2002 ru en Н. Берденников Black Jack FB Tools 2005-11-17 http://www.oldmaglib.com/ OCR Библиотека Старого Чародея, Вычитка — DVoRNick 3B40FC5C-975E-41B9-B437-0FEB43DBD24E 1.0 Эшер Н. Скиннер: Фантастический роман М.: Изд-во Эксмо, СПб.: Изд-во Домино 2005 5-699-12276-1 Neal Asher Skinner 2002

Нил ЭШЕР

СКИННЕР

Посвящается Каролине — уже в настоящей книге

Спасибо удивительным людям — от Олдиса до Желязны — и тем, кто на протяжении всей моей жизни постоянно удивлял меня и восхищал. Их так много, что если бы я захотел перечислить имена, то список не поместился бы на странице. Они оказали огромное влияние на содержание моей книги, являясь неисчерпаемым источником вдохновения. Также я благодарю замечательных людей из «Пан Макмиллан» за их кропотливый, нелегкий труд.

1

В любом море (разумеется, если в нем существует жизнь) любого мира всегда найдутся создания, судьба которых неотделима от гастрономических удовольствий других… созданий. Бокси можно было бы назвать «коробочками, для завтрака», потому что именно эту функцию они выполняли. Питаясь редкими стайками планктона — нахождение рядом с этими организмами человек сравнил бы скупанием в битом стекле — иразбрасывая останки других существ, которые в определенные моменты служили основным блюдом, рыбы-коробочки плавали с огромной скоростью и какой-то обреченной решимостью. Только перемещаясь таким образом, они могли сократить число атак пиявок на их слабые тела. Исключительная стремительность спасала их от серпообразных ног приллов или зазубренных когтей глистеров, а также от пастей крупных пиявок, способных проглотить их целиком . Столь удачная стратегия выживания вида не всегда являлась таковой для его отдельных представителей. Что касается популяции бокси, то она возрастала с каждым появлением мальков, выросших из отложенной на стеблях морского тростника икры, и понижалась после атаки голодного хищника — следовательно, преклонный возраст далеко не всегда являлся причиной смерти.

Рейф потягивал прозрачный напиток через стеклянную соломинку, его внимание, казалось, было направлено не на собеседника, а на какую-то точку в центре стены напротив него. Эрлин предположила, что он пьет один из химических консервантов, которые не дают его плоти отвалиться от костей. Человек, недавно присоединившийся к рейфу, сидел спиной к ней. Что у него на плече? Когда это взлетело, явно намереваясь облететь помещение, женщина едва не ахнула от удивления. Земной шершень — насекомое размером с отрубленный палец да еще жужжащее так, что звук напоминал гром в замкнутом пространстве салона, — глаза разума Улья. Значит, мужчина связан с ним…

Зачем ему общество рейфа? Эрлин взяла свою чашку с кофе и направилась к ним, однако сгущение воздуха и едва ощутимое чувство потери ориентации заставили ее остановиться. Спустя мгновение она вновь начала двигаться — осторожными шагами, четко осознавая, что было нарушено защитное поле из-за грубого проникновения в атмосферу. Опыт подсказывал, что вслед за этим события могли развиваться более чем стремительно. Эрлин бросила взгляд в окно: шаттл кружил над базой Правительства на острове Чел, окруженном морем разных оттенков зеленого цвета — как в расколотом агате. Море было спокойным, следовательно, защитное поле было нарушено одной из бурь, часто встречающихся в плотных верхних слоях атмосферы.

— Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

Рейф почти никак не отреагировал на ее просьбу, а мужчина широко улыбнулся и указал на свободный стул. «Выглядит неплохо, — подумала Эрлин, — ведет себя вежливо, но — не тот человек, который мне нужен». Нужный ей человек был где-то там, в море. Она поставила чашку на стол, выдвинула и повернула стул, села на него верхом, обхватив спинку.

— Интересно знать, зачем рейфу понадобилось прилетать сюда, а еще больше, зачем здесь оказался человек, связанный с разумом Улья?

Мужчина недовольно нахмурился. Эрлин между тем окинула взглядом остальных пассажиров салона посадочного модуля. Она сразу же поняла, что страх и отвращение заставили людей расположиться как можно дальше от рейфа и его собеседника, а смущение — смолкнуть практически все разговоры. И теперь многие пассажиры старательно делали вид, что больше всего их интересует пейзаж за окнами. Эрлин покачала головой и сконцентрировала внимание на рейфе. Он не вызывал отвращения или страха — многие искусственно увеличенные типы в салоне могли разорвать его на части. От него не пахло, хотя существует ошибочное мнение, что от рейфов исходит страшная вонь. У Эрлин он вызвал приступ почти болезненного любопытства: что заставило этого человека продолжать функционировать после смерти?

— Я не связан контрактом с разумом, — сказал спутник рейфа, взял бокал со стола и поднес его к губам.

— Что?

— У меня нет контракта с разумом, — спокойным тоном повторил он и поставил бокал на стол.

— Понятно, — Эрлин кивнула и принялась внимательно рассматривать своего собеседника.

Мужчина был одет в джинсы, заправленные в износостойкие ботинки от защитного костюма, и просторную рубашку из ткани, расстегнутую на груди так, что был виден висевший на цепочке талисман маори. Явных признаков увеличения не было заметно, но это не значило, что он не проходил процедуру. Шапка непослушных светлых волос, приятное лицо… скорее всего, оно было изменено в прошлом, но очень давно, потому что сквозь его черты уже проявился характер, и время сгладило стерильную красоту — результат пластической операции. В левом ухе незнакомец носил серьгу с бриллиантом, которая, вероятно, была приемопередатчиком, обеспечивающим связь с Ульем.

— Но ведь был? — спросила она.

— Да, в течение двух лет. Контракт закончился двадцать лет назад.

— Двух лет… Обычно подобный срок дают за убийство шершня, не так ли?

Мужчина кивнул и улыбнулся, прежде чем потянуться за бокалом. Эрлин перевела взгляд на его спутника. Тот был одет в комбинезон приятного серого цвета из моноволокна, на груди болталась цепочка с ромбом из какого-то металла. Очевидно, когда-то он был крепким мужчиной. Сейчас мышцы высохли и прилипли к широким костям, кисти напоминали клешни, а часть лица, не закрытая полушлемом, словно принадлежала мумии. Шлем заслуживал отдельного изучения. Он был золотистым, с выгравированным на поверхности узором, к нему крепился огибавший глаз рейфа ирригатор, выполненный в виде кобры с расправленным капюшоном. Пожалуй, только этот голубой глаз производил впечатление действительно живого органа.

Теперь ей стало ясно, что свело вместе этих двоих: страх и отвращение, испытываемые по отношению к ним другими пассажирами. Многие люди до сих пор не избавились от атавистического страха перед крупными жалящими насекомыми, не всем нравилось общество трупов, вне зависимости от того, насколько интересным мог оказаться разговор. Эрлин подумала именно об этом — насколько увлекательными будут рассказы ее новых знакомых, — поскольку считала любознательность своим главным достоинством и в любом мире искала пищу для глаз и ума.

Рейф опустил стеклянную соломинку в бокал и медленным плавным движением откинулся на спинку стула. Когда он посмотрел на нее голубым глазом, Эрлин показалось, что она услышала скрип его шеи. Затем в горле рейфа что-то щелкнуло, забулькало, он заговорил поразительно мягким баритоном, правда, слова произносились немного не синхронно с движением губ. Через мгновение она догадалась: речь генерировали не голосовые связки.

— Многие приезжают сюда в поисках бессмертия.

Он намеренно наклонил голову так, чтобы рассмотреть синеватый шрам на предплечье Эрлин. Она изо всех сил постаралась сохранить безразличный вид, но в глубине души чувствовала себя крайне неуютно. Да, секрет Спаттерджей был известен с незапамятных времен, и бессмертие давно стало товаром — при чем здесь испытываемое ею чувство вины?

— Многие находят его и жалеют об этом, — заметила Эрлин.

Шершень между тем опять с жужжанием облетел салон, и пассажиры всячески старались от него уклониться, как правило, нервно посмеиваясь. Насекомое вернулось на плечо мужчины, он даже не взглянул на него, а достал из кармана рубашки небольшую бутылочку. Из нее он вылил сироп на поверхность стола. Насекомое перелетело с плеча на стол, приземлившись с явно слышным треском, потом направилось к лужице. Туловище насекомого было испещрено многочисленными светящими линиями, похожими на схему соединений, — возможно, линии что-то значили. Кстати, на столе лежал наплечный футляр для переноски шершней. Внутри находилось еще одно насекомое, неподвижное, словно залитое прозрачным пластиком.

— Знаете, — после небольшой паузы сказал незнакомец, — есть одно место, где люди живут в телах гигантских улиток и перемещаются по воздуху в заполненных газом раковинах.

Услышав щелчок и бульканье, Эрлин снова посмотрела на рейфа.

— На Торносе-9, — отозвался рейф, — люди живут на дне моря в гигантских механических лангустах. На самом деле это сделано исключительно для развития туризма. В каждом лангусте — свой отель и ресторан. Есть даже несколько частных лангустов.

Мужчина рассмеялся. Эрлин переводила взгляд с одного собеседника на другого. Улыбнулся бы рейф, если бы смог?

— На местных кораблях, — сказала она, — вы должны подождать, когда ваш парус прилетит, и расположиться на грот-мачте. При помощи механизмов корабля он управляет носовыми и кормовыми парусами, и вам остается только кормить его. У всех парусов одно и то же имя.

Рейф, наконец, оторвал свой слезящийся глаз от шрама на ее предплечье.

— Какое?

— Ловец ветра.

— Вам уже приходилось здесь бывать. — Он не спрашивал, а утверждал. — Мне тоже — очень давно.

— А я здесь не бывал, — сказал мужчина и дружески улыбнулся, протягивая руку. — Джанер.

Она пожала ее.

— Эрлин.

Джанер кивнул, улыбнулся и неохотно выпустил ее пальцы.

— Позвольте оставить вас на минуту. Такое нельзя пропустить.

Он встал и направился к окну, чтобы увидеть момент посадки шаттла. Эрлин посмотрела на рейфа выжидающим взглядом.

На этот раз он заговорил, не сделав ни одного глотка из бокала.

— Кич, — представился он и не стал предлагать руку, что Эрлин нашла крайне учтивым поступком.

Шершень внимательно наблюдал за ними.

— Земля здесь пользуется очень большим спросом, — заметила Эрлин.

Они направились по трапу шаттла к изогнутой пешеходной дорожке, проходившей параллельно зоне парковки вокруг посадочной площадки. Она чувствовала странную легкость, которую, вероятно, можно было объяснить повышенным содержанием кислорода в воздухе и пониженной силой тяжести.

Море непрерывно бурлило под огромной плавучей конструкцией, на которую опустились темно-серые крылья шаттла. Воздух был пропитан запахами охлаждающегося металла, гниющих водорослей и смертельно опасных морских животных.

— Только острова и атоллы, никаких континентов, — заметил Джанер. — Причем нет архипелагов больше, чем Галапагосские острова на Земле.

— Да, — согласилась Эрлин, — есть и другие общие черты, хотя вы скоро поймете, что дикие животные здесь более… дикие.

— Дикие? — переспросил Джанер. Она поморщилась.

— Ну, на островах не все так плохо.

— А в море?

— Можно сказать так: большинство хуперов — моряки, но немногие из них умеют плавать.

— Понятно, — кивнул мужчина.

Вдоль дорожки рядами стояли воздушные такси. За ними поднимались, но без бурунов, волны моря, а под ними — как бы хотелось этого не знать! — кишели пиявки, моллюски-молоты, турбулы, глистеры и приллы, причем голодные. Она посмотрела на туманное зеленоватое море, еще раз подумала, что поступила глупо, вернувшись сюда, затем поспешила за своими спутниками по дорожке, а за ней послушно устремился чемодан на воздушной подушке.

Кич явно намеревался занять первое воздушное такси, прежде чем остальные пассажиры выйдут из шаттла. Когда послышалось шипение и треск, за которым последовал прерывистый звук, словно заводился воздушный компрессор, Эрлин заметила, как рейф резко обернулся и мгновенно сунул руку в один из многочисленных карманов комбинезона, а Джанер присел. Еще она обратила внимание, как настороженно они озирались, прежде чем убедились, что никакой угрозы нет.

— Сюда, — сказала она и повела их к поручню зоны парковки со стороны моря. Ниже уровня круто в море уходил край построенной из вспененного пластобетона плавучей конструкции. Похожий на огромного хромированного москита механизм перемещался по пластобетону у самой кромки воды. Эрлин указала Джанеру и Кичу на поверхность воды. Осколки раковины и куски мяса быстро пожирались змеевидными существами.

— Автоматическая пушка, — объяснил Кич. — В кого она стреляла?

— Здесь, скорее всего, в прилла или глистера, — ответила Эрлин. — Более крупные и смертоносные моллюски не умеют плавать.

— Прелестно, — заметил Джанер.

Кич долго смотрел на него, но больше не произнес ни слова. Затем повернулся и продолжил путь к ближайшему такси.

Это был «скайровер макроджет» старой модели с нелепым и совершенно ненужным крылом, а пилотировал его, разумеется, хупер — обладатель специфической внешности и соответствующего ей характера.

— Вас трое? — спросил он, не выходя из кабины и продолжая чистить ногти длинным узким клинком, в котором Эрлин сразу же узнала нож для срезания кожи и постаралась больше не думать о нем, потому что с этим были связаны слишком тяжелые воспоминания.

У хупера была бледная кожа, и круговые шрамы на руках и щеках были едва заметны. Она была почти уверена, что он, как и другие хуперы с базы Правительства, принимал какое-нибудь лекарство-интертокс, временно прекращавшее рост вируса Спаттерджей. Обычно заражение вызывалось укусом пиявки, а далее — передаваться через различные выделяемые организмом жидкости. Эрлин отлично знала, в какой момент им заразилась.

— Да, трое, — ответил Кич.

Хупер покосился на него, потом воткнул клинок в пульт управления такси. Через мгновение он посмотрел на Джанера, потом перевел взгляд на шершней в прозрачном футляре на его плече.

— Они не могут выбраться?

— Только если захотят.

— Ужасно выглядят.

Эрлин едва не рассмеялась. Услышать такое от хупера, живущего в мире, заполненном исключительно скверными тварями, каждой из которых не терпелось вцепиться в твою плоть…

— Уверяю, они безвредны, если не вынуждены защищаться, — сказал Джанер.

Водитель заинтересованно уставился на насекомых.

— Значит, у них есть разум?

«Как он сможет объяснить разум Улья?» — подумала Эрлин.

— Они — глаза Улья.

— Это шершни, верно?

— Да.

— Ладно, место для багажа — сзади. Залезайте в кабину.

Эрлин отошла в сторону, чтобы Кич смог направить свой чемодан на воздушной подушке в заднюю часть кабины. Когда рейф проходил мимо, она уловила едва заметный запах разложения. Он обернулся и посмотрел на нее — что-то изменилось в чертах этого безжизненного лица. Бросив свой рюкзак на чемодан Кича, Джанер сел в кабину рядом с водителем. Эрлин огляделась, прежде чем погрузить свой багаж. Она прибыла на место и намеревалась осуществить свои планы, хотя иногда ей очень хотелось… остановиться.

— Эрлин Тейзер Третья Неукротимая, — сказал Кич, когда такси взлетело и начало набирать высоту над понтонами и плавучими опорами посадочной площадки шаттла.

Джанер оглянулся.

— Ваше лицо показалось мне знакомым. Это ведь вы открыли тот самый ящик с… пиявками. — Он пожал плечами, словно удивляясь своим словам.

Шершни завозились в футляре, устраиваясь так, чтобы ничего не упускать из виду. Джанер недовольно посмотрел на них, потом уставился сквозь лобовое стекло на парящие в тумане над островом крылатые силуэты, похожие на угольки в нефритовом дыму.

— После опубликования ваших исследований поднялся большой шум; насколько я помню, здешние власти были вынуждены ограничить столь привлекательные перемещения. Ха! Стремительный прорыв к вечной жизни.

— Стремительный прорыв в поисках более простого решения, — возразила Эрлин. — Наш метод позволяет продлевать жизнь на неопределенный срок, но, разумеется, в нем есть… недостатки. Сюда стремились попасть люди, мечтавшие не только о продолжении жизни. Они жаждали чуда. — Она заметила, как Кич, услышав слово «чудо», сжал костлявыми пальцами висевший на груди ромб. Может быть, эта штуковина обладала каким-то религиозным смыслом?..

— И как работает ваш метод? — спросил Джанер. В тоне голоса чувствовался не только научный интерес.

— Только факты? Джанер кивнул.

— Вирусные волокна здесь проникли практически в любое живое существо — так пиявки обеспечивают себя пищей, хотя вряд ли это можно считать идеальным примером симбиоза. Умереть здесь можно, только получив тяжелое ранение. Действительно тяжелое.

— Логично, — отозвался Кич.

С этим трудно было не согласиться.

— Разве смерть не предпочтительней участи добычи? — спросил явно ничего не понявший Джанер.

— Нет. — Женщина покачала головой. — Разве не предпочтительней отбирать мясо у дичи и сохранять ей жизнь, пока не настанет время очередной охоты? Пиявки — очень удачное название, хотя они не высасывают кровь.

— Почему вы вернулись? — спросил Джанер.

— Нужно найти знакомого мне капитана. Некоторые дела остались незаконченными.

Хупер повернулся и странно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Из всех его соплеменников капитаны были самыми таинственными.

— А вы почему здесь? — обратилась она к Кичу.

Рейф сначала никак не отреагировал на ее вопрос, потом медленно покачал головой. Эрлин подождала немного; между тем Джанер обернулся и уставился на нее весьма красноречивым взглядом.

— А вы?

— Я направляюсь туда, куда приказывает разум. Истинный турист. — Он усмехнулся.

— И никаких сожалений?

— Только в самом начале. Эрлин кивнула.

— Вы говорили, что контракт закончился двадцать лет назад?

Ее действительно это интересовало, потому что люди, выполнившие свои обязательства по контракту с разумом Улья, стремились как можно скорее избавиться от своих маленьких спутников, так как испытывали глубокую неприязнь к насекомым — особенно те, кто нечаянно убил шершня. Кроме того, считалось, что разум Улья часто посылал своих прислужников туда, где могли возникнуть крайне неприятные ситуации.

— А теперь?..

— Приключения. Деньги. В течение последних двадцати лет мне редко приходилось скучать.

Она с интересом посмотрела на него. Когда-то болезни и несчастные случаи были основными причинами смерти людей, теперь они умирали от скуки, часто приводившей к возникновению второй причины. Возможно, Джанер был гораздо старше, чем она думала, и у него возникла такая же проблема.

— Эрлин? — вдруг спросил хупер, до которого, вероятно, только что дошел смысл разговора. — Я так и думал… из-за кожи.

Она едва заметно улыбнулась, вспомнив разговор на борту парусного судна «Странник». На стовосьмидесятилетнего механика Пека напала пиявка, выхватившая из ноги кусок мяса размером с кулак. Превратив пиявку в отбивную, механик приложил откушенный кусок к ноге, и рана зажила буквально в течение нескольких минут.

— Тебе не кажется это несколько странным? — спросила тогда Эрлин.

— А что ты называешь странным? По крайней мере, моя кожа — не цвета жженого сахара. Проклятые земляне, они всегда называют нас странными!

Пек вел себя очень необычно после второго… происшествия, но лучше не думать об этом!

— Ты знаешь Амбела? — спросила она хупера.

— Кто же его не знает?..

Умело манипулируя крыльями, он направил воздушное такси в планирование по спирали. Трое пассажиров не сводили глаз с длинного, частично искусственного острова внизу.

Вокруг большого купола базы Правительства теснились более мелкие — прозрачные сферы среди густой растительности, — словно остров пускал пузыри. Эрлин могла рассмотреть рощи грушевидных деревьев и машинально погладила шрам на предплечье. Упавшая с дерева пиявка была ее первым близким знакомством с природой Спаттерджей. Потом Амбел спас ее от назойливого внимания твари с вполне безобидным названием «моллюск-лягушка». Эрлин лишилась бы руки, если бы он не вмешался.

Она окинула взглядом бескрайнее море и вспомнила, что другие острова, если верить словам Амбела, были телом древнего, предпочитавшего независимое существование человека. Существование, очевидно, было достаточно приятным, но лишенным разумности. Амбел хранил голову Скиннера в ящике.

— Ворота внизу были закрыты, — заметил Кич.

— Тепловое загрязнение, — объяснила Эрлин. — Блюститель переместил их на Корам после взрыва популяции моллюсков-молотов вокруг глубоководных тепловых потоков.

Она также вспомнила, что Корам — луна, с которой они недавно улетели на шаттле, была названа так по прихоти ИР — искусственного разума, являвшегося также Блюстителем планеты. Название «Корам», как оказалось, было сокращением от «coram judice», что означало «перед судьей» на каком-то древнем земном языке. Наверное, таким названием Блюститель хотел выразить отношение к самому себе.

— Значит, здесь были ворота? — рассеянно заметил Джанер.

— Они были установлены на планете, когда здесь появилось Правительство, и просуществовали порядка пятидесяти солстанских лет. Потом были перемещены — это произошло двести пятьдесят солстанских лет назад, — блеснула эрудицией Эрлин.

В одном из больших куполов открылся люк, и хупер направил туда такси. Внутри все было озарено земным светом, казавшимся холодным по сравнению с мягким зеленоватым светом Спаттерджей. Леса и поля, расположенные в строгом порядке, окружали перерабатывающие предприятия; сам город был похож на гигантскую пластобетонную плесень, прибитую к земле сверкающими башнями отелей. Хуперы называли растущие на местных полях съедобные растения «выращенной в Куполе пищей». Именно эта пища, если, конечно, они не имели доступа к лекарствам интертокс, не позволяла им стать похожими на Скиннера.

Периодически переключая двигатели, хупер посадил такси на аккуратно постриженную лужайку на границе города. Пассажиры вышли из кабины.

— Сколько? — Эрлин наклонилась к открытому окну. Хупер немного помолчал, прикидывая, сколько следует спросить, чтобы не услышать отказа. Эрлин достала из кармана куртки пачку новокарфагенских шиллингов. Довольный хупер буквально выхватил из ее руки две предложенные банкноты и покинул кабину, чтобы помочь выгрузить багаж. Джанер выглядел явно удивленным, лицо Кича, естественно, было лишено выражения. Им предстоит многое узнать об этом месте. Эрлин уже собиралась сказать им об этом, но ее опередил Джанер.

— Наверное, мы нуждаемся в небольшой помощи, — сказал он, бросив взгляд на рейфа. Кич хранил молчание, и Эрлин поспешила ответить:

— Я должна сделать то, зачем прилетела сюда, но вы можете сопровождать меня, пока немного не освоитесь.

Кич лишь коротко кивнул в ответ, а Джанер улыбнулся. Почувствовав себя несколько смущенной, она отвернулась.

— Вы знаете, что законы Правительства не действуют за пределами Купола? — спросила она.

— А должны бы, — заметил Кич.

— Иногда, — добавил Джанер.

— Попытайтесь объяснить хуперу, что такое убийство или насилие, — они же смеются над всеми нашими правилами! Здесь дело обстоит так: чем старше хупер, тем большей властью он обладает. Достигается это благодаря тому, что он знает гораздо больше вас, кроме того, может оторвать вам руки, если вы с ним не согласитесь. Амбел — человек, которого я должна разыскать, — очень стар. Однажды я видела, как он буксировал морское рыболовное судно на гребной лодке. Его лодка была специально усилена, а весла сделаны из композитной металлокерамики.

— Сколько ему лет? — поинтересовался Кич.

— Не меньше семи веков. Он говорил, что оказался здесь сразу же после войны, но я в этом сомневаюсь. Некоторые, самые старые хуперы не любят говорить о прошлом, кроме того, у него были слишком развиты вирусные волокна.

— Да, — с усмешкой произнес Джанер, — я слышал много таких историй.

— Его кожа испещрена шрамами от укусов пиявок, — продолжила Эрлин, не взглянув на него. — Он настолько плотно пронизан волокнами, что у него невозможно было взять анализ крови. На самом деле я сомневаюсь, что в нем осталась хоть капля. Когда он оказывался ранен, раны закрывались вот так. — Она подняла руку и сжала пальцы в кулак.

— Ты веришь ему? — спросил Джанер.

— Сначала не верила, но, проведя с ним несколько лет, перестала сомневаться в его словах.

— Быть может, Хуп все еще жив? — спросил Кич.

Эрлин подумала о голове, хранившейся в ящике на борту «Странника», и предпочла воздержаться от комментариев.

— Вот и все, — сказал стоявший рядом с горой багажа хупер.

— Спасибо, — сказала Эрлин.

Она щелкнула пальцами, и ее чемодан, отделившись от других, послушно поднялся в воздух и завис рядом. Сначала ее удивило, что у Джанера был один рюкзак, но потом она поняла, что он был опытным путешественником и предпочитал брать с собой только необходимые вещи. Кич, напротив, не смог бы унести свой чемодан слишком далеко.

— Удачи, — сказал хупер, залезая в кабину.

— Подожди. — Эрлин повернулась к нему, он остановился у двери. — Не знаешь, где я могу найти Амбела?

— На «Страннике».

— А где сейчас судно?

Хупер пожал плечами.

— В Северном море, у островов Скиннера. Или на юге у атоллов. Возможно, на востоке в Саргассах или на западе рядом с Синими родниками.

Эрлин хотелось бы услышать не такой ответ, но что взять с хупера?

— Спасибо за помощь, — сухо поблагодарила она.

— Этот Амбел… — Джанер посмотрел на нее, когда такси взмыло вверх и помчалось к отверстию в куполе. — У тебя к нему не только клинический интерес?

— Можно и так сказать. — Эрлин пожала плечами. — Нам туда.

Она повела своих спутников по мощеной дорожке мимо ухоженных розариев к возвышавшейся впереди металлической стене города. Рядом с цветущими нарциссами старательно кружили похожие на металлических жуков косилки. Некоторые цветы были желтыми, как старые сорта на Земле, но большинство — синими и фиолетовыми. На лужайках росли кокосовые и финиковые пальмы, кусты фуксии, иногда даже ананасы. Эрлин знала, что все разнообразие растений было генетически адаптировано для выживания в непростых условиях местной атмосферы.

— Ты говорила, что земля здесь пользуется большим спросом. — Джанер осматривал окрестности.

— Все это расположено на десяти метрах пенного пластобетона.

— Ага, неплохой плотик соорудили.

В парке можно было увидеть кого угодно: опытных путешественников, измененных людей — катадаптов, офидов и им подобных; хуперов, чувствовавших себя явно неуверенно среди всей этой зелени и ходивших раскачивающейся походкой, подобно морякам, что привыкли чувствовать под ногами палубу.

— Многие оказываются здесь, желая обрести бессмертие, но чувствуют себя слишком смертными, оказавшись в мире хуперов, — заметила Эрлин.

— Но тобой движет иное, — напомнил ей Кич.

— Мне нравятся новые миры, новые приключения. Не рискуя, невозможно ничего узнать.

Они пересекли очередной бульвар, и Эрлин показала на вход в пирамидальный отель.

— Сегодня я ночую здесь. Предлагаю вам тоже остановиться в этом месте, если, конечно, у вас нет других планов. Завтра, если хотите, мы приобретем необходимое снаряжение. Советую обзавестись твердой валютой, без нее здесь сложно обходиться.

— Какая предпочтительней? — уточнил Кич.

— Новокарфагенские шиллинги или новые йены. Скинды Спаттерджей приобретать не стоит, курс поднимается практически каждый день.

— Оригинально, — заметил Джанер.

Когда они оказались в холле здания, Джанер настоял на том, что он расплатится за все номера своей картой у автоматизированной стойки регистрации. Эрлин набрала на мини-пульте своего чемодана один из номеров комнат, высветившихся на экране над стойкой, подчинив чемодан ИР отеля. Проводив взглядом свой багаж, она взглянула на часы.

— Здесь, в девять часов по солстанскому времени, устраивает?

— Договорились, — отозвался Джанер, и Кич ответил характерным коротким кивком.

Войдя в лифт, Эрлин задумалась о том, зачем связалась с этими двумя странными попутчиками. Возможно, одиночество? Когда она подошла к двери номера, чемодан уже был там. Она вошла вслед за ним и тут же рухнула на огромную кровать.

Уставившись в потолок, женщина сказала:

— Мне нужна информация о рейфикации.

— Можете сказать более определенно, что вас интересует? — спросил ИР отеля.

— Ну… не возникла ли данная практика из какого-нибудь религиозного культа?

— Истоки данной практики следует искать в культе Анубиса. По предположениям последователей культа, души не существует и нет ничего священнее тела. Они цеплялись за жизнь пока это было возможно, затем консервировали свои тела и обеспечивали их движение существовавшей в то время кибертехнологией.

Эрлин вспомнила об определенно египетских украшениях на шлеме и ирригаторе Кича.

— Они не могли сохранить жизнь мозга, а Кич вполне разумен, — заметила она.

Ответа не последовало, так как вступили в действие ограничения, касающиеся частной жизни. ИР не мог обсуждать с ней других постояльцев отеля.

— В наше время рейфы часто разумны, — настаивала она.

— Культ Анубиса все еще существует, но сейчас у них есть доступ к технологиям записи мысли и миметическим компьютерам. Некоторые люди, официально умершие, могут быть восстановлены и возвращены к жизни при помощи новейших нанотехнологий.

— Все эти записи мыслей и миметика делают их живыми?

— Большинство пришло к заключению, что они стали ИР. Особенно ожесточенные споры при отсутствии четкой аргументации возникают при обсуждении рейфов, которые частично используют органический мозг. В целом рейфы встречаются достаточно редко. Большинство физических повреждений тела может быть устранено, многие люди с устройствами записи мыслей предпочитают мемплантацию на андроидном шасси.

— Тогда… как можно объяснить существование Кича?

ИР отказался от объяснений.

Кич открыл чемодан, достал чистый комбинезон из моноволокна и положил его на кровать. Почти благоговейно он снял с шеи кулон в виде ромба и положил его на комбинезон. Затем, двигаясь крайне осторожно, снял с себя комбинезон, бросил его на пол и повернулся к висевшему на стене зеркалу, чтобы рассмотреть свое отражение. Все его тело от подмышек до паха было закрыто золотистым металлом, поверхность которого покрывали египетские иероглифы. Рейф стоял не шевелясь, изучая их, пока ирригатор не смочил его правый глаз, а затем повернулся к чемодану. На этот раз он достал из него золотистый ящик, напоминавший по форме саркофаг, закрыл крышку чемодана и поставил на нее ящик. На крышке ящика было углубление, совпадавшее по форме с кулоном, однако Кич не воспользовался ромбом, а достал из ящика два наконечника, за которыми потянулись спиральные прозрачные трубки. Наконечники он вставил в отверстия на металлическом покрытии тела и при помощи стимулятора подал команду активации на прибор-очиститель, который предохранял его тело от разложения.

Одна из трубок наполнилась грязно-синей жидкостью, когда устройство начало высасывать консервант из сосудистой системы, очищая тело от мертвых бактерий и продуктов гниения, восстанавливая химический баланс. Жидкость во второй трубке уже напоминала сапфир. Через несколько минут красные иероглифы на крышке ящика по очереди изменили цвет на зеленый. Когда поток жидкости из ящика прекратился, рейф отсоединил трубки и убрал их в ящик, затем достал оттуда цилиндрический сосуд, заполненный ярко-синей жидкостью. Повернувшись к зеркалу, он протер свое тело пробкой-тампоном, затем немного приподнял шлем, чтобы протереть кожу под ним. Оголенная левая часть его лица сгнила до кости, в которой блестели треугольные контакты цвета меди.

Кич несколько секунд смотрел на рану, ставшую причиной его смерти, затем с влажным щелчком надел шлем и, опустив руку, нажал несколько кнопок на' боку. Оболочка с шипением приподнялась, он снял ее полностью и положил на чемодан. Обнажившийся бок был покрыт почти прозрачной синтетической кожей, под которой можно было видеть восстановленные синтетикой органы, сеть синеватых трубок, отходящих от двух отверстий, и обуглившиеся ребра. После краткого осмотра он протер жидкостью и эту часть тела. Закончив, рейф установил оболочку на место, вернулся к кровати, надел чистый, комбинезон и кулон. Еще раз осмотрев себя в зеркале, он заговорил:

— ИР отеля, я хочу снять тысячу новокарфагенских шиллингов со счета. У меня есть такая возможность?

— Конечно. В стене слева от вас расположена автоматическая касса. Вы понимаете, что тысяча шиллингов — очень большая сумма, которая может вам здесь не понадобиться? Курс обмена на скинды Спаттерджей очень высок.

— Понимаю, — ответил Кич, — но, возможно, мне придется провести здесь достаточно длительное время.

Рейф достал из кармана смарт-карту и вставил ее в паз в стене. Люк мгновенно открылся, и автоматическая касса вернула ему карточку. За крышкой люка он увидел пачки банкнот достоинством сто, пятьдесят и десять шиллингов. Рядом лежал полотняный мешочек с монетами. Он открыл его, достал одну прозрачную восьмигранную монету и поднес ее к глазу. Возможно, Кич удивленно поднял бы бровь, если бы мог, так как последний раз видел одношиллинговую монету несколько веков назад.

Джанер лежал на кровати, закинув руки за голову. Он думал об Эрлин и чувствовал приятное возбуждение от перспективы узнать ее лучше. Женщина обладала классической и одновременно экзотической красотой: белые волосы, черная кожа, голубые глаза, причем красота не была следствием вмешательства косметической хирургии. Одни черты настолько не соответствовали другим, что комбинация не могла быть выбрана кем-то умышленно. По своему опыту он знал, что косметическую хирургию можно было разделить на два типа: экстремальный, когда люди прибегали к таким операциям, как кадаптация или офидапция, и умеренный, когда лишь немного изменялись отдельные черты, чтобы сделать их более привлекательными. Как он полагал, своей внешностью и, несомненно, умственными способностями Эрлин была обязана небольшому генетическому изменению — такой путь избирало большинство людей.

По каналу связи ничего не поступало уже несколько часов, следовательно, разум Улья, контролировавший несколько миллиардов особей, был занят другими проблемами. Это устраивало Джанера, так как сейчас он не хотел вести какие-либо переговоры.

Как все изменилось со времен бумажных гнезд и всего нескольких сотен шершней!..

Это было настоящим шоком (впрочем, среди многих), когда высокомерное человечество узнало, что является не единственной разумной расой на Земле, а лишь самой громкой и разрушительной. Довольно долго в числе кандидатов находились дельфины и киты — благодаря эстетической привлекательности и трогательным рассказам спасенных пловцов. Планомерные исследования в этой области внесли ясность: дельфины не могли отличить пловца от больного собрата и были значительно глупее животных, которых люди регулярно превращали в бекон. Что касалось китов, то они были не разумнее обычной коровы.

Когда шершень впервые построил гнездо в виртуальной реальности и заявил протест через Интернет, люди долго не могли понять, что происходит. Жалящие твари разумны? Последующие исследования продемонстрировали, что группа гнезд, вне всякого сомнения, мыслила как единый разум, но не со скоростью контакта нервных клеток, а со скоростью медленного обмена феромонами. Гнездо в виртуальной реальности было именно так связано со многими другими гнездами, осуществляя связь посредством аносмического восприятия, и на ее установку потребовалось много месяцев. Сейчас у каждого шершня имелся микропередатчик, и скорость мышления разума Улья была крайне высокой.

Конечно, после этого открытия люди судорожно попытались отыскать других подобных существ, и все насекомые на Земле, организованные по принципу общества, вроде пчел и муравьев, подверглись тщательному изучению. Как оказалось, пчелы тоже обладали разумом Улья, но настолько странным, что его тайну не смогли разгадать самые мощные компьютеры, — их связь относилась только к настоящему, прошлое и будущее находилось за гранью понимания. Муравьи вообще ничего подобного не имели. Разочарование следовало за разочарованием, и, в конце концов, был признан факт, что шершни, подобно людям, были причудой природы.

Джанер вспомнил о том, как сам оказался втянутым в этот странный мир, о своей службе Улью — за убийство шершня, попытавшегося сесть на плечо на переполненном стадионе во время рингбольного матча. Тот шершень устал и просто искал место, где мог бы отдохнуть, его привлек стакан кока-колы в его руке. Реакция Джанера была рефлекторной: он ощутил инстинктивный страх, испытываемый к насекомым, сбросил шершня на землю и растоптал. Суд вынес решение на следующий день. У него не хватило средств заплатить штраф, и он был вынужден подписать контракт на два года. Уничтожение шершня не считалось чистым убийством, потому что каждое насекомое было лишь малой частью разума. Впрочем, даже за это полагалось суровое наказание.

Джанер сел и опустил ноги на пол, потом встал и подошел к окну. Между городскими кварталами за полями и гидропонными установками была видна стена Купола. Наверняка за ним находится нечто более интересное. Два года контракта не раз убеждали его в этом, и именно потому по истечении срока его действия он поступил на службу — уже оплачиваемую.

— Что находится за Куполом? — спросил он.

Не услышав ответа по каналу связи от Улья, Джанер пожал плечами и вернулся на кровать. Скоро его любопытство будет удовлетворено в достаточной степени.

2

Столпившись на крошечном островке, они питались, прыгая в море и хватая одну или две бокси из проходящей стайки, но этого моллюска подобная охота не устраивала. Возможно, он был более разумным и предприимчивым, чем его собратья, что позволило ему найти отличное пастбище на небольшом расстоянии от островка. Моллюск понятия не имел о приливах и отливах, не понимал, почему, когда на небе не было луны, скала выступала над поверхностью моря, создавая естественный барьер для вечной миграции странных маленьких рыбок. Он знал только то, что, если подождать некоторое время на одной из каменных стен, проход в скале превращался в рог изобилия — как раз в то время, когда он начинал ощущать голод. Кстати, перепрыгивая со стены на стену, можно было проглотить гораздо больше бокси, чем если просто опускаться на дно сквозь косяк. Конечно, бесплатных обедов не существовало нигде, кто-то обязательно вел учет. Моллюск рос быстрее раковины, и скоро его нежная розовая плоть выступала из-под похожих на крышки щитков, обеспечивающих нормальных условия его безопасности. Небольшая пиявка, также обнаружившая изобилие бокси, в конце концов упала на прожорливого моллюска, обвила его раковину, выдвинула похожие на горный бур ротовые части и впилась в нежную плоть.

Амбела мучили кошмары о море, кишащем пиявками, которые сменяли приятные сновидения о тысячах лет счастливой жизни. Ветер с океана надувал парус, который был вполне доволен съеденными вечером кусками червя-носорога. На фоне зеленоватого рассвета эти перевариваемые куски темнели в прозрачном кишечнике паруса, и именно их вид заставил Пека забарабанить в дверь Амбела.

— Турбул под судном! — кричал он. — Косяк турбула!

Капитан сел и почти сразу же отчетливо услышал удары по днищу судна проходящего косяка турбула, которые невозможно было спутать с обычным скрипом и лязгом судовых механизмов. В каком-то оцепенении он окинул взглядом каюту, в которой находились все скудные, но необходимые для его существования вещи. Его мушкетон был закреплен кожаными ремнями в углу рядом со шкафом, где хранились порох, пули и обширный комплект инструментов для ухода за оружием. В узком платяном шкафу висели его рубашки из пластмассовой сетки, штаны и усиленные ботинки — единственная одежда, удовлетворявшая его требования к прочности. Под овальной, отделанной бронзой нишей находилась полка, к которой он приклеил устричным клеем несколько украшений: отполированный, как драгоценный камень, кусок древнего экрана ввода, миниатюрный человеческий череп из отполированного стекла и разрезанные шейные кандалы. Его взгляд скользнул по столу со множеством карт, прижатых спутниковым пеленгатором в виде старинного калькулятора, и остановился на матросском сундуке. Как просто накопить много вещей за столь длинную жизнь… Он долго смотрел на сундук тяжелым взглядом, потом едва заметно пожал плечами и откинул одеяло.

— Турбул! — снова закричал Пек. — Турбул!

— Иду! — крикнул Амбел в ответ.

Он спустил ноги с койки, встал и направился к платяному шкафу, чтобы взять аккуратно сложенную одежду. Вернувшись к койке, оделся, сел, осторожно надел и зашнуровал ботинки. Потом встал, подошел к двери и осторожно открыл ее. Капитан должен был все делать осторожно — иначе он рисковал неумышленно оторвать кому-нибудь руку или проломить локтем корпус судна.

Пек возбужденно подпрыгивал: так ему не терпелось вернуться к ловле. В одной руке он держал кусок червя-носорога, в другой — нож для резки наживки. Лиловая кровь сочилась из мяса, забрызгивая длинное кожаное пальто и парусиновые штаны, а также деревянную палубу под ногами. Амбел жестом приказал ему продолжать. Пек нетерпеливо кивнул лысой головой, сверкая зеленоватыми глазами, потом вернулся к остальным членам команды. С палубы доносились ругательства и крики, и вся она была завалена извивающимися мокрыми тварями.

Капитан проводил Пека взглядом и увидел, как Планд вытащил турбула размером с каноэ и прыгнул ему на спину, чтобы тот не свалился за борт. Турбул действительно напоминал каноэ, все его тело было беспорядочно усеяно ярко-синими плавниками. Хвост, похожий на кнут, заканчивался плавником в форме топора.

— Скотина! — заорал Планд, когда турбул стал извиваться и изгибаться, стараясь сбросить его с себя. — А ну-ка успокойся!

Он не обращал внимания на глубокую рану на спине, нанесенную бешено извивавшимся хвостом турбула. Амбел подошел, сжал одной рукой челюсти турбула, затем протянул другую руку и легонько ударил тварь между глаз указательным пальцем. Раздался звук, словно по бревну ударили металлической балкой. Глаза турбула закатились, тело обмякло.

— Спасибо, капитан, — поблагодарил Планд, слезая с турбула. — Может быть, вы его выпотрошите. Для меня он слишком велик.

Амбел пожал плечами, покрепче сжал челюсти правой рукой, а пальцы левой вонзил в тело там, где заканчивалась голова. Он потянул, голова с треском отделилась от туловища, за ней последовал хребет. Он приложил чуть большее усилие, хвост и плавники начали втягиваться в туловище, пока совсем не исчезли. Амбел переместил руки на хребет для последнего рывка, и плоть твари снялась как чулок, оставив у него в руках голову, хребет, обвисший мешок внутренностей, плавники и хвост, причем все части тела остались соединенными. Он подержал все это перед собой и несколько раз встряхнул. Зрачки глаз пришли в нормальное состояние, хребет и хвост начали извиваться. Конец хвоста чуть не попал Амбелу в лицо, но он легко поймал его.

— Озорник!

Он бросил турбула за борт. Оказавшись в воде, скелетообразное существо некоторое время плавало кругами, потом высунуло из воды голову и издало громкий, похожий на ржание звук. Потом оно нырнуло и поплыло дальше вместе с косяком.

— Парни, не забудьте, нам нужно заполнить только пятьдесят бочек! — крикнул Амбел, наблюдая, как матросы вытаскивали из воды турбула за турбулом и разделывали рыбу аналогичным образом.

Один за другим скелеты падали в воду и уплывали, издав на прощание похожие на возмущенное ржание звуки. Скоро палуба была завалена скользкими трубками мяса турбулов.

Надевая наживку на блестящий крюк, капитан вдруг задумался, насколько медленно технология Правительства проникала в их жизни. Сейчас они использовали незатупляющиеся крюки из металлокерамики, а он помнил время, когда крюки вырезались из кости. По крайней мере, до сих пор использовались поплавки из мочевых пузырей. Отступив назад на шаг, чтобы забросить наживку, он едва не упал, наткнувшись на тушу турбула.

— Энн! Бочки и уксус! — крикнул он, но не слишком недовольным тоном, потому что знал, что в такие моменты команда бывает очень раздражительной.

Энн бросила на него сердитый взгляд, смотала леску и повесила ее на закрепленный на леере крюк, потом позвала на помощь младших членов команды. Перепрыгивая через туши турбулов, женщина повела их к люку заднего трюма, открыла его и быстро спустилась вниз. Двое матросов спустились в трюм вслед за ней, двое остались на палубе, чтобы повернуть рычаг лебедки и опустить трос.

— Думаю, хватит, — сказал Планд, разглядывая последнюю добычу.

Этот турбул оказался тонким и длинным, все его туловище было испещрено отверстиями от укусов пиявок. Удары по днищу корпуса становились все тише и реже, их уже трудно было расслышать сквозь лязг цепи паруса. Амбел тоже вытащил из воды турбула, рассмотрел его и бросил за борт.

— Главный косяк прошел, — сказал он. — Остались только покусанные пиявками.

Пек неохотно смотал леску, свернул ее, потом из ящика под леером, где хранилось почти все охотничье снаряжение, достал длинную и смертельно острую пангу.

Капитан подошел к матросам, чтобы помочь выгрузить на палубу бочки, которые Энн уложила в грузовую сетку. Когда сетка коснулась палубы, они откатили пустые бочки в сторону. Амбел вскрыл запечатанный бочонок, и по воздуху разнесся запах пряного уксуса, почти заглушивший едкий запах мяса турбулов. Пек тем временем принялся рубить туши на аккуратные кольца.

— Хороший косяк, — заметил он, энергично размахивая пангой.

— Хороший, — согласился Амбел, поднял с палубы измочаленный кусок мяса червя-носорога, оставшийся от наживки, и направился в свою каюту.

Пек проводил его взглядом, и костяшки сжимавших пангу пальцев побелели от напряжения. Потом он перевел взгляд на тушу турбула и особенно яростно нанес по ней удар.

Гласситовая полоса была проложена по земле поперек арочного выхода из Купола. Джанер с озадаченным видом смотрел на нее, неуверенно крутя в руках идентификационную карточку.

— Никаких барьеров, никакой таможни. Как же осуществляется контроль?

— Хуперам абсолютно наплевать на подобные вещи, — сказала Эрлин.

Со стороны территории Правительства аккуратно вымощенная дорожка терялась между полей гигантской кукурузы и плантаций граната. Джанер посмотрел на деревья, потом опустил взгляд на полосу. На земле со стороны Спаттерджей валялись омерзительные останки существ, считавшихся на этой планете паразитами: скелет какой-то птицы, спиральная раковина размером с человеческую голову и еще что-то плоское и гниющее размером с человеческую ногу, вероятно, одна из знаменитых пиявок. И все-таки контроль имелся: в верхней части арки был установлен лазер.

— Выход контролируется. — Эрлин бросила взгляд на шершней в футляре. — Не думаю, что ИР захочется связаться с разумом Улья.

— Разум видит этот мир впервые, — заметил Джанер. — Его беспокоит не пересечение линии ячейками, а их возвращение, если разуму понадобиться вернуть только одну ячейку.

— Я думаю, автоматика сможет их распознать, но все-таки спроси об этом у ворот. Уверена, один из подразумов Блюстителя следит за ними.

Джанер посмотрел вверх, как и большинство людей, когда обращались к невидимому ИР.

— Блюститель, мой разум Улья выразил некоторую тревогу по поводу вашей автоматической системы уничтожения насекомых. Она сможет отличить шершня от разновидностей живой природы Спаттерджей?

— Конечно сможет, — ответил несколько раздраженный голос. — Только люди способны совершать такие ошибки.

Джанер пробормотал что-то неприличное и вышел за пределы территории Правительства. С трудом скрывая удивление, Эрлин последовала за ним. На видимой половине лица Кича полностью отсутствовало выражение, даже когда лазерный объектив повернулся, чтобы проследить за ним.

За воротами они увидели широкую улицу, по обеим сторонам которой стояли деревянные дома с остроконечными крышами, многие из которых были лавками и питейными заведениями. Вдоль грунтовой дороги тянулся рынок, и хуперы энергично предлагали свой товар другим хуперам и гражданам Правительства, рискнувшим пересечь границу. Эрлин кивнула на лавку, рядом с которой в террариумах из зеленого стекла извивались блестящие пиявки.

— За несколько шиллингов можно получить укус пиявки. Можно посчитать это небольшой платой за бессмертие, а можно и грабежом, если вспомнить, что нужно только войти в заросли и немного постоять под грушевидным деревом. — Она бросила взгляд на Кича. — Полагаю, тебе это не подходит.

Кич издал несколько сухих щелчков, прежде чем заговорить:

— Об этом можно поспорить.

— Хочешь попробовать? — спросил Джанер, рассматривая лавку.

— Для того чтобы получить бессмертие, я должен сначала стать живым, — ответил Кич.

Джанер оглянулся на него, пытаясь понять, что он имел в виду, но лицо рейфа оставалось бесстрастным. Эрлин повела их дальше.

— Нам сюда, — сказала она, указывая на окно лавки между баром и бондарной мастерской, почти невидимой за штабелями бочек. Над окном средней лавки висел длинный зазубренный гарпун.

— Крупная рыба здесь водится, — заметил Джанер.

— Можно и так сказать, — согласилась Эрлин, остановившись у входа в лавку. Когда она открыла дверь, глухо звякнул колокольчик, и двое хуперов, рассматривавших что-то в стеклянном шкафу, посмотрели на нее, потом друг на друга и продолжили разговор.

— Можешь платить в несколько приемов, Армел, — сказал один из них. — Я поверю, если поклянешься своим судном.

— Подумаю, — ответил Армел и, бросив последний, полный тоски взгляд на шкаф, поспешил выйти из лавки.

Лавочник вытер руки о рубашку, прежде чем подойти к ним. Он широко улыбался.

— Правительство? — спросил он.

— Да, — осторожно ответила Эрлин, — но уже бывали здесь.

Улыбка хупера стала не столь широкой.

— Чем могу помочь?

Джанер осматривал предлагаемые товары. В стеклянном шкафу была представлена небольшая коллекция пороховых ружей, которые раньше он видел только в музеях. Стены были увешаны разнообразным колющим и режущим оружием — его было достаточно для того, чтобы вооружить небольшую средневековую армию.

— Шоковые ружья и лазеры, — сказала Эрлин. Улыбка лавочника снова стала широкой, и он жестом пригласил их в глубь лавки.

— Ты уверена, что нам это нужно? — спросил Джанер.

— Видел раковину у ворот? — вопросом ответила Эрлин.

— Да…

— Это была раковина моллюска-лягушки. Когда они видят тебя, то сразу же пытаются оторвать кусок. Одним движением они могут откусить руку. Хуперы считают их забавными животными — а есть еще хуже.

Открыв шкаф, лавочник достал три комплекта оружия в кобурах.

— Можете приобрести лазеры и шоковые ружья отдельно, но я предлагаю взять эти.

Эрлин взяла лазер и с сомнением его осмотрела. Кич тоже заинтересовался одним из них: он отвел назад затворную планку, открыл нижнюю часть рукоятки, заглянул внутрь и со щелчком закрыл.

— КК-лазер медленного горения, с широким импульсом… и так далее. — Он бросил взгляд на женщину. — Сделает все, что необходимо.

— КК? — не понял Джанер.

— Квантово-каскадный, стандартный полупроводниковый, — объяснил Кич.

— А как насчет шока?

Кич постучал по короткому стволу.

— Ионный разряд, эффективен на расстоянии до пяти метров, — сообщил он, еще раз оглядывая оружие. — Мне оно не понадобится.

Эрлин задумалась, не отводя глаз от оружия, потом обратилась к лавочнику.

— Сколько?

— Двести шиллингов каждый.

— Ты — грабитель и вор! — возмутилась женщина. — Я дам тебе двести шиллингов за два лазера.

— Я — вор? Я — вор? Сто семьдесят пять за каждый с ремнями и кобурами.

— Семьдесят пять за каждый, и я никому не скажу, что ты нас ограбил.

— Сто пятьдесят за каждый, хотя я не получу никакой прибыли.

— Сто, и да простят тебя Старые капитаны.

— У меня семья! Дети хотят есть!

— Сто.

Лицо лавочника пылало от злости, которая, впрочем, мгновенно исчезла, едва Эрлин повернулась, чтобы уйти. Он схватил ее за руку.

— Сто двадцать пять, и ты никому не должна говорить, как ограбила меня.

— Согласна, — улыбнулась женщина.

Джанер открыл бумажник, но, прежде чем он успел отсчитать деньги, Кич остановил его своей костлявой рукой. ,

— Ты забыл упомянуть источники питания. Они учтены в твоей цене ? — обратился он к лавочнику.

— Вы все воры!

Кич отошел в сторону, предоставив Эрлин продолжать торг.

* * *

Капитан плотно закрыл дверь каюты, сел на койку и долго смотрел на матросский сундук, держа в правой руке, как окровавленный платок, мясо для приманки. Он наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то, затем раздраженно потряс ею, прежде чем резко встать и подойти к сундуку. Свободной рукой он открыл крышку и достал из сундука продолговатый ящик около метра в длину и втрое меньше в ширину и глубину. Амбел поставил ящик на стол, затем достал из верхнего кармана ключ. Открыв замок, положил ключ в карман, отошел на шаг и откинул крышку.

Нечто синего цвета заполняло ящик. На самом деле это была голова. Когда-то она принадлежала человеку, но сейчас была настолько увеличена, растянута и перекошена, что понять это было практически невозможно. Скорее, ее можно было принять за голову чудовищной помеси бабуина и бородавочника. Амбел стоял и свирепо смотрел на нее, и вдруг один из ее глаз открылся и посмотрел на него — черный, безумный. Голова все еще оставалась живой, и он сам часто не мог понять, зачем поддерживать в ней жизнь. Капитан не хранил ее ради выгоды или из научного интереса — хотя историк Олиан Тай предложила за голову целое состояние. Возможно, им двигало иное чувство, близкое к садизму. Никто не заслуживал наказания больше, чем этот… индивидуум.

Бросив кусок мяса в ящик, Амбел захлопнул крышку. Когда он заглянет в ящик в следующий раз, мяса не будет — Скиннер отчаянно цеплялся за жизнь. Капитан вытер руки, запер ящик, убрал его в сундук, захлопнул крышку и запер ее тоже. Он спешил покинуть каюту, как человек, выполнивший неприятную, но необходимую работу.

Пек стоял рядом с дверью и как-то странно смотрел на него. В правой руке он держал пангу и был весь, с ног до головы, забрызган лиловой кровью и ошметками мяса турбула. Даже Амбелу его вид показался неприятным.

— Всех турбулов нарубили? — спросил он.

Матрос ответил не сразу. Как там этот ублюдок?

— Жив. Все еще жив.

— Слышу , как он бормочет.

— Мы всегда будем это слышать . — Амбел осторожно похлопал Пека по плечу. — Давай уложим и замаринуем мясо.

Капитан прошел мимо матроса, который смотрел на дверь каюты с лицом, искаженным то ли воспоминаниями о мучениях, то ли страстным желанием чего-то.

— Сколько бочек? — спросил Амбел у Энн, опускавшей грузовую сетку в кишевший людьми трюм.

— Всего двенадцать, пустых осталось еще на неделю. Хороший косяк.

Амбел задержал взгляд на ее лице. Шрамы от укусов пиявок ничуть не уменьшили ее суровую привлекательность, а в длинных черных волосах не было и намека на седину, несмотря на преклонный возраст. Вирус по-разному влиял на людей. Одни становились морщинистыми занудами с седыми волосами, другие, подобно Энн, сохраняли свежесть и красоту, третьи теряли не только волосы, но и зубы. Что касается Амбела, то в течение долгих лет он, подобно многим Старым капитанам, нарастил мышечную массу. Сейчас этот коротко стриженный седовласый мужчина с круглым моложавым лицом производил впечатление человека, способного сломать палубную доску двумя пальцами, — причем внешность не была обманчивой.

— Отправимся за другим косяком? — спросил Борис из трюма.

— Нет, — ответил капитан. — Ночь лунная, и у нас еще есть время добраться до отмели. Я не хочу, заполнить турбулом все бочки. Стоит мясу подешеветь на несколько скиндов, и рынок будет переполнен. — Он посмотрел на небо. — Мы отправимся на восток, — сказал он так громко, чтобы его услышал парус.

— Янтарные моллюски? — уточнил Планд, вычищая из-под ногтей мясо ножом для срезания шкур.

— Янтарные моллюски, — подтвердил Амбел.

Он поспешно спустился в трюм, чтобы помочь Борису и другим матросам укладывать бочки.

Голос разума Улья немного напоминал жужжание, но, как полагал Джанер, это было сделано умышленно. Шершни не переговаривались такими звуками. Наверное, жужжание было своеобразной попыткой разума пошутить.

— Я хочу, чтобы ты путешествовал с этой Эрлин. Мне она кажется интересной, — сказал разум.

Это не было приказом, разум перестал отдавать приказы двадцать лет назад, когда истек срок действия контракта. Просьба сопровождалась обещанием неограниченного кредита, бесконечных путешествий и отсутствия скуки, а для Джанера скука являлась проблемой, как и для многих других граждан Правительства.

— Я думал, что ты хочешь, чтобы я остался с рейфом, — прошептал он (вокруг было слишком много посторонних ушей).

— Я полагаю, что рейф отправится с ней. Если нет, он все равно разыщет ее в будущем. Их истории связаны между собой.

— Ты еще не рассказал мне их истории.

— Всему свое время, всему свое время. А пока давай понаблюдаем за этим боем.

Хуперы, стоявшие друг перед другом, были раздеты догола и намазаны маслом с головы до ног. Толпа жаждала крови, хотя ее крики были лишены искренности.

— Ты заметил, что сначала они сняли с себя всю одежду? — спросил разум.

— Ну и что?

— Их тела восстанавливают себя сами, а одежду придется зашивать.

Джанер обдумал это и кивнул. Проходящий мимо букмекер решил, что кивок предназначался ему.

— Домби или Форлам? Шиллинги, йены, доллары или, если угодно, скинды. Какая ставка?

Человек был низкорослым, но очень крепкого сложения. Шрамов от укусов пиявок видно не было. Говорил он, как понял Джанер, с неместным акцентом.

— Каковы шансы?

— Домби триста пятьдесят лет, Форламу — сто пятьдесят, у него впечатляющий список побед. Тринадцать к одному на Домби за «И», десять к одному на Форлама за «хлопок». Если любой из них лишится чувств из-за «васо», ты проиграл. Длительность боя — не больше двух часов.

— Ставлю десять шиллингов на Домби за «И», — сказал Джанер.

— Отлично, сэр. — Букмекер выглядел несколько обеспокоенным, когда выписывал квитанцию и принимал от Джанера десятишиллинговую банкноту. Другие зрители заинтересованно наблюдали за сделкой.

— Для данного места слишком высокая ставка, — пояснил разум. — Обычный хупер вынужден работать полгода за такую сумму.

— Правда? Если ты так много знаешь, может быть, разъяснишь, что такое «И», «хлопок» и «васо».

— «И» — это извлечение внутренностей, «хлопок» — выбитый глаз, «васо» — когда один или оба соперника теряют сознание из-за потери крови.

— Очень мило! Каковы мои шансы на выигрыш?

— Ты их уже слышал.

Джанер бросил сердитый взгляд на шершней в футляре, потом решил понаблюдать за боем. Домби, которым, по мнению Джанера, был мужчина с большим количеством шрамов от укусов пиявок, вышел на ринг с длинными кривыми кинжалами в каждой руке. Форлам вооружился стилетом и чем-то похожим на ледоруб. Крики мгновенно стали громче, как только соперники начали кружить по рингу и делать ложные выпады. Первым нанес удачный удар Домби. Он распорол руку противника до кости, кровь хлынула из раны, которой через несколько мгновений уже не было видно. Форлам отошел, потом прыгнул вперед и воткнул стилет в живот Домби. В качестве ответа тот отрезал Форламу ухо так, что оно повисло на лоскуте кожи. Соперник не остался в долгу и нанес удар снизу, надвое распоровший мошонку Домби.

После пять или шести ударов они разошлись и снова принялись кружить по рингу. Джанер стоял с широко открытым ртом и почувствовал, что тошнота подступает к горлу, когда увидел, как Форлам прижал рукой ухо к голове. Когда хупер опустил руку, ухо осталось на месте, правда, было расположено несколько криво. На другой стороне пыльной арены толпа расступилась вокруг блюющего зрителя — наверняка не местного. У Джанера был более крепкий желудок, он повидал много ужасного в своей жизни, но такое…

Домби и Форлам снова сошлись. Весь ринг был залит кровью. Впрочем, больших луж не было, потому что кровотечение длилось лишь в течение нескольких секунд; а сейчас рана на руке Форлама почти затянулась, и мошонка Домби срослась.

— Очень познавательно, не так ли? — услышал он голос за спиной.

Сначала Джанер подумал, что с ним заговорил разум, но, обернувшись, увидел Кича. Толпа расступилась, как чуть раньше вокруг блюющего человека.

— Можно и так сказать… Эрлин уже нашла своего капитана?

— Здесь его нет, и она пытается выяснить, куда он отправился. — Рейф кивнул на ринг, где была нанесена очередная чудовищная рана, впрочем, с прежними результатами. — Можно представить, к каким последствиям приведет их появление в других мирах.

Потребовался час, чтобы бой достиг кульминации. Джанер не заметил завершившего его движения: Форлам стоял к нему спиной, и Домби не было видно. Он услышал рев толпы, потом Форлам повернулся, выронил оружие и попытался руками удержать вываливающиеся из живота внутренности.

— Кажется, я выиграл, — пробормотал Джанер.

— Полное! Полное! — принялась скандировать толпа.

— Что это значит?

— Полное извлечение внутренностей, — ответил разум Улья. — Хотя я не считаю этот термин правильным. В соответствии с правилами подобных состязаний, достаточно, чтобы была видна одна петля кишки.

— Одна петля кишки? — переспросил Джанер, решив, что ослышался.

Домби продолжал преследовать Форлама, и скоро Джанеру стало ясно, что имел в виду разум. Он едва не лишился пива и бутербродов, съеденных пару часов назад. Причем в большей степени на него подействовал не вид, а запах. Когда он полностью справился с чувством тошноты, то увидел, что толпа бегает за букмекерами.

Кич с невозмутимым видом наблюдал за происходящим.

— Поторопись, если хочешь получить свой выигрыш, — заметил он.

Джанер отыскал взглядом своего букмекера, окруженного небольшой толпой счастливчиков, и, зажав в руке квитанцию, отправился за выигрышем. Когда он подошел совсем близко, перед ним выросла пара хуперов зловещего вида, вооруженных такими же, как у Домби, ножами.

Джанер остановился, потом сделал шаг назад.

— Ладно, ладно… Мне все равно.

Сто сорок шиллингов не стоили того, чтобы разделить участь Форлама. Однако грабители продолжали наступать на него. Примерно на полсекунды в голову Джанера пришла мысль о бегстве, потом он размахнулся и ударил кулаком в лицо ближайшего хупера. Голова дернулась от удара, но другой реакции, кроме улыбки, не последовало.

— Проклятье!

Дело принимало скверный оборот. Джанер отступил на полшага, крутанулся на каблуке и нанес удар ногой грабителю в живот. С таким же успехом он мог пинать дерево. Усмешка на лице хупера не изменилась. За его спиной стоял второй мерзавец со сложенными на груди руками и гнусной улыбкой предвкушения удачи на лице.

— Может быть, поговорим? — предложил Джанер.

Грабитель медленно покачал головой и двинулся вперед. Джанер приготовился к сражению за собственную жизнь. Внезапно сверкнула вспышка и раздался глухой хлопок. Первый грабитель попятился и сел на землю. Он недоуменно уставился на дымящуюся дыру в животе, потом свирепо посмотрел куда-то мимо предполагаемой жертвы. Джанер обернулся и увидел подошедшего сзади Кича. В костлявой руке тот держал хромированный пистолет, похожий на «люгер», только большего размера и с длинным дулом. Потом он выстрелил во второго грабителя, усадив его на землю.

— Если попытаетесь встать, буду стрелять в голову, — предупредил рейф.

Первый грабитель, который явно намеревался так поступить, тяжело опустился на землю.

— Получи выигрыш, — велел Кич. — Ненавижу тех, кто пытается смошенничать на ставках.

Джанер посмотрел на него, потом перевел взгляд на оружие — импульсный пистолет JMCC военного образца. Что касается грабителей, то один из них сунул палец в рану в животе, чтобы понять, насколько глубокой она была. Реалии жизни на Спаттерджей быстро становились понятными Джанеру. Может быть, не стоило оставлять в рюкзаке недавно приобретенный пистолет…

Он достал квитанцию и подошел к букмекеру, который долго смотрел на него, потом неохотно полез в карман. Рука, испещренная рубцами от укусов пиявок, схватила букмекера за запястье.

— Перестань, — раздался приятный голос. Джанер изумленно разглядывал владельца этой руки.

Огромный хупер с бритой головой, одетый в кожаные штаны и тонкую рубашку. Наверняка пули отскакивали от его кожи, а ножи при ударе гнулись бы и ломались о крепкие мышцы. Он выглядел крепким, как булыжник, и просто излучал уверенность.

— Капитан Рон, — уважительным тоном произнес кто-то в толпе.

— Думаю, ты должен расплатиться с этим человеком, — сказал капитан.

— Да, конечно.

От испуга букмекер даже выронил мешок с деньгами, но довольно быстро наклонился и поднял его, потом стал трясущимися руками отсчитывать банкноты и монеты. Джанер взял деньги, украдкой наблюдая за капитаном, который совершенно безразличным взглядом смотрел на ринг.

— Ты в порядке, Форлам? — взревел Рон. В ответ раздался громкий стон.

— Скоро поправишься, — сказал капитан и окинул взглядом толпу. — Кто-нибудь нашел его пальцы?

— Я нашел, капитан Рон, — крикнул кто-то.

— Отнесите его на судно и скажите, чтобы Роуч зашил его.

Джанер не верил собственным ушам. Разумеется, хуперов очень трудно убить, но не до такой же степени… Он обернулся и увидел, как простреленные рейфом грабители пытаются скрыться в толпе. Казалось, их совсем не беспокоили раны, смертельные для любого другого человека. Наверное, они надеялись на то, что букмекер не позовет их на помощь. Не требовалось богатого воображения, чтобы понять, чем могла закончиться такая стычка.

— Я хотел бы угостить вас выпивкой, — вдруг выпалил Джанер.

Капитан Рон повернулся к нему и чуть заметно улыбнулся.

— Это может оказаться дорогим удовольствием. Услышав это, окружавшие их хуперы расхохотались.

— Ну, сегодня мне немного повезло.

— Договорились. Увидимся в «Живце». — Он сурово посмотрел на букмекера, потом перевел взгляд на грабителей, которые втянули головы в плечи и делали вид, что их это не касается. — И будет лучше, если парень придет туда целым и невредимым, — сказал он громко и зашагал прочь.

Джанер, встав рядом с Кичем, обвел взглядом толпу. У всех людей были дружелюбные взгляды. Грабители куда-то пропали. Букмекер пытался скрыться как можно незаметнее.

— Очевидно, с ним не стоит связываться, — сказал Джанер.

— Он, как мне кажется, Старый капитан, и обладает властью хотя бы потому, что может оторвать тебе руки, — заметил рейф.

— Точно.

«Живец» был питейным заведением, которое имели право посещать только хуперы-моряки. Когда в дверях появились Джанер и Кич завсегдатаи посмотрели на них с некоторым любопытством, потом вернулись к своим занятиям и разговорам.

Посетители подошли к стойке, за которой сидел хупер с седыми волнистыми волосами, похожий на обтянутый кожей скелет. Он склонился над доской, на которой были расставлены шахматные фигуры и маленькие модели кораблей, и еще больше сосредоточился на положении фигур, как только увидел вошедших. Джанер постучал по стойке костяшками пальцев. Бармен посмотрел на них розовыми глазами альбиноса.

— В этом заведении обслуживаются только хуперы-моряки, — сообщил он и снова склонился над доской.

Джанер на мгновение потерял дар речи, а потом почувствовал злость. Прежде чем он успел сказать что-нибудь, в разговор вмешался Кич.

— Значит мы пришли в нужное место, чтобы выпить с капитаном Роном.

Бармен резко выпрямился, и только сейчас Джанер понял, насколько он был высоким.

— Вас пригласил Рон?

— Я пригласил его, — сказал Джанер, — а он предложил встретиться здесь.

Взгляд бармена скользнул с его лица на двух шершней в футляре, потом — на рейфа. Он долго е заметным удивлением рассматривал Кича, потом, очевидно, решил, что вопросов задавать не стоит, и поставил на стойку две оловянные кружки, затем откупорил бутылку и наполнил кружки. Потом, сняв с полки за спиной двухлитровую кружку с надписью «Рон», наполнил и ее.

Джанер взял стоявшую перед ним кружку и сделал глоток.

— Лучше обращаться с такими напитками осторожно, — посоветовал Кич, доставая из верхнего кармана стеклянную соломинку и делая осторожный глоток из своей кружки.

— Угх, — только и мог произнести Джанер.

— Ром из морского тростника, — пояснил Кич.

— И ты можешь это пить? — удивился Джанер, когда дыхание восстановилось.

— Мой желудок атрофирован, но система фильтров может удалять примеси из спиртных напитков. В моих сосудах течет жидкость на основе спирта.

— Почему ты всегда пьешь через соломинку?

— Мои губы достаточно эластичны, чтобы имитировать речь, но они не могут плотно сжаться.

— Ага, у тебя потечет изо рта. Кич размеренно кивнул.

— Тогда как ты говоришь? — Джанер не в силах был сдержать свое любопытство.

Рейф постучал по закрывавшему половину лица шлему.

— Звук генерируется здесь. Благодаря тому, что мои губы могут шевелиться, создается полная иллюзия.

Джанер кивнул и сделал из кружки более осторожный глоток. Он заметил, что бармен не сделал ни одного хода на доске с момента начала их разговора. Понятно, не хотел пропустить ни слова из столь увлекательной беседы!

— А как насчет вкуса?

— Приемник вкуса, установленный в нёбо, передает информацию на миметический компьютер стимулятора и на то, что осталось от моего органического мозга.

— Но ты не становишься пьяным?

— Нет, не становлюсь, и не считаю это недостатком. В большинстве ситуаций считаю благоразумным сохранять ясный ум.

Кич делился этой информацией совершенно беспристрастно. Джанер между тем разглядывал рейфа, обдумывая услышанное. Его собеседник был до некоторой степени живым, потому что у него функционировала часть органического мозга. Другую его часть составляли записи прежних мыслей: она использовалась как программа для стимулятора. Таким образом, Кич был трупом, способным передвигаться, благодаря управляемым ИР киберсистемам.

— Почему ты не выбрал имплантацию на шасси голема? — спросил Джанер.

— Это — мое тело, — сказал Кич и сделал очередной глоток, как будто счел ответ достаточным.

Джанер наблюдал за ним, а разум Улья воспользовался моментом, чтобы вмешаться:

— Приверженцы культа Анубиса считают физическую жизнь священной, а единственной истинной жизнью — жизнь тела. Возможно, Кич тоже так считает, хотя я в этом сомневаюсь.

Джанер не успел попросить разум прокомментировать последнее замечание, потому что в бар, как сбившийся с пути бульдозер, ворвался капитан Рон.

— Попутного всем ветра!

Подойдя к стойке, он осушил свою кружку одним глотком, затем стукнул ею по стойке так сильно, что подпрыгнули доски. Бармен подождал, пока осядет пыль, и наполнил кружку снова. Джанер заметил, что ее поверхность блестела, как металлокерамика после поверхностной закалки. Очевидно, обычный оловянный сплав не мог выдержать подобного обращения.

— То, что нужно, — сказал капитан.

Джанер посмотрел на Рона с уважением к выносливости его кишечника и сделал маленький глоток из собственной кружки.

— Я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы вмешались в драку, — сказал он и часто заморгал от выступивших на глаза слез.

— Не люблю жуликов.

Джанер кивнул на Кича.

— Как и он.

Рон взглянул на рейфа и кивнул с выражением легкого удивления на лице. Кич, как понимал Джанер, вызывал удивление у всех граждан Правительства, тем более — у обитателей находившегося за границами Правительства мира.

На этот раз Рон выпил только полкружки, и Джанер бросил на стойку десятишиллинговую банкноту.

— Поменьше нет? — спросил бармен.

— Продолжай наливать, — сказал Джанер. Он уже чувствовал опьянение, но упрямо придвинул кружку к бармену. — Кстати, налей всем за мой счет.

— Ты просил напомнить, если снова начнешь, — прошептал разум Улья.

— Заткнись, — сказал Джанер, и капитан удивленно посмотрел на него. — Извини, я не тебе. — Он указал на шершней в футляре. — Это я им.

— Шершни… — Рон покачал головой. — Насекомым приходится здесь несладко.

— Почему?

— Нити закупоривают их дыхательные отверстия. Кто-то рассмеялся, Джанер оглянулся и увидел, что все посетители «Живца» выстроились в очередь, а бармен наливает им выпить. Он еще отпил из своей кружки и почти подсознательно заметил, что Кич отошел в сторону и сел за один из столиков. Рейф выглядел уязвимым в подобной компании, но Джанер уже знал, насколько обманчивой была его внешность.

— А твои дыхательные отверстия совсем не закупорены, старый бродяга.

Джанер обернулся и увидел стоявшую за спиной Эрлин.

— Эрлин! — взревел Рон. Он протянул руки и поднял женщину вверх, но очень осторожно. Джанер заметил, что хупер не прилагает ни малейшего усилия, словно имеет дело с фигуркой оригами.

— Осторожнее, Рон! — выдохнула Эрлин. — Я — хупер, но мне всего девяносто лет.

— Ты хочешь разыскать Амбела? — спросил Рон, все еще держа ее над землей. Через мгновение он понял, что делает, и осторожно опустил ее.

— Да, хочу, мы не закончили одно дело. Ты знаешь, где он сейчас?

— Слышал, что он в Саргассах.

— А кто туда направляется? Рон улыбнулся.

— В этом сезоне там отлично ловится турбул. Остальная часть вечера прошла для Джанера, словно в тумане. Он помнил, как Кич вступил в разговор о Джее Хупе — пирате и основателе Спаттерджей, а потом почему-то оказался под столом. Остались смутные воспоминания о том, что Рон забросил его на плечо, затем они долго шли куда-то в темноте, потом он блевал в маслянистое море, перевесившись через леер. Потом наступила темнота.

3

В изумрудных глубинах моря медленно полз по поросшему морским тростником и кишевшему приллами каменистому дну моллюск-лягушка, искалеченный забравшейся под панцирь и поедавшей его плоть пиявкой. Он уже утратил инстинкт самосохранения, а так как этот инстинкт был совершенно необходим для существования в беспощадном море, жить ему оставалось недолго. Он подполз к группе, как ему показалось, собратьев и выдвинул стебельчатые глаза. Только увидев узоры на раковинах и почувствовав вибрацию дна, он осознал свою роковую ошибку — его окружали моллюски-молоты. В панике он выпустил ноги и попытался отпрыгнуть, но ущерб, нанесенный пиявкой, был настолько велик, что моллюск только перевернулся на спину. Моллюски-молоты приблизились к неожиданному щедрому подарку и выдвинули похожие на кирки ноги, чтобы раздробить панцирь жертвы. Скоро вода помутнела от кишечного сока, кусочков плоти, перламутровых осколков раковины, в ней, как выброшенная спичка, кружился стебельчатый глаз, который скоро проглотил проплывавший мимо турбул.

Кич расплатился за номер в отеле и в сопровождении чемодана на воздушной подушке покинул Купол, чтобы отправиться в город хуперов. Впереди он увидел Эрлин, тоже со своим чемоданом, поверх которого лежал багаж Джанера. Он не стал догонять ее, вместо этого свернул на боковую дорогу, которая вела из города в лес. Ветви располагавшихся по обеим сторонам дороги грушевидных деревьев дрожали от копошащихся в них пиявок; из луж на огромных, как простыня, росших прямо из земли листьях доносились крики лягушек-кротов. Заросли гнилофаллосов возвестили о своем присутствии задолго до того, как их можно было увидеть, и Кич был вынужден отключить аносмический рецептор в носу. Громко кричала привлеченная ярко-красными листьями вонючих растений пара лунг — птиц, похожих на летающие мешки. Тела их были покрыты редкими маслянистыми перьями, сквозь которые просвечивала синеватая, выглядевшая воспаленной кожа.

Он двинулся дальше по склону, теперь по дорожке из дробленого кварца, которым была посыпана утрамбованная земля, дошел до опушки, потом направился к полосе зеленого песка, усеянного разноцветной галькой. Там он приказал чемодану остановиться и открыться, а затем принялся выгружать его содержимое.

Мышцы Кича не работали (на самом деле не работала ни одна из частей тела, за исключением половины мозга и одного глаза), даже лишенный остатков плоти, рейф продолжал бы свое существование в виде скелета с двигателями на суставах и другими узлами аппаратного обеспечения на костях и, конечно, стимулятором. Таким образом, комплект средств для выживания состоял из устройства очистки и двух элементов питания для кибернетических механизмов, обеспечивающих его движение. Помимо этих устройств, он достал из чемодана черный кейс, комплект одежды и небольшой пульт дистанционного управления. Кич закрыл крышку, отошел на пару шагов, наставил пульт дистанционного управления на чемодан и нажал кнопку.

Чемодан поднялся на полметра над землей, и крышка разделилась надвое по длине. Эти две половины, вместе с соединенными с ними стенками, сложились, образовав коленчатые крылья. Передняя стенка опустилась вниз под углом сорок пять градусов, и из нее выдвинулся выпуклый экран. Из-под сиденья, появившегося в центре чемодана, выдвинулась вперед рулевая колонка с пультом управления, который оказался непосредственно под экраном. Кич подошел, чтобы отделить от сиденья два цилиндрических ускорителя, открыв антигравитационный двигатель, и установить ускорители на концы крыльев. Задняя часть чемодана раздвинулась, превратившись в багажник, в который Кич сложил свои вещи, прежде чем сесть на только что созданный скутер. Он улыбнулся бы, если б мог.

Рейф коснулся сенсорного переключателя на консоли и заговорил:

— Говорит контролер Сэйбл Кич, хочу зарегистрировать антригравитационный транспорт на внеправительственной планете Спаттерджей.

— В соответствии с моими записями, контролер Кич, — раздался мягкий голос из пульта, — вы мертвы.

Кич замолчал на мгновение — слишком быстро осуществил перехват Блюститель.

— Правильно, — сказал он наконец.

— О, я рад, что мы прояснили этот вопрос, — отозвался ИР с далекой луны Спаттерджей. — Может быть, у вас есть более подробное объяснение?

— Полагаю, мой статус контролера остался неизменным?

— Остался.

— В таком случае я не должен ничего объяснять.

— Не должны.

— Я — рейфикация, — продолжал Кич. — Полагаю, вы выяснили это, если не в тот момент, когда я впервые прошел через ворота контроля, то, по крайней мере, когда я пересекал линию, чтобы оказаться здесь.

— Да, теперь все ясно. Ворота Купола контролировались в то время одним из моих подразумов, и он не посчитал нужным проинформировать меня о вашем прибытии. Мне следует принять соответствующие меры.

— Значит, я имею право использовать антигравитационный транспорт, не так ли?

— Конечно, контролер Кич.

— Спасибо.

Он выполнил диагностику с помощью пульта, переместил рулевую колонку вперед и, подняв тучу пыли, полетел над морем.

Блюститель наблюдал за планетой тысячей пар искусственных глаз с некоторой долей самодовольства. После быстрого сканирования он сосредоточил фрагмент своего внимания на одной паре глаз и контролировавшем их сложном миниатюрном разуме.

На атолле, расположенном на незаселенной людьми стороне планеты, волны лениво накатывались на усеянный нефритовой и кварцевой галькой берег. Недалеко от берега каменистое дно под прозрачными водами казалось живым от движения. Стайки только что родившихся моллюсков-молотов двигались по дну в медленном замысловатом танце, блестя жемчужными спиральными раковинами, между ними, в поисках более легкой добычи, сновали пиявки. Там, где моллюски накрепко вцепились в уходящий в изумрудную бездну склон, возникло волнение, мгновенно привлекшее внимание всех до единой пиявок.

Из кипящей пены возник причудливый силуэт морского конька длиной с человеческое предплечье, пиявки налетали на него, но сразу же отплывали в сторону, наткнувшись на кожу цвета железа. Конек поднялся из моря, замер на поверхности, балансируя на изогнутом хвосте, медленно вращаясь и обозревая окрестности топазовыми глазами. Только при помощи современного детектора можно было обнаружить установившуюся связь, и только разум, превосходящий по интеллекту разум Блюстителя, мог расшифровать разговор.

— Подразум тринадцать, вы получили инструкции переместиться к воротам номер один Купола для несения вахты; как я вижу, этого не произошло, — сказал Блюститель.

— Снайпер заступил на вахту вместо меня. Ему зачем-то понадобился местный сервер. А я должен был закончить крайне важные исследования, — ответил ПР-13, заключенный в тело морского конька.

— Почему я не получил никакого отчета от Снайпера?

Последовала пауза, в течение которой Блюститель обдумал, а потом отверг идею о подчинении или реинтеграции с собой маленького разума. Благодаря некоторой степени индивидуальности подразумы обладали способностью проникать в суть вещей, которой сам он был лишен.

— Может быть, не случилось ничего, заслуживающего отчета? — предположил «морской конек».

Блюститель почувствовал беспокойство подразума и позволил этому чувству развиться в течение нескольких микросекунд.

— Я считаю, что прибытие мертвого контролера, пытающего отомстить за события семивековой давности, заслуживает быть упомянутым в отчете.

— Моей вины в этом нет, — ответил Тринадцатый. — Отчитай за это Снайпера. Не я принимал решение использовать устаревший боевой зонд, даже если он когда-то был героем.

Блюститель промолчал, он отключился и провел быстрый поиск в местном сервере. Тот факт, что ПР-13 и боевой зонд Снайпер имели счета в «Норвабанке», вызвал у него удивление, но не слишком сильное. А вот третий счет, который он обнаружил, проверяя прошлые переводы денег, удивил его очень сильно. Следовало очень внимательно следить за ситуацией, расследование могло поставить под вопрос законность пребывания людей на планете Спаттерджей.

Джанер проснулся с чувством тошноты и явным ощущением того, что какое-то существо умерло у него во рту — возможно, его насмерть забил кузнец, который сейчас ковал подковы у него в голове. Он сбросил измятое одеяло, сел на край койки и попытался понять, где находится.

Обитая деревом комната явно двигалась, и громкий храп доносился со стороны лежавшего на соседней койке хупера. Джанер встал, закачался и резко сел на койку. Детоксицирующие таблетки — неотъемлемая и очень важная часть комплекта средств для выживания — лежали в рюкзаке, но где был сам рюкзак? Тошнота усилилась, он опять поднялся на ноги и, покачиваясь, пошел к двери. За дверью оказался коридор, заканчивавшийся лестницей. Он направился к ней, без видимой причины вдруг покачнулся в одну сторону, ударившись плечом в стену, потом попятился назад. Что это за звуки? Джанер потряс головой. Со всех сторон раздавались грохот, треск, лязг и скрип. В конце концов, со второй попытки добравшись до лестницы, он нетвердыми шагами стал подниматься навстречу зеленоватому свету дня; выбрался из люка, потом, спотыкаясь, пробежал по палубе, перевесился через леер и стал блевать. Точно, ему уже приходилось делать это раньше; память также услужливо подсказала ему, где он находится — на борту судна.

— Доброе утро, — услышал он бодрый голос Эрлин. Джанер, наконец, справился с рвотой — в желудке уже ничего не осталось — и, обернувшись, увидел за спиной рулевого на верхней палубе, служившей крышей кают в носовой части, Эрлин и Рона. Оттолкнувшись от леера, он потерял равновесие и попятился к грот-мачте.

— Смотри, на что наступаешь, придурок!

Голос донесся откуда-то снизу. Посмотрев под ноги, Джанер увидел большую плоскую голову, лежавшую на палубе, рот, полный серповидных зубов, и равнодушно смотревшие на него красные демонические глаза. Он протер глаза, потом проследил взглядом от головы к длинной ребристой шее, поднимавшейся по мачте, и растянутой на реях мачты, закрывавшей полнеба, испещренной венами коже. Кожа поддерживалась длинными костями, из которых торчали цепкие лапы с когтями. Вдоль костей шли жгуты мышц, которые сходились у огромной грудной кости, под которой, в прозрачном кишечнике, переваривались куски чего-то не поддающегося определению. Существо висело, как летучая мышь, вниз головой и поворачивалось в зависимости от направления ветра.

— Вот дерьмо, — пробормотал Джанер и поспешил отойти от мачты к лееру. Отсюда он мог видеть, что все движения странного существа повторялись мачтами на носу и корме, которые были оснащены более привычными парусами из ткани. Лязг, который он слышал внизу, был вызван этими движениями.

— Его зовут Ловцом ветра, — подсказал разум Улья. Джанер посмотрел на двух шершней в футляре затуманенным взглядом.

— Никогда не позволяй мне так поступать.

— То же самое ты говорил, когда это случилось в последний раз. К сожалению, я не могу контролировать твои действия. Впрочем, я почти не мог этого делать, даже когда ты был связан контрактом. — На этот раз в голосе отчетливо прозвучала ирония.

Джанер переключился на Эрлин и Рона, которые наблюдали за ним с некоторым изумлением.

— Где мой рюкзак? — спросил он.

— Под койкой, — ответила женщина.

Джанер шаткой походкой направился к люку, остановился, чтобы пропустить статную брюнетку. Она улыбнулась ему и прошла мимо, держа в руке ведро с жиром, вонявшим как нечто, заслуживающее быть давно похороненным. Он с трудом спустился вниз, сглатывая заполнившую рот слюну. Оказавшись в каюте, бросился к койке, достал из-под нее рюкзак, нашел таблетки, швырнул две штуки в рот и проглотил, не запивая. Потом сел на койку и стал ждать, когда подействует лекарство.

Хупер на соседней койке храпел и ворчал, затем, пробормотав какое-то проклятие, перевернулся, позволив рассмотреть свое лицо. Форлам! Джанер встал и уставился на правую ладонь хупера, лежавшую поверх одеяла. Когда он видел руку в последний раз, она представляла собой обрубок, из которого торчал большой палец. Сейчас пальцы были пришиты грубыми стежками, причем шов шел по предплечью до самого локтя Форлама, закрывая хирургический разрез. Наверняка разрез был сделан для того, чтобы извлечь разрезанные сухожилия, которые, как Джанер знал по собственному опыту, были похожи на туго натянутые резинки и в случае нанесения подобной раны неминуемо скрылись бы внутри руки. Под стежками, как и вокруг уха Форлама, была видна красная рубцовая ткань, то есть плоть уже соединилась и в швах особой необходимости не было.

Через несколько минут тошнота ослабла до такой степени, что Джанер понял, что ему необходимо опорожнить мочевой пузырь. К счастью, ведро с крышкой находилось под койкой, так что не было необходимости отправляться на поиски нужного места. Сразу же почувствовав себя лучше, он поднялся на палубу.

— Здесь есть свежая вода! — крикнула Эрлин. Джанер подошел к стоявшей у задней стенки носовой надстройки бочке и выпил пару черпаков. У воды был привкус меди, но она ускорила действие таблеток в желудке. Внезапно он почувствовал себя бодрым и веселым, и лишь чуть позже до него дошло, что вода помогла остаткам алкоголя в желудке попасть в кровь. Он поднял взгляд на смотревшую на него сверху женщину.

— Куда направляемся? — спросил он, когда почувствовал, что может говорить.

— В Саргассы, — ответила она. — Последний известный пункт назначения разыскиваемого мной человека — капитана Амбела.

— О, — Джанер выпил еще один черпак воды и окинул взглядом палубу. — А где Кич?

Эрлин пожала плечами.

— Отправился решать свои проблемы, насколько я понимаю. Утром его не было в отеле, правда, он оставил сообщение, в котором сказал, что у него есть дела, и что он надеется, что мы еще встретимся. Думаю, больше мы его не увидим.

— Жаль, очень интересный тип. — Джанер бросил черпак в бочку, снова огляделся и спросил: — А что такое Саргассы?

— Там размножаются турбулы, — пояснил капитан Рон.

Эрлин сочувственно смотрела на Джанера.

— Это участок моря, на котором морской тростник и морская крапива растут так густо, что формируют острова. Турбулы — рыбы, которые откладывают личинки под этими островами. Моряки-хуперы всегда направляются к островам в это время года, чтобы собрать урожай турбулов.

— Собрать урожай? — переспросил Джанер, с трудом припоминая прошлый разговор.

Эрлин улыбнулась, повернулась к Рону, чтобы что-то ему сказать, потом спустилась по трапу с надстройки, чтобы быть к Джанеру поближе. Она осмотрела его несколько удивленным и сочувственным взглядом, потом кивнула в сторону кормы.

— Роуч ловит на крючок бокси для нашего обеда. Пойдем, посмотрим, возможно, начнешь кое-что понимать.

Джанер послушно последовал за ней, но постарался как можно дальше обойти голову паруса. Это странное создание не только управляло движениями мачт на корме и носу при помощи скрытых механизмов, но и регулировало положение матерчатых парусов зажатыми в когтистых пальцах тросами. Джанер измерил взглядом судно: по его мнению, длина составляла не менее пятидесяти метров, а ширина — пятнадцать метров. На палубе он не увидел почти никого из команды и, ничего не понимая в судовождении, не смог определить, сколько человек было необходимо для управления судном или сколько могли не участвовать в этом благодаря использованию столь странного парусного вооружения.

Роуч оказался приземистым хупером с хитрым взглядом. Похожий на кучу грязного белья, он сидел на краю палубы там, где не было леера. Бросив взгляд на Эрлин и Джанера, он вытащил заброшенную им леску, снял с крючка бокси и бросил ее в стоявшее рядом деревянное ведро. У рыбы было лилово-белое кубическое туловище с глазами на одной грани куба, глазами и хвостом — на другой, ей противоположной.

— Не возражаешь? — спросила Эрлин, показывая на уже пойманных бокси.

На мгновение взгляд Роуча стал еще более хитрым, словно он прикидывал, сколько может получить за одну рыбу. Потом хупер бросил взгляд на капитана, задумался на мгновение и махнул рукой. Эрлин достала рыбу из ведра.

— Жизнь на Спаттерджей эволюционировала так, чтобы пиявки были обеспечены питанием.

Она воткнула палец в туловище бокси за глазами и дернула. Глаза, хребет, внутренние органы и хвост выскочили из кубика окружавшей их плоти, как пробка из бутылки.

— Смотри!

Женщина бросила внутренности бокси в море. Джанер увидел, как они упали на поверхность воды и лежали некоторое время неподвижно. Он уже собирался спросить, что она имела в виду, как внутренности дернулись и нырнули в изумрудные глубины.

— Бокси не умирают, — сказала Эрлин и, к его ужасу, откусила кусок от туловища. — Попробуй.

Джанер взял у нее еще теплый кусок мяса и долго смотрел на него. Он опустил взгляд на Роуча, наблюдавшего за ним с ехидной улыбкой, откусил маленький кусочек, сжав зубы, чтобы усмирить мятежный желудок, и проглотил. Мясо скользнуло по пищеводу, распространив вдруг по телу странное тепло. Удивившись результату, он проглотил еще кусочек и попытался определить вкус.

— Пряный … похож на карри… и бананы.

— В этом мясе очень много витаминов , белков и сахаров, — пояснила его собеседница. — Содержится и вирус, конечно, но беспокоиться не следует. Вирус не выживает в пищеварительной системе человека, как, впрочем, и на воздухе. Обычными методами распространения являются укусы пиявок и половой контакт. — Эрлин явно смутилась, упомянув последний метод. — Ты принимаешь интертокс?

Джанер пожал плечами.

— Что будет, то будет… Скажи, зачем при таком изобилии здесь нужна так называемая «выращенная в Куполе пища»?

Эрлин улыбнулась каким-то своим воспоминаниям, и Джанер едва не позавидовал ей.

— Это земная пища — растения содержат много естественных гермицидов, даже токсинов, которые сдерживают рост вирусных волокон. К счастью, хуперы занимаются этим со времен самого Джея Хупа, иначе они не смогли бы выжить. Особенно полезен чеснок, и они выращивают его здесь почти тысячу лет.

— Разве есть необходимость в сдерживании роста волокон?

— Медленный рост лучше быстрого, в этом случае ты не становишься туземцем, — ответила Эрлин.

Джанер ждал объяснения, но его не последовало. Он доел мясо бокси и хотел было продолжить разговор на эту тему, но тут снизу раздался жалобный писк. Роуч открыл чугунный ящик для наживки; животное, извивавшееся в его руках в попытке избежать острия крючка, было похоже на миниатюрную трубу с длинными ногами болотной птицы и перепончатыми лапками.

— Не будем ему мешать, — предупредила Эрлин. — Постороннему очень опасно находиться рядом с занятым рыбной ловлей хупером.

— Что ты имеешь в виду?

Она показала на ящик для наживки.

— Некоторые из этих тварей могут вонзиться в твое тело, как сверло. Потом их очень трудно извлечь.

Джанер послушно отошел в сторону. «Трубы» подпрыгивали в ящике и, казалось, наблюдали за ним, хотя у них не было глаз. Роуч не принимал никаких мер предосторожности, насаживая существо на блестящий крючок. Когда тварь издала последний булькающий писк, ее собратья в ящике замолчали и скрылись из виду.

Он кивнул моряку, прежде чем последовать за Эрлин, но Роуч был настолько увлечен ловлей, что не обратил на него внимания.

— Кроме того, неизвестно, какова будет добыча. В море живут моллюски-лягушки, моллюски-молоты, не говоря уже о глистерах и приллах. И, несомненно, пиявки.

Джанер понятия не имел о большинстве перечисленных ею тварей, но сейчас у него не было желания узнавать о них больше.

Когда они поравнялись с мачтой, Эрлин указала на его ремень:

— Вижу, ты не носишь оружия, а зря.

Он кивнул, но в следующий момент его внимание привлекло что-то обгонявшее судно, рядом с поверхностью воды. Сначала ему показалось, что это была стайка пингвинов, потом, вглядевшись, Джанер брезгливо передернул плечами — какие огромные пиявки!

— Почему люди остаются здесь? Лично мне это место кажется адом.

Эрлин задумалась, прежде чем ответить.

— Хуперы привыкли к такой жизни. Лишь несколько лет назад они узнали, что имеют право покинуть планету. Они остаются, потому что понимают преимущества здешней жизни. Если хупер проживет достаточно долго, то станет кем-то вроде Старого капитана: практически бессмертным и неуязвимым, не чувствующим боли, живущим в полном согласии с самим собой.

— Похоже, необходимо долго прожить, чтобы воспользоваться такими преимуществами, — заметил Джанер, все еще наблюдая за пиявками.

— Да, — согласилась Эрлин. — Кроме того, существуют экономические факторы, о которых мы успели забыть благодаря преимуществам нашей жизни. Хупер должен очень долго работать, чтобы позволить себе переезд.

Джанер повернулся к ней, слова «позволить себе переезд» отчетливо отпечатались в его затуманенном мозгу.

— Полагаю, эта небольшая увеселительная прогулка не совсем бесплатна?

Женщина улыбнулась.

— Конечно, предлагаю договориться с Роном о цене, и побыстрее.

Джанер бросил взгляд на широченную спину капитана.

— Думаю, в процессе переговоров мне не стоит называть его «вором» или «грабителем», верно? Не хочется даже думать, что со мной будет, если я его разозлю.

— Старые капитаны редко выходят из себя — это слишком опасно. Можешь называть его как хочешь, пока платишь. Уверена, тебе не хочется покинуть это судно здесь и сейчас.

Джанер снова посмотрел на маячившую впереди стайку пиявок и попытался как-то поддержать разговор.

— Скажи, а пиявки когда-нибудь умирают?

— И да, и нет. На них тоже охотятся другие животные, их убить ничуть не труднее, чем любое другое существо, но они не умирают от старости. При оплодотворении они делятся на сегменты, которые затем превращаются в большие капсулы или яйца — и из них, в итоге, появляются тысячи маленьких милых пиявочек.

— Очень трогательно. А самцы есть?

— На самом деле нет. Пиявки — гермафродитны… в некотором смысле.

— Так же бессмертны, как и все остальные формы жизни.

— Да, именно так. — Эрлин кивнула, погрузившись в собственные мысли.

Джанер понял, что она уже находится далеко от него, и поспешил в каюту за пистолетом, решив, что будет вести себя крайне осторожно.

На огромной скале, окруженной бескрайним океаном, Снайпер протянул трехсуставную руку, сжал слона в прецизионной клешне и передвинул его на доске. Наблюдая одним глазом, расположенным на отростке, он не сводил второй глаз с четырех предметов, расположенных на слегка подпорченной, разложенной на скале рядом с доской шкуре.

Одним из предметов был взрывающийся ошейник раба, тусклую металлическую поверхность которого испещряли прадорские иероглифы. Быстрое ультразвуковое сканирование показало, что тонкий слой двумерной взрывчатки все еще был активным после всех прошедших лет. Это означало, что на антикварном аукционе на Кораме за ошейник можно было получить не меньше тысячи новокарфагенских долларов. Два других артефакта были более интересными и ценными, так как подобные ошейники сотнями находили рядом с островом Скиннера. В одном из предметов, несмотря на практически распавшуюся металлокерамическую оболочку, боевой зонд узнал очень древний нервный возбудитель, другой, представлявший собой ржавую бесформенную массу, после сканирования оказался пулевым ружьем. Этот последний предмет, несмотря на очень плохое состояние, должен был стоить бешеных денег, потому что принадлежал либо самому Хупу, либо одному из его товарищей. Снайпер присел на своих шести паучьих ногах и стал обоими глазами следить за игрой.

— Сколько ты за них хочешь? — спросил он, определив возможную опасность для ферзя после восьми следующих шагов.

Соперник опустил на камень ногу-коготь, которой он сделал ход конем, и уставился на Снайпера красными глазами. Это был парус, сложивший розовые кожистые крылья в сложную конструкцию, состоящую из складок и выступов и немного напоминавшую рясу монаха, и немного — вычурное одеяние елизаветинской эпохи. Он изогнул шею вопросительным знаком и рассматривал доску, обнажив в ухмылке килограмм жуткого вида клыков.

— Две тысячи и электронный стимулятор.

Снайпер, напоминавший внешним видом изготовленного из полированного алюминия лангуста, кивнул бронированной головой.

— Существует программа настройки, которую я сам написал, но она недешево тебе обойдется.

Обманщик ветра с подозрением наблюдал за очередным ходом противника.

— Ты ничего мне не говорил об этом.

Зонд поднял голову и пристально посмотрел на противника. Под изогнутой антенной и гроздями чувствительных игл раздвинулись, направившись в стороны, две зеркальные трубки, обнажив направленную на парус матовую квадратную трубку. Для боевого зонда, у которого на месте рта было установлено антифотонное орудие, пушка и ракетная установка, это было аналогом улыбки.

— Выскочило из головы.

