Иван Стрельцов

Морской закон

Действующие лица и место действия являются плодом авторской фантазии. Всякое их сходство с реально существующими людьми – не более чем совпадение.

Иван Стрельцов

Над Багдадом повис кроваво-красный диск полной луны. В древние времена люди молились, увидев ночное светило таким кровожадным, потому что такая луна считалась знаком, предвещающим великие беды.

Из развалин окраины вышла группа людей. Обремененные тяжелой ношей, они бесшумно двигались в сторону реки Евфрат.

Майор Джамал Рафали, поддерживая висящий на плече автомат, подобно большой кошке, готовой в любой момент к стремительной атаке, шел замыкающим в цепочке бойцов президентской гвардии.

Всю свою сознательную жизнь Джамал был воином, солдатом, стражем президента Хусейна. Он был готов выполнить любой приказ своего главнокомандующего, без колебаний умереть за него и за Ирак.

Но ситуация стала разворачиваться совсем не так, как рассчитывал майор. Когда коалиционные силы вторглись на территорию Ирака, не было ни грандиозных баталий с применением сотен танков и пушек, десятков тысяч пехотинцев, ни воздушных сражений. Войска коалиции усиленно бомбили города Ирака, а иракские войска, не вступая с противником в огневой контакт, беспорядочно ретировались в глубь страны.

Джамал Рафали, назначенный командиром учебного отряда президентской гвардии, ожидал, что гений главнокомандующего задумал военную хитрость – заманить оккупантов в глубь страны и не выпустить обратно ни одного человека.

Надежды майора не оправдались, Багдад, как и другие города Ирака, был сдан практически без боя. Армия была распущена для самостоятельной борьбы с оккупантами. Отряд Рафали отказался распускаться, они остались верны присяге, и майор отвел своих людей на подземную базу, каждую ночь выводя их на ночные диверсии против вооруженных сил коалиции. Его солдаты были настоящими патриотами, но слишком уж мало опыта было у них, и редкая операция обходилась без потерь. Партизанская война шла своим чередом, различные группировки взрывали фугасы у дорог, обстреливали блокпосты и колонны коалиционных сил, захватывали заложников из числа иностранных подданных, оказавшихся в Ираке по тем или иным причинам. Но во всем этом сумбуре проскальзывала явная неорганизованность, хаотичность, что в значительной мере снижало эффективность боевого применения диверсий.

Джамал Рафали, время от времени используя дизель-генератор, мог иногда смотреть телевизор, поэтому находился в курсе новостей, происходящих в его стране. Таким образом он узнал о поимке американскими морскими пехотинцами президента Ирака Саддама Хусейна. Несколько дней майор пребывал в состоянии дикой ярости, дважды он выходил с диверсионными группами обстреливать американский блокпост, на третий раз атаку он предпринял не ночью, а средь бела дня, удачным выстрелом из «РПГ-7» Джамал лично поджег тяжелый танк «Абрамс». Кадры выбирающихся из горящей боевой машины танкистов обошли все телеканалы мира.

Наконец американцы продемонстрировали своего пленника. Косматый пожилой человек с бородой и большими усталыми глазами мало походил на Саддама, больше смахивая на Карла Маркса. Рафали решил, что это подстава американца, после чего ему стало легче жить и воевать.

А вскоре в бункере вдруг появился командир президентской гвардии бригадный генерал Кураджи. Худой с аскетичным лицом седовласый старик на этот раз был не в привычной военной форме с лихо заломленным над левой бровью беретом, а в самой обычной цивильной одежде.

– Здравствуй, Джамал. – Старик обнял Рафали, похлопал по спине. Мужчины были знакомы уже много лет, еще с тех пор, когда один был в звании капитана, а второй безусым кадетом военного училища. Много песка пустынного перенес ветер с тех пор, и никогда майор Рафали не думал, что они когда-нибудь встретятся в таких условиях. Но у жизни свои повороты и свои расклады.

После падения Багдада и оккупации страны американцы выпустили колоду карт с лицами министров и генералов Саддама Хусейна, где была указана цена за голову каждого. Когда среди добытых трофеев обнаружили такую колоду, Джамал Рафали внимательно ее просмотрел и обнаружил изображение своего командира. Генерал Кураджи находился в когорте валетов и за его голову была назначена серьезная сумма. Джамал был уверен, что наставник давно бежал из Ирака, но оказалось, что генерал все это время жил в небольшом домике в пригороде Багдада, и не просто жил, а воевал. Все это Кураджи в двух словах рассказал Джамалу.

– Сейчас для большей эффективности борьбы с оккупантами создается ВСИРИ (Высший совет Исламской революции Ирака). Наша задача – объединить все силы сопротивления в один кулак, в единый фронт. Я назначен одним из координаторов ВСИРИ и мне поручена организация диверсий против нефтедобывающей промышленности. «Демократические ценности» – это блесна, выдуманная капиталистами, чтобы ловить глупую рыбу в мутной воде. На самом деле им нужна кровь нашей земли, им нужна нефть. И наша задача – не дать им ни капли горючего. Когда они посчитают, какие большие убытки несут, – уйдут сразу же. Такова суть всех капиталистов.

Джамал Рафали хотел задать генералу множество вопросов, но не решился, сейчас он вновь почувствовал себя военным, а весь разговор воспринял не иначе как приказ…

Спустившись к реке, бойцы опустили тяжелую ношу, немного отдохнув, начали разрывать прибрежный песок. Вскоре они извлекли на поверхность плот, на который перегрузили свою поклажу.

Евфрат переплыли без происшествий. Спрятав плот в зарослях речного тростника, бойцы вновь подхватили свой груз и, взвалив на плечи, двинулись дальше. Пока трое бойцов готовили к стрельбе восьмидесятимиллиметровый миномет, а еще четверо охраняли позицию по периметру, майор Рафали рассматривал одинокое здание насосной станции нефтепровода, тянущегося в порт Басру. Подстанцию охранял взвод солдат из американского экспедиционного корпуса. Из-за мешков с песком торчали стволы крупнокалиберных пулеметов, насосная станция больше напоминала военный объект, чем промышленный.

– У нас все готово, господин майор, – доложил Рафали командир минометного расчета. Джамал опустил бинокль и, подобравшись к задранному в ночное небо стволу миномета, присел над системой наведения.

Первая мина упала рядом с мешочной баррикадой, взорвавшись оранжевым сполохом. Майор подправил наводку и коротко скомандовал:

– Серией мин – огонь!

– Пуф-ф, пуф-ф, пуф-ф, – утробно захлопал миномет, выплевывая пятикилограммовые фугасные снаряды.

Серия точно легла в цель, уничтожая все в радиусе взрыва. В здании подстанции вылетели окна, вспыхнул пожар и почти сразу же прогремел мощный взрыв, огромный оранжево-желтый шар взмыл к небу, подгоняемый струей дыма из взорвавшегося нефтепровода. В одно мгновение люди, находящиеся за баррикадой, превратились в живые факелы.

– Все, уходим, – приказал Рафали, он хорошо изучил противопартизанскую тактику американцев и знал: чтобы выжить, диверсантам за имеющиеся десять-пятнадцать минут нужно уйти как можно дальше от места диверсии.

Бросив миномет с неиспользованными двумя фугасными минами, партизаны цепочкой бросились в обратном направлении.

Они уже достигли полосы прибрежных тростников Евфрата, когда в черном небе раздался нарастающий шум вертолетных двигателей.

– Рассеяться, лечь, – приказал майор, и бойцы, разбежавшись в разные стороны, скользнули в воду, которая надежно скрыла их от тепловизоров, установленных на вертолетах. Пара «Ирокезов» в сопровождении «Кобры» пронеслась над Евфратом.

Джамал Рафали, лежа в теплой речной воде, увидел над собой небо, черное, как нефть, на котором звезды казались крупными алмазами, мерцающими холодным светом.

Взгляд майора сполз на огненно-красный диск луны. «Плохое предзнаменование», – подумал он. Но офицер бывшей президентской гвардии даже не мог себе представить, насколько оно плохое. И какой ужасный конец ему уготовила судьба…

Часть 1

Большой куш

За деньги мы найдем людей, с людьми мы сделаем деньги.

Цезарь

Глава 1

Вдох, выдох, вдох, выдох. Опустился – вдох, отжался – выдох. Сколько уже сделано отжиманий, сто, двести или больше, Виктор Савченко давно сбился со счета, но упорно продолжал отжиматься от пахнущих йодом и солью досок палубы.

Шок после гибели полковника Фарука прошел, вернее сказать, он и не наступал. Смерть Махмуда Аббаса бывший морской пехотинец, волей судьбы оказавшийся на яхте с экипажем ливийских диверсантов, воспринял как неизбежные нюансы тайной войны. «Все образуется», – успокаивал себя Виктор, когда трое ливийцев, собравшись в кают-компании «Аграбы», решали, какие действия предпринимать. Тогда Савченко был уверен в том, что уже в ближайшие дни, может быть даже в ближайшие часы, появится Христофоров или его помощник Кирилл Лялькин, дадут распоряжения, что делать… А потом возвращение домой. Впрочем, дом для него понятие абстрактное. Последние несколько лет для бывшего разведчика морской пехоты (Героя России «посмертно») домом был закрытый учебный центр диверсантов ФСБ.

Настоящий шок в сознании Виктора наступил вечером, когда по телевизору в программе местных новостей сообщили: «В связи с убийством Заурбека Галиперова арестованы трое российских граждан». И на весь экран показали три фото, на двух из которых Савченко узнал Христофорова и Лялькина.

«Это какая-то нелепая случайность или провокация. Утром будет опровержение», – пытался себя успокоить Виктор. Ночью он заснуть так и не смог, прокручивая все возможные варианты, но информации у него было все же слишком мало. Наступившее утро не принесло облегчения.

«Сегодня утром из полицейского комиссариата был отпущен российский дипломат Илья Титов, – сообщил в утренних новостях диктор в белом национальном наряде, – в связи с тем, что торговый представитель России является обладателем международного иммунитета. Двое других россиян по-прежнему находятся под стражей, в отношении их ведется следствие о причастности к взрыву у главной мечети. В ближайшее время ожидается выступление министра иностранных дел России…»

– Проклятые русские! – истерично заорал Мустафа, с ненавистью плюнув в экран телевизора. Оказавшийся рядом Али схватил здоровяка за плечо, швырнул в кресло и с разворота надавил коленом на грудную клетку.

– Успокойся, или отправишься кормить акул. Нам сейчас лучше затаиться и спокойно ждать.

Но покоя на «Аграбе» уже не было, не добавило его и выступление министра иностранных дел.

«Двое россиян – Владимир Христофоров и Кирилл Лялькин – в действительности являются сотрудниками Министерства обороны России. Но в Буктаре находились как частные лица (туристическая поездка во время отпуска) и никакого отношения к убийству Заурбека Галиперова не имеют».

Вот это был настоящий шок для Виктора. Напряженный мозг выдавал одну и ту же мысль: «Меня использовали». Он вспомнил встречу с Христофоровым в стамбульском супермаркете, когда ему передали контейнер с инструкцией и «жучками». Это только еще раз подтверждало его догадку. Но боевой опыт упорно подсказывал диверсанту другой вариант. «У нас камикадзе не готовят, даже в самой безнадежной ситуации есть выход. Операцию по ликвидации Сказочника можно было провести по всем правилам спецмероприятий, а не так топорно». И наконец последняя мысль, которая не давала Виктору поверить в предательство своих: «При чем тут Министерство обороны?»

Чтобы не зацикливаться на этих горьких думах, Савченко решил загрузить себя физическими упражнениями.

Солнце еще не взошло, едва окрашивая линию горизонта в нежно-персиковый цвет. Виктор сошел с яхты на остывший за ночь бетон причала. Сперва медленно, потом быстрее пробежал с десяток кругов по свободной территории яхт-клуба. После бега разминка, растяжка, качание пресса и отжимания. Наконец, посчитав, что достаточно разогрел мышцы, Виктор принялся выполнять като – бой с тенью. Отрабатывал самые простые удары, блоки и связки из тех, что заучил в секции карате до призыва в армию.

– Надо бы этому русскому шею свернуть, – наблюдая за тренировкой Савченко, зло сказал Мустафа, вопросительно взглянув на стоявшего рядом Ясера. – Аллах свидетель, не без помощи этого гада погиб полковник Фарук. Я бы лично ему глаза вырвал и заставил сожрать.

– Прекрати брызгать слюной, – равнодушно произнес Ясер. Он был совершенно спокоен, и если за что-то переживал, то только о том, что не получается вернуться на базу. – Али велел ничего не предпринимать, пока не поступит команда из Триполи. И вообще, на твоем месте, Мустафа, я бы не злил его. Али сейчас как уж на раскаленной сковородке, смотри, как бы тебе не оказаться крайним. Лучше сцепи зубы и жди своего часа.

– Шайтан бы их всех побрал, – сплюнул за борт Мустафа.

Али, занявший после гибели полковника Аббаса его каюту, не решился принимать какие-либо самостоятельные меры, а отправил в Триполи радиограмму, зашифрованную его личным кодом. Два дня руководство Истихбарат[1] хранило молчание, видимо, шло осмысление произошедшего, и эксперты-аналитики пытались определить, какие последствия может вызвать данное событие.

Наконец на третий день пришло сообщение из Триполи.

«Аладдину.

В связи с гибелью Дельфина (позывной Фарука), командование группой возлагается на вас. В султанат для расследования этого инцидента направляется особая оперативно-следственная бригада под руководством Варана (майор Назир Шах), в подчинение которого переходит ваша группа вплоть до специального распоряжения.

Синдбад».

Несколько раз прочитав расшифровку радиограммы, Али впервые за последнее время облегченно вздохнул. Наконец хоть какая-то определенность появилась, и, главное, направляемый в Буктар «особист» майор Назир Шах был хорошо знаком диверсанту. Он приходился ему двоюродным братом, поэтому переживать за свою жизнь и карьеру не приходилось.

Охота на дикого гуся интересное занятие, но оно требует терпения и выдержки.

Гусь – птица не только вредная (пожирает озимые с полей), но и осторожная. Ближе чем на двести метров человека не подпустит, а жесткое перо не всякой дроби «по зубам». Так что охотиться на диких гусей с гладкоствольным ружьем – пустая трата времени.

Для успешной охоты нужен малокалиберный карабин, верный глаз, выдержка и заранее прикормленное поле.

Последнее время гусиной охотой заинтересовался директор ФСБ, уже дважды он выезжал на выходные в Подмосковье на колхозные поля и оба раза привозил домой великолепных серых красавцев с аккуратно простреленными головами.

