ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ БУКВАРЬ ОТ АХ ДО АЙ-ЯЙ-ЯЙ

Восхождение к прошлому

(Только для взрослых)

…вначале, наверно, было «ой» или «ай»…

И. Бродский

…Восхождение к… прошлому… Нет ли здесь парадокса? — задумается читатель. Если иметь в виду нашу и мировую Культуру, то — именно Восхождение. Вспомните, сколько мы утратили за последние десятилетия. Ведь прошли Золотой и Серебряный века нашей культуры и искусства. Что же ещё может быть, как не запоздалый возврат к Прошлому. Оно было доступно нам лишь частично, в крупицах, отсеянных жестокой идеологической цензурой. Во истину

Были выброшены на свалку истории те образцы эмоциональной культуры, которые сложились в российских дворянских семьях, в патриархальной крестьянской семье и в маленьких провинциальных городках России. Мы создавали нового человека… Но не будем об этом… Вернёмся к эмоциональной культуре. Наша книга об этом. Разумеется, все аспекты этой проблемы мы не охватим даже бегло. Скорее, мы открываем цикл научно-художественных книг на эту актуальнейшую для нас и особенно для наших детей тему. Из вышедших мы рекомендуем книгу «Уроки сказки», где ребёнок вместе со взрослым приобщится к образцам нравственной культуры, культуры сочувствования, войдёт в ситуации морального выбора, которые попытается разрешить самостоятельно или вместе с героями книги. Главное, там нет навязчивого назидания, декларирования избитых азбучных истин.

Цель предлагаемой книги — несколько иная, хотя и близкая по своей сути (и там, и здесь — эмоции, чувства!). Мы надеемся, что эта книга поможет ребёнку и в какой-то мере воспитывающему взрослому войти в мир эмоциональной культуры, овладеть способами и приёмами в проявлении и понимании эмоций, чувств в тех формах, которые приняты или были приняты в обществе (особенно в том самом Прошлом) и которые являются этически и эстетически ценными в различных социальных ситуациях.

Раскроем нашу основную цель подробнее. Во-первых, очень хотелось бы помочь воспитывающим взрослым научить ребёнка «чтению», вернее считыванию, пониманию «языка эмоций» в реальной жизни, т. е. умению присматриваться к лицам и жестам человека (и всего живого и одухотворённого человеком), к выразительности глаз; всматриваться в них и улавливать их изменчивость, вслушиваться в интонации речи, замечать и понимать различные нюансы её звучания. Во-вторых, мы надеемся заложить основы обучения ребёнка своевременно, адекватно и на эстетическом уровне (последнее — чрезвычайно важно) проявлять свои собственные эмоции, наполнять их теплоте и гуманным отношением к другим. И, наконец, в-третьих, хотелось бы совместной работой ребёнка и взрослого (над книгой) стимулировать малыша к овладению своими эмоциями и чувствами, научить ребёнка, как говорят психологи, эмоциональной саморегуляции — одной из фундаментальных черт личности интеллигента (не стоит даже говорить, что того же хотелось и от взрослых).

Итак, кому и для чего предназначена эта книга? Конечно, детям и взрослым. Для чтения и дальнейших совместных размышлений и деятельности. Но для каких детей? Детей старшего дошкольного (но можно начинать и раньше) и младшего школьного возраста (а может быть, и старше).

Основное содержание книги состоит из двух частей. Первая часть вводит в мир переживаний и эмоционального поведения детей и взрослых в различных, значимых для социальной жизни ситуациях. Речь здесь идет о целых эмоциональных эпизодах, ритуалах и тех проблемных ситуациях, в которых проявляются противоречивые эмоции. Во второй — автор пытается как можно детальнее раскрыть отдельные эмоциональные состояния людей.

Аналогично разделяются и входящие в ткань I и II частей сюжетные тексты для детей и «Эмоциональные практикумы» для взрослых. Это ещё одно разделение всего текста, уже внутри частей, по принципу предназначенности разным категориям читателей.

«Эмоциональные практикумы» ориентированы на воспитателей детских учреждений, учителей начальной школы, на родителей — и вообще на всех воспитывающих взрослых. Воспитатели могут воспользоваться этими информативными текстами не только для собственной педагогической практики и для работы над собой (ведь все взрослые — это образцы эмоционального поведения для детей, и желательно, чтобы эти образцы были совершеннее и в этическом, и в эстетическом смысле), но и, наконец, для педагогической помощи родителям, у многих из которых в этом плане возможны серьёзные пробелы.

Как лучше работать с книгой? Советуем сначала прочитать всю книгу от начала до конца. Затем пролистать её ещё раз, чтобы получить целостное представление о расположении материала, возможно, вам захочется вернуться к тому или иному материалу из «Эмоциональных практикумов».

При совместной работе над книгой не читающему ребёнку можно показать написание буквы, произнести соответствующий звук и междометие, а затем рассказать о связанных с ним переживаниях. Так будет достигаться двойная цель — дети лучше запомнят звуки и буквы и познакомятся с букварём эмоций: одно будет способствовать освоению другого (приём мнемотехники).

Тексты для взрослых, как мы уже упоминали, предназначены для воспитывающих в семье и в детских учреждениях. Проблемы и вопросы, поставленные в практикумах, не всегда имеют исчерпывающие ответы; их можно обсуждать на семинарах педагогов с разворачиванием продуктивных дискуссий и анализом проблемных ситуаций.

Тематику «Эмоциональных практикумов» легко определить и по оглавлению.

Тексты для детей можно читать своему ребёнку дома, сидя в удобном кресле, но они же могут быть прочитаны и в группе детского сада, в классе начальной школы или детского дома. Главные герои всех сюжетных текстов — девочка Натали, носитель дворянской культуры XIX века, и двое детей — современников наших шестилеток.

В I части книги Натали приглашает Мишу и Дашу в путешествие в прошлый век, в свой родовой дом. Современные дети попадают в совершенно неизвестную им обстановку, становятся свидетелями удивительных отношений, на которые они не всегда адекватно реагируют. При этом возникают такие ситуации, что иной раз в тупик встаёт и Натали, которая прекрасно воспитана и во многом может служить образцом в поведении и переживаниях для других персонажей. Некоторые возникающие вопросы так и остаются открытыми, как говорится: «думайте сами, решайте сами…».

Во II части герои совершают путешествия в фантастические страны, и первая страна в этом ряду — Удивляндия («Здравствуй, Удивляндия!»). Здесь разворачиваются приключения персонажей в столице этой фантастической страны городе Ах-Тюбинске. Здесь выявляются главные признаки — очевидные и скрытые, находящиеся как бы в подтексте эмоциональной жизни — эмоции «удивление», по которым можно узнать эту эмоцию, определить степень и глубину её переживания, те ситуации, в которых она продуктивно или деструктивно, разрушительно проявляется.

Напомним, что содержание «Эмоциональных практикумов» II части подчинено динамике описания и освоения определённой эмоции: её опознания, её тончайшего понимания, собственного проявления в полной гармонии с социальной ситуацией, овладения эмоцией, способствующего формированию эмоциональной саморегуляции.

Заметим, что во время чтения желательно делать паузы там, где по вашим наблюдениям слушающий ребёнок стремится вмешаться в события, высказаться, поделиться своими мыслями и переживаниями. Дайте ему такую возможность, даже если вы читаете книгу в группе детского учреждения. Можно даже заранее наметить в тексте те места, где возможна и желательна детская дискуссия, тем более, что по ходу развития сюжета будут возникать вопросы о церкви и религии, о мечтах и занудстве, о мифах, сказках и баснях (причём, наши герои оказываются внутри событий), о поэзии и тишине, о картинах и музыке, и ещё о многом-многом другом.

Возникающие вопросы можно обсуждать с детьми после чтения. Желательно использовать сюжетную основу для игр, в которые можно включить как готовые куклы (предварительно смастерив вместе с детьми соответствующие им костюмы или важные детали костюмов), так и изготовленные совместно или только детьми. Для этого хорошо подойдёт нарисованная, наклеенная на картон и затем вырезанная кукла и т. п. Сюжеты можно просто воспроизводить, но лучше, конечно, чтобы дети их творчески развивали. Для этого в книге есть стимулы и возможности. В этом вы убедитесь, читая тексты. Подходящие атрибуты игр также легко подобрать или смастерить. Но главное здесь, чтобы дети играя учились овладевать своей мимикой, звучанием речи, жестами в этическом и эстетическом плане, и в то же время осваивали понимание этого своеобразного языка, прислушиваясь и присматриваясь к другим. Поэтому желательно, чтобы в этих играх принимал участие и взрослый. Очень хорошо затеять игры в группе, распределив роли между детьми.

Подчеркнём ещё раз то огромное значение приобщения ребёнка к эмоциональной культуре, которая будет способствовать формированию эмоционально яркой, нравственно богатой и владеющей своими чувствами личности. Обращаем внимание на то, что детей следует учить «языку эмоций», начиная с освоения «эмоционального букваря» и не передоверяя это обучение стихийному процессу (что сейчас и происходит повсеместно).

Различного рода чувства, эмоции возникают у ребёнка по отношению к природным явлениям (живой и неживой природы), к предметам, созданным руками человека, в том числе и к произведениям искусства, к другим людям и общественным событиям и, наконец, к себе самому. Все эти разнообразные эмоции требуют их понимания, раскодирования, соответствующего ситуации проявления, и при всём том — владения собой, своими чувствами. Если в этой области воспитания и обучения довериться процессам стихийной педагогики, то мы очень и очень не скоро создадим общество духовно богатых, эмоционально ярких и нравственно сложившихся личностей, потому что для этого абсолютно необходима тонкость души: умные эмоции и добрый ум.

Всё дело в том, что нормы поведения, этические правила, этикет и приобщение К ВОСПРИЯТИЮ прекрасного должны преподноситься ребёнку только в контексте его эмоционального развития и воспитания (его интересов, потребностей, чувств), а не в оторванной от его внутреннего мира, чисто словесной, обязательной к исполнению форме, обязательность которой увы! — мгновенно разрушается в проблемной ситуации.

«Глазами слышать — высший ум любви», — сказал Шекспир, и мы просто обязаны помочь воспитывающим взрослым научить этому наших детей. Хотелось бы, чтобы наши дети научились и «ушами видеть», иначе говоря, чтобы разнообразное звучание, интонации и, наконец, музыка вызывали зрительные образы, богатые красками. Чтобы оттенки цвета способствовали возникновению различных настроений, тончайших переживаний души. Чтобы душа оказалась подготовленной к восприятию красоты поступка.

Конечно, дети и взрослые более-менее понимают «язык эмоций». Но как это происходит? Взгляды, мимика сопровождаются словами, которые чаще всего помогают раскрыть смысл эмоции (например, мама смотрит укоризненно и говорит: «Как тебе не стыдно!»), а если только — укоризненный взгляд, да ещё с оттенком печали — каждый ли ребёнок или даже взрослый поймёт это? А ведь мы привели самый простой пример. Чтобы в будущем наши дети смогли бы испытать сильнейшее очищающее наслаждение от прекрасной музыки, живописи, балета (все это — отдельно звучание, изображение, пантомимическое движение), они, естественно, должны знать «азы» языка эмоций. Собственно, об этом и наша книга. Содержание её разделов и в художественной, и в научно-популярной форме представляет основные принципы формирования эмоциональной культуры личности: это адекватность эмоций, чувство меры и уместности в их проявлении, эстетически и этически ценные формы их проявления, действенность и гуманность чувств и эмоций.

Хотелось бы повторить ещё раз несколько важных положений. Мы сознательно через образ Натали показали некоторые позитивные стороны русской дворянской культуры, её лучшие моменты в сфере переживаний, чувств. Особенно важно оградить детей от проявлений агрессивности, злобы, мстительности, зависти. Как раз в культуре русских дворян выказывать такие чувства было особенно стыдно, не принято, не положено в обществе, исключено из этикета поведения, наконец, не «комильфо».[1]

Другая сторона знакомства с некоторыми моментами культуры прошлого — это познавательная. Детям будет интересно познакомиться с чертами ушедшей жизни, быта, традиций. Разумеется, они показаны в той полноте, которая соответствует нашей задаче — приобщению детей и взрослых к эмоциональной культуре. Поэтому совсем не обязательно перенимать те образцы быта и поведения, которые были обязательными в дворянском этикете (например, оформление обеденного стола со множеством столовых приборов или французский язык — в домашнем общении). Кстати, французский язык и присутствует в текстах с целью передачи колорита того времени, для более органичного приобщения к прошлой эпохе, вживания в неё. Если взрослые могут прочитать по-французски приведенные у нас отдельные короткие фразы, то это было бы весьма желательно, тем более, что имеется перевод и их не так много.

Тексты для детей — это особые «психо-драматические» (от слова «психодрама») тексты — «сконструированы» таким образом, что на основе эмоциональной идентификации (слияния с персонажами), сопереживания заставляют прочувствовать то, что чувствуют и совершают герои. Эти тексты являются основой, отправным моментом для игр-драматизаций, в которых дети смогут не только продолжить, развить и придумать собственные сюжеты, но и включить в них (с незаметной помощью взрослого) переживания своей собственной жизни. С полюбившимися персонажами дети бывают очень искренни и откровенны. Поэтому не ищите в пособии отдельных развивающих игр и упражнений для детей. Этому посвящено другое специальное пособие («Потяни за ниточку»).

Прочитав книгу до конца, вы убедитесь, что современные дети ничуть не хуже прекрасно воспитанной Натали, посланницы XIX века, они просто недостаточно воспитаны, и именно в области эмоциональной культуры. А это уже, конечно, наша вина.

Ещё раз подчеркнём: поскольку атмосфера агрессивности, злобы чрезвычайно вредна и опасна для неокрепших душ детей, мы уделили этим чувствам много внимания. Вы, конечно, не считаете, что все отрицательное, показанное в книге, явится образцом для подражания детям, самое главное здесь — те изменения, которые происходят с персонажами, постепенное преображение и просветление их чувств и эмоций, их отношения друг к другу и ко всем окружающим. С помощью фантастических художественных образов дети смогут приблизиться к «выпукло» представленным, почти отдельно «материализовавшимся» эмоциям. Ведь в жизни эмоции порой приобретают над нами столь мощную власть, что как бы отделяются от нас и ведут нас, а мы влачимся за ними (например, вспомним Поля Верлена «Я шёл печаль свою сопровождая…»).

Область наших чувств — столь тонкая и субъективная сфера, что её особенности подчинили автора своим законам и определили особый, интимный стиль изложения материала «Эмоциональных практикумов». Стремясь к развитию у детей этой сферы, невозможно проводить традиционные занятия в группе, отсюда и «интимность» обращения к читателю. В группе и классе это означает индивидуальный подход к каждому ребёнку. Поэтому пособие в одинаковой мере ориентировано и на семью, и на группу детского сада и школы.

В заключение ещё раз подчеркнём, что воспитанность взрослых в области эмоциональной культуры имеет много пробелов, так что в какой-то степени сведения данного издания могут оказаться полезными и им. Книга опирается на многолетние исследования автора и на теоретический фундамент новой концепции дошкольного воспитания, одним из разработчиков которой и является автор этой книги.

Итак, попробуем пройти вместе весь путь от Ах до… ай-яй-Яй!

I. Миша, Даша и кукла Наташа

КТО ПРИШЁЛ?

— Дзынь, дзынь, дзынь, — прозвенело по всей квартире ранним утром. Что-то было в этом звонке таинственное, загадочное…

Миша и Даша в пижамах, прямо с постели, помчались к входной двери. Пока они пытались отпихнуть друг друга от замка, постепенно переходя к дружеской потасовке, в коридор вышла мама, а из комнаты выглянул папа с журналом «Огонёк» в руке. Мама отодвинула от двери яростно пыхтящих детей и спокойно открыла дверь. На пороге стоял дядя в красивой форме, за веревочку он держал большую картонную коробку, обёрнутую вощёной бумагой с золотыми цветами.

— Примите посылку, господа. Очень долго шла, очень, — сказал дядя, потом задумчиво посмотрел на стенные часы, вежливо поклонился и побежал вниз по лестнице.

— У нас лифт, — закричали вслед ему дети, которые первыми пришли в себя от всего случившегося.

— Спасибо, господа. Уже заплачено, — непонятно отозвался дядя откуда-то снизу.

Хлопнула дверь подъезда. Дети, а за ними и родители бросились к окну. Ну, точно! Что-то во всём этом происшествии было неладно! Представьте себе, у подъезда рядом с новенькими «Жигулями» стояла самая настоящая почтовая карета, запряжённая парой лошадей. Человек вскочил на подножку кареты, и она в одно мгновение исчезла.

Мама с папой молчали. И вот в тишине утренней квартиры раздался вопль:

— Коробка!!! — это одновременно опомнились Миша с Дашей. Через полсекунды они были в коридоре и, разумеется, вместе вцепились в поблескивающую золотом бумагу. Бумага оказалась гладкой, прохладной и как будто ласкалась к пальцам. Даша почувствовала внутри холодок, пальчики у неё задрожали. Она посмотрела на Мишу и поняла, что с ним происходит то же самое. Только он больше храбрится, потому что — мальчик.

— Не рви бумагу, — сердито, чтобы скрыть растерянность, сказала Даша брату.

— Давай попросим папу открыть, — неожиданно предложил Миша.

— Давай, давай, — обрадовалась девочка. И брат с сестрой осторожно понесли коробку к родителям.

Мама с папой сидели за столом и тихонько переговаривались. Когда дети вошли, они сразу замолчали.

— Откройте, пожалуйста, посылку, — попросила Даша. Мама заметно вздрогнула.

— Вот видишь, — обратилась она к папе, — посылка-то осталась. Не будешь же ты это отрицать? Какой же это сон? Да и как он мог всем сразу присниться?

Папа удивлённо, высоко подняв брови, смотрел на коробку, потом зачем-то потрогал её.

— Да, дела-а-а, — протянул он. — Раз уже так случилось, придётся открыть.

Папа ещё немного помедлил. Уж больно всё чудно, и ни в какие нормальные ворота не лезет. Но дети знали, что папа у них — настоящий мужчина и перед трудностями отступать не будет!

— Ну, папа… — подбодрила его Даша, сама холодея от необъяснимого радостного ужаса.

— Постойте, постойте, тут что-то написано, — увидел вдруг папа.

— Вот это да! Посылка-то из прошлого века. Недаром посыльный извинялся за задержку, — каким-то шелестящим голосом сказала мама.

— Да. Шла она, может быть, лет 100, — подсчитал папа и начал решительно распаковывать посылку. — Адрес ведь всё-таки наш!

Когда коробка была, наконец, открыта, Даша завизжала от восторга, а Миша сразу скис, потому что в коробке оказалась кукла. Ах, какая же это была красивая и нарядная кукла! Какая необыкновенная, какая хрупкая и в то же время отважная!!

— Видимо, посылка заблудилась во времени, — совсем непонятно произнёс папа и облегчённо вздохнул. Ему было приятно, что он нашёл хоть какое-то объяснение случившемуся. Даша протянула руки к кукле и вынула её из коробки. Теперь, на руках у девочки кукла казалась ещё красивее и ещё беззащитней.

— А вы знаете, девочку зовут Натали, — проговорила мама. Она почему-то не смогла назвать это чудо куклой: что-то в Натали было такое, что делало её непохожей на всех известных маме кукол, в том числе и Барби.

Миша хмурился и думал про себя: «Подумаешь, какая-то ещё Натали!», но почему-то тоже никак не мог отвести от неё взгляда. Действительно, на Натали всё время хотелось смотреть. Смотреть и тихо радоваться, её личико как-будто даже светилось, особенно глаза.

Весь день Даша не отходила от Натали.

— Мама, правда, Наташа — самая красивая девочка из кукол? — поминутно спрашивала Даша, заранее зная, какой последует ответ.

За обедом Натали сидела на стуле рядом с Дашей. Даша без конца на неё косилась и из-за этого чуть не опрокинула тарелку с борщом. От прогулки Даша отказалась. В самом деле, нельзя же брать с собой во двор Натали, такую нежную и красивую и в таком наряде.

Нет, нет, это невозможно! Но и дома её оставить одну тоже невозможно. И Миша, может быть, впервые в жизни отправился гулять без сестры. Он взял с собой велосипед и решил, что теперь-то накатается до чёртиков. Они часто дрались из-за этого велосипеда! А сейчас Миша будет владеть велосипедом безраздельно. Но Миша недолго гулял. Что-то не хотелось ему сегодня кататься на велосипеде. Скучно как-то было! Да и всё время донимала одна мысль: «Что там дома?». И Миша быстро вернулся.

Но, конечно, ничего особенно интересного дома не произошло. Даша всё так же носилась с этой Натали и не могла на неё насмотреться.

«Вот, подожди, уронишь и разобьёшь её. Она же бьётся!» — злорадно подумал Миша.

«НЕ ПЛАЧЬ, ДАША!»

Нет, не надо было Мише так плохо думать! Конечно, он потом очень жалел об этом. Не надо было! А произошло вот что.

Даша стала устраивать на ночь Натали в своей кровати, уложила её на подушке — Наташины локоны красиво рассыпались по белоснежной наволочке, закутала её одеялом, подоткнула со всех сторон и пошла чистить зубы. В ванной она обнаружила, что её щётка мокрая. «Ага! Значит, Мишка опять чистил свои зубы моей щёткой!» — зло подумала Даша и с мокрой щёткой в руках влетела в детскую. Щёки её горели. Бросившись к брату, она начала тереть зубной щёткой по беззащитной макушке. Миша дёрнулся от неожиданности, вскрикнул каким-то тоненьким голоском и, спасаясь, прыгнул на Дашину кровать. Вид Даши заставил его разозлиться и резко встать. Зажав в кулаке угол одеяла, он дёрнул за него. И тут произошло… страшное… В тёплом воздухе детской комнаты дети услышали тонкий холодный звук, от которого они замерли в воинственных позах.

Даша закрыла глаза. Она поняла, что никогда их уже не откроет. А Миша смотрел во все глаза: на полу, раскинув фарфоровые ручки, лежала кукла Натали, прекрасная Натали. Судя по всему — она разбилась, хотя сразу не видно. Поверить в это было невозможно!

Даша стояла с закрытыми глазами, беззвучно открывала рот, как рыба на песке, и никак не могла громко заплакать, заголосить. Ей этого больше всего хотелось. Но так велико было горе девочки, что ничего не получалось.

И вдруг произошло неожиданное. Что-то как будто толкнуло Мишу под руку. Мальчик наклонился, снял с ручки Натали серебряную сумочку, открыл её и достал флакончик, отделанный маленькими сверкающими камешками. Почему он это сделал? Миша не знает до сих пор. Тогда он совершенно растерялся.

Хотя Миша немного отвлёкся, но как тяжело было у него на душе! «Ну, что же она никак не заплачет? Заплакала бы что ли, а я бы ей сказал: „Не плачь, Даша!“ Успокоил бы её, а так…»

Миша открыл флакон. Удивительный запах волнами пошёл по комнате. У мальчика немного закружилась голова, люстра тихо поплыла в сторону. Сам собой флакончик у Миши в руке наклонился, и несколько хрустальных капелек, сверкнув под электрическим светом, упали на куклу Натали.

…И в этот момент, именно в этот момент, когда Даша, наконец, закрыла рот и открыла глаза, кто-то произнёс нежнейшим голоском:

— Сударь, закройте, пожалуйста, флакон. Ведь всё прольётся. Будьте так добры, сударь!

Миша широко раскрыл глаза. Они сделались совершенно круглыми. Во все круглые глаза Миша смотрел на сестру. Но нет! Говорила не о-н-а! Тогда кто же?

— Помогите же даме подняться, сударь. Подайте, пожалуйста, руку.

— Да кому, кому-ууу!? — завопил от этого ужаса Миша.

— Мне, Натали. Разве вы не видите, что я упала. Я больно ушибла плечо. Извините, что доставляю вам беспокойство.

Брат с сестрой посмотрели на куклу. Да что это я? Какая там кукла?! На полу сидела девочка, в потрясающе красивом платье с открытыми плечами и тонкими пальчиками потирала плечико.

Миша протянул руку Натали, она вложила свою руку в его и он быстро дёрнул. Натали вскрикнула.

— Мишель, извините, но мне больно. Разве вы никогда не помогали Дашеньке?

— Дашке? Руку подавать. Что я — козёл какой-нибудь?

— При чём здесь козёл? Я не понимаю. Объясните, пожалуйста, Мишель, — мягко удивлялась Натали.

Вообще, когда она говорила, её голосок звучал так, что Мише и Даше казалось, будто их кто-то гладит по голове очень нежной рукой и одновременно овевает тёплым ветерком. Надо признаться, что всё-таки Миша оказался настоящим мужчиной, — он быстрее пришёл в себя и даже заговорил с Натали.

Но Даша… Даша стояла и тихонечко покачивалась. Она была уверена, что это — сон. Только вот её мучил вопрос: кукла разбилась во сне или перед сном?

Даша чувствовала, что вся комната наполнилась нежнейшим ароматом, что этот аромат вызывает у неё ощущение полёта, из тумана возникают какие-то тени, кружатся, приближаются и исчезают…

— Даша, Дашенька, посмотрите на своего брата. Он никак не может закупорить флакончик. Помогите ему, Дашенька, пожалуйста. В этом флакончике дух моего времени, моего неизвестного вам века, — совсем уж непонятно заговорила Натали…

Но Даша, наконец, опомнилась. Она вырвала из рук брата флакончик и начала искать крышку. Натали тихо ахнула, но промолчала, только слегка покраснела и опустила свои длинные чёрные ресницы. Даша деловито искала крышку, нашла, плотно закрыла флакончик и победно посмотрела на Натали и Мишу.

Натали вздохнула.

— Давайте всё-таки знакомиться, господа, — торжественно произнесла Натали. — Меня зовут Натали, вернее, Наталия Николаевна. Мы жили очень интересно, у меня были братья и сестры. Мой папа заказал у мастера-кукольника такую куклу, которая была бы похожа на кого-нибудь из детей. Кукла получилась похожей на меня. Потом прошло много-много лет и я уже не помню, как всё перепуталось — то ли я — живая кукла Natali, то ли я — девочка Natali, просто похожая на куклу. И всё из-за духов. Они достались маме по наследству. Её прапрадедушка был тайный алхимик.

— Кто, кто? — не поняли дети.

— О-о, извините пожалуйста. Это что-то вроде волшебника, но не сказочного, а настоящего. Ему, этому нашему дальнему предку, удалось сделать такие духи, вдохнув которые, мы можем возвращаться в прошлое время. Вот я, например, опять стала девочкой. Я вам очень благодарна, Мишель, — и Натали, взяв кончиками пальцев подол платьица, слегка присела перед Мишей.

Но Миша на это не обратил внимания. Теперь он уже понял: девчонка старинная, со всякими древними штучками-дрючками, на которые не стоит обращать внимания. Так будет проще, а то, если всё брать в голову, свихнёшься!

Даша, отбросив все сомнения, решила, что будет дружить с Натали, она ей очень нравилась, но казалась какой-то неземной, воздушной что ли. И не только потому, что платье Натали напоминало пушистое облачко, но ещё и потому, что вся эта воздушность проступала из её голоса, движений, выражения глаз и ещё чего-то… Даша не могла, например, запросто дернуть Натали за руку, толкнуть в бок. Что-то ей мешало. «Ничего, потом привыкну. Всё будет нормально», — успокоила себя девочка.

— Ребята, запомните, пожалуйста, днём я буду куклой Натали, чтобы не испугать ваших родителей, а вечерами мы будем вдыхать чудесные духи и благодаря им путешествовать во времени и пространстве, даже в искажённом пространстве.

— Какое ещё искажённое? — удивился Миша.

— А вы смотрели когда-нибудь в кривые зеркала, бывали в комнате смеха, Мишель? Это нечто похожее, только корёжится пространство и люди тоже, которые там живут, — пыталась объяснить Натали.

Даша почти ничего не понимала, но ей нравилось, как Натали двигается, взмахивает ручкой, говорит что-то очень умное.

— Ах, господа, как хочется хоть на немножко оказаться в моём родном доме в Петербурге недалеко от Мариинского театра, — мечтательно пролепетала Натали. И вдруг глаза её вспыхнули голубым сиянием. — А ведь это возможно. Что же мы зря тратим время на пустые разговоры. Мишель, будьте любезны, откройте, пожалуйста, флакончик с духами. Но умоляю, осторожней.

Ребята открыли флакончик и по очереди понюхали. Тонкий благородный запах как бы раздвинул стены детской, пол под ногами заскользил и превратился в сверкающую картину: на переплетения орнамента из цветов и геометрических фигур, выложенных маленькими паркетинами, было страшно наступить — вдруг разрушишь! По ослепительно белому потолку порхали амурчики из гипса, стены отливали шёлком.

Дверь без скрипа отворилась и в комнату заглянула румяная, нарядная девушка в кружевном фартучке.

— Ах, Натали, вы ещё не готовы и ваши гости тоже? Маменька будут сердиться, — прямо-таки пропела она, и, казалось, что она не отчитывает Натали, а просто восхищается её нерасторопностью, так нежен был её голосок.

— Это принцесса? — деловито поинтересовался Миша, ему хотелось продемонстрировать свою осведомлённость.

Натали засмеялась — как будто зазвенели серебряные колокольчики:

— Это наша горничная Анюта. Видно, все собираются в Оперу.

— Куд-ку-у-да? — потрясённо протянул Миша.

Даша резко дёрнула его за рукав:

— Не куд-кудакай! Что ты, дикарь что ли?!

Миша прикусил язык. Старинная девчонка начинала ему порядком надоедать.

— Надо жить проще, — изрёк он, подняв палец.

— Дурак, — зашипела на него Даша, — всё равно ты не похож на папу, хоть и говоришь, как он.

Миша незаметно ткнул Дашу в бок. Девочка взвизгнула и хотела ответить брату той же любезностью. Но их поторопила Натали.

— Скорей, господа, в Оперу нельзя опаздывать. Мы пропустим увертюру, — на ходу шептала Натали.

В комнате было полно детей. Они быстро облачались в красивые наряды. Даже самые крошечные мальчики натягивали на пухлые ручки перчатки. А Миша сразу запутался в кружевах, жабо, панталонах и прочей чепухе. Но ему очень быстро и ловко помогала Анюта. Одновременно она одёргивала сзади платье на Дашеньке.

— Вот теперь всё в порядке. Господа, осмотрите себя в зеркала, ничего не забыли? — весело спросила Анюта.

Все спустились шелестящей толпой по широкой мраморной лестнице. Внизу их ожидала дама, нарядная и красивая, как фея.

— Это наша maman, — прошептала Натали на ухо Даше, весело блестя глазами и как бы проверяя впечатление, произведённое на детей прекрасной феей.

— Дорогие дети, добрый вечер! Мы рады вас видеть, — как музыкальный инструмент зазвучал голос прекрасной феи.

— Добрый вечер. Добрый вечер, дорогая мама! — со всех сторон закричали дети. Но хоть они и закричали громко и радостно, гвалта и галдежа не получилось. Это просто озадачило Мишу. Он ухмыльнулся про себя: «Вот если бы у нас в группе сразу заорало столько детей! Может быть, потому что не по-русски кричат?» — предположил Миша.

— Вы знаете французский? — поинтересовалась у наших путешественников во времени Натали.

— Ты что, спятила? Мы же ещё не учимся в школе. Кто же нас научит? — насмешливо щурясь, спрашивал Миша у смеющейся Натали. И тут Дашка его ущипнула. Только он круто повернулся к сестре, чтобы восстановить справедливость, как к нему вежливо обратился трёхлетний карапуз:

— Laissez passer, s’il vous plait, Michel,[2] — прокартавил малыш.

У Миши чуть глаза не полопались от удивления; он просто поперхнулся словами, только поэтому Дашке её выходка сошла с рук.

Даже внизу, в вестибюле царил тонкий, благородный запах знакомых духов. Он делал голоса тише и музыкальнее, взгляды и улыбки — мягче и доброжелательнее. Даже почему-то захотелось всех любить и всеми восхищаться.

Вдруг кто-то громко прыснул. Конечно же, это — Миша. Даша строго посмотрела на брата.

— Дашка, это дурацкое жабэ щекотает мне шею.

Было видно, что он сейчас начнёт неприлично хохотать. Даша похолодела.

— Не жабэ, а жабо, дурак. И не щекотает, а щекочет. И замолкни, наконец, — учила Даша брата вежливости.

Дети и взрослые не слышали (или делали вид, что не слышали) перепалку между братом и сестрой. Все закутались в шубы и расселись в три кареты.

Ехали по вечернему Петербургу… За окном кареты падал снег. Едва заметно раскачивались фонари. У театра было уже много карет, из них выходили дети и взрослые. Постоянно открывались двери и из театра вырывался яркий золотистый свет сотен свечей…

Все чинно расселись в ложе. Девочки достали веера и стали обмахиваться ими, как настоящие дамы. Никто не кидал на пол бумажки от конфет и печенья. В огромном зале стоял ровный радостный гул, и вдруг всё стихло.

Оркестр заиграл увертюру.

— Это вступление к опере. В нём рассказывается о том, что будет во всей опере, — очень тихо объяснила Мише и Даше сидящая рядом в ложе Натали.

Миша с Дашей стали ждать, что сейчас кто-то выйдет на сцену и начнёт рассказывать содержание оперы. Хоть немножко будет повеселей. Но звучала музыка и всё.

— Когда расскажут-то? — довольно громко спросил у Натали Миша. Несколько голов сразу повернулись к мальчику. Глаза смотрели строго, но не очень.

— Что это они? — удивился Миша. — Ведь ничего ещё не началось! Натали приложила свой тоненький розовый пальчик к смеющимся губам.

— Тише, — прошелестел её голосок. — Мишель, никто рассказывать словами не будет, увертюра рассказывает звуками. Слушай, всё же понятно.

Миша возмутился про себя, но на этот раз промолчал. «Эта девчонка всё время меня учит…» Но всё-таки стал вслушиваться в звуки. Они ему почему-то ни о чём не рассказывали. Просто звучали себе и звучали — то редкие и прозрачные, то целой радостной или печальной толпой и очень густые, насыщенные. Что-то стало пробиваться сквозь эти звуки к сердцу мальчика: чьи-то страдания и радости, чья-то боль и чей-то смех, но тут Миша положил голову на бархатную загородку ложи, рядом с театральным биноклем, незаметно прикрыл глаза и погрузился в сладкий сон.

Проснулся Миша уже утром в своей детской, на втором ярусе кровати. Свесив вниз лохматую со сна голову, Миша увидел внизу спящую сестру. А рядом спала Натали, но не живая вчерашняя девочка Наташа, а обыкновенная кукла, правда, не совсем обыкновенная, Мише показалось, что ресницы у куклы едва заметно вздрагивают.

«Что же это — всё мне приснилось? Или было на самом деле?» — задумался мальчик.

«Всё приснилось!» — решил он, наконец.

О запахах, звуках и о Доме

(эмоциональный практикум для взрослых)

Пока дети занимаются хотя и детскими, но очень серьёзными делами, поговорим об эмоциональной культуре. Но теперь уже не будем произносить общие слова, хотя и прекрасные, а остановимся на конкретном: на звуках и запахах.

Сначала о запахах.

Вспомним своё детство. В большое и такое родное понятие мой домвходили, несомненно, и запахи. Я, например, при слове дом в сочетании с детскими воспоминаниями ощущаю запахи мастики для пола, которой часто натирали паркет, бабушкиных пирогов и маминых духов «Красная Москва». И другой, не менее важный в жизни (но со знаком «минус») букет запахов вспоминается с горечью и всколыхивает сразу целые пласты тяжелых воспоминаний казарменного детства. Угадайте сами: подгоревшее молоко или каша, хлорка и пронзительный запах одиночества, именно детского одиночества, оторванности от дома с его родным ароматом. Догадались? Ну, конечно, это — запах наших дошкольных учреждений: детских садов, детских санаториев. Разумеется не всех подряд!

Как мало в воспитании наших детей мы уделяем внимания запахам. А ведь это тоже составляющие нашей эмоциональной культуры. Неприятные, грубые запахи огрубляют и нашу жизнь, и дети в окружении таких запахов растут подстать им.

Вот первое задание нашего эмоционального практикума: попробуйте определить, из каких запахов складывается основной аромат вашего дома. Именно тот запах, столкнувшись с которым, ваш ребёнок должен сразу узнать и подумать: пахнет моим домом.

Запахи бывают притягивающие, облагораживающие и отталкивающие. Понятно, каких не должно быть в этом аккорде:мой дом. Этот букет запахов — ещё и неповторим, индивидуален.

Казарменный запах детских санаториев убивал какой-то недетской, тяжелейшей тоской. Он обладал способностью растягивать дни пребывания в «детской казарме» до масштабов вечности. Да-да, он обладал таким свойством!! Он был абсолютно лишён индивидуальной окраски. В какие бы детские «общежития» не бросала меня судьба, этот аромат всегда был узнаваем, везде одинаков и погружал в какое-то беззащитное одиночество.

Может быть, вам в детстве больше повезло с запахами? Или вы не придавали им никакого значения? Но этого же не может быть, вспомните получше, для того, чтобы во всех деталях и оттенках представить себе эмоциональную атмосферу жизни наших детей.

Итак, запах моего (и только моего!) дома! Может, вы и сами не знаете выраженности этого запаха. Вам не до него? О, нет, нет! Как вы ошибаетесь. Ведь детство вашего ребёнка не повторить в другие более спокойные и благополучные времена. Вы обязаны ребёнку дать всё, что от вас зависит, в том числе памятный навеки, заставляющий в другие времена вздрогнуть при встречи с ним, запах, аромат вашего дома. Может быть, он так и не сложился — запахи так переменчивы. Что же, составьте свой собственный букет из каких-то любимых запахов. Да-да, именно создайте, как композитор создаёт сонату, как поэт слагает поэму…

Это о запахах, а теперь — о звуках.

Пока мы поговорим лишь о самом общем звучании наших голосов в доме, об их мелодике. Общая характерная черта большинства наших людей (и особенно, к сожалению, женщин) — это слишком громкая и раздражительная речь. Грань перехода к агрессивной речи столь тонка, что её чуть не каждую минуту переходят, даже не замечая этого. Японцы, например, жалуются, что не могут смотреть наши фильмы из-за чересчур громкой и агрессивной речи.

Главное, что такое звучание не проходит бесследно: разговор по телефону уже отзвучал, а в воздухе вашего дома ещё висит облачко ваших вскриков и раздражённых интонаций. И в него, это облачко погружены все: и кто говорил, и кто молчал, и не вникающие в разговор дети.

Все знают, что к младенцу надо подходить с тихой ласковой речью. Но едва отходят на пять шагов от кровати, и разговор уже журчит в своём обычном ключе: всё та же слегка возбуждённая, какая-то задёрганная речь и никакой тебе певучести, мягкости интонаций. А ребёнок-то нас слышит, господа! Или отойдите от него как можно дальше или, что вернее, учитесь говорить по-другому. Учитесь, ибо это никогда не рано, но часто бывает слишком поздно.

Слышали ли вы звучание своей речи со стороны? Попросите своих близких в какой-то момент, не известный вам, записать вас на магнитофон. Если это невозможно, то сами, во время какого-нибудь взбудоражившего вас разговора, мысленно щёлкните внутренним тумблером, как бы переключая свою речь на «автопилот», а сами сосредоточьтесь на прослушивании. Вы будете «приятно» удивлены. Сказать, что ваша речь не ласкает ваш же слух — это ничего не сказать. И это, представьте себе, даже не вслушиваясь в ваши слова, ежеминутно слышит ваш ребёнок. Вот среди каких мелодий он растёт. А ведь он не только будет подражать вашим словам и выражениям, но и будет подстраивать свой голосовой «инструмент» под ваш. И вы когда-нибудь услышите у ребёнка свои интонации и не узнаете их, потому что они будут направлены против вас.

