Маргарет Уэй

Под созвездием Южного Креста

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В семнадцать лет она была хорошенькая, как персидский котенок. К двадцати двум годам стала ослепительной красавицей.

Вылитая Зоэ!

Нет, не совсем, размышлял он, продолжая мысленно сравнивать обеих. Дочь выше ростом, стройная, гибкая, а Зоэ имеет весьма округлые формы, почти пышные. Но и той, и другой присущи необычайная женственность, сексуальная притягательность, та «химия», которая сводит мужчин с ума.

Она шла от лифта в сопровождении двух симпатичных молодых людей — вероятно, ровесников, которые наперебой за ней ухаживали. Говорили они, а девушка лишь смеялась, отводя рукой длинные волосы, роскошным водопадом падающие на плечи.

Берн невольно засмотрелся на нее.

Такой реакции он от себя не ожидал. Желудок свело, кровь быстрее заструилась по жилам. Вот так сюрприз, черт побери! Что его так поразило? Немедленно возьми себя в руки! Это же юная Тони, помнишь? Антуанетта Стритон. Которую ты знаешь с рождения.

Тони была единственной дочерью покойного Эрика Стритона и печально известной Зоэ Стритон фон Данциг Леклер. С начала века Стритоны, их ближайшие соседи, владели фермой Наура, расположенной в нескольких сотнях миль к северо-востоку от поместья Бирсфордов. Эрик Стритон всю жизнь дружил с его отцом и дядей и даже был свидетелем на свадьбе родителей. Они очень тяжело пережили его скоропостижную смерть. Несколько лет назад Эрик поранил руку и не обращал внимания на глубокий порез, пока не стало слишком поздно. Он умер от заражения крови. В этом был весь Эрик. В то время он и его сын Керри жили вдвоем. Зоэ ушла от мужа, когда их дети были еще подростками, и позже вернулась, чтобы забрать Антуанетту в Париж, когда та окончила школу-интернат. Предполагалось, что ненадолго, самое большее на полгода, — какая девушка не мечтает о каникулах в Париже! — однако Антуанетта прожила там с матерью почти пять лет. Ни та, ни другая не приехали домой на похороны Эрика Стритона: были слишком заняты, путешествуя по греческим островам с одним из поклонников Зоэ, неким фон Данцигом, ставшим позднее ее вторым мужем. Номером три был Клод, француз. Сейчас Зоэ охотилась на новую жертву, Патрика.

Погрузившись в невеселые воспоминания, Берн ощутил обиду за Эрика, не заслужившего подобного отношения со стороны бывшей жены и дочери. Все обитатели их обширного, хоть и малонаселенного округа испытывали те же чувства.

И вот теперь дочь Зоэ шла ему навстречу в коротком вечернем платье, искрящемся на свету. Простое и элегантное, оно облегало фигуру как перчатка, подчеркивая красоту тела и длинных стройных ног. Годы, проведенные в Париже, не прошли даром. Тони выглядела чрезвычайно изысканно, в ее облике был особый шик, которого не хватало красивым молодым женщинам из окружения Берна. Ее спутники махали руками на прощанье, словно старые друзья. Один из них вытащил черную записную книжку и что-то торопливо черкал на листочке. Номер телефона, адрес? Господи, ну вся в мать!

Тони шла в главный вестибюль, притягивая к себе взгляды всех присутствующих. Должно быть, она почувствовала и его взгляд: повернула голову в его сторону, словно следовала направлению невидимого луча. Берн встал и отложил вечернюю газету, пытаясь стряхнуть овладевшее им странное настроение.

Он выглядел еще более внушительным, чем запомнился ей в детстве. Высокий, подтянутый, смуглый, красивый. Воплощение мужественности, опасной для женщин мощной притягательности. В глазах цвета дождя — насмешливый блеск. Она узнала бы его где угодно. В любом уголке земного шара. Увидев его, Тони ощутила толчок в сердце, оно словно на секунду остановилось. Так бывает, когда чудом избежишь столкновения с несущейся на тебя машиной. Дышать стало трудно. Так странно вновь увидеть Берна Бирсфорда, от которого исходит волнующее ощущение силы! Человека, железной рукой правящего скотоводческой империей. Мужчину, ставшего предметом ее девичьих грез. По правде говоря, он всегда смотрел на нее только как на младшую сестренку Керри. Не такую серьезную, как брат, легкомысленную девчонку, копию матери — женщины настолько же ненадежной, насколько и привлекательной, имеющей привычку ломать чужие жизни. Берн Бирсфорд, которого она знала всю жизнь и которого не узнает никогда…

Он шел ей навстречу с природной грацией дикого животного. Шесть футов три дюйма неукротимой энергии, электризующей воздух вокруг себя, неотразимо элегантный в городском костюме, который он носил как истинный аристократ. Бьющая через край жизненная сила, бронзовый загар, взгляд проницательных зорких глаз — все в нем словно заявляло о том, что в четырех стенах его не удержишь, ему требуется простор для осуществления своих планов. Он был тем, кем был: уважаемым членом общества, королем среди фермеров, обладающим влиянием и властью. Такого человека невозможно игнорировать, особенно представительницам прекрасного пола.

— Берн! — Тони глубоко вздохнула и протянула руку.

Он пожал ее, но этим не ограничился: наклонив темноволосую голову, легко коснулся губами ее щеки. Непринужденное приветствие, которое произвело, однако, неожиданно сильный эффект. Поцелуй словно прожег ее насквозь.

— Добро пожаловать домой, Антуанетта. Как поживаешь? Ничуть не изменилась. — Ерунда какая. Она расцвела, как чудесная роза. От ее безупречной нежной кожи исходит легкий аромат, окутывающий его прозрачным облаком, трогающий до глубины души своей безыскусной прелестью.

— Как приятно тебя видеть! Сколько лет прошло!

— В марте будет пять, — отозвался Берн, не сводя с нее глаз. — Ты совсем взрослая.

— Париж пошел мне на пользу. Как твои? Непременно расскажи.

— Все в порядке, — ответил он. — Давай зайдем, выпьем чего-нибудь перед обедом. — Он взял ее под руку уверенным жестом, на секунду его пальцы коснулись обнаженной кожи Тони.

Ее словно огнем обожгло, по телу пробежала легкая дрожь волнения. Как будто ее впервые коснулся мужчина.

Не спеши, велела она себе, пораженная быстротой и силой собственной реакции. Этот мужчина особенный, таких, больше нет.

Официант подвел их к столику в небольшом зале с зеркальными стенами. Массивные хрустальные люстры мягко освещали помещение, создавая романтическую атмосферу.

— Что будешь пить? — Берн вопросительно взглянул на Тони. Его необыкновенный лучистый взгляд действовал на нее еще сильнее оттого, что он не осознавал собственного магнетизма, бывшего его неотъемлемой частью, как и окружающая его аура силы и престижа, огромного богатства, созданного его семьей на протяжении нескольких поколений.

— Бокал шампанского. — Она повернула светловолосую голову, ловя их многократно повторенное зеркалами отражение. Они хорошо смотрелись рядом — этюд в черных и золотистых тонах.

— Шампанского? А почему бы и нет? Нам есть что отпраздновать. — Пока он говорил с официантом, Тони украдкой рассматривала его профиль. Мужественность в каждой черте, определенные, четкие линии. Почти скульптурные. Никакой мягкости. Характерный подбородок Бирсфордов — с резким углублением посередине, а не слегка раздвоенный, как у его младшего брата Джоэла, не такого волевого и целеустремленного. Наверно, ему трудно бриться, мелькнула неожиданная мысль.

— Ну что, сильно я изменился? — Берн быстро повернулся к ней, поймав с поличным.

— Извини. Я слишком на тебя глазела?

— Немного.

Она повела головой, словно желала вынырнуть из водоворота, который грозил вот-вот затянуть ее.

— Я думала, как знакомо мне твое лицо и… как незнакомо. Если ты понимаешь, о чем я. — Она запнулась.

— Ну… мы никогда не чувствовали себя сверстниками. По возрасту ты ближе к Джоэлу.

— Как он поживает? — спросила Тони.

— Вообще-то он в восторге оттого, что ты вернулась домой.

— А почему ты говоришь таким тоном, как будто думал, что я не приеду?

— Раньше ты не очень-то вспоминала о нас. — Упрек прозвучал резче, чем он хотел, но — черт побери! — она слишком сильно на него действует! Он ощутил прилив физического желания, смешанного с глубоко запрятанной неприязнью, а также — стремление побыстрее покончить со всем этим.

Удар попал в цель. В глазах Тони блеснули слезы, голос упал до шепота, словно она говорила сама с собой.

— Нам не будет прощенья, да?

Ну и глаза, думал Берн. Темно-синие, с фиалковым отливом.

— Дело прошлое, — буркнул он. — Было и прошло.

Наступило молчание.

— Я считаю иначе, Берн. — Ей захотелось поговорить откровенно, все выяснить, но в жизни Зоэ имелись моменты, которые следовало сохранить в тайне. — Ты многого не знаешь. Зоэ жила под своей девичьей фамилией. Это ужасно все осложнило. Мы путешествовали по морю, и, когда получили, наконец телеграмму, было уже слишком поздно. — Она замолчала, опасаясь наговорить лишнего и подвести мать еще больше. Зоэ обладала поразительной способностью принимать неверные решения. В течение многих дней она скрывала от Тони печальное известие, борясь с собственными демонами.

— Объяснение не слишком убедительное, — сухо произнес Берн.

Тони поморщилась, словно от физической боли.

— Мы до сих пор скорбим и сожалеем, что все так получилось.

Серые глаза оценивающе смотрели на нее, будто желали проникнуть ей в душу. Похоже, результат оказался отрицательным.

— Прости, Тони, но в это трудно поверить. Зоэ с такой легкостью бросила твоего отца…

— Я что, должна исповедаться? — Ее нервы натянулись как струны.

— Уж, конечно, не мне, — отрывисто бросил он. Она все ближе подбирается к нему, прямо под кожу проникает.

— Я не хочу постоянно чувствовать твое осуждение, Берн. Мы же скоро станем родственниками.

— Разве я демонстрирую осуждение? Не заметил. Ты очень красива, Антуанетта. — Он бросил на нее взгляд, который пронзил ее насквозь. — Париж тебя отшлифовал.

— Я говорила не о своей внешности, — грустно возразила она. Господи, порой ее внешность становится явным недостатком! Она решила сменить тему, побеседовать о чем-нибудь другом, не вызывающем отрицательных эмоций: — Кейт, наверно, очень волнуется?

— Еще бы, свадьба на всех нас действует! Первая свадьба в Касл-Хилл со времен дедушки. Родители поженились в Сиднее, как ты знаешь.

— Мой папа был свидетелем. Есть какая-то неизбежность в том, что наши семьи вот-вот объединятся. Кейт и Керри всегда дружили. От них исходило такое тепло, когда они были вместе. Думаю, вполне естественно, что они полюбили друг друга. Им повезло.

— Ты, конечно, и сама не раз влюблялась?

— Мне так казалось. Раз или два. Ничего не вышло.

— Вот и не торопись, — посоветовал Берн. — Брак — это огромный риск.

— Хочешь меня поддеть?

— Вовсе нет, — возразил он. — У тебя в запасе масса времени. Как поживает Зоэ?

Тони сжалась, точно пытаясь защититься.

— Она сейчас гостит у друзей.

— Кажется, в Марокко? — осведомился Берн. Тони кивнула.

— Да, на вилле. Очень красивый дом, во французском колониальном стиле, окруженный пальмами, кедрами и оливами. По стенам вьются розовые бугенвиллеи.

— Тебя послушать — очень красиво. Я так понял, ты там тоже гостила?

— Да, недавно, — подтвердила она. — С Патриком, очередным поклонником моей матери, который собирается на ней жениться.

— Да ну? — Он изобразил удивление. — Конечно, такое трудновато, даже для Зоэ. Что думает об этом ее муж?

— Заткнись, Берн! — вспылила Тони.

— Нет, в самом деле. — Он холодно улыбался. — Существуют же определенные правила.

— Мама терпеть не может жить по правилам. И потом, Клод смирился с мыслью, что он ее потеряет. Он гораздо старше.

— Значит, вот в чем дело, да? — Его блестящие глаза казались твердыми, как алмазы.

— Для Зоэ — да. Если что-то не получается, значит, нечего и продолжать.

— Конечно, надо добиваться счастья любой ценой. Полагаю, Патрик богат?

Догадка оказалась верной.

— Разумеется, богат. Мы оба знаем, что Зоэ должна иметь деньги.

— Похоже, на тебя она денег не жалела. — Его взгляд отметил ее ухоженность, красивое дорогое платье.

— Я не жила за счет матери или ее мужей, — заносчиво произнесла Тони. Для нее это был вопрос чести.

— Извини. Как я понимаю, ты следовала за ними по всей Европе. Между прочим, приобрела небольшой акцент. Совершенно очаровательный.

— Ты очень удивишься, если я скажу, что говорю по-французски как на родном языке?

— Нисколько не удивлюсь. Чем же ты занималась в Париже?

В его глазах читался обидный намек.

Очевидно, он не может представить Тони в роли школьной учительницы английского языка, а ведь именно этим она и занималась — и весьма успешно. Подрабатывала немного фотомоделью, в основном демонстрируя свои длинные светлые волосы.

— Когда-нибудь расскажу, если тебе действительно интересно.

— А почему не сейчас?

— Думаю, ты предубежден против меня.

— Вообще-то ты еще ребенок. — Неправда. Как же сильно она на него действует! — В конце концов, мать увезла тебя, когда тебе было всего семнадцать. Керри очень по тебе скучал. Ты это понимала? Особенно после смерти твоего отца.

Ее голос дрогнул.

— Этого не должно было случиться…

— Верно, — согласился он, его красивое лицо омрачилось. — Эрик перестал ценить жизнь. На него очень сильно подействовал развод.

— Я любила отца, Берн. — Тони опустила голову, в голосе звучала неподдельная печаль.

— А он уж точно любил тебя.

— Я была убита, когда узнала. — В действительности она испытала сильнейший шок, кричала, осыпала мать истерическими упреками.

— И что же, ты забыла дорогу домой? — Берн не ощущал ни малейшего сочувствия, хотя она являла собой невыразимо трогательное зрелище.

Усилием воли Тони взяла себя в руки.

— Зоэ нуждалась в моей помощи. — Углубляться в подробности она не стала. — Да и денег не было.

— Зоэ не захотела с тобой поделиться? — Его темные брови удивленно приподнялись.

— Ее состояние уменьшилось почти наполовину. Мама была ужасно озабочена, просто вне себя. Она сделала несколько крайне неудачных вложений. Человек, которого Зоэ очень уважала, обманул ее доверие. С ней такое часто случается.

— Ладно, Тони, давай не будем об этом. Все в прошлом.

— К сожалению, прошлое никогда не становится по-настоящему прошлым. Оно нас преследует. Я очень удивилась, когда Кейт попросила меня быть подружкой на свадьбе.

Берн знал, что этому предшествовала довольно напряженная борьба воль, семья разделилась на два лагеря — за и против Антуанетты.

— Вы хорошо ладили в детстве, — уклончиво заметил он. — Ты же единственная сестра ее жениха.

— Уверена, только потому я и удостоилась приглашения.

— Должен признаться: кое-кто из нас опасался, что в назначенный день ты не появишься. — Заметив мелькнувшую в ее глазах обиду, он тут же пожалел о своей колкости. Господи, неужели он пытается наказать ее? Может, и так…

Вернулся официант с подносом в руках, поставил на стол бутылку шампанского «Дом Периньон», открыл ее. Потом сунул в карман щедрые чаевые и рассыпался в благодарностях.

— Добро пожаловать домой. — Берн поднял свой бокал. — Извини, Тони, я был слишком суров с тобой.

— Возможно, на днях я сумею тебе отплатить, — дерзко парировала она, став на мгновенье совсем другой. — Как бы то ни было, с тобой трудно, ты твердый как кремень.

Серые глаза стали холодными.

— Такая у меня репутация?

— Да, нравится тебе или нет. — Она отпила глоток шампанского.

— Послушай, Тони. — Берн расстегнул пуговицу на своем безупречно сшитом жилете и откинулся на спинку стула. — От меня зависит масса людей. Я руковожу целой сетью предприятий, занимающихся разведением скота. Времена сейчас непростые. Твердость — качество весьма желательное. Запомни хорошенько.

— О-о, непременно! Запомню, не сомневайся. Джоэл не составляет тебе конкуренцию?

На мгновение ей показалось, что он проигнорирует неприятный намек.

— Я не собираюсь зажимать собственного брата, но думаю, ты и сама поймешь, что Джоэл не хочет брать на себя мои обязанности.

— Оно и к лучшему, при сложившихся обстоятельствах. Я лично не признаю древний закон первородства. Вы оба до сих пор не женаты?

Вопрос его явно позабавил. Он помедлил с ответом.

— Даже не обручены. У Джоэла масса времени в запасе, а я займусь этим, когда буду готов.

— Может, у тебя уже есть кто-нибудь на примете? — Ее синие глаза не отрывались от его лица.

— Никого.

— Тебе не нужны женщины? — Она понимала, что ведет себя вызывающе, но на нее уже и так навешали ярлыков.

— О-о, напротив, Тони. Я далеко не всегда сплю один.

Нет, конечно, нет, думала она, пытаясь не обращать внимания на пробежавшую по спине дрожь.

— Имена назовешь?

— Нет, — кратко бросил он и сменил тему: — Давай допивай и пойдем обедать. Сегодня у меня было несколько встреч. Чувствую себя словно «порше» с не выключенным мотором. Неплохо бы расслабиться.

Однако расслабиться не удалось. Напряжение усилилось, хотя оба отказывались признать взаимное влечение.

Главный зал ресторана поражал роскошью. Приглушенное освещение, на стенах — картины и гобелены, столики украшены свечами и небольшими букетиками цветов.

— Здесь красиво, — одобрительно пробормотала Тони.

С детства привыкший к великолепным интерьерам, Берн огляделся вокруг с равнодушным видом.

— Насколько я понимаю, зал недавно отремонтировали. Если не возражаешь, я бы хотел уехать завтра утром как можно раньше.

— Не беспокойся. Я тебя не задержу.

Он пристально взглянул на нее, усмехнулся.

— Я бы хотел быть в аэропорту в восемь тридцать. Это самое позднее. Полагаю, я вправе предположить, что ты привезла с собой кучу багажа?

Уловив намек, Тони поморщилась.

— Ошибаешься, Берн, я не какая-нибудь капризная кинозвезда. Приехала всего на месяц, а потом вернусь в Париж.

Его глаза блеснули, точно брильянты на ярком свету.

— Тебя там ждут?

— Да, есть кое-кто. — Она глубоко вздохнула, изображая мечтательность. — Всегда кто-то есть.

С минуту он молча смотрел на нее, потом взял меню.

— Его зовут Акбар, — призналась она. — Мы отлично проводим время.

Четко очерченный рот Берна напрягся.

— Не уверен, что готов слушать рассказы о твоих похождениях. Во многих отношениях я веду консервативный образ жизни.

Она широко раскрыла глаза.

— Не стыдись этого, Берн. Ты великолепный мужчина, правда.

Удивительно, как легко ей удается выводить его из равновесия!

— Неожиданный комплимент. Ну, спасибо, Антуанетта. Только не забывай, что я не связываюсь с подростками.

— Значит, ко мне это не относится. Мне двадцать два.

— Солидный возраст. — В его тоне слышалась добродушная насмешка.

— Я не позволю обращаться с собой как с ребенком, Берн.

— Молодец. Мне так нравится наблюдать, как ты изображаешь из себя взрослую. — Он искоса взглянул на нее.

— Вот как? А я-то думала, ты стараешься причинить мне боль.

Ее слова отрезвили его.

— Прости меня, Тони, я не хотел тебя обидеть.

— Ладно, прощаю, — неискренне ответила она, чтобы разрядить растущее напряжение. — Но и ты запомни кое-что.

— Что же? Скажи скорее, не сдерживай себя. — Он наполнил бокалы.

— Я далеко не глупа.

Он посмотрел на нее в упор, обдав светом, льющимся из серебристо-серых глаз.

— Это делает тебя вдвойне опасной.

Тони подождала, пока они взлетят, и только тогда заговорила.

— Должна признаться, мне нравится твой новый самолет. — Она постучала наманикюренным пальчиком по ручке кресла. — А что случилось со старым?

— Продал его одной компании. Они хотели именно такой.

— А этот называется «Супер Кинг Эйр»?

— Да. Турбовинтовой. Скорость около двухсот восьмидесяти узлов. Реактивный самолет мне ни к чему, пришлось бы все время искать подходящую взлетно-посадочную полосу. А этот может сесть практически везде. То, что мне нужно. Сейчас я больше летаю, успеваю навестить дальние фермы, побывать на разных совещаниях, да что угодно.

— Видимо, он ужасно дорогой, — заметила Тони.

— Тони, это не игрушка богача, а необходимость. Образ жизни. В нем свободно размещаются десять пассажиров, плюс еще одно место рядом с пилотом, где ты сейчас сидишь. Часто у меня на борту бывает полный комплект. Особенно когда везу знакомых скотоводов. Они любят прокатиться на самом комфортабельном в округе самолете.

— Понятно. — Она глянула вниз, на землю. — Мне никогда не надоедает летать. Просто чудо какое-то!

— Ты знаешь, что Керри пришлось расстаться с «сессной»? — Берн бросил на нее острый взгляд.

— Конечно. — Она закусила губу. — Папа и Керри всегда много работали, но, как бы, они ни старались, постоянно возникали финансовые проблемы.

— Ага, Зоэ тоже захотела получить кусок пирога побольше. — Застарелая горечь вновь прорвалась.

— Об этом я ничего не знаю, Берн.

— Быть того не может. Зачем ты лжешь?

— Я не лгу. Папа не обсуждал с нами условия развода. Мне было всего тринадцать, когда Зоэ ушла, помнишь? А Керри только что закончил школу. Папа пытался оградить нас от семейных проблем.

— Ну, тогда извини. Помню, как его расстроил твой отъезд к матери.

— Он очень переживал, но, в конце концов уступил, потому что любил меня.

— Зоэ так и не вышла замуж за мужчину, к которому ушла? — после длительной паузы спросил Берн. — Он был недостаточно богат?

Тони посмотрела в окно на ярко-голубое небо, в котором подвенечной вуалью проплывали кудрявые облака.

— Что-то в этом роде.

— Сколько времени ты прожила с матерью, прежде чем исчез фон Данциг?

— Все это было так грустно…

— Не сомневаюсь. — Внезапно Берн ощутил желание защитить ее. — Просто кошмар для молодой красивой девушки.

— Бояться мне было нечего. Немного поплакала, когда Зоэ и Рольф расстались. Зоэ уже познакомилась с Клодом. Он решил сделать из нее гранд-даму. Ей эта идея понравилась.

— Еще бы! — Берн прищелкнул языком. — Как ты выносила эти бесконечные романы?

— В отношении к жизни я гораздо старше матери, — просто ответила Тони.

— И потому осталась с ней? Чтобы защищать ее? — В его глазах мелькнуло понимание.

— А ты думал, что все эти годы меня носило по жизни, как щепку? Что я меняю любовников, прожигаю жизнь на вечеринках, балуюсь наркотиками? — Она насмешливо покосилась на Берна.

— Я видел твоих приятелей в гостинице.

— Каких приятелей? — Она непонимающе заморгала.

— Тех двоих, что так жаждали заполучить твой адрес.

Ее плечи обмякли.

— Ах, эти! Тебе нравится выставлять меня легкомысленной пустышкой, да?

— Я прекрасно знаю, что ты не такая. — Тони действительно обладала умом, чувством юмора, сильным характером.

— Вообще-то я объясняла им, как попасть на Барьерный риф. Они туристы, американцы, направлялись в ту сторону.

— Тебя с собой не звали? — Черт, он прямо из кожи вон лезет, стараясь ее уязвить!

— Ну ладно, пытались. Не секрет, мужчины уверены, что блондинки умеют радоваться жизни.

— Мне тоже так кажется. — Он улыбнулся, и его смуглое суровое лицо словно осветил луч солнца.

— Разве у тебя никогда не было довольно распущенной подружки? — с вызовом спросила Тони, потрясенная его улыбкой до глубины души.

— Никогда. Подобные женщины не в моем вкусе.

— А вот я ее запомнила. Хетти? Летти? Высокая красивая брюнетка, за словом в карман не лезла.

— Наверно, ты говоришь о Шарлотте Риэрдон. — Серебристо-серые глаза сощурились.

— Точно, Лотти! Все твердили, что она даром времени не теряет.

— К чему ты клонишь, черт побери? — Берн поднял брови.

— Просто хотела посмотреть, удастся ли мне тебя разозлить, — пошутила она.

— Лучше подожди, пока не узнаешь меня поближе.

— Я знаю тебя всю жизнь. — Правда, не с такой стороны, мысленно добавила она.

— Все равно недостаточно. — Его глаза сузились. — Скажи, зачем ты на самом деле приехала домой?

Вопрос прозвучал неожиданно и почти враждебно.

— Чтобы повидаться с Керри, конечно. И побыть подружкой Кейт на свадьбе. Считаю ее приглашение большой честью.

— А что Зоэ будет делать без тебя?

— Мама приняла решение. Она собирается выйти замуж за Патрика, и ничего тут не поделаешь. Я бессильна.

— Тебя что-то смущает? — Он взглянул на нее, пытаясь проникнуть в ее мысли.

— Возможно. Зоэ обожает свадьбы. Все это радостное возбуждение, блеск. Удивительную атмосферу, разлитую в воздухе. Она совсем не думает о последствиях.

— Тогда можно считать чудом, что она так долго прожила с твоим отцом.

— Уверяю тебя, она его правда любила, — сказала Тони, хорошо изучившая свою мать. — И потом… были еще мы с Керри.

— Тринадцатилетняя дочь и семнадцатилетний сын. Трудный возраст, между прочим.

— А Зоэ не способна давать верные советы. Берн взглянул на нее с невольным сочувствием, которое не мог скрыть.

— Она когда-нибудь испытывала раскаяние? Тони потерла пальцем переносицу.

— Маму нельзя судить по обычным меркам. Она не считает распавшиеся браки неудачными. Скорее — способом выбраться из тяжелой ситуации. Предупреждаю, она может привезти с собой Патрика.

— Пусть. Только бы не Акбара. — Его глаза заискрились смехом.

— Ладно, насчет Акбара я пошутила.

— Ну и шуточки у тебя.

— Ты мне поверил?!

Он пожал плечами.

— Ты же дочь Зоэ.

— То есть неисправимая кокетка.

— Женщина, сводящая мужчин с ума. Внезапно ей стало трудно дышать.

— Этот талант я не унаследовала.

— Как сказать, — протянул Берн. — По правде говоря, мы сомневаемся, сумеем ли помешать тебе обогнать Кейт.

Тони вспыхнула от обиды.

— Ну, это уж прямой выпад.

— Отнюдь. — Его серые глаза сверкнули. — На некоторых свадьбах, где я побывал, подружка невесты опережала невесту.

— Этого не должно быть.

— Но бывает. Полагаю, тебе известно, что Кейт будут сопровождать три девочки с букетами цветов и четыре подружки?

Тони улыбнулась.

— Кейт всегда мечтала о пышной свадьбе. Салли и Тэру я знаю, — она назвала имена кузин Берна, — а вот с Андреа незнакома.

— Андреа Бентон.

— Фамилия мне ничего не говорит. — Тони вопросительно взглянула на него.

— Ты долго отсутствовала. Отец Андреа — крупный предприниматель. Последние два года его имя не сходит со страниц газет. Занимается слиянием корпораций.

— Похоже, ты его не очень-то жалуешь.

— Зато мне нравится Андреа. — Берн скользнул по девушке оценивающим взглядом, думая, что она ничего не упускает.

— Я должна предположить, что у вас с ней серьезно?

— Пожалуйста, если хочешь. — Он улыбнулся. — Сам я ни в чем не уверен.

— Просто подруга вашей семьи? — Тони сменила позу, чтобы лучше видеть Берна. Как же он хорош собой, просто дух захватывает! И так уверен в себе!

— Не дави слишком сильно, — беззлобно предупредил он.

— А в чем дело? Боишься брака?

— Так точно, мэм, — насмешливо отчеканил он.

— Стыдись, Берн. Избегаешь критических ситуаций?

— Поверь на слово. — Он отвел взгляд от приборной доски, покосился на нее. — В семье Бирсфордов не бывает скандалов.

— Вообще никаких? — Она не могла удержаться. — Разве у твоего дедушки не было любовницы по имени Долли?

Берн неожиданно рассмеялся, его глаза повеселели.

— Господи, я совсем забыл о Долли.

— Такая память называется избирательной. Но полагаю, если засунуть Долли подальше в шкаф, вы будете чрезвычайно достойной семьей. Даже чересчур. — Что за бес в нее вселился, почему она так непочтительна?

— Ладно, Антуанетта, хватит. Ты неплохо развлеклась на мой счет.

— Только потому, что ты со мной плохо обошелся.

Берн бросил на нее жгучий взгляд.

— Прости.

По ее телу разлился жар.

— О'кей, извинения принимаются. Я, между прочим, тоже замуж не собираюсь. В чем-то мы похожи. Брак меня пугает.

Она надеялась, что ей удалось слегка задеть самолюбие Берна, но он лишь рассмеялся.

— Тебе туго пришлось в кругу друзей твоей матери? — спросил он с неожиданным сочувствием.

— Трудновато.

— Если ты нуждалась в деньгах, чтобы вернуться домой, тебе стоило лишь попросить.

— Ты серьезно думаешь, что я могла обратиться к тебе, Берн?

— У тебя есть Керри.

Тони задумалась.

— Вряд ли наши отношения с Керри будут прежними.

— Глупости! — Он смерил ее неодобрительным взглядом. — Он тебя любит.

— Любил, когда мы вместе росли. Но позже, когда я собралась уехать с матерью, решил, что те черты, которые я унаследовала от нее, одержали верх. Меня правда пугает, насколько я на нее похожа. Порой даже говорю, как она. — Тони криво усмехнулась. — Керри никогда не отождествлял себя с Зоэ. Он с головы до ног Стри-тон. В каком-то смысле Керри ее предал. С самого детства он был настроен критически по отношению к матери, не одобрял ее поведения. Думаю, даже стыдился, когда Зоэ флиртовала со всеми подряд. Он не понимал, что кокетство у нашей матери в крови. Остановиться она не в силах. После развода родителей Керри совершенно отвернулся от нее. Я не защищаю Зоэ и не одобряю некоторых ее поступков, но могу взглянуть кое на что с ее точки зрения.

— Так я и думал.

Тони кивнула, солнечный свет заиграл в ее волосах, на лице.

— Между нами существует тесная связь. Серебряная нить, которую нельзя разорвать. В Зоэ нет ничего порочного. Ее поступки иногда поражают всех нас, но она просто не может их не совершать. Она из тех женщин, что живут в мире фантазий.

— Лучше скажи, что она дала тебе? Неужто оплачивает твои расходы? Насколько я знаю, ни ты, ни Керри не получили ничего от состояния вашего отца, кроме недвижимости…

— Я могу сама о себе позаботиться, Берн. — Тони сжала губы.

— Каким образом? Ты так и не сказала.

— Я преподаю английский язык. У меня есть диплом.

Берн удивленно воззрился на нее.

— Впервые слышу.

— Не можешь же ты знать все, Берн, — отозвалась она, не скрывая иронии. — Я много работала.

— Ну что ж, молодец, — похвалил он. Его взгляд был полон одобрения. — Помню, вы с Керри хорошо учились в школе.

— И, тем не менее ты решил, что в Париже я только и делала, что развлекалась?

— Примерно так, — сухо признал он.

— Зоэ не хотела, чтобы я продолжала учиться. Она считает, что женщинам ни к чему высшее образование, но я сделала свой выбор. Не хочу просить у матери денег.

Берн удивленно уставился на нее.

— Убей Бог, не понимаю, почему. Ты же имеешь право. Ей и так многое сошло с рук. — Фактически Зоэ Стритон разорила собственного мужа.

— Я же сказала: мама несколько раз крайне неудачно вложила деньги, — попыталась Тони защитить мать. — Керри нам не писал. А когда я ему звонила, он держался очень отчужденно.