В это воскресенье генерал вновь пожаловал на пшеничное поле колхоза «Красный луч», ныне объединенного фермерского хозяйства, сохранившего то же название.

Прибыл руководитель Федеральной службы безопасности в компании своего адъютанта и двух полковников из управления тылового обеспечения, завзятых охотников. При них бессменно находился снайпер, на тот случай, если кто из охотников промахнется, не возвращаться же домой без трофея. Но это, как говорится, за кадром.

Тяжелый внедорожник «Мицубиси Паджеро» подкатил к месту засады, когда было еще совсем темно.

– Вот она, кормушка гусиная, – указывая в направлении поля, сообщил адъютант директору ФСБ. – Прилетают сюда каждый божий день, совсем обнаглели, твари пернатые.

Генерал вытащил из багажника свой рюкзак со всем необходимым для засады (все-таки не пацан, да и на дворе не май месяц), забросил на плечо зачехленный карабин, ни к кому не обращаясь, сказал:

– Пока есть время, думаю, лучше всего расположиться в засаде без суеты. – Закинул рюкзак за спину и уверенно зашагал в направлении лесной опушки.

Место для засады генерал подбирал лично. Развесистый куст калины с гроздьями ярко-красных ягод, под ним вырыто место для охотника, предусмотрительно выложенное пучками сухой травы. С этого места все поле было как на ладони, но даже не это было самым ценным. Сразу за кустом брала свое начало небольшая балка, извивающейся гадюкой уходящая в глубину леса. Свою лежку генерал мог покинуть совершенно незаметно для окружающих и так же незаметно вернуться обратно.

Раскрыв свой рюкзак, директор ФСБ вытащил скатанный в рулон спальник, трехслойный, с подогревом, рядом поставил термос с крепко заваренным цейлонским чаем, в последнюю очередь расчехлил малокалиберный карабин «зауэр» с шестикратным цейсовским оптическим прицелом. После всех приготовлений генерал опустился на спальник и замер в ожидании.

Часовая стрелка дважды совершила оборот вокруг своей оси, прежде чем стало светать. В предрассветных сумерках, как на концерте эстрадной звезды, стали откуда-то выползать клубы молочно-белого тумана.

Директор ФСБ всмотрелся в циферблат наручных часов – четверть девятого. Самое время выбираться из укрытия.

Левой рукой прижав карабин к туловищу, генерал стал по-рачьи отползать. Вот его ноги в камуфлированных «джунгль-бутцах» спустились вниз по скользким краям балки, теперь можно выпрямиться во весь рост.

Теперь можно было не опасаться, что кто-то его заметит, директор строго-настрого приказал адъютанту, чтобы не было никакой охраны.

«Хотел бы охотиться под охраной, поехал бы в Завидово…»

Оказавшись в глубине леса, контрразведчик выбрался из балки и осторожно пошел по едва виднеющейся тропе. Тот, к кому стремился на встречу генерал, поджидал его в сотне метров, сидя на стволе давно рухнувшей сосны.

– Доброе утро, – первым поприветствовал коллегу руководитель Службы внешней разведки. Главный разведчик, как заядлый рыбак, в теплом комбинезоне и прорезиненной плащ-накидке выехал на рыбалку на здешние пруды. К поваленному дереву он прислонил спиннинг, у ног лежал туго набитый рюкзак.

Директор ФСБ пожал руку разведчика. Их утренняя конфиденциальная встреча была связана с последними событиями в султанате Буктар.

– Что можете сказать? – без долгих проволочек поинтересовался он.

– Ликвидация Галиперова вместе с ливийцем Фаруком, если это, конечно, не трагическая случайность, а чтобы верить в подобные случайности, я еще недостаточно стар, – немного пространно заговорил он. – Поэтому мое мнение – если отбросить официальные версии – месть «кровников» и «наших спецслужб», – наиболее вероятным является тот факт, что заинтересованность ливийской яхтой не прошла бесследно. Скорее всего, кто-то из ливийцев контролировал «Аграбу». В Триполи, видимо, решили не рисковать и одним махом обрубить все хвосты, а заодно и организовать подставу. Так сказать, щелкнули по носу.

– А если это не ливийцы? – усаживаясь рядом на сосну, спросил директор ФСБ.

– Это вряд ли. Американцам, англичанам в этом регионе мудрить особо не приходится. Там они себя чувствуют хозяевами. Установи они, что ваши люди – агенты ФСБ, они просто похитили бы их. Обвинив в похищении иранских повстанцев, террористов из «Аль Каиды» или еще кого. После чего с пленниками можно делать все, что угодно, «выпотрошив» при помощи современных средств допроса, а потом отдать на съедение акулам. И все, никаких следов. Решительно говорю, что в этой ситуации нечего огород городить.

– Выходит, переиграли нас вчистую?

– Такое в нашем деле, к сожалению, бывает, – то ли утешая коллегу, то ли констатируя факт, развел руками руководитель СВР. – Теперь наша задача – с наименьшими потерями выйти из этой передряги.

– Вам-то чего переживать, ваши люди оказались вне зоны поражения. А вот на моих плотно насели. Только вот чего мне непонятно, почему их объявили «представителями Министерства обороны»?

– Это все, что мы успели сделать. Перевести стрелки на армейцев. С трудом уговорили министра иностранных дел не называть их чекистами, чтобы не усугублять ажиотаж. Все-таки военные люди могут уничтожать полевых командиров и по личной инициативе.

– Хрен редьки не слаще, – недовольно двинул плечами директор ФСБ. – Теперь, кроме арабов, журналистов, на нас и министр обороны будет иметь зуб.

– Ничего, последний в этом списке мужик правильный, на мелочах не циклится. Думаю, договоримся, в крайнем случае будем должны военным. Сейчас надо думать, как выдернуть ваших людей без особой шумихи.

– Есть на примете одна мыслишка, – опираясь на ствол карабина, задумчиво произнес контрразведчик. – Сейчас в Питере выступает сборная по тяжелой атлетике султаната Буктар. Попробуем их поддеть если не на терроризме и шпионаже, то хотя бы на примитивной контрабанде, а дальше посмотрим.

– Ну, дай-то бог, – кивнул начальник СВР и демонстративно посмотрел на часы. Разговор был окончен, операция «Флинт» сорвалась, даже не начавшись…

На стук дверь открыл Сервант, его лицо после одиночного ночного возлияния приобрело серовато-землистый цвет, но при виде молодой женщины мутные белки глаз блеснули, а согнутый, как у гориллы, позвоночник выпрямился.

– Доброе утро, надеюсь, у леди сегодня настроение получше вчерашнего? – осведомился гигант на своем чудовищном английском языке, делая легкий реверанс.

Воронцова выразительно посмотрела на помятую физиономию авторитета, будто решая про себя, стоит ли с ним начинать сейчас разговор или нет. Времени оставалось в обрез, поэтому следовало поторопиться.

Алена вошла в комнату и уселась в глубокое кожаное кресло.

Холл каюты люкс напоминал нечто среднее между пещерой людоеда и воровским притоном. На столе стояла почти пустая двухлитровая бутылка серебряного «Смирнова», мельхиоровое блюдо с обглоданным скелетом молочного поросенка, множество тарелок с остатками каких-то закусок, раскрошенные ломти хлеба. Судно чуть заметно качнулось, и из-под стола с пронзительным звоном выкатилось с полдюжины пустых бутылок пепси.

– Хорошо, что с горя хоть проституток не притащил сюда, – язвительно усмехнувшись, на чистом русском языке произнесла Воронцова.

– Что?! – Не успевший протрезветь после ночной пьянки авторитет заподозрил, что у него начались слуховые галлюцинации.

– Сядь, – закинув ногу на ногу, властно произнесла молодая женщина. – Сергей, у меня к тебе серьезный разговор.

– Сергей? – не заметив, что тоже перешел на русский, бывший мичман подошел нетвердой походкой к столу и выудил из пачки мятую сигарету.

– С бодуна курить я бы тебе не советовала. Лучше прими-ка контрастный душ, иногда помогает.

– Это лучше, – машинально согласился Сервант. Покачиваясь и недоуменно потряхивая головой, он послушно прошел в ванную. В течение четверти часа оттуда доносился шум льющейся воды, наконец все стихло и через минуту криминальный авторитет появился во всей своей красе.

Могучий торс прикрывал длинный банный халат, завязанный тугим узлом на плоском животе, коротко остриженные волосы блестели, вымытые дорогим шампунем с ополаскивателем, в глазах ни грамма мути. К большому удивлению Алены, Сервант вышел из ванны абсолютно трезвым. Ввалившись в кресло напротив Воронцовой, он надежно запахнул полы халата внизу живота, что красноречиво свидетельствовало о том, что на смену романтическим чувствам пришло чисто деловое отношение.

– Ну что же, поговорим по-взрослому, – наконец нарушил молчание авторитет, и помещение каюты заволокло густым ароматом ментола. Не иначе он использовал целый тюбик зубной пасты. – Я не верю, зая, что ты внештатная дочка Кашпировского или Чумака, поэтому первый мой вопрос будет такой: откуда ты узнала, что меня зовут Сергей, а не Рикардо Хосе Мария, мать его, Гонсалес? И не вздумай заявить, что сам во сне проговорился.

Последнее предложение прозвучало довольно угрожающе, особенно учитывая выражение лица мужчины. На что Алена ответила мягкой улыбкой и блеском больших карих глаз.

– Нет, во сне ты не проговорился, – молодая женщина отрицательно мотнула головой. – И даже твой ужасно безграмотный английский язык здесь ни при чем. Просто я знаю, что ты никакой не Рикардо Хосе Мария, мать его, Гонсалес, а самый что ни на есть обычный Севрюков Сергей Васильевич, в прошлом мичман спецназа Черноморского флота, в настоящее время криминальный авторитет Сервант. Кстати, который лично мне обязан жизнью.

– Что-о? – на могучей шее боевого пловца напряглись жилы, расширенные зрачки угрожающе засверкали. Упираясь руками в подлокотники кресла, Сервант попытался подняться.

– Несколько месяцев назад чеченский банкир Азим тебя заказал, даже киллеры поджидали у вашей штаб-квартиры «Фудзияма». Но ты их перехитрил, потому что я тебя предупредила.

– Мне мужик звонил, – угрюмо проворчал Сергей.

– А мог звонить и ребенок, – спокойно парировала Алена. – В моем сотовом много разных функций, в том числе и подмена голосов. – Склонив голову, она добавила: – Мы, славяне, должны держаться друг друга…

– Значит, наша встреча не была случайной? – спросил Сервант упавшим голосом. Именно эту фразу произнес незнакомец, предупреждая о покушении. Сейчас, глядя на ту, которую еще полчаса назад безумно желал, он пытался понять, кто же сидит перед ним (женщины в сфере убийств на заказ ничем не уступают мужчинам, а кое в чем и превосходят), киллер по его душу или сотрудник Итерпола.

– Не поверишь, – Алена опустила веки, – совершенно случайно увидела тебя в судовом ресторане через два дня после начала круиза. Да и потом все получилось случайно, если ты помнишь, я даже противилась нашему знакомству. (Сейчас Воронцова немного лукавила, но что за женщина без лукавства?)

– Допустим, я тебе поверил, только объясни мне, пожалуйста, одну простую вещь, ты столько времени корчила из себя египтянку, для чего именно сегодня потребовалось раскрывать свои карты?

– Я действительно египтянка, хотя и не урожденная, – пояснила женщина, «легенда» для разведчика – это святое, и отходить от нее тот не вправе ни на йоту. – А почему до сегодняшнего дня я молчала, думала, что закончится наш романтический круиз, и все…

– Так что же пошло не так? – авторитет вновь подался вперед, его глаза подозрительно сузились, он действительно сейчас был похож на тигра, готовящегося к броску на жертву.

– В Буктаре меня должны были ждать люди, за двенадцать часов до прибытия «Варшавы» в порт позвонить и сообщить, что ждут. Но никто мне не позвонил.

– Из-за этого стоило так расстраиваться? – неожиданно мягко улыбнулся Сергей. – Круиз ведь полностью оплачен или нет?

– Да при чем здесь круиз? – недовольно передернула плечиками Воронцова. – Была разработана схема, по которой без особого напряжения можно было обеспечить себя на всю жизнь. Да что на всю жизнь, на десять богатых жизней.

Криминальный авторитет, как матерая щука, заглотил блесну, едва та успела упасть в воду. Расслабленно откинувшись в глубоком кресле, Сервант с усмешкой произнес:

– А вот с этого места попрошу подробней.

Глаза молодой женщины внезапно испуганно округлились, она прикусила нижнюю губу, как будто про себя решая, говорить или нет.

– Не, подруга, ты же сама затеяла этот разговор, или я не прав?

– Что тебе известно о султанате Буктар? – наконец решилась Алена.

Сергей на мгновение задумался, вспоминая, что же ему известно об этом государстве.

– Ну султанат, ну островное государство, экспортер нефти.

– Правильно, а ты знаешь, что благодаря этой самой нефти глава государства султан Мохамед абу Хаджи входит в десятку богатейших людей мира – сорок семь миллиардов долларов.

– Да ты никак собралась его «крышевать»? – непринужденно хохотнул авторитет, но все равно было заметно, что цифра его впечатлила.

– Все не так, – спокойно ответила женщина, в ее голосе звучали нотки превосходства. Ей было известно то, что здоровенному бугаю даже во сне не могло привидеться. – Все деньги султана лежат в банках Швейцарии, Люксембурга, Германии, Бельгии, Лихтенштейн, Великобритании и Штатов. Но так как он человек авантюрного склада ума, то кое-что держит под рукой. А именно, в его сокровищнице золота и драгоценностей более чем на сто миллионов долларов.

– Ого-го, – невольно присвистнул Сервант. – Это же, наверно, грузовик рыжья.

– Три трейлера, – со знанием дела поправила женщина. – Золото не в слитках, а в изделиях. К тому же все драгоценности именные, под списком. При первой же попытке реализации это окажется ниточкой к похитителям.

– Тогда на кой ты мне об этом талдычишь? – громыхнул Сергей, – сумма в сто миллионов баксов, конечно, впечатляет, но не настолько, чтобы за подобную впечатлительность с тебя живьем спустили шкуру. А арабам такой трюк провернуть, как два пальца воткнуть в песок.