Но, конечно, не обязательно про всех родителей идёт здесь речь. Безусловно, попадается достаточно людей с благородными интонациями, приятно звучащими голосами. Но согласитесь, что всё-таки редко.

Итак, задания нашего практикума.

По запахам:

1. Определите неповторимый запах своего дома, его компоненты.

2. Попытайтесь подкорректировать (если вас не удовлетворит) или составить сонату запахов вашего дома. (Это длительное задание.)

По звукам:

Постарайтесь послушать «со стороны» звучание своего голоса, своих речей и определить их лейтмотив: железом по стеклу, зудение осенней мухи, дождь по крыше, камнепад и т. д.

Начинайте с сегодняшнего дня работать над своим голосом, своей речью (пока мы имеем в виду не содержание, а звучание). Попробуйте подлавливать себя на крикливых (визгливых!) и возбуждённых интонациях и переключаться на более мягкие и певучие. Лучше делайте паузы в речи, когда почувствовали, что вас «занесло». Постарайтесь!

Ваш голос — это то, что буквально вбирает в себя ребёнок с самых первых дней своей жизни.

Это — один из наиболее важных элементов воспитывающего воздействия, о могуществе которого и не ведают взрослые.

Воспитатель, воспитай себя! Или хотя бы услышь себя!

УТРО ВЕЧЕРА МУДРЕНЕЕ

Наступило утро, которое, как известно, вечера мудренее. Даша проснулась и сразу забеспокоилась:

— Где Натали?

Натали мирно спала и, конечно, её глаза были закрыты. Даша посадила ее, голубые глаза Натали открылись и безжизненно взглянули на девочку. Даша, мучительно размышляя, уставилась на куклу.

Всё это обрадовало Мишу. «Думает, Дашка думает: „Не во сне ли были ночные приключения?“ Значит, всё было!» — сделал про себя вывод мальчик. Даша пока не спрашивала брата, она боялась насмешек: у него и так уже воинственно поблёскивали глаза. Но выяснить-то надо. И Даша решилась.

— Да-а-а, пре-е-красная была опера, — мечтательно протянула она.

— Вот ещё! Скукотища! — отрезал Миша.

— Мишка, ты совсем дикий, толстокожий какой-то, — захлёбывалась от возмущения Даша.

— А ты, музыкантка. Как опера называлась, скажи, — ехидничал Миша.

— Опера, э-э… называлась… э-э, — Даша покраснела. — Ну и не знаю. Так что? Я, может быть, первый раз оперу слушала. И мне уже начинало так нравиться, а тут ты уснул…

— При чём тут я? — взорвался Миша.

— При том… — объяснила Даша. — Натали мне сказала, что скоро и я — усну, и что проснёмся мы утром в своих кроватях. И что до вечера Натали будет куклой.

— А вечером? — с испугом спросил Миша. — Опять в оперу?!

— Да нет. Я не знаю, куда мы отправимся. Главное, что Натали опять станет девочкой.

Даша потянулась, зевнула и помчалась одеваться. Миша ещё посидел в посидел в постели, почесал в затылке, подумал немного ни о чём, спрыгнул с кровати и поплёлся в ванную.

…День сложился неудачный. Во-первых, Миша подрался во дворе с Борькой. Даша решила, что надо вступиться, всё-таки брат! Но Миша был так не прав, что Даше даже не захотелось драться как положено. Миша первый стал бросать палки в колёса Бориного велосипеда, когда тот никого не трогал, а просто катался по двору. Даша без всякой уверенности помахала руками и, в конце концов, отошла от дерущихся мальчиков и задумалась: «Что бы сказала Натали? Наверное, плохо, что я бросила брата в беде. Да, а он-то тоже хорош». Даша быстро запуталась в своих мыслях, так и не определив отношение Натали ко всей этой некрасивой истории.

Во-вторых, Даша после обеда в ответ на бабушкину просьбу принести ей очки, предложила бабушке за очками сходить самой. Ведь и сказала-то не грубо, можно сказать, вежливо, даже «пожалуйста» не забыла ввернуть. А бабушка рассердилась, посмотрела выразительно на маму и произнесла: «Вот и ягодки». А мама почему-то на эти «ягодки» заплакала.

Да, неважный выдался день, хоть и суббота! Не ходили в детский сад, можно было и получше прожить.

Вечером стали ждать, когда начнутся чудеса. Но Натали сидела на постели неподвижно.

— Может быть, мы что-нибудь должны сделать? — засомневалась Даша.

— Сколько можно ждать. Уже ждём целую вечность.

И тут дверь с шумом отворилась и быстро вошла мама. Она была очень расстроена:

— Что же вы совсем не умеете себя вести. Сейчас заходила Клавдия Петровна и рассказала о вашей драке.

— Кто это ещё — Клавдия Петровна? Что ей надо?

— Как ты говоришь? Что за тон?! — мама уже кричала.

«Начинается!» — подумала Даша и сморщила лицо.

— Что ты кривишься? — продолжала кричать мама. — Клавдия Петровна — это мама Бориса. Ну, скажи, Миша, почему ты ему мешал кататься?

— Да-а, у него такой велосипед! Ишь, раскатался, воображала, — Миша так живо вспомнил неудачную прогулку, что у него зачесались руки опять запустить чем-нибудь по колесам.

— Что же он, по-твоему, не может кататься на собственном велосипеде? — мама вся дрожала от гнева. — Что вы за дети?!

— Делиться должен всем, что у него есть. Вы с папой всегда это говорили, — важно заявил Миша, а Даша его поддержала.

— С какой это стати делиться?! — воскликнула мама. Потом она замолчала и, нахмурившись, задумалась:

— Вы меня совсем запутали. Ладно. Я вообще-то пришла пожелать вам спокойной ночи.

Мама чмокнула детей и раскрасневшаяся вышла из детской. Даша и Миша сразу повеселели — могло бы кончиться гораздо хуже.

— Так что делать? Я очень соскучилась без Натали, без её голоса.

«Да уж, только не хватало тут девчоночьих поучений», — подумалось Мише, но при этом он почувствовал, что почему-то тоже с нетерпением ждёт Натали. Что-то в ней было такое, что притягивало к этой нарядной и красивой девочке. И тут его осенило.

— Духи, нужно скорей доставать, духи, — заголосил мальчик.

— Ты что, с ума сошёл? Чего кричишь? — зашипела Даша.

И правда, дверь приоткрылась, сверкнули бабушкины очки.

— Спим, спим, — радостно забормотали дети, и залезли каждый под своё одеяло. Бабушка строго щёлкнула выключателем и вышла из детской.

— Надо быть осторожнее, — прошептала Даша. — Доставай флакончик и капай на Натали крошечную капельку.

Миша так и сделал, только капля получилась не очень маленькая. В комнате сразу запахло свечами, шёлковой обивкой кареты, кружевами, бархатом театральной ложи и, как это ни странно, оперной музыкой. Дети не могли этого объяснить — что значит: пахнет оперной музыкой?! Но именно так они чувствовали, и, встретившись взглядами, поняли, что чувствуют одинаково.

Даша мечтательно вздохнула и приопустила ресницы. Сразу в тёмных и светлых полосках света заскользили тени в красивых, не наших одеждах и заиграла тихая музыка. «Это клавесин», — подумала Даша и очень удивилась: ведь она не знала ни этого слова, ни, тем более, инструмента. И только тут Даша, наконец, поняла, что за этим самым клавесином сидит она, Даша Оболенская, а рядом, видимо, учитель музыки. Учитель давно, как показалось Даше, что-то ей объясняет и в глазах его отчаяние. «Наверное, потому, что я ничего не слушаю», — подумала девочка и смутилась. А в это время её послушные нотам пальчики, пахнущие розовым мылом, бегали по клавишам. Правда, иногда пальчики спотыкались. И тут же лицо музыканта мучительно кривилось.

— Играйте внимательнее, Дашенька, — расслышала, наконец, девочка, но голос учителя был тих и спокоен.

…И вот тут вступил какой-то плачущий, даже, скорее, ноющий от нечеловеческой тоски звук. Скрипка?.. Даша вздрогнула, сразу сбилась и подняла голову от клавесина. Рядом с инструментом стоял её родной брат Миша, совершенно неузнаваемый, и, о господи! — со скрипочкой под подбородком. Именно он издал этот перевернувший Дашину душу звук.

Лицо Миши было бледно, а глаза полузакрыты. Из-под его смычка вырвалось ещё несколько звуков, которые, как бы освободившись, взмыли к небу. Руки у Даши стали ватными и опустились. «Вот бы в детском саду посмотрели на Мишу. На Михаила Оболенского, — сочла нужным мысленно поправить себя девочка. — Вот бы все ребята попадали. Скрипка и Мишка! Ведь он признает только рок. А сам в нём ничего не понимает!» — злорадно подумала Даша.

Миша тем временем опустил вниз скрипку одной рукой, а другой — смычок.

Дверь резко отворилась и вошла раскрасневшаяся Натали.

— Извините, что я вас прерываю — обратилась она к учителю и детям. Потом немного подумала и добавила: — Обед сегодня будет немножечко пораньше, потому что вечером будет бал и нам разрешили присутствовать на нём до 10 вечера. Пойдемте в столовую.

Дети поняли, что Натали их зовёт с собой. «Наверное, в столовую», — подумала Даша. Она была очень сообразительной девочкой.

Около самых дверей столовой их догнала Анюта и шепнула тихонько:

— Сегодня вы обедаете вместе со взрослыми, я буду рядом и, если понадобится, подскажу, что делать.

«Подумаешь, обед! Чего тут не знать! — удивился про себя Миша. — Опять их старинные штучки. Что мы маленькие, что ли?!»

Мишу с Дашей провели на их места за столом. «Откуда здесь наши места?» — удивился Миша и покосился на сестру. Взрослые тоже подсаживались к столу, неслышно отодвигая стулья. Мужчины помогали усаживаться дамам. Даша зорко смотрела по сторонам, боясь пропустить хоть одно движение или слово. Взрослые и дети брали из серебряных колец салфетки и раскладывали их: кто на коленях, кто на груди. По обеим сторонам тарелки лежало по нескольку вилок, вилочек, ножей, ножичков и ложек. Стояло несколько разной величины бокалов. Даша стала очень внимательно следить, что надо брать сначала, а что потом.

— Смотри, что делает Натали, и во всём ей подражай, — шепнула Даша брату. Он отмахнулся от неё и опрокинул бокал, в который только что кто-то, стоящий за Мишиным стулом, налил прозрачный напиток. Анюта успела подхватить бокал на полпути. Прозрачный напиток оказался водой. «Даже не „Фанта“ и не „Пепси“», — скривился Миша. Даша покраснела и запыхтела, но промолчала. Миша начал хлебать ложкой бульон из большой глубокой чашки. Даша толкнула его в бок кулаком. Он чуть не уронил чашку на Дашу. «А надо бы облить её бульоном, чтоб не толкалась», — Миша зло скосил глаза на сестру, как бы предупреждая её взглядом.

— Пожалуйста, гренки к бульону, — между Мишей и Дашей просунулась рука с подносом, на котором золотились сухарики.

Даша не успела уловить, что делать с этими сухариками-гренками, поэтому пришлось от них отказаться, причём молча покрутив головой. Даша не смогла сказать: «Спасибо, я не хочу», — хотя что-то похожее у неё в голове вертелось.

Миша же смело погрузил руку в поднос и схватил горсть сухариков, часть из них попадала на пол, и тут же захрустела у кого-то под каблуком. Миша с удовлетворением ссыпал оставшиеся в кулаке сухарики на скатерть возле своей тарелки.

И тут только Даша заметила, что взявшие гренки (конечно, большой глубокой ложкой, а не руками!), аккуратно ссыпали их в чашку с бульоном, а затем помешивали их в чашке уже другой ложечкой. Даша скосила глаза на брата. Он резко, едва не опрокинув, отодвинул от себя чашку с бульоном и со скучающим видом, по одному закидывая сухари в рот, очень громко захрумкал ими.

— Хорошо, тут нет нашей бабушки, а то бы она сейчас привязалась к нам: «Ешьте бульон, он так полезен. Ешьте весь!» — очень похоже воспроизвёл Миша бабушкин голос прямо на ухо Даше. Даша опять покраснела. И огляделась по сторонам. Никто на них не обращал внимания, только с мягкой улыбкой на них зорко посматривала Анюта, но, как ни странно, замечаний через весь стол не делала.

Пока Даша оглядывалась, чьи-то руки сзади забрали у них чашки с бульоном, к которому Даша, занятая наблюдениями, так и не успела притронуться, и поставили тарелку с чем-то, сильно напоминающим котлету. И тут всех стали обносить какой-то новой едой; все брали себе на тарелку то жареный картофель, то какую-то зелень, то что-то красное или розовое. Со всех сторон слышалось: «Пожалуйста», «Спасибо». Даша тоже пролепетала: «Спасибо», — и ей положили немного жареного картофеля. Дальше рука с ложкой вопросительно застыла над её тарелкой. Даша отрицательно замотала головой. Подошла очередь Миши. Тот чувствовал себя за столом уверенно. К тому же он обожал жареную картошку.

— Валите, — заявил он человеку, разносящему гарнир.

— Молодой человек, на каком языке вы изволили выразить своё желание, — забеспокоился он.

— Он попросил у вас картофеля по-московски, — быстро вмешалась Даша, чтобы спасти положение.

Мише положили целую гору картофеля, он остался чрезвычайно доволен собой.

Анюта не слышно подошла сзади и шепнула на ушко Даше: «Скоро будет десерт». И тревожно посмотрела на девочку. Та всё поняла и с сомнением взглянула на брата. Тот спокойно уплетал картошку. Вилку он держал, разумеется, в правой руке. Все не нужные ему разные вилочки и ножички он перебросил на левую сторону и отодвинул от себя эту кучу почти на территорию, которую занимал его сосед по левую руку. Это был старичок во фраке и пенсне. Старичок тихонечко запыхтел и недовольно посмотрел на Мишу. «Сейчас начнёт учить, как вести себя за столом», — подумал Миша и ехидно покосился на старичка в пенсне. Но старичок устоял и учить не начал. Мишу это удивило и даже забеспокоило.

Даша в это время мучилась с вилкой в левой руке и ножом в правой. Весь обед её очень утомил. Напряжение не спадало. Беспокоил уверенный в себе брат. Учить его понемногу тычками становилось опасно: он мог затеять драку. А тут ещё впереди — десерт! Что-то будет?!

Оставим пока Дашу за столом, пусть немного передохнёт перед опасным десертом.

О серьезной музыке и о владении собой

(эмоциональный практикум для взрослых)

Пока дети присутствуют на светском обеде, поговорим о наших проблемах. У нас их накопилось уже порядочно. Во-первых, о серьёзной музыке и её роли в воспитании детей. И, во-вторых, о возможности владеть своими эмоциями в трудные моменты взаимодействия с детьми, когда они, естественно, не правы, а мы, безусловно, правы.

Проблемы поведения за столом обсудим позже, ведь детей ещё ожидает десерт.

Итак, о музыке. Если родители меломаны, имеют в доме записи и пластинки, ходят на концерты в консерваторию, слушают оперы, то проблем нет. Им только важно знать, что дети, находясь с раннего возраста в атмосфере их музыкальных пристрастий, уже имеют колоссальное преимущество перед другими детьми с точки зрения их духовного развития. Но одной атмосферы недостаточно. Дошкольный возраст — такое благодарное время для воспитателя, так как дети очень прислушиваются и присматриваются к взрослым. Мы для них во многом образцы, и, в частности, образцы восприятия культурных ценностей. Поэтому, если вы слушаете свои любимые вещи, не скрывайте своего волнения, своих переживаний. Важно, ещё и рассказывать о своих впечатлениях.

Наши дети, даже те, которые очень эмоционально чувствительны, не умеют выражать это, не могут назвать даже основных эмоций, не говоря уже об оттенках, нюансах. Но ни в коем случае не навязывайте ребёнку этих разговоров, обойдитесь без назидательности, особенно без слов: «каждый культурный человек должен…» и т. д. и т. п. Если ребёнок не расспрашивает вас о музыке, о ваших духовных увлечениях сам, поговорите об этом с кем-нибудь в присутствии ребёнка. Не сомневайтесь, он всё это будет впитывать своей душой. Только главное правило, которое никогда нарушать нельзя, — будьте искренни, не говорите о том, чего не испытываете, исключительно с воспитательной целью.

Иначе вы не достигнете своей цели. Таково свойство эмоциональной культуры. А дети безошибочно чувствуют фальшь.

Если же вы далеки от музыкальных увлечений или же приверженцы эстрадной, лёгкой музыки (включая и тяжёлый рок), не обделяйте своих детей. Приобретите хотя бы несколько пластинок, но шедевров классической музыкальной культуры: Моцарта, Бетховена, Шопена, Вивальди и т. д. по вашему вкусу, который, несомненно, определится, если вы начнёте понемногу слушать эти вещи. Желательно начинать как можно раньше (речь — о детях и о взрослых).

Вы ждёте ребёнка? Скорей бегите в магазин за пластинками. Вашему сыну три, а дочери уже — пять? Не отчаивайтесь, правда, поздновато, но здесь, действительно — лучше поздно, чем никогда!

И ещё раз: главное, говорите, говорите при детях о своих впечатлениях, о том, какие чувства и воспоминания вызывает у вас музыка. Когда ребёнок подойдёт к вам и попросит вместе послушать Моцарта, вас можно поздравить! Вы многого достигли, не сомневайтесь, продолжайте дальше в том же духе, но материал отбирайте более сложный: Прокофьева, Щедрина и т. п., приучайте понемногу и к оперной культуре. Дворяне вывозили своих детей в Оперу и на симфонические концерты с очень раннего возраста. Выезд всегда сопровождался предпраздничными приготовлениями: и душа, и тело ждали этого момента как праздника. И, естественно, он наступал, и не могло быть иначе. Мы многое потеряли в своей культуре. Согласитесь, что наши дети в этом не виноваты. Они приходят в этот мир и их право требовать от нас открытия для них нового, приобщения их к культуре, к её высочайшим образцам. Давайте тянуться сами, чтобы вытянуть и наших детей. Надо дать им достойный старт для духовного развития ЛИЧНОСТИ!

Теперь поговорим о своих эмоциях и о том, как мы их выплёскиваем «целыми бочками» на детей. Наша жизнь, к сожалению, построена так, что нанизывает цепочки из самых различных раздражителей, и мы сами привычно включаемся в эти цепочки. Давайте проанализируем ситуации, изложенные в нашем повествовании.

Вечером, уставшая, измотанная за день мама выслушала жалобу от соседки, которая, вероятно, в красках расписала «хулиганское» поведение её детей. Можно представить, что соседка и не пыталась спокойно разобраться вместе с мамой Даши и Миши, что же произошло и какие подлинные мотивы толкали детей на те или иные поступки. Одна мама рассказывает другой, какие у той испорченные дети, и испытывает в некотором роде эмоциональную компенсацию за душевный ущерб, который она понесла, выслушивая рассказ своего сына Бориса о происшествии во дворе. (Вы помните, Миша бросал палки и камни в колёса Бориного велосипеда, завязалась драка. Вмешалась Даша в поддержку брата.) Вот «бикфордов шнур» нашей цепочки и подожжён. Злобный огонёк побежал…

Наша мама, слушая крикливую отповедь соседки, несомненно, почувствовала внутри, что вспыхивает агрессия именно против этой дамы и её сына с велосипедом!! Но высказать этого нельзя (если культурный уровень совсем низкий, то и это возможно), всё-таки её дети, по крайней мере, в рассказе, были явно причиной ссоры. Соседка, не простившись, ушла, хлопнув дверью… Этот хлопок, как бы сорвал последние предохранители в душе нашей мамы… Она, чтобы не расплескать отрицательные эмоции, которые буквально бурлят в ней, бросается в детскую. Дети в этот момент не ждут нападения (правда, есть семьи, где скандалы — обычное времяпрепровождение, там дети всегда готовы к отпору!). Мама «заземляет» на детях свои эмоции, которые душила во время разговора с соседкой.

И не подумав расспросить детей в уважительном тоне о происшествии, она сразу же начинает разряжаться. И чего же она достигает? Она натыкается на штыки, выставленные ей навстречу детьми. Дело в том, что агрессия передаётся от одного человека к другому мгновенно. Это — как ядерная вспышка. Явление это знакомо всем психологам, исследующим эмоции. Поэтому будьте осторожны со своими агрессивными эмоциями, со своим раздражением. Это — взрывоопасный материал!

Далее дети выставляют убийственный для родителей довод: «всем, что есть у тебя, надо делиться с другими». Этот довод, повёрнутый не от себя («я делюсь»), а к себе («со мной должны все делиться»), столь же агрессивен и не имеет уже ничего общего с благородством и альтруизмом первого варианта. Хотя и первый вариант в его абсолютной форме небезупречен. Есть вещи, которые настолько нам дороги (безотносительно к их номинальной стоимости), что никто не может требовать их отдать в любой момент, когда понадобится другому. В каждом нравственном императиве («возлюби ближнего больше самого себя», «не укради», «не убий» и т. п.), вынесенном в жизненный контекст, появляется некая диалектичность, требующая учёта места, времени, возможностей и других обстоятельств.

Безоговорочность этих правил дети могут успешно использовать, преследуя свои эгоистические цели.

Взрослые в своих беседах с детьми могли бы прежде всего довести до их сознания (разбирая какие-то жизненные ситуации), что главное условие их взросления и нравственного, и интеллектуального, это более требовательное отношение к себе и более снисходительное к другим. Если я стремлюсь к какому-то идеалу, то это не значит, что буду выбивать из других то же самое. Моё самосовершенствование — дело моей души, и пусть каждый занимается своей собственной душой. А вот, чтобы пробудить у человека желание совершенствовать себя, — за это ответственны родители и воспитывающие его взрослые, причем, начинать надо, пока он ещё совсем кроха.

А наша мама, споткнувшись о противоречие, выдвинутое детьми, находясь в раздражённом состоянии, растерялась. Её авторитет в глазах детей дважды упал с высоты, на которой он находится уже в силу того, что это — авторитет взрослого.

Допустив одну ошибку: наскочив на детей уже заранее уверенной в их «преступлении» (обратите внимание — никакой презумпции невиновности!), мама неминуемо будет продолжать совершать другие промахи. Попадись ей под руку бабушка или папа, они также окажутся громоотводами и, в свою очередь, возможно, перенесут на кого-то своё раздражение.

Что же делать? Как заставить себя успокоиться и погасить агрессию, готовую воспламенить всё вокруг. Если вы чувствуете, что ничего вам не поможет и справиться со своим состоянием вы не можете, быстро и резко выходите «из игры», не углубляйте конфликт, не доводите — его до безобразного скандала. Потом, успокоившись, вы будете вздрагивать, вспоминая себя в эпицентре «взрыва». Если бы в этот момент кто-нибудь ухитрился поднести вам зеркало, что бы вы увидели, представляете? Перекошенное лицо, покрытое красными пятнами, взъерошенные волосы (люди в состоянии возбуждения непроизвольно «беспокоят» свою прическу), глаза, горящие злым и обиженным одновременно огнём, и т. д. Не будем дорисовывать эту несимпатичную картину.

Когда вы успокоитесь, уже после всего, постарайтесь представить себя в подобном состоянии. И дайте себе внутренний приказ — запомнить этот образ, чтобы на всякий случай всегда иметь его в виду. Возможно, это вам поможет «не выходить из берегов» ни при какой ситуации, даже если при этом испытываемые вами эмоции будут глубокими, очень насыщенными. Но они должны иметь в любых обстоятельствах (даже, когда нет свидетелей, когда вы совсем одни) культурную форму их проявления, т. е. они не должны быть неприятны окружающим, не должны разрушать ваше человеческое достоинство, вашу человеческую красоту, в конце концов.

Есть ещё один психологический приём. Во время вспышки раздражения представьте себе какой-нибудь гармоничный, внушающий чувство прекрасного и чувство покоя предмет, например гиацинт или розу. Только обязательно мысленно воссоздайте подробности этого образа. Или, например, вспомните личико спокойно спящего ребёнка, постарайтесь мысленно услышать его ровное дыхание. Вам, безусловно, будет мешать чей-то визгливый, безобразный крик. Прислушаясь отстраненно от себя, вы узнаете свой голос и постарайтесь заглушить его, чтобы услышать детское спокойное посапывание. «Тише, тише, не разбуди малыша (или кого угодно)», — скажите вы себе.

Всё это нелегко, но попробуйте, может быть, получится! Надо же как-то выдираться из варварского бескультурья. Ваша победа над собой обязательно отразится на ваших детях, они смогут, став взрослыми, подняться ещё на одну ступень в постижении культурных ценностей, в способности делать общечеловеческие ценности своими, внутренними. Это — одно из самых бескорыстных и благородных присвоений.

Давайте посмотрим, как могла бы развиваться описанная ситуация если бы наша мама сразу овладела собой при визите соседки.

Бурный наскок жалобщицы. Наша мама в ответ:

— Добрый вечер, Клавдия Петровна. Пройдите, пожалуйста. Что же мы в дверях стоим, — и все это с мягкой улыбкой (не фальшивой, разумеется), с тёплыми интонациями в голосе.

(«А как же иначе? — думает про себя наша мама. — Она устала за день. Я кручусь, как белка в колесе. И она тоже крутится, как белка, но в своём колесе. С ними вот и бабушка не живёт. Ей, может быть, ещё тяжелее».) Очень правильное направление мысли, всегда можно найти то, за что жалеешь кого-то больше, чем себя (правда, можно и обратное: найти, за что себя пожалеешь больше, чем всех остальных!).

От предложенного, ярко контрастного тона у Клавдии Петровны может что-то немного дрогнуть внутри. Но сразу позиций она не сдаёт. И даже наоборот: взбадривает своё раздражение. Ведь именно так она представляет себе справедливость.

— Некогда мне, — резко обрывает она любезный тон хозяйки. — Займитесь лучше воспитанием своих детей!

— Нет, нет, пожалуйста, проходите, — мягко настаивает наша мама. — Я обязательно вас послушаю. Может быть, вы мне, кстати, посоветуете, что делать с моими озорниками. Иногда просто руки опускаются. И про Борю своего расскажите. Как его успехи в рисовании?

Устоит ли перед таким предложением и такой ответной реакцией на агрессию Клавдия Петровна? Конечно, нет! Она ведь тоже нормальная женщина. Только в конец замороченная обстоятельствами, избравшая как лучший вид собственной защиты — раздражённое нападение.

А ведь «мягкое слово и кость ломит». Знаете, как возникло это выражение? Известен такой старинный миф о Китоврасе, который ходил только по прямой. Когда его вели через город к царю Соломону, то на его пути ломали дома, потому что он не мог их обойти. И вот на дороге оказалось бедное жилище вдовы. Тогда вдова стала умолять Китовраса не разрушать её дом, он пожалел бедную женщину и исхитрился обойти её домик, но при этом сломал себе ребро.

Конечно, Клавдия Петровна — не Китоврас. Но и она не сумеет не втянуться в это русло задушевности, доброжелательности, готовности принять её замечания и советы. Но наша мама, отыскивая положительные качества и у своей собеседницы, и у её сына, должна не забывать, что и у её детей много хороших поступков, несмотря на всё их озорство. Можно и это обсудить с Клавдией Петровной, приглашая и её порадоваться за чужих детей. Поверьте, кончилось бы всё дружеским прощением или даже приятным чаепитием.

И теперь уже наша мама не внесёт в детскую столь мощный заряд напряжённости и ответного взрыва (или страха! — что ничуть не лучше, а иной раз и хуже). Образ мамы — чуткой, нежной, говорящей нежным, всегда успокаивающим голосом, — не пострадает в представлении детей, а, наоборот, засветится ещё больше. Это свечение сохранится на всю жизнь. Конечно, дети забывают и прощают многие обиды взрослым, но это отражается на их характерах, их личности.

Мама придёт пожелать детям спокойной ночи, обнять и поцеловать ребят на ночь. Это необходимо, потому что дети, вступая в царство сна со своими законами и, порой, ужасами, нуждаются в поддержке взрослых. Их как будто уверяют: «Спи спокойно, всё будет хорошо. Мы рядом». Ребёнок будет своей кожей и во сне «помнить» ваш поцелуй, ваши нежные прикосновения. И уж ни в коем случае не следует накануне ночи начинать расследование поступков детей, которым вы уже с помощью Клавдии Петровны, вынесли «приговор», даже не вникнув в сюжет, не выслушав детей. Нет, нет!! Всё это утром, а сейчас, наоборот, успокойте детей! У них за день было волнений и обид больше, чем вы себе можете вообразить.

И если раздражённая мама ещё как-то укладывается в нашей голове (мы можем найти ей и себе множество оправданий, хотя не надо этого делать), всё-таки она — женщина; то разгневанный папа вызывает обычно ужас.

Отрицание такого реагирования не отвергает, разумеется, большей, чем у матери, строгости и требовательности отца в воспитании. Это даже создаёт гармонию в семье; когда мягкость, снисходительность, нежная ласковость мамы уравновешивается требовательностью (справедливой!) папы. Но безусловно, на фоне глубочайшей любви к ребёнку со стороны взрослых. Дети всегда должны быть уверены в этой любви, и поэтому нуждаются в постоянном её подтверждении в самых разных формах. (Кстати, скажем по секрету мужчинам, в этом же постоянно нуждаются ваши жёны и — в любом возрасте. Наверное, это не помешает и мужчинам — получать знаки любви от своих жён.)

Такая дифференциация в семейных отношениях способствует формированию черт мужественности и женственности в детях, соответственно, у мальчиков и у девочек.

Подчеркнём ещё раз: этот материал может оказаться полезным воспитателям для помощи не только родителям своих воспитанников, но и себе самим, если возникнут аналогичные эмоциональные трудности. Разбор ситуаций, с их анализом и педагогической рефлексией, не будет лишним в коллективе педагогов.

Сделаем пока на этом паузу в нашем разговоре.

ХОРОША КАША ДА МАЛА ЧАША

…Уже разносили десерт. В большой серебряной посудине — мороженое с фруктами и ягодами. Миша, как ястреб, следил взглядом за передвижениями мороженого вдоль стола. Его охватывали нетерпение и ужас: «Всё съедят, ну, всё съедят! Пока пройдут вдоль всего стола, ничего не останется!» Он уже было хотел закричать: «Сюда! Сюда!», но общая обстановка за столом его всё же остановила. Мальчик всё-таки успел заметить, что никто не рвался к мороженому, и все брали себе очень маленькие порции, благодарили же как раз очень много. Миша собирался сделать всё наоборот. Но теперь он решил блеснуть воспитанностью.

— Дашка, как сказать по-французски: «ещё, побольше»? — нервно, торопливо стал выспрашивать Миша сестру.

— Не знаю, — растерялась сначала Даша, а потом сообразила, что задумал брат. Миша быстро нашёл выход.

— Извините, — обратился он к фрачному старичку. — Скажите, пожалуйста, как по-французски: «ещё, побольше»?

Миша гордился собой, и даже щёки его вспыхнули от горделивого жара («Послушали бы мама и бабушка, как я беседую за столом!»).

Старичок мгновенно оживился, каким-то любезным поворотом головы наклонился к Мише, одновременно поправляя пенсне.

— О-о! Разрешите представиться, Владимир Кириллович. Очень рад. Не смущайтесь, молодой человек, это бывает, я тоже много лет назад забывал французские вокабулы, — говорил и говорил старичок. И было видно, что ничего он никогда не забывал, а просто хочет успокоить и подбодрить Мишу. — По-французски это будет звучать так: «encore, plus encore». Старичок так сильно грассировал, что Миша ничего не понял и не смог повторить про себя. Поэтому он и не стал благодарить старичка, раз тот не захотел проговорить слова по-человечески, чтобы было понятно.

Блюдо с мороженым тем временем уже подплывало к детям. Сначала предложили Даше.

— Спасибо, немного, — чуть слышно пролепетала девочка.

Ей капнули на розетку маленькую башенку. Миша заранее возмутился, представив себе, что ему положат столько же. И тут его осенило:

— Мерси, не унпё, не унпё, совсем не унпё, — быстро говорил он, обрисовывая руками большую горку над своей большой тарелкой. Человек с мороженым весело улыбнулся и высадил на его тарелку огромный снежный дворец, расцвеченный красными клубничками, зелёной айвой, фиолетовыми сливами, рубиновыми вишнями и какими-то другими неизвестными ягодами и фруктами.

Благодарить теперь уже было некогда. Миша поспешил влезть в тарелку самой большой ложкой. Вкусно было необыкновенно. Мальчик перестал замечать окружающее.

Когда Миша опомнился и с большим усилием оторвался от мороженого, за столом уже почти никого не было. Уже уносили посуду, и все перешли в гостиную пить кофе. Этот напиток, которым так увлекаются взрослые, не интересовал мальчика. Он задумал заполучить ещё порцию мороженого, да побольше. Хотя его живот уже раздулся и шевелиться было почти невозможно. Но Миша твёрдо знал — мороженого переесть невозможно, его всегда мало, сколько ни съешь. Надо просить добавку. Но вставал вопрос — как? Миша решил сделать так, как это делается в детском саду. Он поднял руку, а локоть поместил на стол. К нему тут же подошёл высокий, седоватый человек в камзоле. Он заглянул мальчику в лицо и вскинул брови. Лицо его выражало недоумение. Немного подумав, высокий человек крепко взял мальчика за поднятую руку и приподнял его со стула. Другой рукой он подхватил его подмышкой и с некоторым трудом, так как Миша казался сейчас неловким, снял его со стула и осторожно поставил на пол. Ноги у Миши подкашивались, голова кружилась, в горле скребло.

Миша ужасно разозлился. Он свёл брови к переносице, слегка наклонил голову и посмотрел страшным взглядом на высокого человека. Но пока он настраивал себя на гнев, человек в камзоле уже ушёл. Мишин сильный осуждающий взгляд пропал впустую, это ещё больше рассердило мальчика. Теперь уже ему захотелось затопать ногами, закричать и даже разбить что-нибудь звучное. Но сил совсем не было. Даже переставлять ноги казалось ему непосильным трудом.

В столовую вбежала Анюта:

— Господи, Мишель, я везде ищу вас. Что вы здесь делаете? — проговорила она очень быстро, но ласково, почти нежно. («Она всегда говорит, будто гладит по щеке чем-то пушистым», — подумал Миша.) Тут она посмотрела на Мишу очень внимательно:

— Что с вами Мишель? Вы больны?

Брови её задрожали, а глаза увлажнились, губы дрогнули и приоткрылись от напряжённого внимания и готовности пожалеть, помочь.

Они шли очень долго и, наконец, оказались в детской. Пока Миша шёл, ему всё время чудилось, что у него вместо живота огромный арбуз или тыква. И если он не удержит этот арбуз или тыкву (ох, какую тяжеленную!), то просто упадёт, увлекаемый животом-арбузом, на пол. Но Анюта его поддерживала буквально со всех сторон. Она к тому же оказалась довольно сильной. Миша сразу это оценил и посмотрел на девушку с уважением. («Тренируется, наверное», — предположил мальчик.)

…А в детской всё кипело. Было полно детей. Они уже успели переодеться, и теперь девочки поправляли причёски: сплошные локоны у кого поднимались вверх, у кого струились вниз. Некоторые дети ещё наряжались. Отовсюду были слышны радостные, приподнятые голоса:

— О-о, господа, будут живые картинки. Мы тоже в них участвуем. Взрослые приготовили шарады, игры, загадки.

— Господа, ожидается море подарков, — радостно блестя глазами, говорил худенький мальчик в большом кружевном воротничке, лежавшем на плечах.

— Да-да, ожидается много интересного. Приехал знаменитый квартет.

Голоса звучали громко, но как-то ровно, без визга, без вскриков. Для Миши все голоса сливались в сплошной гул, и этот гул его как будто укачивал. Глаза закрывались, но веки были горячие и сухие. Мише даже показалось, что он слышит, как они шелестят.

Вдруг что-то стремительное налетело на него и стало бешено трясти. С трудом вглядевшись, он узнал родное лицо сестры, но она его сейчас раздражала, особенно тем, что мешала на чём-то сосредоточиться.

— Мишка, Мишка, где ты был? — тараторила Даша. — Мы уже скоро идём на детский бал. Тако-о-ое готовится!! — она закатила глаза. — Миша, ты знаешь, — быстро продолжала девочка, — знаешь, почему Натали и Анюта, и все остальные так прямо и красиво сидят за столом? Я узнала. Оказывается, когда они были маленькими, их учили кушать вилкой и ножом, а в это время подмышками они держали по книжке. Это, чтобы локти были прижатыми, понимаешь? Я попробовала, — та-а-ак трудно!

Миша даже не пытался понять, о чём говорила сестра. «Какие-то книжки-подмышки. Чушь какая-то. Одним словом, девчонка!» Но главное, Мише хотелось покоя.

Мише казалось, что Даша не только трясёт его руками, но и обрушивает на него ненужные твёрдые, как камни, слова. Мише хотелось от этого укрыться. Хотелось, чтоб было темно, чтоб только горел ночник, хотелось погрузиться в прохладную, мягкую, охватывающую со всех сторон постель. И главное, тишины, он хотел ТИШИНЫ, а не этого треска, гула, полыхания света. Всё это причиняло ему боль. А тут ещё надо удерживать этот большой живот! Глаза уже пощипывало, а слёзы собирались выкатиться из глаз. Они уже скапливались под нижними веками, и любое неосторожное движение могло выбить фонтан. («Никогда не реви, ты же мужчина!» — услышал Мишка откуда-то сверху глухой голос папы.)

— Даша, мне надо в одно место, — прохрипел Миша. — Ты не знаешь, где оно здесь?

Даша растерялась. Она никак не могла взять в толк, что с братом. Его поведение было диким. Он не поддавался общей радости ожидания праздника. Больше ей было некогда ни о чём задуматься. Девочку буквально душила радость, и все вокруг обязаны были радоваться. Ничего другого Даша и не представляла.

А, видно, Анюта думала как-то по-другому. Она внезапно оказалась рядом.

— Мишель, вам плохо? Да-да, я вижу, вам очень плохо! — сначала спросила, а потом ответила на свой вопрос Анюта.

Миша едва различал лицо девушки, но от неё шла какая-то тёплая волна, которая окутывала его и добавляла терпения и возвращала уходящие силы.

— Анюта, Анюта, Мишке нужно в… э-э-э, — Даша замялась. Она не знала, как назвать это место. Все здесь говорили не так, как она привыкла. Там всё было проще.

Но Анюте не надо было ничего договаривать. Она обо всём догадывалась с полуслова. («По лицу что ли?» — удивлялась Даша.)

Анюта опять ласково обняла мальчика, приподняла сильным движением и повела куда-то. Миша через полузакрытые глаза видел, как сначала промелькнули нарядные и весёлые девочки и мальчики, потом они вышли в огромный зал и пошли через большие комнаты: то голубую с белым и какую-то шёлковую, то зелёную с серебром, то вишнёвую с золотом. Дверь в следующую комнату находилась напротив двери. Так они и шли — из двери в дверь. Постепенно комнаты становились меньше и темнее. В последней, совсем маленькой комнате Миша почти уткнулся в закрытую невысокую и очень узкую дверь.

