Карен Роудз

Сверкающий прибой

Пролог

Таксист остановил машину рядом со знаком, сообщавшим, что парковка в этом месте запрещена. Элис Марлоу быстро опустила в специальное отделение для денег двадцатидолларовую банкноту и распахнула дверцу машины. Сдачу она оставила таксисту — некогда было ждать, пока он отсчитает семь долларов. Быстро выскочив из машины, Элис поспешно двинулась вперед, обгоняя многих прохожих, заполнивших тротуар в этом людном месте. Осенний ветер трепал ее золотисто-русые волосы.

Конечно, не ее вина, что именно сегодня какому-то идиоту пришло в голову проехать по улице, забитой транспортом, на огромной платформе, груженной тяжелыми машинами, и создать автомобильную пробку. Но как бы там ни было, если Элис пропустит момент, когда на торги будет выставлена лакированная японская коробочка, Конрада Брейса хватит удар. А Элис была слишком многим обязана этому человеку, чтобы рискнуть навлечь на себя его гнев.

Ступив из толпы на площадку перед зданием «Бандиз», Элис споткнулась и чуть не потеряла туфлю. Она прошла через массивную стеклянную дверь и почти побежала мимо обтянутых сукном стен вестибюля знаменитого нью-йоркского аукциона. Не успев вовремя остановиться, Элис налетела на высокого мужчину в сером деловом костюме и ярко-красной рубашке.

Мужчина мгновенно среагировал и, вытянув вперед руки, смягчил удар от их столкновения.

— Извините. — Элис не хватало дыхания.

— Ничего, мне даже приятно. — Мужчина улыбнулся, сверкнув безукоризненно ровными белыми зубами. — А что, где-нибудь пожар?

— Дорожная пробка, — пробормотала девушка. — Я опаздываю.

Элис сделала шаг в сторону и чуть не налетела на другого мужчину — высокого, со строгим выражением лица, но тем не менее очень симпатичного. Мужчина нес под мышкой большой сверток, а другой рукой держал за руку маленького мальчика. Ребенку было на вид лет шесть, и он оглянулся в дверях, чтобы еще раз посмотреть на Элис.

На секунду она застыла как вкопанная, пораженная странным недетским печальным выражением в карих глазах мальчика. Ей вдруг до боли захотелось прижать к груди этого несчастного ребенка, утешить его. Она вздрогнула, словно стряхивая с себя внезапно нахлынувшие эмоции.

— И куда же вы опаздываете? — снова завладел ее вниманием мужчина в красной рубашке.

— Чайница работы Токугавы Шогана, — коротко объяснила девушка. — Я из галереи Брейса.

Улыбка тут же исчезла с лица молодого человека, и он внимательно посмотрел на Элис.

— Должен вас огорчить, мисс, — произнес он, кивая в сторону двери, за которой только что исчезли мужчина с мальчиком. — Этот парень только что купил то, за чем вы так торопитесь.

Со стоном отчаяния Элис устремилась к входной двери.

— Подождите! — закричала она.

Слишком поздно. Дверь за мужчиной и мальчиком давно захлопнулась. Элис выбежала на улицу, в отчаянии вертя по сторонам головой. Мужчина был достаточно высок, и она обязательно бы увидела его в толпе. Но ни мужчины, ни мальчика на улице не было.

Мальчик побежал вприпрыжку, чтобы не отстать от своего взрослого спутника, быстро переходившего через улицу. Рэнд Тернбулл был вполне доволен собой. Он сэкономил кучу денег на чайнице Токугавы благодаря тому, что купил ее сам, а не через посредника. Рэнд подумал, что надо будет послать письмо с благодарностью «Банди бразерз», которые предупредили его о том, что коробочка будет выставлена на торги сегодня утром.

— Не сейчас, Томми, — сказал он мальчику, который остановился у витрины игрушечного магазина.

— Да, дядя Рэнд, — заученно произнес мальчик, словно слова эти были записаны на диск где-то внутри его маленькой рыжеволосой головки.

Всю дорогу до Парк-авеню, где находилась его квартира, Рэнд продолжал размышлять об удачной покупке. Чайница Токугавы будет весьма удачным подарком его новым клиентам-японцам. Он преподнесет ее на следующей неделе на празднике, который устраивает в их честь. Вручение подарков неотъемлемая часть японской традиционной церемонии деловых переговоров, а Рэнду было очень важно, чтобы их отношения складывались хорошо.

За годы юридической практики Рэнд заключил такое количество контрактов, что успел как следует изучить подчас странные и причудливые привычки своих клиентов-иностранцев. Тем не менее ему показалось несколько странным, что члены японской инвестиционной группы, занимавшейся недвижимостью, через своего американского партнера Лайла Изона сами намекнули на то, какой именно подарок хотели бы получить. Его вполне устраивало, что не придется теперь ломать голову над тем, что им дарить.

— Дядя Рэнд? — Мальчик с трудом поспевал за ним. Рэнд пошел помедленнее. При взгляде на осиротевшего племянника у него опять защемило сердце. Мальчик был копией Криса с головы до ног, вплоть до ямочки на левой щеке. Всякий раз, глядя на Томми, Рэнд ясно представлял себе, как тонут Крис и Пэт. Прошло десять месяцев, но боль не оставляла его.

— На Мямяуи всегда так гадко пахнет? — спросил Томми, когда они проходили мимо груды мешков с мусором, скопившейся здесь из-за забастовки мусорщиков.

— Мауи, — поправил племянника Рэнд. Его очень беспокоило, что после смерти родителей Томми стал говорить как маленький. — Нет, здесь не всегда так воняет.

К тому же мальчик почти все время находился в подавленном состоянии, был вялым и апатичным. Он очень любил Томми, но понятия не имел, как надо воспитывать детей, тем более сирот. Дядя и племянник жили вместе уже два месяца, но все еще стеснялись друг друга.

Рэнд собирался усыновить мальчика, ведь теперь только он оставался частицей его покойного брата. Его не остановит даже противодействие бабушки Томми со стороны матери, которая и так уже причинила ребенку достаточно зла. Вот и теперь Элейн Филдинг нанесла Рэнду удар ниже пояса, когда наняла частного детектива.

— А мы будем жить в Мауи всегда? — спросил мальчик.

— На Мауи, — поправил Рэнд. — Это остров. И мы пробудем здесь всего неделю, до пикника.

— Что такое пикник?

Рэнд остановился и посмотрел на мальчика.

— Это — праздник на свежем воздухе, — Рэнд старался изо всех сил, чтобы голос его звучал спокойно и дружелюбно, но без особого успеха. — С жареной свининой и ананасами.

Подбородок Томми вдруг задрожал, словно он вот-вот заплачет. Рэнд вздохнул, нагнулся и обнял мальчика. Когда же наконец он сможет оправиться от смерти родителей?

— Как ты могла так подвести меня, Элис?! — Конрад Брейс был вне себя, его бледное обычно лицо сегодня буквально полыхало от гнева.

Конечно, Элис ожидала, что ее шеф очень разозлится, когда узнает, что она не смогла купить чайницу Токугавы из-за своего опоздания на аукцион, но даже не предполагала, что Конрад примет все это так близко к сердцу.

— Я ведь говорил тебе утром, что уже пообещал эту вещь очень важному клиенту, — продолжал греметь Брейс, не давая Элис открыть рот.

Да ей и нечего было сказать в свое оправдание. Конрад ясно и очень громко дал ей понять, что она подложила ему большую свинью.

— А теперь я хочу, чтобы ты отправилась в «Бандиз» и выяснила, кто выхватил эту коробочку у нас из-под носа. И ты должна получить ее обратно любой ценой, понимаешь? Мне все равно как — если понадобится, можешь предложить себя, но чтобы чайница была у меня.

Элис не поверила собственным ушам. Несколько секунд оба молчали, испытывая неловкость. Потом широкие плечи Брейса как-то вдруг ссутулились под серым твидом пиджака, он вздохнул, заставил себя виновато улыбнуться и примиряюще погладил Элис по щеке.

— Ну, ты понимаешь, что я имею в виду.

— Я сделаю все от меня зависящее, Конрад, — пообещала Элис дрожащим голосом. Глядя на Конрада, она ясно понимала, что им владеет сейчас не только гнев, а что-то еще, чего он не хочет ей показывать. Может, страх?

— Конечно, не сомневаюсь в этом.

Брейс поправил узел галстука. Он явно хотел сказать что-то еще. Элис подозревала, что Конрад повторит сейчас одну из неуклюжих и таких неприятных попыток вмешаться в ее личную жизнь. Она постаралась как можно скорее закончить разговор.

— Я все сделаю как надо, Конрад, — сказала она и поспешила удалиться в свой крошечный кабинетик.

«Да, день явно начался неудачно», — подумала Элис, оставшись одна. Она принялась угрюмо просматривать листки, прикрепленные кнопками к специальной доске на ее столе, надеясь найти на одном из них телефон человека из «Бандиз», с которым обычно контактировала. Взгляд ее случайно упал на старый бюллетень таможни Соединенных Штатов. В одной из статей говорилось, что в Киото во время выставки был похищен экспонат, известный как амулет со стрекозой. Правительство Японии предлагало большую награду за любую информацию, которая могла бы помочь вернуть национальную реликвию.

Элис глубоко вздохнула. Мысли ее потекли совсем в другую сторону. Роб умер прошлой весной в Киото от неожиданного сердечного приступа. Неужели это правда и она действительно уже целый год вдова?

Роб всегда так заботился о своем здоровье, что смерть его казалась не просто неожиданной, а почти нереальной.

Роб руководил заокеанскими закупками галереи Брейса, при такой работе он большую часть времени находился вдали от дома. Так продолжалось все четыре года их не слишком удачного брака. Они успели стать друг другу почти чужими, и это, может быть, ослабило удар от неожиданной смерти Роба.

Она машинально погладила безымянный палец левой руки, на котором носила раньше обручальное кольцо. Элис была очень одинокой последнее время. Хотя, по правде, она была одинокой, и когда жила с Робом. Сейчас, огорченная своей неудачей на аукционе, Элис чувствовала себя особенно несчастной.

Элис продолжала перебирать свои записи в поисках телефона человека из «Бандиз». Она плохо понимала, почему вообще осталась в галерее «Брейс». Ведь уже два года назад Элис получила свидетельство, позволявшее ей самостоятельно работать экспертом. И Конрад, ее шеф, прекрасно это знал. Но она все откладывала и откладывала решение этого вопроса на потом, отчасти из-за того, что Конрад был так добр к ней в последние несколько месяцев.

К тому же после смерти мужа ее материальное положение оставляло желать лучшего. Пока Элис не могла бы открыть даже киоск для продажи горячих сосисок, не то что художественную галерею.

Каждые несколько месяцев она садилась за стол и подсчитывала, во что обойдется ей открытие собственного дела — только лишь для того, чтобы еще раз убедиться, как далеко еще до осуществления ее заветной мечты. Результаты этих подсчетов действительно были малоутешительны. По всему выходило, что при своем теперешнем жалованье Элис скопит деньги на собственную галерею к тому моменту, когда пора будет отправляться в дом для престарелых. И все-таки она не спешила отказываться от своей мечты.

Отогнав грустные мысли, Элис отыскала наконец нужную визитную карточку. Надо взять себя в руки. У нее, черт возьми, нет времени стоять тут и думать, как ей себя жалко. Она займется этим потом, а сейчас надо было во что бы то ни стало разыскать лаковую чайницу, сделанную около двухсот лет назад.

Глава 1

Элис медленно шла вдоль пенистой линии прибоя, держа в руках туфли. Голые ступни ее тонули в теплом песке Вайкики-бич. Ветерок, налетевший с океана, задирал юбку легкого платья, изрядно помявшегося во время перелета из Нью-Йорка. Одного взгляда из окна гостиничного номера на волны и пляж оказалось достаточно, чтобы Элис захотелось немедленно оказаться на берегу. Она даже не стала переодеваться.

Элис до сих пор не верилось, что борьба за обладание чайницей Токугавы позволила ей так быстро перенестись из душного города в этот вот рай. К тому моменту, когда удалось установить личность покупателя, Рэнд Тернбулл успел улететь на острова. Конрад Брейс, не моргнув глазом, послал Элис вслед за этим странным адвокатом, колесившем по всему свету. Тот клиент, которому Конрад пообещал коробочку, наверняка был набит деньгами.

Ветер продолжал трепать ее юбку. Элис поправила подол и прижала платье ладонью, чтобы оно больше не поднималось. Пляж был полон отдыхающих, упорно подставлявших свои тела светилу, словно в стремлении получить солнечный ожог. В воде возле берега плескались всего несколько человек. Чуть дальше одинокий искатель приключений стоял, согнувшись, на своем серфе, ожидая набегавшей волны.

Элис остановилась и посмотрела на маленького мальчика, который бродил один по воде недалеко от нее. Его белая от природы кожа успела слегка покраснеть под лучами яркого тропического солнца. Мальчик тоже шел вдоль линии прибоя, и Элис почудилось что-то неуловимо знакомое в копне рыжеватых волос и печальном выражении его лица.

Ветер донес до нее торжествующий возглас, и Элис обернулась в сторону океана. Парень на серфинге поднял нос своей доски и теперь мастерски вел ее вдоль гребня огромной волны. Элис смотрела как завороженная на могучую волну, которая росла на глазах и, казалось, в следующее мгновение обрушится на отчаянного смельчака всей своей массой и поглотит его. Парень снова вскрикнул и нырнул вместе с доской под гребень волны.

Когда волна с грохотом разбилась о берег, молодой человек появился из пены, как ни странно, целый и невредимый, весь светясь от удовольствия. Элис рассмеялась: совершенно случайно ей удалось, стоя на берегу, разделить восторг и возбуждение этого человека, только что покорившего стихию. Затем Элис обернулась и снова поискала глазами мальчика. У нее тут же все похолодело внутри. Ребенок исчез.

Волна захлестнула ноги Элис. Она еще раз быстро оглядела пляж в поисках маленькой фигурки. На берегу мальчика не было. Тогда она перевела взгляд на воду и заметила какое-то движение в откатывающейся волне. Прикрыв глаза ладонью от солнца, Элис вгляделась повнимательнее. Волна уносила от берега барахтающегося ребенка. Сбросив туфли, Элис кинулась в воду. Как только она нырнула, накатила следующая волна. Всплыв на поверхность, Элис увидела мальчика примерно в десяти футах от себя. Он отчаянно барахтался, глаза его были полны ужаса. Элис крикнула, пытаясь подбодрить мальчика, и быстро поплыла к нему. Через несколько секунд она была рядом и попыталась схватить ребенка. Но он бился, ничего не понимая, и угодил маленьким кулачком Элис прямо в лицо. Наконец ей удалось дотянуться до мальчика и поднять его голову над водой.

— Задержи дыхание, — велела она. — Сейчас будет еще одна волна.

Третья волна перевернула обоих через голову и ударила о песчаное дно. Элис отчаянно боролась с водой, тащившей их от берега. Океан, подобно огромному злобному монстру, увлекал их в свои глубины.

Юбка Элис, обмотавшись вокруг ног, стесняла движения. Она никак не могла поправить одежду — для этого надо было отпустить ребенка и перестать бороться с волной. Элис схватила мальчика за волосы, освободив одну руку и получив относительную свободу движений. Она медленно продвигалась к берегу и молила Бога, чтобы мальчик не захлебнулся.

Неожиданно накатила следующая волна. У Элис сбилось дыхание, она наглоталась соленой воды, но продолжала крепко держать мальчика за волосы. Он стал тяжелым грузом, тянул ее ко дну словно якорь. Элис охватила паника, она отчаянно пыталась успокоиться и восстановить дыхание.

Неожиданно Элис почувствовала, как колени ее коснулись песчаного дна. Следующая волна выбросила их с мальчиком на мелководье. Элис выбилась из сил и плохо понимала, где находится, но все же ей удалось подтолкнуть ребенка на сушу. Сама она несколько минут пролежала в воде у берега, выплевывая соленую воду и хватая широко открытым ртом воздух, затем поползла на четвереньках к мальчику.

Ребенок задыхался. Элис быстро перевернула его лицом вниз, положила грудью на колено и несколько раз шлепнула ладонью по худенькой спине. Откашлявшись, мальчик начал всхлипывать. Она взяла его на руки и, усевшись на мокрый песок, стала покачивать крепко прижавшегося к ней малыша. От жалости и нежности у Элис защемило сердце и на глаза навернулись слезы.

— Все будет хорошо, — шептала она, поглаживая дрожащего мальчугана. — Теперь мы в безопасности.

Ребенок согласно закивал. Рыдания его то и дело прерывались кашлем.

Вокруг начинала собираться толпа. Элис поглядела на свои ноги, облепленные мокрым платьем. Она чувствовала себя неловко, находясь в центре внимания.

Из толпы выступил коренастый подросток в ярко-зеленых шортах.

— Эй, леди, — сказал он, почесывая костлявую грудь. — Вы разве не видели флага, предупреждавшего о шторме?

Элис посмотрела на него с отсутствующим видом. Парень показал пальцем на яркое полотнище, трепетавшего над одноэтажным зданием спасательной станции.

— Это означает, что купаться запрещено, — пояснил он.

Малыш неожиданно перестал плакать и поднял глаза на парня.

— Мы не купались, — объявил он ясным и чистым голоском, немного шепелявя. — Мы тонули.

Реплика разрядила атмосферу. Среди отдыхающих прошел смешок, и толпа начала расходиться. Элис встала, отряхнула с платья песок и помогла подняться на ноги мальчику.

— Я — Элис Марлоу, — сказала она, поднимая его рыжеватую челку с карих глаз, слишком серьезных, слишком взрослых для его детского личика. Ей снова показалось, что она уже видела этого мальчика.

— Я — Томми Тернбулл, — сказал он, втискивая свою ладонь в ее.

Элис улыбнулась и тут же поняла, почему лицо мальчика казалось ей знакомым. Она действительно встречала его раньше.

— О, Томми, а я ведь видела тебя в прошлую пятницу в Нью-Йорке, в холле аукциона «Бандиз».

Томми удивленно заморгал, затем с улыбкой сказал:

— В Нью-Йорке ты была красивее.

Улыбнувшись его детской непосредственности, Элис еще раз отметила про себя контраст между манерой говорить, свойственной совсем маленьким детям, и недетским выражением лица Томми. Она нежно пожала ручку мальчика. Томми посмотрел куда-то мимо нее, и улыбка на его губах тут же погасла.

— Вон идет миссис Сондерс, — упавшим голосом сказал он. — Моя гувернантка.

Повернувшись, Элис увидела, что к ним спешит через пляж внушительных размеров женщина. В одной руке она несла, словно олимпийский факел, стаканчик с фисташковым мороженым, казавшийся таким хрупким в ее толстых пальцах.

— Томас! — загромыхала женщина, приближаясь к ним. — Я ведь строго запретила тебе заходить в воду глубже, чем по колено.

Элис почувствовала, как все вскипает у нее внутри.

— Он не заходил в воду глубже, чем по колено, — резко сказала она. — Томми смыло огромной волной.

Миссис Сондерс подбежала к ним и теперь стояла, переводя взгляд с Элис на Томми.

— Вот подожди, я все расскажу мистеру Тернбуллу, — пригрозила она мальчику, точно не слыша объяснений Элис.

Миссис Сондерс протянула мальчику руку, грозно буравя его глазами — пусть только попробует ослушаться. Томми вздохнул и вынул свою маленькую ручку из ладони Элис. Миссис Сондерс схватила его за запястье и потащила за собой.

Сжав руки в кулаки, Элис молча смотрела, как они удаляются по пляжу в сторону отеля. Она еле сдерживалась, чтобы не броситься вслед и не проучить как следует эту старую ведьму.

Томми оглянулся, чтобы еще раз посмотреть на Элис, но гувернантка резко дернула его за руку. Через несколько секунд Томми все-таки ухитрился помахать ей, улучив момент, когда не видела миссис Сондерс. По щекам Элис невольно покатились слезы.

— Ну и стерва! — с отвращением произнесла она. — Папаша Томми просто глупый индюк, если доверил такой особе своего ребенка.

Когда Томми и миссис Сондерс скрылись за дверями отеля, Элис с ужасом обнаружила, что волна смыла с берега не только Томми Тернбулла, но и ее туфли. «Двести долларов на дне океана», — растроенно подумала Элис, вглядываясь в линию горизонта.

Туфель было жалко. Элис корила себя, что не прислушалась в свое время к внутреннему голосу, который никогда ее не подводил, и купила такие дорогие туфли. Но тогда это казалось ей просто необходимым. Ведь Конрад Брейс всегда требовал, чтобы она одевалась подобающим образом, идя на встречу с влиятельными клиентами его галереи.

Но теперь, когда туфли унесло в океан, Элис очень жалела, что не положила эти двести долларов на счет, куда ежемесячно откладывала небольшие суммы денег. Со временем они должны были превратиться в первый взнос за ее собственную галерею — галерею Марлоу. Хотя что можно было купить на двести долларов? Выставочный стенд? Кусок провода для подсветки? От этих мыслей пляж постепенно утрачивал свое очарование, переставал казаться раем.

Мокрая и несчастная, Элис медленно побрела к отелю. Она уже пересекла пляж, когда заметила красивого смуглого мужчину в яркой гавайской рубашке, скрывавшегося от солнца на террасе в тени огромного полосатого зонта. На секунду у нее возникло то же чувство, что недавно при виде Томми, — будто ей уже знаком этот человек.

Элис пошла медленнее, стараясь не смотреть на него и в то же время размышляя, что в этом мужчине привлекло ее внимание, что могло выделить его из толпы.

И тут Элис осенило — ну конечно, она видела его там же, где и Томми, — в вестибюле аукциона «Бандиз». Элис еще налетела на этого мужчину, чуть не ткнувшись носом в его ярко-красную рубашку.

В том, что Элис встретила здесь Томми, не было ничего удивительного — ведь именно за его отцом она приехала через весь континент, через океан, сюда, в этот самый отель. Но встретиться во второй раз с одним и тем же гавайцем — это уже совсем другое дело. Весьма странно было обнаружить его здесь, сидящим в ленивой позе под пляжным зонтом. Нахмурившись, Элис прибавила шагу.

Она как раз закончила принимать душ, когда в дверь постучали. Бросив на себя взгляд в огромное зеркало, висевшее в ванной, она осталась недовольна. Вымыв голову, Элис чувствовала себя почти хорошо, но ее внешний вид оставлял желать лучшего. Колени и локти были поцарапаны до крови, под левым глазом, куда случайно ударил ее Томми, красовался синяк.

Но больше всего Элис не понравилось выражение собственных глаз. Сегодня она впервые в жизни почувствовала страх и свою беспомощность перед водной стихией, и до сих пор ее взгляд сохранил испуганное выражение.

В дверь снова постучали, на этот раз громче.

Элис схватила с вешалки огромное белое полотенце, обернула его вокруг себя, а другим полотенцем обмотала волосы на манер тюрбана и босиком пошла в комнату. Встав так, чтобы ее было не видно, Элис, не снимая цепочки, открыла дверь.

— Томми! — Элис изумленно смотрела на стоявшего перед ней мальчика в шортах цвета хаки и полосатой спортивной курточке.

Мальчик улыбался, держа руки за спиной. Элис закрыла дверь, чтобы снять цепочку, и снова открыла ее, на этот раз пошире. Томми вошел в номер. К изумлению Элис, за ним следом появился Рэнд Тернбулл, которого она никак не ожидала увидеть.

— Извините, — сказал Тернбулл-старший, глядя на ее импровизированный наряд. — Мы должны были сначала позвонить, но Томми не терпелось вас увидеть.

Элис смущенно теребила край полотенца, чувствуя, как краснеют ее голые плечи и руки. Она сказала себе, что если бы стояла сейчас в бикини, которое привезла с собой, то была бы куда более раздетой. Но доводы рассудка не помогали. Полотенце все равно оставалось полотенцем, даже если оно было размером с простыню.

— Я — Рэнд Тернбулл, мисс Марлоу, — сказал молодой человек. — Дядя этого мальчика.

Выражение его лица постепенно менялось. Вежливое равнодушие сменилось живой заинтересованностью, ему явно трудно было отвести взгляд от ее обнаженных плеч.

Элис перевела взгляд с мужчины на мальчика, удивляясь, что они оказались дядей и племянником, а не отцом и сыном. Продолжая одной рукой придерживать полотенце, она протянула другую адвокату.

Пожатие его было твердым и деловым. Ладонь Элис стала вдруг влажной.

Элис приехала сюда именно для того, чтобы познакомиться с адвокатом Рэндом Тернбуллом. Но она и представить себе не могла, что это произойдет подобным образом.

— Томми рассказал мне, как вы спасли ему жизнь. — Взгляд Рэнда скользнул по царапинам на руках Элис и остановился на синяке под глазом. — Мы у вас в долгу.

— Ну что вы! — Элис казалась себе все более смешной и нелепой в своем странном наряде. — Каждый на моем месте сделал бы то же самое.

— Да? — Брови Рэнда поползли вверх, затем он невесело усмехнулся. — На пляже было полно народу. Но, насколько я понимаю, никто не попытался помочь Томми.

Все это время Томми вертелся между ними, по-прежнему держа руки за спиной. Глаза его горели от нетерпения.

— У меня есть для вас подарок, мисс Марлоу, — не выдержал он наконец.

— Называй меня Элис. — Она улыбнулась мальчику.

Элис опустилась перед Томми на колени, обеими руками придерживая полотенце. Мальчик вынул из-за спины и протянул ей бумажный пакетик. Элис посмотрела на аппликацию из ярких сердечек, криво наклеенных на оберточную бумагу, и к глазам неожиданно подступили слезы.

— Это мне? — тихо спросила она.

— Да, — серьезно произнес Томми. — За то, что вы не дали мне утонуть, как мои мама и папа.

Рэнд Тернбулл чувствовал себя так, словно получил удар в солнечное сплетение. Выражение лица его, однако, не изменилось, и он спокойно встретил недоумевающий взгляд Элис Марлоу.

Она медленно открыла пакетик и взглянула на его содержимое.

— О, Томми! — восхищенно произнесла Элис, доставая из пакетика самое уродливое ожерелье, какое ей только доводилось видеть в своей жизни. — Это великолепно!

Фальшивые рубины и изумруды огромных размеров были нанизаны вперемежку с раскрашенными пластмассовыми и стеклянными бусинами. В середине висела отвратительная глиняная копия монеты в один доллар. Если бы Элис увидела это ожерелье на мостовой, она даже не наклонилась бы, чтобы его поднять. Тогда почему же теперь она стоит на коленях в своем гостиничном номере, готовая разрыдаться над подарком Томми?

Элис наклонилась вперед и обняла мальчика, тот с готовностью обвил руками ее шею. Затем, когда они разжали объятия, мальчик удивил Элис еще раз, запечатлев на ее щеке влажный поцелуй. Потом Томми повернулся и быстро прошел к лифтам.

Рэнд поглядел на ожерелье и покачал головой.

— Ох уж этот Томми, — вздохнул он.

Рэнд подозревал, что мальчик потратил на эти стекляшки все свои карманные деньги.

— Что вы хотите этим сказать? — испуганно спросила Элис, прижимая ожерелье к груди.

— Если бы он не держал все в тайне, я помог бы выбрать что-нибудь приличное, — ответил Рэнд, спрашивая себя, что могло вдруг так встревожить Элис. И тут же подумал, что с огромным удовольствием сам выбрал бы подарок для такой симпатичной спасительницы Томми.

Элис удивленно смотрела на Рэнда. Очевидно, он совершенно не умел обращаться с детьми.

— Это, пожалуй, самый дорогой для меня подарок в жизни, — сказала она, надевая ожерелье. Оно тяжело опустилось ей на грудь, при этом неровные бусинки царапнули кожу острыми краями.

— Да оно же просто отвратительно! — воскликнул Рэнд. — Зато в этот подарок мальчик вложил душу, — возразила Элис, начиная злиться. — Впрочем, если это вы наняли ему в гувернантки фурию, которую я видела на берегу, неудивительно, что вы не понимаете подобных вещей.

Элис тут же прикусила язык. Слова вырвались у нее как-то сами собой, прежде чем она успела сообразить, что не стоит произносить их вслух. Рэнд медленно смерил ее взглядом.

— Миссис Сондерс прекрасно делает свое дело, — сказал он, но, взглянув на него, Элис почувствовала, что победа осталась за ней.

Когда Рэнд начал добиваться усыновления Томми, он решил, что рядом с мальчиком обязательно должна быть женщина. Тогда-то он и нанял гувернантку. Но если задуматься, что он знал обо всем этом?

— Миссис Сондерс оставила Томми одного на пляже, — сказала Элис, тщательно взвешивая каждое слово. — Несмотря на то, что мальчик не умеет плавать, а объявлено штормовое предупреждение.

Несколько секунд, показавшихся обоим вечностью, они молча смотрели друг на друга. Рэнд не любил вступать в спор, когда не чувствовал своей правоты целиком и полностью. Решив, что визит и так затянулся, он решил откланяться.

— Я еще раз хочу выразить вам свою благодарность и сказать, как мы с Томми ценим то, что вы сделали, — произнес Рэнд. — Извините за вторжение.

— Подождите, — спохватилась Элис, только сейчас вспомнив о цели своего приезда.

Рэнд остановился на пороге. Элис судорожно пыталась подобрать слова, которые могли бы загладить неприятное впечатление, произведенное ее резким замечанием. Но, как назло, ничего подходящего в голову не приходило. Тогда она решила, что лучше всего просто выложить карты на стол.

— Я работаю на Конрада Брейса, владельца галереи в Нью-Йорке, — быстро произнесла Элис. — Я опоздала на аукцион в «Бандиз», где должна была купить чайницу Токугавы Шогана, которую приобрели вы. Мистер Брейс готов приобрести ее у вас за любую цену.

Элис выпалила все это на одном дыхании, радуясь втайне, что Конрада Брейса нет сейчас рядом и он не может видеть, как жалко она выглядит. Да, она явно не обладает дипломатическими способностями. Элис понимала, что Рэнд Тернбулл имеет перед ней явные преимущества. Во-первых, в профессиональном смысле. Как-никак, он был опытным юристом, умеющим отстаивать свои интересы. К тому же в отличие от Элис Рэнд был одет.

— Извините, — сказал Рэнд, — но ваше предложение меня не интересует.

Элис похолодела. Все пропало!

— Пожалуйста, будьте так любезны хотя бы обдумать его. — Она изо всех сил старалась не выдать охватившего ее отчаяния.

Рэнд положил ладонь на дверную ручку, медленно сосчитал до десяти и покачал головой:

— Ответ у меня один — «нет».

Рэнду было бы очень интересно продолжить этот разговор и попытаться выяснить, почему галерее Брейса так хочется завладеть чайницей Токугавы. Но через пятнадцать минут ему должен был позвонить из Сан-Франциско Лайл Изон и сообщить важные детали, необходимые Рэнду во время предстоящей встречи с новыми клиентами. Поэтому он вежливо кивнул Элис, такой очаровательной в своем экстравагантном наряде из махровых полотенец, что ее не портило даже уродливое ожерелье, и вышел в коридор.

— Мистер Тернбулл…

— Рэнд, — перебил он, готовясь отразить еще одну попытку себя уговорить.

— Я не собираюсь сдаваться так просто, — сказала Элис, стараясь, чтобы голос ее звучал твердо.

Рэнд сделал несколько шагов назад, затем улыбнулся открытой, удивительно добродушной улыбкой

— Как знаете, — пожал он плечами, повернулся и пошел по широкому коридору к лифтам.

Глядя на прямую спину и пружинистую походку Рэнда, Элис огорченно вздохнула. Проиграв первый раунд, она все же продолжала надеться, что ей удастся выиграть бой.

Прежде чем закрыть дверь номера, Элис увидела в другом конце коридора смуглого мужчину в гавайской рубашке. Он не успел заметить ее, потому что Элис тут же прикрыла дверь, сама удивляясь, что заставило ее спрятаться. Через небольшую щелку Элис смогла разглядеть, как мужчина зашел в номер напротив, и убедилась, что именно его она видела недавно перед отелем и несколько дней назад в здании аукциона «Бандиз».

Элис притворила дверь и закрыла ее на замок. Пора было заняться своими ноющими царапинами.

Глава 2

Элис приблизила лицо к зеркалу, накладывая еще один слой пудры на небольшой синяк под глазом. Затем она чуть отстранилась и с удовлетворением оглядела свою работу. Синяка почти не было видно. Что ж, на сегодняшнем обеде, она по крайней мере не будет напоминать клоуна.

Ожерелье, подаренное ей Томми Тернбуллом, лежало на полочке в ванной комнате. Улыбнувшись, Элис приложила его к своему синему платью. Оно совершенно не подходило по цвету. Впрочем, Элис подозревала, что ожерелье не подойдет абсолютно ни к чему. Но сегодня у нее было сентиментальное настроение, и она решила надеть его несмотря ни на что.

Улыбка постепенно сошла с лица Элис, когда она стала перебирать разноцветные стеклянные и пластиковые бусинки. Сама она считала сентиментальность одним из своих недостатков. Иногда Элис использовала ее, чтобы замаскировать трусость. Элис никогда не хотела стать повелительницей вселенной. Но самой распоряжаться собственной судьбой было бы вовсе не плохо.

Прошло два года с тех пор, как Элис получила диплом эксперта по антиквариату, но она по-прежнему продолжала держаться за место у Конрада Брейса. Конечно, он помог ей многое узнать о произведениях искусства, но у Элис давно уже сложилась определенная репутация в мире коллекционеров и торговцев художественными ценностями.

И все же ее всякий раз немного пугала мысль об открытии галереи. Иногда Элис даже испытывала облегчение при мысли о том, что у нее нет средств на открытие собственного дела, ведь у нее не было опыта, ей никогда не приходилось что-либо делать, полагаясь лишь на себя. И теперь, если она не сумеет добыть эту самую чайницу, то навсегда потеряет уверенность в том, что способна справиться с собственным делом. С другой стороны, если ей все-таки удастся выманить у Тернбулла чайницу, это можно будет считать своеобразным знамением: значит, она сумеет справиться и с серьезным делом.

Если все пройдет хорошо, Элис решила на обратном пути в Нью-Йорк остановиться на денек в Вест-коуст. Она сможет поискать там место для галереи — может быть, где-нибудь на берегу моря. Конечно, пока у нее нет на это денег, но, выбрав место, она сделает шаг к осуществлению своей мечты.