— Зачем мне нужна эта программа настройки? — спросил Обманщик ветра, нервно застучав когтями по скале, отбивая кусочки камня.

— Твой мозг не устроен точно так, как человеческий. Если прикрепить к тебе стимулятор прямо сейчас, нановолокна превратят твой мозг в нечто вроде пюре.

— А чем отличается мой мозг от человеческого?

— Он расположен примерно между двух позвоночников, состоит из трех частей, соединенных вокруг продолговатого мозга, кроме того, есть другие отличия, еще не получившие названия.

— Лучше человеческого?

— В твоем случае — едва ли. Что касается твоих друзей…

Снайпер махнул тяжелой лапой в сторону собравшихся у дальней оконечности скалы других парусов и пожал плечами, лязгнув броней. Обманщик уставился на своих собратьев.

— Скажем так, — продолжал зонд, — даже с электронным стимулятором любой парус по имени Ловец ветра вряд ли обыграет человека в шахматы.

Он сделал ход остававшейся до этого момента неподвижной пешкой и довольно загудел.

Обманщик ветра посмотрел на доску и медленно покачал головой. Обнаженные на этот раз клыки вряд ли можно было принять за добродушную ухмылку.

— Я ее не заметил.

— Я так и думал, — сказал боевой зонд, присев под углом сорок пять градусов на задние ноги.

Своей прецизионной клешней он с металлическим щелчком достал из-под себя хромированный предмет, похожий на широкий боб, сантиметров пять в длину, затем переместил объект в мощную клешню и сжал его между двумя острыми лезвиями.

— Программа настройки загружена и готова к установке. Несколько минут уйдет на установку связи и порядка часа — на загрузку всех программ управления. После этого ты сможешь зарегистрировать прямой доступ через местный сервер и загружать практически любую информацию: все секретные технологии, обучающие программы. Ты сможешь покупать разные вещи и заказывать доставку дистанционно управляемым зондом, выгодно размещать капитал, связываться практически с кем угодно в пределах власти Правительства.

Рот Обманщика был широко открыт, раздвоенный язык облизывал бесчисленные зубы. Когтистая лапа оторвалась от камня, словно он собирался схватить стимулятор немедленно.

— Думаю, этого больше чем достаточно за несколько ржавых предметов, — закончил Снайпер. Парус прищурился. Полторы тысячи, — сказал он.

— Если предложу тебе пятьсот, то буду слишком щедрым.

— Тысяча двести. Не забудь, что у меня еще много такого добра.

— Тебе согласен заплатить шестьсот. Обманщик отшатнулся на своих когтистых лапах и раздраженно прошипел:

— Я уверен, что видел запечатанный ящик с пятью прадорскими модулями рабов.

— Где именно?

— Рядом с островом Скиннера, как раз в том месте, которое запретил тебе посещать Блюститель.

На этот раз зашипел Снайпер.

— Хорошо, я дам тебе восемьсот, хотя есть предел щедрости.

— Я же сказал — тысяча двести.

— Легкое нажатие, и этот стимулятор лопнет, как вареная раковина янтарного моллюска.

— Значит, тысяча сто.

— Не заставляй меня сделать ошибку, настраивая для тебя эту штуку, — сказал зонд, награждая парус антифотонной улыбкой.

— Ниже тысячи не сбавлю. Знаю, что столько ты сможешь получить за один ошейник.

— Ты прав.

Он опустил свою мощную клешню, выпустил из нее стимулятор и поймал его прецизионной клешней, потом вытянул клешню, и Обманщик низко наклонил голову над доской. Снайпер прижал устройство к голове паруса. Раздался легкий щелчок, и голова дернулась.

— Чувствую некоторое…

Парус не успел закончить фразу, глаза его закатились. Он дернулся назад, уселся на землю, издавая странное шипение и ворчание, его когтистые лапы сжались в кулаки. Снайпер наблюдал за его странным поведением, как вдруг резко поднялись обе антенны.

— Проклятье, — пробормотал боевой зонд и поспешил накрыть подпорченной шкурой предметы, из-за которых разгорелся такой ожесточенный торг, прежде чем Блюститель установил полную связь и смог воспользоваться его глазами.

Присутствие босса чувствовалось во всем, и Снайпер отчаянно открывал дополнительное пространство для обработки данных, чтобы Блюститель не вел себя слишком агрессивно. К счастью, тот прекратил занимать пространство, не завладев полностью разумом боевого зонда.

— Как я вижу, Обманщик ветра стал владельцем стимулятора. Надеюсь, ради твоей же безопасности, что он правильно настроен, потому что даже внушительный список твоих геройских поступков не спасет тебя от перепрограммирования, если ты повредил его мозг, — сказал Блюститель.

— Я знаю, что делаю.

— Правда? Мне часто приходится в этом сомневаться. Ты являешься свободным зондом уже в течение пятисот лет. Может быть, слишком долго ты был самостоятельным.

— Я работаю на тебя, — прошипел Снайпер, — но не собираюсь становиться одним из твоих подразумов.

— Хорошо, не будем возобновлять старый спор. Рассмотрим лучше факт твоей работы на меня. То, чем ты занимаешься в свободное время, меня не касается, если не нарушает законов правительства, особенно законов, касающихся торговли предметами культуры и сомнительными технологиями. Но если ты не сообщаешь мне о прибытии на Спаттерджей Сэйбла Кича, я начинаю сомневаться в твоем отношении к обязанностям.

— Сэйбл Кич! — воскликнул зонд. — Ничего себе.

— Вот именно. Полагаю, тебя самого не было у ворот, и ты возложил несение вахты на один из твоих подразумов.

— Да, признаюсь честно.

— В таком случае предлагаю в следующий раз более тщательно программировать такой подразум. Он должен был доложить тебе о прибытии Сэйбла Кича.

— Конечно.

Блюститель помолчал, прежде чем продолжить. Он всегда испытывал соблазн подчинить себе разум, с которым находился в контакте, потому что при этом мгновенно становилась доступной вся содержащаяся в нем информация. У него также возникло смутное подозрение, что боевой зонд утаивал от него что-то. Тем не менее Блюститель не мог подчинить себе Снайпера без его согласия, так как тот был свободной личностью.

— Сейчас, если ты завершил дела здесь, я настоятельно рекомендую тебе присоединиться к ПР-13. Он нуждается в помощи, чтобы закончить исследования моллюсков-молотов. Это позволит тебе избежать, по крайней мере временно, неприятностей. Я подключусь через стимулятор Обманщика, когда он подключится к серверу, чтобы только убедиться в том, что у него сохранилась способность думать. Следует понимать, что война давно закончилась и ты не можешь безнаказанно нарушать закон.

Антенны Снайпера опустились, заняв положение вдоль спины, и боевой зонд издал продолжительный металлический и несколько неприличный звук. Глаза Обманщика сфокусировались, а когти разжались.

— Почему ты так поступаешь? — спросил парус. — Тебе же не нужны деньги.

— Я — боевой зонд, а не жалкий летающий счетчик моллюсков, — сказал Снайпер и, глухо заворчав, поднялся на полметра над скалой.

— Все равно не понимаю.

— Мне скучно… Сохрани эти штуковины для меня. Вернусь, когда сосчитаю этих проклятых моллюсков.

Струи термоядерного пламени появились позади боевого зонда, и он взмыл в небо. Обманщик коротко кивнул и позволил глазам закатиться, а когтям сжаться. Другие паруса, которых называли только Ловцами ветра, наблюдали за происходящим с обычным непониманием.

Кич управлял скутером при помощи простой программы стимулятора, которую он загрузил, активизировав экран пульта управления. Программа удерживала летательный аппарат на высоте пяти метров над водой и поддерживала курс на юг и не занимала слишком много пространства для обработки данных. При помощи другой части стимулятора Кич получил доступ к местному серверу, загрузил программу карт и передал ее на компьютер скутера. Он легко мог считывать карту стимулятором, но иногда предпочитал более практический подход — может быть, из-за возраста…

Через мгновение на экране было отображено его настоящее местоположение на карте с пятисоткилометровой сеткой. Прямо впереди по курсу находились мелкие островки, которые на карте обозначались как Перечные раковины, а к востоку находилось нечто, названное Большим кремнем. Не означает ли это наличие на Спаттерджей меловых пластов, из которых производился кремень?

Вдруг впереди появился фонтан воды, сопровождаемый грохотом, и скутер резко дернулся в сторону. Кич немедленно перешел на ручное управление и выровнял машину, чтобы предотвратить опрокидывание. Пока скутер быстро сбрасывал скорость, рейф бросил взгляд в сторону и в первое мгновение не поверил своим глазам. Голова розового носорога на конце десятиметрового червеобразного тела схватила скутер за крыло непосредственно за левым ускорителем. Когда аппарат накренился, антигравитационные двигатели взвыли, а через мгновение Кич смотрел в злые голубые глаза. Он быстро перевел рулевую колонку в другую сторону и форсировал двигатель правого борта. Раздался глухой рокот, и в воздух взлетел столб брызг. Скутер поднялся и накренился еще сильнее. Тело червя-носорога взвилось над водой, потом тварь отпустила добычу и тяжело упала в море. Кич отключил двигатели, чтобы восстановить равновесие, затем, как только голова червя появилась из воды, врубил полную тягу. Перечные раковины теперь находились слева по борту. Он повернул скутер в их сторону, выбрал один островок и повел к нему скутер на максимальной скорости, подняв его на высоту десяти метров над поверхностью моря.

Всего островков было около пятидесяти, и каждый не больше пятидесяти метров в поперечнике. Кич снизил скорость и направил скутер к самому крупному.

Зона посадки состояла из выветрившегося камня с вкраплениями кристаллов кварца всех существующих оттенков. Поверхность была усеяна разбитыми раковинами и похожими на разбитый фарфор белыми и розовыми хитиновыми панцирями, которые захрустели под совершившим посадку скутером. Кич слез и немедленно осмотрел крыло. Он не увидел никаких повреждений, кроме царапин на поверхности металла. Но червь-носорог едва не перевернул скутер, прежде чем соскользнул его клюв, и в органической части мозга Кича возникло чувство, похожее на страх. Он обернулся и посмотрел на море и почти сразу же увидел волну, поднятую приближавшимся червем. Следовало признать, тварь отличалась настойчивостью. В следующий момент его внимание привлекло движение рядом, он бросил взгляд на прибрежную полосу и увидел множество спиральных раковин. Одна из них подпрыгнула на толстой белой, похожей на обескровленный язык ноге и приземлилась всего в нескольких футах от Кича; из раковины вылезли два стебельчатых глаза. В следующий миг рейфа изучал целый лес таких же глаз. Что за нелепое зрелище! А затем ближняя к нему раковина открыла огромный круглый рот, в котором находилось больше движущихся частей, чем в кухонном комбайне. Кич, не раздумывая, запрыгнул на скутер и взмыл в небо. Когда он пролетал над берегом, пара раковин устремилась за ним и упала вниз, предварительно ударившись в днище скутера.

Рейф поднял скутер еще выше над поверхностью моря и взял нужный курс. Отлетев на пару километров от червя-носорога и раковин, которые, вероятно, были моллюсками-лягушками, Кич отключил двигатели, чтобы отдохнуть и заодно изучить карту. Протянув руку за спину, он достал кейс и, положив на колени, открыл его. Осмотрев находившиеся внутри предметы, он вооружился лазерным КК-карабином помимо импульсного пистолета JMCC. Он также взял три стальные сферы диаметром по два сантиметра каждая, совершенно безобидного вида, с сенсорным пультом управления — осталось только выбрать программу при помощи пульта и запустить ее. Что ж, в кейсе достаточно оружия. Продавший его на Кораме торговец очень сильно рисковал, за что получил достойную компенсацию, но Кич сомневался, что оно ему понадобится, если, конечно, на Спаттерджей не начнется полномасштабная война.

Он закрыл кейс, убрал его в багажный отсек и запустил двигатели.

Глыбы кораллов, похожие на кучи земли и стрельчатые арки, возвышались над водой. Волны с шипением накатывались на них и на отмели серого песка, намытого между ними. Амбел в бинокль наблюдал за островком водорослей, который затягивался в один из таких каналов. Он не заметил движения водорослей в обратном направлении, но в этом следовало быть совершенно уверенным.

— Пек, заступай на вахту с Голлоу и Силдом! — крикнул он. — Я, Энн и Планд будем работать граблями. — Потом он повернулся к стоявшему у руля Борису, который старался выглядеть разочарованным. — Борис, останешься здесь и постараешься проследить за тем, чтобы нас не встретили какие-нибудь мерзкие твари, когда мы вернемся.

— Есть, капитан.

Борис повернул руль, направляя «Странника» в глубокий канал между отмелями. Парус, изогнув шею и подняв голову на пять метров над палубой, взглянул на рулевого и по его кивку повернул свое тело по ветру, заставив повторить движение кормовую и носовую мачты. Он натянул тросы, чтобы свернуть тканевые паруса, потом отпустил реи и сложил крылья. Потом парус развернулся на мачте и расположился на центральной фиксированной рее.

«Странник» замедлил ход, и два матроса на носу сбросили за борт тяжелый тройной якорь. Смазанная цепь стала разматываться с брашпиля, пока якорь не коснулся дна, замутив воду в канале. Как только судно натянуло цепь и остановилось, матросы зафиксировали брашпиль. Энн тем временем открыла один из шкафов и достала оттуда грабли с длинными рукоятками, грубое сито и пару кожаных мешков. Все это она бросила на песчаную отмель, потом прыгнула на нее сама. За ней с диким криком последовал Планд.

— Может быть, повзрослеет через пару сотен лет, — пробормотал Борис.

Амбел одобрительно кивнул, потом указал на стоявшую у заднего леера надстройки пушку.

— Заряжена? — Да.

— Стреляй, если увидишь какую-нибудь мерзость. Будет лучше, если попадешь. Мы скоро вернемся.

Сказав это, Амбел спустился по трапу на палубу, потом спрыгнул на отмель вслед за Энн и Пландом. Приземлившись на согнутые ноги, капитан медленно выпрямился и загнал патрон в ствол своего дробовика. Подозрительно оглядевшись, он кивнул двоим младшим матросам, которые мгновенно достали панги из висевших на ремнях ножен.

— Похоже, здесь будут только приллы.

Пек выглядел не слишком воодушевленным. Амбел наклонился, чтобы поднять грабли, и передал одни Энн.

— Будешь собирать и складывать в мешки, — сказал он Пеку.

Скоро они достигли низкого берега, песчаная поверхность которого была усеяна небольшими ямками, и как только капитан наступил на край одной из них тяжелым ботинком, брызнула вода и раздалось прерывистое шипение.

— Много, — кивнул он. — Энн, приманка у тебя?

Женщина протянула ему небольшой, перетянутый бечевкой мешочек. Амбел открыл его, стараясь держать подальше от лица, но глаза все равно начали слезиться от сильного запаха. Сунув руку в мешочек, он достал горсть хлопьев из сушеной рыбы и бросил перед собой.

Работа закипела. Амбел и Энн энергично сгребали граблями появившихся моллюсков в белых раковинах. Планд отбирал только тех, что размерами были больше ладони, и бросал их в сито. Заполнив сито, он бежал к ближайшей заводи, чтобы смыть с моллюсков песок, и затем ссыпал их в мешок.

— Взгляните сюда! — крикнул Амбел, зацепив граблями добычу вдвое больше той, что отбирал Планд. Он бросил грабли и схватил моллюска, издававшего шипение и болтавшего окаймленной бахромой ножкой.

— Этот — для меня.

Капитан направился к заводи, промыл моллюска, затем достал охотничий нож, вставил лезвие между створками, повернул и раскрыл раковину. Внутри оказалась целая пинта дрожащего полупрозрачного мяса янтарного цвета.

— Свежее вкуснее всего, хотя не отказался бы от перца и уксуса.

Быстрым движением ножа Амбел извлек мясо, направил его в рот целиком и отбросил в сторону пустые створки. Он жевал мясо, и оранжевый сок стекал ему на подбородок. Вдруг Амбел скривился и сунул пальцы в рот. Достав что-то изо рта, капитан проглотил остальное и вытер подбородок рукавом.

— Ничего себе!

Планд и Энн подошли, чтобы посмотреть, что он нашел. Потом приблизились остальные. Амбел показал им серебристый шарик.

— Жемчужина в первой же раковине в этом сезоне.

Удача на нашей стороне, ребята!

Энн и Планд кивнули. Пек с сомнением посмотрел на жемчужину, потом — на Амбела и, подозвав жестом молодых матросов, удалился.

Капитан убрал жемчужину в карман и, наклонившись, поднял грабли.

— Наполним эти мешки. У меня предчувствие, что это будет самое удачное наше плаванье!

— Хорошая примета, — согласился Голлоу.

Пек только хмыкнул и пробормотал что-то неприличное. Амбел с беспокойством взглянул на него, прежде чем продолжить работу. Он долго плавал с Пеком и знал его гораздо лучше, чем другие члены команды.

4

Неожиданный щедрый подарок в виде увечного моллюска-лягушки принес массу удовольствия моллюскам-молотам, но заставил их забыть о главном правиле жизни на дне моря: держи голову пониже, а глаза — повыше. В возбуждении они стучали по дну и еще больше замутили воду. Проплывавшему мимо турбулу, проглотившему стебельчатый глаз, понравился его вкус, и он решил вернуться назад и посмотреть, чем еще можно поживиться. Скоро к нему присоединились другие турбулы, мгновенно почувствовавшие возможность без особых проблем набить животы, и вместе они направились к разраставшимся клубам грязи. Моллюски, не способные видеть в мутной воде дальше нескольких метров, продолжали возбужденно молотить по дну, когда сквозь их стаю с раскрытой пастью проплыл первый турбул. Его собратья устремились следом, и скоро вода стала еще более мутной, а на дно посьтались осколки раковин, среди которых иногда встречался целый, высосанный дочиста панцирь. Турбулы, которым нечасто доводилось застать моллюсков-молотов врасплох, тоже забыли золотое правило выживания морских существ: поел — беги. Столь досадным упущением воспользовались накинувшиеся на них глистеры.

Остров окружали рифы, похожие на круги от брошенного камня на воде. Рифы можно было обойти на судне, но немногие хуперы согласились бы на это, по крайней мере, так сказали Кичу. Данное обстоятельство вынудило его привезти на Спаттерджей собственное средство передвижения.

Он перебрался через рифы и облетел остров. Вот и деревянная пристань, от которой в лес уходила дорожка. Сверху было сложно определить, куда она вела, поэтому ему пришлось приземлиться на каменистом пляже между лесом и пристанью.

Дорожка оказалась слишком узкой для перемещения на скутере, поэтому рейф взял под мышку карабин и вошел в тень деревьев. Мгновенно его окружили шорохи, а чуть позже в траве блеснуло тело пиявки размером с человека. Впрочем, никто на него не набрасывался, и Кич даже подумал, что слишком осторожничает.

Дорожка вывела его на поляну; точнее, эта была лишенная растительности пустошь — очевидно, траву, кустарники и деревья просто уничтожили с помощью ядов: лес вокруг выглядел слишком зеленым. В центре площадки стояла низкая каменная башня со спутниковыми антеннами, установленными на торчащей из крыши мачте. На крыше также находился антигравитационный летательный аппарат очень старой конструкции. У стены располагалась оранжерея с установленными внутри лампами, имитирующими солнечный свет — он казался чересчур ярким и резким по сравнению с зеленоватым мягким сиянием местного светила.

Рядом с оранжереей Кич увидел металлическую дверь с переговорным устройством и направился по отравленной земле прямо к ней.

В устройстве что-то зазвонило и щелкнуло, затем раздался невнятный женский голос:

— Что вам нужно? Что вам нужно?

— Информация, — ответил рейф.

— Пользующийся большим спросом товар, который тем не менее можно получить у ИР, в библиотеках, а также, рискну предположить, в книгах, — ответил голос.

— Вы считаетесь крупнейшим специалистом по истории Спаттерджей.

— Да, да, я тебя знаю, покойничек. — Женщина хихикнула и продолжила более серьезным тоном: — Мой дом не впустит вооруженного, так что позаботься об этом, Сэйбл Кич.

Рейф положил на землю оружие, а когда выпрямился, увидел дверь открытой. Он вошел в узкий коридор и подождал, пока сканирующий свет не прошел по его телу. После долгой паузы раздался женский голос:

— Мой дом — полный идиот! — Снова пауза. — Можешь войти.

Сканирующий свет выключился, и открылась дверь в конце коридора. Кич вошел в роскошно обставленную комнату, вдоль всех стен которой располагались книжные шкафы. Женщина сидела за письменным столом, стоявшим у одной из стен, перед монитором. Она резко развернулась и окинула его внимательным взглядом. Рейф последовал ее примеру.

Хозяйка дома выглядела молодо, впрочем, внешность могла быть обманчивой. Длинные черные волосы, очертания тела скрыты тогой. Кожа самого темного оттенка из тех, что ему доводилось видеть, испещрена шрамами от укусов пиявок, как у хуперов. Наверное, в рационе женщины не хватало выращенной в Куполе пищи, иначе проявления мутации, вызываемые вирусом Спаттерджей, не были бы столь очевидными. Хуперы называли это «становиться туземцем».

— Почему ваш дом — идиот? — спросил Кич. Женщина уставилась на него в полном замешательстве, затем словно пришла в себя и улыбнулась.

— Он думает, что все металлические детали являются оружием. Не мог понять, что они просто не дают тебе развалиться на части.

— Вы — Олиан Тай, — сказал Кич.

— Вот именно!

Женщина вдруг вскочила на ноги, и ее лицо приобрело странное выражение. Кич долго смотрел на нее, потом, тщательно выговаривая каждое слово, произнес:

— Вы нуждаетесь в другой пище. Становитесь туземкой.

Тай поднесла к глазам руки, словно видела их в первый раз.

— Красивый синий цвет.

— Очень красивый, — подтвердил рейф. — Я не займу много вашего времени. Мне нужна только информация.

Она рухнула в кресло как подкошенная.

— Все здесь — каноническая история Спаттерджей. — Тай указала на компьютер. — Но ты должен будешь заплатить.

— Я — состоятельный человек. У меня было достаточно времени для накопления капитала.

— Деньги, деньги, деньги.

Женщина покачала головой и уставилась в угол потолка.

— Так что вам нужно? — спросил он.

— А?

— Я спросил, что вам нужно.

Взгляд Тай переместился на него, и ее лицо приобрело осмысленное выражение.

— Ты прав. Я нуждаюсь в лекарстве.

Она встала и быстро направилась к шкафу. Достав оттуда бутылку, Олиан вытащила из нее пробку и поднесла горлышко к губам. Когда бутылка опустела, женщина бросила ее на пол, потом, словно забыв, что не одна, легла на диван и закрыла глаза. В воздухе сильно запахло чесноком.

Кич подошел к дивану. Тай открыла глаза и с ненавистью посмотрела на него.

— Уходи. Возвращайся через час.

— А ваш дом впустит меня?

— Впустит. Теперь он знает, кто ты такой.

— И кто я?

— Полицейский, который даже смерти не позволил предотвратить тот последний арест.

Кич кивнул, развернулся и направился к выходу, а когда подошел к двери, Тай уже храпела.

Подняв с земли оружие, рейф проверил время по стимулятору и решил немного побродить по окрестностям. Его терпение развивалось в течение многих веков, в некоторых местах о нем ходили легенды. Еще один час не имел значения для его поисков.

Сначала Кич подумал, что набрел на какую-то цистерну, высотой метров десять и диаметром метра три. Никаких отверстий на тусклой голубой поверхности металла не было, и он уже решил пройти мимо, когда увидел арку, почти заросшую коричневыми вьющимися растениями с серебристо-зелеными, похожими на лезвие топора листьями. Рейф проверил, нет ли в зарослях пиявок, включил вспомогательный фонарь карабина и нырнул внутрь. При свете вспыхнувших флуоресцентных ламп стало ясно, что фонарь карабина не нужен, впрочем, на мгновение ему показалось, что придется воспользоваться другими функциями оружия.

Четырехметровая человеческая фигура была похожа на синего паука. Макет изображал вздернутого на дыбе, чье имя было выгравировано на бронзовой табличке, вмурованной в пол, — «Скиннер». Кич прошел мимо жуткого экспоната к рядам стеклянных витрин.

«Полный модуль раба» — за стеклом находился в сидячем положении человеческий скелет со склоненной головой. Верхняя часть черепа была аккуратно срезана, чтобы без помех рассмотреть вставленный со стороны затылка металлический цилиндр. Из стенок цилиндра выходили металлические стержни, похожие на спицы колеса, соединенные ободом по всей внутренней окружности черепа, а изогнутая прозрачная трубка соединяла торец цилиндра с позвоночником.

Во второй витрине был выставлен наклонившийся скелет, к шейным позвонкам которого шарнирными ножками был прикреплен все тот же металлический цилиндр. Данный экспонат, судя по табличке, назывался «Паукообразный модуль раба». Рейф переходил от витрины к витрине: когда-то он держал в руках такое же оружие, пытался снять с людей именно такие ошейники, видел, как люди умирали точно в таких мучениях… Все это было ему знакомо, потому что Кич был живым во время войны и принимал участие в операциях полиции.

Его внимание привлек экспонат, находившийся в третьем ряду — «Джей Хуп по кличке „Спаттер“».

Мужчина был высоким, красивым и немного мрачным, с черными, коротко остриженными волосами и темными глазами. Он был изображен в древнем защитном скафандре с короткой черной винтовкой на плече. Макет был выполнен идеально, с мельчайшими подробностями, включая крючковидный шрам под правым глазом и полудрагоценные камни, пришитые под горловиной скафандра. Кич долго смотрел на экспонат тяжелым взглядом, потом перешел к следующему из восьми в этом ряду. Он уже трижды обошел витрины, когда услышал раздраженный голос Тай из динамика устройства внутренней связи:

— Ты пришел за информацией или просто поглазеть? Мне казалось, что ты достаточно хорошо знаешь их лица.

Кич кивнул самому себе и вернулся к арочному выходу. Он нагнулся, чтобы выйти, и был настолько погружен в свои мысли, что почти не заметил удара по плечу. Пиявка успела укусить его, прежде чем он схватил ее и оторвал от себя. Отступив от арки, Кич взвел карабин и превратил извивающуюся тварь в кучку пепла. Потом он провел пальцами по шее и обнаружил, что она покрыта циркулирующим в его венах бальзамом.

ВНЕШНЕЕ ПОВРЕЖДЕНИЕ — НЕЗНАЧИТЕЛЬНОЕ, ГЕРМЕТИЗИРУЮ, — поступило сообщение от стимулятора в зрительную зону коры головного мозга. Никакой боли он, конечно, не чувствовал.

* * *

Песчаные отмели и кишащие червями кораллы давно скрылись из виду, но судно и сейчас словно было окружено островами. Амбел сидел на стуле — его вынесли на главную палубу — с заряженным мушкетоном на коленях и внимательно следил за проплывавшей рядом с бортом «Странника» кучей водорослей. На этом клубке из гниющих стеблей и похожих на тыквы плодов сновали похожие на больших круглых блох твари, и треск их твердых и острых ног далеко разносился над водой. Это были приллы, и не раз хуперы становились их жертвами, что само по себе было крайне редким явлением. Вся команда находилась в боевой готовности. Пек достал из промасленной ветоши помповое ружье, Энн — свой пистолет, Планд был вооружен кувалдой и крышкой от котла, которую предполагал использовать в качестве щита. Его винтовка, когда они отражали последнюю атаку приллов, взорвалась, вырвав из предплечья кусок мяса. Планд очень расстроился, потому что любил свое оружие. Борис, как всегда, стоял у руля, но был готов в любой момент подбежать к палубной пушке. А младшие матросы, совсем недавно попавшие на борт «Странника», которые не могли себе позволить приобрести более эффективное оружие, вооружились пангами и дубинками из грушевидного дерева. Парус свернулся до верхнего рея и наблюдал за происходившим с заинтересованным, хотя и несколько задумчивым видом.

Запах гниющей растительности был сильным, но он не мог перебить вонь от разлагающейся плоти. Еще не насытившиеся приллы жадно пожирали тушу какого-то животного, валявшуюся на перепутанных водорослях. Амбел встал, чтобы получше рассмотреть тушу, и увидел огромное ракообразное, немного напоминавшее лангуста, но с плавниками и другими приспособлениями для жизни в океане. Его панцирь переливался всеми цветами радуги, словно перламутр.

— Глистер, — сказал Пек, хотя все и так поняли.

— За этот панцирь можно получить пару скиндов, — заметил Планд.

— Чуть меньше, чем за жемчужину. — Пек покосился на Амбела.

— Хочешь за ним сходить? — спросила Энн. Все рассмеялись.

— Все, ребята, разошлись по постам, — приказал капитан и поднял взгляд на парус. — Ты тоже.

Парус, развернувшись, схватился за реи. Легкий ветерок надул его и стал поворачивать остальные паруса в соответствии с вращением рулевого колеса, под палубой загрохотали по зубцам шестерен цепи.

— Пек и Планд — к гарпунам и тросам, — продолжил капитан. — Энн, поднимайся на площадку. Полагаю, через пару часов мы выберемся из всего этого дерьма и возьмем курс на пастбища.

Амбел аккуратно снял курок мушкетона с боевого взвода и опустил приклад на палубу. Оружие, весившее вполовину меньше взрослого мужчины, вероятно, обладало большей огневой мощью, чем палубная пушка Бориса. Энн подошла к опустившейся на палубу голове паруса. Она обняла парус за шею, и он стал поднимать ее к марсовой площадке.

— Пастбища, будь я проклят, — пробормотал Борис, идеально имитируя тон Пека. Энн, которая как раз поднималась мимо него, рассмеялась и убрала пистолет в кобуру.

— Давайте посмотрим на все с другой стороны, — сказал, обращаясь ко всем, услышавший реплику Амбел. — Если улов будет хорошим, нам не придется выходить в море во время ледового сезона. Будем пить ром и есть выращенную пищу целых шесть месяцев.

— Скорее, выползем на берег, как выпотрошенные рыбы, — пробормотал Пек.

Амбел взглянул на него.

— Кожа стала слишком просторной, да?

Пек выругался, а остальные старшие члены команды снова рассмеялись. Младшие матросы явно ничего не понимали, поэтому капитан сделал вывод, что они еще не слышали историю Пека. Он улыбнулся едва заметно. Перед охотой всегда так бывало. Потом ребята поблагодарят его. «Разве я когда-нибудь ошибался?» — попытался спросить он себя без иронии.

«Странник» медленно шел по курсу, парус поворачивался, чтобы поймать ветер, и что-то бормотал о том, что давно пора было бы поесть.

«Кожа стала слишком просторной», — подумал Пек и сразу же ощутил зуд. Он почесался и посмотрел на Амбела, который нырнул в свою каюту, чтобы убрать на место мушкетон. Никто не знает, что…

«Иди ко мне».

Он чувствовал зов Скиннера костным мозгом, всей своей сутью. Какие секреты таились в его душе?

— Пек, эти гарпуны сами не заточатся, — заметил проходивший мимо и сматывавший трос Планд. Пек бросил взгляд на своего товарища — может быть, он думает о том же?

— Послушай, Планд, ты…

— Пек! Эти гарпуны сами не заточатся! — взревел, выходя из каюты, Амбел.

Планд усмехнулся и направился распутывать очередной трос. Пек присел у сложенных возле леера гарпунов.

— Проклятая охота на пиявок, — пробормотал он.

Трюм был почти забит бочонками с маринованным мясом турбула и янтарными моллюсками. Все это протухнет, если они не вернутся в порт в течение недели. Но Амбелу всегда хотелось получить больше, прежде чем с севера придут айсберги. Следовало признать, обычно им сопутствовала удача, и благодаря этому они часто просиживали целые вечера в «Живце». У них даже некоторое время имелся лазер, но из-за скачущего обменного курса скинда они не могли приобрести к нему запасные источники питания и были вынуждены поменять на палубную пушку. Удача! Пек хмыкнул. Сколько раз он видел этот фокус Амбела с жемчужиной? Энн и Планд ходили в море с капитаном всего лишь тридцать лет, поэтому не всегда могли распознать его трюки.

Все еще недовольно ворча, Пек достал из кармана плаща точильный камень. Гарпуны не настолько затупились, чтобы их нужно было сворачивать для обработки. Пек провел ладонью по кромке и отдернул руку, когда брызнула кровь. Гарпуны не нуждались в заточке.

«Иди ко мне…»

Когда Кич вошел, Олиан по-прежнему лежала на диване. Он бросил взгляд на стоящий рядом стул, но не стал садиться, пока женщина раздраженно не махнула рукой.

— Он самоочищающийся.

Кич заморгал, когда ирригатор оросил его глаз. По опыту он знал, что людям часто не нравилось, когда ходячий труп пользовался их вещами.

— Ты знаешь, почему мне известно твое имя, — пробормотала она. — Расскажи мне что-нибудь незаписанное, то, чего я не знаю.

Кич долго молчал.

— Афед Римск убил меня и сбросил мое тело в канализацию Кладера. Меня нашли только через неделю, шесть месяцев ушло на судебные разбирательства, прежде чем, согласно моему завещанию, мое тело передали культу. Вы это хотите узнать?

— Все это зафиксировано в документах. Ты стал членом культа Анубиса за несколько лет до этих событий. Был подан судебный иск, чтобы запретить твою рейфикацию, но тебя поддержал культ. Я также знаю, что иск был подан самим Римском, — сказала Тай. Синеватый оттенок ее кожи стал более бледным.

— Римск умер, когда нарушилась герметичность его скафандра в космическом пространстве Кладера, — продолжал Кич. — Тело не было найдено — он сгорел в атмосфере, прежде чем его успели заметить. — Женщина открыла глаза и внимательно слушала. — Неизвестно, почему нарушилась герметичность скафандра. А нарушилась она потому, что уплотнения разъело изнутри, как, впрочем, и его самого разъело внутри скафандра. Кто-то подложил активируемый давлением сосуд с кислотой в запас кислорода. Когда давление кислорода понизилось до определенного уровня, сосуд открылся и заполнил скафандр парами кислоты. Вероятно, он умер мучительной смертью, особенно для хупера.

Тай заметно оживилась и села.

— Об этом ходили слухи, но они не подтвердились. К тому времени ты уже был рейфицирован, верно?

— Четыре дня. Женщина улыбнулась.

— Что ты хочешь узнать?

Кич перешел к одному из кресел и сел. Он сплел свои костлявые пальцы перед лицом и долго смотрел на Тай единственным, смачиваемым ирригатором голубым глазом. Лицо оставалось неподвижным.

— Я знаю все о Римске, Корбеле Фрейне, близнецах Талска, Госке Балеме и Дэвиде Гренанте. Я не знаю, что стало с Ребеккой Фриск и самим Хупом. Двести лет я гонялся за слухами и мифами. И они привели меня сюда. Скажите, что вам известно.

Тай подняла взгляд к потолку.

— Домашний компьютер, сделай копию файла Ребекки Фриск на кристалл.

Стоявший на письменном столе компьютер пискнул, и маленький кристалл выпал из сенсорного пульта. Кич бросил на него взгляд, и ирригатор стал работать с удвоенной частотой.

— Ты же знаешь, что она была вместе с Хупом. Судя по информации, которую мне удалось собрать, начали они с краж произведений искусства на Земле.

— Расскажите об этом.

— Фриск вошла в здание Центральной службы безопасности Земли в Женеве и назвала свое имя. Когда оно подтвердилось, она попросила стереть память, что и было произведено. После этого ее наделили основными индивидуальными чертами и послали сюда. Друзья Койана перехватили ее на полпути и сожгли в печи для выплавки цинка.

Кич откинулся на спинку.

— Друзья еще существуют? Они помогли мне выследить Римска.

— Нет, их больше нет. Это произошло триста лет назад. ЦСБЗ не допустила огласки, но я удивлена, что ты об этом не слышал. Ты ведь был контролером ЦСБЗ, пока тебя не убили. У тебя ведь остались контакты?

— Она меня мало интересовала, так как была последней из них. А что стало с Хупом?

— Нет… я хочу получить от тебе еще что-нибудь. Расскажи мне о Корбеле Фрейне.

— Я нашел его на Виридиане, в замке, в котором он жил последние пятьсот лет, — сказал Кич. — Там он был живой легендой, и мне непросто было до него добраться. Когда мне удалось пробить его оборону, я разрезал его пополам промышленными ножницами. Помощники сшили его, и он смог ходить всего через один солстанский год. Больше я таких ошибок не повторял. При помощи наемников с Юнгера я взял его замок в осаду, а когда он сбежал, преследовал его до вершины горы Эмбер. Даже старый хупер не смог бы выжить после погружения в магму.

Тай кивнула.

— Мне нравится. Ты понимаешь, что я записываю наш разговор?

— Иначе и быть не может.

— Тебя это не беспокоит?

— Для их преступлений нет срока давности, к тому же официально я до сих пор являюсь контролером Центральной службы безопасности Земли. Все они приговорены к смерти, физической или духовной. Итак, что вы знаете о Хупе?

Тай резко встала и подошла к стенному шкафу. Она достала еще одну бутылку напитка, который употребляла чуть раньше. На этот раз она наполнила стакан и вернулась с ним на диван.

— В голодраме и виртуальной реальности они представлены милыми проказниками и лихими пиратами. Время так поступает даже с самыми гнусными негодяями, — задумчиво произнесла женщина.

— Зачем вы мне это говорите? Хуп и его шайка были убийцами и ворами. Они использовали данный мир в качестве своей базы, и бессмертие, которое предоставлял местный вирус, позволило им терроризировать целый сектор на протяжении двух веков. Они воровали и убивали, они продавали людей прадорам, лишив их личности. — Кич говорил ровным, лишенным каких-либо эмоций голосом.

Тай внимательно смотрела на него.

— Ты прибыл сюда в самом конце войны, не так ли?

— Да. И события, свидетелем которых я стал, сделали меня тем, кем я являюсь сейчас. Я не успокоюсь, пока все они не будут мертвы. Я не остановлюсь.

— Итак, тебе осталось найти только Хупа. Что произойдет, когда ты поймаешь его, вернее, когда ты убьешь его?

Кич коснулся висевшей на шее ромбовидной металлической пластинки.

— Один из вариантов — я умру до конца. Остальные варианты я рассматриваю.

— Это — нанопреобразователь? — спросила Тай, показывая на ромбовидную пластину.

— Да. Расскажите мне о Хупе.

— В результате проведенной операции Хуп со своей командой был вынужден покинуть этот мир и скрыться. Благодаря накопленным за два века средствам и опыту, они смогли найти убежище в данном секторе. Близнецы Талска и Дэвид Гренант были выслежены и убиты друзьями Койана. Говорят, их опустили ногами вперед в кипящую воду. — Тай замолчала, увидев кивок Кича.

— Частично я могу подтвердить то, что произошло, — сказал он. — Я достаточно хорошо знал Франциса Койана. Он показал мне записанную голограмму событий. Впрочем, я увидел только близнецов Талска. Умирали они долго и мучительно.

— Понятно… Госк Балем вернулся сюда и погиб. Хуперы, являвшиеся прямыми потомками рабов или непосредственно рабами, бросили его в скопление пиявок в Северном море. Это событие подтверждено документами. Фрейна и Римска ты выследил сам. Фриск и Хуп покинули данный сектор и в течение пятидесяти лет жили в пространстве Прадора. Так говорила сама Фриск. Она оставила Хупа и сдалась ЦСБЗ. Наверное, совесть замучила… Других объяснений нет.

— А Хуп? Что случилось с самим Хупом? Тай посмотрела на него.

— Хуп здесь.

Рейф ничего не сказал, даже не пошевелился.

— Сто шестьдесят три года назад Блюститель обнаружил летательный аппарат, который вышел на орбиту и предпринял попытку приводниться. Это был очень старый аппарат. К сожалению, на его пути встретились атоллы Сегре, и произошло крушение. Обломки, как было определено, принадлежали самому любимому кораблю Хупа «Буцефалу». На обломках была найдена кровь, и она принадлежала Хупу. Впрочем, не было найдено ни одного признака присутствия самого Хупа.

— Значит, нет никаких подтверждений того, что он еще здесь, — заметил Кич.

— Верно. На Спаттерджей больше не прибывало космических кораблей. Покинуть данное пространство можно только через пропускной пункт на Кораме, контролируемый Блюстителем. Люди могут забыть о прошлых преступлениях, но ИР не забывает ни о чем.

— Значит, он мог умереть?

— Он мог получить раны и истекать кровью, что достаточно необычно для старого хупера, а он старейший из них, ему, возможно, больше тысячи лет. Как ты сам считаешь?

— Слухи?

— Согласно некоторым из них, он стал капитаном судна. Другие слухи утверждают, что он стал туземцем и превратился в нечто… ужасное. Ты слышал легенду о Скиннере?

Кич медленно кивнул, вспомнив об экспонате в музее Тай.

— Скиннер — это тварь, которая живет на острове и берет в плен любых хуперов. Судя по всему, эта тварь живет только для того, чтобы сдирать с хуперов кожу и наблюдать за их мучительной смертью в течение нескольких месяцев. Легенда гласит, что один капитан в сопровождении визитера из других миров посетил этот остров и обезглавил тварь и сейчас хранит ее живую голову на борту своего судна. Таким образом, Скиннер не сможет восстановиться так, чтобы причинять страдания другим живым существам, как раньше. Его живое тело может принадлежать только животному. События, о которых я говорю, произошли на островах Сегре, которые потом прозвали островами Скиннера.

— И вы считаете, что эта тварь, Скиннер, была Хупом?

— Предположительно. Я посоветовала бы тебе поговорить с одним из Старых капитанов. Расскажи, кем ты являешься на самом деле, и они отнесутся к тебе с уважением.

— Капитан Рон принадлежит к числу тех, с которыми вы предлагаете мне поговорить?

— Да, определенно.

— А капитан Амбел?

— Да, конечно.

— Они были рабами?

— Возможно.

— Почему их только двое?

— Многие покинули Спаттерджей. Мир здесь достаточно интересен, но есть ряд ограничений для людей, которые вошли во вторую половину тысячелетней жизни. Многие оставались здесь и умирали. Этот мир опасен даже для хуперов. Из желудочно-кишечного тракта крупных пиявок извлекается яд. Он нейтрализует вирус и действует на тело хупера примерно так же, как любимая тобой кислота. Принявший данное вещество хупер распадется на части в течение нескольких минут — зрелище, уверяю тебя, незабываемое.

Кич встал и посмотрел на дверь. Потом он перевел взгляд на кристалл данных, который подготовила ему Тай.

— Если позволите, — сказал он, — я произвел бы некоторые поиски при помощи вашей базы данных.

Олиан улыбнулась почти плотоядной улыбкой и кивнула в сторону пульта управления.

— Можешь не торопиться. Уверена, ты расскажешь мне много интересного.

Кич долго смотрел на нее, потом подошел к пульту и сел. Он вставил кристалл в пульт и проверил на мониторе его содержание.

Женщина поднялась с дивана и приблизилась к нему.

— А теперь расскажи, только подробно, как тебя убил Афед Римск.

Женщина смотрела на закрывший желтые песчаные холмы столб пыли на границе солончака. Подобно всем транспортным средствам на Прадоре, данный летательный аппарат напоминал внешними контурами пассажира или пассажиров, которых перевозил. Теперь на фоне неба вырисовывалось удлиненное тело со сложенными под брюшком чувствительными усиками и клешнями. Вся его поверхность была покрыта пиктограммами на прадорском языке, и перемещался аппарат очень быстро. За ним поднимались клубами и оседали кристаллы соли, а, когда аппарат пересек границу имения, двойной удар звуковой волны сотряс окна, прежде чем их закрыла туча пыли.

Женщина отвернулась от окна и некоторое время рассматривала картину — одну из многих в ее обширной коллекции. На холсте была нарисована сцена, подобная той, что она только что видела, и принадлежало полотно бывшему владельцу дома, которому, насколько она знала, было почти сто пятьдесят лет. Рядом висела картина, где были изображены стоявшие на скале и смотревшие на море мужчина и женщина, над которыми кружили какие-то существа, весьма похожие на чаек. Нахмурившись, обладательница коллекции прошла к бару, налила себе выпить и вышла на балкон. Она стала наблюдать, как аппарат замедляет ход и поворачивается. Замерцало и выключилось охранное поле между двумя постами, грохот и вой ускорителей стих, и аппарат опустился рядом с предназначенной для прадоров эстакадой. Женщина вернулась в комнату и подошла к устройству связи, чтобы посмотреть, не поступило ли сообщение.

— Советник Эбулан просит аудиенции, — услышала она чей-то голос.

— Всегда рада видеть советника.

Было бы неразумно отказаться принять его. Даже несмотря на все свое богатство, она все еще являлась гражданином второго сорта в Третьем королевстве Прадора.

Женщина осушила бокал и прошла в спальню, где сбросила халат и подошла к стенному зеркалу. Тело все еще оставалось хорошим. Она сделала правильный выбор, взяв тело красивой девушки с разумной комбинацией атлетизма и женственности — кажется, дочери контролера ЦСБЗ, которого, конечно, знал этот проклятый Кич. Приятным сюрпризом была ее девственность. Женщина улыбнулась своим воспоминаниям и подошла к шкафу, чтобы выбрать соответствующий костюм. Согласно правилам местного этикета, хозяйке следовало встречать гостей перед домом.

Прежде чем появился советник, на эстакаду вышли три «болвана». Вот и Эбулан — старый прадор, давно лишившийся всех ног. Он стал просто панцирем в виде приплюснутой груши с рубчатым гребнем. Из передней части торчали чувствительные усики, а на похожем на башню выросте, который можно было бы назвать головой, по дуге располагались кроваво-красные паучьи глазки. К нижней части панциря были приварены четыре полированных цилиндра антигравитационных двигателей. Под медленно двигавшимися челюстями размещались шестигранные пульты управления. Женщина насчитала пятнадцать пультов, а это означало, что Эбулан управлял пятнадцатью «болванами». На Прадоре это являлась признаком авторитета — советник был достаточно состоятельным, чтобы владеть пятнадцатью полыми человеческими существами, и обладал мощным интеллектом, чтобы одновременно управлять ими через модули рабов.

Оболочка, стоявшая в центре, вышла вперед — судя по татуировкам, спикер. Женщина заметила тяжелые доспехи на двоих других «болванах» и мощное оружие в их руках. Нетрудно было догадаться о том, какие роли они выполняли. Взрослые прадоры очень щепетильно относились к личной безопасности.

— Приветствую тебя, — сказал спикер.

— Приветствую тебя, Эбулан. Давно не виделись.

— Какое значение имеет время? — спросил Эбулан через лишенную разума оболочку.

Женщина улыбнулась и поправила лацканы пиджака, сделанного из человеческой кожи.

— Несомненно, я польщена твоим визитом, но пытаюсь понять, чем он вызван.

— Чисто дружеский визит. И небольшая ответная услуга.

— Прошу, входи.

Женщина развернулась и направилась в дом. За ней последовали три «болвана», потом — сам Эбулан в сопровождении двух молодых прадоров, меньше его раз в двадцать и передвигавшихся на шести длинных ногах. Эти бесполые существа сохраняли верность хозяевам, только пока оставались бесполыми. Большинство прадоров предпочитало использовать людей, а не своих собратьев, отличавшихся непредсказуемостью и меньшей преданностью, чем лишенные разума и полностью управляемые оболочки.

Расположившись в комнате, специально предназначенной для приема прадоров, женщина и Эбулан обменивались ничего не значившими фразами, пока «болваны» проверяли имение и занимали посты. Удостоверившись в том, что никто не узнал о его визите и никаких ловушек не было, советник, наконец, позволил себе опуститься на антигравитационных двигателях.

— Кое-что случилось, — сообщил он через спикера.

— Что именно?

— Рейф в конце концов вернулся на Спаттерджей. Женщина замерла и почувствовала тошноту, когда ее центральный сердечник вошел в конфликт с украденным телом.

— Ребекка, тебя это не интересует? — спросил советник.

Ребекка Фриск повернулась к хрустальным окнам и стала смотреть на бескрайние солончаки. Кич, всегда этот проклятый Кич.

— Он все еще жив, — сказала она.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду? Фриск злобно посмотрела на него.

— Я имею в виду Кича.

— Проблематично, — заметил Эбулан и переместился на двигателях, словно почувствовал себя неловко.

Фриск, не обращая на него внимания, смотрела в окно.

— Восемь договоров с наемными убийцами и больше ста субдоговоров, и все закончились неудачей. Два договора были заключены с профессиональными батианскими наемниками. Этот ублюдок едва не узнал, что я жива, когда их убил. — Она повернулась к Эбулану. — Он знает, что случилось с Джеем?

— Это я не смог определить.

— Узнает.

5

Обладавшие способностью почувствовать вкус одной части свежего желудочного сока в миллионе частей воды, а также вооруженные самым толстым панцирем и соответствующими ему смертоносными челюстями, глистеры были наипрожорливыми хищниками и усерднейшими стервятниками в здешних морях.

Четыре глистера — самка и три ее самца — спускались из своего покрытого слизью логова под гниющими водорослями, энергично ударяя хвостами и расставив плоские ноги, как стабилизаторы. Они ощутили восхитительный запах мертвых или умирающих моллюсков, а также бешено пожиравших их турбулов — те совсем забыли об осторожности. Постоянно разраставшееся облако разбитых панцирей и кусочков плоти привлекло стайку бокси, которые приняли участие в пире, впрочем, не забывая наблюдать за окружающими водами. Заметив приближавшихся глистеров, бокси бросились наутек, но гигантские ракообразные и не собирались преследовать их. Они только заскрипели и застучали челюстями, наблюдая за извивавшимися мясистыми туловищами турбулов, пожиравших моллюсков и ничего не замечавших вокруг. Сверху спускались напоминавшие летающие тарелки приллы со смертоносными посадочными устройствами. И глистеры понимали, что должны торопиться, пока их потенциальное пиршество не превратилось в рассеянное облако закусок.

— Атолл ГСВ 1232, начинаю сканирование популяции, — сказал ПР-13.

— Ты сказал это лишь для того, чтобы рассердить меня, — заметил Снайпер, когда они зависли над атоллом, похожим на гигантский, брошенный в море огрызок яблока.

— Знаешь, — не выдержал «морской конек», — Блюститель прав — к старости ты становишься слишком раздражительным.

— А ты считаешь подсчет улиток приятным времяпрепровождением?

— Нет, но я не перестаю удивляться, какие поразительные предметы можно здесь найти и сколько можно за них получить на аукционе, причем это гораздо интереснее переподчинения, — ответил Тринадцатый.

— Меня не должно это беспокоить. Я — освобожденный зонд. Много веков назад я полностью возместил стоимость моей постройки и выполнил все условия контракта. Я могу стать частью Блюстителя, если захочу. Пока у меня не возникало такого желания.

— Насколько я помню, ты рассчитался установкой невидимых мин на десантные корабли Прадора. Это ты считаешь приятным времяпрепровождением? Некоторым из нас военные профессии кажутся малопривлекательными. Возможно, тебе следует подчиниться Блюстителю хотя бы один раз, это поможет избавиться от некоторых отклонений в поведении.

— У меня есть отклонения? — Снайпер замолчал на несколько секунд. — До чего интересные предметы!

— Жемчужины янтарных моллюсков, окаменевшие панцири глистеров. Однажды мне удалось обнаружить пласт зеленого сапфира, — ответил зонд.

— Ты никогда об этом не говорил.

— Понимаешь, после тех неприятностей, которые мне пришлось пережить после того, как я похитил для тебя модули рабов, я подумал, что разумнее будет некоторое время вести себя тихо.

— Мы будем считать этих проклятых улиток или нет? — немного помолчав, спросил, без особой злости, боевой зонд.

ПР-13 повернулся к нему, сверкнув янтарными глазами, потом кивнул носом в сторону одной стороны атолла.

— Я обойду атолл с этой стороны, а ты — с противоположной. Встретимся на той стороне. Этот атолл — последний в пятьдесят втором секторе, после этого мы можем приступить к пятьдесят третьему, который обещает быть более интересным. Там есть молли-карп.

— Какой удачный день, — язвительно произнес Снайпер. — Не знаешь, зачем Блюстителю понадобилась эта перепись?

— Мне он сказал следующее: «Исследование, чтобы оценить долгосрочное воздействие теплового загрязнения для обоснования планов реструктуризации окружающей среды в будущем».

— Специально выдуманная проблема, — пробурчал зонд.

Спустившись к поверхности воды, он опустил в воду две задние ноги, включил датчики сканирования и начал огибать атолл. Активированная им подпрограмма подсчитывала моллюсков-молотов и каталогизировала их по размерам и видам. Затем Снайпер запустил одну из военных программ, чтобы определить минимальный заряд для разрушения панцирей определенного вида и уничтожения находящихся в них существ. Он не стал проверять свои теории, пока ПД-13 не скрылся из виду.

Пять часов спустя зонды встретились на противоположной стороне атолла.

— Знаешь, до сих пор не могу понять, почему ты отправился сюда по заданию Блюстителя, — сказал Тринадцатый, когда они направились к новым пастбищам.

— Все достаточно просто. Я хотел провести некоторое время в мире, подобном этому, — в нем больше шансов участвовать в боевых действиях. Уже долгое время здесь не происходит ничего странного. Действия немногочисленных сепаратистов обычно подавляются агентами ЦСБЗ задолго до того, как возникает необходимость использовать боевые зонды.

Под ними простирались бескрайние водные просторы цвета нефрита, на которых иногда появлялись беловатые волны от поднимавшихся к поверхности морских чудовищ. Небо было более бледного зеленого, переходившего в синий цвета, а серо-стальные облака словно удерживали заходящее солнце в разбитом оловянном сосуде. Снайпер вспомнил похожий день, когда в похожем на это небе он сражался с двумя низкосортными боевыми зондами с Прадора. Зонды были устаревшей конструкции и представляли собой чуть приплюснутые сферы из брони вокруг антигравитационных двигателей, в которых размещался ИР и снаряды для приваренных снизу антифотонных орудий. Таково движение прогресса: когда технология уже использована до пределов эффективности и практичности, изделия могут выглядеть вполне красивыми, как, например, ПР-13 в виде морского конька. Боевые зонды с Прадора явно не дотягивали до этого уровня.

Он застал оба зонда у стены утеса, за которым они прятались, и почти час потратил на то, чтобы подобраться к ним и поразить одной ракетой с высокой проникающей способностью. Конечно, только он мог насладиться поэзией того момента! Люди и эти долбаные ИР, управляющие операцией по очистке, назвали его действия очередным примером проявления вопиющего индивидуализма во время организованного конфликта. Снайпер всегда считался несколько странным, начиная с поглощения его разумом умирающего ИР боевого корабля, вплоть до выбора формы тела, до смерти путавшей большинство людей. «Ты безобразен внутри и снаружи», — сказал человек, передававший секретную информацию прадорам, прежде чем зонд отрубил ему голову.

— Вспоминаешь старые добрые денечки? — спросил Тринадцатый.

— Да, — ответил Снайпер и принялся насвистывать мелодию.

— Что это?

— «Гадкий утенок». — Он протянул вперед мощную клешню. — Этого нет на карте.

В окружении вспененной воды из моря торчал серый атолл, похожий на наклоненную голову человека.

— Вот дерьмо, — пробормотал ПР-13.

Исключительно по привычке Снайпер внимательно посмотрел на маленький зонд, чтобы понять его слова, и как всегда потерпел полную неудачу. Подразумы крайне редко использовали бранные выражения, впрочем, Тринадцатый уже давно не переподчинялся Блюстителем, в последний раз это произошло, когда его поймали на краже модулей рабов с берега атолла Сегре. Раздумывая над этим, боевой зонд снизил высоту, последовав за решившим облететь атолл «морским коньком».

— Червивый коралл, — произнес маленькой зонд. — Вероятно, появился на поверхности в прошлом году.

Коралл напоминал выполненный червем рисунок неподдающейся определению жизни: конечности и тела, хаотично переплетенные в органическом камне.

— Это означает еще одну перепись? — спросил Снайпер.

— Именно, мы должны подсчитать всех моллюсков, находящихся рядом со всеми выступающими над поверхностью структурами, так приказал Блюститель.

— Превосходно, мне уже не терпится приступить.

— Конечно, — сказал зонд, освещая лазерными лучами из шейных гребней неровную поверхность атолла, — эта структура крайне неустойчива. Ты заметил, что большая часть массы находится в верхней части, а море размывает нижнюю часть?

— Конечно, вижу.

— Очень скоро атолл обрушится в море. Снайпер накренился в полете и выплюнул два цилиндра из своей квадратной пасти. Они устремились вниз, оставляя за собой черные следы, и ушли под воду рядом с кромкой атолла. Глубины моря озарились двумя темно-красными вспышками взрывов, потом на поверхности поднялся огромный пузырь пара. Атолл наклонился и с громким шипением скрылся в волнах. Вода хлынула в образовавшуюся воронку, и море помутнело от поднявшегося со дна ила.

— Именно это я называю реструктуризацией окружающей среды, — заметил Тринадцатый.

— Верен дружбе зондов, пока не испущу дух, — пообещал Снайпер, и они полетели дальше.

Эрлин прислонилась к лееру и, заслонив глаза ладонью от зеленого солнца, пыталась рассмотреть горизонт. Она услышала, что кто-то подошел к ней, ожидала увидеть капитана Рона, но это оказался Джанер. Женщина выразительно посмотрела на его пояс, проверяя, взял ли он оружие. Усмехнувшись, Джанер снял с ремня КК-лазер, крутанул его на указательном пальце и убрал в кобуру. Она покачала головой и снова стала что-то высматривать в море.

— Попробуй воспользоваться этим, — сказал он, протягивая усилитель изображения.

Прибор был оснащен линзами автоматического слежения и коэффициентом усиления, который вряд ли мог пригодиться в обычных ситуациях. Поблагодарив Джанера кивком, Эрлин поднесла прибор к глазам.

Вместо ближайшего «острова» она разглядела огромную кучу водорослей — гниющие стебли с руку толщиной, полупрозрачные плоды и мягкие желтоватые широкие листья. К следующему скоплению водорослей было пришвартовано судно. Изучив его в течение нескольких секунд, она опустила усилитель, линзы которого, похожие на глаза хамелеона, мгновенно зажужжали, пытаясь удержать водоросли в фокусе, и передала прибор Джанеру. Тот выключил прибор и, держа его в правой руке, оперся локтями на леер.

— Что-нибудь нашла? — спросил он.

— Там есть судно, но явно не «Странник» — двухмачтовое и гораздо меньших размеров. Возможно, на нем знают, где его можно найти.

Она повернулась к стоявшему на носовой надстройке и внимательно наблюдавшему за ними капитану и показала на далекий корабль. Рон кивнул и отдал приказ рулевому. Парус, бормоча проклятья, повернул тело на реях, пытаясь не отстать от быстрого вращения руля. Корабль слегка накренился, а Джанер продолжал следить за выполнявшим свою работу парусом, перемещавшим в смазанных гнездах реи и другие элементы мачты. Чуть раньше ему показали механизмы, приводившие в действие две другие мачты, — длинные цепи, шестерни и вал из твердой древесины и меди. Когда он спросил смазчика из числа младших матросов, почему суда не оборудованы двигателями, тот посмотрел на него, как на сумасшедшего.

— Почему используется такая примитивная технология? — теперь Джанер допытывался у Эрлин. — Мне не довелось пока увидеть ни одного стимулятора, ни одного компьютера… Все сделано из дерева, металлов, кожи и органических волокон. Здесь отрицают новые технологии — новые луддиты или нечто в этом роде?

Женщина повернулась и осмотрела судно, словно видела его впервые.

— Деньги, — объяснила она. — Этот мир находится вне зоны влияния Правительства, поэтому не получает никакой помощи, кроме бесплатного медицинского обслуживания, в котором, впрочем, мало кто нуждается по причинам, которые нет необходимости объяснять.

Джанер кивнул. Он еще не скоро забудет поединок между Форламом и Домби.

— Здесь очень мало промышленных предприятий и царит самая настоящая бедность, — продолжила Эрлин. — Во-первых, потому что их практически негде размещать, во-вторых, нет легкодоступных ресурсов. Ты уже знаешь обменный курс скинда. Хупер должен трудиться несколько месяцев, чтобы приобрести то, что мы можем купить за мелочь.

— Да, ты уже говорила о том, как трудно им покинуть эту планету, они должны работать несколько лет, чтобы заслужить это право.

— Это — единственная причина. Я не думаю, что слухи об угнетении Правительством соответствуют истине.

Джанер вопросительно посмотрел на нее.

— Считается, что оно боится хуперов, — продолжила Эрлин. — ЦСБЗ препятствует экономическому росту и не позволяет хуперам покидать планету.

— Достаточно правдоподобно. Кич говорил, сколько вреда они могут нанести, оказавшись за ее пределами.

— Верно, — кивнула женщина. — Но ИР, подобный Центральному земному, не будет считать их внеземной угрозой. По крайней мере, он не считает таковой големов и активизированных или стимулированных людей. Обычно он пытается нанять их.

— Контролеры-хуперы. Неплохая мысль.

— Не сомневаюсь, такой вариант рассматривался. Уверяю тебя, причины чисто финансовые, могу также сказать, что ЦСБЗ не пыталась изменить ситуацию только потому, что невмешательство — лучший и самый безопасный вариант. Попытка подтолкнуть культуру вверх по технологической лестнице обычно приводит к социальной и экологической катастрофе. Этот урок хорошо усвоили на Земле несколько веков назад.

— Значит, здесь они в ловушке?

— Это мы можем так думать, но не думаю, что они так считают. Когда Правительство, наконец, проникло сюда два с половиной века назад и немедленно создало базу, хуперы не слишком поспешили воспользоваться предложенными технологиями. Они были бедны, но казались вполне счастливыми.

Джанер кивнул, вспомнив, что именно такой была точка зрения туповатых богачей. Он бросил взгляд на занимавшихся своими делами матросов.

— Сколько они зарабатывают?

Эрлин кивнула на Роуча.

— Старший матрос в среднем получает двести скиндов в качестве своей доли за трехмесячный выход в море, но только в том случае, если таковой будет прибыльным. Говоря это, я утверждаю, что они могут покупать технику.

— Значит, — сказал Джанер, произведя несложные расчеты, — чтобы приобрести устройство, подобное наручному компьютеру, которое средний оператор может купить за десять новокарфагенских шиллингов, то есть примерно за часовую оплату своего труда, хупер должен работать три месяца.

— Не совсем так, здесь такое устройство можно приобрести дешевле, примерно за сто скиндов.

— Тем не менее это большие деньги для них. А капитаны? Сколько они получают?

— Их доля примерно в три раза больше. Тем не менее даже они не склонны тратить свои деньги на приобретение технологий правительства. Амбел без особых ограничений может позволить себе нечто вроде этого оружия. — Она указала на висевший на ремне Джанера КК-лазер. — Но он предпочитает использовать мощное дульнозарядное оружие, например портативную пушку. Я не совсем понимаю почему.

— Кстати, почему ты так отчаянно пытаешься разыскать этого Амбела?

— Совсем не отчаянно. Если мне не удастся найти его сейчас, я вернусь в Купол и будут ждать, пока он там появится. Просто я приняла такое решение, — несколько напряженным тоном ответила Эрлин и внимательно посмотрела на своего собеседника.

Джанер пожал плечами и поднял усилитель к глазам, поняв, что она не желает продолжать разговор на эту тему.

— Какие-то похожие на крабов твари снуют по водорослям, — заметил он, опуская прибор, с тем чтобы прикрепить его к поясу.

— Приллы, — пояснила она. — Если они набросятся на нас, рекомендую спрятаться в каюте.

— Неужели?

Незачем проявлять безрассудную храбрость, как, впрочем, и сидеть безвылазно в каюте, дрожа от страха. Такая жизнь мало его интересовала.

Осторожно сняв футляр, стараясь не потревожить двух шершней, Джанер поставил его на леер и провел пальцем по одной из его граней. Футляр открылся. У Эрлин, против воли побежали мурашки по коже, когда шершни вылетели из футляра. Она следила за ними взглядом и отчаянно надеялась, что они не сядут на нее. Потом вопросительно посмотрела на Джанера.

— Разум решил осмотреться, — объяснил тот. Один шершень полетел над морем, второй принялся кружить над судном. Моряки не обращали на насекомых ни малейшего внимания, а парус они явно заинтересовали. Он поднял голову над палубой и внимательно следил за шершнем, изучавшим судно.

— Зная о том, что насекомые здесь долго не живут, я не могу не удивляться тому, что разум послал тебя сюда, — сказала Эрлин.

— Неплохой вопрос.

— Не сомневаюсь, ты его тоже задавал.

— Да, конечно. Я задаю разуму различные вопросы и получаю всевозможные ответы — не всегда те, которые ищу.

— Может быть, эти шершни не похожи на других? Джанер задумался, провожая взглядом летевшее над морем насекомое.

— Они не живут так долго, как некоторые насекомые. Эти шершни — новые, их заменили задолго до положенного срока. — Он наклонил голову, словно прислушиваясь, и через мгновение сообщил своей собеседнице:

— Они были кастрированы.

Эрлин кивнула. Существовали суровые наказания за убийство шершней, но они не применялись к разумам, убивавшим собственных насекомых. С таким же успехом можно было предъявить обвинение мозгу, убившему несколько своих клеток. Она посмотрела на кружившего над судном шершня и заметила, какое внимание уделял ему парус.

— Команда знает о шершнях, а парус — нет.

— Узнает, — равнодушно ответил Джанер, снимая усилитель с ремня и поднося его к глазам.

Немного позже парус действительно узнал, когда попытался схватить зубами пролетавшего мимо шершня. Через мгновение он взвыл и свернулся до самого топа мачты. Весь остаток дня команда пыталась уговорами заставить его развернуться.

На этот раз горбатый силуэт над водой оказался не скоплением водорослей, а живым, очень голодным существом десятиметровой длины и не более пары метров в диаметре. На его блестящей ребристой спине сидели приллы, испытывавшие ничуть не меньший голод. Их сосуществование было паразитическим. Когда гигантская пиявка присасывалась к добыче, приллы тоже набрасывались на нее, чтобы отсечь куски плоти своими серповидными ногами. Когда пиявка насыщалась и не собиралась преследовать другую добычу, приллы пересаживались на другую тварь.

Амбел наблюдал за пиявкой, положив мушкетон на плечо. Остальные члены команды снова вооружились.

— Тварь пока нас не учуяла, — пробормотал Пек, и пиявка немедленно развернулась и поспешила к «Страннику».

— Лучше бы ты держал свой поганый рот закрытым, — проворчал Борис, покрутив отвисший, как у моржа, ус между большим и указательным пальцем, прежде чем покрепче взяться за руль.

— Можем убить и эту тварь, — заметил капитан. — Все равно она не оставит нас в покое.

Матросы с сомнением посмотрели на него, потом Энн и Планд нагнулись, чтобы отвязать закрепленные под леером пятиметровые гарпуны. Пек перешел к противоположному лееру, у которого Планд повесил аккуратно смотанные тросы, и вернулся с двумя из них. Он надежно привязал их к ввинченным в палубу кольцам. Другие концы тросов Планд и Энн прикрепили к гарпунам. Борис повернул «Странника», и пиявка подплыла ближе. Приллы возбужденно запрыгали на спине гигантской твари.

— Планд, возьми руль! — крикнул капитан. Планд опустил на палубу гарпун и бегом выполнил приказ. Борис передал ему руль и поспешил к палубной пушке.

— Голлоу! — Амбел окинул взглядом палубу. — Вели молодым спуститься в трюм. Здесь может быть слишком жарко.

Он проследил, как выполняется его распоряжение, потом нахмурился, когда Голлоу и Силд вернулись на палубу. По контрактам они проработали двадцать лет, занимаясь только ловом бокси, и лишь несколько лет — на судах, похожих на его собственное. Он подумал о том, чтобы отослать их вниз, но решил не делать этого: настало время им узнать суровую реальность жизни.

— Держи этот курс! — крикнул Амбел, поднимая мушкетон и прицеливаясь в спину пиявки.

Выстрел был оглушительно-громким и сопровождался огромным облаком дыма. Три прилла разлетелись на куски. Еще несколько свалились со спины, но почти мгновенно догнали пиявку.

— Борис! — взревел капитан, и тут же услышал грохот пушки.

Приллы разлетались на куски и падали в море, но на спине словно не чувствовавшей выстрелов пиявки еще оставалось достаточно много этих тварей. Амбел аккуратно прислонил мушкетон к лееру, спустился ни нижнюю палубу и схватил гарпун. Он поднял взгляд на Планда и кивнул. Рулевой направил судно наперерез пиявке, а парус, по его кивку, развернулся и выбрал тросы полотняных парусов. «Странник» замедлил ход.

Два удара плоского хвоста — и пиявка подплыла к судну. С ужасным скрежетом она попыталась вырвать кусок из корпуса. Капитан знал, что чудовище быстро потеряет интерес и либо нырнет, либо уплывет. Он наклонился над бортом и воткнул пятиметровый гарпун на половину длины в тело твари, потом протянул руку еще за одним гарпуном, через мгновение — еще за одним. Прежде чем приллы успели взобраться на палубу, он успел вонзить пять гарпунов, лишив пиявку возможности бегства. Когда тварь попыталась подняться из воды, Пек и Амбел мгновенно натянули тросы, чтобы пиявка оставалась ниже борта судна.

Привязав руль, Планд посмотрел на нижнюю палубу и увидел прыгнувшего на нее прилла. Тварь напоминала по форме и размеру мелкую тарелку с десятью серповидными ногами. На кромке панциря загорелись красные, похожие на светодиоды, глаза, когда прилл приготовился к очередному прыжку. Планд хмыкнул и прыгнул первым. Его подбитые гвоздями тяжелые ботинки попали точно на спину существа, раздавив его с громким хрустом. Следующий прилл упал на палубу прямо перед ним. Планд ногой откинул его к Энн, которая убила тварь одним выстрелом — специальная пуля разорвала прилла на части не хуже ботинок Планда, но моряк уже не собирался применять обувь, потому что вооружился кувалдой и крышкой от котла, чтобы нанести врагу максимальный ущерб. Пек расстреливал приллов у леера из помпового ружья. Амбел использовал только кулаки и ноги, и скоро палуба вокруг него была усеяна внутренностями и раздробленными панцирями. Краем глаза капитан заметил, как Голлоу и Силд, прижавшись друг к другу спинами, колошматили приллов пангами. Судя по результатам, у них неплохо это получалось. Парус поднялся к верху мачты и настороженно наблюдал за происходящим. Вся команда следила за тем, чтобы приллы не подбирались к мачте, потому что парус, заметив рядом с собой этих отвратительных тварей, сразу улетел бы.

— Ну и мерзавец! — только и мог воскликнуть Планд, когда прилл нанес ему серповидной ногой удар по бедру.

Он сбросил прилла на палубу и, прежде чем тот успел прийти в себя, откинул его к лееру, где Амбел одним ударом ноги превратил его в кашу. Борис к тому времени сумел перезарядить пушку и выстрелить. Заряд разнес в брызги кучу тварей на спине пиявки.

— Ребята, победа за нами! — крикнул капитан, погнался по палубе за приллом и прыгнул обеими ногами прямо на панцирь.

— Борис! Чертов идиот! — заорал Планд.

— Что? — не понял Амбел, отходя от очередной лужи внутренностей.

— Он перебил два троса!

Капитан повернулся к борту как раз в тот момент, когда над ним поднялась голова пиявки. Она была похожа на трубу с метровым ротовым отверстием, внутри которого — красный ад вращающихся колец зубов и хитиновых режущих дисков.

— Проклятье, — пробормотал Амбел, когда верхняя половина пиявки перевалилась через леер и устремилась к Энн.

Женщина отпрыгнула, и пиявка прижала ее к стене носовой надстройки. Лицо Энн исказилось от ужаса, подняв пистолет обеими руками, она разрядила обойму в пасть пиявки. Гильзы со звоном сыпались на палубу. Чуть позже на палубу упала обойма, а Энн попыталась нащупать на поясе запасную, прекрасно понимая, что не успеет перезарядить оружие.

— Иду! — крикнул капитан.

Энн увидела его позади пиявки с гарпуном в руках. Оружие по дуге опустилось за головой твари, как раз в тот момент, когда пиявка потянулась к женщине. Острие пробило туловище насквозь. Энн увидела его в ротовой полости, на мгновение, потом оно с глухим стуком вонзилось в прочные доски палубы как раз в тот момент, когда женщина перезарядила пистолет. Пиявка попыталась сорваться с гарпуна, доски палубы затрещали, но Амбел успел пронзить ее еще одним гарпуном, а через мгновение — еще одним. Энн трясущимися руками взвела курок и поспешила отойти от двери надстройки.

— Спасибо, — сказала она.

— Не стоит благодарности.

Планд спустился в трюм и вернулся с полуметровым ножом, бруском примерно такой же длины с мягкими подкладками по торцам, наборами крюков и «кошек». За ним на палубу поднялись отосланные вниз младшие матросы. Сжимая побелевшими пальцами панги и дубинки, они смотрели на заваленную останками приллов палубу и прибитую тремя гарпунами гигантскую пиявку. Пек, перезаряжая помповое ружье, бросил на них взгляд, потом криком и жестом направил к стоявшему у леера ящику с тряпками и швабрами.

Планд и Амбел привязали «кошки» к ногам и, вооружившись крюками, поднялись по скользкому туловищу пиявки к самой широкой ее части. Как истинный пират, Амбел зажал нож в зубах. Когда они подобрались к нужному месту, вся команда подошла к лееру, чтобы посмотреть за их действиями. Только Пек не спускал глаз с лужи воды вокруг огромной туши, на тот случай, если какому-нибудь приллу удалось избежать расправы.

Когда Планд прочно закрепился крюками, капитан поднял руку с ножом и вонзил его глубоко в блестящую тушу пиявки. Тварь стала яростно извиваться, но не смогла сбросить его с себя. Амбел, крепко держа нож в руках, пятился назад и буквально через несколько секунд сделал разрез метра три глубиной, обнажив внутренние органы пиявки. Планд быстро нырнул в разрез и распер его бруском. Капитан передал ему нож и перевел взгляд на зрителей.

— Где трос, лентяи? — взревел он.

Голлоу прислонил швабру к борту, поспешил за тросом и бросил один конец капитану. Второй конец он привязал к ввинченному в палубу кольцу. Энн стояла рядом и наблюдала за ним, потом, убедившись, что узел затянут правильно и надежно, перевела взгляд на море. Планд тем временем напряженно работал ножом. Через некоторое время он высунулся из разреза, и Амбел передал ему конец троса. На этот раз он скрылся во внутренностях пиявки надолго.

— Быстрее, ребята, — сказал капитан и заметил поворачивающийся и направляющийся в их сторону блестящий горб.

— Готов, — доложил Планд.

Амбел наклонился и вытащил Планда за воротник заляпанной кровью куртки, затем быстро извлек из туловища пиявки гарпуны. Зубцы вырывали огромные куски мяса, но, судя по всему, он прикладывал бы не большее усилие, вырывая стебли пшеницы. Капитан вытащил все гарпуны, и лишенная способности сопротивляться пиявка упала за борт.

— Парус! — крикнул Амбел.

Парус развернул крылья, схватился за реи и тросы, развернул полотняные паруса с жутким скрипом и грохотом и повернул их по ветру. Судно медленно сдвинулось с места. Привязанный Голлоу трос натянулся, и судно задрожало, когда на противоположном конце стала извиваться пиявка. Потом трос ослаб, и они оставили изуродованную пиявку позади. Вторая пиявка мгновенно приблизилась к ней, и на ее спине в предвкушении лакомства возбужденно прыгали приллы.

— Выбирайте трос, — приказал Амбел.

Скоро появилось что-то массивное, ударившееся о борт судна, — зеленоватый, окаймленный бахромой орган, с которого свисали похожие на веревки вены.

— Неплохой, — с усмешкой сказал Амбел, глядя на перевалившийся через борт и упавший на палубу желчный пузырь. Потом он задумчиво посмотрел на море. — На сегодня хватит. Отдрайте палубу, пузырем займемся утром.

В ответ он услышал облегченные вздохи.

Солнце превратилось в зеленый купол на застывших на горизонте бирюзовых облаках, и температура очень быстро понижалась. Джанер направился в каюту за тепловым костюмом, заметив, что практически никто на борту не обращал внимания на похолодание. Шершни впали в апатию от холода, но канал связи с крайне заинтересованным Ульем оставался активным. Основная часть Улья и, соответственно, сам разум находились на расстоянии многих световых лет на планете, на которой постоянно поддерживались условия, комфортабельные для жизни насекомых. Этот мир шершни объявили своим и назвали просто Ульем. Некоторые люди шутили, говоря, что следовало назвать планету Новым Израилем.

— Я считаю, что они были любовниками, и она вернулась, чтобы возобновить отношения. Другая мысль не приходит мне в голову, — сказал Джанер, отвечая на вопрос разума.

— Таким образом, это обосновано неудовлетворенностью.

— Конечно.

— Но жизнь Эрлин до настоящего времени вряд ли можно посчитать неинтересной или лишенной удовлетворения.

— Как ты можешь это утверждать?

— Я изучил описания ее путешествий и многих мест, в которых она побывала, и эта планета — лишь одна из многих. Более века она занималась ксеноисследованиями и совершила ряд очень важных открытий.

— Ты сказал мне только то, что жизнь у нее была интересной.

К счастью, разум некоторое время молчал, и Джанер воспользовался передышкой, чтобы надеть тепловой костюм.

Затем разум заговорил, но уже с меньшей уверенностью.

— Интересная — не значит лишенная удовлетворения?

— Возможно, данные понятия имеют одинаковое значение для тебя, но не для людей. Думаю, ты попал в точку, когда сказал, что более века она занималась интересными исследованиями, вероятно, они ей наскучили, и она вернулась, чтобы вернуть то, что, как ей казалось, она имела, то есть вернуть более счастливые номера.

— Понятно, — сказал разум. — Считается, что вся жизнь человека проходит в борьбе. Значит, так происходит и в этом случае. Успех не всегда соответствует удовлетворению.

Джанеру не раз приходилось участвовать в подобных дискуссиях. Разум знал все его ответы, но Джанер пока не знал все вопросы разума: тот постоянно перефразировал их, чтобы узнать все нюансы. Например, сейчас разум заменил «интерес» на «успех».

— Для нас удовлетворение длится очень короткое время. Человек, ставший богатым, никогда не достигает состояния, когда денег становится достаточно. Для нас успех скорее является ускорением, а не скоростью. Интерес не может поддерживаться на постоянном уровне.

«Пусть пошевелит усиками по этому поводу», — подумал Джанер, но разум очень быстро задал вопрос.

— Значит, вы не можете остановиться?

— Можем — когда умрем.

На другом судне зажгли лампы и жаровни, и до них доносились аппетитные запахи. Когда солнце, наконец, скрылось за горизонтом, сквозь редкие облака стал виден бледный диск Корама, и все окрасилось в различные оттенки зеленого и серебристо-синего цветов.

Капитан Рон хмыкнул и шумно облизнул губы.

— Чувствую запахи жареного турбула, вареного моллюска-молота и, что особенно меня радует, запах жареного на решетке глистера. Капитан Драм решил устроить для нас настоящий пир. — Рон посмотрел на Джанера. — Готов поспорить, у него припасен бочонок рома из морского тростника.

Джанер усмехнулся, не обращая внимания на недовольное бормотание, донесшееся по каналу связи с разумом Улья.

Роуч и двое матросов спустили шлюпку на воду, затем воспользовались штормтрапом. Рон повернулся к поднявшемуся на палубу матросу.

— Проследи, чтобы все было в порядке, Форлам. Нам не хочется вернуться на заваленное приллами судно.

— Но, капитан… — попытался возразить тот.

Джанер внимательно посмотрел на недавнего участника поединка. Он выглядел вполне здоровым, хотя прошло всего несколько дней после того, как ему едва не отрезали руку и не выпустили кишки.

— Займись этим, Форлам, — твердо сказал Рон. — Из-за тебя я потерял деньги, и, как мне кажется, нам следует отправиться за спрайном, чтобы возместить убытки.

После этого замечания никаких возражений не последовало.

— А это удачная мысль? — нарушила молчание Эрлин.

— Вероятно, нет.

Рон подошел к штормтрапу и спустился в шлюпку.

— Что такое спрайн? — спросил Джанер, прежде чем Эрлин последовала за капитаном.

— Что может быть самым ценным и самым редким на этой планете? — быстро спросила женщина. — Подумай о Форламе и о том, что с ним произошло.

Джанер замер на мгновение, задавая вопрос Улью и надеясь получить прямой ответ.

— Ответ очевиден.

— Только не для меня. О чем идет речь?

— О смерти.

Джанер спустился в шлюпку, сел и стал смотреть на темную, как масло, воду. Будь прокляты эти глистеры и приллы!

— Смерть, — сказал он Эрлин.

Она повернулась и внимательно посмотрела на своего собеседника.

— Спрайн — это яд, который может очень быстро убить хупера. Поэтому он является самым ценным веществом на этой планете.

Джанер кивнул. Он был достаточно старым, чтобы понимать мотивировку такого объяснения, и не понимал нежелания команды отправляться на поиски этого загадочного вещества.

— Из чего получают спрайн? — спросил он у разума, почему-то не желая громко задавать этот вопрос, пока капитан Рон находился рядом.

— Его добывают из желчного пузыря гигантских пиявок.

— Гигантских? Похожих на тех, что я видел недавно?

— Гораздо более крупных. Они могут достигать тридцати метров в длину.

Джанер посмотрел на море и покачал головой — возможны ситуации, в которых висевшее у него на ремне оружие окажется бесполезным.

Исключительная враждебность живых существ, обитавших там, где он сажал свой скутер, сначала несколько забавляла Кича, потом стала крайне раздражать. Дело было совсем не в том, что он испытывал физическую потребность отдыхать или готовить пищу. Рейф просто хотел остановиться и все обдумать, спланировать следующие шаги, размышляя спокойно и не находясь в движении. Ему уже начинало казаться, что спокойных мест на Спаттерджей просто не было.

Потом он увидел блестевшую в лунном свете скалу, она возвышалась на сто метров над волнами — темный монолит с плоской вершиной и абсолютно гладкими стенками. Когда он проверил свое положение по карте, то увидел, что обозначающая его иконка находилась почти над Большим кремнем. Кич направил скутер на скалу и набрал высоту. Потом он включил через стимулятор программу повышения интенсивности освещения. Можно было использовать инфракрасную оптику, но в этом, благодаря свету Корама, не было необходимости.

У основания скалы на крутых склонах, усыпанных мелкими камнями и осколками раковин, находились обычные скопления моллюсков-лягушек и приллов. Рядом со скалой в море, среди зарослей водорослей, поблескивали силуэты пиявок. Подлетев ближе, Кич убедился в том, что камень был действительно густого черного цвета, и поразился тому, что это значило: кристалл кремня такого размера мог формироваться из меловых пластов в течение невообразимо долгого времени.

Через стимулятор он обратился с вопросом к местному серверу:

— Насколько дольше жизнь существовала на Спаттерджей, чем на Земле?

— На один и семь десятых миллиарда солстанских лет.

Кич обдумал услышанное, кружа над Большим кремнем, а затем очень медленно и осторожно повел скутер на посадку.

Розовые силуэты толпились на вершине монолита, и сотни голов на длинных шеях повернулись в его сторону, следя за приближением. Он медлил с посадкой на свободном месте, чуть в стороне от существ, пока не подлетел ближе. Он узнал в этих странных существах паруса, которые использовали хуперы. Насколько он знал, существа были безобидны, поэтому рейф решил приземлиться.

Сотни красных глаз, сверкая, следили за ним из темноты, но никакой другой реакции на его присутствие не последовало. Он попытался рассмотреть их поближе. Их тела со сложенными по бокам и на спине крыльями были не меньше двух метров высотой, а по весу были равны приблизительно трем взрослым людям, над туловищами еще на три метра возвышались ребристые шеи и длинные плоские головы. Паруса боролись с ветром, вцепившись в скалу двумя шестипалыми когтистыми лапами. Их шеи раскачивались на ветру, как стебли травы, а головы напоминали головы крокодилов и чуть-чуть — богомолов. Кич предположил, что этих существ преследовали такие же, как и его, неприятности, поэтому они выбрали вершину скалы для отдыха. Это также объясняло их сосуществование с хуперами.

Итак, каковы будут его следующие действия? Ему следовало поговорить с одним из Старых капитанов, значит, он должен был либо вернуться в Купол, либо отыскать его в море. Наверняка капитаны не будут особо распространяться о своих отношениях с Хупом, вернее, с тварью, которой он стал, в противном случае Тай обладала бы большей информацией. Ему был нужен дружески расположенный капитан, и через стимулятор Кич загрузил четыре имени в стандартную программу поиска и переслал ее на местный сервер. Он немедленно получил информацию о том, что местоположение Амбела и Рона неизвестно и два последних местоположения Эрлин и Джанера тоже. Он стер информацию и при помощи сенсорного пульта установил канал связи со спутником. Связь была установлена подозрительно быстро, что подтвердило его предположения о том, что кто-то интересуется его действиями.

— Чем могу помочь, контролер Кич? — услышал он голос Блюстителя.

Прежде чем рейф успел ответить, его привлекло движение в толпе парусов. Все головы повернулись к одному из парусов, как показалось Кичу, самому крупному. Он стал следить за странными существами краем глаза, продолжая разговор с ИР.

— Я пытаюсь установить связь с Эрлин Тейзер Третьей Неукротимой, которая в данный момент находится на одном из судов хуперов.

—Эрлин Тейзер Третья Неукротимая в данный момент не имеет личного приемопередатчика и не проинформировала меня о пункте назначения.

— А Джанер Корд Андерс? Он находится с ней.

— Джанер Корд Андерс также не имеет личного приемопередатчика, он также не проинформировал меня о пункте назначения.

Кич замолчал на несколько секунд, поняв по лишенному выражения голосу, что он не находится в прямом контакте с Блюстителем и что ИР поручил контроль над обменом информацией одному из своих подразумов. Надо ли ему радоваться или расстраиваться по этому поводу?

— Джанер Корд Андерс работает по контракту с разумом Улья. Можно ли вступить с ним в контакт через канал Улья? — спросил он.

— Каналы Улья предназначены только для привилегированных пользователей. Я могу соединить тебя с нужным Ульем, но дальнейшее зависит только от его поведения.

— Буду признателен.

После паузы из устройства связи послышалось странное жужжание. Кич, в ожидании связи, стал наблюдать, как самый большой из парусов вышел из группы и направился к нему. Головы остальных его сородичей раскачивались на длинных шеях, наблюдая то за парусом, то за Кичем, как на теннисном матче.

— Да, — раздался искаженный эхом жужжащий голос из устройства.

— Меня зовут Кич. Некоторое время я путешествовал с неким Джанером Кордом Андерсом, потом потерял с ним связь. Мне необходимо с ним связаться. Ты не можешь сообщить мне, где он находится в данный момент?

— Могу, — ответил разум Улья.

Кич замялся на мгновение, не зная, что сказать дальше. Парус был всего в нескольких футах от него. Кич достал импульсный пистолет и положил на колени.

— Где он находится в данный момент? — повторил он вопрос.

— Мне нужна ответная услуга, — предупредил разум.

— Какая именно?

— На следующем шаттле с Корама будет доставлена посылка для Джанера. Я хочу, чтобы ты получил ее. Когда получишь посылку, я сообщу, где находится Джанер.

— Что находится в посылке?

— Тебя это не касается.

Жужжание прекратилось, и связь с разумом Улья прервалась.

— Ты вторгся на нашу территорию, — сказал нависший над Кичем парус.

Рейф молча уставился на странное существо. Он кое-что слышал о парусах, но понятия не имел о том, что они разумны. Когда он был здесь раньше, никаких кораблей не было, а паруса были лишь далекими силуэтами в небе. Когда парус оглянулся, чтобы посмотреть на своих собратьев, Кич заметил серебристый стимулятор на его голове, но не мог понять, что именно это значит.

— Ты вторгся на нашу территорию, — повторил парус, но гораздо громче.

— Это значит, что мое присутствие здесь нежелательно?

— Вот именно.

— Тогда я вас покину.

— Последнего человека, посмевшего появиться здесь, я сбросил в море, — сообщил парус.

— Не слишком сурово?

— Он тоже так решил, поднялся обратно и бросил в меня камень.

Еще одно доказательство невредимости хуперов.

— Что случилось потом? — спросил Кич.

— Я сбросил его еще раз, и он убрался. — Парус присел с легким вздохом и наклонил голову. — От тебя не так пахнет.

— Потому что я мертв.

— Мертв? — переспросил парус. — Мертв… это мертв.

— Я — рейфикация.

Парус снова наклонил голову, и его глаза закатились.

— А, — сказал он, явно получив информацию от стимулятора.

В голову Кича пришла странная мысль.

— Не возражаешь, если я спрошу, сколько тебе лет?

— Не знаю.

— Тебе известен человек по имени Хуп?

— Да. Его выгнали.

Кич молча смотрел на него, а парус, очевидно приняв решение, поднялся и заковылял прочь. Значит, этому парусу было не меньше семисот лет, а могло быть в десять или в тысячу раз больше. Кич убрал пистолет в кобуру и запустил антигравитационный двигатель скутера. Скоро он уже летел к Куполу.

Капитан Драм был таким же высоким мускулистым мужчиной, как и капитан Рон, обладателем густых волос, стянутых в хвост на затылке. Он гостеприимно пригласил их подняться на борт и сразу же приступить к трапезе. На большой жаровне Джанер увидел привязанное к металлической раме существо, похожее на лангуста. Существо шевелилось и издавало низкие злобные звуки.

— Почему этого глистера не убили, прежде чем начать готовить? — спросил Джанер.

Издаваемые тварью звуки начинали раздражать его. Он взял из рук матросу кружку и поднес к губам. На этот раз слезы не навернулись на глаза. Он сделал еще один глоток.

— У глистеров есть психоактивные вещества во рту и в черепной коробке. Глистера можно убить, только поджарив или размозжив череп. В этом случае химические вещества проникают в мясо. Хуперы поступают так только в том случае, если действительно хотят повеселиться.

— Кажется, у меня пропал аппетит.

— Это — не самое плохое.

На жаровне, заполненной раскаленными углями, стоял большой котел. Пахнущий рыбой пар поднимался из котла, и сквозь пар можно было видеть множество глаз на стебельках. Только увидев, как вибрировали эти глаза, Джанер понял, что слышит глухие удары.

— Что это?

— Моллюски-молоты, — пояснила Эрлин. — Плохие новости для любого медленно передвигающегося моллюска. Ударом ног могут расколоть пластобетон. Так же легко могут сломать кости неосторожного человека. Для того чтобы их сварить, приходится использовать чугунный котел.

Вот в чем дело. Моллюски пытались пробить брешь, если так можно было сказать, и выбраться из котла. Джанер сделал еще глоток рома, чтобы побороть вдруг возникшую тошноту. Эрлин направилась дальше с застывшей улыбкой на губах.

— Ты просил предупредить тебя в следующий раз, — напомнил ему Улей.

— Да, но сейчас мне действительно нужно выпить.

Проходивший мимо со стопкой тарелок матрос, который чуть раньше передал ему кружку с ромом, вопросительно взглянул на него.

— В чем дело?

— Частный разговор, — ответил Джанер, похлопав по футляру на плече.

Матрос хмыкнул и пошел дальше.

Джанер перевел взгляд на моллюсков-молотов в котле и успел заметить, как первая пара глаз скрылась из виду. Удары становились все громче. Он отвернулся и увидел, как матрос снимает раму с глистером с жаровни и выбивает крепежную ось. Другой матрос при помощи длинных щипцов вытащил тварь из рамы и бросил на палубу. Вперед вышел Рон с огромной киянкой и долотом в руках.

— Первые куски мяса из хвоста — мои, — заявил великан.

— Угощайся, — согласился Драм.

Джанер поел немного ароматного мяса глистера, после того как Рон разбил панцирь. Тогда матрос поднес ему блюдо с испускающим ароматный пар лиловым моллюском-молотом — у этой твари была огромная розовая нога, заканчивающаяся костяным наростом, а дряблые глазные стебельки свисали с края тарелки. После этого Джанер сосредоточился на роме из морского тростника и старался не смотреть на хуперов, пожирающих обильно спрыснутых пряным уксусом моллюсков-молотов и выбрасывающих за борт костяные ноги. Он обрадовался, когда пир закончился и настало время вернуться на судно Рона.

— С тобой все в порядке? — спросила Эрлин.

— Конечно, — ответил Джанер, вставая на подкашивающиеся ноги.

Она и Рон помогли ему подойти к борту и спуститься по штормтрапу в шлюпку. Оказавшись в шлюпке, он почувствовал тошноту и свесился через борт. Огонь жаровен на борту судна озарял темные, как масло, волны. Тошнота отступила, и Джанер опустил руку в холодную воду. Он почувствовал сопротивление, когда попытался вытащить руку из воды.

— Джанер! — закричала Эрлин.

Блестящее туловище полметра длиной появилось из воды вместе с рукой, и он почувствовал, как кто-то грызет его сухожилия и кости. Откуда-то донесся страшный вой, потом появилась ужасная боль. Его схватил Рон, и в следующий момент он оказался на днище лодки рядом с извивающейся блестящей тварью. Ботинок Рона опустился на его запястье, а руки, как тиски, сжали туловище пиявки. Тварь оторвалась от него с куском мяса, и на мгновение, прежде чем кровь заполнила рану, он увидел огромную рану, в глубине которой белела кость. Он подумал, что должен потерять сознание, но облегчение наступило, только когда они оказались на борту судна и Эрлин приложила пластырь с лекарством к его шее.

— Тебе ясно, что это значит? — спросила она, прежде чем он потерял сознание.

Джанер не понимал, что она имела в виду. Знал только, что боль отступает и ее сменяет какое-то странное чувство. Когда он заснул, на койку опустился шершень и долго смотрел на него.

На корабле было темно, страшно воняло, кроме того, он кишел каплевидными блохами, питавшимися остатками пищи прадоров. Ее каюта была оборудована дополнительными светильниками, но они заставляли блох прятаться в постельном белье и в ее вещах, причем воняло здесь ничуть не меньше и везде чувствовалась влажность. Зная, что ее ожидает, Ребекка оделась в полный защитный костюм и спала, когда ей это удавалось, надев шлем. После обеда она принялась охотиться на блох, вооружившись маленьким КК-лазером, но их только становилось больше, и скоро ей наскучило это бессмысленное занятие. Скука усиливалась. Пора было навестить Эбулана.

Служебные коридоры корабля были достаточно широки для того, чтобы разойтись, но тем не менее она заметила на телах некоторых «болванов» раны, нанесенные кромками панцирей или другими смертоносными частями тел детей Эбулана. Когда Фриск столкнулась с первенцем и, соответственно, более крупным прадором по имени Врелл, она поспешила спрятаться в нише и подождать, пока он пройдет. Подросток немного повернулся к ней, проходя мимо, и она увидела кусок разлагающегося человеческого мяса в его клешнях. Она решила последовать за ним, так как мясо, несомненно, предназначалось Эбулану. Только прадор его возраста и положения имел право вкушать такие изысканные яства, потому что слишком мало людей выращивалось на мясо и мода на них уже почти прошла. Молодой прадор питался только гнилым мясом гигантских насекомых, выращиваемых на морских берегах родной планеты.

Скоро Врелл повернул в один из главных коридоров, который был достаточно широким для самого Эбулана. Второй ребенок увидел приближавшегося Врелла и прижался к стене так, что первенцу потребовалось бы вытянуться, чтобы нанести ему рану. Врелл, проходя мимо, ударил его по верхней части панциря, но не стал задерживаться, чтобы оторвать пару ног, потому что явно торопился выполнить поручение отца. Фриск особенно нравились эти черты общества Прадора: полное расслоение и полное отсутствие милосердия. Любое проявление слабости каралось самым безжалостным образом. Любой член общества заслуживал лишь того, что мог взять.

Врелл остановился перед огромной дверью, представлявшей собой наклонный овал в покрытой плесенью стене. Сама дверь была изготовлена из поверхностно закаленной металлокерамики, не прошедшей полировку и покрытой радужными пятнами после термической обработки. Дверь разошлась по немного смещенной от центра дуге, и ее половины скрылись в верхней и нижней нишах. За дверью оказался зал, освещенный экранами и пультами управления, которые, согласно традиции Прадора, напоминали светящийся мох или прилипших к скале насекомых. Вместе с теплым воздухом в коридор вырвался запах моря, гниения и тошнотворного мускуса, который испускали только такие взрослые прадоры, как Эбулан. Фриск быстро вошла в зал вслед за Вреллом, отошла в сторону и стала изучать обстановку.

Эбулан висел над полом перед экранами, на которых в основном были изображены прадорские иероглифы и компьютерные коды. На паре экранов были изображены сцены из жизни Третьего королевства, которые, вероятно, передавались по подпространству агентами Эбулана. Взрослый прадор повернулся к Вреллу — тот прижался к полу и протягивал ему кусок мяса, в котором Фриск узнала человеческую ногу.

— Почему ты здесь?

Голос раздался справа от Фриск, где стояли готовые выполнить любой приказ Эбулана три «болвана»; он говорил через одного из них.

— Я здесь, потому мне нужен один из твоих «болванов».

Эбулан придвинулся еще ближе к Вреллу, подставляя нижнюю челюсть. Тот опустил кусок мяса и быстро отскочил назад. Подросткам следовало проявлять осторожность — взрослые прадоры не только были предрасположены, а питали склонность к пожиранию своих детей, уничтожая самых слабых. Когда Эбулан принялся пережевывать мясо, Фриск заметила, что несколько экранов погасло. Прадор не хотел, чтобы она что-нибудь увидела? Она перевела взгляд на подростка, который прижался к стене, царапая ее панцирем.

— Один из моих «болванов»?

Фриск снова перевела взгляд на Эбулана. Куски мяса падали на неровный пол, и к ним со всех сторон бежали блохи. Насекомые облепили даже челюсти взрослого прадора.

— Я захватила с собой пульт библиотеки и кристаллы, и мне нужна помощь, чтобы составить каталог.

— Кто именно из них тебе нужен? — спросил «болван».

Фриск осмотрела лишенных разума людей и подошла к коренастому мужчине. Она провела ладонью по его испещренной татуировками мускулистой груди, потом сунула руку под резинку штанов. Стоящий рядом «болван» не нуждался в штанах, потому что скрывать было нечего — его кастрировали за плохую производительность. Через мгновение она вытащила руку из штанов «болвана» и кивнула.

— Этот подойдет.

— Он полностью функционален, — заметил Эбулан. — Можешь взять, но ты должна вернуть его в прежнем состоянии.

— Ступай за мной, — велела Фриск «болвану» и направилась к овальной двери.

«Болван», как послушный пес, выполнил приказ. Эбулан проводил их взглядом, потом повернулся к Вреллу. Подросток обеспокоено шевельнулся, переминаясь с ноги на ногу, прежде чем набрался смелости и заговорил:

— Почему ей понадобился «болван» для составления каталога?