– Я не говорю о золоте, – покачала головой Алена, – просто выдаю всю имеющуюся информацию. Золото брать – это в будущем нажить себе большие неприятности, а вот похищение грязно-зеленых денег ничем не грозит. Султан хранит в своей сокровищнице десять миллионов баксов в купюрах, бывших в употреблении с незафиксированными номерами. Мало ли какая блажь монарху взбредет в голову, вдруг он пожелает сделать некое приобретение, и чтобы эта покупка осталась в тайне? Вот поэтому десять миллионов у него постоянно находятся под рукой в пластиковых брикетах по сто тысяч.

– И ты, конечно же, знаешь, где находится эта сокровищница? – неожиданно съязвил Сервант.

– Да, я знаю, где находится сокровищница, мне известна система сигнализации, расположение постов и количество охранного гарнизона, – бесстрастно ответила Воронцова, и это была истинная правда. Год назад египетская резидентура совершенно случайно вышла на секретаря главного казначея султаната. Юноша долгие годы обучался в закрытых учебных заведениях Запада, где вместе с получением образования приобрел еще одну страсть – любовь к представителям своего пола. На этом его и взяли, расплатиться юный мужеложец мог только известной ему информацией. Правдивость информации о сокровищнице султана Буктара подтвердилась, но использовать ее не стали. Алена была достаточно осведомлена об этом, потому что в свое время курировала этот вопрос.

– Ну а если те, кто должен был тебя встречать, погорели, значит, и сокровищница тю-тю? – осторожно спросил авторитет. Он уже забыл о том, что его спасла эта женщина, не беспокоил больше вопрос, как она вышла на него и почему они оказались на одном теплоходе за тридевять земель. Цифра в десять миллионов долларов, которые к тому же невозможно проследить, оказала на него должное впечатление.

– Они – низовое звено, боевики, – Алена пренебрежительно махнула рукой. – Ничего не знают, их задача – выполнять грязную работу. Не они, так другие появятся.

– То есть, как я понял, эту работу ты хочешь предложить мне?

– Пятерка за догадливость.

– Сколько? – склонил голову Сервант, разглядывая свои мощные руки, и тут же поправился: – На какую долю я могу рассчитывать со своими парнями?

– Половина, – бесстрастно ответила Воронцова.

– Половина? – возмутился Сергей. – А не много ли тебе одной?

– Я не одна. Эти деньги мало взять, их еще нужно вывезти. Надеюсь, ты не забыл, что Буктар – остров? Кроме того, их предстоит доставить в Европу и незаметно разместить на счетах банков. А за подобные услуги нужно платить, вот отсюда и выходит половина.

Теперь наступила очередь Серванта закусить губу. Предложение более чем заманчивое.

– У меня есть время подумать?

– Есть, – Воронцова выпрямилась во весь рост. – Но только до отправления «Варшавы». Старший помощник капитана с нами в доле, – не моргнув глазом, соврала она. – Если лайнер уйдет, деньги вывезти мы не сможем. В этом случае лучше вообще не начинать. – И направилась к выходу.

– Не беспокойся, девочка, – бросил ей вслед Сервант. – Ты не забывай, что в прошлом я боевой пловец, а нас обучали корабли уничтожать не только при помощи взрывчатки, но и подручными средствами. Так что «Варшава» без нас не уйдет…

Тюремный коридор был узким, с низкими потолками. Казалось, что вот-вот ударишься головой, поневоле приходилось втягивать ее в плечи.

Христофорова конвоировали два узкоплечих охранника неопределенного возраста. Один шел впереди арестованного, указывая направление движения, другой наступал на пятки. Владимир, следуя за надзирателем, пытался просчитывать все «за» и «против» ситуации, в которой оказался.

Из полицейского участка, куда их доставили вечером, уже на следующий день обоих чекистов перевели в городскую тюрьму. Это было плохо, обычно в камере предварительного заключения в полицейском участке держат во время проведения следствия и до суда. Тем более там имеется специально оборудованный блок.

В тюрьме их рассадили по разным камерам, это тоже плохо. Одиночные камеры в Буктарской тюрьме больше напоминали горловину колодца, полтора на полтора, даже нар нет, спать приходится на полу в полусидячем положении. От еды Христофоров категорически отказался (похлебка неопределенного цвета с подозрительным запахом) и постоянно требовал встречи с консулом. Еду по-прежнему приносили, а требование о встрече с представителями российской дипломатической миссии, кажется, не собирались выполнять.

Через двое суток повели на допрос, кандалы не стали надевать. Это хорошо – обычно перемещение заключенных по тюрьме проводят только в кандалах.

«И что же мы имеем в активе? – напряженно думал полковник. – В активе хорошего мало, потому что «против» гораздо больше, чем «за». Надо ждать и пытаться выяснить, что же произошло. И только потом искать выход из устроенной кем-то посторонним западни». Коридор резко повернул налево, немного расширился, здесь даже имелась парочка узких зарешеченных окон, похожих на старинные бойницы, выходящие на внутренний дворик тюрьмы. С противоположной стороны коридора оказались две массивные двери из толстых деревянных досок.

Впереди идущий охранник открыл крайнюю дверь и немного посторонился, пропуская Владимира вперед. Как только арестованный вошел, надзиратели встали за его спиной.

Владимир оглядел помещение: небольшая комната с неоштукатуренными стенами, окон здесь не было. Зато по периметру на высоте вытянутой руки были подвешены светильники в зарешеченных плафонах. Напротив двери стоял небольшой письменный стол, за которым сидел уже знакомый комиссар криминальной полиции Абуала Малик, рядом с ним, сложив руки на груди, стоял высокий худощавый мужчина с явно европейской внешностью, глаза прикрывали очки с дымчатыми стеклами. Как показалось Христофорову, при его появлении в уголках рта этого субъекта промелькнула злорадная ухмылка.

Вслед за Христофоровым ввели второго задержанного.

– Добрый день, Владимир Николаевич, – встав рядом с полковником, буднично поздоровался Лялькин, как будто они встретились не в тюрьме далекого знойного султаната, а в коридоре управления ФСБ.

– Привет, Кирилл, – кивнул Христофоров.

– Присаживайтесь, – предложил комиссар Малик, указывая на две табуретки, установленные перед письменным столом.

Опускаясь на табурет, Владимир отметил, что основание чугунное, таким не особо помашешь, даже если и удастся оторвать от пола.

– Итак, господа Христофоров и Лялькин, – на английском языке заговорил комиссар, стоявший рядом с ним тип в очках быстро перевел на русский язык. Все юридические формальности были соблюдены. – В отношении вас принято решение начать расследование по поводу взрыва автомобиля в районе центральной мечети, повлекшего гибель пяти человек. – Малик изъяснялся каким-то механическим голосом, будто телефонный ответчик, зато переводчик говорил свободно и почти без акцента.

Христофоров решил на первом допросе не играть в молчанку, а, наоборот, принять активное участие в беседе, может, и выплывет что-то интересное.

– Все это ложь, – бесстрастным тоном проговорил полковник, непринужденно закинув ногу на ногу. – В день взрыва мы находились на территории российской торговой миссии.

– У вас нет свидетелей, которые могли бы подтвердить этот факт, а у нас они есть, – комиссар был непрошибаем. – Двое патрульных полицейских готовы подтвердить под присягой, что видели вас возле мечети за несколько минут до взрыва.

– Ну да, – кивнул Христофоров. – Ваши люди подтвердят все, что им прикажут.

Переводчик перевел слова арестанта, но и эта реплика не имела успеха. Абуала Малик продолжил:

– Кроме того, на территории торгового представительства найдены фрагменты взрывного устройства, идентичные с теми, что найдены на месте взрыва автомобиля.

– Бикфордов шнур, – хмыкнул Христофоров. – Полный бред.

– Факт, соответственно запротоколированный. Ну и, наконец, на вчерашнем брифинге министр иностранных дел признал тот факт, что вы, господа, являетесь сотрудниками российских спецслужб. Этот факт, конечно же, косвенный, но именно он подтверждает правильность первоначальной версии.

В кабинете повисла гробовая тишина, после сказанного комиссаром арестованным было о чем подумать. И думы их сейчас одолевали абсолютно одинаковые. Чужие их подставили, а свои тут же сдали. Впрочем, чего еще можно было ожидать, если операция, которую они разрабатывали, официально не существовала.

Пауза затянулась, переводчик, сняв очки, тщательно протер носовым платком и снова водрузил на нос. Немного склонившись к Малику, он тихо произнес:

– Оставьте нас ненадолго.

Абуала Малик кивнул, отодвинул стул и встал из-за стола, уступив место переводчику. Что-то рявкнул на арабском языке вертухаям, те молча развернулись и вышли из кабинета. Проходя мимо арестованных, комиссар небрежно бросил на английском:

– Между прочим, за убийство у нас в султанате предусмотрена смертная казнь через отсечение головы. Примите мой совет, давайте сотрудничать.

Как только дверь за главным полицейским закрылась, переводчик сел и, положив руки на стол, негромко заговорил:

– Уважаемый Абуала Малик, как всегда, прав, законы Буктара действительно суровы. Я бы сказал, даже слишком.

– Но мы… – начал было Христофоров, переводчик его бесцеремонно перебил:

– О том, что произошло, уже все сказано, теперь поговорим о том, что может произойти. – Он замолчал и на мгновение задумался. – Странно, почему российский МИД вас объявил военными, если вы оба офицеры ФСБ?

– Мы не офицеры, – немного поспешно воскликнул Кирилл.

– Офицеры, офицеры, – часто закивал переводчик. – Владимир Николаевич – полковник, а вы, Кирилл, – капитан. Поэтому не советую, как говорят русские, валять дурака. Время работает против вас.

– Хорошо, – покорно согласился Христофоров, про себя подумав: «Не зря скалился, когда меня сюда завели, чувствовал свое превосходство. Ладно, мы еще посмотрим, кто последним будет смеяться». – Так что же вы от нас хотите, уважаемый, не знаю, как вас звать-величать.

– Я – Френк Биглер, старший агент ЦРУ, – церемонно представился американец. – Вы влипли по полной программе, и грех не воспользоваться подобной ситуацией. Наше предложение старо, как мир, – вербовка.

Чекисты обменялись взглядами, говорить что-либо вслух не имело смысла. Даже ежу было понятно, кто организовал взрыв джипа Галиперова. Расценив молчание пленников как согласие или, по крайней мере, желание узнать условия почетной сдачи, Биглер немного подобрался и вновь заговорил:

– В случае, если вы согласитесь работать на Лэнгли, вас уже в самое ближайшее время вернут в Москву. Конечно, первое время вас продержат в «карантине», но потом вернут на службу, где вы сможете отличиться. Это я вам могу гарантировать, как и то, что через год вы, Владимир Николаевич, станете генералом, а Кирилл майором с прекрасной перспективой роста. Кроме того, каждому из вас откроют счет в «Бэнк оф Америка» в сто тысяч долларов и, соответственно, пятьдесят. Впоследствии эти счета будут регулярно пополняться. Ну, что скажете, господа?

– Сто тысяч – не такие уж большие деньги для Москвы, – презрительно усмехнулся Христофоров. – А что ты скажешь, Кирилл?

– Я? – как-то непонятно хмыкнул Кирилл. – Я вот что скажу. Вы, Владимир Николаевич, придержите-ка дверь, а я тем временем этому пендосу заокеанскому его цыплячью шейку сверну. Если эти финики собрались нас судить за убийство, так пусть все будет по справедливости.

Френк внезапно почувствовал, как к голове прилила кровь от страха быть сейчас же убитым этими чекистами. Он незаметно коленом надавил на кнопку экстренного вызова, почти сразу же в кабинет ворвались охранники и заломили руки совершенно не сопротивляющимся пленникам.

– Отведите их в камеру, – срывающимся голосом приказал американец и зло посмотрел на арестованных: – А вы подумайте хорошенько. Учитывая русское упрямство и тупость, даю трое суток. А уж потом вами займутся наши арабские коллеги…

Пять доверху груженных пикапов «Тойота» продвигались по пустыне в кромешной тьме. Опытные водители, пользуясь приборами ночного видения, шли на предельной скорости.

Черный Принц не спал уже несколько суток, переправить через границу полсотни матерых боевиков в полной боевой экипировке, да еще и почти тонну взрывчатки – это, конечно, стоило ему больших нервных затрат. Но все уже позади, и впереди их ждал Багдад, где будут востребованы и боевики, и взрывчатка.

Откинувшись на спинку сиденья, Черный Принц прикрыл глаза, пытаясь задремать. Усталость постепенно отходила в глубь сознания, проведенная операция уже не казалась ему такой сложной. За недолгую, но бурную жизнь сыну пакистанского лавочника пришлось немало повидать. Он получил образование сперва в Исламабаде, потом в Лондоне, откуда, проникшись идеями ваххабизма, он отправился волонтером в воюющий Афганистан. Участие в боях против Советской Армии закалило молодого человека, превратило в настоящего бойца, который даже имя, данное при рождении, сменил на позывной Черный Принц (из-за неизменной черной чалмы с золотой полосой посредине), став правой рукой главы «Аль Каиды». Впоследствии о нем заговорил весь мир, хотя настоящего имени никто не знал, но кровавые дела заставляли содрогаться. Он разрабатывал операции и участвовал в подрывах посольств США в Восточной Африке, захвате заложников в ряде стран мира.

Последнюю диверсию Черный Принц провел в Испании, взорвав железнодорожный вокзал в Мадриде. Десятки убитых, сотни раненых. При виде кадров с окровавленными жертвами в очередной раз содрогнулся мир. Испания под натиском общественного мнения вывела из Ирака свои войска, покинув коалиционные силы.

Оставив Европу, Черный Принц тайно перебрался в Ирак, теперь он должен был начать давление на другие страны, участвующие в войне на стороне Америки и Великобритании.

Своей тактикой пакистанец выбрал привычное дело – взрывы. Его люди направляли машины со взрывчаткой на блокпосты поляков, болгар, взрывали полицейские участки новой власти. Но гибли не только солдаты коалиционных сил, но и полицейские и простые граждане.

Поначалу не хватало взрывчатки, теперь взрывчатка и люди появились в достаточном количестве, после каждой диверсии Черный Принц поднимал планку задач, мечтая перепрыгнуть своего патрона Усаму Бен Ладена, заставить весь мир говорить о себе с содроганием…

Сон не шел, пакистанец открыл глаза и широко зевнул, глянув на часы. Судя по времени, до Багдада осталось не больше тридцати миль, а там тайная база «Аль Каиды», где можно будет расслабиться и отдохнуть.

Дорога пошла в гору, теперь перевалить через нее, а дальше уже рукой подать. На вершине холма еще в годы первой войны была оборудована позиция зенитной батареи. Но орудия отсюда давно убрали.

