Суматоха Лиза Хендрикс

Настоящий бизнесмен пойдет во имя своего бизнеса НА ВСЕ. Даже на брак с «наглой выскочкой» – дочкой конкурента! Что можно ожидать от такого брака? Конечно, ничего хорошего! Но внезапно произошло нечто необъяснимое – и вот уже «суровый бизнесмен» и «наглая выскочка» превращаются в мужчину и женщину, страстно влюбленных друг в друга! И что теперь? Совершенно неизвестно что! Ведь НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ – непредсказуема…

Лиза Хендрикс

Суматоха

Глава 1

– Ничего смешнее в жизни не слышал. – Голос Мейсона, отраженный стеклами оранжереи, показался чужим и почти незнакомым.

Титания Александр, Тиш, как называли ее друзья, а немногочисленные враги подбирали словечко покрепче и погрубее, уже много лет не видела сына таким раздраженным, пожалуй, с тех пор, как он вернулся домой.

Допив кофе, Мейсон перевел взгляд с матери на сестру Миранду и снова уставился на Тиш.

– Кто из вас додумался до столь идиотского плана? – В ответ раздалось неразборчивое бормотание. – Позвольте мне предположить… – Он умолк, желая, чтобы до матери и сестры дошло его отношение к происходящему. – Это ведь ты, мама?

– Мейсон, право же, нет оснований говорить подобным тоном… Будто мы хотели совершить нечто преступное. – Тиш погладила белоснежного персидского кота Магуса, свернувшегося у нее на коленях. Тот замурлыкал, словно желая загладить саркастический тон Мейсона. Неудивительно, что ведьмы всегда держали кошек. – Ну хорошо. Да, это мне пришло в голову дать Каролине любовный напиток. Да, признаюсь, это моя идея. Но ведь все мы знаем, насколько это важно для тебя, Мейсон.

– Ты сам виноват, – заявила Миранда. – Если бы не твоя нарушенная аура, не понадобилось бы ни любовного напитка, ни приворота, чтобы заставить Каро выйти за тебя замуж.

– Подумай, что ты несешь! Аура. Любовный напиток. Ты говоришь, как цыганка, которая пытается изобразить из себя психолога, не имея понятия о том, что это за профессия.

– Настоящие цыгане, кстати, великолепные психологи, – заметила Тиш. – А мы не считаем себя ни цыганками, ни специалистами по психологии.

– Ну конечно, вы просто ведьмы, – фыркнул Мейсон.

– Да, дорогой, – терпеливо подтвердила мать. – Но Миранда права. При нынешнем плачевном состоянии твоей души не обойтись без помощи со стороны, и мы готовы ее предоставить. Тебе нужно ритуальное очищение.

– Тиш! – радостно воскликнула Миранда. – Изумительная идея!

– Мама, – поправил сестру Мейсон. – Она наша с тобой мать, а не твоя подружка.

Миранда не обратила внимания на брата.

– Можно попросить Рейвен, чтобы она это сделала.

– Рейвен Брайтуотер! Ворон светлой воды, – засмеялся Мейсон. – Господи, хотел бы я знать, чего она накурилась, когда выбирала себе такое имя. К сожалению, леди, я ничего не могу поделать с вами и с вашим сверхъестественным даром, но прошу вас оставить меня в покое. И Каролину тоже. Наши отношения развиваются прекрасно.

– Но она сказала «нет», – заметила Тиш.

– Просто тактический ход. Мы ведем переговоры.

– Ты говоришь так, словно речь идет о слиянии компаний, – нахмурилась Миранда.

– Вернее, о совместном предприятии. «Александр индастриз» и «Вик текнолоджиз».

– Одна корысть, и ничего больше. – Мейсона ничуть не задели ее слова.

– Будь уверена, Каролина знает, чего хочет от нашего партнерства. И я тоже.

– Какое черствое, холодное отношение друг к другу, – заметила Тиш.

– И очень реалистичное, мама. Подобные отношения прекрасно служат человеческому обществу многие тысячелетия. Надеюсь, ты сможешь это оценить, раз тебе импонируют принципы прошлого.

– Я надеялась, что у тебя, сынок, жизнь сложится по-другому, – вздохнула Тиш.

– Этот вариант лучший для всех нас. – Мейсон поставил на стол времен Людовика XIV стакан с соком. – Представьте, сколько магических кристаллов вы себе позволите, если в один прекрасный день наши батарейки завоюют рынок.

– Мы уже не имеем дела с кристаллами, – ответила Миранда.

– О! Тогда натащите в дом ушей тритонов и собачьих лап для шабаша. Или чем еще там ведьмы, пользуются.

– Глаз тритона и лягушачья лапка, – с усмешкой поправила его сестра. – Хотя у тебя степень Гарварда, но в твоей голове, по-моему, застряли стереотипы шекспировских времен.

– Не важно. Учтите, никто из вас не нальет варева в бокал Каролины, из которого она пьет виски со льдом.

– Мейсон, если ты не веришь в наше искусство, то какой вред от настоя трав?

– Зато вы обе верите и потому считаете, что у вас есть право вмешиваться в чужую жизнь. Я хочу получить от тебя обещание, мама, не вмешиваться в мою личную жизнь. Никаких приворотов, заговоров, никакого колдовства и любовных напитков.

– Но…

– Нет, мама. Ничего подобного. Не знаю, что ты налила вон туда. – Мейсон указал на крошечный синий пузырек, который не вовремя попался ему на глаза и стал причиной разговора. – Но я понюхал, и, должен сказать, запах весьма специфический. Я не хочу отравить Каролину.

– О, не глупи. Мы бы никогда…

– Мама, я тебя предупреждаю.

– Ну хорошо, – кивнула Тиш, давая понять, что признает свое поражение. – Никаких приворотов, никаких заговоров.

– Никакого вмешательства, ни в каком виде, – настаивал Мейсон.

– Ни в каком виде. Даю слово.

– Ты не скрестила пальцы под столом? – подозрительно спросил он.

Тиш показала руки, ее пальцы замелькали в воздухе, словно перебирали невидимые клавиши пианино, затем она приложила руки к груди.

– Я готова распять мое сердце, если ты хочешь.

– Ничего такого не понадобится.

Взглянув на часы, Мейсон встал, и она еще раз поблагодарила всех богов, что сын унаследовал отцовские шесть футов роста, а не ее никудышные пять.

– Я обещал показать Каролине розарий.

– Ужасная жара, дорогой. Вам наверняка захочется выпить чая со льдом.

– Хорошая мысль. Но сначала… – Мейсон подхватил синюю бутылочку и, прежде чем Тиш успела запротестовать, вылил содержимое в горшок с пальмой. – Так будет намного лучше. Никакого искушения.

Он покинул комнату с самодовольной улыбкой.

Вся их работа насмарку. Тиш посмотрела ему вслед, а Миранда села рядом с ней. Они все тщательно рассчитали, приглашая Каролину на эти выходные, поскольку любовный напиток готовят при убывающей луне и как можно ближе к летнему солнцестоянию. Плохо, нет, просто ужасно, что Мейсон не в состоянии понять всей пользы от их стараний. Пользы для семьи Александр.

– Я иногда очень волнуюсь за твоего брата, – тяжело вздохнула Тиш.

– Он такой… чертовски серьезный, ответственный, – подыскала слово Миранда, ткнув кулаком в гобеленовую подушку, которая в данный момент служила ей заменой Мейсона.

– Хорошая черта. Если бы ваш отец обладал таким качеством в большей мере, имя компании гремело бы, и Мейсон не оказался бы в столь безнадежном положении.

Малькольм был хорошим человеком, превосходным мужем и отцом, но посредственным бизнесменом. Он давно начал заниматься электрическими батарейками, свято веря, что они изменят мир. Все наличные деньги компании и большую часть личного состояния он вложил в бесполезные патенты, которые годились только для научно-исследовательских работ. После смерти отца Мейсону досталась компания с большими долгами, и с ними надо было расплачиваться.

К сожалению, у Малькольма был патент по-настоящему выгодного дела – батареек, а он не воспользовался его возможностями. Мейсон нашел материалы в папке, но уже не мог развивать этот бизнес, поскольку у «Александр индастриз» не было наличных, и компания, по всем статьям пребывающая в 60-х годах, медленно умирала. Конечно, семье Александр хватало средств на жизнь, и весьма приличную, благодаря выгодным трастам, но деньги Каролины Викершем – единственная надежда компании на возрождение.

– Он собирается жениться, совершенно не заботясь о том, что его будущая жена даже не влюблена в него. – Миранда вздохнула. – Он и сам тоже не влюблен в Каролину. Разумеется, я не думала, что Мейсон сгорает от любви и теряет рассудок, но надеялась, что он, по крайней мере, испытывает к Каролине хоть какие-то чувства. А он влюблен в ее банковский счет.

– Знаю. Мейсон старается заботиться о нас, обо всех нас, дорогая. Ситуация очень тяжелая, мы должны его благодарить.

– Да, но это так… неромантично.

– Боюсь, после Элизабет он разочаровался в романтике навсегда. – Тиш не любила вспоминать даже имя бывшей невестки.

– Я думаю, – ответила Миранда, разглядывая пустую бутылочку. Серебристая надпись блестела на солнце, заливающем оранжерею: «Для любви». – Я начинаю склоняться к тому, что мы совершили ошибку с этим напитком.

– Вряд ли, дорогая. Мы точно выполнили все указания «Книги теней», притом очень тщательно.

– Нет, я не об этом. Мы действовали неправильно в принципе, решив, что только Каро нужна хорошая порция напитка. – Миранда сделала паузу, желая, чтобы ее слова прозвучали более эффектно. – Брату тоже не помешало бы его выпить.

Титания выпрямилась. Да, следует разжечь пламя любви у Мейсона и Каролины Викершем. Это возможно. У обоих есть кое-какие общие интересы за пределами зала для заседаний. Теннис. Французская кухня. Искусство.

Их союз мог бы стать не только деловым, и счастье Мейсона обеспечено! В конце концов, волшебство будет обладать большей силой, если его направить на обоих.

– Жаль, что Мейсон вырвал у нас обещание не вмешиваться в его дела, – огорченно сказала Миранда.

– Вообще-то, – осторожно начала Тиш, – он получил мое слово, а ты ему ничего не обещала.

– По-моему, ты права. Кажется, он исчез. – Миранда стрельнула глазами на дверь, за которой исчез брат, и взяла пустую бутылочку. – Знаешь, такого эликсира осталось довольно много.

Тиш задумчиво накрутила на палец локон дочери, слушая, как та излагает свое мнение.

– Я хочу, чтобы Мейсон был счастливым, – тихо сказала Миранда.

– Тогда помоги ему, дорогая. Так тому и быть.

– Так тому и быть.

Мейсон стоял на террасе, чтобы снять накопившееся за последние два часа напряжение, и вспоминал слова матери и сестры. Ведьмы. Черт побери, когда это, наконец, прекратится?

До занятий колдовством они увлекались волшебными кристаллами, прошлой жизнью, а пару лет назад изображали из себя женщин, которые бегали с волками. У них даже было два настоящих волка, пока соседи не начали жаловаться на вой и не вмешались представители департамента по контролю за животными. А тремя годами раньше они били в барабаны. Постоянно. Вспомнив про это, Мейсон покачал головой.

Колдовство вообще-то казалось ему довольно безобидным занятием. До нынешнего утра.

Слава Богу, он успел взять пузырек с зельем до того, как мать подмешала его Каро в кофе. А потом весь завтрак ему пришлось держать в кармане проклятую вещицу, болтать с Каролиной, дожидаясь момента, чтобы выяснить намерения двух ведьм. К сожалению, он не ошибся в своих предположениях, они действительно хотели вмешаться в его личную жизнь. Как будто дела и без того недостаточно плохи.

– Как будто дела и без того недостаточно плохи? – раздался красивый голос.

Мейсон резко обернулся.

– Каролина, прости, я не заметил, что ты рядом.

– Вижу. – (Он почувствовал запах ее духов, когда она подошла совсем близко.) – Что произошло? Что-то совершенно ужасное, если ты разговариваешь сам с собой?

– Погода, – быстро нашелся Мейсон. Почему бы и нет? Все уже измучились от жары, которой в Сиэтле обычно не было до самого августа. А в это июньское утро температура поднялась выше двадцати восьми градусов. – Я услышал прогноз выходя. Обещают, что станет еще жарче, хотя трудно поверить.

– Хорошо. – Палец с красным лакированным ноготком скользнул в открытый ворот его рубашки и пробежался вниз. – Мне нравится такая жара.

Многозначительность в голосе прозвучала довольно откровенно на фоне внешней холодности и сдержанности Каролины и могла бы возбудить Мейсона, если бы он не знал, что она просто дразнит его. Каро вела себя так не только с ним, это ее привычная манера испытывать мужчин, подцепить на крючок, завлечь, проверить, клюнут ли.

Мейсон попробовал доказать свою заинтересованность поцелуем, но Каролина увернулась.

– Идем смотреть цветы?

– Разреши мне сделать один звонок. – Он дотянулся до телефона, висевшего на двери, и, заказывая чай со льдом, наблюдал за женщиной, на которой собирался жениться.

Каролина Викершем была ухоженной и изящной, насколько ей позволяло богатство. Ее обслуживали в самых дорогих салонах красоты, над ней трудились персональные дизайнеры, выходные она проводила на курортах.

Источником этого богатства был чистый бизнес на хорошо замаскированном фундаменте дурного происхождения. Каролина – результат воспитания, соединившего практическую сметку и превосходное образование с невероятной силой любви недавно разбогатевшего отца, готового абсолютно на все ради единственной дочери. Она привыкла требовать и получать лучшее из всего, что есть на свете, – от пони до спортивного автомобиля и самого высокого поста в компании папочки.

Теперь Мейсону предстояло окончательно убедить Каролину, что она хочет его. Вернее, хочет этот дом из восемнадцати комнат в европейском стиле, один из самых больших в Хайлендзе, с поместьем в пять акров. Это самый уединенный из всех уединенных уголков Сиэтла. Жить здесь более чем престижно, а поселиться тут столь же трудно, как выиграть приз: одних денег и желания мало, необходима принадлежность к определенному кругу.

А Каролина страстно желала этого. У нее столько денег, что можно позавидовать, но, к сожалению, нет бумаги с печатью, подтверждающей старинное происхождение денег. Викершемы нувориши, еще, как говорится, не высохли чернила на их визитных карточках, просто ее отец провернул удачную сделку, фортуна повернулась к нему лицом, и он, совершив прыжок, приземлился где надо. Если Каро хочет обосноваться в Хайлендзе, то у нее лишь один путь – выйти замуж, и Мейсон для нее – проводник в эти края. Но только в обмен на помощь компании «Вик текнолоджиз» в завоевании рынка батареек.

В эти выходные Каро должна на опыте убедиться, что такое жизнь в Хайлендзе, и принять окончательное решение. Мейсон проверил каждую деталь, учел абсолютно все, даже орхидеи в ее комнате. Если понадобится, он готов уговаривать, подкупать, умолять Каролину.

Мейсон уже пробовал найти деньги всюду, где только мог, от банков до частных лиц, но без имущественного залога никто не желал иметь с ним дело. Если мать и сестра не прекратят свои глупые колдовские штучки, он им покажет.

Скрывая отчаяние за приятной улыбкой, он вел Каро к садам. Дорожка шла под столетними елями и кедрами, после слепящего, обжигающего солнца на террасе здесь было прохладно, как в горной долине. Они блуждали по лабиринту среди папоротников и цветущих кустов, названия которых Мейсон не знал. От теннисного корта доносился монотонный гул газонокосилки.

– Ваш садовник работает даже по субботам? – поинтересовалась Каролина.

– Не всегда. Он подвернул ногу, и мы временно перешли на самообслуживание. Теперь ему приходится отрабатывать.

– Вчера я встречалась со своими людьми из научно-исследовательского отдела, – сказала Каролина, перебирая мечеобразные листья папоротника. – Они закончили изучение материалов по батарейкам.

– И?..

Выйдя из тени, она направилась по лужайке к белому лепному бельведеру посреди огромного розария.

– Если получится хоть половина из того, что они сказали, ты станешь известнее, чем «Энерджайзер Банни».

Мейсон шел следом, предпочитая держать язык за зубами и дожидаться следующей подачи от своенравной девушки. Каролина оглянулась и подняла бровь:

– Молчишь? Тебе нечего сказать?

– Ты уже слышала все, что я должен был сказать. Ты знаешь, нам просто необходима помощь «Вик», чтобы дело сдвинулось с мертвой точки. И ты прекрасно знаешь, что я готов предложить взамен…

– А знаешь, чего я хочу прямо сейчас? – Она так неожиданно повернулась, что ему пришлось обхватить ее за талию, чтобы не сбить с ног. – Чтобы ты… Фу, что за запах?

– Удобрение? – спросил Мейсон. – Навоз?

– Дорогой, я всю жизнь провела рядом с лошадьми. Это не удобрение.

– Да, ты права. Наверное, что-то для растений. Мать настаивает на органических добавках.

– Ужасно.

Он взял ее за руку:

– Давай спустимся на террасу, нас ждет чай со льдом.

Он махнул в направлении столовой и увидел мать, подсматривающую из-за шторы, которая тотчас отпрянула, а Каро захихикала.

В отличие от каменных террас, окружавших дом, нижняя терраса выглядела почти совершенной, с аккуратно подстриженной травой. Отсюда можно увидеть Пьюджет-Саунд и горы Олимпик. Высокое, увитое виноградной лозой дерево словно перечеркивало дальний конец террасы, где в прохладной тени беседки стоял стол, накрытый белой льняной скатертью, необычайно яркой на фоне темных листьев и фиолетовых цветов клематиса. Хрустальный кувшин, доверху наполненный холодным чаем со льдом, загадочно мерцал.

– Уединение. Прекрасный вид. И никаких запахов. – Каролина двинулась ему навстречу с хищной улыбкой. – Итак, о чем мы говорили? Ах да. О том, что ты должен предложить. Ты сам, лично.

В эту игру они играли не первую неделю, и Мейсон вдруг понял: все, достаточно. Рыча от нетерпения, он набросился на нее, хотел впиться в ее рот, но Каролина вцепилась пальцами в его воротник и потащила к дереву.

Мейсон внезапно ощутил победоносный жар. Значит, секс ее интересует. Он уже задавал себе вопрос, будет ли его брак с Каро таким же, холодным или даже ледяным, как ее внешность. Очевидно, нет. Он прижал ее к деревянной перекладине, раздвинул коленом ноги, и тихий стон явился разрешением, которое ему требовалось, чтобы взяться за пуговицы на блузке. Судя по всему, переговоры развивались вполне успешно.

– Гм… Ах… Извините…

Голос проник в его возбужденный разум, Мейсон очнулся, вынырнул из тумана и посмотрел туда, откуда донесся звук.

С другой стороны беседки стояла девушка в грязных шортах и рубашке с именем на кармане.

– Что?.. – Каро отскочила, словно ее застукали с мальчиком за неприличным делом.

– Извините, – повторила непрошеная гостья. – Я не хотела вас беспокоить, но мне все равно придется пройти мимо вас, чтобы исчезнуть отсюда.

– Кто ты, черт побери? – спросил Мейсон. Девушка сняла кожаные перчатки и вытерла руки о шорты.

– Я работаю вместе с Джонсоном. В ландшафтной службе.

– Тебе недолго осталось там работать, – заявила Каролина. – Как ты смеешь шпионить за нами?

– Успокойся, Каро. Я уверен, что у нее есть вполне законная причина явиться сюда.

– Я пересаживаю растения, – быстро объяснила девушка. – Пропалываю. Очищаю вон те камни в дальнем конце сада.

– Катись отсюда, да побыстрее, – пробормотала Каро.

– Ты можешь закончить свои дела потом, – сказал Мейсон, предупреждающе взглянув на девушку. – На следующей неделе.

– Да, сэр. Только заберу свои вещи и исчезну с ваших глаз.

Девушка скрылась в кустах и снова появилась, толкая перед собой тачку, нагруженную инструментами, саженцами и разными горшками. Мускулы на загорелых руках играли, когда она пыталась поправить неуклюже уложенный груз.

Стол в узкой беседке очень ей мешал, и она никак не могла его обойти.

– Позволь мне, – предложил Мейсон, отпихнув два стула подальше и отодвигая стол. Лед звонко тенькнул, ударившись о стенки хрустального кувшина.

Девушка поблагодарила его взглядом, сделала попытку проехать мимо стола, но зацепилась за него тачкой.

– Ну давай же, – резко поторопила ее Каролина.

– Да, мадам.

Девушка продвинулась на несколько дюймов. Мейсон бросился снова отодвигать стол, задел локтем ручку мотыги, тачка сразу накренилась, однако хозяйка успела подхватить ее.

– Ох, сейчас могло бы…

Один из горшков перевернулся, обдав Каролину грязной коричневой жидкостью от колена до ступней. В воздухе распространилось зловоние, отвратительный запах окутал всех троих. Мейсон отступил на шаг.

– О Господи! – Закрывая рот ладонью, Каролина попятилась, словно могла увернуться от аромата. Хлюпанье указывало на то, что и ее прекрасные дорогие туфли полны амброзии.

Девушка схватила горшок, поставила на место, потом сдернула с тачки полотенце и отчаянно принялась оттирать пятна на брюках Каро. Полотенце быстро испачкалось, но грязи на Каро отнюдь не уменьшилось.

– Убирайся! – Она пнула девушку ногой. – Тебе мало того, что ты натворила?

– Мне так жаль. Дайте я вытру…

– Проваливай отсюда, стерва! Ты нарочно это сделала.

– Ничего такого она не хотела, – твердо заявил Мейсон, беря со стола льняную салфетку. – Это я виноват. Разреши помочь тебе.

Выхватив у него салфетку, Каролина запустила ею в Мейсона.

– Все кончено. Я должна переодеться. Ты мне за это ответишь. – Она взглянула на девушку сверху вниз и вихрем унеслась прочь.

– Ну и дела. Скорость как у «мазерати», – вздохнула незнакомка.

Мейсон чуть заметно улыбнулся и повернулся к виновнице происшествия. Она, должно быть, старше, чем ему показалось. Вряд ли восемнадцатилетняя девушка могла бы столь беспечно отнестись к случившемуся, не отреагировать на ярость Каролины.

– Я должен извиниться за свою подругу. Обычно Каро не такая ранимая. – Мейсон отступил на шаг и почувствовал, как свежий ветерок принес иной запах, который он сразу узнал. Это запах из розария. – Что за удобрение?

– Рыбная эмульсия для растений, – ответила девушка, выходя из беседки. – Конечно, не дезодорант.

– Ничего, я переживу.

– Выветрится через пару часов. Мне действительно жаль, мистер Александр.

Двадцать три, подумал он, как следует разглядев ее на солнце. Или на пару лет старше.

– Поверю вам на слово. Кстати, я до сих пор не знаю вашего имени. – Мейсон протянул руку.

– Рейн Хобарт. – Девушка тряхнула ее, потом неловко отступила. – Я неряшливо выгляжу, и руки у меня грязные.

– Это моя грязь. Она меня не трогает. – Мозолистая ладонь Рейн была маленькой, но сильной и казалась почти мужской после ухоженной руки Каролины, – Я позабочусь, чтобы вас не уволили, мисс Хобарт.

– Спасибо. – Обличение, с которым та улыбнулась, подсказало ему, что к работе она относится не беспечно. – Лучше мне немедленно заняться делом.

Рейн начала перекладывать содержимое тачки, наклонившись, сама того не сознавая, очень соблазнительно, и Мейсон получил ясное представление о том, какие у нее сильные ноги, правда, в потеках грязи. Она старательно установила полупустой горшок с рыбной эмульсией, чтобы тот снова не пролился, затем выпрямилась и огляделась. -

– Вам помочь? – спросил Мейсон.

– Тут должен быть конец брандспойта. – Рейн взяла желтую бутылку. – Мне нужна вода.

Мейсон тоже огляделся, хотя не знал, где находится кран. – А как насчет холодного чая со льдом вместо воды из-под крана?

– Разве ваша подруга не вернется?

– Очень сомневаюсь. Разреши-ка.

Он взял у девушки бутылку, осторожно ступая, чтобы не угодить в лужу рыбьей слизи, прошел через беседку, стараясь не дышать, быстро наполнил ее бутылку, налил стакан для себя и вышел на свежий воздух.

– Спасибо. – Рейн приподняла бутылку, словно мысленно произносила тост, и отпила глоток. – Вы сможете уговорить вашу подругу не жаловаться миссис Джонсон? Мне не показалось, что она из тех, кто прощает и забывает обиды. Наверно, я сполна получу свое.

– Я не собираюсь тебя обманывать. Я вообще-то довольно настойчивый.

– Уже заметила, – пробормотала девушка.

Мейсон посмотрел на нее, и она засмеялась. Очаровательным, низким вибрирующим смехом, на который мужчина способен реагировать, несмотря на ситуацию или слова, при этом произносимые, такой смех увлекает помимо воли. Они смеялись оба, потом возникла неловкая тишина, и они впились друг в друга взглядами.

Щеки у Рейн порозовели. Она быстро провела по лбу рукой и отпила еще глоток.

– Спасибо за чай. Какой это сорт? Вкус необычный.

– Не знаю.

Мейсон потягивал из стакана глоток за глотком. Вкус знакомый, только несколько странный… О нет. Они не должны. Не могли. Отпив еще глоток, он подержал его на языке, а когда прохладная жидкость скользнула в горло, отчетливо вспомнил серебристые буквы «для любви» и чуть не задохнулся.

– Я убью их. Клянусь Богом, я их убью! – Кого?

– Мать и сестру. И ни один суд на земле меня не осудит.

– Не слишком, а? Это же всего-навсего холодный чай со льдом.

– Не чай, в том-то и проблема, – Мейсон покачал головой. – Нет. Эти двое…

– Мейсон? – раздался с тропинки голос матери. – Вы еще там?

Он уже открыл рот, чтобы ответить, но тут его вдруг осенила идея. Нет. Это уж слишком. А впрочем… Он повернулся к Рейн, оглядел ее с ног до головы. Молодая, неопрятная, совершенно неподходящая.

– Отлично. Мисс Хобарт, вы должны в меня влюбиться.

Глава 2

– Вот еще новости, – ответила Рейн, снова поднося бутылку ко рту.

– Нет! Больше не пей!

Похоже, этот богатый тип с приветом, но он, черт побери, такой красивый. Ужасно. Рейн незаметно отступила на пару шагов.

– Мейсон? – Голос слышался уже неподалеку.

– Иди сюда! – Он схватил девушку за руку и потащил в беседку.

– Теперь отпустите. – Рейн высвободилась, инстинктивно отодвинувшись от него.

– Все, все, все, – тихо сказал Мейсон и поднял руки. – Приношу свои извинения. Я должен срочно преподать урок матери, но мне нужна кое-какая помощь. Вам доводилось выступать на сцене?

Рейн опустила руку, хотя кулак не разжала.

– Немного играла в школе. Мы ставили «Скрипача на крыше».

– Хорошо. Думаю, ты справишься. – Мейсон налил чай со льдом в стакан, потом торопливо плеснул во второй. – Держи, но не пей! Притворись, что ты влюбилась в меня.

– Ну, – сказала Рейн, – слишком уж неправдоподобно.

– Мейсон! Дорогой! Надеюсь, мы не проделали этот путь напрасно.

– Я знаю, он здесь, – послышался голос другой женщины.

– Нет времени спорить, – быстро прошептал Мейсон. – Просто иди рядом, я все объясню позже.

Рейн колебалась.

– Пожалуйста. – Он улыбнулся, и едва заметные морщинки разбежались от глаз. Удерживая смех, он теперь походил не на сумасшедшего, а скорее на человека, который собирается отколоть хорошую шуточку. – Ну, давай. Ты ведь не забыла, что я очень настойчивый?

«Ты полоумный, вот ты кто», – подумала Рейн, но, пожав плечами, ответила:

– Ну ладно.

Когда на террасе появилась седая женщина в сопровождении долговязой блондинки, Мейсон взял руку Рейн и прижал к груди.

– О, ты здесь, – произнесла женщина. – Что тут произошло? Каролина влетела в дом грязная, от нее разило, как от выгребной ямы.

В беседке уже не пахло, ветерок сделал свое дело.

– Смотри на меня, – шепнул Мейсон.

Девушка подчинилась. В его глубоко посаженных глазах было то же, что и на лице, – выражение совершенного экстаза. От неуместной дрожи, пробежавшей по телу, у Рейн даже вздыбились волоски на руках.

– Что вы там делаете? – спросила миссис Александр и, прикрыв глаза ладонью, чтобы защититься от солнца, попыталась рассмотреть, что происходит в тени беседки. – О Господи!

– Да, мы попили чаю, мама, – ответил Мейсон и поцеловал каждый палец на руке девушки.

Колени у нее задрожали, лед в стакане звякнул. «Не будь дурой», – приказала себе Рейн.

– О небо! – Миссис Александр привалилась к стене беседки.

– Тиш? – Блондинка поспешила ей на помощь. Мейсон оторвал взгляд от Рейн, но пальцы ее не отпустил, напротив, стиснул еще крепче.

– Мама? Ты в порядке?

– Все будет хорошо. Мы… – Миранда застыла с открытым ртом, поскольку увидела брата, вышедшего из беседки и тащившего за собой какую-то девушку.

Миссис Александр улыбнулась, но еще больше побледнела.

– Не волнуйтесь обо мне, дорогие. Я слегка перегрелась.

– Она ненавидит жару, – объяснила Миранда.

– Наверное, она просто обезвоживается. Надо пить что-нибудь холодное, – заметила Рейн и протянула стакан с чаем.

Она могла бы поклясться, что седая дама готова упасть в обморок.

– О нет, спасибо. Я просто хочу немного посидеть. Мейсон, почему ты не представишь нам… свою подругу?

– С превеликим удовольствием. – Тот одарил Рейн такой интимной улыбкой, что девушка покраснела, словно подросток. – Это мисс Хобарт. Рейн, а это моя мама Тиш Александр и моя сестра Миранда.

Рейн только вежливо кивнула, поскольку в одной руке держала чай со льдом, а другая находилась во власти Мейсона.

– Очень приятно с вами познакомиться, мадам. Миссис Александр вернула поклон. Миранда смотрела на Рейн во все глаза.

– Вы из команды садовников, не так ли?

– Да, – ответил за девушку Мейсон. – Странно, что мы до сих пор ее не видели, правда? Она здесь, по крайней мере, три недели, прямо у нас под носом.

Он снова улыбнулся. Сердце у Рейн совершило необъяснимый прыжок, и она ответила ему обожающей улыбкой. Черт, если бы все было по-настоящему, она бы просто рухнула. Он как раз из тех мужчин, какие ей нравятся: высокий, худой, с лицом викинга, синими глазами и каштановыми волосами! Синие глаза у блондинов кажутся слишком уж тривиальными, а его густые каштановые волосы прекрасно контрастируют с глазами.

Черт побери, тип вроде Мейсона Александра способен запудрить мозги кому угодно. И надолго ли ее хватит? Сколько она будет стоять тут, помогая ему морочить голову его матери, и не позволяя себе забыть, что все это только игра?

Спасение пришло весьма неожиданно. Из передатчика, висевшего на поясе девушки, раздался голос:

– Рейн, ты где?

Троица посмотрела на нее, дожидаясь объяснения.

– Мой начальник, – сообщила Рейн, вырвала у Мейсона свою руку и поднесла аппарат ко рту. – Я здесь, Крэйг.

– Чем ты занимаешься там столько времени?

– Я формировала кроны. – Она взглянула на Мейсона, пожала плечами и сунула аппарат в чехольчик. – Я должна проститься с вами.

– Тебе надо идти? – спросил он.

– Конечно, не будь задницей, – резко бросила ему Миранда, забирая у девушки стакан с чаем. – Она останется без работы. А тебе надо позаботиться о Каролине.

– Она сама может лучше всех позаботиться о себе. – Мейсон говорил быстро и достаточно громко, чтобы его семейству не пришлось напрягать слух. – Я ведь даже не знаю, как с тобой связаться.

Видимо, он собирался играть до конца. Ладно, играть так играть. Рейн начала толкать тачку к дорожке, ее взгляд как бы говорил: «Я с трудом отрываюсь от тебя, моя любовь». Таким взглядом она покорила зрителей, исполняя роль маленькой бедняжки в «Скрипаче».

– Мой номер есть в телефонной книге, – вздохнула она. – Или ты можешь найти меня через службу «Джонсонз ландшафт».

– Джонсон, – повторил Мейсон, словно записывая это имя в памяти. – Я скоро напомню о себе. Очень скоро.

Он наклонился и поцеловал ее. Не просто чмокнул в щеку, а no-настоящему: в губы, крепко и невероятно сексуально. У Рейн даже захватило дух. Ничего не скажешь, Мейсон достоин «Оскара». Девушка хватала ртом воздух, как все женщины, которых целовал Александр, и чувствовала покалывание в губах, даже отойдя на шаг.

– Скоро увидимся, – снова пообещал он и подмигнул, давая понять, что все неправда. Его мать, казалось, готова была расплакаться.

В ошеломляющей тишине Рейн толкала свою тачку вперед и еще не пришла в себя, когда перед ней возник на тропинке Крэйг, начальник садовой команды. По его лицу она поняла, что Тиш и Миранда Александр были не единственными зрителями этого небольшого представления.

– Боже мой, – произнес он, и его обычно ласковый голос выражал недовольство. – Что там произошло?

Рейн оглянулась, но семья Александр уже скрылась за кедрами.

– Не знаю, Крэйг. Честно говорю, я не знаю.

Это должно их как следует проучить.

С глубоким удовлетворением Мейсон наблюдал, как его мнимая возлюбленная исчезает в глубине сада, толкая перед собой тачку. При всей неумытости и близости к земле Рейн Хобарт оказалась весьма способной актрисой, не говоря уж о том, что прекрасно умела целоваться. Имей его мать с сестрой хоть каплю совести, то немедленно признались бы в своих грехах и принесли извинения за доставленные своими любовными микстурами неудобства ему и невинной молодой женщине.

Но, судя по всему, ничего подобного они делать не собирались. К тому же удовлетворение Мейсона испарилось от шепота, доносившегося из арахисовой галереи. Слова «подмена» и «эликсир» особенно зацепили его внимание.

Ну ладно, если кто-то должен заставить их корчиться от неловкости, то этим человеком будет он.

Мейсон выпил свой чай, и, когда повернулся, чтобы предстать перед мучительницами, глаза у них округлились, как у совы в сарае.

– Все в порядке, дорогой? – Голос матери звучал неестественно весело.

– Наверное, я должен был предложить ей помощь, – пробормотал Мейсон, словно не слышал вопроса. – Я не хочу, чтобы Рейн надорвалась на работе.

– О, дорогой, мисс Хобарт привыкла работать, она с утра до вечера катает тачку по холмам. Она крепкая молодая особа, а твоя мать старая. Иди же, помоги мне, дорогой.

– Конечно. – Посмотрев еще раз вслед исчезнувшей мисс Хобарт, он поставил стакан и предложил матери руку. Да уж, старая мать. Которая ежедневно проплывает целую милю.

Торжественной процессией они направились по дорожке, Миранда впереди, Мейсон и Тиш сзади. Мать шла медленно, тянула время, давая мисс Хобарт исчезнуть в саду.

Что делать? – раздумывал Мейсон. Потребовать от них обещания вести себя прилично? Он и так зашел слишком далеко в своем желании противостоять напору матери и сестры с их любовными напитками. Особенно выводила Мейсона из себя полная уверенность обеих дам, что они действуют ради его блага, пользы и счастья в жизни.

А ему нужно только одно: их раскаяние и перемена во взглядах. Чтобы они вообще прекратили заниматься своим колдовством, дурацкими заклинаниями и микстурами, иначе не будет никакого предела вмешательству в его личную жизнь. Они, чего доброго, еще кого-нибудь отравят. Ему придется нанять себе дегустатора, как параноидальному средневековому принцу.

Нет. Следует продержать их несколько дней в напряжении, чтобы они поверили в безоговорочный успех своих усилий, но рано или поздно они поймут, что попытка нарушить естественный ход вещей явилась громадной ошибкой. Тогда он признается в обмане, а поскольку к тому времени они станут более опытными ведьмами, то, возможно, не будут лить снадобья из неизвестных трав в чужие стаканы. Инстинкт подсказывал Мейсону, что он сделал правильно, воспользовавшись помощью мисс Хобарт.

Проблемой оставалась Каро. В любом случае ему придется продолжить и дальше ухаживания за ней, но убедить мать и сестру, что он влюбился в мисс Хобарт. Выходные растягивались и обещали стать похожими на марафон.

Они добрались до верхней террасы и, наконец, вступили в рай – оранжерею с кондиционерами. Мейсон усадил мать на ее любимый стул и велел принести кувшин воды со льдом.

– Хорошо, – сказала Миранда с напускным удовольствием. – Воображаю, как ты спешишь пригладить перышки Каро.

– Да не очень, – ответил Мейсон, наслаждаясь беспокойством сестры. – Но, полагаю, это обязанность хозяина Дома. Извините меня.

Закрывая дверь, он услышал за спиной взволнованный шепот.

Каролина занимала гостевую комнату на втором этаже, и Мейсон, поднимаясь по лестнице, обдумывал, что сказать. Наверное, лучше всего предоставить ей возможность объясниться и вести игру. Если у кого-то и есть талант манипулировать другими, так это у Каролины. С другой стороны, Мейсон испытал крайне неприятное чувство при мысли о том, что ему придется раскрыть сумасбродство его семейства, чего нельзя делать до тех пор, пока обручальное кольцо надежно не обхватит безымянный палец Каро Викершем.

Все еще пребывая в нерешительности, Мейсон постучал в дверь, и служанка пошла сообщить Каролине о его приходе.

– Мисс, вас хочет видеть мистер Александр.

– Скажи, пусть войдет, – отозвалась Каро. Служанка пропустила его в комнату, затем подняла туго набитый мешок с мусором и вышла.

– Мейсон, ты слишком долго. Что тебя задержало?

Он прошел на раздраженный голос, который привел его к открытой двери ванной, где он сразу увидел ногу в пене, мастерски поднятую над краем ванны. Мейсон предпочел отказаться от приманки, заняв позицию за дверью, но и туда доносился аромат бешено дорогого парфюма Каро. Не было на земле дохлой рыбы, которая не сдалась бы под натиском такого количества духов.

– Пришлось объяснить этой бедной женщине, что на самом деле ты не собираешься добиваться ее увольнения, – сказал он.

– А почему бы и нет? Она полностью испортила мне новую пару туфель. – Каролина встала, демонстрируя свое превосходное, гладкое, сливочного цвета тело.

– Потеря средств к существованию вряд ли справедливое наказание за пару туфель, – сказал он, игнорируя естественную мужскую реакцию на преднамеренное шоу. – Кроме того, это моя вина, ты сама знаешь. Я толкнул ее тачку.

– Ты очень галантен, Мейсон, но она должна получить урок. Во-первых, не шпионить за нами.

– Господи, она просто делала свое дело, и больше ничего! – Он умолк, поскольку Каро вышла к нему из ванной, завернутая лишь в два ярда турецкого бархата.

Видимо, его реакция ей понравилась, она понимающе улыбнулась и вздохнула.

– О, я могу позволить себе быть великодушной. Хорошо, я не стану увольнять ее. Теперь уходи, мне надо одеться.

Мейсон предложил бы ей свою помощь, если бы имел хоть какую-то надежду на результат. К тому же долгое пребывание у нее в комнате могло уничтожить все то, что он попытался внушить матери и сестре, поэтому он весьма целомудренно поцеловал Каро в губы и извинился.

Незачем втягивать ее в затеянную им игру. Подумав о том, что мужчина Каролины Викершем мог влюбиться в другую женщину, какую-то землеройку-замарашку, да еще окатившую Каро вонючей рыбной эмульсией, Мейсон едва не расхохотался.

Нет уж.

Воскресным вечером Тиш осторожно подняла край дамастовой занавески, чтобы получше разглядеть на нижней террасе Мейсона и Каролину, два силуэта, освещенных закатным солнцем на фоне темно-фиолетовых гор. Что-то было не так, совершенно неправильно.

– Посмотри-ка, у них такой вид, словно они говорят о Ценах на акции, – сказала Тиш. – Создается впечатление, что в их отношениях нет ничего романтичного или любовного. Все выходные я так и ждала: сейчас он объявит Каролине, что прогулки по лужайкам – только обыкновенная Деловая встреча. Как мы ухитрились все испортить?

Миранда оторвала взгляд от толстой книги, лежавшей у нее на коленях. Это их собственная Книга теней, которую они переписали от руки из разных произведений своих учителей.

– Я готова рвать на себе волосы, – призналась она. – Мне следовало оставаться там до тех пор, пока я своими глазами не увидела бы, как Мейсон и Каролина выпьют чай.

– Это и моя ошибка, дорогая, но теперь не самое подходящее время для обвинений и самобичевания. – Тиш отпустила занавеску и села на диван рядом с дочерью.

Погладив Миранду по руке, она устроилась поудобнее, чтобы заняться делом. На столе в эмалированной чашке курились пряности, распространяя вокруг дымок.

– Нам предстоит направить действия Мейсона и Каролины в нужную сторону, причем как можно скорее.

– На это требуется время. – Миранда перелистнула страницу, заложила длинной фиолетовой ленточкой. – Здесь написано, что от любовных чар можно избавиться только на убывающей Луне.

– Но тогда придется ждать больше двух недель! – воскликнула Тиш.

– Вряд ли у нас есть выбор.

– Должен быть какой-нибудь способ, чтобы нейтрализовать действие эликсира.

Миранда покачала головой.

– Я перечитала все заговоры и ритуалы. Нет ни одного варианта, чтобы хоть как-то избавиться от любовных чар. Может, только Рэйвен нам подскажет.

– Ты хочешь показать верховной жрице нашу беспомощность? Сообщить ей, что мы терпим фиаско? – спросила Тиш.

– Она не будет смеяться, если ты этого опасаешься.

– Нет, смеяться она не станет, лишь вздохнет, как она умеет, и я сразу умру от расстройства. Кроме того, я переписала большую часть разделов ее книги. Если бы там нашлось что-то полезное для нас, мы бы уже знали.

– Можно придумать собственный заговор. Рэйвен сказала, что мы уже к этому готовы.

– Обрядовое песнопение не делается в свободной форме, дорогая.

– А вдруг тройственный закон вступит в силу прежде, чем мы сумеем этому воспрепятствовать? – спросила Миранда.

От этой мысли Тиш испытала невыносимую боль. Тройственный закон утверждает, что посеянное колдуньей взойдет трижды. Случайно или нет, они посеяли беду и, если не сумеют восстановить порядок вещей, пожнут беду.

Тиш глубоко вздохнула. Пора проявить благоразумие.

– Нет. Мы имеем дело с мощными силами и можем навредить еще больше, вступив на неизведанную территорию. Мы запутаемся, поскольку Луна сейчас не на нашей стороне. Две недели. О Боже!

– Остается только радоваться, что Каро уедет после четвертого.

– Правда? Я не знала, – ответила Тиш.

– Разве ты не обратила внимания? Каро отправляется на Дальний Восток. Она тараторила об этом за ленчем минут пять.

– У меня было о чем подумать.

– Она едет на конференцию в Токио, а потом в Сингапур на несколько дней.

– Хорошо. Значит, можно заняться делом. Если Мейсон будет упорствовать в желании увидеться с молодой женщиной, то нам остается только следить за ними. А когда Луна вступит в другую фазу, мы полностью снимем любовные чары, и пусть мисс Хобарт идет своей дорогой. Конечно, надо позаботиться, чтобы Каро с Мейсоном получили хорошую порцию свежего эликсира. Никто об этом не узнает. Теперь, дорогая, скажи, что нам требуется для дела.

– Свежесрезанная веточка ивы. – Миранда заглянула в книгу, провела пальцем по строчке. – Острый нож. Деревянная стрела. Огонь…

Две недели, размышляла Тиш, пока дочь читала о порядке ритуала. Две недели, чтобы исправить утреннюю ошибку, иначе благосостояние семейства Александр может рассеяться, словно этот приятный дым от специй.

Глава 3

– Где голова? – спросила Рейн, наблюдая за Арни, который разливал темно-красную жидкость по лежащему у его ног манекену.

– Выпала из грузовика. Я подумал, что это не имеет значения.

– Тело есть тело. – Пожав плечами, она села на корточки и приколола лейбл к грязной футболке безголовой фигуры. – Город торгового люда. Последняя.

Рейн выпрямилась и, слизывая с пальцев красный сироп, оглядела крышу, с которой свешивались манекены. Еще двадцать три лежали перед фасадом, напоминающим что-то среднее между Берлинской стеной и суперсовременным невысоким офисным зданием, тянущимся вдоль брошенною склада. К каждой фигуре прикреплено название бизнеса, которым занимались в округе, желтая полицейская лента огораживала «место преступления», а над всем этим великолепием была растяжка восемь на двадцать футов, объясняющая, почему «ММТ пропертиз» не должна строить здесь новое здание-монстр.

Шесть месяцев назад компания внезапно объявила о том, как намерена распорядиться своим участком в этом районе Фримонта. Здание, которое ММТ собиралась тут построить, резко диссонировало с холмом королевы Анны в северной части города. Старое двухэтажное здание гораздо ниже уровня улицы, поэтому его крыша лишь виднелась над бетонным забором на Тридцать четвертой улице, три этажа новой башни из стекла станут возвышаться над ней. К тому же здание отрезало бы деловой район Фримонта от линии берега, что само по себе плохо, но проект грозил еще большими проблемами, чем испорченный вид.

Согласно учению фен шуй, древнекитайскому искусству обращения с землей, которым увлекалась Рейн, здание ММТ разрушило бы две из трех критических линий ци, или энергии, протекающей через это место. Если тут возникнет здание с острыми углами и отражающими стеклянными фасадами, оно просто убьет Фримонт, истощит его жизненную энергию, словно вампир.

Рейн пыталась донести до хозяев компании то, что знала сама, писала в ММТ, в газеты, которые никогда не отвечали ей и не публиковали ее писем, телефоны молчали. Словом, все попытки Рейн Хобарт оказались тщетными, никто не собирался выслушивать ее доводы о том, что новое здание просто вырежет кусок из сердца Фримонта. По крайней мере, никто из сильных мира сего.

Но Рейн все-таки услышали. Без особых усилий или стараний с ее стороны образовалась группа, которая выбрала ее своим бесстрашным лидером и начала борьбу. Союз жителей Фримонта, выступающих за безопасность энергии (ФУЗЕ), зажил собственной жизнью.

В полпятого утра в понедельник сторонники Рейн забрались на крышу пустующего здания и занялись партизанщиной.

– Ну вот, хорошо, – объявил Арни, закрывая бутылку с красной жидкостью. – Наглядный символ того, как большой бизнес угнетает людей.

– Я думаю… О, не важно.

Арни ничто не волновало по-настоящему, он никогда не интересовался, что это за движение, к которому он присоединился, ему нравился сам протест. Не важно, против чего или против кого. Арни оказался полезным человеком, например, для того, чтобы натянуть растяжку с помощью телефонных проводов. Он научился лазить по деревьям, выкрикивать лозунги протеста, но Рейн даже не хотела думать, где он научился открывать замки на воротах, чтобы забраться на крышу или втащить лестницу и перекинуть мост над улицей.

Она взглянула на часы и щелкнула пальцами,

– Давайте сматываться. Мы ведь не хотим, чтобы нас застукали на месте.

Будто в подтверждение ее слов где-то на холме завыла сирена. Все мигом слетели с лестниц и рассеялись, словно пух одуванчиков от сильного ветра. Через минуту на тротуаре остались Рейн, ее лучшая подруга Зоэ Левин и старина Арни.

– Здорово выглядит, ребята, – сказала Зоэ. – А чего мы ждем?

– Я не боюсь свиней, – вызывающе заявил Арни, поднимая бутылку с сиропом. – Давайте посмотрим на их реакцию.

– Рискуешь, – бросила Зоэ. – Идем, Рейн, а то нам это дорого обойдется.

– Да это же неотложка, она понеслась в Баллард, – засмеялась та, однако не стала упираться, когда подруга увлекла ее к автомобильной стоянке. Арни шел следом.

– Эй, вы могли бы подбросить меня к университету?

– Конечно, нет проблем.

Они забрались в причудливый зеленый пикап Рейн, и когда поворачивали в сторону университета, Зоэ достала свой сотовый телефон.

– О’кей, Фредди, – сказала она, когда ей ответили. – Позвони-ка этим псам. – Засмеявшись, она щелкнула крышкой.

– Скоро гончие из прессы сорвутся с места.

– Надеюсь, – кивнула Рейн.

– Ты шутишь? А пресс-релиз, который я написала? Это же основа для любого пиарщика.

– Спокойно, – подал голос Арни. – Умение манипулировать общественным мнением – жизненная необходимость для любой революции.

– И это невероятно легко, – поддержала его Зоэ, вдруг проявив небывалую терпимость, и начала объяснять ему психологические основы маркетинга.

Удивительно, Зоэ считала, что только она за прошедшие три недели сделала что-то полезное для пропаганды их идей. Рейн прикусила язык и отвернулась, сосредоточившись на дороге, где уже появилось много грузовиков.

Первые лучи света отражались от стекол университетского медицинского центра, через несколько минут солнце поднимется достаточно высоко, и фотографы смогут запечатлеть инсталляцию, которая украсит вечерние газеты. Конечно, если они дадут эти снимки, если репортеры вообще потрудятся их сделать или если газетчиков не опередит какой-нибудь добропорядочный гражданин и не уведомит о происшествии ММТ.

Честно говоря, Рейн ставила десять против одного, что в семь тридцать весь проект окажется внизу, но все же надеялась, что независимо от прессы акция насторожит истинных владельцев «ММТ пропертиз». А она уже знала, что до этих людей очень трудно добраться, они защищены несколькими уровнями корпоративной поддержки. Надо долго рыть землю носом, чтобы выяснить, кто они на самом деле, только времени у Рейн нет. Может, кто-то из людей Фреда, въедливых журналистов, сумеет выйти на истинных хозяев.

– Все будет о’кей, – успокоила ее Зоэ.

– Да, – ответила Рейн, сворачивая на Сорок пятую улицу. – Все будет замечательно.

– Только не урони на меня.

– Не волнуйся, Рейн.

Она легла на живот возле огромного сиреневого куста и посмотрела в яму. Сирень уже выкопали и почти вынули из земли, но потом она вдруг увязла, и Крэйг хотел, чтобы Девушка выяснила, в чем дело. Рейн была самая худая из команды, потому выбор пал на нее.

Она исследовала землю вокруг куста вслепую, пока не нащупала что-то твердое.

– Камень, – объявила Рейн. – Здоровенный. Корни оплели его.

Вряд ли сирень можно винить, что она крепко вцепилась в самый подходящий объект. Ей более пятидесяти лет, по размерам она не уступит маленькому дому, и, видимо, растение полагало, что имеет право оставаться там, где росло. К сожалению, новый владелец поместья с этим не соглашался и заявил, что ее надо пересадить, хуже того, настаивал, чтобы пересадили сейчас, несмотря на жару. Подрезанная, обмотанная бечевкой сирень переезжала на другое место жительства, и бедняжке сильно повезет, если она переживет это жаркое лето.

Рейн подрезала корни ножницами, в несколько секунд завязший куст освободился, а она вернулась на безопасное место, пока члены команды перекладывали сирень на тележку и везли к заднему двору. Рейн попыталась очистить шорты от земли, но все без толку. Песок въелся в тело, сыпался с одежды, с кожи, с волос, отовсюду.

– Ничего себе видок, – хмыкнул Крэйг, смахивая с ее носа прилипшую грязь. – Уверен, он будет потрясен.

– Кто?

С усмешкой старшего брата Крэйг развернул ее кругом. В футе от дорожки возле огромного серого «роллс-ройса» стоял Мейсон Александр.

Рейн глядела на него с подобием улыбки. Наверно, если бы сирень упала ей на голову, это было бы не так уж плохо.

– Ему понравился тот поцелуй, – шепнул ей на ухо Крэйг и громко добавил: – Шагай, рабочий день окончен, Рейн. Мы тоже закончим, как только разберемся с кустом и польем его как следует.

– Я догоню вас, – сказала она, с трудом шевеля губами.

Усмехнувшись, Крэйг отошел, а Рейн направилась к дороге. Интересно, ей только кажется или на самом деле стало еще жарче?

– Мистер Александр, доброе утро.

– Мисс Хобарт. – Мейсон оглядел ее с головы до ног, и девушка заметила, что он пытается удержаться то ли от улыбки, то ли от содрогания.

– Я сражалась с кустом сирени, – объяснила Рейн. Произнеся это, она почувствовала отвращение к себе. В чем дело? Она как будто оправдывается?

– Я думаю, ты победила.

– С трудом. Надеюсь, вы пришли сюда не для того, чтобы сообщить мне, что не смогли уговорить вашу подругу не требовать моего увольнения?

– Нет. Она успокоилась сразу после ванны. Все в порядке.

– Спасибо. Теперь я ваша должница.

– Это я твой должник и хочу объяснить, что тогда произошло на террасе.

Рейн вспомнила о тех последних тридцати секундах, и внутри у нее все перевернулось.

– В этом нет необходимости.

– Есть. Я подумал, что тебе пора ехать домой, и мы могли бы поговорить по дороге.

– Я живу во Фримонте. Вам не по пути, к тому же мой грузовик стоит в питомнике. Я должна ехать вместе с командой.

– Тогда я заберу тебя оттуда. Пожалуйста, мисс Хобарт, Рейн прекрасно сознавала, почему ей не надо садиться в машину с Мейсоном Александром: начиная от песка в волосах до мысли о том, что он невероятно сексуален, но ни одна из причин не могла удержать ее от любопытства. Кроме того, шанс прокатиться в «роллс-ройсе» с шофером выпадает не каждый день.

– Хорошо, но при одном условии, – согласилась она. – Зовите меня Рейн, а то мисс Хобарт всегда напоминает мне 0 королеве посудомоечной машины.

Он бросил на нее озадаченный взгляд, и ей вдруг пришло в голову, что она впервые сидит в машине с человеком, который никогда не работал в закусочной.

– Ладно, Рейн. Но при условии, что и ты будешь звать меня Мейсоном.

– Договорились. – Однако она не могла заставить себя называть его по имени и поэтому решила обходиться вовсе без него. – Подождите там, пока я достану свои вещи из грузовичка.

Через несколько минут Рейн устроилась на кожаном сиденье, настолько мягком, что, казалось, она утонула в нем, и автомобиль покатился. А вскоре стало ясно: она сплоховала. Мало того, что в безупречном интерьере она еще больше походила на трубочиста, да к тому же ее похитили.

– Мы едем не туда, – сказала Рейн.

– Я велел Полу немного покатать нас. Мое объяснение будет длинным, – улыбнулся Мейсон.

Но, по мнению Рейн, он здорово ошибся, назвав то, что рассказал, объяснением, ибо она услышала настоящую сказку, и весьма причудливую. Ведьмы. Любовный напиток. Забудь про награду лучшему актеру, парень, тебе нужно сочинять женские романы.

– Ну и вот, – закончил Мейсон, – с кувшином неизвестно чего появляется матушка и…

– Они действительно настоящие ведьмы? – перебила его Рейн.

– Конечно, нет.

– Ага. Значит, вы не верите в их… способности?

– Ты на самом деле в меня влюбилась? – уставился на нее Мейсон.

– Нет, – заявила она. Желание еще не любовь, этот урок Рейн усвоила, хотя и с трудом.

– Разумеется. Потрясающее умение создавать максимум неприятностей с минимумом предусмотрительности – единственная способность, которую мать с сестрой нам продемонстрировали.

– Извините, но я не понимаю, что вас так расстроило. Ну, положили они какие-то травы в чай. Большое дело. Какой от них кому вред?

– Дело в том, что я специально предупредил их, даже приказал, если угодно, не подсовывать эту так называемую микстуру. Они пообещали, но и часа не прошло, как одна из них или обе сотворили свой заговоренный чай со льдом. Я был и еще остаюсь в совершенной ярости.

– Поэтому вы решили преподать им урок, целуя садовницу. – Рейн притворилась, будто смотрит в окно, пробормотав: – Ну и дела… Я абсолютно для этого не годилась.

– Ты подвернулась мне под руку. – Теперь настала его очередь оправдываться.

– Как лестно, но это, знаете ли, не делает вам чести. – Рейн засмеялась, а шею Мейсона над воротником начала заливать краска стыда. – Ну и что сказала ваша мать, когда вы признались ей в нашем маленьком представлении?

Он потер большим пальцем невидимое пятно на дубовой обшивке салона.

– Я не признался. – Что?

– Не признался, – уже более твердо повторил он. – И не собираюсь, пока не достигну своей цели. Это еще одна причина нашей прогулки. Я хочу вас нанять, мисс Хобарт.

– Нанять меня?

– Чтобы продолжить игру, которую мы начали в субботу. Я хочу преподать матери и сестре хороший урок, чтобы они поняли, наконец…

– Урок? – Рейн услышала свой хриплый голос, она чувствовала себя ужасно. Но и вся ситуация была довольно странной.

– Наше маленькое представление можно считать успешным. Мать с Мирандой, очевидно, полагают, что их зелье подействовало. Они теперь пытаются найти противоядие и трудятся над какой-то новой смесью, чтобы опять свести Нас с Каролиной. Другими словами, не отказались от вмешательства в мою личную жизнь, поэтому я хочу, чтобы их попытки изменить действие так называемого приворота провалились. Но мне нужна помощь. Я заплачу тебе пять тысяч долларов, если ты сумеешь убедить их, что наш роман продолжается.

Ух ты, пять тысяч долларов! Да она бы сделала это бесплатно только ради того, чтобы опять с ним поцеловаться. Значит, она должна вытащить себя из машины прямо сейчас, на ходу. Тем не менее, избежав телесных повреждений, Рейн ухватилась за первую же отговорку, пришедшую ей в голову:

– Уверена, что вашей подруге это не понравится.

– Каролина сейчас летит в Токио. – Он взглянул на часы. – Уже пять минут. Ее не будет до шестого.

– А когда она вернется и узнает, что вы две недели крутили роман с садовницей? Думаю, она вас не поблагодарит. – Рейн вздрогнула. – Да если она проведает о моих играх со своим бойфрендом, пусть даже притворных… Кошмар.

– Такая перспектива ожидает и меня, – твердо заявил Мейсон. – Уверяю тебя, я размышлял два дня и, по-моему, учел абсолютно все. Поскольку главная моя цель – приструнить мать и сестру, то большую часть времени мы станем проводить в доме. Обед. Бридж. Возможно, теннис. Ты ведь играешь, не так ли?

– Не очень хорошо.

– Подучишься, – уверенно произнес Мейсон, будто он лично проследит за этим. – Если будем куда-то выходить, то в места, где меня вряд ли узнают, и Каролина останется в полном неведении.

– Однако…

– Пять тысяч долларов, – повторил он. – Кроме того, помощь в будущем: рекомендации, направления, работа… По твоему желанию. У меня весьма обширные связи.

Рейн почти отказалась. Почти, ибо Мейсон уже наклонялся к ней. Она ощутила слабый запах какого-то неизвестного мужского одеколона, вспомнила тот поцелуй. Странно, она не только узнала этот аромат, но даже его тончайшие пряные тона, и он тотчас вызвал в памяти чудесное воспоминание.

– Для меня это очень важно, – продолжал Мейсон. – Обещаю, как только вернется Каролина, ты свободна, причем вне зависимости от того, что будут думать мать и Миранда о своем колдовстве. Пожалуйста, Рейн, только две недели.

Две недели, возможно, еще несколько таких поцелуев, и у нее пять тысяч долларов. Рейн подумала о неравной борьбе, которую она затеяла с «ММТ пропертиз». А если компания потащит их в суд?

Если крючкотворы захотят превратить вполне законный протест в вендетту, она будет сопротивляться. Конечно, имея пять тысяч долларов, можно нанять какого-нибудь молодого адвоката и отстоять свои права, вытекающие из Первой поправки.

К тому же раз провидение вознамерилось подкинуть ей денег, то пусть это произойдет через посредство мужчины вроде Мейсона Александра. И ее физическая реакция на него в данном случае не имеет значения, она вполне разумная женщина и способна контролировать себя неделю-другую.

Рейн вдруг спохватилась. Она сидит тут, хмурится, размышляет, а потенциальный наниматель, терпеливо наблюдая за ней, развлекается.

– Ладно, – сказала она. – Когда начнем?

Мейсон улыбнулся, как человек, привыкший к победам.

– Сегодня вечером.

– Хорошо.

Он внимательно оглядел ее, от грязных ног до макушки.

– К обеду мы не переодеваемся, но если тебе хочется надеть что-то соответствующее, то у меня открытые счета в нескольких магазинах.

– У меня немного вещей, – призналась Рейн, мысленно перебрав собственный гардероб и придя в замешательство.

Автомобиль свернул к «Джонсонз ландшафт» и медленно покатил в самый конец, хруст гравия почти не слышался внутри салона.