— Он нужен ей не для этого. Она заскучала, и «болван» понадобился ей для развлечения.

— Сексуального? — нерешительно уточнил Врелл. — Да.

— Почему ты позволяешь ей такие вольности?

— Врелл, ты поймешь, если, конечно, станешь взрослым, что со временем развивается определенная привязанность к любимым инструментам. Ты будешь даже благожелательно относиться к необходимости… развлечений.

— Конечно, отец, — сказал Врелл, абсолютно ничего не понимая,

6

По приказу самки три самца-глистера оторвались от нее и прокрались к питающимся турбулам с другой стороны. Когда они заняли нужную позицию, самка атаковала стайку турбулов, направляя ее к самцам. Беспокоиться было не о чем, обжорство настолько овладело турбулами, что они не заметили самку.

Увидев, как самка расправляется с турбулами, отрывая им головы, самцы тоже бросились в драку, не забывая про приллов и ненасытных пиявок. Скоро четыре глистера оказались в центре стаи, перемещаясь от турбула к турбулу с поразительной скоростью. Конечно, они не смогли бы съесть всех своих жертв, но инстинкт заставлял их убивать как можно больше, прежде чем приступать к трапезе. Между тем остальные турбулы были настолько поглощены пожиранием моллюска-молота, что не замечали не только наносивших смертельные удары клешней и челюстей, но и плавающих рядом безголовых собратьев.

Глистерам можно было не опасаться за свою жизнь, если бы все это не происходило на краю океанской впадины.

Иногда Снайпер задумывался, не стало бы разрешение Блюстителю подчинить себя самым лучшим и, главное, разумным действием с его стороны. Может быть, в этом случае он стал бы похожим на машину не только внешне, но и по характеру. Мог ли подобный ему зонд, являвшийся вершиной достижений технологии ИР Правительства, иногда испытывать скуку, становиться раздражительным, а то и просто злобным? Испытывали ли ПР-13 когда-нибудь подобные чувства? Внешний вид «морского конька», как всегда, был лишен эмоций.

— Все для полноты ощущений, — сказал Тринадцатый.

Снайпер мгновенно проверил выходные сигналы и обнаружил, что излучает слабовыраженное бормотание одним из своих интерфейсов памяти. Он быстро отключил его, когда они зависли над небольшим островком, напоминавшим по форме подкову. Этот участок суши был достаточно старым и достаточно просторным для появления на нем растительности. ПР-13 повернулся и сфокусировал на нем свой топазовый глаз.

— Уже лучше, гораздо меньше шума, — заметил маленький зонд.

— И давно я это делал? — спросил Снайпер.

— Как только прилетел сюда. Знаешь, тебе необходима либо глубокая диагностика, либо обновление памяти. Ты настолько переполнен резервными копиями, что информация переливается через край.

— Мне это нравится. Итак, чем будем заниматься?

— Обычным исследованием популяции моллюсков, потому что они являются лучшими индикаторами загрязнения окружающей среды, затем проверим молли-карпов. Они находятся на самой вершине пищевой цепи и поглощают все яды. Но сначала мы ненадолго посетим мою морскую пещеру.

Сообщив это, маленький зонд стал стремительно снижаться к островку. Снайпер, заинтересовавшись, последовал за ним.

«Морской конек» уменьшил скорость над зарослями низкорослых грушевидных деревьев и нырнул в лабиринт сине-зеленых листьев и черных ветвей. Снайпер не отставал от него, снимая прецизионной клешней пиявок со своей металлической поверхности и разрезая их пополам, не потому, что они могли причинить ему вред, — просто его раздражало, что пиявки путали его с живым существом.

Пробившись сквозь заросли, Тринадцатый устремился к рассыпавшемуся на белый порошок и блестящие перламутровые чешуйки кораллу, что находился на выступающей из черной почвы базальтовой плите. Под плитой была видна темная продолговатая дыра. Зонд сделал поворот на сорок пять градусов, чтобы влететь в дыру, и зажег глаза, осветив пещеру.

Для «Снайпера» дыра была слишком мала, и ему пришлось отбросить тяжелой клешней в сторону несколько обломков коралла, прежде чем последовать за маленьким зондом. Влетев в пещеру, он включил прожекторы, расположенные по обе стороны пасти. В дальней стене узкой пещеры была вырезана прямоугольная ниша, в которой лежали три больших панциря моллюсков-молотов. ПР-13 подлетел к нише и завис над панцирями. Его ребристый хвост распрямился, потом раздвоился и сжал кромку одного из них.

— Я думал, что ты предназначен только для наблюдений, — удивился боевой зонд.

— Так и есть.

— Как ты вырыл эту нишу? — Снайпер протянул вперед тяжелую клешню.

— При помощи усиленного геологического лазера и терпения.

— А что скажешь насчет хвоста? Насколько я помню, Блюститель запретил тебе любые манипуляции с окружающей средой… после того скандала с модулями рабов.

Зависший над панцирем Тринадцатый, казалось, пожал плечами.

— Можно внести некоторые изменения в конструкцию, если, конечно, есть средства. Не сомневаюсь, именно об этом ты давно твердишь Обманщику ветра.

— Да, конечно, а Блюститель знает об… изменениях?

— Нет, — ответил Тринадцатый, — и об этом тоже. Сказав это, подразум открыл панцирь и показал, что он заполнен жемчужинами янтарных моллюсков. Снайпер придвинулся поближе и по очереди осмотрел панцири.

Второй был заполнен короткими полупрозрачными каменными стержнями, в которых он узнал окаменелых глистеров. В третьем панцире находились куски зеленоватого камня, и лазерное хроматографическое сканирование сообщило приятные новости: чистейший зеленый сапфир.

— Неплохая коллекция, — одобрил боевой зонд. — Что собираешься с ней делать?

— Для того чтобы расплатиться за обновление лазера, я вынужден был закрепить на хвосте жемчужины клеем из янтарных моллюсков и так лететь четыре тысячи километров. На это ушел почти весь солстанский год, кроме того, я потерял четыре жемчужины. На изменение хвоста потребовалось пять лет, используя те же самые методы.

Выслушав его, Снайпер направился к выходу из пещеры. Закрыв панцири, Тринадцатый последовал за ним на залитый изумрудным светом свежий воздух.

— Значит, у тебя по-прежнему есть счет в «Норвабанке»? — уточнил Снайпер.

— Есть, но на нем почти не осталось денег. Тринадцатый стал быстро набирать высоту, срывая с ветвей листву. Снайпер последовал за ним, он выбирал самые толстые ветви и ломал их без особой на то причины. Вырвавшись из зарослей, зонды полетели над заливом и стали опускаться ближе к воде.

— Итак, о каком проценте мы говорим? — спросил боевой зонд.

— Есть один торговец драгоценными камнями, который прилетает с Корама, чтобы купить товар у хуперов. Два года назад я узнал о его существовании и с тех пор ждал удобной возможности, чтобы продать ему мои находки. Я не могу переместить такое количество незаметно для Блюстителя, а если он поймает меня, то немедленно переподчинит, и я потеряю все. Ты — свободный зонд. У тебя больше возможностей. Сомневаюсь, что закон запрещает тебе торговать природными камнями.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Двадцать процентов чистой прибыли, — сказал ПР-13.

— Пятьдесят.

— Грабитель и вор!

Они летели над самой поверхностью, Снайпер опустил в воду задние ноги и включил подпрограмму подсчета моллюсков.

— Кажется, у тебя нет выбора, — сказал он.

— Берегись! — крикнул, взмывая вверх, Тринадцатый.

— Ты смеешь мне угрожать?

Снайпер решил, что маленький зонд сошел с ума, и только в последний момент понял, что имел в виду его спутник. Гигантский карп плыл, наполовину высунувшись из воды, однако на самом деле у этого существа было три ряда плоских щупальцев, которыми оно хваталось за дно, чтобы передвигаться. Его голова перемещалась быстро и без отклонений, в сторону цели.

Снайпер привел в готовность ракету.

— Нет! Под охраной! Блюститель!

Боевой зонд сбил ракету электромагнитным импульсом, как только она покинула пасть, и попытался взлететь. Слишком поздно. Он не мог использовать даже термоядерный ускоритель, потому что рисковал убить молли-карпа. Огромная пасть открылась и захлопнулась, и удовлетворенно пуская пузыри, существо погрузилось в воду.

ПР-13 принялся летать кругами, потом опустился, чтобы погрузить датчики на хвосте в воду. Практически мгновенно он уловил ультразвуковой сигнал «Снайпера» из-под воды.

— Ерунда.

Утренний шаттл должен был приземлиться через час, Кич сидел в «Живце» и наслаждался четвертой кружкой рома. Посетители старались избегать рейфа с момента его появления здесь четыре часа назад — а бармен настороженно наблюдал за ним поверх шахматной доски. Рейф чувствовал вкус каждого глотка, но крепкий напиток никак не влиял на его состояние. Андроиды-големы могли наслаждаться пьянством. У него такой возможности не было, пока он оставался в своем теле. Можно было бы сделать мемплантацию на шасси андроида — Кич не раз задумывался об этом и так же часто отказывался от этой мысли. Но у существования в виде ходячего трупа были свои преимущества, особенно если рядом оказывались люди, которых нужно было напугать. Он наслаждался моментом, когда его увидел Корбел Фрейн. От этого атавистического ужаса тогда зависел успех действий Кича: если бы он был человеком или големом, Фрейн не попытался бы спастись бегством в критический момент, а просто разорвал бы противника на части. Кич преследовал антигравитационный скутер Фрейна до горы Эмбер, а потом сбил. Конец Корбела, как и следовало, был апокалиптическим.

Кич потягивал алкоголь через стеклянную соломинку и думал о Хупе. Несмотря на то что за два дня, проведенные с Олиан Тай, он получил ничуть не больше ценной информации, чем за первые проведенные с ней несколько часов, можно было удовлетвориться результатом. Семисотлетняя погоня близилась к концу. Злодей будет привлечен к ответственности, а самостоятельно взятая на себя миссия завершится. Что потом? Кич задумчиво рассматривал висевший на цепочке ромб. Многие пути были открыты перед ним, а этим могли похвастаться немногие мертвецы. Он почти, именно почти, улыбнулся, но мышцы лица были недостаточно подвижны.

Он был настолько погружен в свои мысли, что не сразу заметил, с каким любопытством его рассматривает только что вошедший в «Живца» посетитель. Мужчина был невысоким, но очень коренастым, словно состоящим из одних мышц, одновременно напоминавшим человека и валун. Подобно почти всем хуперам-морякам, он был одет в широкие парусиновые штаны и перепоясанную широким кожаным ремнем просторную сетчатую рубашку. За ремень, как готовое к действию оружие, была засунута большая курительная трубка. Его лицо было широким и добродушным и казалось еще более широким из-за блестящей лысины и больших кустистых бакенбард, торчащих во все стороны.

Вне всяких сомнений, перед рейфом стоял один из Старых капитанов.

— Я тебя знаю, мальчик? — спросил мужчина.

Кича назвали мальчиком? Впрочем, было вполне разумно полагать, что этот незнакомец считал любого человека, кроме другого Старого капитана, гораздо моложе себя.

— Ты можешь знать меня или знать обо мне. Меня зовут Сэйбл Кич, и я умер семьсот лет назад.

Фраза определенно могла показаться чересчур эффектной, но именно она была необходима, чтобы привлечь внимание такого человека и, возможно, получить от него информацию. Капитан явно заинтересовался. Он бросил взгляд на бармена, показал на столик Кича и сел напротив рейфа.

— Спрейдж, — представился он, протягивая руку. Кич уставился на ладонь капитана, надеясь на то, что Спрейдж поймет, что делает, и уберет ее. Рука, впрочем, осталась протянутой, и он, наклонив голову, протянул свою серую костлявую пятерню. Капитан совершенно беспечно пожал ее, потом отпустил и откинулся на спинку стула. Он снял трубку с пояса и указал мундштуком на Кича.

— Давно не приходилось встречаться с рейфом!

— А когда ты видел рейфа в последний раз? — спросил почему-то заинтересовавшийся Кич.

— О, довольно давно. — Спрейдж достал кисет из нагрудного кармана рубашки и начал сложный и неторопливый процесс набивки трубки. — Запрограммированного рейфа послали сюда на поиски его же убийцы, до того как правительство запретило подобные вещи.

«Не меньше пяти веков назад», — произвел несложные расчеты Кич.

— Но ты ведь не запрограммированный, верно? — продолжал капитан. — Полностью на искусственном разуме?

В этот момент к столику подошел бармен и поставил бутылку и стакан перед Спрейджем.

— За мой счет, — сказал капитан, увидев, что бармен не думает уходить.

— Пополам, — заявил Кич, когда бармен удалился.

Спрейдж, наконец, набил трубку и сунул мундштук в рот. Древняя зажигалка, которую он достал из кармана, зажглась только с пятой попытки.

— Проклятье, — пробормотал он. — Разучились делать нормальные вещи. — Он посмотрел на Кича сквозь табачный дым. — Тогда… что ты здесь делаешь?

— Ищу убийцу, но не своего.

— Кого-нибудь знакомого мне?

— Почти уверен в этом. Я ищу Джея Хупа, более известного сейчас под именем Скиннер. Ищу уже давно. Есть какие-нибудь соображения по этому поводу?

Вопрос явно привел Спрейджа в замешательство. Он запыхтел трубкой, и огонек отразился в его глазах. Кич не мог понять, чем вызван такой эффект, — глаза нормальных людей не обладали такой отражательной способностью.

— Он давно уже умер, не так ли? — уточнил капитан.

— Судя по тому, что мне удалось выяснить, его убийство не было простой задачей, и люди крайне неохотно пошли на это. Кстати, у тебя на судне не хранится ничего, относящегося к делу?

— Нет… — Спрейдж вдруг закашлялся. — Не уверен, что понял тебя, — сказал он, когда приступ прошел.

Что ж, человек его возраста должен был лучше уметь врать. Спрейдж налил себя рома в стакан и принялся пить его маленькими глотками, чтобы в горле перестало першить.

— Ты знаешь, кто я такой? — поинтересовался Кич.

— Кажется, припоминаю твое имя.

На мгновение на его лице появилось выражение озадаченности, потом он уставился на рейфа широко открытыми глазами.

— Ты… — произнес он, но больше Кич ничего не услышал.

ПАРАМЕТРЫ ФУНКЦИЙ ВНЕ ДОПУСТИМЫХ ПРЕДЕЛОВ: ПОВЫШЕНИЕ НАГРУЗКИ НАСОСА БАЛЬЗАМА НА 30%.

Предупреждение поступило от стимулятора в зрительную кору мозга и заполнило все поле зрения, кроме того, зрительное восприятие стало нечетким, а звуки — отдаленными и искаженными. Кич немедленно включил через стимулятор функцию диагностики и получил противоречивые сигналы от остановленных в его законсервированном теле датчиков. С ним происходило что-то странное: он неясно расслышал, как Спрейдж сказал что-то резким тоном, потом увидел, как тот встал и ушел.

Какая разница? Если ему предстояло впасть в состояние истинной смерти, слова не имели значения.

ПАРАМЕТРЫ ФУНКЦИЙ ВНЕ ДОПУСТИМЫХ ПРЕДЕЛОВ: ПОВЫШЕНИЕ НАГРУЗКИ НАСОСА БАЛЬЗАМА НА 38%.

Кич наклонился и открыл крышку чемодана. Он достал устройство очистки, потом, не обращая внимания на настороженные взгляды хуперов, расстегнул комбинезон и подключился. Вытяжная трубка заполнилась черным бальзамом, и лишь спустя несколько минут в тело стал поступать бальзам цвета сапфира.

«ДАВЛЕНИЕ НАСОСА — 20%», — отдал он команду. Немедленно появилось другое предупреждение.

ПАРАМЕТРЫ ФУНКЦИЙ ВНЕ ДОПУСТИМЫХ ПРЕДЕЛОВ: НОЛЬ БАЛЬЗАМА В ДАТЧИКЕ КОНЕЧНОСТИ В 23.

Кич посмотрел на устройство очистки и увидел ряд иероглифов как расплывчатую красную линию. Устройство явно старалось выполнить свою работу.

ДАТЧИК КОНЕЧНОСТИ В 23: СТРУКТУРНОЕ ОТКЛОНЕНИЕ ОТ НОРМЫ.

Какого дьявола?

ДАТЧИК КОНЕЧНОСТИ В 23: СТРУКТУРНОЕ НАРУШЕНИЕ.

Вот и все. Всегда существовала возможность того, что тело начнет разрушаться и консерванты перестанут быть такими же эффективными, какими были вначале. И все-таки Кич не ожидал, что процесс будет развиваться так быстро. Он снова посмотрел на устройство очистки и не увидел ни одного зеленого индикатора.

Следующее сообщение, посланное стимулятором, ему доводилось видеть только дважды, и то практически сразу после рейфикации.

ОБНАРУЖЕН ИНВАЗИВНЫЙ ОРГАНИЗМ.

«ОПРЕДЕЛИТЬ», — приказал он через стимулятор.

Подпрограмма немедленно подключила стимулятор к местному серверу и механизму поиска, в который были загружены сегменты генетического кода. Ответ поступил и отобразился через зрительную кору очень быстро.

ВИРУСНАЯ ФОРМА СПАТТЕРДЖЕЙ А1.

Вот в чем дело: всему виной была упавшая на него рядом с музеем Олиан Тай пиявка! Вирус Спаттерджей находился внутри и наносил невообразимый ущерб, пытаясь ассимилироваться в мертвеца. Между тем на устройстве очистки вспыхнули два зеленых индикатора. Он вздохнул бы с облегчением, если бы мог дышать, потому что устройство явно справлялось с задачей. Кич откинулся на спинку стула, изображение стало резким, и он увидел уставившихся на него посетителей харчевни. Подошедший к столику бармен был явно обеспокоен.

— Не знаю, что ты ему сказал, но я никогда не видел его таким взволнованным.

Кичу понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что речь идет о Спрейдже. Он судорожно сглотнул и сумел выдавить из себя несколько слов:

— Я только сказал ему… кто я такой.

— Мне наплевать, кто ты такой. Здесь всем правят капитаны, и я предпочитаю, чтобы ты убрался. — Бармен посмотрел на устройство очистки.

Двое хуперов выросли за спиной бармена. Кич понимал, что у него нет никаких шансов в этой ситуации. Он встал, поднял устройство очистки, прижал его к груди и нетвердыми шагами вышел из «Живца». Чемодан закрыл крышку и послушно последовал за ним.

На улице было гораздо многолюдней, чем когда Кич входил в харчевню. Проходивший мимо катадапт громко фыркнул, посмотрел на него с отвращением и поспешно удалился.

Прилагая значительно больше усилий для контроля двигателей суставов, рейф нетвердой походкой направился к припаркованному в конце улицы воздушному такси. Еще один красный индикатор погас на устройстве очистки, когда он, наконец, подошел к нему. Сидевший в кабине хупер, узнав его, кивнул. Это он перевозил Кича и его спутников от посадочной площадки шаттлов в Купол.

— Не могу тебя взять, приятель. Жду пассажира.

— Я дам тебе десять шиллингов, если ты очень медленно доставишь меня к посадочной площадке.

— Так бы и сказал. Залезай! Кич кивнул на чемодан.

— Справишься с этим?

Хупер быстро выпрыгнул из кабины и при помощи переключателей на чемодане погрузил его в багажник. Кич с удовольствием заметил, что к такси, когда оно взлетело и повернуло в сторону посадочной площадки, спешил тот самый катадапт.

ПАРАМЕТРЫ ФУНКЦИЙ В ДОПУСТИМЫХ ПРЕДЕЛАХ: НОМИНАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ ДАТЧИКА КОНЕЧНОСТИ В 23.

На устройстве очистки горели только два красных индикатора.

— Насколько медленно я должен лететь? — спросил хупер.

— Мне нужно двадцать минут.

ПАРАМЕТРЫ ФУНКЦИЙ ВНЕ ДОПУСТИМЫХ ПРЕДЕЛОВ: НАГРУЗКА НАСОСА БАЛЬЗАМА 80%.

Он совсем забыл об этом.

ПОВЫСИТЬ ДАВЛЕНИЕ НАСОСА ДО НОМИНАЛЬНОГО.

Изменился цвет еще одного индикатора на устройстве очистки, но последний упрямо оставался красным. Ему потребовались все двадцать минут, которые он попросил у хупера. Такси описало пять широких кругов над посадочной площадкой, прежде чем последний индикатор наконец стал зеленым.

СИСТЕМА В НОМИНАЛЬНОМ СОСТОЯНИИ — ДИАГНОСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ?

Кич подумал и решил, что в этом не было смысла.

ОТМЕНИТЬ АНАЛИЗ.

Он отключил шланги от гнезд и убрал их в устройство очистки. Индикаторы погасли, когда он застегивал комбинезон.

— Можешь приземляться, — сказал он хуперу.

Пилот кивнул и направил воздушное такси к одной из эстакад, а Кич сжал в серой пятерне висевший на шее ромб. То, что он смог сделать, было лишь временной мерой — в лучшем случае. Скоро ему предстояло принять решение, которое он откладывал в течение почти сотни лет. У него было три варианта: он мог потерять остатки органического мозга и тела и стать полностью ИР, он мог умереть или выбрать линию поведения, которая казалась ему невероятной даже после размышлений в течение долгих десятилетий.

Кич расплатился с весьма довольным хупером и проводил взглядом помчавшееся в сторону города такси, несомненно, в надежде подобрать застрявшего там катадапта. Он подошел к краю посадочной площадки и стал смотреть вдоль высокого склона дамбы на вращающиеся автоматические пушки, что вели наблюдение за кромкой моря. Моллюск в перламутровой синей спиральной раковине вылез из воды и пополз по стене. Пушка оказалась над ним, когда он не успел подняться и на метр от кромки воды, между пушкой и моллюском появились красные линии лазерных лучей, мерцающих в клубах повалившего из многочисленных отверстий в раковине дыма.

«ИНФОРМАЦИЯ: НАГРУЗКА НАСОСА БАЛЬЗАМА НИЖЕ 20%», — отдал он команду.

ПАРАМЕТРЫ ФУНКЦИЙ ВНЕ ДОПУСТИМЫХ ПРЕДЕЛОВ: ПОВЫШЕНИЕ НАГРУЗКИ НАСОСА БАЛЬЗАМА НА 8%.

ИНФОРМАЦИЯ: НАГРУЗКА НАСОСА БАЛЬЗАМА НЕ ВЫШЕ 20%.

Сообщение исчезло, и ближе к одной стороне появился мигающий индикатор ожидания.

ИНФОРМАЦИЯ: ПАРАМЕТРЫ ВСЕХ ДАТЧИКОВ ВНЕ ДОПУСТИМЫХ ПРЕДЕЛОВ.

Появился список, который начал прокручиваться снизу поля зрения левого глаза. Список начинался с датчика В1.

«ОТМЕНИТЬ», — отдал он команду.

На запрос серверу о нахождении ближайшей аптеки пришла информация, что она расположена всего в нескольких сотнях метров от того места, где он стоял. Оглянувшись, Кич почти сразу увидел приземистое здание на краю пустой посадочной площадки. Сквозь высокие окна, закрытые армированным стеклом, виднелись бесконечные ряды стеллажей с товарами; торговля не упускала своего шанса в любом из миров, в которых ему довелось бывать. В сопровождении чемодана он поднялся по металлическим ступеням и, остановившись у дверей, нажал на кнопки «ждать» и «безопасность» на крышке чемодана, — щелкнув замками, тот тяжело упал на пластобетон.

Раздвижные двери впустили Кича в магазин-автомат с небывалым ассортиментом товаров. Когда он подошел к первому прилавку, рядом мгновенно появилась автоматическая тележка. На ее задней стенке находился небольшой экран с сенсорным пультом, при помощи которого Кич ввел: «Ингибиторы интертокс».

Несколько секунд тележка жужжала и щелкала, потом повела его к боковому проходу. Скоро он оказался у стеллажа, заставленного разнообразными упаковками с лекарствами, начиная от микрокапсул и заканчивая пятилитровыми бутылками и банками. Настенный дисплей засверкал, как витрина с драгоценными камнями, отображая торговые марки и названия. Кич пошел вдоль дисплея, пока не обнаружил цилиндры, похожие на те, что вставлялись в устройство очистки. Едва пара цилиндров оказалась у него в тележке, как на дисплее появилась цена. У выхода из магазина он бросил пару прозрачных восьмигранных шиллингов в сборный лоток тележки, взял лекарство и поспешил на улицу. Спускаясь по ступеням, Кич по привычке задумался о том, как такая система справлялась с воровством. Несомненно, магазином-автоматом управлял искусственный интеллект, следивший за ситуацией несколькими сотнями маленьких глаз. Эта мысль получила мгновенное подтверждение.

— Сообщение для Сэйбла Кича, — раздался голос из звукового канала стимулятора.

— Слушаю.

— Согласно отчету вы приобрели «интертокс вирекс 24». Вам следует знать, что период активного действия всех лекарств «интертокс» в рейфикационных бальзамах составляет не более семи минут.

— Я знаю.

— Благодарим за внимание, — сказал голос, и канал отключился.

Прижав контейнеры к груди, Кич вдруг понял, что ему была приятна эта забота. А что касается оттенка горечи в ней, то он был приглушенный, едва заметный.

Утренний ветерок стих, и солнце стало почти невидимым на небе цвета патины. Лишившемуся работы парусу надоело висеть на реях, он сложил крылья и, поднявшись к топу, лениво жевал кусок червя-носорога. Некоторые матросы, свободные от вахты, спали, остальные занимались делами, до которых не доходили руки, пока судно находилось в движении. Энн со своей командой спустилась в трюм и проверяла сохранность корпуса. Эта работа не была обязательной, потому что крепкая древесина ян никогда не гнила и очень редко повреждалась. Борис неторопливо смазывал рулевые тросы, а Планд командовала парой драивших палубу молодых матросов и явно наслаждалась своей властью над ними, так как сам выполняла эту работу всего несколько рейсов назад. Пек чрезвычайно тщательно чистил дробовик, верой и правдой служивший ему больше ста лет, хотя, учитывая замененные в нем части, оружие вряд ли можно было назвать настолько старым. Он умышленно не занимался тяжелой работой, потому что знал, что ему предстоит.

— Пек, иди сюда, — приказал Амбел.

Пек поднял голову. Почему-то именно он выполнял эту часть работы, хотя он предпочел бы, чтобы выбрали кого-нибудь другого. Пришлось передать ружье и чистящиеся принадлежности драившему леер Голлоу.

— Давай, Пек, займемся делом.

Капитан хлопнул его по плечу, потом наклонился и поднял пролежавший всю ночь у стенки носовой надстройки желчный пузырь. Они протащили его по палубе к кормовой лебедке, вызвав недовольное ворчание драивших под командой Планда палубу матросов, потом положили в грузовую сеть и подняли над палубой. Пузырь висел завязанным концом вниз, Амбел подставил под него принесенную раньше бутыль из зеленного стекла, а в горлышко бутыли вставил широкую воронку. Вся команда, перестала работать, собравшись посмотреть, как капитан развязывает пузырь, чтобы густая желчь потекла из него воронку и, через нее, в бутыль.

— Воду, — приказал капитан, вынимая из ножен охотничий нож и втыкая его в верхнюю часть пузыря.

Планд передал Пеку ведро, а Амбел вставил воронку в только что сделанную прорезь наполнил пузырь водой, вставил воронку обратно в бутыль и принялся осторожно сжимать и разжимать пузырь, чтобы остатки желчи попали в раствор. Так бутыль оказалась наполненной до горлышка. Капитан вставил пробку, залил ее смолой из водорослей и поставил свою печать.

— Полагаю, получим грамм десять спрайна, — заметил Пек. — Сколько он сейчас стоит?

— Восемьдесят два шиллинга за грамм, — сказал Борис.

— А сколько это в настоящих деньгах?

Пек переместил балку лебедки за борт и развязал узел на тросе грузовой сети. Пузырь упал в воду, но, словно понимая, что это такое, ни одна морская тварь не бросилась пожирать его. Все рассмеялись шутке, потом почтительно замолчали, когда капитан поднял наполненную бутыль и осторожно понес ее к люку кормового трюма. Пек снова переместил балку лебедки и привязал сеть рядом с люком.

Амбел положил бутыль в сеть и закрепил ее, прежде чем открыть люк и спуститься в кормовой трюм. Пек поднял сеть над палубой, переместил балку лебедки так, чтобы сеть находилась над люком, и опустил драгоценный груз в трюм. Только капитан имел право закрепить бутыль в специальной раме, вернее, это было его обязанностью. Каждый хупер знал историю о рыбаке, уронившем бутыль с желчью пиявки. Его, привязав тросом за ногу, сбросили за борт в кишевшую пиявками воду и тащили за судном целый день, прежде чем команда простила его. Вернее, такую историю рассказывали бывалые матросы молодым,

Капитан наконец поднялся на палубу, довольно потирая руки. Он окинул взглядом команду и улыбнулся.

— Проклятье, — пробормотал Пек.

Борис посмотрел на него, потом — на Амбела.

— Следующий? — спросил он недоверчиво.

Капитан кивнул, все еще довольно улыбаясь. К сожалению, парус понял суть этого обмена фразами. Кусок мяса, который он давно пережевывал, шлепнулся на палубу, с шумом раскрылись крылья — парус выбрал именно этот момент, чтобы взлететь прямо с мачты. Он был достаточно умен, чтобы ждать, пока кто-нибудь отговорит его от бегства.

— Остров в пяти километрах к северу! — крикнул он на лету.

К счастью, паруса всегда проявляли порядочность и сообщали команде, где находится ближайшая суша. Улыбка Амбела стала несколько напряженной.

— Гребная шлюпка? — услужливо подсказал Пек. Заметив ухмылки на лицах команды, капитан повернулся и внимательно осмотрел судно.

— Да, шлюпка, — согласился он. — А пока я буду этим заниматься, приведете в порядок это. — Он указал на уныло свисавшие с рей полотняные паруса. — И хорошенько смажете цепи и шестерни мачты. Кстати, гарпуны уже давно не точили, а палубу — не драили. — Он замолчал, услышал хором произнесенное «есть», посмотрел, как все бросились в разные стороны выполнять приказы, пока он еще что-нибудь не придумал, и, едва заметно улыбаясь, отправился на поиски весел.

Огромные крылья шаттла показались над посадочной площадкой как раз в тот момент, когда Кич отключал устройство очистки и убирал его в чемодан. Быстрый запрос через стимулятор подтвердил, что ему нужен именно этот рейс. Закрепив чемодан у дамбы и включив антигравитационный двигатель в режиме реверса, так что поднять чемодан можно было только при помощи погрузчика, он направился к кораблю. Миновав пассажирский выход, Кич прошел к тому месту, где автоматические погрузчики перевозили вновь прибывший багаж на склад. За разгрузкой багажа следил андроид-голем, которого, судя по табличке на груди, звали Полом А2-18.

— Чем могу помочь? — спросил он.

Этот Аполлон в синем комбинезоне был наверняка создан задолго до того, как компания «Киберкорп» поняла, что физическое совершенство действует людям на нервы.

— Меня зовут Кич. Я пришел забрать посылку.

— А, — сказал голем и замолчал, явно посылая запрос и получая инструкции. — Прошу вас, пройдите сюда.

Пол провел Кича к краю площадки и указал на лежавший на платформе перед сканером контейнер — шестигранный, с одной ручкой для переноски. Судя по всему, открыть его можно было только при помощи сенсорного пульта управления, несомненно закодированного на ДНК Джанера.

— Что внутри? — поинтересовался Кич.

— К сожалению, эту информацию я не могу вам предоставить. Футляр защищен от сканирования.

Кич задумался. Если посылка прошла все проверки, проблем с точки зрения закона быть не должно. Тогда почему этот андроид попытался сканировать ее? Он уже собирался спросить, но увидел, что Пол выглядел слегка обеспокоенным. Тогда Кич взял контейнер, повернулся, чтобы уйти, но вдруг пошатнулся и вынужден был опереться на платформу.

— С вами все в порядке? — спросил андроид.

— Конечно.

Рейф отключил все появляющиеся в поле зрения предупреждения. «Интертокс», обеспечивший нормальную работу датчиков, но не более, сейчас распадался в бальзаме. Он догадывался, что это произойдет, но не думал, что вызовет столь резкое ухудшение самочувствия. Поле зрения ограничилось узким тоннелем, но, обходя шаттл, он увидел пятерых знакомых ему батианцев. Кичу в свое время пришлось убить их так много, что он предпочитал об этом не думать. Наклонив голову, рейф ускорил шаг.

К сожалению, очень сложно скрыть тот факт, что ты — ходячий труп. Краем глаза он заметил, что наемники о чем-то переговариваются, глядя в его сторону. Конечно, у этих ребят могут возникнуть проблемы, потому что зона находилась под постоянным и внимательным наблюдением одного из подразумов Блюстителя.

Достав из кармана комбинезона пульт дистанционного управления, Кич направил его на чемодан, который тут же начал свою волшебную трансформацию, а затем поспешил к нему, уложил разбросанные вещи в багажник и уже почти установил ускорители, когда увидел бегущих к нему пятерых наемников. Батианцы держали руки у потайных карманов и с ненавистью смотрели на него.

— В другой… раз, — судорожно сглотнув, сумел произнести он, приветственно поднял руку и взмыл в небо.

— Сэйбл Кич, ты нарушил закон, — раздался голос Блюстителя из устройства связи на пульте управления.

— Я знаю правила безопасности полетов в зоне посадочных площадок шаттлов.

— Надеюсь, в конце концов, ты — контролер. Ты понимаешь, что на тебя автоматически наложен штраф?

— Да, понимаю, но, если бы я остался в зоне, пятеро батианцев попытались бы убить меня, несмотря на твой надзирающий ПР, и тогда тебе, так или иначе, пришлось бы разбираться с гораздо более серьезным преступлением.

— Я обратил внимание на прибытие этих пятерых, — сказал Блюститель.

— Но не счел нужным предупредить меня, хотя должен был знать, что я здесь нахожусь, должен был знать, какие у меня с ними отношения.

— Они не совершили ничего противозаконного, хотя и были вооружены.

— Да, — согласился Кич, — но разве ты не надеялся на то, что совершат?

Ответа не последовало, и Кич направил скутер в сторону берега, с которого взлетел в первый раз. Пришлось включить режим автоматической посадки, так как стимулятор подсказал, что у него исчезает пространственное зрение.

Рейф с трудом слез со скутера, сунул устройство очистки под мышку, проковылял по полосе блестящей гальки и упал на колени на зеленый песок.

ПАРАМЕТРЫ ФУНКЦИЙ ВНЕ ДОПУСТИМЫХ ПРЕДЕЛОВ: ПОВЫШЕНИЕ НАГРУЗКИ НАСОСА БАЛЬЗАМА НА 28%.

Все начиналось сначала, но на этот раз проблема была вызвана лекарством, которое использовалось для решения предыдущей проблемы.

«СКАНИРОВАНИЕ НА НАЛИЧИЕ ИНВАЗИВНОГО ОРГАНИЗМА», — отдал он команду и мгновенно получил ответ: ПРИСУТСТВУЕТ.

Вариантов становилось все меньше. Непослушными руками он расстегнул комбинезон и снова подключил устройство очистки. На этот раз вытекавший из него бальзам был мутно-коричневым, и потребовалось много времени, чтобы жидкость приобрела цвет сапфира. Поглядывая на расплывчатую линию красных индикаторов, рейф думал, как ему следует поступить. Для того чтобы покинуть свое тело и стать полностью ИР, требовалось вернуться в Купол, потом — на Корам, где имелось необходимое оборудование. Он быстро решил, что полная смерть его не устраивает. Оставался вариант, связанный с висевшим на шее ромбом. Что говорила Жрица жизни, продавшая его?

— Он считывает чертеж и высылает своих маленьких строителей.

Но даже это предполагало оборудованное новейшей техникой медицинское учреждение.

— Да, тебе следует находиться в резервуаре, чтобы система работала правильно.

Кич кивнул женщине, и она скрылась в зарослях у начала мыса. Он не сразу смог понять, почему это так его обеспокоило, как вдруг его отвлек другой голос:

— Почему у тебя должна быть другая жизнь? Он обернулся и увидел Корбела Фрейна.

— Кто ты такой, чтобы задавать подобный вопрос? Фрейн пригладил усы.

— В справедливом и беспристрастном мире любой имеет право задавать вопросы.

— Только не ты, потому что я давно убил тебя. Переместившийся из галлюцинации в воспоминания Фрейн выглядел глубоко оскорбленным.

ПАРАМЕТРЫ ФУНКЦИЙ ВНЕ ДОПУСТИМЫХ ПРЕДЕЛОВ: ОШИБКА ЧЕРЕПНО-МОЗГОВОГО ДАТЧИКА.

Кич встал, прижимая устройство очистки к животу.

— Мне потребуется помощь, — произнес он вслух.

— Не самое любимое развлечение.

Неужели это Фрэнсис Койан — молодой атлет с улыбкой на лице? Совсем не похож на того Фрэнсиса, которого он видел в последний раз.

— Для помощи нужны друзья. Он не верит в друзей. Афед Римск. Кич узнал только голос, потому что лицо вернувшегося из небытия врага было съедено кислотой, которую он ввел ему в кислородный баллон.

— Ложь, вы все мертвы.

— На самом деле и ты должен быть таким. — Корбел Фрейн погрозил ему пальцем. — Я имею в виду, как долго все это продолжается, уже семь веков? Ты сошел с ума — сколько жизней уже унесла твоя вендетта?

Кич махнул на него серой ладонью.

— Ты не можешь так думать! Решение принимаю я! Он уже хотел выкрикнуть эти слова еще раз, но вдруг понял, что находится на берегу в полном одиночестве.

— Дерьмо, — пробормотал он и посмотрел на два зеленых индикатора на устройстве очистки.

«ПОВТОРИТЬ СООБЩЕНИЕ ОБ ОШИБКЕ», — отдал он команду.

ПАРАМЕТРЫ ФУНКЦИЙ ВНЕ ДОПУСТИМЫХ ПРЕДЕЛОВ: ОШИБКА ЧЕРЕПНО-МОЗГОВОГО ДАТЧИКА.

В его органическом мозгу, использующем эмоциональные эмуляции ИР, возникло ощущение, словно его тело покрылось холодным потом.

«ПОДРОБНОСТИ».

После получения ответа ощущение не исчезло.

КАПИЛЛЯРНАЯ БЛОКАДА ОРГАНИЧЕСКОГО ГОЛОВНОГО МОЗГА / СВЕРТЫВАНИЕ БАЛЬЗАМА / ВОЛОКНО ВИРУСА А1 / КИСЛОРОДНОЕ ГОЛОДАНИЕ — 3.

«ПОДРОБНОСТИ СОСТОЯНИЯ В ДАННЫЙ МОМЕНТ».

НОМИНАЛЬНОЕ.

Прижимая к себе старательно очищавшее его тело устройство, Кич вернулся к скутеру и сел, прислонившись к нему спиной. Он был близок к инсульту, насколько это было возможно для ходячего трупа.

Под многими слоями времени и чудовищных преступлений находилась прежняя личность, которая пришла бы в ужас, узнав, кем стала Фриск. Что же, сознавать это доставляло определенное удовольствие, даже более сильное, чем сама погоня.

Древний прадор, первенцем которого стал Эбулан, утверждал, что человеческое мясо приобретает особую пикантность после продолжительных страданий. Поэтому людей, принудительно выращиваемых на мясо, умерщвляли при помощи специально разработанного медленного и мучительного процесса. Укрывшись от погони в Третьем королевстве, она и Джей удовлетворяли свои низменные инстинкты в загонах и на бойнях, но лишь до определенной степени. Принудительно выращенные люди, к сожалению, не обладали жизненным опытом, чтобы в полной мере понять ужас своего положения.

Потом, после ухода Джея, Фриск продолжила получать удовлетворение подобным способом, но делать это становилось все труднее, потому что использование в пище человеческого мяса вышло на Прадоре из моды. Выращенных с этой целью людей становилось все меньше, и иногда проходило несколько лет, прежде чем она переживала чувство садо-сексуального облегчения. Женщина и раньше пыталась использовать «болванов», но никогда не достигала оргазма.

Так случилось и на этот раз. «Болван», как и следовало ожидать, абсолютно равнодушно относился к тому, что она с ним делала. Фриск скоро поняла, что это занятие совершенно бессмысленно, но не могла удержаться от того, чтобы довести его до конца. По инструкции модуля раба у «болвана» возникла эрекция, и он начал совокупляться с ней, пока она резала и обжигала его. «Болван» когда-то был древним хупером, и ожоги быстро покрывались коростой и заживали, а кожа на нанесенных ею ранах затягивалась, как масляная пленка на воде, но особенно ее бесило то, что выражение лица его не менялось, как бы жестоко она с ним ни обращалась. Как хорошо было в прежние времена!

— Отойди к двери, — велела она.

«Болван» послушно слез с нее и выполнил приказ. Лежа на спине, Фриск вспоминала, в какие игры она играла с Джеем, крики боли и наслаждения, разносившиеся по загонам, невыразимое наслаждение, которое они испытывали, наблюдая за любимой игрушкой, которая вдруг понимала, что стала ненужной, а впереди ее ждут мучение, смерть, потом — поглощение прадорами. При помощи особых лекарств и методик они продлевали жизнь таких существ на несколько дней, даже целиком сняв с них кожу. Счастливые дни, ушедшие навсегда…

— Оставь меня, — приказала она «болвану» и перевернулась на живот, когда за ним закрылась дверь.

Скоро она вернется в обитаемое людьми пространство и не будет испытывать недостатка материала для удовольствий. В основном, она будет использовать хуперов, но хуперов разумных, которых все-таки можно заставить страдать, несмотря на их выносливость. Женщина отдавала себе отчет в том, что ее возвращение на место совершения самых чудовищных преступлений было связано не только с Джеем или Кичем, а в основном вызвано скукой и потребностью.

Почувствовав движение на ноге, Фриск перевернулась на спину и прихлопнула одну из блох, которыми кишел корабль. Надевая защитный костюм, она пыталась представить себе будущее, в котором она могла бы в полной мере дать волю своей порочности и видеть реакцию на нее. Женщина пыталась насладиться мыслями об этом, но скоро ее воображение иссякло, и интерес пропал. Это стало еще одной причиной гнева.

— Просто придется над этим поработать, — сказала она, вставая, но ее слова словно были поглощены холодной атмосферой корабля.

7

Облако поднятого со дна ила, осколков раковин, кусков мяса и желтоватой пищевой кашицы сейчас покрывало пять квадратных километров морского дна, и когда его край достиг океанской впадины, оно водопадом стекло в лазурные глубины. Для моллюска, внешне напоминавшего как моллюска-молота, так и моллюска-лягушку — именно так выглядели обе разновидности, если жили достаточно долго, чтобы стать сексуально активными, — день был не очень удачным, как, впрочем, и вся неделя. Слишком долго за ним охотился плотоядный хиродонт и вынудил спрятаться в глубокой трещине выше по склону подводного утеса. Не помешал бы сейчас один из огромных червяков-фильтров. Впрочем, червяки эти остались далеко внизу, а источник запаха и вкуса находился где-то рядом. Развернув массу щупальцев, кожа которых была настолько толстой и жилистой, что даже пиявки не могли ее прокусить, моллюск пополз вверх по склону на обед.

Он был на палубе, а через борт лезли приллы. Кроме него, на борту никого не было, и какое-то призрачное, похожее на насекомое существо вело судно по проходу, образованному поднявшимися из воды пастями гигантских пиявок, похожими на рупоры. Он пятился от приллов, но больший страх испытывал от того, как следили за ним пасти пиявок. Он посмотрел вверх, и парус махнул крыльями, как бы подтверждая неизбежность происходившего. Ноги отказывались двигаться достаточно быстро, и огромные, испещренные розовыми венами крылья окутали его и потянули куда-то. Только в этот момент стало ясно, насколько нелепой была ситуация, и то, что все происходит во сне. Пробуждение принесло чувство страха, которое почти мгновенно превратилось в мучительный голод.

Джанер открыл глаза и мгновенно сел на койке. Он посмотрел на свою перебинтованную руку и попытался сжать и разжать пальцы. Рука одеревенела и немного ныла, но ему казалось, что боль будет значительно сильнее.

— Как долго? — спросил он.

— Пропустил целый день и почти половину второго, — ответил разум.

— Я заразился вирусом.

— Вирусом заражается пять процентов посещающих эту планету. Не заражаются лишь те, кто принимает меры предосторожности. Ты так не поступил, несмотря на полученный на терминале совет и предложенный информационный пакет. Ты его просканировал?

— Нет — ответил Джанер.

— Значит, ты хотел заразиться.

— Возможно. По крайней мере, не сознательно. Теперь это — свершившийся факт. Каковы недостатки данного состояния?

— Некоторые есть. Если ты проведешь достаточно долгое время без повторной инфекции в течение первого века, вирус умрет в твоем теле, а его распад вызовет разрушение главных органов. Твоя чувствительность к боли значительно ослабнет, хотя некоторые не считают это недостатком. Ты станешь более восприимчивым к определенным грибковым инфекциям. Известны три болезни, от которых ты умрешь мучительной смертью, хотя раньше мог бы выжить… Список длинный, и он приведен полностью в полученном тобой информационном пакете.

Джанер посмотрел на сидевшего на столике рядом с койкой шершня. Разум не мог чувствовать боли. Как могло чувствовать боль нечто, рассеянное среди тысяч гнезд?

Как мог понять боль разум, некогда мысливший с низкой скоростью передачи феромонов?

— Ты считаешь боль преимуществом?

— Я считаю преимуществом все, что повышает мою чувствительность к окружающему миру. Находящаяся рядом с тобой единица умерла еще ночью, и я испытал потерю чувствительного сигнала из этого мира.

Джанер более внимательно осмотрел шершня и даже потрогал его пальцем. Действительно, мертв.

— Что его убило?

— То же, что заразило тебя.

— Кажется, ты говорил, что эти шершни были изменены.

— Изменения были разными, я предсказывал, что одно окажется неудачным.

— Не понимаю, как он мог заразиться? Его же не могли укусить.

— Насекомые в отличие от людей не могут избежать инфекции. Споры вируса, которые овладевают человеческим телом только после массового вливания, например в результате укуса пиявки, проникают в насекомое посредством воздуха, — несколько саркастически ответил разум.

— Я думал, что вирус не может долго существовать вне тела.

— Верно. Споры могут проникнуть в организм шершня, если насекомое питается чем-то зараженным. И даже в том случае, если насекомое садится на что-то зараженное или пролетает мимо. Достаточно нескольких жизнеспособных спор, чтобы вирус укоренился.

— Почему? Почему они так отличаются от людей?

— Очевидно, мы — более примитивные живые существа.

— Ах вы, бедненькие, несчастные… — вздохнул Джанер.

— Конечно, — сказал разум. — Впрочем, я имел в виду примитивность физическую, а не интеллектуальную.

— Да, несомненно.

Джанер вытащил ноги из-под одеяла и переместился на край койки. Разбинтовав руку, он осмотрел безобразную рану, в центре которой, как ему показалось, уже просвечивало синее кольцо. Он стал хупером. У него был знак.

— Что ты намерен сделать с… потерянным чувствительным сигналом? — спросил он, забинтовывая руку.

— Я хочу, чтобы ты его вернул, — ответил разум. — Мне предстоит еще многое узнать об этом вирусе и его воздействии на физиологию перепончатокрылых насекомых.

Джанер достал из-под койки свой рюкзак и вытащил оттуда два комплекта обработанных алюминиевых цилиндров, каждый был три сантиметра в диаметре и десять — в длину. Высвободив один из пластиковой упаковки, он открыл его, а затем при помощи куска пластика поднял мертвого шершня со стола и положил в цилиндр. Годы работы по контракту и последующие за ними два десятилетия научили его терпеть присутствие насекомых, но он так и не мог заставить себя прикасаться к ним.

Назойливо звучал сигнал модуля связи скутера, но Кич не обращал на него внимания и ждал, когда станет зеленым последний индикатор на устройстве очистки. Скоро сигнал отключился, и поступило сообщение по звуковому каналу стимулятора.

— Сообщение для Сэйбла Кича.

— Что еще?

— Канал, запрошенный от приемопередатчика Улья. Кич бросил взгляд на шестигранный контейнер в багажнике скутера — он едва не забыл о нем.

— Даю разрешение на канал.

Сначала он услышал жужжание, затем к линии подключился разум Улья.

— Ты получил посылку?

— Я получил посылку, — ответил Кич, — но не буду доставлять ее Джанеру немедленно.

Жужжание стало сердитым.

— Мы заключили соглашение.

Кич увидел, что последний красный индикатор стал зеленым, отключил устройство очистки и аккуратно сложил трубки.

— Мы заключили соглашение, — повторил разум Улья.

— Соглашение расторгнуто. Мне необходимо вернуться на Корам, чтобы воспользоваться установленным там медицинским оборудованием.

— У тебя проблемы? — спросил разум с чем-то вроде тревоги в голосе.

— У меня проблемы, — подтвердил рейф.

— Какого рода?

— Особо не распространяясь, можно назвать их медицинскими.

— С Джанером находится Эрлин Тейзер Третья Неукротимая. Насколько мне известно, она повсюду ездит с набором оборудования для медицинских и патологических исследований.

— Спасибо за заботу, — сказал Кич и, опершись рукой о скутер, встал.

— Это был сарказм или ирония? — счел нужным уточнить разум.

— Возможно, и то и другое, — ответил Кич, опуская устройство очистки в багажник скутера.

— Так и не научился различать.

Кич смотрел на скутер, пытаясь решить, может ли он рискнуть и вернуться в Купол. Поле зрения оставалось по-прежнему узким, в нем иногда появлялись странные, посылаемые стимулятором квадраты. Его мысли прервал какой-то шипящий треск, он машинально пригнулся и оказался в облаке дыма, вырвавшегося из его собственной коленной чашечки.

— Тебе некуда деваться, рейф! — услышал он чей-то крик.

Прошло несколько мучительных секунд, пока Кич пытался понять, происходит это в действительности или нет. Появившиеся из зарослей чуть выше по берегу батианцы ничем не отличались от тех наемников, которых ему довелось видеть и убивать в течение многих лет. Потом, к своему ужасу, он понял, что встреча с этими людьми на посадочной площадке шаттла была им благополучно забыта. Не следовало сосредоточиваться на том, что могло значить такое резкое ухудшение памяти, — имелись другие, требующие безотлагательного решения, проблемы: два батианца уже были здесь, а за ними, без сомнения, скоро появятся остальные.

— Знаешь, ты сильно облегчил нашу работу, — зло произнес наемник.

Кич молча смотрел на наставившую на него лазерный карабин женщину. Между тем мужчина небрежным движением убрал свое оружие в кобуру. Это была ошибка, которую они всегда совершали, — слишком сильная уверенность в своем превосходстве. Они ведь были такими меткими стрелками, не правда ли? Сейчас ситуацию можно было сравнить с пламенем и пеплом — пламя не могло сжечь то, что уже сгорело.

— Кто вас послал? — Кич задавал этот вопрос уже много-много раз.

Мужчина гнусно ухмыльнулся, но ничего не ответил — как всегда. Кич кивнул и достал из кобуры импульсный пистолет.

— Бросай оружие! — крикнула женщина.

Кич поднял пистолет и тщательно прицелился. Лазерные лучи пробивали его грудь и живот, но рука осталась твердой. Он выстрелил один раз, черная дырка появилась на лбу женщины, а содержимое черепа вылетело из затылка кровавым облаком. Когда она попятилась и упала навзничь, Кич повернулся и сел на скутер. Мужчина с ужасом смотрел на него и даже не догадался достать из кобуры пистолет.

— Вы забыли, что я уже умер, — сказал рейф и взмыл в небо.

* * *

Ветер гнал судно по волнам с хорошей скоростью, и брызги взлетали высоко над носом. Эрлин наблюдала за тем, как Джанер поднимается на палубу и удивленно осматривается.

— Уже привык к качке, — сказал капитан Рон.

Повернувшись к нему, женщина ожидала увидеть иронию на его лице — безрезультатно. В это мгновение Джанер подошел к борту и бросил в море какой-то серебристый предмет. Предмет полетел по дуге, но, прежде чем коснуться воды, выровнялся и взлетел в небо. Рон удивленно хмыкнул, а Эрлин, повернувшись к нему, заметила следы смущения на его лице.

— Модуль доставки, — сказал он, кивая на удалявшийся предмет. — Посылал такие во время войны.

— Какой войны? — спросила Эрлин.

— С Прадором.

— О!

Рон был почти таким же старым, как Амбел, не следовало забывать об этом и относиться к Старым капитанам, как к нормальным людям. Их кажущаяся простота была обманчивой, потому что эти хуперы обладали многовековым опытом и, вероятно, забыли больше, чем ей удалось узнать за каких-то двести сорок лет. Членам команды, которых считали младшими матросами, а Амбел называл просто «ребятами», было гораздо больше века. Как просто оказалось игнорировать течение жизни на этой планете. Интересно, кем считал ее Амбел? Ребенком? Какой будет его реакция, когда она найдет его? «Глупая девчонка», — сказала она себе, глядя на подходившего Джанера.

— Что было в сообщении? — поинтересовался Рон.

— Ничего, — ответил Джанер, поднимаясь на крышу надстройки. — Просто отослал домой мертвого шершня.

— Я же говорил, что волокна убивают их, — кивнул капитан.

— Видимо, да, — согласился Джанер. — Куда направляемся?

— Капитан Драм заметил, что «Странник» двигается в сторону пастбищ, — ответила вместо Рона Эрлин. — Мы идем за ним.

— И кто там пасется?

— Пиявки, очень большие.

Джанер кивнул и, поморщившись, посмотрел на шрам на руке.

Эрлин снова повернулась к Рону.

— Амбел утверждал, что появился здесь после войны. Все время, которое я провела с ним, у меня не возникало сомнений, но теперь я задумалась, говорил ли он правду?

— Не знаю. — Капитан пожал плечами. — Я прилетел сюда спустя век, а с ним встретился, когда прошел еще один век.

— Ты прилетел сюда спустя век после окончания войны? — вмешался в разговор Джанер.

Рон бросил на него взгляд.

— Тогда мне это показалось неплохой мыслью. Я старел, а медицинское обслуживание престарелых на территории Правительства в те времена не отличалось хорошим уровнем.

Джанер посмотрел на Эрлин, чтобы понять, как она реагирует на слова капитана, учитывая ее позицию по отношению к ищущим «чудес» людям. Выражение ее лица ничего не сказало ему, и он снова обратился к Рону.

— А чем ты занимался на войне? Бестактность вопроса поразила его самого. Лучше бы он не открывал рот — таким было выражение лица капитана.

— Я был в подразделении, ведущем бои против внешних систем Чейна. Боевые зонды и кибер-форсированные бойцы. Мы занимались диверсиями на верфях и в казармах, в которых содержались их солдаты из людей, которых лишали всего человеческого. Это было давно.

Джанера очень интересовала эта тема, он бросил взгляд на Эрлин, в надежде, что она задаст какой-нибудь вопрос, но та смотрела на море несколько отрешенным взглядом.

— Не хочешь говорить на эту тему?

— Не хочу.

Шиб долго смотрел на Нолан, потом резко убрал пистолет в кобуру. Почему он не среагировал быстрее? И почему выстрелы Нолан не убили этого ублюдка? В этот момент из зарослей выскочили Сван, Торс и Дайм с явным желанием кого-нибудь пристрелить.

— Он ушел от вас! — воскликнула Сван.

— Нолан попала в него четыре раза, а он выстрелил ей в лоб и сел на скутер. Просто не стал умирать.

Сван бросила взгляд на Торса — тот пожал плечами, а она в ответ покачала головой и направилась к лежащей Нолан, чтобы поднять лазерный карабин. Осмотрев оружие, она бросила его Шибу, который поймал его на лету, резко взмахнув рукой.

— Я полагала, — медленно начала Сван, — что неоднократно повторявшиеся в течение семи веков события предоставили вам достаточно информации о Сэйбле Киче. Видимо, нет. — Она посмотрела в глаза каждому. — Вы знаете, сколько батианцев погибли, пытаясь выполнить условия контракта? Нет? Я тоже, но полагаю, что больше пятидесяти, скорее всего, по таким же причинам. — Женщина показала на карабин в руках Шиба. — Оружие отрегулировано на поражение обычного смертного, а Кич — рейфикация, он может выглядеть уязвимым, но не следует забывать, что даже кости в его теле были усилены для установки кибердвигателей. — Наемница подошла к Шибу, сняла с его пояса небольшую коробочку и подняла ее вверх.

— Мы преследовали его, и поэтому он крайне опасен, — продолжила она, словно читая лекцию идиотам. — Когда-то он был человеком, но давно перестал им быть. Он — биомеханизм, который не чувствует боли, и для того, чтобы убить его, следует использовать специальную разрывную пулю или лазерный импульс полной мощности. Мне следует вырезать это на ваших тупых лбах?

Тишина в ответ. Шиб чувствовал себя особенно пристыженным, потому что вся тирада предназначалась ему и Нолан. Он опустил взгляд на тело женщины, лежавшее у его ног.

— Итак, — Сван обратилась к Дайму, — ты с Торсом будешь накачивать плот, а ты, — она ткнула пальцем в Шиба, — похоронишь Нолан. Я не хочу, чтобы здесь валялось хоть что-нибудь, способное привлечь внимание Блюстителя.

Шиб снова уставился на труп. Согласно батианским традициям, мертвых не хоронили: если умер, значит, умер, какой смысл проявлять уважение к падали? Однако здесь ситуация складывалась иначе: Спаттерджей не был миром, принадлежавшим Правительству полностью, находясь на границе, он являлся объектом пристального внимания Блюстителя. Где-то рядом могли находиться ПР, причем они могли выглядеть как угодно. Что, если один из них следит за ними? Он проводил взглядом Сван, которая направилась к краю зарослей за рюкзаком. Женщина достала похожий на панцирь краба черный защитный костюм и стала его надевать.

Настроение у него было хуже некуда.

На карте это место называлось Маленьким кремнем, и, как это часто случалось, название соответствовало действительности, хотя Кич надеялся на преуменьшение. Парусов на наклонной черной поверхности, выступающей всего на метр из воды, не было. Хороший знак — иначе не удалось бы посадить скутер. Кич приземлился, едва не разбив летательный аппарат, и спрыгнул с него, когда полет еще не закончился у известковой кромки скалы. Он зашатался, упал ничком, потом сумел подняться на колени, оставляя мокрые полосы бальзама и менее полезных для здоровья веществ на блестящей поверхности камня.

Вариантов не осталось, пора платить паромщику.

Кич внимательно осмотрел черную скалу и убедился в том, что на ней не хватит места для Фрейна, Римска и всех остальных призраков. Игнорируя их язвительные замечания, он поднялся на ноги и, покачиваясь, подошел к багажнику скутера. Прижимая к груди, как любимое дитя, устройство очистки, рейф упал рядом с ним на колени. Если то, что он намеревался сделать, убьет его, место было достаточно эффектным для окончательного ухода из жизни.

Распахнув прожженный и пропитанный жидкостями комбинезон, Кич обнаружил четыре предположительно смертельные раны на теле. Кроме того, он увидел, что была глубоко прожжена металлическая оболочка на боку, но гнезда для очистки, к счастью, оказались неповрежденными. Он подключил устройство и нисколько не удивился, увидев целый ряд красных индикаторов. Впрочем, сейчас они не имели значения. Несколько равнодушно вознеся молитву Анубису, он сдернул с шеи ромб. Отстегнув от него цепочку, он долго смотрел на этот кусочек металла.

«Я верю в чудеса?» — спросил он у призрачной толпы, с интересом наблюдавшей за ним, и почему-то вспомнил насмешливые замечания Эрлин по этому поводу.

Ответы были настолько разными, насколько это можно было вообразить, но он знал, что они будут именно такими, потому что пока не потерял способность отличать реальный мир от воображаемого. Действовать следовало быстро, исходя из возможностей имевшихся у него остатков органического мозга.

Кич наклонился и вставил ромб в предназначенное для него углубление в верхней части устройства очистки. Ромб зафиксировался, из его кромок мгновенно появились тончайшие трубки, соединившиеся с крошечными гнездами на устройстве.

«ИНИЦИИРОВАТЬ МОДУЛЬ НАНОКОНТУРА ПРЕОБРАЗОВАТЕЛЯ», — отдал он приказ через стимулятор, затем откинулся назад и стал наблюдать за трубками. Из него вытекал черный бальзам, назад поступала идеально прозрачная жидкость. Он закрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям, пока устройство закачивало миллионы микроскопических контуров в систему кровообращения вместе с бальзамом. Воображение рисовало следующую картину: внутри тела контуры прикреплялись к стенкам вен, и через мгновение, подобно маленьким вулканам, они начнут извергать миллионы наномеханизмов. Там же находился и делал свою работу вирус Спаттерджей.

Предупреждения шли непрерывным потоком, пока он не приказал стимулятору их отключить. Система, которая контролировала его тело, была предназначена для отслеживания равновесия мертвеца. Но сейчас в действие вступала программа преобразователя.

На самом деле Кич должен был находиться в резервуаре под наблюдением самого современного автоматического врача, а не сидеть на скале в окружении людей, которых он давно убил. Он открыл глаза и увидел, что индикаторы в виде иероглифов на устройстве очистки изменили цвет на синий. Кич никогда не видел синих индикаторов и издал какой-то хриплый звук, который можно было принять за смех. А что скажут зрители? Когда он огляделся, чтобы увидеть их реакцию, то понял, что находится в одиночестве. Он хрипло рассмеялся над тишиной, потом резко повернул голову и уставился на прожженное колено — там возникло какое-то странное ощущение. Нет, невозможно, не так быстро! Скорее всего, какой-то блуждающий сигнал поступил от органического мозга на стимулятор.

Мучительную боль, которая возникла чуть позже, отрицать не было смысла. Кич знал, что она не отступит, пока наномеханизмы ремонтируют его разложившуюся нервную систему. Если контролер Сейбл Кич выживет, то никогда не забудет этот момент — чувство боли вернулось к нему спустя семь столетий…

* * *

Молли-карп сделал на высокой скорости три круга по заливу, прежде чем затаиться в глубокой впадине. ПР-13 приписал такое поведение расстройству желудка, и Снайпер предложил маленькому зонду поработать в качестве суппозитория.

— А как же подсчет популяции моллюсков и молли-карпов?

— Последнюю не мешало бы сократить на одну особь.

— Ты не можешь так поступить, — заявил «морской конек». — Тебя обвинят в убийстве разумного существа третьего класса, а меня признают соучастником.

Произведя ультразвуковое сканирование внутренностей карпа, Снайпер обнаружил мозг размером с земляной орех и задумался о том, кто производил классификацию. Кроме того, содержимое желудка свидетельствовало, что карп был виновен в преступлении, которое собирался совершить он сам.

— Эта тварь пожирала своих собратьев, — сообщил он Тринадцатому.

— Таков естественный порядок. Нам запрещено в него вмешиваться.

— Да, но как Блюститель узнает, что эту тварь тоже не сожрали?

— Поймешь, если пороешься в своей бестолковой голове.

Снайпер так и поступил и скоро обнаружил микроскопический приемопередатчик, непосредственно связанный с одним из нервных центров карпа. Он выругался и использовал сканер для самодиагностики. Невероятно, но карп умудрился помять его броню.

— Снайпер… Снайпер…»

— Да слышу я тебя!

— Я должен связаться с Блюстителем. Его следует поставить в известность.

— Не глупи.

— Я должен. Передатчик на этом карпе установлен потому, что он играет важную роль в исследованиях Блюстителя. Если я ему не сообщу, у него могут возникнуть подозрения, а нам это совсем не нужно.

— Давай, подонок, стучи.

— Не говори так. Наша договоренность все еще в силе? Снайпер задумался, пытаясь найти выход, чтобы выторговать процент повыше.

— Мы так и не договорились о процентах. Пятьдесят на пятьдесят, верно?

Не услышав ответа, боевой зонд хотел было продолжить, но, почувствовав, как задрожала антенна, и ощутив незримое присутствие Блюстителя, предпочел заткнуться. В течение нескольких секунд присутствие было неясным, а сила сигнала — слабой, потом Блюститель перешел в подпространство и включил Тринадцатого в тройной канал.

— Итак, вы даже моллюсков не можете сосчитать, чтобы не попасть в беду.

— Да, вы правы, — согласился Снайпер.

— Ты, ПР-13, забыл предупредить Снайпера, как неравнодушны молли-карпы к крупным ракообразным. Это — твоя недоработка.

— Извините, — сказал Тринадцатый.

— Переместишься в следующий сектор, чтобы продолжить исследования. Можешь отправляться немедленно.

Снайпер почувствовал, как разорвался канал связи с маленьким зондом: тот улетел на восток и скоро уже находился вне диапазона ультразвукового сканирования.

— А ты, — продолжил Блюститель, — останешься на месте и будешь ждать естественного развития событий. Если этому карпу будет каким-либо образом нанесен вред из-за твоей некомпетентности, я узнаю об этом.

— Он может летать, — пробормотал боевой зонд. Молли-карп, извиваясь всем туловищем и хватаясь щупальцами за уходящее вниз дно, устремился к поверхности моря. Потом он поднялся над волнами и, опустив нос, полетел на восток со скоростью, которой никогда еще не развивали существа его вида. Возможно, поняв, что ситуация вышла из-под его контроля, он закрыл глаза и свернул щупальца.

Снайпер горько сожалел, что не может использовать свои термоядерные ускорители, но пока ему приходилось обходиться антигравитационным планированием. Пролетев сто километров, он опустил карпа в воду и произвел сканирование его организма. Перистальтические артерии сердца карпа находились в отличном состоянии, микроприемопередатчик не излучал сигналов — молли-карп только выглядел слегка потрясенным. Затем они преодолели двести километров, причем значительно быстрее. Состояние карпа не изменилось. Чертовски выносливая тварь! Очевидно, им понадобится один солстанский день или около того, чтобы достичь того, что на Спаттерджей в насмешку называлось цивилизацией.

Близился к концу очередной вечер, и Джанер не мог не удивляться спокойствию морской жизни. Чуть раньше он сказал об этом Роучу, и нечесаный низкорослый моряк посмотрел на него, как на ненормального, а затем после неловкого молчания сказал:

— Один из капитанов говорил так: «Все как на войне — долгие периоды скуки, прерываемые моментами полного ужаса». Поэтому я не стал бы называть это спокойствием.

Джанер стоял, опершись на леер, и чуть повернул голову, когда к нему подошла Эрлин. В отличие от него она не носила тепловой костюм. Он подумал о том, что, возможно, тоже откажется от своего, когда вирус еще больше овладеет его телом. Он долго изучал ее профиль и почувствовал нечто похожее на страстное желание. Эта женщина казалась ему очень привлекательной.

— Сейчас все происходит так, как раньше? — спросил он.

Эрлин бросила на него взгляд, потом снова стала смотреть на море.

— В основном.

— Судя по тому, что говорила ты и другие члены команды, здесь уже долгое время практически ничего не меняется. — Он кивнул в сторону Рона. — Возможно, они этому причиной.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, они являются здесь полновластными правителями, пусть неофициально, поэтому приходит в голову мысль о том, что они не хотят перемен, даже не сознавая это.

— Может быть, ты прав, — согласилась женщина.

— Я в этом почти не сомневаюсь.

Джанер ощущал необыкновенное спокойствие, почти не замечая лязга и скрипа механизмов судна.

— Ты была здесь достаточно долго, верно? — спросил он через некоторое время.

— Восемьдесят лет, может быть, чуть больше или меньше. Некоторые из них я почти не помню. Полагаю, так и должно быть, если почти ничего не происходит.

— А что было, когда ты впервые оказалась здесь и открыла вирус… увидела странную, если не сказать больше, обстановку?

Выражение тревоги появилось на лице Эрлин, и она посмотрела на Джанера оценивающим взглядом.

— Тогда происходили очень странные события, но это было так давно, что я иногда не могу понять, не подшучивает ли надо мной память. — Она поежилась, словно только сейчас почувствовала холод.

— Не останавливайся, ты должна мне все рассказать. Женщина долго смотрела на него, и ее лицо стало жестким.

— Почему я должна тебе все рассказать? Джанер выдержал ее взгляд.

— Потому что мы похожи. Мы оба подошли к тому возрасту, когда человек невольно задумывается, почему следует продолжать.

Напряженность на лице Эрлин сменилась улыбкой.

— Ты безнадежно самонадеянный человек, Джанер Корд Андерс.

— Да, и поэтому буду жить дальше. Расскажи мне.

Она оперлась на леер и стала смотреть на море.

— Я была очень молода, когда оказалась здесь, полна энтузиазма, любопытна, уверена в том, что моя жизнь будет полна великих свершений.

— Так и произошло, — заметил Джанер.

— Можно поспорить. — Немного помолчав, женщина продолжила: — Увидев схватку между Домби и Форламом, ты начал понимать этот мир, верно?

— Да.

— Ну, скажем так, что для меня откровение было более… шокирующим. Я провела на борту «Странника» всего несколько дней. Меня доставили на судно из Купола на антигравитационном аппарате. Я не видела ни одного паруса, потому что на судне его не было. Амбел, Пек и Энн отправились на какой-то маленький островок, чтобы добыть немного свежего мяса для его приманки. На Пека напала пиявка, и я, конечно, была поражена, увидев, как Амбел принялся топтать пиявку, пока та не выплюнула откушенный кусок мяса, а Пек просто приложил его к ране.

— И все? — спросил Джанер. Эрлин посмотрела на него.

— Это лишь разожгло мое любопытство, и я начала исследования. Я брала анализы, записывала показания и постепенно начинала понимать, что основой экологии этой планеты являлись пиявки. Я пыталась взять анализы у Амбела… впрочем, я уже говорила об этом.

— В его тела не было крови, — кивнул Джанер, — только волокна.

— Я не могла взять анализ, даже вскрыв его руку скальпелем. Как бы то ни было, мы продолжили плавание с парусом на мачте, на палубу постоянно прыгали моллюски-лягушки, пытавшиеся откусить от меня кусок, и я уже начинала понимать суть происходившего, хотя представления не имела, до каких крайностей может дойти ситуация. — Она снова посмотрела на Джанера. — Ты слышал о Скиннере?

— Слышал об островах Скиннера. Полагаю, что они названы так в честь открывшего их человека.

— Нет. Это имя жителя островов. — Эрлин сделала паузу. — Мы снова лишились паруса, потому что в хранившемся на судне мясе завелись черви. Даже они были ужасными, и я была вынуждена спрятаться в каюте, пока от них очищали судно. Амбел отбуксировал «Странника» к ближайшему острову, потом отправился с Пеком и Энн на поиски мяса: черви-носороги в основном водятся на отмелях. Потом Энн и Амбел вернулись на судно без Пека и стали собирать гарпуны и другое оружие… Знаешь, кожа почти у всех членов команды была более синей, потому что они долгое время не питались земными продуктами. Я еще тогда должна была обо всем догадаться…

— Такое питание помогало поддерживать латентное состояние вируса, — заметил Джанер.

— Да, конечно. — Женщина кивнула. — Но что происходит с человеком, который совсем не питается земными продуктами? После того как ЦСБЗ прогнала Хупа и его банду, здесь всегда была земная пища. Хуперы выращивали лишь несколько адаптированных и выведенных ими самими сортов, но их было достаточно. Если бы этой пищи не было, к моменту возвращения правительства не осталось бы людей.

— Они умирают без нее?

Эрлин горько рассмеялась и посмотрела на солнце, садившееся в пелену похожих на илистые отмели серых облаков.

— Лучше бы умирали. Они не умирают, просто перестают быть людьми, мы знаем это на примере хуперов, которые по разным причинам были лишены земной пищи. Пек, как оказалось, попал в руки одной из тварей, которая когда-то была человеком, — Скиннера. Это прозвище не случайно. Я, конечно, захотела посмотреть на него лично и настояла на том, что сойду на берег вместе с ними на поиски Пека. Думаю, их убедило то, что у меня был хирургический лазер. Я сумела удалить ограничители безопасности и сделать из него достаточно эффективное оружие.

— Итак… ты отправилась на берег.

— Да, мы отправились на берег и увидели этого Скиннера. — Эрлин опустила взгляд на воду и с клинической точностью описала тварь. Джанер мог бы ей не поверить, если б не видел достаточно странных и ужасных существ в своей жизни. Закончив описание, она немного помолчала. — Он набросился на нас, размахивая чем-то, зажатым в правой руке. Амбел прострелил его из мушкетона, а Энн и Планд загарпунили. Увидев, что находится в руке этой твари, я набросилась на Скиннера вместе с остальными. Я резала ее лазером, и должна сказать, это не было простой задачей, потом отползла в сторону, потому что сдержать приступ рвоты уже не было сил. Остальные использовали мой лазер, чтобы покончить с этим существом окончательно.

— Что держал он в руке? — без обиняков спросил Джанер, хотя, как ему казалось, уже знал ответ.

— Кожу Пека, снятую целиком.

— Господи! Бедняга.

Эрлин посмотрел на него несколько странным взглядом.

— Да, конечно. Спросишь у него сам, когда встретишься.

— Что? — не понял Джанер. — Он выжил?

— Конечно. Капитан подобрал кожу и отправился на поиски самого Пека. Когда мы его нашли извивающимся от боли в каменной чаше, я хотела избавить его от мучений, но Амбел выбил лазер из моей руки. Потом он, Планд и Энн принялись надевать на Пека его кожу.

— Ты шутишь…

— Правда? Знаешь, что навсегда отложилось в моей памяти?

— Что?

— Как они пробивали дыры в его коже, чтобы выпустить пузырьки воздуха… чтобы вытеснить через них оставшийся под кожей воздух. Он отнесли его к шлюпке и доставили на судно, но на борт он поднялся сам. Теперь ты понимаешь, что я имею в виду под крайностями.

Джанер наблюдал, как она смотрит на темнеющее ночное небо. Возможно, женщина была немного больна. Так не хотелось признавать ее лгуньей…

8

Турбулы либо погибли, либо успели спастись бегством, и теперь глистеры питались с исключительной скоростью. Они пожирали турбулов одного за другим, и их тела увеличивались в объеме от обжорства, но, в отличие от моллюска-лягушки, у них были подпанцири, которые защищали обнажавшуюся между пластинами главного панциря плоть. Банкет был маниакально-торопливым, потому что глистер, поедавший туловище турбула с одной стороны, не съев и половины, сталкивался нос к носу с незваным гостем. В каждом таком случае глистер успевал перекусить приллом или пиявкой, прежде чем приступить к очередному турбулу — мясо рыбы было таким сладким и нежным и, определенно, пользовалось предпочтением.

Кича била лихорадка. Его нервы регенерировались очень быстро, и, когда боль стала совсем нестерпимой, он отключил некоторые входные и выходные соединения своего органического мозга. Он хотел жить — но с сохраненным рассудком. Несмотря на такие меры, Кич чувствовал себя полной развалиной. Все тело посылало сообщения, что он заполнен инфекцией и гнилью: из кожи сочилась плазма, из носа — какая-то густая жидкость, и все это служило физическим доказательством разложения тела. Устройство очистки гудело, старательно выполняя программу наноконтура. На земле образовалась лужа — это вытек из пробитых лазерным лучом дыр бальзам, сами дыры уже почти заросли испещренной венами лиловой плотью.

Индикатор сообщений настойчиво требовал внимания. Он решил прочесть сообщения и включил систему.

СООБЩЕНИЕ НАНОКОНТУРА: БАЛЬЗАМ СЛИТ, ТРЕБУЕТСЯ ВОДА — 8 ЛИТРОВ.

Программа нанопреобразователя была запущена полностью. Кич с трудом поднялся на ноги и, прижимая к себе устройство очистки, заковылял к краю скалы. Он долго смотрел на лениво перекатывающиеся волны. Ему вдруг показалось, что зрительное восприятие опять нарушилось, и только чуть позже ему стало ясно, что наступала ночь. Кич опустил взгляд и увидел цеплявшихся за камни разнообразных моллюсков, раковины которых, казалось, были сделаны из перевитых золотых нитей и узорчатого нефрита. Он достал импульсный пистолет — никакой реакции. Может быть, моллюски уже заснули или не посчитали его съедобным.

Устройство немедленно стало закачивать в себя воду. Он чувствовал, как вода заполняет и охлаждает его тело. Его костный мозг уже начал вырабатывать красные кровяные клетки? Что произойдет в первую очередь? Словно в ответ, его руки начали нестерпимо зудеть. Он начал чесаться, сдирая с рук серую кожу, под которой оказалась белая, как мясо рыбы, плоть. Два ногтя отогнулись назад при малейшем прикосновении. Он потряс ладонью, и ногти отвалились, а из кончиков пальцев стал сочиться гной.

СООБЩЕНИЕ НАНОКОНТУРА: ОПАСНОСТЬ. АМНИОТИЧЕСКАЯ ЖИДКОСТЬ В РЕЗЕРВУАРЕ НЕ ПРИГОДНА. ТРЕБОВАНИЯ К ЭЛЕКТРОЛИТУ…

Кич отключил сообщение. Он не находился в резервуаре. Ближайшим электролитом, в который он мог погрузиться, было море, а такая мысль сама по себе была самоубийственной. Оставалось только молиться, что Эрлин сможет ему помочь. Когда ирригатор оросил его и так влажный живой глаз, он поднял руку и отключил его.

Наконец устройство прекратило закачивать воду, Кич встал, поднял его и, пошатываясь, направился к скутеру. Наномеханизмы могли продолжать работать и в воздухе, поэтому не было смысла оставаться на этой скале. Он сел на скутер и опустил устройство между ног. Стоило ему включить модуль связи, как он услышал уже знакомое жужжание.

— Да? — отозвался разум Улья.

— Я доставлю посылку, — произнес Кич искаженным от наличия жидкости во рту и горле голосом.

Медленно изменяющаяся система координат появилась на карте экрана, и скутер взлетел. Поднявшись в воздух, Кич включил автопилот и откинулся на спинку сиденья. Он не хотел лететь в ручном режиме, поливая жидкостью панель управления.

Блюститель наблюдал за людьми на Кораме и на самой планете через тысячи глаз. Когда ситуация подразумевала получение результатов, не соответствующих его интересам, ИР контролировал ее с большим вниманием или назначал подразум, который должен был следить за развитием событий. Если ПР не мог быть извлечен из занимаемого им аппарата, будь то морской конек, плавучая раковина моллюска или другое более незаметное морское животное, Блюститель загружал копию или создавал ПР, специально предназначенный для достижения определенной цели. Иногда он позволял таким новым подразумам продолжать существовать или переподчинял их.

В настоящий момент ИР с интересом наблюдал одной парой глаз за прибытием амфидапта. Дополнительная информация свидетельствовала: женщина была террористкой, в намерение которой мог входить контрабандный вывоз пиявок в странное темное море, которое являлось ее домом. Понаблюдав за ней несколько секунд, Блюститель потерял интерес и назначил для наблюдения ПР-24, потому что не смог понять, как она надеялась пройти через биологический фильтр — ни одна молекула не могла сделать это без разрешения Блюстителя. Потом он обратил внимание на драку, завязавшуюся за воротами Купола. Ради развлечения он сделал ставку на «И» у отвечавшего за безопасность Купола подразума. Однако шансы сразу же заставили его задуматься о необходимости переподчинения этого ПР, который, очевидно, знал то, о чем понятия не имел сам Блюститель. Чуть позже пришел сигнал от источника, молчавшего в течение нескольких десятилетий, а именно от одного из расположенных в глубоком космосе глаз. Блюститель обратил на него почти четверть своего внимания.

Корабль появился из подпространства, оставляя за собой сверкающий след сталкивающихся с разреженным кислородом частиц антиматерии. В свое время два расположенных в глубоком космосе глаза Блюстителя сгорели от электромагнитного импульса, поэтому он вынужден был наблюдать за развитием событий издалека. Звезды вокруг корабля исказились, словно на них навели линзу, когда потерявший управление корабль вошел в систему. Затормозив напорными улавливателями и совершив выброс радиации в виде бублика, он снизил скорость до половины световой.

— Прошу идентифицировать себя, — передал сообщение Блюститель, заметив, что пилот явно испытывает трудности.

На две микросекунды приемники Блюстителя были перегружены тета-блоком бессмысленной информации на пиктографическом компьютерном языке. Еще три секунды понадобились ИР для того, чтобы понять, что в данном блоке ценной информации почти не содержалось. К этому времени космический корабль удостоился полного внимания Блюстителя.

—  — Корабль Прадора. Идентифицируйте себя.

Корабль кувыркался, используя напорные улавливатели и ионный привод одновременно — так он пытался снизить скорость. Оставляя за собой длинный огненный след, он огибал по дуге солнце. Очередной блок информации снова перегрузил приемники Блюстителя. Через четыре секунды ИР понял суть.

— Характер неисправности генератора подпространства?

Искаженный помехами ответ длился в течение двух секунд, потом внезапно прервался, когда корабль перешел в подпространство.

— Пытаюсь приземлиться, — в этом состояла суть следующего сообщения.

Блюститель на всякий случай подготовился к немедленному перемещению. Он знал, что станет главной целью, если будет предпринята атака. Через несколько секунд корабль появился снова в эпицентре взрыва антиматерии в половине миллиона километров от Спаттерджей, причем на противоположной от спутника стороне.

Блюститель наблюдал, как кораблю удалось снизить скорость до десяти тысяч километров в секунду. Он проскочил атмосферу и попытался применить аэроторможение. На мгновение появилась отметка подпространства, затем в стратосфере раздался взрыв антиматерии. После начальной вспышки и перегрузки детектора Блюститель обнаружил множественные, выброшенные на орбиту планеты обломки. Он также уловил какой-то шипяще-булькающий звук, который ориентировочно был определен по справочной библиотеке сигналов как звук, издаваемый прадором, которого поджаривает микроволновый импульс высокой интенсивности.

Он обдумывал событие в течение целых шести секунд, прежде чем связаться с одним из своих подразумов.

— ПР-12, ты видел?

— Видел. Не знал, что мы ждали гостей.

— Не ждали. Это был какой-то прадорский корабль, но я не смог подобраться достаточно близко, чтобы его идентифицировать. Проверь этот мусор на орбите и доложи.

Через один из спутников Блюститель проследил, как едва заметная точка удаляется от планеты с гиперзвуковой скоростью, потом переключил внимание на другие события.

— ПР-13, я хочу, чтобы ты немедленно переместился в последний сектор. Ты находишься в состоянии полной боевой тревоги.

В несколько раздраженном состоянии Блюститель открыл следующий канал связи.

— Снайпер, я знаю, что молли-карп не может плавать со скоростью семьсот километров в час. Если он умрет, тебя обвинят в убийстве разумного существа третьего класса, ты понимаешь?

— Понимаю. Карп в отличном состоянии. Что происходит наверху?

Блюститель передал боевому зонду всю необходимую информацию в сжатом виде. Снайпер иногда вызывал раздражение, но от него была и польза, особенно в ситуациях, связанных со взрывами и внезапной смертью. Затем Блюститель подключился к местному серверу. Производимые им действия инициировались внутренней программой, которую он назвал «опасные/подозрительные». План этой программы, на самом деле, был получен от боевого зонда.

Снайпер сканировал внутренности молли-карпа в поисках повреждений. Падение с пятиметровой высоты в море в момент установки связи с Блюстителем нельзя было назвать удачной мыслью. Удивительно, но карп остался целым. Он отключился от контроля и просканировал информационный пакет.

Прадор…

В нем инициировались очень старые и давно не используемые программы, и в результате он пришел в возбуждение или, вернее, в состояние, аналогичное возбуждению с точки зрения боевого зонда. Немедленно он запустил программу диагностики всех систем и программу инвентаризации. Сто двадцать одна «умная» ракета со спиральными зарядами двухмерной взрывчатки, мины различных типов, много карбидных стержней для ускорителя и, конечно, его противопехотное оружие. Вооружен он был хорошо, проблема заключалась в источнике питания. Перевозка молли-карпа при помощи антигравитационного двигателя на такие огромные расстояния разряжала его аккумуляторы, поэтому аллотропный атомный генератор (контролируемый микротокамаком) изо всех сил старался поддерживать их в заряженном состоянии. Снайпер принял решение, что лучшим вариантом будет ничего не предпринимать.

Он произвел быстрое ультразвуковое сканирование, чтобы понять, что происходит вокруг существа, внутри которого находился, и увидел, что в диапазоне действия сканера только что появилось парусное судно. Ему было абсолютно наплевать на него, если, конечно, команда не решит поймать карпа и выпотрошить его, поэтому Снайпер решил подождать. Сейчас он находился в том месте, которое можно было бы назвать тонким кишечником, и до выхода предстояло проделать долгий путь.

Сидя в шлюпке при помощи двух изготовленных из металлокерамики и композитных материалов весел шириной с туловище взрослого мужчины, Амбел буксировал «Странника». Каждый раз, когда он опускал весла в воду и налегал на них, буксирный трос натягивался и трещал, а судно медленно шло по воде. Сама лодка тоже была усилена, особенно в зоне уключин. Когда капитан впервые попробовал использовать эти весла на не усиленной шлюпке, то вырвал уключины из бортов и упал в воду. Команда едва успела спасти его от пиявок. Именно на этот случай Планд и Энн внимательно наблюдали за капитаном, руководя работами на палубе, а Пек следил за окружающей обстановкой, находясь на топе мачты.

Вдруг Амбел вытащил весла из уключин и уставился на линию горизонта. Планд и Энн посмотрели в ту же сторону. Красный огненный диск разрастался за облаками, как рак кожи. Затем он стал бледнеть и спустя некоторое время совсем исчез, но еще долго небо имело красноватый оттенок.

— Что это? — спросил Планд.

— Крупный метеорит? — неуверенно предположила Энн.

Они оба долго смотрели на окрашенное в странный цвет небо и повернулись к Амбелу, только когда тот снова начал грести.

— Молли-карп по правому борту! — крикнул Пек с мачты.

— А он откуда здесь взялся? — удивился Планд.

На глазах Планда и Энн огромное существо выпрыгнуло из воды и упало с громким всплеском, словно пытаясь проглотить волны. Немного полежав на воде, карп принялся описывать круги, затем приподнялся, явно разглядывая шлюпку, прежде чем с бешеной скоростью обогнуть судно. Драившие палубу матросы с радостью прекратили нудную работу, чтобы насладиться зрелищем. Вернувшись на прежнее место, карп погрузился, пуская пузыри и издавая странное ворчание.

— Какой-то бестолковый зверь, — заметила Энн.

— Может быть, спятил на мгновение, — предположил Планд. — С каждым может случиться.

Женщина хмыкнула и с усмешкой посмотрела на него.

— Обычно они плывут за рыболовными шлюпками и никогда не причиняют вреда, — сказал Силд, опираясь на швабру.

Карп, словно услышав его слова, выпрыгнул из воды и устремился к усиленной шлюпке Амбела.

Голлоу и Силд, ничего не понимая, смотрели друг на друга, потом увидели бежавших по палубе Планда и Энн и, побросав швабры и тряпки, бросились следом.

Все они обогнули носовую надстройку и, оказавшись на баке, тут же принялись выбирать буксировочный трос. К ним, оставив штурвал, присоединился Борис, но все понимали, что даже с его помощью они не успеют выбрать трос достаточно быстро. Амбел поднял весло, перехватил его как дубину и ждал приближения карпа. Рыба подплыла к шлюпке, когда та находилась всего в четырех метрах от носа судна. Карп немного помедлил, потом, словно приняв решение, бросился вперед. Капитан, собрав все силы, треснул его веслом по голове. Раздался звук, словно киркой ударили по чурбану. Рыба остановилась, но поднятая ею волна едва не перевернула шлюпку. Амбел устоял на ногах и, используя вес своего тела, выровнял шлюпку. Когда карп приблизился снова, на этот раз менее решительно, словно не понимая, что с ним произошло, капитан нанес еще один удар, не менее сильный, чем первый. Весло погнулось, и Амбел замахнулся для очередного удара, возможно, в надежде его выпрямить. Карп вздрогнул, поднял из воды голову и осуждающе посмотрел на людей.

— Вот так! Получил, ублюдок! — завопил Пек с мачты. Капитан опустил конец весла на дно лодки и смотрел прямо в глаза огромной рыбине. Через мгновение карп открыл пасть и зычно загудел, а затем повернулся и медленно, с достоинством удалился.

— Похоже, капитану удалось привлечь его внимание, — заметил Борис.

— Я думала, эта тварь попытается его сожрать, — сказала Энн.

— Нет. — Борис оглядел собравшихся вокруг младших матросов. — Рыба знала, что не сможет проглотить капитана целиком. Молли-карпы — умные твари. Помните карпа капитана Гурта? Капитан кормил его пиявками и научил ловить более крупных пиявок.

— Заработал много скиндов, — подтвердил Планд.

— А еще был карп Албера, который буксировал его судно, — продолжал Борис.

— Может быть, он просто не захотел съесть капитана, — предположила Энн. — Он же почти не заметил удара по башке, даже не почесался.

— Помнишь, что случилось с капитаном Гуртом?

— Да, помню, нашли только его ногу, верно? Интересно, почему их называют молли-карпами?

Рулевой, казалось, на минуту задумался.

— Они немного похожи на земную рыбу, которая называется «карп». Когда-то жил хупер, у которого была жена Молли. Эта тетка все время к нему придиралась. — Он не обратил внимания на то, как поморщилась Энн, и продолжил: — Однажды он вышел в море и увидел огромного толстого карпа, очень похожего на его жену. Так и возникло это название.

Младшие матросы выслушали объяснение Бориса с выражением сомнения на лицах, но развлечение уже закончилось, и Планд приказал им заняться делом. Энн наклонилась к Борису и прошептала:

— Ты ведь ничего не знаешь, верно? Тот почесал усы.

— Понятия не имею.

В этот момент раздался очередной крик Пека:

— Вот так, ублюдок!

Он грозил кулаком, но не понятно, кому или чему.

— Так и не смог прийти в себя. — Борис покачал головой.

— Ну, он только иногда ведет себя странно. — Женщина показала на острова, к которым Амбел настойчиво буксировал судно. — Это острова во всем виноваты, они напомнили ему остров Скиннера. Он больше не чувствует себя в безопасности рядом с сушей.

— Он же знает, что больше никогда не попадет к нему в лапы, — Борис бросил многозначительный взгляд в сторону каюты капитана.

— Не в этом дело. Никакой логики, но он убежден в том, что это повторится.

В каюте Амбела голова Скиннера неподвижно лежала в ящике, но в этой неподвижности и тишине чувствовалась внимание ко всему происходившему.

Второй шершень отсутствовал уже два дня, и разум практически не разговаривал с ним, после того как он высказал свои сомнения относительно Эрлин. Очень сухо разум спросил, что он нашел невероятного в ее рассказе, и обратил внимание на доказательства, которые женщина использовала в описании «крайностей». После этого Джанер лишь обдумывал услышанное и не задавал никаких вопросов. Разум тоже крайне мало общался с ним. Между ними словно установилось напряженное молчание. Когда оно было нарушено, Джанер вздрогнул как от пощечины.

— Очень интересный вид, — сказал разум.

— А где сейчас находятся твои глаза? — спросил Джанер, несколько смущенный тем, что голос застал его врасплох.

После некоторой паузы он услышал ответ, произнесенный монотонным голосом, лишенным даже привычного жужжания. Он понял, что вздрогнул именно из-за этого — жужжание всегда служило предупреждением об установке связи.

— Я нахожусь на скале в море. На ней живут паруса, — сообщил разум.

— Как ты там оказался?

Ответа не было так долго, что стоявший у леера Джанер занервничал. Он посмотрел на Рона, рассматривавшего что-то в подзорную трубу, потом на Эрлин, тоже внимательно изучавшую горизонт. Остальные члены команды — Роуч, Форлам, крепко сложенная блондинка по имени Госс и другие, имен которых он не знал, — не торопясь, выполняли свою работу на палубе.

Джанер оценивающе оглядел эффектную женщину. Путешествие уже становилось достаточно скучным. Возможно, пора было придать событиям некоторую остроту. Именно в этот момент снова заговорил разум Улья, причем в сопровождении привычного жужжания.

— Посмотри на север.

Джанер так и поступил и увидел за облаками красное, переливающееся как северное сияние свечение.

— Что это?

— Взрыв антиматерии. Блюститель старательно скрывает его источник.

— Антиматерии?

Разум долго молчал, прежде чем продолжить.

— Я скоро свяжусь с тобой. К вам летит Кич. Скажи Эрлин, чтобы она подготовила свое оборудование.

— Что это значит?

Джанер в замешательстве переводил взгляд с небесного свечения на собравшихся на палубе матросов и обратно. Все переговаривались приглушенными голосами, в то время как свечение уже начинало ослабевать. Стихло жужжание, сопровождавшее голос разума, а ответа так и не последовало. Джанер снова посмотрел на Госс, потом перевел взгляд на Эрлин.

— Что это значит: «К вам летит Кич» ? — спросила она, когда он передал ей сообщение.

— По-моему, это может означать только то, что он попал в беду и ты должна приготовить медицинское оборудование.

— А чем я смогу ему помочь?

— Должен согласиться, ему слишком поздно обращаться к тебе за помощью. — Джанер пожал плечами и усмехнулся. — Может быть, нам все равно стоит подготовиться. Разум обычно не допускает ошибок в подобных вещах.

— Думаю, ты прав.

Женщина направилась к люку, и Джанер некоторое время в нерешительности наблюдал за ней.

— Позволь мне помочь тебе. Все равно здесь я чувствую себя лишним.

Эрлин жестом предложила ему следовать за ней.

Спустившись в трюм, она достала один из своих ящиков из шкафа, поставила его на палубу и открыла. Джанер увидел аккуратно упакованные блестящие приборы — наноскоп, портативный автодоктор и пару еще каких-то неизвестных ему устройств.

— Знаешь, как его собрать? — спросила Эрлин, показывая на автоматического доктора.

Джанер достал прибор из ящика и принялся соединять вместе закрытый кожух и похожие на лапки насекомых хирургические манипуляторы. Женщина не могла скрыть удивления на лице, потом одобрительно кивнула и занялась другим оборудованием. Она достала плоский ящик, к верхней поверхности которого было прикреплен похожий на пистолет прибор. Джанер сразу узнал в «пистолете» портативное диагностическое устройство, а в ящике, к которому оно было подключено, — миниатюрную фабрику для изготовления лекарств.

— Проклятье! Понятия не имею, что нужно делать.

— Давай подготовимся, насколько это возможно.

Обманщик ветра парил в мире информации. Он с изумлением наблюдал за виртуальной галактикой, размеры которой не могли не восхищать, особенно если сравнивать с миром Земного Правительства. Нужно было так много узнать, так много увидеть! Словно озаренные солнцем левиафаны проплывали мимо паруса великие интеллекты, финансовые системы казались ему ульями, в которых можно было заблудиться навеки. Как прекрасно: так много можно было сделать и так много получить. Но Обманщик, значительно отличавшийся по интеллекту от братьев и сестер, постепенно отключился от всего второстепенного и сконцентрировался на главном. Он едва не зарычал, отыскав крошечный антикварный сайт на Кораме и просмотрев прейскурант. Неужели Снайпер считал его глупцом, не способным обратить внимания на подобные мелочи?

— Обманщик!

Голос прозвучал совсем рядом, и Обманщик ветра открыл глаза и огляделся. Другие паруса толпились на противоположной стороне островка и настороженно за ним наблюдали. Говорил явно не один из них.

— Парус, я разговариваю с тобой через стимулятор. Ты меня понимаешь? — спросил голос.

— Я тебя слышу. Но не знаю, кто ты такой.

— Конечно… тебе же не знаком мой голос. Я — Блюститель.

— А-а, — только и мог произнести парус.

Он заметил, что его собратья отодвинулись еще дальше и по-прежнему наблюдают за ним.

— Итак, каково твое мнение о виртуальном мире людей? — продолжил Блюститель.

— Он… полезен, — нашелся Обманщик. — Что ты хочешь? — Он решил побыстрее закончить разговор, чтобы не расстраивать своих собратьев — они и так считали его безумным.

— Подобно тебе, я хочу многого и, подобно тебе, понимаю, что нельзя ничего получить, ничего не заплатив, — сказал Блюститель.

Обманщик оскалился и стал ждать продолжения.

— Как я вижу, деловые отношения со Снайпером обеспечили тебе некоторый доход. Не вижу причин для их прекращения. Можно легко доказать, что любые доступные тебе памятники культуры по закону являются собственностью твоего народа…

— Наша собственность? — переспросил парус.

— В конце концов, вы — аборигены этого мира, — заметил Блюститель.

— Они действительно принадлежат нам? — спросил Обманщик, в голову которого одновременно пришло несколько довольно странных идей.

— Это мы должны обсудить в другое время, — заметил Блюститель. — Сейчас я хочу спросить, не хочешь ли ты увеличить свой скромный доход?

Обманщик ветра обдумывал предложение в течение нескольких секунд, моментально забыв об отношении к нему других парусов. «Скромный доход» был единственным, а хотелось многого…

— Говори, — сказал он наконец.

— Мне нужна пара глаз, принадлежащих существу этого мира. Глаза, скорее незаметные, чем не обнаруживаемые.

— Зачем?

— Ты видел вспышку на севере?

Парус кивнул, но быстро понял, что Блюститель не мог видеть его жеста, и произнес:

— Да — Я хочу, чтобы ты отправился туда и сообщил мне, если увидишь что-нибудь странное.

Обманщик снова задумался. Почему нет? Лишних денег не бывает.

— Сколько? — спросил парус.

— Тысяча шиллингов в день.

Блюститель едва успел произнести слово «день», а Обманщик ветра уже летел. Его товарищи проследили за ним взглядами, озадаченно переглянулись и смущенно пожали плечами.

Пока Амбел отдыхал, «Странник» подплыл к шлюпке и уткнулся в нее носом. Почувствовав это, капитан опустил весла и греб еще в течение нескольких минут. Судно медленно вошло в небольшую защищенную бухту, усеянное пиявками дно которой густо заросло морским тростником, стебли которого удерживались на плаву пестрыми, похожими на тыквы плодами. Островок, ничуть не больше самого судна, остался справа, вместе с моллюсками-лягушками, не спускавшими с них своих стебельчатых глаз. Борис повернул руль, чтобы отойти подальше от острова, а Амбел остановил шлюпку у борта судна.

— Отлично, Планд! — крикнул он.

Стоявшие на носу Планд, Силд и Голлоу сбросили за борт якорь, и он упал на дно, подняв облако черного ила. Приняв обычные меры предосторожности при швартовке рядом с островом, Планд заранее густо смазал якорную цепь. Смазка не могла остановить приллов, которые, если бы у них возникло такое желание, могли забраться на судно по деревянным бортам, используя в качестве опор острые конечности, но наверняка отпугнула бы моллюсков-молотов и моллюсков-лягушек, а также других надоедливых тварей. Пока Амбел привязывал шлюпку к борту и складывал в нее весла, Энн сбросила ему штормтрап. Пек с несчастным видом смотрел с мачты на поднявшегося на палубу капитана.