Груженые «Тойоты», надрывно рыча двигателями, упорно карабкались на холм. Черный Принц глядел сквозь лобовое стекло – впереди непроглядная тьма, казалось, машина, как космический корабль, несется в бесконечное ничто.

Пакистанец посмотрел на сидящего за рулем водителя, лицо которого закрывал прибор ночного видения, делая того похожим на робота. Все это смахивало на съемки фантастического фильма…

Колонна въехала на вершину холма, головной пикап уже начал набирать скорость, когда два мощных прожектора ударили по лобовым стеклам, ослепляя водителей. Раздался визг тормозов, машину, в которой ехал Черный Принц, занесло, пакистанцу потребовалась доля секунды, чтобы сообразить – машина попала в засаду. Не обращая внимания на дико кричащего водителя, которому вспышка света, усиленная оптикой прибора ночного видения, выжгла сетчатку, пакистанец распахнул дверь и вывалился наружу. Перекатившись по земле, он упал в один из окопов зенитной позиции. Приподнявшись, Черный Принц увидел над собой два ударных вертолета «Апач» АН-64Д. Сорвавшись с места, пакистанец, низко пригибаясь, бросился бежать по дну окопа.

Огромные железные стрекозы, взбивая винтами воздух, висели над холмом, будто разглядывая свою добычу. Внезапно «Апачи» изрыгнули пламя, с ревом из кассет, подвешенных к пилонам, вырывались огненные кометы реактивных снарядов.

За спиной Черного Принца загремели взрывы, пакистанец вовремя успел нырнуть в крайний блиндаж, земля всколыхнулась от сдетонировавшей взрывчатки. С потолка блиндажа рухнули бетонные перекрытия, вход внутрь надежно завалило…

Глава 2

После ухода Алены Сервант пребывал в сомнениях.

«Десять миллионов – серьезные бабки, – прокручивая между пальцами мельхиоровую вилку, размышлял авторитет. – Даже половина этой суммы – тоже серьезно. Это тебе не «машинная дойка» барыг в родном Черноморске».

Сервант неожиданно припомнил недавний разговор с бывшим своим подчиненным, нынешним старшим следователем УБОПа Николаем Ильченко. Отставной краснофлотец прямо ему сказал: «Для того, чтобы быть хозяином города, нужно иметь ручных чиновников». А с пятью миллионами долларов он сможет купить и выборы мэра, и депутатов горсовета. Вот тогда они наденут намордники и на милицию, и на прокуратуру. «Черные тогда сами себя отымеют по полной программе», – самодовольно улыбнулся своим мыслям Сергей. Вопрос о его участии в налете на сокровищницу султана Буктара был решен положительно. Только одна деталь смущала бывшего мичмана морского спецназа, а именно, внезапное перевоплощение его подруги египтянки Зульфии Мехли, которая неожиданно заговорила на русском языке не хуже его.

«Многоликий Янус, твою мать», – выругался Сервант, ну не любил он подобные резкие повороты в своей жизни. Хотя всякое случалось.

Мысль о том, что его подруга – сотрудница какой-либо правоохранительной службы, авторитет сразу отмел. «Если бы нужно было меня повязать, менты взяли бы запросто на липовых «ксивах». А уж дальше вешай всех дохлых собак, благо подобного добра хватает в моей биографии. Значит, мадам действительно решила устроить большой «гоп-стоп». Но почему-то от этих мыслей Сергею не становилось легче, он слишком давно купался в криминальном бульоне и знал, что это блюдо перенасыщено разными подлянками с целью обмануть основную массу исполнителей. И сколько воровской мир ни карает за «крысятничество», это все равно не в состоянии изменить человеческую психологию, отменить жадность.

«Что в этом случае мы имеем на кону? Имеем не особо много, идея чужая, место действия чужое, маршрут отхода тоже чужой. Остается только грубая физическая работа – ломануть сокровищницу. А потом могут быть различные варианты. Деньги умыкнут, а нас оставят местной мусорне. Самый оптимальный вариант для чужих злодеев. Но… мы ведь тоже не пальцем сделанные, значит, нужно обмозговать эту проблему. Лучше всего ее разобрать, подробно изучить по деталям, потом собрать, и можно действовать».

Достав из кейса сотовый телефон, Сервант набрал номер своего помощника в Черноморске. Система связи с «правой рукой» была отработана, так что засечь этот звонок не могли ни АНБ[2], ни ФАПСИ[3], слишком коротким был сигнал «почтовому ящику».[4]

– Слушаю, – из динамика донесся голос уставшего от жизни человека.

– Вы продаете картину Репина «Грачи прилетели»? – поинтересовался Сервант.

– Да пошел ты, – огрызнулся уставший голос и отключил телефон.

– Все правильно, – буркнул Сервант и, глянув на настенные часы, добавил: – Если не уложатся в пятиминутный регламент, приеду, оторву ноги и руки. – Авторитет не успел себя настроить на агрессивный лад, как его телефон разразился звонком. – Слушаю.

– Привет, курортник, – донесся до него голос Грача, первого помощника авторитета, которого Сервант оставил в Черноморске вместо себя.

– Как там в нашем славном городе дела?

– Дела в порядке, – коротко ответил Грач. – Только нам едни появлялись околоточные[5], интересовались, когда вернешься в родные пенаты.

– Да бог с ними, убогими, – рассмеялся Сервант, представляя на мгновение тех, кому пришлось отрабатывать чеченский заказ. – Я звоню совсем по другому вопросу. Скучно мне здесь, на чужбине, ты не мог бы мне отправить несколько любимых вещей? Книгу о помощнике капитана Врунгеля, еще о лучнике Ричарда Львиное Сердце, медицинский справочник, брошюру о борьбе с наркоманией и самоучитель по изготовлению чучел. Может, за время путешествия обучусь чему-нибудь.

– Понял, нет проблем, – откликнулся Грач. – А куда прислать?

– А в ту гостиницу, где мы два года назад оттопыривались, помнишь? И не позднее завтрашнего вторника. Да, кстати, каждая книга должна быть с двойной обложкой.

– Все будет в лучшем виде, – заверил патрона Грач, прежде чем отключиться.

Примитивный шифр уголовников уберегал если не от дотошных оперов (взяв след, те и в задницу без фонаря залезут), то, по крайней мере, от нападок прокурорского обвинителя, если дело доходило до суда. Разговор произошел самый нейтральный, хотя за это время Сервант успел вызвать самых надежных бойцов своей группировки, и предупредил тех, чтобы взяли по два комплекта документов. А сейчас следовало подумать об инструкции для вызванных боевиков, впрочем, несколько часов могли и подождать. Сергей вспомнил об обещании своей подруге, лайнер «Варшава» не скоро выйдет из порта Буктар. Наскоро одевшись, Сервант вышел из каюты «погулять» по палубе причалившего судна…

…Этой же ночью в машинном отделении пассажирского лайнера «Варшава» внезапно вспыхнул пожар. Пять часов вызванные пожарные боролись с огнем. Жертв, к счастью, не было, но сам пароход пострадал основательно. Владельцы «Варшавы» расселили туристов в самых фешенебельных гостиницах, обещая незабываемые экскурсии по султанату, а если через десять дней «Варшава» не сможет выйти в море, их отправят в Европу самолетом, даже выплатят компенсацию.

Полуденный зной раскалил стены центральной тюрьмы Буктара до температуры духовки. От жара, исходящего от раскаленных стен, страдали не только заключенные, но и охрана. Свободные от дежурств надзиратели и конвоиры спускались в подвал и наслаждались иллюзией прохлады.

Главный комиссар криминальной полиции Абуала Малик волей случая последние дни вынужден был проводить основное время в стенах тюрьмы.

Во время ланча он съел пару сандвичей с майонезом, яйцом и говядиной, все это запил забористым чаем «Липтон» (сказывались два года стажировки в Скотленд-Ярде), после чего ненадолго прилег на диван в углу кабинета начальника тюрьмы, но заснуть не успел. В кабинет ураганом ворвался американец.

– А-а, дружище, решили на деньги налогоплательщиков организовать себе отпуск? – с порога закричал Френк Биглер. Американец явно находился в хорошем расположении духа.

– В нашей стране граждане не платят налоги, – скривился комиссар, привстав с дивана.

– Кражу личных средств султана, который все оплачивает в вашей стране из своего кармана, я бы вообще отнес к государственной измене, – не преминул пустить шпильку американец, но, увидев, что комиссар недовольно скривился, примирительно заговорил: – Не стоит дуться, дружище, лучше скажите, как наши русские друзья? Есть сдвиги?

– Вся информация собрана и отсортирована, – не принял примирительного тона старшего агента ЦРУ Малик. – Изучайте, я не буду вам мешать.

Полицейский комиссар собрался покинуть кабинет, но Биглер его задержал.

– Вы еще успеете отдохнуть, господин Малик, а изучать информацию мне легче в вашем присутствии. Вдруг возникнут какие-то вопросы.

– Как скажете, – обреченно кивнул полицейский. Усевшись на диване, он взял утреннюю газету и демонстративно погрузился в чтение.

Старший агент на этот жест только хмыкнул и с жаром принялся за изучение подготовленных документов. Полицейские чиновники поработали на славу, четко расписав каждый из трех дней пребывания заключенных в султанате. Здесь же были и переводы их разговоров на английский и арабский языки. Привлекшие внимание экспертов высказывания были отмечены ядовито-желтым маркером.

При внимательном изучении пометок Френк Биглер недовольно выругался, в разговорах двух арестованных контрразведчиков не было ничего ценного. Обычный бытовой треп. А ведь американец специально распорядился их посадить в одной камере в надежде, вдруг что-то да проскользнет. Не проскользнуло.

– Видеозапись делали? – не оборачиваясь, спросил он.

– Конечно, – комиссар указал рукой на письменный стол. – В столе лазерный диск с записью.

Просмотр записи Френк решил устроить в ускоренном режиме. Ничего особенного. Арестованные спали, ели, с утра занимались гимнастикой, беседовали, сидя на нарах, но внезапно что-то промелькнуло, заставив подозрительно дернуться уставший взгляд Биглера. Агент нажал кнопку «стоп» и немного перемотал назад, бормоча себе под нос: «Ну-ка, ну-ка».

Малик встал с дивана и подошел к американцу. На экране монитора русские общались между собой весело и беззаботно, при этом их лица были почему-то напряжены, руками арестанты делали какие-то пассы.

– Вот оно! – торжествующе воскликнул Биглер, ставя DVD-плеер на паузу.

– Похоже на язык глухонемых, но это не он, – произнес комиссар ошеломленно, понимая, что в очередной раз дал маху. Он уже мысленно представлял, какие кары будут обрушены на головы его подчиненных, как его отвлек голос цэрэушника.

– Вы правы, вряд ли это язык глухонемых, – с сомнением покачал головой американец. – В свое время Христофоров работал в отделе по разработке организованной преступности и внедрению своих людей в ее ряды. Думаю, это ручная азбука, которой пользуются заключенные в русских тюрьмах. – Френк Биглер широко улыбнулся, поздравляя себя с тем, что настоял на отправке ему полного досье на Христофорова и, главное, что он подробно изучил его.

– Вам придется обратиться в Лэнгли, – наконец собрался с мыслями комиссар криминальной полиции. – Боюсь, у нас нет специалистов в этой области.

– В Лэнгли тоже нет специалистов такого профиля. Этой проблеме совсем недавно стали уделять внимание в ЦРУ, выделенная группа изучает «феню». В общем, все это будет не скоро, да и не имеет уже особого значения. Подобная информация должна быть свежей. Главное, теперь нам ясно – русские не желают почетной капитуляции. – Биглер почувствовал, как у него пересохло во рту, но рассчитывать на порцию рома с колой в полицейском участке не приходилось.

– Что будем делать? – ненавязчиво поинтересовался Малик.

– Ну, раз господа чекисты решили воевать… Займитесь этими субъектами, комиссар, самым серьезным образом. В ближайшие дни мне необходимо их признание в убийстве Заурбека Галиперова…

Виктор открыл глаза, тщетно всматриваясь в чернильную тьму, заодно соображая, где он сейчас находится.

Шелест волн, плещущихся за бортом «Аграбы», вернул его в действительность. Теперь все встало на свои места.

Смахнув пот со взмокшего лба, Виктор бесшумно поднялся с койки, сунул ноги в парусиновые штаны. Рядом раздавалось мерное сопение спящих Мустафы и Али, третий, Ясер, дежурил.

Виктор тенью выскользнул из каюты и выбрался на палубу. Облокотившись на фальшборт, он полной грудью вдохнул соленый прохладный воздух.

После того как стало известно, что местные власти в ликвидации Заурбека Галиперова (и, естественно, полковника) обвиняют двух русских «туристов», ливийцы из команды теперь и на него пялились с неприкрытым подозрением. Если Ясер и Али пытались не подавать виду, то Мустафа не скрывал своей ненависти к нему. Рано или поздно эта ситуация должна выйти из-под контроля и вылиться в грандиозное рукоприкладство, а может, и чего похуже.

Виктор прикрыл глаза и стал равномерно дышать, обогащая кровь кислородом. Нужно было успокоиться и трезво осмыслить свое положение.

Для начала Савченко немного себя пожалел: «Эх, Владимир Николаевич, подставили вы меня, товарищ полковник. Из Стамбула до России рукой подать, а отсюда… Черт его знает, как с этого острова выбираться». Неожиданно Виктор представил, каково приходится Христофорову и Лялькину в арабской тюрьме, и перестал себя жалеть. Теперь на смену эмоциям пришла логика.

«Если мы не возвращаемся домой, значит, чего-то или кого-то ждем. Нового командира или следователя, который будет выяснять причину гибели Фарука. Так по крайней мере поступили бы в Российской армии или на спецслужбе. Ливийские товарищи многому научились у советских коллег, а, значит, такой вариант вполне возможен».

Теперь следовало определиться с тем, что же станут искать дознаватели. Два года, проведенные в закрытом учебном центре ФСБ, не прошли для Савченко бесследно, его готовили не только как опытного бойца, бывший морпех также обладал приличным багажом знаний по таким дисциплинам, как поиск и предварительное дознание. Эти знания также были специфической направленности, но общая схема была схожей.

«Естественно, я при любом раскладе крайний, только пришить мне они ничего не смогут». Микрофон, который Виктор по приказу Христофорова установил в капитанской каюте, он вчера снял и во время утренней пробежки выбросил в отстойник далеко от «Аграбы». Сейчас главное было самому не подставиться.

