе! – проскрежетала начальница. – Ты уволена!

– Но, Елизавета Петровна, я нечаянно! – жалобно отозвалась Анфиса. – Это не повторится… Я вам клянусь… Дайте мне еще один шанс… Мне очень нужна работа…

На глазах ее выступили слезы.

– Ты не меня проси! – оборвала ее Горожанкина. – Ты клиента проси! Если он тебя простит…

Клиент, почувствовав себя хозяином положения, немного смягчился и посочувствовал симпатичной девушке.

– Ну ладно… – проговорил он снисходительно. – С кем не бывает? Девушка молодая, неопытная… действительно, дайте ей еще один шанс…

– А как же нервы Леопольда Матвеевича? – строго проговорила начальница.

– Он уже немного успокоился, мы угостили его паровой лососиной, и он пришел в себя.

– Ну, если так… – Елизавета Петровна на секунду задумалась. – Вот что я вам предлагаю. Мы переделаем ваш заказ, разумеется, бесплатно, и сделаем для вас с супругой футболки с портретом Леопольда Матвеевича. Как, вас это устроит?

– Ну хорошо! – смилостивился клиент. – Я согласен! Только, пожалуйста, разные фотографии – у меня Леопольд в прыжке, а у супруги – Леопольд с мышкой в зубах…

Закончив переговоры, он покинул офис, а Елизавета Петровна снова повернулась к Анфисе и проговорила:

– Ну смотри, чтобы больше это не повторилось! Третий раз за неделю заказы путаешь, мне уже надоело скандалы гасить и тебя отмазывать!

Тут она заметила Надежду Николаевну и повернулась к ней:

– Дама, вы хотите сделать заказ? Календарики, визитки?

– Нет, спасибо! Еще перепутаете меня с каким-нибудь телевизионным ведущим или криминальным авторитетом… нет, я вообще по другому делу. Вы – Елизавета Петровна Горожанкина?

– Да, это я, – ответила та настороженно.

– Нехорошо, Елизавета Петровна! Покинули клинику, не закончив лечения, и оплатили не все…

Едучи в маршрутке, Надежда успела подготовиться к разговору.

– Какая клиника? – удивленно переспросила Горожанкина. – Какое лечение? Чего я не оплатила?

– Частная клиника «Гигея», точнее, медицинский центр широкого профиля. Не оплатили вы, гражданка Горожанкина, проживание, осмотр специалистов и часть лечебных процедур… в сумме, знаете, довольно много набегает…

– Вы, дама, меня с кем-то путаете! Я не была в этой клинике, вообще я первый раз о ней слышу!

– Ни с кем я вас не путаю! – строгим официальным тоном ответила Надежда и достала из сумочки листок с распечатанными в клинике личными данными. – Фамилия, имя, отчество – все совпадает! Телефон и адрес здешние. Результаты анализов… предварительный диагноз… Зачитать вам предварительный диагноз?

Приемщица Анфиса с живейшим интересом прислушивалась к разговору. Елизавета Петровна оглянулась на нее, понизила голос и проговорила:

– Не надо диагноз. Пройдемте ко мне в кабинет, поговорим там… там будет удобнее…

Надежду Николаевну такой поворот событий вполне устраивал. Она солидно кивнула и прошла вслед за Горожанкиной в маленький, тесный и неуютный кабинетик. Елизавета Петровна села за письменный стол и протянула руку:

– Покажите, что у вас там!

Надежда подала ей больничную распечатку и примостилась по другую сторону стола.

– Ничего не понимаю… – Горожанкина дочитала и подняла глаза на Надежду Николаевну. – Данные мои, но я действительно первый раз слышу о такой клинике!

– Ничего не знаю! – отрезала Надежда. – Я – человек маленький, мне поручили вас найти и напомнить о необходимости оплатить счет. Если вы отказываетесь платить – будем передавать дело в суд. Деньги большие, мы не можем такими суммами разбрасываться, нам из этих денег зарплату начисляют…

– Ничего не понимаю! – повторила Елизавета Петровна и уставилась в стену перед собой. – Это какое-то недоразумение… путаница…

– У нас фирма солидная, – возразила Надежда Николаевна. – Никаких недоразумений не бывает. Это у вас здесь котов с бульдогами путают… опять же, фамилия у вас довольно редкая, не Петрова и не Васильева… разве только…

– Разве только что? – с надеждой в голосе переспросила Елизавета Петровна.

– Разве только кто-то хотел вас целенаправленно подставить. У вас есть враги или недоброжелатели?

– Враги? – Горожанкина на мгновение задумалась, и вдруг глаза ее загорелись. – А ведь у меня уже была одна подобная история!

– Что за история? – спросила Надежда Николаевна, стараясь не выдать живейший интерес.

– Мне около года назад прислали из милиции квитанцию на штраф за дебош в ресторане. В том ресторане я вообще не была, а уж чтобы хулиганить в общественных местах – такого со мной никогда не случалось, уж вы мне поверьте. Я очень рассердилась, пошла разбираться в отделение милиции. Со мной там сначала и разговаривать не стали, вот прямо как вы – плати, и все тут, а то в суд повесткой вызовут. Говорят, виновница дебоша предъявила документ на имя Елизаветы Петровны Горожанкиной. Но потом пришли те менты, которые разбирались с дебошем в ресторане, поглядели на меня и говорят – не та, точно не та! Та была моложе и интереснее. А эта, говорят, тетка, сразу видно, что по ресторанам не ходит. Из-за той мужики подрались, а эта кому нужна-то… Вот так милиция рассуждает.

«Верю», – подумала Надежда, вспомнив своих знакомых милиционеров Колю и Толю.

– Описали мне дебоширку, – со вздохом продолжала Елизавета Петровна, – и я по описанию узнала Виталию Петушкову, которую за несколько месяцев до того со страшным скандалом уволили из нашей фирмы…

Своим необычным именем Виталия Петушкова была обязана матери. Та назвала ее в честь своего отца, летчика-испытателя. Девушке собственное имя нравилось – оно было необычно, и стоило ей представиться в незнакомой компании, как к ней обращалось всеобщее внимание, начинались расспросы.

Виталия Петушкова проработала в фирме «Пять минут» приемщицей заказов всего три месяца, и закончились ее трудовые отношения с фирмой громким скандалом.

В полиграфическую фирму пришел сотрудник Института культуры, чтобы заказать красивый поздравительный адрес для старейшей сотрудницы этого института, профессора кафедры истории искусств Олимпиады Самсоновны Каплуновой. Той на следующий день исполнялось семьдесят лет, и по этому поводу в институте были назначены торжественные мероприятия.

Сотрудник института передал Петушковой текст поздравления, оговорил оформление – адрес должны были отпечатать художественным шрифтом на красивой бумаге с водяными знаками и золотым обрезом.

Петушкова приняла заказ, но только заказчик покинул офис фирмы, как туда ворвалась стайка молодых девушек, студенток того же института. Они рассказали Виталии, что юбилярша Олимпиада Самсоновна – настоящая мегера, на экзаменах свирепствует, как какой-нибудь Пол Пот, и выгоняет студентов пачками.

– Настоящая садистка! – добавила худенькая рыжая девушка. – Ей удовольствие доставляет мучить людей, особенно молодых! Я из-за нее третий семестр без стипендии сижу!

– А чего вы от меня-то хотите? – поинтересовалась Виталия.

– Хотим, чтобы ты в поздравительном адресе несколько слов заменила! – ответила рыженькая. – Не просто так, конечно, мы вот тут денег собрали, весь курс скинулся…

Деньги, конечно, сыграли свою роль, но не они были главными. Виталия Петушкова была от природы авантюристкой и с удовольствием поучаствовала в студенческой каверзе.

Когда она передала мастеру текст поздравления, тот удивленно поднял брови:

– Что, прямо так и печатать?

– Как заказчик сказал – так и печатай! – заверила его Виталия. – Наше дело – клиенту угодить!

На следующее утро тот же сотрудник зашел за готовым адресом, бросил на него беглый взгляд, убедился, что выглядит адрес очень красиво, и, не читая, отнес его в институт.

Кто же читает тексты официальных поздравлений? Они так составляются, что от скуки челюсти сводит!

Как уже было сказано, на этот день в институте было назначено торжественное собрание.

В актовом зале собрались профессора и доценты, преподаватели и сотрудники института, а также избранные студенты. Юбилярша восседала в президиуме в своем самом лучшем костюме, который пошила на заказ по случаю защиты кандидатской диссертации, каковой случай произошел примерно сорок лет назад.

Рядом с ней в президиуме сидели ректор института, известный профессор, специально приехавший из Москвы, и чиновная дама из городского Комитета по образованию.

Ректор объявил торжественное собрание открытым и предоставил слово для зачтения поздравления старейшему сотруднику института профессору Цыпленкину. Профессор имел на это полное право, поскольку проработал бок о бок с юбиляршей без малого полвека.

Старенький профессор, опираясь на палочку, подошел к микрофону и раскрыл папку с адресом.

Ему было уже далеко за восемьдесят, но, несмотря на это, профессор сохранил удивительно громкий и звучный голос и все еще читал лекции по истории средневекового искусства. Остроумные студенты говорили, что он читает эти лекции по личным воспоминаниям, и они были не очень далеки от истины.

Правда, в отличие от голоса его память и внимание были уже не те, что прежде, и на своих лекциях профессор Цыпленкин просто громко и с выражением зачитывал старые конспекты. Читал он все подряд, не вдумываясь в смысл, и, к радости слушателей, вместе с текстом зачитывал собственные пометки на полях конспектов. Например, громко и с выражением произносил: «Здесь нужно повернуться к аудитории и показать в окно на Петропавловскую крепость…» или даже так: «Здесь нужно пошутить».

Именно в такой манере престарелый профессор начал зачитывать поздравительный адрес:

– «В этот знаменательный день мы, профессорско-преподавательский состав института, хотим поздравить Вас, Олимпиада Самсоновна, со славным юбилеем…»

Ректор с теплой улыбкой наблюдал за профессором. Он убедился в правильности своего выбора: замечательный голос Цыпленкина придавал тексту поздравления особенную торжественность.

– «Большую часть своей жизни, – продолжал профессор, – Вы, Олимпиада Самсоновна, отдали славному делу отечественной проституции. Ни один ваш клиент не остался неудовлетворенным…»

Зал замер в изумлении и ужасе. Ректор отвесил челюсть. Он просто не поверил себе и решил, что у него от переутомления начались слуховые галлюцинации. Юбилярша часто-часто заморгала, и лицо ее начало наливаться краской.

Один только профессор Цыпленкин ничего не замечал и продолжал своим хорошо поставленным голосом:

– «Вы всегда творчески подходили к делу. Не было такого извращения, которое бы вы не освоили за годы своей плодотворной работы. Как ни один преподаватель вы знали теорию и практику, глубоко изучали первоисточники, в частности, вы знали „Камасутру“ и тантрическую йогу как свои пять пальцев…»

– Да что же это такое! – взвыла Олимпиада Самсоновна, вскочила, схватила со стола президиума графин с водой и запустила его в несчастного Цыпленкина.

Профессор, к счастью, сумел от него уклониться.

– Липочка, что случилось? – пролепетал он удивленно, оторвавшись от поздравления. – Я еще не дочитал!

– И не дочитаешь, старый греховодник! – кричала юбилярша, прорываясь к нему с явно членовредительскими намерениями. Лицо ее стало багровым, как переходящее знамя обкома комсомола.

– Кто-нибудь, остановите это безобразие! – раздраженно проговорила чиновная дама.

Ректор вскочил и лично бросился разнимать дерущихся профессоров. Кто-то наконец догадался выключить микрофон.

В результате инцидента профессор Цыпленкин попал в травму с ушибами и ссадинами, у Олимпиады Самсоновны случился гипертонический криз, ректору отказали в присвоении звания «Заслуженный деятель науки», невнимательного сотрудника, заказавшего злополучный адрес, отправили в сибирский филиал института поднимать культуру среди оленеводов и охотников, а Виталию Петушкову уволили из полиграфической фирмы «Пять минут».

На прощание Елизавета Петровна Горожанкина высказала Виталии все, что она о ней думает, и вычла из ее выходного пособия штраф в размере компенсации, которую пришлось заплатить институту.

Хотя Виталия была стопроцентно виновата в случившемся, она тем не менее затаила хамство на Елизавету Петровну и, как впоследствии выяснилось, прежде чем уволиться из фирмы, кое-что изготовила на ее полиграфическом оборудовании.

А именно – очень качественный пропуск с собственной фотографией, но с именем, отчеством и фамилией бывшей начальницы.

Через несколько месяцев после увольнения Виталия проводила вечер с компанией друзей в ресторане.

В том же ресторане отдыхал от тяжелого рабочего дня бизнесмен средней руки Василий Пудовый. Василий приметил симпатичную девушку, послал Виталии пламенный взор, та ему выразительно подмигнула. Василий пригласил ее на медленный танец и в процессе сделал ей недвусмысленное предложение.

Виталия Петушкова имела неприятное обыкновение заводить незнакомых мужчин, делать им прозрачные намеки и внушать надежды, но в последний момент уходить в кусты, короче, заниматься тем, что в народе называется «крутить динамо».

Так и на этот раз, выслушав предложение Василия, она сделала вид оскорбленной невинности, схватила с соседнего стола бокал красного вина и плеснула его в лицо Пудовому.

Василий почувствовал себя незаслуженно обиженным. Как всякий настоящий мужчина, он смотрел на отказ как баран на новые ворота. То есть в принципе не понимал, как ему, такому великолепному, можно отказать. Кроме того, ему было жаль безнадежно испорченную итальянскую рубашку.

Он взревел раненым носорогом и попытался дать обидчице в глаз.

Та, однако, ловко увернулась, и удар Пудового (надо сказать, вполне соответствующий его фамилии) пришелся в челюсть совершенно постороннего человека. Тот ответил, и вскоре в ресторане завязалась полноценная драка с оглушительным женским визгом, битьем посуды, зеркал и официантов.

Милиция приехала на удивление быстро, всех дерущихся растащили по углам и приступили к «разбору полетов» и составлению протокола.

Виталия стояла в сторонке, по обыкновению, делая вид, что не имеет к происшедшему никакого отношения. Однако тут в дело вмешалась дама, сидевшая за одним из столиков, – та самая, чей был бокал, вылитый в лицо Пудовому.

Дама сообщила милиции, что именно Виталия начала всю эту безобразную потасовку. Даму поддержал ее спутник, человек с положением, и милиция внимательно отнеслась к ее словам.

У Виталии потребовали документы.

Тут-то она и предъявила пропуск на имя Елизаветы Петровны Горожанкиной, убив одним разом двух упитанных зайцев – увернувшись от наказания за мелкое хулиганство и устроив крупную неприятность бывшей начальнице…

– В результате мне прислали штрафную квитанцию, – закончила Елизавета Петровна свой удивительный рассказ.

– Так, может, и сейчас вас подставила эта самая Виталия Петушкова? – предположила Надежда. – Может быть, это она под вашим именем лечилась в центре «Гигея»?

– Она была совершенно здорова, – с сомнением проговорила Горожанкина. – И вообще, в ее возрасте не ходят по больницам и клиникам…

– Ну, знаете, – решительно сказала Надежда, – мне разбираться некогда. Мне надо женщину найти, которая клинике деньги должна. Вы утверждаете, что это не вы, а сами помочь не хотите! Что мне делать?

– Да я хочу помочь, – стушевалась Елизавета Петровна, – просто в прошлый раз, когда я в милиции адрес Петушковой дала, меня и слушать не стали – мало ли, говорят, на кого вы скажете, что ж нам, всех девушек города Санкт-Петербурга проверять на предмет драки в ресторане?

– Дайте ее адрес, – твердо сказала Надежда, – ее же в клинике помнят. Если не она – так ничего предъявлять мы ей не станем.

Надежда Николаевна подошла к двери подъезда. На двери был домофон, и Надежда уже собралась набрать на нем номер квартиры, но в это время дверь распахнулась, и на порог выплыла детская коляска. Коляску толкала перед собой маленькая хрупкая девушка, почти девочка. Одной рукой она катила коляску, в другой тащила огромный пакет, ногой придерживала дверь, подбородком прижимала к груди какую-то папочку. Надежда подержала дверь, пока замотанная девушка выбралась из дома и разобралась со своей поклажей.

Нужда в домофоне отпала. Надежда Николаевна поднялась на лифте на четвертый этаж и позвонила в квартиру.

Дверь почти мгновенно распахнулась. На пороге стоял долговязый мужчина с длинным лошадиным лицом, бесцветными редеющими волосами и пристальными холодными глазами.

– Здрасте! – проговорила Надежда растерянно. – А Виталия дома?

– Заходите. – Мужчина отступил в сторону, пропуская Надежду в квартиру.

Надежда Николаевна не спешила воспользоваться приглашением. Наоборот, она немного попятилась и окинула незнакомца внимательным взглядом.

Что-то в его внешности ей не понравилось. Пристальный, немигающий взгляд, настороженное выражение лица, и то, что он так сразу приглашает ее войти в квартиру, даже не спросив, кто она такая… и еще что-то…

– Так дома Виталия или нет? – спросила она, на всякий случай еще немного отступив.

– А вы к ней по какому вопросу? – спросил мужчина, как будто прочтя ее мысли.

– А я… я из районной библиотеки, – выпалила Надежда первое, что пришло в голову. – Она книгу давно не возвращает. А у нас на эту книгу большая очередь.

– Книгу? – переспросил незнакомец, и лошадиное лицо еще больше вытянулось. – Какую книгу?

– Энциклопедию комнатных и декоративных растений, – ответила Надежда, вспомнив книгу, найденную под кроватью в клинике. – Очень популярная книга, женщины каждый день спрашивают…

Отвечая, она внимательно оглядела незнакомца и поняла, что ее так насторожило, помимо его подозрительного взгляда.

Как люди одеваются у себя дома? Кто как – кто ходит в удобных тренировочных штанах и футболке, кто – в старых джинсах и клетчатой рубахе, этот же был одет в мятый серый костюм, правда, без галстука, самое же главное, на ногах у него были не тапочки, не домашние туфли, а обыкновенные ботинки.

То есть он здесь не у себя дома. И даже не в гостях – гостю тоже наверняка предложили бы тапочки.

А тогда что он здесь делает?

– Комнатные растения? – переспросил подозрительный незнакомец, и по его лицу пробежало облачко. – Вы заходите, может быть, мы найдем эту книгу. Вроде я ее видел в комнате.

– Так, значит, Виталии нет дома? – повторила Надежда и тихонечко двинулась в сторону лифта. – Ну так я зайду позже, когда она будет. Я же не могу без нее хозяйничать в квартире!

– Заходите! – повторил мужчина совсем другим тоном – жестким и повелительным – и выскользнул на площадку, отрезав Надежде Николаевне путь к лифту. – Заходите, я сказал.

На его длинном лице появилась жесткая складка, и выражение его стало хищным и опасным.

– Зачем? В чем дело? – забормотала Надежда, в панике оглядываясь по сторонам. – Я спешу, мне некогда… мне сегодня нужно еще четыре адреса обойти…

В это мгновение дверь соседней квартиры распахнулась, и оттуда вылетела на конце поводка крупная черная такса. Такса подскочила к подозрительному незнакомцу, громко залаяла и попыталась вцепиться в его левую ногу.

Мужчина от неожиданности попятился, пнул собаку ногой и сунул руку в карман. Такса, не переставая оглушительно лаять, отскочила, обежала вокруг мужчины, опутав его ноги поводком, и ухватила зубами правую брючину. Тут же в дверях квартиры возник огромный бритоголовый детина с поводком в руке.

– Персиваль, что ты тут устроил? – проговорил он с выражением любовной укоризны. – Сколько раз я тебе говорил – не приставай к незнакомым людям!

– Уберите свою собаку! – раздраженно пропыхтел длиннолицый незнакомец, безуспешно пытаясь стряхнуть таксу. Пес выпустил брюки и сделал еще один круг, окончательно стреножив незнакомца.

Надежда Николаевна, воспользовавшись его временной беспомощностью, скатилась по лестнице.

Оглянувшись через плечо, она увидела устремленный ей вслед пристальный волчий взгляд.

Надежда вышла из подъезда и глубоко вдохнула свежий воздух. Жара сегодня спала, по небу бродили серые облака, дул прохладный ветерок, она даже пожалела, что не взяла с собой зонтик. И то сказать – сентябрь на носу, пора бы жаре кончиться.

Сердце продолжало биться где-то у горла – так испугал ее мужчина, что оказался в квартире Виталии Петушковой. Кто же он такой? Если из милиции, то представился бы, документ показал. Если родственник, то тоже сказал бы. И где сама Виталия? Как бы отреагировал близкий человек, если бы пришли и спросили хозяйку квартиры? Ответил бы, что ее нет – ушла, допустим, на работу или в магазин, или вообще в отпуск уехала. В общем, будет не скоро, и ни про какую книгу он ничего не знает. А этот начал в квартиру зазывать.

И ладно бы Надежда была молодой девушкой, хорошенькой и хрупкого сложения. Тогда можно было бы подумать, что в квартире Виталии поселился сексуальный маньяк. А так, ну какой интерес может для этого типа представлять женщина средних (будем так считать) лет, скромного вида, интеллигентной наружности и приличного воспитания? Ну ровно никакого интереса он к Надежде Николаевне не должен испытывать по определению! А вот звал же… Да едва не затащил в квартиру, спасибо собачке, вовремя подоспела.

Надежда огляделась по сторонам. Двор был самый обычный, с детской площадкой и редкими по дневному времени машинами возле подъездов. Еще были во дворе стол для «забивания козла», чахлый газон и две клумбы с петунией. В стороне в тени кустов отцветшей сирени стояла давно не крашенная скамейка. Возле нее была навалена большая куча песка и куски разобранного поребрика.

Если по-умному, то Надежде поскорее нужно было уносить отсюда ноги. Кто его знает, что это за тип сидит в квартире Виталии Петушковой, вдруг он вздумает ее преследовать? Но ноги отчего-то сделались ватными, все тело охватила слабость, и Надежда Николаевна решила присесть на скамеечку и передохнуть.

Когда она дотащилась до скамейки, оказалось, что там уже кто-то есть. Пожилая женщина в инвалидном кресле сидела в тени и читала толстую книгу в яркой обложке.

– Присаживайтесь, – улыбнулась она запыхавшейся Надежде, – не помешаете.

Надежда плюхнулась на скамейку, убедившись, что от подъезда она не видна, и перевела дух.

– Душно сегодня, – сказала женщина, внимательно за ней наблюдая.

Надежда Николаевна подумала, что нужно ей поскорее уходить, потому что старушке скучно и она не даст посидеть спокойно, замучает разговорами.

– Хотите водички? – предложила старушка и, не дожидаясь ответа Надежды, налила ей воды в одноразовый стаканчик.

Бутылка лежала в большой сумке, стоящей рядом с креслом. Там же Надежда заметила цветастую панаму, два яблока, мобильный телефон и еще какие-то мелочи.

– Как вы хорошо экипировались, – улыбнулась Надежда, – на все случаи жизни.

– Да уж, приходится, – закивала женщина, – пока самостоятельно передвигаться не могу.

– Пока? – удивилась Надежда.

– Это временно, – старушка погладила подлокотник кресла, – сломала шейку бедра, операцию сделали вроде бы успешно, скоро уже встану на ноги…

– Удачи вам! – от всей души пожелала Надежда. – Как же вы упали-то? Вроде бы сейчас не скользко…

– Ох, не говорите! – вздохнула старушка. – Сама-то я на ногах крепко стояла, машина на перекрестке сбила. Иду себе, смотрю на светофор, а надо было на машины смотреть. Он вдруг как рванется с места, ну и задел меня…

– Ужас какой! – расстроилась Надежда.

– Приличный такой попался водитель, выскочил из машины, меня поднял, хотел в больницу везти. А я вроде ничего себя чувствую, думаю, лучше дома отлежусь. Ну, привез он меня домой, до квартиры довел и уехал. А тетки наши, что у подъезда-то сидят, все видали, всполошились и на всякий случай номер машины записали. Мало ли что, говорят, вдруг понадобится… И как в воду глядели. Утром у меня начались боли, вызвала я Сережу, отвез в травму. А там говорят – перелом шейки бедра. В больнице долго сомневались, все пугали, что я наркоз не переживу. Ничего, говорю, лучше помру, чем лежать. В жизни никому обузой не была и теперь не стану!