– Вон мой пикап. – Девушка махнула в сторону помятого куска металла, который был для нее и рабочей лошадью, и ребенком.

Мейсон подал знак водителю, и пока тот подруливал к грузовичку, Рейн, достав из рюкзака записную книжку, чиркнула свой адрес с указаниями, как доехать.

– Вы сможете забрать меня, скажем, через час?

– Через сорок пять минут. Перед обедом мать любит выпить на террасе.

– Ага, самая подходящая сцена для моего выхода.

– А ты против?

– Вы режиссер пьесы, – ответила Рейн, собираясь распахнуть дверцу.

Но Мейсон жестом предостерег ее от поспешных действий и вышел из машины, чтобы подать ей руку.

Во второй половине дня стало еще жарче, и после автомобильного салона с кондиционером девушка невольно зажмурилась от солнца, потом одарила Мейсона долгим взглядом. Специально для его водителя.

– Скоро увидимся.

– Не могу дождаться, – ответил Мейсон. Шофер вскинул бровь.

Через восемь минут Рейн уже неслась к арендованному ею маленькому домику для гостей.

Бросив рюкзак на стол, она скривилась при виде кучи нестиранного белья, которое заняло полкушетки. Великолепно. Но ей надо торопиться, чтобы не подвести Мейсона Александра.

Раздевшись на ходу, Рейн включила душ на полную мощность и, пока ждала горячую воду, оглядела себя в зеркале.

Увиденное отнюдь не взбодрило ее. Выгоревшие на солнце волосы торчали в разные стороны, нос облезал, к щеке прилипла засохшая грязь. Конечно, женщинам в туфлях за шесть сотен легко получить мужчину вроде Мейсона Александра, им не приходится страдать от капризов матери-природы. Удивительно, как бедный парень не кинулся от нее прочь, словно от чумы болотной.

А может, несмотря на внутренний протест, ему больше всего хотелось потрясти свою матушку, и как раз она-то для этого очень подходила?

Хорошо, но будь она проклята, если станет играть роль служанки при хозяине богатого поместья.

Рейн, наконец, встала под нестерпимо горячую воду, почти кипяток.

Мистера Александра ждет сюрприз, когда он появится.

За сорок пять минут он несколько раз поговорил по телефону, в том числе с кухонной прислугой, чтобы предупредить, что к обеду ждет гостя, о котором не надо говорить ни матери, ни сестре. А пока Мейсон занимался делами, шофер приехал по обозначенному на листке адресу, подрулил вплотную к уже знакомому грузовичку и втиснулся позади него.

Когда Мейсон закончил последний разговор по телефону, оставалось еще пять минут, и он развернул утренний выпуск «Уолл-стрит джорнал». К своему удивлению, Мейсон Александр обнаружил, что не может читать, поскольку не сводил глаз с двери, откуда вот-вот должна появиться Рейн.

Никогда в жизни он не испытывал такого нетерпения.

Нет, мысленно поправил он себя, любопытства. Относительно того, как может быть одета его протеже. Вероятно, ему следовало повезти ее в магазин. Для людей их круга одежда Рейн столь же нагла и беспардонна, как ее чувство юмора. Да, эта женщина неординарна, даже странна, хотя мать и Миранда, конечно, уверены, что именно снадобье заставило его влюбиться в первую встречную.

Господи, что он делает? Вдруг эта девчонка черт знает кто такая или вообще очаровательная психопатка?

На секунду Мейсона охватило беспокойство. Нет, он хорошо разбирается в людях. Рейн Хобарт – замечательная Девушка, а его тревога просто от нетерпения.

Он сделал еще одну попытку сосредоточиться на центральной колонке, но, в конце концов, отложил газету и посмотрел на часы. Еще минута. Хотя женщину торопить бессмысленно, Мейсон все же открыл дверцу. Шофер выскочил из машины, чтобы помочь ему выйти.

Мейсон жестом остановил порыв водителя:

– Я только собирался впустить немного свежего воздуха. К ним стали подтягиваться местные ребята, как бывало всегда, когда они видели большой лимузин у себя в квартале. Двое пацанов даже начали спорить, кто этот парень, кинозвезда или торговец наркотиками.

– Ни то ни другое. Производство главным образом, – сказал им Мейсон.

– Я же говорил, – ухмыльнулся третий, отодвигая локтем одного из мальчишек, и неожиданно ткнул пальцем в другую сторону: – Ничего себе, поглядите-ка на Рейн.

Мейсон никогда бы не поверил, что сорок пять минут и душ способны настолько изменить женщину. Грязная униформа, годящаяся для людей обоего пола, исчезла, Рейн вышла в облегающем розовом платье с вырезом каре, довольно целомудренным, зато он разжигал у мужчин желание увидеть побольше. Девушка сумела укротить даже свои разлетающиеся волосы и слегка припудрила веснушки на носу. Из украшений были только золотые сережки-кольца. Мейсон нашел их немного великоватыми, а помаду слишком яркой. Без этого Рейн Хобарт выглядела бы сногсшибательно.

Конечно, про дурацкую помаду можно забыть, если посмотреть на ноги. Он уже знал, что они хороши, но в черных туфлях на высоких каблуках и в нейлоне просто разили наповал, к тому же длина платья открывала их постороннему взору настолько, насколько следовало. Мейсон не по-джентльменски уставился на то место, где кончалось платье.

Донесшийся до него вздох напомнил Мейсону, что он не единственный мужчина, который наслаждается этим зрелищем.

Пол отвел взгляд и быстро отступил к дверце, пробормотан:

– Думаю, этого стоило дожидаться, сэр. Мейсон кивнул.

Он предложил девушке руку, чтобы проводить к лимузину, ощутил слабый запах лимона и вдруг понял, что не может отыскать в ее внешности недостатков. Только помада. Рейн оказалась еще симпатичнее, чем он думал.

– Я выдержала осмотр? – спросила она.

Мейсон, наконец, сообразил, что совершенно неприлично разглядывал девушку, а автомобиль уже отъехал от стоянки.

– Более чем.

– Хорошо. Пока я была в душе, мне пришло в голову, что мы должны обсудить с вами несколько пунктов.

Слова «Пока я была в душе» заставили его вообразить кое-какие сцены, абсолютно не относящиеся к делу. Опомнившись, Мейсон выключил переговорное устройство. Конечно, он доверял Полу, но в определенных границах.

– Я слушаю.

– Во-первых, чего именно вы ждете от меня за свои пять тысяч долларов?

– Убедительную игру в присутствии любого из моих домашних или в то время, когда они наблюдают исподтишка.

– Наблюдают исподтишка? То есть шпионят?

– Я бы не стал исключать такую возможность. Особенно со стороны матери. У нее милая привычка выглядывать в окно.

– Как миссис Перлмуттер, – заметила Рейн и объяснила: – Хозяйка дома, который я арендую. Вы не думаете, что это каким-то образом связано с менопаузой? Подглядывать, я имею в виду.

– Понятия не имею, – ответил Мейсон. – Ты сказала, что хочешь обсудить пару моментов.

– О да, причем важные. – Она твердо выдержала его прямой взгляд. – Сумма в пять тысяч долларов не предполагает занятие сексом?

– Я об этом и не помышлял. Еще что-нибудь? – засмеялся он, а Рейн поджала губы, словно хотела задать вопрос, но колебалась. – Думаю, можно закрыть тему. Значит, ты играешь в теннис. Насколько хорошо?

Остаток пути они провели в обычной беседе двух малознакомых людей, которые хотят получше узнать друг друга. Во время разговора все сомнения Мейсона относительно социального статуса своей спутницы и ее умственной полноценности улетучились. Да, Рейн непредсказуема, дерзка, но яркая личность с весьма хорошими манерами. Наконец лимузин замедлил ход перед охраняемыми воротами в богатый район Хайлендз, а через милю выехал на дорогу, ведущую к дому. Рейн притихла, что было ей несвойственно, и чем дальше они ехали, тем плотнее она сжимала губы.

Когда автомобиль остановился, Мейсон взял ее за руку:

– Постарайся быть честной.

– Вы серьезно?

– То есть ничего не добавляй к нашей истории. Я заехал за тобой на работу, пригласил на обед.

– Хорошо. И я вас обожаю.

– Да, ты обожаешь меня, а я – тебя. – Он поцеловал ей руку, желая удачи, и Пол открыл дверцу. – Я сам отвезу мисс Хобарт домой. – Мейсон вышел из машины и сполна насладился удивлением шофера. – Подгони «ягуар» и вечером можешь быть свободен.

– Да, сэр.

Пока он садился за руль и отъезжал, Мейсон подвел Рейн к дому и распахнул перед ней входную дверь.

Она переступила через порог и… обомлела. Впрочем, это случалось почти с каждым. Из высокого арочного окна открывался вид на Пьюджет-Саунд и горы Олимпик, а витые лестницы холла казались старинной рамой, обрамляющей эффектное живописное полотно.

– Ого, – пробормотала Рейн, делая несколько шагов, высокие каблуки стучали по дубовому паркету. – Можно выйти прямо туда.

Она говорила совершенно не то, о чем думала, но слова пришлись очень кстати. Оценивая ее реакцию, Мейсон открыл двойные, облицованные панелями двери столовой.

– Сюда. В такую жару мать предпочитает закрытую часть террасы.

Он с удовлетворением отметил, что занавеси на французских дверях надежно защищают от дневного света. Поскольку их никто не мог заметить, они устроят своим появлением сюрприз.

Рейн снова остановилась, на сей раз перед картиной.

– Это же Моне.

– У тебя хороший глаз.

– Я много времени провожу в музеях. Посмотрите на глубину воды под мостом. Удивительно. Даже не верится, что вы живете среди этого.

Мейсон терпеливо ждал, пока она рассматривала полотно, на ее лице он видел настоящий восторг; более того, экстаз. Рейн протянула руку, и он уже хотел предупредить, чтобы не прикасалась к картине, но она тут же выпрямилась.

– Простите. Я веду себя неприлично.

– Знаете, приятно освежить впечатления, глядя на привычные вещи глазами другого человека.

– Очень мило, даже если это простая воспитанность. Теперь, когда шок прошел, я попробую вести себя лучше. Давайте займемся делом.

– Нервничаешь? – спросил Мейсон, когда они подошли к двери.

Рейн кивнула.

– Я работала возле таких домов несколько раз, хотя никогда не была внутри, поскольку не подхожу его обитателям по статусу.

– Будь собой, и все получится. Воспринимай этот дом как музей, в котором собраны очень специфические живые экспонаты.

Ее изумительный смех рассеял последние сомнения Мейсона. Она совершенна. Все получится.

Взяв девушку за руку, он подтолкнул ее к открытой двери.

– Добрый вечер, мама. Посмотри, кто…

– Дорогой, посмотри, кто…

Оба умолкли. Рот миссис Александр застыл в форме буквы «О», а губы Мейсона превратились в тонкую линию. Он стоял и мысленно тупо повторял, что кто-то из них должен что-то сделать.

Первой опомнилась его мать:

– Красота уступает возрасту, дорогой. Посмотри, кого я вытащила из клуба.

В отпущенные ему несколько секунд Мейсон успел собраться с духом и шагнуть вперед.

– Ангус, рад встрече. – Обменявшись с гостем рукопожатием, он повернулся к Рейн: – Мисс Хобарт, разрешите представить вам мистера Ангуса Викершема. Это отец Каролины.

Глава 4

Слова просачивались в ее мозг со скоростью перышка, тонущего в патоке, а когда их смысл, наконец, дошел до нее, она поняла, что Мейсон взглядом просит ее спасти положение.

Честно говоря, в данный момент Рейн намеревалась спасти Ангуса Викершема, который застыл перед ней с протянутой рукой.

Поэтому она улыбнулась и пожала ему руку.

– Извините, что я стою как идиотка. Но вы очень напомнили мне дядю Дэна. – Выдумка, конечно, однако ей всегда хотелось иметь дядю Дэна.

– Любимого дядю, я надеюсь, – сказал Викершем.

– О да. Самого любимого, который обычно таскал меня за уши.

Ангус восхищенно усмехнулся.

– Мама, ты помнишь мисс Хобарт? – подал голос Мейсон.

– Конечно, дорогой. Здравствуйте, мисс Хобарт, так приятно снова вас увидеть.

– Добрый вечер, миссис Александр.

Все глядели друг на друга, не зная, что делать.

– Итак, вы знакомы с моей дочерью, – прервал неловкое молчание Викершем. – Рейн Хобарт. По-моему, я не слышал от Каролины вашего имени.

Миссис Александр побелела, Мейсон покраснел, а Рейн обуяло желание захохотать во все горло, но инстинкт подсказывал, что нужно убираться отсюда поскорее и нестись без оглядки в свой домик, хотя он расположен в гораздо менее прекрасном месте.

– О, вряд ли она могла упоминать обо мне, – прощебетала Рейн, наслаждаясь видом Мейсона, сдвинувшего брови. – Мы познакомились всего несколько дней назад. Точнее, мы с ней столкнулись. Она произвела на меня неизгладимое впечатление.

– Она такая, моя Каролина, – гордо пророкотал Викершем. – Она умеет произвести впечатление и чертовски деловая женщина, должен вам сказать.

– Настоящая дочь своего отца, – вступила в разговор Тиш. – Дорогой, ты еще не предложил мисс Хобарт выпить.

– Спасибо, – ответила та. – Мне не хочется.

– Глупости, – отмахнулась Тиш. – Здесь жарко, как в печке. Выпейте хотя бы газировки, и мы будем счастливы, правда, Мейсон?

– Где Лоренс? – спросил он.

– Сегодня понедельник, – сказала Тиш, словно такого объяснения было вполне достаточно. Она подошла к сыну, провела согнутыми пальцами по его руке, и даже со своего места Рейн заметила, как пожилая женщина впилась ногтями в рукав Мейсона. – Уильяме помогает на кухне, так что нам придется обойтись самим. Ангус, позволь мне освежить твою выпивку.

– Мне уже достаточно. Спасибо.

Викершем передал ей свой бокал, и Тиш с улыбкой почти силком подтащила сына к сервировочному столику, который стоял неподалеку.

– Похоже на колдовство, – сказал Ангус, наблюдая, как они склонились над ведерком со льдом.

– А… – уклончиво протянула Рейн.

Она из вежливости отошла подальше от Мейсона и его матери, хотя их слова заглушала камерная музыка, доносившаяся из невидимого источника. Ангус тоже отошел, но оба остановились на краю тени, никому не хотелось оказаться на раскаленной солнцем террасе.

– Так, – произнес Викершем, поворачиваясь к Рейн и пристально глядя на нее. – Откуда вы знаете Мейсона?

Подозрительный старый дурак. Она улыбнулась. Вряд ли сейчас нужно воспользоваться советом Мейсона и быть честной.

– О чем ты думал? – прошипела Тиш, когда гости уже не могли их услышать. – Как тебе вообще пришла мысль вести девчонку сюда? Да еще при отце Каролины.

Мейсон бы засмеялся, если бы не взвалил так много на загорелые плечи Рейн Хобарт. Оставлять ее наедине с Ангусом рискованно, но другого способа заставить мать встряхнуться нет. Только поставить перед фактом.

Конечно, Тиш поможет ему справиться с Ангусом, если он расскажет ей об игре. Хотя даже появись у него такое желание, он едва ли начал бы говорить, стоя в тридцати футах от Ангуса. Последовала бы сцена с обвинениями, слезами и неизбежным упоминанием о колдовстве. Разумнее отложить на потом, когда они с матерью останутся вдвоем. Он сообщит ей после обеда. Если, конечно, они его переживут.

Мейсон стал перебирать бутылки.

– Я понятия не имел, что ты ожидаешь Ангуса.

– Я и не ждала его. – Тиш поставила бокал на серебряный поднос. – Он пьет бурбон с водой. Я сказала тебе, что встретилась с ним в клубе.

– Не знал, что он член клуба.

– Разумеется, не член. Он играл в гольф с Бадди Фарадеем.

– Я не заметил его машины перед домом.

– Возникла какая-то проблема с кондиционером, и его шофер забрал машину в гараж. Но ты уходишь от ответа. Почему она здесь?

– Чтобы пообедать с нами, – ответил Мейсон, стиснув ручку ведерка со льдом. – Я столкнулся с ней и подумал…

– Столкнулся? Ты налетел на ее косилку?

– Что-то в этом духе.

– Ладно, дорогой. Мои слова прозвучали ехидно, извини. Я не против мисс Хобарт или ее занятия, но ты должен признать, что она человек не нашего круга. Ты не сталкивался с ней, ты ее выслеживал. – Мать подняла серебряные щипчики, глядя на Мейсона с надеждой и дожидаясь, когда он снимет крышку с ведерка со льдом.

– Верно. – Он проигнорировал взгляд Тиш. – Я хотел увидеть ее снова.

– Ты влип. – Она не потрудилась спросить, почему ее сын погнался за Рейн.

– Знаю. Но я чувствую странное притяжение, меня к ней влечет с огромной силой.

– Это скоро пройдет, – многозначительно сказала Тиш.

Однако Мейсон думал о своем. Черт с ним, с послеобеденным признанием. Если Рейн исполнила свою роль, то все можно пережить.

– О, не важно, – сказала Тиш. – Давай возьмем напитки и вернемся прежде, чем она скажет что-то, о чем ты будешь сожалеть. Не напомнишь ли, как отмерить порцию водки?

Мейсон сам приготовил напитки, а себе налил тоника. Он бы с удовольствием выпил крепкого скотча, но решил, что ему нужна ясная голова, чтобы пережить этот вечер.

В справедливости своего решения он убедился, когда увидел Рейн и Ангуса. Положив ладонь на его руку, она с видом заговорщицы наклонилась к нему. Должно быть, открыла ему какой-то секрет. Викершем кивнул и погладил ее по руке.

– По-моему, я заработаю язву, – пробормотала Тиш. Мейсон поймал взгляд Рейн, вопросительно поднял бровь, а девушка одарила его беззаботной улыбкой. Ангус обернулся.

– О, вернулась наша выпивка и прихватила с собой хозяев.

Миссис Александр по-девичьи захихикала, такого смеха Мейсон, пожалуй, не слышал с тех пор, как вышел из стен школы. Видимо, причина в стрессе, а не в чувстве юмора.

– Бурбон с водой, – объявила Тиш, протягивая Ангусу стакан.

– Благодарю, мадам.

Мейсон подал Рейн выпивку, их пальцы соприкоснулись, и кусочек лайма на краешке бокала опасно качнулся.

– Спокойно, – произнес он, поддерживая ее руку, которая была не такой холодной, как ему казалось, и он испытал странное удовольствие. – Держишь?

Она внимательно посмотрела на него.

– Все под контролем.

Едва заметно, но понимающе кивнув, Мейсон обратился к Ангусу:

– Я слышал, вы отделали Бадди Фарадея.

– Не совсем, – ухмыльнулся Викершем. – Маленький сукин сын вогнал меня в землю. Нам с тобой надо как-нибудь сыграть.

– Мой брат обманщик, имейте в виду, – раздался голос, и все обернулись. На террасу вплыла Миранда, окутанная ярдами лавандового газа. – Пусть расскажет, как он смазывал рукоятку моей клюшки.

– Это было пятнадцать лет назад, – засмеялся Мейсон. – К тому же ты не могла доказать, что это сделал я.

– Привет, дорогая, – сказала Тиш. – Я думала, ты собралась читать до самого обеда.

– Хотела, но меня заинтриговало происходящее, не могу такого пропустить. Добрый вечер, Ангус… – Миранда пожала руку Викершему, затем Рейн. – И мисс Хобарт. Какая неожиданность!

Однако Мейсону показалось, что сестра ничуть не удивилась, и напрягся. Да, нельзя недооценивать сестру, и он не мог сказать, что произойдет сейчас, когда она перевела взгляд с него на Рейн и обратно.

– Не перебраться ли нам под дерево? Там дует приятный ветерок.

Тиш направилась через всю террасу к столу и стульям, которые стояли в тени зонтикообразной софоры. Далеко внизу грузовое судно, уставленное красными и зелеными контейнерами, двигалось по широкому фарватеру залива Эллиотт, подчеркивая зубчатый профиль гор на горизонте. Подсуетившись, Мейсон оказался между Рейн и матерью, сестра находилась слева, и он мог следить за ней. Ангус остался на попечении Тиш.

Со своего места он краем глаза уловил какое-то движение на стене дома. Окно второго этажа было открыто, часть занавески выдуло из комнаты, и она слегка шевелилась на фоне терракотовой штукатурки дома. Мейсон окинул взглядом наряд сестры. Она любила густой лавандовый цвет, того же колера и занавеска. Если Миранда читала у себя в комнате, в своем обычном кресле, то сидела возле этого окна и значит… У Мейсона свело желудок. Он вспомнил, как хорошо слышны голоса в лоджии второго этажа, он сам часами подслушивал разговоры гостей во время коктейлей, которые устраивали его родители, именно у этого окна. Без сомнения, что-то показалось Миранде весьма интригующим, и она не смогла усидеть в комнате. Что же такого Рейн сказала Ангусу?

Придется выяснить. Но обед под открытым небом тянулся бесконечно, все сидели, любовались закатом, перебирая самые банальные темы. Мейсон чувствовал себя так, будто жонглировал тремя скользкими шарами, причем один шар выпал у него из поля зрения.

Он почти уловил его отблеск, когда Рейн, извинившись, вышла. Мейсон оказался наедине с Ангусом, а мать и сестра наклонились друг к другу, что-то обсуждая.

– Думаю, мисс Хобарт – прекрасный выбор, – сказал Ангус, вздыхая. – Она здорово уловила характер твоей матери, кроме того, мне нравится ее точка зрения. Она сразу выдала концепцию целиком.

– Спасибо, всегда полезно узнать другую точку зрения, – отозвался Мейсон.

Он понятия не имел, о чем говорит Ангус. Концепция? Ему захотелось выскочить из дома и побежать за Рейн. Но врываться в дамскую комнату – не лучшая идея.

Через несколько минут девушка вернулась, мать вовлекла Ангуса с Мирандой в беседу и незаметно придвинулась к сыну.

– Ты должен увести ее отсюда, – прошептала она. – Ангус наверняка рано или поздно заметит.

– Что заметит? – спросил Мейсон. По его мнению, Рейн вполне подходила для нынешнего общества.

– Взгляды, ее пылкую любовь.

– Да? – Он с любопытством посмотрел на Рейн.

– Да. И ты не лучше, – вздохнула мать. – Пожалуйста, отправь ее домой. Хотя бы ради меня.

– Хорошо, мама, скоро отправлю.

Миссис Александр направилась к остальным, а Мейсон задержался, наблюдая за всеми и предвкушая миг, когда сполна насладится.

Ангус что-то рассказывал и, кажется, уже дошел до середины повествования, женщины внимали, окружая его, словно букет живых цветов. Мейсон подумал, что элегантные наряды Каролины, обычно нейтральных цветов, потерялись бы рядом с туалетами матери и еще более возмутительными оттенками платьев сестры. Но яркий розовый наряд Рейн был хорошо заметен, усиливая румянец на ее щеках, и когда девушка обернулась к нему, Мейсон вдруг осознал причину волнения матери: Рейн действительно похожа на влюбленную женщину. Ответив усмешкой на ее сверкающую улыбку, он задался вопросом, так ли хороша она была в той школьной пьесе. Но мать права, надо побыстрее увести Рейн из дома, пока Ангус ничего не заметил.

Видимо, девушка тоже чувствовала опасность, ибо едва разговор стих, она сразу воспользовалась моментом:

– Жаль покидать вас так рано, но завтра я должна встать на заре.

– Извини мою оплошность, я не заметил, что уже так поздно, – сказал Мейсон, вставая. Он кивнул Ангусу и матери: – Надеюсь, вы нас простите.

– Спасибо за прекрасный вечер, миссис Александр, – улыбнулась Рейн. – И за теплый прием.

– Я тоже получила большое удовольствие, мисс Хобарт. Через несколько минут они уже сидели в безопасной тесноте «ягуара», и Мейсон быстро отъехал от дома.

– Ну и?.. – спросил он.

– Простите, – сморщилась Рейн. – Он застал меня врасплох.

– Ты была великолепна. О чем вы беседовали?

– О мистере Викершеме. А я была великолепна?

– Была, – ответил Мейсон, вылетая на шоссе. – Почему ты извиняешься?

– Вы советовали придерживаться правды, но он оказался таким подозрительным…

– Подозрительным?

– Он задавал вопросы, смотрел на меня так, будто я украла приятеля у его дочери… Ну, сами знаете. А когда я упомянула, что работаю у вас в саду, он принял меня за ландшафтного дизайнера. Я не стала его разочаровывать и сказала, что вы наняли меня для разбивки неувядающих клумб, чтобы сделать приятное вашей матери.

– Так вот что Ангус имел в виду. – Мейсон захихикал, Рейн тоже развеселилась, и он объяснил кое-что из доселе непонятных комментариев Ангуса. – Надеюсь, он не станет упоминать об этом в разговоре с матерью.

– Не станет, – покачала головой Рейн. – Если, конечно, умеет хранить тайны. Я сказала, что новые сады должны быть сюрпризом, и вы пригласили меня на обед только ради того, чтобы я ощутила индивидуальность вашей матери, ее вкус, без знания которых невозможно хорошо сделать работу.

– И он это съел?

– Даже проглотил, – сказала Рейн, продолжая удивляться. – Знаете, один из моих профессоров-психологов считает, что лучше всего незнакомых людей объединяет заговор.

– Мудрый профессор.

– Он вообще говорил поразительные вещи. – Рейн замолчала, пока они проезжали через охраняемый въезд в Хайлендз, потом добавила: – По-моему, было полезно немножко пофлиртовать с ним.

– С Ангусом? Ты шутишь.

– Я подумала, это собьет его со следа.

– Наверно, так и вышло. Рейн пожала плечами.

– У блондинки двадцати четырех лет есть кое-какие преимущества.

– Не говоря уже о ногах, как у кинозвезды. Девушка одернула юбку, избегая его взгляда, а Мейсон подумал, что будь свет в машине получше, он бы наверняка заметил румянец на ее щеках.

– Итак, я полагаю, дело сделано.

– На том фронте. Но, боюсь, у нас может возникнуть другая проблема. – Мейсон рассказал ей об окне и о том, что сестра могла подслушать ее разговор с Ангусом.

– Ох. – вздохнула Рейн. – Довольно короткий забег. Жаль.

– Жалеть не о чем. Забег, как ты выразилась, продолжается.

Рейн с удивлением посмотрела на него, во взгляде читалось недоверие.

– Вы намерены продолжать игру?

– Вот именно. Мать полагает, что мы сейчас под действием их любовного напитка, – объяснил Мейсон. – Они с Мирандой, конечно, знают, что последовало за пролитым на Каролину удобрением. Даже если Миранда подслушала каждое слово, которое ты сказала Ангусу, они с матерью вполне способны убедить друг друга, что ты лишь пыталась защищать меня перед Ангусом. Нужно воспользоваться их святой верой завтра вечером. Сыграем пару сетов в теннис, затем присоединимся к ним за обедом. Согласна?

– Разумеется. – От уличных фонарей, пролетающих мимо, глаза девушки вспыхивали зелеными искрами. Рейн молчала несколько кварталов, потом спросила: – А если ваша сестра не уверена насчет нас? Думаете, она может явиться и устроить шум?

– Вряд ли. Зачем ей это?

– Имейте в виду, миссис Перлмуттер такая же великая сплетница, как и шпионка, а ведь нам придется разыграть интимные отношения парня и девушки.

– Полагаю, я справлюсь.

– Уверена, что справитесь. – Рейн усмехнулась, чего Мейсон и ожидал. – Что мне завтра надеть?

Он раздумывал целую минуту.

– Что-нибудь удобное, мы будем играть дока, не в клубе. Но захвати платье для обеда.

– О! – В ее голосе прозвучало сомнение. – Ладно.

Они повернули за угол, и Мейсон въехал на пустое место за грузовичком Рейн, помог девушке выйти, проводил по крутым полуразрушенным ступенькам.

Ворота скрипнули, когда он их открыл, и в ту же секунду Дорожку прорезал узкий луч света.

– Миссис Перлмуттер, – шепнула Рейн. – Легка на помине. О черт, я забыла оставить свет на веранде. Глядите под ноги.

Она провела Мейсона в темный конец двора через сад, полный каких-то сооружений, к крошечному домику, пристроенному к гаражу. Пахло землей, листьями.

– Вот он. Дом, приятный во всех отношениях.

Он придержал дверь, пока Рейн открывала другую, входную, и нащупывала выключатель. В ярком желтом свете Мейсон увидел бледно-голубые стены прежде, чем дверь захлопнулась.

– Там полный беспорядок, – сказала девушка извиняющимся тоном. – Какой приятный вечер, правда?

– Гм… м. – Взяв Рейн за талию, он задержал ее в дверях.

– Что вы делаете?

– Исполняю роль бойфренда. Все, как ты сказала. Нельзя же разочаровывать миссис Перлмуттер. Обними меня за шею.

Мейсон закрыл ей рот поцелуем, ловя первые слова протеста и превращая их во вздох удовольствия. Ее руки покорно легли ему на плечи.

Он наслаждался поцелуем, сильным, молодым женским телом, а когда, наконец, отступил и услышал слабый вздох, ощутил вдруг желание сделать нечто опрометчивое. Пришлось собраться с духом и вспомнить, ради чего он все затеял. Мейсон стоял перед девушкой, не зная, куда девать руки, поэтому сунул одну во внутренний карман пиджака, вынул черный кожаный бумажник и извлек оттуда визитную карточку.

– Вот мой рабочий телефон. Если что-то понадобится, звони. В любом случае я заеду за тобой сюда завтра в пять тридцать. У тебя есть ракетка?

– Старая и преданная. – Услышав хриплый голос Рейн, он почувствовал, как пульс у него подскочил минимум на десять ударов в минуту. – Думаю, в последний раз я меняла струны, когда Рейган еще был президентом. Так что не ждите классной игры.

– После сегодняшнего вечера? Рейн Хобарт, я жду от тебя настоящих чудес!

Пока она собралась ответить, Мейсон уже отошел на приличное расстояние и помахал невидимой миссис Перлмуттер, проходя мимо ее окна к машине.

– Я не болтаю про работодателей, – твердо заявил Пол Чанг.

– Надеюсь, – ответила Миранда, бесхитростно глядя на шофера брата. – Но я спрашиваю не о Мейсоне, я спрашиваю о мисс Хобарт.

Пол отрицательно покачал головой и метелкой из перьев смахнул с переднего бампера «роллса» несколько пылинок.

– Здорово придумали, мисс. Вы же не хотите, чтобы я рассказал мистеру Александру о ваших свиданиях, не так ли?

– Он не стал бы спрашивать. – Едва заметная усмешка насторожила ее, и она поинтересовалась: – Неужели спрашивал? Правда?

– На днях.

– На днях у меня не было никаких свиданий. И что ты ему сказал?

– Ничего. – Повесив метелку на крючок, Пол достал рулон бумажных полотенец и баллончик со спреем. – То же самое, что и вам сейчас.

Он попшикал на переднее стекло, пока Миранда обдумывала следующий код, пристально наблюдая за его работой.

Смотреть было приятно. Пол сменил униформу на джинсы и голубую футболку, какие носят моряки Сиэтла. Она давно заметила его мощные плечи, но сегодня ее внимание привлекли обтягивающие джинсы. Игра мускулов на бедрах просто заворожила Миранду.

Миранда вздохнула и покраснела, когда шофер оглянулся. Пытаясь скрыть свою реакцию, она быстро выговорила:

– Не понимаю твоей несговорчивости.

– Назовите это соображениями безопасности.

– Мейсон никогда бы тебя не уволил. Ты единственный водитель, который способен держать в руках этого проклятого «ягуара» Кроме того, он не впадет в ярость, когда узнает, что я стараюсь ради его же блага.

– Как-то он говорил мне то же самое, – хихикнул Пол. Ну, крыса. Она должна остановить старшего брата, и немедленно.

– Все, что я хочу знать, так это насколько Мейсон увлечен мисс Хобарт.

Пол довел до блеска заднюю фару и встал.

– Спросите лучше у него. Он уже дома.

Ни с чем не сравнимый звук мощного двигателя «ягуара» ворвался в тишину вечера, и через секунду ворота гаража открылись.

– О черт! Где мне спрятаться? – воскликнула Миранда.

Усмехаясь, Пол открыл ближайшую дверь, и она нырнула в темноту. Пахло смазкой и растворителем. Великолепно. Средство для чистки туалетов. Ладно, у проныр и шпионов нет выбора. Мотор «ягуара» затих, хлопнула дверца.

– Добрый вечер, сэр, – сказал Пол. – Как он бегает?

– По дороге выключилось освещение приборной панели. – Голос брата раздался так близко, что Миранда невольно отступила, задела влажную швабру и тихо вскрикнула от отвращения.

– Слышишь? – насторожился Мейсон.

– Наверно, кошка, сэр. Я тут разбросал кошачьей мяты на полу. А что произошло?

К ее облегчению, брат, кратко объяснив, в чем дело, и пожелав шоферу спокойной ночи, ушел из гаража. Миранда наконец отбросила мокрою тряпку и стала ждать, когда Пол скажет, что можно выйти.

Тот, насладившись, открыл дверь:

– Кис, кис, кис.

– Думаю, ты получил удовольствие.

– Вы должны признать, мисс, что это забавно.

– Нисколько. Теперь вернемся к делу.

– Точно. Мне нужно обнаружить короткое замыкание, а вам незаметно прокрасться в дом.

Миранда не отставала.

– Будь же благоразумным, Пол.

– Я и так благоразумный, потому не собираюсь говорить вашему брату, что вы подбиваете людей шпионить за ним. – Он толкнул дверцу машины, и приборная панель засветилась. – Спокойной ночи.

– О да. Я различу каменную стену, когда врежусь в нее. – Миранда остановилась в дверях. – Может, ты хотя бы скажешь мне, когда он ее поцелует еще раз?

– Держу пари, у вас нет ключей.

– Конечно, есть. – Она схватилась за карман и покраснела. – Наверное, я оставила их на столе в холле.

– Я мог бы впустить вас в дом, но вы не захотите, чтобы нас увидели вместе. Поэтому вам лучше пройти через служебный вход. Вильямс еще не спит.

– Не смешно.

– Я шофер. Мне платят за компетентность, надежность, осторожность, а не за шутки.

– Идем, Пол…

– Доброй ночи, мисс Александр.

Со вздохом отвращения Миранда выскочила за дверь и побежала к дому. Ожидая, пока Вильямс отзовется на звонок, она улыбалась.

Ей всегда нравилось бросать вызов. С Полом это было бы здорово.

Глава 5

– Доброе утро, – сказала Зоэ, когда подруга сняла трубку.

– И тебе. – Рейн зевнула и посмотрела на часы. – Сейчас же всего полшестого. Чего ты хочешь?

– Говорят, стену не разбирали до полудня. Рейн сразу проснулась.

– Мы попали в газету?

– Приве-ет. В обе газеты плюс одиннадцатичасовые новости. Где ты была, когда мы становились известными?

– На свидании, но уже ехала домой. – Черт, кушетка все еще завалена грязным бельем.

– Ну, тебе стоит все это посмотреть. Они процитировали наш пресс-релиз. Встретимся в столовой через полчаса.

– Через пятнадцать минут. Мне к семи на работу.

– Ладно. Только не жди, что я буду выглядеть как кинозвезда. Пока.

Телефон умолк, Рейн положила трубку и направилась в ванную.

Несмотря на предупреждение, Зоэ выглядела опрятной и свежей, когда через семнадцать минут появилась ее подруга. На столе перед ней лежала газета, и она принялась читать вслух, прежде чем Рейн успела сесть за столик:

– «„Берлинская стена“ возникла в понедельник утром на береговой линии Фримонта. На сей раз это была модель, построенная на крыше, но сооружение казалось весьма устрашающим, поскольку реальную стену, вроде этой, как предполагается, выстроят на участке „ММТ пропертиз“. Согласно заявлению группы, взявшей на себя ответственность за сооружение модели, она провела анализ предложенного варианта освоения местности с помощью древнекитайских методов и утверждает, что здание нарушит энергетические линии земли, что может нанести экономический, а также культурный вред Фримонту, включая его окрестности». Потом идет материал о Фримонте, ММТ, истории участка и ситуации вокруг него. В «Тайме» даже написали о фен шуй.

– Дай взглянуть.

Зоэ развернула газету на нужной странице, и Рейн начала читать с возрастающим недоверием:

– Куски фанеры, несколько сломанных макетов, и мы вдруг стали законны? А год назад…

– ФУЗЕ тогда не было.

– Я была, – сказала Рейн.

В этот момент появилась официантка с подносом и сощурилась, глядя на них из-под густо накрашенных ресниц.

– Дайте мне угадать. Для блондинки, как обычно, сок и блины, яйца с рубленым мясом и черный кофе для Бетти Буп. Правильно?

– Сегодня я буду кофе вместо сока, – ответила Рейн. – Но убойный.

– Ого, большие перемены. Не уверена, что донесу все это. – Официантка удалилась.

– Тогда найдем другое место, где можно дешево поесть, – сказала Зоэ.

– Она ничем не хуже, чем три месяца назад.

– И ничем не лучше. – Зоэ барабанила красными ногтями по столу, глядя на Рейн оценивающим взглядом. – Так. Установим причину потребности в кофеине. Ну, кто он, где ты с ним познакомилась?

– Не возбуждайся. Об этом парне я говорила тебе, начиная с субботы.

– Богач, который поцеловал тебя, потому что ты облила его подружку?

– Он поцеловал меня не поэтому, – засмеялась Рейн. – Но парень тот самый.

– Ты гуляешь с мистером Кошельком и советуешь мне не возбуждаться?

– Мы не гуляем. У нас дела.

– Он поручил тебе присмотреть за его садом? – Нет.

Официантка вернулась с двумя глиняными кружками и кофейником, дав Рейн возможность подумать, как подать новость подруге. Она не видела ничего плохого в том, чтобы рассказать Зоэ о происходящем.

– Ну? И что? – нетерпеливо спросила та, когда официантка ушла.

– Он… нанял меня для свиданий на пару недель.

– Существует и лучший способ пополнить твой счет в банке.

– Сомневаюсь. – Рейн в тысячный раз подумала об обязательном, но сексуальном поцелуе с пожеланием спокойной ночи. Разве может быть лучший способ заработать деньги?

– Независимо от того, что происходит на самом деле, мы это выясним, – решила Зоэ. – Ты не должна делать ничего такого. У моего старика всегда можно получить пару долларов. Я могу позвонить ему вечером и…

Засмеявшись, Рейн замахала на нее руками.

– Успокойся, это совсем не то.

– Ничего похожего на фильм «Красотка»?

– Вот именно, – усмехнулась Рейн. – Поцелуи разрешаются, а секс нет.

Зоэ наконец расслабилась.

– Тогда почему он тебе платит? Он что, полный кретин?

– Вряд ли. – Ну и?

Рейн колебалась. Она бы с удовольствием рассказала все подруге, но у нее было ощущение, что Мейсон не хотел бы, чтобы его семейные дела обсуждались посторонними.

– Он намерен позлить мать, которая заставляет его кое-что сделать, и он готов потратить баксы, чтобы увернуться. Ты же знаешь, у богачей свои причуды.

– Ну, я тебе желаю… – начала Зоэ. – Все это довольно странно. А почему ты согласилась?

– Потому что он заплатит мне пять тысяч долларов, – Рейн сделала паузу, чтобы Зоэ осознала сумму. – Деньги нам очень понадобятся. Я думаю, юристы ММТ уже работают над тем, как заставить нас убраться с дороги.

– Будь у нас хоть какие-то мозги, – вздохнула Зоэ, – мы бы сами убрались с дороги. Мы, идиоты, против кого идем? Против застройщиков, которые собаку съели на недвижимости, и целой своры юристов.

– Значит, мы должны без всякой борьбы позволить им прикончить Фримонт. Я лично не могу, делай со мной, что хочешь.

– Знаю, дорогая. Поэтому я за тебя, даже если и не понимаю, как направление энергетических линий земли может влиять на бизнес.

– Если ты читала книгу, которую я тебе…

– Да-да… Я возьмусь за нее. Когда-нибудь. – Зоэ отпила кофе.

Официантка принесла дешевые белые тарелки, доверху наполненные едой, что и делало завтрак в столовой заслуживающим внимания, независимо от того, кого Карл нанимает в официантки.

– Итак, где вы были вчера вечером? – спросила Зоэ, обмакивая тост в яичный желток.

– У него дома.

– Фи, дешево отделалась.

– А как бы он насолил матери, если бы мы не торчали у нее под носом?

– Ну, он мог бы свозить тебя в Кэнлис, прежде чем тащить к себе и доставать матушку.

– Все задумано ради пользы дела, – ответила Рейн, вспомнив страдальческое выражение миссис Александр, когда дворецкий, слуга или кто-то еще сервировал томатное заливное. – Видела бы ты этот дом, Зоэ. Слуги. Дубовые паркетные полы. Мраморные камины. Везде белые пионы и чайные розы в невероятных хрустальных вазах. Старинные восточные ковры, довольно потертые, но зато чудесной работы. Все там напоминает великолепный английский загородный дом, послуживший нескольким поколениям. Можно открыть антикварную лавку с одной только мебелью из столовой. А живопись… Представляешь, я, чуть ли не носом уткнулась в настоящего Моне. Даже могла бы пересчитать следы от волосков кисти.

– Вот это да, – вздохнула Зоэ, но, видимо, думала о чем-то своем. – Могу я познакомиться с Кошельком при твоей следующей встрече с ним?

– Прекрати называть его Кошельком, у него есть имя. Мейсон. Мейсон Александр.

– Не важно, как его зовут, хоть Дональд Тр… – Зоэ вытянулась в струнку, глаза у нее округлились. – Мейсон Александр? Ты встречаешься с Александром?

– Да. – Рейн подумала, что подруга действительно похожа на Бетти Буи, когда делает такие глаза. – А что в этом такого?

Зоэ сгребла газеты, которые уже отбросила.

– Где же, ну где? Ага. – Она выдернула один лист. – Забыла тебе прочитать. Как ты и надеялась, репортеры выяснили, кто на самом деле хозяин ММТ. Вот, гляди: «Проект застройки разработала „ММТ пропертиз“, негласным владельцем которой является „Александр энтерпрайзез“ – производственный гигант Сиэтла».

Оцепенев от боли, пронзившей голову чуть выше левого глаза, Рейн уставилась на подругу.

– Рейни? – встревожилась Зоэ.

– Не может быть, – пробормотала та.

– Возможно, и нет. Александр довольно распространенная фамилия.

Грохот моющейся посуды вернул Рейн из окутавшего ее тумана.

– Дай посмотреть. – Она выхватила у Зоэ газету, пробежала глазами колонки, пока не обнаружила его имя. Конечно, нет.

Рейн торопливо достала из рюкзака бумажник, куда сунула вчера, не глядя, визитную карточку Мейсона.

Изящная тисненая надпись подтверждала самое ужасное: Мейсон Александр, президент и исполнительный директор «Александр энтерпрайзез, инк».

Рейн протянула карточку подруге, которая отреагировала весьма кратко:

– Сукин сын.

– Хорошо, что он дал мне свой номер, – бормотала Рейн, ища в бумажнике монету. – Дашь мне взаймы четвертак?

– Зачем?

– Сегодня вечером у нас опять выход. Я должна все отменить. Не могу общаться с… с врагом.

Зоэ кивнула, начала было копаться в сумке, но потом вдруг замерла.

– Ты не можешь отменить свидание.

– Да, ты права. Я должна сказать ему все в лицо.

– Нет, нет, нет. Ты вообще не должна ему ничего говорить.

– Ты права. Наверняка он уже знает.

– Я не о том. – Зоэ вынула руку из сумки, посидела, нахмурившись, потом самоуверенно взглянула на подругу: – А если он не знает? Твоего имени нет в газете, упоминается лишь организация ФУЗЕ.

– Тогда я сама должна сказать ему.

– Нет, держи рот на замке, гуляй с ним. Ты сама говорила, что нам понадобятся деньги.

– Но мы протестуем против его здания.

– Ну и что? Оно не имеет отношения к тому, о чем он тебя попросил. Кроме того, это справедливо. Ведь он из тех, кто натравит на нас юристов.

– Ничего такого он еще не сделал.

– Но сделает. Нам потребуются собственные адвокаты, и будет справедливо заплатить им его же деньгами.

В словах Зоэ была какая-то замысловатая логика, но Рейн принялась спорить:

– Мне кажется, это неправильно.

– А я говорю – правильно. С моей точки зрения, ты не можешь позволить себе беспокоиться о тонкостях морали. И ко всему прочему у тебя есть реальная возможность спасти Фримонт.

– Каким образом?

– Вдолбить Кошельку в голову идеи фен шуй.

Мейсон положил бумаги в верхний ящик стола и нажал кнопку интеркома:

– Пусть войдут, Крис.

– Да, сэр.

Скотт Джонсон, руководитель проектного отдела ММТ, Джейк Кройцмиллер, старший партнер юридической фирмы, которая представляла «Александр индастриз», и Бен Пратт, глава по связям с общественностью, в данный момент напоминали людей, которых ведут на суд.

Мейсон швырнул лист утренней газеты на середину письменного стола, чтобы все увидели фотографию.

– Что происходит во Фримонте, и почему я должен узнавать об этом из газет, черт побери?

Вошедшие долго смотрели друг на друга и, видимо, наконец решили, кому произнести вслух то, что надо произнести. Выбор пал на Джонсона.

– Потому что это не стоило того, чтобы вас беспокоить. Мы держали все под контролем.

– А контроль-то оказался паршивым. О чем свидетельствует первая полоса с местными новостями. – Мейсон холодно воззрился на Джонсона. – Вы говорили мне, что все улажено. Вы говорили мне, что все категории граждан успокоились.

– Мы так думали.

– ФУЗЕ – новая группа, – вмешался Пратт. – Мы только раз имели с ними дело, хотя похожие аргументы высказывались и на кое-каких встречах в прошлом году. Но мы вряд ли услышим про них снова.

– Я бы на это не надеялся, – заметил Кройцмиллер. – У них есть убеждения. Храни нас Бог от граждан с убеждениями.

– Я сам мало что знаю об этом фен шуй, – начал Джонсон, – зато оно хорошо известно на Дальнем Востоке. Большие корпорации часто нанимают…

– Вздор, – рявкнул Мейсон. – У меня достаточно людей, способных преодолеть все препоны, и я не остановлю строительство. Независимо от того, сколько идиотов будут протестовать или сколько дурацких плакатов они развесят над улицей. Вопрос в другом: что собираетесь предпринять ВЫ господа?

– Я потребую немедленно задержать их, – ответил Кройцмиллер.

– Нет, – возразил Пратт. – Это им только на руку. Мы уподобимся Голиафу, топчущему Первую поправку прав Давида, заставив общественное мнение быстро и мощно качнуться в их сторону.

– Но мы хотя бы дадим им понять, что уже слишком поздно, – не унимался Кройцмиллер. – У них был шанс представить обществу веские доказательства, а теперь они должны убраться с дороги.

– Мне потребуется на это несколько дней, – сказал Пратт. – Интерес спадет, газеты умолкнут, и они уберутся восвояси.

– У Бена своя точка зрения. – Мейсон повернулся к Кройцмиллеру. Адвокат выглядел не очень радостным. – О’кей, Джейк. Приготовьте бумаги, держите все под контролем, пока мы не увидим, что игра закончена.

– Хорошо. Но вы должны усилить охрану на том участке. Заборы сломаны, нельзя, чтобы люди ходили туда среди ночи и карабкались наверх. Здание старое, вдруг кто-нибудь из них провалится на крыше, – заявил Кройцмиллер.

– Господи, до чего я ненавижу правонарушения, – скривился Мейсон. – Какой-нибудь идиот пострадает, а мне придется содержать его всю оставшуюся жизнь. – Он забарабанил пальцами по лакированной крышке стола из черного дерева. – Ладно, охрана. Может, арест кого-то из активистов умерит пыл остальных.

– Не знаю, Мейсон, – сказал Пратт. – Группы вроде этой только радуются мучениям. Аресты подбадривают их, придают им сил.

– Да, если они хорошо выглядят перед камерой, – заметил Кройцмиллер. – Великое дело охрана: никому не захочется, чтобы его побили тяжеловесы в униформе.

Засмеявшись, Мейсон повернулся к главе по связям с общественностью:

– Итак, Бен, есть ли другие законные методы, кроме расстрела, чтобы они притихли?

– Можете посмотреть статью об экономической и социальной пользе нашего проекта по телевидению. В четверг. – Пратт открыл принесенный с собой фолиант, перевернул несколько страниц. – ММТ является официальным спонсором кинотеатра под открытым небом. Это в июле. «Хьюман ресорсез» открыли комнату для детей в соответствии с летней программой. Для жителей Фримонта, конечно. «Вилмот фаундейшн» устраивает в субботу обед с танцами. Можно использовать это как…

– Вычеркни. Мисс Викершем уехала, у меня другие планы, – сказал Мейсон. – Остальное звучит хорошо. Никаких агрессивных действий, но и мы выпустим когти, если они попробуют устроить что-нибудь еще. Скотт, вы займетесь охраной.

– Немедленно. Кройцмиллер пожал плечами:

– Ваша воля, только моим людям стоило бы изучить, кто входит в ФУЗЕ. Возможно, мы смогли бы понять, как заставить их отступить. Или каким-нибудь образом поощрить их исчезновение.

Мейсон пожал всем руки.

– Хорошо, действуйте. Но я хочу знать, что именно вы предпримете до начала акции. Бен прав, с этим было бы легко справиться методами гестапо.

Как только дверь за ними закрылась, раздался телефонный звонок.

– В чем дело?

– Мисс Викершем на третьей линии, сэр.

– Спасибо. – Мейсон поднял трубку. – Здравствуй, Каролина. Хорошо долетела?

– Что может быть хорошего? Я по глупости посмотрела какой-то дурацкий фильм про кораблекрушение и не смогла заснуть.

– Сейчас в Токио… – Взглянув на часы, Мейсон быстро подсчитал: – Три утра. У тебя будет длинный день.

– Очень жаль, что тебя здесь нет… Ты не дал бы мне спать между встречами.

Многозначительность ее тона не произвела на него впечатления, но он дал ответ, которого она ждала:

– Мне тоже жаль. Возможно, в следующий раз.

– Надеюсь. А как ты провел вечер без меня? Не зачах?

– Нет. – Мейсон почти ощутил, как она напряглась. – Я обедал с твоим отцом. Мать встретила его в клубе и пригласила к нам.

– Прекрасно. Я рада, что папа заменил меня, наши кланы должны получше узнать друг друга. Ладно, сейчас у тебя самый разгар дня, поэтому освобождаю линию. Не забудь, я в Окура до воскресенья.

– У меня есть номер.

– Передай матери привет и скажи ей, что у меня был замечательный уик-энд. Я привезу для нее чай из садов Киото, о которых она упоминала. Ты знаешь, какой.

– Сады Удзи. Гёкуро «Роса драгоценного камня». Ей понравится.

– Вот именно. – Мейсон понял, что она записывает названия. – Теперь я попробую заснуть перед первой встречей. Пока, дорогой.

– До свидания.

Мейсон положил трубку. Интересно, она звонила, чтобы узнать названия чая, или у нее была другая цель? Замечание насчет встречи двух кланов служило намеком, что Каролина близка к принятию важного решения по поводу брака. А может, из-за расстояния в ее сердце закралась нежность?

Черт возьми, это же Каролина Викершем, а не простой смертный. Мейсон отогнал дурацкие мысли и нажал на кнопку селектора.

– Крис, где доклады от производственников?

Повлиять на него. Изменить его точку зрения.

Все казалось относительно простым во время завтрака, когда Зоэ предлагала это как решение их проблем, но теперь дело выглядело отнюдь не легким, особенно в тот момент, когда теннисный мячик летел к ней со скоростью пушечного ядра.

Рейн бросилась навстречу и пропустила еще один удар слева. Переделать его. Лучше бы ей переделать свою подачу.

Она упорно сопротивлялась, но Мейсон без труда наказал ее: 6:1, 6:2. Если бы не жара, он бы, наверное, даже не вспотел.

– Я вас предупреждала, – сказала Рейн, подходя к сетке.

– У тебя нет практики. – Он подал ей полотенце. – Ты много сил тратишь при подаче.

– Да. Если бы я могла это контролировать.

– Вот именно. – Она не обиделась на его насмешку. – Еще осталось время принять душ и что-нибудь выпить перед обедом. Ты готова к вечернему шоу?

– Конечно, любовь всей моей жизни. – Рейн послала ему счастливую улыбку, получив в ответ довольный смех. – Без доброй старой дуэньи Ангуса у нас будет отличная возможность продемонстрировать взаимную привязанность.

– Я на это рассчитываю, – ответил Мейсон, когда они, забрав спортивные принадлежности, направились к дому. – Мне кажется, Миранда вчера была в гараже и доставала Пола вопросами.

– Неужели?

– А он почему-то сказал, что это кошка, хотя Магус оказался в доме и рвал в клочья растение моей матери. Потом я слышал, как Миранда прокралась после меня в дом.

– О… о…

– Вряд ли Пол что-нибудь ей рассказал. Он никогда не отвечал на мои вопросы насчет мужчин сестры.

– Вы за ней шпионите?

– Не удивляйся. Миранда разбирается в мужчинах не более чем в философии. У нее уже был в мужьях охотник за наследством, который обошелся семье очень недешево, но мы с ним распрощались. Кто-то должен защитить Миранду от нее самой.

– И она наверняка так же оправдывает свое шпионство за вами, – сказала Рейн.

– Тебе немного перепадет от наследства, – засмеялся Мейсон.

– А это, мистер Александр, зависит от точки зрения и того, в каком ты состоянии находишься, когда считаешь деньги.

– Понятная точка зрения.

– Могу я спросить вас кое о чем? – Его легкий поклон Рейн сочла за разрешение и продолжила: – Когда все это началось? Вы уже говорили, чем занимались ваша мать и сестра, хотя не объяснили, почему они сделали вывод, что вам нужен любовный напиток. По-моему, вы с Каролиной прекрасно обходитесь безо всякого зелья.

– Ты видела секс, а не любовь. Это разные вещи. Когда-то и мать пыталась внушить ей то же самое, но

Рейн давно отошла от подобных взглядов, хотя полученные уроки накрепко засели в ней. Теперь она походила на курильщика, бросившего вредную привычку. Так ей говорила Зоэ, которая всегда готова помочь другим увидеть их ошибки.

– Нельзя разделить любовь и секс без потери для себя, – возразила Рейн.

– Для человека твоего возраста звучит на удивление старомодно, – ответил Мейсон.

– Любовь не старомодна. Это основа человеческой жизни.

– Мысль хорошая, но в реальном мире любовь не всегда совпадает с намерениями. К тому же любовь не единственное и отнюдь не лучшее основание для брака.

– Брак не деловое сотрудничество. – В нашем случае именно деловое.

– Вы говорите так, будто женитесь на ней из-за денег.

– Да, – без смущения признался он.

– Но почему? Вы же богаты.

Мейсон остановился посреди дорожки, и Рейн подумала, что сейчас он скажет, чтобы она не вмешивалась. Но он лишь пожал плечами.

– На самом деле я разорен.

– Я знаю, как выглядят разорившиеся люди, – сказала девушка, многозначительно оглядываясь. – Вы не похожи на них.

– Есть несколько вариантов разорения. Мой, видимо, не соответствует твоему представлению о банкротстве, но я уже не сплю по ночам. Мне нужны инвестиции, а у Каролины есть капитал. О, ты, кажется, потрясена, – усмехнулся Мейсон. – Не жалей Каро. Она знает, на что идет, и будет счастлива отдать несколько миллионов, которые, между прочим, обменяет с многократной прибылью на мое имя и местожительство. Мы с Каро смотрим на это одинаково. У нас все будет в порядке и без снадобья матери.

Он зашагал к дому, а Рейн, с жалостью посмотрев ему вслед, быстро догнала его и пошла рядом. Вряд ли то, что она могла бы сказать, имело значение для человека, которому важнее материальная сторона брака, чем любовь. А если он не верит в любовь, то могла ли она заставить его поверить в столь тонкую материю, как фен шуй?

Но он ей платит, и, значит, она никуда не уйдет, пока не окончится игра. Словно напоминая о продолжении спектакля, Мейсон переложил свои вещи в одну руку, а другой обнял Рейн за талию.

– На случай, если кто-то наблюдает.

Всегда помнит о шоу. Она со вздохом приклеила на губы улыбку.

Мейсон показал ей гостевую комнату на втором этаже, где она могла принять душ и переодеться. Комната была вдвое больше арендованного ею домика, и Рейн захотелось делать все не спеша. Она несколько раз подпрыгнула на кровати внушительных размеров, опять вздохнула и, пнув ногой свои теннисные туфли, направилась в душ.

– Я росла в Миннесоте, – ответила Рейн на вопрос Миранды. – Бемиджи. «Дом Поля Баньяна».

Тиш отщипнула кусочек булочки, намазала его маслом.

– Я всегда думала, что даже от названия штата веет холодом.

– Потому я и не вернулась туда из Маккенны.

– Маккенна? – удивленно повторил Мейсон. – Это вроде Клермонта? Ты шутишь.

– Нет. У меня есть небольшой лист бумаги и все такое.

Рейн с трудом подавила улыбку. Ей нравилось, как бы между прочим обронить название своей альма-матер в беседе вроде сегодняшней, бросить своеобразный вызов окружающим. Это гораздо лучше, чем просто сказать, что у нее есть степень.

– Извини. Я просто… – Мейсон выглядел слегка растерянным.

– А что тут особенного? Разве Клермонт открывает какие-то необыкновенные перспективы для жизни? – выпалила Миранда.

– Дорогая, – одернула ее Тиш. – И ты, Мейсон. Простите, мисс Хобарт, я думала, что гораздо лучше воспитала своих детей.

– О, все в порядке, – ответила Рейн. – Я привыкла к такой реакции. Особенно у родителей. И кстати, Миранда, после университета некоторое время я работала в Лос-Анджелесе, но обнаружила, что не гожусь для обычного мира. Слишком много лести, слишком много хвастовства. Я почему-то думала, что охотиться за головами, вербовать кого-то – это как раз для меня. В общем, я поехала по Делам, завернула на уик-энд к подруге в Сиэтл, влюбилась в город и больше из него не уезжала.

– Очень трудно устроиться на новом месте, – сказала Тиш. – Но вы скоро найдете себе постоянную работу.

– Она у меня есть. Я работаю с Джонсоном почти три года. Сезонная работа мне нравится, остается время на другое занятие.

– О! Я не поняла, у вас собственный бизнес? – спросила Миранда.

– Вообще-то у меня их два. – Нужно осторожнее выбирать слова, иначе его мозги наглухо закроются. – Я помогаю людям обустраивать дома, сады, чтобы там было приятнее жить и работать.

– Вы не из тех людей, которые организуют туалеты и мусорные ящики? – спросила Тиш.

– Нет. – Рейн немного расслабилась, хотя искоса все же наблюдала за Мейсоном. – Но мне больше нравится представлять себя… консультантом по энергии. Я использую восточный подход, чтобы проанализировать, как ци совершает приливы и отливы в данном конкретном месте, и помочь обитателям дома или офиса устранить возникшие проблемы. У меня есть удивительные результаты, связанные даже с решением проблем здоровья.

Пока она говорила, Мейсон все крепче сжимал челюсти. Несмотря на тщательно выбранные слова, с ним этот номер не проходил.

– А знаете, мы с дочерью в общем-то занимаемся тем же самым, – объявила Тиш. – Мы ведьмы.

Мейсон грохнул стаканом о стол.

– Не за обедом, пожалуйста.

– О, не обращайте на него внимания. Мейсон не допускает ни малейшей вероятности существования подобной энергии. Даже не понимаю, как я вырастила такого консервативного сына.

– Я не консервативен. – Лицо у него побагровело. – Я открыт для разумной беседы. Если вы можете представить любые убедительные доказательства… материальные, – подчеркнул он, – я буду счастлив обсудить это с вами. А пока я хотел бы сменить тему.

Взглянув друг на друга, Тиш и Миранда беззаботно пожали плечами, но Рейн чувствовала его гнев, который, словцо капля воды на сковороде, выкипел, цвет лица стал нормальным, и Мейсон накрыл руку девушки своей.

– Прости, дорогая, наш давний спор с мамой. Боюсь, он вызывает слишком сильные эмоции.

Это все игра, напомнила себе Рейн. Конечно, семейство весьма обеспокоено, только не совсем ясно, что в действительности у них происходит. И она решила отвлечь их внимание на себя.

– Понимаю. Но моя мама всегда говорит, что сильные эмоции – признак того, что в семье любят друг друга. – Рейн со счастливой улыбкой повернулась к Мейсону, который стиснул ей руку. Он не собирался уступать.

Светская беседа утихла, когда вошел дворецкий, чтобы подать тушеного ягненка и французские зеленые бобы.