— Чушь какая! — решительно возразил Берн. — Больше всего он хотел, чтобы ты вернулась.

— Если и хотел, мне он ничего не сказал.

В ту пору у нее создалось сильное впечатление, что брат предпочитает справляться в одиночку. И потом, у него была Кейт.

Берн испытующе вгляделся в лицо Тони.

— Ничего не понимаю! Керри всерьез беспокоился о тебе. Ему казалось, что вы с матерью ведете легкомысленный образ жизни.

Тони заерзала на сиденье. Брат был недалек от истины. Зоэ выбрала для себя пустую жизнь. Праздную, полную развлечений, случайных связей, страданий.

— Могу сказать одно: я ушла из дома ради матери. А что я должна была сделать? Бросить ее на произвол судьбы? Я не могу пренебречь своим дочерним долгом. Считаю, что это улица с двусторонним движением. Между прочим, Керри тоже ее сын, смею напомнить.

Лицо Берна приняло задумчивое выражение.

— Имей в виду: он не хочет видеть Зоэ на своей свадьбе.

— Мама все равно приедет. Для нее это важно.

— Она все так же красива? — спросил Берн, вспоминая яркую картинку из детства: Зоэ с прехорошенькой маленькой девочкой на руках.

— Иногда мне кажется, что ее красота неподвластна времени. — Тони мягко улыбнулась. — Ей сорок семь, а выглядит на тридцать пять. У нее чудесная кожа.

— Которую, ты унаследовала. — Его глаза скользнули по Тони, отчего ее щеки окрасились предательским румянцем.

— Наконец-то сказал что-то приятное.

Они помолчали, каждый задумался о своем.

Берн, умелый, опытный пилот, вел самолет словно роскошный лимузин. После продолжительной паузы он заговорил:

— Я приземлюсь в Науре. Тебе надо побыть с Керри. Но надеюсь, вы оба придете к нам на выходные. Мама задумала устроить вечеринку по случаю твоего возвращения. У нас будет несколько знакомых тебе человек.

— Очень любезно с ее стороны. — Тони немного насторожилась. — Но это лишнее, Берн.

— Отвертеться не удастся, — протянул он. — И потом, тебе нужно примерить платье, которое ты наденешь на свадьбу, посмотреть, впору ли оно.

— Не сомневаюсь, что оно очень красивое. Берн окинул Тони взглядом, от которого, если бы она стояла, у нее подкосились бы ноги.

— Ты и сама ему под стать. Я так доволен, что Кейт выходит за Керри. Он ее очень любит, да и наши семьи всегда были близки. Парень он замечательный, надежный, ответственный. Правда, сейчас немного волнуется, но ничего, Кейт все исправит. Керри нелегко пришлось. Он чувствовал, что мать предала вас. Ему очень не хватает отца — и как близкого человека, и как хозяина Науры. Керри молод, ему рано взваливать на свои плечи такую ответственность.

— Не моложе, чем был ты, когда твоего отца убили, — заметила Тони.

При этом напоминании Берн нахмурился.

— Мой отец начал приучать меня к делу с раннего детства. Я знал, что меня ждет, знал свои обязанности. Я был достаточно взрослым.

— И сильным. Керри никогда не был сильным. Вряд ли он с тех пор изменился. Никто, кроме Кейт, не знает, какой он чувствительный.

— Ну, скоро она возьмет его под крылышко. — Берн улыбнулся своей потрясающей улыбкой. — Они будут вместе до конца жизни. Керри теперь член нашей семьи.

— И сможет обратиться к тебе за помощью? — тихо спросила она.

— Очень на это надеюсь. Между прочим, он уже обращался.

— Уверена, из тебя получится замечательный шурин. — Тони не удержалась от иронии.

— То же самое относится и к тебе.

— Я не прошу у тебя помощи, Берн, — выпалила она с вызовом.

— Верно, не просишь, но это дела не меняет.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Чем дальше на запад летел самолет, тем сильнее волновалась Тони. Наконец-то она дома! По-настоящему дома. Она любила Париж, но здесь было особенное место. Здесь была ее родина.

Австралия. Огромный континент, свобода и покой широких открытых пространств его стали неотъемлемой составной частью нрава населяющих его людей. Потомков первопроходцев, которые оставили свои надежные, благоустроенные дома на Британских островах и прибыли сюда, чтобы тут разбогатеть и основать собственные династии.

Как Бирсфорды.

Прапрадед Тони начал осваивать свой большой участок только после Первой мировой войны. Бирсфорды же прибыли лет на шестьдесят раньше, и все мужчины в их роду, несмотря на семейные драмы, обладали способностью, подобно царю Мидасу, превращать в золото все, к чему прикасались. Именно Бирсфорды первыми перешли от земледелия к скотоводству и в то время, как многие разорились, приумножили свое богатство, поскольку Австралия стала крупнейшим экспортером говядины в мире. Бирсфорды сумели справиться со всеми штормами и остаться на плаву. Тони знала, как обширны их интересы. Кроме прочего, они вели прибыльную торговлю пони для игры в поло, так как этот вид спорта приобрел огромную популярность.

Голос Берна вывел девушку из задумчивости.

— Ну, как ты? — спросил он, почувствовав ее волнение.

Она повернулась к нему, ее глаза сияли, как два сапфира.

— Я так люблю все это, здесь такой простор!..

— Ты тут родилась. Ты отсюда родом. Разве Париж не казался тебе иногда тесным?

— Временами казался, — призналась Тони. — Меня раздражал шум. Но по-настоящему мне не хватало запаха наших лесов, особого аромата эвкалиптов. Я даже сожгла однажды кучку эвкалиптовых листьев, чтобы подышать воздухом дома.

Берн посмотрел на нее.

— Трудно поверить, что ты собираешься вернуться в Европу.

— Я должна: мама во многом зависит от меня. — Тони опустила глаза, глядя на свои сложенные на коленях руки.

— Она что, малый ребенок?

— А что мне делать здесь? — вопросом на вопрос ответила Тони. — Мне принадлежит половина Науры, но жить там я не смогу. Хозяйкой фермы станет Кейт.

— Что ставит тебя в неравные условия. Это несправедливо по отношению к тебе, — заметил Берн. — В это время года ферма не приносит большого дохода. Ты не говорила с Керри о своей доле?

— Господи, нет, конечно! Наура — жизнь Керри. Он любит ее всем сердцем. Как я могу просить его продать наше наследство?

— Не сейчас, разумеется, — согласился Берн. — Но в принципе — почему бы и нет? Вполне возможный вариант.

— Наура станет домом Керри и Кейт. У них родится наследник, который захочет продолжать семейные традиции. То, что половина Науры принадлежит мне, осложняет дело.

— Да, немного, — согласился Берн. Приземление прошло удачно. Керри ждал их у серебристого ангара, махал рукой и казался таким родным, что Тони расплакалась.

— Значит, ты больше по нему скучала, чем думала? — пробормотал Берн, глядя на залитое слезами прелестное личико.

— Конечно, скучала. — Ее голос дрожал, она тщетно пыталась справиться с волнением. — Он же мой брат! И лучший друг.

Берн прочел это в ее глазах.

Едва Тони спрыгнула на землю, Керри уже был рядом, протянул к ней руки, схватил в объятия и крепко прижал к себе.

— Тони, Тони, как я рад тебя видеть! — Он слегка отстранил ее. — Ты стала еще красивее.

— Ты тоже. — Она рассмеялась. — Вылитый папа. Как чудесно оказаться дома! Наконец-то увидеть тебя после долгой разлуки. Мне тебя так не хватало…

— Мне тоже, куколка. — Он назвал сестру детским прозвищем и, продолжая обнимать ее за талию, повернулся к Берну. — Спасибо большое, Берн, что привез Тони домой. Я очень благодарен.

Тот пожал плечами.

— Пустяки. Мне самому было приятно. Тони обратила к нему сияющее лицо, отвела назад прядь длинных волос.

— Оставайся, выпей с нами кофе, хорошо?

— Я бы с удовольствием, — легко отозвался Берн и сам удивился своему неожиданному движению: он нежно убрал локон с ее влажной щеки, — но ко мне сегодня прилетит клиент. Хочет выбрать пару пони для поло.

— Ну, лучших пони, чем у тебя, он нигде не найдет, — заявил Керри. — Договорились насчет выходных? — Он перевел взгляд с сестры на друга.

— Конечно, — непринужденным тоном отозвался Берн. — Я предупредил Тони. Всего будет человек двадцать. Тони справится. Она стала такая шикарная, держится превосходно.

— Похожа на супермодель, — усмехнулся Керри, окинув одобрительным взглядом стройную фигурку сестры. На ней была летняя розовая рубашка и облегающие розовые джинсы с фигурным поясом — вид потрясающий! — Уехала и приобрела акцент. Не знаю, как это воспримут местные.

— Побуду несколько дней дома, и акцент исчезнет, — пообещала Тони. — Я позвоню твоей матери, Берн, поблагодарю.

Тот кивнул.

— Она будет рада.

Его слова ни на минуту не ввели Тони в заблуждение. Соня Бирсфорд всегда недолюбливала Зоэ. Несколько раз она даже поддалась искушению и высказала свое неодобрение вслух. Тони понимала: большинство знакомых считают, что и она пошла по стопам матери. Дурная наследственность. Несправедливо, конечно, но факт оставался фактом. Ну, ничего, у нее вся жизнь впереди. Она непременно добьется счастья, не разбив при этом ничье сердце.

Они пили чай на широкой веранде, выходящей на бесконечные равнины. Тони вдыхала родные запахи, любовалась домом — очень симпатичным двухэтажным особняком с английской упорядоченностью в расположении комнат. Ставни на верхнем этаже, застекленные двери на веранде, деревянные перила на лестницах были выкрашены ослепительно белой краской.

— Ты такая серьезная, куколка, — донеслись до Тони слова Керри. — О чем задумалась?

Она улыбнулась, ее лицо смягчилось.

— У меня такое чувство, будто я и не уезжала. Керри посмотрел в сад, явно нуждающийся в уходе.

— Почему ты так и не вернулась домой, Тони? — спросил он, и в глазах его появилась прежняя боль. — Каждый день я задавал себе этот вопрос. Мне так тебя не хватало… Без отца было просто ужасно. Такая нелепая смерть. Заражение крови. Господи! Я предупреждал его насчет раны, но он лишь отмахнулся. Берн доставил его в больницу на своем самолете, однако иммунитет отца сильно ослаб, организм не мог сопротивляться болезни… — Керри замолчал, не в силах справиться с нахлынувшим волнением.

— Не надо, Керри, — взмолилась Тони. — Я знаю, каково тебе пришлось.

— Ты не можешь знать, Тони. Тебя здесь не было.

— О чем я буду всегда сожалеть. Я стала жертвой обстоятельств. Как и Зоэ. Произошло ужасное недоразумение. Когда полиция, наконец установила наше местонахождение, было слишком поздно. Отца уже похоронили. Мама рассудила, что мы ничего не можем сделать.

— Господи! — Керри порывисто вскочил, подошел к балюстраде, устремил взгляд вдаль. — Зоэ вся в этом. Никогда не могла принять правильного решения.

— Она старается изо всех сил, но так и не научилась.

— Ты должна была вернуться домой. Или тут кроется что-то еще, да? — Керри повернулся к сестре. — Ты всегда защищала Зоэ. Даже когда была маленькой и, кто-нибудь критиковал ее. Она не заслуживает такой преданности, Тони.

— Почему же? — У нее защипало в глазах. — Зоэ моя мать, и она сущий ребенок. В какой-то момент мама чуть с ума не сошла, была в полном отчаянье, словно сама убила папу.

— А разве в его смерти нет ее вины? — Керри чуть не задохнулся от слез.

— Она этого не понимала, Керри, когда уходила от него.

— От нас. И ты поверила, что это было всерьез?

— Как не поверить, если мама попала в больницу… Еще пара таблеток — и все было бы кончено.

Наступило молчание. Потом Керри подошел к сестре, опустился на корточки, взял ее руку. На лице у него было написано страдание.

— Почему ты мне об этом не рассказывала?

— Защищать Зоэ стало для меня привычкой. Я не хотела, чтобы ты знал об этой ее стороне. Она словно гоночная спортивная машина без тормозов. Тормозом была я.

— Этому я верю. — Голос Керри звенел от напряжения. — Я бы тоже расстроился. Надеюсь, мои дети будут другими.

— Молюсь, чтобы Зоэ оказалась единственной в своем роде, — серьезно сказала Тони. — Знаю, что из-за нее на меня многие нападают. Например, твой будущий шурин.

— Берн? — Брови Керри удивленно приподнялись. — Никогда бы не подумал, что он захочет тебя обидеть или оскорбить. Он не такой.

— Берн не очень-то жалует Зоэ, — усмехнулась Тони.

— Ее никто особенно не уважает, сестренка. Грустно, но факт. Я так боялся, что она попытается изменить тебя. Превратит в легкомысленную куклу. Помню, в детстве она всегда тебя наряжала, а тебе это не нравилось. Когда ты не вернулась, мы все решили, что она перетянула тебя на свою сторону. Ты же была совсем ребенком, когда уезжала.

— Я быстро повзрослела. — Тони мысленно оглянулась на прожитые годы и сама удивилась: неужели все так и было?

— Она действительно приедет на свадьбу или это лишь пустой разговор? — спросил Керри.

— Насколько можно полагаться на Зоэ, думаю, приедет.

— Ты еще не влюбилась?

— Был один достаточно бурный роман.

— А что дальше?

— Мой поклонник стал предъявлять на меня права собственника, а мне это не понравилось. Кроме того, я не готова к семейной жизни. Когда я выйду замуж, хочу, чтобы это было навсегда. Как у вас с Кейт. Я так рада за тебя, Керри. Как прекрасно встретить свою вторую половинку!

— С нами так было всегда, — кивнул Керри, в его тоне слышалась глубокая радость. — Я любил Кейт уже в детстве. И она тоже. Мы никогда не сомневались в своих чувствах.

— Повезло тебе. — У Тони комок подступил к горлу. — У вас будет замечательная свадьба.

— Свадьба года! — Он улыбнулся. — Не каждый день Бирсфорды выдают дочь замуж.

— А Стритоны женятся. Не забывай, — быстро вставила Тони.

— Из тебя получится потрясающая подружка невесты, — с гордостью заявил Керри. — Ты утрешь нос Андреа Бентон.

— О чем ты? — Тони стало неловко.

— Разве ты не знаешь?

— Нет.

— Она положила глаз на Берна. — Керри поставил чашку и наклонился к сестре с заговорщицким видом.

— Правда? Храбрая женщина, раз метит так высоко.

— С ума по нему сходит. — Керри округлил глаза и стал похож на сову.

— Я думала, все женщины в округе от него без ума.

— Верно, но у Берна очень высокие требования.

— Не сомневаюсь. Я не настолько глупа, чтобы забыть об этом.

— Сама была влюблена в него когда-то, да? — поддразнил Керри.

— Еще одно слово — и я тебя убью! — пригрозила Тони с улыбкой.

— Молчу-молчу, — весело ответил брат. — Я так хочу, чтобы ты осталась.

Тони заколебалась, покачала головой.

— Невозможно, малыш. Двое — компания, трое — толпа.

— Ты мне нужна, — тихо сказал Керри. — Я люблю Кейт, но мне нужна и моя сестренка. Моя родная кровь.

— Понятно. — У Тони потеплело на сердце. — У нас больше никого нет, правда? У Бирсфордов целая армия родственников.

— Кстати, о родственниках. Джоэл горит желанием тебя увидеть.

— Господи Боже, это еще почему? — Тони заметно огорчилась.

— Ты что, действительно не понимаешь? — Керри удивленно уставился на нее, еле сдерживая смех.

— Да Джоэл был совсем маленьким, когда я уехала. Мы не ссорились, но и большой дружбы между нами не было.

— Дело в том, что теперь ты совсем взрослая. И он тоже.

— Сводничеством здесь случайно не пахнет? — насторожилась Тони.

Керри немного подумал.

— Должно же тебя что-то удержать дома, — наконец промолвил он.

Тони взглянула брату прямо в глаза.

— Я не готова к браку, Керри. И уж тем более к браку с Бирсфордом.

— Не понял?

— Не желаю плясать под дудку Берна. — Она слегка покраснела. — В семье он самый главный, имеет неограниченные, власть и влияние.

— Ну и что? Лучше его на всем свете нет, Тони. Знаю, иногда он подавляет, но поверь, ему приходится быть таким. А лучшего друга и помощника не найти.

Тони грустно покачала головой.

— Тебе не пришлось просить у него денег? Знаю, что времена бывали трудные.

Керри вздохнул.

— В основном он дает советы. Помогают мне Джок и Дрю. Они хорошие скотоводы и работают у нас с незапамятных времен, но им не хватает опыта и делового чутья Берна.

— Значит, он все-таки одалживал тебе деньги?

— Да, выручил однажды.

— И сколько дал?

— Тысяч сто или около того, — как можно небрежнее бросил Керри. — Капля в море, на самом деле. Он их получит назад. В отличие от нас Бирсфорды не вкладывают все деньги в производство говядины. У них везде свои интересы. Берн просто финансовый гений, понимаешь? На голову выше всех.

— Нисколько не сомневаюсь. Меня это совсем не удивляет. Семейная черта. Однако выходит, мы у него в долгу, да?

— Тони, ты же сама слышала. Мы одна семья.

— Это ты член их семьи. Я — нет. Мне выпала роль дальней родственницы. Полагаю, поскольку ты женишься, нам следует обсудить наши дела, — просто сказала она.

— Уж не хочешь ли ты, чтобы я выплатил тебе твою часть? — встревожился Керри. — Конечно, ты оказалась в неловком положении, однако в данный момент об этом не может быть и речи.

— Нет, не в том дело, — Тони покачала головой. — Но я думаю, Бирсфорды найдут способ добиться своего. Берн уже затрагивал эту тему.

— Каким образом?

— Возможно, тебе лучше обсудить это с ним. Он предлагал, кстати.

— Нет, ты мне скажи.

Тони вгляделась в лицо брата.

— Берн считает, что ты мог бы взять ссуду. Реакция Керри была мгновенной.

— Тебе причитается очень большая сумма. Такую ссуду не дадут, если у меня не будет…

— Поручителя?

— Ну да. — Керри посмотрел на свои сильные руки.

— Берн хочет, чтобы его единственная сестра стала полновластной хозяйкой Науры. Понимаешь?

Керри заерзал в кресле.

— Кейт мне ничего не говорила.

— Думаю, ей захочется переустроить дом, — рассудительно сказала Тони.

— Я женюсь на ней не ради денег. — Керри убрал со лба прядь густых кудрявых волос.

— Господи, уж меня-то не обязательно убеждать. Я только хочу сказать, что Кейт — очень уверенный в себе человек. Она родом из благополучной семьи и, безусловно, намеревается стать хозяйкой в своем доме.

— Да, она собирается кое-что изменить, — признал Керри.

— Лично я не возражаю. Перемены будут только к лучшему. Знаю, ты трудно расстаешься с вещами, Керри, любишь, когда тебя окружает знакомая обстановка, ты весь в отца, но дом посветлеет, похорошеет, вот увидишь. Надеюсь, ты не собираешься препятствовать Кейт?

— Она не позволит. — Он взглянул на сестру, усмехнулся. — Я не строю себе иллюзий. Главная у нас Кейт.

Вероятно, это правда, подумала Тони. Кейт — сильная, здравомыслящая, любит брать ответственность на себя. В этом заключается часть ее привлекательности для Керри. Разочаровавшись в матери, он потянулся к Кейт, найдя в ней то, что ценил: упорный труд, верность, любовь. Кейт воплощала в себе материнское начало. Еще в детстве она проявляла материнский инстинкт и всегда вставала на защиту Керри, даже если его обижали не очень сильно. Между ней и братом четыре года разницы. Тони никогда не была с ней особенно близка, но и трений между ними не возникало. Кейт попросила ее быть главной подружкой на свадьбе, Тони дала согласие, хотя и подозревала, что многие Бирсфорды выступали против.

Берн прилетел за ними на вертолете в субботу ровно в девять тридцать. Керри радовался, как ребенок перспективе провести выходные со своей возлюбленной, а Тони, наоборот, заметно нервничала. В Касл-Хилл она будет словно под микроскопом — все начнут оценивающе рассматривать ее, выискивать изменения.

Полет длился недолго, и вот уже Берн приземлился на лужайке перед домом.

— Вроде бы у тебя руки дрожат, — заметил он, помогая Тони сойти на землю.

— Не дразни меня. — Изо всех сил она пыталась скрыть свое волнение.

— Чего ты боишься? — Его низкий рокочущий голос прозвучал на удивление мягко.

— Что вы съедите меня на обед.

— Я бы лучше тебя поцеловал.

Тони вздернула подбородок, лукаво глянула на него.

— Не надо, не подвергай себя опасности, — предупредила она.

— Я могу о себе позаботиться, Антуанетта.

Берн перевел взгляд на ее мягкий, чувственный рот.

— Ах, оптимизм закоренелого холостяка. — Тони порадовалась, что легкий ветерок остужает ее пылающие щеки.

— В самом деле, я могу жениться в любое время, как только захочу.

— Видит Бог, ты должен это сделать, — с трудом выговорила она. — Мне почти жаль, что я выпадаю из обоймы.

— Я не совратитель малолетних.

— Берн Бирсфорд, я уже давно совершеннолетняя. — Ее фиалковые глаза сверкнули.

Он протянул руку, слегка взъерошил ее блестящие волосы.

— Для меня ты ребенок.

— Неужели ты чувствуешь угрозу для себя? — Внезапно ей стало легко.

— Скорее досаду. Не могу сосредоточиться на делах. — Его серебристые глаза сверкнули, словно монеты на солнце.

— Уже неплохо.

Берн посмотрел поверх ее плеча, и она обернулась. Две женщины спускались по ступенькам с крыльца. Старшая — с неторопливой величавостью, подобающей хозяйке Касл-Хилл, младшая — почти бежала в радостном возбуждении.

— Ну, держитесь, мисс Стритон, — пробормотал Берн.

Кейт влетела в распростертые объятия своего жениха и тут же повернула к его сестре сияющее лицо.

— Тони, как приятно тебя видеть! Берн тебя правильно описал, ты настоящая красавица.

Тони шагнула ближе, девушки обменялись поцелуями.

— Я очень рада, что приехала домой, Кейт. Спасибо за приглашение быть твоей подружкой на свадьбе. Это для меня большая честь.

— Разве я могла поступить иначе? — воскликнула Кейт. — Через месяц мы станем сестрами. Я всегда мечтала иметь сестру.

— Антуанетта, дорогая моя! — К ним подплыла Соня Бирсфорд — интересная, представительная женщина выше среднего роста, с темно-серыми глазами, густыми темными волосами и уверенной манерой держаться, говорившей о том, что она никогда не теряет самообладания.

— Миссис Бирсфорд!

Тони была удостоена легкого объятия.

— Добро пожаловать домой, милочка! Надеюсь, ты теперь не уедешь, не оставишь нас снова?

— У меня пока нет определенных планов, миссис Бирсфорд, — улыбнулась гостья. — Я так взволнована предстоящей свадьбой.

— Мы все волнуемся, дорогая. Наши две семьи, наконец объединятся. — Соня Бирсфорд с гордостью посмотрела на сына, потом повернула голову к Керри. — А как ты поживаешь?

— Замечательно! — Улыбка осветила привлекательное лицо Керри. — Так чудесно, что Тони вернулась! Мы проболтали до утра и все равно не наговорились.

— Естественно, так много всего накопилось, дорогой.

— Отнеси сумки на веранду, хорошо, Пайк? — обратился Берн к подошедшему слуге.

Отдавать приказы — стиль жизни Берна, подумала Тони.

— Что же мы стоим на самом солнце? Пройдемте в дом, — пригласила Соня.

— Я приеду попозже, — сказал Берн, помахав всем на прощанье.

— К ленчу вернешься, сынок? — забеспокоилась миссис Бирсфорд.

— Обязательно! — И он окинул Тони жгучим взглядом.

— Замечаешь какие-нибудь перемены? — осведомилась у нее Соня по дороге к дому.

— Все замечательно, как всегда, — отозвалась Тони. — Вон тот великолепный плющ — новый. — Она посмотрела на фасад двухэтажного здания, центральная часть которого дополнялась двумя крыльями с каждой стороны. Каменные столбы нижнего этажа образовывали стройную колоннаду, украшенную пышным плющом, на котором белели похожие на колокольчики цветы.

— Мне так надоела бугенвиллея, — объяснила Соня. — Вот я и заменила ее плющом. Он здесь уже три года. Цветет весной и летом. Красиво!

Внутри дома все свидетельствовало о том, что подготовка к свадьбе ведется с большим размахом. Стены в гостиной были свежеоклеены симпатичными обоями золотисто-желтого цвета, отлично сочетавшимися с золочеными рамами зеркал и картин, желтыми карнизами и белыми с золотой отделкой книжными шкафами. Комната выглядела светлой, полной воздуха, на широких застекленных дверях висели легкие желтые занавески.

Соня перехватила взгляд Тони.

— Требуется масса времени, чтобы поддерживать дом в порядке, дорогая. Кое-что нуждалось в ремонте, и теперь самое подходящее время заняться этим. Давай я провожу тебя в твою комнату. Тебе надо расположиться.

Они поднялись по широкой лестнице наверх, где вдоль галереи шла анфилада спален. Как и гостиная внизу, галерея была заново покрашена и выдержана все в той же желто-бело-золотистой гамме. Все смотрелось необыкновенно красиво и изысканно и наверняка стоило целое состояние.

Соня сделала извиняющийся жест.

— Даже Берн поинтересовался, сколько денег я затратила. Но ведь не каждый день выдаешь замуж единственную дочь. Я так волнуюсь! Иди сюда, милочка! Посмотри, какой из твоей комнаты открывается вид! — Соня задержалась в дверях и отступила назад, пропуская Тони.

Комната была обставлена французской мебелью, в ней имелась старинная кровать в розовых и белых тонах. Тони никогда не была в доме Бирсфордов, в отличие от родителей, которые часто бывали здесь на балах, вечеринках и разных праздниках.

— Нравится? — Соня улыбнулась искреннему восторгу Тони.

— Очень красивая комната, просто очаровательная!

— На время свадебных торжеств она твоя. — Соня подошла к небольшому письменному столу, на котором стояла ваза с розовыми розами, поправила наклонившийся цветок. — Я занималась ремонтом с огромным удовольствием. Могу только надеяться, что, когда Берн осчастливит свою мать и выберет невесту, она разделит мои вкусы.

— Мне нравится все, что я вижу, — улыбнулась Тони, подходя к открытым застекленным дверям и глядя в сад, обнесенный каменной оградой. — Ко всему прочему вы еще и замечательный садовник.

— Сейчас, милочка, я лишь планирую, — вздохнула Соня. — Не люблю жаловаться, но в последнее время у меня стали болеть руки. Вернее, суставы. Как было у моей дорогой матушки. Газоны велю скосить накануне свадьбы. Пусть остаются зелеными. Мы, разумеется, пользуемся водой из артезианских колодцев, и нам очень повезло с зимними дождями. Просто чудо после стольких засушливых лет. Долгосрочный прогноз обещает обильные осадки в тропической части Квинсленда после Рождества, так что у нас обязательно будет наводнение.

— И дикие цветы, — добавила Тони. — Некоторые мои друзья в Париже не поверили, когда я сказала, что после дождя пустыня расцветает, как райский сад. Не думаю, что кто-либо в Европе способен оценить размеры нашей страны или пустыни.

— Сохраним это в тайне, — улыбнулась Соня. — А как ты жила в Париже, дорогая? — Ее серые глаза оглядели изящную фигурку Тони, когда та направилась из спальни в гардеробную, чтобы повесить там несколько платьев, которые привезла с собой.

— Париж полностью оправдывает свою репутацию, — заметила Тони. — Вы знаете, поскольку бывали там не раз. Но дома лучше.

— Берн сказал мне, что ты закончила колледж и получила диплом.

— Да, по филологии. Мне всегда нравилось учиться, узнавать новое.

— Теперь вспомнила: Керри тоже отлично учился. Он чудесный юноша. Мы рады принять его в свою семью.

Сказано это было достаточно тепло, однако у Тони возникло ощущение, что Соня Бирсфорд радовалась бы еще больше, если бы ее дочь метила выше.

— Ты знаешь, что у тебя появился акцент?

— Мне все это говорят.

— Но он очарователен! Ты вообще стала очень элегантной, — одобрительно заметила Соня, а про себя подумала: Тони умеет носить одежду. Сегодня она надела шелковую рубашку сливового цвета и льняные светлые брюки. Наряд простой, но благодаря грациозности ее тела смотрится шикарно.

— Думаю, Париж можно назвать величайшей школой жизни, — сказала Тони. — Я многому научилась, просто наблюдая.

— А как поживает твоя мать? — непринужденно спросила Соня. — Надеюсь, хорошо?

— Зоэ ни одного дня в жизни не проболела. — Если не считать попытки самоубийства, закончившейся промыванием желудка, добавила Тони про себя.

— Она все так же красива? — В тоне Сони Бирсфорд послышалась едва уловимая зависть.

— Мама счастливая женщина. Ее красота ничуть не пострадала от времени.

— Она приедет на свадьбу?

— Сказала, что приедет, миссис Бирсфорд.

— Ах, называй меня Соней, пожалуйста. — Она сделала повелительный жест. — Мы же почти родственники. Можем себе позволить обойтись без формальностей.

Тони наклонила голову в знак согласия.

— Зоэ очень рада, что Кейт и Керри поженятся, Соня. Она всегда восхищалась вашей семьей, а Кейт была ее любимицей. Приедет ли она, сказать трудно. По крайней мере, таково было ее намерение.

Соня поджала красиво очерченные губы.

— Ее брак удачен? Тони повернулась к ней.

— Разве Берн вам не сказал?

— Конечно, сказал. Она собирается оставить Клода. — Лицо Сони застыло. — Твоя мама ничего не делает наполовину, не так ли?

— Вы правы. — Тони покачала головой.

— А тебе известно, что Керри не хочет ее видеть?

Тони вздрогнула.

— Он мне говорил. А как настроена Кейт?

— Ты же знаешь Кейт, милочка. — Соня пожала плечами. — Во всем поддерживает Керри, но тебе, конечно, ничего не скажет. Она знает, как вы с матерью близки.

— Похоже, я ее единственный друг.

— И я восхищаюсь твоей верностью, Антуанетта, — подхватила Соня, ее глаза на секунду блеснули. — Семейная верность очень важна.

— С нетерпением жду встречи с Салли и Тэрой, — сменила тему Тони, чтобы снять напряжение.

— Они тоже ждут, не дождутся, — произнесла Соня, вспомнив, правда, при этом, как те рьяно выступали против выбора Кейт. — А вот с Андреа ты не знакома. Она приедет к ленчу, перекусим вместе. Очень привлекательная молодая женщина, образованная, много путешествовала. Увлечена Берном, но каковы его чувства по отношению к ней — понятия не имею. Вообще к алтарю он не торопится. Одно время я думала, что для него нет идеальной спутницы жизни. А теперь мечтаю, чтобы он женился. Ему скоро исполнится тридцать два. Пора заводить семью и наследников Касл-Хилл. — Миссис Бирсфорд любила всех своих детей, но первенца просто боготворила.

— А Джоэл? Соня рассмеялась.

— Я потеряла счет его романам. Хотя должна честно признаться: он очень ждал тебя. Особенно когда Берн сообщил, что ты стала настоящей красавицей.

— Очень мило с его стороны.

— Простая констатация факта, — суховато ответила Соня. — Кстати, милая, тебе надо бы примерить новое платье. Ты прислала нам свои мерки, но может понадобиться небольшая подгонка по фигуре. Мы подбирали рисунок ткани под цвет твоих волос и свадебного букета Кейт. Салли будет в пурпурном, Тэра — в сиреневом, Андреа — в ярко-зеленом под цвет глаз, а ты — в фиалковом. Ткань — модный в этом сезоне шелковый атлас. Платья с обнаженными плечами, без бретелек, с кружевным болеро, чуть-чуть спущенным с плеч и облегающим грудь. После церемонии вы можете снять болеро, если захотите. Цвета букета невесты будут повторяться и в ваших головных уборах.