За спиной послышался какой-то шум, вернее, даже не шум, просто воздух колыхнулся. Виктор резко обернулся и попытался занять боевую стойку, но не успел, из-за рубки на него бросилась черная тень…

Глава 3

Назир Шах, высокий подтянутый сорокалетний мужчина, выглядел моложе своих лет. Он больше напоминал тридцатилетнего спортсмена и уж совсем не был похож на ливийца. Наверное, виной тому европейские корни – родословная следователя ливийской контрразведки шла от белоэмигрантов, осевших в Ливии после гражданской войны.

Три поколения смешивания кровей так и не дали его коже оливкового цвета, как у большинства ливийцев. Впрочем, европейская внешность давала ему массу преимуществ, учитывая специфику его работы.

Прилетев в Буктар из Мадрида, Назир Шах поселился в кемпинге на берегу моря. Приняв душ, следователь заказал чашку крепкого кофе по-турецки, потом через свой портативный компьютер отправил шифрованное сообщение на компьютер Али.

Заместитель покойного полковника Аббаса приехал в кемпинг, где остановился Шах, во второй половине дня. Согласно восточному обычаю, как и положено родственникам, мужчины обнялись и расцеловались.

– Проходи, садись, – Назир указал в глубь коттеджа. В холле все было готово к приему гостя, на полу расстелен большой цветастый ковер, в центре которого уже стояло блюдо с фруктами, рядом пиалы с шербетом, финиками, варенными в меду, и другие сладости.

– Потом закажем кальян, немного расслабимся, – усевшись по-турецки, произнес следователь, вынимая из кармана широких белых штанов небольшую записную книжку с позолоченной шариковой ручкой, вставленной в специальный зажим на обложке. – Ну, а сперва поговорим о деле, ради которого я сюда прилетел.

Посмотрев на записную книжку, Али сообразил, что раз следователь пользуется столь примитивным носителем информации, то в помещении работает скеллер, электронная глушилка, мешающая работе электронных записывающих устройств.

– По поводу произошедшего я отправил подробный отчет, – негромко проговорил Али.

– Да, конечно, – кивнул следователь, раскрывая свой блокнот. – Я его подробно изучил, но, к сожалению, многое для меня осталось неясным. Поэтому и потребовалась эта наша встреча – прежде чем заняться расследованием, хотелось бы уточнить кое-какие детали.

– Я понимаю и расскажу все, что известно.

– Отлично. Тогда переходим к делу. Первый вопрос: во время пребывания «Аграбы» в Черноморске пропали двое матросов, Юсеф и Касим. Тебе известно, куда они подевались?

– В то время у полковника были какие-то дела с руководством местной чеченской диаспоры. Подозреваю, что те состояли в противоборстве с криминальным сообществом города. Думаю, полковник выделил двух матросов (боевиков) для решения какой-то силовой акции. Касим и Юсеф сошли на берег, имея при себе стрелковое оружие. Больше я их не видел, а вскоре «Аграба» по приказу полковника вышла в нейтральные воды.

– «Подозреваю» и «думаю» не те термины, что подходят для ведения расследования, – недовольно поморщился Назир Шах. – Их к делу не подошьешь, и на пальцах докладов начальство не признает.

Али недоуменно пожал плечами:

– Махмуд Аббас не имел привычки обсуждать свои приказы с подчиненными. Поэтому я могу говорить с уверенностью лишь о том, что знаю наверняка. А об остальном только догадываюсь.

– Все это понятно, – следователь сделал в записной книжке какие-то пометки и в упор посмотрел на собеседника. – Через некоторое время после вашего отплытия из Черноморска на встрече глав местных чеченских кланов произошел большой взрыв, почти все собравшиеся погибли. Юсеф с Касимом могли это сделать?

Али вновь недоуменно сдвинул плечами.

– Они были многопрофильными бойцами, но зачем это нужно было полковнику? Он ведь вел с чеченцами переговоры.

– А если предположить возможность утечки секретной информации? И взрыв не что иное, как зачистка всех осведомленных?

Теперь Али задумался надолго, складывая головоломку из известных ему фактов, главным из которых был тайник с пятьюдесятью миллионами долларов. Зная норов партнеров по тайному ремеслу, он нисколько не сомневался, что вайнахи, узнав о таких деньгах, за просто так отрезали бы им головы и сожгли к чертовой матери опустошенную яхту. «Не с этим ли фактом был связан наш внезапный отход из Черноморска, – неожиданно осенило ливийца. Мысль показалась ему настолько верной, что он тут же попытался отыскать контраргументы. – Тогда почему мы не пошли домой, а болтались в нейтральных водах в ожидании встречи с братьями Максуровыми? – Но правильно поставленный вопрос, подобно торпеде, уже шел самостоятельно к цели наиболее подходящего ответа. – Максуровы – единственные, кто обладал нужным Аббасу товаром. Остальные тейпы могли попытаться захватить деньги лишь по одному желанию или, вернее сказать, по праву сильного. А полковник их опередил, приказав Юсефу и Касиму взорвать место сборища вайнахов», – Али недовольно поморщился своей догадке, полковник Махмуд Аббас Аль Фарук был профессионалом в области, где вопросы решались при помощи взрывных устройств. Примеров тому было достаточно, например, взорвавшийся над Англией пассажирский авиалайнер.

– Так что ты думаешь? – прервал размышления Али Назир Шах.

– Думаю, теоретически это возможно.

– Если все так, как мы себе представляем, то вполне логично, что взрыв у главной мечети не что иное, как месть чеченцев полковнику Аббасу. Логично?

Али, приглядевший на подносе большой румяный персик, с сочным хрустом впился в него зубами. Говорить с полным ртом было неудобно, поэтому моряк отрицательно замотал головой.

– Почему? – удивился Назир Шах, но ответа на свой вопрос дождался, когда собеседник прожевал плод.

– Если это месть, то логичнее предположить, что чеченцы скорее всего напали бы на нас на яхте, а не стали бы взрывать Махмуда Аббаса вместе со своим лидером.

– Логичнее, – вынужден был согласиться следователь, – но только в том случае, если цель – только один полковник Аббас. А если не он один? Заурбек Галиперов последние месяцы для повстанческого движения Ичкерии был не просто балластом, а гораздо хуже. От борьбы он отошел, собирал первое время средства для полевых командиров, теперь же львиную долю оставлял себе, устроившись здесь с уютом и комфортом, не хуже падишаха. Многие за это на него затаили злобу, но на открытое противостояние никто не решился. Конфликт между волками мгновенно отпугнул потенциальных инвесторов, а так вдруг появился шанс одним выстрелом двух зайцев убить. Так логичнее?

– Даже трех, – на этот раз без пререканий согласился Али.

Пропустив последнюю реплику мимо ушей, следователь сделал очередную пометку в записной книжке. – Эту версию возьмем как основную, но не будем выпускать из виду и другие. Согласен?

– Конечно, – ответил бывший помощник полковника Аббаса, с аппетитом доедая персик.

– А теперь давай поговорим о «третьем зайце», или какую роль играют во всем этом спектакле русские. И начнем с четвертого члена вашего экипажа…

Экстренные вызовы к директору СВР начальника управления специальных операций в последние месяцы стали вполне обычным явлением. Каждый день аналитический отдел через открытые источники, а также от агентуры фиксировал разного рода изменения в международной политике. Где-то разгорались войны, гремели взрывы террористических акций, звучали разного рода заявления с высоких трибун или изобреталась очередная гадость в тайных лабораториях. В курсе всего этого должен быть руководитель Службы внешней разведки и, выявив наиболее доминирующие угрозы государству российскому, докладывать лично президенту.

Начальник управления специальных операций, в прошлом удачливый агент-нелегал, часто выступал в роли эксперта той или иной проблемы, потому что одному человеку невозможно объять необъятное.

– Разрешите войти? – отворив дверь в кабинет начальника СВР, с порога спросил он.

– Проходи, садись, – не отрывая взгляда от экрана монитора, главный разведчик рукой указал на кресло возле рабочего стола. Изучив последнюю информацию, руководитель Службы внешней разведки отключил компьютер, снял с носа очки в тонкой золотой оправе и слегка помассировал уставшие глаза. – Слышал, что произошло с «Варшавой»?

Начальник специальных операций наморщил лоб, припоминая, о чем ему стало известно за последние часы. И тут же сообразил, что речь идет не о столице Польши, а о пассажирском теплоходе.

– Пожар в машинном отделении. Ничего страшного. Руководители туристической фирмы, арендовавшие корабль, заявили, что через семь-десять дней все будет в порядке. Пассажиров разместили в гостиницах города и обещали компенсацию за неудобства.

– Все так, только вот меня настораживает факт, что на теплоходе находится наш агент Воронцова, и пожар вспыхнул, именно когда «Варшава» зашла в порт Буктар.

– Думаете, это связано с арестом фээсбэшников? – предположил бывший нелегал.

– Да нет, – покачал головой директор. – Зная характер Алены, опасаюсь, как бы она не устроила чего-нибудь в духе Джеймса Бонда.

В кабинете повисла гнетущая тишина, оба шпионских генерала хорошо знали Алену Воронцову. Более десяти лет тому назад совсем молоденькая девушка была заслана в регион Ближнего и Среднего Востока, несколько лет она пускала «корни», приживаясь в жарком климате. И как только основные политические акценты сместились в эту зону, Воронцова оказалась во всеоружии, успешно выполняя все порученные руководством задания. Иногда работая, что называется, на самой грани, отделяющей от провала. Но настоящий профессионализм и авантюрная жилка каждый раз помогали ей выйти сухой из воды.

Во времена Первого главного управления КГБ за все «художества» ее обязательно бы заменили более осторожным агентом. Но СВР не обладала достаточным количеством кадров, поэтому руководству и приходилось мириться с «амазонкой» в стенах своего департамента.

– Полагаете, следует «зарядить» резидентуру на зондирование почвы вокруг этого пожара? – спросил начальник специальных операций.

– Пока не стоит проявлять активность. Сейчас их главная задача – выяснить причину провала группы «координаторов ФСБ». Есть какие-то сдвиги?

– Активно работать запрещено, вот они и осваивают окольные пути через иностранные представительства. Но когда будут конкретные результаты – трудно сказать.

– Это понятно, – согласился начальник внешней разведки, – активизировать резидентуру, когда у всех на слуху «горячая» операция, значит сдать с потрохами всех агентов местной контрразведки. Пусть продолжают работать окольными путями, может, что и всплывет. Вот тогда-то мы и вцепимся по-настоящему. Кстати, – неожиданно вспомнил директор, – а как там Титов, уже приехал?

– Уже дома. На неделе отправляем в подмосковный профилакторий, нервы подлечить. Ну а потом, чтобы не мозолил глаза, думаем направить в Монголию.

– Добро, – директор вновь нацепил на нос очки, но внезапно встрепенулся, будто вспомнив что-то. – Да, по поводу Воронцовой. Подготовь все-таки кого-нибудь из нелегалов и план мероприятий на случай форсмажорных обстоятельств.

– Сделаем, товарищ генерал, – заверил бывший нелегал.

– Мы должны объединить наши усилия в борьбе с оккупантами, – Черный Принц уже несколько часов доказывал генералу Кураджи о необходимости совместных действий.

Старик внимательно слушал пакистанца и даже время от времени кивал, но, как только дело доходило до конкретики, упорно уходил от ответа.

В конце концов Черный Принц решил задать вопрос напрямую:

– Вы готовы, генерал, к сотрудничеству в нашей общей борьбе?

Кураджи провел пальцами по седым усам и мягко улыбнулся:

– Борьба у нас действительно общая, а вот цели абсолютно разные. Мы сражаемся за свободу своей родины, а вам нужен мировой пожар и террор, тот факел, которым вы этот пожар разжигаете. И в этом наши цели полярно расходятся, поэтому союзниками мы никогда не станем.

На лице Черного Принца не дрогнул ни один мускул, хотя он почти физически ощущал, как в его жилах от ярости закипает кровь. В таком состоянии он мог старика убить одним ударом, и, пожалуй, так и сделал бы, если бы не стоящий за его спиной мрачный верзила с глазами волка. Черный Принц достаточно долго варился в котле этой войны и имел большое количество связей среди повстанцев и партизан, и поэтому все знал о тех людях, которых собирался брать в союзники.

Здоровяка звали Джамал Рафали, офицер президентской гвардии, фанатик Хусейна, готовый умереть за него без колебаний. С арестом президента майор, казалось, потерял жизненный стержень. Теперь он был предан генералу Кураджи как собака, вернее сказать, как бойцовый пес.

Глядя через плечо старика на верзилу, Черный Принц пытался придумать, как переманить на свою сторону эту машину для убийства.

– Хорошо, – наконец пакистанец изобразил на своем лице некое подобие улыбки. – Думаю, пока еще не наступило время для нашей совместной борьбы. Но позже мы обязательно вернемся к этому разговору.

Кураджи развел руками и, не оборачиваясь, приказал:

– Джамал, проводи гостя.

Черный Принц поднялся и направился к выходу, слыша за своей спиной тяжелую поступь майора Рафали. Они прошли по узкому подземному тоннелю, который вел к выходу в небольшой пальмовой роще на окраине столицы Ирака.

Оказавшись на поверхности, пакистанец вздохнул полной грудью. После спертого влажного воздуха бункера здесь дышалось намного легче. Черный Принц неожиданно вспомнил, как совсем недавно его погребло взрывом в полевом блиндаже, в тот раз он уцелел просто чудом, но еще большим чудом оказалось то, что американские парашютисты, уничтожившие отряд боевиков «Аль Каиды», не смогли его найти. «А ведь генерал прав, нам нужен мировой пожар, такой, чтобы неверным казалось, что у них под ногами горит земля», – подумал Черный Принц: действительно, он ставил своей целью запугать американцев, их союзников и вообще европейцев. Вчера ночью он отправил группу боевиков в Саудовскую Аравию совершить террористический акт, который должен отбить охоту туристам и бизнесменам посещать Ближний Восток.

Из-за крайней пальмы появилась группа вооруженных людей. Это были боевики из группы Черного Принца. Пакистанец помахал им рукой, но, прежде чем уйти, он повернулся лицом к майору Рафали и негромко сказал:

– И все-таки мы должны воевать вместе.

Джамал на это заявление лишь пожал плечами и неопределенно ответил:

– Я всего лишь солдат, выполняющий приказы командования.

Черный Принц больше ничего не стал говорить, легкой походкой бесшумно удалился. Как поступить со строптивым генералом, террорист уже придумал, теперь оставалось лишь воплотить свой план в жизнь…

Солнце плескалось в мутноватой воде акватории яхт-клуба, где отсвечивали всеми цветами радуги маслянистые пятна соляры, случайно пролитой каким-то раззявой-механиком.