– Вы мужественная женщина! – сказала Надежда.

– Да, в больнице тоже так сказали, – зарделась от удовольствия старушка, – только операция дорогая. Сережа, конечно, денег дал бы, но тут наши тетки нашли этого водителя по номеру машины. Оплатил он операцию без слова, еще извинялся. Вот, жду теперь, когда заживет…

В это время возле кресла появилась та самая черная такса, что спасла Надежду от подозрительного типа в квартире Виталии Петушковой. Точнее, это был такс, судя по имени, Надежда Николаевна вспомнила, что звали его Персиваль.

Такс Персиваль не долго думая прыгнул на колени к старушке.

– Персик! – умилилась она. – Что же ты так долго?

– Он поводок под кровать засунул, я прямо обыскался, – сказал подошедший бритоголовый детина огромного роста, – хулиган такой…

В голосе его была нежность.

– Сереженька, ты торопишься, – сказала старушка, – иди уж, ничего с нами не случится, вот с женщиной поболтаем…

Детина посмотрел на Надежду и узнал ее.

– Баб, – сказал он, – эта женщина насчет Виты приходила.

– Вот как? – Старушка повернулась к Надежде. – Ну иди, Сереженька…

Детина развернулся на пятках и побежал к машине, припаркованной у подъезда.

– Как он вас назвал? – изумилась Надежда. – Бабушкой?

– Ну да, это мой внук Сережа…

– А сколько же вам лет? – Надежда удивилась, потому что внуку было не меньше тридцати, а то и больше.

– Мне-то? Не много, восемьдесят два… – рассмеялась старушка. – Так зачем вы приходили к Вите?

– Я… насчет книги, она книгу задолжала в библиотеку, – сказала Надежда без особой уверенности.

И тут же вздрогнула, потому что ее собеседница звонко, по-молодому расхохоталась.

– Вита? В библиотеку? Дорогая моя, я знакома с Витой больше десяти лет и за это время ни разу не видела ее с книжкой! Даже детективы не читает! Так что могу держать пари на что угодно – Вита понятия не имеет, где находится библиотека!

Надежда молчала и прикидывала, как бы половчее уйти, сохранив остатки достоинства. Выходило, что с достоинством – дохлый номер, нужно просто спасаться бегством.

– Давайте познакомимся, – мягко сказала старушка, – меня зовут Вера Ермолаевна, а вас?

Надежда прикусила язык, поскольку собиралась назваться так же. Надо же, какое совпадение! Такс Персиваль, до того смирно сидевший рядом, посмотрел на нее с подозрением и тихонько рыкнул – очевидно, он не любил, когда обманывали его хозяйку.

– Надежда, – сказала она, – можно просто Надя.

– Вы, наверно, рано ребенка родили? – спросила старушка.

– Да нет, в двадцать два года, тогда все рано рожали… – машинально ответила Надежда.

– Ну значит, выглядите молодо! – улыбнулась Вера Ермолаевна. – Для такого взрослого сына.

Надежда хотела по инерции сообщить, что у нее не сын, а дочка Алена и внучка Светочка, но вовремя сообразила промолчать. Очевидно, старушка принимает ее за кого-то другого.

– Я знаю, зачем вы пришли, – продолжала Вера Ермолаевна, – и как мать вас очень хорошо понимаю. Вита, конечно, моя соседка, и, в общем, никогда мы особенно с ней не ссорились – делить-то нечего. Но она… как бы это сказать… слишком меркантильная, что ли.

– Деньги любит? – вставила Надежда для определенности.

– Ну, кто их не любит в наше-то время… – уклонилась Вера Ермолаевна, – скорее, красивую жизнь она любит. И благосклонностью своей дарит только тех мужчин, которые ей эту жизнь создадут!

– Их много, этих мужчин? – Надежда решила идти напролом.

– Не хочу сплетничать… – сказала старушка, как будто не этим она занималась вот уже минут двадцать, – но квартиры наши на одной площадке, стены тонкие, окна опять же во двор выходят, все видно и слышно. Бывали у нее кавалеры на дорогих машинах, видно, что обеспеченные. Но в последнее время навещал ее только один. Интересный мужчина, что и говорить, только высокомерный очень. Так что когда ваш сын тут появился, я, честно говоря, даже расстроилась. И удивилась: что, думаю, Вита в нем нашла?

Такс Персиваль вдруг вскочил с места и бросился на кучу песка.

– Вы уж извините, что прямо говорю, но Вася ваш внешне не очень презентабельно выглядит.

– Да не стесняйтесь, что вы… – притворно вздохнула Надежда.

– Я, конечно, понимаю, что для матери ее сын всегда самый лучший, но все же смотрю я из окна, как они идут… Вита высокая девушка, стройная, одета всегда хорошо, а он ее ниже чуть ли не на голову, еще волосы эти длинные. То в хвост их завяжет, как девушка, то по плечам распустит… Вы бы хоть ему сказали, что такая прическа ему ну никак не идет…

Надежда не ответила, она пыталась поймать мелькнувшую мысль. Где-то совсем недавно она видела парня, подходящего под описание, – маленького роста, неказистый, длинные волосы…

– Так-то он парень неплохой, вежливый, со мной всегда поздоровается, но с Витой они не пара, уж вы мне поверьте. Да вы и сами знаете, иначе не пришли бы с Витой разбираться.

До Надежды дошло, что Вера Ермолаевна принимает ее за мамашу неказистого Васи, которая пришла вырвать своего сыночка из когтей хищницы Виталии. Она сделала выражение лица несостоявшейся свекрови и спросила:

– А вы не знаете, где Вита сейчас?

– Не знаю, – нахмурилась соседка, – давно ее не видела, с прошлой субботы. Я потому так уверена, что сама стала волноваться. В субботу утром они с Васей за город собирались. Уехали, и больше я ее не видела, не возвращалась Вита.

Надежда приуныла: если Виталия Петушкова исчезла еще в субботу, то никак она не могла быть в среду в офисе фирмы «Тетрис».

– Вы уверены? – осторожно спросила она. – Куда же она делась, в отпуск уехала?

– Вита, конечно, девушка непредсказуемая… – проговорила Вера Ермолаевна задумчиво, – может в одночасье сорваться с места и укатить куда-нибудь. Но дня на два, не больше. Когда надолго уезжает – в отпуск на море или еще куда, то она обязательно мне ключи дает, чтобы цветы поливать. У нее цветы комнатные хорошие очень.

Надежда вспомнила про книгу, найденную в номере клиники «Гигея», и согласно кивнула.

– Я потому и заволновалась, – говорила соседка, – что вот уж неделю Виту не видела. А ваш-то сын что говорит, где она?

– Да разве они скажут! – с досадой ответила Надежда. – Все молчком да тишком, злой стал, мрачный. Пыталась с расспросами приступить – только на хамство нарвалась!

– Может, они поссорились? – сделала предположение Вера Ермолаевна. – Я-то как вашего Васю увидала, сразу поняла, что ненадолго он у Виты задержится. Тот, второй, ей больше подходит.

– Значит, она одновременно с двумя крутит! – возмутилась Надежда. – Есть такие девицы – одного мужчины им мало, обязательно чтобы еще один был, про запас!

– Раньше такого за ней не водилось! – Соседка решила быть справедливой. – Тот-то мужчина интересный, не мальчишка опять же, видно, что деньги водятся, только что мне не нравилось – всегда в черных очках, глаз не видно. Вася-то ваш, конечно…

– Вы это уже говорили. – Надежда так вошла в роль, что обиделась за незнакомого Васю. – Так, может, Виталия с этим своим уехала?

– Не видала я! – Соседка упрямо вскинула подбородок.

– А кто у нее в квартире живет? – Теперь уже Надежда не боялась расспрашивать – все спишут на любопытство Васиной мамаши.

– Да никто, – удивилась Вера Ермолаевна. – А что – кто-то есть?

– Мужчина… – Надежда поежилась, – неприятный такой…

– Понимаете, у нас с Витой общая стена кухни, – заговорила соседка, – я когда слышу, что дверца духовки скрипнула, вытяжка зашумела, сразу знаю, что Вита дома. А тут – ничего. Но все-таки что-то мне показалось. Позвонила даже в дверь – никто не открыл. А что он сказал, он Вите кто?

– Да ничего он не сказал, – честно ответила Надежда, – я говорю – если ее нет, то скажите, когда придет, я попозже зайду. А он – зайдите в квартиру, там и поговорим! А чего мне в квартиру идти к незнакомому мужчине? Тем более что Вита-то меня точно к себе не приглашала…

– Странно все это… – нахмурилась Вера Ермолаевна, – понимаете, мы все же не в близких с Витой отношениях. Не в милицию же обращаться. А вдруг она и вправду куда-то укатила? Потом мне спасибо не скажет… Опять же, там не больно слушать станут.

– Уж это точно. – Надежда вспомнила двух своих знакомых милиционеров Толю и Колю и встала. – Что ж, приятно было познакомиться, пойду я, пожалуй… Персиваль, до свидания!

Такс не ответил, он полностью углубился в вырытую в песке нору, наружу торчал только хвост.

Надежда помахала рукой словоохотливой соседке и пошла прочь. Можно было считать, что ходила она зря. Потратила полдня – и узнала только, что убитая Виталия Петушкова была, выражаясь милицейским языком, неразборчива в связях, случалось у нее много кавалеров, а в последнее время так и вовсе с двумя одновременно она имела дело, причем один был настоящий, а другому, неказистому Васе, она, по-простому говоря, «крутила динамо».

Бедный Вася – страшненький, щуплый, малорослый… Влюбился в такую заразу… И так ему в жизни небось доставалось, а тут еще дополнительное унижение…

Надежда отвлеклась и не заметила здоровенной выбоины на асфальте. С трудом удержавшись, чтобы не растянуться при всем честном народе, она выпрямилась, и тут будто молния сверкнула в мозгу. Резкая вспышка осветила берег озера, и сосны, нагретые полуденным солнцем, и желтый песок, и маленького кривоногого парня, который бегал вдоль берега и кричал блеющим голосом: «Аля! Аля!»

Когда это было? Да в прошлую субботу, когда девушка утонула в озере! Эта самая Аля… А парня того как звали? Вася Кротов его звали, так Юля потом сказала – ее, мол, Вася Кротов привел, мы ее в первый раз видели…

Надежда отошла в сторонку, потому что на нее, стоящую столбом посреди дороги, начали налетать прохожие. Солнце выглянуло из-за туч, в голове шумело от обилия мыслей, и не было никакой возможности эти мысли удержать. Она толкнула дверь небольшого кафе, там было пусто, сумрачно и прохладно.

– Кофе! – сказала она официантке.

– И мороженое, – улыбнулась та.

– Давайте! – обреченно сказала Надежда. – Но не больше ста граммов!

Она достала из сумки ручку и начала чертить узоры на бумажной салфетке.

Итак, суббота совпадает? Совпадает. Неказистый Вася совпадает? Совпадает. Девушка совпадает? Ту звали Аля, Надежда точно помнит, а эту – Виталия…

Руки сами собой стали нажимать кнопки на мобильнике. Надежда звонила Юле – той самой, из фирмы «Тетрис», которой помогла выпутаться из сложной ситуации с подлецом-любовником, его ревнивой женой и зловредной тещей.

– Юля, это Надежда Николаевна!

– Какая еще Надежда Николаевна? – ответили на том конце. – Не знаю такую!

– А диван помнишь? – вкрадчиво спросила Надежда. – А бульдога помнишь?

– Ой, это вы! – Не сказать, чтобы Юля сильно обрадовалась. – А чего вам надо?

– Слушай, как звали ту девушку, которая в субботу на озере утонула? Кстати, не нашли ее?

– Не-а, – ответила Юля, – так и не искали. Васька хотел заявление на розыск подать, так не приняли – ты, говорят, не родственник, ты ей вообще никто.

– Так человек же пропал! – возмутилась Надежда.

– Ну, дело открыли, но пока тела не нашли, говорят, еще неясно все…

– Так как ее звали? – напомнила Надежда.

– Вы не поверите, – усмехнулась Юля, – звали ее Виталией. Имя такое необычное, она уж так выпендривалась… Васька ее Алей звал, ну и мы все нарочно тоже так, чтобы не выделялась. А вам зачем?

Но Надежда уже невежливо отсоединилась.

Вот, значит, как все было, думала она, аккуратно подцепляя ложечкой разноцветное мороженое. В субботу Виталия Петушкова едет за город с компанией сотрудников своего молодого человека. Вот как раз и билет на электричку, который она нашла в клинике «Гигея». То есть это Вася Кротов так думает, что он – ее бойфренд или как там еще. А она держит его при себе для определенных целей. Там, на озере, она цепляется ко всем, ведет себя отвратительно (Надежда сама видела) и провоцирует мужчин на то, чтобы ее искупали. Лодка переворачивается, она уплывает так, чтобы никто не заметил. Те, что в лодке, думают, что она загорает на берегу, а те, что остались на пляже, спокойно отдыхают в тишине без ругани и визга. Далее Виталия добирается незамеченной до противоположного берега, там встречает ее сообщник на краденом плохоньком мотоцикле. Почему украли мотоцикл? Наверно, думали, что машиной до места доедут, а там дороги нет, только тропочка узкая, Милка говорила.

Стало быть, сообщник привозит Виталии одежду, в суматохе она теряет приметную кепку, которую потом находит Милка.

И ведь говорила же Милка, что сообщник назвал ее как-то странно – Лида или Гита… Витой он ее назвал, сказал: «Поехали, Вита!»

Несчастный Вася спохватывается, но поздно. Но в милиции все же зафиксировали, что в субботу днем пропала Виталия Петушкова.

А она возвращается в город, но к себе домой, естественно, не идет, а идет в клинику «Гигея» и устраивается там жить как пациентка. И живет там до среды, а в среду поздно вечером зачем-то является в фирму «Тетрис», и там ее убивают.

Зачем она пришла в «Тетрис»? Что ей там было нужно? С кем она встречалась? То есть встречалась она со своим убийцей, это ясно. Но кто он такой? Можно сделать предположение, что это тот же самый человек, что увез ее с озера на краденом мотоцикле. Надежда твердо знает, что это был мужчина – Милка слышала мужской голос. И что-то Надежде подсказывает, что это вполне мог быть тот, второй кавалер Виталии, точнее, ее любовник, потому что с Васей-то у нее наверняка ничего серьезного не было, Вася нужен был ей только для того, чтобы приехать с ним на озеро и там «утонуть» при свидетелях.

Потому что никакого другого мужчины рядом не мелькает. Вот только этот, что торчит в квартире Виталии, в мятом костюме, с волчьим взглядом.

На любовника он никак не тянет, того соседка описала – довольно высокий, спортивный, волосы черные, вьющиеся, одет хорошо, очки всегда темные…

Надежда поднесла ложку ко рту, да так и застыла, забыв проглотить.

Точно, этот тип душил Виталию, по силуэту похоже, только очков темных на нем не было, без очков легче управиться…

И что теперь делать? Интрига Надежде непонятна. Ясно только, для чего понадобилось весь этот огород городить убийце. В субботу, когда Виталия утонула, его не было рядом, алиби у него, небось заранее озаботился. Она вообще с Васей поехала, пусть Вася и оправдывается.

А в среду, когда он ее убил, на самом деле вроде ничего не случилось. Как можно убить ту, которая утонула три дня назад? Ему и алиби на среду не нужно. Придушил врачиху, что про Виталию знала, – и все в порядке…

И если бы не Надежда со своим любопытством, то никто ничего бы и не узнал. Однако куда он спрятал труп? Да еще так быстро… ведь милиция приехала минут через десять. В офисе трупа точно не было.

Надежда тяжело вздохнула и поймала скептический взгляд официантки. Поглядев на себя ее глазами, Надежда увидела всклокоченную тетку, которая застыла с ложкой у рта с самым идиотским выражением на лице.

Надежда рассердилась и проглотила мороженое. Оно растаяло и оказалось на вкус удивительно противным.

Нет, пора заканчивать с этим самодеятельным расследованием! Скоро люди, глядя на нее, начнут пальцем у виска крутить!

Время к вечеру, а она ходит где-то. Муж вернется голодный, усталый, а у нее в холодильнике продукты сырые! Куда это годится?

А еще кот одинокий. Надежда вспомнила, как она швырнула Бейсика утром на пуфик и с какой обидой кот на нее посмотрел.

Домой, немедленно домой!

«Ну наконец-то!» – возликовал внутренний голос.

Надежда бросила на стол деньги и помчалась к выходу, забыв причесаться и накрасить губы.

Офигеныч любил людный пятачок около Спаса на Крови.

Правда, здесь приходилось держать ухо востро, чтобы не попасться на глаза ментам, зато можно было за час набрать столько милостыни, сколько в других местах и за целый день не наберешь. Стоило Офигенычу подойти к какой-нибудь парочке приезжих, пялившихся на пряничные красоты храма, протянуть сложенную лодочкой руку и жалобно проныть:

– Помогите, люди добрые, третий день ничего не ел! – как тут же в его руку падала десятка, а то и полтинник.

Если же кто-то подавал ему меньше, пытаясь отделаться жалкой медью, Офигеныч неодобрительно качал головой и цедил сквозь гнилые зубы:

– Креста на тебе нет!

Офигенычу хорошо подавали возле этого храма вовсе не потому, что люди здесь были добрее и отзывчивее, а потому только, что бледное, иконописное и даже, пожалуй, аристократическое лицо Офигеныча очень подходило к псевдорусской отделке храма, бомж составлял со Спасом на Крови некое эстетическое единство, напоминая юродивого из оперы «Борис Годунов», и рука туриста сама тянулась к кошельку.

Особенно хорошо велись на его внешность начитанные иностранцы, которым мерещилось в колоритном нищем воплощение подлинной исторической России.

Своей выигрышной внешностью бомж был обязан вовсе не благородному происхождению. Мамаша его была такой же вокзальной побирушкой, отца же никто, разумеется, не знал, включая саму мамашу. Просто на Руси всегда попадались запойные пьяницы из точильщиков, сапожников и водопроводчиков, которые годам к сорока допиваются до такой голубой бледности, что со стороны кажется, будто в их жилах течет голубая кровь.

Разумеется, Офигеныч не отдавал себе отчета в такой сложной причине своего финансового успеха. Он просто знал, что здесь подают лучше, и пользовался этим.

Как уже сказано, в этом хлебном месте требовалось повышенное внимание, чтобы не попасться ментам. Они, конечно, выпускали Офигеныча через час-другой за полной его ненадобностью, но сперва как следует мутузили его сапогами (чтобы не пачкать руки), а самое главное – отбирали заработок.

По этой причине (а также, чтобы выделить в толпе туристов самых перспективных благотворителей) Офигеныч внимательно наблюдал за снующей вокруг храма публикой.

Заметил он и яркую, интересную, коротко стриженную брюнетку с мобильным телефоном.

Девица эта не представляла для бомжа практического интереса: такие деловые барышни подают очень редко, никакой опасности не представляют, а к женскому полу Офигеныч давно уже не испытывал никакого интереса. Однако по неясной причине взгляд его задержался на брюнетке, и он заметил, как она, закончив разговор, подошла к мусорному баку, воровато огляделась по сторонам и выбросила телефон.

Причина такого странного поступка была Офигенычу непонятна, однако он давно уже понял, что в этой жизни далеко не все события имеют причины, так что доискиваться их – пустая и бессмысленная трата времени. А мобильный телефон – вполне реальная ценность, знакомая продавщица Ангелина из круглосуточного ларька запросто заплатит за него рублей сто или просто даст бутылку.

Поэтому Офигеныч проскользнул к мусорке, запустил в нее руку и вытащил телефон.

При ближайшем знакомстве телефончик оказался новым и очень даже неплохим, так что можно было вытянуть за него из Ангелины даже пару бутылок. Офигеныч, довольный таким поворотом событий, сунул мобильник в потайной карман своей бесформенной хламиды и снова огляделся.

На горизонте появился знакомый сержант милиции Косяков. Сержант Косяков Офигенычу не нравился. Не то чтобы он был особенно злой и бомжу от него доставалось больше, чем от других, нет, просто Косяков был внимательный и настырный и тщательно обыскивал бомжей, находя у них все припрятанные ценности.

По этой причине Офигеныч пригнулся, смешался с толпой, проскользнул позади лотков с сувенирами, пробежал метров сто и юркнул в арку, за которой начинался лабиринт проходных дворов, где Офигеныч чувствовал себя как рыба в воде.

* * *

На Сенной площади Вероника расплатилась с таксистом, дождалась, пока он уедет, повертелась в обычной здесь праздной и озабоченной толпе, вошла в большой продуктовый супермаркет и тут же вышла из него через другие двери на Московский проспект. Здесь она села в подъехавшую маршрутку и доехала на ней до нового торгового центра в дальнем конце Садовой.

Войдя в современное здание из стекла и металла, поднялась на панорамном лифте на восьмой этаж и вышла на опоясывающую здание галерею.

Отсюда открывался изумительный вид на старые районы города – Коломну, Адмиралтейскую часть и порт. Здесь располагались рестораны и кафе, в которых тихие, хорошо одетые мужчины разговаривали о делах, щебетали вполголоса студентки консерватории, приличные моложавые бабушки угощали пирожными нарядных внуков.

Пройдя мимо нескольких ресторанов, Вероника подошла к кафе, занимавшему свободное место на галерее между японским рестораном и гастрономическим бутиком.

Здесь, в глубоком кожаном кресле, дожидался ее тот самый человек, с которым Вероника встречалась на речном трамвайчике.

На этот раз он был не в черной футболке и джинсах, а в светлом льняном костюме, больше соответствующем обстановке. Только черные очки были те же самые. На низком столике перед заказчиком стояла чашка кофе, в его руке дымилась сигарета.

Вероника опустилась в свободное кресло и внимательно взглянула на заказчика.

Что-то в нем ее насторожило.

Хотя в здании работали мощные кондиционеры, на загорелом лице мужчины сверкали капельки пота. На кончике сигареты вырос длинный столбик пепла, а он не замечал этого и не стряхивал пепел. И кофе его был нетронут.

– Быстро вы обернулись, – проговорил заказчик, подняв лицо. – Удивительно быстро.

Глаза его не были видны сквозь темные стекла очков, но даже так Вероника чувствовала исходящее от него волнение.

Волнение и страх.

Прежде чем ответить, она быстро, внимательно обежала взглядом кафе. Возле входа сидел широкоплечий мужчина в темном пиджаке. Он внимательно читал газету. «Слишком внимательно», – подумала Вероника. Кроме того, темный пиджак в такой жаркий день мог иметь только одно назначение – спрятать то, что находится в кобуре под мышкой.

Еще двое мужчин сидели в другом конце зала. Они тоже были в пиджаках и сидели прямо, как манекены, не разговаривая друг с другом и демонстративно не глядя по сторонам. Особенно в ту сторону, где сидели Вероника с заказчиком.

– За это мне и платят, – ответила наконец Вероника. – За то, что я работаю быстро. Быстро и аккуратно.

– Надеюсь, вы не привели за собой хвоста, – проговорил заказчик.

Капля пота сбежала по его щеке и скрылась за воротником рубашки. Столбик пепла упал на стол, но он этого не заметил.

– Я – нет, – ответила Вероника с нажимом.

– Давайте, – проговорил заказчик напряженным, механическим голосом.

Вероника поняла, что в нем особенно ее насторожило, даже больше, чем испарина на лбу или мелкая дрожь пальцев.

Его спина была напряжена, как будто прямо в нее был нацелен ствол винтовки или револьвера, и он об этом отлично знал.

Вероника открыла сумочку, достала оттуда пудреницу, посмотрела в зеркальце и, подправляя макияж, снова взглянула на человека возле входа в кафе. Теперь он внимательно следил за ней, как кошка следит за легкомысленной мышью.

Девушка неторопливо убрала пудреницу и тут же незаметно вынула из сумочки флэшку. Не ту, на которую записала коды доступа взломанного сайта, а другую, где были новые игры для брата и фотографии, которые она сделала в отпуске.