— Ну, иди Миша, — зазвучал голос, тоже очень ласковый и нежный, но другой. Миша с трудом поднял отяжелевшие веки: «Мама!» Это была его мама! «Как она здесь очутилась?»

Но думать было трудно. Миша делал всё как-то автоматически… Мама проводила его в детскую. Оказывается, Анюта провела его в коридор их квартиры и оставила с мамой перед дверью туалета. Мама ничему не удивлялась. А Мише же было всего важнее добраться до постели.

Мама уложила мальчика, подоткнула со всех сторон одеяло. В комнате было полутемно, только горел ночник в виде кареты.

«Всё, как я мечтал», — с удовольствием вытянул ноги Миша и тут же свернулся калачиком. На душе было спокойно.

На кровати сидела Даша в пижаме и всхлипывала.

— Не плачь, Даша. Миша скоро поправится. Я дала ему лекарство, — тихонько уговаривала мама Дашу. — Какая добрая девочка! — произнесла мама, расстроенная и довольная одновременно. Мама немного постояла посреди комнаты и вышла.

— Мама, посиди со мной, — попросил Миша, но не услышал собственного голоса. Мама уже осторожно прикрыла за собой дверь.

Дети остались в комнате одни. Тишина в комнате, столь желаемая Мишей, нарушалась противными всхлипываниями Даши. Мише казалось, что эти звуки какие-то шероховатые, как будто проводят пальцами по очень сухой и неровной бумаге: «Фу, противно!»

Но надо было спросить, о чём плачет сестра. Это ведь положено. Но именно по самим всхлипам Миша уже определил, что в этом плаче есть нечто против него, осуждающее его. Что именно, мальчик не знал. Но уже то, что Даша не спросила, как он себя чувствует, как ему сейчас, значило многое. Ведь должна была бы спросить. «Что это я стал таким чувствительным? От болезни или от всех этих чудес нашего путешествия в прошлое?» — размышлял Миша.

Молчание продолжалось, а в воздухе комнаты, как большой лохматый зверь, уже зашевелилась будущая ссора.

— Дашка, что ты ревёшь? — слабым, едва слышным голосом, спросил, наконец, Миша.

И тут Даша взорвалась, будто она ждала этого вопроса, чтобы уничтожить целительную тишину и заменить её криками, воплями, взвизгами. Эти крики и визги имели свои цвета — так представлялось Мише. Он лежал на спине с плотно закрытыми глазами, а его веки всё равно пронизывали ослепительно зелёные искры, красные разводы и расплывы, оранжево-белые стрелы, фиолетовые наплывы. Даже закрытым глазам было больно.

— Замолчи, Даша, — тихо попросил брат. Тихо у него получалось потому, что совсем не было сил, а то бы он показал этой противной Дашке.

— Замолчи-и-и, замолчи, — пронзительно тонко пропела Даша. — А кто всё испортил? Ты, Мишечка, ты!! Облопался мороженого, как дурак! А-а-а!! — Даша не выдержала и заголосила.

— Погасни, — хрипел Миша. Но его хрип захлёбывался в Дашкиных воплях. И тут в самый разгар рёва дверь без скрипа отворилась, и в комнату проскользнула Натали. Щёки её разрумянились, она шумно дышала, глаза её сияли, как настоящие звёзды. Даша на полукрике прекратила рёв. Глаза её мгновенно просохли..

«Наверное, танцевала», — с завистью подумала девочка.

— Мы сейчас играли в жмурки, — как бы прочла Дашины мысли Натали. — Но мне всё же было не по себе. Беспокоилась о Мише.

— Видали, она бес-сс-спокоилась о Мише, — опять завопила Даша, и слово «беспокоилась» у неё получилось с отвратительным присвистом. — Он гад такой всё испортил, а она бес-сс-спокоилась (опять присвист!).

— Ах, Дашенька, — только и смогла выдохнуть Натали. Глаза её мгновенно сделались печальными, и от этого стали ещё больше. Добавить к этому она ничего не смогла, только сжала ладони под подбородком. — Дашечка, — повторила Натали ещё раз, но совсем тихо, будто пролетела ночная бабочка.

Девочка нахмурилась и мрачно молчала. В душе её творился тарарам: душило чувство несправедливого отношения к ней, но что-то было не так. Какая-то вина, её собственная вина с приходом Натали проникла в неё, как бы просочилась и затаилась в дальних уголках души. Натали же смотрела на больного мальчика с состраданием и на лице её явно проявилось чувство стыда.

У Миши сердце прямо рванулось навстречу этому прекрасному, как будто расписанному тонкими кисточками, лицу. Даже чуть меньше болела голова и что-то острое перестало колоть в животе. В глазах защипало, и Миша судорожно вздохнул. Это предвещало плач, но Миша считал, во время болезни поплакать немножечко можно. Но всё-таки не расплакался, просто слегка пошмыгал носом. Натали потянулась к нему.

— Натали, а как ты узнала, что у нас плохие дела? — спросила успокоившись Даша.

— О, Дашенька, у меня есть особенный лорнет.

— Что это? — не поняла Даша. И даже Миша слегка повернул заинтересованную голову.

Натали достала из серебряной сумочки, пристёгнутой к поясу, очки на палочке. И посмотрела в них на детей. А Даша тоже взглянула на Натали через эти стекляшки.

И что же она увидела?!

Огромный красивый зал, по цветному паркету скользили пары. Оркестр играл вальс. Музыка звучала тихо, но взрывалась маленькими тихими вихрями. Присмотревшись, Даша различила среди танцующих маленькую фигурку Натали. Она танцевала с мальчиком в военной форме. Узнав Натали и восхитившись красотой бала, Даша громко ахнула.

— Ах, я так мечтаю опять попасть на бал, — высоко вскинула брови и закачала головой Даша.

Зазвучал уже хорошо знакомый, серебристый смех, в ответ на который губы невольно растягивались в улыбку.

— Господа, бал уже кончился. А вам надо знаете куда? В Удивляндию. Вы так прекрасно удивляетесь и восхищаетесь, Даша!! — продолжала смеяться Натали.

— Какая Удивляндия? Я хочу туда, — прошептал Миша, но уже более бодро.

— Хорошо, хорошо. Завтра вечером мы отправимся в Удивляндию, в главный город этой страны Ах-тюбинск.

— Ура-а-а! — шёпотом закричала Даша, а Миша улыбнулся.

— А теперь спите, спокойной ночи, дорогие дети. Завтра Миша будет здоров. Но не забудьте про старинные духи. Только не надо проливать, просто понюхайте и поднесите к лицу моей куклы. Спокойной ночи, дорогие дети, — ещё раз повторила Натали, и сразу всё померкло.

В полной темноте Даша протянула руку, и рука её наткнулась на прохладную щёчку куклы и скользнула по шёлковым локонам. Даша грустно улыбнулась.

Вот чудеса-то! Но как здорово!!! И Даша тут же уснула. Миша тоже спал.

Дом теперь уже основательно погрузился в тишину ночи.

О поведении детей и взрослых за столом

(эмоциональный практикум для взрослых)

Пока дети спят, давайте опять поговорим. Мы уже предполагали обсудить некоторые проблемы поведения детей и взрослых за столом. Оставим в стороне этикет поведения за столом только взрослых — это целая наука, хотя и будем касаться некоторых сторон этого предмета. Ведь дети в своём поведении отражают любые, даже самые мелкие чёрточки наших интонаций, любимых жестов и мимических движений. Мы чаще всего себя не видим со стороны и иногда не подозреваем, что выражают наше лицо и наше тело. А потому мы опять возвращаемся к нашему главному исходному правилу (и будем ещё и ещё к нему возвращаться!): прежде всего, присмотритесь и прислушайтесь к себе. Вы откроете много неожиданного, подвергнув себя эмоциональной рефлексии.

Теперь от общего переходим к нашей конкретной цели — «поведение за столом». Чему же учить детей и как самим вести себя за общим столом с ними?

Напоминаем, что нас интересует только эмоциональная сторона поведения, а свод чётких правил выходит за рамки нашего изложения. Мы в конце практикума предложим несколько книг, в которых вы, возможно, найдёте ответы на вопросы, касающиеся конкретных правил поведения в разных ситуациях: за столом, в гостях, при приёме гостей, на улице, в транспорте и т. д. и т. п. Здесь же мы уделим внимание эмоциональной культуре — основе основ хорошо воспитанного человека, интеллигента (в сочетании, конечно, с образованностью), той ткани, из которой создаётся неуловимый оттенок изящества, обаяния, благородства манер, поступков, общения. И ещё другому немаловажному вопросу — как передать эту культуру детям. Вы можете справедливо возмутиться: где мы наберёмся этих благородных манер, нас этому не учили. Да, конечно, возражение в некоторой степени справедливо: действительно — где? В нашей культуре на это много лет не обращалось почти никакого внимания. В лучшем случае, что-то, где-то говорилось именно о конкретных правилах поведения с упором на наш особый этикет. А есть ли он, этот этикет? Но оставим этот вопрос — это дело политиков, но всё же лично моё мнение — сложился антиэтикет. Наших людей по определённым специфическим признакам выхватишь взглядом из любой толпы. Но не будем… о неприятном.

Что же представляет собой правило так называемого хорошего тона за столом? Рассмотрим здесь три варианта: обычный завтрак или обед, где за столом встречаются дети и взрослые; затем праздничный стол, где опять же и взрослые (свои и гости), и дети вместе; и, наконец, отдельный детский стол (при этом где-то рядом может быть и взрослый стол, если это какой-то большой праздник, но организовывают и исключительно детский праздник с детским столом).

Вы, конечно, понимаете, что набор неукоснительных правил во всех трёх вариантах здесь дать просто невозможно, тем более нас больше всего интересуют эмоциональные проявления, которые порой индивидуальны и неповторимы… И тем не менее, обсудим наиболее общие моменты…

Вариант первый. Обычное каждодневное застолье вместе с детьми.

Наша стремительная жизнь, с постоянными и ежедневно возникающими заботами, не способствует рождению семейных застольных ритуалов и семейных традиций. Но! Но всё-таки это необходимо, хотя бы в самой небольшой степени.

Насколько вам позволяет ваш рабочий распорядок дня, организовывайте один из приёмов пищи — либо завтрак, либо обед, либо ужин — сбором за столом всей семьи. Творите! Это чрезвычайно важно и для развития вашего общения (когда в тесном кругу собираются все члены семьи — особенно если это три поколения — сразу заметно, кто изменился, кто подрос и повзрослел, кто заболел, кто постарел), и для его коррекции, т. е. изменения каких-то моментов общения, связанного с тем, что время неумолимо движется вперёд и ваша семья становится другой, хотя каждый любит всех, и все любят каждого. Очень важно также, что за столом могут обсуждаться события дня: дела родителей на работе, бабушкины и дедушкины заботы, достижения детей, которые, конечно, всех приведут в законное восхищение. Кроме того, взрослые дают образцы поведения за столом детям. Постарайтесь всеми силами избегать за столом скандалов, конфликтов, семейных разборок — это время вашего единения. Поэтому некоторую праздничность, торжественность надо придать общему семейному ежедневному сбору за столом. Непринуждённость, доброжелательность беседы на фоне общей любви — обязательное условие.

Встаёт вопрос: надо ли приучать детей пользоваться салфетками, ножом в правой руке и вилкой в левой и т. д.? Скажем лишь, что вы сами выберете степень строгости подчинения этикету. Если у вас есть время (например, мама не работает, а воспитывает детей и ведёт хозяйство, или ещё лучше при неработающей маме бабушка ведёт хозяйство!), силы и возможности, постарайтесь и сами соблюдать и детей начинайте пораньше приучать к эстетически выдержанному и строгому этикету. Это, несомненно, скажется потом на всём складе личности ребёнка. Собранность, подтянутость, общая культура, самодисциплина, что многократно важнее просто дисциплины, даже умение общаться, вовремя замолчать, вовремя сказать единственно нужное слово — всё это может прорасти на почве семейных обедов или семейных вечерних чаепитий.

Об интонациях и голосовой культуре мы уже говорили. Только тихие, смягчённые общей радостью голоса. Один рассказывает, все внимательно слушают. Научите детей не перебивать других, но и, с другой стороны, сами не обрывайте рассказ ребёнка, даже если это — детский лепет. Не надо шикать на ребёнка за то, что он влез во взрослый разговор. Взрослый разговор и должен вестись отдельно, а здесь разговор общий, а значит, каждый член семьи может по желанию иметь слово.

Будет не лишним папе и маме хотя бы приблизительно продумывать тему предстоящего разговора за столом. Она должна быть и интересной для всех, и достаточно серьёзной, располагать к широкому диапазону самых различных эмоций. Ваши эмоции за столом, особенно жесты, должны проявляться сдержанно, но не скованно. Желательно, чтобы каждый что-то рассказал, а все постарались понять его позицию, его переживания. Громкий раскатистый хохот за столом может вызвать различные неприятности. Да и вообще следует помнить: если вам и доставляет наслаждение очень громкий (у некоторых с хрипотцой или взвизгами) хохот, с запрокидыванием головы, с большим и откровенным открытием рта — постарайтесь всё же изменить стиль своего смехопроизводства. Очень многим и многим людям это наблюдать и слышать чрезвычайно неприятно.

Просто воспитанные люди стараются скрыть своё неприятие такого проявления радости, но иногда, если вы человек наблюдательный, можно заметить на лицах кого-нибудь из окружающих лёгкое сморщивание переносицы, вздергивание бровей, иногда даже непроизвольное отшатывание. Особенно, когда такой «непосредственный» смех грянет, как гром среди ясного неба.

Вообще, надо сказать, что громкие резкие звуки разрушают мягкую атмосферу, уют, интимность. А мы же дома хотим именно такой атмосферы. И совсем уже нежелателен обособленный разговор, например, двоих за столом (это допустимо при скором завтраке, когда все спешат по своим делам, да и часто собраться вместе не могут) — это работает на разрушение уютной общей интимности. Ведь остальные вынуждены либо молча слушать часто не интересующее их, либо отключаться и погружаться в собственные мысли и переживания. А мы не для этого собрались все вместе.

И ещё: не делайте за общим столом замечаний детям (и уж, конечно, друг другу), если только ваше тактичное умолчание не грозит какой-нибудь домашней катастрофой. Только после общего ужина, в уединении ото всех других можно сказать ребёнку о его промашках, неправильных действиях или словах, только очень уважительно, не обижая даже малыша (насмешки здесь исключены совсем!). Ведь вы, конечно, помните, что он ещё совсем недавно пришёл в наш мир, с нашими правилами и обычаями, и только осваивается в этом мире.

Воскресный или субботний обед — уже переходная форма от обычного каждодневного стола к праздничному. Внесите что-то дополнительное и украшающее ваш воскресный обед: например, усложните блюда или увеличьте их количество, испеките не слишком сложный пирог или пирожки (если есть время), застелите стол настоящей скатертью, поставьте на стол букет цветов и т. д., тут вам подскажет ваша фантазия, вкус и общий стиль вашего дома. А у дома, конечно же, должен быть свой стиль. Об этом мы уже немного говорили, обсуждая понятие МОЙ ДОМ, и, несомненно, будем говорить ещё.

Во время воскресного обеда можно подольше посидеть за столом, продолжить общение ещё и за чашечкой кофе. В этом случае можно перейти за журнальный столик (если семья не слишком большая), предварительно собрав всю обеденную посуду со стола, или тут же, но быстро с помощью детей (можно обыграть и скатерть-самобранку — только что был обед, а через мгновение — чашки, сахарницы, варенье в вазочке, дымящийся кофейник и т. п.) изменить характер стола.

После такого обеда можно и очень полезно для детей ещё какое-то время не расходиться — устроить либо семейное пение (хор или послушать кого-то) под гитару, под пианино или «под ничего», либо семейное чтение книги, которую подбирают все вместе (а это значит, что она должна быть интересна и принести эстетическое наслаждение всем без исключения). Здесь-то взрослые и явятся для ребёнка образцом культуры восприятия художественного текста, восприятия камерного пения. Если такие вечера (или дни) у вас не будут редкостью, то сложится даже определённый стиль, отличающий вашу семью от других семей, и также работающий на формирование образования мой дом. Впрочем, описание продолжения воскресного застолья отвлекло нас от нашей темы. Перейдём теперь к другому варианту.

Вариант второй. Праздничный стол с приёмом гостей; дети и взрослые всех возрастов вместе.

К этому событию обычно готовятся заранее и, конечно же, к подготовке следует привлечь детей. Они в силах помочь украшать салаты, участвовать в выпечке и приготовлении теста, сервировать стол. Можно придумать для всех какие-то сюрпризы: например, положить по цветочку около каждого места, открыточки (обязательно разные) с индивидуальными пожеланиями и небольшими подарочками детям — ваша выдумка и фантазия ваших детей тут необходимы.

Праздничный стол обязательно должен быть ярким и красивым, должен притягивать ароматами и расцветкой. Около него хлопочут нарядная красивая хозяйка, хозяин, снявший пиджак и тем самым приглашающий гостей-мужчин освободиться от пиджаков (правда, в случаях особой торжественности мужчины — и хозяева и гости — остаются при полном параде), нарядные, по особому причёсанные дети. Программу праздника следует тщательно продумать заранее и обсудить с детьми. Желательно учитывать и воплощать в жизнь пожелания детей — это будет развивать в них инициативность, творчество, самостоятельность.

За праздничным столом, в отличие от ограниченного домашним кругом, обычно общее веселье создаёт довольно энергичный шум, в котором не последнюю роль играют дети. Возбуждение от праздничной обстановки, новых улыбающихся и смеющихся лиц здесь закономерно. Но подготовьте детей к тому, что надо мгновенно замолкать, если кто-то из взрослых встаёт, чтобы произнести тост. Провозглашение тостов — это настоящее искусство, не все им владеют, но домашний праздник — это не официальный банкет и часто высказывать что-то хорошее по поводу, собравшему всех за одним столом, хотят многие гости. Кто-то один должен взять на себя роль ненавязчивого организатора, зорко следящего за тем, чтобы каждый желающий имел такую возможность. Бывают, конечно, любители говорить слишком долго. Вообще-то праздничное застолье — не место объёмных выступлений, но, тем не менее, дети должны знать, что надо терпеливо выслушать, не перебивая, не делая недовольных гримас, не переглядываясь. Законы гостеприимства требуют уважительного отношения к гостям. Если такой способностью долгоговорения обладает кто-то из хозяев, то взрослые обсуждают этот вопрос без детей, очень спокойно, не допуская агрессивности.

Дух веселья, доброты и красоты, царящий на вашем празднике, не должен угасать. И уж совсем недопустимо во время общего праздника, на котором присутствуют дети — и свои, и гости, — злоупотреблять алкогольными напитками.

В воспитательной практике есть такой закон — никогда не проповедуй то, что ты сам нарушаешь. Мы говорим не о беспробудном пьянстве, а лишь о тех моментах, когда старшие подвыпивают и находятся навеселе. Им чрезвычайно весело самим, взрослые в нашей культуре привыкли относиться весьма снисходительно к пьяным, а для ребёнка (для очень многих детей) увидеть такое — непоправимый урон, такая картинка запечатлевается чувствительными детьми на всю жизнь. И лицо такого отца в какой-то мере потеряно (о подобном грехе матерей рука не поднимается писать). У мужчин, не умеющих вовремя остановить себя и потому преступающих границу нормы выпивки, чаще всего имеется наготове оправдание, скорее, объяснение: я же просто немного выпил, повеселился, никому ничего плохого не сделал, никого не избил, не учинил никаких разрушений. Имею я право повеселиться в праздник или нет?! Что тут ответить?

Повеселиться, конечно, имеете право и даже это необходимо, иначе жизнь потеряет свои краски в вечном потоке буден и для вас, и для вашей семьи. Даже если вы не буянили, да и вели себя почти прилично (на ваш взгляд), но представляете ли себе, как вы выглядели, как звучал ваш голос, каким вы были?

Вот типичный портрет (разумеется, с индивидуальными нюансами): посадка корпуса низкая, ноги слегка расставлены и присогнуты в коленях, небольшой наклон вперёд всего тела; в таком положении и происходят все перемещения в пространстве, причем опасение потерять равновесие заставляет постоянно выбрасывать руки вперёд и хвататься за что попало, включая гостей; жесты утрированные, порой, нарушающие все нормы приличия. О выражении лица надо говорить отдельно — ничто так не «украшает» подвыпившего человека, как его лицо. Бессмысленные, как-будто присыпанные серой пылью глаза, тускло светящиеся беспричинной весёлостью и не выражающие присущей вам обычно игры оттенков различных чувств, а лишь незамысловатые. Глуповатая радость, переливающаяся через все края, безмерное удивление без видимой причины и вдруг… резкий переход к столь немотивированной обиде и даже слезливости, или же к необъяснимому гневу, агрессивности (даже если вы ничего не крушите).

Всё это очень тяжело наблюдать вашим близким, любящим вас, ценящим вашу обычную вежливо-уравновешенную культуру поведения. И вдруг такая карикатура на вас, и эта карикатура — вы сами! Дети, конечно, всего этого не осознают, но чувствуют очень точно. Однажды пришлось услышать, как один малыш с недетской горечью сказал своему хорошо повеселившемуся папе: «Что ты стал такой нехороший, такой резкий?» На что отец, расхохотавшись, восхитился заплетающимся языком: «Во даёт, шельмец!» Но «шельмец» отнюдь не разделял его радости.

Если уж обстоятельства таковы, что напиться вам совершенно необходимо, сделайте это подальше от детей, от трагически переживающих ваше «преображение» близких (жены, матери и т. д.). И не считайте, что трагические переживания — это преувеличение, фокус женщин, например. Нет! Это настоящая трагедия, если вас воспринимают как личность, как главу семьи. Если вы ещё способны кое-как контролировать слова и поступки, то эмоции вырываются из-под вашего контроля в первую очередь, и вы этого даже не будете ощущать. Наоборот, о себе появляется извращенное представление: вы кажетесь сами себе очень остроумным, раскованным, способным на решительный шаг, который вызовет восторг у всех, короче — душой общества или лихим парнем. А на самом деле…

Мы задержались в нашей беседе, как бы споткнулись об это больное место. Но это, действительно, — чрезвычайно важный момент. Это — то звено в цепи праздника, уцепившись за которое и потянув, можно всё испортить и для себя, и для других. Это — ловушка для вашего эмоционального образа. И лучше в неё не попадать, особенно, если вы хотите иметь хорошо воспитанных детей.

Вернёмся же к радостному. Если праздник, ваше общее застолье удалось по вашему плану, — это и общая радость, и небольшое, но движение вперёд в эмоциональном развитии детей. Ведь им было на что посмотреть, чему поучиться. Сколько разнообразных образцов для подражания сразу! Но перейдём к третьему варианту.

Третий вариант. Отдельный детский праздничный стол.

Если кроме малышей есть старшие дети, то можно кому-то из старших поручить «ведение стола», объяснив (лучше заранее), как это делается. Обязательно подчеркните, что этот ребёнок способствует «движению» праздника, предотвращает возникающие конфликты, в прямом смысле помогает малышам (подаёт что-то, объясняет, как есть, пить и т. п.). Если вы увидите, что ваш лидер потихоньку превращается в тирана детского стола, немедленно и незаметно спасайте праздник, взяв инициативу в свои руки, чтобы у детей сохранилось чувство, что они празднуют самостоятельно.

Ребёнок, почувствовавший власть над другими детьми, хотя бы на короткое время, может оказаться более деспотичным, чем поучающий и во всём ограничивающий свободу взрослый.

Вообще детский праздник — очень хрупкая штука. Если вы на него решились, будете всё время начеку. Быстро разгорающееся веселье может обернуться слезами и горькими обидами, плачем и истериками. Всё время проигрывайте мысленно несколько шагов вперёд в развитии сюжета вашего отдельного детского стола.

Не ставьте на стол того, что может легко разбиться или разлиться. Не выражайте сожаления по поводу испорченного, если уж такое случилось, а лучше обучите детей (но, разумеется, не на празднике, хотя и там можно что-то деликатно и незаметно подсказать) красиво и аккуратно кушать и при этом уметь общаться за праздничным столом. В этом деле хорошей школой, несомненно, является практика ваших общих семейных обедов, чаепитий, больших праздников.

Пока на этом прервём наш разговор.

Вот обещанный список книг по культуре поведения в самых разных сферах нашей жизни и для различных возрастных групп:

Аасамаа И. «Как себя вести». Таллинн, 1971, 1980.

Бушелева Б. В. «Поговорим о вежливости». М., 1980, 1988.

Дорохов А. А. «Это стоит запомнить». М., 1980.

Левашова Т. «Об этикете». М., 1977.

Матвеев В., Попов А. «В мире вежливости». М., 1976.

Пажин В. Н. «Как себя вести». Л., 1969.

Смолка К. «Правила хорошего тона». М., 1980.

Хорват Ф., Орлик Ю. «Вежливость на каждый день». М., 1981.

«Эстетика поведения». М., 1965.

Ягодинский В. Н. «Наш этикет». М., 1988.

Надеемся, что вы что-нибудь выберете себе из этого списка, хотя надо признаться, что специалисты по этикету не балуют нас обилием литературы на эту тему.

II. За моря-океаны — в чудесные страны

Тяжёлая работа — ожидание. День Даши и Миши прошёл смутно и растянуто. Конечно, что-то кругом происходило, но детей не затрагивали никакие события. Главное должно было произойти вечером.

Ох, скорей бы! Но всему на свете приходит конец. Кончился и этот сверхдлинный день.

Только начало темнеть, как Даша и Миша заявили, что очень устали (они действительно устали от тяжкого ожидания) и хотят спать. Обеспокоенная мама проводила их в детскую и пожелала спокойной ночи, на что Даша ей вдруг ответила: «Bonne nut, maman!». Это одновременно и обрадовало, и насторожило маму. Но Даша спокойно свалила всё на телевизор. Мама тут же успокоилась и пошла рассказывать папе и бабушке о невероятных способностях Даши. Мише стало досадно от такого выпячивания знаний иностранного языка, но он рассудил про себя, что не станет выяснять отношения накануне путешествия. И он достал старинные духи из серебряной сумочки. Сначала они понюхали сами, и в который уже раз поразились аромату, необыкновенно тонкому и вызывающему столько образов и воспоминаний (им казалось даже, что не только их собственных!).

Они прикоснулись открытым горлышком флакона к щёчке куклы и та исчезла. Позади раздался смех, дети вздрогнули (вдруг вернулась мама!) и обернулись. Но это была Натали.

Она быстро достала из сумочки гусиное перо, обмакнула его в духи, которые ещё держал в руке Миша, и, сказав ему: «Мишель, закройте духи», — подошла к стене и очень ловко нарисовала на ней вот такую картинку:

В тот же момент какой-то очень осторожный вихрь закрутил их, и через полсекунды они уже стояли посреди невыразимо красивого леса.

Цветы были очень огромные, а деревья совсем невысокие, но каждый листочек казался вырезанным искусным мастером. Миша и Даша, ещё не успев прийти в себя, невольно, в один голос выдохнули: «АХ!»

— Поздравляю вас, господа. Вы — в Удивляндии. В парке Восхищения города Ах-Тюбинска, — улыбаясь, проговорила Натали.

Увидев беспокойство на лицах детей, Натали сразу всё поняла.

— Не беспокойтесь. Дома всё в порядке. Вы даже не отсутствуете. Всё, что происходит с вами, — это оживший сон.

ЗДРАВСТВУЙ, УДИВЛЯНДИЯ!

Дети ещё раз осмотрелись. Действительно — всё было удивительно.

— Да, удивительная страна — эта Удивляндия. Здесь столько неожиданностей. Все местные жители обожают сюрпризы, так что будьте всё время начеку, — предупреждала Натали.

Не успела она договорить, как из цветущих кустов вывалился лохматый шар и покатился прямо под ноги ребятам. Даша завизжала и отпрянула, Миша застыл с открытым ртом, а Натали сильно побледнела и очень тихо ахнула, но лицо её осталось таким же прекрасным…

А тем временем ужасный лохматый ком слегка развернулся и из-под него выглянул весёлый глаз. Затем старая лохматая шуба была отброшена и появился во всей красе весёлый маленький толстяк с цветком в петлице. С криком «Удивил! Удивил!» он важно зашагал по аллее.

— Вот так здесь всегда, — грустно улыбнулась Натали, — но бывает и довольно весело.

— Мне было страшно, что же тут смешного? — слегка удивилась Даша и сразу оглянулась по сторонам; она подумала, что её удивление не пройдёт ей даром. Однако ничего — вокруг было всё спокойно.

Они медленно брели по аллее и вышли на открытую поляну.

На поляне расположилось несколько человек, удивительно одетых: у некоторых были перья в голове, другие были в трусиках, но при этом в пиджаках и галстуках.

— Что это? — опять удивилась Даша, но глаза её весело поблёскивали.

Наряды людей на поляне, хотя и удивили её, но и развеселили. А Миша и вовсе прыснул, тоже поразившись необычности одежды.

— Они очень любят удивлять и любят сами удивляться, — пояснила Натали.

Люди на поляне показывали куда-то пальцами и вскрикивали, ахали, удивлялись и восхищались.

— Ах, какая красота! — вскрикивал кто-то из них.

— Да, да, великолепно! Необыкновенно! Ах, как прекрасно! Какие краски! — раздавалось сразу несколько голосов.

— А какие переходы тонов, какая лёгкость и изменчивость облачков! — подхватывали другие.

Даша и Миша, наконец, сообразили, что все собравшиеся восхищаются закатом солнца так, как будто они видят его впервые. Они посмотрели на закат, потом — на жителей Удивляндии, прислушались и к их возгласам.

— Ах-нет, ты только посмотри, как сиреневые тона будто тают и переходят в розовые! — воскликнул один.

— Ах, Ах-рис, никогда в жизни не видел такой красоты! Посмотри, одна половина солнца с чёткими багровыми контурами, а нижняя часть погрузилась в сине-серую тучку. Её край разлит и красные подтёки ползут внутрь тучки, — отозвался второй.

— Ах-на, я не нахожу слов! — воскликнул третий.

— А ты находи. Иначе, какой же ты почётный гражданин Удивляндии? — возмутилась, видимо, Ах-на.

— Я здесь ещё недавно, — смутился пристыженный.

Ребят удивили странные имена, а потом их удивило, что они здесь всё время удивляются.

«Воздух здесь что ли такой удивительный?» — подумала Даша.

«Перестань без конца удивляться», — приказал себе Миша.

Но пока Даша и Миша думали, прислушивались, они тоже смотрели на закатное солнце. И постепенно в их душу стали проникать покой, восторг, а вместе с ними ощущение необычайной красоты. «А ведь мы столько раз наблюдали закаты: и летом на даче, и даже в городе! Значит, смотрели и ничего не видели!» — опять не смогла не удивиться Даша. Она искоса посмотрела на брата. Мишка, немного приоткрыв рот, смотрел на заходящее солнце, и в его глазах отражалось небо со всеми оттенками, щёки ему подкрасили закатные лучи. «А у меня брат ничего, когда засмотрится и не вредничает!» — подумала девочка.

— Слушай, Даш, а где же Натали? — пришёл в себя Миша. Даша огляделась по сторонам и даже несколько раз перекрутилась на пятках — Натали не было. Дети забеспокоились. А беспокойство Даши стало уже переливаться в страх.

Вот тут-то и появилась Натали. Она, как всегда, приветливо улыбалась, а локоны её были тугие и блестящие, будто она только что вышла из парикмахерской. Натали быстро подошла к ребятам и собралась им что-то объяснить, но не успела… И вот почему.

В этот момент последняя скобочка солнца упала за горизонт и по небу разлился один багрянец. Все, удивлявшиеся красоте заката, оторвали, наконец, свои взгляды от неба и «спустились» на землю. И вот тут они увидели ребят и Натали. На Мишу и Дашу они не обратили особого внимания, но вид Натали привёл их в волнение.

Они начали окружать Натали, оттесняя от неё Дашу и Мишу. Некоторые просто открыли рты от удивления.

— Ах-рис, какая утончённая красота! Откуда эта необыкновенная девочка? — на выдохе произнёс один.

— Да-да, Ах-тун, это — настоящее чудо, — резко повернулся Ах-рис к Ах-туну, а потом снова уставился на Натали.

— Ах-лила, Ах-туся, удивительно как воздушна она! Кружева вспениваются вокруг её фигуры, — воскликнул, кажется, Ах-рис.

Ах-туся и Ах-лила заудивлялись и завосхищались одновременно.

Натали смущённая, сильно покрасневшая, с опущенными ресницами, пробивалась к детям. Наконец, ей удалось прорвать кольцо. Схватив за руки ребят, она побежала в глубину парка Восхищения. А все, так бурно удивлявшиеся красоте Натали, удивлялись теперь уже тому, что она куда-то убежала и не дала им налюбоваться на себя. Один из них сказал:

— Поспешим на площадь Неожиданностей. Там, вероятно, произойдёт нечто удивительное.

И все заторопились к площади. А тем временем Даша, Миша и Натали пересекли весь парк, действительно, очень красивый, и вышли через небольшую калитку на тихую, полусонную улочку, по обе стороны которой стояли маленькие домишки.

Дети присмотрелись к ним и раскрыли рты от удивления.

— Не удивляйтесь, — начала Натали, а потом с милой улыбкой добавила, — хотя здесь очень трудно не удивляться. А теперь, господа, внимание, запомните. Вы теперь не Миша и Даша, а Ах-миш и Ах-даша. Так и представляйтесь, если придётся знакомиться. Кроме того, вот вам маски, — Натали протянула им по маске.

— Мишель, Дашенька, вы не должны выделяться среди жителей Удивляндии. Это — ваши защитные маски. Удивлянты — так они зовут друг друга — удивляются всему и очень любят устраивать разные сюрпризы и каверзы. Чаще весёлые, остроумные, но бывает и очень жестокие, как всякая неумная шутка. Если узнают, что вы здесь новенькие, то будут подстраивать на каждом шагу неожиданности, — тихонько объясняла Натали.

На улице было так тихо, что даже приглушённый голос Натали было слышно далеко. Дети стали беспокойно оглядываться.

— А домики? Почему они такие чудные? — шёпотом спросила Даша, или по-новому Ах-даша.

— Понимаете, сюда удивлянты приходят отдыхать от своей бурной удивительной жизни, поэтому здесь так тихо. Но всё-таки некоторые не смогли отказаться от своей привычки — потрясать других. Вот и построили даже на этой улице такие удивительные домики. А теперь надевайте маски и пошли. Нам осталось совсем немного времени. Пора покидать Удивляндию, — и Натали посмотрела на Дашу и Мишу.

Как только они услышали, что скоро будут возвращаться, им, конечно же, захотелось остаться подольше — ведь они пока так мало видели здесь! Натали тоже прикрыла своё прекрасное лицо (такое лицо, несомненно, вызвало бы на площади переполох!) масочкой.

На площади Неожиданностей было много народу, но все как бы разбились на группы — большие и маленькие. И все, ну просто все чему-то удивлялись!! Одни удивлялись, как двигается и делает сложные «па» танцовщица на канате. Это было очень опасно, поэтому на лицах удивлянтов застыло одновременно удивление и восхищение, а у некоторых в глазах стоял ужас.

— Вот это да! — сказал Миша, вернее Ах-миш, и окружающие одобрительно улыбнулись ему.

Небольшая группка людей, присев на корточки, что-то рассматривала на земле, почти столкнувшись лбами. Даша протиснулась в их кружок. По земле ползала обычная божья коровка, каких полным-полно было на даче. Да и здесь их было немало.

— Вы только посмотрите, какое совершенство! Как тут не удивляться в природе, — слышались голоса.

«Вот чудные, — подумала Даша. — Чего тут особенного-то?». Но почувствовала, что сама смотрит на божью коровку уже другими глазами. Лицо Даши было сосредоточено, но маска надёжно защищала её.

— Смотри, Ах-нут, ведь травинка пробилась сквозь асфальт! — воскликнул один из наблюдавших за божьей коровкой.

Удивлянты бурно заахали. А Даша отошла от них, потому что начала уже уставать от их непрерывного удивления. Тут она и увидела Натали и Мишу.

Мишу, видно, угостили пирожком, и он с застывшим на маске удивлением поедал его. Даша заглянула под маску Натали. На лице Натали отражалась тревога. И тут Миша громко ахнул и схватился за щёку.

— Что случилось? — Натали от волнения перешла опять на французский. Но Даша уже понемногу научилась понимать Натали по интонации.

Миша пошевелил во рту языком и вынул оттуда маленькую серебряную подковку.

— На счастье, на счастье!!! — завопили удивлянты.

— Да, да, — закивала Натали и повлекла детей за собой. Они оказались около павильона Страшных сказок. Натали хотела пройти мимо. Но дети прямо как в землю вросли около этого павильона.

— Нет, нет, не стоит, — мягко, но решительно настаивала Натали. Но Миша вырвался и проскочил в дверь. Даше и Натали ничего не оставалось, как последовать за ним.

Войдя в павильон, они просто остолбенели на пороге. Что они тут увидели — не передать словами, но одним словом можно — жуть!

Первое удивление, переходящее в ужас, прошло, и ребятам здесь начинало нравиться, — они поняли, что всё здесь сделано руками человека, хотя и очень искусно.

Откуда-то из самой тёмной глубины павильона, где блуждали какие-то синие огни, раздался вопль:

— Пожар! Горим! Горим!!

Удивлянты заметались по павильону. А наши герои не двинулись с места, хотя уже явственно пахло дымом. Кто-то рядом кашлял и хрипел — в полутьме не разберёшь.

— Меня теперь не проведёшь, — заявил Миша. — Всё подстроено. Это их обычная шутка, чтобы удивить.

Но Натали почти насильно тащила детей к выходу.

Снаружи они увидели, что крыша павильона полыхает.

— Это, наверное, холодный огонь, не настоящий? — предположила Даша.

Но стало так жарко, и павильон уже начал обваливаться, что сомневаться в настоящести пожара было уже глупо.

Со всех сторон к павильону уже мчались удивлянты.

Дети не заметили, как оказались в прохладном парке Восхищения. Парк серебрился под лунным светом, и будто бы плыл куда-то в этом серебре. Они остановились немного передохнуть.

— У нас дети в детском саду тоже часто удивляются, но не всё же время, — рассудительно заметила Даша.

— Конечно, чего удивляться разным пустякам! — поддержал сестру Миша. Это бывало так редко, что Даша с благодарностью посмотрела на брата. (Маски они сняли, когда бежали в парк.)

— Но, господа, мы часто привыкаем к чуду и начинаем называть это пустяком. Мне нравятся удивлянты тем, что их удивление помогает видеть красоту мира, — нашёптывала не совсем понятно Натали. — Подумайте об этом.

Они вышли к тому месту, с какого началось их путешествие в Удивляндию. И через секунду они уже просыпались в своих кроватках. Натали-кукла «спит» рядом с Дашей.

Миша протёр глаза. «Ну, конечно, приснилось!» — успокоил себя мальчик. Но в этот момент он увидел на своей подушке крошечную серебряную подковку Миша вздрогнул и, конечно же, удивился. Удивляндия напоминала о себе. Миша быстро сунул подковку в карман курточки, висевшей на стуле.

«Начинается день… Наверное, сегодня случится много удивительного. Я теперь уже смогу многое увидеть» — подумал мальчик.

А в это время проснувшаяся Даша лежала в постели с закрытыми глазами и думала почти то же самое…

Об удивлении

(эмоциональный практикум для взрослых)

Поговорим на этот раз об удивлении. Учёные считают, что удивление в жизни человека имеет некоторые полезные функции. Резкое увеличение «нервной» энергии как раз и порождается удивлением.

