Филдинг H. Ф51 Волшебный сон любви: Роман. — М.: Издательский Дом «Панорама», 2004. — 192 с. (Серия «Панорама романов о любви», 04-123)

Оригинал: Fielding Norah, 2004

ISBN 5-7024-1834-4

Волшебный сон любви

Пролог

Пожилой мужчина лежал в одиночестве на кровати в своей спальне и смотрел на потолок. За дни своей болезни он изучил его в мельчайших подробностях. Если бы его попросили сейчас нарисовать все трещины на потолке на память, он с легкостью бы сделал это. Прямо над кроватью проходила самая большая трещина. Ближе к изголовью от нее отделялась другая — поменьше, которая в свою очередь давала два ответвления. Те уходили в сторону от кровати, к двери, и там терялись. То ли они полностью там исчезали и потолок над дверью был без трещин, то ли он их не видел. Зрение с годами у него ухудшилось, а раньше, когда оно его еще не подводило, не было времени изучать потолочные трещины. Иногда мужчина жалел, что во время ремонта, который он делал много лет тому назад, не приказал покрасить потолок в черный цвет, как он сделал со стенами. Тогда сейчас он не видел бы эти трещины.

Мужчина знал, что скоро умрет. Врачи не оставили ему даже тени надежды.

— Несколько недель, — сказал по возрасту годившийся ему в сыновья доктор, когда он потребовал от медицинского светила правдивого ответа. До этого все врачи утверждали, что он обязательно поправится. Еще потанцует на свадьбе если не своей, то своих родственников.

Родственники! Мысли мужчины переключились на них. Какие к черту родственники? Нет их у него! Он один как перст в этом мире.

Он натянул на себя леопардовую шкуру, которой укрывался, и задумался. Одиночество никогда его не тяготило. Да и толку от этих родственников нет. Одни заботы. Сейчас толклись бы у его постели, отвлекая его от мыслей. И все время интересовались бы, кому и что он оставит. А так, нет у него никого и наследовать его имущество некому. Эта мысль показалась ему забавной. Он решил на ней остановиться и хорошенько в ней разобраться.

Мужчина жил в собственном особняке. Кому он достанется, если через несколько недель его не станет? Будет стоять заколоченным до тех пор, пока не разрушится? Нет! Таких прецедентов еще не было. Значит, шельмецы-адвокаты найдут, кому его всучить. Кто же может на него претендовать?

Он был когда-то женат. Но это было в такие незапамятные времена, что он и думать забыл об этих брачных узах. Его жена получить особняк не может. Давным-давно она погибла в автомобильной катастрофе. Сестер и братьев у него нет. Был дядя, старший брат его отца, но он, наверное, уже умер. А вот дети дяди — те, должно быть, здравствуют и поныне. Кузен и кузина его никогда особенно не интересовали. Связь с ними он практически не поддерживал. Знал лишь, что живут они где-то в Южной Африке. Но расстояния ничего не значат в делах наследования. Адвокаты их разыщут, и они получат все его добро.

Это возмутило мужчину до глубины души. Налетят стервятники, все растащат. Все, к чему он привык. Хозяевами они будут расхаживать по этим комнатам, смотреть на его вещи, критиковать. Потом начнут все выбрасывать и обустраиваться по-своему. Нет! Он им не позволит!

От волнения он закашлялся. Кашель был мучительным и долгим. Когда приступ прошел, он в изнеможении откинулся на подушку. Черты его исхудавшего лица еще больше заострились, а кожа приобрела пепельный оттенок. На черные бездонные, как колдовские озера, глаза, которые всю жизнь насмешливо сверкали, опустились тонкие и сухие, словно папиросная бумага, веки. Мужчина в молодости, по-видимому, был очень красив. Он и сейчас еще выглядел бы интересным, если бы не болезнь, оставившая от него одни мощи. Когда-то он сводил женщин с ума. Но где его женщины? Их нет! Да и не любил он никого! Возможно, только свою жену. Но это было так давно, что он уже забыл.

Мужчина вздохнул. Скоро он с ней встретится. Возможно, там, на небесах, они будут счастливы. Скорее бы покинуть эту грешную землю. Болезнь измучила его тело, иссушила душу. Пусть приходит старуха с косой, он готов к ее визиту.

Трещина на потолке вновь привлекла его внимание. Как он раньше не замечал, что ближе к ногам, над кроватью, она образовывает сеточку, напоминающую солнышко, как рисуют его дети. Нет, не солнышко! Трещины больше походят на паука. Вот и он, такой же паук, жил в своей паутине и ни о чем не думал. Надо было бы позаботиться о своем имуществе пораньше. Жаль, что он расстался с той женщиной и совсем о ней не вспоминал, хотя ее портрет до сих пор висит у него в библиотеке, а соседняя спальня предназначалась именно ей. Он редко заходил туда.

А если ему найти девочку? Или мальчика? Нет, он почему-то уверен, что девочку. Только вряд ли он успеет это сделать. Смерть придет раньше. Как же он не вспомнил о девочке раньше? Но, по словам врача, у него есть еще время, немного, но есть. И он им воспользуется. Хватит изучать трещины на потолке, его ждут дела поважнее.

Во-первых, он поднимется с постели. Зачем лежать и ждать смерти? Он еще может насладиться жизнью в отпущенные ему дни. А во-вторых, рак может и подождать. Он съел достаточно его тела, пусть теперь немного поголодает.

Мужчина с трудом поднялся. Голова кружилась, но через некоторое время дух взял верх над бренным телом. Он расправил плечи и сначала медленно, потом все увереннее и быстрее зашагал в ванную. Около двери он на секунду остановился и погрозил кому-то кулаком. План, придуманный им, обязательно сработает. В преисподней он посмеется вместе с сатаной над двоюродными братом и сестрой и над их отпрысками.

Мужчина не питал иллюзий, куда он попадет после смерти. Ему, великому грешнику, не место в раю. Ну, ничего! Он и в преисподней прекрасно устроится. Последняя его проделка позволит ему рассчитывать на неординарное к себе отношение со стороны чертей. Мужчина весело, по-молодому рассмеялся. Черные глаза сверкнули бесовским огнем. Он не умрет до тех пор, пока не выполнит намеченное!

1

— Чаринг-кросс. Следующая остановка Эмбанкмент, — буднично произнес механический голос.

Прозвучавшее в вагоне метро сообщение никого не удивило. Только одна девушка, испугавшись, что она проедет нужную остановку, сорвалась с места и стремглав бросилась к дверям вагона.

Девушку звали Патрицией. Она впервые приехала в Лондон. Сойдя с поезда, она отправилась на Трафальгарскую площадь. Если кто-нибудь спросил бы Патрицию, почему она так жаждет побывать именно здесь, она вряд ли дала бы вразумительный ответ. Ее так сильно тянуло на это историческое место, словно там должна была решиться ее судьба. Она всеми фибрами души стремилась к памятнику Нельсону.

Всю свою двадцатидвухлетнюю жизнь Патриция, воспитываемая двумя тетями — мать ее умерла при родах, — провела в маленьком городке Бостон, в графстве Линкольншир в Восточной Англии. Тетушки никогда не были замужем, и собственных детей у них не имелось. Тетушки преподавали в колледже, куда после школы поступила Патриция. Но когда учеба в нем подходила к концу, девушка взбунтовалась. Неожиданно для всех она решила ехать в Лондон. Тетушки пришли в ужас. Поездка в Лондон для них равнялась путешествию на Луну. Они всеми силами воспротивились капризу племянницы.

— Куда? В Лондон? Девушке твоих лет там не место, — безапелляционно заявила тетя Аби.

— Юная леди не путешествует без сопровождающей ее пожилой дамы, — поддержала тетю Аби тетя Гвен.

— Я помню одну мисс, которая отправилась в Лондон. Я не хочу говорить, что с ней случилось. Это история не для юных ушек! — Тетя Аби погрозила племяннице пальцем. — Но, поверь, судьба ее сложилась ужасно.

Если бы на месте Патриции был кто-либо еще, он не поверил бы в реальность происходящего. Последнее десятилетие XX века, а в этом доме умудрились сохранить жизненные устои эпохи королевы Виктории. Если закрыть глаза, то легко вообразить себе провинциальных дам тех далеких лет, которые обсуждают щекотливые, по их понятиям, вопросы. Патриция к подобным высказываниям своих родственниц привыкла.

Она воспитывалась в странной атмосфере. Тетушки, чья молодость пришлась на эпоху «Битлз» и «Роллинг стоунз», жили словно викторианские дамы. Как это им удавалось, Патриция не знала. Когда она подросла и стала понимать, что порядки в их доме отличаются от атмосферы, в которой протекает жизнь ее сверстников, Патриция стала интересоваться причинами, побудившими ее тетушек запереть себя в неком временном заповеднике. Но она так и не получила вразумительных ответов.

— Мир рушится, — часто слышала она от тетушек. — И только воспитание может спасти его.

— Кого? Мир? — переспрашивала Патриция.

— Прежде всего, благовоспитанность спасет твою жизнь! — чуть ли не хором отвечали тетушки.

Патриция недоумевала. Сначала она в силу своего возраста не понимала, зачем спасать то, на что никто не покушается. Потом, по мере взросления, она видела, что ее ровесники и их родители счастливы и без жеманного воспитания.

Чопорные родственницы воспитывали Патрицию в соответствии с идеалами далекой от современности эпохи. Патриция им подчинялась. Образ сверстниц, с которыми она училась, не вызывал у нее зависти. К своему совершеннолетию Патриция выглядела таким же реликтом древности, как и ее тетушки.

Удивительно, но в школе, а затем и в колледже Патриция не была объектом злых насмешек. Иногда, когда она употребляла уж очень старомодное выражение, над ней мягко подтрунивали, но этим дело и ограничивалось. Возможно, таким тактичным отношением Патриция была обязана своей внешности. Высокую и стройную, ее не портили мешковатые брюки и скромные, с высоким воротничком блузки, которые Патриция неизменно носила. Эта одежда была единственной уступкой, сделанной тетушками Патриции в угоду современности. По их мнению, пастельных тонов с нежным цветочным рисунком блузки и черные — а летом — светло-серые — брюки вполне подходили и пожилым леди, и юным мисс, желающим провести жизнь в викторианской эпохе.

Самым прекрасным во внешности Патриции были ее глаза. Черные, бездонные как два глубоких омута, они смотрели собеседнику прямо в душу. Глаза окаймляли длинные иссиня-черные загнутые ресницы. Длинные пепельные волосы, которые ей не разрешили отрезать, когда однажды Патриция заикнулась о своем желании сделать модную стрижку, были густыми и блестящими.

И вот теперь Патриция пыталась повернуть свою жизнь в другую сторону. Борьба шла тяжелая и бескомпромиссная. Тетушки бросили в бой тяжелую артиллерию — обмороки. Они поочередно лишались сознания, но Патриция стояла насмерть.

— Тетя Аби, тетя Гвен, — твердила Патриция, — я еду в Лондон. Скоро третье тысячелетие, и я не хочу больше жить замшелым самшитом.

Все рассуждения Патриции о современном мире и отсталости взглядов ее родственниц успеха не имели. Тетушки не собирались уступать. Впервые в жизни Патриция хотела солгать — согласиться с доводами тетушек, попросить прощения за свою неизвестно откуда взявшуюся строптивость, а ночью, когда все уснут, тайком сбежать. Но этот план, разработанный на всякий случай, ей не нравился. Патриция хотела не просто поехать в Лондон, она хотела перенестись в современный мир. И, конечно, такое путешествие нельзя начинать со лжи, тем более использовать прием, более подходящий тому времени, в котором девушка не желала больше жить.

Шансы ее победить в неравной борьбе с тетками стремительно уменьшались. Старшее поколение уже предвкушало победу над неразумной бунтовщицей, как в голову Патриции пришла замечательная идея. Она даже прикусила губы, чтобы радостной улыбкой не выдать себя. Патриция дождалась паузы в стенаниях теток и заявила:

— Теперь, когда я пойду удовлетворять естественные потребности, я больше не буду говорить, что мне надо попудрить носик.

В комнате воцарилось молчание.

— Неужели ты скажешь, что тебе надо в туалет? — ужаснулась тетя Гвен, которая лежала на диване в обмороке, но сразу же пришла в себя, как только услышала заявление племянницы.

Тетя Аби испуганно смотрела на Патрицию в ожидании ответа. У нее даже рот слегка приоткрылся.

— Нет, — сказала Патриция и, увидев, что тети с облегчением перевели дыхание, добавила: — Я буду говорить, что мне надо пописать или нет... — Патриция злорадно усмехнулась и выдержала эффектную паузу, — скорее всего, я скажу: пойду отолью.

Не успела Патриция закончить фразу, как разразилась буря. Сначала тетушки дружно упали в обморок. Но недаром Патриция прожила в этом доме двадцать два года. У нее был большой опыт приведения в чувство своих родственниц. Она не тронулась с места. И тетушки не выдержали. Они вскочили на ноги и начали увещевать племянницу. Патриция стойко стояла на своем.

— «Пойду отолью» звучит очень недурственно. Не понимаю, чем вы недовольны? — с наигранным удивлением подлила масла в огонь Патриция.

Потом после часа уговоров, просьб и заклинаний хотя бы говорить «иду в туалет», Патриция сделала вид, что сдается.

— Ладно, всю жизнь буду говорить: «пойду попудрю носик», но только в том случае, если вы меня отпустите в Лондон.

Предложенное Патрицией разрешение конфликта привело ее к полной победе. Вульгарность выражений была для тетушек более страшным грехом, чем поездка в Лондон.

И вот она в Лондоне! Всего в нескольких шагах от вожделенной Трафальгарской площади. Патриция торопливо направилась к эскалатору, ступила на него, но не смогла спокойно стоять и побежала вверх, собственными ногами ускоряя его движение. Наконец она сошла с эскалатора, но тут же замерла в растерянности. Куда идти? Подземный переход предлагал ей довольно богатый выбор.

Поддавшись какому-то необъяснимому импульсу, она повернула налево и стала подниматься по ступенькам, даже не прочитав, куда они ведут. Обнаружив, что оказалась рядом со статуей Нельсона, Патриция радостно улыбнулась. Она загадала, что если правильно найдет выход к Трафальгарской площади, то первый встретившийся ей на пути мужчина станет когда-нибудь ее мужем.

— Извините, — сказала Патриция, почувствовав, что кого-то толкнула. Она шла, высоко подняв голову и устремив взгляд на статую.

— Ничего страшного, — услышала она сочный баритон и взглянула на мужчину. Мимо нее прошел блондин ростом более шести футов, на которого даже высокая Патриция могла смотреть только снизу вверх.

— Вы мой муж, — громко крикнула ему вслед Патриция.

— Неужели? — блондин от удивления даже остановился.

— Будущий! — торопливо поправилась смущенная Патриция.

— Ну и ну! — хмыкнул блондин и быстро зашагал прочь.

Патриция успела запомнить ярко-синие глаза, четко обрисованный рот, правильные черты лица, тронутого легким загаром. Несмотря на то, что Патриция видела мужчину не более минуты, его образ намертво врезался в ее память. Теперь она узнает его из сотни других похожих красавцев. Он обязательно станет ее мужем.

— Гадание на случайную встречу всегда сбывается, — прозвучал в ушах голос тети Аби.

А в этих делах тетка великий специалист, подумала Патриция. Она всегда гадает на Рождество. Патриция радостно улыбнулась. Она не прочь выйти замуж за этого привлекательного блондина.

Интересно, а она ему понравилась? Патриция обратила внимание на мимолетное смятение, промелькнувшее в глазах незнакомца, и истолковала это как знак ответного чувства. Любовь с первого взгляда! Именно она чаще всего встречается в жизни человечества. Например, Ромео и Джульетта!

Патриция вздохнула. Она своего Ромео уже встретила, но понял ли он, что она его Джульетта? Патриции хотелось верить, что это так. Ее душа жаждала любви, необыкновенной и романтической, той, о которой слагаются стихи и пишутся книги. Мир чувств, прежде незнакомый, неожиданно всколыхнулся в ее сердце.

Душа Патриции запела, и вокруг, словно по мановению доброй феи, неожиданно раздалась музыка. И, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих, Патриция закружилась в танце. Мелодию слышала только она. Эта встреча не могла быть случайной! — пела ее душа.

2

— Ты что, ошалела, подруга? — спросила Патрицию хорошенькая девушка с каштановыми волосами, когда она, кружась с закрытыми глазами, заключила ту в объятия. — Зачем дурманом балуешься? На тот свет торопишься?

— Ничем я не балуюсь!

— Ну да! Я наблюдала за тобой. Ты просто невменяемая. Что ты вытворяешь? Ведь молодая еще совсем.

— Ничего ты не поняла! Я впервые в Лондоне и уже встретила свою любовь!

— И где она? Я ее что-то не вижу. Витает, наверное, вместе с дымком от марихуаны? Или ты предпочитаешь что-нибудь покрепче? — язвительно заметила девушка.

— Она здесь! — Патриция торжественно показала пальцем на грудь.

Девушка внимательно посмотрела на Патрицию. Потом, видимо что-то решив, схватила Патрицию за руку.

— Пошли со мной!

Патриция повиновалась. Ей было все равно, куда идти. Она была счастлива дышать воздухом Лондона. Наконец она здесь, в этом многомиллионном городе, и уже успела встретить свою любовь.

— Как тебя зовут? — спросила Патрицию ее спутница и представилась сама: — Я — Триш.

— Пат, Патриция, — ответила она.

Девушки спустились в метро, доехали до Тоттнем-корт-роуд, перешли на центральную линию и сели в вагон, идущий в западном направлении.

— Квинсуэй, — прозвучало объявление в метро.

— Приехали, — сказала Триш и потащила Пат за собой.

— Куда мы направляемся? — все-таки решила выяснить конечную цель путешествия Патриция.

— Ко мне домой!

Патриция и Триш вошли в лифт.

— На этой станции подъем на поверхность осуществляется на лифте, — объяснила Триш, беря на себя миссию гида. — Я живу на улице с одноименным названием. Мой дом совсем рядом с метро. Скоро придем.

Патриция равнодушно пожала плечами. Ей было все равно, где конкретно обитает ее новая знакомая.

— Колись! — командирским тоном потребовала Триш, когда они переступили порог ее квартиры.

— Зачем? — недоуменно спросила Патриция. — Я не больна.

— Не придуривайся! — сердито перебила ее Триш. — Давно ты подсела и на что?

— Неужели ты не видишь, что я стою? Конечно, если ты предложишь где-нибудь присесть, я сяду, — робко проговорила Патриция.

— Так ты чиста?

Патриция вздохнула. Странная она какая-то, эта Триш. В общем-то Триш Патриции понравилась, но изъясняется она очень уж непонятно. Неужели в Лондоне все говорят на этом жаргоне?

— Не могла бы ты, Триш, говорить по-английски? Я была бы тебе очень благодарна, — вежливо попросила Пат.

Триш удивленно подняла брови.

— А на каком я говорю?

— Извини, но я тебя не понимаю.

— Какие наркотики ты принимаешь и как долго? Так тебе более понятно? — отчеканила Триш. — Отвечай!

— Триш, я не принимаю наркотиков. А если я вела себя неподобающим образом, то в этом виновата внезапно вспыхнувшая любовь. Не обижайся, но позволь у тебя узнать, почему ты привела такую девицу, какой считала меня, к себе домой?

— Я подумала, что тебе необходима моя помощь.

— Так ты современная Флоренс Найтингейл! — с восхищением воскликнула Патриция. — А не боишься связываться с подобной публикой?

— Не знаю, — неуверенно ответила Триш, воинственный запал которой потихоньку спадал.

— И часто ты притаскиваешь сюда наркоманов? — продолжала вопрошать пораженная поступком Триш Пат.

— Честно сказать, ты первая! Когда я увидела тебя там, на Трафальгарской площади, у меня дрогнуло сердце. Я наблюдала за тобой. Ты пребывала в каких-то других измерениях. У тебя было прекрасное, но такое отрешенное лицо, что я вспомнила Кэт.

— Кэт? Кто это? Мы похожи?

— Нет, внешне нет! Кэт была моей подругой. Она умерла от передозировки.

Воцарилось молчание. Потом Патриция осторожно спросила:

— И ты после этого бросила? Ты лечилась?

— Я? — удивилась Триш. — Нет, Пат, я их никогда и не употребляла.

— Ты не догадывалась, что Кэт наркоманка?

— Нет! Я не знала! Мы с ней вместе выросли. Я родилась под Ливерпулем. Кэт тоже. Мы вместе ходили в одну и ту же школу, потом пошли работать, — медленно начала свою исповедь Триш. — Год тому назад я уехала в Лондон, нашла здесь работу и поселилась в этой квартире. Иногда я навещала маму и виделась с Кэт. Сначала она была вроде бы такая же, как и прежде, потом я заметила, что она очень похудела, но я подумала — она на диете. И вдруг она умерла...

— Прости, Триш, я не хотела тревожить твое сердце. Прости мое любопытство...

Триш никак не отреагировала на слова Патриции. Она словно заново переживала смерть подруги. Патриция замолчала. Она не знала, что ей предпринять. Где найти те слова, которые немного облегчат горе Триш.

Молчание затягивалось. Наконец Триш продолжила рассказ:

— И вот, когда я подумала, что случайно встреченная мною девушка идет по пути Кэт, я решила ей помочь. Но оказалось, что я ошиблась, — Триш облегченно вздохнула. — Я очень рада с тобой познакомиться, Пат. Хочешь кофе?

— Кофе? Но уже скоро время чая! Разве ты не пьешь чай? Тетушки рассказывали, что в Лондоне чайная церемония обставляется особенно торжественно. Они мне говорили, что лучше пойти в отель.

— В отель? И в какой же? — удивленно спросила Триш.

— В «Савой», например. Там играет фортепиано и многие танцуют.

Триш рассмеялась.

— Откуда ты приехала, Пат?

— Из Бостона.

— А-а!.. — хитро улыбаясь, протянула Триш.

— А ты подумала откуда? — заинтриговано спросила Патриция.

— Из девятнадцатого века! Я никогда не была в «Савое». Это очень дорогой отель. Но мне кажется, что и там танцевать под фортепиано сейчас могут только старые перечницы. Но, если хочешь, сходи.

— А ты не пойдешь со мной?

— Вряд ли мне это по карману, Пат!

— У меня есть деньги.

— Ты богатая, Пат?

— Нет! Но у меня есть деньги. Я не думаю, что чай с пирожными стоит очень дорого.

— Может быть, ты и права. Ладно, пошли!

— Мне надо переодеться. Нельзя же пить чай в брюках! Я оставила сумку в камере хранения на вокзале, но платье взяла с собой. Ты разрешишь мне воспользоваться твоей ванной комнатой?

— Конечно!

Триш показала, где ванная. Патриция подхватила пакет, оставленный ею в прихожей, и удалилась переодеваться к чаю. Триш задумчиво посмотрела ей вслед.

Минут через пятнадцать Патриция появилась в комнате. На ней было надето бледно-желтое платье с рукавами-буф и пышной юбкой, доходящей до щиколоток. Увидев Патрицию, Триш удивленно всплеснула руками.

— Пат, неужели девушки в Бостоне носят такие наряды?

— Тебе не нравится мое платье? Но тетя Аби говорила...

— Пат, — перебила Патрицию Триш. — Платье очень милое и идеально подходит для воскресного посещения церкви девочкой лет восьми, но ты уже выросла из этого возраста.

— Ты думаешь?

— Уверена! Сними его, Пат! Лучше надень брюки и блузку, которые были на тебе. Они, хотя и смешные, но не такие нелепые. В этом платье не то что в «Савой», в соседнюю лавочку и то стыдно пойти.

Патриция прислушалась к совету Триш и снова переоделась в свой прежний наряд.

— А нас в брюках пустят? — поинтересовалась Патриция, когда они снова проделали тот же путь до Чаринг-кросс, но вышли не на Трафальгарскую площадь, а на Странд.

— Думаю, да, — ответила Триш.

В «Савое» никто не удивился, увидев двух девушек в брюках. Их беспрепятственно пропустили в небольшой зал с барной стойкой. Там подавали послеполуденный чай.

Девушки уселись за столик. К ним тут же подошел официант.

— Что желаете заказать, мисс? — обратился он к ним.

Триш посмотрела на Патрицию и, заметив, что та смущена, ответила официанту:

— Два чая, пожалуйста.

— Какой предпочитаете? У нас есть китайский, серый, кенийский, цейлонский, чай с гвоздикой...

— Кенийский, — робко вставила Патриция.

— Да, два кенийского, — подвела итог Триш и добавила: — по-английски, с молоком.

Через некоторое время им принесли два чайничка. Триш порылась в сумочке и достала сигареты.

— Ты куришь? — удивилась Патриция.

Триш кивнула и закурила.

— Юной леди не подобает курить, — заметила Патриция, наливая себе и Триш чай. — Тебе сколько молока?

— Чуть-чуть. Я не люблю африканский чай. А ты смешная, Пат. Ты надолго приехала в Лондон?

— Меня отпустили на неделю.

— Отпустили? Сколько же тебе лет, Пат?

— Двадцать два.

— Ты же совершеннолетняя и сама можешь принимать решения.

— Да, я знаю, но тети говорят, что девушке не подобает самой выбирать дорогу в жизни. Свобода может завести куда угодно...

— Господи, Пат, что за глупости ты несешь? Ты точно не из Бостона, то есть не из современного города. Ты воспользовалась машиной времени и перенеслась из девятнадцатого столетия. Колись, Пат!

— Такие машины еще не изобретены, Триш.

— Значит, ты очнулась от летаргического сна. Оглянись вокруг! Где ты видишь здесь молодежь и даже людей среднего возраста?

Патриция, стараясь сделать это незаметно, обвела взглядом зал. В самом углу сидели две старушки. У одной из них в удобной корзинке лежала маленькая собачка. Ее серебристо-белая шерсть идеально совпадала с цветом волос хозяйки. По возрасту дамы годились Патриции в бабушки. Соседний столик был пуст. Ближе всего к ним сидела пара — очень старый джентльмен и пожилая леди. Ее седые волосы были уложены в букли. Да, Триш права. Их ровесников здесь нет. Да и людей возраста ее тети Аби и тети Гвен Патриция тоже не увидела.

Вдруг дверь распахнулась, и вошли два молодых джентльмена.

— Вот видишь! — радостно прошептала Патриция.

Мужчины быстрым шагом пересекли зал и устроились за барной стойкой.

— Два кофе, — скомандовали они бармену.

— Вот видишь! — передразнила Патрицию Триш.

— Ты хочешь сказать, что сейчас чай пьют одни старики?

— Не преувеличивай, Пат! Чай пьют все, но танцы под чай — увлечение наших дедушек и бабушек.

— Жаль!

— Возможно, но жизнь не стоит на месте.

Патриция вздохнула. Сделанное открытие не поразило ее, чего-то в этом роде она и ожидала. Тетя Гвен рассказывала, что в эпоху повального увлечения танго на чайных церемониях в «Уолдорфе» танцевали, но тете всего лишь сорок три года. В «Уолдорфе» могла танцевать даже не бабушка Патриции, а ее прабабушка.

Как же раньше Патриции не приходило в голову сделать столь простой арифметический подсчет! Почему тетя Гвен позволила украсть свою жизнь? А не поступает ли также и Патриция? Зачем ей гуманитарный колледж? Ну, окончит она его, и что потом? Пойдет преподавать английскую литературу? Но ей совсем не это нужно. Ее душа просит другого. Патриция не знает еще точно, к чему она стремится, но жизнь хочет прожить свою, а не своей прабабушки.

— Триш, а в Лондоне можно найти работу?

— А чем ты занималась в Бостоне?

— Изучала английскую литературу. Специализировалась на творчестве сестер Бронте.

— А-а! Это те, которые написали «Джен Эйр»?

— Автором «Джен Эйр» была Шарлотта Бронте. Сестры не писали вместе. Каждая из них сочиняла сама. Например, Эмили Бронте написала «Грозовой перевал», а Анна — «Агнес Грей»...

— Ты, наверное, прочитала все, что они написали? — перебила лекцию Патриции Триш.

Патриция пожала плечами. Ее удивил вопрос Триш.

— Да. Их романы очень интересны.

— Теперь понятно, откуда ты появилась. Со страниц романов сестер Бронте!

Патриция рассмеялась. Услышав ее смех, Триш тоже радостно улыбнулась.

— А все-таки ты классная девчонка, Пат. Другая подняла бы вой, а ты рассмеялась. А насчет работы... На неделю трудно устроиться, Пат.

— Я хочу остаться в Лондоне.

— Твое решение серьезно? Не захочешь ли ты через несколько дней вернуться домой, назад в девятнадцатый век?

— Нет, Триш!— твердо произнесла Патриция.

— Я работаю билетером в Кенсингтонском дворце. У нас освободилось место, но претендовать могут только те, кто умеет работать на компьютере. У вас, в девятнадцатом веке, еще про них не слышали? — не удержалась от шутки Триш.

— Боюсь огорчить вас, мисс, но пользоваться компьютером я умею.

— Отлично! Тогда завтра обратишься в дирекцию. И еще, Пат, где ты планировала жить в Лондоне? Что говорили по этому поводу твои тетушки?

— Предполагалось, что я остановлюсь в отеле. Ведь меня отпустили только на неделю.

— В этом? Где мы сейчас находимся?

— Нет, конечно. Меня снабдили целым списком попроще. Особенно рекомендовали пансион миссис Пенн, в котором когда-то останавливалась тетя Аби.

— Держу пари, что этого пансиона уже нет. Закрыт в одна тысяча девятисотом году.

Девушки дружно расхохотались.

— Наверное, — согласилась с Триш Патриция.

— А ты не хочешь поселиться со мной? Квартира с двумя спальнями и для меня одной слишком большая. Я давно ищу напарницу, но никак не могу найти подходящую...

— С удовольствием, — с радостью согласилась Патриция и предложила: — Давай закажем пирожные.

— Давай! Гулять так гулять! Я хочу и кофе, — с энтузиазмом откликнулась Триш.

— Я думаю позвонить домой и сказать о своем решении тетям, — сказала Патриция, лакомясь эклером.

— Сообщить, конечно, надо, — согласно кивнула Триш, сделав глоток кофе. — Но способ выбран неправильно.

— Почему? — удивилась Патриция.

— Ты же из девятнадцатого века. И тетушки твои тоже в нем живут. Телефона тогда не существовало. Поэтому ты напишешь письмо. Эпистолярное творчество вполне в духе того времени, — сказала Триш и через минуту добавила: — Если серьезно, письмо удобно тем, что, с одной стороны, ты не услышишь возражений твоих родственниц, а с другой — волноваться, куда делась их Пат, они не будут. В письме ты напишешь о своем решении поселиться в Лондоне.

— Ты это хорошо придумала, — согласилась с Триш Пат.

3

— Подъем, подъем! Вставай, лентяйка! — сквозь сон услышала Патриция.

Голос Триш раздавался совсем рядом, усиливая и без того невыносимый звон в ушах. Голова Патриции раскалывалась на части. Она с трудом разлепила веки и резко села в постели, стремясь освободиться от головной боли.

— Может быть, тебе лучше купить механическую модель, — продолжила свой монолог Триш.

Патриция взглянула на подругу. Она всеми силами пыталась понять, о чем Триш сейчас разглагольствует, но ей это не удавалось. Конечно, Триш значительно легче живется. Она жаворонок! И встать чуть свет для нее пустяк. Подруга даже ранним утром выглядит свежей и радостной.

Звон в ушах неожиданно прекратился, и наступившая тишина благотворно повлияла на головную боль, которая по каким-то известным только ей одной причинам не захотела оставаться с Патрицией и куда-то внезапно упорхнула. Патриция получила возможность соображать и без труда установила причину так досаждавшего ей звука. Это звонил будильник.

— Почему ты молчишь? Не нравится мое предложение? — Триш, по опыту зная, что, если она сейчас не вызовет подругу на разговор, та моментально опять повалится в постель и заснет, не хотела оставлять Патрицию в покое. Разбудить ее еще раз — труд не из легких, и брать его на себя Триш не хотела.

В глазах Патриции появилось осмысленное выражение.

— Зачем? — с трудом шевеля губами, поинтересовалась она.

— Вряд ли ты сможешь выдрессировать электронный будильник на бесконечную продолжительность звучания — батарейки не выдержат. А механика, возможно, окажется более покладистой. Как знать, может быть, в тебе заложены еще неизвестные науке способности управлять техникой силой воли, вернее непреодолимой потребностью дрыхнуть по утрам.

Патриция рассмеялась, но смех прозвучал невесело.

Триш внимательно посмотрела на подругу.

— Что случилось? Опять приснился твой безымянный возлюбленный?

Патриция понуро опустила голову.

— Господи! Тебе необходимо сходить к психотерапевту! Это ненормально! Тебе обязательно надо лечиться! — воскликнула Триш.

— Отстань! Сейчас не время читать мне лекцию. Еще чуть-чуть — и я опоздаю на работу. Да и тебе не помешало бы поторопиться на свои курсы. — Патриция спрыгнула с кровати и рысью понеслась в ванную.

Триш последовала за ней. Стоя перед закрытой дверью, она продолжала наставлять Патрицию на путь истинный.

— Тебе уже двадцать три! Ты вышла из возраста тинейджера. Это они влюбляются в звезд шоу-бизнеса. Да что говорить! Лучше бы ты мечтала о рок-звезде!

Льющаяся вода не заглушала звучный голос Триш. Патриция посильнее открыла кран. Речь подруги почти перестала доноситься, но позволить себе роскошь засесть в ванной и дождаться, когда Триш уйдет на курсы, она не могла — поджимало время. Патриция торопливо подкрасила глаза, мельком взглянула на себя в большое зеркало и распахнула дверь. Нелогичное утверждение Триш, что рок-звезда лучше, чем ее возлюбленный, заинтересовало Патрицию.