Вероника взяла со стола салфетку, сложила ее вчетверо, засунула внутрь флэшку и протянула салфетку собеседнику:

– У вас помада на щеке! С кем это вы целовались?

Он взглянул на нее удивленно, затем краешек губ чуть дрогнул, мужчина понял ее игру, взял у нее салфетку, вытер щеку (на которой, разумеется, не было никакой помады) и спрятал салфетку вместе с флэшкой в карман пиджака.

– Остальные деньги поступят на ваш счет в обычном порядке, – проговорил он тем же деревянным голосом. – Хотите кофе или еще чего-нибудь?

– Спасибо, только сначала я попудрю носик! – Вероника поднялась из-за стола и грациозной походкой направилась в сторону туалета. По пути, проходя мимо столика, за которым двое рослых парней кавказского вида что-то обсуждали на незнакомом языке, Вероника споткнулась, прикоснулась к плечу одного из кавказцев и быстрым, почти незаметным движением сунула в нагрудный карман его пиджака сложенную в несколько раз салфетку.

– Извините! – проговорила она с виноватой улыбкой.

– Ничего, сэстра! – великодушно ответил чеченец и оглядел ее с явным мужским интересом.

Вероника бросила быстрый взгляд на человека у входа и на тех двоих, что молча и напряженно сидели за дальним столом. Она убедилась, что все они заметили ее маневр, и только тогда двинулась дальше.

Войдя в туалет, она достала из сумочки пилочку для ногтей, затем приставила к стене мусорное ведро, легко вскочила на него, дотянулась до вентиляционной решетки и в два счета вывинтила державшие ее винты. Осторожно сняв решетку, ухватилась за края вентиляционного отверстия, подтянулась и влезла в шахту вентиляции, точнее, горизонтальный ход, опоясывавший внутри стены все здание.

При этом она порадовалась тому, что регулярно посещает спортзал и поддерживает себя в отличной форме.

Вентиляционный ход был узкий и грязный, и очень скоро она собрала на свою одежду всю пыль, накопившуюся здесь с открытия торгового центра. «Хорошо хоть, – подумала она, – что это совсем новое здание, и здесь нет слежавшейся пыли прошлых столетий».

Вероника проползла по коробу, как ей показалось, метров двадцать и увидела перед собой свет. Это была следующая решетка, через которую она увидела кухню японского ресторана. На кухне старший менеджер распекал поваров:

– Вы что, разорить меня хотите? Меньше порции делайте, меньше! Люди к нам не обжираться приходят, они приходят стильно посидеть, провести время! И кладите в блюда больше специй! Они вызывают жажду, и клиенты будут заказывать вино! И главное – следите за чистотой! На прошлой неделе в салате нашего постоянного, очень уважаемого клиента оказался шуруп! Если такое повторится, я найду виновного и немедленно уволю!

Вероника ударила локтем по решетке. Решетка вылетела и плюхнулась в кастрюлю с супом мисо.

– Опять?! – воскликнул менеджер, уставясь на решетку. – Кто это устроил?

– Я, – ответила Вероника, спрыгнув на разделочный стол, а с него – на пол. – Только не торопись меня увольнять, я хочу у вас немножко поработать!

Менеджер и повара застыли, разинув рты от изумления, а Вероника сдернула с вешалки белый поварской халат, напялила его, прикрыла волосы крахмальной шапочкой, схватила поднос с суши и запеченной форелью и вышла в зал.

Грациозно проследовав через зал, она поставила поднос на ближайший к выходу столик. За этим столом сидела худая сутулая дама лет шестидесяти, с собранными в жидкий пучок черными волосами.

– Что вы мне принесли? – проговорила дама, увидев поднос. – Я этого не заказывала!

– Комплимент от шеф-повара! – ответила Вероника.

– Какой еще комплимент? Я же не ем рыбу! Я сижу на строгой вегетарианской диете!

– Ничем не могу помочь – у нас сегодня рыбный день!

– Безобразие! – воскликнула дама. – Я сообщу об этом менеджеру! Я добьюсь, чтобы вас уволили!

– Я и сама давно хочу уволиться! – ответила Вероника и с милой улыбкой вышла из ресторана.

В холле она огляделась.

Отсюда было хорошо видно кафе, из которого она только что ушла. Там разыгрывалась сцена, напоминающая американский боевик.

Двое мужчин в темных пиджаках (те, что во время ее встречи с заказчиком сидели прямые и неподвижные, как манекены) внезапно обрели подвижность. Теперь они стояли, мрачно набычившись, напротив двоих чеченцев и вели с теми негромкий разговор, за каким обычно следует потасовка, а то и перестрелка. Третий мужчина в пиджаке – тот, что сидел возле двери, – пересел за столик заказчика и очень выразительно держал руку в кармане пиджака, где сквозь темную ткань отчетливо просматривался пистолет.

Сам заказчик обреченно смотрел перед собой с таким видом, как будто точно знал, что жить ему осталось совсем немного.

Вероника отвернулась и, никем не замеченная, проскользнула мимо кафе к лифту. В это время двери кабины уже начали закрываться, и она едва успела протиснуться внутрь. Кабина поплыла вниз. Вероника перевела дух и огляделась. Кроме нее, здесь были две симпатичные девушки, семейная пара средних лет – жена с выражением озабоченности на лице, муж с выражением смирения и безысходности, – а также моложавая бабушка с шестилетним внуком – одна из тех, с пирожными.

Эта самая бабушка, бросив на Веронику косой неодобрительный взгляд, вполголоса проговорила своему внуку:

– Теперь ты видишь, Ванечка, что бывает с теми, кто не умывается по утрам?

Вероника вспомнила, что собрала на себя всю пыль из вентиляционной шахты, и погрустнела.

Лифт тем временем остановился на третьем этаже, и в него вошел человек, наряженный точно так же, как был одет сегодня Митя, – в потрепанный пиратский камзол и мятую треуголку. На одном его глазу красовалась черная шелковая повязка, на широком поясе болтался бутафорский пистолет.

– Бабушка, смотри – пират! – громко прошептал мальчик.

– Ванечка, шептаться некрасиво! – одернула его бабушка.

Пират подмигнул мальчишке единственным глазом и проговорил:

– Детей надо баловать – только тогда из них вырастают настоящие пираты!

– Бабушка, а это правда настоящий пират? – не унимался мальчуган.

– Конечно, нет! – проворчала женщина, недовольная непедагогичным высказыванием пирата. – Он просто что-то рекламирует!

– Не что-то, а замечательную игру «Сокровища Флинта»! – пробасил пират. – У тебя такая уже есть?

В это время, к счастью для бабушки, лифт доехал до первого этажа. Бабушка ухватила внука за руку и потащила его к выходу. Мальчик шел за ней, вывернув голову, и с восторгом глазел на ряженого.

Вероника двинулась следом, но вдруг в ее бок ткнулось что-то твердое и холодное, и хрипловатый незнакомый голос проговорил:

– Не рыпайся, детка! Иди медленно и не делай резких движений! Дернешься – отстрелю почки!

Вероника скосила глаза и увидела, что рекламный пират идет вплотную за ней, прижимая к ее боку пистолет. Пистолет был не бутафорский, а самый настоящий – семизарядная «беретта».

В тихом месте на набережной Обводного канала стоял огромный автофургон. На нем была заметная издалека надпись «Перевозка мебели», но если бы кто-то из чистого любопытства заглянул внутрь этого фургона, он не увидел бы внутри его ни вычурных испанских диванов, ни строгих и стильных шведских шкафов, ни добропорядочных английских кресел, обитых зеленой кожей и консервативной клетчатой тканью.

Вместо всех этих произведений европейского мебельного искусства фургон был начинен самой современной электроникой, подслушивающими и подглядывающими системами, мощными компьютерами и прочей удивительной техникой.

Впрочем, никому не удалось бы заглянуть в этот фургон ни из любопытства, ни по какой-нибудь другой причине, потому что фургон этот очень хорошо охранялся. В нескольких метрах от него стояла машина с тонированными стеклами, в которой постоянно дежурили двое мрачных мужчин в одинаковых темных, не по сезону, пиджаках, одинаково оттопыривающихся слева, с одинаковым настороженным и недоверчивым выражением на лице.

Еще двое таких же мрачных мужчин сидели внутри фургона.

Кроме них, в фургоне находились лысый, постоянно потеющий человек с маленькими подозрительными глазками, которого все остальные называли шефом, трое озабоченных техников, отвечавших за работу сложной электроники, и еще один человек, плохо вписывающийся в эту подозрительную компанию.

Это был длинноволосый худой парень лет двадцати пяти, с неестественно бледным лицом и черными тенями под глазами. На лбу его блестели капли пота, руки мелко дрожали. Он пристально смотрел на экран монитора и время от времени облизывал пересохшие губы.

– Шеф! – проговорил длинноволосый, оторвавшись от монитора. – Мне нужна доза!

– Ты час назад принял! – неприязненно проговорил начальник. – Пока не будет результата – ничего не получишь!

– Результат, результат… – пробормотал длинноволосый капризным, раздраженным голосом. – Может быть, это все лажа, и никто под вас не копает, а на озере был обычный несчастный случай…

– Не болтай лишнего! – оборвал его шеф. – Твое дело – искать, а не трепать попусту языком! Таких случайностей не бывает!

Снова наступила тишина, нарушаемая только ровным гудением системы охлаждения.

– Вот оно! – воскликнул вдруг длинноволосый. – Пошла вирусная атака! Кто-то пытается пробить нашу защиту… ну, теперь-то дайте дозу, мне нужно сосредоточиться!

– Черт с тобой! – Шеф достал из кармана пузырек, вытряхнул из него две зеленые таблетки и протянул их хакеру.

Хакер схватил их трясущейся рукой, забросил в рот, жадно проглотил. Лицо его порозовело, глаза лихорадочно заблестели, парень оживился, в нем как будто заменили батарейку. Он оглушительно молотил пальцами по клавишам, метался между несколькими компьютерами, время от времени выкрикивая:

– Вот я тебя! Какого черта? А это еще что такое? Нет, это у тебя не пройдет!

Больше всего это походило на поединок, на дуэль с невидимым противником.

Вдруг хакер оторвался от компьютера, опустил руки и пробормотал слабым дрожащим голосом:

– Он прорвался…

– Что значит – прорвался? – спросил шеф, холодея.

– Он сломал нашу защиту…

– Вот как? – Голос шефа казался спокойным, но это кажущееся спокойствие никого не могло обмануть, все присутствующие почувствовали, что под ним клокочет темная ярость, как клокочет расплавленная магма под тонкой, хрупкой коркой вулканической породы. – Вот как? Ты разработал эту систему, и ты клялся, что ее никто никогда не пробьет! Мы заплатили тебе за нее большие деньги… и теперь кто-то за пять минут сломал твою хваленую защиту?

– Шеф… – пролепетал хакер, – это гений… он нашел в системе единственную лазейку, отвлек меня вирусной атакой, запустил в среду трояна и взломал ее изнутри…

– Меня не интересуют эти подробности! – оборвал его шеф. – Не грузи меня своими хакерскими словечками. Я понимаю только одно: ты облажался… Знаешь, что теперь с тобой будет?

Хакер опустил руки, его лицо залила смертельная бледность.

Он помнил, что случилось с его предшественником. Тот пропал по дороге домой, а потом всплыл в Финском заливе с изъеденным рыбами лицом.

Шеф помолчал несколько секунд, затем снова повернулся к хакеру и проговорил:

– Ты хотя бы можешь определить, откуда шла эта атака?

– Он провел ее серией рассредоточенных ударов, с подставных серверов, расположенных в Австралии, Чили и Монтенегро…

– Значит, ты полный ноль! – процедил шеф и переглянулся с одним из охранников.

– Постойте, – перебил его хакер. – Я еще не договорил! Я не закончил! Я послал на волне отражения вирусной атаки собственного трояна, он пройдет по всей цепочке подставных серверов и дойдет до корневого компьютера. Оттуда он подаст мне сигнал, по которому мы сможем определить его местоположение!

– Когда это будет?

– Все зависит от степени защиты. Может быть, через час, может быть, через два часа…

– К тому времени там уже никого не будет… – проворчал шеф. – А впрочем, подождем… нам все равно ничего другого не остается…

– Шеф! – проговорил вдруг один из техников. – Я перехватил звонок на один из мобильников нашего списка. Звонок очень подозрительный, позвонили с номера, зарегистрированного год назад, которым до сих пор ни разу не пользовались.

– Можешь определить местоположение этого мобильника?

– Постараюсь, если его не выключат…

Техник замер, не сводя взгляда с экрана и время от времени поворачивая ручку прибора. Наконец повернулся к шефу и проговорил:

– Есть! Он сейчас недалеко от Невского, вот в этом месте… – Он показал на экране медленно движущуюся точку. – Это проходные дворы слева от Екатерининского канала…

Шеф схватил портативную рацию и проговорил:

– Неясыть, Неясыть, это Селезень! Отправить мобильную группу на перехват, координаты такие-то…

Машина с тонированными стеклами остановилась на набережной Екатерининского канала. Прежде чем выйти из нее, двое мужчин в одинаковых темных, не по сезону, пиджаках склонились над экраном портативного пеленгатора.

– Вот он! – проговорил один из них, показав на движущуюся точку. – Он в этом дворе…

– Двор проходной! – заметил второй.

– С той стороны его встречают!

Мужчины выскочили из машины и быстрыми шагами углубились во двор.

Пеленгатор, переключенный на звуковое оповещение, издавал все более частые сигналы, давая знать, что их цель приближается. Вскоре эти сигналы слились в сплошное ровное гудение.

– Он здесь! – прошептал одними губами старший и вытащил из наплечной кобуры плоский черный пистолет.

Они свернули в очередную арку и оказались с чистом, аккуратном дворике, каких теперь много в историческом центре города, в так называемом золотом треугольнике.

Посреди этого двора, на свежеокрашенной скамеечке, сидели два бомжа и с благостными лицами употребляли содержимое небольших стеклянных флакончиков.

– Какая все же сейчас хорошая жизнь пошла! – говорил один из них, тепло и приязненно оглядывая двор. – Помнишь, Офигеныч, как мы с тобой прежде отдыхали? Среди, можно сказать, руин и развалин развитого социализма пили жидкость для мытья стекол. А сейчас в таких культурных условиях употребляем настойку овса! Хотя, конечно, жидкость для мытья стекол тоже обладала тонким и своеобразным букетом, однако настойка овса и для здоровья гораздо полезнее, и для души несравненно приятнее! А какое от нее божественное послевкусие… Так что я предлагаю, Офигеныч, выпить за прогресс и культуру, которая постепенно проникает во все сферы нашей жизни!

– Вот за что я тебя люблю, Поленыч, – ответил второй бомж, вытряхивая последние капли из своего пузырька, – за что я тебя люблю и глубоко уважаю – за то, что ты умеешь красиво сказать! Сразу чувствуется, что у тебя высшее образование за плечами!

– Даже не одно, а полтора! – с законной гордостью уточнил Поленыч. – Я ведь сперва закончил высшее пожарно-музыкальное училище, а потом уже Институт культуры по специальности…

Договорить он не успел, поскольку к ним подскочили двое мужчин с пистолетами.

– Руки за голову! – рявкнул один из незнакомцев. – На землю!

– Ну вот, опять не дали культурно отдохнуть! – с тяжелым вздохом проговорил Поленыч, неохотно укладываясь на пыльную тротуарную плитку.

– Вряд ли это наши люди! – с сомнением проговорил один из незнакомцев, приглядываясь и принюхиваясь к бомжам. – Вряд ли они до такой степени освоили маскировку!

Напарник взглянул на истерически пищавший пеленгатор, задумался, затем склонился над Офигенычем и проговорил:

– Мобильник откуда взял?

– Твой, что ли? Да бери ты его! – проворчал бомж, вытаскивая из кармана злополучный телефон. – Надо же, сколько шума из-за какой-то цацки!

Ряженый пират подтолкнул Веронику к выходу.

Они оказались на Садовой улице. Вокруг толпились посетители торгового центра, и у Вероники мелькнула надежда, что в этой толпе она сумеет ускользнуть от «пирата». Но он словно прочитал ее мысли, с силой ткнул в бок ствол пистолета и прошипел в самое ухо:

– Даже и не думай! Только дернешься – получишь пулю! Может, и не насмерть, но инвалидом точно станешь!

– Да я ничего… – проворчала девушка, оглядываясь по сторонам.

– Шагай вперед, – процедил «пират», – вон к той машине!

Впереди, вплотную к тротуару, стояла темная машина с тонированными стеклами.

Вероника понимала, что сейчас у нее остался последний шанс вырваться на свободу, что стоит ей сесть в черную машину, и ее свяжут или вколют внутривенно какую-нибудь дрянь, и увезут в такое место, из которого единственный выход – на кладбище. То есть, конечно, даже не на кладбище, а в глубокую яму где-нибудь в пригородном лесу, или в черное торфяное озеро, или в строительный котлован, или в какое-нибудь столь же неприятное место.

И Митя… наверняка они сумеют вытрясти из нее координаты его убежища, а даже если не сумеют – без нее он там просто умрет с голоду прямо за своим компьютером…

Вероника снова незаметно огляделась.

– Что ты крутишь головой! – прикрикнул на нее «пират». – Давай быстрей шевели ногами!

И тут она увидела в толпе впереди них тех двоих чеченцев, которые незадолго до того сидели в кафе на восьмом этаже торгового центра. Тех самых чеченцев, которых она столкнула с мужчинами в темных, не по сезону, пиджаках.

Чеченцы шли впереди, оживленно разговаривая – видимо, в стычке с теми людьми они не уронили горской чести.

Вероника немного прибавила шагу, поравнялась с чеченцами и в то же мгновение как бы случайно споткнулась, потеряла равновесие и скользнула рукой по одежде одного из кавказцев. При этом в ее руке оказался его бумажник. Вероника выпрямилась, повернулась к «пирату» и сунула свою добычу в его руку:

– Держи, это то, что вы ищете!

Тот растерянно уставился на бумажник, а Вероника снова толкнула чеченца в бок. Тот удивленно обернулся, увидел ряженого со своим бумажником в руке и кинулся на него, грозно сверкая глазами:

– Ты, собака христианская, на кого руку поднял? Думаешь, если мы здесь чужие, так мы за себя постоять не можем?

«Пират» от неожиданности нажал на спусковой крючок. «Беретта» громыхнула, пуля чиркнула по руке чеченца, только еще больше разозлив его. Он резким ударом выбил пистолет из руки противника и схватил его за горло, с другой стороны на «пирата» навалился второй джигит.

Грохот выстрела произвел на окружающих сильное впечатление. Толпа раздалась, и вокруг противников образовалось обширное пустое пространство. Через толпу уже проталкивались несколько милиционеров, с другой стороны показались двое мужчин в темных пиджаках, у обоих на лицах проступали свежие синяки. Заметив милицию, они развернулись и смешались с зеваками.

Впрочем, Вероника всего этого не видела – как только началась стычка, она юркнула в сторону и уже через минуту на соседней улице ловила машину.

Правда, после выпавших на ее долю приключений, особенно после путешествия по вентиляционной шахте, вид у нее был не очень приличный, однако вскоре возле нее остановились старенькие потертые «Жигули».

Вероника плюхнулась на заднее сиденье и скомандовала:

– Вперед!

– Куда это – вперед? – осведомился, обернувшись к ней, пожилой водитель в подростковой клетчатой рубашке.

– Вперед – это вперед! Потом разберемся!

– Ну, если вперед, тогда и деньги вперед! – проговорил водитель, выжимая педаль газа.

Отъехав на пару кварталов от злополучного торгового центра, Вероника приняла решение.

Сейчас не имело смысла крутить по городу, соблюдая незыблемые правила конспирации, не имело смысла менять машины и пересаживаться на городской транспорт. Сейчас надо было действовать быстро, все решали минуты.

– Угол Загородного и Гороховой! – скомандовала она водителю.

– Ну, так бы сразу и говорила… – проворчал тот, прибавляя газу.

Через полчаса они были в нужном месте.

Вероника выскочила из машины, свернула в знакомый двор, миновала детскую площадку и сквозную парадную. Однако в душе ее нарастало беспокойство, и она замедлила шаги.

В следующей подворотне крепкая краснощекая дворничиха, опершись на метлу, беседовала с бойкой пенсионеркой.

– Ты, Серафима, неправильно рассуждаешь, – говорила дворничиха авторитетно. – Ежели у него собака, так он должен за этой собакой дерьмо убирать. Что с того, что собака маленькая? Такая бывает маленькая собачка, что больше бульдога гадит!

За спиной у разговорчивой дворничихи была открытая дверь дворницкой. На гвозде за дверью висел синий сатиновый халат, употреблявшийся как спецодежда по особым случаям. Вероника покосилась на оживленно беседующих женщин, протянула руку и сдернула халат с гвоздя.

Отойдя на безопасное расстояние от дворничихи, она натянула на себя халат, нашла в кармане такую же сатиновую косынку и повязала ее на голову.

В таком виде Вероника продолжила путь по лабиринту проходных дворов. На этом пути ей подвернулась оставленная дворничихой лысая метла. Вероника прихватила и ее, чтобы завершить маскировку.

До Митиного убежища оставалось совсем немного.

Вероника свернула в арку очередного двора… и замедлила шаги.

Около забитой досками двери прохаживался мужчина в темном, не по сезону, пиджаке, с портативной рацией в одной руке и с дымящейся сигаретой в другой.

Вероника опустила глаза и хотела развернуться, но мужчина ее уже заметил. Тогда Вероника, пониже натянув косынку, принялась подметать метлой пыльный двор, постепенно приближаясь к подозрительному незнакомцу.

– И мусорят, и мусорят! – проворчала она, когда он бросил под ноги окурок. – Они мусорят, а мне за ними убирать!

– Проваливай отсюда, тетка! – проворчал он, окинув ее недовольным взглядом.

В мебельном фургоне около Обводного канала царило нервное возбуждение. Длинноволосый хакер метался от одного компьютера к другому, вглядываясь в мониторы и выдавая пулеметные очереди по клавиатурам.

Лысый шеф, потея больше обычного, разговаривал по нескольким телефонам и краем глаза следил за хакером.

Зазвонил очередной телефон. Шеф прижал его к уху.

– Что значит – упустили? Телефон был у бомжа? Вы у меня скоро сами бомжами станете! Идиоты! Когда вы научитесь работать? За что я вам плачу такие деньги? – Он швырнул телефон и повернулся к хакеру: – Ну что, ты тоже упустил своего доморощенного гения?

– Вот и нет! – ответил тот гордо. – Я его проследил! Из Австралии ушел на сервер в Румынии, оттуда – в Иерусалим, дальше в Калькутту…

– Слушай, прекрати грузить меня подробностями! – оборвал его шеф. – Короче, где прячется этот козел?

– Если совсем коротко – он работает у нас под боком, в этом городе и даже в этом районе…

Хакер вывел на экран карту города и ткнул карандашом в светящуюся точку.

Шеф схватил телефон и закричал в него:

– Все группы срочно на угол Загородного и Гороховой!

Район, где пересекаются Загородный проспект и Гороховая улица, не котируется среди риелторов. Хотя это старый исторический центр города, но история у него не такая, как у окрестностей Таврического сада, Смольного или Английской набережной. Здесь никогда не обитали аристократы и миллионеры из высшего света, сюда не съезжалась нарядная публика на блистательные балы, здесь нет элегантных особняков и дворцов в стиле ампир. Этот район изобилует мрачными доходными домами, где селились мелкие чиновники и мастеровые, торговцы с Сенного рынка и совсем уж бедный люд, перебивающийся случайными заработками. В здешние дворы-колодцы солнце, и так нечастый гость на петербургском небосклоне, не заглядывает даже летом. Здесь, как и на пресловутой Лиговке, в свое время обитали персонажи Достоевского, точнее, обоих Достоевских – всем известного Федора Михайловича и его куда менее известного брата Михаила Михайловича. И кажется, что за годы, прошедшие здесь с тех незабвенных времен, в этом районе мало что изменилось. Возле подворотен толкутся бомжи и «синяки», по переулкам шляется с угрюмым видом так называемая гороховская шпана, а при виде встречных девушек иногда невольно вспоминается Сонечка Мармеладова. Ночью же сюда и вовсе не рекомендуется заходить – как говорится, возможны варианты.