Но едва он удалился, Миранда тут же набросилась на Рейн:

– Вы упомянули, что у вас два занятия. Какое второе? Рейн мило улыбнулась, хотя у нее возникло ощущение, что обед превратился в допрос.

– Большую часть зимы я провожу в гараже моей домовладелицы с «резаком и сварочным аппаратом.

– Вы, значит, водопроводчик, дорогая? – изумленно спросила миссис Александр.

– Нет, я своего рода скульптор. Делаю садовые скульптуры. Купающихся птичек, фонтаны, небольшие фигурки для клумб, решетки и прочее. Я делаю их зимой, когда у Джонсона работа затихает, а летом везу свои изделия в магазины и на уличные рынки. У меня есть место на субботнем фермерском рынке в Редмонде и на Фримонтском по воскресеньям.

– Я как раз ищу что-то необычное для розария, – заметила Миранда. – Может, я приеду взглянуть на ваши произведения.

– Я думал, ты не любишь толпу, – поднял брови Мейсон.

– Поеду с утра, – сказала Миранда, избегая пристального взгляда брата. – Вы, конечно, занятая женщина, мисс Хобарт. Ландшафтный дизайн, скульптура, энергетические потоки. Есть ли у вас еще какие-нибудь таланты, о которых нам было бы полезно узнать?

– Этого мне вполне достаточно, – ответила Рейн. – По крайней мере сейчас. Кто знает, чем я буду заниматься в следующем году.

Кажется, Мейсону не понравились ее слова.

– Неизвестно даже, что я стану делать в следующем месяце, – продолжала она, не обращая на него внимания. Пора отрабатывать деньги. – На прошлой неделе мне бы в голову не пришло, что Мейсон и я… – Рейн не смогла закончить фразу.

К счастью, выручил Мейсон. Он поднес ее руку к губам, желая прикоснуться к чувствительной коже на ладони.

– Я так рад, что ты вошла в мою жизнь, дорогая. – Рейн ощутила дрожь эротического удовольствия. Для человека, не верящего в любовь, Мейсон изображал ее весьма убедительно.

Она должна это запомнить.

Глава б

Хорошо, что их отношения лишь игра, подумал он, улыбаясь. Зачем ему еще одна женщина в жизни? И неужели она действительно верит в эту ерунду насчет энергетических потоков?

Разумеется, нет. Хотя кто знает, какие дурацкие теории проталкивают сегодня люди, вышедшие из Маккенны.

Маккенна. Надо же.

Когда Рейн упомянула о профессоре психологии, у которого она училась в какой-то школе или колледже, Мейсон совершенно не ожидал, что у нее степень, полученная в прекрасной частной школе, да еще и печально известной своей дороговизной.

Но ее реакцию на подлинник Моне он, естественно, заметил.

Возможно, у нее гораздо лучшее происхождение, может, Рейн осталась без средств, отвергнутая родителями из-за того, что не оправдала их ожиданий. Кажется, родители не одобряли ее работу в саду и, видимо, отправили дочь в самостоятельное плавание по жизни без всякой поддержки.

Рейн не знает, чем будет заниматься в следующем году, вспомнил Мейсон, внутренне сжавшись. Зато Каролина представила ему пятилетний план на каждый день.

Остаток вечера прошел достаточно приятно, шипение его матери и сестры не испортили его. Было много старомодных проявлений любви: взгляды, нежные прикосновения, слова с тайным значением. Мейсон не относился к числу тех, кто проявляет свою привязанность на людях, но быстро . этому обучился. Поглаживал ладонь Рейн, когда они обсуждали новый симфонический зал, убирал прядку волос, когда слушал, как она советует его матери ухаживать за клематисами. Выходя на террасу, где они собирались отведать шербета, Рейн выглядела необычайно оживленной, щеки у нее разрумянились, словно омытые подогретым ягодным соком, а Мейсон чувствовал такое возбуждение, какого не испытывал со школьных времен.

Он еще не успокоился, когда Пол выруливал к дому Рейн.

Самое время устроить ему маленькое шоу на случай, если Миранда опять появится в гараже. Мейсон придвинулся к Девушке.

– В чем дело? – спросила она.

Автомобиль тихо качнулся, отзываясь на движение Пола, который выходил из машины, и Мейсон тут же обнял Рейн.

– О! – только и выговорила она.

Девушка глядела на него, изображая ожидание чего-то необыкновенного, и когда Пол открыл дверь, одернула юбку, словно бы поднятую нетерпеливой мужской рукой.

Они замерли, как любая парочка, застигнутая врасплох, потом Мейсон оторвался от девушки. Игнорируя внешнее безразличие шофера, он помог Рейн выйти из лимузина, прихватил ее рюкзачок с вещами и проводил до лестницы.

Включив свет и отперев входную дверь, она не дала ему заглянуть в комнату.

– У меня не убрано. Я хочу дать время миссис П. увидеть то, что она хочет.

Мейсон кивнул и наклонился, чтобы поцеловать ее. Секундное колебание, потом теплые губы приоткрылись. Он целый вечер ждал этого момента, словно школьник на свидании, и целовал ее намного дольше, чем требовалось для убедительной игры. Когда Рейн наконец высвободилась, оба выглядели смущенными.

– Итак, – начал Мейсон, однако не справился с голосом и вынужден был повторить: – Итак, что бы ты предпочла завтра вечером? Есть какие-нибудь пожелания?

– Землеустроители говорят, что у вас есть дикий пруд.

– Есть. Ты хотела бы искупаться?

– Очень. Думаю, завтра утром не будет тридцати пяти, и я бы весь день на пляже провела, если бы могла, но искупаться после работы еще лучше.

– Договорились. Плавание, затем обеденное театральное шоу компании «Александр – Хобарт».

– Мой костюм будет готов, как и я сама. Пока.

– Доброй ночи.

Мейсон быстро поцеловал ее и направился к автомобилю, представляя себе Рейн в купальнике. Наверняка он не от Эстер Вильямс, который носит Каролина.

Стоп. Не надо сравнивать Рейн и Каролину, это несправедливо, особенно по отношению к Рейн, ибо она занимала его мысли только по причине их договоренности.

А в общем-то, почему нельзя думать о молодой женщине в бикини? Ничего плохого в этом нет.

Рейн в бикини. Мейсон улыбался, подходя к машине. Пол как-то странно взглянул на него, и Мейсон понял, что свистит.

– А-ах, Пол. Я очень везучий человек.

– Да, сэр. Домой?

– Домой.

Все проделано только для миссис Перлмуттер, напомнила себе Рейн, запирая дверь. Это не имеет значения ни для нее, ни для мистера Александра, и было бы глупо радоваться случившемуся. Ее размышления прервал телефонный звонок.

– Ну как все прошло? – спросила Зоэ. – Ты его переубедила?

– Конечно. С легкостью, – фыркнула Рейн, доставая из холодильника кувшин с апельсиновым соком. Черт, почти пустой. Ладно, это на утро. – Он ест из моих рук и только что укатил, разрешив мне почесать ему живот.

– Настолько плохо, да?

– Скажем так: фен шуй – болевая точка, и я даже не произносила этого слова. Меня спасла только его мать, которая заговорила о предмете, который просто свел его с ума.

– О каком предмете?

– Не твое дело.

– Может, ты переоборудуешь комнату в его доме, чтобы он увидел, как это работает на самом деле.

– Ага, я прихожу и говорю: «Добрый вечер, миссис Александр и Миранда. Извини, Мейсон, ты не мог бы передвинуть вон ту кушетку к стене? « Кроме того, мне пришлось бы все рассчитать, а я даже не знаю ни их дней рождения, ни того, когда построен дом.

– Ну, это просто идея. – ответила Зоэ. – Мы что-нибудь придумаем.

Как все запуталось, думала Тиш, подняв край занавески и глядя на подъездную дорожку.

Лимузин укатил, Мейсон уже вошел в дом, а она продолжала стоять у окна, пока не открылась дверь спальни,

– Наконец блудный мальчик вернулся, – сказала Миранда, опускаясь на стул, обитый шелковой тафтой. – А то я начала уже подумывать, что он решил остаться у нее.

– По-моему, ты не веришь, что микстура на них подействовала.

– Я немного сомневалась, но после сегодняшнего вечера… Люди, которые вот так смотрят друг на друга, рано или поздно заканчивают в постели.

Тиш вздохнула, ибо подумывала о том же.

– Ты считаешь, что они уже… Миранда покачала головой:

– Нет, если Мейсон не сексуальный маньяк.

– Не будь такой грубой, Миранда!

– Я имела в виду, что у них не было времени заняться этим. Если, конечно, они не дошли до чего-нибудь в машине.

– Конечно, нет. У твоего брата достаточно самообладания.

– Обычно да.

– Хотя он ведет себя немного странно, даже учитывая микстуру, – сказала Тиш. – Я не могу припомнить, чтобы он так обхаживал женщину.

– Он слегка дернулся, когда она произнесла фен шуй, – заметила Миранда.

– Разве она говорила? Она слишком долго крутилась вокруг этого, я даже и не поняла.

– Кажется, она прихватила братца за чувствительные места, да? Как влюбленная женщина. – Миранда провела ногтем по розовому канту на стуле. – Знаешь, у Кит Лестер прошлой весной был какой-то друг на острове Камано. Он переставил у них всю мебель, повесил колокольчик и зеркало. Их декоратор умер бы, если бы увидел это, но она клянется, что у нее с тех пор не было мигрени, которая мучила ее постоянно, когда они приезжали туда на выходные.

– Правда? – спросила Тиш. – Может, и нам попросить мисс Хобарт взглянуть на библиотеку? Мне там всегда неудобно.

– В самом деле? А я считала, что такое ощущение только у меня.

Несколько минут женщины обсуждали возможные энергетические нарушения в библиотеке, а потом вернулись к главной теме: Мейсон и Рейн.

– Так о чем я говорила? – спросила Миранда. – Да, о его реакции на ее слова. Он кидается на нас, словно тигр на мышь, когда мы упоминаем что-нибудь нетрадиционное.

– На меня он напал, когда я занялась ремеслом, – вздохнула Тиш. – Это очень смущает. Давай выпьем чаю.

Не дожидаясь ответа, миссис Александр направилась к электрическому чайнику, выбрала маленькую серебряную коробочку, щедро отмерила свой любимый чай и залила горячей водой.

– Небольшие ритуалы очень успокаивают, – сказала Тиш, погладив чайник. – Думаю, ритуал – часть того, что привлекает меня в ремесле.

– Угу, – отозвалась Миранда.

Ее очень тревожило, что брат испытывает сексуальное влечение к Рейн Хобарт, но если любовный напиток приведет Мейсона в ее постель, то это станет настоящим бедствием, другого слова не подберешь.

Тиш подошла к туалетному столику, вынула заколки. Расчесывание волос тоже было маленьким ритуалом, знакомые движения успокаивали. Когда она закончила, чай уже заварился. Тиш налила две чашки и понесла их к окну, возле которого сидела дочь.

Миссис Александр потягивала чай, а Миранда просто глядела на темную жидкость.

– Селитра, – вдруг сказала она. Тиш едва не выронила свою чашку.

– Нет, я запрещаю.

– Я не имею в виду селитру в буквальном смысле, – ответила Миранда. – Хотя мысль довольно привлекательная, если учесть некоторые проделки, в которые меня втягивал Мейсон. Но, держу пари, Рэйвен знает траву или что-нибудь еще, чтобы отвратить его дух.

– Нет, – повторила Тиш.

– Мы должны оттянуть время.

– Только не за счет исправления сексуальной энергии Мейсона.

– Разве мы этого уже не сделали?

– Мы воздействовали на его сердце и чувства, а не на его либидо. К тому же свою работу сделали не очень хорошо. Если мы разрушим сексуальную жизнь Мейсона, то великий бог ночи не простит нас.

– А узнав, что он приударил за садовницей, Каролина сама разрушит его сексуальную жизнь. И что станет с «Александр индастриз»?

– Ты говоришь ужасные вещи.

– Но я права.

– Возможно. Каролина не из тех, кто способен простить. И все-таки не смей отвращать брата, это мой приказ. Будем придерживаться нашего плана и ждать положения Луны, когда сможем полностью изменить заговор.

– Но если заговор сработал, к тому времени Мейсон будет полностью захвачен женщиной не нашего круга.

– Его не хватит надолго. А через несколько дней, как только мы правильно воздействуем на ситуацию, он потеряет интерес. Терпение, дорогая. Терпение.

Целый день Мейсон занимался бухгалтерскими и инженерными докладами, так что более чем созрел для бикини, а футболка Рейн, вышедшей из комнаты для гостей, напомнила ему, какой это праздник – играть в волейбол на залитых солнцем берегах Калифорнии. Пока они шли к лифту, он заметил обнадеживающее мелькание лайкры, выглядывающей из-под футболки. Иногда хорошо быть мужчиной. Двери лифта открылись.

– Ого! – воскликнула Рейн. – У меня нет слов. – Мейсон знал, что она имела в виду. Снаружи бассейн выглядел очень внушительным, но благодаря естественному наклону участка занимал гораздо большую площадь и казался прямо необъятным. Кроме того, за несколько лет до смерти отца потолок разрисовали облаками и летящими птицами, а в комплексе с оранжереей тропических растений и панорамными окнами создавался эффект чудесного оазиса с горным видом.

Запустив руку в пышные заросли, Рейн погладила вощеные листья.

– Держу пари, ваша мать любит это место. Оно немного похоже на нее.

– Странное, но эффектное?

– Не совсем те слова, которые бы употребила я, хотя, верно, что-то вроде того. – засмеялась Рейн, глядя на воду. – Ну и?

– Сначала леди.

Она стянула футболку и сразу лишила Мейсона иллюзий, оказавшись не в бикини, а в бирюзовом купальнике.

Впрочем, он был тонким, облегающим, подчеркивал и открывал все что нужно. Пока девушка шла к глубокой части бассейна и вставала на бортик, Мейсон не спускал с нее глаз.

Она нырнула чисто, не поднимая брызг, и выплыла почти на середине.

– Вы собираетесь только наблюдать?

– Наоборот, сейчас начнем соревнование.

– Я могла бы догадаться, что вы хотите устроить гонки, – возмущенно сказала Рейн.

– Успокойтесь, мы не будем…

– Нет-нет. Давайте удовлетворим ваше желание потягаться со мной, а потом уже поплаваем в свое удовольствие. Вы не возражаете, если я сначала немного разогреюсь?

– Конечно, нет.

Мейсон разделся, нырнул туда, где, по его расчетам, должна была находиться Рейн, но та уже исчезла, и он увидел лишь бирюзовую вспышку под водой далеко от этого места. Мейсон поплыл вдогонку, и они сделали пару кругов бок о бок. Рейн была сильная пловчиха, но он чувствовал себя уверенно.

– Я готов. А ты?

Улыбнувшись, Рейн поплыла к краю бассейна.

– Прыгаем или с воды?

– Прыгаем. Две дистанции.

– Согласна. Но тогда уж по всем правилам. Четыре дистанции, как настоящие пловцы.

– Ладно. Четыре.

Оба приняли стартовую позицию рядом.

– На счет три. Раз… два… – Боже, какие у нее красивые ноги! И плечи. У Мейсона вдруг появилось ощущение, что он совершил ошибку. – Три.

Влетев, словно ракета, над водой, Рейн ушла в синюю глубину за добрых пять футов позади него и быстро вынырнула. Мейсон плыл так, будто за ним гналась барракуда, но когда он финишировал, девушка, оказывается, уже сидела на бортике и с самодовольной улыбкой отжимала волосы.

– Ты меня обошла, – вздохнул он.

– Да, сэр. На поворотах.

Мейсон шлепнулся рядом с ней, тяжело дыша.

– Простите, мисс Хобарт, но, полагаю, вы забыли упомянуть об участии в соревнованиях пловцов.

– А как бы я могла позволить себе Маккенну? – усмехнулась Рейн.

– За счет таких гонок?

– В какой-то степени. Честно говоря, я еще выплачиваю ссуду.

– Нет ли у тебя в рукаве других сюрпризов? Рейн со смехом вытянула голые руки.

– Не больше, чем запонок на них. Я уязвила ваше мужское самолюбие?

– Нет. Миранда приучила меня к этому, когда мы были совсем юными. Она пожалеет, что пропустила такое зрелище.

– Можно повторить в ее присутствии, – весело предложила Рейн.

– Не стоит.

Мейсон придвинулся ближе, чтобы получше рассмотреть ее красивые ноги, опущенные в воду, и насладиться чудесным изгибом груди под купальником. Кажется, он мог бы сидеть так всю оставшуюся жизнь, но Рейн неожиданно скользнула вниз.

– Давайте еще поплаваем. Тут совершенно замечательное место с открытыми потоками энергии. Я чувствую себя фантастически.

Открытые потоки энергии? Мейсон хотел было высмеять эту чушь, но его партнерша действительно казалась русалкой, находящейся в родной стихии, и он решил промолчать. Он тоже нырнул, оба сделали еще дюжину кругов, после чего отправились переодеваться.

Обед был повторением вчерашнего, с допросом Миранды, который смутил гостью, и Мейсон поборол соблазн выкинуть сестру из-за стола. Он пребывал в радостном волнении, свойственном мальчикам.

Дозволенная близость в машине, необходимость соблюдать приличия из-за Пола совсем не помогали, и когда они подъехали к дому Рейн, благородные намерения Мейсона уже висели на ниточке. Пока девушка отпирала дверь, он подошел так близко, чтобы, повернувшись, она сразу оказалась бы в его объятиях.

– Я не видела миссис Перлмуттер, – нервно произнесла Рейн. – Должно быть, она заснула перед новостями.

– Хорошо для новостей.

Она пришла в его объятия так, словно это было ее обычное место, на полуоткрытых губах играла нежная улыбка. Мейсон вдруг почувствовал, что реальность отступила, все стало не важным, казалось, он целый вечер не дышал, ожидая этого момента, и ее поцелуй наконец заполнил ему легкие чистым кислородом. Подняв голову, чтобы расслышать ее стон, он увидел за открытой дверью часть кровати и сразу представил Рейн на смятых простынях. Эта картина вызвала у него дрожь, которая сбежала по позвоночнику вниз и добралась до паха.

Мейсон с трудом заставил себя отстранить девушку и произнести:

– Я испытал большое удовольствие от сегодняшнего плавания. Не хочешь повторить это завтра?

– Нет. – Рейн огляделась, словно не понимала, где находится, потом быстро выпрямилась. – Нельзя ли пропустить один вечер?

Мейсон подавил недовольство.

– Я предпочел бы не делать этого. Мать с сестрой что-то притихли, а нам осталось меньше двух недель.

– Знаю, но мне правда нужно время, чтобы заняться своими делами. Вы можете выходить каждый вечер на прогулки, ваше хозяйство ведут слуги.

– Слуги? – удивленно повторил он. – Мы называем их штатом.

– Не важно, как вы их называете, у меня-то их нет, – заявила Рейн. – Я одна и с воскресенья не имела хотя бы десяти свободных минут. Сейчас уже полночь, а в семь я должна быть на работе. Моя кушетка завалена одеждой, которую нужно убрать, холодильник опустел, бедный кот думает, что я его бросила. – Она говорила быстрее и быстрее, слова звучали все более взволнованно. – О пыли вообще умолчим. Или у меня будет свободный вечер или вы увидите, как я засну в тарелке с супом.

– Ладно, ладно. – Мейсон поднял руки, сдаваясь. – Ты умеешь вызвать у мужчины чувство вины даже за то, что он родился. Прости. Я зациклился на своем деле и не принял во внимание твои обстоятельства. Можешь получить свободный вечер. Но у меня есть идея получше. Я приеду сюда, заставлю мать с Мирандой заподозрить худшее и помогу тебе по дому. Рейн с сомнением уставилась на него, потом засмеялась:

– Да какая от вас помощь, вы просто богатый ребенок!

– Обижаешь, Рейн. Мои апартаменты всегда были опрятными. – Правда, Мейсон не упомянул о служанке, которая приходила трижды в неделю. – Я мог бы угостить тебя обедом, пока ты действуешь шваброй. Я знаю, как поджарить на гриле средних размеров отбивную.

– У меня нет гриля. И отбивных тоже.

– А плита?

– Конечно, есть.

– Тогда договорились. Я отвезу тебя в магазин, ведь ты должна купить хлеба, сама говорила. – Взгляд, полный сомнения. – Я даже буду носить сумки, – предложил он.

– О, разве я могу возражать против собственного мальчика на побегушках, да еще миллионера?

– Значит, я приеду в пять тридцать.

– В шесть, – поправила Рейн. – После работы мне нужно хотя бы убрать с кушетки нижнее белье.

– Ладно, в шесть. А теперь лучше войди в дом. – Мейсон поцеловал ее в щеку. Большего он сделать не посмел и спустился с веранды прежде, чем исчерпал дневной запас галантности. – Спокойной ночи, Рейн.

– Спокойной ночи.

«Интересно, что она носит, хлопок или кружева? « – размышлял он, идя сквозь фантастические тени сада. Каролина могла бы поучиться у этой девушки, как свести мужчину с ума, причем без всякого умысла. В отличие от Каро она просто говорила, что думает, и позволяла другим людям воспринимать это по их разумению.

Рейн стояла на веранде, пока басовитый голос «роллс-ройса» не растаял в ночи. Слышалось только слабое бормотание телевизора миссис Перлмуттер да вой автомобилей на мосту Авроры. Почему она согласилась провести вечер наедине с мужчиной, в присутствии которого так легко забыть, что все это обман? А когда он целовал ее, в голове у нее вообще образовывалась пустота.

Зазвонил телефон, и Рейн поспешила в дом.

– Большой прогресс за сегодняшний вечер?

– Ну, Зоэ, ты поставила сторожа возле моего дома? Откуда тебе известно, что я уже здесь? – Не выпуская из рук аппарат, Рейн заперла дверь.

– Сторож мне и не требуется, – радостно сообщила Зоэ. – Я ведь психолог.

– С каких пор? Может, у тебя новая работа на одном из номеров, которые начинаются на 900?

– Ничего подобного. Я расшифровываю стенограммы для профессора физики в университете. Кое-что по квантовой механике, а ока уверяет, что когда ты воздействуешь на атом в одном месте, он воздействует на атом в другом месте, даже не вступая в контакт. Я почувствовала, когда ты открыла дверь.

– Я не атом, – ответила Рейн, доставая из шкафа банку кошачьей еды.

– Ты знаешь, что меня интересует. Сумела ты прочистить мозги своему Кошельку?

– Нет. Хотя он сумел удержаться от взрыва, когда я произнесла слова «поток энергии». Значит, он еще не совсем безнадежен.

– О-о… Это сработает, Рейни, я уверена.

– Зоэ, я очень тебя люблю, но ты с каждым днем становишься все легкомысленнее. – Рейн, конечно, допускала, что некоторые люди обладают телепатией, но ее подруга явно не относилась к их числу.

– Говорю тебе, это на самом деле так. Физика доказывает.

– И ты видишь, когда план начнет работать? Я бы все объяснила ему про ци до того, как его арендаторы переедут в здание.

– Ждать недолго, – сказала Зоэ. – Просто будь упорной. Что у вас дальше?

– Он приедет завтра вечером. – Рейн сразу пожалела о сказанном, но слова уже вылетели.

– К тебе? – Зоэ чуть не подавилась. – Спокойно. Я могу с небрежным видом появиться, и у нас с тобой будет команда вдвое больше.

– Нет.

– Но мы бы могли…

– Нет, Зоэ. – Но…

– Зоэ Рэйчел Левин, если я увижу тебя завтра возле моего дома, то я пристрелю тебя. Клянусь.

– Хорошо, – обиделась подруга, – обещаю не приходить. Но ты ведь продолжишь работать над ним, верно?

«Скорее, он работает надо мной», – подумала Рейн, давая кошке еду.

– Придется сказать ему, кто я. Он все равно это так или иначе узнает.

– Давай, Рейни. Постарайся ради Фримонта.

– Конечно.

Если он приедет, она не должна позволять ему никаких вольностей. Надо сохранить здравый смысл. Да, еще спрятать книги по фен шуй в туалете…

– Рейни?

– Конечно, Зоэ, ради Фримонта.

У Миранды немного отлегло от сердца, когда брат вернулся домой, но утром, проснувшись довольно рано, она решила поговорить с ним откровенно и понять, что на самом деле происходит. Миранда спустилась к завтраку, хотя до десяти утра ее организм ничего, кроме сока, не принимал, восставая против такого насилия. Зато Мейсон всегда завтракал с удовольствием и, сидя напротив сестры, уплетал мюсли, дыню и постную ветчину.

– Сегодня днем тебе нужен автомобиль? – спросила Миранда. В гараже стояли пять машин, но «автомобиль» всегда означал машину с водителем. – Мама заставляет меня заняться делами больницы. Благотворительный чай. Если я сяду за руль, то они могут потерять надежду, что мы что-нибудь пожертвуем.

Мейсон оторвал взгляд от желтого блокнота, в котором писал во время еды.

– Нет. Хорошо, что ты мне напомнила. Я хотел предупредить, что сегодня я не буду обедать дома. Я оставлю матери записку.

– Куда-то идешь? – небрежно спросила Миранда, надеясь услышать «нет». Друзья Каролины не должны увидеть Мейсона в обществе садовницы.

– Я решил приготовить обед для Рейн, – признался тот. – Нужно отдохнуть от обеда-расследования, которым ее угощали в нашем доме.

– Я только пыталась узнать ее, – рассердилась Миранда.

– Да, как обвинитель по особо важным делам пытался узнать президента.

– Извини, я не знала, что ты хотел скрыть ее достоинства от нас с мамой.

– Ничего подобного. Мне ни к чему ее полное досье в первые сорок восемь часов знакомства. У нас еще полно времени.

Его сухой тон задел Миранду. Брат говорил как мужчина, планирующий долгосрочные отношения с женщиной.

– Ты собираешься провести вечер у нее дома? Мейсон лишь улыбнулся в ответ.

Почему у него такой мечтательный взгляд? От догадки Миранду чуть не стошнило. Он не должен. Он не может. Его нужно остановить.

Она постаралась не выдать своих чувств даже голосом.

– А где Рейн живет?

– Во Фримонте.

– Ну конечно. Очень богемное место. – Миранде требовались подробности, но она упустила момент, поскольку брат уже закрыл блокнот и положил на середину стола вырванный лист.

– Через тридцать минут у меня встреча. Я собираюсь взять «ягуар», поэтому будет лучше, если Пол подгонит его ко входу. – Мейсон обошел вокруг стола, поцеловал сестру в щеку и направился к двери. – Увидимся завтра. Желаю приятного чаепития, и прими один совет: не давай обещаний, которые мы не сможем выполнить.

– Не волнуйся.

Миранда пыталась игнорировать его зловещий тон. Мейсон недавно упомянул, как будет хорошо, когда их семейство уладит все финансовые дела и опять сможет делать благотворительные взносы в таких размерах, от которых Сиэтл задергается в судорогах благодарности. Но если он считает, что в ближайшее время они не могут достаточно пожертвовать больнице, то, возможно, микстура сработала, и он собирается послать Каролину с ее деньгами куда подальше.

О Боже, это уже слишком.

И все-таки кое-что она могла сделать, хотя ей потребуется адское терпение, будь оно проклято. Убедившись, что брат уехал, Миранда бросилась за телефонным справочником, перелистала фолиант, пока не обнаружила нужную страницу. Хобарт. Здорово, половина из них с инициалами, ни одного на Р. Она вырвала страницу.

– Миранда, я тебя умоляю. Остальные тоже могли бы воспользоваться, – сердито произнесла Тиш.

– О, дорогая, ты из бассейна? Иди сюда. – Миранда схватила ее за руку, втащила обратно в комнату и закрыла Дверь. – Я только что выяснила одну вещь. Мейсон собирается провести ночь у Рейн.

Тиш упала на стул.

– Господи, он сам тебе сказал?

– Нет. Он собирается приготовить ей обед, но мы с тобой знаем, что за этим следует. Или может последовать, если я не смогу удержать их в вертикальном положении.

– Для этого нужно рвать телефонную книгу?

– Прости. Мне нужен только адрес Рейн. Я хочу поехать туда и понаблюдать за ними издали.

– Ты имеешь в виду шпионить, не так ли?

– Абсолютно точно. Я буду следить за ними и мешать в самые ответственные моменты. К тому же я смогу вычислить, где действует наш заговор, а где гормоны.

– Есть ли другой путь? – вздохнула Тиш.

– Конечно, но не такой хороший. Нужно только вычислить, где тут Рейн. Есть три во Фримонте и близ него: А. В. Джон и Л. М. Фрэнкли. Полагаю, Джон – это муж. Выпил Мейсон любовный напиток или нет, он никогда не стал бы спать с женой другого мужчины после того, как поступила с ним Элизабет.

– Уже подсказка, хорошо, – пробормотала Тиш. – Но я думаю, это скорее всего Л. Рейн – уменьшительное от Лорейн.

– Да, ты, наверное, права, – нахмурилась Миранда.

– Пока это лишь предположение.

– Но кто-то может сказать наверняка.

– Не спрашивать же нам Мейсона.

– Не Мейсона, а Пола.

– Конечно, он знает, но ужасно неприлично вовлекать его в такое дело, – поморщилась миссис Александр.

«Не так неприлично, как прятаться в его каморке с принадлежностями для туалета», – подумала Миранда. Но она лишь улыбнулась матери.

– Если ты думаешь, что не стоит приставать к нему с вопросами, тогда мне придется ехать через весь город и попытаться найти ее дом.

– Ты права. Самый разумный вариант. Только ради Бога понезаметнее.

– Я сама осторожность.

К счастью, у Миранды было достаточно времени, чтобы подумать над просьбой матери насчет осторожности в их важном и ответственном деле. После обязательной болтовни представители больницы сосредоточились на людях, которые могли пожертвовать самые крупные суммы в предстоящие год-другой, и понятное дело, Миранда в их число не вошла, поэтому наслаждалась выставленным угощением, размышляя о своем.

Выйдя наконец из больницы, она увидела Пола, который читал толстенную книгу. Но пока Миранда подошла к автомобилю, он уже предупредительно распахнул ей дверцу.

В общем-то Пол выглядит традиционно в своей черной униформе, как и подобает шоферу, который ничего не обсуждает с хозяином, а мужчина в футболке и джинсах кажется более доступным. Миранда села в машину, Пол захлопнул дверцу, и они выехали со стоянки. Пока он сворачивал на улицу, она разглядывала его затылок. У него довольно длинные волосы, густые, черные и блестящие, как в телевизионной рекламе шампуня с ароматом тропиков. Миранда представила их шелковистую тяжесть между пальцами, но вряд ли у нее будет возможность это почувствовать.

– Вы чего-то хотите, мисс Александр?

Черт возьми, только бы он не заметил краску на ее щеках.

– Мы недалеко от Фримонта, не так ли?

– Приблизительно в десяти минутах езды.

– Я слышала, там есть новый магазин для тех, кого интересует мистика. Хотелось бы взглянуть.

– Да, мисс.

Они проехали мимо вывески, провозглашавшей Фримонт Центром Вселенной, оставили позади старый разводной мост над каналом. Миранда смотрела в окно, надеясь, что Фримонт еще живет согласно официальному лозунгу: «Каждый имеет право быть личностью».

Слава Богу, так и есть. Впереди статуя с картонной гитарой, обряженная в травяную юбку. Вонючие магазины сэконд-хэнд, букинистические лавки, на улицах полно людей, многие из которых одеты неизвестно во что, с волосами всех цветов радуги, с татуировками и пирсингом. Миранда удовлетворенно откинулась на спинку сиденья. Республика Фримонт осталась нетронутой, сохранила все свое безумие, искусно сосредоточенное в отдельно взятом уголке города. Менее впечатляющие районы Сиэтла абсолютно безопасны. Миранда не могла быть гражданкой этой Республики, но ей нравилось, что такое существует, предохраняя город от распространения подобной заразы.

Она направила Пола к магазину, пробыла там несколько минут, купила ради приличия флакон ароматного бальзама и вышла, полностью разочарованная.

– Куда теперь, мисс? – спросил Пол.

– К нашему участку. Мне любопытно, что там за суета, Через несколько минут автомобиль притормозил у старого деревянного здания, окруженного строительным забором.

Ничего особенного в этом месте не было. Участок принадлежал семейству Александр, еще на рубеже веков прадедушка Миранды управлял находящимся тут заводом по производству древесины, который закрылся семьдесят лет назад, а вместо него возникли небольшие промышленные здания. Бизнес стал развиваться в другом направлении. Одно старое здание «Александр индастриз» сохранилось, хотя склад и погрузочный док пустовали уже много лет. От них не было ни вреда, ни пользы окрестностям.

– Почему они не хотят, чтобы тут построили новое здание? – пробормотала Миранда.

Пол оглянулся, стараясь понять, нужен ли ей ответ, и когда она кивнула, объяснил:

– Большинству жителей все равно, но есть люди, которые убеждены, что здание нарушит энергию, делающую Фримонт уникальным, и он придет в упадок.

– Я слышала этот аргумент и видела проекты. Ничего уродливого там нет. – Миранда посмотрела в окно. – Во всяком случае, такого уродства, как сейчас.

– Вопрос не в том, уродливо новое здание или нет. Оно имеет отражающую поверхность и острые углы, которые могут нарушить поток энергии.

– Снова фен шуй, – пробормотала Миранда. – Ты китаец. Тебе что-нибудь известно про это?

– У меня был некоторый опыт, да.

– И ты веришь?

– Такой принцип использовался в Китае многие тысячелетия, и довольно успешно. Но даже если не брать в расчет фен шуй, проект для этого места не годится, здание не вписывается в окружающую среду. Во Фримонт. Оно лучше подошло бы для Ист-Сайда.

– Ты думаешь, проект ошибочный?

– Я думаю, можно добиться большего успеха.

– Ты говорил Мейсону?

– Я шофер мистера Александра, а не советник по недвижимости.

– Ведь мне ты сказал.

– Вы спросили.

Машина остановилась на Фримонт-авеню, они замолчали, глядя, как поднимается мост, чтобы пропустить судно в озеро Юнион. Когда мост снова начал опускаться, Миранда спросила:

– Рейн Хобарт живет где-то здесь?

Она задала вопрос небрежно, и Пол ответил так же:

– На Дэйтон, возле Сороковой.

Миранда заметила, что он удивился своему ответу. Но это не имело значения, она узнала, что хотела. Значит, Рейн и есть та самая «Л. М. « Или жена «Л. М. «.

Покачав головой, шофер оглянулся.

– Вам повезло. Думаю, мистер Александр не сказал бы.

– Не сказал бы – что? Адрес Рейн? Я тебя не спрашивала. Просто мы оказались поблизости, вот у меня и разыгралось любопытство.

– Понятно, – с сомнением произнес Пол.

– Я уже насмотрелась, поехали. Да, кстати, подгони мою машину, сегодня вечером у меня свидание.

– Вы уверены, что не хотите сначала покататься? И случайно найти дом мисс Хобарт? – Карие глаза Пола насмешливо блестели. – На Гринвуд есть магазин, где продаются разные приборы для слежки. Можно завернуть туда и купить что-нибудь для вашего удобства.

«Догадливый черт! « – мысленно выругалась Миранда и потом мило улыбнулась:

– О нет. Такие штучки есть у меня дома. Остается лишь надеть все черное и скрыть лицо.

– Полагаю, вы шутите, мисс.

– Разумеется. Я не такая уж злодейка. – Впрочем, она подозревала, что умелый, осторожный водитель не слишком бы удивился, если бы узнал о ее действительных намерениях.

Глава 7

Перепрыгивая через две ступеньки, Мейсон бежал к дому миссис Перлмуттер, когда ворота со скрежетом открылись, зеленые шторы чуть раздвинулись, и между ними возник кончик носа.

– Добрый вечер, – сказал Мейсон и пошел дальше.

Ага, странные фигуры, которые он не разглядел вчера в темноте, наверняка произведения Рейн. Это птичья купальня с дюжиной смешных котов, пляшущих вокруг постамента, в нескольких футах от них, рядом с длинноногим розмарином, высилась груда металлических обручей, сваренных вместе и изображающих застывший водопад. Штабель чего-то похожего на шляпы из медной проволоки опасно балансировал среди розового космоса и отделял другую незаконченную конструкцию, протянувшуюся через цветочные

. Некоторые детали покрылись толстым слоем ржавчины или окислились, будто провели долгие месяцы на открытом воздухе; другие отражали солнце отполированными поверхностями.

Мейсон остановился возле статуи, единственной реальной фигуры посреди этого буйства фантазии. Она изображала китаянку, примерно три фута высотой, держащую на вытянутых руках глобус. Одежда обвилась у нее вокруг ног, словно облако бабочек, сделанных из медных полосок. Интересно, что это за штуки? Мейсон присел на корточки, чтобы получше рассмотреть.

– Не так впечатляюще, как ваш Моне. Повернувшись, он увидел Рейн, стоявшую в дверях. На ней были шорты цвета хаки и гавайская рубашка, а в руках стопка футболок.

– Ну, Моне достался мне в наследство. Эти китайские знаки имеют какой-то смысл?

– Гармония и равновесие. Два качества, к которым я стремлюсь. Правда, не очень успешно, с сожалением могу добавить.

– Ты себя недооцениваешь, – сказал Мейсон, глядя на улыбающуюся девушку. Влажные волосы закрывали шею, веснушчатый обгоревший нос блестит. – Ты выглядишь как воплощение лета. «Гиджет едет на Малибу».

– Ого! Спасибо, Мундогги. Удивительно, что вы слышали о фильмах про Гиджета или Сандру Ди.

– Моя тайная страсть. В четырнадцать лет у меня была запоздалая ветрянка, а единственное, что тогда показывали по телевизору, кроме мыльных опер, это фильмы про Гиджета. Они меня захватили.

– Особенно бикини?

– Да, хотя мать они раздражали ужасно. Но разве мог подросток хотеть чего-то другого? – Мейсон ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. – Я понятия не имел, что это твои работы, ты никогда не позволяла мне увидеть их при дневном свете.

– Не хотела, чтобы вы заметили беспорядок в моей гостиной. – Рейн оглядела сад. – Кроме того, они просто неудачные эксперименты.

– Разве это неудача? – спросил Мейсон, указывая в сторону китаянки.

– Нет, слава Богу, – почти смущенно улыбнулась Рейн. – Входите. Я недавно закончила стирку. Уберу все, и совершим налет на магазин.

Рейн исчезла в доме, из спальни донесся скрип шкафа. Мейсон увидел сложенную на полу возле кровати одежду и полуоблегченно-полуразочарованно отметил, что нижнего белья там нет. Проклятие. Он почувствовал себя школьником-подростком, который обнаружил, что швейцар вставил глазок в девчоночью раздевалку.

– Я буду через минуту, – сообщила Рейн.

– Не спеши.

Перестав изображать из себя фетишиста дамского белья, Мейсон оглядел гостиную, бывшую, в том числе и кухней. На подержанной кушетке – подушки с наволочками из французского ситца, на дешевой мексиканской глиняной полке – тяжелая японская ваза, над столом в стиле рококо – круглое лаковое китайское зеркало, резной индонезийский кронштейн поддерживал старинную книжную полку. Разноцветные бутылки, горшки с цветами, синяя и белая посуда заполняли подоконники и кухонную стойку. И все это на фоне разрисованных стен в бледных тонах синего с яркой белой отделкой.

Эффект как от блошиного рынка. Но это производило впечатление, это была Рейн.

Она снова появилась в дверях спальни. На плече холщовая сумка, в руке список.

– Я готова. Вот будет умора, держу пари, к ним не подкатывают на «роллс-ройсах».

– Прости, Миранда забрала Пола для какого-то благотворительного дела. «Ягуар» подойдет?

Рейн приложила ладонь ко лбу, словно героиня мелодрамы:

– Вынуждена смириться, есть хотя бы шофер. В магазин, Джеймс!

– Да, мисс. – Мейсон открыл дверь, расшаркиваясь на манер дрянного голливудского шофера. – Как пожелаете, мисс.

Вскоре он уже толкал перед собой тележку, а Рейн снимала продукты с бакалейной полки. Она шла точно по пунктам в списке, без всякой суеты. Мейсон походил на бездельника, потому что тратил время, выбирая самые толстые отбивные, самый кудрявый цикорий, булочки с шафраном, бутылку двадцатилетнего ароматного уксуса и пинту лучшего ванильного мороженого. Рейн утверждала, что дома у нее есть рис, бульон из цыпленка и другие нужные ему компоненты. Мейсону очень хотелось угостить ее по-настоящему прекрасным каберне, но он решил, что лучше не иметь дела с алкоголем, который обычно расслабляет.

Рейн отказалась от магазинного пакета, и клерк упаковал покупки в ее холщовую сумку.

– Весьма экологично, – заметил Мейсон, поворачиваясь к кассиру. – Я не так образован, поэтому возьму пластиковый.

На улице Рейн пробормотала:

– Я делаю это ради монет.

– Делаешь что? – спросил он. Ему почудился в ее словах намек на секс. Если он не перестанет, то сведет себя с ума.

– Ношу с собой эти сумки. Если не брать их пакеты, они дают пятицентовый кредит. Экономия.

– О, я не знал.

Пока Мейсон клал сумки в багажник, Рейн наблюдала за ним.

– Когда вы последний раз ездили в бакалейный магазин? – спросила она.

– Пару лет назад, – засмеялся Мейсон, захлопывая багажник. – Очень заметно?

– Вы слишком долго раздумываете. А большинство из нас, кто постоянно делает покупки, не восторгается самим процессом. Вы уверены, что не забыли, как готовить? Я очень голодная.

– Уверен. Это все равно, что ездить на велосипеде. – Он распахнул перед ней дверцу.

– Возможно, для страховки нам все-таки стоило подумать о замороженной пицце.

Но ее сомнения оказались необоснованными. Мейсон не только помнил, как готовят еду, он двигался по малюсенькой кухне с такой грацией, что Рейн прервала уборку, чтобы понаблюдать, как он колдует над приправой из уксуса и оливкового масла к зеленому салату.

– В другой жизни вы были гурманом, да?

– Это единственное блюдо, которое я умею готовить. Кроме омлета, разумеется.

– Обед и завтрак. Хорошая комбинация.

– Я всегда считал это полезным.

Обнаружив под столом пыльного кролика, Рейн быстро нагнулась за игрушкой, чтобы хоть так оправдать краску на лице.

Пока рис кипел, она убралась в доме, помыла ванну, полила растения.

– Сколько у меня еще времени? – спросила Рейн.

– Отбивные готовы. – Мейсон поднял крышку над рисом. – У тебя пятнадцать минут.

– Хорошо. Тогда я успею выстирать платье. Надеюсь, вам понравилось розовое, вы снова его увидите.

– Прекрасно. Оно тебе очень идет.

Когда Рейн вышла наконец из ванной, стол был накрыт, а Мейсон клал на отбивные веточку свежего розмарина.

– Я нашел его в саду. И вот это. – Он направился к кушетке, где лениво возлежал кот с полузакрытыми глазами. – А может, он нашел меня.

– Эй, Багси, ты всегда чуешь еду, правда? – Рейн почесала кота за ушами, и он благодарно замурлыкал.

– Как ты назвала его… ее?

– Этого бандита зовут Багси, Он имеет отвратительную привычку незаметно подкрасться сзади и прыгнуть человеку на спину. Особенно, занимающему тот стул.

Мейсон, который собрался поставить тарелку перед красочно разрисованным стулом, быстро изменил направление.

– Не могли бы мы выкинуть его за дверь?

– Зависит от того, насколько трепетно вы относитесь к своим рукам. Царапаться – еще одна из его дурных привычек. И он вообще гуляет сам по себе.

– Знаешь, тут очень жарко от печки, да и старине Багси не стоит мешать, пусть дремлет.

– О, все в порядке. Я сама займу тот стул.

– Но почему бы нам не поесть на открытом воздухе?

– Трус, – засмеялась Рейн. – Ладно, я собираюсь заставить вас сесть на потрескавшуюся, занозистую ступеньку.

О Господи, они вышли из дома.

Миранда присела за увитым плющом забором.

Это уж слишком. Ей и так пришлось оставить «эксплорер» в трех кварталах отсюда, чтобы Мейсон ничего не заметил, потом красться обратно, искать дом Рейн, где, как оказалось, не было ни брата, ни его подруги. Миранда томилась, пока не услышала рев «ягуара». Потом Мейсон вышел за какой-то травой, и она попыталась найти место, откуда лучше виден дом.

А теперь новые сложности. Если бы Мейсон обнаружил слежку, ей пришлось бы удирать в Антарктиду. Она-то знала характер братца.

Но теперь по крайней мере она хоть слышала, о чем они говорят. Миранда отползла на пару футов и осторожно подняла голову.

Мейсон сидел на деревянной ступеньке веранды, рядом с ним Рейн. Сначала они говорили про кота, потом о разном. Может, любовный напиток и правда действовал. Миранда приготовилась слушать.

К несчастью, ее наблюдательный пункт оказался всего в нескольких футах от мусорных баков с их ароматами и роящимися осами. Миранда ненавидела этих тварей, но пересесть в другое место нельзя, пока ее жертвы сидели на крыльце. Несмотря на жару, она надела жакет, который захватила для вечера, подняла воротник, чтобы защититься от насекомых, и стала умолять облака, которые видела над горами, приплыть раньше, чем она сварится от жары.

А Мейсон и Рейн обедали, болтали про все на свете, от искусства до бейсбола.

Миранда взмокла от пота, осы жужжали почти в ее волосах, и ей было трудно следить за разговором.

Хорошо, что она приехала сюда не подслушивать, ее задача – предотвратить окончательное бедствие.

Наиболее смелая оса села ей на рукав, и Миранда едва удержалась от вопля. Каждый нерв твердил, что пора вскочить и уехать, но она заставила себя не двигаться. Она сидела тут ради своего будущего. Миранда легонько подула на осу, и та улетела, оставив ее своим более громкоголосым, но менее нахальным сородичам.

Через некоторое время Мейсон ушел в дом с пустыми тарелками, а вернулся с двумя чашками, и Рейн издала восхищенный крик.

Ванильное мороженое, политое ароматным уксусом. В животе у Миранды заурчало. Какая несправедливость, она тут голодает ради брата, а он кормит свою пассию ее любимым десертом. Пошарив в сумке, Миранда нащупала коробочку с мятой.

Почти стемнело, когда Мейсон и Рейн ушли в дом, и как только стало ясно, что счастливая парочка не вернется, Миранда уползла от мусорных баков. Несколько самых настойчивых ос погнались за ней, однако мусор показался им более привлекательным, и ее оставили в покое.

Слава Богу, что у соседа Рейн был высокий забор, поэтому Миранда смогла наконец выпрямиться, но ей понадобилось целых пять минут, чтобы снова почувствовать свои ноги. Окончательно приняв вертикальное положение, она увидела перед собой кухню Рейн.

Неужели Мейсон занимается грязной посудой? Это уже из разряда прогулок Армстронга по Луне. Она с радостью бы отдала месячный вклад из своего трастового фонда, чтобы сейчас у нее в руках оказалась видеокамера.

– Что вы тут делаете, леди?

Миранда вскрикнула и обернулась. У нее за спиной оказались двое мальчишек лет десяти, оседлавшие велосипеды. Оба были в обрезанных джинсах и полосатых футболках, один в красной, другой в синей.

– Боже, дети, вы напугали меня до смерти.

– Что вы тут делаете? – повторил тот, что в синей.

– М-м… М… м. – Она бочком двигалась подальше от дома Рейн, – Я хотела сыграть шутку с подругой.

Оба пристально смотрели на нее.

– Вы знаете женщину, которая живет здесь, правда? Рейн Хобарт? – Мальчики посмотрели друг на друга, затем кивнули. – Я собиралась подшутить над ней и ее новым дружком.

– А что за шутка? – поинтересовался синий.

– Вонючая хлопушка. Ну знаете, дождешься, когда они начнут целоваться, и кидаешь на веранду.

– Не слабо, – ответил красный.

– А почему? – не отставал синий.

– Рейн проделала со мной то же самое в прошлом году. Это месть. Не выдавайте меня, хорошо?

Те пожали плечами.

– А сейчас отправляйтесь домой, ребята. Уже темнеет. Держу пари, ваши мамы наверняка спрашивают, куда вы подевались.

– Ага.

– Может быть.

Ни один не тронулся с места, и она смотрела на них, пока оба не скривились.

– Ладно, пошли. – И мальчики укатили на велосипедах. Миранда с облегчением вернулась к своему наблюдательному пункту.

Мейсон вытирал тарелки, а Рейн орудовала шваброй под песню Б. Б. Кинга «Не задавай мне вопросов». Миранда почувствовала громадное желание взять штурмом дверь, нарушить эту семейную атмосферу, вцепиться в короткие волосы брата и выволочь его из уютного гнездышка. Это совсем не тот Мейсон, которого она знает! Наверняка действует любовный напиток, другого объяснения не найти.

И все же Миранда пока не видела никаких признаков страсти, они даже не целовались, ничего особо сексуального в их поведении не было, как и вчера у них дома. Очень интересно. Прислонившись к забору, она решила обосноваться тут надолго.

Рейн выпустила кота, выключила стерео, и они устроились за столом с большими стаканами чая со льдом, между ними лежала доска для игры в триктрак.

– Летний вечер, хороший и длинный, вся работа сделана, приятная музыка, чай.

– И никаких зрителей.

– Спасибо, что вы разрешили мне взбодриться. Я не чувствую никакой усталости, даже Багси выглядит счастливее.

– Откуда ты знаешь?

– Он мне улыбнулся. – Рейн покачала головой, заметив его изумление. – О, только не говорите, что не видели улыбку вашего Магуса.

– Нет, после того как мать решила, что он с ней слишком бесцеремонен. Вряд ли она заметила, что он бежит прятаться всякий раз, когда они вытаскивают свои ведьминские принадлежности. – Мейсон дал ей белые фишки, себе взял черные. – Иногда я тоже поддавался соблазну залезть вместе с Магусом под кровать.

– Вам действительно не нравится их увлечение?

– Совершенно не нравится, – категорически заявил он.

– Почему?

– Думаете, большое удовольствие наблюдать за приготовлением ядовитого зелья?

– Мне кажется, причина не только в этом, – ответила Рейн, закончив расставлять фишки.

– Пожалуй. Меня утомляет всякая ерунда и тот способ, которым они вовлекают друг друга то в одно, то в другое учение. Если бы они остановились на чем-то одном, я мог бы приспособиться и не обращать внимания, но ведь никогда не знаешь, что они придумают завтра. То ли нападут на тебя с дурацкими заклинаниями, то ли появится дома гуру в фиолетовых одеждах, то ли начнутся завывания и на столе окажется любовный напиток.

– Они в поиске, – сделала вывод Рейн. – Это не так плохо, все мы чего-то ищем.

– Пока они изучают Вселенную ради обретения кармического счастья, я живу в реальном мире, занимаюсь реальными делами, пробую удержать «Александр индастриз» на плаву.

«Женившись на Каролине Викершем», – подумала Рейн, но промолчала. Это не ее дело.

– Итак, – шесть и пять. Бейте, Александр.

Наконец опустились сумерки, принесшие обещанную прохладу. Далеко на востоке зигзаг молнии возвестил конец жары, пот, от которого взмокла ее блузка, испарился, его высушил поднявшийся ветерок, и Миранда почувствовала себя одинокой и несчастной.

За эти два часа, проведенные в напряжении, она видела только игру в кости. Мейсон обыгрывал Рейн, оба часто смеялись, Миранде даже показалось, что пару раз упомянули ее имя, но поскольку голоса звучали приглушенно, она не могла быть уверена.

Она настолько сосредоточилась на губах Мейсона и Рейн, что прозевала момент, когда у нее появилась компания. Луч фонарика перечеркнул забор. Проклятые дети. Миранда глубоко вздохнула и попыталась выдумать еще какую-нибудь сказку про вонючую бомбу.

– Медленно, очень медленно повернитесь, мадам. Вытяните руки, чтобы я мог их видеть.

О дерьмо! Протянув руки и приятно улыбаясь, Миранда повернулась.

– В чем дело, офицер?

– Почему бы вам самой не рассказать? Мне сообщили, что вы болтаетесь тут целый вечер.

– Я ищу своего кота.

– С шести тридцати?

– О, я приходила несколько раз. Наверно, тот, кто сказал вам об этом, видел меня в разное время. Простите, если я кого-то испугала.

– Какой у вас кот?

На что похоже животное Рейн?

– Пестрый, очень симпатичный. Его не было дня два, и какие-то мальчишки сказали, что видели кота здесь. – Миранда посмотрела в темноту, словно еще искала беглеца, даже представила его, желая, чтобы он немедленно материализовался.

– Арчибальд, кис-кис-кис.

В ответ послышалось тихое «мяу».

Ну и ну. Может, она начинает понимать животных?

– Арчи, иди ко мне, – снова позвала она.

Кот легко прыгнул на забор, потом направился к Миранде, потерся о ее ноги. Она подхватила его, обняла, благодарно прижала к себе.

– Ты здесь, малыш. Ты ужасно непослушный. Видите, он здесь. Я могу идти?

Полицейский выключил фонарик.

– Хорошо, леди. Только не болтайтесь по темным переулкам, это небезопасно.

– Да, сэр, больше не буду. Спокойной ночи.

Стиснув кота, урчащего, как самосвал, Миранда покорно направилась прочь. Она услышала звуки ожившей рации, потом раздался топот, и офицер помчался в другой конец переулка.

Миранда тут же свернула налево, однако чем дальше она уходила, тем злобнее рычал и вырывался кот, а он был единственным алиби на случай, если полицейский не отстанет от нее.

Милый Арчи, или как там его зовут, неожиданно взвыл и рванул к ближайшему припаркованному автомобилю, поцарапав ее запястье, когда она попыталась его удержать.

– О! Дурак…

Но кот снова потерся о ее ноги.

– Ты считаешь меня идиоткой? Проваливай.

Миранда подцепила кота ногой под мягкий живот и осторожно отодвинула в сторону, но он проявил себя и на этот раз, попробовав укусить ее за палец через туфлю, а затем умчался по своим делам.

– Дрянь, – прошипела Миранда.

Она должна написать изготовителям благодарственное письмо: «Ваши туфли спасли меня от сумасшедшего кота». Может, они тоже отблагодарили бы и ее, и вечер не пропал бы даром. Она вернулась на свой пост.

– У вас в переулке всегда такой галдеж? – поинтересовался Мейсон. – Уже второй раз за вечер я слышу голоса.

– О, тут всегда кто-то есть. У многих в переулке мусорные баки, да и соседские мальчишки любят играть в ниндзя после наступления темноты. Я не обращаю на это внимания.

– Вряд ли это дети. По крайней мере не в последний раз. – Встряхнув кости в руке, он кинул их на доску. – Один из тех голосов похож на голос Миранды.

– Навязчивая идея? – усмехнулась Рейн, подумав, что это скорее голос Зоэ, но она не собиралась говорить об этом Мейсону, чтобы не вызвать кучу проблем. Если Зоэ глухая и не понимает, когда ей говорят «нет», то пускай сидит в темноте. – Что вашей сестре делать у нас в переулке?

– Не знаю. Может, ищет в вашем мусорном баке обрезки ногтей для нового приворота или отворота.

– Вы шутите.

– Если бы. – Мейсон встал. – У тебя найдется фонарик?

Пока она копалась в ящике, он стоял так близко, что волосы у нее на затылке встали дыбом. Рейн протянула ему красный пластмассовый фонарик.

– Это всего-навсего дети. Вы наживете кучу неприятностей, спихнув Пети Мэтьюсена с велосипеда, на котором он гоняет целыми днями.

Мейсон остановился на полпути к двери.

– Наверно, ты права. Ведь под моими окнами никто из чужих не ходит.

– Уверена, в Хайлендзе такого не бывает.

– По-моему, у тебя сильно развито классовое сознание. Если бы я делал столько замечаний насчет классов, ты бы назвала меня снобом.

– Классовое сознание, да? Особенно на прошлой неделе?

– Так неприятно проводить время со мной?

– Нет. – Рейн села за стол и принялась вертеть в руках стакан, где плавали наполовину растаявшие кубики льда. – Хотя есть разница, гораздо большая, чем я могла предположить. Это не просто деньги и вещи, это ваше отношение к миру. Взять, например, соседей. Когда-нибудь в вашу дверь стучали, чтобы только сказать «привет»?

– Нет.

– А мы делаем это постоянно, тем самым поддерживаем связь с тем, что происходит вокруг.

– Мы тоже сплетничаем, . только за шампанским и икрой вместо кофе и пончиков. – Мейсон сел напротив, понимающе улыбнулся. – И, естественно, мы больше хвастаемся.

– Вы надо мной смеетесь.

– Нет, это твои стереотипы. Между прочим, мы с соседями хорошие друзья, часто обедаем вместе, сталкиваемся в клубе. У тебя неверное представление о нас. Моя жизнь заключается вовсе не в том, чтобы демонстрировать женщин матери и сестре. Вот если бы у нас с тобой на самом деле был роман…

Входная дверь содрогнулась, казалось, в нее ударило пушечное ядро. Мейсон подскочил к двери и начал хохотать.

Багси висел на раме с москитной сеткой, изображая испуганного котенка. Рейн отцепила кота от сетки.

– В чем дело, малыш? Зенья опять на свободе? Это немецкая овчарка, живет на нашей улице, – объяснила Рейн, внеся кота в дом. – Хорошая собака, на людей не кидается, но считает котов игрушками, которые можно пожевать.

– Это его работа? – Мейсон почесал Багси за левым ухом с порванным кончиком.

– Наверное.

Кот обхватил передними лапами запястья Мейсона и своей тяжестью прижал их к груди Рейн.

Случайное прикосновение сломало физический барьер, тщательно оберегаемый весь вечер. Рейн замерла. Если Мейсон отдернет, руку, она должна знать, как пошутить, чтобы выйти из неловкого положения, но он не двигался, только позволил коту повиснуть у него на руке, хотя его пальцы были всего в нескольких миллиметрах от ее сосков. Если она шелохнется, это может послужить сигналом, а Рейн сама не знала, чего хочет, поэтому оба не двигались.

Наконец Мейсон вздохнул, она тоже разрешила себе впустить воздух в легкие и отодвинулась. Нужно сделать вид, будто ничего не случилось.

Багси спрыгнул на пол с глухим стуком.

– На чем мы остановились? – спросил Мейсон. – Прежде чем твой кот успел приземлиться?

– Вы говорили… – ей понадобилась секунда, чтобы вспомнить, она чувствовала, как сильно покраснела, но продолжала игру, – что бы сделали, если бы у нас на самом деле был роман.

– Ах да. – Мейсон отвел прядь волос с ее щеки. – Если бы я был в тебя влюблен, то повел бы танцевать до полуночи и в горы на рассвете. Мы бы пили вино, катались на лодке, сидели бы в первом ряду на концертах. Я заказал бы гостиницу в Сан-Хуане, где есть велосипеды, бесконечный пляж и шотландский лосось, который может заставить ангелов плакать. Я бы нашел разные способы, чтобы хвастаться тобой каждому знакомому и держать поближе к себе. – Он преодолел несколько дюймов, разделявших их, и шепнул ей на ухо: – И буду делать все, чтобы румянец оставался на твоих щеках.

Он поцеловал ее. На сей раз это был не дежурный поцелуй в конце вечера. Таким начинается ночь страсти. Под этим огнем здравый смысл моментально сгорел, как сухая трава, и когда пальцы Мейсона снова коснулись ее груди, Рейн подалась навстречу.

– Как хорошо, что на самом деле ты не влюблен в меня, – прошептала она.

– Да? – Он тяжело дышал. Его губы перебежали на чувствительную кожу подбородка. – От тебя всегда пахнет лимоном. Как тебе это удается?

Глядя на парочку, слившуюся в объятии, Миранда не сомневалась, что они уйдут в спальню.

За пять часов, проведенных ею под окнами, ничего не произошло, а стоило ей отвернуться, тут-то все и началось. Проклятие. Она должна их остановить. Немедленно.

Выхватив сотовый телефон, она набрала номер брата. Секундой позже мужской голос сообщил, что абонент не отвечает. Мейсон никогда не выключал телефон. Никогда. Что же теперь делать? Пока его мобильник снова заработает, она может оказаться на пути к тому, чтобы стать тетушкой.

Нельзя же стучать в дверь и советовать ему прийти в чувство. Хорошо, она пошла бы и на это, но тогда придется объяснять, каким ветром ее занесло в эти края.

Может, швырнуть в стену камень?

Миранда подняла камешек.

Он попал в окно, стекло разбилось, и она увидела Мейсона, который прикрыл Рейн своим телом. Инстинкт сработал мгновенно, и Миранда рванула по переулку так, будто от скорости зависела ее жизнь.

Но, зная брата, она могла сказать, что это совсем не преувеличение.

– Ты в порядке? – с беспокойством спросил Мейсон. – Да.