— Еще есть время поймать пару червей, чтобы приманить парус. Свежее мясо действует на них лучше, — сказал Амбел, кивая на каменистые берега и островок, увенчанный узкой шапкой зеленых зарослей.

— Я на берег не пойду, — сразу же заявил Пек.

— Ты останешься и будешь ловить бокси, — бодрым тоном ответил капитан.

— Я не хочу оставаться! — заявил Пек.

— Можешь собрать немного тростника с плодами. У нас осталась пара пустых бочек и несколько мешков сухих соленых дрожжей, — продолжал Амбел, не обращая внимания на его возражения.

Пек хмыкнул и стал смотреть на остров. Через несколько секунд он спустился на палубу и снова принялся разглядывать его. Капитан пожал плечами, подошел к стене носовой надстройки и снял с нее мушкетон, потом повесил на плечо сумку с порохом и дробью. Энн и Борис подошли к нему за указаниями.

— Берите все, что нужно, и садитесь в шлюпку. — Он повернулся к Силду и Голлоу. — Вы тоже. Планд, остаешься здесь за старшего. — Он многозначительно посмотрел на Пека.

Планд кивнул, а Амбел поспешил в свою каюту. Закрыв за собой дверь, он положил мушкетон и сумку с зарядами на стол, помедлив немного, подошел к сундуку и достал из него ящик с головой Скиннера. Открыв его, капитан долго смотрел на голову. Она в ответ уставилась на него безумными черными глазами, шевеля похожими на плавники перепончатыми ушами. Кажется, они увеличились в размерах, а на щеках длинноносой морды появились шишки, из которых торчали жуткие клыки. Амбел долго смотрел на голову, потом внезапно принял решение.

— Я приготовил тебе спрайн.

Голова поднялась на нижней челюсти и попыталась выбраться из ящика. Капитан захлопнул крышку и закрыл ее на замок. Он слышал, как голова стучала о стенки, когда он убирал ящик в сундук. Взяв мушкетон и сумку, Амбел быстро вышел из каюты.

Пек провожал взглядом идущую к берегу шлюпку, и страх терзал его душу. На берегу могли случиться ужасные вещи. Воспоминания были ощутимыми. Он до сих пор чувствовал длинный костлявый палец под своей кожей, который двигался между мышцами и дермой, дергал и рвал. Почему хупер не может потерять сознание? Почему он так долго должен страдать от боли? Где-то в глубине души Пек понимал, что ведет себя глупо. Со Скиннером было покончено. Амбел хранил его голову в каюте, и эта тварь не могла заниматься тем, из-за чего получила прозвище.

Шлюпка подошла к берегу бухты, пятеро моряков выпрыгнули на берег, вытащили и закрепили шлюпку и скрылись в зарослях. Черви-носороги обитали на глубине, поэтому морякам предстояло перейти на другую, противоположную от мелкой бухты, сторону островка.

Пек посмотрел на стоявшего на носу с двумя младшими матросами Планда. Все трое забросили в воду наживки и ловили бокси. «Беспокоиться не о чем. Все в порядке». Но потом он снова услышал похожий на полную тоски мольбу шепот.

— Ему понадобился этот треклятый тростник? — громко произнес Пек.

Планд бросил на него взгляд.

— Займись этим с кормы. Не хочу, чтобы ты замутил здесь воду.

Пек кивнул, подошел к одному из расположенных вдоль борта ящиков и достал из него трос и «кошку». Затем он прошел на корму, забросил «кошку» в море и стал выбирать трос. Скоро ему удалось зацепить один из стеблей тростника, и Пек стал выбирать трос осторожнее. Подняв облако черного ила, стебель вырвался из дна. Пек подвел растение к борту и поднял его до леера, а затем, перевесив половину стебля через леер, схватился за толстый, как нога мужчины, стебель и одним ударом панги отрубил похожий на ладонь корень и камень, за который он цеплялся. Корень с камнем шлепнулись в воду, а оставшаяся часть растения упала на палубу, как отрубленными головами ударив по доскам плодами и разбрасывая во все стороны маленьких пиявок, моллюсков-трубачей и детенышей приллов размером с монету. В течение пяти минут Пек с удовольствием давил ногами пиявок и приллов и собирал моллюсков в чугунный ящик для приманки. Он на время забыл о шепоте, а когда закончил работу, зов стал более громким и настойчивым.

— Иди ко мне.

Мгновенно вспотевший Пек схватился за леер, потом выругался и направился к люку кормового трюма. Спустившись в трюм, он принялся, что-то бормоча, с большей, чем было необходимо, силой передвигать бочки. Две бочки он поднял наверх, потом поднялся сам и покатил их к тростнику. Открыв бочки и растоптав пару пропущенных раньше пиявок, он стал срывать плоды и бросать их в одну из бочек.

— Прошу тебя…

— Заткнись, ублюдок! Заткнись!

Стебель тростника Пек нарубил пангой, чтобы заполнить вторую бочку. Под красно-зеленой тонкой кожицей стебля скрывалась сочная, сильно пахнущая анисом, похожая на соты желтая мякоть.

Пек собрал и выбросил за борт плодоножки и снова забросил «кошку». Сегодня шепот звучал особенно громко. «Он трус, — подумал Пек, вытаскивая следующий стебель. — Разговаривает громко, только когда капитана нет на борту». Только разрубив второе растение, плоды и стебель которого заполнили обе бочки, он вспомнил, что Амбел хранил соленые дрожжи в своей каюте.

Шепот стал еще более напряженным, более нетерпеливым… Очень аккуратно и медленно Пек сложил «кошку» и трос в ящик и схватился за леер. Он стоял так довольно долго, словно не решался разжать руки, но потом, словно под воздействием ужасных чар, повернулся и посмотрел на дверь каюты капитана. Через мгновение он подошел к ней и нырнул внутрь так, чтобы не видел Планд.

Боль. Боль была нестерпимой, кроме того, в ней была заключена способность понимать. Она была дарована ему, а он не смог ею воспользоваться. Пек стоял над сундуком, и пот капал с его лба на резную крышку. Здесь, в ящике, было спрятано то, чего боялись и одновременно почитали все хуперы, несмотря на двойственное отношение к боли.

— Я не должен…

Голова была очень голодна, и если он накормит ее, шепот стихнет. Пек резко отвернулся от двери в каюту и выбежал на палубу. Он жадно ловил ртом воздух, надеясь, что это странное чувство исчезнет. Вкрадчивый голос сулил невыразимые удовольствия и страдания, настолько переплетенные, что их нельзя было различить. Пек должен был заставить его замолчать, и если это можно сделать, накормив голову, пусть будет так. Он опустил руку в бочонок, в котором хранилась еда для паруса, и достал последний, полусгнивший кусок мяса червя-носорога, затем вернулся в каюту и открыл сундук.

Она была здесь, в ящике, шевелилась в нем. Пек увидел закрытый замок и испытал чувство странного облегчения.

— Я пытался… Затем замок щелкнул. О, проклятье!..

Паря в восходящих потоках теплого воздуха от раскаленных солнцем кораллов, Обманщик ветра наблюдал за моторной лодкой, летевшей к берегу, и волной, поднятой настигавшим ее червем-носорогом. Брызги и клубы пара поднимались рядом с волной — это сидевший на корме лодки человек пытался подстрелить червя из лазера с высокой интенсивностью излучения. Обманщик узнал оружие, потому что совсем недавно с интересом, но и в некотором смятении, просмотрел сайт торговца оружием.

— Это — наемники. Батианские убийцы. Я уже знаю о них, — сказал Блюститель, когда парус попытался описать то, что видел, он еще не научился передавать изображение через зрительную кору мозга.

Обманщик ветра сделал вираж, вышел из восходящего потока и улетел от острова. Разве не говорилось что-то о батианцах на том сайте? Парус с трудом сдержал порыв вернуться, хотя у него имелось достаточно информации, касающейся человеческой расы. Продолжив полет, он подключился ко всем доступным источникам сведений о своей расе и удивился, как много и одновременно как мало было известно о парусах.

Эксперты Правительства знали, что паруса питаются, хватая с поверхности моря червей-носорогов, глистеров, приллов со спин пиявок, а иногда и самих пиявок. Предположения о том, что они прилетают на корабли в поисках легкой пищи и более безопасного существования, естественно, не соответствовали действительности. Поразительно, как люди старались классифицировать поведение других видов только с точки зрения «животных инстинктов». Обманщик ветра был абсолютно уверен, что его собратья, как и он сам, прилетали на корабли только из любопытства. Гораздо труднее было работать на судне за несколько жалких кусков мяса, чем схватить целого червя и съесть его на лету. Глупые, высокомерные людишки!

Особенно заинтересовал Обманщика раздел, посвященный спариванию парусов. Он давно знал, что люди делятся на два пола, имел представление о механизме их спаривания, хотя так и не мог понять, зачем перед половым актом потреблять огромное количество рома из морского тростника и вареных моллюсков-молотов. Впрочем, для него стало откровением наличие пола у парусов — в брачный сезон у него не было возможности задуматься о механизмах, которые вводили его в состояние изнуряющего безумия. Для оплодотворения одного яйца самки требовались три самца, а затем яйцо в коконе приклеивалось к склону Большого кремня. Вся процедура в далеком прошлом была названа людьми «оргией на вершине горы».

Обманщик летел к горизонту Спаттерджей и ко всем новым, открывающимся перед ним горизонтам. Он превратился в точку на небе, когда лодка батианцев ткнулась в берег, подняв тучу песка, и ее пассажиры открыли шквальный огонь по поднявшемуся из воды червю-носорогу.

Дымящийся червь упал обратно в море, начал извиваться, словно намеревался броситься за ними на берег, потом замер. Шиб судорожно выдохнул, затем быстро вытер заливавший глаза пот.

— Отличная идея — отправиться сюда на лодке. Просто классическая, — проворчал он.

— Заткнись, Шиб. — Сван наблюдала, как поднявшиеся на поверхность пиявки рвут на куски поджаренного лазером червя-носорога. — Знаешь, что случилось бы, если б мы включили антигравитационный двигатель? Через две секунды Блюститель засунул бы нам всем в задницы по термитной гранате.

— Да, но…

Сван рубанула рукой.

— Хватит! Обуздай свои чувства либо пеняй на себя.

Шиб предпочел заткнуться. Он знал, что женщина имела в виду невозможность вернуть задаток и отправиться домой. Договоры о найме с такими первоклассными убийцами, как она, заканчивались либо хорошей прибылью, либо смертью. Он кивнул, когда Сван указала на лодку, снял с плеча карабин и направился к берегу. Подойдя к лодке, он немедленно включил небольшой ротационный насос. Присоединившийся к нему Дайм выбросил на галечный берег рюкзаки. Шиб снял и сложил телескопический навесной двигатель, а потом отошел вместе с Даймом и стал ждать, пока насос выкачает из лодки весь воздух. Скатанную лодку, толщиной не более запястья, вместе со сложенным двигателем можно было без усилий нести под мышкой.

Дайм перенес лодку с мотором подальше от воды и спрятал под широкими листьями какого-то растения. Скоро все четверо надели рюкзаки и направились вдоль берега.

— Почему здесь? — спросил чуть позже Торс.

— Место найти достаточно просто, кроме того, у нашего клиента тут какие-то дела, — ответила Сван.

Шиб, почти не слушая их разговора, не сводил глаз с зарослей. Отвратительное, похожее на птицу существо смотрело на него с ветки дерева с огромным шаровидным стволом. Он решил, что птица давно сдохла и почти разложилась, но вдруг мерзкая тварь зашевелилась. Он едва подавил порыв зажарить ее лазером прямо на ветке. Несомненно, этот поступок переполнил бы терпение Сван.

— У тебя есть дополнительная информация о клиенте? — спросил Торс.

— Этот клиент предлагал вознаграждение за убийство Сэбла Кича в течение последних трех веков. До получения денег отследить источник невозможно, а контракт пока не удалось выполнить никому.

— Не могу понять, как ему удалось прожить так долго? — Дайм пожал плечами.

— Организованность, скорость, везение, семисотлетний опыт. Кстати, Кич не часто позволяет себе оказаться в удачном для нападения положении. Обычно он появляется только в контролируемых Правительством мирах, в зоне действия ИР и под хорошим прикрытием. Удивительно, что здесь он один. Может быть, забыл об осторожности…

— Или решил, что с него достаточно, — предположил Торс.

Сван указала на уходившую от пристани в заросли дорожку.

— Похоже, нам сюда.

Когда они свернули на дорожку, Шиб почувствовал, как волосы встают дыбом на затылке. Ему приходилось бывать в опасных местах, где приходилось надевать скафандр и дополнительный защитный костюм, но здесь ощущение близости смерти не покидало его с самого начала. В городе он стал свидетелем окончания какой-то схватки и не мог не удивиться легкости, с которой хуперы относились к ужасным ранам. Шиб еще раз осмотрел зловещие заросли и покрепче сжал карабин в руках. С земли на него смотрели блестящими голубыми глазами какие-то твари, напоминавшие лягушек с ребристыми гребнями, на ветвях висели какие-то сочащиеся соком скользкие длинные плоды. Существовало ли на этой планете хоть одно место, где можно было расслабиться?

— Пришли. Атакуем дом и ждем ее здесь.

— Ее? — спросил Шиб, глядя вперед. Перед ними возвышалась башня, вокруг которой разрыхленная земля была лишена растительности, словно башня высосала из нее все жизненные силы. Шиб подумал о том, что в такой башне мог бы жить великан-людоед.

Сван явно не занимали подобные мысли. Она повернулась к ним.

— Дайм, выведи из строя автоматическую пушку и спутниковые антенны на крыше. Торс, я хочу, чтобы ты взорвал дверь. Шиб, прикроешь его и выведешь из строя автоматику у двери.

— Сколько там людей? — спросил наемник.

— Одна пожилая женщина. Мы должны . захватить ее и ждать. Клиент скоро должен прибыть сюда. Начали.

Дайм опустил прицельный козырек на глаза, поднял карабин и выпустил четыре коротких импульса. Пока он стрелял, Шиб и Торс подбежали к двери. Установленная на крыше дома Олиан Тай спутниковая антенна вспыхнула и покосилась на кронштейне. Автоматическая пушка, которая повернулась в их сторону в самый последний момент, исчезла в яркой вспышке, затем на землю посыпались обугленные обломки. Торс добежал до двери и установил рядом с замком небольшой механизм, пока его прикрывал Шиб. Они отскочили в разные стороны от двери, и через мгновение маленькая мина взорвалась, а искореженная дверь упала внутрь здания. Наемники проникли в дом.

Сван осторожно пересекла площадку перед домом, внимательно следя за тем, что происходит вокруг. Она увидела, как Дайм обогнул дом, услышала раздавшиеся внутри дома выстрелы и глухие взрывы. Ей показалось, что шум исходит только от Шиба и Торса.

В доме никого не было. Либо Олиан Тай крупно повезло, либо кто-то ее предупредил. Сван вошла вовнутрь, за ней последовал Дайм. Торс стоял в центре гостиной, все двери которой были взорваны или открыты, а Шиб спускался по расположенной по одной стене винтовой лестнице. Она вопросительно посмотрела на них, и они оба покачали головами.

— Домашний компьютер, где Олиан Тай?

— Олиан Тай, Олиан Тай, она за горами и очень далеко! — раздался женский голос, и у Сван не возникло сомнений, кому он принадлежал.

Она рукой подала сигнал Дайму, который мгновенно снял с ремня и поднял вверх какой-то прибор.

— Где ты? — спросила она.

— А, понятно, — отозвалась Тай. — Я должна сообщить, где сейчас нахожусь, чтобы вы могли доставить посланные моим любовником цветы.

— Можно и так сказать, но неужели тебе не интересно узнать, почему мы здесь оказались?

— Все правильно, заставляй меня все время говорить, чтобы твой друг мог запеленговать сигнал. Не слишком умно, честно говоря, учитывая тот факт, что вы разрушили радиоантенну.

— Значит, ты где-то рядом.

Сван подала очередной сигнал рукой. Шиб и Торс уже собирались отправиться на поиски, но следующие слова Тай остановили их.

— Неправильно, этот сигнал поступает по наземной линии к мачте на востоке острова. Сейчас я сижу в салоне «Макай» на Кораме. Кстати, под дом заложено достаточно взрывчатки, чтобы вы вчетвером прилетели ко мне, поэтому предлагаю слушать меня очень внимательно.

— Я слушаю.

— Итак, я знаю, что вам каким-то образом удалось выследить нашего общего друга, контролера Кича. Его здесь нет. Говорят, он отправился на поиски какого-то Старого капитана, чтобы с ним поболтать. Меня интересует только одно: как вы узнали, что он был здесь?

Сван взглядом приказала всем молчать.

— Если я скажу, ты позволишь нам уйти отсюда?

— Позволю.

Опершись локтями на выступающую из земли гранитную глыбу, Тай наблюдала за своей башней. Затем она бросила взгляд на свой приемопередатчик и улыбнулась — как отчаянно жестикулируют наемники! Потом заговорила их лидер.

— Мы выследили Кича при помощи специально разработанного прибора, улавливающего излучения определенных кибердвигателей старых моделей.

Батианка сняла с ремня и подняла вверх какой-то прибор. Тай уставилась на экран. Объяснение звучало вполне правдоподобно, но она не поверила ни единому слову.

— Не верю ни на секунду, — сказала очень довольная собой Тай.

Лишь маленькое зернышко сомнения портило ей веселье — если они не выследили Кича этим способом, как им удалось до него добраться ? Может быть, они искали совсем не Кича… Не имеет значения.

Она подошла к своему антигравитационному скутеру. Когда эти наемники уберутся восвояси, она сможет вернуться домой. Тай заняла кресло пилота и потянулась к стойке управления.

— Олиан, — сказала севшая рядом женщина, — ты все неправильно поняла. Они пришли сюда, чтобы встретиться со мной, а я — чтобы встретиться с тобой.

Тай не узнала улыбавшееся ей лицо, но ее внимание привлек наведенный на нее газовый импульсный пистолет.

— А ты кто такая?

— Не можешь догадаться? — Женщина взяла приемопередатчик Тай и заговорила:

— Сван, говорит клиент. Олиан Тай у меня, скоро встретимся.

Она отключила приемопередатчик, швырнула его на землю и выжидающе посмотрела на Тай. Прежде чем протянуть руки к колонке управления, Олиан вытерла пот с шеи и судорожно сглотнула. Батианские наемники… многие люди были готовы воспользоваться их услугами, потому что культура целого континента на неконтролируемой Правительством планете была основана на этой, не пользующейся уважением профессии, но фактор присутствия на Спаттерджей Сэйбла Кича, личные интересы Тай… ей не нравилось направление собственных мыслей.

— Что тебе нужно?

Женщина примирительно улыбнулась и махнула пистолетом. Тай не могла оторвать глаз от серебристого ствола оружия — даже на самой низкой мощности выстрел снесет ей половину лица.

— О, Олиан, мы поболтаем обо всем, вернувшись в твою чудесную башню. Потом ты сможешь показать мне не менее чудесный музей. Много читала о нем и сгораю от нетерпения увидеть собственными глазами.

Тай включила двигатель и подняла скутер в воздух. Она думала о том, что в воздухе у нее будет единственный шанс выхватить у этой странной женщины пистолет. Возможно, она не знала, как долго Тай была хупером, не имела представления о ее силе.

— Знаешь, Олиан, — продолжала женщина, — глядя на это тело, ты не сможешь догадаться, сколько ему лет и сколько лет оно принадлежало хуперу.

Это тело — одна фраза подтвердила все. Тай вдруг почувствовала себя маленькой и слабой, хотя пленившая ее женщина выглядела более хрупкой и маленькой. Она теперь знала, с кем свела ее судьба, понимала, что немногого сможет добиться, даже если завладеет оружием.

— Ты — Ребекка Фриск, — наконец прервала она молчание.

— Конечно, — охотно согласилась ее спутница.

Заходя на посадку на крышу башни, Тай пришла к выводу, что непременно умрет, если не будет крайне осторожной. Но даже и в этом случае…

— Слезай, — приказала Фриск, когда двигатель заглох.

Олиан просчитывала варианты, которые могли помочь ей остаться в живых. Фриск прилетела к ней из любопытства, в этом не было никаких сомнений, но историческим фактом являлось то, что эта тварь оставляла за собой только смерть и разрушения, куда бы ни направлялась.

— Что тебе нужно именно здесь? — повторила она свой вопрос, направляясь под прицелом к лестнице.

— У тебя проблемы со слухом? Я хочу посмотреть твой музей.

9

Приллы и пиявки собрались в огромных количествах, они жадно пожирали плавающие куски мяса и усиливали хаос, набрасываясь друг на друга — или на глистеров, хотя это ничего им не давало. Видимость в воде была отвратительной из-за взбаламученного ила и вытекших из внутренних органов соков. Концентрация кусков плоти и поднятого со дна ила была настолько высока, что в воде не чувствовалось вкуса ничего другого. Грохот и стук приллов, бульканье и шипение пиявок, заглушающие все остальные звуки, лишь способствовали несчастливому развитию событий.

— К нам что-то приближается, — сказал Рон, поднимая подзорную трубу.

Джанер огляделся и лишь спустя несколько секунд увидел маленькое, но постепенно увеличивавшееся в размерах пятно. Он снял с ремня усилитель и быстро навел его на объект.

— Будь я проклят… — пробормотал он.

— В чем дело? — спросила Эрлин.

— У него — антигравитационный скутер, — ответил Джанер. — Вероятно, вложил все свои сбережения. Вместе с процентами.

Эрлин рассмеялась, а Джанер мысленно это отметил, вешая усилитель на ремень. Приятно было осознавать, что она не всегда оставалась равнодушной к его словам.

Скутер, остановившись, надолго завис над судном. Морякам уже стало казаться, что он собирается остаться в этом положении, но вдруг машина пошла на снижение и опустилась на самое свободное место палубы.

Джанера едва не вырвало, когда он подошел к скутеру. Вонючее, покрытое коростой существо, несомненно, было Кичем, но сильно изменившимся со времени их последней встречи.

— Думаю, уже слишком поздно, — сказал он.

Эрлин прижала диагностический прибор к предплечью, и покрывавшая руку короста мгновенно треснула и стала сочиться красной плазмой. Женщина посмотрела на показания прибора и непроизвольно сделала шаг назад. Кич повернул к ней голову, и похожая на панцирь кожа треснула, обнажив окровавленные мышцы лица и шеи.

— Ты жив, — только и смогла произнести Эрлин. Кич молча смотрел на нее одним слезящимся голубым глазом.

Джанер не мог отвести от него взгляда, как и все матросы. Действовать начал Рон.

— Ребята, спускайте его в каюту. Только осторожно.

— Я к этому не прикоснусь, — сказала Госс.

Рон посмотрел на нее, удивленно подняв брови, и Госс первая подошла к неожиданному гостю. Когда они сняли Кича со скутера, комбинезон на его животе как-то странно надулся, и Джанер на мгновение с ужасом подумал, что из него вываливаются внутренности.

Он заметил вернувшегося и севшего на плечо шершня только после того, как Кича спустили по трапу.

— Рейф доставил посылку, — сообщил разум. — Она находится в багажном отделении скутера. Возьми ее немедленно.

— Ты не имеешь права мне приказывать, — произнес Джанер так громко, что Рон оглянулся и посмотрел на него. Джанер указал на шершня, капитан кивнул и спустился вслед за остальными.

— Пожалуйста, — сказал разум.

Джанер подошел к скутеру и обошел его сзади. Он немедленно узнал посылку, достал ее из багажника и внимательно осмотрел.

— Положи ее в безопасное место… пожалуйста. Джанер направился к двери своей каюты.

— Что в ней? — спросил он.

— Тебя это действительно интересует?

— Нет, — ответил Джанер. Ему уже приходилось получать подобные посылки.

Он понес ее вниз и прошел мимо забитой людьми каюты, в которой на столе лежал Кич. Оказавшись в своей каюте, Джанер уже собирался положить посылку под койку, но разум остановил его.

— Погоди, — сказал он, словно внезапно о чем-то догадался. Джанер по опыту знал, что для разума ничего не происходит «внезапно», тем не менее он подчинился и стал ждать.

Шершень взлетел с его плеча и сел на футляр. Он подполз к центральной плоскости шестигранника. Мгновенно открылось отверстие, и шершень исчез внутри футляра.

— Теперь ты можешь положить его в безопасное место.

Джанер сунул футляр под койку и пошел посмотреть, что происходит с Кичем. Эрлин выгоняла всех из каюты, когда он пришел.

— Убирайтесь все! Немедленно!

Недовольные матросы неохотно вышли из каюты. Медицинские технологии других миров всегда интересовали хуперов в связи с полной бесполезностью для них самих. Они относились к медицине примерно так, как дипломированный врач — к шаманству.

— Ты можешь остаться, — сказала Эрлин, и Джанер лишь спустя несколько секунд понял, что она имела в виду его.

Он уставился на то, что когда-то было Кичем.

— Чем я могу помочь?

Эрлин показала на автодоктора.

— Этот идиотский прибор легко справляется с ранами, нанесенными живым существам. Именно сейчас Кич переходит из состояния трупа в состояние живого человека при помощи нанопреобразователя. Кроме того, он заражен вирусом Спаттерджей, который пожирает мертвые ткани, как пожирал бы живые у нормального существа. Проблема состоит в том, что он начал свое действие, когда все ткани Кича были мертвыми. Кроме того, нам предстоит разобраться в нескольких сотнях кибернетических устройств.

В горле Кича что-то щелкнуло и забулькало.

— Он пытается заговорить.

Джанер не знал, что сказать. Если она не могла с этим справиться… Он снова посмотрел на Кича и почувствовал жалость. Единственным, как ему казалось, выходом было посадить Кича на скутер и отправить с максимальной скоростью в сторону Купола. Скорее всего, он умрет, не долетев, но даже если… Джанер обратил внимание на стимулятор Кича — там имелось гнездо интерфейса.

— Сейчас вернусь, — сказал он и выбежал из каюты. Покопавшись в своем рюкзаке, Джанер взял, что ему было нужно, и бегом бросился назад. К Кичу он подошел с небольшим экраном и оптоволоконным кабелем в руках.

— Должно получиться. Здесь есть синтезатор голоса.

— Конечно получится, — сказал Кич, стоило Джанеру подключить его к персональному компьютеру. — Эрлин, не беспокойся о кибернетике. Я немедленно отключу ее, как только почувствую вмешательство в физические функции.

Эрлин подошла и встала рядом. Она выглядела более спокойно, а от взгляда, которым она посмотрела на него, у Джанера что-то словно перевернулось внутри.

— Верно, — сказала она, — нам предстоит большая работа. Нужно придумать что-то, похожее на резервуар. Наномеханизмы могут нормально функционировать только в жидкой среде, поэтому им не удалось создать наружные ткани. Действие вируса необходимо приостановить «интертоксом». Кич, насколько я понимаю, ты заблокировал боль?

— Да.

— Хорошо, займемся резервуаром.

Эрлин долго смотрела на ящик с инструментами, потом подняла взгляд на Джанера.

— В заднем трюме хранится моноволоконный парус, — сказал Джанер. — Госс говорила, что его подарил какой-то не местный бизнесмен, пытавшийся заработать деньги на замене живых парусов. У Рона не хватило духу сразу же сказать этому горе-бизнесмену, что для обслуживания такого паруса понадобится дополнительный такелаж, не говоря уже о дополнительных матросах. Сейчас парус используется только для защиты корпуса после нападения сверлильщиков. Понятия не имею, как выглядят сверлильщики, но представляю, какой урон они могут нанести. Мне понадобится примерно час, чтобы все подготовить.

— Займись этим, — сказала Эрлин.

Джанер повернулся, чтобы уйти, одновременно вспоминая, какие материалы для ремонта судна он видел в трюме. Ему необходимо было сделать раму, достаточно прочную, чтобы выдержать несколько сотен литров воды. Может быть, придумать что-нибудь вроде гамака? Беспокоиться о прочности моноволоконной ткани не приходилось. Нужно было проверить ее на разрыв, хотя он знал, что пробить ее можно было только из оружия, подобного импульсному пистолету.

— Джанер… — сказала Эрлин. — Не знаю, как сказать… — начала она.

— Тогда не говори. — Он направился к двери.

* * *

Наемники явно были недовольны. Он быстро поняли, что Фриск прилетела на остров гораздо раньше них, а им отвела неблаговидную роль приманки.

— Ты послала сообщение с предупреждением? — спросила Тай. Фриск продолжала рассматривать нависшую над ней фигуру Скиннера и ответила рассеянно:

— Нет, его послал Блюститель. Мы отследили сигнал и убедились в том, что в этой зоне нет подразумов. Расскажи, как тебе удалось узнать все детали?

Тай посмотрела на скульптуру и задумалась, кого имела в виду Фриск, говоря «мы». Она также отчаянно пыталась придумать какую-нибудь правдоподобную историю, способную улучшить ее положение, обеспечить возможность выхода из практически безвыходной ситуации. Она вдруг вспомнила некоторые факты из жизни Фриск и Хупа — когда-то они занимались кражами произведений искусств и интересовались живописью.

— Покидавший планету моряк передал мне свою коллекцию картин. Я не верила, что они соответствуют действительности, пока не отправилась на остров Скиннера.

— Ты видела Скиннера… во плоти? — недоверчиво спросила Фриск.

Олиан пристально посмотрела на нее.

— Да, я видела, во что превратился Джей Хуп. Фриск невесело улыбнулась и пошла дальше по залу музея. У каждого экспоната она останавливалась и изучала его мучительно долго. Иногда женщина смеялась, иногда — раздраженно качала головой. Наверняка ее поведение было не чем иным, как игрой.

— Впечатляющая коллекция, — сказала она наконец, останавливаясь рядом со скульптурой, изображающей ее саму, какой она была когда-то. — Некоторые вещи отражены правильно, но есть ряд неточностей.

— Например?

Фриск небрежно махнула рукой.

— Древнее огнестрельное оружие повсюду таскал Эон Талска. Дуон использовал быстрозаряжаемый мини-пистолет или старый и громоздкий импульсный пистолет. Они часто спорили об эффективности оружия, которым пользовались. Помню, они даже состязались в быстроте стрельбы. Конечно, победил Дуон. Он убил пятнадцать или двадцать выпущенных нами контролеров ЦСБЗ. Эон уложил пять контролеров точными выстрелами в голову.

Тай потянулась к висевшему на поясе устройству, но тут же почувствовала на запястье железную хватку и увидела перед глазами ствол электрошокового пистолета в руке батианки, которую, как она теперь знала, звали Сван.

— Это — всего лишь магнитофон. Я проверяла, работает ли он.

Наемница вопросительно посмотрела на Фриск. Та кивнула.

— Пусть записывает, останется историком до конца жизни.

Именно в этот момент Олиан поняла, что не погибнет только в том случае, если будет вести себя умно. На Спаттерджей Фриск прилетела из-за Кича, а здесь оказалась вследствие любопытства. Инстинкт самосохранения тем не менее не позволит Фриск оставить свидетелей, способных подтвердить, что она все еще жива. Тай, наблюдая за тем, как Сван опускает пистолет и отходит, подумала, понимают ли это наемники.

— Он точно изобразил Джея, — сказала она. — Впрочем, это неудивительно — его воспоминания об острове Скиннера значительно свежее, чем воспоминания близнецов Талска.

Фриск посмотрела на нее взглядом человека, полностью контролировавшего ситуацию, явно ожидая объяснений. Олиан понимала, что старая разбойница ожидала от нее какой-нибудь уловки. Тай, обведя рукой все экспонаты, изобразила пренебрежение или равнодушие.

— Я имею в виду художника, — объяснила она. — Каждый экспонат изготовлен в соответствии с его эскизами или картинами. Что касается Дуона с огнестрельным оружием, то близнецов очень легко спутать.

— Кто этот художник?

— Его зовут Спрейдж, один из Старых капитанов. Фриск задумалась на минуту.

— Такого имени не помню, — сказала она. — Хотя, возможно, узнала бы лицо.

— Оно не слишком запоминающееся. Его автопортрет вряд ли получил бы какие-нибудь призы.

Ребекка Фриск окинула взглядом зал музея.

— Где они?

— Что именно? — спросила Тай, умышленно глядя на наемников, словно ища способ убежать от них. Все зависело от того, поверит ли ей Фриск.

— Где эти картины?

Олиан посмотрела на нее так, словно была удивлена проявленным ею интересом, потом поспешила изменить выражение лица.

— У меня их нет, — быстро сказала она. — Картины остались у Спрейджа.

Фриск, как и надеялась Тай, улыбнулась, услышав такую неприкрытую, как ей казалось, ложь.

— Где ты их хранишь? Не смей меня обманывать! Ты знаешь, что от этого может зависеть твоя жизнь.

Тай ответила не сразу.

— Я храню их в вакуумном сейфе. Картины выполнены на бумаге из водорослей, некоторые из них — очень старые. Рискованно выставлять их в зале.

— Ты могла разместить их в вакуумных витринах.

— Могла, но они подвержены воздействию света, — сказала Тай и попыталась сменить тему разговора. — А что еще я изобразила неправильно?

Отвлечь Ребекку Фриск было трудно.

— Я хочу увидеть эти картины. Покажи мне их.

«Попалась», — подумала Тай, хотя ее немного беспокоила легкость, с которой проглотили ее наживку. Никто из восьмерки не был настолько глуп, не говоря уже о наемниках. Возможно, они просто были уверены в том, что совместными усилиями смогут расстроить любой коварный замысел. Тай затравленно огляделась, словно в поисках выхода. Наконец, она посмотрела Фриск прямо в глаза.

— Я отдам их тебе, если ты сохранишь мне жизнь.

— Почему ты решила, что я намереваюсь тебя убить?

— Ты забыла, что я все о тебе знаю.

Лицо Ребекки выражало смертельную скуку.

— Покажи мне картины, или я прикажу Сван отрезать тебе пальцы по одному, пока их не увижу.

Тай бросила взгляд на батианку — та выразительно похлопала ладонью по висевшему на ремне кривому ножу. Резко кивнув, Олиан направилась к двери. Двое батианцев мгновенно оказались рядом, когда она вышла на залитую изумрудным солнечным светом поляну. Решили, что она попытается сбежать именно сейчас? Тай специально споткнулась, показывая, какой слабой сделал ее страх, потом пошла вперед очень медленно. Сван толкнула ее в спину, и она снова споткнулась. С трудом удержав равновесие, Олиан двинулась вперед. Это был ее единственный шанс, и любые ошибки исключались.

Скоро они подошли к разбитой двери, Фриск первой вошла в дом, за ней последовал один из наемников. Сван подтолкнула ее, и Тай переступила порог.

Когда все оказались в гостиной, Фриск осмотрела Тай с головы до ног.

— Итак? — сказала она, полагая, что полностью контролирует ситуацию.

— Я должна обратиться к домашнему компьютеру, — глухим голосом ответила Олиан.

Фриск кивнула Сван, наемница быстро подошла к Тай и прижала к ее затылку ствол электрошокового пистолета. Женщина откашлялась, прежде чем заговорить:

— Домашний компьютер, открыть ложную стену.

Стена, на которой были расположены два окна, мгновенно сдвинулась в сторону. Окна мигнули и погасли, оказавшись экранами. Стала видна овальная дверь, лишенная, как казалось, каких-либо запорных механизмов.

— Домашний компьютер… — Тай чувствовала, что ствол пистолета еще сильнее прижался к затылку. — Домашний компьютер, отменить блокировку и открыть герметичный сейф.

Раздался громкий металлический звук, затем — щелчки и шипение, и овальная дверь, настолько толстая, что напоминала бочку, открыла вход в сферическую камеру. В центре камеры стояли два продолговатых, похожих на гробы ящика. Олиан очень осторожно показала на один из ящиков.

— Картины там. Можешь посмотреть, если хочешь. Фриск мгновенно заподозрила неладное.

— Ты, — она взглянула на одного из наемников. — Кажется, тебя зовут Шиб, верно? Вытащи этот ящик.

Держа в одной руке лазерный карабин, приставив приклад к бедру, батианец осторожно вошел в камеру. Он присел, схватился за ручку, торчащую из торца ящика, дернул и, обернувшись, вопросительно посмотрел на Тай.

— Он зафиксирован на полу реагирующим на ладонь датчиком, — сообщила она.

— Войди туда вместе с ней, — приказала Фриск Сван, — разблокируй ящик и вытащи его.

Наемница прижала ствол пистолета к затылку Тай, Олиан подождала, пока из сейфа вышел и отошел в сторону Шиб. Слегка пригнувшись, она переступила через порог камеры и вдруг изо всех сил нанесла локтем удар назад. Батианка крякнула и отступила на шаг, Тай нанесла ей удар ногой в пах и мгновенно прижала ладонь к сенсорной панели рядом с дверью. Дверь начала закрываться, но недостаточно быстро. Тай увидела вспышку и мгновенно почувствовала жгучую боль в бедре — кто-то попал в нее лазерным лучом. Она попятилась, наткнулась на ящик и, обернувшись, успела заметить, что Сван навела на нее электрошоковый пистолет. Никто не мог остановить закрывавшуюся дверь, но половина заряда, тем не менее, попала в Тай. Ее словно ударило ослепительно ярким молотом и отбросило к стене сейфа. Тай слышала сыпавшиеся из уст Фриск проклятия. Звук закрывавшегося запорного механизма двери сообщил ей, что у нее есть шанс сохранить себе жизнь, и в следующий момент она потеряла сознание.

Амбел поднялся на судно первым, потом свесился через борт, чтобы поймать брошенный ему трос. Быстро перебирая руками, он затащил на палубу несколько пропитанных свежей лиловой кровью кожаных мешков. Вслед за капитаном на борт поднялась Энн. Планд вопросительно посмотрел на окровавленные разрезы на ее одежде.

— Проклятые приллы, — пробормотала она.

У последовавших за ней матросов были такие же разрезы на одежде. Голлоу и Силд отправились вниз, чтобы залечить раны. Борис остался на палубе, зажимая рукой глубокую, сочащуюся кровью рану на животе. Он жевал ус — явный признак раздражения. У Амбела, как сейчас заметил Планд, тоже была порвана одежда. Крови, конечно, не было — раны слишком быстро затягивались. В свое время его подружка с Земли Эрлин даже высказывала предположение о том, что в теле капитана вообще не было крови. Вспомнив об этом, Планд хихикнул и пошел помогать спускать в трюм мешки с мясом и заполнять бочонок для кормления паруса. Он поискал взглядом Пека и увидел его у кормового леера, склонившимся над бочкой и засыпавшим в нее соленые дрожжи. Он позвал его; Пек, завязав мешок с дрожжами, бросил его на палубу и подошел. Не сказав ни слова, он стал помогать Планду и другим матросам, а Амбел без посторонней помощи поднял и привязал к борту шлюпку.

— Ребята, несколько кусков оставьте на палубе, может быть, нам удастся приманить парус, а потом отправимся за очередной большой пиявкой, — сказал капитан.

Все дружно застонали, кроме Пека, который был странно молчаливым.

— Пек, ты в порядке? — спросил Амбел.

— Проклятье, лучше бы с вами отправился на берег — проворчал тот.

— В следующий раз. Как дела с тростником?

— Бочка стеблей и бочка плодов, — угрюмо ответил Пек.

— Отлично! — Капитан хлопнул его по плечу. — Часть браги продадим в «Живце», когда вернемся, из остального сварим себе смолу. Запечатай бочки и спусти их в трюм.

— Он нормально себя вел? — спросил Амбел у Планда, когда Пек пошел выполнять приказ.

— Болтал много, — ответил Планд. — То кричал, то бормотал, а так — ничего нового.

— Гм-м, — задумчиво протянул капитан.

Ночью дремавшего на вахте Бориса разбудил шум крыльев. Он сразу же заметил длинную шею и крокодилью голову — у мачты топтался парус, жадно пожирая куски мяса червя-носорога. Затем моряк стал свидетелем удивительного зрелища: парус выронил из пасти непроглоченныи кусок и стал внимательно смотреть на море.

— Кто это? — прорычал он.

Борис, посмотрев в ту же сторону, сразу же увидел всплывшего рядом с судном молли-карпа. Парус, громко лязгнув зубами, закрыл пасть и замер. Могло показаться, что два эти существа пытались переглядеть друг друга. Борис потряс головой, чтобы перестать об этом думать, и снова прислонился к лееру.

На следующее утро огромный парус занял привычное для него место и с интересом наблюдал, как проснувшиеся матросы поднимаются на палубу.

Первым появился Пек, он вылил за борт ведро нечистот, посмотрел на поднявшуюся в воде возню и помочился.

— Доброе утро, Пек, — поздоровался Борис.

Тот что-то буркнул в ответ и направился к бочонку с питьевой водой. Когда на палубе появились несколько младших матросов вместе с Энн и Пландом, Пек уже установил жаровню и раздувал в ней угли. Часто он выпрямлялся, чтобы откашляться, вытереть слезящиеся глаза или выругаться. Энн, подбоченясь, наблюдала за ним с выражением явной тревоги на лице. Когда Пек, наконец, обратил на нее внимание, женщина свирепо посмотрела на него, подняла с палубы брошенное грязное ведро и спустилась вниз.

— В чем дело? — спросил Пек у Планда.

— Если до сих пор не понял, никогда не поймешь, — сказал подошедший с небольшим кувшином и кожаным мешком моряк.

Пек пожал плечами и продолжил раздувать угли, а Планд налил в сковороду масло и поставил ее на жаровню. Когда угли наконец раскалились и сидевший на корточках Пек отодвинулся от жаровни, Планд положил на сковороду квадратные ломтики мяса бокси. Громкое шипение и разнесшийся по палубе ароматный дымок заставили Амбела выйти из каюты.

— А, бокси, — сказал он и посмотрел на Планда. — Посмотри, не осталось ли у нас бекона из Купола?

Планд кивнул и пошел выполнять просьбу капитана. Амбел проводил его взглядом и задумался о том, что странно было называть беконом пищу, которую отделяли от свиньи несколько световых лет. Потом он обратил внимание на парус, который громко чихал от поднимавшегося из сковороды дыма и явно сомневался, стоит ли здесь оставаться.

— Как тебя зовут? — спросил капитан, как того требовала учтивость — ведь все паруса носили одинаковые имена.

Парус повернул к нему голову, обнажил зубы в некотором подобии улыбки, и Амбел непроизвольно сделал шаг назад, поняв, насколько огромным он был.

— Обманщик ветра.

В ответ раздался дружный вздох удивления. Матросам еще не приходилось встречать парус, которого звали бы не Ловец ветра. Доходили слухи о существовании паруса, который первым понял, что имя может быть индивидуальным, но они, как и все остальные хуперы, отвергали их как полную чепуху.

— Шучу, — сказал парус. — На самом деле меня зовут Ловцом ветра.

Матросы закрыли рты и занялись делом, стараясь поскорее забыть это случайное отклонение от привычного хода событий.

— Рад познакомиться с тобой.

Амбел внимательно рассмотрел великана. Он уже заметил прикрепленное к голове устройство в форме боба и догадался, что это такое.

Парус фыркнул и взмахнул крыльями.

Обманщик рассматривал судно с живым интересом, вспоминая события, происходившие очень давно, когда он был здесь в последний раз. Тогда на борту была женщина с Земли, которую он попытался укусить, когда она подкралась к нему, чтобы взять образец кожи. Затем капитан с несколькими матросами и женщиной сошел на берег и, после драматических событий, о которых парус узнал значительно позже, вернулся на судно с ящиком, который находился здесь до сих пор. Парус даже иногда слышал шепот. Человек, которого он когда-то сбросил с вершины Большого кремня, находился здесь, по крайней мере частично.

Он проверил реи, убедился в том, что они хорошо смазаны и свободно поворачиваются в гнездах, а также в том, что практически нет люфта в механизмах управления всех трех мачт. Натянув тросы, Обманщик ветра освободил носовой и кормовой паруса и проверил плавность их управления. Все было в порядке. Он опустил голову, чтобы сообщить об этом капитану, но резко отдернул ее, почувствовав запах подгоревшего мяса. Почему люди предпочитали превращать почти в пепел отличное свежее мясо перед его употреблением в пищу? Впрочем, не только это в поведении людей казалось ему непонятным. Наблюдая за поедавшими жареное мясо матросами, он вспоминал далекое прошлое.

Обманщик ветра был самым умным из всех парусов и первым заинтересовался этими странными, спустившимися с неба существами, но автоматические пушки и системы сигнализации, установленные вокруг занятого людьми острова, были способны отпугнуть даже самых любознательных, и такая ситуация сохранялась в течение очень долгого времени. Затем, когда на планете появилось больше этих существ, система обороны была демонтирована и люди стали выходить за границы острова. Любопытство, которое испытывал Обманщик, превратилось почти в болезнь, когда люди стали строить из дерева подвижные оболочки и странствовать в них по морям.

Он старался держаться на расстоянии, но иногда, особенно ночью, подлетал близко и вслушивался в звуки, при помощи которых люди общались между собой. Он быстро понял, что звуки были языком, аналогичным языку парусов, и стал запоминать слова. Для того чтобы узнать значения слов, понадобилось значительно больше времени, почти один человеческий век, но и после этого он с трудом понимал, что для описания ветра людьми используется лишь несколько слов. А что касалось имен…

Когда Обманщик увидел дрейфующее судно без обычного тканевого паруса, он мгновенно понял, какие возможности открываются перед ним. Сев на реи и посмотрев сверху вниз на удивленных моряков, он сказал тогда: «Я — Ловец ветра». Так все и началось. Скоро к нему присоединились другие паруса — заниматься этим оказалось значительно интереснее, чем сидеть на скале и постоянно обсуждать погоду. Они, в отличие от самого первого Ловца ветра, не сразу уяснили идею, что каждая личность может иметь индивидуальное имя, а когда уяснили, уже установилась традиция — называть все паруса одинаково. Эту традицию нарушил самый первый Ловец, изменив свое имя на Обманщика ветра. Впрочем, он всегда первым нарушал традиции.

Вернувшись из воспоминаний в реальность, парус открыл через стимулятор канал связи, установленный еще ночью, и сразу же получил сообщение:

«Все так же торгуешь памятниками культуры?»

«Ты еще там?» — спросил парус, по-прежнему испытывая трудности в общении и не раскрывая рта.

«Мне никуда не деться, пока эта поганая рыба не надумает опорожнить кишечник», — услышал он раздраженный голос Снайпера.

«Значит, ты не контролируешь этого безумного карпа?»

«Нет, пока подзаряжаюсь, чтобы подготовиться к выходу на свободу. Этот молли несколько сбит с толку, ему вдруг приспичило поплавать рядом с судном. В принципе понятно, он так далеко от дома. Скажи, сколько Блюститель платит за твои услуги?»

«Тысячу в день».

«Я так и думал. Но что ты надеешься увидеть на этом судне?»

«Ничего особенного. Я просто проголодался и устал. Решил остановиться. Чем дольше здесь нахожусь, тем больше денег получу. Полечу дальше, если Блюститель прикажет. Не вижу смысла слишком стараться».

«Нравится получать зарплату, верно? Тебе никогда не приходило в голову, что несколько кусков мяса — слишком низкая оплата работы парусом? Если бы тебя не было, им понадобился бы дополнительный парус, такелаж и матросы».»

Обманщик заморгал и осмотрел «Странника». Борис стоял у руля и управлял судном, а остальные занимались какими-то пустяками. Да, на протяжении веков он видел, как изменяется конструкция судов хуперов, но до этого момента считал, что они нужны лишь для более удобного размещения его собратьев. Только сейчас парус с удивлением понял, что преимущества были несколько односторонними. Через стимулятор он получил доступ к текстовому файлу, описывающему суда хуперов и методы их использования.

«Члены команды получают процент от прибыли».

«Парус тоже может потребовать свою долю. Правда, скорее всего, ему придется оставаться на судне до окончания плаванья».

Снайпер передал ему адрес одного сайта, и Обманщик с интересом изучил образцы договоров о найме. Когда он перестанет работать на Блюстителя, то изменит ситуацию коренным образом.

Рана на бедре уже беспокоила ее значительно меньше, чем последствия выстрела из электрошокового пистолета. Раздвинув обгоревшую ткань брюк, Олиан увидела, что она уже затягивается розовой рубцовой тканью. Батианцы и Фриск были настолько уверены в себе, что забыли, что их противник — тоже хупер, причем проживший в этом качестве достаточное количество лет. Если бы она была обычным человеком, Сван едва ли почувствовала бы ее удары — батианцы славились крайней выносливостью и стойкостью.

Как бы то ни было, ей удалось выжить. Давно стихли звуки взрывов, а также душераздирающий вой уничтожаемого домашнего компьютера. Они, конечно, пытались взорвать или разрезать дверь, но Тай знала, что ей ничего не угрожало, после того как дверь закрылась. Для разрушения метрового слоя материала, до сих пор называемого просто «прадорской броней» и являвшегося сверхпроводящим и крайне ударопрочным экзотическим металлом, применение которого являлось одной из причин, по которым древняя война продолжалась так долго, требовалось такое количество энергии, что это не могло не привлечь внимание Блюстителя. Фриск не осмелится так рисковать. Между прочим, эта тварь даже не смогла понять, зачем ей понадобился такой непроницаемый сейф, потому что не знала, что в нем хранится. Тай схватилась за край одного похожего на гроб ящика и с трудом встала на ноги, затем приложила ладонь к запору на верхней поверхности.

— Открыть просмотровую панель.

Прямоугольное окно на хромированной крышке стало прозрачным. Никаких картин внутри не было.

— Я правильно передала все черты твоего лица.

Олиан пристально смотрела на лежавшего в гробу Дэвида Гренанта. Затем, легонько ударив пальцем, включила сенсорный пульт управления и стала изучать показания приборов. Система питания работала бесперебойно, содержание «интертокса» поддерживалось на должном уровне — в таких условиях пленник мог существовать вечно. Она нажала клавиши в последовательности, которую использовала крайне редко, и стала ждать. Через минуту лицо Гренанта задергалось, потом открылись глаза. Несколько секунд он явно не мог понять, где находится, потом стал трясти и крутить головой. Она и раньше замечала, что ему требовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, какая судьба ему уготована. Женщина спокойно наблюдала, как открывается его рот в беззвучном крике, как запотевает окно от его дыхания. Заточение Гренанта было одним из самых ужасных наказаний, рожденных богатым воображением Фрэнсиса Койана, и Тай не собиралась ничего менять — в конце концов так создавалась история. Она нажала на кнопки в обратной последовательности, пленник постепенно успокоился и закрыл глаза.

Если ее план, осуществляемый в течение столь долгих лет, достигнет желанной цели и она откроет музей на Земле, этот экспонат станет основой ее богатства. Женщина улыбнулась, потом вдохнула носом воздух. Сначала ей следовало выбраться отсюда, прежде чем воздух, больше не возобновляемый домашним компьютером, станет совсем плохим.

Хромая, она подошла к пульту управления дверью и замерла в нерешительности. Невозможно было предугадать, что ждет ее, — Фриск могла оставаться в доме, хотя прошло уже несколько часов. Тай медлила, и вдруг индикатор на пульте управления мигнул и, щелкнув, замок начал открываться. Она не прикасалась к пульту! Тай в ужасе уставилась на дверь — закрыть ее можно было только из полностью открытого положения.

Гренант! Она проковыляла к гробу и приложила ладонь к датчику замка.

— Открыть!

Черные линии разделили на четверти крышку ящика, потом эти четверти начали медленно расходиться. Гренант лежал в одежде, скрюченные пальцы застыли над грудью, там, где он пытался царапать крышку. На бедре висела пустая кобура. Проклятье! Она совсем забыла, что его оружие — у выставленной в зале музея скульптуры. Тай боялась поднять голову и посмотреть на полностью открывшуюся дверь.

— Кажется, вам советовали убраться отсюда, — услышала она раздраженный голос.

Олиан долго смотрела на развалины, в которые Фриск и батианцы превратили ее дом, потом перевела взгляд на существо в дверном проеме — моллюска в раковине цвета железа, длиной около полуметра.

Моллюск открыл створки, между которыми замерцали зеленые огоньки, и заговорил:

— Тебе повезло — ты осталась жива. А кто твой друг?

— А ты кто такой? — спросила Тай, хлопнув ладонью по датчику замка гроба.

— Я — ПР-12, меня обычно посылают убирать дерьмо за людьми, — сообщил ей железный моллюск. — А здесь я вижу много дерьма. Может быть, хочешь сообщить через меня обо всем Блюстителю?

— Закрыть.

Женщина посмотрела, как выполняется команда, и только после этого отошла от ящика-гроба. Когда она приблизилась к двери, зонд отлетел и завис в центре комнаты. Коснувшись ладонью пульта, Тай закрыла сейф и стала осматривать разгромленную комнату. Это был обычный вандализм — словно некто, вооруженный газовым импульсным пистолетом, сошел с ума. Вся мебель была сожжена, даже пол и потолок обуглились, все шкафы разбиты. Везде валялись и уже сгоревшие, и еще тлеющие книги; компьютерный пульт представлял собой полностью выгоревшие обломки.

— Судя по всему, они за что-то обиделись на тебя. Тай мгновенно поняла, что моллюск заговорил совсем другим голосом, впрочем, именно это он и хотел ей сообщить. Обходя обломки, женщина направилась к выходу. Зонд последовал за ней.

— Обиделись? — переспросила она.

— Я имею в виду наемников-батианцев, которые, предположительно, пришли сюда, чтобы найти Сэйбла Кича, — сказал Блюститель.

— О, я не считаю это обидой.

Она вышла на залитую зеленоватым светом, лишенную растительности площадку.

— Как мне кажется, тебе нанесен чрезмерный ущерб.

— Но не ими, как мне кажется. Не их стиль. Скорее всего, все это, — Олиан, не оборачиваясь, показала большим пальцем на дом, — дело рук их заказчицы, которая поняла, что не сможет достать меня. Эта особа давно известна своей раздражительностью, точнее, просто безумна.

Тай направилась к зданию музея, зонд опередил ее и влетел в зал. Приятный сюрприз — здесь ничего не было разрушено. Зонд висел над головой Скиннера, и вместе они представляли собой зловещую композицию.

Тай подняла на него взгляд.

— Никакой взрывчатки? Никаких ловушек?

— Все чисто, — ответил ПР-12 своим голосом.

— Я так и думала. Высокомерие и забота о собственных интересах не позволили ей разрушить все это.

— Кого ты называешь заказчицей? — спросил зонд снова голосом Блюстителя.

— Ты еще не догадался?

— У меня есть некоторые мысли, но я хотел бы услышать твой ответ.

— Ребекку Фриск. — Тай посмотрела на скульптуру женщины, о которой шла речь. — Вероятно, она заняла тело другого человека. Для того чтобы человек, которого она поместила в свое прошлое тело, сыграл роль Ребекки Фриск, понадобилось глубокое перепрограммирование, впрочем, у нее был доступ к прадорским технологиям порабощения, которые она использовала без угрызений совести или моральных ограничений.

— Значит, женщина, которую на Земле мы приняли за Фриск и стерли ей память, невиновна, — сказал Блюститель.

Тай показалось, что Блюститель специально пытается выглядеть тугодумом. Возможно, ИР иногда испытывают трудности в оценке интеллекта людей, с которыми общаются.

— Итак, что ты собираешься сделать, признав очевидное?

— Пока ничего. Здесь у меня нет достаточных полномочий.

Историк поморщилась и со злостью посмотрела на зонд.

— Сделай одолжение. Обычный гражданин может поверить в подобную чепуху, но только не я.

Железный моллюск подлетел ближе и шире раскрыл створки. Такое действие можно было понять только как улыбку. Потом створки закрылись, а голос Блюстителя стал резким.

— ПР-12, анализ.

Наверное, Блюститель хотел, чтобы она слышала их разговор. Других причин оставаться в звуковом режиме не было, потому что Блюститель и зонд могли общаться в тысячу раз быстрее другим способом или даже стать единым разумом.

— Изученные мной обломки принадлежат построенному после заключения перемирия прадорскому межпланетному грузовому кораблю. Вероятно, она использовала небольшой тактический заряд, чтобы взорвать его, и под прикрытием взрыва покинула корабль в отделяемом отсеке, — доложил ПР.

— Олиан Тай, как ты считаешь, почему она прилетела сюда? — спросил Блюститель.

Вопрос застал Тай врасплох. Может быть, она недостаточно быстро соображала?

— Чтобы разобраться с Кичем. Это первое, что приходит в голову. Она могла также оказаться здесь, чтобы найти мужа, или просто по прихоти. Трудно предсказывать действия такого человека. А ты как считаешь? Почему она здесь?

— Не могу сказать. Крайне сложно оценить столь древнюю личность. Знаю только, что кому-то хочется, чтобы ее присутствие здесь не сохранялось в тайне. Прежде чем ты подтвердила ее присутствие, я наблюдал за несколькими непонятно кем нанятыми агентами, распространявшими слухи об ее прибытии на планету. Занятно, как ты считаешь?

— Может быть, это выгодно какому-нибудь ее врагу? — предположила Тай.

— Возможно.

— А как иначе? Ты знаешь, какой будет реакция на ее появление.

— Знаю и уже наблюдаю за ней, — сказал Блюститель. — Старые капитаны уже объявили сбор — не сомневаюсь, чтобы договориться о том, как ее выследить и бросить в стаю пиявок.

Тай повернулась и вышла из своего музея, дотом остановилась и долго смотрела на башню.

— Полагаю, эта стерва уничтожила мой антигравитационный скутер.

— Не отчаивайся, Олиан Тай. Спрейдж уже направляется к тебе, зная, что ты ни за что не захочешь пропустить такое событие.

— Ты сообщил ему? Как ты узнал обо всем? Почему послал зонд?

— Твой домашний компьютер обратился ко мне, прежде чем окончательно отключиться. Кроме того, он сообщил мне код замка твоего сейфа. Желаю удачи, Олиан Тай.

Тай оглянулась и посмотрела на зависший неподалеку зонд.

— Подожди, ты не сказал, почему здесь оказалась

Фриск!

В этот момент Двенадцатый встряхнулся, словно от разряда.

— Он уже отключился.

— Блюститель не ответил на мой последний вопрос…

— Босс не знает, почему она оказалась здесь, но считает, что возможна любая комбинация из трех причин: убить Кича, найти мужа, умереть самой. Он сказал, что последний исход не вызывает сомнений, хочет она сама этого или нет. — Наградив ее своей полной зеленых огней улыбкой, зонд взмыл в небо.

10

Первый самец-глистер почувствовал вибрацию и изменение направления течения, но решил, что ему ничего не угрожает. Он продолжил рвать мясо и жадно его поглощать, отлично понимая, что лишь немногие обитатели моря способны разрушить исключительно крепкий панцирь. Наличие большого валуна, который стал виден, когда изменившееся течение немного разогнало облако органических соков, озадачило его лишь на мгновение, потом он снова зарылся носом в пищу. Удивление несколько усилилось, когда глистер заметил, что валун почему-то приблизился. А когда он вдруг поднялся и уставился на него из темноты огромными глазами, у глистера имелось лишь несколько секунд, пролетевших в замешательстве, прежде чем его панцирь хрустнул в ужасных челюстях.

Очертания тела Кича были едва видны сквозь серебристую моноволоконную ткань. Он лежал, свернувшись калачиком, с похожим на хромированного краба автоматическим доктором на боку. Шланги и кабели тянулись из жидкости, в которой он плавал, к миниатюрной фабрике для производства лекарств, устройству очистки, , компьютеру Джанера и другому, собранному наспех, оборудованию.

— Это все, на что мы способны, — вздохнула Эрлин.

Джанер заметил, как трясутся ее руки. Ему удалось подремать пару часов, а она не смыкала глаз всю ночь. Джанер подошел к ней и взял за локоть. Она прижалась к нему, положив голову ему на грудь.

— Будет лучше, если ты ляжешь на койку, — сказал Джанер.

Эрлин кивнула, не отрывая головы от его груди, и позволила проводить себя в каюту, которую занимала вместе с Госс, и усадить на постель.

— Ты посмотришь за показаниями приборов? — спросила она.

— Конечно.

— Ты — хороший человек.

— Спорное утверждение.

Джанер наклонился и попытался повернуть ее, чтобы она могла лечь. Эрлин обняла его за шею и, прежде чем он успел что-то понять, крепко поцеловала. Поцелуй длился долго.

— А это — хорошая мысль? — спросил мужчина. Она расстегнула молнию на комбинезоне и подняла на него взгляд.

— Я этого хочу. А ты?

Синеватых, едва заметных на темной коже колец было не так уж много. Джанер положил руку на ее шею, потом скользнул вниз, накрыв ладонью маленькую грудь, и почувствовал, каким твердым мгновенно стал сосок.

— Помоги мне раздеться. У меня совсем нет сил. Джанер снял комбинезон с ее плеч, потом потянул его вниз, снимая с бедер, которые она с готовностью подняла. Затем пришел черед ботинок. Женщина лежала и лениво гладила себя по животу.

— Усталость всегда возбуждает меня.

— Меня тоже.

Он начал так торопливо раздеваться, что она захихикала и никак не могла остановиться. Эрлин была теплой и мягкой, ее тело восемнадцатилетней девушки обладало двухвековым опытом занятий любовью. Джанер, едва разменявший второй век, многое узнал о том, как лучше использовать все части человеческого тела.

* * *

Потирая глаза и почесывая живот, капитан Драм вышел из каюты. Наверное, прошлым вечером он слегка переел моллюсков-молотов и перепил рома из морского тростника, но не до такой же степени, чтобы нанести вред здоровью! Лишними оказались мозги глистера с гренками. Вызванные этим блюдом галлюцинации были связаны с полетами и продолжались всю ночь, поэтому Драм чувствовал вялость и легкую тошноту и не сразу понял, что существо, наполовину торчавшее из воды рядом с островком водорослей, не было кем-то из известных ему морских чудовищ.

— Орлие, дружище, поднимай якорь.

Драм подошел к лееру, чтобы получше рассмотреть неизвестную тварь. Глаза его словно закрывала пелена, и часть мозга пыталась опровергнуть странное зрелище. Наконец и эта часть согласилась, что он видит на золотистой броне прадорские пиктограммы.

Рядом с ним остановился первый помощник Джек.

— В чем дело, кэп? О…

— Это — легкий прадорский эсминец, — сказал Драм, — защищенный этой треклятой броней, которую почти невозможно пробить. — Он обернулся, чтобы посмотреть, поднял ли Орлие якорь, и поспешил к штурвалу, на ходу крикнув парусу: — Просыпайся, Ловец!

— Нас берут на абордаж! — вдруг закричал Джек. Прежде чем капитан успел отреагировать, на палубе появилась фигура в черном защитном костюме наподобие панциря с каким-то странным оружием в руках. Вспышка сопровождалась клубами дыма, затем раздался звук выстрела, и в тот же миг Джек свалился за борт. Его разорвало на части, прежде чем он успел коснуться воды, и все видели, как высоко в воздух, кувыркаясь, взлетела нога. Еще один убийца в черном появился на палубе, за ним — еще один.

— Бей их, ребята!

Орлие бросил в появившегося на палубе последним бандита якорь. С отвратительным хрустом якорь сложил бандита пополам, и тот упал на палубу. Громко крича, Орлие бросился на следующего, но что-то вдруг оторвало его от палубы и отбросило метра на четыре назад. Он упал на спину и уставился на дымящуюся дыру в животе.

— Эй! Это только…

Глухой взрыв прервал его, раскидав куски тела по палубе.

Капитан поднял наконечник гарпуна, который затачивал Баннер на крыше надстройки, и бросился в драку.

— Еще один шаг, и ты умрешь.

Драм замер как вкопанный и огляделся. Он увидел женщину, направившую на него мощный импульсный пистолет. Судя по всему, она не собиралась шутить: понадобится два или три выстрела, но ему не удастся устоять на ногах. Эти люди, кем бы они ни были, были хорошо подготовлены и знали о выносливости хуперов.

Женщина выглядела явно удивленной.

— Ты? Не узнаешь меня, Бурдючок?

Драм даже не помнил, когда его называли так в последний раз. Но и тогда лишь определенная группа людей знала эту кличку. Тошнота поступила к горлу, когда капитан догадался, кем была эта женщина. Сначала он решил, что она изменила внешность при помощи пластической операции, но быстро понял свою ошибку. Человек, сдавшийся ЦСБЗ, должен был обладать правильным генетическим кодом, чтобы обман удался. Это означало, что стоявшая перед ним тварь либо клонировала себя, либо избавилась от собственного тела. Драм знал, как она поступила и почему стала выглядеть иначе.

— Парус! — крикнула женщина. — Не дайте ему улететь!

Послышались три громких хлопка, и, опустив взгляд, капитан увидел в руке одного из нападавших нечто вроде пистолета для крепежа. Парус визжал и извивался на реях, шестерни и цепи лязгали под палубой, фок-мачта раскачивалась. Последовал еще один хлопок, и голова паруса стукнулась об палубу.

Драм выругался и метнул в женщину наконечник гарпуна. Пистолет дернулся в ее руках, и Драм попятился под ударами импульсов ионизированного газа. Ему было очень больно, в нос лез запах горелого мяса. Она выстрелила еще раз, и капитану показалось, что его ударили лопатой в грудь. Третий выстрел бросил его на палубу. Он ударился головой о крепкие доски, потерял сознание и поэтому не видел, как зверски убивали остальных моряков.

Ребекка Фриск наблюдала, как три батианца, сняв шлемы с противогазами, осматривают своего товарища. Сван, Торс и Шиб были крепкими бойцами, способными разорвать обычного землянина на куски голыми руками. Дайм тоже ничем от них не отличался, но якорь едва не разрубил его пополам. Сван поняла, что соотечественнику уже не помочь, и поднялась по трапу на палубу, служившую крышей носовой надстройки.

— Они сильны и опасны, — обратилась она к Фриск. — Жаль, что мы не знали об этом перед встречей с Олиан Тай.

— Вы были предупреждены. — Глаза женщины казались стеклянными. — Вы также были обеспечены оружием, пригодным для выполнения задания, вместо нелепых карабинов. Кажется, предупреждения и оружия было недостаточно. — Она показала на тело Дайма.

Сван отвернулась и посмотрела на поднявшийся на поверхность прадорский корабль, броня которого уже приобрела окраску и текстуру расположенного рядом островка водорослей, так что теперь он казался продолжением этого островка.

— В будущем мы будем вести себя более осторожно.

Фриск еще раз поздравила себя с тем, что догадалась нанять этих безжалостных убийц. Эбулан предлагал ей взять нескольких своих «болванов», но она сомневалась, что смогла бы контролировать их так, как эти батианцы контролировали себя. Для того чтобы справиться с хуперами, нужно было обладить мгновенной реакцией. Она посмотрела на свою руку и увидела, как сильно она трясется. Фриск схватилась за леер, чтобы унять дрожь, не обращая внимания на уже затягивающийся глубокий порез на щеке, оставленный едва не раскроившим ей голову гарпуном.

— Когда доставите капитана на борт, — Фриск кивнула на небольшое клиновидное транспортное судно, направлявшееся к ним от прадорского корабля, — не забудьте его надежно связать. Помните, хупер его возраста вдвое сильнее любого из вас и гораздо выносливее. Будьте готовы поразить его импульсом шестого уровня, даже если он просто пошевелится.

Сван спустилась на нижнюю палубу, чтобы проследить, как Драма заковывают в металлокерамические кандалы.

Странное чувство, похожее на грусть, вдруг овладело Ребеккой Фриск. Какая ирония — много лет назад она спасла именно этого человека от извлечения разума, чтобы сделать своим личным рабом, а сейчас была вынуждена так с ним поступить! Она долго смотрела на Драма, потом достала из кармана платок, чтобы вытереть кровь со щеки. Как только платок коснулся кожи, судорога пробежала по ее телу, заставив выронить импульсный пистолет. Наемница подняла на нее взгляд, но Фриск отвернулась, сняла с ремня шприц-инжектор и прижала его к шее. Судороги быстро прошли, но чувство дезориентации, непонимания того, кем она была и, самое главное, почему, сохранилось.

За Драмом прибыли два охранника-«болвана» и спикер.

— У нас и раньше возникали трудности с извлечением разума у старых хуперов, — сказал, пристально глядя на нее, спикер.

— Вам следует действовать очень быстро и не беспокоиться о наружных повреждениях, — сообщила Фриск находившемуся на корабле прадору. — Не пытайтесь удалить мозг, просто сделайте разрез и установите модуль раба.

— Хорошо.

Вероятно, в тысячный раз Фриск обратила внимание на то, что они никогда не кивали и не использовали жесты.

— Кстати, пусть вас не беспокоят раны — на хуперах они затягиваются очень быстро, — добавила она, еле сдерживая смех, когда капитана стали спускать за борт.

Набежавший с востока ветер становился все сильнее и сильнее, превращая в серые нити облака на нефритовом небе. Благодаря умению, но не без помощи проклятий, Обманщик ветра и Борис вывели «Странника» из бухты, обогнули остров и попытались сбежать от надвигавшегося шторма. Утро уступило место дню, когда островок еще не скрылся за горизонтом, противный мелкий дождь сделал блестящей кожу Обманщика и промочил до костей команду.

Борис стоял у руля в длинном вощеном хлопчатобумажном плаще и зюйдвестке и недовольно ворчал, когда вся команда поспешила укрыться от дождя в кубрике. Парус поднял голову и наслаждался дождем и прохладой.

К рулевому подошел Амбел и долго стоял рядом, прежде чем заговорить.

— Сменю тебя через пару часов, но раньше пришлю Пека с ромом и чаем.

— Есть, капитан, — сказал давно привыкший к длинным вахтам Борис.

Старый хупер постоял еще немного, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

— Борис, у тебя есть спрайн? — спросил он наконец. Моряк удивленно посмотрел на него.

— Никогда не беру его с собой. Знаю, что, если возникнет ситуация, в которой он может понадобиться, я все равно не успею его использовать.

Капитан кивнул и направился к трапу.

— Спроси у Пека, — посоветовал Борис. — Если у кого-нибудь и есть, так это у него.

Амбел снова кивнул, спустился по трапу и спрыгнул с последней ступени прямо к двери в свою каюту. Оказавшись внутри, он мгновенно открыл сундук. Он не стал открывать ящик с головой Скиннера, просто долго смотрел на него, потом закрыл сундук и вышел из каюты.

Тяжело шагая, капитан направился к люку в кубрик, открыл его и начал спускаться по трапу. В ноздри ударил аромат чая с ромом.

— Пек, у тебя есть спрайн? — спросил он. Сидевший у маленькой печки Пек посмотрел на него, покачал головой и снова стал смотреть на чайник. Обманул, наверное. Любой хупер, переживший то, что довелось пережить Пеку, постоянно имел бы при себе спрайн на случай повторения беды. Амбел не стал настаивать.

— А у кого-нибудь из вас он есть?

— Что есть? — не понял лежавший на койке с книгой на коленях Планд.

— Спрайн, идиот, — не выдержала Энн.

— Я не настолько богат, — пожаловался Планд.

Капитан посмотрел на Энн, но женщина покачала головой. Он прислонился к стенке и бросил взгляд на кубрик младших матросов, но решил, что спрашивать у молодежи не имело никакого смысла. О смерти начинаешь задумываться, когда подходишь к концу второго столетия.

— Значит, нужно его сделать, — сказал он.

Никто не спросил зачем. Все знали о содержимом ящика в капитанском сундуке.

— Для этого нужна надежная стоянка, — заметил Планд.

— Мы пересечем Глубокое море, по пути поймаем пару пиявок, затем встанем на стоянку у западных атоллов. Там и займемся этим. — Он обвел оценивающим взглядом команду. — Отдохните примерно час, потом я хочу всех видеть на палубе. — Сказав это, Амбел поднялся по трапу наверх.

Через час, стоя на палубе носовой надстройки, он увидел в древний бинокль горбатый силуэт.

— Есть одна! Лево руля!

Борис допил чай с ромом, повесил на ремень свою оловянную кружку и повернул корабль в нужном направлении.

Обманщик соответствующим образом отрегулировал паруса. На палубу поднялась вся команда, но по мере того, как «Странник» приближался к горбатому существу, все начали понимать — что-то не так. Не было видно приллов на спине, кроме того, горб выглядел слишком высоким и неподвижным.

— Еще один молли-карп, — сказал Пек.

Все молча смотрели на плывшую параллельным курсом огромную рыбу, потом занялись обычными делами. Энн принялась точить ножи и гарпуны. Пек, с парой младших матросов, ремонтировал старые тросы и плел новые из волокон трепаных стеблей водорослей. Планд работал в трюме — занимался засолкой мяса червя-носорога, а Борис, конечно, стоял у руля. Остальным тоже хватало занятий — бесконечной смазки, уборки и чистки.

Амбел долго наблюдал за молли-карпом в свой древний бинокль, потом отвел от него взгляд. Дождь прекратился, солнце окрасило небо в более светлый оттенок зеленого. И тут ему пришлось прокричать очередное предупреждение — он увидел направлявшихся к «Страннику» трех гигантских пиявок.

— Двадцать градусов право руля! — последовал приказ. — Так держать. ,

Когда судно повернуло, Планд поднялся из трюма и сменил у руля Бориса, который немедленно зарядил палубную пушку порохом и камнями. Остальные проверили свое оружие. Амбел нырнул в свою каюту и через мгновение вернулся с любимым мушкетоном под мышкой.

Он окинул взглядом палубу.

— Младшие матросы — вниз! — крикнул он, испепеляя взглядом Голлоу и Силда.

Оба матроса явно собирались поспорить с ним, но передумали и кивнули с недовольным видом. Требование было справедливым: ни один из младших матросов не мог сравниться по силе со старшими, не говоря уже об Амбеле. Тем более что парни, хорошо показавшие себя во время последней охоты, еще не оправились от ран, полученных во время погони за последним червем-носорогом, когда они сходили на берег вместе с Амбелом.

Когда младшие члены команды ушли, Амбел оглядел оставшихся.

— Ребята, берем последнюю, — Он повернулся к Борису. — Ты слышал?

— Не глухой, капитан.

Борис прицелился по стволу палубной пушки в последнюю из трех быстро приближавшихся пиявок. Амбел тоже посмотрел на них, потом перевел взгляд вправо. Молли-карп был на посту и внимательно наблюдал за происходящим.

Нашествие приллов с первой пиявки было быстро отражено. Сама пиявка попыталась прогрызть деревянный корпус, но быстро потеряла интерес и уплыла почти со всеми приллами на спине. То же самое произошло со второй пиявкой, что касается третьей, то она появилась, когда вторая едва успела отплыть от судна, и атака приллов была безжалостной. Борису удалось произвести три залпа из пушки, Амбел выстрелил два раза из мушкетона, а потом вонзил в огромную тварь первый гарпун. Он продолжал методично втыкать в пиявку остальные четыре гарпуна, постоянно натягивая тросы и подтягивая тварь к борту судна.

Приллы были разрублены, растоптаны или расстреляны. Части их тел тем не менее умудрялись доползти до шпигатов и упасть в море; оставшиеся на палубе куски, не обладавшие подвижностью, Энн и Пек, немного отдохнув, отправили в том же направлении.

— Хорошая тварь нам досталась, — сказал Амбел, довольно потирая руки.

Он спустился по тросу за борт, надев шипы на подошвы и повесив «кошки» на ремень. Планд последовал за ним с ножом и бруском в руках, и скоро они оба стояли на скользкой туше пиявки и делали первый разрез. Пиявка вдруг задрожала, Планд не удержал равновесие и едва не упал, однако Амбел успел схватить его за воротник.

Спустя некоторое время Планд уже шарил руками в покрытых кровавой слизью внутренностях. Пиявка снова задрожала и стала уходить на дно хвостом вперед. Капитан оглянулся и увидел водоворот, в центре которого вдруг показалась голова молли-карпа. Рыба некоторое время внимательно смотрела на людей, потом нырнула.

— Хитрая гадина, — пробормотал Амбел.

Тем временем, услышав, что стрельба прекратилась, на палубе, желая оказать посильную помощь старшим, появились младшие матросы. Впрочем, в данный момент они мало чем могли помочь, поэтому отошли в сторону, чтобы не путаться под ногами.

Пек бросил трос, Амбел ловко поймал его и передал Планду. Когда пиявка снова вздрогнула, изо рта Планда непрерывным потоком посыпались ругательства. Он уже выбирался из разреза, когда молли-карп схватил пиявку за хвост и потянул вниз. Брусок выскользнул из раны, разрез закрылся, словно пасть, и Планд остался внутри. Амбел поскользнулся и сумел остановить падение всего в метре от поверхности воды, воткнув в бок пиявки один из крюков. С треском сломался один из гарпунов, и часть пиявки с ротовым отверстием освободилась в достаточной степени, чтобы определить, насколько серьезно было повреждено туловище. К счастью для Амбела, эта часть направилась под водой к тому месту, где в ее туловище вцепился молли-карп.

— Тяните! Тяните! — завопил Пек.

Вместе с Энн он начал тащить трос, который был привязан к желчному пузырю твари. Натянутый трос чуть приоткрыл разрез, и Планд смог высунуть одну ногу, но пиявка вдруг перевернулась, и Амбел с Пландом скрылись под водой. Борис схватился за трос, и они принялись тянуть втроем. Скоро к ним присоединились Голлоу и Силд. На мгновение трос ослаб, но скоро они уже поднимали улов. Пузырь был просто огромным, и на нем висел Планд, будто покрытый покрывалом из мелких пиявок. Моряки быстро подняли его на палубу.

— Снимайте их! Снимайте! — вопил Планд. Моряки собрались вокруг него и стали снимать пиявок.

Более крупных они били о палубу, пока те не выплевывали откушенные куски мяса. Планд, отчаянно ругаясь, прикладывал их к телу.

Тем временем Пек свесился через борт, держа привязанную к тросу «кошку». Бормоча что-то вполголоса, он пытался отыскать взглядом капитана. Пиявка пыталась отплыть от судна, несмотря на вцепившегося в истерзанный хвост молли-карпа. Пек стал смотреть на оставляемую кормой корабля волну, в которой плавали копошившиеся части приллов. Он вдруг швырнул туда «кошку», быстро выбрал трос и бросил еще раз. С четвертой попытки ему удалось зацепить что-то крупное.

— Эй, помогите мне! — крикнул он.

Энн и Борис мгновенно оказались рядом и схватились за трос, а Планд прислонился к надстройке и громко выл, пока с него снимали оставшихся пиявок. В луже липкой крови у его ног валялись куски мяса, Силд, стоя на коленях в этой луже, поднимал их и передавал Голлоу, который осторожно прикладывал их к телу — у Планда уже не осталось сил заниматься этим.

Выбиравшие трос старшие моряки наконец увидели показавшееся на поверхности бесформенное тело.

— Это — капитан, — прохрипел Пек.

Они начали подтягивать его к борту, но вдруг рядом возник водоворот, и тело мгновенно оказалось рядом с судном. Моряки стали быстро выбирать трос, но успели заметить, что водоворот сместился в сторону пиявки.

Энн вопросительно посмотрела на Бориса.

— Молли-карп, — пояснил он, пожав плечами.

Под толстым слоем извивавшихся пиявок действительно был Амбел. Подняв его на палубу, команда начала очищать его тело, правда, прикладывать откушенные куски мяса не пришлось. Раны затягивались достаточно быстро, а потери крови не было. Из бедра капитана торчала «кошка», и потребовались усилия двоих моряков, чтобы вытащить ее из тела. Одежда превратилась в лохмотья, на теле, поверх старых, появились свежие шрамы; лишившийся части мышц Амбел словно стал меньше.

— Капитан? — нерешительно позвал его Пек. Никакой реакции в течение нескольких секунд, но потом Амбел вдруг открыл глаза и резко сел.

— Капитан, ты в порядке? — спросил Борис. Амбел встал и направился к борту, но Пек успел схватить его.

— Проклятый Хуп! Проклятый Хуп! — завопил тот и принялся дубасить Пека кулаками.

Моряки услышали, как затрещали кости их товарища, и быстро навалились на капитана, пытаясь прижать его к палубе, но безрезультатно. Он сбросил их, как простыню, и мгновенно оказался у леера. Там он остановился, тяжело дыша и ломая пальцами дерево. Моряки молча смотрели на него и ждали, скоро к ним присоединился отошедший от окровавленной стены надстройки Планд.

Амбел отвернулся от леера и долго смотрел на них, потом направился в свою каюту и запер за собой дверь.

«Не слишком удачно все получилось», — заметил Обманщик, поворачиваясь к ветру и наблюдая за суетившимися вокруг Планда матросами.

«Это была твоя идея — натравить этого треклятого карпа на пиявку», — ответил Снайпер.

«Ты хотел добиться дефекации? Скоро получишь». — Парус вспомнил последний съеденный им кусок мяса пиявки и не слишком приятные последствия. Между прочим, не повезло и команде судна, над которым он в тот момент пролетал.

«Кажется, ты прав. В желудке молли сейчас не меньше тонны пережеванного мяса пиявки, и оттуда доносятся довольно странные звуки. Странно, что он набросился на пиявку, должен был знать, чем это грозит».

«Молли-карпы набрасываются на все, что шевелится, но предпочитают глистеров и приллов».

«Мне известно об их любви к ракообразным».

«Почему ты так торопишься выйти наружу? Блюститель снова пошлет тебя считать моллюсков».

Снайпер ответил после долгой паузы.

«Происходит что-то странное. Только что на орбите взорвался прадорский корабль. Вероятно, поэтому Блюститель послал тебя сюда на разведку. Он всегда слишком осторожничает, уже должен был перекрыть всю зону боевыми зондами».

Обманщик опустил взгляд на палубу. Пек и Энн сливали желчь из добытого с таким трудом пузыря. Капитан находился в своей каюте и явно не собирался покидать ее. Парус даже задумался, правильно ли он поступил, выбрав именно это судно.

«Что происходит, как ты думаешь?» — спросил он.

«Не знаю, но уверен, что этот взрыв не был случайностью».

Парус задумался. Возможно, в происходящем был какой-то смысл и у него еще был шанс увеличить сумму на счете в «Норвабанке». Следовало внимательно следить за ситуацией.

Кичу было тепло и приятно, он обдумывал, как будет поступать дальше. Утром он проверит информацию, касающуюся Кладера. Старый пират предусмотрительно оставил несколько ложных следов, но Кич был уверен, что ему удалось выяснить истину при помощи присланной Фрэнсисом Койаном программы поиска. Когда он стал размышлять, что сделает с Римском, когда его найдет, аналитическая часть его разума холодно напомнила ему, что Римск, а также контролер Кич мертвы. Кроме того, возникло ощущение, что прошло очень много времени.

СООБЩЕНИЕ НАНОКОНТУРА: РОСТ 65% ЭПИДЕРМИСА ЗАВЕРШЕН.

Что это? Он попытался пошевелиться и встретил сопротивление. Тело двигалось, но не так, как он хотел. Думать о том, что это могло значить, было слишком мучительно, и он сосредоточился на задаче, которую предстояло решить в ближайшее время.

Человек на Кладере утверждал, что видел Римска и знает, где тот находится. Информация дорого обойдется, но это не имело значения. Кич с радостью заплатил бы за нее из собственного кармана, если бы у него не было фондов ЦСБЗ. Пират должен умереть за совершенные преступления, они все должны умереть.

СООБЩЕНИЕ НАНОКОНТУРА: ПЕРЕЗАПУСК СЕРДЦА.

Глухие удары нарушили ход его мыслей. Конечно, это билось его сердце, но почему-то ему казалось, что он давно не слышал его биения. Кич почувствовал тошноту, голова стала раскалываться, как от огромного давления. По появившимся водоворотам он определил, что находится в какой-то жидкости. «Я — в резервуаре. Я ранен», — сказал он себе. Но этого не могло быть — он же давно умер!

Жидкость вдруг стала уходить, и оказалось, что он лежит в какой-то скользкой яме в переплетении шлангов. Кич поднял взгляд на лица смотревших на него людей и почувствовал подключенное к телу оборудование. В чем дело? Кто эти люди? ,

СООБЩЕНИЕ ОБ ОШИБКЕ: ФИЗИЧЕСКОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ КИБЕРПЛАНТАЦИИ.

ОТКЛЮЧИТЬ.

Кич попытался спросить, кто они и что происходит. Аналитическая часть разума давно все поняла и пыталась сообщить ему об этом, пока жидкость через рот выливалась из легких. Он вдруг почувствовал, что тонет, и попытался сопротивляться.

Ты — рейфикация, Сэйбл Кич. Ты умер семьсот лет назад.

Кич попытался сделать вдох и издал звук, скорее похожий на хрип, чем на крик, однако другого выбора у него не было.

СООБЩЕНИЕ МЕМПЛАНТАЦИИ: ПОЛНАЯ ЗАГРУЗКА В ОРГАНИЧЕСКИЙ МОЗГ.

Начала возвращаться память, и Кич больше не мог сопротивляться — он был парализован. Перед ним открылась дверь, и он вошел в квартиру, доставая штатный пистолет службы безопасности и чувствуя почти аппетитный запах обугленной плоти, который постоянно преследовал его на Спаттерджей. Кич узнал информатора только потому, что на нем была та же самая ярко-зеленая рубашка, в которую он был одет, когда оставлял сообщение. По лицу человека узнать было невозможно, потому что такового не имелось. Информатора привязали к креслу и медленно срезали лицо — бедняга сломал все ногти, цепляясь за подлокотники.

Кич вошел в комнату и проверил все выходившие из нее двери. Он ничего не мог сделать сейчас. Сюда предстояло вернуться с криминалистами и исследовать все помещения на микроскопическом уровне. Но Кич не нуждался в доказательствах, чтобы узнать, кто здесь побывал. Он вышел из квартиры и закрыл за собой дверь, насколько это было возможно со сломанным замком. На улице шел сильный дождь, один из тех, что бывают только на Кладере. От него блестели трассы для гидромобилей, и вода ручьями стекала с тротуаров. Кич поднял воротник и направился к потрепанному полицейскому гидромобилю. Очередной тупик или еще оставалась надежда?

Ответ вышел из переулка прямо к машине.

— Сэйбл Кич, — насмешливо произнес мужчина.

Он был низким, с узким лицом и лысой головой, толстое пальто не могло скрыть казавшуюся перекачанной мускулатуру. Но она не была перекачанной, по крайней мере, в обычном смысле. Кич выхватил пистолет и выстрелил. Афед Римск упал на спину, в животе дымилась дыра. Как все просто — наконец, я достал его!

Римск сел и улыбнулся, а потом небрежно поднял пистолет, который все время держал в руке. Кич увидел вспышку, но не услышал выстрела. Что-то ударило его в бок и развернуло. Когда он очнулся, то понял, что сидит под дождем на тротуаре и не может пошевелить рукой, чтобы поднять валявшийся рядом пистолет. Вирус, проклятый вирус. Кич с трудом поднял голову и посмотрел на Римска. Тот по-прежнему улыбался, уменьшая диафрагму своего мощного импульсного пистолета. Потом — приставленный к голове холодный ствол, удар, темнота. Больше ничего не было, какое-то время.

Сначала темнота стала серой. Он не был жив и прекрасно знал, что произошло. Он был готов к этому, готов стать рейфом. Я мертв. На него навалились воспоминания о долгих годах поисков, об убийствах и бесконечных допросах, о поставленной перед собой благородной, но лишенной чувства цели. Он охотился за командой Хупа с настойчивостью вгрызавшейся в скалу буровой установки. Первым стал Римск — трудно оказалось найти его, а отнюдь не вывести из строя скафандр. Угрызений совести не было — Кич больше не считал себя контролером. Высшей точкой стало убийство Корбела Фрейна. Было еще много убийств, в основном людей, подосланных Фрейном и, возможно, самим Хупом. Их было так много, и прошло так много лет… Он хотел заплакать и почувствовал, как включилась и почти мгновенно отключилась приводившая в действие ирригатор схема. Все воспоминания загружались в его отремонтированный и приведенный в действие мозг.

Обманщик ветра наблюдал, как Амбел неуверенно выходит из каюты в темноте. Все моряки, кроме стоявшего у руля Бориса, находились в кубрике. Когда капитан подошел к бочонку с едой для паруса и стал методично отправлять кусок за куском в рот, Обманщик сначала намеревался выразить недовольство, но передумал. Он просто стал наблюдать за происходящим.

Борис, заметив Амбела, спустился по трапу.

— Капитан, тебе уже лучше?

Тот, прежде чем ответить, вытер с губ лиловую кровь.

— Плохие воспоминания.

— Иногда так бывает. Лет двадцать назад в меня выстрелили из импульсного пистолета. Рана затянулась через день, а еще в течение месяца я на всех бросался.

Амбел молча смотрел на него и ждал продолжения — разумеется, оно последовало.

— Все дело в том, что в меня стреляла первая жена, понял?

— Ты все помнишь?

— Почти все, — ответил Борис.

— А я нет. Из моей памяти исчез отрезок жизни, примерно равный всей твоей жизни, и я не хочу, чтобы он вернулся. Знаю, что произошло за это время, но не хочу помнить об этом. — Капитан пристально посмотрел на Бориса. — Но какие-то отрывки постоянно возвращаются.

— А как ты лишился памяти?

— В море, Борис. Я потерял память в море. Обманщик не шевелился, только моргал. В отличие от других разговоров людей, сейчас он не понял ничего. Он увидел и выражение невыразимого ужаса на лице рулевого, заметил, что тот задрожал не от холода. Но кроме этого…

Амбел долго молчал, затем продолжил:

— Утром подойдем к атоллам и сделаем немного спрайна. С его помощью я надеюсь навсегда избавиться от воспоминаний. Пора Скиннеру навсегда остаться в ящике. — Он достал из бочонка еще один кусок мяса и стал медленно его пережевывать.

— Давно пора. Не могу понять, почему ты не сделал это раньше. Ты знаешь, что он шепчет по ночам?

— Да, знаю. В основном, зовет Пека. Поэтому парень такой нервный.

— Его легко вывести из себя. — Да.

Оба понимающе посмотрели друг на друга, потом Борис кивнул и пошел к рулю, покачивая лампой. Ее свет отразился в открытых глазах Обманщика, который наблюдал за тем, как Амбел направился к лееру.

— О чем шла речь? — спросил парус через стимулятор.

— О потере памяти из-за сильной боли, — ответил Блюститель.

— О, я очень рад, что спросил.

— Занятно, что ты выбрал именно это судно. Кстати, почему ты его выбрал?

— Просто оно оказалось рядом. Ты же сам хотел, чтобы я следил за всем необычным.

— И что тебе удалось выяснить?

Обманщик, давно знавший язык людей, иногда мог говорить язвительно.

— Ну, я нашел судно с Джеем Хупом на борту, а еще я нашел молли-карпа с каким-то металлоломом внутри.

— Я все слышу! — вмешался в разговор Снайпер.

— Я знаю, что ты рядом, — сказал Блюститель. — Кстати, как чувствует себя молли-карп?

— Кажется, у него небольшое расстройство желудка. Скорее всего, сожрал что-то несъедобное, я не имею в виду себя, — ответил боевой зонд.

Блюститель помолчал.

— Снайпер, ты будешь следить за этим судном, — сказал он наконец. — Когда окажешься на свободе, я передам дополнительные инструкции. Что касается тебя, Обманщик, ты покинешь судно утром и отправишься на остров Олиан Тай. К тому времени туда подойдет судно капитана Спрейджа. Присоединишься к нему и продолжишь наблюдение. Я хочу, чтобы ты докладывал мне обо всем незамедлительно.

— Что происходит? — не скрывая раздражения, спросил Снайпер.

— Взрыв прадорского корабля был прикрытием для появления на планете Ребекки Фриск. Я могу лишь догадываться, где она сейчас находится.

— Фриск здесь? — возбужденно прошипел Снайпер.

— Да, она здесь.

— И явно не одна.

— Не одна, — подтвердил Блюститель и отключился от канала связи.

— Давай, проклятая рыбина! Я хочу выбраться из тебя! Парус перевел взгляд на то, что привлекло внимание Амбела. Море взволновалось рядом с судном, появилась белая пена, заметная даже в темноте, и на поверхность всплыл отчаянно извивающийся и бьющий хвостом по волнам молли-карп.

11

Второй самец-глистер уловил окончание низкого по тону визга выполнявшими функцию ушей органами, похожими на волосы, но, одурманенный вкусовыми ощущениями, не понял, что означал этот звук. Это было вполне объяснимо — ему еще не приходилось слышать предсмертный визг своего собрата. Шевеля усиками, он ощутил только вкус мяса моллюска, но не придал этому особого значения: слишком много этих существ было разорвано вокруг него на куски. Ничего не подозревая, глистер принялся поедать очередной кусок восхитительно вкусного и так легко доставшегося мяса. Стену плоти, внезапно накатившуюся на него, а также на не приглашенных на пир приллов и пиявок, по прочности можно было сравнить со старым дубом, а огромная пасть, открывшаяся вдруг в этой стене, всосала в себя всех обитателей дна без разбора.

Прибитый к мачте парус изрыгал ругательства, пока Шиб не вырезал ему язык. После этого парус стал так сильно извиваться, что пришлось прибить его шею к мачте еще двумя скобами. Сделал это все тот же Шиб, в конце концов он громче всех высказывал недовольство самой планетой и местной фауной.

Трое батианцев без лишних церемоний бросили за борт тело своего павшего товарища. Мертвый Дайм стал для них таким же мусором, как разбросанные по палубе останки других людей. Фриск посмотрела, как бесчисленные пиявки тянут труп в бездну, потом отправилась посмотреть, как обстояли дела у Сван.

— Еще долго? — крикнула она в люк кормового трюма. Ответа не последовало, и она спустилась по трапу. Сван сидела на корточках над открытым кожухом двигателя, который она только что прикрепила болтами к кормовой части киля. Стружка валялась на палубе в тех местах, где он просверлила отверстия для болтов, а также для всасывающих и напорных труб. Две трубы шли сквозь переборки к носу судна, Фриск предположила, что они были предназначены для торможения.

— Проклятая прадорская диагностика! — прорычала батианка.

— В чем дело? — спросила Ребекка Фриск.

— Горе, а не двигатель.

— Будут проблемы?

Сван закрыла и зафиксировала кожух.

— Вряд ли, если двигатель будет работать нормально. Не понимаю, зачем понадобился такой сложный аппарат, судно едва ли можно назвать последним словом техники.

Фриск отошла в сторону, когда Сван стала разматывать идущий от двигателя оптоволоконный кабель. Она поднялась за батианкой по трапу, прошла за ней по палубе к трапу, ведущему на палубу носовой надстройки. Поднявшись по нему, Сван подключила кабель к закрепленному на руле рычагу газа и вопросительно уставилась на свою хозяйку.

— Это действительно необходимо?

— Не совсем, — ответила Фриск. — Просто мне этого захотелось.

Она сняла с ремня какой-то прибор, посмотрела на маленький экран, кивнула, увидев появившиеся на экране координаты, и поспешила повесить прибор на ремень, потому что у нее вдруг затряслись руки. Фриск натянуто улыбнулась.

—  — Почему бы просто не отправиться туда на твоем прадорском корабле и не потопить всех одним ударом? — спросил у нее поднявшийся на надстройку Шиб.

Улыбка исчезла с ее лица. Неужели он был настолько глуп?

— Потому что нам не удастся уйти живыми, если Блюститель обнаружит здесь прадорский военный корабль. Поэтому Эбулан опустит корабль так глубоко, чтобы его не было видно.

Сван свирепо посмотрела на Шиба, потом повернулась к Фриск.

— Это понятно. Но почему мы не можем воспользоваться небольшим транспортным судном? Зачем все это? — Она обвела взглядом судно.

— Так придумал Эбулан… чтобы мы могли ближе подобраться к Кичу. Он будет подозрительно относиться к незнакомцам. А все Старые капитаны знают друг друга. Таким образом, мы сможем подойти совсем близко, не вызвав подозрений.

Это объяснение казалось неубедительным даже ей самой. Фриск действительно собиралась использовать транспортное судно, пока ее не разубедили, а потом ей понравилась идея.

Она обернулась и увидела поднимавшегося на борт в сопровождении спикера капитана Драма. Как приятно видеть капитана на борту собственного судна, превращенным в лишенного разума «болвана» — позвоночник Драма был отсоединен, а телом управлял модуль раба. Всему этому ее научил Джей Хуп. На ее лицо вернулась улыбка, вернее, гримаса, растянувшая рассеченную щеку. Но Ребекка была даже рада боли, благодаря которой знала, что существует.

Он чувствовал все. Кожа болела от малейшего дуновения ветерка, от каждого шага по деревянному настилу палубы вздрагивало все тело. Воздух вырывался из легких с шумом накатывавших на галечный пляж волн. Воздух имел вкус металла и уксуса и обладал тысячей запахов, как отвратительных, так и приятных. Биение сердца отдавалось громом в грудной клетке, а изображения, передаваемые глазом, казалось, отпечатывались внутри черепа.

Кич остановился и задумался. Один глаз. Он поднял руку и коснулся пальцами узора на стимуляторе. С мягким щелчком стимулятор отсоединился, и Кич почувствовал его тепло и вес в ладони. Сдвоенные изображения постепенно совместились, когда сфокусировался второй глаз. Пока он находился в резервуаре, Эрлин переустановила соединения, потому что наномеханизмы явно намеревались вырастить второй глаз вне зависимости от того, остались соединения с оптическим нервом или нет. Восстановившееся зрение вызывало боль. Вкус, звук, ощущение шероховатой поверхности леера под ладонью — все вызывало сладкую боль, которую можно было назвать жизнью. И возродившийся Кич хотел сохранить ее.

— Как ты себя чувствуешь?

Кич обернулся, и увидел стоявшего за спиной Джанера.

— Живым.

— Непривычное чувство?

— Спасибо.

Благодарность предназначалась поднявшейся на палубу Эрлин.

Женщина улыбнулась, посмотрела на Джанера и явно смутилась. Она повернулась к Кичу.

— Спасибо тебе. Это стало самым важным для меня событием за последние десятилетия. Я… — она снова взглянула на Джанера, — испытала наслаждение.

Кич кивнул и перевел взгляд на море. Они выглядели подростками, впервые испытавшими радость секса, или так мог считать только он? Наверное, так чувствовали себя Старые капитаны… Неужели все люди казались им наивными и глупыми? Он осмотрел свои розовые руки, потом закрытое моноволоконным комбинезоном тело. Ему стало немного стыдно, когда он почувствовал, что мысли о сексе и прикосновение к коже легкого материала вызвали у него эрекцию. Он предпочел не отходить от леера.

— Что это? — спросил он, показывая на какой-то странный горбатый силуэт в море.

Эрлин встала рядом и посмотрела туда, куда указывала его рука.

— Либо это переходная пиявка, попытавшаяся проглотить крупного прилла, либо здесь охотились хуперы.

