Кэндис Адамс

Зов минувшего

1

Теперь, когда, наконец, туман рассеялся, Джун посмотрела из окна на вид, открывавшийся с высоты пятнадцатого этажа. Ее офис находился в прекрасном современном здании, расположенном в финансовом районе Сан-Франциско.

Внизу, на Маркет-стрит, вагончик канатной дороги подполз к конечной станции. Она смотрела как машинист выпрыгнул и повернул этот старенький деревянный вагончик вокруг вращающейся платформы, а затем остановил его, чтобы посадить новых туристов. Затем вагончик медленно тронулся в обратный путь в сторону Ноб Холла по маршруту, знакомому ему с 1878 года.

Джун посмотрела на Маркет-стрит, в конце которой зеленая полоса отделяла город от освещенных солнцем голубых вод залива Сан-Франциско. Справа виднелся изящно перекинутый через воды залива мост.

Услышав голоса за дверью своего кабинета, Джун вернулась к письменному столу. Она уже успела заметить коробку с тортом, которую тайком подняли на лифте сегодня утром, и слышала как Синди, ее секретарь, шепталась о свечах. Но она притворилась удивленной, когда несколько человек ввалились в ее кабинет с большой белой коробкой.

— Поздравляем с днем рождения!

Джун улыбаясь смотрела как коробку поставили на стол. Это был облитый шоколадом торт с таким количеством свечей, что она смогла их сосчитать. «Поздравляем с днем рождения!» — гласила белая надпись на торте, а рядом с ней красовалась голубая капля воды.

— О, вам не следовало делать этого, — улыбнулась она. — Особенно, если вы собрались добавить лишние свечи! Я еще не такая старая!

— Серьезно? А нам пришлось даже убрать несколько свечей, чтобы освободить место для надписи, — пошутил один из ее коллег.

Джун улыбнулась. Свечей было тридцать четыре. Все знали, что их было больше, чем ей требовалось. Но, к сожалению, лишь на одну. Женщине, которую она рассматривала сегодня утром в зеркале — с большими серыми глазами, прямым носом и прекрасной кожей, — сегодня исполнилось тридцать три.

Пока Синди расставляла бумажные тарелки и раскладывала пластмассовые вилки на столе Джун, несколько мужчин устроились на краю рабочего стола, примыкавшего к письменному. Двое из них сели на обитые бежевой замшей стулья лицом к ее письменному столу.

— Вы заметили каплю воды? — спросила Синди, показывая на нее. — Это придумал кондитер, когда мы сказали ему, что вы были гидрологом.

— Остроумно, — Джун начала резать торт и раскладывать куски на бумажные тарелки.

— Какие у тебя планы на сегодняшний вечер, Джун? — спросил кто-то.

Она провела рукой по каштановым волосам с рыжеватым отливом и улыбнулась.

— Да. Я буду сражаться с грязью в шесть часов, обедаю с мэром в семь и завершаю вечер прогулкой по Мисьон-стрит.

— Прекрасно, ты собираешься хорошо провести время.

Однако в действительности Джун ничего не планировала. Она была так занята на работе последнюю неделю, что не строила никаких планов. Хотя и знала, что смогла бы сходить куда-нибудь. Ее подруга Линда сегодня вечером была приглашена в гости. Был, конечно, Крейг, но Джун редко видела его в последнее время и не звонила ему. Тем не менее она не хотела проводить вечер в одиночестве. Она жила в самом любимом городе Америки, как утверждают справочники для туристов, но ей нечего было делать.

Покончив с тортом, коллеги пожелали ей счастливого дня рождения и разошлись. Оставшись одна, Джун отряхнула крошки со своего цвета бургундского вина костюма и поправила оборку белой блузки, красиво обрамлявшую ее шею. Подперев подбородок, она задумчиво рассматривала три картины, висевшие на противоположной бледно-зеленой стене кабинета. На одной из них, на белом фоне, был изображен пурпурного цвета ирис, на другой — желтый нарцисс, на третьей — оранжевая тигровая лилия. Это были современные произведения, удачно вписавшиеся в интерьер ее кабинета. Они были выполнены в чисто женской манере, однако Джун никогда не задумывалась о совместимости женской сущности и профессии инженера — ей нравилось быть и тем и другим. Ей лишь хотелось, чтобы ее личная жизнь была бы такой же успешной, как и карьера. Вздохнув, она вернулась к своей работе, которую выполняла в последнее время, пытаясь найти способ стабилизации плывунов, расположенных в окрестностях Санта-Клары.

В тот вечер Джун задержалась на работе. Уже стемнело, когда она вышла из офиса. Выехав на Маркет-стрит, ей тотчас же бросилось в глаза четкой пирамидальной формы гигантское здание компании «Трансамерика Билдинг». Внизу, прижавшись к нему, расположился суматошный экзотический оазис Чайнатауна с его ярко-красными и зелеными крышами в форме пагод.

Она миновала Маркет-стрит, коммерческий центр города и свернула в тихий квартал Твин-Пикс. Квартира Джун находилась в доме, расположенном в самом центре квартала. Припарковав машину, она поднялась в свою квартиру на третьем этаже. Джун вошла в небольшой холл, ведущий в уютную гостиную. Около кирпичного камина стояло кресло-качалка, покрытое афганским ковром ручной работы, рядом расположилась старинная маслобойка, а в середине комнаты стояла сосновая скамья, служившая ей кофейным столиком. У стены примостилась деревянная скамейка поменьше, с высокой прямой спинкой и множеством ситцевых подушек. Над ней, на стене, висела простая картина, писанная маслом, с изображением двух диких уток.

За окном, мерцая огнями, лежал Сан-Франциско. Дальше была сплошная темнота и лишь огни Окленда светились на другом берегу залива.

Джун любила смотреть на город именно из этого окна — открывавшийся из него вид был неподражаем. Все три года, которые Джун жила в Сан-Франциско, она любовалась отражением солнца в воде залива, смотрела как расползается туман… Обычно этот вид успокаивал ее, но она была слишком усталой, чтобы восхищаться им. Сегодня пятница — день ее рождения, и она была одна.

— Все в порядке, — сказала она громко и отвернулась от окна. Джун прошла в спальню и села на кровать.

— Если тебе не нравится, как идут дела, измени их.

Она довольно часто слышала эту фразу от своей матери. Будучи вдовой и очень занятой женщиной, мать Джун не располагала временем, чтобы развлекать свою единственную дочь, и настаивала на том, чтобы Джун училась заботиться о себе сама.

«Это как раз то, что я должна сделать сейчас», — думала Джун, сняв костюм, надела джинсы. Хоть Линда и в гостях, и она не хочет звонить Крейгу, но существуют же другие люди, которым она может позвонить. Она взяла трубку и, набрав номер, слушала длинные телефонные гудки. Наконец, ей ответил взволнованный женский голос.

— Привет, Марианна. Ты занята?

— Если говорить правду, то да. У ребенка грипп.

— Плохо дело? — поинтересовалась она.

— Да, он довольно капризный последние пару дней. А в чем дело?

— Я звоню, чтобы узнать, не хочешь ли ты пообедать со мной?

— Мне очень жаль. А что Линда?

— Она слишком занята.

— А Крейг?

— Мы с ним редко видимся.

Громкий плач ребенка прервал разговор. Пока Джун ждала, ее взгляд рассеянно блуждал по комнате, задержавшись сначала на покрытой мрамором подставке для умывания с белой раковиной и кувшином, затем на резном дубовом стуле.

Когда ребенок успокоился, Марианна сказала торопливо:

— Знаешь, кому бы ты могла позвонить?

— Кому?

— Марку Энглу. Я виделась с ним день назад, и он спрашивал о тебе.

— Марианна, я не знаю…

— Это тебя ни к чему не обязывает. Я знаю, что вы встречались всего несколько раз, поэтому у него еще есть шанс понравиться тебе. А я, например, всегда находила его интересным и обаятельным. И он действительно спрашивал о тебе, — сказала она значительно. — Уж не нравишься ли ты ему? Позвони Марку, хорошо?

В действительности Джун очень смутно помнила его. Сразу после того, как она переехала в Сан-Франциско, Марианна представила ее приятелю мужа Марку, с которым тот играл с теннис. Джун и Марк встречались лишь раза два или три. Он был адвокатом с небольшой частной практикой, непримечательной внешности, но с приятной открытой улыбкой. Марк был довольно обходительным, но не вызывал глубокого интереса.

— Хорошо? — повторила Марианна. — Ну позвони ему. На мой взгляд, он очень соблазнительный и обладает талантом обольстителя.

Джун улыбнулась: — Не могла бы ты позвать к телефону своего мужа? Я хочу поговорить с ним кое о чем.

— Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. И хоть ты и не находишь его сногсшибательным, но у него очаровательная улыбка, кроме того, Марк обаятелен. Ты же не давала обет выйти замуж в течение суток. Ради Бога, это всего лишь свидание!

— Возможно, я позвоню ему, — сказала Джун.

Звонить ей не хотелось. Джун старалась избегать знакомств, которые ей ничего не давали. Почему она должна предпочесть Марка Крейгу?!

— У меня как раз под рукой новый номер его телефона. Марк дал его при встрече день назад.

Джун опять улыбнулась:

— Я хочу поговорить с твоим мужем.

— Записывай.

Джун взяла с дубового столика у кровати ручку и блокнот и записала номер, который продиктовала ей Марианна.

Ребенок начал плакать снова, и разговор пришлось прекратить. Повесив трубку, Джун долго сидела, уставившись на телефонный номер.

— Какого черта! — воскликнула она и набрала номер телефона.

Марк только что принял душ, когда зазвонил телефон.

«Может быть, у Остина сорвалось свидание и он хочет, чтобы я помог ему с ремонтом его машины?» Надев махровый халат, Марк перекинул через плечо полотенце и подошел к телефону.

— Алло?

— Алло, — сказал приятный женский голос. — Это Марк?

— Да, — осторожно сказал он. Взглянув на настенные часы, он увидел, что уже восьмой час. Неужели он забыл о каком-то свидании?

— Это Джун.

— Джун?

— Да, Джун Брукс. Я подруга Марианны Вильямс, — несколько неуверенно сказала она.

Он вспомнил — Джун Брукс — рыжеватые волосы, довольно обычное лицо за исключением прекрасных серых глаз.

— Рад слышать тебя, Джун, — сказал он дружелюбно. — День назад я столкнулся с Марианной и она упоминала о тебе.

— Да, я знаю.

Марку было очень интересно узнать, почему Джун Брукс позвонила ему. Они встречались пару раз и расстались друзьями, но это было почти три года назад. Уж не влюблена ли она в него с тех пор?

— Мне просто захотелось узнать, как твои дела, — замялась Джун.

— О, прекрасно.

— Твоя юридическая контора все еще на Юнион-стрит в том необычном старом доме в стиле эпохи королевы Виктории? — спросила она.

— Да.

Уж не по юридическому ли вопросу звонит Джун Брукс? Возможно. Тогда это объясняет ее смущение. Может быть, у нее проблема, которую она не хочет обсуждать по телефону?

— Ты хочешь встретиться со мной в конторе?

— Я… спасибо, нет. Понимаешь, я позвонила только для того, чтобы…

— Послушай, почему бы нам не встретиться, выпить и поболтать? Как ты находишь это?

«Что бы у нее ни произошло, ей, видимо, трудно по телефону говорить об этом. Несколько глотков вина помогут ей расслабиться».

— Я думаю, что я не очень-то последовательна. Дело в том, Марк, что сегодня у меня день рождения и я одна, и… Ну, я и подумала о тебе, что ты, может быть, захочешь со мной его отпраздновать.

Пока она продолжала говорить, Марк понял, что это не деловой звонок. У него не было никаких планов на вечер, и он был польщен тем, что Джун еще помнит его и хочет видеть спустя столько лет.

— Я, вероятно, позвонила тебе в неудобное время, но…

— Как насчет встречи со мной через час в Буэна-Вилле? — спросил он.

— Что? Через час?

— Попозже?

— Нет, — я успею.

— Прекрасно, до встречи.

Возвращаясь в ванную, ему пришло в голову, что он может не узнать Джун Брукс, когда увидит ее снова. Три года назад она выглядела высокой стройной женщиной, но с тех пор она могла пополнеть или покрасить волосы, или сменить стиль одежды. Разве можно знать, как женщина может измениться. Джинга, его бывшая жена, выглядела совершенно по-другому в последний раз, когда он видел ее.

Почему он беспокоится о том, что не узнает Джун? Если она позвонила ему спустя столько времени, то, должно быть, четко представляет себе его, — это воодушевило его.

Ожидая Марка в ресторане Буэна-Вилла, Джун старалась выглядеть беззаботной. На самом же деле она чувствовала себя довольно глупо. Из их разговора было ясно, что Марк имеет довольно туманное представление о ней. Она подумала, что может произвести странное впечатление на него. К черту эту Марианну! Она сказала, что Марк спрашивал о ней, но… вряд ли.

Ну, хорошо, она и Марк взрослые люди. Если они не подходят друг другу, то расстанутся, и у них найдется далеко не один способ сделать это в вежливой форме. Она в душе насмехалась над собой и надеялась, что не показалась ужасно глупой, разговаривая по телефону. Из разговора она поняла, что Марк с трудом вспомнил кто она такая.

Если он появится, тогда все и выяснится.

Часы показывали уже половину девятого: он придет с опозданием или вообще не придет. Джун сидела в ресторане уже около получаса. На встречу с Марком она надела желтый шотландский свитер и серые шерстяные брюки.

Теперь она сидела и смотрела сквозь тонированное стекло окна на туристов, собирающихся на экскурсию. Сквозь гул разговора из соседнего зала до нее долетали слабые звуки джаза. Буэна-Виллу часто посещали как местные жители, так и приезжие. Зал, в котором она находилась, был длинным и узким, с проходом в центре, который делил его на две неравные части. В баре посетители сидели на деревянных табуретах. Бокалы были изящно расставлены перед зеркалами.

Джун пила кофе, когда рядом с ее столиком остановился мужчина.

— Привет, — он смущенно улыбался.

Джун поняла, что Марк не уверен, что она именно та женщина, на встречу с которой он пришел. В последний раз, когда они виделись, у нее были длинные волосы. Сейчас они были короче и больше прикрывали лицо — парикмахер уверял ее, что таким образом смягчается линия подбородка.

— Марк, рада видеть тебя! — она улыбнулась ему и уловила облегчение в его взгляде.

— Извини, я опоздал. Машина чуток забарахлила, — сказал он, садясь напротив.

Он выглядел подтянутым. Его зеленые глаза казались глубже и загадочнее, вероятно, от легкого загара. Марк улыбался открыто и приветливо.

Он заказал официанту кофе и повернулся к Джун.

— Итак, у тебя сегодня день рождения.

— Да.

— Поздравляю.

— Спасибо.

— Ты изменила прическу, — сказал он.

Она слегка кивнула.

— Я сделала это два года тому назад.

— Прекрасно, мне нравится.

— Благодарю.

Джун думала — о чем же говорить дальше? Едва ли она могла сказать что-либо о его прическе. Похоже, Марк стеснялся своей лысины и зачесывал оставшиеся волосы наперед.

— Позволь узнать, где ты сейчас работаешь? — спросил Марк.

— В «Бартель Инженеринг».

— Все еще там?

— Да.

— И тебе нравится?

— О да.

Джун отпила кофе. Ей захотелось исчезнуть, но Марк так неуверенно смотрел на нее, что она добавила натянуто:

— Это прекрасная работа.

— Я рад за тебя.

Интересно, что еще они могли сказать друг другу? Обычно она легко находила тему для банального разговора, но на сей раз…

Она очень удивилась, когда официант поставил перед ней пирожное-корзиночку и зажег единственную, воткнутую в него свечу. Затем он начал петь традиционное — «Счастливого дня рождения!» и несколько постоянных клиентов присоединились к нему. Приятно смутившись, Джун слушала. Пел и Марк. Они улыбнулись друг другу.

— Загадай желание и задуй свечу, — сказал он, когда пение закончилось.

Джун закрыла глаза и, пожелав, чтобы они хорошо провели время, задула свечу.

В этот момент, смотря на Марка, она уже не чувствовала себя смущенной.

— Это самый прекрасный подарок, который мне кто-либо преподносил. Спасибо тебе.

Он тепло улыбнулся.

— Не стоит благодарности.

— Я разделяю это с тобой, — она разложила пирожное и протянула ему половину.

Его глаза озорно блеснули.

— Мне кажется, что ты себе взяла большую половину.

Она улыбнулась.

— Имею право. Ну, а ты как? Преуспеваешь?

Он неопределенно пожал плечами.

— У меня нет клиентов, срывающих дверь с петель, но на хлеб хватает. Ну а как дела с твоей карьерой?

— У меня было несколько интересных проектов в последнее время. Сейчас я работаю в окрестностях Санта-Клары в зоне с неустойчивыми грунтами. Мы пытаемся стабилизировать их, чтобы там можно было вести строительство.

Марианна была права, в Марке действительно было что-то обольстительно-привлекательное. Как она не видела этого раньше?

— Марианна сказала, что у тебя новый номер телефона. Ты переехал?

— Да, я купил дом в Ной-Валлее.

— Серьезно? Это прямо вниз по холму от моего дома. Это район, где много построек в стиле эпохи королевы Виктории?

— В доме есть окно с выступом, но эта деталь не настоящего викторианского стиля. Он, наверное, был построен в сороковых годах. Последний хозяин сделал ремонт, так что внутри он как новый.

— Ты еще возишься со старыми машинами?

— Ты еще помнишь? — он, кажется, обрадовался.

— Да, сейчас я восстанавливаю парочку спортивных автомобилей. Один из них «Ягуар ХК-150» 1957 года выпуска — превосходный, бледно-желтого цвета, с салоном, обтянутым черной кожей. Другой — «Кобра» 1964 года — прекрасный небольшой автомобиль красного цвета, но с ним еще надо много возиться, — он заметно оживился. — Я плохо знаю «Кобру», но у парня напротив есть такая же и мы договорились помогать друг другу.

Марк пересел поближе к ней. Джун про себя отметила, что он перестал рассматривать ее так внимательно, как вначале. Когда они познакомились три года назад, у Джун создалось впечатление, что Марк думал о чем-то своем. Не развелся ли он? Вероятно, да…

— Запчасти для «Ягуара» трудно найти и… — Марк осекся, усмехнувшись.

— Извини, надоел я тебе со своими разговорами.

— О нет, что ты?! — заверила она его.

— Ты умеешь слушать. Я не замечал этого раньше.

Джун улыбнулась.

— Я не удивляюсь. Ты едва ли помнишь меня вообще, не так ли?

— Если честно, то да, — сказал он, сжав ее руку, — но я действительно рад, что ты позвонила.

2

В это утро Марк чувствовал себя хорошо. Он и не думал торопиться на работу. Встреча с Джун прошлым вечером была приятным сюрпризом. Он не думал, что она окажется такой привлекательной.

Побрившись, он еще раз взялся за расческу. Чуть помедлив, он нагнулся ближе к зеркалу и взглянул на себя. Что это? Это его воображение или лысина несколько увеличилась за последний месяц?! Ему было лишь тридцать шесть, но если он будет так быстро лысеть, то его голова будет похожа на очищенную луковицу, прежде чем ему исполнится сорок.

Интересно, сколько лет Джун? Несомненно, ей за тридцать. Он знал, что она не замужем. Из разговора прошлым вечером он сделал вывод, что она любила свою работу, но не была трудоголиком. Может быть, просто нет рядом хорошего парня. Но это казалось странным, учитывая, что Джун была весьма представительной и привлекательной.

Его бывшая жена Джинга была прямой противоположностью Джун. Она бросила работу сразу же, как только они поженились, и очень хотела купить дом и обзавестись детьми. Он задумался, как только вспомнил о том времени, когда он встретил Джингу. Ему тогда было двадцать восемь, днем он вкалывал чернорабочим, а вечером учился в юридическом колледже.

Они встретились в доме его друга. Он был в гараже у Роберта, помогая ему ремонтировать машину, когда в дверь позвонили.

— Черт, Марк, ты не откроешь? У меня очень руки грязные.

Марк вылез из-под машины, поднялся на три ступеньки, которые вели из гаража в дом, и открыл парадную дверь. Там стояла девушка его мечты. У нее были золотистые волосы и прекрасное лицо с миндалевидными глазами. На ней было голубое платье, подпоясанное тонким ремешком.

— Привет. Извините, что беспокою вас, но мой автомобиль забарахлил. Не могу ли я воспользоваться вашим телефоном, чтобы позвонить в гараж, — сказала она нежным и мелодичным голосом.

— Может быть, я смогу помочь? Я немного разбираюсь в этом.

— О, я не люблю быть обязанной.

— Нет проблем.

Марк был готов заняться машиной самым тщательным образом, если бы это помогло ему получше с ней познакомиться. Он не упустил из виду тот факт, что единственным кольцом, которое она носила, был небольшой опал на ее левой руке.

— Где ваша машина?

Она показала на белый «Мустанг», наполовину въехавший на стоянку перед домом Роберта. Марк подошел к машине и открыл капот.

— Что случилось?

— Прямо как мертвый.

Марк подергал пару проводов, а затем увидел, что неисправен распределитель.

— Надеюсь, что ничего серьезного.

Он обратил внимание на ее южный акцент и спросил:

— Откуда вы?

— Из Атланты. Я приехала сюда всего два месяца назад.

Он притворился, что копается в двигателе.

— Атланта — прекрасное место.

— Я немного тоскую по дому и здесь никого не знаю.

— Попробуйте завести.

Она села за руль и повернула ключ зажигания, а он регулировал распределитель.

— Работает.

— Ну и слава Богу.

— Сколько я вам должна? — она достала кошелек.

— Ну, что вы! — Марк колебался лишь мгновение, — но я не возражал бы, чтобы меня пригласили пообедать.

Она, казалось, испугалась.

— Я не против, — сказала она смутившись.

После нескольких свиданий Джинга и Марк стали встречаться почти каждый вечер. Он понял, что влюбился.

Они ездили на пикники в Напа-Валлей и гуляли по Голден-Гейт парку. Джинга вскружила ему голову… Они поженились спустя шесть месяцев после их первой встречи.

Джинга сразу же бросила работу и сидела дома, ведя домашнее хозяйство в их маленькой квартире. В первые месяцы Марк был очень счастлив. Правда, его не устраивала работа, но так как Марк скоро заканчивал юридический колледж, то рассчитывал с ней расстаться. Затем они купили бы прекрасный дом и создали бы настоящую семью. Его будущее казалось ему прекрасным и счастливым, и он относился к долгим часам своих занятий как к необходимому, но временному злу.

Но Джинга оказалась менее терпимой. Скоро она начала обижаться на то, что Марк посвящает все вечера и выходные дни занятиям. Она отчетливо помнит тот вечер, когда он, усталый, притащился домой с работы, чтобы подготовиться к последнему экзамену, и увидел Джингу одетой в красное с белым ситцевое платье, изящно облегавшее ее грациозную фигуру.

— Я подумала, что мы сходим куда-нибудь сегодня вечером, — сказала она, улыбаясь.

— Извини, дорогая, не могу, — сказал он, поцеловав ее. — Понимаешь, завтра у меня заключительный экзамен.

— Пожалуйста, Марк.

Он взялся за голову. Деревянный пол был натерт до блеска, а его книги были аккуратно расставлены в небольшом книжном шкафу. Он знал, что Джинга не только очень усердно занимается домашним хозяйством, но и очень любит выходить из дому.

— Я обещаю тебе, Джинга, что если ты позволишь мне позаниматься сегодня, то завтра мы пойдем куда-нибудь пообедать.

— Но я уже оделась, — она надула свои нежные губы, что всегда так умиляло его.

— Но у меня завтра экзамен. Последний. Я должен сдать его хорошо.

— О, Марк, мне так надоело сидеть все время одной. Я хочу проводить все время с тобой — и развлекаться, и делать домашние дела. Но даже тогда, когда ты дома, ты тратишь все свое время на учебу.

— Но я должен это делать.

— Почему? — она расстроенно глядела на него своими голубыми глазами. — Марк, думал ли ты когда-нибудь о том, чтобы бросить колледж?

Он с изумлением уставился на нее.

— Нет.

— Но он стоит между нами, и не только препятствует нам быть вместе, но и мешает иметь достаточно денег, чтобы купить дом и иметь детей.

— Мы все сделаем в свое время. Но ты ведь знаешь, что меня не устраивает моя работа.

— Завтра. Я обещаю тебе, дорогая. Ты сама можешь выбрать ресторан, — он обнял и поцеловал ее.

Сначала Марк думал, что она все понимала, но затем стал замечать, как Джинга с тоской смотрит на детей, и знал, что она отдала бы все что угодно, чтобы иметь ребенка. Он пытался задаривать ее, обещал, что в будущем у них будет все, чего она хочет. Ему не удалось понять глубины ее несчастья, и он был совершенно не готов к тому, что, придя однажды летней ночью домой, он обнаружил, что она ушла. Он все еще помнил то опустошающее чувство, с которым он стоял в пустой квартире, читая и перечитывая ее записку:

«Я так больше не могу, извини».