— Как красиво!

Соня удовлетворенно улыбнулась.

— А платье Кейт вообще умопомрачительное! Она в нем потрясающе выглядит. Я разрешу ей показать его тебе. А сейчас извини — мне нужно идти. Масса дел. Встретимся за ленчем. Потом будет игра в поло, а вечером — небольшой прием.

— Еще раз спасибо за платье. Вы очень добры.

— Не стоит, дорогая. — Соня Бирсфорд подошла к двери, на секунду задержалась. — Знаешь, несмотря на поразительное сходство с матерью, у тебя есть многое от отца. Что-то в выражении лица, манере поворачивать голову… И сложена ты не так, как Зоэ. Нет, определенно есть кое-что от Эрика.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Каньон был длинный и узкий, с пологими стенами, блестевшими на солнце так ярко, словно они были объяты пламенем. С самого рассвета Берн и двое его помощников шли по следу «чистых кож» — неклейменого скота, который пытался избежать осмотра и прятался в каньоне, где было вдоволь воды и самой разнообразной растительности. Когда они, наконец догонят животных, он сможет вернуться домой. Берн не хотел отсутствовать дольше, чем необходимо. И желание это было вызвано приездом мисс Антуанетты Стритон. Впервые за долгое время он почувствовал волнение плоти и крови и воспринял это состояние с иронической радостью, поскольку ему стало уже казаться, что единственная его радость — это любовь к земле. Его земле. И к дому. И вот словно гром среди ясного неба является юная Тони Стритон с ее парижским лоском. Конечно, это чисто физическое влечение. Ему доставляет удовольствие красота в любой форме. Нет, надо быть честным: его радует ее присутствие. Она женщина с головы до ног, таинственное существо, богиня, способная околдовать мужчину.

Когда они гнали сбежавшее стадо из каньона, Бирсфорд повернул лошадь и отдал последние распоряжения. Дорога до дома займет добрых полчаса. Он натянул на глаза широкополую шляпу и пустил лошадь галопом, поднимая клубы пыли.

Добравшись до поместья, Берн понял, что порядком устал. Приятный прохладный душ освежит его.

Войдя в дом с черного хода, он услышал голос их старой экономки, Брайди, которая самостоятельно командовала всей прислугой. Как обычно, она раздавала указания своим помощницам, молоденьким девушкам.

Берн размашистой походкой прошел через холл, мимо буфетной и большой холодильной комнаты к лестнице, которая вела в его апартаменты в восточном крыле.

Положив руку на перила и поставив ногу на первую ступеньку, он вдруг остановился: его внимание привлек какой-то шум. Легкое бормотание, перемежающееся приятными мелодическими звуками. Женский голос доносился из бального зала — просторной комнаты в центральной части дома. Последний раз в нем танцевали в день рождения Кейт, когда ей исполнился двадцать один год. В день ее совершеннолетия. Теперь здесь будет проходить свадебная церемония.

Его следующее движение было совершенно непроизвольным. Новый сюрприз! Стараясь не шуметь, он двинулся по коридору, дошел до открытых двойных дверей зала и заглянул внутрь.

Молодая женщина танцевала одна под медленную мелодию. Глаза полузакрыты, руки согнуты в локтях, словно ее вел невидимый партнер. Тот, в кого она влюблена. Выражение лица мечтательное, губы изогнуты в блаженной улыбке. Одета в белое платье, юбка которого, мягко облегая бедра, взлетает в такт движениям. Длинные пепельно-белокурые волосы тоже развевались так красиво, что ему захотелось поймать их, зарыться в них лицом, провести пальцами по шелковистым волнам.

Господи, да что с ним творится? Он же не зеленый юнец, а глаз от нее оторвать не может. Его словно лишили сил. Этого еще не хватало!

Берн поднял руки и медленно зааплодировал.

— Может, сегодня вечером мы подберем тебе партнера? — В его голосе отчетливо слышалась насмешка.

Тони тут же остановилась и повернулась к нему. Ни тени смущения на порозовевшем личике.

— Берн, ты меня напугал. — Фиалковые глаза сияли, как звезды.

— Ты так далеко унеслась? — И вновь неведомая сила заставила его шагнуть ближе, хотя разум отчаянно протестовал.

— Я не танцевала вот так, одна, целую вечность. — Она рассмеялась, переводя дыхание. — Везде, где приходилось бывать, толпилась масса людей. А сегодня здесь будут танцы?

— Почему нет? — отозвался он, не сводя с нее глаз. — Можем использовать этот зал по назначению. Ты знаешь, что прием будет в старом каменном здании, где раньше размещались конюшни?

— Керри мне сказал. Вы его специально переоборудовали.

Берн кивнул.

— Оно имеет для нас историческое значение, в нем есть какая-то особая атмосфера, не то, что в главном холле. Должен сказать, перепланировка стоила затраченных денег. Кейт наверняка захочет показать тебе его. Возможно, завтра. Сегодня и так много всяких событий. — Он вдруг сообразил, что выглядит как дикарь. — Извини, я в таком виде. Все утро гонялись за неклеймеными животными. Я как раз шел принять душ и вдруг услышал твой голос.

— А почему ты решил, что это мой голос?

— Зов сирены. — Тон был суховат, но в глазах читалось искреннее восхищение.

— Таким кажется тебе мой голос?

— Стоит его только услышать — и ты готов пойти за ним на край света.

— Надеюсь, это означает, что вечером ты будешь со мной танцевать?

— Танцор из меня ужасный. — Его подтянутое мощное тело напряглось.

— Не верю. Ты так легко двигаешься. Позволь мне быть судьей, ладно? — Робким жестом она протянула к нему руку, сердце в груди учащенно забилось от волнения.

— Не боишься испачкать свое белое платье? — Взгляд его серебристых глаз обежал ее тело, отчего вся кровь в ней воспламенилась.

— Мы не будем слишком сближаться. — Тони постаралась произнести эти слова, как можно небрежнее.

— Провоцируешь меня, маленькая кокетка?

— Не такая уж и маленькая. — Она смерила взглядом его высокую фигуру. — Ну же, Берн, не трусь. Здесь никого нет.

— Чему я очень рад. — Гибким движением он потянулся к ней, обнял тонкую талию. Прикосновение такое легкое, однако, оно обожгло ее как огонь. Он не собирался прижимать ее к себе, просто стоял и любовался сияющей красотой Тони, но ее тело, казалось, само прильнуло к нему. Жаркая волна окатила его, волна удовольствия, желания, отчего Берну стало не по себе.

Все это неправильно, думал он. Нельзя позволить ей втянуть его в серебряную паутину. Да и ее юную жизнь не стоит осложнять.

Рука Тони покоилась на плече Берна, и, хотя он пытался отстраниться, они начали двигаться в восхитительно слаженном ритме, ее милый голосок напевал тихую мелодию, струясь, точно ручеек, радуя его своей прелестью.

Танец с Берном Бирсфордом стал для Тони осуществлением давней мечты. Волшебной сказкой. О своем дорогом платье она забыла и только хотела, чтобы Берн прижал ее крепче, но, как раз когда показалось, что он вот-вот отбросит сдержанность, его руки неожиданно разжались, отчего она почувствовала себя почти отвергнутой.

— Мне понравилось, Антуанетта, — пробормотал он.

Ей не нужен был специальный радар, чтобы уловить нотки враждебности и отторжения в его тоне.

— Уверена, у нас могло бы получиться и получше. — Она старалась говорить легко, но он не поддерживал ее тон и не скрывал, что весь был словно сгусток подавленной энергии.

— Есть несколько факторов, с которыми следует считаться, Антуанетта.

— Например? — невинным тоном спросила она и выглядела при этом необычайно желанной.

— Я хорошо помню, сколько тебе лет и то, что ты скоро станешь членом нашей семьи, — сухо произнес он.

— А причем тут наш танец? — Она вспыхнула от волнения.

— Жаль, что ты не видишь собственное лицо. Оно прямо светится.

Тони невольно приложила руку к щеке. Кожа горела.

— Я думала, тебе нравится мое лицо.

— Такие чеканят на монетах, — саркастически усмехнулся он. — Нет смысла пытаться поймать меня в свои сети, Антуанетта, так что не трать понапрасну силы.

Ее удивил собственный спокойный ответ на его колкость:

— Полагаю, это было бы очень трудно.

— Ты бы справилась. — Он пожал плечами. Жар затопил каждую клеточку ее тела.

— Может, заключим пари?

Его красивый рот дрогнул в усмешке.

— Я не играю, если не уверен в успехе.

— Значит, ты не такой уж неуязвимый? — Она посмотрела на него сквозь длинные загнутые ресницы. — И к тому же сильно напуган. — (Берн улыбнулся. Ее женственность имела какой-то особенный, трепетный оттенок невинности, который он находил чрезвычайно привлекательным.) — Я тебя так испугала? — Она не могла сдержать удивления.

— Красивая женщина всех нас делает трусами, — протянул он.

— Ну ладно, иди, принимай свой душ. — Тони с досадой отвернулась.

— Он мне нужен, как никогда, — добродушно рассмеялся Берн.

Большинство гостей прибыли к полудню. Некоторые прилетели на вертолетах, другие проехали полстраны на машинах. Касл-Хилл славился своими приемами, сопряженными с игрой в поло.

Жених и невеста пользовались всеобщей любовью, имели множество друзей. Бирсфорды принадлежали к числу богатых и знаменитых, их дом отличался особой роскошью, поэтому свадьба ожидалась с большим нетерпением.

К ленчу гости собрались в одной из столовых, где был накрыт фуршет — ветчина, курица, индейка, копченый лосось, разнообразные салаты и что-то горячее в закрытой посуде. Все выглядит так аппетитно, думала Тони, оглядывая длинные столы. Члены семьи и приглашенные стояли здесь или на веранде с колоннами, занятые разговорами, которые, как ей показалось, мгновенно прекратились, стоило ей появиться в зале.

Возвращение блудной дочери Зоэ Стритон, усмехнулась она про себя. Как это неприятно… Однако никто не догадался бы о ее истинных чувствах, все видели красивую, уверенную в себе девушку.

Джоэл первым выразил свое восхищение. Он растолкал всех, чтобы добраться до нее.

— Ангел, сущий ангел! Тони, как чудесно снова тебя видеть! — Он просто сиял от удовольствия, голубые глаза блестели. В свои двадцать четыре года Джоэл был почти такого же высокого роста, как и брат, но отличался более хрупким телосложением.

— Я тоже рада тебя видеть, Джоэл. — В теплом порыве Тони подставила ему щеку, и Джоэл тут же воспользовался моментом, задержав губы на ее атласной коже чуть дольше, чем следовало.

— Гордись, Тони, ты оправдала ожидания Джоэла. — К ним подошел Берн, глядя на брата с добродушной насмешливостью.

Джоэл не отрывал от гостьи глаз.

— Ты так похожа на мать, — заметил он, блестя глазами.

— Антуанетта — самостоятельная личность, — вмешался Берн. — Мы не позволим тебе монополизировать Тони. — Он взял ее под руку с уверенным изяществом. — Пойдем, я тебя познакомлю с остальными. Многих ты узнаешь или вспомнишь.

Двоюродные сестры Бирсфордов с настороженным выражением на лицах, противоречащим их любезным улыбкам, стояли ближе остальных. Обе высокие, темноволосые, длинноногие, с ярко выраженными семейными чертами.

— Рада тебя видеть, Тони, — произнесла Салли — та, что посимпатичней. — Мне очень нравится твое платье. В Париже купила?

— Да, — улыбнулась Тони.

— Я так и подумала. — Тэра приподняла тонкие брови. — Наверно, ты ходила на все показы мод?

Тони снова улыбнулась.

— Да нет. Никогда не могла на них попасть. — Она умолчала о том, что познакомилась с некоторыми топ-моделями мира и нашла их весьма дружелюбными и здравомыслящими.

Потом подошли игроки в поло с женами и подружками. Среди них — Ферн Паттерсон, сестра Джеймса, капитана команды противников. Девушка сразу понравилась Тони, но интуиция подсказывала ей, что та почему-то держится настороже. Только позднее Тони выяснила причину. Ферн была подружкой Джоэла уже почти год. Своего рода рекорд.

А вот Андреа Бентон преподнесла ей сюрприз. Некрасивая от природы, она с помощью современной косметики выглядела очень эффектно. Высокая, стройная и загорелая, Андреа умело носила свою дорогую одежду. Ее светло-зеленые глаза светились незаурядным умом, их взгляд был ясным и прямым. Отличные зубы, весьма привлекательная улыбка. Но больше всего поражали ее волосы. Подстриженные на средневековый манер, они были покрашены в невозможно яркий, почти бордовый цвет. Позже Кейт сказала, что Андреа меняет цвет волос вместе со шляпами.

— Я так много слышала о вас, Тони. — Андреа крепко пожала протянутую ей руку.

— Рада с вами познакомиться, — ответила Тони, гадая, что именно та слышала: хорошее или плохое.

Пока они беседовали, в зале появилась Соня.

— Приглашаю всех на ленч, — с улыбкой произнесла она.

— Ты сядешь рядом со мной. — Джоэл возник перед Тони словно по мановению волшебной палочки.

— Места уже распределены, — мягко напомнил ему Берн. — Твое — рядом с Ферн. Иди к ней. Она явно расстроена.

Ленч прошел хорошо. Соня блестяще исполняла роль хозяйки. Однако Тони не могла отделаться от ощущения, что за ней постоянно наблюдают. Особенно Тэра: та просто не сводила с нее неприязненного взгляда. А вот Джоэл пребывал в отличном настроении, его беззаботная болтовня и жизнерадостность оказались заразительными, и Тони несколько раз весело смеялась его шуткам. Было ясно: он старается ради нее. Если Джоэл пытался быть душой общества, то Берн безо всяких усилий стал его центром. Гости поворачивались к нему, как подсолнухи к солнцу. Мужчины были одеты для игры в поло. Все высокие, энергичные, физически привлекательные, но ни один из них не обладал обаянием Берна. По мнению Тони, он выглядел чрезвычайно импозантно, его лучистые, серые глаза выделялись на загорелом бронзовом лице, черные волосы блестели как вороново крыло. Перехватив устремленный на него взгляд Андреа, Тони поняла: она не одинока в своем восхищении. Зеленые глаза Андреа горели откровенным желанием. Но когда она заметила, что за ней наблюдают, то мгновенно переключила внимание на Тони.

— Вы вернетесь во Францию? — осведомилась она с показной заинтересованностью в голосе.

— Мы во что бы то ни стало, постараемся удержать ее здесь, — вмешалась Кейт. — Керри в восторге оттого, что Тони с нами, а мне всегда хотелось иметь сестру.

— У тебя есть мы. — Тэра укоризненно взглянула на кузину.

— Конечно, но ты же понимаешь, о чем я. — Кейт ничуть не смутилась.

— Я пока не решила, — ответила Тони. — Мама меня ждет. — Она покосилась на Берна, такого красивого, непринужденно откинувшегося на спинку стула.

— А Зоэ обычно получает все, чего хочет, — мягко заметил он.

Спустя полтора часа гости уже были на одной из двух площадок для игры в поло. Женщины укрылись под тенью навеса, сооруженного на краю поля. Соня, сославшись на неотложные дела, ушла, и молодежь оказалась предоставленной самой себе. Удобный случай познакомиться поближе!

— Тони, сядь рядом со мной, — пригласила Кейт. Ее немного расстраивало поведение Тэры, которая всячески демонстрировала свою отчужденность по отношению к сестре Керри. Тони Стритон не чужая, она — главная подружка на свадьбе и гость семьи. Все участницы церемонии должны ладить между собой. Ничто не должно омрачить мой счастливый день, думала Кейт, хотя ее и не удивило отношение кузин к Тони: уж очень те кичились своим положением в обществе. И возражали против приглашения Тони.

— Она даже не приехала на похороны собственного отца. Это уж слишком! — Голос Тэры до сих пор звучал в ушах Кейт. — Что, скажи на милость, мы должны о ней думать? А что касается этой ее ужасной мамаши и ее распутного образа жизни…

— Между прочим, она мать Керри, Тэра, — со своей обычной прямотой перебила ее Кейт.

— Но он совсем на нее не похож. Он Стритон с головы до ног.

Если бы Берн не поддержал ее, что, в конце концов и решило дело, Тони не приехала бы на свадьбу, думала Кейт, надвигая на лоб широкополую соломенную шляпу.

Первую часть матча команда Берна выиграла без особых усилий со счетом 4:1. В перерыве Андреа извинилась и побежала туда, где Берн переодевал рубашку. Смотреть на него даже издали было немного неловко. Великолепный мужчина с литым сильным телом, бронзовая кожа на груди слегка поросла темными волосами… Он блеснул белозубой улыбкой, когда Андреа шепнула ему что-то смешное. Тони глубоко вздохнула. Кейт подмигнула ей.

— Он великолепен, правда?

— Похоже, Андреа испытывает те же чувства.

— Она от него без ума, — согласилась Кейт.

— Причем без всякого повода с его стороны. Берн такой независимый. Она влюбилась в него с первого дня знакомства. Ты же знаешь, какой он. Я счет потеряла влюбленным в него женщинам, но Берн никому ничего не обещает.

— Наверно, слишком занят управлением своей империей, — сухо обронила Тони.

— Конечно, мы об этом помним. У него масса и других дел, как тебе известно, однако мы все мечтаем, чтобы Берн женился. Однажды он мне сказал: лучший способ соблазнить женщину — быть богатым. Как ты считаешь, это правда? Тони подумала и сказала:

— Звучит слегка цинично. Несомненно, множество женщин стремятся к материальному благополучию и положению в обществе. Однако я лично не могла бы выйти замуж без любви.

Кейт рассмеялась.

— Керри и я начали с дружбы много лет назад. Мы и сейчас лучшие друзья. Нам понадобилось какое-то время, чтобы понять, что наши чувства глубже, что мы хотим стать мужем и женой.

— Я так счастлива за тебя, Кейт! — Фиалковые глаза Тони блеснули. — Уверена, ваш брак будет длиться вечно. Развод — это так ужасно!

Интуиция подсказала Кейт, что Тони говорит о своей матери. Видно, ей нелегко пришлось все эти годы.

Игра продолжилась. Андреа вернулась на свое место. От приятного возбуждения ее лицо раскраснелось.

— Берн считает, что их команда слишком легко выигрывает.

— Может, противник еще возьмет реванш, — предположила Тони, по-настоящему не веря в то, что сказала.

Команда Берна продолжала выигрывать, и, когда прозвучал финальный сигнал, она оказалась победителем.

— Берн — потрясающий игрок, правда? — Андреа энергично захлопала в ладоши. — Поздравляю! Это было здорово!

Большинство гостей после матча отправились в бассейн, а Тони решила прокатиться верхом. Под рубашкой и джинсами на ней был раздельный купальник — на тот случай, если захочется искупаться в лагуне. Так чудесно оказаться в седле, дышать чистым, не загрязненным промышленными отходами воздухом! Как ни любила Тони Париж и другие европейские города, которые посетила, она всегда чувствовала себя там чужой, как человек, оказавшийся вдали от дома, того единственного места на земле, которое владело ее сердцем. Ветер пустыни был для Тони лучшей музыкой. Она любила необъятные австралийские просторы всей душой.

К тому времени, когда Тони добралась до лагуны Белой Дамы, заросшей великолепными водяными лилиями, ей стало жарко, захотелось искупаться. Она оставила лошадь в небольшой рощице и, подойдя к берегу, разделась, аккуратно сложила одежду, потом заплела волосы в косу и направилась по белому песку к ярко-изумрудной воде, манящей своей прозрачностью и чистотой.

Тони вступила в воду, чтобы определить глубину, влага приятно холодила ноги. Хорошая пловчиха с детства, она быстро и уверенно поплыла на середину лагуны и оттуда посмотрела на берег. Красивое место, подумала Тони. Как в сказке. Коса ее расплелась, и она подняла руки, чтобы отвести мокрые пряди с лица. Когда она снова взглянула на берег, среди деревьев мелькнула знакомая фигура.

Джоэл. Как он ей ни симпатичен, она бы предпочла побыть в одиночестве.

— Привет! — весело крикнул тот и помахал Тони рукой. — Я так и думал, что найду тебя здесь. — В следующую минуту Джоэл разделся до плавок, бросился в воду и поплыл к девушке, рассекая гладь лагуны мощным кролем. Вскоре он уже плескался рядом. — Не мог удержаться. Здорово, правда? Чувствуешь, что живешь. — Он снова поплыл, кружась вокруг Тони, как дружелюбный дельфин. — Я и пяти минут не был с тобой наедине, с тех пор как ты приехала.

Придется сейчас же поставить все точки над «i».

— Послушай, Джоэл… — Тони двинулась к берегу, украдкой озираясь вокруг. Каждую секунду она ожидала увидеть Берна, направляющегося к ним с ледяным выражением лица. — Разве Ферн не твоя подружка?

Симпатичное лицо Джоэла помрачнело.

— Конечно, у меня масса подружек.

— Давай поговорим о Ферн, — продолжала Тони. — Не хочу, чтобы ты о ней забыл.

Он подплыл поближе.

— Трудно с тобой. Ты стала прекрасным лебедем. Между прочим, это лейтмотив свадьбы. Два лебедя. Они выбирают себе пару только один раз в жизни, как тебе известно. Мама решила использовать этот сюжет: две птицы склоняют шеи, образуя сердце, — для разных украшений.

— Прелесть какая! — Тони пришла в восторг. Она прикрыла глаза, на лице появилось мечтательное выражение. — Могу себе представить. Два прекрасных белых лебедя… Жаль, что Соня не могла использовать наших австралийских черных лебедей с красными клювами. Но для свадьбы белый цвет, конечно, больше подходит.

Джоэл застонал и встряхнул головой.

— Ох уж эта свадьба! В каком-то смысле я буду рад, когда она пройдет. Все разговоры только о ней. Даже Ферн начала намекать насчет помолвки. Впервые за год нашего знакомства. Предсвадебная лихорадка и на нее подействовала.

— Значит, я правильно оценила ситуацию. Надеюсь, ты понимаешь, почему я не хочу осложнять ее? Кое-кто из вас возражал против моего возвращения. Ты сам упоминал о разногласиях в семье. Кто именно предложил пригласить меня?

Застигнутый врасплох прямым вопросом, Джоэл смутился.

— Кейт, конечно.

— Не твоя мама?

— Не волнуйся, Тони. Мама против тебя ничего не имеет. Яблоком раздора стала… — Он заколебался. — Зоэ?

— Берн был за тебя, — быстро сказал Джоэл, поняв, что расстроил ее. — Я, конечно, тоже, но в нашей семье все решает Берн.

— Логично было бы предположить, что такой вопрос должны решать Кейт и Керри. — Глаза Тони сверкнули.

— Не сердись, — просяще произнес Джоэл, — ты сама хотела узнать правду. — И тут же предложил, поскольку не любил осложнений: — Давай наперегонки к берегу?

— Отлично. Я тебя обгоню.

Но, конечно, Джоэла обогнать было невозможно! Он первым вышел из воды, повернулся и подхватил Тони на руки.

— Я получу поцелуй за победу?

— А ты как думаешь? — Девушка посмотрела в его невинные голубые глаза. — Джоэл, немедленно отпусти меня.

— Ты легкая, как перышко! Это значит «да»?

— Ну ладно, в щечку, поскольку я скоро стану членом вашей семьи.

— Чему я очень рад. — Он приподнял ее подбородок и, не в силах справиться с собой, прильнул к ее губам.

— Я не шутила, Джоэл. — Тони мягко высвободилась из его объятий.

— Интересно… Я тоже. — Он не мог оторвать от нее глаз. Тело прекрасное, как у нимфы, изящное и женственное. Грудь небольшая, но округлая и упругая. Талия тонкая, бедра узкие, ноги длинные и стройные.

— Перестань меня разглядывать. Джоэл усмехнулся.

— Я думал, ты не заметишь.

— Ну конечно! По-моему, нам пора возвращаться.

— Что за спешка?

— Не хочу никаких неприятностей, Джоэл. И вообще советую сначала заканчивать один роман, а уж потом начинать другой.

— Беспокоишься о Ферн, да? — спросил он, когда они вышли на берег.

— Я уже сказала. Не люблю обижать людей. Берн меня тоже тревожит. Я приехала всего на месяц. Не хочу создавать проблемы.

— Это тебе вряд ли удастся, — пророкотал слева от них насмешливый мужской голос.

Оба быстро повернулись, уставились на рощицу. Возникла секундная пауза, после чего Джоэл произнес:

— Я мог бы догадаться, что ты будешь где-то здесь, Берн.

— Вот и хорошо, — протянул тот, появляясь из-за деревьев. — Мне недосуг за тобой бегать, но Ферн просто в отчаянии.

Поняв намек, Тони залилась краской.

— Я тут ни причем. — Она быстро направилась к своим вещам.

— Согласен, Антуанетта. — Берн подошел ближе, понимающе глядя на нее. — Все дело в Джоэле. Не очень-то вежливо оставлять Ферн одну, а, братец?

— Может, и невежливо, но она мне не жена, — возразил тот, раздосадованный тем, что ему помешали.

— Верно, однако, Ферн справедливо полагает, что ты должен оказывать ей немного больше внимания, чем другим.

— Вот черт, она что, не может развлекаться болтовней с подружками?

— Кто же исчезает так внезапно? Признаюсь, я сразу сообразил, куда ты отправился. Моя догадливость сэкономила массу времени. Тем не менее, было бы неплохо, если бы ты вернулся.

Джоэл выглядел пристыженным.

— Ладно-ладно, я понял. Так что, черт побери, я должен делать, жениться на ней?

Берн иронически усмехнулся.

— Никто этого не требует, но и обижать девушку незачем. Целый год она тебя вполне устраивала.

— Мне не нравится, когда меня сажают на цепь, — буркнул Джоэл.

— Мужская привилегия, — фыркнула Тони, яростно растираясь полотенцем. — Я еще ни одного мужчину не встретила, который не хотел бы делать только то, что он хочет.

— А женщины разве не такие? — Тон Берна был мягким, но глаза горели как угли.

— Я, пожалуй, пойду. — Джоэл начал одеваться. — Я оставил джип довольно далеко отсюда.

— Почему? — Берн повернулся, испытующе посмотрел на брата. — Неужели хотел незаметно подкрасться к Тони?

— Да, намеревался сделать ей сюрприз. — Джоэл торопливо сунул ноги в туфли.

— Уверен, тебе это удалось.

— Пока, Тони! — попрощался Джоэл с явным сожалением. — Хочешь, поедем со мной в джипе? Твоя лошадь найдет дорогу домой.

— До свиданья, Джоэл, — угрожающе пробасил Берн.

Это все решило. Джоэл любил и уважал брата и потому привык его слушаться.

— Буду ждать вечера. Потанцуем, Тони? — крикнул он на прощанье.

Тони потянулась за своей рубашкой, но Берн опередил ее: он наклонился, аккуратным движением взял рубашку и передал девушке, коротко усмехнувшись. С первой встречи в гостинице взгляд его серебристо-серых глаз заставлял Тони остро ощущать свое тело, что одновременно возбуждало и пугало ее. Она почувствовала, как напряглись ее соски, натянув эластичную ткань купального лифчика. Если Берн так ненавидит женщин, почему он не сводит с нее глаз?

Почти сердито она натянула рубашку, не заправляя ее в джинсы, кое-как застегнула пару пуговиц.

— Ты задумала меня соблазнить? — спросил Берн.

С минуту Тони молчала. Потом пожала плечами.

— Извини, Берн. Слишком рискованно.

— Но опасность ты признаешь?

— Разумеется, однако, я предпочитаю ей противостоять.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Тебе было хорошо с Джоэлом.

— Ты следил за мной? — Ее глаза вспыхнули синим огнем.

— Искал тебя, будет ближе к истине. Увидел джип и понял, что найду здесь вас обоих.

— Что ты ожидал увидеть? — Она покраснела. — Джоэл для меня ничего не значит.

— Пусть так и остается, Тони. — Берн протянул руку и нежно коснулся ее пылающей щеки, чувствуя жар под пальцами. Простой жест, но он заставил трепетать каждый нерв девушки.

— Почему? — Против воли ее голос дрогнул.

— Роман исключается. Джоэлу еще надо повзрослеть. Он на редкость жесток с Ферн.

— Между прочим, я это заметила. Меня другое тревожит. Ты считаешь, что с Ферн он в полной безопасности, а я, выходит, представляю угрозу для его нравственности! — Ее охватил гнев. Гнев и другие эмоции, в которых было трудно разобраться.

— Так оно и есть, — сухо подтвердил Берн. — Это не твоя вина, Тони, но факт остается фактом: ты произвела на Джоэла столь сильное впечатление, что ситуация стала взрывоопасной.

— И что же я, по-твоему, должна делать? — Она возмущенно уставилась на него.

— Скажи ему, что в Париже есть кто-то, по кому ты скучаешь, — предложил он.

— Понятно. Солги, другими словами.

— Разве ты не говорила, что в твоей жизни есть некто по имени Акбар? — Он улыбнулся медленной дразнящей улыбкой.

— Не говори глупостей. Акбар всего лишь друг.

— Вот как? А я решил, что ты его вообще выдумала.

— Поеду-ка я обратно, — коротко бросила Тони. — Здесь как-то неспокойно.

— Правда? А, по-моему, здесь очень красиво и тихо.

— Ты приводишь сюда Андреа? Его добродушие исчезло.

— Не слушай сплетен, Тони.

— Так это неправда? — Она повернулась, горя желанием отплатить ему той же монетой.

— Что именно? — Он не собирался ей помогать.

— Я умею сопоставлять факты. Влюбленность Андреа бросается в глаза.

— Пока нас ничего не связывает. Несколько раз я сопровождал ее на разных светских мероприятиях.

— И пару раз занимался с ней любовью? — Сама мысль об этом сводила ее с ума.

— Ты полагаешь, моя личная жизнь имеет какое-то отношение к тебе?

— Это ты суешь нос в мои дела! — Она чуть не плакала.

— Полегче на поворотах, Тони, — предупредил он тихим угрожающим тоном.

— Я не буду плясать под твою дудку, Берн Бирсфорд! — дерзко заявила она.

— Будешь, пока ты здесь.

— Угрожаешь?

Его глаза засверкали чистым серебром.

— Угрожаю. — Он нахлобучил на лоб шляпу. — Развлекайся, как хочешь, только не трогай Джоэла.

У Тони вырвался сдавленный крик.

— Кто сказал, что я пыталась? По крайней мере, он хоть не боится рисковать.

— В отличие от меня? — Берн окинул ее насмешливым взглядом, стараясь не обращать внимания на свое сердце: оно явно сбилось с ритма.

— Да, — подтвердила она сладким голоском.

— Мне есть чем заняться, кроме увлечения женщинами, Антуанетта. — Тогда почему его глаза задержались на ее губах, словно он хочет ее поцеловать?

— Никто тебе не нравится? — осторожно спросила она.

— Ты в моем вкусе, но это исключено.

Тони замолчала. Потом подняла дрожащую руку, убрала со лба влажные волосы.

— Язык проглотила? — иронически осведомился Берн, не сводя с нее изучающего взгляда.

Тони храбро посмотрела ему прямо в глаза.

— Вообще-то я впервые готова с тобой согласиться. Но не жди слишком долго. Время бежит быстро. Однажды утром ты проснешься и спросишь себя: что случилось, черт побери? Где моя жена и дети?

Берн рассмеялся. Настоящий мужчина. Чистый динамит. Божий дар женщинам.

— Я тебе сообщу, когда решу остепениться. Кто знает, может, я даже подумаю о тебе, когда ты подрастешь. Но в данный момент моя жизнь полна до краев.

Тони настолько растерялась и разволновалась, что не знала, как себя вести. Берн Бирсфорд подумает о ней? Ей чуть не стало дурно от этого предположения. Однако, собравшись с духом, она ответила:

— Ты сказал, что подумаешь обо мне со временем?

— Это целиком зависит от тебя, Антуанетта. Хочу, чтобы ты разобралась в себе. Поумнела. Поняла, что к чему, и так далее.

Внезапно она заметила в его глазах добродушную насмешку.

— Ты уверен, что не теряешь зря время?