Какова же причина его появления? Внезапное и неожидавшееся событие, явление, предмет. Короче, всё, что выходит за рамки привычного.

К сожалению, к привычному, то есть к тому, чего уже почти не замечают, люди, особенно взрослые, относят слишком многое. Из привычного состояния их выводит чаще всего лишь «гром среди ясного неба», что-то резкое, громкое, совсем уж неожиданное.

Однако ещё Аристотель утверждал, что философия начинается с удивления. Даже незнание может вызвать удивление.

 «Настанет время, — говорил Сенека, — когда потомки наши будут удивляться, что мы не знали таких очевидных вещей».

Как и всякая другая эмоция, удивление переживается с разной степенью силы и выраженности. Есть довольно лёгкая форма, когда это — скорее внутренний толчок. После которого мы думаем: «Да, удивительно…» или говорим кому-то: «Я так удивился…»

Но бывает сильно выраженное удивление. Человек как будто поражён, пригвождён к месту: глаза расширены, брови высоко подняты, рот принимает форму овала. Даже его поза свидетельствует о выражении высшей степени удивления: колени немного согнуты, тело направлено вперёд.

Каждый из нас многократно удивлялся в жизни, а поэтому знает по собственному опыту, что трудно описать своё состояние в момент наивысшего удивления.

Посмотрим, что говорят об этой эмоции учёные (психологи, физиологи). Они отмечают, что в самый «пик» удивления мысли отсутствуют, как будто останавливаются обычные мыслительные процессы. Появляется ощущение, как от слабого электрического удара: мускулы быстро сокращаются и как будто чувствуется покалывание «электрического тока», проходящего по нервам и заставляющего вас дернуться, вздрогнуть. В самый момент удивления человек ещё не знает, как реагировать на событие, его вызвавшее.

Для любого человека чрезвычайно важна готовность иметь дело с неожиданностями. Американский психолог подчеркивает:

«С эволюционной точки зрения неспособность существа изменять мотивационную установку после внезапного появления какого-либо хищного животного или возникновения опасной ситуации могла бы поставить его жизнь под угрозу».

Некоторые другие эмоции (горе, депрессия, тревога), вдруг возникнув, могут продолжаться очень долго. Если бы человека из депрессии не выводило удивление, которое резко меняет эмоциональное состояние, то ему грозила бы смерть. Учёные делают такой вывод: удивление очищает нервные пути для новой активности, отличающейся от предыдущей.

Всё, о чём мы говорили, — это скорее самый общий биологический смысл эмоции удивления в жизни человека. (Возможно, удивление, но только в другой форме, особенно с точки зрения биологического смысла, испытывают и животные.) Теперь порассуждаем о значении этой эмоции в человеческих отношениях, в наших более тонких психологических переживаниях. Вслед за кратковременной эмоцией удивления чаще всего приходят другие эмоции: либо страх, ужас, гнев — тогда надо спасаться или выручать других; либо восхищение. Вот и получается, что мы привыкаем к прекрасному и не удивляемся ему, теряем и способность восхищаться прекрасным. Обедняется мир наших эстетических переживаний, мы даже новое автоматически относим к привычному и проходим мимо.

Религиозное сознание, вера, содержание многих молитв построены на непреходящем удивлении перед совершенством — внутренним и внешним — красотой сотворенного Богом мира. Поэтому вера поддерживала даже в самом простом, не искушённом в эстетических переживаниях человеке высшее духовное удивление, выводило его из серой привычности буден.

Дети не привыкли к окружающему настолько, насколько мы, взрослые. Новизна мира и его явлений для них свежи и вызывают частое удивление и вопросы. (Помните: с удивления начинается философия!) Старайтесь удовлетворять их, втягиваясь при этом сами в удивительный мир ребёнка, старайтесь смотреть на всё его глазами, по крайней мере, когда вы с ним вместе. Это поможет и вам вырваться из круга привычного, давно приевшегося. И уже, что совсем недопустимо, это — раздражённое заявление ребёнку такого примерно рода: «Ну что ты на всё таращишься? Что здесь удивительного? Я спешу, а ты с какой-то ерундой!» Если ребёнок чему-то удивился, то это уже само по себе свидетельствует о важности для него. Не лишайте ребёнка ярких удивительных красок мировосприятия, а, наоборот, сами освежите с его помощью свои впечатления.

Зная силу этой эмоции и её последствия, мы как бы искусственно вызываем её у других: дарим неожиданные подарки, устраиваем сюрпризы и розыгрыши. Если розыгрыши добры, и вы уверены, что не обижаете другого, то это — действительно прекрасная возможность проявить своё остроумие, выдумку, фантазию. Приятный и неожиданный подарок, сюрприз также могут вызвать сильные положительные эмоции: восторга, благодарности, желания доставить приятное тому, кто разбудил у вас столь сильные и прекрасные чувства.

Можно, конечно, готовить сюрприз с самыми добрыми намерениями, но не рассчитать всех его последствий чего-то недоучесть и всё-таки обидеть человека. Будьте осторожны! И, уж, конечно, надо потратить много душевных сил, чтобы загладить свою невольную вину.

Нам теперь ясно, что удивление важно и для умственного, и для эстетического, и для нравственного развития детей. С помощью удивления ребёнка можно вывести из любой истерики, устойчивого упрямства, агрессии, так что в этом смысле удивление выполняет и психологическую функцию.

Культурные формы внешнего проявления эмоции удивления предполагают достаточную сдержанность Даже и при сильнейшем внутреннем взрыве, что способствует очищению выражения от некоторой глуповатости.

Удивляйтесь миру вместе с детьми — это так важно!

ПОЖАЛУЙСТА, ЧТО-НИБУДЬ ПОХОЛОДНЕЕ!

Днём в детском саду Миша и Даша заметили много нового, достойного внимания.

Миша, например, когда выходил из своего дома, удивился тому, какой добрый пёс Чап. Чап был ничейный и обычно сидел около какого-нибудь подъезда, но никогда ничего не выпрашивал. Миша остановился возле собаки, пёс с готовностью протянул мальчику лапу. Глаза были добрые и очень, очень умные. «Сейчас что-нибудь скажет», — невольно подумалось Мише. Но он тут же засмеялся. И поспешил за сестрой.

Даша шла и вертела головой налево — направо. Мысли у неё были во многом сходные с Мишиными. «Да, много удивительного вокруг, — думала девочка, — надо только уметь видеть. Даже в самом простом много удивительного!» Придя к такой сложной мысли, Даша совсем запарилась.

Тут они и пришли в детский сад, и начался обычный день. Но нет! Не совсем обычный… Дети стали по-другому смотреть вокруг. Они радостно удивлялись всему хорошему, красивому и их удивление привлекало и других детей. Удивлялись они и злому, недобромук особенно, когда Саша Огурцов перед обедом вымазал стульчик Светланы кашей, и Света на него села. Она села и сразу же побледнела и застыла на стуле, не шевелясь. Саша начал смеяться и кричать: «Это сюрприз!» Некоторые ребята тоже засмеялись, не поняв, в чём дело. Но Миша и Даша насмотрелись подобных сюрпризов.

Миша очень удивился глупой шутке Саши, а Даша с удивлением подумала, что Саша злой и недобрый.

Много чего ещё было за день. Миша время от времени нащупывал в кармане серебряную подковку и который раз удивлялся, вскидывая брови и поводя головой из стороны в сторону. Как-то не верилось: тогда он потихоньку вытаскивал подковку из кармана.

Вечером, как обычно, аромат старинных духов вызвал из прошлого Натали. Она вежливо поздоровалась, спросила детей об их впечатлениях за день, о здоровье родителей и бабушки и, наконец, спросила:

— Так куда сегодня?

Миша солидно заметил:

— Мне до сих пор жарко от этого пожара в павильоне. Давайте куда-нибудь, где похолоднее.

— Да-да, — подхватила Даша.

— Но ведь это не просто холод, мы попадём в особенные страны. Вам там может стать слишком холодно и неуютно, — Натали голосом подчеркнула слово «слишком».

Но чем больше отговаривала ребят Натали, тем больше им хотелось туда попасть.

— Мы оденемся потеплее, — и Миша натянул два свитера.

Даша тоже не отставала от него.

— Боюсь, что там это не поможет, — грустно покачала головой Натали, но всё-таки согласилась. — Хорошо, совсем ненадолго.

И они оказались в стране, где кругом высились каменные дома, которые смотрели на них зашторенными окнами (хотя в этой стране сейчас был день), деревья стояли голые и какие-то одинокие, зелени нигде не было. Было очень холодно.

— Бр-р-р-р, — произнесла Даша и закуталась получше в свою толстую кофту. Дети быстро поняли, что холод разлит не только в воздухе, он исходит от домов, от блестящих вытянутых тел машин, от деревьев, даже от солнца, которое светило прямыми, не греющими лучами.

— Где мы? — прошептала Даша.

— Это Высокомерия, — объяснила Натали. — Здесь самый главный правитель — Высокий Мэр. Он презирает всех остальных; около него несколько приближённых — они презирают нижестоящих и т. д. Даже самый большой бездельник и попрошайка в этом городе найдёт кого презирать, например, обездоленного пса.

Миша сразу вспомнил Чапа и подумал, как же можно презирать такого отличного пса.

А какие тут были жители! Они все проходили мимо детей, слегка задрав голову, часто презрительно вскидывали брови, у некоторых нижняя губа была оттопырена. От них веяло леденящим холодом.

— Да, от такого холода не спасёт одежда, — прошептала Даша. У неё уже посинели губы.

Они шли по улице, на них никто не обращал внимания, все презрительно отворачивались.

По главной магистрали промчался в удивительном сверкающем автомобиле Высокий Мэр. Дети не смогли рассмотреть его, потому что белые шторки в машине были задёрнуты. Но зато повеяло просто полярным холодом.

— Тут нам нельзя останавливаться, — сказала Натали.

И дети поняли, почему. Там, где стояли Даша и Миша, на промёрзлой и каменистой земле неожиданно проросла трава.

— В нас сейчас узнают чужих. Они здесь этого не терпят, — всегда такая сдержанная, сейчас Натали даже вскрикнула. — Для Высокомерии в нас слишком много тепла.

И дети всё поняли, и не стали расспрашивать, какого такого тепла. И когда Натали достала свой веер, они облегчённо вздохнули.

О презрении, высокомерии

(эмоциональный практикум для взрослых)

Начнём с того, что из трёх эмоций, составляющих понятие «враждебность», — гнева, отвращения и презрения, — презрение является наиболее холодной эмоцией. Учёные полагают, что в эволюции презрение, возможно, исполняло конструктивную функцию в развитии самообороны, в частности, как средство подготовки индивида или группы к встрече с опасным соперником (например, как самовнушение такой мысли: «Мы сильнее их, мы лучше»). Однако, повторяем, это гипотеза, в которой учёные пытаются нащупать конструктивную и адаптивную функции эмоции презрения в современной жизни и её роль в эволюции.

Можно сказать, что политические структуры отдельных государств, особенно с тоталитарной, пирамидальной структурой власти, прямо способствуют развитию этой эмоции в глобальных масштабах, когда высокие слои общества презирают «нижележащие» слои. Какие же ситуации могут вызвать презрение? Понятно, те, в которых человеку необходимо чувствовать себя умнее, сильнее, лучше в каком-то или во многих отношениях, чем лицо, которое он презирает. Ревность, жадность, соперничество способствуют появлению высокомерия, презрения (часто как защитная эмоциональная реакция).

Вам, конечно, знакомо выражение презрения, превосходства на чьём-либо лице. Всмотритесь в это изображение.

Ощущали ли вы на своём лице такое выражение? Вспомните, когда. Ведь презрение, пожалуй, только тогда конструктивно и даже необходимо, когда оно направлено против тех, кто действительно его заслуживает: палачей, преступников самых различных рангов.

Особенно тогда, в тех ситуациях, когда у человека нет никакого другого оружия, кроме презрения, когда он безоружный находится в руках вооружённых мучителей. Известно, что презрение в подобные моменты помогает победить страх.

Но всё это относится к самым общим представлениям об этой эмоции. А что же можно сказать о роли презрения в воспитании? Ну, во-первых, из всего предыдущего текста ясно, что по отношению к детям оно недопустимо, да и скорей невозможно, поскольку сама уже позиция взрослого автоматически возвышает взрослого над ребёнком (хотя очень часто ничего «возвышенного» в конкретном взрослом и нет!).

Так что просто никогда не испытывать презрения к детям — далеко ещё не заслуга. Необходимо уважать ребёнка, понимать и принимать его таким, какой он есть, делая всё возможное, чтобы те условия, в которых он живёт, были бы личностно-развивающими. Собственно об этом — и вся книга в целом.

Во-вторых, очень важно не демонстрировать своё презрение в присутствии детей к знакомым людям (особенно!) и к незнакомым. Эмоции, как уже говорилось многократно, перенимаются ребёнком, и высокомерие, презрение — не те чувства, которые ребёнок может с положительным эффектом использовать в своих контактах. Эта эмоция является слишком «взрослой», и для своего осознания, определения места в жизненном контексте, оценки, безусловно, требует определённого жизненного опыта, культуры и знаний. Ведь даже, если у нас есть серьёзный противник — этого ещё недостаточно, чтобы презирать его. Презирают недостойных противников и в особых условиях (мы уже говорили об этом), в принципе надо уметь уважать своих противников.

Но если уж вашим детям пришлось как-то столкнуться с подобными ситуациями (в кинофильме, в чьём-то рассказе), объясните им, что может случиться, когда бороться невозможно, сделать ничего нельзя и единственно, что остаётся, — это холодно отстраниться от злых, недостойных людей, почувствовать себя выше их, так как другой защиты больше нет. Конечно довольно трудно растолковать всё это детям. Пусть они не всё поймут, но важно чтобы вы подчеркнули исключительную редкость проявления этой эмоции особые обстоятельства, при которых допустимо презирать других.

И, в-третьих, хотелось бы остановиться на так называемом, житейском высокомерии, ничем не оправданном и основанном на ложных мотивах собственного превосходства. Мы уже упоминали о тех случаях, когда взрослые позволяют себе выражать презрение к знакомым в присутствии детей. Но сейчас мы поговорим о несколько других ситуациях: когда воспитатели, педагоги, врачи, медсестры и другие лица, связанные с детским учреждением (особенно они, но также и остальные лица на служебных постах: чиновники, продавцы, администраторы и т. д.), считают возможным выразить своё презрительно отношение к родителям, считая их недостойными воспитывать (возможно, справедливо считая), при их же детях. Нельзя забывать, что наше отношение к недостойным отцу или матери совсем не совпадает с отношением к маленьких детей. Им это настолько тяжело переносить, что может вызвать у чувствительных детей психическую травму. Разбираться с родителями только конфиденциально, если — есть на это права. Но всё-таки при этом унижать даже «самого недостойного» родителя презрением не стоит, и делу это не поможет, скорее наоборот — разведёт мосты понимания. Ведь проявление чувства презрения требует совершенно исключительных обстоятельств, но мы говорили об этом.

Добавим ещё, что чувство презрения может оказаться полезным, если его направить на собственный страх, но это скорей метафора: «презирать свой страх», ведь вернее всё же его преодолевать — это эффективнее, не так ли?

ВРАЖДЕБИЯ — СТРАНА ДРАЧУНОВ

…Когда дети проснулись утром, Даша почувствовала, как в неё опять проникает холод от этой противной Высокомерии; а Миша вскочил с постели, закричал и замахал руками.

— Ты что? — удивилась Даша.

Надо сказать, что Даша и Миша никогда не говорили друг другу: «С добрым утром!», а Натали об этом даже не догадывалась. И мама, и папа, и бабушка им всегда говорили: «С добрым утром!», и ребята считали, что только взрослые обращаются к детям с этим приветствием (или же наоборот), а дети друг другу так не говорят.

— Ты что? — спросила ещё раз Даша.

— Очень хочется подраться с этими высокомерами, они на нас так смотрели, будто они люди, а мы — нет.

— Подожди до вечера. Вернётся Натали и опять отправит тебя в Высокомерию, — с ехидством заметила Даша.

Миша сразу скис, перестал размахивать руками и пошёл умываться. Правда, в ванной он опять оживился, стал ладонью перерубать струю воды. Было очень приятно, хотя и набрызгал вокруг предостаточно. Когда после него в ванную вошла Даша, сразу раздались вопли. Прибежала мама…

Дело кончилось тем, что Мише пришлось вытереть пол. Но тут случилось неожиданное: Даша помогла ему. Миша, когда они вернулись в детскую, вопросительно посмотрел на сестру.

— Ты же воевал там с высокомерием, да? — был ответ-вопрос.

«А Дашка уже начинает понимать без слов», — удивился про себя Миша.

…Вечером появилась Натали и сразу с беспокойством оглядела ребят.

— Добрый вечер, дорогие дети, как вы себя чувствуете? — спросила она быстро.

— Натали, ты запомнишь, наконец, что надо говорить по-русски, — слова Миши прозвучали резко и грубо. Они как бы повисли в воздухе, как острые бесформенные предметы. Присутствие их ощущалось всеми, хотя Миша уже ничего не говорил. Даша покраснела и опустила глаза. Немного забеспокоился и Миша.

Пауза продолжалась совсем недолго, но Даше показалось, что Натали молчит целую вечность. «Натали, наверное, не хочет показать нам своей обиды», — подумала девочка.

— Простите, пожалуйста, это уже привычка. Я буду стараться не переходить на французский, — она ещё немного помолчала, потом улыбнулась и спросила: — Куда мы отправимся сегодня? — и уже достала свой великолепный веер.

— Мне хотелось бы попасть туда, где все дерутся на шпагах. Вжик, вжик уноси готовенького; вжик, вжик, кто на новенького? — полупропел полупрокричал Миша.

Натали в это время, очень удивившись, взмахнула веером.

…И вот они уже в стране, которая называлась…

— Враждебия, — убитым голосом произнесла Натали. — Я не хотела вас сюда приглашать. Это ужасная страна. Здесь все враждуют и всё время дерутся.

По улицам, полуразрушенным и каким-то разорённым, ходили воинственные люди, обвешанные разного рода оружием: шпагами пистолетами с вытянутыми дулами, даже луки со стрелами были у многих.

— У них есть оружие и из вашего времени. Они ухитрились подобрать его из разных времён. И теперь очень гордятся этим, — грустно сказала Натали, и голос её даже задрожал от возмущения. Это было совсем не похоже на спокойную, прекрасную Натали.

— Посмотрите, что делается вокруг, — сказала Натали, и дети выглянули из-за заброшенного сарая, куда их тут же затащила Натали.

— Ну, как, нравится? — спросила Натали у Миши. Дашу она даже спрашивать не стала, потому что девочка дрожала от страха.

— Здесь даже воздух какой-то не такой… Что-то в нём есть… Отравленный что ли? — залепетала Даша.

— Да-да, — подхватила Натали. — Он отравлен, он именно отравлен враждой, здесь каждый — враг всем, никто никому не верит, все подозревают друг друга.

— А, может, тут будет турнир на шпагах, — всё-таки не сдавался Миша. — Я бы тоже принял в нём участие, — совсем расхрабрился мальчик.

Не успел он договорить, как с улицы послышался шум. По улице, вздымая клубы пыли, бежал человек и затравленно оглядывался назад, глаза его светились бессильной злобой. Он задыхался от бега. За ним гнались четверо… и один из них был мальчик.

Выражение лиц у всех было одинаковое, только у мальчика на лице, кроме враждебности и ненависти, отражалась ещё детская радость. Он был счастлив участвовать в такой ответственной погоне.

— Это враг, это враг!! Хватайте его! — изрыгал искривлённый рот мужчины в военной форме. А тот, что в шкуре только хрипел, широко раскрыв свою зубастую пасть. Женщина бежала молча, сдвинув свои красивые брови и плотно сжав губы. В её глазах прямо полыхали огни ненависти.

Мальчик в пятнистом комбинезоне вопил радостно: «Ура-а-а!» и, видимо, чувствовал себя участником замечательной игры, не понимая, что взрослые совсем не играют. Ещё немного и сам малыш разучится играть, радоваться, удивляться, восхищаться, а будет только ненавидеть, ненавидеть своих врагов, которых будет становиться всё больше.

— Боже, что с ними? — прошептала бескровными губами Даша.

А погоня уже завершалась. Человек упал, и его накрыло облако пыли.

— Не-е-е-т! — во весь голос закричала Даша. Но не выдержав высоты и страшного волнения, голос её тот час же оборвался. А Миша всем телом дёрнулся, только он сам не понял куда: к месту трагедии или наоборот куда-нибудь безопасное место. Даша и Миша почувствовали  прикосновение мягких и душистых перьев. Это был веер Натали.

О, этот веер-заступник! Все трое уже в детской. Здесь не прошло и полминуты, а дети уже успели столько пережить! Даша не могла выговорить ни слова, её трясло, и Натали закутала девочку в одеяло. Миша изо всех сил скрывал своё волнение.

— Excusez-mo, i mes amis… — начала было Натали, но посмотрела на Мишу и тут же исправилась: — Простите меня, ради Бога, это я во всём виновата. Детям нельзя попадать во Враждебию. Им там очень плохо, им там не место!

Всё это Натали говорила очень решительно, и глаза её сверкали.

— Но я слышал, что и у вас были поединки на шпагах, были дуэли на пистолетах… — ещё не справляясь с голосом, произнёс Миша.

Натали глубоко вздохнула.

— Да, ты прав. Но тогда люди искали возможность разобраться в своих отношениях и не находили верный способ. И дуэли тоже, — Натали опять вздохнула и на некоторое время замолчала. — Дуэли были в моё время. Тогда свою честь ценили больше жизни, и оба противника одинаково рисковали. Там были свои правила, которые нельзя было нарушать…

— Люди не могли тогда ничего другого придумать. Время было довольно жестокое. Но жестокость вашего времени перешла все пределы, — Натали помолчала, потом улыбнулась: — Хорошо, что люди вашего времени придумали больше не воевать, не искать врагов.

Драться на шпагах Мише уже расхотелось. И тут он вспомнил: «Я слышал, что дети даже сдают куда-то свои военные игрушки!»

— Совершенно правильно! — воскликнула Натали, и было так ясно, что она это одобряет, что Миша не стал делать ей замечаний.

Об агрессивности

(эмоциональный практикум для взрослых)

На этот раз наша беседа будет короткой. Ведь тут почти всё ясно: атмосфера враждебности, агрессивности детям противопоказана. Одни дети, находясь рядом с агрессивными взрослыми, сами заряжаются агрессивностью, другие становятся тревожными, подозрительными, живут в постоянном страхе.

Мы уже обращали внимание, когда речь шла об интонациях, о голосе, на возможно более жёсткий контроль по отношению к себе: следите, как вы говорите, жестикулируете, что выражает ваше лицо.

Враждебность — это сложное состояние, когда индивид и мыслями, и чувствами сориентирован на врага или врагов. В комплекс «враждебность» входят такие эмоции, как гнев, отвращение, презрение. Что касается мыслей, то они обычно направлены в сторону желания вреда объекту враждебности, хотя реальное намерение причинить вред может и отсутствовать.

Эмоции, составляющие враждебность, как пар турбину, запускают и поддерживают враждебное поведение — агрессию. С помощью агрессии стремятся причинить ущерб, оскорбить или победить. Причинённый ущерб может быть физическим — удар по телу, или психологическим — удар по достоинству, самолюбию. Агрессивное действие может усилить или ослабить враждебность.

Таким образом, враждебность — сложное эмоционально-рассудочное состояние, агрессия — вытекающее из него поведение. Присмотритесь к рисункам. Замечаете разницу?

Понимание различий в данном случае важно для отработки разумных подходов контроля и преодоления и враждебности, и агрессии.

Чаще всего агрессивный человек таковым себя не считает, а называет себя вспыльчивым, взрывным; враждебность же свою оправдывает внешними обстоятельствами, недостойным враждебным отношением (всюду враги!). Правда, в исключительных ситуациях (вспомним наше обсуждение эмоции презрения) индивид может, действительно, оказаться в истинном враждебном окружении и стать объектом агрессии.

Но мы всё же говорим о нормальной жизни. Часто ли вы срываетесь? После очередного срыва попробуйте вспомнить, что вы говорили (кричали?), чувствовали ли прилив крови к лицу, ощущение жара; может быть, вам удастся и представить себе своё лицо в этот момент. А ваши жесты, движения тела? Не бойтесь преувеличить непривлекательность своего облика — это послужит предупреждающим сигналом в следующий раз. О рукоприкладстве мы даже и не будем здесь говорить. Подобные действия, а в особенности во взаимоотношениях с детьми, выходят за рамки эмоциональной культуры. Здесь уместен императив: никогда!

А теперь о враждебности. Попробуйте подсчитать своих врагов — мимолётных и постоянных: среди знакомых, сослуживцев, родственников, пассажиров, продавцов и т. д. и т. п. Если таковых окажется более 2–3, то постарайтесь разобраться в себе, в мотивах своих конфликтов, будьте как можно более самокритичны. И убедитесь, если будете честны перед собой, что ваше расследование приведёт вас к собственной персоне. И это уже будет первой победой, и количество врагов или лиц, конфликтующих с вами, сразу уменьшится.

В ГОСУДАРСТВЕ ГМ-ГМ

…Вечером Даша заявила, что ей хочется в спокойную страну, где жители обсуждают всё, не дерутся, не враждуют.

— Давайте попробуем отправиться в государство Гм-гм, — раздумчиво сказала Натали. Она просто не была уверена — этого ли хочет Даша. Миша мрачно молчал, он всё вспоминал Враждебию. Не всё ему было понятно насчёт драк. А правильная драка? А борьба?

— Итак, государство Гм-гм, — объявила Натали.

И наши герои неожиданно оказались на пляже. День был жаркий, поэтому Даша и Миша уже были в воде. Озеро сначала показалось довольно прохладным, но уже через пять минут ласковая чистейшая вода согревала тела ребят. Натали сидела на берегу под кружевным зонтиком и беседовала с местными жителями. Но почему-то никто не купался.

— Слушай, Дашка, — радостно кричит Миша и обдаёт сверкающими брызгами сестру, — что это никто не купается?

— Да, правда, почему? — прекратила брызгаться Даша. — Пошли на берег, разберёмся.

— Молодые люди, — окликнул их худой джентльмен, всё никак не решающийся войти в воду, — можно искупаться, как вы считаете?

— Да что тут сомневаться, ныряйте сразу, — закричали дети.

— Гм-гм, — загмыкал джентльмен. — Надо ещё подумать.

Человек покачивал головой, брови его то поднимались ко лбу, то опускались на глаза.

— Чего тут думать? Хотите столкнём вас в воду! — нашёл выход Миша и уже подскочил к джентльмену.

— Позвольте, что значит столкнёте? Вы хотите сказать… — и джентльмен сделал руками толчковые движения и вопросительно посмотрел на детей.

Они радостно закивали, и Миша уже начал разгоняться…

Но человек сказал: «Я подумаю» и ловко уклонился от мчавшегося на него мальчика. Миша не ожидал этого и со всего размаха плюхнулся в воду.

Джентльмен уселся на песке и задумался. Но думал недолго. Лицо его озарилось улыбкой:

— Я готов! — подошёл он к детям.

Миша только начал строить крепость из сырого песка и теперь поднял удивлённое лицо к человеку.

— Я хочу принять вашу помощь, — с воодушевлением повторил тот. — Вы обещали придать мне решительность и ускорение и тем самым разрешить мои сомнения.

Ну, решительно Миша ничего не понимал.

— Да толкни его, — рассердилась на бестолкового брата Даша.

— Сама толкай! — теперь уже разозлился Миша.

— Он тебя просит, — напомнила сестра.

Пока они переругивались, джентльмен повернулся и решительно зашагал… от воды к своей одежде и деловито начал одеваться. А дети побежали к Натали.

— Ты видела, ты видела, Натали? — закричали они вместе ещё издали. — Чудак какой-то!

— Да, здесь много чудаков. Они буквально во всём сомневаются: например, купить мороженое или пирожное, пойти в кино или в лес за ягодами, купить книгу или игрушку, и так во всём. Это, конечно, затрудняет жизнь, но… — и Натали почему-то замолчала.

— Что «но»? — настойчиво спросил Миша.

— Я боюсь, что недостаточно ясно выражаюсь, — засомневалась Натали.

— Ты сомневаешься или тоже поддалась их настроению. Ещё скажи «гм-гм», — смело съязвил Миша и с улыбкой, которая требовала поддержки, посмотрел на сестру.

Но Даша не улыбнулась в ответ, а, наоборот, нахмурилась. «Ишь, расхрабрился здесь, — подумала девочка. — Во Враждебии совсем хвост поджал». Но вслух не сказала, не хотелось при Натали обижать брата.

— Ладно, попробую. Почему бы нет? — произнесла Натали привычную французскую фразу и задумалась. — Понимаете, дорогие дети, здесь совсем нет уверенных всезнаек, и в то же время большинство жителей этой страны очень образованны, даже дети. Многие очень талантливы. Но, когда кто-нибудь из них вдруг сообщает, что он и только он знает ИСТИНУ, то другие ему говорят просто «гм-гм» и больше ничего…

— А наш папа всё на свете знает, — уверенно заявил Миша.

— Да, да, — подтвердила и Даша, здесь она не могла не согласиться с Мишей.

— Это он вам сам сказал? Не может быть. Просто не верится! — Натали, когда начинала волноваться, незаметно для себя переходила на французский.

Дети теперь поняли это.

— Нет, нет! — категорически возразил Миша. — Но это и так понятно. Мы вырастем и тоже будем всё знать, — и Миша напыжился от гордости, потому что представил себя выросшим.

— Ах, господа, какая ошибка, — тихо и грустно сказала Натали. — Ведь всё как раз наоборот: чем больше человек узнаёт, тем больше он понимает, как мало он знает. — Натали остановилась и посмотрела на ребят. На их лицах было напряжённое внимание. — Простите, я всё же не сумела рассказать об этом понятно. Нам пора идти, видите, собираются тучи, будет дождь.

Дети засобирались. А пляжные чудаки продолжали обсуждать — пойдёт дождь или нет, оставаться на пляже или убегать домой? Но дождь хлынул, и всех как ветром сдуло.

— А почему у них на площади голый дядька сидит? — со смехом спросил Миша и выглянул из беседки — дождь уже почти прошёл.

Натали сильно покраснела, даже слёзы на глазах блеснули. Даша посмотрела на неё и тоже залилась краской.

— Видишь, Натали, и тебе тоже стыдно смотреть. Ты же у нас такая воспитанная, — продолжал Миша, всем своим видом показывая, что ему нипочем, что он бывалый.

— Ах, Мишель, — вздохнула Натали, — мне совсем не видеть стыдно, а извините меня, мой друг, стыдно слушать. Вы разве не были в музеях, в парках Петербурга, не видели книг по искусству? — продолжала удивляться Натали, и ей было стыдно говорить всё это. Даша уже хорошо понимала её.

Натали немного помолчала, как бы сомневаясь, продолжать или нет:

— Так принято в искусстве. Это же не конкретный человек, какой-нибудь Иван Петрович, — это образ человечества, символ размышляющего, мучающегося сомнениями Человека, — Натали в отчаянии взмахнула руками. — Трудно это объяснять, это надо чувствовать, но и понимать, конечно.

— Поэтому он у них на площади стоит, что размышляет и сомневается? — догадался Миша.

— Да, — обрадовалась Натали, — у них тут замечательное искусство, потому что они ценят и берегут всё, что было создано и в другие времена, и у других народов. И очень развита наука…

— А что же столько придурков? — не удержался от вопроса Миша.

— Я не очень понимаю тебя, но не надо их осуждать. Просто они очень ценят свою способность подвергать всё сомнению и иногда перебарщивают. Но они никому не приносят вреда. А если понадобится тебе помочь или тебя спасать, они не будут раздумывать и сомневаться, а сразу бросятся, я не сомневаюсь в этом, — опять почему-то заволновалась Натали.

— Так что же они ни в чём не уверены? А папа нам говорил, что научные законы… — начала Даша и смутилась. Она не знала, как сказать дальше.

— Конечно, научные законы определённы и устойчивы. Но и они могут быть со временем пересмотрены… Когда появится новое знание… Главное, что они никогда не навязывают никому единственно верное учение или закон, или мысли.

— Но всё-таки есть что-то, в чём они совершенно не сомневаются? — спросил Миша, и уже был готов услышать «нет».

Но Натали сказала торжественно:

— Есть. Это — заповеди из Библии.

— Библия. Это ты про церковное? Мы этого не знаем, — заявил Миша.

— Да, нет. Знаем немного, — поправила его сестра. — А что такое заповеди?

— Это — человеческие законы, которые нельзя нарушать: нельзя убивать друг друга, нельзя красть, надо любить других как себя самого, и ещё другие заповеди. В этом не приходится сомневаться.

— Но ведь это не всегда возможно? — даже возмутился Миша. — А если убивают на войне или там бандит нападёт?

— Всё равно это грех, хотя и невозможно было поступить иначе. Ведь это законы для всего человечества. И оно сначала, как ребёнок, а потом становится всё мудрее. А заповеди — это как бы вершины, к которым стремится человечество.

— А ты верующая? — спросил сладким голосом Миша.

— Да, конечно. — Натали удивилась самому вопросу.

— А Бога нет! — обрадовался Миша.

— А вы в этом уверены, Мишель? — совсем не обиделась Натали.

И тут Миша увидел, что каменный мыслитель на площади поворачивает к нему голову, расправляет спину и каменной рукой манит к себе.

Миша вскрикнул и… проснулся в своей постели. Было ещё очень рано. Даша спала и во сне в чём-то сомневалась. Это было видно по лицу.

О сомнении

(эмоциональный практикум для взрослых)

Вы, может быть, не согласитесь с таким подчёркнуто уважительным отношением к сомнению. Но это, на наш взгляд, необходимо, чтобы сместить некоторые акценты. Сложился определённый стереотип, при котором авторитет взрослого как бы существует сам собой. Ещё бы! Ребёнок смотрит на взрослого снизу вверх. Взрослый кое-что знает, кое-что повидал — уже достаточно для как бы естественного превосходства.

Но ведь ребёнку так много хочется узнать, разобраться, понять причины самых различных явлений, и взрослые порой недооценивают возможности восприятия детьми полноты и даже сложности ваших ответов на их вопросы. Мы здесь не говорим, конечно, о тех взрослых, которые просто отмахиваются от многочисленных вопросов детей, надеемся среди наших читателей — родителей и воспитателей — таких нет. Зато многие взрослые, отвечая детям, бывают кратки и слишком категоричны. Ответят — как отрубят. И ребёнок остаётся с ощущением, что это — единственно возможный ответ, и перестаёт интересоваться данным предметом. Ваш псевдоавторитет сохранён; здесь, конечно, уверенность и категоричность и соответствующее умное выражение лица взрослого делают своё дело.

Но наша память творит чудеса. Известно много случаев, когда какие-то эпизоды, речи, высказывания, воспринятые в детстве как единственно верные, неожиданно всплывают в более позднем возрасте, когда дети уже владеют знаниями, некоторым опытом, — и вдруг обнаруживается недостаточность, неубедительность ваших категоричных ответов. Вы давно это забыли. А дети присматриваются к вам с удивлением и сомнением…

Правда, есть и такая категория детей, которые очень скоро подхватывают нашу некомпетентность и категоричность. Один мыслитель сказал:

«Обыкновенный средний человек совершенно не сознаёт размеров своего невежества».

А роль воспитателя — столь ответственна и требует особых качеств от самого обыкновенного человека. Приходится становиться необыкновенным! Подумайте, такая возможность — вместе с любознательными детьми расширить и обогатить свои знания.

Допустим, ребёнок задаёт вам вопрос, а вы не очень сведущи в этой области. Ответьте, насколько вам позволяют знания, но обязательно сознайтесь, что это недостаточно, что вот в этом вы сомневаетесь и т. п. Но предложите вместе поискать более полный ответ. Ведь существуют детские энциклопедии и словари. Вы получите большое наслаждение от таких поисков.

«Сознавая размеры своего невежества» и стремясь прорваться сквозь него, мы только приобретаем в глазах детей, а не теряем. В школьном подростковом возрасте всё это выплывет наружу. Вы либо обнаружите некомпетентную ни в чём категоричность (тогда вы смотритесь в зеркало!), либо вы, возможно, потеряете доверяющего вам партнёра, прислушивающегося собеседника.

Взрослые очень любят давать советы детям, совершенно забывая о том, что прежде, чем вы успеете дать совет, у вас его должны попросить (речь идёт о подростках). А чтобы заслужить это право, фундамент надо заложить в детстве.

Оставляйте свои ответы открытыми, возвращайтесь к ним снова и ребёнка настраивайте на то, чтобы здесь ещё можно много добавить, возможно, изменить какие-то неточности, прямо скажите, в чём вы сомневаетесь.

Учите и детей сомневаться, учите на собственном примере. Это, конечно, совсем не значит, что надо испытывать неуверенность и в простых жизненных ситуациях (хотя их простота порой бывает только поверхностной). В быту неуверенности не место, ребёнок должен чувствовать себя надёжно защищенным. Но в общении — другое дело! Узколобая категоричность часто сочетается с авторитарностью — для воспитывающих взрослых — это крайне нежелательная позиция. Часто успешная с дошкольниками, она негативно влияет на детей старшего возраста: калечится и эмоциональный профиль, и познавательные потребности детей. Не дай Бог, таких воспитателей!

Кстати, о Боге, о религии и вере. Особо распространяться на эту тему не будем, поскольку это — глубоко личное дело родителей — воспитывать ли в вере или нет. Пусть вам подскажут ваше сердце, знание и собственное мировосприятие. Но если вы, например, гуляя вместе с детьми зайдёте в церковь, будет только прекрасно. Ведь религия — это часть нашей культуры. Ребёнок нуждается в новых и самых различных впечатлениях. А в церкви — и тихая необычная торжественность, и возносящая духовная музыка, отличающаяся от всего привычного архитектура, колокольный звон. Даже самые шумные, подвижные дети затихают в церкви. Замечали?

И ещё у нас остался один небольшой, но деликатный вопрос. Так вот: если ваш ребёнок показывает пальцем на картину или скульптуру и кричит: «Голый дядька», или, увидев на выставке, например, обнажённую фигуру, начинает хихикать, значит, вы упустили важный момент в воспитании — спокойное восприятие изображённого человеческого тела. Позднее придёт эстетическое восприятие, а пока пусть учится у вас спокойно и достойно реагировать на такие вещи.

Если у вас дома или в детском саду имеются книги и альбомы по искусству (или коллекция вырезанных из журнала репродукций картин), вы, конечно, рассматриваете их вместе с ребёнком, делитесь своими впечатлениями? Это — незабываемые минуты для ребёнка, хотя он и не всё ещё понимает и чувствует, как взрослые.

ЗДРАВСТВУЙ, ДАЙНИЯ, И ПРОЩАЙ!

Проснувшись утром, Даша внезапно вспомнила про серебряную подковку из Удивляндии, которая почему-то досталась Мише. Ещё не успев по-настоящему проснуться, она закричала брату:

— Дай! Отдай подковку!

Миша даже задохнулся.

— Ты, что? Спятила? — тоже заголосил он. — Это моя подковка. Не отдам!

— Ну подари, — сурово, с угрозой произнесла Даша; она наклонила голову и свела брови.

— И не подумаю, — отвернулся от неё брат.

Даша закусила губу, но промолчала… Пока.

…За завтраком Даша как невзначай обратилась к маме:

— Мам, пусть Мишка мне подковку подарит.