– Оставайся здесь. Не выходи. – Схватив фонарь, он бросился к двери, перемахнул через забор, словно участник стиплчейза, быстро оглядел переулок, добежал почти до конца, но и улица оказалась пустынной. Тем временем Рейн прочесала переулок в другом направлении и тоже никого не увидела.

– Дети, – сказана она, когда оба сошлись у ворот.

– Миранда, – заявил Мейсон. Он принялся высвечивать фонариком все углы, однако не мог найти ни единого доказательства. Луч прошелся по Рейн. – Бейсбольная бита? О’кей, я параноик, как и ты, но ты сумасшедшая по-своему. Идем. Кто бы это ни был, он давно сбежал.

Мейсон пропустил ее вперед, запер ворота, и они пошли к веранде.

– Черт. – Рейн воспользовалась битой, чтобы удалить с рамы осколки.

Тихо выругавшись, Мейсон положил руку ей на плечо.

– Прости. Я не думал, что она зайдет так далеко из-за поцелуя.

– Вот и хорошо, – с наигранной бодростью ответила Рейн. – Значит, мы выглядели достаточно убедительно с ее наблюдательного пункта.

В какой-то момент он хотел признаться, что поцеловал ее по собственному желанию, а не ради победы над домашними. Более того, он бы справился с матерью и сестрой, не соблазняя Рейн. Но пусть она думает, что это лишь часть игры, так безопаснее для них обоих.

Но говорить ему вообще не пришлось.

– С тобой все в порядке, дорогая? – раздался тонкий, пронзительный голос.

– Да, миссис Перлмуттер, – крикнула Рейн в сторону черного хода. – Какой-то мальчишка разбил окно, только и всего.

– Звонить в полицию?

– Только после того, как я убью ее, – пробормотал Мейсон.

– Нет, мадам. Мы сами справимся.

– Я не уверена, что страховщики оплатят, если мы не сообщим в полицию.

– Не волнуйтесь, мадам, – сказал Мейсон. – В какой-то мере это моя вина, и я прослежу, чтобы стекло вставили немедленно.

– Ответственное заявление, молодой человек. Он хороший мальчик, Рейн.

– Да, конечно. Спасибо, что побеспокоились обо мне и пришли узнать, миссис П. Возвращайтесь обратно в постель.

– О, я еще не ложилась, хотела посмотреть Джея. Он играет того мальчика, который мне нравится в «Индиане Джонсе». Гаррисон Форд.

– Тогда не пропустите. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, дорогая.

– Знаешь, – сказала Рейн, когда дверь закрылась, – она, должно быть, испугалась, но все же пришла узнать, как я. Именно это я и имела в виду, говоря тебе об отношениях с соседями.

– Тебе повезло. Давай-ка займемся делом.

– В гараже есть пол-листа фанеры.

– Незачем.

– Я не могу спать с разбитым стеклом. Здесь полно летучих мышей.

– Через час у тебя будет новое стекло.

– Уже начало двенадцатого.

– Дай мне телефонную книгу и сама увидишь.

Рейн выгнала зонтиком летучую мышь, потом вытащила из ящика справочник.

– Дон, это Мейсон Александр… Прекрасно, благодарю. Извини за беспокойство, но у меня разбилось стекло, и его надо вставить сегодня же. – Обсудив детали и сообщив адрес Рейн, он повесил трубку. – Через пятнадцать минут Дон пришлет сюда человека.

– У тебя есть собственный ночной стекольщик?

– Лучше подмети, а я подержу совок, – ответил Мейсон, горя желанием отменить вызов стекольщика, чтобы отвезти Рейн в гостиницу с кроватью самого большого размера и молчаливой прислугой.

Они собрали целых три корзины осколков, выбросили их в мусорный бак, Рейн протерла рамы влажными бумажными полотенцами, когда прибыл мастер.

Мейсон пожал ему руку:

– Спасибо, что приехали. Я не хотел оставлять леди ночью с открытым окном.

– Не беспокойтесь. – Он натянул толстые кожаные перчатки и начал работать, вынимая последние осколки, засевшие в раме.

– А что случилось?

– Да какие-то дети бросили камень, – объяснила Рейн.

– Стекло незакаленное. Держу пари, удар был похож на бомбовый. Дайте мне полчаса или около того.

Мейсон отвел Рейн в сторону.

– Ты не боишься остаться одна? Я хотел бы вернуться домой, прежде чем Миранда успеет замести следы.

– Поезжай. И спасибо за обед.

– Пожалуйста. – Он собрался поцеловать ее, но после некоторого колебания лишь прикоснулся губами к ее щеке. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Мейсон.

Нахмурившись, он пошел к машине. Это было самое формальное прощание со дня их знакомства, и оно ему очень не понравилось.

Глава 8

Миранда нажала на кнопку гаражного пульта и въехала под открывающуюся дверь до того, как та окончательно поднялась, затем, не дав ей остановиться, снова дважды нажала кнопку.

– Пол!

На лестнице послышались торопливые шаги, и через пару секунд вбежал шофер.

– Что? – Он удивленно смотрел на нее. – Что случилось? Вы ранены?

– Нет. О чем ты говоришь?

– У вас рука в крови. – Пол направился к шкафчику, где висела аптечка. – Да и выглядите не ахти. Идите сюда, мисс.

Она посмотрела на свои руки. Мерзкий кот умудрился основательно исполосовать ее.

– Это простые царапины.

– Надо их промыть.

– Есть вещи поважнее, – отмахнулась Миранда, но подошла к раковине. Да, вид у нее действительно не ахти. В волосах застряли листья, блузку как будто надевали в сауну, на щеке пятно. Оторвав кусок бумажного полотенца, она вытерла лицо, потом стерла кровь с трех больших царапин на запястье. – Если мой брат спросит, ты мог бы ему сказать, что я вернулась домой часа три назад?

И без того узкие черные глаза Пола сузились еще больше.

– Это имеет какое-то отношение к мисс Хобарт? – неодобрительно спросил он.

Миранда хотела напомнить ему, кто на кого работает, но сейчас было не время для споров, к тому же Пол работал на Мейсона.

– Вообще-то я…

– Вы ездили к ее дому, не так ли?

– Да, но…

– Вы злоупотребили информацией, которую вытащили из меня, и попались.

– Нет. Хорошо, не совсем.

– Я думал, вы шутили сегодня днем, – сверкнул глазами Пол. Если бы я мог предположить, что вы на самом деле поедете туда…

Боже, он сумасшедший. Это безнадежно. Миранда покачала головой.

– Забудь. Я попробую объясниться с Мейсоном.

– Лучше со мной, – заявил он категоричным тоном. – Дайте вашу руку. Не дергайтесь.

Он продезинфицировал царапины перекисью, досуха вытер запястье бумажным полотенцем, выдавил на ранки крем-антибиотик и разорвал упаковку широкого бинта.

– Что вы там делали?

– Ничего особенного. Стояла в переулке и наблюдала за ними.

– Целый вечер в переулке? Господи, а если бы вы столкнулись с каким-нибудь извращенцем?

– Не было никаких извращенцев. Только я и полицейский.

– Совсем хорошо. – Перевязав ее руку бинтом, Пол выбросил обертку в мусорную корзину под раковиной.

– Меня никто не арестовывал. – Миранда рассказала про кота и полицейского. – А когда я вернулась, Мейсон и Рейн… ну, как бы это выразиться… были на грани.

Шофер попятился, и она могла прочесть на его лице все, что он о ней думает.

– Я не должен слышать ничего подобного.

Но теперь, начав рассказ, Миранда чувствовала необходимость закончить, и слова вылетали из нее сами собой. Пол узнал и про разбитое окно, и про то, как она бежала по переулку, а Мейсон гнался за ней.

– Он появится здесь с минуты на минуту, и если вычислит, что это была я, мне конец.

– Вычислит? Значит, он вас не видел?

– По-моему, нет. Пожалуйста, Пол. Я не создана для жизни в бегах.

Тот поставил аптечку на полку, закрыл дверцу и оперся руками о стойку. Миранду уже стало тошнить от напряжения, когда он наконец повернулся к ней.

– Сам не верю, что это говорю я, но прикрою вас. Скажу мистеру Александру, что вы уехали после обеда и вернулись… три часа назад, приблизительно в восемь тридцать. Остальная часть лжи – ваше дело. – Он поглядел на ее перевязанную руку. – Советую вам надеть завтра что-нибудь с длинными рукавами.

– Что? А… Это… Магус поцарапал меня, – сказала Миранда, игнорируя его беспокойство. – Я должна поговорить с матерью.

– Она вышла. Только не говорите, что и она участвует в этом безумии. Почему вы преследуете мистера Александра?

– Ладно. Брат может появиться здесь в любую минуту. Спасибо, Пол. Ты здорово меня выручил, просто нет слов.

Миранда выскользнула за дверь, несколько минут спустя вымыла лицо, расчесала волосы, надела пижаму и юркнула с книгой в постель. Как будто провела долгий тихий вечер у себя дома.

Что делать с Мирандой?

Эта мысль не давала Мейсону покоя всю дорогу. Несмотря на его разговоры о том, какая она вредная, он любил сестру и не позволил бы упасть ни одному волоску с ее головы. Однако случившееся не просто шутка или невинная проделка, а настоящий вандализм. Конечно, Миранда вряд ли хотела разбить стекло, но это не оправдание, ведь из-за нее могла пострадать Рейн.

Первым делом надо убедиться в виновности сестры. Это нетрудно, Пол всегда знает, когда вернулась машина в гараж, к тому же двигатель еще не успел остыть. Нужно только поднять капот – и все станет ясно.

Но уверенность Мейсона исчезла, когда он подъехал к гаражу, увидел «эксплорер» с поднятым капотом и Пола за рулем.

Тот сразу выключил мотор и встал с места.

– Добрый вечер, сэр.

– Что-то случилось? – Мейсон наклонился, чтобы заглянуть под капот.

– Нет. Просто еженедельное обслуживание. – Пол достал щуп для проверки уровня масла и вытер тряпкой.

– Слишком позднее время для такого занятия.

– Да, мне следовало бы сделать это, когда мисс Александр приехала домой, но я читал монографию по китайско-японским отношениям и не хотел прерываться.

– Как продвигается диссертация?

– Прекрасно, сэр. Еще месяцев шесть, и все.

– Хорошо. А когда вернулась моя сестра? – как бы между прочим поинтересовался Мейсон.

Шофер взглянул на свои часы.

– О, примерно в восемь или в восемь тридцать. Проклятие, значит, не она, а в самом деле мальчишки.

– Тогда ладно. Мне было бы неприятно, если бы из-за Миранды тебе пришлось работать допоздна.

– О нет, сэр. Мне самому захотелось расслабиться перед сном, чтобы на мозги ничего не давило. Если вы больше никуда сегодня не поедете, я осмотрю и вашу машину.

– Прекрасно.

– Утром как обычно, сэр?

– Да, спокойной ночи.

Мейсон не спеша направился к дому, испытывая некоторое разочарование.

Ему всегда доставляло громадное удовольствие раскрывать проделки Миранды. Это повелось еще с детства и с годами не исчезло, даже когда он вернулся домой после того, как Элизабет оставила его.

Он вошел через боковую дверь, поднялся в свою комнату и, снимая рубашку, услышал тихое урчание подъехавшего автомобиля. Хотя ему было крайне неприятно относить себя к лицам вроде его матери или миссис Перлмуттер с их раздражающей привычкой подглядывать, он тем не менее подошел к окну.

У входа остановился черный «Кадиллак», шофер стоял около дверцы, из которой вылез Ангус Викершем. Не успел Мейсон подумать, с какой стати Ангус решил нанести им визит в полночь, тот помог выйти даме.

О Господи! Ангус и мать. Вместе. Мейсон отдернул руку от занавески, словно от раскаленного угля. Он докатился до шпионажа. Ангус и мать. Боже ты мой!

Поднимаясь по лестнице, Тиш мурлыкала что-то; напоминающее «Венский вальс». Мелодия подходила . к ее настроению, хотя миссис Александр не могла бы ответить почему.

Из-под двери Миранды виднелась полоска света, и Тиш негромко постучала.

– Войдите.

– Это я, дорогая, – сказала Тиш, заглядывая в комнату. – По-моему, ты разочарована. Ждала кого-то другого?

– Я думала, это Мейсон, он приехал несколько минут назад. Закрой дверь и садись. – Миранда похлопала по краю постели, затем подвинулась, освобождая место для матери.

Тиш поцеловала дочь в щеку.

– Что у тебя с рукой?

– Официальная версия: я играла с Магусом, он меня оцарапал.

– А на самом деле?

– Кот Рейн. Чепуха. – Миранда вкратце рассказала о сегодняшнем вечере.

– Ты разбила ее окно?

– Ш-ш-ш… Он может подслушать.

– В отличие от тебя Мейсон не из тех, кто подслушивает. Он просто взорвется, когда узнает.

– Не узнает. Он меня не видел, а я приняла меры. Пол скажет, что я была дома почти целый вечер.

– Пол? Ты не можешь вовлекать шофера в наши личные дела.

– Выбора нет, он уже вовлечен. И согласился подтвердить, что я приехала в гараж около половины девятого.

– Почему?

– Потому что это снимает с меня подозрения. Окно разбито позже.

– Нет, я спрашиваю о другом. Почему он согласился прикрыть тебя? Он шофер Мейсона, который может уволить его. Почему он взялся тебе помочь?

– Не знаю. – Миранда пожала плечами. – Может, я очень хорошенькая?

– Ты легкомысленная. Да, тут есть о чем подумать, у него должны быть какие-то скрытые причины рисковать своим местом. – Нахмурившись, Тиш барабанила пальцами по колену.

– Он не просил ни о чем. В общем, моя история звучит так: я сделала массаж, прокатилась в Арборетум и приехала домой между восьмью и половиной девятого. С тех пор читаю. К счастью, никто, кроме Пола, не видел, когда я вернулась, и ты не можешь ничего сказать, тебя самой не было. А кстати, где ты была?

– Звонила Пег Флаерти и сказала, что им нужен четвертый для бриджа. Пол меня отвез, а поскольку моим партнером оказался Ангус Викершем, он и предложил свои услуги. Полу незачем было ждать.

– К счастью для меня. Итак, вы опять столкнулись с Ангусом. Ваши неожиданные встречи становятся регулярными.

– Знаю. Напрасно я дала Мейсону обещание не садиться за руль, теперь приходится уповать на сострадание других.

– Слава Богу, что тебя подвез Ангус, а не сын Пег. На прошлой неделе он врезался в дерево.

– По-моему, Ангус сделал это ради того, чтобы набиться на приглашение в субботу.

– Поехать с нами в «Вилмот фаундейшн» на танцы? Вряд ли сострадание по его части. Это скорее дело Каро, она тем самым дорисовывает свой благородный образ.

– Знаю, но ее нет в городе, и, видимо, он чувствует себя обязанным быть там. «Вилмот фаундейшн» – один из любимых проектов Виков, он так часто намекал на это. Я думаю, надо его пригласить. Ты не возражаешь?

– Конечно, нет. Чем больше народу, тем веселее.

– По-твоему, Мейсон будет против, если я сделаю пару кругов в танце с его будущим тестем?

– Я не вижу причины. Кроме того, он сам не собирается идти.

Они посмотрели друг на друга.

– О Боже, – выдохнула Тиш. Миранда застонала.

– Он собирается провести еще один вечер с ней. Без всякого надзора.

Среди длинной беспокойной ночи после открытия, что мать была с Ангусом, его вдруг осенило: они с Рейн не договорились о свидании. Финал прошлого вечера оказался довольно сложным, поэтому утром, решив, что она уже проснулась, Мейсон набрал ее номер.

– Что тебе, Зоэ?

– У тебя очень сердитый голос, – засмеялся он. – Рад, что я не Зоэ, кем бы она ни была.

– Мейсон. – Голос Рейн тотчас смягчился. – Прости. Зоэ очень хорошая подруга, но сегодня утром она разбудила меня в пять часов. Интересовалась, что ей надеть, чтобы произвести впечатление на профессора физики. Я думала, это снова она. Ну, что случилось с Мирандой?

Как быстро изменилось ее настроение! Мейсон улыбнулся, представив себе Каролину, если бы той дважды позвонили раньше семи утра.

– Ничего. Когда я приехал домой, Пол занимался ее машиной и сказал, что она вернулась за несколько часов до меня. Если Миранда не вынудила его солгать, то она не могла разбить твое окно.

– Врать ради нее? Он стал бы это делать?

– Надеюсь, что нет. Иначе его придется немедленно уволить.

– О, Мейсон, ты не должен выходить из себя. Нельзя увольнять человека только на основании подозрения.

– Подозрение или нет, дело не в том. Иногда я занимаюсь серьезным бизнесом в автомобиле. Мне нужен водитель, которому я могу доверять безоговорочно, даже в том случае, когда это касается моей семьи.

– Прости, – выдохнула Рейн. – Не мое дело критиковать твои отношения с персоналом. Пол мне показался вышколенным и очень квалифицированным.

– Так и есть. Мне бы не хотелось потерять его, особенно из-за того, что мать и сестра должны были прекратить с самого начала. – Мейсон направился с радиотелефоном к шкафу, выбрал свежую накрахмаленную рубашку. – Но я звоню тебе не поэтому. Мы забыли договориться на следующие пару дней. Что ты делаешь в субботу?

– У меня на рынке есть место, помнишь? Я не могу пропустить день, меня уже не было на прошлой неделе.

– Я имел в виду вечер, – сказал Мейсон.

– Тогда я ваша, босс.

– Благотворительный обед и танцы. Я хотел бы пойти с тобой.

– Но, кажется, ты говорил, что мы не должны появляться на публике?

– Говорил, а теперь передумал. Нужно давить на мать и сестру.

– Прилюдно?

– Я собирался провести вечер наедине с тобой, но поскольку мы нигде до сих пор не показывались, это мероприятие сланцами – прекрасная возможность. Представляешь, мы танцуем на публике танго. Мать с Мирандой закрутятся в такой узел, что понадобится бойскаут, чтобы их развязать.

– И меня тоже, – пробормотала Рейн. – Танго не танцую. Послушай, ты ведь не хочешь опозорить меня перед своими друзьями. И друзьями Каролины.

– Их там не будет. Лаура Кобб выходит замуж, поэтому вся компания соберется на ее приеме. Я все разузнал. Кроме того, танцы в «Вилмот фаундейшн» обычно привлекают старшее поколение. Мы с тобой вызовем оживление, а не вопросы, и я сомневаюсь, что это быстро дойдет до ушей Каро. Во всяком случае, не раньше, чем у меня будет возможность с ней объясниться.

– А ее отец? Он ведь из старшего поколения? Мейсон даже щелкнул пальцами:

– Не могу припомнить, когда в последний раз видел Ангуса на подобной сходке. Ну как?

– Это развлечение не для меня. Я буду тебя стесняться, подорву твою репутацию, у тебя возникнут неприятности с Каролиной, твоя матушка возненавидит нас обоих.

– Ничего подобного. Ты из тех редких людей, которые обладают природной грацией.

– Спасибо. Но что касается грации, то, думаю, никто не станет наблюдать за моими манерами и выявлять их недостатки, когда я появлюсь в своем розовом платье. Оно лучшее в моем гардеробе, и даже я знаю, что люди не надевают ярко-розовые мини-платья на благотворительные приемы.

– А стоило бы, – усмехнулся Мейсон. – Не волнуйся, сегодня вечером я повезу тебя в магазин, и к тому времени, когда мы купим все, что надо, ты будешь выглядеть так, словно живешь в Хайлендзе всю жизнь.

– У меня есть выбор?

– Никакого. А после танцев ты останешься у нас.

– Мое первое впечатление оказалось верным, – сказала Рейн. – Ты сумасшедший.

– Что вполне естественно. Взгляни на мое семейство, Рейн, с ним легко утратишь всякий разум. Ты хорошо проведешь время, а для моих сумасшедших родственников это будет настоящим хитом. Ну так как?

– О-ох, ладно. А сейчас мне пора собираться на работу.

– О деталях поговорим сегодня вечером. Увидимся в обычное время.

– Ты рано, подожди минуту, – ответила Рейн на стук в дверь. Она доплела французскую косичку, перехватила конец резинкой, быстро подкрасила губы и, схватив любимую черепаховую заколку, толкнула бедром дверь ванной.

– Привет.

Ее улыбка исчезла, поскольку на веранде стоял Пол.

– О, привет. – Рейн заколола косичку, потом сунула ноги в туфли, которые выставила за дверь раньше. – А где Мейсон?

Шофер протянул ей маленький изящный букет из ярких розовых бутонов.

– Мистер Александр передает свои извинения, но его задержали дела в офисе.

Рейн приняла цветы с улыбкой, они подходили к ее платью.

– Спасибо. Передайте ему… Впрочем, он знает, что такое не явиться на свидание с девушкой.

– Он не то чтобы совсем не явился. Он ждет у телефона, а телефон в машине.

– По-моему, вы сказали, что он в офисе.

– Да, но он позвонил в автомобиль и хочет с вами поговорить. Как только вы будете готовы.

– Пожалуй, я готова, – сказала Рейн, беря сумочку и легкий жакет на случай прохладного вечера, поскольку днем набежали облака.

Пол распахнул перед ней дверцу, помог сесть и подал трубку.

– Нажмите красную кнопку, – сказал он, закрывая дверь.

– Мейсон?

– Добрый вечер, очень сожалею, что не могу выбраться сегодня вечером. Наша поточная линия оказалась в критической ситуации, проторчал там полдня, а теперь мне предстоит еще успокаивать клиента.

– Все, что угодно, только бы не ходить по магазинам. Мейсон засмеялся:

– Я бы предпочел отвезти тебя с десятью твоими подружками в магазин, чем иметь дело с этим типом.

– Так плохо?

– Еще хуже.

– О, я тебе сочувствую. Завтрашний вечер тоже отменяется? – с надеждой спросила Рейн.

– Нет. В ближайшие несколько часов я возьму ситуацию под контроль. К тому же я с нетерпением жду завтрашнего дня, – многозначительно добавил Мейсон.

– Ладно, вернемся к главной проблеме. У меня нет ничего подходящего, что можно было бы надеть.

– Я уже позвонил в магазин. Тебя ждут и помогут выбрать необходимое.

– Это не обязательно.

– Кроме того, я дал им указания подобрать новые туалеты для следующей недели, – продолжал Мейсон, не обращая внимания на ее слова. – Мне нравится твое розовое платье, и все-таки нельзя же ходить только в нем.

– Согласна. Но скоро наш спектакль закончится, и тебе нет смысла тратить уйму денег на…

– Уже обо всем договорились. – Но…

– Никаких возражений, – категоричным тоном заявил он и добавил чуть мягче: – Это для меня удовольствие, Рейн. Я не могу пойти с тобой, хотя бы позволь мне немного развлечься.

– Извини. Это должно быть чудесно.

– Пол знает, куда тебя везти, он поможет во всем. Но имей в виду, Миранда потом наверняка поджарит его на медленном огне. Поэтому не говори ему ни слова, если он попытается что-нибудь выяснить.

Рейн нахмурилась. Конечно, дело тут не в личном благородстве Мейсона, это лишь часть аферы.

– Не волнуйся, я не болтушка.

– Если бы я в тебе сомневался, то не позволил бы вам ехать одним. Извини, у меня в приемной клиент, я позвоню завтра утром.

– Только пораньше. В рыночные дни я обычно выхожу из дома около шести.

– Развлекись сегодня вечером, Рейн.

– Обязательно. Доброй ночи.

– Доброй ночи. Скажи Полу, что мы закончили.

Рейн посмотрела на интерком, но не могла быстро сообразить, как это сделать, и постучала в стеклянную перегородку. Шофер оглянулся, кивнул, и она положила трубку. Через секунду автомобиль отъехал.

Она снова постучала, стекло поползло вниз.

– Да, мисс?

– Не будут ли нарушены какие-либо неписаные шоферские правила, если я попрошу вас помочь мне выбрать платье для танцев?

– Нет. Хотя вам «и без меня помогут в магазине. Я не слишком разбираюсь в моде.

– Но вы по крайней мере видели, что в таких случаях надевают миссис Александр и Миранда. А я понятия не имею и буду вам очень признательна за совет.

– Хорошо, мисс.

В маленьком бутике, который выбрал Мейсон, она вспомнила героиню «Красотки» и поежилась. Лебезящие перед ней продавцы, слоняющийся без дела Пол, и она в главной роли проститутки на золотых приисках.

Однако самым неприятным было то, что и продавцы думали то же самое, подавая ей сексуальные наряды, которые выставляли напоказ больше, чем прикрывали. Рейн хотелось заорать им: «Я не его сексуальная игрушка! «, но они бы все равно не поверили. Вместо этого она примеряла вещи, подошедшие бы краснеющей невесте, а не проститутке.

Наконец Рейн нашла платье, в котором почувствовала себя удобно, улыбнулась Полу, кивнула продавцу и отложила в сторону, прежде чем четырехзначная цена успела ее отпугнуть. Ей тут же принесли соответствующую пару умопомрачительно дорогих туфель, крошечную вечернюю сумочку и подходящее к туалету белье.

Все повторилось, когда Рейн выбирала повседневную одежду, и длилось до тех пор, пока она не замахала руками, словно отпугивая кровожадного вампира:

– Достаточно.

Через минуту все было упаковано и оказалось в ловких руках Пола.

– Это мой пятилетний бюджет на одежду, – пробормотала Рейн, когда они вышли из магазина. – А может, и. на все десять.

– Если бы мистер Александр не был готов потратить столько денег, он не выбрал бы этот магазин.

– А такое случается нередко?

Пол замер возле багажника и пронзил ее осуждающим взглядом:

– Никогда.

Вот так. Желая прийти в себя, Рейн уставилась на носки своих туфель.

– Приятно слышать, – вполне искренне сказала она. Пол выглядел удовлетворенным. Загрузив пакеты в багажник, он открыл ей дверцу.

– Спасибо за помощь. Вы прекрасно заменили Мейсона.

– Пожалуйста, но вечер еще не закончен, мисс.

– А что он мог…

– Обед, конечно. Мистер Александр заказал столик на двоих в Охотничьем клубе. Но если вы предпочитаете другое место, я в вашем распоряжении.

– В Охотничий клуб? Одна? – Рейн представила себя в полном одиночестве или с шофером Мейсона в самом, по общему мнению, романтичном заведении Сиэтла. – Нет, сойдет и гамбургер. Мне нужен кусок мяса, чтобы сбалансировать то, чего меня лишили эти слащавые продавцы.

– Как насчет Зесто? – улыбнулся Пол.

– Отлично. Но…

– Да, мисс?

– Я угощаю.

– Понял, мисс.

Глава 9

Треск будильника, поднявший Рейн с постели, вернул ее к реальности.

Никуда от этого не деться. Она стояла в золотом свете раннего утра, разглядывая одежду, висевшую на двери спальни. Вещи такие красивые, замечательные, изысканные, особенно вечернее шелковое платье, отделанное кружевами. Но она не может принять столь дорогой подарок от Мейсона.

Нежно погладив подол платья, Рейн задумалась. Возможно, если она будет очень аккуратной, Мейсон сумеет вернуть его в магазин вместе с другими вещами. А для остальных вечеров в доме семейства Александр она позаимствует кое-что у Зоэ. В черном она выглядела бы довольно Модно.

Но если Мейсон действительно хочет достать свою матушку, то лучше всего пойти в магазин подержанной одежды и подобрать что-нибудь там. Например, ретро 1950-х годов, ковбойские мотивы произвели бы потрясающий эффект.

Рейн приняла душ, быстро оделась и помчалась на кухню. Поставив воду для чая и намазав бублик сливочным сыром, она достала с полки небольшую серую копилку и застонала. Проклятие, одна мелочь! Надо было снять деньги вчера после работы. Но, проводя каждый вечер с Мейсоном, она выбилась из привычной колеи.

И гораздо больше, чем предполагала.

Ей все труднее считать их отношения бесперспективными, хотя для Мейсона это всего лишь сделка, никак не влияющая на его личные планы. А вот на нее действует каждое его прикосновение. Черт побери, стоит ей только подумать о нем, как она млеет и плавится, словно школьница. Ночью ей приснилось, будто они лежат в одной постели, и желание не прошло даже сейчас…

Чайник забормотал. Рейн выключила его прежде, чем он засвистел в полный голос, опустила пакетик зеленого чая в самую большую кружку и стала наливать воду, но тут в дверь постучали.

Она посмотрела в окно, ожидая увидеть Зоэ, однако на нее глядели синие глаза Мейсона. Руки вдруг задрожали, она поставила чайник на плиту и от волнения слишком резко открыла дверь.

– Что ты здесь делаешь?

– По утрам ты очень мила. «Что тебе, Зоэ? « – передразнил он. – «Что ты здесь делаешь? «

– Оба вопроса законны, – ответила Рейн. – И вместо того чтобы высмеивать меня, лучше войди и ответь на второй вопрос.

Почему-то в утреннем свете он больше обычного походил на викинга. Вспомнив свои ночные фантазии, Рейн ощутила, как губы у нее покалывает в ожидании утреннего поцелуя.

Но Мейсон прошел мимо, и ее охватило необъяснимое разочарование.

– Я прервал твой завтрак. Прости, не знал, во сколько лучше приехать.

– Зачем?

– Чтобы помочь тебе добраться до рынка.

Мейсон сбросил спортивную куртку на спинку кухонного стула, где висела куртка Рейн, которую она собиралась надеть с джинсами и желтой футболкой. Его вещи не похожи на футболку и джинсы, которые носят она и ее друзья, но они точно не были и от Брук Бразерз.

– Ого, да ты на полном серьезе, – удивился Мейсон.

– Конечно. Разве твои мать и сестра не убедили тебя, что я из тех, кто ко всему относится серьезно? Хочешь бублик с чаем или еще что-нибудь?

– Нет, спасибо. Я перекусил по дороге. – Мейсон огляделся. – А где твой кот-боец?

– Он усвоил, что этот стул – опасная зона.

– Хорошо. – Он устроился на раскрашенном стуле и откинулся назад, будто сидел так каждый день. – Ну, что планируем на утро?

– Главным образом утомительную работу. Все упаковано, осталось только положить в мой грузовик и отвезти на рынок. Мы делим место с подругой, которая торгует цветами. Делаем что-то вроде садика из моих работ и ее цветов.

– Можно сказать, неплохая маркетинговая стратегия, – кивнул Мейсон.

– Вернее, способ разделить затраты, – призналась Рейн. – Плюс иногда можно взять выходной и не потерять место. Если бы не Бринн, в прошлую субботу я бы не оказалась в вашей беседке, и ты бы меня не нанял.

– Я должен поблагодарить ее, – сказал Мейсон тоном, от которого у Рейн замерло сердце.

– Если уж зашел разговор о благодарности, то я тебе кое-что задолжала. Поход по магазинам был захватывающим.

– Пол сказал, ты нашла платье.

– Оно великолепное, но слишком дорогое. И другие вещи… Я знаю, почему ты захотел одеть меня, но сегодня утром, осмотрев все купленное, поняла, что не могу этого принять.

– Ерунда.

– Мейсон, вещи слишком дорогие.

– По чьим меркам?

– По моим.

– Тогда подними планку. – Мейсон взял ее руку в свои. – Ты красивая женщина и достойна носить красивую одежду. А у меня есть причина купить тебе красивые вещи и деньги, чтобы заплатить за них.

– Нет и еще раз нет. Ты сам говорил, что разорился, и мог бы вложить эти деньги в свою компанию.

– Я могу покупать тебе платья каждый день в течение следующего года, и это никак не отразится на положении «Александр индастриз».

– Но все складывается из мелочей. Одежда, автомобили, жалованье Пола. Великолепный дом. Твое благосостояние требует денег.

– Всем машинам больше десяти лет. Пола я держу, потому что мать плохо видит, и ей не следует садиться за руль. Дом оплачен двумя поколениями моих предков, он находится в управлении так же, как фонды и штат. Дед, отец матери, был достаточно сообразительным, и когда он понял, что мой отец совсем не бизнесмен, назначил попечителей для сестры и для меня. Это очень хорошо, принимая во внимание, что я отказался от корпоративного жалованья еще три года назад. Мы пробовали нарушить трасты, чтобы получить основной капитал, не вышло, юристы знают свое дело. Боюсь, мы обречены на такой образ жизни, пока мне не исполнится пятьдесят.

– Не понимаю. Если ты можешь жить за счет трастов, почему же тогда беспокоишься о компании?

– Во-первых, из-за инфляции увеличиваются расходы и съедают много денег, хотя, с твоей точки зрения, у нас их куры не клюют. Кроме того, есть траты, необходимые для поддержания статуса, который, например, требует от меня, чтобы я носил соответствующую обувь. Во-вторых, я хочу передать своей дочери не только имя.

– У тебя есть дочь?

Вытащив из куртки бумажник, Мейсон показал фотографию.

– Саманта. Ей одиннадцать лет, она живет в Бостоне с моей бывшей женой.

Рейн понравился этот маленький черноволосый вариант Миранды с озорным лицом.

– Симпатичная. Я вообще-то чувствую себя идиоткой.

– Потому что пыталась мне помочь?

– Ты же не хотел сидеть тут, говорить о своей жизни, оправдываться.

– Иногда полезно напомнить себе о том, что делаешь. Только у меня есть одна просьба.

– Какая?

– Теперь, пожалуй, ты знаешь о моих финансах больше, чем другие, за исключением моего бухгалтера.

– Меня приучили не обсуждать материальное положение семьи с посторонними, хотя ты никогда бы про это не догадался, судя по тому, как я веду себя с тобой. Обещаю никому не говорить.

– Я и не думал, что ты станешь рассказывать. – Говоря, Мейсон поглаживал ее, руку, отчего все мысли у Рейн улетучились, и она заставила себя вернуться к прежней теме.

– Да, насчет платья. У нас в Бемиджи есть определенные имена для женщин, которые принимают дорогие подарки.

– Ни одно из них тебе не подходит. Черт побери, наши отношения, конечно, странные…

– Мягко сказано.

– … но тебе нечего стыдиться. Ты просто окунулась в причудливую жизнь моего семейства. – Глаза Мейсона на секунду потемнели, затем он отпустил ее руку. – Не будем говорить о моей семье или о твоей одежде. Я играю свою роль, ты свою, мы оба увязли по уши. Теперь кончай с завтраком и покажи, что надо грузить в машину.

Рейн хотела поспорить, но, признав свое поражение, сунула последний кусок бублика в рот, запила его чаем и встала.

– Не желаешь хотя бы посмотреть, что купил?

– Удиви меня сегодня вечером.

Она посмотрела на него, потом вздохнула:

– Прекрасно. Тогда пошли трудиться.

Она повела Мейсона к гаражу, подняла скрипучую дверь. Солнечный свет с кружащимися в нем пылинками обрисовал металлические фигуры самых разных форм и размеров.

– Ты сам напросился, – предупредила Рейн.

Мейсон окинул взглядом части скульптур, будто руководитель музея на вернисаже, потом остановился перед чем-то объемным, покрытым тканью, и протянул к нему руку.

– Не надо, – быстро сказала она.

– Ах, тайна. Решила подогреть мой интерес?

– Работа не закончена. Я пробую соорудить кое-что новое, поэтому не хочу показывать недоделанную вещь.

– Хорошо.

Мейсон подошел к верстаку, где была наковальня, молотки, всевозможные резцы, потрогал маску сварщика и перчатки.

– Умом я понимаю, тебе это необходимо для работы над теми садовыми штуковинами, но увидеть воочию… Довольно устрашающее зрелище.

– Да, не слишком изысканное занятие и не очень подходящее для леди.

Мейсон обернулся, его глаза мерцали как синие алмазы.

– Леди – это женщина, рядом с которой в любой ситуации каждый чувствует себя удобно, от бара на задворках до чайной церемонии у королевы. Я наблюдал за тобой целую неделю и утверждаю, что ты леди, Рейн Хобарт. Значит, я должен погрузить все это?

Она смотрела на него, сердце глухо стучало, и несколько ударов отстукали ей вполне подходящий ответ.

– Спасибо. Нет, не все. Только вот те четыре маленьких, большую решетку и купальню для птиц. Тащи их, но смотри не надорвись, – предупредила она с усмешкой, идя к машине. – Я не нанимаю грузчиков.

Когда она вернулась, Мейсон уже все вынес и закрыл гараж. Они вместе поставили вещи в грузовик, укладывали их словно мозаику, чтобы ничто не сдвинулось с места по дороге.

– Великолепно, – сказала Рейн. – Встретимся на рынке.

– Я еду с тобой. – Он засмеялся, увидев ее изумление. – Я же сказал, что настроен весьма серьезно.

Мейсон забрал в доме куртку и флягу с водой, Рейн сунула в рюкзачок пластмассовые стаканы, коробку с наличностью, и через несколько минут они уже ехали к шоссе.

Фермерский рынок в Редмонде трудно сравнить с воскресным рынком во Фримонте, но продавцы устроили пробку на парковке. Рейн медленно пробиралась сквозь толчею, пока не обнаружила, что путь ей преградил грузовик, остановившийся в совершенно неудачном месте.

– Не повезло, для волонтера ты выбрал плохой день. Нам придется тащить все на себе.

Но Мейсон уже вышел из кабины, подал ей одну из маленьких коробок и подхватил корзину с птичьей купальней.

– Веди.

В киоске никого не было, но Бринн уже расставила на верхней полке свои цветы в высоких французских бадейках. Рейн их сооружение с белым навесом всегда напоминало о радуге, перекинутой между облаком и озером.

Они только что притащили второй ящик, когда появилась Бринн с охапкой целлофана и лентами.

– Боже, какая неразбериха. Кто-то должен вызвать механика для того парня, на прошлой неделе он тоже сломался. Привет, – усмехнулась она, глядя на Мейсона. – Кто этот культурист?

– Мейсон Александр, – представился он. – И спасибо. Никто так не называл меня уже много лет.

– Он предложил свою помощь, – добавила Рейн.

– Наивный человек.

– Мейсон, это удивительно нахальная женщина Бринн Уильяме.

Они пожали друг другу руки, а потом Рейн и Мейсон сделали еще несколько ходок к грузовичку, с помощью лебедки уложили решетку под одной из временных скамеек, где стояли цветы.

Рейн пошла отогнать грузовик, а когда вернулась, Мейсон уже раскрыл коробки, аккуратно пристраивая стрекоз, божьих коровок и лягушек среди цветов, пока Бринн увивала душистым горошком решетку.

– Вчера я не заехала в банк, – сказала Рейн подруге. – Не одолжишь мне на время немного мелочи?

– Конечно.

Они быстро разобрались с деньгами и приготовились к нашествию покупателей.

Мейсон стоял в уголке, болтая с девушками и клиентами, наблюдая за людьми и заставляя сердце Рейн подпрыгивать в такт его собственному.

День мог оказаться длинным.

К десяти часам Тиш успела поплавать в бассейне и позавтракать, а Мейсон еще не вышел из своей комнаты. Для него это совершенно необычно, и если бы она не видела, как он вчера приехал домой, то могла бы подумать, что он провел ночь у мисс Хобарт. Она поежилась.

Тиш постучала в дверь его комнаты. Не получив ответа, снова постучала, затем открыла тяжелую дверь. Кровать разобрана, льняные простыни цвета слоновой кости в беспорядке, подушки в ногах. Она улыбнулась. Такое случалось и в детстве, поэтому Тиш была довольна, что хоть что-то не изменилось в нем с тех пор. Она вышла из комнаты и пошла искать дочь.

Миранда оказалась в алькове и собирала травы с пола. Тиш поцеловала ее в щеку, потом указала пальцем на травы, определяя их по запаху.

– Ангелика. Лимонный бальзамин. Окопник. Вербена. Ты была занята этим все утро?

– Я срезала и веточку ивы. Думаю использовать кусочек сердолика, который ты дала мне для наконечника.

– Ты уже видела брата?

– Нет. Видимо, спит. Вчера он казался выжатым как лимон, когда приехал домой. Этот Циммерман просто ублюдок.

– Дон Циммерман поддерживал нас в течение многих лет, когда ваш отец не уделял никакого внимания бизнесу.

– Знаю. Но он уверен, что теперь может этим воспользоваться. При каждом сбое в производстве он вставляет палки в колеса.

– Это бизнес, дорогая, тут ничего личного. – Тиш подняла и связала ниткой шалфей. – Во всяком случае, Мейсона нет в комнате, я проверила.

Они перевязали еще несколько пучков трав и развесили на деревянных вешалках, обе молчали, не желая произнести то, что считали правдой.

– Возможно, он вышел пробежаться, – наконец сказала Тиш.

– Сейчас выясним. – Миранда сняла трубку. – Пол, мой брат выходил утром? О, спасибо. Пол говорит, что он уехал на рассвете. Значит, Мейсон с ней, то есть они вместе проведут весь день, а вечером останутся наедине. Ладно, я уже купила селитру.

– Миранда…

– Должно сработать.

Тиш нахмурилась, однако поняла, что дочь не шутит.

– Возможно, сегодня все еще не так серьезно. Кажется, мисс Хобарт говорила, что продает свои художественные работы на каком-то рынке по субботам?

– Фермерский рынок в Редмонде, – отчеканила Миранда, немного повеселев. – И я собиралась посмотреть ее произведения. Можно сунуть туда нос и убить сразу двух зайцев.

Тиш перевязала лимонный бальзамин, чтобы он просушился равномернее.

– Я не одобряю твой шпионаж, но не вижу иного способа проследить за ними. Отправляйся с моим благословением, только, пожалуйста, дорогая, никаких камней.

Миранда поцеловала мать в щеку и направилась к двери.

В гараже она увидела, что пустует лишь место, где должен стоять «ягуар» брата. Пола тоже не было, впрочем, его бесполезно спрашивать о чем-то.

Миранда бросила сумочку на пассажирское сиденье «эксплорера», села за руль, включила зажигание.

Только щелчок. Она попробовала снова. Увы. Сначала ей пришло в голову позвать шофера, но она прикусила язык: зачем выслушивать неприятные вопросы из-за дурацкого автомобиля? Она просто возьмет старый «линкольн» матери. Подойдя к ящику с запасными ключами, Миранда набрала код, дверца открылась… крючки были пусты.

Она с проклятиями вернулась к своей машине, подняла капот и заглянула внутрь, надеясь, что отошел какой-нибудь проводок.

– Ищете вот это?

Пол держал моток проводов – черных и красных, похожий на осьминога.

Стараясь не думать о краске, залившей ее щеки, Миранда выдавила улыбку:

– Я не знала, что машина не в порядке.

– Ничего такого с ней не случилось, пока я не отсоединил катушку зажигания. – Он бросил провода на верстак. – Запасные ключи тоже у меня. – Пол выудил из кармана брелок, затем сунул обратно. – Мы должны поговорить.

– Очень смешно. А теперь приведи машину в порядок.

– Чтобы вы снова отправились искать брата?

– У меня визит к парикмахеру.

– Сожалею, но вы опоздаете.

– Ты хочешь остаться без работы?

– Вероятно, это уже произошло. Благодаря вам. И прежде чем я начну упаковывать вещи, мне бы хотелось узнать почему.

– Мейсон ничего даже не понял. Наверно; ты говорил с ним очень убедительно. Я пришла, чтобы поблагодарить тебя…

– Потому сейчас и крались?

– Я не кралась.

– Нет, вы крались, чтобы вас никто не заметил. Я здесь шесть лет, и вы первый раз подняли капот собственного автомобиля. Вы даже не заправляетесь.

– Я пытаюсь стать более независимой.

– Вы пытаетесь дергать меня за веревочку, но это не сработает. Я хочу знать, почему вам не дает покоя новая подруга вашего брата. Почему вам нужна помощь, чтобы влезть в их дела?

– Речь не о помощи. Ты знаешь о Мейсоне больше всех, знаешь, конечно, и о том, что у него происходит с Рейн.

– Вряд ли я могу сказать больше того, что вы увидели из переулка, проведя там столько времени.

Пол ждал ответа, но Миранда продолжала молчать, и он решил подтолкнуть ее:

– По вопросам, которые вы задавали раньше, я могу сделать один вывод: вы думаете, что мистер Александр соблазняет мисс Хобарт.

– Дело не в ней, а в нас с мамой.

– Вы думаете, мистер Александр ходит на свидания с мисс Хобарт из-за вас и вашей матери?

Миранда хотела кивнуть, потом раздумала. Полу частенько приходилось ждать ее в магазинах, торгующих разными магическими вещами, но она не знала, как он воспримет ее слова, направленные против его хозяина. Вряд ли они ему понравятся.

– Мейсон собирается жениться на Каролине Викершем. Об этом официально еще не объявлено, и ты никому не говори. – Сложив руки на груди, Пол ждал продолжения. – В любом случае он знает, что мы с мамой очень рассчитываем на их брак, а тебе известно, как он любит дразнить нас. – Миранда повернулась к шоферу, но тот лишь молча смотрел на нее. – Я думаю, Мейсон пытается этими свиданиями показать нам, что влюблен в мисс Хобарт. Естественно, я волнуюсь, как бы из-за глупой шутки он не испортил отношения с Каролиной. Если бы он действительно влюбился в Рейн, тогда бы мы не беспокоились…

– Неужели?

– Конечно.

– М-м-м. – Невозможно было понять, что означает его мычание. – И что же вы думаете об этом после увиденного в ее доме?

– Не могу сказать наверняка. Конечно, некоторый прогресс в их отношениях есть, в физическом плане, но все же нельзя считать, что брат в нее влюблен. Мы с Тиш хотим… Что? – спросила Миранда, увидев, как сузились глаза Пола.

– О, ваше семейство – одно из самых непонятных, которых никогда не показывают по телевизору в ток-шоу. – Склонившись над двигателем, он начал подсоединять провода и объявил: – «Сегодня в „Дженни Джонс“, мы говорим о сестрах, шпионящих за своими братьями, и о матерях, которые их поощряют».

Миранда поняла, как ей повезло, что Пол купился на ее объяснение. Правда, ее недолго занимала эта мысль, ибо она во все глаза смотрела на то место на спине, где задралась футболка, борясь с соблазном погладить двухдюймовую полоску загорелой кожи.

У нее даже чесались руки, но Пол наконец выпрямился и закрыл капот.

– Готово.

Не отдавая себе отчета, Миранда все-таки подошла, и когда он повернулся, то оказался так близко, что она почувствовала на щеке его дыхание. Оба застыли на месте.

– Нет, – предупредил он.

– Почему? – выдохнула Миранда, застигнутая врасплох экзотической сексуальностью темных глаз Пола. Его губы превратились в тонкую линию, он прерывисто вздохнул, и она почувствовала, как напряглась ее грудь.

– Вы не сможете победить. Если ваш брат действительно затеял это из-за вас, то подобные действия ему только на руку. А если нет, то вы и помешать ему не в состоянии. В любом случае вы останетесь в дураках.

Миранде показалось, что Пол имеет в виду нечто определенное, касающееся их двоих: «Не гоняйся за Мейсоном, не уходи от меня».

Господи, если уж объектом ее внимания стал их шофер, тогда это означает лишь одно: у нее давно не было мужчины. Хотя Миранда отошла, но мысль засела в голове.

– Благодарю за совет. А я должна привести в порядок волосы к сегодняшнему вечеру.

Пол кивнул, она села за руль, двигатель взревел, и машина рванула на Олимпик-драйв. Когда Миранда остановилась у ворот безопасности, она уже знала, что шофер прав. Кроме того, у Мейсона и Рейн не может возникнуть проблем на фермерском рынке. И вместо того чтобы ехать в Редмонд, она повернула к центру города, к своему любимому стилисту.

Миранда притворилась, что не заметила рекламного щита с восточным мужчиной, похожим на Пола. Какой же идиоткой она себя выставила, да что там, настоящей кретинкой! Поверила во взаимное притяжение между ней и Полом!

Ну и ну! Просто следует найти кого-нибудь и забыть про Пола. И сделать это сегодня же вечером.

У Бринн торговля шла бойко. Конечно, люди скорее купят пятидолларовый букет, чем медную стрекозу за тридцатник или купальню для птиц за три сотни. Но Рейн тоже кое-что перепадало, ибо покупателей всегда привлекало что-то новое. Слава Богу, в Редмонде немало людей с толстым кошельком.

Проголодавшись, девушки отправили Мейсона за едой, а сами выдержали натиск. Он привез из центра огуречный салат с йогуртом и большие стаканы мятного чая со льдом. Поток покупателей не иссякал, так что обеим приходилось есть, одновременно заворачивая букеты и рассчитываясь с людьми.

– Давайте я сменю вас, пока салат не испортился. – Мейсон отодвинул Рейн в сторону.

– Мне нравится, как он говорит, – заметила Бринн. Она дала сдачу клиентке, отстегнула поясной кошелек и отдала его Мейсону. – Только за купленную вещицу Рейн кладите деньги отдельно.

Приняв сумочку, тот сразу обратился к паре, которая тихо о чем-то переговаривалась.

– Что бы вы хотели?

– Душистый горошек, – ответила женщина и слегка покраснела, встретив его пристальный взгляд. – Я ужасно люблю эти цветы и говорила мужу, что моя бабушка всегда увивала им изгородь.

Мейсон увлек ее беседой. Когда разговор закончился, покупательница, радостно улыбаясь, прижимала к себе два букета и одну медную птичку Рейн.

– О, смотри-ка, – пробормотала Бринн, пока Мейсон считал деньги, заработанные тяжелым трудом мужа покупательницы. – Этот парень способен довести до беды любую девчонку, если захочет. От него жди неприятностей.

– Без сомнения, – ответила Рейн, представив, какими сладкими могут быть эти неприятности.

Хватит! Она всадила пластмассовую вилку в ломтик помидора,

Тут какой-то идиот стал выяснять агротехнику выращивания цветов, чтобы решить, покупать их или нет, но Бринн уже поела и сменила Мейсона за прилавком. Рейн тоже расправилась с салатом, выпила чай, потом исчезла на несколько минут, а когда вернулась, Мейсон говорил по сотовому.

– Хорошо, скоро увидимся. – Он сунул телефон в карман.

– С кем увидимся? – спросила Рейн.

– Узнаешь. У тебя на губе йогурт.

Она вытерла рот, но Мейсон покачал головой:

– Нет. Еще остался. – Он вытер ей губы пальцем. Рейн отскочила назад, словно ее ударило током, задела стойку навеса, который рухнул, но она сумела увернуться.

Мейсон подхватил раму буквально в нескольких дюймах от ее головы. Покупатель завизжал.

– Ты в порядке? – хором спросили Бринн и Мейсон.

– Да. А что случилось? Мейсон поднял навес повыше.

– Кажется, его плохо закрепили. Гайки нет на месте.

– Ну, я ему покажу, называется проверил все перед отъездом, – сказала Бринн.

– Давайте исправим, чтобы вы могли работать, не опасаясь получить деревяшкой по голове. – Мейсон огляделся. – Вон там что-то похожее на гайку. У вас есть отвертка?

– Конечно. Рейн, поищи в моем ящике с инструментами, а я займусь женщиной, она хочет купить цветы.

Рейн нашла в белом пластмассовом ящичке отвертку, и когда посмотрела на Мейсона, который держал одну сторону навеса, словно Атлант небо, то сразу представила его в набедренной» повязке, с напрягшимися мускулами. Нет, для Атланта он слишком худощав, оборвала Рейн поток ненужных мыслей.

Она влезла на стул, чтобы вставить болт, но шаткий стул покачнулся, и Мейсон придержал ее за талию. Прикосновение обожгло Рейн.

– Ты, конечно, нервничаешь, – улыбнулся он.

Глядя на него сверху вниз, она вдруг осознала, что любит этого сильного, ответственного, серьезного и веселого человека.

Отвертка выпала у нее из руки.

Мейсон попятился, навес опять закачался, однако не – упал, и Рейн спрыгнула на землю.

– О черт, прости.

– Ничего, ты промахнулась. – В уголках его глаз собрались морщинки. – Но я все равно не стал бы отсылать платье обратно. Надо сломать что-то большее, чем палец на ноге, чтобы удержать меня от желания потанцевать с тобой. Что случилось? До того как уронить отвертку, ты была похожа на человека, который увидел призрак.

– Глупости.

– Рейн, пока вы тут пытаетесь убить друг друга, покупатель интересуется, есть ли у тебя другие решетки, – сказала Бринн.

– Конечно. Сейчас покажу вам фотографии.

Целых полчаса мужчина копался в снимках, решая, чего он хочет, и все это время Рейн чувствовала на себе взгляд Мейсона.

Нет. Эго не так. Просто шальная мысль. Гормоны. И ничего больше. Она не настолько глупа, чтобы опять связываться с мужчиной. Это уже было.

Договорившись насчет решетки, она увидела знакомое лицо.

– Пол?

– Добрый день, мисс Хобарт, мистер Александр. Подошедший сзади Мейсон положил ей руки на плечи.

– Ага, ты уже здесь. – Он представил шофера Бринн, затем попросил у Рейн ключи от ее машины и гаража. – Пол заменит тебя на остаток дня, все отвезет к тебе домой и разгрузит.

– Что?

– Он хотел тебя похитить и спросил, как я на это посмотрю, – объяснила Бринн своей бестолковой подруге. – А я сказала, что неплохо бы заполучить помощника. У этого парня есть мозги. Черт побери, где ты находишь таких великолепных парней, скажи на милость!

– Просто везение. – Рейн едва соображала, что говорит, ощущая на плечах руки Мейсона.

– Если ты скажешь Полу, где твой грузовик, мы поедем своей дорогой, – поторопил ее Мейсон.

– Своей дорогой куда? – спросила она.

– Есть цель. Ну, где ты припарковалась?

– Там. – Она указала на грузовик под деревом, и Пол забрал у нее ключи. – Но вы не знаете…

– Бринн ему поможет, – твердо заявил Мейсон. – Только рассчитай время, чтобы успеть отвезти мать и Миранду на бал в Вилмот.

– Да, сэр. Стоянка забита, я оставил машину за квартал отсюда. Желаю хорошо провести день.

– Идем. – Мейсон взял Рейн за руку. – Куда?

– Сначала к тебе домой, чтобы одеться. На остальные вопросы ответы получишь в более подходящее время.

«Ягуар» стоял под знаком, запрещающим парковку, но полиция или не добралась сюда или прошла мимо дорогого автомобиля, не желая связываться.

– Разве ты не оставил его возле моего дома? – удивилась Рейн.

– Его пригнал сюда Пол. Больше никаких вопросов. Откинься на спинку и расслабься.

Когда они вернулись во Фримонт, на сборы у нее ушло всего несколько минут. Всякие мелочи она засунула б небольшой рюкзачок, а два платья в магазинных пакетах отдала Мейсону.

– Ты выше меня, они не будут волочиться по земле, – объяснила Рейн.

«Ягуар» понесся к центру города, и, ожидая переезда через мост во Фримонте, Мейсон объявил:

– Мы едем на курорт с минеральными источниками. Миранда считает его особенно приятным. Тебе сделают массаж с морской грязью, прическу, макияж и так далее.

– Знаешь, я сама ежедневно занимаюсь всем этим.

– Конечно, но сегодня вечером ты должна чувствовать себя намного увереннее и комфортнее там, куда я тебя поведу, где никто, кроме меня, не знает, как ты бегала в темном переулке с бейсбольной битой.

– Мейсон… – начала Рейн и умолкла.

Да, он прав. Сегодня у нее трудный вечер, она будет среди его друзей, поэтому обязана держаться естественно и не думать о том, как выглядит.

– Спасибо.

Наконец Мейсон подрулил к тротуару напротив ничем не примечательной двери с номером. Тут же возник служащий в форме, забрал автомобиль, а Мейсон ввел Рейн в приемную с мягкими коврами, поглощавшими все звуки, представился сам, представил спутницу, и ее быстро отвели наверх. Ей велели раздеться и лечь на стол, покрытый хирургическими зелеными простынями.

«Специалист» по имени Това с неприятным акцентом принялась массировать спину Рейн, потом намазала чем-то теплым.

– Морская грязь, – пробормотала Рейн.

– Редкий водоросль и драгоценная минерала, – возразила Това. – Выводить токсины.

Неизвестно, вывелись токсины или нет, однако грязь на самом деле здорово расслабила. Потом Рейн перевернулась на спину, манипуляции повторились, а когда массаж был закончен, ее обмотали простыней, укрыли толстым одеялом и под шею подложили маленькую подушку.

– Ви так напряжен, мииз. – Това наложила ей на лицо прохладную, с огуречным запахом, повязку. – Ви иметь мало часов, надо целый день. Кто-то придет делать ваши волосы, пока морские водоросли работать. Такой посекшийся концы. И загар. Ужас.

Другой мастер, очевидно, француз, начал работать над лицом Рейн, крем пах земляникой. Потом явился парикмахер, что-то втирал ей в волосы, более скользкое, чем грязь. Наконец дверь закрылась, щелкнув два раза, и Рейн оставили полчаса дозревать во всей красе.

И думать. Чего она успешно пока избегала. Она пробовала не думать, воспроизводила в уме разные мелодии, составляла длинный список покупок в бакалейном магазине, старалась задремать.

Но перед глазами появлялось лицо Мейсона, опять возникала мысль о его поцелуях и, как следствие, жар в крови. На его фоне морские водоросли показались холодными. Заснуть тоже не было возможности, Рейн знала, что ей приснятся руки Мейсона, беспрепятственно ласкающие ее тело…

Даже когда ее подняли со стола и куда-то повели, она продолжала вспоминать его улыбку и манеру откидывать голову, смеясь, то, как он держит букет роз, какие невероятно озорные были у него глаза…

Проклятие.

Через двадцать минут из получасового лежания в грязевой оболочке Рейн призналась себе, что вопреки обещаниям, вопреки логике это сущая правда, и ничего другого тут не придумаешь.

Ей хватило недели, чтобы влюбиться в Мейсона Александра.

Глава 10

Глупо было метаться по тихой уютной комнате, предоставленной в ее распоряжение, и ощущать тревогу каждой клеточкой тела, каждым волоском на руках. Еще глупее нервничать оттого, что на ней платье за две тысячи долларов.

Ведь она хотела этого вечера, блеска, игры, танцев с Мейсоном, его поцелуев.

Но Рейн сознавала опасность. Где грань, отделяющая реальность от притворства? Уловить ее слишком трудно.

Не имеет значения, любит она Мейсона или нет, если он сам не испытывает к ней тех же чувств. Ее наняли за пять тысяч долларов выполнить определенную работу, и она должна полностью контролировать себя, все свои мысли, все эмоции, абсолютно все.

Рейн постаралась выровнять дыхание: вдох, на счет четыре задержать дыхание, на счет шесть выдохнуть. Она расслабила лоб, шею, руки, спину, ноги, пока не возникло ощущение перспективы, когда чувствуешь, что каждая частица бесконечного мира твоя.

Наконец она слегка улыбнулась, подбородок вздернулся, не желая признать поражение.

Она походила на утреннюю зарю. Персиковые и розовые волны омывали, плечи, затем платье обретало лавандовый цвет облаков ранним утром. Под прозрачным шелком мягко отсвечивало золотистое тело. Несколько прядок выбилось из прически, играя у висков и на шее, а сквозь них, словно утренние звездочки, вспыхивали алмазы серег.

– Я так и знал, – сказал Мейсон. – Ты собираешься затмить всех женщин на балу.

– Это из-за платья.

– Нет, из-за женщины в этом платье. Ты очень красива. Рейн слегка нахмурилась, словно его слова причиняли ей боль, однако наклонила голову в знак признательности.

– Спасибо. И ты тоже. Мужчины всегда хорошо выглядят в смокингах.

– Это вечерний пиджак, – уточнил он.

– Не важно, как он называется, ты просто рожден для него.

– Я думаю, в нашем роду бродят гены какого-нибудь метрдотеля.

– Скорее какого-нибудь культуриста из Лиги плюща.

– Сегодня меня второй раз назвали культуристом. Как бы мне не возгордиться. Я пришел спросить, не нужно ли тебе чего-нибудь.

– Просто я нервничаю.

В другой обстановке Мейсон поцеловал бы ее, найдя тысячу оправданий, чтобы не ходить на этот прием, и немедленно расстегнул бы молнию на платье, но вместо этого он сунул руку во внутренний карман пиджака.

– Вчера я спросил у Пола, все ли ты купила, что надо, и указал на кое-какой недостаток. – Мейсон достал плоский футляр. – Это должно подойти.

– Мейсон, ты знаешь, что я не могу.

– Нет, можешь. – Вынув тонкий бриллиантовый браслет, он бросил футляр на кровать и подошел к Рейн, которая, судя по ее виду, готовилась устроить скандал. – И не думай. Вспомни, я ведь от души забавляюсь.

– В понедельник я все это верну, – упрямо заявила Рейн.

– Я купил его на распродаже.

– Вздор.

– Да, но я предупредил хозяина, он не возьмет обратно, что бы ты ни говорила. И как говорит моя мать, каждой женщине необходим хотя бы один бриллиантовый браслет.

– Мне некуда его носить.

– Можешь заниматься в нем сваркой. Камни станут ловить свет твоего огня. Пол оказался прав. Колье было бы чересчур.

– Ты упрямый.

