Линкольн Чайлд

Третьи врата

Лючии

Настоящее произведение является художественным вымыслом. Имена, персонажи, деловые организации, места действия, события и происшествия являются продуктами воображения автора. Любые сходства с реальными людьми, живущими или умершими, с событиями или местами являются случайными.

Пролог

Врач налил себе чашку кофе в комнате отдыха персонала, взял баночку сухих сливок на ближайшей полке, потом передумал и налил соевого молока из видавшего виды лабораторного холодильника. Помешивая кофе пластмассовой палочкой, он прошел по покрытому бледным линолеумом полу к группе одинаковых массивных стульев. Через двери просачивались привычные звуки: дребезжание инвалидных колясок и каталок, звяканье инструментов и гудение медицинских приборов и аппаратуры, зуммер больничного интеркома.

Работавший и проживавший в госпитале третий год Дигелло вытянул свои худые ноги и положил их на два потертых стула. Типичная для ординатора способность моментально засыпать в горизонтальном или вертикальном положении, каким бы неудобным оно ни было. Когда врач устроился в кресле рядом, ординатор перестал тихо храпеть и приоткрыл один глаз.

— Хай, док, — пробормотал он. — Сколько времени?

Доктор взглянул на часы, висевшие над шкафчиками на дальней стене.

— Десять сорок пять.

— Бог мой! — простонал Дигелло. — Значит, я проспал всего десять минут.

— Во всяком случае, тебе удалось ухватить хоть немного, — произнес доктор, потягивая кофе. — Кажется, ночка выдалась спокойная.

— Два инфаркта миокарда. Открытая трещина черепа. Срочное кесарево сечение. Два огнестрела, один в критическом состоянии. Ожог третьей степени. Проникающее ножевое ранение с поражением почки. Один простой перелом и один сложный. Старик налетел на каталку. Передозировка оксикодона, передозировка метадона, передозировка амфетамина. И все это, — он сделал паузу, — за последние девяносто минут.

Доктор сделал еще глоток кофе.

— Как я и сказал — спокойная ночь. Но взглянем и на светлую сторону. Ты бы все еще делал обходы в общей терапии.

Ординатор помолчал какое-то мгновение.

— И все же я никак не пойму, док, — пробормотал он. — Почему вы всем этим занимаетесь? Жертвуете себя на алтарь экстренной медицинской помощи каждую пятницу. Я хочу сказать. Пусть у меня нет другого выбора. Но вы-то — первоклассный анестезиолог.

Доктор допил свой кофе и выкинул стаканчик в мусор.

— Меньше любопытства в присутствии патрона, пожалуйста. — Он рывком встал. — Обратно в траншеи.

В коридоре доктор оценил относительно спокойную обстановку и уже направился к операционному столу в дальнем конце отделения экстренной медицинской помощи, когда вдруг заметил неожиданный всплеск активности.

— Автомобильная катастрофа, — объявила старшая медицинская сестра. — Одна жертва, сейчас привезут. Я зарезервировала палату «травма два».

Доктор немедленно направился к указанной секции. Как только он это сделал, двери распахнулись, и санитары вкатили носилки. За ними проследовали два полицейских офицера. Доктор сразу понял, что произошло что-то серьезное: быстрота их действий, выражение крайней озабоченности на их лицах, кровь на халатах медработников — все свидетельствовало об отчаянии.

— Женщина, около тридцати! — прокричал один из парамедиков. — Реакции отсутствуют!

Доктор немедленно впустил их и повернулся к ожидающему интерну.

— Привези тележку со всем необходимым для накладывания швов.

Тот кивнул и унесся прочь.

— И позови Дигелло и Корбина! — крикнул он вслед интерну.

Парамедики уже вкатывали носилки в «травму два» и устанавливали их около стола.

— Ближе ко мне, — проговорила сестра, когда они окружили пострадавшую. — Осторожнее с ее шеей. Раз, два, три!

Пациентку переложили на стол и выкатили из-под нее носилки. Доктор взглянул на бледную белую кожу; волосы цвета корицы; блузку, когда-то белую, а сейчас пропитанную кровью. Продолжавшая течь кровь оставляла след на полу, ведущий в отделение травматологии.

Что-то тревожное, похожее на холодный электрический ток, начало покалывать в его мозгу.

— Из нее сделал бифштекс какой-то пьяный водитель, — прошептал ему на ухо один из парамедиков. — Отключилась сразу.

В отделение вошли несколько интернов, за которыми спешил Дигелло.

— Определили группу крови? — спросил доктор.

Парамедик кивнул.

— Нулевая, резус отрицательный.

Сейчас все были заняты, прикрепляя мониторы, подвешивая новые системы для внутривенных вливаний, вкатывая каталки для перевозки тяжелобольных. Доктор повернулся к интерну.

— Свяжись с банком крови, запроси три единицы. — Он подумал о кровяном следе на бледном линолеуме. — Нет, запроси четыре.

— Насыщение кислородом полное, — сообщила одна из медсестер, когда спешно вошел Корбин.

Дигелло подошел к изголовью стола и взглянул на неподвижную жертву.

— Похоже на цианоз.

— Подключи газоанализатор крови, — резко произнес доктор.

Его внимание было сосредоточено на животе жертвы, сейчас голом, но скользком от крови. Быстро он закатал наброшенный на нее халат. Страшная открытая рана, наспех заштопанная парамедиками, обильно кровоточила. Доктор повернулся к сестре и указал на кровоточащую область. Она промокнула ее тампоном, и он снова осмотрел рану.

— Обширная травма живота, — заключил он. — Возможно, легочный пневмоторакс верхней доли. Нам необходима проверка перикарда. — Повернулся к парамедику. — А это еще что такое? Что случилось с воздушным мешком-подушкой?

— Соскользнул вниз, — ответил тот. — Приборная панель сложилась вдвое, как прутик, и она повисла на ней. Спасатели вытащили ее сверху манипулятором. Страшное зрелище, скажу я вам. Ее «Порше» расплющило этим пьяным ублюдком на кроссовере.

«Порше». Холодный ток в его голове опять начал бешено пульсировать. Он распрямился, стараясь взглянуть на голову пострадавшей, но Дигелло ее загораживал.

— Серьезная травма головы, — констатировал ординатор. — Необходимо провести компьютерную томографию.

— Кровяное давление восемьдесят на тридцать пять, — объявила медсестра. — Пульс семьдесят девять.

— Поддерживайте давление! — приказал Дигелло.

Слишком большая потеря крови, сильный шок: чтобы спасти ее, у них оставалась минута, самое большее две. В комнату вошла другая медсестра и начала прилаживать пакеты с кровью к системе переливания.

— Эта не пойдет, — сказал доктор. — Необходима система для внутривенного переливания большего диаметра. Пострадавшая слишком быстро теряет кровь.

— Один миллиграмм эфедрина, — приказал Корбин интерну.

Сестра повернулась к системе, схватила иглу большего диаметра и выпростала безвольную руку женщины, намереваясь ввести иглу в вену. В этот момент взгляд доктора упал на руку — тонкую, очень бледную. На пальце было платиновое кольцо: обручальное, с красивой сапфировой звездочкой цвета виски на темном фоне. Шри-ланкийское кольцо, очень дорогое. Он знал это, потому что сам его купил.

Неожиданно тишину комнаты прорезал резкий звук.

— Полная остановка сердца! — воскликнула сестра.

Какое-то время доктор оставался неподвижным, словно его парализовал ужас и застывшее неверие. Дигелло повернулся к одному из интернов, и сейчас доктор увидел лицо женщины: спутанные растрепанные волосы, открытые глаза, неподвижно уставившиеся вдаль, рот и нос скрыты под дыхательным оборудованием.

— Дженнифер, — простонал он, с трудом разлепив вмиг пересохшие губы.

— Теряем жизненно важные функции! — истерично воскликнула сестра. — Нам необходим лидокаин! Лидокаин! Немедленно!

Затем так же быстро, как и наступило, оцепенение прошло. Доктор повернулся к сестре экстренной медицинской помощи.

— Дефибриллятор, — распорядился он. Сестра быстро пошла в дальний угол комнаты и покатила тележку обратно.

— Заряжаю.

Подошел интерн, впрыснул лидокаин, отошел назад. Доктор схватил лопатки дефибриллятора, едва сдерживая дрожание рук. Такое не могло с ним происходить. Должно быть, это сон, просто дурной сон. Он проснется и вновь окажется в загроможденной комнате для отдыха с Дигелло, посапывающим в соседнем кресле…

— Разряд! — выкрикнула сестра.

— Есть разряд!

Доктор осязаемо ощутил напряжение в собственном голосе. Когда подручные отошли, он наложил лопатки дефибриллятора на голую окровавленную грудь и включил ток. Тело Дженнифер напряглось — и вновь откинулось на стол.

— Прямая линия! — воскликнула сестра у монитора жизненных функций.

— Еще разряд! — приказал доктор. Новое пиканье, низкое и настойчивое, прибавилось к царившей вокруг какофонии.

— Гиповолемический шок, — пробормотал Дигелло. — У нас не было ни единого шанса.

«Они не знают, — подумал доктор, как бы с расстояния в миллион миль. — Они не понимают». Он почувствовал, как в уголке глаза собралась слезинка и начала скатываться по его щеке.

— Заряжено! — произнесла сестра, возившаяся с дефибриллятором.

Доктор вновь прижал к груди умирающей контакты. Тело Дженнифер подпрыгнуло еще раз.

— Никакой реакции, — констатировал наблюдавший рядом интерн.

— Вот и все, — со вздохом произнес Корбин. — Ты должен признать это, Итан.

Но вместо этого доктор отбросил в сторону контакты и принялся делать массаж сердца. Он чувствовал ее тело, безучастное и холодеющее, лениво двигающееся под резкими движениями его неугомонных рук.

— Зрачки неподвижны и расширены, — сказала следящая за мониторами сестра. Но доктор не обратил на нее никакого внимания. Интенсивность его массажа сердца увеличивалась в бешеном темпе.

Шум в операционной начал затихать.

— Нулевая деятельность сердца, — произнесла сестра.

— Придется констатировать ее смерть, — подсказал Корбин.

— Нет! — рявкнул доктор.

Все в комнате вздрогнули от боли в его голосе.

— Итан?

Но вместо того, чтобы ответить, доктор начал горько плакать.

Все вокруг смущенно молчали; некоторые застыли в непонимании, другие отворачивались. Все, кроме одного интерна, который открыл дверь и молча вышел из комнаты. Доктор, который не переставал плакать, знал, куда направляется этот человек. Он шел за простыней.

1

Три года спустя

Выросший в Вестпорте и сейчас преподающий в Йеле, Джереми Логан думал, что прекрасно знает свой родной штат Коннектикут. Однако участок, по которому он сейчас ехал, стал для него откровением. Направляясь к востоку от Гротона и следуя направлению, указанному в полученном сообщении электронной почты, он повернул на трассу US1 и затем, проехав мимо Стонингтона, — на ее дублер.

Прижимаясь к серой береговой атлантической линии, Джереми миновал Векетквок, переехал через мост, выглядевший старым, как сама Новая Англия, и свернул вправо на дорогу с хорошим, но неразмеченным покрытием. Как-то внезапно и разом исчезли небольшие предприятия и туристические мотели. Джереми миновал сонную бухту, а затем въехал в такую же сонную деревушку. И все-таки это была настоящая деревня, трудовая, с сельским магазином, инструментальной лавкой и епископальной церковью со шпилем, втрое превосходящим разумные размеры, и покрытыми серой черепицей домами с побеленными, аккуратно подстриженными живыми оградками и штакетником. Нигде не видно ни громоздких внедорожников, ни табличек с указанием улиц; редкие жители расселись по скамейкам или высовывались из окон, дружелюбно размахивая руками, когда Джереми проезжал мимо. Апрельское солнце заливало все вокруг, морской воздух был чист и свеж. Вывеска, висевшая на входной двери почты, извещала, что он находится в Пивенси-Пойнт, население сто восемьдесят два человека. Чем-то это место непреодолимо напоминало о Германе Мелвилле[1].

«Карен, — подумал он, — если бы ты увидела это место, то никогда бы не настояла на том, чтобы мы купили тот летний коттедж в Хайаннисе».

Хотя его жена умерла от рака несколько лет назад, Логан все еще позволял себе время от времени разговаривать с ней. Конечно, обычно (но не всегда) это был скорее монолог, нежели беседа. Поначалу Джереми убеждался, что его никто не слышит. Но затем то, что начиналось как некое интеллектуальное хобби, постепенно превратилось в профессию, и его уже нисколько не заботило, слышат его или нет. В настоящее время, учитывая то, чем он зарабатывал на жизнь, люди ожидали от него некоторых чудачеств.

Джереми проехал пару миль за город точно в указанном в письме направлении. Узкая полоса дороги увела его направо. Вскоре он очутился в лесу, посреди тонких виргинских елей, росших на песке; вскоре лес уступил место бурым дюнам. Те закончились перед металлическим мостом, который вел к широкому выступу, заходящему в Фишерс-Айленд-Саунд. Даже с этого расстояния Логан мог рассмотреть на острове около дюжины строений, все из красновато-бурого камня. В центре стояли три больших пятиэтажных корпуса, напоминавших студенческие общежития — они стояли параллельно, как костяшки домино. На дальнем конце острова, частично скрытая другими строениями, находилась взлетно-посадочная полоса. А за всем этим простирался океан, обрамленный темно-зеленой береговой линией Род-Айленда.

Логан проехал последнюю милю, остановился у домика охранника перед мостом и предъявил распечатанное электронное письмо. Охранник дружелюбно улыбнулся и сделал приглашающий жест.

Джереми переехал через мост, миновал близлежащее строение и заехал на стоянку. Она оказалась на удивление большой. Там были припаркованы не менее пятидесяти машин, и оставалось пространство еще для нескольких дюжин. Логан заехал на свободное место и заглушил двигатель. Прежде чем выйти, он еще раз перечитал письмо.

Джереми!

С радостью и облегчением прочитал о твоем согласии. Я также ценю твою гибкость, так как раньше уже упоминал о том, что сейчас трудно предугадать, как долго продлится твое исследование. В любом случае тебе будет выплачена как минимум двухнедельная компенсация по обозначенной тобой ставке. Извини, что пока не могу ознакомить тебя с подробностями, но, вероятно, ты к этому привык. Хочу добавить, что буду очень рад вновь увидеть тебя после стольких лет.

Как пройти в Центр, указано ниже. Буду тебя ждать утром 18-го числа, в любое время между десятью часами и полуднем. И еще одно: когда ты присоединишься к этому проекту, тебе будет трудно связываться с внешним миром. Скоро сам поймешь почему. Поэтому, пожалуйста, постарайся закончить все свои неотложные дела, перед тем как приедешь. С нетерпением жду 18-го!

С наилучшими пожеланиями,

И.Р.

Логан глянул на часы: одиннадцать тридцать. Он еще раз перечитал письмо. «Тебе будет трудно связываться с внешним миром». Это еще почему? Может быть, ретрансляторы мобильной связи не покрывают территорию за живописным Пивенси-Пойнт? Как бы то ни было, одно в письме оставалось верным: «ты к этому привык». Джереми взял большую спортивную сумку с пассажирского сиденья, сунул в нее письмо и вылез из машины.

Расположенный в одном из центральных, напоминающих общежития, корпусов ресепшен напоминал Логану больницу или клинику: полдюжины пустых кресел, столики с журналами и еженедельниками, рассеянные по бежевым стенам анонимные картины, написанные маслом, и стойка, за которой находилась женщина лет тридцати с небольшим. За ней на стене висела загадочная аббревиатура CTS, опять-таки без указания того, что означают эти три буквы.

Логан назвал свое имя. В ответ женщина взглянула на него со смешанным выражением любопытства и скрытой тревоги. Он сел в одно из пустых кресел, решив, что ожидание будет долгим. Но не успел он взять последний выпуск «Гарвард медикал ревью», как дверь напротив стойки открылась, и появился Итан Раш.

— Джереми! — воскликнул он, широко улыбаясь и протягивая руку. — Спасибо, что добрался так быстро.

— Итан, — ответил Логан, пожимая протянутую руку. — Рад снова тебя видеть.

Они не виделись со дня их совместной работы в клинике Джона Хопкинса более пятнадцати лет назад, когда Джереми учился в аспирантуре, а Итан — в медицинском колледже. Но стоявший перед ним человек в полной мере сохранил юношеский оптимизм и моложавость. Лишь паутинка мелких морщинок в уголках глаз свидетельствовала о годах, прошедших со времен их юности. И все же простой акт пожимания рук вызвал у Логана два четких впечатления от старого друга: некое жизненное потрясение и непоколебимая преданность делу, граничащая с одержимостью.

Доктор Раш оглядел ресепшен.

— А где твой багаж?

— В моей дорожной сумке в машине.

— Давай ключи; я позабочусь, чтобы его доставили в твою комнату.

— Это «Лотус Элан S4».

Раш присвистнул.

— Родстер? Какого года?

— Шестьдесят восьмого.

— Отлично. Я позабочусь о том, чтобы с ним обошлись очень аккуратно.

Логан сунул руку в карман и вручил ключи Рашу, который передал их регистратору и прошептал ей инструкции. Затем повернулся и сделал знак следовать за ним.

Поднявшись на лифте на верхний этаж, Итан провел посетителя через длинный холл, пахнущий чистящими средствами и химикатами. Схожесть с больницей стала еще сильнее — обычной, рядовой, но без пациентов; им встретилось лишь несколько человек, одетых в уличную одежду и, несомненно, абсолютно здоровых.

Джереми с любопытством заглядывал в открытые двери, пока они шли по коридору. Он увидел конференц-залы, большой пустой лекционный зал, по крайней мере, на сотню посадочных мест, лаборатории со сверкающим оборудованием, что-то похожее на справочную библиотеку, полную переплетенных журналов и терминалов с собственной памятью. Еще более странно, он заметил несколько на первый взгляд одинаковых комнат, в каждой из которых стояла односпальная узкая кровать с идущими к ней дюжинами, если не сотнями, проводов, подсоединенных к стоящим рядом мониторам. Некоторые двери были закрыты и имели маленькие оконца с задернутыми шторками. Мимо них в холл прошла группа мужчин и женщин в белых лабораторных халатах. Они покосились на Логана и кивнули Рашу.

Остановившись перед дверью, на которой было написано «Директор», Итан открыл ее и пригласил Джереми в приемную, в которой сидели два секретаря и стояло множество шкафов. Далее они прошли в офис в конце приемной. Он был со вкусом обставлен, но также по минимуму, как и внешний. На стенах висели картины постмодернистов в холодных голубых и серых тонах; четвертая стена была полностью сделана из стекла и закрыта шторами.

В центре комнаты стоял стол из тикового дерева, отполированный до блеска, а по бокам — два кожаных стула. Раш сел на один из них и указал Логану на другой.

— Могу я тебе что-нибудь предложить? — спросил директор. — Кофе, чай, содовая?

Джереми отрицательно помотал головой.

Итан перекинул ногу за ногу.

— Если честно, я не был уверен, что ты захочешь принять участие в этом мероприятии, учитывая твою занятость… и то, насколько скрытным мне пришлось быть относительно некоторых подробностей.

— Ты не был уверен — даже после принятия моих условий и гонорара, который я заломил?

Раш улыбнулся.

— Что правда, то правда — твой гонорар оказался, скажем так, значительным. Но и твоя работа будет… э… специфической, и никто ее не сделает лучше, чем ты. — Он поколебался, как бы подыскивая слова. — Так как называется твоя профессия?

— Я — энигмалогист.

— Правильно. Энигмалогист. — Раш с любопытством взглянул на Логана. — Это правда, что ты смог задокументировать существование лох-несского чудовища?

— Лучше узнай это у моего клиента, который в деталях может рассказать тебе об этом конкретном задании. Обратись в Эдинбургский университет.

— Ты же профессор, не правда ли?

— История Средних веков. В Йеле.

— А что они думают в Йеле о твоей второй профессии?

— Ясновидение никогда не было проблемой. Это помогает гарантировать больший доступ к скрытым вещам.

Логан еще раз окинул взглядом просторный и удобный офис. Он часто сталкивался с тем, что новые клиенты предпочитают поговорить о предыдущих успешных предприятиях. Это позволяло отложить переход к обсуждению их проблем.

— Я припоминаю твои исследования в институте Пибоди и в лаборатории прикладной физики в школе, — проговорил Итан. — Кто бы мог подумать, что это приведет тебя туда, где ты сейчас находишься… Я имел в виду твои нынешние изыскания.

— Вообще-то это ты меня пригласил, — Логан поерзал на стуле. — Так что, будь любезен, расскажи мне, что обозначает эта странная аббревиатура CTS? Все вокруг не дает и намека на это.

— Мы предпочитаем особо об этом не распространяться. Центр исследований трансмортальности.

— Исследования трансмортальности, — повторил Джереми задумчиво.

Раш утвердительно кивнул головой.

— Я основал его два года назад.

Логан удивленно взглянул на него.

— Ты основал научно-исследовательский центр?

Раш глубоко вздохнул. Глубокая печаль омрачила его лицо.

— Видишь ли, Джереми, дело обстояло так. Три года назад я дежурил в отделении экстренной медицинской помощи, когда «Скорая» привезла мою жену, Дженнифер. Она попала в страшную автомобильную аварию и не подавала никаких признаков жизни. Мы перепробовали все — массаж сердца, электрошок, но все оказалось бесполезно. Ситуация оставалась безнадежной. Это был худший момент моей жизни. И я просто стоял, неспособный спасти свою жену… Все ждали, когда я объявлю о ее смерти. И я сам тоже ждал этого, но оттягивал момент.

Логан участливо смотрел на Раша.

— Но я этого не сделал. Не мог заставить себя. Просто не мог с этим смириться. Несмотря на увещевания ассистентов, продолжал предпринимать героические усилия по ее реанимации… — Итан порывисто наклонился вперед. — И знаешь, Джереми, — она выкарабкалась. В конце концов, я ее оживил. И это через четырнадцать минут после того, как ее мозг перестал функционировать!

— Но каким образом?!

Раш развел руки в стороны.

— Это было чудо. Или так мне показалось в тот момент. Самое удивительное из того, что я испытал в жизни, из всего, что можно представить. Открытие, меняющее все мои жизненные представления. Вытащить ее с того света…

Он помолчал какое-то время.

— В тот момент пелена спала с моих глаз. Неожиданно я понял, чем буду заниматься. Я уехал из госпиталя Род-Айленда, оставив практику анестезиолога, и с того времени начал изучать случаи нахождения человека вне тела при клинической смерти.

«Событие, изменяющее жизнь», — подумал Логан. Вслух же он задумчиво произнес:

— Исследования трансмортальности…

— Точно так. Документирование различных проявлений, попытки анализировать и фиксировать подобные явления. Ты удивишься, Джереми, как много людей прошло через это состояние, близкое к смерти, и, что особенно важно, как много сходного во всех этих случаях. После того как вернулся, уже никогда не станешь прежним. Как ты, наверное, догадываешься, в тебе появляется что-то новое, а также в твоих любимых и близких.

Итан обвел рукой офис.

— Мне почти не составило труда собрать деньги для Центра. Многие люди, пережившие близкое к смерти состояние[2], с энтузиазмом делятся опытом и узнают больше, нежели понимали сначала.

— Итак, что же именно происходит в Центре? — спросил Логан.

— По сути дела, мы составляем небольшое сообщество врачей и исследователей, большинство из которых имеют родственников или друзей, прошедших через это состояние. Мы приглашаем людей, выживших после БСС, на несколько недель или месяцев в Центр для того, чтобы точно задокументировать все, что с ними происходило, и подвергаем их различным добровольным тестам.

— Тестам? — не удержался Логан.

Итан кивнул.

— Хоть мы работаем всего восемнадцать месяцев, уже провели множество исследований и сделали ряд полезных и интересных находок.

— Но ты говорил, что вы предпочитаете держать их в секрете?

Раш улыбнулся.

— Представляешь, что бы сказали обитатели Пивенси-Пойнт, узнай они точно, кто арендовал старую тренировочную базу Береговой охраны вниз по дороге и почему?

«Да, представляю. Они сказали бы, что ты играешь с судьбой», — подумал про себя Джереми, но вслух ничего не произнес. Сейчас он, наконец, начал понимать, зачем вдруг понадобились его специфические знания и опыт.

— Скажи честно, что здесь происходит и как я могу тебе помочь в твоих изысканиях?

На лице Раша отразилось мимолетное удивление.

— О, ты, похоже, неправильно меня понял. Здесь ничего не происходит.

Логан немного поколебался.

— Ты прав, я действительно недопонял. Если стоящая перед тобой задача — не здесь, тогда зачем ты меня вызвал?

— Извини меня за уклончивость, Джереми. Я смогу рассказать тебе больше, когда ты будешь на борту.

— Но я уже на борту. Именно поэтому я здесь.

Вместо ответа Раш поднялся и подошел к дальней стене.

— Нет.

Нажатием невидимой кнопки он распахнул шторы, открывая стену, представляющую сплошное окно. За ним лежала взлетно-посадочная полоса, которую Логан видел по прибытии. Но теперь он заметил, что полоса вовсе не пуста — на ней стоял красавец «Лиарджет 85», гладкий и блестевший на полуденном солнце. Раш указал на самолет пальцем.

— Когда ты будешь на борту вот этого, — сказал он.

2

В самолете находились пять человек: два члена экипажа, Логан, Раш и еще один сотрудник с двумя лэптопами и несколькими папками, заполненными, как оказалось, результатами лабораторных испытаний. Когда самолет взлетел, Итан извинился и прошел в заднюю часть салона, чтобы поговорить с сотрудником. Логан выудил из своей спортивной сумки последний выпуск «Нэйчур» и полистал его в поисках новых открытий или аномалий, которые могли заинтересовать его профессионально. Затем, почувствовав дремоту, отложил журнал и прикрыл глаза, решив подремать минут пять-десять. Но когда он проснулся, за бортом стемнело, и Джереми был несколько дезориентирован после долгого глубокого сна. Раш сидел в кресле напротив.

— Где мы находимся? — спросил Логан.

— Подлетаем к Хитроу.

Джереми вглядывался через иллюминатор на огни ночного Лондона.

— Это пункт нашего назначения?

Раш покачал головой и улыбнулся.

— Знаешь, я нахожу это забавным, что ты сел в самолет, ни о чем не спрашивая. Я бы на твоем месте хотя бы спросил, куда мы направляемся.

— При моей профессии приходится много путешествовать. Поэтому у меня всегда с собой паспорт.

— Да, я читал статью о тебе. Поэтому и не попросил тебя захватить паспорт.

— За последние шесть месяцев я побывал во многих иностранных государствах: Шри-Ланка, Ирландия, Монако, Перу, Атлантик-Сити…

— Атлантик-Сити — не иностранное государство, — заметил Раш со смехом.

— Для меня он показался иностранным.

Они приземлились и отрулили к частному ангару, где сотрудник CTS сошел с самолета, неся в руках лэптопы и папки, намереваясь сесть на коммерческий рейс обратно в Нью-Йорк. Раш и Логан слегка перекусили, пока дозаправлялся самолет. Когда они снова взлетели, Раш сел рядом с Логаном, держа в руке черный кожаный портфель.

— Хочу показать тебе фотографию, — сказал он. — Думаю, она объяснит тебе необходимость сохранения секретности.

С этими словами он щелкнул замком портфеля, слегка приоткрыл его, порылся внутри, вытащил номер «Форчун» и показал его Логану.

На обложке красовался портрет мужчины лет пятидесяти с небольшим. Его густые, преждевременно поседевшие белоснежные волосы были разделены пробором посередине — странная анахроническая внешность напоминала Джереми школьника муниципальной школы викторианской поры. Внешность подчеркивалась сильной задней подсветкой фотографии. Мягкие, почти женственные контуры лица резко контрастировали с обветренной кожей, как будто часто подвергавшейся воздействию солнца и ветра. И хотя человек и не улыбался, в уголках его рта и в голубых глазах таилась легкая усмешка. Он смотрел прямо в камеру и как будто посмеивался какой-то личной шутке, которой не собирался поделиться с миром.

Логан узнал его, и, как и обещал Итан, многое стало намного понятнее. Лицо принадлежало Портеру Стоуну, несомненно, самому известному и пока что богатейшему в мире охотнику за сокровищами. Впрочем, называть его банальным «охотником за сокровищами» было бы несправедливо, подумал Джереми. Стоун получил образование археолога и преподавал этот предмет в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе до того, как нашел два корабля испанского военного флота, затонувших в 1648 году в международных водах. Они были доверху набиты серебром, золотом и драгоценными камнями и держали путь из колоний обратно на родину.

Эта находка сделала Стоуна не только баснословно богатым, но и принесла ему дурную славу. «Известность» только повышалась с его последующими открытиями: захоронения инков и найденный клад, спрятанный в горном ущелье в двадцати километрах от Мачу-Пикчу; огромный тайник вырезанных из аргиллита фигурок птиц, животных и людей, расположенный в первобытных руинах горного массива Великого Зимбабве. Другие, не менее ценные находки следовали с завидной быстротой и регулярностью. «Какую еще следующую древнюю цивилизацию он вскоре разграбит?» — вопрошала шапка на обложке журнала.

— Это то, куда мы направляемся? — изумленно спросил Логан. — Охота за очередными сокровищами? Археологические раскопки?

Раш утвердительно кивнул головой.

— На самом деле понемногу того и другого. Последний проект Стоуна.

— И что это на этот раз?

— Скоро мы узнаем.

Итан снова раскрыл портфель. Когда Логан заглянул ему через плечо, то увидел, как тот сунул журнал под тонкую стопку каких-то бумаг. И хотя взгляд был беглым, Логан заметил документы, испещренные иероглифами.

Раш быстро закрыл портфель.

— Единственное, что я могу сказать, — это самая большая экспедиция, которая когда-либо предпринималась. И самая секретная. Кроме обычной необходимости работать ниже видимости радара, мы будем использовать… некоторые технические новинки.

Логан кивнул. Он не был удивлен: экспедиции Стоуна с каждым разом становились все более значительными. Они привлекали пристальное внимание как любопытных журналистов, так и искателей приключений и легкой наживы. И теперь, вместо того чтобы лично наблюдать за ходом работ, Стоун предпочитал руководить ими на расстоянии, часто с другого конца света.

— Вынужден спросить: каков твой интерес в этом проекте? Он не имеет никакого отношения к Центру: все тела, которые могут заинтересовать Стоуна, определенно будут мертвы. Давным-давно мертвы.

— Я — медицинский эксперт экспедиции. Но не только это. У меня есть и другая, косвенная заинтересованность. — Раш поколебался. — Не подумай, будто я что-то скрываю. Есть вещи, которые ты сможешь узнать и понять только на площадке. Но могу тебя заверить, что в этих раскопках есть некоторые специфические аспекты, которые выявились в последнюю неделю или около того. Вот тут-то в дело вступишь ты.

— О’кей. Тогда вопрос, на который ты, возможно, сможешь ответить. Тогда в офисе ты упомянул, что до основания Центра был анестезиологом. Почему ты работал смену в отделении экстренной помощи в тот день, когда «Скорая» привезла твою жену? Для тебя дежурные смены давно должны были быть пройденным этапом.

Улыбка сошла с лица Раша, как будто ее стерли.

— Этот вопрос мне задавали все время, до наступившего у Дженнифер близкого к смерти состояния. Я всегда реагировал несерьезно и старался отшучиваться. Дело в том, что моя специализация — неотложная медицинская помощь. Но я так и не смог привыкнуть к смерти, — он тряхнул головой. — Смешно, не правда ли? Нет, конечно же, я мог успешно лечить естественные заболевания: опухоли, воспаление легких, нефриты… Но внезапная, неожиданная, насильственная смерть…

— Да, для врача экстренной медицины это главное, — ответил Логан.

— И не говори. Этот страх смерти и незнание, как правильно действовать в таких случаях, послужили причиной того, что я переквалифицировался в анестезиолога. Но это ощущение преследует меня. Попытки убежать от него не приносили ощутимого результата: мне было необходимо смотреть смерти в глаза. И поэтому, чтобы поддерживать себя в форме, я выходил на дежурство в отделении экстренной помощи каждую вторую неделю месяца. Это как носить власяницу.

— Ты прямо как Митридат.

— Кто?

— Митридата Шестого, царя Понта, постоянно преследовал страх быть отравленным. Поэтому он постоянно старался приучать себя к ядам, и каждый день принимал их несмертельные дозы, пока его тело не закалилось.

— Принимать яд для развития иммунитета, — проговорил Раш. — Похоже, это как раз то, что я и делал. Как бы то ни было, после происшествия с моей женой я полностью оставил медицинскую практику, основал клинику и направил свою деятельность в позитивное русло: начал исследовать тех, кто избежал объятий смерти.

— Позволь тебя спросить, почему ты создал собственную клинику? Насколько я знаю, уже существуют несколько организаций, занимающихся исследованиями БСС и сознания.

— Это так. Но ни одна из них не является такой крупной, специализированной и целеустремленной, как CTS. Кроме того, мы вклинились в некоторые другие уникальные, еще не исследованные области знаний.

Итан извинился и ушел. Логан повернулся к окну и принялся вглядываться в темноту. Взглянув на звезды, он понял, что они летят на восток. Но куда точно? Казалось, что Портер Стоун уже посылал экспедиции во все уголки мира: Перу, Тибет, Камбоджу, Марокко… Этот человек, судя по прессе, обладал даром Мидаса: каждый проект, который он осуществлял, превращался в золотое дно.

Логан вспомнил о портфеле и листках с загадочными иероглифами. Потом закрыл глаза.

Когда он снова проснулся, было уже утро. Джереми потянулся, поерзал на своем сиденье, еще раз выглянул в окно. Теперь под ними проплывала широкая коричневая река с полосками зеленых вкраплений по берегам. Ее окружал засушливый ландшафт. Вдруг Логан замер. Там, на горизонте, стоял хорошо знакомый гранитный монолит: несомненно, пирамида.

— Что-то подобное я и предполагал, — выдохнул он.

Раш все так же сидел через проход напротив. Услышав эти слова, он взглянул на него.

— Мы в Египте, — констатировал Логан.

Итан кивнул.

Несмотря на тщательно культивированный стоицизм, Джереми почувствовал, как по его телу прокатилось возбуждение.

— Всегда хотел поработать в Египте.

Раш вздохнул наполовину заинтересованно, наполовину с сожалением.

— Не хочу тебя расстраивать, но наше место работы совсем не здесь.

3

Раньше Логан был в Каире только один раз — в качестве аспиранта, собиравшего материалы о передвижении солдат-фризов во время Пятого крестового похода.

Когда они ехали по шоссе из каирского международного аэропорта, Джереми показалось, что дорога забита исключительно машинами двадцатилетней и большей давности. Древние «Фиаты» и «Мерседесы» с множеством вмятин и разбитыми фарами сновали со скоростью шестьдесят миль в час. Они обгоняли ветхие ржавые автобусы, в проемах снятых пассажирских дверей которых висели бесшабашные пассажиры. Впрочем, время от времени попадались европейские седаны последних моделей, до блеска отполированные и почти всегда черные.

Джереми и Раш сидели на заднем сиденье машины, вполголоса обсуждая все, что попадало в их поле зрения. Багаж остался в самолете. Их шофер на стареньком «Рено», бывшем чуть моложе своих снующих мимо собратьев, профессионально рулил в лабиринте подъездных дорог аэропорта; сейчас он наконец-то выехал на шоссе, ведущее в Каир.

Логан смотрел на одинаковые кварталы шестиэтажных бетонных коробок, выкрашенных в горчичный цвет. На балконах сушилось белье и одежда; окна закрыты навесами и тентами, демонстрирующими путаную низкосортную рекламу. Плоские крыши оседлали спутниковые тарелки, похожие на смайлики, только без нарисованных глаз-пуговок и растянутых в глупые улыбки ртов, с бесчисленными кабелями, протянувшими, словно для пожатия, руки-плети от дома к дому. Над всем этим висел бледно-оранжевый раскаленный шар, безжалостно сжигая все, что попадалось ему на пути. Логан высунулся из широко открытого окна, жадно глотая пропитанный дизелем воздух.

— Четырнадцать миллионов жителей, — сказал доктор Раш, глядя в одному ему известном направлении. — Втиснутые в две сотни квадратных миль города.

— Если Египет не является местом нашего назначения, почему мы здесь?

— Это просто короткая остановка. Мы опять будем в воздухе до полудня.

По мере приближения к центру города плотность движения транспорта стала еще гуще. Пешеходы наводнили улицы, пытаясь воспользоваться малейшей остановкой транспорта или пробкой, чтобы волей-неволей проскочить мимо урчащих машин, едва не касаясь их бамперов. Каким-то чудом им удавалось избегать серьезных столкновений.

Ближе к центру здания не становились выше, но архитектура выглядела интереснее и слегка напоминала Рив-Гош[3]. Стали появляться стражи порядка — полицейские в черной униформе прятались в раскаленных будках на перекрестках. Гостиницы и универмаги с установленными перед ними бетонными заграждениями. Они проехали мимо посольства США — крепости, обставленной постами с крупнокалиберными пулеметами.

Спустя несколько минут машина внезапно свернула к обочине и остановилась.

— Вот мы и прибыли, — объявил Раш, открывая дверь.

— И куда?

— Музей египетских древностей, — ответил Итан и вылез из машины.

Логан последовал за ним, стараясь не прижиматься к нему телом. Ему пришлось пропустить машину, промчавшуюся перед ним. Он взглянул вверх на фасад розового камня на въезде на площадь. Джереми тут был в прошлый раз во время поисков материала для диссертации. Зуд возбуждения, который он впервые ощутил в себе в самолете, становился сильнее.

Они пересекли площадь, отмахиваясь от назойливых продавцов безделушек, продававших мерцающие в темноте макеты пирамид и игрушечных верблюдов на батарейках. Взрывы быстрой арабской речи атаковали Логана со всех сторон.

Они прошли мимо пары караульных, стоявших по обе стороны входа. Прежде чем войти внутрь, Джереми услышал усиливавшийся по амплитуде крик, перекрывающий грохот транспорта и болтовню многочисленных туристов: распев муэдзина из местной мечети, расположенной на другой стороне площади Тахрир, призывавшего благоверных к молитве. Логан остановился, прислушался и услышал такой же призыв, доносившийся с другой мечети; затем он был подхвачен еще одной, и так далее. Голоса муэдзинов доносились все с более далекого расстояния, пока не покрыли, словно эхом, весь огромный город.

Джереми почувствовал, как кто-то легонько толкнул его в бок. Это Раш. Логан повернулся и вошел внутрь.

Древнее строение переполнено, несмотря на ранний час, но потная масса людей еще не успела нагреть каменные галереи. После нещадно палившего, слепящего солнца внутри музея казалось очень темно. Ученые шли через нижний этаж, мимо бесчисленных статуй и каменных табличек. Пройдя по последней галерее, поднялись по широкой лестнице на первый этаж[4]. Здесь, ряд за рядом, располагались многочисленные саркофаги, установленные на каменных цоколях и похожие на часовых, охраняющих вход в мир теней. Вдоль стен располагались шкафы со стеклянными передними дверками, в которых хранились разнообразные предметы для погребения, изготовленные из золота и фаянса. Эти шкафы были закрыты и опечатаны простыми свинцовыми пломбами на проволочках.

— Ты не возражаешь, если я на минутку задержусь чтобы взглянуть на погребальные атрибуты Рамзеса Третьего? — спросил Логан, указывая на одну из дверей. — Думаю, это где-то в том проходе. Недавно я прочитал об алебастровой канонической вазе, которая использовалась для вызывания…

Но Итан улыбнулся с извиняющимся видом, показал на часы и просто подтолкнул Джереми к выходу.

Они прошли к другой, более узкой лестнице, поднялись по ней и приблизились к следующей двери. В этом зале оказалось значительно спокойнее. Галереи были посвящены научным коллекциям: стелам с надписями и фрагментам папируса, выцветшего и ветхого. Освещение тусклое, каменные стены — грязные. Один раз Раш остановился, чтобы свериться с начертанным на обрывке бумаги планом этажа, который он вытащил из кармана.

Логан с любопытством заглянул в полуоткрытую дверь и увидел стопки папирусных свитков, хранящихся подобно винным бутылкам в погребе сомелье. В другой комнате располагалась коллекция масок древних египетских богов: Сета, Осириса, Тота. Такое обилие артефактов и бесценных сокровищ, а также огромный объем лежащих повсюду древностей подавляли и действовали почти удручающе.

Они повернули за угол, и Итан остановился перед запертой деревянной дверью. На ней золотыми буквами, настолько выцветшими, что их почти невозможно было прочитать, было написано: «Архив III: Танис — Сехел — Фаюм». Раш быстро оглянулся на Логана, затем посмотрел через его плечо вниз на пустой холл. Потом открыл дверь и впустил его внутрь.

В следующей комнате было еще темнее, чем в проходе. Окна, расположенные в ряд под высоким потолком, скупо пропускали лучи света, ослабленные многолетней грязью. Другое освещение отсутствовало. Все четыре стены заставлены книжными шкафами, до отказа набитыми древними журналами, переплетенными манускриптами, заплесневелыми тетрадями в кожаных переплетах и толстыми кипами папирусов, связанных вместе посекшимися кожаными ремешками. Все это пребывало в полном беспорядке.

Логан сделал шаг вперед и осторожно вошел в комнату. В ней сильно пахло воском и гниющей бумагой. Это место, в котором ему уютно: депозитарий далекого прошлого, хранилище секретов, загадок и странных хроник, которые терпеливо ждали, когда их вновь обнаружат и обнародуют. Джереми провел значительную часть жизни в подобных комнатах. Но его опыт в основном ограничивался исследованием средневековых аббатств и подземных усыпальниц кафедральных соборов. Находившиеся же здесь артефакты — большинство из которых на мертвых языках — были гораздо более древними.

В центре стоял стол, длинный и узкий, окруженный полудюжиной стульев. В комнате было темно и тихо, и все же Джереми думал, что они тут не одни. Теперь, когда его глаза привыкли, он заметил человека в арабском одеянии, сидящего за столом спиной к ним, сгорбившегося над древним свитком. Он не пошевелился при их появлении и сейчас никак не отреагировал. Казалось, человек полностью погружен в чтение.

Итан сделал шаг вперед и встал рядом с Логаном. Потом прочистил горло. Долгое время фигура не шевелилась. Потом старик чуть повернулся в их направлении. Он не пытался установить визуальный контакт — скорее, просто отметил присутствие новых лиц. Он был одет в традиционную обветшалую серую галабею, выцветшие хлопчатобумажные штаны и бурнус с капюшоном: одежда, старомодная даже для человека преклонных лет. Рядом на поношенной соломенной подставке стояла чашечка черного кофе.

Логан почувствовал необъяснимый приступ раздражения. Стало ясно, что Раш привел его сюда, чтобы проконсультироваться относительно какого-то частного документа. Ну и как они могли сохранять конфиденциальность в присутствии старого книжника, да еще такого нахального и бесцеремонного?

Но, к удивлению Логана, старик рывком отодвинул стул от стола, встал и нарочито пристально уставился на них. Складки капюшона полускрывали старые очки для чтения, потрескавшиеся и пыльные, и посеченное непогодой и морщинами лицо. Он стоял, явно оценивая их, сверля глазками.

— Извините за опоздание, — произнес Итан.

Старик снисходительно кивнул.

— Ничего. Этот свиток становится все более интересным.

Джереми в недоумении переводил взгляд с одного на другого. Стоявший перед ними незнакомец говорил на чистейшем американском английском с еле заметным бостонским акцентом.

Медленно и осторожно старик откинул назад капюшон, обнажив копну тщательно расчесанных белых волос, скрывавшихся под гутрой[5]. Затем снял очки, сложил их и сунул в карман халата. Пара умных голубых глаз насмешливо посмотрела на Логана. Даже при тусклом свете архива стали видны бледно-голубые глаза, прекрасные, как гладь бассейна в свежий день летнего отпуска.

Неожиданно Логан понял. Перед ним стоял Портер Стоун.

4

Джереми отошел на шаг назад. Он увидел, как рука Раша приближается к его локтю, и инстинктивно отвел ее в сторону. Первый шок уже прошел, и на смену ему пришло любопытство.

— Доктор Логан, — проговорил Портер. — Мне не хотелось так вас удивлять, но, несомненно, вы поймете, что я вынужден держаться в тени.

Он улыбнулся, но лишь глазами, за которыми скрывался не только пытливый ум, но и неутомимый голод антиквара — то ли по отношению к богатству и сокровищам, то ли к чистому знанию; Джереми так и не смог определить это. Стоун кивнул Рашу, пожал Логану руку и жестом показал на стул. Рукопожатие оказалось неожиданно крепким, совершенно не соответствующим хрупкому на вид телосложению и почти женственному облику искателя сокровищ.

— Не ожидал вас здесь встретить, доктор Стоун, — сказал Джереми, присаживаясь. — Я полагал, что теперь вы предпочитаете держаться вдали от работ над вашими проектами.

— Мне пришлось постараться, чтобы люди так думали, — ответил тот. — И в большинстве случаев это действительно так. Но со старыми привычками трудно расстаться. Даже теперь я не могу удержаться от раскопок — другими словами, от того, чтобы не запачкать руки.

Логан кивнул. Он прекрасно понимал его.

— Кроме того, если предоставляется возможность, я предпочитаю лично общаться с членами моей команды — особенно с такими важными, как вы. И, конечно же, мне очень любопытно познакомиться с вами лично.

Джереми чувствовал, как его тщательно изучают пронзительные голубые глаза. Им приходилось оценивать очень многих людей.

— Итак, я — один из ключевых членов вашей команды? — сделал он вывод.

Стоун кивнул.

— Естественно. Хотя, если быть честным, я и не предполагал, что вы станете одним из них. Вы оказались на борту одним из последних.

Раш сел за стол напротив них. Портер отложил в сторону манускрипт, который читал, и под ним обнаружилась узкая папка.

— Конечно, я знал о ваших работах. Прочитал вашу монографию о драугах[6] из Тронхейма.

— Это был интересный случай. И мне посчастливилось опубликовать эту работу — редкий случай, когда мне позволили это сделать.

Стоун понимающе улыбнулся.

— Похоже, у нас есть кое-что общее, доктор.

— Зовите меня Джереми, пожалуйста. И что же это?

— Пембридж Бэрроу.

Логан удивленно выпрямился.

— Вы хотите сказать, что прочитали…

— Точно так, — ответил Стоун.

Джереми взглянул на охотника за сокровищами со все возрастающим уважением. Пембридж Бэрроу было одним из небольших, но самых впечатляющих из его открытий: погребальное захоронение в Уэльсе, в котором находились останки Боудикки, по мнению большинства ученых, королевы Англии в I веке нашей эры. Ее обнаружили похороненной в древней боевой колеснице, окруженной оружием того времени, позолоченными нарукавными браслетами и другими погребальными атрибутами. В ходе этих раскопок Стоуну удалось разрешить тайну, мучившую английских историков сотни лет.

— Как вы знаете, — продолжил Портер, — ученое сообщество всегда полагало, что Боудикка окончила свои дни в руках римских легионеров в Эксетере, или, возможно, в Уорквикшире. Но основной идеей вашей диссертации было утверждение о том, что королева уцелела в тех сражениях и позже была похоронена со всеми воинскими почестями, что и привело меня в Пембридж.

— То, что я взял за основу предполагаемые передвижения римских поисковых отрядов вдалеке от Уотлингской дороги, — ответил Логан, — думаю, делает мне честь. — На него произвела впечатление детальность исследований Стоуна.

— Однако я не намеревался говорить на эту тему. Просто хотел, чтобы вы поняли, во что ввязываетесь. — Портер подался вперед. — Я не требую от вас клятвы на крови или чего-то еще столь же мелодраматического.

— Рад это слышать.

— Кроме того, мало кто в вашей сфере деятельности может сохранять конфиденциальность. — Стоун вновь порывисто наклонился вперед. — Вы слышали о Флиндерсе Питри?

— Египтологе? Насколько я помню, он обнаружил Новое Царство в Тель-эль-Амарне, не так ли? И, среди прочего, стелу Мернептаха?

— Совершенно верно. Очень хорошо. — Стоун и Раш обменялись многозначительными взглядами. — Тогда вы, вероятно, знаете, что он был редчайшим из египтологов: настоящий ученый, наделенный безграничным аппетитом к знаниям. За последние восемнадцать веков, когда все бешено искали и выкапывали сокровища, он единственный гонялся за другим: за знаниями. Предпочитал проводить изыскания вдали от общепринятых мест раскопок — пирамид и храмов, — исследуя территории в верховьях Нила, разыскивая обломки керамики и глиняные пиктограммы. Во многом он превратил египтологию в уважаемую науку, борясь против расхищения гробниц и бессистемного документирования.

Логан кивнул в знак согласия. Общеизвестные сведения.

— К 1933 году Питри стал грандом британской археологии. Король произвел его в рыцари. Он завещал свою голову Королевскому хирургическому колледжу, с тем чтобы его блестящий ум мог изучаться бесконечно. Он и его жена удалились на покой в Иерусалим, где археолог смог провести свои последние годы среди древних руин, которые так любил. Вот, собственно, и всё.

Короткая тишина повисла над архивом. Стоун водрузил на нос старые очки, затем снова снял их, повертел в руках и положил на стол.

— За исключением того, что история не закончилась. Потому что в сорок первом году, после многих лет уединения, Питри неожиданно оставил Иерусалим и отправился в Каир. Он не сказал ни одному из своих старых коллег из Британской школы археологии о новой экспедиции. А в том, что экспедиция действительно была, нет никакого сомнения. Он взял с собой минимум помощников: двух-трех человек, не более. Да и тех-то взял, я подозреваю, лишь из-за своего преклонного возраста и растущей слабости. Ученый не просил грантов; оказалось, что он продал несколько своих наиболее ценных артефактов, чтобы финансировать поездку. Все это совершенно нехарактерно для Питри и, что самое странное, проделывалось в большой спешке. Он всегда считался очень осторожным, тщательно планирующим всё ученым. Однако эта поездка в Египет, в то время когда Северная Африка уже глубоко увязла в войне, являлась поступком, полностью противоречащим здравому смыслу. Этот поступок казался безумным, почти отчаянным.

Стоун сделал паузу и отхлебнул кофе из крошечной чашечки. Воздух в комнате заполнился запахом qahwa sada[7].

— Куда точно направился Питри и почему — неизвестно. Он вернулся в Иерусалим спустя пять месяцев, один и без денег. Не хотел говорить о том, где был. Его состояние отчаяния не проходило. Путешествие еще больше подорвало здоровье ученого и окончательно ослабило его тело. Вскоре после этого он умер в Иерусалиме в сорок втором году, собирая средства для еще одного путешествия в Египет.

Портер вернул чашечку на глиняную подставку и посмотрел на Джереми.

— Ничего из этого не зафиксировано в документах, — произнес Логан. — Как вам удалось выяснить это?

— А как я узнаю́ обо всем? — развел руками Стоун. — Заглядываю в темные уголки жизни других людей, в которые никто другой не удосужился заглянуть, исследую государственные и частные архивы, охочусь за потерянными документами, куда-то засунутыми и забытыми. Читаю все, что могу найти по интересующему меня вопросу, изучаю дипломные работы и диссертации.

Логан приложил руку к сердцу и насмешливо поклонился.

— Люди говорят о секрете моего мидасовского прикосновения. — Стоун произнес последние слова с неприкрытым негодованием. — Какая чушь! Здесь нет никакого секрета или чуда — лишь долгая кропотливая исследовательская работа. Состояние, которое я сколотил благодаря находке испанского золота, обеспечило ресурсы для исследований. Которые я веду, как считаю нужным: посылаю ученых и исследователей в разные уголки земли, спокойно ищу, чем бы закрыть ужасающие бреши в исторических хрониках, ворошу древние слухи и предания, которые могут оказаться интересными, и выискиваю в них рациональное зерно.

Горечь ушла из его голоса так же быстро, как и пришла.

— В случае Флиндерса Питри я нашел потрепанный дневник, купленный вместе с другими вещами на Александрийском базаре. Дневник хранился у помощника в последние годы жизни археолога в Иерусалиме: молодого мужчины, которого не взяли в последнюю экспедицию. Потом с досады он поступил на службу в армию и погиб в сражении на Кассеринском перевале. Конечно, история, описанная в его дневнике, возбудила мой интерес. Чем был одержим Питри, безразличный к богатствам и интересовавшийся только наукой? Имевший полное право наслаждаться старостью в покое и благоденствии, но отринувший все это? Вот что было для меня загадкой.

Стоун сделал паузу.

— Вы, должно быть, понимаете: у меня в запасе сотня… нет, две сотни подобных тайн и загадок, которые ожидали разгадки в моей исследовательской лаборатории на Кипре. С некоторыми я справился сам; за другие мне пришлось хорошенько заплатить, чтобы добраться до истины. Все они интересны. Но мое время ограничено, и я не берусь за проект, пока не уверен, что у меня есть достаточно знаний и сведений, гарантирующих успех.

«Прикосновение Мидаса», — подумал Логан. Вслух же он произнес:

— Полагаю, что дневник помощника Питри — не последний аргумент в принятом решении?

Стоун опять слабо улыбнулся и, отвечая на вопрошающий взгляд Джереми, произнес:

— Экономка Питри. Один из моих помощников узнал о ее существовании, нашел, где она живет, и поговорил с ней незадолго до ее смерти в хосписе для престарелых в Хайфе. Это случилось шесть лет назад. Она отрешенно бродила по саду и выглядела полоумной. Но в ходе моих ненавязчивых расспросов выяснилось, что она четко помнит один день в сорок первом году, когда Питри показывал часть своей обширной коллекции древностей какому-то гостю. Они рассматривали содержимое некоего деревянного сундучка, найденного в ходе одной из ранних экспедиций в верховьях Нила. Неожиданно Питри встрепенулся, сел прямо и замер, как соляной столб. Минуту он мямлил что-то невразумительное, а потом поскорее избавился от посетителя под надуманным предлогом. Потом запер дверь на ключ, чего никогда раньше не делал. Именно поэтому экономке запомнился тот день. Через несколько дней он отправился в свое последнее путешествие в Египет.

— Питри что-то обнаружил на своем складе артефактов, — проговорил Джереми.

Портер кивнул.

— Что-то, что все время лежало там на виду. Или, скорее, не исследовалось тщательно до дня прибытия гостя; Питри собрал такую большую коллекцию, что и сам не подозревал о существовании этого артефакта.

— И я могу предположить, поскольку мы здесь, что вы нашли тот артефакт.

— Нашел, — медленно подтвердил Стоун.

— Можно спросить, как?

— Нет, нельзя.

Если это была шутка, то какая-то неуклюжая.

— Мои методы, если можно так сказать, являются частной собственностью, не так ли? Это долгая, трудоемкая, нудная — и очень дорогостоящая задача. Если вспомнить, сколько времени и денег мне понадобилось, чтобы отыскать журнал и экономку… Но это не главное. В двадцать раз больше всего этого мне понадобилось на то, чтобы узнать, что открыл Питри в тот день в сорок первом году. Однако я поделюсь с вами информацией об этом артефакте. Вкратце.

Портер вновь протянул руку к чашечке кофе и поднес ее к губам. Логан ожидал, что он покажет тщательно запечатанную шкатулку или скажет Рашу взять артефакт из какого-то потаенного уголка пыльной комнаты. Однако вместо этого Стоун продолжал потягивать кофе. Потом кивнул на изношенную подставку на столе, на которой остался кофейный кружок.

— Возьмите его, — проговорил он.

5

На какое-то мгновение Джереми заколебался. Он не был уверен, что понял его слова правильно. Выражение лица Стоуна было невозможно прочитать.

Затем Логан потянул руку к старой подставке и осторожно взял ее. И понял, что она вовсе не глиняная, а сделана из тонкого куска известняка, грубо обтесанного по краям. Перевернув ее, он разглядел слабый рисунок, выполненный бледными коричневыми чернилами.

— Не оригинал, конечно, — усмехнулся Стоун. — Но точная копия. — Он сделал паузу. — Вы знаете, что это?

Логан повертел подставку в руках.

— Выглядит как остракон.

— Браво! — Стоун повернулся к Рашу. — Итан, этот человек удивляет меня все больше и больше с каждой минутой. — Он вновь посмотрел на Логана. — Если вы знаете, что это остракон, то должны знать, для чего он предназначен.

— Остраконы — это выброшенные обломки камня, керамики, словом, почти всего, использовавшегося для неофициальных записей. Антикварная версия ноутбука.

— Абсолютно верно, с ударением на слове «неофициальных». Они могли использоваться для счетов или для бакалейных списков. Именно поэтому я использовал его в качестве подставки. Несколько мелодраматично, но в этом есть некий смысл. Для людей типа Флиндерса Питри остраконы имели грошовую ценность; иногда интересные в плане сведений о монотонной, однообразной жизни древнего мира, но в то же время малозначительные.

— Именно поэтому Питри никогда раньше не обращал на них внимания…

Логан посмотрел на выцветшую надпись на известняковой пластинке. На ней были нарисованы четыре пиктограммы, плохо нацарапанные и поблекшие.

— Я плохо разбираюсь в иероглифах. В чем особенность этих четырех?

— Предложу вам краткую версию. Вы слышали что-нибудь о царе Нармере?

Логан на мгновение задумался.

— Не он ли был фараоном, объединившим Египет?

— Правильно. До вступления на престол Нармера существовало два царства: Верхний и Нижний Египет. Верхний объединял территории Нила, которые лежали к югу. Каждый имел собственного правителя со своей короной. Цари Верхнего Египта носили белую коническую корону почти в форме кегли, в то время как цари Нижнего Египта предпочитали красную, с возвышенностью сзади. Около трех тысяч лет до Рождества Христова Нармер — владыка Верхнего Египта — вторгся в северные провинции, убил царя Нижнего и объединил страну. Я полагаю, что он был первым божественным фараоном. Однозначно считалось, что он имел власть над жизнью и смертью.

Стоун сделал паузу.

— Как бы то ни было, Нармер также сделал кое-что еще: соединил короны двух царств. Видите ли, доктор Логан, корона египетского фараона была неотъемлемым и наиболее важным символом власти. Нармер, конечно, знал об этом. Поэтому, когда Египет стал одним отдельным государством, его фараон носил двойную корону — комбинацию белой и красной, символизирующую правление обоими Египтами. И последующие три тысячи лет каждый фараон-престолонаследник следовал этой священной традиции.

Он опустошил свою крошечную чашечку и положил ее набок.

— Однако вернемся к Нармеру. Объединение Египта было запечатлено на большой плите из песчаника, на которой изобразили поражение вражеского царя. Ученые обозначили ее как палетка Нармера и считали первым историческим документом в мире. На ней изображено самое раннее представление египетского царя из всех когда-либо найденных. На ней также содержатся примитивные, но очень отчетливые иероглифы.

Портер протянул руку, и Джереми отдал ему известняковый фрагмент.

— Питри рассмотрел на данном остраконе иероглифы, датируемые этим очень ранним периодом. Как видите, всего их четыре. — Портер показал на них по очереди худощавым длинным пальцем.

— О чем они говорят? — спросил Логан.

— Вы поймете меня, если я пока утаю детали. Давайте просто согласимся, что это не какой-то пустяшный счет из прачечной. Как раз наоборот. Этот остракон является ключом к самому величайшему археологическому секрету в истории. Он рассказывает нам о том, что царь Нармер взял с собой в путешествие в загробный мир.

— Вы хотите сказать, он рассказывает о том, что действительно похоронено в гробнице?

Стоун кивнул.

— Но, видите ли, здесь есть загвоздка. Гробница Нармера — а мы знаем, где она находится, — представляет собой небольшое двухкамерное помещение в Абидосе, Ум-эль-Каабе, если быть точным, и не хранит ни одной из вещей, отраженных здесь.

— Тогда, по вашим словам, получается… — Логан запнулся, — …что известная гробница — это вовсе не гробница?

— Гробница. Но в то же время и не гробница в обычном понимании слова. Это может быть ранним примером кенотафа — скорее символической, нежели реальной усыпальницы. Но я предпочитаю рассматривать ее как некую приманку, ложную цель. А когда Флиндерс Питри увидел этот остракон и понял его значение, это послужило причиной того, что он бросил все, оставил уют и блага своего уединения и, рискуя богатством и безопасностью, решил предпринять попытку отыскать настоящую гробницу Нармера.

Логан задумался.

— Но что такого ценного могло…

Стоун поднял руку, прерывая его.

— Этого я вам не скажу. Но так как вы знаете местоположение гробницы, я оставляю доктору Рашу возможность объяснить вам это. И вы поймете почему — даже если мы не знаем, что хранится в гробнице, — должны быть абсолютно убеждены в ее невероятной важности.

Стоун наклонился вперед и сложил пальцы домиком.

— Доктор Логан, мои методы необычны. Я уже рассказал вам слишком много. Когда я начинаю новый проект, то трачу все время и не менее половины своих финансовых ресурсов на подготовку. Изучаю все оптимальные пути к успеху, привлекаю наилучшие научно-исследовательские кадры для проведения глубокого всестороннего анализа, прежде чем первая лопата воткнется в землю. Поэтому, думаю, вас не удивит, если я скажу, что, лишь только приобретя этот остракон и поняв зашифрованное в нем послание, дал проекту зеленый свет. И действительно, он стал моим наиглавнейшим приоритетом.

Он откинулся назад и взглянул на Раша. Тот впервые заговорил.

— Там, где Питри потерпел фиаско, мы преуспели. Произвели триангуляцию местоположения гробницы. Все уже на месте, и работы уже начались.

— И идут очень быстро, — добавил Стоун. — Для нас очень важен фактор времени.