— Какую ещё подковку? — машинально переспросила мама. Она очень спешила. Утро… Всем по делам надо. — А чей сегодня день рождения? — пошутила мама и опять заспешила.

В детском саду Даша попыталась хитростью завладеть подковкой, то есть просто-напросто влезть в карман куртки, когда дети разделись. Но Миша был начеку: он переложил подковку в карман шортиков.

Чем больше сопротивлялся Миша, тем больше хотелось Даше заполучить эту блестящую вещичку.

…И вот вечером — встреча с Натали. Дети сидят спинами друг к другу, лица нахмуренные, даже Натали не улыбнулись. Натали опять забыла требование Миши и спросила встревоженно:

— Что такое? В чем дело?

Дети молчали.

Не дождавшись ответа, Натали достала волшебный лорнет и посмотрела на детей.

— Всё ясно. Как жаль! — Натали совсем погрустнела. — Придётся нам спешить в Дайнию, — и она взмахнула страусовым веером.

Дайния сначала показалась им совсем обычной, похожей на нашу страну. Но вот по улице пробежал коротенький сосредоточенный человек, он очень спешил. Лицо у него было какое-то жёлто-зелёное, глаза меняли цвет. Потом в другую сторону пробежала группа таких же коротеньких и жёлто-зелёных человечков.

— Кто это? — прошептал Миша. — Какие у них здесь законы?

Натали с интересом посмотрела к мальчика: он уже понимает, что попадая в другую страну, над интересоваться её законами и традициями. «Правда, он пока не понимает, что надо уважать чужую культуру, чужие традиции, — подумал Натали. — Он просто боится попасть опасную ситуацию… Но всё же, всё же…».

— Это дайки, постоянные жители Дайнии. Будьте внимательны, господа, они очень бесцеремонные, — и Натали почему-то смутилась и взглянула на Дашу. Но Даша ничего не заметила: она рассматривала дайков.

— А почему они такие жёлто-зелёные? — спросила девочка.

Не успела Натали ответить, как трое дайков окружили детей.

— Дай, дай, дай, — пронзительным писклявыми голосами закричали он детям и Натали.

— Даже не поздоровались! — возмутился Миша. Ему почему-то сейчас хотелось, чтобы жители незнакомой Дайнии проявили к ним внимание.

— Чего они хотят? — крутила головой Даша и таращила глаза.

Натали повыше подняла веер, а Миша зажал в кулаке серебряную подковку, а руку спрятал в карман.

— Дай, дай, — визжали дайки. — Не хотите так давать, — сказал один из них, — тогда дарите!

Он прямо на глазах позеленел ещё больше.

— Боже! Какой ужас! — ужаснулась Натали и постаралась уберечь от назойливых дайков веер и сумочку, в которой было очень много важных вещей.

А Даша, как только услышала про подарки, сначала подумала: «Где я это недавно слышала?» и тут же покраснела, у неё даже руки опустились. Она перестала защищаться, и обрадовавшиеся дайки воспользовались её беспомощностью: один изловчился и сорвал с её головы заколку, а другой — оторвал пряжку от туфли.

Тогда Натали решительно открепила букетик искусственных цветов от платья и протянула его третьему дайку.

— Пожалуйста, примите от меня в подарок, я хотела бы просить вас… — очень вежливо начала Натали.

Но дайк просто выхватил из её протянутой руки букетик своей загребущей лапкой, и глазки его стали переливаться сине-жёлто-зелёным огнём.

«Что будет дальше? — думала бедная Даша, оставшаяся без заколки и пряжки. — Они ведь, если не уйдут, нас совсем разденут. Какая отвратительная страна, эта Дайния!», но, вспомнив сегодняшнее утро, она опять покраснела и, конечно, опять потеряла бдительность. Дайкам только этого и надо было. Они опять закричали:

— Дай, дай! Подари! — и уже брали кольцом растерявшуюся Дашу.

Но тут на противоположной стороне улицы появился ещё один дайк — очень нарядный с букетом цветов и с коробкой, перевязанной розовой ленточкой, наверное, торт или конфеты. Дайки одновременно повернули свои жёлтые личики к дайку с букетом. А тот шёл себе и не чуял опасности. Трое дайков издали клич: «Даёшь!!» и ринулись через улицу к нарядному дайку. Тот сразу всё понял и понёсся от них. Дети и Натали ещё долго слышали шум погони и различали вопли: «Дай, дай!» и, наконец, всё затихло.

Даша молчала, опустив голову.

— Натали, скажи, пожалуйста, — спросил Миша, продолжая сжимать рукой подковку в кармане, — они так всё друг у друга отнимают?

Натали тяжело вздохнула:

— Да, к сожалению. Дайки просто не переносят, когда у другого что-то есть, им тут же хочется отнять…

— Но почему? — спросил Миша и покосился на Дашу.

Натали вздохнула ещё тяжелее, чувствовалось, что ей неприятно об этом даже говорить:

— Они очень завистливы и просто не переносят, когда другой имеет что-то — книгу, конфеты, дом или талант…

— Ка-а-ак? — поразился Миша. — Они и талант тоже отнимают? Тоже кричат «дай, дай».

— Нет, что вы, Мишель, — возразила Натали, — они не такие глупые, как кажется. Кроме слов «дай, подари», они, конечно, знают и очень много других слов, но почти ими не пользуются. А вот талант не отнимешь, как букет или торт. Но здесь они поступают ещё хуже. Дайки отбирают у талантливого всё имущество и изгоняют из страны. Хоть жизнь оставляют, а раньше бывало совсем страшно… Видите, какие у них высокие заборы. Они прячут за ними всё друг от друга.

— Как можно так завидовать! — возмутился Миша.

— Наверное, можно, — вдруг прошептала Даша. — Прости, Миша. Я больше так не буду.

— Ты о чём? — смутился Миша. Он что-то не мог припомнить случая, чтобы сестра перед ним извинялась. Но они посмотрели друг другу в глаза и всё поняли.

И Миша улыбнулся первый, тогда, следом за ним робко улыбнулась и Даша.

Тут из-за одного забора выскочила жёлтая, вся ощерившаяся собачонка. Она налетела на детей и тявкнула злобно: «Дайф!». Собачонка вцепилась зубами в кружевную оборку Натали, оторвала кусочек и явно довольная убежала.

Налетел ветер. В его завывании слышалось: «Да-а-уй». Ветер не успокоился, пока не сорвал листья с ближайших деревьев. Он и ребят бы закрутил своим вихрем, но Натали решительно прикрыла их спасительным веером.

Дайнинский ветер ещё шевелил волосы на головах детей, а они уже лежали в своих кроватках. И Натали ещё была тут.

— Как хорошо, что ты ещё не удалилась из нашего времени, Натали, — обрадовался Миша. Его очень мучил один вопрос. — А вот подарки, разве можно их требовать?

— Ну, конечно, нет, Мишель. Это такое счастье — дарить подарки, — Натали мечтательно посмотрела в потолок. — Подарок сначала обдумывают, ищут или готовят. А потом… Так приятно радоваться вместе с тем, кому даришь.

— Ну, ладно, с подарками… А вот если Костя Пронин рисует лучше меня, — с горечью вымолвил Миша, — да он вообще лучше всех рисует в детском саду. Даже лучше воспитательницы! — Миша даже слегка начал задыхаться от такой несправедливости… — Пусть бы он ходил в другой детский сад, — добавил мальчик, и ему стало как-то не по себе.

— Вы серьезно? Кроме шуток? — страшно удивилась и даже не поверила Натали. — Это должно понравиться дайкам.

Натали стало очень жалко Мишу, но она всё-таки договорила, что хотела:

— Понимаете, Мишель, зависть так обгладывает человеческую жизнь — даже страшно… А радоваться успехам других — это тоже талант. Вот увидите, вы даже рисовать будете по-другому, гораздо лучше.

— От зависти позеленеть можно, — вдруг заявила Даша. И Мише сразу вспомнились жёлто-зелёные, сморщенные от зависти личики дайков.

— А какой главный город в Дайнии? — спросил мальчик.

— Простите, сейчас вспомню, — Натали задумалась. — Ах, да. Глазозавидущинск. Вот такое длинное название.

— Я так и думал, — почти обрадовался Миша. — Не совсем догадался, но что-то похожее думал, — перед Натали как-то трудно было врать.

— Пора спешить, — опомнилась Натали. — Уже поздно. Спокойной ночи, мои дорогие, — ласково прошептала Натали.

— Ой, боюсь, мне эти противные дайки приснятся, — зевая, пробормотала Даша.

— Не беспокойтесь, — тихонечко засмеялась Натали.

Она могла говорить на своём любимом французском языке — Миша не сделает ей замечания. Дети уже спали, и чтобы их сон был спокойным и приятным, она слегка помахала над ними своим пушистым веером. И тут же растаяла в воздухе.

Дети крепко спали, а возле кроватки Даши стояли её туфли с одной пряжкой…

О собственности

(эмоциональный практикум для взрослых)

Ребёнок, который чаще других слов произносит «дай», требует к себе особого внимания. Может быть, у него нет своих собственных вещей, игрушек, и он старается завладеть чужими? Дети, конечно, должны иметь что-то, что для них ценно, чем бы они могли распорядиться по своему усмотрению (и даже подарить!).

В общей игре, конечно, детям не стоит «зажимать» свои игрушки. На то и общая игра! Нужно этому учить детей. Но требовать, чтобы при первом капризном заявлении «дай» даже со стороны карапуза ваш ребёнок мгновенно расстался с какой-то, может быть, очень любимой, очень ценной для него игрушкой или вещью, — это, извините, по отношению к нему жестоко. Попросить вместе с малышом разрешения посмотреть игрушку, продемонстрировать малышу образец такой деликатной просьбы — другое дело. Привычное правило, ставшее стереотипом «делится всем со всеми», всё же сомнительно. И никакого отношения не имеет к нравственному порыву: в критической ситуации поделиться с нуждающимся «последним куском хлеба».

Вообще-то это — очень тонкое дело, точнее, педагогическое искусство воспитать ребёнка так, чтобы он с радостью преподносил подарки, но не требовал их от других (можно, конечно, с замиранием сердца ожидать подарки, но не требовать!).

Тем более недопустимо отбирать понравившиеся предметы у других детей только на том основании, что у другого есть, а у меня нет. «Да, у тебя этого нет, но зато у тебя есть другие замечательные вещи, ведь правда?» — можете вы напомнить своему ребёнку. И особенно следите за собой. Взрослые порой и не замечают, как зависть, очень коварное и бесплодное чувство, начинает овладевать ими. «Ну, как же, у моего ребёнка этого нет! Что я хуже?..» Дети это моментально улавливают, так подпитывается зависть.

Наоборот, порадуйтесь, что у чужого ребёнка есть привлекательная вещь и пригласите ребёнка тоже порадоваться. Но и сами, даря что-то ребёнку, постарайтесь осуществить его мечту, если это позволяют, конечно, ваши возможности.

И уж обязательно (как бы вас это в глубине души ни ущемляло) радуйтесь вместе с ребёнком успехам других детей. Воспитателю совершенно необходимо владеть искусством — учить радоваться!

И здесь огромное значение будет иметь ваша собственная искренняя радость по поводу чьих-то успехов. Мы подчёркиваем — совершенно искренняя. Она без слов и назиданий может передаться детям.

ЕСЛИ БЫ ДА КАБЫ…

Утро наступило тёмное, как вечер. Даже пришлось зажигать свет. Миша потянулся в постели, вставать не хотелось.

— Если бы хоть солнышко выглянуло… — зевая, тусклым голосом произнёс Миша. — Чуть-чуть бы сверкнуло.

— Если бы да кабы во рту выросли грибы, то был бы не рот, а целый огород, — каким-то противным голосом, растягивая слова изрекла Даша.

По правде говоря, ей тоже не хотелось вставать, было как-то печально, даже где-то уже накапливались слёзы, но она не могла упустить такую возможность — поучить брата уму-разуму.

Но Миша неожиданно встрепенулся:

— А если бы правда — во рту выросли грибы! Представляешь как здорово!

Даша представила себе человека с маленькими грибочками во рту вместо зубов.

— Нет, — решительно заявила девочка, — ему нечем будет жевать, грибы-то мягкие.

— Так он будет съедать эти грибы, а они снова будут вырастать. Здорово?! — неуверенно выкрикнул Миша.

Даша призадумалась, а потом спросила:

— Сырые?

— Но это же будут сыроежки! — уже из последних сил отбивался Миша. — Ты всегда, Даша, любую мечту испортишь своими дурацкими вопросами!

Но Даша встала с постели и уже брела в ванную.

— А если бы сейчас началась страшная буря, и мы бы не пошли в детский сад, — не унимался Миша.

Но как бы ему в насмешку, сквозь тяжёлые, набухшие тучи прорвалось солнышко. И Миша ему, конечно же, обрадовался. Как можно не обрадоваться такому смелому солнышку?!

«И всё-таки одна моя мечта сбылась», — радостно думал Миша весь день. И эта мысль как-то грела его изнутри.

…Вечером, как всегда, появилась Натали.

— Вот если бы я стал самым сильным человеком в мире, — заявил ей Миша, ободрённый своим удачным опытом вызывания солнца. Успех этого дела он всё же решил причислить себе, хотя, конечно, некоторые сомнения были.

— Добрый вечер, Мишель, здравствуйте, Дашенька, — с лёгким поклоном поздоровалась Натали. И дети, в который уже раз, ощутили приятную музыкальность её голоса: как будто бы все звуки, которые она произносила, тихонько пели и одновременно как будто бы вас гладили по коже чем-то мягким и пушистым.

— Ну да, здравствуй, Натали, — торопился Миша. Ему хотелось скорее поделиться с Натали своими мечтами. — Ты слышишь, Натали, если бы я стал самым сильным человеком в мире…

— И что бы тогда? — заинтересовалась Натали.

— Тогда? — удивился Миша такому глупому вопросу. — Тогда бы меня все боялись.

И Миша уже надул щёки от гордости, будто уже стал самым сильным.

— Je ne vous comprends pas, — сказала Натали по-французски, но тут же исправила свою ошибку: — Я вас не понимаю, Мишель. Почему вы хотите, чтобы вас все боялись?..

Брови Натали поднимались всё выше и выше. Даша подумала: «А вдруг они сейчас вспорхнут со лба Натали и улетят в небеса…»

— Тогда я никого не буду бояться! — уверенный в своей железной логике заявил Миша.

— Ну так, и не бойтесь, будьте смелым мальчиком. Это прекрасно. Но зачем же, чтобы вас боялись мама, папа, бабушка и Даша… или я? — Натали говорила всё тише и тише.

Миша понял, что запутался, но ему пришла на ум новая выдумка:

— А если бы среди зимы вдруг наступило бы лето… — воскликнул мальчик.

— Это уже было, — остановила его сестра, — в сказке «Двенадцать месяцев».

— Не помню я никаких твоих «Месяцев», я сам придумал, — рассердился Миша.

— Не спорьте, пожалуйста, — ласково попросила Натали и пробормотала как бы про себя: — Я давно хотела побывать в этой стране.

И тут же взмахнула своим замечательным веером…

И дети в тот же миг оказались в каком-то пропылённом тупике среди полуразрушенных домов, цветы под окнами засохли, газоны заросли репейником. Около окошка на первом этаже сидел человечек неопределённого возраста, подперев щёки кулачками и закатив глаза. Губы человека беззвучно шевелились.

— Где это мы? — спросили дети шёпотом, потому что боялись помешать человеку в окошке.

— Мы в Еслибы-да-Кабынии — стране мечтантов, — ответила Натали и посмотрела на Мишу.

Тот оживился.

— Здравствуй, страна мечтантов? — вдруг крикнул Миша так громко, что человек в окне вздрогнул, и глаза его от неожиданности сошлись к переносице. Как только глаза вернулись на своё место, человек сказал строго:

— Не мешай! — и опять закатил глаза.

— А чем он занят? — проворчал Миша.

— Тихо, — прошипела Даша. — Послушай, что он говорит.

Ребята прислушались.

— А вот если бы… — вдохновенно бормотал человек, но дальнейшее они не услышали.

Дети и Натали вошли в дом. И что же они увидели? Полную разруху.

— Смотри, Карабас-Барабас, — зашептала Даша и схватила за руку брата, а потом и вовсе спряталась за Натали.

— Это тоже мечтант, а не Карабас-Барабас. Они так давно только мечтают и ничего не делают, что даже свои имена забыли, — тихонько рассказывала Натали.

— Как это можно? — страшно удивилась Даша.

— Воздушный корабль!!! — вдруг завопил мечтант у окна и восторженно уставился в голубое-голубое, но абсолютно пустое небо.

— Он с ума сошёл? — рассердился Миша, потому что вопль застал его врасплох, и теперь уже он вздрогнул от неожиданности.

— Нет, он с ума не сошёл. Просто он видит свою мечту. Раньше мечтанты смотрели на мир через волшебные очки и видели вокруг себя всё, о чём мечтали. А теперь им даже очки не нужны, они уже не видят, что вокруг них на самом деле. Вот на подоконнике лежат волшебные очки. Посмотрите в них.

Миша подбежал к окну быстрее Даши, и первый схватил очки. У них одно стекло было розовое, другое — голубое. Когда он их надел, то раскрыл рот от изумления, да так и забыл его закрыть. То, что он увидел, его потрясло — это были Мишины мечты.

О, как это было замечательно! Миша протянул руку, чтобы взять мороженое. Дальше он хотел принять приглашение на аттракцион, а потом уж взять велосипед… Но тут противная Дашка сорвала с его носа очки с криком: «Теперь я!!»

Миша огляделся вокруг и только теперь закрыл рот.

— То прекрасное мороженое вам всё равно не пришлось бы отведать, хотя вы и очень любите мороженое, Мишель, — ласково улыбнулась Натали.

— Почему это? — возмутился Миша.

— Потому, что его нет, — ответила Натали и, увидев расстроенное Мишино лицо, добавила: — Извините.

Даша в этот момент уже надела очки и вскрикнула от счастья.

Даша «схватила» куклу, которая была рядом, но в руках у неё ничего не оказалось. Даша вздохнула и сняла очки. Кругом было неуютно и некрасиво, «Хоть бы порядок навели», — сердито подумала девочка и посмотрела на бородатого. А тот, о ужас! Вдруг оторвался от дивана и поплыл по воздуху прямо к открытому окну. А человек, сидевший раньше у окна, уже парил в небе среди белых воздушных облаков. В облаках плавали и другие люди.

— Они витают в облаках. Вокруг себя они ничего не замечают. У них бы давно остановилась жизнь, если бы им не помогали соседние страны. Даже жадные дайки подкармливают мечтантов. А ведь здесь так много талантливых людей. Так жаль, так жаль! — сокрушённо покрутила головой Натали.

Тем временем мечтанты стали спускаться с неба. Они очень удачно опускались на ноги и сонно брели к своим креслам и диванам.

— А чего их жалеть-то? — удивилась Даша. — Они просто лодыри.

— Жаль, потому что у них не только пустые мечты, а есть и прямо гениальные проекты, догадки, но проверять свои догадки и заниматься наукой, искусством, строительством им неохота, — печально говорила Натали.

— Давайте махнём в другую страну, — предложила Даша. — А можно взять с собой розово-голубые очки. Ведь мечтателям они не нужны?

— Нет, нет, — запротестовала Натали. — Вдруг вы станете такими же?

— Я люблю мечтать, — заявил вдруг Миша.

— Я тоже, — призналась Даша.

— Я тоже люблю, даже очень, — улыбнулась Натали. Помолчала и добавила: — Только надо же и ещё что-то делать. Правда же?

Дети кивнули и задумались. А Натали взмахнула своим веером, который уже успел покрыться пылью.

КОЛЮЧИЙ ЁЖИСТАН

— Это Ёжистан. Его ещё называют Колючий Ёжистан, — сказала Натали.

На площадях было много людей. Все они громко кричали. Со всех сторон слышалось: «Нет, нет и нет!», «Ни за что!», «Никому!», «Никогда!»

Казалось, что вот-вот в разных местах начнутся драки, много-много драк.

— Они не соглашаются друг с другом никогда. Всё время спорят. Видите, как у всех взъерошены волосы.

— Да, да, — согласилась Даша. — Они похожи на колючих ёжиков. И тут один взъерошенный человечек с размаху налетел на Мишу. Миша от неожиданности сказал ему:

— Добрый день!

— Что-о-о? — возмутился налетевший. — Вы считаете этот день добрым. Ни-ког-да! Это — отвратительнейший день. Ветер дует холодный. Солнце ослепляет. Деревья отвратительно шелестят листьями. Где эти добрые дни? Ну, покажите, покажите мне их.

Дети растерялись.

— Извините, пожалуйста, — вмешалась Натали. — Мишель только хотел пожелать вам доброго дня. Чтобы у вас всё было хорошо…

Но она не успела договорить.

— Добрый день! Вы слышали?! — снова взорвался ёжистанец. — Ну где, где он, этот добрый день? День просто прегнусный.

Но только он это произнёс, немедленно около него возник, как будто вырос из земли, другой ёжистанец.

— Вы что спятили? Сегодня великолепный день, — щёки у спорщиков разгорелись, причёски ощетинились ещё больше.

— Они же даже не слушают друг друга! — возмутилась Даша.

— Будто ты всегда слушаешь?! Ничего тебе сказать нельзя, — запротестовал Миша.

— Ничего подобного, — начала было Даша, но запнулась. Потому что со всех сторон неслось: «Ничего подобного! Ни за что! Никогда!»

Но тут вдруг зазвучал мощный металлический голос. Он шёл из рупора, помещённого на крыше высокого здания.

«Всем! Всем! Всем!»

Ежистанцы прекратили споры и обратили свои взоры к рупору.

«Все — в столовую!» — произнёс металлический голос.

 Ежистанцы, толкая друг друга, бросились к зданию.

Дети вопросительно посмотрели на Натали. Она грустно улыбнулась:

— Ёжистанцы в далёкие времена жили хорошо. Но потом у них появилось много не согласных ни с чем, они хотели чего-то совсем другого. Но точно не знали, чего хотят. В их стране было много очень умных и образованных людей, но их никто не слушал. Все хотели получить всё сразу. Умные уехали в другие страны или исчезли куда-то. А власть тут захватил Ёжинос Старший. Никто не знает: робот это или человек? Его никто не видел. Но Ёжиноса Старшего все очень боятся. С ним не спорят, только подчиняются ему.

Натали пока рассказывала, совсем расстроилась.

— Что же они так и будут жить? — с ужасом спросил Миша.

— Да, — ответила Натали в большом волнении. — Пока не начнут слушать друг друга. Учиться у других, а не отрицать всё сразу подряд. Ведь до них люди уже кое-что сделали.

— Конечно, ведь существует наука, — важно заметил Миша.

— Да, наука, искусство, культура, — подхватила Натали и улыбнулась Мише.

— Но ведь спорить всё-таки можно? — растерянно спросила Даша и посмотрела на Натали. Миша тоже повернулся к ней с немым вопросом о том же самом.

— Конечно, несомненно! — воскликнула Натали. — Но вот только как?! Я вот, например, когда со мной не соглашаются, всегда думаю: а ведь я, наверное, это плохо знаю. И поэтому всегда выслушиваю очень внимательно.

— Даже если говорят глупости? — страшно удивился Миша.

— Но ведь на счёт глупостей тоже можно ошибаться, Мишель. Вы меня понимаете? — немного заволновалась Натали.

Но Миша решительно отрезал:

— Глупости есть глупости.

— Но ведь можно так сильно что-то не знать, что то, что не знаешь, и покажется глупостью? — видно было, что Даша, говоря это, сама очень сильно думала.

— Да, конечно. Совершенно верно. — отозвалась Натали и даже не перевела французские слова на русский. Но и так было ясно, что она поддерживает Дашу.

«Во, ляпнула», — подумал Миша про Дашины слова, но не сказал вслух: что-то его удержало. Но вот что? В этом Миша ещё не разобрался.

Натали посмотрела на детей. Они явно устали: ещё бы — Еслибы-да-Кабыния, а потом сразу Ёжистан. И Натали взмахнула над ними веером.

Через несколько секунд Миша и Даша уже спали в своих кроватках. Мише во сне приснилось, что он спорит с ёжистанцами и, не слушая того, что они говорят, убеждает их, что надо слушать его, Мишу.

О мечтателях

(эмоциональный практикум для взрослых)

Поговорим сначала о наших детях-мечтателях. Если ребёнок стремится рассказать вам о своих мечтах, никогда не отмахивайтесь от него. В детских фантазиях может проступить очень многое, о чём ребёнок не может или просто не хочет рассказать прямо: например, вы можете узнать о его страхах, об отношении к другим людям (и к вам, в том числе), о его глубоких мотивах поведения, о его переживаниях и т. д. Надо только суметь заслужить добровольное приглашение ребёнка «войти» с ним вместе в мир его мечтаний.

Никогда не говорите: «Опять ты со своими выдумками!» Эти выдумки могут оказаться для вас очень информативными: например, ваш ребёнок размечтался о том, чтобы вдруг стать самым сильным. С чем это может быть связано? — он обижен, он напуган, он хочет за кого-то вступиться, или он кому-то завидует, не хочет уступать, или же это мстительные мотивы? Чтобы разобраться во всём, помочь ребёнку, поддержите его фантазию, помечтайте с ним вместе, разверните какой-то общий, интересный для вас обоих сюжет.

Если получилось интересно, запишите всё, пусть будет ваша общая сказка или история, а потом можно прочитать её другим взрослым или детям.

Можно предложить ребёнку реализовать свои мечты, фантазии на бумаге, в строительном материале. Тем самым вы будете способствовать развитию продуктивного воображения, а фантазирование будет уравновешиваться деловой активностью, и не возникнет вероятность развития болезненного фантазирования, когда и его образ в собственных мечтах и реальные возможности ребёнка будут представлять мучительный контраст.

Мечты ребёнка сопровождаются очень сильными эмоциями. Если вы переживаете вместе с ним, если у вас есть доступ в его мир фантазий, то вы поможете ребёнку избавиться от тяжёлых нежелательных переживаний.

Страхи у детей — это огромная проблема, которая выходит за рамки нашего эмоционального практикума. Мы рекомендуем вам практическое пособие для родителей австрийского автора, доктора медицины Гизелы Эберлейн. Эта книга интересна тем, что одним из видов лечения страха предлагается метод рассказывания ребёнку фантастических историй. Итак, Эберлейн Г. «Страхи здоровых детей».[3]

Поговорим ещё об одном явлении — о детском негативизме. Вы, безусловно, сталкивались с таким поведением, когда действия или слова ребёнка намеренно противопоставляются требованиям и ожиданиям других, чаще всего взрослых.

О чём говорит подобное поведение? Либо о том, что у ребёнка не удовлетворена потребность в самоутверждении, в защите своего Я, либо о том, что в личности ребёнка начинают закрепляться эгоистические тенденции. Здесь важно сохранять доброжелательное спокойствие, не переходить на крик, может быть, даже постараться насмешить или удивить ребёнка, показав на каких-то примерах, до чего может довести негативизм взрослых. Последнее особенно желательно, если ребёнок сильно возбуждён, находится на пороге истерики.

Улыбка вызванная у ребёнка, лишает агрессивного заряда его поведение. Негативизм ребёнка — это сигнал того, что ваше взаимодействие с ним находится в стадии кризиса. И что следует немедленно искать выход из него.

Ваше равнодушие может привести к отчуждению ребёнка и желанию самоутверждения, защиты своего Я от вашего непризнания.

ЗАНУДИЯ — СТРАНА МЕЛКИХ УЧЕНЫХ

…Вечером следующего дня Даша заявила Натали, что она устала от колючего Ёжистана и от кричащих упрямых ёжистанцев и поэтому она бы хотела попасть в какую-нибудь очень спокойную страну.

— Вы правы, — откликнулась Натали, лукаво улыбнулась и тут же поправилась: — С удовольствием. Мы уже в Занудии.

Дети даже не заметили, как Натали взмахнула своим волшебным веером. Они огляделись… Да-а-а, что-то тут не так.

— Как-то здесь всё одинаково… — начал было Миша.

— Да-да, — подхватила Даша, — и все люди тоже одинаковые…

— Vous avez raison, — прошептала почему-то Натали. — Только будьте осторожны, господа, не зацепите чем-нибудь занудийцев. Тогда мы пропали.

Но Миша не поверил ей — как это можно здесь пропасть — ничего страшного, никакой опасности не чувствовалось и он закричал во всё горло:

— Здравствуйте, занудинцы!!!

Проходящие мимо занудиицы вздрогнули и повернули свои побледневшие лица к нашим героям. Тут же несколько человек собрались в кружочек и дети услышали:

— Эники, беники, ели вареники…

— Считаются, — ахнула Даша. — Зачем это они?

Считалка кончилась на одном старом и важном занудийце. Он шаркающей походкой направился к детям.

— Зззапомните, ззарубите себе на носу, так не зздороваются. Зачем так кричать? Зззначение этого замечательного слова «здравствуйте» — ззначительно. Нельзя так стоять… Зззапомните… Зззапишите… Зззачем… Не зззря…

Дальше уже в ушах у детей слышалось сплошное: «ззззззззз».

— Бабушка наша говорит про такое: зудит как осенняя муха, — пробормотала Даша, но занудиец её не слышал. Его худой палец, как маятник, раскачивался перед носами и глазами детей. Другие занудиицы стояли полукругом и одобрительно кивали головами. У всех было одинаковое выражение — никакого выражения. «Как рыбы», — подумала Даша.

— Пошли! Мы так всю жизнь простоим, — и Миша повернулся, чтобы уйти от занудного занудийца.

— Non, non. Je compatis avec vous, — начала было Натали, но вовремя спохватилась: — Нет, нет. Я вам сочувствую, господа, но надо обязательно дослушать старшего человека. Если вы этого не сделаете, то будет очень невежливо с вашей стороны.

— А с их стороны вежливо, так нас пилить, зззэ-эззэ! — возмутился Миша.

Тогда Натали решилась.

— Извините меня за то, что я вмешиваюсь… — начала она тоном хорошо воспитанной девочки.

Вот тут-то, наконец, занудиец замолчал и воззрился на Натали. Видно было, что он совсем не ожидал, что есть ещё другие языки, кроме занудийского.

— Зззапомните… — обратился он теперь к Натали и поднёс к её носику свой худой кривой палец.

Натали покраснела и опустила голову. Миша и Даша возмущались очень сильно, но молча, про себя: они боялись подвести Натали, хуже-то будет ей.

— Зузу, — позвал кто-то. — Иди на Большой совет мелких учёных. Приехали мечтанты.

Старый Зузу заспешил, но успел всё-таки прошипеть всем троим:

— Ззапомните!

Все занудийцы направились к зданию, несколько большему, чем другие. Там они рассаживались ровными рядами перед небольшим возвышением, на котором стоял мягкий диван, а перед ним — маленький столик.

На возвышение поднялся мечтант. Дети сразу его узнали. Он направился к дивану и разлёгся на нём, как будто бы в зале никого не было, и надел розово-голубые очки, от которых тянулось много-много разноцветных проводочков к какой-то сложной машине.

— Компьютер? — удивился Миша, — откуда он здесь?

Натали и дети сидели в задних рядах большого зала. Никто их не заметил, и поэтому не делал им никаких замечаний.

— Понимаете, — торопилась объяснить Натали, — занудийцы живут по очень строгим и неизменным правилам. У них никогда ничего не случается, но и нового они тоже ничего придумать не могут. Поэтому они приглашают мечтантов и используют всё то, что те изобретут. Вот так у них и компьютер появился. Правда, я сама его вижу впервые. В наше время таких сложных машин ещё не было.

Тут за спиной у мечтанта, лежащего на диване, замигали экраны. Их было много: чего только они не показывали — и дворцы, и какие-то сложные чертежи, и колонки цифр, и какие-то тексты, и даже просто картины.

Специальные записывающие устройства всё запоминали. Дети и Натали выбрались из зала и пошли к парку.

— Потом они отберут всё, что им подходит. И по чужим проектам сделают всё очень тщательно и аккуратно, но только немного подправят по своему вкусу, — тихонько продолжала свой рассказ Натали.

— Понятно, — усмехнулся Миша, — по-занудски. Вон у них какая скукотища в городе. Всё серое, унылое.

— Зато они помогают всем, что у них есть, мечтантам, — заметила Натали: она всегда отыскивала в других что-нибудь хорошее. — Но, правда, с искусством, со стихами и песнями у них получается не очень удачно. Вот послушайте, вы должны это знать:

— У одной пожилой женщины проживал детёныш козы серой окраски, — с трудом пропела Натали.

— Что это? — вытаращила глаза Даша и встала как вкопанная посреди дороги.

— А я догадался, — закричал Миша и сразу стал с опаской оглядываться по сторонам: но, к счастью, занудийцев вокруг не было. — Я догадался. Это: «Жил-был у бабушки серенький козлик».

— Да, да, — заулыбалась Натали. — А вот ещё: «Пожилая приятная женщина воспитывала двух гусей, которые всё время смеялись».

— Знаем, знаем, — вместе закричали Миша и Даша и запели песенку, которую они сразу же перевели с занудийского на человеческий язык.

Вдруг Даша замолчала и грустно сказала:

— Мне жаль занудийских детей.

— Я согласна с вами, — начала Натали взволнованно и докончила по-русски. — Мне тоже их очень жаль. Но есть ещё более несчастные страны, например Икария. Давайте сядем на скамейку, сейчас я вам про неё расскажу.

НЕСЧАСТНАЯ ИКАРИЯ

Вот что рассказала Натали детям.

Это древний греческий миф, вроде сказки о богах. В давние-предавние времена жил в Греции Дедал, художник и строитель. Он был удивительным мастером столяром, от него и пошло столярное искусство. Дедал придумал клей, отвес, рубанок.

Обучил Дедал своему мастерству племянника Талоса, а тот превзошёл его мастерством.

Не вынес этого Дедал и убил своего племянника и ученика Талоса. Пришлось ему тогда бежать на остров Крит к царю Миносу.

На Крите Дедал построил сложный лабиринт для чудовища Минотавра, получеловека-полубыка. У критского царя Миноса была дочь красавица Ариадна. Ариадна полюбила прибывшего на Крит Тесея. Но Тесея должны были бросить в лабиринт на съедение Минотавру. Ариадна решила спасти Тесея. Тесей убил в лабиринте страшного Минотавра, а выбрался оттуда с помощью нити. Ариадна дала Тесею клубок и прикрепила нить к выходу. А этот клубок подарил Ариадне Дедал.

Слушайте дальше. Страшно разозлился царь Минос и заточил в лабиринт самого Дедала и его сына Икара.

Тело мёртвого Икара морской волной прибило к острову. Этот остров назвали в честь него Икарией. Там Икар и был похоронен. Вот такая печальная история.

— Я знаю такую страну Икарию. Не знаю: та ли эта Икария или другая, но её судьба ужасна, — продолжала Натали. — Там люди решили использовать такие силы природы, с которыми сами не смогли справиться. И всё погибло.

— Вот бы хоть одним глазком взглянуть на Икарию, — замирая от ужаса, прошептала Даша. Но ужас не уменьшал её любопытства.

Натали вздохнула:

— Мы можем только пролететь над Икарией. Попасть туда невозможно — там опасный воздух и пыль там ядовитая. Сейчас я вызову из зала заседаний занудийцев какой-нибудь летательный аппарат, который придумал кто-нибудь из мечтантов. Это, конечно, мечта, но мы на нём сумеем полетать.

Натали достала из кармашка лёгкий платочек и бросила его. Платочек тут же подхватил ветер, и его втянуло в открытое окно зала заседаний. Из окна сразу же вылетел странный удивительный аппарат.

— Смотрите, смотрите, — вскрикнула Натали. — Он похож на тарелку, на которую поставили прозрачный стакан вверх дном. Как смешно! Таких летающих тарелок не бывает! Это же просто мечта!

Но дети переглянулись.

— Ничего смешного, — значительно произнёс Миша, и Натали сразу перестала смеяться.

— Мы уже летим. Какая скорость, — восхищается Миша.

— Смотри, как раз сейчас. Под нами Икария. Какой ужас! — Почти беззвучно одними побелевшими губами прошептала Натали.

— Нажми ту кнопку, на которой изображено ухо, — попросила Натали Мишу.

И тотчас в их прозрачную кабину ворвались звуки: высокие, тоскливые, надрывающие душу.

— И-и-и-иии, — ныли пески.

— И-и-и-иии-и, — тихо и печально шелестели целые громады пыли. И в тот стон Икарии, в этот плач по уничтоженной Жизни врезался другой звук:

— Кар-кар-кар, — жутко кричали страшные птицы.

— И-и-и — кар-кар — и-и…

От этих стонов и криков стало совсем невыносимо, и Миша ещё раз нажал на кнопку. Стало тихо, спокойно и даже уютно. Внутри кабины продолжалась жизнь. Но в ушах ещё стоял стон Икарии:

— И-и-и-и — кар-кар — и-и-и…

— Я знаю, почему она называется Икарией. Не только из-за того, что здесь погиб Икар, — Миша был так серьёзен, что девочки промолчали.

Потом Натали опять вздохнула.

— Наверное, Икария предупреждает людей: не покоряйте природу — погибнете сами… О, мы уже прилетели, — обрадовалась Натали.

Тарелка зависла прямо над родным домом. И тут Миша и Даша начали вдруг зевать. Спинки у кресел медленно отвалились назад, глаза закрылись… И вот они уже спят крепким сном в своих кроватках.

Натали помахала над ними своим волшебным веером, чтобы сон про Икарию им не приснился… И сама исчезла.

А в это время Мише снилась говорящая ворона. Она ни разу не каркнула, а только говорила: «Слетайте в страну Муравию. Там хорошо, ах, как там хорошо!». А Миша смеялся во сне и соглашался с вороной.

О занудстве и мировых катаклизмах

(эмоциональный практикум для взрослых)

Это будет очень короткий практикум.

Во-первых, не будьте сами занудами, не отравляйте детям жизнь бесконечными нотациями, проработками, повальной регламентацией всей жизни. В вашей общей с ребёнком жизни должно быть место неожиданности, ярким впечатлениям, внезапным решениям (например, «А, давайте-ка, пока всё оставим и рванём в цирк!»). Если ребёнок в игре, изображая вас — маму, бабушку, папу, воспитательницу, учительницу, говорит нудным поучающим тоном, повторяет расхожие места правил поведения — перестройтесь. Наверное, в ваши отношения с ребёнком прокралась скука, пусть даже с сугубо положительной воспитательной целью.

Взрослый для ребёнка — яркое, умное, таинственное существо, источник самых разных эмоций, источник радости жизни, помимо самой жизни.

И второе. О страшных видениях, навеянных страхом мировых катаклизмов, всеобщей гибели от атомной войны. Они появляются у детей достаточно часто. Ими пропитан воздух, которым мы дышим. Мы сознательно соединили гибель Икарии с мифом об Икаре, чтобы неопределённостью и лиризмом смягчить более натуральные картины гибели, которые дети, уже возможно, видели в кино, в книгах и т. д.

Взрослые обязаны внушать детям оптимизм и веру в продолжение жизни. Другого варианта нет. Дети должны верить в Жизнь, а не в Гибель.

А поскольку будущее во многом зависит от того, насколько образованны, культурны, развиты и добры будут наши дети, взрослые должны здесь сделать всё, чтобы воспитывать детей ВНУТРИ КУЛЬТУРЫ, а не на её задворках.