– Как и ты. Мы хорошая пара. «

В общем-то по многим данным Рейн подходила ему гораздо больше, чем Каролина. Но потом, как с Элизабет, может получиться такая же романтичная ерунда.

– Ты готова или хочешь сначала выпить?

– Думаю, я готова сделать решительный шаг.

– Тогда идем?

Кремово-золотой испанский бальный зал выглядел так, будто здесь устраивали президентский обед. Традиционный сверкающий хрусталь и безукоризненные приборы на традиционно белоснежных скатертях, ничего яркого или вызывающего приготовлено для «Вилмот фаундейшн» не было. Ничего похожего на вечеринку в летнем саду. Вилмот избегал всяких новшеств, предпочитая традицию, здесь ценили хорошую, красиво сервированную еду и большой джаз-оркестр, чем привлекали щедрых покровителей с их соответствующими пожертвованиями.

И столь же традиционно миссис Александр проследовала к столу. В прежние дни, не так уж и давно, они спонсировали целый стол, приводя с собой полдюжины друзей. Тогда вход в танцзал напоминал королевскую процессию. Это случалось раз в году, когда Тиш позволяла себе показную роскошь, уступая другим остальные дни. Но из-за неустойчивого положения компании и возникших проблем ей пришлось кое в чем себя урезать, несколько лет семейство оплачивало только свои места, полагаясь на друзей, которые готовы присоединиться к ним за собственный счет. По традиции у них все еще был самый престижный стол около Вилмотов.

Пока Ангус и Миранда беседовали с одним из наследников Вилмота и старым приятелем, Тиш подошла к столу одна. Уэс Горшейн вскочил, поцеловал ее и помог сесть рядом со своей женой Бетти, однако не успела Тиш узнать, что Бетти стала бабушкой, ее позвала Миранда.

– Необходимо поговорить, – заявила она.

– Дорогая, ты помнишь Бетти и Уэса? Бетти говорит…

– Рада вас видеть, – сказала Миранда, не слишком церемонясь. – Мама, немедленно. Извините нас, Бетти.

– Простите, я мигом вернусь. – Тиш позволила утащить себя в безлюдное место у эстрады и хмуро посмотрела на дочь: – Я полагаю, ты хочешь сказать мне что-то очень важное, способное оправдать твою грубость и невоспитанность.

– Разумеется. Здесь Мейсон. Вместе с Рейн. – Что?!

– Они справа, на площадке.

– О Господи! Это невозможно, он думает, что творит?

– Мы должны выпроводить их отсюда, пока не увидел Ангус.

– Но как? Мейсон просто слепец, коли не понимает, что такое мисс Хобарт. Если он привел ее сюда, значит, последствия его совершенно не заботят. Он не в своем уме. А мы-то боялись того, что они могут делать одни сегодня вечером.

– Ну и как мы поступим? За столом не хватит мест. Ангус и Рейн вместо одной Каро.

Тиш оглядела бальный зал.

– Черт побери, ненавижу эту старость. – Она выудила из сумочки очки. – Где Ангус?

– Разговаривает с Баки Вилмотом, – указала Миранда. Надев очки, Тиш увидела его.

– Наверняка Баки рассказывает какую-нибудь рыбацкую историю. Его можно вынести не больше двух минут. Ну а Мейсон?

– Он болтает с Уолтом Расмуссеном. Вон там, за дверью возле Лорел и Джона Хиршбергеров.

Видимо, Лорел красила волосы из одной бутылки с Люсиль Болл, поэтому они старались отойти подальше друг от друга. Тиш увидела сына рядом с блондинкой, которую не узнала.

– Разве это мисс Хобарт? Она выглядит прекрасно.

– Она симпатичнее Каро, – согласилась Миранда. – Но если Ангус увидит их, он все поймет. О нет, они идут сюда.

– Останови их, – приказала Тиш. – Сделай что угодно, запихай в угол, пока я выведу Ангуса за дверь.

– Как?

– Понятия не имею.

– Тиш…

Но миссис Александр уже торопилась к Ангусу Викершему.

– Прекрасно выглядишь, Джон. И ты, Лорел, – сказал Мейсон, пожимая руку своему знакомому и целуя в щеку Лорел, в то время как Рейн отделалась простым «до свидания». Когда Хиршбергеры отошли, он повернулся к Миранде: – Почему ты ходишь вокруг да около, словно мангуста?

– Я? – Она нервно засмеялась. – Я только стараюсь понять, кто здесь сегодня.

– А где мама?

– Где-то тут. Не знаю точно. Давайте сядем.

– Это не наш стол, Миранда.

Он бегло осмотрел собравшихся и остался доволен. Никого из свиты Каролины. Было несколько человек, которые знали их обоих, но никого из тех, кто мог бы нашептать Каролине, кого здесь увидел и с кем. Никого из тех, кто побежал бы искать телефон, чтобы сообщить Каролине о его поведении.

– О, смотрите. – Миранда схватила Рейн и брата за руки, подтащила ближе к себе.

Мейсон оглянулся и не увидел ничего, что могло вызвать у сестры такое беспокойство.

– В чем дело?

– Официант с подносом шел в нашу сторону, но потом все-таки свернул направо. Жаль. Что вы тут делаете? Я думала, вы не пойдете.

– За билеты заплачено, к тому же это прекрасная возможность представить Рейн кое-кому из наших друзей. – Мейсон демонстративно сжал ей руку. – Хороший повод выйти.

Миранда закатала глаза, но воздержалась от комментариев. Тут их подловил лысеющий коротышка в ужасно скроенном пиджаке, и хотя Мейсон никак не мог вспомнить его имя, тот явно не страдал от этого. Вскоре Мейсон начал потихоньку двигаться к столу, надеясь, что мужчина поймет намек.

Тиш добралась до Ангуса, когда Бакли уже отходил, улыбаясь. Она взяла его за руку и даже не пыталась скрыть озабоченность.

– Что случилось, Титания?

– Меня просто убивает отвратительная головная боль. – Тиш скосила глаза, стараясь выяснить, увидит ли он Мейсона, и решила повернуть его чуть левее.

– Давай я попрошу одного из этих мальчиков принести тебе аспирин, – предложил Ангус, указывая на официанта.

– Я предпочла бы обойтись без нею. Мне просто нужно прогуляться. Не выйти ли нам на воздух?

– Конечно. – Ангус отдал свой бокал человеку, стоявшему позади стола, и взял Тиш под руку. – У тебя есть что накинуть?

– Нет. – Черт побери, да она лучше замерзнет, чем позволит ему болтаться здесь, пока сходит за накидкой. – Итак, что за рыбацкую историю рассказывал тебе Бакли? Наверняка про гигантского лосося на Аляске или чудовищного марлина?

– Откуда ты знаешь?

– Я видела, как он ринулся к тебе. Ты увлекаешься рыбалкой?

Ангус увлекался и, как все рыбаки на свете, был счастлив рассказывать об этом. Тиш крепко держала его под руку, внимая каждому слову, не позволяя ему оторвать взгляд от ее лица, полного обожания. А виноват в этом флирте Мейсон, он довел ее.

Наконец парочка двинулась к выходу, провожаемая недовольным взглядом Миранды, а несчастная Тиш кроме всего прочего испытывала неприятные ощущения в желудке, у нее там все горело, и она лишь предупреждающе кивнула дочери. Ангус не умолкал пи на секунду, не подозревая ни о чем. Мейсон, видимо, тоже не сознавал опасности, хотя стоял на краю пропасти.

Спустившись по лестнице, Тиш решила, что может вздохнуть свободно. Вероятно, ее облегчение было столь явным, что это заметил даже Ангус.

– Знаешь, мне на самом деле уже лучше. Наверно, виноват свет в бальном зале. Когда я надеваю очки, то реагирую на искусственное освещение, это раздражает, но ничего смертельного. Думаю, мне придется уехать домой.

– Жаль тратить вечер, раз ты уже вышла из дома. – Ангус оттянул ворот рубашки. – Я не очень люблю речи и уже обещал Бакли сотню тысяч. Не забрать ли мне тебя отсюда? Я знаю одно место с приятным освещением.

– Хорошо…

Ей, правда, не хотелось идти куда-то с Ангусом, но если бы она позволила ему отвезти ее домой сейчас, он мог вернуться сюда, а обед на стороне устранял эту вероятность, и вся ситуация была бы у нее под контролем.

К тому же Ангус только что пожертвовал сотню тысяч долларов на лучшую программу для неимущих детей и заслужил этот вечер.

– Прекрасная идея.

– Надо предупредить Миранду. – Он повернул к лестнице.

– Нет! Зачем возвращаться, я оставлю записку распорядителю, и он передаст ее Миранде.

Возле стола консьержки Тиш нацарапала пару слов дочери, ибо в присутствии Ангуса не могла давать ей никаких письменных указаний насчет брата. Пусть Миранда сама держит его на коротком поводке.

Тиш отдала записку статной брюнетке за столиком. – Я вынуждена уехать. Вы не проследите, чтобы моя дочь получила это как можно скорее? Она на обеде в «Вилмот фаундейшн».

Ангус положил рядом пятидолларовую бумажку. Тиш едва не застонала, уязвленная манерами спутника, но консьержка, судя по всему, не возражала. Она улыбнулась и взяла записку.

– Конечно, мэм. Благодарю, сэр.

– Хорошо. – Тиш повернулась к Ангусу. – Отдаю себя в твои крепкие руки.

– И не пожалеете об этом, дорогая леди. Обещаю.

Обеденная часть вечера прошла официально. Рейн наконец представилась возможность продемонстрировать свое умение пользоваться разнообразными столовыми приборами и вести себя в подобном обществе. За столом были друзья и партнеры семейства Александр, всем хотелось бы узнать, кто заменил Каро, но люди из вежливости говорили о лососе. Если бы не пустующий стул миссис Александр, все было бы прекрасно.

Но он пустовал, а поскольку Тиш внезапно исчезла примерно в то же время, когда появились Мейсон и Рейн, то возникал вопрос: не ушла ли она из-за нее? Принесенная вместе с салатом записка ничего не прояснила. Прочитав ее, Миранда сказала только, что у матери заболела голова.

Мейсон уделял Рейн внимание, хотя не прикоснулся к ней с тех пор, как они вошли в зал, а после речей, когда толпа стала разбиваться на танцующих и сплетничающих, у Рейн не осталось сомнений в том, кто был причиной ухода Тиш.

Особенно, когда все умолкли, едва она шагнула в дамскую комнату вместе с Мирандой. Через тридцать секунд Рейн убедилась, что они с Мейсоном действительно вляпались.

– Итак, Миранда, – сказала женщина в красном платье без бретелек, вставая рядом с ней перед зеркалом, чтобы поправить макияж, – представь меня новой подруге Мейсона.

– Луиза Демарко, Рейн Хобарт. – По тому, как она держала тюбик с помадой, было ясно, что ей очень хотелось расцарапать щеки знакомой. В свое время у Луизы были свидания с Мейсоном, правда, из этого ничего не вышло, однако надежда умирает последней.

Улыбка Луизы застыла.

– О нет, дорогая. Я в нем разочаровалась, когда он стал встречаться с Каро. Оли подходят друг другу, оба такие корыстные. Ну а Рейн? Как вы познакомились с Мейсоном?

– Она друг нашей семьи, – быстро вмешалась Миранда.

– Это Каро представила меня семейству Александр, – объяснила Рейн, достав из сумочки пудру. – Я не нахожу в Мейсоне ничего корыстного и полагаю, не только у меня такое мнение о нем.

Кто-то фыркнул в другом конце этого мраморного великолепия, а Рейн, попудрившись, направилась к двери прежде, чем Луиза успела снова открыть рот. Миранда вышла следом.

– Прошу меня извинить… – начала Рейн. – Но она сама…

– … напросилась, – засмеялась Миранда. – Значит, тебя представила Каро. Шикарно. Как ты научилась ставить на место людей вроде Луизы?

– В Бемиджи тоже полно стерв, – пожала плечами Рейн.

– Думаю, они есть везде. Но получилось очень хорошо. Давай-ка вернемся к столу, прежде чем эта стерва отправится на охоту. Я не умею так лихо обращаться с Луизой, но точно знаю, что ей нечего делать возле Мейсона.

За столом оставалось все меньше народу, пары шли танцевать, очень скоро только Мейсон, Рейн и Миранда сидели на месте.

– По-моему… – сказала Миранда, оглядев толпу, но, видимо, кого-то заметила, поскольку начала подниматься со стула, не закончив фразу.

Мейсон удержал ее за руку, и она шлепнулась обратно.

– Ты не уйдешь отсюда, пока не скажешь, куда отправилась мать.

– Хочешь узнать это прямо сейчас? – Она взглянула на Рейн..

– Она уехала из-за меня? – спросила та.

– Ну… О черт. Вы же все равно узнаете, что Ангус сюда приходил. Мать вытолкала его на улицу, ссылаясь на головную боль.

– О Боже! – Мейсон откинулся назад, положив руку на лоб, словно у него тоже разболелась голова.

– Хорошо, что мы не столкнулись с ним. Вот был бы кошмар, если бы он нас увидел, позвонки Каролине и рассказал ей до того, как ты успел бы поговорить с ней. Да, Мейсон? – спросила Рейн, доверительно наклоняясь к Миранде. – Женщина не должна узнавать о разрыве от своего отца.

– Господи, – протянула Миранда.

– Приятно слышать, что ты пыталась щадить мои чувства, – продолжала Рейн. – Но тебе не стоит волноваться. Я знаю, у Мейсона есть некоторые обязательства перед Каролиной, никто не хочет ее огорчать.

Рейн вела себя как женщина, которая старается разобраться в трудной ситуации, и Мейсон почувствовал себя виноватым. Он наклонился и поцеловал ее в щеку.

– О Господи, только не на публике. Я этого не вынесу. Надеюсь, вы извините меня, если я не останусь наблюдать за столь экстравагантным поведением. – Миранда встала и пошла через зал.

– Прямо в яблочко, вот это успех, – произнес Мейсон, чувствуя себя так, словно остался жив во время катастрофы, но дверца машины открылась от удара, и миллион долларов вывалился наружу, рассыпавшись под ногами. – Рейн Хобарт, ты поразила мишень. Как тебе удается хранить спокойствие?

Она уставилась на свои руки.

– Это же часть спектакля.

– У меня возникло желание отпраздновать. Потанцуй со мной.

Рейн крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела сияющую улыбку Мейсона.

– Ладно. Но хочу тебе напомнить, что я девушка строгая и очень старомодная. Никаких тустепов или джиттербагов.

– Согласен.

Они не были Фредом и Джинджер, но все же нашли свой ритм к середине второго танца.

– Ну и что ты думаешь? – спросил Мейсон. – О вечере, я имею в виду. Если отбросить игру.

– Не Бемиджи, конечно, – ответила Рейн. – Хотя если повесить тут несколько сотен ярдов скрученной гофрированной бумаги, то сможем представить себе то же самое.

– Держу пари, ты была королевой.

– Вряд ли, но в тот вечер я оказалась на высоте.

– Извини.

– О, не стоит. Он был слишком занят собой, чтобы заслуживать внимания, а кроме того, я хорошо повеселилась.

У моей лучшей подруги Мэри Эллен Йоханнесен тоже не было свидания, поэтому я взяла напрокат смокинг, и мы пошли в зал под ручку. Танцевали с ней, вот и все, но половина Бемиджи наверняка до сих пор считает меня лесбиянкой. Тем более что я живу в Сиэтле.

– Значит, я встречаюсь с женщиной, имеющей сомнительное прошлое, – засмеялся Мейсон.

– Которая развивается каждую минуту, – ответила улыбкой Рейн.

Он кружил ее в танце, а Миранда тем временем танцевала с Тоддом Деннисоном.

– Почему ты хмуришься? – спросила Рейн, когда они возвращались.

– Этот приятель сестры настоящий идиот. Они недолго встречались после ее развода, и он всегда гонялся за какой-нибудь другой юбкой. Миранда обычно называет его Изменником Тодди.

– Кажется, она переменила свое мнение о нем.

– Только не ясно почему.

– Может, чтобы ты сосредоточил внимание на ней вместо меня? Именно так я бы поступила, желая уберечь старшего брата и помешать ему влюбиться не в ту женщину.

Мейсон наблюдал за сестрой, а когда та искоса посмотрела на него и застенчиво убрала за ухо прядь, усмехнулся.

– Опять снимаю шляпу перед твоей сообразительностью.

Оркестр заиграл медленную балладу, и Мейсон привлек Рейн к себе, ему было приятно держать ее в объятиях. Не успели они сделать шаг, как он почувствовал чужую руку на своем плече.

– Привет, Мейсон, я намерен разбить пару, – ухмыльнулся Тодд Деннисон.

– А я так не думаю, – сказал Мейсон. Внутри у него все перевернулось, когда он представил Рейн в противных руках Тодда.

– Мейсон, все в порядке. Будут и другие танцы.

Отпустив ее, он встал в сторонке, глядел на них и не мог дождаться, когда закончится песня.

Наконец музыка смолкла, оркестр взял перерыв, так что ему не пришлось сражаться с Деннисоном за то, чтобы вернуть Рейн к столу.

Но этим дело не ограничилось. Стоило оркестру заиграть что-то медленное и романтичное, как Рейн непременно приглашал кто-то из молодых людей, до того разговаривавший с Мирандой.

– Это все подстроено, – сказала Рейн, подходя к Мейсону, когда их разлучили в четвертый раз.

– Знаю. Я пробовал засечь ее, но так и не обнаружил после их встречи с Тоддом.

Внимательно оглядев зал, Рейн тоже признала свое поражение.

– Давай ее перехитрим. Если оркестр принимает заявки, можно станцевать один медленный танец прежде, чем она наймет следующего лакея.

– Голова у тебя работает, – усмехнулся Мейсон. – Извини, я на секунду.

Переговорив с руководителем оркестра, он вернулся к Рейн.

– Идем.

Без всякой паузы оркестр заиграл классику, «Серенаду лунного света» Гленна Миллера.

– О, прекрасный выбор, – кивнула она.

После вечера нетерпеливого ожидания Мейсон наконец привлек ее к себе. Конечно, в такой близости таилась некоторая опасность, ведь Рейн могла заметить, как он хочет ее. Не оставят это без внимания и другие. Но подержать ее в своих объятиях хотя бы несколько минут… Риск того стоил.

Миранда шептала заклинания, нечто вроде мольбы об отвороте, следя за братом и его возлюбленной из угла, где она несла бессменную вахту. Совершенно ясно, что они поняли ее замысел. Кажется, Мейсон готов спустить всех собак, чтобы найти ее, он спутал ей карты, заплатив руководителю оркестра.

– Где Филип? – пробормотала она, повторив в третий раз слова отворота.

– Наверно, уже в пути, – сказал Тодд, который вместе с ней наблюдал за танцующими. – Они двигаются весьма недурно.

Да, танцевали они хорошо, но Миранда углядела нечто большее. Во взгляде Мейсона, обращенном на Рейн, была какая-то особая нежность, чего Миранда не видела в глазах брата многие годы. Он любит ее. Виноват ли в том их с матерью любовный напиток или не виноват, но это хорошо для Мейсона. Заметив, как Рейн смотрит на него, Миранда вздохнула.

«Серенада лунного света» великолепна. Сексуальна. Чертовски романтична. Под эту вещь Миранде тоже захотелось танцевать, но с желанным мужчиной.

Она подумала о человеке с иссиня-черными волосами. Темные миндалевидные глаза, обтягивающие джинсы.

Никаких шансов. Пол не только верит в святость и незыблемость пропасти между гаражом и домом. Он считает ее просто дурой и, кажется, в общем-то прав.

Надо выбросить из головы мысли, которые ни к чему не приведут. Не следует думать и о том, почему она выбрала Тодда для выполнения своего замысла. Он всегда был хорош для делишек, где не обойтись без изрядной доли распущенности и легкомыслия.

Именно в этот момент Филип Уоттс шагнул к Мейсону, тронув его за плечо. Тот обернулся, и на какие-то доли секунды Миранде показалось, что бедный Филип сейчас полетит на пол. Но, к ее облегчению, брат вышел из круга танцующих, обшарил глазами зал и с расстроенным видом скрылся в толпе.

– Тодди, – сказала Миранда, отступая в темный угол, – вряд ли сегодня вечером меня ждут дома с распростертыми объятиями.

Его брови похотливо взметнулись, он подошел ближе и обнял ее за талию.

– Можно поехать в другое место.

– Почему бы и нет. – Миранда посмотрела на него так, словно это предложение оказалось для нее неожиданностью и она не думала об этом еще днем. – Прекрасная мысль.

Тем временем Филип ловко вел Рейн. Отметив, что девушка так же хорошо смотрится, как и с ее братом, Миранда внезапно поняла, что игра зашла слишком далеко, надо срочно предупредить оставшихся «боевиков», чтобы они позволили им спокойно танцевать.

Оркестр закончил «Лунный свет», Филип поцеловал руку партнерши, отвел ее к столу и быстро исчез в толпе до появления Мейсона.

Когда тот наконец вернулся, он не сел за стол, а что-то прошептал на ухо Рейн. Она засияла, и оба направились к выходу, останавливаясь лишь затем, чтобы попрощаться.

– Черт возьми, они сматываются, – Миранда вышла из своего угла, Тодд следовал за ней.

Через несколько шагов к ним присоединился Филип.

– Прости, не могу сейчас говорить.

– Я чуть не поплатился своим носом.

– Знаю, дорогуша, и купила бы тебе выпивку, чтобы компенсировать издержки, но мне нужно бежать.

Миранда обогнула кучку болтающих, торопливо спустилась по лестнице и толкнула входную дверь в тот момент, когда «ягуар» Мейсона уже исчезал вдали.

Глава 11

Может, и к лучшему, что Пол сегодня приставлен к матери с сестрой, подумал Мейсон, выезжая из центра города. А то еще неизвестно, что бы он сделал, оказавшись вместе с

Рейн на заднем сиденье, если бы его руки не были заняты рулем.

Конечно, будь рядом Миранда, он бы наверняка придушил эту предательницу. Разумеется, не до смерти, нужно еще выяснить, где она набрала столько мужчин, чтобы мешать им с Рейн насладиться танцами.

Она проделала большую работу, но если собиралась удержать его от желания, то проиграла. Не имея возможности подолгу ощущать близость Рейн, он с еще большим нетерпением хотел заполучить ее в свои объятия. Если бы ему не надо было следить за дорогой, он бы отвесил себе пощечину.

А она дала бы ему пощечину?

Он взглянул на Рейн, губы которой изогнулись в легкой насмешливой улыбке.

– В какой-то момент ты очень напоминал Джеймса Бонда, – сказала она. – Бонд захватывает леди и мчится прочь, чтобы избавиться от злого Блофелда, причем совершает бегство на классическом «ягуаре».

Мейсон засмеялся.

– Бонд ездит на «Астон Мартине DB5», и я вряд ли похож на Шона Коннери.

– Да, скорее на Пирса Броснана. Как ты добился, чтобы машина оказалась прямо у входа да еще с работающим двигателем?

– Я спустился вниз, пока тебя занимал Фил Уоттс.

– Ага. И куда же мы теперь направляемся?

– Домой, если у тебя нет других предложений.

– Ты проделал трюк, достойный Бонда, только ради того, чтобы ехать домой?

– Я устал не танцевать с тобой. Надо было прекратить дурацкие штучки Миранды.

– А вдруг там Ангус?

– Сомневаюсь, что Миранда или мать допустят это. , Рейн привалилась к окну и закрыла глаза, позволяя легкому ветерку ерошить волосы, играть шифоном платья, а теням плясать по округлостям груди/ t

– Это был самый прекрасный вечер, несмотря на происки Миранды. Спасибо.

Мейсону пришлось напомнить себе, что надо смотреть на дорогу, что он встречается с Рейн, чтобы преподать урок матери и сестре, что Рейн сидит рядом с ним за пять тысяч долларов, а секс в эту сумму не входит, что он собрался жениться на Каролине Викершем, подходящей для его круга и счета в банке.

Черт бы побрал Миранду и ее приворотное зелье, из-за которого он попал в этот переплет.

Остаток пути Мейсон думал о вероломстве сестры: занятие более полезное, чем пялиться на женщину, которую он не может иметь.

Приподняв юбки, Миранда побежала к серой громадине «роллс-ройса» и плюхнулась на сиденье раньше, чем Пол успел среагировать.

– Мне надо догнать Мейсона. – Она собралась захлопнуть дверцу, но помешала нога Тодда.

– Дорогая, ты не можешь уехать без меня. Ты ведь знаешь, как я люблю гоняться за кем-то.

Пол удивленно поднял брови.

Не хватало еще на глазах водителя брата устроить свару из-за любовных дел.

– Все в порядке, он со мной, Пол. Едем.

– Нет.

– Что значит «нет»?

– Только одно. Нет. Я ответил на вопросы, дал вам информацию, которую вы не должны иметь. Лгал ради вас. Но я не собираюсь преследовать вашего брата по улицам Сиэтла только потому, что вы не одобряете его выбор.

– Кто позволил тебе говорить с ней в таком тоне? – вмешался Тодд.

– Заткнись, Тодд. – Она снова повернулась к водителю. – Ангус Викершем, судя по всему, у нас дома. Если Мейсон приедет с Рейн…

– Тогда он сам придумает, что делать. Уверен, мистер Александр может с этим справиться. – Пол вытащил ключ зажигания. – Я намерен выпить чашечку кофе, а потом буду счастлив отвезти вас домой. Или куда пожелаете.

Дверца хлопнула, и Миранда с Тоддом остались в тишине лимузина.

– Проклятие, – зарычала Миранда в расстройстве. Щеки у нее горели, словно Пол отхлестал ее, она чувствовала себя полной дурой.

– Иди ко мне, старина Тодд рядом. – Он несколько раз поцеловал ей бровь. – Попрошу служащего подогнать мою машину.

– Слишком поздно, – ответила Миранда. – Они будут дома прежде, чем мы отъедем. Дай-ка мне телефон.

Она набрала домашний номер, с волнением ожидая, пока мать возьмет трубку.

– Слава Богу, ты объявилась.

Из ее торопливого объяснения Миранда поняла, что Ангус уйдет раньше, чем появится Мейсон, и вернула телефон на место. Идиотка, нужно было позвонить раньше и не выставлять себя дурой.

– Независимо от услышанного ты исполнила свой долг, – сказал Тодд. – Давай пересядем в мою машину и поедем ко мне.

– К тебе?

– Конечно. Ты же не хочешь ехать домой и встретиться с Мейсоном? – На сей раз он поцеловал ее в губы.

Тодд умел здорово целоваться, он вообще хороший любовник, и Миранда позволила себе расслабиться в его объятиях. Губы побежали вниз по шее, затем по голому плечу.

– Люблю эти вещи без бретелек, – пробормотал он, сжимая ее грудь.

Это то, что надо. То, чего она хотела, чтобы выбросить Пола из головы.

О черт. Она хотела Пола, а не этого клоуна, пустоголового дурака. Его вообще нет в ее списке. Даже глупо об этом думать.

Миранда оттолкнула руку Тодда.

– Извини, произошла ошибка.

– Никакой ошибки, детка. – Он снова добрался до ее груди. – Ты сама знаешь, нам было хорошо вместе. Тебе просто надо вспомнить. – Палец с умелой непринужденностью прошелся по соскам, и знакомое прикосновение вызвало дрожь.

– Ты хорош с каждой, вот в чем проблема, – отодвинувшись, сказала она.

– Поедем, Миранда, – настаивал Тодд. – Целый вечер ты подавала мне сигналы, говорила, что тебе нужно место, где бы поспать. Я готов. Ты распалила меня. – Он схватил ее руку, прижат к паху. Там действительно все было готово.

– Убирайся, Тодд, я передумала. Оставь меня в покое и выходи из машины.

– Дай мне пять минут, и ты снова передумаешь. Дело принимало опасный оборот, ибо, несмотря на ее сопротивление, он уже залез к ней под юбку.

– Черт побери. – Миранда уперлась ему в грудь, толкнула, в этот миг дверца открылась. Тодд спланировал из машины, словно поднятый невидимой рукой. Она успела заметить его ноги, которыми он дрыгал, пытаясь достать до земли.

– Отпусти, сукин сын.

Донесся шум драки, потом неприятный звук удара в мягкую плоть.

Миранда одернула юбку и высунулась наружу посмотреть, что там происходит.

Пол держал беднягу за воротник, таща к воротам. Из носа Тодда лилась кровь, а пятеро служащих и швейцар наблюдали за происходящим, не зная, что делать.

Тодд был поставлен на ноги, качнулся, но Пол удержал его, упершись кулаком ему в живот, потом достал из кармана бумажку, вложил в руку швейцара и вернулся к Миранде.

– Вы в порядке?

Она закивала. Ей хотелось обнять его. Даже больше, она хотела, чтобы Пол обнял ее. Чтобы сказал ей, что не считает ее распоследней дурой, кем она на самом деле и являлась. Если бы она наклонилась вперед на дюйм или два, ему пришлось бы обнять ее, чтобы удержать…

– Ты не взял кофе, – дрожащим голосом произнесла Миранда.

– Вот он. – Пол махнул на крышу автомобиля, куда поставил стаканчик, чтобы спасти ее весьма сомнительное достоинство. – Кажется, вам не помешало бы хлебнуть.

Миранда кивнула и без всякого изящества откинулась на подушки, расплескав кофе. Несмотря на теплый ночной воздух, ее била дрожь.

Пол накинул ей на плечи свою куртку.

– Сейчас я отвезу вас домой.

Пока он садился в машину, она услышала сердитый голос Тодда, ему кто-то ответил, видимо, швейцар, который пытался его успокоить.

Тиш испытывала невероятное облегчение, глядя, как огни машины Ангуса исчезают в ночи.

Он был настоящий медведь, увалень, за вечер порассказал ей кучу всяких небылиц, сдобрив их несколькими рюмками бурбона. Нет, ей нравилось слушать его, когда он подвозил ее к дому. Потом Тиш горела нетерпением выпроводить его до возвращения Мейсона, и беспокойство стало возобладать над удовольствием от его рассказов.

Но она позволила ему изложить еще парочку историй из жизни, пока ей не позвонила Миранда. Тогда она сказала, что у нее снова разболелась голова, и проводила Ангуса за дверь, несмотря на соблазнительное предложение сделать ей массаж шеи.

Это было бы прекрасно, у Ангуса такие сильные на вид руки. В общем-то он и сам мускулистый и крепкий мужчина. Давненько никто не делал ей массаж, даже не прикасался к ней.

Тиш закрыла дверь и направилась обратно в гостиную, чтобы ждать Мейсона вместе с мисс Хобарт.

Ожидание было недолгим, они явились минут через десять после отъезда Ангуса и наверняка могли встретить его машину на дороге в Хайлендз.

– Мама, хорошо, что ты нас дождалась, – сказал Мейсон, целуя ее в щеку.

– Я на это не рассчитывала, – ответила Тиш и заложила страницу в книге. – Вы очень рано, там действительно была невероятная скука?

– Нет. – Он подмигнул Рейн, словно их связывала какая-то тайна.

– Добрый вечер, миссис Александр. – Девушка притворилась, что не заметила его подмигивания, хотя Тиш обратила внимание на мелькнувшую у нее улыбку.

– Мисс Хобарт, добрый вечер. Миранда тоже едет домой?

– И, полагаю, будет довольно скоро, если Тодд ее не отвлечет, – сказал Мейсон.

– Тодд Деннисон? О, не говори мне о нем.

– Увы.

– Что она себе думает?

– Я не уверен, что она вообще думает.

– Кажется, эта проблема сейчас актуальна для всех нас, – заметила Тиш и поджала губы, когда сын взглянул в ее сторону. – Как вы собираетесь провести остаток вечера?

Будто ей надо спрашивать. Все ясно, стоит лишь взглянуть на мисс Хобарт. Она уже совсем плоха, раскраснелась, посматривает из-под ресниц на Мейсона, очевидно, совершенно не понимает, что делает и как выглядит со стороны.

– Пока не знаю. – Он снял галстук-бабочку. – Карты? Теннис?

Рейн порозовела еще сильнее, но это был не румянец, а внутренний жар.

– Бассейн?

Еще одна интимная шутка, подумала Тиш.

– Я распоряжусь насчет чая.

– Я попросил Лоренса поставить на лед бутылку шампанского, – сказал Мейсон.

– Я бы с удовольствием, – ответила Рейн.

«А меня-то они хотя бы замечают? « – спросила себя Тиш.

– Хорошая идея, но если Миранда не вернется с Полом, тебе придется отвозить мисс Хобарт домой.

– Рейн останется у нас. Я попросил Лоренса приготовить комнату для гостей.

– Мейсон, но ты мог бы сказать мне. Нет, я не против, дорогая, – торопливо добавила Тиш. К чему задевать чувства девочки? – Просто… м-м… неожиданно.

– Я буду пить шампанское. – Мейсон направился в кухню.

Когда ею шаги стихли, Рейн повернулась к Тиш:

– Если это неудобно, я могу…

– Нет-нет. Все хорошо, дорогая. Правда. У нас много комнат, и гости в нашем доме постоянно. Только обычно я знаю об этом заранее.

– Я уверена, Мейсон хотел сообщить вам, но был настолько занят вчера проблемами с Эверетт и, видимо, совсем забыл.

– Наверняка так и было.

Значит, он говорит с ней о бизнесе, и она извиняется за него перед его матерью. Какое сильное увлечение.

Слишком возбужденная, чтобы сидеть спокойно, Рейн принялась осматривать комнату. Тиш почти ждала, что сейчас она начнет произносить банальные слова о ценности вещей, но ошиблась. Это по крайней мере свидетельствовало о некотором воспитании. ,

Честно говоря, девочка не так уж плоха, обладает врожденным обаянием и весьма достойно выглядит. Конечно, платье купил ей Мейсон, оно прекрасно оттеняет ее кожу, оставляя ясными и чистыми искрящиеся глаза. Она похожа натренированную яхтсменку, пришедшую в клуб потанцевать.

– Вы сегодня на самом деле прекрасно выглядите, – похвалила Тиш. – Я увидела вас издали, и была приятно удивлена переменой.

Рейн осторожно улыбнулась:

– Спасибо. Мне жаль, что вы не смогли остаться. Вечер действительно был замечательный.

– Не всегда получается так, как планируешь.

– Да, – согласилась Рейн.

Не прозвучала ли в ее голосе печаль?

Мейсон вернулся с уже открытым шампанским, которое нес в одной руке, а в другой – три хрустальных бокала. Разговор быстро перешел на самые яркие моменты вечера. Правда, Тиш хотела бы послушать рассказы дочери о самых ужасных нарядах, но это позже. Сейчас главная задача – держать парочку в бодром состоянии духа и проследить, чтобы кто-то из них отправился спать. Только ни в коем случае не вместе.

Мисс Хобарт спохватилась первая.

– Я тоже устала, – быстро призналась Тиш, опередив Мейсона. – Я поднимусь с вами и посмотрю, все ли в порядке у вас в комнате, все ли сделано, как надо.

Мейсон зло сверлил ее взглядом, но Тиш полагала, что он не способен объявить матери о намерении взять эту женщину к себе в постель.

– Увидимся утром, – сказал он Рейн.

– Хорошо. Спокойной ночи.

Мейсон . поцеловал ее. И хотя это было под взглядом матери, искра, пробежавшая между ними, оказалась настолько горячей, что Тиш в свои шестьдесят четыре года покраснела и отвернулась. ,

– Приятного сна, – шепнул он.

– Никаких проблем, – ответила Рейн.

– Я уверена, что вы хотите побыстрее добраться до кровати, у вас был такой длинный день, – сказала Тиш.

Она первая вышла в холл. Рейн, словно виноградная лоза, цеплялась за Мейсона, но в конце концов оставила его и догнала хозяйку.

Тиш лепетала всякую ерунду, проверяя туалетные принадлежности, удостоверилась, что запасная одежда висит в шкафу, а в вазе свежие цветы. Никакой важной причины заниматься этим у нее не было. Комната всегда готова, слуги обо всем ревностно заботились, восполняли запасы, едва гость уезжал из дома Александров. Но Тиш действовала в силу привычки, к тому же хотела дать Мейсону несколько минут, чтобы остыть и уйти к себе.

– Вам нужно еще что-нибудь, дорогая? – заботливо поинтересовалась она.

– Помочь мне справиться с молнией, если вы не против.

– Конечно, дорогая.

С такой молнией и правда самостоятельно не справишься, подумала Тиш. А кто же тогда застегнул ее? Ведь Рейн переоделась здесь после того, как они с Мирандой уехали. Может, вся эта возня насчет отдельных комнат напрасна и уже слишком поздно? Заправляла ли служанка постель?

Нет, конечно, нет. Если бы они задержались тут ради секса, то не приехали бы так рано, а появились бы к середине обеда, в соответствующем виде, и обязательно попались бы на глаза Ангусу. Слава Богу, все они избежали неприятной сцены.

– Ну вот и все, – сказала Тиш.

– Спасибо. Вы были очень любезны. – Рейн придержала платье, чтобы оно не сползло с нее. – Спокойной ночи.

Скромная, подумала Тиш. Это хорошо.

– Спокойной ночи.

Миссис Александр направилась к себе, удовлетворенная всем, за исключением Миранды, которая сейчас, очевидно, с ужасным Тоддом Деннисоном, опять с ним. Она должна поговорить с дочерью, а когда уладятся дела с Мейсоном, возможно, им придется сделать приворот для Миранды. Ей нужен достойный мужчина.

Миранда сидела в лимузине, уставившись на фасад дома, а Пол терпеливо ждал возле открытой дверцы.

– Подвези меня с другой стороны.

Она трепетно любила свою семью, но теперь не испытывала никакого желания иметь с ними дело, объясняться или просто разговаривать.

– Что-то случилось, мисс Александр? – спросил Пол.

– Нет. Просто мне надо побыть на воздухе, прежде чем я войду в дом.

– Да, мисс.

Он почти бесшумно закрыл дверцу, словно догадался, что Миранда не хочет, чтобы узнали о ее приезде, сел за руль, и автомобиль тронулся.

Она вышла у гаража и обогнула дом. Тусклые огни безопасности светились на балюстраде и были достаточно яркими, чтобы разглядеть дорогу.

Сняв туфли, Миранда пошла босиком по камням. Сад за террасой мрачно темнел, но среди кустов и деревьев выделялись растения с более светлыми листьями. Она понюхала воздух, пытаясь уловить аромат жасмина или розы, но вместо этого чувствовала запах специй, кожи и чего-то мужского. Ну конечно, на ней же куртка Пола. Она крепко зажмурилась, поплотнее запахнула куртку и обнаружила, что ей стало теплее. И телу, и душе.

Из дома слышались голоса матери, брата, Рейн, очень спокойные, ровные. Миранда долго сидела поддеревом, пока не увидела, как Мейсон прошел мимо открытых французских дверей, поцеловал Рейн, потом услышала пожелания спокойной ночи. Через несколько минут окна гостевой комнаты засветились, Мейсон запер французские двери, выключил свет в гостиной и ушел к себе. Миранда услышала тихую мелодию джаза, любимой ночной музыки брата. Значит, Тиш сумела разогнать их по разным спальням, хотя это еще не факт, что они там и останутся. Не придумав ничего лучшего, она решила понаблюдать со своего места под деревом, пока «дети» не успокоятся. Свет в комнате Тиш зажегся и быстро погас, затем потемнели окна Мейсона, только Рейн бодрствовала.

Уловив движение на террасе, Миранда совершенно не испугалась. В конце концов, она за двумя заборами, и если кто-то идет сюда, то это свой.

– Мейсон?

– Пол, мисс. – Он направился прямо к ней, его рубашка отливала странным зеленовато-белым светом из-за огней безопасности. – Простите, если я потревожил вас.

– Ты сидел здесь все это время?

– Я хотел убедиться, что вы в порядке.

– Я в порядке.

– Он вас ударил?

– Нет. Просто распускал руки.

– По-моему, это не «просто», а что-то вроде попытки насилия при свидании.

– Так далеко не зашло бы. Тодд довольно медленно соображает, но и он бы додумался, если бы я двинула ему по яйцам.

– Вы никогда не были такой дерзкой. Простите, вы подобрали нехорошие слова.

– Верно. – Оба понимающе хихикнули. Миранда почувствовала тяжесть на душе и глубоко вздохнула, заполняя легкие ночным ароматным воздухом. – Ужасная неделя. Тодд стал последней каплей. Спасибо, что спас меня, и не важно, требовалось это или нет. Ты с удовольствием отдубасил его, да?

– Как и всякий бы мужчина на моем месте.

– Ты его ударил?

– Наверняка сломал ему нос.

– Прекрасно. Теперь ему придется спрашивать Филипа, кто был его пластическим хирургом. – Миранда встала. – Господи, эти стулья такие жесткие, думаю, на моей заднице отпечатались чугунные листочки.

Пол откашлялся, пряча улыбку.

– Могу я проводить вас до дверей?

На сей раз она не забыла свой ключ, открыла французские двери в гостиной и протянула ему куртку.

Его мимолетное прикосновение заставило Миранду перевести дух. Тихий звук показался резким на фоне джаза, играющего в отдалении.

– Спокойной ночи, Пол, – быстро сказала она.

Глаза у него стали напряженными, они сверкали даже в темноте, и у Миранды возникло приятное ощущение, что сейчас он не думает о том, кто слуга, а кто хозяин.

– Спокойной ночи, Миранда.

Она поспешила набрать код и войти, потом выглянула, но Пол уже исчез. Только дойдя до середины лестницы, она вдруг осознала, что впервые за шесть лет он назвал ее Мирандой.

Она держалась прекрасно до того момента, пока Мейсон не поцеловал ее. Хотя поцелуй не был чувственным, однако всколыхнул что-то внутри, в самой глубине, и там поднялся настоящий водоворот, который никак не дает ей успокоиться.

Обычная подготовка ко сну не уняла бурю. Ни душ, ни пятьдесят страниц многословного романа, найденного на столе, ни полчаса метания по комнате. Не получилась и медитация, Рейн не нашла сил приступить к ней, чем весьма разочаровала бы сенсея Такану, если бы он узнал.

Может, ей не давала уснуть музыка, доносившаяся откуда-то снизу. Ее включил Мейсон, значит, он где-то в доме и тоже не спит. Рейн широко распахнула окно, чтобы получше слышать музыку, которая успокаивает его, надеясь, что она подействует таким же образом и на нее.

Компакт-диск закончился, наступила тишина. Наверно, Мейсон уже лег, теперь она сможет уговорить себя заснуть и… Сердце у нее подпрыгнуло, затем куда-то провалилось.

«Серенада лунного света». Он звал ее.

Безумие. Полнейшее безумие. Однако, несмотря на все самоуговоры, Рейн сняла пижаму и натянула платье, изо всех сил пытаясь справиться с непослушной молнией.

Трусики из хлопка, которые она надела после душа, казались слишком грубыми под воздушным шифоном. Она стянула их. Где ты, узенькая шелковая полоска? Сейчас нет времени заниматься поисками. Мейсон не узнает, сказала она себе, одергивая платье, и выскочила босиком в холл.

Рейн летела на звуки музыки, словно бабочка на огонь. Тихая мелодия привела ее к открытой двери, затем в комнату, совершенно розовую. Музыка, казалось, доносилась из угла, откуда лился свет. Она пошла в том направлении, очутилась на каменной лестнице, спустилась по ней в холл и направилась к двери на террасу.

Полностью одетый Мейсон стоял возле французских дверей, за которыми скорее всего была его спальня.

– Меня вдруг осенило, – с улыбкой сказал он, – что Бонд именно так закончил бы танец.

Глава 12

Рейн бросилась к нему.

– Минутку. – Он вытянул руку с пультом. – Сейчас мы все исправим.

Песня оборвалась на середине фразы, и он швырнул пульт на стул рядом с дверью.

– Джеймс мог бы гордиться, – ответила Рейн.

Они стояли, дожидаясь начала мелодии, и когда вступили саксофоны, Мейсон протянул к ней руки.

– Пожалуйста, Рейн… Ты не подаришь мне этот танец? – «Пожалуйста» звучало совсем не так, как его произнесли бы в воспитанном обществе или в буржуазных домах штата Миннесота, и Рейн почувствовала истинный смысл простого слова, почувствовала собственную тоску, ощутив, как ее легкие мигом лишились воздуха.

Рейн отдала себя в руки Мейсона, словно там и было ее законное место, словно абсолютно нормально и естественно танцевать среди ночи в не застегнутом до конца платье. Не имело значения, хорошо это или плохо, важно или нет, умно или глупо, она все равно не могла бы заставить себя поступить иначе. Она подчинялась желанию, а оно требовало от нее именно этого.

Мейсон вел ее под музыку через террасу, и она закрыла глаза, чувствуя его тело, которое руководило ею. Больше ей ничего не требуется. Они могли оторваться от земли, кружиться в ночном небе, она согласна забыть обо всем, кроме Мейсона и волшебной мелодии.

Рейн казалось, что она сейчас умрет, когда последняя нота повисла в воздухе.

– Нет, – разочарованно выдохнула она.

Мейсон понял. Он тоже не хотел, чтобы все закончилось, и едва Рейн уткнулась лбом ему в грудь, прижал ее к себе. Руки по собственной воле начали гладить нежную спину, пока не нащупали язычок расстегнутой, молнии.

Желание оглушило, словно удар, выбило дыхание. Давно мучившие его сексуальные фантазии, которые он тщательно загонял поглубже, стали такими же реальными, как и прижимавшаяся к нему женщина. Пальцы скользнули по открытой спине к язычку молнии. Он мог потянуть его вверх, как истинный джентльмен, или вниз, как ему хотелось на самом деле, но вниз означало опасность, ночь, продолжение танца.

– Рейн?

Она на секунду подняла глаза, и Мейсон увидел в них удивление, лунный свет и желание.

Потом он целовал ее. Вопросов больше не было, только ответы губ и тел, только подтверждение того, что он пытался целый вечер отрицать. Всю неделю. Он хотел ее. Голую в постели. Сейчас.

Но лучше пока не трогать молнию. Еще нет. Убрать руки от такого искушения. Лучше прикасаться к Рейн через шелк, чтобы ощутить все изгибы ее тела, все округлости и впадины. Мейсон растягивал удовольствие, зная, что может вернуться к той застежке в любой момент.

Как приятно скользит под его пальцами шелк, какая невероятная комбинация мягкости и твердости, которая может быть только на женских бедрах, какие…

О Господи.

Руки быстро вернулись к груди. Лифчика тоже нет, пальцы ощутили только затвердевшие соски, прикрытые лишь тонким слоем шелка. Мейсон не смог устоять, нагнулся к одному пику, сжал его губами, и хотя знал ответ, все равно спросил:

– У тебя есть что-нибудь под платьем? – Рейн покачала головой:

– Я очень спешила.

Очень спешила к нему. Это признание стало разрешением для обоих, их руки были уже повсюду. Он с такой быстротой стянул с нее платье, что искры потрескивали между кожей и тканью, а она лихорадочно расстегивала золотые пуговицы на его рубашке.

Мейсон помог ей, потом сбросил пиджак, спустил подтяжки, Рейн сама выдернула рубашку из брюк, пуговицы золотыми колокольчиками посыпались на пол, когда она сдирала с него мешающую ей преграду.

– Манжеты, – выдохнул он.

Рейн положила ладони ему на грудь, и от их жара он воспламенился еще сильнее. Желание, которое сжигало ее изнутри, требовало ответа: так ли он чувствует себя, как она, так ли она действует на него, как он на нее? Рейн выяснила эго, погладив Мейсона по груди и плечам и обнаружив, что он весь дрожит под ее руками.

Потом она проверила снова, уже медленно, ртом. Ведомая его реакцией, она продолжала целовать покрытую волосами грудь, пока не замерла на монетке плоского соска. С изящной задумчивостью обвела языком контуры одного. Мейсон застонал. Через секунду перебралась к другому. У Мейсона вырвался утробный стон.

Тем временем его руки двигались по телу Рейн, проверяя каждый изгиб, пытаясь отвлечь, но та была настроена решительно, и ему пришлось наконец прижать ее к себе. Теперь она не могла дразнить его, не могла лишить остатков самообладания. Язычок молнии жег ему руку. Всею одно движение.

Не сейчас.

Он поцеловал ее, сосредоточившись на чувствительном соске, потом, желая помучить себя, отодвинул шелк на несколько дюймов и ощутил восхитительную агонию ее сосков, уткнувшихся ему в грудь.

Это уже слишком, он не выдержит. Мейсон отстранился и тут же услышал тихий разочарованный стон.

– Нет, все в порядке, я только отложил кое-что на потом. Не двигайся.

Мейсон встал у нее за спиной, его губы заскользили по ее плечам, дыхание шевелило волоски на шее, поцелуи следовали за поцелуями. Рейн едва сдерживалась, чтобы не повернуться к нему лицом, даже впилась ногтями в ладони.

Мейсон расстегивал молнию по миллиметрам, наслаждаясь каждой секундой. У нее красивая спина, мускулистая от плавания и физической работы, но с неповторимым женским изгибом, последние восемь дюймов которого заставили кровь толчками биться в паху.

Задержав дыхание, он спустился ниже, платье не мешало руке проникнуть внутрь, скользнуть до самого низа и нащупать вход. Там было горячо, влажно, от Рейн исходил запах чего-то неповторимо женского, он глубоко вздохнул и окончательно погиб.

Вырвавшийся у него животный стон вызвал не менее безумный ответ Рейн. Она развернулась, притянула к себе его голову, осыпая поцелуями и впиваясь ногтями ему в плечи. Мейсону пришлось сжать ее запястья, ибо она схватилась за его брючный ремень.

Каким-то образом до спальни они дошли прежде, чем растеряли всю свою одежду. Мейсон оказался сверху, всей тяжестью придавил ее к кровати, губами и руками заставляя поверить, что его кровать именно то место, где она и должна быть, несмотря на возражения здравого смысла. Она любила его, она хотела его – это была единственная мысль, которую Рейн могла удержать в голове, потому что ощущала запах его тела, наслаждалась его голосом, бормочущим что-то несусветное от дикого желания.

Мейсон все-таки сумел вспомнить, что ему нужен презерватив. Вскочив, он начал рыться в ящике и едва не свихнулся or нетерпения, а Рейн усугубляла положение, ее руки требовали поспешить. Наконец он надел резинку и вернулся в ее объятия. Еще брезжила слабая мысль, что не следует торопиться, надо доставить удовольствие игрой, но она скользнула, исчезла под давлением желания.

У Рейн вырвался крик боли и удовольствия. Девственница, мелькнуло в голове Мейсона, однако прежде, чем он мог осознать это, она ударила его пятками по бедрам, заставив войти еще глубже.

Оргазм потряс ее внезапно, без какого-либо предупреждения. Секунду назад она пыталась свести с ума Мейсона, а в следующую уже сама пала его жертвой. Весь мир для нее сосредоточился на волне, накрывшей ее с головой, она различала только его восхищенный хриплый возглас. Когда дрожь прошла, Рейн ощутила в Мейсоне перемену, ритм стал бешеным, тело напряглось, по нему прокатилась судорога, и он упал, выкрикнув ее имя.

– О, дорогая моя. Дорогая моя, прекрасная Рейн.

Он целовал ей щеки, глаза, шею, потом, не выпуская из объятий, лег рядом. Поцелуи и нежные слова медленно усыпляли ее, пока Рейн в конце концов не закрыла глаза, успев подумать, как она любит этого человека, и какую непростительную ошибку только что совершила.

Плотники стучат с надоедливым упорством, думала Тиш, стараясь проснуться. Открыв наконец глаза, она вспомнила, что никакого ремонта в доме нет, и, значит, кто-то стучит в ее дверь.

– Кто там?

– Лоренс, мадам. Звонят мистеру Александру, но я не могу будить его и подумал, что, возможно, это сделаете вы.

Тиш еще не совсем пришла в себя, поэтому на мгновение задумалась. Ах да, он имеет в виду Мейсона.

– Одну минуту.

Халат, как всегда, лежал на стуле возле туалетного столика. Она быстро оделась, провела щеткой по волосам и открыла дверь.

– Доброе утро, Лоренс. Почему ты не можешь разбудить Мейсона?

– Я пытался несколько раз. Никакого ответа. Звонит миссис Латроп, по поводу Саманты.

– Спасибо, я займусь этим сама. А который час?

– Четверть седьмого, мадам.

Тиш направилась к телефону в холле, поскольку отказывалась держать эту утомительную вещь в спальне, в чем убедила и мужа. Но у Мейсона аппарат в комнате, он установил его, когда вернулся, да еще провел одну линию на компьютер.

– Здравствуй, Элизабет, – сказала она, беря трубку. – Саманта в порядке?

– О, Тиш. Привет. Я ожидала услышать голос Мейсона. Думала, никогда не дождусь.

– Кажется, он вышел. Наверное, в бассейне. А что ты хочешь сказать про Саманту? Как она?

– С ней все прекрасно, скоро убедишься сама.

– Ты о чем?

– Выяснилось, что мне надо срочно ехать на аукцион в Милан. Пробуду там пару недель. Я решила позвонить Мейсону, чтобы он забрал ее раньше срока, и посадила ее сегодня утром в самолет.

– Но сейчас такая рань. – Тиш посмотрела на небо за окном. Только-только светало. – Ты отправила ребенка, не поговорив ни с кем из нас? А если бы никого не было дома?

– Я лишь вчера вечером узнала. К тому же вы далеко не уезжаете в это время. Лоренс. Пол или кто-нибудь еще встретил бы ее и подержал до вашего возвращения. Тиш, меня ждет куратор, я должна бежать. Записывай. – Она продиктовала номер рейса и время прибытия.

– Но, Элизабет, ведь остался час до ее прилета!

– Знаю. Прости. Мне необходимо получить кое-какие документы по дороге из аэропорта, я не хотела будить вас еще раньше. Все нормально. Я пришлю факс моего отеля и номер рейса, Сэм знает мой адрес электронной почты.

На линии повисла тишина.

– Проклятая стерва, – выругалась Тиш, кладя трубку.

Бедную девочку отправили, как ненужного котенка. Элизабет не просто дрянь. Она так же обращалась с Мейсоном, заводила любовников и развелась, когда он стал помехой для ее бизнеса. И если уж речь зашла о Мейсоне, то где он?

– Лоренс!

Тот появился моментально, и Тиш поняла, что он наверняка слушал ее разговор с Элизабет.

– Да, мадам.

– Проверь, нет ли Мейсона в бассейне или на корте. Потом распорядись, чтобы приготовили комнату для Саманты. В этом году она приедет раньше обычного.

– Я сам займусь этим. – Лоренс казался довольным. Тиш знала, что и сама обрадуется, когда уляжется злость па Элизабет и найдется Мейсон.

– Что тут происходит? – спросила заспанная Миранда. Тиш кратко передала ей разговор с Элизабет, и дочь тут же направилась к комнате для гостей.

– Его там нет, я позаботилась, чтобы они спали отдельно.

– Сейчас посмотрим. – Миранда дважды постучала, затем толкнула дверь. – Я войду.

Комната и ванная были пусты, ночная рубашка мисс Хобарт валялась на полу,

– Во всяком случае, по кровати видно, что в ней спали. Наверно, отправились прогуляться с утра пораньше. Лоренс их отыщет, – сказала Тиш.

– С его расторопностью на это уйдет все утро. Я сейчас приведу себя в порядок и быстренько пробегусь по саду.

– Хорошо, дорогая, пойду одеваться. Если мы не найдем Мейсона в течение десяти минут, за Самантой поеду я. Скажи Полу…

– Сегодня воскресенье, он не работает. Если я не найду Мейсона, то возьму «эксплорер» и мы поедем вместе. – Миранда поцеловала мать. – Пока, увидимся на террасе через десять минут.

Она умчалась, а Тиш направилась в свою комнату, чтобы первым делом налить воды в чайник. Потом быстро навела красоту, надела удобную тонкую юбку и тунику малинового оттенка, которая придала свежий оттенок лицу. Учитывая расстояние, которое нужно прошагать в аэропорту, Тиш выбрала пару сандалий. Через восемь минут она вышла на террасу с чашкой в руке, наслаждаясь последними минутами покоя до того, как налетит шторм по имени Саманта. Если ребенок не изменился за время, прошедшее с Пасхи, то и думать нечего о спокойном чаепитии на террасе или где-нибудь еще, пока внучка не уедет. Но иногда этот старый дом казался миссис Александр слишком тихим.

Внизу прогрохотал товарный поезд. Шум поездов долетал сюда, когда ветер дул в их сторону, напоминая ей поездку с детьми через Швейцарские Альпы. Она подошла к краю террасы и сразу обратила внимание на полоску яркого света, падавшего из открытой двери спальни Мейсона.

Заинтересовавшись, Тиш напрягла зрение. Так, его рубашка. Под ней его черный пиджак. Галстук в нескольких футах.

Ее буквально потянуло к комнате сына. На ковре валялась куча одежды: брюки, платье, нижнее белье, не разберешь чье.

А на кровати… Мейсон и мисс Хобарт.

Они лежали, крепко обнявшись, будто остались в живых после катастрофы.

Тиш глядела на них, не зная, как поступить, и, наверное, смотрела долго, потому что Мейсон открыл глаза.

Увидев мать, он натянул простыню на спящую рядом женщину.

– Мама, у тебя нет привычки стучать в дверь, прежде чем войти? – Он говорил почти шепотом, но в голосе звучал упрек.

Рейн сонно заворочалась.

– Дверь была открыта. Я думала, всех приглашают взглянуть. Господи, Мейсон, ты подумал, что будешь делать с Каролиной?

– Мои отношения с Каролиной или с кем-то еще не предмет для обсуждения. Что ты хочешь?

– Звонила Элизабет. Она должна ехать в Европу и по своей обычной логике решила отправить Саманту пораньше без всякого предупреждения. Ее самолет приземлится… – Тиш взглянула на часы, – через пятьдесят три минуты. Я полагала, что девочку встретит ее отец, но раз ты не в состоянии, этим займемся мы с Мирандой.

– Она моя дочь, я сам поеду. – Мейсон сел. – Если ты не хочешь увидеть то, чего не видела с тех пор, как я достиг половой зрелости, ты могла бы выйти. Скажи Полу…

– Он сегодня выходной. Миранда подгонит свою машину, ты можешь поехать на ней. – Миссис Александр вышла, прикрыв за собой французские двери.

– Ох, – простонала Рейн, натянув простыню на голову.

– Ты все слышала.

– О да. Не пойти ли тебе в душ? Ты же не хочешь в аэропорту пахнуть мной?

– Я совсем не так представлял себе утро, – ответил Мейсон и поцеловал ее в лоб.

– Знаю.

Он направился в ванную.

Дура. Дура. Дура.

Рейн села и выругалась. О чем она только думала? Как позволила втянуть себя в подобную авантюру? Почему купилась на предложение Мейсона?

Секс в пять тысяч долларов не входил. Обед с танцами, нужный компакт-диск, и она устроила представление для его мамочки. Он своего добился.

Никаких иллюзий насчет своей роли она не строила, она была только устрашением для Тиш. Странно, что он не устроил ничего подобного и для Миранды. Конечно, с такой демонстрацией результатов он навсегда отвадит их от колдовства.

Теперь как бы ей самой найти способ избавиться от него.

Шум воды стих, и через секунду появился Мейсон.

– Душ как у моряков, – сказал он, вытирая полотенцем голову. – Шестьдесят секунд. Правда, они все стриженые. – Он бросил полотенце в угол, потом сбросил второе с талии и пустил следом за первым.

Она украдкой следила, как Мейсон одевается. Да, он великолепен. На миг ей захотелось, чтобы все было по-другому, чтобы он не был козлом, использовавшим ее для устрашения своей матери.

Но Мейсон был им, а она настоящая дура, клюнувшая на приманку. Наивная фантазерка! Сейчас-то все совершенно ясно, но прошлой ночью, когда он целовал ее и страстно шептал ей разные слова, это не казалось фантазией. Мейсон заставил ее поверить в сказку, хотя она не маленькая и должна бы уже знать, что мужчины готовы на все, чтобы залезть девушке в трусы. Почему Мейсон должен быть иным?

Одевшись, он присел на кровать рядом с ней, погладил ее по плечу. Рука была теплой, а не обжигающей, как ночью. Мейсон наклонился и быстро поцеловал ее в щеку.

– Жаль, что я не могу провести утро с тобой, но есть одиннадцатилетняя девочка, которая будет горько плакать, если никого не увидит в аэропорту.

– Поезжай. Обо мне не волнуйся. – Он снова поцеловал ее.

– Ты молодец, Рейн. Спи, я быстро вернусь, и мы все уладим.

Она молча кивнула, но едва закрылась дверь, накинула его халат и проскользнула по лестнице в комнату для гостей. Ей понадобилось меньше десяти минут, чтобы принять душ, запихнуть немногие вещи в сумку и выбежать из дома.

Гараж был пуст, но Рейн нажала кнопку, и очень скоро появился шофер.

– Мисс Хобарт, – удивленно сказал Пол. – Могу я вам помочь?

