Маргарита Южина

Любовь без башни

Глава 1 Куда уводят мыши…

— Аня, ну дай, дай мне мышку!

— Да погоди ты, видишь… Черт! Ну опять куда-то все пропало!

— Отдай мышь!! Ты ее замучила, и она померла!

— Да зачем тебе мышь? Мы тебе уже нашли жениха! Дай и другим!

— А тебе!.. А тебе мы нашли… о-го-го!! Убери руку от мышки, а то сейчас зубами вцеплюсь!

Две женщины далеко не юного возраста, Василиса Олеговна Курицына и ее соседка с первого этажа Аня, толкались возле монитора компьютера, вырывали друг у друга мышку, выдергивали крутящийся стульчик и вообще — вели себя не совсем достойно. Их нервное поведение объяснялось просто: Анечка ухнула целую кучу денег и купила сынишке Максиму компьютер на Новый год. И все бы ничего, если бы Анюте, даме хронически незамужней, кто-то не ляпнул, что через Интернет можно запросто найти кавалера и даже вполне приличного спутника жизни. Приятная новость и двинула Анну дальше по пути прогресса. Она срочно записалась на курсы компьютерных умельцев, потратив оставшиеся от покупки компьютера деньги, и весьма сносно научилась нажимать на нужные кнопки. Об этом тут же было доложено ее соседкам — Василисе и Люсе, дамочкам также катастрофически незамужним. Люся и Василиса вырастили детей и поселились вместе у Василисы, чтобы Люсину площадь сдавать в аренду и украсить свою пенсию внушительным дополнением. Теперь же обе дамы прочно обосновались у Ани возле письменного стола забытого всеми Максима. Они выходили в Интернет! И у них это даже получалось! Правда, неопытность Ани сказывалась — в самый неподходящий момент на мониторе вдруг начинали прыгать различные таблицы с непонятными вопросами, а потом и вовсе — Интернет самопроизвольно вышвыривал дамочку из своего лона, а вместе с ней и двух подружек. И все же им удалось в конце концов выудить из капризной машины по мужичку. Мужчины оказались довольно приличные, неженатые и вроде бы в этом плане перспективные. Возникло, правда, одно маленькое НО, которое не совсем устраивало Аню, и касалось оно хозяйки компьютера — Василисе и Люсе отчего-то достались самые настоящие кавалеры, которые бурно стремились к встрече и длительным теплым отношениям, правда, они были немножко не обременены финансами, как это обычно и случается с доброй половиной мужского неженатого населения. А вот ей, Ане, достался Ясин Филипп Карлович, совершенно обеспеченный мужчина, но только он вовсе не собирался знакомиться с Аней для супружества, а настоятельно звал ее к себе горничной. И даже не горничной, а так — псов выгуливать!

— А потому что ты, дурочка такая, сразу написала, что мужчина в твоем понимании — кобель! Но ты, дескать, по этому поводу не кручинишься, потому что собак обожаешь, и даже выгуливаешь соседского черного терьера! Ну что, не так? И кто после этого с тобой захочет строить нежные отношения? — выговаривала ей соседка — маленькая, остроносенькая Люся, хозяйка того самого терьера.

— Ну и что?! Ты вот тоже любишь этих… как их… кобелей, так тебе — с любовью! А не с половой тряпко-о-ой! — ныла расстроенная Аня.

— Понимаешь, у меня уже есть один… пес, — успокаивала ее, как могла, подруга. — Мужчины сразу поняли — больше нельзя, уже перебор получится.

— Нет, Анечка, я тебя совсем не понимаю, — фыркала длинная и тощая Василиса, не отрываясь от зеркала. — И чем ты не довольна? Сколько таких случаев известно, когда он — олигарх, а она — никто! Пыль! Убогость! И пожалуйста! Становилась его женой!

Про убогость Ане как-то не слишком понравилось, но про жену слушать было приятно.

— И что вы думаете? — напряженно спросила она. — Он может меня… полюбить? И позвать замуж?

— А почему нет-то?!! — в один голос воскликнули подруги.

— Мне так и вообще этот мужчина внушает больше доверия, — гнала ложь во имя спасения Василиса. — Этот Ясин сначала решил тебя на собаках проверить, а уж пото-о-о-м…

— Точно, что-то типа Павлова, — подтвердила Люся. — Опыт поставит, а уж потом… И к тому же он обещает тебе такие деньги, какие ты за полгода не заработаешь!

— Да, Анечка, это нельзя сбрасывать со счетов, там и делать-то ничего не надо, а какие деньги! — мудро качнула кукишем на голове Василиса. — В конце концов, ты сможешь потом себе и другого воздыхателя найти.

Как бы там ни было, а Аню уговорили. Анна на месяц сдала свою торговую палатку в аренду дальней родственнице и уже несколько раз выходила на работу. За такую зарплату, какую ей пообещали, она и впрямь сильно не перерабатывалась — всего-то и делов, что два раза в день по полтора часа выгуливала трех здоровенных догов. Собачки были жутко породистые, невозможно ухоженные и на удивление прекрасно воспитаны, поэтому никаких сложностей не возникло. Правда, самого работодателя Анна видела только в первый день. Им оказался довольно угрюмый мужчина, весьма подходящего возраста, но страшно занятой. И этот мужчина даже не окинул женщину взглядом, хотя та самая женщина специально для него посетила парикмахерскую, где оставила полторы тысячи за покраску, стрижку и укладку. И все, простите, псу под хвост!

У соседок же дела продвигались лучше. Люся со своим ухажером встретилась уже трижды, и в данный момент вместе со своим дружком уехала покупать новую стиральную машину, а Василиса, дважды бегавшая на свидания, сегодня собиралась на третье. Но встреча была намечена на вечер, а сейчас, после того как Аня вернулась с первой собачьей прогулки, они сидели вместе с Василисой возле компьютера и выискивали себе кавалеров для ассортимента.

Правда, очень не хватало второй мышки, и по этому поводу возник небольшой спор, но его прервал звонок в дверь.

Люся ворвалась к Ане, точно маленький смерч — шумно, быстро и без предупреждения. И сразу же накинулась на Василису:

— Вася! Ты мне ответь! Ну кто сказал моему Белкину, что каждая морщина на лбу означает ребенка?! — женщина подскочила к зеркалу, прилипла носом к своему отражению и ужаснулась. — С ум-ма сойти! Это сколько ж раз я получаюсь мать-героиня?! Нет, ну кто сказал-то?!

— Люся! Когда ты так орешь, ты… ты должна помнить… Белкина могут дети и вовсе не испугать, а вот твой рев! — одернула подругу Василиса и подправила помаду, вытягивая губы бубликом и сжимая их потеснее. — Я и вообще подозреваю, что он просто хочет тебя бросить, ты уж прости, конечно. Но… я просто не понимаю — чем уж таким ты могла его зацепить? Господи боже мой, ни кожи, что называется, ни рожи. Люсенька, я в хорошем смысле этого слова.

— Да уж куда лучше! — рявкнула Люся. — Просто ты завидуешь! А он… он зацепился!.. Мы с ним переговорили, я… я достойно себя описала, и оказалось… оказалось, что ему ужасно нравятся высокие молодые длинноногие блондинки! Ну и… мне пришлось сознаться, что я такая блондинка и есть!

— Ты-ы-ы?! — не удержалась Вася и ошарашенно уставилась на подругу.

Девушки, что называется, пребывали в поре загадочного возраста, то есть — им недавно стукнуло… сколько-то там больше пятидесяти, и поэтому они смело считали себя молодыми, однако ж маленькая, черная, как вороненок, Люсенька, с длинным носиком и взъерошенными волосами, при самой необузданной фантазии на длинноногую блондинку не тянула.

— Люся, ну как не совестно? — благочестиво сложила губки клизмочкой Василиса. — Я вот, например, никогда своим мущ-щинам не лгу.

— Так у тебя их сроду не бывало! А я и не врала, я просто та самая блондинка и есть, только внутри… умственно, то есть мысленно, так сказать, — отбивалась Люся.

— То есть… ты совсем без мозгов, что ли?

— Вот, и он так же спросил! — окончательно вышла из себя Люся. — Это я про внутренний мир! Что я молодая! Светлая! И даже… да! И даже жутко красивая!

— Да кто тебе…

— А я говорю — да!!! — топала ножкой Люся. — И он поверил!! И мы встретились! И он… он очаровался! А тут вы со своими морщинами!!! Вася! Ну кто тебя за язык вечно тянет?!!

Этот крик уже смахивал на истерику, а такого никак нельзя было допустить.

— Люся!! — рявкнула Василиса. — Ты чего голосишь, как пьяный лось?!! Тебе совсем нельзя орать!!! Мне можно, а тебе нет! Нельзя! Совсем!

— Да! — тут же поддакнула Аня и обернулась к Василисе. — А почему?

— Да потому что она своим криком нам всякие неприятности привлекает! — нервно объяснила Василиса Олеговна. — У нас тогда сразу проблемы получаются — то кто-нибудь скончается, то мы в подозреваемых окажемся! Ну что тебе объяснять, сама ж знаешь!

Аня с вытаращенными глазами покачала головой. Она знала. Да весь подъезд знал, что подруги Вася и Люся тем и занимаются, что свадьбы проводят, юбилеи всякие и еще расследуют всякие непонятные происшествия, возомнили себя Агатами Кристями, идиотки!

— Люся, — тихо, но зловеще прошипела Аня. — Еще раз вякнешь…

И в нос маленькой Люси уперся здоровенный кулак подружки.

— Господи, какой позор, — тяжко вздохнула Людмила Ефимовна. — И кого она может воспитать из этих славных породистых псов? Нет, Вася, давай ей в Интернете лучше какого-нибудь тракториста подыщем.

Дамы не стали капризничать и снова уткнулись в монитор. Но посидеть им опять не дали — едва они мирно расположились возле экрана, как в прихожей раздался звонок.

— Максим, что ли? — переглянулись подруги.

— Ну какой Максим, он же сейчас у мамы! — пожала плечами Аня и подалась в прихожую.

Максима Анечка и в самом деле отправила к матери, чтобы паренек некоторое время побыл под неусыпным контролем, пока его матушка работает и устраивает личную жизнь, а потому было совершенно неясно — кого это могло принести к Анечке в такое время. Подруги поспешили за ней, Аня распахнула дверь и… онемела.

На пороге стоял незнакомец. Аня, завидев его, едва не вскрикнула — так жутко и зловеще он выглядел. Возраст у мужчины не просматривался, зато сразу же било в глаза длинное, до пят, черное пальто, застегнутое по самые уши, губы растягивались в злобном оскале, и при этом выпирали желтые лошадиные зубы с огромными клыками. Но самым страшным были его глаза — вместо зрачков горели лишь две длинные полоски, на кошачий манер. Ни тебе радужки, как всех учили в восьмом классе на анатомии, ни тебе кругленького зрачка, ничего! Только белое глазное яблоко и кошачьи полоски.

— Люсь… к тебе вампир… — заикаясь, проговорила Аня и поспешно отошла в глубь коридора. — Наорала, теперь разбирайся сама!

Голос у незнакомца тоже оставлял желать лучшего, то есть его и вовсе не было, а вместо этого слышалось лишь шипенье.

— Мне нуж-ж-ж-жна Анна Семеновна Николаева. — Жег Аню страшными зрачками незнакомец. — Это вам, распиш-ш-ш-шитес-с-с-сь…

— А чего это мне-то сразу? — не торопилась расписываться та.

— Пос-с-с-сылка для вас-с-с… — просвистел незнакомец и протянул Ане обычный обрывок газеты. — Распиш-ш-ш-шитес-с-сь…

Аня растерянно смотрела на обрывок, и неизвестный гость сунул ей в руки небольшую яркую коробочку, заботливо перевязанную черной ленточкой.

— Это меня поздравляют, что ли? — не поняла Аня, но коробочку взяла и чирканула свою подпись на клочке газеты. — Вообще-то у вас довольно интересная служба доставки, вот так ночью откроешь…

Мужчина не стал слушать, что там случится ночью, он просто склонил голову и стал медленно пятиться вниз по лестнице.

— Вы бы нормально шли, лицом вперед! — крикнула ему вдогонку Аня. — Так и навернуться недолго!

Мужчина, казалось, ее совсем не слушал. Аня захлопнула двери и тут же услышала, как в подъезде раздался возмущенный крик:

— Да что ж это такое?! В своем подъезде прям пройти нельзя!! Прям так и кидаются на бедных красивых женщин!!!

— А я предупреждала, — с сожалением вздохнула Аня.

Наверняка таинственный посыльный наткнулся на кого-то своим непонятным задом.

— Какой страшный, да? — вертела в руках коробочку Аня и посматривала на подруг. — Я, конечно, люблю посылки, но… не могли, что ли, нормального человека прислать?

— Это тебе кара небесная, — тут же сунулась к ней Люся. — Зачем ты сказала моему Белкину, что у меня куча детей?! Нет, не куча, но… он теперь так и лезет своим пальцем мне в лоб — морщины считает!

— Люся, а можно сейчас на некоторое время Белкина забыть? — дернула губой Василиса. — Прямо стыдно за тебя, честное слово, можно подумать, я тебе никогда не показывала мужчин! Между прочим, твой Таракашин почти такой же!

Таракашина Люся в далекой молодости так любила, что даже отважилась родить от него свою единственную дочку Олечку, которая совсем недавно подарила маме внука. Но только любовь осталась в далеком прошлом, а сам Таракашин теперь назойливо раздражал Люсю своим трепетным вниманием. Но предательства Люся простить ему не могла и слышать о нем ничего не желала.

Пока Люся соображала, как бы поспокойнее, без крика отстоять Белкина от сравнения с предателем, Аня выставила на стол подарочную коробочку.

— Интересно, и кто бы это мог прислать? И к чему?

Подруги тут же забыли про разборки и, захлебываясь, стали бурно предполагать.

— Это Ясин послал, вот я прям чувствую! — прижимала большие руки к хлипкой груди Василиса. — Он такой… такой…

— Точно, это он, — задумчиво подтвердила Люся, все еще думая о Белкине. — Это Ясин. Бомбу прислал. А что? У него денег много, может себе позволить!

— Он, между прочим, и украшения себе позволить может, — поджала губки Аня и потянула за ленточку.

В коробке были не украшения и уж конечно не бомба.

— Хм… это что — мне? — с недоумением вытащила Анна черный шерстяной платок с яркими расписными цветами. — Ничего не понимаю. Это что, гуманитарная помощь, что ли?

Все уставились на самый обычный платок, и даже, кажется, не совсем новый.

— У меня такой же в молодости был, — вспомнила Василиса. — Только там цветочки помельче. Я была ужасная кокетка в молодости, просто ужасная! И этот платок, он буквально снился всем мужчинам нашего города!

— И у меня был, — проговорила Аня. — Я не помню про цветочки, но почти такой же.

Люся поддела пальчиком уголок платка и невыносимо звонко пропела:

— … Скажи нам, Ясин, господи помилуй, какую блажь имеешь ты в виду?

— Главней всего! Погода в доме!! — тут же грянула Василиса, поддерживая подругу. У дамочки от волнения взыграл условный рефлекс — на всех свадьбах, едва Люся запевала, Василиса обязана была подпевать.

— Ну давайте сейчас караоке устроим! — рявкнула Аня на подруг.

Те смущенно крякнули, но голосить прекратили.

— И все же — кто мне подарил такую прелесть? — мучилась вопросом Аня.

— Я думаю, все же Ясин, — поджала губки Василиса. — Вероятно, ты к его собачкам в таком непотребном виде ходишь, что он решил тебя… облагородить. Ну хоть платочком тебя прикрыть, что ли!

— Тоже мне — облагородил! — фыркнула Аня. — Вот если бы он мне колечко подарил, с бриллиантиком!

— Вот это ему сегодня и выскажи, а сейчас нам некогда, — заторопилась Василиса, у нее родилась умопомрачительная идея, да к тому же она сегодня должна была встретиться со своим другом — робким и застенчивым Игнатием Петровичем.

Игнатий Петрович самый первый клюнул на компьютерных охотниц и достался Василисе. Вернее, она его просто отвоевала, забрала себе. И не прогадала, потому что мужчина выдался на редкость вежливый, длинненький, худысенький, безостановочно сдабривал свою речь всякими красивыми оборотами, типа «позвольте вам не позволить», «не откажите в любезности», «не сочтите за труд», «простите великодушно», а также постоянно прикладывался к ручке, а заодно и к рюмочке тоже. Но с рюмочкой Василиса решила покончить в первую же декаду их знакомства. И следовало ожидать, что она своего добьется, потому что уже на втором свидании она вертела кавалером, как хулахупом.

А вот кто не поддавался воспитанию совершенно, так это Люсенькин знакомый. И на кой черт она его вообще выцепила?! Егор Игоревич Белкин с первой же минуты сообщил, что командовать парадом будет именно он, и сразу же предложил Василисе освободить квартиру от ее вещей. С большим трудом мужчине удалось разъяснить, что квартира принадлежит, собственно, Василисе, а Люсины хоромы сдаются в аренду. Однако такой расклад нисколько кавалера не обрадовал, и всякий раз, когда он приходил на свидание к Людмиле Ефимовне, то таким выразительным взглядом одаривал Василису, что той хотелось собрать свои вещи по доброй воле.

И все же за окном уже вовсю буянил март, солнышко светило особенно ярко, в воздухе пахло потеплением, и в сердцах трех подруг вовсю бушевала весна, а потому кавалерам были рады, их ждали, для них покупались наряды, красились ресницы и завивались чуть поредевшие пряди волос.

Вот и сегодня, едва прибежав к себе от Ани, подруги устремились в ванную, приготовить головы для новых причесок.

— Люся! Ну куда ты лезешь, ведь у тебя еще совсем не выгуляна собака?! — рычала на подругу Василиса, отталкивая миниатюрную Люсю от крана. — Ты же не пойдешь гулять с Малышом, с мокрой головой!

— А сегодня, между прочим, ты с ним гуляешь, — напомнила Люся. — Вот и ступай прогуляйся, а я пока голову в порядок приведу.

— Люся! Я не могу гулять с собакой! — вытаращилась на нее Василиса. — У меня Игнатий Петрович должен прийти с минуты на минуту! И что он скажет?

— Он — ничего, он у тебя вообще говорить не умеет. А вот что скажет Егор Игоревич, если я еще не буду готова!

— Он у тебя тоже говорить не умеет, только орет, командир недоделанный. Ой-й-й… еще толкается она! Иди одевайся, Малыш гулять просится!

Черный терьер попал к подругам совсем случайно, пес имел гордую родословную и заковыристую кличку, однако в его родословную никто не заглядывал, кличку поменяли на простецкую, а про гордое происхождение решено было и вовсе не вспоминать. Тем не менее подруги в нем души не чаяли и даже в самых сложных жизненных ситуациях не обделяли собаку и кота Финли теплом и вниманием. А потому сегодня они отправились гулять вдвоем. Накрутили бигуди на влажные волосы, завертели все это дело платками и чинно пошагали по весенней аллее.

Однако мартовское настроение обуяло не только Люсю и Василису, но и их мохнатого друга — пес стремглав несся к первой же собаке, нимало не смущаясь тем, что за его скачками хозяйки попросту не поспевают.

Разгоряченные, раскрасневшиеся, с шальными глазами, дамы вернулись домой и едва успели привести себя в порядок, как заявились кавалеры. Вместе, будто сговорившись.

— Великолепнейшая Василиса Олеговна… — еще в дверях занудил Игнатий Петрович. — Не угодно ли вам будет прогуляться со мной по вечернему городу. Я покажу вам проспект Металлургов! Совершенно волшебное зрелище! А эти три черепашки — истинный шедевр топинарного искусства!

— Так! Ему больше не наливать! — распорядился Егор Игоревич Белкин — Люсин воздыхатель. — Он слов не знает! Что это, я не знаю, искусство какое-то выдумал!! Я вот вам так скажу: гулять вам все равно придется, потому как мы с Люсей хотим остаться наедине. Но я настоятельно требую! Василиса, Игнату — ни глотка!

— Что это вы, батюшка, надрываетесь? — сложила накрашенные губки гузкой Василиса. — Мы, между прочим, только что гуляли, весь этот самый проспект оббегали, с собачкой. Чего ж мне, теперь еще и Игнатия Петровича выгуливать?

— А давайте к столу! — попыталась прекратить споры Люся. — Я такой пирог купила!!

— Благодарствуем, Людмила Ефимовна, — проникновенно произнес Игнатий и даже приготовился пустить слезу умиления, но опять вмешался Егор Белкин.

— Да, Люся, заверни им в газетку.

Василиса едва сдерживалась, чтобы не наговорить грубостей, однако ж еще остерегалась — тонкий по натуре и хорошо воспитанный Игнатий мог схлопотать инсульт, если бы услышал, что она может сказать.

— Нет, нет и нет! — весело затрещала Василиса и капризно затрясла ручками. — Я вам хочу сообщить одну новость! Егор Игоревич! Егор Игоревич, послушайте меня… Егор… Да заткни ты ему рот, Люся!!!

Люся только махнула рукой — да пусть орет, кто его боится?

— Господа! Пройдемте в комнаты, мне есть что вам сообщить! — все больше заинтриговывала гостей Василиса.

Господа потянулись в гостиную. Люся тут же накрыла маленький журнальный столик, принесла чай, пирог и уселась, смиренно ожидая, что на этот раз выдумала ее подружка.

— Господа! Рада вам сообщить, что у меня в эту субботу день рождения!! — вдруг ляпнула Василиса.

Люся чуть не поперхнулась чаем — это ж надо такое выдумать! Да до дня рождения Васи еще месяцев восемь ждать!

— И я приглашаю вас на праздник! — между тем лучилась от счастья Василиса.

— И сколько вы уже прожили? — некорректно спросил Егор Белкин.

— Ну почему это «прожили»? — парировала Василиса. — Я еще только начинаю жить!

— А раньше о чем думали? — не отступал Егор Игоревич.

Василиса решила обидеться.

— Значит, так: или вы приходите на день рождения, или…

— Мы приходим! — тут же подскочил Игнатий Петрович. — И почему бы не прийти, если такая изумительная женщина нас приглашает, не так ли?

И он с наивной радостью обвел взглядом всех присутствующих.

— Правда, — ответила за всех Василиса. — Сразу говорю — в эту субботу, к трем часам, и чтобы без опозданий! Жду вас с хорошим настроением и с подарками.

Люся незаметно для мужчин показала Васеньке огромный кукиш — сейчас прямо, разбежалась она подарки таскать! Василиса благополучно не заметила непростительной Люсиной выходки, а продолжала надрываться:

— Господа!! Господа! Я обожаю, когда мне дарят украшения!

— Украшения — это что? — не понимал Белкин.

— А это так! — отмахнулась Люся. — Бантики, ленточки, цветочки искусственные…

— Позвольте! Ну отчего же цветочки? — возмущался Игнатий Петрович. — Васенька наверняка имела в виду золото или брильянты.

— Да она сдурела! — охнул Белкин. — Нет, Люся правильно сказала — лучше искусственные цветочки!

— Вот вы эти цветочки Люсеньке на день рождения и подарите! — не утерпела Василиса. — А мне все же лучше золото и брильянты, правильно вы сказали, Игнатий Петрович! Не сдерживайте своего порыва, дарите!

И прелестница одарила своего ухажера совершенно необычайно выразительным взором — томным, чуть с поволокой, ну в общем именно таким, каким она всегда смотрит на Леонардо Ди Каприо в последнем эпизоде «Титаника».

Кавалер от такого взгляда взволновался невозможно, вскочил, потом плюхнулся на диван, засучил ножками, но вовремя остановился:

— Я вам обязательно подарю, но… но на день рождения! И непременно золото! — смущенно улыбнулся он, поглядывая на Василису из-за толстенных стекол своих очков.

— И пусть это будут не маменькины зубные коронки, — нежно проворковала Васенька.

После чего кавалер немного взгрустнул, вероятно, ему мечталось подарить именно матушкины зубные протезы…

Как бы там ни было, со своим днем рождения Василиса напрочь испохабила все планы Белкина. Мужчина твердо решил провести этот вечер вдвоем с Люсей в квартире и без посторонних, однако ж выставлять из дома почти что именинницу не отважился. Ему даже пришлось морщить лоб и придумывать, что это можно подарить этой Василисе, когда он ее и вовсе знать не знает, и даже некоторым образом недолюбливает?!

Василиса же, удачно отвоевав вечер в теплой квартире, была необузданно весела, легкомысленна и непростительно глуповата. Она хихикала без всякого повода, переключала телевизор на самом интересном месте и совершенно не собиралась угощать кавалеров вкусностями. Казалось, она уже считала, что ее день рождения наступил.

Белкин совсем не знал, как себя вести, — терпеть капризы этой долговязой Василисы у него больше не хватало терпения, а к Люсе подступиться не было никакой возможности: она постоянно крутилась возле подруги и заглядывала той в рот.

— Я, пожалуй, пойду, — обиженно сообщил Егор Игоревич Белкин. — Так когда, вы говорите, у вас юбилей-то?

— У меня не юбилей, — кокетничала Василиса. — У меня обычный день рождения! И прошу всех к шести! Не опаздывать!

— Василисушка, но давеча вы говорили к трем, — взволнованно напомнил Игнатий Петрович.

— М-да? Я говорила к трем? — беспечно дернула плечом Василиса. — Ах, господи! Ну конечно же, приходите к трем, раньше сядем, раньше выйдем… м-нет, это я не туда… Приходите к трем! Обязательно! И подарков не забывать! Это мое требование, вот такая я капризуля!

Белкин швыркнул носом и направился к двери. А чтобы Василисе жизнь медом не казалась, он обернулся и удивленно уставился на Игнатия Петровича.

— Я не понял, а вы чего не собираетесь? Я же вас жду! Вам еще до дня рождения надо… зубы на полку… в подарок…

Игнатий Петрович был патологически воспитан. Он не мог терпеть, если кто-то его ждал, а потому собрался быстро и уже через десять минут прилежно топтался возле порога:

— Василиса, звезда моя! Я обязательно прибуду к вам на ваш праздник! Это будет нашим первым общим праздником! И я… я даже подарю вам очаровательный букет!

— Слышь, Люсь, ты верно говорила, — фыркнул Белкин и подмигнул Людмиле Ефимовне. — Без искусственного веночка никуда!

— Не сметь!!! — петушком взвизгнул Игнатий.

— Уй ти осьподи! — просюсюкал Белкин и выскочил за дверь, не позабыв прихватить с собой Игнатия Петровича.

После их ухода Василиса побежала открывать Малыша — собака сидела в ее спальной, дабы не слишком пугать женихов.

— Малыш, мальчик мой, ты ж не сильно обиделся, да? — приседала она возле пса, который ураганом пронесся в кухню и теперь толкал по всему пищеблоку свою пустую миску.

— Он еще не понял, отчего ты не извинилась перед ним куском говядины за такой грех, — мотнула головой Люся, неотрывно наблюдая за подругой. — А вот я могу и обидеться. И чего это ты себе день рождения назначила вовсе даже не по графику? У тебя когда он должен быть?

— Ой, да какая разница, — отмахнулась Василиса. — Я знаешь, Люся, что подумала… Вот мы с тобой сколько раз с мужчинами знакомились, а они у нас никогда до больших праздников не задерживаются. А ведь как славно было бы усесться всем за столом, чтобы вокруг тебя порхал восторженный поклонник… Вот я и придумала — неизвестно, сколько мы еще будем в дружбу играть, а подарки уже пора принимать, самое время. И потом… потом всегда можно будет отметить мой день еще раз!

Люся собиралась растолковать подруге, как это некрасиво — выманивать подарки у своих же друзей, а тем паче — подруг, но Василиса уже сидела возле телефона и, вытаращив глаза, кому-то доказывала:

— Да! Вот представь себе — никак не получается!.. Нет, вовсе… да нет же! Ну нет, вовсе мы… Да дай ты слово-то мне сказать!!! Вовсе мы не вляпались ни в какой криминал! А просто… просто у меня в субботу свидание и девочек приводить будет не совсем этично… А я говорю — не этично! Я вовсе не собираюсь с этим Игнатием Петровичем жить сто лет и умереть в один день, а дети могут подумать, что у них бабушка — легкомысленная особа! А я… в общем… нет, и поздним вечером тоже не следует, потому что я не знаю, во сколько мой кавалер откланяется…

Люся фыркнула — да Васенькин-то кавалер откланяется по первому требованию, а вот у Люси…

— Представляешь? — оторвалась наконец Василиса от телефонной трубки. — Пашка звонил. Хочет ко мне в субботу девочек привести, потому что они с Лидочкой, видите ли, собираются съездить посмотреть дачу!

— Откуда у них дача? — дернула плечом Люся.

— Вот и хотят поехать, присмотреться да купить! — запыхтела паровозом Василиса. — Люся, тебе нужна дача? И мне — нет, а они такие молодые, такие…

— Да ясен пень — под тебя берут, — тяжко вздохнула Люся. — Чуть что — посадит сынок мамашу на этой даче с внучками, и плакали тогда все наши…

Дальше Люся примолкла. Пашка, сын Василисы, который уже много лет трудился в органах милиции, и в самом деле частенько притаскивал к маменьке своих троих дочек и сажал, так сказать, под домашний арест, но только в том случае, если матушка с ее подруженькой тетей Люсей влезали в криминальные истории и настырно пытались отыскать виноватых и потерпевших, то есть — делались детективами. А этого Пашка терпеть не мог, потому как по долгу службы сам был обязан этим заниматься.

— И ведь ничего не скажешь! — сокрушалась Василиса.

Подруги только собрались всерьез обсудить варварское отношение Пашки к матери, как к ним в двери позвонили.

На пороге стояла Анечка, и все ее лицо говорило о том, что сегодня прогулка с собаками была наиболее утомительной.

— Аня! Проходи давай, мы тебя хоть чаем напоим! — воскликнула Люся, протаскивая подругу за стол. — Чего такая? Устала?

Соседки Аню понимали: не больно это легко — выгуливать сразу трех собак, если еще учесть, что на дворе весна, а собачки вовсе даже не карманные варианты, а самые что ни на есть откормленные доги! Да и собаковод из Анечки, надо сказать, как из собачьего хвоста сито…

Аня уселась за стол и потянулась за чашкой с чаем.

— Ой, прям не знаю, сколько я с ними выдержу, с этими псинами… — помотала она головой. — Сегодня пошли гулять, и ведь все было прекрасно! И солнышко тебе, и лужицы после снега, все тает, природа радуется, ну и я… я прям всем туловищем в эту самую природу!

— В лужу, что ли? — не поняла Люся.

— А куда ж?!! — взвилась Анна. — Там по соседству с Ясиным столько теток живет, вы б видели! И все отчего-то разводят собачонок малогабаритных! И вся эта мелкота — девочки! А мои-то кабаны к этим крохотным собачьим девочкам со своей телячьей любовью! Ну куда, спрашивается!!! Надо ж смотреть на габариты!!. Да чего там… я как дурочка собралась с ними гулять, каблучки напялила, шляпку новую на волоса пристроила, на поводочки их прицепила, главное — колготки новенькие купила! А они… Как учуяли собачонку из двадцать седьмого дома! Да как рванут! Ну и… это еще хорошо, что им бежать долго не пришлось, а то бы я по всему коттеджному поселку на брюхе-то… Черт, как не хотела надевать новые колготки! Надо было в джинсах, а теперь… вон, все коленки содрала!

Аня наклонилась, подняла немного юбку, и подруги увидели здоровенные ссадины на обеих коленках.

Василиса подтянула губы к носу и засопела:

— И как теперь тебя ко мне на день рождения приглашать? Тебе уж столько лет, а ты все у нас как дите неразумное — с ободранными коленками! Прям и не знаю, что делать… Люсь, а может, мы ее того… не будем приглашать, а? Пускай она одна со своим Ясиным собирается у него на псарне, а?

— Да у меня до твоего-то дня рождения все на свете заживет! — возмутилась Аня. — У тебя ж…

— В эту субботу, — любезно подсказала Люся. — Вообще-то в паспорте немножко другая дата, да только нашей Васеньке давно на паспорт наплевать, и на возраст тоже, так что… В эту субботу она нас приглашает повеселиться.

Аня с сомнением уставилась на Василису:

— Серьезно, что ли?

— А чего несерьезного-то? — подпрыгнула Василиса. — Аня! Ведь ты пойми, я все это затеваю только ради тебя! Я ж давно заметила, что ты без мужчины, ну никак не умеешь жить! Что твой сынок, твой Максимка, он уже давным-давно… Короче, в субботу приходишь к трем. И еще — от тебя тушеный кролик.

— Кролик? — ничего не понимала Аня. — Погоди, то есть… а-а-а!! Поняла! Ты так решила пошутить, да? Ну, чтобы нам всем вместе собраться, да? А подарок, значит, не нужен, да?

— Почему это не нужен? Да, я решила пошутить. Только с подарками! — насупилась Василиса. — Подарок нужен, и еще от тебя тушеный кролик, ну и чего непонятного-то? Кстати, о подарках! Можешь и своего Ясина пригласить, он же у тебя мужчина состоятельный.

— Да ну его… — отмахнулась Аня и вдруг насупилась. — Он вообще… какой-то ненормальный. Сегодня решила ему спасибо за платочек сказать. Ну, подхожу так вальяжненько, сама глазками играю, играю! Ну и так ему подмигиваю одним-то глазом, подмигиваю. А он видит, что я заигрываю, а сам виду не подает, брови свои топорщит, будто и не он вовсе мне платок присылал!

— Ань, а может, и в самом деле не он, — засомневалась Люся.

— А кто?! — вытаращилась на нее Аня. — И потом… мне Василиса сказала!

— Да! — мотнула головой Василиса. — Ты ее не слушай, говори дальше, не отвлекайся.

— А чего дальше? Дальше и не было ничего, только после того, как я к нему подошла, к Ясину-то, и эдак ему промурлыкала: «Спасибо, шалун, за плат, но в следующий раз мне бы лучше сережки!»

— Вот дурочка! — шлепнула себя по коленям Василиса. — Ну на кой ляд тебе сережки, когда у тебя уши как капустные листья?! Нет чтобы телефон мобильный попросить, новый, или там колечко с бриллиантом!

— Нет, а чего дальше-то? — не вытерпела Люся.

— Да ничего, говорю ж вам, — отмахнулась Аня. — Но только после того, как я про сережки сказала, он на меня так глянул сурово и стро-о-ого так произнес: «А завтра, Анна Ивановна, вы мне принесете справочку от психиатра»! Ну и на кой его звать?

Подруги переглянулись — похоже, Аннушка уже напрочь забыла, что направлялась к этому самому Ясину вовсе не затем, чтобы работать нянькой при кобелях, а совсем даже для того, чтобы охмурить этого самого Ясина Филиппа Карловича!

Аня, заметив, что лица подруг с каждой секундой становятся все суровее, затараторила еще быстрее:

— И вообще! С тех самых пор, как я отправила Максима к маме, у меня образовалась целая шеренга женихов, прям целая шеренга!! Тут тебе и Таракашин, тут тебе и учитель по трудам, у Максима преподает, прям проходу мне не дает, тут тебе и… Нет, а чего вы напыжились-то?

Подруги и в самом деле теперь уже наступали откровенно враждебно.

— Значит, так, — чеканила Василиса. — Таракашин тебе не пара, он сам к тебе не подойдет, ты знаешь. Трудовик — тот не к тебе, а к соседке нашей Эльвире Арнольдовне приходит, поэтому… Для тебя существует только Ясин!

— Точно, — так же сурово качнула головой Люся. — Кстати, Василиса, я совсем забыла тебе рассказать — встретила сегодня эту самую Эльвиру, и она мне всучила журнал по вязанию, чтобы я тебе передала. Так и сказала: «Там совершенно изумительные вещи! Сплошные дырки, только дырки! Вашей Василисе понравятся! Совершенно изумительные! На них уходит только пятьдесят граммов пряжи!» Ну и…

— Я все поняла! — трагически пролепетала Василиса. — Я чуть не совершила тяжкий грех!!!

И она, подскочив с дивана и откинув голову назад, понеслась к телефону. Через секунду подруги уже слышали:

— Эльвира Арнольдовна? Душечка! Я так рада вас слышать! Что? Ах, журнальчик? Ну да, конечно же мне передали, спасибо огромное! Я ведь по какому поводу звоню… Да-да, конечно, давайте дружить домами… Я ведь чего звоню-то… Ах, ну конечно же, я видела вашего нового кавалера, и он… ну да… ну да… так я чего зво… Ах во-о-о-от как?! Ну коне… ну ко… ну…

Еще через минут десять она бросила трубку и оглядела подруг торжествующим взглядом:

— Девочки! Эльвира пригласила нас на помолвку! В эту субботу! И непременно с кавалерами. Анечка, тебе ровно неделя, чтобы закрасться в душу Ясина и пригласить его на помолвку Эльвиры.

Аня и Люся переглянулись.

— Вася, а чего с днем рождения? — осмелилась напомнить Людмила Ефимовна. — У тебя не состоится?

— Ну почему не состоится? — поморщилась Василиса Олеговна. — У меня будет чудный день рождения, но… немножко позже — я его соберу на следующей неделе.

Аня блеснула очами:

— Ой, девчонки! Похоже, у нас начинается весенний тур! Просто кругом сплошные праздники! — И соседка совершенно несерьезно закружилась по комнате.

— Это называется не тур, а гон! — недовольно пробубнила Люся. — И еще не известно, сколько денег мы угробим на вот такие праздники… Кстати, Вася, позвони нашим мужчинам, надо им сказать, что у нас в субботу состоится не день рождения, а помолвка Эльвиры.

— Зачем это говорить? — вытаращилась Василиса. — Для чего это? Придут, тогда и скажем!

— А чего ждать-то? — упиралась противная подруженька. — Позвони и скажи, пусть голову не ломают по поводу подарка.

— Да чего ты прицепилась ко мне! Ничего они не сломают! — все больше накалялась Василиса. — Нет, я не понимаю — тебе что, завидно, что мужчины хотят одарить меня сувенирами? Если ты так уж сильно переживаешь, я могу еще через неделю и тебе день рождения устроить!

— И мне! — втиснулась Аня. — И мне тоже надо. Только чтобы с подарками! Мне нужен новый сотовый телефон, ты правильно сказала!

— Тебе нужно сначала прицепить к себе Ясина! — напомнила Василиса. — А то у тебя только с кобелями отношения налажены.

— Ну хоть что-то… — вздохнула Василиса и глянула на свою собаку — Малыш терпеливо сидел возле ног и ждал, когда же у хозяек проснется совесть, чтобы, наконец, вывести свое домашнее животное на свежий воздух.

Всю следующую неделю подруги посвятили подготовке к соседской помолвке. Эльвира Арнольдовна никогда прежде близкой подругой не считалась, даже наоборот — ее всегда страшно раздражало, что Василиса и Люся вели весьма подвижный образ жизни, у них дома часто слышался смех, а в их двери частенько звонили многочисленные гости. Эльвира если и была когда-то замужем, то в далеком молодом прошлом, и уже довольно солидный отрезок времени проживала одна, что ее весьма ощутимо злило. Однако теперь, когда ей удалось каким-то чудом ухватить своего селезня за сизое крыло, она перевернулась на все сто восемьдесят градусов. Теперь даме хотелось, чтобы как можно больше людей стали свидетелями ее счастливого брачного периода! Но поскольку всем соседям было глубоко наплевать на столь будничное счастье, Эльвира Арнольдовна призвала Люсю и Василису, ну еще и Аня за ними уцепилась, с первого этажа. Получилась эдакая компания новоиспеченных невестушек, что было совсем уж романтично и по-весеннему радостно! Да к тому же очень уж хотелось похвастаться, что ее Ленечка уже сделал ей предложение! И еще — если девушки поторопятся, то можно отметить три свадьбы в один день, а это будет в три раза дешевле, да к тому же Люся и Василиса частенько подрабатывают на свадьбах в качестве тамады, так что можно представить, какую веселую свадьбу они закатят себе. А тут и Эльвира с ними, ну как удобно! Нет, определенно, надо крепко дружить домами!

Подруги же носились по магазинам, выбирали себе наряды и готовились к серьезному вечеру — к соседской помолвке. Правда, ни одна из них не знала, что это за праздник такой и что на нем принято делать, однако ж…

— Люся!! Ну куда ты опять упрятала наши сбережения?! — нервничала Василиса, заглянув в свой пустой кошелек. — Я хочу купить себе новую пряжу, чтобы к помолвке связать ажурную кофточку из того журнала, что мне дала Эльвира! А у меня денег не хватает!

— Я ж тебе вчера выдала! — таращила глаза бережливая Люся. — И потом, кофточку ты все равно связать не успеешь, потом снова понесешься что-нибудь покупать! Так что пряжу лучше не бери.

— Как то есть не бери! Мне сама невеста сунула в руки журнал!.. Дай денег. — Василиса раздражалась все больше — каждый раз, когда дело касалось новых покупок, у них с Люсей возникали размолвки. Подружки ссорились по нескольку раз на дню. — Люся!! Я уже вижу себя в этой кофточке!!! Я уже… Люся! Я буду отбирать у тебя деньги силой!

Конечно, Люся стала сопротивляться и, конечно же, денег не дала бы, но выручил Таракашин. Бывший возлюбленный Люси, видимо, что-то почуял, потому что теперь приходил буквально ежедневно, доводил Люсю до бешенства, а потом удалялся с горькой обидой в душе.

Таракашина где-то можно было понять. Всю молодость он скакал, подобно крыловской Стрекозе, завязывал многочисленные знакомства, бросал влюбленных дурочек и чувствовал себя при этом великолепно. Он даже не слишком огорчался одиночеством; когда уже немного состарился, возле него притулилась какая-то бабенка, и вместе они жили довольно дружно. До тех пор, пока к непутевому Виктору Борисовичу не приехал богатенький папаша из далекой, неведомой Канады. Папаша оказался немного не в себе, потому что возжелал переписать на единственного сыночка все свое состояние. Правда, было единственное условие — сын должен был предъявить отцу свое кровное дитя и жену. Настоящую. То есть мать этого кровного дитяти. Вот такой заскок был у богатого таракашинского родителя. А поскольку от Виктора Борисовича родить дитя сподобилась только Люсенька, то Таракашин и кружился вокруг нее, слезно умоляя ее выйти за него замуж. Однако всю подоплеку своей «любови» Таракашин откровенно раскрыл Люсе еще в первый день своего возвращения, и теперь вредина Люся никак не хотела идти за расчетливого предателя Таракашина.

И если некоторое время Виктор Борисович еще терпел, то теперь, когда на горизонте довольно четко обрисовался некий силуэт господина Белкина, он забеспокоился.

Вот и сегодня — притащился с утра пораньше и сразу же занудил:

— Лю-ю-ю-юся-я-я… Уточка моя ненаглядная! Ну и куда ты собираешься?.. Люся! Я, кажется, спросил: куда ты изволишь собираться?! Люсинда!! Немедленно отвечай!! И эта твоя… Василиса Олеговна! Я давно хотел вам сказать, не красьтесь так сильно, вы похожи на престарелых индейцев!

Если у Люси нервы были железные, то Василиса оскорбления терпеть не собиралась:

— Таракашин! Кто тебя впустил?! Кто тебя впу… Люся!!! Убери немедленно из кухни этот мусор! И вообще! Когда уже ты научишься за собой убирать?!

Люся только терпеливо терла тряпкой пыль с телевизора. Она просто боялась открыть рот: не успеешь оглянуться, как наорешь, с этим Таракашиным всегда так, а орать Люсе совершенно нельзя — мгновенно откуда-то появляются неприятности, которые потом приходится разгребать всем колхозом. Лучше вот так губки сжать и…

— Люся! К тебе пришли! — вдруг оповестила Василиса. — Люся! К тебе Белкин!

— Сейчас, иду… Только руки вымою…

— Да гоните этого Белкина!! — возопил Таракашин. — И кто это такой Белкин?! И что ему тут понадобилось?! Пустите-ка меня! Я ему напомню, кто тут хозяин! Где тут Малыш? Почему он не лает?! Не кусает всяких там Белкиных?! Малыш!! Фас!! Фас дядьку за ногу!.. А, ты умер, а где Финли?!

— Таракашин!!! — не утерпела Люся. — А тебе самому не напомнить, кто здесь кто?! Командует тут еще!!

— Погоди-ка… как это Малыш умер?! — вдруг испугалась Василиса и с вытаращенными глазами уставилась на собаку, которая темной тряпкой валялась возле балконной двери. — Малыш… Малыш! Люся!!!

Люся уже стояла возле несчастного черныша на коленях и беспокойно звала:

— Малыш! Малыш, ну чего ты, а?

— Я ж говорю — сдох, — пожал плечами Таракашин и тут же отлетел к выходу — Василиса была тяжела на руку.

Малыш не сдох, но что-то со здоровьем у него было явно не так. Он просто не мог сдвинуться с места, у него даже не получалось поднять голову. Вчера еще совершенно здоровая собака сегодня никак не могла подняться — пес скулил, коротко взлаивал и наверняка погибал от неизвестного недуга.