— Почему лучше? — спросила она, натягивая колготки.

— Потому что можно купить билет на концерт и любоваться на своего кумира. По крайней мере, певец — реальное лицо! — в сердцах бросила Триш.

— Я тоже влюблена не в книжного героя. Он же не Ретт Батлер из «Унесенных ветром»!

— Зато твои мозги унесены неизвестно кем и куда! Это надо же было придумать — влюбиться в первого встречного! Ты его больше никогда и не увидишь!

— Как знать! Может быть, и встречу.

— А где вероятность того, что ты его узнаешь? Память подводит людей и при более длительном знакомстве. Год вполне приличный срок, чтобы человек изменился до неузнаваемости.

— Интересно как? Отпилил себе ноги? — съязвила Патриция, уже успевшая полностью одеться. — У него рост почти два метра. Блондин с синими глазами, ясными как майское небо. Настоящий адмирал Нельсон!

Триш, готовая покинуть квартиру вместе с Патрицией, на мгновение замерла. В ее карих глазах заплескалось отчаяние.

— Какой адмирал Нельсон? Очнись, подруга! Нельсон — коротышка, а в сражении потерял один глаз. Никто и не знает, как он выглядел в юности. Воспоминания после того, как никому не известный военный стал знаменитым адмиралом, враки. Они только хотели польстить ему, — сказала Триш, но тут же с внезапно проснувшимся любопытством спросила: — А ты действительно знаешь, что Нельсон был писаным красавцем? Об этом говорили там, где ты училась? Да, Пат? — для Триш Патриция, почти закончившая обучение в гуманитарном колледже, была неоспоримым авторитетом.

— Нет, конечно! Да меня тогда и не интересовала его внешность ни в молодости, ни в пору его популярности. Я же не историк. Моей специальностью должна была стать английская литература девятнадцатого века.

— Правильно говорила моя мама, что много читать вредно. От книг размягчаются мозги. По-твоему, все военные похожи на адмирала?

— При чем здесь военные? Я что-то сегодня тебя не понимаю.

— Что здесь понимать? Твой первый встречный напомнил тебе Нельсона, потому что был в мундире, — нравоучительно заметила Триш.

— Он не был в форме! Возможно, что он тоже работает в музее, как мы с тобой. А с Нельсоном он у меня ассоциируется, потому что я его встретила около памятника Нельсону. Я же тебе уже не раз об этом рассказывала, Триш!

Подруги действительно часто обсуждали странную любовь Патриции, но Триш только сейчас до конца осознала всю несуразность этого увлечения. В глубине души Триш надеялась, что подруга рассказала ей не всю правду. Хотя она и не подозревала Пат в скрытности, но считала, что ей в этом знакомстве была отведена не очень красивая роль и та скрывает некоторые подробности, чтобы не бередить рану.

— Час от часу не легче! — воскликнула Триш. — Неужели вы больше ни разу не встречались? — с подозрением спросила она Патрицию и, нежно обняв ее, прошептала: — Не таись! Один раз расскажешь — и боль всю как рукой снимет. Ну, давай! — Триш подтолкнула Патрицию к скамейке в Гайд-парке, по которому они шли, торопясь на службу.

Кенсингтонский дворец, где обе работали билетершами, был уже недалеко. Хотя исповедь Патриции могла занять много времени, Триш считала психологическое здоровье подруги настолько серьезным делом, что не грех и на работу опоздать.

Но Патриция не позволила себя усадить.

— Триш, я тебе уже все рассказала. Могу повторить. Я видела его всего один раз. — Патриция замолчала, потом лукаво добавила: — Но я все-таки успела ему сказать, что выйду за него замуж. А он мне ответил: «Вы уверены, мисс?». Вот и все! Ты, Триш, прекрасно знаешь эту историю. В ней так мало событий, что забыть ее невозможно.

— Пат, я тоже часто обмениваюсь фразами с незнакомыми людьми. Вот, вчера, например, в «Макс энд Спенсер» мне два раза наступили на ногу. Я точно помню, что крикнула посмевшему это сделать человеку: «Раскрой глаза, слон!» Но я уверена, что он не будет мне сниться целый год!

— Спасибо, нашла что сравнивать! У меня любовь с первого взгляда, а ты не сможешь ответить на вопрос, слон ли был на твоей ноге вчера или слониха. О возрасте я даже не спрашиваю, — с горечью в голосе ответила Патриция.

Триш вздохнула. Пришедшая на ум уловка не сработала. Сама Триш искренне считала, что ее случай и история Пат — близнецы-братья, но не стала настаивать. По лицу Патриции было видно, что та предается сладостным мечтам о своем двухметровом красавце. Если удел подруги — платоническая любовь, так пусть хоть немного побудет счастливой.

— Привет, девушки! Триш, сегодня не твоя смена. Ты пришла, чтобы повидаться со мной? — Молодой человек в форме охранника, куривший около Кенсингтонского дворца, распахнул перед подругами дверь.

— Просто провожаю Пат. У меня уйма времени до начала курсов, вот я и решила немного прогуляться, — ответила Триш улыбающемуся охраннику и почти не покривила душой. Тед, так звали молодого человека, ей нравился, да и он не оставался равнодушным к ее чарам. Она с удовольствием с ним поболтает до тех пор, пока Пат окончательно не спустится на грешную землю.

— Триш, может, вечером сходим куда-нибудь? — спросил Тед, не переставая улыбаться, и добавил: — Ты сегодня необыкновенно красивая. Как тебе удается хорошеть день ото дня?

Триш слегка покраснела. Комплимент Теда ей был приятен, да и кому из молодых девушек он не понравился бы? Триш не была исключением из правил. Она твердо стояла ногами на земле и не мечтала о журавлях в небе. Ей было достаточно и синицы в руках.

Триш еще окончательно не остановила свой выбор на Теде. У нее были и другие поклонники. Их всех она держала на определенном расстоянии, но надежды никого не лишала. Сердце ее склонялось в пользу Теда, но разум призывал не торопиться.

Триш не была из числа тех девушек, которые, не задумываясь, ложатся в постель с понравившимся им мужчиной. В этом она, как считала сама Триш, походила на Патрицию, хотя ответа на вопрос, как подруга поступила бы в случае со своим незнакомцем, она не знала. Возможно, Пат сразу же бросилась бы в его объятия, но неземная любовь подруги могла интересовать ее только с теоретической точки зрения. Шансов у Триш проверить поведение Патриции не было — она не верила в их следующую случайную встречу.

Триш бросила взгляд на подругу. Та, готовясь к началу рабочего дня, деловито включала компьютер.

— Пат, Тед предлагает нам вместе куда-нибудь отправиться сегодня вечером. Ты не против? — спросила Триш у Патриции.

На лице Теда отразилось разочарование. Ему явно хотелось пойти только с ней, без Патриции. Триш обрадовалась. Ее сердце учащенно забилось.

С лестницы послышались голоса. Разговаривали двое — женщина и мужчина. В женском голосе без труда можно было узнать миссис Скай, заведующую сувенирным магазинчиком Кенсингтонского дворца. Мужской же был незнаком Триш.

— До свидания. Рада была познакомиться, — прощебетала миссис Скай.

— До свидания. Взаимно рад, — ответил сочный баритон, и шаги зазвучали в противоположных направлениях. Дробный стук высоких каблуков миссис Скай, поднимающейся по лестнице, удалялся. А к холлу приближалась уверенная мужская поступь.

Триш заинтригованно посмотрела на лестницу. Интересно, кого это принимает миссис Скай? Заведующая магазином была известна своей приверженностью к мужскому полу. Триш с любопытством ожидала появления новой птички, запутавшейся в сетях непревзойденного ловца мужских особей, каким была миссис Скай. Через секунду глаза Триш округлились от восхищения. Высокий надменный блондин прошествовал через вестибюль, небрежно бросив находившейся там троице: до свидания.

— Вот это да! Ты видела? — воскликнула Триш, обращаясь к Патриции. Триш не смогла притвориться равнодушной к внешности собеседника миссис Скай даже в присутствие Теда. — Почему ты не отвечаешь, Пат? Неужели... — начала возмущаться Триш молчанием подруги и осеклась.

Патриция сидела за компьютером ни жива ни мертва. Ее побелевшее лицо и дрожавшие губы сказали Триш все.

— Это он? — не веря своим глазам, пролепетала Триш.

— Да, — тихо промолвила Патриция.

Триш ошеломленно взирала на подругу. Впервые она была с ней согласна: забыть этого двухметрового блондина с ярко-синими, словно васильки, глазами не представлялось возможным.

— Что это с Пат? — спросил Тед, обратив внимание на состояние подруги Триш. — Ей плохо? Сейчас принесу воды. — И он исчез.

— Крепись! Возьми себя в руки, Пат. Не надо, чтобы кто-нибудь еще заметил твое волнение. — Схватив Патрицию за руку, Триш с силой потянула ее за собой. — Тед! — крикнула она. — Мы в туалет. Пат тошнит. — Доставив подругу до места назначения и закрыв на задвижку дверь, она мягко сказала: — Успокойся, Пат!

Из глаз Патриции покатились слезы. Она судорожно всхлипнула и уткнулась лицом в плечо Триш.

— Он даже не посмотрел на меня. Он меня не заметил. Он совсем меня не любит...

Триш опешила от этих слов.

— Пат, дорогая, неужели ты рассчитывала, что тоже снишься ему? Он и думать забыл о том эпизоде. Если один раз и вспомнил о встретившейся ему однажды сумасшедшей, решившей, что она выйдет за него замуж, и то хорошо. Лично я в это не верю. Очнись, Пат! И перестань глупить! Я даже рада, что твоя неземная любовь оказалась вдребезги разбитой. Наконец-то ты возьмешься за ум и обратишь внимание на живых парней, а не на ожившую статую.

Монолог Триш проходил под аккомпанемент рыданий Патриции, но вдруг они стихли. Патриция оставила в покое ставшим совсем мокрым плечо подруги, вытерла ладонью глаза, размазав по щекам тушь, и улыбнулась.

— Да, ты права. Спасибо, Триш.

Триш несказанно обрадовалась. Она не ожидала столь легкой победы. Неужели Патриция наконец-то образумится?

— Умойся, Пат, и пойдем! Скоро Тед откроет дверь и запустит посетителей в музей. Хочешь, я поработаю за тебя?

— Нет, — ответила Патриция, стирая с лица размазанную тушь. Глаза ее возбужденно блестели. В них совсем не осталось слез. В данный момент Патрицию вполне можно было назвать радостно-взволнованной.

Триш с подозрением посмотрела на подругу.

— Ты поняла? — словно доктор, наблюдающий за выздоровлением безнадежного больного и еще сомневающийся в верном толковании симптомов, осторожно спросила Триш.

— Да. Теперь я точно знаю, что мы можем встретиться вновь. И моя любовь не безымянная! Миссис Скай знает, как ее зовут. Спроси у нее, Триш? — Глаза Патриции лихорадочно заблестели, и она с силой сжала руку подруги.

— Ты неисправима! — Триш с досады от глупости подруги сама готова была расплакаться.

Патриция заискивающе улыбнулась.

— Сделаешь?

— Да, — ворчливо ответила Триш.

Патриция пошла на свое рабочее место, а Триш отправилась к миссис Скай. Через некоторое время она вернулась. Патриция обслуживала первых посетителей. Когда небольшая очередь рассосалась, Триш подошла к подруге.

— Лорд Айлингтон, сотрудник МИДа, вскоре отбывает в Индию. Просил изготовить копию шляпки королевы, хранящуюся у нас в музее.

— Для кого? — спросила Патриция.

— Для своей жены! Поняла, дуреха? — Эти сведения Триш присочинила от себя, но ни на йоту не раскаивалась в своем вранье. Сильнодействующие лекарства обычно бывают горькими, но Триш готова была пойти на все, чтобы пелена любви наконец спала с глаз подруги. В конце концов, этот лорд Айлингтон вполне может оказаться женатым человеком. Триш, конечно, поинтересовалась, для кого заказывает лорд копию королевской шляпки, но миссис Скай его семейное положение было неизвестно.

— Не знаю. Какая мне разница, — равнодушно ответила ей миссис Скай.

Опытный ловец мужских душ и тел, она сразу поняла, что лорд Айлингтон птичка не для ее сетей и не стала тешить себя пустыми надеждами. Только глупышка Пат продолжает жить в выдуманном ею мире, с горечью подумала Триш, а вслух сказала:

— Ты в самом деле считаешь себя подходящей партией для лорда Айлингтона? Служащая Кенсингтонского музея, сидящая за компьютером у входа, и подающий большие надежды сотрудник МИДа у брачного алтаря — это возможно только в рождественской сказке. Надеюсь, ты уже не веришь в добрых фей и гномов? А, Пат? — Триш снова немного присочинила. Она не знала, подает ли какие-нибудь надежды лорд Айлингтон или нет, но считала это несущественным. Лентяй лорд тоже не пара ее Пат.

Патриция сидела с широко открытыми глазами и не мигая смотрела на Триш.

— Мы не пара? Ты в этом уверена?

Триш от досады хотела дать хорошую затрещину подруге, но удержалась.

— Да, уверена! Кроме того что он женат, у него трое детей! Ты хочешь отнять у них отца? — с силой заколотила гвоздь в крышку гроба мечты Патриции Триш. Возможно, хоть это образумит дуреху.

— Это неправда!

— Откуда ты знаешь? — от удивления Триш в одно мгновение разрушила всю свою хитроумную ложь.

— Видишь ли... В общем я не могла бы влюбиться в человека, у которого есть семья.

— Почему? У него на лбу не написано, женат он или холост.

— У лорда Айлингтона нет детей. Так мне подсказывает сердце. А вот...

— Один билет, мисс, пожалуйста, — обратился к Патриции пожилой джентльмен, в плохом английском которого отчетливо слышался немецкий акцент.

— Пожалуйста, вашу карточку, мистер.

Немец протянул кредитную карточку, и Патриция занялась привычной работой.

Триш взглянула на часы. Ей пора уходить. Если она не поспешит, то опоздает на курсы риелторов, а этого ей совсем не хотелось. Триш была серьезной девушкой и стремилась получить хорошую профессию. Стать риелтором казалось Триш неплохой альтернативой работе в музее.

— Пока, Пат! Поговорим дома, — шепнула Триш подруге и заторопилась к выходу.

— Как насчет сегодняшнего вечера? — крикнул вдогонку Тед.

— Не знаю, — на бегу ответила Триш. — Я тебе позвоню. Пока!

К столику Патриции подошла очередная туристка. Патриция списала с ее карточки десять фунтов — стоимость билета в музей — и подарила ей не дежурную улыбку, а такую приветливую, что туристка не выдержала и тоже радостно улыбнулась в ответ.

— Спасибо. Дай вам Бог счастья, — неожиданно сказала она.

Патриция решила, что посетительница музея — уроженка Уэльса. Распознавать местожительство туристов было чем-то вроде игры, которой увлекались Патриция и Триш. Если турист не платил наличными, они проверяли догадку местом расположения банка, который выдал кредитную карточку. Чаще всего Патриция угадывала правильно, но сейчас карточка была выдана в Лондоне. Возможно, эта симпатичная леди живет здесь недавно, а может, она так и не смогла искоренить акцент уроженки меловых гор и вересковых пустошей?

Патриция задумалась над словами туристки. Счастье! Этого ей так не хватает в жизни. Конечно, большинство населения планеты тоже испытывает недостаток счастья, но Патриции не хотелось думать о человечестве. Зачем забивать голову мировыми проблемами? Ей бы разобраться с собственной жизнью!

Сердце предательски заныло. Неужели Триш права и они не пара друг другу? Нет, это не так. Какая разница, лорд он или безработный, сотрудник МИДа или строительный рабочий? Он вошел в ее судьбу, захватил ее душу. Без него она не мыслит свою жизнь. Если лорд Айлингтон не полюбит ее, она умрет, зачахнет от тоски, но забыть его не сможет.

Патриция не была настолько наивной, как считала Триш. Год жизни в Лондоне сильно изменил ее. Теперь она прекрасно отдавала себе отчет, что влюбиться в неизвестного мужчину, однажды ею встреченного, глупо. Она понимала, что вероятность увидеть его еще раз в огромном многомиллионном городе равна нулю. Поэтому ее любовь, возможно, бессмысленна и Триш права.

Патриция пыталась вырваться из этого плена в течение целого года, но блондин никуда не делся. Он всегда был рядом с ней. Если Патриция не вспоминала о нем днем, то он приходил к ней ночью. Она снова и снова видела один и тот же сон. Сначала отчетливо, крупным планом появлялись синие-пресиние очи блондина. Они влюбленно смотрели на нее. Саму себя Патриция во сне не видела, но чувствовала, что его взгляд обращен именно на нее. Потом, словно при проявлении пленки, медленно проступало все лицо — решительное и слегка надменное. Но суровость быстро покидала его. Губы расплывались в нежной улыбке. И в этот момент Патриция видела его уже во весь рост. Он протягивал к ней руки. Она бросалась ему на шею. И они начинали кружиться в волшебном танце.

— Ты выйдешь за меня замуж? — спрашивал он ее.

— Да! Да! Да! — отвечала она.

Его лицо наклонялось над ней, губы тянулись к ее губам. Сердце Патриции замирало. Ей становилось трудно дышать. Сейчас он ее поцелует. Еще мгновение — и их уста сольются. Рот Патриции приоткрывался, но в это время она всегда просыпалась. Ей еще ни разу не удавалось почувствовать его поцелуй.

Сон мучил Патрицию. Иногда ей казалось, что если он все-таки ее поцелует, то воспоминание о встрече перестанут ее преследовать. Ее идол оставит ее в покое. Но душа Патриции не стремилась освободиться от мечты. Она ласкала ее сердце, будоражила ум, придавала смысл ее жизни.

В последнее время Патриция решила, что не стоит бороться со своим глупым чувством. Оно уйдет само. Когда-нибудь она встретит другого мужчину, познакомится с ним и впустит его в свое сердце. Если чувство окажется обоюдным, она выйдет за него замуж и будет счастлива. Возможно, она иногда и вспомнит свое глупое увлечение, и тогда сладостная боль пронзит ее сердце. Но это будет длиться одно мгновение, а потом опять наступит размеренная будничная жизнь с мужем, детьми, работой.

Патриция чувствовала, что постепенно приближается к тому моменту, когда ее глупая влюбленность начинает ослабевать. И вот опять эта встреча! Господи, за что ей такая мука? Сердце болит так сильно, что ей трудно дышать.

— Пат, ты заснула? — Тед подошел к Патриции и тронул ее за плечо. — Что с тобой сегодня?

От неожиданного прикосновения Теда Патриция вздрогнула. Она очнулась от своих дум и увидела перед собой двух пожилых дам, тщетно пытавшихся привлечь ее внимание. Мысли Патриции были так далеки от работы, что она некоторое время никак не могла понять, что нужно этим двум леди.

— Мы хотим посетить Кенсингтонский дворец. В гиде сказано, что он открыт сегодня для посетителей. Почему вы нас не впускаете?

— Нет-нет, что вы! — Патриция выдавила из себя дежурную улыбку. — Сейчас я вас обслужу. С вас двадцать фунтов за два билета. Наличные? Спасибо. Надеюсь, что вам у нас понравится.

— Угу, чувствуйте себя как дома. Принцесса Пат рада вас видеть, — передразнил Тед Патрицию, когда туристки удалились. — Где ты сегодня витаешь, Пат? Познакомилась с кем-то и не можешь забыть? — пошутил Тед.

— Не говори глупостей. Я никак не могла понять, что они хотят. У них такой странный акцент...

Тед захохотал.

— Да, сегодня явно не твой день. Акцент, да еще странный! Ха-ха! Они говорили так же, как мы с тобой. А ты сидишь кукла куклой. Только ресницы хлоп-хлоп. И ни гу-гу, пока я не вмешался.

— Спасибо, Тед. Ты настоящий друг!

— Ладно, не подлизывайся. Продолжай спать с открытыми глазами. Когда кто-нибудь подойдет, я тебя разбужу. Сегодня мало посетителей.

4

Еле дотянув до конца работы, Патриция побрела домой и в очередной раз порадовалась, что живут они с Триш так близко от места их службы.

— Как тебе мои новые сапоги? Правда, классные? — спросила дома встретившая ее Триш. Она собиралась на встречу с Тедом и крутилась перед зеркалом. — Ты не находишь, что красное платье и белые сапоги слишком назойливый контраст? Лучше смотрелось бы сочетание белого с черным, — заметила она, продолжая разглядывать себя в зеркале.

— Но черный и белый тоже образуют контраст, — заметила Патриция.

— Да, конечно, но смотрится элегантнее.

— У тебя же есть черное платье. Надень!

— Это платье без рукавов!

— Ну и что?! — пожала плечами Патриция. — Сейчас не холодно, а кроме того, ты все равно наденешь сверху пальто.

— Пат, неужели у тебя совсем нет вкуса? Осенью не носят летние вещи. Лучше я надену черную водолазку и юбку. А сумочку можно взять и белую. Вот так намного лучше. Выгляжу очень стильно. — Лицо Триш расплылось в довольной улыбке. — Быстрее переодевайся. Что стоишь истуканом? — набросилась Триш на любующуюся на нее Патрицию.

— Триш, я не пойду с тобой. Вспомни, как смотрел на меня Тед, когда в прошлый раз ты пришла к нему на свидание со мной.

— Тебя мнение Теда беспокоит больше, чем моя судьба? Я не хочу оставаться с ним наедине, и ты должна мне помочь, — продолжала настаивать Триш.

— Зачем тогда морочишь ему голову? Ты же его не любишь!

— Не знаю. Я не поклонница романтической любви, а Тед неплохой парень и я ему нравлюсь. Я не собираюсь его терять.

Патриция притворно тяжело вздохнула. Ей действительно не хотелось быть третьей лишней, но оставаться сегодня одной дома было выше ее сил. Она пошла одеваться.

В то время, когда девушки, собираясь на свидание, прихорашивались перед зеркалом, Тед у себя дома разговаривал по телефону со своим приятелем.

— Слушай, Джимми, у кого из твоих знакомых нет девушки?

— У меня нет!

— Ты не подойдешь!

— Интересно знать кому? Тебе? Это уж точно нет. — Довольный своей шуткой, Джимми расхохотался. — На месте Триш я никогда бы не связался с таким кретином, как ты, — продолжил сквозь смех Джимми. — Сколько раз ты ее приглашал, а она все время приходила к тебе на свидания с подругой. Я давно поставил бы вопрос ребром: или ее недоделанная Пат или я!

— Я и собираюсь это сделать. Хочу привести кого-нибудь для Пат.

— Возьми меня. Я уж с ней справлюсь. Вот увидишь!

— Я же сказал — ты не подойдешь!

— Кого твоей Пат нужно? Принца Уэльского? Так он вроде бы уже занят.

— Джимми, я серьезно говорю, ты не подойдешь. Я не могу тебе объяснить, кто ей требуется, но это не ты.

— Ладно, дай подумать. — Молчал Джимми довольно долго. Тед, у которого иссякло терпение, уже собирался повесить трубку, как Джимми радостно воскликнул: — Нашел! Это Том! Подойдет?

— Ммм... А кто такой Том?

— Том? Разве ты его не заешь? Кузен приятеля Неда — Дэвида.

— Кого?

— Неда! Я с ним познакомился вчера на вечеринке. Ну мы и повеселились, скажу я тебе. Знатно оттянулись!

Тед с шумом втянул в себя воздух. Повезло Джимми, что тот находится вне досягаемости его кулаков. Он сейчас с удовольствием заехал бы приятелю в челюсть. Вместо этого Тед открыл рот, чтобы высказать Джимми все, что думает о его предложении, но в трубке послышались короткие гудки.

Каков мерзавец! — подумал Тед и в сердцах погрозил телефонной трубке. Ну подожди, Джимми! Он тоже когда-нибудь с ним так поступит.

Но через час в маленькую холостяцкую квартирку Теда, находящуюся под крышей одного из лондонских домов недалеко от Паддингтона, ввалилась ватага парней.

— Ну как? Неплохо поработал? — пробасил Джимми, когда остался на секунду наедине с Тедом.

Тед не нашелся, что ответить. Работа Джимми была вне всяких похвал. Четверо здоровенных парней, не считая Джимми, толпились в квартире, бесцеремонно заглядывали в холодильник и извлекали из него бутылки пива.

— Пошли! Киски ждать не любят, — скомандовал Джимми, присвоив себе полномочия вожака.

Подходя к бару «Лэм энд флэг», старейшему в Ковент-Гардене, Триш и Патриция с удивлением обнаружили, что их ожидает не только один Тед. Да, бедный приятель Триш решил пойти в ва-банк, подумала Патриция и усмехнулась. Атака была сегодня разработана по всем правилам военного искусства. Пятеро на нее одну, возможно, и многовато, зато, по мнению Теда, беспроигрышно.

Патриция вздохнула. Ситуация не из легких. Триш тоже всегда старалась познакомить ее с кем-нибудь. Правда, эти попытки особого успеха не имели. Сердце Патриции оставалось спокойным. Но сегодня особый случай. Атака Теда, направленная против нее, имеет своей целью желание остаться с Триш наедине без вечно путавшейся под ногами дуэньи. Как же ей поступить? Вести себя как крепость, которая никогда не сдается? Или пойти навстречу Теду?

Патриции стало жаль парня. Триш играет с ним как кошка с мышкой. Естественно, ему захотелось выяснить свои шансы. Патриция на его месте давно послала бы Триш ко всем чертям. А Тед все церемонился, но и его терпению пришел конец. Ладно, Тед, твоя взяла! Она обязательно сегодня потихоньку куда-нибудь смоется. Прости Триш! — подумала Патриция, но больше третьей лишней она не будет.

— Том, — представился один из парней. Голос прозвучал мягко и приятно.

— Куда пойдем? Сюда? — продолжил играть роль вожака Джимми.

Все, включая Патрицию, охотно согласились. В этом пабе Патриция, Триш и Тед часто бывали, да и другие, по-видимому, неплохо его знали. Заведение помнило еще времена, когда на месте оперного театра в Ковент-Гардене располагался шумящий разноголосым гулом овощной рынок. В пабе царила особая атмосфера. В нем все одновременно говорило и о бренности жизни, и о необходимости радоваться каждому ее мгновению.

Компания утроилась за одним из столиков. Патриция оказалась сидящей между Недом и Томом.

— Хорошо снова оказаться в Лондоне, — проговорил Том, особенно ни к кому не обращаясь.

— Вы живете не в Лондоне? — поинтересовалась ради приличия Патриция в то время, как другие были одержимы желанием как можно быстрее получить свою пинту пива.

— В Бирмингеме. А раньше обитал здесь.

— Почему же вы уехали, если тоскуете по Лондону?

— Проза жизни. Мне предложили место в городской больнице, и я не смог найти в себе силы отказаться.

— Вы связаны с медициной?

— Да, врач. Хочу побыстрее получить хорошую квалификацию.

— Завидую вам. У вас есть цель в жизни.

— А у вас нет? Не переживайте. Вы совсем еще молоденькая.

— Вы тоже на старика не тянете, — возразила Патриция, и они расхохотались.

Патриция решила не тянуть время зря. Пора принимать решение. Уйти одна она не может. Триш будет укорять ее этим поступком до конца дней.

Итак, на выбор у нее пятеро. Что ж, она сделает вид, что стрела Амура, пущенная одним из них, попала в цель. Патриция особенно не колебалась в выборе. Жребий пал на Тома.

— Ты не хочешь потихоньку улизнуть отсюда? — покраснев, предложила Патриция.

— Пойдем! — ответил Том. Он тоже догадался, что целью их встречи с девушками, было стремление Теда сбагрить кому-нибудь подругу Триш, но не ожидал, что это будет он.

Стараясь сделать это незаметно, Том бросил взгляд на Патрицию. Высокая, стройная, красивая! Ему повезло. Лично он на ее месте себя никогда не выбрал бы.

Патриция тоже осторожно рассматривала Тома. Неожиданно взгляды их встретились, и они улыбнулись. И в тот же миг смущение испарилось. Им стало легко и просто друг с другом.

— Ты смотрела «Чикаго»? — спросил Том.

— Да, — ответила Патриция. — Но с удовольствием посмотрю еще раз. Мне нравится этот мюзикл.

Они отправились в театр Друри, который находился совсем рядом с пабом.

— Ты переживала за Молли? — спросил Том у Патриции после спектакля.

— Да нет, — усмехнулась Патриция. — Она слишком глупа. Такие героини меня мало привлекают.

Том взглянул на Патрицию. Точеный профиль, длинная гибкая шея. Ему повезло — таких девушек поискать, и держит себя как настоящая леди. Ни одна из его знакомых ей и в подметки не годится.

Он осторожно привлек к себе Патрицию. Она не сопротивлялась, мягко прильнула к нему и подняла голову. Том увидел ее глаза — огромные черные озера — и поежился. Анфас Патриция ему не нравилась. Впечатление благовоспитанности сразу пропало. В глубине зрачков полыхал огонь. Тому показалось что, он сожжет без остатка любого, кто станет на ее пути. Такие глаза всегда приписывают ведьмам.

— Закрой глаза, — попросил он.

Патриция выполнила его просьбу. Том наклонился и ласково коснулся ее губ. Они были мягкими и теплыми, но неумелыми. Он крепче прижал ее к себе и поцеловал сильнее, заставляя ее губы раскрыться навстречу его языку. Они поддались ему, и она ответила на поцелуй.

Патриция испытала странные ощущения. Том ей понравился, но сердце ее оставалось спокойным. Кровь не бурлила, голова не кружилась. Возможно, любовь бывает разная, подумала она. Она послушно разрешала себя целовать. Ей было приятно, но, когда Том на миг прекратил свои поцелуи, мягко заметила:

— Мне пора домой. Уже поздно.

Том не протестовал.

5

— Триш, я хочу разбогатеть!

— Сейчас придет Тед!

— Ну и что? Он знает, как это сделать? Не думаю.

— Зато я думаю, что мне на себя надеть!

— Надень то платье, в резинку с лайкрой. Ты в нем очень хорошо выглядишь.

— Да?

— Может быть, мне заняться форексом?

— Нет, слишком вычурно!

— Вычурно? Чушь! Наоборот, очень респектабельно.

— Ты думаешь, Пат? А если надеть розовое?

— Зачем? Какая разница!

— Для тебя, возможно, и нет разницы, но ты же моя подруга...

— Конечно, Триш, успокойся. Если ты не хочешь розовое, я не надену, тем более что у меня ничего нет этого цвета. В банк лучше идти в черном.

— Какой ужас! Молодой? — вдруг издала вопль Триш.

— А я откуда знаю... — Патриция равнодушно пожала плечами. — Я же еще не была там.

— Ты идешь на похороны и не знаешь на чьи?

— Какие похороны? Я говорю о банке!

— О банке? А что с ним случилось? Они разорились?

— Боже мой, Триш! Ты меня совсем не слушаешь! Я собираюсь заняться форексом — такой игрой на повышение или понижение котировок валют на валютном рынке. Я читала об этом в журнале. Можно заработать много денег.

— Конечно, — согласилась Триш. — Но не тебе!

— Почему? — возмутилась Патриция.

— Потому что этому учатся, — чуть ли не по слогам отчеканила Триш. — А ты, если мне не изменяет память, имеешь за плечами курс гуманитарного колледжа, и то не полностью оконченного.

— Ну и что! Гениальным финансистом надо родиться. Сколько людей играют в шахматы, а Капабланка был один! Говорят, что он овладел этим искусством, просто наблюдая за людьми, играющими в шахматы.

— Возможно, так и было. Но я знаю другую историю...

— Про Капабланку?

— Нет, про себя, — ответила Триш. — Я тоже часто наблюдала, как играют в шахматы, но не только не стала чемпионкой мира, но даже не научилась играть. Этот эпизод из моей жизни тебе о чем-нибудь говорит?

— Да, о твоей тупости. Прости меня, Триш, но ты сама напросилась.

— А твой ответ говорит о твоей глупости, и прощения просить за свои слова я у тебя не намерена!

— Ты хочешь сказать, что с форексом у меня не получится?

— Слава тебе Господи! Дошло! Ты еще в казино решила бы попытать счастье. Там, говорят, тоже выигрывают.

— И проигрывают тоже! Знаешь, сколько создано произведений, в которых герой или один из персонажей разоряется? Великое множество! В литературе девятнадцатого века это был очень популярный сюжет.

— Знаешь, Пат, если бы ты занялась литературой двадцатого века, то нашла бы множество сюжетов, согласно которым персонажи разорились с помощью твоего форекса.

Патриция понуро опустила голову. Триш права. Но вдруг ее глаза радостно блеснули.

— Ты говоришь, что Тед скоро придет?

— Да, — ответила Триш, и, словно в подтверждение ее слов, прозвучал дверной звонок. — Вот и он, — объявила Триш и бросилась открывать дверь.

— Привет, Пат, как дела? — обратился к Патриции Тед, входя в комнату.

— Привет, Тед, я тебя очень жду.

Тед и Триш переглянулись. Слова Патриции их заинтриговали.

— Ты ждешь Теда? Я не ослышалась? — спросила Триш.

— Да, — ответила Патриция. — Мне нужен телефон Джима.

— Джимми? — хором спросили Тед и Триш. Они хорошо знали, что Патриция недолюбливает приятеля Теда, считает его глупым и неотесанным парнем.

— А зачем тебе Джимми? — Тед не скрывал любопытства.

— Хочу с ним посоветоваться.

Тед пожал плечами и продиктовал номер. Они торопились на мюзикл, поэтому у Триш не было времени допытываться у подруги, зачем той нужен телефон Джимми. Но по дороге в театр странное желание Патриции было основной темой их разговора. Начал его, как ни странно, сам Тед.

— Разве Пат не увлеклась Томом? — спросил он у Триш.

— По-моему, да. Совсем недавно они вместе смотрели «Чикаго». Она вернулась со свидания очень довольной.