– Да. Я знаю, у вас сегодня выходной и крайне неловко просить вас, но мне надо срочно вернуться домой. Вы не поможете мне? – Рейн надеялась, что в ее голосе не заметно дрожи, которая сотрясала все тело.

Пол долго смотрел на нее, словно хотел понять, что ее так беспокоит, потом закрыл книгу и сказал:

– Конечно, мисс. Только возьму права и ключи. – Оказавшись в безопасном уединении «роллс-ройса», она дала волю слезам.

Глава 13

– Папа!

Лучшее слово на свете. А кто в этом сомневался, тому бы стоило взглянуть на лицо Мейсона, когда по трапу сбежала его дочь. С весны Саманта подросла дюйма на два, подумал он, крепко обнимая ее. Такие перемены в дочери болью отзывались в его сердце, напоминая о том, что он живет вдали от нее. А поскольку он ничего не мог изменить, ему оставалось лишь покрепче обнять Саманту.

– Я люблю тебя, детка.

– Я тоже люблю тебя, папа. Можешь себе представить, Либби Кроуфорд летела с родителями в этом же самолете. Она из моей школы. – Саманта грациозно пригладила длинные черные волосы. – Ее мама здесь родилась, они проведут лето в Сан-Хуане, потому что ее вторая бабушка заболела. Можно поехать к ним, пока я здесь? Мама Либби дала мне номер сотового телефона.

– Посмотрим.

К Сэм подошла служащая авиакомпании:

– Нельзя ли попросить у вас удостоверение личности? Наша компания придерживается строгих правил.

– Мы уже привыкли, – ответил Мейсон. – Такое происходит у нас довольно часто.

Слишком часто и недостаточно часто, подумал он. Летом, на Рождество, на весенние каникулы и в случайные выходные, когда он мог оказаться в Бостоне. Но осенью Саманта будет учиться в штате Коннектикут, и он сможет видеть ее почти столько же полных дней, как и Элизабет, правда, с большими перерывами. Мейсон показал служащей водительское удостоверение, после чего та повела их к столу, чтобы все оформить.

– На обратном пути нам уже не придется делать ничего такого, – заявила Саманта. – Я уже не буду младенцем, в двенадцать лет я смогу путешествовать одна.

– Правильно. На сей раз, мы отпразднуем твой день рождения вместе. Извини, ты прилетела так внезапно, я еще плохо соображаю. – Честно говоря, он пока не разобрался со многими вещами, но за это надо благодарить Элизабет. – Мы поговорим насчет твоего путешествия в одиночку. Я не уверен, что мы к этому готовы.

– Па-а-апочка.

– Ты почему скулишь как десятилетний ребенок? Я не о тебе говорю, а о нас с мамой. Знаешь, твоя бабушка и тетя Миранда собираются кое-что устроить в твой день рождения.

– Вечеринку?

– Я бы не удивился. Двенадцать лет – очень важная дата.

– Здорово! Это будет самая грандиозная вечеринка в моей жизни. Я приглашу Либби, Марии Хиршбергер и… – Девочка запнулась, вспоминая знакомых в городе. – Можно пригласить взрослых?

– Приглашай кого угодно, детка. Только не лучше ли сначала встретиться с бабушкой, а уже потом рассылать приглашения?

Они забрали ее багаж, слишком объемный и слишком легкий. Это обычная манера Элизабет, которая рассчитывала, что новая школьная одежда, купленная Мейсоном, заполнит пустое место.

Сэм болтала всю дорогу, а он старался поддерживать разговор, хотя быстро запутался в Мэдисонах, Эшли, Мэдэлинах, Бруках и прочих. Ему оставалось только многозначительно кивать да произносить: «М-м-м». Но думал он, естественно, о Рейн. Она выглядела не очень счастливо, когда он уходил, оставив ее одну в постели.

Этот факт особенно беспокоил его. Вчера не должно было случиться ничего подобного. Ему следовало подумать, зачем он берет из коллекции матери диск Гленна Миллера, а он стал оправдывать себя тем, что они с Рейн лишь потанцуют, она, вероятно, даже не спустится вниз. Ну зачем на ее платье оказалась эта чертова молния, длинная, не застегнутая восхитительная молния!

Мейсон отбросил неприятные мысли. Он все уладит, когда вернется домой, а сейчас его внимание принадлежит дочери. К тому же она удивленно смотрела на него.

– Что? – спросил он.

– Ты прослушал.

– Извини, детка. Ночью я мало спал, и мне трудно сосредоточиться. Так что я пропустил?

– И ты ввалилась к ним без приглашения? – Миранда изумленно уставилась на мать. – Что они делали?

– Спали. Но все было ясно без слов, на террасе валялась одежда. Какая же я дура. Устроив их подальше друг от друга, я решила, что этого достаточно и ничего такого не произойдет. Наверное, мне следовало ночевать у нее под дверью.

– Сомневаюсь, что это принесло бы какую-то пользу, – вздохнула Миранда, барабаня пальцами по столу. – Значит, брат среди ночи устроил со своей подругой стриптиз на террасе.

– Право, дорогая, ты могла бы отнестись к этому более серьезно.

– Я абсолютно серьезна. А ты должна признать, что эскапада с Рейн немного раскрепостила Мейсона.

– Вряд ли я смогу выдержать подобную свободу. И раз уж речь зашла об этом, то знай, если Тодд Деннисон появится здесь, он должен уйти раньше, чем приедет Саманта.

– Тодд? А с какой стати он может здесь оказаться?

– Я слышала, ты вчера была с ним…

– Ну конечно… работа Мейсона.

– Да. Значит, ты могла бы распалить Тодда и привести сюда, а поскольку ты здесь…

– Привести его домой? Странная мысль. – Беспечным тоном Миранда пыталась скрыть отвращение, которое испытывала к себе и к Тодду после вчерашнего. Пол единственный, кто вел себя достойно. – Нет, Тодди герой не моего романа.

– Рада слышать. Ты никогда этого не понимала.

– А теперь поняла. – На всякий случай Миранда решила сменить тему разговора: – А что вы делали вчера с Ангусом, чем закончился вечер?

– О, мы отправились пообедать. Миранда выкатила глаза:

– Ну и как?

– Было очень приятно. Не смотри на меня такими удивленными глазами.

– О, продолжай, Тиш. Он ведь… настоящий техасец…

– Знаю, дорогая. Но это лишь видимость, на самом деле он по-настоящему очарователен и интересен.

– Куда же вы ходили?

– В странное место. «Барбекю в пещере», кажется. Там много длинных столов под открытым небом, получается что-то вроде пикника для незнакомцев. Мы ели ребрышки прямо руками. Очень для меня ново.

– Он повел тебя есть ребра в платье от Диора? Как ему пришло в голову?

– Тут целая история. Я выманила его с бала, сказав, что освещение давит мне на голову, она у меня просто раскалывается, и Ангус повел меня туда, где нет такого света. В общем, кто-то рассказал ему об этом месте, и он заявил, что не едал хорошего барбекю с тех пор, как перевел свои офисы в Сиэтл. Кстати, еда была превосходная, для своего уровня, конечно.

– Понимаю. – Миранда не знала, что сказать.

– Ваш отец тоже имел обыкновение водить меня в странные небольшие заведения, правда, когда вас еще не было на свете. – Тиш закрыла глаза, представив лицо мужа, и печаль сдавила ей грудь. – Стоило кому-то в офисе упомянуть любопытное местечко или любимый ресторанчик, и мы туда отправлялись. Иногда это было ужасно, но порой нас кормили божественно.

– Довольно романтично. А вы с Ангусом…

– О нет, дорогая. – Тиш резко встала, чтобы налить себе апельсинового сока. – У нас был приятный неторопливый обед, потом, чтобы полакомиться десертом и немного выпить, мы остановились в Сорренто, а затем приехали домой. Мы как раз потягивали свои напитки, когда ты позвонила.

Миранде показалось, что мать на секунду покраснела, но, возможно, это был только отсвет от розового платья.

– Ладно, я собираюсь пойти наверх, принять очень горячий душ и попытаться стать к приезду Саманты нормальным человеком. Я не спала и пяти часов, ты ведь понимаешь, чем я занималась.

От отвращения к себе Рейн не могла ни заснуть, ни усидеть на месте, поэтому, надев чистые джинсы с футболкой и захватив куртку от дождя, поехала на рынок во Фримонт, который работал в воскресенье.

Пока Рейн ставила коробку на прилавок, Бринн внимательно наблюдала за ней.

– Я думала, ты сегодня не приедешь.

– Да, – ответила Рейн более резко, чем хотела бы. – Похоже на то.

– Ни на что это не похоже. Изменились планы, вот и все. Но если ты не желаешь меня видеть…

– Ладно, кончай. Я всегда продаю больше цветов с твоими штучками, со стрекозами всякими. И ты бы не появилась тут, если бы не хотела.

– Тогда пойду за другой коробкой.

– У тебя сегодня только две?

– Да, я решила ехать в последнюю минуту и захватила совсем немного.

– Ну и правильно. Внутренний голос мамы Бринн и небеса, если поглядеть на них как следует, не обещают сегодня толпу клиентов.

– Неудивительно. Сейчас вернусь.

– Жду. У тебя будет полно времени рассказать мне, почему ты сегодня утром так кисло смотришь на мир.

Саманта с тетей Ранди, именно так девочка называла Миранду в раннем детстве, были поглощены разговором о дне рождения, который должен превратиться в настоящую феерию, как только бабушка даст официальное разрешение. Воспользовавшись передышкой, Мейсон обратился к матери:

– Где Рейн?

– Не знаю. Могла бы предположить, что она заснула или решила ждать тебя где-нибудь подальше от посторонних глаз.

– Ты ей что-нибудь сказана?

– Я даже не видела ее, дорогой, а если бы и видела, то не сказала бы ни единого слова, чтобы не травмировать ее. Может, я и не одобряю все это, но жестокость мне несвойственна.

– Конечно. Я должен был знать и не спрашивать. Она наверняка еще спит в моей комнате. Займи Саманту, а я пойду взгляну.

– Хорошо, дорогой. Только отнесись к этому спокойно и «с умом.

Вздохнув, он направился к себе.

Ни в постели, ни в душе Рейн не было, хотя платье еще лежало на полу рядом с брюками. Вешая их в шкаф, он заметил, что исчез его халат.

Надо проверить комнату для гостей. Мейсон прихватил с собой ее платье и поднялся по лестнице. На тихий стук в дверь никто не отозвался.

Что Рейн ушла, он понял сразу, едва оглядел комнату и еще до того, как с туалетного столика ему подмигнули алмазный браслет и сережки. Мейсон проверил, нет ли «ее вещей в ящиках и в шкафу. Не было сумки, не было одежды, но абсолютно все, что он купил ей, оказалось на месте, даже крохотные шелковые трусики. Они валялись на полу, это их она должна была надеть под платье, когда очень спешила.

Проклятие.

Мейсон вышел к телефону в холле и позвонил в гараж.

– Да, сэр, – ответил на его вопрос Пол. – Мисс Хобарт попросила, чтобы я отвез ее домой, я так и сделал.

– Она была расстроена?

– Можно сказать это с уверенностью.

– Проклятие.

– Есть проблемы, сэр?

– К тебе это не имеет отношения. Спасибо, что позаботился о ней, Пол. И извини, что потревожили тебя в воскресенье.

– Пустяки, сэр.

Мейсон позвонил домой к Рейн.

Она не отвечала:

Разумеется, она подумала, что он затащил ее в постель, воспользовался ею, чтобы поставить точку, продемонстрировав матери и сестре любовь, которую вызвал их любовный напиток. Да, так она и думала, особенно после внезапного появления матери. По ее мнению, это он все подстроил. Он-то надеялся, что Рейн больше доверяет ему.

А почему она должна ему доверять? Конечно, он не собирался ее использовать, но получалось именно так.

Болван.

Мейсон ударил кулаком в стену.

– Эй, что ты здесь делаешь?

Рейн отвернулась от веселой пары средних лет и увидела Зоэ, стоявшую у прилавка.

– Помогаю людям. Обожди минуту.

Пара была при деньгах, ее интересовало нечто большее, чем медная стрекоза, поэтому Рейн достала свой портфель.

– Тут фотографии моих крупных работ, но я принимаю и заказы. Взгляните, может, что-то подберете для себя, а если захотите что-нибудь другое, мы придумаем вместе.

– Наклевывается хорошая сделка, – тихо предупредила Зоэ, когда Рейн подошла к ней. – Слушай, на кого ты похожа? На черта!

– Спасибо, Зоэ. Рада тебя видеть.

– Эй, если тебе честно не скажет друг, тогда кто же?

– Действительно, кто?

– Отвечай, почему ты здесь? Я думала, ты допоздна пробудешь у Александров.

– На такие вопросы она не отвечает, – вмешалась Бринн, заворачивая букет в шуршащую бумагу. – Я целый день слушаю ее вздохи, но больше ни звука, и уж тем более – ни слова.

– Давайте я скажу, что вчера у меня снова был приятный вечер, и на этом закончим.

Зоэ с минуту глядела на нее, затем пожала плечами.

– Не хочешь устроить вместе со мной стирку?

– Тогда надо торопиться. Почему бы и нет?

– Ладно, заворачивай ко мне. Я приготовлю суп и чесночный хлеб.

– А я принесу масло. Зоэ помахала ей рукой.

К сожалению, предсказание Бринн сбылось: никакой торговли. Проторчав остаток дня под моросящим дождем, Рейн собрала вещи и поехала домой. Телефон начал звонить, едва она вошла. Не обращая на него внимания, Рейн быстро проверила, петли под кроватью беспризорных носков, собрала грязное белье, взяла стиральный порошок и через две минуты вышла из дома. Телефон продолжат звонить.

Хорошая еда, мороженое, урчание стиральной машины – лучше не придумаешь. Зоэ говорила много, тем самым удерживая Рейн от грустных мыслей.

– Не помню уже, когда в последний раз я стирала. – Рейн сложила четвертую загрузку белья в плетеную корзину. – Очень удобно, скажи Бобу спасибо.

Прачечная комната Зоэ официально предназначалась только для жильцов дома, но менеджер Боб закрывал на это глаза, получая взамен ужин или ароматное мороженое.

Зоэ придержала дверь, выпуская подругу, и они направились к стоянке.

– Ты способна говорить о нашей организации?

– Да. А что случилось?

– Вчера в Даблайнере собралась кучка наших. Фред и еще несколько человек интересуются, почему мы не сделали ничего после Стены. Я сказала им, что ты работала на нас под глубоким прикрытием.

– О Господи, Зоэ, я же совершенно ничего не добилась.

– Тем важнее становится какая-нибудь акция, прежде чем мы утратим запал.

– Но мы ничего не планировали.

– О, это легко. Я позвоню всем и скажу, что нужна по-настоящему горячая идея. Они проникнутся. Особенно когда сообщу, что ты приготовишь свою потрясающую лазанью.

– Теперь бесстрашным лидером вполне можешь называться ты. Я напрасно потеряла время.

– Ты просто временно отошла в сторону. Можно назначить встречу. Как насчет вторника?

– Хорошо. Нет, погоди. Во вторник у нас товарищеская игра в софтбол. Давай на среду.

– В среду меня не будет. Если только утром. Можем встретиться за бубликами. Держу пари, Джон Б. откроет для нас на час раньше.

– Прекрасно. Окончательное решение по строительству может быть принято в любой день. А если мы хотя бы вызовем беспокойство, подзаведем окрестных жителей, тогда эти Александры и отдел планирования не смогут игнорировать мнение народа.

– Даже лучше Стены, – кивнула Зоэ. – Группа отличная, может, кроме Арни. Они сумеют все сделать.

– Надеюсь. – Рейн подумала о чудовищном здании, о человеке, который стоял за ним, и ее гнев вспыхнул с новой силой. – Я хочу, чтобы он запомнил надолго.

– Так. И что же натворил Кошелек? – спокойно осведомилась Зоэ.

– Обдурил меня. – Она ударила кулаком в бок грузовика. – Сегодня утром к нам ввалилась его мать.

– Ввалилась… О Боже. Ты с ним спала?

– Почему ты кричишь? Мы объявляем всему миру?

– Извини. Просто трудно поверить. Мисс, которая считает любовь и секс неразделимыми, спала с каким-то парнем из-за того, что он заплатил ей пять тысяч… Боже мой. Из-за денег ты бы не стала этого делать. Ты в него влюбилась?

Рейн дрожала от злости, внутри осталось лишь ощущение пустоты, и она привалилась к боку грузовика, по щекам потекли слезы.

– Не понимаю, Зоэ. Ну почему я должна что-то такое чувствовать к нему? Он в меня не влюблен, мы только притворялись, а получилось очень естественно, и я ужасно его хотела. Да, невероятная глупость, но я все еще хочу его, несмотря на то, что он меня использовал.

– Ох эти мужчины. – Обняв подругу, Зоэ гладила ее по плечу, как маленькую. – У меня что-то похожее было с Крисом, помнишь? Он ведь дурак, страшно наивный, а я шла к нему всякий раз, когда он звонил, словно подчинялась какому-то привороту.

– Почему ты говоришь о привороте?

– Ну, чтобы яснее выразить свои чувства. А ты думаешь, кто-то сделал приворот…

– Нет, конечно, не смеши. Любовного приворота не существует, это чепуха, – Рейн вытерла слезы.

– Не знаю, но многие верят в колдовство, ведьм и прочее.

– Да нет, Зоэ, ты повторяешь чужие глупости. – Она втолкнула корзину с бельем в грузовик. – Никто меня не привораживал. Я просто хочу добраться до дому и лечь спать. Поговорим завтра.

Рейн села в кабину, нажала на педаль газа, и старая развалина взревела, оживая, чтобы пробежать по крутым холмам домой.

Никакого любовного приворота. Этого не могло быть. Мейсон поклялся, что они не настоящие ведьмы.

А вдруг настоящие? Вдруг их дурацкое зелье на самом деле сработало?

Рейн настолько ошеломила подобная вероятность, что она только на последнем повороте заметила след от «ягуара».

Она быстро остановилась, погасила фары, дала задний ход и отъехала на пустынную улицу. Сделав круг, нашла место на стоянке, вытащила корзину и, освещая дорогу крошечным фонариком на связке ключей, вернулась по переулку домой.

Чтобы не привлекать Мейсона, она умывалась и чистила зубы в ванной, где вообще не было окна, потом ощупью добралась до спальни и в кромешной тьме застелила постель свежевыстиранными простынями.

Рейн лежала, прислушиваясь к шагам и стуку в дверь. Сердце оглушительно колотилось, словно Мейсон был грабителем, который пытался ворваться в дом, а не любовником, с которым она провела ночь.

Он постучал снова, поговорил с Багси, и от звука его голоса у нее опять потекли слезы. Потом она услышала его удаляющиеся шаги. Рейн долго ждала чего-то, повторяя слова одной старой деревенской песенки: «Я лежу в своей кровати, я слезами умываюсь, я горюю по тебе».

Мейсон не вернулся. Она полежала еще немного, потом встала и впустила кота.

Глава 14

В доме что-то происходило.

Саманта не знала, что именно, но собиралась выяснить. Она обожала тайны, была фанаткой «Шпионки Гарриет» и знала, как раскрывать тайны.

В понедельник утром, когда мозги после самолета встали на место, она взяла записную книжку тети Ранди, по-настоящему замечательную, с твердой обложкой и разлинованными страницами. Конечно, будь она великим детективом, то вспомнила бы о собственной записной книжке. Правда, та не разлинована, поэтому тетина в сто раз лучше. А еще у тети Ранди отличные карандаши, сделанные каким-то индейским племенем, которые плотно укладывались в деревянную коробку, похожую на маленькую корзинку. Они пахли кедром и здорово писали.

Сэм вернулась к себе в комнату, наточила карандаши и принялась за дело, написав на первой странице: «1. Папа был чем-то озабочен, выходил звонить, но телефон не отвечал; 2. Бабушка и тетя Ранди шептались и всегда умолкали, как только я входила в комнату; 3. Папа ушел один, когда я легла спать; 4. Вернулся не очень скоро; 5. Тетя Ранди все время смотрела из окна на гараж».

Сэм критически просмотрела запись. Не слишком много, но в доме, где ничего захватывающего не происходило, и этого предостаточно.

Сэм улыбнулась. Здесь и правда творится интересное, а она как раз тот человек, кто все распутает.

– Сегодня утром он выглядел не очень счастливым, – заявила Тиш дочери за кофе. – Но и не был перевернутым, что позволяет мне надеяться на лучшее.

– Наверняка между ними возникла напряженность.

– Вчера я думала, что с моей стороны было чересчур – вломиться к ним, но, когда она уехала, признаюсь, вздохнула с облегчением. Вышло бы неловко, если бы она была тут при Саманте. Девочка слишком мала, чтобы видеть своего отца таким. Да, кстати, она собирается ехать с тобой в город?

– Конечно. Требует, чтобы в первый день у нее был ленч с папой, хотя Мейсон ничего такого не планировал. Сэм выбирает наряды, пока мы с тобой разговариваем. – Миранда отпила кофе и поставила чашку. – Ты видела его лицо, когда Рейн вчера не подошла к телефону?

– Мейсон выглядел еще более мрачным, когда вернулся. Полагаю, она не захотела его видеть.

– Должно быть, они разругались.

– Надеюсь, – сказала Тиш. – Нашла коса на камень, как выразился бы Ангус. Окончательный разрыв нас бы устроил, поэтому необходимо положить конец их отношениям отменой приворота. И чтобы никакого остаточного эффекта привязанности.

– Нам это ни к чему, – согласилась Миранда.

– Изменим все на следующей неделе, даже если они разошлись. Если мне это удастся, Мейсон никогда не вспомнит о Рейн Хобарт.

– Я не хотела бы заходить так далеко.

– Миранда, ты меня удивляешь. Неужели ты им симпатизируешь?

– Нет… в общем, не знаю. Рейн очень милая, намного приятнее находиться рядом с ней, чем с Каролиной.

– Верно. Но она бедна и в данных обстоятельствах не подходит Мейсону. Жаль, что мы не можем соединить лучшие черты обеих: индивидуальность мисс Хобарт и финансовое положение Каролины.

– Видела бы ты, как Мейсон и Рейн танцевали в субботу. Он выглядел совершенно другим. Печально, если он не вспомнит, что был влюблен в Рейн.

– Конечно, печально, но лишь в том случае, если бы он никогда больше не полюбил еще кого-то. А мы сделаем все, чтобы он влюбился в Каролину так же сильно, как в мисс Хобарт. И у него будут деньги, которые нам так нужны. Вот увидишь, он будет просто в экстазе.

– Он и сейчас в экстазе. По крайней мере был до вчерашнего вечера.

– Но все прошло, эти двое должны пойти разными путями, дорогая. Мы уж постараемся.

– Папа?

– Угу?

– Ты вчера ушел, когда я легла спать?

– Да.

– А где ты был?

Мейсон взглянул на дочь, которая проводила свой традиционный «первый летний день с папой». Также по традиции Саманта осталась на несколько часов «работать» за его большим письменным столом, но впервые Мейсон позволил ей отправлять электронную почту и осматривать ящики, пока листал отчеты, сидя на кушетке.

– По-моему, такие вопросы должен задавать отец дочери, а не наоборот.

– Знаю. Я подумала, может, ты уехал повидаться с Каролиной, но в твоем ежедневнике отмечено, что она в Сингапуре.

– У нее кое-какие дела на Дальнем Востоке. Кажется, сегодня она едет в Сингапур.

Он почему-то совершенно забыл маршрут Каро. Позже, когда там наступит утро, он попробует связаться с ней в отеле Раффлз.

– Ты еще встречаешься с ней?

– Она же уехала.

– Папочка! Каролина много путешествует?

– Нет.

– Столько же, сколько мама?

– Реже, но дольше.

– Мама собирается провести целый месяц в Европе. Это долго. Кто такой Дж. Кройц…

– Кройцмиллер. Он адвокат компании. Ты видела его в прошлом году, помнишь?

Саманта задумалась.

– Человек с серебряными волосами и рычащим голосом?

– Да.

– Зачем ты собираешься встретиться с ним в четыре часа?

– У нас возникли проблемы с новым зданием. Мы что, играем в двадцать вопросов?

– Если бы мы играли, ты должен был отвечать «да» или «нет». – Девочка перевернула еще несколько страниц.

– А кто такой Р. Хобарт?

– Друг.

– Подруга?

– Саманта, я же работаю.

– Да. На прошлой неделе это имя встречалось каждый день. Наверное, хорошенькая подруга.

Мейсон закрыл папку и бросил на столик.

– Хорошо. Р означает Рейн. Она художник, окончила прекрасную школу, ей двадцать четыре года, у нее светлые волосы и сине-зеленые глаза. Что-нибудь еще, мисс Следователь?

– Немного молода для тебя.

– Знаю. Но мы, тысячелетние мужчины, иногда любим бегать за молоденькими и хорошенькими.

Сэм захихикала, потом резонно спросила:

– Ты больше не встречаешься с Каролиной?

– Ее нет в городе. Она в деловой поездке. На Дальнем Востоке. Не забыла?

– Ты собираешься встречаться с обеими?

– Саманта, это не предмет для нашего с тобой разговора.

– Я просто из любопытства. – Она дважды крутанулась на кожаном стуле. – Когда я смогу увидеть Р. Хобарт?

– Вряд ли это произойдет. Сейчас она ужасно злится на меня.

– Значит, ты должен попросить у нее прощения.

– Туг дело посложнее.

– Тиш говорит, что ничего не следует усложнять.

– Пожалуйста, не называй так свою бабушку. Это непочтительно.

– Сегодня за завтраком она сама мне разрешила, – уверенно заявила Саманта и тряхнула конским хвостиком, словно отвергая сказанное отцом.

– Сэм, – предостерегающе сказал Мейсон.

– Ой, я забыла послать сообщение подруге. – Она повернулась к компьютеру, беспокоясь уже совсем о другом.

Несмотря на дерзость Сэм, ее совет вцепился в мозги Мейсона, и после того, как Миранда пришла за Сэм в половине четвертого, Мейсон сообщил помощнику:

– Отмените все сегодняшние встречи и соедините меня с ландшафтной службой Джонсона.

– Вы уверены, сэр? Кажется, у мистера Кройцмиллера есть информация по той группе во Фримонте, которую вы хотели получить.

– ФУЗЕ? Это не срочно. Перенесите на конец недели.

– Да, сэр. Через минуту соединю вас с Джонсоном.

Рейн выкосила газонокосилкой половину акра, когда увидела автомобиль Мейсона. К счастью, она уже работала в конце лужайки, близко к улице, и ловко направила косилку к дому. Девушка продолжала двигаться все дальше, наблюдая из-под ресниц за тем, как Пол вышел и открыл дверцу.

Значит, явился и опять заведет сладкие речи.

Ей не нравилось, что он приехал сюда, пытаясь загнать ее в ловушку. Впрочем, это даже к лучшему, со своей косилкой она чувствовала себя в безопасности. За ревом мотора она бы не услышала Мейсона, кроме того, можно притвориться, что вообще его не видит. Но когда он вышел и на солнце блеснул его великолепный серый костюм, идеальная полоса за косилкой вильнула в сторону. Рейн закончила ряд и сделала поворот, чтобы взять другое направление. Теперь она действительно не могла видеть Мейсона, а потому не знала, что тот направился прямо к Крэйгу. Босс, не придумав ничего лучшего, просигналил ей остановиться. Рейн притворялась слепой до тех пор, пока он не возник перед косилкой. Она бы знала, что делать, если бы перед ней оказался Мейсон, но Крэйг был ее начальником.

– Твой приятель желает с тобой пообщаться, – сказал он.

– У меня нет времени, надо сделать второй проход. Ты знаешь, как мистеру Тидеману нравятся перекрестные полосы.

– О-о… – Крэйг вздрогнул и указал на лужайку. – Вроде этого?

– Ага.

– Сказать ему, что ты остаешься на сверхурочные?

– Мне на самом деле придется.

– Черт. Только не очень увлекайся.

– Спасибо, босс.

Рейн запустила косилку, закончила первый проход во дворе, исправив перекос, и взглянула в сторону улицы. Мейсон ушел.

Когда они ехали обратно, Крэйг ни о чем ее не спрашивал, а она не интересовалась, куда исчез Мейсон. Наконец машина завернула во двор, и Рейн напряглась, ожидая увидеть «ролле», но стоянку заполняли только грузовики и личные машины бригады.

Хорошо. Значит, он получил ее послание.

Дома она примет душ, поиграет немного с Багси, польет цветы, возможно, пригласит Зоэ на обед в греческий ресторанчик. Они даже разорятся на бутылку шампанского, чтобы забыть прошлую неделю.

Прежде чем припарковаться, Рейн на всякий случай оглядела улицы вокруг дома. Не обнаружив ни «роллса», ни других машин семейства Александр, она заняла свое обычное место, выключила двигатель и побежала к дому.

Мейсон сидел на нижней ступеньке, а Багси терся о его брюки, оставляя на них разноцветные волоски.

– Немедленно уходи, – сказала она.

– Нет.

– В чем дело? Ты не все получил за свои деньги? Этого недостаточно?

Он встал, почистил брюки.

– Ты действительно хочешь обсудить это в саду на радость соседям?

– Я вообще не хочу ничего обсуждать. Проваливай. – Рейн попробовала захлопнуть перед его носом дверь, но Мейсон придержал ее ногой и вошел следом.

– Наверно, ты думаешь, что я подонок, – сказал он.

– А разве нет? – Она бросила рюкзак в кухне.

– Должно быть, ты злишься, что так по-глупому клюнула в субботу на мою уловку.

– Слишком мягко сказано.

– Ладно, если это поднимет тебе настроение, я все уже выяснил. Миранда организовала своих приятелей, чтобы те разводили нас на танцах. Элизабет вынуждена была послать Саманту к нам раньше времени, позвонила рано утром, поэтому мать вошла и увидела нас. Но, согласись, трудно было удержаться, когда ты возбужденная, полуодетая спустилась вниз, чтобы я мог трахнуть тебя.

– Сукин сын! – Рейн влепила ему пощечину. Он прищурился, стиснув зубы.

– Тебе не нравится это слово? Естественно, потому что оно не имеет ничего общего с тем, что случилось между нами. Прошу за него прощения. Я ввернул его, мне жаль. Я не то говорю, но, клянусь тебе, все произошло случайно, а не для того чтобы показать матери.

– И что это – по-твоему было?

– Поскольку я целеустремленный ублюдок, то долго обдумывал, взвешивал, и когда разобрался, понял, как это ужасно выглядело.

– Особенно после того, что ты говорил мне, нанимая на работу. Ты же хотел, чтобы твоя мамочка с сестрой попотели, и своего добился.

– Я хотел, чтобы они попотели, но не собирался устраивать для них постельную сцену. Им хватило бы одной мысли, что мы спим вместе, демонстрация не требовалась. Если бы я хотел, чтобы нас застали, то ограничился бы инсценировкой. Ты могла бы оставить на полу свою одежду. Это было бы намного проще и не привело бы к неудачному стечению обстоятельств в воскресенье утром.

– О да! Значит, то, что ты оставил двери открытыми, это всего лишь стечение обстоятельств.

– Ты думала об открытых дверях? А я как целеустремленный ублюдок имел в тот момент одну-единственную мысль.

– Затащить меня в постель.

– Совершенно верно. Но не из-за матери и сестры.

– Тогда почему?

– По тому же, почему ты прибежала вниз. Я хотел тебя. Мы хотели друг друга.

– Я хотела только потанцевать с тобой. Закончить тот самый танец.

– И что же случилось?

– Ты сам знаешь.

– Я хочу, чтобы ты сказала.

– Ты соблазнил меня.

– Это ты меня соблазнила. Платье. Незастегнутая молния. Никакого белья. Наконец это ты пришла ко мне.

– Чтобы потанцевать. Вот и все.

– Я говорил себе то же самое, Рейн. Мол, хочу только закончить танец, всего несколько минут подержу ее в объятиях. Совершенно безобидное желание. Но когда я тебя обнял, все полетело к чертям.

– И я должна этому верить?

– Нет. Хотя я надеялся, что поверишь. Он привлек ее к себе.

– Мейсон… – Она хотела добавить «не надо», однако слова не шли с языка.

Его поцелуй был нежным и все-таки настойчивым, обжигал и распалял с той же силой, как в предшествующие два дня ее сжигал гнев.

Рейн ничего этого не желала. Никаких повторений пройденного, один урок она уже получила. Она собралась оттолкнуть его, но, ощутив под рукой быстрые удары сердца

Мейсона, вцепилась пальцами в ворот его рубашки, притянула ближе и поднялась на цыпочки, чтобы не только вернуть ему поцелуй, а потребовать большего.

Оставив ее рот, Мейсон начал ласкать губами шею, язык, нашел место, где бьется пульс, закружился над ним, и Рейн выгнулась ему навстречу.

– Видишь? – прохрипел Мейсон.

Она вдруг поняла, что он давно отпустил ее, а его руки с побелевшими от напряжения суставами крепко ухватились за кухонную стойку.

– Если я прикоснусь к тебе, случится то же самое, что и в субботу ночью, – тихо сказал он. – Прямо здесь, а не в кровати, мы даже не успеем раздеться. Ты ведь знаешь.

Да, она хотела того, чего нельзя больше допустить. Рейн по-детски закрыла пылающее лицо руками и прижала локти к телу, чтобы случайно не коснуться Мейсона, не выдать свою реакцию, иначе они уже не остановятся, она чувствовала, с каким трудом он себя сдерживал. Через секунду Мейсон шагнул назад, старая половица заскрипела, когда он направился в гостиную.

– Я снова приношу извинения. Не знаю, что на меня нашло.

– Это приворот действует, – пробормотала Рейн.

– Что? – оглянулся Мейсон.

– Подруга сказала, что когда невозможно себя контролировать, как бы ты ни старался, это похоже на действие заговора.

– Перестань, Рейн. Ты ведь не принимаешь это всерьез.

– Не знаю.

– Хорошо, я знаю. Никакие зелья, приготовленные матерью и сестрой, ни на что не влияют. Лучше прими душ и переоденься.

Рейн открыла рот.

– Чтобы я поехала туда и опять встретилась с ней?

– Ты бы не задавала таких вопросов, если бы находилась под действием микстуры.

– Но… – А что она могла сказать? Какой привести аргумент?

– Я с уверенностью обещаю, что мать не скажет ни слова, даже взглядом не напомнит о том, что видела.

– Но я знаю об этом. Мейсон, чего ты от меня хочешь?

– Продолжение игры до означенного срока. Я провел некоторые исследования. Кажется, лучшим временем для изменения приворота ведьмы считают период убывания луны, а это первая половина следующей недели. Мать с Мирандой наверняка будут действовать по правилам и, без сомнения, что-то предпримут. Но они потерпят неудачу и должны будут мне в этом признаться. Всего несколько дней, Рейн. Пожалуйста.

Еще несколько дней, и пусть он катится обратно к своей Каролине. Но внезапная тяжесть в груди не давала ей облегченно вздохнуть.

Рейн не собиралась говорить, что не может продолжать игру и притворяться, иначе ей пришлось бы признаться в любви к нему.

– Ты же не хочешь вовлекать в эту историю свою дочь, – наконец сказала она.

– Сэм уже знает, что мы с тобой встречаемся.

– Знать и видеть – разные вещи. Детям не нравится постоянно видеть своих родителей с новыми партнерами.

– Три женщины за прошедшие четыре года – это едва ли постоянная смена партнеров. К тому же она сама хотела бы с тобой познакомиться. Так мы закончим начатое, Рейн?

Она бы с превеликим удовольствием… но ведь он имеет в виду другое. Какая глупость. Она просто мучит себя. Еще несколько дней с ним, а потом много одиноких ночей.

– Полагаю, да.

– Спасибо, Рейн. Ты об этом не пожалеешь.

– Я уже жалею. Как мне сегодня одеться?

– Мы с Сэм часто катаемся на велосипеде перед обедом. У нас есть пара свободных колес, можешь поехать с нами.

– Значит, шорты?

– Прекрасно. И разумеется, платье или что-нибудь еще для обеда. Кстати, вещи, которые ты оставила, лежат в автомобиле. Пол ждет неподалеку, я вернусь через двадцать минут.

– Хорошо.

Разум твердил ей, она должна благодарить Мейсона за его нынешнюю сдержанность и предусмотрительность, но… Как бы ей хотелось, чтобы он разделся и встал с ней под душ.

Нет. Ни в коем случае.

Глава 15

– Кажется, мимо этого дерева мы проезжали десять минут назад, – пробормотала Рейн, крутя педали горного велосипеда.

Хайлендз был чрезвычайно уединенным местом, и, несмотря на все старания, она видела только верхушки труб, ворота да арки, никаких указателей и адресов, полная анонимность, казавшаяся Рейн смешной.

Парни из ее команды рассказывали, что несколько лет назад тут дотла сгорел дом, пожарные заблудились, не найдя указателей с адресами. Теперь Рейн понимала, как такое могло случиться. Даже сейчас, при ярком свете летнего вечера, она понятия не имела, где находится, а уж найти дом в темноте или спеша на пожар – вообще безнадежное дело.

Наконец Рейн заметила каменный столб, показавшийся знакомым.

– Я уже видела его. – Саманта объехала вокруг нее.

– Таких здесь штуки две. Большинство дорог сходятся, наверное, мы въехали в круг.

– Другими словами, ты не знаешь, где мы?

– Не точно… Некоторые дороги я знаю. Но я никогда не жила у бабушки столько времени, чтобы по-настоящему разобраться.

– У бабушки? Разве это не твой дом?

– Нет. У нас была квартира возле озера Вашингтон, а когда папа и мама развелись, он переехал сюда. Тут интереснее, чем жить в квартире.

Рядом затормозил Мейсон, который все это время пребывал в страшном напряжении.

– Вы обе лентяйки или не в форме?

– Он еще издевается над нами, – сказала Рейн, не глядя на него. – Что мы с ним сделаем?

– Победим его! – закричала Сэм, припадая к рулю, словно настоящий гонщик. – Вперед!

Мейсон рванул, а девочка осталась на месте и захохотала. Сделав круг, он вернулся к ним.

– Очень глупо, Сэм, хуже не придумаешь. Ты же не рассчитывала таким образом победить?

– Великолепно, – усмехнулась Рейн. – Поделись с дочерью, как нужно обманывать.

– Нет. Если она желает соревноваться, пусть делает все по правилам. – Сэм показала ему язык. – Даю тебе пять минут форы.

– Я не хочу никаких гонок, папа. Мы с Рейн просто едем и разговариваем.

– Ого. А я ведь пригласил вас на прогулку. Тогда вот что, леди. Пока вы тут заняты дружеской беседой, я намерен как следует поразмяться. Стойте здесь, чтобы я вас не потерял.

– Хорошо, – сказала Рейн.

Он помчался, крутя педали, а она невольно смотрела на его ягодицы, зная, что они не только выглядят твердыми, как скала.

– Где вы живете? – спросила девочка.

– В очень маленьком домике.

Рейн описала его, потом ответила на кучу вопросов о работе, семье, образовании, даже об искусстве. Сэм допрашивала ее, как Миранда, и Рейн не переставала удивляться, насколько они похожи. Но в отличие от тетушки Сэм просто удовлетворяла свое детское любопытство, гораздо приятнее разговаривать с ней, чем мериться силами с Мирандой.

Пока они мирно беседовали, вернулся Мейсон. Наверняка лишь затем, чтобы убедиться, что леди не потерялись, ибо, когда они втроем выбрались на широкую дорогу, он прибавил скорость и исчез за поворотом.

– Кажется, я знаю, где мы, – сказала вдруг Сэм. – Эта дорога ведет к Макмалленам. Наш дом там. – Она указала вправо.

Рейн ответила, пародируя дурное произношение гангстера из фильма:

– Ха, если мы прикончим твоего старика, ты сможешь привести нас обратно к заведению?

Саманта хихикнула и попробовала говорить тем же голосом, но не вышло:

– Думаю, что смогу.

Когда они скатились по небольшому холму, Рейн тоже начала узнавать местность: они на Олимпик-драйв, их дом впереди и слева. Они пронеслись через ворота, потом выехали на дорожку, затормозили перед львами, охранявшими вход, и прислонили велосипеды к передним лапам животных.

– Пить хочу, просто умираю, – простонала Сэм. – Пойдем на террасу.

– Может, нам лучше подождать твоего отца, вдруг придется выполнить миссию спасателей. Вдруг, ища нас, он заблудится навсегда, как «Летучий Голландец»?

– Кто-кто?

– «Летучий Голландец». Корабль-призрак, который блуждает по морям в поисках своей команды.

– Ничего себе. Ты веришь в призраков?

– Я верю в такую возможность, – уклончиво ответила Рейн. Это же дочь Мейсона. – Хотя сама я никогда их не видела.

– Папа говорит, что ничего такого не существует. Ни призраков, ни ведьм. Поэтому он страшно расстраивается из-за бабули и тети Ранди. – Она прикрыла рот ладошкой. – Ой, папа не любит, когда я говорю про это. Семейная тайна.

– Мне уже известно, что они ведьмы, хотя я не понимаю, что в этом ужасного.

– Я тоже не понимаю. – Сэм направилась к двери. – Принесу чего-нибудь попить, возьму у повара.

У повара. Какая большая разница между детством Сэм и ее собственным, подумала Рейн.

Мейсон явился минут через пятнадцать. К тому времени Сэм принесла из кухни три бутылки минеральной воды, и они с Рейн, сидя на ступеньках, изображали нестерпимую скуку.

– Некоторые люди такие медлительные, – заявила Сэм, глядя в небо.

– Сегодня вы уже второй раз обвели меня вокруг пальца, – ответил Мейсон. Прислонив велосипед к боку льва, он подошел, чтобы сесть рядом, и Сэм подала ему бутылку воды. – Я исколесил там всю местность, пока сообразил, что меня просто выкинули за борт. – Он сделал большой глоток. – По-моему, одна из вас дурно влияет на другую, только еще не понял, кто на кого.

– Потому что мы обе не столь плохи, как ты, папочка, вот тебе и трудно сравнить хорошее с хорошим.

Он потянулся, чтобы в шутку стукнуть дочь за такие слова.

Мейсон укатался до пота, и когда наклонился к Рейн, ее обдало приятно острым мужским запахом. Один раз она уже чувствовала этот запах, лежа с Мейсоном в его постели.

Тело сразу отозвалось, проявив готовность заняться сексом.

Рейн не вникала в шутки, которыми обменивались дочь с отцом, она боролась с собой, чтобы избавиться от возбуждения, и эта задача была бы намного легче, не сиди Мейсон рядом. И только когда он встал, поинтересовавшись, не пойти ли им обедать, Рейн удалось стряхнуть наваждение и вернуться к реальности.

Она долго простояла в душе под холодной водой, затем торопливо вытерлась и надела зеленовато-голубой костюм, самый стильный из всего, что она выбрала на деньги Мейсона.

Отлично. Мысль о деньгах и холодный душ помогли ей вернуть самообладание: она на работе, все остальное лишнее.

Мейсон ожидал ее в холле, и когда Рейн появилась, одобрительно кивнул.

– Ты выглядишь очень прохладной и свежей. – Он прикоснулся к ее руке. – Замерзла? Ты в порядке?

– Мне было жарко после поездки, и я приняла холодный душ.

– Понимаю. Я сделал то же самое. Улыбку, пожалуйста. Мы готовы.

Потягивая белое вино, Тиш наблюдала за тем, как сын выдвигает стул для своей подруги. Впервые она разрешила себе думать о Рейн Хобарт именно так. Что-то наконец заставило ее допустить это, по крайней мере сегодня.

Борьба у них, видимо, уже прекратилась. Мейсон и Рейн беседовали, все снова вернулось на круги своя, даже в присутствии Саманты.

Нельзя сказать, что они вели себя неосмотрительно, но для чего им еще один свидетель и возможный доносчик? Особенно такой наивный и болтливый, как Саманта.

Правда, нельзя отправить ребенка спать без ужина, к тому же это ничего бы не дало. Поэтому девочка осталась, болтала со скоростью тысяча слов в минуту и одновременно тыкала пальцем во что-то положенное Рейн на стол.

– Бабуля, ты можешь это сделать?

Тиш увидела двенадцать бумажных спичек, из которых было сделано четыре квадрата.

– О, – воскликнула она, – я любила такие вещи в детстве. Что мы должны сделать?

– Превратить четыре квадрата в три, – ответила Рейн. – Но вы можете переместить лишь три спички.

– По-моему, это не очень сложно. – Тиш уставилась на стол, перебирая в уме варианты, и через несколько секунд радостно сообщила: – Вот. Один, два, три.

– Ого, – произнесла Рейн. – А как насчет этого?

Оторвав еще четыре спички, она сделала из шестнадцати штук пять квадратов, причем два из них были совмещены.

– Теперь нужно передвинуть две спички, чтобы вышло четыре равных квадрата.

На этот раз Тиш не могла сообразить в уме и начала двигать спички на столе.

– Не вижу никакого решения. Миранда, Мейсон, идите на помощь.

Те присоединились к группе, и скоро все семейство перекладывало спички, как будто решение глупой задачи могло открыть им тайны Вселенной. Они добродушно спорили, исправляли ошибки, словно в те времена, когда Миранда с Мейсоном были детьми и приносили такие головоломки, чтобы испытать друг друга.

Тиш нравилось, что Рейн с немного ошеломленным выражением наблюдает за ними. Минут через пятнадцать она сказала:

– Вы очень упрямые люди?

– Мейсон упрямый, – ответила Миранда. – А я только для самообороны.

– Ладно, мы сдаемся, – объявила Сэм, замахав на отца и тетю, которые возвращали спичку в исходное положение. – Не думаю, что вы можете это сделать, как Рейн.

– Я люблю пари, – сказала та.

– Я готова…

Мейсон положил руку на плечо дочери:

– Малыш, она же знает, как решить задачу, иначе бы не затеяла игру.

– Разумеется. А как еще девочка могла бы заработать карманные деньги? – Рейн с усмешкой положила руку на фигуру. – Итак. Глядите. Раз, два.

Пять квадратов превратились в четыре.

– Покажи еще раз, – . попросила Сэм, и Рейн повторила.

– Очень ловко, мисс Хобарт, – сказала Тиш. – Вы сами это придумали?

– Увы. Но благодарю за веру в мои способности. Мейсон был прав, когда предупреждал Саманту насчет пари.

Когда я училась в Клермонте, мы любили развлекаться подобными играми.

– Сделай еще что-нибудь, – попросила Саманта.

– Ну, запас у меня невелик. Плавание не оставляло мне времени на… расширение образования. Но если у твоего папы есть в кармане десять пенни, то я могу показать кое-что.

Мейсон редко имел при себе наличность, особенно мелочь. Однако Миранда предложила ей леденцы из вазы, положенные для Саманты, и все занялись посадкой десяти деревьев в пять рядов по четыре в каждом.

Тиш помнила загадку со школьных времен, поэтому оставила других забавляться, а сама, воспользовавшись перерывом, направилась к сервировочному столику.

Миранда подошла к ней, и они вместе наблюдали за играющими.

– Рейн хорошо держится с Сэм, – тихо сказала Миранда. – Намного естественнее, чем Каро на Пасху.

– Она стала бы превосходной нянькой.

– Вероятно. Но Мейсон скорее увидел бы в ней мачеху.

– Ты пытаешься меня расстроить, дорогая? – нахмурилась Тиш.

– Нет. Взгляни на него.

Мейсон склонился над столом, трудясь над загадкой.

– И что?

– Надень очки, – посоветовала Миранда.

Тиш не понадобилось долго всматриваться в лицо сына, чтобы увидеть его совершенно зачарованный взгляд, обращенный на Рейн и Саманту. Так мужчины часто смотрят на мать своих детей.

Или на потенциальную мать.

– О, – сказала Тиш. – Это нехорошо. Совсем плохо. А дальше пошло еще хуже.

Мало того, что Саманта с Мейсоном подлизывались к мисс Хобарт во время обеда, но и потом, когда зашел разговор о планах на следующий вечер, Мейсон согласился, что они с Сэм приедут к ней играть в бейсбол.

Никуда не годится, подумала Тиш,

В еще большее замешательство ее привела внучка, которая вдруг начала восторгаться Рейн.

Она красивая. Она веселая. Она здорово катается на велосипеде. Она знает такие потрясающие загадки. Она рассмешила папу.

А последним ударом был вопрос:

– Ты думаешь, папа собирается на ней жениться?

– О Боже, надеюсь, что нет, – ответила Тиш.

– Она тебе не нравится? – удивилась Сэм, застав ее врасплох.

Тиш настолько была занята чувствами Мейсона по отношению к мисс Хобарт, что о своих чувствах не думала.

Нет, девушка ей нравилась. Правда, иногда она могла потрясти каким-нибудь замечанием или действием, но в общем-то она приятная. К тому же при ней Мейсон становился более мягким, каким не был уже много лет. Но это совсем не то, что она хотела бы сказать девочке.

– Я недостаточно знаю Рейн, чтобы любить или не любить ее. Намерения твоего отца мне тоже неизвестны. – Тиш укрыла внучку одеялом. – Честно говоря, Сэм, я думаю, он выиграл бы материально, женившись на Каролине. У них намного больше общего. Мисс Хобарт молода, симпатична, твоему отцу нравится проводить с ней время, но она вряд ли ему подходит. Саманта, ты не должна обсуждать подруг своего отца с другими.

– А почему нет? – Сэм начала прыгать в кровати.

– Ну подумай сама, дорогая. Если бы ты была мисс Хобарт, ты хотела бы узнать, что твой отец встречался с Каролиной?

– Нет.

– А если бы ты была Каролиной и уехала в командировку, тебе бы доставило удовольствие, что твой друг виделся с кем-то в твое отсутствие, даже если это не было серьезно?

– Нет, – ответила Сэм, хмурясь. – А разве папа не скажет ей? Я думаю, он не должен лгать насчет этого.

Тиш снова укрыла ее одеялом.

– Конечно, твой отец скажет ей, что сочтет нужным, но не твое дело говорить об этом. Ты можешь быть осторожной, да? Это означает хранить чужие секреты.

– Я попробую. – Саманта раза два перевернула подушку, чтобы та легла, как ей хотелось. – Но… бабуля?

– Да, милая?

– Каролина мне нравится меньше, чем Рейн.

– Она не так умело обращается с детьми, как мисс Хобарт, но все изменится к лучшему, когда она к тебе привыкнет. С ней твой отец станет намного счастливее, а это важно для всех нас. Теперь спокойной ночи, дорогая. Увидимся утром.

– Спокойной ночи, бабуля. Я люблю тебя. Тиш поцеловала ее в прохладный лоб.

– Я тоже люблю тебя, моя милая.

Да, ей необходимо поговорить с Мейсоном наедине.

В салоне «ягуара» потрескивали электрические разряды, хотя это не имело никакого отношения к британским автомобильным проводам.

Мейсон знал причину. Он хотел Рейн, несмотря на все свои решения, обещания и добрые намерения. Он хотел ее.

Чисто физическое желание еще острее напомнило ему, как замечательно погрузиться в ее сладостное тепло. Он хотел этого опять.

Но не просто секса. А секса с Рейн.

Более того, он мог это получить. Немного усилий, приятный разговор – и она в его постели. А дальше полный восторг.

Проблема лишь в том, что после она возненавидит его, поэтому нужно держать брюки застегнутыми и не прикасаться к ней. Он не хочет, чтобы она его возненавидела.

Мейсон сосредоточился на дороге, привез Рейн домой как джентльмен и по-джентльменски донес ее рюкзак до двери.

– Видишь, было не так уж плохо. – Кому он говорил, ей или себе»?

– Да. Саманта – прекрасный ребенок. Я хорошо провела время.

– По-моему, ты впервые так говоришь с тех пор, как мы стали встречаться.

– Правда? – Рейн задумалась. – Нет. Я говорила то же самое про танцевальный вечер.

– Ты права, говорила. Но мне казалось, твое впечатление было испорчено тем, что случилось после.

Отвернувшись, Рейн вставила ключ в замочную скважину. Поворот, легкий толчок, и дверь открылась.

– В общем-то ничего плохого не случилось. Наоборот, все было… потрясающе.

– Потрясающе, – с удовольствием повторил Мейсон.

– Да… – Она кивнула и посмотрела ему в глаза. – А это плохо. Для нас обоих.

Мейсону нечего было возразить, поэтому он молчал, , в который уже раз упрекая себя за случившееся.

– Игра завтра в шесть, – предупредила Рейн. – Мы начинаем так рано из-за детей.

– Мы с Самантой будем здесь в пять тридцать.

– Хорошо. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. – Ему пришлось делать выбор: поцеловать ее как обычно или для безопасности просто уйти.

Но Мейсон не принадлежал к числу тех, кто думает о безопасности.

Он прикоснулся к губам Рейн. Она не сопротивлялась, и он попробовал снова, задержавшись намного дольше.

Когда Мейсон напомнил себе, что надо бы отстраниться, взгляд у Рейн чудесно потеплел, она даже слегка улыбнулась.

– Ты прав. Это не так уж плохо.

Взяв у него рюкзак, она вошла в дом и спокойно закрыла перед его носом дверь.

Мейсон шел к «ягуару» как удовлетворенный мужчина. Сексуально разочарованный и тем не менее удовлетворенный.

Но эти чувства быстро испарились, когда он увидел в гостиной мать, посмотревшую па него так, как смотрела на восьмилетнего мальчика, а потом на студента колледжа: «Ты меня разочаровал».

Наливая в бокал порцию скотча, Мейсон напомнил себе, что находится под действием любовного зелья, поэтому шлепнулся на диван напротив матери и спросил:

– Что?

Тиш сделала пару стежков и вытянула шелковую нить:

– Я ничего не сказала.

– Не разыгрывай скромность, мама, ты готова взорваться. В чем дело?

– Ты преувеличиваешь. Я просто думала о сегодняшнем вечере. Саманта хорошо отнеслась к мисс Хобарт. Приняла ее.

– Это было взаимно. Рейн тоже считает ее очень милой девочкой.

– Ты доволен?

– Конечно.

– И действительно собираешься взять дочь на бейсбол?

– Софтбол. Да, собираюсь.

– Ты думаешь, это разумно?

– Играть в софтбол? Мама, я знаю, что это не поло или стрельба из лука, но, держу пари, Сэм переживет.

– Ты намеренно изображаешь из себя тупицу. Я говорю не об игре . в софтбол, а о том, что ты намерен делать со своим временным безумным увлечением.

– Временным? – удивился Мейсон.

– Нехорошо, когда девочка видит отношения, которые строятся на такой хлипкой основе. Она уже видела слишком много людей, которые входили в ее жизнь и быстро исчезали.

– Между прочим, не из-за меня.

– Я понимаю. Виновата Элизабет, которая тащит в дом мужчин, но это моя точка зрения. Ты всегда был надежен, Саманта на тебя рассчитывает, ты знакомишь ее с мисс Хобарт, наверняка зная, что она уйдет, как только вернется Каролина…

– Она вернется?

– Конечно, у тебя нет выбора. На прошлой неделе наше финансовое положение стало еще хуже. Ты сам говорил, что деньги Викершемов – последняя возможность вернуть «Александр индастриз» к жизни. Ты готовил брак с Каролиной в течение нескольких месяцев и не можешь все бросить.

– Ты права, мама.

– Слава Богу! Спасибо, – обрадовалась Тиш. – Было бы очень несправедливо, если бы Саманта начала думать о мисс Хобарт как о потенциальной мачехе, хотя ничего подобного никогда не произойдет.

– Ты, кажется, слишком уверена. Напрасно. Она дважды моргнула, совершенно потрясенная.

– Мейсон…

– Во-первых, при всем уважении к тебе должен сказать, что именно я, а не ты решаю, кому может быть моя дочь представлена, и Рейн, вероятно, лучший пример разумной женщины, которую моя дочь встретила за прошедшие несколько лет. Во-вторых, пора называть Рейн по имени, в-третьих, это не просто игра, а очень серьезно.

– Ты думаешь так лишь потому, что… – Тиш остановила себя.

– Потому что?.. – Мейсон перестал дышать, ожидая признания.

– Потому что вами руководят гормоны. Вы перепутали секс с любовью.

Мейсон разочарованно фыркнул:

– Я избегаю подобных ошибок уже много лет. Элизабет отучила меня навсегда. – Он поставил тяжелый хрустальный стакан на стол красного дерева. – Сейчас я озабочен лишь тем, как бы побыстрее организовать свадьбу.

– Свадьбу? Господи, Мейсон, вы знакомы всего неделю!

– Десять дней, но это не имеет значения. – «Убивать, так убивать», – подумал он. – С первой же минуты нашей встречи с Рейн я понял, что хочу, чтобы она всегда была рядом. Всю жизнь.

– Боже мой! – Тиш подскочила, словно он плеснул ей на колени горячий кофе. – Мейсон, дорогой, пожалуйста, скажи мне, что ты еще не сделал ей предложение.

– Еще нет. Но собираюсь.

– Не делай, продержись несколько дней, обдумай все как следует.

Ага, они с Мирандой хотят сделать отворот.

– Я уже подумал.

– Тогда подожди ради меня. Если ты и на следующей неделе еще не откажешься от мысли жениться на ней, я лично буду готовить свадьбу. Одна неделя! Обещай.

Мейсон глядел на мать с таким выражением, будто прикидывал, смогут ли они с Рейн пережить целую неделю, затем кивнул.

– Хорошо, мама. Только предупреждаю. Из-за этого у тебя останется меньше времени на подготовку к свадьбе, поскольку я не буду по твоей просьбе делать ей предложение сейчас, но и не стану ждать ни одного лишнего дня, чтобы жениться на ней.

– Спасибо, дорогой. – Тиш почти выбежала за дверь и направилась к лестнице.

– Спокойной ночи, – пробормотал Мейсон и, когда стук каблуков в холле затих, поднял стакан: – За семью со всеми ее причудами. Вечер удался. Рейн простила его, мать с Мирандой наверняка сейчас обсуждают, как приготовить отворот.

Пусть себе попытаются.

Миранда стояла у окна, пытаясь выдумать повод, чтоб пойти в гараж. Она занималась этим уже второй день.

У Пола горел свет, значит, он работает над диссертацией. Может, найти в библиотеке книгу и отнести ему? Мысль неплохая, еще бы знать тему. К сожалению, Миранда понятия не имела, ибо последние шесть лет думала только о себе.

– Брось, – громко сказала она, – ты давно проворонила свой шанс, еще до того, как Тодди прыгнул в машину.

В дверь постучали, и прежде чем Миранда успела ответить, на пороге возникла Тиш.

– Прости, дорогая, но ситуация критическая. – Мать заперла за собой дверь. – Нам просто необходимо сделать отворот.

– Знаю, но…

– Нет, мы должны приготовить его немедленно, потому что Мейсон собирается на ней жениться.

– О! – Миранда осела на кровать. – Он сказал тебе? Когда?

– Сейчас. Я вырвала у него обещание подождать неделю, однако я не доверяю его обещанию, потому что он находится под действием приворота. Кажется, наша микстура намного . сильнее, чем я ожидала.

– В Книге сказано, что приворот непредсказуем и очень эффективен, – напомнила ей Миранда.

– Знаю, дорогая, но это нелепо. В будущем, когда мы станем использовать приворот, все надо делать с большой осторожностью, а теперь нам придется как следует потрудиться. И немедленно.

– Луна не в той фазе. Может ничего не получиться. «

– Тогда повторим завтра, послезавтра, не отступимся, пока не выйдет. Должны же мы хотя бы попытаться, иначе все обернется настоящим семейным бедствием. Где «Книга теней»?

– В святилище.

– Тогда одевайся, дорогая. До полуночи только час. Тиш удалилась.

Миранда была не готова отнять счастье, которое видела в глазах брата. По крайней мере для начала она хотела бы выяснить кое-что важное. Но раз Мейсон стоит на пороге непоправимого, времени для анализа нет. Оставалось только верить, что они с матерью были правы, что Мейсон и Каролина должны принадлежать друг другу и что действие любовной микстуры надо срочно нейтрализовать.

Через сорок пять минут, еще не приведя мысли в порядок, она подошла к матери в узкой лощине за розарием, где они собирались начертить круг. Инструменты были приготовлены: свечи, палочка, морская соль.

Миранда нарисовала палочкой на земле круг, отгораживая священное место от мирской жизни, установила свечи: белую, дух Воздуха, – на востоке, оранжевую, дух Огня, – на юге, синюю, дух Воды, – на западе, и зеленую, дух Земли, – на севере.

Наконец колдуньи сошлись в центре и развели огонь в жаровне, чтобы попросить богиню любви придать им силы и взять под свою защиту. Тиш бросила в огонь разные травы. Рута откроет глаза на совершенные ошибки, лаванда избавит от прежних мыслей и привязанностей. Воздух наполнился ароматом трав и кедрового дыма.

Тиш разложила на плоском камне орудия ритуального действия и открытую на нужной странице «Книгу теней».

– Пора, – возвестила она.