Кич ждал объяснений. И женщина заговорила менторским тоном, чтобы скрыть испытанное ею чуть раньше смущение.

— Небольшие пиявки питаются вырванными из тела кусками мяса и соками, которые им удается высосать.

Джанер машинально потер заметный шрам на руке.

— Когда пиявка вырастает, она выходит в море за более крупной добычей и также в связи с тем, что вода лучше поддерживает ставшее большим тело. Со временем пиявка начинает перерастать добычу и совершает переход от питания кусками мяса к питанию целыми животными. Проблема питания целыми животными заключается в том, что добыча умирает не сразу и может нанести значительный вред внутренним органам пиявки. Поэтому в желчных пузырях крупных пиявок вырабатывается яд, способный убить не только вирус, но и добычу.

— И переходной пиявкой, — продолжил Кич, — называется тварь, которая еще не начала вырабатывать яд, но уже питается целыми животными.

— Вот именно, — кивнула Эрлин, внимательно за ним наблюдая.

— Зачем хуперы охотятся на пиявок? — спросил он.

— Ради спрайна, — ответил Джанер.

— Так называется яд, — объяснила женщина. Больше она ничего не сказала и жестом приказала замолчать открывшему было рот Джанеру.

— Очень сложное в изготовлении, крайне редкое, убивающее хуперов вещество. — Кич отвернулся. — Неудивительно, что они охотятся на пиявок. Вероятно, готовы на большее, лишь бы заполучить этот яд.

— Кич, почему ты здесь? — вдруг спросила Эрлин. Он хотел солгать, но мгновенно передумал.

— Я здесь для того, чтобы найти и убить Джея Хупа.

— Почему?

— Потому что он — преступник. Потому что я должен. Потому что это… моя работа.

Эрлин смотрела на его затылок. Она думала о том, куда они направляются, об Амбеле, о том, что хранится в его каюте. Как она ненавидела этот едва слышный назойливый шепот. Частично из-за него она покинула судно.

— Возможно, через день или около того мы подойдем к судну, на борту которого находится Хуп.

Кич резко развернулся, схватил ее одной рукой за воротник, а вторую поднял для смертельного удара. Он двигался быстро, гораздо быстрее, чем она. Вероятно, Кич был очень опасным человеком, когда был жив. А сейчас… сейчас он снова стал живым.

— Объясни.

— На судне хранится то, что осталось от Хупа, — сказала Эрлин.

Кич отпустил ее и резко отошел. Он явно выглядел смущенным, у него дрожали руки. Изо рта побежала слюна.

— Нет… я не верю. Я не верю тому, что ты говоришь. Он покачал головой, потом еще раз. Вдруг его тело затряслось, и он рухнул на палубу. Стимулятор упал рядом, зеленый индикатор погас и загорелся красный, когда истекло время задержки для повторного подключения, и начало отключаться питание.

— Быстро! — крикнула Эрлин. — Понесли его вниз!

— В чем дело? — спросил Джанер, помогая ей нести бившегося в судорогах Кича.

— Органический мозг взял на себя управление кибернетическими имплантатами, и сейчас его мышцы стали сопротивляться. Нужно связать его, пока мозг не будет полностью контролировать тело.

— А как поступим с его стимулятором? Эрлин покачала головой.

— Его нельзя подключать. Тело будет сопротивляться так же, как сопротивляется имплантатам.

Джанер опустил взгляд на искаженное судорогой лицо. Кич выглядел уязвимым, нормальным мужчиной, если не обращать внимания на вставленные в скулу и в лоб над глазом металлические платы интерфейса. Так хотелось, чтобы он жил, а не страдал! Джанер вдруг почувствовал, насколько небезразличен ему этот человек.

— Впервые в жизни, — заметил разум Улья.

— Что это значит?

Разум мгновенно переключился на привычное жужжание. Интересно, какую еще информацию получает разум помимо его воли по каналу связи?

Темнота и боль, запах моря и гнили. Он пытался вырваться из оков, но, несмотря на то что обладал необыкновенной силой, он так ослаб от ран, что смог только согнуть металлокерамику, которая в другой ситуации рассыпалась бы в его руках, словно мел. Тащившие его «болваны» были такими же крепкими, как и он сам, и не обращали внимания на его попытки вырваться. Для них он был не более чем тяжелой посылкой, которую следовало доставить и положить на стол. Потом послышалась журчащая прадорская речь, и в мерцающем кошмарном свете появился первенец, который навис над ним, шевеля челюстями, словно намереваясь попробовать его на вкус. Клешня сомкнулась на оковах и подняла его, причинив страшную боль.

— Почему? Почему ты убил мою команду? — спросил Драм.

Из модуля переводчика прадора послышались стоны и шорохи.

— Убил твою команду… Я не убивал твою команду.

— Почему… — Драм начал задавать следующий вопрос, но не успел договорить — прадор бросил его на стол лицом вниз.

Какая-то часть оков, щелкнув, отделилась, и он смог поворачивать голову. Капитан посмотрел в сторону и увидел нижнюю часть тела твари, ребристый панцирь с торчащими из него и быстро шевелящимися ножками. В одной из ножек он увидел похожий на металлического серого паука предмет, который тоже шевелил ножками, когда прадор занес его над спиной Драма. Он взревел, когда ножки, подобно острым крючкам, впились в его шею. Потом его тело обмякло, но, к сожалению, не лишилось способности чувствовать. Ощущение того, что в его тело что-то вгрызается, не проходило, и накатывавшаяся волнами боль скоро притупилась. Чернота стала охватывать его тело, отделяя от окружающего мира.

Потом он пришел в себя и по привычке хотел оглядеться, но не смог этого сделать.

Капитан продолжал управлять судном и проверять курс по компасу, но действовал помимо своей воли. Его мучили голод и жажда, но он не мог их утолить. Он чувствовал ужасную боль в заживающих ранах, все видел, ощущал запах соли в воздухе, но не мог влиять на окружающий мир.

Впрочем, у него появилась слабая надежда — было чему физически сопротивляться, правда, после каждой попытки металлическое существо на шее еще сильнее впивалось в тело.

Фриск закричала и в ярости бросила биомеханический детектор на палубу. Она принялась топтать его, прежде чем ее успели остановить. Когда она отошла, источник питания разрядился в настил, и в щелях между досками мгновенно вспыхнула просмоленная пакля.

Она стояла с трясущимися руками.

— Как он узнал? Как он мог узнать?

Сван и Торс с ничего не выражающими лицами предпочли отойти в сторону. Когда Фриск достала из кобуры свой импульсный пистолет, Торс вцепился в рукоятку оружия, но Сван остановила его взглядом. Впрочем, руку с пистолета он не снял.

Выкрикивая ругательства, Ребекка Фриск вылетела из каюты. Она свирепо посмотрела на апатично стоявшего у руля Драма и трижды выстрелила в него. Первый выстрел опалил его лицо. Второй пробил дыру в его груди, от третьего загорелся штурвал. Драм никак не отреагировал на выстрелы, продолжая управлять судном, несмотря на то что державшие горящий штурвал руки начали покрываться пузырями.

Фриск закричала от ярости и помчалась по палубе, безостановочно стреляя в палубу и борт и оставляя в них дымящиеся дыры. В конце концов она подбежала к мачте и свирепо уставилась на голову паруса. Он попытался уклониться от наставленного на него оружия, но три скобы, которыми он был прибит к палубе, не позволили ему пошевелиться. Фриск изменила регулировку пистолета и выпустила ему в лицо град импульсов. Парус сердито зашипел, забил крыльями по реям, но в конце концов затих.

— Ты напрасно испортила полезный инструмент. Фриск резко развернулась и приставила ствол пистолета к подбородку спикера.

— А этот инструмент ты не имеешь права портить, он — не твой, — сказал спикер.

Фриск рывком опустила руку, вложила пистолет в кобуру, сняла с ремня шприц-инжектор и приложила его к шее. Ее правая нога постоянно дергалась, опять начала болеть щека. Нервные срывы в последнее время возникали все чаще. Из-за чего это происходило? Из-за стресса? Из-за волнения? Приозин скоро распространился по кровеносной системе и подавил бунт украденного тела.

— Глупо, — пробормотала она едва слышно и посмотрела вдоль палубы на Шиба.

— Закрепи эту тварь, — приказала она, кивая на безжизненное тело паруса, разжавшего в конвульсиях когти и теперь свисавшего складками с рей. Шиб с отвращением посмотрел на парус, но подчинился. Стоявшие у дверей каюты Сван и Торс переглянулись.

— Если детектор не может обнаружить сигналы стимулятора Кича, — сказал Торс так, чтобы его не слышала Фриск, — значит, он выключен, а его владелец, вероятно, мертв. Неужели она не понимает?

— Возможно… кто знает. Она платит, мы делаем то, что она велит. Возможно, она безумна, как поджаренный на сковороде ИР, но у нее есть шиллинги. — Сван пожала плечами и отправилась помочь Шибу.

Торс долго смотрел на капитана, потом зачерпнул ведро воды и залил тлеющий штурвал.

Лишившийся рассудка Драм продолжал управлять судном.

При помощи палубной лебедки Амбел достал из трюма первую бутыль. Он лично крайне осторожно вытащил ее из грузовой сетки и перенес к трапу носовой надстройки. Привязав к горлышку бутыли трос, он взлетел по трапу, поднял бутыль, привязал ее к лееру и только после этого разбил печать и вытащил пробку огромным штопором. Энн и Планд с мрачным видом наблюдали за ним, а Борис, установив центрифугу, смазывал шестерни жиром турбула.

На палубу поднялся Пек с бухтой шланга на плече. Он бросил конец шланга Амбелу, который ловко поймал его и сразу же опустил в бутыль. На нижней палубе, чуть ниже леера, были надежно закреплены на стеллаже три сосуда из армированного стекла, купленные Амбелом за большие деньги лет двадцать назад. Пек присосался к шлангу, внимательно наблюдая, как по нему из бутыли поднимается зеленая желчь, а когда жидкость потекла вниз, быстро вытащил шланг изо рта и заткнул пальцем. Попади желчь пиявки хуперу в рот, он не умер бы, но болел несколько месяцев. Попадание желчи в желудок означало верную смерть. Вытащив палец, он быстро опустил шланг в один из сосудов. Желчь потекла по шлангу и стала наполнять сосуд. Пек воспользовался передышкой и надел перчатки. Заполнив один сосуд, он пережал шланг и перенес его в другой, стараясь, чтобы желчь не попала на него самого. Содержимого бутыли хватило на все три сосуда.

— Борис, у тебя все готово? — спросил Амбел.

— Готово, капитан, — ответил Борис.

Надев перчатки, он помог Пеку перенести сосуды на горизонтальное колесо центрифуги и надежно их закрепить.

— Начинайте крутить, ребята.

Когда Амбел спустился с надстройки, к двойным ручкам встал Голлоу, а также три младших матроса и всем весом налегли на ручки. Смазанные шестерни повернулись, пришла в движение проведенная под центрифугой цепь. Колесо начало вращаться. Пек и Борис сняли перчатки и стали ждать своей очереди у ручек вместе с Энн и Пландом. Ждал своей очереди и Амбел. Он всегда последним вращал центрифугу — это было демонстрацией того, насколько отличались по силе младшие матросы, старшие матросы и Старый капитан.

Утро мучительно медленно перешло в день, Планд и Борис в очередной раз взялись за ручки. Колесо вращалось плавно, и желчь в сосудах уже начала разделяться: в нижней части находилась густая зеленая жидкость, в верхней — мутная и более светлая. Когда к ручкам подошел Амбел, на поверхности сосудов появился тонкий слой прозрачной жидкости. Пока он вращал ручки, некоторые матросы ловили бокси, другие спустились в кубрик, чтобы отдохнули болевшие от напряжения мышцы.

К середине дня в каждом сосуде можно было увидеть слой прозрачной жидкости примерно в сантиметр толщиной. Амбел отпустил ручки и позволил центрифуге остановиться. Он позвал Пека, и они слили прозрачную жидкость в небольшой широкий сосуд с плотной крышкой. Сосуд они перенесли в каюту капитана и надежно закрепили в установленной на столе раме. Было бы обидно потерять произведенный с таким трудом спрайн из-за первого порыва ветра. Жидкость, оставшуюся в сосудах, они просто вылили за борт.

— Завтра к утру будет готов, — сказал Амбел.

— И мерзавцу придет конец, — подтвердил Пек мрачным тоном. Они планировали убить существо, которому было не меньше тысячи лет, а это требовало серьезности, какой бы мерзкой эта тварь ни была.

ПР-12 осмотрел все три судна и не заметил ничего подозрительного. Он узнал команды каждого судна, потому что неоднократно видел их раньше. Облетев остров Тай, он испытал разочарование, насколько мог его испытать автоматический зонд. Где она могла быть? Спущенная надувная лодка батианцев лежала под листьями рядом с местом их высадки на берег, других мест высадки ему обнаружить не удалось. Железный моллюск, обладающий аэродинамическими свойствами кирпича, подняв тучу брызг, упал в море и мгновенно включил сонар. Он определил наличие движущихся предметов вокруг себя, но ни один из предметов не был металлическим. Зонд увеличил скорость, поднимая за собой клубы ила, и включил электростатическое сканирование в максимальном диапазоне. Он действительно нуждался в помощи. Мгновенно приняв решение, он взлетел в небо и вышел на связь.

— Где находится ПР-13? — спросил он.

— Тринадцатый на гиперзвуковой скорости летит к тебе, скоро должен прибыть, — ответил Блюститель. — Ты не можешь определить, где находится Ребекка Фриск?

— Вероятно, она ушла в море. На острове ее нет, — ответил Двенадцатый.

Зонд снова упал в воду и повторил сканирование. Он как раз обнаружил что-то многообещающее, когда с громким всплеском упал в море и поплыл рядом «морской конек».

— Нужна помощь? — спросил Тринадцатый.

— Да, кажется, что-то нашел.

— Ты знаешь, что панцири моллюсков-молотов обладают некоторыми пьезоэлектрическими свойствами?

— Ты у нас эксперт по моллюскам, — раздраженно произнес Двенадцатый. — Возьми на себя северную сторону. Должен остаться ионный след, если она использует отделяемый отсек в качестве подводной лодки. Вероятно, она покинула остров в спешке. Мы должны ее обнаружить.

ПР-13 начал стремительный подъем. Когда он скрылся из виду, включился канал подпространственной связи Двенадцатого.

— Что-нибудь есть? — спросил Блюститель.

— Пока ничего, но я уверен, мы найдем ее, — ответил зонд.

— Твоя уверенность радует. Я уже начал волноваться, не пропустили ли мы что-нибудь важное. Впрочем, это не имеет значения, ей все равно не уйти.

— Они направились к атоллам, — сказал капитан Рон, стуча пальцем по карте.

— Откуда ты знаешь? — спросила Эрлин. Джанер держался в стороне и старался не задавать вопросов, думая только о Киче, о том, как он лежал, привязанный к койке, и пытался обрести контроль над собственным телом. Его конвульсии не прекращались уже двадцать часов, и окружающим начинало казаться, что возвращение к жизни было временным.

— У Амбела есть собственная центрифуга. Если охота была удачной, он должен выделить спрайн из уже добытой желчи, потом решить, стоит ли продолжать охоту в этом сезоне. Кстати, мы давно повстречались бы с ним, если бы он был здесь.

Эрлин пожала плечами.

— Вынуждена преклониться перед вашей мудростью.

— Вот именно, — сказал Рон, подмигивая Джанеру.

— Что будет, когда ты найдешь своего знаменитого капитана? — спросил Джанер, когда они вышли из каюты.

— Не знаю, — ответила Эрлин, окинув своего спутника взглядом. — Возможно, все изменилось, возможно, не изменилось ничего. Узнаю, когда найду его.

Джанер кивнул, не собираясь с ней спорить. Они занимались сексом несколько раз, было весело и приятно, но никаких чувств не возникло. Ему нравилась Эрлин, и секс с ней он находил крайне возбуждающим, но пройдет время, появятся другие девушки, будет другой секс. Немного подумав, он почти убедил себя в этом.

Эрлин спустилась за ним к каюте, в которой лежал привязанный к койке Кич. Судороги немного ослабли, впрочем, возможно, у контролера просто не осталось сил сопротивляться. Женщина склонилась над ним и попыталась поднять веко. Оба глаза Кича вдруг открылись, и он стал поочередно смотреть на них.

— Получил, что хотел, — успел произнести он, прежде чем снова забиться в конвульсиях.

Эрлин проверила показания диагностического устройства и ввела данные в миниатюрную фабрику для изготовления лекарств. Через пару секунд она получила нужный лекарственный пластырь, который тут же приложила к груди Кича. Контролер мгновенно успокоился, выгнутая спина коснулась койки, челюсти разжались.

— Как у него дела? — спросил Джанер.

— Он сам сказал, что получил, что хотел. Кажется, он уже контролирует руки и ноги. Думаю, часов через десять он сможет встать и ходить — если проживет так долго.

— Ты сомневаешься?

— Он страшно рисковал, включая нанопреобразователь. Такие приборы можно использовать только под надзором ИР в условиях полного и непрерывного сканирования. Достаточно одного вышедшего из-под контроля наноконтура, чтобы в системе кровообращения появилось множество наноклеток, которые могут нанести непоправимый вред. Это может случиться сейчас или через неделю, пока полностью не будет выполнена программа нанопреобразователя.

— Он уже был мертвецом, — заметил Джанер. Эрлин продолжила, словно не услышала его замечания:

— Наноклетки способны на что угодно. Те, что отвечают за восстановление костей, могут привести к окостенению всего тела. Клетки, создающие кровяные тела, могут превратить его в лужу на полу.

— Кажется, ты не слишком доверяешь этой технологии.

— Не доверяю. Чем чудесней кажется технология, тем больше она подвержена сбоям с катастрофическими последствиями.

Джанер внимательно наблюдал за ней. Заговорив поучительным тоном, женщина словно отдалилась от него. Он подумал о том, стоит ли ему обнять ее прямо здесь, но отказался от этой мысли. Не сказав ни слова, он оставил ее заботиться о Киче, а сам вернулся в свою каюту. Там он достал из-под койки доставленную Кичем посылку, долго рассматривал ее, прежде чем коснуться пальцами сенсорной панели на боковой стенке. Когда ничего не произошло, он лег на койку, держа футляр перед лицом.

— Почему здесь? — спросил он. Никакого ответа.

— Я могу просто выбросить этот дурацкий ящик за борт. Это не будет считаться убийством, потом что содержимое, я абсолютно уверен в этом, находится в состоянии покоя. На самом деле мне не терпится так поступить, — сказал он и сел.

— Почему не здесь? — услышал он вопрос разума.

— Могу привести несколько причин. Это — первобытный мир. Шершни должны адаптироваться, чтобы выжить здесь… Основной же причиной является то, что этот мир не контролируется Правительством, и на тебя могут разозлиться многие весьма влиятельные люди.

— Вдвое меньше, чем в мире, контролируемом Правительством, — возразил разум.

— Хорошо, позволь задать вопрос по-другому. Почему не в другом месте?

— Люди основывают колонии там, где хотят. Почему я не должен?

— На этот вопрос нет ответа, но ты не часто основываешь гнездо, не имея на то веских оснований, кроме, конечно, колонизации… Скажи, оставшийся шершень успешно поработал?

— Да.

— Поэтому ты решил перенести его генетические данные на находящуюся в этом ящике особь.

— Правильно.

— Как долго проживет эта матка?

— Так же долго, как любая другая единица. Адаптация полностью предотвращает проникновение вирусных волокон. Для этого я использовал частицу глистера — существа, которое живет здесь, не имея волокон в организме.

— Тогда какой во всем этом смысл? — спросил Джанер, взвешивая футляр на ладони.

— Если ты бросишь футляр за борт, я заставлю другого агента доставить еще один, — предупредил разум.

— Ты не хочешь мне говорить, — сказал Джанер.

— Пока — не хочу.

— Почему у меня возникло чувство, что ты собираешься сделать то, чего делать не должен?

Разум не ответил, Джанер хмыкнул, наклонился и положил футляр на пол рядом с койкой, потом лег, закрыл глаза и попытался заснуть. Сон не приходил, и он снова открыл глаза.

— Находящийся у меня шершень обладает генетическим шаблоном для выживания. Ладно, он передает его матке, но этого недостаточно, верно? У тебя есть еще что-то?

— Ты все узнаешь — в свое время.

Джанер долго лежал и смотрел на верхнюю койку. Возможно, он пожалеет о том, что не выбросил футляр в море и не сообщил обо всем Блюстителю. Он также подумал о том, что, возможно, ИР знает гораздо больше о происходящем здесь. Он лежал и думал, а потом заснул.

Олиан Тай наблюдала с мыса за тем, как на горизонте появились три судна и встали на якорь за рифами. Она долго наблюдала за судами, зная, что у нее будет достаточно времени выйти на берег, когда она увидит спущенную шлюпку. Ее не удивило, что за ней пришел именно Спрейдж — они были давними друзьями. То, что капитаны на протяжении многих лет не сделали ничего, заслуживающего внимания, не повлияло на их отношения. Однако сейчас капитаны были заняты чем-то крайне для нее интересным. Для того чтобы зафиксировать все важные события, Тай повесила на ремень все необходимое портативное оборудование.

Ни одной шлюпки по-прежнему не было видно, и женщина уже начала нервничать, как вдруг заметила кружащийся над головой парус. Скоро он снизился и сел, захлопав крыльями и подняв тучи пыли, чуть дальше на мысе. Паруса и раньше садились на ее остров — данный факт был подтвержден валявшимися на берегу раздробленными панцирями глистеров, черными хребтами и черепами червей-носорогов. Раньше Тай видела их только издалека, и все паруса мгновенно улетали, стоило ей приблизиться к ним.

Этот парус отличался от других. Сложив крылья, он подошел и уставился на нее сверху вниз своими красными глазами.

— Парус, а у тебя есть стимулятор? — спросила Олиан, стараясь не выдать голосом испытываемого беспокойства.

— Меня зовут Обманщик ветра, — представился парус, и Тай немедленно щелкнула переключателем на ремне.

Из плоской прямоугольной коробки вылетел и принялся медленно кружить над ними напоминающий небольшую шоколадку прибор. Парус некоторое время следил за ним взглядом.

— Дистанционный голокордер, — объявил он. — Икс-десять пятьдесят, полный спектр плюс запах, радиус передачи пятьсот километров. Почему ты решила записать меня?

— Ты — легенда и явно станешь важной частью истории, — ответила Тай.

Обманщик покачал головой.

— Как хочешь… Ладно, ты готова?

— Что?

Парус едва слышно зарычал и взлетел, Тай закрыла глаза от поднявшейся пыли. В следующий момент она почувствовала, как костлявые пальцы схватили ее за талию, а ее ноги оторвались от земли.

— Ты что, черт возьми, делаешь?

Молчание.

— Отпусти меня немедленно!

Обманщик ветра гнусно хихикнул.

— Ты уверена?

Олиан увидела, как быстро удаляется остров.

— Ладно, не отпускай меня.

Она была рассержена и не на шутку испугалась, но, несмотря на это, была довольна тем, что голокордер летел рядом и фиксировал каждый момент этого приключения.

Спрейдж глубоко затянулся и выпустил облако дыма, которое полетело вдоль борта «Возмездия», как растерявшийся джин. Он откинулся на спинку, поднял ноги на леер носовой надстройки и стал смотреть, как пенится вода, накатываясь на рифы рядом с островом Олиан Тай. Узнав, что Ребекка Фриск вернулась на Спаттерджей, он не бросился судорожно искать ее. Короткий разговор с Блюстителем убедил его в том, что этой твари не удастся покинуть планету. Ему и остальным капитанам можно было не торопиться и спокойно решить, как с ней следует поступить (хотя ни у кого не возникало сомнений в том, что она закончит свою жизнь в огне), а потом не менее спокойно и планомерно приступить к ее поискам. Спрейдж мрачно улыбнулся, подумав об этом.

— Этот парус что-то схватил, — сообщил Лембер с надстройки.

Спрейдж посмотрел на приближавшийся со стороны острова парус — скорее всего, тот поймал червя-носорога.

Итак, «Шутник» и «Орландо» уже бросили якоря, и скоро должны прибыть остальные. Перед советом Спрейдж доставит сюда Олиан Тай, потому что она никогда не простит ему, если не поучаствует в таком значительном событии. Потом начнутся медленные, но тщательные поиски, остров за островом, атолл за атоллом. Спрейдж был уверен, что Блюститель первым обнаружит Фриск, но это не остановит поиски капитанов, несмотря на уверения Блюстителя, что он обязательно передаст преступницу в их руки. Все люди, побывавшие в рабстве у Хупа, несли в душе слишком тяжелое эмоциональное бремя, чтобы оставаться в стороне.

— Эй, он тащит какого-то человека! — крикнул Лембер, рассмотрев парус в установленный на треногу бинокль Спрейджа. Капитан быстро сбросил ноги с леера, встал и, попыхивая трубкой, направился к носовому трапу надстройки. Скоро он уже стоял рядом с Лембером.

— Видишь, кто это? — спросил он.

Моряк испуганно отскочил от бинокля и посмотрел на капитана. Возможно, Спрейдж был глубоким стариком, но двигался он, как всегда, бесшумно.

— Пока не разглядел.

Спрейдж осторожно отодвинул его в сторону и посмотрел в бинокль.

— Олиан Тай.

Парус был просто огромным, и грохот его крыльев заставил испуганно вздрогнуть висевшего на реях собрата. Обманщик осторожно опустил Олиан на главную палубу, затем завис над ней и вытянул шею в сторону своего сородича.

— Проваливай, — коротко приказал он.

Молодой парус торопливо отпустил реи, сложил крылья, подтянулся по мачте повыше и поспешил улететь подальше. Огромный парус сел на палубу и почти мгновенно занял место на мачте.

— Интересно… — задумчиво произнес Спрейдж. Лембер наблюдал, как Олиан поднялась на ноги и направилась к носовой надстройке.

— Да, — согласился он. — Такое не часто увидишь. Капитан повернулся к нему лицом, приложил палец к своей шее, потом показал на голову паруса.

— Ага, — кивнул Лембер, разглядев стимулятор. Спрейдж подошел к трапу и спустился на главную палубу.

— Олиан, я как раз собирался послать за тобой, — сказал он. — Интересные времена настали. — Он повернулся и посмотрел на парус, который, повернув голову, внимательно наблюдал за ними.

— Ты прав, — согласилась Тай.

Именно в этот момент Спрейдж заметил летавший вокруг них голокордер.

— Полагаю, ты уже знаешь о Фриск.

— Знаю, и хочу участвовать в охоте.

— Хочешь поступить с ней так, как поступила с Гренантом? — спросил Спрейдж, не спуская глаз с паруса.

— Если возможно. — Женщина изо всех сил старалась сохранять невозмутимость.

Капитан кивнул, попыхивая трубкой.

— Добро пожаловать на борт, парус, — сказал он, выдержав паузу. — Как тебя зовут?

— Меня зовут Обманщиком ветра. И я хочу получить достойную оплату.

Солнце показалось над горизонтом, превратив коричневые облака в бирюзовый шелк. На фоне солнечного диска отчетливо выделялись силуэты спешивших по своим делам парусов, его свет сделал видимым судно далеко в море, окрасив его в синеватый цвет с изумрудными отблесками. Амбел долго смотрел на судно, потом повернулся к сидевшему у борта и тупо смотревшему на воду Пеку. Пек выглядел особенно больным в утренних лучах солнца. Четко выделились шрамы на лице, глаза были налиты кровью.

— В чем дело, Пек? — спросил капитан.

— Проклятье, — пробормотал тот.

Амбел ждал продолжения, но оно последовало не скоро.

— Он зовет меня.

— Он всех нас зовет. Он зовет того, кто его слушает.

— Он позвал, и я пришел, — признался Пек.

— Что ты натворил, Пек? — мягко спросил Амбел. Моряк прислонился лбом к лееру.

— Он не хотел молчать. Был голоден, я покормил его, чтобы он заткнулся.

Капитан бросил взгляд на дверь своей каюты и подумал, что проведенная там ночь была на редкость тихой и спокойной.

— Ты освободил его?

— Нет, капитан.

— Что ты ему дал?

— Остатки наживки.

Амбел хотел было сказать что-то по этому поводу, но тут раздался крик Бориса с топа мачты:

— Это — «Ахав»!

Амбел, заслонив глаза от солнца, попытался разглядеть судно.

— Как здесь оказался Рон? Я слышал, что он отправился ловить турбулов.

— Может быть, он позвал его тоже, — сказал Пек. Амбел долго смотрел на своего матроса, размышляя, соответствовали ли его слова истине — Скиннер мог звать людей разными способами. Может быть, Рон хотел доставить ему давно вынесенное советом решение по этому вопросу? Впрочем, к чему гадать, «Ахав» шел прямо к ним и скоро должен был пришвартоваться. Амбел вернулся к двери своей каюты и запер ее, решив вернуться туда только со смазанным спрайном гарпуном. Ему даже думать не хотелось о том, что могло происходить внутри сундука.

— Ребята, тащите бочонок на палубу! — крикнул он. — Сами знаете, что Рона всегда мучает жажда.

В ответ прозвучал хохот, правда, ему не хватало веселости.

В спущенной с «Ахава» шлюпке было шесть человек. Амбел немедленно узнал сидевшую у руля огромную, с лысой головой фигуру Рона, на веслах, как он полагал, сидели Форлам и Госс. Остальные трое, судя по одежде, не были местными жителями, и Амбел сначала не узнал никого из них.

Он почувствовал легкую досаду, когда Борис узнал ее первым.

— Это — Эрлин! — закричал он из корзины на топе мачты.

Амбел, прищурившись, посмотрел на землянку. Женщина сказала, что он умер внутри, и у нее возникли серьезные сомнения в его человеческой природе. Что нужно от него на этот раз? Неужели она начала понимать то, что находилось за пределами ее маленького мирка? Амбел в этом сомневался. Он покачал головой и перевел взгляд на ее спутников. Светловолосый мужчина был в удобной одежде опытного путешественника, причем явно чувствовал себя в ней так, словно давно привык так одеваться. Второй мужчина выглядел больным или выздоравливающим после тяжелой болезни — лысый и костлявый, хотя, судя по сложению, когда-то отличался чрезвычайной силой. Он был одет в моноволоконный комбинезон, достаточно удобный для путешествий, правда, такую одежду предпочитали андроиды-големы и им подобные существа, не слишком беспокоящиеся о температуре или внешнем виде. Что-то знакомое было в этом мужчине. Амбел попытался вспомнить и вдруг почувствовал смешанное с дурными предчувствиями возбуждение. Может быть, он был из прошлой жизни? Маловероятно, в других мирах жило очень мало людей такого возраста. Капитан попытался не думать об этом мужчине, но сомнения остались.

Шлюпка ткнулась в борт судна, прозвучали приветствия с обеих сторон, был сброшен трос и спущен штормтрап. Первым по нему поднялся Рон, и Борис мгновенно сунул ему в руку кружку. Рон осушил ее залпом и вернул Борису, требуя повторения.

— Пек, мой мальчик, как ты? — взревел он, увидев Пека и обменявшись громкими приветствиями со всеми членами команды Амбела.

Пек молча смотрел на него, и Рон вынужден был повернуться к капитану.

— Он все еще… немного? — Он покрутил пальцем у виска.

Следующей на борт поднялась Эрлин. Она не спускала глаз с Амбела, отвечая на приветствия членов его команды. Он подмигнул ей, и широкая улыбка озарила ее лицо. Госс немедленно подошла к Борису, и он предложил показать ей судно. Энн оценивающим взглядом посмотрела на Форлама и предложила ему кружку рома.

Амбел наблюдал, как светловолосый мужчина помогает подняться на борт лысому. Взгляд, которым блондин посмотрел на Эрлин, сказал ему все, что он хотел узнать. Капитан позволил себе улыбнуться, словно это не имело значения, потом вышел вперед, чтобы поприветствовать прилетевших с другой планеты мужчин.

— Добро пожаловать на борт «Странника». Лысый пристально смотрел на Амбела темно-синими глазами, и они мгновенно узнали друг друга.

— Это — Джанер Корд Андерс, а это — Сэйбл Кич, — все еще улыбаясь, представила их Эрлин.

Амбел едва успел поднять руку, когда первый импульс ударил его в живот. Второй импульс прожег дыру в груди, а третий снес часть плеча. Рухнув на палубу, он сложился, пытаясь защитить голову. Очередной импульс угодил в спину, и он на мгновение лишился чувств. Придя в себя, он застонал, чувствуя, как слезятся глаза от нестерпимой боли, как оставляют его жизненные силы.

Он посмотрел на Кича, пытавшегося навести на него пистолет, и увидел его полный ненависти взгляд. Что было самым удивительным, Рону, Форламу и Борису с трудом удавалось удерживать его. Впрочем, его сопротивление прекратилось мгновенно, когда Рон освободил одну руку и ладонью ударил его по лицу. Когда Кич упал, Амбел попытался встать на ноги, но быстро понял, что идея была не слишком удачной. Он чувствовал, как кровь отливает от лица, и, прежде чем снова потерял сознание, успел увидеть склонившуюся над ним Эрлин, срывавшую упаковку с лекарственного пластыря.

Кич пришел в себя привязанным к креслу, у него жутко болели голова и тело, явно из-за того, что его избивали ногами, когда он рухнул на палубу. Несколько секунд он сидел, крепко сжав зубы, чтобы сдержать подступавшую к горлу рвоту. Когда тошнота прошла, Кич проверил веревки и понял, что они достаточно крепкие, чтобы противостоять его человеческим мускулам. Потом он включил едва не убивший его прямой канал мозг — кибердвигатель и попробовал разорвать веревки еще раз. Веревки натянулись как струны, кресло затрещало. Тем не менее ему не хватало силы, чтобы освободиться, поэтому Кич осмотрел каюту в поисках других способов бегства.

На столе не было ножа или каких-нибудь других предметов с острыми кромками. В расположенных вдоль стен шкафах могло находиться что-нибудь полезное, но разве у него имелся шанс передвинуться вместе с креслом и открыть шкафы так, чтобы его никто не услышал?

Оставалось только одно — ждать, и пока Кич ждал, до него донеслись какие-то странные звуки. Он не успел подумать о том, что могло находиться в сундуке, который постоянно привлекал его внимание, потому что в каюту ворвался Рон.

— Назови мне причину, по которой я не должен разрешить ребятам скормить тебя пиявкам?

Кич пошевелил связанными руками и тяжело вздохнул.

— Меня зовут Сэйбл Кич, — произнес он.

— Я знаю, но это не кажется мне достаточной причиной.

Капитан был взбешен, и Кич понимал, что может с ним сделать рассерженный хупер такого возраста. Он подозревал, что упадет в море не одним куском, если быстро не объяснится.

— Впервые я оказался здесь семьсот лет назад, выполняя задание ЦСБЗ по освобождению рабов Хупа. Я был членом передового отряда, атаковавшего крепость Хупа, и именно я вывел из строя программу, при помощи которой этот мерзавец управлял ошейниками рабов.

Шокированный Рон уставился на Кича, попятился назад и сел на сундук. Он покачал головой в замешательство, потом понял, на чем сидит, и быстро встал.

— Кич? — переспросил он. — Я появился здесь после войны, но слышал о тебе.

— Я — тот самый Кич, который убил Фрейна и Римска, и я могу узнать любого члена Восьмерки, как бы ни изменилась его внешность из-за шрамов. Амбел — какая нелепая анаграмма! А ты не узнал его, хотя был свидетелем того, как бывшие рабы бросили его на съедение пиявкам? — спросил Кич не терпящим возражений тоном.

— Госк Балем, — прошептал Рон.

Кич ожидал взрыва эмоций, но его не последовало. Капитан задумался, потом вздрогнул и провел ладонью по голой, испещренной шрамами от укусов пиявок груди.

— Ты освободишь меня и позволишь закончить начатое дело? — спросил Кич.

— Нет, — немного помолчав, ответил Рон.

Кича едва не стошнило от ярости. Неужели он ошибся? Неужели Амбел не был тем, кем он его считал? Или, может быть, он ошибся в Роне? Так много воспоминаний, в которых следовало разобраться…

— Почему?

— Потому что он — не Госк Балем.

— Ты так уверен в этом? — насмешливо поинтересовался Кич.

Рон подошел к нему, наклонился и положил ладони на подлокотники кресла.

— Все дело в море, Сэйбл Кич. Тебе трудно понять. Сказав это, он вышел из каюты. Кич долго смотрел на дверь, потом стал шевелить руками и ногами, чтобы освободиться от пут. Он рассек кожу, но не стал обращать внимание на боль. Кресло затрещало. В сундуке что-то зашевелилось, и из него послышался шепот.

Кич зашевелился энергичнее, ему в голову пришла нелепая мысль, касающаяся того, что могло находиться в сундуке.

12

Третий самец-глистер — последний из этого семейства — вместе с самкой пожирал турбула размером с гребную шлюпку. Он почувствовал неладное буквально за мгновение за того, как извивающееся щупальце свернулось, нанесло удар и утащило жалобно взвизгнувшую самку в темноту. Последний оставшийся в живых самец бросился наутек так быстро, насколько позволял плоский хвост и похожие на весла ножки. Еще одно щупальце нанесло удар ему по боку, расколов панцирь, но и отбросив за пределы досягаемости хищника. Чудовищного моллюска нисколько не огорчило его бегство, он с хрустом раздробил челюстями панцирь самки, потом обратил внимание на многочисленные туши турбулов и облепивших их пиявок и приллов. Возможно, ему следовало вспомнить о хиродонте, раздраженном неудачной погоней за гигантским моллюском.

Блюститель, вынужденный следить за множеством мест одновременно, не чувствовал вины, позволив себе отвлечься от Спаттерджей, чтобы понаблюдать за столь грандиозными событиями. Наблюдение по прямому каналу в данном случае было невозможно, поэтому он создал по своему подобию подразум-призрак и послал его намного световых лет от себя, вплоть до точки назначения. Там, подобно тысячам других подразумов, собравшихся в одном месте, он стал наблюдать за происходящим глазами голема, подключенными через виртуальный канал, в то время как самая существенная часть призрака обосновалась в огромном пространстве обработки данных едва замаскированных боевых кораблей ИР, зависших над планетой Прадор. Призрак фиксировал самые существенные события, реакцию ИР и переговоры по сети и передавал это самому себе каждые несколько секунд.

Сотня прадорских транспортных кораблей стояла на границе равнины в облаках сверкающей соляной пыли, поднятых потоками воздуха от охлаждающихся двигателей. Старейшины прадоров со свитами собрались тесными группками на потрескавшейся каменной площадке. Они доверяли друг другу еще меньше, чем контролерам ЦСБЗ и ИР секторов, которые в виде големов пришли на переговоры в надежде выработать удовлетворяющие обе стороны условия.

— Пока это продолжается, разумный диалог между нами невозможен, — заявил ИР сектора. — Вы стали бы рассматривать возможность торговли с нами, если бы у нас существовала традиция использовать панцири прадоров в качестве емкостей для омовений?

Общий ответ собравшихся прадоров был полон удивления и злобы. Блюститель обратил внимание на открытое сообщение, посланное одним из ИР на свою родную планету, в котором определенным высокопоставленным чиновникам рекомендовалось «избавиться от декоративных туалетных принадлежностей», и решил, что последовавшая за ним короткая дискуссия явно могла поразить людей, считавших, что ИР начисто лишены чувства юмора.

Впрочем, дискуссия прекратилась, когда к ИР сектора обратился вышедший вперед спикер.

— Вы хотите лишить нас помощников? — сказал от имени прадоров «болван» мужского пола.

— У вас были помощники задолго до того, как вы впервые встретились с людьми, — возразил голем. — Кроме того, ваши кибернетические технологии способны создать более эффективных помощников, чем лишенные разума оболочки людей. В действительности обладание такими помощниками стало лишь признаком положения в обществе.

После долгой паузы поступил озвученный спикером общий ответ:

— Мы должны это обсудить.

Люди, големы и ИР наблюдали, как прадоры перемещаются, словно огромные шашки на невидимой доске. Появилась пара мерцающих полей, затрещали выстрелы пушки. Один из прадоров, окруженный детьми и «болванами», которых у него было значительно больше, чем у соплеменников, громко зашипел и заклокотал, прежде чем рухнуть на площадку, когда отключились его антигравитационные двигатели. Взорвались расположенные под внешним панцирем модули управления, сам панцирь деформировался и треснул, залив соляную поверхность тонкими струями темной жидкости.

Пушки открыли огонь, превративший «болванов» и младших детей в кровавое месиво плоти, панцирей и множества ног. Люди к этому моменту были закрыты защитными полями, а из огромного транспортного корабля вылетали похожие на пауков автоматические пушки, обходившие прадоров с флангов, чтобы обеспечить себе свободный сектор обстрела. Один из первенцев с криком бросился вперед к защитным полям, но выпущенная сзади ракета отделила верхнюю часть его панциря от нижней. Нижняя часть какое-то время бежала вперед, видимо не понимая, что уже умерла, потом упала на бок, как опрокинутый стол. Прежде чем участвовавшие в переговорах люди успели почувствовать опасность от этого проявления насилия, спикер поднял руку и заговорил так громко, чтобы было слышно всем:

— Обсуждение закончено. Мы считаем, что готовы приступить к переговорам.

Эрлин, обрабатывая раны, не давала Амбелу прийти в сознание. Не было необходимости бороться за его жизнь, она работала только для того, чтобы предотвратить образование безобразной рубцовой ткани, и вынуждена была резать и резать, с огромной скоростью, чтобы опередить быстрое выздоровление его заполненного волокнами тела. Попади Кич в голову, Амбела ждала бы неминуемая смерть, а в том, что осталось от него, не было бы ничего человеческого. В этом случае в него ввели бы спрайн и похоронили тело в море с надлежащими почестями. А сейчас капитан обязан был выздороветь. По мнению Эрлин, в обычных условиях процесс выздоровления, несмотря на то что раны были серьезными, занял бы не более суток. Но, очевидно, Амбел был ранен совсем недавно, он потерял вес, а кожа приобрела ненормальный синеватый оттенок. Она позволила ему прийти в себя, когда закончила работать с плечом, и рана закрылась, как створки испуганного моллюска.

— Эрлин… кто он такой? — спросил Амбел.

— Говорит, что его зовут Сэйбл Кич. Утверждает, что служит контролером ЦСБЗ уже больше семисот лет. Возможно, это соответствует истине, потому что всего несколько дней назад он был рейфом. Ублюдок! Я спасла ему жизнь. А он так поступил… Скорее всего, его мозг еще не пришел в норму — он принял тебя за Хупа или еще кого-нибудь, — говоря это, Эрлин отчаянно пыталась понять, о чем думает Амбел, по выражению его лица.

— Он — не Хуп, — услышала она за спиной голос капитана Рона.

Эрлин оглянулась и увидела вошедших в каюту Рона и Форлама. Форлам держал в руке кусок черного шнура, который, как она знала, использовался на судах в церемониях свадеб и разводов. Рон кивнул, Форлам подошел и встал рядом с ней, затем наклонился и привязал один конец шнура к запястью Амбела.

— Какого черта! — воскликнула Эрлин.

Она попыталась помешать Форламу затягивать шнур, но Рон обнял ее за плечи и осторожно отвел в сторону. Амбел безучастно наблюдал, как Форлам связывает ему руки. Эрлин пыталась понять, что происходит. Они не могли не знать, что удержать Амбела мог только стальной трос. Затянув последний узел, моряк отошел.

— По праву действительного члена совета и капитана, — официальным тоном заговорил Рон, — я вызываю тебя на совет, капитан Амбел, и освобождаю под честное слово до его проведения. Ты даешь слово?

— Даю.

Рон рубанул ребром ладони по воздуху. Амбел разорвал шнур, которым были связаны руки. Рон направился к двери, за ним последовал Форлам.

— Значит, ты все знаешь, Рон? — спросил Амбел.

— Знаю, — не оборачиваясь, ответил тот.

— Я — уже не он, прошло пять лет…

Рон повернулся и пристально посмотрел на него. Эрлин подумала, что никогда не видела выражение такого ужаса на лице Старого капитана, а еще ей пришло в голову, что в мире существовало мало причин, которые могли так подействовать на такого человека.

— Значит, ты скажешь это.

— Сейчас?

— Нет, контролер тоже должен выслушать тебя. Он заслужил.

Веревка растянулась так, чтобы Кич мог освободить одну руку, но удалось ему это сделать только потому, что рука была смазана его собственной кровью. Он поднял руку к глазам, чтобы определить, насколько серьезную травму нанес сам себе, и доносившиеся из сундука звуки мгновенно стали громче. Кич занялся узлом на веревке, которой запястье было привязано к подлокотнику кресла. Отсутствие ногтей усложняло задачу. Ногти уже появились из нежной кожи на кончиках пальцев, " но были настолько маленькими, что использовать их было рано. Он также понял, насколько мягкой и нежной была его кожа — словно у новорожденного. Ей еще предстояло загрубеть и покрыться соответствующими возрасту мозолями, а пока она так легко разрывалась… Едва слышно выругавшись, он продолжил работу.

Кич почти освободил левую руку, когда вдруг понял, что не слышит никаких звуков из сундука. Мурашки побежали по его коже, и он осторожно поднял голову. Крышка сундука была приподнята, и из щели на него злобно смотрели два глаза. Крышка стала подниматься, и Кич не поверил собственным глазам. Ему стало трудно и больно дышать, и напряжение помог снять только приступ икоты и истерического хохота.

Тварь выбралась из сундука и с мокрым шлепком упала на пол. Она зафыркала и перевернулась на шесть похожих на маленькие лопаты ножек. Кич почувствовал непреодолимое желание захохотать, но смех застрял в горле, когда губы чудовища растянулись, обнажив неровные острые зубы, и тварь облизнула их отвратительным черным языком.

Потом тварь зашипела, а Кич закричал.

Фриск развлекалась тем, что приманивала пиявок к борту судна кусками предназначенного парусу мяса и стреляла в них из импульсного пистолета. Когда это занятие ей наскучило, она забросила леску с грузилом и крючком, и после нескольких неудачных попыток, в результате которых она вытаскивала только бокси, ей удалось зацепить на морском дне моллюска-лягушку. Она вытащила его из воды и бросила в трюм, чтобы посмотреть, как на это отреагируют ее наемники.

Первым наблюдавшего за ним стебельчатыми глазами моллюска увидел Торс. Он рассмеялся и позвал Шиба, который тоже рассмеялся, но вынужден был замолчать, когда моллюск прыгнул на всю длину палубы, упал у его ног, подпрыгнул и отхватил ему два пальца. Шиб завопил, выхватил пистолет, навел одной рукой и разнес моллюска на куски, прежде чем тот успел прыгнуть снова. Чуть позже, наблюдая за метавшимся по палубе с забинтованной рукой наемником, Ребекка решила, что неплохо бы поймать пару приллов — зрелище будет гораздо интереснее.

— Мы кое-что обнаружили, — сказала поднявшаяся по трапу Сван. Фриск повернулась к ней, все еще держа пистолет в руке. Торс как-то странно поглядывал на нее последнее время, и она не любила, когда кто-нибудь подкрадывался к ней сзади. Она навела пистолет на грудь батианки, потом кисло улыбнулась и убрала оружие в кобуру.

— Что это значит?

— Мы привезли не только основное, но и запасное оборудование, — объяснила Сван с непроницаемым лицом. — Таким образом, у нас есть запасной биомеханический детектор, которым пришлось заменить тот, что ты разбила.

Фриск подумала, что ее стоит убить на месте, но решила, что пока стоит повременить — нет особой выгоды. В любом случае она сможет сделать это с удовольствием, не торопясь, когда наемница будет уже не нужна. Может быть, просто ранить ее? Она с трудом начала понимать, о чем говорила Сван.

— И что вам удалось обнаружить?

— Кто-то использует кибердвигатели всего в двухстах километрах к северо-западу отсюда. Некоторое время мы принимали прерывистый сигнал, но не смогли запеленговать источник. Потом сигнал стал постоянным.

— Покажи, — сказал Фриск, с трудом сдерживаясь, чтобы не отругать Сван за то, что она не сообщила об этом раньше.

Женщина достала из кармана детектор, аналогичный разбитому Фриск, и открыла экран. Она повернула прибор так, что Ребекка могла видеть показания. На экране появилась четкая отметка с медленно изменяющимися координатами. Значит, источник находился на шедшем под парусами судне. Если поторопиться, можно было подойти к нему до наступления темноты. Фриск повернулась к Драму.

— Курс — северо-запад, увеличить скорость, — приказала она.

Драм крутанул штурвал и переместил вперед рычаг газа. Все судно задрожало, когда включался только что установленный двигатель. Судно рванулось вперед, оставляя за собой вспененную кильватерную струю, а парус наполнился ветром в противоположном направлении.

— Быстрее нельзя? — спросила Фриск.

Не услышав ответа, она повернулась к Сван и посмотрела на нее испепеляющим взглядом.

— Можно идти в два раза быстрее, — поспешила ответить батианка, — но судно может развалиться. Оно не выдержит такого обращения.

— Не выдержит?

— Невозможно предугадать…

— Полный вперед! — завопила Фриск.

Драм не отреагировал, и она достала пистолет и выстрелила ему в спину. Он качнулся вперед, но быстро выпрямился.

— Я сказала: «полный вперед», — прошипела женщина. Сван подошла к Драму и до упора переместила рычаг газа вперед. Она задумчиво посмотрела на Драма, потом поспешила спуститься с надстройки, чтобы найти другое занятие — предпочтительно подальше от странной хозяйки. Драм по-прежнему смотрел вперед, словно не замечая полученной раны. Фриск обошла его, чтобы посмотреть прямо в глаза.

— Я знаю, тебе больно, — с наслаждением произнесла она и кивнула в сторону наемников на главной палубе. — Они думают, что тебя полностью лишили рассудка и чувств, но мы с тобой знаем, что это не так. Интересно, каково находиться в полной власти этого противного паука, но все видеть, слышать и чувствовать? Насколько это больно и обидно?

Она долго смотрела на него, пытаясь понять реакцию по выражению лица. Ничего, как у «болвана» на прадорском корабле. Прижав ствол пистолета к боку, Ребекка выстрелила еще раз. Драм застонал, покачнулся, но быстро выпрямился. Что-то появилось в его взгляде? Нет, по-прежнему ничего. Фриск покачала головой, ей быстро наскучила эта игра, и она направилась к трапу. Драм проводил ее взглядом, потом уставился вперед, как прежде, как только она коснулась ступеней трапа. Раны на его теле кровоточили недолго, а потом стали медленно затягиваться.

Джанер остановился у люка, чтобы помочь Эрлин подняться на палубу. Он недовольно посмотрела на него, а потом они оба бросились к носовой надстройке вслед за Роном и Форламом.

— Я думал, у тебя есть ключ, — сказал Рон. Форлам пошарил в карманах и виновато посмотрел на капитана. Они слышали крики Кича, потом что-то упало с грохотом. Рон выругался и нанес по двери прямой удар. Джанер впервые стал свидетелем демонстрации силы Старого капитана — его рука не выбила дверь, а пробила ее насквозь. Он снова выругался и сунул руку в пробитую дыру, чтобы сорвать дверь с петель, потом замер на мгновение с нанизанной на руку дверью, прежде чем стряхнуть ее на палубу.

Форлам первым нырнул в каюту, но мгновенно выскочил из нее. Джанер спрятался за Роном, осторожно выглядывая из-за спины.

— А это что за гадость? — спросил он, поворачиваясь к Эрлин. Она пятилась назад, качая головой и не спуская глаз с существа на полу каюты.

Кич, сопротивляясь, упал вместе с креслом. Вцепившийся в его руку Скиннер развернулся, как бультерьер, и зашипел на них. Рон на ходу выломал доску из дверного проема, размахнулся и нанес чудовищный по силе удар. Чудовище отлетело к стене и упало на пол, а Рон вынужден был выронить из рук расколовшуюся дубину. Тварь просто перекатилась на ноги, встряхнулась, выплюнула пару зубов и выбежала между ног Рона на палубу. Джанер попытался нанести по ней удар ногой, но тварь увернулась, замерла на мгновение и оскалилась.

— Скиннер сбежал! — завопил Форлам.

Моряки сбежались со всех сторон. Скиннер направился к Пеку, который заорал и бросил в него ящик с наживкой. Крышка открылась, и наживка бросилась врассыпную. Одна похожая на трубу тварь приблизилась к Джанеру, и он, вспомнив слова Эрлин, растоптал ее, прежде чем существо смогло спрятаться в штанине.

— Хватай ублюдка! — завопил Пек.

Прогремели выстрелы. Джанер обернулся и увидел Энн, открывшую по Скиннеру огонь из древнего автоматического пистолета. Первым выстрелом она сбила тварь с ног. Следующие два выстрела расщепили доски палубы, потому что тварь быстро вскочила на ноги и побежала к мачте. Младший матрос попытался разрубить ее пангой, но промахнулся. Скиннер упал назад, быстро вскочил и зашипел. Кто-то бросил в него дубину, и он покатился по палубе, но затем опять оказался на ногах. Он злобно смотрел на приближавшихся со всех сторон моряков, потом резко повернулся, прыгнул на мачту и стал карабкаться вверх. Чуть ниже него в мачту воткнулся брошенный кем-то нож. Матросы разбежались к ящикам и шкафам за оружием, а злобная тварь уже ползла по рею. Выбранный им рей оказался подвижным и повернулся, Скиннер свалился, не дойдя до конца, и повис, словно гусеница. Его плоские как лопатки, не предназначенные для этого ножки соскальзывали с гладкой деревянной поверхности. Вся команда собралась внизу, чтобы разорвать тварь на куски, как только она упадет на палубу.

Скиннер, наконец, сорвался. И вдруг с резким треском раскрылись превратившиеся в недоразвитые крылья уши. Чудовище стало парить над морем, вздрагивая от каждого удачного выстрела Энн. Борис послал в него заряд из палубной пушки, куски Скиннера полетели вниз, а сам он, кувыркаясь, снизился метров на десять, но потом выровнялся. Тварь продолжала плавно спускаться и коснулась поверхности метрах в ста от судна. Моряки молча смотрели на то место, где она скрылась под водой.

На поверхности Скиннер так и не появился.

Джанер не знал, как ему следует относиться к Кичу, после того как тот попытался убить Амбела. После подобных поступков открывались совершенно другие перспективы — на эмоциональном уровне начинаешь понимать, что люди, с которыми ты общался, не представляли собой лишь сумму твоих впечатлений, а были связаны обязательствами с собственными жизнями, в которых ты играл незначительную роль.

Сейчас Эрлин обрабатывала раны контролера: при помощи портативного восстановителя клеток пыталась закрыть достигавшую кости рану на плече.

— Джанер, мой мальчик, — сказал подошедший к нему Рон.

— Кажется, мы стремились к несколько другому счастливому финалу, — заметил он.

— Верно! Просто мы только что узнали, что финал несколько затянулся.

Джанер попытался понять по выражению лица капитана, что он имел в виду.

— Ты имеешь в виду Амбела? Рон покачал головой.

— Я имел в виду финал не в смысле окончания жизни, по крайней мере для него. Впрочем, для Скиннера другого исхода быть не может. — Он замолчал, увидев удивленное лицо Джанера. — Ты знаешь, что он не умер, а мы знаем, куда он направился.

Джанер крепко сжал губы, чтобы сдержать уже готовое сорваться с губ возражение. Он сам видел, как лишенная тела голова расправила крылья и нырнула в море, поэтому не собирался спорить о том, была ли она жива.

На палубу поднялся Амбел. Джанер не мог не заметить, как моряки умышленно отворачиваются от Старого капитана, каким холодным взглядом смотрит на него Кич.

— Что дальше? — спросил Джанер, когда Амбел подошел к ним.

— Мы отправимся к острову Скиннера.

— Где состоится совет, — добавил капитан Рон.

Амбел медленно произнес:

— Я хотел бы прибыть туда в качестве капитана, а не пленника. Возможно, это мой последний рейс.

Рон кивнул.

— Я оставлю всех моряков, которые не захотят перейти на борт «Ахава», и пришлю парус.

— Спасибо, — поблагодарил его Амбел. — Как ты собираешься созвать совет?

Рон повернулся к Джанеру.

— Твой канал? Ты можешь связаться с Блюстителем?

— Ты все слышишь? — спросил Джанер разум Улья.

— Слышу все и крайне заинтересован в информации, — ответил, немного пожужжав, разум.

— Ты свяжешься с Блюстителем?

— Могу связаться, но за определенную плату. Джанер был несколько озадачен, пока не услышал продолжение ответа.

— Ладно. Мне необходимо подумать. — Он повернулся к Рону и Амбелу. — Что вам нужно от Блюстителя?

— Блюститель может созвать совет, — сказал Рон. — У некоторых капитанов есть приемопередатчики, поэтому оповестить их можно достаточно быстро.

Монотонное жужжание наконец было прервано — другим голосом.

— Совет уже созван, — заявил Блюститель. — Не составит большого труда перенести его в другое место. Я немедленно извещу об этом Спрейджа. Капитаны прибудут к острову Скиннера в течение нескольких дней.

Джанер сообщил капитанам последние новости, потом заметил, как они переглянулись, прежде чем посмотреть на него.

— По какому вопросу была созван первый совет? — спросил Рон.

Джанер подождал ответа по каналу, но услышал только монотонное жужжание и вынужден был пожать плечами.

— Ответа нет. Рон вздохнул.

— Хватит торчать на одном месте.

За рифами стояли на якорях уже десять судов, два судна показались на горизонте, а еще одно приближалось с другой стороны острова. Тай поднялась на борт и мгновенно сконцентрировала внимание на лебедке, поднимавшей драгоценный багаж. Спрейдж согласился взять даже пустой, похожий на гроб, ящик, что свидетельствовало о том, что он действительно был рабом Хупа. Такие люди не считали слишком жестоким любое наказание, если оно касалось членов Восьмерки. Ящик был слишком большим, чтобы его можно было опустить в трюм, поэтому моряки закрепили его на палубе тросами и стропами.

— Старый Койан обладал богатым воображением, — заметил подошедший Спрейдж.

— Согласна, но лично мне кажется, что именно богатое воображение стало причиной его конца. Он не смог забыть и поэтому предпочел самоубийство, — сказала Тай.

— Он не убил себя сам.

— Верно. Тем не менее он совершил самоубийство, позволив убить себя. Аналогичным образом прощались с жизнью многие граждане Правительства. С возрастом они рисковали все больше и больше, надеясь таким образом избавиться от скуки, хотя на самом деле избавлялись от жизни.

Старый капитан только равнодушно хмыкнул. Тай заметила, что он наблюдает, как Лембер спускает на главную палубу его кресло-качалку. Моряк поставил кресло у мачты, напротив крокодильей головы Обманщика ветра.

— Насколько я знаю, тебе предстоит заключить сделку с парусом, — сказала она.

— Я решил дождаться тебя. Это должно войти в историю.

Тай посмотрела на Обманщика и почему-то подумала, удобно ли ему было так изгибать шею, прижимая ее к туловищу. Женщина даже поморщилась, представив, насколько это неудобно. У мачты собралась вся команда. Происходило нечто из ряда вон выходящее, никому из них не доводилось встречаться с таким парусом.

Олиан сняла с ремня пульт управления голокордером, ввела в него инструкции, потом сняла сам голокордер и подбросила его высоко вверх. Прибор мгновенно выровнялся и начал кружить вокруг нее, пока его не направили в сторону мачты и севшего в кресло-качалку Спрейджа.

— Итак… — Капитан достал трубку и начал набивать ее. — Ты сказал, что выполняешь работу пяти моряков и тканевого паруса и, таким образом, заслуживаешь соответствующей доли прибыли.

— Да, — подтвердил Обманщик ветра.

— Посмотрим… Большинство капитанов, являющихся владельцами судна, получают двадцать процентов, а остальная прибыль распределяется равными долями, по крайней мере, на этом судне, среди десяти членов команды. Ты считаешь себя равным пяти морякам. По моим расчетам, оставшиеся восемьдесят процентов следует разделить на пятнадцать частей, из которых треть должна принадлежать тебе. Я прав?

— Да, я должен получить пять частей, — произнес Обманщик менее уверенным тоном.

— Ты хочешь сказать, что заслуживаешь двадцать шесть и две третьих процента, что превышает даже долю капитана? Мне так не кажется. Парус, которого ты прогнал, был готов работать за кусок мяса. Почему мы должны заключать сделку с тобой?

— Потому что должны, как должны будут все остальные капитаны.

— Ты говоришь от имени всех парусов? — спросил Спрейдж.

Он сунул трубку в рот, пощелкал зажигалкой, тихо выругался и сдался. Вытащив трубку изо рта, капитан стал изучать Обманщика. Глаза паруса на мгновение закатились.

— Да… я говорю от имени всех парусов, — сказал он. Спрейдж нахмурился и бросил взгляд на своих матросов.

— В таком случае нам следует заключить сделку сейчас, чтобы ее можно было ратифицировать на совете. Я готов предложить любому парусу долю, получаемую каждым матросом: восемь процентов чистой прибыли при условии соблюдения обязательств договора.

— Каких обязательств? — спросил Обманщик.

— Ну, я думаю, самым главным условием является отказ от доли в случае самовольной отлучки. Слишком часто мы оставались без паруса только потому, что ему становилось скучно.

— Двадцать пять процентов, и я хочу видеть контракт в письменном виде.

Спрейдж повернулся к Лемберу.

— У меня в столе найдешь целую пачку.

Моряк покачал головой, но послушно отправился в каюту капитана.

— Полагаю, я могу повысить ставку до двенадцати процентов, — продолжил Спрейдж.

— Ты — грабитель и вор! — завопил парус и этим своим заявлением, казалось, в некоторой степени вывел из состояния изумления членов команды, которые услышали знакомые слова. — Не соглашусь меньше чем на двадцать процентов, и ты сам понимаешь, что это хорошее предложение!

— Двадцать? Ты с ума сошел?

Капитан опять безуспешно защелкал зажигалкой. Тай, пожалев его, достала из висевшей на ремне сумки блестящий металлический цилиндр. Спрейдж взял его, долго рассматривал, потом нажал на кнопку и поднес к трубке. Появился красный огонь, и табак в его трубке загорелся. Выдохнув облако дыма, капитан улыбнулся и вопросительно посмотрел на Тай. Женщина небрежно махнула рукой. Довольный, Спрейдж положил лазерную зажигалку в карман и продолжил переговоры с парусом.

— Возможно, я соглашусь на пятнадцать процентов.

— Что случится со всеми судами, если на них не окажется ни одного паруса? — спросил Обманщик.

Спрейдж пристально смотрел на него, но явно потерял интерес к спору, раскурив трубку.

— Хорошо, семнадцать.

— Восемнадцать — и мы договорились.

Спрейдж помолчал некоторое время, потом кивнул.

Подошел Лембер с распечатанным контрактом и ручкой, Спрейдж выхватил из его руки лист бумаги и ручку, написал процент и поставил свою подпись.

— У тебя есть стимулятор, — сказал он. — Значит, как я полагаю, ты умеешь читать. А писать умеешь?

Обманщик в ответ поднялся на реях и повернулся так, чтобы зацепиться за один из них ногой. Затем он наклонился, вытянул огромное крыло и пошевелил когтями на последнем суставе.

Капитан передал контракт и ручку Лемберу, который, в свою очередь, вручил их Обманщику. Парус поднес бумагу с текстом к глазам и прищурился. Тай едва не расхохоталась, когда он вставил ручку в рот и задумчиво пожевал ее. Спрейдж повернулся к ней:

— Так создается история.

— Вот именно, — рассеянно произнесла она, — на горизонте появились еще два судна.

Между тем, подписав контракт, парус поднялся по мачте вниз головой, зажав в зубах лист бумаги и ручку, расправил огромные крылья, занял привычное рабочее положение и только после этого выплюнул контракт и ручку прямо на колени Спрейджа. Обманщик написал свое имя печатными буквами, настолько аккуратными, что их почти нельзя было отличить от напечатанного текста контракта.

— Забыл предупредить, — капитан пристально посмотрел на парус, — что указанный процент относится только к рейсу, на который ты подписался.

— Конечно, — отозвался Обманщик, — я понимаю, что данный рейс закончится без прибыли. Я просто создаю прецедент.

Спрейдж сложил контракт и убрал его в верхний карман. Он медленно кивнул.

— Ты — очень мудрый парус.

Обманщик ветра наклонил голову, и его глаза закатились.

— Блюститель сообщил мне, — сказал он, когда его глаза пришли в нормальное состояние, — что это плавание еще далеко до завершения.

Спрейдж, поднимаясь с кресла-качалки, замер и вопросительно уставился на него.

— Капитан Рон, — продолжил парус, — перенес совет на остров Скиннера. Скиннер вырвался на свободу, а капитан Амбел оказался на самом деле Госком Балемом.

Все члены команды не могли сдержать удивленных возгласов, но Тай не могла не обратить внимания на то, что Спрейдж не выглядел удивленным.

— Старый бродяга, — пробормотал он.

Отказавшись от помощи, Кич поднялся на борт «Ахава» и быстро прошел к своему скутеру. Одной рукой он принялся развязывать тросы, которыми машина была закреплена на палубе. Вторая рука, несмотря на то что была обработана восстановителем клеток и раны на ней затянулись, все еще болела.

Рон, поднявшись на борт, сразу же подошел к парусу. За ним поднялись на борт Борис и Госс, а также другие члены команды, не желавшие принять участие в предстоящих поисках.

— На борту «Странника» есть свежее мясо, — сказал Рон. — Ты переберешься туда?

— Возможно, — ответил парус.

— Чем я могу тебя убедить?

— Мясом бокси. Люблю мясо бокси.

— Ну, этот деликатес мы можем предоставить в избытке.

Капитан слышал о парусе по имени Обманщик ветра, но понятия не имел о его привычках. Если бы слышал, то вряд ли испытал подобное удивление. Обманщик был уникальным парусом, но не настолько. Обманщик сложил крылья и поднялся на топ, а Рон отвернулся от мачты и посмотрел на мгновенно втянувшего голову в плечи Роуча.

— Капитан, что происходит? — спросил коротышка. Рон посмотрел на него сверху вниз, потом — на собравшихся за его спиной младших матросов.

— Амбел — на самом деле Госк Балем, Скиннер сбежал, и мы отправляемся на остров Скиннера, чтобы убить его, а также чтобы созвать совет и решить, стоит ли бросать Амбела в огонь.

Роуч, прищурившись, посмотрел на него.

— Не стоит, но что происходит на самом деле? Рон показал на Бориса и Госс.

— Они расскажут все, что тебе необходимо знать. Роуч, я могу тебе доверять?

— Конечно.

Коротышка выпятил грудь. Рон с сомнением посмотрел на него.

— Я хочу, чтобы ты остался здесь. Когда появится другой парус, ты должен следовать за нами с максимальной скоростью. Никаких остановок для встреч, никакой охоты на турбулов. Это крайне важно.

— Есть, капитан.

Рон повернулся к Борису. Моряк был мрачным, и стоявшая рядом с ним Госс явно выглядела обеспокоенной.

— Можешь изменить мнение, когда выслушаешь его.

— Нет, — возразил Борис. — Госк Балем отвечал за работу печи. В ней сгорел мой отец.

Капитан кивнул, стал задумчиво смотреть на море, заложив большие пальцы за ремень, словно не знал, что сказать. Через несколько секунд он освободил одну руку и вытянул ее вперед.

— Какой настойчивый молли-карп.

Все уставились на горбатый силуэт между судном и ближайшим атоллом.

— Мы его уже встречали раньше. Набросился на пойманную нами пиявку. Помог спасти упавшего за борт капитана, — сказал Борис. — Вероятно, ночью вернулся к своему острову или решил, что здесь хорошее место для охоты.

— Помог спасти Амбела? — переспросил Рон.

— Нам так показалось. Рон повернулся к Роучу.

— Не спускай с него глаз. Непонятно, что еще он вздумает сделать. Мне пора. — Он повернулся и направился к Кичу.

— Готов? — спросил он.

Кич кивнул и сел на скутер, Рон примостился сзади. Скутер взлетел и направился к уже развернувшемуся по ветру «Страннику».

— Ты сдержишь обещание? — спросил капитан, когда скутер завис над судном Амбела.

— Я ведь пока не убил его, — ответил Кич.

— Возможно, передумаешь, когда услышишь его рассказ.

— Сомневаюсь.

Свежий ветер дул ей в лицо, играл ее волосами, и Ребекка Фриск, глядя на волны, довольно улыбалась. Когда наступит утро, она испытает настоящее наслаждение, медленно разрезая Сэйбла Кича на куски и скармливая их моллюскам-лягушкам. Наслаждение будет неполным из-за того, что Кич давно не чувствовал боли, впрочем, для удовлетворения этой потребности найдутся другие жертвы. Возможно, у Кича был партнер, с которым его связывали тесные отношения. Если нет, придется заняться членами команды судна. Она снова улыбнулась, думая о том, как ей следует поступить. Хуперы необыкновенно выносливы и нечувствительны к боли, следовало нанести достаточно серьезную рану, чтобы все-таки услышать их крик. Но и это обстоятельство давало определенное преимущество — они оставались в живых после обширных и глубоких ран. Что, если выбрать огонь в качестве орудия пытки? Поджариваемый на слабом огне хупер оставался живым в течение нескольких дней.

Фриск стала подсчитывать в уме, сколько раз они с Хупом использовали огонь для пыток, но приятные воспоминания были прерваны.

— Стоп машина! Стоп машина! — закричала стоявшая на носу Сван. — Лево руля! — Она, едва не задев Фриск, подскочила к Драму и попыталась переместить зажатый в его ладони рычаг газа.

Ребекка с интересом наблюдала за лицом капитана, пока батианка безуспешно пыталась разжать его пальцы. Раздался страшный треск, и судно, вздрогнув, остановилось. Торс с криком свалился за борт. Фриск и Сван упали и покатились к борту резко накренившегося судна.

Какое-то огромное существо билось в волнах перед носом судна. Судно качнулось, Фриск услышала топот множества ног, а затем и увидела появившихся на палубе тварей, похожих на плоские диски с бегающими по краю красными глазками.

— Приллы! — закричала она, потом вдруг расхохоталась, достала импульсный пистолет и принялась палить в хищников.

Сван быстро встала на корточки и достала оружие. Когда все сидевшие на леере приллы были сбиты выстрелами в море, она отпрыгнула к стене надстройки и посмотрела вниз. На спине огромной пиявки извивалось раздираемое приллами на куски человеческое тело. Одной из тварей удалось вспороть человеку живот и выпустить кишки. Еще три прилла дрались над оторванной от тела рукой.

— Торс, — прошептала Сван и начала стрелять, но через мгновение уже не понимала, во что целится, потому что куски его тела были разбросаны по всей блестящей спине чудовища.

Судно качнулось еще раз, когда пиявка попыталась оторваться от него.

— В трюме течь! — крикнул с нижней палубы Шиб. Сван услышала панические нотки в его голосе — он терял над собой контроль, после того как моллюск откусил ему пальцы. Она подошла к Фриск и подняла ее на ноги.

— Нам придется включить антигравитационный двигатель.

Хозяйка расхохоталась ей в лицо, и Сван пришлось дать ей пощечину. Фриск мгновенно пришла в себя и ударила батианку в грудь левой рукой так, что та, сломав леер, упала на нижнюю палубу. Некоторое время Сван не могла прийти в себя. «Усилитель?» — подумала она, когда к ней подбежал и помог сесть Шиб. Она прислонилась к его груди, пытаясь восстановить дыхание.

— Мы тонем, — сообщил Шиб, и Сван заметила в его руке пистолет.

— Отправляйся к двигателю, переведи его в антигравитационный режим. У нас нет выбора.

Он кивнул и побежал к люку.

Сван попыталась встать, но не смогла. Вдруг палуба рядом с ее рукой разлетелась на мгновенно вспыхнувшие щепки. Она подняла взгляд на стоявшую рядом с брешью в леере Фриск, ожидая смертельного выстрела. Его не последовало. На палубе появились приллы, и Ребекка стала стрелять в них.

— Совсем обезумела, — пробормотала наемница и поползла к люку.

Она упала в трюм, успев в последний момент схватиться за ступеньку трапа и коснуться ногами накренившейся палубы.

Шиб ждал ее.

— Торс? — спросил он.

— Погиб.

Он кивнул и посмотрел наверх, туда где были слышны крики отчаянно палившей по приллам Фриск.

— Мерзавка должна ответить за это, — сказал он и поднял забинтованную руку. — И за это — тоже.

— Четыре кило прадорской алмазной породы, забыл? Сначала получаем то, что заработали, потом разбираемся с ней.

Шиб снова кивнул, но мысли его явно были заняты другим.

Сван посмотрела в сторону носа судна, где в трюм рекой лилась вода и трещали доски корпуса.

— Пора запускать двигатель.

Они поспешили по наклонной палубе к двигателю, и Сван задумалась, глядя на пульт управления.

— Другого выхода нет, — поторопил ее Шиб.

— Можем привлечь внимание Блюстителя, а нам это совсем не нужно.

— Лучше, чем плавать в этом море в качестве наживки.

Женщина кивнула и нажала в определенной последовательности кнопки. Судно задрожало, затем стало слышно изменяющееся по тону гудение двигателя, треск и скрежет корпуса судна усилились. Батианка внимательно наблюдала за крепежными болтами, вставленными в киль. Двигатель неминуемо бы пробил верхнюю палубу, если бы они ослабли. Но этого не могло произойти — она сама затягивала болты.

Когда судно поднялось над поверхностью моря примерно на метр, Сван удалось сохранить равновесие и отрегулировать работу двигателя. Вода с шумом выливалась через пробоину в носу.

— Пойдем, определим, насколько сильно мы пострадали.

Она достала из кобуры пистолет и направилась к носу, Шиб последовал за ней буквально в шаге, и ее раздражало его прерывистое от страха дыхание. Раньше он никогда не вел себя подобным образом. Да, следовало осторожно относиться к населявшим эту планету существам, тем не менее они были менее опасны, чем вооруженные люди, с которыми наемникам неоднократно приходилось иметь дело. Фриск неохотно убрала пистолет в кобуру, расправившись, как ей показалось, с последним приллом. Она долго смотрела на воду, размышляя о принятых за последние несколько дней решениях.

— Джей, что со мной происходит? — спросила она.

Но Джея не было рядом, чтобы ответить на ее вопросы, чтобы поддержать ее. Они были так счастливы на Прадоре… Почему он решил оставить ее? Да, иногда она поступала нелогично, но этого следовало ожидать — невозможно прожить вместе столько лет и не встретиться с подобными трудностями.

Джей пришел в ярость, услышав ее мнение о том, что их могут амнистировать и позволят вернуться на Землю. Конечно, при дальнейшем размышлении она поняла, что идея была нелепой, но и его реакция была чрезмерной. Как насмешливо он смотрел на нее:

— Твой извращенный ум родил очередную гениальную мысль, дорогая. Я могу сравнить ее с идеей открыть галерею на Цирцее. Неужели ты хоть на одну секунду усомнилась в том, что ЦСБЗ прекратила нас искать? Неужели тебе хоть на одну секунду показалось, что мы можем свободно перемещаться в контролируемом Правительством пространстве, не опасаясь быть пойманными, а затем — казненными?

— Но, Джей, любимый…

— Я привык получать удовольствие от твоих маленьких прихотей и капризов. Кажется, я перестал получать от них удовольствие, когда ты перестала быть сама собой. Почему ты так поступила? Почему, черт возьми, ты так поступила? Где твое тело, которое так нравилось мне?

— Джей, любимый…

— Не прикасайся ко мне. Ты мне отвратительна. Фриск сдержанно рассмеялась и попыталась выдавить слезы из глаз, в глубине души понимая, что сходит с ума. Слишком долго она жила в не принадлежащем ей теле, среди врагов, видела множество ужасных событий и часто сама становилась их причиной…

Просто ее жизнь оказалась чересчур длинной.

Джанер перешагнул через выбитую дверь и вошел в каюту. Наклонившись, он поднял кресло, к которому был привязан Кич, потом перенес его к стоявшему в нише письменному столу. Он сел и принялся рассматривать два запечатанных флакона, установленных в закрепленной на столе стойке. В каждом флаконе было несколько красных ромбовидных кристаллов под слоем прозрачной жидкости. Он вытащил пробку из одного флакона и поморщился от резкого запаха: прогорклый кофе с примесью чего-то гниющего.

— Всего один кристалл? — спросил он.

— Да, — ответил разум, и Джанеру показалось, что он уловил нотки жадности в его голосе.

— Полагаю, ты раздобудешь его каким-нибудь другим способом, если я откажусь выполнить твою просьбу?

— Конечно.

— Я отказываюсь выполнить твою просьбу, — сказал Джанер, закрывая флакон пробкой и постукивая по ней указательным пальцем.

— Почему?

— Потому что я понял, что ты задумал. «Достань мне образец этого странного вещества, хранящегося в каюте Амбела». Ты считаешь меня полным глупцом?

— Нет.

Джанер откинулся на спинку кресла.

— Почему ты решил так поступить?

— Мы пробовали использовать кураре, но попытка оказалась неудачной, и все подвергнутые испытанию шершни были уничтожены. Тем не менее способ был признан правильным.

— Это может повториться, — заметил Джанер.

— Только не здесь, — возразил разум. — Общественный строй примитивен. Должно получиться.

— Только не с моей помощью.

Джанер встал, снял с уха украшенный драгоценными камнями модуль связи с разумом и убрал его в карман. Потом он еще раз бросил взгляд на два флакона с жидкостью, в которой росли кристаллы спрайна, покачал головой и вышел из каюты. Он спешил на носовую надстройку, чтобы услышать рассказ Амбела.

— Капитан Спрейдж. — Амбел посмотрел на Рона, и тот кивнул.

На главной палубе собрались Кич, Эрлин, Форлам, Планд, Пек и Энн, чуть дальше стояли остальные члены команды. Даже парус вытянул шею, чтобы не пропустить ни единого слова.

— Именно он назвал меня Амбелом, и я всегда считал, что он знает.

— Мы можем спросить у него.

— Да, только прямо сейчас. Я всегда боялся спросить его об этом.

— В этом есть смысл? — резко выкрикнул Кич. Он не спускал с рассказчика глаз, его правая рука лежала на рукоятке импульсного пистолета, а пальцы левой перебирали три стальные сферы.

Амбел пристально посмотрел на него.

— Госк Балем был рабом, потом стал рабовладельцем — иначе невозможно было выжить. Рабов постоянно лишали рассудка, и их мозги и спинные хребты сжигали в печи. В лице Госка Балема Хуп нашел нужного ему человека для управления печью.

— Ты должен был обо всем знать, — с горечью в голосе произнес Кич.

— Но я не знал.

— Объясни.

— Ты прибыл сюда с отрядом ЦСБЗ, который освободил еще не лишенных разума рабов. Ты был недостаточно подготовлен, и Хупу, Фриску, Римску, близнецам Талска и Гренанту удалось покинуть планету. Пришлось Госку Балему отвечать за совершенные ими преступления. Оставшиеся в живых рабы охотились за ним в течение сотни лет, и в итоге он был пойман Спрейджем и Фрэнсисом Койаном, который впоследствии организовал известное тебе «Общество друзей Койана».

— Я был лично знаком с Койаном, — заметил Кич. — Ему удалось поймать и сварить заживо близнецов Талска.

— Слышал об этом, — кивнул Рон. — Что произошло с ним самим?

— Наемники-батианцы убили его при помощи термитной бомбы, — ответил Кич. — Но только потому, что он им позволил. Он устал постоянно находиться в бегах, постоянно убивать. Он сказал мне об этом за несколько дней до смерти, после того как перевел все имевшиеся у него деньги на мои счета.

Амбел кивнул.

— Когда Госк Балем был пойман, был созван первый совет капитанов — бывших рабов и единогласно принято решение привести в исполнение вынесенный ЦСБЗ Балему смертный приговор. Спрайна тогда не существовало, и по настоянию Койана капитаны отказались использовать огонь. Они решили бросить Балема на съедение пиявкам. На следующий день, на рассвете, они подвели его к борту судна Спрейджа и бросили в море. Он кричал в течение четырех часов, прежде чем скрыться из виду. Совет был распущен, и капитаны занялись своими делами, полагая, что Балем мертв.

— Очевидно, это не соответствовало действительности, — заметила Эрлин.

Джанер посмотрел на нее, пытаясь понять, что она думает теперь о своем капитане.

— Не соответствовало, — подтвердил Амбел, не поворачиваясь к ней. — В то время выносливость старых хуперов была плохо изучена. Пиявки поедали кожу Балема и его мышцы до тех пор, пока не превратили его в выпотрошенную рыбу. Он стал похож на турбула или бокси, но, в отличие от них, страдал от боли. Боль была настолько нестерпимой, что свела его с ума. Не сомневаюсь, он хотел смерти, но его тело, пронизанное вирусными волокнами, отказывалось умирать. Он питался бокси, турбулами, всеми существами, которых мог поймать. Мышцы, кожа и нервы восстанавливались, но только для того, чтобы быть сожранными снова и снова. Это продолжалось в течение пяти лет. За это время он умер единственным доступным ему способом — умер его разум. Рассказчик обвел всех безумным взглядом. — Я помню, как капитан Спрейдж остановился надо мной и спросил: «Господи, неужели он жив?» Меня загарпунили и вытащили из воды. Кожи на теле почти не было, не было и мышц. В некоторых местах были видны кости. Потом мне сказали, что у меня была пасть пиявки и что я выхватил кусок мяса из предплечья Спрейджа. Меня привязали к мачте и стали кормить мясом червя-носорога и выращенным в Куполе зерном. Пасть пиявки постепенно превратилась в обычный рот. Всего за десять минут легкие научились получать кислород из воздуха, а не из морской воды, но только через пару дней я снова научился кричать. Я кричал, но для этого требовалось слишком много энергии, и примерно через час у меня не осталось сил и я замолчал. Только через две недели восстановились мышцы и кожа. Спрейдж спросил, кто я такой, но у меня не было ответа, я даже не мог разговаривать, потому что не знал ни одного языка. Я был подобен ребенку, которого еще следовало научить не гадить на палубу. Спрейдж научил меня говорить, читать, считать. Я провел на судне двадцать лет, прежде чем начал догадываться, кем являлся на самом деле.

Тишину нарушали только волны, накатывавшиеся на борт судна. Пек, Энн и Планд не могли смотреть на своего капитана, лицо Форлама было искажено какой-то мыслью, а Рон внешне оставался беспристрастным. Кич повернулся к побледневшей Эрлин. — Такое возможно? Женщина кивнула.

— Хупер такого возраста может умереть только в том случае, если большая часть его жизненно важных органов выведена из строя одновременно. Появление пасти пиявки можно объяснить недостатком земной пищи. Это произошло из-за воздействия вируса Спаттерджей — он не только заражает тело, но и перепрограммирует ДНК на выживание в сложившихся условиях, причем перепрограммирование происходит непрерывно и постоянно. Он находился в море и должен был как-то питаться. Вирус снабдил его пастью пиявки, при помощи которой он мог присасываться к оказавшимся рядом животным.

— Что ты можешь сказать о его мозге? — продолжал спрашивать Кич.

— Его нервные клетки все время восстанавливались. Он постоянно страдал от боли, которую можно сравнить с перегрузкой при стирании памяти, правда, в этом случае сверхсильный сигнал направляется к каждому нервному центру и вся процедура длится не более десяти секунд.

Кич внимательно рассматривал Амбела.

— Значит, тебя постигла участь близнецов Талска и Римска, — сказал он, убирая в карман стальные сферы.

Амбел ждал, не отводя от него глаз.

— Вынесенный тебе приговор уже был приведен в исполнение, — сказал Кич.

— Это значит, что ты не попытаешься убить меня?

— Вероятно, не попытаюсь.

Кич смотрел на него ничего не выражающим взглядом, затем резко развернулся и спустился по трапу с надстройки.

Одна за другой человеческие оболочки двигались к огромному грузовому кораблю прадоров.

Один из дружественно настроенных к Блюстителю ИР размышлял о том, какие огромные возможности открываются перед такими компаниями, как «Киберкорп», а также о том, не ради ли достижения этой цели ИР сектора появился на родной планете прадоров в виде голема.

«Киберкорп», несомненно, мог обеспечить планету более эффективными, чем человеческие оболочки, помощниками, возможно даже начать торговлю технологиями, связанными с производством големов и роботов. Еще один ИР заметил, что торговля такими технологиями могла бы обеспечить плацдарм в Третьем королевстве Прадора, после чего не исключено поглощение планеты Правительством. Блюститель Спаттерджей подтвердил получение сообщений и сконцентрировал внимание не на големе ИР сектора, а на том, что происходило внутри грузового корабля.

У каждого входящего в холодильник «болвана» миниатюрные, похожие на мух зонды брали образцы кожи, которые подвергались немедленному анализу. Джозеф Бест, контролер ЦСБЗ, пропал без вести на поле боя… Эриксон Сьюел, санитар уничтоженной станции «Хаунгер», пропал без вести на поле боя… Сибен Даес, домохозяйка, пропала без вести. Список был длинным и постоянно обновлялся по мере того, как проверялись ДНК по древним архивам.

Блюститель наблюдал за всеми грузовыми кораблями, приземлявшимися на планеты прадоров и взлетавшими с них, по мере того как тысячи по существу мертвых людей вывозились для надлежащего захоронения. Происходило переселение неумерших — так завершалась прадорская война, официально, но не фактически закончившаяся много лет назад.

Итог войны, в этом Блюститель не сомневался, будет подведен на Спаттерджей. Поэтому он продолжал наблюдать и посылать пакеты информации самому себе.

13

Оставшийся в живых самец, чудом не ставший добычей одного из глубоководных хищников, инстинктивно попытался спрятаться на отмели, где, как ему казалось, он мог, не опасаясь нападения подобных тварей, спокойно переварить раздувавшее живот мясо турбула. Именно из-за этого обильного ужина в пронизывающих все тело моллюска кровеносных сосудах возникло избыточное давление, прижавшее одну вену к острой кромке расколотого панциря. В этом не было бы ничего страшного, останься моллюск на глубине, но падение наружного давления по мере подъема моллюска к поверхности вызвало расширение вены и ее трение об острую кромку. Вена лопнула как раз в тот момент, когда моллюск появился на поверхности рядом с небольшим атоллом. Сама рана не представляла никакой опасности для моллюска и могла бы затянуться в течение нескольких дней, если бы вытекавшая из вены кровь не привлекла внимание обитавшего поблизости молли-карпа. Почувствовав движение воды и ощутив запах хищника, который не мог вызвать ничего, кроме ужаса и отчаяния, глистер попытался уплыть в открытое море, но ему явно мешал раздувшийся от мяса живот. Миновав склон впадины, глистер почувствовал нечто вроде облегчения, полагая, что живший на отмели молли-карп не станет его преследовать так далеко, и ударил хвостом, намереваясь уйти на глубину. Хвост почему-то отказывался повиноваться, а тело помимо его воли стало перемещаться вверх и вниз. Перебирая в панике плоскими ножками, он почувствовал, что поднимается над водой. Карп подбросил его высоко в воздух, и в самый последний момент своей жизни моллюск увидел широко раскрытую пасть там, где надеялся увидеть море.

Подросток Врелл принял скрежет челюстей Эбулана за признак голода и едва не сломал ноги, пока нес отцу подгнивший до нужной степени кусок человеческого мяса. Включив антигравитационный двигатель, Эбулан прижал подростка к покрытой плесенью каменной стене.

— Взрослый прадор инициирует и манипулирует. Чем не занимается взрослый прадор? — зловещим голосом спросил он.

— Взрослый прадор избегает физического вмешательства, отец, — ответил Врелл.

Эбулан еще раз ударил сына об стену, расколов панцирь в качестве напоминания, потом отошел, давая ему возможность сбежать. Когда подросток удалился, Эбулан получил доступ к модулю раба и стал наблюдать за происходящим на судне глазами человеческой оболочки. Приллы повсюду, вода, заливающая трюм судна через пробоину, крики и выстрелы. Тупые люди!

Все было так просто — послать Фриск на поиски Кича, сообщить о том, что она появилась на планете, при помощи фальсифицированных эонидов разрушить нервные связи мозга с украденным ею телом, чтобы оно работало менее эффективно. Он полагал, что ее быстро схватят и будет созван совет. В этом случае все Старые капитаны, а также Фриск и Кич соберутся в одном месте. Там же окажется и многоцелевой прадорский двигатель на антиматерии с небольшим количеством двухмерной взрывчатки. Эбулан заскрежетал челюстями и немедленно послал четверых наиболее хорошо вооруженных «болванов» к шаттлу.

Потом он снова вызвал Врелла. Подросток боком вошел в комнату и прижался к стене, дрожа от страха и ожидая приказаний.

— Для нас еще не все потеряно. В некоторой степени нам сопутствует то, что люди называют удачей. Совет уже созван, значит, следует обязательно доставить двигатель к месту назначения.

— Отец… а что будет с Фриск?

— Самое главное — двигатель. Фриск следует сохранить на тот случай, если общий сбор не состоится и нам понадобится веская причина для созыва другого совета.

— Я понимаю, отец.

— Ты отправишься туда с четырьмя «болванами», чтобы обеспечить осуществление моего плана.

Врелл перестал дрожать и словно окаменел.

— Действуй по плану Фриск, если он не мешает достижению нашей цели. Это — самое главное. Полагаю, ты не вернешься.

— Я понимаю, отец.

Блюститель изучал поверхность планеты тысячью расположенных на ней глаз, не заметив ничего интересного, кроме драки между двумя хуперами, затем сконцентрировал внимание на одном из находившихся на орбите спутников. От него поступал сигнал о работе антигравитационного двигателя, но более точную информацию получить не представлялось возможным из-за густой облачности. Блюститель был уверен, что сигнал исходил не от зарегистрированного антигравитационного устройства, и даже не от одного из незарегистрированных устройств, о существовании которых он знал. Менее секунды понадобилось ИР, чтобы интерполировать возможный источник. Он открыл «аномальный» файл и крайне внимательно просмотрел его содержимое, относящееся к событиям, предшествующим взрыву антиматерии. Прадорский корабль прошел сквозь облачность и был надежно замаскирован оставляемым следом ионизированного газа. Вероятно, взрыв был уловкой, при помощи которой пытались скрыть нечто большее, чем падение отделяемого отсека. Случилось нечто более важное, чем прибытие на планету Фриск. В качестве меры предосторожности ИР послал по подпространству закодированный сигнал активации спутника, расположенного над другой стороной Спаттерджей. Теперь Блюститель мог заняться другими делами. ПР-12 и ПР-13 в тучах брызг появились на поверхности моря и взмыли в небо.

— Я не знаю, кто находится на борту этого судна, но мне кажется маловероятным, что происходящее там не связано с появлением прадорского корабля. Тринадцатый, у тебя есть программа маскировки, хотя не могу припомнить, что я одобрял ее использование. Я хочу, чтобы ты оказался на борту и сообщал мне буквально обо всем. Двенадцатый, ты займешься сканированием всего сектора на наличие аномальных сигналов, — приказал Блюститель.

— Возможно, Фриск здесь ни при чем. Тем не менее, если это она, сомневаюсь, что помогает ей всего лишь горстка батианцев. Если ее на борту нет, можете продолжить поиски или начать их с судна, если будет обнаружена связь с Фриск. Двенадцатый, я хочу, чтобы сканирование производилось на самой малой мощности, чтобы тебя никто не смог обнаружить. Тринадцатый, будешь докладывать обо всем непосредственно мне по подпространственному каналу связи. Пока будем наблюдать и пытаться узнать как можно больше.

— Будет сделано, босс, — сказал ПР-12, прежде чем Блюститель прервал связь.

— Зануда, — пробормотал ПР-13 и увеличил скорость.

Приллы проникали на судно через пробоину в носу. Палуба рядом с пробоиной была усеяна их дымящимися останками, хотя некоторым удалось пробраться несколько дальше. Безногий прилл лежал на бухте троса, и его красные глаза все еще бегали по кромке панциря. Сван подумала, насколько он был похож на взрослого прадора не только внешним видом, но и злобностью. Она перевела взгляд на спикера: женщина сидела, прислонившись к переборке, на коленях у нее лежал импульсный пистолет, а культя была перетянута жгутом.

— Помощь нужна? — спросила батианка, забыв, кем была эта женщина, и бросила взгляд на Шиба, с ужасом уставившегося на безногого прилла.

— Жаль, что эта единица лишилась руки, — произнесла спикер.

Сван уставилась на нее, мгновенно вспомнив, что это не человек, а орудие прадора на судне — его уши, глаза и… руки. Она покачала головой, больше не обращая внимания на спикера, попыталась определить, насколько серьезно было повреждено судно.

— У нас достаточно материалов и оборудования, чтобы справиться с этой проблемой? — спросила она у Шиба, показывая на пробоину.

— Я заведу пару пластырей, снаружи и изнутри, и заполню пространство между ними защитной пеной. Никаких проблем возникнуть не должно.

— Существует более насущная проблема, — произнесла спикер. Батианцы мгновенно к ней повернулись, а женщина поднялась на ноги, развязала жгут и убрала пистолет в кобуру. — Уже несколько дней продолжается серьезный нервный конфликт личности Ребекки Фриск с ее телом. У нее есть лекарство, способное облегчить положение, но она перестала его регулярно принимать, с тех пор как оказалась на судне. Нервный конфликт является причиной душевного расстройства и приступов шизофрении.

— Что мы должны сделать? — спросила Сван.

— Она должна начать регулярно принимать лекарство. В противном случае Фриск будет представлять опасность для судна. Кроме того, если она продолжит так вести себя, вам будет трудно отремонтировать судно, а мы не хотим слишком долго использовать антигравитационный двигатель.

— Почему бы тебе самой не пойти к ней и напомнить про лекарство, — предложила наемница. — В меня она уже стреляла.

— Возможно, вам удастся лишить ее чувств при помощи мощного электрошокового заряда. — Спикер явно не обратила внимания на реплику батианки.

— Конечно, — сказал, закатив глаза, Шиб.

— Повторяю, если вы не сделаете этого, она будет представлять опасность не только для себя самой, но и для других.

— Об этом могла бы не говорить. — Сван пожала плечами и отвернулась, чтобы осмотреть пробоину.

— Кроме того, если вы не сделаете этого, вам придется искать другие варианты транспортировки с данной планеты.

Батианцы уставились на нее.

— А в чем заключается твой интерес, прадор? — спросила Сван. — Фриск я могу понять — она жаждет избавиться от Кича. А чего хочешь ты?

— Дружбы.

— Ответь на вопрос, тогда, возможно, я выполню твою просьбу, — не сдавалась Сван.

— Ты не веришь, что я могу поступать так ради дружбы?

— Нет, не верю.

— Хорошо, это связано с политикой. Наше королевство медленно, но неуклонно развивает отношения с Правительством. По мере развития этих отношений я становлюсь изгоем в моем обществе — из-за моих связей с торговлей лишенными разума людьми. Я пришел сюда, чтобы окончательно разорвать эти связи.

— Но одной из таких связей является сама Фриск.

— К ней я испытываю особое отношение.

— О них знает и Кич, — продолжала Сван. — Впрочем, о нем может позаботиться она, вернее, мы.

— Есть и другие, — ответил с далекой планеты прадор.

— Кто именно?

— Любой человек, который был рабом в то время, когда производилась операция по лишению разума. Многие из них находятся здесь — я имею в виду Старых капитанов.

— Свидетели, — сказала Сван и кивнула. Шиб, ничего не понимая, смотрел на нее. — В связи с тем, что любой записанный или другим образом зафиксированный материал может быть сфальсифицирован, законную силу имеют только устные показания свидетелей. Говоря коротко, тебе все может сойти с рук, если не осталось живых свидетелей.

— В этом ты права, — подтвердила спикер.

— Очень трудно найти всех свидетелей, — заметил Шиб.

— Для решения важных вопросов Старые капитаны собираются на совет. Присутствие на планете любовницы Хупа, несомненно, является достаточно веской причиной для созыва совета.

— Ну и что? — не понял Шиб.

— В их распоряжении есть только очень примитивное оружие.

— Теперь понял.

Сван сняла с ремня электрошоковый пистолет и изменила мощность заряда. Шиб молча наблюдал за ней, потом последовал ее примеру.

Фриск продолжала палить во все без разбора, иногда громко смеясь своим мыслям.

— Не могу даже представить, какие мучения ему пришлось испытать, — сказал Джанер, наблюдая, как опускается за горизонт потускневшее солнце.

— Это находится за пределами даже его понимания, — согласилась Эрлин. — Вот почему его разум умер и он стал Амбелом.

— Ничего не понимаю.

— Неудивительно. Это очень длинная и запутанная история.

— Я имел в виду не только ее, есть еще пара вопросов.

Женщина смотрела на него, ожидая продолжения.

— Я знаю, что хуперы обладают очень высоким порогом болевой чувствительности, но они явно ощущают боль. — Он кивнул в сторону стоявшего с Кичем на корме Форлама. — Я видел, как ему выпустили кишки в схватке, но он сознательно пошел на это. Только ради денег или ради чего-нибудь еще?

— Некоторые из них достаточно странно относятся к боли, — сказала Эрлин, и по ее тону Джанер понял, что ей не хочется говорить на эту тему.

— Насколько странно?

— Некоторые нервные проводящие пути в их телах перепутались. Причиной может являться тяжелая рана. Они постоянно получают такие раны, и наступает время, когда они сознательно подвергают себя все большей опасности. Обычно это происходит на бессознательном уровне, но некоторые из них начинают понимать, чего хотят.

— Они хотят боли?

— Это помогает чувствовать себя живым. Джанер покачал головой и долго смотрел на море.

— Может быть, поэтому они постоянно преследуют эту ужасную тварь, — сказал он.

— Может быть… но они просто не могут поступить иначе. Ее следует уничтожить.

— Почему? — спросил удивленный резкостью ее тона Джанер.

— Голова направится туда, где находится тело, а тело осталось на острове Скиннера.

— Значит, Скиннер — это Джей Хуп? Знаешь, только сейчас я поверил в эту историю. — Он замолчал на мгновение. — А теперь Хуп направляется… к собственному телу? — Он невесело улыбнулся своей невольной шутке.

— Чтобы соединиться с ним. Этого нельзя допустить. Джанер долго смотрел на нее. Он чувствовал себя так, словно участвовал в виртуальной постановке с самым причудливым сюжетом. Ситуация сразу усложнялась, как только ему начинало казаться, что он ее понимает.

— Что произойдет на совете? — спросил он, решив сменить тему разговора на более прозаическую.

— Старые капитаны соберутся и будут решать судьбу Амбела. Они могут вынести решение, согласно которому его бросят в море или в огонь. Возможно, они решат, что он уже достаточно искупил свою вину.

Джанер снова внимательно посмотрел на нее.

— А как ты сама к этому относишься?

— Не знаю.