— Тогда зачем ей Джим?

— Возможно, Пат на самом деле хочет с ним посоветоваться. Я думаю, это никак не связано с Томом.

— А я считаю наоборот! Вот если бы Пат встречалась с Джимми, а собиралась звонить Тому и советоваться с ним, то тогда я был бы с тобой согласен. Никакой связи с личными отношениями это желание не имеет. Том разбирается во многих вопросах. А о чем можно советоваться с Джимми? О выпивке? Разве только Пат решила вдрызг надраться... Тогда она выбрала правильный адресат.

— Но может быть...

— Триш, дорогая, ничего больше Джим не знает.

Но Тед ошибся. Оставшись одна, Патриция набрала номер Джима. Тот не заставил себя долго ждать и почти сразу поднял трубку.

— Привет, Джим! Это Пат. Ты играешь на бегах?

— Естественно! А что?

— И как? Успешно?

Джим вздохнул. Врать ему не хотелось, но звонок Патриции он истолковал по-своему. Он нравится Патриции, и она ищет повод с ним встретиться. Скачки лишь предлог, чтобы завязать разговор.

— Когда как, но большей частью я на коне, — прихвастнул Джим. — Хочешь тоже попробовать?

— Да, — воскликнула Патриция.

— Завтра скачки. Пойдешь со мной?

— Отлично, — обрадовалась Патриция. — Давай встретимся у паба «Чаррингтон Уильям IV».

— Заметано, — ответил Джим, немного удивившись тому, что Патриция не пригласила его зайти за ней домой.

Когда Триш возвратилась со свидания с Тедом, Патриция уже спала. Утром следующего дня Патриция проявила чудеса ловкости, чтобы уклониться от разговора с подругой о Джиме. Как ни странно, ей это удалось.

Триш отправилась на работу, и Патриция получила возможность избежать вопросов, куда это она собирается идти. Нарядившись так, как, по мнению Патриции, должны быть одеты дамы на скачках, она поехала на встречу с Джимом.

— Не могли бы вы снять свою чудовищную шляпу? — поспросил Патрицию молодой парень в переполненном вагоне метро. — Мне трудно стоять.

Патриция посмотрела на говорящего. Тот действительно вынужден был постоянно совершать акробатические упражнения. Он то слегка приседал, чтобы оказаться под шляпой, то сильно отклонялся в сторону, чтобы избежать с ней столкновения.

Поля шляпы были огромного диаметра и все время стремились соприкоснуться с лицом стоящего рядом с Патрицией молодого человека. В его положении любой красивый убор покажется чудовищным.

Патриция сжалилась над несчастным и сняла шляпу. Молодой человек облегченно вздохнул. Он даже взмок от постоянного напряжения.

Около паба Патриция увидела Джима. Он стоял, подпирая уличный фонарь, и лениво следил за проходящими мимо людьми. Он заметил Патрицию и помахал ей рукой.

— Подержи, пожалуйста, — обратилась к Джиму подошедшая Патриция и вручила ему маленькое зеркальце. — Вот так! — поправила она руку Джима.

Тот держал зеркальце очень осторожно, словно боялся, что этот маленький предмет моментально разлетится на осколки.

Устроившись поудобнее перед зеркалом, Патриция стала надевать шляпу.

— Что это? — испуганно спросил Джим.

— Шляпа! — торжественно ответила Патриция. — Приличные дамы на скачках всегда в шляпах, — заявила она, поправляя на голове огромный черный предмет. — Вот я и готова! — объявила она через несколько секунд, убедившись, что шляпа сидит на голове так, как Патриции хотелось. — Пошли!

— Пошли! — согласился Джим и осторожно добавил: — Вообще-то я не видел, чтобы девушки здесь были в шляпах.

— Ты невнимательный, Джимми, — возразила ему Патриция.

Джим растерянно пожал плечами.

— Как определить, на кого ставить? — спросила Патриция, когда Джим привел ее на ипподром.

— Существуют разные виды ставок, — принялся объяснять Джим. — Верх, порядок, триплет, вифайф...

— А как определить победителя? — перебила его Пат.

— В этом и весь вопрос! — усмехнулся Джим. — Все зависит от везения. В третьем забеге лидером, по-видимому, будет Серый Джек. Он всегда выигрывает. Поставь на него «верх».

— Серый Джек? Это вот тот коричневый конь, Джим? — спросила Патриция, показывая на лошадь, прогуливающуюся в паддоке.

— Нет, Пат! И говори тише, — засмеялся Джим. — Настоящие лошадники могут тебя побить за такие слова. Это лошадь каурая. Так называют рыже-коричневых лошадей. И никто не назовет лошадь другой масти, кроме серой, Серым Джеком. Это вот тот конь, который только что появился.

— Но мне он не нравится, Джимми. Коричневый — или, как ты говоришь, каурый — намного лучше.

— Но он не в фаворитах, Пат. Если хочешь заработать немного денег, то надо ставить на признанного лидера.

— Немного, Джимми? — разочарованно протянула Патриция. — А как выиграть много?

Джим вздохнул.

— Все хотят этого, но получают единицы. Они или играют не по правилам или просто везунчики.

— Джимми, а где делают ставки?

— В кассе. Спустись вниз и увидишь.

— А ты будешь делать ставки, Джимми?

— Я уже сделал, Пат. Я всегда их делаю через букмекера.

— Ладно, я пошла.

— Хочешь, спущусь с тобой?

— Нет, я скоро вернусь.

Джим не настаивал. Многие предпочитают делать ставки в одиночестве, чтобы чужое поле не влияло на их энергетику и не мешало принятию единственно правильного решения. А что говорить о новичке! — размышлял Джим. Конечно, Пат хочет испытать собственную судьбу.

Оказавшись около касс, Патриция растерялась. Все называли какие-то номера.

— Два, один, три на сто; семь, один, три на двести, — слышала Патриция голоса людей, делающих ставки. Она быстро сообразила, что каждая лошадь, по-видимому, имеет не только кличку, но и определенный номер. А еще существует номер заезда. Об этом ей говорил Джим.

Патриции хотелось поставить на того каурого, но под какой цифрой он идет и в каком забеге, она не знала. Некоторые, подходя к кассе, называли клички, но она могла назвать только Серого Джека. Может быть, спросить у кого-нибудь, как зовут каурую лошадь? Но, возможно, эта масть не только у понравившегося ей коня.

Коричневые лошади встречаются чаще, чем черные или белые, размышляла Патриция, но задать вопрос не решилась. Здесь собрались настоящие лошадники. Такую белую ворону, как она, могут и побить. Джим ее предупреждал.

— Мадам, вы не могли бы снять с головы воронье гнездо? — услышала Патриция сзади хриплый голос и оглянулась. За ней стоял пожилой джентльмен, всем своим обликом напомнивший ей Мефистофеля.

— Это вы мне? — запинаясь спросила Патриция.

— Вам, вам, мадам, или, прошу прощения, мадемуазель, — насмешливо проговорил Мефистофель.

— Но у меня нет вороньего гнезда на голове, — возмутилась Патриция.

— А что же на ней надето?

— Шляпа, сэр!

— Шляпа? — продолжал издеваться над Патрицией Мефистофель. — Ее изготовили вороны Тауэра или вы откопали ее где-нибудь в другом месте, на городской свалке например?

— Вы оскорбляете меня, сэр. Да будет вам известно, что шляпа непременный атрибут туалета любой леди на скачках.

Мефистофель рассмеялся. Его смех прозвучал хрипло и зловеще. Он больше напоминал карканье тех самых воронов, которые, по его словам, трудились над шляпой Патриции.

Патриции стало страшно. Если бы она была здесь наедине с этим странным джентльменом, то обязательно убежала бы. Бог с ними, с деньгами, которые Патриция собиралась сегодня выиграть. Она нерешительно переступала с ноги на ногу, готовая в любой момент дать деру.

Потом обвела глазами помещение у касс. Народу было много, и все смотрели на Патрицию с улыбками. Некоторые откровенно смеялись. Люди явно разделяли мнение противного Мефистофеля.

Патриция гордо вздернула голову.

— Чем делать неприличные замечания, лучше подсказали бы, на кого мне поставить, — неожиданно для самой себя обратилась Патриция к Мефистофелю.

— Пятый «верх», — одними губами прошептал он, и его губы скривились в странной усмешке. Глаза полыхнули адским огнем.

Патриция разобрала его тихий ответ, но оказалось, что не только она обладает хорошим слухом.

— Ты слышала? — обращаясь к своей спутнице, ахнула стоящая к соседнему окошку дама. — Надо же дать такой дьявольский совет!

— Он сам как сатана!

Патриция была согласна с такой оценкой и стала еще более внимательно прислушиваться к их шушуканью.

— Всем известно, что пятый — аутсайдер. Ставить надо на Серого Джека или на Черри, — продолжали перешептываться дамы.

— Посмотри, — снова прощебетала первая дама своей спутнице. — А они похожи!

— Не говори чепухи, Энн!

— Вглядись повнимательней! — продолжала настаивать спутница Энн. — У обоих глаза, как черные дыры, и светлые волосы.

— Выдумщица! Он седой, а она мелированная. А глаза и вправду похожи! — согласилась Энн.

Патриция возмущенно повела плечами. Старые сплетницы! Она гордо выпрямилась и приняла независимый вид. Огромная черная шляпа от движения Патриции угрожающе покачнулась и сползла ей на лоб. Патриция лихо сдвинула ее на затылок. Я не дура, чтобы следовать глупым советам, подумала она. Конечно, поставлю на Серого Джека. А может, сразу на двух. Интересно, так можно? Ей понравилась кличка Черри[1]. Звучит очень приятно, а цвет этих фруктов похож на каурую масть. Вот сейчас она подойдет к кассе и скажет...

— Все на пятый «верх», — проговорил язык Патриции, пока ее мозг твердил: Черри, Черри.

— Ставка принята. — Кассирша бросила на Патрицию изумленный взгляд.

Сама Патриция с не меньшим удивлением восприняла вырвавшиеся у нее слова. Я сошла с ума, подумала она. Рискнуть всеми деньгами, которые у нее имеются! Тетя Аби дала ей небольшую сумму перед поездкой в Лондон, тетя Гвен — тоже. Патриция так и не прикоснулась к этим деньгам.

По приезде в Лондон Патриция собиралась побывать везде и всюду: посетить театры, отправиться на дискотеки, стать завсегдатаем молодежных тусовок, осмотреть памятники и музеи. Такой ритм жизни она считала настоящим, лондонским, но вскоре поняла, что ее на все не хватит. Постепенно определились прерогативы, а потом она просто от многого устала и стала домоседкой. Такое поведение очень способствует накоплению денег.

Кроме того, у Патриции перед глазами был пример рачительного ведения домашнего хозяйства в лице Триш. Подруга мечтала когда-нибудь открыть собственное дело — риелторскую контору — и целеустремленно копила деньги. Поэтому Патриция и Триш жили очень экономно. К посещению скачек у Патриции набралась внушительная сумма — почти шесть тысяч фунтов.

И вот она ее отдала, послушавшись незнакомца! Как она могла так неосторожно поступить? — сокрушалась Патриция. Кассирша, по-видимому, тоже испытала шок от ее легкомыслия. Как она на нее посмотрела! Словно Патрицию по какой-то оплошности выпустили из сумасшедшего дома.

— Браво, мадемуазель Воронье Гнездо, — издевательски прошептал Мефистофель и тут же куда-то исчез.

Взгляд Патриции заметался из стороны в сторону, но высокой, очень худой, словно состоящей из одних костей без мышц, фигуры пожилого джентльмена она не заметила. Может быть, ей все привиделось? — подумала Патриция. И никакого Мефистофеля рядом с ней и в помине не было? Сплетничающие старушки тоже куда-то исчезли.

Патриция растерянно Крутила в руках билет, подтверждающий сделанную ею ставку. В тонкостях этого сложного дела она не разбиралась, и теперь написанное на плотном прямоугольничке картона казалось ей не более понятным, чем табличка с китайскими или японскими иероглифами. Надо вернуться к Джимми, решила Патриция. Не дай Бог, она его потеряет, тогда не сможет даже получить обратно деньги.

А кто же тебе их отдаст? — насмешливо пропищал ехидный голосок внутри. Ты их получишь только в одном случае — если выиграет пятый номер. Так что скажи денежкам: прощай! Теперь тебе не поможет ни Джимми, ни настоящий Мефистофель, хоть бы он и появился из преисподней.

— Иди скорей! Скоро начнется! — закричал Джим, увидев возвращающуюся Патрицию. — Ну что? Сделала ставки? На кого поставила? — спросил Джим, когда Патриция устроилась рядом.

Патриция молча протянула Джиму билет.

Джим бросил заинтересованный взгляд и присвистнул.

— Ну ты даешь! Поставить такую прорву деньжищ на эту черную задницу! Почему ты со мной не посоветовалась? Разве можно все деньги ставить на один номер, да еще на какой? — сокрушенно причитал Джим, искренне расстроившись. Он был по натуре неплохим парнем и сейчас чувствовал себя в ответе за легкомыслие глупой девчонки.

Джим взглянул на Патрицию. Она притихла. Видимо, сильно переживает. Патриция ему не нравилась. Он считал ее вычурной задавакой. Ее вчерашний звонок удивил его. Но он решил, что наконец Пат созрела для настоящих парней, к каковым себя причислял. Оказалось, он ошибся. Эта соплячка решила заработать деньги и, естественно, просадила их целую кучу. С досады на Патрицию и на самого себя Джим даже решил удрать с ипподрома — пусть эта взбалмошная красотка сама все расхлебывает, а он ее здесь не видел, но тут же устыдился своих мыслей. Как он будет смотреть в глаза Теду, своему другу, и Триш, которую он считал классной девчонкой.

Первые два заезда прошли без неожиданностей. Лидерами были лошади из числа признанных фаворитов. В первом — победил Черри, во втором — Розмунд. Джим поставил на Черри и мог теперь радоваться выигранным пятидесяти фунтам, но поступок Патриции отравил ему вкус победы. В третьем, конечно, первым придет Серый Джек, подумал Джим. У этого коня нет даже мало-мальски достойных соперников. Джим закрыл глаза. Он не хотел видеть отчаяние Патриции.

Вдруг установилась подозрительная тишина. Джим открыл один глаз и увидел, что все прильнули к барьеру. Сидели только двое: он и Патриция. Но что взять с дурехи?! Джим моментально открыл второй глаз и в ту же секунду рванулся к барьеру. Да, было от чего затаить дыхание! Пятый номер, никому не известный черный конь, вырвался вперед и сейчас уверенно вел скачки. Серый Джек дышал ему в шею. Но вот он уже отстал на четверть корпуса, потом на полкорпуса и с каждым метром терял темп.

— Экстаз, Экстаз! — скандировал на едином дыхании весь ипподром, в ожидании сенсации забывший свои собственные ставки.

— Экстаз, Экстаз! — закричал Джим, присоединившийся к общему безумию. — Пат, смотри! — орал он. — Твой пятый ведет! Все! Финиш! Он первый! Пат! Ты победила! Ты понимаешь, Пат?! — Джим схватил Патрицию за плечи и начал трясти, пытаясь вывести из ступора, в котором та прибывала.

— Пятый выиграл? — До нее наконец дошли слова Джима.

Ответ Джима потонул в реве ипподрома.

— Иди получай деньги, — скомандовал Джим, но тут же спохватился: — Подожди, я с тобой. Ты огребешь огромную сумму. Тебе нельзя без телохранителя.

Патриции причиталось шестьдесят тысяч фунтов. Когда кассирша отсчитывала ей эту сумму, Патриция с трудом верила, что это все ей.

— В следующий раз поставлю так же, как и вы, — улыбаясь, проговорила кассирша. — У вас поразительная интуиция. У меня только двое поставили на пятый номер.

Патриции не надо было объяснять, кто этот второй, да он и сам вдруг материализовался с ней рядом.

— Пожинаете лавры победы, мадемуазель, или мечтаете о новых выигрышах?

— Нет. — Увидев Мефистофеля, Патриция решила держать язык за зубами, но неожиданно для себя вступила в разговор. — Я никогда больше не приду на ипподром. — Это решение было принято Патрицией тоже спонтанно, но она чувствовала, что именно так и поступит.

Мефистофель внимательно на нее посмотрел и тихо проговорил:

— Наверное, это правильно, девочка! Хотя твой парень думает по-другому.

— Он не мой парень. Я впервые на ипподроме, а Джим здесь все знает. Вот я и попросила его взять меня с собой.

— Пойдемте выпьем по маленькой. Я угощаю.

Если Тед и Триш присутствовали бы при этом разговоре, то они в унисон сказали бы, что из этих двоих — Джима и Пат — согласится выпить с незнакомцем именно Джим, но только не Пат. Но все получилось наоборот. Патриция чуть ли не с радостью приняла приглашение Мефистофеля, а Джим колебался. В нем заговорила не присущая ему осторожность. Ему не хотелось пить, когда у его подопечной столько денег. Но Патриция стала его уговаривать:

— Пойдем же, Джимми! Только благодаря этому джентльмену я выиграла так много денег. Это он посоветовал мне поставить на пятый номер в третьем заезде.

— Ну и что! А теперь жалеет, — возразил Джим свистящим шепотом. — Деньги у тебя стырить хочет. Подпоит, а там — ищи-свищи!

Патриция рассмеялась.

— А я и не знала, что ты любитель детективов, Джим.

— Не знаю, чего я любитель, но сегодня пить не буду и тебя одну не пущу, — сердито пробурчал Джим.

— Я думаю, нам лучше расположиться в «Голове быка». Это старинный паб, и там еще сохранились традиции моей молодости, — проговорил Мефистофель, сделав вид, что не слышит разговора между Патрицией и Джимом.

Паб «Голова быка» ничем особенным не отличался от своих собратьев, разве только тем, что был расположен в библиотеке. Интерьер, кроме огромных книжных шкафов, состоял из длинной стойки и ряда круглых столиков с выделенной в углу зоной для некурящих. Медные люстры давали неяркий свет, а на стенах, свободных от шкафов, висели старинные гравюры.

Мефистофель заказал виски и отправился к самому дальнему столику. Джим предпочел кофе.

— Похвально, молодой человек, — издевательским тоном изрек Мефистофель.

— Я люблю кофе, — ощетинился Джим.

В Патриции все-таки заговорил голос благоразумия, и она отправилась взять себе полпинты «Гиннеса».

— Поэтому я вами и восхищаюсь! — продолжил разговор Мефистофель. — Если бы вы еще убедили свою девушку не носить таких шляп, цены вам не было бы.

— Она не моя девушка, а шляпа в самом деле ужасная. В этом я с вами согласен. Но Пат уверяет, что такие носят все дамы на скачках, хотя я никогда этого не замечал.

— Шляпы носят на скачках в Аскоте, где собирается высший свет. Но в такой, как эта, — Мефистофель кивнул в сторону Патриции, стоящей у барной стойки, — не видел. Где она откопала эту уродину?

— Откуда Пат знать, что носят на скачках в Аскоте, — обиделся за Патрицию Джим. — Она не из высшего света и, вообще, не уроженка Лондона. Приехала сюда чуть более года назад. Она подружка девушки моего друга.

— А откуда она приехала, вы знаете?

— Из Бостона. Прожила там всю жизнь вместе с тетками, которые ее воспитали. Мать ее умерла при родах. Говорит, училась в колледже. Сестер каких-то изучала... — Заметив удивленный взгляд собеседника, Джим пояснил: — Писательницы такие были, а Пат их книги читала. Может быть, и о шляпах там вычитала.

— А как, ты говоришь, ее фамилия?

— Кого? Пат? Дойел!

Со стаканом пива к столику вернулась Патриция.

За Экстаз, мадемуазель! — Мефистофель приподнял бокал с виски. — Знаете, мадемуазель, у меня сегодня великий день!

— Поздравляю, сэр! Вы, по-видимому, тоже много выиграли, — вежливо заметила Патриция.

Мефистофель усмехнулся.

— Вы правы, мадемуазель! Я умудрился выиграть сегодня даже кое-что поценнее, чем деньги.

— Пат, нам пора! Ты забыла, что Тед и Триш ждут нас. Не будем заставлять их мерзнуть на улице.

Брови Патриции удивленно поползли вверх. О чем это толкует Джимми? Триш не подозревает даже, куда она отправилась. Неужели Джим считает, что Триш отпустила бы ее на ипподром? И что Джим сказал о погоде? Замерзнуть в такой солнечный денек, которым сегодня побаловала их осень, просто невозможно.

Мефистофель слегка улыбнулся. Джиму показалось, что он с легкостью прочел его мысли.

— Идите, молодые люди, наслаждайтесь жизнью! — торжественно произнес он.

— До свидания, сэр, и счастья вам, — попрощалась Патриция с этим удивительным человеком, с которым ее свела сегодня судьба.

— Спасибо, мадемуазель. Я уже счастлив, — заметил он и как-то особенно, умиротворенно улыбнулся.

По дороге Джим настоял на поездке в банк. Когда Патриция положила деньги на счет, он успокоился и сразу превратился в пошловатого, старающегося быть крутым парня.

Вечером того же дня, когда немного утихли восторги, вызванные неожиданным выигрышем Патриции, Триш сказала подруге:

— Теперь ты можешь выйти замуж за Тома.

— Почему? Похоже, у тебя навязчивая идея. Ты спишь и видишь меня замужней матроной с кучей детей.

— А чем плоха такая перспектива?

— Возможно, ничем. Только какое отношение имеет ко всему этому Том?

— Тебе же он нравится! И теперь у тебя есть деньги. На первый момент хватит, а потом Том встанет на ноги.

— Я его не люблю, Триш. Он мне нравится, но не так, как другой...

— Боже, Пат, не начинай! Я уже слышать о нем не могу. Пойми одно: вы не пара!

— Ты сама сказала, что у меня есть деньги. Если ими хорошо распорядиться, то можно стать богатой, Триш.

— С ума сошла! О чем ты мечтаешь, Пат?

— Разве ты не хочешь открыть риелторскую контору? Так почему же ты запрещаешь мне верить в мальчика — чистильщика обуви?

— Какого мальчика, Пат? — с досадой воскликнула Триш.

— Неужели ты не знаешь? — лукаво улыбнулась Патриция. — Жил-был мальчик, хороший мальчик. Чистил обувь в свободное от уроков время, копил деньги и стал в одно прекрасное мгновение миллионером.

Девушки рассмеялись.

— Ладно, будущая миллионерка, — махнула рукой Триш. — Давай лучше поговорим о Томе. Он хороший парень!

— Да, хороший, и я не хочу портить ему жизнь. Том полон честолюбивых устремлений. Неужели ты хочешь, чтобы он ничего не добился?

— Не выворачивай все наизнанку, — возразила Триш. — Не юли! Отвечай серьезно!

— Я не верю, что человек, обремененный семьей, может сделать карьеру. У него связаны руки. Он боится рисковать.

— Любовь сворачивает горы, Пат!

— У нас с Томом нет такой любви: ни с его стороны, ни с моей. Поэтому я лучше организую мини-маркет.

— Ты не справишься, Пат, — испугалась Триш.

— Взвалить на себя Тома и будущих детишек — это мне по плечу, а мини-маркет не потяну?

— Для магазина у тебя мало денег!

— Возьму в аренду крохотное помещение, ассортимент будет большой и только первой необходимости, и буду круглосуточно работать.

— У тебя уже есть бизнес-план? — удивилась Триш.

— Он пришел неожиданно, сам собой, прямо сейчас!

— Удивительно, Пат! Возможно, это твоя судьба.

6

— Пат, ты дома? — Триш влетела в квартиру растрепанная, раскрасневшаяся. — Я не знаю, что делать! Мы с Тедом должны были ехать к его родителям на этот уикенд. Он собирался представить меня как свою невесту. — И Триш зарыдала.

— Почему ты говоришь в прошедшем времени? — в ужасе закричала Патриция, вбегая в комнату с джезвой в руках. В последнее время она под влиянием Триш пристрастилась к кофе и научилась превосходно готовить этот душистый напиток. — Что-то случилось с Тедом? — осторожно спросила она и замерла.

— С Тедом все в порядке! — простонала Триш. — Это я умираю!

Патриция внимательно посмотрела на подругу. Руки-ноги целы. Триш не ранена и не похожа на заболевшего человека.

— У тебя СПИД? — заикаясь спросила она. — Не волнуйся! Возможно, ошибка. И сейчас есть лекарства. Они поддержат твою жизнь, а потом изобретут другие, более радикальные. — Патриция порывисто кинулась к подруге и обняла ее.

Кофе из джезвы выплеснулся на голову Триш. Горячая жидкость текла по волосам, лицу, стекала под одежду. Триш вырвалась из ее объятий и, срывая с себя одежду, закричала:

— У тебя самой эмболия мозга, причем очень давно, с рождения. Ты же могла меня ошпарить! Кипящий кофе!

— Его не доводят до кипения, — машинально поправила Патриция подругу и поплелась за ней в ванную, куда та рысью кинулась смывать с себя кофейную гущу.

— Так что же случилось? — не отставала от Триш Пат.

— Накрылась моя помолвка! Вот что случилось! Довольна? — прорычала Триш, залезая под душ.

— Почему? И при чем здесь я? Почему я должна быть довольна? — допытывалась Патриция.

Триш ничего не отвечала. Только сквозь льющиеся струи воды доносились рыдания. Потом из-за шторки высунулась Триш и, размазывая руками по лицу слезы пополам с кофейной гущей, проговорила:

— Я сказала, что не смогу поехать, а Тед обиделся. Видите ли, я нарочно все подстроила, чтобы избежать помолвки.

Патриция нахмурилась. Ситуация яснее ей не стала.

— Почему ты не сможешь поехать, Триш?

— Я должна показывать дом. Я не могу отказаться!

Значит, Триш получила свое первое дело в риелторской конторе, подумала Патриция. Тед должен был бы радоваться за невесту, а он, дурак, капризничает. Все мужчины глупы и ведут себя как дети, решила Патриция и спросила:

— Ты предъявляешь паспорт?

Ответом ей были рыдания, но Патриция не собиралась сдаваться.

— Ты показываешь кому-то документы?

— Какие документы? О чем ты, Пат? Умоляю, оставь меня в покое! Мне и так плохо.

— Чтобы попасть в дом, надо кому-то показать свое удостоверение личности? — терпеливо продолжала гнуть свою линию Патриция. — Любой может представиться риелтором.

Триш наконец поняла, что спрашивает у нее Пат.

— Нет! У меня ключ от дома.

— Отлично! — захлопала в ладоши Патриция. — Я пойду вместо тебя.

Триш продолжала с недоумением смотреть на подругу. Кофейная гуща подсохла на ее лице, и сейчас она выглядела как наглядное пособие для будущих дерматологов, готовящихся сражаться с псориазом.

Патриция не смогла скрыть улыбку. Триш истолковала ее по-своему.

— Ты издеваешься надо мной? Смеешься, да? У тебя нет сердца! — И тело Триш начало буквально оседать. Если бы Патриция немного промедлила, то предстоящая помолвка могла бы обернуться куда более печальным событием.

Патриция вовремя подхватила Триш, не дав ее голове прийти в опасное соприкосновение с бортиком поддона душа. Еще один дюйм — и чем закончился бы день для Триш, предугадать было нетрудно. В лучшем случае ее ожидала бы койка в больнице, а о другом исходе Патриция боялась даже помыслить.

— Триш! Очнись, Триш! — умоляла подругу Патриция, как будто заклинания выводят человека из обморока. Теперь уже Патриция размазывала по щекам слезы.

То ли Триш пришло время очнуться, то ли залепленная ей Патрицией пощечина возымела действие, но она открыла глаза. Это лекарство от обмороков иногда использовала тетя Гвен для тети Аби. И Патриция вовремя о нем вспомнила.

— Я думала, ты замуж собралась. А ты, оказывается, на кладбище торопишься, — устало сказала Патриция и с силой тряхнула Триш за плечи. — Мойся и перестань паниковать! У нас все получится!

Чуть позже, налив Триш чашечку кофе, Патриция изложила план, который пришел ей в голову:

— Ты поедешь с Тедом, а я поработаю за тебя.

— Но ты же не риелтор! Ты не знаешь, как работать с клиентами, — возразила ей Триш.

— А у тебя уже есть список желающих?

— Кого? — тупо спросила Триш.

— Раньше ты была такой сообразительной, а сейчас внезапно поглупела. Видно, любовь вредно влияет на разум.

— Конечно, кому это знать, как не тебе, — парировала выпад Патриции Триш.

— Так вот поясняю для умственно отсталых, — проигнорировала Патриция намек Триш на ее любовь к Прекрасному принцу. — Я не верю, что твой дом купят в этот уикенд. Я также думаю, — торжественно продолжила Патриция, — что число желающих его посетить вряд ли будет отлично от нуля.

...На следующий день Триш отправилась на вокзал Виктория, где она договорилась встретиться с Тедом, чтобы поехать к его родным в Редхилл, а Патриция отправилась в Кенсингтон, где на продажу был выставлен двухэтажный особняк.

Сложенный из красного кирпича с двумя милыми башенками на крыше, с красивыми эркерами, дом понравился Патриции. От него веяло тихим патриархальным укладом доброй старой Англии. Возможно, она была не права, уверяя Триш, что очередь покупателей не образуется на этот уикенд, подумала Патриция. Лично она его с удовольствием приобрела бы. Жаль, что денег у нее не хватит, а то она... Прекрати! — приказала себе Патриция. Если ее бизнес удастся, то она поселится в таком доме.

Патриция вставила ключ в замок и открыла дверь. Прямо перед ней стояли двое мужчин с оружием в руках. Быстрота собственной реакции поразила Патрицию. Она моментально захлопнула дверь и присела от страха. Потом осторожно выпрямилась и оглянулась. Дом находится в нескольких метрах от улицы Кенсингтон-хай-стрит, по которой спокойно шли люди. На Патрицию никто не обращал внимания. Как ей поступить? Вызвать полицию?

Что делают в выставленном на продажу доме бандиты? Как что? — самой себе возразила Патриция. Воруют! Но вызвать полицию она не сможет. Тогда их с Триш проделка выплывет наружу, а подвести Триш нельзя ни в коем случае. Решение пришло само собой. Расположенный неподалеку и открывающийся в восемь часов утра супермаркет позволит ей найти выход из положения.

Патриция бегом кинулась к нему и рысью направилась в отдел хозяйственных принадлежностей. Классическое женское оружие — сковородка — не подходила Патриции. Современные изделия с антипригарным покрытием способны убить разве только муху, но никак не здорового мужчину.

Может, купить утюг? — подумала Патриция. Но им не удобно пользоваться для подобных целей — надо подходить к объекту нападения слишком близко. Если только привязать утюг к швабре... А что? Это мысль!

Патриция бегом кинулась к полкам, на которых в ряд выстроились чайники, тостеры, блинницы, печи для приготовления пиццы. Но где же утюги? На глаза Патриции попался вентилятор. Большие лопасти в металлической решетке производили внушительное впечатление, а высокая подставка — вентилятор был напольный — позволяла стукнуть человека издалека. Патриция с радостью бросилась к вентилятору, но в последний момент и его отвергла — слишком громоздкий, будет ограничивать маневренность.

Наконец Патриция увидела утюги и стала быстро их поднимать, чтобы выбрать потяжелее. Но рука Патриции оказалась неподходящей для определения веса. Тогда Патриция стала читать характеристики. На табличках указывалась мощность, количество режимов, давление пара, но вес не относился, по мнению торговых менеджеров, к числу важных характеристик. Возможно, большинство покупателей было согласно с таким взглядом, но не Патриция.

Она заметалась по магазину в поисках продавца-консультанта. Обнаружив его около стенда с электрическими лампочками, Патриция отчаянно завопила:

— Быстрее, быстрее! Мне срочно требуется утюг! Помогите выбрать.

Молодой человек, работающий продавцом-консультантом в отделе электроприборов, был представителем редкой в современном мире породы флегматиков, поэтому он неспешно заметил:

— Мисс, утюг не сердечные капли, можно не торопиться.

— Вы понимаете, мне нужен утюг, и как можно скорее!

— Так берите любой и ступайте в кассу.

— Какой из них самый тяжелый?

— А Бог их знает, — лениво пожал плечами продавец.

— Возьмите в руку! Какой вам кажется более тяжелым? — продолжала наседать на него Патриция.

— Вот этот! А может, и этот. Да какая разница, мисс, гладят они одинаково!

Поняв, что толку от продавца никакого, Патриция схватила один из утюгов, присовокупив к нему швабру с длинной ручкой из соседнего ряда, и помчалась к столу упаковок.

— Привяжите утюг к швабре, и как можно крепче. Он не доложен оторваться.

— Мисс собирается гладить с помощью швабры или подметать пол утюгом? — пошутила женщина средних лет, работающая на упаковке.

— Нет, огреть по голове, — припрыгивая от нетерпения, пояснила Патриция.

Служащая в страхе отшатнулась. Горящие черные глаза странной покупательницы навели ее на мысли, что она имеет дело с сумасшедшей. По изменившемуся лицу служащей Патриция догадалась о возникших у той подозрениях.

— Муж не ночевал дома, — пояснила она.

— Может быть, с ним что-нибудь случилось? — осторожно заметила служащая.

— Угу, случилось, — подтвердила Патриция. — Не смог вылезти из постели очередной девицы.

Женская солидарность оказалась выше здравого смысла. Служащая стола упаковок, разошедшаяся с мужем из-за его постоянных измен, почувствовала прилив сочувствия к молодой красивой девушке. Если уж такой изменяют, то что говорить о ней? Служащая, мысленно сетуя на несправедливое устройство мира, крепко привязала утюг к швабре и вручила Патриции. Патриция закинула швабру на плечо и заторопилась к выходу. В глазах служащей мелькнуло сомнение в правильности собственного поступка, но она быстро успокоила свою совесть девизом работников сферы обслуживания: «Желание клиента — закон».