Дрожь пробежала у Миранды по спине, когда мать начала произносить заклинание:

– Афродита, войди в наше положение…

Миранда слушала, пробуя сосредоточиться и поверить в то, что это все они делают на пользу Мейсону, но чувствовала внутренний протест.

– … они не должны были влюбиться друг в друга. Никогда… Отринь рожденную вне брака любовь Мейсона и Рейн.

Закончив колдовать, Тиш взяла с камня деревянную стрелу.

– Лети, стрела Купидона, исправь нашу ошибку, мы готовы завтра же начать все сначала.

Она переломила стрелу и бросила в огонь.

– Миранда! – Та виновато посмотрела на мать. – Бутылку.

Миранда схватила приготовленный синий флакон и вдребезги разбила его.

– Богиня, заставь приворот утратить силу. – Обе повторили это три раза, и Тиш вырыла совочком ямку.

Когда она закончила, Миранда ссыпала осколки в ямку, похоронив их.

– Так тому и быть, – возвестила Тиш.

– Так тому и быть, – эхом отозвалась Миранда.

Поблагодарив богиню, они начали гасить свечи в обратном порядке и закончили традиционным колдовским прощанием:

– Встретились, повеселились, дело сделали, встретимся и еще повеселимся.

Теперь единственным светом в ночи был свет их костра.

– У меня уже совершенно другое настроение, – вздохнула Тиш, – разве ты не довольна?

– Ты выглядишь утомленной, – не ответив на вопрос, сказала Миранда. – Отправляйся в постель, а я останусь возле огня, пока он не догорит.

– Ты уверена, дорогая? – Миранда кивнула.

После ухода матери она сложила вещи в большой садовый мешок и села перед угасающим костром.

Бедный Мейсон. Если отворот сработает, его чувства к Рейн сейчас тоже догорают. Была ли их любовь предопределена судьбой? Как грустно.

Наконец Миранда залила тлеющие угли водой, которую они всегда приносили для такого случая, перемешала золу палкой, посветила вокруг фонариком, желая убедиться, что все погасло. Луч выхватил из темноты блеснувший синим осколок. Значит, этот она пропустила, не похоронив вместе с другими. Миранда подняла его и прочла два слова, написанные серебром: «Для любви».

Глава 16

– Что делать с Самантой? Я предложила ей салат, а она заявила, что предпочла бы голодать, – сказала за ленчем Тиш.

– Я думала, она его любит.

– Это было в прошлом году. Теперь она вот-вот превратится в тинэйджера, а это непостоянные и переменчивые существа. Ты, к примеру, была отвратительной. И все еще остаешься временами.

– Это чтобы подольше сохранить юность, мама, – ответила Миранда.

– Видишь, я права.

Явившийся с подносом Лоренс несколько замялся возле третьего прибора и спросил: – Позвонить мисс Саманте?

– Нет, она решила не спускаться. Но скажи повару, что если она попытается что-то стащить, ничего ей не давать. Не желает есть вместе со всеми, пусть ходит голодной до самого обеда.

– Да, мадам.

Лоренс налил чай со льдом и удалился.

– Сегодня утром она показалась мне не слишком веселой, – продолжила разговор Миранда. – Я спросила, не хочет ли она поиграть в теннис или поплавать, а Сэм замотала головой и ответила, что лучше почитает.

– Может, она скучает по дому, – предположила Тиш.

– На Саманту это не похоже.

– Но она ведь обычно не уезжала из дома так внезапно. Может, у нее были планы с друзьями или что-то в этом духе, мы не знаем, нам же не одиннадцать.

– Хорошо бы Элизабет ей позвонила. – Миранда отрезала край яйца, сваренного вкрутую, и наколола вилкой, представляя свою бывшую невестку в белом.

– Да, хорошо бы. Только, я надеюсь, мне не придется снова с ней разговаривать. Не уверена, что после ее выходки могла бы говорить с Элизабет подобающим образом. – Тиш отпила глоток чая. – Я позвоню Кейт Макмаллен, спрошу, не будет ли у Аделины перерыва между уроками музыки. Вчера Саманта про нее спрашивала. Подруга могла бы вывести ее из этого состояния.

– По-моему, они собирались во Францию.

– Только на август и в Швейцарию.

Они доедали салат, когда подъехал Пол, чтобы отвезти Тиш на массаж.

– Если ты услышишь любые хорошие новости про Мейсона и мисс Хобарт, сообщи мне сразу же.

Миранда кивнула, хотя очень сомневалась, что такое произойдет, судя по осколку бутылки, который лежал в ее шкатулке с драгоценностями. Раз осколок не попал в волшебный круг, значит, их ночная работа не совсем удачна, отворот неполный и не подействует на Мейсона с Рейн.

Сегодня ночью они могли бы все повторить, но, честно говоря, влюбленность брата не казалась Миранде чем-то ужасным, поэтому она не сообщила матери о бутылке.

Миранда собиралась заняться корреспонденцией в семейном офисе и, устроившись за столом в оранжерее, погрузилась в дела. Часа в три она снова хотела заставить племянницу спуститься, покататься на велосипеде или поплавать. В ответ прозвучало «нет», причем тоном, который ясно давал понять, что Миранда зря беспокоит племянницу.

Саманта засела у себя в комнате на весь день.

Мейсон занял позицию для второй подачи. Просвистев, мяч взлетел и оказался внутри.

– Второй удар.

Мейсон отошел назад, пока кэтчер возвращал мяч, потом совершил ритуальный обход поля и вернулся на свое место. Видимо, он уже играл в софтбол, поэтому знал, как себя вести на поле и как выглядеть.

Игра проходила в День независимости.

О событии извещал грубо раскрашенный плакат, хотя праздник был неделю назад. Как говорила Рейн, игра пала жертвой местных властей, у которых возникли свои проблемы.

Этим же объяснялась интерпретация правил игры, что выяснилось в последние десять минут. Раннер в темно-красной футболке, разодранной до пупа, бродил от базы к базе, пока кэтчер торговался с судьей насчет позиции, но, казалось, они занимались этим лишь из принципа.

Возможно, остальные жители этих мест были прекрасными, тихими и нормальными людьми, но здесь Мейсон никак не мог докричаться до Рейн и Сэм. Одна стояла в центре, другая на правом краю, и обе вопили не своим голосом. На сей раз, он знал, кто ведет себя хуже, и с беспокойством признал, что это его дочь.

Кэтчер с силой выбросил мяч, и Мейсон поймал лишь воздух.

– Третий удар. Ты в ауте.

– Папа в ауте, папа в ауте! – кричала Сэм, приплясывая вокруг базы.

Хуже всего было то, что она-то сыграла чисто в конце иннинга благодаря удачному вбрасыванию питчера.

– Ты пропустил мяч, папа.

– Заткнись, детка.

И он оказался тем, кто смеется последним, добившись успеха в пятом иннинге. Западная сторона побила восточную, Мейсон показал этим женщинам, на что способен, и к тому же с превеликим удовольствием.

– Но мы играли лучше, – сказала Рейн. – Тебе повезло из-за Эви, потому что она была в рубашке. Черт, ей ничего даже не требовалось делать на поле, только слегка наклоняться, и все мужчины работали на нее.

– В твоем голосе я слышу ревность.

– Ревность? Ха! – Она засмеялась, потом тихо добавила: – Это настоящая пластика, а два года назад Эви была плоской, как Сэм.

– А что дальше? – спросила девочка. – Угощение?

– Когда игра приходится на выходные, обычно устраивают пикник, мы болтаемся там несколько часов. Но для вечерних игр мы делаем пиццу. Ты готова?

– Я умираю от голода, – призналась Сэм. – Мне не дали позавтракать.

Мейсон нахмурился, беря дочь за руку. Надо поговорить с матерью и Мирандой, пусть отчитаются, что ела Сэм утром.

Та наверстала упущенное в шумном местечке с кучей игровых автоматов и видеоигр. Умяв четыре куска пиццы, затем двойную порцию ананаса, Сэм наконец повеселела. Рейн окликнула проходящего мимо Пети Маттиесена:

– У Саманты не было возможности поиграть от души в видеоигры. Развлеки ее. Я думаю, там, где она живет, ничего похожего нет. Покажи ей, ладно? – Она дала Сэм десятидолларовую бумажку. – Разменяй и поиграй на все.

– Правда? Можно, папа? – И, не дожидаясь ответа, Саманта исчезла.

Рейн остановила Мейсона, когда тот собирался окликнуть дочь.

– Там нет ничего отвратительного, смотри на это как на взаимоопыление классов и культурное обогащение друг друга.

– Дело не в том, о чем ты думаешь, а в содержании игр. Я не хочу, чтобы моя дочь стреляла в людей, пусть даже с помощью электроники.

– Ничего ужасного в этом нет. Сэм может почти без всякой крови взорвать несколько космических кораблей, будет спасать Землю или Федерацию.

– Очень возвышенно, – сухо возразил Мейсон. – Кроме того, эти игры бессмысленная трата времени.

– Как и гольф. По-моему, видеоигры довольно симпатичное занятие. Они интересные, в них надо выиграть, правильно сделать все, что требуется, не обращая в данный момент внимания на свое эго. Это дзен. Бездумность. Никакого умственного напряжения.

– Никакого умственного напряжения. Это кое-что объясняет насчет матери и сестры. А случившееся шесть, нет, семь лет назад тоже дзен? Да это скоростной спуск.

– Поэтому ты занес дзен в список ненадежных философских учений? Ты сам ограничиваешь свои возможности.

– Нет. Рациональная мысль открывает целый мир для возможностей. Рациональная мысль принесла нам все, от чего зависит наша жизнь, от телефонов до сейсмостойких зданий, например. Даже эти видеоигры тоже результат рациональной мысли.

– Но в соединении с безудержной творческой мыслью. – Глаза Рейн блестели, она горела желанием поспорить. – Я знаю парня, который разрабатывает компьютерные игры и, по твоим стандартам, является представителем самой ненадежной философии. Он медитирует, возится с магическим кристаллом и волшебными рунами, а большую часть времени ходит по городу, выкрасив половину лица синей краской. И все это отражено в его персонажах. Он сочиняет игры о приключениях воинов и уверяет, что его одежда подсказывает ему идею.

– Нет и еще раз нет. Идеи уже родились у него в голове, он только убеждает себя, что ему нужны какие-то подпорки, чтобы вытащить их наружу. Люди не должны погружаться в колдовство или превращать свою жизнь в парад, чтобы добиться счастья и успеха. Твой друг мог экспериментировать и придумывать игры, не устраивая спектакль.

– О, понимаю. Значит, спектакль? Ты боишься, что твоя мама и Миранда собираются устроить спектакль и поставят тебя публично в неловкое положение.

– Они уже это делают, и да, я возмущаюсь, поскольку вынужден объяснять людям, что они не безумны, а только ведьмы. Я возмущаюсь, поскольку не знаю, кто будет на обеде или что налито в моем чае со льдом. И я особенно возмущен тем, что мне приходится тратить время, дабы привести их в чувство.

Уставившись на стол, Рейн теребила пальцами салфетку,

– Я могу ошибиться, но мать Саманты, видимо, тоже сделала из себя что-то вроде спектакля?

– Ты не ошиблась. Но самое большое представление она устроила из меня, когда искала счастье с любовниками. – Мейсон сам не знал, зачем сказал это Рейн. – Ты спрашивала, почему я не люблю экспериментаторов. Элизабет – часть ответа на твой вопрос.

– Извини.

Где-то в углу Саманта визжала от восторга.

– Надо посмотреть, что она там делает, – сказал Мейсон, поднимаясь, но Рейн удержала его.

– Элизабет не права. Нельзя найти счастье, причинив вред другому.

– Я не видел этому подтверждения, вряд ли и ты его найдешь. Ты просто идешь по жизни, делая, что можешь. – Он сжал ей руку. – Давай посмотрим, чем она занята.

Они увидели Сэм в тот момент, когда девочка охотилась на пришельцев, дрожа от возбуждения, потому что набрала много очков.

– Новичкам везет, – буркнул Пети, который навис над ее автоматом.

– У нее прекрасный учитель, – сказала Рейн. – Теперь, если бы я показала ей, как поступить, она наверняка бы была уже на самой верхней строчке.

– Да, – оживился Пети. – Ты в этом деле сечешь.

– Опыт.

Они наблюдали за игрой, пока Сэм не заявила, что они мешают ей сосредоточиться.

– Пора и тебе попробовать, – сказала Рейн, подводя Мейсона к прилавку, где он наменял четвертаков и отдал ей половину.

– Сюда, тут самая небольшая скорость. – Она бросила пару монет в автомат.

Цель игры состояла в том, чтобы провести маленького героя в доспехах через несколько уровней приключений.

Мейсон оказался абсолютным профаном. Когда он проиграл уже два доллара, не сумев провести героя-малыша даже через первый уровень, Рейн наконец встала перед ним, положила ладони ему на руки и стала управлять.

– Незачем тратить деньги без толку. Смотри, как надо действовать. Идем через дверь, мимо дракона. Ты должен стукнуть его как следует пару раз, и никакой крови, видишь? Дальше по этому мосту, чтобы схватить волшебный меч.

Рейн с легкостью провела мальчика живым через все опасности. А почему бы и нет? Она сама вот так же легко шагала по жизни, брала то, что жизнь ей преподносила, уходила от неприятностей, наслаждалась приключениями. Мейсон скорее был драконом, который охранял мост, поджидая всякого, кто попробует украсть его волшебный меч.

Уроки жизни в видеоиграх.

Да что там видеоигра! Рейн почти в его объятиях и даже не замечает, что с ним делается от этого. Мейсон сдвинул руки, чтобы привлечь ее к себе.

Она не шелохнулась, но малыш на экране свалился с моста.

– Тут не меньше полусотни свидетелей, – пробормотал он ей в ухо. – Ну и пусть. Доставим себе удовольствие, пока есть возможность.

– Не очень рационально.

– Знаю. Но это дзен. Лови момент. И обещаю продолжить учиться.

Что он и делал, едва Рейн прижалась к нему спиной и расслабилась. Мейсон наконец осознал, почему два минувших дня его не радовали: они не пахли лимоном и мятой.

Саманта, видевшая, как отец с Рейн обнимаются, добавила к списку еще один пункт. Ей даже и записывать не надо. После увиденного вчера в саду она начинала догадываться, что происходило в семействе Александр.

Теперь нужно было понять, что бы это все значило.

– Почему ты не поцеловал Рейн на прощание?

– Извини?

– Почему ты не поцеловал ее, желая спокойной ночи? – повторила Сэм. – По-моему, вам обоим хотелось.

– Саманта…

– Я бы закрыла глаза. Ты мог бы даже засунуть язык ей в рот, как в кино.

– Саманта!

От потрясения Мейсон чуть не врезался в бампер зеленого «субару», поэтому в целях безопасности подъехал к стоянке возле ресторана, выключил мотор и повернулся, чтобы внимательнее посмотреть на свою дочь.

– Что происходит?

– Ничего.

– Попытайся все же объяснить.

– Я стараюсь кое-что понять.

– Относительно мужчин и женщин? Саманта вроде бы поначалу смутилась.

– Ты подразумеваешь секс? – удивленно спросила она. Мейсон кивнул. – Нет. Мама уже говорила со мной про это и купила мне книги. Еще мы этим занимаемся в школе.

– Что? Чем занимаетесь?

– Учим про секс в школе. Откуда берутся дети, – про менструальные периоды и все такое.

– О… – Интересно, легче ли отцам, которые рядом с дочерьми постоянно, говорить им про половую зрелость? – И что же именно ты стараешься понять?

– Про тебя, про Рейн и Каролину.

– Я думал, мы это уже обсудили.

– Не совсем. Ты просто отмахнулся от меня.

– Извини. – Мейсон спрятал улыбку, закашлявшись.

– Принимаю извинения, – чопорно заявила Сэм, и он снова закашлялся.

– Почему тебя интересуют мои подруги?

– Я думаю, кто-то из них вскоре станет моей мачехой.

– Мы далеки от этого.

– Кто – мы? Вы с Рейн, или ты и Каролина? Мейсон знал, что идет по тонкому льду. В одном мать оказалась права: нельзя было сначала знакомить дочь с Рейн, а потом объявить Каро будущей мачехой. Его прекрасная одиннадцатилетняя дочка обладала упорством своей тети Миранды и разговорчивостью ведущего ток-шоу, смертельная комбинация для любой тайны. Он не хотел, чтобы Сэм вдруг заявила, что папа на самом деле собирается жениться на Каро. Нет, только не сейчас, когда он так близок к цели: проучить мать и Миранду.

Желая выиграть время и не отвечать прямо на конкретный вопрос, он спросил:

– А ты как думаешь?

– Я думаю, ты влюблен в Рейн. Но и ты, папа, и бабуля, и тетя Ранди считаете, что ты должен влюбиться в Каро. Даже не знаю почему.

Видимо, девочка поняла больше, чем он полагал.

– Откуда у тебя подобные мысли?

– Во-первых, ты пытался звонить Рейн в воскресенье и очень расстроился, когда она не отвечала.

– А может, я звонил не Рейн, а Каролине или вообще кому-то третьему?

Взглянув на него как на идиота, Сэм даже не удостоила его ответом.

– О’кей. Это ответ на твой первый вопрос. Еще почему?

– Видно, что вам постоянно хочется обнимать друг друга, а вы этого не делаете. С Каролиной не так. Ну, тем лучше.

– Я пытаюсь быть на уровне, детка.

– А мне кажется, вы с Каролиной не прикасаетесь друг к другу, потому что вам совсем не хочется. И очень хорошо. – Сэм говорила по-взрослому, медленно и ясно. – Зато когда ты с Рейн, создается впечатление, что вас тянет друг к другу, но между вами стекло, и ты с одной стороны, а она – с другой.

– Саманта, люди не должны прикасаться друг к другу, когда им вздумается. – Если иметь в виду его реакцию на Рейн, то собственное лицемерие изумляло Мейсона. Правда, сейчас важно, чтобы Сэм услышала то, чего не услышит от Элизабет. – Иногда людям нельзя проявлять свою нежность, даже если они любят друг друга.

– Как вы с Рейн?

– Мое отношение к ней отличается от моего отношения к Каролине, – дипломатично сказал он.

– Из-за бабули и тети Ранди?

– Почему ты настаиваешь, что они причастны к этому?

– Потому что вчера ночью они были в саду и пробовали заставить тебя разлюбить Рейн.

Мейсон сжал кулаки. Значит, они пытались отменить приворот и все еще пробуют управлять его жизнью, не принимая во внимание ни его, ни Рейн. Конечно, он сам их вынудил, но это уже слишком.

Какое им, черт возьми, дело, в кого он влюблен? В Рейн Хобарт, Каро или в герцогиню Йоркскую!

Ладно, он с ними еще разберется, а пока рядом сидит его дочь, и, как ни вертись, придется ей ответить.

Но сначала Мейсон все-таки полюбопытствовал:

– А что ты делала ночью в саду?

– Я услышала их пение и незаметно прокралась туда. Мне хотелось посмотреть, что делают ведьмы.

– Опасно выходить ночью из дома. Ты меня огорчила, но об этом после. И что же ты видела?

– Ничего особенного, даже не убивали цыпленка. Они только прочитали стих Афродите, разбили синюю бутылку и сломали стрелу, потом закопали осколки и обломки. Выглядело очень глупо, хотя они говорили заклинания и жгли разные травы. Все равно они глупые.

Мейсон слегка расслабился. Поскольку Сэм очень походила на свою тетушку, он боялся, что дочь тоже заинтересуется колдовством. Слава Богу, хоть одна женщина из семейства Александр обладает здравым смыслом.

– Ты права, это разновидность глупости. Но я не желаю, чтобы ты называла свою бабушку и тетю глупыми. Ты должна их уважать.

– Но они сказали, что ты не должен влюбляться в Рейн, и пробовали заставить тебя подчиниться. Это просто сводит меня с ума!

– Меня тоже, детка, – впервые честно произнес он.

– Сегодня я с ними даже не разговаривала. Не их дело говорить тебе, кого ты должен любить. Ты должен прямо сейчас жениться на Рейн, чтобы показать им как следует.

– Но я… – Мейсон хотел сказать «не влюблен в нее», однако не повернулся язык. – Я работаю над этим.

– Ты собираешься жениться на ней, да?

– Ведь тебе нравится Рейн, не так ли? Сэм задумчиво покусала губу:

– По-моему, она стала бы хорошей мачехой.

– Наверное, – согласился Мейсон. – Но и Каролина тоже. Знаешь, когда у тебя есть семья, большая компания и тысячи служащих, приходится брать на себя разные обязанности, принимать решения, многое взвешивать, чтобы найти единственный вариант, который лучше для тебя, семьи и компании.

– Ты все время думаешь об этом? – Сэм опустила стекло. – А мама не волнуется из-за своих обязанностей, только веселится. – Девочка вздохнула. – Наверно, когда я вырасту, то буду где-нибудь посередине.

Мейсон подумал о скором возвращении Каро, о том, как навсегда скажет Рейн «прощай».

– Неплохая идея, малыш.

– Господи, до чего же мне нравится запах свежих бубликов, – объявила Зоэ собравшимся. – Если бы я могла позволить себе приходить сюда каждое утро, мне пришлось бы носить штаны на эластичном поясе.

Была среда, половина шестого утра. Они стояли на тротуаре перед магазином Джона Б. , откуда доносился умопомрачительный аромат.

Однако еда мало интересовала Рейн, ей ужасно хотелось спать, потому что она всю ночь размышляла о споре с Мейсоном, прикидывала разные варианты, хотя другие члены ФУЗЕ имели собственное мнение. Город просыпался, оживилось движение на земле, в воде и в воздухе, на уши давили грохот и завывание, резкий вопль клаксона возвестил о том, что Фримонтский мост готов подняться.

– Кажется, почти все собрались, – толкнула подругу Зоэ. – Если Джон Б. не откроет на три минуты раньше, придется обойтись без него.

Рейн огляделась:

– А где Арни и Фред?

– Не знаю, но обещали явиться. Ты иди, а я приведу их чуть позже. Как тебе мысль насчет маленькой заварушки?

– Да, старомодный марш протеста, – сказал Поли. – Мы бы перекрыли мост.

– О, это принесло бы нам популярность, – ухмыльнулась Зоэ.

– А если разрисовать склад и все остальное так, чтобы они выглядели как бы покрытыми гнилью? Можно найти большой грузовик с распылителем и сделать это минут за тридцать.

Закрыв глаза, Рейн выслушивала идеи своей команды. Некоторые были выполнимы, а парочка даже юридически законна.

У двери наконец появился Джон Б. , и члены ФУЗЕ вошли в магазин. Следующие несколько минут были потеряны, слышался только гвалт двенадцати человек, которые выкрикивали заказы.

Когда все принялись намазывать сливочным сыром теплые бублики, Рейн не выдержала:

– О’кей, ребята, я вами горжусь. Все идеи хороши, но я еще раз продумала нашу стратегию и… – Она глубоко вздохнула. – Я думаю, не стоит организовывать новую акцию.

– Что?

– Я против…

– Нами только-только заинтересовалась пресса… Крики, возражения. Рейн потребовалось несколько минут, чтобы всех успокоить.

– Я знаю, – сказала она. – Но это вряд ли поможет нам продвинуться далеко вперед. Давайте хотя бы попробуем другие методы.

– Рейни… – с беспокойством начала Зоэ.

– Господи, Зоэ. Не таким путем.

– А что за путь? – спросила Тереза. Однако Рейн сделала вид, что не слышала.

– Дело в том, что за прошлую неделю я достаточно хорошо изучила Мейсона Александра. Для тех, кто не знает: владельцем ММТ является «Александр индастриз».

– Ох! – вздохнули, кажется, все одновременно.

– Поэтому ты продаешь нас, – обвинил ее Поли.

– И здание будет, – добавил Марк.

– Нет, – твердо сказала Рейн. – Я по-прежнему намерена сделать все возможное, чтобы остановить строительство. Но я спорила с Мейсоном…

– С Мейсоном? Звучит неплохо.

– Не вредничай, Марк, – осадила Зоэ.

– Вчера я говорила с Мейсоном, – повторила Рейн, – и по его словам поняла, что устраивать грандиозную сцену – не лучший способ достучаться до него. Он не любит спектакли, ибо сам их ставит. Да, со стеной получилось хорошо, она привлекла к нам внимание, но Мейсон собирается прибегнуть к услугам юристов, если мы опять потревожим его семейство. Думаю, выбрав подходящий момент, я смогу объяснить все спокойно, логично, и он услышит то, что мы пытаемся ему сказать.

– Ты пробовала говорить целый год.

– Да, – кивнула Рейн, отпивая кофе. – Я писала письма, говорила до посинения, рассылала письма, но вряд ли хоть одно письмо или слово дошло до Мейсона. Я имею в виду до него лично, а теперь у меня есть возможность разговаривать непосредственно с ним.

– Секунду, – встряла Зоэ. – Разве ты не пыталась сделать это всю неделю, разве не потому гуляла с ним?

– Ты знала, что она водится с врагом?

– Заткнись, Маркус. Ты сказала мне, что вы не могли поговорить даже про фен шуй.

– Я пыталась несколько раз, но моменты были неудачные, все семейство оказалось в сборе… и… В общем, не получилось. А если мы устроим своего рода деловое совещание один на один, со всеми диаграммами, картами и вычислениями…

– Эй, где наша бесстрашная леди? – крикнул с порога Арии и направился к Рейн. – Надеюсь, ты оценишь, и я получу награду.

– Сядь, Арни, – рявкнула Зоэ. – Не будет тебе награды.

– Да? Ты же обещала. Я свое дело сделал, так что хочу приз.

– Рейн собирается поговорить еще раз.

– Она может поговорить, но я уже оттоптал себе все ноги. Я и мои приятели. Вот, проверьте.

Арни бросил на стол пачку в желтой бумаге, снял верхний лист, и они с Поли начали разворачивать плакат шестифутовой длины, на котором вопили большие черные буквы:

«Долой бизнес! «

Рейн понадобилось несколько секунд, чтобы разглядеть строчку помельче и такую яркую. «Если строительство начнется, то мы, возможно… « Еще через несколько секунд она заметила в самом низу коротенькую подпись:

«Свет ФУЗЕ».

– Ого, – воскликнула Зоэ. – Берет за сердце, правда?

Никакого ребячества. Рейн пожалела, что они не додумались до этого неделю назад. С некоторыми поправками вышло бы даже лучше, чем со Стеной.

К Арни потянулись с рукопожатиями.

– Шедевр, старик.

– Пробрало бы весь Фримонт, – согласилась Тереза. – Люди пошли бы на штурм баррикад.

– Ребята, вы еще не видели картинки, – сказал Арни, раздувшись от гордости. – Пойдите на улицу и посмотрите.

Столы мигом опустели. Зоэ схватила Рейн за руку:

– Пошли.

Они протолкнулись к двери, и Рейн застонала. На каждом фасаде магазинов, за исключением заведения Джона Б. , висел плакат с призывом «Долой бизнес! «.

Рейн боком выскользнула на улицу.

– Арни, что ты наделал?

– Здорово, да? – сказал тот. – На весь квартал у меня ушло около пяти минут.

– Арни, ты идиот, – выругалась Зоэ. – Ведь речь была только об идее.

– Да, но я знал, что это хорошо, поэтому сам все сделал, зачем терять время? У нас была пара сотен экземпляров, вот что осталось. Мы расклеили их повсюду.

Рейн взглянула на пачку в его руке. Штук двадцать, не больше.

– Только не говори мне, что ты развесил почти две сотни.

– Конечно. Друзья мне помогли.

– Где развесили?

– Везде. Мы даже налепили сколько-то штук на здание Эдоуб, охранники не заметили.

Рейн глубоко вздохнула, пытаясь сохранить хладнокровие.

– Арни, а ты позаботился… не знаю, как точнее выразиться… Ты спросил хозяев, прежде чем все наклеить?

– Еще чего. Когда мне пришла в голову идея, все уже было закрыто. Но я оставил записки, чтобы объяснить ситуацию. Тебе могут позвонить…

– Мне? Позвонить?

– Эй, у меня же телефон в баре, туда не дозвонишься.

– Ты указал в записках мой номер?

– И твое имя, – смутился Арни.

– О Господи! Дай мне силы сдержаться и не убить его! – воскликнула Рейн и повернулась к остальным. – Все надо снять

И немедленно. Каждую бумажку. – Она побежала к ближайшему магазину и сорвала плакат. Все молча наблюдали.

– Давайте же! – крикнула она. – Быстрее!

– Они довольно хорошо смотрятся, – ответила Зоэ. – И потом, все уже сделано. Конечно, ты думаешь, это не лучший вариант, ко…

– Зоэ! Он не получил разрешения, – отчеканила Рейн и вернулась к группе. – Скоро придут хозяева магазинов, увидят на своих окнах призывы «Долой бизнес! „ и уписаются. Половина захочет предъявить иск. Кому, спрашивается? – Она ткнула себя в грудь. – Мне. Я уж не говорю о том, что «Свет ФУЗЕ“ будет восприниматься как подстрекатель.

– Дерьмо, – буркнул Поли, а Зоэ и еще несколько человек застонали.

– О-о! – Арии наконец сообразил. – Жаль. Накрылась моя лазанья.

– Пошли, – сказал Марк. – Нужно вытащить нашу Рейн из этого дерьма. Мы с Терри возьмем на себя Фримонт-авеню.

– Я Тридцать четвертую, – заявил Поли.

Все разделились на пары и бросились в разные стороны. Только Арни пребывал в размышлении.

– Двигай, придурок, – рявкнула Зоэ. Тот вздохнул.

– Я вот что подумал. Наверное, вы захотите снять и большой плакат тоже?

Рейн закрыла глаза, досчитала до пяти и спросила:

– Какой плакат?

– На здании. Сейчас его поднимают туда. А Фред хотел подоспеть с новостями.

– Фред? Он был там?

– Я сказал ему привести кого-нибудь к шести.

– Идем, Зоэ.

Все трое побежали к Тридцать четвертой и уже издали заметили огромный треугольник плаката, висевшего между двумя серебряными воздушными метеорологическими шарами.

– Это парус? – спросила Зоэ.

– Ага. У одного из моих друзей парусная мастерская. Он дал мне ненужный парус, а я заставил друга-художника за ночь разрисовать его. Увеличить карикатуру Фреда.

Фред хотел стать политическим карикатуристом, горя желанием сделать себе имя. Этот день мог стать его днем.

На парусе красовались черно-красное человеческое сердце, нож, занесенный над ним, и слова: «Александр индастриз и ММТ. Вырезают сердце Фримонта».

Но центральной частью работы, которая могла бы сделать имя Фреду и погубить Рейн, была фигура, держащая нож: огромная, хорошо исполненная карикатура Мейсона Александра.

Глава 17

Офицер службы безопасности Роджер Спрот, объезжавший склад во Фримонте каждые тридцать минут, на сей раз задержался в пончиковой, флиртуя с Кармен. Он не особенно беспокоился, всегда можно свалить на севший аккумулятор, но остановка во Фримонте была последней за ночь, а он хотел домой к Надин.

Солнце только поднималось над горами, и поскольку он пересек Фримонтский мост, серебристая вспышка ослепила его левый глаз. Открыв рот, он увидел что-то похожее на воздушные метеорологические шары, висящие над складом, потом начал различать надписи, которые приказывали этому чертову городу кончать свой бизнес.

По спине у Роджера пробежал холодок. Босс говорил, чтобы он не прозевал каких-то фримонтских придурков, объявивших вендетту владельцам склада. Если это они и он их арестует, то сильно поднимет свой авторитет в глазах Надин.

Он повернул на Тридцать шестую улицу, одолел несколько кварталов, а затем поехал обратно к складу, прямо в логово.

Ясное дело, придурки на складской крыше. Вон их метеорологические шары и что-то вроде раскрашенного лодочного паруса. Спрот выехал на Тридцать четвертую, где стояли машины и пара здоровенных грузовиков с телевидения. Какой-то парень уже фотографировал, а телевизионщики готовились к съемкам. .

Нужно остановить этих придурков, какого черта они устроили беспорядок именно в его смену? Теперь придется изворачиваться, объяснять, как они сумели прорваться сюда. Но ему не пришлось бы ничего объяснять, если бы эти клоуны убрались отсюда подобру-поздорову. Спрот вызвал по рации подмогу.

– Твой надзиратель уже покатил. Будет минут через двенадцать, – сообщил диспетчер. – Офицеры из города подтянутся следом.

– Понял. Нужен грузовик. Тут их целое стадо, – доложил он, увидев еще троих: парня с длинными вьющимися волосами, симпатичную блондинку и маленькую брюнетку. Девицы принялись отмахиваться от репортеров, а длинноволосый полез на забор и спрыгнул.

– Господи. Эй, у них есть доска, чтобы влезть на крышу. Пусть городские поторопятся, пока кто-нибудь не убился.

Выключив двигатель, Спрот ждал полицейских, чтобы показать, что и где происходит. Троица на крыше стала подтягивать воздушные шары и размалеванный парус.

– Черт, они стаскивают их вниз, а еще несколько человек срывают желтые плакаты с домов.

Спрот рванул по улице, затормозил рядом с грузовиком телевизионщиков, вынул оружие и протолкался к ограде.

– Всем оставаться на местах.

– Копы!

Парни на крыше освободили воздушные шары и юркнули в открытый люк. Поскольку они исчезли из вида, Спрот глядел на доску, которая спускалась с крыши, и чертыхался. Их не достать. Вверх по улице умчались те, кто срывал плакаты.

Дерьмо. Где полицейские?

Остались только блондинка да ее наивная подружка с широко распахнутыми глазами. Честно говоря, они даже не на его участке, но лучше уж они, чем никого.

– Вы арестованы, леди, и ответите за своих храбрых друзей.

Пока он говорил, грузовик взревел, а девчонка с камерой принялась снимать.

– О черт! – Блондинка вроде собиралась зареветь, но передумала, вытерла слезы и встала перед небольшой толпой репортеров. – Если вы готовы, то до приезда полиции я хотела бы сделать заявление.

– Рейни, заткнись, – прошептала брюнетка. – Мы не делали ничего противозаконного, мы только невинные свидетели.

– Нас засняли. Я должна спасти все, что можно еще спасти в этом бедламе.

Фотограф махнул, выползла репортерша из-за автомобиля на другой стороне улицы с записной книжкой.

– Снимай.

– Если уж речь зашла о съемке, – сказала блондинка, – после того как я выскажусь, будьте уверены, вы сделаете несколько хороших кадров с плакатом «Долой бизнес! «.

Фотографы кивнули.

Блондинка пригладила волосы и поправила одежду, потом встала прямо перед камерами, как будто была политическим деятелем какого-нибудь округа Колумбия на пресс-конференции.

– Меня зовут Рейн Хобарт, я лидер ФУЗЕ, группы, ответственной и за эту акцию, и за сооружение подобия Берлинской стены на прошлой неделе. Мы делаем это, чтобы выразить свой протест…

Пока репортеры портили бумагу и щелкали камерами, Спрот уже прикидывал свой отчет о первом настоящем аресте. Надин должна им гордиться.

Газеты. Телевидение. Снимки.

В это утро Рейн фотографировали больше, чем за все предыдущие пять лет. Едва ли во всем Сиэтле нашелся бы фотограф, который не успел снять ее до того, как она вошла в тюремную камеру.

Рейн разрешила себя арестовать, и теперь ей придется отдуваться за всех. О ФУЗЕ теперь, конечно, узнают, это хорошее паблисити, и если она справится достойно, то дневные теленовости хотя бы по двум каналам им обеспечены, а также пятичасовые новости по радио на трех главных станциях. Конечно, это создавало проблему: даже при всем желании она не успела бы отправить по почте залог до того, как Мейсон обо всем узнает.

Дверь камеры захлопнулась у нее за спиной. Рейн увидела дюжину проституток, устроившихся кто на скамьях, кто на голых койках, и равнодушно подняла руку:

– Привет.

Некоторые что-то буркнули в ответ. К ней подскочила Зоэ, и когда подруги обнялись, Зоэ критически оглядела камеру.

– Если они думают, что я буду писать вот в это, пускай забудут. Отвратительно.

– А ты что здесь делаешь? Кажется, ты была только невинным свидетелем.

– Ты ведь не думала, что я разрешу тебе взять все на себя? Я твой сотрудник, занимаюсь паблисити. Они не слишком обрадовались этой новости, ведь мы теперь знамениты, – сказала Зоэ, пнув рыжую девицу, которая заняла всю скамейку. – Простите, не могли бы мы сесть?

– Конечно, золотко.

– Спасибо. – И Зоэ снова повернулась к Рейн: – Ты в порядке?

– Я выживу.

– Ты должна сказать полицейским, что это работа Арни.

– Конечно. – Рейн обхватила колени руками. – Но затеяла все я, а потом выпустила из-под контроля. Арии думал, что сделал так, как хотела бы я.

– Арни сделал то, что хотел сам, а потом свалил на нас. И я намерена сообщать любому, кто будет меня слушать, какое он лицемерное цыплячье дерьмо. А ты знаешь, что творится во Фримонте? Все за тебя, люди вышли даже с плакатами. Ты сейчас настоящая мученица.

– О! То-то я чувствую, будто меня обложили дровами для костра. – Рейн встала, прошлась по камере. – Боже мой, если бы я нормально поговорила с Мейсоном! Ведь была такая возможность, Зоэ. Правда. А я позволила себе отвлечься на него, его семейство, магазины, танцы и…

– На то, что было после танцев.

Закрыв руками пылающее лицо, она прислонилась к исписанной стене.

– Он будет презирать меня. Наверное, уже презирает. Давно копившиеся слезы, которые она сдержала перед охранником, наконец пролились. Рейн сползла по стене, уронила голову па колени Зоэ и зарыдала как дитя.

– Они вернулись.

– Кто вернулся, Скотт? У меня производственное совещание, – ответил Мейсон.

– Те люди из ФУЗЕ. Они снова напали на склад, влезли на крышу и запустили воздушные шары с большим плакатом. Кроме того, они заклеили все окна призывом «Долой бизнес! «.

– А чему ты радуешься?

– Мы поймали двоих.

– Хорошо. Как, черт побери, они влезли на крышу? Куда смотрели охранники, которые не должны их пускать?

– Охранник был на патрулировании, он поймал их. Руководитель группы и сотрудник, отвечающий за паблисити, сейчас в полицейском участке. Кройцмиллер знает, как выжать из обвинения по максимуму.

– Прекрасно. – Мейсон схватил карандаш, чиркнул несколько строчек в блокноте. – Как реагируют средства массовой информации?

– Здесь плохие новости, хотя я уже позвонил Бену Пратту, он над этим работает. Во время ареста там были репортеры, и бесстрашный лидер ФУЗЕ сделала очень подробное заявление. В том контексте звучало очень убедительно. К тому же громадный плакат и… гм… фото. Боюсь, это касается вас лично.

– Что именно?

– Вы там высотой десять футов, с окровавленным ножом. Правда, карикатура довольно хорошая.

Карандаш в пальцах Мейсона разломился пополам.

– Немедленно снять.

– Да, сэр. Мы занялись этим сразу же, как только полиция закончила дела. Плакат конфискован, хотя люди, которые фактически нарушили границу, удрали.

– Вряд ли это имеет значение, если у нас их лидер. Соединишь меня с Кройцмиллером. – Мейсон взял новый карандаш, сделал еще одну пометку. – Бесстрашный лидер, да?

– Да, сэр.

– Как его зовут?

– Сейчас посмотрим. – Шуршание. Скотт перетасовал бумажки. – Вот. Арестованы две женщины: Зоэ Р. Левин и Лорейн М. Хобарт. Не знаю, кто из них кто.

Мейсон слышал каждый удар сердца, будто его усиливала акустическая система офиса.

– Повтори.

Скотт повторил имена.

– Спасибо, я поговорю с тобой позже, – механически произнес Мейсон. Все правильно: Рейн и ее подруга Зоэ. Он выключил связь и повернулся к участникам встречи: – Я вынужден попросить вас перейти в конференц-зал. Грэг, вести будете вы. Вот мои замечания по темам, разберитесь. Отчет должен быть у меня на столе завтра утром.

– Да, сэр.

Обменявшись смущенными взглядами, присутствующие собрали бумаги, и вышли из офиса.

После их ухода Мейсон повернулся к окну. В такой же прекрасный, безоблачный день, как сегодня, адвокаты занимались документами по его разводу с Элизабет. Тогда, как и сегодня, тоже было предательство.

И сделал он почти то же самое, как в тот день, когда Рейн ушла от него после их занятий любовью: повернулся и стукнул кулаком по столу.

Дверь открылась, и в кабинет заглянула секретарша.

– Вы в порядке, мистер Александр?

– Снимите пять тысяч наличными с моего персонального счета, – сказал он, не отвечая на вопрос. – Потом соедините меня с Кройцмиллером.

– Да, сэр. Одну минуту. Мейсон закрыл глаза.

Стерва. Если уж говорить об использовании людей, то Элизабет сущий младенец по сравнению с Рейн Хобарт.

Услышав свое имя, она поглядела на Зоэ, потом встала:

– Здесь.

– Вы – со мной, – сказала женщина-полицейский. – Левин? Вы – с офицером Толли, вон туда.

Рейн пошла за офицером по коридору.

– Вы уже привлекались к суду?

– Нет, мэм. Обвинения были сняты.

Рейн оглянулась и увидела, как Зоэ сделала ей победный знак.

Ими занимались отдельно. Рейн выдали пронумерованный конверт с личными вещами и указали на дверь. По пути она заглянула в конверт, чтобы достать часы, а когда подняла глаза, то увидела за стеклом Мейсона.

Ей понадобилось время, чтобы прийти в себя, и, надевая часы, она повторяла, что их отношения были деловыми, а не любовными.

– Неужели это Кошелек? – спросила Зоэ, проходя мимо. У нее был такой же конверт. – Он великолепен.

Рейн кивнула.

Наконец ремешок был застегнут, она запечатала конверт и вышла за дверь. На лице Мейсона не дрогнул ни единый мускул, когда он увидел ее, зато у нее в глазах отразилась целая буря чувств.

– Мейсон, я очень сожалею.

– Я тоже, мисс Хобарт.

Вот, значит, как. Он стоял в четырех футах, но был словно на Марсе.

– Это по вашей просьбе с нас сняли обвинения? – спросила Зоэ.

– Да.

– Спасибо за заботу.

– Я это сделал не из добрых побуждений.

– Мейсон, я…

– Здесь не место для объяснений. Автомобиль ждет, можно поговорить там.

– Согласна, – кивнула Рейн. – А…

– Вашей подруге составит компанию Пол. Не возражаете, мисс Левин? Это мой шофер. Мы недолго.

– Конечно, нет.

Разумеется, недолго, подумала Рейн. Много ли надо времени, чтобы распрощаться навсегда.

Она пошла за Мейсоном к автомобилю, сжимая конверт, ставший уже мягким от потных рук.

– Пол, это мисс Левин. Пожалуйста, составь ей компанию на несколько минут.

– Да, сэр.

Пол увел Зоэ в тень эвкалипта, а Мейсон вежливо придержал дверцу, пока Рейн садилась в машину, затем сел рядом. Насколько было бы легче, если бы он просто злился, а не сидел бронзовой глыбой, холодный и упрямый.

– Скажи что-нибудь, – не выдержала Рейн.

– Я собирался прислать своего адвоката, но потом решил убедиться лично. Может, тебя арестовали по ошибке?

– Нет. Я лидер ФУЗЕ. Мы…

– Мне неинтересно, чем занимается ФУЗЕ. Ты согласилась на эту… договоренность между нами, зная, кто я?

– Нет. Я знала лишь твое имя, но понятия не имела, что ты владелец ММТ.

– Когда ты выяснила?

– На следующий день. Когда прочла в газете.

– И ничего мне не сказала.

– Конечно, это выглядит ужасно, но…

– Да, выглядит ужасно, – эхом отозвался Мейсон. – По-моему, то же самое я говорил в понедельник, когда просил прощения за то, что занимался с тобой любовью. Теперь я понимаю, сколь дурацкими выглядели мои извинения.

– Не будь ублюдком, Мейсон. Я уйду и без твоих оскорблений. – Рейн взялась за дверную ручку.

– Подожди.

Крошечная надежда вспыхнула, но тут же погасла, когда он вытащил из кармана толстый конверт и подал ей.

– Здесь письмо, заявляющее о том, что никакие обвинения против тебя или кого-то из твоих людей не выдвигаются, если ФУЗЕ прекратит любые действия в отношении строительства. Здесь также пять тысяч долларов, которые я должен тебе. Наличными.

– Я не закончила работу.

– Для жителей Фримонта, а возможно, и для всего Сиэтла, если пресса расстарается, я теперь маньяк с ножом. Поэтому я бы сказал, что ты выполнила свою задачу. Говорят, сходство просто необыкновенное.

– Фред – отличный художник. Жаль, что я узнала о плакате только сегодня утром, когда было поздно. Я заставила их все разобрать, но тут появился ваш полицейский.

– Если это правда, в чем я сомневаюсь, то лидер из тебя паршивый.

– К сожалению, не могу с тобой не согласиться. – Рейн уже открыла дверцу, а потом вдруг повернулась к нему. – Ты настоящий лицемер. Говоришь о рациональности, о разумности, о том, насколько они важны, но сам руководствуешься эмоциями, как и все остальные. Твои чувства задеты, ты не желаешь ничего слушать ни о сегодняшнем происшествии, ни о здании, вообще ни о чем.

– Я мог бы послушать, если бы ты обратилась ко мне как взрослый человек.

– Обратилась к тебе? Да я не могла даже выяснять, кто ты.

– Владелец ММТ.

– Ага. Укрывшийся за многочисленными корпорациями и предприятиями. Я пробовала идти этим путем, Мейсон. Рассылала письма, ездила на встречи прошлой зимой, пробовала быть рациональной и разумной. Но твои марионетки отмахивались от меня, как от… – Рейн подыскивала сравнение, – как от ребенка вроде Саманты.

– Я не видел никаких писем.

– Неудивительно. У тебя столько вице-президентов, адвокатов и персональных помощников и людей по связям с общественностью, что даже странно, откуда ты вообще знаешь, где находится Фримонт. Ты настолько оторван от жизни, что брак для тебя – это выбор между акциями и наличными. Сколько адвокатов потрудилось, чтобы сделать тебя таким ограниченным и самодовольным, Мейсон?

Она вышла из лимузина и встала у открытой двери.

– Забирай свои деньги и письмо. Твое здание – бедствие для Фримонта, я не могу позволить тебе построить его без борьбы.

Мейсон открыл было рот, но она уже с силой захлопнула дверцу.

– Пошли, Зоэ. Давай побыстрее найдем телефон, я хочу проверить, есть у меня еще работа. – Подруга, видимо, флиртовала с Полом, и ее пришлось тянуть за руку. – Идем же, ты срываешь мой великий уход со сцены.

– Прости. – Сделав пару шагов, Зоэ оглянулась: – Ты очень симпатичный парень. Наверняка занят?

– Боюсь, что да, мисс.

– О, тогда ладно, – вздохнула Зоэ. – Идем, Рейн. Великий уход. Хорошо исполнено.

Глава 18

Ангус наблюдал за тем, как Лил Такер с восемнадцати футов загоняет мяч в лунку.

– Красивый удар, напрасно я ругал твою задницу. Ты мне должен.

Лил со смехом достал чековую книжку и тут же на траве выписал чек на три тысячи долларов.

– Не понимаю. Но лучше дам я, чем ты. Ангус опустил чек в карман.

– Позволь мне восполнить твою утрату выпивкой. Через полчаса оба сидели в клубном баре, заканчивая разговор, начатый раньше, о перспективах сотрудничества «Вик текнолоджиз» с одним из филиалов Такера.

Ангус расслабился и потягивал бурбон, когда увидел газету в руках проходившего мимо человека. С черно-красного рисунка смотрел некто, похожий на Мейсона Александра, эта фигура и привлекла внимание Ангуса.

– Простите, можно взглянуть? – Человек раздраженно оглянулся, но газету протянул.

Ну конечно, Мейсон на плакате, висящем над головой девушки, которую Ангус видел в доме Александра. Заголовок отсылал читателя на пятую страницу. Да, кажется, мисс Хобарт не только дизайнер по ландшафту.

Вернув газету мужчине, Ангус направился к стойке с прессой и на обратном пути открыл страницу пятую.

– Что там? – спросил Такер, и он протянул ему первую страницу.

– Сверху, в центре.

– Ну и ну!

– Похоже, мальчик получил по мозгам, – констатировал Ангус.

– Ты прав. – Такер покачал головой, затем ткнул в фотографию пальцем: – Не ее он приводил на танцы к Вилмоту?

– Могу поклясться, это та же самая девочка. Я не помню веснушек, но… Да, определенно это она. Александр здорово влип.

– Еще как влип, – поддержал его Ангус. – Если сукин сын думает, что может в отсутствие Каролины работать на два фронта, то вот ему и урок, чтобы не воображал чего не надо. Лил, мне не хочется с тобой прощаться, но увы. Пусть твои люди позвонят моим, тогда посмотрим, сумеем ли мы провернуть наше дело.

Сев в машину, Ангус вытащил сотовый телефон.

– Сингапур, дорогая. Отель Раффлз, – сказал он, когда услышал голос оператора.

Рейн ошиблась. Эмоции не руководили им, он вообще ничего не чувствовал. Лишь пустоту. Как после развода с Элизабет. В таком состоянии легко принимать решения, невероятно легко, поскольку основываешься только на фактах. Это прекрасный способ работать.

Поэтому Мейсон работал. Быстро пробежал записки для утреннего производственного совещания, полученные от Грэга около пяти часов, обнаружив там кое-какие идеи. Он бы еще сидел над ними, если бы в семь часов вечера в офис без предупреждения не заявилась Миранда.

– Я отправила Крис домой.

– Она мне нужна.

– Нет. – Миранда подошла к столу. – Я видела новости.

– И насколько все плохо?

– Взгляни сам. – Она бросила ему последний номер «Тайме».

Никаких снимков, уже хорошо. Его лицо, или подобие его лица, рычало с титульного листа выше головы блондинки Рейн.

– Почему ты не позвонил нам? – спросила Миранда. – Пришлось узнавать от Кейт Макмаллен, когда она забирала Сэм.

– Саманта видела карикатуру?

– Нет. Я попросила Кейт держать ее подальше от этого.

– Спасибо.

– Меня благодарить не за что. – Миранда встала у него за спиной, посмотрела в окно. – Ты говорил с Рейн?

– Я поручился за нее. Точнее, снял обвинения. Мы коротко поговорили.

– Она дала тебе какие-то объяснения?

– Она говорит, что не знала о плакате.

– А ты ей не веришь.

– Она лидер группы.

– Зачем бы ей лгать? – Миранда направилась к кушетке.

– По той же причине, по какой она лгала мне всю прошлую неделю. – Мейсон свернул газету и бросил в мусорную корзину. – Я только не понимаю. Она же все это время держала меня в заложниках и не попыталась воспользоваться своим преимуществом. Ни слова не проронила, ни про строительство, ни про фен шуй.

– Нет, она говорила, когда я спросила ее, чем она занимается помимо ландшафтного дизайна, она точно упоминала про фен шуй. Мы с Тиш даже обсуждали это.

– Хорошо, один раз. Но она могла бы постараться убедить меня.

– Каким образом?

– Просто со мной поговорить.

– Говорить с тобой о подобных вещах совсем не просто. Ты, Мейсон, становишься раздражительным, если кто-то хотя бы упомянет о том, что ты считаешь вздором. – Миранда сбросила туфли и села на кушетку. – Вероятно, Рейн многое поняла после того, как ты набросился за столом на Тиш, когда она посмела заговорить о колдовстве.

– Неужели я так плох?

– Да нет, я уже привыкла. Но даже меня ты иногда поражаешь.

– Ладно, если уж речь зашла о колдовстве, то должен сообщить вам с матерью хорошие новости. Теперь вам незачем беспокоиться о снятии приворота.

Миранда покраснела.

– О чем ты говоришь?

– Перестань, я все знаю. Чай со льдом имел вкус того, что варилось в вашем котле. Тот поцелуй на террасе был импровизированной попыткой заставить вас с матерью отказаться от вмешательства в мою жизнь. Когда это не сработало, я нанял мисс Хобарт, чтобы преподать вам урок. Я предложил ей пять тысяч долларов, хотя она не взяла их. Все было только игрой.

– Нет, я за вами наблюдала. Ты был влюблен в нее, а теперь все прошло. Вчера и позавчера мы с Тиш поработали над отворотом.

– Черт побери, говорю же, это был спектакль. И закончился он потому, что мисс Хобарт подставила меня и попалась сама. Это не имеет никакого отношения к привороту или отвороту. Ваше колдовство не работает.

– Не собираюсь с тобой спорить. Но я знаю тебя, мой старший брат, и уверена, что ты не спал бы с девчонкой, если бы дело ограничилось игрой.

– Признаю, я чувствовал к ней физическое влечение. – Тело сразу подтвердило его слова, и будь у него возможность, он бы снова все повторил, несмотря на предательство Рейн.

– И что же это, по-твоему, было? Химическая реакция?

– Конечно. Ты думаешь, она могла бы заявить о сексуальном домогательстве? – сухо поинтересовался он. – Или секс входит в оплаченную работу по изображению любовного интереса?

Миранда взяла его за руку.

– Она действительно ранила тебя? Мне жаль, Мейсон.

– Все в порядке. Ты намного больше встревожена, чем я.

– Потому-то я за тебя и волнуюсь.

– Не бери в голову. Игра закончена, на следующей неделе вернется Каролина, я все объясню ей, и мы продолжим бег по веселой дорожке на объединенное предприятие и брак. Но предупреждаю. Если вы с матерью опять приметесь за свое, я надеру тебе задницу до того, как уберусь из дома и из вашей жизни. Ты поняла?

– Естественно. А теперь, раз я тебе больше не нужна, потрачу-ка я еще один вечер на светскую жизнь. Когда ты вернешься домой? Тиш спросит обязательно.

– Не скоро. Мозги сейчас работают ясно и четко, хочу воспользоваться моментом. Ты не оставишь мне свою машину? А тебя отвезет Пол, и у него освободится время.

– Конечно. Я припарковалась на уровне А. – Миранда отдала ему ключи и поцеловала, вставая. – Не позволяй сердцу окаменеть, Мейсон. Иначе упустишь что-то хорошее.

– Я позвоню вниз, и Пол встретит тебя у выхода. Желаю приятного вечера, Миранда.

– И я тебе.

– Добрый вечер, мисс. – Пол распахнул перед ней дверцу. Итак, он вернулся к прежнему и уже не называет ее по имени. Почему? Она избегала его с субботы, не зная, что ему сказать. Миранда вздохнула.

– Что-нибудь случилось?

– О нет. Сердце моего брата разбито, это моя вина, но все нормально. Если ты спрашиваешь о Мейсоне.

– Мисс Александр, я его шофер. Это не входит…

– Пол, ты любишь моего брата?

– Люблю и очень уважаю.

– Тогда все в порядке. Ему нужна помощь, мне требуется совет, а ты знаешь достаточно много, чтобы дать мне его прямо сейчас. По крайней мере, ты единственный, кому я доверяю, и кто мог бы поработать в интересах Мейсона.

Пол колебался недолго.

– Хорошо. Но лучше нам продолжить беседу в другом месте, а не возле офиса. Садитесь.

Занятая своими мыслями, она не смотрела в окно и была неприятно удивлена, когда вдруг обнаружила, что они перед воротами Хайлендза.

– Слушай, Пол, я не хочу, чтобы при нашем разговоре присутствовала моя мать.

– Ее не будет.

Миранда подняла бровь, но промолчала.

Миновав дом, Пол остановился у гаража, помог хозяйке выйти, взял с переднего сиденья компьютер и повел ее к боковой лестнице.

– Твоя квартира? – спросила Миранда.

– Секретность, комфорт и все домашние удобства. Не возражаете?

– О, почему бы и нет? От некоторой пикантности ситуации моя репутация вряд ли пострадает. – Она покачала головой и пошла за ним, дрожь предвкушения заставила ее напомнить себе, что ничего такого не произойдет.

– Я должен зарядить его, – сказал Пол, ставя компьютер на стол, заваленный книгами и газетами. Потом сбросил куртку, закатал рукава. – У меня есть чай и апельсиновый сок.

– Лучше чай.

– Тогда поставлю воду.

Пока он занимался чайником, Миранда осмотрелась. В детстве она бывала здесь много раз, поскольку жена Даусона, шофера отца, пекла самое потрясающее шоколадное печенье, которым всегда угощала девочку, не обращая внимания на то, что она дочь босса.

Все тут изменилось и, видимо, не единожды, но кое-какая старая мебель, напоминающая об увлечении Тиш японской культурой, осталась и выглядела здесь более на своем месте, чем в оранжерее. Кажется, Пол тоже коллекционирует произведения восточного искусства и неплохо в этом разбирается. Она взяла с полки терракотовую.

– Этому пятнадцать сотен лет. Пожалуйста, будьте осторожны.

– Поймана на месте преступления, – виновато сказала Миранда. – Теперь мне никогда тебя не убедить, что я не ищейка.

– Вы не ищейка, я наблюдал за вами в течение шести лет. Вашей семье это не свойственно.

– Пора искать нового шофера. – Она кивнула на книги. – Большинство из них мистические.

– Интересное замечание, если учесть, что вы колдунья. Это материалы исследования. А диссертации в настоящее время и должны быть такими, многие из нас отдают дань мистике.

– Я думаю, в мире слишком много ведьм. Кроме нас.

– Зачем это вам и вашей матери?

Уже хорошо. Пол не одобряет, зато не потрясен. Миранда уселась на старый кожаный диван, занимавший одну стену гостиной.

– Мы сделали Мейсону приворот. Вернее, ему и Рейн. Она честно рассказала о случившейся путанице и о том, как они с матерью дважды пытались исправить ошибку, последний раз вчера ночью, призналась в своем нежелании отнимать у брата счастье. Даже объяснила, почему Мейсону необходимо жениться на Каролине, хотя вряд ли было уместно говорить с шофером о финансовом положении семьи. Пол внимательно слушал ее, не позволяя себе улыбнуться.

– Наверно, ты думаешь, что я ужасная, – закончила Миранда.

– Не ужасная, а введенная в заблуждение. Ужасный человек не стал бы волноваться о последствиях. Но меня удивляет другое. Если вы сомневаетесь в правильности того, что делаете, зачем же тогда повторяли вчера эту процедуру?

– Я полагала, что мы должны вернуть все на свои места, туда, откуда все началось. К тому же после выходки Рейн брат теперь заявляет, что никакого приворота не было. Но Мейсон страдает. И настолько глубоко, что не позволяет себе вообще никаких чувств, даже гнева. Ему бы разъяриться на нее, а он шутит. Что мне делать?

– То, , что делаете.

– Но что именно? Я не знаю.

– Знаете.

– Нам очень нужны деньги Викершемов, в них спасение всей нашей компании.

– Вероятно. – Пол обернулся. – Но что нужно ему лично?

Закрыв глаза, Миранда представила, как брат смотрел на Каролину. Никакого сравнения с Рейн. Вспомнить хотя бы выражение его лица, когда они танцевали у Вилмота или когда он наблюдал за Рейн и Сэм.

– Господи, Пол, ему нужна Рейн, а я потратила две ночи, чтобы он ее не получил. Что мне теперь делать? – И Миранда заплакала.

Он сел рядом, спокойно обнял ее за плечи и привлек к себе. От этой неожиданной ласки она зарыдала еще громче.

– Вы собираетесь все исправить, – сказал Пол. – А раз я тоже внес свой вклад в эту историю, я вам помогу.

Сегодня утром подруга мисс Хобарт сообщила мне кое-что. Думаю, вы сочтете это заслуживающим внимания.

Утреннее совещание с представителями заинтересованных компаний ничего приятного не сулило.

Главной темой обсуждения стала, конечно, акция ФУЗЕ и ее возможные последствия. Мейсон, Джек Кройцмиллер и Скотт Джонсон битый час убеждали обеспокоенных членов правления, что никаких последствий, которые могли бы задержать начало строительства, не будет.

Скотт в шестой или седьмой раз говорил с членом комиссии планирования, когда дверь открылась и вошла Каролина.

– Сюрприз, я дома.

Мейсон автоматически встал, остальные тоже. Она прошла через конференц-зал, словно это была взлетная полоса в Париже.

– Садитесь, господа. Все, кроме Мейсона. Я скучала по тебе, дорогой.

Каролина бросилась ему на шею и поцеловала.

Ничего подобного она раньше себе не позволяла, и это был явный вызов, предъявление прав собственности. Почувствовав раздражение, Мейсон быстро отстранился.

– Рад тебя видеть, Каро, но у меня совещание.

– О нет, у тебя на губах моя помада. – Она вытащила носовой платок из его нагрудного кармана, вытерла ему рот, ловко сунула платок обратно, расправив уголки. – Я уверена, что джентльмены не возражают против нашего поцелуя. Во всяком случае, им придется к этому привыкнуть. Когда мы поженимся, я буду входить сюда без предупреждения.