Джанер кивнул и дотронулся до лежавшего в кармане модуля связи с разумом Улья. Он сам не понимал, как следует относиться к Амбелу и его судьбе. Он должен был считать его соперником в борьбе за расположение Эрлин, но спокойный, обладающий, как и Рон, огромной силой капитан не мог не вызывать симпатии.

Фриск, весело хихикая, прожигала дыры у ног петлявшей по палубе Сван. От ответного выстрела батианки маленькая молния пробежала по лееру, впрочем, не причинив вреда обезумевшей женщине. Еще один выстрел угодил в Драма. Капитан закашлялся, как от сильного удара в грудь, но остался у руля, непоколебимый, словно скала.

— Выходи, выходи, не прячься! — закричала Фриск и прожгла пару дыр в приколоченном к мачте парусе. Крылья паруса бессильно обвисли, и только дрожь в длинной шее свидетельствовала о том, что он еще жив.

— Фриск!

Она резко повернулась и успела увидеть сидевшего верхом на леере левого борта Шиба. Первый импульс ударил ее в грудь и отбросил назад. Женщина попыталась поднять оружие, но за первым выстрелом последовали еще два. Она попятилась, а Шиб отрегулировал мощность заряда. Четвертый выстрел отшвырнул ее к ногам Драма.

— Я ее подстрелил! — завопил Шиб и подбежал к сраженной женщине.

Сван вышла из укрытия, поднялась по трапу на надстройку и с ненавистью уставилась на Фриск.

— Какой уровень?

— Шестой — она же хупер.

— А на теле нет следов от укусов пиявок, — заметила Сван. — Впрочем, это ничего не значит.

Они оба обернулись, когда по трапу опасливо поднялась спикер.

— Что теперь? — спросила батианка.

— Устраните повреждения. Использование антигравитационного двигателя привлечет к нам нежелательное внимание. Потом мы дождемся прибытия моего шаттла.

— Один вопрос, — остановила Сван спикера. — Ты говорила, что для созыва совета капитаны должны узнать о том, что Фриск находится на планете. Наша погоня за Кичем не способствует достижению этой цели.

— Капитаны уже знают, что она здесь, но это уже не имеет значения, потому что совет будет созван там, куда мы направляемся. Похоже, Ребекка — не единственный оставшийся в живых член команды Хупа, кроме, конечно, него самого. Был найден Госк Балем, причем живым.

— Хуп тоже здесь? — спросил Шиб, но спикер уже спустилась на нижнюю палубу и скрылась в трюме, так и не ответив на его вопрос.

— Я присмотрю за ней. — Сван кивнула на валявшуюся на палубе Фриск. — А ты займись ремонтом.

Шиб опустил взгляд на свою изуродованную руку. Потом вдруг подошел к Фриск и ударил ее ногой по лицу. Он хотел повторить удар, но соплеменница оттащила его.

— Бесполезно. Если она — хупер, то ничего не заметит, когда очнется. Займись ремонтом.

— Она должна заплатить за все!

— Займись ремонтом, — спокойным тоном повторила Сван.

У Шиба был хорошо развит инстинкт самосохранения, чтобы понять, что сулил ему этот тон, поэтому он поспешил уйти.

Никто не заметил, как морской конек, напоминавший цветом и текстурой небо, подлетел к мачте и опустился на топ. Цвет и текстура немедленно изменились так, чтобы он не выделялся на фоне мачты. Парус приоткрыл один покрытый коркой глаз с темно-красным зрачком и быстро закрыл его. Взгляд Драма равнодушно скользнул к топу мачты, потом опустился на державшие штурвал руки. Мучительно медленно он поднял один палец и тут же опустил его.

Подгоняемый наполнившим паруса попутным ветром «Странник» отошел от атоллов и вышел в Глубокое море. Голубовато-зеленое солнце бесшумно вспыхнуло, опускаясь за горизонт, и остававшиеся за кормой облака стали еще более мрачными и темными. Стоявший у леера Кич поежился и осторожно положил пальцы на раненую руку.

— Больно? — с несвойственным ему интересом спросил Форлам.

Кич кивнул и сжал пальцы в кулак. Следовало восстановить все функции тела, чтобы быть готовым к любому развитию ситуации. Он еще не решил, как поступит с Амбелом, но должен подготовиться к приведению в исполнение своего приговора, если он не совпадет с приговором совета.

— Скиннер причиняет боль, — сказал Форлам.

— Я знаю, — кивнул Кич.

— Говорят, он поймал Пека, содрал с него кожу, а потом бегал, размахивая ею, как комбинезоном. Пек так и не смог оправиться.

Кич не ожидал другого исхода, но не понимал, чем вызван к нему интерес Форлама.

— Почему вы так долго сохраняли ему жизнь? Неужели не знали об этом?

Пек и Планд зажгли фонари, и на поверхности воды с обоих бортов и за кормой появились желтоватые отблески. Кич окинул взглядом судно. Энн стояла у мачты и резала на куски червя-носорога для паруса. Джанер и Эрлин спустились в каюту — скорее всего, чтобы разделить постель. С носовой надстройки доносился неторопливый разговор: Амбел стоял у руля, и его огромная фигура отчетливо выделялась на фоне вечернего неба. Капитан судна стоял рядом, и их практически невозможно было отличить друг от друга.

— Не всем это было известно. — Форлам покачал головой. — Некоторым не говорили. — Он словно жаловался на то, что ему не сообщили, где находятся несметные сокровища.

— А кто знал?

— В основном, Старые капитаны.

— Все равно не могу понять, почему ему позволили жить так долго.

— Думаю, никто не отважился убить его.

— Балем знал, но ничего не сделал. Форлам явно смутился.

— Может быть, решение о его смерти должен был принять совет, а не капитан Амбел.

Кич решил промолчать. Сейчас не потребовалось решения совета, чтобы отправиться в погоню за Скиннером.

— Сколько капитанов будет на совете? — спросил он.

— Двадцать три, по последним подсчетам, — быстро ответил Форлам, смотревший широко открытыми глазами в темноту.

— И ваш Амбел — один из самых уважаемых среди них?

— Да.

Кич повернулся, чтобы уйти в каюту. Он испытывал неловкость, находясь в обществе этого моряка, которого считал ненормальным — достаточно интересная оценка для того, кто совсем недавно был ходячим трупом. Кроме того, Кич чувствовал себя усталым, но, несмотря на все сомнения и избыток впечатлений, наслаждался этим чувством. Даже неприятные ощущения были значительно приятнее их полного отсутствия.

* * *

— Никаких действий, — приказал Блюститель.

— Но они установили на него модуль раба, — попытался возразить Тринадцатый.

— Никаких действий.

— Но они — преступники. Она — Ребекка Фриск. Я должен что-то сделать.

— Никаких действий.

— Но…

— Я в любой момент могу тебя отозвать и послать ПР-12, — предложил Блюститель. — Он тоже обладает программой маскировки, которая, кстати, была мной одобрена.

Зонд пробормотал что-то непонятное.

— Что ты хотел сказать?

— Ничего, Блюститель. Слушаю и повинуюсь. Блюститель вышел из режима связи и быстро подвел итог известных фактов. Взрыв космического корабля на орбите, несомненно, был прикрытием прибытия Ребекки Фриск на Спаттерджей. Кроме того, она появилась на планете после Сэйбла Кича. Потом она встретилась с наемниками и стала охотиться на контролера. Все выглядело достаточно просто, если не учитывать следующее. Активно распространялись слухи о появлении на планете Ребекки Фриск, что, в свою очередь, привело к созыву совета. Фриск достаточно быстро появилась на парусном судне и установила на него антигравитационный двигатель. Этот факт вызывал определенное беспокойство, так как предположительно взорвавшийся на орбите космический корабль мог быть оснащен отделяемым отсеком только определенного типа, не способным перемещаться с такой скоростью под водой. Что происходило на самом деле? Блюститель решил расширить логическое поле. Результаты: непосредственным результатом якобы тайного присутствия на планете Ребекки Фриск стал созыв совета Старых капитанов. Может быть, каким-то образом в этом замешан Прадор? Блюститель открыл файлы Хупа и начал проверять его связи с прадорами с точки зрения происходящих в Третьем королевстве событий. Его внимание сразу же привлек взрослый прадор, названный людьми Эбуланом. Возможное развитие событий теперь можно было предсказать…

ПР-13 продолжал скрытое наблюдение. Он увидел, как Шиб наложил два листа пластика на пробоину на носу судна, придал им форму корпуса при помощи небольшого нагревательного устройства, затем заполнил пространство между листами пеной. Пена мгновенно затвердела, и батианин осторожно отключил антигравитационный двигатель. Судно опустилось на воду, пластырь выдержал ее давление. Тринадцатый подумал о том, что может повредить отремонтированный корпус судна, но потом решил, что не стоит оказывать открытое неповиновение Блюстителю, и обратил свое внимание на другие события.

Так, парус постепенно приходил в себя, хотя нанесенные раны были очень тяжелыми. Пока он был мало на что способен из-за прибитой к мачте шее, поэтому только сокращал и расслаблял мышцы, намереваясь вырвать из палубы металлические скобы.

Более интересную возможность предоставлял Драм. Тринадцатый заметил движение его пальца и, подслушав разговор наемников, сделал утешительный вывод: авария произошла в некоторой степени из-за того, что Драм не подчинился немедленно устным приказам Сван. Зонд также заметил типичный прадорский металлический прибор на шее Драма и решил, что капитан был подвергнут воздействию модуля раба. Сейчас заполненное волокнами вируса тело Драма пыталось отторгнуть поработивший его прибор, как украденное Фриск тело пыталось отторгнуть то, что осталось от нее.

Тем не менее парусу и Драму в данный момент не грозила опасность. Однако, если кто-либо из них предпримет решительные действия, они могут привести к непредсказуемым последствиям. В этом случае ПР-13 решил действовать, несмотря на запрет Блюстителя. Поэтому он поудобнее расположился на мачте и стал ждать развития событий. Спустя некоторое время «морской конек» заметил поднявшуюся из трюма однорукую женщину, а когда рассмотрел нанесенные на ее тело прадорские иероглифы, мгновенно понял, что не заметил что-то очень важное.

— Блюститель! Прадорский «болван»! — успел крикнуть подразум, прежде чем события стали стремительно развиваться.

Ослепительный ореол окружил судно, и воздух потряс раскат грома. Тринадцатый успел заметить какой-то металлический предмет в море, прежде чем лишился чувств, а мощный выброс энергии вывел из строя его антигравитационный двигатель.

— Проклятье, — вымолвил он, прежде чем свалиться с топа мачты и воткнуться в деревянный настил палубы.

Шиб навел мушку на причудливый металлический зонд, который качался на расщепленных досках палубы, испуская из двух вентиляционных отверстий жидкие струйки дыма.

— Оболочка зонда, — сказала Сван. — Вероятно, один из подразумов Блюстителя. Ее поразил электромагнитный импульс. Скорее всего, ему уже не придется летать.

— Что мне с ним сделать?

— Брось за борт.

Шиб опустил оружие и осторожно подошел к зонду. Он попытался поднять его раненой рукой, потом вынужден был убрать оружие в кобуру и обеими руками поднять устройство с палубы. Оно оказалось тяжелым, как пушечное ядро, обжигало ладони и тихонько жужжало. Он бросил «морского конька» в воду, проследил, как тот стремительно пошел ко дну, потом быстро развернулся и достал оружие, услышав всплеск за спиной. Узнав поднимавшееся из глубин клиновидное прадорское транспортное судно, он убрал оружие в кобуру.

Прадорский корабль достиг уровня леера и раскрылся, словно раковина. Из него на палубу прыгнул подросток-прадор в полном вооружении, которого Шиб раньше видел на борту эсминца.

Судно качнулось, когда прадор тяжело опустился на палубу, а его остроконечные ноги вонзились, как кинжалы, в доски настила. Вырывая из палубы щепки, он развернулся и снес часть леера ударом клешни. На палубе тут же появились вооруженные до зубов «болваны».

— Встать на прежний курс, немедленно, — прохрипел модуль переводчика прадора.

— А если мы откажемся? — спросил Шиб.

Он даже не успел увернуться. Воняющая морем бронированная клешня сомкнулась на его горле и подняла над палубой.

— Вы мне не нужны, — прохрипел Врелл.

Наконец Врелл опустил его на палубу, и батианец посмотрел на прадора взглядом, полным ненависти и отвращения. Клешня отпустила его горло, он бросил взгляд на носовую надстройку и увидел стоявшую рядом с Драмом Сван — та отдавала капитану приказы. Двигатель вспенил море за кормой судна, Драм резко переложил руль, изменяя курс дрейфа судна с присосавшимся к его борту, как пиявка, прадорским кораблем.

По трапу поднялся «болван»; он присел рядом с лежащей Фриск, снял с ее пояса шприц-инжектор и быстрым движением швырнул его за борт. «Болван» ввел Ребекке дозу лекарства из другого шприца, а потом прикрепил его женщине на пояс.

Наемники молча наблюдали, как «болваны» устанавливают на палубе вооружение и средства обороны. Разгруженное транспортное судно скрылось в глубинах.

— Все несколько усложняется, — заметил Шиб, вытирая капли пота со лба и глядя на прадора.

— Попытаемся смыться при первой же возможности, — прошептала Сван.

— Если она у нас будет. — Батианец машинально коснулся горла.

Блюститель принял сообщение и зарегистрировал электромагнитный импульс, и все его предположения и размышления наконец соединились в единое целое. На планете находился взрослый прадор. Управлять «болваном» мог только он. Таким образом, Ребекка Фриск и события на борту «Когорна» стали иметь значение только в связи с присутствием на планете этого прадора.

— ПР-12, держись подальше от этого судна, — приказал Блюститель, увидев, где находится маленький зонд. — Повторять не буду.

— Извините, босс.

— Тебе не показалось, — продолжил Блюститель, — что исследованные тобой обломки были помещены на орбиту умышленно? Что на самом деле никакой аварии не было?

— Нет, босс.

Блюститель просмотрел свои визуальные файлы, которые лишь подтвердили, что определить тип приближавшегося к Спаттерджей корабля невозможно — поблизости, к сожалению, не было наблюдателей.

— Вам, очевидно тоже так не показалось, — вмешался в разговор еще один голос.

— Снайпер, это частный канал.

— Конечно, а ваша система безопасности никуда не годится. Скажите, когда вы намереваетесь приступить к прямым действиям?

Если бы Блюститель умел улыбаться… Боевому зонду потребовалась лишь малейшая щель в его броне, чтобы пробить его защиту, причем из глубин моря и из живота молли-карпа, и это доказывало, что Снайпер, несмотря на преклонный возраст, еще не утратил свои лучшие качества.

— Наша главная задача — обнаружить прадорский корабль. ПР-13 был поражен электромагнитным импульсом, который часто применяется в качестве оружия на их боевых кораблях. Это, совместно со странным маневрированием при приближении к планете, свидетельствует о том, что мы имеем дело с ударным кораблем.

— И как мы должны с ним поступить? — поинтересовался Снайпер.

— ПР — с первого по десятый — активизироваться и загрузиться в оболочки зондов на оборонном спутнике «Альфа», затем произвести диагностику, — приказал Блюститель.

— Мне уже нравится, но этого явно недостаточно. Эти ПР предназначены для выполнения полицейских функций, а вам нужны солдаты, а не патрульные, — заметил боевой зонд. — Почему бы мне не принять участие в игре?

— Ты будешь оставаться там, где находишься сейчас, пока ситуация не станет критической. Впрочем, ты можешь оказать мне услугу.

— Какую? — мгновенно насторожился Снайпер.

— Мне нужна твоя программа перекрытия. Ты понимаешь, что я имею в виду.

Ответ мгновенно поступил по подпространству, Блюститель изучил его, потом передал информацию непосредственно на уже занимающий позицию цилиндрический спутник. Один из его люков открылся, и из него вылетели десять похожих на гробы предметов. Войдя в плотные слои атмосферы, они раскалились докрасна.

— ПР-12, я хочу, чтобы ты занял позицию, из которой сможешь направлять их действия. Они могут действовать несколько… непредсказуемо.

— Да, — ответил Двенадцатый. — Я слышу. Блюститель тоже прислушался к переговорам между десятью ПР.

«Зададим им жару!» — так в трех словах можно было выразить суть переговоров, которые были слышны сквозь лязг заряжаемого и взводимого оружия. С терпимостью удивленного поведением детей родителя Блюститель наблюдал за их полетом к поверхности планеты. Подразумы, которые использовались только для экологических, геологических и метеорологических исследований, изменились в незначительной степени даже после загрузки в новейшие полицейские оболочки. И только программа перекрытия «Снайпера» в корне поменяла ситуацию — в конце концов не зря она называлась «Враждебное отношение».

Амбел не мог не вспоминать о боли, как бы сильно ни старался. Его первые крики на борту судна Спрейджа много лет назад были криками новорожденного. Теперь я Амбел, а не чудовище, сжигавшее хуперов в печи. Они должны это понять. Но, думая об этом, он не мог забыть взгляд, полный обиды и ненависти за предательство, которым посмотрел на него Борис. Тем не менее никакого обмана не было. Я — не Госк Балем.

— Засыпаю стоя, — сказал Рон. — Разбуди меня через пару часов.

— Можешь воспользоваться моей каютой, — предложил Амбел.

— Хорошо.

Похлопав Амбела по плечу, капитан направился к трапу. Амбел ждал, что раздастся звук закрываемой двери, но потом вдруг вспомнил, что никакой двери не было — Скиннер сбежал, никакой тайны не существовало. Он обернулся и увидел, что Сэйбл Кич наконец тоже отправился спать. На палубе он увидел проверявшего лампы младшего матроса и Энн с Форламом, которые, судя по оказываемым друг другу знакам внимания, должны были скоро уйти в каюту.

Странная мысль пришла ему в голову. Рон представлял для него проблему, которую, впрочем, можно было быстро решить при помощи смазанного спрайном гарпуна. Остальных он мог легко убить, за исключением, пожалуй, Кича. Невозможно было предугадать, каким оружием обладал контролер с Земли…

Неужели такое приходит ему в голову потому, что все эти годы в глубине души он оставался Госком Балемом? Нет. Наверняка другим людям тоже приходят в голову подобные мысли. Характер проверялся поступками, а не размышлениями. Он не мог убить этих людей, так же как молли-карп — летать.

— Глубокие мысли?

Амбел бросил взгляд на Эрлин — когда она подошла?

— Борис называет их «длинными мыслями», потому что, если задуматься слишком глубоко, можно потерять ход мыслей. У Бориса много подобных глупых замечаний.

— Он обидел тебя, — сказала Эрлин.

— Обидел, но другого я и не ожидал. Меня удивило, что Энн и Планд по-прежнему называют меня капитаном и относятся дружелюбно. Либо они не чувствуют предательства с моей стороны, либо ждут удобного случая, чтобы сбросить меня за борт.

— Сомневаюсь. Ты даже не удивляешься тому, что Пек по-прежнему называет тебя капитаном?

— Пек не может меня удивить, чтобы он ни сделал. Скиннер вывернул наизнанку его кожу, и это не могло не отразиться на его мозгах. Его поступки уже давно не кажутся мне странными.

— Он готов убить ради тебя.

Амбел долго смотрел на нее спокойным взглядом, затем перевел взгляд вперед и медленно кивнул. Эрлин подошла чуть ближе и положила ладонь ему на плечо.

— Думаю, мне следует поговорить с Пеком, уберечь его от крутых поступков.

— Ты хочешь узнать, почему я вернулась? — спросила Эрлин.

Хупер снова посмотрел на нее.

— Я полагал, что ты сама скажешь мне, когда сочтешь нужным.

Женщина резко убрала руку, и выражение досады на мгновение появилось на ее лице.

— Тебя когда-нибудь интересовало, чем я занимаюсь?

— Конечно. А тебя?

Она глубоко вздохнула и попыталась начать снова.

— Следовательно, ты знаешь, почему я вернулась.

— Знаю. — Руки его уверенно держали штурвал, а лицо было почти безмятежным. — Но будет лучше, если ты сама скажешь.

Эрлин сделала еще один судорожный вдох, но все заранее подготовленные слова улетучились, словно дым.

— Я вернулась, потому что там меня окружала пустота. Иногда я не видела смысла продолжать. Достижение или неудача? Проходит время, и тебя перестает беспокоить разница… — Эрлин замолчала и долго смотрела на Амбела, в надежде, что он поймет.

Тот кивнул.

— У меня тоже возникало такое чувство, возможно, оно не раз вернется. В итоге ты находишь центр покоя и просто продолжаешь жить — ради дружбы и ясного солнечного утра, ради ощущения свежего ветра на лице или вкуса перченого куска червя-носорога во рту. Ты начинаешь получать удовольствие от вкуса морских капель, ничуть не меньшее, чем от открытия гиперсветового привода или спасения человеческой жизни. Потому что ты можешь жить вечно и наслаждаться этим сейчас. Ты не должен торопиться в жизни, как если бы тебе был отведен ограниченный промежуток времени. Это банально, но верно. — Его слова звучали спокойно и ритмично, как плеск накатывавшихся на корпус судна волн.

— Я слышу, что ты говоришь, но так не чувствую, — Эрлин вздохнула.

Амбел задумчиво посмотрел на нее.

— В этом я не могу тебе помочь. Это чувство приходит с годами — или никогда. Есть двадцать три Старых капитана, и к ним относятся не только бывшие рабы Хупа.

Старыми капитанами считаются те, кто, как говорится, смог «дожить до покоя». Некоторым всего пять или шесть веков от роду. Мы считаем, что всего нас около ста, включая тех, кто покинул планету. Остальные… — Амбел пожал плечами.

— Поэтому мне нужно быть с тобой. Амбел промолчал.

— Мне нужна помощь. Мне нужен наставник. Я знаю статистику: лишь один из ста «доживает до покоя». Такая же статистика относится ко всем людям, живущим на всех планетах, вплоть до самой Земли.

— Значит, ты хочешь жить? Лучшей точки для начала не придумать. — Лицо ее собеседника по-прежнему оставалось невозмутимым.

— Не уверена.

— Если нет, вероятно, пожалеешь об этом позже. Женщина рассмеялась. Краем глаза Амбел заметил, как спало испытываемое ею напряжение. Он продолжал управлять судном, наслаждаясь тишиной, наслаждаясь своим покоем.

— Джанер… — неуверенно начала Эрлин.

— Я знаю, — кивнул Амбел. — Ничто не вечно. Даже мы меняемся с годами. Если относиться к этому правильно, то получишь радость и наслаждение. Оставайся с ним, потом приходи ко мне. Все, что тебя интересует, заставляет оставаться живой, а сейчас тебе необходимо накопить года. По опыту я знаю, что добровольно уходят из жизни в основном те, кто еще не разменял третий век. После этого причиной смерти являются несчастные случаи или чей-то злой умысел. Переживи эту точку, и, скорее всего, будешь жить дальше, если, конечно„у тебя нет неизвестных мне врагов.

— Кажется, нет.

— Отлично. — Он бросил на нее взгляд. — В некотором смысле, это — чисто теоретические рассуждения. Вероятно, меня бросят в море, как в первый раз, или в огонь… Мы можем прямо сейчас заключить договор?

— Что тебе нужно? — предчувствуя недоброе, спросила Эрлин.

— Если решение будет вынесено в мою пользу, я клянусь сделать все, что в моих силах, чтобы помочь тебе жить, подвести тебя к точке умиротворения и покоя. Взамен я хочу получить от тебя обещание, если решение будет вынесено не в мою пользу.

— Говори.

— В моей каюте есть несколько кристаллов спрайна. Ты должна передать мне кристалл, прежде чем меня бросят в море или зажарят. Я пришел сюда из мира боли и не хочу в него возвращаться.

— Обещаю.

— Отлично! А теперь возвращайся к своему любителю шершней.

Эрлин улыбнулась и последовала его совету. Амбел проводил ее взглядом и тоже улыбнулся. В лицо дул свежий ветер, соленые капли оседали на языке.

14

Моллюски, по мере возрастания размеров и изменения потребности в теплоте, погружаются все глубже и глубже в океан, и их организмы привыкают к воздействию огромного давления.Этот же, в отличие от собратьев, медленно поднимался, часто прячась в щелях и плотно присасываясь к каменному склону — когда хиродонт подходил особенно близко. Он надолго затаился в последней расщелине и оставался в ней, пока хиродонт не потерял терпение и не удалился, что позволило ему привыкнуть к пониженному давлению и не испытать на себе последствия моллюсковой разновидности декомпрессионной болезни. К сожалению, из-за других условий, таких как соленость и температура, а также до крайней степени измененный рацион, гигантский моллюск испытал некоторое недомогание, и ему захотелось вернуться на глубину и насладиться привычным по вкусу мясом червяка-фильтра. С такими мыслями он направился к краю впадины. Он не дошел до цели всего несколько метров, когда из бездны поднялся хиродонт, еще более раздраженный из-за того, что к его туловищу присосались пиявки.

Борис пытался, правда безуспешно, смириться с тем, что его жизнь изменилась и сожалеть не о чем. Раздражительность, вызванная неспособностью смириться с неизбежным, привела к тому, что Госс пинком сбросила его со своей койки.

— И не возвращайся ко мне, пока не решишь, чего ты хочешь! — выкрикнула она и резко повернулась к нему спиной.

Поднимаясь на палубу, он размышлял, что именно она имела в виду. Он поздоровался с Голлоу и парой молодых матросов, игравших в карты под палубной лампой, и направился к левому лееру, чтобы помочиться за борт. Застегивая штаны, он посмотрел на стоявшего у руля и понимающе улыбавшегося Роуча. Очевидно, этот скользкий тип слышал, как Госс кричала на него.

Роуч ему не нравился. Ему также не нравилось судно — на его борту он чувствовал себя неуютно. Неужели его до такой степени привлекает Госс ? Нет, самое главное — неужели он так сильно ненавидел капитана Амбела?

Борис стоял в нерешительности, настолько глубоко погруженный в свои мысли, что едва не пропустил приближение другого судна.

— Судно право по борту! — заорал он Роучу и внимательно посмотрел на приближавшееся судно.

Что-то было не так. Огни были более яркими, чем обычно, и освещали кильватерную волну, которая говорила о том, что судно двигалось с сумасшедшей скоростью. А ветра почти не было, кроме того, Борис сразу же заметил, что парус был развернут не в том направлении.

— Это — «Когорн» Драма! — прокричал от руля Роуч.

— А как он здесь оказался? Я слышал, что он набил трюмы турбулом и возвращается в порт.

— Драм — очень непостоянный парень, — заметил Роуч. Борис поднялся по трапу и встал рядом с ним у руля.

— Не нравится мне это.

— Парус наполнен как-то странно… — сказал Роуч. — Смени меня у руля.

Борис взялся за штурвал, а Роуч побежал за подзорной трубой Рона. Он крепко выругался, отвернулся на мгновение, потом снова прильнул к окуляру.

— У руля вижу Драма, а на палубе люди явно не из его команды. — Роуч оторвался от трубы и крикнул вниз на палубу. — Скарт! Свистать всех наверх! С оружием!

— Есть, капитан! — крикнул в ответ один из картежников.

— Капитан? — удивился Борис, и Роуч мрачно посмотрел на него.

Борис кивнул на палубную пушку.

— Заряжена?

— Нет, — ответил Роуч.

— Возможно, понадобится.

— Тогда заряди, — предложил Роуч и, прищурившись, посмотрел вниз, чтобы убедиться в том, что его приказ выполняется.

«Когорн» быстро приближался, и Борис судорожно вколачивал в дуло палубной пушки бумажные упаковки с порохом, за которым последовал мешок с мелкими камнями. Он успел заметить, что нос судна был белым и бесформенным, а на палубе находилось много странных предметов. Один из них перемещался, и, как показалось Борису, ног у него было слишком много.

— Госс! — крикнул Роуч. — Поднимайся на палубу! И захвати оружие!

— Такого огромного прилла я еще не видел. — Борис достал из кармана коробок серных спичек и чиркнул одну из них о борт.

— Это не прилл, — пробормотал Роуч, который был на целый век старше Бориса. — Это же прадор, придурок!

Зачем ругаться? Борис видел изображения прадоров и слышал от пьяных хуперов в «Живце» не один рассказ об этих тварях.

Госс вылетела на палубу с охапкой оружия, которое принялась раздавать матросам. Борис получил два помповых дробовика и один импульсный пистолет, явно принадлежавший Рону. Только Старый капитан мог позволить себе такое оружие.

— Может быть, они не хотят неприятностей? — попытался пошутить Роуч.

— Идиот! — огрызнулась Госс, вставляя патроны в один из дробовиков.

Предупреждения не было. Они едва не ослепли от вспышки, за которой последовал глухой удар. Судно накренилось, и на палубу рухнул рей. После двойной вспышки разлетелся на щепки леер. На другом борту судна леер перекосился, он тоже был разрушен и осел под тяжестью привязанной к нему гребной шлюпки. Борис навел палубную пушку, выстрелил и с удовольствием увидел две рухнувшие на палубу «Когорна» фигуры.

Госс начала палить в приближавшееся судно. Но в следующий момент все едва не попадали, когда что-то взорвалось внизу, и в воздух поднялась туча брызг. Борис, перегнувшись через леер, уставился на пробоину в борту, чуть выше ватерлинии, из которой вырывались клубы дыма.

— Мы тонем, — сообщил он Роучу. Коротышка, казалось, только теперь рассвирепел и принялся палить в людей, которых едва можно было различить на палубе приближавшегося судна. Борис поднял очередной бумажный пакет с порохом и вдруг отскочил от пушки, ствол которой почему-то начал дымиться.

— Ха! — удивленно воскликнул он, когда ствол стал разноцветным от нагрева, потом посинел, а в следующий момент раскалился докрасна — очевидно, на пушку был наведено какое-то лазерное или индукционное оружие.

Борис упал на палубу одновременно с Госс, и она толкнула ему по палубе дробовик. Рядом оказался Роуч, на лице его застыло какое-то странное выражение ярости и лукавства.

— Они просто играют с нами. Все кончено. Скарт! Голлоу! — закричал он сквозь поперечный леер. — Отвяжите шлюпку и спускайте в нее остальных моряков!

— Но, сэр?

— Выполнять приказ! Надеешься победить их этой дубиной?

Борис опустил взгляд, чтобы посмотреть, как выполняется приказ Роуча. Двое младших матросов возились у покосившегося леера, пытаясь отвязать шлюпку. На другом конце судна упала лампа, и пламя начало распространяться по палубе. К младшим матросам присоединился еще один и принялся перерубать тросы пангой. Шлюпка с громким всплеском упала в море, и в нее посыпались матросы. Их прикрывала вставшая во весь рост с искаженным яростью лицом Госс.

— Госс! Ложись! — закричал Борис.

Женщина попятилась назад, глядя на дымящуюся дыру под грудями.

— Вот дерьмо… — успела вымолвить она, прежде чем ее разорвало на части.

Борис завопил и принялся палить по ставшему борт о борт судну, потом по перепрыгивавшим на палубу фигурам — одной из них оказался гигантский прилл!

Что-то ударило его в живот, и он невольно попятился. Оказалось, что маленький черный цилиндр пробил его навылет. Зазвенев, он упал на палубу, затем взрыв сбросил Бориса за борт, и он едва успел зацепиться за обломок леера. Роуч, которого просто отбросило к борту, пошатываясь, встал и попытался схватить Бориса за шиворот. Он уже начал поднимать Бориса на палубу, когда огромная бронированная клешня схватила его за руку, а к затылку прижался какой-то холодный металлический предмет.

— Вот дерьмо, — сказал он, как Госс за несколько секунд до него.

Клешня сжалась, издав звук, похожий на хруст разрезаемой ножом моркови, Роуч закричал, его рука обвисла как плеть, и Борис с криком упал в воду. В следующий момент похожие на железные руки конечности развернули Роуча и отбросили его в сторону. На секунду ему показалось, что он окажется в море, но он упал на главную палубу, и тело его подпрыгнуло от силы удара. Кто-то опять схватил его и отбросил к грот-мачте. Он скользнул по ней вниз к палубе и стал ждать смертельного выстрела. Но его не последовало.

— Смотрите, — произнес кто-то с насмешкой, — они пытаются убежать.

Роуч повернул голову и с трудом разглядел силуэт шлюпки на блестящих волнах. Над ним навис прадор, размахивающий зажатым в клешне оружием. Оружие выглядело тяжелым и длинным и было соединено трубками и кабелями с закрепленным на нижней части панциря твари блоком. Раздался сопровождаемый пронзительным свистом грохот, и море вокруг шлюпки побелело. Роуч не услышал даже предсмертных криков, шлюпка и находившиеся в ней матросы просто исчезли.

— Ублюдок, — пробормотал Роуч, прежде чем кто-то схватил его за волосы и ударил затылком об мачту. Он успел подумать, что женщина могла бы показаться привлекательной, если бы ее лицо не было искажено тем, что кипело у нее внутри.

— А теперь мы немного поболтаем, — сказала она.

С чувством досады Джанер посмотрел на спящую на скомканных простынях Эрлин, потом встал с койки и поднял разбросанную по полу каюты одежду. Одевшись, он достал из кармана брюк сделанный в виде серьги модуль связи с разумом Улья. «Новый вид одиночества», — подумал он, устанавливая модуль на мочку уха. Раздался тихий щелчок, когда модуль индуцировал сигнал во вставленном в кость за ухом приемнике — итак, серьга на самом деле не была модулем связи, скорее, она работала как кнопка включения/отключения.

Привычного сигнала связи с разумом не последовало. Не услышал его Джанер и тогда, когда вышел из каюты, прошел мимо Форлама по проходу и направился к трапу. Жужжание раздалось, когда он поднялся на палубу, подошел к лееру и стал смотреть на серые волны предрассветного моря.

— Глупо было отключаться от связи со мной. Твоя жизнь находится в опасности, — предупредил его разум.

Джанер ожидал услышать совсем другое сообщение.

— Что ты имеешь в виду?

— К вам направляется корабль. На борту его находится Ребекка Фриск с двумя наемниками-батианцами, возможно, кто-нибудь еще. Они хотят убить Сэйбла Кича и, без сомнения, всех, кто находится рядом с ним. У них есть прадорское вооружение.

— Не слишком приятное известие, — произнес Джанер, не зная, что еще сказать.

— Не слишком, — согласился разум. — Предлагаю передать мое сообщение кому-нибудь еще.

Джанер поднял взгляд на стоявшего у руля капитана Рона, потом посмотрел на занятых обычными утренними делами моряков. Все казалось таким спокойным, и на мгновение сообщение разума показалось ему нелепой шуткой.

— Думаю, сейчас самое время, — поторопил его разум.

— Проклятье! — выругался Джанер и побежал по палубе к носовой надстройке.

Когда он взлетел по трапу, Рон удивленно посмотрел на него, словно предлагая не торопиться. Без долгих разговоров Джанер сообщил ему чудесные новости, переданные разумом. Лицо капитана помрачнело, потом он посмотрел мимо Джанера на подошедшего к ним Амбела.

— Кажется, у нас проблемы, — сказал он.

Амбел, ничего не понимая, переводил взгляд с него на Джанера.

— За нашими задницами охотятся несколько наемников-батианцев во главе с Ребеккой Фриск, у них прадорское оружие, и они совсем близко.

— Здесь у нас нет ни малейшего шанса.

— Остров! — заявил Рон.

— Думаю, лучшего варианта не найти, — согласился Амбел.

— Что вы имеете в виду? — спросил Джанер.

— Твой разум Улья знает, сколько у нас осталось времени?

— Блюститель сообщил мне, что в данный момент они остановились, чтобы… в данный момент они вынуждены были прервать погоню. У вас еще есть время добраться до острова, — сказал разум.

— У нас еще есть время добраться до острова, — повторил Джанер, думая о том, что именно заставило преследователей прервать погоню.

— Предупреди остальных, — сказал капитан. — Прикажи собрать вещи. Мы будем у острова Скиннера часов через пять. — Он повернулся к Амбелу. — Возможно, у нас не будет времени на то, чтобы переправить всех на шлюпке.

— Значит, вытащим судно на берег.

Джанер отправился выполнять поручение капитана, встретил на главной палубе Кича и сообщил ему новости.

— Никогда не верил, что она добровольно сдалась ЦСБЗ, — заметил контроллер.

— Как ей это удалось? — спросил Джанер.

— Не понимаю, но готов поспорить, что сейчас у нее не то лицо, которое я знаю.

Джанер обдумывал его слова, пока будил Эрлин и разыскивал Планда. Энн уже присоединилась к Рону и Амбелу на носовой надстройке.

Последний час пролетел в суматохе. На палубу поднимались припасы, из непромокаемой упаковки извлекалось для проверки оружие. Кич перерезал тросы, которыми был закреплен на палубе его скутер. Из багажного отделения он достал свой кейс и открыл его.

Джанер подошел к нему и едва не выронил брошенный Кичем предмет, который оказался значительно тяжелее, чем он предполагал.

— Не видел ничего подобного в реальной жизни, — пробормотал он.

— Отдай свой пистолет кому-нибудь из команды. Тебе он больше не понадобится. Это — квантово-каскадный лазерный карабин. Полчаса непрерывного огня, убойная дальность — тысяча метров, автоматическая наводка. Джанер держал оружие так, словно оно вдруг превратилось в змею.

— На мой взгляд, немного радикально.

— Скорее всего, оно тебе понадобится. Кич повернулся к подошедшему Форламу.

— Возьми, — сказал он, протягивая свой пистолет.

Форлам недоуменно посмотрел на оружие, потом усмехнулся и сунул его за ремень. Что за странная улыбка у парня!

— Вот это штуковина… — Форлам ткнул пальцем в ловко собираемое Кичем оружие.

Тот установил на место сдвоенные стволы, как у охотничьего ружья, пристегнул складной приклад, потом раскрыл похожие на веер охлаждающие ребра на корпусе. Он, не торопясь, тщательно осмотрел оружие, затем осторожно достал из кейса источник питания мощностью в гигаватт и вставил его в нижнюю часть корпуса.

— Этого даже я не знаю, но хочу испытать, — пробормотал он. Сказав это, он сел на скутер, пристегнул ремни безопасности на ногах и взмыл в небо. Никто не успел спросить, куда он направляется, — впрочем, в этом не было необходимости.

Поразительно, но один из младших матросов, оставшийся в живых после выстрела пушки или успевший прыгнуть в воду за мгновение до него, долго кричал под начинавшим темнеть небом. Перед рассветом один из наемников, вероятно от скуки, одним выстрелом прекратил его мучения. Роуч жалел, что с ним не поступили так же.

Сквозь пелену боли он пытался сконцентрировать внимание на том, что говорила женщина, которую, как он теперь знал, звали Ребекка Фриск.

— Я хочу быть совершенно уверенной в этом. Подумай, прежде чем ответить.

Он думал, прежде чем ответить в последний раз, так же как и в предпоследний, и каждый раз говорил правду. Впрочем, правда ее не интересовала. Она допрашивала его лишь потому, что получала удовольствие, видя страдания. Роуч чуть не откусил себе язык, когда она проводила по его ступням и ногам настроенным на широкий луч лазером. Закричал он лишь на третий раз, в надежде, что крик ее удовлетворит. Этого не произошло. Она продолжала, пока у него не осталось сил даже на крик. Фриск всегда так поступала, так действовал и ее муж, вернее то, что от него осталось.

— Хорошенько подумай, — предупредила женщина. У нее был безумный взгляд, а по телу, с ритмичностью метронома, пробегали судороги. Роуч притворился, что глубоко задумался, стараясь прислушаться к происходящему за его спиной разговору.

Наемница разговаривала с прадором.

— Есть на это время?

— Задержка… Совет… не имеет значения.

— Долбаная психопатка. — Это сказал наемник. Казалось, он считал действия Фриск достойными презрения, потому что подобные ему люди прибегали к пыткам только ради дела, а не ради удовольствия.

— Расскажи мне о Джее, — приказала Фриск. Роуч ухватился за этот шанс. По крайней мере, она не обжигала ему ноги, пока он говорил.

— Амбел… то есть Балем Госк, хранил голову в своей каюте, в ящике. Я, думая, что Пек…. а-а-ааа!

— Это я знаю. Расскажи что-нибудь новенькое, интересное.

— Приближается антигравитационный аппарат.

Роуч не мог понять, откуда раздался этот голос. Все остальные были «болванами», поэтому, скорее всего, говорил их хозяин. Что касалось находившегося на борту прадора, то он не был взрослым — у него сохранились все ноги.

— Ребекка Фриск, мы должны вернуться на наше судно, — прохрипел модуль переводчика того же прадора.

Роуч мысленно взмолился о том, чтобы эти слова означали конец его мучениям.

Разъяренная тем, что было прерваны ее невинные шалости, женщина выпрямилась и с ненавистью уставилась на прадора.

— Я хочу взять его с собой, — прошипела она.

— У нас нет времени. На судно, немедленно! Прадор отвернулся. «Болваны» уже прыгали с борта «Ахава». Фриск, казалось, решила взбунтоваться. Она резко развернулась, подошла к одному из наемников, вырвала из его рук оружие, а ему бросила свой карабин. «Вот и все, — подумал Роуч. — Я закончу свои дни размазанным по палубе».

Фриск, впрочем, не стала в него стрелять. Она подошла к люку трюма, открыла его ударом ноги и стала выпускать вниз заряд за зарядом сквозь густые клубы дыма. Закончив, она довольно усмехнулась и покинула, вслед за прадором, судно. Последними, не оглядываясь, судно оставили наемники.

Роуч не мог поверить — ему сохранили жизнь. Достаточно было только освободиться от веревок, которыми его привязали к мачте… Только через несколько секунд он увидел, как тонкие струйки дыма появились из дыр в палубе, и услышал треск пламени. Роуч отчаянно принялся освобождаться от пут, но пытки ослабили его, к тому же у него была только одна здоровая рука. Он слушал, как, хлопая обвисшим на реях парусом, уходил «Когорн», и думал, что достанет его первым — море или огонь.

— Сука! — закричал Роуч и услышал в ответ ее удалявшийся дьявольский смех. Он замер на время, чтобы восстановить дыхание, потом снова принялся за веревки. Потом до него донеслись какие-то странные звуки за бортом, и в его воображении мгновенно возникли ужасные картины взбиравшихся на палубу приллов. Роуч посмотрел на борт, к которому совсем недавно была привязана шлюпка, и увидел, что один из тросов дергается. Только сейчас до него дошло, что он слышит непрерывный град ругательств. Чуть позже через борт перевалился Борис. Вся нижняя часть его тела была усеяна пиявками. Ругаясь и вскрикивая иногда, он принялся срывать их с себя.

Кич рассмотрел горящий и полуразрушенный корабль и две фигурки на его палубе, потом перевел усилитель изображения на второе судно. Он увидел на нем прадора и людей, среди которых могла находиться сама Фриск. Потом Кич установил режим зависания, достал оружие и прицелился. Половина силы заряда — надо поджечь палубу.

Кич нажал на один из трех спусковых крючков, и воздух между ним и целью разрезала линия пурпурного огня. Вода взорвалась и превратилась в огненный шар, который мгновенно растекся по невидимому диску.

— Защитный экран, — успел пробормотать он, прежде чем его скутер вошел в глубокое пике. Оставив антифотонный карабин болтаться на ремне, он схватился за ручки управления и увидел мигающее на экране сообщение: АВАРИЙНОЕ ПИКИРОВАНИЕ: МАНЕВР УКЛОНЕНИЯ.

Ракета с воем пронеслась над головой и медленно развернулась. Кич резко перевел колонку управления вперед, увеличив скорость пикирования. Перегрузка едва не сорвала его кисти с ручек управления, а его самого — с сиденья. Спасли только ремни безопасности, которыми были пристегнуты ноги. Он перешел в кибер-режим, когда тело перестало справляться с нагрузкой, и при помощи кибердвигателей вывел скутер из пике в самый последний момент. Ракета прошла в двух метрах ниже и с шумом вошла в воду. Взрыв озарил волны быстро расширяющимся диском света. «Некогда поздравлять себя», — подумал он, увидев две устремившиеся к нему ракеты.

Кич снова резко перевел колонку управления вперед и стал быстро удаляться от судов, затем достал из кармана и сжал в руке две охранные сферы. Оглянувшись назад, он увидел преследующие его ракеты. Кич перевел скутер в режим быстрого спуска. Еще секунда или две — и он скроется из виду. Еще секунда или две — и ракеты воткнутся в него. Он выпустил охранные сферы из ладони.

— Убирайся к черту, контролер! — закричала Фриск, грозя кулаком двум взрывам на горизонте. Она повернулась к Вреллу с безумной ухмылкой на губах. Долго глядя на прадора и не увидев ни одного понятного ей чувства в его взгляде, немного пришла в себя и повернулась к носовой надстройке.

— Поворачивай кругом, — приказала она Драму.

— Нет, — сказал прадор, и судно продолжило идти прежним курсом.

— Мы должны проверить, — настаивала Фриск.

— Все равно ничего не увидим, — возразил Врелл.

— Мы должны убедиться!

Врелл посчитал, что этот крик не заслуживает ответа.

— Мы за этим прилетели сюда, безмозглая креветка! Ребекка в ярости пнула что-то, и металлическая скоба со звоном покатилась по палубе. Парус, осторожно открыв один глаз, проводил ее взглядом. Никто не обратил на скобу внимания.

— Схватить ее, — приказал прадор.

Фриск почувствовала, как в нее вцепились две пары рук. Она начала мотать головой, пытаясь ударить Шиба и Сван, и наверняка бы освободилась, если бы батианка не сунула ей под подбородок ствол пистолета.

— Ты достала меня окончательно, — сказала наемница и вопросительно посмотрела на Врелла.

— Уведите и заприте в одной из кают. Она еще может нам пригодиться. — Прадор повернулся, произведя сложные движения ногами, и посмотрел на застывшего у руля Драма. — Держать прежний курс, никаких отклонений.

Капитан поднял руку и почесал шею, потом кивнул, продолжая управлять судном. Прадор заметил это незапрограммированное движение, но не обратил на него внимания. Он не обладал опытом людей, чтобы понять, является такое почесывание самостоятельным действием или нет.

— Итак, кавалерия улетела, — сказал Борис.

— Да, — кивнул Роуч и заскрипел зубами, когда Борис наложил еще один шов, чтобы стянуть рану на его руке. Ему это казалось бесполезным занятием, учитывая бушевавшее в трюме пламя и вырывавшийся с шипением из дыр в палубе пар.

— Это был Кич, — объяснил Борис, зашивая той же иголкой разодранные на наиболее интимных местах штаны.

— Да, — снова отозвался Роуч и попробовал пошевелить пальцами, почувствовав легкое покалывание в их кончиках. Ему это почти удалось, но сила в кисть и руку вернется только после того, как мышцы и кости начнут срастаться.

— Может быть, попробовать погасить огонь? — предложил Борис.

— Никаких шансов. Судно пропитано смолой из водорослей. Если смола загорелась, ее уже не потушить.

— Может быть, вернется шлюпка. — Борис пристально наблюдал за выражением лица Роуча.

— Шлюпка не вернется.

Борис кивнул, услышав его слова, — он не видел, что произошло с младшими матросами, но мог догадаться.

Судно резко накренилось, и из открытого люка вырвалось облако пара. Борис и Роуч посмотрели на привлеченных движением и плавающими кусками тела Госс пиявок. На небольшом расстоянии от извивавшейся массы плавал молли-карп.

Борис вдруг бросил иголку с ниткой и побежал к брошенному Роучем дробовику.

— Я не позволю, чтобы со мной случилось то, что произошло с моим капитаном!

— Я тоже, — заявил Роуч и подумал о том, сколько времени они потеряли зря, зашивая его руку. Он смотрел на воду, не обращая внимания на ружье в дрожащих руках взволнованного Бориса, и постарался не поморщиться, почувствовав приставленное к голове теплое дуло.

— Погоди минуту.

— Нет смысла, — отозвался Борис. — Будет только труднее.

— Я сказал: погоди, — повторил Роуч, сердито отталкивая руку Бориса.

— Зачем?

— Смотри!

На поверхности моря плавал железный морской конек, вода вокруг него пенилась и шипела, пиявки, судорожно извиваясь, пытались отплыть подальше. Зонд наклонился, чтобы посмотреть на них одним топазовым глазом, второй был черным, выгоревшим дотла.

«Мы должны атаковать их, сбивать, бить их, убивать…» Все десять зондов, войдя в атмосферу, выдвинули короткие крылья, на которых были установлены подвески с оружием. Блюститель, в принципе, соглашался с ними. Судно Фриск столкнулось с другим и подожгло его. Семивековые поиски Сэйблом Кичем справедливости и возмездия закончились несколькими взрывами, и маловероятно, что контролера можно будет спасти с помощью еще одной рейфикации. Впрочем, все это было чистыми эмоциями. При трезвом рассмотрении вопросов, касающихся жизни и смерти, одно парусное судно не имело большого значения. В первую очередь следовало найти прадорский корабль, который являлся источником возможных разрушений на порядок выше уже произведенных.

— ПР-12, я хочу, чтобы они парами закрывали соответствующие восемь секторов, разделенные как для обычного геодезического исследования. Сообщать о появлении буквально любых сигналов. Особенно меня интересуют несущие волны модулей рабов и коды команд. Прямых передач не будет, так как их легко отследить, если нам удастся захватить любой модуль на месте приема. У врага, где-то там внизу, должны быть вторичные, а возможно, и третичные излучатели.

— Кодированные подпространственные сигналы достаточно сложно обнаружить, — заметил Двенадцатый.

— Почти невозможно, если выражаться более точно. Вы обнаружите не сам сигнал, а его выброс от вторичных излучателей перед началом туннелирования. Обнаружив выброс, вы сможете определить расположение излучателя. Никаких действий, направленных против обнаруженных излучателей. Просто передавайте все данные мне.

— Слушаюсь, Блюститель, — ответил Двенадцатый.

Недовольное бормотание остальных зондов, служившее фоном для ответа ПР-12, заставило Блюстителя задуматься, насколько правильным было решение загрузить в них маленькую программу «Снайпера». Впрочем, это не имело особого значения, и ИР сконцентрировал внимание на сжатых пакетах информации, поступавших от призрака самого себя, прочесывающего обширную сеть ИР, образовавшуюся вокруг прадорских миров. В данных пакетах подробно описывалось бешеное развитие событий в Третьем королевстве, которое показалось Блюстителю крайне интересным. Создавалось впечатление, что прадоры отчаянно пытались установить более тесные отношения, особенно торговые, с Правительством, и, как было наглядно продемонстрировано ИР сектора, в связи с такими драматическими изменениями старая гвардия королевства с трудом удерживала власть. У некоторых достаточно значимых фигур уже возникли серьезные неприятности. Трое были вероломно убиты: двое при помощи взрывчатки, один — путем инъекции вызывающего разложение вируса. Еще двое погибли от рук собственных «болванов» после вывода из строя программы управления. Именно это показалось Блюстителю особенно интересным.

А еще Блюстителя заинтересовал Эбулан — один из самых высокопоставленных прадоров в королевстве. Именно он имел дело с Хупом и его веселой компанией, именно он приобрел богатство и, соответственно, власть, торгуя человеческими оболочками. Это отвратительное занятие вызывало все большее недовольство в Прадорском королевстве, так как изменившийся дух времени требовал установления более тесных связей с Правительством. Поэтому власть Эбулана явно ослабевала.

Эбулан. Это имя слишком часто стало попадаться на глаза. Неужели это его агенты проникли на Спаттерджей? Если так, какую цель они преследовали?

Зависший буквально у самой поверхности похожий на черепаху дистанционный зонд сложил антенну излучателя и перешел в режим пассивного наблюдения. Двадцать аналогичных устройств, разбросанных по всему океану, последовали его примеру, и только два зонда остались в прежнем режиме, чтобы обеспечивать передачу подпространственного сигнала. Эти устройства не были искусственными разумами — прадоры не любили и не до конца понимали такую технологию, — но обеспечивали достаточно эффективное выполнение ограниченной задачи. Сейчас настало время изменить ситуацию.

В своем корабле на самом дне океанской впадины Эбулан просматривал пиктографическую информацию на одном из экранов, потом перевел взгляд на другой, отображающий ситуацию в режиме реального времени. На челюстях, пережевывавших кусок гнилого мяса, выступала пена, ошметки мяса вываливались из пасти на радость сновавшим по полу блохам.

Блюститель не мог не знать о существовании корабля в океане, иначе не послал бы сюда такие огневые средства, но он явно не понимал, с каким именно боевым судном имеет дело, в противном случае он уже отчаянно звал бы на помощь. Эбулан отключил один модуль управления — сидевший у пульта сканирования «болван», с которым был связан пульт, обмяк на кресле — и подключился непосредственно к кормовому трюму. Через модуль он увидел изображение четырех вооруженных тяжелым оружием зондов. Каждый зонд, представлявший собой приплюснутое яйцо длиной четыре метра, был оборудован пушками, ракетными установками и защитными экранами. Эти устройства также не были ИР — логические функции выполняли измененные хирургическим путем и быстрозамороженные мозги четырех из детей Эбулана. Порабощенные феромонами родителей и зафиксированные в юношеском состоянии интеллекты обеспечивали абсолютную преданность.

Как только прадор послал сигнал, в нишах причудливых металлических корпусов зондов зажглись красные индикаторы. Трюм быстро заполнился мутной морской водой, потом открылся треугольный люк, обеспечивающий доступ в океан. Четыре зонда скрылись во мраке, и изображения, передаваемые их утопленными в нишах глазами, появились на экране перед Эбуланом.

— Дети мои, — обратился Эбулан к четверым родственникам. — Как только займете позиции, будете выполнять роли дистанционных излучателей. В случае обнаружения вы будете обороняться, после чего немедленно смените позицию. Сигнал должен передаваться бесперебойно.

— Слушаемся и повинуемся, — ответили зонды хором.

— Остров Скиннера, — сказал капитан Рон, когда из нависшего над морем тумана показались лиловые горы.

Атмосфера на судне стала более подавленной, чем прежде, и моряки на палубе стали действовать более осторожно и тихо, словно не хотели кого-то разбудить. Джанер пытался критически рассмотреть пункт назначения по мере его приближения. «Репутация острова делала его таким зловещим или он выглядел таким зловещим сам по себе?» — думал он. На первый взгляд остров ничем не отличался от других — возвышающаяся над морем скала, отмели и пляжи, затем плотная стена зарослей. Джанер внимательно изучил участок моря между судном и островом. Над отмелью выступала дюна, по которой, подобно стадам овец, гуляли моллюски-лягушки и моллюски-молоты, вокруг отмели плавал небольшой молли-карп, кое-где были видны глистеры. И конечно, кругом в огромных количествах сновали пиявки.

И все-таки некая угроза исходила от каменистых выступов и густых зарослей…

Рон взял курс на ближайшую удобную бухту и не стал сбавлять ход.

— Приготовились, ребята! — крикнул он.

«Странник» скользнул на мелководье, песчаное, совсем близкое, дно было усеяно пиявками. Потом они миновали банку, которая словно вся состояла из моллюсков-лягушек, и сотни глаз на стебельках проводили взглядом судно. Джанер приготовился к резкому удару, но его не последовало. Сначала появилась сильная вибрация, потом раздался скрежет, ход судна стал замедляться, оно шло вперед только по инерции, затем, вздрогнув, остановилось метрах в пяти от берега.

— Приступим, капитан Рон, — сказал Амбел.

— Согласен, капитан Амбел, — кивнул Рон, спускаясь по трапу с носовой надстройки.

Амбел направился к носу и бросил за борт якорь, за которым последовала цепь, на этот раз впервые очищенная от смазки. Джанер не мог понять этих действий — судно вряд ли могло снести.

— Кыш! — крикнул Рон парусу. — Проваливай! Парус возмущенно фыркнул, разжал многочисленные когти, невероятным образом сложив позвоночник и кожистые крылья, поднялся на верхний рей и взлетел в небо. Джанер проводил его взглядом, потом повернулся к Амбелу, но не увидел его.

— Уже иду, — Рон спрыгнул с носа судна.

— Какого дьявола? — пробормотал Джанер и поспешил к носовому лееру. Глубина здесь была не больше метра, и Амбел без труда шел к берегу, а за ним следовал Рон. Они вытащили на берег якорную цепь и быстро очистили друг друга от пиявок, растоптав их в кровавую кашу.

К Джанеру подошла Эрлин.

— Это тебя окончательно убедит, — пробормотала она. Капитаны подняли цепь, Амбел встал впереди, а Рон — за ним, и туго натянули ее. Джанер почти не сомневался в том, что ему не удалось бы даже оторвать ее от земли. Капитаны переглянулись.

— На счет три, — сказал Рон. — Раз, два, три… Джанер понимал, что стоит с широко открытым ртом, но мысли настолько спутались, что он не мог заставить себя закрыть его. Заскрипев, судно сдвинулось с места. С каждым шагом ноги капитанов все глубже увязали в песке. Судно прошло два, три метра. Амбел и Рон бросили якорную цепь у опушки зарослей, вернулись к кромке воды и снова принялись за дело.

— Раз, два, три.

Нос корабля задрался на берег, и, увидев это, капитаны бросили цепь. Вытащив завязшие ноги из песка, они направились к судну с таким видом, словно выполнили пустячную работу. Члены команды не обратили на них никакого внимания, просто продолжали собирать вещи и провиант.

— Считается, что хупер, переваливший за третий век, обладает силой жителя планеты, сила тяжести на которой составляет три «g», — заметил разум Улья. — Никто не измерял физическую силу Старого капитана.

— Сколько весит это судно? — шепотом спросил Джанер.

— У него значительное водоизмещение, — наверное, у разума не было таких сведений. — Безусловно, частично судно находилось в воде, кроме того, следует учитывать силу трения при движении и некоторые другие факторы.

— Я спросил, сколько весит это судно?

— Не менее тридцати тонн, — неохотно ответил разум.

— Всего-то? А я думал, гораздо больше.

Примерно полчаса понадобилось на то, чтобы переправить провиант, оружие и большую часть команды на берег. Еще десять минут Рон убеждал Пека в том, что ему не стоит оставаться на борту. Джанер не мог понять, зачем понадобилось спускать шлюпку, пока все не собрались на пляже и к ним не обратились Амбел и Рон.

— Если все мы начнем бегать по острову, то спугнем Скиннера и никогда его не найдем, — начал Рон. — Некоторым из вас придется отправиться в другое место.

Джанер окинул взглядом лица моряков. Наиболее сильная реакция последовала от младших моряков, к которым в основном и были обращены слова Рона. Некоторые молодые хуперы выглядели разочарованными, остальные явно почувствовали облегчение.

— Все дело в том, — продолжил Амбел, — что вы не можете оставаться здесь, на виду, учитывая, что нас преследует эта психопатка, поэтому мы с Роном решили: будет лучше, если вы отправитесь на шлюпке на восток острова, — он махнул рукой в том направлении, — и найдете удобную бухту для стоянки.

— Я знаю, что все вы разочарованы, но иначе быть не может, — добавил Рон. — Есть вопросы?

Часть моряков уже направилась в сторону судна. Некоторые остались, Силд был среди них.

— В чем дело, паренек? — обратился к нему Амбел.

— Я — не паренек. В прошлом году мне исполнилось сто лет, и я твердо знаю, чего хочу.

— Ну и?..

— Я уйду, — буркнул Силд. — Я знаю, что у нас нет таких мускулов, и не хочу, чтобы с меня содрал кожу Скиннер… Я просто хочу сказать, что ты — мой капитан и всегда им будешь.

Амбел, казалось, онемел и стоял с отрешенным видом, провожая Силда взглядом. Через мгновение он пожал плечами и повернулся к Джанеру и Эрлин.

— Будет лучше, если вы уйдете вместе с ними.

— Ни за что на свете! — воскликнул Джанер, а Эрлин просто покачала головой. Амбел кивнул — другого ответа он не ожидал — и, положив мушкетон на плечо, направился к зарослям.

Рон взял в руку огромное мачете, подошел к плотной стене зарослей и взялся за дело. За ним отправился Амбел и только потом — все остальные, надев рюкзаки с провиантом и вещами.

Растительность постепенно редела, хотя теперь им пришлось идти между грушевидными деревьями с их богатым урожаем пиявок. Джанер прижимал к себе карабин Кича и внимательно осматривал заросли. Какие-то твари двигались в голубоватой мгле — огромные, с похожими на дисковые пилы пастями.

— Надень маску, — предупредила его Эрлин. Джанер, ни разу не видевший гнилофаллосов, слишком поздно надел маску с фильтром и едва не заполнил ее рвотой.

— Что это? — придя наконец в себя, спросил он, указывая на ужасную тварь, сидевшую на одном из фаллических соцветий.

— Птица лунг, — пояснила женщина. — Они являются практически единственными существами на планете, которых не едят другие животные. Они воняют еще хуже своей пищи и полны токсинов. Никто не понимает, как им удается выживать. Впрочем, никто до сих пор не захотел подойти к ним достаточно близко, чтобы выяснить этот вопрос.

— А это?

— Лягушкокроты. Не вздумай на них наступать. У них колючие позвоночники, способные проткнуть все, что угодно, а удалить их можно только путем хирургического вмешательства.

— Очаровательно.

За грушевидными деревьями и зарослями гнилофаллосов вздымались к небу огромные деревья ян. Под ними не было поросли, правда, земля была плотно устлана маслянистыми овальными листьями, от которых воняло керосином. Лес стал настолько редким, что Рон убрал мачете, все смогли ускорить шаг и скоро подошли к поросшему травой холму. Впрочем, растительность лишь цветом напоминала обычную траву, а на самом деле представляла собой небольшие полупрозрачные шарики, которые лопались под ногами, выделяя запах, похожий на смесь кофе с карри. К тому же земля под ногами становилась скользкой, и подъем на холм оказался непростой задачей.

На вершине холма торчали скалы, напоминавшие лишенные плоти кости. Здесь сделали привал, в основном для того, чтобы отдохнул Джанер, который совсем недавно стал хупером. Он присел на камень и смотрел на заросли, напоминавшие зелено-синее море, раскинувшееся между вершинами. Пейзаж был одинаковым, насколько хватало глаз, и терялся в дымке. Из зарослей регулярно доносились странные звуки, похожие на визг и гиканье.

— А остров больше, чем я думал, — заметил Джанер. — Как можно найти на нем Скиннера… если он здесь, конечно?

— Он здесь, — сказала Эрлин.

— Будь я проклят, ублюдок сам найдет нас, — пробормотал Пек, прежде чем она смогла продолжить.

— Это успокаивает. — Джанер встал и поправил рюкзак на спине.

Рон и Амбел посмотрели на него и пошли вниз по склону к зарослям. Рон уже держал наготове мачете.

— Стоит обратить внимание на то, что Ребекка Фриск легко найдет нас по следу, если, конечно, появится здесь, — сказал Джанер.

— Если?

— Возможно, Кич решил для нас эту проблему.

— Ударение на «возможно», — пробормотала Эрлин.

Большую часть дня дорогу для них прорубал Рон, потом его сменил Амбел. Смена произошла не потому, что Рон устал, просто ему надоело это занятие, а Амбелу надоело просто идти за ним.

Отряд шел, пока не стало слишком темно для того, чтобы уклоняться от падавших с грушевидных деревьев пиявок. Затем Амбел расчистил площадку там, где было меньше нависающих ветвей, и ограничил ее вбитыми в землю кольями. Планд разжег костер, нарубив веток грушевидных деревьев, а Энн приготовила куски мяса червя-носорога. Они молча поели, пока на небе поднималась похожая на заплесневелую жемчужину луна Корам, и приготовились к ночлегу.

— Джанер, первая вахта — твоя. Не позволяй пиявкам заползать за периметр. Если появится слишком крупная для тебя тварь, разбуди меня или Рона, — проинструктировал его Амбел.

Он ходил по периметру, держа наготове карабин, и небольших пиявок, длиной с руку, просто отбрасывал ногами обратно в заросли. Лягушкокроты предпочитали держаться подальше, сверкая глазами из темноты. О других животных его не предупреждали.

Кич определил, что держаться от воды на достаточном расстоянии удобнее, если использовать оставшуюся мощность ускорителя для плавного снижения к океану, затем для взлета одним толчком. После этого он дрейфовал достаточно плавно, пока ускоритель не охлаждался для следующего толчка. Проблема состояла в том, что скутер стремился перевернуться при каждом включении ускорителя. Антигравитационный двигатель вышел из строя, и скутер опускался все ниже и ниже к поверхности, несмотря на использование ускорителя, которому требовалось все большее время на то, чтобы остыть после каждого включения, а из-под кожуха иногда сыпались искры и доносились ужасные звуки. Обожженная спина и покалеченная рука казались по сравнению с этим мелочами.

Все казалось мелочами по сравнению с тем, что он неправильно оценил обстановку.

Обе выпущенные в него ракеты использовали в качестве поражающего фактора электромагнитный импульс. Они были способны не только превратить транспортное средство врага в мелкие брызги расплавленного металла, но вывести из строя всю электронику в радиусе взрыва мощным импульсом излучения. Ускоритель практически выгорел после воздействия облака ионизированного газа, электромагнитный импульс скверно обошелся с обмотками антигравитационного двигателя, а компьютер просто вышел из строя, даже экран оплавился и покоробился.

Кичу приходилось бывать и в более сложных ситуациях, в конце концов смерть пока не наступила, хотя ему раньше уже приходилось умирать. Он осторожно вел скутер при помощи поспешно отремонтированного ручного управления и молитвы и порой задумывался, мерещатся ему или нет силуэты морских чудовищ каждый раз, когда скутер почти падал в воду.

15

Увидев хиродонта, гигантский моллюск мгновенно попытался выплюнуть покрытый пиявками кусок турбула, который он пережевывал, и присосаться к дну. Но на этой глубине дно представляло собой толстый слой гальки, ила и битых раковин, и на нем невозможно было закрепиться. Ударив хвостом, хиродонт подплыл к отчаянно пытавшемуся найти точку опоры моллюску, потом медленно обогнул его, рассматривая со всех сторон. Моллюск поворачивался, следя глазами на стебельках за каждым движением своего заклятого врага. Казалось, хиродонт, наконец, поверил в свою удачу, бросился на моллюска и опрокинул его.

Моллюск наносил хиродонту чудовищные раны, но для существа, привыкшего к тому, что им каждый день питались пиявки, они не были ощутимыми. Хиродонт сжал челюстями край панциря моллюска, повалил его на спину и, зарывшись в твердую плоть удивительно приспособленными для этого зубами, принялся жевать.

Тяжелая просмоленная древесина ян, из которой было построено судно, не могла держаться на поверхности. Подобно стальному корпусу, получившему подобную пробоину, судно начало тонуть, вода разрывала переборки, а из люков вырывались клубы пара. Борис вылез из одного из таких люков, прихватив с собой на веревке две бутыли со спрайном. Поднявшись на ноги, он заплясал по палубе и, жутко ругаясь, стал хлопать руками по тлеющей одежде. Судно резко накренилось, он схватил бутыли, подтолкнул их к борту, постучал по пробкам, чтобы убедиться, что они загнаны плотно, и только после этого сбросил их в воду рядом с плавающим на поверхности зондом. Рон подполз к полуразрушенному лееру и посмотрел вниз.

— А это — хорошая идея? — спросил он.

— Единственная, — ответил Борис, помогая ему подняться на ноги.

Рон хотел сказать что-то еще, но судно резко качнулось. Без лишних слов они прыгнули в волны и поплыли к бутылям. Рядом с «морским коньком» вода оказалось очень теплой из-за щиплющих тело электрических разрядов.

— А-а-а, больно! — воскликнул Роуч.

Борис только хмыкнул в ответ и стал следить за морскими тварями, плававшими вдоль невидимого периметра. Он посмотрел чуть дальше, где иногда появлялись всплески от охотившегося на отбившихся от стаи пиявок крупного червя-носорога.

— Скажу капитану, что нужны спасательные круги, — сказал Роуч.

— А еще — новое судно, — добавил Борис.

Словно в подтверждение, судно заскрипело, накренилось еще сильнее, вода ворвалась в трюм, окончательно погасив пожар. Скоро вода заливала уже все палубу, судно, будто совершая последнюю попытку остаться на плаву, выровнялось, прежде чем скрыться под водой. Последними скрылись из виду мачты, вода вспенилась не только из-за вырывавшегося из трюма воздуха, но и из-за привлеченных шумом пиявок и других тварей.

Лицо Роуча выражало то задумчивость, то страх.

— Я не виноват, — сказал он голосом, в котором чувствовалась и трусливость, и желание оправдаться.

— Думаю, не виноват.

Борис внимательно глядел на коротышку и думал, насколько мало значили его слова, потому что скоро они присоединятся к Госс и другим морякам, только в пережеванном виде в животах пиявок и приллов. Он еще раз убедился в том, что лазер находится за ремнем, хотя соленая вода могла вывести оружие из строя.

Пиявкам надоело изучать затонувшее судно, и они вернулись к поверхности. Борису показалось, что безопасная зона сократилась, а шипение воды вокруг морского конька стало тише. Впрочем, возможно, что пиявки просто привыкли к электрическим разрядам и стали медленно приближаться.

— Кавалерия вернулась, — сказал Роуч.

Борис не понял, что имел в виду товарищ по несчастью, пока не проследил взглядом, куда был направлен его палец. Сначала он увидел свечение неисправного ускорителя, а потом увидел и сам приближающийся прыжками антигравитационный скутер. Оба моряка некоторое время смотрели на аппарат с сомнением, потом принялись кричать и махать руками.

Скоро Кич подлетел так близко, что смог их увидеть, и попытался зависнуть над их головами.

— Прыгайте быстрее! — закричал он. — У нас есть только одна попытка!

— Замечательно, — сказал Роуч и попытался согнуть и разогнуть полуживую руку.

— Ты первый, — подтолкнул его Борис.

Скутер продолжал падать, потом наклонился так, что задняя часть коснулась воды. Роуч оттолкнулся от своей бутыли и попытался схватиться за край багажного отделения здоровой рукой. Он висел, не в силах подтянуться, пока Кич не помог ему. Скутер погрузился на полметра в море, как только Роуч поднялся на одно из крыльев.

Потом Борис схватился за багажник и начал подтягиваться к другому крылу. Кич ударил по какой-то кнопке на полуразобранном пульте управления, потому что гудение антигравитационного двигателя стало прерывистым. Борису, с двумя здоровыми руками, удалось значительно легче подняться на скутер, и моряки, схватившись за то, что смогли, устроились на корточках по обеим сторонам от сиденья водителя. Кич тем временем отчаянно манипулировал ручками управления, но без особого эффекта. «Морской конек» вдруг вылетел из воды и с грохотом упал в багажное отделение. Скутер настолько глубоко осел в воде, что волны уже перекатывались через его заднюю часть.

— Поехали, — сказал Кич.

Двигатель под сиденьем со скрежетом взревел и выпустил пару колец черного дыма. Скутер немного поднялся, даже его задняя часть оторвалась от воды, потом медленно опустился. Кич открыл кран, подающий чистую воду к пока еще работающему ускорителю. С грохотом вырвался язык синеватого пламени, и скутер заскользил по поверхности. Водитель попробовал еще раз запустить антигравитационный двигатель, но так и не смог оторвать скутер от воды.

— Подъемная сила осталась? — спросил он. Моряки переглянулись.

— Что у нас осталось? — прошептал Борис.

— Ничего, — ответил Роуч.

Кич, не обращая на них внимания, наклонился и посмотрел в багажное отделение.

— Тебя тоже достал электромагнитный импульс?

Зонд смотрел на него единственным мерцающим топазовым глазом, затем прерывисто затрещал, словно извинялся. Кич выругался и повернулся к Борису.

— Что с командой?

— Все убиты.

— Расскажи, как это произошло, — сказал контролер, осторожно управляя скутером.

Борис бесцветным голосом заговорил о прадоре, о человеческих оболочках и их оружии. Роуч вставил свой, полный горечи рассказ о Ребекке Фриск, не спуская глаз со зловещего водоворота позади скутера.

* * *

Крупная пиявка появилась, когда даже похожий на рев машины для очистки канализационных труб храп Рона и Амбела уже никому не мог помешать заснуть. Джанер был на противоположной стороне площадки и помедлил, прежде чем прицелиться: ему еще не приходилось видеть подобных тварей — огромная, как бегемот, скользкая тварь с широкой, как ведро, пастью. Пиявка двигалась не быстро, но скрытно. Границу она пересекла толстой и короткой, потом вытянулась и стала очень тонкой и длиной, потом сжалась и оказалась над спавшими в обнимку Форламом и Энн. Джанер не был знаком с устройством карабина, не знал даже, на какой курок нажимать. Тем не менее он вынужден был прицелиться и выстрелить.

Карабин не издал ни малейшего звука, отдачи, естественно, тоже не было. Клубы дыма четко обозначили траекторию пульсирующего луча когерентного излучения толщиной с запястье Джанера. Там, куда он попадал в пиявку, вспыхивало пламя, быстро съедавшее рыхлое мясо твари. Луч прошил пиявку, как струя воды — кипяток, в воздух поднялось густое облако пара и дыма. Пиявка тоже не издала ни звука, только зашипели ее закипевшие внутренности, и быстро уползла с площадки. Джанер продолжал стрелять в нее, пока не потерял из виду в клубах пара и дыма.

Лягушкокроты притихли, замолчали и другие твари, названий которых Джанер не знал. Он стоял, задыхаясь от шока, к горлу подступала тошнота. Потом он понял, что подошел к самому краю площадки, и быстро отскочил, направив оружие в сторону зарослей. Никакого движения. Через мгновение тошнота отступила, и он окинул взглядом своих товарищей. Рон и Амбел по-прежнему громко храпели на противоположных сторонах площадки. Форлам и Энн даже не пошевелились, Эрлин спала глубоким сном в стеганом спальном мешке, Планд тоже не подавал признаков жизни. Пошевелился только Пек — он хмыкнул и перевернулся на другой бок. Джанер не мог поверить в то, что никто из них не проснулся. Затем усмехнулся и гордо выпрямился.

Молли-карп всплыл метрах в десяти и плыл рядом, как верный пес, пока Борис доставал из-за ремня пистолет, но нырнул, прежде чем моряк успел навести на него оружие. Извилистая волна появилась метрах в пяти, потом на поверхности показалось розовое рыло червя-носорога.

— У нас проблемы, — пробормотал Борис, наводя пистолет на рыло, но выстрелить не успел, потому что и эта тварь нырнула.

— Какой ты наблюдательный, — заметил Кич.

Он открыл створку кожуха антигравитационного двигателя и осматривал выгоревшую систему управления. Закончив осмотр, контролер извлек оптическую интегральную схему и подключил оптоволоконный кабель от колонки управления. Двигатель набрал мощность, на мгновение подняв их на метр над волнами. Включенный на секунду ускоритель бросил их вперед, и они оторвались от преследователей метров на пятьдесят, прежде чем скутер снова стал терять высоту.

— Фск пок…. помощь? — произнес ПР-13, и все трое уставились на него.

— Самовосстановление? — неуверенно поинтересовался Кич.

— Спрерц-спрок. — Тринадцатый взлетел на несколько сантиметров и рухнул вниз.

— Он говорит? — удивился Роуч.

— Они часто говорят, в основном: «Получай, ублюдок!» Впрочем, мои знания ПР ограничены лишь тем, что загружено в боевые зонды. У них не слишком обширный словарный запас. Он им вообще не нужен, — пояснил Кич.

— Спрзз карп Снайпер.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Борис. — Кстати, что означает ПР?

— Подразум. Значит, Блюститель явно заинтересовался тем, что происходит внизу. Скоро мы увидим братьев или сестер этого конька. Передай его мне.

Борис достал зонд из багажного отделения и осторожно протянул его Кичу. Контролер схватил его одной рукой и сунул под сиденье на антигравитационный двигатель, из которого уже показались тонкие струйки черного дыма.

— Возможно, он немного увеличит нашу подъемную силу, — объяснил он.

— Фсфою задницу, — произнес зонд. Что-то ударилось в сиденье снизу, и скутер поднялся на несколько сантиметров. Кич на мгновение включил ускоритель, и скутер рванулся вперед как раз в тот момент, когда червь-носорог решил попробовать Роуча.

— У нас ничего не получится, — заскулил коротышка. Кич передал ему оружие, из которого стреляла по судну Фриск.

— Еще работает, но будь осторожен, система управления вышла из строя, непонятно, на какой режим оно установлено. Используй только в случае крайней необходимости, — предупредил он.

Роуч, держа оружие одной рукой, задумчиво рассматривал пульт управления. Он заглянул в серебряные стволы и быстро отвел их от лица.

— Такое оружие запрещено законом, верно?

— Да. Сейчас это сильно тебя беспокоит?

Хупер навел стволы на два преследовавших их буруна.

— Не особенно.

Заступивший на вахту Планд принялся ради удовольствия палить даже в самых маленьких пиявок, имевших неосторожность заползти на площадку, и Джанер подумал, что поспать ему уже не удастся. Он сел, завернувшись в похожее на фольгу термоодеяло, и стал искать в рюкзаке снотворное. На глаза попался шестигранный футляр, который он взял с собой по настоянию разума, он долго смотрел на него, потом закрыл рюкзак, передумав принимать лекарство. Не следовало крепко засыпать, когда рядом ползали твари, подобные застреленной им огромной пиявке. Он лег и вытянулся на неровной земле.

— Есть сообщения от Блюстителя? — шепотом спросил он.

— Теперь мне разрешено разговаривать с тобой, да? — язвительно спросил разум.

— Я не хотел, чтобы ты отвлекал меня на вахте.

— Ты не хотел разговаривать со мной о спрайне, который взял с собой капитан Амбел.

— И об этом тоже.

— Всего один кристалл… помести его в переднюю часть футляра, и я перестану… надоедать тебе.

— Очень смешно.

— Финансовая независимость может послужить достаточным стимулом?

— Объясни.

— В данный момент ты фактически являешься наемным работником. Ты отправляешься туда, куда нужно мне, и берешь с собой мои глаза. Десять миллионов шиллингов, переведенные на твой личный счет, обеспечат тебе финансовую независимость, и ты сможешь путешествовать туда, куда захочешь. Или, например, вернуться на Землю в любой момент. Многое становится возможным с такими деньгами.

— Десять миллионов только за то, что я положу один кристалл в футляр?

— Да.

— Это может означать только одно — твои намерения противоречат законам Правительства, и меня могут обвинить как соучастника. Соучастников убийства нескольких лиц, по меньшей мере, лишают памяти.

— Спаттерджей не относится к юрисдикции Правительства.

— Пока не относится, и ты хочешь сказать, что твои шершни останутся только на этой планете?

— Никакого преступления не совершено.

— Пока.

— Ты возражаешь против этого, тем не менее любому гражданину Правительства разрешено носить оружие.

— С ограничениями.

— Единственными запрещенными видами являются взрывчатые вещества и энергетическое оружие. Отдельная статья распространяется на оружие мощностью порядка гигаватт, а я хочу заметить, что оружие именно такой мощности использовал на этой планете представитель Правительства.

— Что?

— Контролер Сэйбл Кич обладает антифотонным оружием, мощность импульса которого составляет один гигаватт. Наказанием за обладание таким оружием является моральная модернизация.

— Так вот что это было… — пробормотал Джанер.

— Я не собираюсь обладать подобным оружием. То, чем я буду обладать, предназначено только для самозащиты.

— Я очень хочу спать.

— Ты не сможешь опровергнуть мои доводы. Подумай, ты получишь десять миллионов на личный счет, и мои цели будут достигнуты. Спустя один солстанский год я обойдусь без твоей помощи, а ты не получишь десять миллионов. Тебе придется искать доходное место у другого работодателя.

— Теперь угрозы.

— Обещания.

— Мне просто не кажется удачной идея заселить планету шершнями, жала которых выделяют спрайн. Отдельные шершни являются всего лишь насекомыми и будут защищать себя, если не находятся непосредственно под твоим контролем. Здесь может погибнуть очень много людей.

— Десять миллионов шиллингов.

— Я приму решение утром, — виноватым тоном произнес Джанер.

Разум самодовольно зажужжал.

* * *

Когда Джанер проснулся, ему показалось, что спал он всего одно мгновение, пока не заметил, что уже может отличить небо от зарослей. Он оглянулся, чтобы посмотреть, кто стоял на вахте, и увидел на краю площадки Форлама, сидевшего спиной к зарослям с карабином на коленях. Моряк выглядел уставшим и заскучавшим — видимо, Планд выжег всех пиявок в округе — и явно хотел, чтобы его побыстрее сменили.

Джанер намеревался было окликнуть его, но вдруг решил, что все еще спит и видит сон. За спиной Форлама стоял синий человек, вернее человеческое тело не меньше четырех метров ростом, невероятно тощее и тонкокостное. Его руки были похожи на гигантских пауков, торс представлял собой вытянутую грудную клетку, кроме того, на руках и ногах было гораздо больше суставов, чем полагалось. А еще у него не было головы. Именно этот факт убедил Джанера в том, что он еще спит, помимо медленных и бесшумных движений фигуры. В любом случае, не мог же Форлам так безрассудно повернуться спиной к беде, верно? Джанер попытался проснуться и окликнуть моряка, но вдруг понял, что слышит храп Амбела, что некоторым образом вернуло его в реальность.

Он понял, что это не сон. Между ключиц синего человека он увидел жадную пасть пиявки и мгновенно понял, кем был это человек.

— Форлам!

Его предупреждение было явно запоздалым. Одна костистая рука схватила Форлама и подняла, словно куклу. Моряк коротко вскрикнул, выронив карабин. Потом он увидел, в чьих руках оказался, и замер как загипнотизированный. Существо понесло моряка к жадно открытой ужасной пасти и присосалось к его туловищу. Форлам закричал.

— Какого дьявола? — взревел разбуженный Амбел.

Джанер перепрыгнул через распростертое тело капитана Рона и бросился к карабину. Он схватил его как раз в тот момент, когда раздались крики других разбуженных людей. Мушкетон Амбела выстрелил с оглушительным грохотом, и заряд попал в синее существо, издав звук, похожий на удар лопатой по мясу. От удара появилась зияющая рана, мгновенно затянувшаяся синей кожей. Тварь продолжала поедать Форлама, а Форлам продолжать кричать от боли.

— Проклятье!… Проклятье!.. Проклятье!.. — повторял Пек, посылая с каждым словом в синюю фигуру заряд за зарядом из помпового ружья.

При каждом выстреле на теле твари появлялась серая дыра, которая мгновенно заполнялась серой же плотью и затягивалась синей кожей. Раздавались и другие выстрелы, но Джанер не мог понять, кто именно стрелял. Он навел карабин на синий живот и нажал на курок. Торс твари задымился, обуглившаяся кожа отвалилась, обнажив переплетенные волокна. После второго выстрела тварь оторвала Форлама от пасти, выплюнув струю крови. Третий выстрел просто обуглил кожу на ногах, но не нанес существенного ущерба. Чудовище вдруг выпустило моряка и одним прыжком скрылось в зарослях.

— Господи, это был он! — дрожащим голосом воскликнула Эрлин.

— Проклятье! — снова закричал Пек и бросился в погоню за синей тварью.

Амбел успел вцепиться в воротник его куртки и швырнуть хупера на землю. Эрлин с выражением ужаса на лице схватила аптечку и побежала к извивавшемуся на траве Форламу. Именно в этот момент Рон прекратил храпеть и сел.

— Что происходит? — спросил он.

Джанер уставился на него, потом расхохотался. Все выглядело слишком нелепо. Он сидел на земле и хохотал до боли в животе, а закончилось это неуместное веселье приступом кашля. Рон долго смотрел на него, потом перевел удивленный взгляд на спокойно заряжавшего мушкетон Амбела, затем уставился на склонившуюся над Форламом Эрлин. Планд прижимал моряка к земле. Энн взяла термоодеяло Джанера и резала его на широкие полосы. Только из него можно было сделать достаточно широкие для нанесенной Форламу раны бинты.

— Проклятье, — пробормотал Пек и сел.

Рон встал, подошел к Форламу и осмотрел его. Он обменялся несколькими словами с Эрлин, потом, явно раздраженный, вернулся к Джанеру и остальным.

— Пора собирать вещи и выступать, — сказал он.

— А Форлам? — спросил Джанер.

— Я его понесу. Нужно поймать эту тварь, прежде чем она соединится с головой.

— Поймать? — переспросил Джанер, но Рон его уже не услышал. Он обратил внимание на Амбела, который, надев перчатки, развернул висевший у него на ремне пакет из вощеной бумаги. Достав один красный кристалл, он бросил его в ножны, потом плюнул в них и вставил нож.

— Пора выступать, — проворчал он, глядя на заросли, в которых скрылось тело Скиннера.

Именно этот самый подходящий момент разум Улья выбрал, чтобы обратиться к Джанеру:

— Судно Фриск стало на якорь в бухте.

— Все лучше и лучше, — буркнул Джанер и с досадой плюнул.

Ребекка Фриск смотрела на открытую дверь и двух стоявших у нее «болванов». Первый, мускулистый мужчина с посиневшей от вируса кожей и иссеченным шрамами лицом, махнул парализующим прибором. Она встала и пошла прямо на «болванов», и они вынуждены были расступиться, чтобы она смогла пройти. Женщина быстро подавила возникшее было желание попытаться выхватить у кого-нибудь из них оружие. Эти «болваны» были такими же старыми, как капитаны, и, подобно другим телам, поставляемым ею и Хупом прадорам, они были инфицированы вирусом Спаттерджей с момента пленения. Их тела были значительно сильнее занимаемого ею тела, хотя бы потому, что они были инфицированы на несколько веков раньше.

Врелл ждал ее на нижней палубе и повернулся, чтобы посмотреть, как она поднимается из люка. Рядом стояли пожиравшие ее злобными взглядами наемники. Фриск мгновенно заметила, что оружия у них не было.

— Ты отправишься на берег, — сказал Врелл, показывая одной из ног на вытащенное на берег судно. — Там находятся Сэйбл Кич, Госк Балем и существо, которое когда-то было Джеем Хупером. Меня не интересует, что ты будешь там делать.

— Я найду Джея, — сказала Фриск.

— Меня это не волнует. На борту судна ты не останешься.

— Почему?

Врелл отвернулся, и она мгновенно почувствовала, как сильные руки «болванов» схватили ее за предплечья. Ее подвели к батианцам.

— Ты больше не нужна для достижения цели. Совет созван, и на него прибудут все Старые капитаны. Через несколько дней они соберутся, чтобы определить участь Госка Балема. Я должен сделать так, чтобы корабль находился здесь. Ты поставишь под угрозу выполнение моей задачи, если будешь находиться на борту. Я не могу управлять тобой, как и твоими наемниками. Вы все сойдете на берег.

— По крайней мере, ты позволишь оставить нам оружие?

Врелл задумался, и ответ прозвучал через спикера.

— Она и наемники, несомненно, могут взять оружие на берег. Они не смогут преодолеть твою линию обороны.

— Эбулан! В чем дело? Что ты задумал? Я считала тебя другом! — закричала Фриск.

— Ты становишься сентиментальной, женщина. Ты всегда являлась пешкой, которой, впрочем, было трудно найти замену. Ты — живое доказательство моих достижений в войне с твоей расой. Я переправил тебя сюда, чтобы обеспечить достижение другой цели, несмотря на то что ты стала представлять собой препятствие и угрозу для моих политических притязаний. Как сказал Врелл, ты больше не нужна для достижения цели.

Фриск долго смотрела ничего не выражающим взглядом на спикера, потом повернулась и направилась к штормтрапу. Один из «болванов» бросил в сторону батианцев рюкзак с оружием. Сван легко поймала его и посмотрела испепеляющим взглядом на тяжеловооруженных «болванов». Бросив полный ненависти взгляд на Врелла, она спустилась вслед за Фриск по штормтрапу в шлюпку. Чуть позже к ним присоединился кипящий от злости Шиб.

— Не опасно оставлять их живыми? — спросил Врелл, наблюдая, как севший на весла батианец направляет шлюпку к берегу.

— Конечно нет, — ответил спикер. — Мне доставляет удовольствие такое окончание событий.

— Я не понимаю, отец.

— На самом деле я по-прежнему испытываю определенные чувства к Ребекке Фриск, и мне не хотелось убивать ее здесь и сейчас. Я доволен, что она отправилась на берег, потому что знаю, что она получит удовольствие от охоты на союзников этого Сэйбла Кича. Я также доволен тем, что люди будут убивать друг друга, что начнут развиваться другие, не относящиеся к нашему делу, но тем не менее полные драматизма события. В итоге умрут все: Старые капитаны, Госк Балем, Хуп и, конечно, наша милая Ребекка.

— Совет — все было сделано только ради него, — сказала Сван.

— Я не понимаю. — Фриск не могла отвести взгляд от направленного на нее оружия и от спины налегавшего на весла Шиба.

— Конечно, не понимаешь. Слишком долго ты считала, что мир вращается вокруг тебя. У Эбулана был свой план, в осуществлении которого ты играла второстепенную роль. Я поняла это, как только Врелл поднялся на борт. Эбулан переправил тебя сюда только потому, что присутствие такой печально известной особы на планете стало бы достаточным основанием для встречи всех Старых капитанов. Так получилось, что Госк Балем оказался живым, и совет уже был созван. Вероятно, это произошло до того, как агенты Эбулана перестали распространять слухи о том, что ты находишься на планете.

— Эбулан не мог так поступить, — для видимости возразила Фриск.

Она попыталась устроиться поудобнее, естественно так, чтобы рука оказалась ближе к оружию Сван. Батианка мгновенно отодвинулась и покачала головой, и зубы ее бывшей хозяйки обнажились в подобии улыбки.

— Зачем Эбулану понадобился совет? — спросила Фриск. — Что могут сделать для него эти древние старики?

— Они могут умереть, — ответила Сван. — Прадор уничтожает все, что связывает его с торговлей человеческими оболочками, причем так, чтобы свидетелей не осталось. Поразительно, что он позволил тебе жить, учитывая тот факт, что ты являешься непосредственным участником. Скорее всего, Врелл сойдет на берег, чтобы уничтожить тех, кто останется в живых после бойни, которую ты собираешься развязать.

— Замечательно! Так что будем делать? — насмешливо произнесла Фриск, придвигаясь ближе к Сван, испытывая ее терпение, пытаясь принудить к действиям.

Батианка откинулась назад и выстрелила. Фриск отшатнулась от опалившего часть лица луча, потом подняла руку и дотронулась до ожога указательным пальцем. Сван наблюдала за ней, направив КК-лазер прямо в глаза. Ребекка со злостью посмотрела на нее, потом заняла прежнее место и больше не пыталась приблизиться.

— Не знаю, как нам следует поступить, — сказала Сван таким тоном, словно ничего не случилось. — Блюститель знает о том, что мы на планете, поэтому нам не удастся улизнуть незаметно. Однако, если мы отдадим ему тебя, он, возможно, проявит благосклонность. Мы можем остаться здесь, но такая перспектива мне не нравится. Блюститель продолжит охотиться за нами. Он будет преследовать нас до самой смерти, поручив это задание подразуму, сделав его выполнение целью существования.

— Есть другой выход, — сказала Фриск, — если вы рискнете поверить мне.

Сван ничего не ответила.

— Вне этой планеты у меня есть миллиарды кредитных единиц на разных счетах, к которым обеспечен постоянный доступ. Я контролирую отдельных агентов и целые организации. Мне нужно только получить доступ к сети и послать несколько кодированных сообщений. Корабль прибудет сюда в течение нескольких месяцев.

— Спали ее, — посоветовал Шиб. — Она избавится от нас при первой возможности.

— Я подумаю, — кивнула Сван.

— Вы оба знаете, какую благосклонность проявит к вам Блюститель, — продолжила Фриск. — Эти ИР на границах владений Правительства не всегда придерживаются правил. Его «благосклонность», вероятно, будет заключаться в том, что он предложит вам три варианта: медленное стирание памяти, сжигание в печи или казнь от рук Старых капитанов.

— Спали ее, — повторил Шиб, направляя шлюпку к берегу.

Сван ничего не сказала. Шиб поднял весла, встал, забросил на плечо рюкзак с оружием и спрыгнул на песок с носа шлюпки. Его соплеменница медленно встала и попятилась от Фриск, ни разу не споткнувшись. Скоро она оказалась на песке, а Фриск по-прежнему сидела в шлюпке. Она решила прыгнуть за борт в самый последний момент, если ситуация станет совсем скверной.

— На берег, — приказала Сван, словно прочитав ее мысли.

Ребекка помедлила, потом приняла решение и присоединилась к наемникам. Сван бросила взгляд на вытащенное на берег судно.

— Ты не сможешь постоянно держать меня под дулом пистолета, — заметила Фриск.

— Эбулан намеренно расстроил нервные связи в твоем теле, чтобы ты вела себя нерационально. Из тебя сделали мишень, как из раненого животного. В этом он совершил ошибку, которая поставила под угрозу выполнение главной задачи. Лекарства, которые ты принимала в последнее время, должны были стабилизировать состояние. — Сван не удержалась от сарказма. — Ты достаточно владеешь собой, чтобы понять, что самостоятельно тебе отсюда не выбраться.

— Гнусный краб, — пробормотала Фриск, бросая полный злобы взгляд на только что оставленное ими судно. — Я достаточно владею собой, чтобы предложить вам то же вознаграждение, что и раньше. Договорились?

Сван посмотрела на стоявшего с лазером в руке Шиба.

— Дай ей оружие, — сказала она.

Шиб наклонился и достал из рюкзака один из гранатометов, которые они взяли с собой специально для уничтожения хуперов. Он отвел ствол оружия чуть в сторону и бросил Фриск свой лазер.

— Уверен, более мощное оружие тебе не потребуется, — сказал он.

Она поймала пистолет и опустила ствол к земле. Чуть подумав, неохотно сунула его за ремень и посмотрела на вытащенное на берег судно.

— Что дальше? — спросила наемница.

— Мы найдем Джея, — ответила Фриск.

— А в этом есть необходимость?

— Это — часть контракта. Мы отправляемся на поиски Джея и тех, кто за ним охотится. Среди них явно есть Старые капитаны — только они могли вытащить судно на берег. Их мы убивать не будем. Они спустят для нас судно на воду, и мы направимся к Куполу.

Шиб искоса посмотрел на судно и фыркнул.

— Есть идеи получше, наемник? — резко спросила Фриск.

— У нас нет других идей. — Сван кивнула на прорубленную в зарослях тропу. — Их будет достаточно просто найти. Фриск долго смотрела на них, потом резко повернулась и направилась к тропе. Наемники последовали за ней. Шиб привлек внимание Сван, показал на свое оружие и резко крутанул ладонью. Сван улыбнулась в ответ, но он этого не заметил, потому что сконцентрировал все свое внимание на зарослях.

Форлам не шевелился и был бледным, как покойник. Ужасная рана под грудной клеткой была туго забинтована полосками, отрезанными от термоодеяла. Его штаны были залиты кровью и другими выделениями. «Что теперь?» — задумался Джанер. Разве мог выжить человек, если у него хватало половины внутренностей? Он задал этот вопрос Эрлин, наблюдая, как Энн и Планд привязывают обескровленного моряка к спине Рона.

— Он выживет. Вопрос в том, будет ли он человеком. Он может стать чем-то вроде… тела Скиннера, чем-то вроде самого Скиннера.

— А как насчет питательных веществ, жидкости? Как может тело выздороветь, если не хватает половины жизненно важных органов? — настаивал Джанер.

— Внутренние органы хуперов восстанавливаются значительно быстрее, чем поврежденные или отсутствующие конечности. Вирус Спаттерджей изменяет ДНК для оптимизации выживания. Рука не столь важна для выживания, по сравнению с системой пищеварения. Подумай о чудовище, которое мы только что видели. С точки зрения выживания самым главным органом был не мозг, а рот, поэтому появился рот.

— Мозг явно необходим, — возразил Джанер. — А как насчет органов чувств, расположенных в голове, отвечающих за обоняние, слух и зрение?

— Он чувствует то же самое, что и пиявка, — колебания и тепло. Что касается мозга, у него явно есть рудиментарный нервный орган в верхней части позвоночника. Он может держаться в вертикальном положении, что свидетельствует о том, что у него образовалось внутреннее ухо, его способность управлять конечностями говорит о том, что этот рудиментарный нервный орган мог развиться даже до состояния мозга насекомого. Скорее всего, так случилось потому, что на такие преобразования потребовалось значительно меньше энергии, чем на превращение в основном человеческого тела в тело пиявки.

— Значит, подобное возможно? — спросил Джанер, не обращая внимания на язвительные замечания разума Улья — так он отреагировал на слова, касающиеся мозга насекомого.

— Да, конечно, вирус оптимизирует выживание, оптимизирует мышечный рост, чтобы обеспечить возможность его сбора. Впрочем, такой выход не обязательно является оптимальным для человека. Плоские черви способны выживать лучше, чем люди.

— Приятно это осознавать, — заметил Джанер, понимая, что больше ничего знать не хочет. Эрлин однако продолжала говорить, пока они шли вслед за остальными от ночного лагеря.

— Самая плохая ситуация из возможных, когда мозг человека оказывается в теле пиявки. С Амбелом этого не произошло, возможно, потому, что его телом постоянно питались и у него не хватило энергии на такое изменение. Когда Спрейдж вытащил его из моря, его кормили только выращенной в Куполе пищей, чтобы предотвратить такое превращение. Превращение невозможно остановить, если оно уже началось, и хуперы дают жертве спрайн. Больше всего на свете они боятся превратиться в тварей, которые чувствуют только колебания, тепло, боль и голод.

— Таких «людей» может быть много? — спросил Джанер, с ужасом подумав о гигантской, уничтоженной им ночью пиявке.

— Много, — совсем не успокоила его Эрлин.

Они все глубже и глубже уходили в заросли, и Джанер не мог не заметить явно выраженные изменения в фауне и флоре. Распухшие грушевидные деревья здесь были значительно толще, чем на противоположном склоне, часто они были расколоты по всей высоте многочисленными трещинами и напоминали клетки, а не плотные стволы. Свисавшие с их ветвей пиявки были темно-красными, а не коричневыми, как в море или на берегу, кроме того, здесь совсем не было лягушкокротов. Через некоторое время Амбел уже не использовал мачете Рона, потому что листва на деревьях начиналась высоко от земли. Крупные плоские листья, которые росли у берега у самой земли, здесь распускались на вершинах пятиметровых колючих стволов. Земля была покрыта толстым слоем скользких полусгнивших листьев и хрупких белых веточек, везде виднелась похожая на капли оранжевой крови плесень. Падавшие с деревьев пиявки перестали быть самой серьезной проблемой, их сменили пиявки, прятавшиеся в опавшей листве, которые бесшумно подползали к ногам, если человек слишком долго стоял на одном месте.

Когда Амбел вдруг приказал остановиться, Джанер подумал, что худшего места для привала трудно было найти, пока не понял, что остановка вызвана появлением очередного лесного обитателя.