Патриция же снова оказалась перед особняком. Взяв швабру в руку и осторожно повернув ключ в замочной скважине, она потянула на себя дверь. Мужчины в темно-сером одеянии мелькнули в образовавшейся щели. Ждут меня, мелькнуло в голове Патриции, но я готова к бою. Рванув дверь на себя, она со всего маху нанесла удар по голове одного злоумышленника и тут же замахнулась на другого. Но не успела она стукнуть второго, как услышала сильный металлический стук и к ее ногам скатилось нечто, напоминающее шар.

Голова! — ахнула Патриция и распростерлась на каменном полу холла в обмороке. Но сознание не захотело оставлять ее надолго, и через некоторое время она очнулась. Первое, что бросилось ей в глаза, это ноги в странной металлической обуви.

Бандит еще здесь, блеснуло в мозгу Патриции, и она снова закрыла глаза. Пусть думает, что она умерла. Но бандит не шелохнулся. Выжидает, решила Патриция. Ничего, она его перехитрит. Не будет же он стоять рядом с ней вечно. Скоро преступник попытается уйти, и тогда она подкатится ему под ноги. Он упадет, и Патриция огреет его шваброй с утюгом. Неплохо было бы определить, где в данный момент находится ее оружие?

Патриция приоткрыла глаза и стала смотреть через ресницы, благо они у нее густые и длинные. Конец палки валялся рядом, но еще ближе к ней лежала голова. Патрицию замутило. Она убила человека! Спазмы в животе усилились и, больше не думая о стоящем рядом втором бандите, Патриция вскочила на ноги. От ужаса происходящего Патрицию вырвало. Когда ей стало немного легче, она вдруг осознала всю нетипичность поведения бандитов. Она успела сбегать в супермаркет, потратить уйму времени на нерасторопного продавца, поговорить со служащей в отделе упаковок, вернуться, поваляться в обмороке, а бандит даже не стронулся с места.

Патриция резко обернулась. На нее внимательно смотрел рыцарь в доспехах и маске с пистолетом в руке. Патриция хотела броситься назад, к двери, но подсознание уже подсказало ей ответ.

Муляж рыцаря в старинных доспехах с тщательно выполненным из папье-маше лицом и игрушечным пистолетом не представлял ни для кого угрозы. Патриция приблизилась к нему. Он не проявил к ней никакого интереса.

Вот, дурочка, обругала себя Патриция. Испортила другого рыцаря. Отскочившая голова валялась около входной двери. Пол был испачкан последствиями ее страха. Единственным утешением для Патриции стала появившаяся теперь целесообразность в покупке швабры. Самое время начать использовать ее по прямому назначению, решила она и принялась за дело.

Патриция вымыла пол, водрузила на место голову, приладила в руке пистолет, выбитый ударом швабры, и решила, что наступил момент приступить к обязанностям риелтора: надо сначала самой хорошенько осмотреть дом.

Она похлопала по плечу стражей дома. Окна в холле были витражными. Они не давали яркого света. Красные, синие, желтые блики падали на каменный пол, создавая причудливые тени. Иллюзия, что вооруженные пистолетами люди охраняют дом, была полной. Экстравагантная идея помешать проникнуть в дом нежелательным лицам, подумала Патриция. Хозяин дома, видимо, большой оригинал.

Патриция решила начать осмотр дома со второго этажа. Первая комната, в которую она вошла, судя по всему, служила спальней, но Патриция не захотела бы провести здесь ни одной ночи. Три стены спальни были выкрашены в черный цвет с блестящими серебряными вкраплениями, которые создавали мерцающее свечение. Одна стена была белой. На ней висел мужской портрет. Кровать была застелена черным атласным бельем. Сверху небрежно валялся синтетический плед, имитирующий леопардовый мех. Подойдя поближе, Патриция поняла, что ошиблась. Это была настоящая шкура леопарда.

Патриция с любопытством взглянула на портрет. В том, что это хозяин дома, она не сомневалась. Вряд ли кто-то повесит у себя в спальне чужой портрет, да еще таких огромных размеров.

С картины на нее смотрел мужчина, одетый в костюм XIX века. Почти все лицо закрывала черная маскарадная полумаска. Мужчина был жгучим брюнетом, о чем свидетельствовали тоненькие усики над верхней губой в стиле Кларка Гейбла и выбивающиеся из-под приподнятого цилиндра волосы. Человек, изображенный на портрете, показался ей почему-то знакомым. Она его где-то встречала.

Патриция немного поразмышляла над этой странной мыслью, но потом отбросила ее как глупую и вздорную и направилась осматривать ванную комнату. Открыв дверь, ведущую в ванную, она присвистнула. Ванная была решена в красно-фиолетовом цвете. Неожиданно для себя Патриция вдруг ощутила, что необычное дизайнерское решение спальни ей нравится.

Следующая комната, по всей видимости, была спальней хозяйки. Патрицию удивил особый нежилой дух, стоящий в этот комнате, но ее убранство тоже поразило ее воображение. Вся комната была расписана фресками. На потолке пухлые купидоны пускали стрелы в нимф, явно страдающих ожирением. Стены же представляли собой царство бабочек, которые были анатомически точно нарисованы на нежно-розовом фоне. Огромная кровать имела бесчисленное множество маленьких ярких разноцветных подушечек. Красный, оранжевый, желтый, зеленый, синий, фиолетовый сливались в один сверкающий всеми оттенками радуги огромный самоцвет.

Ванная при этой спальне будила воображение о подводном царстве. По белоснежному кафелю плыли рыбки, задевая плавниками крохотные золотые звездочки. Нарушал гармонию только огромный краб, который, казалось, сейчас зашевелит своими громадными клешнями.

Остальные комнаты, очевидно, гостевые, были решены чисто в английском стиле загородного поместья.

На первом этаже располагались еще несколько комнат. Столовая, увешанная чучелами животных, была стилизована под замковую залу времен Вильгельма Завоевателя: сколотый гранитный пол, тяжелая грубая мебель, огромный камин, в котором свободно можно было зажарить целого кабана. Патриции эта комната не понравилась.

В библиотеке, к удивлению Патриции, очень стандартной — кожаная мебель, дубовые до потолка книжные стеллажи — висел портрет, который, по-видимому, составлял пару с мужским портретом в спальне. Дама была изображена в платье времен королевы Виктории, в полумаске и в головном уборе, не позволяющем определить цвет волос. Патриции почему-то показалось, что дама на портрете очень похожа на ее тетушку Гвен. Именно так выглядела бы она в молодости, наряженная в этот маскарадный костюм. Отнеся абсурдную мысль на счет событий сегодняшнего утра, Патриция спустилась вниз.

7

Вдруг раздался телефонный звонок. Неспешно взяв трубку, Патриция услышала мужской голос, который один во всем мире заставлял трепетать ее сердце.

— Я хотел бы осмотреть дом, — сказал лорд Айлингтон.

— Да, приходите. Я буду вас ждать, — еле выдавила Патриция, не веря своему счастью.

Через мгновение мысль, что скоро она увидит своего принца, пронзила Патрицию и наполнила все ее существо безграничной радостью.

— Это он! Это он! — закричала она на весь дом и закружилась в фантастическом танце. Но проделанные ею антраша показались Патриции недостаточными для выражения охвативших ее чувств. Она кинулась поочередно на шею каждому рыцарю и звонко чмокнула в губы. — Знаете, мои дорогие бандиты, кто к нам пожалует? Лорд Айлингтон! Поэтому смените свои зловещие физиономии на добрые и улыбнитесь. Будьте гостеприимными дворецкими!

Рыцари, естественно, никак не отреагировали на слова Патриции, но ее это не смутило. Она присела в реверансе, потом испуганно вскрикнула. Патриция явилась в дом, одетая в джинсы и хлопчатобумажный пуловер. Разве это одежда для встречи с человеком, который приходит к ней в ее снах?

Нет, конечно! Ей надо нарядиться соответствующим образом. Долго не раздумывая, Патриция выскочила из дома и кинулась к отелю «Кларкс», на первом этаже которого размещались престижные бутики. «Лора Эшли» — увидела вывеску Патриция и вошла внутрь.

— Мне нужен вечерний туалет, — заявила она продавщице.

— Нет проблем! Сейчас подберем.

— Что-нибудь смелое, с большим декольте...

Продавщица хотела что-то возразить, но, взглянув в горящие нетерпеливым огнем глаза Патриции, с улыбкой сказала:

— У нас есть оригинальные туалеты...

Отлично зная законы своей профессии, продавщица решила сбыть этой наивной возбужденной девчонке залежалый товар. Нисколько не смущаясь стоящей теплой, почти по-летнему жаркой погодой, она предложила Патриции белый мохеровый джемпер с полностью открытой спиной. Основание выреза украшала пурпурная роза. В джемпере был стиль, но непрактичная и очень претенциозная вещь пылилась на полке магазина с прошлого сезона. Желающих ее купить пока не находилось. Патриция была очарована пушистым изделием с первого взгляда. Теперь ей надо подобрать юбку.

С улыбкой змия-искусителя продавщица предложила фиолетовую гипюровую юбку, каскадом спадающую до щиколоток. Патриция одобрила и ее. Черные сетчатые чулки и лодочки на высоких каблуках, по мнению продавщицы предвкушающей хорошие комиссионные за продажу залежалого товара, достойно завершали выбранный туалет.

— Примерьте, мисс. Вы будете выглядеть очаровательно, я уверена в этом.

Патриция удалилась в примерочную. Продавщица заранее придала лицу восторженное выражение и приготовилась издать несколько воплей, означающих высшую степень восхищения видом покупательницы. По замыслу продавщицы, этот маневр должен был лишить глупую девчонку остатков разума.

Патриция появилась из примерочной, и фальшивые изъявления восторга замерли на устах продавщицы. Нелепый туалет удивительно шел Патриции. Белый джемпер прекрасно оттенял персиковый цвет лица, а вырез обнажал гибкую стройную спину. Уродливая роза, которую продавщица все время хотела отпороть, но так и не сделала этого, словно по волшебству превратилась в символ изящества и наивной сексапильности обладательницы джемпера. Нелепая юбка выглядела элегантно и шикарно. Даже чулки в сеточку ни капельки не портили Патрицию. Напротив, они придавали ей особое очарование, внося нотку легкомыслия и игривости. Рот продавщицы приоткрылся в немом восторге, и она даже не сразу нашла нужные слова.

— Вы очаровательны, мисс, — наконец промолвила она. — Поверьте, я не часто встречаю столь красивых покупательниц. — Продавщица ни капельки не покривила душой.

— Вы можете завернуть мою старую одежду?

— Вы пойдете вот так? — удивилась продавщица.

— Мне нравится мой наряд, — возразила Патриция. — И вы только что выразили восхищение моим видом.

— Действительно, а почему бы и нет?! — тут же нашлась продавщица и выполнила просьбу Патриции.

Стуча высокими каблуками, Патриция понеслась к особняку. Она не могла ни о чем думать, кроме предстоящей встречи. Только где-то в глубине сознания промелькнула мысль об огромной сумме, только что ею истраченной, которая была бы совсем нелишней для ее минимаркета. Хлопоты об открытии магазина шли уже полным ходом.

Дверь особняка была распахнута настежь. Неужели я забыла ее закрыть? Она пыталась вспомнить свои действия перед уходом, но это было невыполнимой задачей. В голове вертелось только одна фраза, которая на манер песенного припева повторялась снова и снова. Я сейчас его увижу! Я сейчас его увижу! — пело ее сердце, а душа замирала от восторга. Где уж здесь понять, закрыла ли она дверь. Даже если она и забыла это сделать, дом стерегут рыцари-бандиты, решила Патриция.

Она вошла в дом и тут же услышала шаги.

— Есть здесь кто-нибудь? — раздался голос лорда Айлингтона.

— Есть! — радостно отозвалась Патриция.

Лорд Айлингтон, который в поисках живой души, уже поднялся на второй этаж, начал спускаться по лестнице. Патриция хотела кинуться к нему, но не могла сдвинуться с места. Ноги в одночасье налились тяжестью и стали неподъемными.

— Дверь была открыта. Я долго звонил, но мне никто не ответил. Тогда я решил войти. Возможно, обитателям дома требовалась помощь, решил я, — объяснил лорд Айлингтон самовольное проникновение в дом и спросил у Патриции: — Это с вами я разговаривал по телефону?

Патриция не произнесла в ответ ни слова. Оказалось, что не только ноги, но и язык отказался ей служить. Лорд Айлингтон уже успел спуститься и подойти к ней, а Патриция все стояла, сложив руки на груди в молитвенном восторге, и с восхищением смотрела на своего кумира.

— С вами все в порядке, мисс? Я вас не напугал? — участливо спросил лорд Айлингтон, встревоженный странным состоянием девушки.

Наконец Патриция обрела способность двигаться. Со стоном она бросилась к нему. И не успел лорд Айлингтон увернуться, как она уже обвила его шею руками и прижалась губами к его рту. Прикосновение нежных, пахнущих земляникой губ явилось для него приятным сюрпризом, но он все-таки нашел в себе силы отстраниться.

— Какая восторженная встреча! — ухмыльнулся он. — Кто вы, прекрасная незнакомка? — спросил лорд Айлингтон, стараясь говорить суровым тоном. Он был молод и пикантное приключение, которое сулила эта встреча, заставляло быстрее биться его сердце.

— Твоя судьба! — прошептала Патриция. Эти слова произнесли не ее губы. Это ее душа получила возможность напрямую беседовать с человеком, которого она так долго ждала.

Лорд Айлингтон отшатнулся. Сумасшедшая, решил он. Одно дело — мило поразвлечься, другое — связаться с больным человеком. Он сделал шаг назад и, криво улыбаясь, пробормотал:

— Вы неоригинальны, мисс! Я уже это слышал. Девица, однажды мною встреченная... Забыл... Где же это было? Ах да! На Трафальгарской площади! Так вот, та девица, — продолжил лорд Айлингтон, — решила, что я стану ее мужем. Это случайно не ваша сестра?

Рассказывая об этой встрече, которая и в самом деле некоторое время занимала его мысли ввиду своей неординарности, лорд Айлингтон хотел смутить Патрицию и тем самым привести ее в нормальное состояние. Если в этот момент его спросили бы, на какой ответ он рассчитывает, лорд Айлингтон без сомнения привел бы различные варианты. Но тот, который услышал, он не смог бы предположить даже при разыгравшемся воображении.

— Я! Я! Я! — радостно взвыла Патриция. — Ты говоришь о нашей первой встрече? А вторую помнишь?

— Не помню! — сказал как отрезал лорд Айлингтон. Он не попытался даже вспоминать, так как знал, что вряд ли забыл бы встречу с этой ненормальной. Скорее всего, у этой девушки число кандидатов в мужья превышает единицу.

Патриция вздохнула. Значит, он не обратил внимания на нее в Кенсингтонском дворце, а сказал же «до свидания!». Она искренне верила, что эти слова относились только к ней. В памяти некстати всплыло вспоминание о разговоре с Триш.

— «До свидания» — вежливая форма прощания, которая свидетельствует только о хорошем воспитании, — сказала Триш в тот знаменательный для Патриции день. — «До свидания» не означает, что у вас скоро будет свидание. Разве ты не понимаешь? — втолковывала ей тогда Триш. — Мне следовало бы оказать лорду Айлингтону услугу: посоветовать ему всегда говорить «прощай!». Тогда таким дурочкам, как ты, не пришло бы в голову, что он назначает им свидания, — в сердцах бросила Триш, видя, что Патриция не сдается.

Триш оказалась права. Патриция подняла на лорда Айлингтона свои огромные, словно черные озера, глаза, в которых застыла вселенская печаль.

— Не огорчайся! Двух встреч для меня вполне достаточно, чтобы тебя никогда не забыть, — сказал, усмехаясь, лорд Айлингтон и подумал, что обязательно сегодня обратится к Богу с просьбой не допустить еще одну.

— Правда? — Глаза Патриции радостно заблестели и мгновенно превратились в черные звезды. — Пойдем, я покажу тебе дом!

— Кто ты? Как тебя зовут? Ты работаешь риелтором? — спросил лорд Айлингтон и тут же решил расторгнуть договор с риелторской конторой, если там держат таких сотрудников.

— Пат, — промолвила Патриция и интуитивно почувствовала, что ее принц не будет доволен, если она окажется риелтором. Если лорд Айлингтон пожалуется на нее владельцу риелторской конторы, то неприятности свалятся на голову подруги. Ведь на ее месте должна быть Триш. Крупица здравого смысла еще оставалась у Патриции.

— Я... — Она замялась, думая, кем же ей представиться. — Я... Я — дочь владельца особняка, — нашлась наконец Патриция и, схватив лорда Айлингтона за руку, поволокла его на второй этаж.

Лорд Айлингтон молча подчинился.

— Смотри, какая прелесть! — закричала Патриция, почти вталкивая его в спальню с бабочками и купидонами.

— Это твоя спальня или твоей матери? — в ужасе воскликнул лорд Айлингтон.

— Моя! Правда, она очень удачно обставлена? — по идиотски заверещала Патриция, вспомнив, что должна играть роль риелтора. Затем она потянула его в ванную. — Похоже на сказку! — заявила она.

— Скорее на фильм ужасов, — промолвил немного пришедший в себя лорд Айлингтон.

— Не нравится? — разочарованно протянула Патриция.

— Ну что ты! — возразил он с притворным восхищением. — Нравится! Особенно тот краб на стене. Он уже кого-нибудь съел или только пытается?

Патриция засомневалась. Краб, нахально стремящийся схватить золотую рыбку, смущал и ее. Если бы она действительно была хозяйкой, краба удалила бы непременно.

— И мне краб не по душе, — созналась она и предложила: — Давай вернемся в комнату. В спальне Патриция поднялась на цыпочки и попросила его: — Поцелуй меня, пожалуйста.

Лорд Айлингтон медленно наклонился. Теплые губы взяли в плен ее рот. Патриция обняла его за шею, словно боясь, что ноги не удержат ее. Его язык скользнул ей в рот, исследуя и лаская. Горячая, опьяняющая волна захлестнула ее, лишая последних остатков разума. Его дыхание, сухое и жаркое, опалило ей кожу. Патриция хотела только одного — чтобы это мгновение длилось вечно.

Но страсть Патриции не оставила равнодушным и лорда Айлингтона. Он понимал, что должен оттолкнуть ее, что он играет с огнем, что эта девушка слишком отличается от тех, к кому он привык. Эта интрижка добром не кончится.

Но его тело не слушалось приказов разума. Его руки обвили стройную талию Патриции. Она была такой тонкой, что он запросто мог сомкнуть свои ладони. Он не мог оторваться от ее страстных и сладких губ. Дрожащими от желания пальцами он ласкал ее оголенную спину, и вскоре его руки скользнули внутрь мохерового джемпера. Патриция застонала. Противиться охватившему его страстному желанию больше не было сил, и его руки сами собой нашли ее грудь и начали ласкать.

Сердце Патриции гулко стучало в груди. Голова кружилась. Ей захотелось все ему разрешить. Она уже не ощущала своего тела, которое превратилось в один сплошной сгусток желания. Жидкая огненная лава затопила ее, но почему-то это состояние ей не понравилось. Она почувствовала свою беспомощность и захотела стряхнуть ее с себя.

— Пат, — прошептал лорд Айлингтон и снова поцеловал ее страстным жадным поцелуем. — Я хочу тебя.

— Я знаю!

— Ты не против?

— Нет, мы же поженимся!

— Что-что? — вскричал лорд Айлингтон и резко отступил в сторону. Боже, он чуть не совершил ошибку.

Девушка, которую он собирался сделать своей любовницей, явно не в своем уме, если не сказать больше. Или она за ним охотится? Его мозг напряженно заработал. Как он мог так распуститься? Желание лишило его разума.

Как она нелепо одета! В середине дня нарядиться в гипюровую юбку, в нелепый пуловер с дурацкой розой в вырезе — это нонсенс! Была бы она нормальной девчонкой, они бы посидели где-нибудь, выпили бы, а потом и повалялись на этой кровати с чудными подушечками. Они могли бы хорошо поразвлечься сегодня, если бы она была такая, как все его знакомые. Хорошо, что он не успел назвать ей своего имени. Найти его она не сможет.

Лорд Айлингтон быстро сбежал по лестнице и вышел из особняка. Этот дом, в котором живет охотящаяся за ним девица, он не купит. Ему не хотелось еще раз с ней встретиться. Да и дом ему не понравился. Явно оформлен сумасшедшим дизайнером под стать таким же ненормальным хозяевам.

...Вечером того же дня лорд Айлингтон встретился с друзьями на мальчишнике. Один из его однокашников собирался жениться. К ночи, когда было уже много выпито, неожиданно для себя лорду Айлингтону захотелось поведать друзьям о сегодняшнем приключении. Но говорить о себе ему претило полученное воспитание и сознание того, что только слабаки и обитатели дна дают волю языку, треплясь о себе. Поэтому он пошел по другому пути: заменил местоимение «я» на «он» и приступил к рассказу.

— Она ему так и сказала: «женись»? — спросил один из друзей лорда Айлингтона.

— Всего лишь после поцелуя? — уточнил другой.

— Чарли, какой занимательный анекдот! Я его еще не слышал, — воскликнул третий.

— Твой знакомый дурак! Надо было ее трахнуть. Сбежать он всегда успел бы. Или девчонка с садомазохистскими наклонностями? Хотела его в наручниках?

— Не знаю. Он не говорил.

— А может, она в него влюбилась? — предположил черноволосый парень, которого лорд Айлингтон не знал.

— Кто это? — тихо поинтересовался он у соседа.

— Том, будущее светило нашей медицины, — ответил тот и пояснил: — Кузен Дэвида.

Лорд Айлингтон недолюбливал Дэвида. Тот имел обширные знакомства во всех слоях общества, и лорд Айлингтон считал его проходимцем. Неприязненное отношение к Дэвиду он перенес и на темноволосого красавчика Тома.

— Любовь не нуждается в штампах и печатях, браки совершаются на небесах, — важно произнес он расхожую сентенцию, и на мгновение ему стало стыдно за свой рассказ о Пат. Имя ее он, конечно, не назвал — этика джентльмена никогда не позволила бы ему раскрыть эту тайну, но чувствовал он себя не лучшим образом.

Вскоре разговор перешел на обсуждение завтрашнего торжественного события в жизни жениха.

— За невесту! — раздался чей-то громкий тост.

— За виновника торжества!

Вечеринка забурлила, развиваясь по своим канонам. Историей лорда Айлингтона больше никто не интересовался.

...Патриция же, так быстро покинутая мужчиной ее мечты, рухнула на чужую кровать, зарыла лицо во множество цветных подушечек и дала волю слезам. Она рыдала так бурно, оплакивая свою неудавшуюся жизнь, что слезы вскоре иссякли. Она продолжала лежать в прострации — без чувств, без мыслей, без желаний. Сколько она так пролежала, Патриция сказать не смогла бы. Вероятно, она так и не поднялась бы вовсе, но телефонный звонок моментально возродил ее к жизни. Он вернулся! Он понял, что может ее потерять! И пришел к ней!

Патриция схватила телефонную трубку.

— Алло, — раздался женский голос. — Сейчас можно осмотреть дом?

— Да, конечно, — пробормотала Патриция.

Минут через десять появилась пожилая пара, которая при виде рыцарей с пистолетами сразу возмутилась.

— Как пошло! — воскликнула дама.

— Да, несколько экстравагантно, — поддакнул ее спутник.

К оригинальному дизайну спален они тоже отнеслись скептически.

— Не представляю, как можно жить в таких комнатах, — поделилась своим впечатлением дама.

— Вы можете поменять убранство, — высказала свое мнение Патриция, выступая в роли риелтора. — Этот особняк стоит относительно недорого по сравнению с домами такой площади и местонахождения. Гостиная, библиотека восхитительны, а у рыцарей отберете пистолеты. Поверьте, они не будут сопротивляться.

По глазам джентльмена Патриция определила, что ее слова возымели на него действие, но дама продолжала капризничать:

— А эти огромные портреты? С ними-то что делать? Я не хочу жить с изображением чужой бабы! И мужика тоже! У меня свой есть! — И дама подчеркнуто нежно прижалась к своему спутнику. — Правда, милый? — голосом девочки-подростка спросила она.

Патриции не понравилось нарочитое сюсюканье пожилой дамы, и она сухо заметила:

— Портреты не продаются. Они будут вывезены отсюда.

Патриция не блефовала. Эту информацию она получила от Триш.

— Дом продается со всем содержимым: с мебелью, посудой, занавесками, коврами, даже с постельным бельем. Только две картины — портрет мужчины и женщины владелец дома заберет с собой. Запрашиваемая цена не очень высокая. Дом должен быстро уйти, — повторила она вчерашнее напутствие Триш.

— Зачем мне чужие кастрюльки, сковородки, скатерти и полотенца? Я уж не говорю о постельном белье. Еще комнатные тапочки приложили бы! — продолжала возмущаться дама.

— Это имущество не входит в цену дома, — вошла в роль риелтора Патриция. — Вы вольны им пользоваться или выбросить. Поступайте, как считаете нужным.

— Ладно, мы подумаем, — заявила дама и, наклонившись к спутнику, просюсюкала: — Мы не дадим себя обмануть, не так ли, мой зайчик?

Желающих осмотреть особняк в этот день больше не было. Никто не пришел и на следующий день.

А вечером в воскресенье Патриция поделилась новостями с Триш.

— Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте, — грустно закончила свою исповедь Патриция.

— Ты уже стала Джульеттой? — насмешливо спросила Триш.

— А разве нет? Джульетта — собирательный образ влюбленной девушки, которая не может соединиться со своим возлюбленным. А имя не имеет значения. Пат и Триш тоже могут быть Джульеттами.

— Я не об этом! Не думай, не такая я и тупая. Но ответь, кто твой Ромео?

— По-моему, это очевидно, — удивилась Патриция. — Лорд Айлингтон — вот кто мой Ромео!

— Сомневаюсь! — покачала головой Триш. — Ромео был влюблен в Джульетту, а лорд Айлингтон тебя не любит. Поэтому выкинь дурь из головы и давай лучше придумаем, как выйти из положения, если эта пара решит купить дом.

— Завтра пойдешь в контору в моей одежде.

— Боже! Таким пугалом?! — в ужасе воскликнула Триш.

— Спасибо за комплимент, подруга — немного обидевшись на Триш, сказала Патриция и заметила: — Между прочим, продавщица в магазине пришла в восторг от моего наряда.

— Видимо, перед ее глазами мелькали большие комиссионные. Вот она и признала тебя Афродитой и принцессой Дианой в одном лице, — съязвила Триш.

— Ты уверена?

— Конечно, моя глупая, романтическая дурочка. Лорду Айлингтону, по-видимому, очень нужна недвижимость, если он сразу, как увидел тебя, не дал деру.

— Но пара, которая потом осматривала дом, не делала попыток к бегству, — заметила Патриция, продолжая дуться.

— Женщина в любом одеянии рядом с таким нарядом почувствует себя элегантной. Разве она упустит шанс продемонстрировать сопровождающему ее мужчине свое превосходство? Нет, конечно! Держу пари, она ему всю обратную дорогу жужжала: «Ты видел эти ужасные чулки, эту уродливую юбку!..». А если бы джентльмен пришел один, он тут же пустился бы наутек.

— Хватит критиковать! Придется тебе побыть один денек уродиной. — На глаза Патриции навернулись слезы.

— Ты очень красивая, Пат! Но тебя штормит: то ты викторианская скромница, то девица непонятного ремесла. Держись посередине, и все будет тип-топ. Ясно, дурища? — Триш обняла Патрицию и нежно чмокнула в щеку.

8

Прошло шесть лет. Триш вышла замуж за Теда, и у них родился сын, которому скоро должно было исполниться пять лет. Патриция почти целый год не виделась с подругой. Дела совсем не оставляли ей времени даже на Триш. Но сегодня, в день рождения подруги, она все бросила и отправилась в Ричмонд, где с прошлого года жила Триш в собственном небольшом коттедже.

Спокойный аристократичный пригород Лондона всегда очаровывал Патрицию. Ей нравилось это уютное местечко, и она с удовольствием переехала бы сюда жить. Надо поговорить об этом с Триш, которой профессия риелтора приносит неплохой доход, подумала Патриция, разыскивая дом подруги. Она была в нем всего лишь один раз, на новоселье. И сейчас не могла решить, в какую сторону ей идти. Надо двигаться к церкви, дом, кажется, находится рядом, напомнила себе Патриция.

Выкрашенные в разные цвета коттеджи примыкали друг к другу общими стенами. Салатный, розовый, голубой, неоштукатуренный кирпич, белый, считала Патриция. Дом Триш должен быть бледно-сиреневым. Вот и он!

Патриция поколебалась секунду и решительно нажала на дверной звонок. Сейчас Триш распахнет дверь, и Патриция кинется в объятия подруги. Представляя их радостную встречу, Патриция поняла, как сильно она скучает по Триш.

Все эти годы Патриция жила в Лондоне. Пока Триш с Тедом снимали квартиру недалеко от их старой квартиры на Квинсуэй, которую до сих пор занимала Патриция, они часто виделись. Но выкроить время на поездку в Ричмонд, хотя дорога даже на метро занимала не более получаса, для Патриции оказалось непосильной задачей.

Бизнес съедал все ее время. За эти годы Патриция из хозяйки крохотной лавочки, торгующей всякой всячиной, превратилась во владелицу целого ряда мини-маркетов. Пришедшая ей когда-то идея создать круглосуточно работающий магазин, который располагается на небольшой площади и имеет в своем ассортименте товары первой необходимости — от аспирина и карты Лондона до сандвичей и хозяйственных мелочей, — оказалась очень перспективной. Первый мини-маркет принес ей неплохой доход, и она арендовала еще одно помещение в другом районе.

Вскоре играющая огнями неоновая вывеска «У тетушки Пат» появилась еще над одним зданием. Название мини-маркета предложила Триш в шутку, но Патриции оно понравилось, и она воплотила прикол подруги в жизнь. Затем появился мини-маркет с таким названием в Найтсбридже, Челси и Бромптоне. Вершиной своего успеха Патриция считала открытие торгового павильона в аэропорту Хитроу.

— Ура! Ура! — донеслось до Патриции из глубины дома. — Ура! Тетя Пат приехала! — Через секунду она услышала голос сынишки Триш Джимми совсем рядом, после чего дверь распахнулась.

На пороге стоял симпатичный мальчуган. Глазенки его блестели, и вся его лукавая мордашка сияла восторгом.

— Тетя Пат! Ура! — закричал он снова, когда Патриция, бросив сумки на пол, подхватила его на руки.

Триш и Тед, подошедшие вслед за сыном, стояли рядом и с радостными улыбками наблюдали за бурной встречей.

— Пат, дорогая, опусти его на пол. Он тебе все руки оттянет, — проговорила Триш, стараясь поцеловать подругу.

— Да, негодник, оставь тетю в покое, дай ей хотя бы отдышаться с дороги, — поддержал Тед жену.

— Не оттянет! — воскликнула Патриция, держа малыша на руках и кружась с ним по холлу. — И тетя Пат ни капельки не устала. Правда, зайчик? Я же не из Америки приехала, — произнесла Патриция, опуская мальчика на пол. — Здравствуйте, мои дорогие, — Патриция обняла подругу, затем чмокнула Теда в щеку.

— Насчет Америки надо подумать, — ворчливо пробурчала Триш. — Ты нас так часто навещаешь, что можно считать, что ты живешь в Штатах.

— Ладно, Триш. Не придирайся сразу к Пат. У нее большой бизнес, а он требует много сил и времени, — дипломатично заметил Тед.

— Хорошо, не буду на нее нападать с порога. Выскажу ей все, что думаю о ее возмутительном поведении, чуть позже.

Патриция виновато улыбнулась. Упреки Триш были отчасти справедливы.

— Простите, мои дорогие, но я в самом деле немного замоталась.

— Ладно, проехали, — смилостивилась Триш. — Мы так рады тебе, поэтому и жаждем видеть тебя как можно чаще. Тебе, наверное, наш дом пришлось искать? — все же не удержалась от упрека Триш.

— Что ты! Его я нашла сразу. Самый лучший коттедж в Ричмонде! Как его можно спутать?!

— Не льсти, Пат! Наш дом самый обычный. В Ричмонде полно шикарных вилл. Что ты делаешь? — вскричала Триш, увидев, что Патриция наклонилась над сумкой и пытается что-то извлечь. — Пошли в гостиную. Вещи разберешь потом.

— Но сначала я вручу зайчику подарок, — возразила Патриция, доставая большой пакет. — Держи, мой милый, это тебе от тети Пат.

Ребенок с радостью взял в руки подарок и сразу принялся его разворачивать. Через минуту дом снова наполнился его радостными криками.

— Мама, папа! Смотрите, что мне привезла тетя Пат! Паровоз! Паровоз, на котором ездил сэр Уинстон Черчилль.

— Кто? — опешила Патриция. — Разве Черчилль был машинистом? Водил паровоз?

— Нет, конечно, — важно заметил ребенок. — Он ехал в вагоне, а тянул его паровоз. Такой, как этот.

— Теперь понятно, — сказала Патриция и добавила: — Но не только Черчилль, но и другие люди тогда ездили в вагонах, которые вел паровоз.

— Меня интересует только сэр Уинстон Черчилль!

— Почему, мой зайчик?

— Он был выдающимся политическим деятелем, — отчеканил ребенок.

Патриция удивленно взглянула на родителей.

— Кого вы из него собираетесь сделать?

Тед ухмыльнулся.

— Знаешь, Пат, мы и сами поражаемся увлечению сына. Он знает всех политических деятелей Англии.

— Да, — согласился с отцом Джимми. — Начиная с Дизраэли.

— Ну и ну! — протянула Патриция.