Виктор Савченко сидел в удобном штурманском кресле на капитанском мостике. Настроение у бывшего морпеха было препротивнейшим, да еще и скула саднила. Вся левая сторона от подбородка до уха отсвечивала богатым фиолетовым цветом.

Опасность он успел почувствовать, но вовремя сгруппироваться, чтобы отразить нападение, не получилось.

Метнувшаяся к Виктору черная тень с близкого расстояния при свете луны мгновенно материализовалась в свирепую образину Мустафы. В высоком прыжке ливиец выбросил ногу, целясь противнику в голову. В данной ситуации проведение приема было весьма рискованным, уйди Савченко с линии атаки, и Мустафа вылетел бы за борт, как мешок с мусором. А придись удар пяткой точно в цель, и исход вполне мог оказаться фатальным. Расклад был пятьдесят на пятьдесят, и результат оказался таким же. Виктор не успел уйти с линии атаки, но зато дернул шеей. Тяжелый удар зацепил его левую скулу, и то по касательной. Так что Савченко даже не отключился на короткое мгновение, и успел шагнуть вправо с разворотом в противоположную сторону корпуса.

Мустафа приземлился на палубу, но занять боевую стойку не смог. Кулак Виктора тут же врезался ему в область печени, заставив здоровяка согнуться от боли. Ливиец утробно икнул и стал медленно оседать, в это же мгновение навстречу ему рванулось колено морпеха. Едва рухнув на палубу, Мустафа тут же вскочил и, размазывая кровавые потеки по лицу, прошипел сквозь дыры выбитых зубов:

– Я убью тебя, сволочь, – подняв руки на уровне груди, бросился в атаку.

Виктор, недолго думая, ушел на нижний уровень и, присев, выбросил вперед правую ногу, целясь под коленную чашечку. Удар пришелся точно в цель. Мустафа покатился по палубе. «Большой шкаф громко падает», – неожиданно всплыло в сознании бывшего морпеха, после чего злость буквально ослепила Савченко.

Ничего не соображая, Виктор подхватил с мачты кусок каната от парусного вооружения и на манер удавки накинул на могучую шею ливийца, затягивая изо всех сил.

Мустафа попытался подняться на ноги, но все его усилия были тщетными. Упертое между лопаток колено не позволяло это сделать. Араб натужно захрипел и забился в судорогах, Виктор попытался сильнее натянуть концы каната, но внезапный мощный удар сбил его с ног. Чтобы не «поцеловать» зубами доски палубы, пришлось отпустить канат.

Перекувыркнувшись через плечо, Савченко вновь встал в боевую стойку.

– Вы что, совсем уже озверели от безделья? – свистящим шепотом произнес Али, стоящий в одних плавках над хрипящим Мустафой.

– Не я начал. Теперь уже ясно, что выживет только один из нас двоих, или этот маньяк или я. Но жертвенного барана вы из меня не сделаете, – в ответ угрожающе прорычал Виктор, до такой степени озверевший, что готов был драться и с Али, и со стоящим за его спиной Ясером.

– Остынь, парень, – неожиданно миролюбиво произнес Али и отдал Ясеру короткую команду на арабском. С трудом они подняли бесчувственное тело Мустафы и потащили в кубрик. Остаток ночи прошел спокойно…

Глядя на плещущийся в грязной воде солнечный диск, Виктор не мог отвязаться от одной-единственной мысли, гвоздем засевшей в его голове. «Сорвался, пошел вразнос. Побоище решил устроить и обязательно с летальным исходом. Прям как в смешной книжке «Всех убью, один останусь». Да нет, против Али и Ясера не устоял бы. Как пить дать, замокрушничали бы меня сарацины. А умереть за просто так – не велика честь. Как сказал кто-то из великих военачальников: «Честь в том, чтобы выполнить задание и остаться в живых». А какое у меня задание? Пока задание у тебя, младший сержант разведки морской пехоты, выжить и быть готовым в любую минуту к действию».

От тягостных размышлений Виктора отвлекло подкатившее желтое такси с оранжевым гребешком. Из салона выбрался Али, небрежно бросив несколько купюр водителю, легким шагом пошел по причалу.

– Привет, – поднявшись на капитанский мостик, вяло поздоровался ливиец.

– Привет, – в тон ему ответил Виктор, продолжая сидеть в штурманском кресле.

– Есть новости, – присаживаясь на край ограждения, сообщил Али, с нескрываемым интересом наблюдая за собеседником. Но, не увидев ожидаемой реакции, продолжил: – Приехали эксперты, чтобы разобраться с гибелью Махмуда Аббаса.

– Ну, все тогда ясно. Виноватым во всех грехах, конечно же, сделаете меня. Я же пришлый и неверный, как заявил ваш ублюдок Мустафа, – хмыкнул Виктор.

– Экспертам не нужен крайний, им нужна истина, чтобы выяснить, откуда пришла беда и в какую сторону следует нанести ответный удар. – Али сделал короткую паузу. – Я доложил старшему о твоем конфликте с Мустафой. Старший распорядился на время убрать тебя с яхты, поэтому временно поживешь в номере покойного Аббаса, тем более все оплачено до конца месяца.

– Спасибо великодушно, – усмехнулся Савченко, но в знак благодарности тем не менее приложил к груди ладонь.

– Я не достоин твоей благодарности, это всего лишь приказ старшего, – последовал ответ араба. Действительно, Назир Шах велел поселить Виктора в «Хилтоне», оттуда легче будет его контролировать. Если «случайно» попавший на яхту русский все же засланный, то он обязательно будет искать контакты со своими сообщниками. И как только это произойдет, люди Шаха обязательно это зафиксируют.

Али вынул из внутреннего кармана пиджака серебряный портсигар, откинул крышку и вытащил темно-коричневую сигару (из запасов покойного Махмуда Аббаса, догадался Виктор). Откусив крепкими зубами кончик, выплюнул его за борт, потом сунул сигару в рот и щелкнул зажигалкой.

– Слушай, Виктор, а как ты считаешь, арестованные русские имеют отношение к гибели полковника? – пыхнув сигарой, внезапно спросил Али.

– Это надо у них самих спросить, – ответил морпех.

– Неплохая идея, – хохотнул ливиец, хотя новизной эта мысль отнюдь не блистала. Несколько часов назад в разговоре с Назир Шахом они пришли к аналогичному решению…

Вспыхнувший в машинном отделении теплохода «Варшава» пожар оказался не таким уж и ужасным. Во-первых, теплоход стоял у пирса. Во-вторых, он вспыхнул не так уж поздно, пассажиры в основной массе даже не думали ложиться спать. В-третьих, пожар оказался не таким уж и сильным. От замыкания проводки огонь перекинулся на промасленную ветошь, а от нее загорелось дизельное топливо, разлитое по полу (видимо, лопнул один из патрубков). От пожара значительно пострадали судовые двигатели, но до верхних палуб огонь не добрался. Имело место лишь небольшое задымление, хотя паника возникла самая настоящая, как на съемках «Титаника». Топот множества ног и визг нескольких десятков женских глоток смешались с воем пожарных сирен, которые с моря и суши спешили на помощь пострадавшему судну.

В общем, ночь для команды и пассажиров выдалась кошмарная. Потом наступило утро, не менее кошмарное для туристической фирмы, зафрахтовавшей пожароопасный теплоход. Организаторы круиза приложили максимум усилий, чтобы в этот раз не разгорелся скандал, способный разрушить их бизнес и репутацию. Всем пассажирам были немедленно заказаны лучшие номера в гостиницах города, оплачено четырехразовое питание в ресторанах, бесплатные экскурсии. Более того, была обещана денежная компенсация.

Едва с воем и гиканьем на открытую палубу вырвалась обезумевшая толпа азартных игроков из корабельного казино, Алена Воронцова сразу же догадалась, что к этому аттракциону приложил руку ее нынешний приятель. Поэтому особого страха девушка не испытала, а ближе к утру, когда туристов развозили по гостиницам, перекинулась с Сервантом несколькими фразами, после чего Сергей поселился в «Хилтоне», а она во «Дворце удовольствий», специально возведенном для ценителей восточной экзотики.

Роскошь Алену нисколько не интересовала. Приняв душ, она тут же завалилась спать, помня главное правило разведки: «Агент должен быть отдохнувшим, перенапряжение – помеха эффективной работе».

Новый день обещал быть насыщенным событиями. Проснувшись утром в приподнятом настроении, Воронцова быстро позавтракала и через администратора гостиницы договорилась о прокате легкового автомобиля.

К моменту, когда молодая женщина покинула свой номер, внизу ее уже поджидала «Тойота Королла» светло-зеленого цвета. Благодаря бортовому компьютеру ориентироваться на улицах Буктара было вовсе не сложно. Поколесив немного по городу, она как бы случайно проехала мимо тюрьмы, угрюмого здания, обнесенного современным забором из бетонных плит. По верху ограды клубились кольца колючей проволоки, из-за этого нагромождения виднелась голова полицейского. По углам возвышались сторожевые башни, за бронестеклами которых мелькали фигуры двух полицейских.

– Н-да, – задумчиво хмыкнула Алена, проезжая мимо тюрьмы. – Серьезный у султана подход к правонарушителям.

Миновав центр города, она подъехала к «Хилтону» и уже издалека увидела массивную фигуру Серванта. Как и было договорено, криминальный авторитет не спеша прогуливался по лужайке возле отеля.

Едва «Тойота» затормозила, Сергей ласточкой нырнул в салон, блаженно переводя дух:

– Фу-у, ну и жара, прям как в Намибии.

– Ты бывал в Намибии? – удивилась Воронцова, с неподдельным интересом взглянув на Серванта.

– Бывал, – просто ответил тот и предупредил: – Воспоминаниям предаваться не будем, а перейдем прямо к делу. То бишь ознакомимся с объектом предстоящей атаки.

Сокровищница султана находилась недалеко от оживленного центра в квартале от тюрьмы и в двух кварталах от казарм султанской гвардии с тремя сотнями головорезов, которых готовили по методике американских парашютистов.

Внешне сокровищница напоминала старинную восточную крепость в миниатюре. Пятиметровая стена с зубцами бойниц, массивные деревянные ворота с поднимающимся мостом. По периметру ограды – ров.

– Ограда – четыре метра в высоту, – сидя вполоборота к Алене и фальшиво улыбаясь, почти шепотом перечислял Сервант фортификационные сооружения сокровищницы. – Ров – шириной три метра и наверняка столько же в глубину. Интересно, сколько башибузуков охраняют богатства этого Али Бабы?

– Три смены по пятнадцать человек из отдельной роты султанской гвардии. Плюс четыре оператора видеонаблюдения и начальник караула. Всего полсотни человек. Камеры слежения работают лишь в помещении дворца, охрана меняется раз в неделю, тогда же завозятся продукты, – четко, как хорошо вызубренный урок, отчеканила Воронцова.

– Неплохо, – одобрительно хмыкнул бывший мичман. Лукаво поинтересовался: – Может, ты мне еще и подробный план этой пещеры намалюешь?

– Подробный – нет, а вот приблизительный – пожалуйста, – последовал невозмутимый ответ.

– Приблизительный не подходит. В приблизительном не узнаешь, какие эти гады ловушки там пристроили. То ли ямы с кольями, самострелы всякие или ядовитые змеи, например.

– Рикардо, ты слишком увлекался фильмами об Индиане Джонсе. Главная ловушка – это сам султан, его безграничная власть и кровожадная натура, – немного осадила авторитета Алена.

– Логично, – вынужден был согласиться Сервант, хотя напоминание о колумбийском имени ему не понравилось. Вида мужчина не подал. Нежно проведя огромной, как лопата, рукой по волосам своей подруги, он тихо сказал: – Ну а теперь, золотце мое, посмотрим, как живут местные пролетарии и где они трудятся. Может, где чего интересного и увидим…

Глава 4

Замок дважды щелкнул, и от сильного рывка дверь широко распахнулась, пропуская вбежавших шестерых тюремщиков. Трое навалились на Христофорова, двое других бросились на Лялькина. Кирилл сразу сообразил, в чем дело, и, отпрянув к стене, прямым в челюсть сбил первого надзирателя, ударом ноги согнул пополам второго и уже собрался броситься в контратаку на третьего, но тот оказался проворнее своих коллег.

Удар электрического разряда сбил парня с ног, и его тут же оседлали очухавшиеся надзиратели, заворачивая руки за спину. Щелкнули на запястьях пленника наручники, голову надежно прикрыл мешок.

– Тащите их в «зал награждений», – донесся из коридора голос комиссара полиции. Сегодня Абуала Малик явился на службу без своего официального костюма и неизменных солнцезащитных очков. Главный полицейский непонятно по какому случаю вырядился в длинную белоснежную рубаху, белые шаровары, на ногах были плетеные сандалии из буйволиной кожи, а на голове круглая плетеная шапочка, похожая на турецкую феску начала прошлого века.

Пропуская между пальцев костяшки четок, Малик больше походил на торговца средней руки с Буктарского рынка, чем на грозного полицейского чиновника.

С бесстрастным видом комиссар наблюдал, как надсмотрщики выволокли из камеры два бесчувственных тела и потащили по коридору.

«Зал награждений» – так в тюрьме называли пыточную камеру. Просторное помещение с высокими потолками (размерами с нормальный спортивный зал) было обустроено со знанием дела. Здесь было предусмотрено решетчатое колесо для растягивания на дыбе, кресло для выворачивания суставов с дополнительным набором инструментов, позволяющих дробить кости и вырывать ноздри, множество других приспособлений средневековых пыток. Но кроме раритетов в наличии имелся арсенал современного оборудования для выбивания показаний.

Комиссару Малику больше всего нравилась панцирная сетка от обычной кровати, к ней привязывали заключенного и подключали электричество, а при допросе следователь варьировал напряжение. Для большего эффекта допрашиваемого можно было поливать водой, тогда несчастный буквально искрился, как бенгальский огонь. В этом «зале награждений» много чего интересного было, но…

Абуала Малик тяжело вздохнул, вспомнив категоричный приказ американца: «Добиться от них признания в убийстве, но так, чтобы внешность не пострадала».

Приказ тяжело было выполнить, предстояла настоящая ювелирная работа, поэтому наблюдать за ходом «дознания» комиссару предстояло лично.