Элис долго возилась с неудобным замочком полученного в подарок ожерелья, крючок застежки зацепился за платье и, пытаясь освободить его, она вдруг выпустила ожерелье из рук. Элис попыталась подхватить его, но не успела.

Огорченная Элис наклонилась, чтобы поднять его. Наружная часть «доллара», слава богу, была цела, но сзади отвалился кусочек глины величиной не больше ногтя на большом пальце. Элис удалила обломки — и тут же удивленно заморгала. Под слоем глины вдруг что-то сверкнуло. Элис осторожно отковырнула еще кусочек глины, и у нее перехватило дыхание. Внутри безвкусного глиняного доллара можно было разглядеть теперь тонкий, напоминавший стрекозиное крылышко, краешек украшения из отделанного перламутром нефрита.

— Что это? — удивленно пробормотала Элис. И в памяти всплыли фотография в бюллетене таможни США и плакат с надписью «Разыскивается», который висел уже полгода над ее столом в нью-йоркском офисе. — Не может быть!

Из соседней комнаты послышался вдруг какой-то стук. Элис вздрогнула и задержала дыхание, прислушиваясь. Через секунду она, расслабившись, нервно рассмеялась.

— Да ведь это горничная, — пробормотала Элис, прижимая к груди ожерелье. — Что-то нервишки пошаливают.

Взглянув на часы, она подумала, что горничная выбрала странное время для уборки. Элис открыла дверь… и вздрогнула. В спальне царила темнота, хотя Элис была уверена, что, отправляясь в ванную, оставили лампу зажженной. Вытянув перед собой руку, она двинулась к кровати. Комнату освещал лишь свет, падавший из открытой двери ванной.

Вдруг ей показалось, что в комнате кто-то есть. Элис насторожилась, по спине побежали мурашки. Ей было страшно.

— Кто здесь? — дрожащим голосом спросила она.

Тишина. Но Элис чувствовала, что находится в комнате не одна. Сердце учащенно забилось. Элис похолодела, ощутив совсем рядом движение воздуха.

Чьи-то сильные руки вдруг приподняли ее, и через секунду Элис, вскрикнув, упала на кровать лицом вниз. Приподнявшись на локтях, она тут же зажмурилась от яркого света — открылась входная дверь. Элис успела разглядеть цветочный орнамент на рубашке непрошеного посетителя, затем дверь захлопнулась, и в комнате снова стало тихо и темно. Дрожащей рукой Элис нащупала выключатель ночника. Затем, быстро соскочив с кровати, подбежала к двери, закрыла ее на цепочку и прислонилась к ней спиной. Колени дрожали, сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Гардероб, стоявший напротив, был распахнут. Ночная рубашка и немногочисленные другие вещи валялись на полу. Очевидно, она застала грабителя врасплох.

— Безмозглая курица! — громко сказала Элис, надеясь, что звук собственного голоса подбодрит ее. — Неужели годы жизни в Нью-Йорке не научили тебя запираться на все замки?

Убедившись в том, что в голосе не слышно истерических ноток, Элис подошла к телефону. Когда она набирала номер сервисной службы отеля, руки по-прежнему дрожали.

Через минуту, повесив трубку, Элис взглянула на ожерелье, которое уронила на кровать, и некоторое время задумчиво смотрела на него. Затем взглянула на дверь, вспоминая исчезнувшего за ней мужчину в цветастой гавайской рубашке. Случайная попытка ограбления? Или у вора была конкретная цель?

У Элис кружилась голова. Она достала из тумбочки у кровати телефонный справочник, нашла нужный ей номер, присела на край кровати и снова взялась за телефон. На этот раз Элис звонила в японское консульство.

Рэнд Тернбулл беспокойно расхаживал по своему просторному номеру люкс, прислушиваясь к плеску воды в ванной рядом с комнатой миссис Сондерс. Так продолжалось уже минут двадцать. Каждый вечер миссис Сондерс целый час проводила в ванной, из которой выходила затем в байковом халате, распространяя запах камфары и кольдкрема.

Дверь, ведущая из гостиной в комнату Томми, была приоткрыта. Оттуда пробивался бледный свет ночника. Томми боялся спать в темноте — боялся чудовищ, которые мерещились ему в темных углах, боялся, что однажды все они оживут.

Рэнд еще раз прошелся по комнате и, нахмурившись, остановился перед дверью. Пожалуй, он сделал ошибку, наняв эту так называемую гувернантку, знавшую о детских проблемах ничуть не больше его самого. К тому же еще она пренебрегала своими обязанностями. Если бы не Элис Марлоу, мальчик утонул бы, разделив ужасную судьбу Криса и Пэт.

Рэнд вздрогнул при мысли о том, что он мог потерять Томми — последнюю тонкую ниточку, связывавшую его с погибшим старшим братом. Бывали моменты, когда бремя ответственности за жизнь племянника казалось ему непосильным. Рэнд пытался заменить Томми родителей — это было трудно, ведь раньше ему никогда не приходилось заниматься воспитанием детей.

Осторожно открыв дверь, Рэнд подошел к кровати Томми. Тот лежал, прижимая к себе маленького потрепанного плюшевого мишку. Во сне мальчик хмурился, веки его с густыми рыжими ресницами время от времени вздрагивали. Вряд ли ему снились приятные сны.

Рэнд наклонился над мальчиком, убрал со лба золотистую прядку волос. И снова испытал боль. Томми был копией Криса — лицо, волосы. Иногда Рэнд просто не мог на него смотреть.

Он отвернулся. Неожиданно горе захватило его настолько, что Рэнд не мог больше оставаться в одной комнате с племянником. Но лучше уж пусть Томми будет рядом и постоянно напоминает ему о гибели брата, чем попадет под опеку Элейн Филдинг. Ни Крис, ни Пэт никогда не простили бы ему этого.

Когда Рэнд вернулся в гостиную, из ванной все еще слышался звук льющейся воды. Рэнд не любил делать ошибки, совершал их редко, но, если уж такое случалось, никогда не стеснялся признать их и старался поскорее исправить. Миссис Сондерс была его большой ошибкой. В Нью-Йорке Рэнд был слишком занят, чтобы заметить все ее недостатки. Никто не ожидал от нее качеств Мэри Поппинс, и все же…

Рэнд опустился в один из шезлонгов, стоявших у окна, и стал смотреть на маячившие в отдалении острова, залитые лунным светом. С тех пор, как Крис и Пэт утонули, катаясь на лодке у побережья Новой Англии, море, в которое всю жизнь был влюблен Рэнд, утратило для него свое очарование. Интересно, вернется ли снова его прежнее восхищение океаном или лучше забыть об этом и продать коттедж на острове Мауи?

Рядом с Рэндом стояла на столике чайница Токугавы. Он взял ее и повертел в руках, погладил лакированную поверхность. На крышке был изображен дракон, стоящий на задних лапах. Он казался почти объемным на темно-бордовом фоне. Чайница была в отличном состоянии, если вспомнить, сколько ей лет.

И ничего удивительного, что после аукциона к Рэнду уже дважды обращались с предложениями выгодно продать ее. Тем не менее он был удивлен. Первое предложение поступило сегодня рано утром от почтенного торговца восточными редкостями, представлявшего анонимного коллекционера из Гонолулу. Рэнд обдумывал это предложение не дольше, чем просьбу Элис Марлоу.

Тот факт, что информация о его покупке так быстро дошла до заинтересованных лиц, лишний раз доказывал Рэнду, что его новые клиенты весьма хитроумны. Они не только дали понять, что именно хотели бы получить в подарок, но и сумели сохранить свое лицо, намекнув об этом через Лайла Изона.

Хотя вручение подарков являлось традиционной частью японской церемонии деловых переговоров, просить какую-то определенную вещь было не совсем тактично. Однако, если вспомнить, какую сумму он собирался получить от этой сделки, не стоило обращать внимания на тонкости этикета.

Рэнд даже немного жалел, что не может уступить чайницу Элис Марлоу в знак признательности за спасение Томми. Конечно, то, что сказала Элис о миссис Сондерс, немного разозлило Рэнда. Но разве не приходили ему в голову те же самые мысли?

В ванной не переставая текла вода. Рэнд поставил чайницу обратно на столик, встал с шезлонга и подошел к окну. Плечи его сгорбились под невидимым грузом, который приходилось нести день и ночь.

Томми был хорошим мальчиком — черт возьми, он был лучшим ребенком на свете. Но у Рэнда все время было такое чувство, словно он что-то делает не так. Сумеет ли он справиться со своей ролью?

Вздохнув, Рэнд провел рукой по волосам. Ничего удивительного, что у Криса с его артистической натурой вырос ребенок, который предпочитал подолгу играть на пианино, а не валяться часами у телевизора. Но с тех пор, как Рэнду удалось вызволить мальчика от миссис Филдинг, Томми ни разу не садился за инструмент. То, что сделала эта женщина со своим единственным внуком, было настоящим преступлением.

Вода все лилась и лилась. Рэнд выругался про себя. Если он пробудет в комнате еще хоть несколько минут, то в конце концов разобьет это окно к чертовой матери. Взяв со спинки стула спортивную куртку, Рэнд отправился в бар.

Глава 3

В вестибюле было полно народу — одни покидали ресторан после обеда, другие направлялись к выходу, чтобы провести вечер в городе. Выйдя из лифта, Элис направилась к бару. После столкновения с грабителем колени все еще немного дрожали. Смятение девушки усиливало воспоминание об удивительном открытии, сделанном ею при падении ожерелья.

Элис дотронулась до глиняного кулона, чтобы убедиться, что амулет по-прежнему на месте, — как будто впивавшиеся в шею бусы не были тому достаточно надежным доказательством. Она хотела как можно скорее передать амулет представителям японского правительства, но, когда дозвонилась в консульство, там уже никого не было. Значит, Элис сможет сообщить о своей удивительной находке не раньше завтрашнего утра.

А до тех пор она не должна расставаться с амулетом. Элис испытывала приятное возбуждение оттого, что случайно обнаружила бесценное сокровище. И в то же время боялась, что может потерять амулет так же просто, как нашла.

Элис была слишком потрясена случившимся, чтобы рассуждать логически. Она понятия не имела, как мог амулет оказаться замурованным в дешевую глиняную побрякушку и благодаря какому странному повороту судьбы драгоценность попала в руки именно к ней.

Элис понимала, что ответ на этот последний вопрос надо искать у Томми Тернбулла. Для собственного спокойствия она обязательно должна была выяснить у мальчика, где он купил это безвкусное ожерелье, которое так трогательно ей преподнес.

Элис заказала ужин в номер, но почти не притронулась к еде. Ее одолевали вопросы, на которые она не могла найти ответа. Элис необходимо было выбраться из номера и побыть среди людей, чтобы восстановить чувство реальности, убедиться в том, что все это происходит с ней не во сне.

В фойе Элис остановилась как вкопанная перед плакатом, висевшем на доске прямо перед дверью, ведущей в бар. На плакате, рекламировавшем ночную программу, красовалось знакомое смуглое лицо, а над ним надпись: «Эдди Комейк — собственной персоной!»

— Вот это да! — пробормотала она, узнав в Эдди Комейке мужчину, которого чуть не сшибла в здании «Бандиз». Дважды столкнувшись с ним здесь, в отеле, Элис начала подозревать, что он специально прилетел вслед за ней из Нью-Йорка. Теперь она чувствовала себя полной дурой.

Кто-то подошел сзади и коснулся ее руки.

— Элис!

Обернувшись, она увидела перед собой улыбающееся лицо Рэнда Тернбулла. Элис тут же заметила, что улыбались только его губы, а в глазах застыло усталое и напряженное выражение. Элис машинально коснулась ожерелья. Она чуть было не начала расспрашивать Рэнда о том, где Томми его взял, но в последний момент прикусила язык. Не стоило привлекать внимание к амулету, пока она не поставила о нем в известность официальных представителей консульства.

— Могу я навязать вам свое общество на сегодняшний вечер? — спросил Рэнд, отмечая про себя, как плотно облегает синее платье ее красивую фигуру. Кудрявые волосы Элис были подняты вверх, она выглядела весьма эффектно, и у Рэнда мелькнула мысль, что девушка вполне могла бы работать фотомоделью.

Впечатление немного портило безвкусное ожерелье, подаренное ей Томми. Рэнд удивился, что Элис надела его. Он был лучшего мнения о ее вкусе.

— Я не возражаю, — ответила Элис, радуясь про себя возможности еще раз поговорить с Рэндом о чайнице. Она по-прежнему чувствовала себя виноватой из-за того, что упустила эту вещицу на аукционе. Добыть чайницу для Конрада Брейса было для нее не менее важно, чем вернуть амулет со стрекозой законным владельцам.

— Я как раз направлялась выпить «мей-тей», чтобы немного успокоить нервы.

Рэнд поднял брови и вопросительно взглянул на Элис. У Рэнда было очень выразительное лицо, на котором отражались все его эмоции. Элис с удивлением поймала себя на мысли, что это ей нравится. Она коротко рассказала Рэнду о попытке ограбления, хотя сначала не хотела даже упоминать об этом.

Рэнд тихо присвистнул сквозь зубы.

— Сегодня не самый удачный день в вашей жизни, — сказал он.

Элис направилась за спутником в глубину полутемного бара, где Рэнд нашел для них столик в тихом уголке. Усевшись на стул возле стены, она заметила, что на них пристально смотрит мужчина в бежевой спортивной куртке и пестрой рубашке. Он сразу отвел глаза, когда Элис взглянула в его сторону. Судя по всему, мужчина был в баре один. Наверное, просто сидит здесь и глазеет на всех входящих, решила про себя Элис. Не хватало еще, чтобы у нее развилась мания преследования и она начала бояться всех, кто носит цветастые гавайские рубашки.

В ожидании заказанных напитков Элис перебирала орешки в вазочке, сделанной в форме обезьяны. Единственная свеча, освещавшая столик, не разгоняла полумрак, колени Рэнда касались под столом ее колен, и подобная интимная обстановка не располагала к переговорам о чайнице Токугавы.

Пока официантка не принесла напитки, оба сидели молча. Рэнд вынул из стакана соломинку, но пить пока не стал. Не обращая внимания на маленький бумажный зонтик, плававший в стакане с коктелем «мей-тей», Элис отпила немного, подумав о том, что надо бы сохранять ясную голову.

— Вы замужем? — спросил вдруг Рэнд, поглядев на средний палец левой руки Элис.

В наши дни некоторые женщины пренебрегают традициями и не носят обручальных колец, так что единственный способ узнать наверняка об их семейном положении — набраться храбрости и спросить. Рэнд сам не мог понять, с чего это ему вдруг пришло в голову задать подобный вопрос Элис.

— Я — вдова, — ответила она, тут же пожалев о том, что просто не сказала: «нет», и нехотя добавила: — Прошлой весной Роб умер в Киото от инфаркта.

— Извините.

Больше Рэнд ничего не сказал, и Элис была благодарна ему за то, что он не стал развивать эту тему.

— Раз уж мы заговорили о несчастьях, скажите, что случилось с родителями Томми? — спросила Элис, от души надеясь, что вопрос этот не покажется Рэнду неуместным.

Рэнд тут же помрачнел, поднял к губам стакан, отхлебнул виски и посмотрел невидящим взглядом прямо перед собой. Элис мысленно ругала себя за то, что из любопытства разбередила его рану.

— Это было в прошлом году. Крис и Пэт отправились покататься на лодке. Неожиданно начался шторм, хотя никаких предупреждений в тот день не было.

Рэнд снова поднял стакан, посмотрел несколько секунд на прозрачную темную жидкость, затем поставил его, так и не отпив. Он знал, что не стоит искать утешения в алкоголе.

— Пэт была вашей сестрой? — спросила Элис.

— Невесткой. Она была прекрасной женщиной. Крису очень повезло с ней.

— И с Томми тоже.

Рэнд кивнул. Выражение боли сменилось на его лице выражением беспокойства.

— Я собираюсь его усыновить.

— Правда? — с интересом спросила Элис.

— Крис и Пэт попросили меня усыновить их ребенка, если с ними что-нибудь случится. — Он вздохнул и покачал головой. — Но на самом деле никто из нас не ожидал ничего подобного.

— Ничего удивительного. — Элис отпила из бокала. — А дедушки и бабушки Томми живы?

— Только мать Пэт, — сказал Рэнд, и лицо его стало сразу же холодным и замкнутым. — Леди Филдинг практически перестала общаться с дочерью, когда та вышла замуж за моего брата. Она не хотела в зятья художника, пусть даже очень хорошего и весьма известного.

Элис вынула из бокала бумажный зонтик и стала вертеть его между пальцев.

— Так значит, бабушка не хочет признавать Томми? — Сама мысль об этом показалась Элис отвратительной.

Рэнд невесело засмеялся.

— Она ни разу не видела Томми, пока были живы его родители. А когда он осиротел, неожиданно стала лезть из кожи вон, чтобы заполучить драгоценного отпрыска семейства Филдинг. Незадолго до заседания опекунского совета, который должен был решить судьбу Томми, она украла его из детского сада. Это было самое настоящее похищение, но мне пришлось судиться целых четыре месяца, чтобы вернуть мальчика обратно.

Рэнд не стал упоминать, что Элейн Филдинг на этом не остановилась — она наняла частного детектива, который всюду следовал за ними по пятам, следил за каждым шагом Рэнда в надежде обнаружить хоть что-нибудь, что позволило бы объявить его недостойным опекунства и прервать процедуру усыновления. Последние два месяца Рэнд чувствовал себя так, словно его выставили на всеобщее обозрение в стеклянной банке.

Элис рассеянно теребила пальцами ожерелье. Ей неприятно было узнать, что Томми Тернбулл стал причиной раздора. Она вполне могла понять желание Рэнда исполнить волю брата. И в то же время ее не оставляла мысль, что малыш стал чем-то вроде футбольного мячика, которым перебрасываются его дядя и бабушка. И оба они, вероятно, в пылу тяжбы не слишком заботились о нуждах и желаниях ребенка.

— Люди меняются, — заметила она. — Может, бабушке удалось установить контакт с Томми за то время, что он прожил у нее.

— Трудно в это поверить, — с горечью произнес Рэнд. — У Томми… способности… к игре на фортепиано. Он умеет играть довольно сложные вещи — Баха, Рахманинова. Элейн Филдинг заставляла его играть для своих гостей, словно дрессированную обезьянку, даже когда ему этого не хотелось.

— А как на это реагировал Томми?

— Думаю, он был очень несчастен, — сказал Рэнд. — Теперь Томми не играет совсем. С ним что-то не так. С тех пор, как я забрал мальчика у Элейн, у нас появились проблемы.

— Какие например?

— Ну, он стал брать без спросу вещи, — неохотно признался Рэнд. Он не стал добавлять, что Томми стал пассивным, почти никогда не улыбается и сюсюкает при разговоре, как маленький. Элис не глухая и сама должна была это заметить. Он умолчал о том, что несколько раз уличал племянника во лжи. — Раньше Томми никогда этого не делал.

— Его поведение вполне объяснимо.

— Да?

— Конечно. Ребенок лишился всего — родителей, дома. И он пытается привлечь к себе внимание, найти опору в чужом жестоком мире.

«Ему нужна любовь и нежность, — подумала про себя Элис. — Женская ласка и душевная теплота, которых он лишился с потерей матери».

Рэнд внимательно посмотрел на Элис. Она явно обладала добрым сердцем, интуицией, да и храбрости ей было не занимать. И все это было заключено в весьма привлекательную оболочку.

— А у вас есть дети, Элис?

— Нет. — Элис снова почувствовала давно знакомую боль. Роб откладывал это на потом все четыре года их супружества.

— А, — кивнул Рэнд. — Вы, наверное, замужем за своей работой.

Элис рассмеялась.

— Вовсе нет, — тряхнула она головой. — Хотя мне нравится работать на галерею Брейса. Я приобретаю неоценимый опыт, какой нельзя получить ни в одном учебном заведении. Но в то же время не хочется всю жизнь работать на других.

Элис подняла руку к ожерелью и тут же нервно вздрогнула. Ей очень хотелось поведать Рэнду о своем открытии, хотелось рассказать о нем хоть кому-нибудь. Но она не могла произнести ни слова о находке, пока не свяжется с японским консульством.

— Мне было бы очень приятно, если бы вы позволили заменить эту безвкусицу на что-нибудь более подходящее. Как-никак, это знак благодарности за спасение Томми, — сказал Рэнд, глядя на нелепое ожерелье. — Тут недалеко есть вполне приличный ювелирный магазин. Если вы…

— Нет! — Голос Элис звучал, пожалуй, чересчур резко, это удивило Рэнда. Элис покраснела и заговорила спокойнее: — Нет, Рэнд. Я ценю ваше внимание, но это ожерелье значит для меня больше, чем вам кажется.

Рэнд сжал губы и недоверчиво покачал головой.

— Что ж, как вам хочется. — По тону было слышно, что он явно озадачен ее решением.

Несколько секунд они сидели молча, делая вид, что разглядывают посетителей за соседними столиками. Элис было приятно находиться в обществе Рэнда Тернбулла, но расслабиться полностью мешало украшение на шее, постоянно напоминавшее о спрятанном в нем сокровище.

— Значит, вы вовсе не собираетесь уговаривать меня продать вам чайницу Токугавы?

Элис улыбнулась, обрадованная тем, что он первым завел разговор о чайнице.

— Вот тут вы и ошиблись. Я твердо пообещала Конраду, что обязательно вернусь с чайницей.

Улыбка на лице Рэнда погасла.

— Боюсь, что вам не повезло. Видите ли, я тоже твердо пообещал эту коробочку своим новым клиентам. Они представляют влиятельную японскую финансовую компанию, занимающуюся вложениями в недвижимость. А японцы просто помешаны на деловых церемониях, частью которых является вручение подарков. Я должен преподнести чайницу на традиционном гавайском празднике под открытым небом, который устраиваю в их честь на Мауи в ближайшую субботу.

Элис старалась ничем не выдать своего разочарования. Она была твердо намерена уговорить Рэнда расстаться с чайницей Токугавы. И надеялась, что не придется потратить на уговоры целую неделю, испытывая терпение Конрада Брейса и понапрасну расходуя его деньги.

— Я видел, как вы рассматривали перед входом в бар плакат с изображением Эдди Комейка, — сказал Рэнд, взглянув на часы. — Хотите посмотреть его представление?

— Очень хотела бы.

Рэнд встал и подал ей руку. Пока они пробирались между столиков, Элис все время чувствовала его прикосновение.

— За последние несколько месяцев Комейк стал очень популярен на Гавайях, — говорил Рэнд, когда они шли через вестибюль к ресторану. Рэнд с трудом подавлял в себе желание прикоснуться к обнаженному плечу своей привлекательной спутницы. — Он будет выступать со своей группой в субботу на моем празднике.

Обеденные часы уже миновали, но почти все столики были заняты. Элис ждала у двери, пока Рэнд шептался о чем-то с метрдотелем. Когда мужчины пожали друг другу руки, ей показалось, что Рэнд незаметно передал метрдотелю сложенную купюру. Затем тот, улыбаясь, подвел их к столику у самой сцены, на которой несколько музыкантов настраивали инструменты и аппаратуру.

— Я потрясена, — сказала Элис, после того как Рэнд заказал выпивку.

— Что ж, мне хотелось сделать вам приятное. — Он поднял стакан, весьма довольный тем, что наконец-то сделал что-то такое, что понравилось Элис Марлоу. Ему приятно было общество этой женщины.

Музыкант заиграл на гитаре, к нему присоединился второй. Публика затихла, и по залу поплыли первые аккорды гавайской мелодии. Затем огни в зале медленно потухли, сцена осветилась, и появился Эдди Комейк. Публика приветствовала его аплодисментами. Элис замерла, увидев его на сцене. После нескольких неожиданных встреч она чувствовала себя так, словно была знакома с ним лично.

Певец начал исполнять последний хит — мягкий баритон Комейка заставлял довольно быструю мелодию звучать тем не менее чувственно. Аккомпанировавшая ему гитара, казалось, звучала откуда-то издалека — песня была словно криком души исполнителя. Взгляд Комейка рассеянно блуждал по залу, как будто он хотел разглядеть одновременно всех, кто пришел его послушать, хотя с ярко освещенной сцены вряд ли мог различить чьи-то лица в полутемном зале. Наконец взгляд его остановился на Элис, сидевшей на самой границе света и тени.

Рэнд сидел, сложив руки на груди, и наблюдал за певцом, который не сводил глаз с его спутницы. Он пел, обращаясь прямо к ней, словно она была единственной женщиной в зале. Рэнд нахмурился, осознав, к своему неудовольствию, что, кажется, просто-напросто ревнует.

Песня закончилась, публика наградила певца шквалом аплодисментов, и Комейк запел еще один шлягер — «Дорогую Лайлани». Элис вспыхнула, заметив, что Комейк все время смотрит прямо на нее.

Казалось, что Эдди произносил некое волшебное заклинание, которому она обязана была подчиниться. Неудивительно, что Комейк был так популярен. Он знал, как заставить женщину почувствовать себя особенной, единственной на свете. Музыка волнами накатывала на Элис, проникала внутрь, увлекая за собой в волшебный мир Гавайских островов, их ярких цветов и экзотических запахов. Но странное дело — лицо Комейка начало вдруг расплываться перед глазами, и Элис видела теперь на его месте мужественные, резкие черты Рэнда Тернбулла.

Эдди Комейк посвятил Элис почти весь концерт, продолжавшийся примерно час. Рэнд сидел рядом, чувствуя себя пустым местом, словно он просто сопровождал подругу певца. Позже, когда Рэнд и Элис поднимались на лифте, он вдруг подумал, что острова, пожалуй, успели ему надоесть.

— Комейк действительно очень хорош, правда? — задумчиво произнесла Элис.

— Вы наверняка разбираетесь в этом лучше меня, — сухо ответил Рэнд.

Элис удивленно посмотрела на своего спутника. Рэнд стоял, крепко сжав зубы, и рассматривал пол лифта у себя под ногами. Кабина остановилась на этаже Элис.

— Спасибо за приятный вечер, — безо всякого выражения произнесла она, гадая про себя, что вдруг так испортило Рэнду настроение. — Возможно, мы еще увидимся завтра.

«Еще бы!» — подумала про себя Элис. Ведь на карту поставлена чайница Токугавы, а значит, она должна была стать тенью мистера Тернбулла, сделать все, чтобы заполучить эту вещицу.

— Элис…

Она остановилась и обернулась. Рэнд вышел вслед за ней и стоял, придерживая одной рукой дверцу лифта. Зубы его были по-прежнему крепко сжаты, но из глаз исчезло сердитое выражение. Элис нервно глотнула, пораженная его взглядом, выдающим такое горячее желание, какого ей давно уже не доводилось видеть в глазах мужчины. Впрочем, вполне возможно, в глазах Рэнда только лишь отразились ее собственные чувства.

Элис ждала, что еще скажет Рэнд. Они смотрели друг другу в глаза всего несколько секунд, но Элис успела почувствовать, что произойдет дальше. Она тут же представила себе, как Рэнд касается ее.

Дверь лифта начала закрываться, дошла до руки Рэнда и открылась снова. Рэнд вздрогнул, словно очнувшись, и начал постепенно выплывать из окутавшего его тумана.

«Что это такое ты собрался сделать, Тернбулл? — подумал он. — Никак хочешь попробовать на вкус губную помаду Элис Марлоу».

Рэнд испуганно оглядел пустой коридор. Что ж, шпионов, собирающих на него компромат по заданию леди Филдинг, вокруг вроде бы не было. В общем, писать им все равно не о чем, если только они не телепаты и не могут прочесть мысли, волновавшие Рэнда при виде очаровательной сотрудницы галереи Конрада Брейса.

— Спокойной ночи! — хрипло произнес Рэнд и вошел в лифт.

Дверь закрылась, и Элис осталась в коридоре одна. Несколько секунд она стояла неподвижно, чувствуя себя так, словно дочитала почти до конца захватывающую, полную тайн историю и вдруг обнаружила, что в книге не хватает последних страниц. Глупо было стоять в одиночестве посреди гостиничного коридора, и Элис направилась к своему номеру.

Отперев дверь, Элис зажгла свет и направилась в ванную, сбросив по дороге туфли. И вдруг остановилась, неожиданно почувствовав…что-то странное.

Косметический набор лежал на столике, где оставила его Элис. Или он был в другом месте? Элис никак не могла вспомнить точно. Выйдя из ванной, она медленно подошла к гардеробу. Одежда вроде бы оставалась нетронутой. Или нет? Неужели это она сама так неаккуратно повесила на плечики свой белый блейзер? Верхний ящик тумбочки, стоявшей в другом конце номера, был немного приоткрыт. Элис нахмурилась.

Здесь явно успела побывать горничная. С постели было снято покрывало, накрахмаленная простыня, которой полагалось укрываться, аккуратно отвернута. Но Элис была почти уверена, хотя не смогла бы точно сказать почему, что кто-то еще заглянул сюда в ее отсутствие. Кто-то, кого вовсе не заботил ее комфорт. Вздрогнув, Элис схватилась за ожерелье.

— Возьми себя в руки, — пробормотала она.

Элис случайно обнаружила похищенную драгоценность, цену которой невозможно было измерить деньгами. Возможно, именно поэтому в ее номер пробрался сегодня грабитель. Но если она будет теперь искать грабителей за каждым углом, то сойдет с ума, прежде чем в японском консульстве узнают о ее находке.

Элис сделала глубокий вдох, затем медленно выдохнула. Но ей все равно было не по себе. Элис заперла дверь на все замки, но тревога не проходила. Непонятно было, как могла она после первой попытки ограбления так спокойно и беззаботно провести вечер.

«Все это благодаря Рэнду Тернбуллу», — подумала Элис. Рэнд Тернбулл, завораживающая музыка, два крепких коктейля — все это заставило ее отвлечься и ненадолго забыться.

Элис было страшно. И еще она очень злилась. Можно было, конечно, позвать представителей администрации отеля и потребовать, чтобы ее перевели в другой номер, но какой в этом смысл? Ведь Элис ничем не могла доказать даже самой себе, что в номер действительно проникли второй раз. К тому же новый номер вряд ли будет безопаснее. До тех пор, пока японская реликвия находится у нее, о безопасности не стоит и мечтать.

Элис крепко сжала зубы. Она никому не собиралась отдавать сокровище, кроме его законных владельцев.

Элис взяла стул и подперла им дверную ручку.

— Попробуйте пробраться через это, вы, подонки, — пробормотала она, обращаясь неизвестно к кому.

Глава 4

Яркий солнечный свет, падавший сквозь большое окно, согревал кожу. Дверь ее номера тихо закрылась, и Элис снова осталась одна. Несмотря на тепло солнечных лучей, она никак не могла унять охватившую ее дрожь. Она чувствовала себя чудовищно одинокой. Напрасно она надеялась, что утренний звонок в японское консульство положит конец ее тревогам, избавит от ответственности за драгоценный амулет. Неприятности только начинаются!

Человек с небольшим портфелем приехал в отель через двадцать минут после ее звонка в консульство. Он долго рассматривал в ювелирную лупу обратную сторону глиняного кулона, осторожно перебирал бусы. Наконец мужчина сообщил растерянной Элис, что она действительно владеет драгоценным амулетом. А затем, к ее удивлению, вернул ожерелье.

Представитель японского консульства вежливо заверил ее, что вознаграждение за находку амулета будет переведено на следующий день на ее счет в Нью-Йорке. Когда он произнес вслух сумму, у Элис подкосились ноги. А затем японец попросил ее об одолжении — Элис до сих пор не могла понять, как это ее угораздило согласиться на подобную просьбу.

Строго конфиденциально японец сообщил ей, что амулет со стрекозой — лишь одно из сокровищ, похищенных за последнее время. Агенты международной полиции уже вышли на след преступников, но Элис могла оказать Интерполу существенную помощь. И если она согласится с ними сотрудничать, сумма вознаграждения будет удвоена.

Кроме денежного вознаграждения, Элис может рассчитывать на официальное, публичное признание ее заслуг японским правительством. А пока, в интересах ее безопасности, Элис будет постоянно находиться под наблюдением.

Элис быстро подсчитала в уме сумму, которая поступит на ее счет, если она даст положительный ответ. Можно будет сразу же открыть галерею, о которой она так мечтала! А публичное изъявление благодарности японского правительства за помощь в возвращении национального достояния сделает ей такую рекламу, которую невозможно получить ни за какие деньги. Другими словами, помощь следствию обеспечит Элис молниеносный успех. А требовалось от нее всего-навсего сделать вид, что она не знает об амулете со стрекозой, спрятанном внутри ожерелья.

Она приняла решение, взяла ожерелье из рук японца и застегнула его на шее. Улыбнувшись в первый раз за все время разговора, японец достал портативный магнитофон и записал заявление Элис о том, как к ней попала украденная драгоценность.

Элис задумчиво перебирала бусы, перед глазами стояло лицо Томми, гордо преподносящего ей свой подарок. Как могли продать такую вещь шестилетнему мальчику?

У нее вдруг засосало под ложечкой, и, вспомнив, что еще не завтракала, Элис начала было набирать номер службы отеля, но потом подумала, что не стоит сидеть взаперти. В интересах дела ей надо больше бывать на людях. К тому же надо было думать не только об амулете со стрекозой, но и о чайнице Токугавы, которую необходимо добыть для Конрада. Стараясь не нервничать, Элис взяла сумочку из соломки и пошла вниз.

В вестибюле было практически пусто. Сойдя с эскалатора, Элис направилась к небольшому кафе в надежде, что еще не поздно позавтракать. С ожерельем на шее она чувствовала себя так, словно несла огромный неоновый щит с надписью «Ограбьте меня!». Но никто, казалось, не обращал на нее внимания. Элис пришлось признать, что дешевые стекляшки выглядят вполне уместно в сочетании с цветастыми шортами и рубашкой, которые она надела.

На полпути Элис увидела Эдди Комейка, выходящего из того самого кафе, где она собиралась позавтракать. Певец тоже заметил Элис, и лицо его расплылось в улыбке.

— Привет! — радостно воскликнул он, довольный их случайной встречей. — Как вам понравился вчерашний концерт?

— Честно говоря, мне было немного не по себе, — призналась Элис. Комейк тем временем завладел ее рукой. — Я не привыкла, чтобы меня так явно выделяли из толпы.