Он помолчал, устремив взгляд на сверкающую гладь лагуны.

— Ты ни за что не поверишь, но иногда я боюсь об этом думать.

Подобный страх был ей знаком.

— Извини, я слишком много болтаю.

— Не извиняйся, — хмыкнул Берн. — Мне нравится твоя болтовня.

— Ты тоже несерьезно себя ведешь. — Она вздернула подбородок. — И имей в виду: ты не имеешь права мне приказывать.

— Ой, я даже улыбки не удостоюсь? — Он двинулся к ней, приподнял ее лицо, чтобы лучше разглядеть. — Не сердись на меня, Антуанетта.

Конечно, он знал, что любое его прикосновение вызывает у нее дрожь. Она заглянула в глубину его глаз, пытаясь разгадать его тайные помыслы.

— Должна бы сердиться, но не могу.

— И не делай дурака из Джоэла, — быстро добавил Берн, слегка ущипнув ее за подбородок.

Это была последняя капля. Тони с досадой отстранилась.

— О Господи, ты опять за свое!

— Но не затем, чтобы испортить тебе веселье. Просто даю дружеский совет. Ты бы и мое сердце завоевала, если бы знала как.

— О-о, прекрасная возможность расквитаться! — дерзко парировала Тони.

— За что?

Она взглянула на него — такого красивого, притягательного, настоящего мужчину. Как трудно с ним расставаться, разрушать волшебное очарование, которое он создал. Не ответив на вопрос, она заявила:

— Я ухожу. — И зашагала по поросшему травой склону так быстро, словно сам дьявол за ней гнался.

— Ты куда-то собралась или я могу составить тебе компанию? — Он легко поймал ее за руку, широко улыбаясь.

— Это твое царство, Берн Бирсфорд. Ты здесь полновластный хозяин.

Он продолжал держать ее за руку, явно не желая отпускать, хотя она и пыталась вырваться.

— Теперь, когда ты приехала, я тут больше не хозяин.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Тони припомнить не могла, когда еще столько мучилась вопросом, как одеться к ужину. Она привезла только одно вечернее платье. Сидело оно как влитое, но, пожалуй, было слишком нарядным. Незачем выставлять напоказ свою красоту. По натуре Тони была миролюбивым человеком и не хотела настраивать против себя всех молодых женщин за столом.

Однако выбора у нее не было — и она натянула через голову короткое вечернее платье золотисто-желтого цвета из шелковистого трикотажа. Его сшила портниха Зоэ, несколько лет проработавшая в доме мод «Шанель». Длинные пряди волос Тони собрала свободным узлом и закрепила шпильками на затылке. Завершили туалет золотые серьги — подарок Зоэ.

Как почетную гостью, Тони посадили рядом с Берном. Кейт сидела напротив, Керри — рядом с ней. Стол был богато сервирован, на нем красовался сервиз из тончайшего фарфора и сверкало серебро. Натертый до блеска паркетный пол был устлан старинным ковром. Две прелестные цветочные композиции и безделушки из фамильного розового фарфора украшали камин. С лепного потолка свисали две хрустальные с золотом люстры. Вдоль всего стола были расставлены на одинаковом расстоянии друг от друга небольшие букетики белых лилий и орхидей, завернутых в листья магнолии. Соня, руками которой была сотворена эта красота, в узком платье до щиколоток из серебристого муара восседала на противоположном конце стола рядом с Ферн и Джоэлом. Как можно дальше от меня, подумала Тони.

Это был привилегированный мир, и в нем имелись строгие правила. Люди, нарушавшие их, подобно Зоэ, безжалостно изгонялись. Даже Керри, сияющий от радости, выглядел здесь немного неловко. Но какой он милый, с любовью отметила Тони, и как похож на отца!

Разговоры за столом велись светские, слегка сдобренные сплетнями. Тони рассеянно прислушивалась к журчащей вокруг речи, с удовольствием смаковала отличные вина и отдала должное прекрасно сервированным и вкусным блюдам.

После обеда молодые женщины ненадолго отправились в комнату отдыха, чтобы привести себя в порядок, предоставив мужчинам возможность побеседовать на свободе о бизнесе, состоянии экономики, о том, какого федерального министра следует отправить в отставку, запивая все это превосходным портером.

Тони подождала, пока освободилось место у зеркала, и начала красить губы. К ней приблизилась Андреа. Минуту-другую, она молча изучала их отражение в зеркале, потом заговорила:

— Наверно, вы заплатили за это платье целое состояние? — Впервые в ее зеленых глазах мелькнула зависть, что не укрылось от внимания Тони.

— Да нет, — любезно ответила она, — его сшила подруга моей мамы.

— Очень красивое. Ваша мама… То есть легендарная Зоэ. — Андреа достала пудреницу, тронула пуховкой нос и подбородок. — Я так много слышала о ней.

— От кого? — чересчур резко спросила Тони.

— От Берна, конечно, — ответила Андреа, словно удивленная, таким вопросом. — Извините, Тони, но вы же знаете, что Джоэл и Ферн уже год встречаются, да?

— Ну и что?

— Похоже, вы им мешаете. — В тоне Андреа сквозило явное осуждение.

Терпение Тони достигло предела.

— По-моему, вы все слишком на него давите, — парировала она.

— Насколько я понимаю, вам не по вкусу, когда с вами говорят откровенно.

— Правильно понимаете.

Разговор, грозивший перейти в ссору, был прерван появлением улыбающейся Кейт.

— У вас будет масса времени, чтобы получше познакомиться. — Она улыбнулась еще шире, не уловив возникшего между двумя ее подружками напряжения. — А сейчас идемте танцевать.

Она щебетала так весело и возбужденно, что Тони поспешно изобразила на лице улыбку, не желая омрачать хорошее настроение Кейт.

Бальный зал выглядел великолепно. Все было готово для будущего радостного события. Пылали четыре хрустальные люстры, блестели деревянные панели на стенах, в воздухе разливался аромат цветов. Керри и Кейт, счастливые и довольные, уже кружились в танце на натертом полу. Ферн с Джоэлом и еще одна нарядная пара составляли им компанию. Джоэл помахал рукой, и Андреа тут же повернулась к Тони с напряженной улыбкой.

— Помните, что я сказала, Тони. Джоэл был всем доволен до вашего приезда.

Эта особа уже мнит себя членом семьи! — мысленно возмутилась Тони.

— Андреа, мне не в чем себя упрекнуть, но, даже если бы и было, я бы не стала отчитываться перед вами, — парировала она как можно спокойнее.

В противоположном конце зала Берн беседовал с Джеймсом Паттерсоном. Он повернулся и увидел их. Тони услышала, как он извинился и, отойдя от Джеймса, направился к ним. Стоящая рядом Андреа вся затрепетала. Кого из них он пригласит? Внезапно Тони захотелось все упростить и пойти ему навстречу, но тут кто-то ее окликнул. Боже, Джоэл! Он очутился рядом раньше Берна и протянул руки.

— Потанцуем?

Отказать невозможно. Невежливо. Джоэл не был пока помолвлен и явно с этим не торопился.

— Ты потрясающе выглядишь! — восхитился он, когда они вышли в центр зала. — А что такое с Андреа?

— О чем ты? — деланно удивилась Тони.

— Мне показалось, вы поссорились.

— Правда? — Интересно, кто еще заметил?

— Андреа не любит конкуренции.

— Думаешь, она боится, что я отобью у нее Берна, а заодно и тебя у Ферн? — усмехнулась Тони.

— А почему бы и нет? Тебе такая задача по плечу, — рассмеялся Джоэл, всецело отдавшись удовольствию держать ее в объятиях.

Танец закончился, и Тони с облегчением вздохнула: от Джоэла лучше держаться подальше. Увидев, что она освободилась, ее стали приглашать другие. Улучив момент, когда она на минуту осталась одна, Джоэл поспешил к ней через весь зал, словно мотылек на пламя, но его опередили: к Тони потянулась мужская рука. Под темной тканью рукава — бронзовая кожа, сильные пальцы.

Берн.

— Тебе не очень-то удается держать Джоэла на расстоянии. — Их взгляды встретились, в его глазах читалось раздражение.

— Твой брат чересчур развеселился, но я тут ни при чем, — вспыхнула девушка. — Очевидно, он не обладает твоей способностью сохранять дистанцию.

— Значит, ты по мне скучала? — Его низкий, рокочущий голос прошелся по ее нервам, как по струнам.

— Я ожидала, что ты пригласишь меня хотя бы на один танец. — Она слегка отодвинулась, чтобы посмотреть на него.

— И потому позволила Джоэлу увлечь себя в круг? Не лучший способ выбрала.

— Просто не знала, кого ты собирался пригласить. Меня или Андреа. Решила облегчить тебе выбор.

— Я должен испытывать благодарность? — Он на секунду остановился, любуясь изгибом ее стройной шеи.

— Да, и очень большую. Уверена, ты понимаешь, что из-за меня возникло некоторое напряжение. — Еще не договорив, она заметила у двери Ферн и Джоэла. На лице девушки было написано еле сдерживаемое негодование.

— Ты гораздо красивее их всех, — лениво протянул Берн, думая, что Джоэла вряд ли удастся удержать на привязи. — Давай выйдем на террасу, подышим воздухом? Я принесу шампанского.

— Не возражаю. — Она тут же успокоилась и улыбнулась.

Через минуту Берн вернулся, и они направились на террасу, где веяло свежестью и прохладой. Млечный Путь струился по небу россыпью алмазов. Привлеченная ароматом гардений, Тони направилась в сад. Быть рядом с Берном — все равно, что купаться в лучах солнца после унылой европейской зимы. Она потягивала шампанское, спрашивая себя, догадывается ли он о том, что она безнадежно влюблена в него? Причем уже давно, чуть не всю жизнь.

— Какая дивная ночь! — Тони подняла голову и устремила взгляд на светящееся небо. Там, в вышине, почти прямо над домом, раскинулся Южный Крест во всем своем сверкающем великолепии. Нервы Тони обострились. Близость Берна наполняла ее ощущением счастья, радостно возбуждала и приводила в смятение. Может, это у нее от Зоэ, такая особая чувственность?

— Ты сама словно звезда. — Берн поднес к губам бокал, словно предлагая тост в ее честь. Его глаза откровенно любовались лебединой шеей Тони, красоту которой подчеркивала новая, непривычная прическа.

— Спасибо, Берн, — просто сказала она.

— Роскошные волосы, прекрасное лицо. Стройное тело. Длинные ноги. Независимый ум.

— Последнее тебя не пугает? Он взглянул на нее.

— Нисколько. Мне нравятся женщины, имеющие собственный голос.

— Может, мне следует заняться политикой? — предположила Тони.

— Мама играет заметную роль в женских организациях нашего округа, — кивнул он, словно принял ее слова всерьез.

— И ты ожидал бы того же от своей жены? Небольшая пауза.

— Пожалуй, да.

— А еще, какие качества ты предпочитаешь? — Она повернулась к нему.

— Давай прикинем. — Он не сводил с нее глаз. — Мне нужна самостоятельная женщина, которой я мог бы абсолютно доверять и без которой не мог бы жить. С чудесной улыбкой. Нежным ртом. Мягкая, любящая, заботливая. Желающая, иметь детей. Наших детей.

— Ты многого хочешь. — Ее голос чуть-чуть дрогнул.

Берн пожал широкими плечами.

— Брак должен быть важнейшим решением в жизни.

— Господи, скажи это моей матери. — Тони тяжело вздохнула.

— Ты совсем другая, Антуанетта.

Эти слова тронули ее сердце. Запрокинув голову, она снова посмотрела на звезды.

— Ой, Берн, смотри, звезда упала! — Тони схватила его за руку.

— Падающая звезда горит ярче. Скорей загадай желание.

Пусть он меня полюбит! Долго думать ей не надо было. Ее единственное желание пришло из самой глубины сердца.

— Что ты загадала? — поинтересовался Берн, видя мечтательное выражение на ее лице.

— Не скажу, а то не исполнится.

Он снова посмотрел на Тони — воплощенное очарование! Ощутив бурную реакцию собственного тела, Берн чуть было не сгреб ее в охапку: так захотелось погладить эти хрупкие плечи, коснуться губами губ, обвести их мягкие очертания. Ласкать небольшую упругую грудь. Подхватить на руки, унести… Привычное самообладание начало ослабевать. От нее словно исходит приказ уступить, поддаться, а он не из тех, кто легко приспосабливается к подобному перевороту в своей жизни. Любовь — да. Но разве эта яростная, всепоглощающая жажда сердца и плоти — любовь? Нет, просто наваждение.

Сделав над собой усилие, он перевел взгляд на сад, за которым раскинулись его владения под названием «Касл-Хилл».

— Ты обдумала свои дальнейшие планы? — Тон его стал излишне резким, почти официальным. Совсем не таким, как несколько минут назад.

Тони мгновенно уловила неприятную перемену и постаралась заглушить нахлынувшие на нее чувства, взять себя в руки.

— Да нет. Правда, поговорила немного с Керри о своих делах.

— Насчет продажи твоей части Науры? Она отпила глоток шампанского.

— Ты слишком торопишь события, Берн.

— Просто хочу помочь.

— Кейт и Керри. Не мне.

— То есть? — Он избегал смотреть ей в глаза.

— Кейт твоя сестра. Естественно, ты хочешь видеть ее хозяйкой собственного дома.

— Разумеется, но ты же и не собираешься жить в Науре? Сама говорила.

На секунду ему показалось, что вопрос останется без ответа.

— Мне трудно отказаться от всего, что связано с моим отцом, — наконец вымолвила Тони.

Сильный аргумент. Разве сам он не тоскует по обществу отца? Ему не хватает его советов, их долгих разговоров, единства взглядов.

— Это я могу понять, Антуанетта.

— Правда? — Она повернулась к нему. — Тогда почему ты так настаиваешь на своем?

— Бог знает! — Берн пожал плечами. Не следовало затевать бесполезный разговор, но эта девушка имела на него такое влияние, что он уже не сомневался: она круто изменит его жизнь. — Твой приезд, всколыхнул нас. Пробудил массу воспоминаний.

— О том, как умер мой отец? — Тони нахмурилась.

Однако Берн имел в виду нечто другое.

— Никто из нас этого не забудет, Тони. Я сам доставил его в больницу. Увы, слишком поздно.

Его слова поразили ее как громом.

— Неужели ты винишь себя?

— Знаю, это не совсем разумно, но… да, виню. Эрик сообщил мне по рации, что поранил руку. Я, конечно, напомнил, что надо сделать укол против столбняка, а нужно было немедленно лететь к нему на вертолете.

У Тони комок застрял в горле.

— Я и не подозревала, что ты носишь такую тяжесть на сердце, Берн.

— Антуанетта, ты многого не знаешь. — В его тоне вновь появилась резкость. Почему он злится на нее? Непонятно. Она же тут ни причем.

— Мне так жаль… — Она быстро отвернулась, пряча невольные слезы.

— Не плачь, не надо. — Берн поймал ее руку, чувствуя прилив желания, жгучего, сладкого, яростного. Вот-вот потеряю голову из-за этой девчонки, подумал он. — Все забываю, как ты молода.

Ее маленькая, изящная ручка задрожала.

— По возрасту — да, возможно, но я знаю, что такое жизнь.

— Зачем нам ссориться? Безумие какое-то.

— Похоже, нам предстоит много ссор.

— Нет, просто ты реагируешь слишком обостренно. — Его пожатие усилилось.

— Не думаю. — Эмоции переполняли ее, и главной из них было отчаяние. — Вижу, ты боишься, что я могу омрачить счастливое для Кейт время.

— Тони, — голос Берна звучал спокойно, — я всего лишь попросил тебя не поощрять ухаживания Джоэла. Ты же видишь, какой он увлекающийся.

— А мне ты, очевидно, совсем не доверяешь? Ты несправедлив, Берн.

— Тони, не уходи…

Она чувствовала его ладонь, теплую, сильную, которая жгла ей руку.

— Пусти, пожалуйста.

— Не могу. — Господи, это была чистая правда! Весь во власти непреодолимого желания, он не мог отпустить ее. Наоборот, его тянуло к ней словно магнитом, настойчиво, неудержимо. Да и она, несмотря на робкие протесты, по-настоящему не сопротивлялась. Все происходило слишком быстро. Чувства, идущие из потайных глубин их сердец, разгорались, как пламя в сухой траве.

В дверях, ведущих на террасу, на фоне ярко освещенного зала появился женский силуэт. Стройная фигура, огненно-рыжие волосы.

— Берн, я тебя потеряла! — воскликнула Андреа, искусно изображая беззаботность.

До них долетела волна смеха и музыки. Странно, мелькнула у него мысль, несколько минут назад они словно были в другом мире, где царило молчание, а говорили только сердца.

— Мы вышли подышать, Андреа. Присоединяйся, — сухо ответил он.

— Здесь так чудесно, — продолжала щебетать та, хотя внутри у нее все переворачивалось. Ревность просто душила ее. Яблочко от яблони недалеко падает, со злостью думала она. Эта Тони Стритон отнимает у нее все: вечер, друзей, мужчину.

— Извините, я, пожалуй, пойду… — Тони попыталась ускользнуть. Сердце у нее в груди колотилось как сумасшедшее, тело трепетало от пережитого возбуждения.

Андреа одобрительно кивнула.

— Пора, а то некоторые чувствуют себя брошенными.

— Некоторые? — Тони задержалась, понимая, что Андреа ревнует.

— Возможно, мне не следовало бы вмешиваться, но я имею в виду Джоэла. Похоже, он забыл, что несвободен. — Это было сказано с напускной игривостью, однако Тони ощутила укол.

— От него мы такого не слышали, Андреа, — вмешался Берн неожиданно резко. Улыбка исчезла с лица Андреа.

— Но ведь у них с Ферн серьезно?

— Ферн, возможно, и настроена серьезно, — поправил Берн, — а Джоэл просто пошел у нее на поводу.

Тони не стала им мешать. Пусть выясняют отношения без нее. Она быстро прошла в дом и несказанно обрадовалась, наткнувшись на брата.

Керри, тоже очень довольный, не сразу понял, что сестра чем-то взволнована.

— Что случилось?

— Ничего. — Зачем портить ему вечер? Керри кивнул в сторону террасы.

— Неужели Андреа наговорила тебе гадостей? Я видел, как она направилась туда в поисках Берна. Он был с тобой?

— Да, — как можно спокойнее ответила Тони. — Мы вышли подышать воздухом.

— Вот оно что! Она же по нему с ума сходит.

— Знаю, Керри, — сухо заявила Тони с некоторым раздражением. — Надо быть слепым и глухим, чтобы этого не заметить.

— Так что она сказала? — Брат вгляделся в лицо Тони.

— Давай не будем о ней говорить, а? Не хочу портить чудесный вечер.

Керри взял ее руку, ободряюще пожал.

— Не беспокойся, завтра поедем домой. Наша свадьба всех вывела из равновесия. Время, конечно, волшебное, но эмоционально слишком насыщенное.

— Я так рада, что ты нашел Кейт. — Тони серьезно посмотрела на брата.

— Она единственная девушка в моей жизни, — улыбнулся Керри. — Никто не знает меня лучше, чем она. Кроме моей сестренки, конечно. Я не хочу, чтобы ты уезжала, Тони. Не хочу тебя терять, никогда.

Большинство гостей уехали на следующее утро, кроме Андреа и двоюродных сестер Бирсфордов, которые отправились к бассейну позагорать. Тони собиралась покататься верхом, но передумала, когда Соня предложила ей примерить приготовленное для нее платье.

— Давай посмотрим, не нужно ли его подогнать по фигуре, дорогая.

— Сначала взглянем на мое! — Кейт улыбнулась сияющей улыбкой и погладила мать по щеке. — Увидев его, мама прослезилась.

— Ты в нем такая красавица, дорогая доченька. Иди с Кейт, Тони. Мне надо тут кое-что сделать, а потом я поднимусь к вам. Пойдите в мою гардеробную, там вся стена зеркальная, и ты сможешь лучше себя рассмотреть, Тони.

Они поднимались вверх по лестнице, когда появился Керри.

— А-а, вот вы где, девочки. Не хотите прокатиться на лошадях?

— Минут через пятнадцать, — отозвалась Кейт. — Сначала покажу Тони мое подвенечное платье.

— Ну, тогда через час, не раньше, — сделал вывод Керри.

— Нет, пятнадцати минут нам хватит. Ой, погоди, — спохватилась Кейт, — Тони тоже должна примерить свое.

— Ладно, вы поезжайте, — предложила Тони, — а я вас догоню. Вы куда?

— Такой день прекрасный! — Керри улыбнулся. — Поедем на Пятую милю.

— Отлично.

Спальня Кейт, откуда открывался чудесный вид на Касл-Хилл, была выдержана в светло-зеленых и белых тонах. На стенах висели акварели викторианской эпохи с изображением растений. Из мебели стояли диван, два глубоких кресла, небольшой круглый столик, прелестное антикварное трюмо у двери и высокий книжный шкаф, выкрашенный белой краской, до отказа набитый книгами и симпатичными безделушками. Удобная просторная комната любимой дочери хозяйки дома.

— Платья здесь, — указала Кейт, направившись в смежную комнату, служившую гардеробной. Назад она возвратилась с подвенечным платьем из блестящего, словно светящегося шелкового атласа цвета магнолии.

— Ой, какая прелесть! — Глаза Тони заблестели от восторга.

— Я знала, что тебе понравится.

Тони благоговейно коснулась пышной юбки, соединяющейся с приталенным корсажем без бретелек. Глубокий вырез в форме сердца окаймляли атласные розы. Верх был отделан изысканным кружевом цвета шампанского и украшен ручной бисерной вышивкой и мелким жемчугом.

— К нему есть головной убор, — возбужденно затараторила Кейт. — Диадема из атласных роз с короткой пышной вуалью.

— У Керри дух захватит, когда он тебя увидит.

— Надеюсь. — Кейт улыбнулась. — Ты знаешь, что наша эмблема — лебеди?

— Да, Джоэл говорил.

— Лебеди подбирают себе пару один раз и навсегда, — мечтательно произнесла Кейт. — Таким будет наш брак.

— Чего я вам и желаю. — Тони порывисто потянулась вперед и поцеловала Кейт.

— Ты тоже заслуживаешь хорошей жизни, — подхватила та. — Тебе нелегко пришлось.

— У меня были свои радости, Кейт.

— Не уезжай, Тони. Оставайся.

— Но, я же не смогу жить вместе с вами, ребята, — рассмеялась Тони, растроганная искренней симпатией Кейт.

— Наура — наполовину твой дом, — просто сказала та. — Не думай, будто я хочу выгнать тебя. Ты много значишь для нас. Керри ужасно по тебе скучал.

Тони вспыхнула и отвернулась.

— И все же он говорил довольно холодно, когда я звонила. На многие письма не ответил. Я уж решила, что потеряла его, Кейт.

— Керри страдает молча, — вздохнула та. — Он все носит в себе.

— Как и многие из нас. Я тебе очень благодарна. За то, что облегчила его боль.

— Что-то разговор у нас пошел чересчур серьезный. — Кейт сделала попытку улыбнуться. — Мы же пришли примерить твое платье!

Платье Тони тоже висело на вешалке в гардеробной. Оно было сшито из матового шелкового атласа изысканного, трудноопределимого сине-фиалкового оттенка. Без бретелек, но для церемонии предлагался короткий гипюровый жилет-болеро, оставлявший плечи открытыми и мягко облегавший бюст. Корсаж на косточках, так что лифчик не понадобится. Чрезвычайно довольная, Тони сняла желтое хлопчатобумажное платье, которое надела к завтраку, и облачилась в новый наряд. Юбка расширялась книзу от слегка заниженной линии талии, углом сужавшейся впереди. Цвет, покрой, роскошная ткань — все было безупречно. Она подошла к старинному зеркалу. Фигура отразилась в нем почти полностью. Девушка потянулась за кружевным болеро, надела, любуясь тем, как красиво кружева обрамляют обнаженные плечи. Здесь же стояли атласные туфельки на высоких каблуках в тон платью. Какое оно красивое! Чтобы получше рассмотреть себя в новом наряде, Тони отправилась в апартаменты миссис Бирсфорд. Она постучала в дверь, постояла. Не дождавшись ответа, повернула ручку и плавно скользнула внутрь. В таком платье не ходишь, а плывешь, будто лебедь.

Соня занимала целую анфиладу комнат, состоящую из гостиной, с одной стороны, и спальни с гардеробной и ванной — с другой. Гардеробная представляла собой просторное помещение, в котором можно было повернуться, отойти подальше и хорошенько разглядеть себя в зеркалах, занимавших одну из стен целиком.

Тони зажгла все лампы и поразилась тому, как ее платье заиграло при ярком свете. На секунду она словно не узнала себя. В море света ее длинные волосы заблестели, будто в них вплели золотые и серебряные нити. Щеки от волнения горели нежным румянцем, а глаза искрились, подобно драгоценным камням, их цвет казался более насыщенным на фоне фиалкового атласа.

Какое волшебное настроение может создать романтический наряд! Она шагнула вперед, желая рассмотреть себя получше, даже подышала на стекло и протерла его, чтобы убедиться, что она настоящая. Медленно повернувшись, словно в старинном танце, Тони собрала волосы и стала укладывать их на разные лады, гадая, какую лучше сделать прическу, чтобы подошла к ее головному убору из цветов: распустить по плечам, зачесать наверх или закрепить на шее свободным узлом. Конечно, ее платье подружки невесты великолепно, но насколько чудеснее было бы стоять в собственном подвенечном одеянии, мечтая о том мгновении, когда она заглянет в лицо мужчины, которого любит всем сердцем. Мужчины, который стал неотъемлемой частью ее жизни.

От этой фантазии перед ее мысленным взором вдруг возникла живая картинка, которая не исчезла сразу, а задержалась, словно время ненадолго остановилось.

Она увидела привлекательное лицо, утонула в глубинах серебристо-серых глаз, обладатель которых наклонил черноволосую голову, его красиво очерченные губы приникли к ее губам. Иллюзия была настолько полной, что Тони вздрогнула и прерывисто вздохнула, а в следующую секунду весело посмеялась над собой: ну и глупая же она! Приходилось признать: она стала очень возбудимой, и все за какие-то несколько дней! Что же это было сейчас? Предзнаменование, знак, посланный судьбой?

Тони не сразу поняла, что в соседней комнате кто-то появился. Вероятно, пришла Соня — посмотреть, как она выглядит. Тряхнув головой, подхватив одной рукой пышную юбку, Тони заспешила в спальню — и застыла на месте с бьющимся сердцем, услышав голос не Сони, а Берна.

— Мама, ты здесь? — В его тоне слышались теплота, небрежность и легкий оттенок нетерпения. — Я только что вспомнил, мы не…

Он не договорил. Увидев перед собой прелестное создание, он буквально остолбенел от неожиданности.

— Берн! — Едва не столкнувшись с ним, Тони вздрогнула и покачнулась, словно цветок лилии на длинном стебле.

— Извини, я искал маму. — Он хотел произнести это непринужденно, а получилось резко, почти грубо. Ничего, так даже лучше, успокоил себя Берн. Для них обоих.

— Соня сказала, что у нее дела. — Тони еле перевела дыхание, чувствуя легкое головокружение под взглядом его искристых глаз. — Я примеряю платье, в котором буду на свадьбе.

— Это я вижу.

С минуту он молча разглядывал ее. Разумеется, он видел этот наряд в тот день, когда его привезли, и потом на чердаке, где его повесили на длинную балку. А еще раньше Кейт и Соня показывали ему множество образцов тканей, одна лучше другой, ища его одобрения, как будто он что-то не одобрил бы: все, чего хотела его сестра для своей свадьбы, он готов был ей подарить. Но в памяти остались лишь яркие краски, роскошные ткани. Теперь же перед ним стояла Антуанетта Стритон, юная женщина, которую он знал с детства, ослепительно красивая. Ее безупречная кожа словно светилась изнутри, источая свежий аромат жасмина. На лице играли нежные оттенки, золотисто-кремовые, слегка розоватые, а глаза — темно-синие с фиалковым отливом. Ее красота проникла ему в самое сердце, заставила кровь быстрее струиться в жилах. Как хороши ее обнаженные плечи и полукружья грудей, выступающие из декольте, а особенно ложбинка между ними, видная в вырезе в форме сердца!

— Ты потрясающе выглядишь, — сказал он низким, слегка охрипшим голосом и, взяв волнистую прядь ее волос, погладил ее. — Ты самая красивая женщина из всех, кого мне довелось видеть. — В его тоне появилась легкая ирония. — Прямо героиня поэтических произведений, романтических легенд. Рапунцель, Беатрис, леди из Шалотта…

Что бы он ни говорил, как бы ни мучил ее, невозможно вообразить, что он действительно желает ее. Что она прочтет в его глазах?

— Рада, что платье тебе нравится, — сдавленно произнесла Тони, нервы у нее натянулись, словно струны.

— Мне нравишься ты. — Его глаза обежали ее волосы, лицо, губы, шею, грудь…

— Почему ж тогда ты откровенно противишься этому?

— Привык защищать свою холостяцкую свободу.

— Понятно. — Его пристальный взгляд начинал ее нервировать, но она не отвела глаз. — У тебя двойственность в характере. Я все время ее чувствую.

— Я не могу сблизиться с тобой, моя милая Антуанетта. Даже ненадолго.

— Однако твоя решимость постоянно подвергается испытаниям.

Его губы дрогнули в иронической усмешке.

— Мы оба это знаем.

— Хочу, чтобы ты понял: я женщина. — Подняв руки, она покружилась, словно приглашала полюбоваться собой.

— Ты играешь с огнем, Тони, — предостерегающе заметил он. — А огонь обжигает.

— Я знаю, — ответила она. — Но меня все равно к нему тянет.

— В твоих словах чувствуется обреченность. Она подошла очень близко, присела в реверансе.

— В судьбу ты не веришь? Кажется, начал верить!

— Где-то в глубине души, наверно, верю, — протянул он, — но у нас же есть воля.

— Конечно, чтобы придать смысл нашей жизни, не бояться идти навстречу приключениям, стремиться к осуществлению честолюбивых замыслов, принимать вызов, который бросает нам жизнь.

— Антуанетта, тебе не удастся бросить мне вызов.

Она умолкла, словно признав его правоту.

— Нет, разумеется, не удастся. Мне хорошо известно, каким несчастьем заканчивается неразделенная страсть. — Она хотела проскользнуть мимо него, боясь, что вот-вот расплачется, но в последний момент он схватил ее за руку и крепко прижал к себе, будто стремился унять сотрясавшую ее тело дрожь. Его высокая худощавая фигура была заряжена такой энергией, словно им двигала какая-то внешняя сила.

Сдавленный крик вырвался из груди Тони — смесь страха и сильного возбуждения. Невероятно трудно бороться с влечением! Не успела она опомниться, как его губы прижались к ее с такой силой, что она едва могла дышать. Сердце ее громко колотилось — Берн слышал в ушах его стук. Никогда еще он не испытывал подобного всепоглощающего наслаждения, источник которого все время находился рядом, томясь в ожидании. Его язык раздвинул ее губы, проник во влажную глубину рта. Аромат жасмина кружил голову, его источало ее тело. Жажда обладания росла так быстро, что казалось, его уже ничто не сможет остановить. Словно яркая красная вспышка. Красное — означает страсть. Красное — означает опасность.

— Разве не говорится, что лучший способ избежать искушения — поддаться ему? — Он оторвался от ее губ, его глаза сверкнули. Тони стояла, как завороженная, без движения, не в силах ответить. Он слегка потряс ее за плечи: — Тони? — И погладил по щеке.

— Что? — еле слышно пролепетала она.

— Я не хотел… Так получилось. Но я могу остановиться. — В его голосе зазвучала привычная твердость.

Боль пронзила ее сердце.

— Почему ты так жесток?

— Жесток? — Берн смотрел на нее со смешанным чувством гнева, раскаяния, желания. Все эти противоречивые эмоции боролись в нем, отражаясь на смуглом лице. — Я пытаюсь удержать контроль над ситуацией. Пока ты не готова…

— Просто не знаю, как ты мог такое сказать! — возразила она.

— Я так думаю.

— Значит, ты разрываешься между желанием дать волю своим чувствам и оттолкнуть меня, чтобы не сорваться в пропасть? — В ее глазах стояли слезы.