Джереми поерзал на стуле. Он все еще пытался оценить всю грандиозность и важность находки.

— Вы узнали о существовании настоящей гробницы. Вы знаете, где она находится. Вы начали раскопки. Тогда зачем вам нужен я?

— Я предпочел бы, чтобы вы сами это выяснили — на площадке. Не имеет смысла как-то окрашивать ваше суждение. Давайте просто допустим, что у нас возникли некоторые осложнения и ваш опыт необходим для их преодоления.

— Другими словами, вы обнаружили что-то странное, возможно, необъяснимое и пугающее, что происходит на месте раскопок. Что-то, похожее на проклятие?

— Раскопки древних гробниц всегда связаны с проклятиями, не так ли? — ответил Стоун вопросом на вопрос.

Его слова были встречены гробовым молчанием. Через полминуты Портер продолжил:

— Эти осложнения необходимо проанализировать, понять и устранить. Итан может ввести вас в курс дела и рассказать историю их возникновения по пути на площадку. — Он опять остановился. — Сама площадка, кстати, достаточно уникальна и может стать частью вашего анализа. Она, мой дорогой доктор, может оказаться самым странным в этой истории. Но хватит предысторий.

Стоун встал и пожал Логану руку. На сей раз рукопожатие было прохладным и легким.

— Рад был с вами познакомиться. Итан выведет вас отсюда. Он абсолютно уверен в ваших уникальных талантах, и я тоже — после знакомства с вами.

Это безошибочно указывало, что встреча закончена. Джереми слегка поклонился и приготовился уйти.

— И еще одно, доктор Логан.

Джереми обернулся.

— Работайте быстро. Очень быстро. Время не ждет.

6

Самолет круто пошел в небо и сразу взял курс на Нил. Затем они летели на юг, следуя ленивым изгибам реки. Логан уставился в иллюминатор, пристально глядя на шоколадную поверхность. С высоты в несколько тысяч футов он мог разглядеть фелюги и речные суда, прорезающие гладь воды и оставляющие проходы среди розовых заплаток из зарослей лотоса. Вдоль берега раскинулись небольшие зеленые рощицы бананов и плантации гранатов.

Раш извинился и прошел вперед переговорить с командой. Джереми это было только на руку: ему требовалось время, чтобы переварить все услышанное.

На него произвел глубокое впечатление тощий, почти хрупкий Портер Стоун. Настолько же впечатляющим было само открытие: настоящая гробница первого египетского фараона, богоподобного Нармера, и ее таинственное содержание — священный Грааль египтологии.

Постепенно растительность по берегам реки становилась реже, и пышные пальмы и травы стали уступать место зарослям тростника и осоки. Итан вернулся в заднюю часть салона.

— О’кей, — произнес он с улыбкой. — Я обещал себе, что не буду разговаривать, но не могу удержаться. Как тебе это удается?

— Удается что? — ответил Логан уклончиво.

— Ты знаешь, что тебе следует делать. Например, как тебе удалось изгнать легендарного духа, бродившего по университету Эксетера шесть сотен лет? И как удалось обнаружить в горах точное местоположение рудника, в котором была скрыта разобранная Янтарная комната Петра Великого? И каким образом…

Логан поднял руку, чтобы предупредить дальнейшие вопросы. Он знал, что вскоре они обязательно последуют. Так было всегда.

— Ну хорошо, — проговорил он в раздумье, — я хотел бы, чтобы ты поклялся хранить все в тайне.

— Естественно.

— Ты понимаешь, что не должен говорить никому ни слова, ни единой душе?

Раш согласно кивнул.

— Отлично, — Джереми заговорщицки оглянулся вокруг, потом наклонился вперед, как будто намереваясь открыть большой секрет. — Два слова, — прошептал он. — Чистая жизнь.

Какое-то мгновение Раш обалдело смотрел на него. Потом хихикнул и потряс головой.

— Поделом мне. Не буду спрашивать.

— Нет, на полном серьезе. Речь не идет о связках чеснока или волшебной пудре. Для этого необходимы достаточно обширные знания определенных предметов. Некоторые из них очевидны, такие как история и сравнительная теология; некоторые не столь очевидны — например, астрология и, да, секретные искусства. Кроме того, необходимо желание и умение держать свой ум открытым. Ты слышал о «бритве Оккама»?

Раш кивнул.

— Entia non sunt multiplicanda praeter necessitatem[8], — сформулировал Джереми. — Простейшее объяснение зачастую является самым верным. Но в моей работе я придерживаюсь абсолютно противоположного подхода. Часто правильное объяснение — самое маловероятное, по крайней мере, для людей, подобных нам: то есть современных, получивших западное образование, находящихся вне контакта с природой, нетерпимых к прошлым практикам и верованиям.

Он сделал паузу.

— Возьмем, к примеру, Эксетерское привидение, о котором ты упоминал. После тщательного изучения древних городских записей и опросов местных жителей о старинных легендах я достаточно много узнал о некоторых санкционированных сообществом убийствах предполагаемых ведьм. Приблизительно о тысяче четырехстах, и этого достаточно. Когда я обнаружил площадку, где были захоронены несчастные женщины, то понял, что существовали определенные ритуалы и специальные химикаты, сопровождавшие казни ведьм.

— Ты хочешь сказать… — Раш был огорошен. — Ты хочешь сказать, что привидение существовало на самом деле?

— Естественно. А ты чего ожидал?

Вопрос был встречен молчанием. Логан поерзал на стуле.

— Но давай вернемся к теме нашего обсуждения. Рассказ Стоуна удивителен, но поднимает множество вопросов. И не только о том, что находится в гробнице. К примеру, как ему удалось узнать ее реальное точное местоположение? Я имею в виду, что остракон — удивительный артефакт, но это же не дорожная карта.

На какое-то мгновение Итан глубоко задумался. Потом встряхнул головой и вернулся к действительности.

— Я сам не знаю всех подробностей. Но для этого были привлечены огромные финансовые и организационные ресурсы. Скрытно, конечно. Однако точно известно, что Стоун начал с изучения перемещений Питри. После того как старый египтолог расшифровал остракон, как он узнал, где искать? Он бы не ринулся в Египет, не будь у него какого-то хорошего плана. Итак, Стоун сложил вместе известные факты и начал поиски вокруг храма Гора в Иераконполе.

— Где?

— В столице Верхнего Египта, месте, в котором жил царь Нармер до того, как вторгся в цветущие северные земли и объединил страну. Там и была обнаружена палетка Нармера в конце двадцатого века. А известно, что Питри предпринял свое путешествие на юг до Иераконполя во время своей ранней экспедиции.

— Столица царя Нармера, — отреагировал Джереми. — Местоположение палетки — и, я полагаю, самого остракона. И фокус исследований Питри к тому же. Выходит, что Иераконполь — это место, где расположена гробница Нармера?

Раш покачал головой.

— Но это было местом документа, который привел к настоящей гробнице.

Логан на минуту задумался.

— Правильно, — произнес он. — Это не мог быть Иераконполь, потому что ты сказал, что цель нашего путешествия не в Египте. — Он искоса взглянул на доктора. — Что ты имел в виду?

Раш хихикнул.

— Мне было просто интересно, когда ты спросишь. Поговорим об этом на судне.

— Судне?

Собеседник кивнул. Джереми почувствовал, что самолет начал плавно снижаться. Выглянув в иллюминатор, он заметил, что Нил расширился в озеро Насер.

Еще через пятнадцать минут они сели на безымянную полосу, расположенную прямо за озером, — покрытую ямами взлетно-посадочную полосу, окруженную унылой невыразительной пустыней. Сойдя с самолета, забрались в ожидавший их джип. Водитель выгрузил чемоданы Логана и большой немаркированный металлический ящик из брюха самолета, уложил их на заднее сиденье, и они направились на запад, к реке.

Раскаленный добела безжалостный шар солнца пек сморщенную от жары землю. Через несколько минут они доехали до реки. Низко над водой летали ибисы. Где-то на небольшом расстоянии проревел потревоженный гиппопотам.

Джип медленно подъехал к длинному деревянному пирсу, такому же одинокому, как и взлетная полоса. Раш вышел из машины и направился к самому странному судну, которое когда-либо видел Логан.

В длину оно было около восьмидесяти футов, нос невероятно узкий, учитывая значительную длину. Для своего размера осадка очень мала, два фута максимум. Эта необычная суперконструкция состояла из отдельной двухэтажной надстройки, занимавшей бо́льшую часть палубы. По обе стороны эркера располагались две небольшие открытые платформы, подвешенные над водой; они напоминали вороньи гнезда. Но главной отличительной чертой судна была его корма: массивная коническая стальная клетка, большая, как капсула космического корабля «Джемини», и примерно такой же формы. Она скрывала большой угрожающе выглядевший пятилопастный пропеллер. Вся конструкция была наглухо закреплена над кормовым отсеком главной палубы.

— Бог мой! — воскликнул Логан из дока. — Аэрокатер на стероидах.

— Достаточно удачное описание, — послышался хриплый голос. Логан взглянул вверх и увидел, как в проеме надстройки появился человек. Ему было лет пятьдесят; среднего телосложения, с глубоко посаженными глазами и аккуратно подстриженной белой бородой. Он ступил на ожидавшие сходни и пропустил их на борт.

— Джеймс Плаурайт, — представил его Раш, — старший пилот экспедиции, капитан.

— Вот это судно! — восхищенно произнес Джереми.

— Ага, — кивнул Джеймс.

— Как управляется?

— Довольно легко, — прохрипел немногословный капитан с грубым шотландским акцентом.

Логан взглянул на пропеллер.

— Что за движок?

— Турбовинтовой «Лайкоминг T53». Модифицированный, от вертолета «Хьюи».

Джереми присвистнул.

— Сюда, — сказал Итан и повернулся к Плаурайту. — Можешь отдавать концы, как только будешь готов, Джимми.

Тот кивнул.

Раш прошел назад вдоль палубы. Учитывая размеры судна и его довольно тонкий бимс, палуба была очень узкой, и Логан радовался наличию поручней по бокам.

Они прошли несколько закрытых дверей, нырнули в открытую и оказались в слабо освещенной каюте. Когда глаза привыкли, Логан обнаружил, что они находятся в довольно приятно обставленном салоне, в котором стояли диваны и банкетки. На стенах висели разнообразные морские и спортивные фотографии. Салон сильно пах кожей и репеллентом.

Водитель джипа сгрузил сумки и металлический ящик в один угол, поклонился и вернулся на палубу.

Логан указал на ящик, поинтересовавшись:

— Что в нем?

Итан улыбнулся.

— Жесткие диски с файлами из Центра. Я не могу совсем игнорировать основную работу, пока я здесь.

Через минуту Джереми услышал слабые звуки, доносившиеся с кормы: реактивный двигатель запустился с нарастающим воем, и судно, слегка дрожа корпусом, отошло от дока и взяло курс вверх по Нилу в направлении Судана.

— У нас два таких судна, специально сконструированные и построенные для экспедиции, — пояснил Раш, когда они уселись на одно из сидений у стены. — Мы используем их для переправки разных вещей до места. Они слишком громоздкие или хрупкие для транспортировки по воздуху и сбрасывания с самолета: например, высокотехнологичное оборудование.

— Не могу представить себе место, где потребовалось бы судно, подобное этому.

— Когда ты его увидишь, то все поймешь, уж поверь мне.

Логан вновь уселся на роскошное кожаное сиденье.

— Ну хорошо, Итан. Я познакомился со Стоуном. Знаю, что мы ищем. Теперь, думаю, самое время тебе рассказать, куда мы все-таки плывем.

Собеседник слабо улыбнулся.

— Тебе известно выражение: ад на земле?

— Конечно.

— Тогда приготовься. Потому что как раз туда мы и направляемся.

7

Раш подался вперед.

— Ты что-нибудь слышал о Судде?

Логан на мгновение задумался.

— Что-то знакомое.

— Некоторые полагают, что Нил — это просто широкая река, беспрепятственно прокладывающая себе путь из недр Африки. Огромное заблуждение. Первые британские исследователи — Бёртон, Ливингстон и другие — оказались в очень затруднительном положении, когда наткнулись на Судд. Взгляни вот сюда; здесь это место описано гораздо красноречивее, нежели я смогу это сделать. — Итан указал на книгу, лежащую на ближайшем столике.

Джереми взял ее с неподдельным интересом. Потертый экземпляр книги «Белый Нил» Алана Мурхеда. В ней описывалась история исследования реки.

— Страница девяносто пятая, — подсказал Раш.

Логан перевернул несколько страниц, нашел нужную и углубился в чтение:

«Нил… представляет собой сложную водную систему. Он течет через пустыню в широком и довольно устойчивом русле… Но незаметно река поворачивает на запад, влажность становится выше, берега — зеленее, и это является первым предупреждением о наличии большого препятствия — Судда, лежащего впереди. В мире не существует более жуткого болота, чем Судд. Нил теряется в огромном океане зарослей осоки и гниющей растительности. И эта зловонная жижа представляет собой буйство тропической жизни, которая вряд ли сильно изменилась со времен зарождения мира; она такая же примитивная и враждебная к человеку и ко всему живому, как Саргассово море.

Этот район нельзя отнести ни к суше, ни к воде. Год за годом течение приносит сюда все новые массы плавучей растительности и спрессовывает ее в монолитные куски, толщиной, возможно, двадцать футов, способные выдержать вес слона. Но потом эти дебри откалываются огромными кусками и дрейфуют, как острова или айсберги, на другое место. И этот бесконечный цикл повторяется из года в год, из века в век.

Здесь не существует настоящего, не говоря уж о прошлом; здесь есть лишь редкие островки твердой земли, на которой никогда не жил человек, и не мог бы жить в этом уединенном царстве дрейфующего тростника, камышей и тины. Здесь не выжили бы даже дикари. Здесь в изобилии существовали только примитивные формы жизни, но что касается человека… Судд представлял исключительно угрозу — голода, болезней и смерти».

Логан отложил книгу в сторону.

— Бог мой! Такое место действительно существует?

— Еще как существует, — откликнулся Раш, — и ты его увидишь еще до темноты. — Он пошевелился на сиденье. — Представь себе территорию в несколько тысяч квадратных миль, не столько болото, сколько непроходимый лабиринт зарослей осоки, тростника, папоротника. И еще топляков, грязи и тины. Грязь везде, более коварная, чем зыбучие пески. Судд неглубок, как правило, не более тридцати-сорока футов в некоторых местах, но в дополнение к тому, что его вода покрыта густым переплетением растений, имеющим структуру сот, она настолько грязная и илистая, что дайверы ничего не видят уже в дюйме от их масок. Днем воды Судда кишат крокодилами, ночью воздух наполнен мириадами комаров. Все ранние исследователи этих краев отказались от мысли пересечь озеро и, как один, обходили его. Сам по себе Судд представляет широкую неглубокую долину. И каждый год она расширяется — ненамного, но тем не менее. Это огромное болото подобно живому существу. Поэтому нам понадобилось такое узкое судно. Попытки пересечь Судд сродни попыткам пропустить нитку через кору дерева. Каждый день мы используем разведывательный вертолет, который наносит на схему перемещающиеся водовороты, а на карту — новые проходы через них. И ежедневно эти маршруты меняются.

— Таким образом, это судно используется в качестве своеобразного ледокола, — резюмировал Логан, припомнив странное оборудование, которое заметил на носу.

Раш кивнул.

— Небольшая осадка помогает обходить подводные препятствия, а пропеллер и корма придают исходную мощность, необходимую для протискивания через заторы.

— Ты прав, — согласился Логан. — Это и в самом деле выглядит как ад на земле. Но зачем мы… — Он запнулся. — О нет!

— О да!

— Боже правый!

Джереми замолчал, как будто его осенило.

— Так гробница Нармера здесь! Но почему?

— Помнишь, что сказал Стоун? Подумай об этом. Нармер прошел неимоверно большое расстояние, чтобы спрятать свою гробницу. В действительности он даже вышел за пределы Египта, миновал шесть порогов Нила и углубился в Нубию — согласись, опасное путешествие по враждебным землям. Учитывая то, как рано в египетской истории это произошло, достижение можно сравнить со строительством Великих пирамид. Но Нармер был единственным фараоном, погребенным за пределами страны. Как ты, вероятно, знаешь, все фараоны должны быть погребены на земле Египта.

Логан кивнул.

— Именно поэтому Египет никогда не был колонией.

— Учитывая это, Джереми, ты намекаешь на то, что в своей невероятной попытке, сопряженной с большим риском и финансовыми затратами, Стоун просчитался и в гробнице Нармера нет ничего ценного?

— Но непроходимое болото… — Логан покачал головой. — Подумай о логистике, необходимой для строительства гробницы — особенно невероятной в условиях примитивной культуры, да еще и во враждебном регионе.

— В этом заключается зловещая красота этого события. Помнишь, как я говорил о том, что Судд немного расширяется с каждым годом? Нармер знал об этом. Он мог построить гробницу там, где была окраина болота, и держать место своего захоронения в секрете. Под поверхностью долины имеется разветвленная система вулканических пещер. После смерти распространяющееся болото могло скрыть все следы захоронения. За него эту работу выполнила природа. Почти что идеально.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты слышал, что сказал Стоун. Все эксперты на месте, равно как и инженеры, техники, археологи, механики и все остальные. Только… — Он поколебался. — Только отыскать точное местоположение гробницы оказалось немного труднее, чем предполагали ребята Стоуна.

Раш вздохнул.

— Конечно, приходится замалчивать происходящее, что нехарактерно для обычных поисковых экспедиций. Жадность чиновников возрастает; все сложнее становится давать взятки. Кроме того, это время — самое неудачное для проведения раскопок: сезон дождей. Все эти факторы превращают Судд в еще более трудное, неприятное, нездоровое место для поисков.

Логан вспомнил слова Стоуна: «Нас сильно поджимает время». «Почему такая безумная спешка? Гробница находилась в земле пять тысяч лет — почему бы не подождать еще шесть месяцев?» — подумал он.

Как будто отвечая ему, Итан встал и сделал знак следовать за ним. Они вновь поднялись на палубу и осторожно направились вперед в носовое отделение. Солнце падало за горизонт, безжалостный раскаленный добела шар теперь стал сердито-оранжевым. Нил вытекал из-под носа судна толстыми изгибающимися линиями. Крики водоплавающих птиц уступили место трубным звукам, доносившимся с обоих берегов.

Раш раскинул руки. Глядя вперед, Логан заметил странные холмы, поднимающиеся по обе стороны реки, расширяющиеся и образующие впереди просторный амфитеатр, скрывающийся вдалеке.

— Смотри, ты это видишь? За ними находится плотина Афайала. Ее строительство близится к завершению с суданской стороны границы. Через пять месяцев все это, весь проклятый богами бесполезный уголок уйдет под воду.

Логан вперил взгляд в сгущающийся мрак. Теперь он понял причины спешки.

По мере того как Джереми задумчиво вглядывался в расстилающуюся перед ним водную гладь, он начал замечать папоротник-орляк. Сначала это были просто пучки тростника и камыша. Затем они начали образовывать небольшие островки, закрепившиеся на выступах грязи, поднимающейся из реки подобно миниатюрным вулканчикам.

— Эта плотина обеспечила нас прекрасной легендой, — продолжил Раш. — Мы маскируем наши раскопки под работу экспедиции, исследующей экосистему и описывающей ее до того, как она навсегда исчезнет. Однако эта придумка стоит лишних денег, и опять-таки, чем дольше мы будем использовать эту легенду, тем труднее поддерживать обман.

Корабль начал замедлять ход по мере того, как заросли становились гуще. Теперь Логан мог разглядеть большие бревна, перекрученные, как будто они побывали в титанической битве; мох и гниющие камыши свисали с них подобно сети огромного паука. Зловоние от гниения начало заполнять все пространство вокруг корабля.

Двери в надстройке раскрылись, и появились двое подручных, в руках которых были странные, похожие на гарпуны, орудия с прикрепленными к ним пневматическими шлангами. Они заняли позицию на платформах по обе стороны носа корабля и склонились над водой.

Неожиданно с полубака ударил заливающий все вокруг луч, посылая сноп нереально голубого света перед носом судна. Звук турбины продолжал стихать. Растительность становилась еще гуще и превратилась в почти непроходимый ковер, сплетенный из камыша, тростника, веток и зловонной жижи. Матросы на носу принялись энергично орудовать своими пневмопушками, отгоняя в сторону наиболее тяжелые бревна и сгустки волокнистого органического материала. Двигатели издавали неприятные чавкающие звуки.

Впереди в узком просвете открытой двери Логан заметил небольшой огонек, мерцающий в болоте. Он быстро вспыхивал в отраженном свете носового прожектора судна. Один из матросов выудил этот фонарь, когда судно проплывало мимо.

— Ежедневно поисковый вертолет сбрасывает маяки после вычисления траектории прохода через ад, — пояснил Раш. — Это единственный способ движения через болото.

Судно медленно вползло в еще более густое месиво из бревен и папоротника-орляка. Звуки, доносившиеся с берегов — если только берега действительно существовали в этом безграничном болоте, — стихли. Создавалось такое впечатление, что теперь корабль окружен со всех сторон безграничным буйством флоры, мертвой и умирающей, сплетенной в колоссальный клубок. Люди ждали, перебрасываясь редкими замечаниями, в то время как судно следовало по линии мерцающих маяков.

Время от времени казалось, что маяки привели их в тупик; однако каждый раз после слепого разворота растительная ловушка расступалась, и они упрямо продолжали продвигаться. Часто кораблю приходилось использовать собственный корпус, чтобы пробиться сквозь липкую древесную кашу и переплетения органических нитей.

Один раз они достигли места, через которое, казалось, не было прохода. В пилотской кабине капитан Плаурайт установил турбину на максимум, корпус судна приподнялся вверх, и оно полетело вперед над поверхностью трясины, скребя днищем по ее поверхности. Двое помощников капитана склонились над носом и принялись сворачивать пневматические приспособления. Сильный жар и вонь гниющей растительности становились невыносимыми.

— Ты, наверное, устал, — неожиданно произнес Раш. — Это был долгий день. Завтра ты познакомишься с ключевыми членами команды. И получишь то, что ждал больше всего.

— И что же это?

— Последний фрагмент пазла. Тот, который ответит на твой следующий вопрос: почему ты находишься здесь.

«Здесь?» Джереми посмотрел вперед. И вдруг до него дошло.

Судно сделало резкий поворот, прорезав вязкую паутину, сплетенную из ветвей и тростника. Взору Логана открылась необыкновенная картина. Впереди на плавучих понтонах располагались с полдюжины платформ, а на них — небольшой городок. Из-под бесчисленных москитных сеток пробивались мерцающие огни. Брезентовые пологи величиной с футбольное поле возвышались над постройками и отсекали их от неба. Слышалось негромкое жужжание генераторов, не намного громче, чем писк комаров и другой летающей живности, тучами витавшей вокруг судна. Это было удивительное зрелище — здесь, в самом удаленном и ужасающем месте, находился оазис цивилизации, который с равным успехом мог быть создан на одном из спутников Юпитера.

Они прибыли.

8

Катер снизил ход до самого малого и дал гудок. Почти сразу под одним из огромных брезентовых тентов появился прямоугольник света. Логан, несмотря на усталость, наблюдал за тем, как скопища москитов были отсечены тентом подобно тому, как занавес отгораживает зрительный зал от театральной сцены. Медленно они скользнули под брезент и очутились у причала. Слева находилось еще одно большое судно на воздушной подушке, идентичное тому, на котором они прибыли; справа — множество судов меньшего размера и водных мотоциклов, пришвартованных к коротким плавучим пирсам.

Плаурайт завел судно на место, и кто-то в шортах и цветастой рубахе пробежал по пирсу, чтобы пришвартовать его. С шорохом опустилась внешняя сетка. Джереми вгляделся в нее: за огнями пристани стояла сплошная мрачная стена Судда.

Раш спустился по мосткам на пирс.

— Сюда, — сказал он Логану и провел его на перекидной мостик, сделанный из штампованного металла, затем через дверной проем и вниз по длинному туннелеобразному плавучему пирсу; наконец, в огромную, похожую на баржу конструкцию, покрытую большим листом непрозрачного майлара, на манер цирка шапито. — Семь вечера по местному времени, — добавил Итан.

Даже в столь поздний час воздух был липким и давящим. Из темноты за сеткой до Логана доносились странное фуговое жужжание насекомых, пение лягушек и других трудноопределимых тварей.

Джереми огляделся.

— У всего этого есть имя?

Раш рассмеялся.

— Официально — нет. Большинство людей просто называют это место станцией. Шесть главных плавучих структур, «крыльев», образующих основание, называются по их цветам. Та, в которую мы сейчас входим, называется «Зеленой». Здесь проводится обработка документации экспедиции: интерфейсная связь с поставщиками, координация работы транспорта, обслуживание судов и оборудования и тому подобное.

Они спускались по узкому проходу, довольно мрачному и исшарканному ногами, усеянному открытыми дверями. Внутри закрытой конструкции было прохладнее. Логан отметил, что стены покрашены зеленой краской. Он с любопытством заглядывал в каждую из кают, мимо которых они проходили. В каждой полно компьютеров, видеокамер на треногах и белых досок, испещренных схемами и диаграммами с условными обозначениями. Неприбранные лаборатории — очевидно, экологические и биологические — с полным набором научного оборудования и принадлежностей для взятия образцов. Все комнаты объединяла одна общая черта: темные, покинутые, без признаков деятельности.

— Что там? — спросил Джереми, кивнув на одну из открытых дверей.

— Отдел общественных связей, о котором я тебе уже рассказывал.

Логан покачал головой.

— Уникальные или не уникальные, но зачем проводить какие-то исследования в этом Богом забытом месте?

Раш хихикнул.

— Именно этим озадачено местное правительство, чего мы, впрочем, и добивались. Зачем изучать и документировать болото, которое повсеместно проклинают со дня его обнаружения? Конечно, они были рады получить деньги в обмен на необходимые разрешения. Возможно, это единственная выгода расположения экспедиции в таком непотребном месте. Во всяком случае, нам не приходится ожидать внезапной инспекции. Лишь однажды к нам наведался суданский чиновник, когда мы только запустили работу. Мы постарались сделать его путешествие сюда как можно более трудным, и отключили все кондиционеры на то время, пока он находился здесь. После этого визита мы больше не ожидаем перерывов и повторных наездов властей, но в случае необходимости готовы за пять минут восстановить работу этих заброшенных лабораторий и офисов, чтобы просто заморочить голову непрошеным гостям.

Они продолжили свой путь вдоль коридора Зеленого сектора и теперь проходили мимо офисов, которые казались более обитаемыми. Логан рассмотрел человека, распечатывающего что-то на принтере; другой говорил по полевой рации. Они повернули в еще один коридор, который вел в темный круглый проход, закрытый широкими, от потолка до пола, полосами полупрозрачного пластика. Это напомнило карусель выдачи багажа в аэропорту. Итан протолкнулся сквозь пластмассовые полосы, и Логан проследовал за ним.

Неожиданно они вновь оказались в узкой трубе москитной сетки, покоящейся на понтонах. Снаружи была кромешная тьма, и комариный писк усилился, полностью перекрывая жужжание генераторов. Прислушавшись, Логан подумал, что вряд ли перенесет ночь в этом адском шуме. Когда они пересекали длинный переход, шум то усиливался, то немного стихал, и Джереми смог различить чавкающие звуки, раздававшиеся под ногами. Стало ясно, что они переходят с одной базовой плавучей баржи на другую. Через густую сетку над головой он разглядел бесчисленные звезды.

— Все эти конструкции прикреплены якорями ко дну Судда, — пояснил Раш. — Они заякорены очень точно и поэтому не могут сдвинуться с места даже на полметра. Наша работа зависит от GPS. Но вскоре ты сам в этом убедишься.

— Прекрасно.

— Самая замечательная часть еще даже не видна. Как ты догадываешься, такое болото, как Судд, выбрасывает огромное количество метана. Поэтому под каждым крылом предусмотрены коллекторы для сбора газа. Он концентрируется и перерабатывается в горючее топливо в специальных камерах, а потом подается по трубам в два внешних генератора. А также используется в качестве топлива для всех приборов, агрегатов и устройств, расположенных здесь. Словом, для всего — от катеров и водных мотоциклов до горелок Бунзена. Таким образом, мы абсолютно независимы в плане источников энергии.

— Это просто здорово. Почему другие не используют этот метан?

— Понимаешь, гниющая растительность не покрывает остальную часть суши, слава богу.

— Конечно, — рассмеялся Логан. — А это не опасно?

— То, что через твой дом проложены трубы подачи природного газа, вероятно, тоже опасно. Это замкнутая система, мониторинг которой ведется двадцать четыре часа в сутки. К тому же везде стоят надежные предохранители, полностью автоматические. А регулярные перелеты на тысячах галлонах нефти и газа тоже в теории небезопасны. Кроме того, Стоун не только любит летать ниже видимости радаров, но предпочитает не оставлять после себя следов и наносить экологии наименьший вред.

Они преодолели еще одно препятствие и оказались в просторном огороженном пространстве, на этот раз окрашенном бледно-голубой краской. Высоко вверху располагался купол с аркой, нависающей над кабинками с семифутовыми стенками.

— Это — Голубой сектор, — пояснил Раш. — Место проживания команды.

Здесь наблюдалась явно бо́льшая активность. Люди проходили в комнату отдыха, в которой стояли автоматы для игры в пинбол и виднелась разметка для шаффлборда; мини-библиотека с удобными креслами, журналами и полками книжек в мягких переплетах; далее шел холл, в котором за карточными столами сидели несколько групп по четыре человека, погруженных в игру. Логан слышал смех, обрывки разговоров на французском, немецком и английском.

— Хочешь верь, хочешь не верь, но бридж стал традицией при раскопках Портера Стоуна, — заметил Итан. — Она поощряется в свободное время. Стоун считает, что игра в бридж снимает накопившийся за рабочий день стресс, отвлекает от грустных мыслей об изоляции и в то же время держит ум начеку.

— Сколько сейчас народу здесь?

— Я не знаю точную цифру. Что-то около ста девяноста человек.

Они задержались около комнаты, которая напоминала кафетерий или столовую.

— Не хочешь ли перекусить, перед тем как я покажу тебе, где ты будешь жить? — спросил Раш.

Джереми отрицательно помотал головой.

— Нет, я не голоден.

— Давай я все же что-нибудь возьму для тебя. Так, на всякий случай.

Итан исчез внутри. Логан ожидал его в коридоре. В столовой обедали не менее дюжины человек. Атмосфера была удивительно демократичная: ученые в лабораторных халатах практически терлись локтями с грубо выглядевшими разнорабочими, покрытыми пятнами грязи и машинного масла.

Итан появился в дверях, держа в руках бумажный пакет.

— Вот тут кусок яблочного пирога и банка чая со льдом, — сообщил он. — На случай, если тебе захочется перекусить.

Он скрылся за поворотом и направился в секцию, где располагалось общежитие. Логан следовал за ним. Здесь разговоры стали слышнее: смех, беседа и споры, звуки музыки, доносившиеся из переносных проигрывателей. Некоторые смотрели фильмы на лэптопах или мониторах с плоскими экранами.

Раш остановился перед закрытой дверью с номером 032.

— Это твоя, — объявил он, открывая дверь.

Комната оказалась обставлена по-спартански, но очень чисто и опрятно. В ней были стол, кровать, два стула, одежный шкаф и ряд ящиков, заделанных в стену.

— Твой багаж доставят через несколько минут. А завтра мы оформим тебя официально, и ты начнешь осваиваться.

— Спасибо за все.

Коллега улыбнулся.

— Пойду отмечусь у медиков. Встретимся за завтраком? Скажем, часов в восемь?

— Конечно.

Итан сжал его плечо, повернулся и вышел, закрыв дверь.

Звукоизоляция оказалась лучше, чем предполагал Джереми: звуки в холле стали тише и превратились в отдаленный шум. Логан переводил часы на местное время, когда в дверь постучали, и молодой человек с волосами морковного цвета принес его нехитрый багаж. Джереми поблагодарил парня, закрыл за ним дверь и лег на кровать. Он практически не устал, но ему необходимо время, чтобы рассортировать в голове все удивительные вещи и открытия, произошедшие за последние тридцать шесть часов. Трудно поверить: сейчас он находился в обширном комплексе на платформах, соединенных дорожками и укрытых брезентовым саваном и москитными сетками, и все это плавало поверх смрадного болота, за сотни миль от цивилизации…

Спустя пять минут Логан крепко спал, и ему снилось, что он стоит наверху пирамиды, как человек, высаженный на необитаемом острове, окруженный бесконечным морем зыбучих песков.

9

Следующее утро характеризовалось всплеском активности. Логан встретился с Рашем за завтраком, как и договаривались. После этого коллега опять повел его в Зеленый сектор на официальную регистрацию, где ему выдали ID-карту, и серьезная женщина с сильным сельским акцентом провела двадцатиминутное ознакомление. Введение в курс дела было эффективным и проводилось с почти военной точностью — вся процедура отработана до автоматизма. В конце инструктажа она попросила Логана отдать телефон, сказав, что он получит его обратно по окончании пребывания в лагере.

«Когда ты будешь на борту, то не сможешь принимать звонки снаружи, это уж точно», — так Итан написал ему в предварительном электронном письме. Теперь Джереми понял почему: из-за Стоуна и его одержимости секретностью. Хотя вряд ли кто-нибудь мог позвонить ему в эту тьмутаракань.

— Ты познакомишься с Тиной после ланча, — сказал Раш, когда они снова вступили в узкий коридор.

— Тина?

— Доктор Кристина Ромеро — ведущий египтолог. Она поможет тебе заполнить пробелы, которые у тебя наверняка остались. Иногда она может быть колючей и очень ненавидит расхитителей гробниц. Но она — лучшая в своей профессии. — Итан помедлил какое-то мгновение, как бы подбирая слова. — Тем временем ты, возможно, захочешь ознакомиться с производственным процессом.

— Конечно, — ответил Джереми. — Особенно если это поможет мне понять, что я здесь делаю.

Они продолжили путь мимо других офисов, лабораторий и навесов с оборудованием. Логан быстро потерял ориентацию в похожих друг на друга интерьерах. Прошли мимо одетых в спецхалаты ученых, механика в комбинезоне и, что удивительно, плотного бородатого мужчины в высоких сапогах и ковбойской шляпе.

— Разнорабочий, — сказал Раш, как будто это все объясняло.

Затем коллеги оказались в просторной комнате. Вдоль одной желтой стены располагались многочисленные ящики, возможно, две дюжины, выкрашенные в серо-стальной цвет. Вдоль противоположной находилось оборудование: смонтированные в стойках серверы, осциллоскопы, очень сложные на вид глубиномеры и сонары, а также дюжина еще более экзотических устройств. Электропроводка, силовые кабели и разное другое электропередающее оборудование змеилось под ногами и сходилось к центру большого пространства, где в полу была проделана огромная круглая дыра. Это похожее на колодец отверстие было окружено поручнем, и здесь стояло еще больше оборудования и инструментария.

— Это Желтый сектор, — произнес Раш, обводя рукой все это нагромождение, и в его голосе чувствовалась нотка гордости. — Наружная сторона раскопок.

Он направился к центру комнаты. Логан последовал за ним, осторожно выбирая траекторию среди моря проводов и кабелей. Вокруг центрального отверстия суетились несколько человек: одни отслеживали показания приборов и оборудования, другие, в костюмах ныряльщиков, сидели на лавках и тихо переговаривались. Женщина в униформе медсестры сидела в небольшом медпункте и что-то бегло печатала на лэптопе.

Логан приблизился к отверстию и с любопытством заглянул в него. Не менее восьми футов в диаметре. Он увидел буровато-зеленую поверхность Судда, расположенную под его ногами. В ноздри ударил зловонный пар. Две лестницы спускались в мрачную зловещую бездну вместе с несколькими толстыми кабелями.

— Наш болотный интерфейс. Мы называем его «чревом».

— «Чревом»?

Итан криво усмехнулся.

— Вполне подходит, ты так не думаешь?

Пришлось с этим согласиться.

На дальней стороне «чрева», на плоской панели был установлен большой монитор, подсоединенный к банку данных центрального процессора. Рядом стояла промышленная складная лестница, какие используют на больших складах, чтобы добраться до верхних полок.

На верхней ступени стоял весьма интересный персонаж. Он сложил руки на бочкообразной груди и курил сигару, несмотря на запрещающие таблички. Его лысая макушка ярко сияла под светом больших хирургических ламп. Мужчина наверняка провел несколько лет на солнце, так как его кожа была цвета жевательного табака. И хотя рост мужчины не превышал пяти футов, от него исходила уверенность и авторитетность.

Раш остановился у основания лестницы.

— Фрэнк? — окликнул он. — Я хочу тебя кое с кем познакомить.

Толстячок глянул сверху вниз. Затем настороженно оглядел комнату, как бы вбирая в себя все детали. И убедившись, что все в порядке, наконец начал спускаться, дымя сигарой.

— Познакомься, это Фрэнк Валентино, — представил его Итан. — Босс команды ныряльщиков и копателей.

Толстяк вынул сигару изо рта, задумчиво посмотрел на изжеванный конец, потом вновь засунул ее себе в рот и протянул мясистую лапу.

— Фрэнк, это Джереми Логан, — продолжил Раш. — Он прибыл прошлой ночью.

Взгляд Валентино приобрел некоторую заинтересованность.

— Да, я слыхал о вас, — произнес он. Голос удивительно басовитый и без малейшего акцента. — Специалист по привидениям.

На мгновение Логан замер. Потом неожиданно протянул руку и наклонился к Валентино.

— Му-у-у! — громко произнес он.

Тот отпрянул, пробормотал: «О, мадонна», — и перекрестился. Логан и Раш подавили улыбку.

На фоне разговоров инженеров и дайверов Джереми расслышал громкий механический голос, раздавшийся из динамика:

— Ромео Фокстрот Два, спускаются.

— Ромео Фокстрот, вас понял, — ответил человек, сидевший около рации.

— Ваш сигнал пять на пять.

Раш махнул рукой в сторону «чрева».

— До тех пор, пока не обнаружена реальная гробница, именно здесь проводятся все исследовательские и картографические работы.

— Но площадь Судда огромна, — возразил Логан. — Откуда вы узнали, где необходимо расположить лагерь?

— Это тебе может объяснить Тина. Достаточно сказать, что первоначально это местоположение определили как квадрат со стороной в несколько миль. Ученые и другие специалисты сузили его до мили.

— Одна квадратная миля, — задумчиво повторил Логан, с недоверием качая головой.

— То, что ты здесь видишь, является репродукцией земной тверди, расположенной под Суддом. — Итан кивнул в сторону большого монитора. — Эта одна миля дна разбита на квадраты десять на десять. С помощью GPS, связанной со спутником и обеспечивающей максимальную точность, мы исследуем каждый квадрат по отдельности. Дайверы спускаются вниз и производят расчистку, исследуя и устраняя любые заторы.

— Ромео Фокстрот, это Эхо Браво, — передал радист. — Сообщите обстановку.

Через мгновение радио ожило.

— Ромео Фокстрот. На глубине тридцать футов. Продолжаю погружение.

— Концентрация пузырьков?

— Восемьдесят два процента.

— Следите за ними.

— Понял.

— Сейчас ты слышишь переговоры с работающей командой дайверов, — пояснил Раш. — Они ныряют парами в целях безопасности. И у них имеется специальное оборудование для ориентирования. Ты себе и представить не можешь, что такое погружение в Судд — кромешная чернота, грязь и плывуны окутывают тебя удушающим одеялом. И никакой возможности поговорить с теми, кто внизу или наверху… — Он замолчал.

— Ты говорил о расчистке, — напомнил Логан, — и об исследовании заторов.

— Да. Видишь ли, когда-то здесь был расположен доисторический вулкан. Даже во времена Нармера этого вулкана уже не существовало. Но его следы остались в виде подземных трубок лавы. Мы полагаем, что фараон выбрал подходящую трубку и его слуги расширили и укрепили ее. После этого запечатали, а наползающие грязь и вода Судда довершили дело. Как бы то ни было, когда мы впервые перешли в новый сектор решетки, сначала нам пришлось взорвать и убрать более поздние наносы со дна болота.

— Это работа «Большой Берты»[9], — с улыбкой произнес Фрэнк, ткнул большим пальцем себе за плечо и указал на скрывавшуюся в тени большую мощную машину, напоминавшую наполовину ледовый комбайн, а наполовину — снегомобиль.

— Нармер думал, что его гробница будет спрятана навеки, — сказал Итан. — Но он не подозревал, насколько далеко продвинется технологический прогресс, что будут изобретены радары дальнего действия, оборудование для дайвинга, спутниковая навигация…

— Это Ромео Фокстрот, — проскрежетал металлический голос. — Механизм пузырьков работает с выдачей небольшого количества хлопьев. Их содержание в районе сорока трех процентов.

Радист взглянул на Валентино, тот кивнул.

— Глубина?

— Тридцать пять футов.

— Следите внимательно, — приказал радист. — Прекращайте погружение, если содержание достигнет двадцати процентов.

— Вас понял.

— «Берта» производит очистку, — продолжил Раш. — Потом квадрат решетки проверяется на наличие несоответствий — отверстий или туннелей на дне болота. Если таковые отсутствуют, квадрат помечается как исследованный, и мы переходим к следующему. Если обнаружены туннели, они помечаются флажком и должны быть изучены следующей парой дайверов.

— Таким образом, можно найти водосточный колодец, — произнес Фрэнк. — А можно и ничего не найти. Но мы должны изучить каждый квадрат. Иной раз туннели ответвляются наружу. Тогда мы наносим их на карту. Все до одного.

Раш опять кивнул в сторону монитора.

— И результаты записываются на нем и дублируются на картографическом мониторе в командном центре с археологической точностью.

— Уже что-нибудь нашли?

Коллега отрицательно покачал головой.

— А какую часть решетки вы уже исследовали?

— Сорок пять процентов, — ответил Валентино. — К ночи, бог даст, будет пятьдесят.

— Быстрая работа, — похвалил Логан. — Я думал…

Его перебил громкий голос по радио:

— Это Эхо Браво. У нас проблема с подачей воздуха.

— Проверь впускной клапан, — передал радист.

— Проверил. Безрезультатно.

Джереми бросил беглый взгляд на Раша.

— Возможно, ничего страшного, — сказал тот. — Вы должны понимать, что ныряние в этих тяжелых условиях оказывает отрицательное воздействие на оборудование. В любом случае респираторы сконструированы таким образом, что даже если один из них отказывает, то воздух все равно будет подаваться.

— Эхо Браво — базе! — раздался голос. — Ко мне не поступает воздух!

Валентино немедленно подскочил к радиостанции и схватил гарнитуру.

— Это Валентино. Используйте вторую ступень резервной подачи воздуха.

— Я использую! Использую! Но воздух все равно не поступает. Думаю, клапан забился илом! — Даже по радио в его голосе явно звучала паника.

— Ромео Фокстрот, — проговорил Валентино в микрофон, — вы видите Эхо Браво? Его регулятор сломался, воздуховод отсоединен. Вам необходимо поделиться с ним воздухом. Вы его видите?

— Говорит Ромео Фокстрот. Никаких признаков его присутствия; думаю, он производит прочистку и направляется вверх.

— О боже! — воскликнул Раш. — Он паникует. Забыл все правила.

Он повернулся к медсестре и прокричал:

— Приготовьте каталку и команду экстренной помощи сюда. Немедленно! И принесите гидравлический затвор!

— В чем проблема? — спросил Джереми.

— Если он помнит, чему его учили, тогда ни в чем. Но если он паникует и задержит дыхание у поверхности… На каждые тридцать три фута погружения давление воздуха в легких удваивается. Во время последней передачи они находились на глубине тридцать пять футов. Если он появится на поверхности со всем воздухом внутри себя…

— Он расширится вдвое, — подсказал Логан.

— И его легкие взорвутся.

С угрюмым лицом Раш поспешил к медицинскому пункту, где медсестра что-то быстро говорила по телефону.

10

Они собрались вокруг темного зева «чрева»: напряженные, с суровыми лицами. По коротким командам Валентино над этим кругом установили дополнительные лампы, ярко освещавшие рельеф дрожащей поверхности болота. Логан вглядывался в темно-бурую жижу, и ему казалось, что это кожа какого-то огромного доисторического зверя, и их попытки потревожить его были огромной глупостью…

Вдруг один из кабелей, ведущих в бездну, спазматически дернулся, и по радио донесся странный, похожий на полоскание горла звук.

Фрэнк подбежал обратно к рации.

— Эхо Браво? Эхо Браво!

— Это Ромео Фокстрот, — раздался бестелесный голос. — Все еще никаких его признаков. Внизу черно, как в аду, не вижу ничего…

В проходе Желтого сектора появились два одетых в белое парамедика. Каждый толкал по большой тележке, груженной медицинским оборудованием.

Кабель дернулся еще раз, и рация вновь ожила.

— Ромео Фокстрот — базе. Я его вижу. Я его ухватил. Идем на поверхность.

Неожиданно пятнистая поверхность воды, покрытой гниющей растительностью, забурлила и вздыбилась. Через мгновение рука в черной перчатке резко вынырнула над поверхностью и схватилась за перильца одной из лестниц. Затем появились неопреновый капюшон и маска. Несмотря на критическую ситуацию, Джереми не мог отделаться от ощущения, что перед ним какое-то огромное насекомое, пытающееся выбраться из липкой слизи.

Рядом стоял Итан, молчаливый и напряженный, словно сжатая пружина. Потом он рванулся вперед и с помощью одного из медтехников принялся освобождать дайвера. Одной рукой спасенный обнимал второго неопренового человека, который еще слабо барахтался. Обоих выдернули из «чрева» и уложили на пол. С головы до ног они были покрыты субстанцией, похожей на жидкую овсяную кашу. В помещении резко завоняло тлением и дохлой рыбой.

— Снимите с них акваланги и отсоедините шланги, — приказал Валентино.

Но даже, несмотря на то что другие члены команды ринулись снимать с аквалангистов маски, Раш помогал укладывать пострадавшего на носилки. Он снял маску с его лица и скальпелем разрезал неопреновый костюм от горла до пупка. Человек стонал и дергался на носилках. На губах появилась кровавая пена.

Раш быстро приложил стетоскоп к его голой груди.

— Он запаниковал, — произнес второй дайвер, подходя к напарнику и одновременно вытирая полотенцем лицо и волосы. — Характерная ошибка новичка. Но дайвинг — такое дерьмо, что иногда забываешь, как тебя зовут.

Итан поднял руку, требуя тишины. Он водил стетоскопом по груди раненого, внимательно прислушиваясь. Его движения были порывистыми, почти яростными.

— Транссудация воздуха, повлекшая пневмоторакс.

— Доктор, мы можем перевезти его в медблок, — робко предложила медсестра, — где его…

— Нет времени! — резко бросил Раш, стягивая латексные перчатки.

Человек на носилках извивался, хватаясь за горло, пытаясь что-то гортанно сказать. Но различить его слова было невозможно, так как у него получались только булькающие звуки. Итан резко повернулся к парамедикам.

— Пункционная биопсия недостаточна. Единственный оставшийся вариант — плевроскопия. Дайте мне плевральную дренажную трубку. Живо!

Логан смотрел на него со смешанным удивлением и одобрением. До этого момента Итан Раш представлял воплощение спокойной уверенности. Но эти неожиданные неистовые, почти яростные движения — нетерпение и лающие приказания — абсолютно нехарактерны для него. Таким он видел его впервые.

Пока один из парамедиков поворачивался к каталке, Раш уже протирал спиртом участок под левой рукой ныряльщика и делал местную анестезию. Затем одним взмахом скальпеля сделал разрез длиной два дюйма между ребрами.

— Поторопитесь с дренажом! — бросил он через плечо.

Парамедик принес плевральную трубку и снял с нее стерильную обертку. Раш склонился над дайвером и осторожно ввел трубку в надрез. Проверил, правильно ли она расположена, что-то проворчал и поднялся.

— Дренаж грудной клетки! — резко приказал он.

К нему подбежал второй парамедик, толкая перед собой передвижной напольный столик с лежащим на нем бело-голубым пластмассовым прибором. На нем находилось несколько вертикальных измерительных шкал; две прозрачные пластмассовые трубки отходили от верхней части корпуса.

— Клапан контроля отсоса? — рявкнул Раш.

— Включен.

— Наполните водой гидравлический затвор на два миллиметра.

— Да, сэр.

— Катетер на место. Начинаем отсос.

Он щелкнул переключателем на устройстве, а затем принялся поворачивать запорный кран на корпусе устройства. Немедленно жидкость в камере начала пузыриться. Раш повернул кран дальше; пузырение увеличилось. Трубка, ведущая от надреза, начала заполняться смесью крови с водой.

— Если нам удастся выкачать жидкость из грудной полости достаточно быстро, то легкие могут заработать вновь, — сказал Раш медицинскому технику. — Для дальнейших манипуляций времени не осталось.

В большой комнате наступила тишина, нарушаемая лишь жужжанием машины и шипением пузырьков воды, выливающейся из дренажной трубки.

Раш перевел взгляд с лежавшего на носилках человека на гидравлический затвор и обратно с все возрастающим волнением.

— У него развивается цианоз, — сказал он. — Увеличьте вакуумное давление.

— Но такой высокий уровень…

Доктор сорвался:

— Черт возьми! Делайте, что сказано!

Потом, быстро обходя носилки, раскрыл безжизненный рот ныряльщика и принялся делать ему искусственное дыхание. Прошло пятнадцать секунд, потом тридцать. Вдруг совершенно неожиданно конечности аквалангиста дернулись; он выкашлял кровь и воду и сделал глубокий прерывистый вздох.

Раш медленно выпрямился. Посмотрел на дайвера, потом на гидравлический затвор.

— Открутите назад… — пробормотал он, оглядел лица собравшихся и содрал перчатки. — Следите за сборной камерой, — приказал Итан сестре. — Я назначу предварительный медосмотр для тщательной оценки.

И, не говоря больше ни слова, он развернулся на каблуках и вышел из производственного участка.

* * *

Ближе к обеду Джереми обнаружил, что после бесцельного блуждания по помещению в попытках собраться ноги непроизвольно принесли его в медицинский центр. Если в проекте задействованы только сто пятьдесят человек, то он был слишком большим для такого числа людей, если только не учитывать, как далеко они забрались от цивилизации и не могли рассчитывать на какую-либо помощь.

Центр казался тихим, почти сонным. Логан прошел по центральному коридору, заглядывая в раскрытые двери на пустые кровати и неиспользуемое оборудование. Женщина в уголке медсестры делала какие-то записи в планшете-блокноте. Джереми прошел через большую открытую зону, на входе в которую было написано «Смотровая». Травмированный дайвер находился здесь, окруженный различным диагностическим оборудованием.

И тут Логан услышал:

— Катетер вставлен в полость грудной клетки; напряжение пневмоторакса ослаблено до того, как состояние могло ухудшиться до медиастинального сдвига или воздушной эмболии, однако и то, и другое может привести к фатальному результату из-за того, что при создавшейся ситуации было бы нецелесообразно…

Почувствовав, что в палате находится еще кто-то, Раш выключил диктофон и резко обернулся. Логан был шокирован тем, что увидел: лицо доктора пепельно-серое, глаза красные и опухшие.

Доктор слабо улыбнулся.

— А, Джереми. Садись.

— Это была отличная работа, — произнес Логан.

Улыбка на лице Раша померкла.

— Интересный вариант ознакомительной экскурсии, да?

Джереми кивнул:

— Да. Стать свидетелем такого несчастного случая…

— Несчастного случая, — повторил Итан. — Еще одного несчастного случая.

Казалось, что на какое-то мгновение он глубоко задумался. Затем его лицо неожиданно просветлело.

— Извини, что увидел меня в таком состоянии.

— Ты спас человеку жизнь.

Раш устало отмахнулся от похвалы.

— Начиная с катастрофы с моей женой, я только и делал, что спасал жизни людей, которые обманули смерть. Сегодня впервые я столкнулся с жизнью или смертью, как таковыми, со времени… Думаю, со времени, как ее привезли в реанимацию госпиталя «Провиденс». Не думал, что это так повлияет на мою жизнь. — Он замолк на мгновение и взглянул на Логана. — Я бы никогда не сказал это кому-то еще, Джереми, но надеюсь, что Портер Стоун не совершил ошибку, подписав со мной контракт на должность главного медицинского эксперта.

— Никакой ошибки. Стоун выбрал достойнейшую кандидатуру. Подожди — и увидишь, что это был единственный кризис, который тебе пришлось пережить. С того момента — свободное плавание… Ну а теперь, как насчет того, чтобы немного перекусить перед тем, как ты представишь меня этой Тине Ромеро?

На лице Раша появилась более искренняя улыбка.

— Дай мне пять минут, чтобы я мог закончить этот отчет. После этого я весь твой.

11

Офис Кристины Ромеро располагался в Красном секторе — контейнерном отсеке, предназначенном для медицинского центра и различных научных лабораторий. Он сильно смахивал на собственный офис Логана в Йеле: чистый и упорядоченный, с рядами книг, стоящих на длинных металлических полках и рассортированных по авторам и тематикам.

Стол в центре комнаты заставлен артефактами и тетрадями и все же умудрялся выглядеть опрятным; еще больше артефактов хранилось у задней стены в стопке тщательно пронумерованных и маркированных контейнеров. Несколько дипломов и фото в рамках были развешаны на трех остальных стенах: фотография египетской настенной живописи, репродукция «Регулус» Тёрнера[10] и причудливое, по-детски наивное изображение Сфинкса.

Однако, если вид офиса был относительно привычным, то сама Ромеро выглядела удивительно и не отвечала ожиданиям Логана. Джереми представлял себе неопрятную пожилую мадам в твиде, больше подходящую для роли экономки Флиндерса Питри. Ромеро же выглядела абсолютно по-другому. Стройная и очень молодая, не старше тридцати лет; голубые джинсы и черный свитер под горло с закатанными по локти рукавами; черные волнистые волосы до плеч, разделенные посередине и спадавшие на ее лицо, напоминавшие прическу египетского царя. Когда Логан вошел, она сидела за столом, занятая наполнением авторучки чернилами из маленькой бутылочки.

Он вежливо постучался в дверную фрамугу. Ромеро дернулась от неожиданности и чуть не уронила перо.

— Черт! — воскликнула она, хватая бумагу, чтобы промокнуть разбрызганные чернила.

— Извините, — произнес Логан, оставаясь в дверном проеме. — Предпочитаете заправлять ручку сами?

— Пустяки, — ответила женщина мелодичным бархатным голосом. — Наверное, я испортила ее. — Она подняла ручку. — Вы знаете, что это? «Паркер Сениор Дуофолд», выпуск девятьсот двадцать седьмого года — первый год производства. Очень редкий. Взгляните, здесь есть даже желтая резьба на корпусе. После они перешли на черную. — Она помахала ручкой, как дирижерской палочкой.

— Очень впечатляет. Хотя лично я предпочитаю «Вотерманса».

Женщина положила ручку и взглянула на собеседника.

— Серебряное покрытие?

— Нет. Модель «Патриций».

— О, даже так?

Она закрутила колпачок и сунула ручку в карман джинсов. Потом встала, чтобы пожать ему руку. Рукопожатие сказало Логану даже больше, чем интерьер офиса. Он немного задержал ее ладонь в своей — дольше, чем принято.

— Что вам нужно? — спросила она. — Я не видела вас здесь раньше.

— Это потому, что я прибыл прошлой ночью. Меня зовут Джереми Логан.

— Логан, — нахмурилась она.

— Мне назначено.

Ее лицо просветлело.

— О, конечно, вы охотник за привидениями.

Она замолчала, но ее зеленые глаза заблестели от внутреннего возбуждения.

Все та же старая глупость… Логан к этому привык.

— Я предпочитаю термин «энигмалогист». Да, потому что он придает моей работе налет легитимности.

Она оглядела его сверху вниз с выражением скептицизма и завуалированной враждебности.

— Итак, где вы их прячете? В вашей спортивной сумке, с которой вы не расстаетесь?

— Прячу что?

— Ваши прибамбасы. Ну, знаете ли, детектор эктоплазмы, хрустальный шар… и вашу волшебную лозу для определения наличия воды и минералов. Конечно, у вас где-то припрятана волшебная лоза.

— Никогда не ношу ее с собой. Кстати, хрустальный шар может быть очень полезен — не обязательно для ясновидения, а для опустошения сознания и избавления его от ненужных мыслей и отвлекающих вещей, скажем, перед медитацией, — конечно, в зависимости от примесей в минералах и коэффициента рефракции.

Казалось, она на мгновение задумалась над его словами.

— Может, войдете и присядете?

— Благодарю, — Логан вошел, выбрал место перед столом и положил свою сумку на пол.

— Извините. Не хотела показаться несерьезной. Просто я никогда раньше не встречала… энигмалогиста.

— Большинство людей не встречали. Я никогда не увиливаю от разговоров на эту тему во время вечеринок с коктейлями.

Женщина встряхнула копной черных как смоль волос и откинулась назад.

— Так чем вы реально занимаетесь?

— Более-менее тем, что подразумевает озвученный мною термин. Исследую феномены, лежащие за границами обычного человеческого существования.

— Вы имеете в виду что-то вроде полтергейста?

— Случается, но обычно занимаюсь научными и психологическими случаями, которые невозможно объяснить с использованием обычных традиционных дисциплин.

Ее глаза сузились.

— Вы занимаетесь этим все время?

— Я также преподаю историю в Йеле.

Это ее заинтересовало.

— Историю Египта?

— Нет. В основном историю Средних веков.

Интерес в ее глазах угас так же быстро, как и появился.

— Понятно, — сказала она несколько разочарованно.

— Поскольку мы играем в двадцать вопросов, не могли бы вы рассказать что-нибудь о себе?

— Конечно. Получила степень доктора философии[11] в области египтологии в Каирском университете, — она указала рукой на висевшие в рамках дипломы. — Научными руководителями являлись Надрим и Чартер. Я помогала им при раскопках гробницы Хефрена Шестого.

Логан кивнул. Весьма впечатляющие аттестации.

— Это ваш первый проект с Портером Стоуном?

— Второй.

Логан изменил положение в кресле.

— Доктор Раш сказал, что вы можете просветить меня насчет истории этого проекта. Что вы нашли в Иераконполе, когда искали храм Гора? Как вам удалось обнаружить точное местонахождение гробницы?

Тина сунула руки в карманы.

— А зачем вы хотите это знать?

Джереми перевел это по-своему: «С какой стати мне терять время, рассказывая вам это?» Вслух же сказал:

— Это может помочь в моих исследованиях.

Тина сделала паузу. Потом медленно придвинулась к собеседнику.

— Я расскажу вам вкратце. Портеру Стоуну удалось обнаружить одну вещь, называемую остраконом…

— Он показал мне его точную копию.

— Хорошо, это сэкономит время объяснений. Стоун узнал по остракону, а также из других научных исследований, что Нармер использовал Иераконполь как отправную точку и производственную площадку для постройки своей гробницы. — Она внимательно взглянула на Логана. — Вам известно, кем был Нармер, правильно?

Тот кивнул.

— Первым царем объединенного Египта.

— По этому вопросу были некоторые дебаты. В прошлом некоторые ученые отдавали пальму первенства фараону Менесу. Многие ученые, и я в их числе, полагали, что Нармер и Менес — одно и то же лицо. — Она опять бросила беглый взгляд на собеседника, как бы проверяя его реакцию. — Надеюсь, вы знакомы с историей Древнего Египта.

Джереми неопределенно пожал плечами.

— В моей профессии полезно знать понемногу обо всем.

— И насколько далеко распространяется ваша эрудиция?

Энигмалогист кивнул в сторону панно на противоположной стене.

— Достаточно, чтобы угадать, что здесь изображен период Амарны.

— В самом деле? Что натолкнуло вас на эту идею?

— Наполненность изображения, нагромождение переплетающихся тел, акцент на женские формы: бедра, груди. Вы не увидите ничего подобного в более ранней египетской живописи.

Какое-то время женщина заинтересованно смотрела на него. Потом по ее лицу пробежала улыбка. Логан отметил какую-то болезненную отрешенность на этом довольно красивом лице.

— Хорошо, господин охотник за привидениями. Вы нечто большее, нежели лицо с обложки журнала. Туше.

Логан криво усмехнулся в ответ. Она посерьезнела и опять села прямо.

— Хорошо. Используя геофизический анализ и технику воздушного считывания, мы смогли определить то, что потом оказалось площадкой для добычи погребального камня, так как египтяне обычно хоронили своих покойников — даже знать и членов царской семьи — в песчаных ямах. В результате Марч начал целевые раскопки.

— Фенвик Марч. Главный археолог проекта. Он выполняет обязанности начальника в отсутствие Портера Стоуна. И что он нашел?

— Сначала то, что и ожидалось. Ранние кувшины с черным верхом и углеродистыми окантовками, пыльцу, палеозоологические останки. Однако работы продолжились, и он понял, насколько велика эта площадка.

— Достаточно большая, чтобы оказаться городом, в котором жили строители гробниц и инженеры?

— В точку. А потом мы нашли это.

Женщина встала, подошла к шкафу для хранения документов и выдвинула один из ящиков. Достав из него два свернутых в трубку листа, вернулась к столу и протянула один Логану. Тот развернул лист и увидел фотографию древней египетской надписи, вырезанной и покрашенной. На ней был изображен сидящий правитель, а также линии и стрелки и разнообразные пиктограммы.

— Узнаете? — спросила Ромеро.

Он поднял глаза.

— Похоже на какую-то стелу.

— Очень хорошо. Стела на известняковой плите, если быть точным. Знаете, что на ней написано?

Логан улыбнулся.

— Моя эрудиция на этом заканчивается.

— Это дорожная карта.

— Дорожная карта? Ведущая куда?