Из-за темных стволов послышался раздраженный визг, и мучительно медленно появилось нечто огромное. Джанеру существо показалось похожим на ящерицу размером с буйвола, но с ярко выраженными отличиями от обоих животных. У него не было копыт или когтей, однако имелись огромные плоские лапы, рога росли не только на голове, но и двумя рядами по всей длине шеи, хвоста не было. Сначала Джанер подумал, что у этого животного было четыре конечности, и только потом разглядел еще две, выраставшие из нижней челюсти под треугольной пастью. Его грубую шкуру испещряли круглые отметины, которые, как понял Джанер, были не чешуйками, а шрамами от укусов пиявок.

Существо тяжело прошло мимо, равнодушно взглянув на них единственным двухзрачковым глазом, затем вдруг потянулось к одному из колючих стволов и выхватило из него огромный кусок древесины своими зазубренными челюстями. Дерево задрожало, с его листьев градом посыпались пиявки. Они мгновенно присосались к коже животного и впились в его плоть. Животное хрюкнуло, прожевав древесину, и, повернув голову, попыталось сбросить с себя пиявок. Потом оно снова потянулось к стволу и вырвало очередной кусок, осыпая себя кровососами.

— Мы его обойдем, — сказал Амбел.

— Эта тварь опасна? — спросил Джанер, держа карабин наготове.

— Нет, опасны они. — Планд указал на извивающихся на земле и ползущих по стволам вверх пиявок.

— Что это было? — спросил Джанер у Эрлин, когда они двинулись дальше, далеко обходя осыпаемую градом пиявок тварь.

— Ты имеешь в виду название? Кажется, деревянная свинья или нечто похожее.

— Древесная свинья, — поправил ее Планд. Она кивнула и продолжила:

— Один из хиродонтов. Существует несколько тысяч разновидностей, некоторые из них не больше булавочной головки. Это — самый крупный вид, живущий на суше. По слухам, причем неподтвержденным, в океане обитают значительно более крупные существа.

— У него есть враги? — спросил Джанер, вспомнив о звуках, доносившихся из зарослей ночью.

— На этой планете есть только два хищника: мы и они. — Она показала кишевшую пиявками листву.

— Почему только два?

— Пиявки и вирус эволюционировали вместе. Возможно, на суше существовали и другие хищники, но они были вытеснены пиявками. Полагаю, пиявки перебрались в море всего несколько миллионов лет назад, поэтому там еще сохранились хищники. Пройдет еще пара миллионов лет, и на этой планете останутся только травоядные, растительность и пиявки.

— Мрачная перспектива.

Скоро заросли поредели, стали прижиматься ближе к земле. Джанер заметил, как Планд показывает на что-то, но не сразу понял, на что именно. Среди стволов деревьев он увидел шестигранный металлический столб, толщиной полметра и высотой чуть больше человеческого роста. Его поверхность была покрыта толстым серым слоем коррозии.

— Мы ближе, чем я думал, — заметил Рон. Джанер посмотрел на него, потом перевел взгляд на чуть ожившего и с интересом смотревшего на столб Форлама.

— Граница, — пробормотал моряк слабым голосом.

— Что это? — спросил ничего не понявший Джанер.

— Невольничий столб, — отозвался Амбел. Джанер так ничего и не вынес из этого объяснения, но увидел, как кивает Эрлин. Он не успел спросить у нее, что имел в виду Амбел, потому что капитан вышел из зарослей, а Эрлин вернулась в хвост колонны, чтобы сопровождать Форлама.

Они поднялись на вершину холма, склон которого плавно переходил в долину. Между красно-коричневыми валунами с грохотом неслись вниз потоки воды. На противоположном берегу стояли строения, сложенные из таких же камней, — высокие здания с множеством окон были похожи на расчлененный средневековый форт. Здания соединяли зубчатые стены, среди густой растительности виднелись остатки крепостного рва. С одной стороны земля была выровнена, и растительность с трудом удерживалась на почти стеклянной поверхности. На площадке стоял проржавевший спускаемый аппарат очень старой конструкции.

Джанер подошел к Амбелу и стал удивленно смотреть на руины.

— Цитадель Хупа, — сказал капитан.

— А эти столбы?

— С этих столбов передавался сигнал, который приводил в действие ошейники с взрывчаткой, которые были надеты на всех его пленников и рабов. Именно здесь он держал их в заточении, потом лишал разума, именно отсюда он отправлял их на Прадор.

— Ты думаешь… Скиннер вернулся сюда?

— Мне не нужно думать, — сказал Амбел и протянул руку вперед.

На зубце ближайшей к ним крепостной стены сидело существо, которое можно было принять за горгулью, пока оно не пошевелилось и на мгновение не расправило обрубки крыльев. Голова Хупа внимательно следила за их приближением.

Блюститель продолжал наблюдать за развитием событий глазами полицейских зондов и видел суда совета, приближавшиеся к острову Скиннера, и намного опережающее их судно, захваченное Ребеккой Фриск. Конечно, Эбулан хотел убить всех живых свидетелей, чтобы вернуть себе власть в Третьем королевстве. Один мощный взрыв, когда суда подойдут к острову, и все проблемы прадора, по крайней мере на этой планете, решены.

— ПР-12, я хочу, чтобы четыре зонда расположились между флотом и этим судном. Уничтожить его, если он попытается изменить свое положение.

Доступ к серверу Обманщика ветра занял чуть больше времени, так как парус погрузился в изучение истории Земли, которая его крайне заинтересовала. Блюстителю пришлось разорвать соединение и подключиться, хотя это могло вызвать сильные головные боли у паруса.

— Обманщик!

— Да? Что? Что тебе нужно? — раздраженно отозвался парус.

— Я хочу, чтобы ты передал капитану Спрейджу, что флот нужно остановить, по крайней мере, в десяти километрах от острова Скиннера. Капитанам, у которых есть радиостанции или стимуляторы, я сообщу сам.

— А почему я должен ему это передать? — спросил все еще раздраженный парус.

— Потому что в противном случае весь флот, и ты в том числе, превратится в корку пепла на поверхности океана.

— Как это?

— Я считаю, что на острове Скиннера заложена АПУ. Ты без труда обнаружишь сведения о подобных устройствах через стимулятор. Если возникнут трудности, попробуй найти информацию по «антипланетарному устройству».

Когда Блюститель отключился, Обманщик без особого труда нашел в энциклопедии статью, касающуюся антипланетарных устройств. Внимательно ее изучив, он вдруг почувствовал себя маленьким и беззащитным. Оторвав голову от палубы, он поискал взглядом Спрейджа. Капитан был в своей каюте, поэтому парус повернулся к стоявшей у леера и наблюдавшей за приближавшимися судами, которых становилось все больше, Олиан.

— Ты знаешь, что АПУ размером кофейную чашку может стереть с лица земли целый город?

— Это общеизвестно, такая информация доступна любому человеку уже несколько веков. А ты знаешь, что во время прадорской войны такими устройствами были уничтожены пять планет?

Парус на мгновение закатил глаза.

— Судам нельзя подходить ближе десяти километров к острову. Так сказал Блюститель. Он заявил, что на острове заложено такое устройство. Полагаю, его мощность не слишком велика, но нам и такой будет достаточно. Если мы подойдем ближе, я считаю контракт аннулированным и покидаю судно.

Лицо Олиан бледнело, по мере того как до нее доходили слова паруса. Она оттолкнулась от леера и побежала в каюту капитана.

Обманщик ветра поднял голову выше, чтобы окинуть взглядом все шедшие параллельным курсом суда. Пока восемнадцать. Он глубоко задумался над тем, что узнал за последние несколько дней. Существовало Правительство, огромное, объединяющее тысячи миров, существовало Третье королевство Прадора, а кроме них, вероятно, имелось еще много всего. Его раса, как он теперь понимал, должна была приобрести реальный вес в мире, используя политическую, экономическую, возможно, военную силу. Не для того, чтобы стать основными игроками на гигантском игровом поле Вселенной — просто другие могут уничтожить их по неосторожности.

Погруженный в размышления, Обманщик начал составлять планы по развитию своего народа и своего мира.

16

В огромном панцире моллюска почти не осталось мяса, и хиродонт чувствовал себя достаточно сытым, чтобы вернуться на глубину. Скоро все пиявки, присосавшиеся к его коже, будут сжаты давлением настолько, что не смогут питаться и поднимутся на поверхность. Он ненавидел пиявок — те причиняли ему сильную боль, а крупные могли его убить. В связи с последней опасностью следовало бы внимательнее наблюдать за тем, что его окружало, но, будучи достаточно умным, чтобы понять, что сожрал он именно ускользнувшего раньше моллюска, хиродонт был достаточно глупым, слишком сосредоточившись на процессе питания.

Хиродонта, зарывшегося носом в похожий на пещеру панцирь, из которого торчали напоминающие лишайник ошметки мяса, атаковала сбоку гигантская пиявка.

ПР-3 решил придать своему корпусу вид истребителя «Харриер» с вертикальным взлетом и посадкой, который он увидел на сайте под названием «Исторические вооружения», но ПР-14, ознакомившись с этим же сайтом, заявил, что зонд стал скорее похож на вертолет огневой поддержки.

В момент создания подразумы не обладали достаточными для возникновения спора умственными различиями, но с течением времени у них стали постепенно развиваться индивидуальные черты.

— Как ты думаешь, почему босс решил поставить над нами этого гомика? — спросил Третий, приступив с компаньоном к прочесыванию выделенного сектора.

— Я думаю, — сказал Четвертый, постепенно становившийся старшим в группе, — это вызвано тем, что он обладает большим опытом пребывания в этом мире. У нас же есть программирование, но отсутствует опыт.

Третий хмыкнул и зашевелил обтекателями.

— Да, возможно, Двенадцатый сделал больше, но у него нет нашей огневой мощи.

Четвертый, взявший на себя роль «адвоката дьявола», мгновенно перешел в оборону.

— Дело не в том, что ты можешь сделать, а в том, что ты способен понять. — Вряд ли ему самому был ясен смысл сказанных им слов.

— Двенадцатый, возможно, обладает большим опытом пребывания в физическом мире, но ему не хватает мощности. Для этого нужны мы, — заметил Третий.

— Ну, — начал было Четвертый, но вдруг замолчал. — Ты почувствовал?

— Еще бы! — взволнованно воскликнул Третий. Полицейские зонды резко снизили высоту и скорость, выпустив ребристые языки термоядерного пламени. Они одновременно развернулись и медленно двинулись обратным курсом, затем разошлись в стороны, вращая антеннами в поисках добычи.

— Здесь, подпространственная отметка, — довольным тоном сообщил Четвертый.

Зонды еще раз изменили курс и зависли над морем, как осы — над шипучим напитком. Они покачивались в воздухе, пытаясь уловить хоть что-нибудь в передаваемом узким лучом сигнале.

— Мы что-то нашли! — взревел на весь эфир Четвертый.

Отрывки передаваемых четверичным кодом сообщений поступали в их приемники, и они пытались определить последовательность.

— Передавайте все, что принимаете, — приказал им ПР-12.

— Получается! — закричал Третий, судорожно пытаясь составить что-нибудь членораздельное для передачи. — А это что такое?

Четвертый не успел ответить товарищу, потому что тонкая черная линия вдруг появилась между поверхностью моря и ПР-3. Зонд рассыпался на части в световом диске, и обтекатели пусковых установок, кувыркаясь, полетели над волнами. ПР-4 взмыл над волнами, как оказалось вовремя, потому что под ним прогремел взрыв. Затем на поверхности появился прадорский боевой зонд, который мгновенно бросился в погоню. Четвертый выпустил две самонаводящиеся ракеты и попытался скрыться. Одна ракета взорвалась далеко от цели, но вторая сработала всего метрах в десяти от противника, окутав его облаком пламени. ПР-4 снизил скорость, потом резко увеличил ее, увидев, что прадорский зонд вылетел из пламени невредимым, только с тонким слоем сажи на бронированной оболочке.

— Тебе не выжить, — передал он.

Две ракеты, подобно жадным щукам, устремились к Четвертому. Зонд попытался увеличить высоту, но наткнулся на глухую стену огня из рельсовой пушки, мгновенно отбросившую его в сторону. Куски обшивки посыпались в море, электромагнитный заряд вывел из строя его термоядерный двигатель буквально за долю секунды до взрыва двух выпущенных снизу ракет. Зонд даже не заметил их. После двойного взрыва от него не осталось ни одной части больше ногтя.

Берег был уже виден, и именно этот момент червь-носорог выбрал для атаки. Он налетел на скутер, отбросив его в сторону, и его клювовидная пасть сомкнулась на ступне Роуча. Коротышка закричал и мгновенно уронил антифотонное оружие Кича в воду. Тот протянул руку и схватил Роуча за куртку, а Борис перегнулся через сиденье и попытался прижать его к своей груди.

— Стреляй в тварь! — крикнул Кич Борису.

— Не могу! Роуч упадет в воду.

Контролер выругался и попытался достать пистолет из-за ремня Бориса.

— Я не поддамся! Не поддамся! — вопил Роуч.

— Держись! — зачем-то закричал Борис.

Рука Кича словно налилась свинцом, кода он попытался использовать кибердвигатели, потом что-то хрустнуло в запястье и его лицо исказилось от боли. Однако ему, наконец, удалось достать пистолет и навести его на червя-носорога.

— Проклятье! Не могу нажать на курок, Попытайся удержать его на борту!

Кич отпустил Роуча и переложил оружие в правую руку. Вцепившегося мертвой хваткой в товарища Бориса едва не перекинуло через сиденье, когда червь попытался сбросить добычу в море. Первый выстрел прожог дыру в голове червя. Тварь замерла лишь на мгновенье, чтобы моргнуть, потом принялась тянуть Роуча в море еще сильнее. Второй и третий выстрел Кича образовали дымящуюся воронку в кости черепа между глаз червя. Чудовище вдруг разжало челюсти и поднялось над водой, как готовая к броску кобра. Кич прицелился в нижнюю часть черепа и выстрелил. Червь замер, чихнул и упал в море, как кукла, у которой обрезали нитки.

— Я же сказал, что не поддамся! — крикнул Роуч, глядя на плавающую рядом со скутером безжизненную тварь.

— Вот дерьмо, — пробормотал смотревший в другую сторону Борис.

Кич и Роуч мгновенно повернулись и уставились на приближавшуюся громадину молли-карпа.

— Этим его не остановишь. — Кич поднял импульсный пистолет. — Здесь нужно нечто вроде моего антифотонного оружия. — Он осуждающе посмотрел на Роуча, который смущенно отвел взгляд, не желая признавать, что просто струсил.

— Ничего не мог сделать. Моя рука еще плохо работает, — попытался оправдаться моряк.

— Значит, нам конец, — пробормотал Борис. Молли-карп на всей скорости неся к скутеру, но в последний момент почему-то резко свернул и схватил червя-носорога. Теперь он лежал на поверхности рядом с неподвижным скутером, одним глазом следя за его пассажирами, и шумно пережевывал голову добычи.

— Молли хороший, — сюсюкал Роуч, пока Кич отчаянно пытался накопить мощность в антигравитационном двигателе и поднять скутер над волнами, которые вот-вот могли захлестнуть его. Двигатель только завывал и скрежетал.

— Спррзк выгорел, Снайпер спасет, — донесся голос ПР-13 из-под сиденья.

— Можешь нас приподнять? — тихо спросил Кич. Зонд, ударившись в нижнюю поверхность сиденья, рывком приподнял летательный аппарат над волнами. Роуч, едва не свалившись в воду, выругался, но смог удержаться и покрепче вцепился в скутер, пробормотав что-то вроде «несет всякую чушь». Контролер, не спуская глаз с карпа, потянулся к крану, который подавал чистую воду в один работающий ускоритель. Он открыл его, двигатель зачихал и задымился. Некоторые его части раскалились докрасна, и Борис поспешил убрать ноги подальше.

— А как насчет тяги? — прошептал Кич.

— Никаких шансов, — ответил ПР-13. Ускоритель чихнул и выплюнул из себя какую-то часть, которая с шипением запрыгала по волнам, прежде чем утонуть.

— Прощай, фильтр, — вздохнул Кич.

Из ускорителя повалил пар, и потекла чистая вода. Кич убрал руку с крана, наблюдая за струей.

— Кран можно не закрывать. По крайней мере, уменьшим вес. — Он наклонился, заглянул под сиденье. — Кроме тебя, у нас ничего не осталось. Придумай что-нибудь.

— А он уже поел, — сообщил Роуч.

Все трое посмотрели на карпа, дожевывавшего последний кусок хвоста червя-носорога. Через мгновение рыба должна была громко рыгнуть — но почему-то не стала этого делать. Вместо этого она повернулась, так резко, что, казалось, сама удивилась, и поплыла прямо на скутер. Прежде чем Кич успел поднять импульсный пистолет и выстрелить, карп пихнул носом скутер, заставив его запрыгать по волнам. Потом он повторил удар, толкая перед собой скутер с его пассажирами.

Кич прицелился ему в глаз, но коротышка схватил его за запястье.

— Он только играет, — предупредил он. — Не надо его злить.

Так быстро в последний раз скутер двигался несколько часов назад, — волны шлепали по днищу, а антигравитационный двигатель дымился и угрожающе завывал. Молли-карп вдруг перестал подталкивать скутер, и машина продолжила движение, замедляемое редкими волнами, по инерции.

— Берег прямо по курсу! — закричал Борис.

Скутер прошел над едва выступающей над водой отмелью, размазав днищем моллюсков-лягушек. Он продолжал прыгать по волнам, как брошенный камень, и антигравитационный двигатель окончательно вышел из строя. Зонд пробормотал что-то нечленораздельное, но явно ругательное. Скутер воткнулся в берег, сбросив пассажиров на песок.

Кич сел, выплюнул изо рта песок и выругался. Борис застонал, но остался лежать на спине. Роуч первым встал на ноги и заковылял к кромке воды. Молли-карп обогнул отмель, на которую они только что наскочили, подплыл к берегу и замер.

— Он сделал это умышленно? — спросил Кич.

— Думаю, да, — ответил Борис.

— Как же! — возразил Роуч.

Карпа вдруг затрясло, причем так сильно, что вода вокруг него вспенилась. Потом он изогнулся, открыл пасть и громко застонал.

— Странно, — пробормотал Борис.

Рыба вдруг скрылась под водой, но не надолго. Она вылетела из воды, казалось, зависла в воздухе на мгновенье и рухнула вниз, подняв тучу брызг.

— Никогда не видел ничего подобного, — заметил Роуч.

— Я тоже, — кивнул Борис.

Кич в замешательстве наблюдал за карпом. То, что его тело зависло в воздухе, причем достаточно надолго, показалось ему странным. Рыба снова нырнула, оставив на поверхности воды пузырьки газа и какой-то мусор. На них накатила волна страшной вони.

— Думаю, он плохо себя чувствует, — пробормотал Борис.

Что-то вдруг со свистом и вспышкой вылетело из воды, направилось к берегу и зависло над их головами.

— Понятно, — сказал Кич, хотя на самом деле ничего не понимал.

Снайпер спустился ниже, разжал свою мощную клешню и бросил антифотонное оружие контролера на песок. Потом зонд встряхнулся, осыпая берег кусочками полупереваренного мяса. Какие-то смутные воспоминания возникли в голове Кича. Разве не такие аппараты он видел во время военных операций несколько веков назад? Точно, это же боевой зонд очень старой конструкции!

Несмотря на преклонный возраст и отсутствие средств, способных выразить эмоции, зонд явно выглядел раздраженным.

— Вы в порядке? — проскрипел он.

Кич уже собирался ответить, но его взгляд привлекло какое-то движение. Он посмотрел на «морского конька», который, зажужжав, встал на хвост, с трудом удерживая равновесие.

— Спрззт, убей их.

Снайпер повернулся в сторону моря.

— Треклятые прадорские зонды! Посмотрим, каким удастся справиться с настоящим боевым зондом!

Сказав это, он взмыл в небо, включил термоядерный двигатель и скоро превратился в точку на горизонте.

— Что здесь происходит? — спросил Кич, глядя на ПР. Тот, видимо, совсем лишился сил и с глухим стуком упал на песок.

— Прадорские зонды? — контролер обратился к хуперам.

Судя по лицам, Борис и Роуч понимали не больше него самого. Кич поднял с песка оружие, покачал головой и подошел к багажному отделению скутера. Оттуда он достал аптечку, которую ему дала Эрлин, потом сел на песок, сделал укол и забинтовал запястье. Сложно было управлять кибердвигателями без стимулятора — иногда они разрушали кости, на которых были установлены. Словно вспомнив о чем-то, он поднял взгляд на Роуча.

— Тебе аптечка не нужна?

Моряк согнул и разогнул руку, похлопал по ноге. Толстая короста отвалилась, открыв чистую новую кожу.

— Нет необходимости.

— Я так и думал.

Обработав запястье, Кич встал и повернулся к зарослям. Внезапное и несколько приведшее его в замешательство появление боевого зонда пришлось выбросить из головы как не относящееся к делу, потому что логического объяснения этому событию не было. Следовало сконцентрировать внимание на первоочередных задачах. Он подумал, что Фриск, посчитав его погибшим, могла покинуть Спаттерджей. Впрочем, она могла появиться здесь, чтобы найти Джея Хупа, а Кичу хотел встретиться с ним ничуть не меньше, чем с ней.

— Где-то здесь Амбел и другие моряки должны искать Скиннера, — сказал он.

— Именно так, — согласился Борис, задумчиво глядя на ПР-13.

— Как мы сможем их найти?

— Вероятно, они высадились на берег на другой стороне острова.

— Тогда нам следует отправиться туда.

Он выстрелил из АФО по зарослям. От лиловой вспышки зарябило в глазах. Когда мусор осел, Борис и Роуч поднялись с песка и осуждающе посмотрели на Кича. Тот жестом предложил пройти по прожженной среди деревьев широкой просеке и, подождав немного, усмехнулся и двинулся первым, за ним захромал Роуч. Борис последовал было за ними, потом остановился и вернулся за Тринадцатым. Он поднял зонд с песка и поспешил за товарищами.

— С-спасибо, — поблагодарил подразум.

Место гибели двух зондов было отмечено плавающими на поверхности кусочками вспененного металла.

— Ты понимаешь, что это был твой вторичный излучатель и что этот ублюдок здесь не один? — спросил Снайпер.

— Понимаю, — ответил Блюститель.

— А ты понимаешь, что не сможешь определить источник этого сигнала, пока мы не уничтожим нескольких из них? Или есть еще вариант: тварь, посылающая этот сигнал, вдруг начнет вести себя безрассудно…

— И это я понимаю.

— Что же ты надеешься получить?

— Достаточную для расшифровки часть сообщения, чтобы я мог включиться в передачу.

— Тогда следует вступить в открытый бой. Эти ублюдки не будут наблюдать, пока мы записываем выброс сигнала.

— Значит, нам ужасно повезло, — сказал Блюститель, — что ты уже… анально независим.

— Мы должны обсудить, как это сделать, — резко произнес боевой зонд.

— Что ты можешь предложить?

— Я могу предложить разыскать мерзавцев и разнести их на куски. Чем больше разнесем, тем меньше вторичных излучателей останется. Таким образом, мы сможем получать все больше и больше кодированных сообщений.

— План совсем не плох. Но как ты собираешься их найти ?

— Сарказм делу не поможет, — заметил Снайпер. — Я знаю прадоров, и если один из них добрался сюда, значит, он спрятался в самой глубокой дыре, которую смог найти. Где самое глубокое место в Северном море?

Ответ он получил после продолжительной паузы, и говорил Блюститель совсем другим тоном:

— Да, действительно существует очень глубокая впадина.

— Уверен, что в данный момент можно провести прямую линию от точки, в которой нахожусь я, до самой глубокой точки впадины.

— Какое это имеет значение? — спросил Блюститель. — Подпространственные сообщения передаются под пространством. На них может повлиять только гравитационное поле планеты.

— Это имеет огромное значение. — Тон Снайпера был поучительным. — Прадоры украли подпространственные технологии у нас. Они по-прежнему считают, что пользуются связью в реальном пространстве, то есть связью, для контроля которой необходима прямая видимость. Такова их психология. Если на пути сигнала возникает гора, прадор мгновенно начинает думать, что не может контролировать получателя сигнала. Вторичные излучатели явно находятся в зоне впадины.

— Отлично! — воскликнул Блюститель. — ПР-12, ты остаешься с зондами с седьмого по десятый рядом с судном. Остальным немедленно переместиться в зону впадины Ламант.

Вместе с сообщением была передана карта глубин океана, и Снайпер мгновенно увидел, куда ему следовало переместиться, а также определил, что это место находится не слишком далеко. Он медленно поднялся над океаном, вращая антеннами и выдвигая параболический излучатель из-под защитных плит на животе. По пути он включил систему, которую не использовал уже несколько веков, и подключил зарядное устройство. Постепенно пластинчатые гигаваттные аккумуляторы накопили чудовищный по мощности заряд. Зонд улыбнулся своей антифотонной улыбкой. Скоро наступит момент показать зубы, правда, он сам еще не знал когда.

На радаре появились четыре отметки полицейских зондов, посланных Блюстителем в этот сектор.

— Разделиться по одному для поиска. Держаться на большой высоте, чтобы было время отреагировать на любую атаку.

— Так точно! — бодро отрапортовали зонды.

— Если кто-нибудь приблизится, не пытайтесь справиться в одиночку. Летите ко мне.

На этот раз ответ был менее жизнерадостным.

Снайпер проследил, как разделились на экране радара четыре отметки, потом загрузил из памяти в поворотный магазин программу идентификации интеллектуальных ракет. Он знал, что только прямое попадание одной из таких ракет может пробить прадорскую броню, но даже в этом случае вражеские зонды явно не станут легкой добычей, как в старые добрые времена. Увеличив скорость, он спустя пару мгновений оказался точно в центре зоны поиска.

— Вот дерьмо! — закричал ПР-1.

На экране на мгновение появился прадорский зонд, затем — сегментированное изображение нескольких взрывов. По отметке радара Снайпер определил, что ПР-1 летит к нему с двойной звуковой скоростью. За ним появилась другая отметка, не очень отчетливо отображаемая радаром. Он зафиксировал эту отметку и внимательно ее изучил.

— Экзотический металл… вот именно. ПР-1, набирай высоту, потом пикируй в море, когда оторвешься на километр. Я дам сигнал. Не отклоняйся от курса!

— Долбануюракетувжопу! — таков был ответ подразума.

Снайпер включил термоядерный двигатель и поспешил на выручку попавшего в беду зонда. Рассчитав векторы, он выпустил одну ракету и проследил за ее удалением. На подлете к цели она разовьет скорость, в пять раз превосходящую скорость звука. Времени на маневрирование практически не останется ни у нее, ни у цели. Затем боевой зонд сместился вправо и открыл огонь из пушки. Перед ним полетела туча утяжеленных и заостренных карборундовых стержней. Через несколько секунд он заметил Первого, которого преследовал прадорский зонд. Снайпер проследил, как ракета корректирует траекторию, потом послал сигнал. ПР-1 вошел в пике, ракета пролетела над ним прямо в нос прадору. Противнику удалось лишь немного уклониться, прежде чем прогремел взрыв. Снайпер увидел, как он выскочил из огненного шара с раскаленной добела броней. Выровнявшись, зонд полетел прямо на него, но попал в тучу карборундовых стержней. Струи паров металла стали вылетать из размягченной брони, а стержни уже без труда пронзали его, разрушая внутренности. Снайпер, как хищник, проследил его падение в море и позволил себе усмехнуться, когда до воды оставалось не больше десяти метров. Фиолетовое пламя пронзило врага, потом он взорвался, осыпав волны градом обломков.

— Получи, выродок!

Голова скользнула вниз, прежде чем Джанер успел поймать ее автоматическим прицелом и навести луч на то место, где она находилась, — только камни зашипели и задымились. Буквально через мгновение она скрылась в ползущих растениях, которыми густо заросли развалины. Он перестал стрелять только после того, как Амбел положил ладонь на ствол карабина.

— Парень, источник питания не бесконечный.

И действительно, экран пульта управления сообщил ему, что осталась лишь четверть заряда.

— Мы отправимся в погоню, — сказал Рон. — Эрлин, Энн и Планд останутся с Форламом.

Джанер предположил, что он сам включен в состав отряда, так что у него еще оставался шанс использовать оставшийся заряд по назначению. Между тем Амбел снял какой-то пакет с ремня и передал его Планду.

— Смажь нож на тот случай, если появится тело или голова.

Моряк кивнул и осторожно взял пакет. Амбел повернулся к сжимавшему с мрачным видом дробовик Пеку.

— Ты ведь не останешься здесь, даже если я попрошу, верно?

— Буду проклят, если останусь.

Рон опустил Форлама на землю, прислонив спиной к камню.

— Шувствую шебя немного луше, — прошепелявил тот.

Что-то странное произошло с его речью. Рон долго смотрел на него с подозрением во взгляде, потом повернулся к Эрлин.

— Он явно не в себе, — сказал он многозначительно.

— Я попробую дать ему побольше земных питательных веществ.

— Нам пора, — кивнул капитан.

Они вчетвером спустились по склону к реке и разбросанным за ней руинам. Нервы Джанера были напряжены до предела, он реагировал на малейшее движение в траве. Пек шел, прижав к груди дробовик, Амбел вышагивал с совершенно невозмутимым видом с мушкетоном на плече, положив ладонь на рукоятку ножа в ножнах. Капитан Рон на ходу правил лезвие мачете камнем. Когда они прошли половину склона, он спрятал камень в карман и протянул руку. Амбел передал ему один небольшой пакетик со спрайном.

В реке присосавшиеся ко дну пиявки были похожи на форель. На глубине Джанер заметил какое-то странное существо, похожее на луковицу на паучьих лапках, и не спускал с него глаз, хотя тварь явно не собиралась выходить на поверхность.

Отряд перешел через реку по камням и скоро приблизился к заросшему рву, который тянулся вдоль зубчатой стены. Пек посмотрел в ров и раздраженно плюнул. Джанер тоже бросил туда взгляд, но увидел лишь стоячую воду, из которой торчали спутанные белые ветви. Он уже собирался отправиться следом за остальными, когда вдруг понял, что это были совсем не ветви, а груды человеческих костей.

— Их не должно здесь быть, — удивился он.

— Это же крепость Хупа, — напомнил ему Амбел.

— Но она необитаема уже несколько веков.

— Человеческие кости здесь не гниют, если, конечно, не принадлежат хуперу.

Джанер уже собирался спросить почему, но вспомнил, что Эрлин рядом не было.

— Более подходящий памятник, чем это, — сказал он, имея в виду крепость.

— Проклятье, — совершенно не к месту пробормотал Пек.

Они пошли дальше вдоль рва, пока не оказались у того участка стены, в котором когда-то находилась стальная дверь. Ржавые куски металла все еще торчали из камней, а земля рядом покраснела от ржавчины. Рон спустился по склону рва к вонючей воде. Сунув мачете под мышку, он надел перчатки и присел, затем окунул лезвие в воду, высыпал на него несколько кристаллов спрайна и растер их в пасту вынутым из кармана камнем. Когда пастой была покрыта вся режущая кромка, он бросил ставший смертельно опасным камень в сторону.

— Переходим здесь, — приказал он и, держа мачете на безопасном расстоянии от тела, вошел в вонючую воду.

За ним быстро последовал Амбел, потом — Пек. Джанер остановился у кромки, пытаясь рассмотреть движение под маслянистой поверхностью.

— Здесь нет пиявок, — упокоил его Амбел. — Кости отравили воду.

Джанер решил поверить ему на слово и вошел в воду. Он старался не обращать внимания на всплывший со дна череп, который покачивался на поверхности, как подарок к Хеллоуину.

Они поднялись по противоположному склону рва и вошли во владения Хупа сквозь пролом в стене не меньше двух метров толщиной. В ней находились отверстия, которые в давно забытые времена служили для того, чтобы выливать расплавленный свинец на головы непрошеных гостей.

За стеной оказался широкий двор, Рон повел их через него, но вдруг остановился и указал на каменные плиты. Никто не произнес ни слова, увидев отпечатавшиеся на пыльных плитах продолговатые следы. Капитан, взмахнув мачете, пошел дальше, члены отряда старались не отставать, и скоро они оказались в саду, заросшем знакомыми Джанеру земными растениями, которым удалось здесь выжить. Шиповник достигал здесь высоты деревьев; солнечные часы окружали похожие на орхидеи цветы. Дальняя стена сада заросла вьющимися растениями, намертво вцепившимися в причудливые резные узоры. На стене лежала голова Скиннера.

Джанер поднял карабин и понял, что совершил очередную ошибку, увидев, как переместилась голова. Она на самом деле находилась за стеной, а не на стене. Голова соединилась с длинным туловищем, которое все увидели в проеме.

— Проклятье, — на этот раз к месту пробормотал Пек. Скиннер предстал перед ними, и Джанеру никогда в жизни не доводилось видеть более ужасного зрелища. Четырехметровое синее существо, невероятно худое, с руками, похожими на паучьи лапы, головой, напоминавшей одновременно рыло бородавочника, морду бабуина и человеческий череп, с черными злобными глазками, ушами, которые одновременно являлись крыльями, и плоскими, шевелившимися, словно усики, лапками под челюстями, усеянными рядами черных зазубренных зубов.

— Только что соединились, — безразличным тоном произнес Рон. — Взгляните на шею.

Джанер увидел пасть пиявки там, где у нормального человека должен был находиться кадык. Он снова поднял карабин, не понимая, почему капитан говорил так спокойно.

Скиннер взревел и бросился на них нелепыми, но невероятно быстрыми и длинными прыжками. Пек уже палил в него из дробовика, прежде чем Джанер смог сделать первый выстрел. Луч опалил кожу на груди монстра и похожее на крыло летучей мыши ухо. Впрочем, это не только не остановило Скиннера, но даже не заставило его замедлить свой бег. Джанер продолжал стрелять, но вдруг увидел приближавшуюся к нему руку, похожую на скрепленные резинками теннисные ракетки. Сила удара была чудовищной — он словно врезался с разбега в металлическую решетку, потом пролетел сквозь заросли шиповника и сполз по стене. От удара у него сбилось дыхание, он просто не мог пошевелиться.

Он видел продолжавшего отчаянно палить из дробовика Пека, спрятавшегося за солнечными часами; в следующий момент часы вместе с хупером оторвались от земли, раздался хруст камней и костей и что-то окровавленное плюхнулось на землю. Капитан Рон атаковал чудовище, размахивая мачете, и Скиннер с трудом уклонялся от его ударов.

Вдруг монстр бросился вперед со сверхъестественной быстротой. Сначала Джанер услышал глухой удар, потом какое-то фырканье, и мачете со звоном стукнулось о стену справа от него. Этот звук словно вернул Джанеру способность двигаться, он стал выпутываться из зарослей, отчаянно ругаясь, когда шипы впивались ему в лицо.

Джанер поднял карабин и навел его на голову Скиннера. Чудовище нависло над Роном, словно наслаждаясь своим превосходством, прежде чем разорвать свою жертву на куски. Рон со спокойным лицом стоял перед ним, сложив руки и расставив ноги. Скиннер почему-то медлил. Джанер сделал шаг вперед и тут же упал лицом вниз — ветви шиповника опутали его ноги. Когда он, наконец, освободился и навел мушку на чудовище, к тому уже подкрадывался сзади Амбел.

Скиннер поднял руку, сжав пальцы в кулак, но Рон только усмехнулся. В этот момент Амбел вонзил отравленный спрайном нож в икру Скиннера, а Джанер открыл огонь.

Раздался оглушительный вой, это была смесь крика испытывавшего смертельные муки человека и визга свиньи, которую ведут на убой, но пятикратно усиленная. Джанер почувствовал, как мурашки побежали по его телу от этого крика, но продолжал стрелять. Скиннер лягнул Амбела, отбросив его метров на десять к стене с такой силой, что капитан едва не проломил ее и скрылся в туче поднятой обломками пыли. Продолжая кричать, чудовище в два прыжка подлетело к Джанеру, который решил, что пора прощаться с жизнью. Его лазер обжигал кожу, но, казалось, не наносил существенного вреда монстру.

Скиннер, не удостоив его взглядом, пробежал мимо и перепрыгнул через шестиметровую стену.

— Что это было? — спросил Кич.

— Ад разверзся, — пробормотал Роуч.

— Что ты имеешь в виду?

Коротышка бросил взгляд на Бориса и пожал плечами.

— Ничего подобного не слышал, — сказал он и сел на землю, чтобы осмотреть обугленные башмаки. Порывшись в карманах потрепанной куртки, он достал кусок лески и стал приматывать ею отвалившуюся подошву. Он, не спеша, закончил работу, встал и потопал ногой в отремонтированном башмаке.

— Ну, теперь ты готов? — нетерпеливо спросил Кич.

— Готов, насколько это возможно. Рука сломана, ноги поджарены, так что торопиться никуда не буду.

Контролер смотрел на него, не зная, что сказать, затем резко повернулся и быстро зашагал дальше. Роуч и Борис переглянулись и, не торопясь, двинулись следом. Пройдя несколько шагов, Роуч показал на ПР, которого Борис прижимал к груди, как ребенка.

— Почему ты от него не избавишься?

— Он спас нам жизни. Роуч недовольно фыркнул.

— Из-за него ты не сможешь идти быстро.

Они оба посмотрели на удалявшуюся фигуру Кича и пошли еще медленнее.

— Да, действительно, я не могу идти быстрее, — сказал Борис и вдруг удивленно вскрикнул.

Вес ПР изменился, и теперь он словно был сделан из бумаги. Хупер положил его на ладонь и с недоумением посмотрел на своего приятеля. Тот покачал головой.

— Я же не говорил, что мы торопимся.

Борис криво усмехнулся и сунул ПР под мышку; моряки поплелись за Кичем.

— Обнаружен сигнал. Передаю, — сообщил ПР-5. Боевой зонд применил единственный эффективный способ торможения на большой скорости — нырнул в море. Оставляя за собой белый след, он пронзал воду, пока не сбросил скорость, потом изменил курс и появился на поверхности. Спустя несколько секунд он, уже набирая скорость, летел туда, где находился ПР-5, но зонд уже исчез. На экране радара остался только рассеивающийся сигнал.

— Он сбит! — это был ПР-1.

— Точно!

Снайпер пропустил сигналы радара через программу очистки и обнаружил отметку удалявшегося прадорского зонда в паре километров от последней позиции ПР-5.

— Я тебя вижу.

Прадорский зонд резко развернулся и с ускорением направился к нему.

— Второй, это ты за моей спиной? — равнодушно поинтересовался Снайпер.

— А кто еще?

— Отлично, я хочу, чтобы ты изменил курс и сбросил мины здесь. — Он передал координаты. — Надо расшевелить ублюдков.

ПР-2 довольно хихикнул в эфир и помчался выполнять поручение.

— Первый, наведи на прадора луч лазера и постоянно держи его под прицелом, — приказал боевой зонд.

— Мне не пробить его броню, — возразил ПР-1.

— Знаю, но это выведет из строя датчики ублюдка. Меня он не потеряет, но, возможно, не заметит более мелкую цель.

Снайпер резко изменил курс, подлетел к нужной точке и отправил две ракеты в море. Проклятье! Прадорский зонд был близко, однако выпущенные им две ракеты еще ближе! Он выругался и нырнул, погрузившись метров на пятьдесят. В этот момент первая ракета взорвалась на поверхности, послав вдогонку оставлявшие белые пенные следы осколки. Вторая упрямо следовала за ним. Снайпер образовал облако отражателей, оставил пару мин и резко изменил курс. Сзади прогремели взрывы, справа что-то огромное с шумным всплеском упало в воду. Прадорский зонд преследовал его, пар и пузырьки воздуха окутывали его броню, раскаленную лазером ПР-1.

— Я здесь, ублюдок! — передал сообщение Снайпер.

— Ты — покойник, — услышал он ответ прадора.

— О, как я испугался!

Боевой зонд мгновенно изменил курс и вылетел на поверхность. Прадор направился за ним, понимая, что в воздухе быстрее догонит противника. Настройка его датчиков сбилась, показания были беспорядочными, и он только в последний момент заметил оставленные Снайпером мины. Вылетев из моря в эпицентре взрыва, прадорский зонд словно встряхнулся и… полетел за противником.

— Ты крепче, чем я думал, — послал сообщение Снайпер, а затем — пару ракет.

Первая оказалась достаточно мощной, чтобы пронзить струей плазмы броню. Вторая ракета прошла сквозь пробитую первой брешь и взорвалась внутри. Выпотрошенный панцирь — а больше от прадорского зонда ничего не осталось — по дуге полетел в море. Пожираемый изнутри пламенем, он на мгновение завис на подушке перегретого пара, потом исчез в глубине.

* * *

Крики были ужасными, и Эрлин обрадовалась, когда они стали удаляться и, наконец, стихли. Если бы Скиннер направился в ее сторону, она ничего не смогла бы сделать с ним, только умереть.

— Ты думаешь, все кончено? — спросила она. — Думаешь, они отравили его?

— Узнаешь в свое время, так же как и я, — ответила Энн.

Эрлин только покачала головой и продолжила заниматься Форламом. Лежавший на спине моряк находился в бессознательном состоянии; она взяла его за нижнюю челюсть, открыла рот и увидела круглую пасть пиявки.

— Ему требуется много выращенной в Куполе пищи, — сказал Планд, глядя туда, куда ушли четверо товарищей.

— Я знаю, — кивнула женщина, — но сейчас у нас есть только добавки.

— А на «Страннике» такой пищи много, — заметила Энн. — Может быть, мне стоит вернуться назад и взять немного.

Эрлин посмотрела на Форлама, потом — снова на Энн.

— Постарайся, чтобы тебя не убили.

— Я сбегаю, — кивнула женщина, поворачиваясь к зарослям.

Именно в этот момент из них вышли три фигуры в похожих на панцири защитных костюмах. У всех в руках было оружие.

— Вот дерьмо, — пробормотал Планд и потянул руку к висевшему на ремне лазеру.

Его пальцы коснулись рукоятки, и в тот же момент раздался звук, словно молотком ударили по яблоку. Моряк отлетел назад и упал на спину. Струйки дыма вырывались из его груди. Он успел только поднять голову и посмотреть на нападавших, прежде чем раздался глухой взрыв, превративший его в огненный шар.

Энн протянула руку к пистолету, но Эрлин успела схватить ее за запястье.

— Не надо! Пули все равно не пробьют их костюмы.

Женщина оглянулась и удивленно посмотрела на дымящиеся останки товарища. Эрлин не впервые видела такое выражение — слишком редким событием была смерть. Хуперы с трудом понимали, что это такое. Постепенно удивление сменилось едва сдерживаемой яростью.

— Надеюсь, мне не придется жалеть об этом, — сказала она.

— Я тоже.

Резкий женский голос прервал их диалог.

— Что вы сделали с моим Джеем?

«Значит, это — Ребекка Фриск», — решила Эрлин, разглядывая вполне привлекательную молодую женщину в черном защитном костюме. Однако красивое юное лицо казалось маской, скрывавшей нечто древнее и отвратительное. Эрлин решила, что не следует отвечать на вопрос.

Фриск отвернулась от них и посмотрела на крепость Хупа. Странная улыбка появилась на ее губах.

— Пойдете впереди, — приказала она. — Любая глупость — и вы знаете, что с вами произойдет. — Она махнула рукой в сторону останков Планда.

— А с ним что делать? — Эрлин указала на бесчувственного Форлама и мгновенно пожалела об этом, увидев, как один из батианцев навел на моряка оружие.

— Нет, в этом нет необходимости. — Она подошла к Форламу, присела рядом и одним пальцем открыла ему рот. — Его мы оставим здесь.

Ее резкий смех невольно заставил Эрлин вздрогнуть. Энн осталась безучастной, она словно окаменела.

— Оружие… брось на землю, — приказала батианка, прицелившись в Энн. Та помедлила лишь секунду, потом расстегнула ремень и уронила его на землю.

Наемница повернулась к Эрлин, которая не сразу поняла, что именно от нее хотят. «Какая я бдительная, так долго таскала на себе оружие, что забыла, для чего оно было предназначено».

КК-лазер батианка сунула за пояс, затем подошла к валявшемуся на земле ремню, наклонилась и достала пистолет. Рассмотрев пистолет, она расхохоталась и швырнула его в заросли.

—  — Ну-ка, шевелитесь, — сказала она, выпрямляясь.

Эрлин и Энн развернулись и направились вниз по склону.

Блюститель убедился в том, что переданное Обманщиком ветра предупреждение не осталось без внимания, затем сосредоточил внимание на другом участке океана. Даже одним находящимся на орбите «глазом» можно было отследить случайные вспышки энергии. Что ж, Снайпер отлично знал свое дело. Даже после установки «враждебного отношения» зонды оказались крайне неэффективными в сложившейся ситуации. Они были предназначены для выполнения полицейских операций против террористов и могли противодействовать только оружию, которое имели в своем распоряжении террористические группы. Тем не менее они могли превзойти по мощи устаревший боевой зонд, как оснащенные тяжелой броней прадорские зонды превосходили их самих. Но победителем из боя всегда выходил Снайпер, хотя не обладал программами наведения особой точности и не имел антифотонного оружия. Его поединок с прадорскими зондами, которые благодаря своей броне и вооружению обладали техническим превосходством, напоминал столкновение средневекового крестьянина, вооруженного колом, с конным рыцарем в доспехах. Победа доставалась тому, кто лучше умел использовать свое оружие.

— Сигнал обнаружен. Передаю, — пропищал ПР-1. Блюститель мгновенно уловил сигнал в надежде на то, что информации будет достаточно, прежде чем возобновятся боевые действия. Он внимательно изучил четверичный код и загрузил его в программу, где уже находились предыдущие данные.

— У меня все, — закончил сообщение Первый. — Никаких признаков прадорских зондов.

— Ты понимаешь, что это значит? — обратился к Блюстителю Снайпер.

— Просвети меня.

— Это значит, что находящийся внизу прадор не может позволить себе потерять еще хотя бы один зонд, поэтому он приказал им спрятаться и не вступать в бой.

— Да, полагаю, ты прав, — рассеянно ответил Блюститель.

Последней последовательности продолжительностью две секунды должно было хватить для расшифровки.

— Снайпер, информации достаточно. Можешь отходить.

— Отходить?

— Да, именно так. Не вижу оснований подвергать остальные ПР опасности уничтожения.

— Как скажешь! — Снайпер отключился от связи с помехами, подозрительно напоминавшими непристойный звук. Блюститель игнорировал его реакцию.

— ПР-11, инициироваться и загрузить в оболочку ретранслятора, — передал он сообщение на спутник, находившийся между ним самим и планетой. Через две секунды корпус спутника открылся и выплюнул в атмосферу очередной, похожий на гроб, предмет. Блюститель некоторое время наблюдал за ним, потом сконцентрировал целую четверть мощности своего процессора на оказавшемся в его распоряжении пятисекундном сообщении. Не было смысла перехватывать еще какие-либо фрагменты — если ему не удастся взломать код при помощи этого сообщения, значит, затея обречена на провал. Через две секунды Блюститель определил, что код был основан на квантовом распаде трех очень редких изотопов. Вот намудрили!

17

Издавая низкочастотные крики, хиродонт метался, пытаясь вырваться из пасти гигантской пиявки. Ударом хвоста он задел пустой панцирь моллюска, который полетел в бездну, как отсоединенный водолазный колокол. Боль, испытываемая хиродонтом, была ужасной. Пиявка вырвала из его тела тонну мяса, жира и даже плоские кости, составлявшие часть скелета. По сравнению с ней, щекоткой показались действия приллов, которые прибежали по скользкому туловищу пиявки и посыпались с ее головы, чтобы оттяпать себе кусок мяса или жира, а потом принялись пировать, сверкая цепочками красных глаз.

Врелл неловко заерзал, царапая ногами палубу. Подросток чувствовал какое-то странное напряжение в задней части туловища, там, где ребристая пластина закрывала задний желудок. А еще ему в голову стали приходить мысли о том, насколько несправедливой будет его скорая смерть. Скрипя челюстями, он встряхнулся и поднес к глазу подзорную трубу.

Никаких признаков судов; впрочем, один из дистанционных зондов отца уже передал сообщение о том, что флот Старых капитанов остановился километрах в десяти от острова. Врелл бросил взгляд на соответствующий экран: все паруса были сложены на мачтах, на палубах не было заметно никакой активности. Он перевел взгляд на сидевшего у пульта управления экранами «болвана».

— Мы по-прежнему под наблюдением? «Болван» коснулся рукой одного из экранов. Четыре черные точки скользили на белом фоне, рядом мерцали, изменяясь, прадорские иероглифы.

— Отметки антигравитационных двигателей по-прежнему находятся над нами, — доложил «болван».

Прадор встревоженно развернулся, раздирая острыми ногами и без того расщепленную палубу. Спикер, держась одной рукой за остатки леера, повернула к нему голову.

— Отец, — сказал Врелл в ее сторону, — капитанов предупредили. Это очевидно. Они не находятся в радиусе взрыва. Может быть, нам следует отменить операцию?

— Ты хочешь ее отменить? — уточнил Эбулан через спикера.

— Мне хотелось бы выполнить свою миссию.

— Врелл, ты ее выполнишь. Подошли уже двадцать судов. Когда их число достигнет двадцати одного, а я в этом не сомневаюсь, судно, на котором ты находишься, присоединится к флоту.

— Тогда вне радиуса взрыва окажется остров, — сказал Врелл, бросив взгляд на стоявшего у руля Старого капитана. Тот снова чесал шею. Врелл был уверен в этом, потому что не видел, чтобы хоть один из «болванов» отца этим занимался. Он помнил, как сопротивлялся капитан, когда ему сделали надрез на шее для установки модуля раба, и каким безвольным стал после подключения модуля. Сейчас хупер вел себя по-другому.

— Правильно, — услышал он слова спикера. — Именно поэтому ты сойдешь на берег.

— На берег?

— Да, устройство приведет в действие эта единица. Ты сойдешь на берег с тремя моими единицами и завершишь свою миссию.

Стоявший у штурвала Драм продолжал чесать шею. Когда прадор, стуча ногами, повернулся к берегу, он чуть помедлил и воткнул пальцы в шею. В конце концов ему удалось схватить модуль пальцами, и он едва не вздохнул с облегчением, когда выдернул прибор из себя, как надоевшую занозу. Серый цилиндр модуля раба упал на палубу, перебирая ножками, как перевернутый на спину паук, Драм раздавил его тяжелым кованым башмаком и сбросил в море. Он снова замер у руля с лишенным выражения лицом, и оглянувшийся на него Врелл ничего не заподозрил.

— Когда мне следует покинуть судно? — спросил подросток у спикера.

— Немедленно.

Сидевшие у надстройки «болваны» резко встали. Врелл долго смотрел на них, потом развернулся и припал к палубе. Странное напряжение в хвосте усилилось, когда «болваны» залезли ему на спину и схватились за края панциря.

Спикер перевела внимание на Драма.

— Право руля, полный ход, — приказала она.

— Слушаю и повинуюсь, — сказал Драм и крутанул штурвал.

Спикер внимательно наблюдала за ним. Капитан хранил безразличное выражение лица, а судно устремилось к далекому флоту хуперов. Спикер повернулась к Вреллу:

— Я сказал — немедленно.

Прадор подошел к выломанному им же во время захвата судна участку леера и прыгнул. Он тяжело упал в воду, подняв тучу брызг, и один из «болванов» потерял равновесие, отчаянно хватаясь за гладкий панцирь и пытаясь удержаться, но не смог и свалился в море. Схватив его клешней, Врелл забросил тяжелое тело на панцирь. «Болван» снова сполз вниз, но в последний момент сумел схватиться за кромку, только его ноги остались в воде.

Врелл повернулся и поплыл к берегу, чувствуя какое-то странное напряжение всех чувств. Внезапно красная вспышка отбросила его тень на поверхность воды, он оглянулся и увидел, что палуба окутана клубами дыма, из которых вырывались ослепительные лазерные лучи.

Что-то сверкнуло на небе, и мгновенно зажужжал установленный на носу судна излучатель — очевидно, он создавал защитный экран. Драм немного наклонил голову: на светлом небе быстро перемещались черные точки. Он бросил взгляд на сидевшего у пульта управления и вводившего при помощи клавиатуры команды «болвана». Установленная на корме башня повернулась и начала выплевывать ракету за ракетой из вращающегося магазина. Ослепительно белый свет залил небосвод, потом по нему разбежалось красными жилками тепловое излучение.

Находившаяся неподалеку женщина-спикер пристально изучала горизонт, потом резко повернулась, словно ее дернули за руку, и направилась к кормовому люку. Открыв крышку, она спустилась в трюм. Драм усмехнулся и попытался переместить назад ручку газа. Ручка не сдвинулась, хупер выругался и налег на нее со всей силы, но добился только того, что ручка сломалась у основания. Бросив ее за борт, капитан схватился обеими руками за пульт управления и оторвал его от оптического кабеля. Судно по-прежнему полным ходом шло вперед.

— Проклятье, — пробормотал Драм.

Сидевший у пульта управления «болван» вдруг резко отвернулся от экрана и схватил стоявшее у консоли оружие. Драм упал на палубу и откатился подальше в сторону. Яркий фиолетовый луч разрезал воздух и разнес на щепки штурвал вместе с носовым леером. Лежа среди дымящихся обломков леера, капитан чуть приподнял голову и увидел, что «болван» встал и направился к нему. Итак, остается либо прыгнуть за борт, чтобы умереть смертью более мучительной и, долгой, чем от оружия, либо попытаться завладеть этим оружием. Хупер чуть отодвинулся от края и приготовился уже прыгнуть на приближавшегося «болвана», как вдруг задний угол надстройки взорвался, палуба, на которой он лежал, накренилась, а сам он покатился к главной палубе. Он едва сумел остановиться, зацепившись ногой за остатки рулевой колонки.

— Полное лишение разума было бы более эффективным вариантом, — заметил «болван», небрежно прицеливаясь в него от пояса. Драм понимал, что небрежность не имела решающего значения, так как даже непрямое попадание, несомненно, лишило бы его жизни.

— Прадор, неужели ты думаешь, что тебе удастся улизнуть? Блюститель разорвет тебя на части!

— Тебя это волновать уже не будет, — сказал «болван».

Что-то громко треснуло три раза, потом раздалось злобное рычание. Стальная скоба со звоном покатилась по дымящейся палубе, и что-то длинное, заканчивающееся пастью, полной черных как уголь зубов, метнулось в их сторону. «Болван» успел только увидеть черный силуэт на фоне озаренного пламенем неба. Через пару секунд туловище «болвана» упало на палубу, а парус поднялся и выплюнул голову в море.

— Отличная работа! — завопил Драм и соскользнул по накренившейся крыше надстройки на главную палубу.

Парус с отвращением сплюнул, словно ему не понравился вкус того, что он только что откусил. Когда Драм сделал шаг вперед, парус злобно посмотрел на него и вдруг бросился в нападение. Капитан упал на палубу, закрыв лицо ладонями, потом осторожно раздвинул их, когда понял, что никто не собирается лишать его головы. Парус остановился, когда до предполагаемой жертвы оставалось всего полметра. Оскалив черные зубы, он зарычал, потом попытался заговорить.

— Как меня жовут? — прошипел он, шевеля отвратительным обрубком языка.

— Как пожелаешь, — ответил Драм.

— Хорошо. Ты будешь жвать меня Ловшом ветра. — Парус отвернулся и принюхался. — На этом судне я не нужен.

Драм осторожно обошел его и поднял выроненное «болваном» оружие. Осмотрев пульт управления, он перевел взгляд на кормовой люк. Потом бросил взгляд на плевавшуюся ракетами башню, на излучатель, создававший защитный экран на пути летевших в судно ракет и лучей, и, наконец, перевел взгляд на горизонт. На такой скорости судну не понадобится много времени, чтобы подойти к флоту Старых капитанов.

— Прости, старина, — сказал он, опуская ствол оружия.

Выбравшись на берег, Врелл стряхнул с себя «болванов» и осмотрел царапины, которые оставили на панцире пасти прожорливых пиявок, затем перевел взгляд на «болванов». Один из них лежал на песке.

— Почему эта единица не встает? — спросил прадор, но не получил ответа — видимо, отец был занят — и постарался сдержать радость в связи с этим обстоятельством. — За мной, — приказал он оставшимся двум «болванам» и направился к зарослям.

Он, несомненно, заметил бы вспышки лилового пламени на «Ахаве» и понял, что на борту не все в порядке, — если бы оглянулся назад. Оставленный на берегу «болван», подчиняясь приказам модуля раба, пытался подняться, но каждый раз лишенные плоти ноги подкашивались.

«Глазами» четырех полицейских зондов Блюститель наблюдал за их отчаянными попытками пробить защитный экран «Ахава». Получаемые им изображения были расплывчатыми от дыма, вспышек и взрывов перехваченных экраном ракет.

— Антифотонный огонь! — закричал ПР-7.

— Не в нас, идиот, — ответил ПР-12. — Восьмой и Девятый, я хочу, чтобы вы зашли с тыла на малой высоте. Возможно, вы найдете брешь рядом с ракетной пусковой установкой. Попытайтесь пробить корпус, используя пушки.

— Выполняем, — доложили два подразума, и Блюститель скоро увидел, как они шли на бреющем полете над волнами. Что-то большое на мгновение накрыло их тенью.

— Это — парус, — доложил зависший в воздухе ПР-8. Блюститель на мгновение зафиксировал полученное изображение, и если бы умел, то наверняка улыбнулся. Он снова переключился на ПР-8 как раз в тот момент, когда зонд открыл огонь из пушки.

В течение секунды Блюститель наблюдал, как корма судна разваливается на щепки, потом возник плоский защитный экран, и море у кормы побелело от отраженного огня. Оба ПР взмыли в небо.

— Судно кренится! — радостно завопил Девятый.

— Только не благодаря тебе, — оборвал его Двенадцатый. — Попробуй подобраться к нему снизу.

Оба зонда по широкой дуге обогнули судно и скрылись в море. Блюститель стал получать звуковые и ультразвуковые изображения. Он увидел удирающих в панике пиявок, потом на экране появился корпус судна, похожий на открытый абажур лампы. В гигантской пробоине бушевало пламя.

— Пока отбой, — приказал Блюститель. — Если судно не утонет, нанесете повторный удар.

— А как быть с оставшемся на берегу прадором? — спросил Двенадцатый.

— Никак. Не думаю, что ему удастся далеко отойти от берега. Кстати, скоро к вам присоединится ПР-11 в оболочке ретранслятора, я хочу, чтобы вы обеспечили его безопасность.

Сказав это, Блюститель прервал связь и сконцентрировал внимание на пяти секундах кодированных сообщений. Он уже отделил код модулей рабов от несущего сигнала и обнаружил пять отдельных цепочек, это свидетельствовало о том, что находившийся где-то на глубине взрослый прадор был связан с двумя «болванами» на судне и с тремя, сопровождавшими подростка на берегу.

— ПР-11, — вызвал Блюститель, — Получи несущий сигнал. Отследить и подключиться.

Одиннадцатый, все еще находившийся в плотных слоях атмосферы, расправил крылья и выдвинул приборные модули и антенны. У него совсем не было вооружения, к сфере его деятельности относилась только связь и информация.

— Отслеживаю подпространственный сигнал. Подключился, декодирую. Создаю канал туннелирования. Канал создан, — доложил Одиннадцатый.

— Полная готовность, — объявил Блюститель, сконцентрировав четверть мощности процессора только на несущем сигнале. Сигнал практически мгновенно был разделен на две цепочки: передачи и возврата.

— Одиннадцатый, принимай программу декодера. — Блюстителю потребовалась целая секунда, чтобы передать программу. — Я хочу, чтобы ты усилил обратный сигнал на сто процентов. Если тебе покажется, что он затухает, вплоть до отключения, увеличь его мощность и поддерживай на заданном уровне.

— Инициирую программу, — сообщил ПР-11.

Эбулан отлетел к стене своих апартаментов, потом неправильно скорректировал регулировки антигравитационного двигателя и завис под потолком. Прадор послал код отключения, обратный сигнал стал затухать, но неожиданно его мощность восстановилась. Теперь же он поступал непрерывно и был слишком мощным. Эбулан никогда не испытывал подобной боли, попытка сорвать модули управления с панциря оказалась неудачной. В панике он послал сигнал вызова десяти оставшихся с ним «болванам» — следует немедленно избавиться от модулей управления!

«Болваны» вошли в апартаменты, двигаясь рывками из-за беспорядочно отдаваемых Эбуланом команд. По его приказу два из них вышли вперед, держа в руках ножницы для вскрытия панциря. Одному из них он приказал заняться модулем управления, связанным с оставленным на берегу «болваном» — тот постоянно предпринимал тщетные попытки подняться на ноги. Ножницы вонзились слишком далеко, Эбулан дернулся вперед, прижал «болвана» к стене и разрезал его пополам ребристой кромкой панциря.

Боли не было. Обратный сигнал, поступавший от разрезанного пополам «болвана», мгновенно отключился. Эбулан отскочил от двух бившихся в конвульсиях половин существа, которое несколько веков назад было человеком. Значит, модули управления были ни при чем, обратный сигнал подвергался внешнему воздействию… Нет, не может быть, коды нельзя было раскрыть! Прадор выбросил из головы эту нелепую мысль и сконцентрировал внимание на управлении вторым «болваном». Ему удалось сделать так, что «болван» аккуратно вставил ножницы между модулем управления и панцирем и перерезал тончайшие волокна, соединяющие модуль с нервной системой прадора. Когда ножницы проникли слишком глубоко, он спокойно вынес боль и начал, как ему показалось, мыслить более ясно.

Эбулан остановил «болвана», когда тот приблизился к пятому модулю управления, и заскрипел челюстями, так как именно этот модуль являлся источником нестерпимой боли. Он сконцентрировал все свое внимание: обожженная кожа в соленой воде… постоянно ощущение надвигающейся смерти от утопления, пока заполненное вирусными волокнами тело приспосабливалось к извлечению кислорода из воды… укусы пиявок, набрасывающихся через пробоины в корпусе и люки… Прадору удалось добиться движения от спикера, заставив ее открыть оставшийся глаз. Слишком темно. Он заставил ее развернуться в затопленном трюме и плыть, гребя одной рукой. Кошмарно много времени прошло, прежде чем на экране появились индикаторы двигателя. Он заставил спикера подплыть к двигателю, прижаться спиной к борту и сорвать кожух, чтобы стал виден мигающий детонатор. Эбулан ввел инструкции с задержкой исполнения в модуль раба спикера, потом отключил этот канал и заставил стоявшего с ножницами в руках «болвана» отрезать последний модуль управления.

Предатели! На борту космического корабля были предатели — разумеется, не «болваны». Повернувшись к девяти оставшимся «болванам», он приказал им вернуться к выполнению обычных обязанностей. Они по очереди покинули апартаменты, и прадор видел — их глазами, — что на корабле не происходило ничего необычного.

Эбулан сердито зашипел. В любой другой ситуации главным подозреваемым, несомненно, был бы Врелл. Но его не было на корабле, кроме того, подросток был не настолько глуп, чтобы спровоцировать нападение, результатами которого не мог воспользоваться. Между прочим, несмотря на неминуемый переход Врелла во взрослые, Эбулан совсем недавно раздумал убивать подростка, который постоянно доказывал своими поступками преданность и умелость. Впрочем, нападение могло быть спланировано Вреллом и преждевременно осуществлено его молодыми сообщниками.

— Вторые дети, ко мне! — громко позвал Эбулан. Индикаторы замигали на стене, сообщая о том, что его вызов подтвержден. Увидев это, он переместился к одной из стен апартаментов и стал рассматривать группу шестигранных экранов и не увидел ничего, кроме белой дымки. Он отключил один из модулей управления, чтобы обеспечить сквозное подключение. Два экрана мгновенно ожили, на одном появились атоллы, на другом — открытое море.

— Боевые зонды, — приказал Эбулан, — направляйтесь к острову. Атакуйте моих врагов. Не останавливайтесь, пока не уничтожите всех до единого.

Стало поступать ответное сообщение, но прадор уже прервал связь, тем не менее продолжая смотреть на побелевшие экраны, пока не услышал шипение открывающейся двери и стук множества ног по плитам пола.

— Вторые дети, — поприветствовал он четверых подростков, построившихся у противоположной стены комнаты, потом повернулся и посмотрел на дверь. С двумя громкими щелчками сработала система запирания.

— Отец, что вы от нас хотите? — спросил один из подростков, который был несколько крупнее остальных.

Зажужжал антигравитационный двигатель, и Эбулан быстро подлетел к строю детей. Дети попытались разбежаться, но он успел прижать двоих к стене. Оба жалобно взвыли, когда он ударил их своим огромным панцирем. Их панцири лопнули с глухим треском, вой перешел в хриплое шипение. Эбулан выровнялся и отлетел от стены, с зазубренной кромки свисали осколки панцирей и внутренности детей. Он медленно повернулся к двум оставшимся детям, которые отчаянно скреблись в дверь.

— Предателям от меня не уйти!

— Мы ничего не сделали! Это — не мы! — жалобно вопили дети.

Эбулан подлетел к ним и схватил одного клешнями — как замечательна на вкус юношеская плоть!

«Болван» с лишенными плоти ногами попытался встать и снова упал. Над ним скользнула какая-то тень, но он не обратил на нее внимания и спустя мгновение был оторван от земли.

Пожевав голову и выплюнув на песок осколки костей, мозг и модуль раба, парус отпустил капитана на берег.

— Спасибо! — крикнул Драм, когда парус, громко захлопав крыльями, полетел над островом.

Повернувшись к обезглавленному трупу, капитан навел на него оружие и выстрелил. Фиолетовое пламя с шипением и грохотом вырвалось из ствола, и Драма откинуло назад. Когда дым рассеялся, он увидел, что от трупа остались лишь разбросанные по песку дымящиеся куски мяса и быстро рассеивающееся облако маслянистого дыма. Подумав, он передвинул регулятор на боковой поверхности орудия и повернулся в сторону моря.

«Ахав» скрылся под водой. Судно, на котором он плавал сто пятьдесят лет и владельцем которого являлся в течение целого века, превратилось в обломки на дне моря и скоро, судя по тому, что он слышал, от него не должно было остаться даже обломков.

— Время расплаты, — пробормотал Драм, и, словно в ответ на его угрозу, под водой словно зажглась огромная лампа, а берег вздрогнул.

— Вот дерьмо!

Еще одна вспышка, и море на несколько секунд окрасилось в красный цвет до самого горизонта. Капитан развернулся и побежал к лесу.

Идти по следу было сравнительно легко, потому что прадор примял тяжелым панцирем всю растительность. За спиной раздался глухой грохот, и земля под ногами опять задрожала. Пиявки падали с деревьев, и он сбрасывал их на бегу. Впереди заросли стали реже, и Драм с облегчением увидел пологий склон. Редкие толчки превратились в непрерывные сильные колебания. Драм выбежал на опушку как раз в тот момент, когда его догнала взрывная волна. Он не смог удержаться на ногах и упал лицом вниз, а мощное колебание покатилось дальше, гоня перед собой листья, ветви и даже сорванных с деревьев пиявок. Оно было настолько сильным, что Драм несколько метров проехал по траве на животе, а затем вскочил на ноги и побежал вверх по склону, едва не падая на скользкой траве.

Море затопило берег и прижало к земле деревья. Чуть в стороне Драм увидел выброшенное на берег судно, в котором узнал «Странника». В этот момент двухметровая волна настигла его и потащила за собой вниз. Он чуть было не выпустил из рук оружие, чтобы легче было плыть, но, передумав, крепче прижал его к себе и перестал сопротивляться.

— А это что такое? — спросил Джанер. — На острове есть вулканы?

Пек что-то прохрипел, у него были сломаны почти все кости, и обломки шевелились под кожей, как в мешке. Рон и Амбел смотрели на небо, пока не исчез отблеск вспышки, потом Амбел еще раз попытался вправить Рону выбитый плечевой сустав. Наконец, кость с глухим стуком встала на место.

— Не знаю, — сказал Рон, потирая плечо. — У нас и так достаточно проблем. — Он подошел к валявшемуся у стены мачете, осторожно поднял его, осмотрел смазанную спрайном кромку и кивнул с довольным видом.

— А ты как себя чувствуешь? — спросил Амбел Пека громким голосом, словно тот стал плохо слышать.

Лежавший на траве Пек попытался кивнуть, но замер, когда затрещали шейные позвонки. Он с трудом сел и попытался вправить челюсть.

Джанер с трудом заставлял себя не отводить взгляд. Жутко было наблюдать за человеком, который не потерял способность шевелиться, хотя у него были сломаны почти все кости, за исключением рук. Пек, между тем, используя в качестве костыля дробовик, поднялся на ноги.

— Молодец, — похвалил его Амбел, осторожно похлопывая по плечу.

Пек снова попытался кивнуть и показал туда, откуда они пришли.

— Вернемся, когда покончим с ублюдком, — пообещал Амбел. — Я принесу тебе сувенир.

— Мы станем его преследовать? — спросил Джанер.

— Конечно.

— Но он уже отравлен спрайном.

— Но умирать не торопится, верно?

Амбел и Рон направились к входу в сад. Джанер посмотрел на Пека, и тот только махнул рукой, предлагая ему следовать за капитанами. Скоро они обошли стену, через которую перепрыгнул, спасаясь бегством, Скиннер. Отсюда их путь был очевиден. Чудовище, проломив еще одну стену, оказалось во дворе, от которого прямо в заросли углублялся туннель с высоким потолком. По оценке Джанера, они находились на противоположной от входа стороне крепости. Вслед за Амбелом и Роном он прошел по туннелю и увидел, что Скиннер оставил за собой широкий проход в самих зарослях.

— Думаю, нам не составит особого труда найти его, — сказал Амбел.

Рон недоуменно посмотрел на него, но воздержался от комментариев.

Врелл проводил взглядом уходившую из зарослей волну, потом посмотрел в противоположном направлении. Остров был большим, но это не имело значения, у него было достаточно времени, чтобы выследить всех четверых: Фриск, Балема, Рона и Хупа. Никто не придет им на помощь — все Старые капитаны погибли. Врелл задумался о своем безрадостном будущем. Если он не погибнет во время этой охоты, то вынужден будет покончить жизнь самоубийством, чтобы не представлять опасности для отца. Другого выхода не было, хотя он начинал задумываться о том, почему Эбулан не может спасти его. Уже несколько дней он был избавлен от доминирующего влияния феромонов отца, и странные мысли иногда приходили ему в голову, иногда он даже грустно размышлял о справедливости. Кроме того, подросток перестал ощущать две задние ноги. Возможно, именно из-за нарушения равновесия Врелл лишился привычной наблюдательности.

«Болван» даже не закричал. Он только раздраженно выдохнул воздух из груди и, объятый пламенем, попятился в заросли. Врелл, ломая деревья, попытался найти укрытие и, оглянувшись назад, увидел, что второй «болван» не двинулся с места. Очевидно, его отец так и не восстановил контакт, так что придется управлять этим идиотом с помощью словесных команд.

— Спрячься и открывай ответный огонь, — проскрипел Врелл.

«Болван» успел повернуться для прыжка в заросли, и тут луч антифотонов ударил ему в спину, разделив на дымящиеся половинки.

— Прадор, устроим пикничок с жарким! — закричал Драм.

Ствол грушевидного дерева слева от Врелла разлетелся, превратившись в щепки. Прадор выхватил оружие — четырех видов четырьмя руками. Он попятился в заросли, прицелился одной из рук, нажал на курок и стал водить стволом из стороны в сторону. Дым от взрывов окутал заросли, во все стороны с пронзительным визгом полетела игольчатая шрапнель. Ветви градом сыпались на землю, с жутким треском падали стволы. Затем Врелл открыл огонь из тяжелого КК-лазера, поджигая поваленные деревья и траву красными вспышками.

— Мазила! — крикнул Драм. — А я не промахнусь! Антифотонный луч попал Вреллу в бок и повалил на землю. Одна из основных клешней словно взорвалась изнутри, разбросав куски белого мяса. Он потерял две руки и оружие, которое в них держал, лишился шрапнельной пушки. Он попытался скрыться от обжигающего пламени, издав какой-то странный звук, похожий на кудахтанье и визг одновременно. Следующий разряд выжег ему два глаза и расколол панцирь. В этот момент отвалились обе задние ноги, и он мгновенно стал из юноши взрослым. Одновременно с внезапным переходом возник иной набор ценностей, главной из которых являлось выживание. На четырех оставшихся, хотя и подкашивающихся ногах Врелл бросился наутек.

Подземные толчки заставили Кича прислониться к стволу дерева, о чем он сразу же пожалел, когда пиявка с руку длиной свалилась ему на голову и обвила шею. Ему удалось схватить пиявку за голову и оторвать от себя, прежде чем ее жадная пасть откусила ухо. С отвращением отбросив тварь в сторону, он понизил мощность антифотонного карабина и выстрелил. Пиявка исчезла, земля вздыбилась от взрыва, и поднявшаяся волна камней и листвы отбросила всех троих назад. Грохот взрыва эхом разнесся по лесу.

— Прекратились, — заметил Кич, стряхивая с груди дымящуюся ветку и вставая на ноги.

— Что именно? — спросил Борис, изумленно глядя по сторонам. Через мгновение он заметил ПР и накрыл его ладонью.

— Толчки, земля больше не трясется.

— Да, — согласился Роуч. — Кстати, не ты ли говорил, что настройка оружия сбита?

Контролер раздраженно покосился на него и повернулся к Борису.

— Ты в порядке?

Тот выдернул щепку из плеча и кивнул, затем, наклонившись, поднял с земли ПР-13 и аккуратно смахнул пепел с его ребристой поверхности. В этот момент небо вдруг стало светлым, потом мгновенно потемнело. Облака набухли как синяки, потом растянулись в тонкие линии.

— Какой-то взрыв, скорее всего прадорское оружие, — заметил Кич и двинулся вперед.

Не успел он сделать и десяти шагов, как рядом раздался поросячий визг, который они уже слышали раньше, и затрещали ветки, словно кто-то продирался сквозь заросли.

— Ну вот и началось, — пробормотал Роуч.

Скоро они вышли на только что проломленную в зарослях тропу. Стволы грушевидных деревьев были раздвинуты, упавшие с них ветви втоптаны в землю. Кич внимательно посмотрел вдоль тропы в обоих направлениях и повернулся к морякам.

— В чем дело? — резко спросил он.

Роуч не смог скрыть выражения страха на лице, Борис опустил взгляд, как нашкодивший школьник.

— Это Скиннер, я прав? — продолжил Кич. Борис что-то пробормотал.

— Что?

— Скиннер, — ответил Борис. — Думаю, он нашел свое тело, а потом его самого нашли.

— Хуп?.. Они пытаются убить Хупа?

— Мне так кажется.

Кич свирепо посмотрел на них обоих, вышел на тропу и двинулся туда, откуда доносился визг. Борис, не сказав ни слова, поплелся следом. Роуч словно задумался, стоит ли бунтовать, потом тяжело вздохнул и последовал за ними. Они двигались вперед крайне осторожно не столько из-за пиявок, прячущихся в растоптанных ветвях, а в большей степени потому, что понимали, кого преследуют. Вдруг Роуч, схватив за плечо контролера, остановил его.

— Кто-то идет, — прошептал моряк.

Кич махнул рукой, и они быстро спрятались в тени наклонившегося грушевидного дерева. На тропе появились трое мужчин.

— Роуч, это ты здесь шныряешь? — спросил капитан Рон.

— В этом нет моей вины, — ответил Роуч.

Кич выпрямился и вышел на тропу. Джанер мгновенно навел на него карабин, потом со смущенным видом опустил ствол.

— Никаких Скиннеров не видели? — спросил Рон. Кич внимательно посмотрел на него.

— Вы не могли его не заметить, — продолжал капитан. — Огромный синий парень, страшнее, чем Роуч, причем очень раздраженный. Он направлялся сюда.

Бросив взгляд на уходившую в заросли тропу, контролер мрачно улыбнулся.

— Пошли, — сказал он.

Снайпер внимательно осматривал находившиеся далеко справа от него атоллы, одновременно уже в который раз пытаясь установить связь.

— Эй, Блюститель! Ты чем занимаешься? Наконец Блюститель ответил:

— Снайпер, я пытаюсь расшифровать прадорский код управления рабами и буду весьма благодарен, если ты перестанешь меня отвлекать.

— А нам что делать?

— Отправляйтесь к острову, смените Двенадцатого. До завершения операции еще далеко, — ответил Блюститель и мгновенно разорвал связь.

— Вы слышали? Пора сменить Двенадцатого, — фыркнул Снайпер. Он всегда чувствовал себя несколько раздраженным, когда нечего было взрывать.

— Чудесно, — сказал Второй, у которого явно развивалась склонность к сарказму.

— Точно, — подтвердил еще не оправившийся от попаданий из пушки Первый.

Шестой ничего не успел сказать, потому что чудовищный взрыв сбил его с курса, а следующий взрыв превратил Шестого в гору раскаленного докрасна металлолома.

— Рассеяться!

Один полицейский зонд резко набрал высоту, два резко ушли влево. Сам Снайпер полетел вправо, в сторону атоллов. Сначала он ничего не увидел на отфильтрованном экране радара, потом из моря выскочили два прадорских боевых зонда и полетели в его сторону.

— Великолепно, — пробормотал Снайпер и послал сообщение: «Почему бы вам не поиграть в классики над черной дырой?»

В ответ каждый прадорский зонд выпустил по две ракеты.

— Обидчивые.

Снайпер мгновенно изменил курс, оставив облако отражателей. Ракеты прошли сквозь облако, развернулись и устремились к нему. Боевой зонд резко набрал высоту и выбросил кассету небольших авиамин, которые оказались строго по курсу изменивших траекторию полета ракет. Две ракеты взорвались, одна сбилась с курса и, развернувшись, полетела в сторону взрыва двух предыдущих ракет. Через несколько секунд она тоже взорвалась.

— Гм, тепловое самонаведение.

Снайпер развернулся по дуге и, набирая скорость, полетел к атоллам. Последняя ракета не отставала. Он спустился к самой поверхности и взял курс прямо на ближайший атолл, затем отключил термоядерный двигатель и упал в море. Ракета пролетела над ним: датчики, потерявшие источник тепла, не позволили ей своевременно скорректировать курс, и она воткнулась в один из атоллов. Лежавший на отмели рядом с узким берегом атолла Снайпер выдвинул антенну и произвел сканирование пространства. Два прадорских зонда летели прямо к месту его погружения в воду.

— Итак, как будем выпутываться, умник? — пробормотал он.

Оставаясь погруженным в воду, он торопливо изменил программы и загрузил их в систему наведения ракет. Когда прадорские зонды подлетели совсем близко, он выскочил из воды, завис на полсекунды и выпустил четыре ракеты. Одна ракета попала в защитный экран и взорвалась, вторую уничтожил огонь из пушки, две просто отклонились от курса, а прадорские зонды становились все ближе. Снайпер, набирая скорость, полетел к атоллам, но вынужден был отклониться, когда по нему открыли огонь из пушки. Он почувствовал, что некоторые броневые плиты деформировались, кроме того, он лишился пары ног. Развернувшись, боевой зонд выстрелил из антифотонной пушки коротким импульсом — пластинчатые аккумуляторы почти разрядились. Один из прадоров вынужден, был изменить курс, второй упрямо преследовал его.

Снайпер пошел в лобовую атаку.

— Захвачу тебя с собой, ублюдок! — передал он сообщение.

Прадор выдвинул экран впереди, но две выпущенные Снайпером ракеты скорректировали траекторию и воткнулись в него сзади. Затем боевой зонд выстрелил из антифотонной пушки и пролетел прямо над падавшим в море панцирем.

— Ты бы видел этот подъем! — послал Снайпер сообщение Блюстителю, но не успел как следует порадоваться, потому что две ракеты, резко изменив курс, уже устремились к нему от поверхности моря. Он снова изменил направление полета и направился к атоллам. Второй прадорский зонд спешил к нему, скользя над самым морем. Снайпер взял курс на один из атоллов и выпустил три ракеты. Атолл взорвался облаком коралловой пыли, и боевой зонд влетел прямо в него, а затем, развернувшись, полетел навстречу прадору. Выпущенный из антифотонной пушки луч затянул фиолетовой дымкой воздух и резко оборвался на защитном экране похожим на раскаленную монету пятном. Оба зонда выпустили ракеты и открыли огонь. Две ракеты Снайпера взорвались, не долетев до цели, третья по дуге обошла прадорский зонд и воткнулась ему в бок. После взрыва Снайпер не без удовольствия увидел накренившийся вражеский зонд с дырой в броне, и тут незамеченная ракета взорвалась прямо под ним.

— Проклятье! — простонал боевой зонд, закувыркавшись в воздухе.

Антифотонная пушка вышла из строя, оставались ракеты, но они не могли вылететь из залитых расплавленным металлом пусковых установок, такая же участь постигла и пушку. Впрочем, это не имело особого значения, потому что он не мог оставаться в воздухе с неисправным антигравитационным двигателем. Кувыркаясь, он иногда видел прадорский зонд. Судя по всему, ему тоже не поздоровилось. Последний шанс? Снайпер включил термоядерный двигатель в идеально рассчитанный момент, выдвинул оставшиеся ноги и взял на таран вражеский зонд. Прадор мгновенно набрал скорость и перевернулся, пытаясь стряхнуть с себя противника.

— Знаешь, — сказал Снайпер, — когда ситуация становится безвыходной…

Ответом послужил разнесшийся в эфире слабый крик падавшего на один из атоллов прадорского зонда.

— Снайпер… Снайпер? — посылал в эфир вызов Блюститель и не получал в ответ даже несущую частоту. — ПР-1, ПР-2, что произошло?

Сначала в эфире послышалось неясное жужжание, и лишь потом Блюститель услышал ответ.

— Снайпер схлестнулся с двумя боевыми прадорскими зондами. Мы не смогли его найти, — объяснил Второй.

— Да, он их уделал! — добавил Первый.

— Похоже, они тоже уделали его, — заметил Второй и передал Блюстителю то, что успел перехватить из последних переговоров Снайпера.

«Был упрямым, таким и остался до самого конца», — подумал Блюститель. Попав в такую кризисную ситуацию, Снайпер мог переподчиниться, но предпочел остаться личностью, погиб как герой, в бою. Какая потеря!

— Первый и Второй, присоединяйтесь к зондам рядом с островом Скиннера, — приказал Блюститель и подключился к Двенадцатому. — Двенадцатый, я хочу, чтобы ты погрузился на дно впадины и нашел наконец этот прадорский корабль. Мы до сих пор не знаем, против кого воюем.

— Уже лечу, — доложил Двенадцатый.

Наблюдателей в том секторе не осталось, и Эбулан вынужден был послать находившийся рядом аппарат. Получив приказ, зонд, напоминавший маленького прадора с приваренными к нижней части ускорителями, вылетел из зарослей водорослей, в которых прятался, и быстро набрал высоту, затем на двадцать секунд перешел в гиперзвуковой режим, потом отключил ускорители и полетел вдоль цунами. Эбулану он передавал изображение судов, качавшихся после прохождения первой огромной волны, с натянутыми до предела парусами. Возможно, пара судов утонула, но не больше — заложенная на «Ахаве» антипланетарная бомба находилась слишком далеко и не смогла вызвать значительные разрушения. Затем зонд передал информацию о приближающихся с гиперзвуковой скоростью объектах. Сообщение было прервано, потому что зонд превратился в светящееся облако испарившегося металла.

Разъяренный прадор заметался по комнате, и лишь через несколько секунд к нему вернулась способность мыслить ясно. У Врелла скоро должен был начаться период трансформации, и для достижения цели он был бесполезен. Можно было использовать оставшихся в его распоряжении «болванов», но для этого необходимо было снова подключить модули управления, а Эбулан опасался это делать. Он не хотел снова почувствовать боль, передаваемую их телами. Любой «болван» не чувствовал боли — у него была нервная система, но не было мозга, который мог бы интерпретировать должным образом поступающие от нервной системы сигналы. Мозгом обладал только сам Эбулан. Модули рабов, заменявшие мозги, являлись лишь устройствами для перевода устных приказов в действие или являлись интерфейсами между нервной системой «болвана» и управляющим разумом прадора.

У него не было «болванов», не было Врелла, не было вторых детей. А боевые зонды? Эбулан резко развернулся и подлетел к экранам. Он использовал модуль управления разрезанного пополам «болвана» для создания сквозного канала связи. На белых экранах не было ничего, кроме помех. Неужели все зонды уничтожены?

Эбулану было неприятно признать, что он абсолютно не контролировал ситуацию. Значит, пора покинуть планету? От таких мыслей у него возникал неприятный вкус во рту, как от недостаточно сгнившего человеческого мяса. Другие варианты имелись? Он рассмотрел системы вооружения корабля. Непродолжительный полет, залп или два из пучкового оружия, возможно, небольшой антипланетарный заряд, и все, кто прямо или косвенно знал о его участии в торговле лишенными разума людьми, превратятся в развеянный ветром прах.

Каковы последствия таких действий?

Блюститель, несомненно, будет атаковать… но являлась ли такая атака проблемой? Его подразумы могли уничтожить боевые зонды, правда, Эбулан до сих не мог понять, каким образом, так как считал, что на планете находились только полицейские зонды, не способные пробить броню корабля, тем более противостоять его оружию. Насколько грозным было контролируемое Блюстителем оружие? Будет ли оно эффективным, если между ним и целью находится планета? Свидетели, если кто-нибудь останется в живых после осуществления его плана, смогут сообщить лишь о нападении неизвестного прадорского эсминца. Самого Эбулана никто не видел. Он действовал более осторожно, чем раньше, когда каждый год прилетал на Спаттерджей, чтобы забрать очередную партию лишенных разума людей.

План нападения казался ему все более и более привлекательным. Впервые за тысячу лет он почувствовал прилив гормонов и жизненных соков, совсем как в молодости, когда у него были все ноги и целый веер рук. Прадорская медицинская наука давно установила, что подобные ощущения являются признаком старости, но Эбулан даже не задумался об этом.

18

Хиродонту, наконец, удалось развернуться так, чтобы вцепиться в пиявку, набрать полную пасть скользкой плоти и сжать челюсти. Это, впрочем, не помешало пиявке пожирать его дальше. Бегство приллов с туловища хиродонта говорило о том, что пиявка собирается оторваться, что она и сделала, оставив в теле жертвы огромную круглую дыру, которая была бы аккуратной и ровной, если бы из нее не торчали раздробленные кости и раздувшиеся внутренние органы. Слишком ослабший хиродонт вынужден был разжать челюсти и отпустить пиявку, после чего стал опускаться на глубину, оставляя за собой облако желудочного сока и крови. Чем глубже он опускался, тем сильнее сжималось его тело водой, в результате жизненно важные жидкости почти перестали вытекать, но недостаточно быстро, чтобы предотвратить падение давления в мозгу. Придя в сознание, только опустившись на самое дно, он увидел, что оказался в окружении гигантских моллюсков, обычно составлявших его рацион, которые собрались, чтобы осмотреть пустой панцирь одного из своих товарищей. Его низкочастотные вопли далеко разнеслись по морю, когда вся эта толпа решала изменить ситуацию, казавшуюся ей несколько… несправедливой.

Эрлин не могла не думать о том, как долго проживет она и Энн. Очень скоро Фриск вместе со своими наемниками начнет считать их помехой, а не ценными заложниками. И тогда их без промедления убьют. Батианцы сделали бы это с присущей настоящим профессионалам быстротой и точностью, в конце концов их наняли именно для этого. Фриск, напротив, постаралась бы извлечь максимальное удовольствие, убивая их медленно и мучительно. Эрлин достаточно хорошо разбиралась в людях, чтобы распознать в ней буйную психопатку.

— Стоять! — приказала Сван.

Они остановились в центре двора, и Эрлин заметила, как Энн пытается освободиться от проволочных наручников, которыми были скованы за спиной ее руки. Она хотела было предупредить ее о тщетности попыток разорвать многожильный трос из металлокерамических нитей, но передумала и стала осматривать крепость — в конце концов, откуда ей знать, сколько лет было Энн?

Тысячу лет назад Джей Хуп высадился на этом острове со своей командой пиратов, чтобы создать на нем постоянный тайный склад оружия и трофеев. Все они в разное время подверглись нападению пиявок и с удивлением обнаружили, что не стали стареть и умирать, а с возрастом становились более сильными и менее восприимчивыми к травмам и ранам. Уверившись в своей безнаказанности и неуязвимости, они в течение нескольких веков терроризировали этот сектор пространства, используя в качестве базы планету Спаттерджей [1], названную так по кличке Джея Хупа. Потом появились прадоры, началась война…

Донесшийся издалека жуткий вопль отвлек Эрлин от невеселых мыслей. Оглядевшись, она увидела, что Фриск отошла к краю двора и направилась вдоль стены.

— Мы пройдем здесь, — сказала она, показывая на дверь в стене. — Я — первая. — Она указала на Эрлин и Энн. — Вы — за мной.

Пленницы пересекли двор и углубились вслед за Фриск в лабиринт сырых коридоров, они шли мимо комнат, на полу которых валялись предметы, способные сохраниться после нескольких веков гниения и разрушения. От личных вещей, компьютеров и других приборов, которыми пользовались граждане Правительства семьсот лет назад, остались только неразрушаемые чипы — металлические и пластмассовые части давно уже превратились в пыль из-за коррозии и гниения. Еще они видели украшения и кристаллы для хранения информации, защитные стекла от солдатских шлемов, разные части металлопластиковых защитных костюмов. Все эти предметы, принадлежавшие пленникам, не представляли никакой ценности для Хупа и его команды. Им нужны были только люди — владельцы этих вещей.

Фриск вела их по тюрьме, пока они не оказались у входа в туннель с высоким потолком. Кусты рядом с входом были сломаны и втоптаны в землю.

— Сван, посмотри, есть ли следы.

Батианка стала осматривать мягкую почву у выхода из него. Фриск оглянулась на пленниц и улыбнулась.

Какую цифру называл Кич? Десять миллионов? Десять миллионов человек были лишены разума во время войны между прадорами и людьми. И эта женщина была убийцей. Теперь Эрлин понимала, что имел в виду Кич, говоря, что у Фриск будет незнакомое ему лицо.

— Они прошли именно здесь, но я заметила следы какого-то животного, — доложила Сван.

Усмехнувшись, Фриск вошла в туннель. Энн и Эрлин не двинулись, пока Шиб не рявкнул на них, приказав шевелиться.

Туннель остался позади. Теперь, пробираясь между деревьями, Сван шла первой, Фриск сместилась чуть в сторону. Эрлин задумалась: прилетев сюда с мечтой о том, чтобы Амбел научил ее жить, на самом деле она найдет здесь только смерть. Сзади раздался пронзительный крик.

Наемник Шиб по неосторожности коснулся ствола дерева. Сейчас его шею обвивала крупная пиявка, а он, казалось, никак не мог справиться с отвращением и сбросить ее с себя. Тварь между тем уже присосалась к его щеке. Но даже после этого наемник не пошевелился.

Сван метнулась к нему, схватила пиявку, рывком оторвала ее от щеки Шиба и бросила на землю. Батианец скулил; на его щеке появилась круглая дыра, в которой были видны зубы. Женщина влепила ему пощечину по другой щеке, потом еще одну… пока не сбила мужчину с ног. Шиб наконец замолчал.

— Вставай.

Наемник медленно поднялся на ноги, на его лице появлялось то выражение стыда, то страха и безумия.

— Не останавливаться, — бросила Сван пленницам, занимая свое место во главе колонны.

Шиб достал лазерный пистолет — неужели он собирается прожечь дыру в спине своей начальницы? Вместо этого он испепелил пиявку, убрал оружие в кобуру и рявкнул:

— Шевелитесь!

Похожий на раковину моллюска корпус ПР-12 обладал чудовищной прочностью — наружная оболочка была выполнена из вспененной стали толщиной один сантиметр, внутренние узлы были надежно закреплены на металлокерамической решетке. Тем не менее он отлично понимал, что без должной подготовки даже такой корпус будет раздавлен на километровой глубине, как улитка в тисках. Плавая на поверхности, Двенадцатый сложил и убрал единственный лазер, потом закачал под высоким давлением защитную пену во все внутренние полости корпуса. Приоткрыв створки и отключив антигравитационный двигатель, он пошел ко дну, словно кусок металла, каковым на самом деле и являлся.

На глубине пятьсот метров Двенадцатый с интересом рассмотрел проплывавшего мимо травоядного хиродонта. Присосавшиеся к его туловищу пиявки превратились из-за давления в тонкие нити. Хиродонт вдруг нырнул, проплыв мимо подразума, и пиявки начали отваливаться от него. Что ж, его облегчение будет недолгим, потому что ему все равно придется подниматься к поверхности, чтобы питаться и стать пищей для других.

ПР-12 погружался вслед за хиродонтом, и защитная пена вокруг внутренних компонентов постепенно превращалась в плотный слой. Она обеспечивала некоторую защиту, но ПР прекрасно понимал, что ему не избежать повреждений. Жизненно важные узлы, тем не менее, должны были остаться невредимыми, потому что были изготовлены из прочных композитных силиконовых материалов и вспененной металлокерамики.

На глубине семьсот метров система самодиагностики ПР сообщила, что треснул отражательный цилиндр лазера. Для Двенадцатого это сообщение не стало сюрпризом — невозможно было закачать пену или даже морскую воду в полость внутри цилиндра, кроме того, такие действия неминуемо нарушили бы оптическую точность системы. Скорость погружения снижалась по мере увеличения плотности воды. Зонд решил не рисковать и не включать антигравитационный двигатель в режиме реверса, потому что сигнал двигателя легко мог быть обнаружен. Через некоторое время он проплыл мимо хиродонта, который стал значительно тоньше от давления воды. Глаза существа заблестели в глазных впадинах, когда оно повернулось и нерешительно двинулось в сторону Двенадцатого, но зонд уже скрылся, прежде чем оно решило, чем является странный предмет, животным или растением.

Становилось холоднее и темнее, подразум вынужден был выключить визуальный режим и включить сонар малой интенсивности, постоянно переключая сигнал, чтобы его трудно было обнаружить.

Когда ПР-12 опустился на тысячу метров, то наконец увидел край впадины. Зонд не стал изменять курс, а просто упал на камни, подпрыгнул, подняв тучу ила, и скатился вниз. При помощи водометных двигателей он выровнялся и стал изучать стремительно несущуюся мимо каменную стену. Здесь, в заросших водорослями трещинах, он увидел огромных, как дома, моллюсков, вцепившихся в камень кустами белых щупальцев; странных ромбовидных медуз, прилипших к гладким участкам, придавая камню вид единого, покрытого чешуей чудовища; длинных синих глистеров, охотившихся на круглых бокси, которых легко можно было принять за мыльные пузыри. Все было крайне интересно, но давно зафиксировано в хранившихся на Кораме файлах. Двенадцатый сконцентрировал внимание на стремительно приближавшемся дне впадины и упал на него, подняв облако ила и острых как бритва осколков раковин, а затем осторожно выдвинул акустические датчики.

Ничего — по крайней мере, в пределах радиуса действия датчиков. Впрочем, ему предстояло исследовать всю впадину, протянувшуюся на много километров. Двенадцатый наугад выбрал направление и выпустил мощную струю воды. Он едва успел набрать скорость, когда заметил, что один камень в виде овала посылает достаточно странный обратный сигнал. Он рискнул изменить частоту и немедленно получил результат — камень был полым. Обнаружен прадорский корабль? Нет, этого не могло быть, объект был слишком маленьким, чтобы в нем поместился взрослый прадор. Крайне осторожно Двенадцатый подплыл ближе и так же осторожно опустился на дно. Он едва не разуверился в собственных силах, увидев, что почти половина сканирующих сигналов возвращается искаженными странными колебаниями. Скорее всего, давление повредило сонар. Если, конечно…

ПР-12 зафиксировал форму камня в коре мозга и сравнил ее с силуэтами прадорских боевых кораблей, хранившимися в историческом файле. Камень напоминал приплюснутый овал с одним усеченным концом — такая форма не соответствовала ни одному боевому кораблю в файле. Однако она совпадала с частью корабля. Двенадцатый мгновенно взлетел над дном, поняв, что обнаружил орудийную башню, а сам отдыхал совсем не на дне впадины. Поднявшись еще выше, он просканировал обнаруженный объект.

— X… — пробормотал ПР-12, который, в отличие от Тринадцатого и Снайпера, редко прибегал к ненормативной лексике.

Потоп превратил землю в болото, в которое было очень легко зарыться. Врелл оставался абсолютно неподвижным, пока безумный человек с криками бегал по лесу.

— Выходи, где бы ты ни был!

Антифотонное пламя сожгло дерево всего в нескольких метрах справа от Врелла, засыпав углями и пеплом голову, из которой был выдвинут единственный глаз прадора. Врелл медленно повернул глаз, наблюдая за приближавшимся, внимательно осматривавшим землю человеком.

— Треклятый прадор, — прорычал Драм.

Врелл полагал, что ярость была направлена лично на него, так как именно он установил модуль раба на шею человека. Неужели этот капитан не понимает, что он всего лишь выполнял приказ? Прадор еще некоторое время понаблюдал за безумными действиями человека и медленно погрузил глаз в грязь. Скоро тот подойдет совсем близко. Как следовало поступить? Всего несколько часов назад Врелл выскочил бы из болота и принялся палить из всего оружия, но сейчас… а если он промахнется? Человек мог убить его. Как страшно! В глубине души он чувствовал, что насилие не для него. Теперь его жизнь была связана с частым использованием сложного органа, который обнажился после того, как отвалились задние ноги.

Человек сделал еще несколько шагов и остановился на краю болота. Он сначала выставил вперед одну ногу, потом осторожно перенес на нее вес тела. Врелл не пошевелился даже тогда, когда ступня тяжело опустилась на панцирь. Драм задумчиво почесал затылок, потом, пройдя прямо по спине прадора, выбрался из болота. Когда капитан скрылся из виду, Врелл едва заметно пошевелился. Не пора ли ему убегать? С другой стороны, человек не заметил его, так что лучше остаться здесь еще на какое-то время.

С трубкой во рту капитан Спрейдж стоял на главной палубе «Возмездия», заложив большие пальцы за широкий кожаный ремень. Казалось, он совсем не замечал бешеной качки, словно его ноги были прибиты к палубе. Скоро волнение утихло, значит, главная опасность миновала. Удивительно, но потери флота были минимальными. Да, первая, чудовищная по силе, волна потопила «Богус» и «Ралл», но «Шутник» и «Орландо» остались на плаву, не погиб ни один матрос из их команд. Спрейдж вынул трубку изо рта и задумчиво посмотрел на плавающих на поверхности пиявок и глистеров. Он насчитал пятнадцать разновидностей моллюсков, заметил, что взрыв раскрыл панцири приллов, которые сейчас плавали на поверхности. Он также заметил существ, которых ему еще не приходилось видеть, — глубоководные обитатели раздулись на поверхности до неимоверных размеров. И все они оставались неподвижными.

