1998 ruen К.Мольков46739576-2a81-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Roland roland@aldebaran.ru doc2fb, FB Writer v1.1 2007-06-11 OCR Лариса 47484322-6961-102a-990a-1c76fd93e5c4 2 Священные кошки Нила Эксмо Москва 2002 5-699-00355-Х Katherine O'Neal Written in the Stars

Кэтрин О`Нил

Священные кошки Нила

ПРОЛОГ

Лондон, июнь 1894 года

Диана взглянула на часы: полночь. Из задумчивости ее вывел какой-то шум, похоже, в заброшенной кладовке. Значит, она опять потеряла счет времени, погрузившись с головой в расшифровку египетских иероглифов. Британский музей, в котором она работала, был уже пуст. Вдруг Диана вспомнила, что сказал, уходя, сторож мистер Браунлоу: «Сегодня ночью меня не будет. Я запру вас, мисс Санберн».

Тогда откуда же этот шум, если в музее никого нет?

Диана окаменела. У нее не осталось сомнений: кто-то забрался в окно кладовки и теперь идет сюда, спотыкаясь о коробки и ящики, которыми она заставлена.

Диана испуганно огляделась. Что бы тут могло сойти за оружие? Увы, ничего подходящего. Не бросишься же на злоумышленника с папирусом или с пустой чашкой? И даже толковый словарь не поможет, хотя он довольно тяжелый.

Шаги тем временем приближались. Диана стрелой вылетела из-за стола. Боже, неужели таинственный Джек-Потрошитель, кровавый маньяк, убивающий несчастных женщин на туманных ночных улицах, забрался сюда? Неужели это он, наводящий ужас на весь Лондон? Или это вор – просто вор, охотящийся за музейными ценностями?

Холодея от ужаса, Диана скинула туфли и в одних чулках выбежала в темный холл. Задержалась у входа в Египетский зал и прислушалась. Незнакомец шел следом, она слышала гулкое эхо его шагов. – Я ведь и пожить-то не успела, – мелькнуло у нее в голове. Мне же всего двадцать лет. И послезавтра у меня свадьба. Почему же это должно было случиться именно со мной? За что, господи?

Диана нырнула в черный проем и оказалась в призрачном мире силуэтов и теней, среди каменных колонн, древних сфинксов и саркофагов. Как хорошо, что она знает этот зал как свои пять пальцев! Уж здесь-то никому не удастся найти ее.

Диана замерла и снова прислушалась. Преследователь не отставал. Уверенно и четко звучали приближающиеся шаги. Диану охватил ужас: ей стало ясно, что не за золотом и не за камнями пришел сюда этот человек. Ему была нужна она, Диана. Господи, что же делать-то теперь, как спасаться?

Диана беззвучно заскользила в темноте к переходу в зал Древней Греции и Рима. Там, за мраморными статуями, – комната хранителя. Может быть, в ней найдется хоть какое-то орудие? Или удастся на ходу подобрать какой-нибудь обломок потяжелее. Впрочем, Диана была археологом до мозга костей и вряд ли стала бы защищаться с помощью экспоната (а вдруг с ним что-нибудь случится?), даже если бы ей грозила смертельная опасность.

Она добралась до Розеттского камня, стоявшего возле самого выхода из зала. Еще несколько шагов, и Диана оказалась в окружении мраморных греческих статуй. Поворот, еще поворот... Вот она, дверь комнаты хранителя. Что за черт? Заперто! А шаги тем временем неумолимо приближались. Диана оказалась в западне.

Она в ужасе повернулась, вжавшись спиной в дверь. Шаги замерли. Теперь в слабом полумраке среди теней и мраморных фигур Диана увидела силуэт своего преследователя. Тот стоял на фоне черного провала арки словно призрак – серый, неподвижный и таинственный.

И тут Диана вспомнила: на стене, прямо напротив нее, должен висеть пожарный топорик. Она сделала два шага, сняла топорик с гвоздя и стиснула гладкую деревянную рукоятку так, что побелели костяшки пальцев. Подняв топорик над головой, она сказала срывающимся голосом:

– Еще шаг, и я размозжу вам голову.

– Охотно верю, – откликнулся из темноты спокойный мужской голос.

– Джек!

Топорик выпал из ослабевших рук Дианы. Вспыхнула спичка, и пляшущий огонек осветил лицо Джека Резерфорда.

В свои двадцать пять он был красив суровой мужской красотой, в которой не осталось уже ни капли мальчишеского. Тонкие черты загорелого лица, пышные, выгоревшие на солнце волосы цвета бронзы. Сильное тело, широкие мощные плечи. Сюртук и расстегнутая у ворота рубашка помяты, а подбородок слегка тронут синевой, словно Джек забыл сегодня побриться и спал не раздеваясь.

Сердце Дианы бешено стучало – нет, не от страсти, хотя она и была без ума от этого мужчины, – но от страха, который только теперь начал понемногу отпускать ее.

– Дурак! – крикнула она. – Испугал меня чуть не до смерти!

– Я должен был увидеть тебя. Музей уже закрылся, вот мне и пришлось...

Диана не стала спрашивать, зачем Джеку понадобилось так срочно увидеться с нею. Что же касается запертых окон и дверей, то она прекрасно знала: это для Джека не помеха. И все же была в появлении Джека какая-то странность. К тому же не первая за этот месяц. Уже не раз и не два поступки Джека ставили Диану в тупик. Конечно, прошедший месяц был для Джека очень тяжелым: в мае неожиданно скончался его отец, Нивен Резерфорд. Последовали бесконечные хлопоты, связанные со вступлением Джека в права наследства и передачей отцовского титула графа. Диана думала, что их с Джеком свадьбу придется отложить, но одним из последних желаний покойного Нивена было провести венчание, как запланировано, что бы ни случилось. В последние недели Диана видела своего жениха не так уж часто. Разумеется, она не сердилась на него за это, она все прекрасно понимала. Знала Диана и о том, что Джек был привязан к своему покойному отцу так же сильно, как она сама – к своему. Впрочем, нужно отдать Джеку должное: он держался мужественно все это время.

Джек отшвырнул в сторону догоревшую спичку и в одну секунду оказался рядом с Дианой. Его руки легли ей на плечи. Губы Джека прильнули к нежному рту Дианы.

Она вновь задрожала, но теперь уже от страха не осталось и следа. Сильные мужские пальцы скользили в ее волосах.

– Джек! – воскликнула Диана, оторвавшись от его губ. – Ты нетерпеливый дурачок. Никогда не знаешь, чего от тебя ожидать. – Голос ее стал более низким, вибрирующим. – Берегись, я могу рассердиться. Почему ты так долго не появлялся? Я уже начала подозревать, что разонравилась тебе.

Даже в темноте Диана ощутила на себе его горящий взгляд.

– Диана... Господи милосердный... Я хочу тебя больше самой жизни...

Он набросился на Диану с неудержимой, отчаянной страстью. Поцелуи его были горячи, словно пламя. Он схватил ее в объятия, оторвав от пола. Диана воспарила в буквальном смысле.

– Ах, Джек, – прошептала она. – Я тоже хочу тебя. И через два дня...

Он замер.

– Что с тобой? – спросила Диана, пытаясь понять, о чем сейчас думает Джек.

– Ты любишь меня, Диана?

– Люблю, ты сам знаешь.

– Любишь так, что.. – он замолчал, не договорив.

– Джек, как ты можешь? Ты же знаешь, как я тебя люблю. Иногда мне кажется, что я просто взорвусь от счастья.

Джек не шелохнулся.

– Но будешь ли ты любить меня, – негромко спросил он, – если я, скажем, что-то сделаю... разочарую тебя... если я...

– Джек, прекрати! Я знаю тебя, как саму себя. Ты не сможешь разочаровать меня. Что с тобой? Предсвадебная лихорадка? Нервы? Конечно, никто не может знать о том, что ждет его завтра. Разумеется, в жизни еще встретится немало трудностей. Но я уверена, что вдвоем с тобой мы все преодолеем. Ты никогда не сможешь сделать ничего, что...

– А если бы мог?

Диана нежно провела пальцем по его подбородку.

– Что случилось? – спросила она.

– Не надо, не спрашивай, любовь моя. Просто я должен знать. Есть ли что-нибудь такое... что может изменить твое отношение ко мне? Могу ли я совершить что-то такое, за что ты возненавидишь меня?

– Нет, ты не можешь сделать ничего, что заставило бы меня сменить любовь на ненависть. Как тебе только в голову такое могло прийти, не понимаю!

– Поклянись.

– Почему я должна...

Джек схватил Диану за плечи и крепко встряхнул.

– Поклянись мне, Диана. Поклянись!

Она была настолько ошеломлена, что не сразу смогла ответить. Наконец Диана успокаивающе погладила Джека по щеке:

– Клянусь тебе, Джек Резерфорд, что ничто и никто на свете не заставит меня любить тебя меньше, чем сейчас. Ты мне веришь?

Он снова нежно обнял ее и прошептал:

– Если бы ты только знала, как нужны были мне эти слова. Как нужна ты, Диана.

Диана впервые слышала от него такие речи. Она обвила руками шею Джека, а он зарылся лицом в ее волосы. Огонь страсти, которую с таким трудом сдерживала Диана, вспыхнул с новой силой. Она подняла голову, и их губы слились в поцелуе. Пламя, охватившее все тело Дианы, бушевало и в теле Джека. Она это знала. Джек подхватил Диану на руки и, не прерывая поцелуя, отнес ее на старинное римское ложе, стоявшее возле окна. Здесь плескался серебристой волной лунный свет. Джек уложил Диану на каменную скамью, сам лег рядом – так близко и тесно, что Диана ощутила прикосновение его затвердевшей плоти.

– Люби меня, Диана.

Она замерла в его объятиях. Ведь они же поклялись друг другу, что будут ждать брачной ночи, как бы ни сильна была их страсть, каким бы нестерпимым ни казалось желание. Конечно, не так-то просто терпеть, но они оба старались, особенно Диана, которой не раз хотелось махнуть на все рукой и взять назад свое обещание, – так сильно распалял порой ее воображение один только вид Джека или случайное его прикосновение. Она хотела было напомнить Джеку об их клятве, но тут лунный свет упал на его лицо, и Диана увидела столько мольбы в его обычно спокойных глазах, что сердце ее сжалось от боли.

– Люби меня, – снова шепнул Джек. Никогда в жизни она не любила его больше, чем в эту минуту. Джек, сильный, уверенный в себе мужчина, казался сейчас маленьким мальчиком, потерявшимся в пустынном музее и напуганным до слез. Диана еще никогда не видела его таким незащищенным, ранимым и знала, что не откажет ему ни в чем, чего бы он ни попросил.

Диана улыбнулась Джеку и медленно, негнущимися пальцами принялась расстегивать пуговицы на лифе своего платья. Сегодня она надела любимое платье Джека – совершенно случайно, не думая о возможной встрече, но сейчас была очень рада этой случайности.

Диана медленно развела в стороны края голубого шелка и обнажила великолепную высокую грудь.

Джек словно зачарованный уставился на высокие холмы, увенчанные напрягшимися под его взглядом сосками. Он жадно припал губами к этим источникам наслаждения, как припадает в раскаленный июльский зной к прохладному чистому ручью утомленный жарою странник.

Диана умирала от желания. Все ее тело беззвучно кричало от неутоленной страсти.

Диана вдруг отчетливо поняла, что сейчас, в эту минуту, прямо здесь, на старинном римском ложе, с ней случится то, чего она так давно ждала. Случится то, что пугает ее, как пугает нас любая неизвестность. От этой мысли по спине Дианы пробежал холодок, но тут же растаял в горячих поцелуях Джека.

Диана чувствовала на груди его дыхание, обжигающую влагу его губ, дразнящее, щекочущее прикосновение небритой мужской щеки к обнаженной нежной коже. Диана разрывалась между страстным желанием и страхом. Она знала, что как никогда близко подошла к невидимой границе, которая разделяет жизнь каждой женщины на две половины – до и после.

Она еще продолжала колебаться, и Джек уловил это, как всегда, с самого детства, улавливал ее мысли. Он поднял голову и нежно поцеловал Диану в губы. Покрывая поцелуями ее обнаженные плечи и целуя ямочку между ключицами, он прошептал:

– Я никогда и никого не буду любить, кроме тебя, Диана. До самой смерти.

Как прощально прозвучали его слова! И как стремительно исчезли после них все сомнения и страхи Дианы!

Она страстно отвечала на поцелуи Джека, прижимаясь к нему своим нежным обнаженным телом. Его губы вновь скользнули по упругим полушариям груди, плечам Дианы, опустились вниз и снова оказались в высокой горячей ложбинке. Платье Дианы постепенно спускалось все ниже и ниже, казалось, будто голубой его шелк тает в огне страсти. Еще немного, и она оказалась совершенно обнаженной. Непонятно когда, но Джек тоже успел раздеться, и в лунном свете Диана увидела его широкую грудь, покрытую курчавыми волосами. Взгляд ее опускался все ниже и ниже...

– А это правильно – то, что мы делаем? – на мгновение отрезвев, спросила она. – Джек, ты уверен, что это правильно?

– Уверен. – сдавленно ответил он.

Руки Джека уже развели в стороны бедра Дианы, а его губы с новой силой и нежностью припали к ее рту. Язык его касался ее языка, заставляя Диану буквально терять разум. Она вся пылала и дышала теперь тяжело, словно после долгого бега. Поначалу Диана пыталась заставить себя сохранять хоть какое-то подобие спокойствия, но не смогла удержаться и принялась страстно отвечать на его ласки.

Не прекращая ни на секунду любовной игры, Джек вдруг оказался сверху, и Диана почувствовала прикосновение его пылающей, обжигающей, словно раскаленная сталь, плоти между ее разведенных бедер. В этот миг ей безумно хотелось ощутить эту твердую мужскую плоть внутри себя. Она призывно приподняла бедра, открывая дорогу в свое лоно.

Джек вошел в нее, и Диана почувствовала пронзительную боль и одновременно испытала странное ощущение. Ей вдруг показалось, что в эту секунду лопнула какая-то невидимая нить, выпустив на свободу ее душу. «Может быть, это и значит быть женщиной? – подумала Диана. – Быть свободной и бесстрашной, не знающей сомнений, любящей и любимой». На короткий миг Диана увидела себя в ореоле неземного, ослепительного, удивительно доброго света.

Это видение пропало так же быстро, как и боль. Она была потрясена, ей захотелось закричать: «Что же я наделала? «, но Джек, снова угадав ее мысли, закрыл рот Дианы поцелуем. Джек не двигался, он просто лежал поверх Дианы – внутри Дианы – и ласково перебирал ее волосы, не отрываясь от ее губ. Он давал ей привыкнуть к новому ощущению, сдерживая свой порыв, и Диана понимала, как это трудно для него. Какой выдержкой нужно обладать, как сильно надо любить женщину, чтобы так терпеливо ждать момента, когда она будет способна разделить вместе с ним полет страсти.

Желание вновь охватило Диану, и она слегка шевельнулась. Джек тут же подхватил ее движение и двинулся навстречу, стараясь при этом не причинять ей боль, Диана чувствовала, что отныне они с Джеком неразрывны, неразлучны. Именно теперь она поняла сказанное в Библии о том, что муж и жена – одна плоть. «И не только одна плоть, – подумала Диана. – Но и душа».

Гости ожидали начала венчания в соборе Святого Павла. Тишину храма нарушал лишь негромкий рокот органа. Мелодии Моцарта рождались, возносились к высокому куполу и там неслышно таяли в воздухе, пахнущем ладаном. Гостей было много. Разумеется, венчание нового графа Беч Хэвена с дочерью сэра Стаффорда Санберна само по себе уже событие. Но людей высшего света свела в одной компании с педагогами, профессорами и музейными работниками любовь к новой, поражающей воображение науке – археологии.

В последнее десятилетие буквально вся Британия с замиранием сердца следила за открытиями и путешествиями двух выдающихся археологов – Стаффорда Санберна и его друга, ныне покойною графа Нивена Резерфорда. За свою жизнь они сделали немало открытий, но ни одно из них не потрясло всю Британию так, как продолжительные поиски легендарных сокровищ Клеопатры, последней царицы Египта, которые в конце концов увенчались грандиозным успехом. Восемь месяцев тому назад друзьям-ученым удалось наконец обнаружить место, где когда-то затонул римский галеон, перевозивший, как они полагали, сокровища, принадлежавшие самой Клеопатре. Поднятые со дна моря драгоценности получили название Александрийской коллекции. Эту коллекцию археологи считали самой крупной находкой со времен обнаружения Шлиманом остатков Трои. А увенчать союз двух выдающихся археологов современности должна была именно сегодняшняя свадьба их детей. Так что неспроста сегодняшнее венчание называли событием года.

История любви Дианы и Джека, о которой столь щедро писали газеты, была похожа на сказку. Однако жизнь куда щедрее на выдумки, чем любой сказочник. Диана и Джек знали друг друга с самого детства, а оно было у них, скажем прямо, необычным. Каждый год они выезжали летом со своими отцами в экспедиции, оказываясь то в одном, то в другом экзотическом уголке земного шара. Еще детьми они играли среди развалин Помпеи, и в этом древнем мертвом городе Джек дергал Диану за косички. Позже, став подростками, они впервые поцеловались, дрожа и замирая от страха, и случилось это среди разрушенных колонн афинского Акрополя. А первый зов страсти и первый порыв ветра любви, сводящего с ума, они ощутили в Ирландии, на раскопках древних поселений друидов.

Они были прекрасной парой, чудесно дополняя друг друга во всем, даже в своей любимой археологии. Джек не слишком рьяно рылся в книжной пыли и оживал только тогда, когда попадал непосредственно на место раскопок. Диана, напротив, лучше всего чувствовала себя в тиши библиотек. Недаром же она считалась одним из лучших специалистов по мертвым языкам, включая клинопись Египта и Вавилона. В научном мире полагали, что присутствуют при рождении звездной пары, равной которой не было ни в истории археологии, ни в истории науки в целом. Союз Дианы и Джека выглядел естественным и едва ли не единственно возможным. Они изначально были половинками единого целого.

Диана навсегда запомнила тот день, когда Джек сделал ей официальное предложение. Случилось это в воскресенье, на пикнике в Беч Хэвене, родовом поместье Джека в Бедфордшире. Это было очень романтично и трогательно. Джек усадил ее в поджидавшую у берега лодку, устроив на парчовых подушках словно египетскую принцессу. Он повез ее навстречу закату по зеркальной глади реки. Диана и сейчас слышит негромкий, но взволнованный голос Джека, которым он рассказывал ей о том, какой хочет видеть свою жизнь.

– Эти слова мой отец сказал, когда мне было десять лет, и с тех пор я не могу забыть их, – говорил Джек. – А сказал он, что то, чем он – а теперь и мы с тобой, Диана, – занимается, важнее того, что делают короли и премьер-министры. Работа археолога дает возможность людям непосредственно соприкоснуться с самой историей. Она будит их воображение. Проникая в прошлое, мы даем ему тем самым вторую жизнь. Познавая прошлое, мы сами учимся на примерах предков; изучая их ошибки, мы можем избежать своих собственных. Археология помогает связать нить времен и дает возможность всем людям Земли ощутить себя единым целым, одной семьей.

Эти слова, сказанные Джеком, звучали в голове Дианы и сейчас, когда она стояла в задней комнате церкви перед зеркалом в подвенечном платье. Именно в тот день ей показалось, что она заглянула в душу Джека и поняла родство своей души с его душою. И ощущение этого родства душ было для нее едва ли не важнее, чем сегодняшняя церемония, которая должна лишь формально подтвердить его.

Пруденс, мать Дианы, выглянула за дверь и, торжествуя, обвела взглядом море колышущихся за нею лиц. Пруденс была дочерью торговца и переняла от него трезвый взгляд на жизнь. За Стаффорда Санберна она вышла по желанию отца, считавшего ученого хорошей партией для своей дочери. В молодости она не жалела почти ни о чем, кроме, пожалуй, долгих отъездов мужа, да того, что у него нет никакого титула. Увы, он даже не был графом. И вот теперь Диана восполняла этот досадный пробел в жизни своей матери.

Диана увидела перед собой в зеркале счастливую женщину с сияющими черными глазами. Блестящие темные волосы красиво уложены на голове. Диана всегда отличалась от своих родителей – белокурой матери и миниатюрного отца с коричневатой, сожженной солнцем кожей.

Сказать по правде, Диана не была в восторге от своей внешности. Она считала себя слишком... как бы это сказать... экзотичной, что ли. Слишком отличающейся от бледных, хрупких сверстников из аристократических семей. Впрочем, в эту минуту глаза Дианы горели таким ярким светом любви, что даже самой себе она казалась красавицей.

В отличие от своей жены Стаффорд Санберн не придавал графскому титулу жениха ни малейшего значения. Готовясь к выходу в придел храма, он задумчиво улыбнулся дочери и сказал:

– О том, что сегодняшний день настанет, я знал с той минуты, когда впервые увидел вас вместе – тебя и Джека. Воистину, некоторые браки совершаются на небесах, – и добавил, переводя взгляд на жену: – Как жаль, что Нивен не дожил до этого.

Диана крепко стиснула его запястье. Ей тоже не хватало рядом их старинного друга.

В этот момент распорядитель дал сигнал к началу, и все пришло в движение. Сменилась музыка – вместо прозрачного Моцарта зазвучало что-то строгое и торжественное, – и Диана в окружении своих подружек вошла в храмовый придел, нервно поглядывая на лица собравшихся. Многочисленная родня Резерфордов, толпившаяся возле одной из стен собора, состояла в основном из тех, кто приехал в Лондон еще на похороны Нивена, да так и остался здесь до самой свадьбы. Кузины и кузены Джека, дяди и тетки... Сбоку стояли его младшие сестры – восемнадцатилетняя Примми и Эдит, которой только что исполнилось шестнадцать. Они с важным видом следили за тем, как их брат занимает место жениха перед алтарем. Диана тоже увидела Джека – красивого, как никогда, в облегающем фраке, серых брюках, белоснежной рубашке и полосатом черно-серебряном галстуке. Джек повернул голову и встретился взглядом с Дианой. Музыка зазвучала еще торжественнее, и церемония началась.

Не сводя глаз со своего жениха, Диана подошла к алтарю. Ей казалось, что эти несколько десятков шагов – на самом деле долгое путешествие, в конце которого ее ждет начало новой жизни. Встав перед алтарем, Стаффорд вложил ее руку в ладонь Джека, поцеловал дочь в щеку и отступил назад. Рука Джека была горячей и твердой, взгляд его скользил по лицу Дианы. Предыдущие две ночи в общем-то превращали сегодняшнюю церемонию в пустую формальность, но тем не менее он сгорал от желания поскорее остаться наедине со своей очаровательной женой.

В этот миг сзади, у входа, послышался неясный шум, и взгляд Джека стал тревожным. Все головы повернулись к возмутителям спокойствия. Ими оказались рыжеволосый человечек в штатском и трое констеблей. Органист сбился и перестал играть. В воздухе повисла последняя грустная нота. Отец Дианы тоже обернулся к пришельцам и сделал шаг вперед, словно собираясь прогнать их из церкви пинками.

– Что все это значит? – сердито крикнул он.

– Мне очень жаль, сэр Стаффорд, но...

– Кто вы такой, черт побери?

– Еще раз прошу прощения, сэр. Я инспектор Уортингтон из Скотленд-Ярда.

От ярости Стаффорд побагровел так, что это стало заметно, невзирая на его вечный загар.

– Вы в своем уме, инспектор? Как вы смеете прерывать венчание?

– Я все понимаю, сэр. Но информация, которую мы только что получили, делает именно это венчание совершенно невозможным. И я уверен, что вы еще будете благодарны мне за то, что...

– Какая еще информация? – прорычал Стаффорд.

Диана покосилась на Джека, и сердце ее забилось в тревоге. Таким она видела Джека всего однажды, в тот день, когда он подрался с первым школьным забиякой во время перемены, и его отсылали домой – сменить порванную одежду. У Джека был взгляд человека, который сделал то, что обязан был сделать, и готов ответить за последствия.

Инспектор Уортингтон также неотрывно смотрел на Джека.

– Лорд Резерфорд, – сказал он, – в мои печальные обязанности входит арестовать вас именем Ее Величества королевы.

– Бред какой-то! – воскликнул Стаффорд под гул голосов, все громче звучащих под куполом храма. – Скажите ради бога, в чем его подозревают?

– В краже.

Голоса зрителей слились в единый удивленный вздох. Пруденс поднялась со своей скамьи.

– Мы получили известие о том, – продолжал инспектор Уортингтон, – что лорд Резерфорд тайно продал значительную часть ценностей, входящих в так называемую Александрийскую коллекцию. Ценности, принадлежащие Британскому музею. Другими словами, сэр, лорд Резерфорд похитил их у всего британского народа. А значит, мы имеем дело не только с воровством, но и с государственной изменой.

После этих слов под сводами храма повисла мертвая тишина.

– Откуда вам это известно? – спросил Стаффорд.

– От самого сэра Хавершема, президента Королевского Географического общества. Неопровержимый источник, не так ли?

– Но зачем это молодому Резерфорду? – растерянно развел руками Стаффорд. – Ведь Александрийская коллекция – это величайшая из находок, сделанных мной и покойным отцом Джека. Сам Джек тоже приложил немало сил...

– Александрийская коллекция не может принадлежать частному лицу, сэр, – возразил инспектор. – Она принадлежит британскому народу. У вас она была на сохранении. Ну а что с ней проделал этот молодой человек, мы постараемся выяснить во время следствия.

Он сделал знак рукой, и констебли мигом оказались рядом. На руках Джека защелкнулись наручники. Из толпы слышались невнятные возгласы, тонувшие в общем гуле.

– Неслыханно! Королева непременно должна узнать о том, что творит полиция, прикрываясь именем Ее Величества! – выделился из общего хора сильный мужской голос.

– Ее Величество, – крикнул в ответ инспектор, – не позволит посягать на достояние империи никому, будь он хоть трижды графом!

Диана почувствовала, что с нее достаточно. Она обернулась к Джеку и закричала:

– А ты почему молчишь? Скажи им, что ты ни при чем!

Джек ничего не ответил, только с грустью посмотрел на Диану. Молчание озадачило ее. Почему он ничего не говорит? Почему не пытается защищаться? Да, у Джека немало недостатков, она знает это. Но воровство... Нет, он может быть кем угодно, но вором – никогда. Никогда!

– Господи, Джек! Скажи же наконец этому противному рыжему коротышке, что ты не виноват, и покончим с этим!

Констебли уже раздвигали толпу, готовясь увести с собой Джека. Охваченная ужасом, Диана рванулась следом и схватила его за рукав.

– Джек, скажи мне, что ты не делал этого, – потребовала она.

Он помолчал немного, глядя Диане в лицо, и наконец ответил каким-то безжизненным, лишенным выражения голосом:

– Не могу, Диана. Потому что я сделал это.

1

Лондон, ноябрь 1899 года

Диана, охваченная тревожными предчувствиями, медленно пробиралась в толпе, запрудившей Уоппингский док. В руке она сжимала загадочную телеграмму, которая привела ее сюда. Диана до сих пор не могла понять, почему откликнулась на это странное послание. Ведь эта телеграмма вполне может оказаться мистификацией, розыгрышем. Правда, непонятно, кому мог понадобиться такой розыгрыш? Ее отец умер. Случилось это месяц тому назад в Египте, и о его смерти сообщили во всех газетах. Может быть, эту телеграмму послал какой-то шутник? В этом случае надо признать, что у него явная склонность к черному юмору.

Диана еще раз взглянула на телеграмму: «У меня есть важная информация, касающаяся вашего отца».

Подписи нет. Дальше шли инструкции: где и когда Диана должна будет встретить судно и как она должна быть одета, чтобы ее узнали. Диана не имела ни малейшего представления о том, кто может оказаться автором этого загадочного послания и что он может сообщить ей об отце. Можно было просто выбросить эту телеграмму и забыть о ней, но Диана почему-то не сделала этого. Она пришла в док и теперь наблюдала за тем, как швартуется судно, прибывшее из Каира. То самое судно, на борту которого должен находиться человек, отправивший ей телеграмму.

И все же скорее всего Диана пришла сюда для того, чтобы еще раз, пускай и таким странным образом, соприкоснуться с отцом. Она пережила после его смерти страшный месяц. Больше всего ее удручало то, как о ее покойном отце писали газеты. Чего в них только не было! Одни смаковали сенсационную смерть знаменитого археолога, другие не замедлили вытащить на свет божий старый скандал, связанный с Александрийской коллекцией. Третьи писали о нем напыщенно, изображая покойного трагическим героем, погибшим в поисках заветного клада.

Лучше бы они вообще о нем не писали!

Клад... «Любовные сокровища» Клеопатры – тайна, поражающая воображение, неразгаданная головоломка. А в последние пять лет эти сокровища стали еще и источником вечной печали Дианы.

Поиски сокровищ Клеопатры начались давно, еще до рождения Дианы, во время первой экспедиции ее отца и Нивена Резерфорда в Египет. Молодые археологи были одержимы мыслью о том, что перед тем, как совершить самоубийство, великая царица Египта Клеопатра и ее любовник, римский полководец Марк Антоний, должны были спрятать где-нибудь свое золото и драгоценности, – ведь их не обнаружили после того, как дворец Клеопатры был взят войсками Октавиана сразу же после их смерти.

Тридцатый год до нашей эры, боже, как же давно это было!

После того как Стаффорд и Нивен объявили о цели своих поисков, весь мир пришел в волнение.

Никого не могла оставить равнодушным история самых богатых и блистательных любовников древности. История романтическая и трагическая, высокая и вечная. Клад, который намеревались искать Стаффорд и Нивен, газетчики немедленно окрестили «Любовным сокровищем».

Затем была найдена знаменитая Александрийская коллекция, но ученые так и не смогли с уверенностью доказать, что эти вещи и драгоценности на самом деле принадлежали Клеопатре. Тогда, как это обычно случается, в прессе начался откат, и в адрес Стаффорда Санберна посыпались ядовитые стрелы. Спустя еще три месяца всемогущее Королевское Географическое общество отказалось финансировать дальнейшие экспедиции Стаффорда, и он остался безо всякой поддержки. Над ним еще некоторое время поиздевались газеты – начиная с солидной «Лондон таймс» и заканчивая бульварным «Панч», а затем о сокровищах Клеопатры начали понемногу забывать. В мире забывают обо всем, что на поверку оказывается лишь фантазией.

Однако сам Стаффорд не успокоился. Он начал копить деньги на новую экспедицию в Египет, откладывая их буквально по шиллингу. Его не оставляло ощущение, что разгадка близка, что еще немного – и ему удастся пробиться сквозь плотную завесу тайны, окружающей сокровища Клеопатры. Диана помогала отцу как только могла. Она сутками просиживала в Британском музее над египетскими иероглифами, таблицами и каталогами. Недаром она считалась одним из лучших во всей Британии знатоков древнеегипетского языка. Правда, получала Диана за свой труд немного, едва ли не в половину меньше, чем переводчики-мужчины, но все свои деньги она вкладывала в экспедицию отца. Она мечтала о том дне, когда Стаффорд заставит замолчать болтунов и скептиков. О том дне, когда он смоет позорное пятно, лежащее на его имени после предательства Джека.

Но все кончилось быстро, неожиданно и печально. Бедный Стаффорд умер от лихорадки в какой-то безвестной египетской деревушке, вдали от родного дома, в полном одиночестве. Теперь Диана корила себя за то, что ее не было рядом с отцом в его последние минуты. Очевидно, нужно было проявить больше настойчивости. Она просилась в эту экспедицию, а отец отказался взять ее с собой. Если бы Диана сумела переубедить его, может быть, все сложилось бы иначе, и Стаффорд остался бы жив и здоров. Впрочем, что теперь говорить об этом!

После смерти отца выяснилось, что перед поездкой в Египет он оставил на имя Дианы страховку на крупную сумму. Может быть, он предчувствовал, что это будет последнее его путешествие? Иногда Диане казалось, что это так. Она получила тридцать тысяч фунтов, но они совсем не радовали ее. Эти деньги пахли кровью и смертью. Диана до сих пор не решила, что ей делать с такой суммой. Ничего путного не приходило ей в голову. Потеряв то, что составляло смысл ее жизни, Диана внутренне обмякла, словно боксер, пропустивший сильный удар от противника. Со смертью отца она потеряла надежную опору, которая не давала ей упасть.

Деньги, полученные по страховке, принесли Диане удовлетворение только в одном: она была теперь независима от своей матери. Впрочем, и эта независимость не доставила Диане особой радости. Деньги!.. Она с радостью отдача бы их все, до последнего пенса, только бы вернуть отца. Но, увы, есть вещи, которые нельзя купить ни за какие деньги.

А потом пришло это загадочное послание...

Диана осмотрелась по сторонам. Фигуры людей казались слегка размытыми в легком тумане, окутавшем причал. Несколько семей, пришедших встречать своих сыновей, возвращающихся из гарнизона в Суэце, и офицеры в красных накидках, которые, напротив, отбывали к месту своей службы, держались вместе и громко обсуждали последние события в Судане.

Диана перевела взгляд на детей, играющих возле штабеля досок, и с болью подумала о своем собственном детстве. Так свободно, как эти дети, она не играла ни с кем и никогда. В школе она всегда чувствовала себя чужой. Возможно, причиной тому были ее летние поездки с отцом в его экспедиции. О них знали ее одноклассники и, очевидно, завидовали ей. Кто-то, может быть, даже ненавидел Диану за это. Во всяком случае, ее сторонились. Она и внешностью своей выделялась среди сверстников: высокая, темноволосая, с матовым белым лицом, на котором ярко светились карие, слегка раскосые глаза.

Одиночество среди школьной толпы не осталось без последствий: Диана росла подозрительной и осторожной, молчаливой и замкнутой. Таким же был и Джек. Диана поняла это сразу же, как только они впервые встретились с ним. Они быстро стали лучшими друзьями, несмотря на разницу в возрасте. Больше всего Диана ценила в их отношениях то, что ей ничего не нужно было объяснять Джеку: он все прекрасно понимал и чувствовал без слов. Зачастую они оба подолгу молчали, но при этом их общение не прерывалось ни на миг.

Диана недовольно тряхнула головой. Она давно уже приказала себе не вспоминать о Джеке. Любое воспоминание о нем причиняло Диане боль. Одно только имя – Джек – сразу же выстраивало в памяти Дианы печальную цепочку: судебное разбирательство – лишение Джека титула – приговор – тюремное заключение – друзья, отвернувшиеся от них и не желающие больше слышать о семье Санберн, – бесконечные ядовитые статьи в газетах... Впрочем, еще тяжелее для Дианы было сознавать то, что Джек оказался предателем. Этого она не могла ни понять, ни объяснить.

Тем временем толпа, окружавшая Диану, пришла в движение. Низко, печально пропел пароходный гудок, и Диана, присмотревшись внимательнее, увидела в тумане, покрывавшем Темзу, смутный, приближающийся по волнам силуэт. Она внутренне подобралась и оставила все посторонние мысли, сосредоточив внимание на прибывающем судне.

Казалось, прошла целая вечность, покуда пароход не пришвартовался. Наконец спустили сходни. Затем портовые докеры бесконечно долго, как показалось Диане, разгружали багаж, и только после этого на трапе появились первые пассажиры. На причале закружились водовороты радостных встреч. Дети прыгали на руки вернувшимся отцам. Жены радостно обнимали мужей. Диана вспомнила счастливые невозвратимые времена, когда она сама также обнимала вернувшегося из очередной экспедиции отца. Увы, больше она не обнимет его никогда.

Диана стояла, разглядывая спускавшихся по трапу пассажиров, и не переставала гадать о том, кого же она, собственно, встречает и как должен выглядеть таинственный автор телеграммы, которую она продолжала сжимать в руке.

Потянулись с причала последние семейные группки, закончилась суета. Пространство вокруг Дианы стремительно расширялось, становясь пустым и гулким. Еще немного – и пирс опустел. Тогда Диана вздохнула – то ли огорченно, то ли, напротив, с облегчением, – с хрустом скомкала в руке телеграмму. Все-таки это был розыгрыш!

Она уже повернулась, чтобы уйти, но в эту секунду вдруг ощутила чье-то присутствие в сгустившемся тумане. Кто-то стоял там, немного в стороне, и наблюдал за нею. Диана прекрасно чувствовала его взгляд. Холодок пробежал по ее спине. «Не сделала ли я ошибку, придя на это странное свидание? « – подумала она.

Какое-то время ничего не происходило. Диана неподвижно стояла, нервно сжав кулаки. Еще минута – и в тумане проступили очертания женской фигуры, а затем и лицо незнакомки. Диана увидела женщину лет сорока с небольшим, все еще очень привлекательную, несмотря на первую седину в пышных черных волосах. Матовая кожа на лице незнакомки была того же редкостного медового оттенка, что и кожа Дианы. Незнакомка подняла руку, чтобы поправить локоны, – в свете портовых фонарей блеснули бриллиантовые кольца на тонких пальцах. Она приближалась к Диане легко, грациозно, и на какой-то миг у Дианы перехватило дыхание. Ей почудилось, что она видит собственное отражение в зеркале.

Первым побуждением Дианы было бежать, и она уже повернулась, чтобы сделать это, как услышала за спиной мелодичный голос.

– Диана, не уходите, прошу вас.

При звуке собственного имени Диана удивленно застыла. Затем обернулась и спросила у незнакомки:

– Кто вы?

– Я... – Казалось, этот простой вопрос привел незнакомку в замешательство. Она помолчала немного, подбирая слова, и осторожно продолжила: – Я знала вашего отца.

– Вот как?

Незнакомка нервно оглянулась по сторонам и сказала:

– Не могли бы мы присесть где-нибудь и поговорить обо всем спокойно? Я проделала долгий путь, чтобы увидеться с вами.

Они прошли к скамейке, стоявшей на краю причала, и сели.

– Меня зовут Шейла, – начала незнакомка. – С вашим отцом я познакомилась в Египте, много лет тому назад. Потом мы расстались, и я увидела его на смертном одре... Я даже не знаю, с чего начать, ведь прошло столько лет...

– Начните с самого начала, – холодно посоветовала Диана.

Лицо Шейлы на секунду застыло, но она справилась со своей болью и заговорила спокойно и негромко.

– Хорошо. Итак, я вышла замуж, когда мне было всего двенадцать лет. Дядя, ставший моим опекуном после смерти родителей, выдал меня за дипломата. Муж, разумеется, был намного старше меня, и я его, сказать по правде, никогда не любила. Я, конечно, старалась быть и заботливой женой, и хорошей хозяйкой. Характер у мужа оказался тяжелым, и я всегда была рада, когда он уезжал в командировки. Это случалось довольно часто. Муж мечтал о детях, но наш брак продолжал оставаться бездетным. Муж все чаще винил в этом меня, а вскоре начал и поднимать на меня руку. Никак не мог простить, что я до сих пор не родила ему наследника.

– Представляю, как вам было трудно, – сочувственно заметила Диана, начиная испытывать симпатию к своей собеседнице.

– Жизнь моя была сплошным мучением, – согласилась Шейла, – до тех пор, пока я не встретила вашего отца.

Диана невольно напряглась.

– Мы познакомились с ним в Гизе, возле Великих пирамид, – продолжала рассказывать Шейла. – Я приехала туда за покупками, пользуясь очередной отлучкой мужа. Ваш отец говорил с акцентом, который, собственно, и заинтересовал меня. Это была первая поездка Стаффорда в Египет. Тогда он еще ничего не знал о моей стране и не был при этом обычным туристом, приехавшим посмотреть на новые места рассеянным взглядом и укатить назад, домой. Ваш отец попросил меня показать ему Каир, точнее, тот Каир, который я знаю и люблю. Ему хотелось увидеть этот город моими глазами. Я согласилась, а когда мы колесили по ночным каирским улочкам, Стаффорд рассказал мне о том, что собирается искать сокровища Клеопатры.

Она на секунду прервала свой рассказ, повернулась к Диане и посмотрела на нее печальным взглядом.

– Жаль, что вы не видели Стаффорда таким, каким он был тогда, – продолжила Шейла, – молодым, горячим, полным надежд. Впрочем, были в его жизни и неприятности. Дело в том, что незадолго до поездки в Египет он женился на вашей... на Пруденс. К тому времени их браку исполнилось около двух лет и обнаружилось, что Пруденс бесплодна. А Стаффорд так мечтал иметь ребенка! Похожие обстоятельства жизни сблизили нас. Я прекрасно понимала вашего отца, а он, в свою очередь, меня. Роднило нас и то, что жене Стаффорда были совершенно безразличны его интересы. Точно так же, как я была безразлична моему мужу-дипломату. Мы начали встречаться с вашим отцом. Нам было легко и приятно разговаривать, гулять по улочкам Каира и... – Диана неподвижным взглядом уставилась на туман, клубящийся над Темзой. Она представила себе отца – молодого, красивого, улыбающегося – рядом с этой красавицей египтянкой на залитой африканским солнцем каирской улочке...

– И вы стали любовниками, – ровным тоном закончила она за Шейлу.

– Думаю, что больше, чем любовниками, – покачала головой Шейла, – потому что только сильно любящие друг друга люди могут жить едиными чувствами, едиными мыслями, единой душой... Мы оба были несвободны и, разумеется, осознавали это. Стаффорд был женат, я была замужем... Любовниками в обычном смысле этого слова мы с ним, разумеется, были, и в этом нет ничего ни удивительного, ни даже предосудительного. И вот через какое-то время... – Шейла на секунду запнулась, но тут же закончила: – Через какое – то время оказалось, что я забеременела от Стаффорда.

Во второй раз за этот вечер Диана ощутила озноб. «Они обнаружили, что Пруденс бесплодна... « – молнией пронеслись у нее в голове слова Шейлы.

– Я не уверена в том, что хочу все это знать... – начала было Диана, но Шейла перебила ее.

– Вас никогда не удивляло, что Стаффорд берет вас с собой куда угодно, кроме Египта? – спросила она Диану.

Это действительно было так. Несмотря на то что Диана была одним из лучших специалистов в мире по древнеегипетской письменности, отец никогда не брал ее с собой в эту страну. Уже тогда Диане казалось, что он боится, как бы она не узнала в Египте нечто, чего ей знать не полагалось. Правда, когда Диана начинала размышлять о том, чем именно может оказаться это нечто, она приходила в замешательство и ответить на этот вопрос не могла. Да, Шейла права, отец брал ее с собой по всему свету, но только не в Египет. Всегда находились какие-то причины, в силу которых Диана не могла ехать в экспедицию. Так и получилось, что Диана, будучи специалистом-египтологом, ни разу не ступала на землю древних пирамид.

И вот теперь, похоже, тайна вот-вот перестанет быть тайной.

– Вы не можете себе представить, как я обрадовалась тогда, – продолжила Шейла. – Оказалось, что бездетный брак с мужем-дипломатом – не моя вина, а его. К тому же у меня должен был родиться ребенок от единственного мужчины на свете, которого я по-настоящему любила.

Диана почувствовала дрожь в коленях.

– Мы оба были счастливы – и Стаффорд, и я, – Шейла улыбнулась своим воспоминаниям. – С этого времени у нас не было пути назад. Стаффорд говорил о своем разрыве с Пруденс, о моем разрыве с мужем. Но я с самого начала знала, что из этого не получится ровным счетом ничего. Единственное, что можно было попытаться сделать, – это сохранить тайну, тем более что мой муж уехал в длительную поездку по югу страны. Недели и месяцы бежали быстро. Однажды ночью мы взяли экипаж и поехали в пустыню, в то место, где впервые увидели друг друга. Вышли из коляски и направились к пирамидам, держась за руки и мечтая о будущем ребенке. И тут... я почувствовала острую боль и поняла, что начинаются роды. Возвращаться назад уже не было времени. И я родила ребенка прямо там, на песке пустыни, под сенью Великих пирамид и высокими ночными звездами. Это оказалась девочка, и Стаффорд, приняв ее в свои руки, плакал от счастья, то прижимая крошечное тельце к своей груди, то поднимая к небу.

– Значит, вы – моя мать, – прошептала Диана пересохшими от волнения губами.

– Мы назвали тебя Дианой, – дрогнувшим голосом сказала Шейла. – В честь древней богини Луны.

Она осторожно накрыла ладонью руку Дианы, но та так же осторожно отвела ее назад.

– И что было дальше?

– Мы провели восхитительную неделю втроем. Восхищались тобой, каждым твоим движением. Ты и впрямь была очаровательной малышкой. А затем... Затем неожиданно вернулся мой муж. Узнав о твоем рождении, он едва не сошел с ума от ярости и сказал, что убьет меня, если только я не отдам дочь ее отцу. Вот так и получилось, что я отдала тебя Стаффорду, а тот увез тебя в Англию. С тех пор мы больше не встречались. Жизнь без тебя показалась мне настолько бессмысленной, что я начала буквально упрашивать моего мужа, чтобы он убил меня. Честное слово, мне было легче умереть, чем лишиться дочери. Но на мужа не действовали ни слезы, ни мольбы. Он сказал, что, если я не перестану, он убьет, но не меня, а тебя вместе со Стаффордом.

Глаза Шейлы наполнились слезами.

– Не может быть, – прошептала Диана, глядя на нее.

– Я уже говорила, что мой муж обладал тяжелым, но твердым характером. Это был человек жесткий, – сказала Шейла. – Мне известно, что некогда он, не задумываясь, убрал со своей дороги соперника. Убил его. Муж поклялся, что, если я сделаю попытку встретиться с тобой или хотя бы попытаюсь узнать что-нибудь о тебе, он убьет тебя. Мне было страшно. Я верила в то, что мой муж способен на это. И, разумеется, он был слишком мстителен, чтобы отпустить меня на все четыре стороны, – тогда я могла бы соединиться со своей дочерью и человеком, который был ее отцом! Нет, ему нужно было, чтобы я осталась с ним. Теперь он беспрепятственно мог превратить мою жизнь в ад. Это стало его любимым занятием, можно сказать, смыслом жизни. Унизить меня так же, как я унизила его! Око за око...

– А что вы сказали моему отцу?

– Рассказать всю правду я ему не могла. Боялась, что он встанет на мою защиту и мой муж его убьет. Я любила Стаффорда так сильно, что даже мысль о том, что он может умереть, была непереносима. Я сказала Стаффорду, что разлюбила его. Сказала, чтобы он забрал тебя и не делал больше попыток увидеться со мной. Никогда в жизни мне не было так тяжело, как тогда, но я справилась. Я заставила Стаффорда поверить мне.

– Как же он, должно быть, страдал все эти годы, – тихо произнесла Диана, – и как незаслуженно.

– Наверное, – согласилась Шейла. – Только и я не спала по ночам, думая о Стаффорде и о нашей маленькой дочурке. Но я не могла подвергать опасности ваши жизни.

Шейла умолкла, выжидающе посмотрев на Диану. Затем медленно подняла руку к горлу и вытащила из-за воротника платья золотую цепочку с подвесками. Одна из них была Диане знакома – так называемый картуш, небольшая овальная пластинка с выгравированным на нем именем. Такие картуши носили еще во времена фараонов. Вторая подвеска напоминала странно изогнутую рыбку.

– Я всегда ношу их, – сказала Шейла.

– Они говорят о чем-нибудь?

Она поднесла картуш ближе к глазам Дианы, и та прочитала имя, написанное на его поверхности древними иероглифами.

– Диана...

– Как видишь, ты всегда была рядом с моим сердцем, даже когда была далеко от меня, – сказала Шейла.

Диана почувствовала головокружение. Слишком сильным оказалось впечатление от всего услышанного и увиденного сегодняшним вечером. Неужели все это правда? У нее осталось сил на то, чтобы еще раз встретиться взглядом с Шейлой, снова увидеть – как в зеркале – ее глаза: темные, блестящие, слегка раскосые: точь-в-точь как у самой Дианы.

– Но вы никогда не делали попыток увидеть меня, – сказала Диана, продолжая смотреть в сторону. – Ни разу.

– Если бы ты только знала, как я мечтала тебя увидеть, – начала было Шейла, но Диана не дала ей договорить.

– Так почему же?

– Потому что итогом такой попытки стал бы скандал, губительный для нас обеих. Я не могла подвергать тебя такому испытанию и, стиснув зубы, продолжала оставаться в тени – даже после смерти моего мужа. Но, когда я узнала, что Стаффорд умирает в Египте, что-то переменилось во мне, и я решила разыскать его.

– Вы видели его? – спросила Диана, поворачивая голову к Шейле.

– Он был очень болен. Я ухаживала за ним как могла, но было уже поздно. Он умер на моих руках.

Слезы навернулись на глаза Дианы. Ей было жаль отца, но еще больше было жаль, что не она, а Шейла оказалась рядом с отцом в его смертный час.

– Перед самым концом Стаффорд кое-что сказал мне. Просил, чтобы я непременно разыскала тебя и передала его последние слова.

– Его... последние слова?

– Да. Он просил меня передать тебе, что сокровище существует.

– Сокровище?

– Да, это не миф.

«Он до самой последней минуты оставался ученым, – подумала Диана. – Даже из могилы говорит со мной как археолог».

– Это все? – спросила она.

– Нет. Сказал еще, что тебе нужно будет найти кошек Клеопатры. Статуи. Их три. Они укажут тебе дорогу.

Диана порылась в памяти и, не найдя там ничего подходящего, нахмурилась.

– Какие еще кошки? Я вообще ничего не знаю о статуях, принадлежавших Клеопатре.

– Я тоже ничего об этом не знаю, – ответила Шейла. – Его последними словами были: «Скажи ей... Александрия».

– Что это значит?

– Не знаю. Просто передаю то, что он сказал. Слово в слово. Он умер с этими словами, Диана, значит, они были очень важны для него. А чуть раньше, во время приступов лихорадки, он постоянно твердил о том, как вы вдвоем поедете в экспедицию. С этим желанием он и умер. Я думаю, тебе нужно исполнить его предсмертную волю.

Диана промолчала.

– Я приехала, чтобы передать тебе эти слова, – снова заговорила Шейла. – Поначалу я не хотела открывать свою тайну, просто хотелось взглянуть на тебя. Увидеть, какая ты стала. Но, встретившись с тобой, увидев тебя такой печальной, я не удержалась. Мне самой было так грустно. Надеюсь, все это не слишком потрясло тебя, после того, что ты уже пережила.

– Не знаю, – медленно сказала Диана. – Не знаю, что вам ответить, что думать обо всем об этом. Знаете, сколько раз я мечтала о том...

Она опять замолчала. Все это было невозможно. И говорить об этом было невозможно.

– Диана, ты вправе считать меня кем угодно, но запомни: все эти годы – ужасные, жуткие годы, я не переставала думать о тебе, любить тебя... Впрочем, я вижу, что обнять меня ты еще не готова.

– Не готова, – подтвердила Диана со странным выражением на лице. – Мне нужно время. Я в шоке. Я хотела бы обнять вас, назвать... матерью. Но я... Я не могу. Пока. Это все слишком неожиданно. И вы ни разу за столько лет...

– Я понимаю, девочка моя дорогая, я вернусь в Каир этим же пароходом. Я дам тебе время. Если захочешь увидеть меня – вот мой адрес. Я буду ждать тебя всегда. А когда захочешь узнать о своем наследстве, я расскажу тебе и о нем. Тогда ты поймешь, кто ты такая на самом деле.

Диана не глядя взяла протянутую ей визитную карточку. Шейла несколько секунд ждала чего-то, глядя на дочь, затем молча встала и направилась к билетной кассе.

Неожиданно для самой себя Диана догнала ее и спросила:

– Мне сказали, что я родилась в сентябре 1874-го. Это правда?

Шейла обернулась и негромко ответила:

– Они выдумали это, чтобы выдать тебя за дочь Пруденс. Нет, девочка моя, ты родилась одиннадцатого декабря 1873 года.

И с этими словами Шейла беззвучно растворилась в вечернем тумане.

Как только Диана добралась до своего дома на Рассел-сквер и закрыла за собой дверь, послышался резкий голос Пруденс.

– Диана, это ты? Где ты была? Почему не вернулась к обеду? Если ты думаешь, что я буду нянчиться с тобой...

Пруденс вошла в холл, увидела лицо Дианы и осеклась.

– Я знаю правду, – негромко сказала Диана.

– Прости, я не понимаю. Какую правду?

– Я виделась с Шейлой.

Лицо Пруденс стало белым, как лист бумаги. Она прикрыла глаза и не сказала ни слова.

Отношения между Пруденс и Дианой никогда не были похожи на отношения любящих друг друга людей. Пруденс постоянно кричала на Диану, когда та делала что-нибудь не так. Диана побаивалась ее – даже в эту минуту, когда недосказанного между ними почти ничего не осталось. Она заговорила, тщательно подбирая слова:

– Мне всегда было непонятно, почему ты не относилась ко мне так, как обычно относятся матери к своим детям, – с нежностью, с любовью. Теперь я все поняла: ведь я никогда не была для тебя... родной. Представляю, как тебе было трудно все эти годы.

– Трудно – не то слово, – ответила Пруденс. – Ужасно.

Эти слова поразили Диану. То, что Пруденс ничего не стала опровергать, означало только одно: все, что сказала Шейла, было правдой.

– Почему ты пошла на это? – спросила Диана. – Так сильно любила моего отца?

– Любила? – фыркнула Пруденс. – Разве я могла любить его после того, что он со мной сделал? Я не могла допустить скандала.

Диана отказывалась верить в услышанное. Неужели вся жизнь их семьи все эти годы была лишь театральной сценой, на которой чужие друг другу люди играют любовь? Диана выпрямилась. Теперь перед Пруденс стояла не напроказившая девочка, но взрослая женщина. Равная перед равной. Теперь Диана знала о себе все или почти все.