Конечно, в последние годы среди доходных домов девятнадцатого века выросли как грибы доходные дома века двадцать первого – торговые и офисные центры, многоквартирные жилые дома, – но в окружении мрачной застройки предыдущих веков эти здания чувствуют себя неуютно и неуместно, как гимназистки среди слободских хулиганов.

В этом-то мрачном районе, на самом углу Загородного и Гороховой, остановились три машины с тонированными стеклами. Из них высыпали молчаливые мужчины в темных, не по погоде, пиджаках. Старший группы выслушал по рации указания шефа, отдал короткие, лаконичные распоряжения, и его подопечные двинулись в глубь мрачного лабиринта старых петербургских дворов.

При появлении этой многочисленной и явно опасной компании местная шушера расползлась по углам. Гороховская шпана трезво оценивала свои силы и никогда не связывалась с серьезным противником.

Группа захвата прошла через первые дворы и рассыпалась, окружив мрачное здание из темно-красного кирпича. Именно здесь, судя по данным компьютерного поиска, располагался сервер, с которого прошла вирусная атака, предшествовавшая взлому секретного сайта.

Старший группы – бригадир – наметанным взглядом осмотрел дом и сразу обратил внимание на дверь, крест-накрест забитую досками.

Бригадир мигнул одному из своих людей. Тот подошел к двери, пристально оглядел ее, подковырнул доски и увидел под ними стальную плиту. Показав ее шефу, продолжил осмотр и вскоре нашел рядом с дверью замаскированную кнопку звонка. Он кивнул на нее бригадиру:

– Ну что – сообщим о нашем приходе?

– Это еще зачем? Нас в гости не приглашали, так что и проситься мы не будем! Постучим ногами!

С этими словами шеф взял из рук подручного толстую металлическую трубу с ребристой рукояткой, отдаленно напоминающую чертежный тубус. Группа отхлынула от двери, шеф вскинул трубу и нажал на спусковой крючок.

Из трубы вырвался сноп пламени, раздался оглушительный грохот, и от забитой досками двери остались одни воспоминания.

Все присутствующие на несколько секунд оглохли, поэтому бригадир жестами отдал своим людям распоряжения.

Четверо боевиков ворвались в дверной проем и сбежали вниз по крутой лестнице, еще двое отправились в обход здания, чтобы проверить, нет ли там запасного выхода, один человек занял пост возле дверей. Бригадир связался с мебельным фургоном и доложил обстановку.

Когда во дворе наступила гулкая тишина и улеглась пыль, хлопнуло одно из верхних окон в соседнем доме, и визгливый женский голос прокричал:

– Гришка, зараза! Опять ты хулиганишь? У меня от твоих опытов заварные опустились! Все твоей матери расскажу!

Бригадир с интересом взглянул на открытое окно и спустился вниз по лестнице.

Часть его людей стояла перед стальной решеткой, один из них возился с электронным замком.

– Модель простая, – сообщил он подошедшему бригадиру. – Минута-другая, и я его открою…

– Ты посмотри, нет ли здесь каких-то ловушек! – настороженно проговорил бригадир.

– Да откуда! – отмахнулся парень. – Это же обычный хакер, а не терминатор под прикрытием!

– Этот обычный хакер вскрыл самую крутую систему защиты! – отозвался бригадир.

– Ну, вот и все! – Электронный замок щелкнул, решетка отъехала в сторону.

Все четверо боевиков устремились вперед, в короткий темный коридор. Бригадир, недоверчиво оглядевшись по сторонам, задержался возле решетки.

Где-то в стене раздалось негромкое жужжание электромотора, и решетка вернулась на место.

– Что там такое, шеф? – Специалист по замкам удивленно оглянулся через плечо.

– Я говорил тебе, что здесь может быть ловушка! – процедил бригадир, глядя на своих людей через решетку, как в зоопарке. – Никогда нельзя недооценивать противника!

– Да ничего, шеф, я ее открою! – Парень повернулся, собираясь возвратиться к решетке, но внезапно раздалось громкое шипение, и из отверстия под потолком забила струя серовато-желтой пены.

– Это еще что за хрень? – пробормотал парень, задрав голову. – Противопожарная система сработала, что ли?

Серая пена покрыла пол, как первая пороша, и продолжала быстро прибывать.

– Все назад! – тревожно приказал бригадир.

Четверо его подчиненных не спешили выполнять приказ, они растерянно оглядывались.

Пена уже толстым слоем покрыла пол за решеткой. Большой комок плюхнулся на плечо взломщика, он удивленно ткнул ее пальцем и проговорил:

– Нет, это не пожарная пена! Это что-то густое…

– Все назад, я сказал! – крикнул бригадир.

Его подчиненные попытались вернуться к решетке, но серо-желтая пена держала их ноги, как вязкая болотная трясина. Взломщик с трудом выдернул левую ногу, но не удержал равновесия и снова опустил ее.

– Черт, шеф, это не пожарная пена… это строительная загустевающая смесь, что-то вроде мгновенно схватывающегося цемента!

Пена покрыла пол уже до колен боевиков и все прибывала. Они еще не вполне осознали ужас происходящего, на их лицах было скорее недоумение и растерянность, чем испуг. Так неопытный человек, впервые попавший в зыбучие пески, первые минуты не понимает серьезность происходящего и делает массу бесполезных и опасных движений, только глубже увязая в трясине…

Пена уже схватилась, и боевики не могли сделать ни шагу, а серо-желтая масса все прибывала. Она сковала людей уже почти по пояс. Еще немного – и они не смогут дышать…

Бригадир, который через решетку растерянно наблюдал за происходящим, наконец опомнился, схватил рацию и закричал в нее:

– Все сюда! Все сюда, быстро!

Вероника мела двор, издали наблюдая за входом в подвал.

Вдруг часовой схватил рацию, поднес ее к уху и тут же скрылся за выбитой дверью. Через минуту из-за угла показались еще двое мужчин, они бежали, на ходу вытаскивая оружие. Подбежав к входу в подвал, огляделись по сторонам и бросились вниз.

– Ловушка сработала! – удовлетворенно проговорила Вероника.

Она сбросила дворницкий халат, отшвырнула метлу и побежала в обход дома, туда, откуда только что появились двое боевиков.

По другую сторону флигеля был такой же неказистый дворик, однако посреди него имелась детская площадка. Самая обычная песочница, в которой кто-то оставил красное пластмассовое ведро и голубой совок, качели и нарядный детский домик с яркими желтыми окошками.

На качелях качалась девочка лет четырех с огромным оранжевым бантом, рядом на скамейке ее бабушка увлеченно читала любовный роман в яркой глянцевой обложке.

Вероника пробежала мимо песочницы и стремительно юркнула в детский домик.

Бабушка, взглянув на нее поверх очков, неодобрительно проговорила:

– До чего же невоспитанная молодежь пошла! Сейчас же туалеты в городе на каждом шагу, а она тут антисанитарию разводит! А попробуй сделай ей замечание!

Она поднялась со скамейки, подхватила внучку и быстро удалилась, всей своей фигурой выражая неудовольствие.

Вероника же, проникнув в домик, торопливо разгребла дощечкой песок. Под песком обнаружилась крышка люка. Вероника ухватилась за кольцо и удивительно легко откинула эту крышку. Открылась вертикальная шахта, по стене которой были укреплены уходящие в темную глубину железные скобы.

Вероника быстро спустилась по этим скобам и оказалась в темном наклонном коридоре. Она нашарила на стене выключатель, щелкнула, и коридор осветился редкими тусклыми лампочками.

Пройдя по коридору метров двадцать, девушка оказалась перед круглым люком в полу коридора. Она отвинтила стальную заглушку, откинула люк и через толстое пуленепробиваемое стекло увидела внизу убежище своего брата.

Митя, как обычно, сидел за компьютером, уставившись в экран, и бешено стучал по клавишам.

Вероника постучала в стекло, но брат не шелохнулся.

Тогда она отвернула винты, откинула стекло, заглянула вниз и крикнула:

– Митя, надо уходить! Поднимайся быстро!

Брат на мгновение вскинул голову, увидел ее и махнул рукой:

– Подожди, я вот-вот выйду на десятый уровень!

– Какой уровень! – рявкнула на него Вероника. – К тебе в убежище сейчас вломятся!

– Да ерунда, – отмахнулся он, снова прилипнув в экрану. – Там столько степеней защиты… они не пройдут!

– Ты совсем сдурел! Какая там защита? Против лома нет приема! Защита их немножко задержала, и нужно этим воспользоваться! Поднимайся, пока они не очухались!

– Обожди, мне осталось совсем немного… может быть, минут пять… или десять…

– Какие пять?! Какие десять?! – кричала Вероника, теряя терпение. – У тебя нет ни одной минуты в запасе! Они могут ворваться к тебе прямо сейчас…

– Да обожди ты, что ты нервничаешь?

Вероника глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы успокоиться. С ее братцем можно с ума сойти… нет, просто к нему нужен особенный, специальный подход!

– Митя! – окликнула она его совсем другим голосом. – Помнишь игру «Затерянные в лабиринте»?

– Конечно, – отозвался он и даже бросил на нее заинтересованный взгляд. – Нормальная игра, только графика немного устарела и тормозит иногда…

– Так вот, я сейчас играю в нее в реале, в оффлайне… нас тут целая команда!..

– Правда? – Митя снова вскинул голову, в его глазах загорелся настоящий интерес.

– Хочешь поучаствовать?

– Клево! Конечно, хочу!

– Только нужно подключаться сию секунду, а то мы пропустим переход на следующий уровень!

– Ладно. – Митя с сожалением взглянул на экран. – Ну, здесь я всегда успею доиграть…

Он потянул за ручку слева от компьютера, и с потолка к нему опустилась веревочная лестница. Митя довольно ловко для своего телосложения взобрался по ней, вылез через люк к Веронике и проговорил:

– Не забудь, пароль – «Сафари»!

– Ладно-ладно, – отмахнулась Вероника. – А теперь бежим. – И она стремглав бросилась обратно по коридору.

Через минуту они выбрались через первый люк и оказались в детском домике.

– Ну вот, мы перешли на второй уровень, – проговорила Вероника.

Она выглянула в окошко, никого не увидела, кроме одинокого мужчины с коляской, и выбралась наружу. Брат последовал за ней, с непривычки щурясь на солнце.

– А где остальные игроки? – протянул он капризно. – Ты же говорила, что целая команда!

– Скоро присоединятся, – ответила Вероника.

Она как в воду глядела: мужчина с коляской развернулся в их сторону, вытащил из коляски автомат и крикнул:

– Стоять! Руки за голову!

– Сейчас, жди! – отозвалась Вероника.

Она сделала вид, что споткнулась, наклонилась над песочницей, зачерпнула голубым совком песок и бросила его в глаза боевику.

Тот выронил автомат, схватился за глаза, а Вероника дернула брата за руку и крикнула:

– Если хочешь перейти на третий уровень, нужно перебраться через вон ту стену!

В глубине двора была кирпичная стена высотой метра три, отделявшая этот двор от соседнего. Вероника подбежала к стене и полезла по ней, на ощупь находя небольшие выбоины и уступы.

Вскарабкавшись наверх, она оглянулась.

Брат, пыхтя и задыхаясь, лез следом, но сзади к нему уже подбегали трое боевиков. Вероника легла животом на стену, протянула брату руку и попыталась втащить его наверх.

Митина рука была мокрой и скользкой от пота, он тяжело дышал и с трудом проговорил:

– Беги… беги ты… хоть ты перейдешь на третий уровень! И не забудь, пароль – «Сафари»!

– Я тебя не брошу! – выкрикнула Вероника и изо всех сил потянула брата вверх.

Потная ладонь выскользнула из ее руки, Митя соскользнул ниже, и в ту же секунду в его ноги вцепился первый из преследователей.

– Беги! – выкрикнул Митя, задыхаясь, и свалился на землю вместе с противником.

Вероника резко выдохнула и спрыгнула со стены на другую сторону – помочь брату она не могла, а если они оба попадут в руки врагов, то непременно погибнут…

Она наискосок пробежала через двор, проскользнула через сквозную парадную и вылетела на Загородный. Махнула рукой, и – о чудо! – рядом с ней тотчас остановилась машина.

– На Петроградскую, быстрее! – пробормотала Вероника, откинувшись на сиденье.

– От кого это вы убегаете, Вероника? – раздался вдруг рядом с ней женский голос.

Вероника вздрогнула и обернулась.

Рядом с ней на заднем сиденье машины сидела симпатичная женщина средних лет.

Надежда Николаевна вышла из кафе и огляделась в поисках подходящего транспорта. Ей хотелось домой, обнять кота и выбросить из головы все странные события, которые случились за последнюю неделю. Маршрутки все ехали мимо не те, зато на той стороне проспекта она заметила вывеску зоомагазина. Очень удачно, как раз нужно купить коту какой-нибудь подарочек, чтобы поднять животному настроение и повысить жизненный тонус.

За прилавком стоял продавец, удивительно похожий на кота: круглое лицо с воинственно топорщащимися усами, чуть прищуренные глаза, мягкие, вкрадчивые движения. Когда он заговорил, голос тоже оказался вкрадчивым и мурлыкающим:

– Добрый день! Вы хотите что-то купить для своего котика?

– Вообще-то да… – ответила Надежда Николаевна, слегка опешив. – А откуда вы знаете, что у меня кот, а, скажем, не собака? Или не рыбки в аквариуме?

– Ну что вы! – промурлыкал продавец, и кошачье лицо расплылось в улыбке. – Я же много лет работаю в этом бизнесе, и отличить кошатника от собачника мне ничего не стоит! А уж рыбки… в моей практике не было еще ни одного случая, чтобы женщина держала рыбок! Рыбок содержат только мужчины. Не знаю уж, с чем это связано… может быть, мужчины ценят их немногословность…

Надежда взглянула на часы и проговорила:

– Вы правы, я ищу подарок для кота.

– Блондин? Брюнет? – деловито осведомился продавец.

– Что? А, он у меня рыжий… и немного полноватый, так что я хотела бы что-нибудь для подвижных игр…

– Тогда я знаю, что вам нужно! – оживился продавец и достал из-под прилавка яркую коробочку.

Из этой коробочки он вытащил пушистую серую мышку в натуральную величину и такого натурального вида, что Надежда невольно отстранилась.

– Такая мышь у него уже есть, – проговорила она, с некоторой брезгливостью глядя на мышь.

– Такая, да не такая! – промурлыкал продавец. – Это – новинка, последнее достижение…

Он дернул мышь за хвост, мышь пискнула и побежала по прилавку. Подбежав к коробке с сухим кормом, она остановилась, повела любопытным носом, совсем как живая, и обошла коробку. Надежда тихонько взвизгнула и отскочила к двери.

Продавец молниеносно выбросил лапу… то есть руку, поймал мышь и запихнул обратно в коробку, после чего удовлетворенно взглянул на покупательницу:

– Ваш котик будет в восторге, и его подвижность очень повысится!

– Да уж, это точно… боюсь только, что моя подвижность тоже повысится!

Она представила, как эта мышь будет выскакивать из каждого угла, как Бейсик будет подкладывать ее в хозяйскую кровать или в домашние тапочки… С другой стороны, он действительно будет доволен и двигаться станет больше…

Надежда вздохнула, чувствуя себя героиней и образцом самопожертвования, и достала кошелек:

– Хорошо, беру!

– Пр-равильное р-решение! – промурлыкал продавец, и Надежде Николаевне показалось, что сейчас он начнет от удовольствия умываться языком.

Выйдя из магазина, Надежда взглянула на часы и пришла в ужас: время неумолимо катилось к возвращению мужа с работы, а ей нужно было переделать еще массу дел. Маршрутки шли все переполненные, да и прямых не было. Надежда подошла к краю тротуара и подняла руку. Почти сразу возле нее остановился старенький «опель», и пожилой усатый дядечка грузинского вида приветливо проговорил:

– Садись, красавица! Домчу, куда хочешь!

Надежда вздохнула: в последнее время к ней нечасто так обращались, и каждый раз, как она подозревала, небескорыстно. Тем не менее она опустилась на заднее сиденье и назвала адрес.

Водитель быстро набрал скорость и влился в транспортный поток. По дороге он считал необходимым развлекать пассажирку разговорами, комментировал поведение других водителей и пешеходов, а также общее состояние дорожного движения. Скоро Надежда перестала его слушать и стала просто смотреть в окно машины.

Они проезжали по Загородному проспекту, как вдруг Надежда Николаевна увидела знакомое лицо.

По тротуару бежала высокая стриженая брюнетка, которую Надежда видела в офисе фирмы «Тетрис». Она даже вспомнила, что эту брюнетку зовут Вероника. Но в каком она была виде! Растрепанная, взъерошенная, с размазанным макияжем, вся одежда в пыли и грязных пятнах. Вероника неслась по тротуару с таким видом, как будто за ней гнались все силы ада или тамбовская криминальная группировка в полном составе. Подбежав к краю тротуара, она замахала руками…

Надежда через окно впилась в нее взглядом.

«Не делай этого! – очнулся внутренний голос. – Не останавливай машину! Мало ли куда она бежит, ты ее совсем не знаешь, проезжай мимо, тебя кот ждет!»

– Остановитесь! – обратилась Надежда к водителю. – Возьмем эту девушку!

– Что?! – удивленно переспросил тот. – Какая-то дэвушка нэвоспитанная, нэаккуратная, нэкультурная…

– Вы же видите, ей нужна помощь! – решительно проговорила Надежда.

Водитель пожал плечами и затормозил:

– Как скажешь, красавица…

Вероника дернула дверцу машины, плюхнулась рядом с Надеждой, явно не замечая ее, и бросила:

– На Петроградскую, быстрее!

– От кого это вы убегаете, Вероника? – спросила ее Надежда Николаевна.

Вероника вздрогнула и обернулась на соседку. Растерянно оглядев ее, пробормотала:

– Вы кто? Вы одна из них?

– Одна из кого? Если вы имеете в виду тех, кто за вами гонится, тогда ответ отрицательный. Нет, я не из них. Я видела вас в фирме «Тетрис»… я знакомая Жени Малининой…

– Ах вот как… – недоверчиво протянула Вероника. – А что это вы тут делаете?

– Я могу задать вам тот же самый вопрос, – процедила Надежда. – А учитывая, что это вы подсели ко мне в машину, я имею на это куда больше прав…

– Уж очень вовремя вы тут оказались со своей машиной!

Надежда и Вероника смотрели друг на друга с недоверием, как две собаки, встретившиеся на узкой дорожке и не знающие, как себя вести – то ли зарычать, то ли приветливо завилять хвостом. Надежда уже пожалела о своем порыве. Девица какая-то злобная, невежливая, хоть бы спасибо сказала! Нет, зря она ее подсадила…

– Что он делает?! – воскликнул вдруг водитель и ударил по тормозам.

Впереди его «опеля» вывернул из соседнего переулка черный автомобиль с тонированными стеклами. Водитель «опеля» попытался объехать черную машину, но сбоку к нему подъехала еще одна такая же и прижала «опель» к тротуару.

– Ты что, генацвале, сдурел?! – выкрикнул водитель, высунув голову в окно.

Ему никто не ответил. Из черных машин выскочили трое мужчин в темных, не по сезону, пиджаках, подбежали к «опелю», распахнули заднюю дверь и вытащили Веронику.

– Не трогайте девушку! – закричала Надежда, вцепившись в руку Вероники. – Оставьте ее в покое! Что вам от нее нужно?

Люди в темном переглянулись, один из них кивнул. Они подхватили Надежду и вместе с Вероникой втолкнули ее на заднее сиденье одной из своих машин, которая тут же сорвалась с места.

– Что здесь вообще происходит? – возмущенно воскликнула Надежда. – Безобразие! Вы нас что, похитили?

– Заткнись, тетя! – прикрикнул на нее мужчина в черном, который сидел слева от Вероники, между ней и дверцей.

– Зачем вы вообще в это влезли… – пробормотала Вероника, скривившись, – это не ваша жизнь…

– Вообще-то это вы влезли в мою машину… – возразила Надежда. – Ну, то есть я, конечно, сама попросила водителя остановиться… и вот теперь имею большие неприятности…

Она покосилась на мужчину и попыталась открыть дверцу машины, но из этого ничего не вышло: дверца была заблокирована.

– Сиди, тетя! – рявкнул мужчина и вытащил из-за пазухи пистолет. – Сиди и не рыпайся, а то я тебе быстро инвалидность оформлю!

– Господи! – испуганно вскрикнула Надежда, уставившись на пистолет. – Это у вас что – настоящий?

– Нет, игрушечный! – ухмыльнулся тот.

– Да сидите уж вы спокойно! – крикнула Вероника. – Не до вас сейчас!

– Не ори на меня! – крикнула в ответ Надежда. – Сама меня в это дело втравила и еще орет!

От страха в голосе ее появились истерические нотки, тут водитель резко затормозил и обернулся назад.

– Слушай, заткни им пасти! – прошипел он напарнику. – Я не могу спокойно машину вести, когда бабы в салоне истерят!

– Слыхала, тетка? – Мужчина на заднем сиденье помахал пистолетом. – Не замолчишь – почки прострелю!

«Чтоб у тебя самого почки отвалились, – подумала Надежда, – и все остальные органы тоже».

Она очень обиделась за то, что назвали тетей. Ладно бы еще мальчишка молоденький так оговорился, а то сам-то дядя будь здоров, уж тридцать-то точно есть. Оборони Бог от таких племянничков!

Водитель рывком тронул машину с места.

От резкого толчка сумка Надежды опрокинулась, и оттуда выпала купленная для Бейсика мышь. От удара о пол машины мышь включилась и уползла под переднее сиденье. В пылу спора никто этого не заметил. Пробравшись под сиденьем, мышь выползла перед водителем.

– Это что за дрянь? – проговорил тот брезгливо и пнул мышь ногой. Та обиженно пискнула и изменила направление.

Машина подъезжала к перекрестку. Светофор переключился на красный. Водитель резко надавил на педаль тормоза, но обиженная мышь как раз в это время находилась под педалью. Тормоз не сработал, черная машина на полном ходу вылетела на перекресток. Прямо на нее несся черный «мерседес» с мигалкой на крыше.

– Черт! – вскрикнул водитель, выкручивая руль.

Раздался резкий скрип тормозов, звон бьющегося стекла, запахло паленой резиной, и машина наконец остановилась.

Сбоку от нее стоял «мерседес» с разбитым капотом, и от него уже бежали двое рослых парней.

– Ты, козел! – выкрикнул один из них, наклоняясь к водительской двери. – Ты что, первый день за рулем? Тебе что, жить надоело?

Мужчина в темном, который сидел рядом с Вероникой, стонал, на виске у него волосы слиплись от крови.

«Почки не почки, – подумала Надежда, – но кое-что у него в организме точно не в порядке. Нужно сматываться, пока он не очухался».

Надежда снова дернула ручку. На этот раз она поддалась, дверца распахнулась.

– Сиди, тетя! – прохрипел мужчина и попытался поднять пистолет. Рука у него дрожала, и дуло пистолета ходило ходуном.

– Сам сиди! – отозвалась Вероника. – Тоже мне, племянник нашелся!

Она махнула сумкой, выбила у него пистолет. Мужчина покачнулся и сполз на сиденье, окончательно потеряв сознание.

Не дожидаясь окончания конфликта, Надежда выскочила из машины и бросилась прочь. За ней неслась Вероника.

Оглянувшись напоследок, Надежда увидела, что из открытой дверцы со стороны водителя вывалилась героическая мышь и двигается теперь в сторону придорожного газона. Как видно, мышь решила погулять на природе, пока не кончится батарейка.

– Сюда! – крикнула Надежда и метнулась к двери знакомого кафе. Она знала, что в этом кафе есть еще один выход, на соседнюю улицу.

Вероника послушно свернула за ней.

Пробежав между столиками, напугав скромную старушку с тойтерьером, женщины выскочили через вторую дверь и оказались в тихом переулке. Надежда Николаевна увидела проезжающую мимо машину и махнула. Только сев вместе с Вероникой на заднее сиденье, она узнала прежнего пожилого грузина.