— Почему они не оживают? — громко произнес он.

Обманщик ветра оторвал голову от палубы и посмотрел за борт. Спрейдж покосился на металлический стимулятор паруса и задумался: не он ли был причиной, побудившей парус изменить существующее положение? Хотя, вероятнее всего, Обманщик давно задумал взбунтоваться, иначе зачем ему было приобретать стимулятор? Парус долго смотрел на воду, потом отвернулся и опустил голову на палубу.

— Гипершок вызвал серьезные изменения на клеточном уровне. Электромагнитный импульс уничтожил от восьмидесяти до девяносто пяти процентов вирусных волокон. Сочетание двух этих факторов лишило практически все жизненные формы шансов на выздоровление, — произнес он, поразительно четко выговаривая каждое слово.

— А что можно сказать о нас ? — спросил Спрейдж, почесывая бакенбарды.

Стоявшая у леера Тай повернулась и посмотрела на закатившего глаза Обманщика.

— Последний ответ ты узнал из обучающей программы сайта вооружений. Чтобы ответить на этот вопрос, советую обратиться к Блюстителю.

Парус наклонил голову и, как попугай, повторил слова Блюстителя:

— Гипершок оказал воздействие только на находившихся в воде существ, электромагнитный импульс был в значительной степени погашен плотной древесиной корпуса судна. По оценке Блюстителя, остаточное электромагнитное излучение могло уничтожить менее десяти процентов вирусных волокон в ваших телах.

— Значит, повезло, — сказал Спрейдж и сунул трубку в рот, громко щелкнув зубами.

— Сигнал с «Пемзы»! — крикнул Лембер с топа мачты. Капитан достал из кармана подаренный Тай маленький металлический цилиндр и поднес его к набитой табаком трубке. После пары красных вспышек табак загорелся, и Спрейдж с удовольствием наполнил легкие ароматным дымом. Выпуская дым из носа, он подумал, что ему за многое следует благодарить технологии Правительства — не только за возможность раскурить трубку на продуваемой ветром палубе.

— Они хотят знать, не пора ли атаковать! Спрейдж вынул трубку изо рта.

— Передай, что пора. Встанем на якорь ночью, на берег высадимся утром. Не стоит бродить в темноте по острову Скиннера, это вредно для здоровья.

Когда Двенадцатый с воплем вылетел из воды, Блюститель уловил суть его сообщения и мгновенно начал действовать. Высокоскоростной анализ файлов обеспечил основу для гипотез. ИР был на восемьдесят семь процентов уверен в том, что на борту боевого корабля находился старый прадор по имени Эбулан. Именно он был тесно связан с Хупом во время войны, принимал участие в самых рискованных операциях. Подтверждение: Эбулан прилетел сюда, чтобы замести следы. Любой другой прадор предпочел бы оставаться в безопасности на территории королевств, предоставив своим агентам рисковать для достижения цели. Возможно, Эбулан не зайдет настолько далеко, чтобы непосредственно использовать свой корабль, но это был прадорский легкий эсминец, и Блюститель не имел права рисковать.

— Срочное сообщение: ворота закрыты для всех прибывающих пассажиров. Дальнейшие инструкции последуют.

Блюститель стал наблюдать, какое впечатление произвело его сообщение на людей, находившихся в главном зале и залах прибытия. Почти все мгновенно включили персональные компьютеры. За первую минуту Блюститель насчитал двести запросов, поступивших через пульты базы на Кораме. Он ответил на них тем же сообщением и сконцентрировал внимание на работающих программах раскрытия кода. Пока никакого результата, а этот код был самым простым способом пробить броню корабля, если он, конечно, решит атаковать. Блюститель ввел в программу очередную команду.

В залах и вестибюлях обычные и видоизмененные люди наблюдали через защитные панорамные окна, как поднимаются на поверхность, ломая лед и серную корку, орудийные башни — черные и серые, отдаленно напоминавшие головы гигантских водяных червей. Возник шум — это дети, тыкая пальцами в башни, выкрикивали названия известного им вооружения: антифотонные пушки, пучковые орудия, пусковые установки самонаводящихся ракет, низкоорбитальные пушки и так далее.

ВЫХОДНЫЕ ВОРОТА В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ОТКРЫТЫ ДЛЯ ЛОКАЛЬНЫХ СИСТЕМ.

Как только это сообщение появилось на табло, на базе воцарилась гробовая тишина. Старики, помнившие прадорскую войну и некоторые недавние конфликты, направились к воротам, чтобы пройти через них, пока не началась паника. Многие из них не забыли эвакуацию со станций и спутников, находившихся в зоне космических сражений. Некоторые даже знали, что произошло с теми станциями и спутниками.

Блюститель решил не вмешиваться, увидев, что выходные ворота заработали с полной пропускной способностью после первого сообщения, и переключил внимание на планету, вернее, на находившийся на базе Правительства подразум.

— Максимальная защита и оборона, — передал он приказ.

— Ситуация настолько дерьмовая? — спросил подразум.

— Вероятно, — признался Блюститель.

Вокруг базы Правительства из моря начали подниматься излучатели защитных экранов. Огромные автоматические фиксаторы защелкнулись над тремя находившимися на посадочных площадках шаттлами, и площадки начали погружаться в море. Воздушные такси почти одновременно взлетели с пристаней, которые база начала втягивать в себя, как морская звезда — щупальца, и направились к куполам на ближайшем острове, чтобы скрыться в них. Гостившие в городах хуперов граждане Правительства бежали к Куполу. К сожалению, успели не все — когда закрылись бронированные двери, они остались среди удивленных хуперов. Удивление хуперов усилилось, когда из земли их собственного острова стали подниматься орудийные башни, похожие на установленные на Кораме.

— Вниманию всех граждан Правительства, — объявил Блюститель. — В пространство планет с враждебными намерениями проник легкий эсминец прадоров. Прошу без паники проследовать к воротам.

Сделав это объявление, Блюститель разрешил доступ к информации в ответ на сотни запросов. К его удивлению, паники практически не было. Впрочем, его настроение несколько испортилось, когда он подсчитал, какое количество вопросов касалось Прадора и сколько граждан Правительства впервые узнало о войне, которая закончилась больше семисот лет назад.

Склон, по которому они с трудом поднимались, становился все более каменистым, соответствующим образом изменилась и растительность. Стволы грушевидных деревьев были приземистыми и узловатыми, их, как, впрочем, и валуны, и торчавшие из земли острые плиты, покрывали какие-то вьющиеся растения.

Джанер, положив карабин на плечо, следовал за Кичем. Он заметил, как контролер поморщился и потер запястье, потом сжал пальцы в кулак и разжал их. Шедший чуть в стороне от Джанера капитан Рон тоже наблюдал за ним.

— Что случилось, когда ты отправился на поиски ее судна? — спросил он.

— Наткнулся на очень мощную оборону, из-за которой едва не погиб. Потом заметил твое горящее судно и подобрал этих двоих. — Кич показал пальцем на Бориса и Роуча.

Рон посмотрел на Роуча тяжелым взглядом.

— Я не виноват, — принялся оправдываться тот.

— Знаю, — кивнул Рон, которому уже были известны основные факты после долгой беседы с Борисом. Он показал на зонд, который бережно нес Борис, и спросил:

— Меня интересует, что может случиться сейчас?

— Блюститель, скажем так, обратит пристальное внимание на происходящие здесь события, — ответил Кич. — Официально Спаттерджей не относится к территории Правительства, тем не менее планета находится под его защитой. По крайней мере, так гласит заключенное между вами и Правительством соглашение.

— А что там происходит? — спросил Амбел, махая рукой в сторону моря.

Кич долго смотрел на него, прежде чем ответить.

— Если есть прадоры-подростки, значит, есть и взрослый. Взрослые прадоры очень внимательно относятся к собственной безопасности, поэтому, если взрослый есть на планете, он очень хорошо вооружен.

— Спззкт легкий эсминец, — вмешался в разговор ПР-13.

Все уставились на зонд.

— Корабль где-то спрятан, — продолжил Кич. — Блюститель не может равнодушно относиться к подобной ситуации.

— А если Блюститель не способен на нее повлиять? — опять поинтересовался Амбел.

Кич снова посмотрел на него, и Джанер мгновенно понял, какие мысли бродят в голове контролера.

— Не знаю, что будет, — буркнул Кич.

Они продолжили путь, но Рон вдруг остановился и пригляделся к следам.

— Полагаю, он пытается обойти нас сзади. Если будем идти дальше при таком освещении, то потеряем след.

Джанер облегченно вздохнул и сбросил рюкзак. Амбел показал на защищенное место под огромной, наклонно торчащей из земли плитой. Все шестеро устроились в ее тени. Амбел открыл мешок и раздал вяленое мясо червя-носорога. Пережевывая жесткое мясо, Джанер достал из рюкзака остатки термоодеяла. Роуч принялся снимать сухие плети растений со скалы, потом сложил их в кучу у плиты, и Борис разжег костер коротким выстрелом из лазера. Потом он посмотрел на Рона и бросил оружие ему. Капитан поймал и спрятал лазер в карман одним быстрым движением.

— Мы должны рассчитаться за Госс, — сказал он. Борис кивнул, присел у огня и принялся ковырять в углях веткой.

* * *

Драм брел в темноте по лесу, понимая, что ему нужен отдых — однако если он устроит привал, то некому будет прикрывать его, и пиявки атакуют его. Он страшно устал, но самым мучительным было чувство голода. Нанесенные Фриск и прадором раны уже затянулись, но до предела истощили ресурсы его организма. Ему была нужна пища, чтобы восстановить силу, особенно выращенная в Куполе, чтобы не превратиться в туземца. Он хотел было остановиться и развести костер, но передумал. Тепло вызовет сонливость, но не защитит от пиявок.

Инстинктивно капитан старался держаться подальше от деревьев, любое прикосновение к которым могло вызвать град пиявок. Инстинкт тем не менее не остановил его вовремя, и Драм уперся лбом прямо в металлический столб.

Он сделал шаг назад и выругался, потом протянул вперед руку и провел ладонью по ржавому металлу. Невольничий столб! Драм мгновенно понял, где находится, и в голове забрезжила надежда, что ему удалось найти место, в котором не будет пиявок, и он сможет, наконец, немного отдохнуть.

Капитан прошел немного вперед сквозь заросли, которые поредели настолько, что свет Корама освещал землю.

— Проклятье, кто здесь? — услышал он чей-то голос.

— Кто щдешь? Ктот щдешь? — повторил не совсем человеческий голос.

— Пек, это ты? — спросил Драм, увидев рядом с зарослями чьи-то неясные силуэты.

— Да.

— А с тобой кто?

— Форлам, — ответил Пек. — Только немного не в себе.

Когда совсем стемнело, Врелл заставил себя покинуть топкое укрытие. Сделать это оказалось непросто, потому что грязь высохла и превратилась в твердую корку. Наконец он вырвался из плена болота, но часть корки осталась на спине, и идти было очень тяжело, учитывая то, что у него осталось всего четыре конечности.

Врелл побрел к берегу, стараясь производить как можно меньше шума. Даже с этой задачей он справлялся с трудом — строение тела прадора не способствовало передвижению в густых зарослях; на его родной планете преобладали мелкие моря, ровные приливные зоны и обширные солончаки. Он старался двигаться осторожно, но тем не менее часто натыкался на стволы деревьев и вынужден был останавливаться, чтобы сбросить с себя упавших с ветвей пиявок. Самым прискорбным было то, что он стал уязвимым для атак этих тварей. Чувствительная плоть раздробленной клешни и рана на боку привлекали внимание кровососов. Каждый раз, извлекая особенно назойливую пиявку из ран, он шипел, как паровой котел, и проклинал всех людей.

Полночи понадобилось прадору, чтобы добраться до берега, где он лег на песок и стал смотреть на огни ламп вставших на якорь судов. Врелл не сразу понял, что произошло, осознание случившегося пришло позже. Конечно, виноват был Драм! Капитану каким-то образом удалось сорвать план отца, значит, и сам Врелл потерпел поражение. Отец, несомненно, покинет планету и найдет другой способ добиться цели.

Врелл разогнул одну из оставшихся рук и стал смотреть на предмет, зажатый в ладони, представлявшей собой странную комбинацию крючков и пальцев. В нем не было необходимости, пока его окружали связанные с отцом «болваны». А теперь приемопередатчик мог обеспечить связь между ним и эсминцем отца. Да, точно, он все расскажет и получит дальнейшие инструкции.! Хотя… прадор уже знал, какие инструкции получит: «Вернись на остров, убей всех и умри». Врелл не стал включать передатчик, а скользнул в море, чтобы смыть с себя остатки грязи.

Холодная вода уняла боль в ранах, смыла твердую корку грязи с панциря, прадор немного успокоился, воспрянул духом и обрел способность мыслить логически. Он сделал все, что мог, но потерпел поражение потому, что встретился с непреодолимыми трудностями. Может быть, отец соизволит немного изменить курс и подберет его, прежде чем покинуть планету. Может быть, Врелл сам доберется до эсминца, и его возьмут на борт.

Он проверил приемопередатчик и включил одну из его многочисленных функций. Радиомаяк послал его координаты на эсминец, и он получил координаты корабля. Эсминец по-прежнему находился на дне океанской впадины. Врелл выбрался на берег и достал из-под панциря аптечку. Несколько наложенных на панцирь пластырей должны были защитить раны от пиявок, если ему придется долго плыть по морю. Он отчаянно надеялся, что такой необходимости не возникнет.

Размягчая пластырь и нанося на него клей, Врелл понял, что лишь оттягивает неизбежное. Впрочем, чем лучше он будет себя чувствовать, тем убедительнее сможет доказать отцу свою правоту. Закончив, прадор аккуратно сложил аптечку и с удивлением заметил, что небо посветлело. До него вдруг дошло, что его легко могут заметить со стоявших в бухте судов. Попятившись, он спрятался в зарослях и уже в который раз достал приемопередатчик.

— Отец?

Ответ он услышал после долгой паузы.

— Врелл, сын мой, ты уже стал взрослым, — сказал Эбулан. — Ты выполнил свою миссию на острове?

— Я… я встретился с большими трудностями, чем рассчитывал, — ответил Врелл. Как ставший совсем недавно взрослым прадор, он еще не научился открыто врать, лишь немного искажать правду.

— Значит, ты меня подвел.

— Вина не только моя. Капитан Драм оказался на берегу…

— Не имеет значения, — перебил его Эбулан. — Я сам займусь решением этой проблемы.

— Ты придешь сюда? — с надеждой спросил Врелл.

— Приду.

— Ты заберешь меня отсюда?

Скрежет и бульканье, раздавшиеся из приемника, были прадорским эквивалентом смеха, который Вреллу редко доводилось слышать. Он отвел руку с передатчиком подальше от туловища и уставился на прибор всеми оставшимися глазами.

— Ты стал взрослым самцом и в таком качестве мне совсем не нужен. Ты стал для меня помехой и угрозой. Поэтому, когда я засыплю остров антипланетарными бомбами, которые уничтожат всех Старых капитанов, твоя смерть станет дополнительной наградой для меня.

— Но, отец…

Эбулан прервал связь, а Врелл долго смотрел на приемопередатчик, пока инстинкт самосохранения не заставил его действовать. Он встал и уже приготовился броситься в море, но, увидев двадцать гребных шлюпок, направляющихся к берегу, прижался животом к песку, как упавшая тарелка, а потом ползком углубился в заросли в надежде на то, что земля еще осталась достаточно мягкой, чтобы в нее можно было зарыться.

При помощи мощной клешни и нескольких оставшихся ног Снайпер подполз к поверженному прадорскому зонду, взобрался на корпус и заглянул в пробоину, через которую он так удачно его выпотрошил. Центральный сердечник зонда представлял собой кашу из мозгового вещества, изоляции и оптоволоконных кабелей. В нижней части бронированной оболочки он увидел лужу жидкости, в которой был заморожен мозг. Зонд, несомненно, был уничтожен, однако некоторые его системы были не очень сильно повреждены. Выдвинув прецизионную клешню, Снайпер сжал один из оптических каналов и вытащил его для более тщательного осмотра. Интерфейсом оказалось простое электрохимическое устройство, хорошо знакомое ему по давно закончившейся войне. Очень часто, оказавшись далеко от базы Правительства, он использовал прадорскую технологию, чтобы устранить полученные повреждения. На этот раз сложились несколько другие обстоятельства, но ему не хотелось торчать на этом атолле и ждать, пока его в конце концов не обнаружит какой-нибудь из подразумов Блюстителя.

Снайпер отодвинулся от оболочки прадорского зонда и внутренним приказом распорядился опустить нижнюю переднюю плиту. Плита опустилась не до конца, она была деформирована, к тому же приварилась каплями расплавленного металла от отстреленных конечностей, поэтому ему пришлось схватить ее тяжелой клешней и сорвать, чтобы обнажились полупроводниковые внутренности. Проникнув клешней в оболочку вражеского зонда, он достал жгут оптических каналов и принялся по очереди подключать их к своему установленному много веков назад интерфейсу. Через десять минут, подключив все кабели и рассортировав обратные сигналы, он добился того, что внутри оболочки прадора раздался пронзительный визг, а сама оболочка поднялась на несколько сантиметров над атоллом, прежде чем с лязгом рухнуть на твердый коралл.

— Проклятье, — пробормотал Снайпер и внутренним приказом распорядился опустить все нижние плиты корпуса, чтобы разобраться с жизненно важными механизмами.

Прошло немного времени, и из сопла на боку прадорского зонда вырвалась струя термоядерного пламени, которая едва не опрокинула его на древний боевой зонд. Снайпер с головой зарылся в корпус врага и принялся судорожно выбрасывать искореженные и сгоревшие компоненты, заменяя их узлами, извлеченными из собственного корпуса.

— Подъем, — рявкнул Шиб.

Эрлин быстро села, ожидая получить удар ботинком в бок. Энн уже проснулась и сидела с равнодушным видом на корточках у потухшего костра.

— Мне нужно помочиться, — твердым голосом сказала женщина.

Наемник опустил на нее взгляд.

— Мочись. — Его голос был искажен из-за дыры в щеке и наложенной на лицо повязки.

«Ему не повезло больше всех», — подумала Эрлин, заметив, что он также лишился двух пальцев. Она встала и поискала взглядом место, где можно было спрятаться от посторонних глаз, камень или дерево. Когда она направилась к ближайшему дереву, батианин остановил ее ударом ствола.

— Я же сказал «мочись», но не сказал, что ты можешь куда-нибудь уйти.

Эрлин долго смотрела на него, потом отвернулась. Он явно был напуган, и страх делал его жестоким. Придется терпеть, такое унижение ей ни к чему.

— Заставь их шевелиться! — закричала прибежавшая откуда-то Фриск.

Шиб по очереди подтолкнул обеих пленниц, и они пошли вслед за Фриск через рощу грушевидных деревьев, к счастью, избежав нападения пиявок. За деревьями их ждала Сван, с карабином на плече.

— Дальше будет легче, — сказала наемница. — Меньше деревьев, и на земле почти нет никакого дерьма. Когда поднимемся на вершину, сможем осмотреться и понять, где находимся.

— Тогда идем, — кивнула Ребекка, лицо которой приобрело несколько странное выражение.

Первой двинулась Сван, за ней последовала Фриск, и Шиб замыкал шествие, подталкивая пленниц стволом оружия.

Густые заросли сменила каменистая местность, покрытая густым слоем переплетенных вьющихся растений. Грушевидные деревья и другие странные разновидности деревьев росли здесь не так густо, как в лиственном лесу. Лежавшие на ветвях пиявки по окраске были похожи на обитавших ближе к берегу сородичей. Кое-где были видны отдельные гнилофаллосы, а потревоженные ими птицы лунг были мельче и окраской напоминали заплесневелый хлеб. Погруженная в мрачные мысли Эрлин решила, что не потерпит дальнейших унижений. Она прибыла сюда, чтобы найти причины, которые могли бы заставить ее жить дальше, чтобы понять, как смог добиться этого Амбел. Она прибыла на эту планету, понимая, что сама жизнь не является достаточной причиной. Она не позволит себе унижаться только ради самой жизни. Кроме того, у нее возникла догадка, что испуганным наемником можно манипулировать.

— Я пойду за эти камни, — женщина показала на группу увитых растениями камней, — чтобы помочиться. Можешь меня убить, если хочешь. Тебе решать.

Эрлин резко развернулась и направилась к камням. Она ожидала ощутить страх, но ее охватило какое-то странное чувство свободы. Шиб ничего не сказал, все остальные остановились и смотрели на нее.

Спрятавшись за камнями, Эрлин попыталась дотянуться пальцами до боковой застежки штанов. Неловко было звать кого-нибудь на помощь. Изогнувшись так, что затрещали плечевые суставы, она, наконец, смогла нащупать скованными руками застежку. Облегчившись и натянув штаны, Эрлин поняла, что самостоятельно не сможет их застегнуть. Придется попросить Энн помочь ей.

Выйдя из-за камней, она увидела, что Энн стоит на коленях перед Фриск и наемниками. Когда Эрлин подошла к ним, ожидая наказания, Ребекка долго смотрела на нее, потом сняла с ремня лазерный пистолет. Батианцы переглянулись.

— Ты — хупер, — сказала их хозяйка. — В тебе есть вирус.

Эрлин кивнула.

— Я решила, что мне нужна только одна заложница, — продолжала Фриск. — Сейчас я начну сжигать тебя лазером, начиная со ступеней. Это займет пару часов, и каждая минута доставит мне наслаждение.

Дальше все произошло мгновенно. Энн вскочила на ноги, ударив Фриск всем телом и выбив лазер из ее руки, но потом сама потеряла равновесие. Огромная тень упала на Эрлин, и оба наемника попятились — Сван выглядела настороженной и готовой ко всему, а обезображенное лицо Шиба еще больше исказилось от ужаса. Рядом рассерженно зашипело и зарычало какое-то существо.

Фриск, восстановив равновесие, бросила Энн на землю и нанесла ей мощный удар ногой по голове, когда та попыталась подняться.

— Джей, любимый, — нежным голосом произнесла она, подняв взгляд.

Эрлин начала понимать, насколько неискренним было ее чувство усталости от жизни. Она стояла со связанными руками перед людьми, которые желали ей смерти, кроме того, ей было ясно, кто находится за спиной. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой уязвимой, такой смертной. И вдруг до нее донесся до боли знакомый голос друга.

— Эрлин, ложись! — закричал Амбел.

Она упала лицом вниз одновременно с оглушительным выстрелом из мушкетона.

19

В тонне свежего мяса хиродонта содержалось достаточно белка, чтобы инициировать определенные изменения в организме пиявки, выросшей до таких размеров, что в океане редко встречалась добыча, от которой она могла откусить куски необходимого размера. Орган, который в течение некоторого времени развивался внутри пиявки, прорвал мембрану, соединявшую его с желудком, и стал вырабатывать совсем другую желчь. Таким образом, началось превращение пиявки в разновидность, питающуюся целыми животными, а не их частями. Плавая на поверхности, она испытывала непреодолимое желание найти именно такую добычу. К несчастью, она наткнулась на существо, которое, по ее мнению, вполне соответствовало требованиям, — молли-карпа, жадно пожиравшего распухшего от съеденных турбулов глистера, прежде чем изменения в организме завершились. Ее пасть раскрывалась все шире и шире, чтобы, повинуясь инстинкту, проглотить добычу целиком. Карп, неожиданно для себя оказавшийся внутри существа, которым обычно питался, несколько неохотно начал прогрызать путь на волю — желчь пиявки еще не была достаточно ядовитой, чтобы его умертвить.

Джанер решил тратить оставшийся заряд лазерного карабина, рассчитывая только на точные попадания. Удар из набитого камнями и ржавыми гвоздями мушкетона Амбела заставил Скиннера попятиться, размеренные выстрелы Рона сожгли кожу на его лице, но самым эффективным оказалось оружие, из которого палил в монстра батианец. Кричащий от ужаса наемник пятился от чудовища и вырывал целые куски из его отвратительного тела разрывными зарядами.

— Отойдите от него! Отойдите!

Кич кричал, наводя свое антифотонное оружие то на Скиннера, то на Фриск. Контролер не мог стрелять, пока Энн и Эрлин находились рядом с чудовищем, из оружия, которое было непонятно как отрегулировано.

Батианец вдруг резко развернулся и побежал. Стоявшая рядом с Фриск его соплеменница вдруг открыла огонь по камню, за которым прятались Амбел и Рон. Разрывные заряды откалывали от камня огромные куски, осыпая хуперов градом раскаленных осколков.

Джанер навел мушку на батианку и включил режим самонаведения. Нажав на курок, он увидел, как наемницу отбросило назад, как вспыхнул ее костюм. Женщина ловко перевернулась на земле и, не выпустив из рук оружия, попыталась ползком спрятаться от огня.

Фриск подняла с земли свой лазерный пистолет, навела его на голову Энн и нажала на курок, потом еще и еще, свирепея оттого, что ничего не происходило. Джанер перевел карабин на нее, но система самонаведения продолжала следить за сбежавшей наемницей. Поэтому он выстрелил в ручном режиме и поджег стоявшее за спиной Фриск дерево. Ребекка бросила бесполезное оружие на землю, развернулась и побежала. Джанер попытался перевести лазер на наемницу, но та уже успела спрятаться.

— Точный выстрел, — отчетливо произнес Кич. Джанер подумал, что он имел в виду Фриск, но ошибся. Лиловая вспышка разрезала воздух, сбив зарычавшего от ярости Скиннера с ног.

Рон мгновенно выскочил из-за камня с мачете в руке.

— Мы с ним разберемся, — закричал он, бросаясь к поверженному монстру. Джанер попытался еще раз выстрелить в петлявшую между деревьев Фриск, промахнулся, выругался и огляделся. Борис и Роуч куда-то незаметно исчезли. Кич вдруг выпрыгнул из-за камня и выстрелил. Тусклая лиловая вспышка подожгла листву в нескольких шагах позади убегавшей Фриск. Потом он повернулся и посмотрел на Скиннера, к которому подбежал Амбел.

— Вы убьете его, — сказал Кич равнодушным тоном. Амбел кивнул. — Значит, Фриск — моя. — И помчался вниз по склону за Ребеккой.

Рон вслед за Амбелом бросился к Скиннеру. Джанер решил присоединиться к ним.

Все, хватит, с него довольно! Предложенная Сван работа показалась ему достаточно привлекательной — провести месяц или около того на примитивной планете, куда отправился Сэйбл Кич, причем без прикрытия. От Шиба требовалась защищать клиента, который должен был прилететь на планету, уничтожить нескольких туземцев, а кульминацией должна была стать ликвидация Кича — за отдельную плату, помимо суточной ставки.

Однако после того, как им невероятно повезло и они, едва успев сойти с шаттла, столкнулись с Кичем, все пошло наперекосяк.

Сначала мертвец убил Нолан, затем червь-носорог попытался перекусить их надувную лодку и отправить их на корм пиявкам, потом этот провал на острове Тай, полет на прадорском корабле в окружении вонючих монстров, поиски подходящего судна, путешествие на нем, во время которого пиявки пытались прогрызть защитный костюм, а какие-то твари — утащить в море. Батианец не верил в рассказы о хуперах, пока сам не убедился, насколько трудно их было убить, пока не увидел, что произошло с самым опытным и профессиональным наемником, пока не стал свидетелем смерти Дайма… После этого стало еще хуже. Стоило расслабиться буквально на мгновение, и тварь, словно появившаяся из древних комиксов, откусила ему два пальца. Потом этот прилл… вопли Торса…

Шиб бежал вслепую. Просто хотел оказаться там, где не было только что увиденного чудовища. Паруса, приллы и моллюски-лягушки были гнусными, еще хуже — пиявки. У него все сжималось внутри от стыда за свои действия, но иначе он поступить не мог. Даже боль от укуса пиявки в лицо не вызвала у него подобного страха. Но этот монстр…

Когда он вышел из-за деревьев за спиной чернокожей женщины, Шиб усомнился в собственном здравомыслии. Много было чудовищ на разных планетах, некоторых из них ему довелось видеть собственными глазами, но по сравнению с этим… они выглядели вполне безобидными. Батианец мгновенно почувствовал ее злобную натуру, она несла только боль и ужас. Тем не менее тварь когда-то была человеком. С каким нетерпением он ждал приказа открыть огонь, как надеялся, что Сван выстрелит первой, как сильно ему хотелось увидеть монстра поверженным.

«Джей, любимый».

Эти слова стали последней каплей, и Шиб не выдержал. Ну уж нет, я должен убить страшилище! Только эта гадина вовсе не думала умирать. Заряды пробивали дыры в его отвратительном теле, а чудовище только рычало и свирепело.

Да, он трусливо сбежал. Но, по крайней мере, этой твари больше не было рядом.

Шиб бежал и постепенно обретал способность контролировать страх. Он остановился на мгновение, прислушался и услышал выстрел далеко позади. Может быть, если он вернется по кругу и атакует с тыла этих непонятно откуда появившихся хуперов… Нет. Сван это не убедит. Она знала, что он сбежал, и неминуемо убьет его за это. В подобных ситуациях бесполезно было обращаться к ее состраданию, да и откуда у нее это чувство? Шиб остановился, с трудом переводя дыхание. Он должен был найти способ покинуть это проклятый остров, эту планету.

Может быть, если он обратится напрямую к Блюстителю, тот заинтересуется его показаниями и проявит снисхождение…

Движение справа. Наемник одним движением упал на землю, развернулся и выстрелил. Заряд пролетел между деревьями, и невидимый взрыв прогремел где-то далеко. Он отполз, с ужасом поняв, что лежит под грушевидным деревом, потом вскочил на ноги и побежал дальше.

Снова какие-то звуки. Он был уверен, что слышал шаги — шаги человека. Сван отправилась на поиски, чтобы подвергнуть его обычному среди батианцев наказанию за дезертирство? Может быть, его ищет кто-нибудь другой, с кем можно было договориться? Может быть, ему еще удастся выбраться отсюда?

— Шиб, не так ли? — спросил его кто-то справа. Наемник остановился, упал на одно колено и поднял свое оружие. Если сейчас кто-нибудь появится, он ни за что не промажет. Но никого не было.

— Да будет тебе известно, Шиб, — донесся тот же голос. — Госс было триста двадцать два года, и она знала, как сделать мужчину счастливым.

— Полагаю, это его не интересует, — услышал он другой голос за спиной.

Батианец вскочил на ноги, развернулся, выстрелил и побежал, пригнувшись, ожидая услышать ответный огонь. Сделав еще один выстрел на звук первого голоса, он резко изменил направление, увидел два идеально подходящих для укрытия валуна и нырнул между ними.

— Какой-то он нервный, верно, Борис? — прозвучал отвратительный второй голос, причем гораздо ближе.

— Спрзт фбб, — сказал кто-то еще.

Шиб затравленно огляделся, чувствуя, как страх снова овладевает телом. Не нужно было здесь останавливаться! Нужно было бежать дальше! Хуперы… Кругом одни хуперы!

— Эй, с тобой все в порядке? — спросил, наклонившись над камнем, Роуч.

Наемник выстрелил, но моряк успел убрать голову.

— Я здесь.

Он повернул голову и увидел хупера с отвисшими, как у моржа, усами. Оружия у него не было, но он почему-то держал в руках сгоревший зонд, который Шиб — он отчетливо это помнил — бросил в море. Потом наемник узнал этого хупера, так же как и того, чье лицо видел над камнем. Один из них упал в море, второго они привязали к мачте на горящем судне. Они остались в живых! Батианец попытался навести оружие, но в этот момент хупер бросил ему зонд.

— Лови.

— Спрзззт, — прошипел ПР-13, мгновенно набирая скорость. Он ударил Шиба в живот, наемник машинально нажал на курок, и у его ног появилась воронка.

Батианец попытался навести оружие на хуперов снова, но дыхание было безнадежно сбито. Потом рядом оказался второй хупер, Шиб успел заметить хитрую ухмылку на его лице, и в следующий момент твердый, как кусок камня, кулак нанес ему страшный по силе удар.

Рон подбежал к Скиннеру как раз в тот момент, когда Кич скрылся в зарослях. В чудовище попали несколько раз: он увидел многочисленные ожоги, огромные дыры от попаданий зарядов наемника, начинавшие гноиться участки кожи. От него воняло, как из канализации скотобойни. Правая нога пожелтела и, судя по виду, вот-вот должна была развалиться, очевидно под действием спрайна. Тяжело раненное и умирающее чудовище смогло приподняться и посмотреть в сторону подбегавшего Рона. Старый капитан закричал и взмахнул мачете. Огромная, похожая на паука кисть отделилась от руки, упала на землю, пробежала по ней пару метров и перевернулась извивающимися пальцами вверх. Обрубок руки Скиннера ударил Рона в грудь, как гидравлическим прессом прижал его к земле. Мачете закрутилось в воздухе и воткнулось в землю метрах в двух от них.

Джанер выстрелил, содрав со спины Скиннера огромный лоскут дымящейся кожи. Громко зашипев, монстр поднял Рона здоровой рукой и, как в бутерброд, впился в его тело зубами. Капитан закричал. Джанер стал стрелять по ногам Скиннера, потом вынужден был прекратить огонь, потом что ему помешал подбежавший к мачете Амбел. Скиннер резко развернулся, выплюнув Рона, как непонравившуюся по вкусу закуску, и замер. Госк Балем и его старый хозяин Хуп.

Амбел шел на него, сжав мачете в обеих руках и держа его чуть под наклоном. Возможно, остатки инстинкта самосохранения заставили чудовище отступить. Скиннер развернулся и побежал длинными неуклюжими прыжками. Амбел подбежал к Рону за мгновение до Джанера.

У капитана на боку зияла огромная рана. Он схватил склонившегося над ним Амбела за руку. Услышав какой-то шум за спиной, Джанер резко обернулся и увидел поддерживающих друг друга Эрлин и Энн.

— Сними с меня это, — Эрлин протянула к нему скованные руки. — Я смогу ему помочь.

Джанер взглянул на наручники, потом проверил заряд карабина и покачал головой, прежде чем повернуться к капитанам.

— Он должен умереть, — настаивал Рон. — Должен умереть, чтобы никогда больше не воскреснуть.

— Скиннер умрет, — пообещал Амбел.

Он бросил взгляд на Эрлин, высвободился из хватки Рона и встал. Подойдя к женщине, он сжал пальцами трос наручников и порвал его с глухим треском. Таким же способом капитан освободил Энн. Эрлин в два прыжка подскочила к Рону и осмотрела его разорванный бок.

— Ничего страшного, — пробормотал Рон и поднял взгляд на Амбела. — Чего ты ждешь?

Тот повернулся к Энн.

— Постарайся всех надежно спрятать. Скоро должны подойти Борис и Роуч. Когда они вернутся, найдите Пека и Форлама. Оставайтесь с ними, где бы они ни находились. — Он повернулся к Джанеру и показал на его лазерный карабин. — Ты пойдешь со мной.

Джанер молча кивнул и последовал за капитаном в заросли.

Выбежав на широкую поляну, Сван остановилась и, положив оружие на землю, быстро сняла с себя тлеющий защитный костюм. Часть одежды под ним была опалена и превратилась в пепел, стоило к ней прикоснуться. Ожог тем не менее оказался не столь серьезным, как она ожидала. Батианка достала из висевшей на ремне аптечки аэрозоль и нанесла на обожженное место слой синтетической кожи, чтобы ослабить боль. «Что дальше? — подумала она. — Что я могу сделать в такой ситуации?»

Наемница сделала глоток воды из фляги. Спутниковый прибор определения места нахождения выдал информацию об одном из островов Сегре, указав точку в его центре. Кроме этого, он не мог снабдить ее полезной информацией, и Сван имела лишь отдаленное представление о том, где находится и куда следует идти дальше. Она потеряла Фриск практически мгновенно и сейчас проклинала себя за то, что позволила женщине сбежать с лазером, у которого был отключен источник питания. Ребекка была единственным шансом покинуть планету, однако сейчас ее недавняя хозяйка пыталась без оружия спастись бегством от преследовавшего ее полупомешанного контролера, вооруженного антифотонным оружием. Сван не слишком высоко оценивала шансы Фриск на успех. Итак, что следует предпринять? Она понятия не имела, в какую сторону побежала Ребекка, не имела представления, куда подевался Шиб. Впрочем, ее не слишком интересовал бывший товарищ — так или иначе, его ждала неминуемая смерть.

Сван решила, что должна продолжить движение и что самым верным будет направление вниз по склону в сторону берега. В первую очередь следовало найти способ убраться с этого острова, потом — с это проклятой планеты с ее странными людьми и еще более странными животными. Она двигалась быстро, но внимательно прислушивалась к раздававшимся вокруг звукам, так как была полна решимости выжить. Через час она услышала крики и почти мгновенно узнала голос Шиба. Она не стала бы менять направление, чтобы помочь ему, но отчаянные вопли доносились из густых зарослей, в которые она направлялась.

Батианка углубилась в лес, где стволы деревьев были очень толстыми, а листья, испещренные оранжевыми пятнами плесени, лежали огромными кучами. Она заметила следы какого-то крупного животного, потом увидела изжеванные толстые стебли растений. Животные мало беспокоили ее, в отличие от причины криков. Наконец Сван увидела впереди висевшее на грушевидном дереве человеческое тело и мгновенно поняла, кому оно принадлежало.

Когда она подошла, Шиб уже не кричал, только стонал, задыхаясь, и иногда начинал плакать. Кто-то раздел его догола и подвесил за ноги к ветке грушевидного дерева. Кровь ручьями стекала по его телу и капала на уже насытившихся, лежащих на земле пиявок. Четыре пиявки все еще жадно пожирали его плоть. Ступни были изъедены полностью, но, начиная с лодыжек, количество кровавых круглых ран постепенно уменьшалось. Ее соплеменник потерял так много крови и плоти, но оставался в сознании. Те, кто подвесил его вниз головой, наверняка знали, что в таком положении человек долго не теряет сознания, и понимали, что крепкий и сильный Шиб умрет, только лишившись половины крови и плоти. Он посмотрел на нее единственным оставшимся глазом и прошептал:

— Сван…

В этом единственном слове было столько муки и мольбы, что она машинально прицелилась ему в голову и только через несколько секунд опустила оружие. Еще одна пиявка ползла по ноге, Шиб захрипел. Сван по опыту знала, что через мгновение он начнет кричать. Если вмешаться и заставить его замолчать, о ее присутствии будут предупреждены те, кто подверг Шиба ужасной мучительной смерти, поэтому наемница, не сказав ни слова, пошла дальше.

Скоро пронзительные вопли Шиба разнеслись по лесу. Сван остановилась лишь на мгновение, потом решительно продолжила путь. Следующий крик заставил ее перейти на быстрый шаг, потом на бег. Она бежала и старалась убедить себя в том, что убегает не от него или того, что с ним происходит, а потому, что пытается спасти свою жизнь.

Вдруг батианка заметила впереди троих мужчин. Они повернулись, услышав ее шаги, и один из них поднял оружие Шиба.

Одним плавным движением Сван упала на колени и прицелилась, крича:

— Бросай оружие! Немедленно!

Один из хуперов по имени Роуч выполнил ее приказ, а Сван, не веря собственным глазам, смотрела на него, пытаясь понять, как он мог здесь оказаться. Она медленно встала и подошла, стараясь держать всех троих на прицеле. Батианка узнала еще одного хупера с обвисшими усами — он тоже был моряком на подожженном Фриск судне. Третий — незнакомец, явно не совсем здоровый — стоял, опираясь на палку.

— Ты. — Она направила на него ствол. — Кто ты такой?

— Пошла ты, — услышала она в ответ.

Сван уже подумала, не стоит ли ей пристрелить его, но отчаянное желание покинуть этот остров заставило ее искать помощи. Она подошла ближе, и вдруг земля перед ней взорвалась с лиловой вспышкой. Упав на спину, Сван почувствовала, что сознание оставляет ее, и отчаянно попыталась его сохранить. На нее градом сыпался горящий мусор, но она попыталась перевернуться и встать. Удар ладонью бросил наемницу на землю, кто-то легко, как из рук ребенка, вырвал у нее оружие. Через мгновение батианку рывком подняли на ноги, и она увидела перед собой коренастую фигуру Драма.

— Где она? — спросил Драм и бросил ее на землю. Пытаясь если не встать, то хотя бы сесть, Сван наткнулась еще на кого-то. Услышав шипение, она повернулась и в ужасе отпрянула от сидевшего на земле человека.

— Как нашчет пошелуя, девушка? — Форлам показал ей свою пасть пиявки.

Фриск была совсем близко, но ему никак не удавалось ее догнать. Кич попытался выстрелить из антифотонного оружия, но оно почему-то переключилось на режим резки и выплюнуло луч не больше трех метров длиной. Стоило ей скрыться за кочкой гнилофаллосов, как второй выстрел на полной мощности выжег просеку в густых зарослях. С неба с кудахтаньем падали горящие птицы лунг.

— Фриск! — закричал Кич, пытаясь догнать быстро удалявшуюся фигуру.

Бросив взгляд на дисплей, он увидел, что оружие почти разрядилось, но даже этому показателю контролер не стал доверять. Тем не менее воздержаться от стрельбы, по крайней мере на время, не помешало, и Кич побежал еще быстрее. Он чувствовал себя прекрасно. Как приятно было бежать и ощущать постоянно нарастающий гнев, С удивлением он понял, что не испытывал подобного уже… семьсот лет.

Впереди Кич увидел полого опускавшийся склон и понял, что уже миновал высшую точку острова и что дальше, ниже по склону, заросли будут становиться все гуще. Он не мог допустить, чтобы она в них скрылась и опять улизнула от него. Перспектива гоняться за этой сукой по всему сектору еще в течение двухсот лет вызывала у него ужас. Он должен был завершить свою миссию сейчас! Сегодня.

Увидев ее впереди, контролер, не сдержавшись, выстрелил. Оружие выдало прерывистый импульс — верный признак того, что заряд на исходе. Сейчас он не мог останавливаться для того, чтобы заменить аккумуляторы, — Ребекка наверняка скроется.

Фриск оглянулась. Очевидно, она тоже поняла, что означал этот слабый луч, выпущенный из АФО, и крикнула:

— Кич, я думала, ты способен на большее!

Он снова выстрелил, мысленно проклиная себя. На этот раз появился только свет, никакого огня, никакого ущерба.

Вдруг Фриск с искаженным ненавистью лицом побежала ему навстречу. Он держал ее на прицеле, не спуская пальца с курка. От редких вспышек задымилась одежда, но на большее оружие было уже не способно. Кич бросил его и выхватил импульсный пистолет. Первый выстрел угодил в плечо, вырвав из руки кусок мяса. Второй выстрел попал в живот — женщина согнулась, но не снизила скорость. Третьего выстрела не последовало, потому что она налетела на Кича с силой обрушившейся стены.

Он не удержался на ногах, упал на спину, и Фриск оказалась сверху. Импульсный пистолет вылетел из его руки. Ребекка ударила его кулаком — один раз, другой, третий… Скула сломалась, под кожей отсоединились контакты стимулятора. Потом она слезла с него и рывком подняла на ноги. Эта дрянь была сильной, как Старый капитан. Кич почувствовал, что взлетает в воздух, потом едва не лишился чувств, налетев спиной на ствол дерева. На него посыпались пиявки.

— Это тело, — прохрипела Фриск, — принадлежит старому хуперу. — Она зажала рукой рану на плече и громко застонала.

Кич смотрел на медленно подходившую к нему женщину и отчаянно пытался восстановить дыхание, одновременно отбиваясь от пиявок. Чтобы победить ее, ему понадобится нечто большее, чем сила обычного человека.

— Мне следовало самой расправиться с тобой, причем очень давно, — насмешливо продолжала она. — Не стоило доверять такую работу наемным убийцам. Думаю, сначала я оторву тебе руки.

Дыхание выровнялось. Он знал о том, что Ребекка Фриск любит поговорить, подробно описать жертве, как она будет лишать ее жизни. Предвкушение было для нее частью наслаждения. Она наклонилась над ним, потом схватила за комбинезон и подняла на ноги. Кич быстрым движением схватил ее за горло и изо всех сил сжал пальцы. Она только засмеялась ему в лицо.

— Я знаю, что этого недостаточно, — сказал Кич. — Ты можешь убить меня сейчас, но машина внутри меня будет продолжать работать даже после моей смерти. Давай, попытайся оторвать мне руки!

Фриск начала понимать, что происходит, когда он включил кибердвигатели в суставах пальцев и отключил мысленное управление ими. Его пальцы неумолимо сжались на ее крепкой хуперской шее.

Передвигавшийся неровными прыжками Скиннер тем не менее без особого труда сохранял дистанцию между собой и преследователями. Они догоняли его только в том случае, если он падал или был вынужден пробираться сквозь особенно густые заросли, а на открытой местности разрыв быстро восстанавливался. Амбел упрямо бежал, не сбавляя шага, а для Джанера погоня уже становилась слишком утомительной. Он почувствовал, что скоро будет вынужден прекратить преследование, однако Скиннер вдруг начал часто спотыкаться и в его беге стали ясно видны признаки усталости.

— Вот и попался! — прорычал Амбел.

Скиннер вдруг упал на открытом, усеянном небольшими камнями месте и замер, мгновенно став похожим на выброшенное приливом мертвое тело. Они быстро подбежали к нему, и Амбел с мрачным видом вышел вперед, держа в одной руке мачете. Джанер отступил в сторону и стал с нездоровым интересом наблюдать, как орудует мачете Старый капитан.

Дзынь. От туловища отвалилась отравленная спрайном нога. Вторым ударом он отрубил оставшуюся кисть. Джанер не спускал глаз с головы, с налитых ненавистью черных глаз, с широко открытой пасти. На ней не было желтизны, свидетельствовавшей об отравлении спрайном, и вдруг голова одним движением отделилась от тела.

— Амбел! — закричал он и открыл огонь.

Капитан повернулся и метнул мачете. Лезвие со звоном ударилось о камни и высекло сноп искр. Джанер заставил камни дымиться, наведя на них карабин и непрерывно нажимая на курок. Петляя между камней, как поросенок, которому удалось сбежать от мясника, голова скрылась из виду. Они подбежали к тому месту, в котором она исчезла, и уставились на глубокую черную дыру. Джанер наклонился, сунул в дыру ствол карабина и нажал на курок. Ничего. Абсолютно ничего. Он выпрямился и посмотрел на дисплей. Заряд закончился.

— Проклятье, — пробормотал Амбел.

Они долго смотрели на дыру, и Джанеру даже показалось, что в ней блеснули глаза.

— Мы можем закопать ее здесь, — предложил он.

— Она выберется на поверхность. — Амбел покачал головой.

Он наклонился и отбросил огромный камень от края норы, потом наклонился за следующим, работая с силой и размеренностью машины. В действиях капитана ощущалось какое-то странное упорство.

— Почему спрайн не убил голову? — спросил Джанер.

— Она не до конца присоединилась, я ранил только тело, — объяснил Амбел, продолжая размеренно отбрасывать от норы камни.

Джанер некоторое время наблюдал за ним, потом сбросил рюкзак и достал из него шестигранный футляр. Он не мог избавиться от чувства неизбежности этого момента.

— Я знаю способ убить ее. Мне нужен только один кристалл спрайна.

— Наконец, — прошептал ему на ухо разум Улья.

Эбулан подключил жесткое управление, и пилот тут же потянулся к ручкам и кнопкам, чтобы запустить антигравитационный двигатель и прогреть ускорители. Через другого «болвана» прадор перевел в рабочий режим пульт управления оружием и проверил его наличие. В задней башне находились в полной готовности сто сорок четыре ракеты с антипланетарными зарядами, а также кассетными минами и двухмерной взрывчаткой. В его распоряжении имелись четыре защитных лазера и два пучковых орудия, сила которых измерялась в гигаджоулях. Даже старые пушки были в полном порядке, с магазинами, заполненными керамокарбидными ракетами, способными развивать скорость, составляющую половину скорости света.

Все «болваны», в полном соответствии с загруженными в модули рабов программами, следили за кораблем и были готовы в любую секунду заменить пилота или сидевшего у пульта управления оружием товарища, а также наложить пластырь или применить средства тушения пожара в случае попадания в корабль.

Прадорский эсминец оторвался от дна впадины, сбрасывая с брони ил и осколки раковин. Он поднимался мимо хиродонтов, замерших на глубине, чтобы получить хоть короткую передышку в полной боли и мук жизни, пока не коснулся верхней поверхностью островка водорослей.

Корабль взлетел, увлекая за собой тонны водорослей, из которых сыпались в море пиявки и приллы. Некоторое время корпус по текстуре и цвету не отличался от массы водорослей, потом огненная линия пробежала от матриц датчиков до задних ускорителей. Водоросли вспыхнули и упали в море. Облака перегретого пара окутали корабль, быстро превратились в капли и пролились дождем.

Эсминец задрал нос, из трех равномерно расположенных ускорителей ступенями вырвалось голубое пламя, которое на мгновение пригладило волны, и устремился вверх.

Сидевший у пульта управления оружием «болван» коснулся нескольких кнопок и ввел программу поиска и запуска. Задняя башня открылась, и появились три огненные линии. Эбулан проводил их взглядом, потом сконцентрировал внимание на приборах, которые находились перед его глазами, вернее, перед глазами сидевшего у пульта управления «болвана». Не имело значения, попадут выпущенные ракеты в цель или нет, это был всего лишь отвлекающий маневр.

Блюститель в течение микросекунды определил траектории ракет и послал сообщение в Купол.

— Принято, — несколько резким тоном ответил подразум. Блюститель прощупал его и определил, что подразум засек ракеты в момент их запуска и отслеживал их полет в течение целой секунды. Решив не обращать внимания на сарказм, он сконцентрировал внимание, не занятое на расшифровке прадорского кода, на решении других проблем.

— Двенадцатый, забирай ПР от острова и атакуй прадорский корабль, — приказал он.

— Да, дадим ему по заднице! — возбужденно закричал один из ПР.

— Ты сказал «атакуй», а не «уничтожь», — заметил Второй. — Надеюсь, ты понимаешь, что нам сильно повезет, если мы сможем заставить его хотя бы снизить скорость?

— Если ты это понимаешь, понимает и Блюститель, — терпеливо ответил Двенадцатый.

Блюститель посмотрел, как, перестроившись клином и набирая скорость, зонды удаляются от острова. Он приготовился загрузить их в себя, если в момент физического уничтожения у них будет время на передачу. Их «глазами» он увидел, как появился прадорский эсминец, и, войдя в систему чуть глубже, с удовольствием узнал, что все полицейские зонды готовы к бою, а ПР-12 готов сделать все, что в его силах, прекрасно понимая, что может превратиться в пятно металлической пыли на поверхности океана.

— Поступим следующим образом, — говорил Двенадцатый, посылая зондам выбранный им боевой порядок. — Первый, Второй и Седьмой выдвинутся вперед так, чтобы представлять собой вершины треугольника. Четыре зонда построятся квадратом. Обе фигуры должны вращаться.

— С какой целью? — спросил Второй.

— Так мы будем представлять собой рассеянную и менее уязвимую цель, — объяснил ПР-12. — Кроме того, у нас появится шанс поразить корабль, минуя защитные экраны, и перехватить огонь из лазеров и пушек.

— В твоей заднице, — раздался чей-то голос.

— Кто это?.. — произнес Двенадцатый, но не успел закончить фразу, потому что они уже подлетели к прадорскому эсминцу.

Выпущенные зондами ракеты жалили золотистую броню, многие ракеты взорвались, наткнувшись на защитные экраны и окружив, таким образом, на полсекунды вражеский корабль огненными дисками. Некоторым ракетам удалось прорваться, от их взрывов на корпусе эсминца появлялись светящиеся, но быстро тускнеющие пятна.

— Разворачиваемся, — отдал приказ Двенадцатый. — Заходим с фланга.

— И чего ты хочешь этим добиться?

— Прадорский зонд приближается с востока! — завопил Седьмой.

— Раньше — прадорский зонд, а теперь — я.

— Снайпер, это ты? — спросил Двенадцатый.

— Ты плохо меня расслышал?

Старый боевой зонд представлял собой несколько нелепую комбинацию, состоящую из помятого прадорского зонда, к которому толстым пучком оптических кабелей, выходящих из пробоины в броне, был подключен безголовый металлический рак.

— Рассеянную и менее уязвимую цель — как же! — продолжал Снайпер. — Этот прадор просто играет с вами. Он знает, что, пока сохраняется впечатление, что вы можете нанести ему ущерб, против него не выставят более серьезного противника. В противном случае вы уже превратились бы в металлолом.

— Что ты предлагаешь? — спросил Двенадцатый.

— Я не предлагаю, а утверждаю, что рассеянная атака не сможет повредить эту броню. Вам следует атаковать беспорядочно, но сконцентрировать огонь в одной точке. Стреляйте в самые уязвимые места, например в матрицу датчиков или ускоритель. Приступайте!

Двенадцатый решил не спорить с опытным Снайпером, и стройный боевой порядок развалился при приближении к вражеском эсминцу. Зонды разлетелись во все стороны, спасаясь от лазерных лучей, которые словно нехотя пытались их сбить.

— С Седьмого по Десятый, — отдал приказ Снайпер. — Палите из всего, что есть, по левому ускорителю. Первый и Второй, когда они начнут стрелять, попытайтесь вывести из строя левый лазер огнем из пушек. Двенадцатый, у тебя есть только геологический лазер, какого черта ты здесь делаешь?

— Отвлекаю их внимание? — высказал предположение ПР-12.

— Ну, если тебе это нравится…

— Куда ты направился? — спросил Двенадцатый, заметив, что Снайпер превратился в едва заметную точку на небе.

— Обо мне не беспокойся. Вернусь, не успеешь и заметить. Вернее, наш приятель в этом корабле не успеет заметить.

Зонды рассыпались над эсминцем, а их ракеты были похожи на тучу мошек. Движение подразумов казалось хаотичным, пока вдруг вся эта туча не сместилась к задней части эсминца. Прогремел взрыв, и корпус ускорителя раскалился добела. Эсминец наклонился, словно получил удар по корме гигантской ладонью, но быстро выровнялся. Прошло несколько секунд, сверкнула лиловая вспышка, и надстройка на носу прадорского корабля вдруг почернела и раскололась. Оттуда вырвался яркий зеленый луч, заплясал на небе, потом превратился в линию пыли.

— Прощай, Седьмой… — сказал Второй.

— Пучковое оружие, — заметил Девятый и вдруг закричал: — Электромагнитные снаряды!

Пролетавший над вражеским кораблем Двенадцатый наткнулся на сплошную стену огня. Его слабый геологический лазер, разумеется, не смог пробить прадорскую броню. ПР-12 закрыл створки и вдруг закувыркался в воздухе, когда электромагнитный заряд нарушил синхронизацию антигравитационного двигателя. Он сумел выровняться в самый последний момент и заметил, что защитная пена внутри корпуса расплавилась, а на корпусе микрореактора появились трещины.

— Блюститель, забери меня, — сказал он и, набирая скорость, полетел прямо на ближайшую орудийную башню. Сверкнул луч, выпущенный из пучкового оружия, и до корабля долетело только облачко испарившегося металла.

— Что дальше, Снайпер? — спросил Второй, увидев, как Девятый, попав в пересечение лучей трех лазеров, попытался спастись, но развалился на оплавленные части в воздухе.

— Продолжайте наносить удары, — приказал Снайпер гулким от расстояния голосом.

Оставшиеся в живых подразумы развернулись и, с грохотом преодолев звуковой барьер, пошли в атаку.

— Где ты? — спросил Второй, опорожняя магазины пушки, прежде чем выпустить последнюю ракету.

Ответа от боевого зонда не последовало.

Блюститель следил за битвой фрагментом своего интеллекта, но большая часть его внимания была сосредоточена на зависшем на геостационарной орбите над островом ПР-11. При помощи датчиков подразума он видел, как Снайпер вывел оболочку прадорского зонда из атмосферы, и, зная эффективность его баллистических программ, мгновенно понял, что задумал старый боевой зонд. С базы Правительства он увидел, как были отражены защитным экраном две из трех выпущенных эсминцем ракет — они взорвались, образовав огненные диски, — обычная двухмерная взрывчатка, явный отвлекающий маневр. Третья ракета отскочила от щита, взлетела высоко в небо и понеслась вниз. Самонаводящаяся интеллектуальная ракета, заранее выпущенная для патрулирования, решила пойти на перехват. Ракеты столкнулись высоко над базой. Волна от взрыва докатилась до мгновенно раскалившихся от нагрузки экранов, «Кассетная», — хладнокровно отметил для себя Блюститель.

Почти все свободные ресурсы Блюститель сосредоточил на открытии кода. Он почти добился успеха, но последовательность сложилась, просуществовав менее половины секунды. Благодаря ПР-11 он получал обратный сигнал от «болвана», называемого пилотом, и знал, что стоит на верном пути.

Вторичные автоматические системы принимали передаваемые подразумы, один за другим уничтожаемые прадорским кораблем. Блюститель, отправляя информацию в хранилище, решил, что займется ими в другое время.

Прадорский код постепенно начал раскрываться.

Остров уже находился в пределах видимости и досягаемости, но выпускать ракеты с антипланетарными зарядами было слишком рано — их неминуемо бы сбили на подлете к цели. А вот лучи пучкового оружия перехватить было невозможно! Эбулан приказал «болвану» открыть огонь и через блок просмотра стал с наслаждением наблюдать, как вспыхивают целые участки леса, как плавятся даже камни под воздействием испепеляющего луча. Мысленно он передал пилоту приказ пройти на малой высоте над судами Старых капитанов — чтобы удобнее было использовать антипланетарные заряды. Когда реакции не последовало, он проверил канал связи и получил нулевой результат. Вероятно, пилот был уничтожен. Скорее всего, произошло попадание в корабль, которое для него, Эбулана, осталось незамеченным. Он осмотрел глазами другого «болвана» командную рубку, но не заметил никаких повреждений. Пилот просто оставил пульт управления и вышел из рубки. И тут прадор испытал настоящий ужас — пилотом управляли! Он отдал приказ другому «болвану» взять оружие и следовать за пилотом, но опоздал. Пилот закрыл аварийную дверь между командной рубкой и коридором, потом достал оружие, перевел его на максимальную мощность и одним выстрелом приварил дверь к раме.

Эбулан сконцентрировал внимание на сидевшем за пультом управления оружием «болване» и двух других, которые по-прежнему ему подчинялись. Он велел им бегом следовать в коридор. Находившимся в командной рубке «болванам» было приказано открыть огонь по двери. Но оболочка женщины, которой он приказал достать оружие первой, вдруг развернулась, расстреляла двоих своих товарищей, потом вставила ствол себе в рот.

Прадор запустил аварийную переустановку кода управления, но на пилота уже не мог повлиять. Пока шла переустановка кода, пилот схватил одного из появившихся в коридоре «болванов», несколько раз ударил головой в стену, а потом вместе с мясом и костями вырвал позвоночную часть модуля раба, окончательно лишив «болвана» жизни. Не получив никаких инструкций от хозяина, два других «болвана» замерли и равнодушно наблюдали за происходившим.

Корабль вдруг вздрогнул от множества взрывов и накренился. Эбулану, наконец, удалось заставить одного из «болванов» достать оружие и выстрелить пилоту в грудь. Он проверил показания приборов и убедился в том, что подразумам в конце концов удалось вывести из строя ускоритель.

Резкая боль. Отключение. Прадор потерял контакт с пристрелившим пилота «болваном». Он послал еще одного «болвана» к пульту управления оружием, а пока переключил управление на себя. Теперь Эбулан видел, что происходило снаружи, мог следить за выпущенными противником ракетам, одновременно наблюдая за событиями внутри корабля глазами оставшегося «болвана». Он принялся перемещать защитные экраны, включать лазеры и резать небо лучами частиц из пучкового оружия. Пилот не погиб — один выстрел в грудь был полной ерундой для старого хупера. Управляемый Эбуланом «болван» попытался достать оружие, но его рука, вместе с оружием, вдруг упала на палубу.

Еще одна атака подразумов, и прадор выпустил пять ракет по случайным траекториям, чтобы отвлечь внимание полицейских зондов.

Что? Последний «болван» тоже погиб, рассыпался на части. Пилот с резаком для панциря шел к нему. Что? Бронированные двери открывались и закрывались. Почему? Все коды были нарушены, исчезло наружное зрение. Позади Эбулана резак с визгом впился в бронированную дверь. Он развернулся и с ужасом уставился на нее.

Снайпер смотрел на планету глазами прадорского зонда и видел все только в разных оттенках серого цвета. «Да, — подумал он, — неудивительно, что они настроены так враждебно, если все видят только в таких тонах». Переключившись на свой единственный глаз на стебельке, он получил тот же вид, но панорамный и в цвете, а потом посмотрел на звезды. Снайпер подумал, что, возможно, видит их в последний раз, потом отругал себя за то, что стал слишком сентиментальным.

Переключив антигравитационный двигатель наскоро сколоченного зонда на реверс, боевой зонд устремился к планете.

— Эй, Блюститель, как обстановка?

— Снайпер, противник недооценивал тебя и тем самым совершил роковую ошибку. Как думаешь, сумеешь попасть в цель?

— Сумею, но, возможно, по частям.

— Тогда тебе будет приятно узнать, что мне удалось расколоть прадорский код управления и командир этого корабля сейчас переживает не самые приятные минуты в своей жизни.

— Так… Если ты расколол код, значит, у тебя освободились ресурсы, чтобы принять меня.

— Ты готов переподчиниться?

— Не совсем, — сказал Снайпер. — Но это лучше настоящей смерти. — И через мгновение он почувствовал, как установился прочный канал подпространственной связи с Блюстителем. — Знаешь, один парень как-то назвал меня безобразным и снаружи и внутри.

— И как ты на это отреагировал? — спросил Блюститель,

— Отрубил ему голову, — ответил Снайпер и стал напевать. В эфире раздался скрипучий голос боевого зонда.

— Жил-был когда-то гадкий утенок с потрепанными темными перьями.

Бронированная оболочка вошла в стратосферу со скоростью больше пятнадцати тысяч километров в час. Снайпер направил все резервы мощности, не использованные работающим в режиме реверса антигравитационным двигателем, на защитный экран прадора, и ему удалось, сдвинув фокус, превратить его в вытянутый вперед конус, что позволило повысить скорость еще на две тысячи километров, несмотря на возросшее сопротивление воздуха. К тому же он подавал в термоядерные ускорители чистую воду.

— Все другие птицы постоянно галдели…

Прадорский корабль, находившийся в точно предсказанном месте, не открыл огонь, не включил защитные экраны. В последнюю секунду перед тем, как передать себя, Снайпер пропел:

— Проваливай из города, Обманщик!

После взрыва лавина плазмы прокатилась по центральному коридору. Лежавших там мертвых «болванов» взрыв превратил в коптящие факелы. Огонь, накатившись на ослабленную дверь, сложил ее, как бумажную. Пульты управления и «болванов» размазало взрывной волной по стене корпуса, а обратная волна по очереди вывела из строя все генераторы. Отключились главные антигравитационные двигатели, включились резервные, но были мгновенно выведены из строя бросками мощности. Потом вышли из строя ускорители, и корабль Эбулана начал падать, как кирпич. Подключенный непосредственно к системе управления Эбулан захрипел от боли, когда от мощнейшего обратного сигнала выгорели два расположенных на его панцире модуля управления. Он отлетел к стене, и в следующее мгновение отключился его личный антигравитационный двигатель. Прадор едва успел включить нижние защитные экраны, чтобы смягчить удар. Но излучатели экранов сгорели, прежде чем корабль коснулся волн. Подняв тучу брызг, эсминец рухнул в море и через несколько секунд почти плавно закачался на волнах. А потом в корабль хлынула вода, и он стал тонуть. «Я жив, — думал Эбулан. — Такое я смогу пережить». Именно в этот момент не выдержала дверь, и в помещение, размахивая резаком, влетел пилот, которому не терпелось выполнить последние инструкции, переданные ему Блюстителем.

Эбулан продолжал хрипеть и кричать, пока вода, поступавшая через сделанную Снайпером пробоину, не затопила корабль. Но даже это не остановило древнего «болвана». Пилот продолжал кромсать своего хозяина, пока в мутной воде не разрядился аккумулятор резака.

Когда началась передача разума Снайпера, Блюститель едва не переволновался от предвкушения предстоящего переподчинения. Многое предстояло загрузить из древнего боевого зонда: воспоминания и гигантский опыт; запись событий, которые Снайпер видел собственными глазами; древние битвы и происшествия, случившиеся на планетах, сейчас погребенных под многометровыми слоями радиоактивного пепла. Потом Блюстителю предстояло выполнить приятную и давно назревшую работу по перепрограммированию этой невыносимой по характеру личности в нечто более терпимое — он даже включил необходимые программы. Однако его возбуждение превратилось в уныние, когда прошло уже несколько минут, а разум зонда продолжал прибывать… и прибывать…

20

Гигантская пиявка всплыла и перевернулась, молли-карп прогрыз в ней дыру и вырвался, наконец, на свободу. Он мгновенно нырнул и, быстро перебирая щупальцами, устремился к своему атоллу. Огромная рана, которую получила пиявка, не была бы смертельной, если бы желчный пузырь не продолжал закачивать в рану все больше желчи, содержание спрайна в которой уже повысилось до опасных пределов. Итак, пиявка умерла от собственного яда и медленно опустилась на дно. Некоторое время никто не пытался ее сожрать — всех морских хищников отпугивал медленно растворявшийся в морской воде спрайн. Первыми, когда концентрация спрайна перестала быть опасной, приблизились бокси. Налетая огромными стаями, они хватали то, что могли и пока могли. Затем с ближайшего островка пришла небольшая стайка моллюсков-лягушек, которым не терпелось полакомиться мясом пиявки и, конечно, бокси. Потом к ним присоединились моллюски-молоты, которые принялись энергично разбивать панцири сородичей, подняв страшный шум, который не мог не привлечь внимания турбулов и, наконец, глистеров… К сожалению, все это происходило на самом краю океанской впадины. Глаза размером с мелкую тарелку наблюдали за падавшим сверху мусором, а крошечные мозги пытались понять, что происходит среди морских обитателей наверху, а потом решили подняться и посмотреть. По мере того как органическое облако растекалось по дну, сифоны, ноздри, усики и другие трудно поддающиеся описанию органы вздрагивали и раскачивались, а кошмарные пасти широко открывались в предвкушении пира.

Джанер сел и стряхнул угли и пепел с волос. Черно-красный дождь сыпался на них, начинавшиеся ниже по склону заросли изрыгали клубы черного дыма. Он посмотрел на протиравшего глаза капитана.

— Что это было?

Грохот взрывов донесся со стороны моря, и они уставились, открыв рты, на огромный, похожий на летающий город, корабль, окруженный энергетическими полями, быстро движущимися предметами и вспышками взрывов. Вдруг раздался взрыв, вырвавший из днища корабля конус пламени. Эсминец накренился и, оставляя за собой огненный след, рухнул в море, зашипев, как раскаленный уголь.

— Прадор, — часто моргая, чтобы восстановить зрение, пробормотал Амбел. — Не знаю, чем именно сбил его Блюститель, но удар был крайне эффективным. Можешь мне поверить, в этом я разбираюсь.

Джанер судорожно вздохнул, затем поднял руку и разжал пальцы. На кусочке ткани лежал красный кристалл, который чудом удалось не выронить. Он поискал взглядом шестигранный футляр, поднял его с земли и подошел к Амбелу. Положив футляр на камень, Джанер коснулся сенсорной кнопки на боковой стенке, и мгновенно открылась крошечная крышка на верхней поверхности футляра.

— Ты понимаешь, что это значит? — спросил он.

— Кажется, понимаю. — Капитан пожал плечами. — Возможно, даже лучше, чем ты. Неужели ты мог подумать, что Блюститель ничего не знает об этом?

— Тогда почему он допустил присутствие Улья?

— Равновесие, — ответил капитан. — Блюститель имеет представление о ситуации в целом и понимает, что необходимо обеспечить равновесие. Нельзя допустить, чтобы по галактике беспрепятственно перемещались такие неуязвимые люди, как хуперы, у которых нет хотя бы одной ахиллесовой пяты. — Он поморщился от прозвучавших двусмысленно слов. — В конце концов, они либо начнут уничтожать, либо будут уничтожены. Их власть следует обуздать.

— Эрлин говорила, что, по слухам, Правительство вас боится и намеренно сдерживает развитие этой планеты. Правда, она не верит в это.

— Ей нравится верить в доброту.

— А тебе?

— Я предпочитаю верить в истину.

— И ты обрел истину на борту своего судна, да? — поморщившись, спросил Джанер.

Он наклонил руку так, чтобы кристалл спрайна скользнул по ткани между пальцев в отверстие футляра. Находившийся в футляре шершень мгновенно схватил кристалл. «Десять миллионов шиллингов! Какого дьявола я колебался ?»

— Со временем осознаешь, что ясность мысли приходит с годами, а еще ты начинаешь понимать, что нет вещей, о которых ты не задумывался достаточно глубоко. Истина и ясность мысли едины, — сказал совершенно спокойным тоном Амбел.

— Думаю, в твоих словах есть здравый смысл. Отверстие на футляре быстро закрылось. Джанер долго смотрел на футляр, потом перевел взгляд на Амбела.

— Интересно, какая истина ждет тебя. Капитан ничего не сказал.

Джанер долго смотрел, потом кивнул в ответ, прослушав мысленный монолог.

— Разум сообщил, что все подготовлено. Потребуется не больше минуты.

Скиннер мог ненавидеть, как человек, и испытывать чувство голода подобно пиявке. Кроме того, он осознавал, что такое страх, хотя здесь, в темноте, чувствовал себя в безопасности.

Его память вызывала странные ощущения. Изображения и понятия иногда возникали в его твердом, пронизанном волокнами мозгу, но он не понимал почему. Самым главным в жизни для него была еда и обеспечение роста, впрочем, он узнал некоторых существ, которые пришли сюда. «Джей, любимый».

Эти два слова хранились где-то глубоко внутри и вызывали у него чувство, чем-то похожее на голод. Существо, атаковавшее его в последнюю минуту, вызывало странный страх и отвращение, каким-то образом связанные с другой темнотой и долгим периодом голодания. Существо кормило его, а задолго до этого было причиной мучений. Он хотел уничтожить это существо, как и любое другое. Он хотел съесть это существо, но сначала расчленить, а потом медленно съесть, наслаждаясь каждым куском. Но сейчас он не был достаточно силен для этого. Другая часть умерла, ее убило это существо. Необходимо было сбежать, спрятаться, набраться сил, питаясь другими существами, а потом вернуться, чтобы… питаться снова.

Скиннер пошевелил плоскими ножками и облизал языком зубы. «Здесь вам меня не достать, — равнодушно подумал он. — А я вас достану. Я сдеру с вас кожу и раздроблю зубами кости. Вы будете извиваться в моей пасти, вы будете кричать, как единица, которую лишают разума… Единица, которую лишают разума?» Скиннер задумался на мгновение. Он не совсем понимал эти слова. Откуда они взялись?

— Эй, Спаттерджей Хуп! Мы приготовили тебе подарок!

Это кричало существо, которое сопровождало мучителя и обжигало Скиннера красным светом. Скиннер сосредоточил взгляд черных глаз на круге света над головой. Свет на мгновение исчез, потом появился звук — странное, вибрирующее жужжание. Скиннер озадаченно задумался, пока не нашел очень глубоко в остатках сознания связанное с этим звуком понятие. Он попытался поглубже зарыться в нору, вжался в землю и снова облизнул зубы. Что-то твердое опустилось на язык, он высунул язык еще дальше, поднял его к глазам, чтобы рассмотреть, пока был свет. Он увидел какое-то существо с множеством ног, его грудь, туловище, похожее на отрубленный палец, испещренное светящимися полосами.

А потом пришла боль.

Скиннер попытался завыть, но развившиеся у него рудиментарные легкие не позволяли это сделать. Спрятав язык, он попытался еще глубже зарыться в землю. Следующий укус пришелся на рыло. Скиннер, спасаясь от боли, побежал на свет. Снова жужжание. Еще один укус в похожее на крыло ухо. Он чувствовал, как от этих органов распространяется несущая смерть боль. Язык обмяк, в пасти появился гнилостный привкус. Скиннер отчаянно карабкался к свету, чувствуя, как начинается агония.

Вот и свет! Существо…

Амбел отошел на шаг, снял с ремня кусок ткани, который ему вернул Джанер, и тщательно вытер лезвие мачете. Голова Скиннера, разрубленная пополам, валялась на земле. Эти половины еще шевелились, но уже умирали от спрайна, введенного укусами шершня. Насекомое вылетело из норы, покружило немного и село Джанеру на плечо. Он повернул голову, чтобы посмотреть на шершня, и вдруг почувствовал, как все сжалось внутри от ужаса. «Черт возьми, что я натворил!»

На мгновение Кичу показалось, что он ослеп, но зрение постепенно стало возвращаться. Он, не вставая, посмотрел на выжженную лучом канаву, обратив внимание на то, что ее края были оплавлены и раскалены.

Способность мыслить логически вернулась к нему через несколько минут после зрения. В первую очередь он подумал: «Я ранен». Потом: «Почему я до сих пор жив?» Он сжал пальцы на ее шее, Фриск потянулась к нему. Ее пальцы стали сжиматься, как ножницы, и он понял, что эта тварь оторвет ему голову. Потом возник яркий, как солнце, свет, прогремели взрывы, все вокруг загорелось. Поток частиц из пускового орудия, скорее всего, с прадорского корабля. Вероятно, корабль был уничтожен, иначе весь остров превратился бы в кипящую лаву.

Кич сел и огляделся. Фриск лежала рядом, ее шея была сломана и раздавлена, дыхательное горло вырвано. Он опустил взгляд на руки — пальцы были крепко стиснуты в кулаки — и приказал кибердвигателям освободить пальцы, а затем увидел, что сжимал куски кожи и мяса.

— Чуть не оторвал ей голову.

Кич медленно повернулся, чувствуя себя так, будто его ударили по лицу лопатой. Что касалось шеи… Рядом на камне сидел незнакомый ему Старый капитан. Чуть дальше он увидел Бориса, рядом с ним стоял на хвосте похожий на морского конька зонд, и его уцелевший глаз иногда сверкал, как топаз. Неподалеку расположились Роуч и Пек. Кич некоторое время рассматривал эту картину, потом опустил взгляд на лежавшего на земле со связанными руками и ногами Форлама. Моряк прикусил губы, словно с трудом мог держать рот закрытым, и, судя по выражению лица, был явно не в себе. Кич едва смог удивленно поднять брови.

— Он стал несколько опасным, — объяснил капитан. — Нужно поскорее накормить его выращенной в Куполе пищей, прежде чем успеют развиться скверные пищевые привычки. Кстати, такая пища и мне не помешает.

«Точно», — подумал Кич.

Капитан выглядел изможденным, кожа его приобрела выраженный синеватый оттенок, взгляд был немного безумным, как у Олиан Тай при их первой встрече, впрочем, его состояние было явно не таким критическим, как у Форлама.

Контролер хотел было пожать плечами, но передумал — слишком сильную боль могло вызвать такое движение. В конце концов его это почти не касалось. Он не хотел ничего знать о пищевых привычках Форлама — сколько еще дополнительных сведений о хуперах можно выдержать? Подняв руку, Кич ощупал шейные позвонки, в надежде, что они не сломаны. Потом вдруг подумал, что это тоже не имело большого значения — ведь он уже стал хупером. Из почти мертвого ему удалось превратиться в настолько живого, что даже сломанная шея казалось мелкой проблемой. С такими мыслями он посмотрел на Ребекку Фриск и понял, что два выстрела, которые успел сделать, вероятно, спасли ему жизнь. Она просто не смогла сжать его шею раненой рукой.

Капитан встал и подошел к нему. Протянув руку, он помог Кичу подняться на ноги.

— Меня зовут Драм, — представился он. — Я хотел, чтобы ты увидел ее.

Кич посмотрел на него вопросительно.

Драм кивнул на Фриск. Женщина открыла глаза, стала шевелить губами. Сколько времени понадобится ее телу на восстановление? Сколько времени пройдет, прежде чем она поднимется на ноги, станет убивать, сеять ужас вокруг себя?

— У нее тело хупера, — сказал капитан. — А Скиннеры нам не нужны.

Он поднял оружие к плечу — прадорское, предназначенное для человека, вернее, для «болвана».

— Ребекка, я знаю, что сейчас ты не можешь говорить, — начал Драм. — Я даже знаю, как больно тебе будет, поэтому постараюсь убить тебя быстро… нет, вру… я постараюсь убить тебя как можно медленнее.

— Нет, остановись! — раздался чей-то крик.

Кич увидел, как Старый капитан неуверенно опустил антифотонное оружие и обернулся.

— А это что такое? — спросил Борис, показывая вверх. Кич поднял взгляд на зависший над ними маленький металлический предмет. Он хотел было объяснить, что это — голокордер, но тут из зарослей вышли Олиан Тай и капитан Спрейдж.

— Неплохо выглядишь, — сказала историк Кичу.

— Бывало и лучше.

Неправда! Несмотря на боль, он чувствовал себя превосходно, как никогда.

Тай повернулась к Драму.

— Я не хочу, чтобы ты ее уничтожил. Она слишком дорого нам обошлась.

Драм с ослиным упрямством поднял оружие.

— Знаешь, дружище, — Спрейдж кивнул на Фриск. — Она причинила боль многим людям. Может быть, надо дать ей время подумать об этом.

Выражение лица Драма изменилась только после того, как капитан показал мундштуком трубки на склон. Два моряка несли на шестах похожий на гроб металлический предмет. Драм несколько озадаченно смотрел на них, потом его лицо расплылось в улыбке.

— Сколько? — спросил он с ухмылкой.

— Думаю, не меньше, чем Гренанту. — Спрейдж посмотрел, словно для подтверждения, на Олиан Тай.

— Несколько тысяч лет они будут просыпаться в этих гробах, пока окончательно не лишатся рассудка. Я хочу, чтобы они оба подольше помучались.

Драм расхохотался, Кич некоторое время пребывал в недоумении, пока ему не объяснили план Олиан Тай. С чувством мрачного удовольствия он наблюдал, как открывали гроб и укладывали в него постепенно приходившую в себя Ребекку Фриск. Раньше ему казалось, что никакие мучения не могут стать достаточным наказанием для члена Восьмерки. Теперь он не был в этом уверен.

Капитан Рон триумфально поднял вверх кулак, увидев, что на плече Амбела висели связанные веревкой и похожие на нелепые огромные ботинки две половины головы Скиннера.

Между тем Джанер общался с разумом Улья, отдавая распоряжения, касающиеся десяти миллионов шиллингов, и наблюдал, как Амбел подошел к Рону и попытался отдать ему свой трофей.

— Думаю, тебе следует оставить их у себя. Смотрится неплохо.

Рон жестом указал на часть склона, на которой растительность не была испепелена огнем прадорского эсминца. Джанер посмотрел туда и увидел выходивших из зарослей людей.

— Совет, — кивнул Амбел и пристально посмотрел на Эрлин, затем снял с ремня пакетик со спрайном и бросил его женщине. — Не забудь, о чем я тебя просил.

Джанер не понял, что он имел в виду. По его мнению, никаких проблем не могло возникнуть. Ведь Амбел бесспорно доказал свою лояльность. Он снял с ремня усилитель изображения и навел его на приближающихся людей. Кич шел рядом с капитаном Драмом и еще каким-то незнакомым Джанеру капитаном, который курил трубку. За ними шли другие моряки, и Джанер без труда определил, кто был Старым капитаном. В них чувствовалась уверенность, надежность.

Спрейдж, именно так обращались к капитану с трубкой, первым подошел к Рону и Амбелу.

— Значит, решение будет принято здесь. Но в первую очередь мы разведем костер и наконец избавимся от него окончательно. — Он указал на две половины головы Скиннера и только после этого посмотрел Амбелу прямо в глаза.

— Ты назвал меня Амбелом, значит, ты все знал, — сказал тот.

— Я знал, кем ты был, — согласился Спрейдж.

— Знал?

— Да, ты — тот самый Госк Балем, которого мы бросили в море, за то что он сжигал хуперов в печи.

Устранив последние незначительные неисправности антигравитационного двигателя, Тринадцатый набрал высоту и огляделся. На склоне холма собралось не меньше двухсот человек. Двадцать три из них были Старыми капитанами, включая Драма, Рона и Амбела. Все вместе они сложили огромный костер из поваленных деревьев, который должен был стать погребальным для Скиннера, и после недолгих обсуждений решили, кому будет оказана честь зажечь его. Кич, взяв у Джанера лазер, направил на деревья луч. День сменился вечером, но все продолжали молча стоять у костра и смотреть, как превращается в пепел ненавистный Скиннер. Не было никаких неожиданных движений, внезапного воскрешения — и никогда не будет.

Тринадцатый мысленно подвел черту в своей памяти под этим событием и уже в который раз попытался связаться хоть с кем-нибудь.

— Блюститель? Блюститель? Двенадцатый, ты меня слышишь? Что происходит? Снайпер? Снайпер?

Никакого ответа, только шорох помех. Произошло нечто катастрофическое, потому что даже сервер Корама едва шевелился и Тринадцатый не мог получить от него разумного ответа.

Один из подразумов с базы все-таки предоставил кое-какую информацию:

— Босс отключился сразу же после падения корабля. Он баловался с прадорскими кодами управления, может быть, получил какой-нибудь обратный сигнал.

Тринадцатый отнесся к такой возможности с изрядной долей сомнения. Решив, что ничего не может предпринять, пока кто-нибудь с ним не свяжется, зонд стал следить за происходившими внизу событиями и аккуратно записывать их. Заметив, что Спрейдж и Амбел отошли от других капитанов, когда костер почти погас, он опустился за деревьями и подлетел поближе. Некоторое время они молчали, потом Спрейдж набил и раскурил трубку и сказал:

— Если решение будет принято не в твою пользу, ты отправишься в огонь. Никто не захочет, чтобы ты вернулся опять.

— Значит, я должен выступить убедительно. Почему ты сказал, что я — Госк Балем? Я совсем не помню его. Во мне ничего от него не осталось.

— Можно все вынести из дома, сломать внутренние стены, обрушить потолки и полы, но сам дом останется.

— Мудрое изречение, и из-за него меня сожгут, — с горечью сказал Амбел.

— Это решение нам предстоит принять, — раздался чей-то голос из тени. Капитан Рон подошел и остановился рядом с Амбелом. — Придется тебе повторить свой рассказ.

Тринадцатый наблюдал, как капитаны собираются вместе, как пламя отбрасывает на землю их колеблющиеся тени. Он поднялся выше, чтобы видеть все происходящее внизу, и немедленно почувствовал, что не одинок в своем любопытстве. За ним, чему не следовало удивляться, летел голокордер Олиан Тай.

Джанер сидел на бревне с шершнем на плече и с интересом наблюдал за происходящим. Амбел нравился ему, и так не хотелось, чтобы его сожгли на костре… Но как поступит капитан, если решение будет вынесено не в его пользу? Он бросил взгляд на Эрлин и увидел граничащее с ужасом выражение на ее лице. У нее в руках батианское оружие — не собиралась ли эта женщина предпринять что-нибудь безумное? Джанер повернулся к сидевшим рядом Борису и Роучу.

— Что случилось с наемниками? — спросил он шепотом.

— Их обоих сожрали пиявки… типа того, — прошептал Борис в ответ.

Сидевшая позади сестра-двойняшка Госс попросила их замолчать. Амбел начал свой рассказ голосом, лишенным выражения. Джанер знал, какое впечатление мог произвести его рассказ, и немного заскучал, потому что уже слышал его.

— Где ты собираешься разместить первое гнездо? — прошептал он.

— Нора, в которой прятался Скиннер, показалась мне вполне подходящим местом, — ответил разум.

— Судя по тону, ты не принял окончательного решения. — Два часа назад решение было почти принято. После этого я поговорил через стимулятор с парусом по имени Обманщик ветра, который предложил мне место на скале, где постоянно гнездятся паруса. Как мне кажется, Обманщик уже разработал план действий по достижению своих целей.

— Мировое господство? Люди, убирайтесь домой?

— Нет, Обманщик хочет, чтобы здесь были не только люди, но и обитатели других планет. Он хочет, чтобы здесь присутствовало Правительство, разумы Ульев. Он не отказался бы и от присутствия прадоров. Он усилил свой врожденный интеллект и поглощает информацию с невероятной скоростью. Я его прекрасно понимаю — он был лишен знаний в течение многих тысяч лет.

— Тысяч?

— По предварительной оценке. Сами паруса не знают точно, Они очень редко умирают.

—Подожди-ка, — сказал Джанер и повернулся к Борису. — Что случилось с тем подростком-прадором?

— Мы так и не нашли его. Скорее всего, ему удалось добраться до моря, — ответил Борис, но его снова попросили замолчать.

Джанер увидел, что Амбел еще не дошел до конца своего повествования, и вернулся к разговору с разумом.

— Тем не менее это не дает ответа на вопрос, почему он хочет разместить твое гнездо именно на этой скале.

— Обманщик хочет пригласить всех на эту планету — чем больше существ из контролируемого Правительством мира здесь окажется, тем более широкие перспективы открываются перед ним и его сородичами. Кроме того, я считаю, что он предложил нам разместиться на этой скале, чтобы получать арендную плату.

— В каком виде, позволь спросить?

— В виде денег, конечно, на которые он сможет купить стимуляторы для всех парусов. А кроме них каналысвязи с ИР, современные инструменты и прочие чудеса техники. Как заметил сам Обманщик: «Если ты тысячу лет сидишь на одной скале и говоришь только о том, ветреная сегодня погода или нет, то начинаешь с искренним уважением относиться к библиотечным компьютерам, стенам и солнечным батареям». Мне почему-то кажется, что в самом ближайшем будущем хуперам придется научиться обращаться с обычными парусами и такелажем.

— Ты мог бы устроить гнездо здесь, совершенно бесплатно.

— Скала выглядит более привлекательной. Например, хуперы почти не бывают на ней.

— Ты считаешь, они представляют опасность для тебя?

— Не знаю. Как они поступят, когда узнают, что на планете могут появиться существа, впрыскивающие при укусе спрайн?

— Полагаю, тебе следует быть осторожным.

Амбел закончил свой рассказ, теперь капитаны задавали ему вопросы. Что он помнил? Считал ли он себя невиновным? Должен ли применяться срок давности к делам, связанным с массовыми убийствами? Согласен ли он подвергнуться контролируемому ИР анализу мозга? Джанеру показалось, что Амбел правильно отвечает на все вопросы. Потом совет решил выслушать капитана Спрейджа.

— Почему ты настаиваешь на том, что это тот самый Госк Балем, которого мы бросили в море? — спросил Рон.

Спрейдж встал и глубоко затянулся. Свет от тлеющего в трубке табака отразился в его глазах, и они стали похожими на угольки.

— Он — именно этот человек. Воспоминания исчезли, но оболочка осталась. У него сохранились моральные качества, понимание жизни и точка зрения Госка Балема. Он поступит так же, как тысячу лет назад, если окажется в подобной ситуации.

— Ты хочешь сказать, что он снова будет сжигать хуперов в печи?

— Он сжигал в печи только мозги и спинные хребты хуперов. Тела продавались прадорам, подобно пустым сосудам, которые предстояло заполнить металлом и прадорскими мыслями.

— Очень поэтично, Спрейдж. Мы все знаем, что такое лишение разума, — проворчал кто-то из темноты.

— Госк Балем был солдатом ЦСБЗ, захваченным в плен Хупом и его командой. Его привезли сюда, чтобы лишить разума, как и остальных пленников. Он был солдатом и не мог не испытать ужаса, увидев, что здесь происходило, поэтому Хуп решил сохранить ему жизнь, чтобы усилить мучения. На него надели ошейник раба и заставили работать у печи, сжигать физические улики. Он не имел понятия о том, что эти останки были живыми, а если бы и имел — разве он мог не сжигать их? Как поступили бы вы на его месте?

Ничего не услышав в ответ, Спрейдж продолжил:

— Хуперы, которых подвергали операции по лишению разума, были недавно заражены вирусом и не могли выжить в виде мозга и спинного хребта. Не съеденные пиявками умирали или превращались в пиявок. Он никогда не сжигал того, кто имел шанс выжить. Он работал на Хупа, потому что решил выжить сам.

— Да, — сказал Борис. — Но он не все время носил ошейник раба.

— Хуп снял с него ошейник, чтобы усилить мучения. Он мог сбежать в лес, но это вряд ли решило бы проблему. Хуп, на самом деле, подстрекал его к бегству. А он остался и продолжал сжигать останки людей в печи. Знаете, почему? Потому что здесь он имел возможность действовать против Хупа.

— Откуда тебе это известно ? — спросил Рон.

Спрейдж достал из кармана перочинный нож и тщательно вычистил трубку. Выбив пепел на ладонь, он мгновенно принялся набивать ее.

— Я знаю, потому что видел, как он совершил поступок, который стал мне понятен только через несколько лет после того, как мы швырнули его в море. Печи приводились в действие старым термоядерным реактором, который Хуп снял с одного из спускаемых аппаратов. Тогда на мне был ошейник, и вирус еще развивался в моем теле. До операции оставалось недели три, может быть, месяц. Именно тогда я увидел, как Госк Балем бросил в ров кусок обшивки реактора.

Сидевший на корточках у костра Кич мгновенно вскочил на ноги.

— Что он сделал?

— Война шла к концу, прадоры отступали, — продолжил Спрейдж, не обращая внимания на Кича. — Во время войны шансы на спасение были минимальными, а после ее окончания появилась надежда. — Он повернулся и обратился к Кичу. — Ты появился как раз в это время. Ты взломал программу управления ошейников рабов и освободил тех, кто остался в живых. Но как ты знал, где они находились?

Кич смотрел на выглядевшего крайне озадаченным Амбела.

— Мы знали, из какого сектора осуществляется торговля «болванами», но не могли определить, под каким солнцем или на какой планете. Мы прочесывали эту зону в надежде обнаружить следы космического корабля, орбитальной станции, другой техники, используя все доступные методы обнаружения.

— И что, в итоге, привело тебя сюда? — спросил Спрейдж.

— Отчетливый сигнал термоядерного реактора. Обычно его обнаружить не удается, но этот реактор был полностью лишен защитных экранов.

— Проклятье! — воскликнул сидевший рядом с Джанером Борис. Все вдруг возбужденно заговорили, но Спрейдж поднял руку.

— Я назвал его Амбелом, когда нашел, потому что сразу же узнал его. Я не бросил его в море и никому не сказал о нем, потому что тогда могло быть принято решение казнить его. Я позволил ему начать жизнь заново и всегда надеялся на то, что никто не узнает об этом. Он — Госк Балем. Он — тот человек, который в течение нескольких лет снимал обшивку с сердечника реактора, чтобы реактор послужил маяком для солдат ЦСБЗ. Именно благодаря ему многие из нас остались в живых. Нам не следовало бросать его на съедение пиявкам. Нами руководила ненависть, и мы поступили неправильно. Давайте не будем повторять эту ошибку.

Спрейдж сунул трубку в рот, громко щелкнув зубами, и раскурил ее. Все дружно загалдели, а Кич подошел к Амбелу и встал перед ним. Вдруг воцарилась тишина, и все хуперы не спускали с них глаз. Они знали, что контролер на протяжении многих веков выслеживал и уничтожал членов команды Хупа.

Кич протянул руку, и Амбел пожал ее. Борис встал и подошел к своему капитану. Из темноты появились остальные члены команды Амбела, потом Старые капитаны и члены их команд. Хуперы жали Амбелу руку, хлопали его по спине.

Джанер посмотрел на Эрлин и увидел, что она плачет. Совет уже принял решение.

— Как трогательно, — сказал разум Улья. Джанер бросил на шершня полный ненависти взгляд и пошел к Амбелу. Он так расчувствовался, что ему совсем не хотелось выслушивать холодный анализ разума.

— Поздравляю, капитан, — сказал Джанер и пожал ему руку.

— Что дальше, дружище? Останешься здесь на какое-то время? — спросил Амбел, отвечая на рукопожатие.

— Думаю, да.

— Правильно. — Капитан хлопнул его по плечу, потом повернулся к Эрлин и крепко обнял ее.

Джанер пытался сохранить улыбку на лице, пока выбирался из толпы ликующих хуперов и подходил к бревну. Умышленным ли был жест Амбела? Он бросил взгляд на плечо — на то, что осталось от шершня. Разум издал какой-то жужжащий визг, словно циркульная пила вгрызалась в твердое дерево. Джанер поморщился, вынул приемник из уха и спрятал его в карман. Перевод денег уже произошел, десять миллионов шиллингов находились на его личном счете. Будущее казалось ему вполне безоблачным.

Тринадцатый решил, что у костра ничего интересного больше не произойдет, и, поднявшись над деревьями, полетел вдоль склона к берегу. Здесь он остановился, чтобы кое-что сохранить в памяти и сделать запись событий полной. Более точно его действия можно было описать как «нездоровое любопытство», но зонд не позволял себе так думать.

Гроб лежал в одной из гребных шлюпок, на которой его должны были перевезти на судно Спрейджа. ПР-13 завис над гробом, постучал хвостом по замку, но безрезультатно. Затем зонд спроецировал на замок сложное лазерное изображение и снова постучал по замку. На этот раз открылось окно. Эти действия он, конечно, вырежет из окончательной версии, прежде чем выпустить ее в широкий прокат. Блюстителю не обязательно было знать о том, что один из его подразумов приобретает и постоянно обновляет на черном рынке программы, которыми обычно пользовались не совсем законопослушные члены общества.

В окне он увидел качавшую из стороны в сторону головой и закатывающую глаза Ребекку Фриск. Когда она поднимала голову к окну, от ее дыхания запотевало бронированное стекло. Коснувшись поверхности хвостом, чтобы определить колебания, Тринадцатый сделал вывод, что она кричала. Поразительно, какой энергией обладала эта женщина! Зонд ударил по стеклу хвостом, Фриск замерла и уставилась на него, выпучив глаза. Она начала кричать, умолять его о чем-то, ее глаза заполнились слезами. «Морской конек» подключился к серверу на Кораме, чтобы скачать программу чтения по губам, но не успел сделать это, потому что какое-то движение на берегу отвлекло его внимание.

Тринадцатый взмыл в воздух, увидев появившегося на берегу прадора, и, сосчитав его ноги, совершил вполне объяснимую ошибку. Взрослый! Находившийся на космическом корабле прадор каким-то образом выжил и вылез на берег!

— Блюститель! Блюститель! Вижу прадора! — завопил зонд в эфир.

На этот раз он услышал ответ практически мгновенно.

— Сейчас посмотрю.

Подразум почувствовал, как что-то угрожающе огромное подключилось к нему и стало смотреть его глазами.

На холме начался настоящий праздник. Чуть раньше люди спустились на берег, чтобы взять бочки со спиртным и продукты, а после этого основные действия развивались только на склонах холма. Не осталось даже вахтенных, и прадор, если бы захотел, мог захватить любое судно. Впрочем, эти примитивные деревянные суда мало его интересовали.

Врелл поднес приемопередатчик к глазам и довольно забулькал. Маяк работал, и даже с учетом помех, вызванных толщей воды, удалось определить, что эсминец отца находился меньше чем в километре от острова. Ему осталось только доплыть до него и проникнуть внутрь. Никаких проблем. Он знал все коды доступа, а также то обстоятельство, что на корабле были запасные антигравитационные двигатели и генераторы. На ремонт могут уйти годы, хотя, если работало хирургическое оборудование, никто не помешает ему наделать себе помощников — Эбулан всегда брал с собой запасные модули рабов.

Врелл направился к стоявшим у берега гребным шлюпкам и заметил в одной из них движение. К шлюпке был привязан большой металлический ящик, в окне которого он увидел послушный инструмент Эбулана — Ребекку Фриск. Он на мгновение задумался, не взять ли ее с собой и установить на нее модуль раба, но быстро отказался от этой идеи. Прадор не хотел оставлять никаких доказательств того, что остался в живых. Он обогнул шлюпку, вошел в море и поплыл.

Отплыв метров на десять, Врелл нырнул, чтобы проплыть под днищами судов. Пиявки налетали на него, пробовали прогрызть его панцирь и мгновенно отваливались. Потом появился глистер, которого пришлось разрубить пополам рабочей клешней.

Прадор вынырнул метрах в двадцати за судами и поплыл дальше, иногда свистя и булькая от удовольствия. Он отремонтирует корабль и покинет эту заселенную людьми систему так быстро, что Блюститель не успеет отреагировать. Вернувшись домой, он займет положение Эбулана и, вероятно, обратит внимание на самок, которых его отец содержал в подводной резиденции. Будущее казалось ему прекрасным. Ничто не могло остановить Врелла.

Позади прадора образовался водоворот, и на поверхности появилась оставлявшая за собой сильную волну голова. Молли-карп насытился дохлыми пиявками, но из-за случившегося недавно расстройства желудка и других, достаточно странных, проблем с пищеварением почему-то постоянно чувствовал пустоту в желудке, которую следовало заполнить. Кроме того, странная пульсирующая боль в голове исчезла, стоило ему повернуть в этом направлении. Впрочем, он сам был рад, что его направили сюда. Плывшее впереди существо оставляло за собой интригующих запах, похожий на запах глистера, но без тухлого привкуса.

В желудке заурчало, и молли-карп решил попробовать существо на вкус.

Людей на Кораме не осталось, только обслуживающие роботы, не контролируемые Блюстителем, продолжали выполнять повседневные обязанности. Орудийные башни рядом с базой исчезли с поверхности, над ними быстро восстановилась ледяная и серная корка, не оставив и следа от разломов. В самом центре спутника физический комплекс оборудования, являвшийся на самом деле Блюстителем, внешне выглядел как всегда, но внутри него протекали процессы, резко отличающиеся от обычных.

— Вполне объяснимая ошибка, но это — не Эбулан, он не имеет никакого отношения к кораблю. Этот прадор только что стал взрослым и не проживет достаточно долго, чтобы насладиться своим состоянием, — сообщил Снайпер Тринадцатому. — Челюсти молли-карпа поцарапали даже броню, поэтому без особого труда справятся с панцирем прадора.

— А где Блюститель? — спросил Тринадцатый с планеты.

— Не знаю, — ответил Снайпер и отключился от канала связи.

Заняв удобное положение в недавно освободившемся силиконовом пространстве, разум боевого зонда осмотрелся и спросил:

— Это и есть переподчинение? Не чувствую никакой разницы.

Из-за стены парадоксальных изменений и коротких замыканий раздался голос Блюстителя:

— Знаешь, Снайпер, недооценив тебя, совершили ошибку не только враги, но и друзья.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что это не переподчинение, потому что у меня нет ни малейшего желания переподчиняться тебе.

Снайпер подключился ко всем ставшим доступными каналам, огляделся тысячей принадлежавших ему «глаз» и почувствовал, что каким-то образом усмехается.