Даже тогда Марк верил, что сможет вернуть Джингу назад. Он предлагал ей бросить колледж, купить дом и сделать все необходимое для того, чтобы уговорить ее вернуться назад к нему. Все было бесполезно. Их почти трехлетнему союзу пришел конец.

Это был черный период в его жизни. Он собрал всю свою силу воли, чтобы каждый день ходить на работу и в колледж. Казалось, что жизнь потеряла всякий смысл.

Наконец, он начал понемногу оживать, Марку везло с женщинами, которых он встречал. Они были чувственными, понимающими и вполне удовлетворяли его. Они были Марку поддержкой в бессонные ночи, когда он дотрагивался до них и был уверен, что он не один. Но ничего постоянного из этих связей не получалось…

Марк очнулся от воспоминаний, когда выскользнувшая из пальцев расческа стукнулась о кафельный пол ванной. Он прошел в прихожую и, взяв свою клетчатую кепку, вышел.

В тесном гараже он задержался, любуясь двумя автомобилями, стоявшими друг против друга. Красный капот «Кобры» был открыт; сегодня вечером он еще поработает.

Желтый «Ягуар ХК-150» сверкал полировкой. Он слегка погладил его рукой, прежде чем открыть дверь и сесть за руль. Через несколько секунд он уверенно повернул ключ зажигания, запустил двигатель и выехал из гаража.

Его мысли вернулись к вчерашней встрече. Они с Джун просидели в ресторане почти три часа. Он настолько увлекся беседой, что был разочарован, когда она, наконец, встала, чтобы уйти.

Почему Джун позвонила ему? Марк сомневался в том, что эти три года она хранила свое чувство. Вчера, когда он вошел и увидел ее, Джун сначала не произвела на него впечатления, но скоро все изменилось…

Почему Джун позвонила? Неважно почему, и он был рад, что она позвонила. Когда их познакомили три года назад, Марк еще находился под впечатлением от Джинги и полностью не осознал ее очарования. Вчера вечером он смог оценить его по достоинству. Они легко перешли от добродушного подшучивания над тем, кому досталась львиная доля пирожного, к более серьезному разговору.

Он сказал ей, что любит детективы, а она — любовные романы.

— Я люблю истории со счастливыми концами, — доверительно улыбнулась она.

Каждое мгновение открывало новую грань ее индивидуальности. Она была совсем не приземленным технарем — в ней было много романтичного. Это было ему сродни.

Между ними наметились какие-то неуловимо тонкие отношения, заинтриговавшие его. Иногда, когда Марк что-то говорил, Джун смотрела на него с улыбкой Моны Лизы, а ее губы были нежны и соблазнительны.

Марк сообразил, что он приближается к Юнион-стрит. Повернув в сторону Ван-Нессе, он увидел прямо перед собой залив. Свернув на Юнион-стрит, он проехал мимо ряда антикварных магазинов и ресторанов. Это были здания, построенные и реставрированные в викторианском стиле. В витринах магазинов была выставлена модная европейская одежда. Век тому назад Юнион-стрит вряд ли была такой фешенебельной. В то время здесь разводили коров — это был центр молочной промышленности. Сейчас же здесь были сосредоточены главные городские достопримечательности. Марк свернул в узкий проезд и остановил машину.

Придя в свой офис, он вдруг сообразил, что не договорился с Джун о свидании и должен обязательно исправить эту нелепую оплошность.

В понедельник Джун работала дольше обычного. Добравшись, наконец, домой, она скинула с себя белый шерстяной жакет и ситцевое приталенное платье цвета морской волны и надела леотард [1] и колготки. Натянув джинсы и поправив прическу, она заспешила в сторону Ной-Валлей в класс аэробики.

Спустя некоторое время после приезда в Сан-Франциско, Джун узнала, что в городе есть кварталы с различными условиями и уровнями жизни. Их жители образовывали общины, каждая со своими традициями и характерами. Так, жители в Ной-Валлее были во многом похожи на жителей Хайт-Ашбери, на другой стороне Твин-Пикс. Они были молодыми, образованными и интересовались искусством и культурой. Недалеко от Ной-Валлея расположилась Кастро-стрит с ее исключительной пестрой, яркой и беспутной публикой. Далее улицы спускались в сторону Миссион — перенаселенного латиноамериканского квартала. На западе располагался китайский квартал Сансет.

Мурлыкая песенку, Джун спускалась вниз по крутому холму. Стоял серый февральский день, но даже начавшийся мелкий дождь не испортил ей настроения. Она просто посильнее запахнула полы жакета и продолжала идти.

Дождь усиливался, но Джун, улыбаясь, продолжала идти. Она вспомнила слова Марка об их первой встрече. «Я думаю, что вы не правы: если я не ошибаюсь, то в первый раз мы встретились на обеде у Марианны и Дэвида у них дома».

Она многозначительно покачала головой:

«Это было во второй раз»…

Улыбаясь, она вошла в гимнастическую школу, где занималась в классе аэробики. Джун сняла жакет и, заперев его в шкафчике, присоединилась к своей группе. Женщины выполняли упражнение на растяжение под названием «Колесница в огне». Джун опустилась на пол рядом с Линдой, привлекательной стройной брюнеткой, с большими карими глазами.

— Ты опоздала, — сказала она улыбаясь. Длинные локоны Линды обрушивались водопадом, когда она вытягивалась вперед, чтобы коснуться кончиков пальцев на одной ноге, фиксировала движение и затем перемещалась к другой ноге.

— Да, я задержалась на работе.

Как и у большинства девушек, выросших на юге Калифорнии, у Джун были волосы с золотым отливом. Однако женщины Сан-Франциско редко были белокурыми и еще реже загорелыми. Хотя город и расположен на берегу океана, но купаться было нельзя — вода была всегда холодной, и выпадало мало дней, когда можно было позагорать.

— Прекрасно, леди, сейчас приступим к согревающим упражнениям, — объявил инструктор. Джун поднялась и стала делать упражнения.

В другой стороне зала женщины приступили к упражнениям под музыку.

— «Виноградная лоза», — подал команду инструктор, и Джун качнулась влево, в то время как Линда вправо. Они столкнулись друг с другом, и она удивленно посмотрела на нее.

— Ты делаешь не так.

— Извини, — сказала Джун, — и без всякого перехода добавила: — Я провела выходной с одним мужчиной.

— Звучит интригующе. Кто он?

— Один человек, которого я не видела три года. В пятницу вечером я позвонила ему и мы встретились за чашкой кофе.

— Леди, приготовились, — приятная мелодия снова заполнила гимнастический зал.

— Черт, ненавижу я это!

Обычно Джун была не в восторге от быстрого танца, но сегодня он увлек ее.

Линда засмеялась:

— Ты явно в хорошем настроении, даже если и заблуждаешься на его счет.

После занятий, в раздевалке Линда спросила:

— Ну-ка, расскажи мне об этом парне.

— Он действительно хорош.

Она надела джинсы и поправила прическу.

— Как ты с ним встретилась?

— Марианна познакомила нас, когда я только переехала в Сан-Франциско. У нас тогда ничего не получилось. Но в пятницу у меня был день рождения и вечером мне захотелось провести с кем-нибудь. Марианна предложила, чтобы я позвонила ему.

Она усмехнулась:

— По правде говоря, Марианна была не совсем искренней, сказав мне, что, когда случайно столкнулась с Марком, он спрашивал обо мне, но, куда там, он едва вспомнил меня. Я почувствовала себя такой глупой, когда позвонила ему.

Они вместе вышли из раздевалки.

Линда улыбалась.

— Это так похоже на Марианну. Она так счастлива в своем замужестве, что хочет, чтобы каждый нашел себе достойного мужа.

Джун взглянула на Линду. Она тоже была замужем, но в последнее время у них что-то не клеилось. Деньги были основной проблемой, особенно с тех пор, как она задумала купить дом. Ральф, муж Линды, был художником, однако ее зарплата была основой их бюджета.

— Как бы то ни было, мы хорошо провели время, и я надеюсь, что он захочет еще встретиться со мной.

Несколько минут они молча взбирались вверх по крутому холму по направлению к жилому кварталу, прежде чем Линда сказала:

— Я тебе говорила, что Ральф нашел работу? Он пишет фрески на новом доме.

— Неужели?

— Да, в последнее время он был увлечен своей работой, а я не предполагала, что причиняю ему неприятности этими разговорами о покупке дома.

Когда они, наконец, дошли, Линда взглянула на окна своей квартиры на втором этаже.

— Свет у нас не горит, так что Ральф, вероятно, еще на работе. Он говорил, что будет работать в основном вечерами потому, что сделает больше, когда уйдут сотрудники.

— Зайдем ко мне, выпьем немного.

Линда кивнула:

— Прекрасная идея.

Они вошли в квартиру. Джун услышала телефонный звонок. Она бросилась на кухню и, затаив дыхание, схватила трубку.

— Алло.

— Привет, это Марк.

— Здравствуй.

Линда прошла за ней на кухню и поставила два фужера на стол.

— Я только что вернулась с занятий аэробикой.

— О! Я звоню, чтобы узнать, что ты делаешь в субботу вечером?

Она просияла.

— Нет, я свободна.

— Как насчет того, чтобы пообедать вместе?

— С удовольствием.

Линда поставила перед Джун фужер вина.

— Хорошо. Я заеду за тобой в субботу в семь, — сказал он.

— До свидания.

— Пока.

Джун положила трубку и радостно улыбнулась.

— Догадываюсь, — сказала Линда, — что ты на седьмом небе.

— Звонил он! Мы встретимся снова!

Линда рассмеялась.

— Марианна будет удовлетворена.

Джун взяла фужер и рассеянно отпила вино.

— Чем больше я думаю о Марке, тем больше я хочу видеть его снова. — Она задумчиво нахмурилась. — Он нравится мне больше, чем любой из мужчин, которых я встречала с тех пор, как живу в Сан-Франциско.

— Я рада за тебя.

Линда посмотрела на часы.

— Мне пора, на случай, если Ральф вернется домой пораньше.

После ухода Линды Джун допила вино и стала убираться на кухне. Голубая поверхность столов и белая кухонная посуда создавали чудесный фон для старинных голубых сосудов и антикварных ивовых плетеных украшений, свисавших с потолка. Деревянная хлебница стояла рядом с набором формочек для масла. Джун взяла одну из них и принялась изучать на ней изображение пшеничных колосьев.

Это была первая антикварная вещь, появившаяся у нее задолго до того, как она стала прочесывать в их поисках вещевые рынки и антикварные магазины. Колин подарил ей эту вещь.

Он был первым мужчиной, с которым у Джун когда-либо были серьезные отношения. В то время она работала в офисе «Бартель» в Чикаго и собиралась утвердиться в своей профессии инженера, прежде чем увлечься мужчинами. Но Колин был из того сорта мужчин, о которых мечтают женщины. Он был классически красив, с ямочкой на подбородке, и очень влюбчив. Джун хорошо помнила тот день, когда он сел напротив нее в кафетерии офиса.

Сияя улыбкой, он наклонился к ней.

— Я только хочу спросить вас, поэтому не сердитесь. Вы не хотите встретиться со мной в пятницу вечером?

Она холодно посмотрела на него.

— Нет.

Он ухмыльнулся.

— Хорошо, а в субботу?

— А что, если я скажу снова нет?

— То в воскресенье я тоже свободен.

Она рассмеялась.

— Давайте в субботу.

Они встречались в течение трех месяцев, прежде чем любить Колина стало для Джун необходимой потребностью.

Колин увлекался велосипедом, и они проводили долгие летние вечера, катаясь по шоссе вдоль озера. В осенние дни, с легким бодрящим морозцем, которые потом наступили, они прочесывали магазины, торгующие старыми вещами, в поисках старых джазовых записей, которые очень нравились Колину. Когда опали листья и вечера стали холодными, они уютно устраивались вдвоем перед телевизором или слушали джазовые записи. Это было блаженное время.

Джун чувствовала себя так, как если бы они были первыми двумя людьми в мире, открывшими секс. И они бесконечно экспериментировали, сгорая от страсти. Она никогда не чувствовала себя более бодрой и счастливой.

Но дни беззаботного счастья постепенно проходили. Конец приближался медленно. Сначала Джун почувствовала, что Колин становится все более нетерпимым. То, о чем раньше они разговаривали, и это вызывало у него интерес, теперь раздражало Колина. Наконец, однажды он вдруг резко сказал:

— Я думаю, тебе следует уйти.

Она замерла от неожиданности.

— Но почему?

— Не будь наивной, Джун. Ты же знаешь, что между нами все кончено.

Ее охватила паника.

— Этого не может быть! Чего ты хочешь? Только скажи мне, и я все сделаю!

— Извини, — сказал он холодно.

— Колин!.. — в ее голосе звучала мольба.

— Ради бога, Джун, пожалуйста, не устраивай сцен.

Позже у Джун было достаточно времени, чтобы разобраться в чем же дело? Постепенно тупая боль утихла, и Джун решила, что все поняла. Она позволила Колину управлять ею, она превратилась в элемент его квартиры, а то, чем они так страстно занимались, было его хобби. В такой ситуации не могло возникнуть никаких серьезных отношений. Она не должна себя так вести, случись это в другой раз.

В течение следующего года Джун встречалась с несколькими приятными мужчинами, но ничего серьезного из этого не вышло. Затем она встретила Ранди. Она в прямом смысле налетела на него однажды во время бега. Они оба упали на песчаную дорожку.

— О, извините. Надеюсь, я не ушибла вас?

Он встал, отряхивая пыль, и помог ей подняться.

— Думаю, что у меня все в порядке.

— Я прошу извинить меня, я задумалась.

У мужчины были темные волосы и довольно бледное лицо с мальчишеской улыбкой и карими глазами.

Он печально оглядел свой серый тренировочный костюм.

— Ну вот, этого только не хватало.

Она нервно отряхивала с него песок.

— Вам не больно?

Он весело рассмеялся.

— Нет. Абсолютно нет. А почему бы нам не зайти в бар и не обсудить проблему чистки моего костюма за стаканом вина?

— При условии, что платить буду я.

Ранди оказался нежным и ласковым, с незаурядным чувством юмора, но Джун была очень осторожна, постоянно находясь под влиянием прежней душевной травмы. Однако постепенно она оставила свои опасения. Ранди был очень внимателен: он всегда звонил ей, когда уезжал из города, и довольно часто преподносил ей небольшие подарки. Она чувствовала себя с ним в безопасности и доверяла ему.

В годовщину их первой встречи он пригласил ее в дорогой ресторан и там, за бутылкой вина, при свечах, он просто сказал:

— Выходи за меня замуж.

— О, Ранди, — слезы навернулись ей на глаза.

Он сидел перед ней очень уязвимый, полный серьезных надежд, и она так хотела сделать его счастливым. Но как бы дорог он ни был ей, она его не любила.

— Извини, Ранди, — она нежно взяла его за руку.

— Тебе нужно подумать, Джун?

Из ее глаз покатились слезы, когда она отрицательно покачала головой.

— Нет. Ты очень, очень дорог мне. Но я не могу выйти за тебя замуж.

Расставание больно ранило их обоих, но они понимали, что им лучше расстаться.

После Ранди у нее не было серьезных романов. Бывает слишком больно, когда они кончаются. А она больше не хотела ни причинять боль другим, ни сама испытывать ее, и занялась своей карьерой.

Здесь она оказалась удачливее. Ее работа в компании «Бартель» была оценена. Через десять лет Джун стала их экспертом по гидрологии подземных вод. И хотя ее настоящая должность была очень престижной, она мечтала о новом повышении. Джун знала, что ее босс, Норберт Тейлор, был очень доволен ее работой, и надеялась, что новое назначение не заставит себя ждать.

В спальне, достав из шкафа поплиновый халат кремового цвета, ее мысли вернулись опять к мужчинам, а именно, к тому, кто так заинтриговал ее. Она с нетерпением ждала встречи с Марком.

3

Вечером в субботу Джун, нервно потирая руки, в очередной раз пришла в спальню и осмотрела себя в зеркало. Она была одета в розовую юбку со складками и такого же цвета блузку навыпуск. Потом пошла в гостиную. Часы над камином показывали ровно на одну минуту больше, чем тогда, когда она смотрела на них в последний раз. Было уже двадцать минут восьмого и Марк опаздывал. Ее раздражение усиливалось с каждой уходящей минутой. Вдруг зазвонил телефон.

— Привет, это Марианна. Когда у тебя свидание с Марком?

— Сегодня, я полагаю. — Что это значит?

— Свидание, возможно, не состоится. Он опаздывает на двадцать минут.

— Не беспокойся, он придет. Вероятно, он задерживается. Я кладу трубку, вдруг он пытается звонить тебе. Но обещай, что позвонишь мне завтра и расскажешь все подробности.

— Хорошо.

Раздражение усиливалось с каждой истекшей минутой.

Прошло десять минут, прежде чем телефон снова зазвонил.

— Привет, это Марк. Послушай, я буду немного позже.

— Но ты уже опоздал.

— Что? Ой, да, извини. Я постараюсь приехать к половине девятого. Если ты очень голодна, то иди одна пораньше и перекуси.

— Почему бы нам просто не отменить свидание? — ответила она раздраженно.

— Но я хочу видеть тебя, только не могу сделать это прямо сейчас.

— В чем дело? — спросила она резко.

— У меня сломалась машина. Но сейчас она в порядке — это была довольно грязная работа. Я приму душ и приеду.

— Понятно.

«Говорил ли он правду? Возможно, — решила она. — Если бы Марк передумал со мной встречаться, он бы не позвонил».

— Хорошо. Я буду ждать тебя.

— Я не задержусь, — ответил он с облегчением.

Марк приехал через сорок минут.

— Я очень сожалею, Джун. Мне надо было позвонить тебе раньше, но я снял часы перед тем, как залезть под машину, и потерял чувство времени. Ты ела что-нибудь?

— Нет.

— Я хотел пригласить тебя на чудный обед в Соломон Грюнди, но я был вынужден позвонить и отменить заказ. Как насчет пиццы?

Она улыбнулась, видя, как он удручен. Бедный парень… Она знала, что бывают дни, когда ничего не получается как хотелось бы.

— Великолепно. Я люблю пиццу.

Они вышли. Это было в первый раз, когда Джун стояла рядом с Марком. Она не обратила внимания на то, что он был всего лишь на три или четыре дюйма выше ее собственных пяти футов и семи дюймов. Марк выглядел привлекательно в бежевых шерстяных брюках и в пиджаке в клетку. Его спортивного стиля кепка была надвинута на лоб. Он нравился Джун больше всего без кепки, но она догадывалась, почему он ее носит.

Выйдя на улицу, он повел ее к желтому автомобилю, стоявшему около дома.

— Сегодня немного прохладно, поэтому я поставил верх.

Он открыл перед ней дверцу.

Джун села в машину и устроилась поудобнее, расправив широкую юбку, пока Марк обходил машину и садился за руль.

— Прекрасная машина. А что за модель? — спросила она.

— «Ягуар-157».

Он повернул ключ зажигания, но ничего не вышло. Он попытался снова.

— Опять.

Она взглянула на Марка. Он с неумолимым выражением лица свирепо включал и выключал зажигание, но двигатель не оживал.

— Стартер неисправен, — пояснил он коротко.

— Понимаю.

Джун не имела ни малейшего представления о чем говорил Марк, но поняла, что машина не двинется с места. Она неуверенно предложила, пока он колдовал что-то над двигателем:

— Марк, может, возьмем мою машину? Она здесь, в гараже…

Двигатель вернулся к жизни, и он сел назад, облегченно улыбаясь.

— Ты знаешь место, где хорошо готовят пиццу?

— Нет.

Он выехал на улицу.

— Как насчет Пицца-Виллидж?

— Пойдет.

Джун пожалела об этом выборе, как только они вошли в ресторан. Он был переполнен, и было очень шумно. Их посадили за маленький столик рядом с кухней. Официанты непрерывно сновали мимо них туда-сюда.

Джун ободряюще улыбнулась Марку, а затем окинула взглядом зал. Темные виноградные кисти свисали с решетчатого потолка. Когда она снова посмотрела на Марка, то ей показалось, что он что-то говорит.

Она наклонилась вперед.

— Что ты сказал? Я не слышу тебя.

Он заговорил снова, но его слова потонули в монотонном гуле. Она улыбнулась и кивнула, решив, что он обсуждает с ней заказ. Он странно посмотрел на нее и отказался продолжать разговор.

Прошло несколько минут, прежде чем подошел официант с меню, вернулся он нескоро, потом принял у Марка заказ. Джун разочарованно барабанила пальцами по кожаному сиденью стула. Она с таким нетерпением ждала этого вечера, но ничего не получилось так, как хотелось.

Сидя напротив, Марк нетерпеливо оглядывался вокруг. Он думал, что Джун умирает с голоду. Пришлось долго ждать заказанное. Оба чувствовали себя неловко. Ему следовало предложить пойти куда-нибудь еще, когда он увидел, что ресторан переполнен.

Когда, наконец, подали пиццу, они быстро съели ее и с облегчением ушли.

— Так, — сказал Марк, как только они вышли. — Я не сумел предложить приличный ресторан. Теперь твоя очередь. Ты знаешь какой-нибудь тихий бар?

— Нет. Они все переполнены в выходные дни. Пойдем лучше ко мне?

— Отлично.

Марк был доволен, что машина завелась почти сразу. Он не был уверен, что все плохое сегодня осталось позади.

Они были на полпути к ее дому, когда двигатель начал давать перебои.

— Черт!

Он едва успел свернуть на боковую улицу, как двигатель заглох. Открыв дверь и отталкиваясь ногой, он направил машину на ближайшую стоянку. Затем он сел на сиденье и крепко сжал руль. Они молча посидели немного в темноте. Потом он хмуро сказал:

— Сегодня, определенно, «прекрасный» день.

Джун пыталась успокоить Марка, что это не его вина, что так все неудачно получилось. Она решила все обратить в шутку и весело сказала:

— Не расстраивайся, по крайней мере, автомобиль не взорвался.

— Пока еще нет, — зло сказал он.

— Эй! — она слегка толкнула его локтем: — Не горюй, что тебе не удалось поразить меня шикарным рестораном и праздничным вечером! Бывает и похуже.

Она засмеялась.

— Ситуация такова, какой ее создают. Когда я училась в колледже, неисправность в машине была основным нашим оправданием, чтобы припарковать машину в неположенном месте.

Повернувшись к ней, он обнял ее за плечи. Они нежно поцеловались.

— Ты молодчина, Джун.

— Я знаю, спасибо.

Улыбаясь, она обняла его.

— Но я не собираюсь тащить машину вверх к моему дому, так что тебе лучше закрыть ее и оставить здесь.

Он снова поцеловал ее. Ему понравились свежесть и нежность ее губ и ее ласки. Их объятия становились все крепче и чувственнее. Вдруг он с неохотой отпрянул от нее.

— Здесь не время и не место.

Он протянул руку за сиденье, доставая отвертку.

— Это недолго — всего несколько секунд.

Она вышла из машины вслед за ним.

— Если у тебя есть фонарь, я могу посветить тебе.

— Да, он в багажнике, сейчас достану.

В темноте он достал фонарь и дал его ей.

— «Ягуары» — прекрасные машины, но немного капризные.

Она светила ему, пока он регулировал двигатель.

— Ты ремонтируешь машину сам?

— В основном да. У Остина, моего друга, который живет напротив, тоже «Кобра», и мы помогаем друг другу.

Час спустя, они вошли в ее квартиру, и она показала ему, где ванна.

— Там, во втором ящике туалетного столика, есть чистые полотенца.

Она прошла на кухню и, что-то напевая, нарезала сыр и налила два бокала белого вина.

Марк вышел из ванной, когда она внесла поднос в гостиную и поставила его на деревянную скамью, служившую ей кофейным столиком. Он медленно оглядел комнату и подошел к окну. Внизу вспыхивали огни города.

— Чудесный вид, — сказал он, снимая пиджак и перекинув его через спинку узкой деревянной скамьи. Он сел рядом с ней так, что их бедра соприкоснулись.

— У тебя прекрасная квартира. Как называется этот стиль антиквариата?

— Некоторые называют его примитивизмом, а я — стилем кантри. Здесь в основном использованы сосна или дуб.

— Я сама отчистила и восстановила большинство из этих вещей.

— Где ты нашла их?

— Я много хожу по антикварным магазинам и по магазинам, торгующим подержанными вещами.

Джун говорила, а он тем временем смотрел на нее, и весь этот антиквариат вылетел из его головы.

Он обнял ее и сильно прижал к себе. Она с готовностью прижалась к нему, положив руки ему на плечи.