— Малыш!! Мальчик мой!.. — навзрыд ревела Люся. — Ва-а-ася… ну чего делать-то-о-о-о?

Василиса и сама не знала — что. Она растерянно гладила лапы славного друга и быстро-быстро утирала слезы — теперь Малыш уже не поднимал голову.

— Двери открыть надо, там уже полчаса ваш Белкин долбится… — пробурчал Таракашин, но на него так посмотрела Василиса, что он тут же исправился и выдал весьма дельный совет: — В ветеринарку звонить надо, чего выть-то зря…

Василиса кинулась к телефону:

— … Да!! Быстро приезжайте!! Он… он вообще! Он умирает!! Потому что не может голову поднять!!.. Да откуда я знаю!!! Ничего он не ел!..

— Вася!! Вася, не звони… — вдруг раздался голос Люси.

— … Ага… хорошо, будем ждать… — быстро проговорила Василиса и в полной растерянности положила трубку.

— Не надо ветеринарку, — вдруг опять проговорила Люся. — Малыш это… он здоров, просто… просто ухом к балконной двери примерз.

Василиса кинулась к питомцу, сунулась к уху — так и есть! Лохматому псу было жарко с вечера, поэтому спать он улегся ближе к балкону. Непонятно отчего, но дверь была мокрой, может, оттепель, а может, и еще чего. Собачка так и уснула, а ночью долбанул мороз, и мохнатое ушко примерзло к сырой двери.

— Кошмар какой-то! — запыхтела Василиса. — Люся!!! Немедленно звони в ветеринарку! Они сейчас принесутся на двух такси! Я им сказала, что у нас сибирская язва!!

— Вот сама и звони, а я… да кто у нас долбится все время?! — все же разоралась Люся. — Ну никакого покою с самого утра!!! Василиса!! Это что, уже ветеринары?

Это был Белкин. Терпеливый кавалер был настойчив, сначала долго звонил, потом стучался, а после и вовсе — долбил в двери ботинком.

После того как ему открыли, он с милой улыбкой поклонился Люсе и привычно кивнул Василисе:

— Василиса Микулишна, а вы в магазин, я правильно понял? — И он уставился на Васю, точно удав на кролика.

Василисе ничего не оставалось, как согласиться. К тому же ей и в самом деле мечталось пробежаться по магазинам, присмотреть пряжу на изумительную ажурную кофточку.

— Люсенька, так я в магазин… — как ни в чем не бывало проворковала она, поправляя прическу. — Денюжку дай.

— На… — зашипела Люся, всовывая в кулачок подруги несколько купюр. — Вась, ты Таракашина с собой забери, а? А то они мне такое тут устроят…

— Да ну зачем же я буду отбирать у тебя кавалеров? — дернула Василиса плечиком и поспешно выскочила за дверь — так она решила отомстить Люсе за ее предательское молчание! А то ее Белкин слишком многое себе позволяет!

После магазинов Василиса забежала к Ане.

— Ну и чего? Ты сегодня не пригласила своего Ясина на помолвку? — с интересом спросила она подругу.

— Да какое там… — горько отмахнулась та. — Он на меня даже не посмотрел. Вот представляешь, Одера своего за ушком почесал, Рейна по голове погладил, Дона по брюху пощекотал, а меня…

И она уныло швыркнула носом.

— Ну и чего ты расстроилась? — фыркнула Василиса. — Переживаешь, что тебя по брюху не пощекотал, да? Фи! Нам такие мужики не нужны, которые сразу ломаются! Нам знаешь, каких подавай — каменных, во!!

— Знаешь, Вася, а я не против, чтобы этот Ясин и сломался. На фига мне каменный-то? Он же не памятник… — не согласилась Аня, тяжко вздыхая.

И все же как время ни тянулось, а суббота наступила. С самого утра в доме у Люси и Василисы царил переполох — еще никогда они не отправлялись в гости с мужчинами. Да еще так, чтобы обе и сразу! Да еще так, чтобы все это было в преддверии… большого жизненного, семейного пути. Да! Именно так! Мужчины должны были зайти за дамами через два часа, а потому напряжение в доме нарастало. Василиса носилась по комнатам со старой гладильной доской и не знала, куда с ней пристроиться. Люся уже который час жужжала феном, укладывая на голове непослушные вихры, а Аня (она с самого утра толкалась здесь же), та носилась по кухне, с ее головы, точно желуди, падали бигуди, а Анечка готовила какую-то волшебную омолаживающую маску из старого засохшего сырка, последнего яйца и кетчупа «Татарский».

Конечно же, к тому времени, когда кавалеры заявились за своими дамами, оказалось, что кудри не завились, макияж еще даже не накладывался, платья безбожно помялись, хотя были совсем еще новенькие, а туфли… а туфель и вовсе не купили.

Василиса еще быстрее забегала по комнате вместе с доской, Люся принялась уже вовсе безжалостно драть волосы, а Анечка еще быстрее заработала венчиком — противный старый сырок никак не хотел взбиваться в однородную массу.

Потом оказалось, что надо все срочно бросать и Василисе принимать подарки, потому что никто не сообщил кавалерам, что сегодня они празднуют не день рождения, а что-то другое.

Белкин принес в дар «имениннице» здоровенную железную хлебницу с нарисованными колосками.

— Хм, свою, что ль, притащили? — не смог удержаться Игнатий Петрович. — Прямо неловко за вас, вы хоть бы крошки вытряхнули…

— А мне ловко! — с вызовом дернул кудрявым чубом Белкин. — Потому что… да! Я ее у себя взял, она у меня на холодильнике стояла. А потому что… потому что я Василисе самое дорогое! Самое ценное! Эту хлебницу мне еще маменька передавала, когда мы из барака выезжали. Она мне тогда сказала: «Да выкинь ты ее ко всем чертям, там уже вся краска облупилась!» Но я… я не выкинул!

— А чего так? — кисло поинтересовалась именинница.

— Так вам же подарил! — вытаращился на нее Белкин.

Игнатий Петрович смотрел на товарища чуть свысока — он сегодня принес своей избраннице томик стихов Тютчева.

— Дорогая моя! — начал кавалер и, к ужасу своему, вдруг сообразил, что от волнения забыл имя-отчество «дорогой». — Дорогая… моя! В этот чудесный день я решил поздравить тебя вовсе даже никакой не хлебницей, а… а дыханьем Музы! Ржаньем Пегаса! Вздохом поэта! Я подарил тебе этот маленький томик стихов…

— Ха! В библиотеке спер, пыль тряпочкой смахнул и притащил! Тоже мне — подарок! — надменно скривился Белкин. — У нас за такие подарки…

— Мальчики! Не ссорьтесь! — замахала ручками Василиса. — Сегодня мы идем на помолвку! Нас пригласила Эльвира! Так что у вас еще будет время исправиться!

— Не понял! — вытаращился Белкин. — В смысле? Как то есть — исправиться?

— Обыкновенно! — дернула плечиком Василиса. — Мой день рождения переносится на следующую неделю, так что вы еще успеете сброситься и купить мне великолепный махровый халат, я потом покажу, какой я приглядела. А сейчас… ой, ну мы еще совсем не готовы! Мы не готовы, а уже надо торопиться!

Однако торопиться никак не получалось, и кончилось все тем, что к подругам влетела разгневанная Эльвира Арнольдовна и утащила их всех к себе, не внимая мольбам. Так и получилось, что готовились к помолвке целую неделю, а за столом сидели в неотутюженных платьях, с прическами, далекими от совершенства, и с лицами, не ведающими натуральных омолаживающих масок.

И может быть, именно поэтому вечер удался на славу. Сначала Эльвира напыщенно представила гостям своего сердечного друга — Леонида Эдуардовича. Вася, Люся и Аня хоть и знали этого товарища как облупленного (он работал в здешней школе, постоянно весной прыгал по клумбам, чтобы не замочить ног в местных лужах, и трещал под окнами стареньким мотоциклом), однако ж, как и следует при первом знакомстве, потупили взоры, закраснелись щечками и поковыряли пальчиком скатерть в приступе стыдливости. Эльвира осталась довольна. Мужчины же сошлись еще быстрее — налили по первой, и общий язык мгновенно нашелся сам. А потом и вовсе — все разговорились и принялись обучать Анечку, как нужно охмурять богатых и сытых кавалеров.

— Ты, Ань, ты знаешь чего… — тыкала в ее сторону Эльвира. — Ты вот так на работу-то заявись, а сама будто невзначай, вот эдак, будто случайно — и раз! — юбку задери, ну будто у тебя чего-то там зачесалось! Я вот по себе знаю — как только юбку-то задерешь…

— Не, а он чего, правда такой богатый, что ль? — не мог поверить Леонид Эдуардович. — А то, может, и не надо юбку-то…

— Не-не-не, надо-надо, — кивал головой Белкин. — Богатый-богатый, нам Анька рассказывала, так там у него-о!.. У него собаки живут лучше, чем я, на самом деле!

— А еще… — продолжала делиться опытом Эльвира. — Вот чтоб богача до конца охомутать, надо знаешь чего, надо…

— Ой, ну ты, Эльвира, прямо все знаешь! — не могла спокойно слушать Василиса. — Можно подумать, ты вот этих богачей прямо тоннами хомутала! Самой вон каким-то чудом удалось охмурить нищего трудовика… Это я о вас, Леонид Эдуардович, говорю — как же Элечке повезло! А давайте выпьем! За вас!!

Потом женщины вспомнили, что у них сегодня помолвка, и принялись рыдать. Неизвестно зачем, однако ж Василисе показалось, что на помолвках невестам обязательно положено рыдать. Поэтому Эльвире было срочно приказано убрать с лица довольную улыбку, горящие глаза и раскрытый от счастья рот, а вовсе даже опечалиться и немножко повыть. На всякий случай Василиса решила присоединиться к соседке — так, хуже не будет.

— Ой, и куда ж ты меня с родной сторонушки-и-и-и-и… — взвыла Василиса, игриво поглядывая на Игнатия. — Ой, и куда ж ты меня молодую увез-утащи-и-и-ил… Элька, ну вой тоже, положено ж невесте выть! Чего я одна-то надрываюсь?!

— А вот и я-я-я-я! — неожиданно возник возле стола Таракашин.

Он, как обычно, заявился к Люсе, не нашел ее и постучал к соседям. А там его и приняли как родного — Леонид Эдуардович плюнул на все затраты Эльвиры и решил на гостях не экономить.

— А вот и я, — снова радостно оповестил Таракашин и уселся рядом с Люсей.

Белкину такой поворот вовсе не понравился, он повернулся к сопернику всем телом и промычал:

— Слышь, ты, букет душистых прерий, ты от моей Люси держался бы подальше, а?

— А чего это от твоей? — выгнул хиленькую грудь колесом Таракашин. — Промежду прочим, у нас с Люсией совершенно законная дочь имеется, а также внук, зять и… и Василиса, как горб, в самом деле…

— Это чего, правда, что ли? — подскочил Белкин.

— Да чего ты его слушаешь! — вскинулась Василиса. — Какой я ему горб?! Да он сам!! Геморрой на мою голову!

— Анечка, а чего, вот этот ваш… собаковод, он и правда денег имеет немерено, да? — не могла успокоиться Эльвира. — Я к тому, что… а чего он в тебе-то нашел? Ведь, господи прости, ни кожи ни рожи!

— Так ему какая разница с собаками-то таскаться, правда ж ведь? — пояснял Леонид.

— Ты лучше скажи, Анна, а там что, слишком много прислуги? Нельзя ли и мне туда пристроиться? — бурно интересовалась Эльвира Арнольдовна, поигрывая глазами. — Мне вот жуть до чего интересно с цветочками возиться, ему там садовница не нужна? Молодая и красивая?

— Может, и нужна, если молодая, да только ты-то ее откуда возьмешь? — фыркала Василиса.

— Нет, ну как же! ну как же! — пыхтела Эльвира и разглаживала оборки на коротенькой юбке. — Я, к примеру, себя чувствую ну оч-чень молодо! Ну оч-чень!

Помолвка с каждой минутой становилась все более громкой и даже крикливой.

Таракашин вдруг решил отомстить неверной Люсе и вовсю стал ухаживать за Аней. Аня с Таракашиным уже не однажды пыталась завязать теплые, продолжительные отношения — соседки Люся с Василисой его к ней направляли регулярно, но всякий раз тот от нее сбегал. Поэтому теперь, когда он сам решил проявить чувства, Аня вдруг закапризничала. Соседушки, заметив такое ее настроение, тут же поддержали Анну — начали наперебой расспрашивать про Ясина и восхвалять его достоинства. Достоинство у Филиппа Карловича Ясина было одно, но какое! Он был богат! И на фоне этого плюса Таракашин очевидно бледнел.

— Анечка, ты расскажи, расскажи, а какой у него дом? — теребила подругу Василиса.

— Ой, ну у него такой до-о-о-ом… — тянула Аня так капризно, как будто это был дом ее папы. — Ну у него ва-а-апще дом а-а-агромный. И зачем ему такой, если он там живет один?

— Так идиот потому что! — фыркал Таракашин. — Это ж надо — столько за квартиру платить! Без всяких штанов останешься!

— Ничего! Твой папаша у себя там в Канаде небось не остался! — зыркала на него Люся и продолжала дразнить бывшего возлюбленного. — Аня, Ань, а ты расскажи, а какой у него сад? Сколько там метров-то?

— Да я чего, мерила, что ли?! Огромный сад… — пожимала плечиками Аня. — И главное — все так запущено! Я, главное, ему — давайте наймем садовника, чтоб вырубил побольше ко всем чертям. А он мне — ни за что! Этот садовник только испортит естественный дизайн!

— Это, Анечка, говорит только об одном: не привык к тебе еще новый мужчина и совсем не хочет с тобой считаться… — вздыхала Эльвира и с глубокой скорбью смотрела на соседку — по ее понятиям, он никогда и не привыкнет.

Гулянка закончилась далеко за полночь. Мужчины набрались по самую макушку и теперь изо всех сил таращились на женщин, пытаясь разобраться, какая из них кому приходится дамой сердца. Женщины же старались на мужчин и вовсе не смотреть — чего там увидишь-то, когда они пьяные все по самое «не могу»?! Те еще красавцы, глаза б на них не смотрели. Ну ничего, вот станут законными, тогда…

Гости уже толпились в прихожей и все никак не могли распрощаться.

— А в следующую субботу к на-а-ам, к на-а-а-ам… — гостеприимно скалилась Василиса, напяливая свои тапки. — У меня, знаете ли, день рождения! Да! Я вообще-то не слишком люблю отмечать этот праздник…

— Поэтому и отмечаешь дважды в год… — пробурчала Люся.

— … Но в этот раз так захотелось с вами встретиться за нашим столом, ну так захотелось! — пела Василиса, прижимая ручки к тощей груди. — Так что… все дружно скидываетесь на подарок, и добро пожаловать!

— Точно! Только мы уже подарили, скажи, Игнатий, скажи же, да? — толкал Игнатия Петровича в бок Белкин. — Василиса Олеговна, ну вы где-нибудь запишите, что я вам хлебницу подарил, маменькино приданое, так сказать, нашу фамильную…

— Да я помню… — перекривилась Василиса. — Я помню, у меня в должниках остались только вы, господа молодожены, да еще вон Люся с Анечкой. Я надеюсь, Таракашин не придет.

Люся поперхнулась — вот ведь паразитка подруженька! Это что же получается — ей два раза в год подарки дарить теперь придется? Ну ладно, она ей устроит.

Домой разбредались шумно — Василиса и Люся поднимались к себе на третий этаж, а Аня спускалась вниз, и за ней тащился Таракашин.

— Аня! Ну куда ты меня тянешь? Я совсем не хочу к тебе на диван! — верещал он, поглядывая на Люсю. Этот спектакль он специально для нее и устроил, потому что Анечка уже давно спустилась к себе и плотно закрыла двери.

Но Люся Таракашина не слышала. Возле дверей их квартиры качался пьяненький Белкин и размахивал руками:

— Василиса!! Поди вон! Я тут сегодня буду жить!! До завтрашнего утра!! С Игнатом!! Мы тут жить будем!!

Люся нервничала, стеснялась Василисы и старалась закрыть рот вопящего Белкина рукой. Однако сама Василиса ничего не слышала — она уже стояла с Игнатием Петровичем в гостиной, и… какой стыд! — он ей робко целовал ручку. Конечно, Василиса надеялась, что пылкий воздыхатель когда-нибудь вспомнит, что для поцелуев у Васеньки имеются еще и спелые, как вишни, губы, она их специально сегодня накрасила особенно ярко. Однако Игнатий чего-то застрял на руках и выше рукавов не поднимался. До Белкина ли ей было!

— Вася!! Василиса!! — кричала уже и Люся. — Отдай Белкину Игнатия Петровича!! Он требует!

Петрович, сильно покраснев, выскочил-таки из гостиной, так и не добравшись до жадных губ, мужчины удалились, а подруги еще долго обсуждали, как прошла помолвка, как себя вызывающе вела Анечка с Таракашиным и как безобразно потолстела Эльвира Арнольдовна, хотя полнота ее вовсе не портит, ну совсем!

А со следующего дня началась подготовка Василисы ко дню ее рождения.

— Люся! Немедленно выдай мне некоторую сумму, мне нужно на продукты! — вот уже два дня с утра пораньше зычно вскрикивала Василиса у кровати сонной Люси.

— Васенька, но ты ведь вчера уже все купила, — жалобно стонала та.

— Что?! Что я могла купить?! — в искреннем возмущении хлопала себя по бокам Василиса Олеговна. — Я сегодня еду на базу! Мне нужна рыба!

— А вчера? Чьи хвосты торчали у тебя из пакета?

— О чем ты говоришь? Нет, она меня сведет с ума! Вчера из пакета торчали хвосты минтая, а вовсе не рыбы!! Этого минтая я специально купила для Финли!

Люся тяжко вздыхала и лезла за очередной порцией денег.

— Вась, а может, и не нужно так тратиться, а? — на всякий случай спрашивала она еще раз.

— Ты хочешь моей смерти! — констатировала Василиса. — Ты что, не видела, какие столы были у Эльвиры?!

— Видела… честно говоря, мне не очень и понравилось, — призналась Люся. — Тарелок было полно, а живот порадовать нечем…

— Вот! — обрадованно вскрикивала Василиса. — Ты что, хочешь, чтобы и у меня так же?! Черт, надо обязательно напомнить, чтобы Аня приготовила молочного поросенка.

— Вася! Ты ж говорила — кролика! — охала Люся.

— Какой кролик! Кого ты там собираешься им накормить?! — в свою очередь возмущалась Василиса. — Да один твой Белкин ест, как… как стадо медведей перед зимней спячкой! Прямо яма какая-то, а не мужик! И Таракашин тоже, будто всю жизнь провел на лечебном голодании! Нет, Люсенька, тебе катастрофически нельзя выходить замуж, тебе каждый раз попадаются какие-то проглоты вместо кавалеров…

Люся только вздыхала — спорить с подругой никакого смысла не было, и Люся только безропотно отсчитывала купюры.

Сегодня Василисе потребовалось денег немного больше обычного. Нет, это она Люсе сказала, что ей просто до зарезу необходим, кроме рыбы, фарш на котлеты, а на самом деле она собиралась прикупить себе платье изумительной красоты. Она его углядела еще вчера. Оно отличалось удивительной простотой и сногсшибательным вкусом. Платьице было легким, в сливочно-бежево-коричневых тонах и безумно ее молодило. Василиса представляла, как она появится в нем на своем празднике, и все окончательно потеряют голову — мужчины от вожделения, а женщины — те от зависти. И она совсем уже было собралась лететь за этим волшебным нарядом, когда в двери позвонили.

— Вася, ты посмотри, кто к нам пришел! — раздался из прихожей восторженный крик Люси.

— Неужели Пашка? — отозвалась Василиса, выходя из комнаты.

Она почти не ошиблась — в дверях стояла Лидочка — ее невестка и жена этого самого Пашки. У нее на руках восседала Ниночка, а рядом топталась Наденька — любимые внучки Василисы.

— Вот, мне к зубному, а девчонок прямо не знаю, куда деть, — сразу же обрадовала Лидочка. — Мне всего на часик, а?

— Ну конечно, оставляй, чего ты спрашиваешь, — уже раздевала младшенькую, Ниночку, Люся. — Василиса у нас все равно никуда не собиралась.

— Вообще-то, конечно же, оставляй, только как же я не собиралась? — уставилась на подругу Василиса Олеговна. — Я очень хотела пробежаться по магазинам и купить… и купить, сама знаешь что!

— Да ничего, я сама куплю, — отмахнулась коварная Люся.

Василиса только скрипела зубами — Лидочке она не могла сказать, что устраивает свой день рождения, а Люся это великолепно понимала и вовсю пользовалась.

— Оставляй, конечно же! — догадалась улыбнуться Василиса. — А по магазинам… по магазинам я пробегусь. В конце концов, с девочками посидит Люся. Она ужас до чего соскучилась по детишкам!

Люся совсем недавно сделалась бабушкой, и бабушкой просто сумасшедшей. Ее ветреная Ольга вдруг остепенилась, родила прекрасного карапуза Ваську и вся с головой окунулась в воспитание младенца. Люся тоже погрузилась в свою новую роль — прибегала к дочери по два раза на день, по нескольку часов чинно моталась по аллеям, толкая перед собой коляску, — гуляла с малышом, а все остальное время прочно висела на телефоне и требовала передавать малейшее движение внука:

— Ольга!! Что там сейчас делает Васенька?! Ты его наверняка бросила одного на холодном полу!

— Да нет же, мама, с ним сейчас Володя, — усмехалась Ольга в трубку. — Они играют.

— Володя?! — невозможно пугалась Люся. — Во что это они играют?! Надеюсь, не в покер?! Господи! Твой муж ведь не знает ни одной детской игры!! Немедленно уложи Васеньку спать и выучи с Владимиром игру «Цепи кованые»!

— Мама! Я сейчас так и сделаю… — не перечила матери Ольга.

— А кто это у вас так громко разговаривает? — снова настораживалась Люся. — У вас гости? Ты опять наплевала на ребенка и решила устроить вечеринку?

— Мама, у нас никого нет, а разговариваю я.

— О боже! Ну никакого покою! — хваталась Люся за голову и в конце концов решалась: — Ну хорошо, я сейчас к вам прибегу!

И так повторялось изо дня в день. И все были безумно счастливы… во всяком случае, Люсе так думалось, но вот ни с того ни с сего Олин муж Володя взял да и отвез жену с сыном к своим родителям в Полтаву. Правда, всего на два месяца, однако ж Люся эти дни переживала ужасно и поклялась себе никогда зятю этого не простить. Поэтому Василиса была от истины не далека, когда говорила, что Люся посидит с девочками с большой радостью, потому что по детишкам соскучилась.

После того как Лидочка убежала, хватаясь за щеку, Василиса еще некоторое время поиграла с внучками в «ладушки» (что шестилетней Надюше вовсе не понравилось) и быстренько проронила:

— Ну все, Люсенька. Я побежала, мне еще сегодня столько дел предстоит… а ты уж с девочками. Кстати, Лидочка придет совсем скоро!

И она подобно весеннему ветерку пронеслась по комнатам и скрылась за дверью.

— А что, баба Вася опять преступника ищет? — равнодушно спросила Наденька, расчесывая Малышу густую челку.

— Да нет, у нее появился мужчина. И, похоже, у того мужчины на Васеньку большие виды. Хотя он совсем не в моем вкусе, такой… Наденька!! Ну о чем ты спрашиваешь старенькую бабу Люсю?! — вдруг опомнилась Людмила Ефимовна и, густо краснея, понеслась на кухню печь девочкам оладьи.

Василиса неслась по городу в самом радужном настроении — солнце сияло вовсю и хоть грело не слишком, зато создавало иллюзию тепла и скорого лета. На улице откуда-то появилось невероятное множество молоденьких девушек в коротких юбочках, с длинными, красивыми ногами и с волосами, как у героини «Златовласки»! От такой красоты мужчины просто шалели и ходили буквально с распахнутыми ртами. В кои-то веки Василису это не раздражало, а приводило в восторг, потому что именно в эту весну — наконец-то! — появился тот, кто и на нее смотрел раскрыв рот.

Василиса остановилась у витрины, поправила закрученный на пиво локон и подмигнула своему отражению. Она думала об Игнатии.

Нет, в общем-то нельзя сказать, чтобы она сходила по нему с ума или, например, что она влюбилась в него до глубины своей души — ей было бы куда приятнее, если бы вместо Игнатия за ней ухлестнул, например, Брюс Уиллис или же Ричард Гир, в сущности, она бы согласилась и на Тома Круза, однако… Игнатий был не совсем во вкусе Василисы, и все же само наличие этого господина радовало, вселяло уверенность и бурно щекотало нервишки. А чего в самом деле? Игнатий был мужчина воспитанный, не то что этот Белкин у Люси. Кстати, совсем непонятно, отчего этот Белкин в последнее время так прилип к Игнатию! И это в то самое время, когда у Василисы с Игнатием Петровичем только-только наметился накал страстей! …Василиса вспомнила, как кавалер целовал ей руки, и щеки ее залил багровый румянец. Нет, что ни говори, а внимание мужчины не просто вселяет в женщину уверенность, оно в ней эту самую женщину и будит! Вот Василисе, например, только сейчас захотелось зайти в парикмахерскую и расстаться со своими жиденькими кудряшками. И чего она их бережет, была бы там шевелюра, а так…

Василиса тут же решила сначала купить себе платье, а потом уж взять и посетить парикмахерскую! Вот так, да!

Платье купить не получилось — оказалось, что его уже кто-то купил, а к другому Василиса еще не была готова. Все казалось не того размера, не таких расцветок и ужасного фасона. Настроение так испортилось, что его не удалось поднять даже новомодной прической. Тем более что и с прической у Василисы любви не произошло. Нет, сама по себе прическа была обалденно красивой, но вот только на голове Василисы она смотрелась жалкой пародией.

— Ну и что это, девочки? — разочарованно тыкала Василиса пальцем в одинокий хохол на макушке. — Что это за убожество, я вас спрашиваю!

— А чего нас спрашивать! — кривила губы молоденькая мастерица. — Я вам сразу сказала — у вас такая фактура волос, что они стоять не будут! А вам ведь — разбейся, а вот эту стрижку подай! Вот и берите!

На Василису из зеркала смотрела жалкая женщина с тоненькой шейкой и огромными, несчастными глазами.

— А… а завиться можно будет? — с последней надеждой спросила Василиса.

Мастерица присмотрелась к голове клиентки внимательнее:

— В принципе… можно. Только… бигуди-то на чем держаться будут? Волос же не хватит!

— Спасибо… — отрешенно мотнула головой Василиса, прикидывая в уме, во сколько ей обойдется новенький парик.

Вполне понятно, что после такого неудачного дня домой Василиса возвращалась совсем не в радостном настроении. Да и чему радоваться-то? Послезавтра праздник, а у нее ни наряда приличного, ни волос…

— Люся!! — прямо с порога крикнула Василиса. — Лидочка приходила?

В прихожую навстречу ей вышла Люся, а за ее спиной тут же показалась Аня.

— Вася… Лидочка… Лидочка приходила. Она забрала девочек… — каким-то жалким голоском пролепетала Люся, не сводя с подруги испуганных глаз. — Они ушли уже…

— Вот только попробуй скажи, что у меня прическа «макароны по-флотски», — насторожилась Василиса. — Я тебе баян порву, так и знай.

— Вася… у тебя макароны не по-флотски, у тебя нормальные… — еще более рассеянно пробормотала Люся, совершенно не замечая никаких причесок. — Вася, у нас тут такое…

Теперь уже Василиса всерьез встревожилась — Люся была совершенно не в себе! Так спокойно отреагировать на то, что торчало на голове подруги!..

— Люся! Немедленно говори… Нет, погодите, я сяду…

Василиса быстро скинула сапоги, на всякий случай сунулась в комнату — Малыш спал возле балкона, а кот Финли примостился у него на боку — с животинами все в порядке.

— Так, сейчас я… — уселась Вася и постаралась унять сердцебиение. — С девочками все в порядке? Учти, Люся, если что, я ж тебя…

— Все нормально с девочками, — быстро прервала ее Аня. — И с Лидочкой, и с Пашкой. А вот…

— Вася, Игнатий Петрович погиб, — наконец проговорила Люся.

— Ф-фу ты, господи. А я уж думала, что серьезное… — с облегчением выдохнула Василиса, но тут же спохватилась и уставилась на Люсю. — Погоди! То есть… как это погиб? Он же еще не старенький был! И потом, у меня ж день рождения еще не прошел! Нет, я ничего не понимаю… Кто вам сказал?.. Какая-то дикость… Да расскажет мне кто-нибудь, что тут у вас произошло?!!

Люся переглянулась с Аней, и та стала рассказывать.

Глава 2 Прощайте, граф и его графиня!

В этот день Аня на работу чуть припозднилась — послезавтра у Василисы день рождения, а Анна даже не представляет, что можно ей подарить! Нет, конечно, Василиса вполне могла бы обойтись и без подарка, тем более что и день рождения у нее липовый, однако ж в магазин забежать все равно требовалось — Анечка, ко всему прочему, совершенно не знала, что ей надеть! А в этом коттеджном поселке, где обитал господин Ясин, имелся такой маленький чудный магазин, и Аня уже столько раз мечтала в него заглянуть, да все никак не получалось, но уж сейчас-то сам бог велел!

В магазинчике Аня присмотрела изумительную вазочку для Василисы — эдакую маленькую, легонькую, дешевую до неприличия, зато с мудреными китайскими иероглифами. Вполне можно было всучить ее Васе и присочинить, что ваза из настоящего Китая! А себе Аня ухватила розовенькую тонкую кофточку. Правда, она очень долго не могла выбрать цвет. Кофточки были такие славные и таких приятных тонов, что Аня чуть не разревелась — взять все не позволял кошелек, а оставить хоть какую-то не позволяло женское чувство прекрасного. Сначала Аня померила кофточку нежного салатного цвета, потом бежевую, потом — цвета утренней лазури, а затем изумительно розовую кофту. Все кофточки сидели на женщине так, будто были пошиты исключительно для нее. К тому же эти вещи невозможно освежали, были приятны к телу, да и просто просились к новой хозяйке. У них был единственный минус — цена.

— Девушка, а вот здесь, на этой кофточке, пуговица едва держится! — перекривившись, подошла к продавщице Аня. — Мне кажется, ее пора уценить.

— Еще чего, — беспечно дернула та плечиком. — Если из-за каждой пуговицы товар уценять, тогда самой без штанов остаться можно!

Аня горестно швыркнула носом — ее маленькая хитрость не удалась. И все же с пустыми руками она уйти не могла, поэтому и взяла себе эту замечательную розовую кофточку.

Ясно, что посещение магазина привело к серьезному трудовому нарушению — Аня опоздала более чем на сорок минут.

Воспитанные псы, конечно же, ничего ей не сказали, зато повариха, тучная вредина Клавдия Николаевна, набросилась на Аню как ненормальная.

— Нарисовалась, хрен сотрешь!!! Да как же совесть позволяет, я просто-таки удивляюсь!!! — прямо с порога накинулась на Аню повариха. — Будто бы у меня больше делов никаких не имеется, окромя того, чтобы ее вот тута дожидаться!! Вот будто б я специяльно для этого сюда устроилась, чтобы вот эту прогульщицу ждать!! Делать мне больше нечего!!

Аня молчком надевала на собак поводки и старалась вредную повариху не слушать. Ну да, ну опоздала, ну что уж такого она совершила?! Уж если этой Клавдии так невтерпеж, могла бы идти себе, оставить дом на… кого-нибудь… Нет, Клавдия идти не могла. Дело в том, что порядок у Ясина был заведен такой: сначала приходит повариха — ей открывает сам хозяин, потом приходит Аня гулять с собаками, ее встречает повариха Клавдия Николаевна и только после этого уходит домой. Аня гуляет с собачками и потом сидит в доме и ждет Филиппа Карловича Ясина до пяти часов. Если в пять его дома нет, то Аня может уйти. И поэтому повариха не могла оставить дом без присмотра — она должна была дождаться Аню. А потому сейчас виноватая Анна молчком выслушивала воркотню да старалась побыстрее нацепить поводки на собачьи шеи.

Впрочем, очень скоро Клавдия Николаевна накричалась вдоволь и сделалась довольно миролюбивой:

— Я там ватрушек с творогом настряпала, иди, поешь, пока горячие. Да Максимке своему возьми, самой-то, поди, некогда стряпать…

— Сейчас Максимка у мамы, она ему там чего только не стряпает, — буркнула Аня и торопливо выскочила из дверей — псы уже рвались на улицу.

Сегодня она опоздала, вывела собак почти на час позже, поэтому наивно полагала, что встречи с маленькой болонкой удастся избежать. Ан нет. Едва Аня вывела своих подопечных за ворота ясинской ограды, как те уверенно рванули к знакомой калитке.

— Ну и куда вы?! — еле успевала за лощеными догами Аня. — И куда вас несет-то?!! Одер!! Кобель противный! Я ж тебя не удержу! Да остано… нет, ну что за идиоты!!! Господи!! Была б там хоть собака приличная, а то — от горшка два вершка, а они!.. Ой, мамочка! Держите меня!!!

Как бы там ни было, воспитанные собаки вели себя прилично только до тех пор, пока на горизонте не проглядывала особь женского пола, но за соседскими заборами водились исключительно собачьи дамы, а потому ушастые кавалеры на Анну, мягко говоря, плевали и тянулись к новым романтическим знакомствам, то есть за чужую изгородь. И пока Анечка с трудом удерживала громилу Одера, остальные ее подопечные — Рейн и Дон преспокойно перемахнули через вычурную ограду соседнего коттеджа и уже носились по огромной лужайке.

— Женщина!!! — выскочила из дома маленькая кругленькая хозяйка. — Что это творят ваши псы!! Здесь у нас, между прочим, паркетный газон!! А они все своими лапами истоптали!!! Степан!!! Степан!! Да где же вас черти носят?!! Почему у нас на участке посторонние?!!

Потом выскочил Степан — соседский садовник, потом еще кто-то — на крик женщины сбежались все жильцы большого дома. Аня уже не знала, что делать, — огромные доги носились по чистому участку, оставляя после себя глубокие ямы следов, а Аня бегала за ними, пытаясь поймать их за поводок, но все тщетно — любовь вселяла в кавалеров неведомую силу и повышенную прыгучесть.

— Да загоните вы свою шавку домой! — не выдержала Аня. — Иначе я тут до первых петухов скакать буду!!

— Она не может дома! — взвизгнула дама — хозяйка коттеджа. — У нее моцион! И режим! В это время она всегда дышит свежим воздухом!

— Да ни фига она не дышит! — висела на поводке Одера Аня. — Она перед моими кобелями хвостом вертит! Сучка!

— Что-о-о-о?!! Да как вы… как вы смеете?!! — захлебнулась негодованием дама. — Да я вас!.. Петр!!! Степан!!! Немедленно выкиньте с нашего участка всю эту ораву!!! Да! И начните с хозяйки!!!

С грехом пополам Аню вместе с собаками выдворили за ворота чужого участка, и бедняжке удалось нацепить на псов поводки.

— Нахалка!! Бесстыжая баба!!! Торговка!!! — кричала с высокого крыльца недовольная соседка.

— Сама такая! — огрызалась Аня, пытаясь оттащить собак от чужих ворот. — Рейн, да прекрати ты башкой дергать! Не смотри на нее, она тебя не любит. И вообще! Пойдемте на берег озера, я там такую псинку видела — ум-м-м-м! Не чета этой букашке…

Аня еле утащила собак на берег озера, но даже там отпускать их с поводка побоялась — кинутся наутек, где она их потом искать станет? Однако теперь доги, будто устыдившись своего недостойного поведения, вели себя крайне примерно.

К Ясину она приволоклась чуть живая — все же выгуливать огромных собак, пусть даже и в некоторой степени дрессированных, — дело весьма нелегкое.

Возле двери ясинского дома собаки забеспокоились. Первым заволновался самый старший — Дон. На крыльце он вдруг остановился как вкопанный, и из его горла раздался странный рык — глухой и злобный.

— Ага, ну давай еще обматери меня за то, что я тебя к той сучке не пустила, — недобро прикрикнула на него Аня и дернула поводок.

Пес осторожно прошел в дом, вытянул морду вперед и еще более отчетливо заворчал. Теперь уже и остальные — Рейн и Одер — глухо зарычали.

— Нет, вы на них посмотрите, — фыркнула Аня, обращаясь неизвестно к кому — в доме была только она с собаками. — Наворотили делов на этой прогулке, а теперь еще и ругаются! Я, что ли, виновата, что…

И тут она поперхнулась словом, потому что Дон уселся перед каминным залом, задрал голову и громко завыл.

— Ты чего, издеваешься, да? — глухо спросила Аня и осторожно ткнула пса в бок. — Специально меня пугаешь, да? Отомстить хочешь вот так, да?

Она лопотала всякую чушь, лишь бы не молчать, потому что ей вдруг сделалось жутко — в этом большом доме совершенно явно кто-то был. И этот кто-то ничего хорошего ей не сулил, может быть, он даже хотел наброситься на Аню, связать ее и… какой ужас! Страх-то какой! И ведь что обидно, где находится этот «кто-то» — она не знала, откуда ждать удара — не ведала, и… и вообще! Чего уж тут доброго, если даже такой здоровенный Дон сидит, как приклеенный, и воет!

— Фу! — рявкнула Аня. — Хватит! Пойдем туда, чего здесь-то выть?

Она уже догадывалась, что за закрытой дверью каминного зала творится что-то страшное. И знала, что ей туда войти придется. А что делать-то?

— Одер! Ко мне! — громко скомандовала Аня, взяла самого молодого пса за ошейник и с силой пнула дверь.

Дверь бесшумно распахнулась, и… ничего не произошло. Дон прекратил выть, подошел к Ане, но никто на нее не бросился, не налетел и ничего с ней не сотворил. У нее в груди будто кто-то разжал железный кулак — ей стало легче. И почти сразу же громко ухнул Рейн, а Одер постарался вывернуться из ошейника.

— Рейн!! Прекрати! — крикнула Аня, подошла к псу и…

Кажется, у нее подкосились ноги, потому что она вдруг стала резко оседать на пол.

На большом круглом диване, возле которого стоял Рейн, аккуратно лежал Игнатий Петрович — трепетный друг Василисы, и его шея была страшно перерезана кинжалом изумительной красоты, а вокруг все было забрызгано кровью.

— Откуда ты узнала, что кинжалом перерезали? — растерянно спросила Василиса.

— Так он там же лежал, — просипела Аня. — Этот Ясин собирал холодное оружие. У него, как говорят, была целая коллекция. Хотя… какая там коллекция — всего четыре штуки. Но, правда, красивые такие кинжалы. Они у него в каминном зале на стенах висели. И, главное, не просто так, а в каких-то рамочках. Очень красиво… И вот этим…

— С ума сойти… — прошелестела Люся.

— А он точно мертвый был? — на всякий случай уточнила Василиса. — А то я тебя знаю — не успеешь палец порезать, а ты уже и поминки заказываешь…

— Точно, — мотнула головой Аня. — И потом… чего это я Игнатию Петровичу поминки? Я сначала возле него брякнулась, ну плохо мне стало, а потом когда увидела, что рядом с ним рухнула, так откуда силы взялись — подскочила и к телефону! Там всякую милицию вызывать, «Скорую». Ну, «Скорая» так ехала, что я сама чуть не скончалась. Но зато они мне совершенно точно сказали, что он погиб сразу. У него ранение, несовместимое с жизнью.

— А милиция? — спросила Люся. — Они что-нибудь говорили?

— Говорили! Да они!.. Они такое там наговорили! — обиделась вдруг Аня. — Они вообще решили, что это я его, представляете?! Но потом вроде бы разобрались, хотя… кровушки попили — допрашивали, расспрашивали, что да как… Потом еще Ясин приехал, тоже хотел что-то там спросить, но ему не дали и рта раскрыть, я уехала, а он еще с ними остался, на допросе…

Василиса не могла поверить — это как? У нее намечен праздник, а ее главного кавалера и не будет? И как же это она одна будет танцевать? А платье теперь покупать или… черт, зря только на прическу потрати… Ф-фу ты, какая ерунда… Нет, ну как Игнатий оказался у Ясина?!! Ведь даже сама Василиса ни разу не видела этого загадочного Ясина, только на фото в Интернете. А может… может, Ясин тут вовсе и ни при чем?

— Анна! — вдруг уставилась на соседку Люся. — А у тебя с Игнатием никаких шур-мур не водилось?

Нет, все-таки Василиса и Люся думали одинаково! Сказывался многолетний детективный опыт!

— Я-я-я-я?! Шуры-муры с Игна-а-а-атием?! — как гусыня вытянула шею Аня. — Да вы что, издеваетесь надо мной, да?! Да чтобы я с таким мухомором!.. Да я ж себя не на помойке нашла, чтоб с таким-то!

Васенька крякнула:

— Я в принципе тоже не на помойке… Тогда какого черта он околачивался на твоем рабочем месте?! Вообще-то считалось, что это мой молодой человек!

— Вообще-то молодым человеком он уже лет пятьдесят не считался! — язвительно заметила Аня. — А на моем рабочем месте… так потому, что ты и вовсе ни хрена не работаешь! Куда ему деваться?! Вот такие клуши, как ты, Васенька, сидят дома, а потом еще обижаются, что порядочным старичкам и погибнуть негде! Не доступны потому что их подружки!

— Зато вот такие, как ты, Анечка, всегда доступны! — скорчила физиономию Василиса. — Я тебе такую работу нашла — с кобелями десять минут пробежалась, и полный карман денег, а ты мне удружила! Взяла и увела у меня жениха!!

— Девочки, не ссорьтесь, — вмешалась Люся. — Во-первых, Игнатия Петровича все равно уже нет, а во-вторых…

— А что во-вторых? — с интересом вопросила Аня.

— А тебе чего, «во-первых» мало? — фыркнула Василиса и скорбно добавила: — А во-вторых, нам придется браться за это дело, ничего не попишешь…

Люся поежилась и жалобно взглянула на подругу:

— Вась, а чего, и впрямь придется, а? А может, еще того… пронесет?

Василиса смерила Людмилу Ефимовну презрительным взглядом и торжественно провозгласила:

— Люсия! Что значит — пронесет?! Ты что, бобов наелась, чтоб тебя проносило? Да в кои-то веки мне повстречался настоящий мужчина моей мечты! В кои-то веки… он на мне решил жениться, и какая-то зараза его так вероломно, а… а мы что же?!

Люся и Аня смотрели на Василису во все глаза.

— И чего же мы? — наивно переспросила Аня.

— А мы даже не найдем убийцу? — прищурилась Василиса. — А если это — маньяк?! И он непременно хочет встретиться со мной?

— Вася, ты ерунды-то не городи, — остудила пыл подруги Люся. — Хотел бы с тобой встретиться, чего б тогда к Ясину поехал?

— Точно… — как-то сразу успокоилась Василиса и совсем уже по-доброму обернулась к соседке. — Ань, а это правда не ты его убила, а?

— Да нет, не я, — покачала головой Аня. — У меня милиция уже спрашивала… Василиса!!! Да ты сдурела, что ли?!! Да чтобы я!! Человека грохнула?!! У меня ж ребенок!! Как же я?!!

— Да ладно, — махнула рукой Василиса. — Чего ты завелась-то? Это я так просто спросила… надо ж как-то следствие начинать… А милиция не спросила — почему это Игнатий здесь оказался? Какими путями?

Аня покачала головой, а потом тяжко вздохнула и призналась:

— Я и вовсе не сказала, что знаю его, Игнатия-то… Этот Ясин, он бы обязательно не поверил, что Игнатий сам пришел, сказал бы, что это я его пригласила, а потом вроде бы между нами произошла ссора и… я, конечно же схватила кинжал и по шее его, по шее…

— И милиции не сказала? — удивилась Люся.

— И милиции, — кивнула Аня. — Делайте теперь со мной что хотите — струсила!

Подруги переглянулись.

— Ну чего ж, теперь тем более никуда не деться, — развела руками Василиса. — Теперь нам остается только одно…

— Выгнать меня из нашего доблестного подъезда? — ухнуло сердце у Ани.

— Теперь нам остается только самим раскрыть это преступление, — пробормотала Люся. — И принести его милиции на блюдечке… можно с голубой каемочкой.

Василиса согласно кивала головой. Сама себе она виделась в роли Шерлока Холмса, хотя со стороны напоминала обыкновенную сельскую лошадь.

— Итак, — немедленно приступила Василиса к работе. — Надо подумать, когда мы выберем время для того, чтобы побеседовать с Ясиным.

— Никогда, — тут же ответила Аня. — Он настоящим-то милиционерам сегодня всю кровь испортил, а уж вас и вовсе на порог не пустит.

— Вот гад, да? — повернулась Василиса к Люсе.

— Ничего, — легко отмахнулась та. — Мы к нему сами заявимся, без приглашения.