Диана посмотрела в глаза Пруденс. «Интересно, – подумала она, – сможем ли мы с ней наладить какие-то новые отношения после стольких лет лжи? «

Может быть, им все же удастся найти взаимопонимание, а может быть, и нет. Как все сложится на самом деле – одному богу известно.

– И несмотря ни на что – ты взяла меня, хотя могла и не делать этого, – сказала Диана. – Спасибо тебе за это. Прости, что так много заставила тебя страдать. Знаешь, я только теперь начинаю видеть все в истинном свете.

Ответ Пруденс оказался на удивление холодным.

– Раз теперь тебе все известно, то, я думаю, будет лучше всего, если ты покинешь этот дом. И чем скорее, тем лучше.

Сказано это было негромко, но слова Пруденс прогремели в голове Дианы словно артиллерийский залп. Она окаменела, она не могла поверить, что Пруденс так откровенно выставляет ее за порог.

– Мама, мы могли бы... – начала Диана, с трудом выговаривая слова негнущимся языком, но Пруденс не дала ей договорить.

– Нет никакой необходимости по-прежнему называть меня матерью, – отчеканила она.

Диану поразило злорадство, прозвучавшее в тоне Пруденс. Столько лет Диана жила в ожидании материнской любви и ласки. Сейчас, гляда в ледяные глаза Пруденс, она поняла, что эта женщина никогда не сможет полюбить ее и никогда не назовет своей дочерью.

– Хорошо, – сказала Диана.

– У меня, однако, есть к тебе одна просьба.

– Какая?

– Не могла бы ты не разглашать причину, по которой мы расстались? С меня уже хватит скандалов, связанных с твоим отцом.

Впервые в голосе Пруденс послышалось волнение, хотя она продолжала говорить ровным тоном, с высоко поднятой головой. Глаза ее по-прежнему были холодными, просто ледяными.

Диана молча кивнула. Потом она поднялась на второй этаж, где ей суждено было провести последнюю ночь под «отчим кровом»;

Время тянулось мучительно медленно. Диана проворочалась на постели почти до самого утра, пока, наконец, сон не сморил ее. Заснула она с грустной мыслью о том, что за свою недолгую жизнь оказалась брошенной сразу двумя матерями.

2

На следующее утро Диана перебралась в маленькую гостиницу на углу Линкольн-Инн и Друри-Лейн. В суете переезда она не переставала думать о своем отце. Бедный! Сколько лет он прожил с таким камнем на душе! Интересно, вспоминал ли он о Шейле каждый раз, когда видел перед собой лицо Дианы? Если да, то просто удивительно, что его сердце не разорвалось от горя. И все эти годы он скрывал свою боль ото всех. Ото всех, даже от Дианы, которую так сильно любил, которая была для него одновременно дочерью и утраченной навеки Шейлой. Сама Диана чувствовала после разговора с Шейлой какую-то странную, новую близость с покойным отцом. Даже при жизни он не был ей так близок. И как же она теперь понимала его! О, Диана хорошо знала, что это значит: быть отвергнутым и покинутым тем, кого любишь, в кого веришь всем сердцем. Ах, если бы она узнала обо всем, пока отец был еще жив! Быть может, она сумела бы помочь ему – так же, как он сам помог ей после того, как Джек...

Впрочем, нет. Она ничего не смогла бы изменить в прошлом – ни своем собственном, ни прошлом отца. Так что единственный для нее способ проявить уважение к его памяти – это исполнить его предсмертную волю. Найти сокровища Клеопатры, вернув тем самым отцовскому имени чистоту и достоинство.

Все это хорошо, но как это сделать?

Мысли Дианы переключились на их с Шейлой разговор. Неторопливо меряя шагами свою небольшую гостиничную комнату, она принялась вспоминать его слово в слово. Последние слова отца, его последняя воля... «Найди кошек Клеопатры... Александрия... «

Диана никак не могла понять, что же кроется за этими словами. Ехать в Александрию? Хорошо, но с чего начать, когда она окажется в этом городе? Кошки?

Она никогда не слышала ничего о кошках Клеопатры. Да какие кошки, когда дворец и сад Клеопатры давно погребены под слоем земли и на этом месте построен новый город! Даже Александрийская коллекция...

Стоп! А может быть, в предсмертных словах отца говорилось не о городе Александрии, а как раз об Александрийской коллекции? О той самой коллекции с такой странной и несчастливой судьбой?

Диана мысленно перенеслась к тем дням, когда Стаффорд, Нивен и Джек нашли так называемую Александрийскую коллекцию. Незадолго до этого Стаффорду удалось установить, что после смерти Клеопатры ее сокровища, главным образом драгоценности, подаренные ей римским полководцем Марком Антонием и великим Юлием Цезарем, были отправлены в Рим. Все было погружено на судно, которое вышло в Средиземное море, но так и не появилось у берегов Италии. После долгих поисков в руках Стаффорда оказался документ – подлинная запись в книге одного из прибрежных христианских монастырей. В ней говорилось о том, что судно с драгоценным грузом затонуло неподалеку от Александрийской гавани. Теперь за дело взялся Джек. Он проделал гигантскую работу по составлению графиков погоды и подробнейшей карты морского дна в этой части Средиземноморья. Ему удалось проследить влияние штормов на перемещение огромных пластов придонного песка, которые неминуемо должны были занести затонувшее судно, превратив его в едва заметный бугорок на дне моря. Таким образом появилась возможность вычислить то место, где находится затонувший римский галеон. И, наконец, он был найден. На его борту действительно обнаружились сокровища, но... Но не нашлось ни одного доказательства тому, что они принадлежали самой знаменитой и загадочной в истории египетской царице.

В те дни, когда Александрийская коллекция привлекала внимание археологов и историков всего мира, Диана была слишком занята своими собственными делами – она готовилась к предстоящей свадьбе. Поэтому она так и не удосужилась посмотреть ту часть коллекции, которая позже была продана Джеком. Может быть, именно эта часть коллекции состояла из сокровищ, принадлежавших Клеопатре? И если так, то не было ли среди украденного статуй, изображающих кошек?

Интересно! Глаза Дианы вспыхнули, но так же быстро погасли. Она вспомнила о том, что единственный человек, который мог бы помочь ей в поисках украденного, – это Джек Резерфорд.

Человек, которого она меньше всего хотела бы видеть.

Диана долго думала над тем, нельзя ли ей обойтись без Джека, но так ничего и не придумала. Как ни крути, но он остается единственным, кто может ответить на ее вопросы. Так что придется ей смирить собственную гордость и отправиться к Джеку.

Диана прекрасно понимала, что все будет непросто. Во время суда адвокаты сделали все, чтобы заставить Джека назвать имя человека, пожелавшего купить часть коллекции, но так и не сумели этого добиться. Теперь Диане оставалось надеяться только на то, что с ней Джек окажется разговорчивее, – хотя бы из уважения к той любви, которая когда-то связывала их.

На следующий день Диана поехала в гостиницу «Савой», где жил Джек. Она заметно нервничала. Не помогали даже мысли, которые она усиленно внушала самой себе: сегодняшний визит никак не связан с их отношениями в прошлом. Деловой визит, и ничего более. Просто ей нужно получить от этого человека необходимую информацию, и все. А сам Джек? О, он давно уже для нее ровным счетом ничего не значит!

Дежурный портье сообщил ей, что мистер Резерфорд находится сейчас в столовой. Впрочем, Диана и сама догадывалась об этом: ей доводилось слышать о том, что Джек проводит там целые дни. Знала она и о том, чем промышляет Джек в последние годы. Он стал, если так можно выразиться, археологом-»наемником». Не имея официальных прав на проведение раскопок, он, тем не менее, постоянно получал приглашения участвовать то в одной, то в другой экспедиции. Это могли быть приглашения от государственных музеев или от частных лиц, занимающихся поисками кладов. Джек брался за все и. похоже, получал за свою работу немалые деньги: ведь он был удачлив. Не раз и не два за последние три года его имя мелькало на первых полосах газет – он был причастен и к открытию затерянного в горах дворца инков, и к находке знаменитого алмаза Зулу в Ботсване, и к могильникам викингов в Эриксон-фьорде.

Но несмотря на то, что имя Джека регулярно появлялось на страницах газет, о его прошлом не забыли. Более того, всякий раз журналисты не забывали упомянуть о том, что Джек Резерфорд – это «тот самый аристократ, который провел два года в Уормуртской тюрьме за кражу из Британского музея». У читающей публики складывался образ Джека – авантюриста, удачливого охотника за сокровищами, наконец, если хотите, пирата.

Вору, пирату и авантюристу не место в высшем обществе, и лондонский свет отвернулся от Джека. Зато его с радостью приняло другое общество – художники, музыканты, актеры, то есть те, кого называют богемой. Новое окружение, очевидно, пришлось Джеку по душе: его постоянно видели то в театре, то на концерте, то в модном салоне. Всегда в компании самых скандальных поэтов и художников. По Лондону ходили также слухи о его постоянных романах с хорошенькими актрисами, в том числе и со знаменитой Лилиан Рассел. Правда, даже с нею роман продолжался недолго, как и с другими. Своих любовниц Джек менял как перчатки, благо что в театральном мире недостатка в молоденьких хорошеньких актрисах не наблюдалось никогда.

Диана несколько раз пыталась совместить доходящие до нее слухи с тем образом Джека, который жил в ее памяти, – с образом молодого мужчины в лодке, лениво плывущей по течению. С тем, кто так страстно говорил о желании приносить пользу людям, поставить свой талант на службу великой науке.

Нет, не совмещались у нее эти образы, никак не совмещались.

Диана вошла в салон и сразу же увидела Джека – впервые с того черного дня, когда так неожиданно прервалось их венчание в церкви. Только сейчас она поняла, что не готова к этой встрече. Джек сидел за круглым столиком в окружении троих мужчин. Одет он был непривычно, в какой-то сизый сюртук и желтый жилет; на шее – яркий полосатый галстук. И сидел Джек по-новому: развалясь на стуле, небрежно закинув руку за его спинку. В руке дымилась сигара, и голубоватые струйки дыма уходили к потолку. Диана невольно вздрогнула. Только волосы у него и остались прежними, до боли знакомыми ей – золотисто-бронзовыми, пышными и блестящими. Бронзовым от загара было и лицо Джека – по-прежнему тонкое и мужественное, с тонкой сеточкой морщин в уголках глаз. Такие морщины появляются у тех, кто часто и подолгу смотрит вдаль или против солнца.

Джек был окружен странной, новой для Дианы аурой. Она привлекала к себе внимание и в то же время заставляла держаться подальше. Она окружала Джека своим невидимым сиянием и служила ему щитом.

Он оживленно разговаривал о чем-то со своими собеседниками и в тот момент, когда Диана вошла в комнату, улыбнулся. Увидев его чудесную улыбку, Диана поняла, что не может больше ненавидеть этого человека, а ведь именно с этим чувством она шла сюда на эту встречу. Правда, она забыла при этом одну простую вещь: когда и где бы она ни встречалась с Джеком Резерфордом в прошлом, у нее всегда возникало только одно желание – поскорее броситься в его объятия.

Сердце в груди Дианы стучало громко и часто. Она с большим трудом подавила в себе желание повернуться и убежать прочь. Но нет, так поступить она не могла – хотя бы из любви к покойному отцу. Она не сбежит, она постарается выдержать все, чем одарит ее сегодняшняя встреча.

– Могу я чем-то помочь вам, мисс?

Диана обернулась и увидела перед собой слугу – щуплого коротышку в зеленом костюме-униформе, белой манишке и ярком галстуке. Коротышка носил свой наряд гордо и важно и был похож в нем на самодовольного индюка.

– Меня зовут Генри, мисс. К вашим услугам.

Диана достала из сумочки свою визитку и протянула ее слуге.

– В таком случае, передайте это вон тому человеку за угловым столиком, Генри.

Тот проследил взглядом за взмахом руки Дианы и осторожно уточнил:

– Вы имеете в виду мистера Резерфорда, мисс?

– Да, у меня к нему дело.

Генри посмотрел на Диану с сожалением, а затем отрицательно покачал головой:

– Я не имею права беспокоить мистера Резерфорда, мисс. Ох уж эти женщины, в гроб они меня загонят! И когда только они перестанут приходить сюда, чтобы броситься мистеру Резерфорду на шею.

Диане очень не понравились эти слова. Она смерила Генри холодным взглядом и сухо произнесла:

– Мы много лет знакомы с мистером Резерфордом. Не сомневаюсь, что он согласится побеседовать со мной.

– Все вы так говорите. Не пытайтесь обмануть старого Генри, мисс. Я здесь для того, чтобы оберегать мистера Резерфорда. Допускаю к нему не каждого. Взгляните вон туда. Видите человека, который сиди рядом с мистером Резерфордом? Это мистер Гилберт собственной персоной. А с другой стороны – это мистер Салливан, хозяин всего музыкального бизнеса в Лондоне. И знаете, о чем они говорят? О том, что мистер Резерфорд позарез нужен им обоим: одному для экспедиции в джунгли Явы, а второму – для участия в его песнях и плясках.

Терпение Дианы лопнуло.

– Ну хватит! – сердито прикрикнула она на Генри. – Все, что от вас требуется, – это передать карточку.

– Лучше послушайте меня, мисс. Уж я-то знаю все, что происходит у нас в гостинице. Я не хочу, чтобы вы ушли отсюда с разбитым сердцем. К тому же у мистера Резерфорда уже назначено свидание на сегодня – с мисс Люси Бреннинген, – Генри стойко выдержал испепеляющий взгляд Дианы и продолжал: – Это, знаете ли, новая актриса из театра, что здесь напротив. Они договорились увидеться сегодня «сразу после спектакля», как она сказала. Так что, может быть, вам лучше попробовать завтра, мисс?

У Дианы потемнело в глазах. С кем он пытается поставить ее на одну доску, этот индюк?

– Немедленно отнесите эту карточку мистеру Резерфорду. Это все, что от вас требуется, – бросила она сквозь зубы.

Генри пожал плечами и протянул Диане серебряный поднос.

– Хорошо, мисс. Но только напрасно вы не верите старому Генри.

Она положила на поднос свою карточку.

– Это вы напрасно не верите мне, Генри. Вот увидите, он примчится сюда сразу, как только увидит мое имя.

Генри неохотно пошел к столу, за которым сидел Джек, и молча остановился рядом, держа поднос в вытянутых руках. Джек продолжал увлеченно беседовать о чем-то с Гилбертом и Салливаном, не обращая на Генри ни малейшего внимания. Он выпустил густой клуб дыма и, не прерывая разговора, протянул руку, не глядя, взял с подноса карточку Дианы, мельком взглянул на нее и спокойно продолжил беседу – наверное, говорили о чем-то забавном, поскольку все сидевшие за столом дружно расхохотались. Диана видела, как Генри почтительно вложил в протянутую руку Джека перо. Не переставая смеяться, Джек написал что-то на карточке и небрежно швырнул ее обратно на поднос. На Генри он за все это время даже не взглянул.

Когда Генри вернулся, Диана стремительно схватила с подноса свою карточку и впилась в нее глазами. Мысленно она готова была не только отругать Джека за его неучтивость, но и простить его, разумеется. Однако увидев то, что было нацарапано на ее визитке, Диана вдруг почувствовала, что комната поплыла перед ее глазами.

«Не интересует» – вот что написан Джек на карточке Дианы.

– Мне очень жаль, мисс, – сказал Генри, – но я предупреждал вас. На сегодня у него уже назначено свидание с леди.

Он поклонился и отошел. Диана продолжала стоять – неподвижно, словно ледяная статуя, чувствуя, как тяжело бьется в груди сердце, стиснутое невидимой рукой. Только теперь она осознала, что до этой минуты в глубине ее души жила надежда на то, что Джек поможет ей в эту трудную минуту. Только теперь она по-настоящему поняла, насколько нужен ей этот человек – самый близкий и самый, увы, теперь далекий для нее. И, наконец, только сейчас Диана окончательно поверила в то, что их с Джеком помолвке пришел конец, и венчание, прерванное когда-то, уже не будет завершено. Никогда.

Она все стояла, не двигаясь с места, и постепенно ею начали овладевать новые чувства. Джек отверг ее? Джек унизил ее? Ну что ж! Он об этом еще пожалеет.

Диана стиснула кулаки и с побледневшим от гнева лицом покинула комнату.

Не успела за ней закрыться дверь, как веселая усмешка на лице Джека погасла. Он проклинал себя за этот смех, за напускное равнодушие, за слова, коряво нацарапанные на кусочке картона. На самом деле появление Дианы оказалось для него ударом.

Он даже боялся взглянуть в ту сторону, где стояла Диана. Из последних сил он зачем-то заставлял себя продолжать веселую застольную беседу.

Диана... Зачем она пришла? Прошло столько лет со дня их злополучного венчания. Венчания, которое обернулось для Джека судом и тюремной камерой.

Проклятье, насколько же сильны воспоминания о тех ужасных днях! Наверное, им суждено остаться с Джеком до конца его дней.

Он тряхнул головой, чтобы вернуться к действительности. Гилберт и Салливан продолжали оживленно говорить, но Джек не слышал и не понимал ни единого их слова. Он окинул пустым взглядом расплывающиеся лица – смеющиеся, чужие, отвратительные – и с ужасом подумал о том, что он и сам не лучше. Такой же пустой. Мерзкий. Бессердечный.

Довольно, хватит! Джек сердито загасил сигару, раскрошив ее в пепельнице, и резко отодвинул от себя кипу бумаг, лежавших на столе.

– Прошу прощения, джентльмены, – коротко произнес он, поднимаясь со стула;

Гилберт и Салливан проводили его удивленными взглядами, не понимая столь резкой перемены в его настроении. Впрочем, с Резерфордом это случалось, он славился своей непредсказуемостью – и это качество, кстати сказать, делало его особенно привлекательным в их глазах.

3

Выйдя из гостиницы, Джек медленно побрел по Стренду, пробираясь в толпе, двигавшейся по направлению к Ковент-гарден. Он не видел никого и ничего вокруг себя. Было около полуночи – довольно рано для Джека, привыкшего к ночному образу жизни. Свидание с актрисой? Оно сегодня не состоится. Конечно, эта девушка молода и хороша собой, но что ему сейчас до ее прелестей? Перед глазами Джека стояло другое лицо – лицо Дианы, бледное от гнева, но такое родное, такое желанное...

Это видение причиняло невыносимую боль. Джек решил отправиться в кабачок Лэмба – может быть, удастся заглушить ее стаканчиком-другим неразбавленного виски. Он буквально задыхался от тяжести, давившей на его плечи. В ушах его неотвязно звучали слова Дианы – те самые, что постоянно вспоминались ему долгими ночами, проведенными в тюремной камере.

«Ничто не заставит меня ненавидеть тебя, Джек. Как ты мог подумать об этом?»

Эти слова и улыбка Дианы – они всегда всплывали в памяти Джека, когда он пытался заставить себя возненавидеть эту женщину – самую любимую и желанную на свете.

Джек чувствовал, что еще немного – и его голова, не выдержав, взорвется, словно перегретый паровой котел.

Он свернул на Бедфорд-стрит, и на голову ему обрушилось что-то тяжелое. Свет померк в его глазах. Еще секунда – и Джек потерял сознание, рухнув на холодные камни мостовой.

В себя он приходил медленно, тяжело. Голова гудела так, словно по ней, как по наковальне, били кузнечным молотом. Он со стоном разлепил веки, но тьма, окружавшая его, оставалась непроницаемой. Так беспросветно темно не бывает даже ночью.

Внезапно Джек понял, что голова его укрыта какой-то плотной тканью. Он пошевелился и обнаружил, что сидит на стуле со связанными за спиной руками. Джек заворочался сильнее, но веревка оказалась прочной. Только теперь Джеку стало по-настоящему страшно. Ситуация, в которой он оказался, напоминала ночной кошмар, в котором человек чувствует себя совершенно беспомощным и беззащитным.

«Кто? – мелькнуло в голове Джека. – Кто и зачем похитил меня? И где я, черт побери? «

Где-то сбоку послышался шорох, легкие шаги, чья-то рука сорвала с его головы покрывало. Джек глубоко вдохнул свежий воздух и невольно зажмурился от яркого света, ударившего в глаза. Попривыкнув к свету, Джек, оглядевшись, увидел, что находится в большой комнате – очевидно, гостиной, скудно обставленной старинной мебелью. Все здесь показалось ему удивительно знакомым. Сбоку тянуло теплом, и слышался негромкий треск горящего дерева. Джек понял, что там находится камин. Взглянув прямо перед собой, он на секунду застыл в изумлении. Ту, что стояла сейчас перед ним, зажав в тонких пальцах кусок черного бархата, он не ожидал увидеть больше никогда.

– Ты?! – крикнул Джек хриплым, срывающимся голосом.

Диана молча смотрела на него. На ней было вечернее платье из тонкого шифона – белого, с рисунком в виде зеленых листьев и голубых цветов. Пышные, сужающиеся книзу рукава, глубокий косой вырез на груди, обнаженные плечи. Блестящая ткань туго обтягивает талию и бедра, расширяясь книзу и падая на пол изящными складками. Маленькие розочки из шифона протянулись диагональной цепочкой от края выреза к поясу и ниже, загибаясь на уровне колена и уходя за спину. Блестящая, тонкая, облегающая ткань делала Диану похожей на купальщицу, выходящую из моря. Ноздри Джека уловили знакомый, волнующий запах кожи и нежных духов.

Джек был потрясен. «Как она посмела? « – подумал он, распаляясь от гнева.

– Ты долго приходил в себя, – сказала Диана, отступая назад. – Гораздо дольше, чем я думала. Правда, человек, которого я наняла, влил тебе в горло изрядную дозу лауданума. Я начала уже беспокоиться, не перестарался ли он.

Джек пронзил Диану испепеляющим взглядом. Мозг его еще был окутан наркотическими парами. Джек рванулся, и, если бы веревки в этот раз не выдержали, он, наверное, придушил бы Диану прямо на месте. Не сумев освободиться, Джек откинулся на спинку стула и снова осмотрелся, пытаясь понять, где он находится.

Скользнув взглядом по мебели, по-прежнему казавшейся ему знакомой, он поднял глаза к окну и едва не вскрикнул, увидев на стекле свой фамильный герб – герб Резерфордов. Он был сделан в виде мозаики – золотой крест на голубом фоне. А за окном виднелась березовая аллея, и стволы деревьев сверкали на полуденном солнце так, словно были отлиты из серебра.

– Где я? – требовательно спросил Джек, пытаясь скрыть свой испуг.

– Ты прекрасно знаешь где, – спокойно ответила ему Диана.

– Ты привезла меня в Беч Хэвен? – Джек все еще не мог поверить в случившееся.

Как она могла так поступить?! Привезти его сюда, зная о том, как невыносимо больно будет ему оказаться в этом месте!

– А почему бы и нет? – пожала плечами Диана. – Отличное место. Тихое, уединенное. В это время года здесь никого не бывает, даже случайных прохожих. И сторожей тоже.

Джек почувствовал в груди странную ледяную пустоту. Оказаться в собственном доме спустя столько лет... Это похоже на встречу с женщиной, которую ты когда-то любил и с которой расстался навеки. Больно, до чего же это больно! Он и не знал, что боль души бывает такой сильной. Последние пары лауданума рассеивались в голове Джека, и вместе с наркотиком улетучивался гнев. Джек опустил голову и спросил сквозь стиснутые зубы:

– Ты представляешь себе, насколько это ужасно для меня – не только оказаться в Беч Хэвене, но даже думать о нем?

– Я решила, что это самое подходящее место для того, чтобы привести тебя в чувство. Мне нужно, чтобы ты вспомнил о том, что мы оба с тобой потеряли – по твоей вине, между прочим! Беч Хэвен – это символ того, что ты разрушил. Это наше с тобой погубленное прошлое. И будущее тоже.

– Я разрушил?! – Джек снова яростно рванулся вперед, не обращая внимания на веревки, впившиеся ему в запястья. Стул не выдержал напора и передвинулся немного вперед, жалобно заскрипев ножками по паркету. – Твой отец, вот кто все это разрушил! А то, что я сделал... Я только хотел спасти Беч Хэвен.

Джек увидел, как меняется выражение глаз Дианы.

«Неужели она не помнит о тех долгах, которые скопились у нас пять лет тому назад? – подумал он. – Разве она могла не знать об этом? Но в таком случае что она вообще знает обо мне? «

Диана окинула Джека долгим внимательным взглядом и сказала, крепко сжимая кулаки:

– Ты хочешь сказать, что стал вором и разрушил все, что было между нами, только для того, чтобы выкупить из долгов этот дом?

– Разумеется.

– Пустил нашу жизнь под откос ради этих четырех стен?

– Беч Хэвен – это не просто стены. Этот дом... – он сглотнул перед тем, как произнести следующее слово, – был нашим родовым гнездом. Впрочем, ты вряд ли сможешь понять, что это такое – родовое гнездо.

– Ты прав. Куда мне.

– Когда-нибудь, – глухо сказал Джек, – я все равно верну этот дом себе. Он для меня дороже всего на свете.

– Понимаю, – горько усмехнулась Диана. – Ради этого дома ты способен на все – на кражу, на предательство. Ты даже самого себя сумел предать.

Джек снова обвел взглядом пустую гостиную, помутневшие пыльные стекла, чувствуя, как разрывается его сердце от жалости и боли.

– Это ты обвиняешь меня в предательстве?! – спросил он. – Но разве не твой отец говорил со мной здесь, в этой самой комнате? Разве не он уговаривал меня помочь спасти этот дом, который был обречен? Его должны были продать за долги. «Только еще один раз, – сказал он мне тогда. – Нам сейчас так необходимы деньги! « Деньги! Твоему отцу всегда нужны были деньги, и он без стеснения брал их у моего отца. Думаешь, он смог бы когда-нибудь остановиться? Никогда! Ему требовалось все больше и больше, он высосал наше семейное богатство досуха. А мой отец был слеп. Он доверял своему лучшему другу, он готов был отдать ему последнее. К Стаффорду перекочевали даже те деньги, которые предназначались в наследство мне и моим сестрам.

– Неправда! Твои сестры были потрясены тем, что ты сделал. Они не желали больше слышать о тебе. Они не могли даже оставаться здесь и переехали на правах бедных родственниц к своей троюродной кузине куда-то в глушь, в Нортумберленд...

– Вернутся, как только я вновь завладею Беч Хэвеном!

– Глупости! Эдит и Примми нет дела до Беч Хэвена. Они никогда не захотят вернуться сюда. Их ноги здесь больше не будет, понимаешь? Ты поломал и их судьбы, Джек. После того, что случилось, ни один порядочный человек не возьмет их в жены. Ты лишил своих сестер возможности иметь семью, ты это-то хоть понимаешь? И не смей говорить о том, что стал вором ради них. Ты всех нас предал, всех, кто верил в тебя.

– Я верил в то, что все уладится, все финансовые проблемы. Но все рухнуло, и я оказался загнанным в угол. Мне нужны были деньги – много, очень много денег, и при этом сразу. Только так можно было распутать узлы, оставшиеся после смерти моего отца. Интересно, что бы ты сделала на моем месте?

– Все, что угодно, но только не то, что сделал ты.

– Не будь ханжой, Диана! Я-то знаю, что ты способна на все, когда тебе что-то нужно. Сегодня ты не остановилась перед тем, чтобы похитить меня!

– Это другое дело, – огрызнулась Диана.

– Конечно, другое дело, потому что это было нужно тебе. Да, я украл тогда, но что я за это получил? Два года ада! Если будет нужно, я снова пойду на это.

– Я вижу, ты совсем потерял совесть, – поморщилась Диана.

Джек посмотрел за окно, на убегающие вдаль стволы берез. Их вид рождал в нем боль и будил воспоминания. Они поднимались из глубин его души, из тех потайных уголков, где Джек столько лет пытался спрятать все то, что ранило его сердце.

– Что ты видишь, что ты знаешь? – с горечью произнес он. – Угроза потерять Беч Хэвен во многом и стала причиной смерти моего отца. В этом доме выросло восемь поколений моих предков. Мы получили это поместье от Его Величества за долгую и безупречную службу отечеству. Заметь, мои предки получили от короля в награду не деньги и не почести, а именно этот дом. Что же касается денег, наша семья заработала их своим трудом, с неба они на нас не упали. И каждое новое поколение Резерфордов непременно добавляло что-то в семейную копилку. И все они выросли на этой земле, в этом доме. Да если хочешь знать, Беч Хэвен – это и есть мы, Резерфорды. И тебя после свадьбы я мечтал привести в этот дом. Думал, что он и для тебя станет родным. Как же я был глуп тогда! Верил тебе, верил твоему отцу, который называл меня своим младшим братом! А он ободрал нас как липку ради своих вымышленных сокровищ Клеопатры.

Диана придвинулась ближе к стулу, на котором сидел Джек, и наклонилась так, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

– Ты ошибаешься, Джек. Мой отец гнался не за призраком. Потому-то я и заставила тебя встретиться со мной. Александрийская коллекция на самом деле принадлежит Клеопатре. И эта коллекция – ключ к главной сокровищнице царицы Египта. Перед смертью отец передал сообщение для меня. Однако этого ключа не оказалось в той части коллекции, которая сохранилась в музее, он исчез вместе с той частью драгоценностей, которую ты продал. Вот почему мне необходимо узнать от тебя имя. Кто был твоим покупателем?

Джек изо всех сил старался скрыть охватившее его волнение. Он некоторое время молчал, осмысливая все, что услышал от Дианы. Сокровища. Так, значит, они все-таки существуют!

– Ты не лучше своего отца, – произнес он наконец. – То же самое он постоянно твердил моему отцу. Ты унаследовала его фанатизм. Глупую приверженность древним греческим мифам.

– Сокровища – не миф, Джек.

Он резко подался вперед, и Диана испуганно отскочила.

– Вы, Санберны, не остановитесь ни перед чем на своем пути, правда? – выкрикнул Джек. – Ради своих целей вы готовы на все – разорить, уничтожить, даже украсть человека.

– Назови имя, и я немедленно освобожу тебя.

– Назову не раньше, чем ад остынет, – мрачно ответил Джек. – А теперь можешь делать со мной все, что хочешь, ведьма. Давай бей меня, мори голодом. Убей меня, если хочешь, но знай: я не скажу тебе ничего.

Диана глубоко вздохнула. Она едва сумела удержаться, так ей хотелось и вправду ударить Джека. Однако ей удаюсь взять себя в руки, и она довольно спокойно сказала:

– Хорошо. Посмотрим, что ты запоешь после того, как посидишь несколько дней без еды и питья. Знаешь, Джек, ты прав: я не остановлюсь ни перед чем. И мне безразлично, что ты будешь при этом обо мне думать. Я все равно добьюсь своего и узнаю имя, которое ты скрываешь.

Она подхватила подол платья и направилась к двери. Еще секунда – и Джек остался один в пустой комнате. В двери со звоном повернулся ключ.

Диана медленно шла по длинной березовой аллее, слушая шелест листвы, подставляя лицо свежему ветерку. Вечернее солнце клонилось к закату, окрашивая небо розовым светом.

Решив привезти сюда Джека, она совершенно забыла о том, что у нее самой слишком много связано с этим местом. Не меньше, чем у него. Ведь именно здесь в один прекрасный давний летний день они с Джеком решили навеки связать свои судьбы. Ей вспомнилось семейное предание Резерфордов о сокровищах третьей графини Беч Хэвена. Согласно этой легенде, двести лет тому назад какой-то сумасшедший слуга украл бриллианты графини Резерфорд и закопал их где-то на территории поместья. Графине удалось обнаружить тайник, и ночью она отправилась выкапывать свои драгоценности. К несчастью, муж увидел ее за этим занятием и, заподозрив, что графиня просто спрятала бриллианты, чтобы потом продать их втайне от него, спустил на нее собак. Они разорвали бедную графиню на куски, и с тех пор сокровище Сумасшедшей Мэри, как его стали называть, пыталось отыскать не одно поколение Резерфордов.

А найти бриллианты удалось им с Джеком.

Тем летом Диане исполнилось тринадцать лет. Во время ремонта за панелью обнаружился зашифрованный дневник Сумасшедшей Мэри. Шифр не удалось разгадать ни одному из специалистов, к которым обращался Нивен. Тогда за дело решили взяться Джек и Диана. Шифр Сумасшедшей Мэри Диана разгадала за тридцать минут. Так они узнали место, где были закопаны бриллианты, – небольшой холм на краю луга. Копать следовало под корнями старого дуба, росшего там.

Они копали целый день под палящими лучами солнца и не чувствовали ни жары, ни усталости. Им было так хорошо вместе! Именно тогда они с Джеком и сумели впервые по-настоящему ощутить родство своих душ.

Бриллианты они откопали уже под вечер.

В тот день им казалось, что теперь они будут вместе навсегда, и это чувство жило в душе Дианы до того черного дня, когда Джек так безжалостно предал их будущее. Ради чего? Ради вот этого клочка земли?

Она осмотрелась по сторонам. Знакомые с детства луговые террасы, сбегающие вдаль, к близкому берегу моря; небольшие искусственные скалы с ручейком, стекающим по ним вниз и разбивающимся по пути маленькими водопадами, небольшое озеро посреди ухоженной лужайки. «Интересно, кому все это принадлежит теперь? « – подумала она. Диана слышала о том, что поместье купили на аукционе какие-то деловые люди. Но почему Джек не выкупил Беч Хэвен назад – ведь у него за последние три года водились деньги, и немалые. За участие в экспедициях ему платили очень щедро, Диана знала об этом.

Только сейчас Диана поняла, как дорого для Джека это место. Жаль, что она не задумывалась над этим раньше. Джек часто мечтал вслух о том, как они станут жить в Беч Хэвене, об их детях, которые родятся и вырастут в этом доме. Но тогда ей казалось, что такая привязанность к дому смешна, что дом для человека – это весь мир.

Джек сокрушался об утраченном родовом гнезде. А что тогда говорить о Диане, потерявшей не родовое гнездо, но нечто большее – саму себя!

Ей вспомнился еще один летний день и слова Джека: «То, чем мы занимаемся, важнее того, чем занимаются короли и премьер-министры». Тогда она поверила в эти слова всем сердцем. Неужели для Джека этот клочок земли оказался важнее, чем вера любимой и любящей женщины?

Диана поглубже вздохнула, стараясь успокоиться. «Что мне делать дальше? – подумала она. – Как заставить Джека понять меня? « Ну что ж, если ей не удастся заставить его понимать, придется заставить его говорить. Она должна узнать все, что ей нужно, – хотя бы ради памяти об отце, который всю свою жизнь посвятил поискам египетского клада. Она не даст погибнуть мечте Стаффорда.

Впрочем, Диана достаточно хорошо знала упрямый характер Джека. Он и впрямь может умереть от голода, но так ничего и не сказать. В нем была тяга к риску. Он любил ставить на карту все, вплоть до собственной жизни.

Диана почувствовала усталость. Она не видела способа пробить эту стену.

Так ничего и не надумав, она вернулась в дом. Прошла к гостиной, отперла дверь и остановилась на пороге как вкопанная.

В кресле никого не было.

Диана вздрогнула. За спиной у нее послышался шорох, и, обернувшись, она увидела Джека.

В руках он держал веревку. Диана не успела даже вскрикнуть, как Джек накинул веревку ей на талию и стянул, прижав руки к телу.

– Теперь моя очередь быть тюремщиком, – свистящим шепотом объявил он.

– Как тебе это удалось? – спросила Диана, все еще не веря в происходящее.

– Думаю, ты тоже многому научишься, если проведешь пару лет за решеткой, – усмехнулся Джек.

Диана попыталась вырваться, но Джек только туже затянул веревку и притянул Диану ближе к себе. Она ощутила забытый запах его кожи, его одеколона, увидела прямо перед собой глаза Джека. На мгновение между ними пробежала какая-то искра. Диане вдруг стало совсем не страшно, даже приятно вновь чувствовать сильные руки Джека. Его тело притягивало Диану словно магнит.

Это ощущение изумило Диану. В глазах Джека она увидела вспыхнувшую искру желания и поняла, что он испытывает те же чувства, что и она.

Дальше Диана действовала бессознательно. Она резко и сильно ударила Джека по голени. Тот вскрикнул и невольно ослабил хватку. Диана, воспользовавшись моментом, мгновенно сбросила веревку и освободилась. Но когда она попыталась проскользнуть в раскрытую дверь, Джек крепко ухватил ее сзади за плечи.

– Э, нет, постой. Игра еще не закончена.

– Уйди прочь, – ответила она.

– Грязный прием – бить человека ногой, Диана. Знаешь, как это больно?

Он втащил Диану в комнату и прижал спиной к горячей стене камина.

– Значит, тебе нужно знать имя покупателя, – сказал Джек, – и ради этого ты готова на все, даже на то, чтобы уморить меня с голоду.

– Я и на большее способна, – сердито огрызнулась Диана.

В наступивших сумерках лицо Джека казалось мрачным. Пламя плясало на поленьях в камине, бросая вокруг причудливые тени.

– Не сомневаюсь.

Диана заглянула в глубину голубых глаз Джека, и в голове у нее громом прозвучали слова, которые она так долго скрывала даже от самой себя:

«Я хочу, чтобы ты хотел меня так, как никого и никогда. Я хочу, чтобы ты понял: твое предательство было самой большой ошибкой, которую ты совершил за всю свою жизнь. Я хочу, чтобы ты желал меня так, что не мог бы ни есть, ни пить, ни спать. Чтобы слышал мое имя в каждом шорохе травы и в каждом порыве ветра. А когда ты влюбишься в меня так, как я хочу, я рассмеюсь тебе в лицо и пошлю тебя прочь! «

– Ты решила, что сможешь заставить меня говорить, – сказал Джек. – Решила, что тебе удастся выжать из меня то, чего не смогли за два года выбить лучшие тюремщики Англии?

Диана попыталась отлепиться от камина, но Джек только сильнее прижал ее к горячему мрамору.

– И ты все еще надеешься найти эти проклятые сокровища, за которыми охотился твой отец, Диана? – Голос Джека звучал непривычно жестко. – Те самые сокровища, ради которых он разрушил мою семью и из-за которых, как я полагаю, сломал и собственную шею. Хочешь посмотреть, что твой отец сделал со мной?

Джек одной рукой распахнул свой сюртук, сорвал его с себя и отшвырнул в сторону. Затем, отрывая пуговицы, стянул с себя рубашку, и Диана увидела на груди Джека косые белые шрамы – следы кнута. Такими же шрамами были покрыты и руки Джека. «В кончик кнута иногда вплетают металлическую пластинку», – мелькнуло вдруг в голове Дианы.

– А теперь скажи мне, – все так же резко спросил Джек. – Если из меня кнутом ничего не вышибли, разве я скажу что-нибудь тебе?

Диана не могла отвести глаз от шрамов. Да, если Джек ничего не сказал под такими пытками, то на что может рассчитывать она? И каким же безумием была вся эта затея с похищением! Странно, но Диана вдруг невольно подумала о том, что шрамы нисколько не портят Джека, напротив, придают ему еще более мужественный вид. В них было что-то романтическое и загадочное.

Заставив себя посмотреть Джеку в лицо, Диана негромко сказала:

– Ты должен сказать мне.

– Я должен? – возмущенно переспросил Джек. – Я ничего тебе не должен. Я провел два года в тюремном аду. Я не спал по ночам, ожидая, что в двери повернется ключ и меня снова поведут в пыточный подвал. Я два года терпел эти муки, но так и не дождался хотя бы одного визита женщины, которая за две ночи до моего ареста клялась мне в вечной любви. Нет, дорогая, это ты должна мне!

Диана в страхе слушала его. Она никогда в жизни не видела Джека таким. Лицо его стало жестким, даже жестоким. Она и не подозревала, что Джек способен быть таким. Гнев – не лучшее оружие, но другого у Дианы сейчас просто не было, и потому она выкрикнула со злостью:

– Это бред! Это игра твоего больного воображения – и ничего больше! И это все, чему ты научился за те два года?

– Не все. Я научился не верить больше ни одной женщине. Ни одному женскому слову или обещанию.

– Болван неотесанный! Я, видите ли, нарушила свою клятву! А ты ничего не нарушил, когда предал меня? Как ты мог? И это после того, как я отдала тебе самое дорогое из того, что есть у каждой девушки! То, чего я уже никогда не смогу отдать ни одному мужчине! Да, Джек, я клялась тебе в любви, я верила в тебя – безраздельно, безгранично. Но ты предал меня! Что же мне было делать? Я перестала верить. В тебя. В любовь. Вот что ты сделал со мной, будь ты проклят! Ты два года провел в аду? Я живу в нем гораздо дольше!

Да именно за это она и ненавидела Джека. Именно поэтому мечтала видеть его валяющимся у нее в ногах и умоляющим... да все равно о чем, лишь бы она могла отказать ему.

Однако, судя по всему, Джек не торопился упасть перед нею на колени. Более того, он, кажется, саму Диану готов был стереть в порошок. Это читалось в его взгляде, это чувствовалось в железной хватке его рук.

Наступило молчание. Джек думал о том, что не сказал Диане и малой доли того, что хотел бы сказать. Это могло бы помочь ей понять наконец мотивы его поступков. Но еще не время говорить всю правду. И будь он проклят, если пойдет на поводу у этой одержимой искательницы сокровищ!

Диана осторожно расправила плечи. Ей показалось, что так она будет выглядеть более независимо и уверенно. Взгляд Джека остановился на округлившихся под тонким платьем полушариях ее грудей.

– Скажи-ка, – сказал Джек, приподнимая согнутым пальцем подбородок Дианы так, чтобы заставить ее смотреть себе в глаза. – У тебя были еще мужчины, кроме меня?

– Не твое дело, – огрызнулась Диана, отворачиваясь.

– Не мое, – согласился Джек, – но твой ответ может сделать расплату более приятной.

– Какую еще расплату? – нахмурилась Диана.

– Ты же хочешь кое-что узнать от меня. Ради этого ты готова на все. Если я сейчас уйду, то ты, без сомнения, будешь снова преследовать меня. И одному богу известно, что придет тебе в голову в следующий раз. Благоразумие подсказывает мне, что с этим делом лучше всего покончить сразу. Однако встает вопрос об оплате. Нельзя же получить все, не отдав ничего! А мои услуги стоят недешево, и тебе это известно.

– Вот как?

– Да, именно так. Что ты можешь предложить мне в обмен на имя покупателя?

– Деньги, – поспешно ответила Диана. Может быть, даже слишком поспешно.

– Деньги меня не интересуют. Но у тебя есть кое-что получше, чем деньги.

– Что именно?

Он медленно окинул Диану с ног до головы оценивающим взглядом.

– Действительно, чем именно ты могла бы оплатить мои услуги? Не догадываешься? Мне время дорого.

– На то, что я хочу узнать, уйдет всего две минуты твоего времени.

– Два года и две минуты, – поправил он.

– Два года – не по моей вине, – возразила Диана.

– Я – резкий человек, Диана, – сказал Джек, – и не стесняюсь признаться в этом. Я горю желанием отплатить тебе и твоей семье за все, что вы сделали с моей семьей. Я намерен отплатить вам сполна. Ну так чем ты можешь расплатиться со мною? А, крошка?

Он снова взял Диану за подбородок.

– Ты что, с ума сошел? – гневно спросила она;

– Прелестно звучит, – усмехнулся Джек, – особенно из уст похитительницы. Давай говорить начистоту. Да, когда-то мы с тобой любили друг друга, но жизнь сложилась так, что теперь мы стали врагами. Мы не верим друг другу – и правильно делаем, кстати сказать. Разжалобить меня тебе не удастся. Заставить доверять тебе – тем более. Я согласен назвать тебе имя и не буду об этом жалеть, даже если тебе удастся после этого найти эти знаменитые сокровища Клеопатры, будь они трижды прокляты. Да, я скажу тебе то, что ты хочешь. Но у меня есть одно условие. В обмен на это я хочу получить от тебя то, чем ты не делилась, кроме меня, ни с одним мужчиной.

4

Диане потребовалось время, чтобы до конца осознать то, что сказал ей Джек.

– Ты сошел с ума! – вновь выкрикнула она наконец, не найдя других слов.

– Сошел с ума? Ну и что.

– Знай, я никогда не соглашусь на эту...

– Мерзость? – иронично закончил за нее Джек. – Знаю, ты не пошла бы на это, не будь у тебя на то веской причины. Такой, как сейчас, например. Ведь для тебя это единственная возможность узнать то, без чего ты жить не можешь. Очень интересно: как сильно ты желаешь узнать имя моего покупателя и как далеко готова зайти для того, чтобы выудить его у меня. Не согласна на мерзость? Тогда пошли прощальный поцелуй своим планам. Поставь крест на том, ради чего положил жизнь твой отец. Теперь на нем навеки останется клеймо неудачника. Вот так-то, Диана.

– Я не соглашусь никогда.

– Ты уверена?

Диана слепо уставилась на шрам, ветвящийся по обнаженной груди Джека.

– Будь ты проклят! – крикнула она, задыхаясь от ярости. – Будь ты проклят, дьявол!

Джек притянул ее к себе и прикоснулся губами к обнаженному плечу Дианы. Она вздрогнула от этого прикосновения словно от электрического удара.

– Так, значит, ты не только вор, но еще и насильник?

– О нет, Диана. Я не собираюсь насиловать тебя. И не стану обращаться с тобой как с дешевой шлюхой. Я хочу соблазнить тебя, свести с ума прикосновениями пальцев, поцелуями, своим языком, наконец. Я хочу, чтобы ты умирала от желания. Хочу, чтобы сама просила, умоляла меня взять тебя.

Диана хотела отвернуться, но Джек удержал ее плечи в своих стальных ладонях.

– Я хочу, чтобы ты узнала, что такое страдание, Диана, – сказал он. – Страдание, не оставлявшее меня ни на минуту все семьсот тридцать ночей, которые я провел в тюремной камере. Я сходил тогда с ума от желания обладать тобою. Не знаю, как мне удалось не спятить. Я хотел тебя так, что это желание позволяло мне выдерживать самые страшные побои – я просто не замечал их, поглощенный мечтами о тебе. Сердечная боль была куда сильней и страшней, чем та боль, которую мне приходилось терпеть от моих тюремщиков. Так вот, я хочу, чтобы и ты узнала, что же это такое – желание, столь сильное и страстное, что за его утоление ничего не стоит продать душу дьяволу – на месте и без раздумий.

Он прижал Диану к своей груди и стал яростно целовать ее губы.

– От тебя пахнет желанием, – сказал он, отрываясь. – Еще немного – и ты станешь умолять, чтобы я взял тебя. Но я вовсе не хочу, чтобы ты просто раздвинула передо мной ноги, ласточка моя. Ты еще будешь упрашивать меня, чтобы я согласился войти в твое лоно. Умолять меня станешь, милая!

– Скорей умру, чем стану тебя упрашивать, – возразила Диана, сжимая кулаки.

– М-мм, я, похоже, совсем забыл о том, как ты выглядишь в этом платье, – пробормотал Джек, не обращая внимания на ее слова. – Оно делает тебя еще соблазнительнее, чем если бы ты была просто обнаженной. Подумать только, какие чувства может родить в мужчине вид женщины в подобном платье!

– Какие чувства? – с вызовом спросила Диана.

– А вот такие, – Джек взял руку Дианы и приложил ее ладонь к своим брюкам, заметно оттопырившимся спереди. Она попыталась отдернуть ладонь, но Джек удержал ее и принялся медленно водить рукой Дианы вверх и вниз по своему напрягшемуся члену. – Боже, ты еще слаще, чем мне казалось, Диана, – шепнул Джек. – Но только что это с тобой?.. Этот взгляд, этот наклон головы... Ты смотришь на меня так, как может смотреть королева на самого ничтожного из своих подданных. Словно я грязь под твоими ногами. Напрасно, напрасно ты так смотришь на меня, моя дорогая. Я уже начинаю жалеть о том дне, когда впервые увидел тебя. Впрочем, не только жалеть, но и желать кое-чего.

– Чего же? – чуть слышно спросила Диана.

– Я хочу укротить тебя, увидеть, как ты будешь валяться передо мной, извиваясь от желания, забыв про свою гордость, и станешь выть, умолять меня, чтобы я вошел в тебя. Да, вот чего я желаю больше всего – услышать твои мольбы. Пожалуй, это и будет настоящей ценой, которую ты мне заплатишь.

– Ну что ж, попробуй заставь, – охрипшим голосом произнесла Диана.

– С радостью, крошка, – криво усмехнулся Джек. – Ведь только сейчас я понял, что именно об этом и мечтал столько лет. Я заставлю тебя, Диана, не сомневайся. Не спеши, – удержал он ее плечи. – На самом деле это не так уж сложно – сломать твою гордость. Я знаю, как это сделать. Надеюсь, ты веришь в то, что мне это под силу, не так ли, Диана? Ведь ты не разучилась смотреть правде в глаза?

– Правда! – вспыхнула она. – Прелестное слово, особенно когда слышишь его от тебя!

– Не хочешь смотреть в глаза правде, посмотри в глаза похоти, – спокойно согласился Джек. – Похоть... Невидимая сила, которой пропитан весь воздух. Она похожа на предчувствие грозы – знаешь, когда черные тучи уже затянули все небо, но еще не упала первая капля дождя. И ты ждешь начала ливня, изнываешь от этого ожидания и сходишь с ума. Знакомо тебе это ощущение, Диана?

Она тряхнула головой так яростно, что из волос ее вылетела шпилька и несколько локонов распустились по плечам.

– Мы ненавидим друг друга, Диана, – продолжат Джек, – но ненавидим умом, а не телом. Тела не лгут. Они помнят, как им было хорошо вместе, и вновь тянутся друг к другу. Мое тело жаждет тебя как никакую другую женщину. Я не скрываю своего желания – так же, впрочем, как и своей ненависти. Да, я ненавижу тебя! Ненавижу твое лицо, твою ангельскую улыбку, ненавижу эти слегка раскосые, фосфорические, кошачьи глаза. Но я... люблю твое тело.

Его ладони мягко коснулись груди Дианы, опустились ниже и обхватили талию, словно желая измерить ее, затем скользнули ей за спину и наконец снова вернулись к напрягшимся бугоркам грудей.

– Боже милосердный, – прошептал Джек, – да твое тело просто создано для любви. Будь я пиратом, из любой добычи я забрал бы себе только тебя. Откуда у тебя такое тело? Знаешь, я и забыл о том, что оно такое прекрасное. Или, может быть, оно стало таким уже после? Я, во всяком случае, не помню, чтобы оно притягивало меня так сильно, как сейчас. – Джек провел рукой по волосам Дианы. На пол посыпались оставшиеся шпильки, а освобожденные волосы мягкой волной опустились ей на плечи.

Затем Джек быстро расстегнул пуговицы на платье Дианы и прижался лицом к обнаженной груди, слегка прижав губами напрягшийся сосок. Диана вздрогнула, откинула голову и тихо застонала от сладостной боли.

– М-м-мм, – протянул Джек. – Да, если я и сошел с ума, так это ты виновата, твое тело. Как я ненавижу тебя! И как я хочу тебя!..

Диана испытывала те же самые чувства – ненависть пополам со страстным желанием. Правда, в ней жило и еще одно желание: поставить Джека на колени перед собой. Пусть он поваляется у ее ног. Пусть умоляет ее... извивается от страсти... умирает.

– Назови мне имя, – шепнула Диана.

Джек рассмеялся, согревая своим дыханием ее обнаженную грудь.

– Послушай, дорогая, я, конечно, может быть, и сумасшедший, но не полный же кретин. Пока, во всяком случае.

Он снова припал губами к телу Дианы, постепенно поднимаясь все выше и выше, пока наконец не коснулся ее губ. Он впился в ее рот, сжав голову Дианы ладонями. Пальцы его погладили обнаженную шею Дианы, скользнули к ушам, нежно лаская их мочки. У Дианы потемнело в глазах. Судорога наслаждения прокатилась волной по телу сверху вниз и зажгла огонь в глубине ее лона. Диана с каждой секундой ощущала себя все более беспомощной. Она таяла под умелыми пальцами Джека, словно восковая свеча.

Таким она его еще не знала. Так он не целовал и не ласкал ее никогда. Да, их любовь в давние короткие дни счастья была и нежной, и страстной, и даже отчаянной. Но Джек никогда не был так властен, так уверен в себе. Теперь он обращался с телом Дианы так, как обращается отменный музыкант со своим любимым инструментом, – бережно, но в то же время умело, зная, что нужно сделать для того, чтобы он зазвучал. Диана, немного опомнившись, осознала, сколь много Джек познал в великом искусстве любви за эти годы. Диана не могла больше сопротивляться ему. Она отвечала Джеку поцелуем на поцелуй, обнимала его за шею, прижималась к его груди, чувствуя, как подгибаются ее колени.

И куда только делась надменная холодность Дианы! Сейчас ей казалось, что она скорее готова умереть, чем прекратить эту любовную игру. Диана потянула к себе голову Джека, желая его поцелуев, но он вновь одержал над нею верх. Обхватив упругие полушария ее грудей так, словно держал в руках две пиалы, Джек принялся нежно, но сильно целовать грудь Дианы, сжимая губами тугие соски. Негромко пробормотал, не отрываясь:

– Ты моя. Моя. Пусть только на эту ночь, но моя. Эти слова должны были бы унизить Диану, но вместо этого они сделали ее ощущения еще более острыми. Так приятно было почувствовать себя во власти Джека – пускай действительно всего на одну ночь.

Движения Джека замедлились, руки его опустились ниже. Несколько движений – и платье соскользнуло на пол. Диана осталась в корсете, шелковых чулках, перехваченных на лодыжке розовыми лентами, и туфлях на высоком каблуке. Джек опустился перед Дианой на колени, скользя горячим языком по всей длине ее бедра, и она с гордостью подумала: «Вот он и на коленях! «

Однако в этом положении Джек оставался совсем недолго. Он подхватил Диану одной рукой, положив ее себе на плечо, словно дикарь законную добычу, и понес, прихватив по пути свободной рукой большое кресло. Он опустил в него Диану, и она почувствовала за своей спиной мягкий бархат обивки.