Откинув голову назад, Комейк расхохотался, продемонстрировав ряд безукоризненно белых зубов. Смех был настолько заразительным, что Элис невольно улыбнулась.

— Вы думаете, мисс Марлоу, я поверю, что женщину столь редкостной красоты не выделяют из толпы при всяком удобном случае?

Элис осторожно высвободила руку и машинально потрогала ожерелье.

— Теперь я понимаю, почему вы так популярны на островах, — сказала она Комейку. — Но откуда вы знаете мое имя?

Выражение лица артиста едва заметно изменилось. Улыбка, так и не сошедшая с его лица, неожиданно показалась Элис какой-то неестественной.

— Вчера вечером мне позвонили из службы безопасности отеля, — объяснил он. — Наши номера, кажется, на одном этаже. Они сказали, что к вам ворвался грабитель, и теперь они обзванивают соседние номера, чтобы понять, был ли это единичный случай.

— И что же — больше ни к кому не залезли?

Эдди хмыкнул, и улыбка внезапно погасла.

— Надеюсь, больше ни к кому, — серьезно произнес он. — Как жаль, что вам испортили впечатление о здешнем рае, моя красавица.

Элис вспыхнула. Комейк не сводил глаз с ее лица. У Элис было такое ощущение, словно ее щекочут перышком по щекам. Пожалуй, это было даже приятно, несмотря на фамильярность, но лишь до тех пор, пока взгляд Эдди не упал на ожерелье.

— Что привело вас на острова? — спросил он, снова улыбнувшись.

— Работа.

Вкрадчивые манеры Комейка начинали казаться подозрительными. Ответ Элис явно разочаровал Эдди.

— Я-то надеялся, что вы приехали отдохнуть… и что я смогу помочь вам в этом. Так что же за дело привело вас сюда?

— Дело довольно скучное, — уклончиво ответила Элис.

Темные глаза Комейка едва заметно сузились. Ее объяснение явно не удовлетворило его.

— Как таинственно. — Эдди ухмыльнулся. — Наверное, это секретная миссия.

Элис становилось не по себе. Улыбка Комейка, вкрадчивый тон, приветливый взгляд — все это не могло скрыть непонятной настойчивости, с которой он расспрашивал девушку о ее делах. Она никак не могла понять, почему совершенно незнакомый человек так живо интересуется ее проблемами. Может, он принимает ее за восторженную поклонницу своего таланта?

— Я представляю одного нью-йоркского торговца художественными ценностями, — сказала Элис, решив, что уж лучше сказать часть правды, чем окончательно запутаться в собственном вранье. — Я здесь для того, чтобы…

— Да! Конечно! — Комейк помахал у нее перед носом указательным пальцем. — Я встретил вас на прошлой неделе в «Бандиз».

— Да, я чуть не сбила вас с ног. — Элис улыбнулась. Она почему-то не думала, что Комейк вспомнит об этой случайной встрече.

— Когда я заметил вас на вчерашнем концерте, то как раз подумал, что мне почему-то знакомо ваше лицо. Но как ни старался, все не мог вспомнить, где же видел вас раньше.

Комейк снял цветастый шейный платок и накинул на плечи Элис, притянул к себе и обнял. Она знала, что именно так выглядит традиционное гавайское приветствие. Ей не оставалось ничего другого, как принять этот знак внимания.

— Добро пожаловать в рай, красавица, — сказал Эдди.

— Спасибо, мистер Комейк.

— Пожалуйста, зовите меня Эдди, — попросил он.

Улыбнувшись, Элис сделала шаг назад, освобождаясь от его объятий.

— Надеюсь, еще буду иметь удовольствие насладиться вашим пением, — вежливо сказала она. — А сейчас извините, но я тороплюсь на важную деловую встречу.

Комейк взглянул на ярко-розовые шорты Элис. Она покраснела. Изобретая предлог, чтобы удрать, не стоило забывать о своем кричащем наряде. Но Эдди был достаточно хорошо воспитан, чтобы промолчать. Улыбнувшись, он заговорщически подмигнул Элис.

— Обязательно закажу для вас столик у самой сцены на следующем концерте.

Затем удалился, оставив ничего не понимающую Элис посреди вестибюля. Она была одновременно польщена и смущена его вниманием.

Элис просидела за столиком кафе около часа, неторопливо откусывая по кусочку от холодного круассона с ананасами, запивая соком папайи и разглядывая посетителей. К тому моменту, когда зал начали заполнять любители раннего ленча, Элис была уверена, что обнаружила «телохранителей» из японского консульства. Правда, ей казалось, что примерно половина посетителей кафе исподтишка разглядывают ее ожерелье.

Это уже напоминало паранойю. Если она станет оглядываться каждую секунду, подозревать всех окружающих и без конца проверять, на месте ли ожерелье, то очень скоро сойдет с ума. Пора наконец понять, что она находится под защитой, и спокойно заниматься своими делами.

Вдруг Элис увидела в вестибюле отеля знакомую фигуру. Рэнд Тернбулл направлялся в сторону лифта. Быстро схватив сумочку, она сказала себе, что сейчас главное для нее — дело, порученное Конрадом.

Элис догнала Рэнда в другом конце вестибюля и окликнула его. Он обернулся, и лицо его осветилось при виде Элис точно так же, как час назад у Эдди Комейка. Рэнд вскинул подбородок, и в темных глазах его мелькнуло что-то такое, отчего по телу Элис разлилось приятное тепло.

— Я звонил вам в номер, — сказал он. — Надеялся, что вы еще не уехали.

— Я и не могу уехать без чайницы, которая необходима Конраду, — ответила Элис, приятно удивленная тем, что Рэнд пытался с ней связаться.

Рэнд поднял глаза к потолку.

— Элис, неужели вы все еще не смирились с тем, что чайница для вас потеряна? — процедил он сквозь зубы.

— Я буду биться до конца, — сказала Элис. — Прежде, чем преподнести чайницу вашим клиентам, вам придется оторвать от нее мои пальцы.

Рэнд неожиданно рассмеялся.

— Что ж, если до этого дойдет… — Взяв Элис за руку, он увлек ее к противоположной стене, где они могли спокойно поговорить.

Элис все ждала, когда Рэнд скажет, зачем звонил к ней в номер. Но тот молчал. Тогда она спросила:

— Как Томми?

— Хорошо. Я как раз возвращаюсь в наш номер. Не хочу надолго оставлять мальчика одного.

— Одного? А разве миссис Сондерс не с ним?

Рэнд покачал головой.

— Я только что отвез эту фурию в аэропорт. Вы были правы. К сожалению, я не понимал этого, пока не услышал своими ушами, как она угрожает Томми, что засунет ему в рот кусок мыла, если он не перестанет шепелявить.

— Не может быть!

Рэнд выглядел смущенным.

— Иногда труднее всего бывает разглядеть то, что творится у тебя перед носом.

Элис коснулась руки Рэнда и почувствовала, как напряглись его мускулы, скрытые рукавом спортивной куртки.

— Не надо так строго судить себя, Рэнд, — сказала Элис. — Отношения родителей и детей чреваты конфликтами.

Рэнд благодарно улыбнулся.

— Вы, как я вижу, все еще носите потрясающее произведение искусства, которое подарил вам Томми.

Элис посмотрела вниз. Уродливое ожерелье виднелось из-под надушенного платка, подаренного Эдди Комейком.

— Раз уж вы не разрешаете заменить его чем-нибудь более подходящим, — продолжал Рэнд, — позвольте выразить свою благодарность другим способом. Я хочу показать вам Мауи. Мы отправляемся туда через час.

— На целый день? — Элис закусила губу, судорожно соображая, согласиться или отказаться. Наконец она решила, что не должна упускать такую замечательную возможность еще раз попытаться заполучить чайницу.

— Да. Мы с Томми останемся в небольшом коттедже на берегу возле Лахайны. Но вы сможете вернуться на Оаху вечерним рейсом. — Рэнд потер шею. — Сейчас самый пик курортного сезона, так что отели на Мауи, я думаю, переполнены.

— У меня будет время переодеться?

Взгляд Рэнда скользнул по голым ногам Элис.

— Переоденьтесь, если хотите. Хотя я считаю, что в этом нет необходимости.

Рэнд продолжал смотреть на Элис. Кожа ее словно горела от его пристального взгляда.

Они молча стояли рядом в кабинке лифта. Элис вышла на своем этаже, а Рэнд поехал дальше. Элис быстро прошла в свой номер и сменила шорты на цветастую юбку с запахом. В последний момент, словно спохватившись, она засунула в большую соломенную сумку свой купальник — просто на всякий случай.

Возвращаясь в вестибюль, Элис несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Затем сказала себе, что надо использовать любую возможность добыть драгоценную чайницу, хотя в глубине души понимала, что дело было не только в этом. Ей нравилось быть рядом с Рэндом.

Радостное возбуждение Элис сменилось разочарованием, когда по прибытии в аэропорт выяснилось, что в самолете на Мауи нет мест. Снова, как вчера в ресторане, Элис наблюдала, как Рэнд пытается договориться со служащим аэропорта. Он дважды махнул рукой в сторону Элис и Томми, стоявших возле кожаных чемоданов, помеченных его инициалами. Наконец контролер кивнул и незаметно для других показал Рэнду, что путь свободен.

Через десять минут все трое смешались с остальными пассажирами, ожидавшими возле самолета, совершавшего рейсы с одного острова на другой. Элис очень обрадовалась, что поездка состоится. Ее даже не очень расстроил тот факт, что им достались места в разных концах самолета. Элис села у окна и стала прислушиваться к счастливой болтовне сидевшего прямо перед ней ребенка. Маленький японец что-то рассказывал своим родителям.

В последние годы галерея Брейса вела дела с несколькими клиентами из Японии, и Элис прошла начальный курс японского языка. Поэтому сейчас она подалась вперед и стала вслушиваться, пытаясь определить, действительно ли немного знает японский или ей так только кажется. Она с удовлетворением обнаружила, что понимает почти все, что говорит ребенок. Она едва заметила запоздавшего пассажира, опустившегося на соседнее кресло.

— Ну что за чудо, — раздался голос над самым ее ухом. — Готов спорить, это не кто иной, как очаровательная мисс Марлоу.

Элис повернулась на знакомый голос и увидела перед собой улыбающуюся физиономию Эдди Комейка.

Она откинулась на спинку кресла. В этот момент люк самолета захлопнули, и он начал выруливать на взлетно-посадочную полосу.

— Похоже, что вы преследуете меня, Эдди? — с улыбкой спросила Элис, стараясь скрыть нарастающее беспокойство.

— Обязательно преследовал бы, если бы имел на это время, — усмехнулся Эдди. — Но увы! Просто я должен петь на одном сборище в эту субботу. Вот и лечу туда, чтобы проверить, как работает аппаратура.

— Случайно не на пикнике, устраиваемом Рэндом Тернбуллом?

— Вы не ошиблись. — Комейк оглянулся и посмотрел назад, туда, где сидели Рэнд и Томми. — Я заметил, что вчера вы были на моем концерте с Тернбуллом. Вы большие друзья, не так ли?

Чувствуя, что приближается новый допрос, Элис начала рыться в сумке в поисках романа в мягкой обложке, надеясь, что, уткнувшись в книгу, она избежит дальнейших расспросов.

— Мы общались по делу, — пробормотала она, открывая книгу.

Комейк понял намек и оставил ее в покое. Через некоторое время он, казалось, задремал. Элис никак не могла дочитать страницу, соседство Эдди Комейка мешало ей сосредоточиться. Элис начинала чувствовать себя так, словно они с Эдди были прикованы друг к другу невидимыми наручниками.

Самолет пошел на посадку гораздо раньше, чем предполагала Элис. Они сделали круг над портом Кахулуи. Элис подняла глаза от книги и посмотрела в окно. Ее поразило обилие зелени, спускавшейся прямо к песчаному пляжу.

— И надолго вы летите на Мауи? — спросил Комейк, когда самолет плавно приземлился.

— Всего на один день — ответила Элис, кладя книгу в сумку. — Вечером вернусь на Оаху.

— Я тоже. Может, еще увидимся.

Элис была уверена почти на сто процентов, что снова встретит Комейка в самолете. При мысли об этом она почему-то вздрогнула и внимательно посмотрела на Эдди. Что представлял собой этот человек? Просто бабник, волочащийся за любой юбкой? Или за его интересом к ней скрывалось что-то еще?

Мысли об этом не покидали Элис, пока она спускалась по трапу самолета. Да Комейк и не давал о себе забыть. Он как тень следовал за ней по длинному узкому коридору на площадь перед аэропортом, освещенную ярким тропическим солнцем. Тут Элис с удовольствием заметила, что Рэнд и Томми уже ждут ее. Рэнд переложил в левую руку огромную дорожную сумку и протянул правую Эдди.

— С нетерпением жду вашего праздника в субботу, — сказал Комейк, пожимая руку Рэнда.

Тот кивнул, переводя взгляд с Комейка на Элис, словно пытаясь понять, почему они вместе появились на площади.

— Могу я доехать с вами до города? — непринужденно поинтересовался Комейк.

Элис неодобрительно посмотрела на назойливого артиста, от которого, как видно, не так просто было избавиться. Рэнда тоже застигла врасплох просьба Комейка. Но он быстро нашел что ответить бесцеремонному артисту.

— Мы были бы рады вам помочь, — сказал Рэнд гораздо вежливее, чем ему хотелось. — Но вы же знаете, какие тесные салоны у современных машин. А у нас много багажа. Все вещи не уместятся в багажнике, а разместив в салоне чемоданы, мы едва поместимся там сами. Так что — увы!

Комейк беззаботно пожал плечами:

— Никаких проблем!

Попрощавшись, он направился к стоянке такси.

Через несколько минут Элис сидела рядом с Томми на переднем сиденье вместительного «седана» Рэнда, стоявшего неподалеку на стоянке. Хлопнула крышка багажника. Когда Рэнд сел за руль, Элис, оглянувшись, посмотрела на пустое заднее сиденье. Он заметил ее взгляд и, нахмурившись, покачал головой.

— У меня всегда было плохо с глазомером. Я был просто уверен, что у нас не будет места для лишнего пассажира.

Элис улыбнулась, затем громко рассмеялась.

— Комейк — известный сердцеед, — сказал Рэнд, вспоминая, как Эдди смотрел на Элис вчера вечером во время концерта. — Надеюсь, вы не рассердились за то, что я лишил вас его общества?

— Что вы, я только обрадовалась.

Рэнд посмотрел на Томми, вытягивавшего шею, чтобы что-то разглядеть над приборным щитком.

— Не возражаете, чтобы Томми пересел к окну? — спросил Рэнд. — Тогда его меньше укачивает.

Элис поменялась с мальчиком местами. Помогая Томми пристегнуть ремень, она заметила, что он с удовольствием смотрит на ожерелье с глиняным долларом, явно польщенный тем, что Элис носит его подарок. Элис просто умирала от желания спросить Томми, где он купил это украшение. А потом рассказать Рэнду, что она обнаружила внутри, когда уронила его на кафельный пол.

Мысли об ожидающем ее богатстве мигом улетучились из головы Элис, как только она на крутом повороте оказалась прижатой к Рэнду. Отстранившись, она стала смотреть в окно, чтобы Рэнд не заметил нервной улыбки, появившейся на ее губах.

— Куда мы едем? — спросила Элис, когда машина свернула с шоссе.

— В мой коттедж. — Рэнд крепко сжимал руль, борясь с искушением положить правую руку на сиденье за спиной Элис. Он чувствовал себя как подросток на первом свидании. — Кику ждет нас.

— Кику? — Элис внимательно посмотрела на Рэнда. Лицо его показалось ей напряженным. В голове пронеслась неприятная мысль — а что, если Рэнд живет не один и теперь жалеет о том, что пригласил ее к себе.

— Моя экономка. — Рэнд посмотрел мимо Элис на Томми. — Она обязательно понравится тебе, малыш. Вот подожди, попробуешь ее салат из морских водорослей…

Томми, судя по всему, не разделял оптимизма своего дяди. Глаза Томми округлились от ужаса. Он поморщился и закрыл ладошкой рот.

Рассмеявшись, Элис обняла мальчика за плечи.

— Я с тобой солидарна, Томми.

Рэнд усмехнулся, словно поддразнивая их обоих, и свернул на шоссе, ведущее на юг через узкий перешеек, соединяющий два заснувших вулкана, из которых и состоял остров. За Вайкапу, примостившимся у подножья гор Западного Мауи, начиналась зеленая аллея, ведущая прямо к сияющим водам залива Маалеа.

Они поехали по шоссе, проложенному вдоль берега, миновали тоннель к западу от мыса Макгрегор. Через несколько миль Рэнд свернул на обочину и остановил машину. Он махнул рукой вправо, туда, где виднелась небольшая рощица.

— Вон там на холме сохранились древние наскальные надписи. А на самой вершине — старинный гавайский храм — Кайвалоа Хейау, где много веков назад приносили человеческие жертвы.

— Прекрасно, — сухо сказала Элис.

— Страшно, — с восторгом произнес Томми, припав к окну.

— Я так и знал, что тебе понравится. — Рэнд снова вывел машину на шоссе.

Пейзаж за окнами изменился — теперь они ехали мимо полей сахарного тростника, зеленые листья которого тихо колыхались на ветру. Покопавшись в памяти, Рэнд сообщил им, что плантация была основана королем Камехамеха в конце девятнадцатого века. Элис только и успевала, что вертеть головой, наслаждаясь видами острова и жалея, что не захватила с собой фотоаппарат.

— Жаль, что у нас нет времени проехать длинной дорогой, через Гану. Я показал бы вам Халекалу.

— Что это? — спросил Томми.

— Она — самый большой спящий вулкан в мире.

— Она? — удивленно переспросила Элис.

Рэнд кивнул.

— На закате Халекала соперничает в красоте и величии с Большим Каньоном. Мне всегда казалось, что такая красота должна быть женского рода.

Взгляд Элис встретился с теплым взглядом Рэнда. Она вспыхнула, подумав о том, что Рэнд хотел сделать комплимент не столько Халекале, сколько ей. Элис чувствовала, как растет ее влечение к этому человеку, который пока что во многих отношениях был для нее загадкой.

Рэнд резко затормозил: с тростникового поля прямо перед носом у машины выскочил на дорогу какой-то маленький зверек.

— Смотри скорее, Томми, — воскликнул он, показывая в сторону проворного животного, исчезающего в густой траве у обочины дороги.

— Кто это? — испуганно спросил Томми, снова припав к оконному стеклу.

— Мангуста. Их завезли на острова из Индии много лет назад, чтобы они помогли справиться с крысами на китобойных судах. Это была большая ошибка.

— Почему? — удивился Томми.

— Как выяснилось, крысы промышляют по ночам и отсыпаются днем. У мангуст же все наоборот. Пути их редко пересекались. Зато мангусты стали такой же напастью, как крысы.

Они въехали в старинный город Лахайну, где находилась в древности столица Гавайского королевства. Рэнд продолжал исполнять обязанности гида.

У Элис сложилось впечатление, что он лезет вон из кожи, чтобы заинтересовать именно ее, а не Томми.

Она думала, что Рэнд остановит машину и предложит пройтись по магазинам, но он, оставив позади Лахайну, свернул на север.

— Скоро приедем, — сказал он.

Томми теснее прижался к Элис, лицо его стало напряженным. Она крепко сжала его руку, гадая про себя, чего он мог испугаться. Элис от души надеялась, что экономка Рэнда не будет похожа на миссис Сондерс.

Невысокий коттедж стоял на песчаном пляже почти у самого берега. Рэнд подъехал к дому и поставил машину в тени высокого тропического дерева с темно-зелеными листьями и большими белыми цветами. Элис подождала, пока Томми выберется из машины, и сама вышла вслед за ним.

Легкий морской ветерок трепал ее юбку, когда Элис подошла вместе с Томми к багажнику, чтобы помочь Рэнду выгрузить чемоданы. Обогнув дом, они пошли по дорожке, огороженной с обеих сторон решетками, к двери, возле которой их встречала низенькая, с круглым лицом женщина лет шестидесяти.

— Элис, Томми, — сказал Рэнд, останавливаясь в дверях. — Это — Кику, моя самая любимая женщина на всех Гавайских островах.

Экономка, смеясь, махнула в сторону Рэнда кухонным полотенцем, которое держала в руках, затем поклонилась Томми и Элис. Элис сразу почувствовала симпатию к крошечной пожилой японке, чья улыбка была такой добродушной и гостеприимной. Даже Томми, казалось, немного расслабился, когда Кику жестом пригласила их в дом.

Они вошли в прохладную гостиную, где стояли несколько диванчиков, накрытых покрывалами, и стулья с высокими спинками, покрытые накидками с цветочным узором. Пол устилали плетеные циновки из рисовой соломки. В одном углу, рядом с огромным, во всю стену, окном, за которым виднелись во всей своей первозданной красоте полоска песчаного берега и бесконечные просторы океана, стоял небольшой рояль.

— Да это настоящий рай! — тихо произнесла Элис, словно боясь, что, если заговорит слишком громко, сказка кончится, волшебство рассеется и она очнется в своей тесной нью-йоркской квартире.

Обернувшись, Элис заметила, что они с Рэндом остались в комнате вдвоем. Он быстро отвернулся, поймав ее взгляд. Слышно было, как Кику тихо разговаривает в коридоре с Томми на ломаном английском. Голоса их звучали все тише и тише по мере того, как они удалялись.

Рэнд открыл двойную французскую дверь, ведущую на веранду, и пригласил Элис выйти наружу. Соленый морской ветер доносил тяжелый аромат тропических цветов и шелестел листвой, усыпавшей влажные плиты веранды у них под ногами. Со стропил свешивались плетеные корзины, в которых росли разноцветные орхидеи.

Элис опустилась на мягкий диванчик. И очень удивилась, когда Рэнд сел рядом с ней, а не на один из стульев, стоявших напротив. Он заложил одну руку за голову, а другую положил на спинку дивана.

— Это Молокаи, — сказал он, показывая на остров посреди океана. — Его называют островом Дружбы.

— Для меня все это — настоящий райский сад, — сказала Элис, обводя взглядом океанский простор, пологие, поросшие зеленью острова и изящно выгнутый деревянный мостик через небольшой пруд, в котором плавали водяные лилии.

— Вам действительно здесь нравится?

Рэнд снова смотрел на нее в упор, темно-карие глаза его, казалось, едва заметно светились. Элис первой отвела взгляд, сердце ее учащенно забилось. Несколько секунд она смотрела на океан, чуть закусив губу, чтобы совладать с собой — ей вдруг стало не по себе, она как-будто ждала от Рэнда каких-то шагов и одновременно страшилась их.

Рэнд сидел рядом, его близость волновала. И Элис с удивлением и смущением поняла вдруг, что хотела бы оказаться к нему еще ближе. Судя по выражению глаз Рэнда, желание было взаимным.

Девушка чувствовала по его напряженной позе, что ему стоит неимоверных усилий сдерживать себя. Элис подумала о том, что Томми может выбежать на веранду и увидеть, как они обнимаются. Но не слышно было ни Томми, ни Кику — они наверняка были заняты чем-то в дальних комнатах. Так что же тогда ее останавливает?

«Ты здесь для того, чтобы уговорить Рэнда продать Конраду чайницу Токугавы», — напомнил Элис внутренний голос.

Но чем дольше смотрела Элис на океан, тем тише становился этот самый внутренний голос. Рэнд легонько коснулся пальцами ее плеча, прикосновение казалось почти бесплотным. У Элис перехватило дыхание, она смотрела невидящим взглядом на красно-оранжевый парус яхты, показавшейся в пятидесяти ярдах от берега.

Рэнд тоже напрягся.

Элис медленно повернулась к нему, готовая уступить нахлынувшим чувствам, — но Рэнд неожиданно вскочил на ноги.

Он остановился в двух шагах от диванчика и стал внимательно смотреть на яхту. Руки его были сжаты в кулаки. На яхте был всего один человек, и его нельзя было рассмотреть как следует — он как раз поворачивал парус.

— Что-нибудь случилось? — спросила Элис.

Рэнд наблюдал за яхтой еще несколько секунд, затем резко ответил:

— Нет, конечно нет.

Но когда он снова повернулся к Элис, вид у него был расстроенный и обеспокоенный.

— Может быть, нам лучше войти внутрь, — сухо бросил он, словно желая пресечь любое проявление любопытства. — Кику собиралась подать ужин пораньше, так что вы сможете поесть, прежде чем я отвезу вас в аэропорт.

Рэнд протянул руку, и Элис взяла ее, по-прежнему пораженная столь резкой переменой его настроения. Ей почему-то казалось, что Рэнд меньше всего думает сейчас о еде — он просто хочет, чтобы Элис как можно скорее зашла в дом, и никто не мог бы ее увидеть.

Глава 5

Золотисто-оранжевые краски заката уступили место пронизанной звездами темноте. Где-то на юге, среди черно-синих облаков то и дело вспыхивали молнии.

Рэнд прибавил скорость. Они направлялись в аэропорт Кахулуи. Рэнд часто поглядывал на электронные часы на приборной панели. Он надеялся, что Элис все-таки успеет на самолет, хотя на самом деле ему вовсе этого не хотелось.

Так ему и надо — мог бы выехать и пораньше. Всегда нужно помнить, что в дороге случается всякое. На этот раз между Лахайной и Кахулуи у него спустилось колесо.

Надо было выехать пораньше. Или вообще не приглашать Элис на Мауи. Надо было — не надо было. Рэнд чувствовал себя рассерженным на весь белый свет. А все из-за этого проклятого детектива, нанятого миссис Филдинг.

Яхта сновала туда-сюда вдоль побережья практически весь день, несколько раз она прошла совсем близко от коттеджа. Рэнд был уверен, насколько можно быть уверенным, не имея никаких доказательств, что с яхты наблюдают за ним и его коттеджем.

В результате он не мог позволить себе выйти в обществе Элис на веранду собственного дома. Этого было бы достаточно, чтобы детектив мог лететь сломя голову к миссис Филдинг и сообщить ей, что Рэнд привез с собой молодую красивую женщину. Неважно, что Элис провела в его доме всего несколько часов. Из этого незначительного факта можно было при желании раздуть целую историю о легкомыслии Рэнда и снизить его шансы на получение опекунства.

«Черт побери! — думал Рэнд. — А ведь эта старая ведьма заставила меня прятаться в собственном доме».

Далеко впереди небо вдруг осветилось яркими вспышками. Рэнд в отчаянии ударил кулаком по рулю.

— Что это? — воскликнула Элис.

Рэнд указал на яркие огоньки, поднимавшиеся все выше и выше в ночном небе:

— Самолет на Оаху. Извините. Это все из-за меня, — огорченно сказал он.

Элис, задрав голову, следила за быстро удаляющимися огоньками.

— Да нет же, это вовсе не ваша вина. Машина может подвести любого человека.

Несколько секунд оба сидели молча, наблюдая за тем, как скрываются вдали огни улетавшего самолета. Вскоре их уже трудно было различить среди звезд.

— Вы мужественно воспринимаете случившееся, — произнес наконец Рэнд.

— Это потому, что нет другого выхода, — невесело рассмеялась Элис.

На самом деле Элис испытывала облегчение при мысли о том, что не сможет переговорить сегодня с Конрадом Брейсом, который должен был позвонить поздно вечером. Это избавляло ее еще на один день от необходимости сообщать Конраду, что ей не удалось уговорить Рэнда продать чайницу.

Элис подумала, что ее стремление непременно выполнить задание шефа постепенно ослабевает. Она задумчиво теребила ожерелье. Награда, обещанная за находку амулета со стрекозой, сулила ей неизвестное доселе чувство материальной независимости, но пока никаких денег она не получила.

К тому же Элис все равно считала, что должна добыть для Конрада чайницу Токугавы. Может быть, неожиданное опоздание на самолет даст ей возможность сломить сопротивление Рэнда.

— Думаю, нам надо поискать телефон. Я попытаюсь устроиться в отель, — сказала Элис.

— Забудьте об этом, — возразил Рэнд, сворачивая на шоссе и ведя машину в том направлении, откуда они только что приехали, правда, теперь уже не на такой головокружительной скорости. — Я ведь уже говорил, что отели сейчас переполнены. Для гостей, которые приедут на мой праздник, пришлось заказывать номера за несколько месяцев. Боюсь, вам придется провести ночь в моем коттедже.

Что-то в интонации Рэнда заставило Элис резко повернуться и посмотреть ему в глаза. В зеленоватом свете, падавшем от приборной панели, лицо его выглядело угрюмым.

Вдали на горизонте продолжали сверкать молнии. Рэнд подумал о том, что гроза настигнет их раньше, чем они успеют добраться до дома. Что ж, ничего удивительного — сегодняшний вечер, видимо, будет неудачным до конца.

Дорога до Лахайны была темной и извилистой. Рэнд старался вести машину как можно осторожнее. Теперь, когда Элис опоздала на самолет, торопиться было некуда. Так что рисковать не стоило. К тому же ему еще многое надо было обдумать.

Рэнд внимательно смотрел в зеркало заднего вида. Уже несколько миль за ними ехала по шоссе еще одна машина. Вот и сейчас он видел позади ее фары. И так на каждом прямом участке шоссе. Рэнд сжал челюсти, и Элис услышала, как скрипнули его зубы.

— Что-нибудь не так? — испуганно спросила она.

Рэнд оторвал взгляд от дороги и покачал головой. С самого начала поездки все пошло не так. Он не смог выполнить свое обещание доставить ее к самолету. Из-за этого она вынуждена провести ночь в его доме — и это очень плохо. Но ведь Элис не виновата в случившемся, а значит, не стоило портить ей настроение недомолвками, пора было выкладывать карты на стол.

— Все складывается очень неудачно, Элис, — немного смущаясь, пустился он в объяснения. — Бабушка Томми наняла частного детектива, чтобы доказать, что я не гожусь на роль опекуна. Думаю, этот мерзавец весь день следил за домом, а сейчас едет за нами.

Чуть приподнявшись, Элис оглянулась, чтобы посмотреть на шоссе, и как раз в этот самый момент по крыше забарабанили крупные капли дождя. Сначала Элис ничего не смогла разглядеть на фоне затянутого облаками неба. Потом, примерно в полумиле сзади, мелькнул свет фар. Элис снова опустилась на сиденье. Теперь многое в поведении Рэнда становилось понятным, но все же Элис было не по себе.

— Яхта, которая плавала мимо коттеджа, — Элис вспомнила, как Рэнд наблюдал за судном из окна, — по-вашему, там был этот самый детектив?

— Возможно.

Элис задумчиво коснулась губ кончиками пальцев.

— О, Рэнд! — Она покачала головой. — Мне не стоило сюда приезжать. И я, конечно же, не могу ночевать в вашем доме. Как это будет выглядеть? Я никогда не прощу себе, если из-за меня вы потеряете Томми.

Рэнд посмотрел на Элис. Почти весь вечер им владели напряжение и злость, теперь же они начинали потихоньку испаряться, а на смену им приходило удовлетворение от сознания того, что Элис беспокоится о них — о нем и о Томми. Протянув руку, Рэнд коснулся ее ладони. Кожа Элис казалась прохладной и удивительно мягкой.

— Все будет хорошо, — произнес Рэнд, стараясь, чтобы голос его звучал как можно убедительнее. — Я не позволю этой старой ведьме управлять моей жизнью — и жизнью Томми. Элейн Филдинг заявила свои права на внука несмотря на то, что отказалась от собственной дочери после ее замужества. К тому же она хладнокровно похитила мальчика, когда Томми находился в шоке после смерти родителей и психику мальчика надо было особенно щадить.

Неожиданно небо словно разорвалось, и на землю хлынул поток дождя. Рэнд снова посмотрел в зеркало заднего вида и, злорадно ухмыльнувшись, отпустил руку Элис.

— Ну что ж, — с ледяным спокойствием произнес он. — Посмотрим, кто из нас лучше знает эту дорогу.

Когда Рэнд нажал на акселератор, Элис испуганно схватилась за ручку на двери, а другой рукой оперлась о приборную панель. Машина заревела и дернулась вперед сквозь пелену дождя, и ее прижало к спинке кресла. Рэнд умело вписывался в один поворот за другим. Элис поняла, что он действительно знает каждый дюйм этого шоссе.

Один раз, когда шины взвизгнули на очередном повороте, Элис начала молча молиться. Но седан лишь качнуло из стороны в сторону, и они снова выехали на прямой отрезок шоссе. Машина четко подчинялась умелым манипуляциям Рэнда со сцеплением и переключателем передач. Неожиданно, посмотрев в зеркало заднего вида, Рэнд рассмеялся — это был смех победителя. Оглянувшись, Элис увидела, как вспыхнули и погасли фары преследовавшей их машины. Она чувствовала тот же восторг и возбуждение, что и Рэнд, но одновременно ее пробирала дрожь.

— Оторвались, — сказал Рэнд, сбавляя скорость.

Взглянув на Элис, он неожиданно затормозил. Машина остановилась. Элис продолжала дрожать. Поставив машину на тормоз, Рэнд обнял ее.

— Черт побери, Элис! — бормотал он, гладя волосы, разметавшиеся по его груди. — Как я мог быть таким идиотом? Я не хотел вас пугать.

Элис только покачала головой. Горло ее сжимал страх. К тому же сейчас, в объятиях Рэнда, у нее не было ни сил, ни желания объяснять ему, что дрожь ее связана вовсе не с бешеной гонкой, в результате которой они смогли оторваться от детектива, нанятого бабушкой Томми.

Просто, взглянув на потерявшую управление машину преследователя, Элис неожиданно испугалась, представив себе, что целью преследования могла быть и она. Элис чувствовала на груди вес глиняного кулона, скрывавшего драгоценный амулет со стрекозой.

Только сейчас она поняла, в какую опасную игру вступила, согласившись носить на себе ожерелье до тех пор, пока власти выявят и обезвредят преступную группу.

Она превратилась в живую приманку.

Закрыв глаза, Элис прижалась к груди Рэнда. Он гладил ее волосы, щеки, пульсировавшую жилку на шее. Элис прислушивалась к звукам его голоса, бормотавшего слова утешения, которых она не могла расслышать из-за дождя, барабанившего по крыше машины.

Дрожь Элис постепенно стихала, она расслабилась и затихла в его объятиях.