Тина подняла руку с вытянутым указательным пальцем. Потом очень медленно показала прямо вниз, между своими ногами.

— Бог ты мой! — воскликнул Логан.

— Вы, должно быть, знаете, насколько продвинутыми были египтяне в астрономии, особенно в плане создания карт неба. Так вот, эта стела являлась картой, указывающей инженерам и строителям, как можно добраться до гробницы Нармера во время ее строительства. Несомненно, ее должны были уничтожить после завершения всех работ. Но, к счастью, этого не случилось, и нам удалось произвести триангуляцию местонахождения гробницы с погрешностью в несколько миль. Наши геологи и ученые смогли еще больше сузить эту погрешность.

Джереми вспомнил о решетке, которую видел на мониторе с плоским экраном на производственной площадке.

— Невероятно. Ай да старина Портер!

— В самом деле. Но Стоун обнаружил кое-что еще. На дальнем краю площадки.

— И что же?

— Гигантский квадратный кусок черного базальта. Очевидно, он служил постаментом какой-то статуи — возможно, самого Нармера. Отполированный до блеска агата, он оставался таким даже по прошествии многих веков. Там находилось кое-что еще.

Она протянула второй лист. Логан взял его в руки. Это была пиктограмма другой надписи, немного короче первой.

— Что это? — спросил энигмалогист.

— Это причина вашего пребывания здесь.

Логан вопросительно взглянул на нее.

— Я не понимаю.

Она улыбнулась, но на этот раз только уголками глаз.

— Это проклятие.

12

— Проклятие?

Кристина кивнула. Стоун намекал на проклятие… Джереми думал: что еще она вытащит из шляпы?

— Вы имеете в виду то, которое было высечено на гробнице фараона Тутанхамона? Оно гласило: «Смерть прилетит на быстрых крыльях»? Это просто распространенный слух.

— В случае Тутанхамона вы, возможно, правы. Однако проклятия были довольно распространены в Старом царстве — и не только в частных гробницах. Будучи первым царем объединенного Египта, Нармер не хотел рисковать. Его гробницу не должны осквернить — это могло привести к распаду царства. И поэтому он оставил после себя это проклятие как предостережение. — Она сделала паузу.

— А какое предостережение? Что конкретно в нем говорится?

Ромеро взяла фото с надписью и взглянула на него еще раз.

— «Любой, кто осмелится войти в гробницу мою, — перевела она, — или повредит место упокоения земной плоти моей, будет умерщвлен быстро и безжалостно. Если пройдет он через первые врата, фундамент дома его будет разрушен и семя его падет на сухую землю. Кровь и конечности его превратятся в пепел, и язык его присохнет к горлу. Если же пройдет он через вторые врата, за ним будут гнаться змея и шакал. Рука, прикоснувшаяся к бессмертным останкам моим, да горит в неугасимом пламени. Но если безрассудно преодолеет он третьи врата, схватит его темный бог глубочайшей бездны, и конечности его будут рассеяны по самым далеким уголкам земли. И я, Нармер Бессмертный, буду мучить его день и ночь, наяву и во сне, до тех пор, пока сумасшествие и смерть не станут вечным храмом его».

Тина положила лист на стол. На какое-то время в офисе воцарилось молчание.

— Прекрасная сказка на ночь, — произнес Логан.

— Разве не красота? Только такой ненасытный кровопийца и тиран, как Нармер, мог придумать такое. Хотя, если подумать, то его жена тоже могла приложить к этому руку. Нейтхотеп. Я говорю о браке, который был заключен на небесах.

— Нейтхотеп?

— Она была никем и ничем, но после смерти мужа стала значима. Нармер привез ее из Скифии, где она также была царицей. — Ромеро опять вернулась к фотографии. — Но вернемся к проклятию. Оно является примером длинного проклятия из тех, которые мне приходилось видеть. И самое специфическое. Вы заметили ссылку на темного бога глубочайшей бездны?

Логан кивнул.

— Заметьте, что его имя не называется. Даже Нармер — божественный царь единого Египта — не осмелился произнести его имя. Он намекает на Анкавашта — Того, Чье Лицо Повернуто Назад. Бог ночных кошмаров и зла, которого ранние египтяне боялись до смерти. Анкавашт обитал «Снаружи», в бесконечности ночи. А вы знаете, что означает «Снаружи»?

— Нет, не знаю.

— Судд.

Она выдержала паузу, чтобы дать собеседнику время впитать эту информацию. Потом взяла два листка, снова свернула их в трубочку и вернула в шкаф для документов.

— В течение пятидесяти лет или около того наступающие воды Судда сделали бы ненужной какую бы то ни было секретность. Болото позаботилось бы о том, чтобы скрыть все следы гробницы. — Она вновь посмотрела на Джереми. — А знаете что? Я не думаю, что Нармер не беспокоился о сохранении тайны своей гробницы. Помните, что его почитали за божество, и не только в церемониальном смысле. Каждый, кто ворошит гробницу бога, напрашивается на неприятности. У него была армия мертвых — и проклятие, способное защитить его. Никто, даже самый отъявленный расхититель, не осмелился бы проигнорировать подобное проклятие.

— А что за история о трех вратах?

— Врата — это три запечатанные двери. Получается, что в гробнице имеется три камеры — три важные комнаты, по меньшей мере.

Логан поерзал на своем стуле.

— И из-за этого проклятия я здесь?

— По мнению Марча, до начала работ произошло несколько аномальных событий: отказ новой техники, исчезновение предметов или их неожиданное появление в других местах, а также очень большое число странных инцидентов.

— И люди начали видеть привидения, — продолжил Логан.

— Я не говорю, что им чудились привидения, но они стали беспокойными. Да, возможно, деморализованными. Видите ли, само по себе пребывание здесь, посередине неизвестно чего, и плавание по самому ужасному в мире болоту не вселяют особого оптимизма. Но эти странные происшествия… вы же знаете, откуда берутся сплетни и предрассудки? Возможно, уже само ваше присутствие и поиски причин этих непонятных явлений помогут успокоить людей.

Поиски причин. По мере того как она говорила, ее первоначальный скептицизм, раздражение и прямая враждебность начали понемногу возвращаться. Логан понимал — это раздражение ученого, неспособного объяснить происходящее с научной точки зрения.

— Итак, я буду играть роль некоего заклинателя дождя, — произнес он с усмешкой. — Возможно, или даже скорее всего, от этого не будет никакой пользы, но поможет успокоить людей. — Джереми вновь посмотрел на Тину с оттенком горечи. — Теперь понимаю, зачем я здесь и что нужно делать. Спасибо за прямоту и откровенность.

Она улыбнулась не совсем дружеской улыбкой.

— У вас проблемы с откровенностью и прямотой?

— Вовсе нет. Они делают воздух чище и могут быть очень бодрящими — даже отрезвляющими.

— Например?

— Например, вы.

— А что со мной не так? — спросила она несколько резко. — Вы ничего обо мне не знаете.

— Вообще-то, кое-что знаю. Хоть и признаю, что некоторые сведения являются только догадками и предположениями. — Логан выдержал ее испытующий взгляд. — Вы были младшим ребенком в семье. Предполагаю, что старшими детьми в семье были мальчики. Мне также думается, что ваш отец уделял им больше внимания: бойскауты, Младшая лига…[12] На вас у него оставалось мало времени — если братья и замечали вас, то только для того, чтобы унизить. Это объясняет вашу инстинктивную враждебность.

Ромеро открыла было рот, чтобы добавить что-то еще, но передумала. Теперь настала очередь Логана.

— Несколько поколений назад в вашей семье была одна известная — во всяком случае, выдающаяся — женщина: возможно, археолог или альпинист. То, как вы повесили дипломы, небрежно и даже криво, говорит о вашем неформальном подходе к науке — мы, дескать, одна большая семья, независимо от степеней и званий. И все же сам факт, что вы захватили с собой дипломы, говорит о незащищенности и неуверенности в том положении, которое вы занимаете в экспедиции. Молодая женщина, одна из нескольких среди множества мужчин, принимающая участие в задании, требующем хорошей физической подготовки, да еще и в суровой, не прощающей ошибок среде… Вас заботит лишь одно: чтобы быть воспринятой серьезно. И еще одно: ваше второе имя начинается с буквы А.

Она сверкнула глазами.

— А это-то, черт возьми, откуда вам известно?

Джереми ткнул большим пальцем себе за плечо.

— Табличка с именем на вашей двери.

Она вскочила с негодующим видом.

— Выметайтесь!

— Благодарю за очень познавательную беседу, доктор Ромеро.

С этими словами Логан повернулся и с достоинством вышел из офиса.

13

Распорядок дня Логана вплоть до следующего утра был свободным, поэтому он провел остаток времени, гуляя по станции и пытаясь обрести «палубную устойчивость», то есть почувствовать место и его обитателей. Поскольку он уже осмотрел офисы, резиденцию и рабочий сектор ныряльщиков, то теперь решил посетить научные лаборатории Красного крыла. Хотя сами они были маленькие, его поразило их разнообразие: не только археологические, но и геологические, палеоботанические, органохимические, палеозоологические и другие. Сконструированные в виде модулей, все они представляли собой боксы из нержавеющей стали, площадью около восемнадцати квадратных футов. Некоторые были заняты, другие — законсервированы. Очевидно, Стоун выбирал их по наитию, полагая, что они могут понадобиться для экспедиции, а затем запускал их по мере необходимости.

Потом Джереми посетил Белый сектор, который, как ему сказали, являлся и командным пунктом. Несмотря на обязательные зоны безопасности и запертые двери, сектор казался на удивление свободным: Логан заметил всего нескольких охранников, которые оказались очень дружелюбными и откровенными. Конечно, он не распространялся о проклятии или причинах своего участия в проекте; судя по любопытствующим взглядам, которые Джереми ощущал постоянно, было ясно, что о нем осведомлены лишь несколько человек.

Нервный центр Белого сектора располагался в большой комнате, в дальнем углу которой за терминалом сидел лишь один молодой оператор. Он находился спиной к Логану и был окружен множеством мониторов, делающих его похожим на пилота, зажатого в тесном кокпите.

— Ловите магазинных воров? — пошутил Логан, входя в комнату.

Оператор крутанулся вместе с креслом и удивленно уставился на потревожившего его незнакомца. Покоившаяся у него на коленях книжка отлетела в ближайший угол, да так и осталась там.

— Святый «Джудас Прист»![13] — испуганно воскликнул парень, хватаясь рукой за ворот лабораторного халата. — Вы хотели, чтобы у меня случился сердечный приступ?

— О нет! Это испортило бы день доктору Рашу. — Ученый подошел к молодому оператору и с улыбкой протянул ему руку. — Джереми Логан.

— Кори Ландау.

По нечесаной шевелюре черных волос и манере разваливаться в кресле Логан уже из дверного проема с удивлением понял, что оператор очень молод. Но когда увидел его в лицо, удивился еще больше. Парню не больше двадцати двух — двадцати трех лет. Блестящие черные глаза, свежий персиковый цвет лица, делающий его похожим на херувима, с одним лишь парадоксальным дополнением — узкими усами. На столе стояла банка «Джолт-колы» с виноградным вкусом, рядом лежала упаковка жевательной резинки.

— Итак, — произнес Логан, — чем вы тут занимаетесь?

— А вы как думаете? — нагловато ответил юноша, откидываясь в кресле. Удивление на его лице сменилось наигранной беспечностью. — Я управляю этим узлом. — Он сделал глоток. — А что вы имели в виду, когда сказали о ловле магазинных воров?

Джереми кивнул на скопище экранов, окружавших Ландау.

— У вас тут достаточно экранов для обеспечения безопасности «Белладжио»[14].

— Безопасности «Белладжио»? Звезди, звезди, приятно слушать… Все начинается и заканчивается здесь. — Неожиданно его брови нахмурились в подозрении: — А кто вы такой? И почему здесь?

— Не беспокойтесь. Я один из хороших парней, — и Логан показал свой ID.

— В таком случае проверьте вот это. — Ландау кивнул в сторону батареи стеклянных панелей и полудюжины клавиатур под ними. — Отсюда вводятся данные, все числа обрабатываются автономными программами.

— Я думал, что это делается у «чрева».

Ландау отрицательно махнул рукой.

— Вы шутите? Там только дайверы и разнорабочие. Они настраивают пианино. Я же — исполнитель, который играет на инструменте. Смотрите.

Быстро пройдясь по клавиатуре, Кори вызвал изображение на один из мониторов.

— Видите, мы считываем сенсорную, сонарную и визуальную информацию о выполняемом в настоящее время погружении. Здесь вся она загружается в программу, которая составляет карту подводной поверхности. Это является основной задачей программы. А вот результат.

Джереми взглянул на указанное изображение на экране. Оно и в самом деле выглядело удивительно: фантастически сложный каркасный рисунок, волнистый, почти лунный ландшафт, пронизанный частыми отверстиями и туннелями.

— Вот так выглядит дно под нами на глубине сорока футов, — самодовольно пояснил Ландау. — С каждым погружением изображение дна и каверн в нем уточняется и расширяется. — Он продемонстрировал, как можно манипулировать изображением, повернув его по осям. — Вы что-то говорили о «чреве»? Вы сами-то его видели?

Джереми утвердительно кивнул.

— Вы имели возможность проверить «сетку»?

— В смысле, штуку, которая выглядит как бинго-карта на стероидах?

— Точно так. Понимаете, то, что у меня здесь есть, является другой половиной уравнения. «Сетка» представляет собой двухмерное изображение площади, которая исследована. И она отображает точную топологию. — Ландау погладил дисплей с почти отеческой гордостью.

— Это ваша первая работа с Портером Стоуном?

Юноша отрицательно помотал головой.

— Вторая.

Логан обвел рукой вокруг себя.

— Все это не кажется вам необычным? Оборудование, приборы и дорогостоящие установки. Не слишком ли для одной экспедиции?

— А это не для одной экспедиции. У Стоуна есть хранилище где-то на юге Англии. Может быть, даже более одного.

— Вы имеете в виду весь транспорт и электронику? Передвижные лаборатории?

— Во всяком случае, так говорят. Он надежно хранит все, что может понадобиться для конкретного случая.

Джереми кивнул. Это благоразумно: законсервированные лаборатории, оборудование и приборы. Такой подход позволяет быстро и без потерь применить весь этот богатый арсенал в любом укромном месте, невзирая на климат и характер местности.

Ему нравилось говорить с кем-то, кто раньше не слышал о нем и не задавал сотни глупых вопросов. Логан с благодарностью улыбнулся.

— Было приятно побеседовать с вами.

— Взаимно. Не будете ли вы так добры передать мне книгу на пути отсюда?

Логан наклонился над томиком, упавшим с колен любезного и словоохотливого оператора. Подняв, взглянул на название. Самый странный роман Уильяма Хоупа Ходжсона «Дом в пограничье».

Он передал книгу.

— Вы уверены, что стоит читать это именно здесь?

— Что вы имеете в виду?

— Судд — довольно необычное и странное место. Чтение о других подобных местах может отрицательно сказаться на вас.

— Угу. Возможно, этим все объясняется.

Оператор отвернулся и принялся что-то остервенело печатать.

* * *

Из Белого сектора Логан по другой плавучей трубе перешел в Кирпичный сектор, в котором согласно небольшой табличке в дальнем конце находились исторические архивы и «экзотические науки». Хотя Логан понятия не имел, что это означает, он начал понимать, как только заглянул в какие-то дополнительные модульные лаборатории, развернутые в этом же крыле. Одна затемненная лаборатория была завалена древними книгами и манускриптами по алхимии и трансмутации; стены другой завешаны картами Египта и Судана, а также фотографиями пирамид и других древних строений. Каждая из фотографий испещрена какими-то линиями и кружочками, пересекающимися под странными геометрическими углами. Было ясно, что Стоун изучал неизведанные области знаний, которые могли помочь ему. Логан хотел уже оскорбиться тем, что его офис располагался в подобном месте.

Он прошел дальше по коридору и остановился перед комнатой с распахнутой дверью. Помещение было освещено слабо, но Джереми рассмотрел больничную кровать и множество электрических проводов, идущих от различных мониторов. Это напомнило ему об устройствах в пустых комнатах, которые он видел в Центре исследований трансмортальности.

На кровати лежала женщина, возможно, самая красивая из тех, что Логан когда-либо видел. Что-то в ней — пока он не мог понять, что именно, — заставило его остановиться и замереть на месте. Может, ее волосы необыкновенного, темного насыщенного цвета корицы. К вискам женщины были подсоединены датчики, а также — к запястьям и лодыжкам. Рядом на стене висело большое зеркало. Слабые отблески медицинских инструментов отражались мириадами светящихся крошечных точек.

Джереми постоял над ослепительно красивой пациенткой, зачарованный необыкновенным зрелищем: почти эфемерно выглядевшей женщиной в окружении арсенала медицинских инструментов и аппаратуры. Она лежала совершенно неподвижно, не подавая даже признаков того, что дышит, казалось, уже перейдя грань между жизнью и смертью. У Логана мелькнула мысль, что когда-то он уже видел ее. Само это ощущение не было необычным; при своей очень тонкой восприимчивости Джереми уже не раз ощущал состояние дежавю. Однако на этот раз все было намного сильнее.

Вдруг он заметил какое-то шевеление у подножия кровати — и, к своему немалому удивлению, увидел Раша. Тот подрегулировал какой-то циферблат на контрольно-измерительном приборе. Потом каким-то шестым чувством уловил присутствие другого человека и повернулся к двери.

Джереми уже начал поднимать руку для приветствия, но по взгляду Итана понял, что сейчас не время для объяснений и его присутствие не приветствуется. Поэтому он повернулся и продолжил путь по коридору в поисках своего офиса.

14

Логан отыскал свой офис в дальнем углу крыла «экзотические науки». Он, как и другие, представлял собой отдельный модуль, включавший стол, два стула, ноутбук и пустой книжный шкаф. Энигмалогист отметил, что это забавно. В комнате не было никакого другого оборудования.

Положив большую спортивную сумку на гостевой стул, Джереми вынул из нее около дюжины книг и поставил их в книжный шкаф. Потом достал кое-какое оборудование и выложил на стол. Вытащил пару любимых цитат в рамках и прикрепил их на стену кнопками. Затем закрыл сумку и повернулся к ноутбуку.

Он вошел во внутреннюю сеть, набрав пароль и номер своего ID, которые ему дали во время утренней регистрации. Отметил, что в электронном почтовом ящике его ожидали три письма. Первым оказалось общее приветствие с прибытием и описание расположения всех секторов и модулей станции. Второе письмо — от женщины-секретаря, которая утром регистрировала его; она формулировала несколько основных правил. А третье — от человека, назвавшегося Стивеном Вейром, ассистентом Стоуна. В нем перечислялись все непонятные, непредвиденные события и несчастные случаи, которые произошли за предшествующие две недели — другими словами, описывались причины его приглашения и странные феномены, с которыми ему предстояло разобраться.

Логан перечитал перечень дважды. Многие странности он отмел сразу — мигание света или повторяющиеся болезненные симптомы, такие как тошнота или головокружение. Но некоторые оставил, так как они вызвали интерес и заслуживали того, чтобы в них разобраться. Запустив текстовой редактор, он принялся составлять собственный список.

День 2. При проведении штатной разведки двигатель одного из водных мотоциклов неожиданно взбесился и не хотел выключаться. Ради спасения жизни мотоциклист был вынужден спрыгнуть с него в воду и сломал ногу. Когда аппарат, наконец, вытащили, его двигатель вообще не работал. Однако на следующий день функционировал нормально.

День 4. Три человека, сидевшие в библиотеке поздно вечером, заявили о том, что слышали странный надтреснутый голос, который что-то шептал им на незнакомом языке.

День 6. Повар заявил о пропаже двух говяжьих лопаток из холодильника — почти двести фунтов. Тщательные поиски результатов не дали.

День 9. Кори Ландау — программист, с которым я разговаривал полчаса назад, был найден блуждающим за периметром после полуночи. Когда его спросили, что он тут делает, он ответил, что видел вдалеке странную фигуру, машущую ему. Другие же ничего не видели.

День 10. В Зеленом секторе в 3:15 ночи неожиданно выключилось все электрооборудование, включая компьютеры. Попытки перезапустить их не дали результата. В 3:34 ночи они вновь начали работать нормально. Явление так и осталось необъясненным.

День 11. Тина Ромеро сообщила об исчезновении одеяний египетской жрицы высокого ранга из шкафа в ее офисе.

День 12. Несколько свидетелей в оазисе с питьевой водой заявили, что видели огни странного цвета, мигающие на горизонте, сопровождавшиеся зловещим еле слышным пением.

День 13. Рабочий из зала связи сообщил о странных шумах в машине, которая неожиданно заработала, хотя и была выключена.

День 14. Отказ проверенного оборудования для погружений вынудил ныряльщика запаниковать и вынырнуть на поверхность, что привело к получению им многочисленных травм.

Логан оторвал взгляд от экрана. О последнем происшествии он, конечно, знал и даже был его свидетелем.

Его мысли обратились к проклятию царя Нармера. «Любой, кто осмелится войти в гробницу мою, будет умерщвлен быстро и безжалостно… Кровь и конечности его превратятся в пепел, и язык его присохнет к горлу… я, Нармер Бессмертный, буду мучить его день и ночь, наяву и во сне, до тех пор, пока сумасшествие и смерть не станут вечным храмом его».

В списке необъяснимых происшествий имелось что-то общее. За исключением дайвера и водителя водного мотоцикла, никто не пострадал. Это не соответствовало деталям проклятия.

«Конечно, — подумал Логан, — пока еще никто не входил в гробницу Нармера; ее еще даже не нашли…»

Наверное, в десятый раз он полюбопытствовал, что же могло находиться в гробнице. Почему фараон предпринял столько усилий, принес столь богатые подношения в виде золота и человеческих жизней, наслал столь жестокое проклятие? И все это только для того, чтобы его останки не были осквернены и разграблены и его самые ценные владения не потревожены… Что утаивал от него, Джереми, Портер Стоун? Что бы такое бог мог взять с собой в потусторонний мир?

Позади него раздался тихий звук. Логан оторвался от монитора лэптопа, обернулся и увидел стоящего в дверном проеме Итана Раша.

— Не против, если я войду? — с улыбкой спросил доктор.

Логан убрал сумку со стула для гостей и поставил ее на пол.

— Конечно, пожалуйста.

Раш шагнул в комнату и обвел ее взглядом.

— Довольно спартанская обстановка.

— Думаю, декораторы интерьеров не знали, как должно выглядеть место обитания энигмалогиста.

— Да, довольно забавно. — Раш сел на освобожденный стул и взглянул на книжную полку. — Интересная подборка книг: Алистер Кроули, Джесси Вестон, «Органическая химия», «Книга теней» Стоукрофта.

— Я интересуюсь электротехникой.

Итан уставился на очень старую книгу в кожаном переплете.

— А это что? — Он протянул руку и взглянул на название. — «Некро…

— Не трогай ее, — спокойно сказал Логан.

Раш отдернул руку.

— Извини.

Он переключил внимание на две цитаты, висевшие в рамках на стене. «Самая красивая эмоция, которую мы можем испытать, — это таинственность. Она является источником правды и науки. Те, кто этого не понимает и перестает удивляться, не способен восторгаться, — и по сути дела мертв. Эйнштейн».

Раш посмотрел на Логана.

— Хорошо формулирует причины моего пребывания здесь, — отозвался на взгляд Джереми. — Можно сказать и по-другому: одной ногой я стою в мире науки — мире Эйнштейна, а другой — в мире ду́хов.

Итан согласно кивнул. Потом повернулся к другой рамке. «Forsan et haec olim meminisse iuvabit»[15].

— Это Вергилий. Из Энеиды.

— Я не читаю по-латыни.

Логан не выказал особого желания перевести, и Раш обратился к разложенным на столе вещам.

— А это что?

— Ты пользуешься скальпелем, зажимами и датчиками-измерителями показателей крови и давления, Итан: я же использую детекторы электромагнитного поля, видеокамеры, инфракрасные термометры и — да, не удивляйся, — святую воду. Кстати, это напомнило мне, ты можешь достать ключ от этого ящика стола?

— Я поговорю с интендантом, — Раш покачал головой. — Смешно. Я никогда и не подозревал, что у тебя есть какой-то инструментарий.

— Это еще не все, чем я пользуюсь. Но у всех есть профессиональные секреты.

Последняя фраза была встречена короткой паузой.

— Полагаю, — произнес Итан, — ты имеешь в виду то, что видел в моей смотровой несколько минут назад.

— Не обязательно. Хотя я заинтригован.

— Хотел бы рассказать тебе об этом, однако боюсь, что эти исследования, э-э… гораздо более чувствительного характера.

— Так же, как и мои. — Джереми вспомнил, что сказала ему Ромеро: «Возможно, уже само ваше присутствие и поиски причин этих непонятных явлений помогут успокоить людей». — Теперь я здесь. Если хочешь, чтобы мое пребывание было полезным, ничего от меня не утаивай.

Последовало длительное молчание.

— О дьявол! — неожиданно взорвался Раш. — Ты, конечно, абсолютно прав. Это все Стоун с его манией секретности… — Он выдержал паузу. — Слушай. Я рассказал тебе о своей работе в Центре…

— В общих словах. Вы проводите исследования на людях, переживших близкое к смерти состояние. И ты упомянул, что вы сделали несколько интересных открытий.

Итан кивнул.

— Нас в первую очередь заинтересовало прямое воздействие на психические способности людей, испытавших переход из одного состояния в другое — от жизни к смерти.

— В самом деле? И каким образом это проявилось?

Итан широко улыбнулся.

— Спасибо, Джереми. Девять раз из десяти, когда я произношу слово «психические», на меня смотрят как на полоумного.

Логан терпеливо кивнул.

— Продолжай.

— Проявления очень разные. Основные наши исследования в CTS посвящены их кодировке. Именно это отличает нас от других организаций или университетов, изучающих БСС. Это не псевдонаука и не современный шаманский обряд, Джереми. Мы используем очень сложные статистические алгоритмы для их количественного выражения. Фактически мы разработали способ точно ранжировать психические способности человека. Мы назвали его шкалой Кляйнера — Вехсмана по именам двух исследователей Центра, разработавших ее. В некотором смысле она похожа на тест интеллектуального развития, но гораздо тоньше и сложнее. Эта шкала учитывает целый ряд проверок психической восприимчивости — интуицию, телекинез, экстрасенсорное восприятие, астрологическое предсказание, телепатию — и полдюжины других. Естественно, она компенсирует такие вещи, как стандартные отклонения, вероятность.

Раш поднялся и принялся ходить взад-вперед по тесной комнате.

— Приведу пример, как она работает. Скажем, у меня в кармане есть пять банкнот — один доллар, пятерка, десятка, двадцатка и пятидесятка. Я наугад вытаскиваю одну купюру и прошу тебя угадать ее достоинство. Вероятность верного ответа будет один к пяти, или, по шкале Кляйна — Вехсмана, двадцать процентов. Это показатель категории человека с улицы. По этой же шкале люди с некоторыми психическими способностями — в пределах сорока процентов; те, у кого эти способности ярко выражены, — шестидесяти. Человек с выдающимися психическими способностями может попасть в категорию восьмидесяти процентов, то есть он или она могут правильно угадать четыре раза из пяти.

Он прекратил вышагивать и повернулся к собеседнику.

— Но вот что мы обнаружили — из всех людей, испытавших пограничное состояние, средний процент угадывания составил число, близкое к шестидесяти пяти.

— Но это невозможно… — начал было Логан, но вдруг осекся.

Раш покачал головой.

— Я знаю. В это трудно поверить, даже тебе. Почему бы БСС влиять на психические способности человека? Но это доказанный факт, Джереми, а факты не лгут. Конечно, подобное наблюдается не всегда, и специфические психические таланты у людей разные. Не каждый способен угадать, к примеру, какую банкноту я собираюсь вытащить из кармана. У некоторых развивается экстрасенсорное восприятие, у других — ясновидение. Однако это не меняет того факта, что собранные нами на основании тестирования двухсот субъектов данные показывают, что усредненное число людей с повышенным психическим восприятием, прошедших через БСС, необычайно велико.

Итан снова сел.

— И вот что еще мы обнаружили. Чем дольше человек находился в пограничном состоянии, тем выше его способности. — Он сделал паузу. — Сердце моей жены остановилось, деятельность мозга прекратилась, и это продолжалось в течение четырнадцати минут, пока я ее не оживил. Это была самая долгая клиническая смерть, зафиксированная в нашем Центре. И оценка ее психических способностей по шкале Кляйнера — Вехсмана также самая высокая из всех исследованных случаев. Сто процентов.

— Сто? — недоверчиво произнес Логан. –Но это невозможно, согласно… Как можно добиться такого попадания?

— Я могу это объяснить, Джереми, — спокойно ответил Раш. — Мы и сами не совсем в этом уверены. Это новая наука. Могу лишь сказать, что мы проверяли и перепроверяли наши результаты. Главным образом, это выходит за рамки простого угадывания, — это означает, что испытуемому известно достоинство купюры до того, как вы засунете руку в карман.

Он покачал головой, как будто, несмотря на все свои открытия, сам до конца не верил в достоверность результатов.

— Но она демонстрировала это снова и снова. Ее специфический дар можно назвать ретрокогнитивной способностью.

— Ретрокогнитивная способность, — задумчиво повторил Логан. Подумав немного, он взглянул на Итана. — В испытательной камере была твоя жена?

Тот кивнул.

— Но тогда что она тут делает? Какую пользу может извлечь Портер Стоун из ее повышенных психических способностей?

Раш деликатно кашлянул в руку.

— Извини, но существуют некоторые вещи, о которых не следует рассказывать. По крайней мере, сейчас.

— Понимаю. Но все это очень интересно. Благодарю.

«Даже более чем интересно, — подумал Джереми. — Возможно, стоит заняться этим самому».

Неожиданно земля затряслась, как будто гигантская рука схватила станцию и яростно встряхнула. Послышался грохот взрыва. Какое-то мгновение ученые глядели друг на друга в изумлении.

Потом в коридоре за офисом раздался резкий звук клаксона.

— Это еще что? — вскрикнул Джереми, вскакивая.

— Аварийная сирена! — Итан уже тоже стоял, поспешно отстегивая переносную рацию двусторонней связи, закрепленную на поясе. Пока он это делал, та ожила и начала громко пищать.

— Доктор Раш, — отозвался он, поднеся аппарат к губам, и какое-то мгновение внимательно слушал. — О мой бог!.. Сейчас буду. Помчались, — бросил он Логану.

— Что случилось?

— Загорелся второй генератор, — коротко бросил Итан.

15

Они выбежали из сектора и понеслись на всех парах по лабиринту коридоров и укутанных в сетки туннелей в Зеленый сектор, а затем выбежали в просторную, пугающую эхом бухту. Пирсы, такие сонные и покинутые вчера, были заполнены народом. Слышались обрывки разговоров, выкрики команд. Логан унюхал в плотном, как земля, воздухе едкий запах дыма.

Они бежали по мосткам, ведущим вдоль дальней стены и дальше наружу через пролом в замаскированной сетке. Вдруг очутились снаружи на узеньком переходе, расположенном под углом к болоту и исчезающем за углом понтонной конструкции, служившей основанием пристани. Было три часа, и палящее солнце укутывало шею и плечи Логана жарким пледом. Сквозь сетчатый навес пристани он мог рассмотреть густые клубы черного дыма, улетающие в голубое небо.

Они завернули за угол, и там — ярдах в тридцати впереди — Джереми увидел генератор. Он представлял собой большую массивную конструкцию, подвешенную над болотом на бетонных сваях. Языки пламени выбивались сквозь боковую решетку и жадно лизали все, что попадалось на пути, оставляя толстый слой сажи на металлическом корпусе агрегата. Платформу окружали люди на водных мотоциклах, направляя струи из переносных баков, закрепленных на спинах. Даже на таком расстоянии Логан чувствовал адский жар, волнами набегавший на него.

Он почувствовал какое-то шевеление сзади, повернулся и увидел быстро бегущего Фрэнка Валентино. Двое незнакомых мужчин в комбинезонах следовали за ним. Один держал в руках мощную дренажную помпу, второй нес на плече промышленный шланг.

Троица пробежала мимо к небольшой группе рабочих, сгрудившихся на дальнем конце мостков.

— Давайте скорее помпу! — приказал Валентино.

Став на колено, первый механик поставил насос на металлические мостки и опустил водозаборный шланг в Судд, в то время как второй закрепил другой конец шланга на втулке насоса. Медленно и осторожно приближаясь к пылавшему генератору, направил его на языки пламени, в то время как товарищ запустил стартер насоса. Мотор кашлянул, ожил, и тонкая струя желтой тягучей воды соединилась с горящими языками пламени.

— В чем, черт возьми, дело?! — прокричал Валентино.

— Это гадское болото, — сказал один из механиков. — Оно слишком густое.

— Дерьмо, — сердито пробормотал Фрэнк. — Пойди и найди фильтр номер три — мигом!

Механик бросил шланг и опрометью помчался вниз по сходням. Валентино повернулся к высокому человеку лет шестидесяти с редеющими блондинистыми волосами, который, по всей видимости, руководил тушением.

— Что с метаном в соединительных трубах?

— Я проверил процессор. Клапана в каждом из крыльев перекрыты, все протоколы безопасности соблюдаются.

— Слава богу! — облегченно произнес Валентино.

Раш начал приближаться к группе людей на дальнем конце дорожки, Логан следовал за ним. Неожиданно он встал как вкопанный, как будто натолкнулся на невидимую стену. Появилось чувство какой-то нависшей над генератором и окружающей его средой неведомой злобной силы, древней и безжалостной. Несмотря на тепло, исходившее от болота, и жар пламени, Джереми поежился от пронзившего его тело озноба. Ноздри вдруг ощутили могильное зловоние. Он остро ощутил нечто страшное; какое-то существо, дух, сила природы, словом, что-то необъяснимое знало о его присутствии и испытывало к нему всепоглощающую ненависть. Инстинктивно он сделал шаг назад, потом еще один, прежде чем к нему вернулось самообладание. Затем глубоко вдохнул и обуздал эту неожиданную реакцию; он давно уже знал, что его дар повышенной чувствительности обладал свойством порождать в других насмешки или чувство страха. И сосредоточился на том, что говорили вокруг.

— Боже! — воскликнул Валентино. — Запасной бак!

Шеф повернулся и крикнул одному из мотоциклистов:

— Роджер, быстро отсоедини этот вспомогательный бак и отбуксируй его в сторону, пока тот не взорвался от жара!

Мотоциклист кивнул, отложил шланг и направил мотоцикл к дальнему концу генератора. Но как раз в тот момент, когда он подцепил бак багром, прогремел сильный взрыв, подняв густое облако гари. Переход бешено задрожал, и Логан упал на колени. Когда он вновь поднялся, услышал отчаянный мучительный вопль. Дым начал рассеиваться, и Джереми различил фигуру бедного Роджера, с головы до ног залитого горящим дизельным топливом. Шестеро рабочих бросились в болото и поплыли ему на помощь. Крича и извиваясь от нестерпимой боли, он тонул вместе с мотоциклом и вскоре скрылся, горящий, под темной поверхностью Судда.

16

Оазисом называлось место «водопоя» сотрудников и работников экспедиции. Полукафетерий-полукоктейльная был расположен в дальнем конце Голубого сектора и выходил на безрадостные просторы Судда. Войдя в бар, Логан заметил, что выходившие на болото окна были закрыты бамбуковыми жалюзи, намекавшими на то, что здешние обитатели находились посреди ничего, ведущего в никуда. В гостиной было темно, так как ее освещал только блеклый свет неоновых ламп.

Вследствие возгорания генератора и последовавшей за этим трагедии настроение на станции упало. В салоне не играли в бридж, не раздавались оживленные разговоры. Большинство людей уединились в каютах, чтобы осмыслить произошедшее наедине с самими собой.

С Логаном все происходило наоборот. Ошеломляющее чувство всепроникающего зла ушло с гибелью генератора в языках пламени, и сейчас его сменили тревога и нервное возбуждение. Его пустая лаборатория, спокойная комната были местами, в которых ему меньше всего хотелось находиться в данный момент.

Он зашел в бар и сел за стойку. Звуки музыки Чарли Паркера приглушенно доносились из невидимых динамиков. К нему тут же подошел бармен — молодой парень с короткими темными волосами и усами а-ля сержант Пеппер.

— Что вам принести? — спросил он, кладя хрустящую салфетку на стойку.

— У вас есть «Лагавулин»?

С улыбкой парень указал на внушительную коллекцию скотча, отражавшуюся в зеркальной стене позади него.

— Великолепно, спасибо. Мне один чистый.

Бармен плеснул в стакан щедрую порцию скотча и поставил его на салфетку. Логан сделал глоток, восхищаясь тяжестью стакана с толстым дном и вязким насыщенным вкусом скотча. Отхлебнул еще, ожидая, пока стихнет острая память об огне и запахе горелой плоти. Роджерс получил ожоги третьей степени на четверти всей кожи. Его, конечно, эвакуировали, однако ближайший ожоговый центр находился в двухстах милях, и шансы, что парень выживет, оставались весьма невелики.

— Не купите ли девушке что-нибудь выпить?

Логан поднял глаза и увидел Кристину Ромеро, которая незаметно вошла в бар и заняла место рядом с ним.

— Хороший вопрос. А я могу?

— Это не та женщина, которая отбрила вас раньше. Это ее улучшенная копия. Кристина Ромеро, версия два точка ноль.

Логан хихикнул.

— Хорошо. В таком случае я счастлив. Что будете пить?

Она повернулась к бармену.

— «Дайкири», пожалуйста.

— Замороженный?

Ромеро дернула плечами.

— Нет. Взболтанный, прямо сейчас.

— Один момент.

— Не пересесть ли нам за столик? — предложил Логан. Когда Ромеро кивнула, он проводил ее к дальнему столику у застекленной стены.

— Хочу сразу вам сказать, — произнесла Тина, когда они сели. — Сожалею, что была такой стервой, тогда в моем офисе. Люди всегда говорили, что я заносчива, но обычно стараюсь это скрывать. Не знаю, что на меня нашло. Думаю, вы слишком известны, и единственное, чего я хотела, так это показать, что тоже заслуживаю уважения. Но перестаралась, и получилось некрасиво. Еще раз извините. Я больше так не буду.

Логан махнул рукой.

— Проехали.

— Я не придумываю оправдания. Просто это стресс. Понимаю, никто не признается в этом, все стараются об этом не говорить, но мы не нашли практически ни-че-го за две недели раскопок. И потом все эти странные вещи, происходящие здесь… Люди видят что-то или кого-то, новейшее оборудование вдруг отказывает. И теперь еще этот пожар на ровном месте… Бедняга Роджер. — Тина покачала головой, как бы не веря в то, что произошло. — Все это действует на нервы и постепенно накапливается. Мне нужно было выговориться, но я не хотела бы, чтобы вы были моей подушкой.

— Пустяки. Можете заплатить по счету.

— Выпивка тут бесплатная, — засмеялась она.

Они продолжали прихлебывать из своих стаканов.

— Вы всегда хотели стать египтологом? — спросил Логан. — В детстве я и сам подумывал об этом. Особенно после просмотра «Мумии»[16]. Но потом, когда понял, насколько сложно читать иероглифы, потерял к этому интерес.

— Моя бабушка была археологом. Ну и мне, должно быть, передалась эта страсть. Она работала на самых разных раскопках, везде — от Нью-Гемпшира до Ниневии. Я ее боготворила. Думаю, что это явилось составляющей моего выбора профессии. Но окончательное решение я приняла после царя Тута.

Джереми бросил на нее любопытный взгляд.

— Фараона Тутанхамона?

— Да. Я выросла в Саут-Бенде. Когда коллекцию находок той экспедиции привезли в Филдовский музей, вся моя семья приехала в Чикаго, чтобы посмотреть их. О мой бог! Родителям пришлось буквально отрывать меня от экспонатов. Ну, понимаете ли, все эти посмертные маски, золотые скарабеи, зал сокровищ… Я была только в шестом классе, и полученные впечатления преследовали меня долгие месяцы. После этого я прочитала все книги по Египту и археологии, которые могла достать. «Боги», «Гробницы и ученые», «Пять лет исследований в Фивах» Картера и Карнарвона, и многое другое. Всех уже и не упомнишь.

Возбуждение Тины росло по мере того, как она говорила, и вскоре ее зеленые глаза буквально горели. Она не выглядела красавицей в общепринятом смысле, но в ней ощущалось какое-то внутреннее электричество, какое-то скрытое обаяние, которое Логан нашел интригующим. Женщина прикончила свой коктейль одним длинным глотком.

— Теперь ваша очередь.

— Моя? Ну, я заинтересовался историей на первом курсе в Дартмуте.

— Не будьте таким уклончивым. Вы понимаете, что я имею в виду.

Логан рассмеялся. Обычно он об этом предпочитал не говорить. Но, в конце концов, она его разыскала, извинилась…

— Думаю, все началось после того, как я провел ночь в доме, где обитали призраки.

Ромеро сделала бармену знак принести еще по одной.

— Надеюсь, это не сказки?

— Нет. Мне тогда исполнилось двенадцать. Родители уехали куда-то на уик-энд, и за мной должен был присматривать брат. — Логан встряхнул головой. — Он действительно присмотрел — оставил меня одного в старом особняке Хэкети.

— Старом, населенном призраками доме Хэкети?

— Абсолютно верно. Дом пустовал много лет, но все местные мальчишки утверждали, что в нем живет ведьма. Люди говорили о странных огнях, появлявшихся в полночь, и о том, что собаки бежали из этого места, как от чумы. Брат знал о моем упрямстве. Я взял спальный мешок и фонарик и направился вниз по улице к заброшенному дому. Проскользнул внутрь через окно первого этажа.

Джереми сделал паузу, припоминая подробности.

— Я расстелил спальный мешок, как оказалось, в гостиной. Стемнело. И мне стали слышаться странные звуки: хрипы, стоны… Я пытался отвлечься, просматривая книги, которые дал мне брат, но все они оказались о привидениях, и я отложил их в сторону. И тут услышал это.

— Что — это?

— Шаги, доносившиеся из подвала.

Бармен принес коктейли, и Ромеро принялась баюкать свой стакан в ладонях.

— Продолжайте.

— Я попытался убежать, но меня сковал страх. Я не смог даже встать на ноги. Единственное, что мне удалось, — это зажечь фонарик. Услышал, как кто-то прошел через кухню. Потом в дверном проеме появилась фигура.

Он отхлебнул из стакана.

— Никогда не забуду, что я увидел в свете фонарика. Старуху с седыми всклокоченными волосами, разлетающимися во все стороны. И пустыми впадинами глаз. Я почувствовал, что мое сердце вот-вот взорвется. Старая карга начала приближаться, и я закричал — единственное, что смог сделать, чтобы не обмочить штаны. Она протянула ко мне костлявую, иссохшую руку. Вот тогда я понял, что сейчас умру. Ведьма начнет меня душить, я побарахтаюсь и умру.

Он опять замолчал.

— Ну и что дальше? — не утерпела Ромеро.

— Я все-таки не умер. Она взяла мою руку и несильно сжала ее. И вдруг меня озарило. Я понял. Это трудно объяснить. Но действительно понял, что никакая она не ведьма. А просто старая женщина, испуганная и одинокая, которая скрывается в подвале и живет на водопроводной воде и консервированных продуктах. У меня было такое ощущение, что я могу чувствовать ее боязнь окружающего мира. Разделять ее жалкое существование в холоде и темноте, чувствовать боль от того, что она потеряла всех, кого любила…

Джереми допил скотч.

— И на этом все закончилось. Она отступила и растворилась в темноте. Я скатал спальный мешок и отправился домой. Когда вернулись родители, я рассказал, что произошло. Брата наказали, а полицейские обшарили усадьбу. Оказалось, что это была Вера Хэкети — помешавшаяся женщина, о которой некогда заботилась ее семья, но последний родственник умер восемнадцать месяцев тому. И с тех пор она жила в подвале одна.

Логан взглянул на Ромеро.

— Но произошла странная вещь. После этой встречи что-то во мне изменилось. Я начал увлекаться рассказами о реальных привидениях. А одна из книг, которые мне дал брат — история о привидениях, намеренно подложенная им, чтобы еще больше напугать, — оказалась книгой И. и Э. Херон под названием «Флэксман Лоу, психолог-оккультист». Это была книга рассказов о сверхъестественных явлениях.

— Сверхъестественные явления, — задумчиво повторила Ромеро.

— Точно так. Что-то вроде Шерлока Холмса, но в области привидений. Как только я закончил читать эту книгу, то понял, чем хочу заниматься в жизни. Конечно, это не работа на весь день, и поэтому я еще и преподаю.

— Но как вы развили… э… свои способности? — спросила Ромеро. — Я хочу сказать, что нет такого курса и профессии «энигмалогия».

— Вы правы. Нет. Но имеется масса дискуссионных работ по этой тематике. Вот тут-то на первый план и выступает средневековая историческая литература.

— Что-то типа «Молота ведьм»?

— Точно. И множество других трудов, еще более старых и авторитетных. — Джереми пожал плечами. — Как оно обычно бывает, ты учишься в процессе труда.

Взгляд Тины вновь стал скептическим.

— Трактаты? Не говорите, что вы верите во всю эту чушь об астрологии и философском камне.

— Вы приводите западноевропейские примеры. В каждой культуре имеется собственный набор сверхъестественного. Я изучил почти все имеющиеся документы, а также некоторые из случаев, по которым не составлены официальные бумаги. И проанализировал содержащиеся в них общие элементы. — Логан помолчал. — Полагаю, что наряду с естественным видимым миром существуют природные силы, одни из которых добрые, а другие — злые, которые существуют и всегда будут существовать в противовес нам.

— Такие, как проклятие мумии, — сказала Ромеро и показала на пустой стакан Джереми. — Сколько таких вы пропустили до моего прихода?

— Вспомните об атомах, или темной материи, или о созданиях, которых мы попросту еще не встречали. Или же о силах, которые мы попросту не смогли пока обуздать…

Логан поколебался секунду, потом протянул руку, вынул пластмассовую соломинку из стакана Кристины, положил на белую скатерть между ними, сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

Сначала ничего не происходило. Потом соломинка слегка вздрогнула и затем, после еще одного сильного толчка, вдруг медленно взлетела и зависла в дюйме от стола. Через несколько секунд она опять опустилась на скатерть, перевернулась и замерла.

— Бог ты мой! — воскликнула Ромеро, уставившись на «летающую» соломинку. Потом осторожно взяла ее в руку, явно опасаясь обжечь пальцы. — Как вы это сделали? В чем секрет фокуса?

— После небольшой тренировки вы смогли бы сами проделать это, — ответил Логан. — Но он не получится у вас до тех пор, пока вы не поверите, что это никакой не трюк.

Тина с сомнением оглядела соломинку, вставила ее обратно в стакан и задумчиво потянула через нее свой коктейль.

— Еще один вопрос, — сказала она. — Утром в офисе… все, что вы сказали обо мне, было правдой. До того, как вы сочли меня младшим ребенком в семье. Как вы узнали так много?

— Я — эмпат, — ответил Логан.

— Эмпат? А кто это такой?

— Это человек, наделенный способностью воспринимать и впитывать чувства и эмоции других людей. Когда я взял вас за руку, то получил серию очень сильных эмоций, мыслей, беспокойства, желаний. Они не были избирательными — я не могу контролировать впечатления, которые воспринимаю. Входя в физический контакт с другим человеком, я лишь знаю, что получу впечатления — слабые или сильные.

— Эмпатия, — задумчиво проговорила Ромеро. — Звучит как что-то сходное с ароматерапией и магическими кристаллами.

Логан пожал плечами.

— Тогда скажите мне: откуда я все это узнал?

— Я не могу этого объяснить. — Тина посмотрела ему в глаза. — А как вы стали эмпатом?

— Это наследственное. Но здесь также содержится биологический аспект, равно как и спиритический. Иногда эта способность дремлет в человеке всю жизнь. Зачастую она пробуждается после какого-то травмирующего происшествия или события. В моем случае, думаю, толчком послужила встреча с Верой Хэкети. — Он допил скотч. — Могу только сказать, что это оказалось критически важным в моей работе.

Ромеро улыбнулась.

— Левитация, чтение мыслей… Вы также способны предсказывать будущее?

Логан кивнул.

— Как насчет такого предсказания: если мы не попадем в столовую в течение десяти минут, то опоздаем на обед и останемся голодными?

Кристина глянула на часы и рассмеялась.

— Такое предсказание я могу понять. Пойдемте.

Они встали, Ромеро взяла «волшебную» соломинку и сунула ее в карман джинсов.

17

На девять утра следующего дня было назначено общее собрание для анализа причин печального происшествия дня предыдущего. Джереми не пригласили, но, узнав о собрании от Раша за завтраком, он проскользнул в зал заседаний в Белом секторе вслед за доктором.

Зал представлял собой большое помещение без окон, с двумя полукружьями стульев. На одной стене находилось несколько белых досок, на другой располагались сдвоенные проекционные экраны. С потолка свисала огромная карта Судда, украшенная нажимными кнопками и написанными от руки условными обозначениями на небольших квадратиках самоклеящейся бумаги. Логан знал некоторых из собравшихся — Кристину Ромеро и Валентино, шефа ныряльщиков и копателей, окруженного группкой своих техников и разнорабочих.

Энигмалогист налил себе чашечку кофе и уселся во втором ряду позади Раша. Как только он это сделал, председательствующий — пожилой человек с редеющими светлыми волосами, которого Джереми видел у генератора за день до этого, — прочистил горло и начал говорить.

— Итак, коллеги, давайте обсудим то, что мы знаем. — Он повернулся к мужчине в белом комбинезоне. — Кемпбелл, какое в настоящее время состояние нашей силовой установки?

Тот вдохнул через нос.

— Мы снизили мощность первого генератора до девяноста восьми процентов рабочей нагрузки. Наш основной номинальный выход снижен до шестидесяти пяти процентов.

— А статус сбора метана и системы его преобразования?

— Без изменений. Газопромыватели и разделительные перегородки работают на пике эффективности. В действительности при выключенном втором генераторе нам пришлось уменьшить производство топлива.

— Слава богу, что они вообще работают.

Пожилой мужчина повернулся к невысокой женщине с миниатюрным ноутбуком на коленях.

— Таким образом, выпуск упал на тридцать пять процентов. Как это повлияет на функциональность станции?

— Мы свернули работу менее важных служб, доктор Марч, — ответила она.

Логан взглянул на пожилого мужчину с большим интересом. «Итак, это Фенвик Марч», — подумал он. Джереми приходилось слышать о нем — главном археологе раскопок, втором по старшинству и положению руководителе экспедиции в отсутствие Стоуна. Казалось, что он наслаждается звуком собственного голоса.

— Что насчет первичных изыскательских операций? — спросил Марч у женщины.

— На них этот несчастный случай не повлиял. Мы перенаправили энергию — и персонал — как нужно.

Марч обратился к третьему:

— Мантойя, что вы можете сказать о замене генератора?

Человек по фамилии Мантойя поерзал на своем стуле.

— Мы сейчас прорабатываем этот вопрос.

Выражение лица Марча изменилось, как будто он учуял что-то зловещее.

— Прорабатываете?

— Мы должны быть тактичными. Генератор на шесть тысяч киловатт — не обычный агрегат, и мы не можем раскрыть Хартуму цель нашего пребывания и проводимых здесь работ. Или…

— Черт побери! — резко оборвал его Марч. — Не нужно оправданий! Нам необходимо заменить этот сгоревший генератор. Он нужен нам сейчас!

— Да, доктор Марч, — ответил Мантойя, понурив голову.

— У нас жесткий график, и мы не можем допустить задержек, не говоря уже о потере половины выработки энергии.

— Да, — еще раз повторил Мантойя, вжав голову в плечи, как бы желая, чтобы она утонула в них.

Марч окинул взглядом собравшихся и остановил взгляд на Валентино.

— Вы проверили, что осталось от второго генератора?

Тот кивнул своей бычьей головой.

— И?

Валентино пожал плечами. Было ясно, что его не запугал главный археолог, и Марч, казалось, почувствовал это.

— Ну и что? — продолжал наседать он. — Вы можете сказать, что могло привести к взрыву?

— Вряд ли. Агрегат разорвало на части. Механизм наполовину расплавился. Возможен отказ статора, мог произойти разрыв одной из обмоток. В любом случае перегрев распространился на муфты и коллекторные кольца, а оттуда уж на вспомогательный бак.

— Вспомогательный бак. — Марч повернулся к Рашу и спросил, как будто вспомнив: — Что слышно о состоянии Роджера?

Итан покачал головой.

— Последнее, что я слышал, — он находится в критическом состоянии в коптском госпитале. Жду последнего сообщения от медицинской сестры.

Марч поворчал и вновь повернулся к Валентино:

— Вы можете хотя бы сказать, была ли это механическая поломка или же имело место внешнее воздействие?

При этих словах Кристина встрепенулась и пристально посмотрела в глаза Логана. В ее взгляде сквозила полуулыбка, полунасмешка.

— Внешнее воздействие, — проговорил Валентино. — Вы имеете в виду саботаж?

— Это одна из вероятных причин, — осторожно согласился Марч.

— Что вас натолкнуло на мысль о саботаже, Фенвик? — спросил Раш спокойным голосом. — Уж вам ли не знать, как тщательно подбиралась команда.

— Я-то знаю, — ответил Марч, опустив глаза. — Но мне никогда не приходилось участвовать в экспедиции, где произошло так много странного и непонятного. Это как будто… — Он выдержал паузу. — Как будто кто-то хочет, чтобы экспедиция провалилась.

— Если это действительно так, — продолжил Итан, — существуют более легкие способы достигнуть желаемого, нежели вывести из строя генератор.

Марч медленно поднял глаза и многозначительно посмотрел на Раша.

— Что верно, то верно, — ответил он. — Абсолютно верно.

18

Джек Уайлдмен, подвешенный на глубине тридцати пяти футов от поверхности болота, наблюдал за тем, как его партнер Мандельбаум готовит к работе «Большую Берту». «Наблюдал» — не совсем правильный термин. Партнер выглядел небольшим расплывчатым пятном в илистом ужасе, окружавшем их со всех сторон — грязное пятно на фоне черноты.

— Эйбл Чарли — базе, — сообщил Мандельбаум по радио. — Готовы приступить к расчистке квадрата Джи-три.

— Эйбл Чарли, вас понял, — раздался квакающий ответ сверху. — Статус пузырения?

— Восемьдесят девять процентов.

Уайлдмен глянул на цифровой циферблат устройства, закрепленный на его предплечье.

— Это Виски Браво, — проговорил он в микрофон своего трансивера. — Пузырьки в пределах девяноста одного.

— Понял, — ответили с базы. — Продолжайте.

Раздалось слабое жужжание — партнер запустил «Большую Берту». В тот же момент Джек ощутил увеличение давления, поскольку мимо него проплыл большой ком слежавшейся грязи, подгоняемый исходящей от мотора струей сжатого воздуха. Ощущение было такое, словно ты стоишь в бочке с черной патокой.

— Эйбл Чарли — базе, — произнес Мандельбаум. — Проводим расчистку.

Уайлдмен повернул мощный фонарь, закрепленный на его правом плече, и приблизился к каменной поверхности — обнаженному дну Судда, временно расчищенному «Большой Бертой». Его работа заключалась в проверке расчищенных участков на наличие каверн, трубок от лавы или древних конструкций. Он чувствовал себя астронавтом на какой-то кошмарной газовой планете. Его тяжелый намокший костюм, мощный фонарь, шлем с видеокамерой и генерирующий пузырьки аппарат — все это, как будто сговорившись, тянуло его вниз.

Вообще-то Уайлдмен даже радовался пузырькам, так как они помогали ориентироваться в этом грязном супе. Если бы не пузырьки, он уже давно потерял бы ориентацию, вышел из равновесия и забыл путь наверх. Джек не переставал думать о том, что случилось с Форсайтом: паника из-за заблокированного регулятора, отчаянные попытки всплытия… От этой мысли по его телу пробежала дрожь. Если потерять ориентацию в этой черной вязкой грязи или связь с направляющим кабелем… Но лучше не думать об этом и надеяться, что верный напарник отыщет тебя и спасет. В противном случае ты — труп…

Нога поскользнулась на дне, и Уайлдмен почувствовал, как что-то твердое ударило его в икру ноги. Он дотянулся до этого предмета и схватил его. Палка. Ну точно! Проклятый Судд. Хорошо еще, что не проткнула костюм — один раз, когда это случилось, тело провоняло настолько, что потребовалось трижды принять душ, чтобы избавиться от жуткого запаха.

Он вернулся к работе — осмотру расчищенного участка дна.

— Эйбл Чарли, — передал Мандельбаум по переговорному устройству. — Считаю, что «Большая Берта» нуждается в еще одной чистке. У меня проблемы с устойчивой работой дросселя.

— Вас понял, — отозвался голос с поверхности.

Отогнав грязь от маски, Уайлдмен переместился вправо, чтобы осмотреть новый участок дна. Ощущение от сгустков грязи, проплывающих мимо его конечностей, было ужасным. Несколько дней назад один из дайверов другой команды нечаянно сбил локтем мундштук дыхательного аппарата с лица напарника. У парня рот забился грязью. Он начал выкашливать внутренности, и его пришлось срочно эвакуировать на поверхность, пока бедняга не задохнулся…

— Эйбл Чарли, — снова позвал Мандельбаум. — Думаю, нам необходимо прекратить погружение. У меня серьезные проблемы с «Большой Бертой»…

Как только он это произнес, Джек услышал неожиданный рев двигателя «Большой Берты», дроссель которой полностью раскрылся. Мандельбаум поспешно выключил дроссель, однако он сделал это недостаточно быстро, и волна черной грязи, отброшенная струей сжатого воздуха, затянула Уайлдмена на фут в густой суп. Он вновь почувствовал, как что-то твердое ударило в нижнюю часть спины. Дерьмо!

Пошарив вокруг себя, он схватил еще одну скользкую палку. Поднес к маске. Ему следовало стукнуть ею по голове напарника. При этой мысли он улыбнулся и продолжал улыбаться до тех пор, пока не разглядел находку. Это была кость.

19

Позже в тот же день небольшая группа собралась в опрятном номере Раша в медицинском секторе. Помимо него, в эту группу входили медсестра, Тина Ромеро и Джереми.

Команда археологов закончила первоначальное исследование скелета, обнаруженного командой дайверов. Теперь настала очередь Раша для проведения мероприятия, в сущности похожего на вскрытие трупа, с той лишь разницей, что трупа как такового не было, а остался лишь его остов.

Собранные кости были сложены в голубой пластиковый ящик для вещественных доказательств, поставленный на колесную тележку из нержавеющей стали. Пока все наблюдали, Раш вытащил и натянул пару резиновых перчаток. Потом взял прикрепленный к потолку микрофон, нажал кнопку «пуск» и начал говорить:

— Обследование останков, найденных на шестнадцатый день проекта в полой пещере в квадрате Джи-три. Анализ проводит Итан Раш, ассистент Гэйл Трэпсин. Матрикс ила и грязи, окружающий останки, очевидно, послужил консервантом, и поэтому скелет находится в очень хорошем состоянии. Тем не менее наблюдаются следы распада.

Он снял крышку с ящика и принялся осторожно извлекать из него кости и складывать их на ближайший стол для аутопсии.

— Черепные и лицевые кости целы, равно как и кости грудной клетки, рук и позвоночника. Команда аквалангистов произвела поиски остальных частей скелета, но безуспешно. Они нашли только несколько фрагментов кожи, которые, возможно, когда-то составляли сандалии. Археологическая команда удивлена тем, что в слое ила сохранилась только верхняя часть тела и что нижняя часть полностью сгнила и не сохранилась.

Он разложил кости на столе в анатомическом порядке. Логан с любопытством смотрел на них. Они были темно-коричневые, почти красные, как будто отлакированные в результате пятитысячелетней выдержки в грязевой ванне. По мере того как Раш выкладывал все больше и больше костей, воздух в комнате запах Суддом: торфом, гниющей растительностью и странным сладковатым запахом, от которого слегка тошнило.

Итан опять заговорил в микрофон:

— Радиоуглеродный анализ при помощи масс-спектрометра позволил определить примерный возраст останков, равный пятидесяти двум сотням лет с двухпроцентной погрешностью из-за естественных загрязнителей окружающего матрикса.

— Современник Нармера, — спокойно констатировала Ромеро.

— Рядом с телом обнаружен круглый щит, а также остаток булавы.

— Вооружение личного телохранителя фараона, — добавила Тина.

— Поскольку щит сильно поврежден, команда археологов применила анализ метода обратного реверсивного литья совместно с цифровым усилением, чтобы увеличить резкость, и смогла рассмотреть что-то, похожее на орнамент, на лицевой стороне щита. В археологии принято считать, что этот орнамент есть серех[17] — шаблон, включающий в себя два символа, обозначающих рыбу и какой-то инструмент.

— Сом и резец, — вставила Ромеро. — Фонетическое выражение имени Нармер. По крайней мере, я так предполагаю, если только Марч когда-нибудь разрешит мне рассмотреть этот предмет поближе.

Раш нажал кнопку на микрофоне.

— Кристина, не воздержишься ли ты от комментариев, пока я не закончу отчет?

Ромеро наклонила голову и слегка прижала пальцы ко лбу, показывая жест: «Слушаю и повинуюсь».

— Извините, доктор. Продолжайте.