Это было большое деревянное кресло с высокими гладкими подлокотниками. Стояло оно прямо напротив огромного зеркала, занимающего почти половину стены. Джек встал позади Дианы, опустил ладони на ее обнаженные плечи, мягко и нежно обхватил ее грудь.

– Посмотри на себя, Диана.

Она попыталась отвернуться, но Джек силой заставил ее смотреть прямо на свое отражение в зеркале.

– Я хочу, чтобы ты это видела. Ну, скажи, похожа ты на женщину, которую собираются изнасиловать? Или на женщину, сгорающую от желания?

Диана невольно посмотрела на себя в зеркало. Действительно, на жертву насильника она никак не походила. Растрепавшиеся волосы, горящий страстный взгляд, слегка припухшие от поцелуев губы... Пока она смотрела на себя, Джек продолжал ласкать ее грудь и плечи, заставляя Диану вздрагивать от наслаждения. Затем он протянул руки ниже, осторожно взялся за колени Дианы и вдруг поднял их и развернул ее ноги так, что они оказались на подлокотниках кресла, а лоно раскрылось, словно розовый цветок.

Диана была так потрясена, что даже не сделала попытки отвернуться. Напротив, она не могла оторвать от зеркала горящих глаз.

Отражение в зеркале завораживало ее. Диана видела руки Джека, ласкающие ее тело, и одновременно чувствовала эти прикосновения, и ощущение становилось настолько острым, что она готова была умолять Джека прекратить невыносимую, сладкую пытку. А если он не прекратит? Тогда ей, очевидно, останется лишь стонать и визжать от непреодолимого желания.

Диана наконец сумела взять себя в руки и резко свела ноги вместе, укрыв свое лоно. Щеки ее пылали. Но Джек, казалось, нимало не смутился. Он обогнул кресло и оказался теперь лицом к лицу с Дианой. Наклонился, положив ладони на ее колени. Взглянул Диане прямо в глаза, улыбнувшись при этом своей дьявольской улыбкой. Затем плавным движением стянул с нее чулки и снял их вместе с туфлями, отбросив все это в сторону. Неожиданно он взял в ладони ступню Дианы, поднес ее ко рту и стал целовать пальцы.

Ощущение оказалось таким сильным, что Диана едва не потеряла сознание. Желание переполняло ее, отзывалось ритмичными толчками, идущими из глубины ее естества. Ноги Дианы непроизвольно начали приподниматься и расходиться в стороны, а язык Джека тем временем уже скользил по нежной коже на внутренней поверхности ее бедер. Затем губы Джека коснулись входа в лоно Дианы, и она впервые закричала в голос, не в силах больше сдерживать себя. Она кричала снова и снова, и крик ее эхом отражался от пустых стен, от высокого потолка, смешивался с потрескиванием огня в камине. Джек подхватил снизу колени Дианы и вновь широко раскинул ее ноги через подлокотники кресла. Да, теперь Диана готова была посмотреть правде в лицо, и правда эта заключалась в том, что она хотела Джека. Безумно хотела.

При этом остатками разума она продолжала ненавидеть Джека, продолжала жаждать его унижения, по-прежнему отвергала все его слова, но тело... Тело ее желало близости с Джеком, и желание это с каждой секундой все решительнее заглушало голос рассудка. Близость с Джеком нужна была сейчас Диане больше, чем еда, питье или даже воздух, которым она дышала. Она хотела Джека сильнее, чем все сокровища Клеопатры.

Джек выпрямился, и Диана снова увидела перед собой его широкую грудь, исчерченную белыми полосами шрамов. Их вид навевал Диане мысли о насилии, и ей невольно хотелось, чтобы и с нею Джек был сейчас не мягким, не нежным, но сильным, решительным, может быть, даже резким. Ей безумно хотелось почувствовать его силу, заполняющую ее всю, до отказа. Как часто ей хотелось этого – особенно когда она принимала ванну, или пудрилась, или чувствовала мягкое прикосновение ткани к горящей коже. Увы, Диана не умела, не могла удовлетворить жажду своего тела.

Она вновь увидела свое отражение в зеркале: широко разведенные в стороны ноги и голову Джека между ними. Диана застонала и выгнулась в кресле. Еще никогда в жизни она не ощущала себя женщиной в такой степени, как сейчас.

Джек поднял голову, и Диана увидела перед собой его глубокие голубые глаза – любимые, знакомые с детства глаза, по которым она умела читать мысли Джека без слов.

«Я знаю, чего ты хочешь», – вот что прочитала она в его глазах.

Затем он резко опустил голову и стал двигать языком вверх и вниз все чаще, все сильнее, и с каждым его движением Диана чувствовала все новые, все более сильные толчки изнутри, которые заставляли ее стонать и вскрикивать – громче и громче.

Джек ввел в ее лоно пальцы правой руки и поднял голову, чтобы встретиться взглядом с глазами Дианы.

– Скажи, что хочешь меня, – потребовал он.

– Нет, – простонала Диана.

Джек поцеловал ее в губы, и его пальцы начали безумный любовный танец, возбуждая Диану так, что она закричала и забилась в кресле, почти теряя сознание.

– Скажи, – повторил Джек.

Да, она хотела его – и еще как хотела! Хотела его губы, хотела его пальцы, сводящие ее с ума, а еще сильнее хотела то, что было пока спрятано от ее глаза в брюках Джека.

– Да, – коротко произнесла она.

– Что – да?

Она ничего не сказала, только резко тряхнула головой.

Джек запустил руку в волосы Дианы, заставив ее смотреть ему прямо в глаза.

– Что ты хочешь, Диана?

– Тебя. Да, я хочу тебя, будь ты проклят!

Он не шевельнулся, просто продолжал смотреть ей в глаза.

– Да, – уже мягче сказала она.

Джек оставался неподвижным, и ожидание стало невыносимым для Дианы.

– Джек, умоляю... – Голос ее дрожал от напряжения.

– Да, малышка, – шепнул он наконец. – Сейчас...

Он страстно поцеловал ее в губы, и все тело Дианы откликнулось, потянулось навстречу ему, дрожа и извиваясь от сжигающей его страсти. Она откинулась на спинку кресла, а Джек выпрямился и с поразительной быстротой освободился от брюк, откинув их в сторону движением ноги. Диана не сводила глаз с напряженного, торчащего орудия Джека, направленного к ее пылающему, изнывающему лону.

Еще мгновение, и он вошел в нее, заполнив наконец ту пустоту, с которой Диана жила все эти долгие годы. Диана сразу же поймала ритм его движений, подстроилась под них, чувствуя, как с каждым толчком приближается сладостная развязка. И перед тем, как сорваться на долгий, несмолкаемый стон, она успела подумать:

«Как ты мог разрушить это, Джек? Как ты мог?»

5

Джек лежал возле кресла, голова его покоилась на колене Дианы. Сама Диана откинулась на спинку кресла, закрыв глаза, – опустошенная и счастливая.

Она слышала тяжелое дыхание Джека, которое постепенно успокаивалось, становясь все более ровным – как и ее собственное. В тишине потрескивали в камине поленья.

Оба они, и Диана, и Джек, еще не полностью вернулись в окружающую их реальность. Близость утомила их не столько физически, сколько морально – слишком много эмоций, слишком много воспоминаний. То, что произошло, оказалось сильнее страсти или похоти, сильнее ярости и мести. Это было похоже на...

Диана почувствовала, как шевельнулась голова Джека. Он нежно потерся щекой о ее ногу. Диана неохотно открыла глаза и увидела перед собой глаза Джека – голубые, все еще застланные дымкой, и поняла, что ее глаза выглядят сейчас такими же – рассеянными и отрешенными. Однако оба они быстро приходили в себя, и вскоре в глазах их было уже более привычное для обоих выражение недоверия друг к другу.

Диана резко пошевелилась, и голова Джека скатилась с ее колена. Он вздрогнул, вскочил на ноги и, догадавшись о том, что Диана хочет поскорее одеться, собрал с пола ее одежду и положил ей на колени. Затем принялся одеваться сам, натянув брюки и застегивая их прямо перед Дианой, безо всякого смущения и спешки. Похоже было, что Джеку не привыкать раздеваться и одеваться перед женщиной.

Сама же Диана оделась быстро и стыдливо.

– Ну а теперь говори, – сказала она, застегивая пуговицы на платье.

Джек не ответил. Он продолжал застегивать брюки и только на мгновение поднял голову, задумчиво посмотрел в сторону Дианы и спокойно вернулся к прерванному занятию.

– Имя, Джек, – сказала Диана. – Я хочу услышать имя твоего покупателя. Скажи, и закончим на этом.

– Имя? – переспросил Джек и полез в карман сюртука. Достал оттуда массивный серебряный портсигар, вынул папиросу и принялся постукивать ею по крышке.

– Ты что, не понял? – спросила Диана.

– Видишь ли, – усмехнулся Джек, – того, что случилось, мне недостаточно. Имеются еще некоторые условия.

Диана почувствовала, как в груди ее вспыхнула ярость.

– Да, я не должна была верить тебе, – сказала она ледяным тоном. – Разве такой человек, как ты, способен выполнить свое обещание?

Джек внешне никак не отреагировал на слова Дианы, раскурил папиросу и выдохнул густой клуб дыма.

– Так мы ни до чего не договоримся, – спокойно заметил он. – Давай я лучше попробую тебе сам все объяснить. Быть может, ты сумеешь меня понять. Я помогу тебе, но потребую взамен еще кое-что.

– Что именно?

– Половину сокровищ. Мы найдем их вместе и поделим пополам, если, конечно, нам будет что делить.

Диана встревожилась, хотя изо всех сил постаралась скрыть это от Джека.

– Зачем тебе это? – спросила она. – Есть немало других кладов, поисками которых ты можешь заняться.

– Кладов много, – согласился он, – но они не так привлекают меня, как этот. Сокровища Клеопатры – о, это может стать самой большой находкой в моей жизни. Если, повторю еще раз, эти сокровища на самом деле существуют. Во всяком случае, это могло бы решить мои проблемы, и я мог бы выкупить назад Беч Хэвен.

– Скотина! – закричала Диана. – После всего... после всего, что только что случилось... Мы же договаривались, Джек!

Она остановилась, перевела дыхание и продолжила уже более спокойным тоном: – Да, напрасно я поверила в твою честность. Но ничего, я все равно сделаю так, как решила. Я сама найду эти сокровища, без тебя, слышишь? Мерзавец!

– Можешь называть меня как тебе угодно, это ничего не изменит. Все равно без меня у тебя ничего не получится.

Слова Джека заставили Диану успокоиться. Наконец она сказала:

– Это мои сокровища. Они принадлежат мне.

– Черта с два! У меня на них не меньше прав, чем у тебя. Мой отец заплатил за это жизнью – как и твой, кстати говоря. Я сам заплатил за них двумя годами тюрьмы.

– Ты ничего не получишь. Мне необходимо найти сокровища Клеопатры для того, чтобы восстановить доброе имя моего отца. Пусть те, кто смеялся над ним, будут посрамлены. Пусть они сгорят от зависти, когда увидят новый зал в Британском музее, названный именем моего отца. Тогда-то они поймут, насколько были к нему несправедливы. Может быть, кто-нибудь даже испытает угрызения совести – если она у них, конечно, еще осталась. Мой отец продолжал поиски до последней минуты, думал об этом до самой смерти и умер с мыслью о сокровищах Клеопатры. Кроме того, это символ культурного наследия Египта. Я хочу, чтобы весь мир увидел и узнал о нем.

– А какое тебе, собственно, дело до египетского культурного наследия? – спросил Джек.

Диана вспомнила о своем разговоре с Шейлой. Теперь она ощущала себя наполовину египтянкой, знала это, но не желала, чтобы об этом знал кто-нибудь еще.

– Не твое дело, – сказала она.

– Ну хорошо, – согласился Джек. – Пускай. Но скажи мне, что ты собираешься делать после того, как я скажу тебе имя покупателя?

– Выкуплю у него...

– Сразу можешь выбросить это из головы. Если ты хочешь получить какую-то вещь из его коллекции, ее можно будет только украсть.

– Украсть?

– Украсть, – с усмешкой подтвердил Джек. – А почему нет? Ведь все вещи в той коллекции тоже ворованные.

– И ты хочешь предложить мне свои услуги? – презрительно спросила Диана. – Но сначала я должна понять, достаточно ли ты способный вор, чтобы поручить тебе это дело. А может быть, ничего красть и не понадобится. Мне нужно только снять копии с того, что меня интересует, – зачем для этого красть? Попробую договориться с владельцем.

– Я знаю его, – сказал Джек, рассеянно глядя на дымок своей папиросы. – Он тебя и близко к своей коллекции не подпустит. Он не такой дурак, чтобы показывать ее кому-либо. Нет, единственный способ увидеть то, что тебе нужно, это прокрасться в его дом тайком. Без меня это тебе все равно не удастся. Так что, Диана, у тебя нет выбора.

Диана лихорадочно размышляла. Хорошо, пусть он поможет ей. Для этого вовсе не нужно посвящать Джека во все детали. Пусть ключи останутся для него загадкой, а истинный предмет поисков можно затенить, изобразив интерес к еще каким-нибудь предметам. Да, наверное, так будет лучше всего.

– Ну что, договорились? – спросил Джек, выгнув бровь.

– Как ты сказал, выбор у меня невелик. Джек внимательно посмотрел ей в глаза.

– Значит, решено, – сказал он. – Идем завтра ночью. Встретимся возле моей гостиницы в...

– А почему не сразу на месте? – спросила Диана. – Так мы сэкономили бы время.

– Пустая затея, – усмехнулся он. – Ты ничего не понимаешь в этих делах, так что лучше слушайся меня. Завтра. Гостиница «Савой». В десять вечера. И надень что-нибудь более подходящее, чем это платье: нам придется перелезать через стены. Так ты придешь?

– Вот за это, Джек, ты можешь быть совершенно спокоен!

Да уж на это свидание она не опоздает. Она заставит Джека привести ее к кошкам Клеопатры, а потом найдет способ избавиться от него и займется поисками самостоятельно.

Было уже около одиннадцати, когда они подошли к большому дому, слабо освещенному светом уличных фонарей. Джек и Диана старались держаться в тени, прижимаясь к кустам на противоположной стороне улицы. Дом был отделен от дороги аллеей, усаженной буками, – большая редкость для Лондона, свидетельствующая об огромном богатстве владельца дома. Диана повнимательнее присмотрелась, увидела возле дома нескольких вооруженных людей, одетых в длинные турецкие одеяния, и поняла, где она очутилась.

– Али Паша! – выдохнула она.

Теперь понятно, кто является владельцем этого дома. Али Паша, несметно богатый сын турецкого султана и посол Турции при английском дворе. Человек, известный своей безграничной страстью к женщинам, лошадям и произведениям искусства. Правда, он собирал на аукционах картины и драгоценности открыто, так что никому и в голову не могло бы прийти, что, помимо этого, Али Паша не брезгует и ворованным. Во всяком случае, сама Диана никогда не заподозрила бы его в этом.

– Но дом окружен стражей, – прошептала она. – Как мы можем миновать этих янычар?

– Я об этом позаботился.

– А если Али Паша дома?

– Не должен быть. Сегодня он приглашен на прием к французскому послу. Прием закончится только под утро.

– И все-таки, как же мы попадем внутрь?

– Примерно так же, как наши с тобой отцы попали в гробницу Филиппа Македонского, – ответил Джек и слегка встряхнул свой сюртук. В карманах что-то звякнуло.

– Но гробницу Филиппа Македонского не охраняли.

– Я уже сказал тебе, что позаботился об этом.

– Но как?

– А вот и она, – ответил Джек.

– Она?

Диана услышала позади себя легкий шорох платья и почувствовала резкий запах дешевых духов. Обернувшись, она увидела перед собой молодую девушку – привлекательную, хотя и вульгарно одетую, с подведенными бровями и большим чувственным ртом. Она неслышно подошла к ним и стояла теперь совсем рядом, под теми же кустами, скрываясь в их тени.

– Я не опоздала, дорогой? – спросила девушка. Акцент, присущий обитателям лондонских окраин, выдавал ее с головой.

– Ты пришла в самый раз. Диана, познакомься, это Флосси.

Флосси протянула руку и сильно пожала ладонь Дианы.

– Рада познакомиться, мэм. Прекрасная ночка сегодня, а?

– Ты помнишь, что должна делать? – спросил у Флосси Джек, не обращая внимания на ошеломленный вид Дианы.

Флосси легко помахала в воздухе раскрытой ладонью:

– Не волнуйся, дорогой, свое дело я знаю. Флосси не подведет.

– Умница, – Джек вынул из кармана несколько банкнот. – А вот и твоя плата, Флосси. – Он засунул деньги в низкий вырез платья Флосси и добавил: – Удачи тебе.

– Оставь ее лучше для себя, милый, – ответила Флосси, колыхнув своей пышной грудью. – А моя удача всегда при мне.

Джек легонько подтолкнул ее в спину, и Флосси направилась через дорогу прямо к дому, покачивая на ходу бедрами.

Диана дождалась, покуда Флосси не отойдет на порядочное расстояние, и спросила сквозь зубы:

– Ты нанял эту шлюху?

– Ну да, – пожал плечами Джек. – Ведь ты с такой работой не справилась бы, верно?

В голосе Джека Диана уловила насмешку.

– Дурак, – сказала она. – Как ты мог послать девушку к этим янычарам? Не знаешь разве, что это за люди? Они же сожрут ее живьем.

– За Флосси ты можешь не волноваться. Она – тот самый человек, который им сейчас нужен. Охранники Али Паши всегда не прочь поразвлечься, когда хозяина нет дома, я это знаю. А сейчас его нет.

– Но...

– Еще раз говорю, не волнуйся за Флосси. Она любит заниматься этим делом. Прекрасно обслужит их всех до одного и недурно подзаработает.

– Избавь меня от этих подробностей, – оборвала его Диана. – Все равно в этом есть что-то отвратительное.

– Перестань, все правильно. Все останутся довольны – и она, и мы, и янычары. Давай лучше думать о том, как нам поскорее пробраться в дом, когда Флосси уведет стражу внутрь.

Диана снова хотела что-то сказать, но Джек оборвал ее:

– Хватит болтать. Если бы не Флосси, плакало бы твое сокровище.

– Интересно, откуда тебе известно о талантах Флосси?

– Постыдись, Диана. Ты же знаешь, что джентльмены никогда не говорят о подобных вещах.

– И ты еще называешь себя джентльменом!

Впрочем, так для Дианы было даже лучше. У нее появлялось больше оснований устранить Джека со своего пути после того, как он выведет ее на кошек Клеопатры. Вдруг Джек произнес самым вкрадчивым тоном, на который, вероятно, был способен.

– Можно подумать, что ты ревнуешь меня, Диана.

– Ревную? – воскликнула Диана и тут же перешла на тихий злой шепот. – Если я и ревную к кому-нибудь, так это к гадюке, которая в отличие от меня может забраться к тебе в постель и ужалить, пока ты спишь.

– Не знаю, как насчет гадюки, но от твоего яда я бы точно отдал концы.

Диана стиснула зубы и ничего не ответила. С противоположной стороны улицы послышался смех, а затем они увидели Флосси, направлявшуюся в компании стражников к правому крылу дома.

Как только компания скрылась за дверью, Джек коснулся локтя Дианы:

– Пора. И будь внимательнее на тот случай, если Флосси забыла кого-нибудь во дворе.

Они перебежали пустынную улицу, и тут Диана едва не споткнулась. На ней были мужские брюки, немного длинные для нее. Она приостановилась, чтобы подвернуть их повыше, и быстро догнала Джека. Они побежали к левому крылу дома.

Здесь Джек достал из сумки, висевшей у него на боку, длинный моток веревки, и в эту секунду Диана поняла, что пути к отступлению больше нет. Знала она и о том, что просто обязана перехитрить Джека. Впрочем, это будет не слишком трудно – она просто скопирует иероглифы. И с кошек, и еще с чего-нибудь. Джек все равно ничего в этом не понимает. Когда-то давно она пыталась обучить его расшифровке иероглифов, но Джек всегда предпочитал действовать, а сидеть часами над клинописью было для него мукой. Тогда Диана сожалела о том, что Джек так и не обучился ее искусству, а теперь была только рада этому.

Итак, она скопирует надписи, затем займется их расшифровкой, а заодно придумает, как ей избавиться от Джека. Он не должен догадаться о том, что она ищет на самом деле.

Джек затянул петлю на одном конце веревки, затем перебросил второй ее конец через трубу на крыше дома. Веревка глухо ударилась о черепицу и скользнула вниз. Джек продел свободный конец сквозь петлю и потянул. Теперь веревка прочно закрепилась и натянулась как струна.

– Я пойду первым, – шепнул Джек. – Когда влезу в окно, дам тебе знать. Ты обвяжешься веревкой, и я тебя втащу внутрь.

Диана кивнула и стала следить за тем, как Джек карабкается по отвесной стене. Вот он добрался до нужного окна, затянул веревку у себя на поясе и, освободив руки, принялся колдовать над оконной задвижкой. Послышался негромкий звук, затем щелчок и скрип створки. Одновременно из правого крыла дома долетел очередной взрыв смеха. Джек пошире отворил окно и пролез внутрь. Еще секунда – и он высунулся из окна и приглашающе махнул рукой Диане.

Она обвязалась веревкой и в свою очередь помахала рукой, подавая знак, что она готова. Веревка натянулась, и Диана стала быстро перебирать ногами, поднимаясь по отвесной стене. С помощью Джека это оказалось легче, чем она ожидала. Диана почти не чувствовала своего веса.

После того как Диана оказалась внутри, Джек плотно прикрыл окно. В комнате было темно. Джек взял Диану за руку и повел ее куда-то вглубь, легко лавируя между креслами и столами. Остановился он возле массивной полки, уставленной книгами в золоченых кожаных переплетах.

– Коллекция у него здесь, – тихо сказал Джек.

Он нажал какую-то потайную кнопку, и полка отодвинулась, открывая проход.

– Как ты узнал об этом? – прошептала Диана.

– Доводилось бывать здесь прежде.

– Ну да, разумеется. Я и забыла, что имею дело с профессиональным взломщиком.

Джек бесцеремонно схватил Диану за плечи и прижал ее к стене. Казалось, что еще секунда – и он даст ей пощечину.

– Проклятье, ты хочешь, чтобы я помог тебе, или нет?

Диана не ответила, только молча кивнула головой.

– Тогда замолчи и делай то, что я прикажу. У нас мало времени.

Диана облизнула пересохшие губы.

– Это тебе за Флосси, – прошептала она. – Теперь мы квиты.

– Квиты? – холодно переспросил Джек. – Ну уж нет, моя дорогая, мы с тобой еще не скоро сочтемся.

Он повернулся, зажег вынутую из сумки свечу и протиснулся в проход, сделав Диане знак следовать за ним. В конце короткого коридора виднелась дверь. Джек подошел к ней и вытащил из своей сумки кусок сырого мяса.

– А это еще зачем? – спросила Диана.

– Затем.

Он открыл дверь. По ту сторону тянулся длинный коридор. Диана тихонько ахнула. Прямо перед ней сидела пантера. Огромная черная пантера. Она была на цепи, но цепь не мешала ей свободно передвигаться по всему коридору. Гигантская кошка припала на передние лапы и грозно зарычала. Диана почувствовала, что кровь застывает в ее жилах. Глаза пантеры светились в полумраке, словно два огромных мерцающих изумруда.

– Почему ты не предупредил меня об этом? – выдохнула Диана.

– Не волнуйся. Просто она голодна. Только не поворачивайся к ней спиной.

Он швырнул кусок мяса, и пантера набросилась на еду. Джек махнул рукой, и они с Дианой быстро проскочили мимо зверя. Пантера рванулась было за ними, но цепь натянулась и не пустила ее. Джек быстро отпрянул подальше, инстинктивно прикрыв при этом Диану.

– Пожалуй, она голоднее, чем я думал, – спокойно заметил он.

Диана не услышала его слов. Она не могла отвести глаз от великолепного животного, невольно любуясь сильным и грациозным зверем. Глаза пантеры притягивали ее словно магнитом. Диана невольно вспомнила о том, что именно египтяне были первыми, кто приручил кошек, превратив их в своих друзей и помощников. Она сделала шаг в сторону, и фосфоресцирующие глаза пантеры немедленно переместились вслед за нею.

Диана взяла из рук Джека еще один кусок мяса, кинула его на пол, и пантера в одно мгновение расправилась с ним. Нет сомнения, что точно так же она расправилась бы и с самой Дианой, попадись она ей в лапы.

Джек выбрал нужную отмычку и открыл еще одну дверь. Диана оторвала наконец взгляд от пантеры и проскользнула в дверь вслед за Джеком.

Они оказались в огромном зале, уставленном скульптурами, ящиками и стеллажами. По стенам было развешано оружие, рядом с которым можно было увидеть древние маски. В центре зала стоял массивный саркофаг из серого песчаника, пустой, с приваленной сбоку тяжелой крышкой. Раскрытые шкатулки на стеллажах были до краев наполнены золотыми украшениями с блестящими вкраплениями драгоценных камней. Сбоку под стеклом – египетская мумия, аспидно-черная, обмотанная остатками плотной ткани, не успевшей истлеть за тысячи лет. Диана отметила, что все предметы в зале размещены продуманно, как в настоящем музее.

Она еще раз обвела глазами несметные сокровища и с горечью сказала, повернувшись к Джеку:

– И все это, как я понимаю, помог украсть ему именно ты.

– Нет, только часть, – спокойно ответил Джек. – И знаешь что, давай оставим все разговоры на потом. Нам нужно торопиться.

Диана вынула из карману свечу, зажгла ее и принялась обходить зал. Поразительно! Чего тут только не было! Бесценные древние редкости из Египта, Греции, с Востока. Да, коллекцию Али Паши можно было с полным основанием считать богатейшей в мире.

Наконец ей удалось опознать предметы, пропавшие из печально известной Александрийской коллекции, и, заново любуясь ими, Диана вновь и вновь убеждалась в том, что все эти изящные золотые и серебряные вещицы могли и должны принадлежать знаменитой Клеопатре. Как хорошо было бы провести в этом зале хотя бы месяц, осматривая, составляя описи, делая зарисовки... Но Джек, к сожалению, был прав: им нужно было спешить. Ведь если их здесь обнаружат, вряд ли Али Паша станет звать сюда полицию. Человек, который держит в доме пантеру, наверняка найдет более экзотический способ избавиться от незваных гостей.

Наконец Диана увидела то, что искала. Крапчатая алебастровая кошка высотой около тридцати сантиметров стояла на мраморной подставке в дальнем углу зала. Диана нервно сглотнула и направилась прямиком к ней. Нет сомнения, это первый из ключей, которые приведут ее к тайному месту, где хранятся сокровища Клеопатры и Марка Антония. Подходя все ближе, Диана не уставала восхищаться тонкой работой неизвестного мастера, игрой света на гладких боках изваяния.

По дороге Диана быстро осмотрела остальные углы зала. Увы, нигде больше не было кошек – ни одной.

– Но их же должно быть три, – невольно пробормотала Диана.

– Три? – послышался голос Джека.

Диана поняла, что проговорилась. Боже, какая неосторожность! Как жаль! Но еще сильней ее огорчало то, что все труды, кажется, пропали напрасно. Но как же так, ведь их должно было быть три, три кошки!

– Я знаю каждую вещь в этой коллекции, – снова заговорил Джек. – Все здесь было в одном экземпляре. Все, кроме кошек. Их действительно было три. Три прекрасные одинаковые алебастровые кошки.

Диана обернулась и гневно посмотрела на Джека. Затем попыталась придать своему лицу невинное выражение и сказала.

– Кошки? Я ничего не знаю про кошек.

– Черта с два! Ты что, считаешь меня круглым дураком? – Джек внезапно замолчал, словно упустил ход мысли. – Три кошки. Три ключа. Так, верно?

Он подошел к скульптуре и перевернул ее.

– Точно, – сказал он, щелкнув ногтем по подставке. – Вот они, иероглифы. Первый ключ. Но где же остальные? – Джек быстро окинул взглядом весь зал и закончил: – Их здесь нет.

– Но они должны быть здесь, – огрызнулась Диана.

В это время послышалось злобное рычание пантеры, оставшейся по другую сторону двери. Диана помертвела и беспомощно посмотрела на Джека.

– Что нам теперь делать?

– Поторапливаться. Быстрее переписывай иероглифы. Нам нужно исчезнуть отсюда прежде, чем сюда явятся твои любимые янычары.

Диана вытащила из кармана карандаш и лист бумаги и принялась лихорадочно срисовывать иероглифы. При этом она испытывала странное чувство. Ведь в ее руках алебастровая кошка, которая не раз бывала в руках самой Клеопатры. Боже, сколько же веков пронеслось с той поры!

Закончив, Диана осторожно поставила статуэтку на место и спрятала поглубже исписанный лист. Джек уже ожидал ее возле двери. Распахнув ее, он сразу же швырнул в коридор большой кусок мяса, но так, чтобы пантера не смогла до него дотянуться. И пока зверь рвался с цепи, пытаясь достать добычу, они успели проскочить мимо грозного стража. Джек задержался на секунду, чтобы подтолкнуть кусок мяса поближе к пантере, и кинулся прочь. Грозное рычание у них за спиной сменилось довольным урчанием.

Со всех ног они помчались к выходу, выскочили, захлопнули за собой книжную полку, скрывавшую вход в тайный музей, и в это время пантера зарычала вновь. Этот рев был таким громким, что от него, казалось, затряслись стены. Кровь застыла в жилах Дианы. Джек уже открывал окно, а на лестнице послышались торопливые шаги. Послышались мужские голоса – сердитые, громкие. Джек указал Диане на окно, подсадил ее, и она скользнула по веревке вниз, обжигая ладони. Правда, сейчас она даже не почувствовала боли, настолько грозно звучали голоса приближавшейся стражи. Джек скатился по веревке следом за Дианой и, оказавшись на земле, попытался вытащить веревку с крыши. Веревка застряла. В окнах зажигались огни, заливая светом весь двор. Наконец Джеку удалось справиться со скользящим узлом, и веревка тяжело упала к его ногам. Джек догнал Диану, схватил ее за руку и потащил к спасительной тени кустов. Оказавшись на другой стороне улицы, они бросились бежать изо всех сил, и за ними, словно диковинный хвост, волочилась веревка.

6

На углу их поджидала Флосси. В руке у нее была тонкая пачка купюр – деньги, которые дал ей Джек.

– Простите, голубки, – сказала Флосси, – но я не справилась. Моих парней кто-то позвал, и они ускакали, как кони на звук боевой трубы. Даже Флосси их не удержала, подумать только!

Джек бросил взгляд через плечо и ответил:

– Оставь деньги себе, Флосси. Ты их заработала. А теперь смываемся отсюда, и поскорей.

Он уже снова готов был броситься бежать, но Диана остановила его.

– Джек, надо убедиться в том, что Флосси вернется домой целой и невредимой, – заговорила она, внезапно увидев во Флосси свой шанс. – Встретимся с тобой в...

– Э, нет, нет. Флосси сама сумеет о себе позаботиться, – поспешно возразил Джек. – Провожать ее не нужно.

Он крепко схватил Диану за руку и потащил с собой вдоль пустынной ночной улицы.

«Как же мне отделаться от него? – размышляла на бегу Диана. – Потом уж все будет хорошо. О том, что я живу в гостинице, Джек не знает и никогда меня там не найдет. Если он явится домой к моей матери, то она ничего обо мне не скажет. Просто спустит на Джека всех собак, и все. Да, нужно сбежать. Но как? «

Они миновали тихую Беркли-сквер и вышли на Пикадилли, шумную и ярко освещенную, несмотря на поздний час. Это был самый центр, сердце шестимиллионного Лондона, и это сердце не знало остановок ни днем ни ночью. Здесь всегда были свет, шум колес и мелькание людской толпы. Вот и сейчас бессонный Пикадилли был залит ярким электрическим светом фонарей. Сияли окна магазинов, мигали вывески театров и кафе, клубов и новомодных гостиниц – массивных, высоких, – и повсюду возле раскрытых настежь дверей толпился народ. Ночной Лондон, казалось, кружился в каком-то нескончаемом карнавале.

Среди толпы сновали разносчики с жареными орешками, папиросами, шоколадом. Прохожие останавливались на секунду что-нибудь купить и поскорее спешили дальше – везде успеть, ничего не пропустить на этом празднике жизни. Смех волнами плыл над улицами и площадью, смешиваясь с негромким конским ржанием. В воздухе пахло духами и бензином. Гудели рожки снующих по мостовой омнибусов.

Выйдя на свет, Джек остановился на секунду и внимательно посмотрел по сторонам. Наконец на противоположной стороне улицы он увидел то, что искал, – пустой кеб с дремлющим на козлах кучером. Судя по всему, он стоял здесь давно: голова возницы была опущена, соломенная шляпа сползла, и к ней уже присматривалась лошадь. В глазах животного читался неподдельный интерес к шляпам вообще и к соломенным – в особенности.

Джек кивком головы указа! Диане на эту идиллическую картину и молча стал пробираться сквозь толпу. Диана следовала за ним. Выбравшись к краю тротуара, они оказались прямо перед полицейским, который регулировал движение по площади. Здесь им пришлось потерять несколько минут, дожидаясь, пока по сигналу регулировщика не остановится бесконечная лента омнибусов и конных экипажей, давая пешеходам возможность перейти на другую сторону улицы. Наконец им удалось перейти, поток за их спиной снова пришел в движение, зашумел шинами и затрубил своими рожками. Все это время Диана лихорадочно осматривалась вокруг, ища возможность сбежать.

И наконец такой шанс ей представился. Джек начал торговаться с кучером, которого он разбудил, сильно шлепнув по плечу. Тот требовал задаток, говорил что-то о бессовестных седоках, которые так и норовят исчезнуть, не заплатив, особенно ночью. Джек полез за бумажником, отпустив на время руку Дианы. И тут как раз очень удачно проезжал омнибус на конной тяге. Диана скосила глаза – омнибус шел достаточно медленно для того, чтобы вскочить в него на ходу, и был наполовину заполнен пассажирами.

Совсем рядом оказалась станция метро. Подземка была еще новшеством, ее открыли в Лондоне совсем недавно, но Диана уже успела оценить все ее преимущества, и в первую очередь скорость. Если она попытается скрыться от Джека на омнибусе, он, пожалуй, сможет ее догнать. Диана знала, каким выносливым и быстрым бегуном был Джек. Но вот если ей удастся благополучно добраться до метро, тогда она пролетит под ночным Лондоном как пуля, и – прощай, Джек!

Правда, была опасность, что она окажется на перроне подземки как раз в промежутке между поездами. Тогда она станет для Джека легкой добычей. Что же делать? Ведь ей вовсе не улыбается ехать вместе с ним в «Савой».

В долю секунды в голове у Дианы родился план. Она сочла его великолепным и немедленно приступила к его исполнению. Пока Джек переругивался с кучером, Диана осторожно отступила на шаг назад и вдруг стремительно бросилась прочь. Прежде чем Джек успел понять, что происходит, Диана была уже на подножке омнибуса и махала ему оттуда ручкой. Джек забыл про деньги и бросился догонять экипаж, но ему пришлось пробиваться сквозь густую толпу, так что, когда он выбежал на угол Пикадилли, омнибус был уже далеко.

Диана тихо ликовала, глядя на удалявшийся залитый огнями Пикадилли. Да, конечно, Джек был хорошим, просто отличным бегуном, но не догнать ему беглянку, не догнать!

Проехав на омнибусе еще пару остановок и увидев горящую над входом в метро букву М, Диана сошла и спустилась под землю. Ей вновь повезло: поезд только что подошел и стоял с раскрытыми дверями. Диана проворно шмыгнула внутрь вагона, забилась на дальнее сиденье и облегченно вздохнула, когда закрылись двери и поезд, набирая скорость, скрылся в темном туннеле.

«Спасена! Спасена! « – ликовала Диана. Она скрестила руки на груди, глядя на мелькающие за окном редкие желтые фонари. Вдруг под ее пальцами обнаружилось что-то мягкое и шуршащее. Лист с иероглифами! Диане нестерпимо захотелось немедленно вытащить его и заняться расшифровкой. Прочитать слова, написанные самой Клеопатрой – страшно сказать! – две тысячи лет тому назад! Но Диана сдержалась. Не на людях же читать такие послания. Письмо Клеопатры она прочитает в тишине, когда будет уверена в том, что никто не станет подсматривать через ее плечо.

Диана невольно вспомнила о том, как ей удалось прочитать самые первые иероглифы. Все началось с книги, которую подарил ей покойный отец. Она была написана французом, одним из первых исследователей египетских пирамид, живших еще в прошлом веке. Эту книгу, изданную в Париже, Диана прочитала раз двадцать и знала почти наизусть. Она даже французский язык выучила для этого. Диана могла часами рассматривать изображения иероглифов, пытаясь постичь их тайный смысл. Какие загадки прошлого скрываются за этими значками? Что хотел передать через века их неизвестный автор? Диана с головой погрузилась в расшифровку, проводя дни и ночи в Британском музее. А в тот день, когда ей наконец удалось прочитать иероглифы, выбитые на небольшом обломке камня, хранившемся там же, она не удержалась от слез. Это было чудом – понять человека, писавшего свое послание тысячи лет тому назад.

Затем были новые занятия и новые успехи, и вскоре Диана стала лучшим во всей Англии специалистом по расшифровке египетского письма, и вот сейчас она мчится в метро, и в кармане у нее лежит послание самой Клеопатры!

Диана не могла больше ждать, она сгорала от нетерпения. Поезд, казалось, едва двигался, хотя колеса стучали как бешеные. Станции... О эти станции, на которых поезд замирает на целую вечность, прежде чем двинуться вперед со скоростью сонной мухи! И все же с каждой минутой Диана приближалась к своему убежищу, которое казалось ей совершенно безопасным.

И вот наконец Диана приехала. Она стремглав перебежала пустынную улицу и юркнула в подъезд гостиницы, в которой жила с тех пор, как ушла из дома. По лестнице Диана мчалась, перескакивая через две ступеньки. Дрожащими от волнения пальцами она вставила ключ в замочную скважину, открыла дверь, захлопнула ее за собой и, облегченно вздохнув, повернула выключатель. Яркий свет хлынул с потолка, и одновременно с этим Диана услышала насмешливый мужской голос.

– Где ты была так долго?

Диана обреченно посмотрела на Джека Резерфорда, усевшегося в единственное кресло, стоявшее в гостиничном номере.

– Каким образом тебе...

– Отыскивать спрятанное – моя профессия, – перебил ее Джек. – И я привык вести поиски быстро.

– Даже слишком быстро, – сердито буркнула Диана.

Она невольно прижала руку к груди, чтобы сквозь ткань ощутить еще принадлежавшую только ей записку Клеопатры. Джек, этот дьявол, мгновенно разгадал ее жест. В два прыжка он оказался рядом и бесцеремонно засунул руку к Диане в карман, выудив оттуда сложенный вчетверо лист бумаги. Диана хотела выхватить у него записку, но Джек одной рукой легко отстранил Диану, высоко подняв над головой свою добычу.

– Теперь я вижу, что воровать – это просто твое призвание, Джек. – сквозь зубы проговорила Диана. – Ты готов украсть все и у кого угодно.

Если Джек и слышал Диану, виду он не подал. Развернув лист бумаги, он тупо уставился в него. Затем отдал записку Клеопатры Диане и спросил:

– Что там написано?

– Так я тебе и сказала! – презрительно фыркнула Диана.

В комнате повисла тишина. Диана видела, как поднимается рука Джека, как шевелятся его пальцы, а затем кисть снова падает вдоль тела. Затем Джек несколько раз прошелся по комнате – четыре шага вперед, четыре назад. Остановился перед Дианой и долго смотрел ей в лицо. И наконец заговорил:

– Как я понимаю, для того чтобы найти сокровище Клеопатры, этот ключ должен быть дополнен еще двумя. Верно?

Диана ничего не ответила и продолжала стоять, безразлично глядя в сторону.

– Я раздобуду для тебя недостающих кошек. Или по крайней мере узнаю, где они находятся.

– Каким это образом? – с вызовом спросила Диана.

Джек небрежно пожал плечами.

– У меня свои каналы. Тебя же я нашел, не так ли?

– Мне не нужна твоя помощь, Джек. Дальше я все буду делать сама.

– Со мной тебе будет легче. Разве что ты решила попробовать на Али Паше свои женские чары. Тогда да, тогда конечно. Он многое может дать женщине, которая усладит его в постели.

Глаза Дианы вспыхнули, а губы сложились в кривую усмешку:

– Снова сделка, значит?

– Снова сделка, – согласился Джек, отвечая Диане такой же кривой усмешкой. – Ты прочитаешь, что написано на первой кошке. Если этого будет достаточно, чтобы начать поиски, можешь их начинать. Меня ты, конечно, не пригласишь, но мне твоего приглашения и не нужно. Я все равно найду тебя где угодно, ты же знаешь. Но если одного ключа будет недостаточно, а я подозреваю, что так и случится, то я помогу тебе найти недостающих кошек.

– Не боишься, что я могу обмануть тебя?

– Нет.

– Это еще почему?

Джек окинул Диану взглядом, затем медленно подошел ближе к ней. Нежно провел пальцем по ее подбородку и сказал со вздохом:

– Потому что ты не умеешь лгать, Диана, вот почему. Ты помнишь тот день, когда ты упала в развалинах, в Ирландии? Сколько тебе было тогда? Тринадцать?.. Да, наверное, тринадцать. Ты изо всех сил старалась скрыть от меня, как тебе больно. Но я все прочитал по твоим глазам. Ты хотела казаться смелой и сильной в моих глазах. Но лгать, повторяю, ты не умела никогда. И я увидел твою боль, и взял тебя на руки, и отнес в лес, на лужайку, чтобы приложить лист подорожника к твоей пораненной ноге и утешить тебя поцелуем. Ты помнишь тот день?

Помнила ли она тот день? Еще бы! Она помнила его в мельчайших подробностях, помнила каждое прикосновение Джека, каждое его слово, и тот поцелуй, конечно же, помнила до сих пор. Да, ей было больно тогда и хотелось плакать. Она действительно крепилась изо всех сил, чтобы скрыть свою боль от Джека. Каким нежным он был тогда с нею! Как он нес ее тогда на руках – словно древний рыцарь, спасающий даму своего сердца. Это было так романтично, так волнующе. И какой же прекрасной казалась ей тогда жизнь, каким светлым представлялось будущее – их общее с Джеком будущее!

Когда же это было, боже мой! Сто лет тому назад, целую вечность тому назад! Неужели она так сильно ошибалась тогда в Джеке? Неужели была настолько слепа, что видела только то, что ей хотелось видеть?

Джек все стоял, глядя ей в глаза и не убирая руки от ее подбородка. Она отвела ладонь Джека от своего лица и протянула руку, сама коснулась пальцами его небритой щеки.

– Где теперь тот мальчик, Джек? – тихо спросила она. – Куда он исчез?

Джек прикрыл глаза.

– Если он и был когда-нибудь, – ответил он, – то ты его убила.

– Я его убила?! – гневно вскричала Диана, делая шаг назад. – По-моему, это было самоубийство.

– Думай что хочешь. Мне теперь это безразлично. Теперь мы связаны с тобой только заключенным договором, не так ли?

Диане было очень неприятно покидать мир воспоминаний и возвращаться к печальной действительности, но что поделать?

А дела ее обстоят действительно очень печально. Несмотря ни на какие ее уловки, Джек найдет ее на краю земли. Найдет и украдет сокровища, на поиски которых она готова положить жизнь – так же, как положил свою жизнь ее отец. А все, что было прежде, – кончено, кончено навсегда, разрушено в тот черный пень, который должен был стать самым светлым днем в ее жизни, в день их свадьбы.

– Хорошо, – со вздохом сказала Диана.

Она вернулась мыслями к посланию Клеопатры. Жизнь продолжается, и теперь самое неотложное – это расшифровать текст. Письмо остается непрочитанным уже столько веков!

Диана развернула лист бумаги, исписанный иероглифами, и поднесла его к глазам. Вот они – слова, написанные в Александрии, но не дошедшие до Рима и долгие тысячелетия пролежавшие на морском дне. О чем они поведают ей сейчас?

Диана прочла, покачала головой и опустила руку с зажатым в ней листом бумаги.

– Что там написано?

Голос Джека прозвучал для Дианы откуда-то издалека.

– Это ни о чем не говорит мне, – отрешенно ответила она.

– Читай!

Она знала, что не обязана делать это, но текст записки и в самом деле не говорил ни о чем. Диана обернулась к Джеку и громко прочитала:

– «Кто в сладчайший из дней...»

– А дальше?

– Это все.

– А кто этот «кто»?

– Понятия не имею. По-моему, это просто часть фразы. Возможно, загадка какая-то. Или головоломка.

Джек помолчал, глядя на то, с какой любовью рассматривает Диана помятый лист бумаги.

– Значит, нам надо найти недостающие строки, – сказал он.

– Но как же их найти? – с отчаянием спросила Диана.

– Я уже сказал, это мое дело. Не грусти и оставайся здесь. Я скоро вернусь. Не съезжай никуда из этой гостиницы.

На следующий день Джек снова стоял перед домом Али Паши, возле двери, охраняемой вооруженными до зубов янычарами. Они беспрепятственно пропустили его, и Джек вошел в просторный холл, богато украшенный восточными коврами.

– Его высочество обедают и не могут принять никого, – сказал Джеку подошедший слуга, одетый в длинный белый кафтан и шаровары. – Прошу вас перенести свой визит на более позднее время.

– Меня он примет. Скажите ему, что пришел Джек Резерфорд.

– Но, сэр, я не могу...

– Сможешь, приятель...

Слуга скрестил на груди руки, поклонился Джеку и сказал:

– Я согласен сообщить о вашем приходе, сэр, но должен предупредить: его высочество всегда обедает в одиночестве и не принимает в это время никого.

– В таком случае передайте ему, что если я и вернусь, то не раньше, чем через месяц.

Слуга поклонился еще раз и ушел. Джек остался ждать, ни на секунду не сомневаясь в том, каков будет ответ Али Паши. Наконец вновь послышались торопливые шаги, и вернувшийся слуга сказал Джеку, не забыв поклониться при этом еще раз:

– Его высочество окажет честь мистеру Резерфорду и примет его немедленно.

– Весьма польщен, – усмехнулся Джек. – Где он?

– Прошу следовать за мной, сэр. Я покажу вам дорогу.

Джек пошел следом за слугой, сохраняя на лице презрительную гримасу. Они остановились перед высокой резной дверью, и Джек уже взялся было за позолоченную ручку, но путь ему загородил стоявший на страже возле двери янычар. Слуга, сопровождавший Джека, испуганно крикнул:

– Я сам объявлю о вашем прибытии, сэр!

Он приоткрыл дверь, осторожно вошел внутрь и громко, торжественно провозгласил:

– Мистер Джек Резерфорд, ваше высочество, – и, обернувшись к Джеку, добавил, сопровождая свои слова широким жестом руки: – Его высочество, светлейший Али Паша, Тень господа на земле, позволяет вам войти.

Джек молча прошел мимо слуги и оказался в просторном зале, застеленном драгоценными персидскими коврами. Старинные фарфоровые вазы с цветами, невесомые занавески, переливающиеся всеми цветами радуги при каждом дуновении ветерка, золотые чеканные тарелки на стенах. В углах зала в массивных кадках – развесистые пальмы.

Под одной из них, откинувшись на горе подушек, возлежал человек. Одна нога его была вытянута, а вторая согнута в колене и прикрыта краем длинного кафтана из драгоценной парчи с серебряным и золотым шитьем, перехваченного широким черным атласным поясом. В свои сорок лет Али Паша был все еще очень красив. Тонкие черты лица и особый оттенок кожи – светло-коричневой, похожей на цвет кофе с молоком. Волосы – жесткие, короткие и слегка курчавые. Чувственные полные губы обрамлены тонкой щеточкой усов. Массивный подбородок Али Паши выдавал в нем человека с непреклонным и гордым характером. Да, неудивительно, что перед мужественной красотой этого человека не могли устоять даже первые красавицы туманного Альбиона.

На низком столике перед Али Пашой стояло огромное серебряное блюдо с дымящимся рисом, цыплятами и пряными травами. Он зачерпнул горсть риса, с помощью куска лаваша отправил в рот, прожевал и только после этого указал Джеку широким жестом на место рядом с собой.

– Заходите, Резерфорд, разделите со мной мою трапезу. Я рад видеть вас.

Голос у Али Паши был низким, чистым. В нем сразу можно было распознать человека, который говорит хотя и очень правильно, но не на своем родном языке.

– Благодарю за честь, – не без сарказма ответил Джек. – Но хочу попросить вас на будущее – избавьте меня от всех этих придворных формальностей.

– Этикет – непременная часть моей жизни, – пожал плечами Али Паша, – и не мне, принцу крови, нарушать его. Так положено.

– Положено! – усмехнулся Джек. – Да разве вы сами не понимаете, насколько смешны все ваши титулы? Оставьте их для своих подданных. Вы же сами знаете: ваша империя на ладан дышит. К тому времени, когда настанет ваш черед занять трон в Стамбуле, ваш папаша-мот растранжирит последнее.

Принц Али покрутил в пальцах тонкую фарфоровую чашечку с вином, поднес ее к губам и сделал маленький глоток.

– Вы испытываете мое терпение, Резерфорд. Напрасно. Да, я многое прощаю вам, но только до поры до времени. Не забывайте, что моя милость тоже имеет границы. Но давайте ближе к делу. Как вы думаете, зачем мне потребовались сокровища Клеопатры? Именно для того, чтобы оживить свою империю, которая, как вы сказали, дышит на ладан. С помощью этих несметных богатств я верну своей родине ее прежний блеск и силу, и нас, турок, мир снова станет бояться, как это уже не раз было в истории. Мы вновь двинемся через пустыни, покоряя народы и пространства и нещадно карая каждого, кто встанет у нас на пути. Мое имя станет вызывать ужас. Весь Восток, а быть может, и весь мир ляжет к моим ногам. Вот что значат для меня эти сокровища. Возрождение и победа нации!

– А что, если я смогу предложить вам только половину этих сокровищ?

– Никогда, мой друг, никогда, – снисходительно ответил Али Паша. – Они необходимы мне все, целиком.

– А каким образом вы узнали о них, если не секрет? – спросил Джек, невольно пряча глаза от пристального взгляда принца.

– Я следил за Санберном много лет. Все смеялись над ним, а я в него верил. И я оказался прав. Я, а не они. Мои люди донесли, что Санберну удалось сделать поразительное открытие во время его последней экспедиции в Южный Египет – открытие, за которым скрывается величайший в истории клад. Я собирался предложить ему свою помощь. Мы могли бы стать партнерами. Я бы взял на себя все расходы. За мной Турция – так что ж? Разве родная Англия пришла ему на помощь, когда он в ней так нуждался? Но, знаете. Резерфорд, хотя я и редко ошибаюсь в людях – крайне редко! – на сей раз я ошибся. Он не принял предложения от моих людей. Очевидно, я чего-то не учел, не понял того, что двигало этим человеком на самом деле. А потом я узнал, что Санберн болен, смертельно болен, и понял, что он непременно захочет передать прощальное послание своей дочери. Я был уверен – она так или иначе узнает о последней воле отца и ринется выполнять ее, а уж тут ей никак не обойтись без вашей помощи.

– А пока шла ваша многолетняя слежка за Санберном, вы между делом прибрали к рукам Беч Хэвен – для того, чтобы связать по рукам и ногам столь необходимого вам охотника за кладами, то есть меня, верно?

– Да, вы правы, мой друг, так оно и было. И вот вы здесь.

Джек задумчиво потер подбородок.

– Я так и думал, что все это неспроста. Ведь пять лет тому назад у меня было все готово для того, чтобы выкупить из долгов Беч Хэвен. Но в последнюю минуту сделка сорвалась, а потом у меня не осталось выбора. Значит, это тоже было частью вашего большого плана?

– Увы, все было именно так.

– Великолепно. Одним ударом вы прибрали к рукам лучшую часть Александрийской коллекции, Беч Хэвен и заодно меня, чтобы я всегда был у вас под рукой. Отличная работа.

– Вы льстите мне, Резерфорд.

Али раскрыл золотую шкатулку с сигаретами и протянул ее Джеку. Тот взял одну из них и прикурил. Табак, разумеется, оказался турецким – крепким и душистым.

– А что насчет Дианы? Если вы думаете, что я дам ее в обиду...

– Я не воюю с женщинами, Резерфорд. К тому же она представляет для меня определенную ценность. Разве она не была вашей половинкой? Разве она не остается лучшим в Англии специалистом по расшифровке египетских иероглифов? Разве она не дочь своего отца, готовая продолжать поиски сокровищ до конца своей жизни?

– А когда мы больше не будем нужны вам?

– Помилуйте, Резерфорд, я вовсе не кровожаден. Я всей душой люблю искусство и людей, которые поставляют для меня его лучшие образцы. Я умею быть великодушным. Вы приносите мне сокровища Клеопатры, а я возвращаю вам Беч Хэвен – скажите, разве это не честная сделка?

Джек не верил ни единому слову Али Паши. Он прекрасно понимал, что как только дело будет сделано, принц крови уберет всех, кто мог бы рассказать миру о том, каким образом эти сокровища оказались в его руках.