– Это вы? – проговорила она растерянно.

– Я! – отозвался тот. – Разве я мог оставить интэресных женщин в безвыходном положении? Куда едем?

– Улица Нетерпеливых! – хором выпалили обе пассажирки и удивленно уставились друг на друга.

– А зачем вам туда? – подозрительно осведомилась Надежда.

– Офис у меня на этой улице, – ответила Вероника. – Фирма «Тетрис». Вы же меня там встретили! Или вы уже забыли? А вот вам зачем туда?

– А я там живу, прямо напротив этого офиса! – ответила Надежда Николаевна и с трудом удержалась, чтобы не показать Веронике язык.

– Вот хорошо, что вам в одно и то же место! – удовлетворенно проговорил водитель.

– А все же, Вероника, кто за вами гнался? – не удержалась Надежда, которую, как всегда, мучило любопытство.

– Много будете знать, скоро состаритесь… – проворчала девушка и тут же смущенно добавила: – Извините, я вовсе не хотела намекать на ваш возраст…

– Да чего там, – вздохнула Надежда Николаевна. – Я привыкла… И вообще, со временем вы поймете, что в каждом возрасте есть свои плюсы.

– Просто от лишней информации одни неприятности, и вообще мы здесь не одни…

Водитель делал вид, что не слушает разговор пассажирок, но уши его подозрительно оттопырились, как два локатора.

До конца пути женщины молчали, только время от времени обменивались настороженными взглядами.

Наконец машина остановилась как раз между офисом фирмы «Тетрис» и Надеждиным домом.

– Ближе не подъехать, – вздохнул водитель, – перерыли все.

Котлован с трубами так и остался незарытым.

– Ничего, мы пешком дойдем, – приветливо сказала Надежда, передавая водителю деньги.

Водитель неохотно простился с дамами и укатил, и только тогда Надежда проговорила:

– Вероника, вы уверены, что вам не опасно сейчас идти в офис? Вдруг вас там уже поджидают?

– Надеюсь, что они сюда пока не сунулись, – ответила Вероника неуверенно. – И все равно мне сюда нужно. Мне нужен свой компьютер, чтобы… чтобы кое-что сделать, пока не поздно. Пока они не сменили систему защиты.

Надежда неодобрительно молчала, и тогда Вероника добавила:

– У них мой брат, понятно?

– А пойду-ка я с вами, – протянула Надежда, – все равно уже я по уши в этом деле. Очень меня интересует эта ваша фирма «Тетрис», какие-то странные там дела творятся.

– Если вы обо мне, то я в свои дела вас посвящать не собираюсь! – огрызнулась Вероника.

– А вы не будьте столь самонадеянны, – усмехнулась в ответ Надежда, – в вашей фирме и без вас криминала полно.

Вероника не ответила, только бросила на ходу испытующий взгляд. Который, надо сказать, не произвел на Надежду Николаевну сильного впечатления.

У входа в офис сидел знакомый Надежде толстый пожилой отставник. Он дремал, откинувшись на спинку стула. При появлении женщин он приоткрыл один глаз, симулируя бдительность. Вероника, поравнявшись с ним, глухо пробормотала:

– Мы в «Тетрис»!

Охранник что-то сонно проворчал и снова опустил веки.

Надежда поняла, что мимо него можно пронести концертный рояль или трехстворчатый шкаф, он и тогда ничего не заметит.

В офисе «Тетриса» было безлюдно, только секретарша начальника Даша скучала на своем рабочем месте, подправляя маникюр.

– А где все? – спросила ее Вероника, окинув взглядом пустую комнату.

Даша покосилась на нее неприязненно, злорадно отметила растрепанные волосы, грязную одежду, однако открыто хамить не стала и сквозь зубы ответила:

– Ребята по заказам разъехались, Евгения Павловна в налоговой, а Михаил Борисович у клиентов, но обещал скоро вернуться…

– Обещал, так обещал! – пробормотала Вероника и села за свой компьютер.

Надежда Николаевна тем временем еще раз обошла офис.

Ей казалось, что прошлый раз она упустила что-то важное, не заметила какую-то деталь, которая должна объяснить ей все события последних дней, расставить все по местам.

Она обходила комнату за комнатой, оглядываясь по сторонам, то и дело останавливаясь и пытаясь включить свою незаурядную интуицию. На первый взгляд все было как обычно – в одной комнате заваленные техникой стеллажи, в другой, у Жени Малининой, – аккуратный стол, шкаф с канцелярскими папками, справочники, стопка журналов «Бухгалтерский учет».

Надежда потянула носом – в кабинете у Жени как-то неприятно пахло. Уборщица у них плохо моет, что ли? Растения вроде ухоженные, верно, Женя сама за ними следит.

Она подошла к окну. Странно, в прошлый раз толстянка показалась ей более свежей, листья были просто напоены соком. Надежда еще пошутила тогда, что в офисе дела идут отлично, деньги рекой текут. Теперь бы она так не сказала – листья утратили свой ярко-зеленый цвет, стали более плоские, один снизу вообще пожелтел и вот-вот упадет…

Надежда спохватилась, что не время сейчас любоваться цветочками, и отошла от окна. Интуиция ее упорно молчала.

В это время Вероника вставила в компьютер Митину флэшку с кодами доступа, запустила систему. На экране компьютера появилась эмблема компании «Леновекс». Эта эмблема в последние годы была знакома каждому – синий треугольник в белом круге красовался на огромных постерах вдоль дорог, на спортивной форме олимпийских чемпионов, висел над трибунами стадионов, на машинах, участвующих в международных ралли. Альпинисты устанавливали флаг с этой эмблемой на самых труднодоступных вершинах планеты, полярники – на обоих полюсах.

Компания «Леновекс» занималась нефтью и металлами, современными технологиями и производством автомобилей, морскими и воздушными перевозками – в общем, всем, что может приносить прибыль…

Вероника ввела первый код доступа, заставка погасла, перед ней открылись разделы сайта.

Она просмотрела перечень разделов – нефть, алюминий, автомобильная техника, логистика… все это было слишком сложно для Вероники и не представляло для нее интереса. Бизнес есть бизнес.

Но ниже, в самой последней строке, стояло странное название – «Львиный ров».

Вероника почувствовала волнение, зуд в кончиках пальцев.

Это наверняка именно то, ради чего заказчик хотел проникнуть в систему…

Она попыталась открыть раздел «Львиный ров», но вместо раздела сайта перед ней на экране появилась львиная морда. Зверь разинул пасть и зарычал, и тут же внизу страницы появилось предупреждение: «Для перехода на третий уровень доступа введите пароль, иначе через тридцать секунд вся информация в вашем компьютере будет уничтожена».

Вероника ввела второй код, третий, четвертый – но каждый раз на экране вспыхивала надпись: «Пароль неверный. В доступе отказано».

Прошло уже пятнадцать секунд из отпущенного ей времени, двадцать…

Неужели у нее ничего не получится? Неужели Митя останется в руках похитителей?

Она вспомнила, как пыталась втащить брата на стену, вспомнила его потную руку, запрокинутое лицо, вспомнила его последние слова: «Беги, хоть ты сможешь перейти на третий уровень…»

И еще что-то он добавил… что-то, что показалось ей бессмысленным: «Не забудь, пароль – “Сафари”…»

Может быть, это была вовсе не бессмыслица? Ведь ей сейчас нужен пароль именно для перехода на третий уровень…

«Через пять секунд информация будет стерта», – предупредила ее надпись на экране.

Вероника быстро ввела слово «Сафари», нажала ввод – и львиная пасть закрылась, зверь удовлетворенно мурлыкнул и исчез, а на экране появились слова: «Доступ разрешен».

И тут же перед Вероникой открылась новая таблица.

Она смотрела на нее с испугом и удивлением. Перед ней была полная схема поставок оружия в горячие точки планеты – колумбийским наркобаронам и африканским сепаратистам, баскским и ближневосточным террористам.

Вероника испугалась.

Она и не предполагала, что разворошила такое змеиное гнездо… и что она одна может сделать против такой силы?

Но тут она снова вспомнила запрокинутое лицо брата, его потную ладонь, выскальзывающую из ее руки…

Нет, она должна хотя бы попытаться его вытащить!

Пробежав по ряду заголовков, она нашла подраздел «Особое финансирование». Введя очередной код с Митиной флэшки, открыла его и поняла, что проникла в святая святых компании – в ее черную бухгалтерию. Здесь содержались сведения о суммах, предназначенных для неофициальных платежей, проще говоря, для взяток чиновникам из стран третьего мира. И теперь она могла одним движением пальца отправить огромные суммы в Колумбию или Ирак, в Сомали или Лесото, в Мексику или на Каймановы острова… самое главное, что это – тайные, никому не подотчетные, так называемые черные деньги…

Вероника на мгновение замерла, а потом с пулеметной скоростью забарабанила по клавишам.

Система запросила у нее подтверждение, девушка ввела очередной код с флэшки и через несколько секунд прочитала на экране: «Транзакция будет завершена через тридцать минут».

А вот тридцати минут у них может и не быть! В тот самый момент, когда она вошла на сайт компании «Леновекс», в их центральном компьютере могли получить извещение о несанкционированном доступе в систему, лучшие их программисты начали искать источник взлома, и почти наверняка сюда уже едут те люди, от которых Веронике с таким трудом удалось сбежать…

– Ну как, что-то получилось? – спросила, неслышно подойдя сзади, Надежда Николаевна.

Вероника вздрогнула от неожиданности, обернулась и проговорила:

– Вроде бы получилось, но нужно подождать полчаса, а сюда уже наверняка едут! Кроме того, нужно предупредить Михаила, а у него, как назло, мобильник отключен… Не знаю, что делать…

– Пойдем ко мне, – предложила Надежда. – Из моего окна мы сможем наблюдать за происходящим!

Вероника мгновение подумала и кивнула:

– Если мы будем близко отсюда, я возьму с собой ноутбук, у которого есть беспроводная связь с этим компьютером, и смогу по нему проследить за завершением операции!

Однако прежде чем уйти, она свернула выведенную на экран компьютера страницу и вместо нее написала короткое послание.

Надежда перед уходом тоже кое-что сделала – она прошла по офису и раздернула все шторы и занавески, открыла жалюзи.

Секретарша Даша, до этого молча наблюдавшая за ними, блеснула глазами и не ответила на вежливое Надеждино «до свидания». Вероника же на прощание только фыркнула и хлопнула дверью.

Откровенно говоря, секретарша Даша и сама не знала, для чего она пытается охмурить своего шефа Михаила Борисовича. Вроде бы никакими особенными достоинствами он в ее глазах не обладал. Ни красив, ни богат, ни пес, ни выдра, как говорила бабушка. Она много чего говорила – что девушка должна знать себе цену, что нужно иметь женскую гордость и хранить свою девичью честь. Бабушка всю жизнь проработала начальницей почтового отделения в маленьком городке. Напротив почты находилась библиотека, и бабушка пристрастилась к чтению. В промежутках между работой и чтением классических романов бабушка воспитывала сначала свою дочь, а потом Дашу. Причем воспитывала в буквальном смысле слова, на классических примерах, совала в нос засаленные библиотечные книжки с загнутыми страницами и исчерканными картинками. У всех героев на картинках непременно были пририсованы лихие усы и зачернены зубы, Даша только удивлялась, до чего же бедная фантазия у читателей этой библиотеки.

Сама она книг не читала из чистого упрямства, бабушкины нравоучения принесли в этом смысле только вред.

В свое время от бабушкиного занудливого характера и скрипучего голоса ушел ее муж, а потом и дочь. Дашина мать сбежала из дому в девятнадцать лет с проезжими кинематографистами. Совершенно случайно в их городке снимали натуру, мать нанялась к ним носить микрофон или что там еще, а после сманил ее помощник оператора. Да и сманивать-то особенно не надо было. Бабушка прокляла непутевую дочь, вместо Библии прижимая к груди томик Писемского, соседи посудачили немного и успокоились.

Через десять лет дочь явилась, ведя за руку трехлетнюю Дашку. У нее было в жизни разное, сказала она, но теперь трудный период позади, она заканчивает институт и собирается замуж за приличного человека, Даше он обещает быть хорошим отцом.

Выглядела она на неопытный провинциальный взгляд вполне благополучной, одета была в модное бежевое пальто из кашемира, к чаю привезла дорогущую коробку конфет и палку копченой колбасы, матери подарила красивый теплый шарф, в который так приятно будет кутаться зимой и осенью в продуваемом всеми ветрами помещении почты.

Бабушка выпила чаю, погладила Дашу по голове и торжественно простила дочь, потрясая на этот раз толстенным томом пьес Сухово-Кобылина. И тогда дочка достала из сумки бутылку коньяку – со встречей, сказала она, и чтобы все у них было теперь хорошо.

Дашу уложили спать, а мать с дочерью долго сидели на кухне за столом, покрытым выцветшей старой клеенкой, вспоминали былое, даже пели тихонько цыганские романсы, как героини бабушкиного любимого писателя Лескова.

Проснулась бабушка от грохота и рева – это маленькая Даша уронила этажерку с книгами. Хорошо, хоть не зашиблась, орала больше от страха. Бабушка еле подняла гудящую голову – так с непривычки подействовал на нее коньяк – и не увидела в обозримом пространстве своей дочери. Наличествовала только ревущая Даша трех с половиной лет и небольшая сумка с ее вещами. В кармашке сумки бабушка нашла свидетельство о рождении Дарьи Перышкиной, где в графе «Отец» стоял длинный прочерк. И больше ничего – ни денег, ни записки.

Когда до бабушки дошло, что непутевая дочка подбросила ей трехлетнего ребенка и скрылась в неизвестном направлении, она упала на колени и взвыла. Явились соседи, привлеченные воем, грохотом и детским ревом. Кто-то вспомнил, что видел молодую, хорошо одетую женщину рано утром, она садилась на первый автобус, что шел в город.

Расспросы Даши, естественно, дали мало. Бойкий ребенок, успокоившись и получив оставшуюся в коробке шоколадную конфету, поведал собранию, что они живут в доме напротив магазина, где в витрине выставлены красивый домик из шоколада и пряничные человечки. А в лифте нужно нажимать цифру 6. С ними жил раньше дядя Саша, но он вечерами громко кричал на маму и топал ногами, а потом приехали два дяди на машине с синей мигалкой и увезли дядю Сашу. Мама плакала, а потом долго шепталась с подругой тетей Галей. Тетя Галя работает в химчистке, Даша любит смотреть, как крутится большой барабан, а в нем – много мягких игрушек. Тетя Галя отдала маме желтое пальто и сказала, что если она не вернет его через три дня, то ее уволят с работы.

В общем, все стало ясно даже бабушке, полностью ушедшей от жизни в классическую литературу. Она накормила Дашу оставшейся копченой колбасой и пошла в милицию. Там покачали головой, но приняли заявление на розыск.

Однако через полгода отовсюду пришел официальный отлуп. Дашина мать нигде не проявлялась, жилплощади своей у нее не было, прописки тоже. Отдать трехлетнего ребенка в детдом бабушке не позволила совесть, выдрессированная классическими романами. Сироту надо приветить и пожалеть, говорили классики. К сожалению, они не говорили, где взять денег, чтобы сироту накормить и одеть.

Мать объявилась через пятнадцать лет – прислала открытку на Новый год. Даша к тому времени худо-бедно окончила школу и устроилась работать на почту по бабушкиной рекомендации. Планов на жизнь у нее не было никаких, а мечты были. Хотелось уехать из их городка, уехать и никогда не возвращаться. Бабушка к тому времени уже вышла на пенсию, она сидела дома и перечитывала книги из районной библиотеки. Вечером она воспитывала Дашу, как обычно, на классических примерах. Даша научилась не слышать бабушкиного голоса, иначе хоть вешайся.

Открытку от матери она увидела еще на почте и спрятала, чтобы не показывать бабушке. В открытке был адрес и приглашение приехать в Петербург. И однажды Даша собрала кое-какие вещи, взяла все деньги, даже те, что спрятаны были бабушкой на черный день, и утром рано села на первый автобус, уходящий в город.

Мать она нашла в дремучей коммуналке в комнате возле туалета. Комнатка была длинная как пенал и темная, потому что единственное узкое оконце выходило во двор-колодец. Из обстановки в комнате были стол, покрытый такой же выцветшей клеенкой, как у бабушки, два обшарпанных стула и больничная кровать с продавленной сеткой.

На кровати лежала мать. Лежала после того, как найдет где-нибудь выпить. Поздним утром она вставала – опухшая, с синюшным страшным лицом, громко жаловалась на жизнь и ругалась с соседями по коммуналке. Иногда у нее в мозгу что-то переклинивало, и она пыталась искать в комнате спиртное, якобы спрятанное с вечера на опохмелку.

– Да когда такое бывало, – вздыхала тетя Галя, – пока все не выжрет, не успокоится. А утром помирает.

Верная тетя Галя так и осталась в подругах у матери. Замуж она не вышла, зато сделала карьеру – после химчистки устроилась паспортисткой в милицию, так уж повезло. Это она послала Даше открытку и позвала приехать. Оказалось, что комната в коммуналке принадлежит матери – в свое время был у нее муж, который умер скоропостижно от отравления (выпил что-то некачественное). После его смерти мать совсем сошла с катушек и не пропила комнату только потому, что тетя Галя унесла и спрятала все документы, включая паспорт.

– Ты не бойся, – вздыхала тетя Галя, – она вся больная насквозь, долго не протянет… А тебе комната достанется, все-таки свой угол…

Пользуясь связями, она довольно быстро оформила комнату на Дашу. И вовремя, потому что мать как-то на рассвете захрипела, забила ногами, отчего продавленная панцирная сетка ужасно заскрипела. Даша еще крикнула сквозь сон, чтобы угомонилась наконец и дала поспать. Тетя Галя устроила ее уборщицей в свой ЖЭК, и она с непривычки уставала, таская ведра и елозя шваброй по длинным коридорам.

Утром Даша обнаружила, что мать уже окоченела. Она страшно завизжала и выскочила в коммунальный коридор в одной ночной сорочке. Мать увезли, а ночью Даше приснилась бабушка. Она хмурилась и шевелила губами, говоря, что следует мать похоронить как положено и отпеть, мать есть мать и все такое…

«Не буду ничего делать, – подумала Даша, – какая она мне мать?»

Потом она задала себе вопрос, как там бабушка. Она не вспоминала о ней ни разу. Вот интересно, на какой книге прокляла она сбежавшую внучку? Кто это был – Мельников-Печерский или Мамин-Сибиряк? А может быть, Гарин-Михайловский?

Даша бабушкиных книг не читала из упрямства и духа противоречия, но имена на корешках с детства врезались ей в память.

Похоронами занималась верная тетя Галя, она же помогла Даше выбросить жуткую кровать и всю мебель, кроме стола. И оклеила вместе с Дашей комнату простыми бумажными обоями, и подарила новую клеенку на стол вместо старой, выцветшей и прорванной.

Даша записалась на секретарские курсы, потому что тетя Галя уверенно сказала, что больше никакой работы она не найдет. Бухгалтером даже если и выучится, сопливую девчонку никто не возьмет, а секретарем – вполне возможно.

Даша закончила курсы, там, кстати, ее хвалили за грамотность, быстро нашла работу, так же быстро ее поменяла, потом еще раз, потом еще и, наконец, осела в фирме «Тетрис».

В ее жизни наблюдалось странное явление. О маленьком городке, в котором прошло ее детство и юность, о бабушке с ее вечными нравоучениями Даша старалась не вспоминать. Но тем не менее, как только случалось в жизни у Даши хоть какое-то событие, перед ее мысленным взором появлялась бабушка в старой вязаной кофте, отвисшей на груди, в очках с отломанной дужкой, замотанной синей изолентой. Бабушка начинала Дашу воспитывать.

Отругает, к примеру, Дашу директор – ну забыла вовремя письмо важное отправить или ошибок в сводке наделала, бабушка тут же совет дает мысленный: «Извинись, покайся, скажи, что виновата и учтешь…» Даша же по укоренившейся с детства привычке делать все наперекор бабушке, тут же начинает с директором спорить, доказывать, что ни в чем не виновата, это он сам все напутал.

Или бухгалтер сделает замечание – где это Даша ходит, когда телефон прямо разрывается, трубку снять некому. Бабушка тут же занудит свое: «Отмолчись! Она права, ответственной нужно быть!» А Даша тотчас с бухгалтершей сцепится – не ваше, мол, дело, где я хожу, я не на вас работаю, а на директора!

Ясно, что при таком подходе долго на одном месте никак не продержишься.

В «Тетрисе» все было по-другому. Сотрудники – компьютерщики лохматые, им ни до чего дела нет, ковыряются в своей технике да в мониторы глядят. Бухгалтер Евгения Павловна не вредная, по пустякам не пристает, своей работой занимается. Директор Михаил Борисович на ерундовые ошибки внимания не обращает, разговаривает по-свойски. Жить, в общем, можно. И оклад приличный.

Прошло время, и решила Даша, что пора ей как-то определяться с личной жизнью. Так-то парни у нее, конечно, были, да все ерунда какая-то, шелупонь нищая, из тех, кто вечером в компании напьется, так что домой его на себе тащить или за левака из собственного кармана платить. Ночью с него, ясное дело, толку никакого, а утром он же еще и на пиво просит. Нет уж, такого добра она и в своем городке навидалась.

А Михаил Борисович мужчина солидный, денежный. Что с того, что женатый? Она, Даша, замуж за него не собирается. А так, может, подарки дорогие делать станет, в Турцию свозит или в Египет…

Разумеется, бабушка тут же объявилась перед мысленным взором и стала нудить насчет невозможности романа с женатым мужчиной, и про его детей, и про моральный долг. Это-то Дашу и подстегнуло. Она удвоила усилия, потому что Михаил Борисович не слишком обращал внимание на ее прелести.

Была у нее надежда на корпоративный отдых на природе, и вроде шеф выпил, посматривал на нее благосклонно и даже ущипнул пару раз за крепкую попу, но тут эта Васина девица, которая успела всем осточертеть своим отвратительным поведением, не нашла ничего лучшего, чем утонуть в озере. Разумеется, настроение было у всех испорчено, и Миша поехал домой, ни с кем не попрощавшись.

На работе сильно мешала эта стерва Вероника. Михаил часто уединялся с ней, какие-то между ними были секреты, Дашу не посвящали.

И вот наконец сегодня настал удобный момент. Все разъехались по заказам, Юлька взяла два дня за свой счет и уехала к матери, Евгения Павловна отпросилась пораньше, а шеф, уезжая по делам, велел Даше обязательно его дождаться. И она решила, что сегодня – ее день.

Наложив тщательный макияж и спрыснувшись духами, она ждала шефа, и тут явилась эта зараза, да еще с какой-то теткой!

Вероника глянула на нее насмешливо. С каким удовольствием Даша выцарапала бы ей глаза! Но тут она заметила, что кто-то пытался сделать это за нее. Вероника была явно не в лучшей форме – грязная, в порванной одежде.

Бабушка укорила Дашу, что не следует радоваться несчастью ближнего, и Даша тут же бурно возликовала. Они не обратили на нее внимания и скоро ушли.

Дома у Надежды были тишина и покой. Кот спокойно спал на диване и едва повел ухом, когда они вошли. На Веронику он никак не отреагировал, она на него, впрочем, тоже. Она с благодарностью приняла предложение Надежды слегка ополоснуться и взяла даже чистую футболку. Сама Надежда сервировала на кухне кофе, посматривая изредка в окно.

– Вероника, иди сюда! – позвала Надежда Николаевна свою новую знакомую.

Вероника вошла в комнату, на ходу вытирая волосы. Надежда с грустью отметила, что футболка висит на ней как на вешалке.

«Ничего, она мне тоже свободна», – неуверенно подумала она.

– Ну, что там? – спросила Вероника.

– Шеф твой явился! – Надежда протянула девушке бинокль.

Впрочем, и без бинокля они видели, как Михаил Борисович прошел в свой кабинет, уселся за стол и снял трубку местного телефона. Тут же к нему вошла Даша, подала кофе. Даже с такого расстояния было видно, как она крутится вокруг шефа, то низко наклоняясь к нему, то как бы ненароком задевая бедром. Михаил утомленно откинулся на спинку офисного кресла, тотчас Дашка подлетела к нему и стала мять толстый загривок, потом плечи, потом спину, ненароком расстегивая рубашку. Михаил блаженно зажмурился, Дарья наклонялась все ниже, приговаривая что-то нежно, было видно, как шевелятся ее губы.