– Сажайте их на верстак, – приказал Малик, когда арестованных затащили в «зал награждений». Обоих арестованных усадили на длинный металлический станок, грубо сваренный из толстых стальных уголков. Наличие креплений для конечностей и миниатюрная лебедка, позволяющая раздвигать станок или, наоборот, сжимать его, являлись восточным воплощением древнегреческого «Прокрустова ложа».

С пленников грубо сорвали холщовые мешки, они невольно зажмурили глаза от яркого света нескольких ламп, установленных на небольшом столике, за которым уже восседал Малик.

Свет был настолько сильным, что не было никакой возможности открыть глаза, поэтому пленники так и сидели зажмурившись.

Сначала до слуха Владимира Христофорова донесся клекочущий на арабском голос, потом последовал русский перевод сказанного:

– Так как вы отказались от сотрудничества с нашим другом, мы вынуждены дать делу официальный ход. – Короткая пауза, и вновь раздалось гортанное бормотание, затем вновь русский перевод. – Но так как вы оба симпатичны господину комиссару, он хотел бы вам еще раз напомнить о том, что в Буктаре за преднамеренное убийство полагается смертная казнь. Поэтому вам предлагается подписать добровольное признание, в этом случае, возможно, вас пощадят и заменят смертную казнь десятью годами тюрьмы. Подобные прецеденты уже были. В самом крайнем случае вы получаете право обращаться к султану с прошением о помиловании.

Голос переводчика был с сильным восточным акцентом, с пленниками разговаривал араб, а не заокеанский вербовщик.

– Если вы правильно поняли только что сказанное, кивните, – предложил напоследок переводчик.

Пленники синхронно кивнули, и тут же свет погас, теперь можно было открыть глаза без боязни опалить сетчатку.

Открыв глаза, Владимир Николаевич увидел за столом, как он и ожидал, комиссара Малика, рядом с которым сидел немолодой араб с узким аскетичным лицом и большими умными глазами.

Перед главным полицейским султана лежали два стандартных листа, исписанные арабской вязью. Абуала Малик мягко улыбнулся и положил на бланки чернильную ручку с золотым пером, жестом показывая, что документы нужно заверить личной подписью.

Христофоров набрал полные легкие воздуха и громко и четко произнес:

– Мы – граждане Российской Федерации – требуем встречи с послом.

Переводчик услужливо довел заявление арестованных до сведения комиссара. В ответ полицейский вновь лишь улыбнулся и понимающе кивнул. В ту же секунду Владимира пронзила острая боль в пояснице. Тюремщики знали свою работу на «отлично», умело нанесенный удар по почкам заставил пленника взвиться в полном смысле слова, но почти сразу же последовавший второй удар кулаком в печень приземлил его. Затем надзиратель ухватил Христофорова за ворот тюремной робы, собираясь нанести удар в лицо.

– Не сметь! – вовремя заорал комиссар. – Ни в коем случае нельзя им портить внешний вид. Этих убийц еще предстоит предъявлять журналистам.

Надзиратель послушно склонил голову и с размаху нанес удар ребром ладони под нижнюю челюсть пленника. Удар оказался такой силы, что Владимир Николаевич, не издав ни звука, завалился на бетонный пол.

Оставив его, четверка надзирателей накинулась на Лялькина, принявшись от души дубасить его тяжелыми, но не оставляющими следов резиновыми дубинками. Как только и второй пленник замер без сознания, комиссар приказал:

– Хватит рукоприкладства, развести туши этих свиней по местам и займемся ими по правилам науки и техники.

Приказание тут же было выполнено, Христофорова подвесили к дыбе, а Кирилла поместили в глухой деревянный ящик с клеткой, в котором противно повизгивали три голодные крысы…

– Господин полковник, я вижу, вы уже пришли в себя. Очень хорошо, пока ваш молодой напарник еще отдыхает, мы душевно поговорим с вами, – перевел фразу Малика немолодой араб.

– Твари продажные, суки. – Позабыв о собственной боли, Христофоров с ненавистью чехвостил тех, кто продал ЦРУ информацию о нем и Кирилле, да и не только о них. Враг затаился где-то в глубине чекистского ведомства, набивая мошну иудиными сребрениками.

– Выдающиеся ученые-медики доказали, что работа головного мозга целиком зависит от скорости циркуляции крови, – с этими словами Малик встал из-за стола и медленно подошел к подвешенному на рамочное колесо пленнику, переводчик следовал за ним. – А для того, чтобы кровь нормально циркулировала, нужно разогреть мышцы, растянуть в достаточной мере суставы. Тогда кровь с достаточной скоростью начнет приливать к головному мозгу, и вы поймете, что в ваших интересах быстрее подписать признание.

Комиссар сегодня был явно в хорошем расположении духа, он вновь улыбнулся и, подняв вверх правую руку, громко щелкнул пальцами. Двое надзирателей, повинуясь знаку, провернули колесо.

Невыносимая боль пронзила полковника от позвоночного столба до кончиков пальцев, казалось, даже волосы на голове натянулись, отрывая кожу от черепа.

– Ну, как, господин Христофоров, быстрее думать еще не стали? – скаля зубы, поинтересовался Малик. При этом его взгляд оставался серьезно-оценивающим, он, как ученый-практик, изучал самым внимательным образом попавшийся ему редкий экземпляр. Малику очень хотелось узнать его устройство, раз над ним по непонятной причине так дрожит американец. Узнай комиссар, где находится эта самая «кнопка» подавления сопротивления, и впоследствии Биглер его озолотит. Растянутый пленник ничего не ответил, упорно глядя перед собой.

– Еще, – кивнул комиссар. Колесо еще немного провернулось, по лицу полковника покатились капли пота, в глазах поплыл кровавый туман. Боль разрывала тело Владимира, но он по-прежнему молчал, сцепив зубы.

Пауза явно затягивалась, на лбу Христофорова вздулись темно-синие вены, мышцы вытянулись и были похожи на сеть, опутывающую тело.

В глазах комиссара загорелся неподдельный интерес к пленнику, обычно допрашиваемые долго пытку дыбой не выдерживали, ломались, соглашаясь на любые условия своих палачей. Абуала Малик решил дать знак еще немного провернуть колесо, но не успел. Из ящика, куда уложили Лялькина, донесся душераздирающий крик.

– Его нельзя там долго держать, еще сойдет с ума, – неуверенно произнес один из надзирателей.

Кирилл очнулся от писка животных. Ящик освещала изнутри тусклая лампа, света хватало разглядеть большую клетку, в которой копошилась свора грызунов.

Появление нового участника борьбы за выживание привлекло внимание крыс, с мерзким писком они навалились на решетку. Специальное устройство позволяло решетке медленно сдвигаться. Писк становился невыносимым для человеческого слуха, Кирилл не выдержал подобной пытки и заорал во всю глотку.

Двое надсмотрщиков по знаку Малика открыли ящик и вытащили наружу пленника. Тело Лялькина била крупная дрожь, руки безвольно свисали вдоль тела, рубашка на груди потемнела от пота.

– Подпишешь? – по-русски рявкнул переводчик.

– Все, все подпишу, – часто закивал Кирилл, приближаясь к Малику. За ним неотступно следовал надсмотрщик.

– Лялькин, не сметь! – превозмогая боль, закричал Христофоров, но молодой помощник его не слышал. По-прежнему кивая головой, он на полусогнутых ногах приближался к столу. Когда до Малика оставалось не более метра, Кирилл изогнулся, изо всех сил лягнул надзирателя в пах и змеей рванулся вперед, норовя зубами вцепиться в горло Малика.

Но у капитана сил не хватило, мощный удар резиновой дубинки в висок сбил его с ног.

– Наверное, от общения с крысами вообразил себя грызуном. Ничего, электротерапия вернет его в человеческое обличье, – зло проговорил Абуала Малик и кивком головы указал тюремщикам на панцирную сетку с проводами, тянущимися к реостату. Двое надсмотрщиков подхватили обессилевшее тело…

Эр-Рияд – столица Саудовской Аравии, одной из богатейших стран Среднего Востока, да и всего мира. Безжизненная и бескрайняя Аравийская пустыня пропитана нефтью, как домашний торт ромом. Черная кровь земли, превращенная в золото, создавала новую цивилизацию под безжалостным солнцем, не только желанную страну для религиозных паломников, но и для туристов.

С каждым годом поток последних все увеличивался и увеличивался, и теперь на улицах мусульманского королевства, как в древнем Вавилоне, можно было услышать самые разные языки народов, населяющих земной шар.

Появление группы молодых мужчин в суперсовременном гостиничном комплексе столицы «Аль Рашид» ни у кого не вызывало подозрений (мало ли туристов прибывает сюда). Пятеро мужчин поначалу казались незнакомыми друг с другом, они даже были разных национальностей. Трое прилетели из Кишинева, высокие, широкоплечие, мосластые, они были похожи на спортсменов-многоборцев. И это было недалеко от истины, атлеты действительно занимались несколькими видами спорта, основными из которых были подводное плавание, рукопашный бой и стрельба. Парни относились к элите армии криминального авторитета Серванта. Бывшие боевые пловцы во главе со старшим, отставным главстаршиной Игорем Ломовым (Лом), и его подручные, такие же отставные, старшина второй статьи Анатолий Похалюк (Пых) и старший краснофлотец Олег Сиднев (Седуксен). В свое время они входили в одну группу мичмана Сергея Севрюкова, им даже удалось провести вместе боевую операцию в прибрежных водах Никарагуа. Позже, когда криминальному авторитету понадобились надежные бойцы, он разыскал подчиненных и привлек к службе уже на себя. Боевую группу Сервант использовал крайне редко, только в самых экстренных случаях, как заточку из рукава.

Двое других прилетели из Кракова, они, напротив, не были похожи на атлетов, а больше смахивали на людей умственного труда, эдаких удачливых ученых. Робин Гуд и Чучельник, первый был олимпийским чемпионом по стрельбе из лука и в бригаде Серванта выполнял роль личного киллера пахана. Второй состоял в должности экономического советника и прорабатывал наиболее рискованные «темы», как правило, завязанные на международные дела.

Согласно «легенде», прилетевшие в разное время из разных стран молодые люди были расселены в разных концах гостиничного комплекса, но уже к вечеру, после посещения бассейна, все пятеро собрались в номере Чучельника (тому по статусу были положены подобные апартаменты).

– Жара, духота, тоска зеленая, – бурчал недовольно Пых, развалившись на большом диване, на американский манер положив ноги на пуфик перед собой. Заняв положение поудобней, заложил руки за голову и мечтательно произнес: – Может, хоть водки закажем?

– И баб, – тут же подал голос Лом. – Экзотических, всяких там танцовщиц живота и разных других частей тела.

– Вряд ли ты найдешь здесь что-то приличное, – вступил в разговор Чучельник. Достав из холодильника запотевшую бутылку минеральной воды, открутил пробку и сделал большой глоток. – Это для тебя экзотика, танец живота, а для местных аборигенов это постылая действительность. Их экзотика – длинноногие, грудастые, голубоглазые блондинки. И если чего хорошего мы и выцепим, то в лучшем случае это окажутся наши соотечественницы, в худшем – представительницы загнивающей Европы. Страхолюдины, не пользующиеся спросом на родине и подавшиеся в эти пустынные края срубить деньжат.

Спорить с финансовым советником никто из братков не стал. Тот за границей бывал неизмеримо больше, чем все они, вместе взятые. В прошлой жизни Роман Львович Чечельницкий (а именно так звали по паспорту советника) был большим человеком, бизнесменом с громадной буквы. Даже имел фирму на Кипре, но однажды он сыграл в одну очень рискованную игру под названием ПОЛИТИКА. В губернаторских выборах поставил не на ту лошадку. Ну поставил и поставил, в худшем случае проиграл бы только деньги, но активной натуре Романа Львовича мало было смотреть, как развиваются события, он непременно пожелал лично повертеть колесо судьбы и… проиграл.

Впоследствии его травили так, как не травят ни одного зверя, со знанием дела, наверняка, не оставляя ни единого шанса. Но гениальный экономист и эту задачу решил. Спасая жизнь, он бросил семью, сбережения, бизнес и с тощей пачкой долларов «вынырнул» в Черноморске. Официально заниматься бизнесом было чревато, и поэтому, выбрав самый оптимальный вариант, Чечельницкий обратился к браткам, а именно к Серванту. Поведав криминальному авторитету правду о себе, вскоре получил возможность показать себя в деле, что выполнил безукоризненно…

– Значит, так, решено, сегодня останавливаемся на водке, – подвел итог Седуксен, снимая трубку с телефона. Никто из присутствующих с ним не спорил. Выезд в далекое зарубежье немного насторожил братков. Зная натуру Серванта, все хорошо понимали, что вряд ли их ждет приятное времяпрепровождение. Алкоголь хоть как-то, хоть на время мог снять нервное напряжение…

Телефонный звонок прозвучал тихо, едва слышно. Умная электроника, оберегая здоровье и психику своих владельцев, в ночное время сигналы переводила в режим ненавязчивого «шепота». Но тем не менее старший агент услышал сигнал и, наугад протянув руку, снял трубку.

– Слушаю, Биглер.

– Хелло, Френк, – донесся голос заместителя директора ЦРУ Розенблюма. – Надеюсь, я тебя не побеспокоил?

– Какое там побеспокоил, у нас глухая ночь, – недовольно буркнул старший агент, поняв, что спать ему не дадут.

– Такая наша жизнь, все время приходится чем-то жертвовать, – фальшиво рассмеялся Ной, он еще не забыл, как совсем недавно по окончании рабочего дня его «терроризировал» Биглер со своими идеями, в то время как дома его поджидала аппетитная фаршированная курочка. – Что-то ты давно не присылал отчета по арестованным русским шпионам. Они уже дали согласие работать на дядю Сэма?

– Еще нет, – сгоняя остатки сна, признался Френк. Теперь он уже понял, в каком русле пойдет разговор с шефом.

– Это очень плохо, дружище, – Ной Розенблюм всегда прикрывался личиной демократа, хотя внешняя сторона панибратства с подчиненными не мешала ему держать последних за холку и при необходимости безжалостно «топить». – Ты прекрасно понимаешь, что поставлено на кон. Выигрыш во времени принесет дополнительные призовые очки в твою копилку.

Френк усмехнулся, посулы были тем самым пряником, за которым обязательно должен последовать в случае невыполнения кнут.

– Они действительно очень упрямы, но с ними сейчас плотно работают наши арабские друзья, – осторожно ответил старший агент.

– Насколько плотно? – Заместитель директора ЦРУ был педантом и влезал даже в самые несущественные детали.