СТРАНА МУРАВИЯ

…Вечером следующего дня наши герои, конечно же, оказались в Муравии. К ним подлетела Бабочка-красавица и радостно приветствовала гостей:

— Добро пожаловать в страну Муравию!

И тут же пустилась рассказывать им про какого-то Муравья и про какую-то Стрекозу. Сначала дети ничего не могли понять, а потом узнали и Стрекозу, и Муравья.

— Вот какая странная история произошла. Послушайте, — сказала Бабочка взмахнула своими прекрасными шоколадными крылышками.

— Вот такая история случилась, — закончила Бабочка-красавица, — у нас в мягких Муравах.

— Муравей правильно сделал, он всё лето работал, а Стрекоза веселилась, — начал Миша. На самом деле ему Муравей, прогнавший стрекозу, совсем не нравился, но что-то заставило его встать на сторону того Муравья.

— Она же пела, а веселились, вернее, радовались те, кто её слушал, — сразу взвилась Даша. Она втайне ото всех мечтала стать артисткой и уже знала, что это тяжёлый постоянный труд. Поэтому её возмутила защита муравья братом.

— Подумаешь, пела. Разве это — настоящая работа? — упрямо продолжал Миша. И чем больше он защищал Муравья, тем больше в душе ненавидел его тем больше жалел Стрекозу.

— Мой дедушка и мои родители тоже очень много работали, — совсем неожиданно сказала Натали. Чувствовалось, что она мыслями унеслась в своё время, в родной дом.

— На вас работали бедные, — выпалила Даша. А Миша посмотрел на неё с неодобрением.

— Мой дедушка, к вашему сведению, Дашенька, был известный историограф, он написал много томов по истории и по теологии. В своём кабинете он работал по 10 часов и больше. Папа писал работы по живописи. Он собрал большую коллекцию картин и подарил её городу. Мама прекрасно играла на нескольких музыкальных инструментах, пела, знала, так же как и дедушка и папа, пять иностранных языков. Она сама учила нас музыке, языкам, истории, литературе и географии… — Натали остановилась, чтобы передохнуть, щёки её горели; она ещё никогда не говорила так решительно.

— Разве это не труд по-вашему?

Дети молчали. Они, действительно, не знали, что ответить.

— Может, это не труд, а научная работа или какая-то другая, но для себя, — неуверенно начал рассуждать Миша.

— Как это — для себя? — удивилась Натали. — Совсем не для себя, хотя все они очень любили свои занятия.

— Ну, вот, занятия! — обрадовалась Даша, вспомнив занятия в детском саду.

Но и это не подходило. Ребята растерялись и замолчали. Беседа окончательно запуталась.

Бабочка-красавица покачивала своими усиками, как будто хотела сказать: «Что же вы, ребята, таких простых вещей не знаете?»

Натали никак не могла успокоиться. Видно было, что она обиделась, но изо всех сил скрывала это.

— И всё-таки Стрекоза не бездельница, она работала! — вспомнила вдруг опять Даша.

— Муравей тоже работал, — уже совсем сдался Миша.

— Но он издевался над Стрекозой, он ужасно противный! — опять взорвалась Даша. И Миша промолчал.

Натали и Бабочка-красавица тоже ничего не сказали, только посмотрели друг на друга.

— А не прогуляться ли нам в городок Наоборотинск? Он тут недалеко, — вдруг сказала Натали. Она уже чувствовала себя виноватой, что вдруг обиделась на ребят, которых горячо полюбила.

…Чем дальше удалялись дети от страны Муравии, тем они становились больше и больше. И вот они уже…

ГОРОДОК НАОБОРОТИНСК

Городок им сразу понравился. На каждом углу мороженщицы уговаривали взять у них пломбир любого цвета и вкуса, и если прохожие, особенно, конечно, дети, соглашались, румяные тёти их благодарили и в награду давали воздушный шарик.

Да какие воздушные шарики! Настоящие, летающие!

В асфальте были пробиты дырочки и из них прямо на тротуаре росли цветы: тюльпаны, гвоздики, розы. Зато на клумбе, на которой, конечно, ничего не росло, но земля была вскопана, стояли скамейки. Скамейки всё время падали, а дети, которые на них садились, визжали и как горох скатывались вниз по клумбе, хохоча и пачкая свои нарядные костюмчики.

Около глухого забора стояла балерина в пачке, на пуантах, очень хрупкая и нежная, и пела грубым хриплым голосом:

Никаких ворот поблизости даже не намечалось, но балерина, как бы приглашая всех зайти, показывала на забор.

На заборе висело объявление:

«Чтобы охранять дом от бандитов, продаётся очень добрая собака (ни на кого не лает).

Плата 5 ирисок и 7 жвачек.

Приходить — после дождичка в четверг, на ту гору, где свистит рак».

Натали прочитала его и очень удивилась.

— Что это за чепуха? — пыталась строго сказать Натали, но глаза её улыбались.

А Миша с Дашей веселились. Наоборотинск им пришёлся по вкусу. Первым делом они, конечно, набрали у румяных мороженщиц разноцветного пломбира, сколько уместилось в руках. «Спасибо!», «Берите ещё!», «Приятного аппетита!» Да к тому же им надавали по целому букету разноцветных летающих шариков!

Миша и Даша посовещались и отпустили в небо сразу все шарики. Шары взмыли в небо. Было очень красиво… но недолго.

Шары вдруг начали дождём падать на землю и бешено носиться под ногами у прохожих, мешая им идти по своим делам. Хотя то, что делали здесь в Наоборотинске все жители, очень трудно было назвать делом.

Ребята стали ловить свои шарики под ногами у взрослых и малышей. Надо было ещё не наступать на цветы, которые там и сям росли на тротуаре из своих дырочек. Как ни старались дети, они не могли поймать ни одного шарика, только растеряли всё мороженое.

Мише удалось поймать один жёлтый шарик. Но только он его схватил за ниточку, как шарик лопнул и из него выпала записка. В ней печатными буквами было написано:

«ПАЧКАЙТЕ РУКИ ПЕРЕД ЕДОЙ. ЧИХАЙТЕ НА СВОЁ ЗДОРОВЬЕ!»

С трудом прочёл Миша, но смеяться не хотелось. Они очень устали, гоняясь за шариками. Было нестерпимо жарко. Солнце палило, день был в разгаре, но из всех раскрытых окон доносились звуки песенки известной всем детям передачи «Спокойной ночи, малыши».

Хотелось попить чего-нибудь прохладного или полизать мороженое. Но румяные мороженщицы все куда-то исчезли. Киосков с напитками тоже не было видно, хотя полчаса назад они попадались на каждом шагу. Причём, «Пепси-колу» и «Фанту» продавали там почему-то в вафельных стаканчиках, и никто не успевал допить напиток до конца.

Дети увидели на углу большую очередь и на всякий случай встали в её хвост, прямо за взъерошенным мальчиком. Впереди него, спиной к очереди торчал высокий худой гражданин, на голове у которого красовалась сковорода, а шея была обмотана старым чулком, на ногах были надеты перчатки.

Человек в перчатках рассказывал с увлечением взъерошенному мальчику о том, как он куда-то очень долго ехал, но так никуда и не приехал.

— Это же Рассеянный с улицы Бассейной, — прошептала обрадованная Даша. Наконец-то, они встретили знакомого.

Натали оглядывалась по сторонам с изумлением.

— Может быть, здесь устроили маскарад? — предположила Натали. — Но только маски какие-то странные.

Тем временем очередь продвинулась, и мальчишка в майке толкнул гражданина в перчатках. Тот чуть не упал, запутавшись в своих перчатках, но всё-таки сделал несколько шагов задом наперёд.

— Да поверните же его, — не выдержала Даша.

Взъерошенный оглянулся, посмотрел на девочку презрительно и отчеканил:

— Прошу не учить, мне одиннадцать лет!

— Да это же упрямый Фома, — узнал Миша. — А с ним, наверное, крокодил, который его проглотил.

Натали слегка нахмурилась. Было очевидно, что воспитанностью Фомы она не вполне довольна.

— Скажите, пожалуйста, зачем стоят люди в очереди? — обратилась Натали к Фоме.

— За шоколадом, — не оборачиваясь, через плечо бросил упрямый.

— Ой, а нам так хочется пить, — слабо пискнула Даша. Ей казалось, что она сейчас растает от жары…

— Шоколад жидкий, — уже раздражаясь непонятливостью детей, буркнул Фома.

Никаких сил не было тащиться ещё куда-нибудь, и все трое наших героев остались в очереди. Они услышали, как упрямый Фома с гордостью рассказывал Рассеянному, что в этом году в Наоборотинск съехалось много стоящих наоборотинцев. Что все они приехали заниматься серьёзным делом — порезвиться. Что в гостинице Новоперекрученская разместился сам Карлсон, который обычно живёт на крыше, а в соседнем номере — Капризка.

Рассеянный восхищённо ахнул, а сковородка поползла ему на нос. Тут донёсся голос продавца: «Хорошо освежает в жару горячий шоколад. Пейте горячий шоколад!»

Дети и Натали вышли из очереди. Им совсем не хотелось сейчас горячего шоколада.

Но Даша вернулась и спросила у упрямого Фомы:

— Скажите, пожалуйста, как в Наоборотинске остаться навсегда?

— Очень просто, — оживился Фома, и глаза его сверкнули. — Садитесь вон в тот трамвайчик и вы тут останетесь на всю жизнь.

И он захихикал.

— Большое спасибо, — поблагодарила Даша, но глаза её тоже сверкнули в них проскочила крошечная смешинка.

Даша взяла за руки Мишу и Натали и почти потащила их к маленькому трамвайчику, который почему-то бежал рядом с рельсами.

Трамвайчик, естественно, на остановке не остановился, а, наоборот, побежал ещё резвее, но наши герои успели в него вскочить.

Трамвайчик заржал, как лошадь, и понёсся с космической скоростью и вдруг на всём ходу остановился так резко, что все пассажиры попадали.

Когда наши герои поднялись на ноги, то оказались в своей детской комнате. Никакого трамвайчика не было и в помине.

— Я обхитрила упрямого Фому! — гордо заявила Даша. А Миша уже мчался на кухню пить простую воду.

Когда они отдышались и напились прохладной водички, Миша мечтательно произнёс:

— А вот сейчас хорошо бы горячего шоколада.

— Нет уж, — возразила Даша. — От Наоборотинска надо отдохнуть, уж больно много там шутников собралось.

— Да, вообще-то, сначала — всё здорово, а потом — уже слишком. Особенно, если не ты сам выдумываешь и творишь разные проделки.

— У нас очень ценились остроумные шутки и розыгрыши, — неожиданно вставила Натали. — Но только, конечно, не всё время, а так… по поговорке: «Делу — время, потехе — час». И чтобы никого не обижали.

— Но всё-таки Наоборотинск — не плохой городок, — подытожил Миша.

— Вот, уже научился у наоборотинцев, — испугалась Даша. Ей представилась ужасная будущая жизнь: Миша стал истинным наоборотинцем, и Даша всё время попадает впросак с его штучками-дрючками.

— Не бойся, разные штучки будем задумывать вместе, — успокоил Дашу брат.

Было ещё совсем не поздно, и дети посмотрели на Натали вопросительно.

— Ах, вы мои неутомимые путешественники, — рассмеялась нежным смехом Натали. — Ну, что же…

О розыгрышах и перевертышах

(эмоциональный практикум для взрослых)

Наш сюжет по мотивам басни «Стрекоза и Муравей» явился отголоском тех высказываний детей, которые, услышав эту басню, очень жалели Стрекозу и не разделяли точку зрения Муравья. А, может быть, они правы?

Или же такой факт: многие дети бурно реагируют на жестокие (и справедливые?!) расправы в некоторых сказках. Как к этому относиться?

Как ни упрощай жизнь специально для детей, а проблемы остаются. И дети их чувствуют. Поэтому не старайтесь всегда дать только определённый и однозначный ответ на все вопросы и сомнения ребёнка. Не бойтесь уронить свой авторитет в глазах ребёнка. Наоборот, упрощённое однозначное решение впоследствии будет разоблачено самой жизнью, другими людьми и детьми. Вот тогда авторитет взрослого и зашатается.

Гораздо лучше и интереснее обсудить с ребёнком разные варианты и возможно, сознаться, что вам это, например, ещё не совсем ясно и т. д. Вы тогда убедитесь, каким интересным собеседником может оказаться даже очень маленький ребёнок. Он может натолкнуть вас на то, чего вы уже не замечаете, разучились видеть.

А что касается шуток, розыгрышей. Они, конечно, наполняют жизнь положительными эмоциями, радостью, смехом. Дети обожают перевертыши. Поэтому они так любят книги К. Чуковского, Д. Хармса, Э. Успенского и т. п.

Только, как говорит уже известная вам девочка из XIX века Натали, шутки должны быть остроумными и не обидными.

ПИФ-ПАФ… ОЙ-ЁЙ-ЁЙ

— Ну, что же… — протянула Натали. — Хотите ещё попутешествовать? Ладно. А куда бы вы хотели отправиться сейчас?

— Ой, я хочу попасть в страну говорящих зверей, чтобы я понимала их язык, — прокричала Даша.

— Нет, нет, это не интересно, — старался перекричать сестру Миша. — Мне папа читал про отважных охотников. Я хочу поохотиться с настоящим ружьём.

— Да-а? — вскинула брови Натали. — Поохотиться? — Натали почему-то задумалась. — Хотя ведь в нашем веке тоже охотились. Был такой писатель Иван Сергеевич Тургенев. Знаете?

Ребята в ответ промычали что-то неопределённое. Деликатная Натали не стала добиваться от них ответа, а только грустно вздохнула.

— Так вот, Иван Сергеевич Тургенев очень любил охотиться. Но он скорее бродил с ружьём по лесам. И Некрасов тоже.

Натали, видно, опять хотела спросить, но раздумала и продолжала:

— Главное — как охотиться.

— Я хочу стрелять. Пах-пах, — Миша вскинул воображаемое ружьё и прицелился в Дашу.

— Дурак, — отрезала Даша и запнулась, посмотрев на Натали.

— Вы неисправимы. Я очень огорчена. — запечалилась Натали. И дети поняли это и по её лицу, и по незнакомым, но в устах Натали уже узнаваемым певучим французским словам, внутри которых как бы перекатывались трескучие горошинки.

— Ну, хорошо, — сказала, наконец, Натали. — Возьмите вот эти карандаши и нарисуйте на стене то, что вы хотели бы увидеть.

— Как на стене?! — в один голос удивились дети. Но не слушая объяснений Натали, они уже двинулись к стене и с радостной готовностью ткнулись грифелями в обои. Потом стали обдумывать рисунки.

— Вы не беспокойтесь, пожалуйста, — тем временем успокаивала Натали — Я вам дала волшебные карандаши. Потом я смахну ваши рисунки своим волшебным веером, и стена станет такой же чистой, как и была. Дети, едва начав рисовать, замерли.

— А ты подари нам карандаши, Натали? — решился Миша. Глаза его горели, а неверная рука провела кривую линию.

О, это невозможно. Я очень сожалею, господа. Эти карандаши волшебные и их нельзя выпускать в обычную жизнь. Они могут попасть в руки недобрых людей. А это опасно.

Миша рассмеялся: «Да, чем же карандаши-то опасны?!»

— Не торопитесь, Миша. Вы всегда очень спешите. Рисуйте, пожалуйста.

Даша уже закончила рисовать своего зайчика и с удовольствием любовалась им, когда приоткрытое окно внезапно распахнулось, как выстрелило. В детскую ворвался стремительный, ледяной поток воздуха. Этот вихрь подхватил волшебный веер Натали и, как рукой, вёл им по стене. Страусовые перья жалобно шоркнули. И тут же стена стала стеклянной и прозрачной, а за ней, как через окно, был виден таинственный, одновременно манящий и пугающий лес. В лесу за прозрачной стеной росли деревья, трава и цветы такие, каких дети никогда не видели.

Лес не только колыхался и двигался всеми своими ветками за стеклом, но вздыхал, охал, ахал, даже рычал. Даша на всякий случай отступила на несколько шагов от стеклянной стены, пугающей загадочной таинственностью леса. Но Миша остался на месте очень близко от стекла. Он вовремя вспомнил, что он мальчик и не должен так явно пугаться, поэтому Миша изо всех сил старался удержать на месте свои ноги, которые тоже очень хотели сделать несколько шагов назад.

Натали внимательно приглядывалась к тому, что происходило за стеклом. Похоже, она тоже не знала, что это за страна.

Из леса в комнату прорвалась слабо слышная вначале песенка:

И из-за каких-то недобрых деревьев вышел… Кто бы вы думали? Зайчик. Он был очень-очень похож на Дашиного, нарисованного, и в то же время на ряженого мальчика. Зайчик в этом непонятном лесу казался совсем беззащитным и как будто не понимал этого.

…Миша вздрогнул. Он уже понимал кое-что: догадался, что будет дальше.

— Нет, нет! — закричал мальчик, но было поздно.

Зловеще треснул сучок, и узорчатую листву пропорол сверкнувший металлом ствол охотничьего ружья. Из-за дерева высунулась злобно-весёлая физиономия охотника.

…Раздался выстрел…

— Умирает зайчик мой, — издевательски продекламировал охотник.

Зайчик удивлённо взглянул, как показалось Мише, прямо ему в глаза, слабо улыбнулся, как бы не понимая, что произошло. Качнулся и упал…

Миша опустил глаза, и в тот же миг лес за стеклом, как одеялом, накрыла кромешная мгла.

Мише было тяжело, муторно на душе, не хотелось ни на кого смотреть, поэтому он внимательно изучал расположение половиц паркета. Какая-то неуловимая мысль беспокоила мальчика, и вдруг он поймал эту мысль:

— Вспомнил! Ура! — закричал он так громко, что в застеклённом лесу испуганно ухнул филин. — Вспомнил. Там дальше есть ещё слова:

— Вот! Это же шутка! — Миша облегчённо вздохнул, улыбнулся и вопросительно взглянул на Натали.

Но почему-то прекрасно воспитанная девочка не ответила ему своей улыбкой.

— Мне очень не хотелось бы вас огорчить, Мишель, но, к сожалению, это — шутливая песенка у наших детей, а там… — Натали махнула своей тонкой ручкой на стену, на которой темнел экран, — а там… совсем не до шуток. Я теперь узнала, что это за страна. Это Гневия, а прямо за лесом город Злобинск. Бог, наверное, отвернулся от них, злобинских жителей.

— Почему отвернулся? — упавшим голосом спросил Миша.

От тёмного экрана невозможно было отвести глаз. Там что-то сгущалось, зрело, и, казалось, ужас, тёмный, непонятный ужас, выдавив стекло, хлынет в комнату.

Дети прижались к Натали.

— Не бойтесь, мои дорогие. Мы в безопасности. А Бог отвернулся от них потому, что там почти не осталось места добру, только зло и страх. Давным-давно эти люди жили хорошо и счастливо. Но вот однажды власть захватили злобы. Королём у них стал Злоб Кровавый. Ему стало служить целое войско самых злых воинов, среди них было очень много трусливых злобов. И именно потому, что они боялись и своего короля, и своего народа, они стали очень злобствовать. Всех остальных они держали в страхе. Каждый дрожал за себя и самое страшное — за своих близких. Злобы могли ворваться в любой дом, и люди исчезали, как будто их и не было на свете.

Главные злобы жили в Злобинске, который раньше назывался Звездинск, но потом Злобинск переименовали в Великозлобинск, а все поселения вокруг Злобинска стали называться Страхово-1, Страхово-2, Страхово-3 и т. д.

Простым людям запрещалось давать детям по своему желанию имена; так постепенно все забыли свои имена, а новых не давали. На каждого надевалась большая рубаха из неснашиваемого материала — роба, и впереди на ней был проставлен номер: Роб-первый, Роб-второй, а на спине — откуда и где живёт. Вот, например, Роб-пятый из Страхово-6. Так все стали робами и злобами.

Но всё не так просто. Злобы сами временами очень боялись. Страх порой брал за горло самого Злоба Кровавого. Когда он был не в силах справиться со своим страхом, он надевал маску на своё дрожащее всеми складками лицо. На маске было лицо с чертами, но решительное и жестокое. Когда Злоб Кровавый выступал перед своим народом, он надевал маску Злоба Великодушного, когда он появлялся на празднике, он выбирал маску Злоба Весёлого и Поющего. Но сквозь прорези в масках злобов всегда выдавали глаза — в них всё время переливались и мерцали ненависть и ужас.

Злобы-воины тоже имели много масок на все случаи жизни. У некоторых было их так много, и они надевали маски одну на другую, что многие в конце концов потеряли свои лица.

— Как это? — воскликнул Миша.

Он и Даша, как на спасение смотрели на прекрасное и печальное лицо Натали. Её лицо в полутьме комнаты светилось и успокаивало душу. Хотелось смотреть на неё всегда. Но Натали рассказывала страшную историю.

— Это трудно понять, вы ещё маленькие. Но поверьте мне, что люди, которые губят свою душу злобой, теряют и своё человеческое лицо. Они путали маски и иногда надевали не ту, которую следовало. И тогда они тоже исчезали, как и робы.

Робам не разрешалось надевать маски. Злобы следили за их лицами и старались, чтобы страх на лицах робов не уменьшался.

Только дома, с детьми робам полагалось надевать маску — с добрым и поучающим выражением.

Дети чаще всего были тихими и молчаливыми. Они всё время испуганно озирались по сторонам, и, вырастая, становились или робами, или злобами. Потому, что даже воздух в этой стране был пропитан страхом и ненавистью. И все вдыхали этот воздух…

Натали остановилась и тяжело вздохнула.

— Чтобы никто не помог робам, всё государство обнесли такой высокой стеной, что снизу не видно было, где она кончается. А сверху по стене ходят стражники. Их здесь ещё называют охотниками. Они охотятся за теми, у кого изменилось выражение лица — начинал пропадать страх в глазах, у кого появлялись первые нотки решительности в голосе. Таких быстро выслеживали, и они тоже исчезали из жизни.

Натали закончила свой рассказ. Дети подавленно молчали. А тем временем за экраном что-то происходило.

Замелькали огни, задвигались тени. Наконец, стало видно, что это злобы-охотники с оружием и фонариками. Они искали что-то или кого-то в своём устрашающем лесу. «Может быть, там такие чудные растения потому, что они тоже дышат этим воздухом?» — подумала Даша.

На некоторых злобах были надеты маски рычащего волка, оскалившегося льва и других хищников. Они даже рычали как хищники.

— Вон он, нашёл!! — вдруг завопил один из охотников. И он вытащил из кустов бедного зайца.

— Давайте повезём его домой, может, он ещё живой, — заявил другой.

— Откуда он вообще появился у нас? Это — чужак, это — не роб и не воин. Снимите с него эту дурацкую заячью маску, — кипятился третий.

Миша и Даша бросились к экрану и приплюснулись к нему носами. Под сорванной маской оказалось лицо — веселое, смелое, а глаза удивленно смотрели на склонившиеся над ним жуткие морды.

Что же будет дальше? В лесу стало очень тихо. Вдруг раздался тоненький прерывающийся звук.

— Это — СОС — сигнал о помощи, — внесла ясность Натали.

— Натали, его надо спасать, они же его сейчас увезут, — закричала Даша. — Это я виновата. Я его нарисовала. А мой рисунок ожил в этой страшной стране.

— И мой тоже, — прошептал Миша.

— Что вы, дорогие? Вы совсем не виноваты! Вы же не знали… Просто все так сложилось… — забеспокоилась Натали.

Она взяла в руку волшебный карандаш и нарисовала рядом с экраном циферблат и часовые стрелки на нём. Стрелки показывали ночное время.

Натали стала переводить стрелки нарисованных часов назад. Стрелки не поддавались. Натали приложила все свои силы. Стрелки скрипели и сопротивлялись, но тащились назад.

На экране начали происходить чудеса — воины, наклонявшиеся над парнем, накрыли его лицо заячьей маской, разогнулись и быстро-быстро поднялись. В лесу стало темно и тихо. Потом стало светло. И опять всё пошло совсем в обратном порядке: упавший Зайчик поднимается, огонь выстрела и пули уходят в ствол, охотник и ружьё исчезают за листьями. Зайчик начинает петь песенку с конца, поэтому ничего не понятно.

— Теперь скорей спасай его. Держи карандаш. Скорей!

— А как? Как? — Даша перепугалась, что не придумает, как спасти.

— Рисуй, рисуй, прямо на стекле, — подсказывала Натали.

— Давай я. Я нарисую танк, — стал вырывать карандаш у Даши брат.

— Нет, нет, Мишель. Это должна сделать Даша. Это же её рисунок погибает. Даша, скоро будет поздно, — торопила Натали.

Тогда Даша стала рисовать огромную птицу и шептала ей: «Спаси! Спаси!»

Когда Даша кончила рисунок, Натали прижала к нему веер и птица исчезла, как будто веер стёр её. Но что это? Птица уже там. Она живая, огромная. Зайчик срывает с себя заячью маску и садится на спину птице. Птица трескуче хлопает крыльями и взмывает вверх. Вот уже они превратились в крошечную точку в небе.

Даша, забывшись, помахала им рукой.

И тут в лес нагрянули охотники-злобы и опять начали поиск. Но дети даже не обращали внимания на их возню за экраном.

Даша заморгала глазами и дрогнувшим голосом спросила Натали:

— Одного мы спасли. Куда бы они не прилетели: в Удивляндию, в Дайнию, в Еслибы-да-Кабынию — везде будет лучше, чем в Гневии, но как остальные, мы же их всех спасти не можем!.. Да, Натали?

— Да, конечно, они должны сами побороть свой страх. Ведь злобы их тоже боятся. Робы должны уничтожить маски злобов и, конечно, разрушить стену…

— Но всё-таки, Натали, дорогая, давай что-нибудь придумаем… — молила Даша.

— Нет, к сожалению я не могу. — и Натали так выразительно покрутила головой, что стало ясно — упрашивать бесполезно.

А за экраном тем временем сгущался мрак.

— Я придумал, — и Миша умоляюще посмотрел на Натали. — Мы ведь можем посмотреть, что у них случится потом, через много-много лет. Натали? Могла бы ты перевести стрелки часов намного вперёд? А то мы не сможем заснуть ночью.

И Миша с Дашей уставились на Натали. Натали долго молчала, опустив голову. Наконец, согласилась:

— Конечно, не следует так играть Временем: гонять его туда и обратно… Но я сама виновата. Допустила, что вы столкнулись с кошмарной Гневией…

— Нет, нет! — возразил Миша. — Нам надо было это узнать.

— Всё-таки, вы ещё маленькие, господа, — продолжала сомневаться Натали. — Может быть, вам не стоит видеть и знать?..

— Нет! — воскликнули уже вместе брат и сестра. — Стоит! Надо!

— Ну, хорошо. Я согласна… — и Натали нарисовала другие часы, на которых цифрами были отмечены годы, даже десятки лет.

— Переведём сначала на 50 лет вперёд, — сказала Натали и с большим напряжением перевела стрелки.

Экран резко вспыхнул. Стала видна жаркая пыльная улица, обрамлённая зданиями-крепостями. На многих окнах — решётки.

— Что же это — всё тюрьмы? — забеспокоилась Даша.

— Я не знаю, — еле слышно ответила Натали. Она была очень бледна.

На улице появился воин-злоб. Он был весь закован в железо и вооружён фантастическим оружием. В каждой руке у него было по маске: когда, он поворачивался к домам-крепостям, то прикладывал к лицу маску с выражением льстивого поклонения и страха, а когда поворачивался к тюрьмам, то — маску с выражением устрашающей ненависти и даже рычал.

В какой-то миг он повернул к экрану своё собственное лицо — оно оказалось растерянным, с глазами, полными ужаса. А через экран было видно, что даже жаркий воздух дрожал от ненависти и страха.

— О, Боже мой! По-моему, это конец! — голос Натали дрожал и пальчики тоже, но она с трудом всё-таки перевела стрелки часов ещё на 30 лет.

…Но что это?!! За экраном стоял злоб-войн и клялся в вечной верности Злобу Кровавому, который восседал на высоченном троне.

Миша и Даша закрыли лицо руками. Им не хотелось этого видеть. Но за стеклом вдруг вспыхнул яркий свет и грянул такой гром, что дети не сразу поняли, что это — театр, на сцене закончился спектакль, и зрители в зале благодарили артистов за чудесную игру. Артисты сняли маски и подошли к краю рампы. У всех были прекрасные разные лица: усталые и счастливые. Потом вышел Главный и сказал, обращаясь к залу:

— Будем же всегда помнить наше прошлое, господа! Желаю вам добра, звездинцы.

Натали вскинула брови, а потом улыбнулась.

А Даша с Мишей приглядывались к последнему ряду зала, там сидел парень, который показался им очень знакомым. И вдруг произошло невероятное: парень повернулся к экрану, весело подмигнул ребятам и приставил к голове два пальца.

— Это же наш Заяц, — завизжала Даша. — Смотрите, он же показал нам ушки.

— Вам это почудилось, — засомневалась Натали.

Она ничего этого не заметила. Но дети-то были уверены — это он.

— Может быть, это — его внук, — предположила Натали.

— Какая разница, — отрезал Миша. — Главное, что он нас узнал.

— Это невозможно. Времена, не пересекаются, — начала Натали, но вдруг споткнулась и посмотрела на себя в зеркало так, как будто бы впервые себя увидела.

Но тут за дверью зашлепали тапочки. Это бабушка шла заглянуть в детскую. Натали в одну секунду взмахнула веером. Экран исчез, а дети уже спали в кроватках. Но самой Натали пришлось спрятаться за портьеру. Бабушка заглянула, убедилась, что всё в порядке, и зашлёпала в свою комнату.

А Натали шагнула на подоконник и через минуту в небе летела неизвестная прекрасная звезда.

Когда брат с сестрой проснулись утром, они сразу бросились к стене. И вот, хотите верьте, хотите нет, они без труда обнаружили квадрат, внутри которого узор обоев выгорел гораздо больше, чем за рамкой этого квадрата. Там как раз был экран. Правда, родители и бабушка ничего этого не замечали. Как они только смотрят?!

Еще раз об агрессии и о страхах

(эмоциональный практикум для взрослых)

Ранее мы с вами уже говорили об агрессивном образе взрослого и о том, какую разрушительную роль выполняет агрессия взрослого, как образец для подражания и как источник «заражения» аналогичными переживаниями.

Поразмышляем теперь о связи агрессивности и страха. Страх и агрессивность — две стороны одной медали. Это всегда следует помнить и родителям, и воспитателю. Ведь очень часто агрессивное поведение ребёнка вызвано его отчаянием от безуспешных попыток найти любовь и признание и страхом, что он их не найдёт.

Страх порождает много разных болезней: и душевных, и телесных. Постоянно испытываемый страх приводит к нервозности, расстройствам сна и речи, коммуникативных способностей, вплоть до функциональных расстройств деятельности внутренних органов.

Некоторые учёные считают, что сам процесс рождения способен обусловить возникновение страха у новорождённого. С ещё большей уверенностью можно говорить о неблагоприятной ситуации, когда родившегося ребёнка на долгие часы разлучают с матерью, — это ситуация порождения страха и у ребёнка, и у матери.

Абсолютно недопустимо использование разных запугивающих ребёнка моментов, которые, вызывая страх у него, способствуют и ожидаемому взрослыми послушанию ребёнка. Воспитатели и родители, не чувствуя ответственности за последствия своих «воспитательных» воздействий, нередко запугивают детей различными страшными образами, которые сейчас появятся («и вот слышите, стучит палкой, уже идёт» и т. п.). Взрослые не отдают себе отчета в том, что они слишком дорогой ценой добиваются такого удобного для них послушания.

Внимательно прислушивайтесь к тому, что тревожит ребёнка. На взгляд взрослого, это могут быть истинные пустяки, например вы подстригли ребёнка, что вам кажется наиболее гигиеничным, а его дразнят дети в группе детского сада, или же одежда вашего ребёнка, весьма рациональная, с вашей точки зрения, тоже стала предметом детских насмешек (и уж совсем недопустимо и жестоко, если к ребятам присоединится воспитатель или няня: «Подумаешь, а что плохого в смехе»).

У ребёнка появляется страх перед высмеиванием, затем он может перерасти в страх перед посещением детского сада, тех мест, где собираются дети, и т. п. Если вовремя и как можно скорее не помочь ребёнку, трудности в школе будут вообще непреодолимыми. Как защита у ребёнка появляется агрессивность, раздражительность, «капризность». Вот такие пустяки!

Если что-то заставило ребёнка пережить страх, унижение в детском саду, то родителям и воспитателю следует действовать совместно, но очень деликатно и тонко. Самый простой и самый неподходящий вариант в нашем примере — это отчитать детей группы за их насмешки, как бы заступиться тем самым за ребёнка. Как правило, в таких случаях добиваются противоположного результата, но у взрослых появляется иллюзия, что они очень педагогично провели акцию. Но… теперь дети при вас, конечно, не будут дразнить малыша, а тот, в свою очередь, больше уже не рискнёт обратиться к вам за помощью. Медвежья услуга налицо.

А страх тем временем загоняют вглубь, он разрастается, превращаясь в самые различные формы агрессий и болезней. Мы с этого начали, этим и закончим: всё сказанное выше не означает, что ребёнка надо полностью оградить от переживаний всех видов страха. Да это и невозможно: ребёнок живёт не в вакууме, не в оранжерее. И ещё: страх за другого, за близких и за далёких, за живых людей и за персонажей! Без этих переживаний ребёнок ещё в детстве может зачерстветь душой. Опасайтесь этого. Да ведь дети и сами любят переживать страшное и преодолевать страх в себе, например, вместе с героями страшных сказок.

Что касается страшных сказок и историй, то можно рекомендовать для родителей и воспитателей главу «Подземелье страшных сказок» из книги «Уроки сказки».[4] А помочь взрослым серьёзно разобраться со страхом и агрессивностью детей: с большей полнотой ответить на вопросы — как побороть страх, каковы его психологические причины и методы психотерапевтического воздействия и т. п. — поможет следующая литература:

Захаров А. И. «Как преодолеть страхи у детей». М., 1986.

Эберлейн Г. «Страхи здоровых детей». М., 1981.

ДАВАЙТЕ СЛУШАТЬ ТИШИНУ

Вечером, когда появилась Натали, она сразу заметила, что дети очень взволнованы. Да и как это было не заметить! Они говорили громкими голосами и в основном сразу вместе, не слушая друг друга. Щёки у обоих горели, а глаза они всё время таращили и размахивали руками.

То и дело было слышно: «злобы», «ружьё», «выстрел», «экран», «робы»…

Натали тихо села на скамейку и, подняв глаза к репродукции картины Леонардо да Винчи «Джоконда», сказала:

— Какое удивительное лицо!

— Где? Что? — так же громко и яростно выкрикнул Миша.

— Посмотрите, господа, — и Натали показала на Джоконду. — Улыбка или есть, или её нет, или она тает прямо на наших глазах.

Миша и Даша почти с неудовольствием слушали Натали, готовые каждую секунду опять сорваться в свой горячечный крик. Также нехотя они посмотрели на лицо Джоконды и впервые стали его рассматривать.

— Вы видите, как оно светится, какая тишина вокруг этого лица. Какой покой! Мне очень нравится эта картина.

Надо сказать, что мама Миши и Даши считала, что надо детей развивать серьёзной живописью, а не только Чебурашками. Поэтому в детской висели репродукции картин разных известных художников, но дети их так же не замечали, как узор на обоях.

— А вот ещё картина. Как это хорошо. Ах, как это хорошо! — и Натали сняла со стены картину Левитана «Над вечным покоем».

Натали взяла пальчик Даши и палец Миши и своей рукой приложила их к картине, а другой рукой взмахнула своим пушистым веером.

Дети глубоко вздохнули и опустились на траву. Воздух, напоённый травами, был таким вкусным, что его хотелось только вдыхать, а выдыхать было жалко.

Кругом царила тишина, она как бы струилась с неба и сразу проникала в душу. И от этого душа становилась больше, расширялась и устремлялась к небесам.

Дети и Натали тихо сидели на траве и слушали — слушали тишину. Издалека доносился звон колокола — вечерний звон, но, казалось, что этот звон тоже из тишины.

…Натали начала очень тихо читать стихи, и слова растворялись в этой всеобъемлющей тишине и в то же время оставались цветами, травой, шорохом крыльев бабочек.

— звучал голос Натали и дети заворожено слушали…

Натали замолчала. Дети не двигались.

— Вот бы маму сюда. Посидела бы с нами. Послушала стихи Натали, — мечтательно произнесла Даша.

— Это Лермонтов, Михаил Юрьевич. А я думала, вам будет скучно, — изумилась и обрадовалась одновременно Натали.

— Я не всё поняла, конечно, но когда ты говорила, во мне что-то сильно волновалось, даже горло сдавливало, — призналась Даша.

А Миша закивал головой, он чувствовал то же самое, но не мог подобрать слов, да к тому же побаивался, что так выражать свои чувства слишком по-девчоночьи…

Посидели молча. Говорить не хотелось, даже Даше, а хотелось только смотреть и смотреть и не глазами, а как бы впитывать всем телом, всей душой и умом.

…Но вот что-то произошло неуловимое. Как-то всё вокруг изменилось в воздухе. Замелькали птицы. И только теперь дети поняли, что раньше птицы пели, но при этом только подчёркивали, а не уничтожали тишину. А теперь тишина изменилась, стала совсем другой. Прекратили травы свой тихий-тихий шелест, спрятался куда-то лёгкий ветерок. Всё замерло, притихло. Это было именно замертвение, зловещее и предупреждающее.

— Ой, — воскликнула Натали, — сейчас начнётся ураган или гроза. Надо выбираться отсюда…

Действительно, тучи тёмные, тихие, как колпаком накрыли плёс.

— Я хочу посмотреть, есть ли в воде рыба, — опомнился Миша и бросился к воде.

— Мишель, куда вы? Конечно, есть, где же ей быть, не на берегу же? — страшно удивилась Натали. — Нам надо уходить. Вернитесь…

— Я догоню-у-у… — закричал Миша и голос его замер вдалеке.

— Ничего, Натали, он быстро бегает, его никто не может догнать в детском саду.

— Ну, хорошо, Дашенька… — и её последние слова унёс настоящий шквал… Веер в руках Натали стал сам собой трепыхаться… и через полсекунды они уже были в комнате, но… какой ужас! Без Миши. Он остался на волжском плёсе, в картине Левитана.

— Господи! — воскликнула Натали. — Никуда не двигайтесь с места, — сказала она Даше и, взмахнув веером, уже крошечной фигуркой появилась в картине.

Через некоторое время Натали опять появилась в комнате. Но она успела уже немного промокнуть.

— Там Мишеля нет, — Натали была очень расстроена. Даша обмерла. Ей даже страшно было подумать, что теперь будет.

— Не впадайте в отчаяние, Дашенька, — успокаивала её Натали. — Мы его найдём — он не пропадёт в мире прекрасного искусства. Знаете, Мишель мог попасть, убегая от грозы в какую-нибудь другую картину, из тех, что висят у вас дома. Давайте посмотрим все.

И девочки отправились рассматривать картины. О, как же внимательно они вглядывались в каждую из них!

— Вот он! Вот он! — оглушительно завопила Даша, показывая на одну из картин. — Он всегда любил пускать мыльные пузыри. Надо же куда забрался?! И даже не подумал, что мы тут с ума сходим.

— Так он же без меня не может выбраться. Сейчас он будет здесь, не беспокойтесь, Дашенька, — и Натали взмахнула веером.

Даша увидела, что в картине что-то неуловимо изменилось. Через секунду весёлый Миша и слегка уставшая Натали были уже в комнате. Даша его ощупала. Да, живой и невредимый брат!