Василиса взглянула на подругу с восхищением — все же это здорово, когда есть человек, который тебя понимает без слов. Аня же, наоборот, большого восхищения не испытывала. Он еще не заплатил ей за прогулки с собаками, а вдруг и не заплатит, если дамы влезут?

— Значит, так, — притащила Люся откуда-то тоненькую тетрадку. — Рассказывай, Анна, кто и как у вас работает?

Аня на секундочку задумалась, а потом с сожалением покачала головой:

— Ой, девочки, а у нас все места заняты.

Люся посмотрела на нее как на только что прооперированную:

— Аня, мне нужно знать — как это Игнатий прокрался к Ясину в дом, как это его там убивали, а ни одна живая душа на это не обратила никакого внимания!

— Так у нас не было ни одной живой души, — с готовностью пояснила Аня. — Нет, там была одна немножко живая… я. Только она… то есть я, я с собаками ушла гулять, а больше… Понимаете, у нас ведь как… У Ясина, у него вообще народу мало работает. Горничная — та приходит только два раза в неделю — во вторник и в пятницу. А сегодня четверг был. Садовник, кстати, он же дворник, тот тоже приходящий, он и вовсе только раз в неделю прибирается — в субботу утром. Только повариха каждый день, но она работает до тех пор, пока я не приду. Я тоже каждый день. Но и то… Ха! Что это за работа? Сами ж знаете. Утром Ясин сам выгуливает своих собак, говорит, чтоб они его не забыли. Но он с ними только по десять минут гуляет. И перед сном тоже сам, и тоже минут по двадцать. А уж днем я должна с этими псинками не меньше двух часов толкаться. Но… у него такие собачки славные… я иногда и дольше гуляю. А чего мне… А больше никого, так что — если кто хочет кого кинжалом — приходи, никаких проблем!

— Погоди ты с кинжалами… — насупилась Василиса. — А как с ключами? Ну, то есть ты уходишь с собаками гулять и все потом закрываешь на ключ? А охрана?

Аня махнула рукой:

— Никакой охраны нет. Мне повариха рассказывала, Ясин раньше держал охранников, а потом… короче, что-то у него неприятное случилось, так оказалось, что сам охранник это и организовал. Так что с тех пор он больше охрану не держит.

Василиса с Люсей насторожились:

— С этого места поподробнее: что случилось, когда это было, чем закончилось? Давай говори!

— Да ничего особенного, — швыркнула носом Аня. — Просто раньше у Ясина была… подруга, что ли… Короче, он с ней хотел пожениться, а потом оказалось, что она с его охранником спуталась. Он тогда так переживал, так переживал. Я вот его так понимаю, если бы мне…

Василиса повернулась к Люсе:

— Нет, видимо, это ложный след с охранником… А камера? Сейчас все себе ставят камеры, чтобы все снимали.

— Да не было у него никаких камер, он так и милиции заявил, — махнула рукой Аня. — Ясин не думал, что кто-то к нему полезет. Кто к нему сунется, когда у него такие кобели!

— И все же, отчего это Игнатий оказался у Ясина? — задумалась Василиса.

— Так, может, я ему понравилась, или он стащить чего хотел, — беспечно предположила Аня. — Я, например, очень даже его понимаю — во-первых, у Ясина есть что тащить, а во-вторых… ну, мог же он взять и полюбить меня!

— Не мог! — вытаращилась на нее Василиса. — С чего бы он скакал, как блоха — то тебя, то меня? И потом, если мужчина начал за мной ухаживать, то уж он так за мной и будет бегать до самой… до смерти…

— Добегался… — вздохнула Аня.

Люся рассеянно гладила Малыша и о чем-то думала.

— Люся! Ну о чем ты думаешь? — дернула ее за руку Василиса. — Мы тут всю голову сломали, а она о чем-то думает!

— Я вот думаю… а ведь Аня права, он мог…

— И эта туда же! — вскинулась Василиса Олеговна. — Да не мог он за Аней бегать, если у него была я, неужели не ясно?!

— Я не про это, — не обратила внимания на ее крики Люся. — Игнатий же слышал, что Ясин очень богат. Может быть, Аня проговорилась, что ни охраны, ни людей в доме нет, только собаки. И вот он просто выбрал время, когда Аня уведет этих собак, и…

— Да, наверняка ты права… — поджала губы Василиса. Ей куда удобнее было думать, что ее возлюбленный был вором, нежели изменником. — Но ведь его же кто-то убил! Значит, в доме Ясина было вовсе не так уж и пусто… Аня, ты, вообще, кого туда таскаешь, в этот дом? Прямо одни неприятности из-за тебя, честное слово! Не успели тебя к хорошему человеку пристроить, а ты уже…

— Я никого не таскала! — решительно заявила Аня. — И вообще! А может… Может, этот Игнатий и не один пришел!

— Ты думаешь — с женщиной? — насторожилась Василиса.

— Я думаю — с подельником!

— Не ссорьтесь, — успокоила подруг Люся. — Как бы то ни было… Василиса, садись и спокойно, не спеша, расскажи нам, что ты знаешь про Игнатия?

Василиса с глубокой вдовьей печалью уселась в кресло и возвела глаза к небу.

— Ну? — не выдержала Люся. — Рассказывай.

— А чего рассказывать? — вдруг беспокойно заелозила Василиса. Как-то так оказалось, что она ничего про своего задушевного друга и не знает. — А чего говорить? Ну… Да! Он был… он был замечательный человек! Просто замечательный!

— Ну это понятно, а вот, например, кем работал, где проживал? Есть у него дети или нет? Скорее всего, есть, возраст-то солидный, только кто — мальчик или девочка? — наседала Люся.

Василиса с каждым вопросом все шире распахивала глаза, и в этих глазах плескался немой ответ: «А хрен его знает!»

— Значит… ты ничего про него не знаешь… — постучала ручкой по столу Люся.

— Мне было достаточно знать, что он замечательный человек! Просто замечательный!

Аня обернулась к Люсе.

— А может быть, твой Белкин что-нибудь знает? — вдруг спросила она. — Он же с ним всегда… дружил…

Отношения Белкина и Игнатия дружбой можно было назвать с огромной натяжкой, однако зерно здравого смысла здесь имелось — Белкин мог что-то слышать.

— Точно! — насупила брови Василиса. — Меня допрашивает, а нет чтобы своего ухажера потрясти… Я и вообще — подозреваю, что они вместе были!

— Это с чего бы? — вытаращила глаза Люся.

— Ну… мне так кажется. Вот интуиция, и все тут, — заявила Василиса.

На самом деле здесь виновата была вовсе не интуиция, Василиса Олеговна решила, что если ее кавалер мог быть вором, то пусть Люсин ухажер будет подозреваемым. А чего? Убил же кто-то Игнатия!

С Белкиным решено было переговорить этим же вечером. Однако именно в этот вечер Белкин к Люсе не пришел.

— Вот зараза, да? — заглядывала в глаза подруги Василиса. — А ведь обещал, правда же? Я ж тебе сразу сказала — что-то здесь нечисто. Убил моего Игнатия, да и все. Слушай, Люся, я даже подозреваю из-за чего. Мне кажется, твой Белкин меня к Игнатию ревновал. Я вот иной раз так посмотрю на него, а он на меня так смо-о-о-отрит, смо-о-о-отрит…

Люся медленно обернулась к подруге.

— Вот что, Вася, — не торопясь начала она. — Я, конечно, все понимаю, смерть Игнатия тебя подкосила в психическом плане. Ты и до этого-то семи пядей во лбу никогда не была, а тут и вовсе… Однако ж если ты и в самом деле хочешь убийцу найти… прекращай ты эти «ревнует», «смотрит» и «я самая великолепная, прямо королева красоты!».

— Про королеву я не говорила…

— А я сразу предупреждаю! — рявкнула Люся и поставила брови шалашиком. — Теперь у нас начнется серьезная работа.

Серьезная работа началась буквально со следующего утра. Василиса еще не успела открыть глаза, а над ней уже стояла Люся.

— Вася! Кофе в постель!

Василиса осторожно подняла глаза — подруга в самом деле держала чашку кофе над головой Василисы.

— Ну ты прямо… нельзя же до такой степени… — Вася и еще что-то собиралась сказать, но на чистый пододеяльник плюхнулась темная кофейная капля.

— Я же сказала — кофе в постель!

Василиса вскочила, отобрала чашку из рук подруги и буркнула:

— Больше чтобы мне никакого кофе! И вообще! Если уж ты так хочешь меня порадовать, так я больше люблю постель из лепестков роз!

— Тебе выгуливать Малыша, а я… я к Белкину, — вздохнула Люся. — Я, конечно, за мужчинами сама не бегаю, но тут…

— Сбегай, на этот раз ничего, — кивнула ей Василиса. — А еще лучше расспроси соседей — что за фрукт этот твой Белкин. А то ведь тоже про него ничего не знаешь!

— Я хоть знаю, где он живет, — напомнила Люся и вышла за дверь.

Люся искала дом Белкина совсем недолго. Они однажды проходили мимо — шли из кинотеатра, и Егор Игоревич в этом дворе повел себя немного странно — вжал голову в плечи и увеличил скорость. Люся тогда его еще спросила — чего это он. А Белкин пояснил, что это его дом, маменька каждую минуту смотрит в окошко и очень ругается, если видит его, Егорушку, с незнакомой дамой. Люся тогда подивилась, но ничего не сказала, а вот теперь была очень рада — не пришлось полдня мотаться по городу, выискивая нужный адрес. Правда, Люся не знала номер квартиры Егора, об этом она старательно умолчала перед Василисой, но это были уже мелочи — для чего на скамеечках сидят старушки, если не для того, чтобы давать точные сведения?!

— Скажите, — обратилась Люся к бабушке, которая сидела в песочнице, а маленький внук пытался бабушку закопать с головой. — Скажите, в какой квартире проживает Егор Игоревич Белкин?

И она мило улыбнулась.

— А вам зачем? — не ответила на улыбку старушка.

— Мне очень нужно, он у меня бумажник оставил, — ляпнула первое, что пришло в голову, Люся.

— И когда ж такое было? — насторожилась старушка. — Это вчерась, что ль? Когда он дома не ночевал?

Люся вытаращила глаза, а потом осторожно, будто на бочку с порохом, присела на краешек песочницы. Активный ребенок, завидев новый объект, начал засыпать песочком и ее тоже.

— Погодите-ка… — постаралась как можно спокойнее спросить Люся. — А чего это, Егор вчера дома не ночевал?

— А он разве не у тебя был? — ехидно прищурилась бабушка.

— Да ну что вы! — не на шутку разобиделась Люся. — Я понимаю — днем! Но чтобы ночью! У меня! Мужчина! Да за кого вы меня принимаете?! … А сейчас он дома?

— А сейчас его нет, — качнула головой старушка. — Прибежал утречком раным-рано, какой-то весь взбалмошный, взъерошенный, со стола два куска хлеба схватил, колбасу на них бросил, проглотил, да и бежать на работу-то… А ты бумажник-то отдавай.

Люся посмотрела на старушку — от такой просто так не уйдешь, хоть свой бумажник, а отдать придется.

— А почему это я вам отдавать должна? — прищурилась она. — Вы ему кто?

— Маменька я ему родная, вот кто! — перекривилась старушка и грозно рявкнула: — Отдавай!

— Ну-у-у-у… вот если бы жена… — протянула Люся. — А жена у Егора есть?

— А зачем ему жены-то? Сама ж видишь — ему уж вон сколько годков-то, а он все никак нагуляться не может! Нету у яво никакой жены! Отдавай деньги!

— Не могу, — упиралась Люся. — А вдруг вы чужая маменька, а я вам деньги отдам? И потом… а кто сказал, что у него там деньги были? Я ж не сказала — кошелек, я ж говорю — бумажник! А там, может быть, одни проездные билеты на троллейбус! Я ему сама отдам. Вот он с работы придет… а во сколько он с работы приходит?

Старушка тяжко вздохнула и бросила тоскливый взгляд на сумочку Люси — она была уверена, что бумажник находится именно там.

— Не знаю во сколько, — еще горше вздохнула она. — Он и вовсе нигде не работает. Он только устраиваться поехал. Нету у него работы! Я вон, думашь, от хорошей жизни с чужими детьми-то вожусь тута? Вон, меня уж какой раз в песок-то зарывают! А все хоть копейка! А Егор!.. На прошлой неделе ему с банка пришла кака-то гумажка, там все прописали. Дескать, ежели он деньги государству не вернет, его посодют. Вот Егор-то и кинулся на работу-то устраиваться! А ежли б не гумажка…

Люся слушала старушку затаив дыхание. С ума сойти!! Это что ж получается — Василиса не так и не права? Вполне может быть, что Егор вместе с Игнатием пошли к этому Ясину, чтобы у него чем-то поживиться, а потом… черт его знает, что у них там случилось потом, но видимо… Ой, что получается… И дома Егор не ночевал…

— А вы знаете, я, пожалуй, подожду его здесь, — решила Люся.

— Дак и жди, мне не жалко, — позволила старушка. — Токо кошелек отдай.

Люся даже не стала доказывать, что про кошелек и не говорила, — придет Белкин, пусть сам с матерью объясняется.

Ждать пришлось долго, Люся уже и на песочнице посидела, и потом помогла старушке затащить в дом упирающегося дитятю, и помогла его раздеть, а Белкина все не было. Зато старушка совсем по этому поводу не кручинилась, а все придумала замечательно:

— Ты ить все одно Егора ждать будешь, так ведь? — вдруг спросила бабушка.

— Хотелось бы… — поежилась Люся под ее пристальным взглядом.

— Ну так и жди. А я пока сбегаю в аптеку, уж больно надо лекарства купить, вот в животе кто-то так и урчит, так и урчит. Сиди, жди, а я быстро сбегаю-то, не горюй!

И бабулька стремительно рванула из квартиры.

— Бабушка!! А с ребеночком-то что делать?!! — спохватилась Люся, но было уже поздно — старушки и след простыл. Люся уставилась на маленького мальчика и спросила сама себя: — И что мне делать с этим малышом, ума не приложу…

— А меня нужно спать укладывать, — серьезно доложил ей карапуз. — Токо я сразу говорю — я буду реветь, орать и дрыгаться Я не люблю спать днем.

— Ну и не спи, — пожала плечами Люся. — Только тебя ведь сначала умыть надо и покормить, если я правильно поняла.

Малыш уставился на нее круглыми глазами:

— А меня бабка никогда не моет, говорит — больше грязи, шире рожа!

— Это… это она… шутит так, народный фольклор… — вывернулась Люся. — А если больше грязи, так там знаешь, сколько всякой заразы! Пошли умываться. Кстати, а как тебя зовут?

— Микаэль, — сморщил носик малыш. — Но все зовут меня Митькой.

Люся поняла, что Митькой мальчонке быть нравится куда больше, чем Микаэлем, и поэтому обращалась к нему только так:

— Мить, давай умываться. Бой микробам!

Мальчишка умываться согласился, а потом не стал капризничать и против еды. Только один раз подсказал Люсе:

— Меня мама не разрешает супом хозяйским кормить, она мне специально кастрюльку приносит.

Эту специальную кастрюльку Люся с мальчиком обнаружили в холодильнике. Люся накормила Митьку и с удовольствием представила, как бы она здесь развернулась.

— Митька, а чего у тебя ручки такие тощенькие? Прямо никаких бицепсов! У меня у внука знаешь какие? Во!!

И Люся оттопырила кофту на предплечье. Грудной Василек — внук Люси — даже еще и не думал ни о каких бицепсах, но Люся добилась чего хотела — Митька вытаращил глазенки и захлопал ресницами:

— А у меня почему? Почему такие ху-у-уденькие?

— Так ты же не спишь! — развела руками Люся. — Мой внук спит почти все время, вот у него и руки такие, а ты… Ну ничего не поделаешь, давай я тебе лучше сказки буду рассказывать.

Мальчишка решил схитрить:

— Расскажи мне сказки. Только ты меня во-он на ту кроватку сначала положи, меня всегда туда бабка кладет!

— Ну… во-первых, не бабка, а бабушка, а во-вторых… ты ж не любишь спать!

— А все равно надо! — склонил голову мальчишка. — А то мама вас будет ругать! И денежки бабке… бабушке платить не станет!

Люся только помотала головой:

— Ну что ж, давай укладывайся, расскажу тебе сказку…

Люся рассказывала сказку так нудно, что ребенок уже на пятом предложении сладко засопел.

— Вот и славно, трам-пам-пам, — пробурчала Люся и на цыпочках вышла из комнаты.

Она направилась в большую гостиную. Комната была хоть и большая по размеру, однако ж обставлена довольно скудно — из всей обстановки, пожалуй, только компьютер был самой новой вещью, остальное: и диван, и ободранный журнальный столик, прикрытый вышитой салфеткой, и старенький сервант — все из далеких-далеких времен.

Люся подошла к серванту и открыла маленький ящичек — обычно в таких ящичках у всех хранились документы. У Люси тоже когда-то был подобный сервант, и в таком же вот выдвижном ящичке она хранила… м-да, у Люси там были нитки. А здесь лежали… лекарства. Люся открыла другую дверцу — тоже ничего интересного, только постельное белье аккуратной стопочкой.

— Черт, где же у них хранятся документы? — сквозь зубы пробормотала Люся.

— Да у них в кухне, — вдруг раздался голос позади нее.

Люся резко обернулась — посреди комнаты стоял босой Митька.

— А что там дальше с волком было? — спросил он с интересом.

Пришлось выдумывать истории про волка, а потом еще сидеть минут десять, чтобы окончательно убедиться, что малыш спит, и только потом Люся направилась на кухню.

Документы и в самом деле были на кухне — в маленькой тумбочке, покрашенной белой оконной краской. Едва Люся открыла верхний ящичек, как тут же обнаружила то, что искала, — целую кипу разнокалиберных бумажек. Люся стала быстро перебирать пожелтевшие от времени документы — получалось, что Белкин Егор Игоревич был женат, но развелся очень давно, от первого брака имеет дочь двадцати восьми лет и огромную задолженность за банковский кредит.

— Та-а-ак… а деньги-то нам были ой как нужны… — прикусила губу Люся и с силой захлопнула ящичек.

Она и не заметила, как пронеслось время, в дверях заворочался ключ, и на пороге показался Белкин Егор Игоревич, собственной персоной. Завидев Люсю, Белкин как-то глупо хихикнул, потом нервно задергал кадыком и уже совсем глупо заявил:

— А я вот тут… живу. А ты чего?

— А я к тебе в гости… — склонила голову Люся и пристально вгляделась в лицо своего кавалера.

Что-то творилось с Егором непонятное. Ну не был похож вот этот Белкин на того, который приходил к ней, к Люсе. Нет, внешность, конечно, та же, и прическа та, и даже рубашечка все та же, а вот выражение лица… Былую уверенность и даже некоторую хамоватость будто тряпкой стерли.

— А почему ты вчера ко мне не приходил? — спросила вдруг Люся.

— А… А где моя мама? — в свою очередь поинтересовался Егор и стыдливо отвел глаза в сторону.

— Мама? А она пошла в аптеку, — пояснила Люся. — Только, надо думать, в пригородный поселок, потому что ее второй час нет. Так что на нее ты можешь не рассчитывать, не придет. И все же, где ты был?

Белкин, наконец, кое-как собрал нервы в кулак и даже немного расправил плечи:

— Н-ну… я вообще-то… не обязан… мы ж с тобой еще не супруги, я бы вот так выразился… А вот когда станем…

— И не станем, я бы выразилась вот так, — фыркнула Люся. — Ты мне не скажешь — где был?

Белкин снова заволновался — забегал по комнате и стал нервно теребить верхнюю пуговицу байковой рубашки:

— А… а почему это мы не станем, а? Тебе что, рассказали, где я был? Это мама сказала, да?

Люся терпеливо молчала — она очень не хотела верить в то, что Белкин замешан в страшном убийстве, однако он себя вел так непонятно, так взволнованно и…

— Я был… в кино! — наконец выдохнул Белкин и без сил рухнул на диван.

— Билет, — негромко потребовала Люся. — Билет есть?

Белкин подскочил на месте:

— Это что, допрос?! Я буду жаловаться!! Я буду… нервничать!! Я уже нервничаю!! И сильно! Я ненавижу допросы! И вообще! По какому… случаю?!

— Игнатия убили, — просто ответила ему Люся, и тот немедленно побледнел.

— За… зачем? Как это, то есть — убили? Он что, олигарх или нефтяной магнат? Почему его убили? И кто это покусился на… на этого светлого человека? — затараторил Белкин.

— Не знаю, — пожала плечами Люся. — Я думала, ты мне поможешь разобраться. Ты не с ним вчера был?

Только теперь до Белкина дошло — его не просто так допрашивают! Его подозревают!!!

— Ты!.. Меня?!. Как будто это… — задохнулся он от обиды, от оскорбления и унижения одновременно. А потом быстро-быстро сообщил: — Я… я был у женщины! Ее зовут… дай-ка записную книжку, где она у меня… так-так-так… женщину зовут… Вероника Матвеевна Селедкина… нет, Середкина! Вот, все правильно, Середкина Вероника Матвеевна. Да! Очень состоятельная женщина, на нашем рынке торгует куриными окорочками.

— И она может это подтвердить? — спросила Люся, пряча потухший взгляд.

— Ну… а почему бы не подтвердить? — замялся Белкин. — Я у нее прямо-таки до восьми вечера и сидел.

Люся отвернулась к окну и постаралась спросить как можно равнодушнее:

— Значит, до восьми у Селедкиной, а потом у кого?

— Ой, ну Люся, ну Люся! — немного забылся Белкин и заиграл масляными глазками. — Ну прямо-таки ко мне с такими претензиями, с такими…

— Убили Игнатия Николаева! Ты его знал! И испытывал к нему не всегда трепетные чувства. И при этом ты не можешь объяснить, где находился вчера, в то самое время, когда и произошло это убийство! — четко произнесла Люся, глядя на своего кавалера ледяным взором.

Кавалер нервно икнул, дернул головушкой, вытянулся на диване стрункой и прилежно залепетал:

— Значит… сначала я находился у Середкиной Вероники Матвеевны, потому что она тетенька… женщина очень состоятельная, а у меня кредит в банке… И получается, что я надеялся на долгую, нежную дружбу… с денежной помощью, и ей об этом сообщил. И уже думал, что проведу там всю оставшуюся ночь, но… Но потом, ровно без семи минут восемь, она мне ответила, что сейчас у нее временные денежные затруднения. И тогда я… я подался к Надюсе.

— О боже… — не выдержав, простонала Люся. — А это что за птица?

— Это вовсе даже не птица, как ты подумала, — быстренько принялся пояснять Белкин. — Это вполне нормальная женщина, у нее такой вес солидный, совсем не птичий, с чего ты взяла? Так вот, она тоже занимается коммерцией… и я… я рассчитывал, что смогу перезанять у нее.

— А она чем занимается? — спросила Люся.

— Она… она продает вязаные носочки. Ну и шапочки такие, тоже дома сама вяжет, а потом… В общем, я думал, что у нее можно перезанять сотню-другую тысяч, ну чтоб на кредит…

— Господи! Да что она там с этих носочков наторгует-то? — не поверила Люся.

— Вот!! И она мне то же самое сказала! — обрадованно проговорил Белкин и треснул себя по колену. — Вот и пришлось мне взять да и… и… короче, расстроился я сильно, и для успокоения души моей несчастной пошел я к Аленке.

Люся уже ничему не удивлялась. Ну подумаешь — она у Белкина не первая, не вторая и даже не третья! Ха! У господина просто необузданная тяга к женскому полу! А еще вернее, к их кошельку! Вот если бы Люсенька была сказочно богата, тогда б у Егорушки и вовсе кроме нее никого не случилось! Но это, если бы она была богачкой. Опять же, имей Люся несметные сокровища, на кой черт ей сдался этот Белкин?!

— …И вот, значит, прихожу я к Аленке, — продолжал Белкин. — А она уж меня и накормила, и напоила, и спать уложила, по всем правилам, как Ивана Царевича. И получается, что никак я не мог с Игнатием полюбовно провести этот вечер.

— А твоя Аленка подтвердить сможет, что ты с ней был? — со вздохом спросила Люся.

— Ну а как же! — выгнул брюхо колесом Егор Игоревич. — Сейчас сама услышишь.

Он торопливо набрал номер телефона, подождал, пока на том конце возьмут трубку, а потом громко закричал:

— Але!!! Аленка, ты, что ль?

— Кричи потише, здесь же ребенок спит, — напомнила Люся.

— Аленка, это ты, что ль, шельма? — зашипел в трубку Белкин.

— Я, — счастливо ответила «шельма».

— А ну скажи, с кем ты всю эту ночь провела? — опять повысил голос Белкин. — Говори мне как на духу! А то тут меня в милицию забрать собираются, так ты давай, не ври мне! С кем?

— Так с тобой же… — оторопела дама на другом конце провода. — Ты ж еще у меня деньги всю ночь клянчил! Не помнишь разве?

— Это к делу не относится, что я там клянчил, — пробурчал Белкин. — Главное… ты там вспомни хорошенько — я никого не убивал?

В трубке зависло молчание, а потом испуганный голосок проблеял:

— Не-е-ет… а ты что, хо… хотел?

— Ну… мало ль чего я хотел… — вздохнул Егор Игоревич. — Ну в общем… пока. Заболтался я с тобой, а у меня тут еще дел — не переделать…

— Егор! А… а тебя в милицию-то забирают? — крикнула в трубку невидимая Аленка.

— Да черт его знает… сейчас спрошу… — И Белкин низко наклонился к Люсе: — Ну так чего, меня берут в тюрьму-то иль нет?

— Следствие покажет, — отрезала та. — А по телефону со своей Аленкой потом поболтаешь! Мне надо задать еще несколько вопросов!

Белкин бросил трубку, невзирая на то что оттуда оглушительно орала обеспокоенная возлюбленная, и преданно уставился Люсе в рот.

— И чего? Я весь слушаю, — придвинулся он к Люсе как можно ближе и даже уложил свою лапу на ее коленку.

Люся задышала паровозом от такой наглости, скинула постороннюю лапу и решительно дернула головой:

— Итак! Вы с Игнатием Петровичем неоднократно удалялись домой вместе. И я догадываюсь, что все время, пока вы шли к дому, вы не молчали. О чем вы разговаривали?

Белкин наморщил лоб, потом взглянул на Люсю и выдохнул:

— Когда?

— Что «когда»? — не поняла сыщица.

— Когда мы с ним разговаривали? — поинтересовался Белкин.

— Н-ну… я не знаю… — пожала плечами Люся. — Когда от нас домой шли. О чем вы тогда с ним говорили?

— Ну как это о чем?! О вас! Он говорил, что я дурак, потому что выбрал тебя, а не Василису, а я ему… короче, я над ним угорал, что он выбрал эту жердину! Ты-то вон какая маленькая, прямо как тойтерьер! Тебя, наверное, прокормить как раз плюнуть!

Люся крякнула.

— Вот уж… не советовала бы плеваться! — обиделась она и стала задавать вопросы еще строже. — А еще о чем вы там трепались? Прямо не мужики, а бабы какие-то! От женщин идут и сплетни собирают! Ну совсем рыцари пропали!.. Чего молчишь-то?! Я ж спрашиваю — о чем еще говорили?

Белкин ковырял пальцем дырочку у себя на штанах.

— Ну?!

— Ага, я скажу, а ты опять ругаться начнешь…

— Начну, чего уж… Но если ты молчать будешь, я вообще… я даже драться буду, я такая. О чем?

— Ну… еще говорили, что у вас на пятом этаже такая хорошенькая девочка живет. Только Игнатий говорил, что она уж больно молоденькая, — потупился Белкин. — А я говорил, что ничего… живет же с такими кто-то…

— Это Ирка, что ли? Совсем одурели! Девчонка только-только школу закончила! Старые пни! — проворчала Люся. — Короче… Расскажи лучше, Игнатий ничего тебе не говорил — ему никто не угрожал? Или, может быть, у него какие-нибудь долги имелись? Ссорился с кем-нибудь? Ничего не говорил?

— Господи! Да с кем он может ссориться?! Ты что, его не помнишь?! Он же мякиш для беззубых! Ему хоть что говори, а он только головой качает и радуется! Ха! Ссориться!

Люся припомнила — и в самом деле, такой, как Игнатий, поссориться не мог. Хотя… Как-то так получается, что именно таких безропотных и обижают чаще всего, тут даже никаких ссор не надо…

— А где он живет, ты не знаешь?

— Не-а… — покачал головой Белкин, и Люся уже окончательно расстроилась, но он добавил: — Я только дом знаю и подъезд. Ой, я ж тебе не рассказывал! Значит, мы с ним идем от вас… не, ну он тогда хотел, конечно, со своей Василисой Ужасной остаться, но я ж, ты ж понимаешь, не позволил, нечего! Я уйду, а он еще к тебе клинья бить начнет! Так вот, я его за гребень и с собой! А он идет, значит, ноет, ноет, дескать, как ему с этой Василисой надо отношения строить, и как я ему мешаю, ну и…

— Вот идиот! — засопела Люся.

— Так я и говорю!

— Ты идиот!! Человек хотел отношения построить! Хотел руку и сердце Васе предложить! И если б не ты, может быть, он бы жив был!

— Не, я тебе точно говорю. Ежели б он ей предложил, то еще раньше скончался, она б ему вздохнуть не дала, он бы так и помер — задохнувшись! — грустно доложил Белкин.

— Ладно, чего ты там дальше-то хотел сказать?

— Не буду… — набычился Егор Игоревич. — Ты себя так ведешь… прямо обидно мне делается, я к тебе со всей душой, а ты…

— А ко мне не нужно с душой, — презрительно сморщилась Люся. — У меня все равно денег нет. Ты лучше говори, где Игнатий Петрович живет!.. Жил…

Белкин хотел было заартачиться, но, глянув на сердитую Люсю, заговорил:

— Значит, вот там, где магазин «Шалун», знаешь? Вот в этом доме. А подъезд самый первый от магазина. Я видел, как Игнатий туда заходил. Я еще к нему напроситься в гости хотел, а он… он не позвал, зараза… Ой, господи прости… хороший был человек…

Люся поняла, что больше ничего интересного из Белкина не выудит, да и мамаша ее возлюбленного должна была вот-вот вернуться, поэтому Люся поднялась и стала торопливо собираться домой.

Белкин бросился в прихожую провожать гостью.

— Так я чего хотел-то… — замялся он. — Мне же деньги-то до сих пор никто не дал. Да-а-а… так что, если у тебя есть совершенно ненужные несколько тысяч…

— Я уже говорила — у меня нет ненужных тысяч, — сквозь зубы процедила Люся.

— Ну, можешь и нужными поделиться, я ведь не каждый день прошу, — настаивал кавалер. — А я б к тебе этим же вечером… мы б могли и в кино, и опять же — в театрец, а? Продолжили бы наш, так сказать, компьютерный роман, а?

— Прости, мне сейчас не до романов, — насупилась Люся и выбежала за дверь.

Едва она позвонила в свою квартиру, как дверь немедленно распахнулись, будто Василиса ожидала ее там.

— Ну наконец-то… И где это ты столько времени… — нетерпеливо начала Василиса, но заметив расстроенную физиономию подруги, толкнула ее в бок. — Чего такая грустная? Это все-таки Белкин Игнатия убил, да?

— Ну, Вася! Ну почему Белкин-то? — вытаращилась Люся. — Хотя… сволочь он порядочная.

— Кто бы сомневался… — пробурчала Василиса и стала крутиться возле подруги, ожидая, когда та переоденется.

— Мне никто не звонил? — спрашивала Люся, уныло стягивая свитер.

— Нет. А что сказал…

— А никто не приходил?

— Нет, так ты…

— А писем не было?

— Да кто тебе писать-то будет? — взвилась Василиса. — Ты лучше мне расскажи, что тебе твой Белкин-то сказал? Где он был в четверг? Что он знает про Игнатия?

Люся не спеша переоделась, потом плюхнулась на стул, подтянула к себе тарелку с оладьями, которые уже успела настряпать Василиса, и уныло начала рассказывать:

— Не Белкин это, он в тот день вообще дома не ночевал. Был у этой… у тетки… — все же Люся не смогла признаться подруге в том, то ее благоверный изменял ей на каждом шагу. — Тетка у него родная… заболела, вот он и…

— А может, тетка-то не родная, а? — пытливо уставилась на Люсю Василиса. — Может, он кого себе еще, кроме тебя, нашел, а?

— Да что ты такое говоришь? — всерьез обиделась Люся. — Да он… Он при мне ей звонил, а она прямо в трубку кричала: «Егорушка, миленький, я кому угодно скажу, что ты у меня был, вызывал мне „Скорую“, и мы с тобой славно провели время!» Ну что ты?

Василиса пожала плечами — и в самом деле, чего это она?

— А адрес Игнатия он не знает? — снова спросила она Люсю.

— Адрес знает, — мотнула головой та. — Но не совсем. Он мне только дом и подъезд назвал, а квартиру… Игнатий его не приглашал. Вася, а тебя он тоже к себе не звал?

Василиса зарумянилась — точно ведь, не звал, пар-разит, тьфу ты господи, какой хороший человек был…

— Звал. Только я не пошла, — ответила она. — Чего это я пойду к незнакомому мужчине в дом? А если моя репутация пострадает? И потом, какое жуткое пятно на всю мою родню!

— Вася! Ну какое пятно? Еще какую-то репутацию приплела… откуда только слов таких набралась… — жевала Люся оладьи. — В общем, завтра идем искать твоего Игнатия.

— Идем, — согласилась Василиса и как бы невзначай добавила: — Тебе Ольга звонила, просила, чтобы ты, как только придешь, сразу же ей отзвонилась.

— Я же спрашивала!!! — взвилась Люся и кинулась к телефону.

Пока подруга щебетала по телефону, Василиса застыла возле зеркала и с горечью жаловалась домашним питомцам:

— Как же я сегодня великолепно выгляжу, прямо девочка! И кто вот эту красоту оценит? Финли? Ну куда ты голову отвернул? Правда же, у меня кожа свежее, чем у Люси? Малыш! Обрати внимание, я держу спинку, как балерина!.. Если будешь еще раз делать такую недовольную морду, я с тобой гулять не пойду!.. Финли, так на чем мы остановились?

Глава 3 Чтоб два раза не вставать…

На следующий день подруги совсем было собрались бежать домой к несчастному Игнатию, но примчалась взволнованная Аня и затарахтела:

— Василиса, Люся, а вы воды набрали?

— Какой воды? — уставились на нее подруги.

— Ну я так и думала! — качнула головой Анна. — Вчера по телевизору передавали — отключат горячую воду на четыре дня, так что — запасайтесь. Я тоже побегу — наберу в ведра. Я как раз купила себе два новых ведра на дачу!

Василиса всплеснула руками и побежала наполнять ванну горячей водой. Люся тут же ринулась на кухню — она включила горячую воду на всю катушку и постаралась заполнить все кастрюли кипятком. От горячей воды в кухне сразу же сделалось точно в парилке.

— Ну я все, — выскочила из ванной распаренная до красноты Василиса.

— И я тоже, — минут через двадцать вытерла пот со лба Люся.

С явным облегчением уселась на табурет и только потом медленно перевела взгляд на подругу:

— Вася, а ты не знаешь — зачем мы это сделали, а? — вдруг спросила она.

— Что — «это»? — недовольно спросила Василиса.

— Ну — с горячей водой?

— Так ее же отключат! — вытаращилась Василиса. — Вот мы и набрали… чтоб была…

— Так она сегодня же вечером остынет.

— А… а мы ее снова нагреем! — не желала признавать Василиса временное помутнение ума.

— Мы с таким же успехом можем и холодную нагреть, на кой черт нам полные ванны?

Василиса швыркнула носом и пошла выдергивать из ванной пробку. Интересно, а Аня тоже набрала полные ведра горячей воды или только их разыграла?

Василиса неторопливо подошла к телефону и набрала номер соседки.

— Алло, Анюта? Привет-привет, виделись уже. Ну как там у тебя с водой? Набрала?.. А зачем? Она же все равно остынет… м-да?.. Ну смотри…

Люся стояла тут же, прятала усмешку в кулак и ждала, что скажет Василиса.

— Ну и чего? Она набрала в свои ведра кипятка? — сразу же спросила она подругу.

— Нет, — недовольно скривилась Василиса. — Она, оказывается, сказала нам, что холодную отключат, а не горячую, представляешь?

— Про холодную она ничего не говорила, я точно помню… — переменилась в лице Люся. — Ну, Анна! Если она нас еще и с холодной водой разыграет!..

Неизвестно — хотела их Аня разыграть или нет, но розыгрыш удался на все сто, потому что когда подруги побежали наполнять ванну и кастрюли холодной водой, той попросту не оказалось. Краны ответили громким урчанием и надменным бульканьем.

— Ва-а-ась!!! У тебя холодная вода есть?! — из кухни кричала Люся.

— Да нету тут ни фига… вытекла куда-то вся… А у тебя?! — неизвестно на что надеялась та.

— И у меня нет… а чего делать-то? — показалась в дверях ванной Люся.

Василиса ответить не успела — в дверь позвонили.

— Люся, иди открой, это опять, наверное, Анька. Вот сейчас я точно не знаю, что с ней сделаю! — злобно вращала глазами Василиса.

Люся открыла двери, и руки ее непроизвольно опустились:

— Вась! Иди! Тут к тебе…

Василиса поспешно выскочила из ванной и нос к носу столкнулась с наряженной и довольной парочкой — соседкой Эльвирой Арнольдовной и с ее благоверным Леонидом Эдуардовичем.

— Здра-а-а-ассте, — плавилась от счастья соседка и толкала своего кавалера вперед. — А вот и мы-ы-ы-ы!.. Ленечка, ну проходи, чего ж ты в проходе замерз?!. А мы вот, Васенька, к тебе на день рождения, как и приглашала. Правда, ты звала к пяти, но мы немного припозднились, Ленечка работал, поэтому мы уж в шесть…

Василиса не припоминала, чтобы она вообще звала гостей, однако ж постаралась приветливо улыбнуться, но у нее получилась только жалкая гримаса.

— Проходите… проходите, раз уж пришли… только вот вас не хватало… — окончательно растерявшись, бормотала Василиса. — Нет, я в том смысле, что вас вот только… господи. Нет, я хочу сказать…

На помощь подруге пришла, конечно же, Люся. Она вышла вперед, скорбно прижала руки к груди и, точно на сцене, сообщила:

— Граждане соседи! Очень прошу не обращать внимания на мою подругу, так как у нее горе. Ее замечательный друг и любовник… и… будущий муж вчера скоропостижно скончался. Примите мои соболезнования.

Эльвира сначала даже не поняла, что произошло. Она весело хихикнула и ткнула Василису пухлым локотком в бок:

— Правда, что ль, любовник, а? Слышь, Ленечка, я ж говорила, что это коромысло охомутает старичка на «раз-два-три»!

— Какое это, простите, коромысло?! — повысила тон Василиса.

— Ой, Вася, да это я так… — фыркнула Эльвира, и… и вдруг до нее дошло. — Погоди-ка… Ты чего такое сказала? Люська!! Ты чего такое ляпнула, а?!! Я чего-то не поняла… Ленечка, чего они…

— Да, Эльвира… — старательно швыркнула носом Василиса. — Да, овдовела я…

Она, конечно же, сказанула вовсе не то, но ей простили, потому что никто и не думал придираться к словам. Эльвира срочно побежала в центр комнаты, рухнула там на диван, приложила ко лбу толстую, как подушка, ладошку и тягуче взвыла:

— Ой да и чего ж такое деится-я-я-я… О, да и на кого ж ты нас покину-у-у-у-ул… Люся! Убери Малыша, а то он мне в рот лапой лезет!.. Ой, да и как же нам без тебя сироти-и-и-инушкам бы-ы-ть?

Подруги к такому активному соболезнованию были совершенно не готовы, поэтому оторопели и не знали, как заткнуть рот голосящей гостье. А между тем кому-то это уже не нравилось, потому что в двери уже настойчиво звонили.

— Ну вот, довылась, — шепнула Василиса Люсе. — Уже соседи с претензиями!

Она понеслась в прихожую, распахнула двери и… и сразу же разинула рот. На пороге стоял Белкин, а в его руках сиял благородными красками погребальный венок.

— Василиса… Вы… вы приглашали на день рождения… Не отпирайтесь, я пришел! И… у вас же как раз и друг ваш, Игнатий скончался, так я это… это вам!

И он торжественно всучил Василисе огроменный венок.

— Спа…сибо… — растерянно пролепетала Василиса, приготовилась было взять венок, но тут с лестницы на нее налетела Анька.

— Ты чего хватаешь-то?!! Не твой и не бери!!! — с визгом вцепилась она в венок и выдернула его из рук Василисы. — Молодой человек, вы чего ж это пакостите, а?! Чего вы здоровому человеку на день рождения венки дарите, а?!

— Да я ж… не на день рождения я! Я на это… она завтра к Игнатию пойдет, а ей уже и веночек не надо покупать!!

— Вася!! Отправляй этого красавца вместе с венком! — высунулась из комнаты Люся. — Пусть он прямо сейчас к Игнатию это великолепие тащит. Ступайте, господин хороший! У нас сегодня день рождения отменяется! Не удастся вам выпить на халяву! Топайте!

Белкин раздосадовано плюнул прямо себе под ноги:

— Ну, блин! Вот так всегда! Сначала из тебя все секреты выудят, а потом на праздники не пускают…

— Нет, а я, главное, смотрю в окно — идет! — брала горлом Аня. — И еще подумала — куда б это такой венок? Не иначе как к Василисе, потому что Игнатий-то по всем меркам ейный хахаль был. А потом меня как огрело! Точно! К ней! А у ей же еще сегодня и именины! Ну, думаю, как пить дать, этот гусь ей венок и всучит! А ведь примета такая — ну такая дурная, что уж надо бы хуже, а уж и некуда!

— Белкин!! Не тормози!! — все громче рычала Люся. — Топай отсюда! Здесь сегодня гулять не будут!

Такое заявление совершенно очевидно не устроило соседушку Эльвиру. Она вдруг вытянулась на диване спицей и завертела головой:

— Слушай-ка, а и точно! Василиса! Так ты точно не собираешься день рождения праздновать? То-то я смотрю — чего-то не хватает! А это стола праздничного!

— Мне теперь долго будет не до праздников, — смиренно склонила головку Василиса. — Мне без Игнатия так… так горько, так… нет, я этого не переживу!

— Правильно, не переживешь, — поддакнула Эльвира. — А все потому, что не по-людски! Ведь каб по-нормальному-то, так это надо помянуть. А ты вон чего удумала — гостей назвала, а сама даже стопки не выставила! Где уж здесь… нет, не по-людски это…

— Ну чего уж… стопки-то я выставлю… А остальное… Люсенька, нарежь колбаски, а то у меня прямо ноги ватные делаются.

Люся сверкнула глазами. У Василисы всегда так — сама чего-нибудь выдумает, а потом в кусты, и при всем при этом «Люсенька, нарежь колбаски»!

— Люся! Принимай гостей, — снова распорядилась Василиса.

— Какие уж тут гости… — скорбно вздохнула Люся. — Тут все друзья. Они поймут и… и помогут. Желательно деньгами.

Друзья как-то сникли. Помогать деньгами они были вовсе даже не готовы, зато Василиса весьма приободрилась.

— А и в самом деле, — активно задвигалась она. — Давайте поможем одинокой женщине — мне пережить такое горе. Анечка, ты сколько внесешь?

— Я и вовсе ничего вносить не могу, я одна сына воспитываю, если ты помнишь, — рявкнула Аня. — И вообще, у нас есть и более состоятельные друзья. Например, Эльвира Арнольдовна. Она замуж собирается, вот пусть и поделится.

Эльвира Арнольдовна вытянула шею и возмущенно захлопала ресницами:

— А чего это я?! Я, между прочим, на прошлой неделе вас к себе звала и никаких денег с вас не требовала! И чтоб вы знали, мы с Ленечкой и вовсе принесли подарок имениннице, а совсем даже не собирались кого-то там хоронить!

— Эля, ну как ты можешь? — вдруг тихо обратился к ней Ленечка и достал из кармана брюк новенькую тысячную бумажку. — Возьмите, Василиса Олеговна. Я представляю, как вам тяжело… Возьмите.

Василиса не заставила себя упрашивать — тут же стянула купюру и быстро затолкала ее себе за декольте.

— А теперь бы и за стол! — выглянул из-за дверного косяка Белкин.

— Ты еще не ушел?!! — взревела Люся. — Иди немедленно, вручи подарок хозяину!! Мы все равно сегодня уже никуда не денемся! Иди!

Голова Белкина исчезла, а Василиса потупилась и, зарумянившись, пролепетала:

— Я сейчас в магазин быстренько сбегаю, а потом все вместе за стол, хорошо?

В магазин вызвался бежать все тот же благородный Ленечка. Он собрался сам и ухватил Белкина, который прятался среди зимних пальто в прихожей. Мужчины даже не стали брать деньги, которые Василиса настойчиво им толкала. Вернее, Белкин бы взял, но предлагали не ему.

— Какой мужчина! — восторженно вздохнула Василиса, когда захлопнулась дверь.