— Спасибо, мэм, — с улыбкой произнес Раш и вновь обратился к микрофону. — Что касается самих костей, череп относительно целый, мозговой участок и спланхнотом повреждены меньше всего. Височные кости отсутствуют. Нижняя челюсть и подъязычная кость повреждены несколько более серьезно. Большинство зубов отсутствуют, а те, что остались, повреждены кариесом, общераспространенным в тот период времени. — Итан сделал паузу, чтобы рассмотреть остальные кости. — Позвоночник значительно поврежден, и его состояние ухудшается при снижении от шейных позвонков к спинным, и далее — к поясничным. Последним различимым позвонком является L-два — крестцовый и копчиковый полностью отсутствуют. Ребра с первого по восьмой сохранились. В то же время нижнее из оставшихся ребер сильно повреждено, имеются четкие отметины на переднем участке шестого ребра. — Он опять сделал паузу, чтобы лучше рассмотреть поврежденное ребро. — Предположительно, это зазубрины от ножа или сабли. Все это наталкивает на мысль, что смерть была насильственной. Короче, наступила в результате убийства.

— Я так и знала! — торжествующе воскликнула Ромеро.

Эта неожиданная вспышка эмоций, поразительно контрастировавшая со спокойным размеренным повествованием Раша, заставила Логана подскочить на месте. Итан снова оторвался от микрофона и неодобрительно взглянул на археолога.

— Кристина, я настаиваю, чтобы вы…

— Но вы ошибаетесь в определении причины смерти, — вновь прервала его Ромеро, нотка триумфа продолжала звучать в ее возбужденном голосе. — Это не было убийством, это — самоубийство.

Раздражение на лице Раша сменилось недоумением.

— Но откуда вы можете знать, как…

— И это еще не всё. Недалеко — может быть в пятидесяти, возможно, ста футах к северу от того места, где были обнаружены эти останки, мы найдем еще скелеты. Чертовски много скелетов. Я пошла сказать Валентино, на чем следует сфокусировать внимание его аквалангистов.

И, не говоря больше ни слова, она круто развернулась и энергично вышла из медицинского бокса. Логан и Раша изумленно смотрели ей вслед.

20

Обнаружение скелета, кроме того, что подняло дух исследователей и уровень возбуждения обитателей станции, также возвестило о скором появлении самого Портера Стоуна. Прибыв поздно ночью под покровом темноты, он созвал экстренное совещание всего персонала утром следующего дня. Все работы, включая погружения аквалангистов, приостановили для тридцатиминутного обращения шефа ко всем членам экспедиции.

Совещание проводилось на самом большом открытом пространстве станции: в механическом цехе Зеленого сектора. Логан вошел в цех точно в десять утра и с любопытством огляделся. На металлических стеллажах, растянувшихся от пола до потолка вдоль трех стен ангара, были разложены всевозможные детали, инструменты, узлы и прочее оборудование. Несколько водных мотоциклов подвешены на стояках в разной степени разборки. Полдюжины других крупных узлов двигателей и аппаратуры для погружения были разложены на металлических верстаках. В углу стояло все, что осталось от сгоревшего генератора. Его бока почернели, закоптились и теперь представляли уродливое зрелище под мощными рабочими лампами.

Взгляд Логана переместился с интерьера ремонтного цеха на тех, кто в нем находился. Все ждали появления босса. Это была крайне разнородная толпа: ученые в лабораторных халатах, техники, аквалангисты, механики, разнорабочие, повара, инженеры, историки, археологи, пилоты — скопление ста пятидесяти человек, собравшихся здесь по прихоти одного.

В четко выверенный момент Стоун вошел в механический цех. Толпа разразилась незапланированными аплодисментами. Портер, подобно величественному ледоколу, прорезал толпу, пожимая на ходу руки и сдержанно улыбаясь.

Дойдя до дальнего конца просторного цеха, он повернулся к группе собравшихся, широко улыбнулся и поднял руки, призывая к тишине. Постепенно гвалт стих. Продолжая улыбаться, Стоун оглядел толпу, прокашлялся и начал говорить.

— Мой первый опыт в качестве искателя сокровищ, — проговорил он, — состоялся, когда мне было одиннадцать. В городе Колорадо, в котором я вырос, бытовала местная легенда о группе индейцев, которые когда-то проживали в полях за городом. Подростки вроде меня, студенты, даже профессиональные археологи неоднократно посещали эти поля. Они проделывали дыры в земле и рыли пробные траншеи. Облазили весь участок с металлоискателями, но не нашли ни одной бусинки. Я был среди них и излазил эти поля вдоль и поперек, уткнувшись в землю носом в надежде найти сокровища. И вот в один прекрасный день я оторвал глаза от земли и взглянул — по-настоящему взглянул, — на это место, словно в первый раз. За полями, на расстоянии в одну милю, ландшафт сливался с Рио-Гранде. Вдоль реки росли пирамидальные тополя. Трава под ними густая и сочная… Я мысленно перенесся на двести лет назад и увидел группу индейцев, расположившихся лагерем на берегу реки. У них было достаточно воды для питья и приготовления пищи, изобилие рыбы, сочной травы для лошадей, тень и укрытие под сенью деревьев. Потом я взглянул на сухую бесплодную почву под моими ногами и подумал: почему коренные американцы разбили лагерь именно здесь, тогда как рядом есть еще одно, более удобное место? Я проехал на велосипеде милю вниз по течению реки и начал шарить в грязи и траве на берегу реки. И спустя несколько минут я обнаружил это.

Засунув руку в карман, Стоун что-то вытащил и показал стоящим перед ним людям. Логан увидел искусно выточенный из обсидиана наконечник стрелы — действительно красивый.

— Я приходил на это место много раз, — продолжил босс. — Обнаружил там множество других наконечников, вместе с глиняными трубками, каменными пестиками и другими артефактами. Но с тех пор ни одно другое открытие не волновало меня больше, чем находка того первого наконечника стрелы. И с тех пор я не расстаюсь с ним никогда.

Он вернул наконечник в карман и сурово воззрился на собравшихся, переводя взгляд с одного на другого. Потом продолжил:

— Это был не просто восторг от первой находки. Я не просто нашел что-то красивое, что-то ценное. Я впервые воспользовался интеллектом, способностью думать вне рамок научных знаний, распутывать загадки прошлого. До меня многие другие принимали, как Евангелие, рассказы о том, где индейцы предпочитали разбивать лагерь. Я начал с того же самого, но получил хороший урок. Урок, который я никогда не забуду.

Стоун засунул руки в карманы и принялся расхаживать вперед и назад, не переставая рассказывать.

— Археологические раскопки, друзья мои, подобны разгадыванию таинственных историй. Прошлое предпочитает скрывать свои секреты. Поэтому моя работа сродни работе детектива. А любой стоящий детектив знает, что наилучшим способом раскрытия тайны является сбор как можно большего числа улик и свидетельств, проведение тщательного всестороннего расследования…

Он резко остановился и провел рукой по белым волосам.

— Как вы знаете, раньше я проделывал это много раз — результаты говорят сами за себя. И я делаю это здесь и сейчас. Никогда не жалел средств на исследования, на оборудование, на привлечение талантов. Все вы, стоящие сейчас передо мной, — наилучшие в своей сфере деятельности. Я выполнил свою часть дела, и теперь, с обнаружением этого скелета, мы находимся на пороге успеха. Убежден, что остаются считаные дни до того момента, как мы обнаружим гробницу. Сделав это, мы раскроем еще больше секретов, которые пытается сохранить прошлое.

Он вновь обвел глазами притихших присутствующих.

— Как я уже сказал, пора выполнить вашу часть работы. Время для реализации этой возможности катастрофически мало. И я искренне полагаюсь на вас и верю, что вы выполните свою миссию на сто десять процентов. Вне зависимости от занимаемой должности, будь вы руководителем группы дайверов или посудомойкой в столовой, — все вы являетесь неотделимой важной частью единого механизма. Успех нашей экспедиции зависит от каждого. Хочу, чтобы вы постоянно помнили об этом.

Стоун еще раз откашлялся.

— Где-то под нашими ногами хранятся несметные сокровища, которые собрал Нармер и спрятал в гробнице, чтобы они сопровождали его в потустороннем мире. Наше… вернее, ваше открытие не только принесет вам известность, но и сделает богатыми. Не обязательно в денежном плане, хотя и в этом тоже. Самое важное состоит в том, что оно в тысячу раз расширит наши знания о самых ранних египетских царях и станет нашим главным богатством, тяга к которому никогда не иссякнет у вас — детективов истории.

Раздался новый взрыв аплодисментов. Стоун позволил им продолжаться в течение пятнадцати секунд, потом наконец вновь поднял руку, призывая к вниманию.

— Я не собираюсь задерживать вас дальше, — сказал он. — У вас много работы, которую предстоит выполнить в течение нескольких ближайших дней. Я надеюсь — нет, уверен! — что вы сделаете все от вас зависящее. Есть ли у кого вопросы?

— У меня один вопрос, — произнес Логан в полной тишине. Одновременно к нему повернулось сто пятьдесят голов. Он же спросил себя, какой черт дернул его за язык.

Очевидно, Портер не ожидал вопросов, так как уже повернулся, чтобы поговорить с Марчем. Однако, услышав голос Джереми, он вернулся и начал смотреть на собравшихся в поисках говорившего. Наконец обнаружил того, кого искал.

— Доктор Логан?

Тот кивнул.

— Вы хотели что-то спросить?

— Это касается того, что вы сказали. Нармер собрал все богатства и поместил их в своей гробнице, чтобы те сопровождали его в другом мире. Вот мне и стало интересно: а не мог ли он, построив гробницу в таком удаленном и секретном месте, не просто собирать ценности, стараться не просто спрятать их, а также и защитить их от чего-то неведомого?

Стоун нахмурился.

— Конечно. Все цари пытались защитить свои сокровища от вандалов и расхитителей гробниц.

— Я имею в виду не такую защиту.

Наступило короткое молчание. Затем Стоун заговорил опять.

— Интересное предположение. — Он повысил голос и обратился к собравшейся группе: — Еще раз благодарю всех за то, что нашли время и выслушали меня. Теперь можете возвращаться на рабочие места.

Толпа начала рассасываться, и люди потянулись к выходу из ангара. Стоун повернулся и опять обратился к Логану.

— А вас, сэр, попрошу задержаться, — добавил он. — Думаю, нам нужно поговорить.

21

Личный кабинет Портера Стоуна, расположенный в конце одного из внутренних коридоров Белого сектора, был небольшим, но многофункциональным. В нем не было ни письменного стола, ни помещенных в рамки обложек журналов с его фотографиями. Вместо этого стоял отдельный круглый стол в окружении полудюжины стульев, несколько лэптопов, коротковолновый радиоприемник. На единственной полке разместились несколько книг по египтологии и истории династий египетских фараонов. На стене висел только один листок, грубо вырванный из календаря и приклеенный позади стола для совещаний, как бы подчеркивающий быстро истекающее время.

Стоун кивнул в сторону стола.

— Прошу садитесь. Что-нибудь хотите? Может, кофе, чай, минеральную воду?

— Ничего не надо, спасибо, — ответил Логан и сел за стол.

Какое-то время Стоун рассматривал Джереми пронзительными бледно-голубыми глазами, выделяющимися на фоне загорелого обветренного лица.

— Мне бы хотелось, чтобы вы пояснили то, что сказали в механическом цехе.

— Я изучал проклятие Нармера и то, как оно соотносится с другими древними египетскими проклятиями. И это заставило меня кое о чем задуматься.

Стоун кивнул:

— Продолжайте.

— Многие фараоны владели несметными сокровищами — возможно, даже более ценными, чем Нармер, который, в конце концов, был одним из первых правителей Древнего Египта, если не первым. И ни один из них не беспокоился о том, чтобы надежно спрятать свое бренное тело и сокровища. Конечно, они строили пирамиды в Гизе, в Долине Царей, но не позволяли хоронить себя за пределами Египта, в потенциально враждебных странах, за сотни километров от места своего правления. Они не сооружали ложных гробниц, чтобы сбить со следа расхитителей и прочих вандалов. И в проклятии Нармера, каким бы оно ни было ужасным и устрашающим, никогда не упоминалось о богатстве и золоте. Все это заставляет меня задуматься: а может быть, Нармера заботило нечто другое, нежели простое желание держать свои сокровища рядом с собой?

Стоун сидел неподвижно, не перебивая собеседника. Когда тот закончил, произнес:

— Вы хотите сказать, что даже больше, чем его потомки, Нармер не хотел рисковать и не допустить вероятности, что его саркофаг может быть разграблен? Он объединил Египет, но все же это было шаткое объединение; он опасался, что его гробница будет разграблена, а его династии будет угрожать опасность?

— Это лишь часть проблемы, но далеко не вся. Беспримерное расстояние, которое царь преодолел, чтобы сохранить секрет гробницы. Лично мне кажется, этот человек хотел защитить нечто, что для него было ценнее жизни или даже самого загробного существования.

Какое-то время Портер просто смотрел на Логана. Потом его лицо расплылось в улыбке, и он рассмеялся. Наблюдая за его реакцией, Джереми вдруг почувствовал, что Стоун просто проверяет его, — и, похоже, он выдержал проверку.

— Черт побери, Джереми, — могу я вас называть так? Во второй раз вы меня удивляете. Мне нравится, как работает ваш ум. Иной раз кажется, что мои специалисты так хороши в своих узких областях знания, что забывают о существовании альтернативных подходов к решению вопросов. — Он подался вперед. — Поэтому я полагаю, что вы абсолютно правы.

Он поднялся, подошел к двери и попросил секретаршу принести кофе. Затем вернулся к столу и вытащил что-то из кармана пиджака.

— Опять наконечник индейской стрелы? — спросил Логан.

— Не угадали. — Стоун раскрыл ладонь и показал собеседнику. Это был остракон, который Логан видел в читальном зале Музея египетских древностей.

— Вы помните это? — спросил Стоун. — Остракон, который когда-то принадлежал Флиндерсу Питри?

— Конечно.

— Помните, что на нем были написаны иероглифы?

— Я помню, что вы бились над их расшифровкой.

Раздался легкий стук в дверь, и вошла секретарша с кофе. Стоун отхлебнул маленький глоток и повернулся к Логану.

— На этот раз я не буду уклоняться от ответа. Вы вошли в ближний круг.

Он еще раз внимательно вгляделся в собеседника, и тот заметил, что в его хитроватых глазах прячется столь характерная для него веселость.

— Вы назвали Нармера — согласно мнению многих египтологов — объединителем Верхнего и Нижнего Египта?

— Точно так.

— Вы помните, что он носил «двойную» корону, священной реликвии объединения?

Логан кивнул. Стоун медленно обвел глазами кабинет.

— Интересная вещь, Джереми. Вам известно, что ни одной короны египетских фараонов не было найдено — ни единой? Даже в гробнице Тутанхамона, которая была обнаружена целой, неразграбленной и в которой содержалось абсолютно все, что могло ему понадобиться в долгом путешествии в потусторонний мир, не было найдено никакой короны. — Он немного подождал, пока этот факт не осядет в сознании Логана, затем продолжил: — Существует несколько теорий, объясняющих этот факт. Одна сводится к тому, что корона обладала магическими свойствами, каким-то образом не допускавшими ее переход в потусторонний мир. Вторая — более популярная среди ученых — заключается в предположении, что существовала всего одна корона, передававшаяся от одного царя к последующему: единственная вещь, которую нельзя взять в загробный мир. Но факт в том, что никто точно не знает, почему корона так и не была найдена.

Стоун опять взял в руки диск и повертел его, осматривая.

— Единственное, что Питри углядел на этом остраконе, были четыре древних иероглифа.

Вытянув палец, он указал на них по очереди.

— Первый изображает красную корону Верхнего Египта. Второй — белую Нижнего Египта. Третий — это изображение склепа или места упокоения. И последний является примитивным серехом с написанным на нем именем Нармера.

В последовавшей за этими словами тишине Стоун вернул остракон обратно на стол, надписью вниз, и поставил сверху пустую чашку из-под кофе.

— Вы хотите сказать, что…

Портер кивнул.

— Этот остракон — ключ к разгадке самой большой и, я утверждаю, величайшей в истории археологической тайны. Поэтому Питри сорвался с места, покинул свое комфортное жилище и отправился на долгие, опасные и безуспешные поиски. Все это свидетельствует о том, что царь Нармер был похоронен вместе с двумя настоящими коронами Египта: белой и красной.

22

Гостиная для руководящего состава располагалась в Голубом секторе и представляла собой просторное уютное место, в котором начальство экспедиции могло собраться для того, чтобы отдохнуть и в дружеской непринужденной обстановке обсудить насущные вопросы. Остальному персоналу эту гостиную посещать не разрешалось, поэтому можно было обсудить в неформальной обстановке деликатные аспекты работ, не опасаясь выдать какие-то секреты.

Джереми вошел в гостиную с некоторым любопытством. Ему не удавалось посетить ее раньше, но новый статус, обретенный им после общения с Портером Стоуном, означал, что теперь для него открыты если не все, то большинство дверей. Интерьер гостиной был гораздо богаче, чем в других местах отдыха: стены, покрытые шпоном темного дерева, кресла и диваны, обтянутые бургундской кожей, расставленные на турецких коврах. Все предметы внутренней отделки освещались массивными медными и латунными напольными лампами и бра, что создавало ощущение, будто вы находитесь в мужском клубе эдвардианской эпохи.

Логан повесил куртку на спинку пустующего кресла и огляделся. Кофейники и чайники с горячей водой стояли сзади на длинном столе рядом с подносами огуречных сэндвичей и песочных пирожных. Одну стену закрывали книжные полки, на других в рамках висели ландшафты. Логан подошел к заставленной книгами стене и бегло прошелся по названиям. Много свежих триллеров, английских романов девятнадцатого века, биографий и работ по философии. Словом, здесь можно было найти все, кроме работ по Египту или археологии. Казалось, библиотеку подобрали таким образом, чтобы избежать тематики реализуемого проекта.

Вокруг стола сидело трое мужчин, поглощенных неспешной беседой вполголоса. Логан увидел Фенвика, Ромеро и женщину с волосами красного дерева, сидевшую к нему спиной. Тина приветственно улыбнулась, Марч коротко кивнул, как будто отметил, что принимает присутствие Джереми в гостиной, хотя и относит его к категории второстепенных руководителей.

Отметив это, он наугад выбрал журнал на одном из столиков и сел, кляня свой приход и уж никак не намереваясь принять участие в общей беседе. Но Тина приветливо махнула рукой.

— Давайте сюда, Джереми, — проговорила она. — Может быть, узнаете что-нибудь новенькое.

Логану ничего не оставалось, как забрать свою куртку и присоединиться к группе. Усаживаясь за столик, он рассмотрел лицо второй женщины. Это была Дженнифер Раш. Увидев ее так близко, он ощутил дрожь в коленках. Ее волосы были уложены в строгую французскую скрутку — точно такую же, как любила его жена. За исключением этого, Дженнифер оказалась гораздо красивее его жены. У нее было овальное лицо, высокие скулы, узкий точеный подбородок и янтарные глаза. Такое сочетание напоминало Джереми египетскую принцессу.

Дженнифер коротко улыбнулась.

— Вы, должно быть, доктор Логан, — произнесла она сочным грудным голосом.

— Энигмалогист, — сказал Марч. — У вас двоих, должно быть, много общего. — Он повернулся к Тине. — В любом случае я думаю, что вы со Стоуном не правы. Мы не найдем корону в гробнице.

— Вы так считаете, — отреагировала Тина. — А почему?

— Потому что ничего подобного не найдено ни в одной гробнице. — Он подался вперед. — Что, как правило, находили в поздних захоронениях фараонов? Разнообразную еду и питье. Скульптуры. Ювелирные украшения. Предметы для игр. Контейнеры с крышками в виде голов божеств. Остатки погребальных жертвоприношений. Надписи из Книги Мертвых. Даже ковчеги. А что у них всех общего? Только одно: они помогали фараону в переходе из нашего мира в другой, потусторонний, и обеспечивали ему жизнь на том свете. — Он махнул рукой, как бы говоря: «Да бросьте вы!» — Короны принадлежат этому миру. Они бесполезны на том свете.

— Извините, сэр, но я не согласна, — задумчиво произнесла Тина. — Он надеялся остаться фараоном и в другом мире, так же как в этом. Ему и там нужны были символы власти.

— Если так, то почему, скажите на милость, ни одной короны не нашли даже в неразграбленных гробницах?

— Можете оставаться скептиком сколько угодно, — возразила Тина слегка повышенным тоном. — Но факт остается фактом: Нармер предпринял неслыханные усилия, чтобы сохранить свой секрет. Другие ранние фараоны Первой династии довольствовались саманными гробницами в Абидосе. Только не Нармер. Его гробница была чертовой фальшивкой! Подумайте о расстоянии, препятствиях и опасностях, которые им пришлось преодолеть, людских жертвах, принесенных для того, чтобы надежно засекретить местоположение гробницы. И скажите мне, Фенвик: если там не спрятана двойная корона, тогда что же погребено под дном Судда?

И она откинулась назад с торжествующим видом.

Улыбка искривила тонкие губы Марча.

— Очень хороший вопрос. Так что же, если вообще что-то?

Триумф на лице Тины сменился хмурым взглядом.

Марч повернулся к Дженнифер.

— Может быть, нам следует спросить ваше мнение по этому вопросу. Какие секреты открылись вам на границе двух миров?

Сарказм, сквозивший в голосе археолога, невозможно было не уловить. Тем не менее женщина не поддалась на провокацию.

— Мои секреты являются таковыми для всех, кроме меня, моего мужа и доктора Стоуна, — ответила она. — Если вы хотите узнать больше, спросите у него.

Фенвик махнул рукой.

— Все нормально. Надеюсь, вы не обиделись на мой скептицизм, миссис Раш. Просто я являюсь ученым-практиком, который привык основывать свои убеждения на вещественных доказательствах. И мне очень тяжело полагаться на парапсихологию и псевдонауку.

Что-то в тоне Марча и его поведении задело Логана за живое.

— Эмпирический ученый, — вставил Логан. — И вещественные доказательства помогут убрать из вашего голоса эти нотки сомнения?

Марч бросил на него беглый взгляд, как бы оценивая потенциального оппонента.

— Естественно.

— А что вы скажете насчет карт Зенера? — спросил Джереми.

Дженнифер посмотрела на Логана, прежде чем вновь отвести глаза в сторону.

Марч нахмурился.

— Карты Зенера?

— Также известные как рейнские карты. Используемые в экспериментах по экстрасенсорному восприятию.

Он придвинул свой рюкзак и побарабанил по нему пальцами. Потом вынул из него колоду больших карт и показал остальным. Каждая из них была разной конфигурации и изображала на белом фоне круг, квадрат, звезду, крест и три волнистые линии.

— А, эти, — округлил глаза Марч.

Тина рассмеялась.

— Так вот что носит в своей волшебной сумке охотник за привидениями.

— Наряду с прочим. — Логан взглянул на миссис Раш, помахивая картами, как бы говоря: «Видите, что я собираюсь с этим сделать? Вы не возражаете?»

Она безразлично пожала плечами. Взяв карты, Джереми пересел на кресло между Марчем и Тиной так, чтобы все трое могли видеть карты, а Дженнифер не могла.

— Я покажу вам по очереди десять карт по одному разу, а миссис Раш попытается определить их.

Он начал поднимать карты одну за другой. Первой — карту с изображенной на ней звездой.

— Круг, — немедленно назвала Дженнифер, глядя на ее рубашку.

Логан поднял вторую, с волнистыми линиями.

— Крест.

На лице Марча пробежала презрительная ухмылка.

Логан глубоко вдохнул, потом поднял карту с изображением круга.

— Звезда.

С возрастающим смущением он продолжил демонстрировать карты. Каждый раз женщина ошибалась. Джереми вспомнил, что ему сказал ее муж: о шкале Кляйнера — Вехсмана, о том, что ее потенциал — самый высокий среди всех тестируемых. «Здесь что-то совсем не так», — подумал он. Его профессиональные инстинкты подсказывали ему это.

Он положил десять карт на стол. И как только он это сделал, взгляд Дженнифер остановился на самодовольном лице Марча. Какое-то время она помолчала, потом произнесла:

— Все мои ответы были неправильными, не так ли?

— Неправильными, — эхом отозвался энигмалогист.

— Еще раз, пожалуйста. На этот раз я угадаю правильно.

Логан опять взял карты в руки и начал поднимать их одну за другой в том же порядке.

Она угадывала безошибочно. Ни разу не назвала карту неправильно.

— Святой бог, — пробормотала Тина.

Теперь Логан понял. Во время первой попытки Дженнифер нарочно называла карты неправильно. Она утерла Марчу нос и отомстила ему за скептицизм. Логан взглянул на женщину с уважением.

— Эмпирические доказательства, доктор? — с усмешкой произнес он, повернувшись к археологу. — Не хотите ли воспроизвести эти результаты?

— Нет, — буркнул тот и поднялся. — Я не фанатик трюков для гостиных.

С этими словами он коротко кивнул каждому и покинул гостиную.

— Какой трудный человек, — сказала Тина, качая головой и глядя вслед скрывшемуся за дверью Марчу. — Нет, вы слышали, что он сказал? «То, что похоронено под Суддом, если там вообще что-то есть». О чем вообще думал Стоун, назначая такого человека главным археологом экспедиции?

— Вы хотите сказать, что Марч считает все это мероприятие мартышкиным трудом? — Логан замолчал. Ему никогда и в голову не приходило, что известные исследования Стоуна, возможно, основаны на ложных допущениях. — Тогда почему Стоун нанял его, да еще и назначил главным археологом? — задал он риторический вопрос.

— Потому что Марч, возможно, придурок и интеллектуальный сноб, однако он считается лучшим в своей области. Стоун всегда подбирает лучших. Кроме того, он предпочитает иметь при себе людей, оспаривающих его предположения. Может быть, именно поэтому? — Тина поднялась на ноги. — Ну да ладно. Мне нужно возвращаться к работе. Если я права, вскоре Марч получит новую информацию, которая заставит его задрать нос еще выше. — Она посмотрела на Дженнифер. — Благодарю за прекрасное шоу. — Потом повернулась к Джереми. — Вам следовало бы продемонстрировать ей ваш фокус с соломинкой. У вас двоих больше общего, чем вы предполагаете.

Логан проводил ее глазами, потом повернулся к столу.

— Я буду рад увидеть вас еще раз, миссис Раш.

— Зовите меня просто Дженнифер, — ответила она. — Мой муж много о вас рассказывал.

— О вас он мне тоже рассказывал. Как вы вдохновляли его работу в Центре. И о ваших замечательных способностях.

Женщина кивнула.

— Должен признаться, что ваше представление с картами Зенера выглядело великолепно. Я не наблюдал ничего подобного в моей практике, хотя и проделывал этот тест сотни раз. Но ни разу показатели не были выше семидесяти — семидесяти пяти процентов.

— Сомневаюсь, что у доктора Марча они были бы выше, — ответила Дженнифер. У нее был низкий бархатистый голос, который никак не соответствовал ее хрупкому телосложению.

— Если Итан рассказывал обо мне, то, возможно, вам известно, что я имею дело с необычными, трудно объяснимыми с точки зрения традиционной науки явлениями, — ответил Джереми. — Так что вполне естественно, что меня восхищает феномен БСС, состояние «перехода». Я, конечно, читал литературу по этому феномену и знаю об удивительном постоянстве ощущений, испытываемых людьми, проходящими через это состояние: ощущении умиротворенности, темном туннеле, ведущем к свету, необычайной легкости. Полагаю, вы испытали все эти ощущения?

Она кивнула.

— Но для меня, конечно, чтение и реальные ощущения — абсолютно разные вещи… — Логан помолчал. — Как исследователь, я всегда нахожусь на этой стороне, наблюдаю за явлениями отсюда и пытаюсь их объяснить. Поэтому я почти завидую вам — лично прошедшей через это экстраординарное событие.

— Экстраординарное событие, — прошептала Дженнифер едва слышно. — Да, можно и так сказать…

Джереми пристально заглянул в ее лицо. У кого-то другого такой ответ прозвучал бы холодно, отстраненно. Но здесь Логан почувствовал несчастье, страдание. По личному опыту он знал, что не все дары приветствуются — иногда они просто невыносимы. В янтарных глазах Дженнифер таилась огромная глубина и удивительная твердость. Казалось, ей известны вещи, о которых другие и не подозревали. О них не знал — и не должен был знать — ни один человек.

— Извините, — проговорил он. — Я еще недостаточно знаю вас для того, чтобы говорить о таких вещах. Я просто хотел сказать, что понимаю скептицизм и недоверие таких людей, как Марч. Тоже сталкивался с подобным отношением. В любом случае мне очень хотелось бы поработать с вами.

Собеседница внимательно наблюдала за ним. По мере того как он говорил, взгляд ее агатовых глаз немного смягчился.

— Спасибо, — сказала она с легкой нежной улыбкой.

Потом оба встали, как по команде, и подошли к двери гостиной. Логан раскрыл ее, пропустил женщину вперед и протянул руку для прощания. Поколебавшись мгновение, Дженнифер легонько пожала ее. Вдруг Джереми ощутил непреодолимый прилив эмоций, настолько мощный и переполняющий его, что он испытал почти физический шок. Логан выдернул руку, стараясь скрыть шок, вымученно улыбнулся, нескладно попрощался и быстрым шагом направился по коридору.

23

— Это произошло три ночи назад, — сказал Джереми молодому парню, управлявшему катером. Парень, которого звали Хиршвельдтом, кивнул.

— Были сумерки. Я находился на мостках за Зеленым сектором и проверял подающие трубопроводы установки для преобразования метана. Неожиданно уронил разводной ключ. Когда наклонился, чтобы его поднять, посмотрел на болото и увидел… ее.

Они находились примерно в полумиле от станции и шли в направлении на северо-восток — вернее, медленно ползли сквозь губчатую растительность Судда. Это была невероятно трудная поездка через несколько сред — грязь, воду и клубки папоротника-орляка. Словом, болотный катер пробивал себе дорогу через водные заросли потустороннего мира. Одну минуту они барахтались в тягучей черной тине, которая, казалось, вот-вот затянет катер в бездонную пучину, в следующее мгновение перепрыгивали через спутанные заросли камышей, мертвых пней, водных гиацинтов и длинных, похожих на кнуты жгутов травы. Смеркалось, и дымное солнце, казалось, садилось в болото позади них.

Наконец катер с дрожью остановился. Хиршвельдт огляделся и взглянул назад, в направлении к станции.

— Ну, где-то здесь, пожалуй.

Логан кивнул, глядя на него. Он читал о Хиршвельдте — втором машинисте, ранее участвовавшем в трех экспедициях Портера Стоуна. Высококвалифицированный оператор и наладчик всевозможных сложных механических систем, особенно дизельных двигателей. Его психологический портрет — Стоун составлял их на всех перспективных сотрудников — свидетельствовал об очень низком коэффициенте нестереотипного мышления и расторможенности. Другими словами, Хиршвельдт был последним человеком, которому могло что-то привидеться.

Теперь, когда они прекратили движение, тучи москитов и других летающих и жалящих тварей закружились над ними, почуяв добычу.

Запах Судда — вернее, исходившая от него вонь тления, разложения и метана — был нестерпимым. Открыв спортивную сумку, Логан извлек из нее цифровую камеру, настроил вручную и сделал несколько снимков окружающего пейзажа, поражавшего однообразием. Потом он снял все это в замедленном режиме на видеокамеру. Взял образцы ила и растительности, закрыл мензурки пробками и отложил в сторону. Наконец достал из рюкзака небольшой ручной прибор, на котором располагались цифровое считывающее устройство, аналоговая кнопка и два тумблера. Аккуратно перейдя на нос катера, включил прибор, настроил кнопку и поводил устройством перед собой.

— А это что? — спросил Хиршвельдт с профессиональным любопытством.

— Счетчик ионов в воздухе.

Логан посмотрел на дисплей, снова подрегулировал переключатель и сделал вторую проводку. Затем записал основные показания и вернулся на свое место в катере. Здешний воздух был ионизирован сильнее, но не настолько, чтобы об этом тревожиться — примерно пятьсот ионов на один кубический сантиметр. Джереми повернулся к Хиршвельдту.

— Вы можете описать то, что видели, пожалуйста? Мне нужно как можно больше подробностей.

Тот помедлил, припоминая подробности.

— Она была высокой. Худой. Шла медленно над поверхностью болота, вон там.

Логан посмотрел на лабиринт из спутавшейся растительности.

— Она скользила или спотыкалась?

Машинист покачал головой.

— Ее походка была необычной.

— Что вы имеете в виду?

— Я хочу сказать, что она шла медленно, очень медленно — как будто была в трансе или же гуляла во сне.

Джереми записал это в своем блокноте.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Вокруг нее распространялось слабое голубое свечение.

— Опишите его, пожалуйста. Устойчивое, как свет лампы накаливания, или оно переливалось подобно северному сиянию?

Хиршвельдт отмахнулся от назойливого комара.

— Оно колыхалось. Но очень медленно. И она была молода.

— Почему вы так решили?

— Ну, она шла так, как ходят молодые. Не как старуха.

— Цвет кожи?

— В сиянии трудно рассмотреть. Было довольно темно.

Логан сделал еще несколько записей.

— Вы можете описать, во что она была одета?

— В платье, с высокой талией, почти прозрачное. Перехваченное в талии лентой, спускавшейся почти до ее колен. Поверх плеч была какая-то треугольная штука. Мне кажется, из того же самого материала.

«Египетская накидка или шаль с капюшоном», — подумал Логан, делая быстрые записи. Одеяние знати или, возможно, жрицы. Подобно той, о которой упоминала Ромеро и которая исчезла из ее офиса. Он спросил ее о пропаже; Тина объяснила, что планировала надеть ее на прощальный вечер в честь успешного завершения экспедиции.

— Вы смогли бы узнать эту женщину, если бы увидели еще раз? — спросил Джереми.

Хиршвельдт помотал головой.

— Вряд ли. Было слишком темно. Кроме того, накидка на голове мешала рассмотреть ее лицо. Даже когда она взглянула на меня.

Логан остановился на полуслове.

— Она посмотрела на вас?

Машинист кивнул.

— На вас? Или в направлении станции?

— Когда я уставился на нее, она остановилась. Потом медленно повернула голову. Я увидел ее глаза, сверкнувшие в темноте.

— Вы сказали, что видели что-то на ее голове. Как оно выглядело?

— Оно было похоже на… тело какой-то птицы. Пернатое существо с длинным клювом покрывало ее голову, подобно шляпе. Крылья свисали по обе стороны лица, закрывая уши.

«Сокол Гора, в виде мантии. Жрица, вне всякого сомнения».

Логан сделал последнюю запись в блокноте, потом сунул его в сумку.

— Когда она взглянула на вас, появилось какое-нибудь чувство или ощущение?

Хиршвельдт нахмурился.

— Ощущение?

— Ну, знаете, что-то вроде приветствия… Узнавания…

— Странно, что вы об этом спросили. Когда я впервые увидел ее там, посередине болота, она мне показалась… чем-то… опечаленной. Но когда повернулась ко мне, я почувствовал нечто иное.

— И что же? — подбодрил Логан.

— Ощутил гнев. Настоящий гнев. Не знаю почему. Но после этого у меня появилось странное ощущение. Страшная сухость во рту, и я не мог сглотнуть. Минуту смотрел в другую сторону, потом протер глаза. Когда же оглянулся, она уже исчезла.

Логану вспомнилось проклятие Нармера: «…И язык его присохнет к горлу». Вглядываясь в сгущающуюся темноту, он почувствовал, как его тело покрылось гусиной кожей. Ощущение зла и опасности вернулось снова, как тогда, когда загорелся генератор. Он почти физически почувствовал присутствие злой субстанции, которая что-то шептала ему на ухо сквозь жужжание насекомых.

Джереми повернулся к Хиршвельдту.

— Думаю, самое время возвращаться. Спасибо за то, что нашли для меня время.

— А как же.

Казалось, что машинисту тоже не терпится убраться с проклятого болота. Он запустил двигатель, и катер начал с трудом пробираться сквозь болотные джунгли в направлении приветливых огней станции.

24

С наблюдательного пункта Марка Перлмуттера, расположенного в «Вороньем Гнезде» на верхушке Красного сектора, две замеченные им фигуры в болотном катере казались смешными — как они пробивались к станции сквозь богом забытое болото. Какого черта они там делали? Может быть, испытывали противомалярийную вакцину?

Как бы в ответ на его предположение, возле его уха раздалось жужжание, и Марк отмахнулся от наглого комара. В любом случае это не его дело — следить за двумя чудаками на катере.

Это была вторая экспедиция Портера Стоуна, в которой он принимал участие. Но ему уже известно, что здесь происходят сумасшедшие вещи, и неразумно заморачиваться на их объяснении.

Отвернувшись от сгущающейся темноты, Марк сосредоточился на мачте — похожей на перископ металлической конструкции, утыканной различными коротковолновыми антеннами и приемо-передающей аппаратурой, от которой зависела связь станции с внешним миром. Низкочастотный радиопередатчик немного барахлил, и задача Перлмуттера — взобраться на чертову мачту, возвышавшуюся над «Вороньим Гнездом», и посмотреть, в чем дело. Кто бы еще мог это сделать? Только не Фонтейн, его босс и начальник службы связи — стодвадцатикилограммовый парень, который наверняка не сможет сделать такое за пять заходов.

Быстро темнело, и Марк зажег фонарь, чтобы проверить передатчик. Он уже осмотрел проводку, щиток и приемопередатчик, находившиеся в нижней комнате связи, но не нашел ничего. Парень готов был биться об заклад, что проблема заключалась в самом передатчике. Наверняка ему удастся за две минуты найти износившийся провод, конец которого отошел от основной конструкции. Это будет легко, как щелкнуть пальцами.

Перлмуттер сунул руку в ящик с инструментами и достал кусачки, беспроводной паяльник и припой. Балансируя на мачте, он отрезал поврежденный конец провода и, когда паяльник нагрелся, аккуратно припаял новый.

Отложив паяльник в сторону, Марк тщательно проверил работу, посветив фонариком. Он гордился своим умением паять различные детали, отточенным за годы работы с радиолюбительским связным оборудованием, которым увлекался в юности. Удовлетворенно кивнул, оценив чистую работу. Проверил спайку еще раз и связь, когда вернулся в комнату.

Перлмуттер был на сто процентов уверен, что проблема заключалась в плохом соединении. Конечно, за обедом он подумает над сложностью починки в подвешенном состоянии. Если связь восстановится, можно рассчитывать на хороший бонус. Эти бонусы последуют и в будущем, и Фонтейн, возможно, доведет их до величины его оклада.

Перлмуттер сунул инструменты обратно в ящик и повернулся, чтобы еще раз взглянуть на окружающий ландшафт. Катер со странными пассажирами исчез, а Судд по-прежнему простирался во всех направлениях, черный и бесконечный. Огни станции, разбросанные по всем ее шести секторам, ярко мерцали. Со своего наблюдательного пункта Марк мог видеть длинные софиты, освещающие амфитеатр береговой линии; приглушенный свет из окон Оазиса; бесконечные ряды танцующего белого света, отмечающие внутренние переходы и понтонные дорожки, соединяющие сектора друг с другом.

И все-таки Перлмуттер не испытывал особой радости. Маленький город огней только подчеркивал бесчисленные мили окружавшей их зловещей дикой природы, лишь подчеркивал тот факт, что они находятся за сотни непреодолимых миль от помощи или даже малейших следов цивилизации. Внутри лагеря — в общежитии, за работой в узле связи или расслабляясь в библиотеке или гостиной — можно было почти забыть, как они одиноки. Но здесь, наверху…

Несмотря на теплую ночь, Марк поежился. Если раскопки увенчаются ожидаемым успехом…

Разговоры о проклятии Нармера в последние дни возобновились с новой силой. Поначалу, по мере продвижения проекта, они отфильтровывались командой — все предпочитали расценивать проклятие как шутку, которую иногда повторяли за пивом, чтобы лишний раз посмеяться. Но время шло, и разговоры становились более серьезными. Даже Перлмуттер, который был самым заядлым атеистом и Фомой неверующим среди всех остальных, начал нервничать — особенно после происшествия с Роджером.

Марк вновь оглядел всю округу. Темнота и мрак давили со всех сторон, почти сжимали ему грудь, не давая дышать…

Такое состояние изматывало. Он схватил все еще теплый паяльник и другие материалы, побросал их в ящик и рывком захлопнул его. Ползая на коленях по «Вороньему Гнезду», расстегнул полукруг молнии защитного брезента и открыл отверстие, ведущее внутрь Красного сектора. Внизу располагалась вертикальная труба, подсвеченная светодиодами, в которую спускался корпус мачты, подобно ершику, засовываемому в засорившуюся трубу. Марк схватился за поручень, проскользнул в проход в парусине, остановился, чтобы закрыть молнию, и продолжил спуск. Он спускался осторожно — до дна было порядка тридцати футов.

Добравшись до основания мачты, он перевел дыхание и вытер вспотевшие руки о рубашку. Нужно было проверить низкочастотный радиоприемник и убедиться в том, что никакие гремлины ничего не наколдовали.

Перлмуттер уже приготовился выйти, но внезапно остановился. Из заграждения вели два люка: один — в переход к научным лабораториям и узлу связи, второй — в силовую подстанцию Красного сектора. За пятнадцать минут до этого, когда Марк входил сюда, люк подстанции был закрыт. А сейчас — открыт…

Перлмуттер сделал шаг вперед и нахмурился. Обычно подстанция работала в автономном режиме, не требующем вмешательства человека. В нее заходили только тогда, когда было необходимо сделать ремонт. Но если случались неполадки с электрической системой, Марк узнавал о них первым…

Он сделал еще шаг вперед и крикнул в темноту:

— Привет! Есть тут кто-нибудь?

Марк увидел тусклый свет внутри подстанции, извещающий о том, что она выключена. Облизав пересохшие губы, он пролез через люк. Что за чертовщина? Внутри лужа воды. Что происходит? Неужели образовалась какая-то течь снаружи? Перлмуттер сделал еще шаг вперед, одновременно вытаскивая фонарь.

— Алло? Дьявол. Да что, черт побери, здесь…

Последние слова захлебнулись в волне боли. И в ослепительной вспышке белого света.

25

В девять тридцать следующего дня в офисе Логана зазвонил внутренний телефон. Он поднял трубку на третьем звонке.

— Логан слушает.

— Джереми, — раздался голос Портера Стоуна. — Я вас не отвлекаю?

Энигмалогист сел.

— Ничего такого, что не могло бы подождать.

— Тогда зайдите в оперативный центр, если вам не трудно. Здесь вам есть на что посмотреть.

Логан сохранил файл, над которым работал — запись беседы с Хиршвельдтом, — встал и вышел из офиса.

Ему пришлось дважды остановиться, чтобы спросить дорогу. В то утро персонал станции был сильно встревожен — и это было понятно. Прошлым вечером работника узла связи по имени Перлмуттер сильно, почти смертельно, ударило током. По обрывочным разговорам, услышанным во время завтрака, Джереми представил картину случившегося: электрик вступил в лужу воды, в которой находился электрический провод.

«Ужасно. Бедняга был весь покрыт копотью и сажей и почернел от электрических ожогов».

Логану тут же вспомнилось проклятие Нармера: «…И конечности его превратятся в пепел». Конечно, Джереми никому об этом не сказал и решил поразмышлять об этом позже.

В отличие от предыдущей трагедии со сгоревшим генератором, совещание по новому происшествию не проводилось, хотя его и проанализировали. Логан предположил, что оно не включено в повестку дня или же его должны провести только для высшего руководства. Он знал, что Перлмуттер находится в тяжелом состоянии и за ним тщательно наблюдает Итан Раш.

В центральном кокпите опять ему встретился Кори Ландау с его усами а-ля Сапата[18]. На ближайшем экране Логан заметил изображение текущего состояния раскопок в виде автоматически спроектированной решетки и невольно отметил, что та значительно увеличилась с момента его предыдущего посещения.

Вокруг Ландау стояли Портер, Тина и Марч. Все смотрели на один из крупных мониторов, который, по мнению Логана, показывал зеленоватый суп, пронизанный статическими линиями.

Когда энигмалогист вошел, Стоун взглянул на него.

— А-а, Джереми… Подойдите и взгляните на это.

Логан присоединился к группе.

— Что там?

— Скелеты. — Стоун произнес это слово с трудно скрываемым почтением.

Джереми вгляделся в экран с возросшим интересом.

— А где точно это расположено?

— Квадрат Н-пять решетки. На глубине сорока пяти футов от поверхности болота.

Джереми взглянул на Ромеро, которая, как и все, смотрела на экран, машинально поигрывая желтой авторучкой.

— А на каком удалении это находится от первого найденного скелета?

— Приблизительно в шестидесяти футах. Точно в направлении, на котором, как я и указывала, должны сосредоточиться дайверы. — Она торжествующе посмотрела на Марча.

— Здесь еще один, — раздался из микрофона хриплый голос.

Логан понял, что это голос одного из дайверов, доносившийся с илистых глубин Судда. На мониторе из зеленого супа неожиданно возник силуэт ныряльщика в черном мокром костюме. В руке он держал кость.

Стоун наклонился вперед к микрофону.

— Сколько всего вы их обнаружили?

— Девять, — ответил отдаленный голос.

Теперь босс повернулся к Ромеро.

— Итан сообщил мне о том, что вы сказали во время исследования первого скелета. Вы были уверены, что это самоубийство, и знали, где нужно искать следующее захоронение. Не хотите ли просветить нас по этому вопросу?

Если Ромеро и испытывала скрытую радость, то просьба босса рассеяла ее.

— Конечно, — ответила она, откинув пальцами прядь волос со лба. — Сначала мы обнаружили одно тело. Сейчас нашли еще несколько — всего двенадцать. В будущем обнаружим целый склад. Все это объясняется способом захоронения, выбранным Нармером, и способом сокрытия его гробницы. Вспомните, что все происходило до появления первых пирамид, а до этого фараонов хоронили в шахтных могилах и мастаба́х[19]. Мы можем предположить, что гробница Нармера, как бы она ни выглядела, является уникальным прототипом гробниц последующих фараонов. Но, в отличие от многих последующих египетских царей, Нармер не хотел, чтобы хоть кто-либо помнил о местонахождении его гробницы. На строительной площадке трудились сотни рабочих, а также члены его личной охраны. После того как работы завершили, все строители до последнего были умерщвлены. Их тела оставлены по периметру гробницы. Позже самого Нармера положили в гробницу, а жрецы и охранники меньшего ранга, участвовавшие в церемонии, были убиты личными охранниками Нармера на определенном — ритуальном — расстоянии от гробницы. Сам же его личный телохранитель отошел еще дальше и покончил жизнь самоубийством, поскольку не было тела, которое он должен охранять. Все это было проделано для сохранения тайны земных останков Нармера. Армия мертвых должна была вечно оставаться на страже гробницы. И лишь один человек — личный летописец богоподобного фараона — вышел из пустыни, храня эти секреты. И лишь отразив их на остраконе, он приказал своим личным телохранителям убить и его самого.

Стоун согласно кивнул.

— Следовательно, число тел уменьшалось при движении от площадки гробницы. — Он перевел взгляд с Ромеро на экран. — И вы посоветовали дайверам искать в этом направлении, то есть двигаться на север?

— Именно так.

— А все потому, что все входы в царские гробницы в залах пирамид выходили на север? — вмешался Логан.

Стоун улыбнулся.

— Очень хорошо, Джереми. Я сделал такой же вывод. — Он снова посмотрел на Ромеро. — И большое кладбище скелетов, предположительно строителей, расположено также к северу от этой точки?

— Думаю, что да, — ответила Тина. — Приблизительно в шестидесяти футах.

— А вход в гробницу… еще в шестидесяти футах?

Ромеро не ответила. Ей и не нужно было отвечать. Стоун повернулся к двери.

— Мне нужно поговорить с Валентино. Нам необходимо прямо сейчас послать в этом направлении три группы аквалангистов.

Радиоприемник снова затрещал.

— Здесь еще один скелет. Полностью погребен в грязи. Что нам с ним делать, сэр?

Тут впервые заговорил Марч:

— Вы знаете, что делать. Положите его в ящик для доказательств и доставьте на станцию.

Улыбка быстро сошла с лица Ромеро, ее сменила недовольная гримаса.

— Подождите минуту. Сначала нам нужно доставить первый скелет, проанализировать его, чтобы убедиться, что мы движемся в правильном направлении. Но эти жрецы и слуги — их пока следует оставить на месте.

Логан бросил на нее беглый взгляд, уловив неожиданную настойчивость в ее голосе. Ему вспомнилось то, что он слышал о двойственности вопроса о богатствах гробниц и вероятности их расхищения.

— Чепуха, — бросил Марч. — Если это действительно жрецы первого египетского фараона, то и их останки представляют огромную историческую ценность.

— Мы здесь для того, чтобы раскрыть секреты гробницы, — резко бросила Кристина, — а не разграблять ее…

— Минуточку, коллеги, — прервал их перепалку Стоун. Он явно хотел отдать новые распоряжения Валентино и потерял терпение, слушая идеологический спор. — Мы привезем на станцию шесть скелетов. Один передадим Итану Рашу для изучения — хоть в данное время он занят другим делом. Фенвик, вы можете исследовать остальные пять. Тем временем следует тщательно просеять остальной матрикс на наличие драгоценностей или остатков одежды, хоть я и сомневаюсь, что вы обнаружите там много артефактов. По завершении вашего исследования пять скелетов из шести необходимо вернуть. У нас останется только один скелет. Приемлемо?

Через мгновение Ромеро кивнула в знак согласия. Все еще ворча, Марч последовал ее примеру.

— Отлично. Ландау, вы передадите инструкции?

— Да, доктор Стоун, — ответил Кори.

— Благодарю вас.

Многозначительно посмотрев на каждого по очереди, Портер вышел из оперативного центра.

Спустя четыре часа, когда сюда заглянул Логан, в археологических лабораториях царил хаос. Полдюжины одетых в непроницаемые комбинезоны фигур склонились над раковинами и металлическими столами для осмотра, с интересом ковыряясь в хрупких коричневых костях руками в резиновых перчатках. Еще с полдюжины стучали по клавиатурам компьютеров, вешали на артефакты пластиковые бирки и раскладывали их по ящикам для улик. Голоса перекликались друг с другом, соревнуясь в громкости и перекрывая шум бегущей воды и визг хирургических пил. С хозяйским видом между снующими ассистентами расхаживал Фенвик Марч. Он то брал артефакт из рук рабочего, то подносил его к микроскопу, то что-то лихорадочно наговаривал на цифровой диктофон, который держал в руках. В комнате повис густой тошнотворный запах гниющей растительности Судда и чего-то еще менее приятного.

— Не смейте мыть это! — рявкнул Марч. — Промывайте, промывайте под тонкой струей, капля за каплей! — Он резко повернулся к другому ассистенту. — Высушите этот участок, быстро! Необходимо стабилизировать его до того, как начнется образование хлопьев. Быстрее, парень, быстрее!

Другой рабочий оторвал взгляд от разбросанной груды костей таза и конечностей.

— Доктор, эти кости собраны аквалангистами как попало. Я не вижу возможности их упорядочивания и…

— Мы просканируем их позже, — ответил Марч. — Главное сейчас — хорошенько их очистить, повесить бирки и внести в компьютерную базу данных. Сегодня, а не вчера. Мы позаботимся об их сочленении позже.

«Может быть, — подумал Логан, входя в анатомичку, — Марч надеется, что если ему удастся быстро почистить и классифицировать найденные кости, то Стоун позволит ему подержать их дольше или вообще оставить».

Это был один из тех моментов, когда истинные интересы человека проявляются наиболее четко. В конце концов, Фенвик — археолог, а не египтолог, и для него кости представляют наибольший интерес.

Марч повернулся и впервые заметил его. Он нахмурился, как бы не одобряя его появления в своем хозяйстве.

— Да? — спросил он не очень вежливо. — Что вам нужно?

Джереми выдал одну из своих самых очаровательных улыбок.

— Хотел узнать, — проговорил он, указывая на лежавший в раковине тщательно очищенный от грязи череп, — не могу ли я позаимствовать один из этих?

26

Логан сидел за компьютером в своем маленьком офисе, медленно и вдумчиво печатая впечатления о последних событиях. В Красном секторе было тихо, как в могиле. У него, наконец, появилась возможность ввести оставшиеся замечания о разговоре с Хиршвельдтом и наблюдениях, которые он сделал во время короткой поездки в Судд.

Джереми закрыл документ и открыл другой, в котором решил подробно описать необъяснимые и зловещие происшествия, случившиеся на станции, и внести свои соображения по поводу пожара и удара током специалиста связи. Несмотря на тщательное расследование, так и не было найдено разумного объяснения появлению лужи воды и открытого огня на подстанции. Перлмуттер, который то приходил в себя, то снова терял сознание, что-то рассказывал о том, что перед самым несчастным случаем слышал какой-то странный шум, однако трудно было с уверенностью утверждать, что он бормотал это не в бреду.

По станции вовсю циркулировали слухи; люди склонялись либо к версии о саботаже, либо к действию проклятия Нармера. С находкой скелетов и выводом, что гробница почти наверняка находится где-то поблизости, весь персонал обуяла странная смесь эмоций: ожидания чего-то ужасного и надежды на то, что несчастье обойдет их стороной.

Логан лично осмотрел подстанцию в Красном секторе и поговорил с персоналом. Ни один не сообщил ничего ценного. Более того, все, казалось, отвечали честно и прямо — во всяком случае, энигмалогист не почувствовал ничего, кроме огорчения и смятения.

Он закрыл файл и посмотрел на небольшой голубой ящик для улик, стоящий рядом с компьютером. Аккуратно достал из него узелок. Сняв материю, обнажил древний череп табачного цвета. Повертел в руках, внимательно вглядываясь в отполированную поверхность кости. Марч явно не хотел одалживать череп ему, но, памятуя о расположении Стоуна к Логану, не рискнул отказать. Тем не менее археолог отдал Джереми наименее интересный и наиболее поврежденный череп с твердым требованием вернуть его до вечера в том же состоянии.

Череп был достаточно хорошо законсервирован толстым слоем грязи и ила, окружавшим его в течение пяти тысяч лет, и несмотря на то что был сильно изъеден, с потрескавшейся макушкой и отсутствовавшими зубами, все-таки находился в сравнительно неплохом состоянии. Он сильно вонял Суддом — этот запах пропитал всю станцию и начал преследовать Логана даже во сне.

Достав из рюкзака небольшую ювелирную лупу, Джереми приладил ее к глазу и тщательно осмотрел всю поверхность черепа. Несмотря на отсутствие затылочной кости, он не обнаружил никаких явных признаков насилия. Верхушка черепа была сильно поцарапана, равно как и правая глазница, но, вне всякого сомнения, это был результат воздействия ракушек. Он по очереди осмотрел наружные швы: венечный, стреловидный, ламбдовидный. Судя по размеру сосцевидного отростка и закругленному характеру надглазничной границы, можно было с уверенностью сказать, что череп принадлежал скорее мужчине, нежели женщине — что и неудивительно.

Теперь Логан отложил тряпицу в сторону и очень осторожно подержал череп в голых руках. Когда-то из глазниц глядели два живых глаза. Каким чудесам они были свидетелями? Видели ли Нармера, лично надзирающего за постройкой? Были ли свидетелями решающей битвы, в результате победы в которой фараон объединил весь Египет? В конце концов, они должны были видеть длинный строй рабочих и жрецов, направлявшихся на юг в неизведанные и враждебные земли, чтобы построить там место последнего упокоения бренных останков великого фараона, из которого его душа отправилась в долгий путь, чтобы присоединиться к богам потустороннего мира. Понимали ли его соратники, что это последнее путешествие их царя, из которого не возвращаются?

«Что он пытается сказать мне, Карен?» — мысленно обратился Джереми к давно умершей жене, продолжая поворачивать череп. А в ответ — тишина; череп не вызывал никаких ощущений, кроме хрупкости и древности. Наконец Логан со вздохом обернул его материей и вернул в коробку.

Если Тина права, скоро они найдут большой склад костей — останков строителей и вскоре после этого — саму гробницу. И Портер прибавит к своему списку еще одно достижение. А если там находится еще и корона объединенного Египта, то это, несомненно, будет величайшей находкой в карьере Стоуна.

Логан откинулся назад, машинально глядя на голубую коробку. Стоун — необычный человек, очень своеобразный. Безграничная самодисциплина, страстные непоколебимые убеждения — и все-таки он специально нанимал людей, несогласных с ним; возможно, для того, чтобы проверить свои догадки, что вдвое увеличивало его шансы на успех. Он обладал безупречным научным прошлым и до мозга костей являлся рационалистом и эмпириком, но все же не боялся окружать себя учеными нетрадиционных направлений. Логан и сам являлся прекрасным примером этого.

Джереми задумчиво покачал головой. Дело в том, что босс готов на все, каким бы неортодоксальным это ни казалось, — ради того, чтобы гарантировать успех. Как иначе можно объяснить, что он включил в команду Дженнифер Раш — женщину, которая могла безошибочно отгадывать карты Зенера, подобно тому, как обезьяна может жонглировать кокосами, и которая способна…

Неожиданно Логан подскочил в своем кресле.

— Ну конечно же, — пробормотал он.

Потом медленно поднялся, засунул ящик с черепом под руку и не спеша вышел из офиса.

27

В медицинском пункте было тихо и спокойно, когда туда зашел Логан. Верхний свет приглушен, за столом сидела одна сестра. Откуда-то издалека из лабиринта комнат доносилось едва различимое блеяние работающих приборов.

Итан Раш появился из-за угла, беседуя с сопровождавшей его медсестрой. Увидев Логана, он остановился.

— Джереми, ты здесь, чтобы поговорить с Перлмуттером? Он получил сильные ожоги, и мы держим его на болеутоляющих.

— Я здесь не по поводу связиста.

Раш повернулся к сестре.

— Я поговорю с вами позже.

Жестом он предложил Логану пройти в его кабинет.

Офис Раша представлял собой абсолютно стерильную комнатку, расположенную позади медпункта. Итан указал энигмалогисту на кресло, налил кофе и сел напротив. Он выглядел смертельно уставшим.

— Что ты думаешь обо всем этом, Джереми?

— Я знаю, почему твоя жена здесь.

Раш предпочел промолчать, и Логан продолжил:

— Она пытается наладить контакт с давно умершими людьми? Она пытается связаться с Нармером?

Раш опять промолчал.

— Это — единственное разумное объяснение ее пребывания здесь. Ты сам мне рассказывал, что многие люди, побывавшие на грани жизни и смерти, приобретают новые психические способности. Некоторые заявляют, что могут разговаривать с мертвыми. Ты также сказал, что твоя жена приобрела особый дар — ретропознания. Насколько я понимаю, это знание о прошедших событиях без логических умозаключений.

Джереми встал и налил себе кофе.

— Это очень редкий задокументированный вид парапсихологии. В 1901 году две британские женщины-ученые, Энн Моберли и Элеонор Журден, находились на прогулке по Версалю. Неожиданно они встретили группу странно одетых людей, которые включали ливрейных лакеев, говоривших на старом языке, и молодую женщину, сидевшую на стульчике и рисовавшую пейзаж. Моберли и Журден ощутили какую-то странную тревогу и подавленность, которые не покидали их. Они поспешили уйти. Позднее обе дамы убеждали, что вступили в какую-то телепатическую связь с воспоминаниями Марии-Антуанетты и их посещали видения этого места. В последующие годы Моберли и Журден провели глубокие исследования этого случая и в 1911 году опубликовали книгу под названием «Приключение». Кстати, настоятельно рекомендую ее прочитать.

Он сел на стул и сделал глоток из своей чашки.

Наконец, Раш оторвался от своих воспоминаний.

— Ты же знаешь, что Портер использует натуралистический подход в своих изысканиях. Он скорее пригласит десяток специалистов из различных областей знания и заплатит им десятикратное вознаграждение, нежели одного эрудита, сведущего во многих сферах разом. Для него это все равно как разница между успехом и провалом.

Он выдержал паузу и глянул в сторону.

— Ранее на этапе поисков Стоун убедился, что гробница находится где-то в Судде. Однако точное место было неизвестно, а Портера сильно поджимало время. Любой, кто мог бы помочь в находке площадки, был для него чрезвычайно важен.

Раш покачал головой.

— Как бы то ни было, он узнал о Центре, о даре моей жены. Не спрашивай, как это произошло, — сейчас мы говорим о Портере. Он обратился к нам. Поначалу я отказался наотрез. Судд казался мне глухим враждебным местом. Мне нужно двигаться вперед, и у меня было слишком много работы. Он предложил нам больше денег. Я все еще отказывался — как я уже упоминал, у Центра много богатых спонсоров, которые в свое время сами пережили это пограничное состояние. Потом он предложил мне должность врача экспедиции и столько денег, что было бы глупо от них отказываться. Кроме того, — голос его сорвался до хриплого шепота, — я думал, что это пойдет на пользу Дженнифер.

— На пользу? — не удержался Логан.

— Даст ей шанс положительно использовать свой дар. Потому что, Джереми, я не убежден в том, что она вообще считает это даром.

Логан вспомнил о встрече с Дженнифер, о чувстве скрытой боли и сожаления, о внутренней печали и буре необъяснимых эмоций, которые нахлынули на него, когда он взял ее за руку. «На самом деле не было никакого дара», — сказал он себе.

Несколько лет назад Логан познакомился с очень талантливым телепатом. Этот человек впал во все возрастающую депрессию, почти убивающую его. Врачи решили, что у него психическая неполноценность, так как ему слышались какие-то голоса, и поставили диагноз — шизофрения. Логан же придерживался другого мнения. Ему самому была известна обратная сторона дара, когда он поглощает тебя полностью и невозможно его отключить. Сейчас он испытывал неловкость за то, как разговаривал с Дженнифер Раш.