– Черт! Вот еще не вовремя ее разобрало! – Вероника явно нервничала.

Михаил совсем раскис и сказал что-то секретарше, она взглянула на него обрадованно и побежала прочь.

– Дверь пошла закрывать! – пробормотала Надежда. – Чтобы никто не вломился, интим не нарушил!

Едва дождавшись, когда секретарша выйдет из кабинета, Вероника схватила свой мобильник и набрала телефон «Тетриса».

Ответила Даша из общей комнаты.

– Даша, соедини меня с Михаилом Борисовичем! – требовательно проговорила Вероника.

– Он занят, – проворчала секретарша.

– Соедини сию секунду! – рявкнула Вероника.

Даша недовольно фыркнула, но переключила телефон.

– Погляди-ка! – Надежда снова подала Веронике бинокль.

Переключив разговор на телефон шефа, секретарша, не догадываясь, что за ней наблюдают, прижалась ухом к трубке и подслушивала.

– Ну-ну, – усмехнулась Вероника.

– Зозулин слушает! – раздался в трубке самоуверенный голос Михаила Борисовича.

– Миша, это я! – торопливо проговорила Вероника. – По последнему заказу возникли проблемы, большие проблемы. – Она выделила последние слова голосом. – Не задавай вопросов, это не телефонный разговор. Быстро уходи и пересиди несколько дней в надежном месте. Есть у тебя надежное место?

– Есть, – ответил Михаил выцветшим голосом. – А как же ты?

– Я завтра же улечу в Нью-Йорк, у меня там есть зацепки. Не ищи меня. Когда все утрясется, я с тобой сама свяжусь. И не тяни, у тебя не больше десяти минут!

Вероника повесила трубку, не дожидаясь ответа.

– За что люблю Мишу, – проговорила она, глядя в окно. – В критической ситуации он не суетится, не впадает в панику и не задает бесполезных вопросов.

Действительно, Михаил Борисович схватил портфель, вышел из кабинета, что-то сказал Даше и покинул офис.

Секретарша же повела себя странно: она проводила шефа долгим взглядом, затем запустила в закрывшуюся дверь кофейной чашкой и разрыдалась.

– Какие страсти! – пробормотала Вероника. – Лучше бы она уносила ноги…

Даша действительно вскочила, уронила телефон, пнула его ногой, очевидно, выругалась. Видно было, как шевелятся ее губы, лицо стало красным, глаза злые. И так не слишком привлекательная, сейчас секретарша стала просто уродливой. Она взглянула на себя в зеркало, схватилась за щеки и побежала прочь из офиса.

– В туалет пошла, – констатировала Надежда, – физиономию отмывать. Испортили мы девушке всю обедню…

Вероника пожала плечами и снова взглянула на экран своего ноутбука.

На нем горела надпись: «До завершения транзакции осталось двенадцать минут».

За окном раздался звук подъезжающих машин.

Надежда Николаевна и Вероника снова припали к окну.

Перед входом в офисный центр остановились три темные машины с тонированными стеклами.

– Опять они! – прошептала Надежда, схватив девушку за локоть. – По всему видно – серьезные люди!

– Вы даже не представляете, насколько серьезные!

Группа людей в темных, не по сезону, пиджаках быстро вошла в офисный центр.

Чуть позади них держался лысый человек с маленькими подозрительными глазками, в белой рубашке с пятнами пота на спине. Хоть он и шел сзади всех, но по его манере держаться было видно, что он-то тут и есть самый главный. Рядом с ним плелся, спотыкаясь на каждом шагу, молодой длинноволосый парень с неестественно бледным лицом и глубокими черными подглазьями.

– Вы к кому, ребята? – встрепенулся вечно сонный охранник.

– К кому надо! – ответил ему один из людей в темном.

– Тогда предъявите…

В нос ему сунули пистолет. Охранник обмяк, как проколотый воздушный шар, и растерянно смотрел на проходящих мимо людей. Однако как только они скрылись в глубине офиса, он потянулся к телефонной трубке.

– А вот этого не надо! – раздался над ним неприязненный голос.

Охранник вздрогнул, оглянулся и увидел у себя за спиной одного из страшных людей в темном.

– Я что… – забормотал он. – Я ничего… я человек маленький, подневольный…

– Но пока живой, – проговорил темный. – И если хочешь таким остаться, сиди тихо…

Тем временем остальная группа вошла в офис фирмы «Тетрис».

Офис был совершенно пуст, только один компьютер был включен.

– Шеф, взгляните на это! – произнес один из боевиков, взглянув на экран компьютера.

Лысый склонился над экраном и прочитал: «Если хотите вернуть все деньги и получить обратно коды доступа, приведите моего брата завтра в одиннадцать утра на угол Невского проспекта и канала Грибоедова».

Ниже стояли семь цифр мобильного телефона.

– Она еще будет условия диктовать! – процедил шеф.

Он торопливо защелкал клавишами компьютера и увидел на экране сообщение: «До завершения транзакции осталось восемь минут».

– Черт! – вскрикнул шеф и оглянулся. – Где наш недоделанный гений? Где этот чертов хакер?

– Тут он! – отозвался кто-то из боевиков.

Длинноволосый парень сидел за одним из столов, тупо уставившись перед собой, и беззвучно шевелил губами.

– Слушай, ты, чудо в перьях! – рявкнул шеф. – Давай быстро сюда! Останови эту чертову программу! Прекрати транзакцию, пока с наших счетов не скачали миллионы!

– Вы записались у моего секретаря? – невозмутимым голосом проговорил хакер. – Вы же знаете, без предварительной записи я не принимаю!

– Что ты несешь? У тебя осталось всего восемь минут! Работай, скотина, работай быстро!

– Что вы себе позволяете! Разве допустимо так разговаривать с коронованными особами? – Хакер вскинул голову и высокомерно взглянул на лысого.

Тот побагровел, подскочил к парню и резко ударил его в живот. Хакер качнулся от удара, как тряпичная кукла, но на его бледном лице ничего не отразилось.

– Запишитесь у моего секретаря! – проговорил он холодно. – Возможно, я приму вас на следующей неделе.

– Слушай, ты… как тебя зовут, я забыл!

– Вильгельм четвертый, – подсказал парень. – Стыдно не помнить имени своего государя!

– Слушай, как бы тебя ни звали, у нас осталось всего семь минут! Сделай хоть что-нибудь! Я дам тебе целый мешок твоих таблеток! Я дам тебе денег, сколько ты захочешь! Я отправлю тебя отдыхать на Канары или на Мальдивы, только сделай что-нибудь! Я тебя умоляю! – С этими словами лысый толстяк плюхнулся на колени. – Ты видишь? Я ни перед кем не вставал на колени, а перед тобой стою!

– Ничем не могу помочь! – процедил хакер. – У меня через двадцать минут прием в шведском посольстве, через час – награждение орденом Кондора третьей степени, потом пресс-конференция, потом я должен посетить выставку…

Шеф вскочил на ноги, повернулся к одному из боевиков:

– Прижми этого подонка! Как следует прижми! Заставь его шевелиться! Только смотри – не выведи его из строя, он мне нужен живой и работоспособный!

Боевик кивнул, подскочил к хакеру и заломил ему руку за спину. Тот согнулся, но на его лице ничего не отразилось. Совершенно невозмутимо он проговорил:

– Кто вы такой? Я вас знаю? Как вы смеете входить в мои личные покои? Вы – мой новый камердинер? Тогда приготовьте мой парадный мундир, мне нужно одеваться…

Боевик недоуменно оглядел его, отпустил руку, достал из кармана зажигалку, щелкнул колесиком и поднес пламя к руке хакера. Тот даже не шелохнулся, только удивленно взглянул на боевика и произнес:

– Что за фамильярность? Вы себе слишком много позволяете! Я прикажу вас выпороть!

– Шеф, – растерянно проговорил боевик. – Кажется, он того… сошел с катушек!

Шеф схватился за голову, выругался и повернулся к монитору.

На экране высветилась надпись: «Транзакция завершена».

В это мгновение дверь офиса открылась, и на пороге появилась невысокая, крепко сбитая девушка с круглым, глуповатым, сильно накрашенным лицом.

– А вы что здесь делаете? – спросила она, удивленно оглядывая присутствующих.

Один из боевиков метнулся к ней, но шеф повелительным жестом остановил его и обратился к девушке:

– Вы, как я понимаю, здесь работаете?

– Да, я секретарь начальника, Даша… – отозвалась та растерянно. – А вы? Вы пришли к Михаилу Борисовичу?

– Можно сказать и так, – неопределенно ответил шеф. – Но вообще, Даша, мне кажется, вы – девушка умная и понимаете, что о нашем визите никто не должен знать.

Даша порозовела: ее редко называли умной.

– Даже Михаил Борисович? – уточнила она.

– Даже он, – подтвердил лысый незнакомец. – Мы доверяем вам, Даша, и надеемся, что вы оправдаете наше доверие.

По всему было видно, что этот лысый – очень важный человек, и его доверие польстило секретарше. К тому же в данный момент она была очень зла на шефа Михаила Борисовича, на Веронику, да что там, в нынешней ситуации Даша была зла на весь мир.

– Скажите, Даша, Вероника была здесь сегодня?

– Да, она ушла не больше получаса назад! – сообщила девушка с готовностью.

– А вы, случайно, не знаете, куда она направилась?

Даше хотелось оправдать доверие такого важного человека, и еще ей очень хотелось подложить свинью этой противной Веронике. Раз ее разыскивают эти люди – значит, она наверняка замешана в какой-то криминал! А она, Даша, давно подозревала, что Вероника занимается какими-то темными делишками. Правда, она их обделывает на пару с Михаилом… но он сегодня тоже вел себя как скотина! Кроме того, эти люди интересуются не им, а Вероникой… Но Мишка тоже подлец – сначала раскис тут, растекся, как мороженое на асфальте, Даша была уверена, что дело на мази. И уже предвкушала подарки: первым делом нужно будет выпросить колечко хоть с маленьким, но бриллиантом, потом шубку норковую, потом… ага, потом оказался суп с котом! Михаил рявкнул ей, чтобы закрыла офис и быстро выметалась, а сам удрал. В надежное место. И вся любовь. А все из-за этой холодной стервы.

Бабушка тут же вылезла пред Дашины очи. «Молчи, – говорила бабушка, – ты же видишь, что это за люди. Вон как обработали того парня, наркомана. Если им надо, они ни перед чем не остановятся. Могут и убить. Ты не должна посылать человека на мучительную смерть».

Это решило дело.

– Я не знаю, куда Вероника ушла сегодня, – проговорила Даша, невольно понизив голос. – Но я… совершенно случайно слышала ее телефонный разговор…

Она замялась, и лысый начальник, взглянув ей в глаза, погладил Дашу по руке и поторопил ее:

– Ну, так что же вы услышали?

– Я услышала, что она завтра улетает в Нью-Йорк! – отчеканила Даша.

– Я сразу понял, Даша, что вы – умная девушка! – проговорил лысый и переглянулся со своими людьми.

Они еще раз внимательно осмотрели офис и покинули его, прихватив тупо глядящего перед собой хакера.

Черная машина с тонированными стеклами остановилась на набережной под мостом. На заднем сиденье между двумя мрачными мужчинами в темных пиджаках сидел человек в некогда светлом льняном костюме, с короткими темными волосами, на висках слегка тронутыми сединой.

Всего несколько часов назад этот человек был элегантным и вальяжным господином из тех, перед кем открываются любые двери, хозяином жизни с платиновой кредиткой в кармане и золотым швейцарским хронометром на запястье…

Впрочем, на платиновой карточке оставались жалкие гроши, а часы на руке не были ни золотыми, ни швейцарскими, но то и другое со стороны не было заметно или по крайней мере не бросалось в глаза.

Теперь от прежнего великолепия почти ничего не осталось.

Льняной костюм был испачкан кровью и машинным маслом, две пуговицы из трех оторваны с мясом, а на левом лацкане можно было разглядеть отчетливый отпечаток рубчатой подошвы. Под глазом красовался свежий синяк, скула была разбита, во рту недоставало двух зубов. Самое же главное – в глазах этого господина больше не было уверенности и высокомерия, он был сломлен, раздавлен и ждал от будущего только плохого.

Это был теперь бывший хозяин жизни, бывший вальяжный господин, да что там – бывший человек.

– Ну что, Любомирский, – проговорил, повернувшись к нему, сидевший рядом с водителем лысый человек с маленькими пронзительными глазами, – похоже, что ты нам так и не скажешь ничего полезного. Я не думаю, что ты такой крутой. Ты просто действительно ничего не знаешь. Значит, ты нам больше не нужен…

Лысый сделал большую выразительную паузу, и бывший хозяин жизни похолодел.

До сих пор ему было очень плохо. Его били, пытали, мучили, чтобы выбить из него все, что он знает, – но у него была хоть какая-то надежда. А теперь, после этих слов, надежды не оставалось. Он понял, почему его привезли в это уединенное место на берегу реки – сейчас его выведут из машины, ударят в затылок и столкнут в темную быструю воду…

– Ты нам больше не нужен, – повторил лысый. – И мы тебя отпустим…

– Что?! – Любомирский не верил своим ушам.

Его отпустят? Но как же… так не бывает…

– Мы тебя отпустим, – повторил лысый. – А уж дальше… как повезет!

И тут Любомирский увидел на другой стороне дороги громоздкий черный внедорожник, похожий на катафалк квадратный «гелендваген», в просторечии называемый «холодильником», «гитлервагеном» или просто «геликом». Любомирский понял, чья это машина, и подумал, что недооценил своих противников. Это было похуже, чем быстрая и безболезненная смерть в темной воде.

«Гелик» приветливо мигнул фарами, и шеф проговорил:

– Кажется, за тобой приехали.

– Не надо! – жалким, надтреснутым голосом проблеял Любомирский.

– Надо, Федя, надо! – ответил шеф фразой из культового фильма, и Любомирского вытолкнули на дорогу.

Черная машина коротко рыкнула мотором и умчалась в неизвестном направлении. Любомирский проводил ее тоскливым взглядом и бросился к парапету. Перелезть через него, прыгнуть в воду, а там… может, ему повезет, и он выплывет, а если нет…

Но сзади уже подъезжал «гелендваген», из него выскочил шустрый кривоногий мужичок, ухватил Любомирского за воротник и втащил в салон внедорожника.

– Здравствуй, Федя! – проговорил старый обрюзгший человек с кривым шрамом на щеке, с короткими, поросшими рыжим волосом пальцами, в костюме от Армани, сидевшем на нем как седло на корове. Татуировки на руках он вывел, когда начал заниматься легальным бизнесом, но все равно от этого старика за версту несло зоной, кровью, уголовщиной.

Это был в прошлом крупный уголовный авторитет, известный под безобидной кличкой Дядя Паша. Теперь он считался владельцем большой легальной строительной компании, но ничуть не утратил прежнего влияния на уголовный мир и не отвык от прежних методов ведения бизнеса. Его конкуренты исчезали бесследно, и поговаривали, что люди Дяди Паши заливают их в фундаменты строящихся домов или закапывают под основания шоссе.

Любомирский боялся старого уголовника до судорог, до дрожи, до головокружения, он трясся от одного его вида, от одного звука его голоса и проклинал тот день, когда занял у него деньги. Тогда он втянулся в рискованную биржевую игру, много потерял и хотел отыграться, сунулся в банк, но там слишком долго оформляли кредит, и тогда знакомые вывели его на старого авторитета.

– Здравствуй, Федя! – повторил Дядя Паша, ухмыляясь. – Ты что старику не отвечаешь? Онемел от радости? Давно, Федя, не видались! Ты от меня, никак, бегаешь? Нехорошо! Не люблю я этого! Главное, Федя, толку никакого – от меня все равно не убежишь!

Дурашливая улыбка сползла с его лица, как повязка с раны, и он прохрипел низким, страшным голосом:

– Ты что ж думаешь, поганец, со мной шутки шутить можно? Ты мне деньги должен, большие деньги! Срок уже прошел, и где мои денежки?

– Я отдам… – проблеял Любомирский. – Я все отдам…

– Все ты не отдашь, тебе не с чего, я проверял. Но все, что можешь, – отдашь, это точно…

Уголовник замолчал, прикидывая, и продолжил:

– Убивать я тебя не буду… пока. Ты мне еще пригодишься. Для начала пойдешь с Витенькой в свою контору, перепишешь на меня весь свой бизнес, квартиру, все, что у тебя есть, а остальные долги отработаешь… а дальше поглядим!

Утро было ясное, солнечное, но жара еще не заволокла город густым тяжелым маревом, и по Невскому проспекту текли толпы нарядных, оживленных людей. Около Казанского моста, перекинутого через канал Грибоедова рядом с Казанским собором, как обычно, толпилось много молодежи. Пожалуй, даже больше, чем обычно. Парни и девушки переговаривались, смеялись и как будто чего-то ждали.

Без пятнадцати одиннадцать со стороны площади Искусств к перекрестку одна за другой подъехали три темные машины с тонированными стеклами, припарковались на набережной канала, немного не доезжая до Невского. Из первых двух машин быстро выбрались несколько подтянутых, чем-то неуловимо похожих друг на друга мужчин в темных, не по сезону, пиджаках, разошлись в разные стороны, смешавшись с толпой, заняли стратегически важные точки и замерли в ожидании команды.

В третьей машине рядом с водителем сидел лысый, постоянно потеющий человек с маленькими, цепкими, подозрительными глазами. На заднем сиденье между двумя боевиками в темном был тесно зажат похожий на грустного гнома человечек с длинными, как у обезьяны, руками и густой иссиня-черной бородой. Он смотрел по сторонам с таким выражением, как будто все окружающее было не больше чем хороший образец компьютерной графики.

Стрелки часов подходили к одиннадцати.

Лысый потеющий человек достал из бардачка портативную рацию, включил ее и проговорил:

– Глаз один, доложи обстановку.

– Позицию занял, – донесся из динамика приглушенный голос. – Перекресток просматривается хорошо. Объекта пока нет.

– Глаз два, доложи обстановку.

– Позицию занял, видимость отличная. Объекта не вижу.

Шеф выглянул из машины, взглянул на здание Дома книги. Там, в одном из окон четвертого этажа, мелькнул яркий блик – оптический прицел одного из занявших позицию снайперов. Второй отсюда не был виден – он устроился в окне над выходом из метро.

Стрелки подошли к одиннадцати.

Шеф достал из бардачка мобильник, набрал телефонный номер, который оставила ему Вероника.

Она отозвалась в ту же секунду:

– Где мой брат?

– Где мои деньги? – ответил шеф вопросом на вопрос.

– Сначала я должна увидеть брата!

Шеф повернулся, переглянулся с боевиками, бросил повелительно:

– Выведите его!

Дверцы распахнулись, люди в темном вытащили из машины маленького растерянного бородача, подвели его к перекрестку, с двух сторон придерживая за локти.

– Ну что, видишь своего братца? – процедил шеф в трубку. – Теперь твой ход, верни мне коды и деньги!

– Деньги пошли обратно на ваши счета, – отозвалась Вероника. – Пусть твои люди отпустят брата…

Шеф схватил рацию, переключил ее на другой номер, спросил:

– Что с деньгами?

– Транзакция началась! – ответил ему дежурный компьютерщик из мебельного фургона.

– Пусть они отпустят брата! – повторила Вероника.

– Сначала коды!

В это время к машине подошел мальчишка лет десяти с хитрым и залихватским лицом, заглянул в окошко и проговорил:

– Дяденька, дай пятьсот рублей!

– Проваливай, – отмахнулся от него шеф.

Мальчишка и не думал уходить.

– Дяденька, – повторил он настойчиво, – она сказала, что ты мне дашь пятьсот рублей за флэшку…

– Она? – переспросил шеф, пристально взглянув на мальчугана, и полез в карман. – Вот тебе тысяча, давай флэшку!

Мальчишка схватил деньги, сунул в потную руку шефа маленький плоский предмет и в ту же секунду растворился в толпе.

Мобильный телефон снова ожил.

– Вы получили коды, прикажите вашим людям отпустить брата! – проговорила Вероника.

– Игуана один, игуана два! – проговорил шеф в микрофон. – Отпустите его… но не теряйте из виду!

Двое людей в темном выпустили локти бородача, отступили на несколько шагов.

Шеф отключил мобильный телефон, снова схватил рацию:

– Игуана три, четыре, пять – глаз с него не спускайте! Глаз один, глаз два – держите его на прицеле, будьте готовы к появлению объекта номер два! Стрелять по команде!

Чернобородый сделал шаг вперед, растерянно огляделся по сторонам.

Вокруг прибывала молодежь. Все то и дело смотрели на часы, переглядывались, смеялись.

Стрелка часов на Думе подошла к четверти двенадцатого, и вдруг раздался дружный радостный крик, и в ту же секунду сотни парней и девушек надели розовые пушистые костюмы и маски с длинными ушами. Перекресток заполнился мультяшными розовыми кроликами.

– Что за черт? – недоуменно проговорил шеф.

– Флэш-моб, – ответил водитель. – Ребята через Интернет заранее договорились прийти на этот угол и ровно в одиннадцать пятнадцать нарядиться кроликами…

– Игуаны один, два, три, четыре, пять! – закричал шеф в микрофон. – Вы видите объект? Он у вас под контролем?

– Нет, шеф… – растерянно отозвался за всех старший группы. – Он тоже переоделся кроликом и затерялся среди остальных…

– Что?! – взревел шеф. – Откуда у него костюм?

– Черт его знает… кто-нибудь передал…

– Глаз один! – закричал шеф, переключив рацию. – Команда на уничтожение!

– Извините, шеф… – ответил снайпер смущенно. – Я его потерял… они все одинаковые…

– Глаз два, ты его тоже потерял?! – На этот раз голос шефа стал тише и напряженнее.

– Так точно… он смешался с толпой этих клоунов…

Шеф снова переключил рацию, на этот раз он связался с мебельным фургоном.

– Что там с транзакцией? Деньги вернулись на счета?

– Транзакция прервалась, шеф! Большая часть денег вернулась, но четвертый, шестой и восьмой счета обнулены…

– Черт! – Шеф схватился за голову. – Это же двенадцать с лишним миллионов!

Он с шумом выдохнул воздух, повернулся к водителю. Ему хотелось хоть на ком-то сорвать злость.

– Ты знал про этот чертов флэш-моб? – процедил он полувопросительно.

– Ну да… – нехотя сознался водитель. – Я иногда торчу в Интернете… вчера это обсуждали на форуме…

– Ты знал и ничего мне не сказал?

– Но, шеф, мне и в голову не пришло, что это имеет к нам какое-то отношение…

– Ну да, конечно, чтобы что-то пришло в голову, эта голова должна быть!..

Шеф сосчитал до десяти, выровнял дыхание, схватил рацию и проговорил:

– Игуана один, два, три, четыре, пять! Конец операции, возвращаемся на базу! Глаз один, глаз два – операция отменяется, уходите с позиций! За собой прибрать!

Он положил рацию, несколько секунд посидел с закрытыми глазами и наконец проговорил:

– Ну ничего, еще не все кончено! Точнее, ничего не кончено! Мы возьмем их в аэропорту!

Он снова взял рацию, вызвал мебельный фургон и спросил:

– Какие сегодня есть рейсы на Нью-Йорк?

– Единственный рейс в тринадцать сорок пять…

– Все в аэропорт!

Сегодня Надежда встала рано и занялась домашним хозяйством. После вчерашних приключений, проводив Веронику, она решила, что пора ей возвратиться в лоно семьи. Уж очень впечатлили ее люди, которые пытались их с Вероникой вчера похитить, с такими шутки плохи. Вроде бы Вероника их вчера перехитрила, но надолго ли? Нет, Надежде лучше держаться от всего этого подальше.

Нетрудно заметить, что на Надежду Николаевну снизошло временное здравомыслие и послушание. Бывало с ней такое, но, честно сказать, гораздо реже, чем хотелось бы этого ее мужу Сан Санычу.