— Ну, что, как? — торопилась спросить Даша.

— Здорово. Только вот мне эта тётя, которая стирала, всё время что-то говорила. Мне кажется, она запрещала пускать пузыри. Но я ничего не понимал и повеселился вволю.

— Как же ты про нас-то не подумал? — рассердилась Даша, видя, что брат совсем не испуган и не переживает своё самостоятельное путешествие по картинам.

— Я думал, но ведь вы должны же были найти меня в этой картине, — уверенно заявил мальчик.

— А ты нас видел оттуда? — задала Даша давно мучивший её вопрос.

— Нет, конечно. Ты что, совсем? Знаешь, сколько там пару было? Только поэтому тётя меня не узнала, она думала, что там сидит всё тот же её мальчик.

От Миши слегка пахло мылом и стираным бельём.

…Даша вдруг что-то вспомнила и подошла к окну. За ним широко распахнулось небо, звёзды смотрели на землю и как будто удивлялись, что люди так редко поднимают к ним глаза.

— Они оказывается дрожат, — сказала Даша, и все поняли, что она говорит о звёздах. — И мне кажется, что я слышу очень далёкую музыку сверху, и что всё это — Тишина.

— Музыка… тишина, — передразнил Миша, но он чувствовал что-то очень похожее, но никак не поддающееся словам.

— Натали, а ты слышишь музыку звёзд? — спросила, оглянувшись, Даша, но Натали в комнате и в этом веке не было. А в постели Даши как всегда «спала» кукла Натали.

О вхождении в мир искусства

(эмоциональный практикум для взрослых)

Мы уже беседовали о том, как важно и необходимо приобщать детей к культурным ценностям и высшим среди них — произведениям искусства.

Здесь же мы немного поговорим о том, что общение с детьми, которое вводило бы ребёнка в мир искусства, всё-таки следует окружать соответствующей эмоциональной обстановкой. Мы недаром посвятили предшествующую главу такой удивительной способности, как умение слушать тишину, т. е. почувствовать себя в единстве со всем окружающим, которое вмещает ваша душа, чутко улавливающем, как «звезда с звездою говорит».

Очень важно уметь услышать эту Тишину внутри себя, понять, что это отнюдь не немота, а именно Тишина, отделение своей души от всего суетного, мелкого (но только в эти моменты, а не постоянно, потому что, как известно, хотим мы этого или не хотим, а из мелочей тоже состоит жизнь).

Желательно создать такую среду, которая поддерживала бы ваше настроение, передавала бы его ребёнку. Это может быть и небольшой уголок в комнате — на ковре, в кресле или на диване, с локальным мягким освещением. Ребёнок, сидящий рядом с вами, может быть, прижавшись к вам, будет в более тесном контакте переживать всё, что вы будете рассматривать, слушать, читать, в унисон с вами. Такие минуты запоминаются на всю жизнь, и очень много дают и ребёнку, и взрослому. Взрослый вдруг обращает внимание с помощью ребёнка на то, к чему уже привыкли его глаза и уши; у ребёнка — это один из источников зарождения и развития его потребности в высших сферах духовности, постоянного высвечивания своей души светильником Искусства и Культуры. Они в самой большой степени способствуют тому, что эмоции, чувства человека приобретают высшие гуманные формы, а не заземляются на инстинктах.

КАК НЕСМЕЯНИЯ ОБЪЕДИНИЛАСЬ С ХОХОТАНИЕЙ

…Утром Даша нарушила тишину, которую уже успела полюбить, страшным рёвом… Пропала её любимая драгоценная кукла Натали. Сначала она её долго искала, но в какой-то миг, когда у неё уже слёзы иссякли, а новые потоки только-только накапливались в глазах, именно в этот миг она увидела весёлую усмешку брата. Миша ходил и посмеивался. А когда Даше уже не хватило слёз, он начал хохотать, держась за живот. И у него даже появились слёзы, которых как раз не хватило Даше.

Даша сразу всё поняла: Мишка спрятал! Стало немного легче — ведь Натали где-то здесь. Но, с другой стороны, вспыхнула обида на брата. Он видел, как она плачет, как страдает, и только веселился. Обида влила в девочку новые силы и новый поток слёз, сопровождаемый горьким плачем, потряс стены и потолок квартиры. Мише стало ещё веселее.

А рёв Даши уже приобрёл полную определённость — это был плач-угроза, плач-обвинение, он призывал взрослых немедленно вмешаться в события.

И взрослые, конечно, появились: все и сразу. Миша тут же притушил своё веселье и отошёл подальше от сестры.

— Что случилось? — грозно спросил папа, и по расстановке участников драмы и по выражению лиц, многое понял.

Даша захлёбывалась слезами и, кроме: «Мишка… Мишка… Натали», ничего не могла объяснить.

Миша выскользнул из комнаты и через несколько секунд вернулся с куклой в руках.

— Может быть, ты это ищешь? — каким-то противным голосом спросил он у Даши.

Даша рывком прижала куклу к себе и, отвернувшись ото всех, теперь уже заплакала беззвучно и очень горько. Миша почувствовал, что это — совсем другой плач: плач не для других, чтобы они выручили, помогли, а свой собственный — ни для кого!

Мише теперь было очень жалко сестру. Казалось, на его лице застыла забытая улыбка, потому что внутренне он уже вовсе не смеялся, а готов был сам заплакать вместе с Дашей, пожалеть её, попросить прощения. Но тут мама начала возмущаться:

— Как ты мог?! Это жестоко! Это же издевательство! Ты что, не понимаешь?

Миша, сам не понимая, зачем он это делает, крикнул в сторону сестры:

— Рёва-корова, у-у-у, — и выскочил из комнаты. Самого его душили слёзы, но чтобы не дать им прорваться на волю, он и обозвал сестру рёвой.

Расстроенные взрослые разошлись по своим делам. Даша успокоилась, но Миша ещё долго не находил себе места.

…К вечеру брат с сестрой помирились. Они сидели рядышком на скамеечке и ждали появления Натали. Даша держала на коленях куклу. И вот кукла, наконец, исчезла — это был верный признак, что сейчас появится прекрасная девочка. Но Натали почему-то не появлялась…

Дети уже стали тревожиться, но тут услышали нежный голосок Натали:

— Встаньте, закройте глаза и сделайте один шаг вправо и два шага влево. Дети так и сделали, только Даша всё перепутала, и с закрытыми глазами сделала два шага влево, а потом один вправо.

Так Даша очутилась в Несмеянии, а Миша тем временем совсем в другой стране — Хохотании. А где же Натали? Пока не ясно.

Даша огляделась вокруг — все были очень печальны. Каждый держал под рукой платок: одни всхлипывали, другие рыдали, третьи вытирали слёзы. Даша заметила девочку, которая старательно всхлипывала, даже немного с подвывом, но глаза у неё были весёлые. Даша уже научилась всматриваться в лица и понимать настроение.

Даша подошла к девочке с весёлыми глазами и вежливо поздоровалась с ней.

— Здравствуй, чужеземка, — ответила девочка. — Пойдём ко мне. Тебе нельзя находиться на улице. Ты слишком весёлая. Меня зовут Уанна. Можно Уаша.

— А чего это здесь все ревут? — спросила Даша дома у Уаши. — Я вообще-то тоже умею хорошо реветь.

И Даша улыбнулась, вспомнив утро.

— Понимаешь, — начала свой рассказ Уаша, — когда-то в давние времена мы жили все вместе в одном королевстве. И у Короля с Королевой родилась дочь. Её назвали Яной. В день рождения Яны, даже в тот же час на крыльцо королевского дворца подбросили крошечного мальчика. На его головке, прямо на чепчике была прикреплена маленькая корона. Мальчик лежал на ступеньках в кружевных пелёнках и улыбался беззубым ртом.

Стражники увидели корону и немедленно отнесли мальчика во дворец Королю. Король посоветовался с Королевой, и малыш остался во дворце и стал их сыном, принцем. Назвали его Ян.

Яна росла очень доброй девочкой, но часто плакала, потому что всех жалела: и маленькую мушку, кончившую жизнь на липкой ленте, и бездомную собаку или кошку, и детей, которые не знали праздников. Всех жалела Яна, и глаза её почти не просыхали.

— А Ян? — Даше нетерпелось всё поскорее узнать.

— Ян рос очень умным мальчиком, и раньше всех кончил школу и королевский университет. Маленький он был очень весёлый, часто заразительно смеялся и все его очень любили. Когда он вырос, он продолжал смеяться, но только уже над глупостью, над бедностью, над всем и над всеми. Его смеха стали бояться. Над Яной он тоже смеялся и ещё с детства называл её Несмеяной. Так она и стала принцессой Несмеяной. А Яна называла названого брата не Ян, а Смеян. Он тоже так и остался принцем Смеяном.

Несмеяна жалела и своего «брата». Она говорила всем, что он несчастен потому что не знает самого главного. И что смех его не приносит радость людям.

— А что же самое главное? — заинтересовалась Даша.

— Я не знаю, — призналась Уанна. — Принцесса Несмеяна говорит, что жалость, а принц Смеян — «острый ум».

— А что такое «острый ум»? — не успокаивалась Даша.

— Наверное, такой ум, как у самого Смеяна.

— Что же было дальше?

— Дальше Король поделил пополам всё королевство, провёл негасимым факелом светящуюся границу и отдал одну половину королевства Несмеяне, а другую — Смеяну. Так из одного королевства стало два — Несмеяния и Хохотания. И вот теперь в Несмеянии все жители, чтобы не обижать чувств своей принцессы Несмеяны, всё время плачут. Поэтому у нас так сыро. Песни мы поём только печальные, танцы исполняем тоже. Но это ещё не всё.

Жители нашей Несмеянии и жители Хохотании стали выбрасывать на пограничную линию разные старые ненужные вещи, мусор. И постепенно между нашими королевствами выросла стена из мусора.

Потом один очень злой человек из Хохотании придумал такой трюк: он все свои злые мысли и поступки, которые терзали его совесть, сложил в красивый резной ларец и забросил на мусорную стену. Тогда все стали делать также: собирал кто-нибудь из Несмеянии всё, что он налгал до этого, заворачивал в красивую бумагу и относил на мусорную пограничную стену.

Стена выросла такой высоты, что жители одной страны перестали видеть жителей другой. Все знали, что в этой стене заложено столько злобного, жестокого, лживого мусора. Поэтому, когда кто-нибудь подходил к ней, то обязательно говорил: «Фу, как это гадко!» или «Фи, какая мерзость!» И постепенно стало казаться, что жители, которые находятся за стеной, такие же плохие, как эта самая стена. Ведь они не видели друг друга!

Стена с тех пор стала называться «Фи-фу» и вызывала у всех отвращение, и особенно то, что скрывалось за этой стеной. И хотя все жители ненавидели линию «Фи-фу», они продолжали укреплять её своими дурными делами.

— А можно посмотреть на эту линию «Фи-фу»? — с некоторым страхом спросила Даша.

— Туда не пускают детей, боятся, что малыши возьмут какую-нибудь красивую шкатулку и откроют её. Тогда неизвестно, какая гадость вылетит из неё и где, в каком королевстве приземлится. Да и смотреть-то не на что. Линия «Фи-фу» действительно ужасная. Там проросли какие-то кривые дикие растения, в стене живут злые духи или черти. Они там страшно воют по ночам. А воздух такой тяжёлый, что першит в горле, и все зажимают носы. С той и с другой стороны ходят стражники.

Уанна несколько раз прерывала свой рассказ и прислушивалась. Окно в её комнате было завешено плотными шторами. Двери плотно закрыты.

— Я же не могу всё время плакать и вздыхать. А у нас есть такие, которые на самом деле никого не жалеют, но своими слезами показывают, что они добрые, жалостливые. И вот они и могут донести во дворец, и тогда меня причислят к насмешникам и вышлют в Хохотанию.

— Так, может быть, там хорошо? — удивилась Даша.

— Может быть, мы не знаем. Нам говорят, что очень плохо.

— Ой, как все сложно. Что же теперь делать? — приставала с вопросами Даша.

— Сегодня ночью все решится. Нас научила, что делать, одна добрая, как ангел, девочка. Она прекрасна, как сама Красота. Надо прийти каждому, кто сбросил на стену дурные дела, забрать их с собой и сделать столько добрых дел, пока дурные совсем не уничтожатся, как бы растают. Но только каждый сам должен справиться со своим злом. Так нам объяснила эта прекрасная девочка и убедила всех и у нас в Несмеянии, и в Хохотании. У нее в руках пучок пушистых белых перьев.

— Ой, так это Натали! Как хорошо, что она здесь, — обрадовалась Даша. — А когда это произойдет?

— Ночью, как только три раза крикнет над стеной птица Фифилин.

— Ты ошиблась, Уаша. Филин, а не фифилин.

— Нет, фифилин над Фи-фу-линией.

…А тем временем, пока Даша и Уаша так интересно беседовали, несчастный Миша бродил по Хохотании. Кругом все смеялись: кто от того, что был счастлив, богат и здоров; кто от того, что был очень умён и образован и всё кругом вызывало у него насмешки; кто от того, что привык веселиться.

Мише тоже рассказали историю разделения Королевства на Несмеянию и Хохотанию. Миша понял, что Даша попала в Несмеянию и очень жалел сестру. Ему все вокруг твердили, как плохо, скучно, бедно в Несмеянии и какие там все жалкие. Миша представлял себе, что вдруг Даша уже никогда не сможет вырваться из несчастной Несмеянии и ему хотелось плакать, а иногда даже зареветь. Он приставал ко всем с вопросами, как спасти Дашу, но всем было не до него. Все хохотанцы уже готовились к ответственной ночи. Каждый, кто когда-то забросил в пограничную стену свои дурные дела, думал, как и чем будет уменьшать зло и ложь. Каждый должен был держать ответ только перед своей совестью.

И вот наступила Великая Ночь. Страшным голосом прокричал над стеной фифилин. И каждый забрал свой принесённый раньше свёрток, или ларец, или шкатулку. И никто не ошибся и не спутал, потому что как ни старались люди забыть, как выглядит в красивой упаковке их зло, они не смогли этого сделать.

После этого стена из оставшегося простого мусора рассыпалась, как сухая пыль. И все, кто стоял на земле Хохотании, увидели в свете луны тех, кто стоял на земле Несмеянии. Те и другие очень удивились, что они сами и их страны похожи друг на друга.

Так они стояли и смотрели друг на друга: одни перестали язвительно улыбаться и насмехаться, другие прекратили плакать и вытирали глаза.

В этот момент и появились печальная принцесса Несмеяна и остроумный учёный принц Смеян. Они тоже посмотрели друг другу в глаза — ведь отвратительной стены уже не было. И вдруг они почувствовали, что больше не смогут обойтись без того, чтобы как можно чаще заглядывать друг другу в глаза. Они влюбились друг в друга с первого взгляда. Потому что это был действительно первый взгляд, когда они желали добра друг другу, а значит, этот взгляд оказался ДОБРО-ЖЕЛАТЕЛЬНЫМ.

— Если хочешь делать добро другим, лучше быть умным, правда? И улыбка тоже помогает, да? — неожиданно спросила Несмеяна и вдруг улыбнулась, но только пока ещё печальной улыбкой.

Принц Смеян протянул ей обе руки и на этот раз не рассмеялся, а стал очень грустным.

— Сколько же времени я не понимал тебя, Несмеяна? Я думаю, что у умного человека сердце должно быть отзывчивым, как у тебя. Иначе умные могут натворить много зла. Правда, Яна? — опять заглянул в глаза принцессе Смеян.

— Конечно, Ян! — воскликнула Яна и засмеялась, может быть, впервые в жизни.

А люди, которые стояли по обе стороны бывшей стены, ещё по привычке сохраняли прежние, предписанные им королевским указом, выражения.

И вдруг всё преобразилось: печальные заулыбались; смеющиеся сделались серьёзными, — и оказалось, что у всех такие разные лица, у каждого своё собственное, неповторимое. Но все, абсолютно все, как и принц с принцессой, были доброжелательны друг к другу. Тогда и взошло Солнце.

Вот тут Миша и увидел Дашу. Она стоял рядом с местной девочкой, и они обе улыбались.

— Даша, я нашёл тебя! — закричал Миша и бросился к сестре. И тут же хохотанцы перепутались с несмеянцами и пошли в гости друг к другу. Никого нельзя было причислить ни к Хохотании, ни к Несмеянии. А Ян с Яной уже обсуждали, где встанет их общий дворец и где будет столица.

В этот момент Миша и Даша почувствовали, что их накрыли нежные страусовые перья. Это, конечно, был веер Натали.

И через секунду дети уже собирались ложиться спать в своей комнате. Даша была очень весёлая и довольная, а Миша никак не мог избавиться от беспокойства. Но уснули они очень быстро. В окошко детской заглядывала круглая улыбающаяся луна, можно было подумать, что она только что сбежала из Хохотании.

Об эмоциональной культуре

(эмоциональный практикум для взрослых)

Ясно, что все взрослые хотели бы сделать жизнь детей радостной, наполненной положительными эмоциями.

Конечно, улыбка на личике ребёнка, его весёлый смех воспринимаются как самое естественное проявление детства. Но ребёнок, даже в том ограниченном окружении, которое соответствует его возрасту, сталкивается с разными объектами и явлениями. Они могут вызвать самые различные переживания, в том числе и отрицательные: огорчения, слёзы, гнев, отвращение, страх. Массу таких переживаний ребёнку даёт искусство — детская литература, сказки.

А болезни близких, заботы о животных — сколько разных эмоций вызывают у детей! Но для воспитания личности они положительны и необходимы, так как делают человека человеком, отзывающимся на всё своим сердцем.

Важна искренность таких чувств, независимая от одобрения окружающих. Такая независимость проявляется тем больше, чем старше становится ребёнок. Разумеется, всю информацию о себе малыш сообщает взрослым почти исключительно на уровне эмоций, и взрослые тут же откликаются на них, приходят малышу на помощь. Таким образом, эмоции у самых маленьких являются как бы сигналами для взрослых о их состояниях — здоровье, настроении. Но в дальнейшем эмоции приобретают собственную ценность для личности. Из самоценных эмоций складывается сложный внутренний мир переживаний личности, ими окрашиваются в яркие цвета все явления окружающей среды. Но эмоции обладают таким свойством, что они не безразличны для других, они так или иначе задевают других. Поэтому необходимо обучать детей культурным формам проявления своих эмоций, как бы сильны они ни были. И здесь важен, безусловно, образец, который демонстрируют взрослые, живущие рядом с ребёнком. А также и образцы, в той или иной форме — прямой или косвенной — созданные искусством.

Мы обращали внимание на это ранее, но не вредно ещё и ещё раз повторить столь важные мысли. Когда нарушается связь поколений и уничтожаются образцы эмоционального общения, эмоциональной культуры, создаваемой и оттачиваемой веками и имеющей форму существования в совместной жизни, то на таких обломках очень трудно снова подхватить и протянуть порванные нити. Взрослым, находящимся рядом с детьми, в сфере «эмоциональной досягаемости», нужно следить за собой: не только сдерживать разрушительные для себя и других эмоции (раздражительность, агрессию, отчаяние и т. п.), но и старательно облекать свои эмоции в эстетически приемлемую форму. Впрочем, об этом уже был разговор.

Но что хотелось бы ещё раз подчеркнуть: в своём общении с ребёнком не застревайте на той фазе, когда он вам сообщает эмоцией о своём состоянии, а вы немедленно бросаетесь ему помогать или бурно реагируете на такой сигнал. Уловив эту связь, ребёнок может «вооружиться» своими эмоциями и использовать вас как исполнителя своих прихотей. Это называется «манипулировать чувствами другого» и означает только то, что вы задержали процесс развития эмоций, их взросления, совершенствования.

А человек, не усвоивший эмоционально-культурных форм проявления своей личности, очень тяжёл и неприятен в обществе, он может испортить любой праздник, «отравить» всем настроение, втянуть в склоку, в ссору. Его эмоции, как колючки, царапают, задевают окружающих, цепляются к ним. И, напротив, каждый жест, каждый взгляд, движение бровью, уголков рта эмоционально воспитанного человека не только создают мосты для понимания, единения людей, но и способны доставлять глубокое эстетическое наслаждение при общении.

Дети приобщаются к эмоциональным образцам очень быстро, поэтому порой они так похожи на своих близких (так же, как и муж с женой), даже если совсем на них не похожи.

ЧУДЕСА В РЕШЕТЕ

…Вечером в воскресенье Миша пришёл с прогулки расстроенный, обиженный и злой одновременно. Во дворе появился новый мальчик. Раньше он жил в Москве. Детям он представился:

— Щербатый — гроза Арбата.

Во рту у него действительно недоставало зубов, и Щербатый угрожающе сплёвывал сквозь дырку между зубами. Всем, кто с ним заговаривал, Щербатый заявлял: «Цыц, козявка, брысь под лавку…»

Миша решил удивить Щербатого. У мальчика даже мелькнула, мысль стать его другом и тем самым тоже оказаться грозой их двора. Миша рассказал, что у него есть двухколёсный велосипед и что к ним пришла посылка из прошлого века.

Это сообщение не произвело на Щербатого того впечатления, какое ожидал Миша.

— Чушь, — процедил сквозь зубы Щербатый. — Чепуха!

Миша понял, что Щербатого ему ничем не удивить и, по-видимому, его дружбы завоевать не удастся. Миша расстроился и немного отошёл от ребят. Тут-то он и увидел, что все дети, которые окружили Щербатого, просто таращили глаза на его беззубый рот.

— Ша-а, малышня! Ща буду раздавать подарки, — повелительно шепелявил Щербатый.

Дети заулыбались. Кто же, интересно, не любит подарков?!

— Кто первый? Подходи, — поблёскивая разбойничьими глазами, притворно ласково пригласил Щербатый.

Выскочил маленький мальчик и доверчиво потянулся к Щербатому.

— Получи свой подарок! — весело выкрикнул тот и дал малышу щелбан. Этого никто не ожидал. На лицах детей ещё играли улыбки. Но они остались от прошлого, когда все ещё находились в ожидании хорошего, какого-то чудесного подарка, который вот сейчас у всех на глазах Щербатый достанет из своих огромных карманов.

Воцарилась неприятная тишина. Щербатый засмеялся. Обиженный малыш юркнул за спины других ребят.

— Ну, кто следующий за подарком? — Щербатый оглядел детей. Все отводили глаза от ястребиного взгляда Щербатого. И тут его глаза задержались на Мише. Миша съёжился: и от страха, и от стыда за свой страх перед Щербатым.

— Эй, ты, посылка из прошлого, подойди поближе! Чего дрожишь?! — в голосе и лице Щербатого было столько издёвки, что этого уже Миша выдержать не мог.

Он решительно кинулся к обидчику, сжав кулаки. Его, действительно, трясло:

— Ща, как дам! — срывающимся голосом прокричал он. Но крик получился довольно тихий, какой-то придушенный.

— Що-о-о? — грозно спросил Щербатый и уставился на Мишу. Видно, Щербатый всем другим звукам предпочитал шипящие. Во всяком случае, они прибавляли ему уверенности, а дырка в зубах способствовала их угрожающему произнесению.

Миша сжался. Можно было убежать или хотя бы попытаться это сделать, но то ли ноги отказали, то ли всё же было стыдно сверкать пятками, Миша не мог в этом разобраться.

— Ну, чего ты хотел дать-то? — совсем другим, каким-то сладким голосом спросил Щербатый.

Миша удивился и поднял глаза.

Щербатый ему улыбался, но улыбка была какая-то странная. Миша даже не понял, что Щербатый смеётся над его бессильной угрозой: «Ща, как дам!», потому и спрашивает, что он хочет дать.

И тут Миша всё понял. Он увидел подошедшего к ним совсем чужого дядю. Дядя смотрел на Щербатого, как бы подозревая недоброе. Миша решил воспользоваться моментом.

— Мне уже домой пора. Дел много, — произнёс он с некоторой важностью, но голос его предательски дрожал. Он повернулся и не спеша пошёл к своему дому. Но чего ему стоило это «не спеша». Другие дети тоже стали разбегаться.

Щербатый со словами, обращенными к дяде: «Вот, малышню воспитываю!», засунул руки в карманы и, насвистывая, враскачку двинулся к своему подъезду.

Из-за всей этой истории Миша и появился дома расстроенный. На душе было муторно. Он почему-то вспомнил это слово, которое раньше не очень-то понимал. Теперь он чувствовал — «муторно — это, как сейчас, вскипает какая-то муть не то против Щербатого, не то против самого себя, вот именно — муторно!»

Натали сидела в комнате рядом с Дашей. Обе как-то печально смотрели на мальчика. В воздухе витал знакомый аромат духов из далёкого прошлого. В детской комнате было темно, уютно, даже красиво.

Сердце у Миши дрогнуло, а душа стала постепенно успокаиваться. Казалось, Натали знает всё, что сейчас происходило во дворе, но ни о чём не спрашивает. А Даша, хоть и смотрит сочувственно, но вот-вот навалится с вопросами. Мише этого не хотелось.

— Миша, а ты слышал что-нибудь про крошку Цахеса? — ни с того ни с сего спросила Натали.

Миша сразу забыл про свои горести и стал вспоминать что-нибудь про крошку Цахеса, но так ничего и не вспомнил.

— Мы скоро его увидим, — пообещала Натали. А Миша так и не понял, радоваться ему, опасаться или испугаться.

Натали тем временем надела серебристый широкий плащ и в нём стала похожа на обычную девочку. Нет, всё-таки не обычную! Она в этом плаще как будто светилась. Натали спрятала под плащом свой волшебный веер. Все вышли из дома.

«Куда это они?!» — подумал Миша и поплёлся следом за девочками. Через некоторое время они были у дверей неизвестной квартиры. Из-за двери высунулся смеющийся Щербатый—гроза Арбата.

Миша не успел ничего почувствовать: ни испуга, ни удивления… как Натали взмахнула своим веером, и тут же напор упругого ветра ударил всем в лицо. Невольно закрылись глаза.

Когда дети открыли глаза, то увидели, что находятся в огромном зале и прячутся за колонной. Но они могли бы и не прятаться. На них никто, ну абсолютно никто, не обращал внимания.

— Это дом профессора Моша Терпина, — тихонечко пояснила Натали. — Мы в сказке Гофмана «Маленький Цахес, прозванный Циннобером». В нашей семье, — тут Натали мечтательно вздохнула, — очень любили эту сказку.

Натали прервала свою речь и с беспокойством посмотрела на Щербатого. Мальчик явно ничего не понимал и столь же явно перепугался. Ни следа не осталось от его былой удали. Вот бы сейчас малыши посмотрели на своего грозного «героя» — Щербатого — грозу Арбата.

— Что с вами, Шурик? — спросила его Натали и нежно обняла мальчика.

— Он не знает французского, — злорадно буркнул Миша.

— Как не знает? Что вы, Мишель? Он же такой большой, то есть Шурик большой, — необычайно удивилась Натали. — Не беспокойтесь, Александр. Мы на несколько секунд отправимся в волшебное путешествие. А дома никто этого не заметит и вы скоро вернетесь.

Шурик задышал ровнее и стал прислушиваться к тому, что происходило в доме.

«Даже имя у него шипит — Шшшурик», — неодобрительно подумал Миша.

— Видите этого несчастного карлика? Это и есть маленький Цахес. Но теперь он уже стал знаменитым и его стали называть Циннобер. Он скоро будет назначен министром.

— Тот безобразный уродец станет министром?! — довольно громко воскликнула Даша.

— Потише, Дашенька, нас не должны заметить здесь, — мягко попросила Натали. — Послушайте, пожалуйста, стихи Валтазара. Он их посвятил Кандиде, вон той красивой девушке. Видите?

Даша слушала стихи о соловье и розе и невольно начала волноваться. Что-то в этих стихах заставляло её переживать. Даша заметила, что Кандида тоже сильно переживает. Щёки её пылали, как лепестки розы.

Миша не очень-то вникал в стихотворение. «Какие-то розы, соловьи! — мысленно отмахнулся от содержания мальчик. — Но вот Кандида и наша Натали чем-то похожи. Наверное, потому, что они обе красивые», — размышлял Миша.

Натали беззвучно произносила стихотворение. Видно, она давно его знала наизусть.

А Шура-Щербатый — в это время впился глазами в уродливого карлика. Тот нагло оглядывался по сторонам и даже пару раз сплюнул через кривые зубки на сверкающий паркет. Щербатого этот Цахес почему-то очень настораживал. Почему бы это? Но послушаем сказку про Валтазара и Цахеса.

«…Его чтение (т. е. Валтазара), всё более страстное, выдавало внутренний жар любящего сердца. Он дрожал от восторга, когда тихие „ахи“ и „охи“ женщин, когда возгласы мужчин: „Великолепно! Прекрасно! Божественно!“ убеждали его, что его стихотворение всех проняло.

Наконец он кончил. И тут все стали кричать:

„Какое стихотворение!.. Какие мысли… Какая фантазия… Какие замечательные стихи… Какое благозвучие… Спасибо… Спасибо, вам дорогой господин Циннобер, за божественное наслаждение…“

— Что? Что вы говорите? — воскликнул Валтазар.

Но никто не обращал на него внимания, все бросились к Цинноберу, который сидел на диване, надувшись, как маленький индюк, и противнейшим голосом сипел:

— Прошу покорнейше… Прошу покорнейше, не обессудьте!.. Это пустячок, я наспех накропал его не далее как прошлой ночью!

Но профессор эстетики закричал:

— Восхитительный, божественный Циннобер!.. Сердечный друг, если не считать меня, ты — лучший поэт на свете из ныне живущих! Дай мне прижать тебя к своей груди, душа моя!

С этими словами он высоко поднял малыша с дивана и стал прижимать его к сердцу и целовать. Циннобер вёл себя при этом весьма строптиво. Он колотил ножками по толстому животу профессора и верещал:

— Пусти меня… пусти меня… мне больно… больно… больно… Я выцарапаю тебе глаза… я откушу тебе пол носа!

— Нет, — вскричал профессор, сажая малыша на диван, — нет, милый друг, долой чрезмерную скромность!

Покинув карточный стол и тоже подойдя к ним, Мош Терпин взял ручку Циннобера, пожал её и очень серьёзно сказал:

— Превосходно, молодой человек! Мне не перехвалили, о нет, мне недохвалили вашу высокую одарённость.

— Кто из вас, — снова вскричал профессор в полном восторге, — кто из вас, девы, вознаградит великолепного Циннобера за его стихи, выражающие глубочайшее чувство чистейшей любви, поцелуем?»…

Натали закрыла лицо своими нежными длинными пальчиками. У Даши вырвалось: «Что они, с ума спятили все?» Миша машинально произнёс: «Ща, как дам!» — непонятно кому это адресовалось. «Цыц, козявка!» — пробормотал Щербатый. Это предназначалось всё же не Мише, а, надо думать, Цинноберу. Шурик весь нахохлился, но был чем-то смущён.

— Тише, господа! — сквозь пальчики прошептала Натали. — Смотрите и слушайте.

И сказка продолжалась после некоторой паузы дальше:

«…И тут встала Кандида, с пылающими щеками подошла к малышу, опустилась на колени и поцеловала его в гадкий синегубый рот.

— Да, — закричал тогда Валтазар, словно бы вдруг обезумев, — да, Циннобер… божественный Циннобер, ты сочинил проникновенные стихи о соловье и розе, тебе по праву причитается прекрасная награда, тобою полученная!..»

Даша теперь поняла, почему Натали закрыла лицо руками. Смотреть на это зрелище было тяжело, почти невыносимо. И Даша тоже прижала ладошки к глазам и тихо застонала: «Ой, ой, не могу!»

— Извините меня за то, что я причинила вам столько страданий? — совсем разволновалась Натали, а как известно, когда она сильно волновалась, то переходила на другой язык, которым владела так же, как и русским. — Извините меня. Пойдёмте скорей на воздух.

И они беспрепятственно выбрались из дома профессора Моша Терпина. И сразу следом за ними из парадного кто-то выскочил и помчался по улице. Это был Валтазар. Он спешил домой в лютой ярости от горя и несправедливости судьбы и людей.

Дети, проводив взглядом несчастного поэта, огляделись. Они стояли на булыжной мостовой старинной улицы средневекового немецкого городка. Все четверо потихоньку зашагали по блестящим после дождя булыжникам.

Во время прогулки Натали рассказала детям о крошке Цахесе и Валтазаре.

«У бедной крестьянки родился необычайно уродливый ребёнок, которого назвали крошка Цахес. Однажды эту крестьянку с малышом-сыном встретила в лесу фея Розабельверда… Бедная женщина так устала, собирая хворост, что крепко уснула, а крошка Цахес валялся рядом на траве. Фея была потрясена убогим видом несчастного малыша и ей захотелось его чем-то одарить. Фея Розабельверда была очень доброй и красивой.

Она даже не подозревала, какая злоба, грубость и жестокость, и к тому же презрение ко всем другим людям заключены в этом тщедушном корявом теле. Фея сделала так, что таланты других людей воспринимались, как необыкновенные способности Цахеса, которого впоследствии стали называть Циннобером, так как он становился всё более важным и могущественным. Он стал настоящим тираном».

— Мы только что с вами наблюдали, как восхищение, которое вызвали у слушателей стихи Валтазара, было выражено Цинноберу, ничего не понимающему в поэзии, — обратилась Натали к детям, и они дружно закивали в ответ головами. Да, конечно, они помнили всё это, ведь только что пережили и возмущение, и удивление, и растерянность.

— Потом такие же истории случались и с другими талантливыми людьми, — продолжила свой рассказ Натали. — Так, прекрасный музыкант-скрипач вдохновенно исполнил труднейший концерт и в ожидании аплодисментов сделал несколько шагов вперёд, но вся публика, не обращая на скрипача ни малейшего внимания ринулась в угол концертного зала. Раздались возгласы:- «Браво, брависсимобожественный Циннобер! Какая игра… Какая благородная манера, какая выразительность, какое мастерство!». Когда скрипач попробовал объясниться с публикой, его обвинили в зависти, ревности и недоброжелательности. Скрипач был вне себя от гнева и тогда с ним обошлись как с сумасшедшим. Хотите посмотреть, как это было? — обратилась Натали к детям.

— Да, да, — закричали они все разом.

Тогда посмотрите в волшебный лорнет и вы увидите, что происходило на концерте знаменитого скрипача.

И вот что увидели дети…

Когда в лорнет смотрел Миша, то он никак не мог избавиться от чувства, что он наблюдает что-то знакомое ему прежде. Но что? И тут Циннобер, как-то особенно нагло посмотрев прямо в лорнет, просвистел: «Цыц, козявка!» и сплюнул почти в лицо Мише. Миша вздрогнул и споткнулся о булыжник мостовой. Он бы упал, если бы его не подхватила Натали. Но мальчик продолжал смотреть в лорнет не отрываясь. Публика после проделки наглого Циннобера начала хлопать в ладоши и опять восхищаться этим уродцем: «Ах, как это остроумно, какая тонкая оригинальная шутка!» Многие при этом смеялись до упаду…

Но тут внезапно всё пропало. А это просто Шурка — Щербатый — выхватил у Миши волшебный лорнет. Ему надоело ждать своей очереди, и он поступил так, как обычно поступал с младшими ребятами. Миша хотел было отнять у Щербатого лорнет, но Натали его остановила.

— Не обижайтесь, Мишель, — ласково попросила она. — Вы достаточно долго держали лорнет. Александр просто не выдержал. У него не хватило терпения ждать. Я прошу прощения у вас за него, Мишель.

И Миша смирился. Он посмотрел на Щербатого и понял, что с «грозой Арбата» происходит что-то неладное. Щербатый с жадностью всматривался в лорнет и то, что он там видел, вызывало у мальчика почти ужас. Щербатый покраснел и прикусил губу. Потом он заморгал, и Мише показалось, что Шурик этим морганием пытается отогнать слёзы. «Что это он?» — удивился Миша.

Натали с сочувствием смотрела на Шурика. А тот вдруг нечаянно (или нарочно, не известно) уронил лорнет. Так и разбился бы волшебный лорнет, если бы, конечно, был бьющимся, если бы не Миша, который ловко, как настоящий циркач, подхватил его у самой мостовой. Щурик ничего не говорил. И тут Миша вдруг вспомнил всё, что сегодня произошло у них во дворе. Он даже как будто услышал нахальный голос Щербатого: «Цыц, козявка, брысь под лавку!»

— Вот это да! — подумал Миша и покосился на Щербатого. А тот молчал и сильно наморщил лоб. Видно, обдумывал что-то важное.

И тут Даша, которая до сих пор с удовольствием рассматривала незнакомый город и его жителей, спросила Натали:

— А что же случилось с Циннобером в конце сказки? Он стал царём?

— Нет, нет, — ответила Натали и сильно покраснела. — Я вам потом расскажу.

— Нет, мы хотим сегодня, нет, нет, мы хотим сейчас, — дружно завопили Миша и Даша. Шурик почему-то к этой просьбе не присоединился.

— Ну, хорошо, — сказала Натали. — Он утонул в ночной вазе.

— Что это за ночная ваза? — не понял Миша.

— Это просто горшок, я слышала, что ночной вазой раньше называли обычный ночной горшок, — и Миша с Дашей громко засмеялись.

Натали ещё сильнее, почти до слёз покраснела, а Шурик отвернулся, плечи его опустились.

— А мне всё-таки жаль крошку Цахеса, — тихо проговорила Натали. — Он плохо жил и ужасно умер.

— Так ему и надо, — весело произнёс Миша и покосился на Щербатого.

— Не хочу больше быть грозой Арбата, — вдруг заявил Шурик.

И Миша его понял и перестал смеяться.

— А мне тоже жаль крошку Цахеса, — перестав смеяться, тоже объявила Даша. — Но он очень уж мерзкий.

— В жизни много сложного. — печально заметила Натали и взмахнула своим волшебным веером… и все оказались в детской Даши и Миши. Правда, Шурик сразу забеспокоился.

— Ты у нас в гостях, — заметила беспокойство мальчика Даша и успокоила его.

— Не дрейфь, Щербатый — гроза Арбата, — снизошёл Миша. Ему сейчас было спокойно и хорошо, не то, что тогда во дворе.

Но Натали посмотрела на Мишу с недоумением и печалью. Миша про себя удивился, что он теперь постоянно сверяет свои слова, действия и переживания с Натали, с выражением её глаз, с оттенками её голоса… Удивляйся, не удивляйся, но это было так, и ведь, что самое главное — Натали не отчитывала, не грозила пальцем, а просто посмотрела на Мишу, и Миша уже заёрзал на своём стуле. Вот такие дела!

Шурик промолчал и тихо произнёс:

— Не буду я больше ни грозой, ни громом, ни молнией. Просто Шура или Александр.

Натали рассмеялась своим мягким, лёгким смехом, но внезапно замолчала, прислушиваясь.

— Чу, — прислушалась Натали. — Нас сейчас посетит ЧУДО! Пусть сбудутся все ваши мечты!

Все застыли и напряжённо прислушивались.

Но ничего не происходило. Натали покачала головой:

— Чудо было близко, но не осенило нас. Но это ничего, не расстраивайтесь. Давайте лучше представим себе чудо…

Натали брызнула на стену комнаты своими знаменитыми духами и попросила Мишу смотреть на это место на стене.

— Думай о чуде, — попросила Натали. И… о, чудо! — на обоях начала проявляться картина.

— Ой, здорово! — крикнула Даша, и было непонятно: относилось её высказывание к появлению картинки или к самой картинке.