— Именно это меня и беспокоит: пропасть, в которую мы можем сорваться. Ты тоже должна бояться.

— Можно я пойду, Берн? Мне надо идти, — взмолилась Тони.

Она выглядела такой юной, от ее красоты дух захватывало! Берн заговорил с нескрываемой страстью:

— Я не причиню тебе зла.

— Уже причинил.

— От души надеюсь, что нет, — с искренним чувством сказал он.

— Не беспокойся. — Гордость заставила ее поднять голову. — Скоро я покину твою территорию. В Париже мне нравится гораздо больше.

— Ты никогда не научишься убедительно лгать.

— Я здесь чужая. — Она горестно покачала головой, светлые волосы, обрамлявшие разрумянившееся лицо, всколыхнулись. — Мне негде голову приклонить.

Правда, заключенная в этом безыскусном признании, поразила его.

— Я все улажу, Тони. Обещаю. — Ему вдруг захотелось защитить ее от всякого зла.

— Не надо. — Она отрицательно качнула золотистой головкой. — Мне от тебя ничего не нужно, Берн. — Даже произнося эти слова, она дрожала от желания, такого сильного, что боялась потерять сознание.

— Ты хочешь того же, что и я, — хрипло пробормотал он. — Хорошо ли это для нас — другой вопрос.

— Тогда почему ты меня не отпускаешь? — воскликнула она.

Тут только он сообразил, что его рука все еще обвивает тонкую талию.

— Потому, что я не в себе, — выдохнул он. — С той минуты, как тебя увидел.

— Вот и отлично! — Тони была на грани истерики. — Могущественный Берн Бирсфорд наконец-то узнал, что такое мука. И я тому причиной. Мыслимо ли представить такое? Маленькая Тони Стритон, девочка, которая была влюблена в тебя, когда ей было семь.

— То есть, как это была! — Он притянул ее к себе, его серые глаза заблестели так, что могли, кажется, осветить весь мир.

На сей раз она даже не успела вскрикнуть. Он впился губами в ее рот и продолжал целовать, пока возбуждение не стало почти невыносимым. Ее соски отвердели и проступили под атласной тканью облегающего корсажа. Его рука потянулась к ним.

— Берн! — воскликнула Тони в мучительной агонии наслаждения.

— Я хочу тебя, — пробормотал он. Он мог бы поднять ее одной рукой. Унести.

Однако судьбе было угодно вмешаться в происходящее в тот самый момент, когда они вплотную приблизились к опасной черте.

— Тони? Ты там, дорогая? — послышался голос Сони, становившийся все громче по мере ее приближения: она шла из коридора в спальню.

Тело Тони горело. Напряжение между ней и Берном было так велико, что стало почти осязаемым, воздух наэлектризовался и почти потрескивал. Соня заметит. Непременно.

— А-а, вот ты где! — Миссис Бирсфорд вплыла в комнату и, увидев Берна, сначала удивилась, а потом забеспокоилась: — Все в порядке? — Она переводила взгляд с одного на другую, заметив, что ее обычно невозмутимый сын побледнел под загаром, а глаза Тони стали огромными, как блюдца, на почти белом лице.

Они стояли очень близко, но их тела словно говорили, что они хотят быть в другом месте. Соне показалось, будто в глазах девушки блеснули непролитые слезы.

Первым опомнился Берн. Его лицо приняло обычное спокойное выражение, голос зазвучал уверенно:

— Конечно, мама. Что может случиться? Тони примеряла свое новое платье, как видишь.

— Оно тебе очень идет, дорогая, — включилась Соня. — Ну-ка, покажись.

Усилием воли Тони взяла себя в руки и послушно покружилась перед ней, хотя на самом деле девушке хотелось сквозь землю провалиться. В свою очередь миссис Бирсфорд подавила в себе тревогу, даже укол ревности. Берна, своего первенца, она просто обожала. Она любила всех своих детей, но именно Берн наполнял ее сердце гордостью. Именно он осуществил мечты родителей, подарил ей радость в полной мере ощущать себя матерью. И вот появилась юная Тони Стритон. Девушка, которую Соне будет трудно принять в семью. Не потому, что она дочь Зоэ. Это было бы слишком несправедливо. А потому, что Тони из тех молодых женщин, которые способны украсть у мужчины сердце. Всю его любовь. Устыдившись своих мыслей, Соня продолжала:

— Сидит, как влитое. Я так рада. Ленивым, неторопливым движением Берн протянул руку, приподнял пальцем подбородок Тони.

— Скажи что-нибудь, — попросил он, — иначе мы подумаем, уж не ангел ли нас посетил.

Ненавижу тебя, подумала Тони. Мучитель. Каждый нерв в ее теле отозвался на его прикосновение.

— Я не ангел. Можешь не сомневаться. — Она решительно взглянула ему прямо в глаза.

— Ну, а похожа ты на ангела.

— Берн, перестань дразнить девочку, — вмешалась Соня. Эти двое ведут себя так, словно ее нет в комнате. Что-то происходит. Что-то тревожное. Девушка, конечно, чудо как хороша, она словно притягивает к себе весь свет в комнате. Волосы, кожа, глаза — все совершенно. Что толку отрицать силу молодости и красоты? Да и перед Берном тоже невозможно устоять.

— Ладно, я хотел с тобой поговорить кое о чем, мама. — Берн с улыбкой повернулся к матери.

— Пойду, переоденусь, — буркнула Тони. Она заторопилась к двери, но мощная фигура Берна преградила ей путь.

— Мы будем объезжать молодых жеребцов после полудня, — бросил он небрежно. — Хочешь посмотреть?

— У меня нет никаких планов.

— Вот и отлично. — Он посторонился, насмешливо улыбаясь, добавил: — Мы будем на Ибисовом Ручье. Отправимся после ленча. Я велю оседлать для тебя Ринку.

Ринку? Соня прикусила язык. Ринка — замечательная лошадь, гнедая кобыла с отличной родословной. Поняла ли их гостья, какую ей оказали честь?

Видимо, поняла — порозовевшая и сияющая от радости Тони вихрем вылетела из комнаты.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Все, кроме Берна, собрались к ленчу.

— Ну, где он пропадает все время? — с досадой спросила Андреа.

— Ему есть где. — Керри улыбнулся и откинулся на спинку стула. — Простор у него широкий — десять тысяч квадратных километров.

— Но ведь он, наверно, проголодался? И мне хотелось бы поговорить с ним перед отъездом.

— Берн со своими работниками на Ибисовом Ручье, — уточнила Соня.

— А что там происходит?

— Они объезжают молодых жеребцов, — ответила Тони, испытывая неловкость в присутствии этой высокомерной особы. — Действуют больше лаской, чем угрозами. Лошадям необходимо знать, что они среди друзей.

— Тогда вперед! — обрадовался Джоэл. — Поехали, Тони, тебе уж точно там будет интересно.

— Берн ее уже пригласил, — сообщила Соня. — Велел оседлать Ринку.

— Вот здорово! — тут же одобрила Кейт. — Тони всегда была хорошей наездницей, с самого детства.

— Вряд ли она много ездила верхом в Европе, — ядовито заметила Андреа.

— Напротив, я имела возможность часто делать это.

Тони направилась к центральной лестнице и уже начала подниматься, когда Андреа догнала ее.

— Почему вы предоставили Соне сообщить мне, где находится Берн?

— Потому что миссис Бирсфорд — хозяйка дома и мать Берна.

— Какой уклончивый ответ! — воскликнула Андреа. — И потом, с чего это он позволил вам взять Ринку? Мне ни разу не разрешил.

— Возможно, он считает, что вы ей не подходите, — пошутила Тони.

— Шутки в сторону. — Андреа задержала порывавшуюся уйти девушку, схватив ее за руку. — Обычно я не выясняю отношений, но сейчас чувствую потребность высказаться. Я способна рассудить по справедливости. До вашего приезда я вас не осуждала.

— Не осуждали? Что вы имеете в виду? — Тони почувствовала, что с нее хватит.

— Ну-у… некоторые стороны вашей жизни и особенно ваша мать вызывают отрицательные эмоции. Будучи близким другом Берна и всей семьи, я, естественно, не могла не слышать пересудов.

— Уверена, что Берн никогда не обсуждал мою мать с вами.

Тонкое, аристократическое лицо Андреа застыло.

— Право же, вы чересчур обидчивы.

— Только когда на меня нападают. Вижу, вы боитесь потерять Берна, но, направив свой гнев и агрессию на меня, вы себе не поможете. Либо он вас любит, либо нет. Мы обе знаем, что фантазия отличается от реальности. Вы не первая и не последняя, кто безумно влюбился в Берна Бирсфорда. Это происходит постоянно, насколько мне известно.

Наступило молчание.

— Почему бы вам не собрать вещи и не уехать домой? — очень тихо произнесла, наконец Андреа, не в силах смириться с мыслью, что все ее попытки завоевать Берна, похоже, оказались тщетными.

— Я дома, Андреа, — ответила Тони и вдруг поняла, что это чистая правда. — Я собираюсь построить свою жизнь здесь.

— Уик-энд проходит не столь гладко, как планировалось, не так ли? — спросил Джоэл, покосившись на Тони, легко сидящую в седле. Она отлично смотрелась на лошади.

— Да уж, — согласилась та, провожая восхищенным взглядом стайку волнистых попугайчиков, вспорхнувших с ветки дерева.

— Ты, в самом деле уедешь? — последовал осторожный вопрос.

Она кивнула.

— Может быть, ненадолго. Убедиться, что с Зоэ все в порядке.

— Ради Бога, она же взрослая женщина! — возмутился Джоэл и надвинул шляпу на глаза.

— Но не такая, как все. Зоэ не умеет заботиться о себе.

— Несомненно, это лишь осложнило твою жизнь, — посочувствовал Джоэл. — А что у тебя с Берном?

— В каком смысле? — насторожилась Тони.

— Между вами что-то происходит, — пояснил Джоэл. — Я не так глуп, чтобы не заметить.

— У тебя воображение разыгралось, — легко обронила Тони.

— Значит, не скажешь?

— А для тебя это важно? — Она повернулась к нему.

Симпатичное лицо Джоэла выражало твердую решимость.

— Тони, я сам тобой интересуюсь. По-моему, я дал тебе это понять совершенно ясно.

— Ты определенно дал это понять Ферн.

— Может, я и не без греха, но Ферн я ничего не обещал. Она хорошая девушка, и очень мне нравится. Мы довольно часто видимся, но я всегда надеялся на то, что называется ударом молнии. Как это по-французски? Ты должна знать.

— Coup de foudre, — произнесла Тони с безупречным произношением.

Джоэл испытующе взглянул на нее.

— Наверно, тебе здесь скучно после всего, что может предложить Европа?

— А тебе не скучно?

— Я не хотел бы жить нигде больше.

— Я тоже.

К тому времени, когда они прибыли на берег Ибисова Ручья, там уже собралась толпа любопытных. Многим хотелось посмотреть, как объезжают молодых жеребцов. Это были дикие кони из буша, привыкшие считать огромные открытые равнины своей территорией. В табуне насчитывалось голов тридцать. Берну и его работникам стоило немалого труда собрать молодняк в загон. Сейчас он занимался гнедым жеребенком: водил перед его носом старым джутовым мешком.

Джоэл тут же направился к Кейт и Керри, которые сидели на ограде рядом с Андрея, закутанной поверх большой соломенной шляпы в шарф. На лице у нее были видны одни огромные солнечные очки. Все трое приехали на джипе задолго до Тони и Джоэла. Более двадцати человек бродили по территории. Тони сразу же узнала Перки Паркинса, скотовода-полукровку, замечательно обращавшегося с лошадьми. Хотя ему не было и тридцати, он считался таким опытным специалистом, что остальные скотоводы-аборигены называли его «стариком» — в знак уважения. Паркинс прибыл сюда со всем семейством. Люси, жена Перки, сидела в прохладной тени деревьев с грудным ребенком на руках и пятилетним Ноэлом, вертевшимся вокруг матери. Ноэл был очаровательным малышом с ярко-синими глазами, как у отца, на загорелом шоколадном личике. Люси уже несколько лет работала в доме Бирсфордов под началом Брайди.

Тони хорошо знала ее и подошла поздороваться, полюбоваться детьми и поговорить с Ноэлом, который был явно разочарован тем, что мать не отпускает его от себя. Ему, конечно, хотелось сидеть со всеми на ограждении, но жеребцы иногда вырывались на свободу и тогда представляли большую опасность.

Люси просияла от удовольствия. Тони наклонилась, сказала несколько ласковых слов ребенку у нее на руках, пухленькой девчушке с огромными блестящими черными глазами, как у матери.

— Можно, я пойду и сяду с вами, мисс? — заныл Ноэл, ухватившись за руку Тони.

— Я тебе уже сказала, что нельзя, — предупредила мать.

— Хочу видеть папу.

— Тебе его и так видно. Тони сжалилась:

— Я подержу его за руку, Люси, если не возражаете. Мы постоим у ограды.

Люси с любовью взглянула на сынишку и добродушно улыбнулась.

— Ну ладно, только веди себя хорошо, сынок. Не дай Бог, что-нибудь случится.

— Все будет в порядке, Люси, — заверила ее Тони.

— С Ноэлом всегда что-нибудь случается, — усмехнулась мать.

— Мистер Бирсфорд учит папу. Он говорит, что папа лучше всех, — гордо заявил мальчик, семеня рядом с Тони.

— Не сомневаюсь, — улыбнулась та, крепко держа его ручонку в своей руке. — Умение обращаться с лошадьми — дар Божий.

Берн все еще занимался с жеребенком, никогда не знавшим уздечки или пут. Теперь ему помогал Перки.

— Молодец, папа! — крикнул мальчик, увидев отца.

— Тише. — Тони наклонилась к нему. — Ты же не хочешь, чтобы жеребенок заволновался? Он и так напуган.

Словно в доказательство, жеребенок встал на дыбы и побежал по кругу, поднимая облако мелкой красной пыли. Перки бросил лассо и затянул его на шее животного, хотя веревка начала выскальзывать из его рук, обтянутых перчатками.

— Ну, давай, успокойся, — приговаривал он, — мы тебя не обидим. Мы же твои друзья.

— Он не готов к дружбе, Перки, — подал голос Джоэл.

Гнедой бил копытами, к нему шагнул Берн, продолжая осторожно помахивать мешком, который начал привлекать внимание животного. Наконец Берн протянул руку, чтобы потрепать его по шее. Он что-то говорил жеребцу, мягко, с любовью. Животное отреагировало как по волшебству. Молодой конь затих, и Берн начал поглаживать его бока, продолжая успокаивать.

Пока Берн гладил животное, Перки взнуздал его. Жеребенок стоял совершенно спокойно, не испытывая никакого неудобства или страха. Берн присел на корточки, привязал еще одну веревку к недоуздку и осторожно пропустил ее между ног жеребца, а Перки обвязал ее вокруг задней ноги. И так, под ласковые слова и похлопывания, жеребенок позволил себя стреножить, не проявив ни малейшего беспокойства, пока не осознал, что ноги у него связаны.

И тут он взорвался, стал биться в путах.

— Бедняжка Крепыш, бедняжка! — в полном отчаянии закричал Ноэл.

Тони попыталась ему все объяснить.

— Сейчас тебе жалко Крепыша, но ведь его надо учить, Ноэл. Лошади очень сильные, они могут лягнуть, даже убить. Нужно, чтобы они подчинялись хозяину. Когда Крепыша приручат, из него получится отличный, выносливый конь, на котором твой отец будет ездить в буш. Ты ведь пойдешь в школу, правда? Будешь учиться.

— Только время терять, — буркнул Ноэл.

— Ты сейчас так говоришь, потому что хочешь весь день бегать. Но очень скоро ты порадуешь близких своими знаниями.

— Крепыш мне нравится, это очень хороший конь, — упрямо заявил Ноэл. — Он должен весь день играть. Как я. Не хочу, чтобы его держали связанным, и не хочу больше смотреть на все это. — Мальчик подбежал к матери и уткнулся лицом в ее колени.

— Мы все должны учиться, сынок, — сказала Люси. — Трудно, конечно, расставаться со свободой, но приходится.

Тони мысленно согласилась с ней.

Стреноженного жеребенка на кругу сменил другой необъезженный молодой конь. Тони забралась на ограждение, заняв место в тени на некотором расстоянии от остальных. У нее такая светлая кожа, что она должна особенно тщательно укрываться от солнца.

Новый жеребец проявлял незаурядную силу и молниеносную быстроту. Он носился по кругу, уклоняясь от руки Берна, в которой тот по-прежнему держал джутовый мешок. Начались долгие уговоры животного. Зрители зачарованно смотрели, как Берн при помощи разнообразных приемов: равномерных успокаивающих движений, тихого свиста, прищелкивания языком, шепота — медленно, но все же завоевывал доверие молодого коня. Через полчаса его место заняли Перки и еще один скотовод из аборигенов. И тут произошло неожиданное: Ноэл внезапно спрыгнул с колен матери, подбежал к ограждению, пролез под него и направился к отцу.

Конь встал на дыбы и приготовился к атаке.

Не раздумывая ни секунды, Тони, находившаяся ближе всех к ребенку, спрыгнула в круг, схватила мальчика за рубашку, хотя он и пытался вырваться. Потом со всех ног бросилась назад, таща за собой упирающегося Ноэла.

Жеребец погнался за ними, но его остановил Берн. С поразительной точностью он метнул лассо, накинул его на шею животного и едва сам устоял на ногах. К нему подбежал Перки, схватился за веревку, вдвоем они чуть не повалились набок, но удержались, а жеребец, наконец остановился у ограждения, побежденный и смирившийся.

— Боже мой! — Керри первым подбежал к сестре, подхватил ревущего Ноэла и передал матери, дрожавшей от пережитого шока.

— Ты чуть не погиб, чертенок! — зарыдала Люси и крепко прижала к себе сына.

Тони лежала на земле, зажмурившись и подтянув колени к груди.

— Как ты, цела? — Керри склонился над сестрой.

— Да все в порядке, просто пыль в глаза попала.

— Главное — что ты цела. — Керри облегченно вздохнул. — Из вас с Берном получилась бы отличная команда.

Он умолк: к ним подошел Берн.

Берн, в котором кипели неистовые эмоции. Случившееся, хоть и длилось недолго, поразило его словно гром среди ясного неба. Он понял, как глубоки его чувства. Страх был ему почти неведом, но именно страх охватил его только что, будто лесной пожар. На долю секунды он лишился сил. Лишился в ту минуту, когда потребовалась вся его сила и присутствие духа! Когда судьба двух человеческих жизней могла решиться в долю секунды.

Подойдя к Тони, он опустился на колени, ощутив странную боль — словно острие ножа приставили к сердцу.

— Тони, ты ранена?

— Слава Богу, нет. — У Кейт зуб на зуб не попадал, хотя воздух раскалился от жары. — Она такая храбрая!

— Я думал, Люси приглядывает за сыном. Это моя вина. — В горле у Берна пересохло. — Дети такие непредсказуемые.

— Но Тони не пострадала, — поспешно вставил Керри, — и малыш Ноэл тоже.

— Мне пыль в глаза попала, — подала голос Тони.

Берн тут же наклонился и подхватил ее на руки.

— О'кей, я тебе помогу. Крепко зажмурься. Я отнесу тебя к ручью.

— Ты уверен, что не хочешь меня утопить? — Она чувствовала твердые бугры его мышц. Интуиция подсказывала ей, что он расстроен и злится. На нее. На Люси. На себя.

— Нет, я только окуну тебя головой в ручей, — буркнул он.

— Лучше просто брось меня в воду. Ничего, если промокну.

— Мне тоже все равно. — Он рассмеялся нервным смехом.

Вскоре они уже стояли в изумрудно-зеленой воде. Берн помог Тони промыть глаза.

Наконец она открыла их и увидела серебристую рыбу, проплывающую мимо.

— Ой, холодно! — вскрикнула она, когда они зашли глубже.

Берн молчал. Положив руки на плечи Тони, он увлек ее за собой вниз, вода сомкнулась над их головами. В темно-зеленой глубине там и сям вспыхивали золотые искорки света. Сильная рука потянулась к ней, Берн запечатлел на ее губах нежный влажный поцелуй. Все произошло словно в волшебном подводном царстве.

Необычайное возбуждение охватило обоих. Спокойные воды ручья словно пронзила молния. Никакой возможности освободиться не было, да Тони и не хотела свободы. Ее сердце учащенно забилось, заряжаясь энергией Берна. Они стали единым существом, связанные новой, не поддающейся описанию близостью.

— Больше никогда не пугай меня так, — произнес Берн, когда они вынырнули на поверхность. Серебряные капельки блестели на его волосах, на черных ресницах, подчеркивая красоту глаз.

Заглянув в них, Тони пришла в восторг. Она почувствовала необыкновенную легкость, запрокинула голову и радостно рассмеялась.

— Когда я смогу отплатить тебе поцелуем?

— Мы оба знаем, как далеко они заводят. — Внезапное видение ее прекрасного обнаженного тела возбудило его до предела.

Какое наслаждение быть с ним! Она любит этого человека. Любит, заведомо зная, что он превыше всего ценит свою мужскую независимость. Охраняет ее как зеницу ока.

— Эй, что вы там делаете? — крикнул Джоэл с берега.

— Они точно не ссорятся, — сказал Керри с довольной усмешкой.

— Похоже, наоборот, — согласилась Кейт.

— По-моему, они целовались, — заявила Андреа с каменным лицом.

— Берн получает все, что хочет, — заметил Джоэл со смесью смирения и восхищения.

Грациозная, как русалка, Тони помахала им рукой.

— Идите все к нам! — позвала она.

Ее приглашение нашло живой отклик. Джоэл посмотрел на собравшихся.

— А почему бы и нет? Я всегда готов праздновать чудо жизни. — Он скинул шляпу, потом высокие сапоги для верховой езды и с диким воплем понесся к ручью.

Недолго думая, Кейт и Керри ринулись за ним и с размаху бросились в воду, смеясь и брызгаясь.

Жизненная сила буквально бурлила в них. Они тоже нырнули и крепко обнялись.

Скотоводы разразились довольным смехом. Маленький Ноэл хотел последовать за взрослыми, но на сей раз отец крепко держал его на руках. Только Андреа не участвовала во всеобщем веселье. Она стояла в стороне как каменное изваяние. Ее любовь грозила вот-вот превратиться в ненависть.

Верно говорят: ревность разъедает душу. Ее худшие опасения подтвердились. Берн поддался чарам Антуанетты Стритон, но мысль о том, что это только начало, сводила Андреа с ума. Даже сейчас казалось, что он опутан ее длинными золотистыми волосами и не может вырваться. Они плескались в хрустально-чистой воде, окруженные шелком ее кудрей, а Кейт и молодые мужчины резвились вокруг них подобно дельфинам.

Идиоты! Андреа ненавидела их всех. Или это просто разрядка после сильного нервного напряжения? В этом все дело? Конечно, Тони пошла на огромный риск. Внешне она напоминает нежную лилию, но на самом деле она быстрая и спортивная, а как держится в седле! Не следовало забывать, что Тони Стритон родилась и росла в здешних краях. Чем дольше эта девушка пробудет тут, тем меньше шансов у меня завоевать Берна, со злостью думала Андреа. Она заметила, как он смотрел на Тони, лежавшую на песке и казавшуюся такой хрупкой и беспомощной. Его глаза сказали Андреа то, чего она не желала признавать.

Прибыл грузовой самолет с очередной партией поставок и привез толстое письмо от Зоэ. — Что она пишет? — спросил Керри, пока сестра вскрывала конверт, стоя на веранде. Они уже вернулись в Науру.

— Сядь, я тебе прочту. Или хочешь сам почитать?

Керри серьезно посмотрел на нее.

— Письмо адресовано тебе, куколка.

— Уверена, нам обоим. Я же все время твержу тебе: Зоэ никогда не переставала тебя любить.

— Ну да, она просто исчезла, и все. Тони поморщилась, словно от боли.

— Я люблю тебя, Керри. — Ее глаза наполнились слезами.

— Знаю, что любишь, — ответил он. На душе у него потеплело.

— «Моя дорогая Антуанетта…» — начала Тони.

Это было длинное, довольно бессвязное послание, полное тоски, разочарования, одиночества и самых разных жалоб. Роман Зоэ складывался не очень гладко. Хоть она и пустила в ход все свое обаяние, ей никак не удавалось поладить со взрослыми детьми Патрика, имеющими собственные семьи. Пропасть между ней и Патриком расширялась. Зоэ беспокоилась о своем материальном положении, ее тревожило будущее. Вполне вероятно, что Клоду все надоест, и он лишит ее своей поддержки. Она скучала по дочери. Присутствие Тони делало ее жизнь гораздо комфортнее. А сейчас некому выполнять ее поручения, не к кому обратиться за советом.

— А обо мне она пишет хоть что-нибудь? А о свадьбе? — удивился Керри. — Или только о собственных проблемах и переживаниях?

Его правота поразила Тони. Она пробежала глазами еще пару страниц, целиком посвященных самой Зоэ, и лишь на последней, нашла коротенькое упоминание о том, что мать собирается прилететь домой на свадьбу «своего малыша».

— Полагаю, я был очень мал, когда она ушла, — кратко бросил Керри.

— Если ты не хочешь, чтобы Зоэ приезжала, я смогу ее отговорить.

— Должен тебе признаться, куколка, я совсем запутался. Сам себя не понимаю.

— Нам не повезло, — вздохнула Тони. — Хорошие или плохие, матери всегда являются центром семьи. Зоэ не отвечала нашим потребностям, а мы все равно были вынуждены любить ее. Нельзя же вычеркнуть ее из нашей жизни.

— Верно. Мне даже жаль, что я не могу заботиться о ней, — подтвердил Керри. — Ты взвалила на свои плечи весь груз.

— Вряд ли это понравится Кейт. Или ее семье, если на то пошло. Самым лучшим выходом для Зоэ был бы очередной брак. Хорошо бы ей связать свою судьбу с добропорядочным, сильным, всепонимающим человеком, которого нелегко сбить с толку.

— И с кучей денег, да? — криво усмехнулся Керри.

— Да, для нее это важно. Я говорила, что Зоэ ужасно боится нищеты? Ее она боится еще больше, чем старости.

— Ей не хватает силы характера, — серьезно и без злости произнес Керри.

— Да, у Зоэ просто не было положительного примера для подражания. Ее мать сбежала, а бабка отличалась не только скупостью, но и многими женскими пороками.

— Почему ты мне раньше ничего не рассказывала об этом? — спросил Керри.

— Ты не скрывал своего осуждения, Керри, и, пожалуйста, не обижайся на мои слова. Ты считал, что любить Зоэ означало предать отца. Я помню, как ты стремился во всем ему подражать.

— Из тебя вышел бы отличный психиатр, — одобрительно заметил Керри, — но даже ты не сможешь объяснить, почему папа на ней женился. Она никогда не соответствовала его понятиям об идеальной жене.

— Наши родители были молоды! Все дело в искушении, Керри. Мама была такая красивая, так жаждала любви и поддержки. Папа, наверно, влюбился без памяти. Да и вообще брак — дело сложное, как ты и сам скоро убедишься. Другие критиковали Зоэ, но только не отец. Знаешь почему? Потому что он любил ее.

— Наверно, ты права. Ладно, как бы то ни было, я очень рад, что ты дома. Так здорово посидеть вместе, вкусно поесть, выпить бокал вина. Стол накрыт красиво, цветы и все такое… Отлично, когда рядом женщина. Женщины все облагораживают.

Несколько дней спустя, когда Тони была одна, ярко-красно-желтый вертолет из Касл-Хилл опустился на лужайку перед домом. Керри отсутствовал — перегонял скот. Тони не ждала его раньше вечера. А до того времени у нее были грандиозные планы: сделать общую уборку, разобрать шкафы, подготовить дом к появлению Кейт. Кроме того, она собиралась испечь фруктовый торт, а на обед приготовить жаркое. Брату надо бы немного поправиться к свадьбе.

Торт был готов. Тони быстро вынула его из духовки, накрыла чистым полотенцем. Пусть остынет. В холле она мельком глянула на себя в зеркало. Длинные пряди выбились на щеки из-под голубого шелкового шарфа, которым она стянула сзади волосы. Щеки горели от возбуждения. Когда она дошла до веранды, винты вертолета уже остановились. Берн спрыгнул на землю.

— Привет! — Он поднял руку. Даже не улыбнулся. Оно и к лучшему. От его улыбки она растает, как снег на солнце.

— Чему обязана такой честью? — светским тоном начала Тони, а в душе у нее царило полное смятение.

— Незачем и спрашивать, — протянул он, подходя ближе с небрежным изяществом. — Я здесь, чтобы увидеть тебя.

Ну как противостоять исходящим от него волнам обаяния? Внутри у нее жар смешивался со вспышками света.

— Надо же! А я решила, что ты привез нам продукты. Кейт заботится о том, чтобы ее жених хорошо питался.

— Пока ты за ним присматриваешь, сестра, пожалуй, совсем расслабится. — Берн, не сводя с Тони глаз, поднимался на веранду.

— Входи, — предложила она, чувствуя растущее возбуждение. — Керри перегоняет скот, но к вечеру вернется.

— Знаю. Я сам скотовод, — кратко ответил он.

— Это я так, к слову.

— Какой аромат! Торт печешь? Пахнет вкусно. Пожалуй, я бы попробовал.

— Придется подождать, пока остынет.

— Приглашаешь к обеду?

Она вспыхнула от удовольствия.

— По правде говоря, мне и в голову не пришло, что ты захочешь пообедать у нас, но я буду очень рада. — Она жестом пригласила его в гостиную. — Как твои?

— Удивляются: что, черт возьми, происходит? — Берн усмехнулся.

— О чем ты?

— Тони, не притворяйся. Ты очень смышленая девушка.

— Согласна, но можно ли меня назвать разумной, здравомыслящей, заслуживающей доверия? — сухо осведомилась она.

— А нужны ли подобные качества при твоих достоинствах?

— С тобой — да. — Ее тело отзывалось на каждый его взгляд, нервы трепетали от возбуждения.

— В чрезвычайных обстоятельствах ты не теряешься, — одобрительно заметил он, вспоминая, какую исключительную смелость она недавно проявила.

— Еще что-нибудь?

— Ты превращаешься в серьезную проблему. — Его тон слегка изменился, в нем прозвучала озабоченность.

— Почему? Или не хочешь отвечать?

— Отвечу. Дело дошло до того, что я уже не могу оторвать от тебя глаз.

— А ты привык держать дистанцию?

— Антуанетта, я отвечаю за жизнь многих людей.

— Знаю. Непонятно вот что: почему ты считаешь, что я представляю для тебя проблему?

— Значит, ты допускаешь такую мысль? — Он больше не пытался уйти от ответа.

— Допускаю. А что, может случиться что-нибудь плохое?

— Скажем так: мы слишком сблизились.

— Достаточно, чтобы создать семью? — спросила Тони. — Глупости, и тебе это известно. Думаю, гораздо вероятнее, что ты никогда не продашь душу женщине.

Берн снова рассмеялся, признавая долю правды в ее словах.

— Ничего хорошего из этого не выйдет. Все вспоминаю, как я на днях остолбенел.

Тони не сразу уловила связь, но через секунду до нее дошло.

— Остолбенел? — недоверчиво переспросила она. — По-моему, ты несся со скоростью света.

Он нахмурился.

— Брось, я не супермен.

— Ну, проходи, садись, — предложила Тони воркующим голоском.

— Спасибо. А почему ты села так далеко? — спросил он, когда они оба устроились в гостиной.

— Ты же меня предупредил, Берн. Нет дыма без огня.

— Хорошо хоть что-то усвоила. — Не в силах усидеть на месте, он выпрямился во весь рост — шесть футов три дюйма. — Не хочу рассиживаться. Чувствую какое-то беспокойство. Сделай-ка мне чашку кофе. Посмотрим, какая ты хозяйка. Настолько же заботливая, насколько и красивая?

— Многие женщины сочетают оба достоинства, — усмехнулась Тони, пытаясь выровнять дыхание. Напряжение стало почти невыносимым.

— Кейт сказала, что Зоэ точно приедет.

— Собирается, но не знаю, можно ли на нее положиться.