– Кстати, Резерфорд, мне кажется, что вчерашней ночью мы с вами едва разминулись. Я прав? Ну, ну, не будем об этом происшествии. Скажите лучше, она нашла то, что искала?

– Ключи на алебастровых кошках.

– Значит, я не ошибся. Это были вы.

– Имейте в виду, если у вас и находятся все три кошки, это еще не значит, что у вас в руках ключ к сокровищам. Это что-то вроде головоломки.

– В таком случае, пусть мисс Санберн займется своим прямым делом. Головоломки – это по ее части. А вы доставите мне сокровища.

– Легко говорить, труднее сделать. Двух кошек из трех мы не нашли.

Али ненадолго задумался, наморщив лоб.

– Ну да, конечно, – наконец сказал он. – Две алебастровые кошки. Я проиграл их в покер три года тому назад. Откуда мне было знать, что на них – ключ. Просто подумал тогда: а на что мне три одинаковые кошки?

– Их надо вернуть.

– Не могу, мой друг. Они не в Англии.

– Так пошлите за ними. Без этих кошек наша комедия закончится, не успев начаться.

– Комедия?! – неожиданно взъярился Али. Он вскочил на ноги, схватил бамбуковую трость и одним движением смахнул со стола все, что на нем было. Рис, зелень, фрукты, цыплята посыпались на бесценный ковер. Принц выпрямился и отчеканил, громко повысив голос, так привычно отдающий команды. – Поберегитесь, мой друг!

– Перестаньте наконец называть меня своим другом, – огрызнулся в ответ Джек, которому уже осточертел весь этот театр. – Будь моя воля, я и пальцем о палец не ударил бы ради вас, шантажист проклятый! Да, я вынужден работать на вас, но это не значит, что я должен при этом уважать или любить вас. «Тень господа на земле»!

– Смеешь смеяться надо мной? – взревел Али Паша.

– Нужен ты мне вместе со своими картонными титулами! – так же грубо ответил Джек. – Я согласился найти сокровища, и это все. Доставьте мне этих проклятых кошек, или ничего не выйдет!

– Вы сами раздобудете их. – Сказал Али, утихая. – Для того я вас и нанял. Кстати говоря, это даже лучше, если Диана будет думать, что вы сами нашли эти ключи. Я скажу вам имя нынешнего владельца кошек. Но не вздумайте водить меня за нос. Мои люди будут неотступно следить за вами, и, если только вы вознамеритесь обмануть меня, ваша смерть будет ужасной. Вы поняли меня, Резерфорд? Неужели вам хочется увидеть, как ваша девушка станет умирать в страшных мучениях?

– Эта девушка ничего для меня не значит, – ответил Джек, глядя в глаза Али.

– Неужели? Буквально только что вы говорили иначе. Забыли? Впрочем, это не мое дело. Доставьте мне сокровища и можете быть свободны. Иначе вам придется увидеть, как мои люди вырвут глаза у женщины, которая когда-то чуть не стала вашей женой.

Джек вернулся в гостиницу Дианы в подавленном состоянии. Он, конечно, и раньше знал о том, что за человек Али Паша, но ему и в голову не приходило, что тот может оказаться коварным до такой степени. Шахматист чертов! Заранее прибрал к рукам Беч Хэвен, чтобы держать на привязи его, Джека, теперь накинул удавку на шею Дианы. Да, опасный человек Али Паша, что и говорить!

А после того, как сокровища окажутся у него в руках...

Джек не питал ни малейших иллюзий относительно того, что произойдет потом. Ах, как бы оградить Диану, вывести ее из этой смертельной игры! Но это невозможно. Она ни за что не откажется от своих поисков. Эти сокровища необходимы ей самой. Она не отступится от поисков, ни за что не отступится. Но и оставлять ее одну против Али никак нельзя.

Значит, у него нет выбора. О «Тени господа на земле» можно будет подумать немного позже. Сейчас же самое главное – найти этот клад, от которого пахнет кровью.

Джек вошел в комнату без стука. Диана удивленно посмотрела на него.

– Собирайся, – угрюмо, без всяких предисловий заявил он.

– Куда мы едем?

– За этими проклятыми кошками.

– Ты узнал, где они?

– Да.

– Но как?! – Она замолчала, встретившись с мрачным взглядом Джека. – Где они?

– В Египте.

Египет! Диана подумала, что она ослышалась. Египет! Земля, на которой она родилась и где никогда не бывала! Неужели начинают сбываться ее самые заветные мечты?

Неужели она сможет увидеть свою мать – свою родную мать, о которой так часто вспоминала в последние дни? Она обязательно разыщет ее и узнает всю правду о тайне своего появления на свет. Диану охватило нервное возбуждение.

И ключи. Ключ к загадочным сокровищам Клеопатры. Они ждут своего часа. Ветер приключений зашумел в ушах Дианы, подхватил ее своим крылом и готов был умчать за дальние дали.

Египет.

Она снова и снова повторяла это слово, как будто пробуя его на вкус. Это слово пахло мускусом и тайной, жарким солнцем и невероятными приключениями, которые ждут ее на берегах Нила.

Египет.

Слово, вместившее в себя ее судьбу.

7

Каир, ноябрь 1899 года

Почтовый дилижанс быстро катился вниз по немощеной, обсаженной пыльными деревьями авеню Пирамид. Кучер нещадно нахлестывал лошадей, словно спешил на пожар. Еще немного, и Диана увидела наконец то, что так долго ждала, – вершину Большой Пирамиды, которая показалась над горизонтом. У нее невольно сжалось сердце, и она негромко ахнула. Джек, заметивший реакцию Дианы, негромко сказал:

– Да, первая встреча с пирамидами всегда ошеломляет. Этого впечатления не забыть уже никогда.

Только теперь понемногу стало проходить разочарование, охватившее Диану с первой минуты пребывания на земле Египта. А ведь она так надеялась на то, что стоит ей сойти с трапа парохода, и она окажется в волшебной стране! Но, увы, Александрия оказалась заурядным городом, застроенным современными большими домами, и ничто ни в порту, ни в самом городе не напоминало о его былом величии.

Затем был поезд до Каира и, глядя в окно, Диана не увидела ничего, кроме красноватой, выжженной солнцем пустыни. Поначалу Диана всматривалась в песчаные дали, но вскоре однообразный пейзаж надоел ей, и она загрустила.

Каир разочаровал ее еще больше. Он оказался тесным, запруженным толпой, пыльным. Здесь смешались платья и языки со всей земли. Грязь, шум, арабы в белых одеждах с платками на головах, чиновники колониальной администрации в пробковых шлемах – и ни малейшего следа былого Египта, загадочной страны легенд, богов и фараонов. Старинные храмы уступили место мусульманским мечетям, с которых по пять раз на дню слышались заунывные крики муэдзинов.

Центр города оказался настоящим уголком Англии – мощенные по-английски площади, английские вывески и толпы туристов-англичан, бесцельно кружащихся на тесных улочках. Прямо у стен домов дремали сонные арабы с неизменной потухшей сигареткой в углу рта. Арабские женщины, одетые в черное, с закрытыми лицами, лавировали между прохожими, неся на головах корзины с фруктами и зеленью. Босоногие кричащие дети сновали под ногами, предлагая купить сигареты или шоколад. На каждом углу хитро улыбались торговцы, предлагая туристам фальшивые «древности», сделанные ими накануне, – статуэтки, миниатюрные копии пирамид, дешевые украшения из дутого серебра. Горячий воздух был пропитан запахом незнакомых специй, пылью и дымом жаровен, на которых готовили мясо. И повсюду – на станциях и в туалетах, в магазинах и просто на улице – слышалось одно только слово: «Бакшиш». Его нужно было платить арабам буквально за все – за то, что вам помогут погрузить чемодан, за то, что подзовут экипаж, за то, что откроют дверцу коляски. Казалось, вся жизнь обитателей Каира посвящена одной только цели: получить желанный бакшиш. Не чурались бакшиша, кстати сказать, и белые чиновники, и попробуй только не дать им денег – с места не стронешься!

К тому времени, когда были закончены все формальности и поезд, тяжело дыша, выбрался из Каира и покатил, постукивая на стыках, к Гизе, Диана была уже полностью измотана – и физически, и еще сильнее – морально. Ей казалось, что все ее мечты о Египте лопнули, словно мыльный пузырь.

А вот Джек, похоже, чувствовал себя здесь как дома. Он не страдал от жары, он постоянно улыбался, щедро раздавая налево и направо мелкие монеты. И позже, уже когда они ехали в дилижансе, он не уставал приветственно махать рукой стоящим вдоль обочин оборванцам, кричавшим «Добро пожаловать в Египет!» и, разумеется, клянчившим все тот же бакшиш.

Диана подумала о том, что так может выглядеть человек, вернувшийся домой после долгой разлуки.

Разумеется, он заметил разочарование, написанное на лице Дианы, и не раз повторял ей:

– Твой Египет тоже здесь, Диана. Потерпи немного, увидишь и его.

И вот наконец она увидела то, что и в самом деле было ее Египтом.

Диана не сводила глаз с верхушки Большой Пирамиды до того самого момента, когда дилижанс остановился возле подъезда «Мена Хауса». Это здание изначально было дворцом – его построили в 1860 году к приезду в Египет французской императрицы Евгении. Позже в нем открыли гостиницу, одну из самых лучших в стране, с видом на знаменитые пирамиды. Возможность полюбоваться этим чудом света постоянно привлекала сюда толпы туристов, и потому в «Мена Хаусе» не знали мертвых сезонов, он был переполнен круглый год.

Первым желанием Дианы было поскорее подняться в номер, умыться холодной водой и бегом – к пирамидам. Разве можно ждать, разве можно откладывать такое свидание?

Однако стоило им с Джеком войти в холл гостиницы, как они оказались в окружении плотной толпы людей, одетых в европейские светлые костюмы из тонкой ткани, но с восточными тюбетейками на головах. В руках у них Диана увидела раскрытые блокноты и догадалась, что это местные журналисты. Так оно и оказалось на самом деле. Все они дружно накинулись на Джека, крича на разные голоса:

– Мистер Резерфорд? Это вы?

– Несколько слов для «Египет дейли мейл», сэр!

– Мистер Резерфорд, я из «Миддл истерн таймс»!

Они наперебой сыпали названиями своих газет – «Каир экспресс», «Нил дейли», «Дельта диспетч»...

«Ну, хватит с меня! « – подумала Диана, которую бесцеремонно оттеснили в сторону.

Репортеры ей успели надоесть еще на корабле. Отправляясь из Англии, они с Джеком мечтали о том, что проведут две недели в тишине и покое, пока их пароход будет идти через Гибралтар и дальше, вдоль северного побережья Африки, но куда там! Джека узнали еще в Портсмуте. Он тут же оказался в центре внимания. Его наперебой расспрашивали о прошлых путешествиях, о том, куда он направляется сейчас, кормили и поили самым лучшим, что только имелось в распоряжении корабельного кока. У Дианы не было даже минутки, чтобы поговорить с ним наедине. Конечно, она знала, что Джек достаточно известная фигура в Лондоне, но чтобы до такой степени?! Но самым неприятным для нее было видеть, как Джек купается в лучах своей славы – грошовой славы, по мнению Дианы. Неужели он предал их любовь ради этой мишуры?

Путешествие было испорчено. На пристани в Александрии Джека снова окружили репортеры местных газетенок, и снова послышались те же вопросы: что привело в их страну знаменитого путешественника и археолога, каковы его дальнейшие планы? Похоже было на то, что Джека в Египте воспринимают чуть ли не как национального героя. И вот опять:

– Мистер Резерфорд, сэр, все хотят знать, что на сей раз привело в нашу страну знаменитого открывателя кладов!

Джек, как всегда, держался с репортерами легко, рассыпая улыбки и ничего не говоря по существу.

– Пирамиды, мой друг, что же еще? Я приехал сюда просто как турист, посмотреть на это чудо света! И ничего больше!

– Мы еще не забыли о вашей последней экспедиции в Александрию! – выкрикнул другой голос. – Будет ли нынешняя ваша экспедиция такой же многообещающей?

– Я уже сказал вам, джентльмены, что на сей раз – никаких экспедиций. Я приехал сюда для того, чтобы показать моей подруге, мисс Алленби, тот Египет, который я так люблю.

– Трудно поверить в это, – возразил молодой репортер, покусывая кончик карандаша. – Скажите честно, вас наняло Берлинское общество для раскопок в Долине фараонов? Там, говорят, сохранилось множество нетронутых гробниц!

– Увы, дружище, должен вас разочаровать. К раскопкам Берлинского археологического общества я не имею ни малейшего отношения. Все, что им удастся найти, они найдут без моего участия.

«Хватит, хватит! « – повторяла себе Диана. Она отошла в сторону, на открытую террасу, где в чинном молчании пили чай туристы, прибывшие из Англии. На Джека она решила махнуть рукой. Пусть разбирается сам. Перед нею словно из-под земли вырос официант, поздравил с прибытием и поднес ей алую нильскую розу и стакан вина. Диана пригубила, и египетское вино показалось ей слегка горьковатым на вкус. Больше похоже на грейпфрутовый сок, чем на вино. Допив вино, она отправилась наверх и, заплатив неизбежный бакшиш коридорному, попала наконец в свой номер.

Осмотревшись, Диана с огорчением обнаружила, что окна ее комнаты выходят во двор. Из них не было видно пирамид, к которым она так стремилась. «Продолжаются мои маленькие неприятности», – со вздохом подумала она, снимая шляпку и пропылившуюся накидку. Диана прошла в ванную и с наслаждением умылась холодной водой, нещадно промочив при этом свое тонкое платье. На потолке лениво вращались лопасти электрического вентиля гора, создавая иллюзию прохлады. И тут – то ли от усталости, то ли от выпитого вина – ей вдруг расхотелось переодеваться, расхотелось выходить назад на улицу под палящее африканское солнце.

Вместо этого Диана решила ненадолго прилечь и отдохнуть. Так она и сделала, вытянувшись на кровати и думая о Джеке, воюющем сейчас с репортерами. «Любимец местной прессы! – с неприязнью подумала она. – Попробуй тут сохранить что-нибудь в тайне!» Затем ее мысли обратились к Египту – стране, от свидания с которой она так много ждала, но которая пока что оказалась совершенно непохожей на то, о чем она так долго мечтала.

Лопасти вентилятора мерно вращались, навевая дремоту. Перед слипающимися глазами Дианы поплыло загорелое, улыбающееся лицо Джека, и она вдруг ощутила себя снова маленькой влюбленной девочкой на зеленом лугу – такой счастливой, такой беззаботной... А пчелы все гудят и гудят...

Проснулась она от стука в дверь, открыла глаза и не сразу сообразила, где она находится. Джек открыл дверь, не дожидаясь приглашения, и вошел в комнату, держа в руке пачку писем. Вот теперь Диана вспомнила все.

Джек остановился на пороге, посмотрел на Диану, задержал взгляд на ее груди. Она опустила глаза и увидела, что влажное платье плотно облепило тело, и сквозь тонкую, почти прозрачную ткань прекрасно видна грудь с выступающими затвердевшими темными сосками. Диане казалось, что сон ее продолжается и она no-прежнему видит перед собой рыцаря своей мечты, в которого она так сильно была влюблена когда-то.

Но, боже мой, когда же это было?

Диана откашлялась и сказала охрипшим со сна голосом:

– Ну что, теперь весь Египет знает о том, что великий искатель кладов снова пожаловал сюда?

Джек еще раз покосился на грудь Дианы, с видимым усилием отвел глаза и ответил:

– Ты – талантливый египтолог, Диана, но есть вещи, в которых ты ровным счетом ничего не понимаешь. Так что послушай лучше, что скажет тебе мастер своего дела. Сломанную ветку проще всего спрятать в лесу, а укрыться иногда легче всего бывает на самом видном месте, у всех на глазах. Так что все в порядке. Кроме того, благодаря этой шумихе мне удалось получить самую лучшую комнату в этой гостинице. Твоя же, прости за сравнение, больше напоминает дамский туалет, чем нормальный номер.

– Ну что же, Джек, если ты считаешь, что твоя популярность нам не повредит, пусть будет так. Только, знаешь, я уже немного устала от этого цирка. А теперь, с вашего позволения, сэр кладоискатель, позвольте мне привести себя в порядок в моем, как вы сказали, «дамском туалете». Я собираюсь выйти на улицу.

– На улицу? Похоже, ты и не заметила, что уже темно?

Диана взглянула в окно и увидела, что на дворе и в самом деле наступила ночь. Как же быстро пролетело время! Сколько же, интересно, она проспала?

– Кроме того, – добавил Джек, – у нас еще остались дела на сегодня.

Диана вовсе не забыла о делах, но они могут и подождать. Прежде всего ей просто необходимо сходить к пирамидам, к месту, где она появилась на свет божий. И это даже хорошо, что она проспала весь вечер: теперь она чувствовала себя более подготовленной к долгожданной встрече со своим прошлым. Да, пора, пора.

– Поговорим о делах позже, Джек, – сказала Диана.

– Но я столько сил потратил на то, чтобы составить план, – обиделся Джек, – а ты даже выслушать меня не хочешь.

Диане вдруг смертельно захотелось, чтобы Джек ушел – и поскорей. Ей было неуютно под взглядом его внимательных голубых глаз. И вообще, что он делает в ее комнате, куда его не звали?

– Еще не наслушался славословий в свой адрес за целый день? – неприязненно спросила она.

Джек усмехнулся. Он прекрасно понимал причину, по которой Диана так сильно хочет, чтобы он ушел поскорей.

– Я хотел поговорить с тобой о том, как нам получить приглашение во дворец вице-короля. Это тем более необходимо, что кошки находятся у него.

Услышав про кошек, Диана тут же насторожилась.

– Ты рассчитываешь получить приглашение от вице-короля? – спросила она. – Не так-то это просто. Отец говорил мне, что на прием к нему попасть не легче, чем к английской королеве. Вице-король – это тебе не репортеры. Это еще вопрос: захочет ли он вообще видеть в своем дворце человека с такой репутацией, как у тебя? Разве что пригласит тебя в качестве шута – повеселить своих гостей.

Диана в открытую насмехалась над ним, но Джек сумел сохранить полное спокойствие.

– Надо понимать, что вы не в духе, мэм, – сказал он, приподнимая бровь. – Ну что же, подождем, пока вы не будете вести себя более разумно.

Беда была в том, что Диана чувствовала себя сейчас слишком открытой, слишком доступной влиянию Джека. Чтобы скрывать свое состояние, она произнесла с сарказмом в голосе:

– Можешь быть уверен: я буду в форме к тому времени, когда ты получишь приглашение от вице-короля. Если ты его вообще получишь.

– Получу, можешь не волноваться.

Диана даже не повернула головы. Она чувствовала, что Джек смотрит на нее, но не спешила встретиться с ним взглядом. Затем послышались шаги, и негромко щелкнул язычок дверного замка. Диана осталась одна.

Диане не спалось. Поужинав в своем номере, она попыталась уснуть, но сон бежал от нее. Диане казалось, что она слышит призывный голос пирамид – ведь они были здесь, совсем рядом. Наконец она решила, что не стоит обманывать саму себя. Продолжать сидеть в четырех стенах и ждать утра – зачем? Если сердце говорит тебе «иди», нужно идти не откладывая.

Диана быстро оделась и вышла за дверь.

Внизу, возле гостиницы, все было тихо. Террасы пусты. У подъезда выстроились цепочкой экипажи, поджидающие завтрашних седоков. На горизонте виднелась Большая Пирамида – угольно-черная тень, закрывающая ночное небо.

Дневной зной сменился ночной свежестью. Идти Диане было легко, и она шла все дальше и дальше, жадно впитывая каждую подробность окружающей ее египетской ночи.

За спиной остались стены и башенки «Мена Хауса», и теперь Диана неторопливо шла по тропинке, проложенной между лужайками, от которых остро пахло влажной травой. Диана смотрела вверх, туда, где в прорезях пальмовых ветвей просвечивали крупные южные звезды.

Древние, вечные звезды, мерцающие алмазы Вселенной. Египтяне верили в то, что судьба каждого человека предопределена заранее, записана на небесах, и ее можно прочитать по звездам. «Интересно, – подумала Диана, – а что рассказали бы звезды о моей собственной судьбе? «

Ночь была необыкновенной, волшебной, загадочной. Таких ночей не бывает больше нигде на всей планете. Тяжелые ветви пальм над головой, мерцающие искры звезд, тихий шорох ветра в траве – все это было для Дианы совершенно новым и в то же время странно знакомым, близким сердцу и родным. И она продолжала идти вперед, к манящей тени Большой Пирамиды, всей грудью вдыхая свежий пряный воздух, слушая, как звенит сухая земля под ее каблуками.

В этой ночи можно было раствориться без остатка, заблудиться навек. Легкий шелк платья надувался слабыми порывами ветерка, будто желал оторвать Диану от земли, раскрыться парусом, унести в ночную даль. Теплая ночь касалась лица Дианы своими пальцами, нежными, невесомыми, гладила ее шею, губы, осторожно играла локонами. Сколько долгих лет мечтала Диана об этой ночи, сколько лет!

И вдруг она почувствовала, что за ней следят.

В следующую секунду она уже догадалась, кто это.

Диана остановилась. Разрушилось ее единство с волшебством египетской ночи, глубиной звездного неба, полетом теплого ветерка. Кто-то смотрел на нее из темноты, и Диана повернулась навстречу взгляду, остро чувствуя свою беззащитность и боль по утраченной любви.

Теперь она уже слышала шаги – неторопливые, четкие. Они приближались. Диана затаила дыхание, зная, кого сейчас увидит перед собой.

– Пришел, – сказала она наконец, когда Джек оказался почти рядом. Голос ее прозвучал странно, неуверенно.

В лунном свете лицо Джека казалось совсем юным, прежним, таким, каким было оно в те давние дни, когда любовь впервые озарила его своим огнем. Он что-то сказал, но Диана не услышала, не поняла его слов. Она продолжала всматриваться в свое прошлое.

Джек повторил, и только теперь Диана отреагировала, с трудом возвращаясь к действительности.

– Что пришло? – переспросила она.

– Приглашение, – сказал Джек и, видя, что Диана все еще не понимает, добавил: – От вице-короля. Мы обедаем у него завтра вечером.

– Ах, это. Поздравляю. Ты, как всегда, на высоте. Джек не стал ничего отвечать на этот двусмысленный комплимент. Вместо этого он сказал:

– Прекрасная ночь.

– Да. Прекрасная.

– Я вспоминаю сейчас другие летние ночи, когда мы с тобой сбегали тайком и...

Он резко оборвал фразу. Взглянул Диане в глаза.

«Где вы, те давние ночи, с запахом травы, с жаркими словами и робкими поцелуями? « – с горечью подумал Джек.

– Помнишь ту ночь, – продолжил он, – в Акрополе?

– Когда нам запрещали выходить из лагеря после заката, – подхватила Диана, – потому что там можно было свалиться в яму.

– А нам хотелось с тобой увидеть ночной Парфенон. Мы забрались на холм и так гордились собой.

– И смотрели оттуда на огни ночных Афин. А еще говорили о том, что эта ночь никогда больше не повторится.

Они не только говорили на том холме и не только любовались огнями Афин. Еще они целовались, сидя на плитах древнего храма, целовались до самой зари, пока на востоке в утренней дымке не проглянуло солнце, окрасившее все вокруг нежным розовым цветом. Только тогда они поняли, что эта ночь пролетела для них словно одно мгновение.

– Счастливые были дни, – грустно сказала Диана.

– Я хочу...

– Чего?

– Иногда я хочу снова стать таким, как тогда. Мальчиком, который смотрит на мир с надеждой и любовью. Вернуться назад, в прошлое. Я знаю, что человеку это не дано, но хотя бы на одну ночь. Хочу снова почувствовать себя юным и чистым.

– Мне тоже хотелось бы, – сказала Диана, повернув голову к темнеющей громаде пирамиды.

Удары сердца гулко отдавались у нее в висках. Присутствие Джека волновало ее. Диане казалось, что между ними натянулись невидимые влекущие нити. Джек сделал шаг, приблизившись к Диане, и у нее перехватило дыхание.

Прикосновение ладони Джека обожгло ее как удар электрического тока. Пальцы Джека, сильные, чуткие, осторожно поползли вверх, нежно обхватили ее грудь. Он обнял Диану, крепко прижав ее к себе, к своему горячему напряженному телу.

Диана вздрогнула. Желание вспыхнуло и стало разгораться в ней все сильнее и сильнее. Поначалу Диана испугалась самой себя, но через секунду ее мысли потекли в новом, неожиданном для нее направлении.

«Что может быть естественнее, чем отдаться Джеку прямо здесь, возле пирамид, под этими пальмами и высоким звездным небом? « – подумала она. Сегодняшняя ночь чем-то напомнила Диане другую ночь – ту, когда она впервые отдалась Джеку на старинной римской скамье в темном зале Британского музея.

Она услышала, как Джек шепчет ее имя. Он повторял его снова и снова – с надеждой и болью.

– Диана... – Его руки все крепче обнимали ее; жар, исходивший от тела Джека, обжигал Диану; она, ничего не осознавая, потянулась к его губам.

Волшебница-ночь снова соединяла их, кружила головы, лишала рассудка. Страсть распускалась в них словно причудливый полночный цветок. Гордость, стыд – все исчезало, уступая место страсти, для которой нет ничего запретного.

Страсть ослепляла Диану, тянула невидимыми цепями навстречу Джеку. Губы ее невольно раскрылись. Секунды сменяли друг друга и казались Диане вечностью. «Скорее... Скорее!.. « – беззвучно кричала она.

И вот наконец губы Джека коснулись ее рта, и в этот миг Диана вновь ощутила себя четырнадцатилетней, влюбленной в первый раз. Она застонала, но внезапно другое видение встало перед нею – страшное, мучительное. Она увидела Джека, стоящего перед алтарем в только что надетых на него наручниках.

«Вероломный предатель! « – вспомнила Диана.

Она пришла в страшное замешательство. Страстное желание быстро сменилось стыдом и негодованием. Как может она оставаться в объятиях человека, который предал ее? Ведь, предав однажды, он предаст ее еще и еще раз!

– Нет, Джек! – крикнула она, изо всех сил выворачиваясь из его крепких объятий.

Диана уперлась ладонями в грудь Джека и оттолкнула его. Она быстро отступила назад. Ее вдруг охватил страх. Страх перед собой, перед своей страстью, которой ей все труднее становилось сопротивляться. Пугала Диану и та власть, которой обладал над нею Джек, та сила, с которой тянуло ее к этому мужчине.

Джек был ошеломлен. Он все еще не мог поверить, что все закончилось. Он растерянно сказал:

– Я хочу тебя. Да, это безумие, я понимаю. Но эта ночь... Я сам себя ненавижу за это желание. И тебя ненавижу – за то, что ты заставляешь меня об этом говорить. Но я ничего не могу поделать с собой, я хочу тебя.

Она тоже хотела его. Хотела гораздо сильней, чем дома, в Англии. И для нее не прошла бесследно эта египетская ночь, склоняющая человека к любви и безумству.

Но Диана все равно заставила себя произнести слегка дрогнувшим голосом:

– Но я не хочу тебя.

– Ты лжешь. Диана, – хрипло откликнулся Джек.

– А хоть бы и так. Ты же лжешь мне каждую секунду, а я чем хуже?

Эти слова подействовали на Джека как холодный душ. Он посмотрел Диане в глаза и отступил в сторону.

Диана повернулась и побежала, оставив Джека одного под пальмами и ночным звездным небом.

8

В ту ночь Диана никак не могла уснуть. Она металась на постели, вскакивала, ходила по комнате и снова ложилась, но так и не смогла успокоиться. Все ее тело пылало от страсти, оно жаждало Джека. Несколько раз Диана была близка к тому, чтобы забыть про стыд и пойти к Джеку.

«Ну и что в этом такого? – в сотый раз спрашивала она саму себя. – И чем это будет отличаться от того, что случилось у нас в Беч Хэвене? «

И все же в глубине души она понимала, что разница между сегодняшней ночью и ночью в Беч Хэвене огромна.

Забылась она только под утро и, конечно, проспала почти до полудня. Проснулась Диана с тяжелой головой и в мрачном расположении духа. Позавтракала она в своей комнате, запершись при этом на ключ: ей не хотелось сейчас никого видеть, особенно Джека. Впрочем, опасения ее были напрасны. Джек так и не появился, Диане лишь передали от него записку, в которой он сообщал, что она должна быть готова к выезду во дворец вице-короля к шести часам вечера.

После некоторых раздумий Диана решила наконец, что она наденет сегодня вечером. Свой выбор она остановила на платье из серебристого кружева – тонкого, облегающего, с большим вырезом на груди, с капюшоном, которым можно было прикрыть волосы в пути, спасаясь от дорожной пыли. Честно говоря, Диана думала при этом не столько о вице-короле, сколько о Джеке. Ей хотелось поразить его своим видом. Ей хотелось выглядеть достойно рядом с ним.

Когда она спустилась вниз, чтобы отправиться на прием, и Джек увидел ее, Диана поняла, что труды не пропали даром. При этом он не выразил своего восхищения ни единым словом, как, впрочем, не произнес ни слова почти половину пути от их гостиницы до Каира.

В конце концов затянувшееся молчание пришлось прервать самой Диане. Она спросила:

– Какие у тебя планы на сегодняшний вечер?

Джек немного помолчал и ответил с явной неохотой:

– Заполучить наших кошек.

Он взглянул на Диану и снова отвернулся к окну экипажа.

– А что тебе известно о самом вице-короле Холлоуэле Блите? – спросила Диана, делая еще одну попытку разговорить Джека.

– Холостяк. Большой любитель женщин. Заядлый игрок. Выиграл тех самых кошек в покер у их прежнего хозяина. Несомненно, он много слышал обо мне и теперь хочет понять, зачем я здесь. Хитрец. Говоря его собственным языком, с таким нужно держать свои карты поближе к жилету.

– Откуда тебе все это известно?

– Его младший брат учился вместе со мной в Кембридже. Много чего порассказал.

Диана уловила раздражение в голосе Джека и больше не спрашивала его ни о чем до самого конца поездки.

Путешествие их было недолгим – всего одиннадцать километров вдоль берега Нила. В этих местах он был широким и медленно катил свои бурые, сверкающие в лучах африканского солнца воды, среди пологих, заросших густой зеленью берегов. По волнам то и дело сновали фелюги – изящные тростниковые лодки, древние, как сам Нил. Глядя на их паруса, окрашенные в розовый цвет заходящим солнцем, Диана подумала о том, что точно так же Нил выглядел и пять тысяч лет тому назад, во времена фараонов.

– Остров Гезира, – сказал возница-араб, показывая рукой.

Каир, подобно Парижу, расположен по берегам реки вокруг двух островов. Северный из них, Гезира, был местом, в котором располагалась резиденция вице-короля, самого высокого чиновника британской колониальной администрации. Да и весь остров казался кусочком Англии, перенесенным под африканские небеса. Стоило миновать мост, и экипаж покатил вдоль аллеи, усаженной деревьями, за которыми замелькали подстриженные кусты и лужайки для гольфа и, наконец, сам дворец вице-короля, построенный в неоклассическом стиле. Именно в нем и пребывал Холлоуэл Блит.

Дворец окружала кованая железная решетка, возле которой, ближе к воротам, стояла небольшая группа репортеров. Увидев в экипаже Джека, они оживились и подступили ближе, но на этот раз он не стал отвечать на их вопросы: то ли был не в настроении, то ли задумался о чем-то своем. Наконец ворота открылись, и экипаж покатил к парадному подъезду дворца.

Здесь Диану и Джека встретил слуга-араб, который произнес свое дежурное: «Добро пожаловать в Египет» – и широким жестом пригласил их пройти внутрь. Оказавшись в просторном холле, Диана осмотрелась по сторонам. Три стены были сложены из серого песчаника и украшены гравюрами. Четвертая же была прозрачной, полностью застекленной, и сквозь нее открывался восхитительный вид на Нил, от которого кружилась голова и замирало сердце.

Из холла Диана и Джек попали в гостиную, где уже собирались гости. Одеты все были по-европейски, но по моде прошлого сезона. От толпы отделился привлекательный человек лет сорока и пошел навстречу Джеку, улыбаясь и протягивая руку.

– Вы – Резерфорд, я угадал? А я Холлоуэл Блит. Очень рад, что вы пришли.

– Разве я мог не прийти? – улыбнулся Джек и пожал протянутую ему руку. Диана обратила внимание на то, как легко он вышел из мрачного состояния и вновь превратился в обаятельного улыбчивого человека. Одновременно исчезло и то напряжение, которое ощущалось между ней и Джеком весь сегодняшний день.

– Если я не ошибаюсь, – хитро прищурился сэр Холлоуэл, – вы учились в Кембридже вместе с моим Пинки. Правда, как я слышал, так и не закончили. Жаль.

Джек стойко выдержал удар и ответил небрежно:

– Просто пожалел профессоров. С молодости, понимаете ли, был человеком дела, а не книжным червем.

– Неплохо сказано, – хохотнул хозяин. – Да и кто из нас мечтал в юности стать книжным червем! Я, например, тоже не хотел этого. Пинки мой сейчас в Сингапуре – и прекрасно там себя чувствует, черт побери!

– Позвольте представить вам мою подругу, мисс Алленби.

Сэр Холлоуэл окинул Диану долгим взглядом, задержал его на ее обнаженных плечах, попытался даже проникнуть взором за кружевной край низкого декольте. Глаза его повлажнели.

– Дорогая мисс Алленби, – проворковал он. – Я очень, очень рад видеть вас в своем доме. Позвольте от всей души сказать вам: «Добро пожаловать в Каир! «

Он приложился губами к руке Дианы и задержал ее в своей ладони – гораздо дольше, чем того требовали приличия; Диана поймала ироничную улыбку Джека, но решила никак не реагировать на нее. В конце концов, если Джек с такой легкостью меняет свой облик, то почему бы ей не поступить так же?

Их представили гостям, и новые имена водопадом хлынули на Диану, не задерживаясь в ее памяти. Лица, лица, лица... Подбор гостей у вице-короля был традиционным для любой британской колонии: бизнесмены, администраторы, офицеры и дипломаты. Люди этих профессий верой и правдой служили своей родине во всех уголках земного шара: в Индии и Египте, Адене и Гонконге... Все они, как правило, знали друг друга, живя этакой тесной маленькой семьей. Спустя положенное время все они закончат свою службу и вернутся домой, в холодную дождливую Англию, и до самой смерти будут вспоминать годы, проведенные в колонии, как лучшие в жизни. И, конечно, будут вспоминать друзей, вместе с которыми плыли сквозь житейские бури в одной лодке – бок о бок, изо дня в день.

Сегодня центром внимания стал, безусловно, Джек Резерфорд, случайно залетевший в их компанию кладоискатель. Пока слуги разносили коктейли, то один, то другой из гостей вице-короля подходил к Джеку, жал ему руку и говорил примерно одно и то же:

– Мы читали ваши интервью, дружище, но, признайтесь честно, непременно есть что-то, что привело вас именно сюда?

Джек ослепительно улыбался в ответ и... молчал.

Наконец всех пригласили к столу, и там сэр Холлоуэл усадил Диану на почетное место – справа от себя. Джеку указали на стул на самом дальнем краю. Там он вступил в разговоры с соседями о былых днях и своих прошлых экспедициях. Вице-король на своем краю принялся уговаривать Диану остаться в Египте на более длительный срок.

– Раз уж вы приехали сюда, мисс Алленби, – ворковал сэр Холлоуэл, – то вам непременно нужно посетить Феб. Давайте съездим туда вместе. Если вы хотите увидеть настоящий Египет, вам необходимо увидеть Феб. Этот город сохранился в первозданном виде, не то, что Каир, и в это время года там совсем мало туристов. Устроим пикник в Карнакском храме – ему не одна тысяча лет. Посидим на том самом каменном троне, на котором сидели египетские фараоны, представляете? А на верблюде вы ездили когда-нибудь, моя дорогая? Нет? О, это очень интересно, и я могу легко устроить для вас такую прогулку. Хитрые бестии эти верблюды, скажу я вам! Для того чтобы взобраться на верблюда, его ставят на колени. А вот поднимется ли он, зависит уже от желания самого верблюда. Или, может быть, вы предпочитаете скачки? В субботу здесь будут состязаться лучшие арабские скакуны, милости просим.

Обед неспешно продолжался, а Диана тем временем пыталась понять, что же сейчас на уме у Джека. Тот сидел спокойно, никуда не отлучался из-за стола, и было непонятно, каким же образом он собирается приступить к делу. Чем больше Диана думала над этим, тем невнимательнее она становилась к разговору, который, не прекращая, вел с нею вице-король Египта.

После десерта сэр Холлоуэл громко сказал, вставая со своего места:

– Позвольте предложить вам пройти в сад, леди и джентльмены. Туда будут поданы напитки и сигары. А, кроме того, я приготовил для вас сюрприз!

Гости вышли на лужайку перед дворцом, где уже были расставлены легкие столы с бутылками и бокалами, и увидели странную картину. На лужайке сидел, скрестив ноги, пожилой индус, поспешно вскочивший и поклонившийся при их появлении. Он был седобород и кареглаз, в длинной белой рубахе и штанах, с чалмой на голове. Вдоль лужайки была выложена длинная дорожка из раскаленных углей.

Подождав, пока все соберутся, вице-король указал на индуса и объявил:

– Господа! Этот джентльмен – индийский факир из Калькутты. Сейчас он пройдет для нас босыми ногами по этой дорожке из раскаленных углей!

– Но это же совершенно невозможно! – воскликнула какая-то дама.

– Не для всех, моя дорогая, – откликнулся вице-король. – Когда я был в Индии, мне не раз показывали этот удивительный трюк.

– Я тоже видел однажды, как ходят по огню, – поддержал хозяина один из гостей. – Поразительное зрелище, должен вам сказать!

Джентльмены налили себе бренди, слуги принесли для дам чашки с горячим чаем, а факир тем временем скинул с себя верхнюю одежду, оставшись только в чалме и набедренной повязке, и принялся проделывать сложные пассы руками, готовясь к своему подвигу. Без одежды индус оказался совсем тощим – как говорится, кожа да кости.

Наконец факир настроился и подошел к тому месту, где начиналась дорожка. Наступила мертвая тишина, и в этой тишине он закрыл глаза и осторожно ступил босой ногой на красные от жара угли.

– Этот трюк требует от факира колоссальной концентрации воли, – негромко сообщил сэр Холлоуэл, – поэтому прошу всех соблюдать полнейшую тишину.

По голосу вице-короля чувствовалось, что он очень гордится своим сюрпризом.

Факир тем временем сделал шаг, другой, третий, и кто-то из женщин не выдержал и негромко вскрикнул. Вокруг зашикали, и нервная леди умолкла. Десятки глаз с удивлением и восхищением следили за тем, как факир делает за шагом шаг. Вот он достиг конца дорожки, спрыгнул с нее на траву и, согнав сосредоточенность со своего лица, одарил окружающих белозубой улыбкой. Потом индус низко поклонился, а зрители разразились бурными аплодисментами.

– Бесподобно! Невероятно! – воскликнул кто-то из гостей. – Где вы его откопали, сэр Холлоуэл?

Но не успел вице-король и рта раскрыть, как его опередил Джек, лениво заметивший:

– Если, как вы говорите, этот трюк постоянно показывают в Индии, значит, он не так уж и труден. Ваш факир, я думаю, способен совершать такое путешествие хоть пять раз на дню. Да и что это за дорожка – пятьдесят шагов! Вот если бы она была хотя бы в два раза длиннее!

Слушая Джека, вице-король заметно побледнел. Да и то сказать, не каждый день ему бросали вызов.

– Согласен! – закричал он. – Мистер Резерфорд абсолютно прав, нужно увеличить дорожку до ста шагов!

– Но, сагиб, никто на свете... – начал было факир.

– Конечно, никто. Только вы и только для моих гостей, – быстро ответил сэр Холлоуэл и продолжил, обращаясь к зрителям: – Предлагаю делать ставки на то, сколько он сможет пройти!

Диана внимательно наблюдала за тем, как джентльмены делают свои ставки. Самым активным из них был хозяин, вице-король Египта сэр Холлоуэл Блит.

– Ставки сделаны, господа! – воскликнул он наконец. – Ставки сделаны, играем!

Факир переминайся с ноги на ногу возле увеличенной в два раза дорожки, от которой распространялся жар.

– Приступай! – распорядился сэр Холлоуэл.

– Если вы так настаиваете, сагиб...

– Настаиваю!

Факир сделал несколько пассов руками, глубоко вздохнул, закрыл глаза и обреченно вступил на раскаленные угли. На этот раз он шагал заметно быстрее, но все равно не выдержал и соскочил с дорожки на отметке в семьдесят пять шагов.

Зрители недовольно заворчали. Из рук в руки начали переходить деньги, и напряженная тишина сменилась громкими возгласами и смехом. В эту минуту Джек высоко поднял вверх руку, привлекая к себе внимание, и крикнул:

– Мне кажется, это вовсе не так уж и сложно. Весь вопрос в концентрации и силе воли. И того и другого у меня хватает. Я берусь выполнить этот трюк!

Толпа замерла и притихла. Вице-король медленно подошел к Джеку, внимательно рассматривая дерзкого выскочку.

– Вы беретесь проделать этот трюк? – переспросил он сквозь зубы.

– А почему бы и нет, – ответил Джек, нагло глядя в глаза сэру Холлоуэлу.

– Сказать легко, – со змеиной улыбкой заметил вице-король. – А как насчет того, чтобы сделать? Готовы прямо сейчас походить по раскаленным углям, Резерфорд?

– Бросаете вызов, сэр? – приподнял бровь Джек. – Я его принимаю!

Напряженность между Джеком и сэром Холлоуэлом достигла такой силы, что, казалось, даже воздух, разделявший их, загустел и сделался твердым.

– Мне не хочется разорять вас, Резерфорд, – сказал вице-король, – потому я предлагаю поставить на кон небольшую сумму.

– Постойте, сагиб! – высунулся вперед факир. – Этого нельзя делать! Хождение по огню требует многолетней подготовки!

– Помолчите, дружище, – оборвал его Джек и добавил, глядя на краснеющую перед ним дорожку. – Небольшую сумму за такой трюк? Я не согласен, Холли. Играть, так по-крупному.

– Десять тысяч фунтов, – предложил Блит.

– Не смешите меня, – ответил Джек.

– Двадцать.

– Пятьдесят, и по рукам.

Сэр Холлоуэл задумался.

– Пятьдесят тысяч фунтов – это все, что у меня есть, – негромко заметил он.

– Нет, так нет, – пожал плечами Джек. – В конце концов, это была ваша затея заключать пари, а не моя.

Он повернулся и зашагал по направлению к дому.

– Погодите!

Джек остановился.

Мысль сэра Холлоуэла работала быстро, как никогда. Если он откажется сейчас от пари, то станет посмешищем в глазах людей, рядом с которыми ему еще жить и жить. Рискует ли он чем-нибудь, заключая с Джеком пари на эту сумму? Похоже, что нет. Ведь даже факир готов подтвердить, что пройти по огню сто шагов невозможно никому и никогда. Никакие тренировки тут не помогут.

Сэр Холлоуэл еще раз посмотрел на раскаленные угли, потом на факира и наконец сказал:

– Речь идет обо всей дорожке – сто шагов?

– До последнего дюйма, – ответил Джек совершенно спокойно.

– Отлично, – быстро произнес вице-король. – Пари принимается. Пятьдесят тысяч фунтов.

Джек только усмехнулся и кивнул головой. Диана рванулась к нему и выдохнула со слезами на глазах:

– Ты что, с ума сошел?

– Увидим, – коротко ответил Джек, отодвигая ее в сторону.

Гости столпились возле дорожки, с нетерпением ожидая невероятного зрелища. Джек присел на траву, снял башмаки и носки, подвернул повыше брюки и направился к дорожке. Достал сигарету, наклонился с ней пониже, и она вспыхнула, не успев коснуться раскаленных углей. Джек лениво затянулся, выпустил струйку дыма и выпрямился.

Наступила мертвая тишина. Джек высоко поднял ногу и ступил на пылающую жаром дорожку. Одна из женщин, потеряв сознание, рухнула в плетеное кресло, но на нее никто не обратил внимания. Все, затаив дыхание, следили за Джеком.

Никто не откликнулся, никто не поддержал хозяина дворца.

Джек тем временем шел все дальше по раскаленным углям, неторопливо, размеренно, попыхивая на ходу сигареткой. Диана заворожено следила за ним, вздрагивая при каждом новом шаге Джека. Она почти не дышала от волнения.

С каждой секундой, каждым новым шагом Джека любопытство на лицах зрителей сменялось восторгом и выражением почтительного ужаса. А Джек все шел и шел, словно у него под ногами были не раскаленные угли, а обычная деревенская тропинка. Кто-то из зрителей не забывал считать при этом.

– Тридцать... сорок...

Джек продолжал идти.

– Пятьдесят... шестьдесят...

Зрители застыли словно мраморные изваяния.

– Семьдесят... восемьдесят... Боже, как это ему удается?

«И в самом деле, как? « – думала Диана, не сводя глаз с фигуры Джека, медленно удалявшейся по раскаленной дорожке.

Девяносто шагов. И всего десять – до конца. Вот теперь сэру Холлоуэлу было над чем задуматься. Он поставил на кон все, что у него было, в полной уверенности, что этот дерзкий парень не осилит и половины пути. Побелевшими от напряжения губами вице-король продолжал отсчитывать вместе со всеми.

– Девяносто пять...

Внезапно Джек отдернул ногу от дорожки, словно обжегшись.

– Я так и знал! – с облегчением вздохнул сэр Холлоуэл.

Джек покосился в его сторону и уверенно, поставив ногу на угли, двинулся дальше.

– Девяносто шесть... девяносто семь... девяносто восемь... девяносто девять...

Теперь никто из зрителей не решался даже вздохнуть.

Остался всего один шаг. Джек остановился. Поднес к губам сигарету, глубоко затянулся, выдохнул сизый дым и только после этого сошел с огненной дорожки на прохладную влажную траву, сделав последний, сотый шаг.

Десятки глаз смотрели на Джека с восторгом и недоумением, в воздухе продолжал звенеть голос зрителя, считавшего шаги.

– Сто! Ровно сотня!

В мертвой тишине Джек сделал еще одну затяжку, затем бросил окурок в траву и загасил его своей босой ногой. Затем, повернувшись к вице-королю, сказал лениво:

– Холли, дружище, мне кажется, что вы проиграли свои пятьдесят тысяч.

До самого конца вечера бледность не покидала лица сэра Холлоуэла. Наконец все гости разошлись, остались только Джек и Диана. Теперь сэр Холлоуэл выглядел так, словно присутствовал на собственных похоронах.

– Я хотел бы получить свой выигрыш, – сказал Джек.

– Но, сэр, вы же понимаете, что для того, чтобы собрать такую сумму, нужно время, – встревожено ответил сэр Холлоуэл.

– У меня, к сожалению, нет времени. Я собираюсь уехать завтра утром.

– Но это невозможно...

– Тогда вот что я вам скажу. У вас имеется известная коллекция древностей. Дайте мне из нее – по моему выбору – ну, скажем, два предмета, и будем считать, что мы квиты.

При этих словах лицо сэра Холлоуэла немного порозовело, к нему просто возвращалась жизнь. В глазах вице-короля промелькнула тень надежды.

– Два предмета, говорите?

– Да, два предмета. По моему выбору.

– Понимаю, два предмета. Согласен.

Сэр Холлоуэл повел Джека и Диану в дальнее крыло своего дворца, в большой зал, где находилась его коллекция. Когда зажглись огни, Диана быстро осмотрелась в поисках кошек. Одну из них она увидела тут же. Алебастровая статуэтка стояла на высокой подставке прямо на виду. Диана быстро подошла ближе и взяла кошку в руки, ощутив ее гладкую поверхность. Перевернула статуэтку и сразу же увидела несколько иероглифов на ее подставке.

– Но где же вторая? – спросил Джек, забирая кошку из рук Дианы. – Их должно быть две.

Сэр Холлоуэл удивленно посмотрел на него и с готовностью пояснил:

– Я продал ее несколько месяцев тому назад.

– Кому?

– Почему вы считаете, что я обязан назвать вам имя покупателя? – спросил вице-король, подозрительно глядя на Джека.

Джек покрутил в руках кошку и спокойно ответил:

– Потому что если вы не скажете, то я расскажу всем, что вы банкрот и лжец, который не платит долги.

Вице-король посмотрел на кошку, не понимая, зачем эта статуэтка может быть кому-нибудь нужна. Изящная, конечно, вещица, но чтобы так рисковать из-за нее... Впрочем, это их дело. Что же касается самого Холлоуэла, то ему необходимо выпутаться из неприятной ситуации, в которую он сам себя загнал, с наименьшими потерями.

Он посмотрел в глаза Джеку и сказал со вздохом:

– Хорошо.

9

Возвращаясь домой, в гостиницу, Джек и Диана долго молчали. Открытая коляска быстро катила вдоль берега Нила, окутанного вечерней мглой. Диана продолжала думать о невероятных событиях сегодняшнего вечера, не переставая удивляться тому, что совершил Джек. Когда же он вдруг ни с того ни с сего громко рассмеялся, она не выдержала и спросила.

– Как тебе это удалось?

– Что именно?

– Пройти по горящим углям.

– Ах, это. Такой трюк я много раз видел в Индии.

– Видеть и сделать – разные вещи. Почему ты решил, что тебе это удастся?

Джек пожал плечами и усмехнулся.

– Должна тебе признаться, что ты меня просто поразил, – сказала Диана, глядя в лицо Джека, освещенное полной луной.

Джек опять захохотал во весь голос.

– Чему ты смеешься?

Джек откинулся на сиденье, вытер глаза. Он нахохотался до слез.

– Очень забавно слышать от тебя такое, – сказал он.

– Забавно?

– Бедная Диана. Столько восторга в глазах из-за такой ерунды. Надеюсь, ты простишь мне этот обман.

– Не понимаю, о чем ты?

– Глупенькая. Это же был просто фокус.

– Фокус! Но я же сама видела...

– Видела и, конечно, поверила, как и все остальные. Ну хорошо, я объясню. Дело в том, что я знаю этого факира. Познакомился с ним в Индии несколько лет тому назад. Я потратил целый день на то, чтобы свести его с нашим приятелем Холли и заставить того пригласить факира на сегодняшний вечер. Дальше все было просто.

– Но это ничего не объясняет.

– Рашид любезно поделился со мной специальным составом, который факиры наносят на ноги, чтобы уберечь их от ожогов. На самом деле это совсем простой трюк. Теперь тебе все понятно?

– Ну ты и мошенник! – воскликнула Диана. – А я-то чуть не умерла от страха.

– Правда? – переспросил Джек. – Мне очень приятно услышать, что ты волновалась за меня.

– Волновалась? За тебя? Ничего подобного! – тут же возмутилась Диана. – По мне, так хоть бы ты сгорел, обманщик чертов!

– Могу тебя немного утешить. Я на самом деле слегка обжегся. Проклятье! До сих пор болит, – Джек поморщился и потер ладонью ногу. – Последние несколько шагов дались мне непросто.

– Конечно, имея дело с тобой, я с самого начала должна была знать, что дело нечисто.

– Да что ты разворчалась? Я же раздобыл кошку, верно? А уж как я это сделал – не все ли равно?

Джек вытащил из бокового кармана статуэтку, покачал ее в ладонях.

– Можешь прочитать, чго здесь написано? – спросил он.

Луна сияла, было почти совсем светло. Диана взяла кошку, перевернула ее и медленно прочитала иероглифы в свете полной луны.

– «Поднимается между...»

– И это все?

– Больше здесь ничего не написано.

– И о чем это тебе говорит?

– «Поднимается между... тот, кто в слад...» Нет, наверное, наоборот: «Тот, кто в сладчайший из дней поднимается между...» Не понимаю. Ритм стиха улавливается, но я не могу вспомнить, откуда эта строчка. Может быть, из какого-нибудь египетского эпоса. Или мифа. Не знаю.

– Значит, нужно искать третью кошку. – Джек закурил и снова откинулся на спинку сиденья, запрокинув голову к звездному небу. – Остается придумать, как это сделать.

– Полагаешь, мы можем рассчитывать на то, что сэр Холлоуэл никому ничего не скажет?

– Я бы сказал, что сэр Холлоуэл – человек слова, – ответил Джек, подумав немного. – Хотя, с другой стороны, я выставил его на посмешище перед друзьями, и он может отомстить нам. Но не это самое главное.

– Что же тогда главное?

– Этот человек, у которого третья кошка.

– Профессор Хорнсби, я слышала о нем.

– Да, Хорнсби. Это мой давний враг. Мы пересекались с ним несколько раз, и трижды я обходил его, уводя клады из-под самого носа. Сама понимаешь, что это значит для археолога. Думаю, что он ненавидит меня еще сильнее, чем ты. Полагаю, что нам лучше поспешить. Если Холли успеет предупредить его о моем визите, то не видать нам с тобой третьей кошки как своих ушей.

– И что же нам теперь делать?

– Как что делать? Немедленно отправляться в Асуан и положиться на волю божью. Впрочем, с Хорнсби мне, очевидно, договориться не удастся, даже если Холли и не успеет ему ничего рассказать. Придется хитрить.

– Ну что-что, а хитрить ты умеешь, – заметила Диана. – Я думаю, ты прошел полный курс этой науки еще в Кембридже, где обучался вместе с Пинки.

Джек, ничего не ответив, забрал кошку из рук Дианы и положил ее опять в свой карман. Затем озабоченно почесал бровь и сказал:

– Утром едем в Асуан. Откладывать нельзя.

– Я не могу завтра, – перебила его Диана. – У меня здесь осталось одно неотложное дело.

– Что?!