– Поженитесь? – изумился Кройцмиллер. – Ну, парень, а нам до сих пор ни слова.

Поздравления Мейсон принимал механически, удивляясь, почему не ощущает ни радости, ни облегчения, ведь он так ждал согласия Каролины, и теперь она сказала «да».

Кто-то вызвал Крис. Та незамедлительно явилась с двумя бутылками шампанского и с пластмассовыми стаканчиками.

– Поздравляю, мистер Александр. – Девушка казалась немного смущенной.

Зато остальные не испытывали никаких ощущений, ибо знали цену объединения «Вик – Александр» и представляли его преимущества.

Мейсон нахмурился, потом упрекнул себя.

Почему бы и нет? Он добивался этого несколько месяцев, приложил столько усилий. Это чертовски важное дело.

Шампанское ударило в голову, всем уже было не до совещания, и Мейсон с Каро, приняв напоследок очередные поздравления, ушли в его офис.

Пока Мейсон закрывал дверь, Каролина по-хозяйски направилась к его столу. Ее улыбка беззастенчиво говорила о том, что весь мир принадлежит ей. Вероятно, скоро так и будет, подумал Мейсон.

– Ты не спросил, почему я вернулась раньше времени, – сказала Каролина, изучая бумага.

– Разве не потому, что соскучилась?

– Папа сообщил мне по телефону вчера утром, нет, сегодня утром. Я совсем запуталась из-за перемены во времени, даже не уверена, какой сегодня день. В четверг утром по сингапурскому времени, вот когда это было. Папа сказал, что ты отвлекся и кого-то привел на танцы к Вилмоту.

– Он так сказал?

– Полагаю, это моя ошибка. Я наслаждалась тем, что дразнила тебя, я дала тебе возможность увлечься. Но я намеревалась сказать «да», и ты это знал. – В общем, я приняла меры, чтобы прилететь сюда и все выяснить. А затем я получила от отца факс про женщину, с которой ты проводил время.

Каролина достала из сумочки лист и положила на стол. Мейсон сразу узнал фотографию, хотя та лежала вверх ногами, а он стоял в десяти футах от нее.

– Я ошибаюсь, или это та самая, которая испортила мне туфли рыбным дерьмом? – процедила Каролина.

– Не рыбным дерьмом, а ферментированным рыбным продуктом. Я думал, с тех пор ты уже поняла разницу.

Лицо Каро осталось спокойным.

– Не шути со мной. Я слишком устала, чтобы воспринимать юмор. Ты должен понять несколько вещей. Я не против твоих забав в другом месте, даже в трущобах. Но я не потерплю огласки, не потерплю никаких оскорблений, и ты не будешь спать с кем попало. Если ты хочешь моих денег, а мы оба знаем, что хочешь, то как следует все запомнишь.

– Взгляни на фотографию. Думаешь, я собираюсь с ней встречаться?

– Хорошо. – Каролина расстегнула верхнюю пуговицу на блузке. – Надо это отметить, пора, как говорится, пригласить к столу.

Она расстегивала пуговицы в быстром стриптизе, она уже шла к нему, стягивая сливочный шелк по дороге. Поведя плечами, она спустила бретельки вниз, потом взяла его руку и потянула к своей груди, внутрь кружевного лифчика. Ее соски под его ладонью были вялыми. Совсем такие, как…

Мейсон отдернул руку.

– Сейчас не время и не место, Каролина. Не говоря уже о том, что я не пожарный насос.

Она без всякого сожаления начала застегивать пуговицы.

– Все знают, что ты кой, дорогуша. Включая тебя самого.

– Думаю, после твоего заявления мой статус ясен всем. – Он поглядел на часы. – А теперь, если ты меня извинишь, у меня деловой обед.

– Ничего такого в календаре не записано. Я смотрела.

– Это случилось в последнюю минуту. Я договорился о встрече с моим соседом по комнате из Гарварда. Я бы взял тебя с собой, но ты на самом деле выглядишь усталой. Выспись, дорогая, а завтра мы с тобой поговорим.

Он на миг прижался к ее щеке и вышел, пока она застегивала блузку. Проходя мимо секретаря, он дал указания:

– Крис, скажите Полу, чтобы встретил меня у выхода. И убедись, что мисс Викершем отправлена.

– Да, сэр.

Удивительное дело, но лифт был пуст, и он вздохнул с облегчением. Бывшего однокашника Мейсон, конечно, выдумал. Ему просто хотелось избавиться от Каро прежде, чем возникнет отвращение к ней или к себе самому.

А этого он позволить не мог, ибо предварительные данные по финансовому состоянию компании лежали в верхнем ящике стола и выглядели далеко не симпатичными. Без денег Викершемов не обойтись, не выполнить мечту отца, над чем Мейсон бился столько лет.

Пол распахнул перед ним дверцу машины, и они в полном молчании выехали на запруженную в час пик улицу.

– Куда, сэр?

– Туда, где потише. К горе Рейнир.

На это уйдет несколько часов, Каролине не удастся его выследить. Телефон в машине звонил, но Мейсон не отвечал. С Сэм он поговорит перед сном, они обсудят планы на предстоящие выходные. Может, он возьмет ее в плавание, может, они даже переночуют на судне. Только море и звезды.

Пол свернул влево.

– Ты неправильно едешь, – сказал Мейсон.

– Там пробка, сэр. Передавали сообщение. Мы избежим неприятностей, если поедем из центра другим путем.

– Хорошо.

– Я люблю ездить через центр города, а вы, сэр? Что-то Пол сегодня больно разговорчив.

– Пожалуй.

– Здания такие интересные. Вы когда-нибудь задавали себе вопрос, почему часть центра города преуспевает, а другая нет?

– Полагаю, это связано с историей.

– Возможно. Но Сиэтл начался с Пайонир-сквер, и все же этот район будто притягивал к себе неудачи вместо успехов. Даже в прежние времена.

– Богатые всегда селились на холмах, что позволяло уйти от болота и лихорадки. Срабатывал инстинкт. Почему ты заговорил об этой ерунде, Пол?

– Сделал кое-какие наблюдения, сэр. Например, в Гонконге есть районы, которые выглядят преуспевающими. Но, бывает, все меняется. Нечто весьма интересное случилось с новым банком, вторгшимся в один район. Дела там у бизнесменов шли хорошо, пока не возникло современное здание. Однако начавшийся спад имел одну странную особенность, затронув лишь те предприятия, которые были расположены на определенной линии. Новое здание с острыми углами и множеством окон уподобилось сверкающему ножу, а большинство предприятий-неудачников оказалось на его острие. Интересно, правда?

– Дерьмо. Я знаю, что ты делаешь, Пол, и не одобряю. Куда мы едем, черт побери?

– Аврора-авеню. К Рейн.

– Ты уволен.

– Да, сэр. Пожалуйста, сидите и попробуйте взглянуть на ситуацию разумно.

Впрочем, Мейсону ничего другого и не оставалось, не прыгать же на ходу из машины. Поэтому он сидел, кипя от злости.

К его удивлению, Пол свернул с Аврора-авеню, миновал здание Эдоуба и поехал по берегу к участку. От любопытства Мейсон даже забыл о своем плане выскочить из автомобиля.

У склада была припаркована личная машина Пола, неописуемый красный «хэтчбэк», из которого вышла Миранда.

Упрямо цепляясь за последнюю каплю самообладания, Мейсон сидел в «роллсе», пока шофер не открыл ему дверцу.

– Он ваш, – сказал Пол.

– Что происходит, черт бы вас побрал? – рявкнул Мейсон.

– Ты его обработал? – поинтересовалась Миранда, не обращая внимания на брата.

– Он не слишком восприимчивый, – ответил Пол.

– Тебе надо расширить горизонты, Мейсон. – вздохнула Миранда. – И начать ты должен с фен шуй.

– Я ничего не должен.

– Нет, должен. Видишь ли, я собираюсь войти в комиссию по планированию как друг ФУЗЕ, и буду выступать против строительства. Если ты не проведешь некоторых исследований, то не сможешь меня переспорить. Тебе известно, какой я могу быть голосистой.

– Представляю, дорогая, – хрипло засмеялся Мейсон.

Пол открыл багажник, и Миранда поманила брата пальцем.

– Иди-ка сюда, мальчик.

– Перестань говорить со мной так, будто я еще в пеленках.

Миранда вытащила толстую папку.

– Я собрала для тебя материалы. – Она ткнула папкой в грудь Мейсона, и ему пришлось ее взять, а Миранда снова потянулась к багажнику. – Есть набор книг. А это архитектурные чертежи для нынешнего проекта. Мейсон сунул все обратно.

– Спасибо, но я знаю достаточно об этом участке. Миранда покачала головой и взглянула на Пола.

– Ты прав, он сопротивляется. Он упрямый, ограниченный, к тому же слепой. Я люблю тебя, Мейсон, но тебе нужна путеводная нить. – Она сунула ему ключи. – Мы с Полом уезжаем. Оставляем тебе его машину, поэтому тебе не придется слишком уж мучиться. Возможно, ты решишь завернуть на Тридцать четвертую, прежде чем станет поздно. Оттуда тебе удастся получше рассмотреть участок и окрестности.

– Почему вы думаете, что я не уеду следом за вами?

– Потому что ты упрямый, но не глупый и, конечно, прогуляешься. Увидишь, что бы мы разрушили своим чрезмерным высокомерием. А потом тебе захочется прочесть несколько страниц. Тут есть все необходимое, сиди и читай, соотнося с планами. Я велела повару упаковать тебе обед и термос. Возьми фонарик для чтения, если станет темно. Миранда обняла брата, не обращая внимания на его смех.

– Хорошо, я прочту ваши глупые бумаги. Только не ждите слишком многого.

– Достаточно того, что ты посмотришь материалы.

Они с Полом сели в «роллс-ройс» и укатили, оставив Мейсона просвещаться.

Глава 19

– Думаешь, это сработает? – спросила Миранда, когда они повернули к Гринвуду.

– Только если он действительно захочет снова увидеть мисс Хобарт.

– Если у нас с мамой не получился отворот, – вздохнула Миранда. – Жаль, что он тебя уволил.

– А мне нет.

– Я думала, тебе нравилось работать у нас. Я имею в виду у Мейсона.

– Конечно. Но есть некоторые преимущества в том, чтобы не работать. По крайней мере не у мистера Александра.

– Например?

– Я могу все дни посвятить своей диссертации и защититься этой осенью, не оттягивая. Значит, к следующей весне, когда университеты набирают штат, я буду в лучшем положении.

– Я не знала, что ты хочешь быть профессором.

– В общем-то, я собирался работать на «Александр индастриз» еще несколько лет, но, похоже, не выгорит.

– А другие преимущества? – спросила Миранда, когда «ролле» замер у светофора.

– Ладно, признаюсь. Главное заключается в том, что я больше не ваш служащий и могу сделать вам предложение.

Миранда остолбенела, а Пол обернулся и с усмешкой смотрел на нее, пока ей не пришло в голову, как глупо она, должно быть, выглядит с открытым ртом и выпученными глазами.

Поэтому она взяла себя в руки и быстро перешла на сиденье рядом с ним.

– Ты серьезно?

Пол кивнул и тронулся с места.

– Миранда, как вы думаете, может ли сестра мистера Александра иметь дело с безработным аспирантом?

У нее выступили слезы, и она кивнула.

– Ты ведь знаешь, что я давно влюблена в тебя.

– Хорошо, – спокойно ответил Пол, – потому что я люблю тебя с тех пор, как стал у вас работать.

– О! – Миранда зажала ладонью рот, чтобы не разрыдаться от радости. – Почему же ты молчал?

– Ты была не готова услышать это. Кроме того, шофер не просит руки у сестры босса.

– Вероятно, нет. – Вспомнив обо всех мужчинах, которые побывали в ее автомобиле, начиная с развода, Миранда вздрогнула. – Ты возил меня на свидания.

– Я несколько раз ждал под окнами, – напомнил он без всякого раздражения, – было, конечно, трудно, но после субботней ночи я понял, что больше не могу. Если бы меня не уволили, я бы все равно ушел. Мое письмо об отставке уже было в компьютере, когда ты села вчера ко мне в машину.

– И что теперь? – спросила Миранда. Пол встал у обочины и выключил двигатель.

– Теперь мы выясним, что из этого получится.

Он поцеловал ее так, как она себе и представляла, испытав большее удовольствие, чем от всех других поцелуев, вместе взятых. Пол обнял ее, нежно дразня открытый рот, а Миранда прижалась к нему, гладила его лицо, ворошила пальцами черные волосы.

– Думаю, – пробормотал он, – все указывает на определенные возможности.

Какое-то время они вели себя, как подростки, однако постепенно осмелели и уже соревновались друг с другом в пылкости, чем привлекли любопытных мальчишек. Двое наблюдали за ними с забора, а третий даже решил подкрасться к машине.

– О Господи, – вздохнула Миранда, поправляя блузку. – Мы увлеклись, да? Кажется, нам лучше уехать, иначе кто-нибудь вызовет полицию.

Они снова выехали на шоссе. Оба молчали, но Пол иногда поглядывал в ее сторону, усмехался и качал головой, словно не мог поверить.

Миранда следила за выражением его лица. Надо же, он работал у них шесть лет, а она никогда не сидела рядом, не видела, какие у Пола сильные руки, как уверенно они лежат на руле. С такой же уверенностью они несколько минут назад ласкали ее тело.

Теперь она должна еще многое узнать: где живет его семья, ест ли он говядину, растут ли у него волосы на груди, сколько детей он желает иметь. Хотя все это не важно, потому что Миранда знала главное: Пол ее любит.

– Мы должны поехать к горе Рейнир, – сказал он. – Зачем?

– Твой брат хотел, чтобы я отвез его туда. Может, заберем его по пути?

– Но с одним условием. Сначала мы найдем тихое место в лесу и пошарим в багажнике, нет ли там чего-нибудь съестного.

Пол засмеялся и поцелован ей руку.

– Я готов есть даже без палочек.

Рейн села, прислушиваясь к ударам сердца, которое билось в ритме стука в дверь. Светящийся циферблат часов показывал без тринадцати минут два.

Значит, это или вежливый грабитель, или миссис Перлмуттер заболела.

Она встала с кровати, поискала халат, не нашла, подумала, куда Багси мог утащить вчера свой мячик, решила, что это не важно, и, прихватив по дороге бейсбольную биту, на цыпочках подошла к окну. Ближайший уличный фонарь уже две ночи не горел, поэтому она различила только неясный силуэт.

Мужчина продолжал стучать все настойчивее. Проверив цепочку, Рейн подняла биту, включила свет и приоткрыла дверь.

Мейсон. Сердце у нее остановилось, потом начало болезненно сжиматься.

Он выглядел серьезным и измученным, будто тоже не спал две ночи. Волосы спутаны, галстук развязан, воротник расстегнут. Но помятый вид делал Мейсона еще привлекательнее.

– Уходи, – простонала Рейн, почему-то снимая цепочку и открывая дверь.

Мейсон увидел биту и криво усмехнулся.

– Оденься, – сказал он. – Мне нужно, чтобы ты поехала со мной.

– Сейчас почти два часа утра.

– Они притащили меня туда, а потом бросили. Одевайся.

– Я не поеду с тобой, если ты пьян.

– Один скотч три часа назад и галлон кофе. Будь добра, оденься. Пожалуйста.

Он сделал ударение на последнем слове, как в тот день, когда просил ее потанцевать с ним на террасе. Рейн отвернулась, чтобы положить биту рядом с зонтиками и не дать Мейсону увидеть, что с ней сделало одно его слово.

– Галлон кофе? Полагаю, этим объясняется твоя активность. Хорошо, я оденусь.

Закрывшись в спальне, Рейн натянула джинсы и вязаную рубашку с длинными рукавами. Да, она поступила мудро, когда заперла за собой дверь, Мейсон опять явился незваным. Рейн надела ботинки и пошла в ванную, чтобы пригладить волосы.

Мейсон рылся в ее ящике с разным хламом.

– Ну-ну, продолжай, – сказана она.

– У тебя есть запасные батарейки для фонарика?

– Еще не купила. Черт побери, с чего бы мне извиняться? А ну вылезай из моих ящиков.

– Ладно, идем. Только надень куртку.

Рейн с трудом подавляла желание спросить Мейсона, куда он собирается ее везти, но все-таки удержалась и вышла следом за ним. Еще труднее было не задать ему вопрос, когда он повел ее не к «роллс-ройсу» и даже не к своему «ягуару», а к какому-то видавшему виды японскому автомобилю. Рейн прикусила язык. Нет, она не доставит ему такого удовольствия.

Поездка оказалась короткой и закончилась в самом неожиданном месте: под фонарем у склада.

– Независимо от того, что с тобой произошло, заявляю, что я не имею к этому никакого отношения.

Мейсон чуть поперхнулся от смеха:

– Сегодня вечером меня похитили.

– Террористы?

– Нет, если только моя сестра не присоединилась к ИРА. Они с Полом сговорились, насильно притащили меня сюда, вынудили обменять «ролле» на экзотическое чудо – между прочим, это машина Пола. Я знаю, ты умираешь от любопытства. А теперь взгляни сюда.

На заднем сиденье лежала коробка. Рейн взяла папку, которая лежала сверху, и, просматривая страницу за страницей, все больше удивлялась.

– Своего рода досье на фен шуй, – заключила она.

– Да. История, современные школы, мнения за и против, список научных исследований. Должен сказать, здесь много интересного.

– И довольно полно, – кивнула Рейн, листая страницы. – Хотя есть намного больше…

– Возможно, в багажнике. Миранда с Полом оставили мне книги, диаграммы, статьи из журнала, компьютерные распечатки и приказали все прочитать. Конечно, стоило им уехать, и я тоже отправился в путь. Собирался подняться в горы, прочистить мозги, забыть последние несколько дней.

– Горы – подходящее место для такого дела, – согласилась Рейн. – Ну и как? Успешно?

– Никогда бы этого не сделал, но со мной на мосту произошел инцидент, и я просидел там почти два часа. Поскольку я не привык зря терять время, а Миранда и ее сообщник уехали с моим кейсом и сотовым телефоном на моем же автомобиле, то у меня не было выбора, пришлось читать. – И?..

– Фен шуй архаично, нелогично, примитивно, вообще не имеет никакой рациональной научной основы.

– О!

– Хотя обладает и своим очарованием. Только вот работает ли. Я никогда не чувствовал ничего похожего по отношению к колдовству, духам, к любой форме заговоров.

– Работает, я сама убедилась. Черт, я заставляла это работать.

– Уже понял из писем, которые ты послала Скопу Джонсону. Миранда каким-то образом их заполучила, и они в одной из папок. – Мейсон достал пару больших рулонов. – Возьми фонарик. Это архитектурные чертежи нового здания.

– Видела. У меня есть собственный набор.

– Как ты… Не важно. – Развернув план участка с проектом нового здания, Мейсон разложил его на капоте автомобиля. – Покажи мне, что ты видишь, когда смотришь на это.

– Я… но… ты… – Рейн глубоко вздохнула, чтобы собраться с мыслями. – Очень сложно, Мейсон. Я пока студентка.

– Ты была достаточно уверена в себе, когда выкладывала публике свои заключения.

– Но лишь после их сверки с замечаниями владельцев. У меня все это дома. Было бы проще, если…

– Я хочу посмотреть, как ты все делаешь. Если ты проверила результаты своей работы и знаешь, что фен шуй имеет силу, покажи мне главный принцип.

– Слишком темно, и у меня нет даже компаса.

– Подожди.

Мейсон быстро набросал топографическую карту района и показал ей компас.

– Миранда не оставила нам шансов на оправдания.

– Мейсон.

– Пожалуйста.

– Ты невыносим, как двухлетний ребенок, – вздохнула Рейн. – По-твоему, волшебное слово «пожалуйста» заставит людей сделать все, что ты просишь.

– Громадное пожалуйста.

– Черт, иногда я тебя просто ненавижу. – Она повернула карту таким образом, чтобы север на карте и север на компасе совпали, затем развернула еще приблизительно на двадцать градусов против часовой стрелки, и компас более или менее выровнялся по линии истинного севера.

– Подержи, – сказала она, протягивая ему фонарик. – Ты здесь. Канал. Холм королевы Анны.

Указав направление, Рейн вытащила у него из кармана ручку и набросала соотношение линий, объяснила, как проходит энергия.

– В этом районе есть три главные линии, – сказала Рейн. – Здесь, здесь и здесь. Смотри, как они сходятся в центре города. Именно энергия делает Фримонт тем, что он есть, потому он и является привлекательным для творческих людей.

– Возможно, потому, что здесь мост, – возразил Мейсон.

– В Балларде тоже есть мост, а разве муниципалитет Сиэтла объявляет район центром Вселенной? Ты планируешь строить здание тут. – Она прочертила на участке букву X, перерезав две энергетические линии прежде, чем они соединились. – Тем самым ты заставишь энергетические потоки застаиваться, и Фримонт умрет медленной, болезненной смертью.

– А несколько старых зданий? Почему они так не влияют на Фримонт?

– Может, и влияют, но в меньшей степени. Они деревянные, что более органично для природы, к тому же остается довольно много открытого пространства для перетекания энергии. В общем, они более логично соединены с местностью.

По его лицу Рейн видела, что ему это не нравится, однако Мейсон не смеялся над ее словами.

– Хорошо. Допустим, я согласен, а как же тогда проект здания? В твоих письмах сказано, что проект ужасен. Чем? Что тут неправильно?

– Что? С точки зрения здравого смысла оно слишком высокое и с очень большой отражающей поверхностью. Взгляни сюда, а потом сюда. Это не вписывается в местность. Люди обижаются, что ты уже отрезал их от воды, а строительство еще даже не началось. Вряд ли комиссия по планированию даст тебе увильнуть от неприятностей с твоим проектом.

– Они хотят избавиться от прибрежного старья и более рационально использовать береговую линию.

– Убив своим желанием Фримонт. – Почувствовав озноб, Рейн пошла к машине за курткой. – С точки зрения фен шуй строительство грозит бедой. Острые углы здания прорежут улицу, словно ядовитые стрелы, зеркальное стекло отразит энергию, отбросив ее далеко за пределы района. Феи шуй – это учение об отношении людей к окружающей среде, Мейсон, а иногда это и отношение людей друг к другу. Так что или гармония, или никому из нас не будет хорошо.

Мейсон слушал, вникая в ее слова.

– Это бы подействовало на Даблайнер, не так ли?

– Несомненно.

– В Бостоне я имел обыкновение ходить в ирландский паб. Большое, из стекла и бетона здание офиса углом рассекло улицу, а через полгода Шон выпал из бизнеса.

– И все, конечно, заявляли, что он плохо вел дела, хотя в течение двадцати или тридцати лет до того, как ци была загрязнена, дела у него шли нормально.

– Или просто биржевые маклеры не любили крепкий портер и перебежали в другие места, оставив Шона без клиентов. Это проблема, в которой много анекдотичного, Рейн. Ты можешь строить гипотезы, но ты ничего не знаешь наверняка. Может, тут лишь совпадение.

– Тогда слишком уж много совпадений. В прошлом году я поработала над пятнадцатью зданиями и полудюжиной офисов бизнесменов. Все, кроме двух владельцев, связались со мной и сообщили, что здоровье у них улучшилось, им привалили неожиданные деньги, а бизнес вырос.

– Ладно. Теперь скажи мне, что ты делала. Включая тех двух, у кого не сработало.

– Обо всех? Слишком долго.

– Я никуда не спешу.

Она рассказала ему о доме с тяжелым лучом на кровати владельца, о бизнесмене, офис которого располагался напротив перехода в виде буквы Т, о других случаях, где она помогла или старалась помочь. Мейсон задал тысячу вопросов, заставил рисовать и доказывать, наседал упорно и рьяно, но Рейн не возражала. После стольких месяцев, когда ее никто не хотел слушать, она испытала громадное облегчение, ей хотелось переписать все свои знания в его голову.

Когда батарейки сели и стало холодно даже в куртке, Рейн с Мейсоном залезли в машину и включили двигатель, чтобы хоть немного согреться и поработать при внутреннем освещении. Парочка каких-то пьяниц свернула было в их сторону, но потом раздумала, и они работали, пока их не ослепили фары патрульной машины.

Подняв руки, Мейсон направился к офицерам, поговорил и вернулся озадаченным.

– Какие, к дьяволу, гонки субмарин? Он хотел удостовериться, что мы не собираемся наблюдать.

Рейн подавила смех:

– Наблюдателями за гонками субмарин мы обычно называли парочку, которая устроилась на заднем сиденье машины.

Он непонимающе глядел на нее.

– Поднять перископ. – Рейн медленно выпрямила указательный палец. Наконец до Мейсона дошло, и он расхохотался.

– О Боже! – выдавил он. Оба смеялись, пока у нее не потекли слезы, хотя Рейн не знала, смешно это или грустно, что полицейские были так далеки от истины.

Мейсон подал ей свой носовой платок и вздохнул.

– Я не могу остановить строительство. ММТ – единственная часть нашего бизнеса, сохранившая привлекательность для банков, потому что это собственность, которую есть шанс превратить в наличный поток денег. Тогда мне не нужен фонд Вик. А если я отступлю…

– Ты не должен отступать, – сказала Рейн. – Здание можно построить, но оно должно быть другим. Ниже, больше вписываться в ландшафт, иметь пути для ци, чтобы энергия текла через стеклянные блоки стен. Возможно, ты расставишь на пути энергии скульптуры, они тоже дадут большое количество точек соединения с местностью. Подключи художников, есть прекрасные архитекторы, которые используют принципы фен шуй.

– Это означает перепроектирование и стоит целое состояние.

– Полагаю, тебя не волнует стоимость Фримонта. Ощущение тщетности усилий, которое исчезло за ночь, снова вернулось к Рейн.

– Я устала, и если они не врут… – Она кивнула на часы. – Мне надо вставать через сорок минут. Не мог бы ты отвезти меня домой, чтобы я выключила будильник и приняла душ?

Они скатали чертежи, убрали все бумаги в коробку, и Мейсон отвез Рейн домой, проводил до двери, а потом молча последовал за ней в комнату.

– Мейсон, чего ты хочешь?

– Мы едем завтракать. Прими душ, я подожду тебя здесь. Разум повелевал ей сказать «нет», однако сила воли, к. сожалению, окончательно покинула ее.

– Тогда займись полезным делом, сделай два бутерброда с арахисовым маслом и налей воды в кувшин. Побольше льда, пожалуйста. Сегодня опять будет жара.

Она простояла в душе, сколько обычно, намазалась солнцезащитным кремом, привела в порядок волосы и больше уже не знала, чем задержать себя в ванной.

Когда она все-таки вышла в гостиную, Мейсон стоял перед книжной полкой.

– На прошлой неделе я уже осмотрел твои книжные полки, но этого здесь не видел. По-моему, у тебя двадцать или тридцать книг по фен шуй.

– Они лежали в шкафу. Я не хотела, чтобы ты понял, кто я, пока у меня не появится шанс заложить некоторую основу.

– «Путь воина, – читал Мейсон. – Дзен и искусство обслуживания мотоцикла». Ты, должно быть, их тоже скрывала. Господи! «Женщины, которые убегают с волками». У тебя ведь нет желания иметь волка, правда?

– Это аллегория.

– Не для моего дома. – Он потянулся, растер спину. – В машине Пола сиденья могли бы быть получше.

– В той машине все могло бы быть получше. Ты должен увеличить ему зарплату. Если мы собираемся завтракать, нам пора двигаться. – Рейн пошла на кухню, сложила в рюкзак сделанные Мейсоном бутерброды и пару апельсинов.

– Минуту. – Он загородил ей дорогу. – На участке ты сказала, что порой ненавидишь меня. А сейчас?

Она хотела проскользнуть мимо, не вышло.

– Это к делу не относится. Скоро вернется Каролина, и вы…

– Уже вернулась, – сообщил он. – Явилась вчера в конференц-зал и объявила о нашей помолвке.

– О, поздравляю. – Рейн сделала новую попытку выйти.

– Ты еще не ответила на мой вопрос. Что ты ко мне чувствуешь? – Мейсон положил руки ей на талию. – Скажи мне, Рейн. Пожалуйста.

– Ты опять за свое, опять говоришь «пожалуйста», будто я… Я люблю тебя, ты, идиот. А то как бы ты мог свести меня с ума?

Широко улыбаясь, Мейсон снова повернулся к книжной полке, а Рейн стояла с напрягшейся грудью, боясь, что от такого напряжения сломаются ребра.

Прочитав все названия, он покачал головой:

– Невероятно. Столько лет я борюсь с матерью и сестрой, чтобы отвратить их от подобной ерунды, а потом сам влюбляюсь в женщину, которая, похоже, ничего другого не читает.

Слезы повисли у нее на ресницах.

– Почему же, я читаю Шекспира, Кафку, Чэндлера, они на средней полке рядом с моим руководством по сварочным работам.

Мейсон нежно коснулся слезинки, катящейся по щеке, затем подержал капельку на кончике пальца, словно маленький алмаз.

– «О, мой создатель, сколько ж колдовства в едином шарике слезинки», – процитировал Мейсон. – Они залог большой любви, Рейн.

– Я не буду твоей любовницей, даже если ты знаешь наизусть сонеты.

– Хорошая девочка. – Он поцеловал ее в щеку. – Я, случайно, не говорил тебе о своем решении, которое принял вчера до того, как застрять в пробке? Нет? Так вот. Каролина Викершем будет последней из женщин, на ком я бы женился. Она заставит любого мужчину чувствовать себя дешевкой. Кроме того, я собираюсь жениться на мисс Лорейн М. Хобарт.

Сердце у нее остановилось, потом опять начало отсчитывать удары, и она глубоко вздохнула.

– У меня нет денег. Я не могу спасти твою компанию.

– Зато ты можешь спасти меня. – Он поцеловал ее в одну щеку. – И Сэм. – Поцелуй в другую.. – И Фримонт тоже, поскольку в качестве свадебного подарка я собираюсь перепроектировать проклятое здание.

– О! О! – Рейн обняла его за шею, осыпала поцелуями лицо. – Да, я выйду за тебя даже без всякого здания. Но я хочу здание. О, Мейсон, я так люблю тебя!

Два несчастных дня растворились в долгом поцелуе, они забыли обо всем, осознав наконец, как правильно и хорошо быть вместе.

Глава 20

Мейсон повлек ее в спальню. И опять, как ночью в субботу, они срывали по пути одежду, пока не остались друг перед другом совершенно обнаженными. Его руки она чувствовала повсюду, и когда они довели ее до безумия, Рейн попыталась утянуть Мейсона на кровать.

– Погоди, я еще не видел тебя по-настоящему. Позволь мне.

Он не выпускал ее из виду, даже ставя лампу возле кровати, а потом без спешки и с удовольствием оглядел ее тело.

Рейн, закрыв глаза, таяла под восхищенным взглядом и наконец не выдержала.

– Теперь моя очередь, – сказана она дрожащим голосом. Мейсон встал перед ней, и она впилась в него глазами. Да, он мужественен, крепок, силен и красив, словно древняя статуя, только без фигового листка, и возбужден. Рейн смотрела на него, будто никогда прежде не видела мужчин. Впрочем, у нее и правда никогда не было такого мужчины, который бы любил ее, которого бы любила и безумно хотела она.

Со смелостью, какой она в себе не подозревала, Рейн шагнула к нему и обняла, а Мейсон, задрожав, крепко поцеловал ее.

Она хочет свести его с ума, думал он и сам помогал ей, пока у него были силы выдерживать эту сладкую муку, потом опустил ее на кровать.

– Рейн…

– Угу?

– В ту ночь я… Ты была девственницей?

Она замерла, и Мейсон выругал себя за вопрос, но тог уже сорвался.

– Нет, – сказала она. – К великому моему сожалению.

– Это не важно.

– Нет, важно. Для меня. – Рейн устремила взгляд на стену. – Когда я впервые попала в Клермонт, то была маленькой дурой. Провинциальная девочка, первый раз вдали от дома. Поумнев, я поклялась себе никогда не спать с мужчиной, которого не люблю и который не любит меня. Я держала свое обещание, пока не появился ты. Я была уверена, что нарушу его с тобой.

– Ты не нарушила. Я просто не знал, как сильно ты мне нужна и как я люблю тебя. Мне это на самом деле не важно, а спросил я потому, что беспокоился, не сделал ли тебе больно. Ты ведь закричала.

– Это было давно, очень давно. – Рейн улыбнулась. – И кричала я не от боли, Мейсон. Хочешь убедиться?

– Очень хочу. Но пока я еще способен разумно мыслить… – Вскочив, он схватил с пола свою куртку и достал из кармана пакетик.

– Ты носишь с собой презервативы?

– Самонадеянно, правда? Я остановился возле ночной аптеки, когда ехал за тобой. Я знал, что если прикоснусь к тебе, ничего уже не поможет.

– И ты дурил мне голову? Хотел, чтобы я думала, будто ты меня ненавидишь?

– Этого никогда не было, Рейн. Да, я пришел в ярость, не отрицаю, но я никогда не испытывал к тебе ненависти. А вот дурил ли я тебе голову… Ну, я хотел убедиться, что это не просто и не только голос желания. Мне нужно было убедиться, что я люблю, невзирая на разницу во мнениях, которые не совпадают и, вероятно, никогда не совпадут. Больше того, я должен был убедиться, что и ты любишь меня.

– Да, люблю, а ты, парень, собираешься наконец оправдать мои ожидания? Иди ко мне и давай забудем обо всех расстройствах, прежде чем я опоздаю на работу.

Он пришел к ней. Она дразнила его губами, руками, всем телом. Даже надевая ему презерватив, она сделала из этого сцену мести и растянула процедуру на пять минут, пока он не взвыл и не придавил ее к кровати.

Потом настала его очередь мучить ее, и уже она умоляла положить этому конец.

Мейсон вошел в нее, и страсть заполнила их до краев. Она все крепче сжимала его ногами и вдруг содрогнулась, застонала. Мейсон замедлил движение, позволяя ей в полную меру насладиться оргазмом, а потом его крик смешался с ее последним вздохом, и они упали на влажные простыни.

– Когда-нибудь, – сказала Рейн, зевая, – мы займемся этим без спешки, окончательно проснувшись. А теперь мне пора бежать на работу.

– Позвони и скажи, что заболела.

– Ты замечательный босс, но я не могу. Я уже пропустила почти всю среду. Меня уволят.

– И что?

– Мне нравится моя работа. Кроме того, мы не женаты, а я должна оплачивать счета. – Рейн опять зевнула и прижалась к нему. – Ладно, еще несколько минут.

Несколько минут растянулись надолго, пока она не заснула. Мейсон лежал рядом, глядя, как она спит, размышляя, стоит ли будить или пусть ее уволят, тогда он сможет держать ее в кровати сколько захочется, не обращая внимания на будильник.

Мейсон выбрал компромисс. Он тихо выскользнул из спальни, прикрыв за собой дверь, и позвонил в офис. Конечно, еще слишком рано, вряд ли Крис ответит. Он оставил сообщение, что задерживается, и на всякий случай дал номер телефона Рейн, если возникнет что-то срочное, затем набрал номер ландшафтной службы Джонсона.

– Говорит Мейсон Александр, – представился он, когда трубку сняла миссис Джонсон. – Сейчас я работаю над экстренным проектом, и мне нужен один из ваших сотрудников. Рейн Хобарт.

– Думаю, это можно устроить, – ответила миссис Джонсон. – Как только Рейн приедет…

– Честно говоря, я уже взял на себя смелость и позвонил мисс Хобарт, она сейчас в дороге. Я обещал ей связаться с вами. Пришлите счет. У вас есть адрес. Спасибо. Да, на весь день.

Так, одним махом он все устроил. Л третий звонок домой. Ответил Лоренс, слава Богу, парень – образцовый слуга, и Мейсон попросил соединить его с Самантой.

– Привет.

Услышав ее голос, он даже вздрогнул. Прошло всего два дня, а кажется, она повзрослела.

– Как дела, малыш? Хорошо провела время у Макмалленов?

– Да. Я стала выше Аделайн, но она играет на фортепьяно лучше меня. Когда ты приедешь домой?

– Сегодня вечером я уложу тебя в кровать и подоткну одеяло. Мы проведем вместе почти весь уик-энд. Мне жаль, что я не видел тебя вчера. Много чего произошло.

– Хорошего или плохого?

– Главным образом хорошего. Да, я бы сказал, очень хорошего.

– Ты на самом деле уволил Пола? Он собирает книги и вещи, но говорит, что не может уехать, пока ты не вернешь его машину. Зачем ты ее взял?

– Это длинная история. Я все тебе расскажу, когда вернусь домой. У меня есть для тебя кое-какие новости, но хочу рассказать про это лично. Мне пора идти, детка. Можешь сказать бабуле, что я звонил, а больше ничего, ладно? Я должен сам поговорить с ней.

– Хорошо. Я люблю тебя, папа.

– И я тебя, малышка.

После разговора с дочерью он совершил набег на холодильник и вернулся в постель к Рейн.

Глядя на нее, Мейсон понял, что испытывает сейчас нечто большее, чем физическое желание, заполнившее прежнюю отвратительную пустоту. Рейн принесла свет и любовь в его жизнь, когда он уже перестал верить в подобную возможность. У нее талант давать и брать всем сердцем, с юмором относиться к жизни, а это редкий дар, более ценный, чем все капиталы Викершемов.

Он уткнулся носом ей в волосы и впервые за столько лет ощутил надежду, мир показался ему прекрасным. Благодаря Рейн все будет в порядке: «Александр индастриз» и Сэм. Все прекрасно. Он презирал колдовство, но теперь оказался перед необходимостью благодарить мать и сестру за то, что они поработали над своим зельем.

– Ты позволил мне заснуть, ты… – Рейн, соблазнительная в своей наготе, бросилась к шкафу. – Сейчас я позвоню миссис Джонсон, попробую сохранить работу.

– Не спеши. Я позаботился об этом. – Он рассказал о звонке.

– Миссис Дж. не имеет ничего против, но парни из моей команды – другой вопрос.

– В понедельник ты можешь показать им свое обручальное кольцо.

– О, это здорово поможет им догадаться, как мы работали над Проектом. – Рейн надела белые трусики с глубоким французским вырезом, и Мейсону захотелось скользнуть пальцами под кромку.

Он подошел к ней сзади, потворствуя своей прихоти. С сегодняшнего дня и всегда он может потворствовать с Рейн всем своим любовным прихотям. Мейсон прижал ее к себе, моментально ощутив желание, правда, уже менее отчаянное. Это тоже хорошо.

– Не важно, о чем они догадаются. Сегодня все твое время принадлежит мне, и я намерен получить то, что стоит моих денег. Идем. – Мейсон подтолкнул ее к кровати. – Ты сказала, что хотела бы попробовать это, когда выспишься.

В полном сознании и при некоторой приятной лености после бурной ночи это оказалось даже лучше прежнего:

Они вылезли из постели только после трех, и пока Мейсон был в душе, Рейн доказывала наличие кулинарных способностей, готовя бисквиты из ничего, , взбивая яйца с ветчиной и единственным зеленым перцем, который не окончательно умер в холодильнике.

– Надеюсь, ты приготовила много, – сказал Мейсон, застегивая рубашку. – А то у меня ничего не было во рту после тех бутербродов с арахисовым маслом.

Рейн посмотрела на сковороду и разбила туда два последних яйца.

– Кто узнает первым? – спросила она.

– Саманта, – без колебаний ответил Мейсон. – Потом мать и Миранда.

– А Каролина? Разве не она должна быть первой?

– Формально да, – сказал он. – Но возможно, мне понадобится тактическая поддержка, чтобы объясниться с ней и Ангусом. В злобе она способна кастрировать меня.

– Нет, теперь это мои игрушки. – Рейн продемонстрировала, как она готова защищать свою собственность.

Мейсон отвел ее руку на безопасное расстояние.

– Не начинай того, что не собираешься закончить.

– Не смейся. Как бы то ни было, после Каролины я звоню в Бемиджи. Мне не терпится сообщить родителям.

– Мы слетаем туда через пару недель. Я хочу с ними познакомиться.

– Не только с ними. С братьями, сестрами, кузенами. У нас большой клан, я единственная, кто далеко уехал от дома.

– Чему я очень рад.

Они съели все с таким же аппетитом, как недавно удовлетворяли друг друга. Затем Рейн отправилась в душ, а Мейсон проверил свой автоответчик и зашел взглянуть на нее. Она уже собрала влажные волосы в узел, надела облегающее пепельно-розовое платье и теперь делала макияж.

– Ты похожа на шербет, – сказал он, вытаскивая из кармана сложенный галстук.

– Специалисты по цвету утверждают, что розовый делает человека приятным для глаза.

– Ты и без того приятная. Даже моя мать считает тебя приятной, хотя не думает, что я должен на тебе жениться. Но и это переменится, когда она узнает, что я действительно влюблен в тебя, а не пал жертвой ее не туда направленного волшебства.

Рейн замерла с помадой в руке.

– Мы сумасшедшие, да? Мы знакомы всего две недели, и если их зелье действительно…

– Ничего оно не сделало, – твердо заявил Мейсон. – Я еще могу признать, что фен шуй где-то на грани возможного, но колдовство… Никогда. Или ты другого мнения?

– Нет. – Рейн закончила красить губы. – Все в моей жизни должно измениться. Никакой миссис Перлмуттер. Никакой игры в мяч. Никаких детей в переулке. Я уверена, брак с тобой – правильный шаг. Ведь если я сейчас посмотрю на потолок, то что увижу? Покойного президента.

– Кого-кого?

– Смотри, трещина образует профиль Авраама Линкольна.

Мейсон посмотрел:

– Черт, ты права. Рад, что не знал этого два часа назад. Честный Эйб и секс… – Он вздрогнул. – В голове не укладывается. Ты готова? Я хотел бы сделать по пути остановку.

Вообще-то ювелирный магазин был совсем не по пути, зато Мейсон сполна насладился восхищением Рейн. Хотя бы ради этого стоило сделать крюк. Они выбрали старинное кольцо с изумрудом и бриллиантом, которое понравилось ей больше, чем крупный бриллиант-солитер, предложенный хозяином. Кольцо было немного велико, но мастер поставил временную прокладку, обещав подогнать по размеру в понедельник.

Сидя в машине, Рейн отполировала кольцо о платье, затем посмотрела на свет.

– Оно мне так нравится, Мейсон. Большое спасибо. Ребенком я однажды выбрала себе в журнале кольцо и сказала маме, что когда-нибудь оно станет моим обручальным. Клянусь, оно было точно как это.

– И очень тебе идет.

Она вытянула руку, полюбовалась.

– Надо подумать, что делать с ним, когда я буду работать. Вдруг оно поцарапается или, не дай Бог, потеряется. Может, вешать его на цепочку?

Она говорила о свадьбе, медовом месяце, о прочих деталях будущего супружества, а Мейсон был занят репетицией собственной речи.

Охранник в воротах удивленно посмотрел на Мейсона за рулем японского чуда, но промолчал. Через несколько минут они свернули на подъездную дорожку и увидели длинный черный «Кадиллак».

– Гости, – сказала Рейн.

– Ангус, – ответил Мейсон. – Проклятие, ставлю двадцать пять к одному, что Каролина тоже здесь, и все с матерью на террасе.

– И что нам делать?

– Есть два варианта. Сообщить всем сразу и выдержать неприятную сцену или пообедать где-нибудь. Я могу поговорить с Каролиной завтра.

– По отношению к ней оба варианта справедливы, – сказала Рейн.

– Тогда не знаю. Она…

Из двери выбежала Сэм, увидела машину, завопила и замахала руками.

– Полагаю, число вариантов уменьшилось, – констатировала Рейн.

Когда они вышли, Сэм переводила взгляд с отца на Рейн и обратно.

– Папа, я сбита с толку. Каро сказала бабуле, что вы собираетесь пожениться.

– Каро отчасти права, – ответил Мейсон, потом взглянул на машину Ангуса и понизил голос, чтобы водитель не услышал: – Я женюсь. Помнишь, недавно я говорил, что ты первая узнаешь о своей мачехе? Так вот, ты первая, даже Каролина не знает.

– Ты собираешься жениться на Рейн?

– Да.

– Ой! – Сэм обняла его, потом Рейн. – Я тебя люблю. Ты заставляешь папу смеяться, а я никогда не видела, чтобы Каро заставляла кого-то смеяться.

– Спасибо, малыш. Я люблю тебя больше, чем Каро. Девочка хихикнула.

– Интересно, а мистер Викершем тоже здесь? – спросила Рейн, когда они шли к двери.

– Ага, – ответила Сэм. – Он, бабуля, тетя Ранди и Каро. Все на террасе. Мы скажем им прямо сейчас? Я хочу посмотреть.

– Нет, детка. Это исключительно для взрослых. А скорее, только для меня. – Он взял Рейн за руку. – Ты не против ненадолго спрятаться?

– Нет. Правда, мне хотелось бы посмотреть на лицо Каролины при моем появлении, но это было бы не очень любезно. Не стоит оскорблять ее больше, чем необходимо.

Мейсон поцеловал ее в щеку.

– Значит, ты лучше воспитана, чем я думал. Сэм, пожалуйста, отведи Рейн наверх. – Он усмехнулся. – Вы наверняка придумаете вдвоем что-нибудь веселенькое на выходные. Я приду за вами, как только все улажу, и мы сможем отпраздновать.

– Шампанское? – полюбопытствовала Сэм. – А мне чуточку можно?

– Один крошечный глоточек, – пообещал Мейсон.

– Здорово. Идем.

Приплясывая от волнения, девочка повела Рейн наверх, а Мейсон поправил галстук и двинулся на плаху. Оживленная беседа стихла.

– Мейсон, дорогой. – Лицо матери сияло от удовольствия, Ангус тоже казался довольным, Миранда выглядела потрясенной, а Каро осталась верна себе. Холодная, собранная, ответственная, как в его офисе, и, возможно, будет такой же в постели. Он вдруг понял, что это вряд ли было бы терпимо. Нет, это даже непривлекательно.

– Всем добрый вечер, – сказал он. – Каролина.

– Мейсон. – Четко очерченная черная бровь поднялась. – Как прошел вечер с бывшим соседом по комнате?

– Замечательно. Не прерывайте беседу. О чем вы говорили?

– О твоей подружке, – ответила Каро.

– Я сейчас объясняла Каролине и Ангусу, что случилось в то время, когда она была в отъезде, – добавила Тиш.

– Да? И что же ты сказала?

– Сюда. – Войдя в комнату, девочка сразу направилась к окну и раздернула тяжелые драпировки.

– Чья это комната? – спросила Рейн, оглядываясь.

– Тети Ранди.

– Саманта…

– Все в порядке. Она сама открыла мне тайну. Иди сюда и молчи. – Девочка открыла створки.

С террасы доносились голоса, то стихая, то становясь громче и отчетливее.

– Нехорошо подслушивать, – тихонько сказала Рейн.

– Тебе не интересно, что сейчас будет?

– Интересно, но я пытаюсь быть взрослой. – Стоять здесь Рейн не хотелось. Зато хотелось услышать, а еще лучше увидеть.

И она знала, что собирается смотреть на происходящее, как на игру.

– Ш-ш-ш… Слушай.

– Они тебя одурачили, сынок, – произнес Ангус. – Твои матушка и сестрица. Они подмешали микстуру любви для тебя и Каро, а ты и эта Хобарт по ошибке ее выпили. Тиш говорит, что она в своем роде ведьма, и, наверное, довольно хорошая, если она заставила тебя рисковать с ландшафтным дизайнером.

– Это Хобарт сказала тебе, кто она? – спросила Каро. – Она садовница, папа, и очень грязная, я ее видела. Мейсон, я, конечно, не испытываю радости от того, что ты появлялся с ней на людях, но теперь я хотя бы понимаю, что случилось.

Мейсон повернулся к сестре:

– Ты не сказала им?

– Я думала, ты захочешь сам, – ответила Миранда. – К несчастью, это уже, видимо, не имеет значения.

– О чем речь? – спросила Тиш. – Что не имеет значения?

– Позже, мама. Каролина, нам надо поговорить наедине.

– В этом нет необходимости, Мейсон.

– Скажи, о чем речь? – повторила Тиш.

– Я знаю о вашем любовном пойле, мама. Оно не сработало.

– Конечно, сработало, дорогой, раз ты сломя голову полетел к этой девчонке.

– И продолжаю лететь.

– Ты? – усмехнулась Миранда.

– Потому что мы не все сделали удачно, – быстро добавила Тиш и прикоснулась к руке Ангуса. – На следующей неделе все будет прекрасно.

– Верно, но не так, как ты думаешь. – Мейсон посмотрел на Каро и Ангуса. – Не могу поверить, что вы оба способны купиться на подобное дерьмо.

– Не зарывайся, мальчик, – предупредил Ангус. – Твоя мать склонила нас к тому, чтобы простить и забыть.

– Прощаю, – сказала Каро.

Ощутив к ней внезапную симпатию, Мейсон спросил еще раз:

– Может, поговорим наедине?

– Мы уже это сделали. Тебе известна моя точка зрения. К тому же мы оба довольны.

– Как угодно.

Пожав плечами, Мейсон рассказал о поцелуе на террасе, о пяти тысячах долларов, о поручительстве за Рейн, по которому ее выпустили из тюрьмы.

– Ты говоришь, что все было игрой? – перебила его Тиш. – Нет, не верю. Я сама видела, как на вас действовал приворот. Надо только отменить его действие, и вы оба вернетесь в прежнее состояние.

– Он все понимает, мама, – сказала Миранда.

– Впервые за долгое время, – добавил Мейсон. – Но…

– Ты хочешь сказать, будто притворялся, что влюблен в ту девочку? – уточнил Ангус.

– Сначала да, потом все стало по-настоящему.

– Ага, – согласилась Тиш.

– Значит, ты влюблен в нее, – заявила Каролина.

– Да. Извини, Каролина, все пошло не так, как задумано. Я собирался встретиться с тобой наедине, хотел предупредить.

– Это действительно не имеет значения. Она вскружила тебе голову, ты сказал мне, что больше не увидишь ее. Возможно, мне трудно забыть и не обращать внимания, поскольку у тебя возникла нежность к этому существу, но правила не изменились. Раз ты не видишься с ней, мы будем действовать в тех же рамках, как и договорились с тобой в офисе.

– Есть одна проблема, – ответил Мейсон. – Видишь ли, Каро, я собираюсь быть верным своей жене, а это расходится с твоей концепцией.

– Тогда будь преданным. Меня это не заботит.

– Да, потому что ты не любишь меня. И это прекрасно, потому что я тоже не люблю тебя.

– Мейсон, не делай этого, – предупредила Тиш.

– Ты красивая и блестящая деловая женщина, Каролина. Наши компании за следующие десять лет могут вместе сделать несколько миллиардов долларов на производстве батареек, но ты и я как пара… – Мейсон подыскивал слово. – Как пара мы пустышки. Брака у пас не получится, лучше даже не пробовать. Я беру назад свое предложение.

– Что?! – хором выкрикнули Каролина, Ангус и Тиш.

– Помолвка отменяется.

– Хороший мальчик, – похвалила Миранда.

– Не дури, Александр, – сказал Ангус. – Это гормоны.

– Черт побери! Если я услышу это слово еще раз, то прибегну к насилию!

– Мы все исправим, – сказала Тиш. – Дай нам еще пару ночей, и когда Луна…

– Мама, слушай меня внимательно. Я люблю Рейн, и это не имеет никакого отношения пи к любовному зелью, ни к гормонам. Я сам нашел женщину, которая знает, что жизнь существует для жизни, и собираюсь жениться. На Рейн. На следующей неделе, если удастся.

– Ублюдок! – Каролина попыталась дотянуться до лица Мейсона. – Я пригласила гостей, уже наняла распорядителя свадьбы, черт побери.

– Извини. Я возмещу затраты, и, конечно, ты можешь привести своим друзьям любую причину отмены свадьбы.

– Вроде того, что твоя мать пустоголовая, а сестра наполовину ведьма?

– О Боже! – воскликнула Тиш.

– Ты, стерва! – вскочила со стула Миранда.

– Каролина, – взял дочь за руку Ангус.

– Никому не позволю так подставлять меня! Никому.

– Каролина, держи себя в руках. – Ангус встал между ней и Тиш. – Незачем оскорблять леди.

– Леди? Это их дурацкие игры с колдовством виноваты. Три идиотки заморочили тебе голову, Мейсон. Даю последний шанс. Скажи, что это дурная шутка.

– Нет, не шутка. – Голос Мейсона был угрожающе спокойным. – Я женюсь на Рейн.

– Надеюсь, она того стоит, потому что маленькая замарашка обойдется тебе в целое состояние. Ты можешь забыть даже, как выглядят деньги на развитие производства твоих батареек. Может, и выживешь, но твоей компании не будет к следующему году. Это я тебе гарантирую. Ты жалкий неудачник…

– Хватит, Каролина.

– Да, пора ехать, дорогая, – сказал Ангус. Он взял дочь за руку и повел к двери. Тишина после их отъезда стояла оглушительная.

– И вы хотели, чтобы я влюбился в эту женщину?

– О, Мейсон, прости. Твой брак стал бы настоящим бедствием, поскольку ты не мог бы его разорвать. Хвала Всевышнему, что ты не выпил с ней микстуру и не попал в ужасное положение.

Мейсон услышал голоса и поднял голову. Из-за угла дома выходили Сэм и Рейн, должно быть, они спустились по винтовой лестнице из его комнаты. Сэм бросилась ему на шею. Мейсон обнял дочь, потом Рейн.

– Я люблю тебя.

– И я тоже.

– Каро не очень хорошая, – заявила Сэм. – Я рада, что ты выбрал Рейн.

– Я тоже. Погоди секунду, а что ты слышала?

– Все. Я привела Рейн в комнату тети Ранди. Рейн посмотрела на Миранду и пожала плечами:

– Извините. Я только пошла за ней.

– Никаких проблем, – ответила Миранда. – Я понимаю, такое искушение. Я и сама там подслушивала.

Мейсон повернулся к Рейн:

– Я не могу поверить, что ты позволила Саманте слушать все, что здесь говорилось.

– Что я могу сказать? Я тоже хотела услышать. Но я закрыла ей уши, когда стало совсем плохо. – Она показала, как это делала, и Сэм захохотала.

– Видишь, папа, я ничего не слышу. Я так счастлива! Рейн обняла его за шею, и, не стесняясь, поцеловала.

– Кто-то теряет, кто-то находит. Ты в порядке?

– На удивление, если иметь в виду, что будущее «Александр индастриз» только что вышло через ту дверь.

– Не горюй, папа, – сказала Сэм. – Лучше иметь Рейн, чем пачки старых денег Каро.

– Точно, – согласилась Миранда.

– Жаль, что нельзя соединить одно с другим, – вздохнула Тиш. – Но если смотреть правде в глаза, то я предпочитаю видеть тебя счастливым с мисс Хобарт, чем несчастным с деньгами Каро.

– Спасибо, – ответила Рейн.

– Я знал это. Теперь попробуй называть ее по имени. – Мейсон поцеловал мать, потом довольно сдержанно Рейн.

Сзади кто-то вроде бы кашлянул. Все повернулись на звук и увидели за французскими дверями Ангуса, который явно чувствовал себя неловко.

– Хочу извиниться за дочь, – сказал он. – Девочка вела себя неприлично.

– Она рассердилась, – сказала Тиш.

– Она была невежлива и непочтительна, Титания. Ничего такого, чтобы задеть ее, ты не сделала. Просто хотела помочь сыну. Она не имела права говорить с тобой подобным тоном. Но это потому, что она разозлилась на Мейсона.

– Знаю, сэр.

– Ты играл с моей девочкой быстро и напористо. Я даже размечтался о детской коляске. – Он уставился на Мейсона, чтобы тот прочувствовал смысл его слов. – Однако есть дела личные и есть бизнес. Я бы походил на Каро, позволив себе их перепутать. Твои батарейки на самом деле хороши?

– Да.

– Я хочу посмотреть бумаги.

– Они есть у Каролины.

– Я намерен обойти ее. Ты дашь их мне, посмотрим, стоит это моего внимания или нет.

– В понедельник утром, – пообещал Мейсон.

Небо показалось втрое ярче, несмотря на закат. Он стиснул руку Рейн, та в ответ улыбнулась, Саманта захихикала, потом от улыбок просветлели лица Миранды и Тиш.

Когда Ангус вышел на террасу, мать, к удивлению Мейсона, поспешила за ним.

– Спасибо, Ангус.

– Бесполезно мешать дела личные с денежными.

– Полагаю, ты прав, – согласилась Тиш.

– Так что нет причины из-за Мейсона и Каро отменять нашу поездку на концерт.

– Совершенно верно. – Она погладила его по щеке. – Ты очень приятный человек, Ангус.

Тот покраснел.

– Спокойной ночи, – буркнул он и скрылся за углом дома.

Мейсон уставился на сестру.

– Не спрашивай меня, – сказала Миранда.

– Мама?

Тиш смотрела на него с таким выражением, словно он был самым глупым ребенком на земле.

– Мы собираемся погулять. Однажды мы замечательно провели время и решили посмотреть, как будет дальше. Право, дорогой, ты должен немного повзрослеть. Смотри, как хорошо мисс… о, прости… Рейн воспринимает новости. – Тиш повернулась в ее сторону. – Ты действительно очаровательное создание, но я пыталась сделать лучше для Мейсона. Надеюсь, ты простишь нас с Мирандой.

– Уже простила. Значит, вы не возражаете, хотя я не богата, не вашего круга и все такое?

– Конечно, было бы прекрасно, если бы ты все эго имела. Но есть вещи поважнее.

– Например? – спросила Миранда.

– Любовь, дорогая.

– О! Раз уж мы об этом заговорили, то прошу всех сесть. Хочу сообщить вам кое-что насчет Пола.

Эпилог

Весь Фримонт высыпал на улицу послушать о строительстве нового здания. Особенно когда погода великолепная, оркестр, вдоволь бесплатных бубликов и море ледяного напитка, в котором спокойно можно плавать. Тиш пробиралась сквозь радостную толпу, опираясь на руку Ангуса и позволяя ему вывести ее к трибуне для ораторов.

– О, мы пропустили речь Мейсона.

– Потому что опоздали, – сказал Ангус. – Надо было отложить больницу на потом, я же тебе говорил.

– Мы туда еще вернемся. Там мои внучки, я собираюсь взглянуть на них.

– Миранда выбрала неподходящее время.

– Близнецы рождаются, когда хотят, – ответила Тиш, – Они такие красивые, совершенная гармония черт Пола и Миранды. Она не может дождаться, когда приедет домой.

Наконец должностное лицо закончило выступление, и Мейсон представил члена Делового союза Фримонта.

– Мне сегодня выпала большая честь вручить награду нашего союза молодой женщине, которая прекрасно выражает идеалы Фримонта. Поняв, какие отрицательные последствия ожидают нас из-за первоначального проекта развития, она не только забеспокоилась сама, но привлекла разные партии, а когда это не сработало, обратилась за поддержкой к жителям. Некоторые из вас помнят так называемую Берлинскую стену. – Толпа загудела. – Хорошо. Тогда у меня есть мнение и самого высокого авторитета. Мейсон Александр подтвердит, что и стена, и усилия этой женщины привели его к решению пересмотреть проект. Без нее мы бы не могли там гулять, любоваться скульптурами, дышать бризом, там не было бы лестниц, фонтанов и многого другого, что есть сегодня. Этот район мог превратиться в самое уродливое место города и совершенно испортить Фримонт. Вместо упадка мы получили великолепное дополнение к тому, что было, и союз хочет отмстить усилия женщины, которая сделала это возможным. Дамы и господа, представляю вам миссис Рейн Александр.

Тиш вместе со всей толпой восторженно приветствовала Рейн, когда та вышла на подиум, чтобы принять награду.

Ангус наклонился к уху Тиш:

– Я уже подумал.

– Насчет чего?

– Раз отец Пола умер, младенцам нужен дедушка. Что скажешь?

– Вы делаете мне предложение, Ангус Викершем?

– Да, мадам. – Он взял ее за руку и отвел от скульптуры китайской девушки в натуральную величину, которая держала в руках земной шар. – Я люблю тебя, и мне нелегко это сказать. Мы знакомы больше двух лет. Выходи за меня замуж.

– Каролина не обрадуется. Я с трудом могу представить ее сводной сестрой Мейсона.

– Каро немного смягчилась, увидев в последнем квартале прибыль от батареек. Да черт с ней, это касается только нас. Ты любишь меня, Тиш?

– Сам знаешь, что да.

– Тогда выходи за меня. Если дети станут драться, мы разведем их по разным комнатам.

– Правильно. Да, я выйду за тебя, Ангус.

Когда они целовались, в голове у Тиш мелькнуло, что их свел на террасе неизбежный ход событий.

Мейсон и Рейн, Пол и Миранда, а теперь она и Ангус. Три пары, связанные общей нитью.

Тройственный закон ремесла подтвердился: любовь, выпущенная на волю, трижды обернулась любовью.

Лиза Хендрикс Суматоха

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава б

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Эпилог

Лиза Хендрикс

Суматоха