— Это мы все усвоили. — Когда они шли по коридору, Берн внезапно обнял ее за талию. — Привет, Антуанетта, — шепнул он низким, бархатным голосом.

— Привет, Берн.

— Ты пришла в себя после происшествия? — Он впитывал глазами ее красоту, любовался ею, ее золотистыми волосами, фиалковыми глазами.

— Почти. Только вот это… — Она показала ему левый локоть, который сильно ободрала. — Хочу быть безупречной на свадьбе.

Ее жест поразил его своей трогательностью. Он взял руку Тони, легонько поцеловал быстро заживающую ссадину. Кожа у нее нежная, как у ребенка. Новая волна желания захлестнула его. Что с ним происходит? Он привык держать все под контролем и думал, что так будет всегда.

— Если бы я был не я, а кто-то другой, я бы сам подумал, не сделать ли мне предложение, — усмехнулся он.

— Не будь так уверен, что я отвечу согласием, — парировала Тони с вызовом, к которому, однако, примешивалась неуверенность.

— Ты бы сделала так, как я скажу.

Она взглянула в его блестящие гипнотизирущие глаза.

— Никогда! — Прерывистый вздох несколько подпортил смелое высказывание.

— Давай посмотрим. — Казалось, он размышляет. — Поцелуй меня. — Мягкость в его голосе исчезла, отчего у Тони по спине пробежали мурашки. Волна чувственного наслаждения затопила ее.

— Берн, ты меня пугаешь, — искренне призналась она.

Его красивый рот дрогнул в презрительной усмешке.

— Взаимно, ты меня тоже пугаешь.

— И тебе это не нравится, Берн Бирсфорд. Ты привык нажимать на кнопки и заставлять людей прыгать.

Он преувеличенно горестно вздохнул.

— Похоже, мы дошли до опасной стадии, Антуанетта. Но я никогда не забываю о работе. То есть о деле всей жизни. Ты способна оценить мои слова. Вряд ли нужно расшифровывать.

— Не нужно. — Она опустила глаза. — Увлечения приходят и уходят, а работа остается навсегда. Одного я не понимаю: на чем основано твое недоверие к женщинам?

Он помедлил с ответом, внимательно глядя на нее.

— Ранний опыт, наверно. Дело не во всех женщинах. В одной. Той, что проникла мне в самое сердце. Угрожает целостности моей личности.

Тони стояла неподвижно, боясь пошевелиться, словно малейшее движение толкнет их к пропасти.

— Ты эгоист, Берн Бирсфорд. — Думала она совершенно иначе.

— Просто у меня сильно развит инстинкт самосохранения. Мужчины созревают рано. Знаешь, почему? Мы считаем женщин богинями. Существами, которые могут вознести нас на вершины блаженства или низвергнуть в ад. Стоит только сделать шаг.

— Ко мне? Какая я, по-твоему? — Неужели он опять связывает ее с матерью?

Его серебристо-серые глаза, казалось, смотрели ей прямо в душу.

— Ты красивая. Любящая, щедрая, полная жизни, смелая.

— Должны быть и недостатки. — Тони приготовилась к худшему.

Берн коротко рассмеялся. Приподнял ее длинный локон, отвел за плечо.

— Тебе двадцать два.

— И к тому же я дочь Зоэ? — выпалила она.

— Совершенно очевидно, что Зоэ и мечтать не могла о более преданной дочери. Нет, Антуанетта, я рассматриваю тебя, как самостоятельного человека. Твой характер, твоя личность, уникальны.

— Тогда ты должен был заметить, что я умна не по годам. — Она попыталась улыбнуться.

— Самая умная, — ответил Берн тоном, окрашенным чувственностью.

— А ты меня соблазняешь.

В ответ он рассмеялся, в глазах зажглись веселые огоньки.

— Господи, да я молюсь каждый вечер, чтобы мое самообладание меня не покинуло.

Тони отвела глаза — так ей легче будет высказать то, что у нее на уме. Он играл на ее чувствах, как на флейте.

— Возможно, таково твое намерение, но ты посылаешь два совершенно взаимоисключающих сигнала, Берн. Один: иди ко мне, а другой: не вторгайся в мое пространство.

Он подарил ей улыбку, от которой у нее замерло сердце.

— Ну, это лишь свидетельствует о том, какой у меня сумбур в голове. Все твоя вина, Антуанетта. Прекращай свои попытки проанализировать меня. Вот о чем тебе действительно стоит беспокоиться.

Жар его поцелуя опалил ее. Реакция Тони не была постепенной. Страсть вспыхнула в ней, как пламя. Он положил ее голову на изгиб своей руки — высокий, сильный мужчина, возвышающийся над хрупкой юной женщиной. Не богиней, а простой смертной, подавленной древним первобытным мужским желанием.

Ее тело не сопротивлялось. Она изогнулась навстречу ему, подобно Леде, обнимающей лебедя. Не существовало объяснения происходящему. Это было волшебство. Царство фантазии. Только для влюбленных.

Тони желала Берна так сильно, что ей угрожало полное подчинение его воле. Он подавлял ее, целуя столь страстно, что казалось: его жесткий самоконтроль вот-вот разлетится вдребезги.

Когда его рука накрыла ее грудь, Тони задрожала, будто тростинка на ветру. Жаркие волны разливались по ее телу, словно в жилах у нее текла не кровь, а жидкий огонь. Такое возбуждение требовало разрешения. Руки Берна скользнули по бедрам Тони, повторяя изгибы тела, стремясь все ближе к ее трепещущему естеству.

Мысль о том, чем это неизбежно кончится, уже проникла в ее затуманенный мозг. Ее отчаянно влекло к нему, но быть отвергнутой потом, после… Нет, это ее наверняка убьет. Равнодушия ей не вынести. Берн тоже весь во власти желания: от возбуждения его тело напряглось, отвердело, мускулы в мощных руках слегка подрагивали, но это нечто другое. Она любит его. Для нее главное — чувства, которые она открыто выразила, а у него все иначе. Может, он вообще никогда не решится отдать свое сердце женщине. Может, он скорее пойдет на самоограничение, если это будет необходимо для защиты его мужской независимости. Но, все же он поддался страсти, сметающей все на своем пути…

— Берн! — вскрикнула она и, чуть было не добавила: «Любовь моя…» Однако гордость удержала ее.

— Я не причиню тебе боли. Просто не смогу. — Но с каждой новой встречей ему было все труднее контролировать ситуацию. То, что она так самозабвенно отвечала на его страсть, доводило Берна до безумия. Аромат ее кожи… Необыкновенный! Вся она такая очаровательная, юная, немного смущается своего прекрасного тела. Медленно, очень медленно, желая защитить ее от себя самого, он заставил свои руки разжаться, поборол неистовое желание отнести Тони в спальню. Это лишь доказывает, как сильно он увлекся. Берн поднял голову, взглянул в лицо Тони. Глаза крепко зажмурены, дыхание с трудом проходит сквозь полуоткрытые губы… Кровь отлила от щек — так сильна была вспышка страсти.

— Открой глаза, Тони. Прошу тебя, — с трудом выговорил он.

— Не хочу. — Впервые в жизни она боялась столкновения с реальностью. Посмотреть на него — все равно, что утонуть в серебряных озерах. — У меня такое чувство, что ты меня заколдовал.

Знакомое ощущение. Он тоже не мог с ним справиться.

— Отныне нам нельзя оставаться наедине.

— Думаю, ты прав. — Она рассмеялась и, сделав над собой усилие, открыла глаза.

Пережитое возбуждение было так велико, что зрачки ее расширились, отчего глаза казались потемневшими и глубокими.

— Теперь, когда мы знаем, как сильны наши чувства, нам придется научиться их обуздывать, — сказал он хриплым голосом.

— Трудная задача. — Ей никак не удавалось привести в порядок дыхание.

— Да уж. — Ему снова захотелось защищать ее, как в тот момент, когда она поразила его в гостинице своей красотой и обаянием. — Уверен, у тебя очень удобная кровать, — усмехнулся он, — но как насчет прогулки на вертолете? Нам надо отвлечься. Полетим над пустыней.

— С удовольствием, Берн. Дай мне только перевести дух и переодеться.

Он окинул ее взглядом. Воплощенная весна в платье из тонкой просвечивающей ткани с цветочным рисунком. Глубокий вырез открывает начало высокой упругой груди.

Он хмыкнул.

— Ты будешь хороша и в старом холщовом мешке.

Ее красота не зависела от освещения или косметики. Она просто была. Совершенная, как сама природа.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Летя над пустыней, Тони вспоминала, как пыталась объяснить одному из своих знакомых французов, по традиции считавшему, что пустыня — это огромное пространство движущихся песков, лишенное растительности, что представляет собой ее пустыня.

Австралийская пустыня ни на что не похожа. Это уникальное место на земле, думала Тони. До горизонта тянулись песчаные холмы, но были здесь и древние живописные горные цепи, великолепные ущелья. А в них — вода. Природные водоемы превращались в легендарные оазисы, изумрудно-зеленую воду окружала буйная тропическая растительность — белоствольные камедные деревья с широкими зелеными листьями, пальмы, обилие папоротников, мхов и похожих на орхидеи лилий. Дух захватывало при виде этих пейзажей, они поражали своей неожиданностью. Феноменальное преображение пустыни после дождя каждый раз внушало благоговейный восторг, производило неизгладимое впечатление, вызывая мысли о торжестве жизни, величии земли и бессмертии природы.

— Налюбовалась? — спросил Берн.

— Никогда не налюбуюсь. — Она повысила голос, чтобы перекрыть рев несущих винтов. — Это моя страна, Берн! Так же, как и твоя.

Он покосился на нее, одобрительно улыбнувшись.

Когда они возвращались, Тони показалось, что внизу, на пустынной земле что-то блеснуло, подобно лазерному лучу. Она тронула Берна за рукав и указала на выжженную солнцем землю:

— Там что-то блестит.

— Вижу. — Он мгновенно насторожился. — И еще там собака. Пастушья собака. Не динго. — (Пес бегал кругами, явно пытаясь привлечь внимание, что свидетельствовало о его сообразительности.) — Сейчас опустимся, посмотрим, — пробормотал Берн.

Приближаясь к земле, они разглядели потрепанный джип, колеса которого покрывала густая красная пыль. Никаких признаков присутствия человека. Автомобиль наполовину провалился в ложбину у небольшой рощицы искривленных камедных деревьев, одно из которых устрашающим скелетом рисовалось на фоне синего безоблачного неба.

Собака перестала бегать, остановилась, глядя на спускающийся вертолет.

— Оставайся здесь, — приказал Берн, когда они приземлились, и он собрался выходить.

Тони послушно подчинилась. Не проходило и месяца, чтобы какой-нибудь турист не попал в беду, пытаясь исследовать пустыню, забывая о таящихся в ней опасностях. Берн припомнил разные случаи, иногда заканчивавшиеся трагедией. Он не мог отделаться от ощущения, что дело неладно. Присутствие человека он почувствовал раньше, чем увидел его, лежащего на боку рядом с островком кустарника. Берн бросился к нему, бормоча по пути слова ободрения. Мужчине было лет шестьдесят, седые волосы стянуты сзади резинкой, кожа красная и блестит от солнечных ожогов. С первого взгляда стало понятно, что его организм совершенно обезвожен.

— Как вы? — Берн присел на корточки, взял руку старика и посчитал пульс. Редкий.

— Мой племянник… — хрипло прошептал мужчина, пытаясь поднять голову. Не удалось — она бессильно упала назад, — … пошел вперед за помощью.

Берн выпрямился, еле удерживаясь от резких комментариев. Сколько ни предупреждай, мало, кто прислушивается к советам, а ведь речь идет о жизни и смерти! Попав в беду, ни в коем случае нельзя выходить из машины.

Он ограничился кратким замечанием:

— Оставайтесь здесь. Я принесу воды и аптечку. Окажем вам первую помощь. Потом найду вашего племянника. С воздуха его будет легко обнаружить.

Он побежал к вертолету. Его смуглая бронзовая кожа блестела от пота. Тони уже стояла у дверцы, протягивая ему аптечку и фляжку с водой.

— Живой? — осторожно спросила она, когда Берн оказался рядом. То, что он так торопился, внушало надежду.

Берн снял шляпу, пригладил черные волосы.

— Пожилой мужчина. Совсем плох. Говорит с трудом. Его племянник ушел вперед.

— Вперед? Куда? — Спазмы страха сжали желудок Тони. Не дай им Бог обнаружить мертвеца…

— Никто ничего не слушает, — с досадой произнес Берн. — Невероятно…

— Что я должна делать? — деловито спросила Тони, чувствуя прилив энергии, как бывало всегда, когда требовалась ее помощь.

— Поможешь старику?

— Конечно, — не колеблясь, заявила она.

— Меня может не быть довольно долго, ничего? Неизвестно, где этот парень. Придется лететь на небольшой высоте.

— Ты его найдешь, — уверенно сказала Тони. — Только бы он был жив. Я буду молиться.

— Я тоже. — Берн резко втянул воздух. — Пойдем, отведу тебя к старику. Объясню, кто ты. — Молодец, подумал он про себя, моя девушка. А вслух чуть было не сказал: «Я люблю тебя».

— Надо бы взять брезент из багажника, — озабоченно пробормотала Тони, не подозревая о его мыслях.

Берн достал брезент.

— Знаешь, что делать с водой?

— Конечно. Давать пить маленькими глотками. — Она встала рядом.

— Надо спешить. Нельзя терять ни минуты. Согласно кивнув, она положила ладонь на его руку, думая о том, как хрупка жизнь.

— Будь осторожен, Берн.

Его глаза горели огнем на смуглом лице. Он наклонился, коснулся ее губ поцелуем, от которого все ее тело пронзила дрожь.

— Я вернусь за тобой. Не бойся.

С брезентом, закрепленным, как навес, на деревьях, стало лучше. Мужчина — «Джон Кортни, глупый старый ученый», — представился он, — лежал в более удобной позе, на боку, под головой — импровизированная подушка.

Тони держала его за руку. Так ему явно было легче. У него есть дочь, сообщил он. И внуки. Вода оживила его. Тело пострадавшего, худое, мускулистое, было сильно обожжено, руки исцарапаны.

Тони ни о чем его не расспрашивала, ограничиваясь тихими словами утешения и ободрения. Собака, по кличке Блуи, данная туристам в проводники, сидела рядом с Тони, как будто выбрала ее вожаком. Или же умное животное просто было ей благодарно за воду, налитую в пластмассовую коробку. Собака оказалась в лучшем состоянии, нежели люди. Тони подозревала, что пес слизывал влагу с кактусов, которыми питались стада скота. Она вся взмокла, пот струился ручьями в ложбинке между грудей, стекал по ногам. Она бы все отдала за дуновение ветерка, но вынуждена была довольствоваться тем, что обтерла тело платком, смоченным водой из фляжки. Один раз Джон Кортни что-то пробормотал, и его рука обмякла, отчего у Тони свело желудок. Она боялась, что у старика может случиться сердечный приступ или удар. Неизвестно, в каком он состоянии. Опустив голову, она начала молиться, чтобы Берн поскорее вернулся.

Он нашел обессиленного молодого человека в высохшей лощине, в зарослях колючего кустарника. Берн вспомнил, что большие кенгуру пользуются этим кустарником, как защитой от ветра, если хотят немного вздремнуть. Должно быть, юноша слышал об этом и решил найти здесь убежище. Как и его дядя, племянник сильно обгорел на солнце, его организм был обезвожен.

Берн оказал ему первую помощь и повел к вертолету, а когда молодой парень не смог идти, поднял его на руки и внес в кабину. В такие минуты он благословлял свою силу и хорошую физическую подготовку. По рации Берн тут же связался с авиационной медицинской службой, сообщил точные координаты. Оба туриста нуждались в срочной медицинской помощи. «Сессна» медиков быстро доставит их в больницу.

Он тревожился за Тони, зная, что в такую жару время тянется очень медленно. Дождется ли она его возвращения? Он думал о ее прекрасной коже, защищенной лишь широкополой шляпой и брезентовым навесом. Берн поспешно сел в кресло пилота, включил машину. Взревел мотор, завертелись винты. Вертолет взмыл ввысь почти вертикально. Берн взглянул на пассажира, завалившегося на бок, помог ему сесть прямо.

— Ну ладно, — сказал он самому себе. — Поехали.

На борту «сессны» оказались врач и медсестра, семейная пара, которую Берн хорошо знал. Мужчины быстро погрузили туристов в самолет.

— Парень скоро поправится, это точно, — тихо сообщил им врач. — А старик выглядит неважно. Чем скорее мы доставим его в больницу, тем лучше. Просто чудо, что вы их обнаружили.

Думаю, еще один день — и все было бы кончено.

— Я позвоню вечером, Билл. Справлюсь, как они, — сказал Берн.

— Хорошо. Что бы они делали, если бы не ты? Ума не приложу, как могут люди в здравом уме отправляться в пустыню без достаточных запасов воды и еды, никому не сказав, куда идут?

— Это происходит постоянно, — пожал плечами Берн.

— Они были на краю гибели. На самом краю.

Берн и Тони постояли, глядя, как взлетает самолет. Рядом вертелся оставленный на их попечение Блуи. Берн повернулся, взял Тони за плечи, посмотрел в ее покрасневшее от жары лицо.

— Ты молодец, Антуанетта. — За такой взгляд она готова была проползти полсвета на четвереньках.

— Это ты их спас. Я ничего особенного не сделала. Просто постаралась подбодрить.

— Что бы ты ни сделала, Кортни уверен, что ты ангел. Ангел, слетевший с небес, чтобы ему помочь.

— Потому что у меня синие глаза и светлые волосы, — улыбнулась она.

— Точно, — шутливо поддержал Берн. — Мы это учтем. Если суждено оказаться на грани между жизнью и смертью, лучше, если рядом ангел, не так ли? — Он говорил легко, но глаза его были серьезны.

— Я обыкновенный человек, Берн, со всеми слабостями и несовершенствами, присущими людям. — Полностью поглощенные друг другом, они не замечали палящей жары.

— И, тем не менее Кортни тебя благословляет. И я тоже.

Берн молча заключил ее лицо в ладони, глядя на ее пухлые красивые губы. Внутри у него уже разливался жар, к которому он начал привыкать. Как он ни старался закалить против Тони свое сердце, один взгляд ее фиалковых глаз сводил на нет все его усилия.

— Ты не такая, как я думал, Антуанетта, — тихо промолвил он. — Честно говоря, с каждым днем я все больше проигрываю.

Она смотрела на него как зачарованная.

— Я всего лишь женщина, Берн.

Берн чуть не рассмеялся. Женщина, которая за столь короткое время умудрилась приручить его! Господи, что с ним происходит? И знает ли она об этом?

— Я рад, что ты здесь. — От одного взгляда на нее у него таяло сердце.

— И собираюсь здесь остаться.

Может, в его объятиях? Улыбка исчезла с его лица, дыхание перехватило. Остро захотелось поцеловать ее, прижать к себе. Догадывается ли она о его чувствах?

Быстрым движением Берн привлек Тони к себе; когда ее губы раскрылись под натиском его жадного рта, желание вспыхнуло в нем, как пламя. Ее губы были невероятно нежными, как лепестки роз, прикосновение к ним усиливало его страсть до невероятных пределов. Он гладил ее стройную спину, тонкую талию, его ноздри вдыхали аромат ее чудесной атласной кожи. Поцелуй мог длиться вечно, но он понимал, что следует остановиться. Солнце палило нещадно. Берн глубоко вздохнул.

— Теперь ты видишь, каким слабым я становлюсь с тобой.

Ее поразила насмешка над собой, прозвучавшая в его тоне, словно он нарушал важные для себя правила.

— Ошибаешься, — возразила она. — Ты такой сильный. Тебе нечего меня бояться.

Его губы дрогнули в усмешке.

— Прими это как факт, дорогая. Я принял. Надо же, хрупкая девушка пробила мою защитную броню. — Он отвернулся, свистнул, подзывая Блуи, который вопросительно смотрел на них, склонив набок голову. — Пошли, приятель. Твоя очередь получить немного внимания.

Спасенные ими туристы поправились. Позже Джон Кортни написал Тони трогательное письмо, от которого она чуть не заплакала.

— Молодец, сестренка, — похвалил ее Керри. — Я тобой горжусь.

Друзья устроили для Керри мальчишник. Проведя с ними вечер в городе, он вернулся домой коротко постриженный.

Тони уставилась на него в полном ужасе.

— Боже мой, Керри! Какой идиот это сделал?

Исчезли русые с золотистыми прядками волны, вместо них — бобрик, как у Брюса Уиллиса в его самых крутых боевиках.

— Если хочешь знать, я не сразу им дался. — Керри беззаботно хохотнул, ничуть не опечаленный.

— А где же был Берн? Он бы этого не допустил. Кейт нужен красивый жених с пышной шевелюрой.

— Неужели так плохо? — Впервые в голосе Керри послышалась тревога. — В тот момент его не было. По-моему, он устал от наших проказ. Говорят, потом Берн дал нагоняй Джоэлу. Не беспокойся, куколка. Отрастут. Уж очень длинные были. Даже ты это отметила. И должен признаться, так прохладнее. — Керри потянулся к сестре, обнял ее.

Когда Кейт увидела своего возлюбленного, она отреагировала не так остро, как ожидала Тони.

— Могло быть и хуже, — подвела итог невеста. — Его могли обрить наголо или сделать то, что с Энди Гилмором. Когда бедняга отключился, ему наложили на ногу гипс, а потом сказали, что он ее сломал. Между прочим, с такой прической Керри выглядит даже более мужественно и видно, какие у него правильные черты лица. Тони лишь удивленно покачала головой. Девичник Кейт тоже прошел в городе. Она пользовалась всеобщей любовью, ее друзья съехались отовсюду, чтобы поздравить и пожелать всего наилучшего.

Подарки прибывали с каждым самолетом — все, что может понадобиться молодоженам. Их складывали в библиотеке на длинных столах, покрытых зелеными скатертями, чтобы дары лучше смотрелись. Керри и Тони ходили вдоль них, с восхищением рассматривая серебро высшего качества, хрусталь, обеденные сервизы разнообразных марок и стилей, вазы и часы, огромное количество украшений, одеял, покрывал, тонкое постельное белье и изысканные скатерти. Здесь были ковры, современные и старинные, наборы фужеров и рюмок, дорожные чемоданы. Была даже садовая мебель и скульптура, изображающая лесную нимфу в человеческий рост.

— Нам долго не придется ничего покупать, — радовался Керри.

— Если у вас вообще руки дойдут все распаковать, — улыбнулась Тони.

Сама она подарила им серебряный набор для специй, состоящий из двух предметов около трех дюймов высотой, украшенных по бокам веточками с листьями и цветами, в которые были вставлены три сверкающих опала — часть коллекции, которую начал собирать для нее отец, когда она была еще маленькой. Работу выполнил молодой парижский ювелир, очарованный ее идеей и вложивший в изделие душу и сердце. Набор получился и декоративным, и функциональным. Кейт приняла подарок со слезами на глазах.

— Какая прелесть, Тони! Мы будем пользоваться им постоянно.

Брат и сестра отдыхали после обеда, пили кофе, и вдруг Керри спросил:

— А что у вас с Берном? Еще один день в неведении я не выдержу.

Вообще-то Тони ожидала этого разговора, поскольку каждая ее встреча с хозяином Касл-Хилл, якобы случайная, буквально электризовала воздух, что не оставалось незамеченным.

— Я тоже. — Тони глубоко вздохнула. — Я безумно в него влюблена.

Керри усмехнулся.

— Ты уж извини, куколка, но это не новость. Ты с детства его любила.

— Возможно, все дело было в том, как Берн ко мне относился. Молодой, импозантный, потрясающе красивый Берн Бирсфорд, наследник состояния Бирсфордов, без труда покорил сердце тринадцатилетней девчонки. Он сказал мне, что тогда я казалась ему похожей на персидского котенка.

— Понятно, — кивнул Керри. — Я тебя тоже обожал.

— Разница в том, Керри, что он не хочет меня любить.

Брат нахмурил брови.

— То есть он борется со своим влечением?

— Изо всех сил, — с чувством подтвердила Тони.

— У него сложный характер. — Керри взглянул на нее. — Он ведет собственную игру, если ты понимаешь, о чем я. Берн как феодальный барон. В наших краях это почти так и есть. Ему нет и тридцати двух, а он всем заправляет уже много лет. Это огромная ответственность, и она накладывает свой отпечаток. Берн никогда не бывает свободен от проблем и забот. Я бы не выдержал. Он целиком сконцентрирован на работе, и он такой самодостаточный… Возможно, это уже мешает и ему самому.

— Хочешь сказать, ему пора признать, что он тоже человек? — криво усмехнулась Тони. — Он считает любовь слабостью?

— Более вероятно, что Берн не желает смириться с потерей неограниченной свободы. Его отец был с ним чрезвычайно суров, требовал очень много. Может, он даже переборщил.

— Нет, я знаю, о чем ты. Берн был идеальным сыном, каким и должен быть наследник огромного состояния и власти. Но никто, абсолютно никто не может подавить в нем страстную натуру. А он именно такой.

— Черт, ты думаешь, я этого не знаю? — Керри отбросил обертку от шоколадки. — У Берна внутри масса подавленных эмоций. Я постоянно об этом твержу. Он вкладывает страсть во все, что делает. И семейство, видя это, свалило на него уйму проблем. По сравнению с ним Джоэл просто плейбой.

— Со временем научится, — примирительно сказала Тони. — Возможно, Джоэлу просто повезло. Он жил вне сферы основных интересов отца. И Кейт тоже. Даже в детстве я понимала, что Берн — самый главный. Избранный.

— И вот является юная Антуанетта Стритон.

— Меньше всего я ожидала, Керри, что Берн обратит на меня внимание. Я была ребенком, а он — молодым хозяином всего, к чему прикасался. Похоже, он хотел бы, чтобы я так и оставалась девочкой, никогда не повзрослела.

— Это едва ли возможно, малышка, — рассмеялся Керри. — Дай ему время. Для него это новый тип отношений.

— А, как насчет Андреа Бентон? — Тони подняла на брата глаза, чтобы определить его реакцию.

Тот сделал паузу, подумал.

— Андреа сама за ним бегает. Берн не монах. Женщины на него так и вешаются… Он всеобщий герой: ослепительно красив и денег куча. Если на то пошло, девушки и к Джоэлу льнут. Возьми, к примеру, Ферн. Она так и крутится вокруг него. Просто навязывается, если хочешь знать мое мнение. Женский инстинкт с колыбели — поймать мужчину.

— Безусловно, но не всякого. Именно этого. — Тони вздохнула. — Думаю, реакция Берна определяется тем, что мы знакомы с детства. И тем, что я дочь Зоэ.

— То есть ветреная и легкомысленная? — Лицо Керри напряглось.

— Ничего удивительного. Если у девушки такая мать, как наша, это наводит на размышления. У Берна имеется набор требований к будущей спутнице жизни, которым очень трудно соответствовать. Кроме того, он, кажется, чувствует себя немного виноватым в том, что его прежние дружеские чувства ко мне внезапно превратились в физическое влечение. Опять же, мы почти родственники.

Керри качнулся в кресле так стремительно, что чуть не потерял равновесие.

— Ой, Тони, прекрати! Может, Берну просто тяжело справиться с этим влечением. Главная черта его имиджа — абсолютный самоконтроль и все такое. Ты хоть и моложе, но гораздо более зрелая личность. Подумай хорошенько, девочка.

Тони невольно улыбнулась.

— Спасибо, брат, непременно. — Она потянулась за кофейником, наполнила чашки. — Нам надо обсудить еще кое-что, до свадьбы.

— Речь пойдет о Науре? — встревожился Керри.

— Ты не думаешь, что Кейт должна выкупить мою долю? — осторожно начала Тони.

— По-твоему, это хорошая идея?

— Кейт очень богата, а Наура будет ее домом. Вмешательства Берна я не хочу.

— Да, я могу тебя понять. Забавное чувство, между прочим, — знать, что Бирсфорды могут купить и продать нас сто раз. Но Кейт… — Керри покачал головой. — Я не хочу пользоваться ее деньгами.

— Она станет твоей женой, братишка.

— Не хочется думать о продаже.

— Меня эта перспектива тоже не радует. Здесь обитает душа нашего отца. Я могу общаться с ним, просто сидя в его кабинете или когда гуляю по бушу нашими тропинками. Я так его любила… — Тони внезапно разрыдалась, и Керри присел рядом с сестрой на корточки, прижал к груди ее голову.

— Эй, не плачь, пожалуйста. Папа тебя обожал, куколка. Свою маленькую принцессу. Никак не мог пережить твой отъезд, хотя и понимал, что тебе лучше с матерью. Известное дело, женщины ближе друг другу.

Тони подняла глаза.

— А что ты собираешься делать, когда Зоэ приедет домой?

— Если приедет, — поправил Керри. — Разве на нее можно положиться?

— Постарайся не обвинять маму. Ты ее единственный сын. Она тебя любит.

Керри встал.

— Без такой любви я могу обойтись. У меня есть Кейт и ты. Больше я никогда не буду одинок.

За четыре дня до свадьбы Зоэ прилетела в Австралию. Проявив великодушие, Берн отвез Тони и Керри на вертолете в местный аэропорт. Кейт присоединилась к ним, чтобы оказать жениху моральную поддержку. Не в первый раз Тони почувствовала, что Кейт будет очень хорошей матерью: ей так нравилось опекать Керри.

Самолет Зоэ прибыл точно по расписанию. Ночь она провела в Брисбене, а утром продолжила путешествие. Поскольку аэропорт был небольшой, Тони заметила мать, когда та спускалась по трапу. Прекрасные золотистые волосы блестели на солнце. Издалека она выглядела как старшая сестра Тони.

— Поверить не могу… — простонал Керри. — Я так волнуюсь, черт побери.

Пока они ждали, он то и дело поправлял воротник рубашки, потирал обтянутые джинсами колени и вообще места себе не находил.

— Не надо, Керри. — Кейт ободряюще взяла его руку в свои. — Она твоя мать, и… Боже мой, выглядит потрясающе.

Зоэ действительно была очень красива. Она словно освещала все вокруг. Люди оглядывались ей вслед. Она была не только хороша собой, но и обладала особым шиком, отчего ее скромный наряд — голубая шелковая блузка и льняные брюки в тон — смотрелся необыкновенно элегантно.

— Значит, все-таки решилась, — одобрительно пробормотал Берн.

— Слава Богу! Я так рада. — На лице Тони отразилось облегчение. Керри твердо уверовал, что матери нет до него дела, что она не приедет на его свадьбу. Но вот она, собственной персоной! Тони полетела к ней как на крыльях. Мать заключила ее в объятия и поцеловала в обе щеки на европейский манер.

— Дорогая моя, дорогая! — защебетала Зоэ с акцентом истинной парижанки. — Где мое дитя, где Керри? — Она повернулась к группе встречающих. — Mon Dieu, это Берн? Какой красавец!

Она не была бы собой, если бы, не заметила его привлекательности. Керри отчаянно пытался побороть смущение. Он чувствовал себя десятилетним ребенком, который любит мать и стыдится ее поведения.

— Иди к ней, Керри, — шепнула Кейт, подтолкнув жениха вперед.

Ей тоже было не по себе. Что принесет приезд Зоэ? Примирение, которого жаждал Керри в глубине души, или окончательный разрыв? Зоэ способна на все, от нее не знаешь чего ждать.

Тони взглянула на брата, стараясь одной силой воли направить его в объятия матери. Сама Зоэ казалась обеспокоенной затянувшейся паузой.

— Возьми себя в руки, дружище, — посоветовал Берн. — Все будет хорошо.

Наконец Керри оторвался от них и торопливо зашагал к матери. Та протянула руки ему навстречу.

Кейт невольно отвернулась, не желая смущать своего возлюбленного, глаза ее наполнились слезами, но Берн продолжал внимательно наблюдать за трогательной картинкой воссоединения семьи.

Свою необычайную красоту Тони, несомненно унаследовала от матери, однако в отличие от нее дочь обладала массой других достоинств. Именно она помирила Зоэ и Керри, приведя их, в конце концов в объятия друг друга.

Тони такая верная, абсолютно надежная. Это качество восхищало Берна до глубины души.