– Личное дело, – осторожно сказала Диана. – И очень важное, поверь.

– Понятно, что важное, если ты ради него готова прервать поиски, пусть даже и на один день.

– Да.

– Не хочешь поделиться со мной? Может быть, я могу помочь.

Диане самой очень хотелось рассказать Джеку про Шейлу, но она прикусила язык. Ей казалось, что еще не настало время делиться с Джеком своими семейными тайнами.

– Ну что же, – пожал плечами Джек, – как хочешь.

Это было не похоже на Джека. Обычно он не сдавался так легко. Диана даже огорчилась немного. Очень трудно оставаться наедине с нерешенными вопросами, а их накопилось так много.

Коляска быстро катила по пустынной авеню Пирамид по направлению к «Мена Хаусу», а Диана все думала и думала о женщине, которая оказалась ее матерью. Настоящей матерью. Как все это странно! И сколько всего ей еще предстоит узнать! И как непривычно ощущать себя дочерью женщины, о которой тебе почти ничего не известно.

Доехав до места, они вышли из коляски, пожелали друг другу доброй ночи. Диана по пути завернула на задний двор гостиницы. Ее не слишком манила душная тесная комната с лениво вращающимся на потолке вентилятором. Здесь, на открытом воздухе, она чувствовала себя гораздо лучше.

На заднем дворе и в этот поздний час кипела жизнь. Слуги возились возле экипажей, готовя их к завтрашнему дню. Навстречу Диане шел грум, ведя под уздцы оседланную лошадь. Подчиняясь неожиданному импульсу, Диана обратилась к нему и попросила разрешить прокатиться на скакуне.

– Но, мисс. Ваше платье...

– Неважно. Я покатаюсь и верну лошадь в конюшню.

Неизменный бакшиш сделал свое дело, и поводья перешли в руки Дианы.

Она высоко подобрала юбки и взобралась в седло. Арабский скакун, невысокий, ладный и горячий, повернул к Диане свою голову, и в его умных темных глазах явно читалось: «Все будет в порядке. Доверься мне».

Диана выехала со двора и поскакала в пустыню. Ночью она прекрасно различала дорогу, залитую лунным светом. Скакун шел рысью прямо по направлению к Большой Пирамиде, встававшей черной тенью на горизонте. Еще немного, и ее стена, посеребренная луной, оказалась совсем рядом.

Здесь Диана притормозила и высоко запрокинула голову, пытаясь рассмотреть вершину гигантского сооружения. Сколько раз она читала об этой пирамиде, сколько раз рассматривала ее фотографии и рисунки в книгах. И вот теперь она совсем рядом, рукой подать. Разумеется, никакие фотографии не в силах были передать истинного величия этой пирамиды. Она была не просто Большой, она была гигантской, колоссальной. Каждый камень в ее основании был выше человеческого роста, и это только один ряд кладки, а сколько здесь их всего!

Трудно сказать, как долго стояла Диана перед этим идеально ровным, уходящим в небо каменным сооружением, жадно впитывая в себя древнюю силу, исходящую от пирамиды. Да, это была ее страна, ее судьба. Сейчас Диана ощущала нити, неразрывно связывающие ее с этим каменным колоссом и с молчанием пустыни. Ей вспомнились слова, которые она прочитала когда-то: «Человек боится времени, но время боится пирамид».

Но не только священный восторг перед бесконечностью времени владел сейчас сердцем Дианы. Ведь здесь, под сенью пирамид, на этом самом песке, она появилась когда-то на свет. Начался отсчет ее собственного времени. Ей казалось, что где-то рядом до сих пор ходят призраки Шейлы и Стаффорда.

Отец... Оказывается, она почти ничего не знала о нем, пока он был жив. И как же больно идти по следам прошлого, когда нельзя уже ничего вернуть, нельзя ни о чем спросить. Остается лишь восстанавливать былое в своем воображении!

Скакун вновь повернул голову и нетерпеливо посмотрел на Диану. Ему хотелось движения, ведь он был создан природой для того, чтобы без устали нестись стрелой по бесконечным просторам пустыни. Диана ласково потрепала животное по шее, и они снова помчались сквозь ночь.

За спиной осталась Большая Пирамида, а скакун нес Диану все быстрее и быстрее, огибая крупные обломки камней, то и дело встречавшиеся им по пути. Диана полностью доверилась своему коню и, откинувшись в седле, подставляла разгоряченное лицо дуновению свежего ветра.

Еще немного, и перед ними возникла огромная каменная фигура, до половины занесенная песком. Сфинкс! Диана сразу узнала это величественное изваяние.

Они подъехали к Сфинксу поближе. Скакун без понукания сбавил ход, словно зная о том, как важно его всаднице рассмотреть каждую мелочь. Диана оказалась лицом к лицу с древним стражем пирамид. Его каменные глаза одинаково равнодушно устремляли взгляд на Геродота, и Цезаря, и Наполеона. Теперь они спокойно и загадочно смотрели в лицо Диане.

Минуты уплывали прочь, в вечность, одна за другой, а Диана все стояла перед Сфинксом, и ей казалось, что только теперь, здесь, она нашла себя. Вернулась к своим корням, к своим истокам. Она вдруг явственно представила своего отца, но не таким, каким она всегда его знала, а другим – юным, полным сил и надежд, таким, каким его помнила Шейла. Отец и Шейла. Теперь она должна совместить два этих образа в своем сознании в единое целое для того, чтобы до конца понять саму себя. И пока она не сделает этого, ей не найти покоя.

Диана решила, что пора возвращаться, и развернула своего скакуна. Оказалось, что она вовсе не одна под этим ночным небом. Неподалеку виднелась фигура еще одного всадника, залитая серебристым лунным светом.

Джек.

Он приближался молча, не сводя глаз с Дианы, – прекрасный всадник, похожий на призрак, возникший из пустоты бескрайней пустыни.

– Я волновался за тебя, – сказал Джек.

– Не стоило.

– Ты была такой странной, когда мы вернулись. Я надеялся, что ты обрадуешься второй кошке, но ты выглядела такой...

– Какой?

– Не знаю. Странной. Грустной. В твоих глазах было что-то загадочное. Я видел из окна, как ты выезжала, и боялся...

– Что меня могут похитить бандиты? А отважный герой Джек Резерфорд придет на помощь и отобьет меня у них?

Было видно, что слова Дианы причиняют Джеку боль. Почему она всегда думает о нем только самое плохое? Впрочем, разве он не сам в этом виноват?

– Я в самом деле беспокоился, не случилось ли чего с тобой, – тихо сказал Джек. – Мне показалось, что тебе нужна помощь.

Диана опустила ресницы. Ей вдруг стало стыдно. В эту минуту она выглядела такой беззащитной, такой слабой.

Джек продолжал смотреть на нее, и от этого взгляда Диане стало не по себе. Арабский скакун тряхнул головой, подался вперед, натягивая поводья, и Диане вдруг захотелось сорваться с места и ринуться вперед – лишь бы только как-нибудь прервать это напряженное молчание.

– Поехали, – коротко сказала она, и они поскакали бок о бок с Джеком сквозь бескрайнюю пустоту ночи. Вскоре каменная громада Сфинкса растаяла у них за спиной. Диана пришпорила скакуна, он мчался все быстрее и быстрее. Ветер свистел у нее в ушах. Скакун, рожденный для пустыни, был с нею одним целым и потому не мог ни споткнуться, ни упасть при таком бешеном беге. Диана наслаждалась скоростью. Ей представлялось, что она сидит на спине самого Буцефала, легендарного коня, принадлежавшего когда-то великому покорителю мира Александру Македонскому.

Она оглянулась на Джека. Он не отставал и скакал следом за нею в тонком облаке песчаной пыли. Ветер бил в лицо, трепал Диане волосы – свежий, чистый ветер пустыни.

Бесконечное пространство поглотило их. Казалось, что на всей Земле их только двое – она и Джек. Диана снова оглянулась назад и ахнула от восхищения, увидев за спиной, на горизонте, три серебристых, уходящих в небо изваяния, – Великие Пирамиды провожали их. Чуткий скакун летел вперед, внимательно глядя под ноги, насторожив уши, легко касаясь копытами мягкого песка.

«Я дома, дома! « – думала Диана, и сердце ее готово было разорваться от счастья.

Скакун не сбавлял скорости, и Диана вспомнила о том, что эти арабские лошади способны сутками нестись по пустыне, не зная усталости. Так же, без устали, могла и она сама мчаться сквозь эту ночь, до самой зари.

Джек что-то прокричал у нее за спиной, и Диана оглянулась, придерживая своего скакуна. Тот перешел на шаг, развернулся, и Диана оказалась лицом к лицу с Джеком – сияющая и возбужденная.

– Так-то лучше, – усмехнулся Джек.

Они стояли на вершине песчаного холма. Пирамиды отсюда казались совсем близкими – рукой подать. Величественная, незабываемая картина. Душа Дианы воспарила к небесам, поднимаясь к высоким звездам, хранящим тайну человеческой судьбы.

– Я хочу показать тебе кое-что, – произнесла Диана, обращаясь к Джеку.

Она пришпорила своего скакуна и снова помчалась к Большой Пирамиде. Джек догнал ее, и они остановились в тени пирамиды. Спешились, и Джек сказал, глядя в лицо Дианы:

– Опять. Опять этот странный взгляд.

Диана набрала в грудь побольше воздуха, словно собираясь нырнуть, и сказала:

– Здесь я появилась на свет. Именно здесь. Джек удивленно поднял бровь и промолчал.

Тогда Диана рассказала ему все. О неожиданном визите Шейлы. О тайном прошлом своего отца. О том, как она сама родилась под этим небом и родители назвали ее в честь богини Луны. О своем удочерении. О том, что при жизни отец так и не раскрыл ей тайну ее появления на свет.

Когда она закончила, Джек долго молчал, а затем сказал только:

– Ну что ж, это все ставит на место.

– Что ты имеешь в виду?

– Я заметил что-то странное в тебе с первого дня, едва мы приехали сюда. Но никак не мог понять, в чем дело. Я понял, что это Египет так подействовал на тебя. Но почему? Теперь я понимаю: ведь ты вернулась домой.

Диана посмотрела вдаль, вздохнула и сказала:

– Меня всегда, всю жизнь тянуло в Египет, даже когда я еще ничего не знала. Здесь живут тени моих предков. Здесь я появилась на свет той давней декабрьской ночью. Здесь же началось и закончилось короткое счастье моих родителей. Обстоятельства оказались сильнее их любви. Их звездные пути пересеклись на короткое мгновение и вновь разошлись. Воля небес.

– Как и наши с тобой.

– Да, точно так же. Мы с тобой очень похожи на отца и Шейлу, хотя и по-своему. Мечты, надежды – и крушение. Теперь о многом можно лишь пожалеть и для многого уже слишком поздно. Мой отец поверил женщине, которая предала его. Я повторила его ошибку и его судьбу.

Они долго стояли в молчании, и наконец Джек тихо произнес:

– Я по-прежнему хочу тебя.

– Джек, прошу тебя, – ответила Диана, отворачиваясь. – Ты пришел, чтобы помочь мне. Не нужно пользоваться моей...

– Беззащитностью?

Диана покраснела и отошла в сторону. Джек подошел сзади, положил ладонь на ее плечо и медленно повернул Диану лицом к себе.

– Нет, Диана. Я знаю, судьбы не изменить, но что, если нам попробовать возродить прошлое. Пусть всего на одну ночь. Ведь эта ночь не повторится больше никогда, и мы оба это знаем. Потом мы отыщем третью кошку – это я тебе обещаю – и найдем сокровища Клеопатры. А потом наши пути снова разойдутся. Но если мы подарим друг другу еще одну ночь любви – всего одну ночь! – что в том плохого?

– Всего одну ночь, – тихо повторила она.

– Мы оба знаем: что сделано, то сделано. Но господи, я не могу справиться с собой. И ты, Диана, скажи мне честно: разве ты не хочешь меня так же, как я хочу тебя? Ну, скажи, ты не хочешь меня?

– Нет, – шепнула Диана, – так сказать я не могу.

Потому что она в самом деле желала его. Не хотела его желать, но ничего не могла с собой поделать. Отдаться. Забыться. Хотя бы ненадолго унять боль, разрывающую сердце.

– Ты в самом деле похожа на богиню Луны, – сказал Джек, беря ее лицо в ладони. – На ожившую Изиду.

Лицо Дианы пылало. Ноги ее дрожали и подгибались. Столько времени она скрывала от Джека свою страсть, но сегодня это было выше ее сил. Диана стояла чуть дыша, стараясь не смотреть Джеку в глаза.

Он притянул ее к себе, и Диана почувствовала, как набухают, твердеют ее соски. Она нервно сглотнула и прикрыла глаза.

Ладони Джека скользнули по ее плечам. Он наклонил голову и коснулся губами рта Дианы. Она невольно потянулась навстречу, не в силах больше сопротивляться своему желанию.

Он целовал ее страстно, нежно, безумно, крепко держа ладонями за плечи, так, словно боялся, что она исчезнет. Диана утонула в этих поцелуях, забывая обо всем на свете. Теперь она сама ни за что не отпустила бы Джека от себя, ни за что.

Джек оторвался на секунду от сладостных губ Дианы, быстро скинул с себя одежду. Его обнаженное тело сияло в лунном свете, словно мраморная статуя, вышедшая из-под резца великого мастера, – сильное, мускулистое, жаркое.

Диана почувствовала на груди руку Джека. Легкий атлас платья пополз вниз с ее плеч. Еще секунда... и Диана также оказалась обнаженной. Серебристые лунные блики заиграли на ее обнаженных плечах, на высокой груди, на точеных бедрах. Джек с восхищением посмотрел на нее и чуть слышно произнес:

– Богиня. Живая богиня.

Диана решилась наконец заглянуть ему в глаза – два голубых озера, похожих на драгоценные камни. Джек облизнул пересохшие губы, и Диана вздрогнула, представив, как его язык коснется ее обнаженной кожи. Ее охватило нетерпение, желание сжигало ее изнутри, но Джек не спешил. Он все смотрел и смотрел на Диану, словно перед ним была действительно только прекрасная статуя. Взгляд его, прикованный к груди Дианы, опустился ниже и остановился на темном треугольнике волос внизу ее живота. Диана тоже опустила взгляд и поняла, что ей хочется поскорее ощутить внутри себя то, что она так жадно пожирала сейчас глазами!

Диана молча провела рукой у себя между ног и влажным пальцем коснулась губ Джека. Он схватил ладонь Дианы и стал как сумасшедший облизывать ее пальцы – один за другим.

Он опустился перед нею на колени, на мягкий горячий песок. Еще секунда – и язык Джека ласкает лоно Дианы, причиняя ей нестерпимое, острое наслаждение. Джек упал на спину, потянув Диану к себе. Она оказалась на коленях над лицом Джека. Ноги ее были широко разведены. Теперь его язык проникал еще глубже. Все тело Дианы горело и жаждало большего, гораздо большего.

Джек приподнялся, покрывая поцелуями бедра Дианы, затем обхватил ее и повалил на спину. Теперь уже Диана чувствовала под собой мягкий песок, а Джек был сверху, продолжая осыпать поцелуями все ее тело. Звезды плясали перед глазами Дианы, и она невольно все шире разводила ноги, приподнимала бедра, призывая Джека войти в нее, готовая принять его в себя – всего, без остатка.

Он согнул ноги Дианы так, что ее колени прижались к груди, и продолжал целовать и ласкать языком набухший алый бутон. Его поцелуи сводили с ума. Диана была сейчас не женщиной, не богиней – сгустком желания и огня была она, воплощением страсти неистовой и невыносимой. Диане казалось, еще секунда – и всепоглощающее желание разорвет ее на части.

Джек встал на колени перед нею – прекрасный бог, посеребренный лунным светом. Пристально, неотрывно глянул он в глаза Диане, и она не могла отвести своего взгляда от его лица – озаренного страстью, прекрасного в своей одухотворенности.

Диана с усилием отвела взгляд в сторону. Но Джек взял ее голову ладонями и вновь заставил ее смотреть себе в глаза, и у Дианы уже не было сил сопротивляться его власти. Она тонула в озерах его глаз, погружаясь в них все глубже и глубже. Джек не торопился войти в нее. Он лежал, широко раскинув руки поверх ее раскинутых рук. Не в силах больше ждать, Диана негромко застонала, и только тогда Джек вошел в ее жаркое, изнывающее от желания лоно. Теперь они были единым целым, единой плотью и единым желанием.

Джек двигался медленно, и Диана подхватила этот ритм. Она забыла обо всем на свете. Она просто наслаждалась чудом, которое зовется любовью.

Джек не сводил глаз с лица Дианы, и она видела в его взгляде отражение своих собственных чувств. Он что-то говорил – чуть слышно, бессвязно, и Диана отвечала столь же горячо и бессвязно. Его наслаждение стало ее наслаждением, его дыхание – ее дыханием. Диане захотелось, чтобы Джек ускорил темп, и он сделал это, словно прочитав ее желание по глазам. Диана яростно отвечала его движениям, все убыстряя и убыстряя их, сходя с ума от страсти и не замечая ничего вокруг. Они продолжали смотреть в глаза друг другу, озаряя все вокруг светом любви.

Джек дождался той секунды, когда тело Дианы начало содрогаться в сладкой конвульсии, и, двигаясь в бешеном темпе, довел себя до экстаза.

Наконец он застонал в последнем порыве страсти и упал рядом с Дианой на песок – священный песок Египта.

«Что же это было? – подумала вдруг Диана. – Ведь мы оба прекрасно знаем, что ничего нельзя вернуть – ни слов, ни обещаний, ни одиноких лет, проведенных врозь. Что же за сила соединила нас сегодня наперекор судьбе?»

Покой. Счастливая опустошенность. И рядом – человек, на чье плечо она может опереться.

10

Диана проснулась с первыми лучами солнца. Джек обнимал ее даже во сне, словно боялся отпустить хоть на минуту. В лучах зари его волосы искрились бронзой, а лицо спящего было таким юным, таким знакомым и родным.

«Перестань!» – приказала Диана самой себе.

Она вспомнила о минувшей ночи и невольно покраснела. Провела ладонью по груди и убедилась в том, что она спала обнаженной, как и Джек.

«Что же это такое? – спросила себя Диана. – Не иначе, как я сошла с ума!»

Она села на песке, и Джек, почувствовав ее движение, открыл глаза, резко вскинул голову и осмотрелся. Перевел взгляд на Диану, на ее обнаженную грудь, и Диана поспешно схватилась рукой за лежащее рядом с ней платье.

– Должно быть, это правда, – заметил Джек, зевая и потягиваясь.

– Что именно? – смущенно спросила Диана.

– То, что при полной Луне мужчины теряют разум.

– По-моему, это скорее относится к женщинам.

– Уже жалеешь о том, что случилось?

– Прошедшая ночь была ошибкой.

– Неужели? – спросил Джек, поднимая бровь. – В таком случае ты превосходная актриса. Лучшая изо всех, кого я только видел.

– Это не должно повториться, – нахмурилась Диана. – Никогда.

– Мне помнится, вчера мы уже говорили о том, что это не повторится. Только один, последний раз.

– Я все помню, – оборвала его Диана и покраснела.

«А вчера он называл меня богиней, – вспомнила она. – Целовал как богиню».

– Отлично. Если Луна опять начнет сводить тебя с ума, я непременно напомню тебе о том, что я бессердечный человек и доверять мне опасно для жизни.

Диана испуганно посмотрела на него.

– Ладно, – усмехнулся Джек, – будем считать, что это Луна во всем виновата. Давай постараемся найти сокровища до нового полнолуния. Правда, у тебя на сегодня намечены кое-какие дела.

– Да, – ответила Диана. – На сегодня у меня есть дела.

Она встала и начала одеваться. Руки у нее дрожали, и она никак не могла справиться с пуговицами.

Джек тоже поднялся и, как был – обнаженный, подошел к Диане и помог ей. Закончив, он опустил руки и спросил:

– Не хочешь взять меня с собой?

Диана сначала хотела отказаться, но передумала. Джек с его силой и хитростью может быть полезен в предстоящем ей деле.

– Хочу, если ты не против.

– Против? Помилуй бог! Мне будет очень приятно, хотя бы ненадолго, почувствовать себя джентльменом.

Как ни странно, резкий тон Джека помог снять напряжение между ними.

– Тогда вернемся в гостиницу и переоденемся. Заодно я захвачу адрес Шейлы.

Пока Джек одевался, Диана старалась смотреть в сторону. Утро было свежим, солнце еще не успело прогреть воздух, тем более что Диана с Джеком находились в тени Большой Пирамиды. Диана посмотрела вверх, снова и снова поражаясь величию древнего монумента. Чуть дальше, в пустыне, виднелись еще две пирамиды, поменьше размером, но тоже величественные и прекрасные. А за ними на утреннем солнце поблескивала полоска воды – это Нил катил свои спокойные воды. За речной гладью можно было рассмотреть даже крыши Каира, настолько чистым и прозрачным был воздух. Песок в лучах низкого солнца казался красноватым, яркими пятнами сверкали кое-где редкие кустики изумрудно-зеленой травы.

Они вернулись в гостиницу, ведя своих коней в поводу. Диана поднялась в номер, скинула платье и поспешила наполнить ванну теплой водой. Видения минувшей ночи не отпускали ее. Казалось, она до сих пор ощущает прикосновение губ Джека к своей коже, его горячий язык, ласкающий самые потаенные уголки ее тела.

Диане вдруг стало стыдно. Как она могла позволить ему все это? Неужели полная Луна на самом деле может лишить человека рассудка? И что, интересно, подумает теперь о ней Джек?

Она тряхнула головой, переоделась в дорожное платье, но ощущения вчерашней ночи долго еще не покидали ее.

Когда они с Джеком встретились во дворе гостиницы, воздух уже успел прогреться. День обещал быть длинным и жарким. Джек хотел было нанять экипаж, но, посмотрев на визитную карточку Шейлы, протянутую ему Дианой, озадаченно нахмурил брови.

– Она живет в Гизе. Это небольшая деревушка неподалеку отсюда. Странно. Ты, кажется, говорила, что Шейла была замужем за дипломатом.

– Да. Правда, он умер несколько лет тому назад.

– Он должен был позаботиться о будущем своей жены. Я был уверен в том, что она живет в более приличном месте. А эта деревушка – просто дыра. Зато это совсем близко. Можно дойти пешком.

Диана охотно согласилась. Ведь ей требовалось время, чтобы собраться с мыслями перед этим визитом.

Они повернули влево от Аллеи Пирамид и пошли прямо по немощеной дороге, которая и привела их в Гизу. Оказалось, что это и впрямь сонная деревушка с глиняными домишками, возле которых сидели арабы в своих кафтанах, сонно потягивая дым из кальянов. По улице иногда проходили женщины в черном, неся на головах плоские плетеные корзины с хлебом и зеленью. Они бросали на пришельцев быстрые взгляды и молча проходили мимо. В пыли играли босоногие ребятишки, также смотревшие на Джека и Диану с любопытством и удивлением.

Наконец они нашли дом, который искали, – двухэтажный, серый, окруженный небольшим палисадником.

– С чего мне начать? – растерянно спросила Диана.

– Не думай об этом. Разговор у вас пойдет сам собой, – ответил Джек и постучал в дверь.

Ответа не последовало.

– Еще рано, – сказала Диана. – Возможно, она еще спит.

Джек постучал еще раз, уже громче и настойчивее.

Раздвинулись занавески на окне, и за стеклом мелькнуло мужское лицо. Спустя минуту послышался звук отпираемого замка, и входная дверь, скрипнув, отворилась. На пороге стоял слуга-араб с озабоченным выражением на лице.

– Мы ищем миссис... – Джек заглянул в карточку, – миссис Файед.

Слуга непонимающе смотрел на них.

– Вы говорите по-английски? – спросила Диана.

Араб все так же недоуменно покачал головой, и Диана повторила свой вопрос по-арабски.

– Очевидно, вы – мисс Диана, – произнес он на своем языке.

– Вы знаете меня?

– Слышал о вас от своей госпожи, мисс. К тому же вы очень на нее похожи. Входите, прошу вас.

«Это не просто слуга, – подумала Диана. – Ему слишком многое известно».

Она кивнула Джеку и вошла внутрь. Он последовал за ней. Гостиная была маленькой, но очень уютной и чистой. Слуга запер за ними дверь и заявил, сложив руки на груди:

– Моя госпожа ждала вас. Очень жаль, что вы пришли так поздно.

– Поздно?

– Моей госпожи нет. Я как раз хотел идти в полицию.

– В полицию? Зачем?

– Мою госпожу похитили. Сегодня утром, я полагаю. Или среди ночи.

Джек заметил тревогу на лице Дианы и спросил, что случилось. Диана быстро объяснила ему, что здесь произошло.

– Почему вы считаете, что ее похитили? – спросила Диана у слуги.

– Пойдемте, я покажу, – ответил тот.

Он повел их наверх, в спальню Шейлы. Она была чистой, светлой, но постель находилась в полном беспорядке. На полу валялся шарф изумрудного цвета, тот самый, в котором Диана видела Шейлу во время их единственной встречи. Сейчас он был безжалостно располосован чем-то острым.

Диана подняла шарф. Его, несомненно, резали ножом. Вряд ли это могло выйти случайно.

– Я пришел рано утром, – продолжил слуга. – Принес госпоже шоколад. Все здесь было уже так, как вы видите. Окно открыто. В него, очевидно, они и залезли. Еще здесь было вот это.

Он протянул Диане маленький клочок бумаги. Диана развернула его дрожащими пальцами и прочитала неровные строчки, написанные по-английски: «Отдадите мне сокровища, и я отдам вам женщину. Не пытайтесь меня обмануть, иначе она умрет».

Диана побледнела и передала записку Джеку. Он прочитал ее, и Диана заметила, как странно забегали его глаза. Он поспешил отвести взгляд в сторону.

– Эта записка явно адресована нам, – сказала Диана, наблюдая за Джеком. – Написана по-английски, а слуга этого языка не знает.

– Я должен обратиться в полицию, – сказал араб.

Диана перевела его слова, и Джек попросил ее:

– Скажи, что он волен поступать как ему угодно, но я не думаю, что это поможет. Полиция не найдет Шейлу.

– Почему ты так думаешь? – спросила Диана.

– Кто-то похитил твою мать для того, чтобы держать ее в заложницах. Он хочет получить сокровища в обмен на ее жизнь.

– Кто именно? – спросила Диана.

Джек посмотрел на нее. Он прекрасно знал, кто. Это мог быть только один человек – Али Паша, имеющий своих шпионов повсюду. Нет сомнения в том, что он уже узнал о вчерашней ночи и решил, что теперь Джек и Диана будут действовать заодно. А дальше все просто.

Все это было ужасно несправедливо, подло, мерзко. Али Паша взял Шейлу в заложницы. Кровь Джека кипела, он ничего не мог рассказать Диане. Слишком уж непредсказуемой могла оказаться ее реакция. Ведь она и сама не остановилась перед тем, чтобы похитить его, когда ей это потребовалось. Узнай она сейчас всю правду – и кто поручится за ее благоразумие... Нет, прямого столкновения Дианы с Али Пашой он допустить не мог.

– Почему ты меня об этом спросила? – сказал Джек, пристально глядя в глаза Диане.

– Видела твою реакцию. Ты прекрасно знаешь, кто это сделал. Почему этот мерзавец не подписался? Да потому, что он уверен в том, что ты его знаешь.

Джек еще раз посмотрел на записку, которую держал в руке.

– Джек, ты должен сказать мне все, – наседала на него Диана. – Мы сами найдем Шейлу. Она попала в беду из-за меня. Этот шарф был на ней, когда она приезжала в Англию. Ты понимаешь, что это означает? Это значит, что кто-то шпионил за нами все это время. Он знает, кто такая Шейла и что ей нужно. Этот человек – опасный враг. Лучше бы мне было не искать встречи с Шейлой, но как иначе: ведь она моя мать. Мне хотелось увидеть ее, поговорить, узнать ее получше. Себя саму узнать, наконец. Я не могу допустить, чтобы ее убили. Джек, ради всего святого, скажи мне, кто этот человек!

Джек отвел глаза в сторону. Необходимо было все обдумать. Наконец он сказал:

– Кто бы он ни был, намерения свои он изложил предельно четко. Сокровища в обмен на Шейлу. Теперь у нас уж точно нет выбора: мы обязаны найти сокровища Клеопатры.

– Мы можем попытаться найти не сокровища, а Шейлу и освободить ее.

– Как ее искать? Где? Я уверен только в том, что спрятали ее хорошо. Когда у нас в руках будут сокровища, мы сможем поторговаться. Без этого у нас ничего не получится. Не плачь, Диана, я обещаю тебе: мы вернем Шейлу, поверь.

– Поверить тебе? – закричала Диана. – Поверить, когда ты знаешь того, кто ее похитил, и не хочешь назвать его имя? Да я скорее поверю тому мерзавцу, который это сделал!

Джек крепко схватил Диану за запястья, встряхнул ее так, что злополучная записка, выпав у него из руки, плавно опустилась на пол.

– Ты не понимаешь. Этот человек будет следить за тем, чтобы мы и близко не появлялись у того места, где он держит Шейлу. В этом случае он убьет и ее и нас. Убьет он Шейлу и в том случае, если не получит сокровища Клеопатры. Это же так просто.

– Я знаю, что ты ненавидишь меня, – заговорила Диана, задыхаясь от гнева. – Но я и не думала, что настолько ненавидишь. Какой же ты мерзавец, Джек! Бездушный, бессердечный! Почему ты всегда думаешь только о себе? Ведь Шейла – моя мать, слышишь ты, негодяй! Я только сейчас начинаю понимать, что это значит для человека – родная мать. Шейла столько лет мечтала о нашей встрече. Ей так мало нужно было от меня – немного внимания, немного любви. Эх, да разве ты способен понять! Я не допущу, чтобы она умерла из-за меня!

– Тогда нам прежде всего нужно найти последний ключ.

– Это моя ошибка, – сказала Диана, поворачиваясь спиной к Джеку. – Мне нужно было сразу идти к Шейле, а я вместо этого... – Она неожиданно замолчала, задумалась и продолжила уже совершенно другим тоном: – Все дело в прошедшей ночи, не так ли? Они видели нас с тобой вместе и решили, что теперь мы с тобой заодно. Найдем сокровища и оставим их себе. Постой, постой, ты говорил, что если нам удастся найти сокровища, ты получишь обратно Беч Хэвен. Значит, тот человек, в руках которого находится Шейла, – нынешний владелец Беч Хэвена. Так?

Джек предпочел промолчать. Он подошел к окну и выглянул на улицу. На горизонте виднелась вершина Большой Пирамиды.

Чуть позже Джек повернулся к слуге и спросил его через Диану:

– В доме есть еще кто-нибудь?

– Нет, – ответил тот. – Я единственный слуга моей госпожи.

– Не понимаю, – проворчал Джек. – Что заставило ее жить в такой дыре? Да еще практически без охраны.

– Эта деревня расположена рядом с пирамидами, – задумчиво ответила Диана.

Диана вспомнила о том, как Шейла рассказывала ей про пирамиды, в тени которых они встречались со Стаффордом, в тени которых появилась на свет их дочь. Конечно же, ей хотелось жить как можно ближе к этому заветному для нее месту. Смотреть на пирамиды и вспоминать о своем коротком счастье. И вот теперь у бедной Шейлы не осталось ничего – ни счастья, ни мужа, ни свободы.

– А если мы не найдем сокровища? – прошептала Диана.

– У нас нет выбора, – твердо ответил Джек. – Мы должны его найти.

11

В поезде, который вез их на юг, к Асуану, Диана и Джек почти не разговаривали друг с другом. Диана смотрела в окно и думала о Шейле. На Джека ей и смотреть не хотелось. На сердце у нее было тревожно. Еще она думала о том, как странно устроен мир: сокровища Клеопатры, о которых всю жизнь мечтал ее отец, она должна теперь найти для того, чтобы спасти жизнь своей матери. Жизнь женщины, которую любил Стаффорд.

Только когда поезд, пыхтя и постукивая на стыках, проезжал Асьют – маленький городок на полпути к Асуану, Диана спросила Джека:

– А почему этот Хорнсби так тебя ненавидит?

– Это профессиональное, – сухо откликнулся Джек.

– И все?

– Я думаю, все.

– Не верю, – покачала головой Диана. – Наверняка было что-то еще. Уж тебя-то я знаю, Джек.

– Ну, может быть, еще из-за тех цветов, – пожал он плечами.

– Каких еще цветов?

– Тех самых, которые я прислал ему, когда профессор сидел в тюрьме. В Турции.

– Черт побери, а что он сделал? За что его посадили?

– Так, недоразумение вышло. Его приняли за конокрада.

– И почему же профессора приняли за конокрада?

– Потому что пропавшую лошадь местного губернатора нашли привязанной к его экипажу.

– Значит, он и в самом деле был конокрадом.

– Ну-у... не совсем.

Диана вздохнула.

Джек поудобнее откинулся на спинку дивана, посмотрел в окно и сказал:

– Видишь ли... Может быть, ты помнишь, как два года тому назад археологи со всего мира ринулись в Турцию раскапывать древнюю столицу хеттов?

– Ту, что в конечном итоге удалось найти именно тебе?

Джек скромно наклонил голову:

– Ее самую. Так вот, Хорнсби и я – мы шли, что называется, ноздря в ноздрю. Только я был один, а у него – команда из двадцати человек. Разумеется, он имел все основания рассчитывать на то, чтобы оказаться первым.

– Мошенник! Так, значит, это ты украл ту проклятую лошадь! И привязал ее к экипажу Хорнсби!

– Скажем лучше так: я предпринял кое-что для того, чтобы профессора продержали недельку в тюрьме. Зато он не мешал мне довести свое дело до конца.

– И ты при этом еще имел наглость послать ему цветы?

– Я хотел порадовать его, – пожал плечами Джек.

– Да, тогда он должен здорово тебя ненавидеть. И я его понимаю.

Джек ничего не ответил.

– Ты всегда готов на что угодно ради своей выгоды, Джек? – спросила Диана после недолгого молчания.

– Не думай, профессор Хорнсби вовсе не простак, – сказал наконец Джек. – Это тот еще тип, скажу тебе. Однажды, еще до Турции, по его приказу убили одного из моих людей. Это было в Перу.

– И именно у этого человека находится наша третья кошка! – с досадой воскликнула Диана.

– Ирония судьбы.

Джек прикрыл глаза, скрестил на груди руки и промолчал после этого до самого конца поездки.

Спустя пять часов они прибыли в Асуан.

Этот город, почти не тронутый цивилизацией, расположился в удивительно красивом месте, в излучине Нила, на южной границе Египта. Белый, чистый, тихий, он утопал в зелени пальм и садов. По берегам реки протянулись ряды древних валунов, серыми громадами нависавших над спокойными водами. Нил и его широкие отводные каналы, построенные еще при фараонах, бороздили целые флотилии фелюг. Сотни парусов тянулись до самого горизонта, сверкая в лучах африканского солнца. Среди невысоких белых домиков тут и там виднелись черепичные крыши европейских вилл – многие английские аристократы любили проводить зимние месяцы в этом райском уголке.

Диана и Джек сошли с поезда поздним вечером. Они сняли комнаты в уютной гостинице, заселенной арабами и нубийскими неграми. Не откладывая поход за третьей, кошкой на завтра, они наскоро приняли ванну, переоделись и вскоре уже стояли перед домом профессора Хорнсби – огромным каменным зданием на самом берегу Нила. Увидев его, Джек невольно присвистнул.

– Так, так, так, – сказал он. – Я вижу, что дела у моего старинного приятеля идут здесь неплохо. Представляешь, сколько может стоить этот скромненький дворец? А ведь когда я в последний раз виделся с Хорнсби, он жил в жалкой лачуге в Университетском городке.

– Разбогател, очевидно, – без особого интереса предположила Диана.

– Разбогател, это точно. Интересно только, за счет чего?

– Какая нам разница? Надо раздобыть кошку, вот и все.

– Нет, погоди, – остановил ее Джек. – Разница есть. Знаешь что, давай отложим свой визит до завтра. Мне нужно кое-что поразузнать. Возвращайся в гостиницу и жди меня там.

Диана не стала возражать. В таких делах действительно лучше было положиться на Джека. К тому же она чувствовала себя уставшей с дороги и, честно говоря, была не прочь отдохнуть и выспаться. Так она и сделала, хотя сон в ту ночь долго не приходил. Ее мучили мысли о Шейле. Стоило Диане закрыть глаза, и перед ней возникал изумрудно-зеленый шарф, безжалостно исполосованный острым ножом.

Бедная, бедная Шейла!

Диана уснула под утро, но встала рано и, как ни странно, чувствовала себя отдохнувшей. За завтраком к ней присоединился Джек. Он подсел за столик Дианы, намазал кусок горячего хлеба маслом, положил сверху изрядный ломоть сыра и принялся уплетать свой бутерброд.

– Ты неважно выглядишь, – заметила Диана. – Спал сегодня?

– Не до того было, – ответил Джек. – Отоспимся позже. Сейчас выпью крепкого кофе, и все будет в порядке.

Он махнул рукой официанту, и тот немедленно поставил перед Джеком чашку и небольшой кофейник, от которого шел ароматный пар. Египтяне, как и турки, знают толк в этом напитке.

– Что тебе удалось выяснить? – спросила Диана.

Джек не торопясь глотнул кофе, откинулся на спинку стула и потер лицо раскрытой ладонью:

– Есть кое-какие новости. Но сначала нужно определить, известно ли Хорнсби о том, что мы здесь. Если Холли его не предупредил, все будет не сложно. Но если профессор нас ждет, тогда совсем другое дело.

Джек быстро допил кофе, потянулся и сказал, вставая:

– Пойдем.

Всю дорогу Диана нервничала. Она прекрасно понимала, что визит к профессору Хорнсби, человеку, который считает Джека своим смертельным врагом, не может быть делом простым и приятным. Она по себе знала, что такое ненависть и жажда мести.

Если у Джека не получится разговора с Хорнсби, ей придется взять игру на себя. Сумеет ли она перехитрить профессора? Сумеет ли она защитить при необходимости Джека? И что ей делать дальше, если третью кошку все-таки удастся раздобыть: избавиться от Джека и искать сокровища самой, как она и предполагала?

Нет. Теперь это стало невозможным. Джек знает того, кто похитил Шейлу, а значит, теперь им придется идти вместе до конца. Или ей придется выудить у него имя похитителя. Но как?

Тем временем они пришли к дому Хорнсби, и Джек уверенно постучал в дверь. Открывший им слуга предложил пройти внутрь, и Диана с Джеком оказались в просторном холле, уставленном живыми цветами. Когда слуга пошел сообщить об их приходе хозяину, Джек коснулся руки Дианы и негромко сказал:

– Говорить буду я. Не забывай: профессор Хорнсби – очень опасный и умный соперник.

Диана пристально посмотрела на Джека и промолчала.

На мраморной лестнице, ведущей на второй этаж, послышались шаги, и к ним спустился человек лет сорока с лишним, одетый в белый легкий шелковый костюм, с ярким платком, повязанным вокруг шеи. В его гладких темных волосах серебрилась седина. Спустившись, он поднял на Джека свои пронзительные серые глаза.

– Добро пожаловать в Асуан, Джек. Я ждал тебя, – он перевел взгляд на Диану. – А это, надо полагать, прекрасная мисс Алленби. Мне так и называть вас, Алленби? Или отбросим шутки в сторону, мисс Диана?

Он говорил с той вежливой издевкой, которая часто сквозит в тоне профессоров, имеющих дело с нерадивыми студентами.

– Я вижу, вы неплохо подготовились к нашей встрече, – сухо заметил Джек.

– В Египте случается не так много вещей, о которых я не знаю, Джек, – сказал Хорнсби и добавил с напускным испугом: – О, простите мою невежливость. Предложить вам чаю? Кофе? А может быть, что-нибудь покрепче, чтобы снять напряжение?

Профессор Хорнсби чувствовал себя хозяином положения и упивался этим.

– Как вы сами только что предложили, отбросим шутки в сторону, – сказал Джек, – и приступим лучше сразу к делу.

– Раньше ты не был таким нетерпеливым, Джек. Ты всегда все делал обстоятельно, в Турции, например. До сих пор не могу забыть тот прекрасный букет. Не сомневайся, я сумею ответить любезностью на любезность.

– Ах, Турция, какие были денечки! Жаль, что уже кончились, – сказал Джек. – Надо полагать, вам известно, зачем я здесь?

– Разумеется. Тебе нужна кошка. Та самая, которую я получил от этого идиота, Блита. Тебе повезло, Джек. Я сегодня щедр и милостив.

– Где она?

– Кошка? Она твоя. Если сможешь найти ее!

– Найти? – удивился Джек.

– Когда я узнал о том, что тебе нужно от меня, я решил предоставить все судьбе. Кошку я спрятал. Но ведь ты знаменитый искатель кладов, Джек. Что мешает тебе найти ее? Найди кошку, и она твоя.

– Бросаете мне вызов? – прищурился Джек. – Что ж, извольте, я готов его принять. Но известно, что ни один археолог не начинает поиск без предварительной информации.

– Согласен, друг мой, согласен. Так вот, кошка спрятана в районе Асуана.

– В районе Асуана! – фыркнул Джек. – Но это же острова, сам город, речные берега, пустыня, наконец...

Хорнсби хихикнул и довольно потер руки:

– Ты опять прав, Джек. Хорошо, я уточню. Эта кошка спрятана под землей. В асуанской святая святых, – знаешь, что это такое, Джек? Ну-ну, не стоит благодарности. Должен же я был порадовать тебя в ответ за те прекрасные цветы!

Когда они уходили, Хорнсби проводил их негромким смехом.

– Счастливой охоты! – услышали его голос Джек и Диана, когда за ними закрывалась дверь.

Позже, уже в коляске, Диана сказала Джеку:

– Ты прав. Он страшно ненавидит тебя.

– Святая святых. Так в древности называли ту часть храма, которая расположена возле алтаря. Так, так, так, – не обращая внимания на слова Дианы, бормотал Джек.

– Он сказал «асуанская святая святых». Насколько я понимаю, это может относиться только к храму на острове Элефантин.

Диана знала это место по книгам. Совсем недалеко, на окраине города.

Джек задумчиво потер небритый подбородок:

– Вчера ночью я повидался с одним из моих знакомых. Ему известно обо всем, что происходит в округе. Похоже, весь последний год Хорнсби занимался здесь какими-то нелегальными раскопками. И, очевидно, не без успеха, потому что именно после этого у него появился такой роскошный дом.

– Подарок фортуны?

– Можно и так сказать. Но я бы назвал это ограблением мертвеца. Но вот что странно. Мой друг обратил внимание на то, что Хорнсби очень торопился. Хотя, казалось бы, нашел гробницу – и копай себе потихоньку. Не понимаю, почему...

– Дамба! – крикнула Диана. – Дамба, которая сбрасывает воду по весне...

– ... и весь остров уходит под воду, – закончил за нее Джек и удовлетворенно кивнул головой. – Значит, это Фила.

Фила, загадочное место на южной стороне Асуана. Остров, на котором расположен храм Изиды – один из древнейших египетских храмов, построенный еще при Птолемеях.

– Фила, – повторила Диана. – Там на одной из стен – портрет самой Клеопатры. Так вот что значит – асуанская святая святых!

– Все верно, – согласился Джек. – Странно, что я сам не сразу догадался. Но ведь верхний храм целыми днями заполнен туристами. Они там просто толпами ходят!

– Значит, нам придется отправиться туда ночью, – без тени сомнения заявила Диана.

Остаток дня они провели за приготовлениями к ночной экспедиции. Джек все еще был задумчив. Что-то во всем этом было не так. Ему хотелось понять, что за сюрприз приготовил ему под землей его заклятый приятель.

Наконец они были готовы. Под вечер Джек и Диана взяли напрокат фелюгу и поплыли на юг в лучах заходящего солнца.

Эта часть Нила щедро усыпана островами – необитаемыми, зелеными, разбросанными по воде, словно пригоршня изумрудов, уроненных с небес богами. Еще немного – и на одном из них Диана увидела вершину храма Изиды. Это колоссальное сооружение изумляло глядящих на него и сейчас, простояв многие сотни лет под ветром и палящим солнцем.

Серые стены храма казались на закате розоватыми и таинственными. Диане вдруг почудилось, что где-то здесь, совсем рядом, обитает душа ее отца. Отец! Как его не хватало сейчас Диане, как ей хотелось, чтобы он был рядом с ней в этот час!

Они причалили к пустынной пристани. Все туристы уже разъехались, и на берегу царила мертвая тишина. Пробираясь к храму, Диана пристально присматривалась ко всему, но ничего особенно не заметила. Если Хорнсби и проводил здесь раскопки, то сумел сделать это совершенно незаметно для постороннего взгляда.

– А мы не ошиблись? – спросила Диана. – Никаких следов.

– Увидим на месте, – ответил Джек.

В храм они вошли через ворота Птолемеев. Древние лики Изиды, Осириса и Гора глядели на них с выветренных временем стен. Кое-где изображения были повреждены – следы рук христиан-коптов, воевавших таким образом с египетскими богами.

Джек и Диана вошли в темное чрево храма. Джек зажег фонарь, и желтый луч света лизнул стены, заставив ожить и зашевелиться старинные фрески.

В полном молчании они прошли длинным коридором, под высокими сводами которого эхом отдавался звук их шагов. Где-то здесь должен был находиться и портрет самой Клеопатры. Джек помог Диане отыскать его, и они в восхищении застыли перед изображением египетской царицы. На фреске Клеопатра была в белом платье, под которым угадывалась высокая грудь; на обнаженные плечи накинута леопардовая шкура – символ царской власти. Диана долго не могла оторвать восхищенных глаз от этого портрета. Она стояла бы, наверное, до утра, если бы Джек не поторопил ее, сказав:

– Святая святых храма должна быть где-то в том углу.

Он повел Диану дальше, и вскоре они достигли маленькой квадратной комнаты с голыми глухими стенами. Диана замерла на пороге. Серые стены из шершавого гранита, уходящие в высоту, гладкий, отшлифованный тысячами ног пол и – тишина, невероятная неземная тишина.

Джек внимательно осмотрел при свете фонаря каменный пол, коснулся руками каменного возвышения, расположенного в центре комнаты.

– Сердце храма, – сказал он. – Когда-то на этом алтаре стояла статуя Изиды.

– Считается, что сам алтарь важнее, чем стоящая на нем статуя, – добавила Диана. – Именно алтарь вбирал в себя энергию молитв, которые столько веков произносились в этом храме.

Джек еще раз погладил серый гранит алтаря.

– Мне кажется, что присутствие Изиды можно ощутить даже сейчас, – сказал он.

На короткое мгновение Диана увидела перед собой своего Джека – того, прежнего, для которого нет ничего важнее на свете, чем его любимая археология и счастье всего человечества.

Она внимательно осмотрелась по сторонам и добавила с сожалением:

– Изиды – да, но я не вижу ни малейшего следа присутствия здесь мистера Хорнсби.

Джек еще раз принялся обходить алтарь со всех сторон.

– Все напрасно, – прошептала Диана. – Здесь ничего нет.

Джек внезапно наклонился к самому полу и поднял с него обгоревшую соломинку.

– Кто-то разжигал здесь факел, – сказал он. – И совсем недавно.

Джек вернулся к алтарю и принялся ощупывать его подножие. Еще немного, и он нашел то, что искал, – камень, который не был скреплен раствором с другими. Джек расшатал его, повернул, и тогда с громким скрипом повернулся весь алтарь, открывая квадратное отверстие в полу – вполне достаточное, чтобы в него мог пролезть человек.

– Проклятый Хорнсби. Сумел-таки найти гробницу Абусана!

– Абу... кого? – переспросила Диана.

– Абусана, фараона Средней Династии. Она много лет считалась легендарной, поскольку ее никто не мог найти, – до Хорнсби, разумеется. Могу представить, какие сокровища ушли отсюда на черный рынок в Каире, – пояснил Джек и добавил: – Останься здесь, а я спущусь.

– О нет, – запротестовала Диана. – Одного тебя я не отпущу. Не хочу, чтобы ты привязал чужую лошадь к моему экипажу.

– Я думал только о твоей безопасности, – огрызнулся Джек.

– Думай лучше о том, как найти кошку, а о себе я позабочусь сама.

Джек ничего не ответил и скрылся в отверстии. Диана последовала за ним. Спустившись вниз, они оказались в узком прямом туннеле, где можно было идти только гуськом друг за другом, пригибая голову, чтобы не удариться о низкий потолок. Вскоре туннель привел их в просторный зал, откуда во всех направлениях разбегались проделанные в толще земли проходы – настоящий лабиринт. Уйдешь в него, и ты никогда больше не увидишь солнца над своей головой.

Джек постоял в задумчивости и наконец заметил:

– Где-то здесь Хорнсби и нашел гробницу. Но для этого у него должна была быть карта. Наугад в этом лабиринте идти невозможно.

– Когда я слушала лекции доктора Бушара в Сорбонне, он говорил нам, что в постройке лабиринтов древние архитекторы всегда были очень логичны. Например, если сворачивать все время направо, то рано или поздно выберешься.

– Значит, будем поворачивать налево.

– Налево? Но почему?

– Эх ты, академик! Если это гробница Абусана, то кто ее должен был строить?

– Имхотеп, разумеется.

– А всем известно, что он был...

– Точно! Имхотеп был левшой!

– Значит, нам надо поворачивать каждый раз налево.

И они пошли в тусклом свете фонаря, поворачивая налево на каждой развилке, протискиваясь узкими лазами, с трудом переводя дыхание в затхлом, неживом воздухе. Здесь терялось представление о пространстве и времени. Казалось, что они попали в паутину самой Вечности.

Наконец им стали попадаться значки, нарисованные на стенах. Они были такими четкими, словно их нанесли только вчера. Диана знала, что это за надписи, – предупреждение тем, кто осмелился нарушить вечный сон фараона. Обещание скорой и ужасной смерти.

Проход стал заметно шире, и Джек негромко сказал:

– Теперь уже близко. Нужно торопиться.

Он сделал еще несколько шагов, затем остановился и предупреждающе поднял руку:

– Постой. Здесь свежая земля. Что-то не так. Он снял с плеча дорожную сумку и бросил ее на подозрительное место. Неожиданно земля провалилась, открывая глубокую яму. Заглянув в нее, Диана и Джек увидели торчащие вверх, глубоко вкопанные в дно ямы заостренные железные колья. Их концы, казалось, покрыты бурой ржавчиной от крови, которая когда-то пролилась на них. Джек присмотрелся внимательнее и сказал:

– А кровь-то довольно свежая. Очевидно, Хорнсби потерял здесь одного из своих помощников. А потом снова присыпал ямку, уже для нас с тобой.

– Какие у тебя милые друзья.

Они осторожно обогнули яму по краю и двинулись дальше.

– Довольно обычная ловушка для гробниц того времени, – между делом заметил Джек.

– Знаю. Отец встречался с чем-то подобным в Тибе.

Еще несколько минут – и они перед входом в гробницу. Она оказалась небольшой, но богато украшенной настенными фресками. Пол ее был замусорен – обрывки бумаги, свечные огарки, сигаретные окурки. В стенах зияли выбоины – отсюда, по всей вероятности, достопочтенный профессор Хорнсби выковыривал драгоценные камни. В центре гробницы стоял массивный саркофаг, вытесанный из серого песчаника. Крышка его была безжалостно взломана, одна половинка валялась на полу. Вторая по-прежнему прикрывала часть саркофага, и на ней стояла алебастровая кошка.

Диана шагнула вперед, но Джек успел схватить ее за руку и отбросить назад. Потом он осторожно подошел к серому камню, на котором стояла гробница.

– Я так и знал.

– Что? – спросила его Диана.

– Милейший Хорнсби приготовил для нас еще один сюрприз.

– Какой именно?

Джек повернул голову к Диане и улыбнулся:

– Кошка сидит на пружине, которая освободится, как только мы возьмем кошку в руки. Насколько я понимаю, эта пружина приведет в действие механизмы дамбы, и весь туннель заполнится водой.

– Но как ему это удалось.

– При чем тут он? Просто Хорнсби воспользовался тем, что сделали еще древние египтяне. Возмездие для воров.

Диана посмотрела на кошку – такую близкую и такую недоступную.

– А если быстро подменить кошку чем-нибудь тяжелым, например...

– Хорнсби наверняка подумал и об этом.

Диана привалилась спиной к стене, чувствуя полную опустошенность.

– Значит, знаменитый искатель сокровищ сдался? Или ты можешь что-то придумать?

Джек еще раз неторопливо прошелся вдоль стен гробницы, внимательно присматриваясь к каменным плитам, из которых были выложены стены.

Затем он остановился и долго смотрел на кошку.

– Придумать? – переспросил он. – Может быть. Скажи, ты не разучилась плавать, Диана?

Она не успела ответить. Джек подошел к саркофагу и резким движением схватил кошку.

Секунду ничего не происходило. Затем в отдалении послышался свист, от которого задрожали стены. Он перешел в ровный гул, и звук этот приближался. Диана задрожала от ужаса.

Джек посмотрел на нее и спокойно сказал:

– Вот и пришло время тебе позаботиться о себе, Диана.

Струйки воды хлынули со всех сторон, начиная заполнять гробницу. Напор был так велик, что уже через минуту Джек и Диана оказались по колено в воде. Джек еще раз посмотрел на стены гробницы и протянул Диане алебастровую кошку. Затем отошел к дальнему углу комнаты и опустился на колени. Приложил ухо к стене, оказавшись в воде по самые плечи. Затем он поднялся на ноги и замер, выжидая.

– Сделай же что-нибудь! – закричала Диана.

– А я и делаю, – спокойно ответил он.

– Что именно?