— Итак, сначала, — проговорил Итан, прерывая ход мыслей Логана, — Джен приехала сюда, чтобы получить новые ощущения — какой-нибудь калейдоскоп картинок из прошлой жизни или подсказок, где искать гробницу. Но затем Фенрику Марчу и Тине Ромеро удалось более точно установить ее местонахождение, и первоначальная причина присутствия Дженнифер стала менее значимой. Кроме того, к этому моменту… — Раш немного поколебался, — …к этому моменту все сильно изменилось.

— Хочешь сказать, что она вступила в контакт с реальным существом из прошлого?

Раш немного помедлил, прежде чем ответить. Затем слегка кивнул. Логан почувствовал, как по его телу прошла нервная дрожь. Даже он, привыкший ничему не удивляться, не смог сдержать ее. В это было трудно поверить. «Бог мой. Неужели это правда?»

— Стоуну это известно? — спросил он.

Раш вновь кивнул.

— Конечно.

— И что он об этом думает?

— Все точно так, как я сказал, — он готов на все, чтобы получить то, что ему требуется. И Джен продемонстрировала ему свои сверхъестественные способности, в которые, я полагаю, ему хочется верить. — Раш уставился на него. — А что насчет тебя? Ты-то веришь?

Логан глубоко вздохнул.

— Думаю, что не верю, а знаю, так как сам почувствовал, что жизненные силы могут долго скрываться в умершем теле. И чем сильнее, неистовее была личность, тем дольше это может продолжаться. Нужны только необычайно одаренный ум и особая восприимчивость для того, чтобы это ощутить.

Раш медленно провел по волосам рукой. Взглянул на собеседника, отвел взгляд, потом взглянул опять. «Это явление сильно его потрясло, — подумал Логан. — Это оказалось совсем не тем, что он ожидал».

— Кому еще известно об этом? — спросил он.

— Марч и Ромеро наверняка знают. Может быть, еще один-два человека, а может, и нет. Ты же знаешь Стоуна.

— А что об этом думает твоя жена?

— Ей это не нравится. Явление чуждое, абсолютно не изученное. Думаю, она напугана.

— Тогда зачем рисковать и продолжать изучение, если это может грозить смертью? Если ты привез ее, чтобы отыскать гробницу, которая может быть найдена в любую минуту, — зачем оставаться?

— Это просьба Стоуна, — ответил Раш все так же тихо. — По двум причинам, полагаю. Во-первых, мы еще не нашли гробницу — а с его осторожностью и предусмотрительностью он не хочет потерять такой возможный козырь, как моя жена, пока гробница не будет обнаружена.

Он замолчал.

— А вторая причина? — настаивал Логан.

Казалось, прошло много времени, прежде чем Итан наконец ответил.

— Ее миссия изменилась после того, как мы получили некоторые данные.

— Данные? — ухватился Джереми.

Раш не ответил. Да ему и не нужно было отвечать.

— Ты имеешь в виду проклятие? — сказал Логан. Теперь и он почти шептал. — Что именно Нармер пытался передать — или передал — через Дженнифер?

Итан покачал головой.

— Не спрашивай меня, пожалуйста. Мне бы не хотелось говорить об этом.

Джереми на мгновение задумался. Чувство крайнего возбуждения, сопричастности к потустороннему миру не покидало его. «Итак, проклятие волновало также и Стоуна. Это могло быть единственным объяснением причины изменения миссии Дженнифер Раш. Стоун не знал, что можно найти в гробнице. Он хочет быть готовым к встрече с любой случайностью и готов принять любую помощь… даже если она будет предложена из потустороннего мира».

— Не мог бы ты поговорить с ней? Пожалуйста, — неожиданно попросил Раш.

Какое-то время до Логана не доходил смысл его вопроса.

— Извини?

— Не мог бы ты поговорить с Джен обо всем этом — о переходах, которые она совершает, о ее чувствах…

— Почему я? — удивился Джереми. — Я разговаривал с ней всего один раз, и то очень кратко.

— Знаю. Она рассказывала мне об этом. — Итан явно колебался. — Может, это прозвучит глупо, но думаю, она доверяет тебе и может открыться. Возможно, в силу твоей необычной сферы деятельности; может быть, из-за чего-то в твоей манере поведения — ты производишь хорошее впечатление. — Он опять заколебался. — Знаешь, что я тебе скажу, Джереми? Джен никогда не говорила об БСС, через которое прошла. Любой другой не замолкал бы об этом потрясающем событии всю свою оставшуюся жизнь; она же ни разу об этом не заговаривала. Даже при сборе данных для Центра. Мы говорим о повышенной восприимчивости, которую это событие передало ей, мы измеряем и пытаемся кодифицировать ее особый дар, однако она никогда не рассказывала об этом событии сама. Интересно, если бы мы… хорошо, если бы существовал какой-то способ, с помощью которого ты мог бы заставить ее поделиться своим необычным опытом.

— Я в этом не уверен, — ответил Логан. — Но могу попытаться.

— Было бы здорово. Просто не хочу давить на нее дальше. — Раш возбужденно теребил воротник своей рубашки. — Я и так уже оказывал на нее некоторое давление, но она меня реально тревожит. Не буду притворяться, наши отношения стали напряженнее после той страшной аварии. Но я старался предоставить ей полную свободу, чтобы она могла прийти в себя. — Он остановился, как будто выдохся. — Конечно, мы все еще очень сильно любим друг друга, но у нее… возникли некоторые трудности в общении с миром, и наши отношения уже не те, какими были прежде. Не раз со времени ее прибытия на площадку она просыпалась посреди ночи, дрожа и обливаясь потом. Когда я спрашивал ее, не приснился ли ей страшный сон, она просто отмахивалась. А сейчас, когда Стоун настаивает на ее переходах… — Он отвернулся.

— Буду рад что-нибудь сделать, чтобы помочь вам.

В течение минуты Раш не поворачивался. Потом с тяжелым вздохом встретился взглядом с Логаном, сжал его руку и поблагодарил вымученной улыбкой.

28

Когда Логан вошел в кафетерий, чтобы съесть свой обычный завтрак — яйцо-пашот и половину английского маффина, — он увидел Тину, одиноко сидевшую в дальнем углу, напряженно сгорбившись над своим айпэдом.

— Можно к вам подсесть? — ненавязчиво спросил Джереми.

Она что-то пробурчала, то ли «да», то ли «нет». Логан решил, что это «да», сел за ее столик и заглянул в айпэд. Ромеро разгадывала кроссворд из «Нью-Йорк таймс».

— Какое слово из четырех букв означает «маленькую коробочку для хранения ножниц»? — спросила она, не отводя глаз от экрана.

— Этуи.

Она вставила слово, подняла голову и взглянула на него.

— И откуда, черт возьми, вы это знаете?

— Кроссворды из «Таймс» — моя маленькая слабость. И потом, они все время используют это слово.

— Я запомню. — Она отложила айпэд в сторону. — Итак, я слышала, что вчера вы репетировали сценку из «Гамлета».

— Что?.. А, вы имеете в виду манипуляции с черепом…

Кристина кивнула.

— Я подслушала, как Марч жаловался на это одному из своих любимчиков. Нашли какой-либо криминал?

— Не нашел не только криминала, но и каких-либо подсказок. — Логан разрезал яйцо. — Однако я был удивлен тому, как прекрасно он сохранился. Лишь небольшая зарубка наверху и в одной из глазниц.

— Глазниц? — переспросила Ромеро.

— Да.

— В которой именно?

Логан на мгновение задумался, как бы припоминая.

— Левая. А что?

Тина неопределенно пожала плечами. Джереми вспомнилась просьба Раша, которую он высказал прошлым вечером.

— А что вы думаете о представлении Дженнифер Раш тогда в гостиной?

— Я думала об этом. Могли ли те карты быть подтасованы?

— Только если у вас есть партнер, манипулирующий ими.

— В таком случае ее демонстрация была великолепной.

Логан кивнул.

— Она вообще кажется замечательной женщиной.

Ромеро сделала глоток.

— Мне ее жалко.

Логан нахмурился.

— Почему?

— Да потому, что это неправильно — вытащить ее сюда после всего, что ей пришлось перенести.

— Вы думаете, что она не хотела приезжать?

Ромеро опять пожала плечами.

— Я полагаю, что она слишком добра, чтобы отказать ему в чем-то.

«Ему? — подумал про себя Логан. — Имела ли Кристина в виду Портера Стоуна или ее мужа?»

— Это дело — поиски сокровищ — может всколыхнуть и выплеснуть на поверхность самое плохое. На некоторых раскопках я встречала людей с самыми низменными мотивациями. — Она понизила голос и сказала задумчиво: — Не знаю. Возможно, Итан Раш делает величайшую работу в мире. Но иногда мне кажется, что Дженнифер для него — просто подопытный кролик.

Логан внимательно заглянул ей в лицо. Хотела ли она сказать, что Раш просто эксплуатировал свою жену, используя самое ужасное происшествие в ее жизни для собственной выгоды?

Прозвучал сигнал рации. Тина вытащила аппарат и нажала кнопку передачи.

— Ромеро слушает… — Глаза расширились от удивления. — Черт! Буду через минуту.

Тина сунула рацию в сумку и резко встала, едва не опрокинув стул.

— Это был Стоун, — сказала она, подхватив свой айпэд и засовывая его в сумку. — Они обнаружили материнскую жилу!

— Захоронение скелетов? — спросил Логан.

— Да. И знаете, что этот значит? Мы практически сидим на входе в гробницу. Стоун держит наготове команду дайверов. Бьюсь об заклад, что мы вскроем саму гробницу не позднее чем через полтора часа.

С этими словами она вышла из кафетерия, и Логану пришлось бежать за ней, чтобы не отстать.

29

Тина Ромеро оказалась на месте через семь минут. Прошло всего полтора часа с того момента, когда команда дайверов сообщила об обнаружении естественной щели в дне Судда, расположенной на глубине сорока трех футов, полностью заполненной большими валунами. Стоун приказал рассредоточиться по пяти направлениям. Из центра контроля подводных операций Логан наблюдал за драмой, разворачивавшейся на пяти больших плоских экранах, которыми искусно дирижировал Кори Ландау, флегматичный даже среди почти физически ощутимого возбуждения.

Изображения с видеокамер, прикрепленных на шлемах дайверов, были искажены и крупнозернисты, но, глядя на них, Логан почувствовал, как участился его пульс. Узкие лучи фонарей, пробивавшиеся сквозь толщу черной мути и ила Судда, нащупали отверстие в вулканической породе, высотой около семи и шириной порядка четырех футов, выполненных в форме кошачьего зрачка, заложенного крупными камнями. Группа дайверов попыталась сдвинуть булыжники с места, но безуспешно — те спрессовались почти в монолитную массу.

— Это Танго Альфа, — послышался бестелесный голос с сорокафутовой глубины. — Пока безуспешно.

— Вас понял, Танго Альфа, — раздался голос Портера с другого наблюдательного пункта станции. — Используйте сок.

Радио опять затрещало.

— Танго Альфа, вас понял.

Логан повернулся к Ромеро, стоявшей рядом и тоже прилипшей к экрану.

— Сок?

— Нитроглицерин.

— Что? — нахмурился Логан. — Разве это разумно?

— Не выходи из дома без него! — проговорила Тина, явно передразнивая какую-то рекламу. — Вы будете удивлены, узнав, как часто Стоун использует его в раскопках. Но не волнуйтесь — один из дайверов там, внизу, — настоящий артист в использовании взрывчатки. Подрыв будет произведен с хирургической точностью.

Логан продолжал слушать радиопереговоры. Когда у гробницы всплыл локационный буй, Стоун — очевидно, наблюдавший за всеми подводными операциями вместе с Фрэнком Валентино с производственного участка — отправил аквалангиста с запасом нитроглицерина. Логан и Ромеро наблюдали на экранах, как споро подрывник прилаживал взрывчатку — четыре небольших твердых шарика, вделанных в резиновую обойму и соединенных детонаторным шнуром, вокруг заделанного булыжниками входа. Потом он вернулся к остальным дайверам, державшимся сзади.

— Заряды на месте! — передал он по рации.

— Отлично! — раздался голос босса. — Взрывайте.

Настал момент, в который, казалось, вся станция на миг затаила дыхание. Затем раздался отдаленный негромкий хлопок, от которого все вокруг слегка поежились.

— Говорит Редферн, — раздался еще один голос из приемника. — Я нахожусь в «Вороньем Гнезде». Вижу маркерный буй.

— Можете дать точные координаты? — спросил Стоун.

— Да. Один момент.

Повисла пауза.

— Сто двадцать ярдов почти на восток. Примерно восемьдесят семь градусов.

Ромеро повернулась к Джереми.

— Понадобится некоторое время, чтобы вся эта муть улеглась, — сказала она, указывая на мониторы. — Пойдемте, есть еще кое-что. Вы наверняка захотите увидеть.

— И что это?

— Еще одно из чудес Портера.

Она вывела Логана из Белого сектора, провела через Красный, серию извивающихся коридоров и дальше к люку. Когда они открыли его, то увидели лестницу, ведущую к узким деревянным мосткам, ограничивавшим всю внешнюю границу брезентового купола. Мужчина проследовал за Тиной вверх по винтовой лестнице. Сперва он увидел адский клубок Судда, потом перевел взгляд на миниатюрный городок, в котором проживала экспедиция. За Красным сектором возвышалась высокая узкая труба, увенчанная маленьким крыльцом с перилами и лесом антенн. На крыльце стоял человек, держа в одной руке бинокль, а в другой — радиопередатчик. Логан догадался, что это и есть «Воронье Гнездо».

Он повернулся к женщине.

— Вот это вид… На чем мне стоит сосредоточиться?

Тина вручила ему какую-то трубку.

— Подождите и увидите.

Не успел он это спросить, как услышал урчание двигателей. От Зеленого сектора медленно отвалили крупные катера, каждый длиной не менее восьмидесяти футов, оборудованные какими-то странными приспособлениями, похожими на сочетание снегоочистителя и скотосбрасывателя. Они были закреплены на нагибающихся дугах, и каждый сверкал целым арсеналом цепных пил и длинных загнутых шипов, выступавших вперед подобно бушпритам. За двумя большими катерами следовала армада гидроциклов и небольших суденышек. Пока Логан наблюдал, большой катер вырулил на позицию как раз напротив них. На корме сновали мужчины и женщины, выкрикивая команды, передававшиеся по кабелям, прикрепленным к мощным клеммам, в Красном и Голубом секторах.

Джереми взглянул на одну из малых лодок. Она тянула еще один кабель из глубины Судда, сматывая его на кабестан. Палки, усики растений и толстые комья тины прилипли к кабелю и свисали подобно корням.

Логан кивнул на лодку.

— Что они там делают?

Ромеро улыбнулась.

— Поднимают якорь.

Раздался разноголосый хор отдаваемых команд. Неожиданно синхронно взревели двигатели двух больших судов, и те медленно двинулись вперед.

На какое-то мгновение энигмалогиста охватило непонятное ощущение, которое он никак не мог определить. Потом понял. Они — станция со всеми ее баржами, понтонами, ангарами, мостками, газопромывателями и генераторами — постепенно двигались.

— Бог мой! — невольно прошептал он.

Теперь он понял назначение странных устройств на носах судов. Он слышал визг и рычание цепных пил. Более мелкие суда начали собираться вокруг и между крупных катеров, убирая упрямые скопления плавающих остатков или помогая вырезать толстые массы гниющей растительности и убирать ее с помощью крючьев, багров и газовых пил.

Медленно, дюйм за дюймом, огромная конструкция ползла на восток.

— Мы направляемся к гробнице, — констатировал Логан.

Ромеро кивнула.

— Но почему? Теперь, когда мы знаем, где она находится, почему нельзя спускать к ней аквалангистов с нашего нынешнего расположения?

— Потому что Стоун так не работает. Это неэффективно, медленно и, если подумать, непрактично. Вспомните, что вход в гробницу находится на глубине сорока футов, замурованный в толстом слое слежавшейся грязи. Как вы собираетесь сохранить артефакты в грязи и тине Судда?

Логан понимающе посмотрел на нее.

— Не знаю, — прокричал он, перекрывая непрерывный шум моторов движущихся судов и ворчание пил.

— Можно установить воздушный замо́к на вход в гробницу. Потом развернуть «пуповину».

— «Пуповину»?

— Герметичную трубу диаметром шесть футов, со светом и энергией, с опорами для ног и захватами для рук. Один конец будет соединен с воздушным замком, другой — с «чревом». Любая грязь станет вытесняться из внутреннего пространства, и давление уравновесится. Вот вам прекрасный чистый проход в гробницу Нармера.

Логану пришлось отдать дань уважения смелости и оригинальности этого решения. «Еще одно из чудес Портера Стоуна», — как называет их Ромеро, и она недалека от истины.

— Через час мы бросим якорь там, где находится гробница, — сказала Тина. — К этому времени вся поднятая взрывом муть должна улечься. Взглянем, что делается там, внизу?

Тем временем в операционном центре Кори послушно просматривал видеопередачи дайверов, пока Тина не сказала ему, что достаточно.

— Кто это?

Ландау вперился в экран.

— Дельта Браво, — ответил он.

— Можете связать меня с ним по радио?

— Без проблем.

Кори протянул руку, покрутил нужную ручку и передал ей микрофон.

— Дельта Браво, — проговорила Тина. — Дельта Браво, говорит доктор Ромеро. Как меня слышите?

— Пятьдесят на пятьдесят, — ответили со дна.

— По возможности приблизьтесь ко входу.

— Понял.

Они молча смотрели на передаваемую со дна картинку. Сейчас валуны были либо взорваны, либо оттащены в сторону, и Джереми мог заглянуть в расщелину в породе. В свете мощных фонарей дайверов казалось, что пещера наглухо запечатана монолитом.

— Ближе, пожалуйста, ближе, — почти прошептала Ромеро.

Картинка приблизилась и стала контрастнее.

— Бог мой! — воскликнула она. — Это похоже на гранит. До сих пор ученые считали, что Джосер был первым египетским фараоном, погребенным в стенах из саманного кирпича.

— Похоже, Нармер намеревался существовать вечно, — ответил Логан.

Тина опять подняла микрофон.

— Дельта Браво, дайте панораму, пожалуйста.

Картинка медленно поднялась над каменной поверхностью.

— Вот! — воскликнула Ромеро. — Стоп. Приблизьте.

Расплывчатая зернистая картинка остановилась. Ромбовидный диск с написанными на нем иероглифами.

— Что это? — спросил Логан.

— Печать древнего захоронения, — ответила женщина. — Поразительно. Неслыханно для такой старой гробницы. И, кажется, она не сломана. Никакого надругательства, никакой порчи.

Она вытерла вспотевшие ладони о рубаху и вновь схватила микрофон. Джереми отметил, что ее голос слегка дрожит.

— Дельта Браво. Еще одна вещь, пожалуйста.

— Давайте.

— Покажите основание стены.

— Понял. Здесь осталось немного породы и обломков, которые необходимо удалить.

Они ждали, пока изображение переместится вниз. Облака взбаламученного ила и грязи на время закрыли обзор, и Ромеро попросила дайвера вернуться на прежнюю позицию. Потом неожиданно приказала остановиться.

— Точно здесь! — крикнула она. — Оставайтесь на месте!

— Я нахожусь у основания стены, — сообщил дайвер.

— Я знаю.

Логан разглядел еще одну не сломанную печать, даже большую, чем первая. На ней были вырезаны два иероглифа.

— А это что? — спокойно спросил он.

— Это — серех. Самое раннее изображение имени, использованное в египетской иконографии. Картуши были введены только во времена правления Снофру, отца Хеопса.

— А какое имя изображает этот серех? Вы можете его прочитать?

Ромеро облизнула пересохшие губы.

— Это символы сома и резца — фонетическое отображение имени Нармера.

30

— Сколько времени это займет? — спросил Логан Итана. Был вечер, и они прогуливались по почти пустым коридорам Красного сектора.

— Ты имеешь в виду производительный период? — уточнил Раш. — Пять минут. Может, десять, если повезет. Вступительный период гораздо длиннее.

Он остановился возле закрытой немаркированной двери, потом повернулся к товарищу.

— Существует три основных правила. Говорить тихо. Говорить медленно. Говорить спокойно. Не делать неожиданных движений. Не делать ничего, что могло бы потревожить или изменить окружающую среду, — ни ламп освещения, ни ламп затемнения, не передвигать стулья или другое оборудование. Понятно?

— Абсолютно.

Итан удовлетворенно кивнул.

— В Центре мы узнали, что переходы наиболее успешны, если вызываются средой БСС.

— Средой? Я не совсем понимаю.

— Имитирующей реальное состояние, конечно. Это достигается посредством медикаментозно наведенной комы. Очень слабой, конечно. Наряду с использованием психомантических приемов. Ты увидишь, что я имею в виду.

Логан кивнул. Ему было известно, что психомантиумы — это специальные комнатки или боксы, зачастую обвешанные зеркалами, очень темные, сконструированные таким образом, чтобы вводить посетителя в состояние транса или психической открытости, таким образом давая ему возможность войти в портал или достигнуть прохода в мир духов. Психомантиумы придумали и широко использовали еще древние греки. В настоящее время они существуют по всему миру, помогая, как многие верят, людям войти в контакт с духами умерших людей. Логан вспомнил о зеркале, которое он видел в лаборатории в первый день посещения Центра. Именно оно позволило ему дедуктивно догадаться о причине нахождения Дженнифер на станции.

— Вы используете эффект Ганцфелда? — спросил он.

Раш с интересом посмотрел на него.

— Медики считают это излишним. Теперь, пожалуйста, осмотри все очень внимательно. Воздержись, по возможности, от комментариев, мы все обсудим позже. Чем больше ты будешь знать, тем лучше вооружишься для того, чтобы помочь ей.

Логан кивнул.

— И еще одно. Не ожидай каких-либо разоблачений. Не жди даже, что то, что ты услышишь, имеет смысл. Иногда приходится потратить некоторое время на анализ расшифровки, после того как мы поймем основной смысл… если вообще поймем.

С этими словами Раш открыл дверь и спокойно вошел внутрь. Логан проследовал за ним. Он узнал комнату. В ней стояла больничная койка, на полках — ряды медицинских и других инструментов. На стене над кроватью висело большое зеркало, отполированное до бриллиантового блеска. Освещение было таким же тусклым, как и в первый раз, когда он посетил эту палату.

И вновь Дженнифер лежала на кровати, закутанная в больничный халат. Провода ЭКГ змеились от ее рук и груди; еще больше проводов электроэнцефалографа были прикреплены к ее вискам. Красные и серые, они выглядели не к месту на фоне копны ее волос цвета красного дерева. Периферийная линия была подсоединена к внутренней стороне одного из ее запястий. Дженнифер взглянула на мужа, слабо улыбнулась Логану. Ее глаза были немного затуманены, как будто она приняла успокоительное.

К удивлению энигмалогиста, у изголовья постели стоял Стоун. Он ободряюще погладил плечо женщины и отошел в сторону. Затем кивнул Логану, повернулся к Рашу и тихо спросил:

— Вы ее спрашивали о вратах?

— Да, — ответил Итан.

Стоун кивнул на прощание и вышел из комнаты. Раш сделал Логану знак присаживаться возле изголовья кровати. В течение пяти минут он подсоединял различное оборудование. Джереми терпеливо ждал, следя за его манипуляциями. Комнату заполнил легкий запах сандала и мирры.

Наконец Раш приблизился к кровати, держа в руке шприц.

— Джен, — мягко произнес он. — Сейчас я вколю тебе пропофол.

Ответа не последовало. Супруг воткнул иглу. Дженнифер стала спокойной, как смерть. Наблюдая за показаниями приборов поверх спинки кровати, Логан заметил, как упали ее давление, дыхательный ритм и пульс.

Раш тщательно следил за состоянием жены по приборам, стоящим у изножья кровати. Никто из мужчин не произносил ни слова. Через несколько минут Дженнифер слегка пошевелилась; Раш немедленно взял два контакта и подсоединил по одному к каждому виску супруги.

Джереми взглянул на него с немым вопросом.

— Сердечный стимулятор, — ответил Раш. — Стимулирует деятельность шишковидной железы.

Джереми понимающе кивнул. Ему были известны результаты исследований, свидетельствующих о том, как воздействует нейрохимическая стимуляция шишковидного тела на превизуализацию и психическую активность.

Итан вернулся к лесу следящих устройств и мониторов в изножье кровати. Еще минуту или две он наблюдал за тем, как жена медленно переходит в полусознательное состояние. Потом он вновь подошел к установке для инъекций и вставил вторую иглу.

— Еще пропофол? — спросил Логан.

Раш отрицательно покачал головой.

— Версид. Для эффекта амнезии.

«Эффекта амнезии? — озадачился Джереми. — Но зачем?»

Подойдя к изголовью кровати, Итан вытащил два предмета из карманов своего лабораторного халата. Одним из них оказался офтальмоскоп, другим — старинный амулет из чистого серебра, с небольшой белой свечой. Раш осмотрел зрачки жены через офтальмоскоп, затем зажег свечу и слегка покачал амулетом на цепочке между ее лицом и зеркалом.

— Я хочу, чтобы ты смотрела, — внушительно произнес он тихим успокаивающим голосом. — Больше ты ничего не видишь. Не смотри ни на что другое, только на амулет. Не думай ни о чем другом.

Он продолжал бормотать. Логан понял: это обыкновенный гипнотический прием, известный как вводный текст с визуальной фиксацией. Однако потом посыл изменился.

— Сейчас, — приказал Раш, — дыши медленно, глубоко. Расслабь конечности. Расслабь руки: сначала пальцы, потом запястья, потом нижнюю часть, потом — верхнюю. Расслабь ноги.

Минуту, может две, в комнате не было слышно ни звука, кроме равномерного дыхания Дженнифер.

— А теперь расслабь свой разум. Отпусти его. Пусть твое сознание покинет тело. Пусть оно превратится в пустую раковину, не обремененную ничем.

Джереми наблюдал за манипуляциями друга, одурманенный запахом ладана. Спустя минуту Итан задул свечу, отложил амулет в сторону, тихо подошел к изголовью кровати и проверил показания приборов. Потом повернулся к жене и подождал.

Дыхание Дженнифер стало громче. Казалось, в комнате потемнело, как будто начал собираться странный древний туман.

Неожиданно Логан забеспокоился. Он не понимал причину внезапно нахлынувшего беспокойства, однако чувствовал, как начинает работать его инстинкт самосохранения и многократно возрастает ощущение опасности. Единственное, что он мог предпринять, — это постараться не вскочить на ноги и не броситься вон из палаты. Сердце бешено билось, и пришлось предпринять героические усилия, чтобы не утратить самообладание.

С кровати доносилось тяжелое дыхание Дженнифер, почти хрип. Раш включил цифровой диктофон, положил его на ближнюю каталку и медленно наклонился над кроватью.

— С кем я говорю?

Рот Дженнифер заработал, как будто она пыталась формулировать слова. Логан увидел, как ее руки сжались в кулаки, как будто от усилия.

— С кем я говорю? — вновь повторил Раш.

Из Дженнифер исторгся шипящий звук.

— Пошел к черту, — отчетливо произнесла она сухим отстраненным голосом. Простое произнесение стоило ей огромных усилий.

— С кем я говорю? — настойчиво повторил доктор в третий раз.

Рот Дженнифер опять искривился в огромном усилии.

— Р-р-р… рупор… Гор-р-ра.

С этими словами в комнату ворвалось не только леденящее ощущение зла, сродни тому, которое Джереми испытал в день пожара на генераторе. На этот раз оно сопровождалось огромным напряжением, физическим и эмоциональным, которое переживала бедная Дженнифер.

— Расскажи мне о печати, — попросил Итан. — Первые врата?

— П-первые… врата, — повторила она.

— Да, — подтвердил Раш. — Что нам следует сделать с…

Неожиданно глаза Дженнифер начали вылезать из орбит, белки стали болезненно зелеными, что было заметно даже в приглушенном свете палаты. Жилы на шее вздулись.

— Неверные! — вскричала она. — Враги Ра!

Ее голова угрожающе приподнялась с подушки: с полдюжины контактов ЭКГ разлетелись в разные стороны.

— Оставьте это место. Или же Тот, Чье Лицо Повернуто Назад, выпьет вашу кровь и отнимет молоко изо ртов ваших детей. Фундамент дома вашего будет разрушен, и вы умрете нескончаемой смертью во Внешней Темноте!

Логан вскочил со стула. Голос Дженнифер стал поистине ужасным и теперь звучал как зловещий шепот. Джереми протянул руку и коснулся женщины, безотчетно пытаясь успокоить ее. Но в тот момент, когда его кожа соприкоснулась с ее, Логана пронзило острое ощущение, подобное удару молнии: он вновь почувствовал настоящее — непримиримое, безжалостное, ожесточенное; ощутил ненависть, исходящую из черноты и глубины бездны. Со стоном бессилия Джереми снова опустился, почти сполз на стул.

Так же быстро, как и начались, проклятия прекратились. Дженнифер затихла. Ее голова опустилась на подушку.

— Вот и все, — проговорил Раш, выключил диктофон и вернулся к расставленным у изножья кровати мониторам. Казалось, он забыл о короткой, но ужасной драме, которую пережил его товарищ.

Логан провел рукой по лбу.

— Такое поведение типично?

Раш покачал головой.

— Самый первый переход — первый, при котором удалось добиться контакта, — был более полезным. Он помог установить местонахождение гробницы с большой точностью путем нахождения точки триангуляции. Но после этого… — доктор вздохнул. — Порой мне кажется, что теперь некая злобная сущность, некий инородный организм понимает, кто мы и зачем находимся здесь.

Логан посмотрел на женщину, лежащую навзничь на кровати. Сейчас он чувствовал себя еще большим дураком: предположить, что такие испытания могли быть приятны, поздравлять с ее необычными способностями… Он снова посмотрел на Раша.

— Неужели необходимо так травмировать ее?

— Большинство духовных изменений в психомантеумах, проводимых в рамках Центра, приятны для испытуемых. Помнишь, я рассказывал тебе о том, что Дженнифер не обладала такой обширной памятью во время первого реального перехода? Вот здесь мы используем понятие «опытный», «сведущий». Мы попытаемся провести еще несколько переходов в ближайшие дни. Если они не дадут нам дополнительной информации, тогда… — Он неопределенно пожал плечами.

Логан посмотрел на лежащую на кровати Дженнифер. Он знал, что некоторые люди, особенно Марч, считали ее шарлатанкой, дающей представления в угоду мужу и для его пользы. В конце концов, Итан является директором Центра трансмортальных исследований. Однако увидев процесс перехода воочию, Джереми еще раз убедился, что здесь нет никакого шарлатанства или подтасовок. Кто-то разговаривал с ними через Дженнифер Раш. Кто-то, кто действительно был сильно разозлен.

Раш сделал несколько заметок в своем планшете и выдал несколько распоряжений персоналу.

— Сейчас она успокоится, и ей вновь станет хорошо, — сказал он. — Ты сам убедишься, как быстро она восстанавливается. — Он указал на расставленное вокруг кровати оборудование. — Джереми, я бы хотел занести в компьютер некоторые данные прямо сейчас, пока не забыл. Ты не возражаешь побыть с ней пару минут, пока я не начну анализ?

— Конечно, — согласился Логан, наблюдая за тем, как Раш взял диктофон и вышел из палаты.

Минуту, может две, в комнате стояла тишина. Не отошедший от потрясения энигмалогист попытался успокоиться, сконцентрироваться на понимании и оценке того, что произошло. Вдруг он ощутил шевеление на кровати, взглянул на пациентку и увидел, что Дженнифер смотрит на него.

— Как вы себя чувствуете? — осведомился он.

В ответ она просто покачала головой. Потом неожиданно вытянула руку и крепко, почти болезненно, схватила его за запястье. Он на мгновение напрягся, опасаясь еще одного взрыва эмоций, но ничего не произошло.

— Доктор Логан, — произнесла она с мольбой в голосе, — когда мы разговаривали в гостиной, я рассказала вам, что испытала то же, что и все, прошедшие через клиническую смерть.

— Да, — подтвердил он.

— И это правда. Я действительно испытывала эти чувства. Поначалу. Но потом я увидела абсолютно другие вещи. Абсолютно другие…

Ее хватка стала еще крепче, янтарные глаза смотрели на него не отрываясь.

— Помогите мне, пожалуйста, — неожиданно прошептала она едва слышно.

Тут ручка двери дрогнула. Дженнифер немедленно отдернула руку. Она продолжала пристально смотреть ему в глаза еще несколько секунд. Затем дверь отворилась, и в палату вошел Раш. Женщина медленно откинулась на подушки — и заснула.

31

Логан сидел за столом в своем маленьком офисе, глядя в дисплей лэптопа, но ничего не видел. Уже очень поздно — почти два часа ночи, но он был слишком возбужден, чтобы заснуть.

В своей карьере Джереми прошел через множество необычных, а временами и опасных ситуаций. Взбирался на Гималаи в поисках йети. Спускался на дно одного из шотландских озер в батискафе. На каждую развенчанную им полудюжину привидений и спектральных присутствий приходилось хотя бы одно явление, которому он не мог найти научное объяснение. Он посетил с полдюжины сеансов экзорцизма[20], но ни разу, при своем большом опыте работы с аномальными явлениями, не чувствовал себя так нелегко, как в невидимом присутствии неведомой злобной силы, которую он испытал в тот вечер у кровати Дженнифер.

Логан поерзал на стуле, открыл файл «Переход» и начал читать то, что слышал сегодня в палате.

[Начало в 21:04:30]

В.: С кем я говорю?

В.: С кем я говорю?

О.: Пошел к черту.

В.: С кем я говорю?

О.: Р-р-р… рупор… Гор-р-ра.

В.: Расскажи мне о печати. Первые врата?

О.: П-первые… врата.

В.: Да, — подтвердил Раш. — Что нам следует сделать с…

О.: Неверные! Враги Ра! Оставьте это место. Или же Тот, Чье Лицо Повернуто Назад, выпьет вашу кровь и отнимет молоко изо ртов ваших детей. Фундамент дома вашего будет разрушен, и вы умрете нескончаемой смертью во Внешней Темноте!

[Конец в 21:07:15]

«Фундамент дома вашего будет разрушен». Это часть проклятия Нармера. Логану стало интересно, как много, если вообще хоть что-нибудь, знала Дженнифер о проклятии.

Джереми продолжил расшифровку записи. Что-то он упускал. Энигмалогист постарался вспомнить, что именно сказала Тина. Анкавашт — Тот, Чье Лицо Повернуто Назад. Бог ночных кошмаров и зла, который обитал «Снаружи», «в бесконечности ночи».

Снаружи. Судд.

За последние несколько дней Логан провел кое-какие исследования проклятий Древнего Египта — через компьютер во внешнем офисе Стоуна, связанный с Интернетом через спутник. Он прочитал длинную красочную историю, выходящую далеко за пределы сенсационных таблоидных материалов о фараоне Тутанхамоне, и работы Говарда Картера. Ему и раньше приходилось иметь дело с проклятиями: в Гибралтаре, Эстонии, Новом Орлеане. В каждом случае прослеживался некий антидот, некая противоположность: некий метод отражения или уклонения, уменьшающий силу проклятия. Однако с гробницами Древнего Египта дело обстояло иначе. Несмотря на всю свою начитанность и проведенные исследования, Джереми пришел к единственно возможному выводу. Казалось, существовал лишь один способ противостоять проклятию: держаться от него подальше.

Неизменно и непреодолимо его мысли возвращались к Дженнифер: к тому, как отчаянно схватилась она за его запястье, к ее молящему взгляду, когда она просила о помощи. Как будто пелена спала с его глаз, и он впервые отчетливо увидел ее сущность, ужасную уязвимость и беззащитность.

«Я полагал, что это будет во благо Дженнифер, — сказал тогда Раш. — Даст ей шанс использовать свой дар в нужном направлении». Но как можно считать то, что он увидел, благодеянием?!

Его размышления прервал стук в дверь. Логан повернулся и увидел, как бы в ответ на его мысли, Раша, стоящего в дверном проеме.

— Входи, — пригласил он.

Итан вошел, кивнув Логану несколько виновато, как нашкодивший школьник, и сел на стул рядом со столиком.

— Мысли замучили? — спросил он после минутного молчания.

— Думаю, что твою жену необходимо пощадить и отменить дальнейшие переходы.

Итан слегка улыбнулся, пожал плечами, как бы показывая, что не все от него зависит.

— Мне бы тоже не хотелось продолжать подобные эксперименты. Но Стоун не тот человек, которому можно сказать нет. И Дженнифер всегда была готова на все.

— В том-то и дело… И ты ничего подобного не замечал раньше? Я имею в виду, во время твоих экспериментов в Центре?

— Подобной интенсивности — нет. И не с такого временно́го расстояния. Как я тебе говорил, большинство опытов, которые мы проводили, ставились на недавно умерших родственниках или недавно усопших людях, которые жили вблизи площадки перехода. Но затем Джен опять проявила уникальный талант. — Итан потряс головой.

— Ты упомянул о временно́м расстоянии. Думаешь, через нее мог говорить современник строительства гробницы?

— Я не знаю, — расстроенно произнес Раш. Казалось, вопрос застал его врасплох. А может, и само предположение. — Это кажется невероятным. Но тогда какая другая духовная сила может быть обнаружена в столь отдаленном месте?.. А ты что думаешь?

Логан помолчал с минуту в раздумье.

— Раньше, когда я заявлял, что твоя жена является проводником к Нармеру, то просто дурачился. Теперь же сожалею, что шутил на этот счет. В любом случае, кто бы ни говорил через Дженнифер, это явно не Нармер. Видишь ли, древние египтяне верили, что после смерти душа продолжает существовать в вечности. Если вы знаете секретные ритуалы, если вы взяли с собой в гробницу все, что вам было необходимо для физической земной жизни, ваша душа — «ба» — и защищающий ее дух — «ка» — найдут свой путь в другой мир. — Он немного помолчал. — Ясно, что Нармер проделал все это и переместился в следующую сферу. Поэтому, кто бы ни говорил через твою жену, это какая-то неугомонная душа, блуждающая в мире духов, но все еще каким-то образом привязанная к этому месту.

— Но… — Раш немного помедлил. — Как это возможно? Я бы никогда не привез Дженнифер сюда, если бы полагал, что подобное возможно… — Он ошарашенно замолчал.

— Существуют различные теории, с помощью которых можно объяснить этот феномен, — спокойно произнес Логан. — Есть верование, что сильное зло еще долго сохраняется в духе, даже после гибели физического тела. Чем сильнее зло, тем дольше длится его воздействие. Твоя жена с ее уникальной сверхчувствительностью может служить проводником такого воздействия. Ты должен рассматривать ее как физический флюгер — или, еще лучше, как живой громоотвод, улавливающий молнии. Громоотвод не работает сам по себе — он просто притягивает и разряжает.

— Притягивает кого или что? — спросил Раш.

— Кого же назвать? Одного из усопших жрецов? Одного из стражей гробницы? Это может быть даже тот, кто умер сотню лет назад, а не пять тысяч, как мы подсчитали.

— Но во время ее первого продуктивного перехода Джен делала особые ссылки на площадку, которую в конце концов мы смогли отыскать.

— Ты уже говорил об этом, — перебил его Джереми, меняя положение на стуле. — Я бы хотел взглянуть на эти манускрипты, с твоего позволения.

— Постараюсь это устроить.

— Я бы также хотел получить копию отчетов Центра.

Раш быстро взглянул на него.

— Каких отчетов?

— Любых, какие ты можешь мне предоставить. Анализы проведенных экспериментов, отчеты врачей, интервью с объектами…

— А почему это для тебя так важно?

— Ты просил меня помочь. Чем лучше я пойму то, чем ты занимаешься в своем Центре, что ты делал с Дженнифер и другими подопытными, тем лучше буду готов оказать тебе помощь.

Раш немного подумал и кивнул.

— Я запишу для тебя DVD. Что-нибудь еще?

— Да. Что такого важного в первых вратах?

— Первые врата? — Раш выглядел удивленным, услышав такой выпадающий из контекста вопрос. — Это… запечатанный вход в гробницу. Стоун искал способ ее безопасного вскрытия, без взлома печати.

— Безопасно взломать печать, — задумчиво повторил Логан. — Он боится ловушки.

Итан кивнул.

— Нармер преодолел огромные расстояния, чтобы обезопасить гробницу, — проговорил он. — Вряд ли он отдаст ключи от нее без борьбы.

32

Кабинет Портера Стоуна выглядел таким же безукоризненным и минималистичным, как и в первый раз, когда Логан вошел в него. Единственной разницей, которую он заметил в этот раз, было то, что страница календаря текущего месяца убрана.

Стоун, разговаривавший по радиосвязи, выключил ее, как только вошел Логан.

— А, Джереми. Пожалуйста, садитесь.

— Спасибо.

Босс оглядел визитера с ног до головы своим холодным, оценивающим взглядом.

— Итак, зачем вы хотели меня видеть?

— Как я понимаю, все идет очень хорошо.

— Я чрезвычайно рад нашим достижениям. Воздушный замо́к гробницы наглухо закреплен на окружающей породе. К нему проведена «пуповина» из «чрева». Она полностью запитана и герметизирована. Связь устойчивая — мы провели несколько серьезных испытаний и диагностику. Мы послали вниз проникающий сигнал радара мощностью пятьсот мегагерц с дистанционным управлением. Он, наряду со звуковыми испытаниями, кажется, обнаружил три камеры за первыми вратами, последовательно расположенные одна за другой.

Несмотря на то, что Портер говорил о крупнейшей находке в своей карьере, он оставался сдержанным и спокойным. Лишь скрытый блеск пронзительных голубых глаз выдавал его истинное возбужденное состояние.

— Все готово, — продолжил он. — Настало время сломать печать и войти в гробницу.

Логан провел рукой по волосам.

— Кто войдет первым? — спросил он.

— Тина. Доктор Марч. Итан Раш. Пара парней Валентино для подъема тяжестей. И, конечно, я сам. — Стоун довольно улыбнулся. — В качестве дополнительной льготы за финансирование этой маленькой экспедиции.

— Я бы порекомендовал еще одного человека, — произнес Логан.

— Да? И кого же?

— Меня.

Улыбка медленно сползла с лица Стоуна.

— Боюсь, что это невозможно. Зачем мне брать вас на первое проникновение?

— На это есть множество причин. Во-первых, это часть моего рабочего задания. Вы пригласили меня для того, чтобы расследовать различные странные явления: у нас у обоих серьезные подозрения, что эта гробница каким-то образом виновна в них. Я единственный обладаю квалификацией для документирования этого события и знаю, что это будет крайне важно для вас в будущем.

— Согласен. Но почему не подождать, пока все стабилизируется?

— Потому что если действительно существует активное проклятие — в какой бы форме оно ни проявлялось, — я обязан находиться там с самого начала. Вспомните вступительные слова Нармера: «Любой, кто осмелится войти в гробницу мою…» Еще никто не входил в гробницу, однако станция уже не раз сталкивалась с непонятными и необъяснимыми явлениями. Высока вероятность того, что это может начаться с первым проникновением.

— Что правда, то правда, — согласился Стоун. — Но это еще один аргумент в пользу того, что стоит подождать. Нельзя бесконечно подвергать себя опасности.

— Я, как и остальные, подписал определенные обязательства и документ о возмещении ущерба. Итан Раш позаботился об этом. — Логан подался вперед в кресле. — Есть и еще один аргумент в мою пользу. Никто не знает, что лежит за этими вратами. Но никто другой на станции не готов так, как я, разобраться с этим. Вы видели мое резюме и знаете, что в прошлом мне приходилось исследовать многие сверхъестественные явления. И небезуспешно. Я натренирован на такие вещи лучше, нежели кто-либо другой. Честно говоря, мне приходилось видеть такое, что могло сломать менее подготовленного человека. Я нужен вам именно потому, что мы и не предполагаем, с чем можем встретиться. Другие растеряются, я же — нет.

Стоун устремил на него всепроникающий взгляд.

— Вы забываете, что я тоже не новичок в этих делах. И распечатал не одну гробницу.

— Но ни одной про́клятой. — Логан набрал полную грудь воздуха. — Позвольте мне сделать свою работу, сэр.

Какое-то время Стоун смотрел на него, пристально и вдумчиво. Затем на его лицо вернулась хитрая, почти интимная улыбка.

— Ровно в восемь часов, — наконец сказал он. — Не опаздывайте, сэр.

33

В последний раз Логан был на производственной площадке в день несчастного случая с дайверами. Тогда просторный с гулким эхом ангар был переполнен. Сейчас в нем было еще больше народа. Дюжина специалистов сгрудилась возле инструментальной панели; небольшая армия помощников и механиков собралась в центре. Они сосредоточились возле «чрева» и оживленно разговаривали, отчаянно жестикулируя.

Джереми медленно приблизился к ним. Теперь огромная панель монитора с сеткой, отражающей состояние дна Судда, была темна, так как ее роль уже выполнена.

Подойдя ближе, Логан заметил Тину Ромеро. Она тоже увидела его, отделилась от толпы и подошла.

— Слышала, вы вызвались пойти с нами, — произнесла она. — Должно быть, Стоун заел вас.

Логан пожал плечами.

— А кого он не заел? — в тон ей ответил он.

Добродушное взаимное подшучивание, однако в ее голосе Логан уловил скрытую напряженность. Кругом царило возбуждение — возможно, это самый важный день в археологии со времен открытия Трои Шлиманом. Все безуспешно пытались скрыть беспокойство — неизвестно, что фараон Нармер мог скрывать в своей гробнице.

Портер стоял рядом с Фрэнком Валентино. Он взглянул на часы и что-то сказал. Тот немедленно поднял мегафон и рявкнул:

— Внимание! Пожалуйста, разойдитесь по своим рабочим местам.

Медленно, по одному, люди потянулись из производственной зоны.

Стоун и Валентино с двумя крепкими рабочими подошли к оставшейся поредевшей группе.

— Готовы? — спросил босс у Джереми и Тины.

— Да, сэр, — ответили те одновременно.

— Мы будем работать следующим образом. Первыми пойдут парни Валентино. Затем я, Тина, Марч, Раш и Джереми. Мы уже спустили вниз бо́льшую часть необходимого оборудования. После того, как убедимся, что площадка безопасна, проведем тщательный осмотр самих врат, а затем проверим породу, из которой они сделаны. Только потом мы взломаем печать и войдем. Это первое проникновение ограничится беглым визуальным осмотром. Все будет записываться на видео. Однако ничего не трогаем, за исключением образцов для анализа, которые возьмут Тина и Итан. Все понятно?

Пока он говорил, к группе первопроходцев подошли Итан Раш и Фенвик Марч. После инструктажа все согласно кивнули.

— Отлично. Тогда наденьте свои респираторы и перчатки. Связь будем держать по радио.

Следуя примеру Тины, Логан подошел к небольшому лабораторному столику на колесиках, взял пару резиновых перчаток и натянул их. Потом приладил на лицо один из лежавших на столе респираторов, закрепил зажим радиостанции на поясе и включил ее.

Люди Валентино несли на плечах небольшие компактные рюкзаки, так же как и Итан. Тина держала в руках портативную видеокамеру.

Теперь все было готово. Стоун внимательно осмотрел каждого и поднял большой палец. Когда рабочие вступили в черный зев «чрева», Логана удивил спонтанный взрыв аплодисментов техников, механиков и другого вспомогательного персонала; вместо того чтобы пройти на рабочие места, они собрались около промышленной складной лестницы и наблюдали за приготовлениями семерки к спуску.

Логан задержался сзади, наблюдая, как рабочие схватились за металлический поручень, опустили ноги в зеленую жижу и медленно исчезли из виду. Следующим пошел Стоун, потом Ромеро, Марч и, наконец, Раш.

Теперь наступила очередь Логана. Набрав полную грудь воздуха, он взялся за поручень и заглянул в расстилающуюся под ним черноту.

Последний раз Джереми делал это, когда «чрево» представляло собой просто портал в Судд. Черный, зловонный, непредсказуемый. Однако сейчас он вглядывался в длинный, слегка пологий желтый туннель, выполненный из тяжелого материала. По его бокам, подобно венам, спускалась дюжина разноцветных кабелей разной толщины. Туннель — «пуповина» — был немного уже, чем само «чрево», достаточно крепким, чтобы противостоять давлению Судда. Это достигалось благодаря деревянному внутреннему каркасу, состоящему из ребер, расположенных на расстоянии двух футов друг от друга. На левой стороне располагалась система тросов, явно предназначенная для спуска и подъема тяжелых предметов. Линия светодиодов, выполненных в форме ромбов, освещала «пуповину» мертвенно-бледным холодным светом. По всей длине трубы располагались упоры для рук и ног. Под собой Логан мог видеть остальных, спускавшихся к воздушному замку.

Сделав еще один глубокий вдох, он ухватился за поручень и начал спускаться.

— Говорит Стоун, — раздалось в наушниках. — Достиг платформы.

Логан спустился, стараясь не сбить дыхание. «Пуповина» была безупречна: на внутренних стенках ни пятнышка грязи. В воздухе, поступавшем через респиратор, едва чувствовался запах гниющей растительности. И все же Джереми никак не удавалось хоть на мгновение забыть о коварной жиже, давившей со всех сторон на трубу.

Сам по себе спуск оказался довольно легким. Портер Стоун, всегда заботившийся обо всем заранее, расположил станцию на достаточном расстоянии, чтобы «пуповина» находилась под углом сорок пять градусов к вертикали, что обеспечивало довольно легкое путешествие вверх и вниз. По мере спуска Логан заметил, что доски деревянной окантовки становились толще — без сомнения, для компенсации повышения внешнего давления.

В течение трех минут он присоединился к группе, собравшейся на платформе. С любопытством огляделся. В одном углу платформы были аккуратно сложены несколько больших ящиков. Рядом находились различные археологические инструменты, предназначенные для стабилизации и даже полевой реставрации древних артефактов. Три стенки платформы напоминали остальную часть «пуповины» и имели шестиугольные скобы с переплетающимися кабелями. Но четвертая имела мощную дверь из непроницаемого материала. Она была круглой, как у банковского сейфа, и на вид такой же прочной.

Когда все семеро встали рядом друг с другом, на платформе осталось совсем немного места. Какое-то время все молчали, глядя друг на друга. В воздухе повисло почти осязаемое напряжение, которое никто не осмеливался нарушить. Наконец босс нажал кнопку передачи своей радиостанции.

— Говорит Стоун, — произнес он. — Мы достигли платформы.

— Понял, — раздался ответ с контрольного пункта. — Действуйте согласно плану.

Затем Стоун начал двигаться в направлении двери в гробницу. Тина вела съемку.

— Открываю замок, — сказал он, осторожно выкрутил четыре больших болта из дверной панели, затем потянул за толстую ручку в центре.

Дверь распахнулась на удивление легко. За ней Логан рассмотрел обработанную гранитную поверхность, которая запечатывала вход в гробницу. Камни и глина были полностью удалены — ничего, кроме массы гранита и окружающей вулканической породы, образовывавших устье вулканической пещеры. Отполированная гранитная стена сияла в лучах отраженного света. За исключением двух печатей в породе не имелось никаких других отметок. То, что выглядело таким далеким, загадочным, неземным на видео, теперь находилось прямо перед ним в нескольких футах. Джереми чувствовал, как участилось биение его сердца, отстукивавшего почти болезненный ритм.

Сам воздушный замок был закреплен на неровной поверхности вулканической породы каким-то сильным герметиком.

К Стоуну присоединился Фенвик Марч с увеличительным стеклом и мощным фонарем. Они дюйм за дюймом осмотрели гранитную поверхность, нежно нажимая на нее руками в перчатках. Процесс длился почти пятнадцать минут. Наконец удовлетворившись, они вернулись назад на платформу.

— Тина, — попросил Стоун, — будь добра, осмотри печати, пожалуйста.

Женщина взяла увеличительное стекло и фонарь у Марча и выступила вперед. Внимательно вглядываясь, она сначала исследовала верхнюю печать — надгробную; потом встала на колени и осмотрела нижнюю — королевскую — на основании гранитных направляющих. Каждая была зафиксирована посредством двух бронзовых шипов, связанных завитками тонкой бронзовой проволоки, которые напоминали Логану петлю висельника. С правой стороны каждой печати свисал кусок красноватой керамики величиной с кулак, через который были продеты проволока и шип. В керамике был сделан оттиск реального иероглифа.

— Ну и что? — спросил Стоун.

— Они абсолютно целые, — ответила Ромеро. Логан уловил слабую дрожь в ее голосе. — Но этот серех… он какой-то необычный. Его форма мне неизвестна.

— Но это точно печать Нармера?

— Иероглифы изображают сома и резец — ребус, вероятно, обозначающий имя Нармера.

— Отлично. Приготовьтесь, пожалуйста.

Ромеро поднялась на ноги и продолжила снимать все на видеокамеру. Марч и Стоун встали рядом. У босса в руках был небольшой ящичек, дно которого было выстлано хлопчатобумажной тканью; Марч держал в руках скальпель и щипцы. Пока остальные ждали в напряженной тишине, он очень осторожно поднес скальпель к посмертной печати и медленным уверенным движением разрезал ее надвое. Такими же медленными выверенными движениями, используя скальпель и щипцы, он отделил печать от гранитной основы и положил ее куски в ящичек, который держал Стоун.

Логан понял, что невольно затаил дыхание. Совершенно осознанно он выдохнул и набрал в легкие свежий воздух. Несмотря на напряжение момента, от него не ускользнуло то, с какой осторожностью и тщательностью Портер и его команда не только зафиксировали это событие, но и постарались сохранить элементы печати. Стоун не был охотником за сокровищами: настоящий ученый-археолог, он больше заботился о сохранении прошлого, нежели об его уничтожении.

Теперь исследователи переместились к более крупной, королевской печати. Марч приложил скальпель к верхней части, но потом помедлил. Прошла минута, две.

Напряжение было почти физическим. Вот оно: печать сломана, могила осквернена в общепринятом смысле слова. Логан невольно сглотнул.

Любой, кто осмелится войти в гробницу мою или повредит место упокоения земной плоти моей, будет умерщвлен быстро и безжалостно… Я, Нармер Бессмертный, буду мучить его день и ночь, наяву и во сне, до тех пор, пока сумасшествие и смерть не станут вечным храмом его.

— Фенвик?

Археолог приступил к своему занятию. Он наклонился над печатью и медленным режущим движением рассек ее на две части.

Все члены группы испустили невольный общий выдох.

— Теперь мы сделали это, — произнесла Тина очень спокойно, без экзальтации.

Марч взял две половинки печати и положил их в ящичек. Затем Стоун, Марч и Ромеро отошли от гранитной стены. Каждый двигался плавно и грациозно, как в балете.

Босс повернулся к Рашу:

— Вперед, доктор.

Засунув руку в свой рюкзак, Итан вытащил дрель на батарейках с мощным сверлом длиной около двенадцати дюймов. Затем подошел к гранитной поверхности, выбрал место — точно по центру и включил дрель.

Когда дрель взвизгнула, Стоун приказал всем держаться сзади. Примерно секунд через шестьдесят Логан услышал, как тон инструмента резко понизился — сверло прошло на нужную глубину. Послышался низкий слабый звук выходящего воздуха, который устремился в проделанное отверстие.

Доктор вставил в дырку пластмассовую заглушку и отложил дрель в сторону.

— Толщина гранита не очень большая, — сообщил он по радио.

Затем снова залез в рюкзак и вытащил странный инструмент: длинную прозрачную трубку, закрепленную в пластмассовом корпусе, имевшем светодиодное табло. С одного конца корпуса свисал резиновый эластичный баллон. Вытащив заглушку из отверстия, Раш вкрутил трубку в отверстие и нажал какую-то кнопку на корпусе. Послышался жужжащий звук, стихавший по мере наполнения баллона. Раш понажимал еще на какие-то кнопки, потом посмотрел на показания на дисплее.

— Пыль, — передал он по радио, — твердые частицы. Высокое содержание двуокиси углерода. Но патогенные бактерии отсутствуют.

Теперь Логан понял назначение этого прибора. Это был высокотехнологичный эквивалент свечи, которую Говард Картер держал в руке, исследуя гробницу Тутанхамона.

— Как насчет содержания грибков? — спросил Стоун.

— Результатов полного биологического исследования придется подождать до тех пор, пока я не вернусь в медицинский номер, — ответил Раш. — Но первые результаты полевого исследования налицо — полное отсутствие грибков. Микроклимат гробницы не свидетельствует о наличии каких-либо анаэробных бактерий и демонстрирует приемлемый уровень аэробных.

— В таком случае мы можем продолжать. Но стоит убедиться, что в операционном блоке уже установлены обеззараживающие души, которые мы примем после выхода из «пуповины».

Раш сложил свое оборудование в рюкзак. Стоун подошел к отверстию, вытащил из ящика оптико-волоконную камеру с фонариком на конце и длинный гибкий шнур, подсоединенный к очкам. Приладив эти очки к громоздкому респиратору, Портер вставил конец камеры в отверстие и вкрутил ее. Долгое время он стоял молча, вглядываясь внутрь. Потом неожиданно замер и открыл рот от удивления.

— Боже правый! — прошептал он отрывистым шепотом. — Бог ты мой!

Он вытащил камеру из отверстия, медленно стянул очки и повернулся к остальным. Логан был шокирован выражением его лица. Постоянное безразличие Стоуна, его невозмутимый вид сменились неподдельным нескрываемым удивлением. Даже несмотря на то, что половина его лица была закрыта респиратором, он выглядел подобно человеку, который… Логан, сердце которого бешено колотилось, не находил слов, чтобы описать это выражение лица. Человек, который заглянул либо в рай, либо в ад.

Не говоря ни слова, босс кивнул рабочим. Они подошли. Один держал небольшое мощное зубило, второй — пылесос с длинным шлангом. Они помечали каждый отколотый кусок гранита восковым карандашом. Потом первый начал счищать штукатурку между плитками, в то время как второй с помощью пылесоса засасывал образующуюся пыль. Логан предположил, что такая мера предосторожности предпринята на случай, если штукатурка отравлена.

Когда вынули первую плитку, работа пошла быстрее. Не прошло и двадцати минут, как в замурованном входе в гробницу образовалась дыра, способная пропустить одного человека.

Логан смотрел на зиявшую черноту. Словно по всеобщей договоренности, никто не осмеливался осветить внутреннюю часть гробницы. Все ждали.

Стоун осмотрел собравшуюся вокруг него компанию. Он вновь обрел дар речи и вернул половину своего самообладания. Нашел глазами Кристину и простер руку в перчатке в направлении темного проема в гранитной стене.

— Тина, — проговорил он. — Сначала леди.

34

Ромеро кивнула, взяла фонарь и сделала шаг вперед, направив луч в темную пустоту входа в гробницу. Но тут же отпрянула с возгласом:

— Святые угодники!

Группа издала общий возглас удивления.

Внутри гробницы, в нескольких футах от прохода, стояла ужасающая известняковая статуя: огромная фигура высотой футов семь, с головой змеи, туловищем льва и руками человека. Она припала к земле; мускулы напряжены, как будто собиралась прыгнуть на первого, кто появится в проходе. Вместо глаз ей были вставлены ярко-рубиновые халцедоны, угрожающе сверкавшие в свете фонарей. Она была покрыта красками удивительно естественных цветов, остававшихся яркими даже через пять тысяч лет, проведенных в темноте.

— Вот как, — произнесла Ромеро, придя в себя. — Да у нас тут охранник.

Она продвинулась вперед, позволив свету играть на поразительной статуе. У ее ног лежал человеческий скелет. Лохмотья того, что однажды было богатым одеянием, плотно прилегали к костям.

— Страж некрополя, — пробормотала Тина.

Очень осторожно она обошла статую и двинулась дальше, в зал. Каждый ее шаг поднимал тучи пыли. После небольшой паузы за ней последовал Стоун; затем Марч, потом Раш со своим мониторинговым оборудованием. Рабочие остались на платформе. Последним вошел Логан. Он прошел мимо гранитного уплотнения, скользнул вокруг фигуры стража со скелетом у ног и вошел в саму гробницу.

Камера была небольшой — возможно, пятнадцать футов в глубину и десять в ширину — и немного сужалась. Лучи фонарей выглядели длинными зловещими «хвостами» в поднимающейся пыли. Стены полностью покрывали плитки черепахового цвета, которые Логан определил как фаянс. Их поверхность была густо покрыта примитивными иероглифами и нарисованными изображениями. Воздух сухой и прохладный.

Гробница была заполнена аккуратно сложенными погребальными предметами: искусно вырезанными и окрашенными стульями; массивной позолоченной кроватью с балдахином; многочисленной утварью; красивыми гончарными изделиями; открытым сундуком с позолоченной подкладкой, полным амулетов, бус и драгоценностей. Тина Ромеро медленно обошла комнату, снимая все на видеокамеру. Марч следовал по ее пятам, рассматривая предметы и нежно касаясь их рукой в латексной перчатке. Раш следил за показаниями своего ручного сенсора. Стоун находился сзади, впитывая все до мельчайших деталей, не меняя непроницаемого взгляда. Люди говорили тихими хриплыми, почти благоговейными голосами. Казалось, только сейчас до них дошло: мы вошли в гробницу богоподобного фараона Нармера!

Логан держался сзади вместе со Стоуном и следил за происходящим. Несмотря на сопричастность к остальной группе, он страшился этого момента, опасаясь, что зло и угроза, которые он уловил раньше, обретут здесь дополнительную силу и наделают бед. Однако ничего не происходило. Нет, не совсем так: здесь чувствовалось чье-то присутствие — но оно ощущалось почти так, как если бы сама гробница следила за ними, выжидая, прячась до более удобного момента, чтобы… Чтобы что? Логан не находил ответа на этот вопрос.