Неровные бусы ожерелья впивались ей в шею, но Элис не шевелилась. Она боялась, что как только пошевельнется, Рэнд разомкнет объятия. А сейчас ей ни за что на свете этого не хотелось.

Никогда, даже с Робом, хотя он был ее мужем, Элис не чувствовала себя так хорошо и покойно. В объятиях этого сильного и в то же время нежного мужчины она могла бы провести вечность.

Они тихо вошли в спящий дом через боковую дверь. Вслед за Рэндом Элис крадучись проследовала в гостиную. На столике возле дивана горел ночник и стояла тарелка с рисовыми лепешками. Рэнд с улыбкой указал на блюдо.

— Кику не любит, чтобы кто-нибудь ложился спать голодным, — прошептал он.

Элис надкусила лепешку. Удивительно, что после всех сегодняшних переживаний ей тем не менее очень хотелось есть. Они прошли по коридору и остановились возле открытой двери, из которой падал слабый свет. Рэнд заглянул внутрь, Элис попыталась разглядеть что-нибудь через его плечо.

Томми спал, повернувшись лицом к свету, обняв плюшевого мишку и крепко прижав ко рту кулачок. Элис вздохнула, подавляя желание зайти в комнату и поправить малышу одеяло, погладить спутанные волосики; вместо этого она последовала за Рэндом дальше по узкому коридору, туда, где виднелась закрытая дверь.

Рэнд остановился, указал на третью дверь, в конце коридора, и прошептал:

— Кику.

Элис кивнула. Рэнд тихо открыл дверь, находившуюся напротив комнаты Томми, и они вошли внутрь.

Комната выглядела так же приветливо и уютно, как и весь небольшой коттедж. Толстый плед, покрывавший кровать, был отогнут, на тумбочке из тикового дерева лежала раскрытая книга. На туалетном столике из того же дерева Элис заметила фотографию счастливой супружеской четы с ребенком.

— Думаю, вы неплохо проведете здесь ночь, — тихо произнес Рэнд.

Пока он закрывал ставни на широком двойном окне, Элис повнимательнее рассмотрела фотографию. Томми не было еще и года, когда делали этот снимок.

— Крис и Пэт, — сказал Рэнд, вырастая за плечом Элис.

Элис еще раз оглядела комнату, и до нее дошло наконец, где она находится.

— Так это ваша спальня! — прошептала она. — Но я не могу выжить вас отсюда.

— Никаких проблем. — Рэнд достал из гардероба подушку и одеяло. — К тому же Кику будет вне себя, если обнаружит утром, что вы спали на диване в гостиной. Она помешана на гостеприимстве.

— А вы, значит, можете спать в гостиной…

Рэнд усмехнулся:

— Я ведь не гость. Думаю, это делает меня в глазах Кику не столь важной персоной. — Рэнд печально улыбнулся Элис, но затем лицо его вдруг просветлело. — Впрочем, в данном случае я с ней вполне согласен.

Элис покраснела, неожиданно почувствовав себя неловко. Словно заметив ее состояние, Рэнд еще раз улыбнулся ей и двинулся к двери. Затем обернулся и снова посмотрел на Элис.

— Думаю, вы вряд ли прихватили с собой ночную рубашку, — предположил он, кивая на соломенную сумку.

Элис покачала головой:

— Я не думала, что она может понадобиться.

Она вынула из сумки бикини и, смутившись, сунула обратно.

Рэнд, забавляясь ее смущенным видом, подошел к гардеробу и вынул из нижнего ящика аккуратно сложенную клетчатую мужскую пижаму.

— Я не держу здесь лишних вещей. — Рэнд перекинул пижамные штаны через плечо, а куртку кинул Элис. — Так что давайте делиться.

Элис приложила куртку к себе. Она доходила ей почти до колен. Элис закусила губу, чтобы не захихикать. Но когда она взглянула в глаза Рэнда, веселье ее мигом улетучилось, уступив место совсем другим чувствам, с которыми Элис едва могла совладать.

Рэнд внимательно смотрел на нее, губы его были чуть приоткрыты. Оба одновременно сделали шаг друг к другу, словно попав под влияние одного и того же магнитного поля. Медленно протянув руку, Рэнд взял Элис за подбородок, поднял ее лицо, одним пальцем, словно легким перышком, провел по губам. Все было как во сне. Элис затаила дыхание. Она ждала продолжения, она хотела его, горячая волна желания словно смыла все остальные мысли и чувства.

Но Рэнд неожиданно отдернул руку, словно обжегшись. Он быстро повернул голову в сторону фотографии погибших брата с женой и… Томми. Элис молча наблюдала, как на лицо Рэнда, словно черная туча, набежала тень.

Элис тут же поняла, что он вспомнил о детективе, нанятом, чтобы следить за каждым его шагом.

— Уже очень поздно, — сказал Рэнд. — Постарайтесь немного поспать.

Элис кивнула. Что ж, по крайней мере, они понимали друг друга. Это помогало перенести напряжение, оставшееся от взаимного желания, которое так и не нашло выхода. Элис молча смотрела, как Рэнд выходит из комнаты и медленно закрывает за собой дверь. Она чувствовала себя так, словно оторвали и унесли какую-то часть ее самой.

Элис уронила соломенную сумку прямо там, где стояла, сделала шаг назад и тяжело опустилась на край кровати. И она еще пыталась убедить себя, что приехала на Мауи по делу! Но прикосновения Рэнда — всего несколько секунд назад — не имели ничего общего с ее делом. И уж конечно не имели никакого отношения к ее заданию те чувства, которые разбудили в ней прикосновения Рэнда.

Теперь, когда на карту были поставлены чайница и амулет со стрекозой, в жизни Элис появилось столько сложностей, что казалось, они оплетают ее подобно паутине. Растущее с каждой минутой влечение к Рэнду — человеку, которого она едва знала, хотя иногда ей казалось, что они знакомы всю жизнь, — только осложняло ситуацию.

Широко раскинув руки, Элис с тяжелым вздохом опустилась на матрац. Она решила еще раз обдумать ситуацию. Итак, найден амулет со стрекозой. Награда принадлежит не только ей, но и Томми. Почему бы ей не позвонить и не сказать им, чтобы больше не рассчитывали использовать ее как приманку?

Потом она могла бы связаться с Конрадом и сказать ему, что, если чайница Токугавы Шогана так много для него значит, он может прилететь на Гавайи и сам выманивать у Рэнда эту лаковую коробочку. А затем ей надо будет исчезнуть из жизни Рэнда, прежде чем возникнут проблемы, из-за которых он может потерять Томми. Рано или поздно они обязательно возникнут благодаря детективу, нанятому Элейн Филдинг. Элис вдруг охватила слабость. Она закрыла глаза. Больше всего на свете ей хотелось сейчас уткнуться носом в мягкий плед и выплакать все свое смятение и отчаяние. Но она не имела права поддаваться подобным эмоциям, точно также, как не могла порвать ни одно из соглашений, в которые успела вступить. Ведь Конрад, как, впрочем, и японцы, рассчитывал на ее помощь. Как ни бесила ее эта мысль, Элис чувствовала, что обязана выполнить до конца свои обязательства в отношении этих людей.

Несмотря на усталость, Элис решила сделать попытку сломить сопротивление Тернбулла. Она заставила себя встать, пригладила спутанные волосы и поправила мятую юбку. Рэнд наверняка устал ничуть не меньше ее. Если в его комнате еще горит свет, сейчас самое подходящее время застигнуть его врасплох и еще раз поговорить о чайнице Токугавы.

Дверь открылась почти бесшумно. Элис вышла в коридор, бросила взгляд на приоткрытую дверь в комнату Томми… и замерла на месте.

В тусклом свете ночника она увидела Рэнда, который сидел, согнувшись, на краю кровати Томми, крепко прижав мальчика к груди и ласково баюкая его.

Элис почувствовала, как слезы подступают к горлу при виде этой трогательной сцены.

Она немного постояла, глядя вдруг увлажнившимися глазами на Рэнда и Томми, потом тихо вернулась обратно в спальню и закрыла за собой дверь.

Сняв с шеи ожерелье, Элис осторожно положила его на тумбочку у кровати. Затем медленно переоделась в сидевшую на ней мешком пижамную куртку и, забравшись в постель Рэнда, с удивлением обнаружила, что пытается сравнить его со своим покойным мужем.

Роб всегда был внимательным и в то же время таким хладнокровно лживым, что теперь, оглядываясь назад, Элис понимала, что никогда, в сущности, не знала этого человека. Рэнд Тернбулл был совсем другим. Он старался выглядеть сдержанным и суровым — но Элис чувствовала, что за этим скрывается безграничная доброта и нежность.

После четырех лет совместной жизни Роб оставил ее с пустыми руками и разбитым сердцем. Она, конечно, переживала его смерть, но их ровные отношения, лишенные страсти, а также частые долгие отлучки мужа понемногу приучили ее к одиночеству. И теперь Элис казалась очень странной сама мысль о том, что, покинув завтра Мауи, она будет переживать гораздо больше, чем после смерти мужа.

Элис пробудил от неспокойного сна раскат грома. Несколько минут она лежала неподвижно, прислушиваясь к шуму дождя, стекавшего с крыши. Сообразив наконец, где находится, Элис повернулась к часам, светившимся на тумбочке.

Три часа ночи.

Элис застонала, медленно, по-кошачьи потянулась и снова уронила голову на подушку. Как раз в этот момент оконные стекла задрожали от нового раската грома.

Вдруг дверь спальни распахнулась, ударившись при этом о стену, и через темную комнату к кровати двинулась маленькая фигурка. Элис едва успела сообразить, что происходит, как Томми оказался у кровати, поставил колено на край матраца… и застыл, испуганный.

— Все в порядке, Томми, — прошептала она, догадавшись, что мальчик надеялся увидеть в постели Рэнда. — Это я — Элис.

Сверкнула, осветив ставни, молния, напоминавшая вспышку фотоаппарата, затем послышался оглушительный громовой раскат, эхом прокатившийся по дому. Томми вздрогнул. Элис слышала, несмотря на шум дождя, барабанившего по крыше, его прерывистое дыхание.

— Ты боишься грозы? — спросила она.

Мальчик лихорадочно закивал.

Отбросив одеяло, Элис протянула к нему руки. Поколебавшись несколько секунд, Томми скользнул в постель и свернулся калачиком рядом с ней. Элис положила голову ребенка себе на плечо и нежно вытерла его слезы краешком простыни.

Природа не зря приберегла для детей способность быстро переключаться, забывать свои мелкие страхи. Томми заснул почти сразу, как только голова его коснулась подушки. А Элис еще долго пролежала без сна, с трудом веря, что лежит в постели Рэнда, а подбородка ее касается сладко пахнущая кудрявая макушка Томми. Меньше чем за сорок восемь часов она успела стать частью семьи Тернбуллов. Так как же она может исчезнуть?

Глава 6

Элис проснулась с чувством тревоги. Она попыталась перевернуться на другой бок и наткнулась на что-то мягкое. Открыв глаза, Элис увидела перед собой личико Томми Тернбулла. Он мирно сопел, положив под голову кулачок.

Элис внимательно изучала черты лица мальчика. Томми был красивым ребенком. У Элис защемило сердце. Она подумала, что могла бы всем сердцем полюбить этого мальчика, реализовать невостребованный материнский инстинкт. В Томми было что-то такое, что пробуждало в ней чувства, которые она пыталась похоронить вот уже два года.

При мысли, что все тогда могло сложиться иначе, Элис, как всегда, почувствовала отчаяние и боль. Но на этот раз боль была сильнее именно потому, что к ней прижималось теплое тельце безмятежно спящего ребенка. Не отдавая отчета в своих действиях, Элис повернулась и нежно поцеловала бледный лобик Томми. Он что-то тихо пробормотал во сне и улыбнулся.

По щеке Элис скатилась на подушку слеза. Томми не знал этого, но они были почти в одинаковом положении. Мальчик потерял родителей, а Элис потеряла нечто не менее дорогое — своего неродившегося ребенка. И хотя Элис не хотелось признаваться в этом даже сейчас, в глубине души она всегда подозревала, что Роб вздохнул с облегчением, когда это случилось с нею.

Снова вернулось чувство тревоги. Сосредоточившись, Элис попыталась понять его причину. Наконец, подняв голову, она увидела, что дверь спальни открыта.

На пороге, засунув руки в карманы выцветших джинсовых шортов, стоял Рэнд. Под ярко-синей футболкой выделялись его крепкие мускулы. Он переводил взгляд с Томми на Элис. Ее смутило и удивило хмурое выражение его лица.

Элис приподнялась на локте. Сначала ей пришло в голову, что Рэнд недоволен тем, что они с Томми спят в одной постели. Потом она подумала, что, вероятно, Рэнда рассердило, что мальчик пришел ночью к ней, а не к нему. Что ж, Элис вполне могла понять его чувства.

Конечно, Рэнд не знал, что мальчика напугала гроза и он решил поискать поддержки и утешения у взрослых. И Рэнд не видел обескураженного выражения лица Томми, когда в кровати своего дяди он увидел Элис.

Она приветливо кивнула Рэнду. Ей хотелось как можно скорее уладить недоразумение. Воспользовавшись гостеприимством Рэнда, Элис вовсе не хотела, чтобы он подумал, будто она намеренно вмешивается в его и без того сложные домашние дела.

Осторожно, чтобы не разбудить Томми, Элис отодвинулась к противоположному краю кровати и спустила ноги на пол. Но Рэнд не дал ей возможности подойти и все объяснить.

— Кику подаст завтрак через двадцать минут, — холодно произнес он.

Хотя Рэнд старался говорить тише, чтобы не потревожить сон племянника, Элис ясно слышала каждое его слово. Она подумала, что, наверное, таким же голосом Рэнд пытается обычно запугать свидетеля или оказать давление на суд.

Рэнд вышел из спальни.

Элис стояла, обхватив себя руками за плечи и пытаясь решить про себя, что ей сейчас сделать — смутиться или рассердиться. Посмотрев на мешковатую пижамную куртку, которую одолжил ей Рэнд, она решила, что, пожалуй, все-таки рассердиться — причем рассердиться на себя.

Ведь это она влезла в жизнь Рэнда Тернбулла со своей определенной целью — уговорить его расстаться с вещью, которую он приобрел на аукционе. В свете этого Рэнд вполне имеет право сомневаться в ее мотивах, когда дело касается Томми.

— Все просто ужасно! — пробормотала Элис, обходя вокруг кровати.

Хорошо, допустим, ей нравится Рэнд — и вызывает самые нежные чувства его племянник. Дальше. Какой бы неправдоподобной ни выглядела эта мысль после столь недолгого знакомства, Элис, кажется, успела влюбиться по уши и в того, и в другого. Но это вовсе не дает ей права вторгаться бесцеремонно в их личную жизнь.

Закрыв дверь, Элис посмотрела на тумбочку, где поверх оставленного Рэндом шпионского романа лежало ожерелье с глиняным долларом. Она взяла его и ощупала небольшой скол на задней части, где виднелся край крылышка из нефрита и перламутра.

Представитель японского консульства пообещал, что вознаграждение переведут на ее счет в Нью-Йорке уже сегодня. Элис не смогла сдержать улыбку при мысли, какое недоумение вызовет в банке международный перевод на крупную сумму на ее счет, весьма редко пополнявшийся.

Она все еще не могла поверить, что такой небольшой по размерам предмет смог за такое короткое время сделать реально осуществимой ее мечту о собственной галерее. Впервые в жизни Элис предоставлялась возможность самой распорядиться собственной судьбой. К этому еще надо было привыкнуть.

До сих пор вся ее жизнь была сплошной цепью компромиссов, они уже успели набить оскомину. Награда за находку амулета навсегда избавит ее от необходимости подстраиваться под всех.

Взгляд Элис упал на дверной проем, в котором только что стоял Рэнд, и улыбка сменилась задумчивым выражением. Вернулось хорошо знакомое чувство пустоты, одиночества. Неожиданно Элис стало ясно, что необходимые ей, как воздух, любовь, нежность и душевное тепло нельзя купить ни за какие деньги.

Застегивая ожерелье, она закусила губу и попыталась мысленно добавить еще один ряд кирпичей на воображаемую стену, которую начала возводить вокруг своего сердца два года назад, в тот унылый день, когда потеряла свою главную мечту, свою плоть и кровь. Постепенно, словно под действием сильного обезболивающего препарата, боль ее стихала.

Элис посмотрела на Томми словно из-за невидимого барьера, который только что воздвигла. Она чувствовала себя бедным ребенком, глядящим на витрину дорогого кондитерского магазина.

Что ж, защитная стена была просто необходима в подобных случаях. Наверное, стену эту можно считать единственной ценностью, оставленной Робом Марлоу. Неважно — с чайницей Токугавы или без нее, Элис все равно улетит сегодня с Мауи. И покидать этот дом, этих мужчину и мальчика будет очень тяжело, словно она оставляет здесь часть себя.

Элис попыталась представить свое прощание с Тернбуллами — с большим и маленьким. Если взглянуть на вещи трезво, рана, которую она готовилась получить, будет не такой уж серьезной. Что-то вроде пореза краем тонкого бумажного листа. Конечно, боль при этом гораздо сильнее и серьезнее, чем сама рана, но достаточно заклеить пластырем — и постепенно все пройдет.

Надо обязательно улететь сегодня.

Нельзя задерживаться ни на один день, не рискуя навредить себе еще больше. Еще один день, и речь пойдет уже не о порезе. Хорошо, если удастся обойтись без пересадки сердца.

Кику накрыла стол на веранде. Завтрак показался Элис немного странным — он состоял из булочек с корицей, арахисового масла и свежих тропических фруктов. Судя по добродушному ворчанию Кику, она привыкла потакать вкусам хозяина, как бы они ни противоречили ее собственным.

Элис отхлебывала кофе, глядя на морской прибой, и думала о том, что при других обстоятельствах этот завтрак доставил бы ей большое удовольствие. А сейчас все было как-то не так. В воздухе висело напряжение, которого не могли развеять вежливые реплики Рэнда.

— У вас впереди целый день до отлета на Оаху, — сказал он, намазывая половину булочки арахисовым маслом и укладывая сверху кусок ананаса. — Не хотите побродить по магазинам?

Элис колебалась, пытаясь как-то связать это любезное предложение с неприязнью, мелькнувшей в глазах Рэнда, когда он застал Томми у нее в постели. Он что, надеется услать ее в город одну, чтобы она как можно меньше времени провела в его доме?

Элис машинально разгладила складки на юбке. Она не взяла с собой смены одежды и чувствовала себя не слишком уютно во вчерашней юбке и блузке, несмотря на то, что приняла утром душ. Если Рэнд действительно хочет от нее избавиться, что ж, она устроит себе экскурсию по магазинам.

Теперь, когда можно позволить себе тратить сколько угодно, она проверит, способны ли дорогие покупки поднять ей настроение. Все лучше, чем злоупотреблять гостеприимством Рэнда, которому, видимо, тоже есть предел.

— Я с огромным удовольствием пройдусь по магазинам, — сказала Элис.

На самом деле она с огромным удовольствием погуляла бы с Рэндом по берегу, желательно держась за руки. И чтобы рядом никого не было. Но это были лишь розовые мечты, которым не стоило сейчас предаваться.

— Хорошо, — сказал Рэнд. — Этому мы и посвятим день. Как только проснется Томми, отправляемся в Лахайну.

Элис улыбнулась, удивляясь сама себе. Как могла она так неверно истолковать слова Рэнда? Он вовсе не собирался выставлять ее на целый день из дома. Благородство Рэнда заставило Элис почувствовать себя немного виноватой. Что ж, она действительно постарается купить как можно больше в магазинах Лахайны. Но ее по-прежнему связывают обязательства перед Конрадом Брейсом. Раз уж она осталась, надо еще раз попытаться уговорить Рэнда продать чайницу.

— Кажется, мальчишка собрался проспать все утро, — сказал Рэнд. Он налил себе и Элис еще по чашке кофе из термоса, который оставила на столике Кику.

— Что ж, он пережил два очень беспокойных дня, — сказала Элис.

Наливая в кофе сливки, Рэнд посмотрел на нее так, словно она находилась от него за несколько миль. Через какое-то время Элис спросила:

— Вы знаете, что Томми боится грозы?

Рэнд поднял глаза от чашки с кофе.

— Нет.

— Прошлой ночью гром напугал его до смерти. И он прибежал к вам в спальню. Искать утешения… у вас.

Несколько секунд Рэнд смотрел на Элис, потом, отставив чашку в сторону, закрыл лицо обеими руками.

— Черт побери! — пробормотал Рэнд. — Я чувствую себя таким идиотом. Я так старался все эти несколько месяцев заменить Томми отца. Старался и все время терпел поражение. А тут появляетесь вы и — щелк — сразу завоевываете его. Сегодня утром, увидев его рядом с вами, я предположил…

— Не надо ничего предполагать, когда дело касается Томми, — перебила его Элис. — Вы вовсе не потерпели неудачу. Вы не можете заменить то, что потерял Томми, — что потеряли вы оба. Но это вовсе не значит, что мальчик не любит вас гораздо сильнее, чем вам кажется. — Элис улыбнулась. — Что же касается ваших подозрений, будто я завоевала Томми, должна признаться, что на деле все совсем наоборот.

Отняв руки от лица, Рэнд внимательно смотрел на Элис. Ему очень хотелось верить той оценке, которую она давала его отношениям с племянником. Ему было просто необходимо услышать от кого-то, что он не совершает совсем уж чудовищных ошибок, когда дело касается Томми. И особенно хотелось услышать это именно от Элис.

В конце концов, она ведь оказалась абсолютно права насчет миссис Сондерс. У Элис было замечательное педагогическое чутье, когда речь шла о детях вообще и о Томми в частности. Сегодня утром Рэнд сам видел, как естественно выглядели эти двое во сне рядом друг с другом. Не удивительно, что его охватила ревность. Стоя на пороге спальни и глядя на них, Рэнд не мог точно сказать, кого ревнует больше — Томми к Элис или Элис к Томми.

Рэнд снова закрыл лицо руками. Вчера, в машине, держа Элис в своих объятиях, он чувствовал себя так, словно в груди разбередили старую рану. Рэнд будто стоял посреди минного поля вновь проснувшихся чувств и желаний, пытаясь решить, в какую сторону шагнуть.

Но как объяснить все это умной и красивой женщине, с которой ты знаком всего сорок восемь часов? Объяснить так, чтобы она не исчезла навсегда из твоей жизни? И так, чтобы не слишком потревожить собственные душевные раны.

Рэнд пытался подобрать слова, чтобы сказать Элис, как много она для него значит, несмотря на их недолгое знакомство, но тут она сменила тему.

— Вот что я вам скажу, — произнесла Элис, пытаясь обратить все в шутку. — Я замолвлю за вас словечко перед Томми, если вы передумаете и согласитесь продать Конраду Брейсу чайницу Токугавы.

Выражение лица Рэнда тут же изменилось. Он смотрел на нее, словно не желая поверить в услышанное. Игривая улыбка тут же сошла с ее лица. Элис с ужасом поняла, что совершила огромную ошибку, заговорив об этом.

Рэнд медленно встал, повернулся к ней спиной и подошел к тумбочке на другом конце веранды. Интересно, почему его так взволновало упоминание о чайнице Токугавы? Он сам заговорил с ней об этом вчера, и оба знали, что именно японская чайница привела ее на острова.

— Я не ожидал от вас подобного. — Слова давались Рэнду с трудом. Он повернулся к Элис. — Не думал, что вы способны использовать Томми, чтобы манипулировать мной.

— Использовать Томми! — Элис удивленно поглядела на Рэнда, только сейчас начиная понимать, что шутка ее была принята всерьез. Не стоило забывать о том, что они, в сущности, почти незнакомы, и поэтому просто неизбежно, что иногда не вполне понимают друг друга. — Рэнд, могу заверить вас…

— Нет, — перебил Рэнд, покачав головой. — Боюсь, что не можете.

— Да подождите же одну минуту! Выслушайте меня!

Элис вскочила на ноги, кровь бросилась ей в лицо. Она обежала вокруг стола, громко стуча каблучками о плиты веранды.

— Что касается чайницы, я действительно готова на многое, чтобы ее добыть. Но если вы думаете, что я способна использовать для этого Томми, вам лучше скорее проснуться и выпить еще кофе, уважаемый господин адвокат. Я слишком хорошо отношусь к детям!

— С каких это пор? — Рэнд тут же пожалел о своих словах. Как это он мог забыть, что Элис рисковала жизнью, спасая Томми.

— С тех пор, как два года назад не смогла выносить своего ребенка, — хрипло прошептала Элис.

Элис еле держалась на ногах, так ей было плохо, но она злилась на себя за то, что настолько утратила контроль над собой.

Глаза Рэнда сделались какими-то пустыми. Между ними повисла хрупкая, напряженная тишина. А в следующую секунду Элис вдруг оказалась в объятиях Рэнда. Он крепко прижимал ее к своей сильной груди.

— Мне очень жаль, Элис, — шептал Рэнд, касаясь губами ее волос. — Простите меня.

Элис задыхалась, она не могла говорить, только покачала головой, давая понять, что ей не за что сердиться на Рэнда. Рэнд же решил, что она не хочет простить его. Он молча проклинал сам себя.

— Тогда позвольте мне загладить свою вину. — Рэнд все больше негодовал на свою бестактность.

Собственное горе сделало его в последнее время чересчур эгоцентричным. Ему просто не пришло в голову, что такой общительный и непосредственный человек, как Элис, тоже может носить в груди незарубцевавшуюся рану. Рэнда охватило горячее желание оправдаться перед ней любым способом. По крайней мере, он не позволит ей покинуть свой дом и улететь в Нью-Йорк, не попытавшись загладить вину.

Рэнд чуть отстранил от себя Элис, чтобы видеть ее лицо. В красивых серо-зеленых глазах все еще блестели слезы. Нежные щеки ее покрывал румянец, так что они напоминали красные бочка персика. Губы Элис были чуть приоткрыты, и, не успев понять, что он делает, Рэнд поцеловал ее.

Элис попыталась отстраниться, но не смогла. Рэнд держал ее слишком крепко, губы его были такими нежными, словно он целовал самого любимого человека на свете. Рэнд крепче прижал к себе Элис, и она робко обняла его в ответ.

— О, Элис, — прошептал Рэнд, погружая пальцы в ее рыжеватые кудри. — Ты и представить себе не можешь…

Слова перешли в еще один поцелуй. На этот раз Элис даже не пыталась сопротивляться. Она только глубоко вздохнула. Губы Рэнда становились все более настойчивыми, дыхание все более порывистым. Элис все крепче обнимала его за плечи, чувствуя, как напрягаются под ее пальцами сильные мускулы, как растет в ответ на желание Рэнда ее собственная страсть.

Наконец он снова отстранился и быстро взглянул на дверь, ведущую в дом, словно желая убедиться, что Кику ничего не видит. Затем он посмотрел сверху вниз на Элис и нежно провел пальцем по ее нижней губе. Глаза его были полны восторга.

Элис никогда еще не испытывала столь неожиданного и неудержимого порыва страсти. Это потрясло ее, у нее кружилась голова. Огонь в глубине темных глаз Рэнда ясно говорил: он чувствует то же, что и она, — понимает, что между ними происходит настоящее чудо. Нечто гораздо более сильное и высокое, чем просто страсть, владело сейчас обоими.

Рэнд глубоко вздохнул и посмотрел мимо Элис на полоску залитого солнцем пляжа. Все сейчас выглядело иначе — более яркими и густыми казались краски. У Рэнда было такое чувство, словно вся его жизнь повернулась вдруг вокруг невидимой оси. Ощущение это показалось ему приятным, хотя и немного пугающим.

В это время за белой пеной прибоя в океане показалась яхта с красно-оранжевым парусом. Рэнд нахмурился. Улыбка тут же умерла на его губах. Опуская руки, он почувствовал, что ему не хватает воздуха.

— Рэнд? — вопросительно произнесла Элис.

Рэнд едва слышал ее. Он внимательно смотрел на яхту, пытаясь определить, то ли это судно, что плавало перед его коттеджем вчера. Сочетание красных и оранжевых полос на парусе вроде было то же, но Рэнд не был в этом уверен.

Яхта… Машина, которая преследовала их вчера от аэропорта… Неужели шпионы леди Филдинг так плотно опекают его? Если так, им будет о чем рассказать своей хозяйке. Достаточно хотя бы того, что они могли увидеть только что. И черт его дернул поцеловать Элис прямо на веранде!

Чтоб ей провалиться, этой Элейн Филдинг!

— Рэнд? — Элис взяла его за руку.

— Мне очень жаль, Элис. Я… — Он не смог докончить фразу.

Рэнд просто не знал, как объяснить, что происходит сейчас в его душе. Он хотел Элис и надеялся, что она успела это понять. Но вряд ли она сумела почувствовать, как нужна ему, как необходима, как захватило его это чувство.

Элис коснулась его лица. Рэнд медленно отвел ее руку. Еще один полный желания взгляд в светящиеся глаза Элис — и Рэнд заставил себя повернуться и отойти.

Он медленно сошел с веранды и направился вдоль берега. Необходимо развеять свою растущую тревогу, прежде чем он превратится в параноика.

Ему необходимо, необходимо, необходимо… Слово скакало в голове, словно мячик.

Он не собирался целовать Элис.

Нет. Это была неправда. Рэнд вынужден был признаться, что уже несколько дней подавлял в себе это желание. Чего он действительно не хотел, так это создавать новые проблемы, мешающие победить наконец Элейн Филдинг в их изнурительной борьбе за опекунство над Томми. Глупо было обнимать Элис на открытой веранде.

Если уж быть до конца честным с самим собой — а именно этого Рэнд избегал в последнее время, — миссис Филдинг была только частью проблемы. Дело было не только в ней. Рэнда преследовал немного знакомый по прошлой жизни страх, в котором он не хотел признаваться даже самому себе. Он не был уверен, что справится с тем эмоциональным напряжением, на которое требовалось пойти, вступая в отношения с Элис.

Рэнд готов был, если потребуется, сражаться в суде за свои права на Томми. Но как насчет Элис? Если она решит, что им не по пути, если не полюбит его в ответ, решит, что он ей не нужен, — Рэнд абсолютно ничего не сможет сделать, чтобы это изменить.

Пройдя по берегу с полмили, Рэнд остановился возле узкого каменного мыса, выступающего далеко в воду, и окинул взглядом океанский простор. Яхта была на прежнем месте — в трех-четырех сотнях ярдов от линии прибоя. Рэнд видел, как, словно дразня его, скользил вдоль берега парус.

Если тот, кто плывет на этой яхте, действительно работает на леди Филдинг, он, должно быть, наслаждается сейчас моментальным снимком их с Элис любовной сцены. Да нет, скорее всего, этот негодяй заснял все на видеопленку. Замечательные улики против холостяка, желающего усыновить шестилетнего ребенка.

Самое ужасное, что Элис может оказаться вовлеченной во все тяготы судебного процесса. Кику и Томми могут вызвать для дачи показаний, чтобы они подтвердили, что Элис провела в коттедже ночь. Как он будет доказывать, что спал на диване в гостиной? Утром Рэнд встал раньше Кику. Все, что он сможет предложить, — это свое слово против материала, тщательно состряпанного адвокатами Элейн Филдинг.

Рэнд закрыл глаза, вспоминая вкус поцелуя Элис, чувство, которое испытал в тот момент, словно душа его, сбросив все замки и оковы, потянулась к этой женщине. Рэнд снова взглянул на океан. Он ясно отдавал себе отчет, чего может стоить ему эта минутная слабость, и все же с изумлением сознавал, что, если бы можно было повернуть время вспять, поступил бы точно так же. Элис действительно много для него значила, хотя все и произошло очень неожиданно.

— И это — ясное доказательство твоей невменяемости, мой дорогой, — вслух произнес Рэнд, вспомнив о том, что всего несколько дней назад даже не подозревал о существовании Элис.

Он зашел по колено в воду, чтобы немного охладиться.

Еще два дня назад он был полным хозяином собственной жизни — хотя для этого пришлось лишить себя многих ее радостей и быть постоянно готовым к любым неожиданностям. Для него имели значение только работа и Томми. И этого было достаточно — больше ничего и не требовалось. Но сейчас, по-прежнему ощущая на губах вкус поцелуя Элис, он не мог заставить себя думать обо всем спокойно. Он все еще чувствовал кожей прикосновение ее гибкого тела, ощущал ее страсть, такую же сильную, как и его собственная.

Элис была не просто красивой женщиной. Она была порядочным человеком. Только слепой мог не заметить этого, глядя, как она обращается с его племянником. Уродливое ожерелье, которое она все время носила на шее, потому что его подарил Томми, было одним из ярких проявлений ее душевных качеств.

Рэнду до дрожи, до боли хотелось постичь удивительный мир женщины по имени Элис Марлоу. Но он знал, что не имеет права заходить так далеко, даже если бы ему удалось преодолеть собственные страхи. Нет, он не мог рисковать потерять Томми. Он и так уже потерял слишком многое из-за того кошмарного несчастного случая.

— Черт возьми, Крис, — прошептал Рэнд, — зачем вы отправились на эту прогулку?

Чуть позже, медленно бредя вдоль линии прибоя в сторону дома, Рэнд с болью в сердце думал о том, что должен расстаться с Элис. Это неизбежно. Она хорошая женщина, говорил он себе. И умная, и мужественная, и так волнует его, что можно сойти с ума.

Однако женщина его мечты была к тому же чудовищно настойчивой. Если Элис придется улететь с Мауи с пустыми руками, без чайницы, которую велел добыть ее босс, это будет означать их окончательный разрыв.

Рэнд повторял это вновь и вновь. И в конце концов почти убедил себя.

Элис сидела на веранде возле столика со стеклянной крышкой, безвольно уронив руки на колени. Она чувствовала себя совершенно опустошенной. Словно Рэнд поцеловал ее в самое сердце, а потом взял это сердце с собой, отправляясь на берег океана.

Что она сделала не так? Почему он ушел? И что она сделала такого, благодаря чему смогла разжечь в нем такую страсть?

Никогда в жизни Элис не чувствовала столь сильного физического и эмоционального влечения к мужчине. Она пыталась проанализировать события этих суток. Она спала в постели Рэнда, в его пижамной куртке. Утешала его маленького племянника, испугавшегося грозы. Она позволила Рэнду поцеловать себя и почувствовала, что пробудила в нем желание, и сама испытала страсть. Но если задуматься обо всем этом всерьез, она ведь едва знала этого человека.