– Жду, пока вода поднимется.

Диана непонимающе уставилась на Джека, а тот продолжал стоять совершенно спокойно и неподвижно.

Вода поднималась все выше, выше. Теперь она доходила Диане уже до пояса.

– Ты с ума сошел? – снова крикнула она. – О чем ты думаешь?

– Потерпи немного.

– Но чего ты ждешь?

Джек не ответил. Он просто стоял и ждал, наблюдая за тем, как поднимается вода. Вот она покрыла грудь Дианы. Дошла до плечей. До подбородка. Еще минута – и она покроет ее с головой.

– Теперь я сосчитаю до трех, – раздался голос Джека. – Сделай глубокий вдох и задержи дыхание. Слышишь? Один... два... три!

Они одновременно вдохнули. Джек отбросил фонарь, который упал в воду, зашипел и погас. Стало совершенно темно, и во мраке слышался только яростный рев воды. Джек схватил Диану за руку и заставил нырнуть. Поволок ее под водой следом за собой, к тому углу гробницы, который он так тщательно изучал незадолго до этого. Диана почувствовала, что свободной рукой Джек яростно толкает камень в основании стены. Еще одно усилие – и тот отошел в сторону, открывая прямой проход.

Держа Диану одной рукой, Джек принялся грести свободной рукой. Давление воды было таким сильным, что у Дианы заложило уши. Легкие ее разрывались. Сколько им плыть и куда выведет их этот канал – бог весть. Проход оказался прямым, но очень тесным. Диана то и дело ударялась о его стены.

Они плыли и плыли, все быстрей и быстрей. Секунды казались Диане вечностью. Она задыхалась. Она все готова была отдать в эту минуту за глоток воздуха. Боже мой, вокруг абсолютная темнота, толща воды давит своей тяжестью и тянет вниз. Что с ними будет?

Они наткнулись на что-то под водой, их понесло назад, а затем все круче вверх, вверх, крутя и ударяя о стены. Они вырывались из-под воды, подобно лаве, выливающейся из жерла вулкана.

В следующую секунду Диана увидела свет. Ее выбросило на поверхность, словно поплавок. Она судорожно вздохнула, хлебнула воды, закашлялась, но это была жизнь.

«Спасена! « – подумала она и поплыла по водной глади Нила вслед за Джеком, голова которого виднелась впереди.

Чуть позже, когда дыхание успокоилось и страх немного отступил, она почувствовала в своей судорожно сжатой руке тяжесть. Кошка! Удивительно, что она не потеряла ее во время этого ужасного путешествия под водой!

Наконец они доплыли до берега. Диана выбралась из воды и обессилено рухнула на песок рядом с Джеком.

Трудно сказать, сколько времени они пролежали на твердой земле, приходя в себя. Наконец Диана пошевелилась, еще раз с наслаждением вдохнула свежий речной воздух и сказала:

– Как ты догадался, что мы можем выбраться?

– Никак. Положился на удачу. Диана удивленно подняла брови:

– Ты хочешь сказать, что схватил эту кошку просто так, не думая о том, что будет дальше? И у тебя не было ни малейшего представления о том, как мы спасемся?

Джек перекатился на спину и лениво ответил:

– Какое это имеет значение сейчас?

– Но я имею право знать все.

Он поморщился и неохотно сказал:

– Ну хорошо. В сущности, это было просто, как дважды два – четыре. Имхотеп, который строил эту гробницу, был не только левшой, но и предусмотрительным человеком. Он наверняка боялся, что в награду за труды фараон способен замуровать его навсегда под землей. Ну, я и подумал о том, что из гробницы должен быть потайной ход на поверхность.

– Отлично. Но тогда почему ты так долго ждал, прежде чем отвалить камень, закрывающий вход?

– Ты что, в самом деле не понимаешь? Я должен был дождаться, пока давление воды не уравновесится с обеих сторон, иначе мне не удалось бы сдвинуть этот камень и на сантиметр. О боже, как же я устал!

Диана тоже чувствовала себя уставшей до последней степени. Она прижалась щекой к прохладной земле и закрыла глаза.

12

Проснувшись, Диана первым делом вспомнила про кошку. Нащупала ее и, не успев еще открыть глаза, крепче прижала ее к своей груди.

Затем Диана поднялась и огляделась вокруг. Она перевернула статуэтку, но было слишком темно, и Диана не могла прочитать того, что на ней было написано. За спиной послышался шум и раздался голос Джека:

– Пойдем посмотрим, что она нам расскажет.

«Как мне теперь поступить?» – подумала Диана. С одной стороны, она была благодарна Джеку и за то, что он спас ей жизнь, и за то, что помог отыскать последний ключ к сокровищам Клеопатры, но с другой стороны... Нет, ей все равно не хотелось посвящать Джека в тайну сокровищ. Они были необходимы теперь ей самой – для того, чтобы обменять их на жизнь своей матери.

Диана чувствовала слабость в ногах. Платье ее намокло, стало тяжелым от воды и липло к телу. Она сделала шаг, другой и, преодолевая усталость, пошла по направлению к храму Изиды.

В полной темноте они добрались до алтаря, и здесь Джек сумел отыскать оставленный им коробок со спичками. Они оказались сухими, и вскоре желтый свет запасного фонаря, оставленного им здесь, осветил святая святых.

– Разденься, – сказал Джек, – пока не простудилась.

Сам он уже успел снять с себя промокший сюртук и теперь стаскивал с плечей рубашку. Диана долго возилась со своим тяжелым платьем. Джек тем временем снял с себя не только рубашку, но и башмаки.

Диана разложила платье для просушки на алтаре, повернулась и поймала на себе взгляд Джека. Тонкая рубашка облегала ее тело так плотно, что можно было рассмотреть каждый его изгиб. Неудивительно, что Джек не мог оторвать глаз от открывшегося ему зрелища.

Диана вспомнила слова Джека, которые он сказал ей в «Мена Хаусе»: «Я хочу тебя».

Слова, за которыми ничего не кроется, если не считать неприкрытой похоти.

Диана повернулась к Джеку спиной. То, что она сама испытывала в эту минуту, также можно было назвать похотью. Казалось, окружавший воздух был пропитан какой-то сексуальной энергией, заставлявшей мелко дрожать ее тело.

«Что это со мной? – спросила себя Диана. – И почему меня так неудержимо тянет к человеку, которого я не только не люблю, но ненавижу и опасаюсь? « Она сглотнула и сжала пальцы в кулаки, словно приготовившись сражаться сама с собой.

«А может быть, это просто последствия пережитого нервного напряжения, – продолжала думать она. – Ведь подобные приключения не могут проходить бесследно».

Чувства в ее душе сменялись с калейдоскопической быстротой. Ужас. Воспоминания о смерти, в лицо которой им пришлось заглянуть. Триумф и ликование. Ведь им несмотря ни на что удалось счастливо пройти через все ловушки, через все испытания. Неудивительно, что оба они – и она, и Джек – испытывают страстное желание взять все от жизни, которая едва не закончилась для них. И была сохранена почти что чудом. Они оба, можно сказать, заново родились на свет.

И все подозрения Дианы, ее ненависть к Джеку и боль от его предательства отступали куда-то на второй план, таяли под горячими лучами его глаз.

«Я хочу тебя».

Диане казалось, что она слышит эти слова наяву, что они звучат и отражаются эхом от стен храма.

Она не могла заставить себя заговорить, хотя и знала, что молчание пора нарушить. Диана прислонилась к холодной каменной стене и ждала слов Джека. Если она их не дождется, ей придется заставить его говорить. Ведь ей нужно услышать от него только одно – имя человека, который похитил Шейлу. Но Джек продолжал молчать.

Она еще раз посмотрела на Джека. Во взгляде его читалось упрямство человека, который всегда делает только то, чего хочет сам. Так, собственно говоря, Джек и поступал в любых обстоятельствах. Нет, он ничего ей не скажет.

Джек повернул голову и жестко спросил:

– Ну, и что же там написано?

Диана не сразу поняла, о чем он спрашивает.

Может быть, о том, что она читает в его глазах? Нет, не похоже. Что же ему надо? Чего он хочет от нее услышать? Возбужденный мозг медленно возвращался к реальности.

Кошка! Ну конечно же!

Он хочет знать, что написано в последнем из ключей.

Диана перевернула статуэтку и быстро прочитала написанное.

– Всего одно слово, – сказала она. – «Боги». И странный значок.

Она замолчала, глядя в лицо Джека и не видя его.

Она вспомнила этот значок, эту рыбку. Точно так же выглядел амулет, который носила на шее Шейла. Да, у нее на цепочке была такая же странная рыбка.

Джек пристально наблюдал за Дианой. Она поймала его взгляд, поспешно отвела в сторону глаза и сказала:

– Я не знаю, что означает этот символ. «Зато Шейла знает», – подумала она.

Для того чтобы запутать Джека, она добавила:

– Наверное, мне нужно будет проконсультироваться с кем-нибудь из ученых, которые работают в Каирском музее. Среди них остались друзья моего отца. Думаю, я сумею все у них выяснить, и они вряд ли спросят, зачем мне это надо.

Джек помолчал немного, недоверчиво глядя на Диану, и ей стало неуютно от этого взгляда.

«Только бы не покраснеть», – подумала она. Диана всегда краснела, когда ей приходилось лгать.

– Дай взглянуть, – сказал наконец Джек.

Но Диана стояла, оцепенев, не выпуская из рук кошку. Тогда Джек подошел и сам взял у нее статуэтку. Диана смолчала, безучастно глядя, как он разглядывает кошку, пытаясь вникнуть в значение символа.

Он долго рассматривал значок, потом сказал задумчиво:

– Тот, кто в сладчайший из дней поднимается между богов. Эта строчка говорит тебе о чем-нибудь?

Диана старалась отвечать как можно спокойнее, тщательно скрывая то, что на самом деле было у нее в мыслях. Джек не должен узнать ее тайну. Это было последним шансом сохранить независимость в своих поступках.

– Пока ничего. Возможно, это из какого-нибудь египетского мифа. Но из какого, я не знаю.

– И этот символ, – сказал Джек. – Он похож на рыбку. Ты помнишь мифы, связанные с рыбами?

– Пожалуй, только один, – рассеянно ответила Диана.

В мыслях она продолжала строить свои планы. Если ей удастся отыскать Шейлу и расспросить ее об амулете, загадка, по всей вероятности, будет разгадана. Но произойти это должно без участия Джека. Она отыщет сокровища сама, во имя памяти об отце. А Джек... Будь он проклят вместе со своим Беч Хэвеном!

– И какой же? – спросил Джек.

«Имя... Имя человека, который похитил Шейлу, – подумала Диана. – Мне нужно имя... Но как мне вытащить его из Джека? Как? Чем пробить эту стену, чем сломить его упрямство? Перед чем он не сможет устоять?»

Джек коснулся ее руки, и это вывело Диану из задумчивости. Глаза его недобро блестели. «Неужели он что-то заподозрил? « – подумала Диана.

Он сжал пальцы на ее запястье.

– Рассказывай, – потребовал Джек.

– Что рассказывать?

– Миф. Про рыбу.

– Ах, это.

Глаза Джека были похожи на голубые озера. Они притягивали, гипнотизировали, и Диана чувствовала, что погружается и растворяется в их глубине. Ей показалось, что она снова оказалась в толще нильских вод, которые затягивают, не дают вздохнуть.

Она перевела взгляд на фрески, покрывающие стены святилища.

И в этот момент она поняла, что ей нужно делать. Нашла единственное и неотразимое оружие в борьбе с волей этого человека.

Диана медленно накрыла ладонь Джека своей ладонью. Он отдернул свою руку, словно от огня.

– Эта история изображена на этих фресках, – сказала Диана, указывая на стены.

Теперь, когда она знала, что ей предстоит сделать, было нетрудно найти нужный тон. Голос ее стал нежным, обволакивающим, чувственным.

– Это история об Изиде и Осирисе. Видишь рисунки? Все египетские мифы начинаются со слов: «Должно быть сказано... « – Она посмотрела в лицо Джека, сумрачное и подозрительное.

– Изида была женой бога Осириса, – все тем же завораживающим голосом продолжила Диана. – Она любила его так сильно, что, когда злой бог Сет убил Осириса и разрезал его тело на четырнадцать кусков, которые бросил в Нил, она потратила всю оставшуюся жизнь на то, чтобы снова собрать тело своего любимого. Кусок за куском. Согласно легенде, один ей так и не удалось найти, последний, который был проглочен рыбой, но, несмотря на это, Осирис ожил, и они сумели родить ребенка, бога Гора, которому также поклонялись в этом храме.

Диана подошла к стене, притронулась рукой к одному из рисунков.

– Посмотри. Осирис занимается любовью с Изидой. Берет ее сзади.

Она обернулась к Джеку. Тот стоял, опершись руками на алтарь, не обращая внимания на то, что подсохшее платье Дианы упало на пол. Глаза его внимательно, не отрываясь, следили за Дианой. Лицо Джека было белым как мел.

– Изида собрала тело Осириса, он ожил и взял ее, – повторил Джек за Дианой, монотонно и отрешенно.

Было ясно, что он не задумывался о том, что говорит. Страстный взгляд Джека не оставлял сомнений в том, какие чувства и желания переполняют его в эту минуту.

Диана сглотнула. Ей вдруг показалось, что каменные стены святилища излучают магическую энергию любовного желания. Она отошла от стены с изображениями богов Египта и, приблизившись к алтарю, накрыла горячей дрожащей ладонью руку Джека.

– А ты, Джек? Ты мог бы собрать меня вновь? Кусок за куском? – тихо шепнула Диана.

Он пристально посмотрел ей в лицо, затем перевел взгляд на стенные фрески.

– Расскажи, как она собирала Осириса. Диана снова посмотрела на древние фрески. От прикосновения к руке Джека она ощущала покалывание в кончиках пальцев, так, словно по ним пробегал электрический ток.

– Сначала глаза, – произнесла она тихо.

Она обхватила ладонями голову Джека. Он прикрыл глаза, и Диана нежно поцеловала его в закрытые веки. Потом, прижавшись щекой к его щеке, пощекотала его кожу ресницами.

– Потом уши, – продолжала она перечислять. И притронулась к ушам Джека кончиками пальцев.

Он коснулся губами уха Дианы, слегка прикусил розовую, нежную мочку, заставив Диану постанывать от наслаждения. Он целовал ее ухо, потом пустил в дело язык, и Диана поняла, что они оба перешли ту грань, после которой остановиться будет уже невозможно.

– Губы, – сказала она, касаясь пальцами его горячих губ.

– Конечно, губы.

Он взял лицо Дианы в ладони, осторожно, словно хрустальный кубок, и приблизил свои губы к ее рту. Диана слегка раскрыла губы ему навстречу, ожидая, что поцелуй будет горячим и страстным, но Джек поцеловал ее нежно и легко. Коснулся кончиком языка ее верхней губы, нижней, потом опять верхней и провел по ней, едва касаясь. Диана застонала вновь и, невольно подавшись вперед, прижалась грудью к груди Джека. Но он не спешил заключать ее в объятия. Он по-прежнему держал ее разгоряченное лицо в ладонях, лишь касаясь ее губ кончиком языка.

– И язык, – сказала Диана, притрагиваясь языком к губам Джека. Он слегка откинул назад голову. Теперь они ласкали и дразнили друг друга, соприкасаясь кончиками языков. Наконец Диана, не выдержав, закинула руки за шею Джека, притянула к себе его голову и прильнула губами к его рту. Их поцелуй длился, казалось, целую вечность.

Наконец Джек оторвался от ее губ и чуть слышно прошептал:

– А что дальше?

Тело Дианы пылало в огне страсти. Зачем, зачем он прервал столь желанный поцелуй? Это невыносимо! Диана дышала тяжело и шумно.

– Руки.

Она коснулась его ладони своими пальцами. В ответ Джек нежно погладил ее ладонь, и от этого прикосновения у Дианы закружилась голова. Джек поднес ее руку к губам и стал нежно целовать ее пальцы, один за другим. Он целовал их так, словно пальцы Дианы были величайшим сокровищем на свете.

Он покрывал ее пальцы поцелуями от кончиков до оснований, нежно проводя по ним языком. Он посасывал их, как леденцы. Такого острого ощущения Диана еще никогда не испытывала. Ей казалось, что она сгорает на медленном огне, который пылает внутри нее, стекая к ее лону горячим медом. Так же медленно и нежно она стала целовать пальцы Джека, чувствуя на щеке его горячее дыхание. Она уже не могла остановиться, не понимая, пытается ли она соблазнить Джека, как собиралась, или это он снова поймал ее в свои сети.

– А потом? – чуть охрипшим шепотом спросил Джек.

Диана не ответила. Она молча коснулась ладонями груди Джека. Огладила сильные мускулы, нежно коснулась шрамов кончиками пальцев. Она наклонилась и стала целовать грудь Джека, все крепче прижимаясь к ней губами, слегка прикусывая соски. Джек судорожно вздохнул, дрожь пробежала по его телу, и это была дрожь страсти.

Он коснулся руками ее грудей, и Диана поняла, как сильно ей хочется этой ласки, этого ощущения крепких рук на своей нежной коже. Она действительно чувствовала себя сейчас богиней Изидой, она наяву переживала историю, описанную в древней легенде.

Бог и богиня. Богиня и бог.

Еще секунда – и Диана оказалась перед Джеком совершенно обнаженной. Он нежно ласкал ее груди, и с каждой секундой его ласки становились все горячее. Они стояли возле алтаря на коленях лицом друг к другу – он и она.

Упругие полушария ее грудей лежали в ладонях Джека, как золотистые апельсины в чашах темной меди. Диана готова была сойти с ума от обуревавшей ее страсти, и, когда Джек сильно сжал ее соски кончиками пальцев, она откинула назад голову и выгнула спину. Губы Джека терзали розовые бутоны ее сосков, вызывая новые стоны. Диана стонала уже во весь голос, и ее стон был похож на любовную песню сирены, призывную и страстную.

Сейчас Диана, может быть впервые в жизни, по-настоящему чувствовала себя женщиной – желанной и неотразимой.

История любви бога и богини оживала, становилась явью. Джек на секунду оторвался от Дианы, мгновенно сорвал с себя остатки одежды и отшвырнул их прочь. Диана, дрожа, поднялась на ноги. Джек сел, прислонившись спиной к алтарю, и Диана видела его плоть, жесткую и пульсирующую, горячую и жаждущую успокоиться в ее лоне. Джек притянул Диану к себе и осторожно усадил ее к себе на колени. Диана тяжело дышала, кровь бешено стучала в висках, кипела в жилах.

Диана из последних сил пыталась сохранить контроль над собой, чтобы довести до конца то, что она задумала. Ладони Джека скользнули по ее бедрам, слегка толкнули ее в грудь, и Диана опустилась спиной на груду мокрой одежды, лежавшей возле алтаря. Джек поцеловал узкую ступню Дианы, пощекотал ее языком. Он развел ноги Дианы в стороны, не сводя горящих глаз с открывшегося перед ним бутона ее лона. Тело Дианы конвульсивно содрогнулось от нестерпимой сладкой боли, от невыносимого желания. Язык Джека скользнул по ее ноге выше, выше и наконец достиг нежной кожи на внутренней поверхности ее бедра.

Диана металась словно в горячке, мотая головой из стороны в сторону, сжимая и разжимая пальцы рук, бессвязно выкрикивая имя Джека охрипшим от нестерпимого желания голосом. Ее бедра приподнялись, они ждали, они призывали, они жаждали.

Потом она почувствовала язык Джека там, где больше всего хотела ощутить его. Он коснулся влажного, горячего входа в ее лоно, и Диана закричала. Джек почувствовал, что ее напряжение достигло предела, и поднялся на колени, готовый войти в Диану, заполнив ее алчущее лоно. Но и сейчас он не спешил, словно испытывая терпение Дианы, желая довести ее до полного исступления.

– А что было последним? – спросил он вдруг. – Чего не хватало Осирису для того, чтобы стать, как прежде, самим собой?

Он явно переиначивал легенду на свой лад, но теперь Диане было не до исторической точности. Она буквально сгорала от страсти.

– Это, – прошептала Диана, не сводя глаз с твердой плоти Джека. – То, что могло превратить его из бога в мужчину.

Сказав это, она взяла плоть Джека в свои ладони. Наклонила голову, вдыхая ее запах. Осторожно припала к ней губами, забирая ее в себя всю, без остатка, медленно скользя губами вверх и вниз по твердому стволу, подводя Джека к той грани, за которой любой мужчина теряет рассудок и забывает обо всем на свете. Пальцы Джека судорожно запутались в волосах Дианы. На лице его Диана видела сладкую судорогу, предвестницу скорой развязки.

«Теперь пора», – скомандовала она самой себе.

Она, продолжая ласкать рукой пульсирующую плоть Джека, тихо произнесла:

– Я не знаю, как нам найти сокровища. Только Шейла может нам в этом помочь. Скажи мне, в чьих она руках?

Пальцы Джека крепко схватили ее волосы. Он откинул голову Дианы назад, и она увидела перед собой безумные, слепые от ярости глаза Джека.

– Дешевая шлюха, – с холодным презрением сказал он. – Так, значит, все, что тебе было нужно, – это имя? И ради этого ты решила разыграть весь этот спектакль?

– Как ты смеешь?! – закричала она в отчаянии и вскочила на ноги.

Джек тоже вскочил, схватил Диану за плечи и пристально посмотрел ей в глаза. Он был слишком разгневан, чтобы говорить. Джек брезгливо отодвинул Диану прочь от себя.

Диана прислонилась спиной к холодному камню алтаря, сползла по нему вниз и так и осталась сидеть на полу, безучастная ко всему. Джек поднял с пола свою разбросанную одежду и какое-то время стоял, возвышаясь над сидящей Дианой во весь свой рост.

Наконец она осмелилась поднять на него глаза. Джек сказал ей холодно и сухо:

– Не вздумай когда-нибудь повторить это. Ничего хорошего у тебя не выйдет.

Затем он повернулся и пошел к выходу, неся одежду в руке.

13

Диана очнулась спустя несколько часов. Она чувствовала себя продрогшей и опустошенной. В первый момент она не могла понять причину своей опустошенности, но затем в памяти всплыли события недавней ночи – ее неудавшаяся попытка соблазнить Джека, его ярость и презрение, ту холодность, с которой он покинул ее. Щеки Дианы густо покраснели.

«Идиотка! – обругала она себя. – Все испортила! Джек никогда не назовет мне имя. Ни за что!»

Теперь она оказалась в полной зависимости от Джека. Можно было даже сказать – в рабстве.

Тело ее болело от долгого лежания на жестком полу. Диана осмотрелась. Джека в святилище не было.

«Где он может быть? – подумала Диана. – Должно быть, спит где-нибудь?»

Она решила поискать его. Может быть, ей удастся хоть как-то сгладить обиду, которую она ему нанесла. Впрочем, навряд ли он примет ее извинения. Хотя, с другой стороны, бросить ее Джек тоже не может – ведь только вдвоем они могут довести дело до конца. Ее знания, его напористость и хитрость, только вместе – это победа. Только вместе. Дело, и больше ничего. Грустно, но ни на что иное рассчитывать не приходится. На карту поставлена жизнь ее матери, значит, надо поступать, как того требуют обстоятельства. И все.

Платье не просохло. Диана вздохнула, взяла оставленный Джеком фонарь и пошла на поиски.

В храме Джека не было. Диана вышла наружу, но его не было и здесь.

«Неужели он все-таки ушел и бросил меня? « – подумала Диана.

А что, если он догадался, зачем вдруг Диане так срочно понадобилась Шейла, и решил искать ее сам, в одиночку?..

В эту минуту она его увидела. Джек стоял в тени колонны и смотрел на реку. Диана медленно пошла к нему, тщательно обдумывая, что она сейчас скажет Джеку. Но он заговорил первым, и слова его прозвучали коротко и властно:

– Погаси свет.

Диана погасила фонарь. Теперь, в темноте, она увидела то, что привлекло внимание Джека. Огонек. Он медленно приближался по реке и становился все ярче. Еще минута – и Диана с тревогой поняла, что это лодка, которая направляется к их острову.

Плыла большая шлюпка, и в ней как минимум с десяток людей. Что им может быть нужно здесь в такой час?

– Это Хорнсби? – испуганно спросила Диана. Сейчас уже можно было понять, что на веслах сидели арабы.

– Возможно. Очевидно, решил убедиться в том, что с нами покончено. А если нет, то довести дело до конца. – Он нахмурил брови. – Оставайся здесь. Я спущусь вниз и скоро вернусь.

Диана проводила Джека взглядом. Он спускался к пристани, куда обычно причаливали туристы, и скоро скрылся из виду. Наклонившись над обрывом, Диана смогла и дальше следить за происходящим. Она увидела еще одну лодку, привязанную внизу, у причала. Джек обратился к одному из людей, сидевших в ней, но слышно ничего не было.

Спустя минуту Джек снова был наверху.

– Это Хорнсби, – сказал он, слегка задыхаясь. – С ним дюжина головорезов, вооруженных до зубов. Они будут здесь с минуты на минуту. Пойдем. Нам нужно торопиться. Эта лодка увезет нас с острова.

– Но куда? И кто эти люди?

Джек прервал ее, сказав негромко, но сердито:

– Будь осторожна, Диана. Ничего не говори при них. Некоторые из них понимают по-английски. Эта лодка может оказаться для нас спасением, но может стать и ловушкой. Обещай мне, что будешь делать так, как я сказал!

Диана кивнула, и Джек быстро повел ее вниз. Один из людей, сидевших в лодке, очевидно, старший, указал им на свободные места, и лодка немедленно отчалила. Вскоре Диана увидела темный силуэт яхты, качающейся возле соседнего островка в тени берега. Шлюпка быстро подплыла к ней. На борту яхты царила полная темнота, что было вполне понятно: лодка Хорнсби плыла мимо них к острову, который они только что покинули.

Тысячи вопросов теснились в голове Дианы. Кто их так неожиданно спас? Откуда вообще стало известно, что Джек на этом острове? Чья это яхта? И почему Джек нисколько не удивился ее появлению, напротив, казалось, ожидал его?

Разумеется, ее вопросы остались без ответа. Ведь она обещала Джеку молчать. Кстати, а почему она должна чуть ли не притворяться немой при этих людях?

Еще минута – и шлюпка неслышно коснулась борта яхты. Даже в темноте было ясно, что это роскошное судно. Не оставалось сомнений, что ее владельцем был очень богатый человек.

С борта яхты соскользнул веревочный трап. Один из таинственных людей в лодке жестом предложил пассажирам подняться наверх. Диана поднималась вслед за Джеком, путаясь в мокром длинном платье. Когда они оказались на палубе, Диана подозрительно оглядела матросов, встречавших их в полном молчании. Не удержавшись, она негромко спросила:

– Ты знаешь этих людей, Джек?

– Да, я их знаю.

К ним подошел стюард в белом костюме и сказал по-английски:

– Эфенди желает говорить с вами, сэр. А для леди приготовлена удобная каюта.

– Иди с ним, – обернулся к Диане Джек. – Когда вернусь, я все тебе объясню.

Диана послушно пошла следом за стюардом, ощущая неясную тревогу. Стюард провел ее в каюту, расположенную по правому борту. Каюта оказалась просто роскошной, но это нисколько не обрадовало Диану, слишком непонятной и загадочной была ситуация, в которой она оказалась. Было слышно, как поднимают якорь. Яхта пришла в движение, и Диана спросила:

– Куда мы направляемся?

– В Нубию, мисс. У эфенди там роскошный дворец, и вы с мистером Резерфордом будете в полной безопасности.

«С мистером Резерфордом, – подумала Диана. – Откуда им известно имя Джека?»

– А кто ваш хозяин? – спросила Диана, стараясь, чтобы ее голос прозвучал естественно.

В глазах стюарда отразилось недоумение:

– Разве вы не знаете? Его королевское высочество Али Паша, Тень господа на земле. Кто же еще может столь великодушно предложить свою защиту молодой леди, оказавшейся в опасности?

Али Паша! Диана мгновенно вспомнила, как они с Джеком забрались в дом султана. Ту легкость, с которой Джек передвигался, когда они искали кошек. Что за загадка кроется за всем этим?

После ухода стюарда Диана несколько минут просидела в каюте, собираясь с мыслями. Ей нужно было переварить все, что она увидела и услышала. Ее подозрения относительно Джека вспыхнули с новой силой. Али Паша... Нет, что-то здесь неладно.

И она решила попытаться узнать правду о том, что же происходит на борту этой роскошной яхты.

Судно легко рассекало воды Нила, двигаясь на юг. Диана осторожно приоткрыла дверь своей каюты. К счастью, здесь никого не было. Пуст был и освещенный коридор, обитый панелями из красного дерева. Отыскать каюту Али Паши оказалось совсем не трудно. Она занимала огромную часть судна и выходила передними окнами на панораму, открывающуюся перед яхтой. Каюта была ярко освещена.

Экипаж занимался своим делом. Диана неслышно подошла к открытому иллюминатору каюты Али Паши. Она поднялась на цыпочки и заглянула внутрь.

Да, такой роскошью мог пользоваться только султан. Драгоценные персидские ковры на полу и на стенах, хрустальные светильники, кругом блеск золота и серебра. Но Диане было сейчас не до этого. Она пристально смотрела на двух мужчин, сидевших в центре каюты. Один из них – красивый холеный турок – как раз протягивал Джеку стакан с бренди.

Затем послышался голос Джека.

– Как вы оказались здесь? Это не по правилам, мы так не договаривались.

– Вам повезло, что я оказался здесь, – с улыбкой ответил Али Паша. – Иначе... – Он провел раскрытой ладонью по горлу.

– Что вы намерены делать дальше? – Джек покачал в руке бокал, но не отпил из него ни капли.

– Во-первых, помогу вам выпутаться из той дурацкой ситуации, в которой вы оказались по своей вине.

– А потом?

– Вы нашли всех кошек?

Джек замялся.

– Я не раз предупреждал: не пытайтесь водить меня за нос, Джек. Впрочем, я все знаю и без тебя. Ведь мои шпионы повсюду, тебе это известно.

– Да, мы нашли всех кошек. Но кое-чего по-прежнему не хватает.

– Не хватает? – недовольно воскликнул Али Паша. – Чего же вам еще не хватает? Ты сказал: три кошки, три ключа. Вы нашли их. Чего же еще?

Только теперь Джек отпил глоток бренди из своего бокала.

– Не хватает того, что позволит сложить ключи в единое целое.

– Чего именно? – требовательно спросил принц.

Джек огорченно вздохнул:

– Не знаю. И Диана тоже не знает. Но, по-моему, она догадывается, где искать единственную зацепку. Мне она пока ничего не говорит, – он помолчал, покачал в бокале янтарную жидкость. – Шейла у вас, я не ошибаюсь?

– Не ошибаешься, Джек.

– И где же она?

– В надежном месте, в Англии, – хохотнул Али Паша. – Там, где даже тебе ее не найти.

– Но не было никакой необходимости...

– Прости, что перебиваю тебя, но мне лучше знать. Считай, что я решил подстраховаться. На всякий случай. Пусть побудет в этом очень надежном месте до тех пор, пока вы с мисс Санберн не доставите мне сокровища. Я не хочу, чтобы вы обманули меня. Ведь при таких обстоятельствах вы даже пробовать не станете, не так ли?

– Вы отлично знаете, что я вас не обману и без таких крайних мер, – сердито возразил Джек. – Потому что у вас в руках мое сокровище. Беч Хэвен.

Диана отпрянула от иллюминатора и прислонилась к стене. Так, значит, Беч Хэвен в руках Али Паши. И Шейла тоже. А самое главное – все это давным-давно известно Джеку! Вот, значит, в чем все дело. Негодяй, лжец, прислужник проклятого турка!

Теперь она знала ответ на все свои вопросы. Но что делать дальше?

Диана смотрела на берега Нила, проплывающие за бортом яхты, взвешивая все еще и еще раз. Ей необходимо выбраться отсюда. Надо бежать, добраться до лондонского дворца Али Паши, а там будет видно.

Диана осторожно перебралась через планшир, всмотрелась в темную воду. Сможет ли она отсюда доплыть до берега? Это будет непросто. Нил в этом месте широк, и берега едва видны с борта яхты. Платье, разумеется, снова намокнет и станет мешать. Зато если ей удастся доплыть...

Диана еще раз посмотрела на темную воду, зажмурилась, отпустила руки и с тихим плеском нырнула в волны.

Казалось, прошла целая вечность, но Диана все же достигла берега. Она выбралась на песок – уставшая, промокшая до нитки, и долго лежала, провожая глазами огни яхты, удалявшейся вниз по Нилу. Интересно, как скоро ее хватятся? И сколько времени уйдет на то, чтобы обыскать яхту? Может быть, несколько часов. А может быть, всего несколько минут – кто знает?

И самое главное: что они станут делать, когда поймут, что она сбежала? Вернутся и станут прочесывать берега Нила вверх до самого Асуана? Ну, в таком случае им ее не найти, она отправится туда, где они ее не ждут: в Нубийскую пустыню!

Впрочем, разумно ли это? Пустыня – это сотни километров песка. Сколько смельчаков нашли свою смерть в ее бескрайних просторах, погибнув от жажды под палящими лучами солнца, став добычей для шакалов? Неужели она хочет повторить их судьбу? Нет! Тогда лучше было остаться в руках этого мерзкого турка.

Диана лежала на песке и обдумывала свои дальнейшие действия. В пустыне ей не продержаться и двух дней. Шакалы... Она представила себе их острые зубы, их оскаленные пасти и передернулась. Нет, это будет ужасно. Так же ужасно, как и то, что сделал с нею Джек.

Диана вспомнила слова, сказанные им Али Паше: «У вас в руках мое сокровище. Беч Хэвен».

Он пытался заставить Диану поверить в то, что хочет спасти Шейлу. Клочок земли в Англии, вот что на самом деле он мечтал спасти!

С Нила налетел свежий ветерок, остужая щеки Дианы. Диана подняла голову и крикнула вслед удалявшимся огням яхты:

– Будь ты проклят, Джек Резерфорд!

Она снова задумалась, и теперь положение уже не казалось ей таким уж безнадежным. В этом месте сходятся торговые пути, значит, у нее есть шанс встретиться с караваном. Арабский она знает и может объясниться на любом диалекте этого языка. Отсюда до побережья Красного моря всего сто двадцать пять миль. Если ей удастся их преодолеть, она окажется в Беренике, маленьком портовом городе, куда часто заходят британские корабли, возвращающиеся из Индии. А там совсем рядом Суэцкий канал – и можно считать, что ты в Англии!

Да, нужно идти туда. Она не имеет права умереть. Ей нужно добраться до Береники, чего бы это ни стоило.

Кроме того, Али Паша не станет искать ее в этом направлении. Он же не знает главного. Диане теперь известно, где искать Шейлу, – в Англии. А Джеку она сказала, что попытается разыскать в Каире друзей своего отца. Погоня задержится там на несколько дней, может быть даже недель, надеясь выследить ее в городе, в который она не намерена возвращаться. Она сумеет опередить их, может быть, в Лондоне ей удастся найти и освободить Шейлу. Свою мать. С ее помощью будет разгадана тайна Клеопатры и ее кошек. Они найдут сокровища вместе с Шейлой – величайшие сокровища в истории Земли – и посвятят свою находку светлой памяти Стаффорда Санберна, человека, которого обе они так любили.

Немного она, конечно, оставит себе. Эти деньги понадобятся ей для собственных нужд. Надо же достойно отплатить Джеку Резерфорду за его чудовищное предательство.

14

Лондон, 11 декабря 1899 года

Ночь выдалась холодной и туманной, и Диана плотнее завернулась в свой плащ. Она стояла в кустах напротив дома Али Паши, на том же самом месте, где они с Джеком когда-то готовились к походу за первой кошкой. Но сегодня рядом с нею не было ни Джека, ни Флосси. Сегодня она была одна.

Диана ждала смены караула перед дверями Али Паши. На сердце у нее было тревожно. Неужели сегодня ей посчастливится наконец увидеть свою мать? Неужели позади остались долгие недели пути, которые ей удалось преодолеть несмотря ни на что?

Диана вновь вспомнила свои приключения. Сначала она брела по пустыне пешком, но недолго, хотя эта прогулка чуть не убила ее. Правильно рассчитав дорогу, Диана встретила караван бедуинов и остаток пути продолжила на верблюде. Так ей удалось добраться до Береники, и здесь она умолила капитана английского судна взять ее на борт, пообещав расплатиться с ним по прибытии в Лондон. Очевидно, жалкий вид Дианы – обожженной солнцем, в лохмотьях, оставшихся от платья, – тронул сердце старого моряка, и он предоставил ей каюту и стол.

И вот она снова в Лондоне. Холодный дождливый город теперь не казался ей родным. За то время, пока Диана отсутствовала, Лондон охватила лихорадка, связанная с приходом нового года, а вместе с ним и нового века. Столица Британской империи готовилась встретить его с размахом и блеском. Бесконечной вереницей шли балы, посвященные началу новой эпохи. Газеты пестрели статьями, описывающими фантастические дали наступающего века. Королевское Географическое общество провело грандиозный симпозиум, на котором делались прогнозы на весь двадцатый век. На площади перед парламентом готовилась многолюдная встреча нового века под бой часов Биг-Бена. Ожидалось, что прибудет сама королева.

Даже воздух в Лондоне казался наэлектризованным новогодней лихорадкой. Улицы были полны народа. Горожане торопились сделать предпраздничные покупки и спешили поздравить друг друга с приходом нового века. В конце концов это бывает раз в сто лет.

Диану вся эта суета оставляла равнодушной. Ей было не до Нового года, и думала она только о том, как отыскать Шейлу до возвращения Али Паши и Джека. А они вернутся, как только поймут, что Дианы нет и не было в Каире.

Остановилась Диана в маленькой гостинице под вымышленным именем, для того чтобы ее не смогли отыскать ни Джек, ни Али Паша. Она наняла частного детектива мистера Реардона, которого знала еще по работе в Британском музее. Он быстро сумел обнаружить поместья Али Паши. Их было три, расположенных в различных уголках Англии. Однако, проверив их, мистер Реардон никого там не обнаружил.

Оставалось надеяться, что Али Паша держит Шейлу в своем дворце. Но в этот дом мистеру Реардону хода не было. Дворец Али Паши в Лондоне имел статус посольства, и всякий, ступивший за его ограду, оказывался тем самым на территории Турции. Даже полиции был закрыт вход сюда, а значит, коварный принц мог держать здесь Шейлу годами и делать с нею все, что ему заблагорассудится. То же самое ждало и Диану, если бы ее поймали на территории дворца вооруженные стражники-янычары. Оставалось рассчитывать только на внезапность своего появления – и на удачу, само собой.

Предприятие выглядело опасным, если не сказать больше, но Диана уже не боялась смерти так сильно, как прежде. Она успела посмотреть ей в лицо – там, в подземной гробнице Абусана. Еще раз она была в двух шагах от гибели в тот день, когда упала на песок в пустыне и не могла подняться. Но именно тогда появился караван бедуинов, и Диана снова вышла победителем из схватки со смертью. Теперь она твердо верила в удачу. Судьба и сегодня будет благосклонна к ней. Диана знала, что справедливость на ее стороне, знала, что ее жажда мести – святое дело. Кроме того, ей было известно, как попасть в дом Али Паши, ведь однажды она уже побывала здесь без разрешения хозяев. Тогда ей помогал Джек, но сегодня она обойдется без предателей.

Ожидая смены караула, Диана заставляла себя забыть обо всем, что ей пришлось слышать об Али Паше, о его жестокости и коварстве. Этого человека боялись все, кто его знал. Его боялся даже детектив Реардон, сказавший однажды Диане: «Об этом человеке я не рискну говорить плохо даже со своим братом, и не хотел бы я оказаться в его руках».

«А Шейла именно в его руках», – с содроганием подумала тогда Диана. Конечно, риск очень велик, но он оправдан, поскольку на кон поставлена жизнь Шейлы, ее матери.

Наконец послышался шум шагов: перед дверями дворца проводилась смена караула. Янычары вели себя шумно, вольно – чувствовалось, что они отдыхают, пока их господин находится в отлучке. Диана невольно вспомнила, как эти стражники вели себя, когда увидели перед собой Флосси.

Янычары повернулись спиной к дороге и о чем-то заговорили, оживленно размахивая руками. Диана осторожно выбралась из своего укрытия и проскользнула через ворота.

Подкравшись ближе к дому, она увидела у себя над головой темный контур того самого окна, в которое они с Джеком залезли в ту памятную ночь.

Вытащила из сумки заранее приготовленную веревку с петлей на конце – узел помог ей завязать мистер Реардон. Попыталась закинуть веревку на крышу, но руки у нее были слабее, чем у Джека, и веревка, негромко ударившись о крышу, упала вниз, к ее ногам. Диана повторила бросок. На этот раз она стиснула зубы и бросила веревку изо всех сил обеими руками. Веревка зацепилась за трубу. Диана пропустила через петлю свободный конец и затянула узел. Облегченно вздохнув, она крепко схватилась за веревку, поставила ногу на стену и медленно стала подниматься. И в этот миг чьи-то сильные руки схватили ее сзади.

Диана невольно вскрикнула, но чья-то рука закрыла ей рот, и Диана почувствовала, что ее оттаскивают от стены.

Она пришла в ужас. Она билась, извивалась всем телом, пытаясь освободиться. Она дралась словно дикая кошка, чувствуя при этом, что сердце уходит в пятки.

«Не хотел бы я очутиться в руках этого человека», – невольно вспомнились ей слова мистера Реардона.

Все усилия Дианы были тщетны. Она только теряла силы, задыхаясь в сильных мужских руках. Тот, кто схватил ее, дышал у нее за спиной – тяжело и громко. Еще секунда – и Диана потеряла сознание.

Когда она пришла в себя, то оказалось, что находится она не в доме Али Паши, чего Диана боялась больше всего на свете, а в закрытом экипаже. Рядом с ней сидел человек. Диана чуть не падала на него каждый раз, когда экипаж подбрасывало на брусчатке. Внутри было темно. Диана не могла понять, в чьих руках она оказалась на этот раз – в руках врага или в руках друга.

Куда ее везут? Может быть, в какое-то укрытие, где ее спрячут до возвращения в Англию Али Паши? Но тогда почему ее не оставили в его дворце – ведь надежнее места просто нет, на него не распространяются законы Британской империи. Или ее ждет что-то более ужасное? Убьют и утопят тело в Темзе, например. С Али Паши и его головорезов станется. Неужели тот, кто сидит рядом с нею, – ее убийца?

Убийца. Это слово привело Диану в ужас. Она решила подороже продать свою жизнь и на следующем повороте сильно ударила кулаком в темноту, целясь в лицо сидевшего рядом похитителя. Тот ахнул от неожиданности, и Диана приготовилась было выскочить на полном ходу из экипажа, но в этот миг свет уличного фонаря осветил лицо человека, которого Диана считала своим убийцей, и она замерла от неожиданности. Это был... Джек.

«Как он мог оказаться в Лондоне? – мелькнуло в голове у Дианы. – Он же должен быть в Каире! «

Она ничего не могла понять. Она просто остолбенела, держась рукой за дверцу экипажа и не веря своим глазам. Джек сидел спокойно, сложив руки на груди, словно выжидая, что же она будет делать дальше.

– Мерзавец! – выкрикнула наконец Диана вне себя от ярости.

– Это я – мерзавец? – переспросил Джек. – Но я же только что спас тебя от гибели.

Экипаж снова въехал в тень, и стало темно. Диана не видела лица Джека, но ясно представляла себе его выражение. Он сейчас усмехается – иронично, откровенно, так, как только он умеет это делать.

– Спас меня от гибели! – вновь закричала Диана. – Да ты хоть понимаешь, что ты наделал?

– Понимаю, и очень хорошо. Я не позволил совершить тебе самую непоправимую глупость в твоей жизни. Еще минута – и ты оказалась бы в руках тех, кто сторожит дом изнутри. Поверь, там тебя ожидало бы то, чего ты не пожелала бы никому... даже мне.

Диана бросилась на Джека с кулаками, бешено колотя его по плечу.

– Я была так близко, а ты все испортил. Ну почему ты это сделал, будь ты проклят?

Джек схватил Диану за руки, прижал к себе так, что теперь она не могла двигаться.

– Я сделал это потому, что ты нужна мне, Диана. И я, между прочим, играю на твоей стороне.

Диана тяжело дышала, не в силах поверить в происходящее.

– На моей стороне? – переспросила она наконец. – В таком случае, помоги господи твоим врагам.

– Так-то ты благодаришь меня за все, что я для тебя сделал? – укоризненно сказал Джек.

– Давай лучше не будем вспоминать, что ты для меня сделал, – ответила Диана. – Поговорим о том, что ты не успел сделать, и слава богу. Ты не успел украсть мои сокровища, чтобы отдать их Али Паше.

– Украсть! Я не краду сокровищ, я их нахожу, – сердито заявил Джек.

– А уж как ты сокрушался, что некто купил твой родной Беч Хэвен! Ты же всегда знал, что поместье находится в руках Али Паши! Да что там говорить! Если мы будем вспоминать всю твою ложь, нам до утра времени не хватит!

– Поэтому лучше прекратим этот разговор, пока ты не наговорила вещей, о которых потом пожалеешь.

– Единственное, о чем я жалею, так это о том, что обратилась тогда за помощью к тебе. Вот самая большая моя ошибка!

Экипаж резко затормозил, и Джека с Дианой бросило вперед. Джек хотел поддержать Диану, но она сердито отпихнула его руку. Джек сделал вид, что ничего не заметил. Затем он вышел из экипажа и открыл дверцу, приглашающим жестом протянул Диане руку.

Диана, не глядя в его сторону, спрыгнула на землю. Джек захлопнул дверцу, возница – смуглый молодой человек – усмехнулся и подмигнул ему. Экипаж сорвался с места и через мгновение скрылся во мраке ночного города.

Вдоль дороги тянулись приземистые здания. Место показалось Диане странно знакомым. Еще секунда – и она поняла, куда привез ее Джек. Они стояли перед старым складом, где ее отец хранил свои находки, описывая их перед тем, как отдать в музей. Сколько часов они с Джеком провели здесь, когда были еще детьми! Возились, читали, играли в прятки среди деревянных ящиков и каменных статуй.

– Что ты задумал? – подозрительно спросила Диана.

– Давай лучше зайдем внутрь.

Диана окинула взглядом пустынную темную улицу. Она хорошо знала это место и в случае чего смогла бы очень быстро скрыться в лабиринте переулков и аллей. Но не успела она подумать о побеге, как Джек положил руку ей на плечо и сказал:

– Не нужно.

Он опять прочитал ее мысли!

Диана повела плечом, но Джек не отпустил ее, а подтолкнул ко входу в склад.

– Неужели ты не хочешь увидеть сюрприз, который я для тебя приготовил? – спросил он. – Уверен, ты будешь рада.

– Больше всего я была бы рада вздернуть тебя на дереве, – сердито ответила Диана.

Джек пожал плечами и отворил дверь. Диана неохотно переступила порог и окаменела от неожиданности.

В круге света стояла Шейла.

15

Диана вскрикнула от радости и бросилась к Шейле, спеша заключить ее в свои объятия.

Шейла на секунду замешкалась, но обняла Диану так же крепко.

– Слава богу, ты спасена, – прошептала Диана.

Шейла ничего не ответила. Тело ее было истощенным и горячим. Диана внимательнее присмотрелась к Шейле. Та была одета по-европейски, от этого ее яркая внешность стала еще более заметной. Прекрасное тонкое лицо было бледным, а глаза казались уставшими и больными. Разве так выглядела женщина, которую Диана встречала когда-то в доке Уоппинга?

– С тобой все в порядке? – озабоченно спросила Диана. – Ты не больна? Что с тобой сделали?

Джек подошел ближе, с состраданием посмотрел на Шейлу, затем повернул к свету ее запястья. Диана увидела на них багровые следы от веревок, которыми они недавно были стянуты.

– Негодяи, – яростно прошептала Диана. Потом посмотрела в страдальческие глаза Шейлы, поднесла ее руку к губам и добавила, целуя рубцы: – Но теперь все будет хорошо. Я больше не дам тебя в обиду.

Шейла задумчиво посмотрела на Диану, а затем произнесла чуть слышно:

– У тебя очень доброе сердце, девочка. Только вот беда, от этого человека меня никто не сможет защитить.

Диана нежно погладила тонкие руки Шейлы.

– Я смогу. Клянусь тебе, мама.

Шейла прикрыла глаза, повлажневшие от слез, и ничего не ответила.

– Ты вся дрожишь, – сказала Диана. – Присядь. Ты в безопасности.

Быстрым взглядом Диана окинула помещение: хромоногий столик с горевшей на нем лампой, несколько соломенных матрасов, накрытых старыми одеялами – теми самыми, которыми они с отцом прикрывали когда-то привезенные из экспедиций образцы. Диана хотела было соорудить сиденье из какого-нибудь деревянного ящика, но тут Шейла покачнулась и начала оседать на пол. Джек успел подхватить теряющую сознание Шейлу на руки. Он усадил ее прямо на матрас и коротко кинул Диане:

– Принеси одеяло.

Диана, схватив первое попавшееся, накинула его на плечи Шейлы. Только сейчас она обратила внимание на то, как холодно здесь было. Диана наскоро перетряхнула соломенный матрас, и Джек осторожно уложил на него Шейлу. Диана поправила одеяло, а Джек тем временем вытащил из кармана плоскую фляжку.

– Это я принес для нее, – пояснил он.

– Очень предусмотрительно, – откликнулась Диана.

Она взяла фляжку, открыла ее и поднесла к губам Шейлы. Та глотнула и тут же закашлялась.

– Ей нужно отдохнуть, – сказала Диана, поправляя локон на лбу Шейлы, и добавила, наклоняясь к ее уху: – Не волнуйся, мама. Я здесь. Я тебя не покину.

Шейла открыла глаза, полные боли, посмотрела в лицо Диане.

– Я знаю, все это случилось по моей вине, – продолжала шептать Диана. – Но теперь все будет хорошо. Я спрячу тебя в безопасном месте. Я буду ухаживать за тобой.

– Ты не понимаешь... – начала было Шейла, но Диана не дала ей договорить.

– Ты знаешь, какое сегодня число? – спросила Диана.

Шейла отрицательно покачала головой.

– Одиннадцатое декабря, мой день рождения. Ты понимаешь, что это значит?

Шейла ничего не ответила.

– В этот день ты родила меня на свет, и в этот же день мы снова встретились с тобой. С этого дня мы начнем новую жизнь. С этого дня мы всегда будем вместе. Наша встреча – лучший подарок из тех, что я когда-либо получала.

Глаза Шейлы наполнились слезами. Она отвернулась, и слезы закапали на одеяло. Диана наклонилась и нежно поцеловала щеку матери.

– Не плачь, мама. В такой день не нужно плакать.

– Если бы ты только знала... – срывающимся голосом сказала Шейла и не могла продолжать дальше.

– Есть много вещей, которые я хочу узнать. Но для этого у нас впереди вся жизнь. А пока отдыхай. Постарайся заснуть.

Диана прилегла рядом с Шейлой, стараясь согреть ее своим телом, своим дыханием. Она лежала так до тех пор, пока ее мать не погрузилась в сон.

Джек наблюдал за этой сценой, стоя возле стола, прикрывая своей спиной яркий свет лампы. Лицо его оставалось в тени, и было трудно сказать, что оно сейчас выражает.

После того как Шейла уснула, Диана встала, обхватив плечи руками. Ее била мелкая дрожь – то ли от холода, то ли от нервного потрясения. Джек поднял с пола еще одно одеяло и протянул его Диане. Она завернулась в него и еще раз посмотрела на спящую.

– Сердце разрывается видеть ее в таком состоянии, – тихо произнесла она. – И все из-за меня!

– Когда я нашел ее, она была в ужасном состоянии, – сказал Джек. – Одному богу известно, сколько она так просидела. Мне кажется, ее морили голодом. Она очень ослабела.

– Замечательно, что ты нашел ее. Но как тебе это удалось?

Джек привычным жестом потер подбородок:

– Я решил, что Али Паша спрячет ее у своих людей. Проверил счета его поверенного, Лоуфорда, и обнаружил, что тот оплачивает от имени принца номер в Кларидж-отеле. «Интересно, – подумал я, – для кого снят этот номер? «

– И она оказалась там?

– Да. Ее охраняли пять человек.

– Как же тебе удалось вызволить ее оттуда?

– Пришлось устроить в отеле небольшой пожар. Началась суматоха, я пробрался в номер Шейлы – и привет.

– А меня ты как нашел? Мне казалось, что ты думаешь, будто я...

– В Каире? Ну то, что тебя там нет, я понял сразу. Я же видел, как ты смотрела в храме на эту рыбку. Ты не догадывалась, что она означает. Но зачем-то всеми силами пыталась узнать от меня, в чьих руках находится Шейла. Значит, секрет рыбки ты собиралась выяснить именно у нее. Я послал турков по ложному следу в Каир, а сам отправился в Лондон – искать тебя. Правда, на этот раз ты хорошо сумела запутать следы. Но я был уверен, что рано или поздно ты придешь за Шейлой в дом Али Паши. Как только освободил Шейлу, я стал караулить тебя там. И успел вовремя!

– Мне казалось, что я все время опережаю тебя, хотя бы на шаг. Признаюсь, я тебя недооценила.

Джек поднял в руке фляжку и сказал негромко:

– С днем рождения.

– Ты подарил мне на день рождения самый лучший подарок, о котором я могла только мечтать, – сказала Диана. – Я хотела мстить тебе, но теперь... Спасибо тебе.

Джек только пожал плечами.

Диана почувствовала смущение. Что-то оставалось недоговоренным между ними, не выясненным до конца.