— Мальчики, вы забыли уговор? Вы едете в зоопарк, — напомнила мужу и сыну Триш.

— Ну, мам, я хочу поиграть с паровозом. Не пойду в зоопарк, — тут же захныкал Джимми.

— Сынок, мама и тетя Пат хотят остаться вдвоем, без мужчин. У них девичник. А мы устроим мальчишник. Посмотрим зверей, полакомимся мороженым. Ты же мечтал об этом, — сказал Тед.

Ребенок прижимал к груди игрушку и растерянно смотрел на отца. Он колебался. Ему хотелось пойти в зоопарк, но оставить паровоз было выше его сил.

— Не могла потерпеть? Подарила бы вечером, — с укором заметила Триш, но тут же нашла выход из положения: — Возьми паровоз с собой, зайчик. Только уходите побыстрее.

— Уже идем. До вечера, Пат, — сказал Тед.

— Пока, тетя Пат, — в тон отцу проговорил Джимми, обрадованный, что дилемма так просто решилась.

— Хорошо я придумала? — спросила Триш, когда они с Патрицией остались одни.

— Может, не надо было выпроваживать Теда с сыном? Неудобно как-то получается. Из-за моего приезда они вынуждены были уйти из дома.

— Не говори глупостей, подруга. Зайчик не только мой сын, но и родной сын Теда. Говорю это тебе, если ты забыла. Теду полезно немного побыть настоящим отцом.

Патриция усмехнулась. Триш правила в своей семье железной рукой.

— Давай лучше поговорим о тебе, — обратилась Триш к Патриции, наливая чай и подвигая к ней тарелочку с пирожными. — Бери, они низкокалорийные. И угадай, где я их купила? — Глаза Триш лукаво блеснули. — Правильно! В твоем магазине. Ну рассказывай!

Патриция сделала глоток чая. Он был горячим и терпким.

— Кенийский крепкий, — ответила Триш на немой вопрос подруги. — Я не забыла твой вкус.

Патриция ласково усмехнулась. Триш не изменилась. Какой была доброй и внимательной, такой и осталась.

— Триш, у меня все по-старому. Работа, работа и еще раз работа. Поверь, это совсем неинтересно. Лучше давай поговорим о тебе, о Теде, о вашем зайчике.

— Нет, — не дала сбить себя с толку Триш. — Я хочу поговорить с тобой серьезно. Тебе скоро уже тридцать, а ты все одна. Когда ты выйдешь замуж?

— Какой вкусный пирог! Сама пекла? — спросила Патриция, откусывая кусочек домашнего пирога и пытаясь перевести разговор на другую тему.

— Не увиливай! — строго одернула подругу Триш. — Я желаю тебе только добра...

— Я стараюсь, ищу. Подбираю себе мужа, — заискивающим тоном проговорила Патриция, видя, что Триш собирается не на шутку разбушеваться.

— И где ты ведешь поиски? В своих магазинах? — прокурорским тоном продолжила допрос Триш. — Пристаешь к покупателям и предлагаешь провести с тобой ночь?

— О, прошу тебя, Триш! Не заставляй меня вести распутный образ жизни, — рассмеялась Патриция.

— Нет, Пат! Не передергивай! Я хочу, чтобы в твоей жизни появился настоящий мужчина, и как можно скорее.

— Я тоже этого хочу, Триш, но это не делается по заказу.

— Ты просто упускаешь возможности!

— Лечь в постель с первым встречным?

— Том не первый встречный!

— Том только мой друг. Сколько раз тебе объяснять, Триш! Я не хочу экспериментировать, дружба мне дороже.

— Я слышала об одной истории, — осторожно начала Триш. — Кто-то стал причиной ссоры Тома с его девушкой.

Патриция рассмеялась.

— Ты, Триш, как агент МИ-5. Знаешь все и обо всех. Но если у Королевства такие агенты, как ты, то, Боже, храни Королеву! В Тома влюбилась очередная практикантка, молоденькая избалованная девица из очень богатой семьи. Вот он и обратился ко мне за помощью — оградить его от настойчивых посягательств. Том слишком мягкий человек, чтобы самому дать от ворот поворот. Вот мне и пришлось сыграть роль его подружки. Я, Триш, не причина, а повод. А я хочу быть объектом любви, — мечтательно протянула Патриция.

Триш подозрительно прищурилась.

— Ты еще думаешь о нем?

— О ком о нем? О Томе? Так я все тебе рассказала. Какая ты невнимательная! — нарочито возмущенным тоном посетовала Патриция. — Ты мне скажешь или нет: ты сама испекла этот восхитительный пирог или это секрет? — снова предприняла попытку сменить тему разговора Патриция.

— Сама, — отмахнулась Триш. — Но не увиливай, Пат! Ты прекрасно поняла, о ком я спрашиваю! — Триш внимательно посмотрела на подругу. Она умела читать ее мысли как в открытой книге. — Неужели это правда? — всплеснула руками Триш, когда увидела то, чего больше всего боялась заметить в глазах подруги.

Патриция сосредоточенно ела пирог. Она откусывала кусочек за кусочком, смаковала, слегка причмокивала и без конца повторяла:

— Изумительно! Так вкусно! Восхитительно!

— Хватить жрать, дитя маньяка! — окончательно рассердилась Триш. — Можешь не отвечать! Я и так все поняла. Ты его не забыла!

Услышав данное ей когда-то Триш шутливое прозвище, хотя причиной его являлась довольно печальная история, Патриция грустно усмехнулась.

— Возможно, я и родилась от маньяка, но что я могу с собой поделать, если мне вчера опять приснился сон?

— Боже! — ужаснулась Триш.

— Ладно, не надо драматизировать. Это всего лишь маленькое напоминание об ушедшей молодости.

— Он чуть не испортил тебе всю жизнь! Хотя отравлять твое существование ему и так удается.

— Ты противоречишь самой себе: то призываешь меня не упускать случая и ложиться с каждым, кто подвернется, то ахаешь, что я когда-то хотела отдаться своему любимому.

— Ешь лучше пирог — разговаривать с тобой выше моих сил, — в сердцах бросила Триш.

— Тебя не поймешь: то жри, то не жри, — улыбнулась Патриция и вдруг неожиданно добавила: — Знаешь, Триш, мне иногда так хочется знать правду о моем отце. Глупо, правда?

— Ни капельки! Вполне законный интерес. Ты уже взрослая женщина. Тети просто обязаны тебе рассказать! Неужели ты не можешь с ними поговорить серьезно?

— Нет, Триш. Я думаю, за эти годы они ни капельки не изменились. Кстати, какая у нас программа на сегодня?

— Пьем чай, болтаем, а вечером идем в ресторан. Я же тебе говорила. Разве ты не захватила с собой вечернее платье?

— Успокойся! Конечно, взяла!

Остаток дня до возвращения мужчин из зоопарка прошел в воспоминаниях о днях, проведенных ими в общей квартире, в обсуждении косметики и макияжа.

А вечером, оставив Джимми на попечении приходящей няни, они втроем отправились в ресторан.

— За новорожденную! — слаженно проскандировали Тед и Патриция, поднимая бокал с шампанским.

— Желаем здоровья и быть всегда такой же красивой, как сейчас! — сказал Тед.

— И такой же любимой мужем, — добавила Патриция.

Вдруг из сумочки Патриции зазвучала призывная трель телефона.

— Алло, — прошептала она, доставая мобильник.

— Мэм, у меня температура. Страшно болит голова. Не знаю, что делать, мэм.

— Успокойся! Прими аспирин. Сейчас приеду, — ответила Патриция и виновато посмотрела на друзей. — Продавщица заболела. Она совсем еще молоденькая. Недавно двадцать только исполнилось. Я не могу не поехать, — объяснила Теду и Триш ситуацию Патриция.

— Поезжай, мэм, — ухмыльнулась Триш. — Но только быстро. Одна нога там, другая — здесь. Закрой и возвращайся.

— Есть, мой генерал! — шутливо отрапортовала Патриция.

9

Когда Патриция вошла в свой мини-маркет, продавщица обслуживала нескольких припозднившихся покупателей. Одного взгляда, брошенного на нее, было достаточно, чтобы понять, что она заболела. Красные слезящиеся глаза, распухший нос красноречиво свидетельствовали, что у продавщицы простуда. Патриция облегченно вздохнула. Конечно, грипп или ОРЗ неприятные болезни, но Патриция не считала их смертельными. Отлежится, попьет аспирин — и все пройдет.

— Иди домой. Я сама все сделаю, — распорядилась Пат.

— Спасибо, мэм, — пробормотала охрипшим голосом продавщица. — Вы очень добры, мэм.

Продавщица ушла. Патриция, обходя магазин, уже собиралась снимать кассу, как послышался звук открываемой двери.

— Мы закрыты, — резко произнесла Патриция, оборачиваясь к опоздавшему покупателю, и ахнула. Перед ней стояла ее неосуществленная мечта, тайная любовь всей ее жизни, любовь, как в данный миг поняла Патриция, не прошедшая до сих пор.

— Но я уже вошел! Что вам стоит обслужить одного человека? Не гоните меня, — мягко сказал лорд Айлингтон.

— Что вы желаете купить? — осипшим, словно и она простудилась вместе с продавщицей, выдавила из себя Патриция и вышла из-за стеллажа, на котором расставляла перепутанные покупателями баночки с чаем.

— Я... — начал лорд и замолчал. Глаза его округлились от удивления, брови взлетели вверх.

Только сейчас Патриция вспомнила, как она одета, и смутилась еще сильнее. Почему ей всегда так не везет? Стоит ей встретиться со своим недосягаемым возлюбленным, как по воле рока она предстает перед ним сбежавшей из сумасшедшего дома.

Вот и сейчас она стоит перед лордом Айлингтоном в длинном сверкающем сиреневом платье, плотно обтягивающим фигуру. Щедро декольтированное спереди и сзади, это одеяние выглядит в магазине кошмарным диссонансом. Что должен почувствовать человек, вошедший в дежурный мини-маркет и увидевший там продавщицу в вечернем туалете? Или он сам тронулся умом или... Патриция запаниковала еще сильнее.

— Простите, — промямлил наконец лорд Айлингтон. — А где продавец?

— Это я! Чего хотите? Говорите быстрей, мне некогда, — излишне грубо проговорила Патриция, внезапно разозлившись и на себя, и на судьбу, подложившую ей такую подлянку.

Она не хочет его видеть! Прошло столько лет! Зачем ей эта встреча? Пусть остался бы милым воспоминанием. Возможно, и у нее сложилась бы жизнь. Встретила бы хорошего человека, вышла бы замуж, родила бы ребенка и жила бы как нормальная женщина, как Триш например. Так нет! Появился из небытия чертов лорд — ее сладкая мука. И сердце Патриции моментально отправилось в пятки, душа унеслась в небеса, а тело обмякло и еле держалось на ногах. Что происходит с ее головой? Почему у нее все поплыло перед глазами, а свет в магазине потух?

— Вам лучше? — откуда-то издалека, словно сквозь толстый слой ваты, услышала Патриция мужской голос.

Постепенно сознание вернулось к ней. Патриция обнаружила себя лежащей на не очень чистом полу. Подол шикарного платья слегка приподнялся. Цепочка с шеи переместилась на подбородок. Патриция закрыла глаза.

Когда она снова открыла их, то увидела наклонившееся над ней мужское лицо. Лорд Айлингтон? Она все эти годы старалась стать нормальной женщиной. Занятие бизнесом положительно повлияло на нее: еще чуть-чуть — и она забыла бы свою любовь. Долго ли еще его образ будет преследовать ее?

Вчера лорд Айлингтон ей приснился, а сегодня умудрился предстать наяву? Нет, конечно! Это очередной сон. Как она сразу не догадалась? На самом деле она лежит в своей постели, а то, что она валяется на полу, ей только снится. Сейчас она сделает над собой усилие — и видение рассеется. Кошмарный сон перестанет ее мучить.

Но когда она успела добраться до своего дома и лечь спать? Она же была в ресторане с Триш и Тедом. Ей позвонила продавщица и пожаловалась на плохое самочувствие. Патриция поехала в магазин. Она уже его закрывала, когда поздний покупатель попросил его обслужить.

До этого момента Патриция все помнила отчетливо. А что было дальше? Какой товар она продала вошедшему в магазин человеку? А потом она уехала обратно в ресторан? Значит, она лежит на полу ресторана? Или выпила так много, что забыла, как Триш с Тедом доставили ее домой? Вряд ли! Она никогда не отличалась тягой к спиртному. И у нее не болит голова.

Нет! Головная боль все-таки присутствует. Но это от запаха. Он сводит ее с ума. Откуда такая вонь? Патриция втянула в себя воздух. Пахнет лавандой. Это омерзительно приторный запах Патриция не переносила.

— Как вы себя чувствуете? — услышала она снова. Голос принадлежал лорду Айлингтону.

Патриция сфокусировала взгляд. Лорд Айлингтон стоял, наклонившись над ней, и держал в руке баллончик с освежителем воздуха. Потом он поднес его к ней поближе и нажал на распылитель. Патриция чихнула.

Лицо лорда Айлингтона стало приближаться. Вот оно уже в двух футах от нее. Сейчас она, как обычно, будет ждать поцелуя, но его не последует. И она проснется!

Господи, как же ей раньше никогда не приходило в голову, что не надо ждать. Она сама должна действовать. Взять и поцеловать его! И тогда кошмарный сон уйдет от нее навсегда, перестанет терзать ее душу. Сердце Патриции учащенно забилось. Она не упустит шанса.

Патриция приподнялась и обхватила руками лорда Айлингтона за шею. На мгновение ей почудилось, что он тихонько ойкнул от удивления, но она решила не обращать внимания на поведение фантома. Это же не живой мужчина, а только сон, видение!

Губы его оказались теплыми и мягкими, но они тут же сжались. Разве бестелесное существо может оказывать сопротивление?

Патриция слегка нажала губами на губы фантома, побуждая его принять поцелуй. Призрак лорда Айлингтона сопротивлялся недолго. Он хмыкнул и ответил на поцелуй Патриции. Губы его стали горячими и чувственными. Патриция ощутила жар в груди и еще теснее приникла к так долго мучившему ее видению.

Пришедший к ней во сне лорд Айлингтон вел себя как живой мужчина. Он приподнял ее, не переставая целовать, и поставил на ноги. Патриция пошатнулась и еще крепче ухватилась за фантом. Тот оказался достаточно крепким, чтобы выдержать тяжесть Патриции. Фантом был таким же высоким, как и живой лорд Айлингтон, поэтому руки Патриции сползли с его шеи на грудь.

— Я Чарлз, а кто ты, экстравагантная незнакомка? — спросил лорд Айлингтон, отрываясь от ее губ.

Патриция знакомству во сне не удивилась. Что же делать, если их не представили друг другу наяву?

— Патриция, — пробормотала она и прильнула к его губам. Они дарили ей блаженство.

— Так дело не пойдет. Если хочешь, пошли ко мне. Я живу рядом, — предложил лорд Айлингтон, удерживая Патрицию на расстоянии от себя, но не выпуская из объятий.

Патриция изумилась. Неужто во сне надо еще куда-то ехать? Она огляделась вокруг и увидела магазинные полки. Какое удивительное сновидение, подумала Патриция и решила полностью ему отдаться. Какая разница, куда она отправится с героем ее снов? Она готова идти с Чарлзом Айлингтоном хоть на край света.

А вдруг она не единственная женщина, которая видит в данный момент Чарлза во сне? — внезапно пронзила Патрицию неприятная мысль. Возможно, сейчас другая женщина так же жадно хочет его поцеловать, а он приглашает ее домой?

Незнакомое чувство ревности вспыхнуло в Патриции и жарким пламенем охватило ее сердце. Я увезу его к себе домой, решила она. Тогда ни одна женщина не сможет завладеть ее Чарлзом.

— Ко мне, быстрее! — скомандовала Патриция.

— Не торопись, Патриция, — усмехнулся Айлингтон. — Подумай, тебе не надо закрыть магазин?

Патриция недовольно покачала головой. Обретший реальность во сне этот мини-маркет сильно ее раздражал. Почему она вынуждена возиться с рольставнями, с замком, когда впервые лорд Айлингтон не растворяется в тумане, а остается с ней? Но она не будет его раздражать. Надо закрыть магазин? Пусть будет так, как он сказал.

Они вышли на улицу. Сразу же, как по волшебству, появилось такси. Все-таки во сне свидания имеют свои преимущества, подумала Патриция, устраиваясь на заднем сиденье. Чарлз сел рядом. Добравшись до дома, Патриция не стала терять времени даром. По-прежнему не отпуская руку Чарлза, она потащила его в спальню и стала торопливо раздевать.

Огненная волна желания захлестнула Патрицию. Она удивилась своему бесстыдству, но тут же себя успокоила. Секс во сне — это ведь не занятие любовью наяву. Она может быть самой собой, такой, какой ей всегда хотелось быть со своим лордом, — раскованной и чувственной.

Патриция продолжала стаскивать с Чарлза одежду, краем глаза успев заметить, что он стоит с ошалелым лицом. Это ее рассмешило. Конечно, он не может взять инициативу на себя. Это же он ей снится, а не она ему.

Эта мысль не понравилась Патриции. Внезапно ей захотелось, чтобы все было наоборот. Это он спит и видит ее. Это его нетерпеливые пальцы срывают с нее одежду. И это он, а не она, изнемогает от желания. Пальцы Патриции замерли в воздухе. Она обиженно засопела.

— Что же ты остановилась, Патриция? Такого спектакля я не видел еще ни разу в жизни. Ты не женщина, а фейерверк! — Его рука осторожно коснулась лица Патриции и погладила щеку. Подушечки пальцев пробежали по шее, даря ей ни с чем не сравнимое наслаждение, а затем его рука скользнула за ее спину и расстегнула молнию платья.

Оно тут же упало к ногам Патриции. Она спокойно перешагнула через него и гордо выпрямилась. Из одежды на ней остались лишь крошечные трусики — блестящий сиреневый треугольничек в самом низу живота и две идущие от него тоненькие лямочки.

— Что ж, осталось избавиться от немного, что на нас надето, — усмехнулся Чарлз, и его руки легли ей на бедра.

Патриция не понравилась усмешка фантома, но она решила не копаться в своих чувствах, а сорвать с себя трусики. Они беспомощным комочком упали на пол, и сердце Патриции сжалось. Она в любую минуту может проснуться, и сказка закончится. Возможна ли во сне такая любовь, какая она была бы наяву?

В реальной жизни у тебя ее не было, быстро возразила она самой себе. Главное сейчас, чтобы он не ушел, не оставил тебя смотреть другой сон, в котором его уже не было бы.

— Не уходи, — простонала Патриция.

— Зачем мне куда-то идти? — удивился он. — Ты — огонь, и я хочу познать тебя до конца. Приступим?

К чему? — удивилась про себя Патриция. Ах да! Она забыла. На самом деле ведь она лежит в кровати, а во сне они еще стоят около неразобранной постели. Патриция поспешно отдернула покрывало и легла, ощущая спиной прохладное прикосновение шелковой простыни. Затем нетерпеливо привстала. Он еще здесь или это ее ночное пробуждение? И она, как и всегда, в гордом одиночестве?

Нет, он здесь! Спокойно снимает с себя одежду, которую она не успела с него стащить. Наконец он разделся и лег рядом.

Ощутив тепло его тела, она скользнула в его объятия. Он слегка приподнялся над ней и, властно взяв за подбородок, поцеловал. То, чего Патриция ждала так долго, раз за разом просыпаясь разочарованная от неосуществленного действия, свершилось. Он сам целовал ее! Его поцелуй был жадным и требовательным, нежным и упоительным. Он затронул в Патриции какие-то неведомые струны, и она алчно отдалась просмотру волшебного сновидения.

Поцелуй был долог. Когда он закончился, Патриция с трудом перевела дыхание. Он начал целовать ее шею. Его губы порхали по ее телу и доставляли мучительно-сладостное наслаждение. Патриции казалось, что она превращается в комок обнаженных нервов, чутко отзывающихся на каждое прикосновение любимого.

Его страстные поцелуи испепеляли ее, и все ее тело горело как в лихорадке. Но может, она заразилась от продавщицы и заболела и отсюда ее сексуальный сон? — лениво шевельнулась в голове Патриции мысль, но тут же исчезла.

Губы любимого захватив сосок, сомкнулись, и ее затопила волна удовольствия. Глубокое, первобытное желание соединения с мужчиной сжигало Патрицию. Когда он вошел в нее, она вскрикнула и стиснула руками его шею с такой силой, будто хотела задушить его в объятиях. Ее ноги обхватили его за бедра, и она погрузилась в пучину страсти. Сейчас она принадлежала только ему, своему Прекрасному Принцу.

Душа Патриции унеслась далеко к небесам, а в теле полыхал пожар. Руками, губами она исследовала каждую частичку его мускулистого тела, пробуя на вкус. Восхитительное колдовство продолжалось, и казалось, что им не хватит целой ночи, чтобы насытиться друг другом.

10

Патриция сладко потянулась, продолжая находиться во власти сна. Ей было удивительно хорошо. Она чувствовала себя на вершине блаженства. Ее тело и душа пребывали в нирване. Она еще никогда не испытывала подобных ощущений. Ей хотелось продлить это состояние и не просыпаться.

Но сон стремительно покидал ее, и Патриция открыла глаза. Тут же перед ее мысленным взором яркими всполохами промелькнули образы: они с Чарлзом лежат в постели, вот он приподнимается над ней, потом его лицо приближается к ее лицу и их губы сливаются. Патриция зажмурилась и почувствовала, как по ее телу разливается тепло. Господи, ей нужен только этот мужчина, только он один! Ни с кем она не будет счастлива. И не надо себя обманывать, думая, что она встретит еще кого-нибудь, кто сможет дать ей такое же наслаждение, как Чарлз Айлингтон. А ведь это был только сон — прелестный, волшебный, но сон! Почему же так мучительно сладко ноет все тело, словно она и в самом деле провела ночь любви?

Какой все-таки странный сон! И закончился необычно. Когда она потеряла счет, сколько раз побывала на вершине блаженства, то вроде бы заснула. Патриция усмехнулась. Это надо же такому присниться — ощутить во сне, что засыпает! Но Патриция отчетливо помнила этот момент. Проснулась она от нежного прикосновения к плечу. Ее ласково, но настойчиво будили. Временное соответствие с реальным бытием было очень хорошо выдержано во сне. Продолжая спать, она проснулась и увидела, что занимается утро. Бледный свет льется через незашторенное окно, а предметы в спальне уже обрели свои привычные очертания.

— Ты не опоздаешь на работу? — услышала она голос Чарлза.

Отметив, что она вроде проснулась, но сновидение продолжается, Патриция в страхе проснуться окончательно и обнаружить не только отсутствие Чарлза, но и себя неизвестно где, произнесла первое, что пришло на ум:

— Сегодня у меня выходной.

— Хорошо тебе, Патриция, а я должен идти. Могу я рассчитывать на чашечку кофе?

Мозг Патриции окончательно отказался работать. Призрак хочет кофе? Фраза, произнесенная Чарлзом, прозвучала для нее так, словно была сказана на китайском языке. Она с недоумением посмотрела на лежавшего рядом мужчину и ничего не ответила.

— Спи, — прошептал он. — Дверь захлопывается с внешней стороны?

— Да, — пробормотала она и опять погрузилась в сон.

Теперь Патриция снова проснулась, по-видимому окончательно. Она обвела глазами пространство вокруг себя. Да, она в собственной спальне, лежит в кровати и, конечно, одна! Сон закончился. Пора вставать. Надо позвонить Триш и поблагодарить за вчерашний вечер, а заодно узнать, как она очутилась дома. Кроме того, ей хотелось поделиться с подругой своими фантастическими сексуальными видениями.

Она набрала номер телефона Триш.

— Пат! Слава Богу, ты жива! Ты где? — нетерпеливо, перебивая саму себя, закричала Триш.

— Дома, — ответила Патриция и хотела спросить, что же с ней вчера стряслось, но Триш не дала ей возможности вымолвить и слова.

— Еду, — закричала Триш и оборвала разговор.

Патриция некоторое время послушала короткие гудки, потом положила трубку, улеглась в постель и предалась воспоминаниям. Звонок в дверь раздался так скоро, словно в распоряжение Триш предоставили реактивный самолет.

— Что случилось? Ты где была? — с порога накинулась на нее Триш. — Ни один телефон не отвечает, мобильник все время твердит, что ты временно недоступна, а магазин закрыт, причем до сих пор.

— Магазин закрыт? — переспросила Патриция, потом, чуть подумав, добавила: — Конечно, ключи же у меня.

— А что ты делала всю ночь? Мы вчера ждали твоего возвращения, звонили тебе, но все безрезультатно. Потом поехали в твой мини-маркет. Я решила, что тебя увезли в больницу.

— В больницу? — удивилась Патриция.

— Конечно! Ты же поехала к заболевшей продавщице. У нее могла быть оспа или чума. Вот тебя и госпитализировали вместе с ней. Я с утра обзваниваю все больницы Лондона.

— Я не возвращалась в ресторан?

— Нет, подруга, не возвращалась! — проговорила Триш и внимательно посмотрела на Пат: — Ты странно выглядишь.

— Ты думаешь, что я заболела?

— Нет, ты словно провела ночь любви, причем восхитительную ночь!

— Ты права, Триш.

— Ха-ха! Наконец-то ты нашла себе принца, — обрадованно захлопала в ладоши Триш, в мгновение ока простившая Патриции и свой сорванный день рождения, и бессонную, проведенную в звонках ночь. — Немедленно рассказывай! Кто он?

— Триш, я сошла с ума!

— Вижу! Но, что делать, мы все в один прекрасный момент предаемся безумию и проводим звездную ночь.

— Триш, я сошла с ума в буквальном смысле. Я провела ночь не с живым человеком, а с призраком!

У Триш округлились глаза, и она невольно сделала шаг назад. Такого признания она не ожидала.

— Где ты его встретила?

— По-видимому, в магазине. Последнее, что произошло наяву: в магазин вошел покупатель...

— И что дальше? — нетерпеливо спросила Триш.

— Я погрузилась в сон...

— И забыла все остальное?

— Почему? Помню! Весь сон прекрасно сохранился в моей памяти. Слушай... — И Патриция стала пересказывать Триш все перипетии своего сновидения.

— А призрак? Вернее, того, кого ты видела во сне, ты знаешь? Или это был собирательный образ?

— Знаю, Триш, и ты о нем неоднократно слышала!

— Неужто лорд Айлингтон? — запинаясь проговорила Триш и с досады сжала ладони в кулаки.

— Его зовут Чарлз.

— Откуда ты знаешь?

— Он мне сам сказал.

— Во сне?! — изумилась Триш.

— Да, во сне мы с ним познакомились.

— Тебе срочно нужно все узнать об отце! — неожиданно выпалила Триш.

— Зачем? — изумилась Патриция. Такой скачок мыслей подруги поверг ее в транс.

— Безумие зарождается в детстве, — пояснила Триш. Причина в отце. Вернее, из-за твоих мыслей о нем тебя преследует этот чертов лорд.

— Я и не знала, что ты практикующий последователь Фрейда, — вяло заметила Патриция, но, вдруг оживившись, добавила: — Если ты так хорошо разбираешься в психиатрии, то объясни: могла я сохранить способность передвигаться? Я заснула в магазине, а проснулась уже здесь. Или я еще сплю и наш разговор мне только снится?

— Нет, Пат, ты не спишь. Выглядишь бодрой и, скажу я тебе, очень соблазнительной. — Вдруг глаза Триш сощурились. Она окинула подругу подозрительным взглядом и потребовала: — Ну-ка расскажи мне, как ты проснулась!

— Очень просто. Открыла глаза, — хмыкнула Пат.

— А где был лорд Айлингтон?

— Чарлз? Испарился! Это же был только сон. Правда, во сне я тоже просыпалась. Вот тогда он вроде просил меня сделать ему кофе.

— И ты варила ему?

Патриция расхохоталась.

— Триш, не сходи с ума. Достаточно того, что я лишилась рассудка. Посуди сама, как я могла варить во сне кофе? И кому? Призраку?

Триш рысью помчалась на кухню, и через мгновение оттуда донесся ее торжествующий вопль.

— Ты пила сегодня кофе, Пат? — заорала она.

— Нет! Как проснулась, сразу бросилась звонить тебе, — ответила Патриция и отправилась на кухню посмотреть, что интересного обнаружила там подруга.

— А это что? — прокурорским тоном спросила Триш, помахивая перед носом Патриции фарфоровым изделием.

— Чашка!

— Это и я вижу, но кто из нее пил, если ты сегодня не вкушала кофе, мисс? — издевательским тоном поинтересовалась Триш. — Твое сновидение?

Патриция замерла, словно перед ней внезапно разверзлась пропасть. В этот момент Патриция очень походила на рыбу, выброшенную на берег.

— Ты... Ты хо... хочешь сказать, — наконец выдавила она, — что Чарлз был здесь на самом деле?

— Уверена! И посмотри на себя. Страстная ночь оставила на тебе свои отпечатки, а я не очень верю, что сексуальные сны так проявляются.

Патриция кинулась к зеркалу. В этот момент зазвонил телефон. Звонок, раздавшийся в квартире в десять часов утра, не являлся для Патриции чем-то особенным. Но она вздрогнула, как от удара. На ватных ногах приблизилась к телефону и осторожно, словно это была ампула с ядом, настолько хрупкая, что могла сломаться в руках, вынула трубку из базы.

— Алло, — произнесла Патриция замогильным голосом.

— Патриция? Это Чарлз. Ты проснулась?

— Да.

— Мы увидимся сегодня вечером?

— А должны?

— Где и когда? — закричала Триш, вырывая у Патриции трубку. — Извините, я ее подруга. Она ошпарила язык горячим кофе и теперь еле говорит.

— В ресторане «Кетнез» на Роумилли-стрит, в Сохо, в восемь. Устроит?

— Да, она согласна, — подтвердила Триш и отключилась.

— Зачем ты влезла? — набросилась на подругу Патриция, которая пребывала до этого в оцепенении от факта реальности ночи, проведенной с лордом Айлингтоном и от его звонка. — Я не хочу с ним встречаться!

— Я это почувствовала и не могла допустить, чтобы ты совершила ошибку, — возразила Триш.

— Все равно я никуда не пойду!

— Почему, черт побери, ты не пойдешь?

— Мне кажется, я его разлюбила!

Триш от изумления села мимо стула и шлепнулась на пол. Потирая ушибленное место, она с трудом поднялась.

— От твоей непредсказуемости калекой станешь, — проворчала она и, выпрямившись, принялась отчитывать подругу: — Ты в самом деле сумасшедшая, Пат! Столько лет бредить эти лордом, думать о нем, когда не было ни малейшего шанса с ним увидеться, а теперь он приглашает ее на свидание, а она кочевряжится. У вас начинается роман. Понимаешь, Пат, роман!

— Нет у нас никакого романа! Это был только сон — волшебный или ужасный, но лишь сон!

— Ты просто трусишь! Хватит жить в мечтах. Ты любила придуманного тобою человека, а перед настоящим пасуешь. Возможно, он и любви твоей не достоин! Пат, возьми себя в руки! Ты же можешь быть серьезной, практичной и решительной. Вперед, Пат! — И видя, что ее слова не оказывают никакого действия на подругу, добавила: — Если не пойдешь к нему, я порву с тобой все отношения. Имей в виду, что завтра я жду подробного отчета.

11

На следующий день Патриция не пришла к подруге. Триш увидела ее несколько раньше. Было уже далеко за полночь, когда в коттедж супругов Вуд раздался звонок. Тед пошел открывать дверь, а Триш, накинув на себя халат, медленно поплелась следом. Звонок встревожил ее. Время было не совсем подходящим для визитов вежливости. Сердце Триш заныло. И предчувствие ее не обмануло.

Это была Патриция. Растрепанная, с трясущимися губами и почему-то без туфель, в одних колготках, она стояла, прислонившись к дверной притолоке. На ней не было лица.

— Триш, срочно звони в полицию. На Пат напали... — закричал Тед.

Но его жена, более сообразительная, оттолкнула мужа и втянула Пат в дом. Версия мужа показалась ей малоубедительной. Она лучше знала Патрицию. Подруга могла постоять за себя, и еще как! Здесь дело в другом. Не оказался ли лорд Айлингтон последователем маркиза де Сада? Что он заставил делать Патрицию, если она среди ночи прибежала к Триш? И куда делись ее туфли? Почему-то этот вопрос волновал ее больше всего.

Она усадила Патрицию в кресло, принесла ей чай. Пусть сначала наберется сил. Расспросить подругу Триш еще успеет. Тетушка Аби всегда говорила, что хороший чай, в меру сладкий, с капелькой молока согревает душу и лечит тело.

Триш усмехнулась. Она никогда не видела родственниц Патриции. Но подруга так часто о них говорила, что Триш уже казалось, что она знакома с обеими тетушками и знает то, что они сказали бы по тому или иному поводу. Иногда Триш поражалась их черствости. В том, что они любят Патрицию, как собственное дитя, Триш не сомневалась. Но как они могли оказаться такими жестокими и запретить племяннице к ним приезжать — этого она не понимала.

Триш отмахнулась от своих не вовремя пришедших мыслей и сосредоточила внимание на подруге. Та молча пила чай. Она выпила целую чашку и тут же налила себе вторую, потом третью. Патрицию явно мучила жажда.

Неужто лорд Айлингтон заставил бедняжку есть соль? Постепенно в голове Триш сложилась целая картина тех мучений, которым подверглась подруга. Если бы придуманное Триш записать в виде сценария, то поставленный по нему фильм по закручиванию сюжета и удивительным приключениям мог потянуть бы на «Оскара» и огромный кассовый сбор был бы точно ему обеспечен.

— Он бросил тебя в темницу и даже не напоил чаем? — наконец нарушила молчание Триш.