— Слишком быстро, слишком сильно для моих нервов, — пробормотала Элис, делая глоток остывшего кофе.

Состояние, свалившееся на нее после находки амулета, неожиданно возникшая страсть между ней и Рэндом — Элис чувствовала себя так, словно теряет все точки соприкосновения с реальным миром, каким знала его раньше.

И в то же время она испытывала удивительно волнующее, щекочущее нервы ощущение собственной силы. Ведь как бы ни сложилась в дальнейшем ее жизнь, ей предстояло самой выбрать свой путь. Впервые с самого рождения никто не будет распоряжаться ее жизнью. Ни Роб, ни Конрад Брейс. «И скорее всего, не Рэнд Тернбулл», — подумала Элис, глядя в сторону океана.

Она тут же нахмурилась. Яхта была по-прежнему здесь, скользила близко от берега, двигаясь медленно и равномерно, словно на кадрах замедленной съемки, как и все на этих островах. Элис была почти уверена, что это — то же самое судно, которое плавало здесь вчера.

Она раздраженно отвернулась. Сама мысль о том, что бабушка Томми наняла детектива, чтобы следить за Рэндом, казалась ей отвратительной. Неудивительно, что Рэнд так неожиданно оставил ее и убежал. У него и так полно проблем. И почему он должен усложнять себе жизнь, создавая новые?

— Итак, ты — всего-навсего очередная проблема, — пробормотала Элис, удивляясь, что начала разговаривать сама с собой. Что бы это значило?

Из коттеджа до Элис донеслись вдруг звуки рояля. Она с любопытством слушала, как отдельные ноты складываются сначала в музыкальное упражнение, а потом — в один из концертов Баха. Несколько секунд Элис наслаждалась музыкой, пораженная мастерством маленького пианиста, затем встала и тихо подошла к двери.

В гостиной спиной к ней на высоком табурете около рояля сидел Томми. Он едва дотягивался ножками до педалей. Сейчас Томми жил в собственном мире, играл только для себя. Элис тут же поняла, что Рэнд нисколько не преувеличивал — ребенок был безусловно талантлив. Когда-то, в старших классах, Элис брала уроки музыки, но она никогда не могла даже мечтать о том мастерстве, которое демонстрировал сейчас Томми.

По словам Рэнда, мальчик не касался клавиш с тех пор, как вернулся от миссис Филдинг. Элис не представляла, что заставило его снова сесть за инструмент, но она была в восторге оттого, что это произошло. Ей очень хотелось считать это знаком того, что мальчик начинает понемногу оправляться от душевной травмы.

В дверях кухни появилась Кику. Элис быстро поднесла палец к губам. Кику улыбнулась и закивала. Обе тихо стояли и слушали музыку, боясь пошевелиться, словно это могло разрушить волшебство.

В воздухе плыли сложные музыкальные пассажи. Элис медленно оглядела комнату. На низеньком столике возле рояля она заметила чайницу и с вожделением смотрела на лаковую коробочку до тех пор, пока Томми не закончил играть.

Элис и Кику дружно зааплодировали. Томми испуганно оглянулся. Элис быстро пересекла комнату и опустилась на колени рядом с мальчиком. Одной рукой она обняла Томми за плечи.

— Ты так здорово играл, Томми, — воскликнула она. — У тебя настоящий талант!

Сначала на губах мальчика, а потом и в глубине его карих глаз заиграла застенчивая улыбка. Однако она слишком быстро погасла. Томми внимательно посмотрел на свои пальцы, лежавшие на клавишах из слоновой кости. Просто поразительно, какая сила была заключена в маленьких гибких пальчиках Томми, чтобы извлечь из инструмента волшебную музыку, которую она только что слышала.

— Я больше не хочу играть, — сказал Томми.

Элис сжала плечо мальчика, вспомнив рассказ Рэнда о том, как эксплуатировала его дарование миссис Филдинг.

— Ну и не играй, — спокойно сказала она, прекрасно понимая, что Томми, скорее всего, испытывает ее. — Твой талант принадлежит только тебе, Томми. Тебе — и больше никому. И только тебе решать, хочешь ли ты поделиться им с теми, кого любишь, с теми, кто любит тебя.

Томми внимательно смотрел на Элис, склонив голову набок. Он снова улыбался. Элис успешно выдержала испытание.

— Тогда я, может быть, сыграю еще одну вещь.

— Я буду счастлива услышать ее, Томми, — сказала Элис, отметив про себя, что Томми разговаривал с ней абсолютно нормально — не сюсюкал и не шепелявил.

Томми приготовился уже было играть, но что-то вдруг остановило его.

— Подожди! У меня есть кое-что для тебя.

Вскочив с табурета, мальчик кинулся к себе в комнату. Он вернулся через минуту, сжимая в руке маленький квадратик сложенной рисовой бумаги, перевязанный золотистой веревочкой.

— Это тебе. — И он протянул бумажку Элис.

Бумага казалась ветхой и ломкой. Элис, сгорая от любопытства, осторожно развернула ее настолько, чтобы разглядеть на ровной поверхности черные японские иероглифы.

Элис немного владела разговорным японским, но читать на языке — это совсем другое. Она даже не пыталась овладеть подобной премудростью. Ведь в японском языке не было алфавита, и, как ей сказали, некоторыми иероглифами вообще перестали пользоваться много веков назад, хотя они и встречаются в отдельных словах. Судя по внешнему виду записки, она была довольно старой.

Оглянувшись, Элис заметила, что Кику все еще стоит в дверях кухни. В ответ на ее вопросительный взгляд экономка пересекла комнату и остановилась возле рояля.

— Это хайку, — сказала она, глядя через плечо Элис на рисовую бумагу.

— Вы можете прочесть это? — спросила Элис.

Кику изучала иероглифы несколько минут, затем восхищенно вздохнула.

— Как красиво! — восхищенно произнесла она.

Элис невольно вздрогнула. За стрекозой? Она заставила себя улыбнуться Томми и Кику, хотя все похолодело в этот момент у нее внутри. Кику тоже улыбнулась Элис, погладила Томми по голове и пошла в кухню.

Когда они с Томми остались одни, Элис спросила:

— Где ты это взял? — Она изо всех сил старалась, чтобы голос ее звучал ласково, потому что боялась напугать мальчика, продемонстрировав охвативший ее страх.

— Вон там. — К изумлению Элис, Томми указал на чайницу Токугавы, стоявшую на столике. — Это было вместе с ожерельем.

Рука Элис непроизвольно потянулась к глиняному кулону, скрывавшему драгоценный амулет. Что ж, неудивительно, что у нее затряслись колени, когда Кику прочла стихотворение. Хайку и амулет явно были связаны между собой.

Элис медленно встала и, обогнув рояль, подошла к маленькому столику. Встав перед ним на колени, она дрожащими руками коснулась гладкой лакированной поверхности чайницы. Подняв тяжелую крышку с изображенным на ней драконом, Элис заглянула внутрь. Коробочка была пуста. С трудом собравшись с мыслями, Элис задала Томми еще один вопрос:

— Томми, а дядя Рэнд знает, что ты взял отсюда бумажку и ожерелье?

Томми неопределенно пожал плечами.

— Я нашел их в тайнике.

Он подошел к Элис. С ее помощью мальчик перевернул тиковую чайницу и надавил на потемневшее от времени донышко. Деревянная панель отодвинулась в сторону, и под ней обнаружилось потайное отделение — небольшое, но достаточно просторное для того, чтобы там поместились и ожерелье, и бумажка с хайку.

— Потрясающе! — пробормотала Элис, закрывая тайник и ставя коробочку обратно на стол. Все по-прежнему дрожало у нее внутри. Сделав над собой усилие, она задала еще один вопрос:

— А дядя Рэнд знает об этом тайнике?

— Я сам нашел его. — Томми снова пожал плечами, затем на лице его появилось испуганное выражение. — Наверное, мне не стоило брать оттуда вещи. Надо было все рассказать дяде Рэнду.

Неожиданно испугавшись за мальчика, Элис обняла его.

— Не надо пока ничего рассказывать, Томми. Давай подождем. Это будет наш общий секрет. А в нужный момент я сама скажу ему об этом. Хорошо?

Мальчик обдумывал ее предложение. Наконец он кивнул и тоже обнял Элис, явно испытав облегчение оттого, что кто-то из взрослых снял с него груз ответственности за происшедшее.

— Как ты думаешь, дядя Рэнд очень на меня разозлится?

— Может быть, и нет, — ответила Элис.

Удовлетворенный, Томми освободился из ее объятий и снова уселся перед роялем. Когда он заиграл, Элис медленно опустилась в кресло, глухая ко всему, кроме нараставшего внутри ее крещендо мучительных сомнений и подозрений.

Рэнд несколько раз предлагал заменить ожерелье, подаренное Томми, на настоящее украшение. Знал ли он, что Томми достал это ожерелье из тайника в чайнице Токугавы? И что в глиняном кулоне спрятан украденный в Японии драгоценный амулет со стрекозой? Неужели его частые предложения подарить ей взамен что-нибудь поинтереснее связаны с тем, что он хочет получить назад ожерелье и амулет?

Элис колебалась, ей хотелось верить Рэнду, но она никак не могла избавиться от сомнений. Да, он мог не знать об ожерелье и о хайку, написанном на кусочке рисовой бумаги. Но почему он никак не хотел расстаться с чайницей? Он цеплялся за нее так же упорно, как Элис за свое ожерелье.

Она должна доверять Рэнду — ей было просто необходимо ему доверять. Но сидевший внутри дьяволенок напоминал, что, даже если Рэнд и не подозревал о тайнике и амулете, он все равно мог быть как-то замешан в краже. Возможно, воры отвели ему в своих хитрых замыслах роль курьера.

Если даже Рэнд не знал, что амулет со стрекозой находится внутри глиняной подвески, он вполне мог считать, что сокровище и сейчас спрятано внутри чайницы Токугавы. Это могло объяснить, почему он отказывался продать ее Конраду Брейсу, который готов был заплатить любую цену.

Постепенно нервная дрожь сменилась головной болью. Как ни перетасовывала Элис части головоломки, сложив их вместе, она получала картины одну непригляднее другой.

Руки ее стали ледяными, несмотря на то, что в открытые двери дул теплый морской ветерок. Элис нервно сплела их на коленях, стараясь прогнать сомнения. Не может быть, чтобы Рэнд был частью этих отвратительных махинаций. Она не хотела верить, что интуиция могла так ее подвести. Но в то же время Элис не хотелось оставаться пассивным наблюдателем и в качестве наживки сидеть и ждать нападения. Если она и должна быть за что-то благодарна Робу после четырех лет несчастливого замужества, так это за то, что он навсегда излечил ее от глупости.

Шок, который испытала Элис, узнав, что ожерелье с украденным амулетом появилось из тайника в чайнице Токугавы, все же не смог заставить ее забыть об утреннем поцелуе Рэнда. Неужели это тоже было всего лишь хорошо просчитанным обманом?

В глазах Элис стояли слезы. К тому же она боялась — боялась за себя и за Томми.

Вернувшись в весьма угрюмом настроении с прогулки по берегу, Рэнд застал Томми и Элис у рояля. Они играли в четыре руки что-то быстрое и зажигательное. У Элис пересохло в горле при виде входящего на веранду Рэнда. Тот застыл в дверях, увидев племянника за роялем.

Элис продолжала играть, делая вид, что не замечает Рэнда, пока они не закончили пьесу сложным пассажем, заставившем Томми захохотать от восторга. Недоумение на лице Рэнда сменилось смешанным выражением недоверия и радости, словно он видел настоящее чудо.

Он кинулся к племяннику и, схватив его, радостно подбросил вверх. Весело хохочущий Томми повис на его руке. Рэнд обернулся к Элис. Глаза его сверкали.

— Cпасибо, — тихо сказал он. — Думаю, я никогда не забуду эту минуту.

Он легко коснулся щеки Элис тыльной стороной ладони. От этого прикосновения и от взгляда карих глаз Рэнда на Элис накатила горячая волна. А ведь всего несколько минут назад ее пробирала дрожь от тревоги и беспокойства. Теперь же все сомнения относительно Рэнда становились какими-то расплывчатыми, неотчетливыми, словно испарялись на глазах.

И все же надо было хорошенько обдумать, как украденный амулет и хайку оказались спрятанными в тайнике внутри чайницы.

Но выражение лица Рэнда, слова, которые он прошептал с таким чувством…

Все это порождало новые сомнения.

Как ни странно, Элис охватило вдруг пьянящее чувство свободы. Словно с души сняли тяжелый камень. Неожиданно захотелось выложить все, что она знала о похищенных сокровищах. Ее остановило только то, что вчера она пообещала представителю японского консульства хранить тайну.

Посмотрев в глаза Рэнду, Элис снова вспомнила их страстный поцелуй на веранде. По лицу Рэнда было видно, что он думает сейчас о том же. Но он отвел глаза и посмотрел в окно, выходящее на пляж. Элис сразу догадалась, что Рэнд ищет глазами яхту с красно-оранжевым парусом. Она могла сказать не глядя, что яхта была по-прежнему там — лениво продолжала свое бесконечное скольжение вдоль берега.

Рэнд скрипнул зубами, подавляя в себе желание крепко выругаться, и отошел от Элис.

— Пойду-ка я переоденусь, — уныло произнес он и, поставив Томми на пол, быстро вышел из комнаты. Элис растерянно стояла возле рояля, чувствуя себя почему-то непрошеной гостьей, вторгшейся в чужой рай.

Глава 7

Днем они поехали в Лахайну. На переднем сиденье машины Рэнда было почти так же тесно, как в час пик в нью-йоркском метро. Элис сидела, прижавшись к дверце, и смотрела вправо, на бесконечное пространство океана, тянувшееся вдоль шоссе. Рэнд смотрел прямо перед собой, крепко сжимая рулевое колесо. Между ними сидел Томми.

На этот раз Рэнд ничего не сказал о том, что его племянника укачивает, если он не будет сидеть обязательно у окна. Элис от души надеялась, что ребенок спокойно перенесет недолгий путь до города. Томми, казалось, чувствовал напряжение, возникшее между Элис и Рэндом. Он вертел в пальцах какую-то маленькую игрушку и молча переводил взгляд с Элис на Рэнда.

— Дядя Рэнд? — сказал он наконец.

— Ууу? — промычал Рэнд, не отрывая глаз от дороги.

— Мы все сумасшедшие?

Элис взглянула поверх рыжеватой макушки Томми. На несколько секунд глаза ее встретились с глазами Рэнда. Неожиданный вопрос Томми заставил его вновь вспомнить момент их минутной близости, а ведь он так старался все утро делать вид, что ничего не произошло. Рэнд покраснел, поняв по глазам Элис, что то же самое происходит и с ней. Печально улыбнувшись, он посмотрел вверх.

— Нет, мой мальчик, я почти уверен, что мы вовсе не сумасшедшие, — произнес он и недоуменно посмотрел на племянника.

Сняв руку с руля, Рэнд по-товарищески, как равного, потрепал Томми по плечу. Потом положил руку на спинку сиденья, так что пальцы его коснулись плеча Элис. Она грустно улыбнулась Рэнду.

Напряжение, возникшее между ними, казалось, спало. Рэнд барабанил пальцами по рулю. К нему постепенно возвращалось хорошее настроение, исчезнувшее сегодня утром, как только он увидел яхту с красно-оранжевым парусом.

— В девятнадцатом веке Лахайна была центром китобойных промыслов, — сказал Рэнд, взглянув на племянника, когда они подъехали к городу. — Но это было давно. Хотя и сегодня между скалами иногда можно увидеть кита. Обычно между Мауи, Ланаи и Молокаи.

Он махнул рукой в сторону океана, где виднелись на горизонте очертания двух соседних островов. Мальчик вытянул шею, пытаясь хорошенько разглядеть все в окне. Взгляд Томми упал на ожерелье на шее Элис, и мальчик заговорщически улыбнулся ей.

Она заметила, что Рэнд тоже смотрит на безвкусное украшение. Он нахмурился и покачал головой, явно недовольный в отличие от Томми, что Элис все время его надевает.

— Как жаль, что не я подарил вам эту штуку, вы с нею никогда не растанетесь.

Элис перебирала пальцами, не желая говорить в присутствии Томми, что, каким бы безвкусным ни было ожерелье, то, что с ним связано, делало его очень дорогим. Она молча улыбнулась и подумала, что сокровище, скрытое внутри кулона, делало ожерелье не просто дорогим для нее знаком внимания спасенного ею мальчугана, а драгоценной вещью в прямом смысле этого слова.

В городе Рэнд медленно повел машину вдоль забитых туристами магазинчиков, располагавшихся в отреставрированных зданиях девятнадцатого века, выстроившихся вдоль Франт-стрит. Рэнд нашел место для парковки у самого берега, на стоянке возле старой гостиницы под названием «Пайонир инн» — приземистого здания в викторианском стиле, окруженного высокими пальмами.

— Посмотрите только на эту веранду! — Элис не могла оторвать взгляд от веранды, опоясывавшей гостиницу. — Совсем как на плантации где-нибудь в южных штатах.

— Не стоит увлекаться подобными сравнениями, — предупредил Рэнд, ожидая, пока Томми вылезет из машины. — Жители Лахайны до сих пор считают, что живут в гавайской рыбацкой деревушке. Городок объявлен национальным историческим заповедником.

— Я потрясена, — объявила Элис.

— Цены в магазинах потрясут вас не меньше, — пообещал Рэнд.

Элис залезла в сумку и достала кредитную карточку.

— Я хорошо подготовилась. Вы как, пойдете со мной?

Рэнд быстро оглядел толпу туристов.

— Вот что я скажу вам: идите вперед, разведайте обстановку в магазинах. А мы с моим юным приятелем выпьем чего-нибудь холодненького и подождем ваших донесений.

Рэнд показал рукой на огромное дерево рядом со зданием суда. Глаза Томми вспыхнули от восторга. Он в нетерпении запрыгал вокруг Рэнда.

— Где я найду вас, когда закончу? — спросила Элис.

Рэнд указал большим пальцем через плечо, туда, где находилась гостиница.

— Мы будем сидеть в баре, задрав ноги, потягивать эль и рассказывать морские истории. — Рэнд подмигнул Элис. — Или закажем столик на троих на веранде в «Старом китобое». Это по другой стороне улицы. Встречаемся ровно в двенадцать.

— Договорились, — улыбнулась Элис и повернулась, чтобы уйти.

— Идея, — сказал вдруг Рэнд, многозначительно поднимая палец. — Когда будете разорять свой счет, почему бы вам не купить себе наряд для субботнего праздника? Элис остановилась, пораженная.

— Но я собираюсь улететь сегодня вечером обратно на Оаху.

— Я знаю. — Рэнд положил руку на плечо племянника, на лице его появилось выжидательное выражение. — Но мы с Томми будем очень рады, если вы передумаете и останетесь на праздник.

Элис посмотрела на Томми. Мальчик поднял голову и подпер подбородок обеими руками. В глазах его светилась надежда.

— Если вам нужно официальное приглашение, я могу это организовать, — сказал Рэнд. — Как насчет лимузина с шофером? Икры и жареной свинины? Музыканта, который будет играть на гавайской гитаре только для вас?

— Стоп! — Элис подняла обе руки и рассмеялась. — Разрешите мне подумать, хорошо?

— Хорошо. Вы сможете обдумать это за ленчем.

Элис поспешила в глубь торгового района. Неожиданное предложение Рэнда казалось ей абсолютно безрассудным. Как это будет выглядеть в глазах детектива на яхте, если она останется в коттедже еще на два дня?

Войдя в магазин готовой одежды, Элис машинально коснулась ожерелья. Награда за найденный амулет открывала для нее новый мир — волнующий и манящий мир богатства, в который она никогда не попала бы при других обстоятельствах. Удивительно, что она готова была отложить свое вступление в этот мир еще на два дня, чтобы провести их с Рэндом Тернбуллом и Томми.

Однако нельзя поддаваться искушению в ущерб здравому смыслу. Как ни обидно, но придется отказаться от приглашения.

Еще два дня с Рэндом — и с Томми — только сделают более болезненным неизбежный отъезд. К тому же этот ужасный детектив будет снова портить им жизнь.

Элис быстро двигалась вдоль вешалок, примеряла одежду, которую до сегодняшнего дня никогда не смогла бы себе позволить. Продавщица, которая, вероятно, угадала в ней выгодную клиентку, не знала, как ей угодить, и предлагала все новые наряды.

Элис остановила свой выбор на длинном широком платье и легких сандалиях. Но это было далеко не все. Стопка одежды рядом с кассой становилась все выше и выше — цветные блузки, брюки из вареного шелка, льняная юбка-брюки. В небольшом отделе в задней части магазина она накупила множество кружевного белья. Пока продавщица подсчитывала деньги, перекочевавшие с ее счета на счет магазина, Элис задумчиво перебирала шарфики на прилавке рядом с кассой.

Элис зашла еще в два магазина и вскоре показалась на одной из боковых аллей в цветастом комбинезоне и плетеных кожаных босоножках. Вещи были сложены в две огромные полотняные сумки ручной работы. До встречи с Рэндом и Томми оставалось пятнадцать минут. Элис решила зайти на почту на другой стороне Франт-стрит, где был телефон.

Она не заметила идущего навстречу Эдди Комейка, пока он не остановил ее посреди улицы. На Эдди был шикарный, очень яркий костюм, оттенявший смуглую кожу и темные волосы.

— Эй, красавица! — сказал он с поклоном, который тут же привлек к ним внимание прохожих.

Элис опустила глаза, стараясь скрыть раздражение. Пора было привыкнуть к тому, что Комейк появляется перед ней в самых неожиданных местах. На этот раз, однако, Элис поразил его внешний вид.

Правая рука певца висела на перевязи, и, глядя на нее, Элис не могла не вспомнить про машину, которая вчера вечером преследовала их по дороге из аэропорта. Элис видела, как сверкнули в последний раз фары машины, прежде чем она съехала на большой скорости с мокрого шоссе.

— Ничего страшного, — Комейк похлопал по перевязанной руке, — упал с лестницы в отеле. То-то было зрелище! К субботе все пройдет.

— Очень вам сочувствую, — вежливо произнесла Элис.

Она успела забыть, что Рэнд нанял Эдди выступать на субботнем празднике. Сколько интересных совпадений связано с этим гавайцем! И почему он все время оказывается там же, где и она? Интересно, что будет, если она откажется от приглашения Рэнда и вернется в Нью-Йорк? Не исключено, что в субботу вечером, вместо того, чтобы петь на празднике Рэнда, Комейк набросится на нее из темного угла ее квартиры на Манхэттене.

— Я думала, что вы улетели вчера вечером обратно на Оаху.

— Да уж, улетел, — невесело заметил Эдди, указывая на перевязанную руку. — А как насчет вас?

— Не рассчитала время и опоздала на самолет.

— Вы будете на празднике? — как бы между прочим спросил Эдди.

— Я еще не решила, — солгала Элис.

Она почувствовала, что Эдди, как обычно, пытается выудить максимум информации. «Интересно, — подумала Элис, — умеет ли он управлять яхтой? Впрочем, кажется, я становлюсь слишком злой и подозрительной».

— Что ж, — сказал Эдди, — мне остается только надеяться, что наши пути будут пересекаться и дальше.

— Да. — Элис выдавила неестественную улыбку. — А пока Лахайна зовет. — Она подхватила сумки с вещами.

— Похоже, вы правы. — Эдди рассмеялся и помахал ей здоровой рукой.

Элис поспешила в сторону почты, оставив его посреди улицы. Войдя в открытую дверь и оказавшись в прохладном помещении, она в последний раз взглянула через плечо. Комейк исчез. По какой-то непонятной причине способность Комейка исчезать, словно растворившись в воздухе, беспокоила Элис еще больше, чем его неожиданные появления в самых разных местах.

Небольшое помещение почты было забито туристами, отправлявшими открытки и посылки с сувенирами. Элис протиснулась сквозь толпу к висевшему на стене телефону. Она прислонила сумки с покупками к стенке и подперла их коленом — привычка, выработанная годами жизни в Нью-Йорке.

Сначала Элис позвонила в японское консульство в Гонолулу. Там сообщили, что нужный ей человек уже ушел на ленч. Из соображений конспирации Элис решила не передавать через других сотрудников консульства, что задерживается на Мауи. Она повесила трубку, решив, что сумеет перезвонить позже.

Первый неудачный звонок заставил Элис подумать о пятичасовой разнице во времени между Гавайями и Нью-Йорком. Она должна поторопиться, если хочет застать кого-то в банке.

Элис быстро заказала второго абонента, использовав для этого кредитную карточку. Стоило, пожалуй, потратиться, чтобы узнать наверняка, что вознаграждение за находку амулета со стрекозой уже переведено на ее счет. Сообщив клерку номер карточки, она ждала, нервно поглядывая на стоящие под ногами сумки с покупками. Когда спустя тридцать секунд Элис дрожащей рукой положила трубку на рычаг, она чувствовала себя так, как чувствуют, наверное, те, кому выпадает редкая удача выиграть в лотерею крупную сумму денег.

Если верить висевшим на стене часам, у Элис оставалось еще пять минут до встречи с Рэндом и Томми. Этого было достаточно, чтобы быстро позвонить еще в одно место. Рука Элис все еще дрожала так сильно, что она не смогла с первого раза набрать номер правильно.

Конрад Брейс поднял трубку после третьего гудка.

— Элис, дорогая, — воскликнул он, услышав ее голос. — Пожалуйста, скажи мне, что у тебя хорошие новости!

— Мне очень хотелось бы, но, к сожалению, это не так, — честно ответила Элис. — Я преследовала Рэнда Тернбулла до самого Мауи, но он никак не желает уступить нам чайницу. Несмотря на все мои предложения, он твердо решил преподнести ее в подарок своим японским клиентам. В эту субботу Тернбулл устраивает в их честь гавайский праздник под открытым небом.

На том конце провода повисла тяжелая, напряженная тишина. Разочарование Конрада словно передавалось по телефонным проводам, Элис чувствовала его, несмотря на разделявшее их расстояние. Она рассеянно теребила пальцами ожерелье, уже в который раз укоряя себя за то, что сильно подвела своего шефа. Элис очень жалела, что не может рассказать ему, как неожиданно нашла бесценное сокровище. Конрад так поддерживал ее со дня смерти Роба — он бы наверняка порадовался ее удаче.

— Конрад, я исчерпала все средства, — сказала она. — Но у нас еще есть время — ты можешь прилететь сюда сам и попытаться уговорить Тернбулла.

— Нет, я не могу этого сделать. — Голос Конрада звучал раздраженно, словно подобное предложение казалось ему чудовищно нелепым.

Она нахмурилась. Реакция Конрада очень удивила ее. В голосе его звучала незнакомая Элис настойчивость — она просто не узнавала того грубоватого, казавшегося иногда старомодным человека, с которым работала последние несколько лет. Элис очень захотелось спросить, что с ним происходит, но сейчас этого явно не стоило делать. Вокруг шумели туристы, заполнявшие почту, и Элис удавалось расслышать слова Конрада, только прикрывая рукой свободное ухо.

— Я не могу сейчас уехать, Элис, — сказал Брейс. — Я рассчитываю на тебя. Пожалуйста, ради всего святого, останься на Мауи и сделай то, что должна сделать. Добудь мне эту чайницу!

В трубке вдруг наступила тишина. Элис подергала за рычаг, больше от растерянности, чем в надежде на то, что ее снова соединят с Конрадом.

«Что ж, может, так оно и лучше», — подумала Элис, снова взглянув на часы. Уже было пора идти.

Она в нерешительности постояла еще несколько секунд, раздираемая противоречивыми желаниями. Элис не могла остаться на Мауи, зная, что ее присутствие угрожает будущему Томми и Рэнда. И в то же время она по-прежнему чувствовала себя обязанной Конраду Брейсу. Она должна искупить свою вину за то, что опоздала тогда на аукцион.

Конрад сказал ей, что обещал чайницу очень важному клиенту. Элис даже не пришло в голову спросить, кто этот человек. Но, судя по тому, как беспокоился из-за этого Конрад, клиент был очень богат и принадлежал к группе избранных, чье недовольство способно было подорвать репутацию галереи Брейса. Эти люди легко могли повредить Конраду, распространив среди коллекционеров слух о том, что остались недовольны его услугами.

Борясь с беспокойством, Элис подняла с пола сумки и стала пробираться к выходу. Толпа, через которую приходилось прокладывать путь, мало чем отличалась от толпы на улицах Нью-Йорка — разве что наряды здесь были поярче, а люди не столь агрессивны. Элис показалось, что она даже расслышала речь с бруклинским акцентом.

Она медленно продвигалась к месту их встречи с Тернбуллами. Две тяжелые сумки тянули ее назад, она устала и хотела пить. Когда Элис пересекала последний перекресток, ей показалась, что она заметила впереди в толпе знакомый кричащий наряд певца.

Элис попыталась ускорить шаг, но толпа сомкнулась вокруг нее, и вскоре она потеряла яркое пятно из виду. Нахмурившись, она продолжала свой путь, гадая, действительно ли снова видела Эдди Комейка или ей это только показалось.

Она постаралась стряхнуть с себя эти мысли. В конце концов, в Лахайне наверняка найдется не меньше сотни мужчин в таких рубашках. Но где-то в глубине души продолжало жить подозрение. Чем чаще она встречалась с Эдди Комейком, тем меньше ему доверяла.

Элис не давала покоя еще одна мысль. Представитель японского консульства сказал, что за ней все время будут наблюдать, пока амулет со стрекозой находится у нее. Сейчас она начинала сомневаться в его словах.

Томми сидел напротив Рэнда за столиком возле входа на открытую веранду ресторана «Старый китобой». Отсюда они никак не могли пропустить Элис, которая опаздывала уже на десять минут. Рэнд не стал бы волноваться по этому поводу, но Томми был ужасно голоден.

Мальчик не сказал ни слова о том, что хочет есть. Он сидел молча, теребя длинными пальцами салфетку и болтая под столом ногами. Но Рэнд заметил, что всякий раз, когда официантка проносила мимо поднос с едой, заказанной за соседними столиками, Томми буквально пожирал ее с глазами и глотал слюну, словно гончая, взявшая след.

Длинная очередь посетителей, ожидающих, пока освободятся места, зашевелилась, и на веранде появилась Элис. На ней был новый комбинезон, изящно облегавший стройную фигуру. Элис выглядела усталой и какой-то расстроенной, словно только что поругалась с кем-то.

Рэнд встал и взял из рук Элис две огромные сумки с покупками. Опустившись на стул, Элис с облегчением вздохнула.

— Я опоздала всего на двадцать минут, — сказала она, виновато взглянув на часы.

Рэнд поставил сумки на пол, удивляясь про себя, как это Элис вообще смогла добраться с таким грузом.

— Что вы делали все это время? — спросил Рэнд. — Наверное, ограбили туристический автобус. Все это просто невозможно накупить за полтора часа.

— А мне вот удалось, — гордо сообщила Элис. — Я не только купила это все, но половину даже перемерила.

— О! — восторженно воскликнул Томми. — Дядя Рэнд, представляешь, как здорово было бы пойти с Элис в магазин игрушек!

Элис рассмеялась. Рэнд с улыбкой смотрел, как она перегнулась через стол и поцеловала Томми в лоб. Он вспомнил вдруг вкус ее мягких нежных губ и с трудом удержался, чтобы не протянуть руку и не коснуться щеки Элис.

— Кстати об игрушках. — Элис нагнулась и стала рыться в одной из сумок. Через несколько секунд она достала небольшой сверток, обернутый в папиросную бумагу. — Думаю, тебе это понравится.

Томми, почти не дыша, взял пакетик, глаза его горели радостным предвкушением. Он осторожно разворачивал бумагу — один слой за другим, пока не увидел вырезанную из дерева модель китобойного судна на подставке из плавуна — дерева, долгое время пробывшего в воде.

— Здорово! — воскликнул Томми, поглаживая корпус судна. — Огромное тебе спасибо.

Элис снова полезла в сумку и достала еще один сверток, который протянула Рэнду.

— За ваше великодушное гостеприимство, сэр.

Брови Рэнда удивленно поползли вверх. Глаза его встретились с глазами Элис на один миг, но Рэнд успел почувствовать, как захлестнула его теплая волна удовольствия. Он развернул бумагу и присвистнул сквозь зубы, обнаружив внутри резной брелок из кости для ключей отделанный медью.

— Это не настоящий китовый зуб, — поспешила предупредить Элис. — Владелец магазинчика, где я это купила, сказал, что неподалеку есть один мастер, который делает такие вещицы из суповых костей. Сначала он варит суп, потом дает обглодать кости от мяса своей собаке, а после этого вырезает такие вот красивые безделушки.

— Замечательно, — сказал Рэнд. Кусочек кости лежал на его ладони, и казалось, что эта вещь принадлежала ему всю жизнь. — Но я уже перестал удивляться — от замечательной женщины вполне естественно все время ожидать замечательных поступков.

Элис покраснела.

— А вам не кажется, что изделия из суповых костей — это слишком… экстравагантно?

— И меня, и китов это вполне устраивает. — Чтобы доказать искренность своих слов, Рэнд вынул ключи и надел их на брелок. — Приятно сознавать, что наши мысли движутся в одном и том же направлении. — С этими словами Рэнд достал из кармана небольшой мешочек из красного бархата, затянутый шелковым шнурком. — Теперь ваша очередь, Элис. Мы с Томми тоже не все время провели под баньяновым деревом.

Рэнд раскрыл мешочек, и на ладонь Элис упали бусы из черных кораллов, а вслед за ними — точно такой же браслет.

— Надеюсь, это будет напоминать вам время от времени, как я благодарен вам за то, что вы вытащили из океана этого маленького хулигана. — Махнув головой в сторону Томми, Рэнд взглянул прямо в глаза Элис. — Конечно, если бы я хотел, чтобы ценность вознаграждения отражала мою благодарность целиком и полностью, мне пришлось бы украсть для вас «Алмаз надежды». Но я подумал и понял, что вы не согласились бы принять в подарок настолько экстравагантную вещь.

Конечно, это была шутка, но намек Рэнда на то, что он готов был похитить ради нее известную драгоценность, заставил Элис побледнеть. Может быть, не предполагая, что она может принять его слова всерьез, он случайно проговорился? Элис тряхнула головой, словно желая освободиться от неприятных мыслей, и улыбнулась.