– Скажи, Джек, почему ты на этот раз предал Али Пашу и освободил Шейлу?

Джек перешел к другому краю стола. Он по-прежнему упорно держался в тени, так что Диана не могла видеть выражение его лица. Но даже в полутьме было заметно, как горят его глаза.

– Я уже сказал тебе, – ответил Джек каким-то странным, напряженным тоном.

– Только потому, что знал, что без Шейлы мне не понять значения этой рыбки?

Джек»не ответил. Он поднес ко рту фляжку и сделал из нее долгий глоток. Затем протянул фляжку Диане, и она схватила его за руку судорожным движением, словно боялась, что он вот-вот исчезнет.

– Только поэтому? – еще раз спросила Диана.

Джек долго смотрел на нее, прежде чем заговорить.

– Выпей глоточек, – наконец произнес он.

– Так почему же, Джек? – продолжала настаивать Диана.

– Ну какая в конце концов разница? – недовольным тоном произнес Джек. – Давай лучше думать о том, что нам делать дальше. Шпионы Али Паши уже рыщут по всему Лондону в поисках пропавшей. Али Паша успел убедиться в том, что тебя нет в Каире. Это значит, что он теперь прекрасно знает, где тебя искать. Надо думать, куда нам скрыться от нашего излишне могущественного приятеля.

– Но куда, в самом деле? У него же шпионы повсюду.

– Есть у меня одна мысль. Но об этом позже, а сейчас давай спать.

Вопросы, на которые не находилось ответов, не давали Диане уснуть. Час за часом она лежала в темноте, прислушиваясь к дыханию спавшей рядом с нею Шейлы и к негромкому похрапыванию Джека, доносившемуся из противоположного угла склада. Под утро Диана наконец ненадолго задремала, но мгновенно проснулась, услышав негромкий скрип двери. Она инстинктивно прикрыла Шейлу своим телом, но в эту минуту послышался знакомый голос.

– Не бойся, это всего лишь я, – сказал Джек. Диана облегченно вздохнула и спросила:

– Где ты был?

Джек зажег лампу, и Диана зажмурилась от яркого света. Когда ее глаза немного освоились, она заметила в руках Джека большой увесистый мешок. Джек положил его на стол и ответил:

– Я был в Уоппинге. Али Паша прибыл туда сегодня на рассвете на своей яхте «Хитти Квин». Она вдвое быстрее любого пассажирского лайнера. С ним тридцать человек.

– Нам надо как можно скорее исчезнуть из Лондона, – тревожно заметила Диана.

– Да уж, медлить нельзя, – согласился Джек. – Теперь наш принц перевернет весь, город вверх дном.

– Но как нам выбраться из Лондона? Ведь шпионы Али Паши теперь возьмут под контроль все выходы и входы.

Лицо Джека было бледным, уставшим, но тем не менее он нашел силы улыбнуться и подмигнуть Диане:

– Мы живем на реке, не так ли? Будем уходить на лодке!

Все уже было, оказывается, подготовлено. У причала, неподалеку от склада, стояла пришвартованная длинная парусная лодка. Мешок пришлось тащить Диане, Джек нес Шейлу.

– Сходи за одеялами, – приказал он Диане. – Нам предстоит долгий путь.

Она принесла одеяла, они оказались очень кстати. Утро было пронзительно-холодным, с ледяным ветром, покрывавшим мелкой рябью речную гладь.

Шейлу они уложили на дно лодки, укутав несколькими одеялами.

– Вам удобно? – спросил Шейлу Джек.

Она была бледной и слабой – еще бледнее и слабее, чем накануне.

– Все хорошо, не беспокойтесь, – прошептала она и закрыла глаза.

Джек кивнул и принялся возиться с парусом.

– Куда мы направляемся? – спросила его Диана. – Что ты придумал на этот раз?

– Я уже сказал, мы попытаемся уйти из города.

– Али Паша не дурак. Наверняка вся Темза просматривается его людьми.

– Я тоже не дурак и понимаю это, – ответил Джек. – А теперь помолчи и не мешай.

Дул холодный ровный бриз. Джек поднял парус, тут же наполнившийся ветром. Лодка плыла по реке, с каждой минутой набирая скорость. В этот ранний час Темза была пустынна. Навстречу им попалась лишь одна баржа, тяжело поднимавшаяся вверх по течению. Когда они проплывали вдоль ее борта, Диана невольно задержала дыхание, словно ожидая каждую секунду окрика или выстрела. Но все было тихо, и вскоре баржа скрылась за кормой, растворившись в густом тумане.

Джек приказал Диане открыть мешок, который был с ними, и она обнаружила в нем свежий, еще теплый хлеб. Она отломила от него треть и протянула Джеку. Хлеб приятно согревал ее пальцы.

«Когда же я ела в последний раз? « – невольно подумала Диана.

Затем Диана попыталась накормить Шейлу, но та отрицательно покачала головой и снова закрыла глаза. Ее знобило, и было видно, что Шейлу не могут согреть одеяла, которыми она была укутана.

Диана дотронулась ладонью до ее лба. Он был сухим и горячим. Диана перегнулась через борт, намочила платок и приложила его к голове матери.

– У нее горячка, – сказала Диана, обращаясь к Джеку.

Он посмотрел на них со странным выражением на лице, Словно его душила ярость. «А вдруг он задумал все это лишь для того, чтобы довести Шейлу до смерти? « – мелькнуло в голове у Дианы.

После этого они долго молчали. Джек был поглощен управлением лодкой, и Диана оказалась предоставленной самой себе.

Странные, тревожные мысли приходили ей в голову. Сможет ли она защитить Шейлу, даже если им удастся улизнуть от Али Паши? Ведь Шейла так слаба, что может умереть в любую минуту. Что тогда? Нет, об этом лучше и не думать.

Диана сосредоточилась на том, чтобы охлаждать пылающий лоб матери смоченным в речной воде платком.

Спустя час они вышли за пределы Лондона. Вскоре Джек изменил курс и правил теперь к узкой отмели на противоположном берегу реки. Диана безуспешно пыталась понять замысел Джека. Лодка, не снижая скорости, подошла к отмели. Диана не успела даже испугаться, когда они свернули в сторону и врезались в камыши. Лодка двигалась теперь по узкому каналу, и приходилось низко пригибать голову, чтобы уклониться от нависающих веток.

Вскоре показался просвет. Канал вел их дальше – пустынный, заброшенный, с берегами, выложенными каменными плитами, поросшими травой и водорослями.

– Где мы? – спросила Диана.

– В одном из каналов, которые соединяют Лондон с Южной Англией, – спокойно ответил Джек. – Они давно заброшены, и о их существовании уже мало кто помнит.

– А сам-то ты как о них узнал?

– Когда-то мы с отцом целое лето провели здесь. Все разведали, составили карту.

Некоторое время они просидели молча, затем Диана спросила:

– Сколько времени займет наше путешествие?

– Почти весь день.

Диана окинула взглядом пустынные берега.

– Почему ты не хочешь сказать, куда мы направляемся?

Он как-то странно посмотрел на нее и снова ничего не ответил. Видно было, что Джек погружен в какие-то свои мысли, в которых не было места ни для кого, в том числе и для Дианы. Он отгородился от нее невидимой стеной, и в стене этой не было трещин.

«Какой он странный сегодня», – подумала Диана.

Действительно, поступки Джека не укладывались в ее голове. Сначала он с риском для жизни спасает Шейлу, затем саму Диану. При этом его, кажется, вовсе не волнуют сокровища, которые они ищут. Он даже ни о чем не расспрашивал Шейлу. Он молчит, замкнувшись в себе, словно в раковине. Загадки, сплошные загадки!

Остаток дня они проплыли в молчании, прикладываясь время от времени к фляжке с бренди, которую Джек предусмотрительно захватил с собой. В некоторых местах канал был широким, но иногда сужался так, что борта лодки буквально царапали о берега. Над головами путешественников проплывали деревья, склонявшие свои ветки до самой воды, загораживая порой проход. Приходилось продираться сквозь путаницу ветвей. Они сделали привал в небольшой лагуне, заросшей по берегам травой, и снова двинулись вперед.

К полудню немного потеплело. Солнце разогнало низкие зимние облака, согрело воздух. Вдали проплывали поля. Виднелись изредка фермерские домики. Над крышами поднимался к небу дымок – там, внутри, горели, потрескивая, камины, наполняя комнаты теплом и уютом.

Диана, как могла, ухаживала за Шейлой, то давая ей глотнуть из фляжки бренди, то прикладывая к ее вискам мокрый платок. Часы тянулись медленно, путешествие казалось бесконечным, и чем дальше, тем сильней начинала беспокоиться Диана.

Джек остановил лодку только поздним вечером, когда солнце уже низко опустилось к горизонту. Приложив ладонь козырьком перед глазами, он всматривался в даль. Диана понемногу начала понимать, где они очутились. Однажды она уже побывала здесь и запомнила это место навсегда. Еще бы, ведь именно на этой речной излучине, под лучами заходящего летнего солнца Джек предложил ей свою руку и сердце.

Беч Хэвен, вот куда привел их заброшенный канал.

Но ведь Беч Хэвен принадлежит Али Паше! Приехать сюда – это сумасшествие, самоубийство! В первую очередь он будет искать их здесь!

Диана повернулась к Джеку. Она хотела сказать ему о том, что думает, – и осеклась. Джек стоял неподвижно, не сводя глаз с этого клочка земли – самого дорогого для него на свете, самого родного, близкого. Он смотрел на берег с такой любовью и грустью, что на глазах Дианы заблестели слезы.

Она видела перед собой человека, который вернулся после долгих странствий в свой родной дом.

16

Диана сидела на краю постели рядом с Шейлой. Та была в лихорадке: укрытая несколькими одеялами – бледная, с закрытыми глазами. Подошел Джек, протянул Диане дымящуюся кружку с отваром трав, и они вместе напоили больную. Затем Шейла что-то зашептала. Диана наклонилась ниже, но не смогла разобрать слов. Язык, на котором бредила Шейла, был ей незнаком. Он был похож на греческий, но этого диалекта Диана не знала. Единственное, что она смогла услышать, – это имя Али Паши, которое Шейла все повторяла и повторяла и которое наполняло ужасом сердце Дианы.

– Все хорошо, мама, – нежно сказала Диана, касаясь горячего лба Шейлы. – Я здесь.

Шейла немного успокоилась и вскоре забылась глубоким сном.

В Беч Хэвене они жили уже почти неделю. Правда, не в главном доме, а чуть дальше, в небольшом коттедже, в глубине леса. С этого коттеджа когда-то давно и начинался весь Беч Хэвен, а позже, когда был построен большой дом, его стали использовать как охотничий домик. Коттедж пустовал уже мною лет, и, возможно, Али Паша даже не знал о его существовании.

Здесь они пытались вылечить от лихорадки Шейлу, пользуясь отварами из трав, которые нашел Джек. Здесь они по мере сил наладили собственную жизнь, очистив домик от накопившейся за много лет пыли и грязи, стало уютно и чисто.

Диана все дни проводила у постели матери, не отходя от нее даже по ночам. Поила Шейлу отваром из трав, обтирала ее влажными полотенцами, пыталась покормить ее или заставить глотнуть для поддержания сил немного бренди. Диана очень устала, но по-прежнему не покидала Шейлу ни на минуту. Она просто не могла отойти от нее – и не только потому, что Шейла была больна. Диана не хотела, не могла расстаться с матерью ни на минуту.

Жизнь в коттедже постепенно вошла в колею. Джек часто исчезал куда-то, порой надолго, и Диана подозревала, что он ходит к главному дому Беч Хэвена – наблюдать за тем, не появились ли поблизости люди Али Паши. Ближе к вечеру он возвращался, приносил свежее мясо, и Диана варила из него для Шейлы крепкий бульон. Когда больная засыпала, Джек и Диана сидели вместе возле горящего камина и разговаривали – по большей части о здоровье Шейлы. Джек стал молчаливым, тихим, погрузившись в свои, не ведомые никому мысли. Он никогда не заводил разговор ни об Али Паше, ни о поисках сокровищ. Казалось, его ничто не интересует теперь, кроме здоровья Шейлы, и Диана была бесконечно благодарна ему за участие и терпение. Сама Диана с удивлением обнаружила, что ей доставляет огромное удовольствие заниматься домом, хозяйством. Убирать и готовить.

Порой она подолгу всматривалась в лицо спящей Шейлы, и губы ее негромко шептали.

– Мама... Моя мама...

В эти минуты Диана часто думала о том, как могла бы сложиться их с Джеком жизнь, если бы они поженились немного раньше – за год или два до того ужасного дня, когда Джека арестовали. Возможно, тогда у них была бы нормальная дружная семья, налаженный быт, дети.

Однажды утром Шейла открыла глаза и чуть слышно прошептала:

– Ди... ана...

Диана наклонилась к матери, посмотрела ей в глаза – темные, глубокие, – тронула лоб и обнаружила, что жар прошел.

– Тебе лучше, – улыбнулась Диана. – Слава богу.

Шейла вопросительно смотрела на нее.

– Не волнуйся, – успокоила ее Диана. – Ты в безопасности. Мы здесь уже неделю. Ты была очень больна.

– И ты все это время была со мной? – тихо спросила Шейла, не сводя с нее глаз. Взгляд Шейлы был странно-смущенным.

Диана кивнула в ответ.

– Я чувствовала, что ты рядом, – продолжала Шейла. – Но ты устала, бедная девочка. Столько времени на меня потратила.

– О чем ты, мама? Разве могло быть иначе?

– Ты стольким пожертвовала ради меня, – сказала Шейла, отводя глаза в сторону. – Если бы ты знала, как я виновата перед тобой.

– Мама, посмотри на меня, – попросила Диана, касаясь рукой ладони Шейлы.

Та медленно перевела на нее взгляд.

– Я знаю, что я плохая дочь, – заговорила Диана, – не та, которую ты мечтала найти. Я знаю, как огорчила тебя, не признав с первой минуты. Но теперь все беды в прошлом. Когда я узнала, что Али Паша похитил тебя, я дала себе слово найти свою мать, и я нашла тебя. Теперь мы наконец сможем лучше узнать друг друга. А когда я увидела то, что они сделали с тобой...

– Не будем говорить об этом человеке, – попросила ее Шейла.

– Не будем, – согласилась Диана. – Знаешь, я всю жизнь мечтала о матери. Мне всегда хотелось, чтобы у меня была мама, которая заботилась бы обо мне, любила бы меня. Я хотела чувствовать себя настоящей дочерью. Когда я увидела тебя – больную, измученную, – что-то изменилось во мне. Навсегда. Я, наверное, впервые поняла по-настоящему, как трудно было тебе все эти годы: без дочери, без того человека, которого ты любила. И внутри себя я вдруг обнаружила пустоту, которую нечем было заполнить столько лет. А сейчас я счастлива. У меня есть ты. Понимаешь?

Глаза Шейлы наполнились слезами.

– Я не заслужила... – начала она.

– Перестань. Никогда не говори так. Давай навсегда забудем все, что было раньше. Жизнь дала нам шанс, мы теперь вместе и будем вместе всегда. Начнем все сначала – прямо сегодня.

Шейла смахнула слезы и тихо сказала:

– Ты так добра ко мне. Я никогда и не думала, что так может быть.

Слезы снова заблестели у нее на глазах.

Диана с жалостью смотрела на мать и думала о том, о чем так давно хотела спросить ее. Но, может быть, еще рано?

Словно почувствовав нерешительность Дианы, Шейла посмотрела на нее и сказала:

– Я чувствую, ты хочешь меня о чем-то спросить.

– Да, – ответила Диана, – но если тебе еще трудно говорить, я подожду.

– Нет, – вздохнула Шейла. – Может быть, лучше прямо сейчас.

Диана медленно протянула руку и вытащила из-за воротника Шейлы золотую цепочку с прикрепленной к ней рыбкой неправильной формы.

– Я заметила это еще на пристани, когда ты показывала мне медальон с моим именем. Что это такое?

Шейла удивленно посмотрела на Диану.

– Это остров, на котором я родилась.

– Остров? Я думала, что ты родилась в Египте. Губы Шейлы задрожали, а глаза вновь наполнились слезами.

– Это долгая история. Я даже не знаю, с чего начать. Я чувствую себя так странно.

– Не надо, – остановила ее Диана. – Ты устала. Поговорим об этом как-нибудь потом. Поспи, тебе это полезно.

Она убрала амулет на его прежнее место и укутала Шейлу одеялом. Шейла взяла дочь за руку.

– Кипр, – произнесла Шейла. – Я родилась на Кипре.

Догадка молнией сверкнула в голове Дианы. И в ту же секунду за спиной раздался удивленный возглас Джека:

– Кипр!

Диана обернулась и увидела, что Джек стоит в комнате, прислонившись к дверному косяку. Их глаза встретились, и Диана поняла, что в эту секунду они с Джеком думают об одном и том же.

– Спи, – сказала она Шейле.

Диана увернула фитиль в лампе и вышла за дверь. Джек вышел следом за нею.

В гостиной они молча посмотрели друг на друга. Джек подошел к книжной полке, взял толстый атлас в потемневшей от времени обложке и быстро нашел нужную страницу. Он подошел к Диане и положил перед нею карту Кипра. Этот остров и в самом деле был похож на причудливую рыбку.

– Я сам должен был догадаться, – сказал Джек.

– Нет, это я должна была догадаться, – возразила Диана, отодвигая атлас в сторону. – Это же Гомер.

– Гомер?

Диана, подойдя к книжной полке, поискала глазами и вытащила томик Гомера. Заглянула в содержание и начала быстро перелистывать страницы.

– Вот, – сказала она. – Вот эта строчка. «Гимн Афродите».

Она погладила ладонью раскрытую страницу и громко, медленно прочитала:

– «На Кипре рожденная, та, что в сладчайший из дней поднимается вверх средь богов».

– К стыду своему должен признаться, что Гомера я не читал со школы. Но звучит прекрасно, – сказал Джек. – Итак, Клеопатра поклонялась Изиде. Афродита – двойник Изиды у древних греков. И сама Клеопатра была по рождению гречанкой. Все сходится.

– Афродита, согласно легенде, родилась из морской пены, – подхватила Диана, – и случилось это как раз возле Кипра. Таким образом, Клеопатра дает понять, что сокровища спрятаны там, где родилась Афродита, – на Кипре.

– Постой, постой, я, кажется, вспомнил. На Кипре, возле Пафоса, находится большая скала. По легенде Афродита родилась именно там. Вот тебе и указание места. – Джек схватил атлас и показал Диане точку на западном берегу острова.

Глаза их встретились.

– Оно должно быть здесь. Или где-то рядом, – сказал Джек.

– Когда Клеопатра и Марк Антоний плыли Средиземным морем с сокровищами на борту, они встретились с римским флотом, и эскадра была разгромлена, – подхватила Диана. – Поэтому они вынуждены были пристать к берегам Кипра. Там они и спрятали сокровища, прежде чем возвращаться в Александрию, – она остановилась, подумала и закончила: – Знаешь, мне кажется, что лучше пока ничего не говорить Шейле. Для ее же безопасности.

– Согласен.

Оба замолчали, и молчание это было напряженным.

– И что дальше, Джек? – спросила наконец Диана.

Их взгляды снова встретились.

– А теперь мы отправимся на Кипр, за сокровищами Клеопатры, – сказал Джек.

– Но Шейла не сможет поехать с нами. Она слишком слаба.

– Поедем, когда она поправится. Я думаю, ей будет приятно вновь увидеть остров, на котором она родилась.

– А Али Паша?

– Как только мы найдем сокровища, все козыри окажутся у нас в руках, – Джек внезапно поднял голову и спросил: – Тебе не кажется, что пахнет дымом?

Диана потянула ноздрями воздух. Да, запах дыма был вполне явственным. Она посмотрела на камин, но тот был погашен.

– Это снаружи, – крикнул Джек и бросился к двери.

В голосе его звучала тревога. К тому времени, когда Диана добежала до входной двери, Джек был уже далеко. Он быстрыми скачками летел к главному дому.

Теперь Диана видела дым, поднимавшийся над верхушками деревьев. Ночь была тихой и светлой, почти полная луна заливала своим серебристым светом все вокруг. Не медля ни секунды, Диана бросилась догонять Джека. Выбежав на поляну, она увидела пламя. С трудом переводя дыхание, Диана помчалась быстрее, не чувствуя земли под ногами.

Горела беседка на берегу реки. Возле нее метался Джек, пытаясь сбить пламя снятой с себя рубашкой.

Диана забежала в пустую конюшню, схватила конскую попону и тут же выбежала назад, чтобы присоединиться к Джеку. Огонь зловеще трещал, лизал своими языками дощатые стены беседки. Задыхаясь от едкого дыма, Диана тоже принялась сбивать огонь.

Наконец им удалось справиться с пожаром. Огонь погас, только серый дым продолжал подниматься от обуглившихся стен.

Джек и Диана стояли рядом, с трудом переводя дыхание.

– Все это теперь не мое, – страдальческим тоном сказал Джек, – но все равно я не могу видеть разрушения в поместье.

В лунном свете Диана увидела слезы, блеснувшие на глазах Джека.

– Я знаю, как дорог тебе этот дом, – прошептала она.

Джек с отчаянием посмотрел на Диану.

– Отец построил эту беседку для моей матери, – сказал он. – Сколько вечеров я провел в ней, глядя на реку! Мальчишкой я прибегал сюда каждый день. Пока мать была жива, мы часто сидели здесь вместе с нею. Она читала мне книжки, а я сидел, прижавшись к ней. Слушал ее голос и следил за тем, как опускается за реку солнце.

Диана вспомнила то лето, когда умерла мать Джека. Ему тогда было десять, ей – пять. Она нашла Джека рыдающим на конюшне. Он схватил ее, прижал к себе и плакал, плакал, уткнувшись в плечо. С того дня он никогда не говорил с ней о матери, только однажды, вернувшись из школы в разорванной после драки рубашке, он сказал: «Они думают, что они лучше меня, потому что у них есть матери, а у меня нет».

Диана положила руку на плечо Джека. Оно было сильным, мускулистым, но сейчас содрогалось от сдерживаемых рыданий.

– Мне так жаль, Джек.

– Чего?

– Того, что я не понимала раньше, как дорого для тебя это место.

Он посмотрел на нее осторожно, словно ожидая подвоха.

– После того, как мы нашли Шейлу, что-то переменилось во мне, – сказала Диана. – Не могу объяснить это словами, но я по-другому начала видеть мир вокруг себя. Теперь я понимаю, что значит для тебя эта беседка. Может быть, впервые в жизни я научилась понимать чужую боль. Теперь я знаю, что это такое – потерять родной дом.

Взгляд Джека стал мягким.

– Когда ты рисковал жизнью ради того, чтобы спасти Шейлу, ты рисковал ею ради меня, – добавила Диана. – Мой милый, старый добрый Джек. Тогда я поняла, что...

– Что?

Этого она не могла передать словами. Просто прижалась к Джеку и обняла его за шею. Он заключил ее в объятия. Воздух по-прежнему пахнул дымом. Дымом пахло и от одежды Джека. Диана вдруг задрожала – то ли от холода, то ли от чего-то еще и тихо прошептала:

– Прости меня.

Джек слегка откинулся назад и взял в ладони лицо Дианы.

– Если бы ты только знала, что это для меня значит! – произнес он. Горечь и боль звучали в его словах.

– Я знаю, Джек. Мне кажется, что знаю.

Лунный свет отражался в ее глазах. Джек медленно наклонил голову, прижался губами к губам Дианы...

И в этот момент ее взгляд упал на беседку, и она вздрогнула. Джек мгновенно опустил руки, обернулся и тоже посмотрел на обгоревший остов.

Они не cговариваясь подошли ближе к пожарищу, и Джек поднял с земли обгоревший пучок соломы.

– Пожар был устроен преднамеренно, – сказал он.

– Но кто? – спросила Диана и тут же содрогнулась от страшной мысли: – Шейла!!!

Они бросились назад, к коттеджу. Джек мчался впереди, легко перепрыгивая через кочки и корни деревьев, – и неудивительно, ведь здесь ему была знакома каждая травинка.

Взбежав на невысокий холм, они резко остановились. Внизу, перед домом, стояли кони, ходили и сердито переговаривались какие-то люди. Дверь коттеджа была распахнута настежь, и сквозь нее пробивался яркий свет. В луче этого света стоял человек, отдававший команды.

– Это люди Али Паши, – негромко сказал Джек. – Я узнаю человека, который ими командует. Это Абдулла. Но как их много! Надо уходить.

– Но Шейла...

– На время нам придется ее оставить.

– Я не могу. Я не хочу покидать ее.

– Мы ничего не можем сделать. Если нам с тобой удастся скрыться, мы еще сможем помочь ей.

Диана умоляюще приложила руку к груди:

– Нельзя оставлять ее в руках этих людей. Кто знает, что они сделают с Шейлой на этот раз? Джек, прошу тебя.

Он посмотрел на Диану и тяжело вздохнул. Перевел взгляд на людей Али Паши, затем снова взглянул на Диану. Лицо его сделалось напряженным.

– Хорошо. Жди здесь, за кустами. Я попробую.

Он легко сбежал вниз и направился прямо к коттеджу. Налетчики заметили его и застыли, сбившись в кучу, словно не веря своим глазам.

Человек, которого Джек знал под именем Абдулла, крикнул:

– Взять его живым!

Двое янычар бросились на Джека. Он успел увернуться и, приняв стойку, быстро нанес серию ударов, отчего турки отлетели от него, словно кегли.

Не обращая внимания на упавших, Джек ринулся на следующих троих. Высоко подпрыгнув, он ударил в полете одного из янычар ногой по лицу, приземлился и тут же нанес удары локтем и третьему.

Лошади заволновались и сбились в кучу, преграждая дорогу бандитам. Диана остолбенела от изумления. Джек дрался со звериной грацией – неудержимый, стремительный, он сметал все на своем пути. Она сделала было шаг вперед, но Джек, уловив ее движение, сердито крикнул:

– Оставайся на месте!

Теперь он дрался сразу с пятерыми. К своему ужасу, Диана увидела, как один из нападавших вытащил пистолет и направил его на Джека. Но старший, Абдулла, тоже увидел пистолет и грозно приказал:

– Не убивать! Взять живым!

С этими словами он ударил человека с пистолетом по руке, и, хотя тот все-таки успел выстрелить, пуля ушла вверх. От этого грохота лошади совсем обезумели и беспорядочно заметались перед коттеджем.

Джек на выстрел даже не обернулся.

– Хватайте! Хватайте же его! – надрывался Абдулла.

Завязалась драка, турки висли на Джеке, словно свора псов, пытаясь сбить его с ног. Джеку удалось сделать еще несколько шагов, и теперь он был совсем рядом с дверью.

Он яростным рывком освободился от висевших на нем янычар, рванулся вперед и схватил за горло стоявшего возле входа Абдуллу. Лицо Абдуллы покраснело, он задохнулся и рухнул на колени к ногам Джека.

Джек не стал задерживаться. Он бросился в дом и через несколько секунд снова появился на пороге, держа на руках Шейлу.

Джек вскочил в седло, Шейла стояла, прислонившись к лошадиному боку. Джек схватил одной рукой поводья второй лошади, стоявшей рядом, подхватил Шейлу и усадил ее в седло позади себя.

– Теперь держитесь, – сказал он. Шейла обхватила его руками.

В этот миг Диана услышала за своей спиной шорох. Не успела она даже пошевелиться, как ее обхватили чьи-то сильные руки. Диана забилась, пытаясь вырваться, и завопила от ужаса. Напавший только крепче прижал ее к себе и, схватив за волосы, сильно дернул. Ее окружили янычары Али Паши. Из последних сил она повернула голову и крикнула Джеку:

– Уходите! Уходите!

В ответ один из бандитов ударил ее по лицу.

Джек бешено пришпорил свою лошадь. И в одно мгновение влетел на вершину невысокого холма. На всем ходу он ударил в лицо турка, державшего Диану, и бросил ей поводья. Освободившись, она вскочила в седло. Так они и помчались по направлению к главному дому: Джек с сидевшей у него за спиной Шейлой, Диана и лошади без всадников, растянувшиеся вслед за ними.

Диане показалось, что они целую вечность уходили от погони, все дальше углубляясь в лесные заросли. Наконец Джек остановился. Диана резко натянула поводья, и лошадь ее встала как вкопанная. Диана едва дышала от пережитого страха.

– Такого я еще никогда не видела, – выдохнула она, и глаза ее заблестели в лунном свете. – Они не сумели справиться с тобой!

Джек посмотрел на Диану, повел плечами и довольно спокойно произнес:

– Мне повезло. Любой из них мог пристрелить меня.

– Ты был просто великолепен, – восхищенно сказала Диана.

Джек молча повернулся к Шейле, сидевшей у него за спиной.

– С вами все в порядке? – спросил он.

– Да, – раздался ее слабый голос. – Я жива. Спасибо вам.

Воцарилась тишина, как будто всем им нечего было сказать друг другу.

– Что ты предлагаешь делать дальше? – наконец спросил Джек, обращаясь к Диане.

– Возвращаться в Лондон.

– В Лондон?

– Мы недооценили Али Пашу. Он от нас не отстанет. К тому же Кипр находится под его контролем. Живыми нам оттуда не уйти.

– Не понимаю, что ты хочешь сказать.

– Теперь нам осталось только одно: попробовать договориться с Али Пашой, – уточнила Диана.

– О чем?

– Я собираюсь предложить Али Паше половину сокровищ в обмен на нашу жизнь и Беч Хэвен.

Джек застыл в седле, обдумывая ее слова.

– По-моему, это будет честно, – продолжила Диана. – Я получаю то, что нужно мне – свою мать. Ты получаешь Беч Хэвен. Плюс половина всех сокровищ на нас двоих – это же лучше, чем ничего, верно? По-моему, неплохое предложение.

– Выходит, ты готова отдать половину сокровищ за Беч Хэвен?

– Да, я хочу, чтобы ты вернул себе родной дом. Я уже говорила тебе сегодня, что начала многое понимать совсем иначе, чем прежде. Я хочу, чтобы Беч Хэвен снова стал твоим, Джек.

Джек какое-то время сидел молча, затем протянул руку и коснулся ладонью щеки Дианы. Он ничего при этом не сказал, но прикосновение это было понятней любых слов.

17

Джек и Диана вышли из кеба возле входа в Британский музей. Над его фасадом было натянуто огромное красно-белое полотнище с гигантскими буквами, которые складывались в слова:

«В ДВАДЦАТЫЙ ВЕК ВМЕСТЕ СО СЛАВОЙ БРИТАНСКОЙ ИМПЕРИИ. 1900».

Возле входа толпились люди. Они спешили посетить выставку, посвященную наступлению нового века. На ней были представлены произведения искусства всех колоний Британской империи, раскинувшейся по земному шару, – Индии, Йемена, Австралии, Новой Зеландии, Сейшелов, Восточной и Южной Африки, Гонконга и, конечно же, Египета.

Пробираясь в многоязычной толпе, Диана невольно искала глазами полицейских в форме и детективов в штатском. Их было немало, и это понятно: ведь им предстояло охранять выставленные здесь драгоценности, стоимость которых трудно было определить даже приблизительно. Скорее всего все эти произведения искусства просто не имели цены. Диана была рада тому, что здесь так много блюстителей закона. В их присутствии ей было не так страшно увидеть человека, на встречу с которым они пришли сюда, – Али Пашу.

Три дня тому назад, когда со всяческими предосторожностями они прибыли в Лондон, Джек сумел найти небольшую квартирку в глухом уголке Сохо. Здесь они могли чувствовать себя в относительной безопасности и ждать, пока Шейла не поправится окончательно. Устроившись, они послали в дом Али Паши письмо с предложением встретиться в музее. Здесь, на глазах сотен людей, в присутствии полицейских, они надеялись, что сумеют выйти сухими из воды, то есть сохранить жизнь после этой встречи.

Джек и Диана прошли в Египетский зал, где сейчас были выставлены парадные одежды некого Ти, знатного человека, жившего еще во времена фараонов Пятой династии. Они были обнаружены совсем недавно и привезены в музей прямо с парохода.

Среди посетителей, стоявших возле разукрашенного саркофага самого Ти, они заметили Али Пашу.

Увидев Джека и Диану, он отошел к дальнему углу зала вместе со своим охранником Абдуллой, тем самым, с которым Джек столкнулся в Беч Хэвене. Абдулла невольно коснулся своей шеи пальцами, вспомнив, очевидно, их недавнюю драку.

Сам же Али Паша, сделав шаг навстречу своим противникам, заговорил с ними вежливо и спокойно.

– А, Джек! – улыбнулся он. – Мой дорогой! Я был очень рад получить от тебя письмо и, как видишь, с радостью откликнулся на твое предложение.

Он протянул руку, но Джек не принял ее. Али спокойно пожал плечами и продолжал, глядя теперь на Диану.

– Мисс Санберн! Вы как всегда очаровательны. А как здоровье нашей уважаемой Шейлы?

Диану бесил этот тон.

«Сначала едва не довел Шейлу до смерти, а теперь спрашиваешь о ее здоровье, скотина? – подумала она. – Но теперь-то тебе вовек до нее не добраться, мерзавец! «

– Моя мать постепенно поправляется, – ответила Диана, глядя на принца.

Тот весело рассмеялся, словно услышал что-то очень забавное.

– Передайте ей привет от меня, – сказал он. – И скажите, что я в любое время будут рад увидеть ее в своем доме.

– Негодяй! – вспыхнула Диана. – Так жестоко обращаться с невинной женщиной!

– Невинной? – снова рассмеялся Али Паша. – Вы просто очаровательны, мисс Санберн. Не сомневаюсь, что наш общий друг Джек очень ценит в вас эту черту.

Джек нахмурился и сухо заметил:

– Может быть, приступим сразу к делу?

– Но, друг мой, – воскликнул Али Паша, – вы даже не посмотрели еще на эти великолепные находки! А вы полюбуйтесь, полюбуйтесь на них. Может быть, тогда вам захочется поскорее заняться своими поисками. Ведь то, что вы будете искать, не идет ни в какое сравнение с этими безделушками.

– У нас есть предложение, – так же сухо скачал Джек.

Али широко улыбнулся и развел руками:

– Ах уж эти англичане! Все о делах да о делах! Вы совсем не умеете наслаждаться жизнью. Учитесь у нас, людей с Востока.

– Вы готовы меня выслушать или нет?

– Разумеется. Как это говорят у вас в Англии, я весь внимание.

Джек придвинулся ближе к Али Паше и негромко сказал:

– Мы с вами находимся в одинаковой ситуации. В шахматах это называется патом. И нам обоим ничего не остается, как пойти на компромисс.

– Компромисс, – повторил Али Паша, покосившись на своего охранника. – Интересно. И что вы имеете в виду, когда говорите: компромисс?

– Разделим сокровища. Вы получаете половину, Диана – вторую, а я получаю назад Беч Хэвен.

– Допускаю, что такое решение было бы оптимальным – для вас. Надеюсь, вы не очень сердитесь за то, что мои люди несколько побеспокоили вас?

– Кстати говоря, нам нужны гарантии безопасности. Особенно после нашего возвращения.

Али протянул руку к своему подбородку, задумчиво погладил его длинными пальцами.

– Любопытное предложение. Типично английское – взвешенное, просчитанное и логичное. Цивилизованное, я бы сказал. Но есть одна проблема.

– Какая же?

Али понизил голос и сказал:

– Половина сокровищ меня не устроит. Мне нужны все.

Твердость, с которой Али произнес слово «все», не оставляла сомнений в том, что он не отступится. Ни за что. Джек посмотрел на Диану, затем снова на принца.

– Мне кажется излишней ваша алчность, Али. Не забывайте, что только мне и Диане известно, где спрятаны сокровища Клеопатры. Вы этого не знаете. И потом, разве половина хуже, чем ничего?

– Не хуже, но недостаточно. Видите ли, Джек, я, признаться честно, нахожусь в сложном положении. Как вы, конечно, знаете, Оттоманская империя в последние сто лет лишилась значительной части своих земель. Мы потеряли Армению, Сирию, Палестину, Грецию, Месопотамию, Аравию. Если дело и дальше так пойдет, то я могу оказаться последним турецким султаном.

– Империи возвышаются, империи рушатся – что поделать? – равнодушно заметил Джек. – Таков закон истории.

– Но иногда они и возрождаются, – возразил Али. – Видите ли, Джек, цель моей жизни – вернуть Турции ее былое величие. Я потратил годы на то, чтобы найти стратегических союзников во всех этих регионах. Еще немного – и в начале века мир увидит новую Оттоманскую империю.

– А для этого нужны деньги, – закончил за него Джек. – Огромные деньги.

– Увы, это так. У меня есть солдаты, которые готовы выполнить любой мой приказ, но сначала им нужно заплатить. Согласитесь, мне нужны деньги. Но сокровища Клеопатры необходимы мне не только поэтому. Ведь это не только и не просто золото. Это, если хочешь, дар богов. Окажись они у меня в руках, я сам в глазах моих подданных стану величайшим из богов, избранником небес. И тогда они с радостной улыбкой на лице будут умирать в бою, выкрикивая перед смертью мое имя.

Диана слушала его с ужасом, чувствуя, как кровь стынет у нее в жилах. Только теперь она поняла по-настоящему, зачем Али Паше так необходимы сокровища Клеопатры, этот, как он говорит, дар богов. Нет, перед ней стоял не заурядный охотник за сокровищами, перед ней стоял маньяк – может быть, самый кровавый маньяк в истории.

– Мы не пойдем на это! – крикнула она.

Голос Дианы эхом прокатился под высоким потолком музея. Джек успокоил ее движением руки и спросил у Али:

– Предположим, вам удастся возродить свою империю, и что потом?

Али сделал странное движение руками, словно снимал с лица приросшую к нему маску. Все его фальшивое обаяние испарилось. Взгляд стал холодным и жестоким.

– Потом вся пустыня станет красной от крови.

– Это называется тиранией, – сказала Диана.

– Тирания? – усмехнулся Али уголками губ. – Разумеется. Каждый, кто посмеет усомниться в правоте и величии Стамбула, погибнет ужасной смертью. Неважно, будет ли он знатным шейхом или простым крестьянином. Мир на свой шкуре узнает, что такое сильная власть. Мы устроим резню, которой еще никогда не бывало в истории нашей планеты.

– Вы не в своем уме, – прошептала Диана. Али окинул ее презрительным взглядом:

– Посмотрите лучше на себя. Ханжи. Лжецы. Развратники. Да чем вы сами лучше меня? Британия! Разворовала полмира и жиреет на награбленном. А ваши собственные отцы? Разве они не грабили мертвецов в их могилах? Британский музей! Выставка ворованного, и больше ничего!

Диана с ужасом смотрела на Али. Да, перед ней стоял маньяк, но в его словах, как ни странно, была доля истины.

Джек сказал:

– Итак, все или ничего. Тогда пусть будет ничего, потому что в противном случае мир утонет в кровавой смуте.

Али, прищурившись, посмотрел на Джека:

– Может быть, вы измените свое решение, когда узнаете о находке, сделанной угольной компанией «Хедли».

– Что?!

– Как, разве я не говорил? Мои инженеры обнаружили в землях Беч Хэвена богатейшие залежи угля. Крупнейшие в Англии. Несколько месяцев тому назад я заключил с компанией «Хедли» контракт на их разработку. Сразу после Нового года имение Беч Хэвен будет снесено с лица земли.

Джек посмотрел на Диану. В глазах его было отчаяние. Она вспомнила слезы Джека в ту ночь, когда они тушили беседку. Беч Хэвен будет снесен с лица земли! Это был смертельный удар. Джек этого не перенесет.

Джек стоял с белым как снег лицом и не мог вымолвить ни слова. Точку в разговоре поставил Али Паша.

– Подумай обо всем хорошенько, Джек, – сказал он. – Твой крайний срок – тридцать первое декабря. Или ты отдаешь мне все, или на следующий день на месте Беч Хэвена начнут рыть угольную шахту.

18

Джек и Диана со всеми предосторожностями вернулись к себе в Сохо, не переставая думать о том, что же им делать дальше. Отдать сокровища в руки маньяка? Невозможно! Но тогда – гибель Беч Хэвена.

Прошло несколько дней. Джек часто и подолгу отлучался куда-то. Диана предполагала, что он пытается через своих многочисленных знакомых найти возможность выручить Беч Хэвен из рук Али Паши, но она ни о чем не спрашивала Джека. Самой же Диане положение казалось совершенно безнадежным.

Рождество они встретили незаметно, совершенно не ощутив прихода праздника. Правда, Диана постаралась сделать праздничный стол, но Джек едва притронулся к еде.

Чем меньше оставалось до рокового дня, назначенного Али Пашой, тем мрачнее становился Джек, тем чаще он замыкался в себе, не замечая вокруг себя ничего и никого. Джек стал пропадать из дома по ночам и возвращался под утро, и всякий раз от него сильно пахло бренди. Диана еще никогда не видела Джека таким подавленным и мрачным. Он почти не спал и если не уходил куда-нибудь, то молча мерил шагами маленькую гостиную в квартирке, которую они снимали, или часами стоял у окна, глядя пустыми глазами на праздничную толпу, бурлящую на улице.

Диана остро чувствовала его боль. Она находила утешение только в том, что ухаживала за Шейлой. Та постепенно поправлялась. Они все чаще говорили друг с другом, хотя пока их разговоры оставались бессвязными – словно беседа совершенно чужих людей, едва начинающих узнавать один другого. Шейла всячески уходила от разговоров о своем прошлом и об их жизни со Стаффордом. Диана чувствовала, что такие темы почему-то неприятны Шейле, но не могла понять почему. О чем они говорили часто и много, так это о Египте. Диана просто заново открывала для себя эту удивительную страну с ее двухтысячелетней историей, полной взлетов и таких же стремительных падений.

– Эти две тысячи лет, – говорила Диане Шейла, – научили наш народ верить в судьбу, сделали нас фаталистами. Мы были со щитом, но были мы и на щите. Когда-то Египет правил миром, был богатейшим государством на Земле. И что с нами стало теперь? Нас раздробили, нас рассеяли по миру. Нас разграбили. Наше прошлое, наше священное прошлое, стало экспонатом в музеях захватчиков. На нашу землю пришли алчные люди – такие, как Али Паша, – и пока Египет не избавится от них, он будет обречен на прозябание.

Шейла живо интересовалась прошлым Дианы, и та долгими часами рассказывала свой матери о себе: о своей близости с отцом, о детстве, о школе, о том, как непросто складывались ее отношения с Пруденс, которую она тогда считала своей матерью. Но Пруденс оказалась лишь мачехой – холодной и равнодушной. Диана рассказывала о себе, и душа ее при этом смягчалась и успокаивалась, словно все обиды, жившие в ней, уходили прочь.

Что-то менялось в душе Дианы. Она начинала многое видеть по-другому, меняла свои оценки людей и событий. Мир представал перед ней в новом свете. В этом ей помогали слова и мысли Шейлы – всегда мудрые и взвешенные. Сердце Дианы наполнялось чувствами, существование которых она прежде отвергала. Она очень привязалась к Шейле, полюбила ее всей душой, несмотря на то, что по-прежнему знала совсем немного о ее прошлой жизни. Ей доставляло огромное удовольствие говорить с матерью – казалось, Диана наверстывала все то, что было упущено ею в детстве и юности.

Шейла оказалась очень проницательной женщиной. Иногда, когда ей позволяли силы, она сидела в гостиной вместе с Дианой и Джеком, наблюдая за ними, а потом однажды вечером сказана Диане:

– Джек не находит себе места.

– Я знаю, – ответила Диана.

– Он очень любит тебя.

Диана посмотрела в темные проницательные глаза Шейлы, удивляясь тому, как быстро сумела та понять это, и тихо ответила:

– Я тоже это знаю.

Шейла накрыла рукой ладонь Дианы.

– Твой Джек умрет, если потеряет самое дорогое в жизни – свой родной дом, Беч Хэвен, – сказала она. – Умрет душой.

Эти слова потрясли Диану. Сердце ее сжалось от сознания безнадежности, от страха перед ближайшим будущим.

Теперь Диана стала внимательнее следить за Джеком. Она видела его подавленность, читала отчаяние в глубине его голубых глаз. Она знала, что гибель Беч Хэвена – дело решенное, но понимала и то, что в словах Шейлы заключена истина.

Смерть души – что может быть ужаснее для человека!

Диане казалось, что она сама готова умереть вместе с Джеком. Она исступленно искала выход из создавшегося положения. Да, Али Паша – сумасшедший. Сокровища необходимы ему для того, чтобы залить весь мир кровью. Отдать ему наследие Клеопатры? Те самые сокровища, ради которых отдал свою жизнь ее отец? Спасти Беч Хэвен и душу Джека такой ценой?

Диана готова была сама сойти с ума.

В ночь на тридцать первое она не могла уснуть. Мысль о том, что неизбежное вот-вот произойдет, душила ее, словно веревка палача. И наконец под утро Диана окончательно решила, что надо делать.

Было шесть часов утра. Диана поднялась с постели и прошла в гостиную. Джек, как всегда в последнее время, был уже на ногах. Он стоял возле окна и смотрел в пустоту. На щеках его темнела щетина: он не брился, наверное, уже целую неделю. Джек стоял молча, ничего не слыша и не видя вокруг себя.

Диана тихо подошла к нему и сказала:

– Я решила отдать сокровища Али Паше. Все, целиком.

Джек не обернулся, лишь отрицательно покачал головой.

– Нет, – ответил он. – Это невозможно.

– Мы должны сделать это, – настойчиво повторила Диана. – Нельзя позволить ему разрушить то, что для тебя дороже всего на свете.

– Нельзя давать оружие в руки убийцы. Али Паша – сущий дьявол. А тот, кто поддерживает дьявола, губит свою бессмертную душу.

– Мы скажем ему, где спрятаны сокровища. Он вернет тебе Беч Хэвен. А как нам остановить Али Пашу, будем думать.

Джек продолжал молча смотреть в окно. Диану охватило отчаяние.

– Но, Джек, ведь если ты потеряешь Беч Хэвен, ты не сможешь жить дальше!

– А хоть бы и так, – устало и безразлично произнес Джек.

Диана вновь заговорила, тщательно подбирая слова:

– Той ночью, на яхте, когда я услышала твой разговор с Али Пашой, и поняла, что ты снова предал меня, мне больше всего на свете хотелось отомстить тебе. Тогда я, наверное, только порадовалась бы нынешней ситуации. Постаралась бы одна найти сокровища, а тебя послала бы ко всем чертям вместе с твоим Беч Хэвеном. Но сейчас все изменилось, Джек. Не могу объяснить, почему, но думаю, что благодаря Шейле. Теперь я понимаю, почему ты сделал то, что ты сделал. Понимаю твое отчаяние. Наверное, это случилось потому, что у меня самой появилось теперь то, что для меня важнее всего на свете, – родная мать. Если я потеряю ее, я умру. Так же, как умрешь ты, потеряв Беч Хэвен. Но я не дам тебе умереть, Джек, – ты спас от смерти Шейлу. Можешь говорить, что тебе угодно. Можешь сказать, например, что спас ее ради того, чтобы найти сокровища. Но я видела твои глаза в ту ночь. Они сказали, что ты сделал это ради меня. И тогда я поняла, что ты по-прежнему любишь меня.

Диана замолчала, и в комнате повисла тишина. Диана отошла от окна, села на стул и вновь заговорила:

– Я тоже всегда любила тебя. Даже тогда, когда мне казалось, что я тебя ненавижу. Ты спас Шейлу для того, чтобы не дать мне умереть. И я не дам тебе умереть из-за гибели Беч Хэвена.

Джек ничего не сказал. Он все смотрел невидящими глазами на улицу, прислонившись головой к оконной раме.

Глаза его были пусты и неподвижны.

Диана коснулась его руки и сказала, чуть не плача:

– Как ты не поймешь, Джек! Мне все равно, что будет делать Али Паша с сокровищами Клеопатры. Мне безразлично, назовут именем моего отца новый зал в Британском музее или нет. Ты мне небезразличен, только ты, слышишь? У меня сердце разрывается, когда я вижу, что с тобой происходит. Я не позволю тебе навсегда потерять Беч Хэвен, а с ним и себя, я слишком сильно люблю тебя.

Джек медленно отвернулся от окна.

– Я люблю тебя, Джек, – тихо повторила Диана.

Слезы хлынули у нее из глаз, и она вытирала их тыльной стороной ладони.

– Это правда? – спросил Джек.

– Святая правда.

После этих слов в комнате, казалось, стало светлее.

– Так сильно любишь, что готова ради этого отказаться от всего? – спросил Джек.

– Ты дороже для меня, чем тысяча тысяч любых сокровищ. Я готова все их отдать ради тебя.

Джек обнял Диану за плечи и прижал к груди.

– Мы так много принесли боли друг другу, – сказала она сквозь слезы. – Я знаю, что виновата не меньше, чем ты. Я была слепа.

Джек приложил ладонь к мокрой щеке Дианы.

– Ты действительно сильно изменилась, – тихо сказал он.

– Помнишь легенду, которую я рассказывала тебе в храме? – спросила Диана. – Об Изиде и Осирисе? О том, как она собрала его из кусочков и вернула к жизни? Сейчас я хочу собрать из осколков наше прошлое. Начать все сначала. Вернуться к той ночи, когда ты пришел ко мне в музей. Давай откроем новую страницу в жизни. Я хочу сделать для тебя то же, что сделала для Осириса Изида. Собрать тебя из кусочков и вернуть к жизни, к свету. Этого я хочу сейчас больше всего на свете.

На глазах Джека заблестели слезы. Он посмотрел на Диану с такой признательностью и любовью, что у нее перехватило дыхание.

– Почему бы нам не начать все сначала, Джек? Почему бы нам не начать все сначала в Беч Хэвене, именно там? Начать с чистой страницы, забыв обо всем, что было.

Джек еще крепче прижал ее к себе. В его сильных руках Диана чувствовала себя защищенной от всех невзгод, и это возвращало ей утраченную надежду.

– Забыть обо всем, – тихо сказал Джек, и по щекам у него тоже потекли слезы.

Они простояли, обнявшись, еще какое-то время. Диана забеспокоилась. Пора принимать решение, не откладывая. И который час уже, кстати?

– Надо спешить, – сказала она Джеку, взглянув на часы. – Поезд на Бедфорд отходит в девять. Через два часа мы будем там, возьмем лошадей и поскачем в Беч Хэвен. Если повезет, окажемся там еще до полудня. Иди побрейся, а я тем временем переоденусь. А для Шейлы оставим записку, чтобы она не волновалась.

Джек, словно человек, с трудом выходящий из объятий сна, выполнял приказания Дианы. Вскоре они были готовы и вышли на туманную, холодную утреннюю улицу, чтобы нанять кеб до вокзала. На вокзал они приехали ровно в девять, но поезд еще не ушел, его отправление откладывалось на полчаса.

Диана не знала, радоваться ей или огорчаться этой вынужденной задержке.

Наконец они тронулись в путь. Им казалось, что поезд ползет как черепаха. Диана то и дело поглядывала на часы. Что же это такое? Они едут уже целую вечность. Наконец вагон остановился у бедфордского перрона.

Лошадей они взяли в привокзальной гостинице и сразу же стали нетерпеливо подгонять седлавшего грума, который казался им ужасно медлительным. Вскочив в седла, они помчались к Беч Хэвену, который находился в пяти милях от Бедфорда.

С холма они увидели перед собой имение. Но, боже, что они увидели! Землеройные машины, окружившие главный дом, и минеров, тянувших свои кабели. Поместье было оцеплено полицейскими, среди которых расхаживал местный шериф. Здесь же стоял и Али Паша в окружении своих людей.

Он сразу заметил всадников и приветственно замахал рукой.

– А, мои друзья, – с широкой улыбкой крикнул принц. – Решились все-таки!

Джек, не отрываясь, смотрел на дом. Вдоль всех ею стен были выкопаны глубокие узкие канавы, в которых стояли небольшие деревянные ящики. Джек соскочил с лошади и спросил:

– Что здесь происходит?

Али Паша взмахнул рукой и кинул Джеку небольшой брусок, который держал в руке. Джек поймал его и вздрогнул. Это был динамит.

– Шведский динамит, – с улыбкой подтвердил его догадку Али Паша. – Лучшая взрывчатка в мире. Вокруг дома заложено двести килограммов. Они рванут, как только я поверну эту ручку.

Диана также спешилась и подошла к Джеку.

– Мы решили принять ваше предложение, – звенящим от напряжения голосом сказала она.

Али широко улыбнулся и сказал, покачав головой:

– Вы не перестаете поражать меня, англичане. Любите свои садики и дома больше всех богатств на свете. Вам никогда не стать владыками мира, пока вы не изменитесь. А ты, Джек... Что ж, возможно, ты любишь турок даже больше, чем я предполагал. Впрочем, для нас, мужчин, слово женщины – пустой звук. Я хочу, чтобы ты сам сделал свой выбор. Скажи, что для тебя этот клочок земли значит больше, чем эта женщина.

Джек побледнел. Он взглянул на Диану, и в этот миг она поняла, в мыслях Джека что-то переменилось. Он очень долго смотрел на нее. Казалось, прошла вечность, пока он сказал слово. И слово это было – нет.

– Нет? – изумился принц.

Джек повернулся к нему и прорычал:

– Можешь подтереться своими сокровищами, турок проклятый.

– Нет, Джек, нет! – закричала Диана, хватая Джека за рукав.

Глаза Али Паши злобно засверкали:

– Ты думаешь, я шучу, приятель?

– Плевать я хотел на то, шутишь ты или нет, подонок.

– Джек, прошу тебя, опомнись! – закричала Диана.

– Я никогда не пойду на это, – сказал Джек, поворачиваясь к Диане. – Не понимаю, что это на меня нашло.