У Патриции широко распахнулись глаза. Вопрос вывел ее из состояния транса. Она усмехнулась и сказала:

— Нет, Триш, не напоил!

— Подлец! — вырвалась у Триш емкая характеристика лорда Айлингтона.

С таким определением личностных качеств Чарлза Патриция была полностью солидарна. Другое слово и подобрать трудно.

— Рассказывай, — настойчиво потребовала Триш.

Патриция опять налила себе чаю и сделала глоток. Ей не хотелось заново переживать случившееся с ней, но перед глазами против воли предстали недавние события.

Встреча началась тривиально. Ресторан «Кетнез» был оформлен в стиле эпохи короля Эдуарда VII, придающий ему своеобразное очарование. Этот дизайн обязательно одобрили бы ее тетушки, подумала Патриция, входя в ресторан.

— Здравствуй, Патриция, — приветствовал ее Чарлз. — Ты отлично выглядишь, только несколько необычно одета.

Патриция растерялась. Она чувствовала в голосе Чарлза радость, любование ею и мягкое подтрунивание. На ней были темно-сиреневые брюки и блузка того же цвета с мелким, едва заметным узором тоном светлее. Триш одобрила ее наряд, хотя самой Патриции хотелось одеться более ярко. Чем же Чарлз недоволен? Как всегда, встреча с Чарлзом, лишила ее присущей ей сообразительности.

— Ты шутишь? — простодушно спросила она.

— Чуть-чуть. Вчера в магазине за прилавком ты была в сногсшибательном вечернем туалете, — мягко улыбаясь, проговорил Чарлз, но в его глазах по-прежнему сверкал насмешливый огонек.

— И ты решил, что сегодня я приду в наряде для канкана? — сердясь на себя за то, что снова готова растаять как воск при встрече с ним, ворчливо заметила Патриция.

— Не сердись, — заметил он. — Признаю, что пошутил неудачно, но мы встречаемся только второй раз, поэтому отнесись снисходительно к моим дурацким замечаниям.

— Ладно, — ответила Патриция, но душа ее продолжала возмущаться. Над кем он иронизирует? Над собой или над ней? Но в обоих случаях ответ для нее неприятен. Если он стыдится ее, то Патрицию это ни в коей мере не устраивает. А если он смеется над собой, что не мог устоять и пришел сюда, то она не видит никакой перспективы их отношений.

— Что закажем? Я предлагаю пиццу. Изысканных блюд здесь не подают, зато играет пианист. Ты любишь музыку?

— Я полагаюсь на твой выбор.

Разговор не клеился. Они молча жевали поданную пиццу с дарами моря и ананасами.

— Сегодня ты не очень-то разговорчива. Поедем ко мне или к тебе? Твоя квартирка очень уютная. Если так живут все продавщицы, коммунистическая идея уже претворилась в жизнь, — снова слегка усмехаясь, заметил Чарлз Айлингтон.

— Мы сегодня никуда не поедем, — резко сказала Патриция. Во сне все было проще, с тоской подумала она. Долгие годы она мечтала быть с ним, а теперь, при реальной встрече, оказалась не готовой принять живого человека.

— Останемся здесь навечно? Заманчивая идея, — ухмыльнулся Чарлз. — Только вряд ли придется по душе владельцу ресторана. Как ты считаешь?

— Пока, Чарлз. — Патриция встала.

— Подожди! Ты задалась целью меня наказать? Хотя, убей меня Бог, не пойму за что! Вчера подарила мне феерическую сказку, а сегодня ставишь меня под ледяной душ? Ты уверена, что я люблю контрастные процедуры?

Чарлз продолжал улыбаться, но в его глазах Патриция заметила злость. Видимо, он привык, чтобы все делалось по его желанию. Дудки! Не на ту напал! — мысленно возразила ему Патриция, но слова о сказке смягчили ее.

— Ты хочешь сказать, что вчера ты побывал в сказке?

— Да, а тебе не понравилось? У меня сложилось другое впечатление. — Чарлз Айлингтон, саркастически улыбаясь, насмешливо посмотрел на Патрицию и добавил: — Не устраивай сцен. Сядь! И дай мне возможность рассчитаться.

Он смеет ей приказывать! Да она... Но здравый смысл подсказал, что Чарлз прав. Не стоит привлекать к себе всеобщее внимание. Она села за столик и пробормотала:

— Может быть, сказку для тебя, а сон для меня лучше оставить в прошлом?

Не обратив внимания на ее слова, он подозвал официанта и попросил счет.

— Пошли, — властно бросил Чарлз Патриции и взял ее за руку.

В ресторане Патриция не отважилась открыто возмутиться, но, выйдя на улицу, попыталась выдернуть руку. Но Чарлз держал ее крепко.

Опять, словно по заказу, появилось такси. Чарлз втолкнул туда Патрицию и сел рядом.

— Куда мы едем? — прошипела Патриция.

— Ты — к себе домой, а я — в другое место. Думаю, что еще успею приятно закончить сегодняшний вечер, — пояснил свои действия Чарлз Айлингтон.

— Он завез тебя в лес и бросил на растерзание диким зверям? — спросила Триш, не выдержав неторопливого повествования Патриции. Она все еще находилась в плену собственных представлений о том, как протекала эта встреча.

— Бог мой, Триш! — простонала пораженная словами подруги Патриция. — Но где ты видела в Лондоне лес с дикими зверями? Умерь свою фантазию!

— Так что же было дальше? — нетерпеливо поинтересовалась Триш.

— А дальше... Я залепила ему пощечину! Он издевался надо мной — я видела это по его глазам, — вот и возмутилась.

— И он полез с тобой драться? — не сдавалась Триш.

— Нет, он схватил мою руку и поднес к губам. Поцеловал, — мечтательно произнесла Патриция. — И... — Она замолчала. Как объяснить Триш, что произошло между ними потом. Волшебная сказка? Фантастический сон?

Чарлз рывком притянул к себе Патрицию и прильнул к ее губам поцелуем. Сердце Патриции сразу же пропустило удар. Во рту у нее пересохло, и только поцелуй Чарлза мог напоить ее живительной влагой. Каждое его прикосновение действовало на нее как удар тока. Она снова захотела ощутить его нежность и властность, почувствовать его внутри себя и... перестала сопротивляться. Патриция отдалась его губам, не перестающим ни на мгновение ее целовать, его ласковым пальцам, которые гладили ее лицо, шею, теребили волосы.

В памяти Патриции не зафиксировалось ни где остановилось такси, ни дом, в который ввел ее Чарлз. Когда на мгновение она выплыла из чудесного забытья, то обнаружила себя лежащей обнаженной на кровати в какой-то комнате. Но поинтересоваться, куда привез ее Чарлз, у нее не было сил. Он, страстный и резкий, импульсивный и желанный, был рядом, а больше Патриции ничего не требовалось. Она видела его глаза, в которых читалось неприкрытое желание, и ощутила себя не просто женщиной, а королевой. До сих пор она только повиновалась своему принцу, но сейчас поняла, что лишь она одна в состоянии подарить ему восхитительное блаженство.

Чарлз истово предавался охватившему его безумию. Прошлая ночь, проведенная с Патрицией, стала для него не просто пикантным приключением, она неожиданно для него самого затронула его душу. Уже утром, уходя от Патриции, он твердо знал, что захочет увидеть ее еще раз. Ее неожиданное сопротивление, высказанное в ресторане, только подхлестнуло его. В нем проснулся инстинкт охотника. Он жаждал поймать ускользающую от него соблазнительную дичь.

И вот она лежит в его объятиях. Он чувствует, что она так же, как и он, изнемогает от желания, которое удовлетворить сможет только он. С неожиданной горячностью он прижал ее к себе и снова начал исступленно ее целовать. Патриция вскрикнула, выгибаясь ему навстречу.

Изнывая от безумного желания, Чарлз вошел в нее рывком, зная, что она испытает оргазм почти в ту же секунду, как он пошевелится. Приподнявшись на руках, он жадно всматривался в ее удивительные колдовские черные глаза. Они широко открылись и впились взглядом в его лицо. Он снова склонил голову, прильнул ртом к ее груди и начал медленно, сначала осторожно, потом все быстрее и быстрее двигаться. Она моментально подстроилась к его ритму, и два человеческих существа стали едины.

Так хорошо Патриции не было еще никогда в жизни. Когда развязка приблизилась, Чарлз сжал ее в объятиях и простонал ее имя. Она еще продолжала купаться в волнах блаженства, когда он снова требовательно поцеловал ее. Патриция почувствовала, как ответный трепет охватил ее тело. Она раскрыла рот навстречу его горячим губам, положила его руки к себе на грудь и с готовностью отдалась их ласкам. От страсти мысли путались в голове, но она готова была заниматься с ним любовью вечно.

— Я по-прежнему хочу тебя, — прошептал Чарлз. Ты просто чудо, Патриция.

Когда они, уставшие от ласк, отдыхали, Патриция вдруг услышала четкий стук женских каблучков. Их звук раздавался совсем рядом, за стенкой. И Патриция мгновенно перенеслась в реальность. Где они находятся? В гостинице?! Не похоже...

Обратив внимание на беспокойство Патриции, Чарлз лениво пояснил:

— Элис вернулась. Ее спальня рядом.

Этого он мог уже не говорить. Патриция в мгновение ока спрыгнула с кровати, натянула на себя какую-то одежду и выбежала из комнаты. Навстречу ей шла очень молодая хорошенькая женщина, которую Патриция сразу узнала. Именно от ее притязаний просил оградить Патрицию Том. В глазах женщины мелькнуло насмешливое удивление, она вроде что-то хотела сказать, но Патриция кубарем слетела с лестницы и устремилась к входной двери.

— Патриция, постой! Патриция! — неслись ей вслед крики Чарлза, но она не остановилась.

Патриция вздохнула. Лента событий, которые вновь мысленно предстали перед ней, закончилась. И она с горечью подвела итог:

— Ты хочешь знать, что произошло между нами, Триш? Нет, не волшебная сказка, не фантастический сон, а комедия абсурда. — Видя, что Триш не спускает с нее встревоженного взгляда, добавила: — Чарлз Айлингтон женат!

— Что-о? — раненым зверем взвыла Триш. Действительность оказалось еще хуже, чем она думала. Бедная Пат! Как она могла это вынести?! Рассказанная подругой история не укладывалась в ее голове. Нет, она ослышалась или не так поняла. Триш уже собиралась переспросить Патрицию, как та еще раз сказала:

— Да, Триш, лорд Айлингтон женат!

— Он сам тебе это сказал? — Триш еще верила, что Пат оговорилась или решила над ней пошутить.

— Нет, — горько усмехнулась Патриция.

— Так, может, эта женщина не его жена?!

— Возможно, она жена его друга, но постоянная любовница Чарлза или временная. Разве это что-нибудь меняет?

Триш тупо смотрела на Патрицию, потом встрепенулась, и глаза ее радостно блеснули.

— А если эта женщина зашла к нему случайно?

От столь нелепой мысли Патриция даже поперхнулась.

— Поздно ночью? Случайно? И пошла в спальню? Триш, как ты себе это представляешь? Не считай меня более глупой, чем я есть. Всему же есть предел.

— И что ты будешь делать?

— Как что? Попрошу тебя сделать мне еще чаю.

В голове Триш снова всплыла мысль о туфлях. И не в состоянии больше противится своему любопытству, она спросила:

— Почему ты без обуви, Пат?

Патриция взглянула на свои ноги. Туфли в самом деле отсутствовали.

— Забыла надеть. Вероятно, не попались мне на глаза.

— Но не могла же ты так выйти на улицу?

— Как видишь, могла. И не только выйти, но даже дойти до тебя. А туфельки я оставила ему на память. Положила начало его коллекции. Как Золушка...

— Та потеряла только одну, — машинально возразила Триш.

— Она же хотела, чтобы Принц ее нашел! А с моим волшебным сном любви покончено навсегда. Я никогда его не прощу. Даже не за то, что он скрыл свое семейное положение, а за то, что унизил меня, притащив в дом, где живет его жена.

Спокойствие подруги не понравилось Триш. Она встала и, подойдя к бару, достала бутылку виски. Щедро плеснув в два стакана, протянула один подруге.

— Давай выпьем! Не хватало, чтобы ты простудилась...

Когда Тед, обеспокоенный внезапным появлением Патриции и долгой беседой подруг, вошел в гостиную, то увидел там странную, на его взгляд, картину. Его жена и Патриция, весело смеясь, сидели на диване, а перед ними стояла почти пустая бутылка виски.

— Я почему-то уверена, что этим дело не кончится. Он... — говорила Триш, но, увидев мужа, замолчала. — Иди спать, Тед, у нас все в порядке, — сказала она ему, и он, как всегда, подчинился своей жене.

12

— Я заболел, — прохрипел в трубку Том, когда Триш позвонила ему, чтобы посоветоваться по поводу насморка у Джимми. Как мать маленького ребенка, она впадала в панику при малейшем подозрении на какое-либо заболевание.

— Заболел? Вот и чудесно! Тяжело? — с надеждой в голосе спросила Триш.

Том удивился такой кровожадности. Он не чувствовал за собой вины, из-за которой Триш могла бы жаждать его скорейшей смерти.

— Я рад, что могу тебя осчастливить, — с обидой в голосе проговорил Том. — Болею тяжело. Температура высокая. Я ее плохо переношу, поэтому сбиваю. Совсем ослаб.

— Прости меня, Том, — с раскаянием в голосе произнесла Триш. — Ты меня неправильно понял.

Услышав раздавшиеся следом короткие гудки, Том положил трубку. Голова раскалывалась от боли, и у него не было желания разбираться в странном поведении Триш. Он откинулся на подушки и задремал.

А Триш уже названивала Патриции. Уход за больным отвлечет ее от личных проблем. Она придумала неплохое лекарство от любви для подруги.

— Том серьезно заболел, — сказала Триш Патриции, когда та сняла трубку. — Простуда перешла в крупозное воспаление легких. Он часто теряет сознание. Особенно плохо бывает ему ночью, — продолжала она нагнетать обстановку. — Бросай все и лети к нему. Побудь у него сиделкой, пока я не найму настоящую.

Патриции не надо было говорить дважды. Не успела Триш закончить разговор, как она уже ехала к Тому.

— Пат? Заходи! — воскликнул Том, распахивая дверь.

Его рот растянулся в улыбке, но Патриция уловила мелькнувшее на его лице разочарование, моментально им спрятанное. Он надеялся на визит кого-то другого, подумала Патриция.

Она никогда не видела подружки Тома. Ей на мгновение даже стало интересно, как та выглядит. Высокая, худая, похожая на манекенщицу или, напротив, маленькая аппетитная толстушка? И почему она сейчас не ухаживает за своим возлюбленным?

Патриции хватило одного взгляда, брошенного на Тома, чтобы понять, что Триш не преувеличила картину его полной заброшенности. Том похудел, а бледностью мог поспорить с любым юношею тех романтических поэм, которые Патриция когда-то изучала в колледже. У него чахотка! — в духе дам тех лет подумала Патриция. Нет, он сохнет от любви! — пришла ей в голову следующая мысль, такая же конструктивная, как и предыдущая. Он болен гриппом, и ему нужна помощь, отмахнулась она от своих глупых идей, а вслух сказала:

— Зачем ты встал? Ты должен лежать!

— Если бы я продолжал лежать, то кто открыл бы тебе дверь? — усмехнулся Том.

— Ладно, с этим я согласна. Но сейчас марш в постель!

Том нехотя подчинился, а Патриция принялась за домашние хлопоты. Быт Тома был далек от идеала, и Патриция не раз ломала голову, как выйти из трудной ситуации. По дороге она купила продукты, чтобы приготовить полезные для больного блюда, которыми всегда тети пичкали ее в детстве даже при легкой простуде. Но для приготовления пищи требуется посуда, а кухня Тома ею не изобиловала. Пришлось Патриции изворачиваться.

Патриция сварила суп из петуха и занялась уборкой. Пыль в жилище Тома явно относилась к стратегическим объектам, без которых Том не мыслил своей жизни, и Патриции пришлось с ней повозиться. Разбросанные кругом книги, журналы, газеты были Патрицией подняты, наскоро подвергнуты классификации и сложены в аккуратные стопки. Тщательно пропылесосив квартиру, Патриция подошла к Тому.

— Ты спишь?

— Нет, наслаждаюсь доносящимися до меня запахами.

— Тогда встань! Я сменю постельное белье.

— Может быть, это необязательно? А, Пат?

— Ты болен! А чистота — залог быстрого выздоровления.

Поняв, что спорить бесполезно, Том нехотя сполз с кровати и переместился на кресло.

— Сколько же в тебе настойчивости и решительности, Пат! А воспитывали тебя, как я понял, в покорности. Когда же ты успела так измениться? — не удержался Том от шутливого замечания.

В ответ он удостоился пронзительного взгляда черных глаз. И Тому опять стало не то чтобы страшно, но как-то не по себе. Мысленно он порадовался, что у них только дружеские отношения. Спать с женщиной, от одного взгляда которой ёжишься, удовольствие не для него. Интересно, черные глаза у всех вызывают такие чувства?

— У тебя глаза как два огромных черных омута. Представляю, как ты боялась взгляда своих тетушек в детстве, — неожиданно для себя сказал Том.

— У них голубые, — машинально ответила Патриция, меняя простыню. — И у мамы были голубые.

— В кого же у тебя такие черные глазищи... — начал Том и осекся. Он не знал, как относится Патриция к теории Триш насчет ее отца, и испугался, что обидел ее.

Патриция усмехнулась.

— Не бойся. Я знаю все измышления Триш по этому поводу. Она даже называет меня дочерью маньяка. Считает, что мою мать изнасиловали, в результате чего на свет появил�ь я. Поэтому тети и не хотят говорить мне правды.

— А ты у них спрашивала?

— Сколько раз! И знаешь, что я слышала в ответ? «Воспитанная девочка не задает таких неприличных вопросов!» — в унисон сказали мои тетушки, когда мне было шесть лет и я впервые поинтересовалась личностью моего отца. Подобный ответ получила я и в двадцать пять, когда собиралась открывать свой первый магазин. Так что, возможно, Триш права. Но сейчас я могла бы понять любую ситуацию.

— Может быть, тети до сих пор боятся травмировать твою психику?

— Не знаю. И хватит об этом! А теперь ложись! Я буду тебя кормить.

Но Том заставил Патрицию разделить с ним трапезу.

— Я не буду есть, если ты сама не хочешь положить себе в рот даже кусочек собственной стряпни, — заявил он.

— Том, пища нормального качества. Неужели ты думаешь, что я буду экспериментировать, когда готовлю больному?

— А почему ты не ешь? Боишься?

— Я не голодна. Что я должна сделать, чтобы убедить тебя в этом?

— Поесть вместе со мной! Больные всегда капризничают, а сиделкам приходится к ним приноравливаться. Разве ты этого не знала, Пат? — улыбнулся Том.

Патриция вынуждена была тоже налить себе супа и начать есть. Суп из петуха оказался очень вкусным, не хуже, чем он получался у тети Аби. Та в их семье считалась настоящей мастерицей в приготовлении этого блюда. Незаметно для себя Патриция стала есть быстрее. Том наблюдал за ней с довольной усмешкой. От запеканки из телячьих почек Патриция уже и не помышляла отказываться.

Налив Тому приготовленный ею глинтвейн, который тетя Гвен считала лучшим лекарством от простуды, Патриция решила побаловать и себя. Общение с Томом оказалось для Патриции как глоток свежего воздуха для задыхающегося человека. Оно изгоняло все черные мысли, теснившиеся в ее голове.

События предыдущей ночи рассеялись как дым. Боль от удара, нанесенного ей Чарлзом, потихоньку отступала. Патриция весело беседовала с Томом, когда раздался звонок в дверь.

— Кто это? — спросила Патриция, невольно бросая взгляд на часы. Те показывали почти полночь.

— Не знаю, — ответил Том, вставая.

— Сиди! А лучше ложись! Я открою сама. Ты что, уже забыл, кто из нас больной? — строго сказала Патриция и направилась в холл.

— Ты здесь? — вскричала хорошенькая девушка, когда Патриция открыла дверь. Она издала вопль раненого зверя и отшатнулась от Патриции.

У Патриции от охватившего ее бешенства даже глаза посветлели. Перед ней стояла Элис, жена Чарлза. Сколько же бесстыдства у этой особы? Почти полночь, а она рвется к постороннему мужчине.

Бедный Том! Он уже не знает, куда деться от этой наглой мерзавки. Том хорошо воспитанный мальчик, настоящий джентльмен, как сказала бы тетя Аби, вот и не может себя защитить. Ее тетушки тоже не смогли бы постоять за себя.

Но Патриция сейчас покажет этой нахалке. Видимо, она, как и говорила Триш, пошла в своего отца. Неожиданно перед ее мысленным взором предстал старик, с которым она познакомилась когда-то около касс ипподрома. Горящие черные бездонные глаза полыхнули насмешкой.

— Что, доченька, растерялась?

Патриция тряхнула головой. Она предается каким-то странным размышлениям, а нахалка закончила выть и пытается оттеснить Патрицию от двери. Если она прорвется, Том спасует перед ней.

— Эй, позволь... — угрожающим тоном сказала Патриция, выдвигаясь вперед и стремясь оттеснить противную Элис.

— Что ты тут делаешь? Ты не можешь здесь находиться! Не имеешь права, — простонала Элис.

— Какого черта! — рявкнула Патриция. — Убирайся! Марш отсюда, а то спущу с лестницы!

— Я умру! Я не смогу больше жить! — рыдала Элис.

— Бесстыдница! Бегаешь за чужими мужьями! На что надеешься? Стоишь перед женой и размазываешь по щекам слезы! У тебя мозгов в голове нет или ты не умеешь ими пользоваться?

— Ты его жена?! Том женился?! Когда? — растерянно прошептала Элис.

— Вчера! — безапелляционно отрезала Патриция и с силой захлопнула дверь перед ошеломленной девушкой.

— Кто это был? — спросил Том, который, послушавшись совета Патриции, лежал на диване. Сытная еда, выпитый глинтвейн и свежий, чуть наполненный запахом лимона воздух в комнате после уборки Патриции — все это клонило ко сну. Только беспокойство за Патрицию — с кем она так долго разговаривает? — не позволяло Тому закрыть глаза и заснуть.

— В соседней квартире нет воды, — сказала Патриция.

— А ты устраняла неисправность или давала советы, как выжать из неработающего крана воду? — не удержался Том от мягкой насмешки. По его мнению, мрачный вид Патриции не вязался с такой ерундой, как бытовые неудобства.

— Давала советы.

Ее сухой тон почему-то сразу убедил Тома в правдивости ее ответа.

— Хорошо. Я сосну немножко? Не хочу переходить на кровать.

— Спи, Том, а я устроюсь в твоей спальне.

— Спокойной ночи, Пат!

Патриция сначала не собиралась оставаться у Тома. Она планировала посидеть у него и убедиться в спокойном сне своего подопечного. Потом вызвать такси и уехать домой, а рано утром снова появиться у Тома. Но после визита абсолютно не имеющей совести жены Чарлза, этой нимфоманки Элис, Патриция решила домой не ехать. Вдруг Элис вернется? А Том останется один, беззащитный перед посягательством этой любвеобильной Мессалины?

Нет, Патриция его не бросит! Она не даст его в обиду, не позволит запудрить ему мозги. Где это видано, чтобы так врывались к чужим мужчинам? В пылу гнева, который охватил Патрицию, она даже не осознавала, что Тома вряд ли можно считать ее мужчиной.

Патриция продолжала награждать Элис нелестными эпитетами. Ведя мысленную полемику с Элис, она умудрилась забыть о Чарлзе. Обманутый негодяйкой женой, он даже стал вызывать у Патриции сочувствие. Ты хочешь его утешить? — ехидно спросила она саму себя и тут же почувствовала, как кровь прилила к лицу.

— Нет, конечно! — вслух ответила Патриция и испугалась, что вырвавшийся у нее громкий крик разбудит Тома. Ее отношения с семейкой лорда Айлингтона не должны отражаться на здоровье больного. Конечно, он уже чувствует себя лучше, но болезнь штука коварная. Она может слегка отступить, чтобы потом накинуться на человека с новой силой.

— Сон лучшее лекарство, — снова вслух, но теперь уже тихо, процитировала тетю Аби Патриция и невольно улыбнулась. Сколько раз она сегодня обращалась к этому кладезю премудрости, к своей дорогой тетушке Аби?

Мысли Патриции перекинулись на ее отношения с тетями. Пора бы уж им помириться. Надо будет к ним поехать. Если они, как грозились, не пустят ее на порог, то она сядет на ступеньки перед домом и будет ждать. Пусть тетя Гвен назвала ее в последний раз, когда она испрашивала разрешения приехать, бесовским отродьем, Патриция все равно хочет ее увидеть.

Воображение снова нарисовало Патриции того человека с ипподрома. Странно, подумала она. Никогда за эти годы она не вспоминала о нем, а сегодня почему-то все время мысленно к нему обращается. Почему она тогда не спросила его фамилию?

О чем ты думаешь? — одернула себя Патриция. Неужели она всерьез считает, что это был ее отец? Патриции страстно захотелось увидеться с ним снова. Возможно, он еще жив и их новая встреча могла бы многое прояснить. Патриция немного помечтала, как хорошо было бы узнать об отце, но дневная усталость взяла свое и она задремала.

Патриции приснился сон. Она пришла к Мефистофелю в гости. Он обитал в том злополучном особняке с рыцарями, где Патриция играла роль Триш. Он очень обрадовался ее приходу. Она хотела броситься к нему в объятия, сказать, что он ее отец, но Мефистофель остановил ее. Сделал он это как-то особенно. Патриция словно наткнулась на невидимое препятствие и остановилась.

— Оставайся на том берегу, дочка! Когда-нибудь мы будем вместе, — прохрипел Мефистофель и исчез, оставляя после себя клубы белого дыма.

Патриция хотела последовать за ним, но ноги не слушались ее. Внезапно она увидела перед собой гору, которая на нее надвигалась. Она испугалась и хотела убежать, но вместо этого ноги понесли ее вперед. Она карабкалась на гору и все время боялась, что сорвется и упадет. Но невидимая сила поддерживала ее. Она смело двигалась вперед и поднялась на вершину горы, где круглой лужицей растекалось черное озеро. Царство Морфея, решила она.

— Тебе надо сесть в ладью и пересечь озеро, — услышала она чей-то голос и подчинилась.

Она мирно плыла в ладье по царству Морфея, как ночную тишину нарушила тревожная трель дверного звонка.

Патриция встрепенулась, не понимая, что происходит, и вдруг услышала удары. Кто-то, не учитывая времени суток, как сумасшедший колотил в дверь.

— Немедленно открывай! Или я ее выломаю к чертовой матери! — кричал мужской голос, который, наверное, был слышен за несколько кварталов отсюда.

Голос показался Патриции знакомым, но она никак не могла стряхнуть с себя пелену сна. Послышался звук открываемой двери. Значит, Тома разбудили и он встал. Догадался ли он надеть на себя что-нибудь теплое? Не хватает ему еще дополнительно простудиться.

Взволнованная этой мыслью, Патриция моментально проснулась и ринулась в комнату Тома. Его там не было. Только халат валялся на спинке кресла. Схватив его, Патриция выбежала в холл.

— Где она? — рычал до боли знакомый баритон. — Ты перешел все барьеры, парень! Я тебя предупреждал! Ты... — И голос осекся.

Патриция поняла, что Чарлз Айлингтон — а это именно он возвышался в дверном проеме перед Томом — увидел ее. Патриция стояла босая, в одном пуловере, едва закрывающем верхнюю часть бедер. Она не захватила с собой к Тому ни пижамы, ни халата. Поэтому, устраиваясь на ночь в его квартире, она сняла брюки, которые были из хлопка и смялись бы, если бы она завалилась в них спать. А вискозный вязаный пуловер без особого ущерба для своего внешнего вида мог выдержать использование его в качестве ночной рубашки.

Увидев Патрицию, Чарлз остолбенел. Его рот приоткрылся от изумления. Весь его вид говорил, что он рассчитывал встретить здесь кого угодно, только не ее. Несколько минут он потерянно смотрел на Патрицию, словно не веря, что это она.

Внезапно Патриция осознала, в каком двусмысленном положении оказалась, и судорожно попыталась прикрыть голые ноги халатом Тома, но тут же устыдилась своего порыва. Ей не в чем оправдываться. Она гордо вскинула голову.

— Вон отсюда! Вам здесь нечего делать! — перешла с места в карьер Патриция. Потом под изумленными взглядами двух мужчин подошла к Тому и набросила ему на плечи халат. — Здесь холодно. Ты можешь простудиться, — мягко заметила она.

— Предпочитаешь прятаться за спинами женщин?! Это низко, Том! Твое поведение недостойно джентльмена! — взвился Чарлз.

— Разве в правилах джентльменов устраивать ночью дебош? Моя тетя Аби объясняла мне, что джентльмены никогда так не поступают, — продолжала наступать Патриция и едко добавила: — Причина, по который вы здесь, и выеденного яйца не стоит. Вы уже должны были бы привыкнуть...

— Не стоит, — с презрением перебил ее Чарлз. — Возможно, для вас залезть к мужчине в постель — это мелочь, но Элис... — начал он и умолк. Гнев и обида, душившие его, вызвали спазм голосовых связок, и он не смог продолжить свои обвинения.

В холле воцарилась звенящая тишина. Чарлз смотрел на Патрицию. Его лицо выражало одновременно и нестерпимую боль, и глубочайшее презрение.

Вопреки всякой логике, Патриция ощутила себя виноватой, но тут же справилась с собой и смело посмотрела на Чарлза Айлингтона. Огромные иссиня-черные очи, сверкающие металлическим блеском, встретились с холодными, как будто подернутыми льдом, голубыми глазами. Грозные стрелы, вылетающие из черных, гасились в ледяном взгляде голубых.

Дуэль шла с таким напряжением, что, казалось, еще одно мгновение — и полетят искры. Первой сдалась Патриция. Ее глаза полыхнули черным огнем и опустились.

— Вы хотя бы прикрылись, леди, — криво усмехнулся Чарлз.

— В чем хочу, в том и хожу, сэр! — зло ответила Патриция.

— Конечно, это меня не касается, но почему вы всегда умудряетесь одеться не к месту, леди?

— Сейчас меня вряд ли можно назвать одетой, — запальчиво возразила Патриция и прикусила язык. Зачем усугублять ситуацию? Она и так глупее не придумаешь. Но как смеет этот чертов лорд делать ей замечания? Лучше следил бы за своей женой.

— Вы неплохо обрисовали ситуацию, — продолжал издеваться Чарлз.

Патриция задохнулась от негодования. Сейчас она ему покажет!

— Ищете Элис, лорд Айлингтон? — с любезной улыбкой осведомилась Патриция. — Думаете, мы ее спрятали?

Чарлз побелел от охватившего его бешенства. Черты его лица исказились, и Патриции показалось, что она услышала зубовный скрежет.

— Помолчи, леди, а с этим мерзавцем я сейчас разберусь.

Патриция интуитивно почувствовала, что Чарлз готовится нанести удар. Он сгруппировался и сделал выпад. У Патриции потемнело в глазах. Бить больного из-за шлюхи жены? Кровь вскипела в Патриции, и она как кошка бросилась на Чарлза.

Выпад, сделанный Айлингтоном, не достиг цели. Патриция вцепилась ему в шею. Двухметровый рост не спас его от высокой и гибкой Патриции. Обхватив его шею руками, она тянула его голову назад и вниз. Резкая боль пронзила шейные мышцы, и Чарлз был вынужден начать отбиваться от Патриции.

Он попытался стряхнуть ее с себя, но это оказалось не простым делом. Патриция ни на секунду не ослабила мертвой хватки. В какой-то момент Чарлз понял, что если он не предпримет срочных мер, эта сумасшедшая сломает ему шейные позвонки. Прорычав сквозь зубы что-то нечленораздельное, Чарлз с силой рванул руки Патриции и развел их в стороны.

Но Патриция не собиралась сдаваться. Изловчившись, она вырвала одну руку и попыталась вонзить ногти в шею Чарлза, но промахнулась. Они скользнули и прошлись по его уху, на котором моментально выступила кровь. Алые капельки начали медленно стекать на воротник рубашки.

Том не сделал никакой попытки помешать Патриции. Лекарство, которое он принял на ночь, чтобы сбить температуру, давало снотворный эффект. Поэтому он пребывал в заторможенном состоянии. Приход лорда Айлингтона и разыгравшуюся затем сцену он воспринял через пелену действия лекарства. Том вяло подумал, что Патриция явно перебарщивает, а этот сукин сын, Айлингтон, лезет не в свое дело.

Если бы сознание Тома не было затуманено, он без сомнения предпринял бы решительные меры: попросил бы Патрицию уйти из холла и вытолкал бы Чарлза из квартиры, пригрозив, что, если тот не уберется подобру-поздорову, он вызовет полицию. Насилие было для Тома неприемлемо.

Айлингтон машинально потрогал саднящее ухо, и его пальцы испачкались в крови.

— Вот дикая кошка, — не то восхищенно, не то презрительно пробормотал он.

Патриция же завороженно смотрела на кровь, и вдруг, наперекор всякой логике, как сомнамбула двинулась к Чарлзу, приподнялась на цыпочки и припала губами к ранке на его ухе. Она нежно поцеловала и слизнула языком кровь.

В тот же миг Чарлз схватил Патрицию в объятия и принялся яростно ее целовать. Он целовал ее грубо, словно наказывая, словно желая выместить все скопившееся в его сердце зло. Они изнемогали от поцелуя, но Чарлз оторвался от ее губ только тогда, когда почувствовал, что задыхается. Из его горла вырвался стон, стон отчаяния и желания. Обоих била дрожь. Они смотрели друг на друга и не знали, что им делать дальше: броситься ли в объятия друг другу или залепить пощечину?