Она возвела глазки к потолку и пирожком сложила ручки, что вовсе даже не понравилось Эльвире Арнольдовне.

— Васенька, ты б лучше глаза-то не закатывала, этот мужчина уже почти что супругом мне доводится, если ты еще не забыла.

— Ой, Эльвира, мне кажется, ты об этом только и помнишь, — отмахнулась Василиса. Однако вовремя вспомнила про свое «вдовье» положение и снова напустила в глаза печали. — Люсенька! Ну ты хоть картошки начисти, ну надо же людей чем-то кормить! … Слушайте! А может, нам сварить овсянки?!

И все же обошлись без таких кардинальных мер — очень скоро вернулись мужчины и принесли немыслимое количество пакетов.

— Ленечка!! Я тебя прошу… нет, я настоятельно требую, чтобы ты больше так нашим семейным бюджетом не разбрасывался! — завидев гастрономическую прорву, заверещала Эльвира Арнольдовна. — Люся!! Василиса! Заверните нам это все в пакет!!

— Эля, успокойся, мне за тебя совестно, — проговорил Ленечка, и больше Эльвира Арнольдовна к денежному вопросу не возвращалась.

Дамы очень быстро накрыли на стол, Анечка даже приготовила сосиски вместо обещанного кролика, а Эльвира расстаралась, сбегала к себе и притащила целый таз своего фирменного салата с крабовыми палочками, с рисом и сухарями.

Приготовления проходили шумно, суетливо, а после того, как сели за стол и опустошили по паре рюмочек, и вовсе заговорили громче, звонче забряцали вилки, и гости с удовольствием стали поднимать тосты за именинницу.

— Васенька! — проникновенно прижала к себе ручки Эльвира Арнольдовна. — В этот глубоко праздничный вечер разреши мне подарить тебе самое дорогое — вязаную кофту моей мамы! Это не просто кофта! Это… это реликвия нашей семьи!

— Ну зачем же ты реликвиями разбрасываешься, Эльвира? — для убедительности прижала ладошки к груди Василиса. — Я не могу принять такой жертвы!

— Нет, Васенька! Это вопрос решенный! — пьяненько мотала головой соседка. — Я долго думала — что тебе подарить? Долго мучилась, а потом… потом поняла — ты для меня… ты самый близкий человек… после Ленечки, конечно… и еще после Марии, она ж у меня за стенкой живет, она мне всегда деньги занимает… ну так вот… думала я, думала, а потом и решила — тебе нужна мамина кофта! Она, правда, совсем не греет, но… Это реликвия!

— Вот молодец баба, а? — восхитилась Аня. — А я, как дура, на подарок пятьсот рублей выкинула! Ну просто псу под хвост! А ведь тоже могла бы маменькину… нет, не кофту, но шубку подарить. Знаешь, Вась, от моей мамы осталась такая плюшевая, тоже сойдет за реликвию.

— Да вы что, издеваетесь, да? — затрепетала ноздрями Василиса. — Я ж вам не вторсырье! У меня у самой знаете, сколько таких реликвий?! Я ж вам их не дарю! Хотя… Эльвира Арнольдовна, а когда у вас день рождения?

— У меня? — выпучила глазки соседка и принялась в уме подсчитывать, когда же у нее праздник.

Но так и не довела подсчетов до конца, потому что уже в который раз звонили в двери.

— Странно, и кто бы это мог быть? — испуганно уставилась на Люсю Василиса. — Люся, иди открой, а то я как-то… Кстати, Эльвира Арнольдовна, заберите свою кофочку, она мне безутешно велика! А мне и вовсе от вас ничего не надо!

— Вы мне дарите ее обратно? — засверкала глазами соседка. — Боже! Кристальной души человечек! … Ленечка!! Убери кофточку в пакет! Мы ее еще твоей мамане подарим. Совершенно дивный подарок получится!

Открывать пошел Ленечка и вернулся еще с одним гостем. На сей раз это был господин Таракашин.

У Виктора Борисовича Таракашина, бывшего возлюбленного Людмилы Ефимовны, велась длительная, неугасимая война с Василисой за Люсю. Виктор Борисович ненавидел Василису со всем пылом своей души и знал, что она отвечает ему полной взаимностью! А поэтому не прийти на ее день рождения, доставив ей несказанное удовольствие, он просто не мог! К тому же он очень любил застолья и выпивки, ну и друзей конечно же.

Поздравлять свою врагиню он начал еще в прихожей.

— Не могу я тебе в день рождения… — невыносимо фальшивя, выводил он. — Дорогие подарки да-а-ари-и-и-ить…

— Да здесь, похоже, никто особенно не потратился, — проворчала Василиса.

— …Но зато в эти ночи весе-е-е-енние… — продолжал выть Таракашин, протаскивая в комнату огромный ворох корявых сломанных веток. — Василиса Олеговна! Я поздравляю вас!! Поздравляю и дарю вот этот дивный букет…

— Ленчик, глянь!! Василисе хворост подарили! — фыркнула Эльвира Арнольдовна в плечо любимому Ленечке. — Боже, как это символично!

— Не слушай никого, Василиса! — торжественно размахивал руками Таракашин. — Это… поставить нужно в трехлитровую банку. И тогда… через неделю у тебя распустится букет благоуханных роз!!!

И он вытянул нос, прикрыл глаза и замер, изображая, как этот букет будет благоухать.

— Таракашин, откуда розы-то возьмутся? — вздохнула Василиса. — Ты ж тополя наломал, горе мое… Ну это все же лучше, чем та твоя наливка, которую ты делаешь из прокисшего повидла, а потом даришь ни в чем не повинным людям… Люся, ты сегодня с этим кавалером сидишь, или с тобой Белкин сядет?

Белкин аккуратненько сидел в уголке, не выделяясь, былой говорливости в нем сегодня не наблюдалось.

— Василиса! Я хочу выпить за тебя! — подскочила Люся, решив сменить щекотливую тему. — Я вот никогда не говорила, а сегодня хочу сказать…

Но и сегодня ей сказать не удалось — едва Люся открыла рот, как в прихожей снова кто-то позвонил.

— Вася, у меня такое ощущение, что ты втайне от меня пригласила к себе весь город! — сверкнула на подругу глазами Люся.

И снова побежал открывать галантный Ленечка. Он, похоже, решил сегодня прочно ограждать именинницу от всех возможных неприятностей.

— Василиса Олеговна, там говорят, к вам…

И возле двери немедленно нарисовалась хитрющая физиономия Пашки.

— Мам, я чего, не вовремя? — спросил он, удивленно тараща глаза на заставленный стол.

— Па-а-а-шенька… Господа! Знакомьтесь, это мой сынок! — растерялась мать и, окончательно запутавшись, добавила: — Старшенький!!

У сынка мгновенно вытянулась физиономия:

— А еще и младшенький есть? Познакомить бы надо, как считаешь, а?

— Паша, сыночек… ну откуда младшенькому-то взяться, чего ты мелешь? — замахала на него руками Василиса. — Мы вот тут… ты присядешь? Может, поужинаешь, а?

— Да нет, мам, я на минутку, — решил было отвертеться Павел, но гости так просто его отпускать не собирались.

— Это что еще за минутки, а?! — разошлась соседушка Эльвира Арнольдовна.

Она не однажды слышала от Василисы, что Пашка работает в каких-то очень важных милицейских органах, пару раз даже его показывали по телевизору, а потому познакомиться с ним ей хотелось нестерпимо. И вот она выдалась — возможность! И Эльвира Арнольдовна упускать ее не собиралась — авось когда-нибудь знакомство и сгодится! От сумы и от тюрьмы…

— Что это еще за минуточка? — наседала она. — У матери день рождения, а сын, получается, и поздравить ее не хочет?! Когда вот я была молоденькая и работала в органах… Да! И не надо фыркать! Когда я была молоденькая и работала в органах…

Сын сегодня не переставал удивляться. Он с удивлением уставился на мать, потом посмотрел на Люсю и плюхнулся за стол.

— Погодите-ка… Так, значит… Ах, день рожде-е-е-ния… Ну давайте, наливайте, что ли… — развел он руками.

И в тот же миг перед ним оказалась наполненная стопка.

— Давай, Павел, за твою мать… — снова поднялась Люся. — Я вот столько лет ей хочу сказать, а у меня…

— Мы-то ведь, знаете, чего здесь-то, — наплевав на «тамаду», развернула к себе Павла Эльвира Арнольдовна. — Мы же Василисиного друга поминаем. Она вас с Игнатием успела познакомить или еще нет?

— С Игнатием? А зачем его поминать?.. А вы говорили — день рождения, нет? — насупился Павел. — Значит, с Игнатием… Ни с кем она меня не знакомила, не успела еще…

— Ну теперь-то уж и не познакомит, — мотнула головой соседка. — А жалко, такой человек был душевный, такой человек…

— А что такое случилось с этим душевным человеком? — насторожился Павел.

И Люся, и Василиса корчили Эльвире разные рожицы, чтобы она не раскрывала своего рта, но соседка теперь была, что называется, на току. Рядом с ней сидел молодой мужчина, у нее была интересная информация, и этот молодой мужчина буквально пожирал ее глазами! К тому же это не совсем нравилось Ленечке, она это успела заметить, а значит, стоило пощекотать ему нервы, пускай поревнует!

— Так что с ним стряслось? — пододвинулся ближе к даме Пашка.

— Ой, вы не поверите!! Он только-только начал дружить с вашей мамой и как-то вдруг сразу же скончался! Вот прямо так неудобно получилось, знаете ли…

— Скончался? — уставился на нее Пашка. — Когда? Где? Как это случилось? И еще — он сам скончался или ему помог кто?

Этого соседка еще не успела выяснить, поэтому повернулась к Василисе и зычно завопила:

— Ва-ася!! А твой ухажер сам помер, от старости, или ему помог кто?

Василиса с тяжким вздохом отодвинула соседку чуть дальше от сына.

— Паша, ну что ты слушаешь? Ничего не было. Просто мы… ну, решили собраться, и все! Какого еще Игнатия вы придумали, хи-хи?

— Да черт его знает, какого Игнатия, хи-хи… — в тон ей ответил Пашка. — Только, мамочка, у нас тут в четверг в одном из частных домов труп образовался! И звали мужчину Игнатием, представляешь?!

— Боже, что творится!! — всплеснула руками Василиса. — Эти мужики мрут как мухи!

— И не говори! И ведь что странно — именно в этом доме работает Анна, ваша соседка.

— Бессовестный! Ты хочешь сказать, что это Аня пришила несчастного мужчину? — вытаращила Василиса на сына честные глаза.

— Да ну что ты! — еще более честно вытаращился сын. — Ни боже мой! Но просто Анечка сказала, что несчастного погибшего в глаза не видела! А оказывается…

— Да ничего не оказывается! — вскинулась Люся. — Мы как раз здесь сегодня собрались и давай разговаривать… ну про это самое убийство! Аня нам все рассказала, а мы ее расспрашивали! А тут и ты! Ясное дело — Эльвире голову и снесло…

— У нее, кстати, всегда голову сносит, когда она молодого мужика видит, — мстительно добавила Василиса и бросила на соседку пылающий гневом взгляд.

— Ну и вот, — качнула головой Люся. — А на самом деле ничего такого и не было. И никакого Игнатия никто тут не знает! Правда же?

И Люся обернулась к гостям. Неизвестно, что за физиономию она им скорчила — Павел не видел, но гости вдруг все как один замотали головой и запричитали:

— Не-ет, не видели… и чего нам смотреть-то… а у меня и вовсе зрение ни к черту… нет, а что видеть-то надо было?..

— Ну вот, я ж тебе говорила, — обернулась Василиса к сыну. — Мы ж так только, безобидно… Просто собраться, хи-хи! А чего нам? Народ сплошь хороший… кроме Таракашина, конечно, он Люсю с маленькой Ольгой бросил. А остальные… да еще эта Эльвира! Сама подарила какую-то рвань, а лезет со своими разговорами! Эльвира!! Ну и чего ты прямо перегибаешься к Пашке! Не хочет он с тобой разговаривать!

— Ну отчего же, — фыркнул Пашка. — Очень даже хочу… Так, значит, господа хорошие, вы сегодня отмечаете и день рождения моей матушки, и поминки, чтоб два раза не вставать, правильно я понял? Да и вообще — собрался здесь народ славный, поболтать одно удовольствие! А я как раз и зашел, чтобы поболтать!

— Ты б, Пашенька, не слишком болтал-то, — осторожно напомнила Люся. — У тебя дома Лидочка одна с тремя детьми сидит, мужа ждет, все глаза проглядела, а ты здесь с нами… Шел бы уже домой, а?

Пашка только хищно скалил зубы:

— А вот я сейчас, теть Люся, всех тут помаленьку пощупаю, а уж потом…

— Чего ты к парню прицепилась?! — взвилась Эльвира Арнольдовна. — Пускай щупает! Я вот когда в артистках работала, так меня каждый раз… господи, про что это я?.. И вообще! Чего ему, на празднике у матери и места нет?! … Павел, так вы не отвлекайтесь, чем вы хотели заняться?

Павел и в самом деле очень быстро развернулся и приготовился допрашивать каждого долго, нудно и со знанием дела. А вот это могло серьезно навредить самодеятельным сыщицам — стоило Пашке подобраться к Эльвире, и та бы ему начала рассказывать все, что знала, и еще бы напридумывала целый ворох. И тогда — прощай, свободная жизнь, здравствуй, лето в беленькой панамке! К тому же серьезно влетело бы и Ане за то, что она ввела следствие в заблуждение, да и остальных бы Павлуша тоже в покое не оставил. Видимо, гости это поняли так же быстро, как и хозяева, потому что стали вдруг поспешно прощаться, «вспоминать» про сбежавшее молоко, и через несколько минут в доме Люси и Василисы никого, кроме самих подруг да еще Павла, не осталось.

— Ну и чего ты мне всех гостей разогнал, спрашивается? — грозовой тучей надвигалась на сына Василиса. — Я ж тебе говорила — не знаем мы никакого Иннокентия!!

— Игнатия, — поправил Павел.

— И его тоже! — рявкнула Василиса. — А ты!.. Да знаешь, сколько у меня этих Игнатиев!! Пошли!

— Это еще куда? — вытаращился Павел.

— К Анне пойдем! — тянула его за рукав Василиса. — Не упирайся, сейчас сам увидишь! Поднимайся!

— Вася! Ну дай ты парню поесть, здесь столько всего! — остудила немного подругу Люся. — Садись, Паша, поешь сперва…

Павел покосился на мать, а потом уселся за стол и принялся основательно питаться. Он не столько был голодным, хотя от застолья слюнки и текли, особенно от креветок, ему главное было присмотреться к матушке и тете Люсе: на самом ли деле подружки ничего про Игнатия не ведают или за нос его водят? А водить они уме-е-е-еют!

— Не отвлекайся, — зорко следила мать. — Вон хлеб бери. Рыбку вон ту бери, мне очень понравилась, Ленечка говорит, что это форель.

Павел неторопливо поел, хотел было еще посидеть, но мать его упрямо тянула в прихожую.

— Пойдем, говорю! Я тебе чего покажу, а то ты ведь сейчас домой вернешься, а завтра с утра у меня под дверью уже со всем своим младшим поколением будешь торчать! Пойдем!

Упираться дальше не имело смысла, и Павел поспешил за матерью. Следом за ними по подъезду звонко шлепала тапками и тетя Люся.

— Ань!! Аня, открывай!! — звонила к соседке Василиса. — Это мы пришли!!

Аня только что унеслась домой и, видимо, так скоро к себе гостей не ожидала, потому что долго не открывала, а когда распахнула дверь, то была до крайности смущена, постоянно поправляла волосы и застегивала пуговицы на кофточке.

— Ань, мы на минутку, — тут же предупредила Люся. — Вася, чего тебе надо было?

Василиса по-свойски протопала к компьютеру, нажала на кнопку и привычно начала щелкать мышью.

— Ну ты, мам, даешь! — восхищенно пробормотал Пашка. — Ну прям тебе хакер!

— Не ругайся на мать-то, бесстыдник! — шлепнула сынишку по загривку Василиса. — Вот, смотри… сейчас… где я там…

Она ловко влезла на сайт знакомств, и Павел увидел в маменькином окошечке длинноногую диву с роскошной гривой, с миндалевидными глазами, тонкой талией и странным именем Коварная Пусечка.

— Ма, это чего за фигня? — фыркнул сын.

— Чего бы понима-а-ал… — обиженно протянула Василиса. — Это не фигня, это мое имя — Коварная Пусечка.

— Так это… это ты, что ли? — оторопел сынок.

— А чего? Ну и я, — оттопырила матушка губы. — Зато смотри, сколько мне писем! И кто только не пишет! Нет, да ты не вороти нос, смотри!

Писем и в самом деле было превеликое множество. Василисе писали и Каи, и Громы, и Эли, и Эмануэли, и Филлы, и… да кто только не писал!

— Заметь, здесь тоже все красавцы писаные, и самое главное — каждый владелец небольшого казино или, на крайний случай, маленькой белой яхты! — с усмешкой наблюдала за реакцией сына мать. — А теперь подумай сам: ну и зачем мне какой-то Иннокентий?

— Игнатий! — в который раз поправил Пашка и вдруг спросил: — Мам, а ты где фотографию-то взяла? Чего тетка такая страшная? Не могла, что ли, Памелу Андерсон взять? У той хоть большие… глаза и прочее, брови…

Василиса высокомерно швыркнула носом:

— Вот уж не думала, что у тебя так слабо со вкусом. У меня, знаешь, стойкая нелюбовь к этим… большим глазам! К этим опухолям на ребрах…

— Потому что у тебя у самой их нет, — влезла Анна, у которой с грудью было все в порядке.

— Ладно, — сверху вниз глянула на нее Василиса. — Будем думать, что мы у тебя, Аннушка, уже погостили.

Пашка у матери посидел совсем недолго — ему и в самом деле надо было торопиться домой. Его особенно не задерживали, женщинам надо было еще со столов убрать и придумать, с чего же завтра начинать эти непростые сыщицкие будни…

Будни решили начать с главного — с посещения квартиры Игнатия. Правда, они не знали, в какой именно квартире проживал Василисин друг сердца, но это была такая малость, что на нее не стоило и внимания обращать — дом-то им Белкин указал.

Времени было всего-то десятый час, поэтому на лавочке у подъезда никого не наблюдалось — ни тебе брошенной бабушки, ни тебе мамочки, таскающей тяжеленного дитятю, ни девчушек, поджидающих соседского хулигана — никого.

— Ну и как его искать? — поинтересовалась Василиса — Здесь квартир не меньше ста, и что теперь — в каждую ломиться?

— Сейчас что-нибудь придумаем, — успокоила ее Люся и уселась на лавочку возле запертого подъезда. — А вот и наше спасение!

По направлению к ним тащилась грузная женщина с тяжеленной сумкой почтальона.

— Сейчас она нам поможет! — весело подскочила к почтальону Люся.

Быть может, женщина бы и помогла, если бы ее просто спросили, где проживает такой-то. Однако Люся не искала легких путей, она пошла иным путем.

— Женщина! А давайте мы вам поможем почту разнести! — ухватилась она за тяжеленную сумку.

— Да вы что?!! — вытаращила на Люсю испуганные глаза почтальон. — Вы чего хватаетесь?! Да у меня сегодня пенсия!!! Такие старые, а туда же — грабить!!! Граждане!! Вы поглядите, чего ж это такое делается, а?!! Ведь прям на пороге!! Прям из рук рвут!!! Держите этих старух!! Это они в прошлом месяце у моей подружки Тани Зайцевой шапку сдернули, я их узнала!!!

Женщина распалялась все больше, и ей надо было срочно чем-то заткнуть рот.

— Мы как раз по поводу этих шапок! — сурово рявкнула Василиса и добавила, чтобы окончательно успокоить крикунью: — Татьяна Зайцева заявила, что это вы сперли! Шапочку-то.

— Я-я-я-я? — немедленно осипла от волнения почтальон. — Это… это вам Татьяна сама сказала?

— Да, — уверенно мотнула головой Василиса. — А еще…

— Еще добавила, что это мог быть Игнатий, — вылезла из-за плеча подруги Люся. — Вы не знаете, в какой квартире он живет?

Женщина на секундочку задумалась, а потом сдвинула брови:

— А как его имя отчество? Фамилия?

— Он прозывался Игнатием Петровичем, — степенно кивнула Василиса. — Имя довольно неизбитое, проживал вот в этом доме…

— И что? Вы больше ничего про него не знаете? — пристально всматривалась в лица сыщиц почтальон. — Ни паспортных данных, ни семейного положения? Как же вы так?

— Вы еще результаты его анализов попросите! И вообще… Это не мы «так», — напомнила Василиса. — Это ваша Зайцева! А мы только ищем ее шапку. Ну так что вы нам скажете? В какой квартире он проживал?

Женщина задумалась теперь надолго. Она даже уселась на лавочку — так долго собиралась мыслить. Однако ее раздумья прервала сухонькая старушка, которая неожиданно выскочила из подъезда и сразу набросилась на почтальона:

— Ну и де?! И де тебя носит?! Я уж который час сидьмя сижу, пензию ожидаючи, а энта красавица тута клушей уселася и глазья в тучи уперла!!

Почтальон даже не шелохнулась — она не могла прервать серьезный процесс воспоминаний. Зато Люся отреагировала сразу же:

— Женщина! Ну вы такая с виду добрая, свеженькая, а выскочили, будто из норы какой, честное слово! Ну вы же видите — идет следственный эксперимент! Товарищ почтальон помогает милиции! А вы отвлекаете со своей пенсией!

Старушка сдаваться не собиралась, она прищурилась и стала тыкать прямо в грудь своего долгожданного почтальона:

— И чевой-то она вам тута поможет? Ей пензионерам ба помочь, а то ишо вы тута… Чаво вам надоть, говорите, я любой милиции сподмогну, ежли самим никак!.. А и правда, как тута управиться нашей милиции, ежели вот таких старушенций на службу примают…

Пока Василиса оскорбленно раздувала ноздри на предмет «старушенций», Люся уже переключилась на бабусю:

— Вот и замечательно. Тогда, может быть, вы нам поясните, где в вашем доме проживал некий Игнатий Петрович? Нам он очень нужен.

Старушка посмотрела на все еще думающую почтальоншу и вздохнула:

— Ну и чаво ты в облаки пялисся? Тута ведь он живет! Жил. Тута. В самой вот энтой фатере. Приятный такой был! Богатенький, ухоженный, поглядеть любо-дорого! А как у яго в доме-то красиво да ладно все! Да токо он помер.

— Крррак?!! — вдруг испуганно каркнула почтальон. Потом откашлялась и произнесла более внятно: — Как?! Как это помер?!

Старушка на нее даже не посмотрела, только безнадежно махнула рукой и обстоятельно пояснила Люсе:

— Помер и помер. А вот как… Ты, милая, сходи знашь к кому… к Сазонихе. К Ульке Сазоновой. Она у нас вон в этом киоске работает, вишь киоск во дворе, как бельмо в глазу торчит! Все пьяницы тута ошиваюцца! А пригрела их Сазониха, стервь эдакая!

— Погодите… то есть… при чем здесь пьяницы? — вздернулась Василиса. — Вы же сами только что сказали, что Игнатий был богатенький… еще ухоженный… И чего? Он тоже в этом киоске ошивался? Тьфу ты господи, тоже толкался там?

— Да он-то не в киоске! Он возля Сазонихи! — пояснила старушка. — Да вы сами ступайте, она вам все обскажет! Токо уж вы ее Сазонихой-то не зовите — Ульяной Аркадьевной, не то осерчает…

— А она там продавец? — уточнила Люся.

— Она и продавец, и хозяйка, и бульгахтер, — махнула сморщенной ручкой бабуся. — Ступайте.

Василиса мотнула головой и, не дожидаясь Люси, побрела к киоску.

— Вася! Ну и куда ты одна нацелилась? — догнала ее подружка. — И сделай физиономию-то проще! Прямо тебе — полковник милиции, свидетелей же испугаешь!

Свидетельница не слишком напугалась. Если честно, ей и вовсе сначала было не до двух незнакомых женщин, она была занята — носилась с батоном колбасы вдоль прилавка и, насколько доставала, долбила этой колбасой изрядно подвыпившего мужичка. Мужичок от колбасы уворачивался, однако убегать из киоска не хотел. К тому же у него из-под полы куртки выглядывала круглая мохнатая морда кота. Судя по этой морде, кот был весьма внушительных размеров и довольно спокойного характера, потому что на всю эту бойню смотрел с философским спокойствием.

— Отдай кота, сволочь!! — сдувая со лба мокрую прядь, наконец прошипела продавец. — Отдай, говорю, Ричарда!! Ты его когтя не стоишь!!!

— Что значит «отдай»! — клонил головку набок мужчинка. — Ты у меня его купи! Отдай! Я вот тебе тоже грю: «Отдай мне, Улька, зараза такая, бутылку водки!» Так ты ж отчего-то не отдаешь?

— Так нету у меня водки-то!!! — шлепала себя по бокам женщина. — Ты ж видишь! У меня только пиво!

— Ага-а, а деньги? У тебя деньги есть! — не соглашался мужичок. — Давай деньги, а я тебе сразу же кота! Все честь по чести. А не дашь — отпущу котика на волю… Ричик, а ты хочешь на волю, а? Там киски гуляют всякие разные, котики, ты себе дружка… ать!! Ты опять колбасой, да?!!

Женщина, заслышав про кисок и котиков, удачно извернулась и с силой ухнула батоном колбасы по спине незадачливого вымогателя. При этом мужичок крякнул, вякнул, ухватился за загривок и кота выпустил. Тот вывалился из куртки, тяжело плюхнулся на пол и… и оказался неимоверным красавцем.

— И как же это не совестно над животными издеваться? — сурово насупилась Василиса, поднимая на руки мохнатого красавца. — Вас, если я правильно поняла, Ричардом зовут?

— Да не, Ричик — это у нас кот… — не забывал прикрывать голову руками мужичонка. — А я-то по-простецки — Гриня.

— А я с котом и разговариваю, а вас пускай лупят, — дернула головой Василиса и снова заглянула коту в янтарные глаза. — Так, значит — Ричард…

Непонятно, чего ожидала Василиса, но котик ей не ответил. Он только удобнее устроился у нее на руках и принялся так же лениво наблюдать, как задохнулся от гнева мужичок:

— Да как вы!!. Смеете?!! Почему это — меня пускай лупят?! И кота… Куда кота уперли?!! Это ж… все мое достояние!!! Все мое… наследство, почитай!.. Нет, главное — меня пускай лупят!

Зато женщина за прилавком улыбнулась Василисе самой очаровательной улыбкой и вздохнула с облегчением:

— Господи, слава богу! Отобрали! Иди ко мне, Ричард мой золотой, иди к мамочке!.. Женщина, вы можете себе выбрать что хотите, мне за Рича ничего не жалко!

— О! Закудахтали, — обиженно дернул губой мужичок и уже совсем жалобно попросил: — Улька! А может, того… в честь спасения Рича… выделишь сотенку, а?!

— Пошел вон, алкаш!!! — опять замахнулась на него колбасой Улька. — Сам спер кота, а теперь «в честь спасе-е-е-ения»! Уйди лучше от греха!!

Мужичок, что называется, не стал будить лиха, а потихоньку выскользнул за дверь, в отместку свистнув с витрины упаковку «Орбита».

— Ричик мой золотой, мальчик мой ненаглядный… — наглаживала кота женщина. — Вы просто не представляете, вы мне такую услугу оказали! Мне ведь теперь из-за Рича просто хоть из дома не выходи!

— А что случилось? — вздернула брови Василиса. — Котик буянит?

— Ой, да что вы! — сильнее прижимала к себе любимца Ульяна. — Котик золотой! Да вот только муж у меня!.. Ну вы ж сами видали — это он кота таскал! Нигде не работает и не собирается! А жрать… простите, а кушать ему хочется! И главное — ладно бы просто кушать, я б кормила. Так ведь ему еще и пить надо! Алкоголик! Конечно же, я против! И понятное дело, никаких денег ему на выпивку не даю! Так ведь он что придумал, паразит! Он притаскивает ко мне сюда Ричарда и начинает выманивать деньги! И главное, если я из-за прилавка выхожу, он тут же на улицу! И орет, что выпустит Рича. И ведь однажды выпустил! До сих пор дрожу, когда вспоминаю, как я за котиком своим на вон тот тополь лезла…

— Так это был… ваш муж? — удивилась Василиса.

— Погодите, а вы не пробовали отбирать у мужа ключ? — подкинула ценную мысль Люся. — Пусть бы он вас на улице ждал с работы. Тогда гораздо быстрее на работу бы устроился.

Женщина только вздохнула:

— Пробовала, да что толку. Получается только хуже. Он ведь тогда что делает — он вызывает службу спасения, они приезжают, взламывают двери, а плачу за это я, так уже два раза было. Прямо и не знаю, что с ним делать… Хоть заново замуж иди…

— А и сходите, — улыбнулась Василиса.

— Так я и так было собралась… да помер жених-то… — тяжко вздохнула продавец.

Люся с Василисой насторожились.

— И чего он так? — осторожно начала Люся. — Болел?

— Да вроде бы не очень… — пожала плечами женщина, которую мужичок называл Ульяной. — Вообще-то Игнатий Петрович уже не молод был, чего уж там, но держал себя оч-чень достойно, прямо-таки оч-чень! Ну, деньги-то есть, и чего не держать — тут тебе и бассейны, и сауны всякие, и опять же — массажи с массажистками… А вот если этих самых денег кот наплакал!.. Нет-нет, Ричик, я не про тебя!

Василиса обиженно поджала губы:

— И часто он вас на эти самые сауны приглашал? В бассейны водил?

— Меня? — вытаращила глаза женщина Ульяна. — Да бог с вами! Меня ни разу! Это он на себя, любимого, денежек не жалел, а на женщин!..

— Вот и на меня жалел, скупердяй! — прошипела Василиса, но Ульяна ее услышала.

— И на вас? А вы что, тоже невеста? — переспросила она, а потом повернулась к Люсе. — И вы тоже?

— Нет-нет, меня бог миловал, — поспешила успокоить ее Люся. — А мы вообще-то по делу к вам. Если можно…

— Можно, конечно, но я… я вроде как за прилавком… — пожала плечами Ульяна.

— А сами говорили, что за Ричика все, что хотим, — напомнила Люся.

— Да я и не против, давайте ваше дело, только… если уж кто из покупателей придет, не обессудьте.

— Да и мы не против, если кто придет… — торопливо проговорила Люся, краем глаза наблюдая за тем, как ее верная подруженька Вася торопливо и незаметно для хозяйки переворачивает на двери табличку «Учет». — Итак, Ульяна… Если я не ошибаюсь, Аркадьевна? Расскажите, а что вы знаете про Игнатия Петровича? Человек погиб, мы ведем расследование, так что любые ваши воспоминания будут весьма ценными.

Ульяна Аркадьевна уже и собралась что-то такое выдать, но вдруг до нее дошло:

— Вы?! Расследование ведете? А кроме вас, видно, старика искать больше никто и не собирается, так, да? И, между прочим, совершенно напрасно! Он, между прочим, еще оч-чень даже ничего был!

— Вы уже говорили, — напомнила Люся.

— Да! Я уже говорила! И вот! И вообще! — всерьез разобиделась Ульяна Аркадьевна.

Она так пыхтела носом, что пришла очередь оскорбиться уже и сыщицам.

— А чего это вы на нас так смотрите?! И чем это мы вам не приглянулись? — набычилась Василиса Олеговна. — Мы, между прочим, самые лучшие детективы в нашем районе, да будет вам известно!! У нас даже грамоты есть!!

— И еще сын в милиции работает, — поддакнула Люся. — И вообще, сейчас к вам народ придет, а вы еще нам толком ничего и не сказали. Вы лучше расскажите, где и как вы познакомились с Игнатием Петровичем?

— Где и как?! — надменно фыркнула Ульяна Аркадьевна. — Да он рядом с нами квартиру купил, вот и познакомились! Причем это не я, а он!

Ульяна Аркадьевна грузно плюхнулась на табурет, закурила сигарету и, пялясь куда-то в окошко, неторопливо начала вспоминать.

— Сначала все так романтично было… Мы с ним так встретились… Это было волшебно! Я вышла вынести мусор, иду себе такая в тапочках, в коротеньком халатике, нижней пуговицы нет, подол на ветру развевается… у нас мусорка на улице, если вы еще не заметили… так вот я иду… ведром помахиваю, а оттуда…

— Оттуда мусор сыплется, мы уже догадались, — чуть поторопила ее Люся.

— Да какой мусор! Я же уже его вынесла! — недовольно оборвала ее Ульяна. — А оттуда… ну в смысле, из-за поворота выезжает такая «Газель» грузовая. Я вот до сих пор все думаю: и зачем ему нужна была та «Газель»? Он запросто мог свои вещички на велосипеде перевезти… Ну, это уже неважно… выезжает «Газель», а я иду и зазевалась… и прямо чуть не под эту машину. Тут шофер как выскочит, как давай меня матом покрывать! А я стою вся такая… романтичная… без пуговицы… А Игнатий Петрович из машины тогда тоже выскочил и говорит шоферу: «Ну, я буду ваш фольклор слушать или мы все же поедем?!» А шофер ему… Ну, он и его тоже послал и только потом заявил, что ехать больше никуда не надо, потому что это и есть нужный подъезд. И вот тогда!

— Тогда он бросился вам на шею и вы стали дружить тепло и нежно! — не выдержала Василиса.

Люся ее пнула ногой и тихонько качнула головой:

— Продолжайте, наша сотрудник… сотрудница очень трепетно относится к каждому делу. Итак… вы стали дружить, да?

— Да, — кивнула Ульяна. — А как мне с ним не дружить? Я всю жизнь горбатилась на мужа! Мужика порядочного только в рекламах и видела! А здесь! Нет, он на первый взгляд тоже был не принц Датский, однако ж… Он был богат! Я это узнала почти сразу же. Сразу же, как увидела, какой телевизор он купил себе после переезда! О-о!! Таких экранов в нашем доме ни у кого нет, я вам говорю совершенно точно! А потом… потом к нему привезли замечательный гарнитур, и даже коробки были иностранные!

— Китайские, что ли? — не поняла Василиса.

— Ну отчего сразу и китайские?! — обиделась за соседа Ульяна. — Там был… совершенно незнакомый язык! И чужие, непонятные буквы! Я когда увидела, как разгружают эти коробки, даже соседского Ваньку поймала — чтобы помог прочитать, но и он не смог! А ведь учится в седьмом классе! И только Оля, девчушка с первого этажа, ей четыре года, ее мать домой из садика вела, так Ольга ляпнула, что это английский язык, ее, оказывается, этому языку учат! Сейчас же родители совсем чокнулись — чуть не с пеленок заставляют детей на всякие английские курсы ходить, в бассейны нырять да в проруби! У меня вон у брата жена…

— И не говорите! — быстренько прервала ее Люся. — Так и что там с Игнатием?

Ульяна Аркадьевна захлопала глазами, будто вспоминая, на чем же это таком важном она остановилась, а потом продолжила.

Из ее длинного, заковыристого рассказа подруги сумели понять три нужные вещи: во-первых, Игнатий собирался жениться и на Ульяне тоже, причем в тот самый момент, когда активно ухаживал за Василисой. Второе — он был, оказывается, достаточно богат. И третье — у него имелась довольно взросленькая дочурка, воспитания отвратительнейшего. Ульяна это даже специально подчеркнула.

— Ужасно воспитана, просто ужасно! — сморщила она свой нос картошкой. — Просто удивительно — кто с ней вообще занимался?!

— А почему вы решили, что ужасно? — не поверила Василиса.

— Да потому что она за время нашего знакомства с Игнатием несколько раз просила у него денег на свое содержание! — взвизгнула Ульяна. — И заметьте — уже взрослая кобыла-то! Так ведь еще как просила — таким тоном, будто он должен ей!

— А вы что — слышали, как она просила? Она при вас, что ли, эти деньги требовала? — не поверила Люся.

— Да нет, не при мне, — отмахнулась Ульяна Аркадьевна. — Она ему на сотовый телефон звонила. А ведь сейчас такие сотовые, что можно из другой квартиры слышать, что там говорят. Ну я и… не из другой, конечно, но… А что такого? Между прочим, если что-то секретное, так можно было и выйти! А еще она один раз мне звонила!

— Прямо-таки вам? — удивилась Василиса. — А с чего бы?

— Так это мы потому что с Игнатием Петровичем поехали ко мне на дачу, — вовсю откровенничала Ульяна. — А у него телефон сел, ну и он позвонил своей дочурке с моего. Он, кстати, ей каждый день трезвонит, да еще и не по одному разу! Уж такая отеческая привязанность! Ну и в тот раз тоже — позвонил. А потом… я уже домой приехала, а она… дочка-то его, звонит мне и спрашивает — где, мол, Игнатий Петрович. А сама такая вся нервная! Я ей отвечаю, вежливо так, что, дескать, не знаю, где его черти носят, а она… в общем, мужик Игнатий был хороший, но доченька у него… врагу не пожелаешь, честное слово. Я прямо не знаю, как бы я с ней уживалась, если б мы с Игнатием… А чего это вы надулись-то? — вдруг кивнула она на Василису.

— Нет-нет, она ничего… — замахала руками Люся. — Продолжайте-продолжайте…

Но продолжать Ульяна уже не хотела — она и без того наболтала много, даже милиции столько не говорила. Да еще эта баба так уставилась на Ульяну… прямо до костей пробирает…

— Вы нам номер телефона этой его дочурки дайте, — произнесла Василиса.

— А где я вам возьму? — искренне удивилась Ульяна.

— А вы же говорили, что она вам звонила, — напомнила Люся, старательно улыбаясь за двоих. — Давайте, мы и посмотрим, где там этот номерок остался…

На счастье, номерок и в самом деле остался, и Люся его тут же переписала.

— А девушку-то как зовут? — спросила она.

— Какую девушку? — не поняла Ульяна.

— Ну… доченьку Игнатия?

— Ни хрена себе — девушку нашли!! Ха! Да ей сорок лет! …Нет, вру… Сорок один годик ей стукнуло, девушке-то, — фыркала женщина.

— Ну… сорок один — это и не так много, если разобраться… — прошелестела себе под нос Василиса, а вслух повторила: — Так как ее звали-то?!

— Вика… Виктория… — пробормотала Ульяна и решительно направилась к дверям — отчего-то многочисленные покупатели подбегали к киоску, тыкались носом в двери и так же стремительно уносились прочь. — Странно… а кто это табличку на дверь присобачил? Вы, что ли?

Люся с Василисой вздернули брови.

Ну как вы могли такое придумать?! Это… это ваш Гриня! — придумала Люся. — Вам так мстит. Как мелко, правда?

— Ни хрена себе мелко!!! Да я из-за него полтора часа впустую проторчала! Ни копейки не заработала! — расстроилась Ульяна. — Нет, ну вы посмотрите, какой урод, а?! Сейчас точно — закрою киоск, побегу домой и задушу его подушкой! Ну сил никаких нет!

Подружки с тревогой переглянулись — надо было срочно спасать Гриню.

— Я вот что подумала… — быстро заговорила Люся. — А что, если вы вашего котика…

Услышав про котика, Ульяна тут же забыла про всех мужей.

— Что? — одними губами прошелестела она. — Вы что-то придумали, да? Как его спасти от Грини, да?

— Ну-у… я просто подумала… — пожала плечиками Люся. — Вам надо развестись, поменять замки и завести большую собаку.

— Точно, — обреченно проговорила Ульяна. — Мне нужен кобель. Большой. И немедленно… Девушки! А вы не знаете, где можно купить большенького такого, а? Ну, чтобы уже сразу с этими… с зубами, чтобы дом сторожил, а?

Василиса, сощурившись, посмотрела на Люсю, а та уже успокаивала будущего собаковода:

— Ой, ну что вы! Стоит ли торопиться? Собачку большой лучше не брать, ее лучше самой воспитать, прямо-таки со щенячьего возраста. И потом, не забывайте, ваш взрослый пес может запросто не полюбить вашего котика! А вот если щеночком…

— И сколько мне ждать, пока тот щеночек вырастет?! — никак не соглашалась Ульяна Аркадьевна. — И потом, пока я буду растить того щенка, мой Гриня запросто его к себе приучит! Он у меня, знаете, какой паразит?! Он даже службу спасения к себе приучил, а вы говорите — собаку!

— Ну тогда… тогда вам только разводиться…

— Да я развелась, а чего толку? — чуть не ревела дама. — Ему деваться некуда — мы же свою хрущевку вовек ни на что не разменяем, вот и приходится… терпеть…

— А вы… скажите, что продаете свою часть чистоплотной семье гастарбайтеров, а что? — фыркнула Василиса. — Если еще раз к коту полезет, так и скажите!

Ульяна от удовольствия выкатила глаза:

— Точно! Так и скажу!! Обалдеть! …А сама я где жить буду, если гастарбайтерам-то продам часть квартиры?

— А сами… ой, ну придумайте что-нибудь подходящее, — устало вздохнула Люся и потянула Василису из киоска.

Дома Василиса просто не могла найти себе места. Даже приход Таракашина не переключил ее, как это бывало обычно. Василиса просто ничего и никого не видела.

— Люся! Нет, ты только подумай! Этот человек, этот Игнатий — он был сказочно богат! И желал… Люся! И он страстно желал на мне жениться!! И какая-то сволочь его убила! Нет, Люся, разве я могу теперь спокойно доживать свои дни в одиночестве?!. Кстати, надо завтра же наведаться к его дочери, как знать, может, Игнатий Петрович оставил мне завещание, не забудь только напомнить…

— Вася, — пыталась успокоить ее подруга. — Васенька, ну иди хоть перекуси, ты совершенно ничего не ела сегодня.

— Я!!! Я тоже ничего сегодня не ел! — втиснулся в разговор Таракашин. — Люсенька! Немедленно покорми меня… чем ты там хотела?

В любое другое время он бы немедленно получил от Василисы достойный ответ, но сейчас она его просто не слышала.

— Люсенька, нет, ты подумай! — заламывала она руки. — Столько денег у моих ног, и все вдребезги!

— Василиса! Все! Мне это надоело! — рявкнула Люся.

— Мне тоже! — поддержал бывшую возлюбленную Таракашин. — Уже столько времени дома, а все еще никак до кухни не доберемся! Все! Кончилось терпение! Чего это она — прямо с ума сойти! Какое счастье — кто-то там богатый у нее оказался! Я, между прочим, тоже богат! Да! Только у меня денег нет! А так… и потом — надо же какое счастье, там…

— Там, наоборот, несчастье — он погиб! — сверкнула на него глазами Василиса. — А он, между прочим, был очень замечательным мужчиной! И не надо забывать — он страшно мечтал повести меня в загс! А меня туда еще никто никогда не водил! А этот… он еще и богат, и вообще… крайне достойный мужчина!.. Был…

— Да! — послушно кивнула Люся. — Только не надо забывать, что этот крайне достойный мужчина мечтал повести в загс не только тебя, но и свою соседку — Ульяну Аркадьевну. И еще неизвестно — отчего не повел!

Василиса прекратила истерику и совершенно спокойно покрутила пальцем у виска.

— Ты, Люсь, совсем, да? Она ж с мужем живет. Как он ее поведет-то?

— С мужем она развелась, она же говорила, а вот почему у них с Игнатием любви не случилось… об этом надо завтра спросить у дочери…

— Правильно, — энергично мотнула головой Василиса. — Завтра мы идем к его дочери… а куда?

— Позвоним сначала, назначим встречу, у меня же ее телефон, — напомнила Люся.

— Если хотите, могу и я позвонить, — опять влез Таракашин. — Мне еще не отказывала ни одна женщина.

— Правильно, тебе не отказывала, — подтвердила Люся. — Она тебя сразу выгоняла, как блудного пса… Вася! Нам немедленно нужно придумать план! К дочери Игнатия… она, говорят, очень капризная и не совсем дружелюбная, к ней надо идти не просто сыщицами, а то она нам такого наворотит… Скажем, что мы из профсоюза.

— Не надо из профсоюза, — буркнула Василиса. — Она тогда непременно денег попросит, а они всегда на поминки дают.

— А можно еще сказать, что из поликлиники, сейчас потому что клещи энцефалитные проснулись, я сам слышал, так самое время всем прививки ставить, — блеснул идеей Таракашин.

На этот раз Василиса соизволила его заметить:

— Ну и кто будет ставить эти прививки?

Виктор Борисович хотел было вызваться на роль брата в белом халате, но увидел, какими страшными глазами смотрит на него Василиса, и примолк.

— Я думаю, сегодня надо ложиться спать, — проговорила Люся. — А завтра… Что называется, утро вечера мудренее.

— Я, чур, на диване спать буду! — прыгнул на диван и сразу же свернулся калачиком Таракашин.

Все остальное время подруги потратили на то, чтобы выкинуть из своего дома это сокровище. «Сокровище» упиралось, хваталось за диванную спинку и вышвыриваться категорически не соглашалось.