— Рэнд, это восхитительно! — Надев на руку браслет, она стала играть полированными коралловыми бусинками. — Но вам не надо было этого делать.

— После того, как Томми подарил вам такую потрясающую драгоценность, я подумал, что срочно должен что-то предпринять, чтобы не потерять своего доброго имени.

Оба посмотрели на Томми, который не сводил глаз со своего подарка и гордо улыбался.

Рэнд помог Элис найти застежку на бусах. Вместо того, чтобы сначала снять эту ужасную безвкусицу, до сих пор висевшую у нее на шее, она просто дважды обернула вокруг шеи нитку кораллов.

— Вместе с ожерельем бусы выглядят просто неправдоподобно, вы не находите? — спросила она, раскладывая изящные коралловые бусинки рядом с безвкусными стекляшками.

— Слишком неправдоподобно, — сухо ответил Рэнд.

— Жутко неправдоподобно, — вставил Томми. — На нашем празднике ты будешь выглядеть оригинальнее всех.

Рэнд посмотрел на Элис, которая тут же перестала перебирать бусы. Он пригласил ее на праздник, поддавшись минутному порыву, явно забыв в тот момент о здравом смысле. Близость Элис действовала на него именно таким образом — он тут же уподоблялся подростку, в крови которого происходит бунт гормонов, мешающий работе мозгов.

Ничего для этого не делая, она буквально околдовала не только его, но и его племянника. Рэнд чувствовал, что Элис спасла Томми не только от бушующей стихии — она спасла мальчика от него самого. Томми перестал шепелявить и сюсюкать и снова стал играть на пианино. Он словно выплыл на поверхность из пучины отчаяния и горя, где пребывал с тех пор, как умерли родители, — и особенно с тех пор, как побывал у Элейн Филдинг. Сегодня, впервые с того самого дня, как Рэнд сообщил мальчику, что Крис и Пэт больше никогда не вернутся, Томми обрадовался чему-то.

Кроме того, Рэнду просто-напросто хотелось, чтобы на предстоящем празднике Элис была рядом с ним. Прошло уже два часа, и у Рэнда было время подумать еще раз о своем приглашении, но чем больше он об этом думал, тем сильнее становилось это желание. Ему становилось не по себе при мысли, что сегодня вечером она улетит на Оаху — то есть почти наверняка исчезнет из его жизни.

— Рэнд, вы ведь вовсе не хотите, чтобы я оставалась на праздник, — тихо сказала Элис.

— Мы хотим, хотим! — несколько раз повторил Томми.

Рэнд не обращал внимания на мальчика. Поставив локоть на стол, он подпер ладонью подбородок и не сводил глаз с Элис. Обеспокоенное выражение лица значило гораздо больше, чем ее слова. Рэнд понимал, на что она намекает. Элис думала об Элейн Филдинг. Но сейчас Рэнду было все равно.

— Вы просто не хотите остаться, — сказал Рэнд.

Элис сверкнула глазами в направлении Томми, словно призывая Рэнда быть осторожнее, затем закусила нижнюю губу.

— Если я останусь, это может повлечь за собой всякие осложнения, — сказала она, стараясь как можно осторожнее выбирать слова.

Губы Рэнда скривились, но он неохотно кивнул.

— Это в отдаленной перспективе. Но если вы уедете сейчас, Элис, осложнения возникнут немедленно.

Элис нахмурилась, явно не понимая, что он имеет в виду.

— Как это?

— Кое-кто не переживет разлуки, — объяснил Рэнд. Он посмотрел на Томми, внимательно следившего за их разговором, потом снова на Элис. — Видите ли, здесь, в Лахайне, находятся сейчас двое парней, которые успели влюбиться в вас без памяти.

Признаваясь в любви, Рэнд смотрел прямо в ее необыкновенно красивые глаза. У нее сузились зрачки, затем слегка приоткрылся от удивления рот. Элис побелела как полотно, затем шею и щеки ее залил румянец.

— Пожалуйста, Рэнд, — прошептала она. — Не надо шутить такими вещами.

Не отрывая подбородок от ладони, Рэнд повернул голову и посмотрел на Томми.

— Томас, мой мальчик, — серьезно произнес он. — Ты ведь влюблен в Элис?

Томми, казалось, встревожили слова дяди. Он крепче сжал модель китобойного судна и внимательно посмотрел на Элис, на дядю, потом снова на Элис. Наконец, оправившись от смущения, мальчик медленно кивнул.

— Слышали? — Рэнд улыбнулся. — Устами младенца глаголет истина. — Он понизил голос. — А я, кажется, уже показал, что чувствую в отношении вас.

Рука Элис непроизвольно потянулась к коралловым бусам. Мысли ее были сейчас далеко. Рэнд ясно понял это, увидев, как Элис быстро облизнула губы, словно только что снова пережила их утренний поцелуй.

— Это просто смешно, — сказала Элис безо всякого убеждения.

— Конечно, — сказал Рэнд.

— Вы прекрасно понимаете, что я не могу остаться.

Рэнд тяжело вздохнул.

— Что ж, Томми, похоже, мы ни капельки не нравимся нашей Элис.

— Рэнд! — запротестовала Элис, увидев смущенное выражение лица Томми. — Чего вы пытаетесь добиться?

— Заманить вас на наш праздник, — с невинным выражением лица ответил Рэнд. — Мы с Томми решили отдать вам свои сердца.

Томми поставил кораблик на стол и молитвенно сложил руки под подбородком, с благоговением глядя на Элис. Рэнд наклонился в ее сторону, ожидая ответа.

Она закрыла глаза, чтобы не видеть этих двоих, и попыталась ухватиться за последние проблески здравого смысла. В голове тут же всплыл образ яхты с красно-оранжевым парусом, но теперь он казался бледным и далеким, а через несколько секунд и вовсе померк.

— Но если я останусь, то буду все время уговаривать вас продать чайницу Токугавы, — предупредила Элис, делая последнюю отчаянную попытку отказаться от приглашения.

Ей так хотелось остаться — но вовсе не ради Конрада и чайницы. И это заставляло чувствовать себя предательницей.

Рэнд улыбнулся и пожал плечами. Уговоры Элис Марлоу нисколько его не утомят. Напротив, он с удовольствием будет слушать ее снова и снова.

— Хорошо, — наконец еле слышно произнесла Элис. — Я останусь на праздник.

Томми поднял руки и издал такой громкий победный клич, что половина обедавших на веранде посетителей ресторана повскакивали со своих мест. Элис поглядела на лица людей, не сводящих глаз с их столика, и ей захотелось исчезнуть. Посмотрев на Рэнда, она увидела, что он закрыл лицо ладонью одной руки, а другой держался за грудь. Плечи его тряслись от смеха.

— Ой, — сказал Томми, в голосе его слышалось раскаяние.

— Все в порядке, парень, — выдавил из себя Рэнд. — Честно говоря, ты точно выразил мои чувства.

— А что мы будем делать сейчас? — тихо спросила Элис, заметив, что взгляды окружающих снова возвращаются к своим тарелкам.

Рэнд взял меню, оставленное официанткой, и передал его Элис.

— Я бы посоветовал опакапаку с рисовым пилавом и салатом из папайи.

— Что такое опакапака? — подозрительно спросил Томми.

— Маленький ворчун! — сказал Рэнд. — Это такая рыба. А что будешь есть ты?

— Пиццу.

— Так я и думал.

Рэнд перевел взгляд на другой конец зала, и улыбка погасла на его губах. Через три столика от них, почти незаметный за стволом пальмы, смотрел в их сторону человек в бежевой спортивной куртке. Как только Рэнд взглянул в его сторону, человек отвел взгляд и спрятался за пальму.

На веранде было тепло, но Рэнд поежился.

Глава 8

Уходящее за горизонт солнце окрасило низкие облака в темно-красный и пурпурный цвета. Когда начало темнеть, Элис повернулась и медленно направилась по песчаному пляжу в сторону коттеджа. Все еще погруженная в свои мысли, она шла вдоль линии прибоя, позволяя волнам омывать свои босые ноги.

Вернувшись из Лахайны, Элис провела почти весь день, прогуливаясь по залитому солнцем пляжу. После двух дней постоянного напряжения ей требовалось побыть одной, постараться привести мысли в порядок и восстановить утраченное душевное равновесие.

Нельзя сказать, чтобы это удалось ей в полной мере. Элис все еще чувствовала себя скованной, словно за каждым углом ее подстерегала незаметная глазу беда. Она нырнула с головой в мир незнакомых ей тревожных чувств. Элис никак не могла решить, что это были за чувства — страх, ужас или просто навязчивые подозрения?

Вечерний ветерок трепал пижамную куртку, которую прошлой ночью одолжил ей Рэнд. Мягкий хлопок, касавшийся обнаженных плеч, казался жестче наждачной бумаги. Когда Элис вышла на пляж, яхты, сновавшей вдоль берега последние два дня, нигде не было видно. Она накинула на плечи пижамную куртку, чтобы хоть как-то защититься от солнца. Кожа Элис, непривычная к палящим тропическим лучам, успела немного обгореть.

Прогулка в одиночестве ничуть не облегчила состояния Элис, она все равно продолжала перебирать в уме проблемы, которые могли возникнуть из-за ее решения остаться на праздник. Здравомыслящая часть ее существа говорила, что Элис должна улететь вечерним рейсом на Оаху и предоставить Конраду Брейсу самому гоняться за японской чайницей. Но голос разума не мог пробиться сквозь паутину охвативших ее чувств и эмоций.

Рэнд Тернбулл признался ей в любви.

После четырех лет неудачного брака с Робом Марлоу Элис почти убедила себя в том, что любовь — иллюзия. Однако за последние два дня она поняла, что ошибалась. Любовь становится иллюзией лишь тогда, когда не встречает ответного чувства.

«Рэнд и Томми любят меня», — думала Элис, все еще потрясенная неожиданно быстрым развитием событий. Но самым потрясающим было то, что она тоже успела привязаться к Рэнду и его племяннику. Как и любая болезнь, внезапная любовь имела свои симптомы. То у нее вдруг начинало болеть сердце, то кружилась голова, порой Элис чувствовала себя на грани нервного срыва.

Она коснулась висевшего на груди глиняного кулона. Любовь и богатство. Не слишком ли самонадеянно считать, что она сможет получить одновременно и то, и другое?

Элис шлепала босиком по воде. Она могла хотеть чего угодно, для этого не нужно было получать вознаграждение за найденный амулет. Но, как говорит пословица, старые привычки умирают тяжело. Оглядываясь на прошлое, Элис говорила себе, что не стоит безоглядно верить своему счастью. Если не хочешь больно ушибиться, надо всегда быть готовой к новым падениям.

Огни коттеджа гостеприимно сверкали впереди. Элис пошла побыстрее. Наверное, из-за нее Кику пришлось задержаться с ужином. Затем она снова замедлила шаг, заметив приближавшуюся к ней по мокрому песку темную фигуру. Она вздрогнула, узнав в подходившем мужчине Рэнда. Он был в шортах, но на этот раз босой и без рубашки.

Они остановились в нескольких шагах друг от друга. Пена прибоя, омывавшего босые ступни их ног, мерцала в свете луны. Ветер трепал пижамную куртку, покрывавшую плечи Элис, и волосы Рэнда.

— Элис. — Рэнд произнес ее имя так тихо, что едва можно было расслышать за шелестом волн. — Вас так долго не было.

— Я надеялась, что этого никто не заметит. — Я замечаю все, что имеет к вам хоть какое-то отношение.

Элис почувствовала напряжение. Ей показалось, что Рэнд говорит как-то… чересчур осторожно. А может, все это плод ее фантазии, разыгравшейся в темноте тропической ночи, окутавшей их, словно покрывалом. Нельзя быть такой подозрительной, сказала себе Элис, иначе любовь их будет отравлена сомнениями.

Рэнд подошел ближе. Элис невольно поежилась, когда он поднял руку, чтобы коснуться ее. Но вместо этого Рэнд показал пальцем на ожерелье.

— Вы что, никогда не снимаете эту штуку?

Зубы его сверкнули, обнажившись в улыбке. Или это была гримаса — Элис не могла разобрать в темноте.

— Оно очень много для меня значит, — честно призналась Элис, чувствуя себя немного виноватой, что не надела бусы и браслет, которые Рэнд подарил ей за ленчем. Она сложила их обратно в бархатный мешочек и оставила в спальне.

— Наверное, вы наденете его и на праздник, — пробормотал Рэнд.

— Может быть, — сказала Элис, точно зная, что обязательно наденет ожерелье.

Элис ни за что не расстанется с ним ни на секунду, пока представитель японского консульства не освободит ее от спрятанного внутри амулета.

Сейчас был самый подходящий момент, чтобы спросить Рэнда, известно ли ему про двойное дно чайницы Токугавы, про тайник, из которого Томми, ничего не подозревая, достал ожерелье и хайку. Но Элис не могла заставить себя заговорить об этом, пока они были одни на темном пляже. Ее немного смутило это обстоятельство. Она поняла вдруг, что несправедлива к Рэнду — подходит к нему с теми же мерками, что и к Робу, вся жизнь с которым была полна обмана и недоверия друг к другу.

Неожиданно Элис разозлилась на себя за то, что позволяет Робу даже из могилы контролировать ее действия, вмешиваться в ее жизнь. Она не собирается больше жить по-прежнему. Благодаря вознаграждению, полученному за амулет, Элис сможет теперь сама распоряжаться своей жизнью.

— Рэнд, я думаю, нам лучше вернуться в дом.

Элис хотела пройти мимо Рэнда, но тот сделал шаг в сторону и преградил ей путь. Элис подняла голову. Как ни боролась она с собой, все же сейчас ее охватила тревога.

Рэнд положил руки ей на плечи, затем провел по подбородку костяшками пальцев. Элис вглядывалась в еле различимые в темноте черты его лица. Рэнд осторожно прижался губами к ее губам.

У Элис перехватило дыхание, огонь, загоревшийся после утреннего поцелуя на веранде, вспыхнул с новой силой. Рэнд тихо застонал, Элис словно тонула в его объятиях. Руки Рэнда скользнули вниз по ее стройному телу, затем снова поползли вверх, но уже под накинутой на плечи Элис пижамной курткой. Обняв Элис за талию, он крепко прижал ее к себе.

Мягкий ночной ветерок доносил до них аромат цветов. Ритмичный шум прибоя, шипение морской пены, омывавшей их ноги, — все это, казалось, доносилось откуда-то издалека, почти из другого мира.

— Рэнд, — вздохнула Элис, чувствуя, как губы его касаются ее волос, затем двигаются к мочке уха, к шее.

Они долго стояли так, тесно сомкнув объятия. Поцелуи становились все более страстными, требовательными, пока Рэнд неожиданно не замер, крепко прижав к плечу голову Элис. Так он держал ее несколько секунд, тщетно пытаясь обрести контроль над собой. Затем Рэнд тяжело вздохнул.

— Хочешь, чтобы я отвел тебя обратно в коттедж? — хрипло спросил он.

Не надеясь на свой голос, Элис просто кивнула головой.

Рэнд взял ее за руку, и вместе они стали удаляться от линии прибоя, ступая по все еще теплому сухому песку. Элис двигалась как завороженная, едва понимая, что происходит. Она жила сейчас в мире мечты, в мире дурманящих запахов и растворенного в крови желания. Ни с одним мужчиной Элис не чувствовала раньше ничего подобного. Элис любила и была любимой — и это значило для нее все.

Рэнд вел ее туда, где в свете луны падала на песок тень огромной кокосовой пальмы. Он снял пижамную куртку с плеч Элис и постелил ее на мягкий песок. Затем выпрямился и широко раскинул руки, пока еще не касаясь Элис, а только глядя на нее. Под этим взглядом, длившимся одно бесконечное мгновение, Элис вдруг почувствовала себя беззащитной и неуверенной в себе. Тело ее было прикрыто лишь двумя тонкими полосочками бикини. Элис жалела, что на небе светит луна, ей хотелось оказаться под спасительным покровом полной темноты.

От переполнявших ее чувств она закрыла глаза и стиснула в кулаки опущенные руки.

— Ты невероятно красива! — прошептал Рэнд.

Элис открыла глаза. Немного кружилась голова, но все же она вздохнула с облегчением. Кулаки разжались, Элис подняла руку и коснулась груди Рэнда.

Когда Элис опустила руку и потянулась к ленточкам бикини, Рэнд нежно, но твердо остановил ее. Медленно, движение за движением, причем движения эти нельзя было назвать ни привычными, ни неловкими, он, словно совершая ритуал, снял с Элис одежду — сначала верх, а потом низ купальника. Рэнд не торопился. Его нежность затронула в сердце Элис струны, которые она скрывала до сих пор даже от себя самой.

Теперь Элис стояла перед Рэндом освещенная лунным светом. На шее ее по-прежнему было ожерелье. Рэнд нагнулся к Элис и снова начал ее целовать. Руки его медленно поползли к застежке ремня.

На этот раз Элис остановила его. Она взяла руки Рэнда, поднесла их к губам и поочередно стала целовать его большие сильные пальцы. Затем сама расстегнула пряжку на ремне, и шорты скользнули вниз, обнажив его мускулистые бедра. Выпрямившись, Элис услышала, несмотря на шум прибоя, прерывистое дыхание Рэнда.

Почти одновременно они опустились на колени и снова обнялись, касаясь друг друга обнаженными телами. Волна желания захлестнула обоих. Когда Рэнд бережно уложил Элис на оказавшуюся слишком маленькой пижамную куртку, и она почувствовала рядом его стройное, крепкое тело, она едва сдержала слезы почти невыносимой радости.

«Я люблю тебя!» Элис не знала точно, кто из них произнес эти слова. Она вообще не была уверена, что они прозвучали вслух. Слова эти слышались в каждом объятии, в красноречивом молчании каждого поцелуя. Их бормотал душистый ночной ветерок, на них откликалось тело Элис, все сильнее дрожавшее от охватившего ее желания.

Где-то наверху, в листьях пальмы, ворковал голубь. Пальцы Элис с силой впивались в мускулистую спину Рэнда. По телу его пробежала дрожь, он прошептал ее имя. Элис почувствовала, как что-то сладко затрепетало глубоко-глубоко внутри ее.

Потом они лежали, обнявшись, и смотрели на луну сквозь шелестящие пальмовые листья. Оба не могли произнести ни слова. Элис положила голову на плечо Рэнда. Она чувствовала себя совершенно другим человеком, словно ее смыло с берега цунами, и это навсегда изменило саму суть ее жизни.

Цунами по имени Рэнд Тернбулл.

— По-моему, она ухмыляется, — наконец тихо произнес Рэнд.

— Кто?

— Луна. Посмотри, ее так и перекосило на одну сторону. Честное слово, ухмыляется.

— Ты просто дурачишься!

— Поглупел от любви.

Элис положила руку на грудь Рэнда, чувствуя под пальцами ровное биение его сердца. Грудь Рэнда вздымалась медленно и равномерно, напоминая Элис большой корабль, плывущий по штормовому морю, — решительный и непотопляемый. Она чувствовала себя в безопасности. Но тут Элис пришло в голову, что с Робом она тоже чувствовала себя вначале именно так. На ее лбу залегла крошечная морщинка. Что ж, всегда надо учитывать возможность, что все может повториться снова.

Элис попыталась убедить себя, что Рэнд совершенно другой человек. Только по-настоящему хороший человек мог быть таким щедрым, ласковым и заботливым даже в порыве страсти. Занимаясь любовью, они были равноправными партнерами.

И все-таки невидимые шрамы на душе Элис продолжали напоминать о себе даже сейчас. Она была счастлива в объятиях Рэнда, но тревога не оставляла ее.

— О! Черт побери! — Рэнд откатился в шуршащий под его тяжестью песок, затем переложил бусинки на ожерелье Элис, так чтобы они не впивались ему в плечо.

— Чтобы доказать тебе, насколько я поглупел, я готов немедленно выложить тысячу долларов за эту штуку, которая мешает нам нормально заниматься любовью.

Элис быстро села.

— Тысячу долларов?

Она тут же почувствовала где-то под сердцем тупую ноющую боль. Элис от всей души надеялась, что предложение Рэнда было шуткой. Но ведь он уже столько раз пытался уговорить ее избавиться от этого ожерелья.

Рэнд приподнялся на локте и зажал в руке глиняную подвеску. Больше всего на свете Элис боялась сейчас, что он почувствует пальцами отколотый край украшения, под которым скрывалось японское сокровище.

— У тебя что, действительно есть с собой такие деньги? — Голос Элис звучал напряженно.

— Вот такой бумажник, видишь? — Рэнд, смеясь, широко раскинул руки. — Так как? Договорились? Если ты согласишься отдать мне это убожество прямо сейчас, я напишу тебе расписку.

— Нет.

Несколько секунд, показавшихся Элис вечностью, Рэнд пристально смотрел на нее. Затем он протянул руку и, поворачиваясь на спину, потянул за собой Элис.

— Я ценю верность, Элис, — сказал он. — Даже когда это относится не ко мне. — Он положил ее голову себе на плечо. — Я восхищаюсь твоим отношением к Томми.

Элис лежала рядом с Рэндом, глядя на ночное небо. Ее одолевали новые сомнения. Правду ли сказал Рэнд? Или просто вовремя сообразил, что ей хотелось бы сейчас услышать, и решил прикрыть таким образом еще одну неудавшуюся попытку вернуть ожерелье?

Элис ничего не знала наверняка, не могла быть уверенной ни в чем.

Разве можно было так безоглядно влюбиться в человека, которого знаешь несколько дней? Как мужчина, утверждавший, что любит ее, Рэнд воплотил в себе все ее мечты. Но всем ведь давно известно, что женское сердце — плохой судья. Разве она не убедилась в этом один раз, с Робом?

Элис подумала о том, что надо как-то проверить Рэнда. Она судорожно пыталась придумать, как выяснить, что представляет из себя Рэнд — неважно, обернется это счастьем или горем. Господи, ну пусть все закончится хорошо! Но если все закончится плохо, так уж пусть лучше сейчас, прежде чем она позволит ему разбить себе сердце.

И тут она поняла, что надо сделать. Как она могла забыть про хайку?

Элис лежала, тесно прижавшись к его мускулистой груди и вытянувшись вдоль его тела. Она не сомневалась, что сумеет почувствовать истинную реакцию Рэнда на свои слова.

Элис пыталась припомнить слова как можно точнее, именно так, как перевела их Кику.

Несколько секунд Рэнд лежал абсолютно неподвижно. Элис подумала даже, что он заснул. Но он вдруг встрепенулся и, приподнявшись на локтях, с удивлением взглянул на нее.

— Ты не только красива, — торжественно сказал он, — но и весьма поэтична. Ты сама сочинила эти стихи?

Рэнд сменил позу и нагнулся, чтобы поцеловать ее плечо. Элис прикусила губу и поборола в себе новый прилив страсти от нежного прикосновения к коже его губ.

— Это древнее японское стихотворение — хайку, — пояснила она. Прежде чем продолжить, Элис пришлось откашляться. — Я думала, ты уже слышал его раньше.

Он покачал головой. Губы Рэнда медленно двинулись вдоль ее ключиц, затем опустились ниже. Элис боролась изо всех сил, чтобы сохранить способность соображать, но это было невозможно.

Она подумала, что Рэнд вполне мог прикинуться равнодушным, услышав хайку. Элис цеплялась за эти подозрения, чтобы хоть как-то сопротивляться вновь просыпавшемуся в ней желанию. Ведь он не мог признаться, что знает хайку, не признавшись тем самым, что ему известно об амулете со стрекозой. А о том, что украденная драгоценность находится внутри глиняного кулона на ожерелье, знали только члены воровской организации.

Элис вздрогнула, и Рэнд истолковал это как признак нарастающей страсти. Он был прав, но только наполовину. Над небольшим углублением, сделанным в песке их телами, где-то там, куда не достигали ни страсть, ни доводы рассудка, затуманенного любовью, — висела ледяная петля сомнения. Она медленно опускалась на шею Элис, острые кристаллы льда впивались ей в плечи. Глиняная подвеска холодила грудь, холод проникал до самого сердца.

Элис резко поднялась. Рэнд забеспокоился. Несколько секунд он наблюдал за Элис, затем приподнялся и тоже сел, прислонившись к стволу пальмы.

— Я делаю что-нибудь не так?

Слава Богу, он не попытался снова коснуться ее. Вместо этого Рэнд подвинулся, освобождая место рядом. Элис сидела, обвив руками колени, и смотрела вдаль, на океан.

— Нет, — честно ответила она на вопрос Рэнда, прекрасно понимая: он имел в виду то, что произошло за последние несколько минут.

Чуть погодя Рэнд спросил:

— Не хочешь пойти поплавать?

Элис чуть было не сказала «да». Но она не могла рисковать потерять в воде ожерелье, которое ни за что не согласилась бы снять и оставить на берегу.

— Уже поздно, — сказала Элис. — Давай лучше вернемся в дом.

Она протянула Рэнду его шорты. Он надел их, пока Элис шарила по песку в поисках бикини, потом помог ей завязать тоненькие ленточки на бедрах и на спине, отряхнул песок с пижамной куртки и накинул на ее голые плечи. Взявшись за ворот куртки, он помешал Элис сразу же повернуться и уйти.

— Прежде чем мы пойдем, — тихо сказал Рэнд, — можно мне обнять тебя хотя бы ненадолго?

Элис подумала, что после всего происшедшего между ними это был немного странный вопрос. Но, скользнув в его объятия, сразу поняла, что имел в виду Рэнд. Сейчас он обнимал ее не страстно, а нежно, так что ей стало вдруг легко и спокойно. Несмотря на все свои сомнения, сердце Элис рвалось к Рэнду, и она не стала ему мешать.

Но тяжелые мысли не оставляли ее.

Когда они наконец пошли в сторону коттеджа, Элис чувствовала себя так, словно сердце и разум объявили друг другу войну.

Рэнд шагал, обняв Элис за плечи и пытаясь подстроиться под ее темп. Они шли по колено в воде.

— Тебя что-то беспокоит, — сказал Рэнд. — Кажется, я знаю, что это.

Элис словно окаменела, рука ее непроизвольно потянулась к ожерелью. Она заставила себя опустить руку и продолжить путь. У нее перехватило дыхание — она была почти уверена, что сейчас Рэнд заговорит о хайку.

— Твой муж до сих пор жив в твоей памяти. Элис остановилась.

— Что?!

— Ты любила его. И теперь вполне естественно, что ты чувствуешь себя виноватой, снова полюбив и занявшись любовью с другим мужчиной. — Рэнд покачал головой. — Прости меня, Элис. Мне не надо было торопиться. Я должен был дать тебе время.

Элис посмотрела мимо него на пальму, под которой они только что сидели. Рэнд был не прав, чудовищно не прав во всем. Ее любовь к мужу умерла задолго до того, как умер сам Роб. Умерла, не встретив ответа. И чувство вины было едва ли не единственным из всей гаммы человеческих чувств, которого не испытывала сейчас Элис. Рэнд влюбился в нее так же быстро, как и она в него.

Но Элис не могла сказать ему об этом. Иначе потом пришлось бы объяснить, что беспокоит ее на самом деле. Поэтому она снова повернулась в сторону дома, жалея, что не может переубедить Рэнда. И тут же действительно почувствовала неловкость за то чувство вины, которое совершенно напрасно испытывал из-за нее Рэнд. Интересно, насколько она успеет запутать свою жизнь, прежде чем кончится вся эта нелепая история.

— Ты ведь не передумала остаться на праздник? — спросил Рэнд.

— Я обещала Томми, — равнодушно ответила Элис. Она старалась отстраниться от Рэнда еще больше, и поэтому перевела разговор на его племянника. Но это не сработало. Элис с ужасом обнаружила, что думает об обоих Тернбуллах как о едином целом.

Рэнд снял руку с ее плеча.

— Забавно, — сказал он, но голос звучал при этом невесело. — А мне-то казалось, что это я тебя пригласил.

Элис снова остановилась. Они были уже достаточно близко от коттеджа, из окон которого падал свет, и Элис могла разглядеть лицо Рэнда. Крепко сжатые губы, напряженная линия подбородка — не могло быть никаких сомнений: Рэнд ревновал!

— Я хотела сказать, что иду туда ради вас обоих. — Она шутливо шлепнула его по плечу.

Рэнд улыбнулся, но улыбка его была такой же неестественной, как и игривое настроение Элис. Снова вернулось прежнее напряжение, оно витало в воздухе, отскакивая то от Элис, то от Рэнда подобно шаровой молнии.

На этот раз первым двинулся вперед Рэнд. Он вышел из воды и пошел по диагонали через пляж, выбрав таким образом самый короткий путь к веранде. Элис пришлось поторопиться, чтобы не отстать.

К тому моменту, когда они дошли до веранды и прошли в гостиную, Элис успела испытать удивление, сменившееся легким раздражением. Она мысленно отдалялась от Рэнда, и, несмотря на все ее попытки притвориться, что это не так, Рэнд не мог этого не заметить.

Элис думала о том, что не должна поддаваться чувствам. Пусть на этот раз все решает здравый смысл.

Ведь если Рэнд окажется на поверку еще одним Робом Марлоу — что может быть хуже? Если ей повезло и она не попала из-за амулета в опасную ловушку, то можно просто уйти от Рэнда Тернбулла — уйти, не оглядываясь. Элис могла сделать это прямо сейчас и забыла бы его через месяц. Ну, может, через год. В крайнем случае, через два. Через три, если она уже успела влюбиться сильнее, чем ей кажется. Конечно, разлука заставила бы ее сильно страдать.

Но тут мозг ее пронзила другая мысль: а как же Томми? Ребенок ведь останется с Рэндом. Если она просто покинет Рэнда — впрочем, это будет вовсе не просто, — разве сможет она когда-нибудь выбросить из головы Томми?

В доме было тихо. Они остановились в дверях и внимательно прислушались.

— Думаю, Томми и Кику уже легли спать, — удивленно произнес Рэнд, стараясь говорить тише.

— Кажется, ты прав. — Элис указала на поднос с сыром и ломтиками папайи, стоявший на столике рядом с диваном. Рядом с подносом стояла открытая бутылка вина и два хрустальных бокала.

Рэнд с подозрением посмотрел на столик.

— Выглядит весьма романтично, не так ли? Никогда не замечал у Кику склонности к романтике.

Элис заставила себя улыбнуться.

— Она будет разочарована, если мы ничего не съедим.

— Она протащит нас под корпусом судна и кинет на съедение акулам.

Рэнд смущенно посмотрел на Элис. У обоих было такое чувство, словно они соприкоснулись с чем-то очень важным в этой жизни. По крайней мере Рэнд чувствовал себя именно так. Через секунду, однако, они вернулись к своему прежнему состоянию.

«Уж и не знаю, как это удалось тебе, Ромео, — подумал Рэнд. — Но ты ухитрился за пятнадцать минут стать из любовника бывшим любовником. И при этом вы не сказали друг другу ни одного неласкового слова».

Теперь Рэнду казалось, что они с Элис смотрят друг на друга, находясь по разные стороны тюремной решетки. И самое ужасное, он ни за что не мог бы сказать, кто из них смотрит на мир из-за решетки, а кто, наоборот, заглядывает внутрь. Одно Рэнд знал наверняка — он не хочет, чтобы сегодняшний вечер закончился на такой ноте.

— Налей, пожалуйста, вина, — попросил он. — Я сейчас вернусь.

Пройдя через комнату, Рэнд исчез за дверью, ведущей к спальням. Когда он вернулся, Элис успела разлить по бокалам «Зинфандель» и как раз делала бутерброды из крекера с кусочками сыра и папайи.

— Томми спит как убитый, — сказал Рэнд.

— Его утомила сегодняшняя поездка. — Элис протянула ему бокал. — Томми — очень умный мальчик. Они с Кику вполне могли сговориться, что дадут нам сегодня побыть вдвоем — и посмотреть, что из этого получится.

Крепко сжав зубы, Рэнд молча смотрел в бокал.

— И что же получилось? — спросил он наконец.

Элис вопросительно взглянула на него.

— Ты хочешь сказать, что уже забыл?

— Разве могу я забыть самый… — Рэнд крепко сжал губы, пытаясь подобрать нужные слова. — Самый потрясающий момент во всей моей жизни. Но мне очень не хочется думать, что все это было лишь… красивой сценой на пляже. — Рэнд подождал, что скажет на это Элис. Не дождавшись ответа, он спросил: — А что скажешь ты?

Элис подняла на него глаза. Сердце ее билось учащенно, словно она только что быстро бежала. Она попыталась сглотнуть слюну, но во рту было сухо. Что было правдой, а что нет? Можно ли верить словам Рэнда? Или он просто играет на ее чувствах, пытается заставить поддаться своим эмоциям, хочет привязать к себе, чтобы легче было ею управлять?

Ожерелье и спрятанное в нем бесценное сокровище давили на шею, словно свинцовое грузило.

— Я люблю тебя, Элис, — продолжал Рэнд. — Я знаю, это звучит нелепо, но мне жаль, что все случилось так быстро. Мне хотелось бы, чтобы все развивалось постепенно, и я не чувствовал бы себя сейчас неловко, как слон в посудной лавке.

Рэнд протянул руку и коснулся лица Элис, осторожно провел пальцем вдоль линии ее подбородка.

— Пожалуйста, скажи мне, что я не одинок в своих чувствах, — попросил он.

Элис закусила губу, цепляясь из последних сил за доводы рассудка. Но прикосновение Рэнда было подобно наркотику. Если бы он взял ее сейчас за руку и повел обратно на пляж, под кокосовую пальму, Элис вряд ли смогла бы сопротивляться. Но Рэнд этого не сделал. Он просто стоял рядом, потягивая из бокала вино и бросая на Элис взгляды, полные страсти, словно испытывая ее этими взглядами. Постепенно здравый смысл снова взял верх. Не стоит забывать о собственных ошибках. Что бы ни подсказывало ей сердце, она просто обязана проявить рационализм, чего бы это ни стоило.

— Я не могу тебе этого сказать, — выдавила наконец Элис и тут же увидела, как огонь желания погас в глазах Рэнда, словно кто-то дунул на свечу, горевшую внутри его.

Преодолевая тупую боль в груди, Элис поглядела мимо Рэнда на чайницу Токугавы, по-прежнему стоявшую на маленьком столике у рояля. Необходимо было выяснить раз и навсегда, знал ли Рэнд о тайнике внутри чайницы.