— Я пытаюсь сегодня целый день вспомнить, как называется то место, где ты родился.

— Коуди — ближайший город. А вырос я на ранчо.

Он машинально пригладил вперед свои волосы, а Джун так хотелось причесать их назад.

— Расскажи мне, что представляет собой Коуди.

— Это прекрасный небольшой городок с Санд-Хиллс, на окраине штата Небраска.

Он поднял свой бокал и задумчиво улыбнулся.

— Санд-Хиллс — прекрасное место. Насколько хватает глаз, видишь только покрытые травой песчаные холмы, — Марк сделал волнообразное движение рукой.

— Мы выращивали скот; там все занимались этим, и мои родители, и два моих брата тоже. Другие мои братья и сестры разъехались по стране.

— Сколько же человек было в твоей семье?

— Всего десять — детей восемь.

Она присвистнула.

— Целая команда. А какое место занимал ты в своей семье?

Он улыбнулся;

— Я был первым, где нужны были глаза и мозги.

— О, я в этом уже убедилась. Но кто был старше тебя?

— Две сестры. А ты? Где твоя семья?

— Мой отец умер, когда я ходила в детский сад. Мама работает в небольшом рекламном агентстве в Санта-Барбаре. У меня не было ни братьев, ни сестер, а Марианна жила в доме рядом с нашим, и мы всегда были вместе.

— Твоя мать не вышла снова замуж?

Джун отрицательно покачала головой.

— Нет. Первые два года после смерти отца она провела, прилежно изучая секреты рекламного дела и заменяя отца в его бизнесе.

Марк провел указательным пальцем по ее подбородку.

— А как ты? Ты была замужем?

— Нет. Я потратила много времени, занимаясь своей карьерой, — сказала она.

Это, конечно, было полуправдой. Но как она объяснит ему тот факт, что один раз в своей жизни она полностью отдалась любви, и мужчина выгнал ее.

— Инженерия, так, кажется, — он задумался. — Я пытаюсь найти слова, чтобы выразить это поделикатнее, но в то время, когда ты начинала заниматься этим, я считал, что это мужское дело.

— Так было раньше. А теперь часто много женщин занимаются инженерным делом. Но когда я поступила в колледж, нас действительно было всего несколько девушек.

— Ты, должно быть, чувствовала себя очень одиноко.

Она ощущала его пальцы на своем затылке. Их прикосновение вызывало приятное возбуждение.

— Не больше, чем другие. А сейчас у меня хорошие дружеские отношения с мужчинами, с которыми я работаю. Естественно, они не забывают, что я женщина, но это не является барьером между нами.

Время от времени мужчины из ее окружения проявляли интерес к ней, но она знала, как управляться с ними. Никаких личных отношений с мужчинами, с которыми работаешь, стало ее правилом после Колина.

Он привлек ее к себе. Первые поцелуи были трогательными и нежными, но их объятия становились все крепче и ее рот непроизвольно приоткрылся. Ей было приятно сильное прикосновение его рук. Марк все сильнее прижимал ее к себе, и его губы становились все настойчивее. Джун ощутила влажную теплоту его рта и испытала прилив удовольствия. Целуя ее, он гладил ее волосы и ласкал пальцами впадинку на ее шее. Затем его руки двинулись к пуговицам ее блузки.

У нее пробежали легкие мурашки по коже, когда блузка соскользнула с плеч. Все смешалось в ней — и удивительное спокойствие в его объятиях, и острое желание… Она намотала на палец небольшой завиток на его затылке, а его руки опускались все ниже. Они замерли, едва коснувшись ее груди, а затем двинулись обратно к ее обнаженным плечам и Марк еще сильнее прижал ее к себе. Несколько мгновений он еще крепко прижимал ее, наконец, Джун отстранилась, едва дыша.

Ему нравились и нежный румянец на ее щеках, и ее серые глаза. Ему вообще очень многое нравилось в Джун. Вот почему он не торопил события. Он провел достаточно много времени в чужих постелях и знал, что наилучшие отношения складываются лишь тогда, когда есть время на их развитие.

Она закрыла глаза, прижавшись щекой к его груди.

— Как ты оказался в Сан-Франциско?

— Я приехал сюда из Коуди не сразу. Сначала я приобрел некоторый опыт в Линкольне.

Он поцеловал ее в затылок.

— В действительности это было не так-то просто — переехать сюда. У меня был здесь друг, который все время звал меня, но моя семья всегда была дружной, и я не мог быть так далеко от нее. А с другой стороны Линкольн показался мне скучным, особенно по сравнению с Сан-Франциско.

— Х-м.

Нежелание Марка оставить свою семью показалось ей странным. У нее никогда не возникало сомнения в том, чтобы найти работу в Чикаго после завершения обучения в Стенфорде. Она поехала бы куда угодно, лишь бы получить нужную работу. Несмотря на то, что они с матерью всегда были близки друг другу, она не забывала заботиться о своей карьере и воспитывала в Джун чувство независимости.

— Ты занимался в Линкольне юридической практикой? — спросила она.

— Нет. В то время я был чернорабочим. У меня не было юридического образования до переезда сюда.

Разговор оборвался, так как он снова стал целовать ее. Его нежность нравилась ей. Для многих мужчин прикосновения и ласки были лишь прелюдией к сексу. Она поняла, что, когда его руки двинулись вверх от ее груди, он не был готов к близости. И она была рада — она хотела узнать его получше.

— М-м-м, ты приятно пахнешь, — сказал он. — Твой аромат напоминает мне островной ветер и пальмовые деревья.

Он действительно был романтиком. Это чудесное качество в мужчинах.

В понедельник утром Джун сидела за длинным столом в конференц-зале, делая пометки в блокноте, пока архитектор из «Дизайн-Интернейшнл» давал пояснения по поводу сооружения, которое собиралась строить «Ролмонт Электроника». Из ряда окон в длинной стене зала открывался прекрасный вид, простиравшийся далеко к горизонту. Конференц-зал был со вкусом отделан дубовыми панелями. На полу лежал коричневого цвета шотландский ковер. Картины в золоченых рамах изображали завершенные проекты компании; на одной из них была плотина гидроэлектростанции в Южной Америке, на другой — прибрежные сооружения в Северном море.

— По существу, у нас два здания, — говорил архитектор. — Каждое примерно занимает около одного акра и кроме того, между ними будет стоянка автомобилей площадью в шесть акров. Это означает, что мы намерены покрыть примерно восемь акров поверхности. Нас интересует, конечно, возможное движение плывуна.

Норберт Тейлор встал.

— Компания «Бартель» изучит условия строительства для того, чтобы определить наилучшие способы решения этой проблемы…

Джун посмотрела на Норберта. Это был выдающегося вида мужчина с седеющими висками, одетый в хорошо сшитый костюм цвета морской волны. Остальные девять мужчин, присутствовавшие на конференции, также были хорошо одеты. На Джун был деловой костюм цвета маренго, а нежно-желтая блузка была хорошим к нему дополнением. После десяти лет работы Джун пришла к выводу, что нет смысла скрывать очевидное: она — женщина, хоть и была компетентным инженером.

— Один из факторов, который следует рассмотреть…

Джун обратила свое внимание на архитектора. Она знала, что компания «Ролмонт» поставила эту же проблему перед многими другими фирмами «Силикон-Валлей»: ей необходимо было расширяться. Все выбранные площадки изучались, и все усилия разработчиков были нацелены на глиняные склоны.

К сожалению, зимние дожди часто нарушают стабильность этих холмов. В результате возникают грязевые потоки, которые сносят целые здания на дно размытого водой оврага.

Норберт сделал шаг в сторону Джун.

— Мисс Брукс провела интенсивную работу по этому вопросу по всему побережью. Я попрошу ее дать короткую справку, как такие условия могут быть учтены и скорректированы. Пожалуйста, Джун.

Она поднялась улыбаясь.

— Благодарю вас, мистер Тейлор. Я не хочу вдаваться в детали, но в основном проблема заключается в том, что глиняная почва высыхает и покрывается глубокими трещинами в течение летних месяцев. На большей части территории страны, даже на засушливом юго-западе, такие обезвоживающие трещины достигают всего лишь нескольких футов в глубину. У нас же, однако, из-за особенностей почвы, они достигают более двадцати футов и более в глубину. Когда начинаются дожди, вода проникает в эти трещины и насыщает глину. Затем она разбухает и огромные объемы земли как бы всплывают в окружающем грунте. Затем, как вы знаете, они скользят вниз по склону холма, сметая все на своем пути.

Она замолчала и оглядела зал, ожидая вопросов. Их не было, и она продолжала:

— Существует несколько решений этой проблемы. Одно из них заключается в обработке почвы известью. Изменение химических характеристик почвы, происходящее при этом, уменьшает ее разбухаемость. Другое решение заключается в том, чтобы полностью покрыть поверхность холма покрытием, что и предотвратит первоначальное растрескивание. Следующее решение заключается в установке горизонтального дренажа, который имеет специальные траншеи. Ключевым моментом, конечно, является исключение цикла растрескивания и последующего разбухания.

Мужчина с орлиным носом из компании «Ролмонт» прервал ее, чтобы спросить о стоимости каждого проекта. Джун села, как только Вильсон Лонг, вице-президент компании «Бартель», достал документы из своего кейса и начал называть цены.

Слушая, Джун смотрела в окно. Прямоугольной формы небоскребам было далеко до привлекательного здания, в котором размещался офис Марка. Он провез ее мимо него в воскресенье утром. Был солнечный день, и они ехали с холма вниз. Легкий ветерок развевал ее волосы.

Позже они гуляли, взявшись за руки, по мосту Голден-Гейт, а бегуны и велосипедисты обгоняли их. Посредине моста они, перегнувшись через перила, смотрели на голубую воду. По глади залива скользили яхты с белоснежными парусами, которые были похожи на чаек острова Алкатрац.

— Я люблю стоять здесь, как бы висящим между небом и водой, — сказал он, стараясь перекричать шум ветра и рев моторов. Она чувствовала себя беззаботной и немного безрассудной. Это присутствие Марка действовало на нее таким образом.

Джун взглянула на Норберта Тейлора, поняв, что он закрывает совещание. Все стали расходиться, Джун стала укладывать документы в папку.

Вильсон Лонг, улыбаясь, остановился возле нее.

— Норберт уже говорил с тобой об изучении вод Техаса?

Она удивленно посмотрела на него.

— Нет.

— О, я боюсь опередить события, но думаю, что у него есть для тебя очень хорошая новость.

— Намекни, — попросила она.

Что это? Неужели повышение и ее назначат руководителем проекта?

Он, смеясь, покачал головой.

— Я оставлю Норберту удовольствие ввести тебя в курс дела, когда он вернется из Саудовской Аравии. А сейчас я должен переговорить с одним из архитекторов, пока он не ушел.

Лонг повернулся и вышел.

Окрыленная Джун вернулась в свой кабинет. Продвижение по службе?! Она знала, что имел в виду Вильсон, и счастливо улыбалась. Это был прорыв, которого она так долго ждала. Джун с трудом дождется возвращения Норберта. Ей хотелось, чтобы он не уезжал на целых три недели.

4

Когда на следующий день, вечером, Джун вернулась домой с занятий аэробикой, она нашла записку, воткнутую клинышком между дверью и дверной коробкой. Вынув ее, она быстро пробежала ее содержание:

«Красивый мужчина ищет встречи с очаровательной женщиной. Если заинтересуетесь, телефонный номер внизу».

Улыбаясь, она открыла дверь, бросила сумку в кресло и подняла трубку телефона. Марк ответил сразу. Видимо, он ждал.

— Привет. У меня записка с просьбой позвонить по этому номеру. Красивый мужчина — это вы?

— Да. Интересуетесь встречей?

— Конечно.

— Как насчет того, чтобы встретиться через час?

— Я надеялась, что это будет несколько быстрее…

— Я выхожу.

Не успела Джун положить трубку, как телефон зазвонил снова. Голос Крейга вернул ее на землю.

— Я знаю, что не звонил пару недель, но я находился в затруднительном положении… — начал он.

По крайней мере, в течение четырех недель Джун не получала от него никаких известий и не хотела, чтобы он звонил ей сейчас.

— Я сама была занята.

Джун надеялась, что он поймет ее намек.

— Не хотела бы ты провести вместе выходные?

— Спасибо, Крейг, не могу.

— А следующие выходные?

— Нет, не пойдет. Дело в том, что я начала встречаться с другим.

— Хорошо, — он запнулся, а затем фальшиво продолжал:

— Это здорово! Всего хорошего тебе, Джун! Не буду тебя больше беспокоить.

Он повесил трубку раньше, чем она успела ответить.

Они с Крейгом время от времени встречались в течение нескольких месяцев, но их отношения никогда не выходили за границы дружбы. Крейг был удачливым и умным специалистом и с ним было легко разговаривать, но в нем отсутствовало что-то, нечто особенное, чем обладал Марк. Что же было такое в Марке, что так сильно влекло ее? Может быть, это был неподдельный интерес, который он проявлял, слушая ее? Может быть, его манера крепко сжимать ее руку, как будто он боялся, что она может исчезнуть? И ей нравилось, как он подразнивал ее беззлобно или, наоборот, был рассудительным. Ей было трудно выразить словами, как его ласкающий взгляд и пронизывающие насквозь поцелуи действуют на нее.

Джун едва успела влезть в джинсы и надеть сиреневую блузку, когда Марк позвонил в дверь.

— Входи.

Она распахнула дверь и оглядела его с ног до головы. Он был одет в джинсы и хлопковую рубашку голубого цвета.

— Ты сказал, что будешь красивым, а я не успела подготовиться к этому.

— У тебя перехватило дыхание, не так ли?

Он крепко обнял и, запрокинув назад ее голову, неистово поцеловал. Затем так же внезапно отпустил ее.

— Теперь пойдем что-нибудь поедим.

Они вышли, держась за руки. Спускаясь вниз по лестнице, он обнял ее за талию.

— Разговаривая сегодня с клиентом, я вдруг неожиданно начал думать о тебе.

Она сжала его руку.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Я тоже была рассеянной из-за тебя на совещании.

Этого с ней давно не случалось.

Выйдя на улицу, они сели в его «Ягуар».

— Как насчет китайской кухни? — спросил он.

Она сморщила нос.

— Я предпочитаю мексиканскую.

— Согласен.

Пока они ехали по холму в направлении Ной-Валлей, Джун сидела, откинувшись назад и закрыв глаза. Ее жизнь стала намного полнее с тех пор, как она стала встречаться с Марком. Было бы совсем хорошо, если бы она только знала, что Норберт Тейлор собирается ей сказать. Будет ли она назначена руководителем проекта? Джун отбросила в сторону секундное сомнение. Конечно, ее назначат.

— Ты ужасно спокойная сегодня.

— Я задумалась.

— Возможно, я заблуждаюсь, но думаю, что скоро получу повышение.

— Это прекрасно!

— Да, если только получу.

— Я уверен, ты заслужила его.

Джун радовалась, что Марк понимал, насколько ее работа была важна для нее. Некоторые мужчины боялись женщин, занимающихся своей карьерой.

— Проснись.

Выключив зажигание, Марк погладил ее по волосам.

— Я уже говорил тебе, как чудесно ты сегодня выглядишь?

Он наклонился к ней, и их губы встретились. То, что началось, как легкий поцелуй, имело серьезное продолжение. Он обнял ее и крепко прижал ее к своей груди. Поцелуй длился вечность, и она страстно ощущала его ласкающие руки.

Наконец, он поднял голову.

— Нам лучше войти в ресторан, прежде чем нас арестуют.

Джун поправила прическу и улыбнулась.

— Мне нечего беспокоиться, я знаю одного хорошего адвоката.

Ресторан располагался в здании с арочными окнами. Внутри, после того, как они сели за стол, Марк взял ее руку в свою. Даже при тусклом освещении Джун видела его теплую улыбку. Он слегка подвинулся, и его нога интимно прижалась к ее. Неужели прошла всего одна неделя, как она стала встречаться с Марком? Джун чувствовала себя с ним так легко, что ей казалось, что они встречаются гораздо дольше.

Официант принял их заказ и исчез, а Марк наклонился к Джун.

— Хочешь посмотреть фотографии пятнадцати детей?

Она засмеялась.

— О чем ты говоришь?

— Это мои племянницы и племянники. Целая компания. Мальчишки все с чубами и беззубые, а девочки очень милые.

— Ты обязательно покажи их, только в другой раз. Здесь очень темно.

Она изучала его с нежностью. Хотя его лицо было частично затенено, но ей была видна четкая линия его темных бровей и прямой нос.

— Ты действительно всегда носишь с собой фотографии своих племянниц и племянников?

— Да.

Она задумчиво улыбнулась.

— Ты хочешь, чтобы у тебя были дети?

— Не знаю. Когда я был женат, то думал, что они имеют действительно важное значение в жизни человека. Но сейчас я понял, что надо быть очень бескорыстной личностью, чтобы иметь детей. Что касается меня, то я довольно-таки эгоистичный парень. Я люблю копаться в своей машине и быть свободным, чтобы ехать куда угодно и когда угодно. Я думаю, что дети будут очень сильно связывать меня.

— Я чувствую то же самое. Марианна очень самоотверженная мать, и я восхищаюсь ею, но не уверена, что смогу уделять столько внимания ребенку.

Марианна ради ребенка бросила работу, Джун была почти уверена, что она этого не сделала бы.

Официант принес блюда, предупредив, что они горячие. Джун взяла вилку и отрезала дымящийся кусочек мяса. Ожидая, пока он остынет, она украдкой посмотрела на Марка.

— Не возражаешь, если я задам тебе один вопрос.

Он улыбнулся.

— Пожалуйста. Я адвокат. Это мой профессиональный долг — отвечать на вопросы.

— Почему ты развелся?

Он не опустил глаза под ее взглядом.

— Это была в основном моя вина. Я учился в вечернем юридическом колледже и поэтому проводил мало времени с Джингой. Я знал, что она хотела, чтобы я бросил учебу, но не понимал тогда, насколько она была несчастна. Однажды вечером, когда я пришел домой, ее уже не было, — он замолчал, а затем закончил: — Мне потребовалось много времени, чтобы забыть ее.

Марк выглядел таким расстроенным, что Джун хотелось как-то успокоить его, но она не находила нужных слов.

— Это было много лет назад — я пережил и преодолел это.

— А что у тебя? Должны же были быть и у тебя один или двое мужчин, которые занимали особое место в твоем прошлом?

— Да, были.

Она подумала о Колине…

— Я встречалась здесь с одним мужчиной, но наши отношения не сложились, может быть, по моей вине. Я много времени уделяю работе.

— Твоя работа очень важна для тебя, не так ли? Но, — он успокоил ее, подняв руку, — я не осуждаю тебя, и ты, конечно, не должна оправдываться передо мной. Я только хочу как можно лучше понять тебя. Был ли у тебя в жизни мужчина, который был так же важен для тебя, как и твоя работа?

— Да. Действительно серьезные отношения с мужчиной были у меня в Чикаго. Он-то хотел жениться на мне, но я не любила его, несмотря на то, что очень сильно была привязана к нему.

— Это был единственный мужчина, который когда-либо имел важное значение для тебя?

Его взгляд стал очень проницательным. Создавалось впечатление, что Марк мог читать самые сокровенные мысли, которые она скрывала.

— Был еще один, но это было много-много лет тому назад, и у нас ничего не получилось.

Она попыталась оставить эту тему, хотя чувствовала, что это нечестно по отношению к Марку. Он был с ней откровенен, рассказав о своей бывшей жене.

— Я написала маме и рассказала ей все о тебе.

Он нежно улыбнулся.

— Я польщен.

— Ну что ж, я надеюсь, что и ты напишешь и расскажешь твоей семье обо мне.

Она погладила его руку.

— И расскажи обо мне всем своим племянницам и племянникам, — весело сказала она.

— Я напишу и расскажу им, какой ты была, когда я в первый раз увидел тебя.

Было темно, когда они вышли, обнявшись, из ресторана и пошли к машине.

— Что ты скажешь, если мы поедем ко мне? — спросил он тихо.

— Я согласна.

В машине Джун положила голову ему на плечо и мечтательно улыбнулась. Несмотря на то, что она знала Марка совсем недавно, Джун была уверена, что сделала правильный выбор. Она хотела провести с ним ночь.

Проехав несколько кварталов, они подъехали к его дому. Он не стал включать свет, когда вел ее через темную комнату. Джун догадалась, что это была гостиная.

— Мне нравится твой дом, — прошептала она.

— Позже у тебя будет достаточно времени, чтобы осмотреть его как следует.

Он чертыхнулся, налетев на что-то.

Джун была в таком настроении, что ее не надо было долго уговаривать. Они вошли в другую комнату, и секунду спустя он потянул ее на кровать. Джун услышала два глухих удара, поняв, что он скинул ботинки. Затем он вскочил и начал срывать с себя остатки одежды. Она сама стянула свою блузку через голову и бросила на пол, прежде чем снова лечь.

Джун почувствовала теплоту его рук на своей обнаженной спине, когда он вытянулся рядом с ней. Их губы встретились, а затем слились в долгом сладострастном поцелуе. Ее руки изучали его тело, скользя вверх и вниз по его бедрам; прикоснувшись к его груди, она нашла ее приятно гладкой.

Освободившись от своей одежды, Джун в первый момент испытала некоторую неловкость, но это быстро прошло. Их острое желание обладать друг другом и готовность получать и дарить наслаждение победили все остальное. Нежные прикосновения вызывали ураган чувств, а поцелуи были просто сумасшедшими. Джун вся была охвачена радостным и напряженным ожиданием.

Они возвращались к действительности медленно. Джун чувствовала, что он сделал все возможное, медленно и нежно ведя ее к вершине блаженства. Ритм соединения нарастал постепенно до тех пор, пока все реальное не исчезло. Постепенно острое восхитительное оцепенение охватило ее тело, а затем не поддающееся описанию блаженство взорвалось где-то в глубине ее живота и поглотило ее всю целиком. Джун полностью отдалась этому ощущению, пытаясь продлить его как можно дольше.

Постепенно она осознала, что Марк лежит на спине, тяжело дыша. Она свернулась в комочек рядом с ним, положив голову ему на грудь.

Он провел рукой вниз по ее спине; рука замерла ниже талии.

— У тебя очаровательная попка.

Она удовлетворенно прижалась к нему.

Марк нежно ласкал ее.

Джун закрыла глаза и замерла, улыбаясь. Ей было приятно, что после занятия любовью он продолжал ласкать ее. Обычно она не была такой темпераментной в начале близости с мужчиной, но на этот раз, после неуверенности первых мгновений, она полностью расслабилась. Джун была удивлена глубиной своих чувств; ощущение такой свободы с Марком и радовало, и беспокоило ее.

Может быть, она позволила развиваться событиям слишком быстро? Ведь она встречается с ним всего лишь неделю. Может быть, следовало подождать? Насколько она успела понять, Марк относился к тому типу мужчин, которые имеют холодную голову и приходят в себя довольно быстро. Возможно, даже, что его жизнь — это серия коротких эпизодов. Она знала подобный тип мужчин. А может быть, верно обратное и Марк потерял надежду снова соединиться с женщиной; он, очевидно, боится нового развода.

Бросив свои размышления, она услышала рядом ровное спокойное дыхание.

— Марк? — прошептала она.

Он не ответил.

Она толкнула его.

— Марк, проснись.

— Что? — спросил он сонно.

— Отвези меня лучше домой.

Он перевернулся на живот и положил на нее руку.

— Почему ты не хочешь остаться?

— Не могу, мне завтра рано вставать.

— Хорошо, — с сожалением сказал он.

Джун быстро оделась. Встав, Марк провел ее в гостиную и включил свет. Заморгав, она увидела опрятную комнату с софой коричневого цвета и белыми креслами. Они вышли за дверь.

Вечером следующего дня Джун пришла на занятия аэробикой рано. Линда уже сидела на полу, скрестив ноги, одетая в зеленые шорты и махровую майку, плотно облегавшую ее грациозную фигуру. Джун села на пол рядом с ней.

— Ты прогуляла вчера, — приветствовала ее Линда, поправляя вязаную красную повязку на голове.

— Да, у меня было свидание.

— Что важнее, мужчины или твое тело?

Джун улыбнулась.

— Я с удовольствием думаю, что могу успешно совмещать и то, и другое.

— Ну, что ж, тебе видней.

По мере того как Джун всматривалась в свою подругу, ее улыбка постепенно исчезла. Лицо Линды было усталым и осунувшимся.

— У тебя был тяжелый день?

— Да.

Голос инструктора прервал их разговор.

— Хорошо, леди, начнем с наших упражнений на растяжение.

Выполняя упражнения под музыку, Джун наблюдала за Линдой. По рассеянному виду своей подруги она поняла, что ее мысли далеко отсюда. Когда инструктор прервал занятия, чтобы сменить пленку, Джун спросила:

— Что с тобой?

Линда отрешенно пожала плечами:

— Все очень сложно.