— Все! Больше моего терпения нет, — в бессильной ярости опустила руки Василиса и зычно завопила: — Фи-и-и-и-нли-и-и-и!!! Почему в доме посторонние?!! Фа-а-а-а-с!!!

Кот Таракашина не любил, как-то не случилось между ними симпатии, однако команду «Фас» не знал. Зато Таракашин представлял, что это такое, — его неоднократно драли собачки именно по этой команде. Поэтому он отреагировал на команду беспрекословно — вылетел в подъезд пулей.

— Ну и славно, — вздохнула Василиса. — А теперь спать, у нас завтра такие серьезные дела… Господи, что ж этой дочери-то придумать?..

Люся тихонько сопела себе в подушку — она уже придумала все, что надо, только Василисе это знать было еще рано…

На следующее утро подруги уже собирались навестить дочку Игнатия, когда на туалетном столике зазвонил телефон.

— Аллеу, — аккуратно вытягивая рот бубликом, ответила Василиса, тщательно намазывая на щеки тональный крем. — Оленька, ты, что ли? А мама тут, куда ей деться… сейчас позову…

Люся уже топталась возле подруги, стараясь вырвать трубку.

— Люся, только недолго, мы спешим, — напомнила Василиса и надолго прилипла к зеркалу — на нее никакая спешка не распространялась, макияж — это святое!

Люся же между тем старалась напялить джинсы, придержать щекой телефонную трубку и отбиться от Малыша — тот всерьез решил, что Люся пойдет с ним гулять снова, и тыкал хозяйке в лицо принесенным ошейником и поводком.

— Вася!!! Ну убери же Малыша!!. Да, Оля… то есть — нет! Ну куда я поеду? Нет, я в Италию с вами… да я все понимаю, но… но я бы маленького Васеньку тоже не брала! А потому что не… а потому что… Василиса!!! Ну какого черта?!! Уведи же Малыша!! Он мне уже сам… Он мне сам этот ошейник на горло надел!.. Вася!!

— Люсенька, если ты будешь так орать, он научится на тебя и намордник надевать… — не отрывалась от зеркала Василиса. — Люся, скажи Оленьке, что ты ей перезвонишь, у нас прорва дел! Тебе еще надо дозвониться до этой дочери… кстати, ты не помнишь — а как ее зовут?

— Ее зовут… Оленька!! Я тебе сегодня… Да-да, мне надо снять намордник, переодеть ошейник, и вообще, доченька… Господи, а как же… Вася!! Ее зовут Виктория!!! Я совершенно точно помню! А какую еще прорву я должна сегодня отработать?

Из всей прорвы у них на сегодня было запланировано только одно — посещение дочери Игнатия. И к ней они заявились сразу после полудня. Сначала, как и планировалось, Люся позвонила сорокалетней девушке и строго предупредила, что к ней сейчас придут проверять газ! Только никто не знает точного адреса, а потому девушка должна немедленно продиктовать свой адрес, а потом прилежно сидеть дома и не вздумать куда-нибудь улетучиться, а не то этот газ будет отключен во всем микрорайоне, потому что это уже старая добрая традиция.

Девица, боясь навлечь на себя гнев всего микрорайона, терпеливо сидела дома, напрочь забросив работу, и ждала газовщиков.

Люся с Василисой себя долго не заставили ждать — прибыли сразу, как только подошел нужный автобус, а дом отыскали на удивление быстро. Да и чего там искать — дом дочери был в двух шагах от самого погибшего Игнатия.

— Здравствуйте, Виктория! — радостно улыбаясь, возникла в дверях Люся, прибыв вместе с Василисой по названному адресу. — Вы — Виктория Игнатьевна, правильно я вас понимаю?

В дверях стояла довольно дородная женщина, гренадерского роста и сказочной красоты. Красавица старательно нажевывала жвачку и смотрела на маленькую Люсю свысока. Даже на высокую Василису она посматривала сверху вниз — в силу своего роста.

— Вот это дочурка… знать бы еще, в кого… — восторженно задохнулась Василиса. — Батюшка-то был не гном, конечно, но уж и не богаты-ы-ырь…

— Я — Виктория, — мотнула головой женщина. — Но не Игнатьевна, с чего вы взяли? Я — Виктория Макаровна Плешакова, при чем здесь Игнатьевна?

— Но… вы что же, не дочь Игнатия? — напрямую решила выяснить Василиса.

— Нет… а чего вы хотите? — вдруг насторожилась Виктория Плешакова.

— Мы! Эта вот женщина! — звонко начала Люся и ткнула пальцем прямо в грудь Василисы. — Эта вот женщина! Она — жена Игнатия! Но она хочет отказаться от наследства Игнатия Петровича в пользу его дочери, то есть вас!

— Что-о-о-о?! — одновременно возопили обе дамы — и названная жена, и какая-то непонятная доченька.

— Так этот старый кобель был женат?!! — побагровела от нахлынувших чувств Виктория.

— Да кто это тебе сказал, что я собираюсь отказываться от наследства в чью-то пользу?!! — покрылась пунцовым румянцем Василиса. — В кои-то веки счастье привалило!!. То есть… в кои-то веки… женой назвали, и сразу отказываться?!!

— А может, мы пройдем в комнату? — разъяренной змеей шипела Люся и старалась протиснуться в прихожую.

Хозяйка от расстройства о такой малости, как правила приличия, совершенно забыла и стеной торчала в проходе.

— Да вы нас пропустите или нет?!! — уже вовсю прыгала на нее Люся. — Я ж еще сама ничего не знаю! Так только сказала, для связки слов!

Наконец, смысл Люсиных воплей до ушей Виктории добрался, и дамочка нехотя посторонилась. Люся и Василиса немедленно протиснулись в комнату, плюхнулись на диван и стали нервно поправлять на себе одежду — пролезая мимо лжедоченьки Игнатия, они изрядно помялись.

— Да, кстати, а почему вы сказали, что вы не дочь Игнатия Петровича? — сразу же пошла в наступление Люся.

— А почему вы сказали, что вот эта вот оглобля — его жена? — в свою очередь спросила Виктория, указывая на Василису.

— Де-е-е-вушка!! Ну и как же вам не стыдно?! — искренне возмутилась Василиса. — Я же вас на столько лет старше!

— Вот-вот! И я о том же! — мотнула головой женщина-гренадер. — Вы настолько меня старше, а Игнатий почему-то вас в жены поволок! А обещал, между прочим, мне!!

— Вам?!! — в голос воскликнули подруги.

— Но… погодите… как же вам?! — волновалась Люся. — Вам же нельзя, вы же ему вроде как дочкой приходитесь!

— Да какая я ему дочка?! С чего вы взяли?! — вытаращила на гостью огромные глаза Виктория.

— Ну как же! Конечно! — подтвердила уже и Василиса. — Дочкой! Нам и женщина сказала… как ее… которая в киоске работает.

— А-а-а, это Ульяна, что ли? — фыркнула Виктория. — Ну… она мало ли чего скажет… Нет, никакая я ему не дочка. А вы что, на самом деле жена, что ли?

Люся ждала, что Василиса тоже ответит «Никакая я ему не жена», но подружку заклинило. Она вальяжно пересела с дивана в толстое, неудобное кресло, закинула ножку в вязаном носке на другую ножку и вызывающе процедила сквозь зубы:

— М-да, знаете ли, мы с Игнатием были супругами.

— Только… только они в браке не состояли, — тут же сообщила Люся. — Они просто так жили… вроде как супруги, только без штампа и по разным квартирам. Сейчас такое случается.

— Да, — муркнула Василиса, всерьез возомнив себя вдовой. — Мы жили, как два мотылька! Нам хватало… просто дыхания друг друга… нам доставляло радость только видеть друг друга, наслаждаться голосом…

— Ну это понятно, — мотнула головой Виктория. — Зачем ему с тобой еще и в постель ложиться, для этого у него была я.

— Кх… Ты?! — поперхнулась Василиса, и спесь с нее немедленно слетела. — Но как же… ты же… дочь!

— Ну достали!!! — шлепнула себя по коленкам Виктория. — Не дочь я ему была, а любовница. И это со мной он хотел расписаться. Сначала хотел расписаться со мной, и я хотела, а потом он… потом он передумал. Стал искать себе в жены эдакую серую мышь, чтобы сидела, сторожила его добро и за матерью ухаживала. А я все равно хотела сама с ним расписаться, а он… Значит, все-таки с вами, да?

Василиса растерянно обернулась к Люсе. Она ничего не понимала.

— Вот что, девушка, расскажите-ка вы нам все по порядку, — предложила Люся. — Вы же понимаете, ваш папа… тьфу ты… ваш возлюбленный… Ну кем он вам там приходился-то, этот Игнатий? Короче, нечего вертеться ужом на сковороде — рассказывайте, что уж такого мудреного ваш Игнатий выдумал!

Виктория пожала плечами, потом быстро вскочила, побежала на кухню и включила там чайник.

— Сейчас мы с вами чай будем пить, и я буду рассказывать, — сообщила она.

— Ага, как добрые старые подружки, — перекосилась Василиса. — Ну где уж там твой чай?

Навороченный чайник закипел в две минуты, и Виктория притащила в гостиную поднос с чашечками и вазочками.

— Ой, а у меня ж еще печенье! — вспомнила она. — И торт вафельный!

Пока хозяйка металась из кухни в гостиную и обратно, гостьи осматривали комнату.

— Слышь, Люся, а чего это ты про наследство-то ляпнула? — тыкала острым пальцем в коленку подруги Василиса. — Ничего я не собираюсь отказываться…

— Вась, смотри-ка, а дамочка живет не скудно, — в свою очередь толкала подругу Люся. — Знаешь, сколько такие шторы стоят? Я в ЦУМе видела, пять тысяч за метр, представляешь…

— Ну вот! А ты еще с этим наслед…

— Интересно знать, а где она работает? — мычала себе под нос Люся.

А в это время уже вплывала Виктория с очередным угощением.

— Виктория, а где…

— Зовите меня просто Вика, — махнула пухлой ручкой Виктория. — Угощайтесь, у меня этих всяких печеньев! Я на кондитерке работаю. Хорошо еще, что не успела уволиться. Вот Игнатий так хотел, чтобы я дома сидела! А я ни в какую! Говорю — вот когда мы с тобой распишемся, тогда я и усядусь. А он все нос воротил, не нравилось ему, что я на фабрике. А чего? Я там в ОТК, очень хорошая работа, не пыльная. Ну, устаешь, конечно, ну как без этого… Но его вовсе не моя усталость беспокоила, ему было стыдно, что его любовница в каком-то цеху трудится. Он все на мои руки заглядывался, да ругался страшно, если они кремом не были намазаны. Говорил, что дамы его круга никогда себе не позволяют иметь обветренные руки, не гусыни же, чтоб с красными лапами. А чего вы хотели сказать?

— Погоди-ка… — заморгала Василиса, разглядывая свои ладони. — А что это за дамы его круга? Он кто — принц Монако?

— Нет, он граф, — простенько так объявила Вика.

— Кто-о-о-о?!! — распахнули рты подруги.

— Ну «кто-кто»… Граф! — повела плечами Вика. — А чего вы удивляетесь, разве он вам не рассказывал? Игнатий Петрович Николаев — потомок графского рода. И вся его родня — тоже графские выродки… то есть выходцы. Не знаю, откуда он это взял, но мне своим происхождением все уши прожужжал. Он даже документ имел, где прямо-таки все его ветки по родословной нарисованы.

— И где эта родословная? — не утерпела Василиса.

— Он мне не показывал. Он вообще ее в каком-то сейфе хранил, ну и… не хотел раньше времени. Вот поэтому я на него и запала, — призналась Виктория. — Он же так-то… тьфу — плюнуть жалко. Мне ли с моей красой на него зариться…

И Виктория аппетитно выгнулась, провела руками по ладно сбитому телу и довольно покосилась в зеркало.

— Во! Чистой красоты восемьдесят девять килограммов! Думаете, просто так, что ли, для этого сморчка берегла?

— Вика, о нем сейчас только хорошо можно, — напомнила Люся.

— А я и говорю хорошо! — вытаращилась Вика. — Вон какая красотища! И все не просто так, а за графское звание!

Люся быстро взглянула на Василису: почему это, интересно, подруге никто не сказал, что Игнатий — граф?

— Ну и чего ж ты за графа-то не пошла? — мстительно перекосилась Василиса. — Иль не предлагал? А мне вот собирался предложить, да я сама… я сама еще подумать хотела. Мне ж, знаешь, мне ж все равно — граф ты или сам король! Мне… главное, чтоб человек хороший был.

Виктория еще минуты две оглаживала себя по крупу, а потом уселась, отхлебнула из чашки и просто объяснила:

— Он не хотел меня в жены. Он хотел… он хотел в жены такую, чтоб старая, серая какая-нибудь…

— Да что ж ты такое мелешь?!! — вскочила Василиса. — Что за чушь-то? Значит, любовницу ему подавай красивую и молодую, а жену — старую, да?

— Ага, — согласилась Вика. — Старую. И еще он говорил, чтоб страшненькая была.

— А-а, — догадалась Люся. — Ему нужна была старенькая, но с хорошей родословной, да?

— Люся! И ты туда же!! — чуть не ревела уже Василиса.

— Нет, и ничего не да, — шумно тянула чай Виктория. — Игнатий говорил, что ему нужна не жена, а сторож. Ну чтоб… «не лает, не кусает»… Он ведь как думал — у него всякого барахла море и, опять же, деньги имелись. Ну а если он на мне женится, то я начну с молодыми мужиками ему изменять и потом возьму да и отравлю его ко всем чертям.

— Да, ты смо-о-ожешь, — протянула Василиса.

— Да чего не смочь-то, — отмахнулась Вика и продолжала: — Наследников у Игнатия нет, и получается, что куда ни кинь, везде плохо. А вот если он возьмет в жены какую-нибудь страшненькую тетку, да еще если она старая окажется, да замуж никогда не ходила…

При каждом слове Виктории Василиса все прямее выгибала спину и все выше вытягивала голову — пусть не думает, здесь про нее, про Василису, ну ни одного словечка нет! Ни единого!

— Ну так и вот! А он и говорил, что, если ему попадется такая старушенция, он сразу же ее за жабры — и в загс!

— Это еще зачем? — не поняла Люся. — Вась, чего это ему сразу тебя в загс понадобилось?

— А потому что такая старушка будет рада такому жениху, как Игнатий, невозможно! Каждый день будет ему ноги мыть и воду пить!

— Сейчас прямо! Разбежалась, — засопела Василиса.

— Это он мне так говорил, — пояснила Вика. — И еще — она будет его барахло стеречь и за матерью моей ходить.

Люся снова посмотрела на Василису: за чьей матерью должна была ходить ее подруга?

— Вася! За кем ты там ходить собралась?

— Я и сама еще толком не поняла, — пожала плечами та и обернулась к Вике. — За кем?

Вика уставилась на гостей так, будто они ее уже седьмой день допрашивают, она им уже все по двадцать раз рассказала, а до тех все еще никак не может дойти.

— Ну мать моя, больная лежит, в специальном интернате! — округлила она большие рыбьи глаза. — После инсульта она, парализована, не двигается совсем. А за нее там большие деньги берут, в интернате, стало быть, чего непонятного? Ну а у меня же их нет! И Игнатий долго платить не мог, у него хоть и графский титул, а денег все же не вагоны! Вот он и собирался — взять в жены убогую старушку, а уж она…

— Понятно, можешь двадцать раз не повторять, — прервала ее Василиса. — Он ее осчастливит, а она за такую радость будет и собакой ему, и санитаркой на долгие годы. А платить он ей собирался?

— А зачем? — вытаращилась Виктория. — Она ж и так на всем готовом будет!

— Ну хорошо, со старушкой мы разобрались, — перебила ее Люся. — А ты? Говоришь, что любовницей была, а тебе самой за него замуж выйти не хотелось? Ты ж ведь тоже… ну не совсем девочка, поди, уже за сорок, а?

Виктория затолкала в рот сразу четыре печенья и принялась долго, с хрустом его пережевывать. Подруги уже замучились ждать, когда ж у нее рот освободится?! Но не торопили, понимали — женщина забила себе рот не от большого голода, а просто не знала пока, что ответить…

— Я… я, конечно, хотела… — наконец проговорила Вика. — Да только не больно верила, что он граф какой-то. Я ж говорю — он мне бумажку-то не показывал! Ну и потом… ну что с того, что я хотела?! Он же не хотел меня в загс тащить! И бросить его я не могла — у меня женихов-то не больно… даже при моей красоте. Есть один, так он сам… из меня выудить пытается, а уж о помощи… А у меня мать! И потом… мне с деньгами Игнатия и так неплохо было, чего уж ерепениться… Да и потом — кто ж знал, что он возьмет и вот так крякнет, прости господи!

— Вика! — с укором воскликнула Люся.

— Ну что «Вика», я ж извинилась, — отмахнулась та. — Он еще такой бодренький был, все время спортом занимался, я и подумать не могла, а он вот так взял и…

И женщина, уткнувшись себе в ладошки, звучно заревела.

— Ну ладно, Вика, пойдем мы… стала прощаться Люся и потянула подругу за руку, но Василиса вдруг заартачилась.

— Погодите… Вика, а у Игнатия не было врагов? — постаралась не сильно отвлекаться на рев сыщица. — Может быть, ему кто-то угрожал?

Вика прекратила трубить, звучно освободила нос и вздохнула:

— Может быть, и угрожал… только он мне не докладывал. Ему нравилось, чтобы я всегда им восхищалась и говорила, какой он умный, сильный и… и вообще весь из себя сексуальный! Ну и поэтому… уж никак не мог мне жаловаться.

— А вы сами — не слышали, не видели? — наседала Василиса. — Может быть, кто-нибудь при вас ему угрожал? Может, друг ваш, я не знаю, или еще кто!

— Мой друг?! — радостно удивилась Вика. — Да он ко мне каждый раз приходит с огромного бодуна! Он на трезвую голову меня и не узнает! Куда ему кому-то угрожать! Ха-ха, ну вы чего как придумаете!.. А почему вы все меня да меня спрашиваете? Вот вы сами говорите, что Игнатий вам руку и сердце предлагал, предлагал же, да?

Василиса поерзала на кресле, в какой-то момент ей стало неуютно.

— Вот вы и скажите: кто ему угрожал и отчего это он так на вас и не женился? Ну? А то, главное, на меня наседает и наседает! Ну просто поедом ест, правда же? — И она обернулась к Люсе, ища поддержки.

Но верная Люся пришла на помощь вовсе не ей.

— Вы нам вопросы не задавайте, — строго насупила она брови. — Потому что мы, например, расследуем это дело, и вообще! Являемся частными сыщицами! Вот и подумайте — кто кому должен задавать вопросы!.. Пойдем, Вася! Я ж тебя сразу тянула, а ты как упрешься!..

— Пойдемте, я хоть провожу вас… — охотно поднялась Виктория.

И уже возле самых дверей вдруг осторожно ухватила Люсю за рукав.

— Что случилось? — повернулась к ней та.

— Да ничего… просто… ни разу в жизни настоящих сыщиков не видала… хоть потрогать…

Василиса постаралась ненароком сунуть ей и свой рукав, но та упрямо жамкала только Люсин.

— Вот вам наш номер телефона… — Василиса взяла из кармана ручку и в уголке, рядом с вешалкой, прямо на обоях написала свой домашний номер телефона. — Если что — звоните. Сразу же! Без промедления!

— А что это — «если что»? — вдруг испугалась Вика. — Это значит — и меня могут тоже того — ножом по горлу, да?

— Ну вас-то зачем? — успокоила ее Люся. — «Если что» — это если вы вдруг обнаружите что-нибудь интересное для следствия.

— Ах вон оно что-о-о… — протянула Вика даже с некоторой досадой.

— Мы будем на вас очень надеяться! — торжественно произнесла Люся и вылетела за двери — помогла ласковая рука подруги.

Глава 4 Это сколько ж можно?!!

По дороге домой подруги не могли наговориться, рот у обеих просто не закрывался.

— Удивительное дело! С чего этот Игнатий решил, что он граф? — удивленно пожимала плечами Люся.

— Да и я говорю! — поддакивала Василиса. — Главное, ты заметила, да? Дескать — нашел себе старушку! Ха! Это меня — старушку, да? Да еще чтобы я какие-то ноги ему мыла! Да я себе-то не каждый вечер мою, а ему!!

— И вот ведь что интересно — а был ли у него настоящий документ? — продолжала Люся. — Ну про это графство?

— Да я вообще ничего не знаю! — возмущалась Василиса. — Я, конечно, не против бы, если бы меня графиней, но ведь… это ж еще подумать нужно! Примерить на себя корону… Люся, а у графьев короны-то есть? Хотя… даже если и есть, кто их сейчас носит, короны-то…

— И ведь где-то деньги берет, — не переставала бормотать Люся. — Тут не успеваешь концы с концами, а они — в графья…

Так, нещадно перебивая друг друга, подруги и дошли до своего дома.

Возле подъезда на лавочке сидела Эльвира Арнольдовна и поглядывала куда-то в даль.

— Бат-тюшки мои! — воскликнула она с такой радостью, будто ей принесли выигрышный приз. — Люсенька!! Васенька!! Господи! А и чего вы одни-то шатаетесь? Сейчас ведь на улицах чего только не делается! Сидели б дома! Вот я, например, целыми днями — все дома и дома! Раньше-то одна сидьмя сидела, прямо-таки колодой! А сейчас мы вдвоем с Ленечкой! Ну такое удовольствие! Ну такое… Ленечка!!! Леня!!! Куда ты с мусором потащился?!! Ну я ж тебе сказала — туда только пищевые отходы!!. Ну ни хрена не понимает!

Как оказалось, Эльвира вовсе не в даль пялилась близорукими глазами, она пристально следила за тем, как ее суженый вытаскивает мусорное ведро. Ленечка же, видимо, по прогулкам скучал, потому что ведро тащил как-то слишком медленно, тщательно и продуманно. К тому же, завидев знакомых женщин, он рванул обратно, размахивая пустым ведром, как в далеком детстве:

— Ой, а я смотрю — с кем это моя Эльвира разговаривает… А вы почему с собакой не гуляете? Она у вас сегодня так выла.

— Малыш не воет, — тут же проговорила Люся. — Он уже большой.

— Люсенька, а ты сходи, приведи мальчика, мы все вместе прогуляемся, правда же? — неожиданно предложила Василиса. — А чего нам? Погода такая славная… И потом, ну не все же время Эльвире своего супруга по мусоркам выгуливать!

Эльвира и Ленечка смущенно захихикали и прогуляться согласились, только Люся сверкнула на Василису недобрым глазом — ну хоть бы раз сама сбегала, привела собаку!

Они шли по аллее медленно, не торопясь. И только Эльвира пыталась притвориться девочкой и поэтому высоко подпрыгивала за палочкой, которую Люся кидала вовсе даже не ей, а Малышу.

— Она славная… — говорил Ленечка, с перекосившимся лицом наблюдая за скачками Эльвиры.

— В ее возрасте все славные, — тяжко вздохнула Василиса. — А вообще… и часто она с вами так прыгает? Вы бы ей хоть какую игру настольную придумали, что ли? Между прочим, вот у нас соседка — Аня, так она сынишке купила компьютер, и оказывается, это такая вещь! Вот бы вашей Эльвире! А то прыгает, как буренка на бойне, честное слово. И сами бы научились.

— А я умею! — радостно сообщил Ленечка. — У меня дома-то компьютер есть! Правда, старенький… хотя не совсем уж и старенький!

— Ну уж не старше вашей подружки! Ой, ну вы посмотрите, ну что вытворяет! Ну прямо тебе — орловский тяжеловес! — сморщилась Василиса.

В это время Эльвира Арнольдовна, вероятно, немножко позабыв про годы, рванулась за палочкой, но Малыш оказался проворней. И дородная женщина бегала теперь за собакой, пытаясь отобрать добычу. Причем и женщина, и собака двигались совершенно одинаково — резкими прыжками и короткими перебежками.

— Ой, ну что творит, что творит… Нет, вам обязательно надо компьютер, а то даже неудобно за соседку, — сокрушенно качала головой Василиса, как бы между прочим опираясь на руку Ленечки. — Хотя я даже не знаю — удастся ли вам ее научить…

— Ну а почему же нет? — искренне удивлялся тот. — Я же сам-то постоянно у монитора торчу! И Элечку туда же затолкаю…

— Да! Точно! Уж затолкайте ее куда-нибудь! — кивнула Василиса и принялась корчить из себя знающего программиста. — А на каком сайте вы торчите, если не секрет?

— Очень люблю сайт «Школьник», знаете такой? Там кого угодно встретить можно, — смущенно зарделся Ленечка. — Я все время звезд ищу.

— Ой, ну и зачем вам эти звезды, когда совершенно рядышком можно найти такую звезду! Ну прям такую звезду! — всплеснула руками Василиса, но дальше ей договорить не дали — подбежала Люся с Малышом, а за ними принеслась раскрасневшаяся Эльвира.

— Ой, и как же хорошо, что они нас вытянули, правда? Когда я работала фотомоделью, я каждый день гуляла по семь часов! Чтобы сохранялась фигура! А у нас иначе нельзя! — И она повисла на руке у Ленечки.

При этом упражнении рука кавалера, не выдержав веса шалуньи, безвольно опустилась, и Эльвира чуть не рухнула на сырую землю.

— Ой, Ленька! Ты со мной так заигрываешь, что ли? — блеснула очами игрунья и пролепетала с придыханием: — Ну уже пошли домой, мой зайчик! Твоя косиножка уже проголодалась! Ам!

И зубы престарелой «косиножки» клацнули возле самого носа бедного Ленечки.

— Простите… — старомодно поклонился тот возле самого подъезда. — Нам уже действительно пора. А ваша идея хороша, хороша! Я сегодня же сообщу о ней Элечке!

Эльвира Арнольдовна только хотела было зверски стрельнуть глазами, но услышав свое имя, забыла о ревности и мило растянула губы:

— Простите, девочки! Нам уже пора!

Дома «девочки» быстро управились с Малышом — пока Люся мыла ему пузо и лапы, Василиса грела ужин, а уж потом набросились на еду.

— Ты чего это там с Ленечкой шепталась? — фыркнула Люся. — Смотри, Эльвира не потерпит соперниц, она ж тебя одним пальцем придавит. У вас с ней разные весовые категории.

— Ой, ну о чем ты таком говоришь! — возмутилась Василиса. — Я вовсе даже говорила с ним о… вечном! О компьютере! Ты же знаешь, сейчас за этой машиной будущее! Я вот так прямо себя и вижу — за машиной… Люся! А почему мы до сих пор не купили с тобой компьютер? Бегаем каждый раз к Ане, как лузеры какие-то, я не знаю!

Люся только хотела возмутиться и наставить подругу на отечественный словарь, как в двери позвонили.

— Аня! — воскликнула Люся, открывая двери. — Давай, заходи скорее, рассказывай!

— Ну как там у вас, — тут же принеслась и Василиса. — Ничего нового у милиции нет?

Аня только печально махнула рукой:

— Не знаю, как там у милиции, а у меня… Ой, девчонки, я прямо не знаю…

«Девчонки» распахнули глаза и живо начали раздевать подругу — у той и в самом деле случилось что-то серьезное: Анечка была вся бледная, а руки ее мелко дрожали.

— Ань, ну чего у вас там опять? — не выдержала Люся. — Теперь твоего Ясина прикончили, да?

— Да ты что?! — бросила Анна испуганный взгляд на соседку. — Ну что ты такое говоришь?! Как же это можно, чтобы Филиппа?!! Вы уж совсем!!!

— Конечно, моего Игнатия порешили — это не совсем, а уж этого Филиппа — так и совсем сразу! — пробурчала себе под нос Василиса.

Люся тоже кое-что заметила, но виду не подала, в конце концов, необязательно сразу все болтать.

Аня уселась за стол, выпила кофе с приятным запахом чего-то знакомого (Василиса капнула в чашку коньяка) и только потом начала рассказывать:

— Ой, прямо и не знаю, с чего начать…

— Начинай с главного! — решительно пристукнула рукой по столу Люся.

— Так там… там вроде все главное… — вздохнула Аня. — В общем… Понимаете, прихожу я сегодня к Филиппу Ка… к Ясину, а он и не на работе.

— Какое счастье, — вежливо порадовалась Василиса.

— Да и не счастье это вовсе, просто от него решила повариха уйти, а он не может дом оставить, чтоб без присмотра. Ну и решил меня дождаться.

— И чего? Дождался? — не понимала Люся. — Чего случилось-то?

— В общем… Прихожу я, беру собак, все нормально, — рассказывала Аня. — Филипп Карлович еще что-то мне сказал про убийство…

— Что?!! — всполошилась Василиса. — Что он тебе сказал?

— Да ну ничего особенного, — отмахнулась Аня. — Так что-то… типа… не страшно ли мне теперь будет работать, и навроде того, что вот, повариха ушла, а теперь к нему и вообще неизвестно кто пойдет, ну и… — старательно вспоминала Аня каждую мелочь. — Ну и что собачки ко мне привыкли. И дескать, он к себе нескольких человек приглашал, а они так и не сумели к собакам подход найти, а я такая молодец…

— Ну это уж коне-е-ечно! — дернула губой Василиса. Ох и не любила она, когда кто-то хвалил себя в ее присутствии!

— Ну это не я же так говорила, а он! — сразу же пояснила Аня. — Ну и… короче, он меня дождался, а потом я одна с собаками осталась, а он… он уехал. Сказал, что ему надо в супермаркет съездить, курицу купить копченую, да еще себе на вечер что-нибудь заказать, а то у нас же повариха…

— Ну мы уже поняли, что у вас повариха сбежала, и что дальше-то? — не выдержала Люся.

Василиса спокойно уложила руку на голову подруге.

— Люся, ну веди же себя сдержанней, — каким-то новым, нудным голосом проговорила она. — Ты же видишь — женщина не в себе.

Люся вздохнула и спросила уже спокойнее:

— И что же дальше?

— А дальше… — все с тем же замороженным видом продолжала рассказывать Аня. — А дальше… он уехал, я пошла с мальчишками гулять…

— Я фигею! — хлопнула себя по бокам Люся. — У нее там на рабочем месте человека зарезали, а ей все бы только с мальчишками гулять! У тебя уже у самой сыну…

— Это я с собаками гулять пошла… — не меняя выражения, пояснила Аня. — Их Филипп мальчишками зовет и… Я их… мальчишками тоже…

Василиса склонилась к Люсе и заглянула ей прямо в глаза, под челку:

— Мне кажется, процесс пошел. Филипп, Филипп…

— Да погоди ты, я все жду, когда она до главного доберется, — отмахнулась Люся.

— А я уже добралась, — сглотнула Аня. — Я ушла с мальчишками, потом пришла, а в доме… Там, понимаете, все в куче!!

— В куче? — не поняла Люся.

— Ну да!!! В каминном зале, потом в столовой, в прихожей. Все, что было на первом этаже, — все в каком-то тряпье, в мусоре. Там ведь у Фили… у Ясина вещи были везде, так вот они все на полу оказались. А ключ-то только у меня!

Подруги переглянулись. Теперь уже ни Васю, ни Люсю не тянуло над Аней подшутить, дело оказалось серьезнее, чем они думали вначале.

— Хм… очень интересно, очень интересно… — покусывала губы Василиса. — И что бы это значило?

— Да знаю я, что, — нахмурилась Люся. — Догадываюсь во всяком случае… Аня! А что твой босс? Он что сказал?

— Кто? Какой босс? — ничего не понимала Аня.

— Ну Ясин твой! Филипп Карлович! Он что сказал?

— А он… ничего. Только спросил — зачем я все так раскидала? А потом еще спросил — когда уберусь? — испуганно хлопала глазами Аня.

— А милиция? — склонила голову набок Василиса. — Они чего?

— А они ничего, — снова нервно сглотнула Аня. — Их никто не вызывал. Я… я испугалась и сразу домой… побежала. Потому что у меня автобус должен был вот-вот отойти, а Филипп… Ясин… он не испугался. Он просто остался и… и сказал, чтобы я завтра все убрала.

— Та-а-ак… — покачалась с носка на пятку Василиса. — А он тебе так сказал… Он тебя просто попросил или… или приказал, чтобы ты убрала за собой?

— То есть — он подумал, что это ты сделала, или просто… просто решил тебя не нервировать? — перевела Люся.

— Я не знаю, — покачала головой Аня. — Мне кажется, он не слишком и заметил…

— Правильно, — фыркнула Василиса. — Испугался он, что нервировать будет, ха! Да если б он хоть немножко об Аньке думал, он бы не отправил ее на автобус, мог бы и на машине довезти, после всего, что у него там в доме творится…

Аня опустила голову и серьезно произнесла:

— А он мне сказал: «Подожди меня, Аня, я только колесо поменяю», а я не стала ждать. Чего я, сама не дойду?

— Правильно! Ну вот что мы за народ — бабы!! — всплеснула руками Люся. — Это я про тебя, Анна, горе луковое! Ее, как порядочную женщину, собираются довезти, так ведь не-е-е-ет, «сего я — сямя не дойдю», тьфу ты, убогая!

— Нет, девочки… — упрямо глядя в одну точку на обоях, проговорила Аня. — А я все думаю: и кто ж это мог быть, а? Это точно не я, я хорошо помню.

Василиса посмотрела на соседку, видно, хотела добавить еще что-то, но передумала:

— Ладно уже, иди спать. Отдохнуть тебе нужно.

— А… как завтра? Убирать? — наивно спросила Аня.

— А завтра мы с тобой сами пойдем, — пообещала Люся.

Такое обещание вовсе не обрадовало соседку. Она вдруг встрепенулась, уставилась на подруг и басом переспросила:

— Вы чего — серьезно?

— А что несерьезного? — распахнула рот Люся. — Нет, ты на нее посмотри!! У них там что-то творится, а она даже не дает рассмотреть место происшествия!

— Так у нас же уже смотрели! Милиция ж приезжала! — напомнила Аня. — И между прочим, Филипп был очень недоволен, да! Говорил, что они все равно никого не найдут, а только все здесь затопчут! А они и в самом деле никого не нашли!

— А ковры и в самом деле все затоптали, — докончила Василиса. — Ступай уже, я ж сказала — сегодня спать, а завтра — мы с тобой! И ничего не бойся, мы рядом!

— Вот это и пугает, — тяжко вздохнула Аня и поплелась домой.

Подруги остались одни. Василиса принципиально уселась перед телевизором, вытащила чашку с солеными семечками и принялась наслаждаться экранным сюжетом. Весь ее вид говорил о том, что жизнь жутко интересная вещь, и все-то у Василисы великолепно, и никаких туч на горизонте не имеется, и вообще — чего это Люся торчит перед самым экраном и все загораживает, ну ведь, наверное, не стеклянная!

— Ну хватит семечки лузгать, что ты про Аню думаешь? — выдернула из рук подруги чашку Люся.

— То же, что и ты, — подняла на нее глаза Василиса. — Соседушка втюрилась в богатенького Ясина, да и слава богу. И все так славно сложилось: сначала появился труп… м-да, здесь не совсем шоколадно…

— Ой, господи, Васенька, для тебя это такие мелочи! — поддела подруга.

— Но зато потом! Потом все складывается самым удивительным образом! — продолжала Василиса. — После преступления сразу же увольняется повариха, и наша Анечка остается один на один с прекрасным Принцем! С Филиппом Ясиным!.. Кстати, ты заметила — Анечка теперь зовет своего работодателя только так. Ну и понятно дело, нужно же как-то поддерживать интерес к себе!.. Ну или не к себе, а просто интерес подогревать, вот и… вот и появляются кучи из вещей. Ну? Я не права?

Люся не спешила соглашаться. Что-то ей подсказывало, что Василиса ошибается. И сама это понимает.

— А ты на самом деле так думаешь? — повернулась она к Василисе.

— Да нет, конечно, — вздохнула та. — Но уж больно красивая версия. Любовная!

— Ладно, сегодня отдыхать, а завтра… завтра мы поедем вместе с Аней.

Они уже лежали в постелях, и каждая думала о своем.

— Люся! А чего это к тебе Белкин не забегает, а? — вдруг спросила Василиса. — Он тебя разлюбил, что ли? А, Люся?

Люся некоторое время сопела в подушку — ну откуда она знает, что там случилось у этого Белкина! Может, дела, а может, просто… испугался! Ясное дело — кому ж понравится, когда возле твоей возлюбленной всякие трупы обнаруживаются! Естественно, о том, что он мог ее разлюбить, Люся не думала ни одной секунды — этот Белкин ни Середкину не бросил, ни Надюсика, ни Аленку! И ее, Люсю, не оставит. А только оно ей надо?.. Так и заснула Люся с этим немым вопросом.

Следующий день начался у Василисы и Люси с пробежки. И решилась на это, как ни странно, Василиса.

— Люся, вставай, — в кои-то веки первой проснулась она и нависла над кроватью подруги. — Вставай, нас ждут первые лучи солнца!!

— А вторые нас не ждут? — сонно проговорила Люся, натягивая на голову одеяло. — Вася, я сегодня принимаю только позднее солнце, мне так доктор прописал…

У Василисы стало медленно портиться настроение. Она вдруг решила сегодня начать здоровый образ жизни, и у нее все для этого было: и замечательный возраст, и куча свободного времени, и даже маленький уютный скверик возле дома! Мало того — ей даже не слишком надо было напрягаться, потому что у нее совершенно не было вредных привычек, от которых нужно долго и безутешно отвыкать! У нее имелась только одна вредная… подружка!! И вот эта дрянь совершенно не хочет подниматься, чтобы начать день с оздоровительной пробежки! А если Люся сейчас не поднимется!.. То Василиса тоже прыгнет в кровать и тогда — прощай, здоровый образ, прощай, стройная фигура, прощай, мечта о богатеньком Филиппе Ка… м-да, этого вовсе не надо было говорить!

— Люся! Вот ты спишь! А нам уже скоро к Ясину! А Малыш так и останется дома негуляный! — точно последний гвоздь вбила Василиса. — Ясинские кобели будут бегать по свободным лужайкам, а нам… Малыш! Малыш, Люся тебя совсем не любит!

И она знала, что говорит, потому что такой несправедливости Люся стерпеть не могла. С тяжким кряхтением она покинула свою кровать и, пошатываясь, побрела в ванную.

— Ну вот и я, — появилась она в дверях уже через десять минут.

— Господи, как ты дурно выглядишь, — «порадовала» ее подруга. — Обувай кроссовки. Мы сегодня бежим кросс. Люся! Не смей киснуть! Вперед! За молодостью!

Но Люся киснуть и не собиралась, равно как не собиралась бежать никакого кросса.

— Вася! Конечно, беги, — с легким вздохом сожаления проговорила она, когда Вася уже стояла в прихожей, разглаживая на животе чуть помятый спортивный костюм, который сохранился у нее со времен молодой зрелости. — Васенька, сбегай одна. А я не могу! А потому что… видишь? Я натерла ногу! И сегодня мне нужна просто героическая стойкость, чтоб поехать вместе с Аннушкой, а уж бегать… Побегай с Малышом. Он так любит, когда ты носишься! Да и ты с ним бегаешь куда как быстро!

Еще бы! Малыш каждый раз, видя, как весело бегают хозяйки, старался догнать своих женщин и запрыгнуть им на руки — отчего-то у песика имелась такая блажь. А вот этого ни Люся, ни Василиса вытерпеть не могли — вес не позволял, потому и бегали хозяюшки от кобелька довольно резво.

— Беги, Васенька, с Малышом тебе не будет скучно, — еще раз помахала ручкой Люся и направилась в кухню.

Василиса стиснула зубы, накинула ошейник на мохнатого любимца и выскочила за двери.

— Финли!! — тут же позвала кота Люся. — А мы с тобой остаемся, чтобы вдоволь накормить наших гулен. Что будем готовить?

К тому времени, когда Василиса, взмокшая и покрасневшая от «здорового образа жизни», чуть живая приплелась домой, их с Малышом уже ждал ароматный завтрак. Пахло в основном подгоревшей овсянкой — едой Малыша. Но Люся щедро плюхнула в собачью миску полбанки тушенки, и поэтому Малыш рвался к своему блюдцу неудержимо.

— Васенька!! А для тебя я приготовила яичницу! — торжественно провозгласила Люся.

— Ты так говоришь, как будто голубцов накрутила с утра пораньше, — фыркнула Василиса. — Поду-у-умаешь — яичница!

— Зато я туда бросила последние сосиски! И все для тебя! — не согласилась Люся.

Сосиски серьезно меняли дело, Василиса уселась за стол, и почти сразу же прозвенел звонок в дверь.

— Ой, Анечка, а нельзя минуточку подождать, а? — уговаривала соседку в прихожей Люся. — Вася только что пришла, с Малышом гуляла, ей бы сейчас поесть, ну давай подожди минуточку, а?

— Люся! Ну у меня же работа! — таращилась Анна.

— Ну пойдем, ты сама тоже поешь, — упрашивала Люся. — Ты сегодня завтракала? Ела что-нибудь?

— Ну… так… пила чай с бутербродом…

— Вот!! А желудку нужен полноценный завтрак!! Пойдем!

И Люся потащила подругу за стол.

— Ох, ни фига себе, — невольно вырвалось у Люси, когда она увидела на столе совершенно чистую сковороду. — А кто это съел? Ты, что ли, Василиса?

— Я?! Да я вообще не ем сосиски с яичницей!! Да мне вот… Люся… Аня!

— Я так и не поняла — мы идем сегодня к Ясину или нет? — снова затревожилась Аня. — Собачки там уже все окна проглядели!

Они полчаса тряслись в автобусе, а когда тот остановился, женщины оказались в маленьком уютном поселочке, дома которого были сложены исключительно из кирпича и напоминали маленькие замки.

— Ох ты, красота какая… — не удержалась Люся.

— И учти, Аня, это мы тебе отыскали такое место работы, — тут же напомнила Василиса. — Я б сама здесь с удовольствием… жила. Прямо хоть вон в том домике… или в том…

Домики были точно игрушечные, и их можно было разглядывать часами. А если еще подходить к ограде, заглядывать во дворики!..

— Вон наш дом, — буднично сообщила Аня. — Погодите, я сейчас только собак соберу… Филипп Карлови-и-и-и-ч!!!! — тут же заорала она во всю глотку. — Это я пришла-а-а-а! Мальчишки где-е-е?!!

— Господи, ну вот ведь болтается звоночек, — разнервничалась Василиса. — Ну стоит ли так глотку драть, прямо неудобно перед людьми, честное слово. Подумают еще, что мы ее знаем, эту Аню…

И она, весело булькая себе под нос какую-то песенку, пошла вдоль забора.

— Ха, Ясин вроде не из скупердяев, а на заборчик-то пожадился… — проговорила она, нагибаясь к самому забору.

Но тут позади нее раздался окрик:

— Аня! А ты что, не одна?

— Я с этими… как их… с соседями, — растерялась Аня.

— То есть что значит — с соседями? — возмутилась Люся. — Господин Ясин, позвольте представиться…

Господин Ясин не позволил. Он просто утерял интерес и к Ане, и к ее гостям — повернулся спиной и пошел в дом.

— Аня, проходите, я соберу мальчишек, — бросил он через плечо.

Аня быстренько повернулась к подругам и зашипела:

— Девчонки, давайте, проходите быстрее, да не туда, вот сюда идите. Вася!! Ну куда тебя тянет?!!

Двор Ясина выглядел чистым и нарядным даже сейчас, в пору ранней весны, когда везде царствовали слякоть, грязь и мутная жижа луж. Здесь было все чистенько и убрано.

— Господин Ясин! — все еще пыталась привлечь к себе внимание Люся. — Скажите, а что, дворник к вам все еще приходит, да?

— А чего б ему не приходить? — вынырнул совсем рядом, из-за какой-то беседки, Ясин. — Приходит. А вас что-то настораживает?

— Вообще, меня многое настораживает, — честно призналась Люся. — Я, видите ли, частный сыщик, вернее, сыщица, а у вас тут такие дела творятся…

— Ах вот оно что… — усмехнулся непонятно чему Ясин. — Сы-ы-ыщица. И вы, вероятно, из той же конторы, так ведь?

И он обернулся к Василисе. Та гордо склонила голову.

— Прошу не усмехаться, — серьезно и даже несколько строго проговорила она. — У вас тут нашу соседку Анечку… запугали совсем. Кто это, спрашивается, у вас тут все тряпки в одну кучу бросает?

Ясин так вздернул брови, что они вовсе исчезли под густой шевелюрой.

— Анечка! Я вас напугал? — искренне удивился он. — Вот это сюрприз…

Анечка стояла красная, будто вареная свекла, и намыливалась в обморок по случаю дикого смущения.

— Не трогайте вы ее, — вздохнула Люся. — Она сейчас рухнет без памяти, вот радости-то вашим собачкам будет! Вместо прогулки будут сидеть под замком — врачей сторожить.

Ясин еще раз усмехнулся и обратился к Василисе:

— И что мне теперь делать? Сидеть и ждать, пока вы тут в казаков-разбойников наиграетесь?

— В сыщиков и воров, — поправила Василиса. — А вообще… Можете заниматься своими делами.