Поставив бокал, Элис направилась к роялю. Рэнд, поколебавшись, последовал за ней. Элис подняла довольно тяжелую чайницу и перевернула ее, стараясь действовать как можно осторожнее, чтобы не поцарапать лак. Сжав зубы, она мысленно приказала себе не отступать. Глядя прямо в глаза Рэнду, Элис отодвинула дощечку, скрывавшую тайник.

Его реакция последовала незамедлительно. Лицо Рэнда словно окаменело, глаза сузились и стали непроницаемыми. Он, словно в трансе, не отрываясь смотрел на фальшивое дно чайницы. Так долго, что Элис даже испугалась. Когда Рэнд наконец перевел взгляд на нее, ей вдруг захотелось коснуться рукой глиняного кулона, словно прося защиты у талисмана.

— Как ты узнала об этом? — спокойным голосом поинтересовался Рэнд.

Элис задвинула дощечку на место и поставила чайницу. Она никак не могла решить, как истолковать реакцию Рэнда на ее действия. Сейчас в глазах его можно было прочесть злость. Холодную, едва сдерживаемую злость. И что-то еще — Элис никак не могла понять что.

— Какая разница? — испуганно спросила Элис. Сейчас главное не вмешивать во все это Томми!

Рэнд схватил ее за руку, крепко сжал пальцами запястье. Потом, видимо, поняв, что причиняет ей боль, отпустил ее и отступил на полшага назад.

— Я хочу знать, Элис!

Неожиданная настойчивость Рэнда испугала ее, но Элис постаралась скрыть страх. Она вызывающе вскинула голову. И снова почувствовала за откровенной враждебностью Рэнда что-то еще. Как ни странно, это унесло прочь все ее страхи. Страхи, но не сомнения.

Элис с ужасом поняла, что не может определить по реакции Рэнда, знал ли он о тайнике до того, как она открыла его. Но если не знал, это ведь должно было заинтриговать, а вовсе не разозлить его. Нельзя было также исключать возможность, что подозрения и сомнения Элис определяют ее взгляд на вещи — в том числе на его искренность.

Она отступила назад, подальше от Рэнда и рассеянно потерла руку, которая все еще горела в том месте, где он только что ее схватил. Ей было просто необходимо убедиться, что на этот раз она не влюбилась в негодяя. Но Элис знала, что Рэнд не может сейчас сказать ничего такого, что рассеяло бы ее подозрения.

Глава 9

Ровно в восемь утра, мысленно похвалив себя за пунктуальность, Конрад Брейс открыл железную дверь заднего хода галереи. Он включил люминесцентные лампы и быстро набрал на панели, висевшей рядом с дверью, нужную комбинацию цифр, чтобы отключить сложную систему сигнализации, которая абсолютно бесшумно передавала полицейским сигнал тревоги.

Он еще раз бросил взгляд на панель, чтобы убедиться, что красный огонек сменился зеленым.

— Что за..?

Горели оба огонька — и зеленый, и красный. Брейс подергал крышку панели. Тихо звякнув, она осталась у него в руках.

Нахмурившись, он отложил крышку в сторону и достал из кармана очки. С недовольным видом надев их на нос, Брейс низко склонился над устройством и стал внимательно изучать провода. По лбу его покатилась капелька пота — даже при отсутствии опыта в подобных вещах не оставалось сомнений, что система сигнализации испорчена.

Брейс снял очки и взял трубку телефона, висевшего рядом на стене. Сильно нервничая, он быстро набрал номер компании, осуществлявшей охрану галереи. Когда диспетчер поднял трубку, Брейс назвал номер сигнального устройства и попросил протестировать его.

Он ждал, переминаясь с ноги на ногу, пот стекал за ворот его рубашки. Наконец ему сообщили, что, судя по показаниям их мониторов, система сигнализации галереи подключена и работает нормально.

Брейс повесил трубку, едва сдержавшись от грубостей в адрес компании. Неизвестно, что показывали их мониторы, он своими глазами видел, что сигнализация отключена. Брейс острожно двинулся по покрытому ковром коридору к выставочному залу, с ужасом представляя, что он сейчас увидит.

Однако беглый обзор показал, что на стендах ничего не тронули. Несколько минут Брейс с озадаченным видом стоял посреди зала. Судя по состоянию контрольной панели, в галерею проник профессионал. Но ничего не пропало. Абсолютно ничего.

Он медленно побрел по коридору обратно, в сторону собственного кабинета.

Все здесь — от элегантных кожаных кресел до стола из вишневого дерева — было именно в таком виде, как оставил Конрад вчера вечером. По-прежнему не понимая, в чем дело, Брейс обошел стол и уселся в кресло.

И только тут заметил царапины вокруг замка верхнего ящика стола. Глаза его расширились, Брейс с шумом выдохнул воздух. Он дернул ящик на себя. Бумаги были в полном беспорядке.

Конрад открыл один за другим остальные ящики стола. То же самое. Вскочив с кресла, Брейс быстро пересек кабинет и стал проверять дубовые шкафчики с картотекой, и даже картонные коробки, в которых хранил старые записи. Все имело такой вид, словно здесь тщательно порылись, изучили содержимое, а потом в спешке вернули на место.

Охваченный тревогой, Конрад кинулся к висевшему на стене полотну в золоченой раме, за которым скрывался его сейф. Дрожащими пальцами он набрал шифр и открыл толстую стальную дверцу. Лихорадочно перерывая содержимое сейфа, он искал одну-единственную вещь, исчезновения которой боялся больше всего.

— Пожалуйста — только не это! — бормотал Брейс, вновь и вновь перебирая бумаги.

Шифрованная записка его «клиента» с инструкциями относительно покупки чайницы Токугавы бесследно исчезла. У Брейса потемнело в глазах. В отчаянии он швырнул кипу документов в другой конец комнаты и бессильно опустился в кресло.

Надо было собраться. В конце концов этого следовало ожидать. Всего несколько дней назад он дал увести эту самую чайницу у себя из-под носа, а потом запутал все еще больше, поручив Элис Марлоу ее добыть. Со дня аукциона в «Бандиз» прошла почти неделя, а Брейс все еще не мог ничего предложить своему заказчику. Неудивительно, что тот стал проявлять нетерпение, возможно, даже подозревать Брейса в обмане.

Конрад встал и начал ходить по кабинету, протирая вспотевший лоб накрахмаленным носовым платком. Кроме Брейса, только один человек — его «клиент» — знал всю историю, связанную с этой самой чайницей. Тот человек был богат и влиятелен. Если ему придет в голову мысль, что Брейс ведет двойную игру, это может стать роковым событием и для галереи, и для ее владельца.

Брейс громко застонал. Перерытые папки картотек и похищенная записка с инструкциями — все это ясно доказывало, что его «клиент» уже пришел к самому невыгодному для него заключению и предпринял меры, чтобы замести следы. Брейса охватила паника.

Он слишком многого потребовал от Элис. Теперь Брейс ясно понимал: вместо того, чтобы посылать на Гавайи ничего не подозревающую Элис, за чайницей должен был поехать он сам. В отличие от Элис он-то знал, чем на самом деле рискует, что может потерять, но знал также, за что борется.

«Может, еще не поздно», — подумал Брейс, хватая телефонную трубку, чтобы заказать билеты на ближайший самолет, улетающий на острова.

Он должен отправиться на Мауи и вернуть эту чертову чайницу, даже если придется ее украсть. Только так Конрад сможет убедить своего «клиента», что не пытался вывести его из игры.

Черт бы побрал этого Рэнда Тернбулла!

Узкие полоски бледного света пробивались сквозь створки ставен, закрывавших окно спальни. Элис открыла дверь, ведущую в коридор, выглянула наружу, затаив дыхание, и внимательно прислушалась.

В доме было тихо. Элис встала первой. Что ж, на это она и рассчитывала.

Элис выскользнула в коридор и тихо прикрыла за собой дверь. Крадучись, как кошка, она двинулась в сторону гостиной. После бессонной ночи Элис был просто необходим глоток свежего воздуха, который прогнал бы грустные мысли. Ей не хотелось сейчас ни с кем разговаривать — и меньше всего с Рэндом.

Комната, к ее удивлению, оказалась пустой. Элис приготовилась к тому, что придется прокрасться мимо Рэнда. Постель даже не была смята. Непохоже, чтобы Рэнд вообще ночевал здесь этой ночью. Элис быстро взглянула на чайницу Токугавы, по-прежнему стоявшую на столике у рояля, и почувствовала тупую боль в сердце.

Быстро пройдя через комнату, Элис вышла на веранду. Каменные плиты под ногами были прохладными и влажными. Она немного расслабилась, радуясь, что ей удалось выскользнуть из дома незамеченной, и стала спускаться по тропинке к пустынному пляжу.

Вдалеке виднелся рыболовный траулер, тянувший за собой сеть. Высоко в безоблачном голубом небе, едва видные глазу, летали чайки. Но, к сожалению, Элис была сейчас не в том настроении, чтобы наслаждаться пейзажем, напоминавшим рекламную открытку.

Вчера она заснула в полном отчаянии и сегодня встала в отвратительном настроении. В общем, ей некого было обвинять, кроме себя самой. Всего за три дня жизнь ее резко изменилась: теперь она словно неслась на гребне самой огромной на свете волны — и была вовсе не уверена, что у нее хватит сил выбраться на сушу.

Элис захотелось поплавать — может, это немного поднимет настроение, — но на ней по-прежнему висело это проклятое ожерелье. Если оно намокнет, глина может размякнуть, и тогда Элис останется стоять на берегу, на глазах всего белого света с украденной драгоценностью в руках.

Нет, поправила себя Элис, вовсе не на глазах всего белого света: только перед Кику и Томми — и перед Рэндом.

Элис медленно двинулась к океану, сгорая от желания кинуться в воду, и пусть развалится наконец этот чертов глиняный медальон, тогда она сможет вернуться в дом, положить амулет со стрекозой прямо перед носом Рэнда и разом покончить со всеми сомнениями. А так же уяснить для себя, как ведет себя любимый ею мужчина, когда на карту поставлены такие ценности.

Да, Элис хотелось поступить именно так, но она еще не сошла с ума. Если она нарушит обещание хранить тайну, данное представителю японских властей, то можно распрощаться с мечтами об официальном признании ее заслуг. А Элис ни за что на свете не могла этого допустить. Вознаграждение позволит ей купить собственную галерею, а официальное признание обеспечит успех на первое время. Так что надо держать рот на замке.

Элис стала, подпрыгивая, играть с набегавшей волной. Необходимо привести себя в чувство. Покончить с той игрой в пинг-понг, которая непрерывно шла в голове Элис с тех пор, как она встретила Рэнда Тернбулла. Начиная с этой минуты она будет следовать мудрому совету, данному ей когда-то в детстве отцом.

«Доверяй всем, — сказал он тогда. — Но никогда не раскрывай карт».

Пусть Рэнд мучается сомнениями, решила Элис. Она не покажет ему амулет.

Элис побежала по еще прохладному песку, время от времени поддевая ногой обломки раковин, выброшенные за ночь на берег. Пробежав несколько сот ярдов, она поняла, что приближается к той самой кокосовой пальме. Их кокосовой пальме.

Элис побежала быстрее и вдруг заметила какое-то движение у ствола пальмы. У нее перехватило дыхание. Рэнд?

— Привет, красавица!

Из тени пальмы выступил Эдди Комейк.

На нем были цветастые шорты, смуглая кожа блестела на солнце, точно медь. Эдди лучезарно улыбнулся, но даже не подумал как-то объяснить очередное свое неожиданное появление.

На этот раз Элис не сомневалась, что Эдди преследовал ее. Она с беспокойством взглянула на коренастую, мускулистую фигуру артиста. Затем посмотрела через его плечо на ствол пальмового дерева и снова забеспокоилась, но уже по другому поводу. Следил ли за ней Эдди прошлой ночью? Когда они с Рэндом занимались любовью под этим самым деревом, не крутился ли Комейк поблизости, не наблюдал ли за ними? При мысли об этом Элис почувствовала себя какой-то… оскверненной.

— Я вижу, ваша рука уже лучше, — сказала Элис, заметив, что Эдди уже обходится без повязки.

Комейк улыбнулся и подвигал плечом.

— Как новенькая.

Эдди пересек узкую полоску песка, отделявшую его от Элис. Походка его была легкой и грациозной, словно он выходил на сцену.

— Почему вы преследуете меня, Эдди? — в лоб спросила она. Хватит ходить вокруг да около! Теперь Элис сама распоряжается собственной жизнью и самостоятельно должна решать свои проблемы.

Эдди тихо рассмеялся, погружая пальцы ног в песок. Он был очень привлекательным мужчиной, но сейчас вдруг Элис увидела в его фигуре нечто угрожающее, и его экзотическая внешность только усиливала это ощущение.

— Я просто стоял здесь и наслаждался видом, — сказал Эдди. — Затем появились вы и сделали его еще восхитительнее.

— Вы не ответили на мой вопрос.

Темные брови Эдди удивленно поползли вверх.

— Да? А я думал, что ответил.

— Хорошо, — сказала Элис, с трудом сдерживая раздражение. Она решила сменить тактику. — Что вы делаете именно на этом участке безлюдного пляжа именно в этот час?

— Я родился на Мауи. И провожу большую часть времени на пляжах, когда свободен от репетиций и концертов. Но вы, моя красавица? Что привело сюда вас? Что заставило бежать по берегу, разговаривая сама с собой?

Элис пожалела, что Комейк увидел ее в тот момент, и растерялась, не зная, что ответить. Ей не нравилась манера этого человека задавать вопросы, он то наступал, то оборонялся, словно боксер, желающий вымотать противника.

— Меня прислал сюда мой начальник с поручением купить одну японскую антикварную вещицу, — сказала Элис. — И я немного расстроена тем, что никак не могу получить ее у теперешнего владельца.

Комейк оглянулся и посмотрел в сторону коттеджа Рэнда Тернбулла.

— Что же это за вещица? — спросил он.

— Она довольно редкая, — ответила Элис, возмущенно думая о том, что Эдди это вовсе не касается. — А почему вы спрашиваете?

— Просто поддерживаю разговор, моя красавица, — Эдди обворожительно улыбнулся. — Знакомые часто говорят, что я — очень любопытный парень.

— Охотно верю. — Элис выдавила из себя улыбку. — Я должна еще в чем-то удовлетворить ваше любопытство, прежде чем продолжу прогулку?

— Ни в коем случае. — Артист снова улыбнулся, затем сделал рукой широкий жест в сторону берега. — Пожалуйста, продолжайте свой путь. Может быть, вы вернетесь к мистеру Тернбуллу в лучшем настроении.

Элис сделала несколько шагов, затем вдруг резко остановилась. Обернувшись, она внимательно посмотрела на Эдди.

— Откуда вы знаете, что я остановилась у Тернбулла? — спросила она.

Неизменная улыбка Эдди стала вдруг какой-то настороженной. Элис ждала, молча глядя на него, понимая, что нанесла удар в самую точку, — теперь Комейк не знал, что ответить. Эдди первый отвел взгляд, так и не придумав отговорку и не желая говорить правду.

Однако он сумел быстро овладеть собой. Улыбка снова расцвела на его лице, и он шутливо поклонился Элис. Та кивнула в ответ. Она понятия не имела, что хотел сказать этим Комейк, но была довольна, что дала понять: ее не обманули все эти бесконечные уловки. Таким образом она как бы стала хозяйкой положения. В следующий раз, когда они снова встретятся, Эдди уже не сможет притвориться, что это чистая случайность.

Элис повернулась в сторону океана и побежала вдоль берега дальше. Ей не хотелось, чтобы у Комейка создалось впечатление, будто их словесная дуэль настолько вывела ее из равновесия, что она решила спасаться бегством в сторону коттеджа.

Когда спустя двадцать минут Элис возвращалась обратно, она с удивлением обнаружила, что Эдди уже нет на прежнем месте. Несмотря на встречу с Комейком, пробежка вдоль берега все-таки подняла немного ее настроение. Элис почувствовала, что голодна и с удовольствием думает о булочках с корицей, арахисовом масле и колечках свежего ананаса.

Подбегая к дому, Элис увидела игравшего на пляже Томми. Мальчик сидел к ней спиной и с помощью кондитерской лопатки строил что-то из влажного песка.

Элис перешла на шаг, чтобы перевести дыхание. Из-за набегавших на берег волн мальчику не было слышно звука ее шагов. Забыв о голоде, она остановилась в нескольких футах от Томми и стала наблюдать за его игрой. То, что казалось сначала бесформенной кучей песка, постепенно обретало контуры домика с покатой крышей. Томми прутиком проковырял дверь и с полдюжины окон.

Затем он чуть отстранился, чтобы еще раз посмотреть на свое творение. Элис открыла было рот, чтобы похвалить работу мальчика, но осеклась, потому что Томми заговорил сам с собой.

— В этой комнате будут жить мама с папой. — Он сделал пошире окно верхнего этажа. — А здесь — дядя Рэнд. Моя комната будет посередине. А Кику может жить вот здесь, рядом с кухней, где будет печь для нас булочки.

Элис с замиранием сердца поняла, что Томми не замечает ее присутствия. Интересно, знал ли Рэнд, что его племянник разговаривает сам с собой. Она никак не могла решить, прервать монолог мальчика или же тихо пройти к дверям дома, не потревожив Томми. Но Элис не могла уйти вот так и оставить его на берегу одного.

— Эй, — тихо произнесла она. — Какой чудесный домик. Ты сам его построил?

Томми напрягся, услышав звук ее голоса. Он молча кивнул, не поднимая головы, и подвинулся, чтобы дать Элис пройти. Но вместо этого она опустилась рядом с ним на корточки и попыталась разговорить его.

— Я понимаю, ты очень скучаешь по маме, папе, своим старым друзьям. — Элис решила говорить прямо.

Мальчик задумчиво пожевал нижнюю губу.

— Мне не так уж плохо живется с дядей Рэндом, — сказал он, краем глаза взглянув на Элис.

— Я часто играла одна в твоем возрасте, — сказала она, помогая Томми утрамбовать площадку перед домом.

— Правда?

— Да. Я тоже была единственным ребенком в семье. Однажды я долго болела, и моим друзьям не разрешали часто меня навещать. Иногда мне было совсем одиноко.

Элис, конечно, не стала упоминать тот факт, что детство ее прошло в окружении двух любящих, а главное — живых родителей.

Томми внимательно поглядел на нее.

— И в какие же игры ты играла?

— О, у меня были куклы, раскраски, комиксы, головоломки… Но больше всего мне нравилось представлять, что я пингвин.

— Как это?

— Пингвины — очень умные птицы, которые живут большими колониями на Южном полюсе. И мне нравилось представлять, что если бы я была пингвином, меня окружали бы сотни и даже тысячи друзей.

Томми закрыл ладошкой рот и захихикал. Элис подмигнула ему и провела указательным пальцем аккуратную дорожку через двор песчаного домика. — Элис, ты выйдешь за меня замуж, когда я вырасту? — очень серьезно спросил Томми.

Наклонившись к мальчику, она быстро поцеловала его в лоб.

— Что ж, мой дорогой, если не успею сделать это раньше, обязательно буду иметь тебя в виду.

— Прекрасно. Можешь приходить к нам в гости, в наш новый дом. — Томми насыпал на крышу еще один песчаный холмик, который, очевидно, должен был изображать трубу.

— Как это мило с твоей стороны, что ты меня пригласил. А где тут у вас комната для гостей?

Томми задумчиво закусил губу.

— Комнаты для гостей у нас нет, — сказал он. — Но ничего страшного. Ты можешь пожить в одной комнате с дядей Рэндом. Если он не будет возражать.

— Конечно же, не будет, — раздался сзади голос Рэнда.

Обернувшись, Элис увидела его самого. Рэнд сидел на большом камне, от которого начиналась тропинка, ведущая к веранде, сжимая обеими руками большую кружку с кофе. Элис не знала, как давно он сидел там и слушал их с Томми разговор.

Томми посмотрел на него и улыбнулся.

— Дядя Рэнд, а ты храпел прошлой ночью!

— А ты хрюкал во сне, — парировал Рэнд, делая большой глоток из кружки.

Так вот почему постель в его комнате не была смята! Рэнд спал с племянником.

Рэнд посмотрел на Элис, взгляд этот обжег ее сильнее, чем тропическое солнце. Элис прекрасно понимала, о чем он сейчас думает. Рэнд вспоминал события прошлой ночи. Вспоминал, как они занимались любовью, как поссорились потом из-за японской чайницы, и не мог понять, какие отношения сложились в результате между ними. Он смотрел и смотрел на Элис, пока оба не вспомнили, что за ними наблюдает Томми.

— Эй, парень, — сказал Рэнд, протягивая племяннику свою кружку. — Кику просила передать, что готовит на завтрак вафли с черникой.

Лицо мальчика засветилось от восторга, и он тут же побежал к дому, на ходу выхватив у Рэнда пустую кружку. Когда они остались одни, Рэнд подпер ладонями подбородок и не сводил взгляда с песочного домика.

— Черт побери! — устало произнес он. — Я никогда не смогу вернуть Томми то, что он потерял.

— Конечно нет. Но для Томми достаточно, если ты просто будешь любить его и заботиться о нем. Конечно, если это навсегда. Мальчик и так уже пережил достаточно перемен. Он не должен больше расставаться с теми, кто ему дорог.

— Я скорее умру, чем позволю, чтобы что-нибудь случилось с Томми, — с жаром произнес Рэнд.

Элис кивнула.

— Не сомневаюсь, что в глубине души Томми понимает это. Когда мальчик научится доверять своим чувствам, он обязательно поймет, что у него опять есть семья.

Голос Элис дрогнул. Она поняла вдруг, что то же самое могла бы сказать и о себе. Если бы она научилась доверять Рэнду, то, возможно, все ее сомнения ушли бы прочь.

Рэнд задумался и сидел несколько минут нахмурившись, затем улыбнулся Элис.

— Думаю, ты все же не права в одном. — Элис вопросительно взглянула на него. — Ты напрасно так любила представлять себя пингвином. Ты слишком не похожа на других, чтобы раствориться среди миллиона себе подобных.

Элис рассмеялась.

— Ты ведь не знал меня, когда мне было шесть лет. Я была толстой веснушчатой девчонкой, которой очень не хватало ласки. И больше всего я мечтала тогда слиться с толпой.

— Что ж, ты сумела превратиться из гусеницы в бабочку, — восхищенно произнес Рэнд.

Элис почувствовала, что краснеет. Под взглядом Рэнда она чувствовала себя желанной. Вчера ночью под кокосовой пальмой он, наверное, смотрел на нее с тем же выражением. Но тогда было темно, и Элис не смогла разглядеть его глаз, в которых читала сейчас желание и нежность.

— А как было у тебя? — спросила Элис, усилием воли заставляя себя отвлечься от воспоминаний о лунном свете и аромате цветов. — Ты придумывал себе друзей?

Рэнд нахмурился и отвел взгляд. Глаза его стали вдруг пустыми. Элис закусила губу, проклиная себя за глупость и несообразительность. Она встала и подошла к камню, на котором сидел Рэнд. Там было не так уж много места, поэтому она села довольно близко к нему и вложила свою руку в его.

— Какая я бесчувственная дура, — сказала она. — Конечно, тебе не нужны были воображаемые друзья. Ведь у тебя был брат.

Рэнд стиснул обеими руками ее ладонь и поднес к плотно сжатым губам, продолжая глядеть на океан. Элис было немного больно, но она сидела не шевелясь, понимая, что внутри Рэнда борются сейчас противоречивые чувства. Наконец он заговорил, запинаясь и с трудом подбирая слова, словно выпускал их на волю, на солнечный свет из запертой комнаты, в которой не было даже окон.

— Крис во всем был лучше меня. Странно, но хотя он был на несколько футов ниже, мне все время казалось, что я смотрю на него снизу вверх. Думаю, я никогда не смогу пережить эту потерю.

— Что ж, он, по крайней мере, оставил тебе Томми. У тебя есть как бы часть Криса.

Рэнд смотрел на горизонт.

— Хотелось бы думать, что ты тоже станешь когда-нибудь частью моей жизни, — почти прошептал он.

Элис глубоко вздохнула. Она словно парила в воздухе, и только Рэнд, крепко сжимавший ее руку, удерживал ее на земле. Элис никак не могла найти нужные слова, поэтому она просто наклонилась и нежно поцеловала его в губы.

Рэнд встал и притянул Элис к себе. Он снова поцеловал ее, придерживая одной рукой трепещущие на ветру волосы. На этот раз поцелуй был более долгим, и когда губы их наконец разделились, Рэнд еще крепче прижал Элис к себе. Она положила голову ему на плечо.

— Элис, дорогая — прошептал он. — Я чувствую себя так, словно искал тебя всю жизнь.

Элис коснулась губами шеи Рэнда в том месте, где кончался воротник его рубашки, и вздохнула.

— Я сейчас самая счастливая женщина на свете, — сказала она.

— Нет, это я самый счастливый на свете. — Рэнд отстранил от себя Элис на расстояние вытянутых рук, чтобы видеть выражение ее лица. — Но если я не перестану тебя обнимать, нас обоих могут задержать за непристойное поведение на пляже.

— Прошлой ночью это тебя, похоже, не волновало, — ехидно заметила Элис.

— Это не моя вина. — Рэнд шутливо ущипнул ее за нос. — Просто луна на меня так действовала. Но сейчас я чувствую новый приступ этой болезни. Думаю, в лечебных целях нам надо искупаться.

Рука Элис потянулась к ожерелью.

— Наверное, тебе придется сделать это без меня, — сказала она. — Я успела устроить себе ободряющую пробежку и чудовищно проголодалась.

— Я тоже изголодался, но вовсе не по еде. — Рэнд провел пальцем по шее Элис, прикосновения его вызвали сладостную дрожь. — Поэтому мне надо немного поплавать.

Виновато улыбаясь, Элис высвободилась из его объятий и направилась по тропинке к веранде. Затем она вдруг обернулась.

— Кстати, сегодня утром я встретила Эдди Комейка, — сказала Элис.

Несколько секунд Рэнд смотрел на нее в упор, затем отвернулся и стал изучать океан.

Элис проследила за его взглядом. Далеко, у самой линии горизонта, забрасывали свои сети два рыболовных траулера. Еще дальше направлялся к проливу Каиви боевой эсминец. Наверное, плыл на базу, находившуюся на южном побережье Оаху. Нигде не было видно яхты с оранжево-красным парусом.

— Ты говорила с ним? — спросил Рэнд, поворачиваясь к Элис.

— Да.

Ее даже напугало каменное выражение его лица. Элис смотрела на него со все нараставшим удивлением. Ведь еще секунду назад взгляд его был полон тепла, нежности и любви. А сейчас в глазах читалась настороженность, он почему-то напомнил ей затравленного зверя. Элис захотелось съежиться под этим взглядом.

— О чем же вы беседовали? — спросил Рэнд.

— Эдди поинтересовался, что я здесь делаю. Он, как всегда, задавал множество вопросов.

— Что значит «как всегда»?

— Комейк вырастает словно из-под земли везде, куда бы я ни отправилась. Я знаю, это звучит глупо, но я начала даже подозревать, что он меня преследует.

Рэнд вытер губы тыльной стороной ладони и стал снова смотреть на океан.

— Что с тобой, Рэнд? — встревоженно спросила Элис.

— Ничего. Возможно, ничего.

Когда он повернулся, взгляд его скользнул по подаренному Томми ожерелью. Рэнд быстро отвернулся, но Элис успела заметить этот взгляд, и все похолодело у нее внутри.

— Я просто думаю, не могла ли Элейн Филдинг нанять Комейка, чтобы шпионить за мной, — сказал Рэнд. — Это могло бы объяснить его пристальный интерес к твоей персоне.

Элис видела, что Рэнд обеспокоен ее сообщением о встрече с Эдди Комейком. Но она так же ясно чувствовала, что Рэнд солгал ей сейчас. На самом деле он вовсе не думает, что странное поведение певца имеет какое-то отношение к слежке, установленной за ним миссис Филдинг.

От Элис не укрылось, каким взглядом посмотрел Рэнд на ее ожерелье — так, словно это было нечто гораздо большее, чем безвкусная дешевая бижутерия. Неужели Рэнд наконец-то выдал себя? И разве не могло быть так, что и Рэнд, и Эдди Комейк оба причастны к похищению амулета со стрекозой?

Быстро, почти бегом двигаясь по дорожке к дому, Элис обдумывала этот вариант со всех сторон. Нет, она не должна допускать даже мысли о том, что человек, похитивший ее сердце, мог оказаться просто жалким вором.

Рэнд смотрел, как Элис, словно испуганная газель, спасается бегством в сторону дома. Он выругался про себя. Больше всего ему хотелось сейчас догнать ее и успокоить, но вместо этого он снова повернулся к океану. Все кипело у Рэнда внутри.

Так значит, Комейк солгал ему!

Глава 10

Вечером Элис, глядя на себя в небольшое зеркало, висевшее над туалетным столиком в спальне Рэнда, торопилась поскорее завершить макияж. Полчаса назад Рэнд буквально ворвался в комнату и сообщил, что они немедленно отправляются куда-нибудь пообедать.

После нескольких часов, проведенных на пляже, кожа Элис, обветренная и обожженная, была к тому же вся в мелком песке, поэтому она настояла на том, что сначала примет душ. Все пришлось делать наспех. Элис была даже немного испугана лихорадочной поспешностью их сборов. Она чувствовала себя так, словно плывет по морю, таящему в своих глубинах множество опасностей, и прекрасно понимала, что сумеет удержаться на поверхности, только лишь хорошо обдумывая каждое свое действие.

Элис наклонилась к зеркалу, держа в одной руке кисточку с тушью. Поверх кружевных трусиков на ней была тонкая шелковая рубашка. Сзади на кровати лежало лиловое вечернее платье с глубоким вырезом — одно из тех, что она купила во время налета на магазины Лахайны. Она собиралась надеть его с парой шелковых туфелек того же цвета. Покупая это платье, Элис вовсе не предполагала, что ей так скоро представится возможность его надеть.

Она слышала, как течет вода в ванной, отделявшей спальню Рэнда от комнаты Кику. Элис представила, как Рэнд всего в нескольких футах от нее намыливает свое стройное мускулистое тело. Рука ее задрожала и, прежде чем в последний раз коснуться ресниц кисточкой с тушью, ей пришлось глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться.

Рэнда не было видно почти целый день. Должно быть, он отправился посмотреть, как идут приготовления к завтрашнему празднику. В отсутствие Рэнда дом казался Элис пустым, но одновременно она испытывала облегчение. Она очень скучала по Рэнду, но в то же время, поскольку на нее столько всего обрушилось за последние несколько дней, нервы были явно не в порядке. И ей просто необходимо было побыть немного одной, чтобы как-то восстановить душевное равновесие.

Пока Рэнд отсутствовал, она загорала на пляже, вместе с Томми они успели построить целое средневековое поселение, состоявшее из нескольких песчаных замков с множеством башенок. Они съели свой ленч прямо на пляже, а потом Кику показывала им, как складывать из бумаги разные фигурки.

Элис отложила пудреницу и взяла маленького бумажного журавлика, которого под руководством Кику сделал для нее Томми. Она даже подумала было воткнуть его себе в волосы в качестве украшения, но, поразмыслив, отказалась от этой идеи.

На столике перед Элис были разложены все ее сокровища — бумажный журавлик, черные коралловые бусы и браслет, подаренные Рэндом, и ожерелье, скрывавшее амулет со стрекозой. Элис чувствовала себя немного виноватой, но у нее не было выбора. Она прекрасно знала, что именно наденет сегодня.

Звук бегущей воды неожиданно оборвался, Элис быстро положила обратно на столик бумажного журавлика. Надо было поторапливаться. Она схватила с кровати лиловое платье как раз в тот момент, когда рядом хлопнула дверь ванной. Элис быстро надела платье, затем сунула ноги в туфли, одновременно застегивая «молнию».

Снова повернувшись к столику, она взяла ожерелье с глиняным кулоном и надела его на шею. У Элис совсем не было времени, она быстро взглянула на себя в зеркало, но одного взгляда оказалось достаточно, чтобы тут же застыть в изумлении. Декольте на платье оказалось гораздо глубже, чем ей казалось, когда она примеряла его в магазине. Видна была даже ложбинка между грудей. Лиф так плотно облегал тело, что она чувствовала себя почти голой. Но сейчас у нее не было времени переодеваться, к тому же это было единственное платье, подходящее для ужина.

Открыв верхний ящик туалетного столика, который Рэнд предоставил в ее распоряжение, Элис достала оттуда расшитую бисером вечернюю сумочку. Тут взгляд ее привлек листок коричневатой бумаги с хайку.

Должна ли она взять его с собой? К сожалению, чтобы положить листок в сумочку, его надо было сложить еще раз, а это могло бы повредить хрупкие волокна старой бумаги. Элис с неохотой положила его обратно, засунув под пакет с чулками, затем положила сверху бумажного журавлика и закрыла ящик.

Бархатный мешочек с бусами и браслетом по-прежнему лежал на столике. Поколебавшись несколько секунд, Элис взяла его, ослабила шнурок и вытащила браслет. Надев его на руку, она быстро положила мешочек с бусами в сумочку.

Быстро оглядевшись, чтобы убедиться, что не оставила в неподходящих местах ничего из своих вещей, Элис вышла из комнаты и направилась по коридору к двери.

Рэнд присоединился к ней через десять минут, когда Элис стояла на веранде, любуясь мягкими тонами тропического заката. Услышав за спиной звук открывающейся двери, Элис резко обернулась. Рэнд застыл как завороженный, сжимая пальцами дверную ручку.

Они впервые увидели друг друга в вечерних нарядах, и оба были приятно удивлены произошедшими с ними переменами. На Рэнде был белый пиджак со свежесрезанным цветком в петлице и черные брюки. Он был так красив, что вполне мог работать моделью для фотографов.

— Потрясающе! — сказал Рэнд, подобрав наконец нужное слово.

— Какой ты элегантный! — почти одновременно воскликнула Элис.

Оба слишком громко рассмеялись, выдавая владевшее ими нервное напряжение, которое они изо всех сил пытались скрыть. Взгляд Рэнда скользнул по ожерелью на шее Элис. Она открыла было рот, чтобы извиниться за то, что не надела коралловые бусы, но в этот момент Рэнд заметил браслет на ее запястье и улыбнулся, явно довольный подобным компромиссом.