Марч провел рукой по стене черепахового цвета. Эта трубка лавы могла образовать экструзивную вулканическую породу, очень грубую и острую. Но поверхность была гладкая, как стекло. Сколько человеко-часов понадобилось для ее полировки грубыми, примитивными инструментами того времени?

Тина остановилась перед длинным рядом высоких кувшинов из красноватой глины великолепной формы, с темными гранями.

— Такие кувшины с темным верхом были очень распространены во времена объединения, — заметила она. — Они станут полезны при определении возраста.

— Во время нашего следующего спуска я возьму образцы для тестов на термолюминесценцию, — сказал Марч.

Некоторое время стояла тишина. Все пытались осознать всю значимость находки.

— Однако саркофаг отсутствует, — заметил Логан, оглядываясь вокруг.

— Внешняя камера обычно использовалась для хранения предметов домашнего обихода, — пояснил Стоун. — Словом, для хранения вещей и предметов, которые могли понадобиться фараону в потусторонней жизни. Саркофаг, должно быть, находится глубже — скорее всего, в последней камере за третьими вратами. Его сохранность беспокоила фараона больше всего, так как обеспечивала неприкосновенность его останков.

Тина наклонилась над большим сундуком из крашеного дерева с золотистой кромкой. Медленными осторожными движениями она смахнула пыль сверху, освободила крышку и мягко ее приподняла. В свете ее фонаря высветились десятки папирусов, туго скатанных и в прекрасном неиспорченном состоянии. Рядом стояли две аккуратные стопки табличек с вырезанными на них письменами.

— Боже! — выдохнула Тина. — Вы только подумайте, какие исторические сведения они хранят…

Стоун подошел к позолоченной кровати с балдахином. Она мерцала неземным светом в лучах их фонариков. Ее искусно сработанные элементы скреплялись большими болтами из цельного золота.

— Обратите внимание на балдахин, — сказал он. — Этот позолоченный кусок дерева, должно быть, весит тысячу фунтов. И все прекрасно сохранилось, как будто изготовлено вчера.

— Странно, — заметил Марч. Он вглядывался в изображение, нарисованное на одной из стенок.

Два действительно необычных объекта. Один представлял собой коробку, по верху которой проходил какой-то стержень, окруженный гребнем или знаменем цвета меди. Второй — артефакт в виде чаши с длинными пучками золотой проволоки, свисавшей по краям. Их окружала метель иероглифов.

— Что вы об этом думаете? — спросил Портер.

Тина пожала плечами.

— Уникально. Никогда не видела ничего подобного. Или даже отдаленно напоминающего это. Они похожи на какие-то инструменты или приспособления. Но я не могу даже предположить, для чего они использовались.

— А что насчет иероглифов?

Наступила минутная пауза, во время которой Тина внимательно рассматривала знаки в свете фонарика.

— Похоже, это какие-то предостережения. Проклятия. — И добавила после паузы: — Мне необходимо изучить их более тщательно в лаборатории. — Она сделала шаг назад и направила на них камеру.

— Они могут быть уникальными, — сказал Логан, — но они здесь не единственные.

Он указал на соседнюю стену. На ней была изображена сидящая мужская фигура в профиль, с вытянутой вперед левой ногой, что, впрочем, типично для древнеегипетского искусства. Мужчина одет в прекрасные одежды — явно представитель высокого сословия. И, как ни странно, те же самые два объекта были установлены на его голове — чашеобразный предмет внизу, коробка со стержнем вверху. Его окружал сонм высокопоставленных жрецов.

— Будь я проклят, — пробормотал Марч.

— Как вы думаете, что это? — спросил Стоун. — Эти предметы не могут быть коронами — они совершенно другие.

— Возможно, здесь изображено какое-то наказание, — предположил Логан.

— Да, но взгляните на это, — Тина указала на выпуклую деталь под рельефом. — Это, несомненно, серех. Значит, изображенная в центре фигура — это фараон.

— Так это серех Нармера? — спросил босс.

— Да. Но он несколько изменен, каким-то образом обезличен.

Медленно вся группа начала стягиваться к задней стене. Их фонари принялись скользить по ее поверхности: еще одно лицо на полированном граните, плитки, посаженные на известковый раствор. И вновь печать некрополя и королевская печать — обе целые, нетронутые. В отличие от первой двери, эта была окантована чистым золотом.

— Вторые врата, — прошептал Марч почти благоговейно.

Они смотрели на нее и молчали, пока Стоун не нарушил тишину.

— Вернемся на станцию и проанализируем наши находки. Необходимо, чтобы инженерная команда спустилась сюда и осмотрела эту камеру, дабы убедиться в ее конструкционной устойчивости. А затем, — он выдержал паузу, и его голос слегка дрогнул, — мы продолжим.

35

Место действия оставалось тем же самым: та же тускло освещенная лаборатория с односпальной кроватью и набором медицинской аппаратуры и инструментов. В палате стоял тот же смешанный запах сандала и мирры; те же подсветки от следящих устройств. То же большое, тщательно отполированное зеркало отражало крошечные мигающие огоньки. Дженнифер лежала на кровати, неглубоко дыша, опять под воздействием пропофола.

«Единственная разница, — подумал Логан, — заключается в том, что утром мы вскрыли гробницу фараона Нармера».

Он наблюдал, как Раш приладил контакты к вискам жены, дал ей версид и ввел в состояние гипноза. Джереми ощущал большое напряжение, глубокое нежелание повторять эксперимент и наносить пациентке такую же травму, как и при первом переходе. На этот раз зловещее воздействие, которое он испытал во время прошлого сеанса, все еще присутствовало, однако казалось далеким, даже слабым.

Открылась дверь на бесшумных петлях, и вошла Ромеро. Она кивнула Рашу, улыбнулась Логану.

Итан подождал, пока жена пошевелилась и ее дыхание стало затрудненным. Затем щелкнул кнопкой диктофона.

— С кем я говорю? — спросил он.

На этот раз ответ был незамедлительным.

— Рупор Гора.

— Как тебя зовут?

— Тот… Кого Нельзя Называть.

Тина наклонилась к Джереми и прошептала на ухо:

— Некоторые ученые утверждают, что, став божественным фараоном, Нармер не позволял произносить вслух свое имя под страхом смертной казни.

Итан наклонился ближе к жене.

— Кто охранял вход в гробницу?

— Ты… обесчестил меня.

На этот раз голос был не злым, а просто печальным, сожалеющим.

— Ты осквернил мою священную обитель.

— Кто этот страж? — настойчиво повторил Раш.

— Пожиратель… Душ. Тот, Кто Обитает в Десятой Сфере Ночи. Слуга Ра.

— Но кто…

— Он придет за тобой, осквернитель. Неверный. Конечности твои будут вырваны, и хребет сломан. Геб поставит ногу на голову твою… и Гор расплющит тебя…

— Что изображает картина на стене? — спросил Раш, стараясь, чтобы его голос звучал нейтрально. — Этот… орнамент на голове мужчины?

Короткая пауза.

— Это дает жизнь мертвым… и смерть живым.

Еще больше понизив голос, Итан вкрадчиво спросил:

— Что ты можешь рассказать мне о вторых вратах?

— Отчаяние… твой конец придет быстро… на когтистых лапах.

С этими словами Дженнифер издала длинный низкий вздох, повернулась к стене и замерла.

Раш выключил диктофон и сунул его в карман. Потом тщательно осмотрел жену и, нахмурившись, обратился к мониторам в ее ногах.

— Что-то не так? — спросил Логан.

— Не уверен, — ответил супруг, вглядываясь в дисплей ее жизненных показателей. — Дай мне минуту.

— Геб поставит ногу на голову твою, — повторила Тина. — Звучит как парафраз из Текстов Пирамид. Изречение триста пятьдесят четыре или триста пятьдесят шесть, полагаю. Но как она узнала о них?

— О Текстах Пирамид? — спросил Логан.

— Старейшие религиозные документы в мире. Они представляли собой перечень заклинаний и запретов, которые могли произносить только члены царских семей.

— Нармер…

— Если это действительно так, то они должны датироваться временами Нармера. Тогда эти тексты даже старше, чем предполагали ученые, — по крайней мере, на семь столетий.

— А о чем эти Тексты?

— О реанимации тела фараона после его смерти, о защите гробницы от разграбления и осквернения, о проводах в мир иной — словом, обо всем, что касалось жизни египетских фараонов после смерти.

Логан понял, что они говорят шепотом.

— А что она рассказала об изображении на стене?

— Это то, что дает жизнь мертвым и смерть живым, — ответила Тина.

— Как вы думаете, что это может означать?

— Возможно, чепуху. С другой стороны, египетские фараоны были просто очарованы близким к смерти состоянием. Они называли его «второй сферой ночи».

— Вторая сфера ночи, — задумчиво повторил Логан. — Дженнифер тоже упоминала о сфере ночи.

Раш оторвался от приборов и посмотрел в их сторону.

— Тина, — сказал он, — не оставите ли вы Джереми и меня на минутку?

Женщина передернула плечами и направилась к двери. Взявшись за ручку, обернулась.

— Надеюсь, это последний раз, когда вы проводите ее через мучения, — жестко проговорила она. Потом вышла и тихо закрыла за собой дверь.

В наступившей тишине Логан повернулся к Рашу.

— Как дела? — спросил он с тревогой в голосе.

— На этот раз она спит дольше, чем обычно. Не знаю почему.

— Как долго она спит после эксперимента?

— Она просыпается почти сразу. Но после того, который ты видел, ей понадобилось почти десять минут, чтобы окончательно прийти в себя. Это необычно.

— У тебя есть что-нибудь, чтобы дать ей?

— Я бы лучше воздержался. В Центре мы обычно ничего не даем. Пропофол — гипнотическое средство краткого действия. Она уже должна прийти в норму.

Наступило минутное молчание. Потом Раш подскочил, как будто забыл что-то важное, и выудил из кармана халата диск.

— Как ты просил, — сказал он. — Амнезис пациентов Центра, клинические опыты и результаты тестов. Пожалуйста, обращайся с ними как с секретными материалами.

— Хорошо. Спасибо.

Итан опять взглянул на жену. Как будто подумав об одном и том же, оба подошли к изголовью кровати.

— Пожалуй, я проведу с ней сеанс сам, — проговорил Логан. — Завтра, если ты не возражаешь.

— Чем скорее, тем лучше, — ответил Раш.

36

Узел связи располагался внутри Красного сектора, вниз по коридору от силовой установки, где несколько дней назад Перлмуттер получил сильнейший удар током. Это относительно маленькая комнатка, заставленная загадочным электронным оборудованием, назначение которого Логан и не пытался угадать.

Джерри Фонтейн, начальник узла связи, был коренастым мужчиной в выцветшем комбинезоне цвета хаки, из-под которого выглядывала розовая рубашка с коротким рукавом. Белый хлопчатобумажный платок в правой руке никогда не находился в покое: то он мялся в волосатой медвежьей лапе Фонтейна, то промокал пот, постоянно собиравшийся на лбу Джерри.

— Как Перлмуттер? — осведомился Логан, открывая блокнот и садясь на единственный в комнатке незанятый табурет.

— Док говорит, что завтра он вернется к работе, — ответил Фонтейн. — Слава богу, все обошлось.

Джереми вытащил папку из своего рюкзака и раскрыл ее.

— Расскажите мне, пожалуйста, об этих явлениях, свидетелем которых вы были.

Платок начал опять гулять по плачущему по́том лбу.

— Это случилось дважды. И каждый раз ночью. Я услышал, как заработало оборудование, хотя все тумблеры были выключены. Знаете ли, узел связи работает только в дневное время.

— А почему?

— Потому что только я и Перлмуттер можем управлять им. И мы работаем здесь, как коммутатор, — распоряжение Стоуна. Через нас проходят все заявки на поиск в Интернете, звонки в главный офис и тому подобное. Никакой работы ночью, за исключением экстренных случаев.

«Ох уж этот Стоун и его мания секретности», — подумал Логан. Вслух же он спросил:

— И какие машины вдруг ожили?

— Один из спутниковых телефонов.

— Один из?.. Вы хотите сказать, что у вас их несколько?

Фонтейн кивнул.

— Два. NNR «Глобал Ай» для геостационарного спутника и еще LEO.

— LEO?

— Низкоорбитальный спутник. «Террастар». Хорош для устойчивой широкополосной связи.

Логан записал это в своем блокноте.

— И который из них вы услышали?

— Тот, что подсоединен к LEO.

Джереми непонимающе окинул взглядом ряды кнопок на фасадах радиоэлектронных устройств.

— Не могли бы вы показать его мне?

Фонтейн указал на смонтированное на стеллаже устройство, стоявшее рядом с ним. Оно было выполнено из отфрезерованного серого металла, имело встроенную клавиатуру и комплект наушников. Логан вновь нырнул в рюкзак, выудил из него счетчик ионов, подержал его перед спутниковым телефоном и прочитал показания.

— Что это вы делаете?

— Кое-что проверяю.

Показания счетчика оказались в норме, и энигмалогист отложил его в сторону.

— Опишите мне все поподробнее, пожалуйста.

Еще одна санобработка потного лба.

— Впервые это произошло… дайте вспомнить… около двух недель назад. Я что-то забыл в комнате связи и вернулся, чтобы забрать, прежде чем лечь спать. И услышал пиканье, потом электрический шум, издаваемый LEO.

— Во сколько это было?

— В час тридцать.

Логан сделал пометку в блокноте.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Второй раз это произошло позапрошлой ночью. Перлмуттер лежал в госпитале, и мне приходилось все делать самому. Накопилась куча дел, и я пришел сюда после ужина, чтобы все разгрести. Для этого мне потребовалось больше времени, чем казалось вначале. Я как раз вписывал последние данные в журнал, как раздалось знакомое пиканье и проснулся LEO. И перепугался же я… до чертиков, надо сказать.

— А сколько было времени?

Фонтейн подумал мгновение.

— Час тридцать. Так же, как и в первый раз.

«Слишком пунктуален для гремлина», — подумал Логан.

— Как действует этот телефон?

— Довольно прямолинейно. Устанавливаешь спутниковую связь, проверяешь восходящие и нисходящие числа. С этого момента все зависит от того, что и как ты передаешь. Аналоговый или цифровой сигнал, голос, интернет-страница, электронное письмо и так далее.

— Из того, что вы мне рассказали, можно предположить, что телефон не имеет встроенного таймера.

Фонтейн кивнул.

— Вы ведете журнал использования спутникового телефона?

— Конечно. Босс настаивает на том, чтобы мы все записывали — кто направил запрос, с кем осуществлялась связь, в чем она заключалась… — Он похлопал по толстым черным переплетам, стоявшим на полке позади него.

— Ведет ли телефон внутренний журнал использования?

— Да. Во флеш-памяти. Потом приходится вручную стирать ее с передней панели.

— Когда вы в последний раз стирали журнал?

— А он не стирался с тех пор, как здесь развернулась наша деятельность. Для того чтобы это сделать, необходим пароль. — Фонтейн нахмурился. — Вы думаете, что… — Его голос замолк.

— Я думаю, — спокойно произнес Логан, — что нам следует проверить внутренний журнал. Прямо сейчас.

37

Когда Логана пригласили в конференц-зал на совещание, он предположил, что группа собравшихся будет такой же большой, как и на предыдущем, посвященном обсуждению происшествия с генератором. Однако вместо этого он обнаружил, что большая комната полупуста. В ней находились Фенвик Марч с одним из своих помощников, Тина Ромеро, Итан Раш, Фрэнк Валентино и еще два человека, которых он не знал.

Оглядывая небольшую группу, Джереми решил, что, вероятно, он мог бы захватить сюда свое открытие.

Вошел Стоун в сопровождении личного секретаря. Закрыв дверь, он миновал пару стульев, прошел в центр зала, занял место перед демонстрационной доской и резко произнес:

— Итак, господа, начнем. Пожалуйста, докладывайте кратко и по существу. Фенвик, начнем с вас.

Археолог пошуршал своими набросками и прочистил горло.

— Мы уже начали составлять инвентарную ведомость находок на основании видеоанализа камеры один. Наш эксперт по древним надписям записывает все в единый журнал. И, с позволения доктора Раша, мы отправим вниз топографа для того, чтобы тот сделал подробные измерения первой камеры и опись ее содержимого.

Стоун кивнул в знак одобрения.

— Наш историк искусств анализирует картины. На основании отснятого видеоматериала она приходит к тому, что те, несомненно, являются древнейшими из всех обнаруженных до сих пор. Возраст такой же древний, как и Расписной гробницы 100 в Иераконполе.

— Очень хорошо, — похвалил босс.

— На основании визуального осмотра артефактов можно сказать, что они находятся в прекрасном состоянии, учитывая их возраст; тем не менее некоторые из них нуждаются в тщательной реставрации. Кувшины с черными горлами и некоторые амулеты из бусин, к примеру. Когда мы можем приступить к процессу регистрации и транспортировки?

Это вызвало яростное возмущение Тины Ромеро.

— В первую очередь — самое главное, Фенвик, — осадил археолога Стоун. — Сначала камеру необходимо нанести на сетку, картографировать и сделать абсолютно безопасной. Затем мы можем приступать к работе с артефактами.

— Думаю, вам не нужно напоминать, что время поджимает, — возразил Марч.

— Нет, не нужно. Именно поэтому мы должны работать с максимальной отдачей. Однако мы не можем торопить события и мчаться сломя голову. Не имеем права рисковать гробницей или собственными жизнями. — Стоун повернулся к Ромеро. — Тина?

Ромеро поерзала на стуле.

— Пока еще рано переходить к конкретике. Но, конечно, мне необходимо более тщательно изучить таблички и папирусы. То, что я пока обнаружила, несколько сбивает меня с толку.

— Объясните, пожалуйста, — нахмурился Портер.

— Видите ли… — Кристина поколебалась, — …некоторые надписи были вырезаны и выкрашены грубовато, похоже, в спешке.

— Вы забываете, что мы имеем дело с архаическим периодом, — не преминул вставить Марч и при этом злорадно хмыкнул. — Первая династия. Египетское искусство декоративной живописи находилось в младенческом возрасте.

Ромеро пожала плечами, явно неудовлетворенная.

— В любом случае многие из предметов и надписей являются уникальными для египетской истории. Они рассказывают о богах, религиозных практиках, ритуалах и даже верованиях, которые расходятся с традиционной мудростью — с тем, что последовало в более поздние периоды истории Египта.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — сказал босс.

— Это трудно описать, поскольку все такое новое и незнакомое, и я только начала анализировать наши открытия и находки… Но это похоже на то, если бы… — Она опять замолчала. — Когда я впервые взглянула на надписи, на имена упомянутых богов, их пол, последовательность ритуалов — словом, все такие детали, — мне почти показалось, что… Нармер назвал их неправильно. Однако потом я, конечно, поняла, что такое просто невозможно. Нармер был первым: очевидно, что мы нашли самую старую гробницу египетского фараона из всех когда-либо найденных. Поэтому я могу только предположить, что переход верований и практик Нармера к последующим поколениям происходил с ошибками. Это похоже на то, что если бы его потомки не понимали, что он пытался сделать, и просто скопировали его поведение и ритуалы, не догадываясь об их истинном значении. Видите ли, существуют определенные атрибуты древнеегипетского ритуала, природу которых мы пока так и не поняли, и они крайне противоречивы. Вполне может статься, что если мы пересмотрим их сейчас, в свете «первоначального» Нармера, то сумеем выявить разницу. Мне не раз приходилось переформулировать те или иные выводы в ходе археологических раскопок. Но с какого угла вы бы их ни рассматривали, в конце концов это ставит египтологию с ног на голову.

Стоун задумчиво потер подбородок.

— Поразительно. Оказывается, все сводится к стражу гробницы?

— Поначалу я думала, что он изображает Аммут — Глотающего Монстра, который, в системе верований Древнего Египта, отсылает недостойные души Пожирателю Мертвых. Но потом поняла, что такая морфология неверна. Конечно, это всего лишь предположение, но полагаю, что это очень грубое и примитивное изображение бога, который в Среднем царстве был известен как Апеп, или Апоп. В более поздние годы его стали изображать в виде крокодила или змея. Это соответствует статуе, которую мы видели. Апоп — бог темноты, хаоса, пожиратель душ, воплощение всевозможного зла. Интересный выбор няньки. — Она сделала паузу. — Мы, возможно, увидели одно из самых ранних изображений этого бога, существовавшего до того, как были индивидуализированы Аммут и Апоп.

Логан заметил, как Раш перехватил его взгляд. «Пожиратель душ, — вспомнил он. Именно это божество упоминала Дженнифер. — Откуда она могла о нем знать, если только ей не сообщил это голос из древнего прошлого?»

Итан выглядел усталым — и Джереми этому не удивился. Дженнифер понадобилось почти два часа, чтобы прийти в себя после сеанса гипноза и эксперимента по переходу, проведенного за день до этого.

— Конечно, — продолжила Ромеро, — мы еще точно не знаем, каким образом этот бог фигурирует в теогонии Нармера или же кого он представлял в этот ранний период.

— А что насчет первоначальной картины в гробнице? — спросил Стоун. — Я имею в виду ту, на которой изображено какое-то наказание?

— Я знаю не больше, чем знала вчера. Извините. Это совершенно новая вещь в моей практике.

— А вторые врата?

— После первичного визуального осмотра можно утверждать, что печать на них идентична печати на первых вратах.

— Спасибо. — Стоун повернулся к Рашу. — А что скажете вы, Итан?

Доктор изменил свое положение на стуле, прочистил горло.

— Мой анализ атмосферы, пыли с поверхностей гробницы и частиц штукатурки завершен. Все оказалось инертным. Отмечена относительно высокая концентрация спор плесени и пыльцы, но не такая, о которой стоило бы беспокоиться. Конечно, риск можно свести до минимума, если тщательно все почистить. Я не нашел никаких свидетельств наличия вредных бактерий, вирусов или грибков. Однако пока не закончится процесс обеззараживания, я порекомендовал бы надевать личные респираторы для дополнительной фильтрации и латексные перчатки. Но это обычное стандартное правило при работе в незнакомых средах.

— Возможны ли яды? — спросил Стоун.

— Пока что они не проявились в моих тестах.

Босс удовлетворенно кивнул и повернулся к незнакомому Джереми парню.

— Отчет по глубинному радару?

Худой, нервный на вид молодой человек сел спереди и надел крупные очки на нос.

— Проникающий в глубину земли радар наметил вторую камеру, в которой выявлен отдельный предмет большой массы. Его приблизительные габариты равны четырем метрам в длину и двум метрам в высоту. Около него расположены четыре идентичных объекта меньших размеров.

В зале наступила минутная тишина.

— Саркофаг, — наконец пробормотал Марч.

— И четыре окружающих его канопы[21] с крышками в виде животных, — добавила Ромеро.

— Возможно, — нахмурился Стоун. — Однако почему во второй камере, а не в третьей?

— Похоже, там находится еще несколько предметов, — добавил молодой человек, — но их трудно распознать из-за обратного рассеивания.

— Очень хорошо, — произнес Стоун и задумался. — Мы посвятим остаток дня укреплению, стабилизации и обеззараживанию камеры один. Потом перейдем ко вторым вратам. Тем временем продолжайте проводить анализ, и если он выявит что-то новое, немедленно сообщите мне.

Он повернулся к Логану:

— Джереми, вы хотите что-нибудь добавить по этому вопросу?

— Да. Прошлым вечером я переговорил с Фонтейном. Он сообщил мне, что один из электроприборов, за которыми он наблюдает, повел себя очень странно — неожиданно самопроизвольно включался, работал сам по себе, когда не должен был работать.

Ромеро очень тихо принялась насвистывать мелодию из «Сумеречной зоны»[22].

— Электроприбор, о котором я говорю, — спутниковый телефон. Когда я узнал, что оба инцидента с ним произошли ровно в час тридцать ночи, я попросил Фонтейна проверить моментальную память спутникового телефона.

— И что? — спросил босс.

— Его встроенная память показала не два, а четыре несанкционированных соединения со спутником, каждый раз в одно и то же время. Результатом этих включений оказались кодированные электронные письма, прошедшие через виртуальный сервер переадресации, и отследить их невозможно.

Конференц-зал шокированно молчал. Лицо Стоуна стало пепельно-серым.

— Как это возможно? Ни у кого нет доступа к спутниковым телефонам; ими могут пользоваться только сотрудники связи.

— Дальнейшее исследование этого телефона показало, что им манипулировали через встроенную микросхему. Главной ее функцией является беспроводной прием текстовых сообщений со станции глобальной сети, шифровка их и пересылка на спутник поздно ночью, когда узел связи свободен. Потом спутник отсылает сообщения по заданным адресам.

Еще одна продолжительная пауза. Джереми заметил, как собравшиеся смущенно поглядывают друг на друга.

— Кто знает об этом? — резко спросил Стоун.

— Фонтейн, я, а теперь и каждый присутствующий в этом зале.

Портер нервно облизнул губы.

— Это не должно пойти дальше. Понятно? Никто больше не должен знать о случившемся. — Он покачал головой. — Невероятно! Шпион в моей команде!

— Или саботажник, — сказала Ромеро.

— Или и то, и другое, — добавил Логан.

38

Тина Ромеро спускалась вниз по «пуповине» рука об руку с Портером Стоуном. На ее лице не было респиратора, лишь маска, и она чувствовала запах и небольшой привкус гниющей растительности. По мере спуска становилось прохладнее, и к тому моменту, когда они достигли платформы воздушного замка, ее руки покрылись гусиной кожей.

Охранник на платформе поприветствовал их кивком головы. С момента обнаружения несанкционированных передач Стоун, зацикленный на секретности, удвоил обычную охрану. В дополнение к сотрудникам безопасности, дежурившим двадцать четыре часа у «чрева», на платформе находился еще один охранник. Кроме этого, по приказу босса установлены видеокамеры, показания которых отслеживали Кори Ландау и еще один техник в крошечном операционном центре.

Тина мрачно улыбнулась про себя. Несмотря на увещевания, приказы и требования сохранять абсолютное молчание, слова «саботажник» и «корпоративный шпион» просочились и пошли гулять по всему лагерю. В этом имелась некоторая ирония: несмотря на вполне понятное оцепенение, на станции витало странное чувство облегчения. Ромеро сама задавалась вопросом: если среди них находился саботажник, могло ли это быть причиной необъяснимых явлений и происшествий?

Над головами раздалось клацанье, и к ним присоединился Марч. За ним проследовал Валентино с двумя разнорабочими. Каждый нес под мышкой куски таля из нержавейки.

Стоун оглядел собравшуюся оперативную группу.

— О’кей! — произнес он через маску. — Начнем!

Охранник взял разводной ключ на батарейках с металлической решетки, и группа приблизилась к границе раздела гробницы. Тина заметила, что оставшаяся гранитная облицовка была тщательно убрана, а первые врата — полностью распахнуты. Она держала в руках видеокамеру. Это было только ее второе погружение. Марч уже спускался к гробнице несколько раз; у Стоуна было на пару спусков больше, так как он возвращался сюда, чтобы проверить печать на вторых вратах.

Когда Ромеро вступила в камеру номер один, то заметила поддерживающую скобу, которая была проложена продольно от одной стены гробницы до другой в качестве меры предосторожности. Статуя стража была укутана брезентом, и Тина была рада этому: фигура была настолько реальной, настолько свирепой, что, несмотря на ее неизмеримую важность, Тине не очень хотелось увидеть ее вновь.

Камера сейчас освещалась ярким огнем натриевых ламп, и Ромеро снова была поражена красотой и удивительно хорошим состоянием артефактов. Также, к своему раздражению, она отметила, что многие наиболее интересные и ценные артефакты уже унесли, и на их места повесили архивные бирки. Несомненно, это работа вездесущего Марча: ублюдок не смог не наложить свои загребущие лапы на антикварные ценности. Дай ему волю, он вмиг опустошил бы любые раскопки. Ее собственная философия убежденного и рачительного археолога являлась абсолютно противоположной: исследовать, стабилизировать, проанализировать, описать, документировать, и уж потом, после необходимой реставрации, оставить все там, где оно было найдено.

Задняя стена камеры один закрыта пластиковыми листами. За ней сплошная темнота. Тина знала, что вторые врата уже убраны, однако еще никто не входил в камеру два. Они первые, кому предстояло войти туда.

Не произнося ни слова, Стоун кивком головы дал команду рабочим выдвигаться. Они вышли вперед и с большой осторожностью сняли пластмассовые листы, свернули их и отложили в сторону. За ними зияло черное пространство.

Босс подошел ко вторым вратам. За ним проследовала Тина и Марч. Здесь, возле самого входа в камеру два, женщина смогла различить находящиеся в ней размытые фигуры. Ее рот внезапно пересох.

— Перенесите свет сюда, — распорядился Стоун.

Один из рабочих подкатил мощный фонарь. Как только он это сделал, помещение залило ярким светом, как будто кто-то вдруг включил в подземелье солнце. Сияние стало таким ярким, что Тина невольно отвернулась.

— Боже! — сдавленно пробормотал Портер. Его маска безразличия и отстраненности снова спала под гипнотическим влиянием гробницы.

Когда глаза привыкли к яркому свету, Тина смогла различить детали интерьера второй камеры. Она подняла видеокамеру и принялась снимать. Все поверхности — стены, пол, потолок — были покрыты листовым золотом. Этим и объяснялось необычайно яркое сияние.

Здесь стояли четыре канопы, выполненные из кальцита, в которых находились внутренние органы мумифицированного фараона. Перед каждой урной стоял небольшой ящичек, по всей видимости, из чистого золота. На одной стене висела большая картина, изображающая победу Нармера над царем Верхнего Египта. На другой картине — сам фараон, лежащий на помосте уже в гробнице, за которым присматривал жрец смерти. Здесь находились две раки, приставленные к противоположным стенам камеры. С внутренней стороны каждой выполнен рельефный серех Нармера с именем, данным ему при коронации — нисвт-бити, царь Верхнего и Нижнего Египта.

Забавно, подумала Кристина. Хотя египтологи и могли прочитать древнеегипетские письмена, их произношение все еще оставалось загадкой. Хотя большинство из них использовали эту фразу, ей было известно о фонетическом произношении нсв, — как и в Текстах Пирамид, здесь женское окончание т сохранилось. Странно. Но тогда странным было и то, что ей удалось выяснить о Нармере и его гробнице. Здесь находилось много на удивление современных вещей и иероглифов, сходных с письменами из Книги Мертвых — все это принадлежало Среднему и Новому царствам, а не Архаической Эпохе, первой династии самых ранних фараонов. Похоже на то, что Нармер на много веков опередил свое время и что его знания, практики, открытия и прозрения умерли вместе с ним, и их невозможно было воскресить аж до появления строителей пирамид на тысячу лет позже…

Отбросив эти мысли, Ромеро занялась видеокамерой. В усыпальнице находились различные подношения: амулеты, красиво обтесанные кремневые ножи, алебастровые фигурки, изделия из слоновой кости и черного дерева. Самый удивительный предмет стоял посередине комнаты — большой саркофаг из необычного бледно-голубого гранита. Некрашеный, абсолютно правильной формы; гораздо красивее, чем треснувшая внешняя рака гроба фараона Тутанхамона. Гранит обработан в ажурный рельефный рисунок с прекрасной проработкой деталей. В изголовье саркофага сидел гигантский сокол с распростертыми крыльями. Его стилизованные когти выступали подобно стрелкам часов, стоящих на цифрах пять и семь.

Исследователи стояли молча, зачарованные великолепным зрелищем. Затем Стоун вышел вперед. Он двигался несколько скованно, словно на деревянных ногах. Быстро осмотрел камеру, будто хотел убедиться в ее устойчивости, потом приблизился к ряду из четырех небольших золотых ящичков. Склонился перед ближайшим и внимательно его осмотрел, нежно прикасаясь к нему рукой в латексной перчатке. Потом осторожно поднял крышку. Тина затаила дыхание. Из глубины ящика засверкали драгоценные камни: опалы, алмазы, изумруды, рубины, сапфиры… Почти неприличное буйство богатства.

— Бог ты мой! — изумленно прошептал Марч.

Тина опустила видеокамеру, чтобы лучше рассмотреть открывшиеся ей сокровища.

— Половина этих драгоценных камней была неизвестна древним египтянам, — сказала она. — По крайней мере, в то время.

— Нармер, вероятно, проложил торговые пути, которые затерялись после окончания его правления, — отметил босс.

Тина облизнула пересохшие от волнения губы. Стоун взглянул на нее.

— Что вы можете сказать об этих двух усыпальницах? Мне никогда раньше не встречалась такая причудливая конфигурация.

— Я бы хотела исследовать их более тщательно. На мой взгляд, они исполняют двойную функцию. Эти склепы являются не только усыпальницами, но и символизируют величайшее испытание, через которое пришлось пройти фараону для перехода в иной мир. Зал Двух Истин[23] — если предположить, что эта система верований существовала в столь раннюю эру. Но как бы то ни было, эти усыпальницы уникальны — должно быть, их двойственная функция была утеряна в династиях, последовавших за правлением Нармера.

— Символические, говорите? — повторил Стоун. — Похоже, они использовались для имитации зала Двух Истин. Холостой прогонки, так сказать.

Рабочие взялись за сборку троса из нержавеющей стали. Охранник прикрепил к нему лебедку и затем по знаку Стоуна включил мотор. Комнату заполнил рокот, который потом перешел в равномерное жужжание.

Рабочие закрепили два крюка на краю саркофага, затем сняли его крышку, отвели ее в сторону и уложили рядом на полу. Охранник выключил мотор, и все, включая разнорабочих, придвинулись ближе. Внутри саркофага находился саван замысловатого покроя, изготовленный из неизвестного материала. Стоун осторожно дотронулся рукой в латексной перчатке до савана, и тот мгновенно рассыпался в прах.

Группа исследователей издала низкий шепот, который мгновенно перешел во вздох удивления. Сквозь пыль, в которую превратилось богатое одеяние, стал виден гроб из чистого золота. Лицо лежавшего в нем покойника было вырезано в виде объемного изображения прекрасно одетого фараона. Не произнеся ни слова, Стоун и Марч приподняли крышку внутреннего гроба и отложили ее в сторону. Внутри лежала мумия, покрытая развевающимися простынями и слоем лепестков лотоса на верхней поверхности. На лицо надета золотая маска с выражением богоподобного властного правителя.

От мумии исходил слабый запах тления, но Тина Ромеро не замечала его. Она наклонилась совсем близко, с бешено бьющимся сердцем снимая ее на видео.

— Нармер, — прошептал Стоун.

39

— Итан сказал, что вы никогда не обсуждаете ваш опыт близости к смерти, — сказал Логан.

Дженнифер молча кивнула.

Они сидели напротив друг друга в офисе Джереми. Была поздняя ночь. Энигмалогист пропустил второй спуск, чтобы лучше подготовиться к этой встрече, которая — что-то внутри его подсказывало это — является более важной для его работы и, возможно, для здоровья самой Дженнифер.

— Возможно, вы, как никто другой, понимаете, насколько необычно это состояние, — продолжил Джереми. — Большинство людей, прошедших через БСС, любят это обсуждать. Исследования вашего мужа строятся именно на желании поговорить об этом.

И все же Дженнифер продолжала молчать — лишь быстро взглянула ему в глаза и отвела взгляд.

— Послушайте, — тихо проговорил Логан. — Я крайне сожалею о том, что сказал вам ранее. Я предположил, что ваши способности — это дар. Наивное предположение.

— Это нормально, — ответила она наконец. — Все предполагают это. Только об этом и говорят — какое, мол, откровение они испытали. Как неописуемо прекрасно это было, как этот опыт приблизил их к Богу, изменил их жизнь…

— Ваша жизнь тоже изменилась, однако, я думаю, не так, как их.

— Они держали меня как какого-то ребенка, — произнесла она, и Логан уловил налет горечи в ее словах. — Я — жена основателя Центра, и испытала самое продолжительное БСС по сравнению с остальными участниками эксперимента. Мои психические способности самые сильные. Я понимаю, насколько эта работа важна для Итана, и готова сделать все, что угодно, чтобы помочь ему достигнуть успеха. Просто если…

— Просто если бы вы рассказывали о том, что пережили, это могло бы нанести вред Центру, — закончил за нее Джереми.

Дженнифер вновь посмотрела на него; в ее янтарных глазах читалось беспокойство, даже какое-то отчаяние.

— Итан рассказывал мне о вас, о вашей работе, — сказала она. — О вещах, которыми вы занимались в прошлом. И я почему-то подумала, что вы меня поймете. Поверите мне. У меня никогда не было возможности поговорить об этом с другим человеком. Итан… думаю, он просто не хочет слышать об этом. Это противоречит всему, что он… — и тут она осеклась.

— Я постараюсь сделать все, что могу, чтобы вам помочь, — с чувством произнес Логан. Когда она не отреагировала, продолжил: — Я знаю, что это трудно, но, думаю, для вас будет лучше всего, если вы как можно подробнее расскажете мне о том, что испытали в тот день три года назад.

Дженнифер помотала головой.

— Не думаю, что могу это сделать.

— Поделитесь со мной. Если вы выскажете вслух то, что тяготит вас, вам станет легче.

— Легче… — повторила она печально.

— Послушайте меня, Дженнифер… могу я называть вас Дженнифер? Я переживу это вместе с вами, хотя бы частично. Пройду каждый шаг ваших переживаний. Если же вам станет слишком трудно, мы все прекратим.

Он недоверчиво взглянула на него.

— Вы обещаете?

— Да.

— И вы действительно думаете, что это может мне помочь?

— Чем больше вы будете сталкиваться с теми переживаниями, тем скорее сможете их перебороть.

На мгновение Дженнифер замолчала, потом медленно кивнула.

— Хорошо.

Логан потянулся к рюкзачку, порылся в нем, нашел цифровой диктофон и положил его на стол.

— Я выключу свет. Нужно, чтобы вы откинулись на стуле и приняли самое удобное положение.

Он встал, прикрыл дверь офиса и выключил свет. Сейчас комнату освещал только отсвет экрана лэптопа. Джереми вернулся на место и взял руки Дженнифер в свои.

— Теперь просто расслабьтесь. Мы никуда не спешим. Вспомните все о том, что случилось после автомобильной аварии. Начните, когда будете готовы. Расскажите мне все в реальном времени, если такое возможно. Используйте часы в качестве гида.

Логан наклонился вперед и замолчал. Долго он ничего не слышал, кроме равномерного дыхания Дженнифер. Прошло немало времени, и он подумал — не заснула ли она? Потом из темноты раздался ее голос.

— Я была в машине, — начала Дженнифер. — Ехала вниз по Шип-стрит, около Брауновского университета. И тут совершенно неожиданно со встречной полосы мне навстречу вырулил кроссовер. Синий, с большим черным бампером под передней решеткой. Он сильно врезался в капот моей машины, как говорится, лоб в лоб.

Она нервно сглотнула, сделала глубокий вдох и продолжила:

— Раздался ужасный удар, треск металла, я почувствовала страшную боль и всплеск белого цвета. Потом долгое-долгое время — ничего.

Логан наклонился вперед, установил таймер на четырнадцать минут — время, в течение которого Дженнифер находилась в состоянии клинической смерти.

— Следующее, что я помню, это сильную головную боль… голова была тяжелой и… полной. Не знаю, как описать это ощущение по-другому. Затем раздался какой-то жужжащий звук. Сначала тихий, потом постоянно нарастающий. Это меня напугало. Потом все неожиданно прекратилось, и я почувствовала, что куда-то быстро лечу по темному проходу. Я не шла и не бежала — меня кто-то тащил. Еще один всплеск белого света, потом какое-то время снова ничего. Я висела над больничной кроватью и смотрела на себя лежащую на каталке сверху вниз. Это висение показалось мне очень странным, но в то же время и забавным: я не висела неподвижно — я немного двигалась вверх и вниз, как будто плавала в бассейне. Вокруг стояли врачи и медсестры. Там был Итан. Он держал в руках контакты дефибриллятора. Все они о чем-то разговаривали.

— Вы помните, о чем они говорили?

Дженнифер на мгновение задумалась.

— Один из них сказал: «Гиповолемический шок. У нас не было ни единого шанса».

— И дальше?

— В какое-то мгновение я испытала насущную необходимость вернуться в свое тело, но была беспомощна и ничего не могла сделать. Поэтому просто наблюдала за ними. Очень быстро потребность в помощи улетучилась. В конце концов, я ничего не чувствовала — ни боли, ни страха… ничего. А затем медленно мое тело, врачи, словом, всё — исчезло. И я начала испытывать чувство огромного умиротворения.

— Опишите его мне, — попросил Логан.

— Раньше я не испытывала ничего подобного. Словно все мое существо переполнено благодатью. В этот момент я уверилась в том, что отныне ничего плохого не случится.

Логан прикрыл глаза. У него появилось точно такое же чувство.

— Как будто вы были окружены любовью.

— Да, точно. — Она на минуту замолчала. — Кажется, это ощущение не покидало меня долгое время.

Она снова замолчала. Джереми подождал, держа ее руки, пока время медленно тикало. Прошло более шести минут — больше, чем длится большинство БСС.

— Я находилась в темноте, но чувствовала, что снова куда-то перемещаюсь. Потом увидела что-то впереди, на некотором расстоянии. Это была золотистая граница… какой-то барьер. Казалось, что за ним ничего не было. И кто-то… что-то… стояло перед ним.

— Нечто из света?

— Точно. Я не могла четко рассмотреть его лицо — свет был слишком ярок. Подумала, что это, возможно, ангел, но у него не было крыльев. Каким-то образом я почувствовала, что он мне улыбается.

— Да, — прошептал Логан.

Он тоже едва мог рассмотреть, что это было: некое мерцание, спектральное виде́ние неземной красоты. Именно от этого существа исходило сияние безграничной любви, распространявшееся в виде бесконечных невидимых волн.

— И я почувствовала, что это существо говорит со мной. Не вслух, но его голос звучит в моей голове. Он задавал мне вопрос.

— И что это был за вопрос? — спросил Логан, но он уже и сам мог угадать ответ.

— Он спрашивал меня, довольна ли я тем, что сделала в своей жизни. Сделала ли я достаточно.

Джереми кивнул. Пока все, о чем упоминала Дженнифер — опыт нахождения вне тела, темный туннель, существо из света, золотистая граница, «обзор жизненного пути», — все согласовывалось с другими БСС. Он глянул на таймер. Прошло более десяти минут — дольше, чем во всех случаях клинической смерти, когда-либо зафиксированной в Центре.

— Существо задало мне еще один вопрос, — сказала Дженнифер. — После него я увидела всю свою жизнь, с раннего детства; вещи, о которых я не думала или не помнила десятки лет, калейдоскопом промелькнули передо мной. А затем… — она вновь сглотнула. — Потом началось это.

Логан крепче сжал ее руки.

— Расскажите мне, пожалуйста.

Даже в темной комнате он заметил, как напряглись черты ее красивого лица.

— Существо произнесло одно-единственное слово: «Недостаточно». И потом оно изменилось.

Ее дыхание немного затруднилось.

— Просто расслабьтесь, — сказал Джереми. — Опишите мне ваши ощущения в тот момент. Каким образом изменилось существо?

— Сначала у меня появилось ощущение, что изменилась я сама. Почувствовала, как неодолимая, бесконечная любовь постепенно угасает. А также теплота, чувство защищенности, благополучия, радости. Это происходило так медленно, так неуловимо, что сначала я этого не понимала. Вдруг неожиданно почувствовала себя… беззащитной. Потом яркое лучистое существо начало темнеть. Яркий свет померк. И теперь я увидела его лицо.

На какое-то мгновение в сознании Логана пронеслось изображение: лицо сатира, плотоядное, косматое, распутно-похотливое.

Дыхание Дженнифер участилось.

— Неожиданно граница впереди тоже начала изменяться. Больше она не выглядела золотистой. Заколебалась, как в мираже, стала расплывчатой. Она напоминала кровавый занавес. Затем вдруг начала таять, растворяться… — Голос женщины задрожал. — А за ней… за ней…

— Продолжайте, — Логан почти шептал.

— За ней лежала… лежала ревущая чернота. Я попыталась бежать, однако не могла. Меня тащило в эту черноту, и я не могла бороться, сопротивляться. Там не было ни света, ни воздуха. Я не могла дышать. Повсюду вокруг меня были… тела. Невидимые, они скользили мимо меня, как бы затягиваемые в огромную воронку. И кричали, постоянно вопили. Я была так плотно окружена и стиснута этими телами, что не могла пошевелиться. Я чувствовала… — теперь Дженнифер начала хватать ртом воздух. — Я испытывала страшное давление, не только снаружи, но изнутри. Как будто кто-то высасывал мою душу… И он постоянно смеялся, хохотал… А потом я почувствовала край… о, нет — край Бога!

Неожиданно Логан вновь испытал это ощущение: злобное демоническое присутствие, безграничную и бесконечную враждебность, необузданную ярость и ненависть. Оно было настолько осязаемо, что почти вдавило его в кресло.

— Иисусе! — взмолился он, яростно дергаясь в кресле, ломая контакт с Дженнифер.

Женщина с трудом ловила ртом воздух. На какое-то мгновение в офисе воцарилась тишина. Затем Дженнифер разразилась рыданиями.

Логан нежно и успокаивающе приобнял ее.

— Все в порядке, — произнес он. — Все будет хорошо.

Но она продолжала плакать.

40

Роберт Кармоди стоял в пропахшей пылью камере номер один, угрюмо поигрывая кольцом фокуса на линзах своей цифровой камеры. Рядом склонился на колени на чисто вымытом полу Пейн Уистлер, держа в руках резную табличку.

— Предмет А-349, — пробормотал Уистлер в карманный диктофон. — Табличка. Полированный известняк. — Он вытащил линейку и тщательно измерил предмет. — Семь на девять с половиной сантиметров. — Внимательно осмотрел лицевую сторону таблички. — Похоже на заклинание о безопасном путешествии фараона в соседнее царство.

Он сделал еще несколько дополнительных заметок, осторожно положил табличку на белую ткань, расстеленную рядом, и произнес:

— Давай, Боб.

Вздохнув, Кармоди подкатил стоявшую рядом подсветку, наклонился, навел фокус своего фотоаппарата на табличку и сделал несколько снимков с разных углов, меняя диафрагму. Потом распрямился и обозрел свою работу на дисплее камеры.

— Еще один шедевр, — похвалил он сам себя.

Уистлер кивнул, потом взял табличку, повесил на нее бирку, тщательно завернул в свежий кусок материи и положил в пластмассовый ящик. Кармоди записал числа фотографий в небольшую записную книжку.

— Бог ты мой! — произнес он, захлопывая книжку. — Мы провели здесь уже три часа. И ни одной по-настоящему интересной вещицы.

Уистлер посмотрел на него.

— Ты шутишь? Все найденные нами предметы интересны. Более чем интересны. Это предметы из усыпальницы первого фараона объединенного Египта.

Кармоди усмехнулся.

— Только послушай себя. Ты начал говорить как Ромеро.

Уистлер поднялся с колен и провел руками по штанам.

— Тебе нужно быть терпеливее. Если хочешь получить немедленное признание и вознаграждение, ты выбрал не ту профессию.

— Какую еще профессию? Ты — археолог.

— Топограф, — поправил его Уистлер.

— А я — фотограф. Я здесь уже три недели. Не могу позвонить домой, не могу заказать пиццу, не могу даже, черт возьми, слегка встряхнуться.

— В столовке есть любая пицца. А в тренажерном зале — всё для того, чтобы как следует встряхнуться. Полно тренажеров и беговых дорожек. Хочешь, пойдем, когда поднимемся на поверхность?

Но напарник пропустил предложение мимо ушей и продолжал недовольно ворчать, жалуясь на недостаток видеоигр и бог знает чего еще.

— Ну знаешь, это твои проблемы, — ответил Уистлер, закрывая ящик и откладывая его в сторону.

— Я не глуп. Знал, во что ввязываюсь, когда подписывал форму о неразглашении. Но полагал, что мне придется снимать мумии. Золотые маски. Что-то вроде этого, что будет выглядеть выигрышно в моем портфолио. О чем впоследствии смогу рассказать детям и внукам. Но он вычистил это место до блеска, убрал все мало-мальски сексуальное. Он держит все ценные находки при себе. Я имею в виду вот это, — и Кармоди указал на заднюю часть камеры, где запертая перегородка блокировала вход в камеру два.

— А чего ты ожидал? Марч — главный археолог. Кончай гундеть — в конце концов, тебе неплохо платят. Все могло быть гораздо хуже. Ты мог бы выполнять работу этого истукана, — и он указал на охранника, который следил за их действиями.

— Я не подписывался на то, чтобы стать простым швейцаром. Я — художник в том, что делаю. Мои работы присутствовали на пяти фотовыставках.

— Что-нибудь продал? — с издевкой спросил Уистлер.

— Дело не в этом.

— Так давай продолжим то, что делали.

Уистлер повернулся и аккуратно взял еще один артефакт из стоящего рядом ящика с золотой окантовкой. Повертел в руках, тщательно его рассматривая.

— Предмет А-350. Табличка. Полированный известняк. — Он произвел замеры. — Шесть с половиной на девять сантиметров, — взглянул на надпись. — Похоже, это перечень подарков, преподнесенных жене Нармера Нейтхотеп на тринадцатый день ее рождения. — Он кивнул каким-то своим мыслям. — А вот это интересно.

— Да, интересно, как любая мазня сухими красками. Как ты можешь это знать, глядя на чертовы иероглифы?

Уистлер поднял вверх средний палец, потом положил табличку на чистую хлопчатобумажную тряпочку.

— Делай свое дело.

С глубоким вздохом Кармоди поднял фотоаппарат и отщелкал обязательное число снимков. Занес несколько записей в блокнот и кисло посмотрел, как Уистлер осторожно кладет табличку.

— Мне необходимо немного веселья, — проговорил он, следя за тем, как напарник вновь засовывает руку в позолоченный ящик. — Я имею в виду, что неплохо бы вытащить свою задницу из никуда на божий свет на две-три недельки. Иначе я здесь тронусь.

— Погуляй по болоту. Потом вернись и посчитай комариные укусы. Это хоть как-то тебя отвлечет. — Уистлер покачал головой. — Последняя гробница, над которой мне пришлось работать, было погребение в песчаной яме времен неолита. По сравнению с этим здесь просто рай.

— А знаешь что? Тебе нужно доставать больше за раз.

— Может быть. — Уистлер вытащил еще один предмет из ящика и осмотрел его. — А-351. Еще одна табличка. Полированный известняк.

— Нет, — простонал Кармоди. — Застрели меня, пожалуйста, и покончим с этим.

Тут заработал радиоприемник охранника.

— База Гавани — Эпперсу, выйдите на контакт.

Охранник поднес рацию к губам.

— Эпперс слушает.

— Датчики засекли пиковое давление в «пуповине», в точке девятнадцать. Мы хотели бы, чтобы вы произвели визуальный осмотр, прежде чем посылать к вам ремонтников.

— Понял.

Парень пристегнул рацию к поясному ремню, вскарабкался по металлическим ступенькам и исчез из виду.

Кармоди пронаблюдал за его исчезновением, потом оглядел камеру. Как уже указывалось, она была очищена от большинства транспортабельных предметов. Кроме позолоченного ящика и разбросанных предметов из гробницы, в ней оставалась только накрытая брезентом мебель.

Его взгляд остановился на одном из стульев: он был массивным, с искусной резьбой, украшенный золотой филигранью.

— Посмотрите на это, — сказал он, подошел к стулу и уселся на него с напускным важным видом. Уистлер смотрел на него со смешанным чувством удивления и ужаса.

— Какого черта ты делаешь? Слезь со стула! Он еще полностью не восстановлен — ты можешь повредить его!

— Ну уж нет. Эта вещь крепкая, как скала. — Фотограф сложил руки на груди. — Царь Нармер говорит. Приведите мне девственницу.

Кармоди встал со стула и оглянулся, желая убедиться, что охранника нигде не видно, и подошел к массивной царской кровати. В то время как ее ножки, подпорки и балдахин были укреплены золотыми вставками и накладными золотыми листьями, сама поверхность кровати была изготовлена из ровного, ничем не украшенного дерева. Он попробовал ее пальцами, понажимал и, удовлетворенный, улегся на нее.

— Кармоди, ты совсем свихнулся, — тихо и серьезно сказал Уистлер. — Слезь с нее, пока тебя не увидел охранник.

— Ага. Только сначала сосну минут несколько, — беззаботно ответил фотограф, поднял голову и притворился, что осматривает комнату. — Эй, Клеопатра. Тащи свою задницу сюда. Мне нужно отполировать мой царский скипетр…

В ту же секунду раздался неожиданный резкий треск; вся рама кровати задрожала и издала страшный режущий звук. Над Кармоди пронесся небольшой сгусток, похожий на шаровую молнию, и через секунду раздался еще более громкий треск — массивный балдахин сорвался с креплений и опустился на распростертое на кровати тело. Сверкнула яркая белая вспышка.

41

Когда Логан вошел в палату медицинского центра станции, Раш как раз накрывал зеленой простыней изломанное тело Роберта Кармоди. Услышав шаги, доктор взглянул на вошедшего, поймал его взгляд и удрученно покачал головой.

— Никогда не видел тела, настолько сильно изувеченного, как это, — проговорил он.

— Они закончили предварительное расследование, — сказал Джереми. — Золотые болты, скреплявшие балдахин и каркас кровати, были преднамеренно ослаблены.

Итан нахмурился.

— Ослаблены? — переспросил он. — Ты думаешь, что это саботаж?

— Возможно. Или же приготовления к похищению. В конце концов, они были изготовлены из чистого золота, и каждый величиной с крепежный клин для шпал.

Раш помолчал какое-то время.

— Каковы настроения публики?

— Более или менее сносные, нежели можно было представить. Шок. Скорбь. И беспокойство. Разговоры о проклятии возобновились.

Врач рассеянно кивнул. Он выглядел бледным, под глазами образовались темные круги. Логану вспомнилось, что говорил ему доктор в самолете: «Моя специализация — неотложная медицинская помощь. Но я так и не смог привыкнуть к смерти. Нет, конечно же, я мог успешно лечить естественные заболевания. Но внезапная, неожиданная, насильственная смерть…» Подходящее ли сейчас время, чтобы высказать свои догадки и предположения? Джереми решил, что лучшего момента не дождаться.

— У тебя есть для меня минутка? — спокойно спросил он.

Раш быстро и, казалось, настороженно взглянул на собеседника.

— Давай я закончу здесь и сделаю несколько записей. Можешь подождать в моем кабинете, если хочешь.

Спустя десять минут он вошел в кабинет.

— Извини за задержку. — Он уселся за стол. — Так что случилось, Джереми?

— Я разговаривал с Дженнифер, — ответил тот.

Итан подался вперед.

— В самом деле? Она рассказала тебе о своем БСС?

— В основном мы пережили его вместе.

Какое-то время Раш смотрел молча.

— Она никогда подробно не рассказывала об этом в моем Центре. Вообще-то я нахожусь в неловком положении, учитывая пост, который там занимаю.

— Думаю, ей было необходимо поговорить об этом с кем-то абсолютно объективным. С кем-то, имеющим определенный опыт общения с необычными явлениями.

Раш кивнул.

— Что ты можешь мне рассказать?

— Полагаю, мне необходимо получить ее разрешение, прежде чем делиться с кем-то деталями, — даже с тобой. Могу тебе признаться, что первая часть эксперимента выглядела вполне хрестоматийной. Но последняя — в которой она находилась «по ту сторону» дольше, чем кто-то другой из твоей базы данных, противоречила общепринятому толкованию. — Логан сделал паузу. — Это было… ужасно. Устрашающе. Неудивительно, что она не хотела не только рассказывать, но даже вспоминать об этом, не говоря о том, чтобы пережить такое вновь.

— Ужасающе? В самом деле? Я подозревал о существовании некоего неприятного аспекта, учитывая ее нежелание столкнуться с подобным вновь, но я и не думал, что… — Он снова замолк. — Бедная Джен.

На какое-то время в кабинете воцарилась тишина. У Логана так и вертелось на языке: «Есть кое-что еще. Я не могу объяснить, почему описание Дженнифер ее близкого к смерти состояния, ужаса, обуявшего ее в конце клинической смерти, сильно напоминает мне проклятие фараона Нармера». Но простое упоминание об этом не могло помочь. Может быть… возможно, был другой способ помочь другу.

Он прочистил горло.

— Я бы настоятельно порекомендовал тебе не подвергать жену подобным мучительным для нее экспериментам. Они расстраивают ее и могут нанести физический вред.

— Я говорил об этом Стоуну, — признался Раш. — И он согласился сократить переходы до одного-двух. Он хочет, чтобы я спросил Дженнифер о третьих вратах и о том, что за ними находится. А также о том, что означает та странная картина на стене гробницы и особенно смысл изображения: «То, что дает жизнь мертвым и смерть живым».

— Это плохая идея, — ответил Логан с упорством. — И потом, те сессии, которые я видел, не дали тебе ничего материального.

— Вообще-то, последняя сессия дала. Тина Ромеро изучила некоторые из ее высказываний и нашла их очень интригующими, учитывая контекст того, что нам известно о неизменности древних египетских текстов.

— Ты попросил меня встретиться и переговорить с Дженнифер — и я предлагаю тебе следующие рекомендации. — Логан достал из кармана футляр с DVD-диском и постучал по нему пальцем. — Здесь данные, которые ты предоставил мне из выборки файлов по экспериментам, проведенным в твоем Центре. Я их внимательно просмотрел.

— И каков твой вывод?

— Я хочу, чтобы ты ответил на мой вопрос, только честно. Изменилось ли поведение Дженнифер со времени ее близкого к смерти состояния или, проще говоря, продолжительной клинической смерти? Стала ли она другой личностью?

Раш посмотрел на Логана и ничего не ответил.

— Я не эксперт в таких делах. Но, на основании тех сведений, которые я вычитал в твоих файлах, могу заключить, что опыт Дженнифер прохождения БСС сильно отличался от опыта других.

Врач долго молчал. Потом тяжко вздохнул и наконец заговорил:

— Я долго не признавался в этом, даже себе. Что правда, то правда. Изменились не только наши супружеские отношения, но и кое-что еще.

— Ты можешь рассказать мне, что еще изменилось?

— Это изменение очень тонкое, едва уловимое… Порой мне кажется, что это я, а не она вижу вещи, которых нет. Но она стала какой-то… далекой, отстраненной. Дженнифер всегда была такой душевной, такой непредсказуемой. В последнее время я этого не чувствую.

— Но это необязательно связано с БСС, — ответил Логан, — просто проявления депрессии.

— Дженнифер никогда раньше не испытывала депрессию. Но не только это. Она… — Раш опять замолчал. — Не знаю, как и сформулировать. Кажется, у нее ослабел некий моральный стержень, который ее поддерживал. Вот тебе глупый пример. Она всегда была любительницей слащавых мелодрам. Покажи ей такую, и она примется плакать, как ребенок, у которого отняли конфету. Но это уже в прошлом. В один из первых вечеров нашего пребывания на станции для всей команды показывали старый слезоточивый фильм «Темная победа». К концу фильма вздыхали даже самые крепкие и выдержанные работяги. Но Дженнифер сидела с каменным лицом и не проронила ни слезинки. Как будто эмоции больше не проникали в нее…

Когда Джереми заговорил снова, речь его была медленной, продуманной.

— Знаешь, Итан, на земле существуют культуры, которые полагают, что при определенных условиях человек способен отделиться от своего внутреннего духа.

— Внутреннего духа? — повторил Раш.

— Я имею в виду ту неосязаемую жизненную силу, которая связывает живущих в этом мире людей со следующим миром. Византийцы, инки, некоторые коренные племена Америки, розенкрейцеры — все имели варианты верований о вещах этого рода, которые были, есть и будут.

Раш посмотрел на него, но ничего не сказал.

— В конце своего БСС Дженнифер упомянула об испытываемом ощущении огромного давления. Она чувствовала, как будто… дай мне вспомнить те слова, которые она произнесла… как будто кто-то неведомый высасывает саму ее сущность.

— Что ты хочешь этим сказать? Выражайся точнее.

— Я ничего не говорю. Просто рассуждаю. Возможно ли, что твоя жена находилась в состоянии клинической смерти так долго, что… потеряла неотъемлемую часть своего человеческого духа?

Итан издал короткий взрывной смешок.

— Ее дух? Джереми, но это сумасшедшее предположение.

— Правда? Но я как раз и собираюсь исследовать это, как ты говоришь, «дурацкое» предположение дальше. Согласись, этот феномен мог бы объяснить один из ритуалов католической церкви.

— Да? И какой же?

— Экзорцизм.

В офисе вдруг повисла мертвая тишина.

— Что ты хочешь этим сказать? — наконец спросил Итан. — Что Нармер говорит через Дженнифер? Что во время этих переходов она одержима Нармером?

— Я не знаю, что происходит в ее переходных состояниях, — ответил Логан. — И вряд ли кто-нибудь знает наверняка. Но могу с уверенностью сказать, что во время них ей грозит большая опасность.

Раш глубоко вздохнул.

— Еще только один переход. Чтобы спросить о третьих вратах. Потом я их полностью запрещу.

42

Логан вошел на ярко освещенный производственный участок, держа блокнот. Где-то здесь — посреди суеты, шума и нескончаемой бурной деятельности — находился рабочий, который доложил о том, что слышит странный, зловещий шепот посреди ночи. Он был следующим, кого собирался опросить Логан, если только ему удастся его найти.

Джереми огляделся и на минутку остановился. Что-то происходило у «чрева». Вокруг него собралось много народу — техники, разнорабочие, ученые. Стоун и Марч находились среди них, в открытую разговаривая о чем-то важном. Логан с любопытством подошел ближе, прислушиваясь. В «чрево» была опущена промышленная крупноячеистая сетка из синего пластика, подвешенная на мощной лебедке. Тросы выглядели как нитки гигантской марионетки.