— Тогда… тогда я поеду в город, мне нужно по делам в администрацию. Аня! Вы не посидите сегодня до моего приезда? Я буду через час, от силы через два.

— Конечно… с радостью… — пролепетала Аня, боясь даже взглянуть на хозяина маленького дворца.

Подруги, видя такое изменение с соседкой, просто диву давались — ну надо же так, а?!

— Ань, а ты в него, похоже, серьезно втюрилась, — сообщила Василиса, когда Ясин оставил их одних. — Ты с этим делом прекращай. Они, знаешь, какие задаваки, эти богачи! У-у! У меня их было…

— Вася! Ну хватит врать! — одернула подругу Люся. — Мы зачем сюда приехали?

— Да уж, — вздохнула Василиса. — Надо работать, работать и еще раз… Пошли, будем все смотреть, если уж хозяин создал нам все условия!

— Ой, девчонки, погодите, — вдруг проговорила Аня. — Я сейчас собак выведу, а потом уж вы тут занимайтесь. Спрячьтесь пока вон в ту комнату.

Женщины очень проворно нырнули в маленькую комнатку рядом с каминным залом, которая служила Ясину кабинетом, и крепко заперли двери.

Аню с собаками они увидели уже в окно — соседка легко вела на поводке трех здоровенных псов, и те шли, красиво выкидывая лапы, не торопясь, будто бы стараясь показать себя во всей красе, а заодно и похвастаться своей хозяйкой: «Ну каковы мы, а? Вам нравится? А уж нам-то как! Хороши!»

— Ну чего ты к окну прилипла?! — толкнула Люсю Василиса. — Пойдем, надо все посмотреть. Вот этот каминный зал в первую очередь.

Это была большая, просторная комната с четырьмя длинными и узкими окнами. Между этими окнами, в проемах, в красивейших рамках, висели великолепные кинжалы и ножи — видимо, та самая коллекция, про которую и говорила Аня.

— Смотри… а вон там рамка пустая, — ткнула Василиса пальцем в сторону пустой рамки. — Оттуда, наверное, и взяли кинжал.

— Там нож был, тебе ж говорили, — напомнила Люся.

То ли из-за того, что окошки для такой комнаты были маловаты, то ли оттого, что сразу за окнами росло ветвистое дерево, а может, и еще почему-то, но в комнате было темно, угрюмо и неуютно.

— И как он только один здесь живет, правда ж? — невольно поежилась Люся. — Вот я бы ни за что не смогла…

— А я бы смогла, — фыркнула Василиса. — Была бы здесь хозяйкой, сделала бы окошки побольше, провела бы…

— Вася!.. Тише!.. Ты слышала?.. — вдруг насторожилась Люся, и глаза ее округлились.

Василисе тоже что-то такое почудилось, однако ж она не хотела показывать страха.

— Люся! Ну что ты прямо как маленький ребенок! — слишком оптимистично засмеялась она. — Это тебе не пятиэтажка! Здесь же кругом земля — мало ли! Может, мышка пробежала, может, еще какая холера! Давай осматривать комнату… Так, значит, Игнатий Петрович… его нашли здесь, да? На этом диване?

Теперь уже и сама Василиса четко услышала, как на втором этаже раздаются отчетливые шаги.

— Ну? — почти шепотом проговорила Люся, кивая наверх. — Опять мышка? Или холера?

Василиса снова победила в себе страх.

— Люся! Я вполне нормальная тетка! — громко заявила она. — И я хорошо слышу, что по второму этажу кто-то шаражится! И этот кто-то… он ни хрена нас не боится! Он даже совсем наоборот — хочет, чтобы мы его услышали! Вопрос только — зачем?

— Сейчас вот я как крикну Аню!! — специально громко кричала Люся. — И пусть она со своими мальчишками сюда как придет! Тогда, наверное, не слишком-то пошаражишься!!

Будто в ответ на ее слова, на втором этаже раздался звук разбитого стекла.

— Он что, вазы рушит? — с испугом спросила Люся у Василисы.

— А нам-то чего? — с опаской повела плечом Василиса. — Пусть хоть все здесь передолбит…

— … Лишь бы не было войны, да? — закончила Люся. — Пойдем наверх. Возьмем сейчас все вот эти…

— Люся! Ну чего ты хватаешь?! Это ж какая-то ценная коллекция! И потом, сколько раз тебя учить — на всяком оружии старайся оставлять как можно меньше отпечатков пальцев! Мало ли кто им потом… того… воспользуется…

Люся посмотрела на коллекцию и решила никакого ножа не брать — зачем он нужен, если ты точно знаешь, что ни за что, ни под каким соусом ты не воспользуешься этим оружием?

Василиса тоже покрутилась возле холодного оружия, но ухватила только палку — игрушку для собак.

— Пойдем, — позвала она Люсю. — Только держаться надо все время вместе, поняла?

Люся только мотнула головой и облизала губы, у нее отчего-то сильно пересохло во рту.

Теперь на втором этаже была тишина.

— Вася, ты бы сняла свои сапоги… они у тебя так громыхают… — просипела Люся.

— И чего? Босиком, что ли? — громким шепотом возмутилась подруга. — Иди давай за мной… Он все равно нас не слышит. Сейчас нам надо… вон туда пробраться.

Василиса уже поднималась на ступеньку, когда ощутила… она вдруг просто поняла, что… она одна!!! Что Люси уже нет! Василиса резко обернулась — так и есть! Люси рядом не было!

— Люся… Люся! — позвала она. В ответ только тишина, и даже никаких шагов вверху. — Люся!!! Немедленно отзовись!!! Ну че за шутки-и-и-и!!! — кричала Василиса, прекрасно понимая, что никакими шутками здесь и не пахнет, здесь вовсе даже наоборот, все чересчур серьезно!

Люся не отвечала. Василиса притихла, прислушалась — не могла Люся вот так в одну минуту куда-то деться! Она здесь! Только… только почему не дает о себе знать?!

— Лю!.. А-а!!!

Совсем рядом, за этой вот стеной, послышался такой страшный грохот, что Василиса от неожиданности присела и прикрыла голову руками.

— Вот черт!! Люся!!! Ты, что ли, буянишь?!!

Опять тишина.

— Да сколько ж можно?!! — Василиса решительно рванула на звук.

И снова шаги. Они словно играли с Васей. И в один миг она уже, казалось, догнала его… того, кто так старался быть невидимкой, она уже… осталось только завернуть вот за этот угол, и…

— А-ай!! Скотина!!! Так с женщиной! Сволочь!!! — визжала Василиса, ухнув куда-то вниз. Почти в тот же момент она услышала, как наверху за ней захлопнулась тяжелая дверь. — Блин… Не коттедж, а замок какой-то… Еще чего доброго, замуруют тут, так и помрешь… в расцвете красоты и этой… как ее…

— Молодости, — буркнули прямо в самое ухо.

— А!! — от ужаса рявкнула Василиса.

— Да что ж ты орешь-то все время, — проворчал родной голос.

— О! — возмутилась Василиса. — Куда ни сунься, а ты уже и там!

— Ты бы радовалась, — шмыгнула носом Люся.

— Чему радоваться-то? Будь ты на воле — выручила бы, а так… У тебя фонарик есть?

— Ага, а также аптечка скорой медицинской помощи, запасы воды на двадцать дней и продуктовая корзина, — печально вздохнула Люся. — Ты видела, кто нас сюда?

Василиса отрицательно помотала головой, позабыв, что в такой кромешной тьме ее подруга ничего не увидит.

— А мне и вовсе показалось, что меня никто сюда не тащил… я сама упала… — критично подошла к вопросу Василиса. — Разве только чуть-чуть… подтолкнули…

— А меня так не чуть-чуть, а сильно, — не согласилась Люся.

— А ты чего молчала, когда я тебя звала? Могла бы крикнуть, дескать, Вася, берегись, здесь кто-то хороших людей истребляет. А ты все молчком, все молчком…

— Да какое, к черту, молчком!! Я и не слышала тебя!.. — возмутилась Люся и вдруг проговорила задумчиво: — Вася, слышь, я чего подумала… а вот этот Ясин, он точно уехал, а?

Василиса на некоторое время задумалась.

— Нет, Люся, сама видела, как его машина отъезжала, у него еще джип такой навороченный. Хотя… знаешь, что я увидела, когда мы сюда приехали? Довольно большую дыру. Я еще тогда подумала, что Ясин вроде и не бедный, а дыры заделать не может, жадина он, что ли? А теперь думаю: а может, он специально эти дыры не заделывает? Может, ему так нужнее?

— Зачем? — удивилась Люся. — Зачем ему нужны дыры, если он может к себе зайти куда угодно. И вообще, зачем ему пугать нас какими-то шагами, а потом толкать в этот подвал?

Василиса примолкла. Потом снова завозилась, и Люся вдруг увидела маленький светящийся квадратик.

— Вася, это ты где телефон сперла, честно скажи мне…

— Это… Это мне подарили, — постаралась не покраснеть Василиса.

— Вася, ты врешь. Ты стянула этот аппарат у Катерины! У своей внучки! Стыдно, Вася!

Васе действительно было стыдно. Но она не стягивала телефон, просто… просто попросила внучку этот телефон на время… поиграть… тьфу, как несерьезно звучит.

— Да! И телефон!! И попросила!! — скорчила она зверскую физиономию Люсе, благо та все равно ничего не видела. — А что такого? Зато сейчас я вот так возьму, наберу номер Ани, и она придет и выручит нас. Главное, ей надо сказать, чтобы она псов сначала запускала!

Люся невесело хмыкнула:

— Вася! Как нам помогут эти псы, если преступником окажется их хозяин?

— Ох ты черт, я об этом как-то не подумала… — растерялась Василиса, а потом вдруг заорала так, что у Люси заложило уши: — Да кто тебе сказал, что их хозяин преступник?!! Он вообще!!. Вообще… Принц! Нормальный мужик, поняла?! Замечательный мужи-и-ик, меня вывез в Геленджи-и-и-ик!!

— Вася, прекрати орать, ты так фальшивишь! Тебя только за одно это можно грохнуть!

Ане даже звонить не пришлось — она открыла их сама, и даже очень скоро.

— Ты… ты как нас нашла?!! — кричала из подвала Василиса. — Я ж тебе еще не звонила, а ты уже и нашла! Это ты как?!

— Да вы с Люсей так ругались, что я услышала, — весело фыркала Аня. — И потом, не забывайте, я с мальчишками! Они как услышали ваш рев, как бросились к этой крышке… А как вы-то туда залезли?

— Мы тебе потом расскажем, — отмахнулась Василиса. — Давай! Вытаскивай нас!!

— Да вы сами вылезайте… там вон, видите, — лесенка есть… давайте руку… Вася! Смотри, что это у тебя вся кофта в грязи?

— Так, наверное, не в ресторане была! — рявкнула Вася, вылезая на свет.

— А твой где? — сразу же спросила Люся, едва вылезла вслед за Василисой.

— Мой — это… Ясин? — переспросила Аня.

— Ну а кто же! Он, конечно! — недобро поблескивала глазами Люся и отряхивала какие-то стружки с кофты. — Где он?

— Он… он же при вас говорил — в администрацию он поехал… А что… что-нибудь случилось? — растерялась Аня.

— Да, и уже несколько дней назад. — Человек тут у вас погиб, а мне… очень бы хотелось с хозяином этого вот дворца… Аня, собачек убери. А то они на меня как-то смотрят… серьезно… — растерялась Люся.

Аня закрыла собак в отдельную комнату, и только тогда все втроем они смогли проверить все комнаты. Ничего интересного, заслуживающего внимания, они, конечно же, не обнаружили.

— Ну ясное дело, — вздохнула Василиса. — Здесь уже и милиция прошлась, и уборщица…

— Горничная, — поправила Аня. — Только она не убиралась, я ж говорила — уволилась она.

— Погоди, но… ты же говорила, что уволилась только повариха! — переглянулись Василиса с Люсей.

— Это вчера, — пояснила Аня. — А та горничная, она еще раньше… за два дня до происшествия…

— А… адрес у тебя есть? — встала в охотничью стойку Люся. — Нам бы ее адресок!

— У меня нет, — развела руками Аня. — Но… можно будет у Филиппа попросить.

— Да уж, попроси у своего Филиппа, — фыркнула Василиса и уже строже добавила: — Обязательно!

Филипп явился совершенно неожиданно — вот так взял и вышел из одной комнаты. Все три женщины синхронно отвесили челюсти.

— А вы… вы что же это — никуда не уезжали? — спросила Василиса, стараясь унять непонятную дрожь.

— Почему же это… уезжал. Вернулся только что. А что случилось? Вы беспокоитесь, что я все время был тут? — И он лукаво взглянул на Василису. — Вам есть что скрывать? Вы занимались непристойностями? Шалили не по-детски? Воровали у меня дорогие безделушки?

— Что-то примерно эдакое мы и хотели сотворить, — кисло растянула губы Василиса. — Однако какая-то сволочь швырнула нас в подвал. И мы, прямо-таки как новогодние гуси, валялись там на холодных полках.

У Ясина вытянулось лицо. Он, конечно же, постарался не обнаружить своего удивления, однако сдержаться не мог.

— Это вы так шутите? — вроде бы даже улыбнулся он.

— Какие уж тут, к черту, шутки, — не переставала кисло кривиться Василиса. — Сначала Люсю сдернули, а потом и меня… Вы случайно не знаете — кто бы это мог быть, а?

Теперь Ясин уже понимал — Василиса в открытую спрашивает, не он ли сбросил обеих дамочек к себе в подвал? И этот почти открытый вопрос требует открытого ответа.

— Не знаю, — струной вытянулся Ясин. — Но уж точно не я.

— Да кто вас знает… — неопределенно покачала головой Василиса.

— Я не знаю, но узнаю обязательно, — повторил Филипп Карлович. — Я вам обещаю. Узнаю и позвоню.

Василиса смотрела на него во все глаза — ну прямо тебе орел! Никто ничего не видел, не знает, а он — на тебе! Сегодня же узнает, да еще и позвонит!

— Я после того случая… ну с мужчиной этим, я сразу везде камеры поставил, — объяснил он Василисе. — Так что сегодня же вечером просмотрю записи и позвоню вам. Я у Ани номер телефона узнаю, так что…

— Вы уж лучше сразу мне, — вышла на первый план Люся. — Я вам тут на листочке нацарапаю… та-ак… вот и все. Значит, чуть что — сразу мне. А то эта влюбленная клуша…

— Какая? Кто из них влюбленная клуша? — с живым интересом обернулся к женщинам Ясин.

Люся тоже обернулась и, посмотрев на замерших подруг, махнула рукой:

— Да обе. Влюбленные. Итак, на чем мы остановились?

— Мы? Мы остановились… Да! Кстати! Я могу вас подбросить до дома на машине! — вдруг сообразил Ясин. — Совершенно без всякой волокиты… Нет, но это если вы вдруг захотите домой, а если вам нужно еще тут полазить…

— Спасибо, — наконец-то разлепила губы Василиса. — Мы уже полазили. Нам бы домой.

Глава 5 Ну что за новости!

И Люсе, и Василисе, да и Ане так хотелось поскорее добраться до дома, залезть в теплую ванну и чего-нибудь скорее проглотить, что никто больше с Ясиным не спорил — ну конечно же, они жутко хотят, чтобы он довез их до дома! И конечно же, в собственной машине — не ждать же автобуса!!

Однако, когда женщины приехали домой, никакого отдыха не получилось.

Подруги не знают, что там случилось с Аней, почему у нее отдых сорвался, хотя они видели, что джип Ясина еще долго-долго торчал возле их подъезда, а вот сами они не смогли нырнуть в ванну, а также не залезли под одеяло по причине вполне уважительной — к ним нагрянули гости.

Нет, ну сначала это были никакие не гости, а просто Эльвира Арнольдовна. Едва заслышав, как хлопнула соседская дверь, она тут же зашлепала по лестнице к ним, к Люсе и Василисе.

— Люсенька! — сразу же восторженно закричала женщина, завидев Люсю. — Люсенька!! Признайся! Когда ты поведешь гулять своего Малыша? Я видела — сегодня с ним гуляла только Василиса! А ты?

— Я пойду гулять прямо сейчас, — вежливо растянула губы Люся. — А вы состоите в обществе «Правильный собаковод»?

— Нет, я состою… я нигде не состою, — сообщила Эльвира. — Просто мне притащили телеграмму, и ее надо забрать, а я идти не могу — у меня же ноги! Вот когда я работала в цирке, у меня были изумительные ножки! И я всегда работала в трико или в коротких платьицах! У меня вот тут было так, а вот… Васенька!! Послушайте! Вам тоже будет жутко интересно!! Значит, вот тут у меня были воланы, а вот здесь…

— Эльвира, я уже пошла, — торопливо сообщила Люся. — так что, вы говорили, вам нужно забрать?

И все же Люся так торопилась домой, что особенно с Малышом не разгуливала — они просто добежали до почты, забрали телеграмму, а потом в таком же темпе вернулись обратно.

Люся искала в кармане ключи и уже нашла, когда в ухо ей грозно рявкнули:

— Р-ргаф!!

Люся не стала ждать нападения, после сегодняшних передряг ее нервы были натянутой тетивой, и в этот раз она напала первой! Правая нога полетела назад и кого-то куда-то пнула, в это же время рука сама повернулась и с силой въехала в… прямо в лицо нападающего, и изо рта Люси вырвался воинственный клич:

— Кия-я-я!!

Заслышав непонятный визг хозяйки, Малыш на всякий случай решил отступить подальше и предупредительно зарычать, так, для пущей острастки.

Однако собачий рык заглушило чье-то звонкое хныканье:

— Ой-о-о-о-о-й, она мне… ножку ударила…

В этот же момент распахнулась дверь, и на пороге показалась взволнованная Василиса.

— Люся! ну в чем дело?

— Да я и не знаю… — пожимала плечами Люся. — Ко мне тут кто-то…

— Что значит «кто-то»!! — взвизгнул гость. — Это твой почти что супруг!!! Кто-то!! Хотел… с лаской подойти, хотел, чтоб все честь по чести, к ушку приблизился, и так осторожненько «Р-ряф!», а она!

— Тебя бы за это «Ряф», — злобно сверкнула глазами Василиса и провела подругу прямо в прихожую. — Проходи, Люсенька, ты сегодня и без того настрадалась, а этот… Куда прешь, Таракашин?!!

— Как это то есть куда?! К жене!

— Тебе же ясно сказано — твоя несостоявшаяся жена сейчас будет отдыхать, а ты ей и вовсе без надобности. Так что… Извините, мы без реверансов — пошел вон!

— Вот гадина какая, а? — пыхтел в подъезде бывший возлюбленный и продолжал тоненько звать жену: — Люся-я-я!

Неизвестно, сколько бы он так выл возле запертой двери, но вскоре Василиса услышала за дверью еще один знакомый голос:

— И чего? Так прямо и не подпускает к Людмиле Ефимовне? А может… может, ей это… по телефону звякнуть?

Василиса качнула головой — звякайте, она еще полчаса назад телефон из розетки вытянула. Она обернулась — в кресле сидела Люсенька и собиралась уснуть прямо здесь же.

— Люся… я вот все думаю…

— Да, Вася? Ты о чем? — подняла сонные глаза подруга.

— Я вот все думаю: ну отчего ж ты таких мужиков-то себе находишь страшных, Люся? Специально мне назло, что ли?

Люся тяжело вздохнула:

— Ты не поверишь, они меня спрашивают про тебя то же самое.

— Про кого? Про меня? Про меня-я-я?!! — не выдержала Василиса, и в следующую секунду ее голос уже несся по этажам: — Таракашин, убожище!!! Позорище нашей нации!!! Это что ты про меня там Люсе шлепал, а?! Куд-да попрыгал?! Куд… Да я ж тебя!!!!

Поздно вечером подруги решили никому не открывать, а полностью завернуться в одеяло и спать. Но теперь начал разрываться телефон — его Василиса перед самым сном включила.

— Сейчас или я его… или он меня… — в раздумье предупредила подругу Василиса и сняла трубку.

— Васенька! — защебетала в трубку Эльвира. — Я сегодня просила Люсеньку взять телеграмму! Пусть она мне прочитает, а? Нет, я бы и сама к вам забежала, но…

— Ну зачем сразу уж и к нам?! — испуганно залепетала Василиса. — Я где-то ее видела, эту вашу телеграмму… куда ж ее…

— А ведь я так вас понимаю — вам так хочется отдохнуть! — продолжала страдать в трубку Эльвира. — Кстати, вы совсем нам ничего не рассказываете, а я чувствую! А я знаю — вы с Люсей опять что-то расследуете!

— Эльвира, — тихо проговорила Василиса. — Люся уже спит, у нее сегодня был такой сложный день. А телеграмму… я тебе ее, конечно, прочитаю… а где она у нас? Сейчас… минуточку, вот она… так, значит… «Ленечка, срочно приезжай, чувствую себя очень плохо. Мама». Ой, Эльвира, там что-то у него с матерью, слышала?

— Да поняла уже, — вздохнула соседка. — Ну что ж, ладно, надо ему сказать. Пока, спокойной ночи…

Василиса уложила трубку на рычаг, и больше их с Люсей никто не тревожил.

Утром Василиса проснулась оттого, что по телефону кого-то сильно ругала Люся. В общем-то через две минуты Вася уже знала, за что и кого костерит любимая подруга.

…А я тебе говорю — ты дурочка!! Ты какая-то неумная у меня уродилась! Вся именно в этого Таракашина! — разгневанно кричала в трубку Люся. — Скажи мне — вам чего, без этого твоего батюшки и море не море, да? Главное, я себе никогда такого не позволяю, а они тащат с собой этого… этого тюленя!!! Эту морскую свинку! Да какую там свинку — борова!!!

— Люся, ты завтракать будешь? — тихонько подступила к подруге Василиса.

— Какой тут завтрак, когда у меня такое творится!! — рыкнула Люся и снова переключилась на дочь. — Оля, ты ему так скажи, мы, мол, поедем отдыхать в следующем году, а потому… да какая разница, что он там подумает!!! Наплевать на твоего… ну знаешь!!! Какой был, такого и нашла!! У нас тогда в стране был повальный дефицит! Не то что колбасы хорошей, порядочного мужика найти нельзя было!! Это тебе не сейчас!

— Люся, тебе сделать…

— Вася! Ну ты посмотри, что она творит! — горестно взвизгнула Людмила Ефимовна, брякнула трубку на рычаг и в расстроенных чувствах рухнула в постель. — Они с этим своим полоумным Вовочкой… Они собираются ехать в Канаду! Чтобы показать правнучка прадедушке! Нет, ты их видала, а?

— Ну… Люся, ну, может быть, они и правы… — осторожно проговорила Василиса.

— Ну да-а! Коне-ечно! Они правы! А ты знаешь, кого они еще хотят взять с собой?

— Ну… наверное, Васеньку, да?

— Васеньку — да! И двух собачек тоже — да! Но они еще мечтают взять с собой Таракашина! — скривилась Люся, как от зубной боли. — Нет, Вася, ты понимаешь — Таракашина!

— А этого-то зачем? — оторопела Василиса.

— Ну… он вроде бы как сын… ну что ты, Вася! — все больше раздражалась Люся. — Ну он же сын этого-то… ну как его! Ну деда-то Ольгиного-то!! Так вот — он же его сын!!!

Василиса только тяжело вздохнула. Имелась за границей у Люси такая родня — со стороны все того же клятого Таракашина. Батюшка его проживал в самой Канаде и имел довольно приличное состояние. И даже не прочь был поделиться этим состоянием с ним — с Витюшкой, сыночком, — да только тот — вилы ему в почки! — все никак не мог батюшке доказать, что он серьезный мужчина, состоявшийся муж и отец. Вот Таракашин вроде бы и Ольгу отцу показал, вроде бы и с Люсей отца познакомил, ан нет! Чем больше далекий батюшка узнавал родного сыночка, тем все меньше и меньше хотелось ему передавать сынку свое состояние. И между тем все больше и больше прикипал старик к Ольге (девка-чертовка в два счета очаровала престарелую родню), да и к Люсе все больше чувствовал уважение старичок-канадец. И вот теперь — пожалуйста! Оленьке взбрело в голову показать прадедушке сыночка Васеньку, а с доченькой Олечкой привязался клещом и папенька Таракашин. И не хотел отлипаться ни в какую!

— Ну? И как тебе зарисовочка? — чуть не плакала Люся. — Ольга на него не только все деньги истратит, она на него все свое здоровье угробит! …Прямо и не знаю, что делать, что делать… Ольга ничего и слушать не хочет: «Мама, ну как я его не возьму, когда он уже к нам и чемодан притащил!» Бедная девочка… Вася! Ну придумай же что-нибудь!

— Ой, а что тут придумывать? Прямо она и не знает! Фи! — скривилась Василиса. — Стащи у него паспорт — и дело с концом! Нет, потом-то ты ему, конечно, вернешь! Но это же будет потом, когда Ольга уже уедет!

В глазах у Люси промелькнула надежда:

— А что… и в самом деле… если этот паспорт… Ой, Ва-а-асенька! Ты меня возродила! Прямо как ту самую… мадонну!

Василиса незаметно покачала головой — в критические моменты Люся всегда несла чушь.

Сегодня так нужно было сидеть дома и ждать звонка от Ясина. Или на крайний случай позвонить ему самим, потому что тот должен был просмотреть кассету и… и увидеть там преступника. И еще показать его Люсе и Василисе. Вот поэтому и надо было сидеть дома неотрывно. Но… вот оно всегда так случается, что когда сильно нужно что-то одно, тут же обнаруживается, что сильно нужно еще и что-то другое.

— Вася, я сейчас быстренько к Таракашину, — уже в прихожей бормотала Люся, напяливая куртку. — Я быстро, Вася. А то он денет куда-нибудь свой паспорт, ты ж ведь его знаешь!

Не успела Василиса выпроводить Люсю, как раздалась телефонная трель, и в трубке послышалось всхлипывание.

— Ба-а-аб… — хлюпала носом в трубку средняя внучка Василисы. — Баба-а-а… а мне чего делать? Мама выбежала в поликлинику, меня с Ниночкой оставила, а она ревет, прям не перестает, и у нее температура. И Катя в школе. Мне чего делать, а?

— Наденька, а ничего не делать, — быстро заговорила бабушка, натягивая уже через голову свитер. — Ничего не делай, возьми водички, дай Ниночке, а я… Наденька, ты слышишь меня? Я уже бегу! Сейчас я буду, ты не бойся, я прямо сейчас уже, бегу…

Василиса оказалась у внучек через пятнадцать минут. Ниночка и в самом деле температурила, но все оказалось не настолько страшно — у маленькой девочки просто резались коренные зубки. Однако эта маленькая девочка уже успела вымотаться сама и вымотать всех близких — ребенок мучился.

— Господи, ну дайте же ей сухарик какой-нибудь или сушку… — носила внучку на руках Василиса. — Наденька! Не надо ей чупа-чупс! И зачем только вам мать покупает эту гадость?

— Это не мать, — охотно пояснила девочка. — Это нам папа деньги дал, а мы с Катей купили. Только Катюша купила себе еще какой-то журнал с голыми тетеньками, а я зато много чупа-чупсов.

— Чего там купила Катенька? — насторожилась бабушка. — Какой такой журнал? А ну-ка, покажи мне сейчас же…

Наденька не стала себя заставлять, она лихо распоряжалась секретами сестренки, и через минуту бабушка уже листала новенький журнальчик. Ну, в общем-то все оказалось не настолько страшным, как думалось Василисе, — на обложке и в самом деле красовались полуголые дивы, однако они были в достаточно пристойных позах и рекламировали исключительно одежду летнекупального сезона.

— Во, бабусь, а ты такой купальничек не хочешь, а? — ткнула в картинку пальцем любопытная Наденька. — Ой, какой красивы-ы-ый…

Рядом с красивым купальником была обозначена не менее красивая цена.

— Ой, Наденька, эти купальники могут себе позволить только миллионерши, — вздохнула Василиса. — Или… графини, — вдруг добавила она. — Интересно… и откуда этот Игнатий брал деньги?

— Баб, а куда он их потом дел? Он нам их не может дать? — вдруг влезла в серьезные рассуждения Наденька.

— Хм… и правда… а куда они потом девались, деньги-то? Если только они были… — медленно повторила за внучкой сыщица. И уже совершенно продуманно добавила: — И в самом деле — а он нам их не может дать?

Когда домой из поликлиники вернулась Лидочка, свекровь налетела на нее орлицей.

— Ну и чего? Чего ты оставила девчонок одних? Нельзя было разве мне позвонить? Оставила, а тут вой — одна ревет оттого, что у нее зубы режутся, а другая оттого, что сочувствует! Могла бы…

— Ой, да я и сама не думала, что мне вот так приспичит, надо было срочно на УЗИ.

— Господи… — даже присела от волнения Василиса. — Неужели опять беременная?

— Ну… ну почему беременная-то? — невинно захлопала глазами невестка Лидочка. — Просто… да у меня просто щитовидка! Надо было УЗИ.

— Ты мне… ой, не крути мне! Щитовидка! Вот она, твоя последняя щитовидка. Я помню, как ты с ней тоже по поликлиникам бегала, — махнула рукой Василиса. — Да я и ничего, только… чего ж ты мне не позвонила?

— А Паша не велел, — призналась Лидочка. — Он говорит, что у вас там какой-то сердечный роман и что мы вам не должны мешать.

— А, роман… а с кем, он не говорил? — на всякий случай уточнила Василиса.

— Да он и сам толком не знает, но… говорят, оч-чень достойный человек, прямо-таки оч-чень!

— Да? — серьезно удивилась Василиса и поспешила в прихожую. — Лидочка, я уже побегу, а то у меня там дома роман… я хотела сказать… мне позвонить должны…

— Да конечно-конечно, — торопливо закивала Лидочка. — Спасибо, что посидели.

— Нет, ну а как бы я не посидела? Конечно… я еще, может быть, и завтра забегу…

Василиса вылетела из дома и почти бегом понеслась к себе. Вполне может быть, что этот Ясин уже звонил, а ее, Василисы, не было дома. И Люси тоже нет. И куда ему звонить? Сейчас звякнет в милицию, и все! Накрылся медным тазом их с Люсей трофей!

Чтобы окончательно успокоиться, Василиса даже позвонила Ане на сотовый телефон.

— Анют! Ну чего, твой Ясин мне не звонил? — невинно поинтересовалась она в трубку.

— Привет. А чего это он тебе станет звонить?

Василису неприятно царапнул ехидный вопрос. А почему бы и не позвонить этому Ясину, если Вася ему является вовсе даже частным детективом!

— Да… у нас тут с ним дела кое-какие… Так он ничего про меня не спрашивал?

— Ничего! — мстительно ответила Аня.

И Василиса даже отсюда увидела, как язвительно улыбаются у нее губы.

— Ты бы вот, Анечка, так не скалилась! Мы у тебя вчера там чуть не померли, выполняя этот… интернациональный долг, а ты сегодня…

— Вася, ну он правда ничего не говорил, — уже миролюбиво протянула Аня. — Он с самого утра куда-то унесся, и его до сих пор нет.

— Ну… значит, ему куда-то надо… — смирилась Василиса. — Хорошо, не переживай. Но только если он придет, ты…

— Он обязательно вернется, Вася! Я в это верю! — из какой-то совсем другой пьесы воскликнула соседка.

— Да никто и не сомневается, — буркнула Василиса. — Я ж тебе совсем не про это. Так вот, когда он, значит, вернется, ты сразу же беги со всех ног к нему…

— Вот и я тоже так подумала… — стыдливо запыхтела в трубку соседка. — Я сегодня так и решила: сколько ж можно ходить вокруг да около? Надо прямо так — сразу к нему и… прыгать на шею!

— Анечка… — осторожно напомнила Вася. — Ты бы с его шеей того… поаккуратнее. Я, конечно, понимаю, у него эта вещь крепкая, выдержит, но… мужиков беречь надо. Поэтому ты ему ни на какую шею не кидайся, а вежливо так подойди и спроси, когда он, гад такой, проявит пленку с камеры. Поняла?

— Я поняла, конечно, но только в корне с тобой не согласна, — опять ринулась в полемику Анечка. — А вот если я так не сильно на шею к нему, а?

— Ты ему про пленку передай! — уже во все горло рявкнула Василиса.

Но Анечка успешно сделала вид, что ни про какую пленку не расслышала.

— Только попробуй мне не принести пленку… — погрозила ей кулаком Василиса прямо в трубку, откуда уже неслись короткие гудки. — И как после этого работать с людьми? Ничего не понимают…

Люся неслась домой чуть ли не вприпрыжку. Она так удачно провернула свое дельце, что теперь из ее груди рвались на волю весенние трели!

Люсенька прибежала к бывшему возлюбленному и сразу же начала кричать. Уже давно всем известно, что если Люсенька орет, как пострадавшая, значит — быть беде. Ну уж так повелось. И Люся старалась сильно рот не открывать. Но на сей раз она отвела душеньку. А потому что после того, как ей позвонила Ольга и сказала, что Таракашин самым наглым образом, что называется, падает на хвост, Люся решила, что страшнее все равно ничего быть не может, а потому надо брать противника именно ором!

— Таракашин!!! Ну и где?! Где мы с тобой тут будем жить? — фурией летала по неубранной комнате Люся. — Немедленно показывай — где у тебя может здесь жить приличная женщина?!

Таракашин никакого нашествия приличных женщин в ближайшее время не ожидал, а потом приходу бывшей возлюбленной был не то чтобы уж совсем не рад, но недостаточно бурно. То ли тщательно скрывал чувства, то ли еще не до конца проснулся, а может быть, ему не совсем нравилось, что его любимая собирается поселиться у него, а не наоборот, как ему бы того хотелось. А еще могло быть и такое, что Витюша был уже всецело погружен в мысли о скорой поездке к папе. В общем, Таракашин был угрюм, недобр и невесел. Это еще больше будоражило Люсю, и она сердилась уже вполне естественно:

— Таракашин!! Виктор Борисович!! Какого фига вы не показываете даме ее апартаменты?! Ты больше не хочешь меня в жены?!

Только теперь в глазах «жениха» блеснул слабый лучик намека на радость — женитьба на Люсе была адекватна получению наследства. Буквально сразу же, не дожидаясь кончины вредного папаши.

— Люсенька… а ты что, в самом деле решилась? — не мог поверить в свое близкое счастье Таракашин.

— Я еще только думаю, — дернула головой Люся. — И мне нужны… гарантии! Что мой будущий супруг… не обременен никакими женами, а также детьми! Показывай паспорт!

Таракашин кинулся куда-то в нижний ящик старенького серванта.

— Люсенька! Ну у тебя ум-то есть или нет? — не переставая, бурчал он — Какие жены? Какие дети?! Да ежели они б у меня были, стал бы я столько лет за тобой хвостом бегать! Мне ж не столько ты нужна, ты ж понимаешь, сколько это самое паршивое…

И тут Таракашин заметил, что его чистосердечное признание как-то не совсем позитивно отзывается в душе его избранницы. Она даже немного побледнела и потянулась за старенькой железной вазочкой.

— Люся! Ты ж понимаешь! Мне не ты нужна! Не твое грешное тело! — уже не понимал, что мелет, бывший любовник. — Мне ведь чего от тебя нужно-то! Только ведь душа!!!

И все же он выбрал самый нужный ответ. Люсе тоже не совсем хотелось какого-то там тела, а вот душа… ну что ж, душа — это вещь святая. Она всем нужна.

— Вот! — наконец выудил откуда-то свой потрепанный паспорт Таракашин. — Видишь? Никого-то у меня нет! Ни детей, ни супруги, ни квартиры… Нет, прописка имеется, все на законных основаниях, и квартира, прошу заметить, моя собственная!

— Ее мы будем сдавать… — мельком глянула в документ Люся и тут же сурово порекомендовала: — А сейчас спрячь свой паспорт. А то сунешь потом куда-нибудь, а скажешь, что это я свистнула! Знаю я тебя!

Таракашин прилежно уложил документ на прежнее место, а сам наивно побрел показывать невесте свое небогатое неприбранное жилье.

— Вот, Люсенька… здесь у меня окошки такие грязные, прямо жуть. Ты, значит, если за меня замуж собралась, так завтра забегай, помой, а то неловко как-то — в квартире молодуха проживает, и такие окошки!

— Ну что ж… это хорошо, что ты еще грязь видишь, скоро я тебя научу ее убирать… А чай? Почему ты меня не угощаешь чаем? Что? Этому тебя тоже учить надо?

Таракашин рванул на кухню так, будто у него горели пятки. Сразу же в кухне послышались звуки хлещущей из крана воды, а потом какое-то бряканье. В общем, Таракашин старался как мог, и Люся тоже не сидела сложа ручки. В тот же миг, когда она осталась одна, паспорт Таракашина Виктора Борисовича с нижней полочки старенького серванта перекочевал в здоровенный карман мнимой невесты.

— Таракашин! А куда ты повесил мое пальто? — прокричала Люся уже из прихожей. — Я хочу позвонить домой.

— А… так ты позвони с моего, с домашнего… — высунулся из кухни будущий законный муж.

Люся мило оскалилась, но все равно быстро метнулась к куртке, переложила документ во внутренний карман и уже совсем спокойно уселась пить чай.

— А ты знаешь, у тебя здесь премиленько… — от удачно проведенной операции расцвела она.

— Правда? — наивно возрадовался Таракашин и тут же решил воспользоваться Люсиным благостным настроением. — А значит, ты должна заплатить мне за квартиру…

— Это… это еще с какого перепугу? — не поняла Люся.

— А с такого! Потому что жить мы будем здесь, а у меня за квартиру не плачено уже шесть месяцев, вот так! — с довольным видом сообщил ей Таракашин. — И еще, ты же знаешь — если меня выселят, я не особенно опечалюсь. Я сразу же кинусь к дочери. Слава богу, у меня на старости лет сохранилось еще единственное любимое дитя, моя доченька! Вот я к ней и кинусь. И стану плакать: «Олюшка-а-а! А меня из домика выгнали-и-и! Не выкидывай папочку-у-у!» — и она меня не выкинет! А правда я хорошо придумал? Я уже давненько об этом подумываю. Каждый раз, когда к ним в гости прихожу, а потом когда ты меня от них выкидываешь, а мне так не хочется домой тащиться! Вот я тогда каждый раз и думаю! Я вот даже за ради такого случая готов кому угодно эту квартиру бросить!

— Нет чтобы переписать ее на внука, па-разит… — стиснула зубы Люся, но тут же взяла себя в руки. — Ничего, любимый, ты сначала съезди с Олей за границу, а уж там-то…

И Таракашин, ничего не подозревая, расплылся в счастливой улыбке.

Ну а потом уже было все совсем просто — Люся попрощалась и вышла, оставив Таракашина Виктора Борисовича витать в облаках. А ее приятно грела не первой свежести маленькая книжица в кармане.

Понятно, что сейчас, подходя к своему дому, Люся едва не пела от радости — день начинался удачно. И совсем напрасно говорят, что Люся орет к несчастью. А может быть, если кричать нарочно, то ничего и не случится?

— А вы сегодня одна, без этой вашей суки… — услышала она прямо над ухом чей-то знакомый голос.

— Зря вы так про Васю, — строго насупилась Люся. — Она совершенно замечательная женщина и прекрасный друг!

— Да я и не о ней… Перед Люсей стоял Ленечка, суженый Эльвиры Арнольдовны, и лучился счастливой улыбкой. — Я про эту вашу собаку. Здоровенную такую, вы еще с ней вместе гуляли, и Элечка носилась, как сумасшедшая… как девочка!

Люся смутилась. Сосед и в самом деле ни фига не разбирался в собаках, если Малыша принял за суку, но это вовсе не причина, чтобы она, Люся, обзывала животным свою же собственную подругу.

— А… а вам передали телеграмму? — смутившись, пробормотала Люся.

— Телеграмму? — вздернул брови Ленечка. — А, ну да, что-то такое Эля мне говорила. Я ведь что хотел у вас спросить — а вы сами не собираетесь покупать компьютер? Я, знаете ли, очень любопытствую этой вещью.

— Да нет, я пока не собираюсь… — отмахнулась Люся и снова напомнила: — Так я про телеграмму… Там про вашу маменьку написано…

— Угу, понял, про маменьку… — ласково расплылся в улыбке сосед. — А какие у вас новости на криминальном поприще? Вы знаете, я так мало выхожу… нет, даже не в свет, а просто на улицу, что мне каждая встреча со свежим человеком…

— Ну я не знаю… — кокетливо поджала губки Люся. — Вы, конечно, можете и дома сидеть, с Эльвирой, потому что она — заме-чательная женщина, просто замеч-чательная! Но зачем? Можно совершенно интересно проводить время всем вместе! Вы правильно заметили — я абсолютно свежий человек. А еще… у меня духи новые, пахнут огурцом, такая свежесть, говорят…

Люся сама себя не понимала — она несла откровенную чушь, вероятно, на нее так действовала пусть ранняя, но все же самая настоящая весна!

— Берите с собой эту суку и выходите гулять, я вас буду здесь ждать, — тихо, с вкрадчивой нежностью проговорил Ленечка. Вероятно, на него тоже действовало весеннее солнце.

— Суку… да она, наверное, еще спит, но… Господи! Да у нас кобель! Его же зовут Малыш! Хи-хи! — фыркнула Люся и стремглав унеслась к себе в подъезд.

А внизу, высоко задирая голову, остался ждать ее Ленечка — совершенно чужой суженый.

Дома уже была Василиса, она валялась одетая на диване, и выражение ее лица не выражало, как говорится, ничего хорошего.

— Вася! Собирайся, пойдем с Малышом гулять! — мотыльком впорхнула в комнату Люся.

— Я с ним уже гуляла, — задумчиво отозвалась подруга. — А ты… ты с Ленечкой встретилась, да?

— Откуда ты знаешь? — вспыхнула щеками Люся. — Я просто… просто выгулять же собаку надо!

— Говорю же тебе — я выгуляла… — Василиса не переставая смотрела куда-то поверх экрана. — Люсь, я все время думаю: а кто бы это мог за нами гоняться, а? И ведь мы с тобой совершенно спокойно отправили туда сегодня Аню! А она, между прочим, мать! Максима одна воспитывает! А мы…

— Так надо ей позвонить! — тут же встревожилась Люся.

— Да не переживай, — спокойно махнула рукой Вася. — Я уже ей звонила, там все нормально… Представляешь, даже этот индюк не звонил, как его… Ясин! А ведь обещал!

— Он тебе не обещал, — напомнила Люся. — Он мне обещал. Потому что ты на него вчера так смотрела! Уж ты меня, Васенька, прости, но прямо было за тебя неловко! Да! И вела себя ты вчера просто вызывающе!

Василиса постаралась припомнить — отчего это она так вызывающе себя вела? Может, потому что ей тоже вдруг захотелось, чтобы этот «индюк» вдруг взял да и приударил за ней, за Василисой. А он, как назло, все время пялился на Аньку, да еще и как-то странно краснел при этом. И вот тебе пожалуйста — Люсенька заметила!

— Чего это я вызывающе? — обиженно оттопырила нижнюю губу Василиса. — Я, между прочим, вдова! Почти что! Дама свободная, могу вызывать… смотреть на кого угодно! Это ты не можешь, хи-хи, потому что у тебя Белкин и еще счастье наше — Таракашин! Тебе неприлично еще и на Ясина пялиться. А мне можно! Я вдова! Тря-ля-ля, мне можно!

— Допустим, тебе тоже нельзя, — мстительно прищурилась Люся. — Если уж ты у нас такая вдовушка, да еще и вся из себя несчастная, тогда у тебя траур должен быть. Сорок дней, понятно?

Василиса только представила, что она сорок дней будет вынуждена носить черное платье, которое ей ужас до чего не идет, потому что старит неимоверно, и она тут же расцвела:

— Люся, ну что ты мелешь? Ну я же просто так — шучу… Ругаюсь я так на этого индюка! Ведь он даже не позвонил! Заметь, Люсенька! Он даже тебе не позвонил! А ведь наверняка что-то там уже проявил. Если камера стояла, то там обязательно кто-то заснялся. А он, этот…

— Индюк, ты говорила…

— Нет, я теперь хотела сказать — верблюд гордячий, напыщенный страус, я хотела сказать.

— Ага, ну продолжай, — качнула головой Люся.

— Ну так вот, он… ну в общем, непорядочный человек, он нам не позвонил.

— Значит… надо самим к нему ехать, — вынесла решение Люся. — Только… нам бы где-нибудь еще машину взять, а то мы пропустили уже все автобусы…

— Ну… можно такси нанять, — предложила Василиса. — А потом вычесть из Ясина. В конце концов, это он виноват, что мы к нему рванулись — у нас же расследование, а он отказывается помогать, верно же?

Люся полностью была с подругой согласна в этом вопросе.

И они уже совершенно собрались — Вася даже накрасилась всего за двадцать минут и не стала делать длительной укладки, так только вытащила из-под беретика два колечка, и все. И собралась.

И Люся уже обувалась в прихожей, но тут затрезвонил телефон.