— Ох, Мишель, успокойтесь, наконец, — взмолилась Натали.

— Я тут ни при чём. Это же обыкновенное чудо.

Но видно было, что Натали с ним не согласилась, но промолчала.

— А теперь, вы, Дашенька.

Даша уставилась на стену и на ней очень быстро появилась картинка.

— А что означает это чудо, Дашенька?

— Это значит, что ты осталась с нашей семьёй навсегда, — прошептала Даша.

— Но ведь то, что мы сейчас вместе — это уже ЧУДО. Я ведь из другого века, — мягко напомнила Натали.

— Нет, я хочу… чтоб всегда… — забормотала, запинаясь, Даша.

— Александр, теперь вы, — предложила Натали гостю, чтобы отвлечь Дашу от печальных мыслей.

— Шурик сильно засмущался. На стене возникла картинка.

Все с вопросительным удивлением воззрились на Шуру.

— Это моя бабушка. Она сейчас больна, не встает с постели. А когда я был маленьким, мы с бабушкой часто гуляли и ездили летом отдыхать. А теперь…

Шурик опустил голову, чтобы никто не увидел его лица, и особенно глаза.

— А теперь ты, Натали, — попросила Даша.

Натали только взглянула на стенку и там сразу появилась картина.

— Это же просто икона. Какое же это чудо? — разочарованно произнёс Миша.

— Нет, нет, что вы, Мишель. Это самое настоящее чудо. И я вспоминаю это всегда, когда думаю о чуде. Миша, вы потом всё поймёте. Я уверена.

— Но почему слово ЧУДО так легко перерастает в чудовище, а? — неожиданно спросил Миша, и глаза его заблестели.

— Давайте посмотрим и на наших чудовищ, — так же внезапно предложила Даша.

— Давайте, давайте, — обрадовался Шурик, и, наконец, отвлёкся от печальных мыслей.

у Миши…

…у Даши…

у Шурика…

И вот что получилось…

— Что же у тебя такое маленькое чудовище? — рассмеялся Миша.

— Он только ростом маленький, а чудовище-то он большое, даже огромное, — возразил Шурик.

Видно, всё-таки сильно его задел чем-то этот крошечный деспот Циннобер. Чем же это?

А вот у Натали получилась сначала такая картина.

А Шурик подумал и кивнул.

— А где же тут чудовище? — изумились дети.

— Все, кроме Иисуса, толпа, — совсем непонятно ответила Натали.

А Шурик подумал и кивнул.

Потом Натали высмотрела это… Дети начали щуриться, думали, что картинка слабо проявилась.

— Да там ничего нет. Потому, что Иисус Христос простил своих мучителей.

— И ты тоже простила? — удивилась Даша.

Я не могу их простить или осудить. У всех своих грехи и слабости… — начала, мучительно подбирая слова, Натали…

Но тут: «Вы уже легли?» Это мама. И Натали взмахнула веером. В тот же миг Миша, Даша и Шурик очутились в своих кроватках. Натали улыбнулась, поправила одеяло у брата и сестры. Послала воздушный поцелуй Шурику, который спал у себя дома. И легла рядом с Дашей и тут же превратилась в куклу. Опять произошло чудо, но его уже никто не видел. А в остывающем ночном воздухе реяли ещё горячие слова «цыц», «чу», «ша», «ща»… Они скалились, настораживали, предупреждали, угрожали… Но все люди, взрослые и дети, спали, поэтому слова, покружив по комнатам, остывали, твердели и превращались в обычные мирные предметы — в «циркуль», в «чулки» и тут же превратились в «колготки», в «шапку», в «щегла»…

Как же люди будоражат за день все окружающие предметы, накаляют их и даже воздух своими переживаниями! И только ночь всех угомонила.

Об оскорбленном достоинстве

(эмоциональный практикум для взрослых)

Мы достаточно говорили об агрессивности, которая буквально поразила наше общество, но сейчас обсудим вопрос очень сложный и, казалось бы, несущественный в детстве — об оскорблённом человеческом достоинстве ребёнка и возникающей на этой почве мстительности.

Ребёнка может очень сильно ранить, более того, сломать ситуация, в которой он оказывается оскорблён и унижен и особенно в присутствии других детей и взрослых. Переживания его ничуть не слабее, чем у взрослого в аналогичной ситуации. А ведь мы прекрасно помним, что в прошлом веке люди за свою поруганную честь готовы были расплатиться собственной жизнью.

Постарайтесь не пропустить этого момента — когда ребёнок испытывает мучительное переживание униженности. Если у вас прочный доверительный контакт с ребёнком, он в первую очередь прибежит к вам поделиться своим детским (а это отнюдь не значит — маленьким) горем. Ведь от этого ему станет легче, особенно если взрослый найдёт поддерживающие, восстанавливающие достоинство слова. Лучше всего обнять ребёнка, прижать к себе и слова утешения и поддержки как бы нашёптывать ему на ушко, даже если рядом никого нет. Этим символическим жестом вы как бы сообщаете ребёнку: «я очень ценю твоё доверие, и ни одна душа не узнает о том, как тебя унизили, но мы с тобой вместе выдержим всё и выйдем победителями из ситуации».

Но может оказаться так, что присутствие и реакция других детей была столь поддерживающей обидчика, что ребёнок просто не сможет поделиться своими переживаниями даже с самыми близкими взрослыми — он просто не в силах будет рассказать всё это. Рассказывая, мы ведь заново переживаем происходящее. А пережить такое ещё раз! — этого малыш не в силах. Но вы всё равно заметите перемену в ребёнке: он может плакать без видимой причины или по самому незначительному поводу, говорить непривычно тихим голосом, неожиданно срываясь на крик, иногда сидеть неподвижно и беззвучно что-то бормотать, глядя вокруг «потусторонним» взором, и т. п.

Это симптомы, которые должны вас насторожить. И одно из предположений относительно причины подобного поведения: ребёнка сильно обидели, оскорбили, унизили. Попытайтесь очень осторожно, тактично, лучше всего косвенным образом разузнать, что случилось у самого ребёнка. Допустим — не получилось. Попробуйте в присутствии ребёнка обсудить с кем-то из близких взрослых ваши переживания в аналогичной ситуации. При этом подчеркните, что вам хотелось бы получить поддержку от другого, как-то уменьшить свою душевную боль. Ребёнку будет легче уже хотя бы от того, что он поймёт: похожее случается даже с могущественными взрослыми и они ищут и находят выход из таких положений. Допустим, и это не дало желаемых результатов.

Тогда попробуйте подобную ситуацию проиграть на игрушках — с зайчиками, собачками, волком и т. п. Часто дети проецируют на игровую ситуацию свои беды и эмоции, которые требуют выхода и душевного облегчения. И если ребёнок языком игры расскажет вам о своём несчастье, подскажите ему выход на том же языке — с помощью всё тех же кукол. Покажите, что оскорбляющий, хотя и доставляет неприятные, а порой, тяжёлые переживания своей «жертве», сам в такой ситуации теряет своё человеческое достоинство в ещё большей степени, чем обиженный им. Особенно позорно, когда обижает сильный слабого и младшего. Подчеркните его неприглядные стороны и даже пожалейте его за непонимание своей низости. Такая жалость, к которой присоединится и ребёнок, сразу возвысит обиженного над обидчиком.

Если же все эти приёмы окажутся неэффективными, то попробуйте окольными путями разузнать у других детей главное о случившемся. Однако помните, что вы ни при каких обстоятельствах не должны повредить репутации вашего ребёнка. Да, да — именно репутации. Мы часто забываем об этом и буквально вламываемся со своей разрушительной защитой в детские отношения. Если вы узнали, что обидчиком является более старший ребёнок, и случай, унижающий вашего ребёнка, не единственный, постарайтесь поговорить с «обидчиком» на равных. Не нападайте на него, не выплёскивайте вместе с вашими эмоциями банальностей типа: «старший должен защищать, а не обижать младших» и т. п. «Обидчик» с пелёнок знает об этом, слышит от воспитывающих взрослых многократно. Нет! Вы постарайтесь выразить удивление, что такой взрослый и умный мальчик (или девочка), такой уже достаточно взрослый человек вдруг так поступил. Поинтересуйтесь, что случилось у него в жизни, если он смог так, вероятно, не свойственно для него поступать, и так далее в этом же роде. Но ни в коем случае не старайтесь отплатить за обиду вашего ребёнка, обидев этого. Может быть, беседуя в подобном тоне, вы сумеете помочь этому ребёнку. Ведь он тоже нуждается в помощи, хотя и «обидчик».

Ещё тяжелее бывает малышу, если он, оказавшись в унизительной ситуации, сам присоединяется к обидчику и тем самым изменяет себе самому, принимая эти издевательства и смеясь вместе со всеми. Ребёнок, переживающий своё «падение» в глазах других и в своих глазах, нуждается в особенно интенсивной поддержке, но столь же тактичной, как мы говорили раньше. Это, разумеется, не относится к тем случаям, когда ребёнок разделяет общее веселье, становясь объектом необидных шуток, не задевающих его достоинство как личности. Но если ребёнок, будучи оскорбляем и неоднократно, по сути одновременно становится постоянной «жертвой» и «клоуном» в детском обществе, то важно обнаружить позицию ребёнка как можно раньше. Иначе это может закрепиться: ребёнок привыкнет к такой роли, даже явно не будет переживать. Но это всё равно, уйдя вглубь, в «подполье души», прорвётся в чём-нибудь другом: в мстительности, в раздражительности, в неуравновешенности характера, в мелочности и даже жестокости.

Но чем старше ребёнок, тем «дальше» от близких взрослых его отношения с другими детьми, тем труднее воздействовать на ситуацию, изменив её. Поэтому будьте внимательны, не пропустите первых симптомов. Особенно благоприятная почва для таких отклонений в личностном развитии, если ребёнок не отличается самостоятельностью, зависим от других, предпочитает подчиняться их мнениям и влиянию (так называемый «конформный» тип).

Попробуйте с помощью соответствующих образцов в игре, при чтении книг (тут вы вызываете ребёнка на беседу, обсуждаете с ним подходящие к случаю ситуации, размышляете вместе), в жизни «подтолкнуть» ребёнка к пересмотру своей позиции, своей роли в детском обществе.

Помогите ему укрепиться в новой непривычной роли. Если все это безрезультатно, сами подыщите ребёнку других друзей, незаметно для него включите его в другое детское общество, где никто не знает о его злосчастном имидже — клоуна и козла отпущения.

Ни в коем случае не поддерживайте в ребёнке мстительного чувства, если даже он очень сильно задет и тяжело переживает свою боль. Мстительность — это не созидательное, а разрушающее личность чувство. Оно лишает человека многих прекрасных переживаний, обедняет его жизнь, вносит в неё мрачные тона, напряжение. И оно, к сожалению, очень легко и устойчиво закрепляется в структуре личности.

Но как же быть, если ребёнку надо постоять за себя и не стать при этом агрессивным и мстительным? Это—довольно сложная нравственная проблема, и каждое время даёт нам разные её разрешения. Действительно, должно ли быть «добро с кулаками»? Многие взрослые стараются растить детей здоровыми и сильными, способными в случае чего постоять за себя, дать сдачи, т. е. вступать в драку или же начинать её. Наверное, есть такие ситуации, когда надо пускать в ход кулаки (или что-то ещё), защищая добро, своё имя, честь и жизнь других, наверняка — есть. Но всё же высшая цель — научить растущего человека пониманию, что самое ценное проявить свою силу в том, чтобы драка не началась, но противник обратился в бегство. Это чрезвычайно трудно, но к этому надо подводить ребёнка всю жизнь, особенно мальчиков. Здесь мы имеем в виду — ив прямом и в переносном смысле. Разумеется, это как бы проекция в будущее. Защищённость маленьких детей лежит на воспитывающих их взрослых, это сфера их ответственности. Но всё воспитание должно быть пронизано именно такой идеей, которая убережёт будущих взрослых (и, кстати, воспитателей уже своих детей) от агрессивности, мстительности и других низменных чувств.

Такова и наша исконная культура, другое дело, что за последние десятилетия мы её изменили. Надо по мере сил и возможностей помогать детям восстанавливать связи со своей культурой.

БЫЛИ ЛИ ВЫ В ЕРЫНИИ?

На следующий день все трое — Миша, Даша и Шурик — сидели на лавочке в сквере и вели жаркий спор о том, как надо воспитывать детей. Шурик утверждал, что надо держать детей в строгости, особенно маленьких.

— А то, кто из них вырастет? — сердито вопрошал он и чувствовалось, что он скорее всего подражает своему папе.

Даша сердилась на Шурика и говорила, что детям от взрослых нужны только ласка, поцелуи и сладости; Миша молчал—он просто болтал ногами и прислушивался к спору: порой, ему казалось, что права сестра, а через минуту он намеревался поддержать Шурика.

И тут неожиданно появилась Натали. Она шла по аллее к ним, освещенная солнцем, от этого волосы сияли на её головке золотой короной. На ней было лёгкое кружевное платьице, всё в оборках, а в руках — кружевной белый зонт. Она спокойно подошла к детям и опустилась на скамейку рядом с ними. Дети с опаской огляделись по сторонам, но вокруг не было ни души. Вероятно, потому, что стояла нестерпимая жара, а, может быть, у других детей были неотложные дела совсем в других местах.

Натали вежливо поздоровалась с каждым в отдельности, достала из серебряной сумочки веер и стала им обмахиваться, а Даша с Шуриком продолжили спор о воспитании.

И в этот самый момент, когда Натали взмахнула веером по направлению к себе… на противоположной скамейке появились очень странные лица. Их было трое. Один — худой господин с густыми бровями и лицом, как будто выструганным из прочного дерева, в руке он держал трость с набалдашником в виде змеи, свернувшейся клубком. Рядом с ним сидела пухленькая дама, она всё время сладко улыбалась и говорила каким-то приторным голоском, на ней было платье в очень ярких цветах, от взгляда на которое ломило глаза. И третий был очень приятный господин, не толстый и не тонкий, который время от времени то заразительно смеялся, то становился очень серьёзным. В руке у него была палка для гольфа.

— Мсьё Ер, — обратилась сахарным голосом пёстрая дама к худому господину с змеиной тростью, — вы настаиваете на том, что детей надо строго наказывать.

Все трое наших спорщиков одновременно вздрогнули. Мало того, что эта удивительная тройка свалилась на лавочку прямо с неба — они ещё перехватили у них разговор. Шурик прямо подавился от удивления.

— Видите ли, господа, — зашептала детям Натали, вежливо прикрываясь веером. — Я во всём виновата. Я просто не учла, что при взмахах веера к себе я вызываю каких-нибудь сказочных героев, особенно если в это время речь идёт о них.

— Ничего себе герои, — возмутился Миша.

— Тише, тише, Мишель. Нас услышат, — взмолилась Натали. — А кто они такие и откуда? — поинтересовался Шурик.

— Господин с тростью — это мсьё Ер, или просто Твёрдый знак. Так называли твёрдый знак раньше, в моё время, — шептала детям Натали. — Дама — это мадам Ерь, то есть мадам Мягкий знак. А третий господин Еры, или по-вашему Ы. Все придерживаются разных систем воспитания детей. Вот послушайте.

— Да, да, мадам Ерь, — строгим, сухим голосом проскрипел Ер, — только наказывать и как можно чаще.

И он даже замахнулся на невидимого ребёнка тростью. Дети сразу возненавидели его. Даше показалось, что змея на трости мсьё Ера высунула жало и зашипела.

— Ну, что вы, что вы, мсьё Ер, детей надо любить, надо их всё время целовать, они такие миленькие, такие кисулечки, лапулечки… — глазки мадам Ерь почти вытеснились с лица щеками. Она невнятно бормотала ласковые прозвища, и голос её становился всё слаще, как мёд, и почти такой же липкий.

Шурик толкнул локтем в бок Дашу:

— Такая воспитательница тебе понравилась бы. Видишь, какая ласковая? — Шурик при этом ехидно скосился на Дашу.

— Да, очень хорошая… ласковая… — как-то неуверенно проговорила Даша.

Как раз в этот момент трое взрослых заметили детей на противоположной скамейке.

— О, какие очаровательные детки. Лапочки, идите сюда скорей. Я вас сейчас угощу необыкновенными сладостями. Вы таких никогда не едали, — проворковала мадам Ерь. Глазки её щурились и пропадали за поснящимися щёчками.

Дети подошли к скамейке диковинных гостей, стараясь держаться подальше от змеиной трости. Мало ли что, вдруг этот вспыльчивый господин накрутил на свою дурацкую трость живую дрессированную змею.

Мадам Ерь хищно вцепилась в Дашу и стала целовать её в румяные щёки.

Даша вначале терпела. Ведь это она в споре с Шуриком доказывала, что детей надо ласкать. Но мадам Ерь обнимала Дашу так крепко, что девочка испугалась, что эта мадам её задушит. Даша резко присела на корточки и выскочила из-под кольца мадамовых рук на свободу.

Шурик захихикал. Миша спрятался за спину Шурика, а Натали, пытаясь вытащить застрявший в сумочке веер, проговорила:

— Простите, пожалуйста. Но нам уже пора… Нет, вам уже пора. Не сердитесь… О, господи. Очень жаль…

Натали очень волновалась и всё время бросала испуганные взгляды на мсьё Ера.

А тем временем мадам Ерь, изловчившись, схватила своими цепкими ручками Шурика, который совсем не ожидал такого манёвра и был не готов к столь бурному нападению. Ему показалось, что на него обрушились целые горы сливочного крема.

«Надо спасаться!» — подумал он и резко рванулся. Но вырваться ему не удалось. Мадам Ерь, наученная горьким опытом общения с Дашей, не собиралась отпускать свою «жертву». Миша отошёл на безопасное расстояние и весело наблюдал за происходящим.

— Извините, что я вас отрываю от дела… Но, но… у вас что-то упало. Позвольте, я подниму, — Натали очень страдала и не очень хорошо понимала, что говорит.

— Да, да, мадам Ерь, у вас выпала заколка из причёски, — неожиданно поддержал Натали мсьё Еры и весело посмотрел на девочку.

Мсьё Ер сидел на лавке, положив костлявый подбородок на свою змею, и смотрел на всю компанию исподлобья. Особенно ему не понравились слова Натали и мсьё Еры.

Мадам Ерь резко отпустила Шурика, и он едва устоял на ногах. Мадам Ерь нагнулась и стала шарить руками по траве.

— Позвольте, я вам помогу, — покраснев, предложила Натали, и не дожидаясь разрешения, тоже начала шарить в траве, виновато опустив ресницы. — Но, может быть, мне показалось…

— Да, да, конечно. Это нам показалось. Вот же заколка на месте, в вашей причёске, — опять подхватил мсьё Еры.

Натали с благодарностью посмотрела на своего спасителя. Ей было стыдно, что пришлось прибегнуть к маленькой лжи. Но ничего другого в тот момент она придумать не могла.

А вы же обещали нас угостить какими-то сладостями, — напомнил Миша со своего безопасного расстояния.

— Мишель, как вы можете… Не следует напоминать об этом… — Натали была явно не в своей тарелке. А веер всё никак не желал покидать сумочку.

— Ах, мои кралечки, мои куколки, — с новой силой засюсюкала мадам Ерь и двумя руками полезла в свой огромный ридикюль. Она копалась в нём и время от времени выбрасывала на песочную аллею конфетные фантики, кожуру от апельсина и банана, бутылочку из-под лимонада и, наконец, извлекла из сумки огромную плитку шоколада с орехами.

Мадам Ерь подержала шоколад на виду у всех, подумала немного, наморщив лоб, и быстро кинула гостинец обратно в свой бездонный ридикюль.

— У меня, оказывается, нет ничего сладкого с собой. Ну, ничего, лапулечки, я принесу вам гостиничек как-нибудь в другой раз. Иди ко мне, моя деточка, — обратилась она к Натали, — я тебя расцелую.

Натали вздрогнула, но воспитанность не позволила ей обратиться в бегство. Бедная красавица двинулась (правда, очень медленно) по направлению к мадам Ерь. Та уже щурилась и облизывала губы.

Но тут вдруг раздался крик Миши:

— Как не стыдно, тётенька, обманывать детей. Мы же всё видели!!!

Мадам Ерь возмущённо тряхнула головой и на этот раз, действительно, выронила заколку.

И тут мсьё Ер просто взвился от возмущения. Он размахивал тростью, стараясь достать ею Мишу, топал ногами и дребезжащим голосом кричал:

— Пороть, только пороть следует таких невоспитанных детей. Каждый день, утром и вечером… Пока не заболит рука… кхе, кха… — и дальше он закашлялся, покраснел, но не прекратил взмахивать тростью.

Мадам Ерь одобрительно улыбалась и кивала головой. Но мсьё Еры мягко, но решительно схватил за руку разгневанного старика.

— Успокойтесь, мсьё Ер, а то вам станет плохо. Вы слишком разволновались.

А когда трость, наконец, утвердилась на земле в обычном положении, и мсьё Ер, наконец, замолчал, но всё ещё бурно дышал, мсьё Еры решительно и спокойно добавил:

— Детей нельзя бить. Никогда!!! Вы в своей Твердынии воспитываете очень жестоких твердынцев.

— Зато у нас в Мягкостелии никогда не бьют детей, этих маленьких крошек, — проворковала мадам Ерь, снова потянувшись к Натали, и вдруг неожиданно добавила: — Им просто дерут уши.

И сладостно заулыбалась.

— Нет, нет, господа. К детям надо относиться с тем же уважением, что и ко взрослым. Они такие же люди, только не всё ещё знают… Я приглашаю вас в Ерынию. У нас очень хорошие дети, мы все их очень любим… — но он не успел договорить, потому что в этот момент Натали, наконец-то, высвободила свой знаменитый веер и взмахнула им в сторону аллеи. И в тот же миг все трое пришельцев оказались уже далеко, в самом конце аллеи. Мсьё Еры шёл посредине со своей палкой для игры в гольф и очень напоминал букву Ы, по-старому «еры». Он что-то оживлённо рассказывал своим спутникам, которые тоже на таком большом удалении были похожи на Ь, но довольно толстенький, и на Ъ, но очень худой.

— Ишь, чего захотели — бить детей, — возмущался Миша. — А мсьё Еры мне понравился, — и тут он опять вспомнил господина с тростью. — Пороть каждый день… Да нас никогда даже не шлёпали дома. Правда, Даша?

— Да, конечно. Как же можно так наказывать детей?! — поддержала брата девочка.

Шурик ничего не сказал, но губы его дёрнулись, и он резко опустил голову. Натали нежно и как-то незаметно обняла его.

Шурик сначала хотел скинуть её руку, но потом раздумал — ему было очень хорошо.

— Конечно, детей нужно ласкать, как эта тётя Ерь. Правда, Даша? — съехидничал Шурик. — Не хотела бы ты погостить в Мягкостелии?

— Нет, не хотела бы, — серьёзно ответила девочка. — Она, эта мадам Мягкий знак, какая-то не настоящая. Наша мама — очень ласковая. Но она совсем, ну совсем другая!..

Настроение у всех было испорчено. И тогда Натали предложила:

— А не прогуляться ли нам в Эюлию?

О наказании и ласках

(эмоциональный практикум для взрослых)

Прежде чем обсуждать наши сложные проблемы, подчеркнём ещё раз одно вето, один незыблемый запрет: детей бить нельзя. Это нужно принять для себя раз и навсегда. И ещё: стараться обходиться вообще без наказаний.

Хотя последствия телесных наказаний общеизвестны, повторим их: порождение в ребёнке агрессивности, которая по отношению к наказывающему взрослому скорее всего скрывается, но реализуется по отношению к младшим, слабым, порождает черты детского тирана, силового лидера. Подобное лидерство обрастает рабским окружением детей, готовых служить лидеру ради того, чтобы не пострадать от него же.

С другой стороны, часто наказываемый ребёнок, не способный к лидерству в другой среде и тем самым не компенсирующий свои состояния морального унижения и физической боли, может вырасти забитым, пугливым, неконтактным, и в результате окажется аутсайдером в детском окружении.

Особенно этот запрет — «не бить» — относится к отцам. Некоторые отцы вообще уверены, что им природой отведена роль строго карать своих детей за проступки. Нет, нельзя. И кончим об этом.

Другая противоположность — заласкивать детей. Взрослые, особенно матери, бывают настолько ослеплены своей любовью к ребёнку, что готовы проявлять её всегда и везде, не считаясь с чувствами самого ребёнка. Тогда получается, что ваш ребёнок из субъекта, личности превращается в объект вашей любви. А необходимо настраиваться в унисон переживаниям ребёнка. Например, в три года (известный кризис трёх лет, обозначенный в психологии как кризис «я сам») ребёнок начинает отвергать не только излишнюю опеку, но и ласку, особенно в присутствии других.

Конечно, не следует «душить» ребёнка ласками, если он от них отбивается. Но это совсем не значит, что надо сменить стиль отношений на эмоционально «сухой», «взрослый». Может быть, надо изменить способы эмоционального общения (например, не целовать без конца, а вовремя обнять, прижать к себе, погладить по голове, ласково заглянуть в глаза и т. п.) — не сюсюкать, подделываясь под «детскую» речь, сопровождая её избыточными уменьшительно-ласкательными прозвищами и суффиксами, а всю свою любовь к ребёнку передавать интонацией, уменьшая количество ласковых слов, но не отказавшись от них совсем. И, главное, — очень чутко понимать место и время для прямого проявления любви.

Подчеркнём ещё раз — не лишайте ребёнка вашего любовно-ласкового отношения. Ребёнок очень нуждается в этом, но порой сопротивляется нашей взрослой бестактности, ограничению его физической свободы, когда он эмоционально не расположен к прямому эмоциональному контакту.

Довольно распространённая ошибка взрослых — это полный отказ в ласке (ребёнка не обнимают, не целуют, не берут «на ручки», на колени и т. п.) при рождении младшего братика или сестрички. Ребёнка резко и без его желания «возвышают» в позицию «взрослого», «старшего». Всё время это подчёркивают, и даже, когда старший мальчик (а ведь он ещё малыш) совершенно очевидно обижается, что его так же не ласкают, не нежат, как братика, ему указывают на разницу в возрасте, и прямо на глазах «обделённого» ребёнка возятся с младшим. Такое поведение взрослых, изменение эмоционального характера взаимодействия с ребёнком тоже ведёт к серьёзным негативным последствиям: ревность порождает неприятие младших братьев и сестёр, замкнутость, чувство одиночества, заброшенности, незащищённости в своём доме.

Даже трудные подростки, в борьбе со всем миром отстаивающие свою самостоятельность, взрослость, откликаются на ласку, на эмоциональный контакт, если взрослый чутко определил место и момент, когда это возможно.

И ещё… Дети не только не любят «сюсюканья», но и чувствуют всю искусственность, фальшивость подобных проявлений. Если подчеркивающие свою любовь таким образом взрослые не выполняют обещаний, они полностью дискредитируют себя. Дети понимают, что их не уважают, да и, пожалуй, по-настоящему не любят.

Любовь требует постоянных подтверждений в виде жестов, слов, взглядов и т. п. и не терпит фальши и поверхностности. Это тоже известное положение, но мы, взрослые, не всегда придерживаемся его в жизни, с нашими детьми и близкими.

ПРЕКРАСНАЯ СТРАНА ЭЮЛИЯ

— В Эюлию? — разом переспросили дети. — А что это такое?

— Это совсем-совсем необычная страна. Но она — наше, вернее ваше, будущее. Ваше возможное будущее, — торжественно произнесла Натали и подняла кверху свой розовый пальчик. Но у неё это не получалось так, как это делал мистер Ер, или Твёрдый знак. Потому что она улыбалась.

— Теперь все задумайтесь, представьте себе, каким может быть наше далёкое будущее.

Даша, Миша и Шурик задумались, а чтобы было лучше задумываться, все закрыли глаза, а лица подняли к небу. Натали в это время нежно и плавно помахала над ними своим веером.

…Зазвучала тихая чудесная музыка, она как будто бы проникала сразу в душу, минуя уши. От неё стало как-то тепло, радостно и чуть-чуть грустно. Дети, как по команде, открыли глаза. Они находились на берегу чудесного пруда. Шурик тоже привык к таким перемещениям во времени и пространстве и перестал беспокоиться, как раньше. Он с интересом озирался по сторонам. Пели птицы, тоненько свистели цикады, а воздух был такой чистый и вкусный, что его хотелось кушать ложечкой. По шуршащей песчаной аллейке проходили красивые, нарядные и по-разному одетые люди. Некоторые из них несли над собой похожие на зонтики, но только плоские прозрачные навесы.

На одного дядю из такого «зонтика» лил дождь. Он шел укутавшись в длинный плащ надвинув на самые брови широкополую шляпу, а на него из его же зонтика обрушивались потоки дождя.

— Не удивляйтесь, дети — начала Натали. — Это поэт. Ему захотелось сейчас побродить под дождём. Такой у него каприз и настроение. А погода не соответствует его настроению. Вот он и бродит в своём собственном микроклимате. Прибор, похожий на зонтик, называется «микроклиматор».

Едва дети перевели дух, насмотревшись на поэта — любителя мягко шуршащего дождя, как мимо них прошла очень красивая девушка — тоже под микроклиматором. Она прямо на глазах покрывалась великолепным бронзовым загаром.

— Вот посмотрите, — шептала Натали детям, чтобы не смутить загорающую девушку, — микроклиматор у этой девушки настроен на майские утренние лучи. Они — самые лучшие для загара. Ей, видимо, очень нужен сейчас загар.

Девушка прошла мимо, продолжая загорать и облизывая голубое мороженое. Тут до наших героев донеслись громкие восторженные вопли детей. В воде играли дети. Над ними был натянут большой микроклиматор и под ним буйствовала гроза: гремел гром, пространство между водой и тентом прочёркивали синие молнии. На том квадрате пруда, где играли дети, вздымались, правда, не очень большие, но очень шумные волны. Дети Эюлии играли в пиратов, морских разбойников. Их маленький плот трепали волны, а дети с ними боролись и визжали от восторга.

Шурик было ринулся к ним. Такую игру он не мог пропустить. Ведь он когда-то был грозой Арбата. Но Натали его мягко удержала.

— О нет, Александр. Вы обязательно заиграетесь, а мы здесь долго находиться не можем. Не хотите ли вы здесь остаться?

— Да, хочу, — не раздумывая, крикнул Шурик, но тут же запнулся. — Нет, ведь я тогда больше не увижу маму и бабушку…

— Поэтому нам надо быть вместе, — заключила Натали.

И Шурик с ней согласился.

На берегу, ближайшем к месту игры, стояли три женщины и смотрели на своих детей. Сначала на них были очень красивые пёстрые платья, но потом… дети даже не поверили своим глазам… платья женщин стали менять цвета. У одной оно сначала порозовело, а потом стало ослепительно белым, у другой — ярко-красным, а у третьей — небесно-голубым!

— Видите, — продолжала Натали, — мамы переживают за своих детей. Одна испугалась, вдруг её ребёнок утонет, он очень рискованно нырнул с плота, другая гордится своим сыном — он очень смелый и прекрасно плавает, а вот той маме стало стыдно, что её мальчик столкнул с плота в воду одну девочку, которая от неожиданности наглоталась воды, а он спрятался за спины других…

— А они могут утонуть? — забеспокоилась Даша.

— Нет, в случае опасности к ним мгновенно примчится береговая спасательная команда роботов. Их даже не надо будет вызывать, как у вас скорую помощь или пожарников, они просто настроены на тревожную ситуацию.

— А я догадалась по цвету платья, какая мама испугалась! — крикнула вдруг Даша.

— А я знаю, какая гордится, — подхватил Миша.

— Думаете, я не знаю? — возмутился Шурик. — Я вижу маму, которой стыдно.

— В Эюлии у всех людей такие одежды? — поинтересовалась Даша.

— О нет, только у тех, кто шьёт или заказывает себе одежду из чувствительной к переживаниям ткани. Такая одежда меняет цвет, потому что изменяется температура тела.

— А едят они, наверное, как космонавты, из тюбиков? — продемонстрировал свою образованность Шурик.

— Жители Эюлии могут заказывать себе любые блюда. Те, которые им особенно нравятся, или те, о которых они где-то услышали, узнали, прочитали. Всё можно заказать кухонным роботам. Команды отдаются словесные…

— Даже не надо нажимать на кнопку? — удивилась Даша.

— Не надо, скажешь и — всё. Устные команды можно давать телевизору, посудомоечной машине.

— Вот бы посмотреть, — размечтался Миша.

— Может быть, и увидите… — задумчиво произнесла Натали и взмахнула веером.

Было уже поздно. Надо было спать. Нельзя же нарушать домашний режим, а то родители будут беспокоиться.

…И вот дети уже спят. Детям снится Эюлия.

МНЕ СТЫДНО, ГОСПОДА!

…Натали появилась вечером, как всегда. А перед её появлением Миша и Даша яростно спорили. Их спор был такой горячий, что они забыли, с чего начали. Только и было слышно: «Как тебе не стыдно!», «Не знаешь, так молчи!». А началось всё с того, что Миша заявил, что знает, как вызвать Натали без духов. Ведь духи «Аромат времени» уже были использованы до самого донышка. Ну, ни капельки не осталось! Ещё бы — они столько путешествовали.

На шум прибежала мама.

— Что вы расшумелись? Как не стыдно! Ай-я-яй, только и знаете спорить! — с ходу напала она на детей.

Мама вышла, а Миша тут же повторил:

— Ай-я-яй, Даша. Тебе должно быть стыдно! Ну, почему ты не стыдишься? — и он скорчил строгую гримасу.

— Вот ещё, — надменно заявила Даша… И вот тут-то появилась Натали…

Но что это? Кукла, словно вторая маленькая Натали, лежала на Дашиной кровати с закрытыми глазами. Что-то было не так.

Даша, ещё не успевшая остыть от спора, с жадностью набросилась с вопросами на Натали:

— Скажи, Натали, почему я должна стыдиться? Заладили все: «Стыдно, стыдно!», «Ай-я-яй!» Пусть Мишка сам стыдится! Ведь если бы он со мной не спорил, я бы тоже не спорила с ним!

— Дашенька, Мишель, добрый вечер, — Натали была чем-то взволнована. — Я пришла к вам прощаться. Теперь мы уже никогда не расстанемся с вами…

— Да-да, никогда… — закричали дети.

— Подождите, пожалуйста, я ещё не закончила. Но приходить к вам я больше не смогу. Любое чудо имеет своё начало и свой конец…

Детям захотелось опять закричать, но они не нашли слов, только взволнованно задышали и беспомощно оглядывались друг на друга. Натали улыбнулась.

— Это же должно было произойти когда-нибудь. И вот момент настал… — голос её был как всегда певуч, мягок, но сейчас очень печален. Он был пропитан печалью.

И вдруг у Даши неожиданно вырвались слова:

— Как тебе не стыдно, Натали! Ты нас бросаешь, — и потом добавила совсем уже тихо. — Ай-я-яй…

К чему она это сказала, Даша и сама не знала. Наверное, потому, что все эти слова ещё вертелись у неё на кончике языка. Ведь все дети так часто заявляют друг другу: «Как тебе не стыдно!» Не так ли! И что же они услышали в ответ:

— Да, мне очень стыдно, господа, — едва слышно прозвучало в комнате. — Я к вам очень привязалась…

И тут уже Миша не выдержал:

— Почему это Натали должно быть стыдно?! Это ты во всём виновата! — набросился он на сестру. И неожиданно заплакал. И оттого что он заплакал, мальчик ещё больше рассердился на Дашу. А Даша в ответ тоже заплакала.

— Тихо, тихо, — сказала Натали, — успокойтесь, господа. Прощаться надо всегда очень тихо. Я, наверное, виновата перед вами. Я знала, что придёт эта минута, но не подготовила вас к расставанию.

— К этому нельзя подготовить, — размазывая по лицу слезы, возразил Миша.

— Нельзя подготовить, — как эхо повторила Даша и горько всхлипнула.

— Хоть и нельзя, а надо, — улыбнулась, тоже сквозь слёзы Натали.

— Натали, ты всегда и во всём винишь только себя и никогда не стыдишь других. Разве это правильно? — возмутилась Даша.

Она надеялась, что Натали что-нибудь расскажет, пригласит отправиться в какую-нибудь чудесную страну и забудет о расставании. Но Натали ответила коротко:

— Я часто испытываю чувство стыда за свои мысли, поступки. А других я никогда не сужу и не стыжу. Пусть судит Бог! На память я вам оставлю веер и лорнет, но они, к сожалению, уже исчерпали свою волшебную силу, — стараясь казаться веселой, Натали отдала Даше веер, а Мише — лорнет.

Она прислушалась… Откуда-то издалека шло неравномерное, набегающее гудение, как будто бы накатывались огромные волны и разбивались о берег.

— Меня торопит… — прошептала Натали.

— Кто? — в один голос воскликнули дети.

— Прошлое, — еще тише ответила прекрасная девочка.

— Нет, не уходи!!! — закричала Даша. Вернее, ей так показалось, что она закричала. Она действительно вопила, но как будто внутри себя, а на самом деле ее было едва слышно. Даша бросилась к Натали и хотела схватить ее за нежную ручку, хотела удержать. Но руки Даши были заняты большим веером из страусовых перьев. Веер, коснувшись Натали, вспыхнул белым, ослепительным и, наверное, прощальным светом. Дети зажмурились… и когда открыли глаза Натали уже с ними не было… Никогда.

И ничего не осталось: ни флакончика от духов «Аромат времени», ни лорнета, ни веера… Ни-че-го!

Даша кинулась к постели. Какой ужас! Куклы Натали тоже не было.

…Когда мама вошла в детскую, Миша и Даша уже крепко спали. Но лица у обоих были такие печальные, что мама не выдержала и поцеловала сначала Дашу, а потом — Мишу. Мамин поцелуй вернул покой на лица детей. Они спят и ещё не знают, что под подушкой у Даши лежит изумительной красоты, самый настоящий веер, а у Миши — старомодный лорнет. Но утром они найдут их, и так удивятся, что впору будет опять отправляться в Удивляндию с её столицей городом Ах-Тюбинском. Но Натали сказала верно, старинные предметы уже не имели волшебной силы. Только силу памяти, памяти сердца — о Натали и о всём том, что случилось, когда она приходила из Прошлого.

А дети со временем успокоились. К тому же они убедились, что Натали действительно теперь навсегда с ними. Но поскольку им никто не верит, когда они начинают рассказывать обо всём случившемся с ними, и поскольку они сами уже не понимают, что с ними было, а чего не было… Поэтому дети рассказывают всем, что веер и лорнет достались им от их прапрапрабабушки.

Мама при этом всегда высоко вскидывает брови, но молчит… А что скажешь, если веер и лорнет… вот они. Их можно потрогать, погладить… Но вот, где кукла Натали… Мама думает, что Даша потеряла куклу, но сознаваться не хочет, потому что сильно переживает утрату. А Даша, конечно, переживает, но не из-за куклы… Когда Даше особенно грустно, она чувствует, что Натали рядом. Ей даже слышится чудесный голос девочки из прошлого: «Мне очень стыдно, господа».

«Боже мой! — думает Даша. — Если уж Натали стыдно… то я, наверное, была не права». И начинает обдумывать свои поступки, тайные мысли и старается не винить во всём других.

И Миша теперь никогда не забудет Натали. «Быть сильным и смелым — это не значит нападать, а значит — защищать», — так он теперь думает. И не сговариваясь, в самых глубинах своих душ, Миша и Даша часто произносят:

ПРОЩАЙ, НАТАЛИ!

ПРОСТИ НАС, НАТАЛИ!