Рэнд отпустил наконец дверную ручку, и Элис увидела, что через руку его переброшена гирлянда из бледно-фиолетовых орхидей. Пройдя через веранду, он остановился перед Элис и обвил гирляндой ее плечи, не сводя с нее полных желания глаз. Приятно было чувствовать кожей прохладные, свежие цветы.

— Никогда не видела ничего более великолепного, — сказала Элис, вдыхая экзотический аромат и поглаживая пальцем один из цветков.

— А я видел, — дрогнувшим голосом произнес Рэнд.

Он поглядел в поднятые к нему глаза Элис так внимательно, что взгляд этот, казалось, пронзил ее насквозь. Элис затаила дыхание, губы ее приоткрылись в ожидании поцелуя.

Усилием воли Рэнд заставил себя отвести взгляд и посмотрел в сторону океана. Ярдах в ста от берега качалась на волнах яхта. Темнело, и Рэнд не мог различить цвета паруса, но рисковать не стоило.

— Нам пора, — сказал он. — Я заказал столик.

Идя рядом с Рэндом по вымощенной камнями дорожке, Элис чувствовала себя немного разочарованной. Дорожка была неровной, и Рэнд все время держал руку за спиной Элис, готовый подхватить ее, если она оступится. Но рука его ни разу не коснулась ее спины. Рэнд открыл дверцу машины и подождал, пока Элис заберется внутрь.

Затем он сел за руль, даже не взглянув на нее. Казалось, Рэнд дал себе слово стараться не смотреть на Элис. Когда он повернул в замке ключ зажигания, она дотронулась до его руки и спросила:

— Рэнд, с тобой все в порядке?

Тогда он наконец посмотрел на нее, прищурившись.

— Все прекрасно. А почему ты об этом спрашиваешь?

— Мне показалось, что тебя что-то беспокоит.

Плечи его сразу как-то сникли, и Рэнд, поморщившись, откинулся на сиденье.

— Заметно, да?

— Что?

Рассмеявшись, Рэнд уперся взглядом в крышу машины.

— Ты, конечно, решишь, что я схожу с ума, Элис. Особенно после того, что произошло прошлой ночью на пляже. Но стоило мне только взглянуть на тебя в лучах заходящего солнца, как у меня буквально задрожали колени. Ты, наверное, не представляешь, как ты потрясающе красива.

Несколько секунд Элис сидела молча, словно лишившись дара речи.

Никто никогда не говорил ей ничего подобного.

— Рэнд, это самый приятный комплимент из всех, что мне приходилось слышать, — произнесла она наконец.

— А теперь представь себе, что я высказал в этих словах лишь малую часть того, что чувствую по отношению к тебе. — Рэнд лукаво улыбнулся. — Это платье надо зарегистрировать как опасное оружие.

Элис вспыхнула. Она немного смутилась, но тем не менее порадовалась, что у нее не было времени переодеться, когда она решила, что платье выглядит слишком вызывающе. Рэнд свернул на шоссе и поехал в сторону Лахайны. Оба молчали.

— Мне как-то не по себе из-за того, что мы не взяли с собой Томми, — сказала наконец Элис. — Он, наверное, расстроился.

Рэнд энергично замотал головой.

— Томми целый день наслаждался твоим обществом, — сказал он. — Я объяснил ему, что теперь моя очередь. Он умный мальчик и понимает, что не надо жадничать.

Элис вопросительно посмотрела на Рэнда.

— Ты не знаешь, почему я вдруг почувствовала себя букашкой, которую двое мальчишек пытаются впихнуть в старую коробку из-под сигарет?

Улыбнувшись, Рэнд бросил на нее взгляд, который никак нельзя было назвать мальчишеским. Потом взгляд его упал на ожерелье, выглядывавшее из-под гирлянды орхидей. Улыбка стала вдруг какой-то неестественной, а затем и вовсе исчезла. Элис смотрела на профиль Рэнда, внимательно следившего за дорогой. Рука ее непроизвольно потянулась к украшению.

Конечно, Рэнд обиделся, увидев, что она не надела подаренные им коралловые бусы, хотя на руке ее красовался браслет. Но, как ни странно, Элис была почти уверена, что дело вовсе не в этом. Внутренний голос подсказывал ей, что Рэнда беспокоит совсем другое. Нечто, не имевшее никакого отношения к коралловым бусам.

Из-за их столика в «Лахайна Палмз» открывался вид на лодочный причал в конце небольшой гавани. За причалом виднелся широкий пролив, разделявший острова Мауи и Ланаи. Из дальнего конца зала до них доносились звуки гавайской музыки. Обрюзгший певец жалобно тянул что-то в микрофон.

— Да, это не Эдди Комейк, — заметил Рэнд, изучая довольно пространное меню.

— Спасибо и за это, — рассеянно пробормотала Элис. Названия блюд были написаны по-гавайски, и она чувствовала себя здесь иностранкой.

Рэнд взглянул на нее поверх меню.

— Тебе ведь не нравится Комейк?

— Мне не нравится его манера неожиданно появляться везде, где оказываюсь я.

«Как яхта с красно-оранжевым парусом, которая так тебя раздражает», — чуть не добавила она, но очень уж не хотелось омрачать такой замечательный вечер.

— Ну же, посмотри вокруг, — улыбнулся Рэнд. — Ведь его здесь нет, не так ли?

Элис улыбнулась ему в ответ, пытаясь показать, что ее развеселила эта шутка. Но на самом деле она боялась оглянуться вокруг. Элис вовсе не удивилась бы, обнаружив за соседним столиком пожирающего ее глазами Эдди.

— К тому же, если подумать, — продолжал Рэнд, — Комейк ведь тоже имеет все основания удивляться тому, что ты вечно оказываешься именно там, где появляется он.

— Тогда я лучше не буду об этом думать, — сказала Элис, пытаясь прогнать от себя мысль, что Рэнд выгораживает вездесущего певца.

В «Лахайна Палмз», судя по правой колонке меню, явно гордились своей кухней. Еще неделю назад цены ужаснули бы Элис. Независимо от того, кто платит за ужин, она постаралась бы выбрать самые дешевые блюда. Но вознаграждение за находку амулета резко изменило ее взгляд на подобные вещи. Поэтому сейчас Элис, не обращая внимания на цены, пыталась найти в меню что-нибудь такое, что смогла бы произнести.

— Я, пожалуй, хочу пуху, — решилась наконец Элис.

— Угря? — уточнил Рэнд, не отрывая глаз от своего меню.

Глаза Элис расширились. Она быстро пробежала глазами по названиям блюд в поисках замены.

— Или, может быть, лучше махимахи.

— Дельфина?

Элис даже содрогнулась.

— А что будешь ты?

— Хапуупуу. Черноморский окунь.

— Звучит заманчиво, даже слишком.

Официант приблизился к их столику и, приняв заказ, отошел, унося с собой меню. Рэнд сложил руки на краю стола — теперь ничто не отвлекало его от Элис. Он долго и внимательно смотрел на свою спутницу, освещенную нервным, колышущимся пламенам свечи.

События прошлой ночи вдруг вернулись к Элис в виде напоминавших сновидения, но в то же время странно отчетливых образов, слившихся в единую волну чувств и ощущений. Тихое воркование голубей. Шелест прибоя. Прикосновения Рэнда. Тяжесть его сильного тела. Слова, уносимые ветром.

Рэнд поднял бокал с вином, словно собираясь произнести тост, но для этого тоста не требовалось слов. Выражение его лица говорило Элис, что, если бы они не находились в общественном месте, Рэнд немедленно поцеловал бы ее.

Она тоже подняла бокал, держа его за тонкую ножку, и тут же почувствовала, как что-то внутри ее словно сливается с Рэндом. Они словно стали двумя концами одного камертона. Оба отпили вино из бокалов, не сводя глаз друг с друга. Затем Элис снова подняла бокал, глядя, как преломляется в прозрачной жидкости пламя свечи.

— За тебя, Рэнд, — тихо, так, чтобы их не услышали за соседними столиками, произнесла она. — Ты дал мне нечто такое, что будет со мной всю жизнь.

Рэнд вздрогнул, словно слова Элис разрушили прекрасный мираж, витавший над их столиком. Он крепко сжал ее руку, прежде чем она успела поднести бокал к губам.

— Что?.. — выдохнул он.

Элис замерла. Рэнд так крепко стиснул ее пальцы, что, казалось, сожми он чуть сильнее, и треснет ножка бокала, который по-прежнему держала Элис. Рэнд смотрел на нее умоляющими глазами. Десять секунд. Двадцать.

— Рэнд… пожалуйста, отпусти.

Сначала слова Элис, казалось, не дошли до его сознания. Потом он удивленно посмотрел на их руки и тут же убрал свою. Теперь Рэнд сидел, крепко стиснув зубы и глядя на белую скатерть. Она никак не могла понять, что с ним происходит.

— Прости меня, Элис, — с усилием произнес Рэнд. — Я вовсе не хотел так распускаться. Вообще-то мне это не свойственно. Просто слова твои прозвучали так, словно мы больше не увидим друг друга.

— Завтра после праздника я возвращаюсь в Нью-Йорк. Ты ведь знал об этом.

Рэнд кивнул.

— Да. Но я ведь не могу вернуться туда. Я должен держать Томми как можно дальше от Элейн Филдинг, пока не закончится процедура усыновления. А это может продлиться несколько месяцев. Много месяцев. Мы будем жить здесь, на Мауи, и в небольшой квартире в Сан-Франциско, которую я снимаю, потому что часто бываю там по делам.

Элис почувствовала радостное волнение. Она чуть не рассказала Рэнду, что собирается перебраться на Вест-коуст и открыть там галерею, причем начнет готовиться к этому сразу же по возвращении в Нью-Йорк. Но в последний момент испугалась, что Рэнд станет расспрашивать, за счет чего она собирается финансировать это мероприятие.

И снова внутри ее началась борьба. Сердце подсказывало поделиться с Рэндом всем, что касалось амулета со стрекозой. Ей очень хотелось услышать, что он ничего не знал о похищенном сокровище, скрывавшемся в тайнике купленной им чайницы Токугавы. Но здравый смысл заставлял повторять вновь и вновь совет отца — «доверяй всем, но никогда не раскрывай карт».

В конце концов Элис решила быть осторожной и ничего не сказала о драгоценности, скрывавшейся внутри безвкусного ожерелья. Больше всего Элис боялась, что это вовсе не является для Рэнда секретом. Она успела полюбить Рэнда, но все же никак не могла заставить себя безоговорочно ему доверять.

Сомнения мучили ее. Неужели постоянные обманы Роба навсегда убили в ней способность верить мужчинам?

— Рэнд, последние два дня прошли слишком сумбурно, — сказала Элис, судорожно пытаясь привести в порядок свои мысли. — Ты был все время обеспокоен, постоянно думал о детективе миссис Филдинг, который пытается раскопать — и кто знает, возможно, даже сфабриковать — нечто, что может помешать тебе усыновить Томми.

— Это вполне реальная угроза, Элис.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. И, будь я на твоем месте, я ради Томми вела бы себя точно так же. — Элис сделала большой глоток вина и чуть прикрыла глаза, ожидая, пока почувствует его успокаивающее действие. — Я хочу сказать, — продолжала она, — что эти дни были для нас обоих какими-то сумасшедшими. Может быть, того, что мы чувствуем друг к другу, на самом деле нет. Может, мы только обманываем сами себя, считая, что любим друг друга, чтобы не смотреть в лицо реальности, отодвинуть от себя все страхи и тревоги, которыми полна наша жизнь. Может, все не так, как нам кажется.

— Нет! — резко прервал ее Рэнд и протянул через столик руку с раскрытой ладонью. Поколебавшись, Элис положила на нее пальцы. На этот раз он держал ее крепко, но нежно. — Нет! — повторил он, глядя в глаза Элис.

Теперь это был жесткий взгляд решительного человека.

— Элис, послушай меня, — медленно произнес он. — Поверь мне. То, что с нами происходит, — вовсе не попытка бегства от своих бед и проблем. Нет на свете ничего более реального, чем наши чувства друг к другу. Они реальнее всего, что ты можешь себе вообразить.

Элис нервно сглотнула слюну. В словах Рэнда был, казалось, какой-то двойной смысл, которого она никак не могла понять. «Реальнее всего, что ты можешь себе вообразить» — что он имел в виду? Может, Рэнд надеялся, что она разгадает скрытый смысл его слов? Может, он боится сказать что-то, не зная, будет ли ей приятно это услышать?

Элис никак не могла справиться со смущением. Она медленно убрала руку из ладони Рэнда, испытывая при этом странное чувство, словно отпускает что-то такое, от чего зависит ее жизнь. Рука Рэнда, сжатая в кулак, осталась лежать на скатерти. Видно было, что он очень расстроен. У Элис не осталось больше сомнений, что Рэнд что-то от нее скрывает.

Да, теперь она знала это наверняка!

Он сидел с опущенной головой, Элис застыла в ожидании. Ужас наполнял каждую клеточку ее тела. Она безумно боялась того, что может сейчас услышать, и в то же время во что бы то ни стало хотела это узнать.

Рэнд ничего не сказал. Вместо этого он повернул голову и угрюмо посмотрел в окно на ярко освещенный лодочный причал, от которого как раз отплывала небольшая лодка. Элис наблюдала за ней до тех пор, пока огни ее не исчезли в темноте. Она чувствовала себя несчастной и потерянной.

— За эти несколько дней, — сказала Элис, — мы оба немного забыли о том, для чего я здесь нахожусь. — Когда Рэнд поднял глаза, Элис медленно и отчетливо произнесла: — Я прилетела сюда за чайницей Токугавы.

— Поверь мне, Элис, — сказал Рэнд каким-то странным, усталым голосом. — Если бы это зависело от меня, я бы отдал тебе эту чертову чайницу. Но, к сожалению, это уже не в моей власти. Нравится нам это или нет, завтра чайница будет подарена моим клиентам.

Эти слова только усилили смятение Элис. Почему Рэнд говорит, что это не в его власти? Она как раз хотела спросить об этом, когда к столику подошел официант с их заказом. Все было так прекрасно — свет свечи, романтическая музыка, живописный вид за окном. Божественно пахнущая гирлянда из орхидей. И достаточно поднять глаза, чтобы увидеть мужчину, похитившего ее сердце, несмотря на все замки и запоры, на которые она заперла его после неудачи с Робом.

Однако стоило копнуть чуть глубже, все сразу резко менялось. Все равно как корни неудачно покрашенных волос. Под гирляндой из нежных благоухающих цветов висел глиняный кулон, внутри которого был спрятан амулет со стрекозой. А что пряталось за всей этой историей с японским сокровищем? Элис была вовсе не уверена, что хочет это узнать.

Рэнд налил ей еще вина из хрустального графина, который принес официант. Элис не могла заставить себя взглянуть ему в глаза. Откусив маленький кусочек киви, она поймала себя на том, что не чувствует его вкуса. С таким же успехом она могла бы сейчас жевать опилки. Возвращаясь домой, в машине оба молчали. Время тянулось гораздо медленнее, чем на пути в Лахайну. Когда Рэнд взял ее за руку, Элис не стала сопротивляться. Но прикосновение это не доставляло сейчас удовольствия ни ей, ни Рэнду. Оба были разочарованы, оба понимали, что вечер испорчен, и они не в силах ничего изменить.

— Что за черт! — сказал Рэнд, когда они свернули к дому. Во всех окнах коттеджа горел свет, кроме того, были зажжены прожектора для подсветки площадки перед ним.

Все это сильно встревожило Рэнда. Резко прибавив газ, он быстро подъехал к дому и остановил машину у самых дверей.

Рэнд выскочил из машины, крикнув Элис, чтобы она оставалась на месте. Но она, не открывая дверь со своей стороны, перелезла через сиденье водителя и тоже выбралась наружу. Когда Элис догнала Рэнда, он уже успел отпереть входную дверь.

Добежав до гостиной, Рэнд неожиданно остановился, вскинув вверх обе руки. Элис ткнулась с разбегу ему в спину, заставив Рэнда сделать еще шаг вперед. Устояв на ногах, она выглянула из-за его плеча, и у нее перехватило дыхание.

Рядом с роялем стояла Кику, одетая в купальный халат, с поднятым над головой острым кухонным ножом. Отважная маленькая женщина свирепо сверкнула на них глазами, затем со вздохом облегчения опустила нож. «Оружие» Кику упало на пол, и тут же из-за спины ее выскочил и бросился к Рэнду Томми.

— Что здесь, черт возьми, происходит? — спросил Рэнд, обнимая мальчика.

— К нам забрался плохой дядька, — плакал Томми, обвив ручонками шею Рэнда. — Кику испугала его, и он убежал.

— Он побежал через веранду к пляжу, мистер Тернбулл, — пояснила Кику, опускаясь на диванчик рядом с роялем. Теперь, когда подоспела помощь, силы оставили ее.

— Когда? — быстро спросил Рэнд.

— Всего несколько минут назад.

Рэнд разжал ручонки Томми и передал мальчика Элис. Через секунду он был уже у двери на веранду и скоро скрылся в темноте, куда не достигал свет прожекторов.

Элис подвела Томми к диванчику, и они уселись рядом с Кику, тесно прижавшись друг к другу и глядя на дверь, за которой только что исчез Рэнд. Он вскоре вернулся, тяжело дыша и вытирая со лба капельки пота.

Остановившись в дверях, Рэнд оглянулся в темноту, руки его были сжаты в кулаки. Затем он вошел в комнату и взял Томми из рук Элис. Все еще тяжело дыша, он крепко прижал к себе Томми, затем опустился на колени перед Кику.

— Расскажи мне, как все было, — тихо попросил он.

Элис обняла Кику за плечи, стараясь приободрить. Маленькая женщина крепко сжала ладонями ее руку.

— Я как раз уложила Томми спать и выключила свет. Тут я вдруг услышала шум в вашей спальне, мистер Тернбулл. Я прокралась в кухню, чтобы вызвать полицию, но телефон почему-то не работал.

Рэнд вскочил на ноги и кинулся в кухню. Он вернулся через несколько секунд.

— По пути сюда мы проезжали мимо машины с телефонной станции, — сказал он. — Наверное, они устраняют повреждение на линии. Ты видела грабителя?

Кику покачала головой.

— Только его тень. Я стояла в дверях кухни, соображая, что делать дальше, когда он прошел по коридору в гостиную. Должно быть, он меня заметил, потому что вдруг быстро выбежал через дверь на веранду

— Он был один? — спросила Элис.

— Да. Как только он убежал, я включила прожектора и свет во всех комнатах. Потом я услышала звук подъезжавшей машины и подумала, что это вернулся грабитель, потому что не ожидала, что вы приедете так рано.

Элис взглянула на Рэнда. Полчаса назад она ни за что бы не поверила, что сможет порадоваться тому, что вечер прошел неудачно и они решили вернуться пораньше, чтобы его не затягивать. Судя по выражению лица Рэнда, он думал сейчас о том же.

— У тебя есть пистолет, дядя Рэнд? — спросил Томми.

— Нет, но это не важно, — сказал Рэнд, похлопывая мальчика по плечу. — Не думаю, что нам понадобится оружие. Если Кику так легко напугала этого человека, значит, он не собирался никого трогать.

— Думаешь, это был случайный грабитель? — спросила Элис.

— А кто же еще? Он, наверное, решил, что в доме все спят. Должно быть, Кику здорово его напугала.

Элис от души надеялась, что Рэнд прав, что он действительно так думает, а не просто говорит то, что им всем хочется сейчас услышать. Элис посмотрела на столик у стены, где стояла чайница Токугавы, и вздрогнула так сильно, что Кику подняла на нее глаза. Элис заставила себя улыбнуться, но Кику только нахмурилась в ответ еще сильнее.

— Эй, парень, пора опять ложиться спать, — сказал Рэнд, обращаясь к Томми.

Мальчик смотрел на дядю широко открытыми глазами.

— Ты поспишь сегодня со мной, дядя Рэнд?

— Конечно. Ты будешь в полной безопасности. Уж можешь мне поверить.

Рэнд снова повернулся к Кику.

— Осмотри, пожалуйста, дом, убедись, что все на месте. Как только уснет Томми, я сам запру дверь.

— Думаю, это могу сделать я, — предложила Элис. — Рэнд, тебе не кажется, что нужно добраться до ближайшего телефона и вызвать полицию?

Рэнд задумался над ее предложением.

— Кто бы то ни был, сейчас он уже далеко. Давайте осмотрим дом. Если ничего не исчезло, не стоит поднимать из-за этого шум среди ночи. Лучше я сообщу в полицию, когда заработает телефон.

— Удивительная терпимость к нарушению закона со стороны адвоката.

— Я — очень усталый адвокат. И мне вовсе не улыбается перспектива заставить какого-нибудь местного копа составлять все эти бесконечные протоколы. Ведь у нас все равно нет шансов поймать преступника.

— Мы на Гавайях, — сказала Элис. — А ты говоришь так, как будто находишься в Нью-Йорке.

Ничего не ответив, он повернулся и вслед за Кику и Томми покинул гостиную.

Несколько секунд Элис, нахмурившись, смотрела ему вслед. Затем принялась запирать ведущую на веранду французскую дверь. Убедившись, что с замками все в порядке, Элис принялась методично обследовать дом, проверяя каждое окно и каждую дверь. Когда она дошла до спальни Рэнда, шок, вызванный последними событиями, почти прошел, уступив место гневу.

Как только Элис вошла в спальню Рэнда, взгляд ее упал на ставни. Вечером она оставила их закрытыми, а теперь обратила внимание, что створки висят немного косо, а жалюзи за ними приоткрыты. Обойдя кровать, Элис принялась внимательно исследовать окно. Стекло было поднято, а сетку для защиты от насекомых вообще сняли. Элис не сомневалась, что именно через это окно грабитель проник в дом.

Убедившись, что окно закрыто как следует, Элис заперла ставни. Направившись к двери, она вдруг увидела на полу перед туалетным столиком бумажного журавлика, сделанного для нее Томми.

Элис испуганно оглядела спальню, словно ожидая, что притаившийся здесь грабитель сейчас выскочит из темного угла. Затем она нагнулась и подняла журавлика. Элис точно помнила, что положила его поверх упаковки с чулками в верхний ящик туалетного столика. Держа в одной руке журавлика, она открыла ящик и заглянула внутрь. Белье ее было скомкано и лежало в беспорядке. Элис бросило в жар. Она осторожно приподняла нежные кружевные вещицы. Упаковка чулок лежала там, куда она ее положила — на самом дне. Элис приподняла ее за угол и закусила губу, чтобы не вскрикнуть.

Листок рисовой бумаги с хайку исчез.

Чтобы точно убедиться в этом, Элис вынула из ящика все вещи и внимательно перебрала их. Листочек действительно пропал.

Она аккуратно сложила вещи обратно в ящик, повторяя про себя слова хайку:

Грабитель наверняка приходил за амулетом. Элис подняла руку к ожерелью. Он нашел листок со стихотворением и понял, что секрет тайника в лаковой коробочке открыт. Он знает, что был близок к цели, и наверняка вернется. Интересно, сколько еще охотников за стрекозой крутятся сейчас рядом, преследуя ее?

Элис закрыла дверь и вышла в пустой коридор. Двигаясь, словно лунатик, она направилась к гостиной. Дверь в комнату Кику была закрыта. Наверное, экономка уже легла спать. Дверь в комнату Томми была чуть приоткрыта, там горел ночник. Элис заглянула в дверь — ровно настолько, чтобы убедиться, что мальчик спокойно спит, несмотря на все перенесенные волнения.

В гостиной по-прежнему горел свет. Элис тихо прошла по коридору, на нее навалилась вдруг скопившаяся усталость, и она еле передвигала ноги.

Зайдя в гостиную, она с удивлением обнаружила Рэнда, стоявшего на коленях возле рояля. Небольшой кусок соломенной циновки был отогнут, одна из досок пола снята. Под ней, в полу, находился сейф, тяжелая дверь которого была сейчас открыта. Элис наблюдала, как Рэнд взял со столика чайницу Токугавы, осторожно вложил ее в картонную коробку и опустил в сейф.

Он протянул руку к дверце, и в этот момент у Элис, тихо стукнув о пол, соскочила с ноги туфелька.

Рэнд поднял глаза, явно встревоженный ее неожиданным появлением, но быстро сумел овладеть собой. Лицо его было напряжено и походило на маску. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, у Элис все похолодело внутри, она едва дышала. Затем Рэнд захлопнул дверцу сейфа и запер замок.

Он осторожно вернул на место деревянную половицу. Когда он поправил циновку и внимательно все осмотрел, не оставил ли каких-нибудь следов, паралич, охвативший Элис, неожиданно прошел. Она надела туфельку, быстро прошла в спальню Рэнда и заперла за собой дверь. Заперлась от него.

Прислонившись спиной к двери, она зажмурилась и задержала дыхание так долго, как только смогла. Когда Элис снова открыла глаза, она уже могла рассуждать более или менее четко и ясно.

Нет ничего странного в том, что после попытки ограбления Рэнд решил спрятать чайницу. В конце концов, он заплатил за нее довольно высокую цену. Если бы Элис знала, что в доме есть сейф, она бы с самого начала посоветовала Рэнду хранить чайницу именно там.

Элис встревожило вовсе не это, а то, как испугался Рэнд, догадавшись, что она наблюдала за ним. Он вел себя так, словно не хотел, чтобы Элис видела сейф, — словно ему было что прятать от нее.

Элис опустилась на край кровати. Рэнд прятал сейф точно так же, как она скрывала от него амулет со стрекозой. Значит, он обманывал ее не больше, чем она его. От этих мыслей голова шла кругом.

Превозмогая засевшую в голове тупую боль, Элис покосилась на верхний ящик туалетного столика. Она ведь тоже прятала листок с хайку. Но грабитель сумел найти его.

Действительно ли это сделал грабитель?

Элис застыла, пораженная пришедшей ей в голову мыслью. После того, как она положила стихотворение в ящик сегодня вечером, Рэнд провел один в спальне десять минут, одеваясь к ужину.

— Прекрати! — вслух прошептала Элис, ударяя себя кулаком по колену.

Вдруг она замерла от ужаса при звуке тихих крадущихся шагов. Они стихли у ее двери.

Она сидела не двигаясь, не сводя глаз с дверной ручки. Та так и не пошевелилась. Рэнд не стал проверять, заперт ли замок. Вскоре она услышала, как удаляются по коридору его шаги.

Сначала Элис испытала облегчение оттого, что Рэнд ушел, но потом ее охватило такое чудовищное сознание собственного одиночества, что захотелось кинуться вслед за ним, позвать его обратно. Но она не могла этого сделать и продолжала сидеть, сжимая обеими руками ожерелье и в немом отчаянии покачивая головой.

Амулет со стрекозой сделал ее богатой. Но сознание этого пока не освободило ее из тюрьмы, в которую заключил ее Роб, — тюрьмы страха и недоверия. Сейчас Элис боялась, что никогда не сможет стать свободной — по крайней мере, до тех пор, пока будет позволять сомнениям мешать ей жить. Элис согнулась пополам, обняв себя руками за плечи. По щекам ее катились горячие слезы.

Глава 11

После всех потрясений предыдущей ночи утро в коттедже Тернбуллов началось поздно. Проснувшись, Элис долго лежала в постели, наблюдая за тонкими солнечными лучиками, проникавшими внутрь сквозь закрытые ставни. Затем она услышала, что кто-то ходит по коридору, стараясь ступать как можно тише.

Через несколько минут до нее донесся аромат кофе. Значит, Кику уже встала. Впрочем, почему Кику? Это мог быть и Рэнд. Утром выходного дня, когда не надо заниматься ничем серьезным, он наверняка способен сам приготовить кофе.

Элис нахмурилась. С чего это она вдруг решила, что сегодняшний день сулит им одни развлечения? Принимает желаемое за действительное? Разве день обещает быть легким после вчерашнего нападения? К тому же вечером их ждет праздник, к которому надо еще подготовиться.

Элис зевнула. Она почти не спала этой ночью и проснулась с тяжелой головой. Из коридора послышалось визгливое хихиканье Томми, словно кто-то, играя, легонько пощипывал мальчика. Затем хлопнула дверь ванной. Снова раздалось хихиканье.

Элис прислушалась. Наверное, мальчик зашел в ванную вместе с Рэндом. Жужжание электробритвы разрешило ее сомнения. Снова хлопнула дверь — Тернбуллы завершили свой утренний туалет. Элис встала с кровати.

Она постояла несколько минут, внимательно изучая себя в зеркале. Волосы спутаны, под глазами темные круги. Неужели всего двенадцать часов назад Рэнд сказал ей, что она потрясающе выглядит?

Элис взяла зубную щетку, утешаясь тем, что сам он вряд ли выглядит сейчас лучше. Элис слышала, как Рэнд бродил по дому часа в три ночи.

Она даже собиралась встать и выйти, чтобы поговорить с ним. Но сейчас Элис была рада, что осталась в постели. Ночью она была в таком состоянии, что могла не удержаться и прямо спросить Рэнда, не для того ли он увез ее обедать в город, чтобы дать Эдди Комейку возможность пробраться в дом и похитить хайку. А если Рэнд посмотрел бы на нее обиженно и удивленно и сказал, что, конечно же, нет, — а он сказал бы именно так в любом случае, — Элис все равно была бы не ближе, чем сейчас, к ответам на все свои вопросы.

Конечно, Рэнд сам имел возможность взять листок со стихотворением, но тогда он неизбежно навлек бы на себя подозрения.

Мысли эти постоянно крутились в голове Элис. Не предает ли она Рэнда, сомневаясь в его порядочности? Или же наоборот, ведет себя легкомысленно, продолжая ему доверять? Элис устала вести сама с собой этот нескончаемый спор.

— Доверяй всем, но никогда не раскрывай карт, — ехидно произнесла она, глядя в глаза собственному отражению в зеркале. — Что ж, ты не открываешь своих карт, дура несчастная! Вместо этого ты рвешь их на мелкие кусочки.

Ей хватило одной ночи, чтобы мысленно обвинить известного эстрадного певца и преуспевающего адвоката в том, что они участвовали в похищении японского национального сокровища. Если так пойдет и дальше, к концу сегодняшнего дня она, пожалуй, придет к выводу, что Томми — злобный карлик, притворяющийся маленьким мальчиком.

Нет, этого не произойдет! Этот фарс и так слишком затянулся. Слишком, это уж точно. Через двадцать четыре часа она улетит в Нью-Йорк, независимо от того, удастся ли заполучить чайницу Токугавы. В любом случае у нее есть теперь вознаграждение за находку амулета.

Завтра, завтра, а не сегодня, наступит самый сложный день в ее жизни, повторяла себе Элис. А сегодня — что ж, сегодня она постарается вести себя достойным образом.

Элис опоздала к завтраку. Кику с кофейником в руках проводила ее на веранду. Одного взгляда на стол было достаточно, чтобы понять, что Рэнд и Томми успели как следует наесться булочек с корицей и домашних пончиков Кику. Взглянув в сторону пляжа, Элис прикрыла глаза, ослепленная ярким солнцем, заливавшим берег.

Томми и Рэнд лежали на песке около воды и, когда набегала волна, делали руками непонятные движения.

— Что это они делают? — спросила Элис у Кику.

— Рэнд учит Томми плавать, — ответила та, скрываясь за дверью.

Элис наблюдала за Тернбуллами, рассеянно поглощая кусочки папайи. Рэнд встал и зашел в воду по колено. Затем протянул руку Томми, который испуганно затряс головой.

— Вы слишком торопитесь, господин адвокат, — вслух произнесла Элис.

После того, как Томми чуть не утонул, не говоря уже о том, что случилось с его родителями, потребуется время и долгие уговоры, чтобы снова заманить его в воду.

Улыбаясь и по-прежнему протягивая мальчику руку, Рэнд что-то сказал ему. Элис не слышно было слов. Брови ее удивленно поползли вверх, когда она увидела, что Томми сделал неуверенный шаг в сторону воды. Затем еще один.

Рэнд вытянулся на воде и опустил голову, демонстрируя мальчику, как правильно дышать. Мальчик наблюдал за ним без малейшего энтузиазма, то и дело бросая беспокойные взгляды в сторону берега.

— Проще заставить его есть брокколи, — прокомментировала Элис. Она ждала, что Томми вот-вот откажется участвовать в тренировке.

Однако минут через десять мальчик по собственной воле лег на воду и повторил показанные ему дядей движения. А когда Элис допивала кофе, Томми уже лежал, опираясь на руки, и изо всех сил молотил по воде своими маленькими ножками.

— Потрясающе, — тихо произнесла Элис, не веря своим глазам.

Решив остановиться на достигнутом, Рэнд вдруг неожиданно поднял мальчика из воды, посадил себе на плечи и зигзагами побежал к берегу, специально раскачиваясь и подпрыгивая, что вызывало крики восторга у маленького всадника. Когда Рэнд добежал до веранды и ссадил Томми, перевернув его в воздухе, Элис поймала себя на том, что смеется вместе с ними.

— Ты видела, как я плаваю? — закричал мальчик, подбегая к Элис.

— Да. И не просто видела — я гордилась тобой.

Элис привлекла мальчика к себе. Томми крепко обнял ее в ответ. Она прижала его к себе, не думая о том, что промокнут блузка и шорты. Неожиданно защипало глаза.

В следующую секунду Томми уже бежал в дом, оставляя на полу мокрые следы и выкрикивая на ходу имя Кику. Глядя на удаляющегося ребенка, Элис подумала, что ее поездка на Гавайи не просто оказалась бесполезной. Все было гораздо хуже. Она не только не смогла получить чайницу Токугавы, но к тому же умудрилась потерять собственное сердце.

Улыбаясь Элис, Рэнд вытирался махровым полотенцем. Вода стекала с его волос на широкие загорелые плечи. Глядя на его мускулистое тело, она старалась и никак не могла вспомнить, как он выглядел в деловом костюме.

— Я потрясена, — призналась она, глядя в сторону океана. — Вы продемонстрировали превосходный дар убеждения, господин адвокат. Я многое отдала бы, чтобы посмотреть, как вы пользуетесь своим искусством в зале суда. Открой секрет, с помощью какого магического заклинания тебе удалось убедить Томми залезть в воду?