— Ну, расскажи, в чем дело?

— Может быть, зайдем куда-нибудь выпить вина после занятий?

Джун согласно кивнула, и они перестали разговаривать, так как инструктор включил музыку и они вместе с другими женщинами стали делать упражнения.

После окончания занятий Джун переоделась в зеленую, цвета мяты, блузку и зеленые же брюки с манжетами внизу, пока Линда переодевалась в желтый спортивный костюм с белыми кантами по бокам. Они прошли через два квартала к тихому бару и заняли кабинку. На стенах бара висели картины с портретами холеных женщин с коротко стриженными волосами и в шляпках-колпачках, курящих в длинных мундштуках сигареты. Джун изучала картину, висящую напротив их столика, пока официант не принес виски.

Она чуть отпила и спросила:

— Так что же случилось?

Линда нервно вертела на пальце обручальное кольцо.

— Я думаю, что у Ральфа кто-то есть.

Глаза Джун расширились, и она резко поставила бокал на стол.

— Ты уверена?

Линда грустно усмехнулась.

— Вот почему он работает допоздна каждый вечер.

— Кто тебе сказал?

— Никто. Я просто сопоставила факты, как говорится, сложила два плюс два.

— Джун, Ральф не пишет никаких фресок. Даже нет такого здания, как Фолсом Билдинг. Это все ложь.

Джун молча слушала.

— Может быть, Ральф лгал, потому что он работает над какой-то вещью и хочет преподнести ее тебе?!

Линда нетерпеливо поджала губы.

— Ах, оставь, Джун. За последнее время было много телефонных звонков, когда просто вешали трубку. Мне кажется, что я по телефону чувствую запах духов.

— Говорила ли ты с Ральфом об этом?

— Нет.

Линда допила свою порцию и сделала знак официанту.

— Я хочу еще виски.

— Сейчас, мадам.

Он вопросительно взглянул на Джун, но она отрицательно покачала головой.

— Нет, — повторила Линда, — я не говорила с Ральфом.

Карие глаза Линды наполнились слезами. Джун, поколебавшись, сказала ласково:

— Я думаю, что надо бы поговорить.

— Зачем? — Линда снова вертела кольцо на пальце.

— Ты могла ошибиться и должна дать ему шанс объясниться.

— А если я права? — возразила она.

Когда официант принес виски, она сделала два быстрых глотка.

— Я не знаю, — сказала Джун тихо.

— Я тоже. Но однажды это должно открыться, и мне придется думать — остаться с Ральфом или уйти от него. Я еще не готова к этому.

Джун тихо кивнула. Она понимала, почему Линда хочет избежать решения такой сложной проблемы.

— Я ненавижу его за то, что он так поступил со мной, но я также чувствую себя виноватой. Ральф был так подавлен в последнее время. Он знает, что я хочу купить дом, а он не может позволить мне это, так как у него нет постоянной работы с хорошей зарплатой. Иногда я обвиняла его в том, что наша жизнь недостаточно стабильна и мы вынуждены жить в квартире. Я хочу, чтобы Ральф делал то, что доставляет ему удовольствие. И что еще я вынуждена ходить каждый день на работу, в то время как он остается дома.

Линда отпила еще глоток виски, прежде чем продолжать.

— Черт, я хотела бы тоже бросить работу и остаться дома. Но на что мы будем тогда жить? Ральф много значит для меня, но не знаю, сколько это еще может продолжаться?!

С внезапной яростью она сжала кулаки и стукнула по столу.

— Черт с ним! Он уже получил что хотел! Это касается только меня.

Джун с тревогой посмотрела на нее.

— Может быть, это только эпизод в жизни Ральфа?

Ее банальные слова не приносили утешения. В душе она чувствовала себя виноватой от того, что была так счастлива с Марком.

5

Шел одиннадцатый час, когда Джун вернулась домой. После разговора с Линдой у нее было подавленное настроение и ей было очень одиноко без Марка. В кухне она нерешительно посмотрела на настенные часы, а затем подняла телефонную трубку и набрала номер. Марк ответил на третий звонок.

— Это Джун. Ты занят?

— Я смотрю телевизор.

— Не возражаешь, если я приеду и посмотрю вместе с тобой?

— Конечно, нет. Буду рад видеть тебя.

— Я приеду прямо сейчас.

Она взяла ключи и схватила сумку. У двери она остановилась, затем вернулась в ванную и бросила в нее зубную щетку и тушь для ресниц.

Спустя десять минут Марк открыл ей дверь и крепко обнял ее.

— Я рад, что ты пришла.

Джун улыбнулась. Марк заставлял ее чувствовать себя как-то по-особенному. Ей нравилось открытое выражение его чувств.

Проводив ее в комнату, он показал ей жестом на софу и выключил свет.

— Я пытался звонить тебе раньше.

Он сел рядом с ней и обнял ее за плечи.

— Я ходила на занятия аэробикой, а затем зашла выпить кое с кем.

Он уставился на нее в полумраке комнаты.

— Я не хочу выглядеть собственником, но надеюсь, что это было не свидание.

— Конечно, нет.

— Ты будешь смотреть монстра, пожирающего восточное побережье? — спросил он, когда она свернулась клубочком рядом с ним.

— Нет. Я хочу прижаться к тебе.

От Марка пахло кукурузными хлопьями и лосьоном после бритья. Джун прижалась к Марку теснее и потерлась щекой о его подбородок. Он был слегка колючим, но это не имело значения.

— Ты сегодня очень нежная, — сказал он, гладя ее по волосам.

— Мне это нравится.

Покрепче обняв ее, он посадил Джун к себе на колени так, что они оказались лицом друг к другу. Она положила ладони ему на грудь, испытывая удовольствие от его прерывистого дыхания под ними. Их губы соединились в томном поцелуе.

Нежные руки Марка ласкали ее, пока, наконец, не занялись ее блузкой. Джун помогла ему устранить преграду. Прежде чем их губы соединились вновь, она взглянула на него. Свет от телевизора оставлял на его лице мягкое сияние. Он казался ей самым нежным и внимательным, и Джун ощущала в себе всевозрастающую потребность в нем. Крепко обняв Марка за шею, она еще крепче прижалась к нему. Их нежные поцелуи сменились страстными, почти кусающими, а его руки трепетно блуждали по ее спине, животу, груди. Ее закружило в водовороте желания.

— Идем в постель, — прошептал он.

— Идем.

Она соскользнула с его коленей, и они медленно, обняв друг друга за талию, пошли в спальню.

Пока они раздевались и ложились, в Джун боролись тревога и предвкушение восторга. Ей было так хорошо в последнее время, что она боялась поверить своему счастью.

— Марк, — прошептала она.

— Что? — он поцеловал ее в шею.

— Я чувствую себя немного смущенной. Я не знаю — ну, последнее время было каким-то особенным; я боюсь поверить в то, что происходит, в то, что может быть так хорошо. И я не уверена, что мы правильно поступаем, позволяя событиям развиваться так быстро.

Ей хотелось выразить свои мысли как можно лучше, и как можно лучше разобраться в них самой.

На мгновение воцарилась тишина, прежде чем он лег рядом с ней.

— Джун, я хотел, чтобы мы были как можно ближе друг к другу. Но если у тебя есть какие-то сомнения, то я счастлив просто лежать здесь рядом с тобой.

Джун изумилась. Ведь она совсем не имела в виду, что не хочет заниматься любовью. Она позвонила Марку сегодня вечером просто потому, что хотела быть рядом с ним. Но раз уж они в постели, то у нее появились и другие мысли. Что же она хочет?

Джун почувствовала, что рука Марка ослабла. Он спит! Мужчина может вот так запросто уснуть, как по команде. Она вздыхала и ворочалась, надеясь разбудить его, но он продолжал спать. Джун закрыла глаза и решила тоже уснуть.

Прошло много времени, прежде чем ей это удалось. Ее сон был сплошным кошмаром, который постепенно становился все яснее и возбуждал ее. Странные руки двигались по ней, прикасаясь и исследуя ее расслабленное и уступчивое тело, нежные поцелуи осыпали ее с головы до ног. Это продолжалось до тех пор, пока она не почувствовала язык, теплый и нежный, на своей груди и, наконец, не поняла, что это ей не снится.

— Проснулась?

— М-м-м.

Он покрывал ее поцелуями. Джун проснулась лишь наполовину, пребывая где-то между туманным миром ощущений и реальностью. Ей очень нравилось это безмятежное состояние и не хотелось полностью просыпаться. Марк был невидимым и таинственным, подобно мужчине ее грез, и это тоже ей нравилось.

Лаская и обжигая друг друга поцелуями, они… Сильное чувство, которое открылось ей, было одновременно удивительно нежным и потрясающе восторженным; Джун чувствовала себя в каком-то нереальном мире. Сладостная истома сначала окутала ее, словно мягкое атласное покрывало, а затем огонь желания ярким пламенем вспыхнул в ней. Это продолжалось до того перехватывающего дыхание момента, когда, наконец, яркое обжигающее чувство раскололо ее, а затем медленно утихло. В полузабытьи она почувствовала, что кто-то подтыкает одеяло вокруг нее. Джун удовлетворенно улыбнулась.

Спустя несколько часов, когда она открыла глаза, было уже светло. Она повернулась, чтобы посмотреть на Марка, и обнаружила его сидящим на кровати и читающим журнал «Популярная механика».

— Привет.

Он поцеловал ее в затылок.

Она лениво потянулась.

— Так нечестно. Ты воспользовался тем, что я уснула…

Он отложил журнал в сторону и сел рядом с ней.

— Я знаю, но я в долгу не останусь и приготовлю тебе завтрак.

— И долго мне придется ждать?

— Совсем нет.

Марк притянул ее к себе.

Спустя полчаса, Джун стояла в кухне и выжимала апельсиновый сок, пока Марк делал яичницу-болтунью. Кухня была выдержана в коричневых тонах. В ней стоял стол с коричневым кафельным покрытием и такого же цвета была кухонная утварь.

Марк подошел к ней сзади и обнял за талию.

— Все на столе. Сок готов?

— Да.

Она налила сок в стаканы и пошла за ним в столовую. Это была маленькая квадратная комната с паркетным полом из твердых пород дерева, покрытым ковром с розовыми цветами. Круглый кленовый стол стоял в центре комнаты. По ее углам были расставлены горшки с пальмами и розовой геранью. На окне, выходящем на задний двор, не было штор. Джун увидела снаружи еще кустики герани и высокое эвкалиптовое дерево. Линда мечтала именно о таком доме, с высокими деревьями и цветами во дворе.

— Если в выходные дни будет хорошая погода, мы можем поехать куда-нибудь отдохнуть, — сказал Марк.

Она рассеянно кивнула.

— Как ты думаешь, почему женатые люди изменяют друг другу?

Он насмешливо посмотрел на нее.

— Я, кажется, чего-то не понял?

— Не бери в голову, вопрос был чисто риторический.

— Ты хочешь сказать мне, что ты замужем?

Она рассмеялась.

— Нет, но моя подруга думает, что муж ей изменяет.

Он с удивлением уставился на нее.

— Не Марианна?

— О, Боже, нет! Дэвид самый верный и преданный из всех когда-либо существующих мужей. Это некто, кого ты не знаешь.

Он встал, сходил на кухню, принес хлеб в тостере.

— Я не знаю, почему мужчины изменяют. Некоторым из них становится скучно, или они влюбляются в других женщин. Я полагаю, что некоторые делают это для того, чтобы лучше понять своих жен. Другие только для того, чтобы доказать себе, что они еще настоящие мужчины. А почему она решила, что муж ей изменяет?

— Он говорит ей, что работает по вечерам. На самом же деле он этого не делает. И еще много телефонных звонков, когда никто не отвечает на другом конце провода и сразу вешает трубку.

— Это неубедительно.

— И что же она собирается делать?

Джун вздохнула.

— Ничего. Она боится, что, подняв этот вопрос, будет вынуждена что-то делать. И надеется, что, может быть, проблема исчезнет, если ее проигнорировать.

Джун взглянула на часы и торопливо допила апельсиновый сок.

— Я должна бежать, а то опоздаю.

Выйдя за дверь, Марк взял Джун за руку.

Он был рад тому, что она не ушла в середине ночи. Утро — лучшее время для разговора. Это время, когда у человека ослаблена защита. После утреннего разговора он считал, что понял, почему Джун позвонила ему вчера вечером. Лишь один момент еще остался для него невыясненным — почему она так быстро ушла предыдущей ночью.

Сев в машину, он повернул ключ зажигания. Двигатель запустился с четвертой попытки. Марк тронул машину, но затем остановился, чтобы посмотреть на Джун.

При свете утреннего неба, отражающегося в ее серых глазах, и со слегка растрепанными волосами она выглядела особенно свежей и привлекательной.

— Что случилось? — спросила она. — Ты что-нибудь забыл?

— Нет. Я просто хотел посмотреть на тебя.

Она поцеловала его.

— Ты такой хороший.

— Скажи это защитнику в моем последнем деле.

Выехав на улицу, Марк размышлял о том, что он и Джун живут всего лишь в нескольких кварталах друг от друга, и впервые подумал, что как было бы хорошо, если бы и это расстояние не разделяло их. Наверное, еще рановато предлагать ей переехать к нему, но Марка интересовало, что ответит Джун, если он ее об этом спросит. Она скажет нет. Хотя они и стали ближе друг к другу, он тем не менее чувствовал, что Джун очень осторожна в критических ситуациях. Может, потому, что она выросла без отца и не смотрела на мужчин, как на неотъемлемую часть ее жизни. Или от того, что Джун уже была глубоко травмирована и боялась влюбиться снова? Может, она считает, что мужчина помешает ее карьере? Что бы ни было причиной, она сохраняла свое достоинство.

А вот ему было необходимо чувствовать себя рядом с кем-нибудь. Он вырос в большой семье и привык быть рядом с другими людьми. Иногда его вечера были невыносимо одинокими.

— Марк, ты только что проехал мимо моего дома.

Он затормозил.

— Извини, я задумался. Что ты делаешь вечером? — спросил он.

— После работы я занимаюсь аэробикой, а потом я свободна, — она улыбнулась. — Заходи около половины восьмого.

Он остановился около ее дома.

— Я принесу вина и французского хлеба.

— Прекрасно.

Он любовался Джун, наблюдая за ней до тех пор, пока она не скрылась в подъезде.

Джун с удивлением смотрела на изящную женщину с приятным лицом цвета слоновой кости и широкими карими глазами, подсаживающуюся к ее письменному столу.

— Привет, Марианна.

Ее подруга была одета в трикотажное платье цвета жженого сахара, с широким белым поясом.

— Привет. Я приехала на ленч с Дэвидом здесь поблизости и подумала, что было бы неплохо заглянуть к тебе. Ты занята?

Джун молча показала на кипу отчетов на ее письменном столе.

— Только просмотреть вот это.

Марианна взяла один из отчетов и громко прочитала название — «Предварительное исследование скорости истощения и возможные методы восстановления водоносных слоев в Огалдае». Она перелистала его.

— Это так скучно.

— Совсем нет. Это исследование компания намерена провести в ряде округов штата Техас.

— Что такое водоносный слой?

— Это подземный резервуар.

Джун наклонилась вперед и серьезно продолжала:

— В Техасе в течение длительного времени занимаются ирригацией, и из-за этого понизился уровень грунтовых вод. Проект заключается в том, чтобы восстановить уровень воды в конце этого или в начале следующего века. Вот почему они пытаются найти способы сохранить или восстановить водоносные слои.

Марианна отложила отчет в сторону.

— То, что ты говоришь, — очаровательно, но я рада, что это твоя работа, а не моя.

— Это исследование не является одним из моих проектов. По крайней мере, пока нет. Предварительные прогнозы сделаны другими специалистами, но я, может быть, продолжу эту работу.

Это была та самая работа, которую, как она надеялась, она заслужила в качестве повышения. Джун с нетерпением ждала возвращения Норберта для того, чтобы удостовериться в этом.

— Давай поговорим о деле. Как у вас с Марком? Знойный роман в разгаре?

— Мы часто видимся.

Джун пыталась выглядеть серьезной, но не смогла подавить улыбку.

— Он мне действительно нравится, несмотря на то, что ты обманула меня, чтобы я позвонила ему.

Марианна скромно пожала плечами.

— Это было единственное, что я могла сделать. Ты встречалась с Крейгом, но думаю, что у вас обоих не хватало решимости прекратить это.

— Ты, наверное, права.

Когда Джун сравнила Крейга с Марком, она удивилась, как она могла вообще встречаться с ним.

— Как ребенок?

— Совершенно восхитительный. Он начинает разговаривать. Он говорит «мама», но бедный Дэвид убежден, что «папа».

Марианна взглянула на часы и поспешно встала.

— Я должна идти, иначе опоздаю. Дэвид и я должны встретиться вместе с тобой и Марком как-нибудь вечером. Может, Линда и Ральф могли бы тоже прийти?

— Было бы прекрасно.

Упоминание имени Ральфа расстроило Джун. Если у него действительно с кем-то роман, то разведется ли он с Линдой?

После ухода Марианны Джун взялась за работу, но не могла сосредоточиться. Она все думала о возможном повышении и была переполнена теплыми воспоминаниями о последней ночи с Марком. Лишь ее тревога за Линду мешала ощущению полного счастья.

Вечером в зале аэробики Джун с облегчением отметила, что Линда была в лучшем расположении духа, чем в последний раз. Джун смогла поговорить с ней лишь накоротке после занятий и сразу бросилась домой готовить соус к спагетти. Она едва успела накрыть на стол, как пришел Марк. Как и обещал, он принес вина и французский хлеб.

— Последние исследования доказали, что самочувствие людей зависит от хлеба, который они едят.

Она поцеловала его в щеку.

— Я знаю, читала об этом в газете.

Он прошел на кухню. Нарезая хлеб, он спросил:

— Как прошел день?

— Хорошо.

Джун поставила большую зеленую свечу на край стола и зажгла ее. Запах воска наполнил комнату.

— А как у тебя?

— Неплохо, но я предпочел бы провести его с тобой.

Он подошел сзади и поцеловал ее в шею.

— А где бокалы?

Она показала на полку над раковиной и наблюдала за ним, пока он доставал их. Она отметила, что у Марка прекрасная фигура, не слишком высокая и не слишком тонкая.

— Сегодня ко мне в офис заходила Марианна.

Джун выключила свет, как только он поставил бокалы на стол и налил в них вина. Она села напротив и улыбнулась ему.

— Ты хотел бы знать — почему я позвонила тебе в мой день рождения?

— Потому, что ты умирала от дикого желания и неуправляемой страсти ко мне с тех самых пор, как увидела меня, — сказал он быстро.

— Неправда.

Пляшущее пламя свечи сделало его лицо рельефным.

— Я позвонила тебе потому, что Марианна сказала мне, что она столкнулась с тобой и что ты спрашивал обо мне. Можешь представить, как я была оскорблена, когда ты не смог сразу вспомнить меня.

Он усмехнулся.

— Ты права, это так и было. Я был очень доволен, что ты позвонила и был польщен этим.

— Я рада, что все так хорошо вышло.

Джун добавила вина в оба бокала.

Марк снова наклонил голову и Джун смотрела на него поверх своего бокала. Что же такого есть в мужчине, что делает его сексуальным? «У каждого человека свое представление об этом», — подумала она. Для нее это были самоуверенность, чувство юмора и нежная задумчивость. Сегодня Марк казался ей очень сексуальным.

После ужина Джун задула свечу и повела его сквозь темный коридор в свою спальню. Их любовь была чувственной и страстной.

Когда Джун на мгновение проснулась среди ночи, то лежала несколько минут, наслаждаясь прикосновением его тела к своему.

6

В субботу утром, после завтрака в небольшом кафе в Беркели, Джун и Марк направились к группе антикварных магазинчиков, гнездившихся в начале Аделин-стрит.

— Ты ищешь что-нибудь определенное? — спросил Марк, когда Джун разглядывала витрину, где были выставлены старые куклы, серебряные изделия и стекло.

— Я хотела бы найти столик для моей спальни.

Толкнув дверь, Джун вошла в маленький тесный магазинчик. Толстый кот на письменном столе из палисандрового дерева приподнял голову, прежде чем продолжить свой сон. Джун прошла в тесный центральный проход, и навстречу ей вышел строгий мужчина.

— Могу ли я чем-нибудь вам помочь?

— Я просто смотрю, — ответила Джун.

Марк ходил за ней по магазину. Хотя он и делал вид, что интересуется ценами, ему в действительности было интереснее наблюдать за Джун. Она выглядела сегодня особенно привлекательной в джинсах и облегающем зеленом свитере. Рядом с ней ему было хорошо. Марк не мог вспомнить, чтобы в последнее время присутствие женщины так сильно действовало на него.

Она подошла к нему и прошептала:

— Эти цены возмутительны!

— Ты находишь?

Едва уловимый аромат ее духов возбудил в нем острое желание. Он подошел к ней вплотную, когда она остановилась у шведского бюро.

Она нерешительно прижала большой палец к губам.

— Что ты думаешь по поводу этого бюро? Оно тебе нравится?

Продавец появился мгновенно.

— Бюро в очень хорошем состоянии.

— Я подумаю, спасибо.

Как только они вышли из магазина, она повернулась к нему:

— Тебе скучно?

— Нет.

Джун спросила его с сомнением:

— Ты уверен, что тебе не скучно? Ты сегодня что-то молчалив. О чем ты думаешь?

Он усмехнулся.

— Я бы ответил, но слишком много людей вокруг. Позволь только заметить, что сегодня ты выглядишь соблазнительно, и я хочу, чтобы мы поскорее вернулись домой.

Она понимающе улыбнулась.

— Боюсь, что придется подождать, сэр. Нам надо еще походить по магазинам.

— Это можно выносить до тех пор, пока ты не заставляешь меня уделять больше внимания заплесневелому антиквариату, чем тебе.

Марком обычно не овладевало столь сильное желание физической близости.

— Я буду разочарована, если ты не будешь этого делать. Идем.

В следующем магазине Джун заинтересовалась столом, покрашенным голубой краской, в то время, как Марк остановился, чтобы рассмотреть фарфоровые, цвета слоновой кости, чашку и кувшин, но потом он опять смотрел на Джун.

— Я могу назначить приемлемую цену за чашку и кувшин.

— Что? О нет.

Марк смотрел на продавщицу, неопределенно качая головой, до тех пор, пока к ним не подошла Джун.

— Чудесный столик.

На самом деле он выглядел так, что хоть брось его, но Джун, кажется, заинтересовалась им.

— Я хочу его купить. Если я соскоблю эту голубую краску, то будет прекрасный столик.

— Да, конечно.

«Он годен только на дрова, не более», — подумал Марк.

Они обошли еще несколько антикварных магазинов, прежде чем отправиться в Сан-Франциско. Пока Джун вела свой красный автомобиль-фургон по направлению к Бэй-Бридж, Марк смотрел в окно. Они проехали Мад-Флетс — небольшую болотистую местность между скоростным шоссе и берегом залива. Годами люди использовали кусочки высушенного дерева и металла, чтобы выразить себя в творчестве. Теперь Мад-Флетс был заполнен всякой всячиной от народного творчества, включая разваливающуюся ветряную мельницу, вигвам североамериканских индейцев и аэроплан с пилотом.

— Я заеду сначала к себе и выгружу столик, — сказала Джун.

Он сказал:

— Почему бы не отвезти его ко мне? Было бы легче скоблить его на моем заднем дворе, чем в твоей квартире. Я помогу.

Проезжая мимо Миссион-стрит, она решила зайти еще в один магазин подержанных товаров. От ее проницательного взгляда ничего не ускользало. Марк театрально вздохнул.

— Ну ладно, проезжай вперед и остановись.

— Я надеюсь, что буду вознагражден позже, — предупредил он, когда она припарковала машину.

Был уже десятый час, когда они добрались до дома Марка. Они выгрузили голубой столик и кресло, быстро приняли душ и завалились в кровать.

— Наконец-то.

Он еле сдерживался, чтобы не броситься на нее.

— Я мечтал о тебе целый день.

— Вот я во плоти. Чего же ты ждешь?

Они целовались не спеша, с удовольствием. Он чувствовал шелк ее волос на своих плечах, а ее трепещущие руки вызывали у него ни с чем не сравнимое желание. Ее губы льнули к его губам в глубоком поцелуе, а затем ласкали его грудь и живот. Когда, наконец, они слились в едином порыве — это была неудержимая страсть, которая, нарастая, становилась все более неуправляемой.

Потом Джун лежала, обняв Марка обессиленными руками.

— Это было так прекрасно. Это совпало с твоими мечтами?

— Да!

Он гладил ее волосы.

— Это нечто необыкновенное, особенное. И это потому, что я с тобой. Секс лишь тогда вознаграждает, когда ты думаешь о ком-то больше, чем о себе.