Чарлз говорил себе, что обязан повернуться и уйти, что он не должен поступать, как подлец, и целовать чужую женщину, но сердце его не послушалось. Оно было полно страсти и гнева. Он сделал шаг к Патриции.

Реальность мгновенно исчезла, и они остались одни во всей Вселенной. Его руки обнимали тело Патриции, а губы целовали такой притягательный для него рот.

— Ты дьявол! — прорычал Чарлз, наконец отрываясь от Патриции.

— Иди к черту! — ответила она, развернулась и побрела из холла, даже не оглянувшись. Она почувствовала себя опустошенной, выпитой до последней капли.

Чарлз, хлопнув дверью, ушел.

Том остался в холле и ошеломленно смотрел то в сторону спальни, где скрылась Патриция, то на входную дверь, за которой исчез Айлингтон. Разыгравшиеся у него в холле удивительные события немного его взбодрили, и к нему вернулась способность соображать. Удивительно, как эти двое подходят друг другу! Надо было бы сказать Чарлзу, что это он здесь третий лишний, объяснить, что Патриция оказалась в его квартире случайно, растолковать, что они с ней только друзья и у них никогда не было даже подобия романа. Несколько поцелуев много лет тому назад не в счет. Неужели Айлингтон не догадался об этом?

Нет, конечно! — с горечью подумал Том и решил, что он встретится с Чарлзом Айлингтоном и расскажет ему о своих отношениях с Патрицией. Тот должен понять, что Том не может любить Патрицию. Это ему не по силам. Еще в момент знакомства он разглядел в тихой романтической девушке очень непредсказуемую и сильную женщину.

Том любит другую — солнечную, веселую девушку, которая само совершенство. Согреваемый этой мыслью, он поплелся к дивану в гостиной. Через несколько секунд он уже спал.

Патриция лежала без сна. Она вспоминала... Чарлза. Обещания, которые она дала Триш, снова оказались нарушенными. Как глупо с ее стороны влюбиться в женатого мужчину. Какая бы ни была Элис, но она его жена. Патриция не имеет права вмешиваться в их жизнь. Она не хочет быть причиной развода. Вот если Чарлз сам решит оставить Элис, тогда... Тогда Патриция еще подумает.

13

В доме остро ощущалось присутствие Элис. Значит, она здесь, подумал Чарлз и в который раз удивился ее способности в одно мгновение наполнять собой весь дом. Чарлз постарался незаметно пробраться к себе в спальню. Ему не хотелось сейчас видеть Элис.

Спальня была обставлена в соответствии с его вкусом. Эта комната нравилась Чарлзу. Спокойные серо-зеленые портьеры, такого же цвета, но более светлого тона стены, коричневые разводы на темно-сером фоне ковра — все это умиротворенно действовало на его психику. Чарлз скинул туфли и растянулся на леопардовой шкуре — единственном напоминании о бывшем хозяине этой комнаты. Он закрыл глаза и попытался уснуть, но неожиданно вспомнилась покупка этого дома.

Тогда Чарлз встретил девушку, очень необычную, ни на кого не похожую. Она пыталась его соблазнить, но он устоял. Спасся бегством, напомнил ему ехидный внутренний голос. Хотя бы и так, возразил он ему. Ничего постыдного он не совершил. Чарлз еще долго спорил с противным голоском внутри себя, пока тот не оставил его в покое. И он принялся вспоминать дальше.

На следующий день после этой странной встречи он, повинуясь необъяснимому капризу, позвонил в риелторскую контору.

— Могу ли я поговорить непосредственно с владельцем или членом его семьи, — спросил он и назвал адрес выставленного на продажу особняка, в котором он встретил девушку.

— Подъезжайте к нам и побеседуете с риелтором. Она сейчас в офисе. Только она уполномочена вести переговоры от имени владельца, — ответил ему приятный женский голос.

Чарлз поехал. В риелторской конторе его ждал сюрприз. К нему подошла уверенная в себе дама средних лет и представилась:

— Миссис Сэнди Росс, риелтор. Вас интересует особняк на Кенсингтон-хай-стрит?

— Да, — ответил Чарлз и пояснил: — Я был там вчера и разговаривал с дочерью владельца дома. Я хотел бы опять с ней связаться.

— Извините, но ни чем не могу помочь, — холодно ответила миссис Росс. — У меня нет ни ее адреса, ни телефона, да и о ее существовании я узнала только сейчас. От вас!

В этот момент Чарлз заметил знакомую нелепую юбку, мелькнувшую за шкафом. Значит, дочь владельца здесь? Чарлз даже сейчас, по прошествии стольких лет, ощутил ту радость, которая тогда на него нахлынула. Пат! — хотел крикнуть он, но сдержался.

— Вот она! — взволнованным голосом произнес он.

Миссис Росс оглянулась.

— Где? — удивленно спросила она. — Никого, кроме Триш, не вижу. — Триш! — позвала она, обращаясь к шкафу, — ты представилась дочерью владельца особняка на Кенсингтон-хай-стрит?

— Нет, мэм! — ответила девушка и повернулась.

Чарлз увидел хорошенькую шатенку, ни капельки не напоминающую его вчерашнюю знакомую.

— Триш, подойди! — потребовала миссис Росс. — Объясни, о чем толкует этот джентльмен. Я не понимаю.

Девушка приблизилась. Одета она была точь-в-точь, как Пат, но на этом сходство кончалось.

— Триш Фрейзер, — мило улыбнулась девушка. — Начинающий риелтор. В мои обязанности входит показывать объекты недвижимости, выставленные на продажу. Вас интересует особняк на Кенсингтон-хай-стрит? — спросила она.

— Вы вчера с ней встречались, сэр? — суровым тоном задала Чарлзу вопрос миссис Росс.

— Нет, но та девушка была одета точно так же, как и вы, мисс Фрейзер, — ответил Чарлз, подчеркнуто обращаясь только к Триш. Миссис Росс он проигнорировал. Ему не понравилась ее идея устроить ему перекрестный допрос.

Триш равнодушно повела плечами.

— Я не претендую на оригинальность, сэр, — скромно заметила она.

— Так что вы хотите, сэр? — раздраженно спросила миссис Росс. — Поговорить об особняке на Кенсингтон-хай-стрит или продолжить интрижку?

— Не было никакой интрижки! — возмутился Чарлз. Ему захотелось поставить миссис Росс на место. Неожиданно для себя он заявил: — Я пришел поговорить о покупке этого особняка, а не обсуждать свои личные встречи.

— Отлично! — миссис Росс радостно улыбнулась и уже воркующим тоном проговорила: — Вы делаете великолепный выбор, сэр. Поверьте, я продала много особняков, но этот дом самый лучший. Вам в нем будет очень удобно.

— Да, сэр, этот дом необыкновенный. Он и мне запал в душу, — внесла свою лепту в восхваление особняка Триш.

Чарлз уловил неискренность в их восторгах, но от своего намерения не отступил. У владельца дома при оформлении купчей он не спросил о его дочери — побоялся, что миссис Росс примет его за человека со странностями.

С того дня прошло немало времени, но он, как ни странно, не пожалел о своей покупке. Он никогда больше не встречал Пат, да и не думал о ней. Только сейчас он почему-то о ней вспомнил. Интересно почему? — задал себе вопрос Чарлз и не нашел ответа.

Постепенно его мысли перешли на Элис. Ей тоже сейчас несладко. Какой же негодяй, этот Том! Завлек в сети бедную девушку и бросил! Недаром он никогда не нравился Чарлзу. Почему жизнь устроила им эту злополучную встречу? Ведь Дэвид не самый близкий его друг, но, к сожалению, он все время крутился на его орбите. А однажды с ним появился Том, его кузен. Судьбе было угодно сделать так, что Элис появилась здесь именно в тот момент, когда те двое сидели у него в гостях. А теперь она страдает. И зачем Тому потребовалась Элис, когда у него есть Патриция? Чарлз убил бы этого подонка, если бы не эта женщина.

На протяжении всего времени, что прошло после их встречи в магазине, она не выходит у него из головы. Мысленно он продолжал держать ее в своих объятиях, целовать нежные душистые, отдающие земляникой губы, ощущать шелковистую кожу. Как он мучился, пытаясь понять, почему она убежала от него так внезапно! Он перебирал в памяти мельчайшие детали их встречи и не находил ключа к этой тайне.

— Чарли, к тебе можно? — послышался голос Элис, которая в обычной своей манере не стала дожидаться его разрешения, а уже открыла дверь и появилась в его спальне.

— Элис, почему ты врываешься ко мне. Может быть, я раздет или не один?

— Какая разница, Чарли, если все пропало? — горестно ответила Элис и бросилась рядом с ним на кровать.

— Как, какая разница? Ты должна вести себя сдержанно...

— И воспитанно. Ты зануда, Чарли!

— Элис! — одернул ее Чарлз. — Выбирай выражения!

— Вся моя жизнь пошла коту под хвост, а ты продолжаешь меня воспитывать, как будто я еще маленькая девочка. Ты когда-нибудь был влюблен?

— Элис, как ты смеешь?!

— Смею, Чарли, смею! Если бы не ты, женой Тома стала бы я, а не эта ободранная кошка.

— Она не ободранная кошка, а самая прекрасная женщина на свете! — с жаром воскликнул Чарлз.

Элис это высказывание заинтриговало. Любопытство всегда было одной из основных черт ее характера. На мгновение даже собственная боль притупилась в ее сердце.

— О ком это ты, Чарли? — ласково спросила она.

— О ней! Она перевернула мне жизнь, — не в силах больше сдерживаться, проговорил Чарлз.

— Ой как я рада! Наконец-то ты становишься похожим на человека! — Элис захлопала в ладоши и вскочила с кровати.

— Не говори ерунды, Элис. Женщины любят преувеличивать. Я справлюсь с этой проблемой.

— Любовь не проблема, Чарли, а счастье!

— Это видно по тебе, Элис! Какое такое счастье дал тебе твой негодяй? Пудрил тебе мозги?

— Я понимаю лишь одно: любовь тебя изменила. Ты стал говорить как живой человек, а не как воплощение английской благовоспитанности, — продолжала смаковать потрясшую ее новость Элис.

— У тебя никогда не было мозгов! Если бы он тебя любил, он не встречался бы с другой, — продолжал гнуть свою линию Чарлз.

— Том женился только позавчера. Если бы ты не шпионил за мной, не стерег бы меня, его женой стала бы я!

— Это он тебе наврал, что женился буквально на днях?

— Не он, а твоя несравненная Пат! — злорадствуя, отчеканила Элис.

— Как ты сказала ее зовут? Пат?

Элис на миг даже онемела.

— Ты... не знал ее имени? — еле выдавила из себя Элис и покатилась со смеху. — Так тебе и надо! — немного успокоившись и вытирая выступившие на глазах слезы, сказала она и добавила: — Любовь зла! Ты ее не признавал, вот она и отомстила тебе.

Чарлз промолчал. Он никогда не связывал ту давнюю историю с захватывающим дух знакомством с Патрицией. Слова Элис натолкнули его на мысль, которая давно уже должна была бы прийти ему в голову. Неужели его Патриция и та Пат одно и то же лицо? Юное восторженное существо с Трафальгарской площади, которое он и не запомнил-то, экстравагантная девица, то ли дочь бывшего владельца теперешнего его особняка, то ли самозванка, неизвестно как попавшая в дом и решившая мнимым родством возвыситься в его глазах, и женщина, в которую, по всей видимости, он имел несчастье влюбиться, — это один и тот же человек?

Элис молчала. По ее лицу было видно, что она о чем-то напряженно размышляет. Чарлз с нежностью посмотрел на нее. Он очень ее любит и желает ей счастья. На всю жизнь запомнил он ее недоумевающие глаза во время похорон отца. Их взгляд был устремлен ему прямо в сердце.

— Чарли, — тоненьким голоском тогда спросила она, еще не справляясь с буквой «р», — а папа к нам вернется? И почему так горько плачет мама?

Маленькая девочка еще не понимала, что такое смерть. Чарлз тогда поклялся, что станет защитником своей сестры. И он держал слово.

Но подросшая Элис неплохо научилась играть на нежных струнах сердца брата. Она закончила колледж и вознамерилась стать врачом. Этот ее выбор Чарлз не одобрял. Он не считал медицину женским делом, но Элис быстро справилась с нежеланием брата. О своем врачебном призвании Элис говорила с такой наивной верой в свои силы, с такой горячностью, что Чарлз не решился растоптать мечты своей маленькой девочки.

Но в случае с Томом все обстояло по-другому. Чарлз воспротивился этому увлечению сестры не на шутку и нашел в себе силы не идти на поводу у Элис.

— Ты не должна с ним встречаться, — неоднократно требовал он от сестры.

Но Элис не сдавалась. Она стала взрослой женщиной, и ее злило, что брат с присущей всем мужчинам тупостью продолжает считать ее маленькой девочкой.

— Не смей мною командовать! Ты мне не отец, а всего лишь брат. И не тебе решать, любить мне Тома или нет! — в пылу ссоры кричала она на него.

Но Чарлз тоже закусил удила. Он решил прервать ее отношения с Томом любым способом. Что послужило причиной столь яростного сопротивления с его стороны, Чарлз объяснить не мог. Это было интуитивное неприятие человека. С одной стороны, свою лепту внесла обычная в таких случаях ревность брата. С другой — невысокое мнение о кузене Тома. Но как бы то ни было, Чарлз решил действовать.

Он встретился с Дэвидом, взял у него номер телефона избранника сестры и позвонил ему. Он взывал к джентльменской чести Тома, говорил что-то о состоявшейся помолвке Элис, о том, что ее разрыв убьет их мать, и нес еще какую-то несусветную чепуху, но инстинктивно выбрал правильный тон разговора. Он не грозил, не запрещал, а умолял Тома, просил пойти ему навстречу и добился успеха.

— Хорошо, — сказал тогда Том. — Я постараюсь сделать так, что ваша сестра сама не захочет со мной встречаться.

Неужели Том ради этого женился? — подумал Чарлз, и червь сомнения в правильности своего поступка заполз ему в сердце. Он сам разрушил свое счастье. Единственная женщина, которую он жаждал, потеряна для него, зато он спас Элис, свою драгоценную маленькую сестренку!

— Братик, — мечтательным тоном проворковала Элис, — все может прекрасно устроиться! Мы можем поменяться!

— Чем, Элис? Спальнями? — предположил Чарлз, застигнутый врасплох предложением сестры. — Нет, дорогая сестренка, ты меня не уговоришь. Жить в комнате с рыбками и бабочками, купидонами и нимфами не по мне!

— Не спальнями, дурачок, а партнерами! Ты заберешь Пат, а я буду с Томом.

— Ты собираешься увести женатого мужчину? — ужаснулся Чарлз, поняв из предложения Элис только это.

— Ты забываешь, что он только что женился. А до этого был со мной. Любая женщина чувствует, когда ее искренне любят. А за Тома я ручаюсь! До того, как появилась эта шлюха... — Элис испуганно замолчала, ожидая от брата взбучки за ненормативную лексику.

— Когда они поженились? — вдруг спросил Чарлз, впервые не обратив внимания на слово, вырвавшееся у Элис. Раньше он долго и нудно читал бы ей нотацию.

— Три дня назад... А что? — растерялась Элис.

Но это нонсенс! Его Патриция не могла одновременно находиться с двумя мужчинами. В это время она была с ним!

Чарлз в возбуждении вскочил с кровати и принялся мерить шагами спальню. Он чувствовал, что близок к пониманию того, что все время от него ускользало. Они не могли пожениться позавчера. Это событие было или раньше или его не было никогда. Он обязательно разберется.

Элис, глядя на мечущегося из угла в угол брата, поняла, что сейчас вряд ли достучится до его сознания. Кроме того, ее предложение вследствие извечной мужской тупости может быть отвергнуто Чарлзом. Его понятия хорошего и плохого отдают ретроградством. Он непременно загубит ее замечательную идею, которая так хорошо разрешила бы возникшую между ними коллизию. Брат будет счастлив с этой шлюхой — Элис даже мысленно не хотела называть Пат по имени, — а она вернет себе Тома. И Элис кубарем вылетела из спальни.

Чарлз, оставшись один, подошел к окну и уставился в пространство. Перед глазами стояла только Патриция. Вот она в своем нелепом наряде появляется между магазинных полок, вот подходит к нему... Чарлз протягивает к ней руки...

Но вдруг в поле его зрения попала виднеющаяся справа вывеска. Она чем-то привлекла его внимание, и Чарлз силой воли стряхнул с себя навязчивый образ Пат.

— «У тетушки Пат», — по слогам, словно только что научился читать, разобрал Чарлз готические буквы.

И вот уже он, не уступая в скорости сестре, галопом выскочил из спальни и кинулся в мини-маркет.

— Где Пат? — закричал он, влетая в магазин.

— Кто, простите? — вежливо поинтересовалась молоденькая девушка, одетая в форменный костюмчик.

— Продавщица, которая здесь недавно была?!

— Простите, сэр, но у нас никто не работал и не работает с таким именем.

— Так вы не знаете Патрицию? — разочарованно спросил Чарлз. Ответ, лежащий на поверхности, оказался ошибочным.

Продавщица пожала плечами, но растерянный молодой мужчина был очень красив, и ей захотелось помочь ему.

— Может быть, вы имеете в виду Патрицию Дойел? Но она бывает здесь очень редко. Ей же принадлежит не один этот магазин, а целая сеть, — просветила Чарлза продавщица и добавила: — Хотите, я дам вам телефон офиса?

В следующую секунду Чарлз уже звонил в офис. Ответили ему практически мгновенно. У Патриции оказались отлично вышколенные сотрудники.

— Патриции Дойел сегодня не будет, — услышал Чарлз приятный женский голос.

— А завтра? — нетерпеливо спросил Чарлз.

— Сожалею, у нее что-то случилось с родственницами. Она уехала в Бостон. Пока не известно...

Но Чарлз не стал слушать дальше. Он уже знал, что предпримет. Он поедет в Бостон! В этом маленьком тихом городке недалеко от залива Уош в Восточной Англии, откуда в XVII веке английские пуритане отбывали в Америку, немного жителей. Найти Патрицию Дойел не составит большого труда.

Через четверть часа лорд Чарлз Айлингтон уже мчался на бешеной скорости на своем «порше» серебристого цвета за своей принцессой.

А Элис решила воплотить в жизнь свою идею: отправиться к Тому и в лоб спросить, когда он успел связать себя брачными узами с этой шлюхой, и если это событие уже произошло, то предложить поменяться местами с ней. Как умудрился ее братик втрескаться в нее по уши?! От мысли, что эта стерва сейчас у Тома и они живут вместе, сердце Элис сжималось в болезненном спазме.

Слезы наворачивались на глаза, губы дрожали, но Элис все-таки нашла в себе силы вести свой новенький красный «остин», внешне точно копировавший модель, которая была так популярна в шестидесятые-семидесятые годы XX века.

Ее единственный возлюбленный, ее первая и последняя любовь не может оказаться женатым на этой стерве. Элис не могла обмануться в его чувствах к ней. Ей уже двадцать четыре, она взрослый человек со сложившейся психикой и взглядами. Поэтому она ответственно может судить, что Том тот человек, который сможет составить ее счастье.

Она не позволит своему братцу, который все еще считает ее маленькой дурочкой, разбить ей сердце и навеки лишить счастья. Элис давно хотела прекратить вмешательство Чарлза в свою жизнь, но даже мать стала на его сторону.

— Пойми, доченька, — ласково сказала она, когда Элис в очередной раз пожаловалась на занудство Чарлза. — Он же твой старший брат и желает тебе самого лучшего!

Но когда Элис примчалась к ней в Стаут-хаус, их родовое поместье, с просьбой повлиять на брата — Чарлз почему-то возненавидел Тома всеми фибрами своей души, — мама посоветовала ей приехать к ней вместе с Томом, чтобы она сама могла взглянуть на избранника своей дочери. Элис тогда на крыльях любви примчалась в Лондон, позвонила любимому, и сердце ее возликовало, когда она услышала неподдельную радость в голосе Тома.

— Элис! Родная, я заждался тебя!

Но свидание, которого она с таким нетерпением ожидала, разрушило ее надежды. Ей хватило одного взгляда, брошенного на Тома, чтобы понять, что в их отношениях что-то сломалось.

Открытый сияющий взгляд его честных глаз потух. Он был смущен и как будто стыдился самого себя. Только одно мгновение при виде Элис Том встрепенулся, радостно к ней потянулся, но тут же потупил взор и весь сжался.

Не успели они устроиться за столиком ресторана, в котором договорились встретиться, как к ним подошла высокая, очень красивая молодая дама. Одета она была, с точки зрения Элис, отличающейся безупречным вкусом, несколько вызывающе. Сильно декольтированное ядовито-розовое платье слишком плотно обтягивало ее гибкую фигуру, а украшенные стразами того же цвета черные туфли на высоких каблуках выглядели вычурными. Держалась она очень высокомерно и сделала вид, что Элис не заметила. Том при виде ее сконфуженно вскочил, а незнакомка нежно поцеловала его прямо в губы.

— Прости, мой котик, — проворковала она низким грудным голосом. — Зашла пообедать и увидела тебя.

Обращение розовой твари, как про себя окрестила подошедшую даму Элис, было пошлым. Элис ожидала от Тома, что он одернет зарвавшуюся нахалку, но он промямлил до приторности сладким тоном.

— Моя кошечка, я рад... Очень приятный сюрприз...

Да уж, сюрприз так сюрприз, вроде той неожиданности, которую преподносит иногда мамина кошка на кресле в гостиной, подумала Элис, а вслух нашла в себе силы сказать:

— Познакомь нас, Том.

Но Том смутился еще больше, напомнив ей того страуса, про которого говорят, что, пряча голову в песок, он спасается от опасности.

— Кто это, Том? — спросила, удосужившись наконец ее заметить, «розовая тварь». — Одна из твоих нищих санитарок? Если ей так интересно, скажи, что меня зовут Пат.

Неужели эта тварь имеет в виду меня? — подумала Элис. Одетая просто, но как всегда с отменным вкусом и так, что любой понял бы, что вещи на ней очень дорогие, возмутилась до глубины души. На миг даже поведение Тома померкло перед этим оскорблением.

— Сразу видно, что твоя расфуфыренная дешевка родилась на помойке, — процедила сквозь зубы Элис и, гордо вздернув голову, встала из-за стола. — Уверена, что вам доставит удовольствие доесть за мной, — бросила она на прощание, обращаясь к «розовой твари».

Она ушла не оглянувшись. Вдогонку ей раздался издевательский женский смех. В порыве негодования Элис решила расстаться с Томом, но потом нежное женское сердце нашло в пользу любимого массу доводов для оправдания.

Элис еще немного колебалась, звонить Тому или нет, как узнала в больнице, где работал Том, что он заболел гриппом, который очень тяжело протекает.

Не прошедшая обида на Тома не позволила Элис сразу кинуться к нему домой. Пусть та тварь за ним ухаживает, мстительно думала она про себя. Но ближе к полуночи любовь взяла верх над всеми другими чувствами. Элис представила себе больного Тома — беспомощного, неприкаянного, лежащего с высокой температурой. Его мучает жажда. Он зовет Элис. Просит пить. Но никто не идет к нему. Она от него далеко, укрылась в особняке брата. А Том, возможно, в этот момент близок к смерти.

Слезы навернулись на глаза Элис. Оставаться на месте она больше не могла. Элис кинулась к нему и нарвалась на ту стерву. Она никогда не думала, что после такого унижения снова вернется туда. Но факт остается фактом. Она опять едет к Тому.

И вот наконец его дом. Здравый смысл призывал Элис повернуть назад, но, не вняв его голосу, она смело двинулась вперед, в квартиру Тома.

— Элис, — рванулся к ней Том, но тут же остановился.

— Твоя жена дома? — По дороге к Тому Элис решила выложить свой план им обоим одновременно. Какую бы неприязнь ни вызывала у нее «розовая стерва», но она все-таки женщина, а ум прекрасной половины человечества быстрее и гибче. Том мог так же, как и Чарлз, начать нести несусветную чушь про порядочность, которая в этом случае заставит их всех только страдать.

«Розовая тварь» должна клюнуть на ее предложение. Брат Элис богат, и он лорд. Безусловно, в глазах Пат это даст Чарлзу перед Томом большие преимущества. В настоящую любовь с ее стороны к Тому Элис не верила.

— Моя жена?! — изумился Том и замер, глядя на Элис. Потом, словно в его голове что-то щелкнуло, воскликнул: — А! Моя жена! Она на работе.

— Где она работает? Она тоже врач? И не говори мне, пожалуйста, что ты не знаешь, — добавила Элис, заметив, что глаза Тома подозрительно забегали.

— Но я в самом деле... — начал он, но смутился под прокурорским взглядом Элис, а, может, просто не мог врать той, о ком постоянно мечтал. Он замолчал, и вид у него был такой, словно он колеблется, говорить ему или нет.

— Где она работает? Том, не надейся — я не отстану!

— Элис, обещай, что не совершишь какой-нибудь глупости. Иначе я тебе ничего не скажу!

— Не волнуйся! У меня к ней предложение, от которого она придет в восторг, — постаралась успокоить его Элис.

Том разрывался между любовью и дружбой. Ему не хотелось подставлять Пат, но отказать Элис в чем-либо он не мог. В конце концов, он может сказать только номер телефона офиса Патриции, а там трубку берет сначала секретарша. Так он и поступил.

Элис тут же пулей вылетела из его квартиры, а Том стал набирать один за другим номера личных телефонов Патриции. Так и не дозвонившись, он вынужден был воспользоваться номером офисного телефона. Секретарша его знала, и он получил более подробные сведения, чем Чарлз. Но их суть оставалась та же — у Патриции случилось несчастье. Поэтому Том, не долго думая, отправился на вокзал Кинг-Кросс, собираясь ехать в Бостон.

Элис же ждала неудача. Нужный ей номер телефона был долго занят. По случайному стечению обстоятельств в это время в офис звонила с тем же самым вопросом Триш.

— Ах, миссис Вуд, ничего не знаю. Сама очень волнуюсь. От нее никаких известий. Что там стряслось в Бостоне, ума не приложу. А здесь еще все звонят, спрашивают хозяйку. Что делать, не знаю даже, — изливала душу Триш секретарша.

— Говорите, что сегодня ее не будет, и поменьше подробностей, — посоветовала ей разволновавшаяся Триш, которая во время разговора приняла решение немедленно ехать в Бостон, чтобы помочь подруге перенести горе.

Поэтому, когда Элис дозвонилась до секретарши Патриции, она услышала только то, что Патриции Дойел нет в Лондоне и когда та вернется, неизвестно.

Рассерженная Элис снова поехала к Тому, но того уже не было дома. Не очень рассчитывая на удачу, она набрала номер его телефона, но Том ответил сразу же:

— Не могу с тобой говорить, Элис, извини. Еду в Бостон. У Пат горе, и я обязан помочь.

Элис обладала не меньшей сообразительностью, чем ее брат. И вот уже из Лондона в Бостон вслед за «порше» серебристого цвета на предельной скорости помчался красный «остин».

14

Утром Патриция получила телеграмму. Дрожащими пальцами она развернула белый листок бумаги. «Срочно приезжай!» — гласил текст. Подпись отсутствовала. Телеграмма была послана из Бостона. Тетя Аби или тетя Гвен... Патриция даже мысленно не могла закончить фразу.

— Этого не может быть! Нет! Нет! — громко закричала Патриция, словно хотела мощностью своих голосовых связок отвести беду.

Главное, не поддаваться панике, внушала себе Патриция. Но шок полностью притупил деятельность мозга. Телеграфное сообщение заставило Патрицию забыть о существовании телефона. Ее тети редко к нему прибегали, и неожиданно заложенные с детства в голову Патриции принципы дали о себе знать.

Наконец сознание немного прояснилось. Патриция бросилась к телефону и набрала бостонский номер. Послышались длинные гудки. Патриция с замиранием сердца ждала, что вот-вот кто-то возьмет трубку, но этого не произошло. Патриция повторила набор. Она нажимала кнопки раз за разом, но результат был один — на звонок никто не ответил.

Как она добралась до вокзала, Патриция не помнила. Слезы медленно катились из глаз. В том, что случилось что-то очень страшное, она не сомневалась.

Ее попытки помириться, объяснить тетям свою жизненную позицию, похвастаться, наконец, своими достижениями в бизнесе, успеха не имели. За годы, прошедшие после их страшной ссоры, она получила только две открытки от тети Аби. Все их телефонные разговоры протекали в телеграфном стиле. На вопрос Патриции, как у них дела, они коротко отвечали «все в порядке, заботься о себе» и вешали трубку.

В прошлом году Патриция, наплевав на нежелание тетушек с ней видеться до конца жизни, вознамерилась поехать к ним на Рождество. Но она тогда сглупила — предварительно позвонила в Бостон.

— Не смей не только приезжать, но и звонить, — бросила ей тетя Гвен злые, несправедливые слова.

Патриции казалось, что поезд, идущий через Питерборо, еле тащится, хотя другие пассажиры катастрофическое падение скорости не замечали. Патриция же готова была выпрыгнуть из вагона и помчаться бегом, но остатки разума удерживали ее от столь экстравагантного поступка. Ее мозг еще в состоянии был понять, что мировой рекорд стайера она не установит.

— Мэм, до остановки в Бостоне еще пятнадцать минут. Спокойно отдыхайте, — добродушно заметил проводник, когда Патриция загодя встала у дверей вагона, но отчаяние, владевшее ею, помешало Патриции прислушаться к разумному совету.

Не успел поезд остановиться, как Патриция выбежала из вагона и помчалась к дому. Она не замечала ни машин, ни людей, ни улочек городка, в котором так долго не появлялась. Ее мечта спокойно побродить по местам детства и юности, насладиться их тихой неторопливостью осталась там, в другой жизни.

Патриция двигалась на автопилоте и пока довольно успешно избегала столкновения с домами, автомобилями, людьми и деревьями. Только пару раз ее чуть не переехали колеса машин, одна из которых — «олдсмобил» выпуска шестидесятых годов, реликтовое ископаемое, сохранившееся в основном в небольших городках типа Бостона, — двигалась со скоростью черепахи и вовремя сумела затормозить, а другая — грузовик — только трогалась. Если пожилая дама, сидевшая за рулем «олдсмобила» от испуга лишилась дара речи, то водитель грузовика не преминул наставить Патрицию на путь истинный.

— Открой глаза, мисс, и впредь их не закрывай, пока не доберешься до своей кровати. Иначе заночуешь в другом месте и спать там будешь вечно! — И, довольный собственной шуткой, он засмеялся.

Потом, не разобравшись, где улица поворачивает направо, Патриция почти врезалась в зеркальные двери магазина, но в этот момент они распахнулись и Патриция оказалась в объятиях мужчины.

— Ба, да это Пат! — воскликнул он. — Вот так неожиданность! Какими судьбами в нашем захолустье?

Патриция с трудом сфокусировала зрение. Она стукнулась лицом о плечо мужчины, которое оказалось довольно-таки костистым. Перед ней стоял, удерживая ее в объятиях, Билли, ее одноклассник.

— Что случилось с тетями? Которая из них... — Патриция не договорила, внезапно поняв, что масштабы трагедии намного больше. Они обе погибли. Тогда становится понятным, почему телеграмма не подписана и никто не отвечает на телефонные звонки. Патрицию ждут два хладных трупа. Это все, что осталось от ее любимых тетушек.

— Ничего. Когда я уезжал, обе были живы-здоровы, но я отсутствовал две недели, — сказал Билли.

Радость, сначала охватившая Патрицию, моментально сменилась еще более сильным отчаянием. И винить в случившемся она должна только себя. Патриция не простит себе до конца дней, что не поторопилась с приездом. Самая страшная казнь будет для нее милосердием. Тети ее выпестовали, кормили и одевали. Они любили ее, души в ней не чаяли. А чем она ответила им? Черной неблагодарностью! Подумаешь, они жили не по современным понятиям! Что стоило ей подчиниться их требованиям? Никчемная эгоистка! — корила себя Патриция. Ничего с ней не случилось бы, если бы она закончила колледж и осталась бы здесь преподавать.

Не хотела носить мешковатые брюки и застегнутые до последней пуговички блузки в скромненький цветочек? Если бы она все это сделала, тогда ее тети были бы живы. Возможно, здесь Патриция нашла бы свое счастье, а не гонялась бы за миражом — чертовым лордом Айлингтоном, который вдобавок оказался женат. Кому сейчас нужны ее магазины и деловой успех? Мертвых этим не оживишь!

Входная дверь не была закрыта на замок. Патриция толкнула ее и вошла в дом. С сердцем, обливающимся кровью от горя, Патриция двинулась в гостиную. Она полагала, что там встретит кого-нибудь из соседей.

Но вдруг дверь, ведущая в гостиную, распахнулась и перед Патрицией возникла живая и невредимая тетя Аби. Патриция бросилась к ней. Слезы градом брызнули у нее из глаз, и она припала к груди тети.

— Тетя Аби, родненькая, как я рада, что ты жива, — плача, лепетала Патриция.

— Пат, доченька, наконец-то! Беда-то какая! — прошептала тетя Аби, прижимая к себе племянницу.

Патриция зарыдала еще сильнее.

— Бедная тетя Гвен, — бормотала она сквозь слезы.

— Успокойся, Пат. Теперь мы вместе.

— Это я виновата!

— Что ты, милая?! — удивилась тетя Аби.

— Я не брошу тебя. Я останусь здесь с тобой навсегда.

— Это еще зачем? — подозрительно спросила тетя Аби.

Патриция не стала акцентировать внимание на странных словах тети. Она знала — горе туманит разум.

— Мы будем вместе, — продолжала она успокаивать тетю.

— Конечно, детка, мы вместе. Поставим Гвен на ноги, вернее приведем ее голову в порядок и заживем как всегда.

— Так тетя Гвен жива? — вскричала Патриция.