— Люся, давай не будем брать, — предложила сразу же Василиса. — Как будто мы уже уехали, давай?

— Нет, а вдруг это Ясин и звонит?

— Ну и чего? Мы сейчас сами к нему приедем.

— Нет, Вася, даже не уговаривай меня… в конце концов, что мы, даром за телефон платим?

Люся сняла трубку и сначала даже не поняла, кто ей звонит.

— Алло! — доносился до уха чужой женский голос. — Мне можно Василису? Или Люсю.

— Это я и есть — Люся.

— М-да? А я вас не узнала, богатой будете, — хихикнули на другом конце провода. — А это я. Ну что, вы меня тоже не узнали? Ну скажите тогда быстренько, что я тоже богатой сделаюсь!

— О-о! Вы сделаетесь не просто богатой! Вы станете миллионершей! — выдохнула Люся все, на что была способна ее небогатая фантазия.

— Это же я, Виктория! Ну любовница вашего этого Игнатия!

— А-а, ну да, ну да, я очень рада…

— Да чего там радоваться-то. Вы мне говорили, что если я что-то найду интересное, то чтобы сразу вам звонила, так ведь, да?

— Ну да… Да, конечно же да!!

— Так вот я нашла!!

У Люси перехватило дыхание. Да еще и Вася стояла рядом и в нетерпении все время тыкала ее в бок и страшно шипела: «Ну что там такое-то, горе мое?»

— Что? Что ты нашла, Виктория?!

— А-а, интересно, да? — глупо хихикнула Вика. — Я нашла книжку! Записную! Игнатия, вот так-то!

— Как? Где ты ее нашла?

— Ну… просто убиралась… смотрела пиджаки его, хотела кое-что в скупку отнести, сунулась в карман, а там книжка.

— Вика! Я сейчас же… где ты? Ты дома? Мы сейчас же приедем за этой книжечкой!

— А-а, интересно, да? Приезжайте. Только… — женщина противно хрюкнула в трубку и пропела: — Только это вам будет дорого сто-о-оить.

— То есть… как это «стоить»? Ты что — продавать решила книжку? — оторопела Люся.

— А почему бы и нет? Я могу на ней здорово заработать. Покупайте!

— Дай-ка, — потянула трубку к себе Василиса.

Все это время она толкалась рядом с Люсей и клонила голову к трубке, а вот теперь тянула телефон к себе.

— Алле, Вика? Вика!! … Люся, да отцепись же ты! … Вика! А сколько ты хочешь?

— Я? Ну-у… мне хотелось бы пять тысяч долларов за информацию, — муркнула вредная тетка, и Люся чуть не подавилась такой цифрой.

На счастье, Василиса легко совладала с ситуацией.

— Ха! Девочка моя! Да ты боевиков насмотрелась, да? Твой Игнатий и сам, живьем-то, стольких денег не стоил, а ты хочешь, чтобы тебе за какой-то блокнотик пять тысяч, да еще долларов! Пока! И не звони нам больше. Это никому не интересно!

И Василиса без всякого предупреждения треснула трубкой по рычагу.

— Ты… что? — испуганно уставилась на нее Люся. — Ты… ты зачем вот это сейчас… сделала?

— А что, у тебя есть доллары?

— Нет, но… надо же ее было чем-то… ну поговорить хоть как-то! Попросить вежливо! Можно было сказать, что, если она не отдаст, ее убьют ко всем чертям да и все! Ну как-то же…

— Она должна позвонить… — облизала губы Василиса.

— А если — нет?

— Нет, она сейчас обязательно позвонит, и вот тогда мы сами сможем диктовать ей условия.

— Фиг ты ей надиктуешь! Видишь же — не звонит, и все! — всерьез волновалась Люся.

— А может быть, в той книжке еще и нет ничего… что ты так разволновалась? Может, там так просто… только что купил, не успел ничего толкового записать и сразу — раз, и умер! — уже строила всякие предположения Василиса, потому что противная Виктория не звонила.

— Ну ладно… — засопела Люся. — Если эта любовница через час не позвонит, значит, она уже не позвонит никогда. И ты, Васечка! — ты сама отправишься к ней за этой чертовой книжкой. Понятно?

Конечно, Василисе было понятно. Да и не надо было Люсе этого говорить — она и сама бы пошла, что она, маленькая, не понимает… Однако этого часу не прошло — Вика позвонила сама.

— Алле, это опять я, — уже не столь уверенно проговорила она в трубку.

— Ну и… Отдай трубку, говорю! — вырывала трубку у Люси Василиса. — Ну и что? Никто не позарился за пять-то тысяч?

Вика поражала детской непосредственностью:

— Да и не говорите! Звонила сейчас, главное, в милицию! Предлагаю им материал, а они, знаете, что мне говорят? Чтобы я не баловалась, что у них целая прорва дел, и вообще…

— А если еще будешь звонить, они тебя вычислят, так? — догадалась Василиса.

— А вы откуда знаете? Вы тоже звонили? Баловались?

— А что нам, старухам, еще делать? — засопела от обиды Василиса. — Короче, книжку ты сама нам принесешь или нам заехать?

— А где вы живете? Я тут сейчас… э-э-э… возле парка гуляю, возле Гвардейского.

— Господи, что ж ты возле парка гуляешь, уж зайди в парк, что ли… — вздохнула Вася. — Мы там живем недалеко, сейчас подойдем.

— Если хотите, я и сама к вам могу, — предложила Вика.

— Да нам все равно собаку выгуливать, так что… Подойдем, жди.

— Да! Только вы не забудьте пять тысяч!! — уже вдогонку кричала Вика.

— Какие такие опять тысячи? — открыла от удивления рот Василиса. — Люся, ей опять пять тысяч подавай… Ты чего на этих деньгах зациклилась? Какие еще тысячи?

— Русские!! Теперь уже русские! — торопливо кричала в трубку женщина. — А если не принесете, так я эту книжку лучше сожгу! А там, между прочим, телефонов немерено!

— Соглашайся… — шипела в ухо Люся. — Ну соглашайся же! … Алло! Вика?! Мы согла… Отдай трубку! Алло!

— Вика? Мы согласны, — проговорила Василиса и гордо дернула головой.

— Ну тогда… прямо сейчас в том самом Гвардейском парке, возле разваленного фонтана.

— Вика! Там целая туча фонтанов и ни одного целого! — напомнила Василиса. — Давай лучше возле… скульптуры женщины, и… через час. Нам же надо хотя бы одеться!

После этого она с таким напыщенным видом бросила трубку, будто провела успешные переговоры разом с правительствами всех развитых стран.

— Ну Васенька! Ну вообще! — накинулась на подругу Люся. — Опять чуть с этой книжкой не сорвалось!!!

— И чего ты лезешь, когда серьезные люди говорят? — грозно наседала на подругу Василиса. — Я же тебе сразу сказала — она сама позвонит! И она позвонила! А теперь я тебе сразу говорю — деньги мы у нее заберем! И заберем!

— Ага… заберем… — уже пошла на попятную Люся. — Значит… нам надо ей их сначала отдать? А они у нас есть?

Василиса сделала вид, что совершенно не слышит этой вздорной чепухи. Ну конечно, у них сколько-то там есть. А если и нет, то они запросто смогут достать. Главное — была бы эта книжка не пустышка!

Книжка оказалась совсем не пустышкой. Люся и Вася такое узнали, что… Но сначала они все же выложили пять тысяч. И конечно же, их пришлось занять, потому что, как оказалось, те деньги, которые Люсенька терпеливо откладывала на новое пальто себе и Василисе, Васенька уже давненько истратила на свое новое увлечение — вышивку крестиком. А поскольку покупались для этого святого занятия только самые красивые, крупные и яркие узоры, то и стоили они не дешево. Несколько десятков эдаких картиночек существенно опустошили Люсину заначку.

Конечно, пришлось бегать по всем знакомым, по всему подъезду и занимать недостающие тысячи, чтобы всунуть их в жадные лапки Виктории.

Деньги нашлись у Эльвиры.

— Да есть конечно же! Деньги? Пять тысяч? Господи! Ну разве же это деньги?! Когда сможете, тогда отдадите.

— Эльвирочка! Вы сами не знаете, как нас выручили! — прижимала руки к груди Василиса, потому что бегала искать деньги именно она — Люся так наказала подружку за неумеренность.

— Васенька!! Ну о чем вы говорите! Ну право же… Когда я работала банкоматом, у меня этих денег было…

— Конечно-конечно! Вы работали одноруким бандитом!

— Почему бандитом? — на некоторое время опешила женщина, а потом поняла и снова залилась соловьем: — Я всегда рада помочь… А вы мне за это дадите чемодан, хорошо?

Василиса согласно кивнула — пусть забирает хоть все чемоданы! Ей не жалко! Тем более что во всех исключительно Люсенькины вещи!

— Эльвирочка! Отныне они ваши! — щедро распорядилась Василиса и унеслась к себе — надо было спешить в парк.

Виктория прогуливалась возле здоровенной скульптуры, и ее подруги заметили сразу же.

— У тебя значок не оторвался? — негромко спросила Люся и уставилась на маленький кругленький значок.

— Все нормально, — успокоила ее Василиса, сама волнуясь при этом невероятно.

Это и понятно — если ее план не сработает, они запросто могут потерять пять тысяч. А в их общем бюджете это никак не лишние деньги.

— Ну и чего? — внимательно осмотрела фигуры подруг Виктория. — Деньги принесли?

— Да, — уверенно кивнула Люся.

— А чего не видно? Ну там… я не знаю… пакет бы какой-нибудь… или сумка какая-то? Где деньги-то? — строго округлила глаза Виктория. — Куда вы их сложили-то?

— Да ты что, издеваешься? — в свою очередь удивилась Василиса. — Ты пять тысяч в последний раз когда видела? Ты что ж, не знаешь, что она запросто уже рисуется одной бумажкой?

— Так я не поняла… вы … вы мне что, пять тысяч сами, что ли, рисовали? Одной бумажкой? — всерьез расстроилась Виктория.

— Дурочка совсем, что ли? — спросила у Василисы Люся. — Я вообще не знаю, с какой стороны кисточку держать, а она — рисуете!

— Да если б мы рисовать умели, мы бы и пять тысяч долларов тебе запросто воспроизвели, чего нам, — рассудила Вася. — Где книжка? Давай.

— Ага-а, — гнусаво протянула Вика. — Сначала вы мне деньги-и.

Василиса отдала конверт с деньгами Виктории, а сама схватила книжку и упрятала подальше — во внутренний карман.

— Ну что? Пересчитала? — спросила она женщину, которая все еще шевелила губами, не в силах правильно пересчитать несчастные пять тысяч. Ну?

— Ну вроде все правильно… — довольно улыбнулась Виктория.

— А теперь… подойдите сюда! Вас снимает скрытая камера! — изо всех сил рявкнула Люся, подтаскивая женщину к Василисе, на куртке которой красовался маленький значок. — Итак! Взяточница и вымогательница Виктория…

Дальше договорить Люся не успела. Конверт с деньгами пролетел ей прямо в лицо, а сама женщина вывернулась из руки Люси и понеслась вдоль аллеи огромными скачками.

— Как бежит… ну точно лань… — мечтательно проговорила Василиса, глядя вслед убегающей даме.

— Я бы даже сказала газель! Грузовая, — недовольно пробурчала Люся, собирая с грязного снега денежные купюры.

— Все, Люся, пойдем домой, ты еще должна подарить чемодан Эльвире.

— Подарить? — вытянулось лицо у Люси.

— Да, знаешь, я сказала ей, что отныне они все — ее! — легкомысленно махнула ручкой Василиса. — А тебе, я вижу, жалко, да?

— О боже! — тяжко вздохнула Люся. — Ну когда уже ты станешь хоть чуточку хозяйственной?!

Дома подруги стали буквально выдирать книжку друг у друга из рук.

— Люся!! Ну дай же мне!! — тянула к себе потрепанную книжицу Василиса. — Ну я же… я же, как ее… наследница!!! Я же вдова… почти что! Отдай! Там про меня написано!!

— Погоди… Ну подожди ты!! Прямо выхватывает!.. Ой, Васька! Тут и не про тебя вовсе, а про…

Дальше договорить Люся не успела — в прихожей заливисто зашелся звонок.

— Иди открой! — толкнула коленкой подругу Вася.

— Я не могу, я… я расстроена, ты иди.

Пришлось открыть Василисе.

На пороге стояла Эльвира и лучилась всеми тридцатью двумя зубами.

— Васенька! А вот и я, как обещала. За чемоданчиком!

— А-а… Люся! Иди, к тебе за чемоданами… — крикнула Василиса и устремилась в комнату, чтобы ухватить заветную книжку из рук подруги, но та ловко спрятала ее в кармашек домашнего халатика.

— А-а! Эльвира Арнольдовна! За чемоданчиком! В свадебное путешествие собрались, правильно я понимаю?

— Совсем даже не правильно, — звучно сморкнулась в огромный платок грузная Эльвира. — Вы же знаете, у нас горе.

— Что случилось? — чуть побледнела Люся.

У них всегда так — одна беда никогда не приходит. Не успел скончаться Игнатий, как запросто мог скончаться кто-то еще. Тьфу ты, какие мысли идиотские в голову лезут!

— У нас ведь матушка… дурно себя чувствует, — старательно шмыгала носом гостья. Люся напряглась. Насколько она помнила, матушка Эльвиры Арнольдовны не так давно перебралась в мир иной, что ж она еще чувстовать может?

— Эльвира Арнольдовна, но…

— Люся! Ну это она про матушку Ленечки говорит, правильно я понимаю? — ласково улыбнулась Василиса. — Ну и что тут непонятного?

— Действительно! — одарила Люсю грозным взглядом Эльвира. — Я ж про свекровь свою говорю!

— Ну просто… я думала, матушкой надо называть свекровь уже после регистрации… — пожала плечами Люся.

— Ах, Эльвирочка! Не обращайте внимания, она у нас немножко ущербная! Ну понимаете, взрощенная на идеях — умри, а поцелуя не отдавай!

— Да? — удивленно уставилась на подругу Люся. — А у Тургенева были такие принципы?

— Я имею в виду: поцелую без любви — нет и наше полное презренье! Поцелуй со страстными чувствами — это… наш респект и уважуха! — ляпнула Василиса какой-то лозунг и сама испугалась. — Ну хватит уже! Люся! Отдавай чемоданы! Эльвира Арнольдовна! Заберите свои деньги, они нам очень помогли, оч-чень!

— Господи! Да я и не требовала их так быстро! — замахала толстенькими ручками Эльвира. — Если вам нужно еще…

— Нет-нет! — сразу же подскочила Люся.

Она точно знала — если только кто позволит, Васеньке обязательно понадобится «еще»!

— Ой, девочки! Огромное спасибо за чемодан! Вы знаете, когда я работала в цирке…

— Цирковой лошадью? — мило поинтересовалась Люся.

Ее терпение просто трещало по швам. В кармане таилась ценная книжка, и там даже нашлась очень интересная запись, а вот эта Эльвира!

— Ой, девочки! Я уже убегаю! Мне совершенно некогда! Просто совершенно! Но вот завтра Ленечка уедет и тогда-а! Ой, шалуньи, я с вами тоже оторвусь по полной программе! Вы себе не представляете! Я еще не успела как следует выйти замуж, а уже так устала от этой несвободы!

И пухлая соседушка выплыла из прихожей, напевая что-то на весь лестничный пролет.

— Как по свекрови горюет, бедняжка, — горько вздохнула Василиса.

И уже направилась обратно в комнату, как в дверь опять настойчиво позвонили.

— Люся… у меня такое ощущение, что я — администратор общежития. Всем от меня что-то нужно.

— В общежитии комендант, — со своего места крикнула Люся. — Ну чего ты торчишь без дела — открывай!

На этот раз в комнату осторожно вошла Аня.

В последнее время соседку было просто не узнать — вечная торопыга Анна, которая успевала за одно только утро отправить сына Максима в школу, переругаться со всеми соседями в подъезде, сбегать в магазин за продуктами, сварить Максиму ненавистную манную кашу и уже к одиннадцати оказаться у себя в палатке и даже там переругаться с соседними торгашами, эта женщина теперь еле ходила, движения ее сделались какими-то плавными, медленными, и было похоже, что Аня спит и на всех смотрит будто сквозь сомкнутые ресницы.

— Анечка, что у тебя? — вежливо спросила Василиса. — Только, если можно, поживее. Понимаешь. У нас тут улика… Ну?

— Да я ничего… — пожала плечами Аня.

— Господи! Она ничего! — всплеснула руками Василиса. — А чего тогда пришла? Так просто? В гости?

— Да нет, — все продолжала топтаться в прихожей соседка. — Мы просто с Филиппом… мы проползали везде.

— Я рада, — мотнула головой Вася. — Ваш роман перешел на новую ступень. Вы теперь уже начали вместе ползать.

— Вася! Ну чего ты рта человеку не даешь открыть? — пришла на помощь Ане Люся. — Проходи. Чего там у вас? Где вы ползали с твоим Филиппом?

— Ну как где? Вы же сами говорили, чтобы мы… искали…

— Мы говорили, чтобы этот твой Филипп проявил пленку! Он, между прочим, сам обещал, — напомнила Василиса.

— А он и проявил, — качнула головой Аня. — Я и пришла для этого… он приглашает вас завтра на просмотр!

— Фу ты, как напыщенно! — смутилась Вася. — Спасибо, Анечка. Ты уж извини, но у нас тут… сама понимаешь… Закрутились, а по делу ну ни одного шага вперед не продвинулись. Вот и злимся… Люся вон злющая, как твои мальчишки, на всех кидается… Ты проходи, чаю попьем…

— Да некогда мне чаевничать, — совсем уж с крестьянской скромностью пролопотала Анечка и добавила: — Я ведь чего… Филипп сказал, чтобы я вам передала… мы с ним в этом подвале-то лазили! И никого не обнаружили! Никого!

— Погоди-ка… — уставилась на нее Василиса. — В каком это подвале?

— Ну в котором вас закрыли, — напомнила Аня. — Там никого не было.

Вася и Люся переглянулись.

— Ничего удивительного… — пожала плечами Люся. — А кого вы там искали? Нас же уже освободили?

— Ну… мало ли… Филипп сказал, что надо осмотреть… — закраснелась Аня. — И мы с ним… осмотрели…

Люся опять бегло посмотрела на Василису. Та изо всех сил старалась не улыбаться.

— Это очень важно, — строго проговорила она и демонстративно закручинилась. — Ты завтра передай своему Филиппу… только не забудь — обязательно! Что мы очень настаиваем, чтобы вы завтра же проверили все комнаты на втором этаже. Особенное внимание просим уделить спальне!

— Ну Вася! — не удержалась и фыркнула Люся.

— А что — «Вася»? — набросилась на нее подруга. — Именно там, в спальне, я вчера и услышала странные звуки. Вот прямо так Филиппу и скажи. Прямо завтра!

Аня наивно старалась все запомнить и торжественно пообещала все передать завтра же.

— Вася, ну чего ты над ней издеваешься? — качнула головой Люся. — Может быть, женщина нашла свою судьбу?

— А я чем мешаю? Я — наоборот — только помогаю сердцам воссоединиться. А то этот скромник еще месяц будет бабенку по всяким подвалам таскать…

— Вася, я знаешь, о чем думаю… — вдруг проговорила Люся. — А что, если это все сама Аня придумала, а? Ну чтобы как-то заинтересовать своего Филиппа?

— И Игнатия тоже она убила? — уставилась на нее Василиса. — Люся, да ты рехнулась! Анька? Да она… она вот поорать может! Глаза, опять же, кому-нибудь поцарапать, а чтобы убить… и потом — ну какой интерес Ане в смерти Игнатия, а?

Люся старательно крутила на палец ниточку.

— Да все понимаю… — проговорила она. — Только… вот что-то в мозгах засело…

— Ты лучше лишнего не накручивай! Говори давай, что нашла в книжке? — напомнила Василиса. — Ну и что там у нас?

Люся раскрыла страничку.

— Смотри…

Василиса склонилась и увидела — среди многих незнакомых имен и фамилий красной пастой была обведена фамилия «Белкин», и даже инициалы проставлены. А напротив этой фамилии было четко написано: «Фамильный герб».

— И что это? — спросила Василиса.

— А черт его знает… ясно пока лишь одно — Егорушка Белкин и Игнатий были не настолько далеки друг с другом, как нам показывали.

— Точно… — вспомнила Василиса. — А ведь какие актеры, да, Люся! Морды друг от друга в сторону воротят, друг другу пакости говорят! Ну тебе театр Станиславского, честное слово!

— Погоди, это ж они не друг от друга воротили, а только Белкин от Игнатия. А тот отчего-то все время подчинялся.

— Ну и чего? Какая разница-то?

— Большая… Белкин все время наезжал на бедолагу Игнатия, а теперь что?

— Что? — не поняла Василиса. — Теперь не наезжает.

— Правильно. Теперь Белкин гуляет, ходит себе, а Игнатия твоего нет, понятно?

Василиса некоторое время подумала, потом честно призналась:

— Ни фига не поняла. Чего ты сказать-то хочешь?

— Я хочу сказать… я еще и сама ничего не поняла. Только я думаю — надо Белкина брать!

Вася посмотрела на маленькую, тщедушную Люсю и тяжко вздохнула:

— Вот когда ты говоришь: «нам надо брать», я всерьез пугаюсь. Потому что брать-то придется мне. Ну куда ты-то со своим бараньим весом…

Люся крякнула — веса в ней и правда, что в том баране, но… Но ведь Белкина все равно брать надо!

— А мы… мы Филиппа можем попросить! — вдруг придумала она.

— Во! Еще одна! — удивленно воскликнула Василиса. — Мало мне одной Ани, так еще одна Аленушка! «Филипп, Филипп! К заду прилип!» Надо своими силами справляться!

— Ну что ж, — сурово проглотила ком в горле Люся. — Тогда будем своими…

Глава 6 Стриптиз и его результаты

Люся думала над тем, как поймать Белкина, два дня. Ей показалось, что она даже на лицо осунулась.

— Вася! Я все придумала, — к концу второго дня выдохнула она. — Мне надо с ним встретиться!

— Ой, что это ты так-то уж… — совсем по-старчески запричитала Василиса — Люся собиралась будто на гильотину. — Ну хочешь — давай я схожу. Куда надо-то?

— Нет, Вася, — с пылом пионера-героя, проговорила Люся. — Мне самой надо. На тебя он не клюнет.

А вот этого можно было и не говорить.

— Ну куда нам! На нас-то, конечно, — чего клевать, когда тут такой червяк, как наша Люся, плавает! — поморщилась Василиса.

Люся даже не отреагировала. И тогда Василиса поняла — все по-настоящему. И вполне может быть, что преступник, этот самый Белкин, тоже настоящий, и Люся идет с ним на настоящую встречу.

— Люся, а где вы с ним встречаться-то собираетесь? — осторожно спросила Василиса.

— Здесь, — снова выдохнула Люся. — У нас дома. Только… В общем, одна я, конечно, не справлюсь, поэтому… ты будешь мне помогать.

— Ну еще бы! Я не просто буду тебе помогать, я буду работать наравне с тобой, — нервно дернула щекой Василиса. — Не забывай — мы с тобой одного звания.

— То есть — никакого? — усмехнулась Люся и принялась рассказывать Василисе весь свой незатейливый план.

План и в самом деле поражал простотой, но кто не знает — все гениальное просто.

Белкин заявился в этот же вечер, хотя если бы он не пришел, Люся была готова и сама его пригласить — но тут ничего личного, того требовал план.

— Люся… — немного смущаясь после того, как Люся узнала о всех его похождениях, промямлил Белкин.

Сейчас он вел себя не так уверенно и не совсем по-хозяйски.

— Ва…силиса… — с трудом припомнил имечко сердечной Люсиной подруги. — Как вы… постарели…

— О! — тут же откликнулась Василиса, стараясь не выказать истинного своего чувства. — Это только потому, что вы так вероломно бросили мою Люсю! А она так страдала, горемыка!

— Да? — растерянно повернулся к своей подруге Белкин. — Серьезно, что ли, страдала?

Люся засопела носом — ей уже скорее захотелось покончить со всем этим планом, поэтому она качнула головой и заявила:

— Страдала, страдала… Василиса! Ну и когда ты уже оставишь нас наедине?

— Ухожу-ухожу-ухожу… — запела Василиса и плавно, на цыпочках подалась в прихожую. — Малы-ыш! Пойдем со мной, не надо мешать влюбленным!

Малыш, точно откормленный жеребенок, прискакал в прихожую и сразу же ткнулся носом в намордник.

— Нет, мальчик мой, сегодня не этот… — прошипела на него Василиса. — Ну куда ты морду суешь? Я же тебе популярно объясняю — сегодня наденешь другой!

Уже через пять минут они с собакой были на улице. Однако уходить со двора Василиса не спешила.

А в это время в их доме вовсю разворачивалось любовное свидание.

— Бе-е-е-лкин… — старательно сопела Люся, изображая дикую, неуемную страсть. — И где ты столько времени мотался? Ну почему тебя так долго не было?

— Да, я такой, — расплывался в самодовольной ухмылке мужчина. — Я мотался… Слышь, Люсь, а у тебя пожрать ничего нет?

— Бе-елкин! У меня ничего нет пожрать… но, у меня борщ есть, и еще котлеты, Вася говорит, что они по-киевски.

— Во! Давай! — воспрял духом Белкин.

— Ну конечно! Сейчас прямо! — капризно надула губы Люся. — Я, главное, столько времени по нему здесь скучала, а он! Садись давай на стул! Я, может быть, любви хочу!

— Ой, боже мой, как я не вовремя-то… — тихонько лопотал себе под нос Белкин, усаживаясь на стул.

— Нет, ты не так садись. Смотри, задом наперед, — командовала Люся.

Белкин только слепо повиновался, втайне рассчитывая, что такие игрушки очень скоро наскучат любовнице не первой свежести.

— Ну вот… — между тем крепко связывала ему руки за спиной Люся. — Пошевели… не жмет?

— Нет, не жмет… Ну Люся, ну ты уже все? Наигралась? — нетерпеливо спрашивал Белкин.

— Ну почему все-то? Я же только начала!

Теперь она серьезно связала ему ноги и только после этого подошла к окну и стала делать какие-то непонятные знаки.

— Люся… а вот это… ты чего сейчас махаешь? — отчего-то начал беспокоиться Егор Игоревич.

— Это я так… ритуал у меня. Да ты сиди, сиди, не бойся… — усмехнулась Люся и побежала к двери — в дверь уже звонили.

— Ну что, ты его приготовила?

Это странное слово «приготовила» окончательно вывело из себя незадачливого любовника.

— Что это, простите, за слово такое — «приготовила»?! Будто я кролик какой или поросенок с хреном!

— Вот зараза, все мое меню перечислил, — вздохнула Василиса, это она вернулась с Малышом и теперь стояла возле беспомощного Белкина, пробуя, так ли крепко связаны веревки.

— Ну что, Вася, начнем? — спросила Люся, поглядывая на жертву.

— Люся… — замер Белкин. — Ты чего это собралась творить, а? Лю-ся! Ты потом будешь сильно-сильно жалеть!

— Надо его сначала предупредить, — галантно склонила голову Василиса и стала медленно натягивать на длинные руки белые китайские перчатки. — Егор Игоревич, перед лицом своих товарищей… короче, вы должны говорить правду, только правду и ничего, разумеется, кроме нее, сердешной.

— В противном случае… Вася, скажи, что его ждет в противном случае, — толкнула ногой стул Люся.

— А если наш герой не скажет нам правды, — так же неторопливо продолжала говорить Василиса, — мы будем с каждым словом снимать с него по вещице и… снимать на фото это жутко безрадостное зрелище.

— А уже потом все фотографии этой, с позволенья сказать, порнографии мы пошлем всем его возлюбленным, правда же? — Люся от души пощекотала привязанного Белкина под ребрами.

Тот дико гикнул, подпрыгнул вместе со стулом и вдруг в один момент страшно затосковал. Он вдруг понял, что дамочки на самом деле не шутят и весьма быстро смогут выкачать из него то, что ему и самому больше вспоминать не хотелось.

— Люся! Ты посмотри, а он понял! — обрадовалась Василиса. — Посмотри, в самом деле!

— Вот и замечательно! Меньше будет возни, — одобрительно кивнула Люся. — Ну так что ж, признавайтесь, господин Белкин, какие отношения вас связывали с покойным Игнатием Николаевым?

Белкин по-идиотски выкатил глаза и приготовился играть в дурачка.

— Люся, стягивай с него носок, он сейчас врать будет, — сразу же уловила перемену во взгляде подопечного Василиса.

— Вася, а давай ты, а? Ты все же в перчатках.

Василиса не стала спорить — стянуть с ноги носок она сумела за считаные секунды.

— Сфотографировала? — спросила она у Люси.

Та с довольной физиономией показала цифровичок.

— Есть такое дело…

— Люся! Я… твоя Вася все врет! — сразу же выкатил глаза Белкин. — Я и ничего не собирался! Я сразу хотел все сказать! Ты вот сейчас фотографию-то убери… Василиса Ивановна!!! Напяльте мне носок обратно!

— Обойдешься, — отмахнулась та. — Давай рассказывай.

— Это произвол! — взвизгнул мужчина, но тут Василиса повесила часть одежды на спинку стула, то есть перед самым носом господина Белкина, и тот мгновенно сдался. — Уберите этот ужас… я же уже начал говорить…

Как оказалось, познакомились Белкин и Игнатий Николаев задолго до того, как они впервые встретились в гостях у Люси и Василисы. Все произошло довольно просто. Виктория, тайная любовь Игнатия Петровича Николаева, вовсе не являлась образцом добродетели. У нее была парочка возлюбленных, исключительно для души, а не как Николаев — исключительно для денег. И среди этих счастливцев особой благосклонностью пользовался господин Белкин Егор Игоревич. У Вики и Егора была давняя и крепкая любовь, которая разбавлялась небольшими ссорами, приступами ревности и мордобоем. Все бы так и продолжалось, если бы вдруг однажды Егору не встретилась скромная, тихонькая девица. Девицу он очень скоро позабыл — такие долго не задерживались в его памяти, да и интересу с ней было чуть — только книжки полистали, однако девчонка сказала любимому очень важную вещь. Она вдруг посмотрела на Егора долгим взглядом и сообщила:

— Помрешь ты скоро.

— Да ты… ты с ума сбрендила, что ли?!! — чуть не с кулаками кинулся на нее Белкин. — Тоже мне!! Экстрасенс хренов!! Колдунья, что ли?!

— Да чего тут колдовать? — не испугалась девчонка. — Чего тут мудреного? Вон весь высох от водки… наверняка уже спирт пьешь какой придется. Печень ни к черту, глаза-то вон какие, и вообще… Сам себя не жалеешь, а на меня кидаешься…

И она просто повернулась и ушла.

Она-то ушла, а вот Белкин! Надо было что-то делать, как-то начинать жизнь заново, а вот как?

Первой перемену в своем возлюбленном заметила Вика.

— Ты чего-то смурной такой? Может, выпьем, а?

— Вика, ну куда в тебя лезет, а? Я вон уже на ногах не держусь, а тебе хоть бы хрен!

— А это потому, что во мне весу, как в племенном быке! — хохотнула Вика. — Знаешь, сколько мне надо, чтобы я рухнула?! Тебе столько не выпить!

А он и не хотел столько пить. И стал пробовать, и у него даже немного стало получаться. И даже нравиться стало, когда его бывшие дружки кивали на него и кривили физии: «Гляди-ка, он же у нас герой — не пьет!»

Да! А он и в самом деле герой! Не пьет! То есть совсем-то пить не бросил, но стал выпивать только по чуть-чуть. И все-то было бы ладно, да только Вика вдруг перестала давать деньги! А у них уже давно так принято было, что Егор нигде не работает, а Вика… ну она пашет, деньги у нее имеются, так почему бы ей не угостить друга соточкой-другой? Тем более что в последнее время Викуша и сама не сильно перерабатывалась — отыскала где-то старичка-мухомора, вот он ее и снабжал. Да еще и как! И почему бы вот этими денежками Егора не порадовать? Ан нет — не пожелала давняя зазноба на нынешнего Егорку тратиться.

— Ты вот пить бросил, а теперь давай — на работу рули, — толкала она его под бок каждое утро.

— Не берут меня… — грустно объяснял Белкин. — Я не могу долго на одном месте сидеть, у меня седалищный нерв… зажат…

— Ну… что ж делать… не все ж моему седалищному нерву на тебя горбатиться… — разводила руками Вика и денег упрямо не давала.

Работать не хотелось до колик. А деньги были нужны! И что делать?

— Работать не пробовал? — не выдержала Василиса.

— Ой-й-й, — сморщился Белкин. — Ну где та работа, которая меня ждет? И что мне предложат? Десять тысяч за тридцать дней? Это ж насмешка, ну ей-богу!

— Понятно. И ты через Вику узнал, что Игнатий мается титулом.

— Ну да, ну узнал, — повернулся к окну Белкин. — А чего узнавать-то? Она каждый раз, как от него приходила, на диван валилась от смеха. Уж такой граф этот Игнашка, прямо хоть ложись и помирай. И манишку себе где-то достал! Чтоб настоящая была, из тонкого батиста, и гольфики беленькие под брючки надевал — очень ему нравилось, чтобы гольфы икры обтягивали. Он говорил, дескать, именно по икрам настоящего мужчину видать, и смеху подобно, колпачок ночной себе прикупил, а потому что ему какой-то идиот сказал, будто все графы спать не могли, пока на себя этот колпачок не напялят.

— Ну и что? — снова не выдержала Василиса. — Ну чем он тебе помешал-то? Ну и пусть бы себе колпачки на ночь надевал! Он-то, в отличие от тебя, деньги умел зарабатывать.

— Да не умел он ни хрена! — обиделся Белкин и хотел даже уйти от такой обиды, да только стул крепко держал своего пленника. — Не умел! Только… Только у него мать-старушка за границей проживала и очень уж богатая была. А чтоб ее сынок не бедствовал, она наняла распорядительскую контору, которая из года в год на счета Игнатия деньги переводила. Вот и жил, старый хрен! Придумывал, что он царь и бог, да еще и за девками молоденькими бегал!

— И поэтому ты восстановил справедливость — взял и убил его к едрене фене, так? — выкрикнула несдержанная Люся.

— Да ты что? — вдруг испугался Егор Белкин. — Да ты что, Люся?! Ты вообще, что ли?! На кой черт мне убивать этого идиота, если бы он кормил меня не хуже родной матери!!! Да ты сама-то подумай! Я же… я ж… Да развяжи ты меня! Можно подумать, я куда-то бежать собрался!.. Нет, Люся! Василиса! Ну хоть ты ей скажи! Ну на кой леший мне за него идти под суд?! Я ж… я ж такую замечательную хрень придумал! Я ему герб нарисовал! И он мне за этот герб обещал выплатить семьсот тысяч!

— Ох ты! — не поверила Люся. — А не много ли?

— А я мало и не просил! — приосанился Белкин. — Если мало попросишь, так он же сразу сообразит, что это фуфло, а так… Нет, я такую красоту сотворил, аж сам залюбовался. Не, ну я и вам показать могу, мне не жалко. Кстати, если вам надо, я и вам могу герб придумать.

— Да уж, спасибочки, мы все больше из безгербарных, — вздохнула Люся. — Ну что, Вася, отвязывать его?

— Да конечно, зачем он нужен…

Егор Игоревич и сам быстренько развязался, но уходить не спешил.

— А вот и зря вы так со мной, — негромко проговорил он, усаживаясь на диван, а стул убирая от себя подальше. — Я вот потом долго думал, когда Игнатия-то убили… Не было у него этих денег, ну на герб-то, которые я просил. У него их не было. Вот он и решил — залезть к Ясину и стырить. Он же слышал, как ваша подружка рассказывала, что, дескать, работа у нее такая хорошая. Что тебе просто ах! И никто над душой не стоит, и нет никого дома, и вообще — собачек прогуляешь, и свободна! Тут только дурак не соберется и не отправится грабить. Вот он и собрался.

Вася размеренно качала ногой — что ни говори, а Белкин прав. Вполне может быть, что у Игнатия не было денег, он отправился за большим уловом, а нашел…

— Ну и кто его убил? — уставилась она на Белкина.

— Не я! Я уже говорил, сколько ж можно? — он вдруг подскочил и торопливо стал прощаться. — Вы знаете, мне с вами так интересно, честное слово, но только… только вот немного неуютно, вы как только чего-то не знаете, сразу решаете, что это я натворил! Нет уж, до свидания, я к вам в следующий раз забегу, когда вы убийцу этого старика найдете.

И он поспешно выскочил из дома. И даже Малыш не стал его задерживать.

— Ну и что ты думаешь? — грустно спрашивала Василиса у Люси. — Похоже, следствие зашло в тупик.

— Ну отчего в тупик-то? — не согласилась Люся. — У нас столько всяких недопрошенных свидетелей, столько… слушай, а у нас есть что-нибудь перекусить, а?

Подруги поплелись на кухню, очень скоро оттуда стали доноситься такие запахи, что и Малыш, и Финли перебрались поближе к аппетитным ароматам.

— Ну все, теперь и пообедать можно, — уселась за стол Люся, которая только что сама настряпала пирогов из слоеного теста. — Васенька, ну садись же!

Вася уселась, расправила уставшие ноги и откусила солидный шмат пирога. Люся хотела откусить кусочек поменьше, но не удержалась и тоже набила полный рот.

И в эту же секунду запиликал ее маленький сотовый телефончик.

— Э… у… э… ииоо а? — что-то невнятное пробормотала Люся, но трубку взяла и замычала: — А уау!

— Не понял… — послышался чей-то растерянный голос. И в то же время в трубке раздался уже другой, женский голосок: — Алло!! Люся? Люся, да?

— Угу! — снова промычала Люся, стараясь побыстрее проглотить застрявший в горле пирог.

— Але!!! Мне нужна Люся!!!

— Да я это!!! Я! Только я… ну в общем, ем я. А это ты, что ли, Аня?

— Да. Это… это мы с Филиппом. Вы с Василисой это давайте бросайте есть, нам тут совсем некогда. Так что побыстрее спускайтесь ко мне.

— Это к тебе? Домой, да?

— Ко мне, домой. Только быстро.

И Аня бросила трубку.

— Вася! У них там… Василиса, там что-то стряслось, я вот прямо… я прямо чувствую! Бежим!

Они были у Ани уже через минуту.

— Ну? — задыхаясь от быстрого бега, спросила Василиса. — Чего тут у вас? Люся вон чувствует, что у вас опять кого-то… того… кокнули…

— Да ты что?! — захлопала ресницами Аня. — Тебе, Люсенька, только бы кокнули! Мы вам кассету привезли.

— Да, эту, что снимала камера внутри дома, — просто пояснил Ясин. — Аня, включи дивиди…

Женщины уселись перед телевизором прямо на пол, как они всегда делали, когда никого не было посторонних. И сейчас они просто забыли, что здесь находится такой серьезный товарищ, как господин Ясин.

— Вот… а тут и нет ничего…

— Аня, это… где у тебя тут перемотка. Это другой день…

— О! Стойте!! А вон мы! Люсь! Смотри! А вот я!!

— И я!

— Нет, ну я-то гораздо красивее вышла… А чего-то я вниз смотрю? Ну надо было хоть пикнуть как-нибудь, я б голову подняла…

— Дурочка! Это ж специальная съемка! Скрытая!

А на экране тем временем разворачивались любопытные события. Сначала было видно, как пришли Василиса и Люся, даже хорошо просматривалось, как ходила возле зеркала Аня, то так на себя посмотрит, то эдак.

— О! Смотри, а Аннушка как на себя любуется!! Ха!

— А сама-то! Ха, смотри, сама-то…

И тут разговоры разом смолкли — сначала вдалеке промелькнула чья-то тень.

— Люся! Ты видела?! Нет, ты видела? Ань!! А перемотать нельзя?

— Да погоди ты, сейчас там лучше видно будет!

И в самом деле. Очень скоро эта тень появилась ближе, и ее стало видно гораздо лучше.

— Кто это?..

— Это же… не может быть… Что это — Эльвира? — негромко проговорила Василиса.

— Да ну… — растерянно протянула Люся. — Разве она так может бегать…

— Да и потом, Эльвира-то вон какая толстая… — так же тихо сказала Аня.

— Да, а почему кофта ее?

— Ага, а кофта-то та самая, которую она тебе на именины дарила, помнишь, Вась?

— Да в эту кофту кто хочешь может завернуться, — заметил Ясин. — И главное, головы не видно.

— А потому что это такая кофта, с капюшоном… Вот уж точно — надо было тебе, Вася, принять этот чертов подарок!

— Можно подумать, они бы не нашли в чем сюда явиться!.. О! А вот она вас в подвал — эть, и все дела!

— Ничего себе — эть! Я чуть шею не свернула! Аня, не выходи замуж за этого Ясина, он бревно какое-то бесчувственное, — ворчала Люся. — О! А вот и Васю! Ха! Вась! Как тебя быстренько, да? Шлепс, и все дела!

— Аня, и за Люсю тоже не выходи, — негромко проговорил Ясин. — Она такое же бревно, вон как за Василису «порадовалась».

— Ой, чует мое сердце, что мы, Анечка, с тобой вдвоем век куковать будем… — вздохнула Василиса.

— Ну и что? — не успокаивался Ясин. — Вы знаете этого человека?

— Это… либо Эльвира… — начала говорить Люся.

— Что маловероятно, — поправила ее Василиса.

— Либо… Ленечка.

— А кто это — Ленечка, — не понял Ясин.

— Ее муж. Новый, — пояснила Аня.

— Найду его и… он точно не будет больше бегать по моему дому! — сжал кулаки Ясин.

Василиса поднялась, вместе с ней поднялась с пола и Люся.

— Ну что ж, пойдемте… Его не надо искать, он вполне беззаботно проживает с нами по соседству… и даже не догадывается, что его кто-то может найти.

Они подошли к двери Эльвиры, и Аня нажала на кнопку звонка.

— Иду! Иду-у! — знакомым голоском запела за дверью Эльвира Арнольдовна. — Ой кто ко мне пришел! — радостно всплеснула она руками, едва открыла дверь.

Но, видимо, серьезные лица гостей не настраивали на радость, потому что женщина тут же смутилась, одернула домашнее платьице и с тревогой спросила:

— А что? Васенька… а что у нас? Девочки? Что? Ну что случилось-то?! Ну что вы молчите?!!

— Тихо-тихо… — проговорил Ясин, обнял Эльвиру за плечи и провел в комнату. — Налейте нам чаю. Или чего покрепче… Вы пьете водку?

Эльвира трясущейся рукой поправила чуть растрепанные волосы и постаралась улыбнуться.

— Я? Водку? Ну, если уж совсем ничего нет… А у меня коньяк есть и вино… красное есть… девочки, а вы вино будете?.. Господи, да что ж вы будто… будто похоронили кого!

У Василисы, у Люси и Ани и в самом деле были такие скорбные лица, что без слез не взглянешь. Да и как без них, без слез! Ведь этот Ленечка был таким милым человеком, они вместе гуляли, он и с Васей, и с Люсей… вот потому со всеми и любезничать успевал, что ему надо было!

— Эльвира! Ваш муж… ваш суженый… гад! — первой не выдержала Люся.

— По… почему? Люсенька, почему? — задрожал подбородок у Эльвиры.

— А потому! Потому что мы ему верили, а он! — выкрикивала Аня.

— Потому что он со мной гулял, а потом… потом меня же в подвал! — в лицо несчастной женщине кричала Василиса.

— Он… с вами гулял? — не могла поверить Эльвира.

— Вы совсем не то думаете! Мы с ним как друзья, а он!! — все громче кричала Аня. — А мы могли умереть! Это только Аня спасла!

— А где? В какой подвал? — переводила испуганный взгляд с одного гостя на другого потрясенная Эльвира.

— Этот подвал…

— Он у меня в доме. И ваш муж… он залез в мой дом, и…

Они рассказали ей все. И даже показали то, что сняла камера в доме Ясина.

Эльвира в один час будто бы постарела на две жизни сразу.

— Эльвира Арнольдовна. Как полное имя вашего мужа?

— Ленечка… Ой, он… он полностью… Леонид Эдуардович Камушкин… Да его здесь все знают, он же… — начала было с подъемом говорить Эльвира, но, видимо, что-то вспомнила и снова осела. — Он тут у детей труды вел…

— Нам нужно его найти, где он? — тихо спросил Ясин.

Она подняла на него глаза, полные слез, и пробормотала:

— Молодой человек… Васенька… Люся… Но… он уехал… он же… я же у вас сама чемодан…

— У-у-у, черрррт!!! — взвыла Василиса, подскочив на месте. — И как же мы не подумали!! Точно же!! Он же… он же нас вокруг пальца!..

— Эльвира!! Где та телеграмма?! — вспомнила Люся.

— У меня ее нет… она у вас оставалась, разве нет?

Теперь они толком не помнили, отдавали ли телеграмму в руки Ленечки или же нет.

— Люся, пойдем к нам… надо поискать, может, дома…

Телеграмму искали все вместе, но ничего найти так и не удалось.