Надежда проводила мужа на работу, поговорила с котом, привела себя в порядок и отправилась по магазинам.

«Еще нужно средство для мытья посуды купить, – подумала Надежда Николаевна, подходя к магазину. – И масло оливковое кончилось… А коту питание пускай Саша в выходной на машине везет, я банки тяжеленные таскать на себе не собираюсь…»

Додумать эту мысль до конца она не успела, потому что рядом с ней затормозила большая зеленая машина, ее дверца открылась, и смутно знакомый голос проговорил:

– Садитесь, Надежда Николаевна!

Надежда инстинктивно шарахнулась от машины, оглянулась…

На переднем сиденье она увидела мужчину с длинным лошадиным лицом и редеющими бесцветными волосами. Того самого мужчину, которого она видела в квартире таинственной Виталии Петушковой. Того, который тогда пытался заманить ее в эту квартиру… а теперь предлагает сесть в свою машину! Нет уж, она не такая дура!

– Да садитесь же! – повторил незнакомец.

На нем даже надет был тот же самый мятый серый костюм, что и тогда, в квартире Виталии.

– Нет, спасибо, я женщина порядочная, к незнакомым мужчинам в машины не сажусь! – пролепетала Надежда, медленно отступая к двери магазина.

– Да сядьте же, поговорить надо! – нетерпеливо проговорил мужчина и начал выбираться из машины.

В это время рядом с Надеждой вышли из магазина три удивительно похожие друг на друга коренастые и полные женщины средних лет. Они громко разговаривали, оживленно жестикулируя.

– Эта Лида твоему Валерику просто прохода не дает! Прямо на шею ему вешается! – говорила одна из них.

Что ответила на это приятельница, Надежда не успела расслышать. Она метнулась в сторону, так что троица оказалась между ней и опасным незнакомцем, и воскликнула:

– Женщины, осторожно, это маньяк!

– Что? Где? Какой маньяк? – забеспокоились подруги и развернулись в сторону долговязого незнакомца.

Надежда Николаевна не стала дожидаться развития событий, она влетела в двери магазина.

Собственно, это был не магазин, а небольшой торговый центр, длинный павильон из стекла и металла. Посреди павильона проходил коридор, в который выходили двери маленьких магазинчиков.

Надежда свернула в один из таких магазинчиков, где торговали конфетами и сухофруктами. Ни то ни другое ей не было нужно, она зашла сюда по единственной причине – из этого магазина был второй выход, прямо к подземному переходу.

Надежда выскочила из магазина, нырнула в этот переход и через минуту вышла из него на другой стороне проспекта. Прямо перед ней оказалось небольшое уютное кафе, и Надежда Николаевна вошла в него – для того, собственно, чтобы не маячить на улице, ведь тот долговязый злодей наверняка ее ищет.

Войдя в кафе, она перевела дыхание, огляделась и села за свободный столик у окна – не торчать же посреди зала с дурацким видом! Да и чашка кофе ей не помешает, чтобы немного успокоиться и привести в порядок нервы после перенесенного стресса… и не только нервы стоит привести в порядок, но и внешний вид…

Надежда достала из сумочки пудреницу и открыла ее, чтобы подправить макияж… и в ту же секунду услышала знакомый голос:

– Вы позволите?

Рядом с ней стоял все тот же мужчина с лошадиным лицом.

Надежда подпрыгнула на месте и проговорила охрипшим от страха голосом:

– Я закричу! Я позову на помощь! Я вызову милицию! Что вам от меня нужно?

– Поговорить, – ответил незнакомец и опустился на соседний стул, не дожидаясь приглашения. – И не надо никого звать, Надежда Николаевна. Я, собственно говоря, и есть милиция. То есть не совсем милиция… – И он показал ей какое-то удостоверение.

Удостоверение было очень внушительное, но ничего больше Надежда не смогла разглядеть, потому что от страха и волнения буквы плясали у нее перед глазами и никак не хотели складываться в слова.

– Ну так что – не будете кричать? – проговорил мужчина, глядя на нее с каким-то странным выражением. – И убегать не будете?

– Не буду… – отозвалась Надежда, помотав головой. – Но все-таки… что вам от меня нужно? Почему вы за мной гоняетесь?

– По двум причинам, – ответил тот. – Во-первых, как я уже сказал вам – хочу поговорить, хочу узнать, что вам известно…

– Ничего! – торопливо выпалила Надежда. – Мне совершенно ничего не известно!

– Не спешите, Надежда Николаевна! – Мужчина едва заметно поморщился и поднял руку. – Вы еще даже не дослушали, о чем я спрашиваю, а уже говорите, что ничего не знаете…

– А я ни о чем ничего не знаю!

– Извините, но вы не производите впечатления полной дуры!

На эти слова Надежда обиделась. Значит, на полную дуру она не похожа, а на какую тогда? На неполную?

Она возмущенно фыркнула, как еж, которому вместо теплого молока налили в блюдечко пепси-колу, завертела головой, увидела официантку и помахала ей.

Девушка подошла к их столику. Надежда открыла рот, но вместо того, что собиралась сказать, попросила чашку капуччино. Хотела было заказать еще пирожное, но вовремя одумалась, вспомнив, что ей утром показали электронные весы.

– А мне двойной эспрессо! – проговорил ее собеседник.

Официантка удалилась. Надежда повернулась к мужчине и недовольно проговорила:

– Ну хорошо, я поговорю с вами. Десять минут, не больше. У меня нет времени, меня дома кот ждет. И муж скоро вернется с работы.

– Сейчас же утро… И вообще он сегодня задержится, – вставил реплику мужчина.

– Что?! – Надежда уставилась на него в изумлении. – Откуда… откуда вы знаете?

– Я же показал вам удостоверение. У меня есть источники информации. И не бойтесь меня, я хочу вам помочь.

– Да я уж как-нибудь сама! – недовольно проворчала Надежда.

– Вот об этом я тоже хотел с вами поговорить, – остановил ее собеседник. – Вы оказались замешаны в очень опасную историю, и я хотел предупредить вас – всякая самодеятельность здесь недопустима и очень опасна… держитесь подальше от этого дела…

– Где вас только учат? – вздохнула Надежда. – Вы с моим мужем, часом, не сговорились? Говорите одними и теми же словами!

– Я не сомневался, что Александр Александрович – умный и осторожный человек!

– Надо же, как много вы обо мне знаете… а я даже не знаю, как вас зовут!

– Я же показал вам удостоверение… впрочем, могу представиться еще раз: Антон Антонович Козодоев.

Надежда понемногу успокоилась и решила не теряться, а попытаться выяснить, что же все-таки происходит. Здесь, в кафе, ей ничего не грозит, нужно только внимательно наблюдать за этим типом, как бы он чего не выкинул.

– Ну ладно, Антон Антонович, я понимаю, что вы от меня все равно не отстанете. Что конкретно вас интересует? Почему именно ко мне вы проявили такое внимание?

Антон Антонович предостерегающе поднял руку. Надежда оглянулась и увидела официантку – та как раз подходила к их столику. Девушка поставила перед ними заказ и удалилась. Надежда потянулась к чашке… и вдруг отдернула руку.

Вдруг этот загадочный тип что-нибудь подбавил в ее кофе? Какой-нибудь наркотик? Она читала, что есть сыворотка правды – человеку нальют в чай несколько капель, и он тут же выбалтывает все, что знает. И даже то, чего не знает.

Антон Антонович словно прочитал ее мысли. С насмешливым выражением лица он поднес свою чашку к губам, сделал глоток и поднял брови:

– А кофе здесь неплохо варят!

«Черт с ним! – подумала Надежда. – Хоть кофе хорошего выпью, а там будь что будет!»

Капуччино действительно оказался очень вкусным, пышная молочная пенка поднималась нежной шапкой.

– Ну, так что же вас конкретно интересует? – повторила Надежда, сделав большой глоток.

– Меня интересует все, что вы знаете о Виталии Петушковой.

– Она утонула в прошлую субботу, – проговорила Надежда после непродолжительной паузы.

– Допустим. – Антон Антонович опустил тяжелые веки. – А зачем вы пришли к ней домой? Да еще под видом сотрудницы районной библиотеки?

Надежда молчала, и ее собеседник повысил голос:

– Надежда Николаевна, расскажите мне, что вам известно. Тогда я смогу вам помочь…

– Мне не нужна ваша помощь… – недовольно пробормотала Надежда. – Вот если вы расскажете мне, почему заинтересовались Виталией, тогда я тоже поделюсь с вами информацией!..

– Ну, Надежда Николаевна, вы же понимаете, что я не вправе…

– А тогда нам больше не о чем разговаривать! Я домой пойду, меня там кот дожидается! – упрямо проговорила Надежда и залпом допила свой кофе.

Антон Антонович задумчиво побарабанил пальцами по столу и наконец проговорил:

– Ну хорошо… моя организация заинтересовалась подозрительными делами, которые творятся в очень крупной фирме… вы эту фирму знаете, ее все знают! – Он невольно оглянулся.

Надежда проследила за его взглядом и увидела рекламный плакат на автобусной остановке за окном кафе – синий треугольник в белом круге и выразительный слоган: «Построим свое будущее с компанией “Леновекс”».

– И вот, в самый разгар расследования, сотрудница этой фирмы погибает во время загородной поездки… вы понимаете, я говорю о Виталии Петушковой.

– Но я не думаю, что она занимала в этой фирме ответственный пост! – удивленно проговорила Надежда Николаевна. – Она совсем не похожа на топ-менеджера! До этого работала в такой фирмочке простенькой… там кошек-собак на миски да на футболки приляпывают…

– Совершенно верно, – кивнул Антон Антонович. – Разумеется, Виталия не была высокопоставленным сотрудником. Она была всего лишь секретаршей, но секретаршей одного из директоров фирмы. А секретарши начальников часто оказываются в курсе серьезных дел…

Он немного помолчал и продолжил:

– Виталия утонула, когда ездила за город с сотрудниками фирмы «Тетрис». Возможно, это было случайное совпадение, но на всякий случай я стал проверять все, связанное и с этой фирмой. На первый взгляд ничего собой не представляющая мелкая компьютерная фирма, ни с каким криминалом не связанная. Единственное подозрительное происшествие за последнее время – ложный вызов милиции в офис фирмы, соседка якобы увидела в окне сцену убийства. Информация не подтвердилась, в офисе никого не застали и трупа не нашли, но… – Антон Антонович поднял руку, чтобы подчеркнуть дальнейшее. – Но через какое-то время та самая наблюдательная соседка под видом сотрудницы библиотеки приходит в квартиру Виталии Петушковой! Я ведь профессионал, мне разузнать паспортные данные и фотографию получить ничего не стоит… На всякий случай я проверил и убедился, что ни в какой библиотеке вы не работаете. Вот тут я уже очень заинтересовался вами, Надежда Николаевна! Согласитесь, что таких совпадений не бывает. Так что лучше будет, если вы объясните мне свой интерес к Виталии…

– Я была на том самом озере, где она утонула, – ответила Надежда неохотно. – Точнее, где она якобы утонула…

– Вот как? – Антон Антонович поднял брови. – У вас есть сомнения в том, что она на самом деле утонула? На чем же они основываются?

– Сначала-то я не сомневалась. То есть сначала я об этом не очень-то думала. Ну расстроилась, конечно, но скоро и думать забыла. Но потом, когда я из этого самого окна увидела убийство…

– Однако милиция ничего не нашла! – напомнил ей собеседник.

– Ну да, не нашла… но я-то видела это своими глазами и решила проверить…

Надежда Николаевна вздохнула и рассказала, как пришла в «Тетрис», как нашла под ковром карточку из клиники «Гигея» и как постепенно вышла на Виталию Петушкову. По мере ее рассказа длинное лицо Антона Антоновича еще больше вытягивалось, и на нем проступало удивление.

– Ну, Надежда Николаевна, вы меня удивили! – проговорил он наконец. – Если бы я носил шляпу, я бы сейчас снял ее перед вами! Вы провели вполне профессиональное расследование! Но к каким же выводам вы в конце концов пришли?

– Я думаю, что Виталия на озере только инсценировала свою смерть. Она выплыла на дальний берег, где ее поджидал сообщник с мотоциклом…

– Откуда такие подробности?

Надежда рассказала Антону Антоновичу про кепку и про то, что поведала ей Милка, а затем продолжила:

– Не знаю, зачем Петушкова разыграла свою смерть, знаю только, что ничем хорошим это для нее не кончилось: через три дня ее действительно убили в офисе фирмы «Тетрис», причем я подозреваю, что убил ее тот же самый человек, который поджидал ее с мотоциклом на берегу озера, ее сообщник…

– Интересная версия… – протянул Антон Антонович. – И отчасти она совпадает с моими собственными данными. У меня тоже были сомнения в смерти Петушковой, по моему приказу водолазы тщательно обследовали дно озера, но ничего не нашли…

– Местные жители говорят, что там есть подземная река, по которой труп могло унести течением в Нахимовское озеро! – вспомнила Надежда.

– Данные гидрологии это не подтверждают, – возразил мужчина. – Никакой подземной реки там нет. Однако дно сложное, илистое, труп могло засосать в ил, так что стопроцентной уверенности у меня не было. Но в вашей истории тоже есть одно слабое место: в «Тетрисе» труп тоже не нашли! Уж там-то подземной реки точно нету…

– И вовсе незачем язвить! – фыркнула Надежда. – Может быть, в «Тетрисе» просто плохо искали? – Вдруг она принюхалась и проговорила: – Чем это пахнет? Вы не чувствуете?

– Да у меня обоняние не очень, – ответил ее собеседник. – Зато профессиональное чутье хорошо развито! И я чувствую, что в вашей истории что-то есть.

Последние слова Надежды услышала официантка, которая проходила мимо их стола.

– Извините, – проговорила она. – У нас холодильник сломался. Мы мастера вызвали, но сами знаете, как долго их приходится ждать! А сегодня очень жарко, так что, боюсь, нам придется все скоропортящиеся продукты выкинуть…

– Хорошо, что я не заказала пирожных! – фыркнула Надежда.

И вдруг ее глаза округлились.

– Что вы там увидели – привидение? – осведомился Антон Антонович.

– Хуже! Точнее, лучше! – воскликнула Надежда Николаевна. – Я поняла! Нужно немедленно ехать в «Тетрис»! Труп еще там!

Увлекшись интересным разговором, она не заметила женщину в темных очках, что сидела за дальним столиком в углу и внимательно наблюдала за Надеждой и ее собеседником. Разговора их женщина слышать не могла, но по виду было ясно, что за столом сидят люди не случайные, не просто сотрудники, забежавшие выпить кофейку по дороге на работу.

Впрочем, одного из собеседников она прекрасно знала – еще бы не знать Надежду! Потому что женщина в черных очках была соседка Нина, та самая, что пригласила супругов Лебедевых на дачу в прошлую субботу. Случайно проходя мимо кафе, Нина увидела за окном Надежду с неизвестным мужчиной. И что прикажете думать? Муж, такой приличный солидный человек, много работает и прекрасно к Надежде относится, а она не придумала ничего лучше, чем рассиживаться в кафе с посторонним мужиком, да еще рядом с домом!

Нина была полна негодования и любопытства. И хотела уже окликнуть Надежду и подойти к их столику, но пока собиралась, те двое вдруг подхватились и пронеслись мимо нее к выходу. Она видела в окно, как парочка села в темно-зеленую машину и отбыла в неизвестном направлении.

Антон Антонович, не задавая никаких вопросов, доехал до офисного центра, где располагалась компания «Тетрис». Точнее, до огромной ямы, на дне которой лежали все еще не зарытые трубы. Надежда выскочила из машины и припустила по мосткам к дверям центра.

– Может быть, вы мне объясните, куда мы так спешим? – осведомился Антон Антонович, догнав ее у самых дверей.

– Сейчас, сейчас! – отмахнулась Надежда.

– Куда? – строго осведомился толстый охранник. На этот раз он не спал, на лице его была написана предельная бдительность.

– В компанию «Тетрис»! – выпалила Надежда.

– Не велено! – отрезал отставник. – Федор Михалыч велел никого не пускать!

– Кто? – переспросила удивленно Надежда.

– Федор Михалыч, хозяин центра! – ответил охранник, подняв глаза к потолку с почтительным видом.

– Сделайте же что-нибудь! – Надежда Николаевна повернулась к своему спутнику.

– А вы мне объясните?.. – начал он.

– Сейчас, сейчас… – нетерпеливо повторила Надежда.

Козодоев пожал плечами и протянул бдительному отставнику свое удостоверение. Тот пристально взглянул на него, вытянулся и произнес с крайним почтением:

– Ежели так, то проходите… я разве что? Я ничего, я только приказ исполняю… А гражданка с вами?

– Со мной, со мной! – усмехнулся Антон Антонович. – То есть скорее я с ней…

Они миновали коридор и вошли в офис «Тетриса».

– Ну, теперь вы мне наконец объясните, в чем дело? – недовольно осведомился Козодоев.

Надежда Николаевна остановилась на пороге и повела носом:

– А вы сами ничего не чувствуете?

– Я же вам говорил – у меня обоняние плохо развито. В детстве часто болел простудными заболеваниями. Хотя… действительно, даже я что-то чувствую! – Мужчина слегка поморщился.

– Ну слава Богу! – проговорила Надежда. – А то скажете, что у меня не только зрительные галлюцинации, но еще и обонятельные! А я ведь прошлый раз тоже что-то почувствовала, и Женя Малинина жаловалась, что у них в офисе нечем дышать, но я тогда подумала, что это от жары, по всему городу смог и разные странные запахи…

– А теперь что вы думаете?

– А теперь я думаю, что милиция очень плохо искала в этом офисе! Хорошо бы только понять, откуда идет этот запах…

Надежда пошла по комнате, поводя носом и принюхиваясь.

– Может быть, вызвать кинолога с собакой? – озабоченно произнес Антон Антонович.

– Да подождите, я и без собаки найду… – отмахнулась Надежда Николаевна.

В глубине души она боялась, что он вызовет специалистов, поднимет людей на ноги, они снова ничего не найдут и будут ее высмеивать. Нет, она должна сначала сама убедиться…

– Ну-ка, помогите мне отодвинуть этот шкаф!

Шкаф был тяжелый, металлический, набитый какими-то папками и чертежами, и похоже было, что его не трогали с места с тех самых пор, как оборудовали этот офис. Однако Антон Антонович на удивление легко сдвинул его, и за шкафом обнаружилась дверь.

– Вот теперь уже и я чувствую! – проговорил Козодоев, перекосившись от отвращения. – Ну и запашок!

– Это точно отсюда! – Надежда закрыла лицо платком, дернула ручку двери, но она не поддалась.

– Вы же специалист, – повернулась она к спутнику. – Сделайте что-нибудь!

Антон Антонович усмехнулся, достал из кармана обычный складной нож, минуту повозился с замком и открыл дверь.

– Что-то умеете! – одобрительно проговорила Надежда Николаевна и шагнула к двери, но Козодоев вежливо придержал ее за плечо и пошел первым.

За дверью была короткая лестница, спускающаяся в подвал.

За дверью был такой сильный отвратительный запах, что голова у Надежды закружилась, несмотря на платок.

– Лучше бы вы подождали снаружи! – произнес Антон Антонович, заметив, как она побледнела.

– Ну уж нет! – твердо ответила она. – Сейчас, когда начинается самое интересное? Когда я смогу собственными глазами убедиться в своей правоте? Не дождетесь!

– Как знаете! – Козодоев пожал плечами, спустился в подвал и щелкнул выключателем.

Подвал был сухой и довольно просторный. В нем лежали вдоль стен какие-то коробки, полупустые мешки из-под строительных смесей, груды минеральной ваты. В дальнем углу лежала коробка из-под холодильника, и именно к ней устремилась Надежда.

– Стойте! – попытался остановить ее Антон Антонович.

Но было уже поздно: Надежда открыла коробку…

И действительно упала в обморок.

* * *

– Я же говорил вам, подождите меня снаружи! – Надежда увидела над собой склоненное лицо Антона Антоновича. Он брызгал на нее водой. Она полулежала в офисном кресле в помещении «Тетриса».

Надежда потрясла головой, глубоко вдохнула, приподнялась и проговорила виновато:

– Вы не подумайте, я не какая-нибудь кисейная барышня! Я в жизни не падала в обморок!

– Лежите спокойно! – прикрикнул на нее Козодоев. – И не переживайте: труп, пролежавший несколько дней на такой жаре, вещь крайне неприятная. Я видел, как от такого зрелища, а особенно от запаха серьезные мужчины в обморок падали, а не только…

Он замялся, и Надежда закончила за него:

– Не только домохозяйки средних лет… говорите прямо, чего уж там!

– Ну, не всякая домохозяйка держалась бы с таким мужеством. – Антон Антонович улыбнулся. – И уж точно ни одна домохозяйка не смогла бы так грамотно провести расследование!

– Это действительно она? – спросила Надежда, снова приподнимаясь. – Вита Петушкова?

– Думаю, что да, – кивнул Козодоев. – Конечно, она в плохом состоянии, столько пролежала на жаре, но сейчас подъедут наши специалисты, проведут все необходимые процедуры, и мы будем знать наверняка…

– Одно меня смущает, – проговорила Надежда Николаевна, – почему убийца оставил ее в подвале? Ведь ясно было, что по такой жаре ее очень быстро найдут по запаху.

– Наверняка его спугнули милиционеры, которых вы вызвали, – ответил Антон Антонович. – Пока они разбирались с охранником, он успел спрятать труп в подвале и сам где-то пересидел…

– Значит, он все здесь очень хорошо знает! – воскликнула Надежда. – И еще… – Она вскочила и импульсивно схватила своего спутника за руку. – Я знаю, куда он хотел ее деть! В канаву, где трубы меняют! Потом бульдозер все засыпал бы, и никаких следов…

В это время из коридора донеслись приближающиеся шаги и голоса.

– Это что, ваши люди приехали? – спросила Надежда Антона Антоновича.

– Нет еще, – проговорил он, взглянув на часы, и вдруг потянул Надежду в угол за шкафом.

Дверь офиса открылась, и в комнату вошли двое мужчин.

Один из них был высокий худощавый человек лет сорока с короткими темными волосами, седеющими на висках. Он носил на себе отпечаток былой солидности и благополучия, однако солидность была увядшая, а благополучие потертое, и вообще он выглядел сломленным и растерянным. Второй же был невысокий крепкий тип с явно уголовными замашками.

– Ну, Федя, показывай, чего у тебя тут! – проговорил этот второй с наглой уголовной растяжкой.

– Офис тут… – неохотно ответил ему высокий спутник. – Шестьдесят квадратов…

– Офис-шмофис! – передразнил его уголовник. – Шестьдесят квадратов – это хорошо, а только почему у тебя в офисе воняет, как в морге после праздника?

Федор повернулся, чтобы ответить, чуть склонился к уголовнику и проговорил:

– С каких это пор, Витенька, ты стал таким чистюлей?

В этот момент он стоял на фоне окна. Надежда Николаевна незаметно выглянула из-за шкафа, схватила Козодоева за руку и зашептала:

– Это он! Это его я тогда видела в окне «Тетриса»! Это он задушил Виталию!

Антон Антонович выскочил из укрытия, шагнул к Федору и проговорил:

– Господин Любомирский, вы арестованы!

Федор ахнул, бросил взгляд на отодвинутый шкаф, на приоткрытую дверь подвала и выскочил в коридор.

Оттуда донеслись громкие голоса, шаги, и тотчас в офис вошли несколько человек в штатском. Двое из них тащили упирающегося Любомирского.

– Он удирал по коридору, – сообщил один из вошедших. – Ну мы и прихватили его на всякий случай…

– Правильно сделали, – одобрил Антон Антонович. – И очень вовремя появились. Кстати, могу вам представить этого господина – Федор Михайлович Любомирский, владелец этого офисного центра. Правда, сдается мне, уже бывший владелец.

– Я ничего не знаю! – верещал Любомирский, пытаясь вырваться. – Я не убивал Виталию!

– А разве вам кто-то говорил про убийство? – с кривой усмешкой произнес Козодоев. – А уж Виталию точно никто не упоминал, так что, Федор Михайлович, вы сами себя выдали! А впрочем… ребята, проводите его в подвал, устройте ему, так сказать, очную ставку! Пусть посмотрит, как выглядит его подруга, проведя там несколько дней!