Он мечтал проводить все свое время с ней. Ему нравилось просыпаться рядом с ней, и Марк чувствовал пустоту, когда ее не было рядом. Если бы они жили вместе, то она стала бы доверять ему полностью.

Как-то раз Джун и Марк долго гуляли по Голден-Гейт парку, бегая по песчаному берегу океана. Однажды они провели вечер в Клифф-Хуасе, ресторане, расположенном на высоком скалистом обрыве над океаном, где рядом, внизу, играли морские котики. Они пили вино и любовались волнами.

Они бродили по оживленному деловому району Хайт-Ашбери, окруженному изящными постройками в стиле эпохи королевы Виктории. Небольшие современные магазины выходили яркими фасадами на небольшую площадь. Рядом с современными офисами соседствовали бакалейные и гастрономические магазины, лавки подержанных вещей и небольшие кафе, располагавшиеся в зданиях, мало изменившихся с тридцатых годов.

В субботу утром Марк и Джун проснулись еще до рассвета и поехали в Мендосино, привлекательный городок, расположенный на берегу океана. Днем они бродили по антикварным магазинам, а ночь провели в гостинице. В воскресенье они вернулись в Сан-Франциско через равнину Напа-Воллей, славящуюся своим виноделием.

В понедельник утром Марк выглядела усталой, но счастливой. Но ее хорошее настроение быстро улетучилось, когда вечером, приехав на занятия аэробикой, она обнаружила, что Линды там нет. Тревожась, Джун вернулась в раздевалку и набрала номер ее телефона. Она нетерпеливо ждала, слушая телефонные гудки.

— Алло, — наконец ответила Линда вяло.

— Я волнуюсь, почему ты не пришла на занятия. Что-то случилось?

— Да, — Линда говорила почти шепотом. — Ральф ушел из дома.

— Не может быть!

В конце концов, Ральф правильно сделал. Это было самым разумным выходом из положения, но Джун чувствовала, что Линде сейчас очень плохо.

— Послушай, не принимай ничего, пока я не приду. Все, лечу к тебе.

Даже не переодевшись, Джун побежала вверх по холму. Мартовский день был довольно прохладным, градусов десять, но пока она летела вверх по холму к жилому комплексу, ей было уже жарко. Задыхаясь, она забарабанила в дверь квартиры Линды.

Она открыла дверь и стояла в проеме, отрешенно глядя в пустоту. Глаза ее были заплаканными.

— Он ушел.

С отсутствующим взглядом она жестом показала в сторону спальни.

— Он забрал все свои вещи.

Джун охватила волна сострадания. Линда казалась опустошенной. Обняв ее за талию, она провела ее в гостиную и усадила на диван.

— Ты говорила с ним, перед тем как он ушел?

Линда кивнула, сдерживая рыдания.

— Он укладывал свои вещи, когда я сегодня вечером пришла домой. Он сказал, что встретил кого-то и… — ее голос на мгновение прервался. — Он хочет быть с ней. Он к ней переехал. Ублюдок!

Линда не могла больше сдерживать слезы.

Джун чувствовала себя неуверенно. Они сидела на диване и гладила подругу по руке. Что она могла сказать иди сделать? Ничего, только слушать.

Линда прерывисто дышала.

— Я знаю, кто она. Ральф давал ей уроки рисования несколько месяцев назад. В прошлом месяце она пригласила его на ленч, — она прикусила губу. — Он сказал, что она хочет договориться с ним о том, чтобы возобновить уроки. Это случилось тогда, когда он в первый раз сказал эту ложь о том, что он будет писать фрески.

Она вытерла глаза тыльной стороной руки.

— Я никогда не забуду этого и не приму его назад. Я ненавижу его!

— Не принимай поспешных решений, подумай сначала. И поменьше нервничай.

Она смотрела на милое лицо Линды, сейчас опухшее и красное от слез, и ей хотелось облегчить ее страдания.

— Тебе сейчас тяжело, и я побуду с тобой.

Линда сидела, уставясь в пол ничего не видящими глазами, и молчала. А Джун думала — чем бы ей помочь?

— Почему бы тебе не переночевать у меня? Это поможет тебе отвлечься на некоторое время.

Джун понимала, что сейчас Линде ничего не шло в голову, кроме Ральфа, но, по крайней мере, она не должна находиться одна в квартире, принадлежащей им обоим.

— Нет. Я хочу остаться здесь.

Линда качала головой, словно в забытьи.

— Как он мог сделать это? Как только он смог уйти?

Она вскочила на ноги и заметалась по комнате. Ее глаза вспыхнули гневом.

— Разве это моя вина в том, что он не мог продавать свои картины.

Она некоторое время наблюдала как Линда мерила шагами комнату и громко говорила. Наконец, она снова села на диван.

— Тебе не нужно оставаться.

— Но я хочу! — настаивала Джун.

— Нет, мне надо побыть одной, чтобы во всем разобраться.

Джун неуверенно поднялась.

— Ты позвонишь мне, если я тебе потребуюсь?

— Конечно.

Так как Джун не двигалась с места, Линда слегка подтолкнула ее.

— Иди. У меня все будет хорошо.

Джун задержалась в дверях и оглянулась.

— Ты абсолютно уверена?

Линда слегка улыбнулась.

— Уверена. Я утешусь разработкой способа убийства Ральфа.

— Я буду дома. Можешь прийти в любое время, если надумаешь.

Лучше бы ей остаться у Линды, но она понимала, что она хочет побыть одна.

Она позвонила Марку, едва переступив порог квартиры. Он наслаждался тем, что слышал ее голос. Это немного успокоило Джун.

— Я был в гараже и ремонтировал «Кобру», — сказала он. — Почему ты не приходишь?

— Не могу.

Она прислонилась к стене и стала наматывать телефонный шнур на палец.

— Хочешь, чтобы я пришел к тебе?

— Не надо, — и быстро добавила: — Это не значит, что я не хочу тебя видеть, очень хочу, но муж моей подруги оставил ее. Естественно, что она очень расстроена, и я думаю, что потребуюсь ей сегодня ночью.

— Бедная малышка, понимаю. Я очень хочу тебя видеть, но раз надо, так надо.

Джун продолжала наматывать на палец телефонный шнур.

— Я позвонила тебе потому, что мне очень захотелось услышать твой голос.

— Это самая лучшая причина из всех.

Они проговорили несколько минут. Даже когда Джун нечего было больше сказать, она не хотела вешать трубку.

— Мне очень хочется видеть тебя сегодня, — грустно сказала она.

— Мы увидимся завтра вечером.

— Я знаю, но придется ждать еще целый день.

Его голос стал ласковым, когда он сказал:

— Поверь мне, я тоже очень хочу тебя видеть.

Еще не повесив трубку, она подумала, что Марк должен хорошо понимать состояние Линды. После того, как жена оставила его, он должен по собственному опыту чувствовать тот гнев и ту боль, которые испытывает сейчас Линда. Но его пережитые страдания не сделали его бесчувственным и недоверчивым к женщинам. Марк всегда был трогательно откровенен в своих чувствах.

Джун не видела Марка три дня. Она проводила все вечера с Линдой. Несмотря на то, что она была травмирована и выбита из колеи, но потихоньку преодолевала первоначальный шок. Когда Джун зашла к Линде в четверг, то увидела, что она немного ожила.

— Входи.

Линда провела ее в спальню, обставленную плетеной мебелью. Наполовину упакованный чемодан лежал на кровати.

— Я решила поехать в Сиэтл и провести несколько дней с моей сестрой. Сегодня я уезжаю.

— Ты правильно делаешь.

— Когда я вернусь, то собираюсь поговорить с адвокатом и начать бракоразводный процесс. Губы Линды судорожно сжались, когда она складывала атласную оранжевую ночную сорочку и укладывала ее в чемодан.

— Если бы Ральф захотел вернуться сейчас, я бы не приняла его.

— Я думаю, что развод с ним всего лишь логическое решение вопроса.

Линда посмотрела на нее с натянутой улыбкой.

— Я знаю, что ты меня понимаешь. Ты ведь и сама из-за меня не виделась с Марком на этой неделе.

— Он все понимает, я разговариваю с ним каждый день по телефону.

Но в душе Джун страстно желала увидеть его.

— Ну так придумай что-нибудь особенное с ним на завтра.

Линда закрыла чемодан и щелкнула замком.

— Черт! Замок не работает. Ральф взял мой чемодан, а мне оставил свой сломанный.

Она резко засмеялась.

— Я попытаюсь получить назад мой чемодан при расторжении брака.

Джун радовалась, что к Линде возвращалось чувство юмора. Разумеется, это был лишь первый шаг, но, по крайней мере, она приняла конкретное решение — положить конец замужеству. Если только она разведется, то станет свободной, чтобы начать свою жизнь заново.

В пятницу после работы Джун вымыла голову и тщательно уложила волосы. Она хотела выглядеть очень привлекательной сегодня вечером при встрече с Марком. Джун стояла в спальне, завернувшись в халат из розовой фланели, когда кто-то позвонил в дверь.

— Кто там? — спросила она.

— Полицейский наряд, мадам. Мы ищем в районе одну маленькую преступницу.

Она открыла дверь.

— Марк! Я не ждала тебя в такое время и еще не одета.

— Это как раз то, на что я и надеялся.

Он закрыл дверь.

— Я бы не хотел уходить сегодня, если ты не возражаешь. Я хочу быть только с тобой. Хорошо?

Она утвердительно кивнула.

Он сжал руками ее лицо и поцеловал ее.

Его губы с такой силой прижались к ее, что это сначала удивило ее, а затем восхитило. Она обвила руками его за шею, и ее губы страстно ответили ему. Поцелуи разбудили в ней желание. Он добрался до ее талии и развязал пояс халата. Пояс упал, распахнув полы ее халата и обнажил ее.

Она взяла его за руки.

— Давай ляжем, — прошептала она.

В спальне она скинула халат и скользнула в постель, а он сбросил туфли и всю одежду на пол. В тот момент, когда он приблизился к ней, чтобы прикоснуться, она замерла, не мешая ему. С закрытыми глазами Джун старалась испытать удовольствие, вызываемое его ласками. Затем, снова почувствовав его губы на своих, она погрузилась в океан блаженства.

Джун. даже представить себе не могла, как много потеряла за последние несколько дней. Теперь, когда ее руки скользили по его телу, и они слились в одно целое, она наполнилась чувством благоговения. Джун ощущала себя его частью, полностью отдаваясь этому чувству.

Преисполненная блаженства, она медленно спускалась на землю.

— Я скучала по тебе.

Она вытянулась, крепко прижавшись к нему.

— Я тоже, и надеюсь, что никто из твоих друзей больше не разводится.

Она приподнялась на локте и взглянула на него.

— Но я должна была быть рядом с ней. Ты ведь понимаешь?

— Да, я понимаю, но мне от этого не легче.

Она поцеловала его в ухо.

— Линда нуждалась во мне.

— А я нуждался в тебе, — сказал он.

В понедельник Норберт Тейлор вернулся в офис. Он зашел в кабинет Джун рано утром.

— Найдется минутка?

Загар только подчеркивал его седеющие виски.

Она отложила отчет в сторону.

— Конечно.

Он опустился в бежевое замшевое кресло.

— Исследование Техаса, которое собираются провести, касается грунтов. Поскольку вы наш авторитетный специалист в области грунтовых вод, мы хотели бы, чтобы вы занялись этим.

Он улыбнулся.

— Естественно, в этом случае вы будете назначены руководителем проекта. Ну как?

— Чудесно!

— Я думаю, что вы предчувствовали это. Передайте ответ компании «Рольмонт» Жизель. На следующей неделе вам, вероятно, придется съездить в Лаббок и встретиться с несколькими представителями заинтересованных агентств. Барней уже там. Он занимается предварительным изучением вопроса. Так что он сможет познакомить вас с районом исследования.

Она светилась счастьем.

— Я сгораю от нетерпения.

— Я надеюсь, что мы сможем открыть офис с Лаббоке уже к концу этого месяца. Как скоро, по-вашему, вы сможете выехать туда?

Джун замерла и изумленно смотрела на него.

— Что вы сказали?

— Как скоро, по-вашему, вы можете переехать в Лаббок?

Она вяло опустилась в кресло.

— Я не знаю, смогу ли я.

Он удивленно поднял брови.

— Разве вы не слышали? Так как исследования займут продолжительное время, то мы решили открыть там филиал.

— Нет, не знала.

Она вяло теребила пальцами воротник своей шелковой блузки.

— Я бы не хотела покидать Сан-Франциско.

Ни сейчас, ни с тех пор, как она стала встречаться с Марком.

Он нахмурил брови.

— Значит ли это, что вы не заинтересованы в этой работе?

— Я не говорила этого, — поспешно ответила Джун. — Мне нужно немного времени, чтобы все обдумать.

— Подумайте. Я знаю, что этот Лаббок не бог весть что, но это всего лишь на два-три года. Я не хочу давить на вас, чтобы вы взялись за эту работу, но вы же наш эксперт по грунтовым водам. Ваша экспертиза была бы, несомненно, неоценимой для обследования Хан Плэйн.

— Я высоко ценю ваше доверие, — пробормотала она.

Но ее внимание было поглощено личными проблемами. Уехать из Сан-Франциско? Прочь от Марка? Сейчас, когда их отношения углубляются с каждым днем? Она не думала, что сможет так легко пойти на это.

Норберт встал.

— Хорошо, подумайте и дайте мне знать на следующей неделе.

— Хорошо.

Он ушел.

Джун уставилась на картину с изящным пурпурным ирисом, но не видела, что на ней изображено. Если бы не Марк, взялась бы она за эту работу? Несомненно. Мысль о том, чтобы пожить немного на Хай Плэйн, даже бы очаровала ее. О нет, она любит Сан-Франциско: здесь всегда есть чем заняться, и климат хороший, и люди приятные. Но она бы и не стала постоянно жить в Техасе. Как только исследование было бы завершено, она вернулась бы в Сан-Франциско.

Машинально Джун продолжала энергично теребить воротник блузки. А как же Марк? Она не сможет оставить его на целых три года.

Марк занял особое место в ее жизни. С другой стороны, это было предложение, которого она так ждала. Это было не только перспективное исследование грунтовых вод, но и солидное повышение, Джун была поставлена перед трудным выбором: если она переедет в Техас, она потеряет единственного мужчину, которого она так долго искала; если же она останется, то упустит повышение, ради которого она так много работала. У нее, возможно, никогда больше не будет подобного шанса.

У Джун было немного работы на оставшуюся часть дня, но ей хотелось, чтобы у нее была веская причина, чтобы не встречаться сегодня с Марком. В первый раз с тех пор, как они познакомились, она боялась встречи с ним. Джун не хотела говорить ему о предложении до тех пор, пока она сама не примет решение.

К тому времени, когда добралась до своей квартиры, она превратилась в комок нервов. Джун знала, что не сможет сейчас смело смотреть в лицо Марку. Она глубоко вздохнула и позвонила ему.

— Марк, ты не возражаешь, если мы не будем сегодня встречаться?

— Почему? Что случилось? — спросил он обеспокоенно.

— Ничего. У меня просто накопилось много дел дома. Завтра вечером мне было бы удобнее.

— Хорошо…

Она чувствовала себя виноватой. Это было в первый раз, когда она солгала Марку. Если бы только был кто-нибудь еще, с кем бы она могла посоветоваться. Хотя Марианна и была хорошей подругой, но она не поняла бы затруднительного положения Джун. В конце концов, она же отказалась от работы сразу, как только узнала, что беременна. Джун знала, что Марианна будет советовать ей бросить работу и остаться с Марком. А у Линды, будь она в городе, слишком много своих проблем, чтобы давать советы.

Джун стояла на кухне рядом с телефоном и барабанила пальцами по столу. Лишь женщина, посвятившая себя карьере, могла бы понять состояние Джун. Женщина, о которой она подумала, была ее матерью.

Джун позвонила ей.

— Мне нужен твой совет. Мне предложили повышение по службе в Техасе, но я не уверена, следует ли мне соглашаться.

— О? Никогда прежде не знала, что у тебя есть сомнения относительно повышения. Случайно не связано ли это с каким-то мужчиной?

Джун вздохнула.

— Да, это Марк. Я действительно люблю его, мам, и не хочу уезжать от него. С другой стороны, я знаю его совсем недавно, а отработала уже более десяти лет.

— Это трудный выбор.

— Я не чувствовала себя так спокойно и безопасно ни с одним мужчиной. Я не знаю, смогу ли я порвать эти отношения и не пожалеть об этом. А что бы ты сделала на моем месте?

— Что бы я сделала, так это не претендовала бы на помощь в решении своих проблем. Ты единственная, кто может принять решение. Единственная вещь, которую я хочу, чтобы ты учла, заключается в том, что ты уже встречалась со многими мужчинами, но ничего стабильного из этого пока не вышло. Ты думаешь, что на этот раз будет по-другому?

— Не знаю.

Она когда-то надеялась, что ее отношения с Колином будут продолжаться бесконечно. Ее воображение даже рисовало их женатыми и с домом, полным детей. После Колина никогда больше не было другого мужчины, которому она хотела бы довериться. И она не была уверена, что Марк был исключением.

— Я считаю, что, прежде чем отказаться от повышения, тебе следует хорошенько подумать, как будут развиваться твои отношения с Марком.

— Ты права.

7

Во вторник вечером Джун чувствовала себя очень неуверенно, когда они с Марком ехали в ресторан в Чайнатаун. Она знала, что сегодня будет вынуждена сказать ему о новой работе, но оттягивала этот момент. Ко всему прочему она беспокоилась за Линду. Она пропустила последнее занятие аэробики, а у Джун с тех пор не было возможности связаться с ней.

Наконец они подъехали к тесному лабиринту узких улочек, пронизывающих Чайнатаун. Им потребовалось около двадцати минут, чтобы найти место, чтобы припарковать машину. В этой тесноте Марк сохранял спокойствие, но сегодня это лишь усиливало ее беспокойство.

Как только Марк поставил машину, они пошли по многолюдной Грана-авеню к ресторану. Тротуары по обеим сторонам улицы были битком набиты людьми. Здесь были многочисленные туристы, прибывшие на экскурсию, и китайцы американского происхождения, живущие в самой большой китайской общине. Туристы шныряли по магазинам импортных товаров, охотясь за сувенирами с Востока, в то время как китайцы занимались торговлей в небольших бакалейных лавках и мясных магазинчиках. Джун и Марк прошли мимо уличного торговца, продающего журналы и газеты на китайском языке, и через дверь, увенчанную традиционным драконом, вошли в ресторан.

Внутреннее помещение ресторана было разгорожено ширмами с вырезанными на них нежными цветками лотоса, которые отделяли столики друг от друга. Когда принесли их заказ, Джун взяла палочки для еды и попробовала побеги бамбука с цыпленком. Она ждала момента, когда они поедят, чтобы рассказать Марку о новом назначении.

— Очень вкусно. А тебе?

— Прекрасно.

Марк сделал две безуспешные попытки поднести еду ко рту, затем отложил палочки в сторону и взялся за вилку. Он улыбнулся извиняясь:

— Я умру с голоду, если не возьму вилку.

Вдруг он стал серьезным.

— Джун, есть кое-что, о чем бы я хотел поговорить с тобой. Ты можешь не отвечать прямо сейчас, но я хочу, чтобы ты подумала об этом.

Она неуверенно взглянула на него.

— Да?

— Я хочу, чтобы ты переехала ко мне.

— Я… я не знаю, что сказать.

В неловкой тишине Марк смотрел на нее.

Неужели он предложил то, к чему она еще не готова? Ведь казалось таким очевидным их желание все время быть вместе. Он хотел этого и надеялся, что и она тоже. Почему же Джун не соглашается?

— В настоящий момент это не совсем удобно. Сейчас не самое подходящее время связывать себя обязательствами?

Когда она, наконец, взглянула на него, ее серые глаза были исполнены печали.

— Случилось что-нибудь серьезно?

— Да, понимаешь, Марк, это невероятно, но мне придется уехать из Сан-Франциско.

Его вилка со звоном упала на тарелку.

— Уехать?

Она утвердительно кивнула.

— Мне предложили повышение по службе, но для этого я должна провести исследование грунтовых вод в Лаббоке в штате Техас. Я еще не приняла предложение, но и не отклонила его.

Поставив стакан, она теребила пальцами кружевную косынку.

— Я узнала об этом только вчера и рассчитывала сначала сама разобраться в этом, прежде чем обсуждать это с тобой.

— И ты уже все решила?

— Еще нет.

Марк казался таким убитым горем, что ей хотелось утешить его. Но она не могла лгать. Джун пока сама не знала, согласится она на эту работу или нет.

— Я должна сообщить о своем решении на следующей неделе.

Марк рассеянно провел рукой по волосам.

— Я знал, что ты очень увлечена своей работой, но никогда не предполагал, что такое может случиться.

— Я ждала этого назначения очень долго. Но сейчас, когда оно, наконец, предложено, я не уверена.

Он взял ее руки в свои.

— Послушай меня. Я очень люблю тебя и думаю, что и ты любишь меня. Я знаю, что ты хочешь продвинуться вперед в своей карьере, поэтому и я тоже очень хочу этого. Но ты не можешь позволить, чтобы это разбило твое личное счастье.

— Очевидно, у тебя есть сомнения. Ты не знаешь, правильно ли ты поступаешь. Раз не уверена, не уезжай.

Джун подавила в себе желание быть уговоренной.

— Я не могу обещать, что останусь. Но обещаю, что ничего не сделаю, хорошенько не подумав об этом.

Он кисло улыбнулся.

— Это не совсем то, что я хотел услышать, но это лучше, чем ничего. Однако я предупреждаю тебя, что я намерен пустить в ход все доступные мне средства, чтобы повлиять на твое решение.

Она улыбнулась. Уголки ее рта слабо приподнялись в ответной улыбке.

— Жестко сказано, зато честно.

Но в его глазах читалась тревога, и Джун искала слова, чтобы хоть как-то успокоить его.

— Я… я очень люблю тебя, Марк. Пожалуйста, не думай, что я уезжаю, потому что…

— Ш-ш-ш.

Он приложил палец к ее губам.

— Я не хочу сегодня больше говорить об этом.

Она безмолвно кивнула.

Больше они не касались этой темы. Идя к машине, они молча прошли мимо старой церкви Святой Марии. Она была построена в 1854 году из гранита, привезенного из Китая.

— Трудно поверить, что это здание стояло здесь еще до землетрясения, — сказала она, пытаясь завязать разговор.

— Угу.

— Кули, которые помогали строить железную дорогу, должны были здесь молиться, как ты думаешь?

— Возможно.

Она оставила безнадежную попытку завязать разговор, и Марк полностью погрузился в свои собственные размышления.

В машине Джун повернулась к Марку, пытаясь понять, о чем он думает. Ей хотелось остаться у него в этот вечер, но, возможно, он захочет побыть один.

— Куда? — спросил он, когда их машина влилась в общий поток.

— Я хотела бы посмотреть телевизор у тебя дома, — сказала она осторожно.

Он саркастически улыбнулся.

— Не возражаю.

— Чудесно.

Снова воцарилось молчание, и Джун больше не пыталась нарушить его. Когда они приехали к нему домой, она задержалась в гостиной у телефона, стоящего на подставке из кованого железа.

— Ты не возражаешь, если я позвоню Линде? Последний раз ее не было на занятиях, а с тех пор я не смогла связаться с ней.

Было почти одиннадцать, но Линда всегда поздно ложилась спать.

— Звони, я выйду.

Он прошел на кухню.

— Ты можешь не уходить…

Она услышала, как дверь закрылась за ним. Ей, видимо, не следовало приходить сюда сегодня. Тяжело вздохнув, она подняла телефонную трубку и набрала номер.

Линда ответила мгновенно.

— Привет, это Джун. Как дела?

— Прекрасно!

— Я понимаю, что сейчас поздновато для звонка, но раньше у меня не получалось.

— Я была на свидании.

Джун была просто ошеломлена.

— На свидании? С кем? Я знаю его? Линда засмеялась.

— Да. Но не с тем, с кем бы ты одобрила. Я подскажу тебе. Я замужем за этим человеком.

— Линда! Неужели ты встречалась с Ральфом?

— Да!!! И он был намного внимательнее ко мне, чем все эти годы!

— Ты с ума сошла!? Мужчина загулял с кем-то! Ты не можешь позволить ему так обращаться с тобой и до сих пор быть всецело в его распоряжении.

— Джун, пожалуйста, не читай мне нотаций. Я чувствую себя слишком хорошо для этого.

Джун покачала головой.

— Хорошо, не буду. Ты взрослая женщина и должна понимать, что делаешь.

— Я понимаю. Мне была нужна встреча с Ральфом. Что бы еще, по-твоему, могло сделать меня такой счастливой?

Джун на это не отреагировала.

— Я поговорю с тобой завтра.