— Конечно! Страшно говорить такие слова, но, если так пойдет дальше, мы скоро потеряем ее.

— Очень серьезно? — спросила Патриция.

— Дальше некуда!

Сердце Патриции то замирало от горя, то начинало отчаянно биться от возрождавшейся надежды.

— Мы ее спасем! — воскликнула она и спросила: — Она в сознании?

— Какое там сознание! Абсолютно все мозги вылетели!

— Ой! — вскрикнула потрясенная Патриция.

Воцарилось молчание. Тетя Аби, судя по всему, пребывает в трансе. Патриция опасалась произнести хотя бы слово. Да и что может она сказать? Она уже больше не сомневалась в произошедшей трагедии. Тетя Гвен умрет. Люди с тяжелой травмой черепа не жильцы на этом свете.

Патриция попыталась взять себя в руки и найти в себе силы утешить тетю Аби. Ей сейчас во сто крат тяжелее, чем Патриции. Она прожила с сестрой всю жизнь. Патриция должна помочь пережить ей горе.

Неожиданно дверь распахнулась и в комнату ворвалось, радостно улыбаясь, нелепое существо. Патриция решила, что это девочка-подросток, одна из современных акселераток, у которых физическое развитие опережает умственное.

Патриция уже хотела одернуть девчонку, объяснить ей, что радостный визг неуместен в доме, где поселилось горе. Но, приглядевшись, Патриция поняла, что перед ней Женщина лет сорока с большим хвостиком, но одета она более чем странно. В белых лакированных сапогах на пятнадцатисантиметровой платформе, в оранжевых брюках-капри, отороченных зеленым мехом неизвестного природе зверя, в короткой кожаной курточке, украшенной множеством металлических заклепок, и рукавами с длинной бахромой, она напоминала летучую мышь в состоянии наркотического опьянения.

Но самым ужасным в ее внешности была шевелюра: короткие волосы клоками торчали во все стороны. А их цвету позавидовал бы любой кот — призер кошачьих выставок. Полосы, пятна непонятной конфигурации желтого, оранжевого и пурпурных тонов на черном основном фоне смотрелись бы на кошачьей шерсти великолепно, чего нельзя было сказать о волосах представительницы прекрасной половины человечества.

— Пат! Наконец-то Пат приехала, — разобрала Патриция вопли, издаваемые дамой.

Бедная тетя Аби, подумала Патриция. Как ей не повезло с новыми соседями. При ней рядом с ними не жили такие экстравагантные особы.

— Нашего полку прибыло, — издала дама воинствующий крик, заключила Патрицию в объятия и звучно чмокнула в обе щеки. Но этого фантастическому созданию показалось мало. И оно сначала закружило Патрицию, а потом повело в прыжках задорной жиги.

Только сейчас, скача в ирландском танце, который Патриция танцевала впервые, она поняла, что перед ней не кто иной, как ее любимая тетушка Гвен.

Патриция бросила взгляд на тетю Аби. По всем принятым канонам поведения в их семье дорогая тетя должна была бы пребывать в глубоком обмороке, но, по-видимому, устои были порушены напрочь. Тетя Аби сидела на диване и безучастно наблюдала за разыгрывающейся на ее глазах сценой.

«У нее вылетели все мозги», — всплыла в мозгу Патриции произнесенная тетей Аби фраза, и, глядя на скачущую с ней тетю Гвен, она не могла не согласиться с этим определением.

Видимо, кто-то в этой семье всегда должен выступать в роли благовоспитанной особы, и раз тетя Аби забыла свой репертуар, то Патриция подхватила выпавшее знамя — упала в обморок. Очнулась Патриция не от нашатыря или ароматических солей — тетя Гвен самым неподобающим для истинной леди способом привела ее в чувство. Она выругалась и влепила Патриции пощечину.

Сначала Патриция решила, что все это ей снится. Она даже дала себе слово прислушаться к совету Триш и проконсультироваться с Томом. Возможно, у нее развивается какое-то психическое заболевание.

Патриция больно себя ущипнула. Нет, она не перенеслась в свою лондонскую квартиру. Знакомая с детства патриархальная обстановка XIX века осталась на месте. Дубовый стол, чиппендейловские стулья, стены, затянутые штофом над резными панелями — все было знакомо Патриции до мельчайших деталей. Около окна стояло старинное кресло времен королевы Анны — любимое место отдохновения тетушки Аби. Она и сейчас в нем восседала.

Но что это? В углу, около кресла, чудовищным диссонансом благородной старине притулился саксофон. Кто же на нем играет? — подумала Патриция, и тут же ее мозг подсказал ответ. Конечно, тетушка Гвен, которая из стареющей чопорной леди превратилась в ветреную особу, в юницу, забывшую счет собственным годам.

— Боже, какой ужас! — наконец дала оценку происходящему Патриция.

— И не говори, — эхом откликнулась тетушка Аби. — Теперь поняла, почему я дала тебе телеграмму?

— Так ты на стороне Абигайль? — ринулась в бой тетя Гвен. — Я-то обрадовалась, думала, что ты приехала сама, а тебя, оказывается, это ископаемое, этот осколок пуританской эпохи пригласил на подмогу!

— Тетя, вы сами запретили мне приезжать, — неожиданно для себя выпалила Патриция. Она не собиралась сводить счеты с тетушками.

— Я? Ну дура была, а ты что, решила обидеться?

— Нет, конечно! Мои дорогие, как я рада, что вы живы! — Шок от внешнего вида тетушки Гвен прошел, и ее охватило безмерное чувство радости. Она судорожно сжала тетю Гвен в объятиях. По щекам Патриции текли слезы облегчения, и она все повторяла и повторяла: — Тетя Гвен, живая, живая...

— А ты меня уже похоронила? — сварливым голосом спросила тетя Гвен.

Патриция машинально взглянула на тетю Аби.

Тетя Гвен, заметив этот взгляд, моментально переключилась на сестру:

— Это ты меня поторопилась умертвить? На выкуси! — И тетя Гвен сложила пальцы определенным образом, который наиболее часто используется уличными мальчишками, и поднесла дулю к лицу тети Аби. — Я еще попляшу на собственной свадьбе! — пригрозила она ей.

— Этого я и боюсь больше всего, — не реагируя на непристойный жест, проговорила тетя Аби и, обращаясь к племяннице, спросила: — Ты знаешь, что отчудила твоя тетка Гвен? — И, не дожидаясь ответа, злорадно пояснила: — Она собралась замуж!

Это сообщение уже не произвело на Патрицию того впечатления, на которое рассчитывала тетя Аби. Когда на человека обрушивается шквал новостей от трагических до комических, он редко адекватно реагирует.

— В браке состоит большинство женского населения планеты, и только отдельные, недоделанные особы, — указующий перст тети Гвен направился на сестру, — живут старыми девами. А я хочу испытать радости замужества.

— Кто он? — выдавила Патриция.

— Уж отчудила, Гвендолин, так отчудила! Сей джентльмен — спортсмен. Ни ума, ни происхождения...

— Миледи футы-нуты, — присела тетушка Гвен в насмешливом реверансе. — Мой Джон мужчина хоть куда! — добавила она и вдруг обрушилась на племянницу: — Ты, Пат, тоже стала рафинированной селедкой? Все считаешь себя молодой? Смотри, довыбираешься, будешь куковать свой век, как эта дурища!

Патриция потихоньку приходила в себя. Тетя Аби прислала телеграмму, потому что тетя Гвен собралась замуж. Изменения, произошедшие в мировоззрении ее дорогой тетушки, не говоря уж о ее боевой раскраске, конечно, свидетельствуют о влиянии таинственного спортсмена Джона. Надо отдать ему должное — переделать тетю Гвен Патриция считала делом невозможным. Тетя всегда была верной соратницей своей старшей сестры — тети Аби. В некоторых вопросах — притворном жеманстве, способности падать в обморок из-за малейшей ерунды — она могла дать ей фору.

— Держи спину прямо, когда сидишь за столом! Ешь медленно. Настоящая леди никогда не возьмет такой огромный кусок, который ты, Пат, умудрилась затолкать себе в рот, — словно воочию услышала Патриция наставления из своего детства, которыми так любила потчевать ее тетя Гвен.

И вдруг такая метаморфоза! Даже Патриция не могла поверить, что эта дама, похожая на попугая, ее родная тетя, а что говорить о старой тетушке Аби?

Стоп! — вдруг одернула себя Патриция. Почему старой? Тете Аби сейчас только пятьдесят три. Многие женщины в этом возрасте выглядят очень молодо. Красота поздней осени придает им особое очарование. И тетя Аби может еще быть привлекательной. Седые волосы необходимо покрасить, придав им естественный каштановый оттенок. Лицо же тети Аби способно еще поспорить со многими молодыми мордашками. А тетя Гвен — младшая из сестер. Конечно, она хочет земных радостей.

— Что сидите как на похоронах? Неплохо бы и перекусить. Я жрать хочу как волк, — заявила тетя Гвен.

Патриция вздрогнула. Прежняя тетя никогда не позволила бы себе таких выражений. Как надо говорить, когда испытываешь непереносимое чувство голода? Пока Патриция вспоминала уроки хорошего тона своего детства, тетя Гвен продолжила:

— Ты, Абигайль, понятно, в коме. Но блох-то надо ловить! Хорошо, что я прихватила с собой пиццу и курицу. Сейчас засунем в микроволновку — и готово.

Патриция вдруг с ностальгией вспомнила, какие блюда готовились у них в доме. Пальчики оближешь! Продолжая думать о гастрономических шедеврах тети Аби, Патриция отправилась вслед за тетушкой Гвен на кухню. Ей хотелось поговорить с ней о Джоне.

В ее сердце вкралась тревога. Новые манеры и внешний вид ее тетушки говорили не в пользу ее жениха. Тетя Аби, видимо, права, что считает его невоспитанным человеком. Или Джон — молодой парень, охотящийся за деньгами?

Патриция привыкла считать себя выросшей в небогатой семье, но сейчас впервые оценила все, что окружало ее в детстве, по-другому. Дом — большой двухэтажный особняк с немалым участком земли, а обстановка — настоящий антиквариат! Тети, выросшие в пуританской семье, довольствовались малым. Значит, у них есть сбережения. Возможно, Джон решил прибрать к рукам лакомый кусочек.

— Сколько лет твоему Джону? — спросила Патриция.

— Скоро пятьдесят семь, но он крепкий мужчина.

— Ему нравится... — начала Патриция, но из гостиной донесся испуганный визг.

— Не иначе к Абигайль явился черт из преисподней, — с усмешкой проговорила тетя Гвен и поспешила к сестре.

Патриция кинулась следом. В гостиной она обнаружила джентльмена приятной наружности, на шее которого сразу же повисла тетя Гвен. Джон, догадалась Патриция. Он производил впечатление серьезного степенного джентльмена, и ей показалось странным, что тетя Гвен приобрела под его влиянием повадки, не в меру молодящейся особы. Ему больше подошла бы прежняя тетя, решила Патриция.

После взаимного представления, Патриция с удивлением услышала от Джона Уайта панегирик в свой адрес. Понимая, что источником информации о ней была ее тетя, сказанное Джоном Уайтом явилось для нее откровением. Оказалось, что она совсем не знает свою тетку. Под пуританской строгостью тети Гвен отчетливо проступали доброта и мягкость. Неужели любовь так меняет людей? — подумала Патриция.

15

Патриция разговорилась с Джоном Уайтом. Этот джентльмен с каждой минутой нравился ей больше и больше. Тетя Гвен подошла к сестре, которая перестала верещать, но по-прежнему восседала в кресле грозным судией. Ей хотелось подготовить Абигайль к церемонии бракосочетания, которая должна была состояться на следующий день.

— В Лондоне сейчас все красят волосы под мех животных? — улучив момент, когда внимание его невесты полностью сосредоточилось на сестре, спросил мистер Уайт Патрицию.

Патриция сначала не поняла вопроса. Только заметив грустный взгляд, брошенный женихом на шевелюру своей невесты, ей стало ясно, о чем идет речь. Бедный Джон! — подумала Патриция. Продвинутость тетушки Гвен в некоторых вопросах была ему не очень по сердцу.

Пока Патриция подыскивала дипломатичный ответ, тетушка Аби опять громко вскрикнула, а потом, откинувшись на спинку кресла, стала, задыхаясь, открывать и закрывать рот.

Патриция и мистер Уайт кинулись к ней, но Абигайль вдруг обрела дар речи. Она решительно поднялась со своего кресла и тоном трагической актрисы проговорила:

— Кто вы? Шафер? Пришли на свадьбу этих двоих? — Абигайль величественно распростерла руку в сторону мистера Уайта, рядом с которым стояла Патриция.

Негласное соревнование четырех человек, почти одновременно покинувших Лондон и направившихся в Бостон, выиграл лорд Айлингтон. Хотя его «порше» уступал по времени, проведенному в пути до Бостона, нанятому Триш частному самолету, в самом городе Чарлз Айлингтон сориентировался быстрее.

Первый же полицейский, к которому он обратился, охотно подсказал ему, как найти сестер Дойел. Не встретив препятствий даже в виде запертой входной двери, лорд Айлингтон без помех добрался до гостиной, где и услышал выступление тети Аби.

Сердце его тут же перестало биться. Так вот почему Патриция уехала в Бостон, промелькнуло у него в голове. Она выходит замуж! И Чарлз окаменел.

Не успел никто из присутствующих отреагировать на появления нового лица, как в гостиную впорхнуло еще одно человеческое существо, носившее имя Элис. Увидев Патрицию, она бросилась вперед и упала на колени. Но ей не повезло. Именно в этот момент Патриция сделала шаг назад, а тетя Гвен, решив выяснить, откуда в гостиной появилась двухметровая скульптура интересного молодого мужчины, которой раньше у них не было, выдвинулась вперед. Поэтому Элис обхватила колени не Патриции, а тети Гвен.

Том без каких-либо проволочек добрался до Бостона на поезде. Здесь он воспользовался услугами того же полицейского, что и лорд Айлингтон. Оставив удивленного стража порядка размышлять над сегодняшней необычайной популярностью сестер Дойел, Том быстро разыскал нужный ему дом. Войдя в гостиную, он решил, что попал на поминки, и бросился к Патриции. Ему повезло не больше, чем Элис. Он заключил в объятия мистера Уайта.

В Бостоне, на пути Триш, не пожалевшей денег на то, чтобы как можно быстрее добраться до этого городка, все время попадались люди, не знающие место обитания сестер Дойел. Наконец она набрела на полицейского.

— Вы не подскажете, где живут сестры Дойел: Абигайль и Гвендолин? — обратилась к нему Триш.

Волею судеб это был тот же самый полицейский, к которому обращались с подобным вопросом лорд Айлингтон и Том. Но теперь страж порядка уже знал разгадку необычной популярности сестер Дойел. Он вспомнил, что вчера весь вечер жена толковала ему о свадьбе Гвендолин. Решив, что церемония происходит сегодня, и объяснив Триш, как добраться до нужного ей дома, он добавил:

— Поторопитесь, мэм, свадьба уже в разгаре.

Сообщение полицейского повергло Триш в шок. За кого выходит Патриция? Почему она не в курсе столь знаменательного события в жизни подруги?

Когда запыхавшаяся Триш вихрем ворвалась в злополучную гостиную, там разворачивались удивительные события.

— Умоляю, возьмите Чарлза. Он вас любит. А мне отдайте его, — услышала Триш слова очаровательной девушки, распростершийся ниц у ног странной особы.

Быстро окинув взглядом гостиную, Триш увидела Тома, нежно обнимающего какого-то пожилого мужчину; удачно играющего роль статуи лорда Айлингтона, а также двух особ женского пола, изображающих из себя выброшенных на сушу рыб. Они были очень друг на друга похожи, только одна из них была намного старше. В молодой Триш с изумлением узнала свою подругу.

Все это настолько поразило Триш, что она моментально составила пару лорду Айлингтону. Теперь они оба застывшими изваяниями возвышались около двери.

Элис в этот момент перешла к решительным действиям. Поднявшись с пола, она схватила тетушку Гвен за руку и подтащила ее к Чарлзу. Заметив, что брат никак не реагирует на близость любимой, она толкнула на него Гвендолин. Чарлз инстинктивно выставил вперед руки, и она рухнула прямо ему в объятия.

— Благословляю вас! Живите дружно! — закричала Элис, присвоив себе функции священнослужителя.

— Нет, постойте! Это моя невеста! — выступил вперед Джон Уайт. До этого момента, считая, что Том плохо себя чувствует и ему нужна опора, он терпеливо сносил его объятия.

— Не лапайте меня! — возмутилась тетя Гвен и с силой замолотила кулаками по Чарлзу Айлингтону, из-за своего небольшого роста попадая ему в основном в живот.

Чарлз разжал руки. Тетя Гвен, изготовившаяся для нанесения сокрушительного удара, по инерции отлетела назад.

Патриция, к которой в этот миг вернулась способность двигаться, решительно направилась к Чарлзу Айлингтону, собираясь изгнать его из дома. Таким образом столкновение тетушки и племянницы стало неизбежным, и они, инстинктивно стараясь сохранить равновесие, обхватили друг друга руками.

Слова полицейского молнией промелькнули в голове Триш. Наконец-то она разобралась в ситуации.

— Пат, ты хочешь обвенчаться на поминках своих тетушек с этим подростком? — пискнула Триш и второй раз в жизни упала в обморок.

— Кровосмешение у нас в роду?! — испуганно пропищала тетя Аби и, полностью запутавшись в паутине любовных отношений, не нашла ничего лучшего, как немедленно последовать примеру Триш.

Обморок двух женщин самым причудливым образом подействовал на окружающих. Лорд Айлингтон, словно по мановению волшебной палочки, ожил и сломя голову вылетел из дома. Джон Уайт вознамерился по-мужски разобраться с еще одним претендентом на руку Гвен и стремглав выбежал за ним.

Патриция, видимо, решив, что статуи очень украшают гостиную, замерла на том же самом месте, где только что стоял Чарлз.

А Тому и Элис обморок Триш и тети Аби вернул разум. Они вспомнили свои профессиональные обязанности и стали с помощью нашатыря приводить их в чувство.

Но Триш и тетушка Аби не спешили расставаться с приятным забытьем. Видя, что усилия медиков не приводят к успеху, тетушка Гвен схватила освежитель воздуха и с силой направила струю под нос сначала сестре, а потом и Триш.

Упавшие в обморок женщины только начали приходить в себя, а в дом уже вернулись покинувшие его мужчины. Недолгая прогулка удивительно благотворно на них подействовала. И Чарлз Айлингтон и Джон Уайт были радостно взволнованны и выглядели очень довольными.

Чарлз Айлингтон решительно подошел к Патриции и, упав на одно колено, торжественно произнес:

— Я люблю тебя, Пат, и прошу стать моей женой!

Очнувшаяся Триш немедленно отреагировала:

— Да как вы смеете предлагать ей руку и сердце! В Великобритании запрещено двоеженство!

— Не клевещите на моего брата! — вскричала тут же Элис. — Он никогда не был женат!

Реплика Элис мгновенно дошла до сознания Патриции и бальзамом счастья омыла ее душу. Она засияла и протянула руку Чарлзу. Тот поднялся и уже хотел заключить Патрицию в объятия, но она, в одно мгновение превратившись в истинную дочь Евы, отстранилась.

— Ты — мужчина из моих снов, Чарлз, — певучим голосом сказала она и, увидев победное выражение на лице Чарлза, добавила: — К сожалению, кошмарных.

Этого Триш выдержать не смогла. Вскочив с дивана, куда была заботливо уложена Томом, она подскочила к Чарлзу и, схватив его за руку, закричала:

— Я согласна! Согласна!

Поведение незнакомки, которой она только что оказывала медицинскую помощь, не понравилось Элис.

— Так кого ты любишь, Чарли? Эту или ту? — закричала она, хватая брата за другую руку.

К счастью, Чарлз никого не видел и не слышал, кроме своей Патриции. Отодвинув от себя Триш и Элис, он приблизился к своей любимой:

— Твои глаза говорят иное, Пат!

— И что же ты в них прочитал? — насмешливо улыбаясь, спросила Патриция.

— То, что однажды мне нагадали...

Глаза Патриции угрожающе вспыхнули. Ситуация стала развиваться не по ее программе.

— Что же тебе сказала гадалка? — холодно спросила Пат.

— Это была не гадалка. Это была... — он выдержал эффектную паузу, — девушка, юная и красивая. Она сказала, что я буду ее мужем. Неужели она ошиблась?

— Откуда мне знать? — с притворным равнодушием пожала плечами Патриция, хотя ее сердце от счастья готово было выскочить из груди.

— Не лишай меня веры в предсказания, Пат. Многие годы я жил с мыслью, что составлю счастье этой особы. Я отвергал всех женщин, которые меня домогались, я ждал ее...

Патриция не выдержала и расхохоталась.

— Так я и поверила тебе, негодник. Сам, наверное, не одной юбки не пропускал...

— Что ты, Пат! Я увлекался исключительно женщинами без юбок. Только теми, которые выходят открывать двери в одних коротеньких пуловерах... — начал он и внезапно нахмурился. — Ответь лучше, почему я застал тебя у Тома в таком виде? — От внезапно вспыхнувшей в его сердце ревности голос Чарлза задрожал.

— Клянусь! Нас связывают только дружеские отношения, — громко подал голос Том.

Патриция и Чарлз, которые смотрели только друг на друга, одновременно вздрогнули и оглянулись. Оказалось, что они, словно актеры на сцене, окружены зрителями, которые с напряженным вниманием следят за их диалогом.

Позабыв о взаимных претензиях, они счастливо улыбнулись. Затем Чарлз уверенным движением привлек к себе Патрицию и страстно поцеловал.

— Скажи «да», — потребовал он, на мгновение отрываясь от губ Патриции.

— Да, да, да! — прокричала она и снова растворилась в его поцелуе.

— Как чудесно! — захлопала тетушка Гвен. — Вот бы нам вместе устроить свадьбу.

— Мы уже договорились с викарием. Они обвенчаются завтра, после нас с тобой, — сказал Джон Уайт.

— Когда это вы успели? — удивленно спросила Гвен.

— Только что! Пока вы здесь разбирались с этими неженками, падающими в обморок от малейшего пустяка.

Тетя Гвен бросилась на шею своему жениху, а тот, решив последовать примеру Чарлза, крепко ее поцеловал.

— Мисс Дойел, вы не находите, что мы здесь лишние, — спросила Триш тетушку Аби. — Давайте перейдем в другую комнату. Не будем их смущать.

— Гм... вы не совсем правы. Этих бесстыдников смутить трудно, но ваше предложение мне нравится. Те двое тоже куда-то удалились, — сказала тетя Аби, заметив исчезновение Элис и Тома.

Триш и тетя Аби вышли на веранду, всю утопающую в зелени. Большие пальмы, фикусы, олеандры создавали впечатление тропического уголка. Тетушка Аби, как гостеприимная хозяйка, с улыбкой предложила Триш полюбоваться семейными фотографиями.

— Пойду приготовлю чай. Люблю побаловаться нашим, английским. Последнее время у нас файф-о-клок проходит шиворот-навыворот. Эта бесстыдница дует только кофе. А вы, надеюсь, любите чай? — спросила тетя Аби.

Триш в самом деле была не прочь выпить чашечку чая и с радостью согласилась. После событий этого дня ее организм требовал расслабления.

Через некоторое время Абигайль вернулась с подносом.

— Как вы думаете, они любят друг друга? — огорошила она вопросом Триш.

Триш, которая лениво перелистывала семейный альбом, лихорадочно начала соображать, кого имеет в виду тетя Аби: свою сестру и мистера Уайта или племянницу с лордом Айлингтоном. Потом, решив, что и в том и в другом случае не погрешит против правды, уверенно сказала:

— Конечно, они любят друг друга.

— Я думаю, она любит его больше. Хотя, возможно, он еще не совсем разобрался в своих чувствах. Как вы считаете? — продолжила расспрашивать Триш Абигайль и, видя, что Триш не знает, как ответить, пояснила свою мысль: — Умолять другую женщину, даже предложить ей поменяться партнерами... Непостижимо!

Триш наконец поняла, что тетушка Аби говорит о Томе и Элис. Но Триш не захотела забивать себе голову взаимоотношениями сестры Чарлза с Томом. Хватит с нее и любовных перипетий Патриции. Она пожала плечами, как бы говоря, что это трудно определить, и резко поменяла тему, показывая на фотографию в альбоме:

— Этот джентльмен ваш родственник?

Тетя Аби вгляделась в снимок и уверенно кивнула.

— Да, это наш прапрадед. Фотография сделана с портрета. Он из тех пуритан, которые в семнадцатом веке высадились на Восточном побережье Америки, где они основали американский Бостон.

Триш сделала вид, что ей очень любопытна родословная семьи Дойел и продолжала, не забывая о чае, смотреть фотографии. Вдруг в ее глазах вспыхнул неподдельный интерес.

— Кто изображен на этих фотографиях, мисс Дойел?

Но тетушка Аби даже не взглянула в альбом.

— Откуда мне знать? Какие-то актеры.

Но Триш усомнилась в ее правдивости. Вряд ли в альбом могли попасть фотографии лиц, о которых та не знает.

— Нет, мисс Дойел, не лгите. Я не верю вам, — очень резко, не заботясь о хороших манерах, сказала Триш.

Тетушка Аби покраснела, поджала губы и впилась взглядом в Триш. Потом произнесла:

— Ладно. Вы посторонняя. Вам расскажу. Только пообещайте, что Пат никогда не узнает.

Триш не торопилась давать клятву. Она притворилась равнодушной, и этот маневр дал желаемый эффект.

— Это ее отец! — ткнула пальцем тетушка Аби в снимок мужчины в маскарадном костюме.

— Он был актером? — поинтересовалась Триш.

— Нет, похуже! Рвань рванью! — Тетушка Аби презрительно скривила рот и добавила: — Шулер на ипподроме. Играл на скачках. Абсолютно не джентльмен. — Тетя Аби замолчала.

Триш тоже ничего не говорила, боясь, что тетя Аби замкнется и Патриция, возможно, никогда так и не узнает правды.

— Несмотря на возражения наших родителей, старшая сестра уехала в Лондон и там без церковного благословения сошлась с ним. Патриция — плод греха. Но Господь...

Триш больше ничего не хотела слушать.

— Пат! — закричала она так, что ее, наверное, было слышно во всем Бостоне. — Немедленно сюда!

Через секунду на веранде появились все: Патриция, Чарлз, тетушка Гвен, мистер Уайт. Отсутствовали только Том и Элис. Те, видимо, уже уехали из Бостона, поэтому и не услышали воя Триш.

— Выйдете все вон, — распорядилась Триш. Потом, видя, что разноречивые команды привели к тому, что никто из вошедших не знает, что ему делать — уйти или остаться, пояснила: — Лорд Айлингтон и вы, мистер Уайт, оставьте нас, женщин, одних. — Пат, — сказала она, когда мужчины беспрекословно подчинились ее требованию, — ты помнишь особняк, который однажды продавала?

Но Патриции ничего не надо было объяснять. Увидев в руках подруги альбом, а рядом смущенную тетю Аби, она поняла, что скажет ей Триш.

— Я знаю, — прошептала она прерывающимся голосом.

— Откуда? — в один голос спросили Абигайль и Гвендолин.

— Догадалась... Видела сон... Почему вы мне не рассказали?

— Я боялась, что... — промямлила тетя Аби и запнулась.

— Я решила, что расскажу тебе перед смертью, — сказала тетя Гвен. — Ты сердишься на нас?

— Не знаю. Нет, наверное... Он видел меня. Это он помог мне выиграть деньги на ипподроме... Думаю, он понял, кто я такая... Он имел возможность у меня спросить... — задумчиво роняла слова Патриция.

Тетушка Аби проворно кинулась к маленькому бюро, используемому как подставка под роскошную драцену.

— Вот его завещание, — сказала она, протягивая Патриции плотный конверт.

Патриция взяла его в руки, открыла и прочитала.

— Он оставил мне огромную сумму, — сказала она несколько минут спустя. — Правда, с условием. Я не должна играть на скачках. Время передачи наследства он оставил на усмотрение моих тетушек.

— Я думаю, время пришло, — сказала тетя Гвен и вопросительно посмотрела на сестру.

Тетя Аби молча кивнула.

На Патрицию с альбома смотрел молодой Мефистофель и лукаво ей подмигивал.

Эпилог

— Здравствуй, дорогая! Как ты себя чувствуешь? — услышала Патриция любимый голос. В холл входил ее муж.

Патриция поспешила навстречу.

— Ты вернулся! — радостно вскричала она и бросилась ему на шею.

— Осторожно, Пат! Надо вести себя разумно, — с ласковой улыбкой сказал Чарлз и нежно поцеловал жену, но вдруг его взгляд упал на стоящий около дивана шахматный столик, на котором он заметил кофейную чашку. — Ты опять пила кофе, — строгим тоном проговорил он.

Патриция, понимая тревогу мужа за их будущего малыша, не рассердилась на него за суровость. Он же не знает, что это был кофе без кофеина. Она уже собиралась сказать ему это, но зазвонил телефон и Патриция сняла трубку. Чарлз невольно прислушался к разговору. Он понял, что звонит врач.

— Нет, я не хочу, — вдруг сказала Патриция.

Видимо, на другом конце провода удивились, потому что Патриция с жестким напором повторила:

— Нет, не хочу и не уговаривайте! — Она повесила трубку.

— Пат, что случилось? — испугался Чарлз.

— Врач настаивает на УЗИ. Почему-то он решил, что мне хочется знать пол нашего будущего ребенка!

— Тебе это неинтересно? — Чарлз был шокирован заявлением жены.

— Ты как-то не так спросил, — заметила Патриция. — Я подхожу к этому вопросу по-другому. Представь, что я буду ждать мальчика, а родится девочка или наоборот...

Чарлз удивился такому недоверию жены к современным методам обследования.

— Пат, но я слышал, что УЗИ почти на сто процентов правильно определяет пол ребенка.

— Вот именно — почти! А если я попаду в число тех женщин, которые не дадут возможности врачам утверждать о стопроцентной точности УЗИ?

— Ладно, Пат, пусть будет по-твоему, — быстро согласился с женой Чарлз и добавил: — Я буду счастлив, если у нас родится мальчик, и не менее счастлив, если — девочка!

— Подождем, Чарлз, — ласково улыбнулась ему Патриция. — Тем более что осталось совсем немного — всего полгода!

— Нет, Пат, еще меньше — всего шесть месяцев, — сказал Чарлз.

Супруги весело рассмеялись. Любовь светилась на их лицах. Черные глаза утонули в ласковых лучах, источаемых голубыми. Патриция невольно сделала шаг к Чарлзу, и тот, словно ждал этого момента, подхватил Патрицию на руки и закружил по комнате.

— Отпусти меня, — взмолилась она.

— А теперь расскажи, что произошло в мое отсутствие, пока я был в Штатах, — попросил жену Чарлз, опуская ее на пол, но продолжая удерживать в своих объятиях.

— Самая большая новость — Элис выходит замуж, — радостно сообщила Патриция.

— За Тома?

— Конечно, за кого же еще? Я так счастлива. — И, заметив, что на лицо мужа набежала тень, добавила: — Не хмурься! Том — отличный человек! Просто ты еще его как следует не знаешь.

— Зато ты его знаешь очень хорошо!

— Чарли, ты ревнуешь? Том только мой друг, а тебя, дурачок, я люблю!

— Надеюсь, я никогда не увижу его с моей женой. — Чарлз собственническим движением еще крепче обнял Пат.

— Ошибаешься, мой милый, — лукаво заметила Патриция. — Том скоро станет твоим родственником. Или ты планируешь не встречаться с Элис?

Чарлз вздохнул.

— Ты как всегда права, дорогая, но не учла одного: я собираюсь видеться с Элис, а не с Томом.

— Ладно, милый. — Патриция хитро прищурилась. — Придется нам с Элис освоить портновское искусство. — И, увидев в глазах мужа немой вопрос, смиренно добавила, с трудом скрывая ехидные нотки в голосе: — Сошьем тебе паранджу. Будешь ее носить в присутствии Тома.

— Это ты будешь скрывать свое лицо при нем, — сделав вид, что замечание жены его задело, сказал Чарлз.

— Что ж, милый, если тебе будет приятно, то я согласна. — Патриция поцеловала мужа.

— Теперь скажи другую новость, — попросил Чарлз.

— Как ты догадался, что есть еще одна? — спросила Патриция.

— Ты же сама сказала, что самая большая новость — это замужество Элис. Значит, есть новость поменьше.

Патриция вздохнула.

— К нам скоро приедет погостить тетушка Гвен. Она хочет начать изучать ирландские танцы.

— Почему бы ей в таком случае не отправиться в Дублин? — немного ворчливым тоном заметил Чарлз.

— Ты не хочешь видеть мою тетю?

— Пат, я так люблю тебя, что готов каждый вечер слушать импровизации твоей тети на саксофоне, хотя, должен заметить, у нее напрочь отсутствует слух.

— Она приезжает не одна...

— С мужем? — обрадованно спросил Чарлз. Ему, как и Патриции, нравился мистер Уайт.

— Да, конечно, — ответила Патриция и добавила: — Но еще приезжает тетя Аби. Кажется, она смирилась с замужеством тети Гвен.

— Она тоже собирается учиться танцевать?

— Нет, ей хочется подышать лондонским воздухом, — рассмеялась Патриция и поцеловала мужа. — Я люблю тебя, Чарли!

— Я тоже люблю тебя, Пат! И буду любить вечно!

Как хороша жизнь, когда любишь и любима! — подумала Патриция и вновь прильнула к мужу.

Ей радостно подмигивали два рыцаря, снова восстановленные в должности дворецких. Их лишили пистолетов и дали взамен цветы, но они не сердились на свою хозяйку и верно ей служили.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

[1] Вишня (англ.).