– Соглашайся, Джек. Соглашайся.

– Нет. Если Али отдаст мне Беч Хэвен, я получу то, что мне нужно. А ты, Диана? Что в этом случае получишь ты? Ради чего ты столько страдала?

– Одумайся, Джек, – прошептала Диана. – Ведь ты так любишь Беч Хэвен.

Джек обвел взглядом подстриженные лужайки, дом, стены которого они с отцом возводили собственными руками, и сказал:

– Да, я люблю это место. За него я готов был сражаться с целым миром. Мой отец умер ради этого дома. И я сам готов был умереть за него.

Голос Джека дрожал. Он замолчат, сделал глубокий вдох и еще раз посмотрел на родные стены.

Затем повернулся к Диане, взял ее руки в свои, и она почувствовала, как дрожат его пальцы.

– Но тебя я люблю еще больше, – сказал он. – Ты готова была пожертвовать ради меня всем. Теперь я должен найти в себе силы сделать то же самое. Беч Хэвен... С ним были связаны все мои надежды, все мечты, но я готов отказаться от него. И знаешь почему, Диана? Потому что ты для меня дороже всего на свете. Ты, а не этот дом.

– Ты сошел с ума, Джек, – печально произнесла Диана.

– Кажется, ты все-таки не веришь мне, Джек, – насмешливо сказал Али Паша.

Он подошел к электрическому взрывателю, стоявшему на земле, и указал рукой на его рукоятку.

– Думаешь, я блефую? Или, может быть, надеешься растопить мое сердце слезами? Напрасно. У тебя осталась всего одна минута, Джек. Всего одна минута, и от этого дома останутся лишь воспоминания.

Джек заглянул в глаза Дианы. Он увидел в них любовь, и это придало ему новые силы. Джек крепко схватил за плечи Али Пашу, и теперь смертельные враги оказались лицом друг к другу.

– Подумай о последствиях, Джек, – предупредил Али.

– Ты тоже подумай о них, приятель.

С этими словами Джек сам нажал ногой на рукоятку взрывателя.

На месте, где только что стоял дом, с грохотом поднялся к небу столб дыма и огня. Взрывная волна сбила всех с ног и прижала к земле. От гула заложило уши. Вниз посыпался дождь из обломков и комьев земли. Пыльное облако скрыло бледное зимнее солнце.

Когда они осторожно поднялись на ноги, на месте дома зияла глубокая яма. Никто не двигался с места и не проронил ни слова, пока над местом взрыва не осела пыль.

Наконец Диана подошла к Джеку и прикоснулась к его рукаву дрожащей рукой. На сердце у нее было тяжело.

– Теперь я свободен, – негромко сказал Джек, не сводя глаз с того места, где когда-то – теперь уже когда-то – стоял его дом. Джек повернулся к Али Паше. – Свободен! – с вызовом повторил он. – Свободен и могу наконец сделать то, о чем так давно мечтал: я могу убить тебя, принц Али Паша, «тень бога на земле».

– Убить меня, говоришь? – переспросил Али.

– Теперь тебе нечем держать меня на привязи, – сказал Джек.

– Нечем? А как насчет Шейлы?

– Шейла в надежном месте.

– Ты уверен в этом? Думаешь, я не знаю, где вы прячетесь? Думаешь, что мои люди не шпионят за вашей квартиркой в Сохо? Ты опять недооценил меня, Джек. Правда, если быть честным, и я недооценил твою любовь к этой девушке, к Диане, но я все равно в выигрыше, потому что мои люди нанесли визит в Сохо сразу после вашего отъезда.

– Ты лжешь! – закричала Диана.

Али высокомерно улыбнулся.

– Опять не верите? Ну что ж, возвращайтесь к себе и убедитесь сами. Попробуйте теперь отыскать свою Шейлу.

Джек увидел, как побледнела Диана. Глаза ее метали молнии, и если бы они обладали волшебной силой, от Али Паши осталась бы лишь горстка пепла.

– Ну, а теперь, когда ты предпочел Диану своему поместью, Джек, все дальнейшее очевидно, – рассмеялся Али. – Вам придется рассказать мне, где спрятаны сокровища, если вы хотите вернуть Шейлу здоровой и невредимой. До вечера, Джек, и помни, если ты не откроешь мне тайну, Шейла умрет.

19

Обратный путь казался Диане бесконечным. Медленно тянулись станции. Колеса поезда печально стучали на стыках в такт мыслям, которые ни на секунду не отпускали Диану.

«Неужели это правда? Неужели это правда?»

– Нет, не может быть, – сказала она наконец Джеку. – Али просто блефовал.

– Он никогда не блефует, – возразил Джек.

– Но все же когда-нибудь случается в первый раз! – с отчаянием воскликнула Диана.

– Да, конечно, – со вздохом произнес Джек, глядя в страдальческие глаза Дианы. – Для того чтобы отбить у меня охоту преследовать его, он мог решиться на обман.

Диана прекрасно понимала, что Джек просто хочет успокоить ее. В глубине души она сама не верила в то, что Шейла окажется дома.

– А если это все же правда, – сказала она. – Что же нам тогда делать?

Пока им оставалось только одно: ждать.

Наконец поезд, пыхтя, остановился у лондонского перрона, Диана бегом бросилась на улицу. Схватила первый попавшийся кеб, и они помчались в Сохо. Пока Джек рассчитывался с кучером, Диана успела взбежать наверх. Квартира была пуста.

В спальне все было перевернуто вверх дном. Здесь была схватка – и не на жизнь, а на смерть. На ковре блестела лужица крови.

Вошедший в спальню Джек обнял Диану за плечи, прижал к себе.

– Ты пожертвовал ради меня Беч Хэвеном, – прошептала Диана. – Но все впустую. О Джек, как же ты должен теперь ненавидеть меня!

Он откинул голову и посмотрел в лицо Диане.

– Ненавидеть тебя? Нет. Скажу тебе больше: сейчас я даже рад тому, что все получилось именно так. Теперь у меня по крайней мере развязаны руки.

– Я знаю, ты хочешь утешить меня.

– Я люблю тебя. И это не просто слова. Тогда на яхте, когда я увидел, что тебя нет, я догадался о том, что ты слышала мой разговор с Али, понял, какую боль причинил тебе. И тогда я поклялся найти Шейлу – для тебя, ради тебя. Когда ты исчезла, я почувствовал, что у меня отняли половину души. И тогда понял, как я люблю тебя. Как ты нужна мне.

– Но Беч Хэвен...

– Беч Хэвен был той стеной, что разделяла нас. Я понял это, когда Али предложил мне выбор: Беч Хэвен или ты. Что случилось, то случилось, но слава богу, со мной осталась ты. И если бы мне представилась вторая попытка, я поступил бы точно так же.

Он нежно погладил лицо Дианы кончиками пальцев.

– Что нам делать. Джек?

– Не знаю.

– Он может убить ее?

Джек задумался. Диана видела, он ищет слова утешения, но лучше, если он скажет ей правду.

– Да, – сказал наконец Джек. – Я думаю, что Апи может убить Шейлу, если не получит от нас то, что ему нужно.

– Но разве можно отдавать в его руки сокровища? Теперь, когда нам известно о его чудовищных планах? Разве можем мы спасти жизнь Шейлы ценой жизней многих тысяч ни в чем не повинных людей? Хотя, – Диана с трудом проглотила комок, стоявший у нее в горле, – ведь это моя мать.

«Как я могу обрекать ее на смерть? « – подумала Диана.

– Теперь я до конца понимаю, что ты чувствовал, когда Беч Хэвен взлетел на воздух, – сказала Диана.

– Я давно должен был убить Али, – ответил Джек.

– Мы не можем отдать ему сокровища, – прошептала Диана.

Вдруг она бросилась вон из дома, на холодную улицу, под высокое звездное небо. Сначала она бежала, потом перешла на шаг и наконец очутилась в парке. Здесь Диана села на скамью, обессилено опустив руки. Сквозь деревья виднелись освещенные окна домов. Откуда-то доносился детский смех. Там, в городе, шла своим чередом предпраздничная жизнь, но вокруг Дианы время свернулось темным коконом.

Она вспомнила, что сегодня тридцать первое декабря, последний день уходящего века. Если они сегодня же не отдадут сокровища в руки Али Паши, ее мать не увидит первой зари нового года, умрет в уходящем столетии.

Диана увидела молодую женщину, наклонившуюся к девочке, застегивая пуговицы на ее пальтишке. Мать и дочь, комок подкатил к горлу Дианы. Она вспомнила о часах, проведенных со своей матерью, об их разговорах. Как недавно и как давно это было! Она вспомнила и Пруденс – всегда такую холодную, такую безразличную к своей приемной дочери. Боже, сколько планов на будущее рождалось у нее в голове, когда она обрела настоящую мать!

Слезы текли и текли по щекам Дианы.

Она почувствовала рядом с собой чье-то присутствие. Конечно же, это оказался Джек.

Он взял руку Дианы, долго держал ее, поглаживая ладони, и наконец сказал:

– Нужно отдать ему эти сокровища.

Такие слова пролились бальзамом на душу Дианы, но она сказала в ответ:

– Нет. Мы не можем этого сделать. Это невозможно.

– Шейла – живой человек. Она дышит, думает. Она важнее для нас, чем те безвестные люди, которых может убить или не убить Али Паша. Те для нас нереальны, в отличие от Шейлы. Она в нас верила, и мы не должны обмануть ее доверия.

– И ты сможешь с этим жить?

– А ты сможешь жить, убив Шейлу своим молчанием?

Диана опустила глаза.

– Диана, давай говорить начистоту. Ты отказалась от всего ради меня. Я хочу вернуть тебе долг. Что теперь для нас с тобой эти сокровища? Ничто, пыль на ветру. Твой отец умер, и ему уже не помочь. Так давай хотя бы спасем твою мать.

– А что потом? Что будет, когда мы скажем ему, где спрятаны сокровища?

– Давай спасем Шейлу, – ответил Джек.

Дворец Али Паши был празднично украшен. Хотя хозяин и не был христианином, он соблюдал обычаи страны, в которой жил, и потому весь фасад переливался рождественскими огнями, горевшими среди елочных ветвей. Возле подъезда стояли вооруженные охранники, внимательно следившие за Джеком и Дианой, пока те подходили к дверям.

Диану била нервная дрожь. Ей не терпелось увидеть Шейлу, убедиться в том, что она жива и невредима. Это желание пересиливало чувство страха, которое вызывало у нее одно только имя Али Паши.

Их пригласили внутрь, в гостиную, примыкавшую к ярко освещенному холлу. Вскоре вошел и Али Паша, одетый в турецкий халат. Он встретил пришедших своей обычной улыбкой, которая уже не могла обмануть ни Джека, ни Диану.

– Могу я рассчитывать на то, что наш разговор наконец, будет по существу? – спросил хозяин.

– Можешь, – ответил Джек. – Карта с указанием места, где спрятаны сокровища, в обмен на Шейлу.

– Прекрасно. Честная сделка. Но как я могу проверить, не обманываете ли вы меня?

– Стоит взглянуть на карту, и все станет ясно.

– Интересно. Где карта?

– Не здесь, – ответил Джек. – Обмен мы совершим где-нибудь в людном месте. Ведь у нас тоже нет оснований доверять тебе, Али. Тот задумчиво потер подбородок.

– Хорошо. Сегодня самым людным местом в Лондоне будет площадь перед Букингемским дворцом, где в присутствии королевы, под бой часов Биг-Бена тысячи англичан будут приветствовать наступление нового века. Встретимся там. Скажем, за пятнадцать минут до полуночи. За это время мои матросы успеют подготовить яхту к выходу в море. На тот случай, если вам опять вздумается выкинуть что-нибудь неожиданное.

Было около одиннадцати. Джек все еще не вернулся, и Диана сидела одна. Он отправился проверить, нет ли на борту яхты Шейлы и не обманет ли их Али и на этот раз, увезя свою пленницу в море. Диана молилась богу. Наконец Джек вернулся – уставший, с бледным лицом.

– На яхте ее нет, – сказал он. – Совершим обмен, как договаривались.

– Ты уверен, что так будет правильно, Джек?

– Единственно правильно.

– Я сердцем чувствую подвох. Меня обуревают недобрые предчувствия, Джек. Отдать сокровища в руки этого злодея... А что, если дать ему неправильную информацию? Обмануть?

– Не выйдет. Ему известно все, что было написано на кошках. Еще немного, и он сам обо всем догадается.

– А что, если мы отдадим ему карту, но он не вернет нам Шейлу?

Джек твердо посмотрел ей в глаза и ответил:

– Тогда я убью его. И этот мерзавец знает об этом.

Площадь перед Букингемским дворцом была заполнена людьми. Казалось, весь город собрался здесь отпраздновать великое событие – приход нового века. И напрасно кричали до хрипоты на лужайках Гайд-парка сумасшедшие ученые, доказывая, что истинным началом нового века нужно считать лишь следующий год, 1901-й. Магия круглых цифр оказалась сильней, и теперь тысячи глаз следили за стрелкой башенных часов, медленно ползущей к двенадцати. До нового года осталось пятнадцать минут.

Джек и Диана вышли из кеба в квартале от площади. Дальше они пробирались сквозь густую толпу, охваченную лихорадочным ожиданием. Мелькали маски, звенели песни, гремели хлопушки. Джеку с трудом удавалось прокладывать путь, прижав к себе Диану.

Наконец они добрались до угла, на котором была назначена их встреча с Али Пашой. Он уже был на месте в окружении охраны и приветствовал появление Джека и Дианы своей дежурной улыбкой.

– Опаздываете, – укоризненно покачал он головой. – Я уж начал опасаться, что вы снова передумали.

– Мы здесь, – сумрачно сказал Джек.

– А где Шейла? – спросила Диана.

– Рядом, – ответил турок и взглянул на стоящий за углом экипаж. – Совсем рядом. Увидите ее через несколько минут, клянусь Аллахом.

– Прежде всего я хочу увидеть ее, – сказал Джек, делая шаг по направлению к экипажу.

Но Али поднял руку, и двое янычар встали на пути Джека.

– Тихо, тихо, Джек, – сказал Али. – Здесь командую я. Сначала сокровища, потом женщина.

Джек оглянулся на Диану, и та едва заметно кивнула. Тогда он протянул принцу сложенную вчетверо карту. Али развернул ее, взглянул и широко улыбнулся.

– Ты был прав, Джек, это совершенно очевидно. Какими мы были дураками, что не поняли этого с самого начала. Кипр! Клеопатра была царицей Египта и Кипра! «Камень Афродиты» – так еще называют этот остров. Конечно, Кипр, где же еще? – И Али Паша весело рассмеялся, откинув назад голову.

Какой-то прохожий, проходя мимо, дружески ударил Али по плечу. Двое охранников тут же схватили беднягу за руки и грубо впихнули в толпу. Сам же принц, казалось, ничего не заметил.

Диана тем временем бросилась к экипажу, стремительно распахнула дверцу и заглянула внутрь. Непонимающе тряхнула головой.

– Там пусто, – сказала она. Джек рванулся к Али Паше.

– Ублюдок! – крикнул он. – Проклятый ублюдок! Где она?

Али Паша медленно поднял взгляд к циферблату Биг-Бена, затем опустил его чуть ниже. Проследив за взглядом Али, Джек и Диана увидели в вышине, в арке под курантами, несколько фигур. Одна из них была женской.

– Шейла здесь, как я и сказал, – улыбнулся Али. – Она привязана к цепи и, как только минутная стрелка достигнет двенадцати, окажется повешенной над толпой под бой курантов и грохот фейерверка, символизируя то, что ожидает Британскую империю в наступающем веке. 4Да, это будет прелюбопытное зрелище, уверяю вас!

– Но зачем? – закричала Диана. – Вы же получили все, зачем убивать невинную женщину?

Взгляд Али Паши стал суровым:

– Она предала меня. А с предателями я всегда поступаю одинаково.

Джек выхватил из кармана нож, но в тот же миг ножи засверкали и в руках янычар, охранявших принца.

– Остановись, Джек, – поднял руку Али Паша. – Ты напрасно теряешь время. У вас, если поторопитесь, есть еще шанс спасти Шейлу. Если удастся, разумеется.

20

Джек бросил быстрый взгляд на Диану, затем на циферблат часов и на толпу, запрудившую площадь. Он рванулся с места, врезаясь в скопление людей, словно таран. Он помчался к южному входу в башню Биг-Бена, таща за собой Диану. До полуночи осталось всего пять минут.

Толпа на площади громко отсчитывала последние минуты уходящего века. В едином порыве ревели тысячи глоток:

– Пять!

У входа дежурили два янычара Али Паши. Увидев приближающегося к ним Джека, они вытащили пистолеты. Джек молча и яростно кинулся на них с ножом в руке. Янычар, стоявший впереди, уже вскинул руку, но Джек успел ударом ноги сбить охранника на землю. Пуля ушла высоко вверх. Толпа встретила выстрел одобрительным гулом, решив, что начинается давно ожидаемый фейерверк. Джек опередил и второго охранника и вонзил в горло янычара лезвие своего ножа. Янычар пошатнулся, выронил пистолет и упал на колени, заливаясь кровью.

В это время очнулся первый охранник и, вскочив, снова бросился на Джека. Джек изо всей силы ударил его кулаком в лицо, отправив турка в глубокий нокаут. В эту секунду толпа на площади дружно взревела:

– Четыре!

Джек распахнул дверь в часовую башню и ринулся внутрь. Диана бежала за ним. Джек в мгновение ока взлетел на три лестничных пролета. Отсюда, с площадки, уходила вверх бесконечная спиральная винтовая лестница, ведущая к часовому механизму. В башне было тихо, лишь волнами долетал далекий шум беснующейся на площади толпы. Каждый шаг, каждый звук отдавались под высокими сводами башни гулким эхом.

– Три! – долетел с площади дружный рев.

Джек начал стремительно подниматься по винтовой железной лестнице, звеневшей под его шагами. Диана поднималась вслед за ним, но безнадежно отставала и только кричала вновь и вновь:

– Торопись, торопись, Джек!

На очередном повороте Джек споткнулся и сильно ударился коленом о металлическое ребро ступеньки. Диана успела нагнать его и наклонилась, чтобы помочь. Толпа за стенами прокричала:

– Две!

Даже не взглянув на Диану, Джек вскочил и продолжил свое восхождение. Еще десяток витков по спирали, и над головой у него нависла платформа, прикрывавшая сверху часовой механизм. Окинув ее взглядом, Джек различил фигуры – четыре мужские и одну женскую. Двое янычар крепко держали Шейлу, готовясь привести в исполнение приговор, вынесенный ей Али Пашой.

– Одна! – раздалось снаружи.

Джек отчаянно рванулся вперед. Он пулей влетел на платформу, прыгая через две, через три ступеньки. Только теперь турки заметили его. Толпа же тем временем принялась отсчитывать уже не минуты, а секунды, оставшиеся до нового года.

– Пятьдесят, сорок девять, сорок восемь...

Двое янычар, которые не держали Шейлу, бросились на Джека. Первого он схватил руками за пояс и яростно швырнул на пол, а затем, не давая опомниться, толкнул ногой в живот, и янычар с громким воплем рухнул вниз, в пролет винтовой лестницы, чтобы через несколько минут мертвым кулем грохнуться на каменный пол у основания башни.

– Тридцать девять, тридцать восемь, тридцать семь...

Джек сцепился со вторым. Они свалились на пол, схватив друг друга за горло. Но у одного из них не было оружия.

– Тридцать две, тридцать одна, тридцать...

Один из охранников, державших Шейлу, вытащил пистолет и прицелился в дерущихся. Но он не решался выстрелить, опасаясь попасть в своего.

– Двадцать восемь, двадцать семь, двадцать шесть... Наконец Джек прижал своего противника к полу, но на помощь уже спешил один из тех, кто до этого держал Шейлу. Диана оглянулась и увидела рядом с собой тяжелый металлический шкив, свисавший на массивной цепи часового механизма. Не задумываясь над тем, что это за приспособление и для чего оно предназначено, Диана оттянула шкив обеими руками и отпустила, нацелив его в голову турка.

– Восемнадцать, семнадцать...

Шкив ударил турка в затылок, и янычар свалился как подкошенный, успев нажать на курок своего пистолета. Пуля ударилась в пол и, зазвенев, умчалась в пустоту. Турок был уже мертв, и вокруг его размозженной головы быстро расплывалось кровавое пятно.

– Одиннадцать, десять, девять...

Джек отпустил своего врага. На полу остался труп. Джек задушил турка. Вместе с Дианой они преодолевали последние шаги, отделяющие их от последнего, четвертого янычара, в руках которого оставалась Шейла...

– Три, две, одна...

Небо осветилось огнями фейерверка, и тысячи голосов на площади дружно взревели:

– С Новым годом!..

Янычар молча сбросил Шейлу с платформы.

Та закричала, и одновременно с матерью вскрикнула Диана. Шейла была прикована к часовой цепи наручниками, и руки ее выворачивались все выше и выше с каждым движением минутной стрелки. Все платье Шейлы было в крови.

Джек бросился на янычара сбоку, обхватил за шею рукой и стиснул ему горло согнутым локтем. В горле турка что-то хрустнуло, и он замертво свалился к ногам Джека.

Минутная стрелка Биг-Бена начала отсчитывать первые мгновения нового века. Она медленно двигалась вперед, поворачивались зубцы часового механизма, и поднималось вверх прикованное, к цепи тело Шейлы. А там, снаружи, лондонское небо было все так же расцвечено огнями фейерверка и все так же бесновалась на площади праздничная толпа.

Подбежав к краю платформы, Джек и Диана обнаружили, что Шейла висит еще слишком низко, и до нее им не дотянуться.

– Надо поискать канат, – сказала Диана.

– Некогда, – ответил Джек. – Я спущусь прямо по цепи.

– Шкив! – закричала Диана.

– Отлично, – коротко откликнулся Джек.

Он подвел шкив со свисающей с него цепью к краю платформы и коротко распорядился:

– Держи крепче, не отпускай. Сможешь? Диана кивнула, и Джек мгновенно скользнул вниз. Минутная стрелка сделала еще один скачок, и Шейла жалобно вскрикнула.

Еще секунда – и Джек уже рядом с Шейлой. В тот же миг перетерлись последние волокна веревки, которая привязывала наручники Шейлы к цепи, Шейла буквально упала в руки Джеку.

Сильный рывок вырвал цепь, на которой висели Джек и Шейла, из рук Дианы. Цепь начала быстро разматываться. Теперь Джек и Шейла падали вниз с головокружительной высоты. Еще немного – и они, разметав толпу, разобьются о каменную брусчатку площади.

Диана схватилась руками за разматывающуюся цепь и потянула ее к себе, всем своим весом откидываясь назад. Цепь рвалась из рук, сдирая кожу с пальцев, но Диана держала ее, крича от боли. Она на самом деле держала в своих руках жизни двух человек, которых любила больше всех на свете.

Снизу раздался ободряющий голос Джека:

– Умница, Диана. Я уверен, ты справишься, ты найдешь в себе силы.

Найти силы! Легко сказать, вот только взять-то их откуда?

И тут она вдруг подумала про Али Пашу. Представила, как тот отправится на своей прекрасной яхте на Кипр, чтобы забрать себе дар богов – сокровища Клеопатры. Как будет улыбаться своей мерзкой улыбочкой, как будет потирать руки, вспоминая о том, как облапошил этих глупых англичан.

Ненависть придала Диане сил, и теперь она удерживала цепь легко, без напряжения. Она даже стала подтягивать ее к себе, помогая Джеку поскорее подняться наверх с его драгоценной ношей. Тело Дианы дрожало от напряжения, пальцы свело от усталости, тяжесть выворачивала ей запястья, но она держала, держала и держала.

Наконец над краем платформы появилась голова Джека, а следом и он сам. Джек перевалился на пол, вытащил на платформу Шейлу и сказал:

– По-моему, дело плохо, Диана.

Они осторожно уложили Шейлу на полу платформы. Джек отогнул ворот ее платья, и руки у него сразу же окрасились кровью.

Осторожно перевернув Шейлу, они увидели на спине расплывающееся по ее платью кровавое пятно. Рана, судя по всему, оказалась глубокой.

– Она потеряла много крови, – прошептала Диана.

Разорвав подол платья на полосы, она попыталась перевязать Шейлу. С тревогой всматриваясь в белое лицо матери, Диана сказала:

– Нужно поскорее доставить ее в госпиталь.

– Я понесу ее вниз на руках, – сказал Джек, а ты ступай вперед и постарайся найти свободный кеб.

– О боже, – ахнула Диана, увидев, что только что наложенная повязка уже успела пропитаться кровью. Сколько еще сможет продержаться Шейла? Видимо, очень недолго. – Скорее, Джек!

– Нет, – вдруг раздался слабый голос Шейлы. – Подождите.

Диана склонилась над раненой.

– Мама, тебе срочно нужен доктор. Ты потеряла много крови.

Шейла протянула руку и едва ощутимо коснулась ею щеки Дианы, прошептав:

– Поздно.

– Нет! – закричала Диана, и слезы ручьем хлынули у нее из глаз. – Не говори так. Не может, не должно быть слишком поздно. Я не позволю тебе умереть.

– Выслушай меня, Диана, – чуть слышно заговорила Шейла. – Я не могу умереть с этим.

– Ты вообще не можешь умереть, – всхлипнула Диана.

– Выслушай меня, я не могу уйти, не рассказав всей правды.

Тон Шейлы и ее слова просто убивали Диану, отнимая у нее последнюю надежду. Так может говорить только человек, который знает, что жить ему осталось считанные минуты. Диана оглянулась на Джека, и его взгляд придал ей уверенности.

– Думаю, что тебе лучше послушать ее, Диана, – сказал он.

Губы Дианы задрожали. Она наклонилась, обхватила ладонями лицо Шейлы, будто пытаясь остановить ход времени.

– Держись, мама. Не покидай меня теперь, когда мы наконец нашли друг друга.

– Бедная моя Диана. Ты была добра ко мне. Я так и не смогла рассказать тебе правду. Боялась, что ты возненавидишь меня.

– Ненавидеть тебя? Это невозможно, – возразила Диана. – Ведь ты же моя мать!

– Нет, – это слово, сказанное умирающей, прогремело в ушах Дианы громче пистолетного выстрела.

– Пожалуйста, не надо, – умоляющим тоном сказала Диана. – Лучше потом, не сейчас.

– Диана, девочка моя, ты должна выслушать меня. На потом у меня уже нет времени. Я полюбила тебя как родную дочь, но я не... – Она судорожно вздохнула и закончила чуть слышно: – Я не заслужила твоей любви.

Диана сидела молча, напряженно всматриваясь в лицо Шейлы.

– Я не твоя мать, – прошептала умирающая.

– Неправда!

– Послушай, как все было на самом деле. Твоя мать – настоящая Шейла – действительно была рядом с твоим отцом, когда тот умирал. Но послал ее к нему Али Паша.

Диана окаменела от неожиданности. Шейла не лгала, не могла лгать, это было понятно: перед лицом смерти любой человек говорит правду. Но если это правда, значит, реальная жизнь ужасней любого кошмара!

– Я говорила тебе, что мужем твоей матери был дипломат... Так вот, этим дипломатом был... Али Паша.

– Нет! – вскрикнула Диана.

– Это он заставил ее отдать дочь в руки чужой женщины, пригрозив, что иначе убьет тебя. А потом он захотел получить те сокровища, которые искал Стаффорд. Когда тот заболел в Египте, Али послал к нему Шейлу, и она – твоя настоящая мать – ухаживала за ним до самой смерти. Когда он умер, Али Паша пожелал узнать все, что Стаффорд сказал своей возлюбленной. Шейла молчала, но пытки заставили ее признаться во всем. Потом случилось то, что должно было случиться.

– Что? – прошептала Диана.

– Он убил ее.

Какое-то время все молчали.

– В таком случае, кто же вы? – спросил наконец Джек.

– Служанка Шейлы. После рождения дочери я помогала хозяйке ухаживать за тобой, Диана. Мы были очень близки с твоей матерью. Наверное, поэтому Али Паша и выбрал меня, чтобы подослать к тебе в роли Шейлы. Но сейчас это уже неважно. Знай, Диана, твоя родная мать помнила о тебе все эти годы, каждый день, каждый час, каждую минуту. Диана рыдала теперь не скрываясь, во весь голос.

– А весь этот маскарад? – спросил Джек. Шейла отвечала тихо, с перерывами. Было видно, с каким трудом дается ей каждый новый вздох.

– Меня заставил хозяин. Пригрозил убить, если я его ослушаюсь. Приставил ко мне своего шпиона – вы, наверное, видели его в моем доме в Гизе. Он играл роль моего слуги. Потом Али Паша отвез меня в Лондон и держал в качестве приманки на случай, если вы решите освободить меня. Потом я должна была вернуться к хозяину. Но я не вернулась. Он был так жесток со мной, держал связанной, морил голодом. А вы оказались такими добрыми. Я предала своего хозяина и осталась с вами. И за это он приказал своим людям убить меня. Али Паша – зверь, дикий зверь. Его необходимо остановить.

– Поздно же вы об этом сказали, – сердито пробормотал Джек. – Многое могло бы сложиться совершенно иначе. Мы никогда не открыли бы ему тайну сокровищ Клеопатры.

– Эту вину я унесу с собой в могилу. Прости меня, Диана, за то, что я взяла на себя роль твоей матери. Но я успела за это время полюбить тебя как родную. У меня самой никогда не было детей. Спасибо тебе за то счастье, которое ты мне подарила. И прости меня, если сможешь.

Снова наступила тишина. Диана в молчании смотрела на умирающую женщину. Наконец она сказала негромко:

– Простить тебя за материнскую любовь? За то, что я на короткое время вдруг почувствовала себя твоей родной дочерью? За то, что я тоже была счастлива с тобой? – Диана сглотнула комок, подкативший к горлу. – Как тебя зовут на самом деле?

– Дария. Прошу тебя, дитя мое, возьми мой амулет. Символ Кипра – мой, а медальон с твоим именем... его всегда носила твоя мать – тайком от своего мужа. – Дария слабеющей рукой вытащила цепочку, висевшую у нее на шее, и прошептала, глядя на золотую рыбку и медальон: – Говорят, что, если человек долго носит на себе золотой амулет, в него переходит часть его души.

Диана наклонилась, сняла цепочку с шеи Дарий и надела на себя. Затем наклонилась и нежно поцеловала умирающую в губы.

– Спасибо, Дария. Могу я что-то еще сделать для тебя?

Дария слабо шевельнула пальцами:

– Свет уже гаснет для меня, Диана. Больше мне не нужно ничего. Но если бы я была твоей матерью, я сказала бы тебе: никогда не забывай, что ты дочь Египта. Всегда гордись этим и помни о своей матери.

С этими словами Дария умерла.

Диана продолжала держать в ладони руку умершей. Джек оставил на время Диану наедине с покойной и отошел в сторону.

Слезы высохли на глазах Дианы, и взгляд ее сделался жестким.

– Она была права. Я4 должна гордиться тем, что я – дочь Египта. Что же я натворила? Отдала наследие своих предков в руки кровавого маньяка.

Взгляд Джека остановился на лице Дианы.

– Ничего, девочка. Возможно, нам еще удастся вернуть его.

21

– А теперь мне нужно идти, – сказал Джек. – Справишься здесь одна, без меня?

– Хочешь догнать Али?

– Да.

– Но как?

– Конечно, на Темзе мне их не догнать, ведь яхта Али – самое быстрое судно в мире. Но если я пересеку южную часть побережья, то могу успеть перехватить их в устье, при выходе в море. Скорее всего в районе Саузенда.

– Но сейчас ночь. Тебе не успеть.

– В два часа ночи с вокзала «Виктория» уходит экспресс. На пути до Саузенда делает всего две остановки.

Диана догадалась, что сейчас Джек лихорадочно просчитывает в мозгу все детали – расстояние, скорость и, конечно же, время, время, время...

– Путь, разумеется, неблизкий, – сказал Джек, – но я надеюсь, что на сей раз мне повезет.

«Но даже если он и догонит Али, что потом? – подумала Диана. – Один против пятидесяти? Самоубийство! «

Диана с грустью посмотрела на мертвое, белое лицо Дарий. Подумала о том, как та была бы рада еще раз побывать на своей родине, на Кипре.

– Я с тобой, Джек. Дарии теперь уже ничем не поможешь.

– Мне кажется, на этот раз тебе лучше остаться. То, что я задумал, может оказаться смертельно опасным.

– Неважно. Я еду. И не пытайся остановить меня. Они убили мою мать. И Дарию, которую моя мать любила. Я помогу тебе, чем смогу, пусть даже помощь моя окажется незначительной.

Джек взял в ладони лицо Дианы, посмотрел ей в глаза, черпая в них свою уверенность. Потом поцеловал ее и сказал негромко:

– Хорошо. Едем вместе.

Они спустились вниз с печальной башни, отыскали свободный кеб и поехали прочь от веселящейся площади, медленно пробираясь в толпе к вокзалу «Виктория». На поездку, которая обычно занимает пятнадцать минут, у них ушел почти час – настолько плотно были забиты гуляющими улицы Лондона. Взяв билеты, Джек и Диана уселись у окна в почти пустом вагоне. Вскоре поезд тронулся и начал набирать ход, увозя их все дальше и дальше от залитого огнями праздничного Лондона. По коридору пробежал, шатаясь, какой-то сильно подвыпивший пассажир, крикнув на ходу:

– Счастливого нового века!

– Будем надеяться, – ответил ему Джек.

Поезд разрезал темноту, грохоча на стыках рельсов. Джек и Диана сидели погруженные в свои мысли и молчали. Диана не лезла к Джеку с расспросами, она понимала, что ему нужно успеть продумать план, по которому они станут действовать, когда выйдут из вагона в Саузенде, небольшом городке, прилепившемся на краю южного побережья Англии. Диана полагала, что шансов у них было очень мало, а если говорить честно, то вовсе никаких. Ведь у них с Джеком не было даже никакого оружия.

Однако она продолжала помалкивать, держа свои мысли при себе и стараясь не отвлекать Джека. И еще Диана с удивлением поняла, что, несмотря ни на что, она в глубине души надеется на то, что Джеку и на сей раз удастся сотворить чудо. А уж она поможет ему всем, чем сумеет.

В Грее, где экспресс делал первую остановку, Джек вышел из вагона и вернулся только к самому отправлению, с третьим звонком.

– Послал телеграмму в Саузенд, – пояснил Джек Диане. – У меня в этом городе есть знакомый, мистер Бертли. Он помогал снаряжать корабль, когда мы с отцом собирались в экспедицию на Фризлендские острова. Попросил его приготовить для нас самое быстроходное судно, которое у него есть.

– И если нам удастся получить судно...

– Будем молить бога, чтобы послал ветра нам в паруса.

В Саузенд экспресс прибыл на заре, когда бледное солнце только чуть показалось над линией горизонта. Готовый к отплытию шлюп уже ждал их у причала. Оставалось только поднять на мачте парус. Заканчивая разговор с Бертли, Джек убедился в том, что его расчеты оказались правильными: на юге, в устье Темзы, показалась «Хитти Квин», яхта Али Паши. Она выходила в открытое море.

– Вот и ваша добыча, – сказал Бартли. – Посейдон благосклонен к вам. Ветер юго-восточный, то что надо. Думаю, вы сумеете их догнать.

Джек и Диана быстро взошли на палубу. Джек распутал лини, поднял парус и тут же поймал попутный ветер. Парус натянулся и затрепетал. Джек взялся одной рукой за руль, а второй обнял за плечи Диану, прикрывая ее от свежего ветра.

Шлюп быстро заскользил по волнам, двигаясь наперерез «Хитти Квин». Джек стремился перехватить яхту прежде, чем она выйдет на траверз Дувра.

Яхта быстро приближалась, росла на глазах. С борта «Хитти Квин» также заметили Диану и Джека. Матросы Али Паши следили за догонявшим их яхту шлюпом с интересом и удивлением. Но как только им удалось разглядеть лица Дианы и Джека, все на палубе яхты пришло в движение. Весь экипаж высыпал на палубу «Хитти Квин», пристально всматриваясь в приближающийся шлюп.

Последним на палубу вышел сам Али Паша, в белой накидке, развевающейся на ветру. Джек продолжал молча править, стремительно сближаясь с бортом яхты.

Теперь шлюп и яхта находились так близко друг от друга, что можно было перекрикиваться.

– Эй, англичане! – долетел с яхты голос Али. – Вы просто удивляете меня. Все никак не можете успокоиться? Кстати, вам удалось спасти мать мисс Санберн?

Али громко расхохотался, и смех его раскатился над волнами.

Диана стиснула кулаки, но Джек спокойно пропустил издевательскую шутку Али мимо ушей.

– Послушай, Джек, – не унимался Али. – Зачем ты суешь голову в петлю? Одно слово – и мои люди изрешетят твою посудину!

Джек лениво поднял ружье, которое предусмотрительно положил в шлюп мистера Бартли. Матросы на палубе яхты инстинктивно присели, лишь Али Паша продолжал стоять во весь рост.

– Идиот! – крикнул он. – Ты один, Джек, а нас здесь пятьдесят!

Джек, не говоря ни слова, нацелил ружье на деревянную бочку с водой, стоявшую на носу яхты. Раздался выстрел. Бочка разлетелась на куски, и из нее потекли на палубу струйки прозрачной жидкости.

– Ты, видно, и в самом деле сошел с ума! – закричал Али. – Надеешься, что мы умрем от жажды прежде, чем достигнем французского побережья? Здесь всего тридцать миль!

– А ты уверен, что это вода? – крикнул Джек, опуская ружье.

В тот же миг один из матросов испуганно закричал:

– Эфенди, это керосин! Улыбка слетела с лица Али Паши.

Джек вытащил из кармана продолговатый брусок – тот самый, что дал ему Али Паша в то утро, когда был взорван Беч Хэвен.

– Помнишь, что это такое? – спросил Джек. – Шведский динамит. Лучший в мире. Ты сам мне это говорил.

Али Паша с ужасом посмотрел на залитую керосином палубу.

– Я знаю, как ты любишь шведский динамит, – продолжал Джек, – и решил сделать тебе сюрприз. Ты сделал большую ошибку, когда проговорился о том, что готовишь свою яхту к выходу в море. Твои люди не узнали меня, когда я под видом докера несколько раз поднимался на борт «Хитти Квин» с динамитом за плечами. Теперь у тебя на борту почти сотня килограммов этой взрывчатки. Ты удивляешь меня, Али, старина. Разве можно быть таким беспечным?

Пока Джек говорил, глаза Али тревожно шарили по палубе, залитой керосином. Внезапно он успокоился и с прежней улыбкой на губах прокричал:

– Пусть так, но как ты сумеешь взорвать яхту? Спички станешь кидать?

– Сейчас увидишь.

Джек снова вскинул ружье. Али в ужасе присел, а Джек выстрелил, целясь теперь в металлическую полосу, которой была окантована палуба. Пуля высекла искру, и керосин, разлитый по палубе, вспыхнул ярким пламенем.

Али Паша вскочил на ноги и панически закричал:

– Всем гасить огонь! Быстрее! Быстрее!

Матросы бросились сбивать пламя, но оно разрасталось с каждой секундой.

– Это тебе за мою мать, – прошептала Диана.

Яхта взорвалась. Гигантская волна поднялась к самому небу. Взрыв оказался таким сильным, что шлюп, на котором находились Джек и Диана, тоже не выдержал и развалился на две половины. Джек и Диана очутились в холодной воде Атлантики. Волна накрыла их с головой и прокатилась дальше. Вынырнув, они увидели, что от «Хитти Квин» не осталось и следа. Яхта просто исчезла, растаяла. Только мелкие щепки плавали на поверхности воды.

Ноги Дианы начало сводить от холода. Джеку удалось поймать в волнах довольно крупный обломок дерева, и они с Дианой вцепились в него. Ледяная вода сковывала их движения, не давала дышать. В такой холодной воде они смогут продержаться всего несколько минут, не больше.

Диана из последних сил вцепилась пальцами в ледяную руку Джека. Кожа его посинела от холода.

– Прости, Диана, – прохрипел Джек. – Я не думал, что взрыв окажется таким сильным.

– Неважно, – ответила она, с трудом шевеля застывшими губами. – Мы сумели остановить его, и это самое главное. Мы добились своего, черт побери!

Джек оглянулся назад, на далекий берег, темневший полоской на горизонте. Море вокруг было пустынным.

– Мы должны доплыть до берега.

– Но у меня руки не двигаются.

– Ты сможешь! Ты должна! Давай, Диана. Поплыли.

И она поплыла, толкая перед собой обломок дерева. Тяжелое платье тянуло вниз, в морскую пучину. А берег был так далеко.

– Нет, не смогу, – выдохнула Диана.

– Ты должна. Держись за меня.

Джек схватил Диану одной рукой, а второй принялся выгребать, борясь с холодом и волнами.

Диана не могла больше бороться за свою жизнь. Она перестала грести и спокойно сказала:

– Мы не сможем, Джек. Мы умрем.

– Неправда. Не смей так думать. Давай держись за меня.

«Али Паша был прав, – подумала Диана. – Джек из породы людей, которые борются до самого конца».

Джек плыл из последних сил.

– Мы не должны умереть, – яростно прохрипел он.

– Пустое, Джек. Я счастлива, что мы умрем вместе.

– Мы не должны умереть, – повторил он. – Слышишь, Диана? Даже не думай о смерти, не зови ее. Борись. Ты нужна мне. Плыви! Плыви же, черт побери!

– Я не могу.

– Плыви!!

Но Диана только посмотрела ему в глаза и прошептала:

– Это конец, Джек. Поцелуй меня на прощание. В последний раз.

Она обняла Джека за шею окоченевшими руками. Губы Джека были холодными как лед. Потом Диана закрыла глаза и потеряла сознание.

ЭПИЛОГ

– Так вот на что похож рай, – со вздохом сказала Диана.

Вода, окружавшая ее, была теплой, прозрачной, как хрусталь, и такой непохожей на ледяные волны Северной Атлантики, в которых Диана так недавно готовилась принять свою смерть. Диана ленивыми длинными гребками рассекала голубую гладь Средиземного моря, приближаясь к белоснежному пляжу, протянувшемуся вдоль западного берега – Кипра. Здесь она вышла из воды и отряхнулась, подставляя лицо яркому теплому солнцу и еще раз вздохнула – от наслаждения.

Мир вокруг нее казался волшебным, невероятным.

Она могла бы никогда не оказаться на этом острове, если бы не мистер Бартли. Он тоже увидел в то утро прогремевший в море взрыв и сумел вовремя вытащить их с Джеком из ледяной купели. Подобрал, отогрел, доставил на берег. Милый мистер Бартли. Они с Джеком обязаны ему своими жизнями!

Вернувшись в Лондон, они заказали скромную заупокойную службу по Дарии. Тело ее отправили в цинковом гробу в Египет, чтобы оно покоилось в родной земле. Их с Джеком любовь вспыхнула после этих приключений с новой силой, но жажда поисков снова позвала в путь, и они отправились на прекрасный остров Кипр, чтобы разгадать до конца тайну сокровищ Клеопатры.

И вот теперь они с Джеком наслаждаются солнцем и морем на берегу, у подножия скалы, вырастающей из воды, словно миниатюрная копия Гибралтара. А называется эта скала камнем Афродиты – ведь именно здесь, согласно легенде, родилась из морской пены греческая богиня любви.

Джек уже успел облазить эту скалу вдоль и поперек, но так и не нашел в ней ни расселин, ни пещер, в которых могли бы храниться сокровища. Теперь он думал о том, чтобы продолжить поиски под водой – нет ли там потайного грота? Вот он вынырнул после очередной попытки, быстро доплыл до берега и вышел на песок. Подошел к Диане, и она нежно обняла его за шею. Поцелуй их был долгим и страстным.

– Чувствуешь, какое это волшебное место? – спросила она.

– Чувствую запах сокровищ, – ответил он и окинул взглядом камень Афродиты. – И проклинаю себя за то, что до сих пор не нашел их.

Диана откинула голову и посмотрела в голубое небо. На вершине скалы, среди зелени, можно было рассмотреть остатки древнего храма Афродиты, богини любви.

– Но здесь есть нечто, что дороже любых сокровищ, – сказала Диана. – Неужели ты не чувствуешь?

– Что именно? – деловито спросил Джек.

– Воздух. Он напоен запахом любви. Разве это не волшебство?

– Да, воздух здесь особенный, – согласился Джек, продолжая сосредоточенно думать о чем-то своем.

– Неудивительно, что древние греки именно это место связали с Афродитой. Считалось, что возле этого камня она поднялась из пены морской. Джек, неужели ты не чувствуешь, что все здесь пропитано ароматом старины, истории, тайны? Это же рай земной, созданный специально для влюбленных. Для того, чтобы они могли нежиться в прозрачных водах, любить друг друга на этом белоснежном песке. Это место создано для нас с тобой, Джек.

– Да, для нас с тобой, – согласился он. – Но оно создано не только для того, чтобы мы здесь любили друг друга.

– Но что может быть дороже любви?

– Вот как? Значит, ты больше не хочешь заниматься поисками сокровищ Клеопатры?

– Я уже нашла свое сокровище – тебя.

Джек прильнул губами к нежному жаждущему рту Дианы. Поцелуй все длился и длился, и вот уже Диана лежит на белоснежном песке.

– Твои поцелуя пьянят меня, как вино, – прошептала Диана.

Тонкая рубашка прилипла к ее телу, облегая грудь с высоко торчащими сосками, широкие, созданные для любви бедра.

– Ты права, к черту все сокровища, – прошептал Джек.

Он спустил рубашку с плеча Дианы, обнажая ее грудь, и припал к ней горячими губами. Руки его поползли вниз. Диана нежно обхватила Джека за шею. Море сияло у них за спиной, отражая в сотнях маленьких зеркал лучи южного солнца.

– Ты настоящая богиня любви, – прошептал Джек.

Они лежали на горячем песке. Где-то здесь давным-давно занимались любовью Клеопатра с Марком Антонием, на песке, который помнил лик пенорожденной Афродиты.

Джек вошел в нее, и в этот миг Диана почувствовала связь со Вселенной, с той бесконечной цепью влюбленных, что протянулась сквозь время. Клеопатра, и Изида, и Афродита – все они сейчас были здесь и с улыбкой смотрели на них с Джеком.

На бога и его богиню.

Потом Диана долго лежала в объятиях Джека, бездумно глядя в высокое небо, и молчала. Молчал и Джек, блаженно вытянувшийся на горячем песке.

– Как прекрасно здесь, – сказала наконец Диана. – Я хотела бы остаться в этом месте навсегда.

– А почему бы и нет?

Диана приподнялась на локте, удивленно посмотрела на Джека.

– Что ты сказал?

– Я сказал: почему бы и нет? Беч Хэвен разрушен. Теперь нам с тобой нужен новый дом. Мы могли бы купить виллу на этом острове. С видом на море, разумеется.

– О, Джек, это было бы превосходно. Я же говорила, это необычное место. Оно рождает в человеке вдохновение.

– Мое вдохновение – это ты, – Джек ласково погладил рукой локоны Дианы и нежно поцеловал ее в губы.

И вдруг, вскинув голову, он воскликнул:

– Диана! Постой! Мне кажется, я догадался, где они!

– Но... как?

– Не знаю. Озарение. Словно кто-то шепнул мне, где нужно искать.

– Где же?

– Жди здесь.

Он вскочил и – как был, обнаженный – бросился в воду. Сделал несколько сильных гребков и ушел в глубину. Прошла минута, вторая, но поверхность моря продолжала оставаться пустынной. Диана начала волноваться – ведь Джек так долго оставался под водой! Наконец в волнах показалась голова Джека. Тяжело дыша, он вышел на берег.

– Нашел! – крикнул он. – Нашел! Там есть вход в подводную пещеру. Как же я не увидел его раньше? Глубоко, метрах в четырех под водой. Там пещера в скале, понимаешь, Диана?

Он лихорадочно принялся засовывать фонари в резиновый мешок.

– Вход прямо здесь, под нами. Широкий, можно проплыть. Подожди пару минут, а потом ныряй следом за мной.

И Джек снова скрылся под водой.

Диана подождала немного, стоя у кромки воды.

«Неужели свершилось? – думала она. – Неужели после стольких лет мы все-таки нашли сокровища египетской царицы? Или это очередная ошибка?»

Губы Дианы беззвучно шептали молитвы.

Затем она набрала в легкие воздуха и нырнула в воду. Открыв глаза, она сквозь дымку увидела вход, о котором говорил Джек. Он чернел на фоне скалы. Диана подплыла ближе и проскользнула внутрь, двигаясь по туннелю между каменных стен.

Вскоре она вынырнула в подземном гроте. Джек уже поджидал ее с зажженным фонарем в руке.

– Это здесь? – спросила Диана.

Джек посмотрел на нее, потом повел лучом фонаря в сторону, и Диана увидела, что вся пещера загорелась мерцающим сиянием.

Перед глазами Дианы мелькали золотые и серебряные украшения, массивные блюда, светильники, открытые шкатулки, до краев наполненные алмазами, изумрудами, рубинами. Чего там только не было.

Безмолвные свидетели великого прошлого Египта, сокровища Клеопатры.

Джек сделал пару шагов и оказался в центре пещеры. Он повел фонарем вокруг, заворожено глядя на несметные богатства, лежащие у его ног.

Диана вылезла из воды и молча подошла к Джеку. Они стояли, не сводя глаз с сокровищ. Им казалось, что рядом сейчас стоят невидимые тени двух самых знаменитых любовников прошлого – Марка Антония и Клеопатры.

Затем Диана достала из резинового мешка второй фонарь, зажгла его и принялась рассматривать лежащие перед ней предметы. Несомненно, многие из них принадлежали самой Клеопатре. Например, вот этот золотой гребень. Или эта чашка, сделанная из тончайшего фарфора. Вилка. Нож.

В углу пещеры стоял низкий столик, который, казалось, был сервирован на двоих – бокалы, блюда и... пергаментный свиток.

Диана укрепила фонарь в расщелине стены, взяла в руки свиток и, задержав дыхание, развернула его.

Написано было по-гречески.

– Что там? – спросил Джек, подходя ближе.

– «Горе тому, кто употребит эти сокровища для себя, а не на благо Египта, которому они предназначены самими богами».

Позже, вернувшись на берег, Диана и Джек поднялись на вершину скалы, к развалинам древнего храма Афродиты. Отсюда открывался неописуемо красивый вид на зеленый остров, со всех сторон окруженный мерцающим морем. Белые домики внизу казались спичечными коробками, позолоченными лучами солнца.

– Столько лет я потратила на то, чтобы найти эти сокровища, – сказала Диана. – Но вот теперь нашла и... и не знаю, что с ними делать.

– Я тоже, – согласился Джек. – Вернуть их Египту? Но он давно находится под властью чужеземцев. Они просто разворуют все.

– Да, как это сделали мы.

– Мы?!

– Али Паша назвал англичан величайшими ворами в истории человечества, и в этом он, я думаю, был прав. Твой отец, мой да и мы сами. Конечно, намерения у нас могут быть самыми лучшими, но при этом мы уничтожаем чью-то историю. Да, мы все – воры, Джек.

– Что ты предлагаешь, Диана?

– Эти сокровища принадлежат Египту, – повернулась она к Джеку. – Понимаешь, Египту, а не нам и не Британскому музею. Именно об этом и написала Клеопатра в своем завещании.

– Хочешь, чтобы они так и остались здесь?

– Египет не готов сейчас принять их.

Диана смотрела на Джека, а перед глазами у нее проплывали лица и образы. Отец, Дария, Беч Хэвен...

Да, они с Джеком сумели проделать весь путь до конца, но мир не должен об этом узнать.

Наконец Джек усмехнулся, потер привычным жестом подбородок и сказал:

– Мне нравится эта идея.

– Ты, правда, так думаешь?

– Правда. Отличная мысль: одурачить весь мир! Оставить сокровища спрятанными. Но только что будет с тобой? И с памятью твоего отца? Его репутацией?

Диана заговорила, тщательно подбирая слова:

– Я уверена, что, если бы мой отец прочитал завещание Клеопатры, он принял бы точно такое же решение. Эти сокровища принадлежат Египту и должны быть возвращены ему, когда страна освободится от чужеземцев, проходимцев, от религиозных фанатиков. Я считаю, что самое разумное – оставить сокровища там, где они находятся сейчас.

Когда придет время, наши потомки снова найдут их и используют по назначению.

– Наши потомки, – повторил Джек, обнимая Диану за плечи. – Что ж, эта идея мне тоже нравится!

Диана улыбнулась в ответ. Наконец-то они пришли к полному согласию!

– Может быть, нам и впрямь купить себе виллу где-нибудь на берегу? Будем жить там, а заодно и присматривать за нашими сокровищами, чтобы никто не потревожил их сон. Будем ждать перемен...

– И наших потомков.

– Перестань шутить, – серьезно сказала Диана.

– А я и не шучу, – возразил Джек. – Я просто вспоминаю слова отца. Он сказал мне однажды, что дело, которым мы, археологи, занимаемся, важнее того, чем занимаются короли. Ведь мы – хранители истории. И теперь я понимаю это благодаря тебе, Диана. Итак, станем хранителями сокровищ Клеопатры. Сделаем все так, как она хотела. Подождем, пока Египет не будет готов принять ее дар.

Слезы заблестели на глазах Дианы.

– С возвращением, Джек, – прошептала она. – Теперь я вижу тебя таким, каким ты был всегда. Таким, каким я тебя любила.

Он взял лицо Дианы в ладони и заглянул ей в глаза.

– Диана, ты станешь моей женой? – спросил Джек. – Поможешь мне вспомнить, кем я был раньше?

– Да, – едва успела ответить Диана, и Джек закрыл ей рот поцелуем.