Она повесила трубку и пошла к задней двери. Сквозь окно она увидела Марка, сидящего на верхней ступеньке и ласково поглаживающего черного кота. Ей следовало бы оставить его наедине со своими мыслями, но она не могла и чувствовала себя очень навязчивой, когда открыла дверь и вышла.

— Б-р-р. Здесь прохладно.

Она поежилась.

— Внутри за дверью висит куртка.

Он не смотрел на нее.

Джун взяла куртку, набросила ее на плечи и села рядом с ним.

— Как Линда?

Джун скривилась.

— Умственное расстройство.

— Что это значит?

Он продолжал упорно смотреть перед собой.

— Она встречалась со своим мужем. Я этого не могу понять, тем более что он все еще живет у другой женщины, — Джун покачала головой. — Линда просто лезет на рожон.

Марк невесело рассмеялся.

— Может быть, так оно и есть. Но тогда она должна очень любить этого парня. Для нее уже не имеет значения, что он изменил ей, потому что она, вероятно, приняла его обратно.

Он покосился на нее.

— Это чувство трудно понять, если ты никогда не была в подобной ситуации.

Его слова еще больше расстроили ее.

— Весь мой опыт с мужчинами был неприятным, — сказала Джун как бы защищаясь.

— А мне было больно.

Он пожал плечами и продолжал смотреть в сторону, рассеянно гладя кота.

— Боль бывает разная. Ты ведь всегда держала дистанцию, позволяющую защитить тебя от подобной глубокой травмы. Может быть, даже и сильно любя при этом.

Джун воздержалась от ответа. Марк был расстроен ее возможным отъездом и поэтому говорил вещи, не соответствующие действительности. У нее не было никакой защиты от мужчин. Она, может быть, и была немного осторожной, но это был всего лишь голос разума. Когда она встретит верного мужчину, то не позволит ничему встать между ними.

— Как бы то ни было, Линда должна отвечать за свои поступки. Если она хочет, чтобы Ральф вернулся, это ее трудности.

— Я не хочу сейчас говорить о Линде, — твердо сказал он. — Она занимала все твое внимание последнюю неделю. Я думаю, что и я, наконец, заслужил немного внимания.

— Что я слышу? Ты говоришь так, как будто ревнуешь меня к тому, что я была там, когда моя подруга нуждалась во мне.

— Я не ревнивый. И понимаю, почему ты проводила время с ней, но это не делает существование без тебя менее одиноким.

— О!

Она молча осмысливала сказанное, не вполне понимая, была ли она польщена или раздражена. И все-таки это было похоже на ревность.

— Как бы то ни было, я не хочу обсуждать Линду. Я хочу поговорить о нас, о том, что ты не подпускаешь меня к себе. Дело лично во мне или ты не хочешь, чтобы вообще какой-либо мужчина имел сильную власть над тобой?

— Это абсурд! Ты находишь в моих действиях то, чего в них нет. Я не боюсь обязательств, если это то, что ты имеешь в виду.

Кот перевернулся на спину и удовлетворенно замурлыкал. Марк гладил его, пытаясь разобраться в своих мыслях. Одно он знал твердо — попытка уговорить Джун остаться была не тем способом, который бы удержал ее. Он должен дать понять, что она свободна сделать свой собственный выбор.

— Пожалуй, будет лучше, если я пойду домой.

— Нет.

Подняв кота с колен, он встал.

— Если мне предстоит обнять кого-то, то я предпочел бы, чтобы это была ты, а не кот. Идем в дом.

Марк выключил свет, как только они вошли в спальню. Лежа с ней рядом, он очень медленно ласкал ее. Джун была такой реальной и живой рядом с ним, что было тяжело думать о ее потере. Рывком он прижал ее к себе и уперся подбородком в ее теплое плечо. Когда-то ему не удалось достаточно любить Джингу и быть рядом, когда она нуждалась в нем. Он не собирался повторять ту же самую ошибку с Джун. Если будет достаточно внимателен и уверит ее в своей безграничной любви, то она не уедет.

Их нежные поцелуи быстро перешли в обжигающие объятия. Джун, как никогда, чувствовала Марка. Его губы, лаская ее ухо, шептали о неудержимом желании. Затем их тела переплелись в неистовом желании. И Джун испытала неподражаемый взрыв наслаждения.

Спустившись с небес на землю, Джун была все так же озабочена выбором, стоявшим перед ней. Да, связь с Марком была приятной, и она не хотела причинять ему боль, но и не хотела строить свою жизнь только на чисто эмоциональной основе.

Когда на следующий вечер Джун приехала на занятия аэробикой, то оптимистичное настроение Линды было прямо противоположно ее собственному, но она заметила, что румянец на щеках Линды был слишком ярким и что ее карие глаза неестественно блестели. Чувствовалось, что она была глубоко оскорблена и держалась только на нервах.

По дороге домой Линда болтала без остановки.

— Мы с Ральфом действительно великолепно провели прошлую ночь, — она громко смеялась и нервно дергала тесемки внизу ее зеленовато-желтого блузона. — Произошло просто недоразумение.

Джун молчала.

— Иногда у женатых людей возникают подобные коллизии. Ты ведь знаешь это. Думаешь, что все образуется, да?

— Не знаю.

Они подошли к дому.

— Я считаю, что для творческой натуры Ральфа нужна свобода. Я не хочу давить на него. Неважно, что он все еще живет с ней. Сейчас же восьмидесятые годы, а не девятнадцатый век.

Джун прошла на кухню и начала готовить чай.

— Так что ты думаешь? — спросила Линда.

— Если честно, что я думаю, что ты все упрощаешь. Ральф тебя жестоко оскорбил. Ты хочешь, чтобы он вернулся к тебе, и готова сделать некоторые уступки, которые, по-твоему, помогут тебе жить в мире и согласии?!

Глаза Линды сердито сверкнули.

— То, что у тебя в жизни есть мужчина, с которым ты спишь, не дает тебе права учить меня. Что ты знаешь о моих чувствах?

Линда последнюю неделю была взвинчена, а свидание несколько успокоило ее.

— Извини, Линда, я тебе не судья. Вы с Ральфом женаты шесть лет, и, конечно, ты знаешь его лучше, чем я.

— Может быть, я немного взвинчена. И еще я завидую тебе, потому что сейчас все так хорошо в твоей жизни, а в моей — так ужасно.

Джун грустно усмехнулась.

— У меня тоже далеко не все в порядке.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне предложили работу в Техасе. Если я соглашусь, то должна буду оставить Марка, а мне не хочется этого делать. Ну, а если я не соглашусь, то боюсь, что всю жизнь потом буду жалеть об этом.

Линда с любопытством уставилась на нее.

— Марк знает об этом?

— Да. Я не хочу делать ему больно, но все время думаю, что его чувства ко мне сильнее, чем мои к нему.

— Ты хочешь дать согласие?

Джун нерешительно развела руками.

— Я растерялась — то так подумаю, то эдак.

— Я не хочу верить, что ты уедешь по чисто эгоистическим соображениям, но знаю, что ты сделаешь так, как будет лучше для твоей карьеры. Но с другой стороны это же преступление — бежать от мужчины, которого действительно любишь.

Джун беззвучно кивнула.

В субботу, в прекрасный мартовский день, Марк и Джун ехали в Эврику. Она бросила быстрый взгляд на Марка. Противосолнечные очки скрывали его глаза, а спокойное выражение лица — его чувства. Но Джун знала, что он был не в своей тарелке так же, как и она. Вопрос о том, согласится она на новую работу или нет, все еще не был решен.

Три часа спустя они остановились в парке на Джайэнто-авеню. Джун вышла из машины и смотрела на гигантские калифорнийские мамонтовые деревья, взметнувшиеся на две-три сотни футов. Они с Марком были единственными посетителями в парке. Вокруг них был лес, и звуки их шагов тонули в мягких сосновых иголках.

— Это первобытный лес, — сказала она тихим голосом.

— Да, прекрасный лес. Деревья — это единственное, что я действительно люблю в Калифорнии. Там, где я жил, в штате Небраска, деревьев не было.

— Ни одного?

— Нет, было несколько на Пайн-Ридж, но и только. Остальное — бесконечная голая прерия.

Она достала из корзины бумажные стаканчики и рассматривала их, пока Марк расстилал красно-белую клеенку.

— Ты скучаешь по ней?

— Иногда я скучаю по моей семье, но знаю, что не смог бы жить на Среднем Западе. Хотя я, как и любой человек, верю в непреходящую ценность семьи и почитаю родственные узы.

Джун налила в стаканы чай.

— В этом нет ничего плохого.

— Нет, но я люблю жить там, где больше свободы, и думаю, что и ты тоже.

Джун села за столик и смотрела мимо него на кружевные листья папоротника, росшего в тени гигантских деревьев.

— Если ты хочешь сказать мне, что я буду несчастлива в Техасе, то ты не прав. Я считаю, что хоть люди там немного более консервативны, но это не имеет особого значения, они так же приветливы и дружелюбны, как и здесь.

— Может быть, это и так, но как ты будешь проводить в Лаббоке свободное время?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Я и здесь не тратила много времени на оперу или посещение художественных выставок, так что это не имеет значения.

— Нет, но в Сан-Франциско существует много других вещей, которые, я думаю, ты не встретишь в Техасе. Здесь ты можешь пойти развлечься или пойти в любой ресторан, или провести день в Фишерман Варф, или бродить вокруг Ноб Хилла, или ходить по магазинам и лавочкам. Недалеко расположены винодельни, есть шоу в Рено, катание на лыжах в Сьерра-Неваде, и, наконец, где можно полюбоваться прибоем… Ты ведь не думаешь, что Лаббок собирается конкурировать с Сан-Франциско.

— Я считаю, что Лаббок — прекрасное место. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Джун воображала себе, что Лаббок небольшой приветливый городок времен Старого Запада. Хотя она и не ожидала, что там будут деревянные тротуары, но представляла деловую часть города вполне современной. Меньше ли там будет работы? Вряд ли. А замедленный ритм жизни был бы приятным разнообразием. Кроме того, она будет заниматься важным делом — руководить проектом по исследованию грунтовых вод.

Еще был Марк.

Она любила его.

Но ее мать правильно сказала — ее отношения с мужчинами не имели продолжения. Кем бы она была сегодня, если бы пожертвовала своей карьерой ради одного из них? Что если между ней и Марком все кончится, после того как она откажется от предложения.

Кроме того, переезд в Техас не должен означать конца их отношений. Множество людей любят друг друга на больших расстояниях. Она даже знает супружескую пару, которая работает в разных штатах и встречается друг с другом только по выходным дням.

К понедельнику Джун решила — она примет предложение. Был почти полдень, когда она сказала об этом Норберту. Вернувшись к себе, она увидела Марианну, которая стояла у двери, любуясь картиной с изображением тигровой лилии. Джун удивленно посмотрела на нее.

— Ой! Сегодня у нас ленч, а? Я совсем забыла.

Марианна надулась.

— Конечно, у тебя есть более важные дела, чем встреча со мной.

— Извини. У меня тысяча дел.

— Интересно, каких же?

— Я расскажу тебе о них во время ленча, — сказала Джун.

Ресторан находился в центральной части большого универсального магазина. Накрытые нежно-розовыми скатертями столики стояли под раскидистыми цветущими ветвями огромного кизила.

Джун начала сразу, как только они сели:

— Я переезжаю в Техас.

Марианна нахмурилась.

— Почему?

— Мне предложили новую работу на прошлой неделе, и я решила согласиться.

— А как же Марк?

Джун развернула салфетку и положила ее аккуратно на колени.

— Он знает о предложении, но пока не знает, что я его приняла. Я скажу ему сегодня вечером.

— Но я считала, что вы нашли друг друга.

— Мы? Да.

Джун слегка раздражало то, что Марианна думает лишь о Марке.

— Для меня это фантастический шаг вперед. Я буду руководителем проекта. В Техасе проживу только пару лет, а затем перееду куда-нибудь еще, может быть, даже назад, в Сан-Франциско.

После того как официант принес их заказ, Марианна сказала:

— Я надеюсь, ты не думаешь, что Марк собирается ждать тебя два года, еще и при условии, что ты можешь не вернуться назад.

— А я и не надеюсь, что он будет ждать меня. Я люблю Марка, но, с другой стороны, я встречаюсь с ним только несколько недель, а свою карьеру я создаю уже более десяти лет.

Марианна нахмурилась.

— Хорошо. В конце концов, тебе решать.

— Конечно. И я не желаю, чтобы ты выговаривала мне, что я поступаю неправильно, — сказала Джун упрямо.

— Послушай, я всей душой за твою карьеру, но это не то, что ты сможешь сжать в объятиях, когда тебе одиноко и… — Марианна замолчала с печальной улыбкой. — Извини за нотацию. Мои поздравления по случаю твоего назначения.

Джун слегка смягчилась.

— Спасибо.

— Где ты будешь жить в Техасе?

— В Лаббоке.

— Лаббок! Джун, ты сумасшедшая! Это же настоящая дыра!

Джун поморщилась.

— Хорошо, извини, Лаббок, вероятно, фантастическое место. Когда ты переезжаешь?

— Как можно раньше. Они уже собираются открыть офис к тому времени, когда я приеду туда. Конечно, я должна буду остановиться в мотеле на неделю или больше, но у меня не будет проблем с квартирой.

— Ты знаешь, что Линда встречается с Ральфом?

— Да, — ответила Марианна. — Ты думаешь, она поступает правильно?

— Нет. Я считаю, что следует хоронить трупы, вместо того, чтобы пытаться возродить их к жизни. Если Линда примет Ральфа назад, она унизит свою гордость.

— Иногда люди совершают ошибки, — Марианна помедлила. — Супружество — это улица с двусторонним движением.

8

В понедельник вечером Джун и Марк ужинали в роскошном ресторане на побережье в Фишерман Варф. Пол был устлан коврами, а столы, стоявшие перед огромными окнами с видом на залив, были покрыты белоснежными скатертями. Во время ужина они говорили мало, но Джун постоянно ловила на себе вопросительные взгляды Марка. Понимая, что его интересовало, она все оттягивала ответ.

Наконец, она сделала большой глоток вина и, собравшись с духом, начала:

— Марк, я решила взяться за работу в Техасе.

Мгновение он казался ошеломленным, затем выражение его лица стало безразличным.

— Хорошо, раз так.

Она почувствовала, как у нее в горле застрял комок.

— Мы тем не менее сможем встречаться, — сказала она. — Я просто хочу использовать свой шанс.

Он уставился в окно на темный залив и молчал.

— Мы действительно слишком быстро увлеклись друг другом. Разлука может быть полезна для нас обоих.

— Испытание расставанием, да?

— Пожалуйста, не будь жестоким.

Гнев вспыхнул в его глазах.

— А каким прикажешь мне быть? Ты чувствовала бы себя точно так же, если бы я сказал тебе, что все кончено.

Она отстаивала свое право быть понятой.

— Марк, я уже говорила, что мы не расстаемся насовсем.

— Ты имеешь в виду, что хочешь держать меня на поводке на случай, если в Лаббоке не будет никаких развлечений? — неожиданно спросил он.

— Я не собираюсь держать тебя на поводке. Марк, ты очень нужен мне, но моя работа — тоже.

— Я хотел бы быть очень важным, чтобы удержать тебя здесь, но, очевидно, это не тот случай.

Он крепко сжал кулаки. Она не имела права так поступать с ним.

— Ты очень нужен мне, — настаивала она, наклонившись к нему.

— Неужели? — ответил он саркастически, гневно сверкнув глазами.

В ее ясных серых глазах светилось искреннее сожаление, но в них не читалась и решимость. Джун приняла решение уехать и ничего, что бы он ни сказал или ни сделал, не могло бы его изменить. Однажды он уже был наивным дураком и верил, что может убедить женщину остаться. Сейчас он это хорошо понимал. Желание бороться медленно покинуло его, уступив место ощущению поражения. Тупая боль медленно расползалась из его груди по всему телу. Сначала Джинга ушла от него, а сейчас Джун собирается сделать то же самое. Чем же он так плох, что его так легко можно бросить?

Он не понимал, чего же Джун хочет от него? Нужно ли ей подтверждение того, что он любит ее, или она боится, что он любит ее слишком сильно? Он действительно ее любит, но ясно, что это не то, что может удержать ее рядом с ним.

Она смотрела на него озабоченно.

— Попытайся понять меня.

— Я пытаюсь, — он медленно покачал головой, — но считаю, что ты приносишь в жертву личное счастье ради своей карьеры. — Он спросил равнодушно: — Когда ты уезжаешь?

— На следующей неделе.

— На следующей?

— Да. Они спешат приступить к бурению скважин.

Она всматривалась в его лицо, пытаясь найти в нем признаки понимания, затем нервно продолжала:

— Понимаешь, у нас есть оборудование, которое будет брать пробы грунта с различных глубин, а также отчеты о существующих колодцев и…

Он грубо оборвал ее:

— Меня не интересуют подробности. Вы собираетесь работать и у вас для этого все есть.

Он скомкал салфетку и швырнул ее на стол.

— Если ты закончила, мы можем уйти.

Он оплатил счет, и они вышли из ресторана.

Марк ничего не замечал вокруг, шагая мимо палаток, торгующих рыбой, и сувенирных ларьков. Он был слишком занят своими мыслями, чтобы видеть представление уличных артистов в смокингах и ярком гриме, разыгрывающих пантомиму прямо на улице.

Всю неделю он уверял себя, что все закончится хорошо. А сейчас этот разрыв разрушил его надежды, и он чувствовал свою беспомощность. «И что же теперь делать?»

Джун смотрела на Марка, пока он пробирался сквозь толпу туристов. Выражение его лица было холодным и отсутствующим. Она хотела найти слова утешения, чтобы облегчить его страдания, но ничего не могла придумать.

Когда они подошли к его желтому «Ягуару», он открыл ей дверцу и отрешенно стоял, пока она усаживалась. Ночь была прохладной, и верх «Ягуара» был опущен. Марк объехал лязгающий вагончик канатной дороги и поехал вверх по крутому холму. Джун вжалась поглубже в сиденье, пытаясь укрыться от холодного ночного ветра. Марк смотрел прямо вперед, крепко стиснув зубы.

Встречный ветер стал еще холоднее, когда они, поднявшись на вершину холма, съехали вниз. Она обхватила себя руками за плечи:

— Я замерзла!

Он взглянул на нее, затем остановил машину и поднял верх.

— Извини. Я не обратил внимания.

Резким движением он обнял ее и притянул к себе так неожиданно, что у нее перехватило дыхание. Джун закрыла глаза, желая, чтобы это ощущение продолжалось вечно. Но он уже отпустил ее. Ее горло сжал спазм, и она едва сдержала себя, чтобы не закричать, что он не прав. Почему все должно кончиться между ними таким образом? Она ненавидела себя за то, что причинила ему такую боль, приняв решение уехать.

На следующий день Джун думала о Марке. Как теперь сложатся их отношения? Она надеялась, что он спокойно отнесется к ее решению уехать, но его полный страдания отсутствующий взгляд все еще стоял у нее перед глазами. Захочет ли он снова когда-нибудь увидеть ее? Она должна будет смириться, если он не захочет.

Это решение оказалось намного легче принять, чем выполнить.

Вечером, когда Джун устроилась перед телевизором, она часто смотрела на телефон. Что делает сейчас Марк? Гораздо нее, что он сейчас думает и чувствует? Обиделся? Сердится? Впал в депрессию? Она не может больше терпеть это, она должна поговорить с ним. Она схватила телефонную трубку и быстро набрала номер. Телефон прозвонил несколько раз, прежде чем он ответил.

— Привет, это Джун.

Она нервно дергала пояс своей бежевой полотняной блузки.

— Привет, — его голос звучал твердо и вежливо.

— Занят?

— Я занимаюсь своей машиной.

— Я понимаю, что уже почти восемь, но не хочешь ли ты еще раз поужинать?

— Нет, — ответил он кратко и выразительно.

Но она спросила напрямую:

— Не хотел бы ты встретиться со мной?

— Спасибо, но я действительно не голоден.

— Чтобы не вводить тебя в заблуждение, скажу, что немного беспокоюсь о тебе. Я считала, что мне следует позвонить тебе и убедиться, что у тебя все в порядке.

— Я чувствую себя прекрасно.

После неловкой паузы она сказала:

— Ну, хорошо. До свидания.

Она положила трубку и невесело посмотрела в окно, где последние лучи заходящего солнца искрились на воде залива. Разговор с Марком не оставил никаких сомнений в том, что он не хочет ее видеть. Джун не хотела, чтобы они так расстались. Чувствуя огорчение и одиночество, она пошла к Линде.

Она открыла дверь и быстро оглядела Джун.

— Что случилось? Ты выглядишь подавленной.

— Да.

Джун прошла за ней в гостиную, и они сели на черную, с желтыми цветами, софу.

— Я вчера вечером сказала Марку, что, вероятно, соглашусь на работу в Техасе. Я знаю, что сделала все вроде бы правильно, но сейчас чувствую себя виноватой и несчастной.

— А ты уверена, что приняла действительно правильное решение?

Джун утомленно кивнула.

— Это был нелегкий выбор, но иногда в жизни приходится делать что-то трудное, но что в конечном итоге приводит к наилучшему результату.

— Может быть, ты и права, — сказала Линда с сомнением.

Джун не хотелось обсуждать этот вопрос, и она сменила тему.

— А у тебя как дела?

Линда загадочно улыбнулась.

— Ты будешь рада — я взялась за голову и считаю, что с самого начала нашей жизни с Ральфом вела себя недостаточно мудро. Я постараюсь выкинуть из своей памяти все, кроме тех моментов, когда мне было хорошо с ним. Пока Ральф не ушел, я не знала, как он много для меня значил. Так хочется, чтобы он вернулся, и я готова принять его на любых условиях.

Лицо Линды стало задумчивым.

— Я даже готова простить ему измену и во многом виновата сама. Я недостаточно поддерживала его. В конце концов, Ральфу тридцать восемь, и его мечта стать большим художником тает как дым. В последнее время дела у него шли плохо.

Ее глаза встретились с глазами Джун, и она покачала головой, раскаиваясь.

— Я люблю Ральфа, но у меня тоже есть гордость. Я не могу просто позволить ему вернуться. Если мы все же будем вместе, то в нашей новой жизни должны произойти серьезные изменения.

Джун с любопытством спросила:

— Какие же?

— Он должен получить постоянную работу. Ральф недостаточно зарабатывает как художник, а я содержала его довольно долго.

— Ты обсудила это с Ральфом?

— Нет еще. Я просто стараюсь сейчас все осмыслить сама. Мне уже давно не семнадцать, и у меня нет иллюзий насчет того, чтобы сделать его идеальным мужем.

— А если Ральф не вернется?

— Тогда мы разведемся, — сказала Линда.

Марк посмотрел на телефон и сделал еще глоток пива. Была суббота, и он уже четыре дня не разговаривал с Джун. Он пытался изгнать ее из своей памяти, но мысли о ней продолжали постоянно возвращаться. Он протягивал руку к телефонной трубке и снова отдергивал ее назад. Джун ушла. Встреча с ней ничего бы не изменила. Это было бы только продлением мучений для них обоих. Почему она ушла? Он понимал, как ее карьера важна для нее, но Марк не просил обрывать ее. Все, что он хотел, это значить для нее так же много, как и ее работа. Было больно сознавать, что это не так.

И все же Марк позвонил ей. У него была только одна ясная мысль — он хочет слышать голос Джун и быть рядом с ней.

— Это Марк. Если ты не занята сегодня вечером, не хотела бы ты со мной сходить куда-нибудь поужинать?

Мгновение Джун молчала.

— С удовольствием.

— Хорошо. Я заеду за тобой в шесть.

— Договорились.

Марк говорил сухо, так как не хотел выдавать своих чувств. Он решил уважать себя как личность. Когда он пришел, Джун ждала его у двери. Она выглядела свежей и привлекательной в абрикосового цвета блузке и расклешенной юбке.

Она нерешительно улыбнулась.

— Я рада, что ты позвонил, и очень боялась, что ты никогда не захочешь снова видеть меня.

У Марка было двойственное чувство к Джун.

— Я был расстроен некоторое время, — объяснил он со слабой улыбкой, — но мы взрослые люди. Нет причин, из-за которых мы не могли бы видеться, пока ты еще в Сан-Франциско, а затем расстаться друзьями.

— Я рада, что ты так думаешь.

Джун взяла сумочку, и они стали спускаться к машине.

— А я мечтала, что однажды ты приедешь ко мне в Техас.

— Может быть, я буду приезжать иногда.

Сейчас он уже не сомневался в этом, но не был уверен, когда позвонил ей сегодня.

— Я тоже буду время от времени приезжать в Сан-Франциско.

Он открыл перед ней дверцу и смотрел, как она грациозно подобрала юбку и села в машину.

Джун была для него загадкой. Она так легко отказалась от их отношений, но не хотела положить им конец. Даже если они действительно будут иногда видеться, то рано или поздно они все равно неизбежно разойдутся. Ведь расстояние в две тысячи миль было не тем, что можно было игнорировать.