— Все в порядке, можешь смотреть, — шепнул он на ушко сестре. — Зоэ не станет причиной всеобщей неловкости. Тони об этом позаботится. Она все уладит.

Весь день после своего приезда Зоэ бродила по дому, то и дело, повторяя, что здесь очень тихо.

— Слышно, как бьется сердце.

— На самом деле не так уж и тихо, — усмехнулся Керри. — Птицы щебечут постоянно.

— Да, люди просто не понимают природы нашей тишины, — кивнула Зоэ. — То есть городские жители. Она здесь особенная! Я сама почти забыла, насколько особенная. А дом я помню. Иногда меня раздражало, что твой отец не разрешал мне ничего трогать. Все остальное — пожалуйста, я могла делать, что хотела, но в доме все должно было оставаться по-прежнему. Тони, ты кое-что изменила к лучшему, дорогая, вижу твою руку. Наверно, у Кейт масса идей, Керри? — Зоэ подняла на сына большие голубые глаза. — Такая замечательная девушка. Похожа на Соню. Но ее брат… Берн совсем другой породы. Живи он в моем мире, женщины не дали бы ему ни минуты покоя. Красив, как кинозвезда. Та же аура незаурядности. У него есть кто-нибудь?

— Похоже, он заинтересовался Тони, — сообщил Керри, подмигнув сестре.

— И не уверен, что ему это нравится, — добавила та.

Зоэ заметно огорчилась.

— Надеюсь, не из-за меня. Бирсфорды всегда казались мне несколько высокомерными. Особенно Соня. Может, она считает, что моя дочь недостаточно хороша для ее великолепного сына?

— Против меня миссис Бирсфорд ничего не имеет, — мягко заметил Керри.

— Ты похож на отца, дорогой. В этом все дело. Твой отец никогда меня не осуждал. Он оставался моим лучшим другом.

— И поэтому ты даже на его похороны не приехала? — не удержался Керри.

— Я была слишком далеко, — тихо ответила Зоэ серьезным тоном. — Судьба наказала меня за это, я много страдала. Тони тоже, хотя она была совершенно невиновна. Молюсь, чтобы ты меня простил.

— Я прощаю тебя, мама, — сказал Керри, осознав вдруг, что так оно и есть, — но никогда не смогу понять.

— Когда-нибудь поймешь, дорогой, когда наберешься жизненного опыта. Не все получается так, как мы планируем. Есть еще кофе, Тони? — спросила Зоэ совсем другим тоном, меняя тему. — Я жить не могу без кофе. Надо купить мой любимый сорт. Попозже я покажу тебе свой наряд. Франсин очень постаралась. Клод купил к нему прелестное ожерелье и серьги. Нечто вроде прощального подарка. Между прочим, он проявил чрезвычайную щедрость, обеспечил меня до конца жизни.

— Боже мой! Неужели ты больше не выйдешь замуж? — не удержался Керри.

— Я не люблю одиночества, мой милый. — Зоэ ничуть не обиделась. — Мне нужно, чтобы рядом был мужчина.

Остаток дня она отдыхала, а вечером они были приглашены на праздничный обед в Касл-Хилл.

— Смешно, знаешь ли, но я слегка волнуюсь, — призналась Зоэ дочери, закончив одеваться.

— Все будет хорошо, — успокоила ее Тони. — Ты прелестно выглядишь.

Зоэ повернулась — посмотреть сбоку на свой элегантный кремовый костюм от Сен-Лорана.

— В этом старье?

— Я впервые вижу этот костюм, — сухо сказала Тони.

— Ну… да, он довольно новый. Я немного похудела. Ты заметила?

— Еще бы! Ты столько пережила. Потеряла Патрика, рассталась с бедняжкой Клодом и так далее, — поддразнила мать Тони.

— Моя беда в том, что я слишком привлекательна, — совершенно серьезно объяснила Зоэ. — Я боялась, что разрыв с Клодом будет катастрофой, но все прошло на редкость гладко. Он держался очень дружелюбно.

— То есть обещал тебе щедрое содержание?

— Клод дал мне денег, потому что они мне нужны, дорогая.

Тони внезапно осенило.

— А что, если Керри займет у тебя немного денег?

Зоэ отложила щетку для волос и подозрительно взглянула на дочь.

— О чем ты, дорогая?

— Полагаю, все зависит от того, сколько тебе дал Клод.

— Много! — торжественно провозгласила Зоэ с умиленным выражением на лице. — «Ты должна взять эти деньги, Зоэ, — сказал он. — Мне мучительна сама мысль о том, что ты будешь переходить от мужа к мужу. Хочу сделать тебя независимой». Между прочим, он оказался гораздо богаче, чем я думала…

— Естественно. Он слишком умен, чтобы открывать все карты. Возможно, тебе придется не по вкусу то, что я скажу, но мы не решили вопрос о моей части Науры.

Зоэ уставилась на дочь, потом громко рассмеялась.

— Но ведь Берн, несомненно, выкупит твою долю? Он богат, как Крез.

— Я этого не хочу, мама.

— Господи, дорогая, уж не хочешь ли ты, чтобы я это сделала? — изумилась Зоэ, широко раскрыв глаза. — Каковы сейчас цены на недвижимость? Ты в курсе?

— Выясни. Ты в долгу перед Керри.

— Боже мой, мне ли не знать! — Зоэ горестно вздохнула и картинно опустилась на кровать, — Я понимаю, как глубоко его ранила.

— У тебя есть возможность все исправить. Я уступлю тебе свою долю по цене значительно ниже реальной стоимости, а ты передашь ее Керри в качестве свадебного подарка. Тогда Наура останется у Стритонов. В нашей семье. Зоэ не сводила с нее глаз.

— Это важный шаг, — наконец выговорила она. — Имей в виду, ты окажешься в проигрыше. Я скоро разбогатею, но бросать деньги на ветер не намерена.

— Это твой главный шанс, мама. Ты могла бы объявить о своем решении сегодня вечером.

Голубые глаза Зоэ загорелись еще ярче.

— Я подумаю. Расскажи мне о Соне. Она все такая же заносчивая?

— Соня настроена к нам очень хорошо.

— Дорогая, ты отлично знаешь: она хитрая, как лиса.

— Мама, у вас с ней будут общие внуки. Зоэ, разглаживавшая свою короткую прямую юбку, задумалась.

— Взгляни на меня, милая. Я похожа на бабушку?

Тони потянулась, взяла мать за руку, погладила ее.

— Думаю, когда это случится, ты сразу же забудешь о возрасте.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Семейный обед удался на славу. Все веселились от души, за столом царила непринужденная атмосфера. Разговоры в основном велись о предстоящей свадьбе. Она будет великолепной! Кто-нибудь сомневается? Посмотрите на молодую пару! Они абсолютно счастливы. Когда прибыли гости из Науры, Соню Бирсфорд на мгновение поразила неувядающая красота Зоэ, но она быстро овладела собой и принялась играть роль очаровательной хозяйки дома и матери невесты. Даже Зоэ удалось обуздать природную кокетливость и не направлять свои чары на Берна, такого милого, обходительного и вдобавок потрясающего красавца. Он ей чрезвычайно понравился, но его сверкающие серебристо-серые глаза были неотрывно прикованы к Тони. И дело вовсе не в том, что дочь отлично выглядит, с материнской гордостью думала Зоэ, одновременно жалея о том, что безвозвратно ушло. Дело в ее молодости. Ей самой не довелось в полной мере испытать беззаботное счастье в юности, она слишком рано вышла замуж, потом то и дело меняла партнеров. Теперь стало ясно: ей так и не встретился мистер Идеал.

Зоэ дождалась конца обеда и попросила слова.

— Дорогие друзья, — начала она своим мелодичным голоском. — Кейт, моя будущая невестка, дети мои, я хочу, чтобы вы знали: ничто не могло помешать мне приехать на свадьбу, которая объединит две наши семьи, чему я очень рада и чему был бы рад и Эрик, будь он жив. Кейт и Керри, я долго размышляла, что подарить вам на свадьбу, — Зоэ помолчала, улыбаясь им сияющей улыбкой, в ее красивых глазах засветилось торжество, — и решила отдать вам Науру, всю, целиком. Естественно, я компенсирую моей дочери ее долю. Мы обе этого хотим, и я надеюсь, наш подарок вас обрадует.

Речь Зоэ произвела должный эффект. Гости разразились восторженными возгласами.

Пока она говорила, Берн не сводил глаз с Тони. Он догадался, кто придумал столь эффектную комбинацию. Для Тони это было бы идеальным решением. Берн понимал, что она не хотела быть ему обязанной или, чтобы ее брат оказался перед ним в долгу. Антуанетту Стритон отличала та же надменная гордость, что и ее отца. Берну импонировало это качество. Интересно, как ей удалось уговорить Зоэ? И откуда та возьмет деньги, чтобы расплатиться с дочерью? Конечно, он знал, что Зоэ трижды выходила замуж, причем каждый следующий муж оказывался богаче предыдущего. Очевидно, несмотря на все ее жалобы, на финансовые затруднения, у Зоэ все же было кое-что отложено на черный день, или же многострадальный Клод назначил ей очень щедрое содержание. Если так, он просто святой!

После обеда Зоэ повели смотреть свадебные подарки — их набралось несметное множество, — но, ни один не смог затмить ее собственный! Потом показали примыкающий к библиотеке зал, где будет проходить брачная церемония. На следующий день ожидался приезд дизайнеров по интерьеру, а также декоратора-флориста с целым штатом помощников. Все они, взволнованные перспективой принять участие в подготовке свадьбы в высшем обществе, побывали в Касл-Хилл несколько месяцев назад и составили подробные планы. Огромное разнообразие цветов: розы, лилии, гвоздики, орхидеи, охапки белоснежных гладиолусов «Невеста», ирисы всевозможных оттенков: белые, розовые, сиреневые и темно-синие, сингапурские орхидеи, гиацинты, ландыши и зеленые ветки папоротника — разместят в одной из холодильных комнат, вместе с ящиками шампанского и горами деликатесов, которые будут превращены опытными поварами в замечательные блюда.

Обратный отсчет начался. Отныне Касл-Хилл становился центром кипучей деятельности, где каждый работает на пределе своих возможностей. Назавтра был назначен большой семейный сбор с участием двух свидетелей со стороны жениха и трех девочек, которым предстояло нести букеты цветов. Продолжали съезжаться гости. Одни прибывали частными и чартерными рейсами, другие ехали через всю страну на машинах, многие уже разместились в ближайшем к поместью городке. Дома и коттеджи, в которых жили работники фермы, были приспособлены для приема гостей, а постоянных жителей временно переселили. Большинство слуг были освобождены от Обычных обязанностей, чтобы довести до немыслимого совершенства окружающие дом сады. Их обильно полили водой из подземных источников. Потом привели в полный порядок дом и старинное каменное здание, когда-то служившее конюшней, а теперь превращенное в восхитительный банкетный зал с оборудованной по последнему слову техники кухней, которой позавидовали бы лучшие отели. Бирсфорды не жалели средств на подготовку торжества. На церемонию был приглашен струнный квартет; юный кузен Кейт ангельским мальчишеским голоском должен был спеть три любимые свадебные песни невесты, а известный джаз-оркестр охотно согласился выступить на приеме. Ожидалось прибытие лучшего в стране видео-оператора и молодой женщины фотографа, которая сделала себе имя, занимаясь художественной съемкой. Не забыли ничего, учли каждую деталь.

Классические цветочные композиции украшали вестибюль, центральную лестницу, бальный и банкетный залы. Выбранный Соней символ, пара влюбленных лебедей, использовался, где только можно: даже живая изгородь в саду была подстрижена соответствующим образом. Четырехъярусный торт, изготовленный кондитерской фирмой, славящейся своим творческим подходом, тоже венчали фигурки прекрасных птиц. Два больших серебряных лебедя, державшие букеты белых роз, будут украшать праздничный стол. Кейт заказала белье с соответствующей вышивкой. Лебеди сходятся навсегда. Вот чего она хотела от своего брака. Чтобы он длился вечно.

Поскольку все было так тщательно спланировано, Кейт проводила оставшиеся дни в беззаботной праздности, не испытывая ни малейшего напряжения, в то время, как Керри неожиданно для себя оказался во власти тревог и сомнений. Как ни любил он Кейт, как ни мечтал сделать ее своей женой, он четко осознавал, на какой важный шаг они решились. И вдруг начал тревожиться, что недостаточно хорош, для своей драгоценной невесты, которая от природы была оптимистом и непостижимым образом умудрялась всегда сохранять душевное равновесие.

— Предсвадебные страхи, — отмахнулась от сына Зоэ. — Обычно их испытывает невеста.

Уж Зоэ-то знала, о чем говорит!

Тони, напротив, приняла душевное смятение брата близко к сердцу. Керри всегда отличался особой чувствительностью.

— Я так ее люблю, — признался он.

— Понимаю, Керри. Значит, ты любишь по-настоящему. Но ты должен успокоиться, взять себя в руки. Прислушайся к своему сердцу. Это будет лучший день в твоей жизни. Самый прекрасный, именно такой, о каком ты мечтал. Ты же не хочешь испортить его, правда?

— Разумеется, не хочу. — Глаза Керри потеплели.

— Тогда расслабься и перестань себя изводить. — Тони погладила его по руке. — И чтобы тебе помочь, я приготовлю нам по чашке кофе.

— Спасибо, сестренка. — Он благодарно улыбнулся.

В череде солнечных безоблачных дней утро знаменательного дня началось с легкого дождика на рассвете. Птицы заливались от восторга, радуясь избавлению от жары, а люди — каждый мужчина, женщина и ребенок, находящиеся в поместье Бирсфордов, — расценили дождь как доброе предзнаменование. Церемония, которую должен был проводить епископ Джон Макграт, крестивший всех детей Сони и Зоэ, была назначена на четыре часа.

Решили так, что Керри и Зоэ оденутся дома и полетят в Касл-Хилл на вертолете за час до начала службы. За Тони заехали пораньше: чтобы у нее было достаточно времени на приведение себя в порядок. Невесте, пританцовывающей от радостного возбуждения, не терпелось показать ей бальный зал.

— Потрясающе! — воскликнула Тони, обводя взглядом огромное помещение, стены которого были обиты деревянными панелями. В углах стояли напольные китайские вазы, бывшие частью восточной коллекции фарфора, расставленной по всему дому, с букетами белых свадебных цветов. Два одинаковых аквариума на резных подставках, обычно располагавшиеся по бокам центральной лестницы, сейчас определяли границы того пространства, которое займет епископ Макграт и которое уже украшали композиции из массы белых и бледно-зеленых калл. — Как в сказке! — вздохнула она.

— Пришлось поломать голову. Мы не сразу все придумали. Тебе нравятся ленты на стульях?

— Завязаны рукой художника! — Тони искренне восхитилась большими розетками и струящимися атласными лентами, прикрепленными к боковым стульям в проходе.

— Подожди, Тони, ты еще не видела банкетный зал, где будет прием, — возбужденно затараторила Кейт. — Сама идея, принадлежавшая Берну, оказалась невероятно удачной. На Берна просто озарение нашло. Ручаюсь, живи мы в городе, не знали бы, где принять столько гостей. А это историческое здание — просто идеальное место для свадьбы, такое вместительное, что и целой толпе народа не будет тесно. Уверена, работа дизайнеров тебе понравится. Кстати, когда ты соберешься замуж, предлагаю устроить банкет здесь же. Твои друзья — наши друзья. Сегодня мы станем одной семьей. — Она порывисто обняла Тони и тут увидела Берна.

Он был воплощение силы и мужественности, на лице его играла счастливая улыбка.

— А-а, вот ты где, Кейт, — сказал он. — Привет, Тони, ты уже приехала?

— Живая и здоровая. — Все в нем кружило ей голову: внешность, звук голоса, взгляд серых глаз!

— Сегодня твой день, Кейт. — Берн наклонился, чмокнул сестру в щеку.

— Идея использовать комплекс старых конюшен принадлежит тебе. Отличная мысль, и я люблю и благодарю тебя за нее. Покажи все Тони, а потом ей надо подняться наверх, чтобы навести красоту.

— Это не займет много времени. — Глаза Берна сверкнули.

— Жаль, что отца нет с нами. — Немного погрустнев, Кейт покачала головой. Ее темные блестящие волосы уже были уложены в высокую прическу.

— Он все равно с нами, — уверил ее Берн. — Ты почувствуешь его присутствие, когда я поведу тебя к жениху.

Кейт растрогалась.

— Ты лучший брат на свете! — тихо сказала она, и в глазах ее блеснули слезы.

— Спасибо, Кейт. Именно это я и хотел услышать. — Он улыбнулся.

— Знаю-знаю. Подготовка к свадьбе стоила тебе кучу денег.

Берн запротестовал:

— Хочу, чтобы ты знала: главное — сделать этот день самым счастливым в твоей жизни. Остальное не имеет значения.

Умиленная и разрумянившаяся от счастья, Кейт повернулась к двери.

— Ну, пойду, посмотрю, как там идут приготовления. Кстати, оставь время для парикмахерши, Тони, — напомнила она.

— А мне твои волосы нравятся как есть, — заметил Берн, когда Кейт ушла. — Длинные, густые, блестящие, излучающие здоровье.

В ответ она улыбнулась.

— Думаю, мы лишь уберем волосы со лба и зачешем их наверх для моего головного убора, вот и все. Не бойся, я не выйду с жутким начесом, покрытым лаком.

— Передай от меня парикмахерше: хочу, чтобы ты выглядела естественно.

— Ладно, обещаю. — Тони вышла на середину комнаты, щурясь от яркого света и вдыхая свежий аромат цветов. — Здесь будет чудесно, когда лучи послеполуденного солнца проникнут сквозь эти высокие окна.

Берн улыбнулся.

— Именно этого и хотела Кейт. У меня не было возможности по-настоящему поговорить с тобой с тех пор, как приехала Зоэ. Вчера она всех очаровала.

— То же самое она сказала о тебе.

— Никто не подвергает сомнению ее хороший вкус. А какая блестящая идея — объявить о том, что она передает Кейт и Керри Науру в качестве свадебного подарка! — Он не сводил с Тони пристального взгляда. — Конечно, ты тут ни причем, да?

— Что за странная мысль!

— О, я неплохо тебя изучил. У тебя легкая рука, Антуанетта. Обладаешь даром миротворца. Керри преследовали застарелые проблемы. Призраки прошлого. Мне показалось, они исчезли. Он выглядел с Зоэ очень уверенным и спокойным.

— Они совсем неплохо поладили, — кивнула Тони. — А то Керри вбил себе в голову, что Зоэ его не любит. Она любит, правда по-своему. К тому же теперь у него есть Кейт.

— Кейт у него была всегда. — Берн добродушно усмехнулся.

— Поразительно, правда? Для некоторых людей существует только один человек.

Берн немного помолчал.

— Иногда осознание этого приходит неожиданно, как гром среди ясного неба.

— Мне ли не знать…

Он бережно коснулся ее щеки.

— Тони, у тебя вся жизнь впереди.

— Я знаю, как разбиваются сердца. Знаю, что жизнь коротка. Что любовь — великое счастье. Мое счастье — ты… — В ужасе она прикусила язык, но было поздно, невольное признание уже прозвучало.

— Тони, не надо. — Он притянул ее к себе. Девушка прислонилась к нему, уткнулась лицом в плечо.

— Извини. Просто вырвалось.

— Через год-другой твои чувства изменятся. — Берн, словно актер, произносил чужие слова. Что он, черт побери, пытается сделать? Прогнать ее?

— Я сейчас заплачу. — Тони подняла голову, в ее фиалковых глазах блестели слезы.

Какая-то часть души Берна пришла в восторг от ее признания.

— Антуанетта, ты так молода, — пробормотал он с болью, смешанной с нежеланием уступить. — Слишком молода, чтобы связывать себя на всю жизнь. А я мог бы принять только такую клятву.

— Значит, ты меня не любишь, — печально прошептала Тони. — Сейчас тебя влечет ко мне, но в твоей будущей жизни мне нет места.

Берн нахмурился.

— Ты есть в моей жизни, Тони. Никто из нас не в силах этого изменить. — Боже упаси, он не станет делать пленницу из этого существа, словно сотканного из света! — Сейчас тебя обуревает жажда приключений. Мы все охвачены предсвадебной лихорадкой. Волшебная атмосфера любви кружит всем головы, наполняет сердца жаждой счастья.

— Хочешь, чтобы я уехала? — Тони вопросительно взглянула на него.

— Не сегодня. Ты, мне слишком дорога.

— Ты страшный человек, Берн Бирсфорд! — вспылила Тони. — Приручить тебя так же трудно, как горного орла.

— Но, ты же не хочешь, чтобы я был ручным, правда? — От его ослепительной улыбки у нее привычно замерло сердце.

— Я хочу, чтобы ты любил меня. — Она рассмеялась, словно серебряные колокольчики прозвенели. — Хорошая шутка, правда?

— Сотри с лица печальное выражение, — попросил он.

— Ни за что. — Ее глаза потемнели. — Чему мне радоваться?

— Не злись, Тони, — пробормотал он. — Ты так хороша — любого с ума сведешь.

— Забавно слышать, особенно от тебя, — с вызовом парировала она. — Значит, вот что я для тебя? Приключение? Приятное разнообразие в ряду других женщин, которые попадаются на пути. Женщин, которые тебя боготворят.

— Зачем нам этот разговор? — Его лицо напряглось.

— А что нам нужно? Скажи мне.

Пламя страсти вспыхнуло мгновенно и сразу достигло высокого накала, опалив обоих. Даже Берн не мог ему сопротивляться.

Их толкнула друг к другу сама жизнь, непреодолимое чувство, творящее чудеса. Берн привлек Тони к себе и приник губами к ее нежному рту. От возбуждения у нее кружилась голова, дрожь сотрясала тело, передаваясь ему. Чего он хочет? Может, он сходит с ума? Сколько ночей он провел, думая об Антуанетте Стритон, представляя ее в своей постели! Светлые волосы рассыпаны по его подушке, прекрасное тело принадлежит ему…

Хочет ли он на ней жениться?

Он не может жениться на ней. Ей необходимо иметь свободу выбора. Он подавляет ее, он слишком суров и высокомерен с этой юной девушкой, стоящей на пороге зрелости. Что ему делать, когда она уедет?

Он снова и снова целовал Тони, пока она не обмякла в его руках. В голове у нее все смешалось, осталась только одна ясная мысль: она любит его каждой клеточкой своего существа. Как он жесток… Как изысканно нежен. Восхитительно эротичен…

— Ах… — еле слышно вздохнула она. — Как я могу забыть тебя, если ты мне не позволяешь?

Странное выражение, твердости и нежности одновременно, появилось на его лице. Забыть его? Ну, уж нет. От одной мысли холод пробежал по позвоночнику, Берн словно оказался вдруг один посреди унылой мрачной равнины.

— Ты не можешь забыть меня, — пробормотал он.

— Я должна. — Она попыталась отстраниться. — Почему это тебя пугает? Ты должен радоваться. Почему ты не прекратишь эти муки?

Он заглянул в ее фиалковые глаза.

— Потому что не могу. В том-то и беда, Антуанетта. Я слишком хочу тебя.

Все, кто присутствовал на свадьбе Керри Стритона и Кейт Бирсфорд, запомнили ее, как необычайно счастливое событие, свадьбу года. Невеста, ее подружки и три маленькие девочки с цветами выглядели сногсшибательно, когда начали свое торжественное шествие по длинному персидскому ковру туда, где их ожидали жених и его друзья, великолепные в строгих костюмах с темно-серыми шелковыми галстуками в полоску. Епископ Макграт в праздничном облачении стоял лицом к ним, улыбаясь, готовый провести церемонию, которая объединит два известных в стране семейства первопроходцев.

Обряд венчания начался в четыре часа дня. По залу пронесся тихий шепот восхищения, когда гости повернулись и увидели невесту и ее великолепное окружение. Кейт шла в своем чудесном платье, на голове диадема из атласных роз, с которой ниспадала прозрачная вуаль. Лучистые жемчужные капельки, подарок Керри, колыхались вдоль щек. Ее голубые глаза горели на бледном от волнения лице. За невестой следовали ее подружки — каждая по-своему красивая, но, ни одна из них не могла затмить Тони. Главная подружка была просто неотразима!

Глаза Тони увлажнились, когда она увидела, какой счастливой улыбкой расцвел ее брат, завидев идущую к нему невесту. Сколько в нем любви! Он весь так и светится! Пусть твоя любовь длится вечно, молилась про себя Тони.

Когда прозвучали заключительные слова обета и чистые ноты мальчишеского сопрано, вызвавшего слезы на глазах многих присутствующих, лучи заходящего солнца начали проникать сквозь высокие стрельчатые окна, заливая зал волшебным светом. На лицах гостей появились улыбки, послышались восторженные возгласы. Жених наклонился поцеловать невесту. Грянул торжественный свадебный марш, прославляющий чудо любви. Керри и Кейт повернулись лицом к семье и друзьям, их юные лица преобразились от переполняющей их радости и осознания значимости этого дня, дня их бракосочетания.

Мистер и миссис Стритон.

Тони заметила, что Зоэ приложила к глазам изящный кружевной платочек.

Гости окружили молодоженов, начали поздравлять, желая всего самого лучшего.

— Такой счастливый день, дорогая, — шепнула Зоэ дочери. Она была восхитительна в бледно-голубом костюме, на шее и в ушах горели сапфиры и бриллианты; отделанная гирляндой цветов элегантная шляпка с прикрывающей глаза вуалью была кокетливо надвинута на лоб. — Сердце мне подсказывает, что ты будешь следующей.

Девчушки из окружения невесты, почувствовавшие свободу, носились туда-сюда с радостными криками, играли в прятки, укрываясь за широкими юбками взрослых подружек Кейт, махали руками другим прелестно одетым детям. Вскоре присутствующие начали переходить в банкетный зал, обнимая друг друга и приветствуя по пути старых друзей, с которыми давно не виделись. Все выражали восторг и радость по поводу только что свершившегося бракосочетания. Знаменательный день подходил к концу. Послеполуденная жара спала; гости, пережив небывалый эмоциональный подъем, ощутили сильный голод. Иными словами, все были готовы для грандиозного свадебного пиршества, которое не замедлило последовать.

Речь Берна, краткая, но прочувствованная, растрогала многих до слез. Он с любовью говорил о сестре и семье, а под конец рассказал забавную историю, демонстрирующую особые достоинства Кейт. Все рассмеялись, а Соня с гордостью посмотрела на сына. Он был великолепен в отлично скроенном сером костюме из тонкой шерсти, идеально облегающем широкие плечи, серебристо-серый шелк галстука в полоску подчеркивал блеск его глаз. Она так любила сына, иногда просто изнемогала под тяжестью этой любви, боясь, что не выдержит.

К восьми часам вечера гости созрели для танцев. Молодежь первой пустилась в пляс под музыку отличного оркестра. Подружки невесты сняли болеро, остались в своих чудесных платьях с обнаженными плечами, и тут же Джоэл с выражением восторга на лице подскочил к Тони и увлек ее в самую гущу танцующих. Некоторые, явно перебрав шампанского, откровенно обнимались, другие, кому пока не нашлось пары, не желая отставать от общего веселья, танцевали в одиночку.

— Все прошло замечательно, правда? — удовлетворенно произнес Джоэл. — Кажется, я немного пьян. Но ведь это ничего? Все-таки день свадьбы моей сестры. Она так прелестна! Никогда не видел ее такой красивой. Правду говорят о невестах. — Он посмотрел на молодоженов, которые самозабвенно танцевали. Кейт обняла Керри за шею. — Ты тоже восхитительно выглядишь. Я уже говорил?

— Раз десять. — Тони улыбнулась.

— Тебе понравились подарки, которые Берн сделал подружкам Кейт?

— Ни одна из нас не ожидала ничего подобного, — просто ответила Тони. Берн преподнес им золотые брошки в форме лебедя на память о незабываемом дне, а Кейт — французские духи в изящных флаконах. В общей суматохе никто, конечно, не заметил, что Андреа ни разу не обратилась прямо к Тони. О-о, она вела себя очень корректно, изображала дружелюбие, делала вид, что веселится от души, но Тони чувствовала, что Андреа ждет подходящего момента для внезапной атаки.

И вскоре это произошло.

— Я должна поговорить с вами. — Андрея, подойдя сзади, тронула Тони за руку.

— Пожалуйста, я слушаю. — Она повернулась, твердо решив быть любезной, и смело встретила взгляд зеленых глаз.

— Ваша мать, безусловно, хороша собой, — начала Андреа с некоторым удивлением.

— Да, она красива. — Тони не выпускала из вида Зоэ, которая танцевала с высоким элегантно одетым седовласым джентльменом. Его лицо показалось знакомым, но Тони никак не могла припомнить, откуда его знает.

— В жизни она даже более эффектна, чем мне описали.

— Что вы хотите, Париж, — отозвалась Тони светским тоном. — Он придает женщинам особый шик.

— Очень мило с ее стороны приехать на свадьбу, но… когда она уезжает?

— Когда захочет, Андреа. Наступило молчание.

— Керри будет по ней скучать, — наконец заговорила Андреа. — Полагаю, вы отправитесь в Париж вместе?

— Непременно, на некоторое время, — подтвердила Тони. — Нам обеим нужно привести свои дела в порядок.

— Уж не хотите ли вы сказать, что вернетесь сюда? — Андреа не скрывала своего разочарования.

— Здесь мой дом, не так ли?

— Но, вы же не будете жить вместе с Керри и Кейт! Это было бы нелепо.

Тони решила прекратить допрос.

— Андреа, я пока не уверена в своих планах. А почему они вас так интересуют?

— Вам это отлично известно, — отрезала та. — Берна влечет к вам, просто потому, что вы красивы, но он на вас не женится.

— На вас он тоже не женится, — любезно отозвалась Тони.

— Пока он вообще ни на ком не женился. Давайте начистоту: возможно, Берн слегка увлечен вами, но брак… нет. Вы, разумеется, поняли, что у него твердый характер? Он не Джоэл, того завоевать нетрудно. Берн очень серьезный человек. Привык принимать важные решения. Он не рискнет связать свою судьбу с девицей вроде вас. А вот наши отношения складывались очень успешно, пока не появились вы. — Выпустив последнюю отравленную стрелу, Андреа отошла в сторону.

Мужчины часто женятся на женщинах, которых не любят, подумала Тони, но которые могут сыграть необходимую роль. Возможно, Берн именно так и поступит.

Она почти потеряла надежду потанцевать с ним, что могло оказаться чрезвычайно опасным, но ее, словно бабочку, влекло на огонь. Его все время окружали люди. Однажды их взгляды встретились, и его красиво очерченный рот сжался, точно говоря: «Я же заменяю невесте отца». Должно быть, порой ему надоедает быть главой клана, мелькнула мысль. А вот Джоэл делал только то, что хотел. В данную минуту он обнимал за плечи Ферн, а та смотрела на него с немым обожанием, в глазах — полное прощение.

Тони танцевала с братом Ферн, когда возле них вдруг появился Берн с такой обворожительной улыбкой, что Джеймс, терпеливо дожидавшийся своей очереди, тут же отпустил Тони.

— Только для тебя, Берн, — пробормотал он. — Тони, я приглашу тебя попозже, если разрешишь.

Но стоило Берну привлечь ее к себе, как она мгновенно забыла обо всем и обо всех. Вечер продолжался, ритмичные танцы сменились романтическими мелодиями, популярными песнями о любви.

— Чудесно выглядишь. Просто ангел, — сказал он через несколько минут своим рокочущим и, как ей показалось, слегка озабоченным голосом.

— Спасибо, Берн. Все прошло просто замечательно. Ты должен быть доволен.

— Мистер и миссис Стритон, надо же! — Он взглянул в сторону новобрачных. — Да, я доволен. Ты видела более счастливых людей, чем эта пара?

— Увы, это не про нас, — горько усмехнулась Тони. — Завтра праздник кончится. Я, вероятно, уеду в Париж, ты будешь чаще видеться с Андреа.

Берн посмотрел поверх ее головы.

— Я желаю Андреа всяческого счастья, но неужели тебе до сих пор не ясно, что я не испытываю к ней никаких чувств? Кроме того, я не могу переключать их с такой легкостью.