Пока Логан смотрел на это сооружение, мотор лебедки неожиданно заурчал, и сеть начала подниматься. Стоун стоял, облокотившись на окружавшие перила, напряженно глядя вниз.

Джереми следил, как сеть наматывается на кабестан, установленный ниже лебедки. Спустя минуту Стоун подал оператору знак тормозить. И тут Джереми увидел, как в луче прожектора появился удерживаемый сетью большой ящик из нержавеющей стали. Он был размером семь на три фута и выглядел как вместительный гроб.

В этот момент энигмалогист понял, что это действительно гроб. Единственное, что в нем могло находиться, — это мумия Нармера.

С крайней осторожностью двое техников высвободили ящик из сети и установили на медицинскую каталку. За этой операцией следил Марч, порхавший вокруг работающих техников, словно рассерженный шмель. Стоун невозмутимо стоял рядом, скрестив руки. Его лицо не выражало никаких эмоций.

Неожиданно боковым зрением Логан заметил какое-то движение. Он повернулся и увидел Тину, стоявшую на входе в рабочую зону. Она мгновенно осмотрелась и увидела гроб на каталке. На секунду замерла. Ее глаза сузились. Женщина ступила вперед и остановилась прямо перед Марчем. Логан услышал сердитый, приглушенный разговор. Потом неожиданно Ромеро взорвалась.

— Ты — эгоистичный самонадеянный придурок, — закричала она, схватив его за ворот рубашки и с силой притянув к себе. — Держи свои загребущие руки подальше от него!

Наступила напряженная тишина. Портер быстро встал между готовыми вцепиться в горло друг другу археологами. Он приобнял Ромеро за плечи и почти оттащил ее от окружившей их недоумевающей группы, увещевая разгневанную Тину тихим, но убедительным голосом. Марч с лицом, красным как свекла, заправил рубашку обратно в штаны, с независимым видом провел рукой по редеющим волосам и вернулся к каталке.

Логан подошел немного ближе к Стоуну и Ромеро.

— …необходимо провести компьютерное сканирование… — ухватил он конец фразы, произнесенной боссом еще тише.

Через несколько минут спокойного разговора Портер легонько сжал плечо Ромеро, многозначительно посмотрел ей в глаза, потом повернулся и присоединился к группе специалистов, собравшихся у «чрева». Ромеро, тяжело дыша и решительно сжав рот, продолжала стоять там, где ее оставил Стоун. Потом тоже повернулась и быстро покинула рабочую зону.

Джереми поспешил за ней по дощатому переходу, ведущему в Желтый сектор.

— Тина, постойте! — окликнул он ее.

Она обернулась, бросила на него взгляд и продолжила свой путь.

— В чем проблема? — спросил он, поравнявшись с ней.

— Этот ублюдок Марч. Он меня просто бесит, — ответила Кристина, не останавливаясь. — До начала экспедиции мы установили твердые правила, какие артефакты следует стабилизировать и подновлять. Сначала все необходимо исследовать — по мере возможности, на месте, — тщательно документировать и стабилизировать. Если что-либо необходимо перенести в другое место для дальнейшего изучения, это действие должно получить одобрение комитета и руководителей команд. Но этот кусок дерьма действует за моей спиной. Он уже умудрился забрать все сколь-нибудь ценное из гробницы — если только оно не было приколочено гвоздями. Его скунсы навесили на все артефакты свои бирки и наклейки. Мне же остались только чертовы видеофильмы.

Ее голос дрожал от негодования.

— Теперь для того, чтобы получить доступ к чему-нибудь, я должна заполнять бланки заявки. Не могу поверить, что Стоун согласился на это дерьмо. А теперь этот индюк наложил лапу и на саму мумию Нармера… — Она огорченно покачала головой. — Именно в такие моменты мне хотелось бы, чтобы вся эта богом проклятая станция опустилась бы в тартарары на дно этого чертова болота.

Некоторое время они шли молча.

— Портер Стоун всегда славился своей политикой невмешательства, стороннего наблюдателя, — заметил Логан.

— Я знаю. Это общеизвестно. Но он также и суперпараноидален относительно того, насколько напряжен наш график. Плотина Афайала строится с опережением графика, и скоро все это место уйдет под воду. Скорее через недели, нежели через месяцы. Марч использует фактор времени для того, чтобы подстегивать Стоуна. Он не перестает повторять, что это будет величайшим открытием. Играет на его самолюбии. А теперь, когда артефакты извлечены из гробницы, будет очень трудно убедить их в необходимости вернуть все на место… — Ромеро горько покачала головой.

Тем временем они дошли до коридоров Красного сектора. Логан проследовал за египтологом до ее кабинета, и они уселись по обе стороны ее заваленного артефактами стола со стоящим на нем ноутбуком.

— Интересно, — произнес Джереми, — каких успехов добились вы? Я имею в виду в толковании некоторых аспектов гробницы, которые представились нам загадочными.

— Вся эта гробница — сплошная загадка, — проворчала Тина. Ее настроение все еще было мрачным, но казалось, что она несколько успокоилась.

— Вы сказали, что были какие-то надписи, не имеющие смысла. Необычные серехи. Предметы, не соответствующие времени правления Нармера и традициям, образовавшимся позднее.

Она кивнула.

— Да, загадки в загадках.

— Интересно, помогут ли нам найти ответы на эти вопросы разгадки тайн, хранящихся за третьими вратами?

— Вполне возможно. Обычно именно в последней камере хранятся наиболее ценные и важные объекты. Поэтому мы удивились, когда нашли Нармера и его драгоценные погребальные предметы в камере два. — Кристина неопределенно пожала плечами. — Еще одна тайна.

Джереми выдержал паузу.

— Как вы думаете, что мы найдем? За третьими вратами, я имею в виду.

Она на какое-то время задумалась. Потом взглянула на него.

— Призна́юсь без ложной скромности, я — один из самых лучших египтологов в мире. Поэтому Стоун и выбрал меня. Я изучила почти все известные гробницы фараонов: захоронения в песке, пирамиды, культовые храмы и мастаба, когда-либо найденные и документированные. Никто не знает обо всем этом больше, чем я. Что же вы хотите услышать от меня, господин охотник за привидениями?

Она порывисто наклонилась к Логану, пронзая его взглядом своих чернющих глаз.

— Так вот. Я не имею ни малейшего понятия, что мы можем найти, когда распечатаем третьи врата.

43

Когда Логан вошел в лабораторию Раша, тот стоял, склонившись над фигурой жены, которая лежала на смотровом столе, одетая в больничный халат, как и при предыдущем переходе.

— Последний раз, дорогая, — сказал он, нежно гладя ее по щеке.

Дженнифер слабо улыбнулась, потом взглянула на Логана. Тот приблизился, доброжелательно кивнул, взял ее руку и легонько ободряюще сжал. Он не смог понять выражение ее лица — понимание? покорность? — и в этот раз прикосновение к ней не вызвало у него никаких особых эмоций.

Джереми отступил назад, в то время как Итан возился со своими инструментами, готовясь ввести ей быстродействующее седативное средство. Прошло пять минут, потом десять. Доктор зажег благовония, использовал амулет и свечу для введения пациентки в транс и проговорил гипнотический текст. Наконец он взял цифровой диктофон и приблизился к изголовью кровати.

— С кем я говорю? — спросил он.

В ответ — только затрудненное дыхание Дженнифер.

— С кем я говорю? — переспросил он.

И снова нет ответа.

— Странно, — проговорил супруг. — Раньше у меня никогда не было проблем с процессом погружения в гипноз.

Он проверил инструментарий и надежность его крепления, нежно приподнял одно веко жены и осмотрел его с помощью офтальмоскопа.

— Добавлю еще одну дозу пропофола, повышу расслабляющий эффект. И увеличу интенсивность сердечной стимуляции, введя еще одну дозу кортикала.

Логан ждал, не говоря ни слова. Доктор суетливо повторил процедуру ввода в гипнотическое состояние. На этот раз дыхание Дженнифер участилось и стало поверхностным.

— Расслабь свой мозг, — проговорил Раш спокойным, почти убаюкивающим голосом. — Отпусти его. Пусть твое сознание выскользнет из тела. Сделай его пустой раковиной, ничем не обремененной.

«Пустая раковина», — пронеслось в голове Джереми. Его обуяло беспокойство. Он инстинктивно сделал шаг вперед, как бы намереваясь остановить процедуру, но затем взял себя в руки.

Итан опять взялся за диктофон.

— С кем я говорю?

Никакого ответа.

Раш наклонился ниже.

— С кем я говорю?

Рот Дженнифер скривился в усилии.

— Рупор… Гора.

— Тебе известно, кто я?

— Осквернитель… неверный.

— Расскажи мне больше об изображении на настенной росписи. Той, на которой изображен фараон или верховный жрец.

— Не… жрец. Только… ребенок Ра.

«Ребенок Ра. Фараон». Логан задумчиво нахмурился. Но этот эпитет распространился только во времена Четвертой или Пятой Династии, сотни лет спустя после эпохи Нармера. Может ли это свидетельствовать о том, о чем размышляла Тина?

Раш поднес цифровой диктофон к самым губам Дженнифер.

— Ты назвал это «тем, что дает жизнь мертвым и смерть живым». Что ты имел в виду?

— Великий… секрет… дар Ра… это нельзя… загрязнять… прикосновением неверного.

Дыхание Дженнифер еще более участилось и стало поверхностным.

— Заканчивай, — тихо проговорил Логан.

— Что находится за третьими вратами? — спросил Раш.

Лицо Дженнифер исказила гримаса.

— Быстрая смерть. Конечности твои будут… рассеяны по самым далеким уголкам земли. Ты… все вы сойдете с ума и умрете, чтобы стать частью…

«Проклятие Нармера», — подумал Логан.

Неожиданно, к его невообразимому ужасу, он увидел, как Дженнифер — все еще под воздействием лекарств — медленно села на столе. Но ее движения были странными, какими-то неправильными. Это было похоже на то, что ее насильно привела в сидячее положение какая-то невидимая сила. Ее глаза резко раскрылись. Дженнифер смотрела, ничего не видя.

— Безумие и смерть! — вдруг закричала она страшным голосом.

Потом ее глаза закрылись, и женщина опрокинулась обратно на кровать. Как только она это сделала, все инструменты вдруг задребезжали, стрелки индикаторов завертелись, и приборы запищали.

— Что это? — недоуменно спросил Джереми.

Раш, не ответив, принялся возиться с медицинским оборудованием. Затем придвинулся ближе к Дженнифер, наклонился над ней и бегло осмотрел. Спустя несколько минут он снова выпрямился.

— Похоже, ее хватил кратковременный удар, — сказал он. — Не могу сказать точно, что это было, без дополнительных тестов. Сейчас она отдыхает. Я продолжу давать ей пропофол еще несколько минут.

Логан недовольно нахмурился. Процедура перехода явно пошла не так и доставила женщине страдания.

— Это — последний переход, не так ли?

— Так. После этого я никогда не попрошу ее о еще одном эксперименте — даже если Стоун будет на нем настаивать.

— Рад это слышать. Потому что после того, что я здесь видел, должен сказать тебе, Итан, что, по моему мнению, такое ее лечение, как я говорил ранее, не годится. Особенно учитывая ее нелегкое прошлое.

Раш бросил на него короткий взгляд.

— Какое прошлое ты имеешь в виду?

— То, о котором я узнал из предоставленных тобой документов об экспериментах, проводившихся в Центре изучения клинической смерти. Я говорю о ее психологической истории.

Раш продолжал смотреть на него, и его лицо постепенно каменело. Когда он ничего не ответил, Логан продолжил:

— Я говорю о ее диагнозе шизоаффективного расстройства.

— Ты вспоминаешь диагноз двадцатилетней давности, — возразил Раш тоном обороняющегося. — К тому же неправильно поставленный диагноз. Джен никогда не страдала шизоаффективными расстройствами — это просто был приступ периода перехода к половой зрелости.

Логан ничего не ответил, но было видно, что он остался при своем мнении.

— Самое бо́льшее, это были перепады настроения. Незначительные и временные. И они произошли на заре перехода к взрослой жизни.

— Даже если так, как ты мог заставить ее пройти через все это? Как ты мог позволить подвергнуть ее такой травмирующей ситуации?

Итан нахмурился и открыл было рот для резкой отповеди, но сделал паузу и глубоко вдохнул.

— Это было важно для Стоуна. Это было важно для меня. Я полагал, что это — хороший шанс для прогресса в моих исследованиях трансмортальности, для практического апробирования наших теоретических находок в данной области. Как уже говорилось, я считал, что переходы принесут пользу и Дженнифер. И не думал, что они окажутся таким трудным испытанием для нее. Если бы я знал, то этого никогда бы не случилось вновь.

Наступила короткая пауза. Потом они отошли от стола, не отрывая взглядов от неподвижной фигуры женщины.

— Я размышлял о том, что ты мне сказал, — спокойно признался Раш. — О том, что мозг Дженнифер был мертв в течение такого продолжительного времени, что ее клиническая смерть, возможна, привела к потере ее… ее души.

— Я говорил тебе не об этом, — ответил Логан.

— Во всяком случае, ты имел в виду именно это. Что она как пустой сосуд. И что дух фараона Нармера все еще цел и находится в этом месте, что он… мог на какое-то время овладеть ею.

— Со времени нашего последнего разговора я провел некоторые самостоятельные исследования. В теории то, что ты сказал, возможно. Однако здесь не тот случай.

— Рад это слышать. Но как ты можешь быть уверен?

Логан все еще смотрел на Дженнифер.

— Этому есть две причины. Я все еще верю в возможность того, что жизненная сила одного субъекта, физическая форма которого мертва, может переселиться в живущее тело, чья душа пошла на компромисс. Однако такое интимное обладание — редкость. Я изучил соответствующую литературу по данному вопросу и нашел только двенадцать случаев, да и то слабо документированных. Тем не менее кое с чем я согласен. Дух мертвого человека не может занять место в теле противоположного пола.

— Итак, это не фараон Нармер, — заключил Раш с видимым облегчением.

— Нет — если то, что я сейчас постулирую, является именно таким случаем.

Раш кивнул.

— Ты упомянул о двух причинах.

— Первую я уже назвал. Вспомни, что первопричиной захоронения фараона в гробнице являлась попытка облегчить его путешествие в мир иной. Без физической мумии ка — духовная сущность — не имела места, куда она могла бы вселиться, и поэтому оставалась неприкаянной в пределах гробницы. Но при наличии физического тела — такого, как тело Нармера в гробнице, — его ка могла путешествовать по загробному миру с его ба, являющейся частью души более мобильной и приспособленной к путешествию. Все, что мы видели в гробнице, служило для приготовления Нармера к успешному путешествию после смерти.

— И поскольку мы нашли мумию Нармера целой, это означает, что его ка уже не находится в гробнице, — сделал заключение Итан.

— Похоже на то.

— Однако, если это не фараон Нармер, то кто? — Раш поколебался. — С кем тогда мы общались?

Логан не нашел, что на это ответить.

44

В два часа ночи станция беспокойно спала под распухшей желтой луной. В операционной зоне работали несколько техников, готовившихся к выполнению утреннего задания — взлому последних печатей и проходу через третьи врата; у основания «пуповины» возле «чрева» и около узла связи была выставлена усиленная охрана. В остальном все было спокойно.

По коридорам Красного сектора брела одинокая фигура. Одетый в белый лабораторный халат, крадущийся человек выглядел как многие другие работники научных лабораторий. Только его движения смотрелись странно. Он старался убедиться, что за поворотом никого нет, прежде чем идти дальше.

Странная фигура подкралась к входу в археологическую лабораторию. Та была заперта, но нарушитель заранее запасся дубликатом ключа и бесшумно открыл им дверь. Быстро осмотрелся, на миг замер и прислушался. Потом проскользнул внутрь и бесшумно закрыл за собой дверь.

Не включая свет, человек прокрался через комнаты, заставленные лабораторными столами, ящиками с артефактами и консервирующим и восстановительным оборудованием, пока не достиг зоны хранения в задней части лаборатории. Открыл тяжелую дверь и вошел в прохладную комнату. Только теперь он включил маленький карманный фонарик. Его луч скользнул по интерьеру небольшой комнаты и остановился на стене, в которую были вмонтированы с полдюжины больших выдвижных ящиков, как в морге.

Теперь человек устремился вперед более уверенно, провел пальцами по ручкам многочисленных ящиков, взялся за одну из них и выдвинул его, стараясь не шуметь. К запахам этой комнаты — пыли, гипса, химикатов и гниения болотной растительности, пробивавшегося снаружи, — прибавился еще один. Запах смерти.

Внутри ящика лежала мумия фараона Нармера.

Таинственный посетитель выдвинул ящик на всю длину и осветил фонариком мумию. Она сохранилась на удивление хорошо для своего пятитысячелетнего заточения в гробнице. Удивительно и то, во что была обернута мумия, как и то, что она вообще была завернута: ведь ее не должны видеть, возможно, до наступления Нового царства через полторы тысячи лет. Сколь многое было забыто — и открыто вновь гораздо позже — более чем через тысячу лет после смерти Нармера!

На какой-то миг посетитель прекратил думать о теоретических вопросах. Сейчас его больше интересовали бинты мумии и то, что в них завернуто.

Он снял ткань. Появились льняные покровы, покрытые древними мазями. Человек засунул руку в карман лабораторного халата, вытащил из него несколько пакетов и большой мощный скальпель. Работая быстро и сосредоточенно, он срезал бинты, которыми к телу крепился папирусный свиток с инструкциями для свободного прохождения через потусторонний мир. Взял свиток и отложил его в сторону. Затем срезал черного скарабея, лежавшего на груди на сердце, на котором были написаны магические заклинания. Взял золотое ожерелье и скарабея и положил их в пакет. Затем принялся снимать льняные бинты, намотанные на пальцы мумии. По мере того как он это делал, на свет начали появляться новые артефакты: золотые кольца, напальчники, драгоценности и жемчужины. Все это тускло мерцало в свете фонарика.

Злоумышленник довольно засмеялся про себя, радуясь находкам, а потом сложил их в мешочек.

После этого перешел к голове и, работая еще быстрее, отделил самый верхний бинт и принялся разматывать его. Появились новые бесценные предметы: воротник в виде сокола, изготовленный из чистого золота, и еще один — из фаянса. Все эти предметы, спрятанные в бинтах, предназначались для магической защиты при быстром переходе из этого мира в потусторонний, для обеспечения беспрепятственного перехода к бессмертию. Грубо отрывая предметы от бинтов, человек складывал их в мешок. После всех этих лет они оставались густо смазанными мазью, но другого вида, по-видимому, предназначенной для сохранения внешних покровов. Несомненно, это был примитивный консервант, в котором отсутствовали более эффективные ингредиенты, применявшиеся при поздних династиях.

Человек продолжал разматывать бинты с головы. Появились новые предметы: скарабей из застывшей смолы, красивая диадема с вкраплениями драгоценных камней.

Первый мешочек уже наполнился артефактами; таинственный грабитель завязал его и положил в карман. Время поджимало, и нельзя было дольше оставаться в хранилище. Уже собран богатый урожай из двенадцати бесценных предметов, извлеченных из бинтов; еще немного, и он уйдет.

Грабитель вернулся к груди мумии. На ткани, в которую было завернуто тело фараона, все еще виднелось изображение бога Осириса. Возможно ли, что скипетр фараона и его цепь также спрятаны под льняными бинтами? Если так, то это будет поистине беспрецедентная находка.

Нарушитель взял скальпель липкими от мази пальцами и, не выказывая больше никакого почтения к давно усопшему фараону, сделал глубокий надрез на покрывавших его грудь тканях. Запах смерти стал сильнее. Сразу же через разрезанные обмотки сверкнуло золото. Нарушитель распознал кинжал, золотую цепь, несколько искусно украшенных защитных амулетов. А что это, едва видное через слои бинтов? Возможно ли, что это большая золотая птица ба, крылья которой украшены несчетными драгоценными камнями?..

Теперь, работая в бешеном темпе, он начал резать бинты, стараясь нащупать новые артефакты и срывая один амулет за другим и складывая их во второй мешочек. Он весь испачкался в отвратительной мази, но потом будет много времени, чтобы отмыться.

Человек потер руки одну о другую, потом вытер их о халат, опять взял скальпель и наклонился над мумией, готовясь срезать последние бинты.

Но, проклятье… что-то было не так. Что за странное ощущение колючего тепла, поднимающегося откуда-то изнутри? Откуда эта ужасающая вонь сероводорода, или чего-то еще более худшего, которая нарастала и нарастала, пока не заполнила всю комнату?

Человек ощутил крепнущую тревогу и сделал шаг в сторону. Но это не помогло. Поднимающееся тепло превратилось в жар, потом в пламя с клубами дыма. Человек в ужасе открыл рот, чтобы вдохнуть побольше воздуха. Однако его вдох превратился в нарастающий крик, тон и громкость которого повышались по мере нарастания и распространения боли, вскоре сжавшей расхитителя словно тисками и ставшей невыносимой…

45

На этот раз, когда Джереми спустился на платформу воздушного замка, на ней стояло столько народу, что ему едва хватило места. Он насчитал десять человек, включая Тину, Итана, Стоуна, Валентино, двух археологов Марча, двух рабочих и двух секьюрити. Он поприветствовал собравшихся кивком. Некоторые — Раш, Стоун, археологи — выглядели уставшими и измотанными. Доминировало настроение беспокойного ожидания, которое он заметил еще во время первого спуска в гробницу.

Логан понимал, почему Раш выглядел расстроенным — Дженнифер все еще находилась в коматозном состоянии, погруженная в гипнотический транс, из которого ее пока не удавалось вывести. Это ни в коей мере не касалось остальных исследователей.

— Где доктор Марч? — спросил Джереми, оглядываясь вокруг, но никто ему не ответил.

— Все готовы? — спросил Стоун через минуту. Собравшиеся невпопад кивнули и пробормотали, что готовы.

— Тогда начнем.

Стоун взял Логана за руку и повел его впереди остальных в направлении первой камеры. Когда они сделали несколько шагов, он наклонился и прошептал:

— Марч мертв.

Логан шокированно посмотрел на него.

— Мертв?

Босс кивнул. Его губы так плотно сжаты, что едва видны.

— Он прокрался в археологическую лабораторию поздно ночью и распотрошил мумию Нармера. Снял бинты и принялся грабить труп, срывая с него драгоценности, спрятанные в бинтах. Произошел небольшой взрыв, пожар, и…

— Взрыв? — повторил Логан, не веря своим ушам.

— В слоях оболочки мумии Нармера были спрятаны два взрывоопасных химиката. Мне рассказали, что по отдельности они безопасны, но при смешивании взаимодействуют, представляя собой древний вид напалма.

— Вы хотите сказать, что это ловушка? А какие это химикаты? Как они могли сохранить эффективность после стольких столетий?

— Мои люди все еще анализируют их, но ясно одно — эти химические составы очень устойчивы. Какие-то производные калия с примитивной формой глицерина или гликоля в качестве противодействующего реагента. — Стоун оглянулся на приближавшихся участников исследовательской команды. — Послушайте, Джереми, об этом знают всего несколько человек. Мы держим это происшествие в секрете из соображений морали и… кое-чего еще.

— Есть ли какие-нибудь соображения по поводу мотивов таких его действий? — спросил Логан.

— Пока рано об этом гадать. Возможно, просто депрессивное деяние. Я начал наводить справки в Штатах. Оказывается, Марч наделал много долгов за последний год работы и жил не по средствам. Он мог быть нанят одним из моих конкурентов и пытался завербовать некоторых рабочих, играя на проклятии Нармера. А может, просто надеялся набить карманы и улизнуть. — Босс тяжко вздохнул. — Мне следовало проверить его на благонадежность, как и других. Но я часто работал с ним прежде. Я ему доверял.

Логан кивнул в сторону гробницы, лежавшей перед ними.

— Вы уверены, что не хотите отложить это мероприятие?

— Мы просто не можем этого сделать. Строительство плотины идет настолько быстро, что в любой момент можно ожидать приезда официальной делегации. Их единственной целью будет обсуждение вопроса о нашем пребывании здесь, а мы настолько далеко продвинулись в наших изысканиях, что не можем допустить никаких задержек. Нам необходимо увезти предметы из гробницы как можно быстрее, пока не будет слишком поздно.

Увезти из гробницы как можно быстрее.

Логан посмотрел на Тину. Казалось, что после смерти вирус стяжательства Марча заразил и Стоуна. Что думает на этот счет Ромеро?

Вокруг них собралась вся группа. На кровати оставались несколько кровавых пятен, отмечавших место, на котором несчастный разгильдяй Роберт Кармоди нашел свой конец. Тяжелые золотые крепежные болты были преднамеренно ослаблены. Было ли это делом рук коварного Марча?

«Рука, прикоснувшаяся к бессмертным останкам моим, да горит в неугасимом пламени», — гласили слова проклятия Нармера. И снова оно сбылось. «Какая ирония, — подумал Джереми. — Если бы Марч не носился бы тут и там с проклятием Нармера, оно бы не сработало на нем».

Группа молча прошла к открытым вратам, которые вели в следующую камеру. Та тоже была почти пустой; оставались только две раки, являвшиеся частью конструкции самой камеры, а также огромный саркофаг из голубого гранита в центре.

Джереми снова взглянул на Ромеро. Выражение ее сосредоточенного лица невозможно было прочитать.

Подошел Раш, и Логан повернулся к нему.

— Как Дженнифер?

Доктор выглядел так, как будто не спал долгое время.

— Ее жизненно важные органы и системы устойчивы. Но я не могу с уверенностью определить, почему она до сих пор не пришла в себя.

— Не думаешь ли ты, что это может быть реакцией на стресс, который она перенесла во время последнего перехода? Своего рода истерическая кататония[24]?

— Искренне надеюсь, что нет. Раньше она никогда не проявляла никаких признаков кататонии.

Логан огляделся.

— Полагаю, что это ты объявил о смерти Марча. Я прав?

Итан стал еще бледнее.

— Бог мой, а это еще что такое?

Стоун прошел к золотистой стене позади камеры два. Она выглядела так же, как и три остальные, за исключением больших печатей, вдоль одного края, и рельефной конструкции из золота. Когда Логан подошел ближе, он смог рассмотреть огромное злобное лицо, которое разительно отличалось от всех нормальных профилей, встречавшихся в древнеегипетском искусстве. В упор на них уставилась морда то ли полушакала, то ли получеловека. Теперь он заметил, что остальная часть стены покрыта едва различимыми иероглифами, искусно вырезанными в драгоценном металле.

— Тина, — пробормотал Стоун, — вы можете перевести послание, которое скрыто в этих иероглифах?

Ромеро подошла ближе.

— Это последняя часть проклятия, повторяемая снова и снова, — ответила она после короткого ознакомления. — «Но если безрассудно преодолеет он третьи врата, схватит его темный бог глубочайшей бездны, и конечности его будут рассеяны по самым далеким уголкам земли. И я, Нармер Бессмертный, буду мучить его день и ночь, наяву и во сне, до тех пор, пока сумасшествие и смерть не станут вечным храмом его».

На группу исследователей опустилась тишина.

— А это изображение? — наконец спросил Стоун. — Это лицо бога?

— Никогда не видела ничего подобного.

— А что насчет этих печатей?

— Царские печати. Такие же, как мы видели, только крупнее и более орнаментированные. Серехи с отголосками проклятия, вплетенными в примитивные символы, обозначающие имя фараона.

«Суперпечати», — подумал Логан.

— Глубинный радар показывает наличие еще одного помещения вне аномального участка, — произнес Стоун. — Если верить сканированию, там ничего нет — что, конечно, не так.

Босс пристально посмотрел на стену перед собой и погрузился в свои мысли. Потом очнулся и повернулся к Рашу:

— Ваша очередь, Итан.

Группа молчаливо ждала, в то время как доктор просверлил пробное отверстие в золотой пластине, взял пробу воздуха и объявил, что никакой опасности нет. Потом сам Стоун приблизился к печатям и вместе со стоявшей рядом Тиной аккуратно разрезал первую верхнюю погребальную царскую печать, а затем нижнюю, богаче орнаментированную. Осторожно отделил их от золотой подкладки. Раздался громкий щелчок, за которым последовал приглушенный скрежет, и, к удивлению Логана, вся задняя стена повернулась на шарнирах и подалась внутрь фута на два, подобно двери на шарнирных петлях.

Группа опасливо, но дружно шагнула вперед и, как по команде, направила свет фонарей в темноту открывшейся камеры.

— Укрепите вход, — распорядился босс. — Потом входим мы.

46

Стоун опять вошел первым, едва дождавшись, пока рабочие закончат проверку целостности входа. Его движения были быстрыми, даже резкими, как будто недавние неприятности гнали его вперед. Он нырнул мимо рабочих в узкий лаз и исчез. Какое-то время стояла полная тишина; единственным указателем того, что в камере кто-то находится, был отраженный свет фонаря Стоуна. Потом Логан услышал, как босс прочистил горло.

— Тина, Итан, Джереми, Валентино! — позвал он странно изменившимся голосом. — Пожалуйста, входите.

Логан проследовал за другими через узкий вход в стене и очутился в последней камере. Сначала он подумал, что его фонарь испортился — казалось, что он вообще не дает света. Но потом понял: вся комната отделана ониксом — стены, пол, потолок были черными и не отражали свет. Казалось, камень впитывает лучи фонариков, отводит свет, делая камеру настолько темной, что едва можно различить очертания находящихся в ней предметов.

— Бог ты мой, — произнесла Кристина, поеживаясь, — как страшно!

— Это ваше профессиональное мнение, Тина? — спросил Стоун с едва скрываемой усмешкой.

— Ковински, — позвал Валентино через проход в третьих вратах. — Захвати одну из тех натриевых ламп.

Какое-то время все молча осматривали камеру. Логану казалось, что она пуста по сравнению с богато обставленными комнатами, которые они видели раньше. В этом помещении у левой стены стоял один украшенный орнаментом столик, покрытый золотой эмалью. На нем были аккуратно разложены свитки папирусов. В задней части комнаты стояло что-то, похожее на небольшую кровать, очень узкую, застеленную льняным покрывалом. У противоположной стены находились три небольших ящика — явно из чистого золота — и отдельная урна.

Но вскоре внимание всех присутствующих переключилось на артефакт, находившийся посередине комнаты. Большой сундук, площадью около четырех квадратных метров, изготовленный из черного камня — возможно, того же оникса. Он был установлен на великолепном постаменте, вырезанном из темного крепкого дерева; края его были украшены золотыми полосками. На всех стенках изображены копии тех картин, которые они уже видели в камере один — артефакт в виде коробки с железным стержнем наверху и похожий на чашу объект со спускающимися по краям пучками золота. Однако на этот раз изображения оказались выложенными из множества сверкающих разноцветных драгоценных камней, вделанных в поверхность сундука. Наверху располагался искусно сделанный серех.

— Тина? — снова позвал Стоун, указывая на серех. Его голос упал почти до шепота. — Это ребус, в котором зашифровано имя Нармера, правильно?

Женщина кивнула.

— Да, думаю это так.

Стоун резко повернулся.

— Вы думаете?

Она отложила в сторону свою видеокамеру, так как в комнате было слишком темно для съемки, и более внимательно осмотрела сундук.

— Иероглифы соответствуют имени Нармера. Однако меня смущают эти царапины — вот здесь они проходят через голову сома. Не знаю. Это очень необычно. Но здесь все необычно. Возьмем эту конструкцию сзади в виде детской кроватки, склепы в камере два, странную пустоту этой комнаты… — Она сделала паузу. — Я уже говорила: похоже, что вся эта гробница в целом использовалась для репетиции смерти Нармера, его перехода в иной мир.

— Вам когда-нибудь встречалось нечто подобное? — спросил Стоун.

— Нет, никогда. — Ромеро нахмурилась и оглядела тусклое пространство вокруг. — Это похоже на… нет, этого не может быть. — Она снова уставилась на сундук. — Если только я могу рассмотреть его поближе…

— Ковински! — рявкнул Валентино. — Что насчет этих чертовых ламп? Ты, наконец, принесешь их?

— Не могу пропихнуть их через проход, сэр, — донесся приглушенный голос.

— Может, пока взглянете на папирусы? — предложил Стоун Тине. — Возможно, они смогут пролить свет на эти вещи.

Тина кивнула и отошла.

В сопровождении Раша Стоун подошел к ряду небольших золотых коробок, стоявших вдоль правой стены, наклонился и осторожно снял верхнюю. Логан наблюдал за его действиями, стараясь подавить в себе чувство страха и растущего отвращения. С того момента, как они вошли в эту камеру, он чувствовал присутствие чего-то зловещего. Словно некто наблюдает за ними, выжидая, выигрывая время. Он сунул руку в рюкзак, вынул оттуда счетчик ионов и медленно повел им вокруг. Воздух здесь оказался гораздо более ионизированным, нежели обычно. Джереми не понимал, что это значило.

Стоун снял крышку с коробки и, засунув в нее руку, с опаской извлек какой-то металлический завиток, сплющенный в очень тонкую полоску.

— Похоже на природную медь, — заключил он. — Здесь не менее полудюжины небольших медных листочков.

Босс перешел к следующей коробке, снял крышку и заглянул внутрь. Затем извлек из нее что-то, похожее на небольшой штык, коричневый и сильно поржавевший.

— Похоже на метеоритное железо, — сказала Тина, оторвавшись от папирусов. — И это может оказаться самым ранним использовавшимся египтянами железным изделием в течение нескольких сотен лет.

Но Стоун уже перешел к третьему ящичку. Он открыл его, сунул руку внутрь и снова ее вытащил. В его ладони находились несколько тонких нитей кованого золота, похожих на рождественскую мишуру.

— Какого дьявола? — пробормотал он.

Тина Ромеро подошла к урне с черными краями. Она осторожно подняла ее и посветила фонариком внутрь.

— Пусто, — объявила она. Потом поднесла урну к носу и осторожно понюхала. — Странно. Кислый запах — похоже, пахнет уксусом.

К ней подошел Стоун, взял урну и тоже понюхал.

— Вы правы, — он вернул урну Тине.

— Полоски меди, железные шипы, золотые нити, — задумчиво произнес Логан. — Что бы это все могло значить?

— Я не знаю, — сказал Стоун. — Но это поможет ответить на ваши вопросы и даже больше. — Он указал на сундук цвета оникса, стоявший в центре камеры. — Здесь то, что создаст наши карьеры и занесет мое имя в скрижали истории, как имя самого великого археолога всех времен и народов.

— Вы думаете… — неуверенно произнес Раш, — …вы думаете, что в этом сундуке находятся короны Египта?

— Я знаю, что они там. Это единственный ответ. Последний секрет последней камеры гробницы Нармера. — С этими словами Портер резко повернулся к Валентино. — Фрэнк, не помогут ли твои люди сделать мне это?

Медленно, как будто одержимая единой мыслью, вся группа сгрудилась вокруг черного сундука.

47

Аманда Ричардс вошла в медицинскую лабораторию археологической экспедиции и включила верхний свет. Постояла немного в проеме двери, осматривая стеллажи с инструментарием, тщательно отдраенный лабораторный стол и рабочие поверхности. Затем подошла к стоявшему в углу столу. В помещении немного пахло формальдегидом и другими химическими консервантами.

Усевшись за стол, она вытащила папку из-под мышки и раскрыла ее. Несколько минут просматривала хранившиеся в ней документы: снимки рентгенографии и МРТ, результаты радиографии и краткое изложение выводов анализа, сделанного Кристиной Ромеро, — словом, все материалы, относящиеся к мумии фараона Нармера.

Захлопнув папку, Ричардс какое-то время сидела неподвижно, обдумывая полученную информацию. Потом встала и принялась собирать инструменты, которые могли ей понадобиться: скальпели, льняные нити, пинцеты, тефлоновые иглы, фибергласовые подносы, древние бинты, снятые с мумифицированных останков, настолько разложившихся или поврежденных, что едва поддавались судебно-медицинскому исследованию. Собрав все, она подошла к выдвижному ящику, расположенному в смежной стене, взялась за ручку и осторожно выдвинула мумифицированные останки фараона Нармера.

Ящик походил на тот, возле которого убило Фенвика Марча во время его попытки ограбления мумии. Единственная разница заключалась в том, что этот ящик был заполнен инертным газом — азотом. Поскольку Марч распотрошил мумию очень грубо, сорвав бинты и потревожив внутренний микроклимат, были предприняты меры для предотвращения дальнейшего разложения останков. В реальности это явилось причиной нахождения здесь Ричардс — по возможности устранить вред, нанесенный Марчем, и подготовить мумию к отправке для более тщательной и аккуратной реставрации в лабораторном комплексе Стоуна в окрестностях Лондона.

Она выдвинула опорную «ногу» из-под ящика и установила ее на пол. Затем натянула перчатки и хирургическую маску и тщательно осмотрела мумию. Днем раньше техники убрали все опасные составы из оберток путем ее выдерживания в воздушной камере с негативным обратным потоком. Тем не менее Ричардс обращалась с мумией крайне осторожно.

Она продолжила осмотр, отмечая степень и зону наибольших повреждений забинтованных рук, головы и — наиболее тщательно — груди. У нее до сих пор не укладывалось в голове, как Фенвик Марч — один из самых уважаемых археологов в мире — мог совершить нечто подобное: не только ограбить мумию, сняв с нее все драгоценности, но и сделать это в такой варварской манере.

Марч изучал их всю свою сознательную жизнь. Вероятно, эта находка — мумия фараона Нармера, первого царя объединенного Египта — начисто лишила его рассудка. Она явилась последней соломинкой, которая сломала хребет верблюду.

Аманда установила ультрафиолетовую лампу над местом, где лежала мумия. Возможно, цинично так думать, но какая-то ее часть была рада тому, что Марч сошел с дистанции. Он всегда олицетворял собой тираническое начало в археологических лабораториях, всюду совал свой нос и пытался управлять всем и вся, настаивая на том, чтобы все делалось исключительно по его указке; бушевал, запугивал и подавлял любое инакомыслие.

Ричардс работала с ним уже во второй экспедиции, и на этот раз его диктат был еще более жестким. Возможно, это и явилось последней каплей, приведшей его к мысли о разграблении мумии. Он наверняка хотел этим что-то доказать.

Аманда передернула плечами. Единственное, что она знала наверняка, — это то, что если бы он был жив и кто-то отважился расхитить и осквернить мумию, то Марч стоял бы за его спиной и подсказывал, как это половчее сделать. А ей бы он непременно зудел на ухо, что она делает все неправильно и что нужно делать так-то и так-то.

Но сейчас, слава богу, в лаборатории судмедэкспертизы было на удивление тихо и спокойно.

Аманда медленно поводила лампой УВЧ над мумией. Под светом лампы останки засверкали бледным золотом. Темные пятна в тех местах, где техники стабилизировали липкий глицерин, были рассеяны по всему верхнему слою бинтов, грубо оторванных Марчем в лихорадочном поиске богатств фараона.

Ричардс выключила и отложила в сторону лампу. Грудь Нармера была повреждена больше всего — она начнет реставрацию с нее.

Подкатив мощную хирургическую лампу, Аманда направила ее на грудь мумии и начала исследовать повреждения через ювелирную лупу. Марч разрезал бинты и обнажил многочисленные слои оберток. Он забрал только скарабея из черного камня, однако другие, более мелкие сокровища выпирали из-под оберточных слоев: бусины и фаянсовые амулеты, золотые безделушки и другие предметы, образовывавшие «магическую броню», предназначенную для защиты Нармера в его путешествии в мир иной.

Ричардс покачала головой, произнося про себя неодобрительное: «Ай-яй-яй!» Марч навел такой беспорядок, срывая бинты и бросая их как попало, что ей придется размотать еще несколько новых слоев, прежде чем можно думать о том, как привести их все в относительный порядок.

Пинцетом Аманда аккуратно оттянула края потревоженных покровов и обнажила более глубокие слои, перемешанные и спутавшиеся, которые ей необходимо распутать и привести в порядок. Отложив пинцет, она взяла скальпель и разрезала сначала один бинт, потом второй и попыталась их размотать. Ей очень не хотелось это делать, но другого способа исправить повреждения она не видела. Тело Нармера тщательно укутано, а Марч, будь он неладен, так спешил, срывая бинты, что теперь ее работа напоминала попытки смотать огромный клубок пряжи.

Сжав скальпель крепче, Ричардс разрезала еще один слой льняных бинтов. Обнажилась плоть, покрытая тонкой материей, и участок позолоченного нагрудника, который несколько сместился — вероятно, в результате химической реакции. А вот это уже плохо — он мог создать неправильное давление на плоть и повреждать ее и дальше. Поэтому необходимо установить его на прежнее место. Потом Аманда может приняться за пришивание бинтов льняными нитками. Затем можно будет перейти к восстановлению головы и рук. Работа с ними пойдет легче. Через три, максимум четыре часа мумия Нармера будет опять целой и готовой для транспортировки в Англию.

Положив скальпель, Ричардс крайне осторожно просунула пальцы сквозь слои разрезанных бинтов и нежно взялась за края обнаженного участка груди. С удовлетворением отметила, что оберточный материал здесь в отличном состоянии, учитывая его более чем солидный возраст: он оставался серым и высушенным, без признаков тления. Однако нагрудник было трудно сдвинуть с места, и ей пришлось приложить большее усилие. Наконец он поддался и отошел в сторону, освободившись от тела Нармера с сухим щелчком.

Ричардс немного приподняла его и приготовилась осмотреть более тщательно. Но вдруг резко остановилась и буквально приросла к полу от шока и удивления.

Плоть Нармера была обнаженной. Ричардс уставилась на лежащее перед ней тело. В безжалостном флуоресцентном свете лаборатории она увидела сморщенную, высохшую, но, несомненно, женскую грудь.

48

Группа с сосредоточенным молчанием наблюдала за тем, как босс подошел к сундуку из оникса. Рабочие встали по обе стороны от него. Стоун мгновение поколебался, опустился на колени и осторожно провел рукой по верхней поверхности сундука. Его плечи заметно дрожали. Он стащил перчатки — Раш и Логан заметили это, но не осмелились протестовать — и погладил сундук еще раз. Несмотря на собственные слова о том, что внутри находятся разгадки всех секретов Нармера, Портер Стоун, казалось, не спешил его открывать.

Стоя сзади в темноте, Логан понял происходящее. Он вспомнил речь Стоуна, которую тот произнес перед группой единомышленников, описывая свою первую археологическую находку: поселение коренных американцев, которое никто до него не видел. Джереми вспомнил блеск в глазах Портера, когда впервые с ним познакомился. За годы научно-исследовательской деятельности Стоун нашел почти неоспоримые доказательства существования Камелота. Он отыскал следы Ипполиты — королевы амазонок, существование которой большинство историков считали мифом. И все-таки открытием гробницы Нармера он превзошел сам себя.

Логан понимал, что Портер относился к Флиндерсу Питри, отцу современной археологии, с уважением, граничащим с благоговением. И вот теперь он пришел к тому, что почти ускользнуло от Питри. С находкой короны Нармера он займет первое место в кругу своих коллег — место, предназначенное только для одного. Его противники замолкнут навсегда. Стоун на долгие годы станет величайшим археологом в мире.

Портер молча провел руками по крышке сундука, потом по его бокам, словно перебирая чуткими пальцами клавиши, или же подобно френологу, анализирующему череп.

— Тина, — наконец произнес босс, и его голос разорвал повисшую тишину. — Скальпель, пожалуйста.

Женщина сделала шаг вперед и вручила ему тонкое лезвие. Портер кивнул в знак благодарности, потом принялся аккуратно поддевать им золотые полоски, окантовывающие сундук. Сначала Логан предположил, что эти полоски являлись просто украшениями; однако они оказались скобами из драгоценного металла, крепящими сундук, на которых располагались ритуальные печати. Стоун снял их и осторожно отложил в сторону. Потом поднялся и кивнул рабочим.

Двое дюжих парней встали по обоим бокам сундука. По команде Стоуна они взялись за края крышки и начали ее приподнимать. И хотя толщина крышки не превышала пяти сантиметров, рабочим едва удалось сдвинуть ее с места. К ним на помощь поспешили Валентино и еще один из охранников. С огромным усилием четверо мужчин сняли крышку, отнесли ее на свободное место и с синхронным кряканьем положили на пол. Отзвуки шума эхом разнеслись по всей камере.

Внутри большого ониксового сундука находилась черная ткань, прошитая золотыми нитями. Стоун осторожно дотронулся до нее — но так же, как и в первый раз, ткань рассыпалась в мелкую пыль, как только ее коснулись пальцы. По капризу природы она сохраняла только внешнюю форму — почти пять тысяч лет…

Под ней находился лист кованого золота, покрытого примитивными иероглифами.

— Тина, — позвал Стоун, направляя луч фонаря на лист золота. — Что вы об этом скажете?

Ромеро подошла и прочитала иероглифы.

— Похоже, они соотносятся с теми папирусными свитками, которые лежат на столе, — сказала она через мгновение. — Я только начала их изучать. Как будто они…

— Они — что? — вклинился Раш.

— Похожи на заклинания. Но необычного вида.

— Какого? — спросил Стоун нетерпеливо.

Кристина пожала плечами.

— Почти как… инструкции.

— И что в них необычного? — вновь спросил босс. — Всю Книгу Мертвых Нового царства можно рассматривать как сборник инструкций.

На это Тина ничего не ответила.

Стоун повернулся к сундуку. Дав знак рабочим снять золотой лист, он с любопытством заглянул внутрь, подсвечивая себе фонарем, чтобы лучше видеть. Подойдя и заглянув внутрь, Логан увидел еще один лист драгоценного металла — только на этот раз его края были выполнены из фаянса и усыпаны драгоценными камнями. Весь он был испещрен многочисленными иероглифами. Стоун жестом приказал рабочим снять и этот лист.

— Сюда, пожалуйста, — позвала Ромеро.

Она попросила положить золотые вставки на стол, на котором лежали свитки папируса. Когда убрали второй лист, взгляду открылась какая-то грубая неровная поверхность. Логану показалось, что сундук наполнен множеством маленьких, тонких, высушенных стеблей, разбросанных как попало.

Стоун что-то удивленно проворчал и сунул голую руку в находившуюся в сундуке массу.

— Что все это значит? — удивленно спросил Логан.

— Будь я проклят! — воскликнул Стоун в сердцах. — Да это же конопля!

Раш наклонился вперед, пинцетом оторвал кусочек от клубка и рассмотрел под светом фонаря.

— Вы абсолютно правы, сэр.

Кивнув, Стоун принялся вытаскивать пучки древнего растения — поначалу мелкие, потом все более и более крупные. Он продолжал делать это, пока трава не покрыла весь пол. Когда наполнитель потревожили, поднялись клубы органической пыли, и до ноздрей Логана дошел необычный запах — запах урожая пятитысячелетней давности.

В конопле обнаружились два мешочка, каждый немногим больше баскетбольного мяча, сделанные из золотых полос и переплетенные настолько плотно и искусно, что были мягкими как шелк. Очень осторожно Стоун высвободил их из конопляного плена и положил на пол у основания возвышения.

И снова, не сговариваясь, группа собралась вокруг двух округлых предметов, сверкавших в лучах направленных на них полудюжины фонарей. В уме Логану представились две короны: коническая — Верхнего Египта, безупречная и сияющая; красная — Нижнего, островерхая и агрессивная. Из чего они сделаны? Крашеное золото? Какой-то неизвестный или неожиданный сплав? Какое волшебство они в себе таили? Джереми выходил из себя от нетерпения и страстного желания увидеть то, что скрывалось в мягких складках плетеного золота.

Вопросов ни у кого не возникало — несомненно, внутри находились две короны первого фараона Египта. Что еще мог охранять Нармер так тщательно и столь большой ценой — не только для себя, но и для своих наследников? Стоуна, казалось, обуревали такие же чувства. Он взял один мешочек, ослабил один конец и, глянув на собравшихся вокруг коллег, сунул в него руку и бережно вытащил содержимое.

Но в его руке появилась отнюдь не корона, а что-то совсем неожиданное: какой-то сосуд, изготовленный явно из белого мрамора, со спускающимися по краям золотыми нитями.

В группе исследователей раздался шепот удивления и разочарования.

Стоун недовольно и озадаченно нахмурился. Какое-то время он смотрел на находку, ничего не понимая, потом отложил ее в сторону и — на этот раз смелее и быстрее — сунул руку во второй мешочек.

То, что он достал, было еще более странным и необычным: какая-то кубообразная конструкция из красной эмали, которую венчал железный прут, в свою очередь окруженный витым медным листом. Пораженный Логан подался вперед, пристально глядя на необычную конструкцию. Железный прут, отходящий от эмалевой конструкции, был запечатан какой-то пробкой, как оказалось, из битума.

Это не короны. Находки можно было назвать устройствами.

Стоун уставился пустым взглядом на красную штуковину в своей правой руке. Потом поднял с пола другую штуковину, белую мраморную. Пока группа в абсолютном молчании наблюдала за его действиями, он переводил взгляд с одного предмета на другой.

— Что за чертовщина! — проворчал он недоуменно.

49

В самой дальней части смотровых комнат небольшого медицинского центра станции Дженнифер Раш беспокойно ворочалась на кровати, где ее оставили для очередного обследования и наблюдения. Комната была слабо освещена, а единственная медсестра, оставленная для присмотра, тайком выскользнула — жизненные показатели Дженнифер свидетельствовали о том, что она находится в стадии быстрого сна, а сиделке не хотелось пропускать назначенное время в парикмахерской. Повсюду стояла тишина, за исключением нечастого блеяния медицинской аппаратуры.

Дженнифер опять беспокойно зашевелилась. Она сделала глубокий судорожный вдох и на минуту затихла. Потом, впервые за более чем тридцать часов, глаза ее широко распахнулись. Она посмотрела на потолок затуманенным несфокусированным взглядом. Еще спустя минуту попыталась сесть.

— Итан! — позвала она хриплым голосом.

Моргнула, потом еще несколько раз, не понимая, где она и почему. Наконец ее взгляд остановился на чем-то знакомом: древний серебряный амулет, свисавший на цепочке с соседнего монитора.

Дженнифер нахмурила бровь. На амулете была грубо изображена одна из самых знаменитых сцен египетской мифологии: Изида, собравшая фрагменты расчлененного Осириса, реанимирует его тело с помощью магического заклинания и превращает его в бога подземного мира.

По мере того как Дженнифер пристально всматривалась в завораживающий свет, ее тело становилось все более и более ригидным. Дыхание замедлялось и становилось более поверхностным. Неожиданно челюсть ее отвисла, глаза выкатились из орбит, и женщина упала навзничь на кровать.

Прошло десять, возможно, пятнадцать минут, в течение которых в смотровой комнате оставалось тихо. Затем Дженнифер снова села на кровати, сделала неглубокий, пробный вдох, потом еще один, более глубокий. Закрыла глаза и снова их открыла. Потом осторожно облизнула губы, как бы проверяя, что они на месте. Спустила ноги с кровати и коснулась ими холодных плиток пола.

Она сделала шаг вперед, поколебалась и добавила еще один. Зажим устройства для измерения пульса скользнул по ряду инструментов и свалился с ее маленького пальца. Дженнифер выпрямилась, нащупала проводки, прикрепленные к шее и лбу, и резко сорвала их. Потом огляделась. Глаза ее были по-прежнему затуманены, но взгляд их тем не менее уже сфокусировался.

Перед ней находилась дверь. Она дошла до нее и снова остановилась. На этот раз препятствием послужила трубка для внутривенного вливания, идущая от пакета с солевым раствором к катетеру. Дженнифер грубо выдернула иглу из вены.

Выйдя из палаты, она направилась по центральному переходу в коридор, ведущий в Красный сектор. Коридор был пуст: бо́льшая часть персонала, не находившегося на дежурстве, сидела в своих номерах либо в помещениях общего пользования, напряженно ожидая вестей из камеры три.

Дженнифер немного поколебалась в дверном проеме, возможно, собираясь с мыслями или же просто восстанавливая равновесие. Потом она повернула налево и прошла вниз. На первом пересечении опять свернула налево. Ее глаза все еще оставались затуманенными, а походка — шаткой; она шла, как будто сильно отсидела ноги, но по мере движения шаги ее становились увереннее, а дыхание — все более ровным.

Она остановилась перед дверью, на которой было написано: «СКЛАД ОПАСНЫХ МАТЕРИАЛОВ. ДОСТУП ОГРАНИЧЕН». Повернула ручку двери — та оказалась закрытой. Однако висевшая на шее голубая ID-карта — хрустящая, легкая, блестящая — легко вошла в считывающее устройство; дверь открылась, и Дженнифер проскользнула в комнату.

50

Логан наблюдал за тем, как Портер Стоун медленно опустился на колени перед большим ониксовым сундуком. Не произнеся ни слова, он опустил оба объекта на пол.

Джереми оглядел комнату, поверхность которой мрачно поблескивала в отраженных лучах фонарей. Взглянул на пучки древней конопли, разбросанной по полу. Затем в сторону стоявшей позади кровати с красивым покрывалом и подушкой. Перевел взгляд на окантованный золотом столик, на котором аккуратными рядами лежали папирусные свитки. На небольшие золотые ящички, когда-то запечатанные, а сейчас лежащие распахнутыми, с бессовестно обнаженным содержимым. Наконец его взгляд остановился на двух устройствах непонятного назначения — белом, похожем на чашу, и изогнутом, покрытом красной эмалью. Они так и лежали на мешочках из плетеного золота, в которых раньше хранились: пятитысячелетние загадки, практически не опасавшиеся, что смотрящие на них люди смогут разгадать их тайны.

Все это выглядело крайне странно и удивительно.

С самого начала все касающееся гробницы Нармера было очень необычно. Мумия Нармера найдена во второй, а не в третьей камере: вполне разумно предположить, что в последней камере спрятано что-то еще более важное и необходимое для загробной жизни. И все же Логан не мог догадаться, что именно, даже глядя на все эти папирусные свитки, завитки и переплетенные золотые косички.

Джереми опять задумчиво посмотрел на два устройства. Одно красное, другое белое — такие же, как старинные короны Верхнего и Нижнего Египта.

— Короны, — пробормотал он.

Это были первые слова, нарушившие молчание. Полдюжины голов резко повернулись в его сторону. Стоун тоже.

— Да? — спросил он.

— Эти два устройства. Мы знаем, что, чем бы они ни были, они предназначены для того, чтобы их носили на голове. В конце концов, именно они изображены на картине в камере один.

Стоун ничего не ответил. Он просто покачал головой.

— Они не могут быть ничем иным, кроме как коронами, — продолжал размышлять вслух Джереми. — Одна из них красная, другая белая — цвета те же. Они даже отдаленно напоминают двойную корону, если отталкиваться от изображений, которые мы видели.

— Это не короны, — сказал Стоун тихо и отстраненно. — Это поделки безумного царя, которому потакали льстивые жрецы: игрушки, и ничего более. Неудивительно, что его потомки порвали с его развлечениями.

— Согласен, они очень странные, — ответил Логан. — Это не короны в обычном понимании этого слова, декоративные или стилизованные. Но они должны иметь некую ценность — и притом огромную. В противном случае, скажите мне, зачем помещать их в самой святой камере гробницы? Зачем запечатывать в такие великолепные оболочки? Зачем писать на них такое страшное проклятие?

— Потому что Нармер был безумен, — с горечью произнес Стоун. — Мне давно надо было об этом догадаться. Зачем здравому человеку требовать, чтобы его похоронили здесь, в этом богом забытом месте, за многие мили от собственного царства? Зачем ломать традицию, длившуюся тысячу лет?

— Нармер сам был традицией, — вставил доктор Раш, — а не наоборот.

Во время этого обмена мнениями Тина вернулась к ограненному золотом столику и вновь стала пристально смотреть на папирусы, сосредоточенно переводя взгляд с одного на другой. Потом она рывком повернулась к группе и объявила:

— Кажется, я поняла!

Все уставились на нее.

— Как я говорила раньше, фараоны Древнего Египта очень интересовались близким к смерти состоянием, — продолжила Ромеро. — Они называли его «второй сферой ночи». Однако, если я правильно поняла эти тексты, они не только интересовались им. Кажется, они, во всяком случае Нармер, практиковали его.

— О чем вы говорите? — возмутился Стоун. — Как можно практиковать такое?

— Я просто рассказываю вам, что поведали мне папирусы, — ответила Тина спокойно, взмахнув одним из свитков для убедительности. — Здесь снова и снова упоминается об иб. Так называлось в древности сердце. Египтяне верили, что сердце, а не мозг является вместилищем знаний, чувств, мыслей. По их верованиям, оно являлось ключом к душе, самым важным для выживания в загробном мире. Однако в этих текстах иб употребляется не в религиозном смысле. Оно описано скорее в… — Тина колебалась, подыскивая правильное определение, — …скорее в клиническом смысле. — Она положила свиток на место. — Я говорила раньше, что эти письмена похожи более на инструкции, чем на заклинания.

— Инструкции? — усмехнулся Стоун. — Инструкции к чему?

Реплика была встречена молчанием.

— Это звучит парадоксально. — Логан повернулся к Ромеро. — Вы утверждаете, что древние египтяне считали сердце самым важным органом для выживания в потустороннем мире?

Ромеро кивнула.

— Попав в потусторонний мир, сердце фараона тщательно исследовалось и проверялось Анубисом в соответствии с церемонией, называемой Взвешиванием Сердца. По крайней мере, так считали поздние египтяне.

— Но смерть наступает с остановкой сердца. Как может остановившееся сердце быть использовано в другой… — Логан неожиданно прервался. — Подождите. Что вы только что сказали? Вы сказали, что вся гробница напоминала вам репетицию смерти Нармера и его перехода в мир иной. Сухая прогонка, так сказать. Правильно?

Тина вновь кивнула.

Логан перевел взгляд на интерьер гробницы. Вдруг его словно ударила молния — и он все понял.

— О мой бог! — прошептал он. — Багдадская батарейка.

Какое-то мгновение никто не шевелился. Затем так же медленно, как и тогда, когда опускался на колени, Стоун поднялся и пристально посмотрел на Логана.

— Как раз перед Второй мировой войной, — продолжил энигмалогист, — в деревушке в окрестностях Багдада были найдены некие артефакты, очень старые. Их назначение было неизвестно. Терракотовый горшок, а также медный лист в форме цилиндра, с железным прутом наверху, и несколько других. На них тогда не обратили особого внимания — до тех пор, пока ими не заинтересовался директор Иракского национального музея. Он опубликовал труд, в котором высказал теорию, что эти артефакты, если их наполнить лимонной кислотой, или уксусом, или какой-либо другой жидкостью, способны создавать электрическое напряжение; первоначально они функционировали как примитивная гальваническая батарея. Батарейка.

Все напряженно молчали, уставившись на Логана.

— Я слышал обо всем этом, — сказал Стоун. — Что батарейка была маленькой, слабой и, возможно, использовалась для церемониальной гальванизации предметов.

— Правильно, — подтвердил Логан. — Она была небольшой и слабой. Но она и должна была быть такой.

— Боже! — воскликнула Ромеро, указывая на устройства, лежавшие у ног Стоуна. — Вы хотите сказать, что…

Джереми осторожно поднял предмет, покрытый красной эмалью, увенчанный железным прутом, и скрученную медную пластинку. Потом взял чашеобразный предмет с длинными свисающими золотыми нитями. И очень осторожно положил красный предмет сверху белого устройства. Они прекрасно подошли друг к другу.

— Двойная корона, — сказала Ромеро.

— Точно. Но она имеет очень специфическое, даже, я бы сказал, священное предназначение. Обратите внимание на элементы, из которых она состоит. Медь. Железо. Золото. Добавьте лимонного сока или уксуса, и у вас получится батарейка — однако гораздо более мощная, нежели та, что была найдена в Месопотамии.

— Одна из тех урн, стоящих по углам. Она определенно пахла уксусом.

— А еще эти свисающие золотые нити, — добавил Раш. — Вы полагаете, что они могли служить… электродами?

— Да, — подтвердил его догадку Логан. — Если правильно расположить их на груди, то они могут быть использованы для остановки сердца.

— Остановка сердца, — повторил Стоун. — Костюмная репетиция смерти.

— Возможно, не единственная репетиция. Взгляните на запасы материалов, хранившихся в этих золотых ящичках.

Стоун вытянул руки вперед. Логан аккуратно передал ему устройство в виде короны.

— Костюмная репетиция смерти, — снова повторил Стоун. Он нежно, почти любовно погладил корону.

— Это может быть даже больше, чем репетиция, — многозначительно проговорила Ромеро. — Помните, какое огромное значение придавали древние египтяне сердцу? Остановить и запустить его вновь — это, возможно, являлось не только подготовкой фараона Нармера к смерти, но и валидацией[25] его святости.

— Конечно, — оживился Стоун. — Способом установления святости — фараона и его потомков.

За последние несколько минут голос босса окреп и стал более живым и возбужденным. Движения приобрели бо́льшую уверенность. Действительно, хотя последняя находка и не принесла корону, украшенную золотом и драгоценными камнями, но по-своему оказалась еще более замечательной.

— А как вы объясните, почему «короны» были спрятаны именно здесь? — спросила Ромеро. — В самом сакральном и потаенном месте гробницы? Это объясняет, почему такое страшное проклятие было помещено именно за третьими вратами. Нармер, должно быть, страшился, что кто-нибудь еще доберется до короны. Этот кто-то мог бы обрести силу и могущество, возможно, больше, чем у фараона… как в этом мире, так и на том свете.

Логан пристально посмотрел на корону в руках Стоуна. Что сказала Дженнифер во время последнего сеанса перехода? «То, что дает жизнь мертвым… и смерть живым». Как, ради всего святого, она могла знать об этом?