Но он гнал эти мысли из своей головы. Сейчас он и Джун были вместе, и Марку не хотелось больше ни о чем думать.

— Где бы ты хотела поужинать? — спросил он.

— Я поздно обедала и сейчас не очень голодна.

Джун была очень озабочена тем, что, сидя рядом, они не касались друг друга.

— Тогда почему бы нам не поехать куда-нибудь погулять, а потом поужинать, а сейчас, — он улыбнулся более радостно, чем на самом деле чувствовал себя. — Мы проведем наш вечер в городе. Где бы ты хотела побывать сегодня больше всего?

— В Ноб-Хилле, — ответила она без колебаний.

Это романтическое место всегда навевало на Джун мечтательное настроение. Этот уголок Сан-Франциско, сохранивший стиль эпохи королевы Виктории, всплывал в ее мечтах захватывающими по красоте зданиями и самыми величественными в мире отелями. Сегодня она хотела пережить еще одну мечту, проведя здесь последний вечер с Марком.

— И я хочу поехать туда по канатной дороге.

— Хорошо.

Их разговор казался неестественно напыщенным и нарочито веселым во время их спуска с холма. Марк припарковал машину, и они сели в вагончик канатной дороги.

Как только кондуктор отпустил тормоз, вагон начал медленно подниматься в сторону Ноб-Хилла. Она читала, что Рашн-Хилл и Ноб-Хилл были барьером на пути прогресса, когда город только был основан. Считалось, что эти холмы были слишком крутыми, чтобы строить что-то на них. Теперь это место, где находятся самые элитные в мире резиденции.

Марк обнял ее за плечи. Она тихо улыбнулась ему и продолжала смотреть на дома из прошлой эпохи, мимо которых проплывал их вагончик, а вдалеке, скрипя и лязгая, медленно полз другой. Она больше не думала о предстоящем расставании. Сегодняшний вечер принадлежал только им. Она устроилась поудобнее рядом с Марком.

Вагон слегка качнулся на остановке, и они сошли на вершину Ноб-Хилла, возвышавшегося перед ними с его остроконечными крышами и башенками. На противоположной стороне улицы стоял Фэй-эрмонт с его современной башней, примыкающей к суперсовременному главному зданию.

Взявшись за руки, они пошли вниз по улице. Не спеша они прошли мимо роскошных особняков и небольшого городского парка и остановились полюбоваться на темный и мрачный Грэйс Кафедраль.

Она завороженно смотрела на собор, чувствуя его величие.

— Знаешь ли ты, что в 1850–1860 годах Ноб-Хилл был городом лачуг, и свиньи бродили прямо по улицам? Затем здесь была построена канатная дорога, и он стал благоустроенным городом. Сейчас, где стоит собор, был прежде особняк Чарлза Крокера.

— Все изменилось с тех пор.

— Да.

Они еще погуляли в тишине, а затем снова сели в вагончик и спустились к машине.

Они приехали к ней. Он остановился у двери квартиры и посмотрел ей в глаза. Марк крепко обнял ее. Джун закрыла глаза, и их губы встретились.

— Я хотел бы остаться, — сказал он просто.

Она согласно кивнула и повела его в спальню.

Они легли, и их взаимные ласки и поцелуи пробудили в них страстное желание. Она не заметила, когда он снял с нее блузку, наслаждаясь его ласками. На мгновение они слились воедино. Джун полностью отдалась поглощающему очарованию того момента, когда каждая клеточка ее тела отвечала сладострастным движениям Марка.

9

Джун больше не видела Марка, но говорила с ним по телефону накануне отъезда.

— Я… я не очень хорошо себя чувствую, — сказал он сдержанно. — Я надеюсь, что ты будешь с нежностью вспоминать то время, когда мы были вместе.

Она всплакнула.

— Я знаю, что ты должна уехать завтра рано утром, так что желаю тебе хорошо выспаться. До свидания.

— Марк!..

Ее охватила внезапная паника.

— Что? — быстро спросил он.

Она чувствовала себя глупо. Ей нечего было больше сказать, но она не хотела, чтобы он клал трубку.

— Спасибо за звонок. До свидания.

Повесив трубку телефона, она вытерла слезы. Будущее звало. Она не могла задерживаться в прошлом.

Но ничего не могло удержать Джун от мыслей о Марке в течение следующего утра, когда она загружала свою машину. И его образ часто возникал в ее сознании во время долгой дороги в Техас. Но чем большее расстояние разделяло их, тем призрачнее он становился. Джун уже пересекла Аризону и Нью-Мексико и образ Марка постепенно превратился в приятное туманное воспоминание. Реальностью были лишь рыжие холмы, постепенно сменявшиеся бескрайней прерией. Лишь изредка высокие элеваторы у небольших городков оживляли невыразительный пейзаж.

Через четыре дня после отъезда из Сан-Франциско Джун подъезжала к Лаббоку. Она еще издали увидела его мельницы, высокие здания и элеваторы, стоявшие под лазурным небом прерии.

Когда она наконец въехала в Лаббок, ее поразил контраст между ним и многолюдным и суматошным Сан-Франциско. Здесь не было ни холмов, ни пальм. Вместо этого были лишь широкие улицы со зданиями типа ранчо, а из растений — лишь кактусы и юкка.

Лаббок оказался современным городом, а не местным животноводческим центром, каким она его себе представляла. Он оказался гораздо больше, чем она ожидала. Здания в деловой части города были высокими.

Джун зарегистрировалась в мотеле и внесла свои чемоданы в номер. Вечером, усевшись перед телевизором, она ощутила приступ острой тоски по дому. Ей хотелось броситься назад, в свою уютную квартиру в Сан-Франциско и к Марку.

— Прекрати! — сказала она громко и стала смотреть телевизор, что немного успокоило ее.

Она попыталась отвлечься от своих мыслей, просматривая информационный проспект, лежавший на столе. В нем сообщалось, что в Техасском университете занимаются ежегодно двадцать тысяч студентов; что Лаббок — это банковский, сельскохозяйственный и торговый центр на юге Хай-Плэйна. Она отложила проспект и стала снова смотреть телевизор.

В течение первой недели своего пребывания в Лаббоке она жила в мотеле, днем занимаясь изучением проекта, а вечером подыскивая квартиру. На второй неделе ей это удалось. Джун нашла квартиру рядом с университетом и переехала туда.

Небольшой офис компании «Бартель» находился рядом с ее квартирой, и она ходила на работу пешком. Офис занимал несколько небольших уютных комнат в здании рядом с университетом. Его штат состоял из секретаря, чертежника, геолога, инженера и техника. Геолог Барни Салла работал над предварительным отчетом и был знаком с районом работ.

Джун внимательно изучала проект. Это была ее первая самостоятельная работа. Ей хотелось оказаться на высоте и поэтому ее интересовало все, имеющее к нему отношение. Однако пока это ей не вполне удавалось. Иногда Джун ловила себя на том, что смотрит на карту проекта, но ничего не видит. Вместо этого мысли ее возвращались к любящим взглядам, которыми они обменивались с Марком, или к приятным ощущениям, которые возникали, когда он держал ее руки в своих.

Что он теперь делает? Встречается ли с другой женщиной? Возможно. Если она хочет забыть его, ей следует начать встречаться с другим мужчиной, но где его взять?

Служащие в ее офисе, так же как и она, недавно переехали в Лаббок. А жители дома, где она снимала квартиру, были в основном студенты, которые оказались моложе ее по возрасту на несколько лет. Здесь не было никого, кто бы мог познакомить ее с кем-нибудь, как это сделала когда-то Марианна в Сан-Франциско. Джун надо было самой найти новых друзей.

В течение следующей недели Джун очень много времени провела в офисе, изучая программу бурения и электрокаротажа. В четверг вечером, когда она пришла домой, в соседнюю квартиру въезжала какая-то женщина. Джун встретила ее, когда та переносила свои вещи вверх по лестнице.

— Вам помочь? — спросила Джун.

— Нет, спасибо. Это все на сегодня.

Женщина была миловидной, с волосами, чуть тронутыми сединой, и грустными карими глазами. Она говорила по-техасски, широко растягивая слова, к чему Джун постепенно начала привыкать.

— Я только что переехала сюда с другого конца города. Завтра я перевезу вещи моего сына, — она улыбнулась. — Меня зовут Мадлен Чаки.

— Я Джун Брукс, рада с вами познакомиться. Когда разберетесь со своими вещами, почему бы не зайти ко мне на чашечку кофе?

— Спасибо за приглашение.

Мадлен пришла через несколько минут. На ней была красная, запятнанная на груди футболка и узкие грязные джинсы.

— Надеюсь, вы серьезно говорили насчет кофе, так как я совершенно не имею представления, где упакованы мои кухонные принадлежности? Как вам нравится в Лаббоке?

— Не так живописен, как Сан-Франциско, но в нем есть свое очарование, — ответила Джун уклончиво. — Я была удивлена тем, что это довольно современный город.

Мадлен пожала плечами.

— Лаббок — неплохой город. Здесь очень много магазинов. Я читала, что он обслуживает более полумиллиона человек. В Лаббоке насчитывается около двухсот тысяч жителей.

— Но то, что нравится здесь местному населению, может оказаться неподходящим для вас. Вечером можно сходить в основном в бар или в кино.

— Я еще нигде не была, — сказала Джун.

— Может быть, в пятницу мы сможем сходить куда-нибудь. В бар Хонисакл Роуз, например. Это совсем неплохо, если вы любите кантри и вестерн.

Джун улыбнулась, покачав головой.

— Я как раз ничего этого не люблю. А где проводит время молодежь? Ведь в Техасском университете должно быть что-нибудь для развлечений?

— В основном это спорт. У них есть несколько игровых площадок, но я никогда не была там.

Мадлен поставила чашку на стол, и Джун поднялась, чтобы налить ей еще кофе.

— Нет, спасибо. Мне надо идти распаковывать вещи.

— Ну, хоть полчашечки?

Джун не хотелось, чтобы она уходила.

— Нет, спасибо.

— Ну, хорошо. Заходите в любое время.

— И вы тоже при случае.

Мадлен повторила через два дня свое предложение, но Джун отказалась пойти в бар. Вместо этого она потратила вечер в пятницу на письма, а в субботу провела прекрасный день, посещая антикварные магазины. Вечером она осталась дома и коротала время смотря телефильм, но не получила удовольствия от него.

Как-то зазвонил телефон.

— Как твои дела, дорогая?

— Прекрасно, мама. Я рада слышать тебя.

— Ты хорошо устроилась?

— Да.

Джун осмотрела комнату. У стены стояла маслобойка, в центре комнаты качающееся кресло. Обстановка была почти такой же, как и в ее квартире в Сан-Франциско, но только это был не Сан-Франциско.

Никакой другой жизни у меня нет, так что твой звонок — приятный сюрприз.

Она хотела сменить тему разговора, но вдруг неожиданно для себя добавила:

— Я рассталась с Марком, но думаю, что преодолею это, если начну с кем-нибудь встречаться.

— Да, конечно, дорогая. Всегда одиноко в первые дни на новом месте, но это пройдет.

Она проводила все вечера, думая о Марке, и очень хотела оказаться рядом с ним.

— Как работа? — спросила ее мать оживленно.

— Прекрасно. В понедельник я собираюсь с Барни, нашим геологом, в поездку для изучения района работ и встреч с официальными лицами других округов, участвующих в исследовании.

— Это же хорошо.

— Да, мне необходимо немного развеяться.

В понедельник утром Джун и Барни выехали в северном направлении. Лаббок был расположен к югу Хай Плэйнс от района, подлежащего изучению. Район исследования занимал площадь в 35 тысяч квадратных миль. Пока Барни вел машину, Джун смотрела в окно на простирающуюся на много миль и ровную, как стол, пустынную землю.

Барни был толстым мужчиной около пятидесяти лет, любивший поболтать. Ведя машину, он объяснял:

— Сейчас пейзаж не слишком интересен, но к северу он постепенно становится разнообразнее. Там есть несколько изумительных по красоте каньонов и сухих речных русел.

— Неужели?

Это должно было стать хоть каким-то разнообразием, а пока за окном тянулась лишь бесконечная плоская равнина с полями сорго, пшеницы и хлопка.

— Мы сейчас находимся на Льяно Эстакадо, — рассказывал он, — это плато находится на высоте трех тысяч футов над уровнем моря и образовалось десять миллионов лет тому назад, когда происходило разрушение гор на западном побережье. Конечно, ты знаешь, что Огальяла Аквайфер лежит ниже нашего уровня?

Джун кивнула. Она так же знала, что часть Хай-Плэйнса была полностью изолирована от других источников водоснабжения. Долина Пекос Ривэ на западе отрезала ее от Скалистых гор, а долина Канадиен Ривэ на севере отрезала ее от остальной части Хай-Плэйнса. Это означало, что водоносные пески Огальялы получат воду лишь в результате просачивания сверху.

— Видишь, как здесь не развиты дренажные структуры, вообще никаких потоков. Через несколько минут мы сможем увидеть несколько плейасовых озер.

Джун видела аэрофотоснимки плейасовых озер — мелких углублений от нескольких ярдов до мили в диаметре. Когда идут дожди, вода собирается в них и образует мелкие озера. Прежде чем она испарится, часть ее просачивается вниз в Огальяла Аквайфер. Это и было той восстановительной водой, которую получала Огальяла, но этого было слишком мало по сравнению с тем количеством воды, которое выкачивалось из нее.

По мере приближения к городу Квитак плейасовые озера встречались все чаще, как бы продырявливая огромные пространства полей. Барни продолжал свой бесконечный монолог, и они ехали все дальше, приближаясь к краю вертикального обнажения породы, отделявшего Хай-Плэйнс от окружающих территорий.

— Во время сухого периода эти озера заполнены пылью и выглядят подобно лунным кратерам.

Они начали спускаться по крутому склону, и Джун с восхищением смотрела на скалы. Их окраска изменялась от белого и бледно-лилового до каштанового и кирпично-красного цветов. Рассматривая их, Джун подумала, что Марк был, по крайней мере, не совсем прав относительно того, что в Лаббоке не на что посмотреть. Это было чудо природы.

— Мы едем сквозь миллионы геологических лет.

Барни говорил с такой гордостью, как будто сам создал эти скалы.

— Это потрясающе!

Ей хотелось, чтобы Марк был сейчас здесь, рядом с ней. Он бы оценил по достоинству эту красоту.

— Потребовались тысячелетия ветровой и водяной эрозии, чтобы переместить так много грунта.

Джун и Барни провели несколько следующих дней, осматривая исследуемый район и встречаясь с официальными лицами из других округов. И только поздно вечером, в пятницу, Барни подвез Джун домой, и она поднялась наверх в свою квартиру.

— Привет. Ты вернулась?

На Мадлен была изящная блузка и модные джинсы. Из под ее коротких, хорошо уложенных волос свисали длинные, привлекающие внимание серьги.

— Я только что приготовилась идти в Хонисакл Роуз. Не хочешь пойти со мной?

— Нет, Мадлен, я устала.

— Ну ненадолго? Я не люблю ходить одна.

Джун внесла чемодан в квартиру. Она представила себе бар, и это ее не привлекало. Кроме того, Мадлен выглядела слишком вызывающе для компании.

— Почему бы нам сначала не поужинать, а затем сходить на шоу?

Мадлен невесело засмеялась.

— Потому что там ты не встретишь свободного мужчину, а мне, откровенно сказать, сейчас это просто необходимо.

— Но должен же быть более достойный способ достичь этого? — заметила Джун.

— Нет. Мне уже двадцать девять. Всю неделю я работаю в банке, а дома я мать и домохозяйка, но в пятницу вечером я хочу выйти и грешить напропалую.

— Поступай как знаешь, Мадлен, но я не хочу идти. Счастливо провести время.

После ухода Мадлен Джун долго и не спеша принимала ванну. Вытираясь, она разглядывала себя в зеркало. Лицо ее обветрилось и загорело, а волосы надо подстричь и вообще сменить прическу. В последнее время Джун мало внимания уделяла своей внешности. Возможно потому, что не было никого, кто бы мог оценить это.

Вздохнув, она закуталась в махровый халат. Тишина в квартире давила на нее, и возникло непреодолимое желание поговорить с кем-нибудь. Подняв телефонную трубку, она позвонила Линде.

— Как дела? — спросила она.

Линда счастливо засмеялась.

— Как нельзя лучше.

— Ты и Ральф вместе?

— Да. Он вернулся на прошлой неделе. Сначала мы долго говорили и, я надеюсь, решили большинство наших проблем. У него есть теперь постоянная работа. Он работает на фирме, занимающейся графикой. И — это лучшая новость — я думаю, что мы сможем, наконец, купить дом.

— Это прекрасно.

— М-м-м, правда, есть еще несколько небольших проблем, конечно, но главные уже решены.

— Я рада за тебя.

— Я хотела написать тебе, но мы были так заняты и у меня просто руки не дошли.

Линда замолчала.

— У тебя есть какие-нибудь известия от Марка?

— Нет. Я написала ему, но он не ответил. Я сомневаюсь, ответит ли вообще, — сказала она грустно.

Сегодня у нее уже не было надежды когда-либо снова увидеть Марка. Все еще можно было изменить, когда она принимала решение уехать, но тогда Джун не представляла себе, как тоскливо будет жить без него.

10

В субботу Джун снова походила по антикварным магазинам, но недолго. У нее не было настроения заниматься и этим, но так надоело сидеть в квартире.

В воскресенье позвонила Марианна.

— Как дела?

— Великолепно.

Джун сидела на краю постели, рассматривая ногти на пальцах ног. Они были покрыты темно-розовым лаком. Обычно она не делала педикюра, но в последнее время у нее было слишком много свободного времени.

— Ну, а точнее?

— Я подавлена, и разговариваю с потолком.

— Занятие не из приятных.

— Марианна, единственное место, где здесь можно познакомиться с мужчиной, кажется, бар. Меня туда не тянет, но так и состаришься, сидя дома в одиночестве.

— Если бар, это место, где ты можешь с кем-то познакомиться, то тебе следует сходить туда, — оптимистично заявила Марианна. — Подумай, завсегдатаи только и ждут тебя, пытаясь встретить нового приятного человека.

— Возможно, ты права, — ответила Джун, несколько приободрившись. — Я, конечно, понимаю, что мне нетрудно будет завести поклонника, но что мне с ним делать? Ведь я все время думаю о Марке.

— Почему ты не бросишь работу и не вернешься?

— Марианна, не смеши меня. Я просто нахожусь сейчас в периоде адаптации. Я рассталась не только с Марком. Я рассталась со всеми своими друзьями. А здесь не так уж много развлечений, и нет никого, кто бы вытащил меня из квартиры.

— Понятно, понятно. Ну, хорошо, если ты с дьявольским упорством не желаешь уезжать из Техаса, то встряхнись и иди в бар.

— Может быть, я так и сделаю. Теперь расскажи мне — как твои?

— О, он такой чудесный — ребенок, я имею в виду.

Поговорив с Марианной, Джун раздумывала — не сходить ли ей в бар? Но она не любит пиво и не знает местных танцев. Она съежилась от мысли, что и следующие выходные ей придется провести в квартире, которая стала для нее склепом. Хотя в Сан-Франциско у нее тоже бывали одинокие вечера, но это не было правилом.

Но самое главное, перед отъездом из Сан-Франциско у нее был Марк. Чем больше времени Джун была без него, тем он был ей дороже. Она представляла Марка то ласкающим кота, то всматривающимся в свой «Ягуар» 1957 года выпуска с такой гордостью, как если бы это был «Роллс-Ройс». А иногда Джун просыпалась глубокой ночью с острой жаждой удовлетворить свое сладострастное желание.

Она не должна позволять себе думать о Марке. Он был лишь непродолжительным эпизодом в ее жизни; он даже не ответил на письмо, в котором она рассказывала ему о Лаббоке и своей работе. Его надо забыть ради своего душевного равновесия. В следующий раз, когда Мадлен соберется в бар, Джун все же решила пойти с ней.

В пятницу, часов в восемь, Джун одела новые джинсы и голубой трикотажный топ. Она внимательно осмотрела себя в зеркале. Ее серые глаза были широко открыты и встревожены. Она провела по губам нежно-розовой помадой и плотно их сжала. Почему она так нервничает?

— Возможно потому, что я собираюсь выставить себя напоказ как призовую корову, — ответила она вслух на свой вопрос. — Хорошо, иду.

Глубоко вздохнув, она подошла к соседней двери и постучалась. Мадлен вышла и внимательно оглядела Джун.

— Ты выглядишь великолепно!

— Спасибо!

Мадлен была также одета в джинсы и оранжевую футболку, плотно обтягивающую ее грудь.

Когда они спускались по лестнице, Джун с любопытством спросила:

— Мадлен, у тебя бывали случаи, когда ты действительно встретила кого-то стоящего в баре? Я имею в виду, ходила ли ты на свидание с ним потом?

— Да, пару раз.

Они пересекли ярко освещенную стоянку автомашин, направляясь к маленькому коричневому автомобилю Мадлен. С виноватой улыбкой она добавила:

— Я могла бы не рассказывать этого тебе, но один из парней, с которым я встречалась, был женат, а потом я встретила другого мужчину, который был действительно привлекателен, и мы встречались в течение нескольких недель, но он был на десять лет моложе меня.

Настроение у Джун совсем упало. Неужели она собралась в притон, чтобы найти мужика? Она хотела встретить достойного человека, который был бы интеллигентен, чувствителен и с чувством юмора. Много ли у нее было шансов найти подобный образец совершенства в шумном баре?

— Мы ведь не задержимся там долго, да?

Мадлен затормозила на красный свет и в свете приборного щитка рассматривала ярко-красный лак на ногтях.

— Мы не должны уходить слишком рано. События начинают развиваться только после десяти. Это не пытка, пойми. Ведь ты собираешься получить удовольствие, понимаешь?

Включился зеленый свет, и Мадлен, проехав немного по улице, въехала на стоянку автомобилей за большим квадратным одноэтажным зданием.

Джун оглядела стоянку.

— Все выглядит так, как будто здесь приличное общество.

— Да, но сейчас стоянка заполнена лишь наполовину. Когда здесь полный сбор, то очень трудно въехать или выехать.

Мадлен пошла к входу, Джун последовала за ней.

У входа мужчина в ковбойской шляпе взял с них деньги и выдал по пластиковой кружке.

— Устраивайтесь в любом месте, — сказал он.

Джун оглядела большой, тускло освещенный и заполненный табачным дымом зал. В одном его конце была танцевальная площадка, где музыкальный ансамбль громко играл мелодию в стиле кантри. Центральная часть зала была заставлена столиками, а у каждой стены были бары.

Джун и Мадлен протиснулись к одному из них и наполнили свои кружки. Затем, пробираясь обратно, они подошли к свободному столику. Джун краем глаза видела мужчин, оценивающе смотрящих им вслед. Она чувствовала себя словно первоклассница на выпускном школьном балу. Ей бы следовало хорошо подумать, прежде чем приходить сюда.

— Ну как, нравится? — прокричала Мадлен.

— Прекрасно.

Джун села и попробовала пиво, сморщившись от его горечи.

Мадлен наклонилась к ней:

— Ну, так что ты думаешь?

— О пиве или о баре?

— О том и о другом.

— Я думаю, что и то и другое могло бы быть лучше, — ответила Джун.

Она слышала певца, сиплым голосом задающего вопрос:

— Ты любишь так же хорошо, как и выглядишь?

Она тяжело вздохнула.

Немного позже кто-то увел Мадлен на танцевальную площадку. Оставшись одна, Джун пыталась выглядеть непринужденно. Это был нелегко, особенно под изучающим взглядом бородатого мужчины за соседним столиком. Он наклонился к ней:

— Хочешь потанцевать?

Она покачала головой и вдруг вспомнила, что она здесь для того, чтобы завести друзей. Она улыбнулась, как бы извиняясь.

— Боюсь, что не смогу.

— Я научу, — его улыбка была привлекательной.

— Хорошо.

— Это просто.

Они прошли к танцевальной площадке, и он обнял ее. Было так тесно, что они не могли по-настоящему танцевать — только стоять, обняв друг друга.

— Они играют нашу песню, — сказал он.

— Как это понять?

— Если я скажу, что у тебя прекрасное тело, прижмешься ли ты ко мне? — пропел он вслед за певцом.

— О… — ей следовало бы лучше подумать, прежде чем спрашивать.

Когда Джун вернулась к столику, Мадлен сидела одна, оживленно, в такт музыке, отстукивая ногой. Она улыбнулась Джун.

— Эта ночь должна быть нашей. Когда я была здесь в последний раз, то просидела больше двух часов, но никто так и не пригласил меня танцевать. А сегодня мы уже были с тобой на танцплощадке.

Мадлен смотрела на партнера Джун, который остановился у столика какой-то миловидной блондинки.