— Ну и где его теперь искать? — всхлипнула Эльвира.

— Ничего… что-нибудь придумаем… — успокоил Ясин. — Аня, поедем домой, у нас там мальчишки не кормлены…

Вечером Люся сидела у телевизора и бездумно глядела на экран. Такого щелчка по носу им еще не приходилось получать. Вот он был тут, рядышком, перед самыми глазами, а потом так, не торопясь, сделал все дела и исчез! Виртуоз!

— Вася!! Василиса! Ты куда собралась? — крикнула Люся, заметив, как подруга напяливает нарядный халат и выходные тапки.

— Да так… не теряй меня, пойду пройдусь.

— Да ты с ума сошла! — кинулась к ней Люся. — Какое пройдусь? На улице тьма! Времени-то!

Она бы точно не дала Василисе выйти, но в это самое время на кнопку звонка кто-то нажал.

— Ну вот, к тебе гости, — усмехнулась Василиса. — Так что скучать не придется…

Пока Люся обливала непрошеного гостя ненавистным взглядом, Вася уже неслась вниз по лестнице.

— Ну? — сурово смотрела на мужчину своей юношеской мечты Люся. — И чего пришел?

— То есть… — оскорбился Таракашин и намылился протиснуться в дом. — Я вот тут после твоего ухода серьезно поразмыслил, а потом… потом понял, что у меня пропал паспорт!

Мужчина уже просочился в прихожую и теперь горделиво дергал головкой и поглядывал — нельзя ли продвинуться в глубь кухни.

— Что ты там обнаружил? — нахмурилась Люся. — Паспорт потерял? А я при чем?

— А кто? У меня, кроме тебя, никого не было, никто ко мне не ходит… правда… тут недавно Сенька был, так тому мой паспорт без надобности! Не за границу же ему ехать!

— А мне так прямо твой паспорт нужен до невозможности! — искренне возмущалась Люся. — Нету у меня ничего, топай давай отсюда!

— Нет! Топать мне некуда! — капризно протянул Таракашин. — И вообще! У меня с этим документом вся жизнь под откос! С тобой я расписаться не могу, да это бы черт с ним, но ж ведь и за границу выехать не могу!!

— А зачем тебе за границу? — ловко поддела его Люся. — Ты что же, в круиз собрался?

Таракашин зарделся.

— Н-у… вроде того…

— Отдыхать, стало быть! — скалилась бывшая возлюбленная.

Таракашин уже понимал, к чему клонит Люся, поэтому дальше решил про зарубеж не распространяться. Он уставился в трещинку на потолке и даже стал напевать веселенькую песенку:

— «Солнце всходит и заходит, а в тюрьме моей темно…»

— Нет, так ты чего ж примолк? — тихонько толкнула его в бок Люся. — Я говорю — отдыхать собрался?

— Ну и собрался, чего толкаться-то?

— А на какие денежки мы поехали отдыхать?

Таракашин уже обиженно качался с носка на пятку и вообще старался на бывшую пассию не смотреть. Но та не отставала:

— Так ты отвечай мне! Чего ж ты язык жуешь, сокровище мое!! Расскажи, где так можно — ни хрена не работать, зато разъезжать по заграницам, а?

— Мне папа да-а-ал! — взвыл несчастный Таракашин.

— Деньги? Тебе? Папа? Да он повесится скорее, чем тебе что-то даст! Он же умный мужик, твой папа, он же… Вот что, Таракашин! Ступай отсюда немедленно! А то я сейчас на весь подъезд заору, что ты у меня телевизор спер!

— Теле… да ты… Чокнулась, что ли?! Вон же твой телевизор!!

— А у меня был другой! С плазменным экраном, понятно? — козочкой скакала возле своего кавалера Люся.

Сегодня она была готова на все, Таракашин это нутром чувствовал, или чем там чувствуют в таких случаях. В общем, не стал он больше гусей дразнить и паспорт свой обратно не стал требовать, а побрел домой, продумывать — что бы такое придумать, чтобы Люся сама паспорт отдала, да еще и сильно обрадовалась, когда узнает, что он летит на деньги родной доченьки Оленьки…

Люся волновалась. Она и на Таракашине сорвалась оттого, что волновалась за Василису — ну куда это ее подруженька могла умотать в тапках и в нарядном халате? На улице, конечно, уже апрель, но у них в Сибири апрель — это еще запросто зимний месяц.

Люся даже высунулась в форточку и несколько раз добросовестно рявкнула:

— Вася!!! Васька!!! Иди домой, прямо сил нет!!! Вася!!!

— Да прибежит твой Васька!! — раздался откуда-то снизу незнакомый голос. — Вот нагуляется, со всеми кошками перезнакомится и прибежит! И чего орать, спрашивается…

Больше Люся звать подругу не отваживалась. Но та появилась сама, и очень скоро.

— Вот, — бросила она на стол маленький клочок бумаги. — Нашла.

— Что это? — не поняла Люся.

— Это телефон матери Ленечки. И ее адрес.

— Да ну… не может быть… Это тебе как удалось-то? — не могла поверить Люся. — Главное, странная такая… вышла куда-то чуть ли не босая, а потом… Василиса! Быстро отвечай! Я начинаю нервничать! Как и где ты добыла этот адрес! Я должна знать!

Василиса ненадолго замерла возле зеркала, а потом вдруг припомнила, что она в комнате не одна, и с глубоким вздохом пояснила:

— Люся! А я тебе давно говорила — нам нужен компьютер! Ну сколько же мы можем по старинке работать! Прямо как пещерные люди, честное слово! А вот я, например, пошла к Юльке… но ее дома не было, мы с ее отцом так посидели хорошо… а потом пришла Тамара, ну это Юлькина мать, и…

— Могу себе представить! — качнула головой Люся. — Завтра опять на весь двор Тамарка будет орать, что тебя надо на цепь дома сажать.

— Да? А что — она уже такое говорила?

— Ну ты будешь рассказывать или нет?! — окончательно потеряла терпение Люся.

Василиса пошла на кухню ставить чайник и нехотя отвечала:

— Ну что тебе рассказывать? Ну пошла к Юльке, ее нет дома, потом пошла к Ане, она уже проводила своего мачо, ну и… у нее нашлась минутка для меня. Я тогда залезла в Интернет… там есть такой сайт, «Школьник» называется… Люся, ну тебе интересно?

— Рассказывай, — настаивала Люся.

Она в компьютере соображала куда хуже, чем подруга, но просто так себя списывать со счетов не давала.

— Ну и вот… а в этом «Школьнике», там любого человека найти можно. Ну я и… залезла к Ленечке, а там у него одноклассников! Несколько страниц! Вот я с ними списалась, порасспрашивала…

— Опять Коварной Пусечкой представлялась? — фыркнула Люся.

— Ну знаешь! Это вовсе не важно! — вскинулась Василиса. — А зато вот он у тебя, листочек. Тут тебе и адрес, и телефон, и имя-фамилия!

Люся взяла листок — там и в самом деле аккуратным почерком было выведено: Камушкина Любовь Степановна.

— И что? Завтра поедем, да?

— Ну а как же! Надо навестить старушку… Ой, прямо и не знаю… представляешь, как у нее спрашивать-то? Приезжал ваш сын? А обещал? А почему не приехал? — Василиса ухватилась за виски. — А если с бабушкой еще инсульт приключится? Нет, все же тяжела наша работа, а никто не ценит… Ну чего ты молчишь-то?

— А я думаю… как же здорово, что матушка этого Ленечки живет в нашем городе, а не в каком-нибудь — Санкт-Скипидарске… и еще, думаю я… как бы нам было здорово машину найти… кто б свозил…

Повез, конечно же, Ясин. Причем стоило Ане только заикнуться, что во имя дела правого надо бы на машине съездить за беглым Ленечкой, как Филипп Карлович тут же отозвался.

— Да не проблема, — качнул головой он. — Только я смогу в час, удобно?

Еще бы им было не удобно! Ровно в час возле подъезда топталась уже Василиса в нарядном желтом платочке и Люся в вязаной шапочке с помпоном. Машины пока не было, но и Аня еще не собралась.

— Люся, вот когда ты эту шапочку надеваешь… ой, ну так некрасиво! Будто бы ты маляром подрядилась! — кривилась Василиса, поглядывая на подругу.

— А ты мне в этом платке тоже не слишком нравишься, — спокойно парировала Люся. — Похоже, ты плакальщицей подрядилась, а тебе вместо черного платка скатерть сунули.

Василиса хотела было что-то сказать эдакое едкое и колкое, но вдруг задумалась.

— Люсь, я вот знаешь, чего вспомнила… а чего это Ясин тогда черный платок Ане подарил? Он чего сказать ей хотел? Или, может, у него обычай какой, а?

— Точно, я тоже столько времени спросить хочу, а все стеснялась…

— Ничего, сейчас приедет, и я спрошу.

Сначала из подъезда вышла Аня. Сегодня она была хороша, как никогда. Вообще-то она уже давненько выглядела чудесно, это ее весна в этом году так преобразила, а может, и еще кто… А через минут пять подъехал и Ясин на своем джипе.

— Садитесь, — гостеприимно распахивала перед подругами двери Василиса. — Садись, Аня… вперед, а ты куда?

— Вася!! Ну имей же ты совесть! — дернула подругу за рукав Люся. — Куда ты на переднее место кожелишься? Там только те, кому за тридцать.

— Вот-вот, самое мое место.

— Да полно! Ты уже та, которым за пятьдесят!

— Люся!

— Не балуйся, а то скажу с точностью до месяца!

После такого нагоняя, конечно же, у Василисы пропало всякое желание ехать впереди, она усадила себя рядом с Люсей.

— Ну поедем, чего уж теперь… гражданин водитель! А вот адресочек! Возьмите, пожалуйста, — пыталась она и с заднего сиденья доставать водителя.

Но тот вроде как будто ничего и не замечал, только изредка бросал мимолетные взгляды на похорошевшую Аню.

— Господин шофер, а нам не пора поворачивать? — нет-нет да и контролировала дорогу Вася.

Тогда Люся с силой толкала ее в бок, и поездка опять некоторое время ничем не омрачалась.

Когда машина остановилась возле светлой девятиэтажки, в салоне произошло некоторое движение.

— Пойдем мы с Люсей, — заявила Василиса.

— Но позвольте! — не мог согласиться Филипп. — А если там преступник?

— Мы тут же вызовем милицию!

— Люся, ну какая милиция? У нас же совершенно нет доказательной базы! — шипела Василиса. — Молодой человек, если вам так хочется, то вы, конечно… несомненно, вы можете идти вместе со мной. Люся! Ну куда ты прешься? Ну оставайся уже с Аней! Анечка, позови ее — Люся-Люся-Люся!

Пошли Филипп и Василиса. Просто потому, что ни Аня, ни Люся не стали с ними спорить. А вообще беседу вела только Василиса, Ясин стоял так — больше для порядка.

Мать Ленечки была хоть и в солидном возрасте, но красоту имела необыкновенную. К тому же держалась женщина очень прямо, достойно, гордо, и подойти к ней было не просто. Но хоть Вася и боялась говорить с родными о пропавших родственниках, но начала уверенно — сказывался опыт.

— Вы Камушкина Любовь Степановна? — вежливой улыбкой одарила она хозяйку дома.

Женщина на улыбку не купилась, а внимательно рассмотрела гостей и сухо подтвердила:

— Да, это я.

— Очень хорошо, так, значит, это к вам уехал ваш сын Леонид Эдуардович?

Женщина некоторое время молчала, потом распахнула двери:

— Заходите.

Василиса вошла, а следом за ней уверенно прошел Филипп.

— Чай? Кофе? — спросила хозяйка скорее для вежливости.

— Спасибо, мы на минутку.

— Хорошо… так вы… хотите узнать, приезжал ли ко мне Леонид? Нет, я уже давно его не видела… он… он приезжал ко мне в последний раз в Новый год.

— М-да… а ему от вас пришла телеграмма, вы уж простите, но там было написано, что вы себя неважно чувствуете, просите приехать… — осторожно произнесла Василиса.

— Женщина, запомните, даже если я буду умирать, я не стану звать к своей постели Леонида. Он не тот человек, которого бы мне хотелось видеть в последнюю минуту.

— Но… он же ваш сын!! — не удержалась Василиса.

— И что? Не все сыновья получаются прекрасными, бывает и брак, — надменно вздернула бровь красавица.

— Ага, вот оно что… — качнула головой Василиса. — Брак — это, конечно, случается… но у вас есть целая жизнь, чтобы этот брак исправить. Себя вы, вероятно, считаете идеальной, да?

Женщина едва заметно усмехнулась:

— Конечно. Это же очевидно.

— Почему? У вас слишком тонкий нос и внизу — ну, как у Бабы-яги, — распахнула наивные глаза Василиса. — У вас очень волосатые ноги, даже через домашние чулки видно, у вас…

— Немедленно вон!!! — рявкнула женщина, задыхаясь от гнева.

— Вот! И еще у вас отвратительный голос! — успела крикнуть ей Василиса, сбегая вниз по ступенькам.

— Ну как? Что узнали? — с интересом уставились на Васю и Ясина Аня и Люся.

— Больше меня с этой дамой не посылайте, — буркнул Ясин. — Она мне засыпала всю операцию. Она… она наорала на потерпевшую! И мы так и не успели разглядеть, был ли там Ленечка.

— Ну уж! — задиристо вздернула голову Василиса. — Я там столько наговорила, что мог бы и рассмотреть!

— Все, что я рассмотрел, — это ваши красивые лица, — бесстрастно произнес Филипп.

Василиса уселась на заднее сиденье, и машина тронулась.

— Представляете, она говорила, что не хочет даже, чтобы Ленечка стоял у ее гроба! — жаловалась Василиса. — Потому что он, видите ли, брак! Бракованный!

— Про гроб там ничего не было сказано, — уточнил Филипп. — Говорилось только про последнюю минуту жизни.

— Аня, ну и как ты с ним будешь жить? — с жалостью посмотрела на соседку Василиса. — Это ж такой нудный тип. Ясин!!! Ведь нет никакой разницы — гроб или конец жизни. Главное — сына назвала браком, ясно?!!

Ясин повернулся назад и спокойно проговорил:

— Я понял. Но сказано было все равно про постель перед смертью.

Дома у Васи и Люси горел свет.

— Пашка, наверное, только у него ключи есть, — предположила Василиса. — Вот и хорошо, а то с такой вот мамашей встретилась, так знаешь, как захотелось к Пашке прижаться, сказать ему, что он у меня самый лучший, что он… что он не брак.

— Да нет, это наверняка Ольга, — не согласилась Люся. — Они сейчас собираются в эту свою Италию, да еще и паспорт я у Таракашина стянула… Как ты говоришь — хочется прижаться? Мне тоже чего-то захотелось…

— Ой, Люся, а может, это Таракашин и есть, а? Ты ему тоже ключи давала, — напомнила Василиса.

— Это не я давала, он сам сделал… Черт, вот кого не хочется прижимать к своей груди…

— Да ладно, — шутя толкнула подругу в бок Василиса. — Чего уж там… а может, и ничего — сойдетесь, а?

— Вася!!! Вот ты знаешь чего?!! Ты знаешь…

Это был не Таракашин, а все-таки Пашка. Да еще и не один, а с дочкой старшенькой, с Катюшей.

— Мам, а мы к тебе, — как-то слишком подозрительно улыбался Пашка. — И где ж это вас носит, мадемуазель?

— Мадам я, — поправила сына мать. — А где носит… ну так… за молочком ездили с Люсей, за хлебушком…

— То-то я и вижу, — поддел сынок. — Ни хлебушка, ни молочка не привезли.

— Павел! Не дерзи матери! — рявкнула Василиса. — А чего это у нас Катерина без дела отирается? А ну, свари-ка бабке пельменей, а?

Девочка метнулась к плите, а Павел подошел к матушке и подозрительно уставился на ее наряд.

— Ма, я тут, главное, иду к тебе, а уже весь дом жужжит! Прикинь — все только и говорят, что у вас вроде как опять какое-то расследование.

— Врут! Пашенька, все врут! У нас ведь не люди, а прямо-таки все сплошь писатели-фантасты! Только им денег никто за вранье не платит.

— Ага, значит, фантасты… А вот тут такая симпатичная полная женщина, Эльвира, кажется, она у тебя как-то в гостях была, — напомнил Павел. — Она тут тоже со мной поздоровалась, спросила — скоро ли найдем убийцу. Ты не в курсе — чего тут у вас? Какого убийцу я должен найти?

— Да кто его знает, а вообще, если ты в милиции работаешь, так ты, сын мой, всех убийц найти обязан, — отмахнулась мать. — Я вот, знаешь, сегодня у одной моей знакомой была…

— У молочницы, да?

— Ну… ну нет, она уже вообще не работает, на пенсии она. Так вот она мне и говорит, что сынок у нее…

— А, это он у нее работает молочником, да? Или куда вы там ездили на джипе навороченном? — честными глазами смотрел на матушку сын.

Вася еще раз попыталась рассказать, что ее потрясло, но потом только махнула рукой.

— Знаешь, Пашенька, вот так по тебе соскучилась, думала — приеду, увижу его, как прижму к груди-то, как поцелую в темечко… в самую тыковку… а вот сейчас тебя увидела, ты ведь до того доведешь, что… вот прямо так и хочется тюкнуть тебя в эту тыковку — что ж ты мать-то во всем подозреваешь, а? Всем веришь, а матушке родной…

— Ага, я понял, — кивнул Пашка. — Значит, никаких расследований не ведем, спим спокойно, никуда не бегаем, не носимся, ничего не роем, сыну работать не мешаем, так?

— Ну а как же иначе? — собачьими преданными глазами уставилась на сына Василиса.

— Все, мам, вопросов нет, — нежно улыбнулся Пашка. — Но только Катерину я все равно тебе оставлю. Уж больно ты быстро со всем соглашаешься.

— Да оставляй… — вздохнула Василиса. — Она уже большая девчонка.

Утром Василиса проснулась оттого, что трещал телефон. В такое раннее время вообще-то подруг редко кто осмеливался будить, поэтому звонок насторожил и даже скинул с кровати.

— Да? — пробормотала в трубку Василиса.

— Баб! — кричала на том конце провода Катенька. — Бабуль! Я сама в школу убежала, не стала тебя будить, так что ты не волнуйся!

— Катя!! Ну как же! А покушать? А… господи, Катенька!! Ну как же ты могла?! Ну разве ж можно?! Я буду на тебя жаловаться папе! Тут у нас такое движение! И вообще — мало ли кто!

— Баб, ты не переживай! Меня Максим в школу отвел! А потом мама заберет.

— Погоди-ка… — не сразу сообразила Василиса. — Какой Максим? Катя! Что это еще за незнакомые Максимы?! Тебе еще совершенно рано знакомиться с юношами!!

— Ба! Да я с ним не знакомилась, он уже сто лет меня знает, он меня знает с рождения!

Василиса призадумалась — Максим?

— Катя! Так это тети Ани сын, что ли?

— Ну конечно! Он же еще с нашим Малышом гуляет иногда.

— Катя! А где он сейчас? Он сам-то пошел в школу?

— Я не знаю. Баб, он меня проводил и обратно пошел. Сказал, что приехал, а матери дома нет, ему никто не открывает. Ну и как он в школу-то пойдет? У него ж ничего нет!

— Ну да… конечно… — пробормотала Василиса. — Так ты говоришь — домой пошел?

— Да, баб. Ой, я побегу, а то у нас тут уже звонок! — прокричала внучка и отключилась.

— Катенька!! Придешь домой — сразу же позвони! — кричала бабушка уже в глухую трубку.

Из своей спальни вышла Люся.

— Ты чего это кричишь с утра пораньше? Я сегодня всю ночь не могла уснуть, все ворочалась, а только глаза сомкнула, а тут уже и ты по телефону горло дерешь! Прямо ты всегда… Вась, ты чего?

Василиса стояла бледная и смотрела в окно — вниз, в одну точку.

— Люся… Максим вернулся… — проговорила она. — Анин Максим.

— И очень хорошо… чего ты переполошилась-то?

— Люся… его возле подъезда нет… и к нам он не заходил… Он пропал, Люся.

— Вот дура-то! Ну что ты мелешь, а?! — вскинулась Люся. — Ты еще не вздумай Аньке ляпнуть! Чтобы баба совсем с ума не сошла!

— А этой бабе давно уже надо было сына домой забрать! — чуть не со слезами на глазах крикнула Василиса.

— Васька! Да что с тобой?! — с каждой минутой все больше удивлялась Люся. — Аня только вчера при мне звонила Максиму. Обещала за ним в эту субботу приехать. Да что случилось-то?

— Понимаешь… сама не знаю… просто места себе найти не могу. Что-то с Максимом! Катя звонила, говорила, что видела его… говорила, что до школы ее довел, а потом… потом домой пошел, потому что у него ничего не было — ни учебников, ни вещей… и ключей не было…

— Ну… а может… может, она обозналась?

— Люся!..

— А почему к нам не зашел?

— Ну… может, Катька сказала, что мы все спим…

— Ладно, Василиса, надо потихоньку найти Аню и расспросить ее. Может, мальчишка совершенно спокойно позвонил матери, она ему сказала, как доехать… а еще лучше, если Ясин сам за ним…

— Люся, хватит выдумывать, звони…

Аня была возле дома уже через полчаса. Вместе с ней приехал встревоженный Ясин, но вот Максима с ними не было.

— Да… понимаете, вчера у нас с Ясиным… ну… в общем, мы с ним решили, что нам лучше жить вместе, — торопливо рассказывала она Василисе и Люсе. — Я, конечно же, сразу Максиму давай звонить, ну вроде бы рассказала, что мы его в субботу забираем.

— А он как? — не могла успокоиться Василиса.

— Да нормально он! — всхлипнула Аня. — Еще спросил — какая у него машина, какой марки. А я… а я откуда знаю! Ну… потом с ним сам Филипп по телефону поговорил…

— Может быть, Филипп чем обидел? — осторожно предположила Люся.

— Да ну, нет, — не согласилась Аня. — Я даже слышала, как Ясин смеялся… уж не знаю, чем там его Максим рассмешил. Нет… ничего плохого он ему не сказал. Да он и не может ничего плохого сказать… он детей любит. Господи, ну что ж делать?

— Что делать… в милицию вам надо звонить, — вздохнула Василиса. — И прямо на все рычаги нажимай. А я… я на свой рычаг нажму. Что ж я, зря столько лет возле его кровати просидела?

Аня уехала с Филиппом в милицию, так, они посчитали, выйдет быстрее.

А Люся уставилась на Василису и тихо спросила:

— Ну и чего думаешь?

— Он это… — прошептала Вася. — Ленечка, чтоб ему ни дна ни покрышки…

— Максим ни с кем бы из чужих не пошел, он же большой, в шестом классе уже. А Ленечка… что ж, как с ним не пойти, он же у них учителем в школе был… Я тоже думаю — Ленечка это… Только…

— Нечего раздумывать, — решительно развернулась Василиса в сторону милиции. — Не сумели мы сами этого Ленечку отыскать, надо к сыночку на поклон, хватит, доигрались уже — мальчишку стащил!

— К Пашке пойдешь?

— Ну а куда еще… — вздохнула Василиса. Потом жалостливо взглянула на подругу. — Пойдем вместе, а? С тобой он на меня не так орать будет.

— Да чего ж не так… точно так же… но пойдем вместе…

Они прошли через пропускную систему без преград — и Люсю, и Василису уже давненько знал в лицо каждый работник.

— Теть Вася! К сыночку, что ли? — кричали хохочущие парни.

— К нему, родимому, — качала головой Василиса.

— Если ругаться станет — кричите, поможем, — радовались парни.

— Если станет ругаться — сами прибегайте, вы ж услышите, мой сынок в эмоциях не стесняется…

Пашка сидел за огромным столом орехового цвета и наслаждался новой офисной мебелью, которая попала к нему в кабинет неизвестно каким ветром.

— О! Мама! А ты чего такая? — поднялся навстречу матери Павел. — Бледная какая-то… нездоровится?

— Паша… у нас человек пропал… — проговорила Василиса. — Он… понимаешь, он не то чтобы сильно пропал, просто он… ну как бы это сказать…

— Да удрал он, как тут сказать еще… — подсказала Люся и встала подальше от Пашки на всякий случай.

— Да… удрал. Мы стали расследовать убийство… подошли слишком близко, вот он взял и… удрал, — тихонько говорила Василиса про пропажу Ленечки. Про то, что потерялся Максим, Вася даже боялась заикнуться. Аня сама заявление принесет. Да еще и с Ясиным они. А если найдут Ленечку, то и Максима с ним обнаружат. Так они думали.

— Понятно-о… — протянул Пашка. — Доигрались, значит…

— Ну как ты можешь, Паша?! — не удержалась Люся. — Ну вспомни, сколько мы преступлений раскрыли! Сколько преступников поймали! Между прочим, наша подружка Машенька вам помогла гораздо меньше нас, а вы ей такие дифирамбы поете! А нам… а нас все время как только не костеришь!

— Да, — поддакнула Василиса. — И еще чуть что — сразу внучек!

— Да! Как будто мы когда отказываемся!

— И еще ругается всегда, как будто мы вредители какие-то!

— Да ладно вам, — по-доброму отмахнулся Пашка. — Что там с человеком-то?

Василиса сразу оживилась.

— Паш, значит, его зовут Леонид Эдуардович Камушкин, он трудовиком в здешней школе у ребят. На вид ему…

Отчего-то Пашка совсем не слушал, что ему говорит мать. Он медленно поднялся и полез в новый красивый шкаф. Долго там ковырялся, а потом вытащил фотографию.

— Этот? Он не потерялся мама, он погиб…

Василиса подошла к столу и замерла — на фотографии был уже не Ленечка, а просто тело.

— Паша… а где вы его?

Люся тоже посмотрела и тихонько всхлипнула.

— Совершенно случайно нашли… и не мы обнаружили. Товарищи какие-то, без определенного места жительства…

— Бомжи, да?

— Ну да, решили себе полянку очистить, чтобы картошку высаживать, представляешь, какой сознательный бомж пошел? Ну и… очистили…

— А где это?

— Вот тут, не слишком далеко… возле первых дач.

— А… а где же Максим? — все же не удержалась Люся.

— Не понял… — насторожился Пашка. — А Максим здесь при чем?

— Мы просто… мы думали, что это Ленечка Максима увел…

Пашка прошел к себе за кресло.

— Нет, не смог этого ваш Ленечка сделать. Он уже около недели как погиб.

— А Эльвире сказали? — вылезла Василиса.

— Родным говорили, — кивнул Пашка. — Во всяком случае, мать знает.

— Знает? — вытаращила глаза Василиса. — И вот так…

— Брак… — прошептала Люся.

— Ладно, мам, я, может, вечером зайду… — поцарапал за ухом Пашка и уткнулся в бумаги.

Люся и Василиса вышли из кабинета, боясь даже посмотреть друг на друга.

— Ну что? Как ей будем говорить? — первой спросила Люся.

— А может, не надо, а? — слабо пискнула Василиса. — Ну пусть он вроде как для нее живой, а? Она его ждать будет, а?

Люся прошла по краешку обледеневшей лужи.

— Вася, ну… не могу, как-то… не по-человечески это… Надо же, чтобы к этому Ленечке кто-то на могилку ходил… ну, может, он преступник, а все равно — вдруг он перед самой смертью одумался, а? И еще — умерших же простить надо, вот Эльвира и простит… Надо ей сказать… ты скажешь?

Говорить пришлось Василисе. Уж как не хотелось, как не моглось, а не получилось спихнуть эдакое дело на кого-то другого. Да и на кого спихнешь — на Люсю?

Вообще-то и пусть бы сказала Люся, но…

— Люсенька!! Люся!! — возник возле самого подъезда преданный Таракашин. — А я тебя жду-жду!

Василиса вздохнула — у Люси свой крест, и надо ее отпустить. Ей с этим крестом еще неизвестно сколько маяться. Вот чего, спрашивается, сегодня притащился?

А Таракашин между тем выпячивал грудь колесом, задирал глаза к небу и всячески подчеркивал свою значимость.

— Люсенька! Я устроился на работу! И теперь буду выправлять себе паспорт! Люся! Но… Люся, ну послушай же меня!! Люся! Ты мне должна дать ваш этот костюм, ну помнишь, который поп! Мы еще тогда вместе в самодеятельности выступали. Я попа-то играл, очень смешно. Помнишь?

— Какой тебе поп? Зачем? Тебе-то зачем поп? — не понимала, о чем ее просит бывший возлюбленный, Люся.

— Люся! Мне надо!

— Да бери что хочешь!!!

Василиса посмотрела, как громогласная чета направилась в подъезд, и поспешила за ними. Только она шла не к себе домой.

— Васенька! — распахнула двери Эльвира. — А чего ты какая-то бледненькая?

И соседка стала пристально вглядываться в лицо соседки.

— Вася… ты что-то хочешь мне сказать? — вдруг догадалась Эльвира. — Что, Вася? Говори, я выдержу все…

— Эльвира Арнольдовна… — трудно начала Василиса. — Эльвира… Лени уже нет.

— Ка… как это нет? — раскрыла огромные беззащитные глаза Эльвира, и Василиса вдруг увидела, что они небесно-голубого цвета.

Удивительно — разве такие глаза бывают?

— Васенька… погоди… что… откуда ты знаешь?

— Мне Паша сказал. Он погиб, и его нашли бомжи.

— Бомжи…

И тут Эльвире стало плохо. Василиса отчетливо увидела, как побледнело лицо соседки, но она все еще старалась держаться. Эльвира сама, без посторонней помощи, добралась до аптечки, набрала ампулу и… и больше Василиса ничего не видела…

Глава 7 Тили-тили-тесто, среди нас невеста!

Она очнулась в каком-то большом гараже. Ужасно болели руки и почему-то голова.

— И где это я? — неизвестно кого тихо спросила Василиса.

— У друзей, — фыркнула Эльвира.

Василиса ее едва увидела, как сразу же поняла — ни к каким друзьям Эльвира теперь не относится. Пухлая большая женщина сидела в плетеном кресле, щелкала семечки, а недалеко от нее на грязном матрасе валялся Максим со связанными руками.

— Ты бы хоть мальчишку-то отпустила бы, — сверкнула глазами Василиса.

— Ага! И чего? Куда я потом? Он же меня с поторохами сдаст! Нет, придется его как и Ленечку. Вот, Васька, никогда не вставай на путь преступления! Одно убийство тянет за собой другое, потом начинаешь метаться, паниковать и таких дров наломаешь, что мама дорогая!

— Ты-то, похоже, уже наломала? — фыркнула Василиса. — Вот и остановись, отпусти мальчишку.

— Теть Вася, да не отпустит она, — вдруг проговорил Максим как-то по-взрослому спокойно и отрешенно. — Я же видел, как она вас колола. У нее находился тогда.

— Ну… мало ли чего, я ж живая, — дернула плечом Василиса.

— Жизнь — дело поправимое, — гоготнула Эльвира. — Ты мне давай парня не тормоши! Лежит он — пусть себе лежит! Ишь, одыбалась! Помалкивайте! А то вы тут неизвестно до чего договориться можете! — рявкнула Эльвира и пнула изо всей силы мальчишку в бок носком сапога.

Василиса пошевелила руками и поняла, отчего они болели, — руки были крепко стянуты веревкой.

— Еще раз парня тронешь — убью… прошипела Василиса.

— А как? Ну скажи — как? Ручки-то у тебя — тю-тю!! — И дебелая Эльвира стала скакать перед Василисой, будто пьяная обезьяна.

— Чего ты морду воротишь, а? Смотреть не хочешь, да? А ты смотри!! Глянь, как я над парнем твоим…

И она еще раз пнула мальчонку.

— Для этого большого ума не надо… — буркнула Василиса. — Ты лучше расскажи, зачем устроила весь этот маскарад? Для чего?

— О-о-о! Это долгая история! — снова уселась Эльвира в кресло, а Василиса успокоилась, что она хоть отстала от Максима.

— Понимаешь… здесь ведь с чего все начиналось… — хрюкнула Эльвира. — Ты думаешь, это вы Аньке хахаля нашли, да? Такого классного, всего в шоколаде, нашли, да? Вы, да? Да фигня все это!! Филька — это ж брат мой. Усыновленный! Упырь, кровопивец… — прорычала Эльвира, и глаза ее налились злобой. — Я это Аньке подсунула такого хахаля. А все для чего? Чтоб он у меня на глазах все время был. Анька, она ж дура простодырая — язык что помело… Все разболтает! А мне того и надо! И вот с этого все началось-то…

Максим всхлипнул, постарался дотянуться ногой до противной тетки.

— Тихо, Макс, тихо… — незаметно шепнула ему Василиса. — еще не время…

А Эльвира заливалась соловьем. Она не умолкала ни на минуту, а уж рассказать-то ей было что…

Элечка жила с матерью и с отцом, и до двенадцати лет она была совершенно счастливой. В семье девочка была единственным обожаемым ребенком. Когда Эле исполнилось двенадцать, мама вдруг торжественно объявила, что собирается подарить доченьке братика! На кой черт ей такой подарочек?! Именно так и заявила Эля отцу и матери. И вот тогда в первый раз в жизни папа шлепнул дочурку по щеке. Не больно, конечно, но зато как обидно!!

С каждым днем Эля все больше ощущала свою ненужность. И много плакала, но внимания получала все меньше. А потом и вовсе — родился этот мальчишка! И пошло-поехало. Из Эли, некогда самой любимой, единственной девочки, сделали няньку и девчонку подай-принеси! Орущего братца то и дело совали ей, чтобы она помогала маме, которой, видите ли, надо отдохнуть. А Эле зачем? Она и в школе отдохнет!

И все же что-то там наверху случилось — кто-то понял, насколько Эля ненавидит этого уродца, которого нужно называть братиком, и… и мальчишка умер.

— Неужели ты уже тогда могла убить? — ужаснулась Василиса.

— Да нет же. Тогда точно не я. Хотя… чего скрывать, хотелось иногда придушить гаденыша своими руками.

— И что же дальше?

— А дальше…

Он умер, а мать заболела. Никто из врачей ничем не мог ей помочь, и тогда появилась какая-то старушка, которая посоветовала:

— Возьмите мальчонку-сироту. Того же возраста, и она излечится.

Родители так и сделали. И ведь старуха оказалась права. И все понеслось заново. Только стало обидно вдвойне — неродной мальчишка отобрал у нее и мать, и отца.

— И ведь что интересно — они не говорили ему, что они родные, нет. С самого раннего детства мама ходила с Филиппом на кладбище и носила цветы на могилку его родной матери и на могилку своего умершего младенца. Филипп носил фамилию прежних родителей и отчество родного отца. Однако они любили его больше меня… — со злостью проговорила Эльвира.

— Может, тебе просто казалось? — не соглашалась Василиса.

— Да что б ты понимала! — фыркнула Эльвира. — Отец, когда умирал, все отписал Фильке. Все!!! Ты это понимаешь или нет?!! А мне… а мне оставил дед. У моего деда… О-о-о-о!! У него было целое состояние! Коллекция солдатиков! Чего ты так кривишься? Ты знаешь, сколько они стоили тогда? А уж сколько они сейчас стоят, я и вовсе молчу! Любой музей мира оторвет у меня их буквально с руками! да чего там оторвет! Ты понимаешь, это была не просто коллекция, в этих солдатиков играли короли! Да!!! Теперь ты понимаешь, о каких деньгах идет речь!

Василиса не узнавала свою добрую и милую соседку Эльвиру Арнольдовну. Перед ней сидела злобная старуха, у которой тряслись щеки от ярости, рот кривился от жадности, а глаза полыхали алчным огнем.

— Ой ты, боже мой, это ж надо так деньги любить… — тихонько вздохнула Василиса.

— Деньги-и-и? — вдруг взвыла Эльвира. — А кто мне их дал?! И ту коллекцию?! Она перешла к Филиппу! Моя коллекция! К нему! А он даже не родной!! Да мой дед в гробу бы перевернулся, если б узнал!!! Но так захотел папочка!! Ха! Папочка!! Но только не я!!!

— Ну ясно… ты все это спланировала, — качнула головой Василиса. — Но почему сейчас? А не раньше?

— Потому что мой папочка, мой драгоценный родитель, потому что он помер совсем недавно!!! А я все надеялась, что мне по завещанию что-то перейдет! Ан нет!! Ничего!!! Ну и… я сама решила взять все!!!

Василиса тихонько моргнула Максиму — на Эльвиру уже страшно было смотреть — с каждой минутой она все больше теряла человеческий облик, и Вася всерьез боялась за Максима, зрелище не для детей.

— Я все узнала… Анька надолго уводила псов. Хотя… что мне могли сделать собаки? И Одер, И Рейн, и Дон — собаки моего отца. Правда, они меня всегда недолюбливали, да и я их, но кинуться они бы никогда не посмели… они еще со щенков меня боялись! … И все было бы нормально, если бы не влез этот старик!! Не лез бы, куда ему не надо! Так тоже хотел поживиться чужим. Вот и получил свое!

Эльвира пришла к Филиппу, когда в доме никого не было, и стала искать. Все перевернула вверх дном, но — ничего! И никто не нашел! Хотя после нее туда же сунулся Ленечка… и сразу же поплатился.

— Ты? Ты сама убила своего же жениха?! — не поверила Василиса.

— А чего такого? — вытаращилась Эльвира. — Жених женихом, а денежки врозь.

— Так он знал про коллекцию? Ты ему рассказала?

— Ни за что!! Он просто что-то понял. Не все, конечно, но… что-то увидел, что-то додумал и… и стал меня шантажировать. Ну и … Ой, я так не люблю, когда надо мной кто-то сверху! — кокетливо поправила седые букли Эльвира. — В общем… пришлось его убрать. Сразу после того, как у вас с ним были игры в прятки. Он мне успел это рассказать. А потом пошли разговоры — если ты мне не сделаешь это, не купишь то… это утомляет.

— Значит… Игнатия — просто за то, что он не туда сунулся, Ленечку — за то, что шантажировал, понятное дело — для Ани спектакли устраивали с разбросанными вещами, да?

— Да какие спектакли?! Я ж говорю — искала я! Коллекцию! Ты ж не понимаешь, она такая… ой, да чего тебе говорить…

— А Максима? Зачем ты хотела мальчишку убрать? Для чего ты его к себе заманила?

Лицо Эльвиры стало серым:

— Васька! Ты себе не можешь представить, до чего этот гаденыш похож на маленького Фильку!!!

В этот момент за стеной раздался шум.

— Это что там? — насторожилась Эльвира.

— Эльвира Арнольдовна… нам с Максимом лучше сейчас встать и уйти…

— Ага! А я такая дура — возьму и останусь, да? — недобро усмехнулась Эльвира. — Нет уж… знаю я… Там, за дверями, уже ваши, но… я все равно… с собой хоть одну жизнь…

И она подскочила к Максиму, размахивая коротким ножом с изумительно красивой ручкой.

— АААААААА!!!!!! — взревела Василиса так громко, что за версту от этого места стая ворон поднялась и резко взмыла в воздух.

— Вася!!!

— Тетя Вася!!!

— Не бойся, Максим!!!

В этот же момент со страшным грохотом дрогнула металлическая дверь гаража, и к мальчонке кинулась Аня.

— Максимка!! Сыночек мой!! Детонька моя!!! Ты жив? Все нормально? Тебе не больно?

— Вася… — тихонько гладила по руке подругу Люся. — Ты зачем так кричала? Ты же никогда и ничего… не боишься, а?

— Люся… Она… она к Максиму побежала, понимаешь… а у меня… у меня все связано… и помочь… ну никак! А он… он боялся… и потом… он правда… так похож на этого Ясина…

Громоздкое тело Эльвиры лежало возле самого стула Василисы, и все осторожно обходили его стороной, и только потом кто-то догадался прикрыть лицо большим пакетом.

— Мам, — дрожащим голосом спрашивал Максим у матери. — А что с Эльвирой? Мам, ее правда никто не трогал! Тетя Вася ее ни-ни!

— Максим, она просто… просто у нее было слабое сердце. Очень слабое, — пояснил Филипп Ясин. — И оно не выдержало.

— Конечно! Еще бы! Столько злости, где ж она поместится! — качнул головой мальчишка.

— Люся… это я ее… своим криком… — боялась взглянуть на бывшую соседку Василиса.

— Это у нее сердце не выдержало, понимаешь, — все так же гладила по руке подругу Люся. — Сердце — штука мудрая. Оно сразу разобралось — так будет лучше…

А вечером, когда все волнения немного улеглись, в гости к Люсе и Василисе пришел Ясин со своей невестой — с Аней.

И снова начались рассказы, разговоры и выяснения, впрочем, как и всегда после серьезного дела.

— Люся! Вот ты мне расскажи — как это ты так ловко и вовремя появилась, а? — трясла подругу Василиса.

— А чего тут думать? Все же ясно! Понимаешь… Эльвира нам всегда говорила, что она работает то там, то сям, и мы не верили, правда же? А тут… смотрю я документальный фильм, показывают старых артистов цирка. И все-то они чужие, и лица-то у всех незнакомые, и вдруг наша Эльвира!! Прямо тебе кукла!! И самое интересное — знаешь, чем она занималась на манеже?

— Люся!! Ну хватит томить!!

— Она ножи бросала, понятно?

— Не может быть… — тихо охнула Василиса.

— Вот так. Но и тогда до меня не дошло, а вот когда ты к ней отправилась… тут вся мозаика и сложилась…

— Между прочим, можно было и раньше догадаться, если бы Филипп нам про свою родню рассказал. А он… — лукаво посмотрела на Ясина Аня, — все отмалчивался.

А как вы догадались, что мы с Максимом в гараже? — не понимала Василиса.

— А вот здесь — Филипп, только он! Когда Люся мне позвонила…

— Ну да, я сразу стала всем звонить, когда все поняла… — проговорила Люся. Меня как молнией шарахнуло. Сразу ту передачу вспомнила, а потом все сопоставила, ну и… Эльвира, кроме нее некому. Скорее к ней, а тебя и нет. Я — к Ясину, они в это время с милицией Максима искали. Тут Филипп и рассказал, что Эльвира ему вовсе не чужая! И даже… даже предположил, куда она может Василису утянуть…

— Ну а чего — я про гараж-то всегда знал, — пожал плечами Ясин. — Это еще гараж Элиного деда… Даже знал, что внешнюю щеколду можно изнутри задвинуть. Дверь на щеколде, а внутри люди прячутся. Такой вроде бы тайничок.

— Вот!!!! И Филипп все остальное сделал! — подпрыгивала возле возлюбленного Аня. — Он — герой!!! Вася, ты ж ему жизнью обязана!

Аня! Ну чего тебя несет куда-то? — поморщился Филипп. — Я только сказал про гараж Павлу, а уж он…

А чуть позже выяснилось и про черный платок, который принес Анне страшный посыльный. «Подарочек» приписывали Ясину и дивились его неуместности. Оказалось, это проделка Максима.

— Разозлился, что я из-за мужика его к бабке отправила, — а я ж только из-за работы! Только чтоб по двору ребенок не гонял! Да разве ж он это поймет?

— Максим? — не поверила Василиса. — Да ну… а мужик? Ну посыльный, который принес платок? Он же такой… просто жуть!

— Да они все сейчас — жуть!! — торопливо отмахнулась Аня. — Это там у бабки один такой ненормальный живет — все из себя Фредди Крюгера корчит, детвору пугает. Вот Максим его и приспособил — за сто рублей платочек маме отнести. Кстати! А теперь и сам не знает — куда от стыда деваться, Ясин-то и ему приглянулся.

А через два месяца хроническая мать-одиночка Анечка выходила замуж за довольно состоятельного мужчину. И понятное дело — главной тамадой на этой свадьбе была Василиса, а на баяне наяривала Люся. Гостей было море, и все поглядывали на взрослого паренька, который крутился возле матери.

— Да вы что? Неужели не знаете!! — слышалось то там то тут. — Да они уже давно живут вместе! Только… сейчас это называется — гражданский брак! Поэтому и мальчишка с отцом похожи как две капли воды.

Свадьба была шумной и роскошной. Целый караван разукрашенных машин двигался вслед за белой длинной иномаркой, в которой сидели невеста с женихом.

Тамада Вася с подругой Люсей ехали в третьем авто. И все было радостно, и лилось вино рекой, и звучала музыка, и только тогда, когда пестрый кортеж подъехал к церкви, вдруг все это великолепие нарушил зычный окрик:

— Эт-то в кого же, паразит эдакий, вырядился, а?!! Я только-только успокоилась, думала, что ты без паспорта-то куда тише станешь, а ты, дрянь ты эдакая, куда вылез-то, а?!! И ведь еще в нашем же костюме!!!

Крик объяснялся просто — возле церкви в поповской рясе стоял Таракашин и выпрашивал у счастливых влюбленных деньги, настаивая на купюрах покрупнее. Понятно дело, что Люсе это понравиться никак не могло. Но и кричать было просто противопоказано.

Изо всех окошек остановившихся машин донеслось гулким эхом предостережений:

— Люся!!! Молчи!!! Люся!!! Молчи!!!