— Чувства проходят. Ты сам говорил. Прекрати сейчас же, оборвала себя Тони. Она его провоцирует, а это может быть опасно. Все от волнения, от выпитого шампанского.

— Хочешь, чтобы я уступил великой страсти? — с вызовом спросил он.

— Да, хочу, но понимаю: настолько ты не отступишь от своих принципов. — В ее душе боролись противоречивые эмоции: любовь и гнев.

— Но надежда остается?

— Берн, твои поцелуи были искренними, — печально сказала она.

— Хочешь приобрести надо мной такую власть, чтобы распоряжаться моей жизнью?

Между ними снова возникло напряжение, почти враждебность.

— Помнишь, как сказал Теннисон: «Лучше любить и потерять любовь, чем никогда не любить».

Берн неожиданно улыбнулся.

— Мы оба знаем, что бурные романы часто приводят к разочарованиям. Я не хотел бы причинить тебе боль.

— Поздновато спохватились, тебе не кажется? — Тони улыбнулась через его плечо старому знакомому.

— Ничего не выйдет, Антуанетта. Я не позволю разрушить мою жизнь.

Она не ответила, но сердце стучало, как молот.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. — Она остро ощущала его железную решимость. — Но почему, если ты так любишь свой мир, он представляется тебе тюрьмой?

— Это мужской мир, Тони. Не мне тебя убеждать, ты и сама знаешь. Одиночество и изоляция плохо действуют на женщин. Рано или поздно многие из них не выдерживают.

Это была чистая правда. Браки в их среде частенько распадались, разбивались, точно лодки о скалы. В том числе и брак ее родителей. Одной любви недостаточно. Мужчины, имеющие скотоводческие фермы, много времени проводят вдали от дома. Женщина должна строить жизнь для себя и своих детей. А когда дети подрастут и уедут в интернат? Что ей остается? Конечно, есть и такие, кто отлично справляется. Они и жены, и матери, и помощницы мужьям, и главы местных сообществ.

Тони подняла голову.

— Похоже, в отношении Кейт у тебя нет подобных опасений.

— Кейт нашла наилучший вариант. Так было всегда. В каком-то смысле Керри нуждается в ней больше, чем она в нем. Сестра относится к той категории женщин, у которых силен материнский инстинкт.

— Согласна. А какой ты видишь меня?

Он взглянул на нее — живое воплощение юной красоты.

— Ты ближе к звездам, чем к земле. Волосы — словно солнечный свет, глаза — как небо. Сегодня ты особенно хороша. Такой я тебя и запомню. — В его словах было столько сдержанной силы, что Тони почувствовала слезы в глазах.

— Зачем ты говоришь мне такие нежные слова? — спросила она с тихим недоумением. — Почему так смотришь? Так крепко обнимаешь?

— Я уже говорил. Ничего не могу с собой поделать.

— Но завтра сказке наступит конец?

Неужели, правда? С каждой минутой его желание возрастало, становилось почти непреодолимым.

— Завтрашний день, возможно, разведет нас по разным дорогам.

Тони прерывисто вздохнула.

— Нет, ты пойдешь по старой дороге. Ты боишься потерять себя.

С ответом он не колебался.

— А вот ты, Тони, боишься недостаточно, — хрипло пробормотал он.

Торжество продолжалось до глубокой ночи, еще долго после того, как новобрачные удалились в специально приготовленные для них покои. Утром Берн отвезет их на вертолете в местный аэропорт, откуда они сначала отправятся в свадебное путешествие на Большой Барьерный риф, где проведут половину медового месяца, нежась под жарким солнцем, а затем совершат головокружительное путешествие по Юго-Восточной Азии со всеми ее экзотическими красотами и проживут последние десять дней на острове Фуке. Всего три месяца. Если задержаться дольше, Керри начнет тосковать по Науре. Во время их отсутствия делами займется управляющий фермой Дрю Хэкет, очень надежный человек. Многие гости настроились гулять до утра, поэтому на рассвете будет подан завтрак для тех, кто проголодается.

Тони пошла к себе около двух часов ночи, пожелав Зоэ всего доброго. Та никак не могла расстаться со своим старым знакомым, Корнелиусом Грантом. Этот импозантный джентльмен оказался одним из главных менеджеров в империи Бирсфордов. Он проработал у них много лет, вот почему Тони и показалось знакомым его лицо. Зоэ, похоже, обрадовалась случаю возобновить знакомство.

Кончится это когда-нибудь? — думала Тони. Хорошо хоть Корнелиус Грант свободен, он овдовел несколько лет назад, значит, Зоэ не грозит встреча с разъяренной женой.

В спальне Тони сняла свое чудесное платье, разложила его на кушетке, расправив складки широкой юбки. Она не просто устала, она чувствовала полную опустошенность. Слишком велик, оказался накал страстей. Как ей выдержать еще и завтрашний день?

В ночной рубашке и пеньюаре она подошла к застекленной двери, ведущей на веранду, — посмотреть на освещенное каменное здание, где по-прежнему кипела жизнь. Жители Австралии обладают огромной энергией. А как они любят большие праздники! И понятно почему: они живут в такой изоляции, а во время подобных торжеств можно повидаться друг с другом и повеселиться от души, как говорится, на полную катушку. При других обстоятельствах Тони была бы сейчас с ними, но находиться так близко и вместе с тем так далеко от Берна — выше ее сил. Ее гордость была уязвлена. Ее заставили отступить, нанесли удар в самое сердце.

Луна освещала здание, словно серебряное солнце. Из зала доносилась музыка, медленная, романтическая, похожая на серенаду для юных возлюбленных. Мелодия красивая, но она вконец расстроила Тони, наполнила душу щемящей тревогой и болью. Когда она прилетела в Науру, ее сердце было на месте. Теперь она его потеряла.

И вряд ли удастся вернуть его. Она не Зоэ. Она дочь своего отца. Ее чувства так же глубоки.

Прошло еще полчаса. Спать не хотелось. Разум и душа в полном смятении. Разве Берн не предостерегал ее? Разве не говорил, что нет смысла мечтать? Она вела себя так глупо! Открыла ему свое сердце, а он ее отверг. Осознание перенесенного унижения жгло Тони словно огнем.

Она вскочила с кровати, не зажигая света, накинула бирюзовый шелковый халатик, подарок Зоэ. Может, выпить немного коньяку и тогда удастся заснуть? В коридоре горело несколько ламп — их оставили включенными для гостей, но никого не было видно. В таком огромном доме — и ни единого звука. Найти спиртное можно в библиотеке, там целый набор напитков в хрустальных графинах. Тони была уже внизу лестницы, когда вдруг неожиданно столкнулась с Берном.

— Ой, как ты меня напугал! — вскрикнула она, охваченная тревогой и возбуждением.

Он взглянул на молодую девушку, которую держал в объятиях.

— А, вот где наш агнец, ведомый на заклание, — пробормотал он с язвительным сарказмом. Он понял, что она убежала с праздника от него. Искала убежища в доме, за что заслуживает наказания. Под шелковым халатиком была лишь тонкая рубашка, сквозь которую просвечивало нежное тело. Ему отчаянно захотелось сорвать ее. Его рука бережно коснулась груди, погладила розовый сосок. Сегодня он выпил немного лишнего в надежде, что алкоголь снизит накал эмоций. — Почему ты не осталась с гостями? — дразнящим тоном спросил он.

Едва дыша, Тони приникла к нему, позволяя его руке продолжать ласкать ее полуобнаженное тело. Такому соблазну невозможно противостоять.

— Ну? Что ты молчишь?

— Я устала. Уже поздно.

— Ты сбежала от меня?

— А что, должна была остаться? — пролепетала она дрожащим голоском.

— Не уверен. И почему теперь бродишь по дому среди ночи в одной рубашке?

— Я не могла уснуть, Берн. Я правду говорю.

— И что тебе понадобилось? — Его губы покрывали поцелуями ее выгнувшуюся шею.

— Господи, я не знаю. — Она с трудом проглотила подступивший к горлу комок, в ушах словно шумел прибой. — Хотела выпить коньяку.

— Коньяк тебе не поможет, — заявил он с глубокой убежденностью. — Поверь мне на слово.

Берн был на грани срыва: вот-вот поддастся обуревавшим его желаниям. В любое другое время он бы справился с собой, но столкнуться с Тони вот так, среди ночи — это слишком. Все его чувства: зрение, слух, обоняние — были наполнены ею. Из чего он, в конце концов, сделан, из гранита? Предательское безрассудство проникло в его кровь вопреки многолетним усилиям сделать из себя самодостаточную личность. С таким трудом выстроенная крепость рухнула. Ночь располагала к безумию. Все складывалось как нельзя лучше. Праздник закончится еще не скоро. Он ушел от гостей под тем предлогом, что утром должен отвезти Кейт и Керри в аэропорт. У него и в мыслях не было искать Антуанетту.

Он совершенно точно знал, к чему это приведет. И вдруг она оказалась рядом, в самом соблазнительном виде, какой только можно вообразить. Она ждет его. Неосознанно, вероятно, но, с тем же неистовым желанием, кипящим в крови. Она даже дышит не самостоятельно. Она дышит в унисон с ним, глядя на него сквозь туманную пелену слез.

Слезы тронули его, но было уже слишком поздно. Тони отправится не куда-нибудь, а к нему в постель. В эту минуту ничто не может ее защитить. И уж меньше всего он сам. Это был первый настоящий бунт против самого себя в его жизни.

В своей просторной, залитой лунным светом спальне Берн положил ее на кровать. Комната безмолвно приняла их обоих. Задыхаясь, он подошел к двери и запер ее.

— Ты же хочешь моей любви, правда? — Голос Берна настолько изменился, что он сам его не узнал. Исчезла холодная невозмутимость, хваленая отстраненность. Только страсть — неприкрытая и необузданная. И все же, если бы в ее ответе прозвучала, хотя бы тень страха или паники, огонь внутри него погас бы.

Но этого не произошло. Тони приподнялась на постели, чудесные волосы рассыпались по плечам, руки потянулись к нему.

— Ты знаешь, что хочу, — промолвила она, не в силах да, и не желая скрывать переполнявшую ее любовь.

Огромная тяжесть словно свалилась с его плеч. Вместо нее в его душе вспыхнул восторг. Как чудесно было бы сделать это прекрасное создание женой! Каждую ночь ласкать ее, предаваться с ней любви! Уступить, наконец этому всепоглощающему желанию!..

— Берн, — шепнула Тони, когда его литое, сильное тело нависло над ней, — люби меня.

Древний и вечный, как само время, призыв.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Тони не помнила ясно, как они провожали Кейт и Керри. Ее словно заворожили часы любовного экстаза, которые она разделила с Берном. Ничего подобного она никогда не испытывала и даже не представляла, насколько велика страсть Берна к ней. Он взял ее всю, душу и тело, и словно оставил на них свою жгучую печать. Восторг любви опустошил ее и разрешился слезами, которые Берн осушил поцелуями.

— Тише, любовь моя, — шепнул он, — успокойся. — Ее тело, доведенное им до экстаза, все еще сотрясала дрожь пережитого блаженства.

Она проснулась в его объятиях, и Берн снова взял ее, властно, безмолвно. Слова были ни к чему, но он что-то ласково шептал, прижимал к себе, и это длилось долго-долго. Потом он отвел Тони в ее комнату, понимая, что она все еще во власти мечты, которую они разделили.

В коридоре им никто не встретился. Уже подавали завтрак для тех, кто праздновал всю ночь. Еще через час солнце будет уже высоко в небе. Начнется день. Новый день. А Тони чувствовала, что изменилась навсегда.

Зоэ, которая вела себя безукоризненно, была мила и любезна со всеми и — слава Богу! — сдерживала свой незаурядный талант кокетки, решила немедленно вернуться в Париж.

— Ты обещала, что поедешь со мной, дорогая. — Зоэ покосилась на дочь. — Что с тобой? Ты как во сне. На тебя не похоже. — (Тони почувствовала, что щеки заливает предательский румянец.) — О Господи! — Зоэ перестала укладывать вещи в чемодан и опустилась на кровать. — Берн, да? Ты с ним спала?

— Это мое дело, мама.

— Не будь так уверена. Ты отбила у меня половину моих поклонников. — Зоэ потянулась, взяла дочь за руку. — Ну и как?

— Мама! — вспыхнула Тони.

— Ладно-ладно, я и так знаю, — рассмеялась Зоэ. — У тебя на лице все написано. Потрясающе. И что дальше?

— Понятия не имею. Выйти замуж он мне не предлагал, если ты об этом.

Зоэ вернулась к прерванному занятию.

— Тогда о чем он думает, пытаясь разбить сердце моей дочурки?

Тони села в мягкое кресло.

— Это было необыкновенно, мама. Берн само совершенство, — тихо призналась она.

Зоэ печально улыбнулась.

— Я могла бы и сама догадаться. Поедем-ка лучше со мной в Париж. Уладим свои дела. У нас обеих будет время подумать. Берн скрытный человек, но даже он не в силах утаить, что по уши в тебя влюблен. Я бы сказала, ты лучшее, что у него есть. В его скучной жизни не хватает твоего тепла. Твоей любви.

— Вот и подскажи ему, мама. — Тони невольно рассмеялась.

— Не смейся, дорогая, это чистая правда. Ты разделила со мной и хорошее, и плохое, поддержала меня в самое тяжелое время. Ты усердно трудилась, заботилась обо мне и моих интересах. Никто, даже твой отец, не проявил такой заботы. Чудесно, что мы с Керри помирились. Они с Кейт уехали такие счастливые. Я нежно его люблю, но не могу притворяться: ты мое любимое дитя. Ты принимаешь меня полностью, такой, какая я есть.

Печальная нотка, проскользнувшая в голосе матери, словно смутное признание поражения, заставила Тони встать. Она откинула груду мягких подушек, подошла к Зоэ, поцеловала ее.

— Ты же моя мама. Всего одно слово, а вмещает всю мою любовь.

Днем позже, когда Берн прилетел на вертолете в Науру, Зоэ дала им возможность побыть наедине, сославшись на необходимость собирать вещи.

— Вернусь через полчасика. — Она обворожительно улыбнулась гостю. — Выпьем кофе.

Они остались одни, но Тони не находила слов. Она не могла забыть часов, проведенных с Берном. Память о них сковывала ее язык.

— Так, что ты решила делать? — наконец спросил он, глядя на ее мечтательное разрумянившееся лицо.

Тони относилась к своей красоте небрежно, потому что та была естественной. Никакой косметики на безупречной коже. Лишь губы слегка тронуты розовой помадой. Роскошные волосы стянуты тугим узлом, как у балерины. Голубой топик облегает тело, будто вторая кожа, белые льняные шорты подчеркивают длину покрытых золотистым загаром ног. Берн чуть было не сгреб Тони в охапку: вот бы унести ее в вертолет и улететь. Куда-нибудь на белый песчаный пляж, где качаются пальмы и бирюзовые волны набегают на берег. Где ему не придется на каждом шагу принимать решения. Где можно для всех закрыть дверь. И целиком посвятить себя Антуанетте. Страстно любить ее.

— Зоэ хочет, чтобы я поехала с ней в Париж. Завершить дела, — сказала Тони, глядя, как стая белых корелл садится на деревья.

— А потом вернуться сюда?

— Мама готова покинуть Европу, — ответила она, довольная таким решением. — Подумывает купить хорошую квартиру в Сиднее поближе к порту.

— Ей придется выложить кучу денег, — хмыкнул Берн.

— Клод был очень щедр к маме.

— В свою очередь, она проявила щедрость по отношению к тебе и Керри, — кивнул он.

— Все получилось отлично, — удовлетворенно подтвердила Тони.

— А ты тут ни причем?

— Я кое-что подсказала.

— Каким образом?

Слезы навернулись ей на глаза.

— Скажи, что любишь меня.

Берн взял ее руку, поднял, поцеловал.

— Не плачь, Тони.

— Лучше, если я улыбнусь?

— Я не могу вынести твоих слез, — отрывисто буркнул он. — Мы не одни, хотя Зоэ тактично оставила нас наедине.

— Я не в силах забыть прошлую ночь. — Ее лицо просветлело.

— Обещай, что никогда не пожалеешь.

— Пожалею? — повторила она недоуменно, словно не поверила своим ушам. Потом покачала головой, как будто тяжесть воспоминаний была слишком велика. — Я же люблю тебя.

— И никогда не полюбишь другого? — небрежно спросил Берн, но глаза были серьезны.

— Какого ответа ты ждешь?

— Никогда? — настаивал он. — Потому, что я бы никогда не отпустил тебя. Ты смотришь на меня своими огромными фиалковыми глазами с таким отчаянием. Разве ты не знаешь, что для меня прошлая ночь означала то же самое, что и для тебя?

Тони отвернулась, перебирая в памяти сказанные им тогда слова.

— Знаю, — прошептала она. Наступила пауза.

— Это может показаться жестоким, но я хотел бы, чтобы ты уехала с Зоэ. Исполни свой долг. Осмотрись, подумай. Когда будешь готова, возвращайся, — наконец заявил Берн, словно приняв решение.

Шок — вот что она испытала от его слов.

— Значит, ты меня отпускаешь?

— Даю тебе полную свободу — это главное. Удивительно, как легко страсть может превратиться в гнев!

— Очевидно, тебе будет лучше, если я уеду. — Тони не знала, куда направить те бурные эмоции, которые вызвало их сближение.

— Нет, мне это совсем не нравится, но ты должна подумать, — упрямо заявил он.

— О чем? — Тони задрожала от нестерпимого блеска его серых глаз. — Мне не нужно «думать»!

Берн вгляделся в ее расстроенное юное лицо.

— Нет, нужно. Немного. Последние несколько недель эмоционально были очень насыщенны. Свадьба вскружила всем голову. Мы оба это знаем. Хочу, чтобы ты спустилась на землю.

— Что, не веришь в мою любовь к тебе? В этом все дело? Ты никому не веришь, Берн!

— Ты не совсем понимаешь ход моих мыслей. Знаешь много, но еще больше тебе предстоит узнать. Не усложняй все для нас обоих. Это всего лишь короткая разлука, чтобы ты разобралась в своих чувствах.

— Разве это не странно после того, что случилось? — Ее гнев улетучился так же быстро, как и возник. Она сплела пальцы, сложила руки на коленях. — Может, выпьем кофе? — предложила Тони неестественно любезным тоном. — Я испекла шоколадный торт.

— Тогда я просто должен его попробовать. Тони изящным движением поднялась с кресла.

— Так приятно, когда кто-нибудь заглянет на огонек.

Даже любовь имеет острые углы.

Берн ни разу не позвонил ей. Он писал только письма. Длинные, подробные письма, которые становились все длиннее. Она не могла делать вид, что это любовные письма, и все же они дышали такой непосредственностью, что ей казалось: он здесь, рядом. Помимо домашних новостей, Берн давал Тони массу советов. Замечательных советов старшего брата, которые она когда-то мечтала получить от Керри, но так и не дождалась. Если не знать, как все происходило на самом деле, можно было подумать, что та незабываемая ночь, которую они провели вместе, — плод ее фантазии. Фантазии, рожденной опасной игрой с огнем. Иногда по ночам горькие слезы разочарования катились по щекам Тони. Тоска по Берну становилась настоящей пыткой.

Зоэ понадобилось немного больше времени, чтобы попрощаться с друзьями, продать квартиру и закончить все дела, чем она планировала. Когда они уже назначили дату отъезда в Австралию, у Клода случился сердечный приступ. После развода он вернулся в свое чудесное поместье шестнадцатого века в долине Луары, но постоянно поддерживал контакт с Зоэ. С тех пор, как их пути разошлись, отношения стали более дружескими. Клод, будучи на двадцать лет старше Зоэ, питал к ней искреннюю симпатию, но не мог выдержать ее кипучей энергии и сексуальных потребностей. Теперь, когда эта необходимость отпала, всякое напряжение исчезло. Узнав о его болезни, Зоэ тут же собралась к нему.

— Может, и ты со мной поедешь, дорогая? — спросила она. — Клод тебя так любит. Уверена, он оставит тебе что-нибудь в своем завещании.

— Мне ничего от него не нужно, мама. Передай привет и скажи, что я желаю ему скорейшего выздоровления.

Сможет ли она когда-нибудь понять свою мать? Расставшись, Зоэ и Клод стали практически неразлучны. Для Зоэ всегда было важно, чтобы мужчина мог ее рассмешить, а Клод умел рассказывать замечательные истории на четырех языках.

К субботе Зоэ не вернулась, но звонила каждый день с отчетом о здоровье Клода. Слава Богу, его жизнь была вне опасности.

Клод не хотел, чтобы Зоэ возвращалась в Австралию, но она пообещала, что будет подолгу гостить у него каждый год. Хорошая еда, великолепное вино, сигары, с которыми он не мог расстаться… Такова жизнь Клода. Это и привело его к сердечному приступу, думала Тони.

Оставшись одна, она решила принять приглашение приятелей и пойти с ними на обед, но зайти потом еще и в ночной клуб отказалась. Вот, что сделал с ней Берн. Она была не в состоянии думать о чем-то или ком-то еще. Ее продолжала томить тоска. Если быть совершенно честной, придется признать, что ее вообще ничто не радовало. Конечно, можно поехать домой и без Зоэ. Живя в Париже, прекрасном романтическом городе, одном из величайших впечатлений ее жизни, Тони страдала от одиночества и скуки. Каждой клеточкой своего существа она стремилась к черноволосому мужчине с серебристо-серыми глазами, который одним своим присутствием заставлял воздух вибрировать.

Друзья высадили ее у дома. Минут через десять раздался звонок в дверь. Наверно, Зоэ.

Больше никто войти в подъезд не мог: безопасность жильцов поддерживалась на должном уровне. Вполне в духе матери — даже не сообщила о своем приезде.

Открыв дверь, Тони испытала сильнейший шок, у нее чуть не остановилось сердце.

На пороге стоял Берн, на лице — улыбка, в руках — дюжины две красных роз.

— Ты не пригласишь меня войти? — спросил он так непринужденно, будто они и не расставались. — Или шок слишком велик?

Тони попыталась рассмеяться, но смех словно застрял в горле.

— Берн, это ты?

— Собственной персоной. — Он шагнул вперед, склонил голову, легонько поцеловал ее в губы.

Еще секунду она постояла, прислонившись к двери, потом глубоко вздохнула.

— Входи, пожалуйста. Я просто очень удивилась. — На самом деле она чувствовала жар во всем теле и необыкновенную легкость в голове, словно она вот-вот улетит.

— Очень красивая квартира, Антуанетта, — отметил он, оглядевшись вокруг.

— Клод подарил ее Зоэ, когда они поженились, — быстро пояснила Тони. — На днях она продала ее, но оформление документов займет несколько недель. Сейчас мама у Клода. У него был сердечный приступ.

— Вот и хорошо, — автоматически отозвался Берн, повернулся и протянул ей розы. На нем был безупречно сшитый серый костюм, элегантный красный шелковый галстук и бледно-голубая рубашка. Одним словом, выглядел потрясающе! — Эй, Тони, — окликнул он тихо.

— Извини. — Она шагнула к нему. — Ты застал меня врасплох. До сих пор глазам не верю. Может, у меня галлюцинации? — Радостное возбуждение затопило ее, каждый нерв затрепетал. — Она взяла розы, пошла на кухню за водой, поставила цветы в две большие хрустальные вазы.

— Давай я тебе помогу. — Берн взял одну вазу у нее из рук, когда она пошла за второй.

— Какие красивые! — восхитилась Тони. — Спасибо. — Она на мгновение погрузила лицо в душистые лепестки. — А как ты вошел? Жорж очень строгий охранник.

— Я сказал ему, что я твой друг из Австралии, — объяснил Берн. — Розы подтвердили мои добрые намерения. Между прочим, я весь вечер вам звонил.

— Я встречалась с друзьями. — Тони говорила отрывисто, она еще не успокоилась.

— Выглядишь ты замечательно, только немного похудела.

— Я всерьез занялась спортом, — пошутила она.

— Лучше брось. Ты уже почти светишься. — Берн обвел ее взглядом. На ней было короткое, очень сексуальное вечернее платье матово-золотистого цвета, с глубоким вырезом и широкой полосой кружева на юбке, открывающей красивые ноги. Да, она определенно приобрела особый парижский шик.

— Садись, пожалуйста, Берн. Хочешь чего-нибудь?

— Хочу.

Она смотрела на него как зачарованная.

— Чего же?

— Скажи, почему ты так нервничаешь, черт возьми? — Он опустился на один из обитых голубой парчой диванов.

— С тобой я всегда такая.

— Скучала? — В его глазах блеснул дьявольский огонек.

— Обидишься, если я скажу, что была очень занята?

— Ничуть. Я тоже был занят. Скажи правду.

— Ужасно скучала! — вырвалось у нее. — Спасибо за письма. Они рассказывали мне обо всем, кроме одного: скучал ли ты?

— А зачем я тогда прилетел, Антуанетта? — Он встал, электризуя воздух вокруг себя. — Если гора не идет к Магомету…

— Ты так жесток, — пробормотала Тони, прежде чем он привлек ее к себе и поцеловал в губы.

— Я тебе снился? — Он понес ее к дивану, усадил к себе на колени.

Тень слез блеснула в ее фиалковых глазах, хотя она и улыбалась.

— Если удавалось заснуть, снился. Ах, Берн, я так рада тебя видеть!

— Тогда, может, продемонстрируешь свою радость?

Она обвила его шею руками, заметила еле видные морщинки на его привлекательном лице.

— Сначала скажи, что достаточно меня наказал.

— Наказал? — Берн застонал. — Господи, да ты была со мной повсюду, куда бы я ни шел.

Моя первая мысль, последняя и большая часть мыслей среди дня были о тебе. Без тебя все потеряло смысл. Ты проникла мне в самое сердце. Тони сжала губы, чтобы не разрыдаться, но предательские слезы уже закапали.

— Дорогая, зачем же плакать? — Он крепче обнял ее.

— С тобой я всегда плачу. Я так люблю тебя…

— Тогда лучше выходи за меня замуж, — предложил он с необыкновенной нежностью.

Она замерла, будто громом пораженная.

— Ты серьезно?

Его любовь к ней вспыхнула, как пламя.

— Я пересек полмира.

— А я собиралась домой, к тебе. Без Зоэ, если бы так сложилось. Я не могу быть там, где нет тебя.

— Полагаю, это означает «да»? — спросил он.

— Да, — прошептала Тони чуть слышно.

— Давай скрепим нашу помолвку поцелуем. Да будет наша жизнь полна радости и счастья, Антуанетта!

— Аминь.

Прошло немало времени, прежде чем они снова заговорили.

Берн ловко изогнулся, достал из кармана пиджака, висевшего на спинке стула, небольшую коробочку.

— Самый красноречивый жест мужчины по отношению к невесте. — Он взял левую руку Тони, поцеловал тонкие пальцы.

В обитой темно-синим бархатом коробочке лежало великолепное кольцо с крупным квадратным сапфиром необыкновенной чистоты и оттенка, окруженным венком из бриллиантов.

— Что может быть лучше сапфира для женщины с такими глазами? — сказал Берн.

ЭПИЛОГ

В семье Бирсфорд — год свадеб, писали газеты в разделах светской хроники. Их было две, но всем больше запомнилась свадьба Берна Бирсфорда, главы компании «Бирсфорд энтерпрайзиз», короля скотоводческой империи из легендарного Касл-Хилл и, бесспорно, самого завидного жениха, и мисс Антуанетты Стритон, единственной дочери светской красавицы Зоэ Леклер и покойного Эрика Стритона из Науры. Репортеры сообщали, что невеста уже стала частью семьи Бирсфорд, так, как ее брат Керри в начале года женился на сестре жениха. В отличие от того великолепного и роскошного торжества мистер Бирсфорд и мисс Стритон предпочли более скромную церемонию. Семейство просто купается в деньгах, поэтому скромный прием явился для многих неожиданностью, но было очевидно, что именно таково желание новой пары, по слухам абсолютно счастливой. Мисс Стритон выбрала себе в подружки троих — свою золовку Кэтрин в качестве главной свидетельницы, подругу детства мисс Фиону Кроуфорд и некую мадемуазель Доминик Дюпре, которая прилетела из Парижа, где невеста провела несколько лет. Каждый репортер стремился достать приглашение, но было послано лишь одно — старейшине журналистского корпуса Флер Колвин из «Флере Дайари».

— Скромная или нет, свадьба будет сногсшибательная! — заявила Флер своему издателю.

И ее предсказание полностью подтвердилось.

День выдался необыкновенно жаркий, но вечер принес освежающую прохладу, к ночи бархатный купол неба был усеян звездами. На свадебную церемонию пришло около ста гостей — родственники, друзья, близкие люди. С самого детства Тони мечтала о свадьбе под созвездием Южного Креста, и вот ее мечта сбылась. Когда она рассказала Берну о своем заветном желании, он, к ее радости, счел идею восхитительной. На том и порешили: свадьба состоится ночью, при свете звезд. Это будет необыкновенное, прекрасное, незабываемое событие.

После нескольких оживленных дискуссий было решено соорудить амфитеатр. Возведенный в садах Касл-Хилл, он превратил просторную лужайку, на которой высились мощные камедные деревья и молодые деревца, а в дальнем конце находилось озеро с водяными лилиями, ирисами и стаей черных лебедей, в храм под открытым небом. Сотни фонарей в виде звезд развесили на деревьях, изысканные белые цветы с ивовыми листьями обвивали белые рифленые колонны сверху донизу. Мраморный алтарь поставили на широкий помост с двумя садовыми урнами по бокам, наполненными множеством мерцающих душистых цветов. Приподнятый пол амфитеатра был устлан ковром, специально сотканным для свадьбы. В его узоре повторялся звездный мотив.

Подвенечное платье Тони, словно пришедшее из сна в летнюю ночь, — из белого шифона и шелка, с глубоким круглым вырезом и длинными прозрачными рукавами, расшитыми серебряными звездами, — представляло собой чудесное произведение искусства. На шее у нее красовался изысканный подарок Берна — ожерелье из двух серебряных цепочек, соединенных таким образом, что крупные и более мелкие бриллианты образовывали очертания Южного Креста. Высокая круглая диадема, усыпанная алмазной россыпью, держала короткую вуаль с блестками, в ушах сверкали бриллиантовые серьги. В руках Тони несла свадебный букет из алых, кремовых и белых роз, дополненных орхидеями и веточками папоротника. Стройные ноги были обуты в специально сшитые вечерние туфельки с тремя алмазными перепонками.

— Ты невероятно прекрасна! Словно юная богиня! — благоговейно прошептала Зоэ.

— Я чувствую себя женщиной с головы до ног, мама, — улыбнулась Тони сияющей улыбкой. — Женщиной, жаждущей соединиться со своим возлюбленным в священном союзе перед Богом и людьми.

Еще много лет спустя люди говорили о свадьбе Берна Бирсфорда. Гости держали в руках высокие свечи, освещавшие выход невесты. Красота и обаяние Тони, ее звездное платье, счастливая гордость ожидающего ее жениха, неотразимого в серебристо-сером парчовом пиджаке и серых брюках, белой льняной рубашке и шелковом пурпурном галстуке, — эта картинка надолго запомнилась многим. Что могло быть более волшебным, чем храм под небом, мириады звезд, горящих над новобрачными, свежий воздух, лица, озаренные мерцанием свечей, невольные слезы в глазах гостей, восхищенные возгласы, когда взорам присутствующих предстала невеста в сопровождении подружек в прелестных узких платьях из небесно-голубого, розового и светло-зеленого шелка, корсажи расшиты стразами и мелким жемчугом. Музыка тоже была совершенна. Гендель, Бах, «Ода к радости» Бетховена, Элгар. Чудные мелодии далеко разносились по тихой, загадочной пустыне с ее песчаными пирамидами. Венцом грандиозного приема стал замечательный фейерверк.

Стоя перед епископом Макгратом, Берн с любовью взглянул на свою невесту. Существовала ли когда-нибудь более совершенная красота? Прелестное лицо Тони, обращенное к нему, соперничало с сиянием звезд. Он знал, что запомнит ее такой до конца жизни. Переполненный счастьем и уверенностью в своей избраннице, Берн перевел взгляд на епископа. И церемония, которая сделает его и прекрасную Антуанетту, мужем и женой, началась.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.