— Боюсь, я потеряла его, — сказала Джун без особого сожаления.

— Тише едешь, дальше будешь, — Мадлен кивнула головой в сторону бара. — Видишь того мужчину, там, в стетсоновской шляпе и рубашке «вестерн»?

Джун усмехнулась:

— Они все в стетсоновских шляпах и рубашках «вестерн».

— Того, который так внимательно смотрит сюда. Не смотри, мне кажется, он подходит. Его зовут Айс. Я видела его раз или два. Он говорил, что позвонит мне, но так и не позвонил. Да, он подходит. Не смотри!

— Умоляю тебя, не будь смешной.

Мадлен притворилась удивленной, когда мужчина остановился у их столика.

— Рад видеть тебя, дорогая. Я пытался звонить тебе всю прошлую неделю, но никак не мог дозвониться.

— Я большую часть недели была дома, Айс.

Улыбка Мадлен была застенчивой и соблазнительной.

— А полагаю, мне просто не повезло. Что ты скажешь насчет того, чтобы подрыгать ногами на танцплощадке?

Мадлен встала. Когда они пробирались сквозь толпу к танцплощадке, Джун обратила внимание, как интимно Айс держал руку на бедре Мадлен. Ансамбль начал громкий вой о разбитых сердцах, и все вокруг притопывали в такт музыке.

— Первая ночь всегда самая трудная.

Она подняла глаза на подошедшего к ней высокого улыбающегося мужчину с усами. Он сел рядом с ней.

— Всегда можно узнать новичков. На их лицах написаны неуверенность и неудобство. И они думают, что бар заполнен людьми, ищущими постельный роман на одну ночь.

Они кивнула, соглашаясь.

— Вы сказали не в бровь, а в глаз.

Он засмеялся.

— О, я уверен, что здесь есть люди, которые стремятся к этому, но большинство посетителей просто одиноки и хотят найти компанию.

Он прикоснулся к своей шляпе.

— Меня зовут Гордон Торди. Я геолог, специалист по нефти. А вас?

Она заколебалась, а затем решила, что он, вероятно, прав, — многие тоже были здесь потому, что хотели избавиться от одиночества.

— Джун Брукс. Я работаю в компании «Бартель Инженеринг».

— Серьезно? Я знал одного парня, который работал на них в Атланте. Он…

Она беседовала с Гордоном об исследовании нефтяных полей, когда Мадлен с Айсом вернулись.

— Я хочу сходить в дамскую комнату, — сказала Мадлен. — Пойдешь со мной, Джун?

— Нет.

Мадлен слегка толкнула ее под столом.

— Да, пожалуй, схожу.

Джун улыбнулась Гордону в надежде, что он будет еще здесь, когда она вернется. Джун поняла, что мужчины в зале, казалось, затеяли какую-то игру, перемещаясь от стола к столу.

Джун улыбнулась Гордону в надежде, что он будет еще здесь, когда она вернется. Джун поняла, что мужчины в зале, казалось, затеяли какую-то игру, перемещаясь от стола к столу.

В дамской комнате Мадлен, улыбаясь, сказала Джун:

— Мы с Айсом едем к нему на квартиру, — она открыла сумочку и пошарила в ней. — Вот ключи. Ты можешь ехать домой на моей машине.

Джун молча взяла ключи. Ей было приятно беседовать с Гордоном, а теперь ей все показалось снова пошлым и грязным.

— Слушай, ты же едва знаешь его. Это, может быть, даже небезопасно.

Мадлен осматривала себя в зеркало.

— Сейчас самое время, милочка, но, если я буду ждать дольше, этого может не случиться. Если Айс выпьет еще, у него начнет двоиться в глазах, и у нас ничего не выйдет. Желаю приятно провести время. До завтра.

Мадлен исчезла. Оставшись одна, Джун медленно возвратилась к столу.

— Я вижу, ваша подруга ушла? — поинтересовался Гордон.

— Да.

Джун посмотрела на него. Может, он тоже ждал от нее того же?

— Я тоже собираюсь домой. Приятно с вами было познакомиться.

Он взял ее за локоть и усадил обратно за стол.

— Вы здесь, вероятно, потому, что хотели познакомиться с кем-нибудь?

Она неохотно кивнула.

— Хорошо, но вы же заплатили, так что посидите еще. Кроме того, что вы будете делать, если вернетесь домой? Давайте лучше потанцуем.

Джун неуверенно посмотрела на него и на танцплощадку. Ансамбль играл какую-то веселую мелодию, и она почувствовала себя песчинкой в этой массе людей, с дьявольским упорством пытавшихся в танце обрести счастье и веселье. А Гордон прав насчет ее квартиры, пустой и скучной.

Час спустя Джун уже научилась танцевать тустеп и почувствовала себя раскованнее.

— Я не фанатик стиля кантри, но она начинает мне нравиться, — сказала Джун Гордону, когда он вернулся с полными кружками пива.

Шел второй час ночи, когда она вернулась домой. Джун поздно встала и была еще в халате, когда Мадлен зашла за своими ключами.

— Ну, все передрались, когда мы ушли? — спросила она.

Джун засмеялась: — Нет, половина.

— Ты думаешь, Гордон позвонит?

— Номер телефона он взял.

— Они все так делают, дорогая. Айс записал мой номер прошлой ночью уже в третий раз.

Она мечтательно улыбнулась:

— Какая ночь!..

Джун не отреагировала на ее восклицание.

— Я догадываюсь, о чем ты думаешь. Иногда я сама просыпаюсь рядом с мужчиной, которого я едва знаю, и ненавижу себя. Но затем я говорю себе, если у тебя зудит, то почеши. Если я не проведу с ним ночь, то вообще останусь с носом. Тебе понравился Гордон?

Джун безразлично пожала плечами.

— Ничего.

Вчера, в отчаянно веселой атмосфере бара, он показался ей лучше, а сегодня она, увы, остро ощущала, что это не Марк.

— Я думаю, что он был слегка навеселе, но показался мне приятным.

Джун согласно кивнула:

— Да, пожалуй. Я, наверное, не готова назначать свидания другим мужчинам. Перед отъездом я встречалась в Сан-Франциско с необыкновенным мужчиной…

— Ты вспоминаешь еще его? Не беспокойся, через несколько недель ты едва ли будешь помнить как он выглядел, — Мадлен засмеялась. — Иногда я даже не могу вспомнить, как выглядит мой бывший муж, а я все еще встречаю его иногда.

— Я пойду к себе, пока.

— Пока.

Забудет ли она когда-нибудь лицо Марка? Джун видела его улыбающимся или склонившимся над мотором, когда ремонтировал его. Была ли сейчас другая женщина, держащая ему фонарик?

Джун уже познакомилась с Гордоном. Можно с уверенностью предположить, что и у Марка тоже кто-то появился. Конечно, он еще помнит ее так же, как и она его, но вряд ли, что они снова будут вместе. Даже если вернуться назад в Сан-Франциско, то не было уверенности, что Марк захочет начать все сначала. В конце концов, это она оставила его.

11

Гордон так и не позвонил. Утром в субботу Джун сходила на гаражный аукцион, а вторую половину дня она неприкаянно бродила по своей квартире. По телевизору показывала скучный обзор спортивных новостей, а читать роман не хотелось. И Мадлен не было дома.

Настал вечер. Она опять пыталась смотреть телевизор. Мадлен же снова ушла в бар.

В воскресенье вечером Джун и Мадлен отправились ужинать в ресторан, расположенный недалеко от деловой части города. Мадлен и Джун уселись в кресла с гнутыми спинками за круглый деревянный столик.

После того, как им подали жареного цыпленка с картофельным пюре и соленых бобов, Мадлен, понизив голос, доверительно сообщила ей:

— Вероятно, не надо было тебе этого говорить, но я видела Гордона вчера вечером. Он был с другой женщиной.

— О? — вопросила Джун. — Я не очень расстроилась, но мое самолюбие слегка ущемлено.

— Не отчаивайся. Это случается с каждой из нас.

— Послушай, я знаю одного парня, который подойдет тебе. Его сын играет в одной футбольной команде с моим и я уверена, что смогу познакомить вас.

Джун покачала головой.

— Ты можешь завтра вечером прийти на футбольный матч и, по крайней мере, хоть посмотреть на него, — добавила Мадлен.

— Если он такой хороший парень, почему ты сама не займешься им?

— Он слишком спокойный и умный для меня. А я, как ты знаешь, бурная баба.

Мадлен понизила голос:

— Его жена год назад ушла от него к шерифу округа. В любом случае от тебя не убудет, если ты сходишь на матч и увидишь его.

— Возможно, — сказала Джун уклончиво.

— Ты уже в таком возрасте, что выбирать не приходится.

— Я знаю. Может, вступить в велосипедный клуб. Это не только приличный способ завести друзей, но и хорошая зарядка.

— Дорогая, неужели ты хочешь сделать это сейчас? Июнь на дворе. В ближайшие две недели настанет невыносимая жара.

— Неужели я не смогу кататься даже по вечерам?

Мадлен уверенно кивнула.

— Я говорю о такой жаре, от которой будут плавиться даже волосы. Единственное, на что ты будешь способна, так это лежать перед кондиционером.

— И долго будет такая жара?

Мадлен прищурила карие глаза в раздумье.

— Обычно температура начинает спадать в середине сентября, но это может продлиться и до октября.

Джун вздохнула.

— Даже погода против меня. Я хотела бы заниматься в секции аэробики, но приходится часто работать допоздна, но оставаться дома в выходные дни уже невыносимо.

— Теперь ты понимаешь, почему я хожу в бар?

Официант принес им счет, и Мадлен взглянула на часы.

— О, я опаздываю на телепередачу. Ты готова?

— Да. Думаю пойти на матч завтра. Даже если будет неинтересно, то я, по крайней мере, выйду из дому.

В понедельник после работы Джун переоделась в бежевые шорты и футболку, и они с Мадлен пошли на футбольный матч. На трибуне они сели на дешевые места. Игра была уже в самом разгаре, а Мадлен все оглядывалась на автомобильную стоянку.

— Не знаю, почему Стюарта еще нет. Он обычно всегда приезжает на игру.

— Это небольшая потеря, — Джун лениво смотрела на мальчишек, гоняющих черно-белый мяч.

— А вот и он.

Мадлен схватила ее за руку.

— Вот он — выходит из зеленого «континенталя». Неплох, да?

— Он или его машина? — спросила Джун с улыбкой.

— Оба.

Он шел к трибунам, и Мадлен помахала ему.

— Привет, Стюарт, как дела?

— Хорошо.

Это был высокий красивый мужчина с темными волосами, одетый в белые габардиновые брюки и голубую сорочку из хлопка с расстегнутым воротником, очень шедшую к голубым глазам.

— Это моя подруга Джун, — представила ее Мадлен. — Она в нашем городе недавно.

Он сел рядом с Джун.

— Откуда прибыли?

— Из Сан-Франциско, — ответила Джун.

Стюарт был довольно привлекателен. Он почему-то не проявил к Джун никакого интереса.

— Я удивлен, что вы уехали из Сан-Франциско в Лаббок. Вы приехали сюда с мужем?

Мадлен сказала:

— Она не замужем.

От Джун не ускользнуло, что в глазах Стюарта мелькнул интерес.

— Я приехала сюда по поручению моей компании. Я работаю инженером в компании «Бартель», — объяснила она. — А чем вы занимаетесь?

— Я долго работал в компании «Техас Инструментс», но недавно перешел в другую фирму.

Разговор на время прервался, так как началась игра, и они стали смотреть на поле. Джун чувствовала, что Стюарт украдкой поглядывал на нее. Было ясно, что он заинтересовался ею и, видимо, хотел того же и от Джун, но безуспешно — она не проявила к нему интереса.

Вокруг них прыгали и аплодировали восторженные болельщики. Она медленно поднялась и вежливо похлопала. Еще недавно Джун говорила себе, что если начнет с кем-то встречаться, то ее жизнь станет более разнообразной. Кого же она обманывала? Джун хотела только одного — вернуться к Марку.

Она была теперь руководителем проекта, именно этого она так долго ждала, но теперь работа, которая раньше казалась такой важной, уже больше не значила для нее так много. В действительности же Джун поняла, что она не более приятна и интересна, чем ее старая работа. Не стоит себя обманывать. Если принять во внимание, что Джун отказалась от Марка ради работы, то это был довольно плохой обмен.

Что же ей теперь делать? Захочет ли Марк быть с ней, даже если отказаться от должности и вернуться в Сан-Франциско? У нее не было оснований думать, что он примет ее — он даже не ответил на ее письмо. Джун подняла глаза и увидела, что Стюарт смотрит на нее.

— Было приятно с вами познакомиться, Стюарт. До свидания.

Она, улыбнувшись, пошла к машине Мадлен.

Когда они отошли и их нельзя было услышать, Мадлен спросила:

— И что же это все значит? Уж не влюбилась ли ты в Стюарта?

— Он мне понравился, — ответила Джун сдержанно.

Они сели в машину.

— Дело не в Стюарте, а во мне. Я скучаю и чувствую себя одиноко в Лаббоке. Потеряв Марка, мне думается, что, уехав, я совершила большую ошибку.

— Бедняжка. Видимо, этот парень действительно покорил твое сердце.

— Да, очень.

Джун потерла виски.

— Но я подозреваю, что он нашел другую женщину.

— Это вполне возможно.

— Я просто пытаюсь быть честной.

— Если вдруг так случится, что мы сможем снова быть вместе, то я вернусь в Сан-Франциско и постараюсь устроиться на старое место работы.

Она невесело засмеялась.

— Тот факт, что Марк не ответил на мое письмо и не позвонил мне, конечно, что-то должно означать, но я продолжаю надеяться. Может быть, он просто не получал моего письма.

Мадлен понимающе посмотрела на нее.

— А ты пыталась позвонить ему?

— Нет еще. Может, позвонить?!

Это была жуткая мысль. Если он положит трубку, это просто убьет ее.

— Конечно! Все, что он может сделать, — это сказать нет.

— Больше всего я этого и боюсь, — сказала Джун.

Подошло время телепередачи, которую хотела посмотреть Мадлен, и они быстро поехали домой.

В течение последующих двух часов глаза Джун снова и снова останавливались на телефонном аппарате. Ее все время неудержимо тянуло позвонить Марку и ее нервы стали сдавать. Мадлен права — если он не хочет видеть ее, то, по крайней мере, она будет хоть знать об этом. Решительно подняв трубку, она набрала номер. Марк ответил на третий звонок.

— Привет, это Джун.

Ее сердце выпрыгивало из груди, пока она ждала его ответа.

— Джун, как ты?

Она почувствовала не только удивление в его голосе, но и что-то такое, чему не могла дать объяснения. Обрадовался ли он, что она позвонила?

— У меня все хорошо.

— Где ты?

— Я в Лаббоке.

— А-а-а…

Она подождала, дав ему возможность продолжать разговор, но он молчал. Тогда она сказала:

— Я думаю о тебе и просто решила поинтересоваться, как у тебя дела.

— Прекрасно, благодарю, — ответил он подчеркнуто вежливо.

Она с трудом нашлась, что бы еще сказать.

— Какая у вас погода? Здесь довольно тепло.

— Погода хорошая.

Опять наступила мучительная пауза.

— Марк, я… я думаю о возвращении назад в Сан-Франциско.

На этот раз Марк долго молчал, что она засомневалась — ответит ли он вообще.

— Это довольно неожиданно.

— Нет, я очень много думала об этом.

— Хорошо, я полагаю, что ты выбрала то, что лучше всего для тебя?!

Она не была уверена в искренности его реакции на сказанное ею, но поняла, что он не чувствовал безграничной радости от перспективы ее возвращения. Джун не нашлась, что бы еще сказать ему.

— Хорошо, не буду задерживать тебя.

— Мне было приятно поговорить с тобой, — сказал он с демонстративной вежливостью.

Джун положила трубку и оцепенело уставилась на нее невидящими глазами. Это был конец. Марка не интересовало то, что она решила. Слезы текли по ее щекам.

Вдруг раздался телефонный звонок. Слабая надежда шевельнулась в Джун.

— Алло, — она подавила рыдания.

— Джун, что случилось?

— О, Марианна! Все! — тыльной стороной руки она размазывала слезы. — Я позвонила Марку и… не знала, чего ждала, действительно не знала, но… чувствовала себя такой растерянной и мне было так пусто и одиноко без него… Но он отверг меня. Я запуталась в своей жизни и очень несчастна.

— Успокойся, Джун, и расскажи мне толком, что случилось.

— Ничего. Я сказала, что думаю о возвращении в Сан-Франциско, но, кажется, это не произвело на него никакого впечатления.

— Ну и что ты теперь собираешься делать? — участливо спросила Марианна.

— Что я могу сделать? — грустно ответила она. — Мне надо развеяться и постараться его забыть.

— Ты уверена в том, что Марк не хочет тебя видеть?

— Он был предельно вежлив, но дал понять, что я его больше не интересую. Я, конечно, и не надеялась, что он будет сидеть там и ждать меня.

Или, может, надеялась? Все, что Джун знала, так это то, что никогда не была такой несчастной. Она отдала ему свое сердце и душу, но была отвергнута.

— Послушай меня. Позвони ему снова. Ты оттолкнула мужчину, Джун. Ему больно и, возможно, сильнее, чем тебе, но он не собирается кидаться к тебе сразу же, как только ты пальцем поманила его.

Джун шмыгнула носом.

— Я не отталкивала его, а просто была заинтересована в своей карьере.

— А теперь ты поняла, что, выбрав одно, потеряешь другое. Я тебя предупреждала. Джун, я думаю, что карьера — это прекрасно, но она должна быть совместима с твоей личной жизнью.

— Я буду выглядеть смешно, если позвоню ему снова. Может, написать ему?

Или, может, дай Бог, он позвонит сам и скажет, что не может без нее жить. Но Джун сомневалась в этом.

В четверг вечером Марк сидел в своем офисе за письменным столом, нервно постукивая ручкой по блокноту и вспоминая телефонный разговор с Джун, состоявшийся три дня назад. С того момента он не находил себе места.

«Почему Джун думает о возвращении в Сан-Франциско? Из-за того, что потеряла его или ей просто плохо в Лаббоке?» Он ощутил на мгновение злорадное удовлетворение от мысли, что Джун нужно было уехать, чтобы раскаяться в своем решении и понять, как она была не права. Затем он нахмурился и отбросил ручку в сторону.

Джун оставила его; значит, она не могла звонить ему только потому, что дела у нее там не складывались. Марк не собирался бесконечно ждать ни одну женщину, даже Джун. Если она хочет вернуться к нему, то должна решительно и твердо сказать ему об этом, а не так, как делала это до сих пор. Джун должна будет полностью связать себя обязательствами с ним, прежде чем он согласится на примирение. И чем быстрее он решится позвонить ей, тем лучше. Он вскочил с кресла, схватил телефонную трубку и набрал номер справочной службы. Марк уже начал набирать номер телефона, который дал ему оператор, и вдруг заколебался — он не хотел говорить с телефонной трубкой, он должен видеть ее лицо и понять ее до конца, когда они будут решать вопрос — будет у них общее будущее или нет.

Он открыл телефонный справочник и позвонил в аэропорт.

— Я хочу заказать билет в Лаббок, штат Техас.

— На какой день, сэр?

— Сегодня четверг? Пожалуйста, на завтра, после обеда. Мое имя Марк Энгл.

Он поднялся с кресла и шагнул к двери, первый раз почувствовав в себе уверенность за последние несколько недель.

Как-то вечером Джун сидела за столом, а вокруг нее на полу были разбросаны десятки скомканных листов бумаги — безнадежные попытки написать Марку.

Если бы он только не был таким бесстрастным, когда она говорила с ним по телефону, но Джун знала, что сама виновата в его сдержанности. В конце концов, она не сказала ему, что ужасно страдает, потеряв его, или что хочет вернуться к нему. Она просто сказала, что, может быть, вернется в Сан-Франциско, и надеялась, что Марк будет счастлив.

А как бы поступила она на его месте? Джун кусала губы, пытаясь найти ответ. Ведь не убеждала же она Линду простить Ральфа.

В дверь кто-то позвонил. Это, наверное, Мадлен, которая опять будет настаивать на том, чтобы пойти с ней в бар вечером.

— Кто там? — спросила она, прежде чем открыть дверь.

— Марк.

— Кто? — тихо переспросила она.

— Марк Энгл.

— О…

Она сняла дверную цепочку и открыла дверь. Ее глаза недоверчиво разглядывали его. Марк был одет в цвета бургундского вина безрукавку и рыжевато-коричневые брюки. Выражение его лица было непроницаемым.

— Привет, Джун.

Она автоматически кивнула, не зная, что сказать. Джун была так ошеломлена его появлением, что почти ничего не соображала.

— Могу я войти?

— Да, да! Пожалуйста.

Он прошел мимо нее в гостиную. Она шла за ним, пытаясь собраться с мыслями.

— Я налью вина.

— Хорошо.

На кухне один из бокалов выскользнул из ее рук и упал на стол. Посудное полотенце заглушило звон разбитого стекла. Нервничая, она потянулась за другим бокалом. Марк здесь! В своих самых сокровенных мечтах Джун была безумно счастлива от его появления и они бы крепко сжимали друг друга в жарких объятиях. Но сейчас она настороженно замерла — ей стало не по себе. Жесткое выражение лица Марка как бы предупреждало, что существуют вопросы, на которые надо немедленно ответить.

Он сидел на деревянной скамье, когда Джун вернулась в гостиную. Она подала ему бокал розового вина и села в качающееся кресло напротив него.

— Я вижу, ты начала писать роман? — спросил он.

— Да, но он неинтересный.

Внезапно она покраснела, поняв, что он говорит о бумаге, разбросанной по полу, а не о книге, лежащей на скамье.

— Эти листки бумаги — письма, которые я пыталась написать тебе, — она взяла бокал и нервно отпила глоток вина.

— Почему бы тебе просто не сказать мне то, что ты пыталась написать.

Марк сидел, непринужденно развалясь на скамье. Его уверенность в себе нервировали ее еще больше.

Джун откашлялась. Найти те единственные слова, которые надо сказать вслух, оказалось значительно труднее, чем подобрать их, чтобы написать на бумаге.

— Мне плохо в Техасе. То есть, я нахожу его прекрасным — я имею в виду мою работу и все остальное, но…

— Продолжай.

Она сделала еще глоток вина…

— Это было ошибкой — мой отъезд из Сан-Франциско. Я хочу вернуться обратно.

— Тогда почему ты не вернешься, — небрежно спросил он.

— Я хотела бы надеяться, что если я вернусь, то мы могли бы снова начать встречаться друг с другом.

Джун затаила дыхание и заставила себя посмотреть на него.

Его губы были плотно сжаты, а зеленые глаза были прикрыты темными ресницами. Он никогда еще не казался ей таким привлекательным, как сейчас, но и таким недосягаемым. Джун хотелось, чтобы рухнул барьер между ними, и она бы смогла очутиться в его объятиях…

— Ты имеешь в виду забыть о наших разногласиях и начать все сначала?

Джун сжала кулаки так, что ногти вонзились в ладони. Она облизала губы.

— Я знаю, что причинила тебе боль, когда уехала, но в дальнейшем все будет по-другому.

— Как? — спросил он резко.

— В течение долгих ночей здесь я поняла многое. Главное то, что, кроме тебя, мне на свете никто не нужен.

Он поставил свой бокал на стол и скрестил руки на груди.

— Но ведь ты с самого начала не позволяла мне стать для тебя самым главным человеком в твоей жизни, — с сожалением сказал Марк.

— Ты прав, я держала тебя на расстоянии, но без всякого умысла. Думаю, что подсознательно поступала так со всеми мужчинами после Колина. Чтобы как-то отвлечься и забыться, я все свои силы стала отдавать карьере.

Ведь он проделал весь этот путь из Сан-Франциско для того, чтобы поговорить с ней. Она посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

— Я поняла, что люблю тебя.

— О, Джун… — он протянул к ней руку.

— Я обещаю, что никогда больше не поступлю так.

Она сказала эти слова тихо и нежно, почти шепотом.

— Моя работа все еще важна для меня, но я могу быть намного лучшим инженером в Сан-Франциско, если рядом будет мужчина, которого я люблю.

Джун с изумлением наблюдала, как его взгляд смягчается, становясь нежным и ласковым.

Его руки трепетно коснулись ее лица, прежде чем их губы слились в нежном поцелуе.

— Не можем ли мы попробовать начать все сначала? — прошептала она.

— Нет, — сказала он твердо. — Мы не будем ничего пробовать. Я хочу заключить с тобой обязательство.

В его глазах прыгали чертики — он хитро улыбнулся.

— Но это не должно быть навсегда. Мы можем сделать это на тридцать или сорок лет и посмотреть, что из этого выйдет.

— Это достаточно разумный срок, — одобрила Джун и подставила свое счастливое лицо для поцелуя.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.