Оперативники потащили Любомирского к подвальной двери, но он взвыл:

– Не надо! Пожалуйста, не надо! Я все расскажу!

– Ну так рассказывайте, с самого начала и по порядку! – потребовал Антон Антонович.

Надежда огляделась. Несколько человек спустились в подвал, еще двое или трое осматривали офис. Уголовник Витенька чудесным образом исчез, словно испарился. Было у него такое ценное качество – исчезать быстро и незаметно.

– Началось все месяца два назад… – заговорил Любомирский, опустив глаза. – Мне очень понадобились деньги…

– Что, в отпуске поиздержались? – с неприязненной усмешкой уточнил Антон Антонович.

– На бирже очень много проиграл… – нехотя возразил Любомирский. – Действительно очень много, причем часть денег была не моей. Нужно было срочно вернуть, и еще… еще я надеялся отыграться, у меня были очень надежные данные… короче, я обратился к одному серьезному и опасному человеку… – Федор поискал глазами Витеньку, не нашел и еще больше расстроился. – В общем, наводка оказалась липовой, эти деньги я тоже проиграл, а их нужно было непременно вернуть. Это такой человек… такой, с каким не шутят!

Он немного помолчал, затем снова заговорил:

– И тут я случайно познакомился с Виталией. Она работала секретарем у одного важного господина…

– У финансового директора фирмы «Леновекс»! – подсказал Козодоев.

Федор кивнул.

– Так вот, и она все время хвасталась, какими огромными деньгами ворочает ее шеф. Как будто это были ее собственные деньги! Ну, у меня и мелькнула идея влезть в их компьютер и перевести часть денег на офшорный счет. Уговорить Виту оказалось легче легкого, она была девица без всяких принципов и авантюристка… В общем, она сумела раздобыть коды доступа к секретным файлам своего шефа. Чтобы она не попалась, я продумал очень хитрый ход. В выходной день Вита поехала за город со своим знакомым… полным идиотом, и там сыграла сценку… в общем, убедила всех, что она утонула.

– А на самом деле выплыла на другой берег озера, где вы ждали ее с мотоциклом!

– Ну да, я заранее проверил – машина бы там не прошла…

– Еще и мотоцикл угнали у местного хулигана! – вставила реплику Надежда Николаевна.

Любомирский взглянул на нее в недоумении – на фоне остальных событий кража мотоцикла смотрелась совсем уж мелко.

– В общем, Виталия официально считалась утонувшей, а на самом деле я устроил ее в одно надежное место…

– В клинику «Гигея», – снова не удержалась Надежда.

– Да… – неохотно признался Любомирский. – Там работала моя родственница…

– Которую вы потом убили, чтобы не оставлять свидетелей!

– Надежда Николаевна! – укоризненно проговорил Козодоев. – Кто из нас проводит допрос – я или вы?

– Молчу-молчу! – Надежда отступила к окну, откуда внимательно наблюдала за происходящим.

– Продолжайте, Любомирский!

– На следующий день, когда Виталия не вышла на работу, в ее фирме навели справки. Дома у нее, естественно, никто не отвечал. Позвонили по ее мобильнику, ответил Вася, парень из фирмы «Тетрис», который был с ней на озере, и сообщил, что она утонула. А поздно вечером Виталия, воспользовавшись своим пропуском, проникла на рабочее место, влезла в компьютер шефа и скачала коды доступа к секретным файлам. Наутро шеф поднял тревогу. Стали проверять всех, у кого был доступ к файлам, в том числе Виталию. Связались с местной милицией, там подтвердили, что она утонула. Ну, покойники, понятно, вне подозрения…

– Вот для чего вам понадобилась инсценировка драмы на озере! – воскликнул Антон Антонович.

– И не только для этого! – не удержалась Надежда.

Козодоев взглянул на нее укоризненно, но тут же смягчился и спросил:

– Что вы имеете в виду?

– Пусть он теперь расскажет, что произошло в этом офисе в среду вечером!

– Я назначил здесь встречу с Виталией, – неохотно продолжил Любомирский. – Она должна была принести флэшку с секретными кодами, а я…

Федор Михайлович замолчал. Ему явно не хотелось продолжать, но Козодоев вцепился в него как клещ.

– А вы? – спросил он, пристально глядя на Любомирского. – Что должны были принести вы?

Тот молчал, опустив глаза.

– Ну, Федор Михайлович, раз уж сказали «а» – говорите «б»!

– Думаю, что он должен был принести Виталии новый паспорт и билеты в какую-то теплую и далекую страну! – проговорила Надежда Николаевна. На этот раз Козодоев ничего ей не сказал.

– В Коста-Рику… – неохотно пробормотал Федор. – Она почему-то хотела именно в Коста-Рику…

– Ну и как, она принесла флэшку? – осведомился Антон Антонович.

– Да… принесла и показала мне. Но не хотела отдавать, пока не увидит паспорт и билеты.

– А их у вас не было! – выпалила Надежда. – Потому что вы не собирались ничем делиться с сообщницей!

Любомирский промолчал, и это молчание было красноречивее всякого ответа.

– Что же было дальше?

– И в это самое время мне позвонил тот человек, которому я должен деньги. Я вышел в коридор, буквально на минуту, чтобы не разговаривать с ним при Виталии, а когда вернулся, она устроила скандал, сказала, что не отдаст мне коды, пока не получит обещанное… она так кричала, что могли услышать посторонние, и я… я просто хотел заткнуть ей рот, хотел заставить ее замолчать, а когда опомнился – она уже была мертва…

– Все вы врете! – воскликнула Надежда Николаевна. – Я видела эту сцену из окна. – Она подошла к окну, возле которого происходила та ужасная сцена. – Виталия вовсе не кричала. Вы ссорились, это точно, но вы заранее планировали ее убийство! Именно поэтому вы пригласили ее в этот офис – вы знали, что возле здания прокладывают новые трубы, и собирались сбросить девушку в траншею, чтобы утром ее зарыл бульдозер…

Любомирский молчал. Лицо его покрылось красными пятнами, руки тряслись.

– Что же было дальше? – спросил Антон Антонович, возвращая себе инициативу.

– Дальше… дальше я обыскал ее, нашел флэшку, но что-то показалось мне подозрительным. Я вставил ее в компьютер и увидел, что на ней записан мультфильм…

– Какой? – быстро спросила Надежда.

– «Чудо-дерево»… – машинально ответил Любомирский. – При чем тут это? Она меня обманула… я хотел обыскать комнату, думал, что она спрятала настоящую флэшку где-то здесь, но тут подъехала милиция. И я едва успел спрятать труп в подвале и выскользнуть из здания через запасной выход…

– На следующий день вы добились, чтобы траншею с трубами не закапывали – вы все же хотели избавиться от трупа, как только подвернется удобный случай, но все время кто-нибудь мешал…

– Надежда Николаевна, мы же с вами договорились! – недовольно проговорил Козодоев.

– Еще только последнее! – воскликнула Надежда. – Я поняла, для чего ему на самом деле понадобилось инсценировать драму на озере! Ведь там его не было, значит, у него было стопроцентное алиби, а здесь, где он был и где у него никак не могло быть алиби, здесь с точки зрения милиции никак не могло быть самой Виталии, потому что она уже три дня как числилась утонувшей!

– Логично, – согласился Антон Антонович. – Но все же попрошу вас не вмешиваться в ход допроса, иначе мне придется вас удалить.

– Молчу-молчу! – Надежда даже прикрыла рот ладонью.

– А теперь меня интересуют ваши дальнейшие действия, – продолжил Козодоев. – Узнав, что Виталия отдала вам фальшивую флэшку, вы на этом не остановились. Вы решили добыть секретные коды другим способом?

– Да… – неохотно признался Любомирский. – Я знал, что фирма выполняет разные не слишком законные работы. Короче – хакерские заказы… до этого я не хотел с ней связываться, потому что через «Тетрис» могли выйти на меня.

– Да и платить не хотели, – не удержалась Надежда.

– Но теперь я оказался в безвыходном положении. Счетчик тикал, и мне нужно было действовать быстро. Короче, я нанял Веронику, и тут все закрутилось… я попал между молотом и наковальней, между уголовниками и мощной фирмой…

– Как, вы сказали, называется тот мультфильм? – спросила Надежда Николаевна.

– Да какая вам разница? – раздраженно выпалил Любомирский.

– Может быть, никакой… а может быть, очень большая… вы сказали – «Чудо-дерево». А толстянку в народе называют денежным деревом… считается, что когда ее листья сочные, налитые – значит, в доме хорошо с деньгами… – Она повернулась к подоконнику и продолжила: – Кстати, эта толстянка совсем захирела… а еще совсем недавно она была в отличном состоянии… Что бы это значило? А еще книга, которую я нашла в клинике… Антон Антонович, у вас, случайно, нет лопатки?

– Лопатки случайно нет, – ответил заинтригованный Козодоев. – Есть только этот нож… – И он подал Надежде свой складной нож, предварительно выдвинув широкое лезвие.

Надежда пару раз копнула землю под толстянкой и жестом циркового фокусника достала из горшка флэшку.

– Думаю, это именно то, что вы искали! – проговорила она, повернувшись к Любомирскому. – Она вам не доверяла и спрятала флэшку, пока вы разговаривали по телефону.

Тот взвыл и бросился к Надежде, но Антон Антонович перехватил его, завернул руку за спину и усадил на прежнее место.

– И снова я снимаю перед вами шляпу, которой у меня нет! – восхищенно проговорил он, взяв флэшку у Надежды. – Теперь благодаря вам мы сможем разобраться в незаконных операциях фирмы «Леновекс»! Скажите, Надежда Николаевна, вы бы не согласились поработать в моем отделе?

– Что вы! – воскликнула Надежда. – Муж будет категорически против! И кот тоже!

– Мне кажется, вы их не очень-то спрашиваете…

Антон Антонович отдал приказ, и его подчиненные вывели Любомирского. Он подошел к Надежде Николаевне и сказал, благодарно глядя ей в глаза:

– Еще раз хочу вас поблагодарить за помощь. Я вам действительно очень признателен, и если вам когда-нибудь что-то понадобится – звоните мне, я к вашим услугам! – С этими словами он протянул ей визитную карточку, на которой было только его имя и телефонный номер.

– Ладно, если что… – Надежда взглянула на часы. – Ой, скоро муж вернется! Я вообще-то в магазин шла, когда вы меня перехватили…

Машины с тонированными стеклами подлетели к зданию международного аэропорта Пулково-2.

Из машин высыпали мрачные люди в одинаковых, темных, не по сезону, пиджаках, ворвались в зал отлета и рассыпались по нему в поисках своих пропавших «объектов». Следом вошел лысый мужчина с настороженными глазами. В руке он держал рацию, маленькие злые глазки обегали зал.

– Шеф, я их не вижу! – поступил через несколько минут доклад первого боевика.

– Я тоже не вижу… И я… И я… – докладывали с небольшими паузами остальные.

– Не может быть… – процедил шеф, оглядывая зал. – Они должны быть здесь, должны…

Толпа пассажиров втягивалась в ворота таможенной зоны. Кто-то катил за собой огромные чемоданы, кто-то вел за руку детей. Здесь были пассажиры нескольких рейсов – на Стамбул и Франкфурт-на-Майне, на Дюссельдорф и, конечно, на Нью-Йорк.

– Шеф, в этом зале их точно нет!

– Значит, они добрались быстрее нас и уже прошли на регистрацию!

Шеф подошел к дежурной у входа в зону регистрации, вполголоса проговорил:

– Позовите, пожалуйста, Павла Прокофьевича!

Девушка окинула его оценивающим взглядом. Она заметила пятна пота на рубашке, проступающую на щеках двухдневную щетину, однако отметила уверенный вид, начальственные замашки и проговорила в переговорное устройство:

– Павел Прокофьевич, здесь вас спрашивают!

Через несколько минут ко входу в зал регистрации подошел невысокий вальяжный мужчина средних лет в светлом пиджаке. Увидев лысого потеющего господина, он проговорил:

– Здравствуй, Глеб! Что у тебя здесь? Дела?

– Дела, Паша! – подтвердил шеф. – Скажи своим людям, чтобы пропустили нас в зону регистрации. Нам нужно с двумя человечками поговорить.

– Кто такие? – осведомился Павел Прокофьевич, пронзительно взглянув на коллегу.

– Зачем тебе лишняя информация, Паша? Достаточно знать, что они сбежали, не заплатив по счетам… точнее, хотят сбежать. По счетам, Паша, нужно платить.

Павел Прокофьевич молчал, раздумывая, и шеф добавил:

– Ты же знаешь, Паша, я помню добро. И с моей фирмой лучше дружить. Полезно для здоровья.

– Ладно. – Павел Прокофьевич повернулся к дежурным: – Пропустите этого господина с сопровождающими…

– И без досмотра! – добавил шеф.

– Ладно, только не устраивайте у меня перестрелку!

– Не беспокойся! – Шеф криво улыбнулся. – Не устроим!

Он прошел в зал регистрации, минуя рамки металлоискателей, за ним проследовали четверо боевиков. Все дружно направились к стойке, где регистрировались пассажиры единственного нью-йоркского рейса. Регистрация только начиналась.

– Вот они! – вполголоса проговорил один из спутников шефа.

– Вижу! – процедил тот, не разжимая губ.

В очереди, совсем недалеко от стойки, стоял невысокий коренастый мужчина с черной бородой, в черных же очках, в длинном арабском одеянии, с белой накидкой на голове. Рядом с ним возвышалась высокая женщина в парандже.

Четверо в темных пиджаках вплотную подошли к колоритной парочке, один из них вполголоса проговорил:

– Не поднимайте шума! Пройдемте с нами!

«Араб» что-то возмущенно проговорил по-английски.

– Не валяй Ваньку! – прикрикнул на него боевик и ткнул в бок ствол пистолета. – Пойдешь как миленький!

Еще двое схватили за локти спутницу бородача.

Обоих повели через зал к двери с надписью «Только для персонала». Бородач возмущался, переходя с английского на арабский, его спутница шла молча, покорная судьбе, как и подобает женщине Востока.

– Что происходит? – поинтересовался турист из Техаса, с удивлением наблюдавший эту сцену.

– Возможно, это террористы, – предположил его сосед по очереди, бизнесмен из Бостона. – Или наркокурьеры…

Восточную парочку ввели в комнату для допросов, которую любезно уступил шефу Павел Прокофьевич.

Оказавшись за закрытой дверью, шеф подскочил к бородачу и одним движением сорвал с него очки и головную повязку.

Араб на секунду опешил от такого обращения, но тут же опомнился и завопил на ломаном русском языке:

– Я есть подданный Аль-Саудия… я есть возмущен! Я есть жаловаться его высочеству!

– Кончай придуриваться! – прикрикнул на него один из боевиков. – Вот тебе его высочество… – И он без замаха ткнул араба в живот.

Шеф же растерянно уставился на бородача, удивленно заморгал, как будто не веря собственным глазам, затем повернулся к его спутнице и резким движением сорвал с нее паранджу.

Под плотным покрывалом обнаружилась на редкость безобразная женская физиономия с большим шишковатым носом и крупной бородавкой на левой щеке. Лишившись покрывала, восточная дама истошно завизжала, прикрыла лицо руками, затем передумала и бросилась на шефа, явно намереваясь выцарапать ему глаза. В то же мгновение ее спутник, зверски выпучив черные глаза, с диким ревом бросился на обидчика и успел вцепиться ему в горло, прежде чем подоспели охранники и оттащили его от шефа.

Шеф сидел на полу, глотал воздух и бормотал:

– Не те! Не те! Надо же так проколоться!

– Ты меня здорово подставил, Глеб, – говорил полчаса спустя Павел Прокофьевич бывшему коллеге. – Что это тебе взбрело в голову вытащить этого саудовца? Он оказался важной шишкой, приближенным одного из принцев… так мало тебе, что выдернул его почти из самолета, мало, что твои орлы его побили – так ты еще паранджу с его тетки сорвал! Теперь международного скандала не миновать!

– Это что у них – страшное оскорбление? – понурившись, пробормотал шеф.

– Оскорбление – полбеды… хуже всего, что он был не с женой, а с любовницей…

– Вот это чучело – его любовница? – недоверчиво переспросил шеф.

– Представь себе! И самое ужасное, что она – одна из жен наследного принца! Так что, Глеб, скандал будет нешуточный, и крайними окажемся мы с тобой…

Дверь приоткрылась, и сотрудник службы безопасности аэропорта доложил:

– Павел Прокофьевич, прибыл посол Саудовской Аравии!

Павел Прокофьевич позеленел.

В это же самое время в аэропорту Пулково-1, расположенном в нескольких километрах от международного терминала, где происходили описанные события, проходила на посадку команда петербургских городошников.

Вообще говоря, Пулково-1 – это внутренний аэропорт, откуда вылетают самолеты во многие города России и так называемого ближнего зарубежья – в Белоруссию, Украину, Среднюю Азию, на Кавказ. Но поскольку международный аэропорт очень невелик и не может пропустить весь поток пассажиров, то некоторые международные рейсы вылетают с первого терминала.

Так и сегодня из Пулково-1 отправлялся самолет в Черногорию, в небольшой город Тиват, где происходил Первый международный чемпионат по городкам.

Петербургские городошники были одеты в знаковую для нашего города бело-голубую форму. Они болтали, шутили, рассказывали анекдоты. Старший тренер третий раз пересчитывал команду, и третий раз у него получалось другое число.

В бело-голубой толпе городошников несколько особняком держались двое – высокая девушка с пышными рыжими волосами и низенький мужчина с длинными, как у обезьяны, руками и гладко выбритым лицом в свежих порезах.

– Ребята, а вы из какого клуба? – спросил их общительный дядька лет пятидесяти с красным, обветренным лицом человека, много времени проводящего на свежем воздухе. – Что-то я вас на отборочных турнирах не видел!

– Мы из клуба «Тетрис», – ответила ему девушка. – Нас включили в команду в самый последний момент, по результатам рейтингового голосования.

– Чего? – удивленно переспросил дядька, который никогда не слышал таких слов, но не хотел в этом признаться. – Рейкиного? Ну, тогда конечно!

Он отошел, а длиннорукий парень повернулся к девушке и проговорил:

– А тебе идет рыжий парик! Может, тебе свои волосы покрасить в такой цвет?

– Только если ты обязуешься ежедневно брить бороду! – отрезала Вероника.

– Ты что! Это каждый день переносить такие мучения? – Митя схватился за изрезанный подбородок. – Слушай, а что мы будем делать в этом Тивате? Это же наверняка дыра!

– Зря ты так! Черногория вообще – райское местечко, море, горы, цветы, прекрасные пляжи, замечательные ресторанчики на каждом шагу… Но мы там надолго не задержимся, оттуда мы полетим в Тенерифе, а дальше… дальше – куда захотим! – Она секунду подумала и добавила: – Только не в Нью-Йорк!

Нынче вечером Надежда Николаевна была в чудесном настроении. Еще бы, она выяснила наконец, кто убил ту несчастную глупую Виталию Петушкову, она доказала себе, что была права, когда не отступилась, поддавшись насмешкам двух милиционеров, она провела свое собственное расследование и даже удостоилась искренней похвалы профессионала. А это дорогого стоит.

Хорошо бы еще вызвать этих двух олухов – ментов Толю и Колю и ткнуть их носом в труп, как нашкодивших котят. Но нельзя. Да и незачем, Надежда и так знает, что она – умная и наблюдательная.

– Бейсик! – Она схватила кота на руки и закружилась по кухне. – Как я тебя люблю!

Снова не удалось поцеловать кота в нос, он ловко увернулся.

И тут в замке заскрежетал ключ.

– Сашенька, ты сегодня пораньше! – обрадовалась Надежда. – Бейсик, Саша пришел!

Кот, однако, повел себя странно. Вместо того чтобы бежать к двери, увидеть хозяина первым, потереться о его брюки и успеть, если повезет, наябедничать на Надежду, Бейсик стремглав бросился по коридору в противоположную сторону, притормозил на разъезжающихся лапах у дверей гостиной, заскочил в комнату и спрятался под диваном.

Муж тоже был сегодня не такой, как обычно. Он выглядел задумчивым и, что удивительно, не вспомнил про кота! А раньше ласки начинались еще в прихожей.

Обед у Надежды был сегодня так себе, на скорую руку – вчерашний суп и сардельки с консервированным горошком. Еще бы – сколько времени проторчала в «Тетрисе»! Ну, теперь все, больше никаких сарделек! Надежда будет готовить разнообразные вкусные блюда и думать только о здоровье своего дорогого мужа.

– Извини, Саша, – сказала она, видя, что муж смотрит на сардельки с неудовольствием, – не успела сегодня с мясом, провозилась…

– И чем же ты сегодня занималась? – мягко спросил муж.

– Да так, всего понемногу… А что? – спросила Надежда, не предчувствуя никаких неприятностей.

– Надя, ты пойми меня правильно, – заговорил муж, решительно отодвинув от себя тарелку с нетронутыми сардельками. – Я, конечно, человек воспитанный и сдержанный… – Сан Саныч посмотрел на жену грозно. – Но как тут сдержаться, когда до дома еще не дошел, прямо на лестнице тебе сообщают, что жена твоя проводит время с посторонним мужчиной, обнимается с ним в кафе на глазах у соседей и вообще ведет себя неподобающим образом?!!

Очень редко бывало, чтобы муж на Надежду кричал, это уж нужно было сильно вывести его из себя. И сейчас настал как раз такой случай.

Удар был таким неожиданным, что Надежда не сообразила сразу, как себя вести. И муж, конечно, тут же заметил, какая паника заметалась в ее глазах. И уверился, что рыльце у нее в пушку.

– И кто же тебе такого наговорил? – спросила Надежда, переведя дух.

– Какая разница? – устало ответил муж. – Ну Нина…

– И что, она сама видела, как я обнималась в кафе с посторонним мужчиной, может, еще целовалась? И ты поверил?

Сан Саныч был человек приличный. И очень воспитанный. Но все же он был мужчиной, а мужчины, как известно, от ревности теряют голову и не способны рассуждать здраво.

– Вот ты какой, – заговорила Надежда нарочно медленно, чтобы потянуть время, – тебе кто угодно про жену скажет, ты сразу и поверишь…

«Сволочь какая Нинка, – думала она, – ну что я ей плохого сделала? Ну пришла бы ко мне сначала, а она сразу мужу настучала. Все, дружба наша врозь теперь пойдет…»

Тут же она подумала, что нельзя изобразить обиду и гордо молчать. Муж не поверит, он прекрасно знает, когда она врет. Не сумела в первый момент сдержаться, так теперь надо признаваться, что сидела в кафе с мужчиной. Но если сказать, что собеседником ее был человек из солидной конторы, то придется говорить и про расследование, а уж этого-то муж никогда не простит. Нет уж, лучше пускай поревнует немножко.

– Так все-таки в чем там дело? – поинтересовался муж, немного успокоившись.

– Да ни в чем! – Надежда очень натурально пожала плечами. – Встретила одноклассника бывшего, давно не виделись, он в кафе затащил… А насчет того, что обнимались, так Нинка врет и не краснеет, не было этого, хоть очную ставку нам устраивай!

Муж устыдился – еще не хватало такого позора. Он и выслушал-то эту Нину от полной растерянности, она застала его врасплох.

– А кого встретила-то? – спросил он на всякий случай. – Я его знаю?

– Антошу Козодоева, – честно ответила Надежда, – он из параллельного класса был, потом в другую школу перевелся.

Муж посмотрел испытующе: с чего это в кафе идти с малознакомым человеком?

«Думай что хочешь», – ответила ему Надежда таким же выразительным взглядом.

Сардельки остыли и в пищу решительно не годились. Надежда сделала вид, что обиделась, и ушла в спальню. Муж в одиночестве пил на кухне чай с покупным печеньем. Кот вылез из-под дивана и лежал теперь у Надежды под боком, судя по всему, он был на ее стороне.

«Ну теперь Милка точно колледж не закончит! – злорадно думала Надежда. – Либо за двойки по математике вылетит, либо за Вовку Сыча замуж выйдет! Не завидую я Нинке…»