Он прочистил горло. В голову ему пришло то, чем совершенно не хотелось делиться. Руки Стоуна все так же крепко сжимали двойную корону.

— Джереми?

Логан пожал плечами.

— Я не перестаю удивляться. Если это устройство было изобретением Нармера, то его использование являлось подготовкой к загробной жизни… — Он запнулся. Все смотрели на него. — Учитывая верования древних египтян, — продолжил Логан, — их понятия о природе души… Я хочу сказать, могли ли они верить в то, что подобное устройство способно освободить душу, выпустить жизненную силу человека из его тела и, сделав это, достигнуть мгновенного бессмертия?

Наступившую тишину нарушил неожиданный громкий скрежет рации. Один из охранников сорвал аппарат с пояса, поговорил с вызывающим, выслушал ответ и замер. Потом он протянул рацию Портеру.

— Доктор Стоун? Вам срочное послание с поверхности. Они говорят, что это важно.

51

Кори Ландау сидел в операционном центре, задрав ноги на одну из консолей, и пил большими глотками из литровой пластмассовой бутылки виноградный сок «Джолт уайлд грейп». Он недавно закончил чтение книги «Дом на границе» и был по-настоящему возбужден. Его смена должна закончиться еще через четыре часа, а он не захватил с собой ничего почитать, и спокойная, как в могиле, обстановка диспетчерской действовала ему на нервы.

Для того чтобы отвлечься, Ландау принялся просматривать видеоизображения, поступающие со всех уголков станции, но все было удручающе спокойно. Он отметил большую активность на производственном участке, но ее в основном создавали люди, следящие за многочисленными терминалами или собравшиеся вокруг «чрева». Что касалось самой гробницы, то камеры были отключены — скорее всего, по просьбе Портера Стоуна. За несколько минут до этого Кори заметил некоторое оживление вокруг археологических лабораторий в Красном секторе, но, кажется, там тоже все улеглось. В основном вся станция находилась в режиме ожидания известий от группы исследователей, которые недавно вошли в последнюю камеру гробницы.

Ландау сделал еще глоток из бутылки, вздохнул, покрутил свой сапатовский ус и принялся листать новые видеоотчеты, поступающие на его пульт. Он не заметил, как Дженнифер бесшумно вошла в диспетчерскую, медленно подошла к пультам управления и принялась их изучать. Потом подняла пластмассовую красную защитную крышку на одном из пультов и щелкнула переключателем, переводя его в положение «выкл». Кори почувствовал ее присутствие только тогда, когда она повернулась и попыталась уйти, но наткнулась на стойку с диагностическим оборудованием. На пол посыпались мелкие детали.

— Но! — крикнул Ландау и чуть было не заржал от удивления.

Он крутанулся в своем кресле, немного расплескав сок. Потом улыбнулся, узнав Дженнифер, жену доктора Раша. Она была настоящей куколкой, но слегка надменной, сдержанной. Одета довольно странно, в больничный халат, но Ландау все равно — халатик приоткрывал ее аппетитные формы.

— Привет! — сказал оператор. — Ваш муж внизу вместе с экспедицией, не так ли? Вы хотите остаться здесь, чтобы посмотреть возвращение победивших героев? У меня — лучшие места в кинотеатре, — он указал на пустое кресло рядом с ним, стоящее как раз напротив батареи мониторов.

Дженнифер ничего не ответила. Вместо этого она прошла мимо и вышла через дальнюю дверь, бережно держа что-то в руке.

Сначала Ландау предположил, что она чем-то поглощена. А может, просто игнорировала его… Он редко видел, чтобы Дженнифер с кем-то разговаривала; да и вообще почти ее не видел. Но тут Кори заметил затуманенный непроницаемый взгляд и почти автоматическую походку робота, как будто сама способность ходить стала для нее чем-то новым.

Когда она скрылась в одном из коридоров, он понимающе кивнул и пробормотал:

— Напилась. Явно под кайфом. Да это и неудивительно. Любой, кого занесло в эту глушь, запил бы.

* * *

Дженнифер продолжала идти медленно и немного неуверенно. Она миновала ряд комнат для проведения совещаний, пока не остановилась перед дверью с надписью «ЭЛЕКТРИЧЕСКАЯ ПОДСТАНЦИЯ — БЕЛЫЙ СЕКТОР».

Внутри помещение забито лесом толстых труб и массой маленьких мигающих лампочек. Вдоль дальней стенки располагались ряды циферблатов, шкал и измерительных приборов, над которыми колдовал электротехник. Услышав звук открывающейся двери, он обернулся. Свет в этой каморке был довольно тусклый, но техник разглядел женщину.

— А, миссис Раш. Здравствуйте, — приветливо произнес он. — Чем могу помочь?

Вместо ответа Дженнифер сделала шаг вперед. Слабый свет сделал ее контуры размытыми, едва различимыми.

— Я присоединюсь к вам через минуту, — сказал техник. — Только проверю показания этих приборов. Понимаете ли, сейчас мое дежурство на станции переработки метана, и несколько минут назад я заметил несколько странных ошибочных показаний. — Он снова повернулся к своим приборам. — Похоже на отключение протоколов безопасности. Но этого не может быть. Для этого необходимо намеренно…

Тут он услышал какой-то посторонний звук за спиной и резко обернулся. Немедленно улыбка сползла с его лица, оно стало удивленным и озабоченным. Дженнифер положила принесенные с собой предметы на пол, встала на колени и принялась медленно и неуклюже, но целенаправленно поворачивать один из них.

— Эй! — крикнул техник. — Нельзя этого делать — вы открываете аварийный разгрузочный клапан!

Отложив блокнот-планшет, он поспешил к ней. Женщина не протестовала, когда он нежно отстранил ее в сторону.

— Вы ведь не хотите этого делать, — сказал он, хватаясь за вентиль и готовясь перекрыть его снова. — Если вы его откроете, мы начнем выпускать концентрированный метан через скрытое отверстие под этим крылом. Не пройдет и нескольких минут, как мы все…

Удар огромной силы обрушился на основание его шеи — неожиданная волна нестерпимой боли, — а затем ослепительная вспышка перед тем, как он потерял сознание.

Дженнифер наблюдала за тем, как техник рухнул на металлический пол подстанции. Потом бросила тяжелый гаечный ключ, которым огрела ничего не подозревавшего парня. Наклонилась над аварийным разгрузочным вентилем и начала медленно открывать его — все шире, шире, и шире…

52

Логан наблюдал за тем, как Портер Стоун передал рацию обратно охраннику. Разговор получился коротким; босс сказал менее шести слов. После того, что он услышал, его лицо стало смертельно бледным, зрачки уменьшились до блестящих точек. Наконец его сердитый взгляд замер на Тине.

Неожиданно он сделал шаг вперед и выкрикнул, отводя назад руку, как бы намереваясь ударить ее.

— Сука!

Немедленно Раш и Валентино рванулись вперед, чтобы удержать его.

— Идиотка!

Ромеро инстинктивно сделала шаг назад. Логан шокированно смотрел на босса. Казалось, все задержки и превратности этой экспедиции и в довершение всего обнаружение короны Нармера, абсолютно неожиданное и крайне странное, вызвали эмоциональный взрыв, как правило, невозмутимого Стоуна, выплеснувшего весь свой гнев и негодование.

— Неуч! — продолжал орать Стоун на египтолога. — Благодаря тебе все мои усилия, все мои деньги пошли прахом! А сейчас у меня уже нет больше времени… Нет времени!

Логан вышел вперед.

— Доктор Стоун, успокойтесь и объясните, наконец, что случилось? — попросил он, стараясь сохранять спокойствие.

С видимым усилием босс овладел собой. Он стряхнул с себя Раша и Валентино, которые встали рядом с ним наготове.

— Что случилось? Я скажу вам, что случилось, — гневно проговорил он; его дыхание звучало громко и прерывисто. — Только что получил преинтереснейшее сообщение от Аманды Ричардс. Она устраняла повреждения мумии и вдруг обнаружила, что это вовсе не Нармер.

Наступила мертвая тишина.

— Как… не Нармер? — ошеломленно спросил Раш.

— Это мумия женщины! Все это время мы работали не в той чертовой гробнице! — Он посмотрел на Ромеро испепеляющим взглядом. — Неудивительно, что она не могла быть ничем другим. Ты привела нас не в то место — к второстепенной гробнице… его жены, возможно, или наложницы… О мой бог!

Его руки сжались в кулаки; казалось, сейчас он взорвется снова. На всякий случай Раш и Валентино придвинулись поближе.

— Минуточку, — сказал Логан. — Здесь не может быть никакой ошибки. Печати, надписи, сокровища, даже проклятие — все указывает на место упокоения фараона. Это обязательно должна быть гробница Нармера.

Какое-то мгновение никто не говорил. Стоун старался успокоить дыхание.

— Если это действительно гробница Нармера, тогда где, черт возьми, его мумия?

— Подождите минутку, — опять попросил Логан. — Всего лишь одну минуту. Не будем делать поспешных выводов. Давайте еще раз все обдумаем. — Он повернулся к Тине. — Разве не вы все время повторяли, что с этой гробницей что-то не так и в ней находятся предметы, которых в ней не должно быть, которые не имеют смысла?

Та кивнула.

— В основном маленькие вещицы. Я объясняла их тем фактом, что это гробница первого фараона; и было вполне естественным то, что мы нашли в ней много необычного, неожиданного, нехарактерного для подобных захоронений. Более поздняя традиция еще не утвердилась.

— Извинения, — пробурчал Стоун. — Одни только извинения и отговорки, и ничего больше. Вы просто пытаетесь объяснить свою глупость.

Проигнорировав его слова, Ромеро повернулась к Логану.

— Впервые это началось, когда вы рассказали мне о том черепе. Ну, о том, который вы исследовали, — черепе одного из жрецов Нармера, которого убили, чтобы сохранить тайну и святость гробницы. Помните, тогда вы еще сказали, что на одной из глазниц — левой — имелись царапины?

— Да.

— И что это первый признак того, что здесь что-то не стыкуется, чего-то не хватает. Остальные признаки были налицо, и мы их исследовали. Серехи, которые мы нашли на царских печатях, принадлежат Нармеру, однако они не совсем правильные. Они имеют необычные характеристики — такие как, например, женское окончание нисвт-бити. Потом я удивилась тем надписям в камере один, с обратной последовательностью ритуала, неправильным указанием рода. Теперь возьмем иероглифы на его груди — там, где изображена голова сома, символа Нармера…

— Вы тогда еще сказали, что этот иероглиф видоизменен, — добавил Логан.

— К чему вы клоните? — проворчал Стоун.

— Вернемся к той отметине на глазнице черепа жреца, — спокойно сказала Ромеро. — Я предположила, что это просто повреждение, участок, разложившийся от времени. Однако в действительности это признак ритуального умерщвления жреца или жрицы царицы — удар ножом в глаз с проникновением в мозг. Таким образом, предполагалось, что символически смерть королевы никто не увидит. При захоронении фараона в гробнице жрецов умерщвляли ударом ножа в основание черепа с перерубанием позвоночного столба.

— Итак, это все же жена Нармера, — заключил Стоун. — Нейтхотеп. В этом все дело! Это не та гробница!

— Нет, нет, вы неправильно поняли, — поспешила ответить Ромеро с ноткой настойчивости в голосе. — Доказательства действительно противоречивы. Все факты, относящиеся к этой гробнице, свидетельствуют, что она построена для Нармера в соответствии с его инструкциями — за исключением этих специфических ритуалов, которые должны были быть соблюдены после смерти. Именно с этого момента свидетельства становятся противоречивыми. Царские печати с женским окончанием. Последние, ритуальные надписи — помните, насколько грубо они были выполнены? И сама мумия — у меня не было возможности исследовать ее более тщательно, однако я заметила, что разрез надо ртом сделан очень неточно, незавершенно.

— Как будто реальное погребение происходило в спешке, — подтвердил Логан.

Внезапно по камере пронесся едва слышный грохот, эхом отозвавшийся во всех ее уголках. Охранники и несколько рабочих с опаской посмотрели вокруг и на поддерживающие опоры. Но оказалось, что грохот доносится с поверхности и идет к ним по «пуповине». Через мгновение дебаты возобновились.

— Вы говорите бессмыслицу, — категорично сказал Стоун. — Все это одни лишь предположения, гипотезы, не имеющие под собой обоснований.

— Отнюдь, — заметил Джереми. Он говорил медленно, раздумывая над тем, что сказала Тина. — На это следует взглянуть с другой стороны. Если корона, которую мы нашли в камере три, могла использоваться для имитации смерти — а на самом деле для того, чтобы дать фараону бессмертие, обеспечить его божественность… то почему бы жене фараона не возжелать, чтобы то же самое сделали с ней? Особенно такой могущественной и своевольной царице, каковой была Нейтхотеп?

В подземелье снова воцарилась тишина.

— Вы хотите сказать, что… — начал Стоун, — вы полагаете, что Нейтхотеп заняла место Нармера в гробнице?

— Это единственное разумное объяснение, — сказала Ромеро. — Ничем другим невозможно объяснить противоречивые свидетельства, которые я вам представила.

— И это может также объяснить, почему последующие поколения неправильно интерпретировали символику Нармера, — добавил Логан. — В гробнице находится не Нармер, он не был похоронен согласно ритуалу. Вместо него захоронена его жена, причем поспешно, даже преждевременно.

— Но что тогда случилось с Нармером? — спросил Раш.

— Кто знает? — ответила Ромеро. — Яд. Кинжал в горло поздно ночью в супружеской постели. Возможно, он был убит вместе со своими наложницами. Вам ведь известны легенды о царице Нейтхотеп — насколько она была волевой, непредсказуемой, кровожадной и эгоистичной. Возможно, это ее игра. Вы можете себе это представить? А возможно, она пережила мужа, дождалась его естественной смерти. Потом сопроводила его тело сюда в составе двойного кортежа, чтобы присутствовать на его похоронах, а потом, согласно заранее разработанному плану, ее стража перебила стражу фараона… и теперь его скелет лежит где-нибудь в грязи Судда вперемешку с другими скелетами, в то время как ее мумия заняла его законное место.

Гнев и враждебность медленно сошли с лица босса.

— Но если вы правы относительно короны, — проговорил он, — то лишь один человек мог носить ее. Если бы вы были Нармером, то после того, как перешли в мир иной, не хотели бы, чтобы кто-то другой занял ваше место, незаконно обладал вашим бессмертием. Корона связана с душой того, кто обладал ею.

— Что, должно быть, и сделала Нейтхотеп, — убежденно добавила Ромеро. — Она обманула мужа, потом поручила кому-то его убить и использовала корону сама. И потом, уверовав в свое бессмертие, приказала похоронить себя в его гробнице, которую в спешке переоборудовала в свою усыпальницу, равно как и печати и надписи.

— А такое возможно? — усомнился Логан. — Разве гробница фараона не предназначалась для упокоения конкретного монарха, и исключительно его?

— В этом и проблема, — согласилась Ромеро. — Нам необходимо гораздо больше времени для того, чтобы изучить все доказательства. Возможно, она затеяла игру, в которой вечная жизнь верховного божества стоила риска.

— Но зачем такая спешка? — спросил Стоун. — Убрав с пути Нармера, она имела массу времени для того, чтобы реализовать свою затею.

Тина немного подумала.

— Я могу назвать несколько вероятных причин. Может быть, верховные жрецы Нармера с их личной армией стояли на пути к гробнице и не приняли благодушно то, что обнаружили. Поэтому ей пришлось модифицировать гробницу и запечатать ее до прибытия жрецов и их свиты. Другая возможность могла заключаться в том, что царица и ее свита не были знакомы с принципом действия батареи — двойной короны. Возможно, они просто… переусердствовали.

— То, что должно стать близким к смерти состоянием, на самом деле оказалось смертью?

Ромеро согласно кивнула.

— Если дело обстояло действительно так — смерть царицы наступила неожиданно, — им пришлось поторопиться, чтобы мумифицировать ее тело и положить в гробницу. И даже сократить некоторые ритуалы.

— А что, если царица была погребена без соответствующей подготовки? — спросил Раш.

— Невозможно утверждать наверняка. Я упоминала о несовершенном надрезе во рту мумии. Это являлось важной частью египетского погребального обряда: церемония Открытия Рта. Это позволяет ба выйти из мертвого тела, чтобы воссоединиться с его ка в последующей жизни. Это позволяет принимать пищу и воду с тем, чтобы душа могла питаться, а точнее, выживать, на том свете.

— Продолжайте, — сказал Стоун.

— Если нарушить такой важный ритуал, как Открытие Рта, это обусловит большую срочность выполнения последующих этапов ее захоронения. Кто знает, какие другие важные этапы путешествия души Нейтхотеп в иной мир были сокращены или даже опущены…

— Эта церемония Открытия Рта, — произнес Логан. — Если душа царицы не могла получать подпитку в следующем мире, что тогда могло случиться?

Ромеро на мгновение задумалась.

— Судя по древним текстам, можно предположить, что тогда ее жизненные силы иссякнут — душа не сможет покинуть тело после смерти и будет заперта в нем навсегда.

Раш покачал головой.

— Если она действительно совершила это злодеяние — убила мужа или хотя бы узурпировала его место в следующем мире, — я полагаю, что хотя бы часть ее ка могла пожелать остаться здесь. Для того чтобы охранять корону, ее бессмертие, убедиться в том, что никто не сделает с ней то, что она сделала с Нармером.

— Проклятие, — пробормотала Ромеро.

«Ее душа будет заперта здесь… Чтобы охранять корону; чтобы позаботиться о том, чтобы никто не сделал с ней то же, что она сотворила с Нармером…»

Неожиданно Логану пришла ужасная догадка.

— О боже! — проговорил он вслух.

Неожиданно вновь откуда-то сверху раздался отдаленный грохот, сильнее, чем первый раскат. Листы папируса на столе задрожали, как от сильного порыва ветра.

— Что, черт возьми, там происходит? — воскликнул Стоун.

Валентино повернулся к двум рабочим.

— Ковински, Дуган, быстро на платформу! Узнайте, в чем дело.

Когда рабочие ушли, Логан отвел Раша в сторону.

— Мы кое о чем забыли, — сказал он так, чтобы не слышали остальные.

— Что? О чем мы забыли?

— Помнишь наш недавний разговор? Мы размышляли о том, что мозг Дженнифер был мертв долгое время, что в результате она могла потерять душу… Твоя фраза — не моя.

Итан нахмурился и кивнул.

— Я сказал тебе, что считаю, что жизненная сила одного человека, прошедшего через переход, может переселиться в другую живую оболочку — если на это согласится его собственная жизненная сила, собственная душа. Однако во всех письменных свидетельствах говорится о том, что дух умершего может поселиться в теле человека того же пола.

— Я помню, — ответил Итан. — Именно поэтому мы решили, что Нармер — или его тень — не мог говорить через Дженнифер или находиться в ней.

— Точно так. Но если по станции бродит не жизненная сила Нармера… или, скорее всего, это жизненная сила женщины…

— Царицы Нейтхотеп, — продолжил за него Раш и испуганно поднес руку ко рту. — О боже…

В этот момент Ковински и Дуган бегом вернулись в камеру. У обоих в руках были рации.

— Наверху объявлена тревога, — сообщил Ковински. — Кто-то открыл аварийный кран и клапаны сброса метана в системе его переработки.

— Что? — не поверил своим ушам Стоун. В его голосе звучала неподдельная тревога. — Но почему?

Ковински помотал головой. На его лице отразился откровенный страх.

— Вы сказали, клапаны. Сколько? Более одного?

— Не менее трех. В Красном, Белом и Кирпичном секторах.

— Но это невозможно! — воскликнул Стоун. — Протоколы безопасности…

— Каким-то образом их обошли. Поэтому утечка была замечена только сейчас. Отмечены возгорания на переходах под секторами. Произошли взрывы, пламя уже доходит до самой станции. И если они не сумеют добраться до этих клапанов и перекрыть их…

Стоун ткнул большим пальцем в направлении выхода из гробницы.

— Все на выход, взбирайтесь наверх. Быстро! — Он выхватил рацию из рук Ковински и включил ее. — Это Портер Стоун. Кто меня слышит?

— Менендес, сэр. С участка подготовки производства.

Логан услышал крики, которые напоминали звуки работающей паяльной лампы.

— Мы немедленно посылаем к вам команду спасателей с аварийными тросами.

— У нас здесь около дюжины человек, — предупредил Стоун. — Вам понадобится…

Однако его прервали многочисленные панические крики по радио, перебивающие один другой, то включаясь, то выключаясь:

— Что там у нее? Нитроглицерин?

— Назад! Назад!

— Не дайте ей добраться до «чрева», она может…

И тут из «пуповины» появился сноп света, похожий на сияние тысячи солнц. Взрыв, ударивший Логана по барабанным перепонкам, опрокинул его на пол. Мир рухнул, и наступила полная темнота.

53

Джереми не знал, сколько времени пролежал без сознания, — час, а может быть, день. Но когда он открыл глаза и попытался сесть, тряся головой, то понял, что находился в отключке всего несколько секунд. Гробница была наполнена громкими голосами и звуками бегущих ног.

Над ним склонился Раш, который массировал его запястья и пытался помочь встать на ноги.

— Давай, Джереми, — повторял он. — Нам нужно выбираться отсюда.

Комната начала заполняться едким удушающим дымом. В воздухе стояла смесь запахов горящей резины, озона и зловещей примеси метана.

— Что происходит? — кричал один из разнорабочих срывающимся истерическим голосом; на его виске виднелась свежая кровоточащая рана. — Что происходит?

Слова проклятия Нармера пронеслись в голове Логана: «Любой, кто осмелится войти в гробницу мою, — перевела она, — или повредит место упокоения земной плоти моей, будет умерщвлен быстро и безжалостно… Рука, прикоснувшаяся к бессмертным останкам моим, да горит в неугасимом пламени. Но если безрассудно преодолеет он третьи врата, схватит его темный бог глубочайшей бездны, и конечности его будут рассеяны по самым далеким уголкам земли».

— Это жена Нармера, Нейтхотеп. Она пытается сохранить свое бессмертие, похоронив себя в гробнице, украденной у своего мужа. Убив всех, кто хотел осквернить ее или присвоить корону. Это царица, действующая через Дженнифер.

На самом деле Джереми только казалось, что он произносит эти слова вслух — они попросту возникли у него в голове, и только. С большим усилием он встал на ноги: весь мир качался перед ним. Потом медленно выпрямился. Раш что-то проворчал, и они побрели прочь из гробницы.

Миновали черный кошмар камеры три, прошли еще две. Здесь не горели аварийные огни, и несколько человек включили фонарики. Желтые лучи пронзили сгущающийся воздух. Одновременно переговаривалось несколько раций, наполняя помещение нестихающим электронным звоном.

Логан различил фигуру Стоуна, стоящего на платформе и руководящего людьми, карабкающимися по желобу «пуповины». Один из ворчунов, тот, которого звали Ковински, пробился во главу очереди и начал лихорадочно лезть вверх, несмотря на сердитые окрики Валентино, стоящего сзади.

Логан нырнул в тяжелую дверь воздушного замка, прошел через облицованный гранитом вход в гробницу и ступил на металлическую решетку платформы. Тина оказалась прямо перед ним; она оглянулась, изнуренно улыбнулась и начала подниматься. Теперь наступила очередь Джереми. Он схватился за первый поручень, оглянулся, готовясь к подъему, — и замер на месте.

Желтый пролет «пуповины» — обычно такой аккуратный — находился в страшном беспорядке. Толстые кабели, натянутые по всей длине, обвисли и свободно болтались, подобно внутренностям. Деревянная рама скелетной подпорки разбита в нескольких местах, шестиугольные балки перекрытия сейчас представляли собой лабиринт из деревянного хлама, а расположенные над ним ступеньки были еле видны сквозь доски обшивки. С площадки подготовки работ были спущены канаты, но они мало чем могли помочь, поскольку бессильно опускались на бесформенную кучу кабелей и поломанного дерева. Логан с трудом разглядел «чрево», которое выглядело почерневшим и покореженным, и его металлическая окантовка приобрела форму лепестков, как после взрыва неимоверной силы.

Но именно вид самой «пуповины» заставил его остановиться. Ее желтая искусственная кожа, обычно такая гладкая и ровная, превратилась в уродливую массу разбегающихся морщин, выпуклостей и вмятин. В том месте, где деревянная опалубка частично разрушилась, стенки угрожающе нависли над головами полудюжины людей, поднимающихся один за другим подобно скалолазам и направляющихся к поверхности. Со всех сторон их сжимала громада Судда, испытывая поврежденную трубу на прочность и стремясь найти для себя вход.

Логан почувствовал руку на своем плече.

— Давай, парень. Вперед. Взбирайся!

Ромеро поднялась на высоту нескольких футов над ним. Логан заставил себя смотреть только на ступеньки и начал подниматься. Краем глаза заметил, как другой техник встал на нижнюю ступеньку, начал карабкаться…

И тут он почувствовал, как нога женщины чиркнула по его голове. Машинально взглянул вверх. И только он это сделал, как вдруг услышал затрудненное дыхание и проклятия, посыпавшиеся сверху.

Джереми посмотрел на Тину — и его сердце провалилось куда-то внутрь.

— Нет! — закричал сверху Ковински. — Боже мой, нет!

А затем со странным звуком, похожим на вздох раздираемой ткани, стенка «пуповины» подалась и рухнула. И сразу грязь и воды Судда устремились внутрь: тошнотворный прорыв плывуна. На них рухнула масса песка и грязи. Под давлением «пуповина» начала смещаться сверху донизу, разрываться на куски с поразительной скоростью. Грязная слякоть устремилась внутрь и вниз. Крики и визг доносились от поднимающихся людей — какофония смешанного отвращения и ужаса.

Логан сделал единственное, что пришло ему в голову. Инстинктивно он вытянул руки вверх, обхватил руками Ромеро и оторвал ее от лестницы. Они заскользили вдвоем вниз мимо карабкающегося техника и рухнули на пол платформы воздушного замка.

Кристина лихорадочно отбивалась, пытаясь освободиться.

— Что вы, черт возьми, творите? — негодующе закричала она.

— Тина! — заорал Джереми, перекрывая ее протесты. — Закройте глаза!

Раздался шуршащий звук; странная дрожь, похожая на приближающееся землетрясение; холодное дуновение вони из стоячего колодца — и потом их поглотила перенасыщенная, удушающая, дезориентирующая чернота.

54

В неожиданной темноте на них нахлынула буря ощущений: крики; вопли боли и страха; скользящие, сопротивляющиеся конечности; холодная, смертельная хватка вонючей тины, которая начала тянуть их во всех направлениях, крутить вокруг своей оси.

Логан не мог сказать, почему они свалились на пол платформы. Прилив инстинкта самосохранении диктовал, что нужно бежать от обрушивающейся на них грязи Судда, держаться как можно дальше от нее любой ценой. Но почти одновременно с этой не самой удачной мыслью он вдруг понял все ее безумие: они находились на глубине сорока футов от поверхности; здесь не было ни воздушных баллонов, ни батискафа. Давление болота быстро заполнит гробницу, камеру за камерой. Джереми поторопился избавиться от ужасного зрелища, представив вместо него другую картину: полдюжины бегущих в панике обезумевших людей, пытающихся скрыться в глубине гробницы.

Под ним началось какое-то бешеное движение; раздался недовольный резкий крик. Логан понял, что это Тина пытается освободиться от его захвата. Он отпустил ее, отворачивая лицо от падающего вязкого кошмара. Залез в карман, нащупал фонарик и вытащил его.

Пошарив лучом в темноте, Джереми отметил, что черная грязь Судда быстро заполняет «пуповину» по всей длине, круша своим весом балки и разрывая кабели. Кто-то наверху — один из техников — исчез в бурлящем грязевороте деревянных деталей и металлических колец; какое-то время были видны окровавленные руки бедняги, но потом и они исчезли в черной пучине. «Пуповину» била страшная внутренняя дрожь, как будто внешнее давление бескрайнего болота пыталось скрутить ее по всей длине и расплющить вместе со всеми, кто в ней находился.

Джереми попытался докричаться до Тины. В этот момент ему в лицо ударил ком слежавшейся грязи, часть которой залепила ему рот. Он выплюнул ее, усилием воли подавляя позывы к рвоте, потом схватил женщину за руку и прокричал:

— Тина! Карабкайся! — показывая на сплетение балок и брусьев над ее головой.

Механику Фрэнку Ковински повезло. Когда разорвало «пуповину» и, казалось, весь Судд устремился внутрь, он как раз взбирался по деревянным ступенькам, но поскользнулся и начал падать вниз. Его тут же затянуло в остатки кабелей, свисавших повсюду. Ковински использовал тело какого-то человека — частично как мостик, частично как трамплин — и умудрился перекинуть себя через раздираемую на части желтую трубу. Он понимал, что никогда в жизни не сможет выбраться наверх через остатки «пуповины». Это ему стало понятно, как только он взглянул на ужасное месиво деревянных деталей, человеческих тел и растекающейся черной грязи, но ради спасения жизни был готов прыгнуть в болото и плыть, буквально прогрызая себе путь наверх. Борясь с подступающей к глотке грязью, используя свое тело как точку опоры, он умудрился схватиться за оторванный кусок обшивки «пуповины» и неимоверным усилием вытащить себя из нее на просторы бескрайнего болота.

Сейчас он свободен. Свободен от криков погибающих коллег и сцен смерти. Однако он не принял во внимание, насколько плотны и черны глубины Судда; не подумал о том, что ужасное содержимое болота — густое и липкое, как смола, шершавое, как наждачная бумага, — способно содрать с него кожу и выцарапать глаза. Он быстро закрыл их, однако колючий песок уже попал туда, и не было возможности их промыть.

Но нет времени на такие пустяки. Главная цель — выбраться на поверхность. Фрэнк попытался сориентироваться в сплошной черноте и принялся пробиваться наверх.

* * *

Так быстро, как только мог, Логан взобрался наверх через кашу сломанных балок и опорных бревен, которые поднимались к потолку входа в гробницу. Дерево было черным и скользким от грязи, и казалось, что на каждую балку, на которую взбирался Джереми, приходилось две, по которым он соскальзывал вниз. Время от времени он с тревогой посматривал на Тину, чтобы убедиться в том, что она следует за ним. Последовало еще одно страшное содрогание; казалось, вся разрушенная труба оторвалась от границы соединения с гробницей с протестующим скрежетом и стоном металла. Крики, вопли и взывающие о помощи мольбы постепенно стихли и еще больше наполнили Логана отчаянием: остался лишь слякотный, чавкающий звук Судда, быстро заполняющий гробницу.

Держа фонарик в зубах, Джереми вытащил себя на верхнюю перекладину, причем его голова находилась в каких-то дюймах от потолка «пуповины». На этой высоте временная конструкция из деревянных балок выглядела шаткой и ненадежной, но жирное коварное болото уже добралось до его икр, удерживая на месте черной клейкой массой. Упершись в самый верхний металлический пилон, Логан протянул руку вниз Тине, помог ей взобраться на перекладину и усесться рядом с ним.

В тусклом свете фонарика ее едва можно было узнать, поскольку все лицо, волосы и одежду женщины покрывал толстый слой грязи, а глаза казались маленькими белыми точками, сверкающими в сплошном панцире грязи.

— Ну и что дальше? — прокричала она. — Будем ждать, пока не утонем в этом дерьме?

— Мы не утонем! — прокричал в ответ Логан.

Новый, еще более яростный толчок. Они прильнули друг к другу, а вся конструкция задрожала и резко накренилась.

— Она может рухнуть в любой момент, — произнес Джереми. — Когда это произойдет, не паникуйте! На нас обрушится болото. Что бы ни случилось, держитесь за меня. Крепко! Я вцеплюсь в эту стойку, здесь она надежно прикреплена к граниту и никуда не сдвинется.

Он сорвал с себя рубашку, расстегнул ремень и выскользнул из штанов. Потом сдернул рубашку с Тины. Пуговицы разлетелись в разные стороны, обнажив грудь.

— Какого черта вы делаете? — возмутилась она.

— Снимайте джинсы, — приказал он. — Быстро! Ваша одежда станет дополнительным грузом, и тогда вы никогда не выберетесь на поверхность.

Она расстегнула молнию на джинсах и быстро сняла их.

— Как только давление уравновесится, мы всплывем. Крепко держитесь за меня. Что бы ни случилось, постарайтесь не потерять ориентацию. Закройте глаза перед тем, как мы начнем подниматься вверх, — это поможет сохранять положение в грязи. — Джереми взглянул вниз на конструкцию под ними и быстро произвел подсчеты. — Мы должны подняться вверх на тридцать пять футов. Успокойте дыхание, контролируйте скорость подъема и расход кислорода. Понятно?

Тина согласно кивнула. Она смотрела на грязь и тину, которая уже доходила им до пояса и продолжала подниматься, густая и вязкая, как шоколадный шейк.

— Тина! — закричал Логан. — Вам все понятно?

В этот момент произошел последний разрушительный толчок, заскрежетал металл, сорвало потолок — и на них ринулось черное нутро Судда, начавшего сжимать их в своих смертельных объятиях.

* * *

Фрэнк Ковински прокладывал путь через болотную грязь и тину. Глаза резало от песка, а уши и ноздри забились густой, непродыхаемой слизью. Казалось, болото протянуло к нему гигантские невидимые щупальца, хватавшие его за одежду, пытаясь затянуть на дно. В этой грязевой тьме попадались палки, папоротники и камыши, что-то более мягкое, скользкое, что он даже не пытался определить. Некоторые из них удавалось использовать в качестве опор для рук и ног, и Фрэнк пробирался через скользкую и смрадную вселенную грязи.

Сколько он уже барахтается в этой клоаке? Секунд шестьдесят? Легкие начали гореть. Следовало бы набрать побольше воздуха — он потратил много драгоценного кислорода на то, чтобы заставить себя погрузиться в это болото. Неужели это стало ошибкой? Может быть, стоило попытаться выйти через разрушенный ад «пуповины»? Но нет — это бы означало верную смерть.

Было ужасно ощущать, что ты находишься в кромешной тьме, не знать, сколько еще осталось ползти, и все время медленно задыхаться от нехватки воздуха…

Неожиданно его голова ударилась обо что-то твердое. Из глаз посыпались искры, но одновременно это вывело Фрэнка из смертельной паники. Сначала он решил, что это один из плавучих понтонов станции. Но потом, когда вытянул вперед руку и ощупал этот твердый предмет пальцами, Ковински понял, что это здоровенное бревно, часть дерева, вросшего в трясину Судда. Он помотал головой, чтобы прояснить сознание — мотал настолько, насколько позволяла окружающая липкая смола, — затем оттолкнулся от деревянного бревна, переориентировался и вновь начал пробивать путь через черный кошмар.

Логан оказался абсолютно не готов к одной вещи: напряженному, неумолимому давлению Судда. Болото сжимало его холодными тисками: сверху, сзади, с боков. Оно сдавливало ему грудь, как будто пытаясь выдавить весь воздух из его легких. На какое-то мгновение он завис на месте и стал похож на насекомое, застывшее в янтаре; его охватило всепоглощающее, ужасное, близкое к клаустрофобии ощущение. Потом мощным усилием Джереми рванулся вперед, таща Тину за собой. Он почувствовал, как ее рука ходит туда-сюда в его руке, так как женщина тоже начала пытаться пробиваться вперед. Он усилил захват, переплел свои пальцы с ее и каким-то шестым чувством понял, что, если они расцепят пальцы, это будет означать неминуемую смерть для них обоих. Логан крепко закрыл глаза и сжал рот, попытавшись забыть про грязь и тину, набивающуюся в уши. Он все время отфыркивался, не давая грязи возможности попасть ему в нос.

Время от времени Джереми подгребал свободной рукой и отталкивал встречавшиеся ветки и сучки; там, где это было возможно, хватался за них и подтягивался вперед, продолжая крепко сжимать руку Тины. Однажды он почти запутался в гниющих корнях и усиках какого-то подводного растения. Борясь с паникой, вырвался и резко оттолкнул его в сторону, стараясь не потерять равновесие.

Их совместная борьба, общая скоординированная движущая сила, казалось, облегчали подъем; тот становился легче, чем если бы его осуществлял один человек. Отсутствие штанов и рубашек помогало пробираться через предательские подводные ловушки. И все же довольно скоро Логан почувствовал, как задрожала и задергалась рука Тины. В ее легких заканчивался воздух.

Насколько они поднялись? Пятнадцать футов? Двадцать? Невозможно определить. В руку Джереми попала еще одна ветка; он использовал ее, чтобы подтянуться вперед, потом потрогал ее ногой и опять рванулся вверх. Его легкие начало жечь. Рука Тины задергалась сильнее, и ему пришлось сжать ее крепче, чтобы она не выскользнула. Еще несколько мгновений, и Ромеро либо начнет хлебать грязную воду, либо потеряет сознание. Он не сможет продолжать поднимать ее мертвым грузом.

Джереми почувствовал, как быстро убывают его силы. Они оба утонут в бесконечной черноте, и их тела присоединятся к каравану мертвецов Нармера, который…

Неожиданно он почувствовал, что его свободная рука перестала ощущать сопротивление тягучей субстанции болота. И тут его голова ощутила такую же свободу, как и рука — она также могла двигаться свободно, более не сдерживаемая окружающей тиной и грязью. Кашляя и отплевываясь, Джереми подтягивал Тину наверх, пока она тоже не пробилась на поверхность.

Они оба были покрыты вязкой черной тиной — скорее болотные существа, нежели обитатели суши, — но, главное, теперь они могли снова дышать. Они добрались до поверхности.

* * *

Ковински совсем отчаялся. Прошло секунд девяносто, возможно, две минуты. Он находился в приличной форме, машинально работая руками и ногами, однако каждый атом его измученного тела молил о кислороде. Фрэнк должен быть где-то у поверхности — просто должен. Сейчас его глаза были широко раскрыты, несмотря на боль. Несомненно, свет должен пробиваться через этот ад. И в любой момент окружающая его невыносимая чернота должна просветлеть, потом станет еще светлее, а потом… воздух, благословенный воздух!

Это было все, о чем он мечтал, что заставляло его держать рот закрытым. Воздух, ему нужен воздух, хотя бы глоток воздуха! Каждое движение отзывалось кинжальной болью в легких. Ковински уже не замечал грязи, не замечал того, как болото проникало в каждое отверстие его тела, каждую трещинку, даже в те, о которых он никогда не подозревал. Единственное, что ему сейчас жизненно необходимо, — спасительный глоток воздуха. О боже! Воздуха!

Какой ужас… Где он находится? Почему так темно? Почему он все еще ниже поверхности?

В бешеных метаниях руки наткнулись на что-то мягкое и податливое. Хотя глаза Фрэнка были широко раскрыты, он ничего не видел. Его нос пускал небольшие маслянистые пузыри. Ковински ощупал найденное. Рука… кисть… голова. Тело, несомненно, недавно умершего человека. Но в своей агонии Ковински не думал больше ни о чем. Он оттолкнул тело в сторону и продолжил пробиваться к воздуху.

Тут его скребущие пальцы снова наткнулись на препятствие — на этот раз твердое и гладкое. Металл. Наконец он добрался до станции! Умершая было надежда возродилась вновь. Еще пять секунд, может быть, десять — и он спасен. Но насколько близко спасение? Фрэнк вытянул вторую руку, пытаясь сориентироваться, готовясь подтянуться и вылезти наружу…

И тут он заметил, что твердый и гладкий кусок металла заканчивался другим — на этот раз изогнутым, усеянным мощными заклепками. Какая это часть станции?

А потом он почувствовал что-то, прикрепленное к одной из заклепок. Тяжелый кусок ткани, скользкий, грубый на концах, как будто он был вырван с большой силой.

Реальность обрушилась на него: это была не станция, а «пуповина» в районе замка́. Каким-то образом — возможно, в тот момент, когда он ударился о бревно, — Ковински оказался дезориентирован в бескрайней черноте. Он повернулся — и опять направился ко дну. К гробнице.

Нет. Нет! Это не могло быть правдой. Должно быть, он галлюцинирует. Это все паника — паника и нехватка кислорода. Он проигнорирует видение, вытащит себя и вдохнет в себя сладкий-сладкий воздух.

Ковински схватился за металлический брус и потянул себя вверх — до тех пор, пока не коснулся его грудью. Его движения были медленными, как будто он оказался в желатине, а глаза — слепыми, но это не имело значения. Теперь он оказался на поверхности. Во всяком случае, должен быть на поверхности. Он раскрыл рот…

Тот немедленно заполнился смесью грязи, тины и каких-то частиц. И, несмотря на огромное отвращение, Ковински — последний предсмертный акт — вдохнул эту гадость.

55

Они освободились из грязевого заточения только для того, чтобы очутиться в стихии огня. Придерживая Тину, Логан поплыл вдоль периметра станции, вдыхая воздух огромными порциями, насколько хватало легких. Четыре сектора — Красный, Кирпичный, Желтый и, очевидно, Белый — были охвачены огнем. Языки пламени, выбивающиеся из-под тяжелых брезентовых и парусиновых тентов, слизывали все, что попадалось им на пути; сжирали москитные сетки, покрывавшие понтонные мосты, как будто это были соломенные маты.

Казалось, что с особым остервенением огонь расправлялся с лабораториями и медицинским оборудованием. Купол над крылом накалился докрасна и подсвечивался изнутри дьявольским оранжево-красным цветом. По мере того как Джереми наблюдал за невероятным зрелищем, от купола оторвался огромный огненный шар, пожирающий парусину и вздымающий красно-черные клубы дыма, грозящие поглотить «Воронье Гнездо». Не менее полудюжины лодок — от вспомогательных суденышек до мощного катера на воздушной тяге — кружили вокруг, поливая из брандспойтов пожарище. Но пламя было слишком мощным, а запас воды и ее напор — слишком малы. А жижа Судда была чересчур вязкой и тягучей и не проходила через форсунки шлангов.

Джереми начал различать другие фигуры, которые плыли через болото к горящей станции. Людей, сплошь покрытых липкой зловонной черной грязью, было трудно различить, но Логан узнал в одном из них Стоуна, а в другом — Итана Раша. Они пробивались к Зеленому сектору, в котором располагались лодочная стоянка и станция техобслуживания, — ревущий ад еще не успел добраться сюда. Продолжая помогать обессилевшей Кристине, Джереми последовал за ними.

Гидроцикл, круживший вокруг пожарища, заметил их и поспешил на помощь. Водитель затащил сначала Ромеро, потом ее спутника на заднюю часть аппарата под спасительный брезент, и они направились в укрытие гавани. Там Логан поблагодарил верного своему долгу водителя и помог Кристине слезть с гидроцикла. На ней было только порванное нижнее белье, но слой грязи на теле мог бы с успехом служить космическим скафандром.

Гавань представляла собой картину плохо контролируемого хаоса. Нестихающий шум выкрикиваемых команд, предостережений об опасности и урчащих двигателей был невыносим. Воздух насыщен едким дымом. Техники, лаборанты, рабочие, повара в панике убегали из других секторов. Вся их одежда была пропитана дымом и гарью, лица измазаны копотью и сажей. Они несли с собой документы, еду и столько бесценных артефактов из гробницы, сколько могли спасти. Логан насчитал не менее дюжины контейнеров, которые волей-неволей пришлось кучей сложить возле стены.

В углу он увидел похожий на гроб бесхозный ящик, в котором находилась мумия Нармера. «Мумия Нейтхотеп», — поправил он себя. Другие уникальные находки поспешно грузили на катер, пришвартованный к ближайшему причалу. Плаурайт, старший штурман, стоял у передних сходней, выкрикивая приказания.

Тем временем несколько мужчин и женщин, одетые в спасательные жилеты, то и дело выбегали из гавани и устремлялись назад на станцию, явно в поисках отставших. Бегущий человек в лабораторном плаще тащил в руках голубой ящик. Внезапно он споткнулся о веревку, упал на колени и выронил контейнер. Крышка открылась, и из ящика вывалились несметные сокровища: драгоценные камни, кольца, безделушки и крошечные золотые статуэтки, каждая в запечатанном мешочке с прикрепленной биркой. Откуда ни возьмись, к раскрытому ящику устремился Портер Стоун и неумелыми, неуклюжими движениями принялся собирать и засовывать рассыпавшиеся мешочки обратно в контейнер. Он все еще был покрыт грязью с головы до ног. Пот — или, скорее, слезы — тек по его грязным щекам, оставляя светлые борозды.

Оглядевшись, Логан заметил Валентино. Тот оживленно разговаривал с охранниками. Джереми подошел к группе. Уголком глаза он увидел Итана. Раш, Стоун, Валентино — по крайней мере, еще трое спаслись из гробницы.

— Каковы наши потери? — одновременно спросили Логан и Раш.

С мясистого лица главного инженера стекали струйки грязи.

— Трудно определить точно. Пятнадцать, может быть, двадцать человек оказались отрезаны огнем.

Кто-то набросил на Джереми лабораторный плащ; он втиснулся в него и завязал пояс.

— Взрыв произошел быстро, — сказал один из рабочих. — Метан просочился в пустоты под крыльями, а потом возгорелся.

— Что могло произойти в системе переработки метана? — спросил Джереми.

— Сильный выброс вследствие какой-то неполадки, — ответил механик.

— Не могло ли заклинить вентили аварийного сброса? — спросил Итан.

Валентино покачал головой.

— Ручное отключение могло быть произведено из Красного или Белого сектора, а они оба превратились в ад. Огненный вал приближался к центральному конвертеру и баку хранения. У нас было четыре, может быть, пять минут. Потом всем нам необходимо было убираться, чтобы не превратиться в живые факелы.

— Как это могло случиться? — спросил Логан, но, уже задавая вопрос, ведал на него ответ.

— Мы не знаем наверняка, — сказал рабочий Валентино. — Но полагаем, что это была миссис Раш.

— Дженнифер? — воскликнул Итан, побледнев, что стало заметно даже под слоем грязи.

— Миссис Раш появилась на рабочем участке, когда все вы находились в камере три. В руках она держала две канистры нитроглицерина. Бросила одну из них в «пуповину». У нее в руках оставалась вторая.

— Вы хотите сказать, что она еще там? — спросил Логан. — У «чрева»?

— Она удерживала всех на пристани, угрожая второй канистрой, — уверенно сказал рабочий.

— Это меняет дело, — проговорил Валентино. — Я отдаю приказание моей последней команде немедленно покинуть пристань — необходима немедленная эвакуация. Безумная, безумная женщина…

Он повернулся к Рашу, но того уже не было на месте. Он помчался вниз по мосткам в направлении Желтого сектора.

— Итан! — крикнул ему вслед Джереми.

Доктор, протискиваясь сквозь толпу кричащих от ужаса людей на пристани, даже не обернулся.

Большой катер на воздушной подушке, как бы подтверждая свое поражение в схватке с огнем, приближался к пристани, возвещая о своем прибытии громким гудком. Группки людей начали собираться вдоль причала, держа в руках столько бесценного антиквариата, сколько могли унести. Некоторые меньшие суда уже начали эвакуацию станции. Они держали курс на север, под завязку нагруженные людьми и артефактами. Логан обернулся и нашел глазами Тину, стоявшую в сторонке. На нее также надели лабораторный плащ.

— Я сейчас вернусь, — прокричал он ей.

— Нет! — испуганно ответила она.

— Сядьте на один из катеров, — сказал Джереми. — Я вернусь через минуту.

Потом он повернулся, выхватил рацию из руки рабочего и устремился вверх по мосткам — туда, где исчез Раш.

56

Логан рванул мимо покинутых офисов, кабинок и отсеков с оборудованием Зеленого сектора. Эвакуация, казалось, подходила к концу; лабиринты залов и коридоров были почти пусты. Понадобилась всего пара минут, чтобы проскочить через всю секцию и добежать до препятствия в дальнем конце. Нырнув под полосы прозрачного пластика, Джереми перебежал через понтонный мост в Зеленый сектор. Здесь воздух был более удушливым, жар постоянно нарастал. Еще мгновение — и Логан преодолел барьер перед входом в рабочую зону.

Здесь он притормозил. Просторный ангар выглядел так, будто по нему пронесся торнадо. Стеллажи с инструментарием опрокинуты, высокотехнологичное оборудование разбросано по бетонному полу. Силовые кабели, змеящиеся по полу, сгорели или обуглились; некоторые из них продолжали шипеть и искриться. Ряды контрольно-измерительного оборудования стояли темные и безжизненные.

И само «чрево», и центр зала представляли собой дымящиеся руины. Разорванные и почерневшие клочья верхнего кольца «пуповины» подверглись разрушительному воздействию взрыва.

Перед входом в «чрево» стояла Дженнифер. Ее больничный халат был разорван, обычно красиво уложенные волосы представляли собой прическу безумной ведьмы. В одной руке она держала небольшую красную канистру, в которой, должно быть, находился нитроглицерин.

Раш стоял в нескольких футах от нее и умоляюще протягивал руки к жене.

— Дженнифер, родная… Пожалуйста, не надо. Это я, Итан…

Супруга посмотрела на него красными воспаленными затуманенными глазами.

Джереми подошел и встал позади друга, но тот сделал ему знак отойти подальше.

— Дженнифер, все нормально. Положи канистру, и пойдем со мной.

Женщина непонимающе моргнула.

— Неверный! — прошипела она.

Логан почувствовал пробежавший по телу смертельный холод. Он узнал этот голос — замогильный, сухой, отстраненный, который слышал во время двух последних сеансов. Внезапно возникло уже знакомое ощущение присутствия зла. Он почувствовал, как сильно забилось сердце в груди.

— Милая, — продолжал увещевать жену Раш. — Пойдем со мной. Пожалуйста. Все будет хорошо.

Он сделал еще один шаг вперед, но тут же замер на месте, увидев, что Дженнифер угрожающе подняла канистру.

— Ты осмелился пройти через третьи врата, — произнесла она тем же ужасным голосом. — И теперь ты будешь гореть в негасимом огне. И моя гробница будет запечатана снова — теперь уже навеки.

Она отошла назад, к «чреву», и вытянула руку, как будто намереваясь бросить канистру в его глубины.

В этот момент ожила рация в руке Джереми. Он попятился к двери и поднес ее ко рту.

— На связи.

— Логан! — послышался тонкий скрипучий голос Валентино. — Возвращайтесь сюда. Немедленно! Я отозвал все поисково-спасательные команды. Огонь добрался до центрального конвертера, основное хранилище переработанного метана вот-вот взорвется!

Джереми отключился.

— Итан, — произнес он так спокойно, как мог. — Итан, нам пора уходить.

— Нет! — закричал доктор, не оборачиваясь. — Я ее не оставлю. Я не собираюсь позволить ей умереть во второй раз!

— Логан! — вновь раздался настойчивый голос Валентино. — Накопительный бак взорвется через шестьдесят секунд! Отходит последняя посудина!

Энигмалогист снова отключился. Теперь он повернулся к Дженнифер.

— Ваше величество, — произнес он почтительно. — Царица Нейтхотеп. Пойдемте с нами.

Она повернулась, вращающиеся безумные глаза уставились на него, как будто заметила его впервые.

— Сейчас вы можете оставить это место, — сказал Логан. — Вы свободны, вы победили.

В какой-то момент она покачнулась как будто от огромной усталости. На лице ее появилось новое выражение — теперь оно выражало неуверенность и сомнение.

— Джен, — умоляюще произнес Раш. — Он прав. Пойдем отсюда. Отойди от ямы.

Он подошел и протянул руки.

Неожиданно Дженнифер резко повернулась к мужу. Ее взгляд вновь засверкал яростным огнем — и странная улыбка тронула ее губы.

— Бездна! — звенящим голосом вскричала она. — Схватит его темный бог глубочайшей бездны, и конечности его будут рассеяны по самым далеким уголкам земли!

Она издала звук, который мог быть и победным кличем, и криком отчаяния, и швырнула канистру на цементный пол между собой и мужем.

Логан инстинктивно отвернулся, но тут же был сбит с ног взрывной волной. Очутившись на коленях, он прошептал:

— Нет! Только не это…

Поднявшись на ноги, Джереми побрел, пошатываясь и не оглядываясь назад, потом, подгоняемый страхом, перебежал через понтонный мост, разрушенные коридоры Зеленого сектора, дым в которых уже стал настолько густым, что мешал видеть.

Теперь гавань чудесным образом стала пуста — а ведь несколько минут назад здесь сновали десятки людей. Все суда отошли. По полу, мосткам и молу были беспорядочно разбросаны папирусы, статуэтки, пакеты с артефактами, золотые фигурки, бумаги, сломанные упаковки и бесчисленное количество другого бесценного груза.

Помимо нарастающего рева пламени, Логан услышал пронзительный рев сирены. Небольшое вспомогательное суденышко только что вышло из гавани — последний рейс с погибающей станции. За ним Логан увидел длинную вереницу других судов, больших и совсем крошечных. Все они растянулись по Судду, направляясь прочь от проклятого места так быстро, как только позволяло вязкое болото.

Судно сделало еще один гудок, повернуло и приблизилось к самому дальнему молу гавани. Логан импульсивно наклонился, набрал полную пригоршню бесценных артефактов из разбросанной у его ног горы, засунул их в карман лабораторного плаща и побежал по мосткам, а затем перепрыгнул на корму.

Ботик сделал поворот и возобновил свой курс, следуя за караваном отступающих судов.

— Спасибо, — поблагодарил Джереми, хватая ртом воздух.

— Вы бы лучше наклонили голову, — посоветовал капитан в ответ.

Логан нырнул в крошечную каюту: маленькое пространство, в котором едва могли поместиться несколько спасательных жилетов и запасная канистра бензина. После этого с силой, которая была припасена для конца света, и только для него, станция разлетелась на части, которые, казалось, смешали небо с землей, и после ослепительной вспышки стало темно, как ночью.

57

Разношерстная процессия судов направлялась на север в свете угасающего дня. Они наконец оставили болотный ад Судда позади и теперь направлялись к верхним порогам Нила, осмелившись на переход в это время года.

Логан не знал, предпримет ли катер попытку пройти через пороги и направиться в сам Египет или же они причалят в каком-то промежуточном пункте и перегрузят экспедицию на грузовики или самолет; да и, по большому счету, ему было наплевать. После пересадки со вспомогательного суденышка на более крупный катер с воздушным движителем Джереми, закутанный в грубое корабельное одеяло, весь путь просидел, уныло уставившись в иллюминатор, рассматривая монотонные ландшафты.

Общее настроение на судне было под стать его собственному. Повсюду царили шок, скорбь, неопределенность. Люди сбивались в маленькие группки, тихо говорили друг другу слова утешения.

Когда солнце начало садиться, Логан пошевелился, затем поднялся, отложил одеяло в сторону и вышел на палубу. Ни разу за все путешествие он не обернулся и не посмотрел на горящие позади руины станции, которая недавно была их домом. Вместо этого Джереми принялся бродить по судну в поисках кофе. Он нашел его в узком камбузе на носу катера. Валентино и несколько его рабочих стояли вокруг автомата, скупо выдававшего эспрессо. Валентино сдержанно кивнул ему и молча передал небольшую чашечку ароматного напитка.

Баюкая чашку в руках, Логан перешел на корму и взобрался по ступенькам на верхнюю палубу судна. Здесь он нашел Кристину Ромеро, сидевшую на палубной скамье, закутавшись в одеяло. Ей удалось немного привести себя в порядок, но пятна засохшей грязи в волосах все еще поблескивали в лучах заходящего солнца.

Джереми сел рядом и протянул ей эспрессо. Она невесело улыбнулась, потом сделала глоток.

Усаживаясь на скамью, он почувствовал, как что-то уперлось ему в бок. Он пощупал карман лабораторного плаща и выудил пригоршню маленьких красивых безделушек. На его ладони в свете заходящего солнца засверкали сердолики и рубины. Он совершенно забыл, что машинально сунул их в карман в отчаянной спасительной гонке.

Сейчас, глядя на драгоценные камешки, Логан не мог понять, зачем прихватил их. Желание спасти хоть что-то ценное, добытое неудавшейся экспедицией? Или же причина лежала глубже и была скорее связана с потерей Итана и Дженнифер Раш?

Тина наклонилась и принялась нежно перебирать артефакты. Взяла маленький фаянсовый амулет, посмотрела на него в угасающем свете. Это был глаз — развернутый, как и во всем древнеегипетском искусстве, анфас, а не в профиль. Сверху и снизу он был окружен декоративными рельефными завитками.

— Уаджет, — произнесла она, перекрывая крики водоплавающих птиц.

— Уаджет?

— Как говорит история, в тот единственный день, когда Гор спал, Сет — в то время его заклятый враг — подкрался и стащил у него один глаз. Когда Гор проснулся, то пошел к Изиде, своей матери, и попросил ее дать ему другой глаз. И она сделала следующую замену: уаджет, или вылеченный глаз. Предполагалось, что он обладал большой магической силой. — Тина уставилась на безделушку в своих руках. — Это, наверное, с мумии Нейтхотеп.

— Откуда вам это известно?

— Жрецы заворачивали глаза-уаджеты в бинты мумий для дополнительной волшебной защиты.

Она наклонилась, указывая на что-то. Логан посмотрел внимательнее. На уаджете были выгравированы два изображения: сом и резец.

— Нармер, — пробормотал энигмалогист.

— Она позаботилась даже об этом, — сказала Тина, опять грустно вздохнула, покачала головой и вернула вещицу.

— Оставьте себе, — предложил Логан.

Долгое время они сидели в исцеляющем молчании, в то время как катер продолжал двигаться на север.

— Как вы думаете, что теперь предпримет Стоун? — наконец прервал тишину Джереми. Он не видел начальника экспедиции с того момента, как началось передвижение на север.

— Что вы имеете в виду? Он выйдет из этого положения, благоухая, как роза. Он всегда такой. Придумает какую-нибудь занятную историю — и я уверена, что все ей поверят. Но одно я могу сказать точно: похоже, нам удалось спасти несколько важных и ценных предметов из гробницы.

— Спасти? Я думал, что это слово звучит для вас как анафема.

Кристина уныло улыбнулась.

— Обычно это действительно так. Но, как вы знаете, я предпочитаю, чтобы артефакты оставались на месте обнаружения, так сказать, in situ. Однако на этот раз у нас не оставалось выбора. Открытие оказалось слишком важным, чтобы оставлять его огню на съедение. Особенно это касается большого числа папирусов, которые мы нашли. В них содержится бесценная информация, даже несмотря на то что в них может содержаться больше вопросов, чем ответов.

— Вы имеете в виду ответ на вопрос, как фараон смог настолько опередить свое время?

— Именно. Почему так много церемоний, ритуалов, верований существовало уже тогда, хотя, по идее, они должны были развиться на несколько столетий позднее? И что потом с ними стало? Куда они исчезли? Почему затерялись на столь долгое время?

— Могу угадать ответ на последний вопрос, — ответил Логан и указал на глаз-уаджет, все еще зажатый в ее руке.

Тина кивнула.

— Во всяком случае, можно не беспокоиться за мою работу. Передо мной годы интересных изысканий и исследований.

Наступила еще более длительная пауза. Солнце соскользнуло вниз, а потом скрылось за горизонтом.

— Почему она это сделала? — наконец спросила Тина очень тихо, как бы раздумывая. — Что случилось с Дженнифер? — продолжила вопрошать она.

Какое-то мгновение Логан молчал. Потом начал отвечать.

— У Дженнифер, несомненно, были психологические проблемы. Раш никому о них не рассказывал. Он чувствовал, что ее уникальный дар, опыт длительного пребывания в состоянии клинической смерти делали ее очень полезной для экспедиции, и это перевешивало ее проблемы с психической устойчивостью.

— Полезной для его драгоценного Центра, вы хотите сказать? — с горечью проговорила Тина. — Только подумайте о ценности рекламы, которую она могла ему принести.

— Нет, — ответил Джереми. — Я не думаю, что Итан когда-либо думал о рекламе или о чем-то в этом роде. Он бескорыстно заботился о ней и очень сильно любил ее. Однако привязанность к изысканиям несколько его ослепила. Он не видел — или не хотел видеть — цену, которую приходилось платить Дженнифер за эти переходные состояния. В этом смысле он был слеп. Я же видел это и понимал. Я становился свидетелем ее перехода в БСС. Если бы Итан догадывался о том, что она эмоционально неуравновешенна, он не заставлял бы ее проходить через все это. Неудивительно, что в конце концов она начала верить в то, что ею овладел дух мертвого человека.

Логан замолчал. Он вспоминал другой разговор, который раньше произошел у него с Итаном Рашем. «Я думал над твоими словами, — сказал тогда ему доктор. — Что мозг Джен оставался мертвым слишком долгое время, что ее БСС было слишком продолжительным; что, по существу, она могла потерять свою душу».

— Что она чувствовала, когда вернулась? — проговорил он, задавая вопрос самому себе. — Мы никогда не узнаем, что она чувствовала.

Но его голос был таким тихим и печальным, что Тина не расслышала его слов за шумом двигателя и всплесками волн.

Примечание автора

Несмотря на то что во время написания романа было проведено множество исследований и использовано много фактических источников, египтологи, возможно, отметят, что я, не колеблясь, изменил многие аспекты древней истории Египта — как общие, так и специфические. И хотя Судд, скорее всего, является реальным местом, я также изменил различные географические, политические и временные привязки этого громадного болота, вернув его в место, столь живо описанное в книге Алана Мурхеда «Белый Нил».

Но, несмотря на эти недостатки и погрешности, следует понимать, что роман является художественным вымыслом и все персонажи, события и подробности в нем полностью придуманы.

Многие люди помогли мне в написании этой книги. В частности, мне особенно бы хотелось поблагодарить за бесконечное долготерпение и энтузиазм Джейсона Кауфмана, а также Роба Блюма, Дугласа Престона, Грега Тиера и Эрика Симоноффа.