– Третья степень сложности.[6]

Розенблюм замолчал, обдумывая услышанное, через несколько секунд он вновь заговорил:

– Следует поторопиться. Наши люди в Москве докладывают, что русские уже начали движение по линии МИДа. Но не исключено, что скоро они перейдут к более активным действиям, их спецслужбы тоже не лыком шиты.

– Вполне логично. Мой человек виделся с султаном и предупредил его о возможных финтах русских. Султан – человек крепкой воли и железного характера, он не пойдет на поводу обстоятельств.

– Это очень хорошо. – Подобным ответом шеф явно остался доволен. – И все-таки не забывайте о времени. Может, есть смысл отказаться от твоей затеи с вербовкой обоих русских? А сосредоточить все усилия на одном. Думаю, после такого нашумевшего провала карьера арестованного полковника летит ко всем чертям под откос. А вот у капитана есть все шансы снова пойти в гору, мы можем этому поспособствовать. Как тебе такой вариант?

– Очень даже неплохо, – ответил старший агент, хотя совершенно не был согласен с предложением шефа. Но долгие годы работы в центральном аппарате научили, что высказывать свое мнение, резко отличное от мнения начальства, весьма чревато для личной карьеры. Поэтому Биглер всегда выражался обтекаемо. – Но есть один немаловажный нюанс: если мы завербуем только одного агента, второй обязательно будет ему вредить, и, как результат, провал. Согласитесь, сэр, что у полковника найдется немало возможностей, да и друзей, чтобы капитана взять в жесткий оборот. Даже если мы оставим его в Буктарской тюрьме, это нисколько не облегчит задачу нашему другу, он будет как клоун на арене цирка. И совсем другое дело, когда оба арестованных агента работают на нас. Они будут вынуждены прикрывать друг друга и защищать, тем самым отодвигая возможность провала как можно дальше.

В трубке вновь повисла тишина, замдиректора ЦРУ осмысливал услышанное, даже не подозревая, что идея завербовать сразу двух офицеров ФСБ пришла к старшему агенту совсем недавно. А точнее, во время приличного возлияния. Таким образом Френк Биглер решил не только устроить себе значительный толчок в карьерном росте, но и заодно внести свое имя в анналы истории американской разведки.

– О’кей, – наконец сдался Ной Розенблюм. – Только не затягивай с этим делом. – Из динамика донеслись короткие гудки.

Сна уже как не бывало, бодро вскочив с постели, Френк босыми ногами зашлепал по паркету в сторону барной стойки…

Сидя на открытой террасе коттеджа, Назир Шах некоторое время любовался гладью Персидского залива. Немного позже, когда стало смеркаться, он включил настольную лампу и, опустив руку под крышку стола, извлек конверт, прикрепленный к обратной стороне скотчем.

Следователь долгие годы работал в аппарате контрразведки, служебный и жизненный опыт его многому научили. Например, вот такой житейской истине: «трудно найти, что перед глазами лежит». Это было действительно так, и Назир Шах прятал не особо важные вещи на виду, даже попадаясь на глаза, они не выдавали себя.

В конверте лежали пять обычных поздравительных открыток, на них не было никакого текста, никакого значка не было поставлено, самые что ни на есть обычные открытки. Даже обнаружь их не горничная, а матерый агент госбезопасности, он бы все равно не смог сообразить, какую роль они играют.

На самом деле для ливийского следователя все было очень просто, рисунок на открытке обозначал участника в проводящемся следствии. Открытка с морским пейзажем обозначала экипаж парусника «Аграба». Еще перед отправлением в командировку Назир Шах в Триполи изучил досье всех троих членов экипажа яхты. Все они были неоднократно проверены контрразведкой и каждого в свое время задействовали не в одной секретной операции. До сих пор провалов не было, это практически исключало возможность вербовки врагами ливийской Джамахирии. Но не исключало того, что кто-то из бойцов, находясь длительное время вдали от родины, решил начать свою собственную игру.

«Не исключено», – мысленно соглашаясь с этим доводом, следователь, полагаясь на свою профессиональную интуицию, тем не менее отложил открытку с морским пейзажем в сторону.

Совсем другое дело открытки с поздравлениями «С рождением первенца» и «С Рождеством». Открытка с круглолицым, счастливо улыбающимся бутузом обозначала четвертого члена экипажа, подобранного покойным полковником Аббасом в море, русского наемника Виктора Брагина (по крайней мере так он себя назвал). Как уже стало известно Назир Шаху, наемник имел отношение к делу, которым занимался Махмуд Аббас Аль Фарук, и, возможно, он также был не причастен к взрыву у главной мечети, но следователя насторожил другой факт.

Указательный палец Назир Шаха коснулся шершавого покрытия рождественской открытки. Зеленая красавица елка покрыта белым веществом, похожим на выпуклые комья снега, на верхушке горела алая звезда. Эта открытка обозначала двух русских, арестованных за организацию взрыва у мечети.

«Там русские и здесь русский, это не может быть простым совпадением». – Следователь был уверен, но вот проверить эту версию он не мог. Чтобы дать возможность наемнику расслабиться, по возможности потерять бдительность и тем самым проявить себя, Шах приказал Али отделить этого русского от остального экипажа яхты. А вот с арестованными русскими было сложнее. После того, как МИД России признал, что оба задержанных – офицеры одной из спецслужб, их перевели из камеры полицейского участка в тюрьму. Теперь, чтобы добраться до них, ливийцам предстояло сильно, очень сильно постараться.

«Здесь необходимо глубокое внедрение», – подумал следователь, отбросив эти две открытки и взяв следующую, с пустынным пейзажем и караваном верблюдов. Здесь был зашифрован комиссар полиции Абуала Малик, человек умный, опытный, приближенный к особе султана. Но главное заключалось в том, что дело о взрыве вел лично комиссар полиции, а значит, он знал больше, чем кто-либо другой. Последней в его коллекции оказалась открытка с репродукцией картины «Гибель Помпеи»…

Назир Шах был материалистом и не верил в совпадения, небезосновательно считая, что в девяноста девяти процентах совпадения – дело рук человеческих. Поэтому пожар на лайнере «Варшава» на следующий день после взрыва весьма и весьма насторожил следователя ливийской контрразведки.

«Нужно разобраться, – еще одна открытка легла на стол. Выходило, что следует одновременно разрабатывать четыре объекта: наемника, двух арестованных русских агентов, комиссара полиции и выяснять причину пожара на лайнере. – Много работы, – Назир Шах начал мысленно раскладывать пасьянс предстоящего расследования. – А у меня всего два оперативника и четверо боевиков из группы силовой поддержки». Для раскручивания такого клубка людей катастрофически не хватало, желательно бы иметь хотя бы парочку следователей, вдвое больше оперативников и специалистов по электронной слежке. Желательно, но ливиец прекрасно понимал, что это невозможно. Ливия по-прежнему находилась в международной изоляции, и каждый покидающий страну человек был под особым присмотром, а так недолго и своих людей провалить.

«В конце концов, на финальном этапе можно использовать людей Али и русского наемника, если он окажется ни при чем».

Впрочем, насчет последнего кандидата у следователя были большие сомнения…

Опасения заместителя директора ЦРУ относительно русских арестантов в Буктаре не были напрасными. Действительно, в Москве на самом высоком внешнеполитическом уровне велись переговоры. Но не только в МИДе пытались вытащить из далекой тюрьмы двух россиян.

Федеральная служба безопасности также не сидела сложа руки. По личному приказу директора ФСБ готовились меры по вызволению двух офицеров.

Окажись Христофоров и Лялькин замешаны в шпионском скандале, все бы оказалось намного проще. Их бы выдворили из страны, а госбезопасность России таким же макаром оформила парочку буктарских дипломатов.

Но ситуация осложнялась тем, что полковник и капитан не были объявлены шпионами, их обвиняли в убийстве. И кой-какие западные газеты даже называли их террористами. Поэтому для освобождения офицеров обычные методы не годились, тут нужны были самые крупные (убойные) козыри, которых на данный момент у ФСБ не было.

Аналитическое и оперативное управления работали, не покладая рук, но результатов все еще не было. Сотрудники посольства султаната Буктар носа не казали за территорию дипломатической миссии.

Внешняя торговля России с этим маленьким островным государством практически отсутствовала, поэтому и арабских бизнесменов не было на территории России. Оставалась лишь группа спортсменов, прибывших в Россию на соревнования по тяжелой атлетике. И пока они не покинули страну, было решено этих обрабатывать с филигранной осторожностью.

– Ну и как тебе эти арабы? – потягивая черный кофе из маленькой фарфоровой чашечки, спросил капитан Артемов у молодой пышногрудой девицы. В определенных кругах, а именно дорогих жриц любви, девушку знали под именем Зизи, хотя согласно паспорту она носила более прозаическое имя – Светлана Петровна Коваленко, уроженка города Конотопа. С капитаном Артемовым она была хорошо знакома, тот курировал «стадо ночных бабочек», вьющихся у огней гостиницы «Москва Златоглавая». Со сменой политического строя в стране для проституток, работающих за валюту с иностранцами, ничего не изменилось, потому что государственная безопасность не имеет ни границ, ни ограничений.

– Да как вам сказать, господин капитан, – Зизи широко улыбнулась, демонстрируя чекисту два ряда белоснежных зубов. – Они штангисты. А вы знаете шутку о трехстворчатом шкафе с маленьким ключиком? Так эти парни не исключение.

– Ну, знаешь, физиология, – капитан отвел в сторону глаза от плотоядного лица путаны, – меня не касается. Разговор, душа моя, пойдет совсем о другом, так сказать, о вещах более меркантильных.

– Я вся во внимании, начальник. – Зизи, высунув язык, провела коралловым кончиком по губам и призывным грудным шепотом спросила: – Вам нужны деньги?

– Фи, как пошло, предлагать российскому офицеру взятку, – Артемов наигранно поморщился, отодвигая от себя пустую чашку. – Как известно, гусары денег не берут. Поэтому вопрос поставлю по-другому. Ты сегодня опять навестишь арабского друга? Кстати, как его зовут?

– А для меня они все Мамеды, как азербайджанцы все как один – Алики. Буду, буду сегодня, – со смехом подтвердила проститутка и, будто спохватившись, добавила: – Они ведь завтра уже улетают в свой Чуркистан.

– Ты молодец, деваха, умеешь схватить самую суть проблемы, – похвалил девушку капитан. Он запустил руку во внутренний карман пальто, вытащил оттуда плоскую коробочку портсигара и протянул собеседнице.

Едва взяв портсигар в руки, Светлана сообразила, что держит вещь несомненно дорогую, но даже представить не могла насколько. На ее ладони уместился платиновый портсигар с алмазной монограммой императора Николая Первого.

– Эта вещь должна оказаться в чемодане твоего Мамеда. А потом мы сможем решить вопрос о твоей прописке в столице нашей Родины. Ферштейн?

– Яволь, герр официр, – в тон ему ответила Зизи, и портсигар исчез в ее сумочке.

Расстались они довольные друг другом, путана первой покинула уютный зал небольшого кафе, а капитан, немного задержавшись, заказал еще одну чашечку кофе и рюмку коньяка.

Ощущая приятную тяжесть в сумочке, Зизи влетела в небольшую уютную квартирку, которую снимала недалеко от станции метро «Маяковская», где проживала вместе со своим любовником и сутенером Санчесом.

Пятидесятилетний рецидивист Санчес, отмотавший два срока, один за кражу икон из церквей Севера и России, а второй за отправку за рубеж лжешедевров, последние три года перебивался тем, что держал телушник, обеспечивая «клубничкой» богатых клиентов. О том, что Зизи работает на органы, Санчес знал и даже в какой-то мере поощрял, надеясь, что в случае чего подруга замолвит за него словечко.

Так начинающий стареть рецидивист и рассчитывал дожить свой век при «ночных бабочках», но судьба вновь совершила крутой поворот.

В отличие от дурехи Зизи, Санчес мгновенно вычислил ценность портсигара.

– До вечера время еще есть, – спокойно заявил он и, сунув в карман куртки раритет, вышел из квартиры…

Вечером того же дня Артемов лично наблюдал, как Зизи ушла в сопровождении невысокого широкоплечего араба. Через два часа проститутка покинула номер спортсмена и, сделав своему куратору ручкой, вышла из гостиницы.

Капитан, наблюдая, как желтая «Волга»-такси увозит путану в ночь, уже размечтался, чем его наградят, внеочередным званием или начальство отделается медалью. «Тогда уж лучше «За отвагу». В таком благодушном настроении Артемов пребывал почти трое суток…

На следующий вечер группа спортсменов-тяжелоатлетов султаната Буктар возвращалась на родину. В «Шереметьево-2» при прохождении таможенного досмотра в вещах одного из спортсменов был найден злосчастный портсигар. Сразу же вся группа была задержана и препровождена в «Лефортово», где следователи уже готовились включиться в процессуальный конвейер. Все было готово, чтобы сделать ответный ход в тайной борьбе спецслужб…

Но уже через какой-то час правитель Буктара лично звонил министру иностранных дел и угрожал немедленным обращением с жалобой в Совет Безопасности ООН. Руководителю МИДа пришлось немедленно связываться с президентом.

– Что там у вас? Заключение о задержании документально обосновали? – позвонил директор ФСБ в следственное управление. – Президент лично взял это дело на контроль.

– Ждем результатов экспертизы и сразу же оформим все в должном виде, – отрапортовал начальник следственного управления.

Но ответ экспертов всех ошеломил: портсигар выполнен из металла, даже близко не напоминающего платину, а камни на монограмме даже не стразы вместо алмазов, а осколки автомобильного стекла. Это дешевая подделка, а не портсигар Николая Первого.

– Твою мать, – выругался генерал-майор Клинаев, находившийся в этот момент в кабинете главы ФСБ. – Говорил же, лучше подсунуть кассету с чеченской записью, сошли бы за курьеров сепаратистских спонсоров. А так пшик получился.

Директор Федеральной службы безопасности, человек в высшей степени интеллигентный и уравновешенный, разразился длинной тирадой, состоявшей исключительно из слов казарменного лексикона.

Спортсмены специальным рейсом были отправлены на родину. Теперь за следствие взялось управление личной безопасности, капитан Артемов оказался под домашним арестом, который сменился заключением под стражу.

Разыскать проститутку Зизи и ее сутенера Санчеса так и не удалось, весной, когда сошел снег, в дальнем Подмосковье обнаружили труп, сильно обглоданный животными. Местным милиционерам и в голову не могло прийти, что это исчезнувшая «ночная бабочка».

А в узких кругах московского криминалитета еще долго ходили слухи, что бывший рецидивист Санчес осел где-то на берегу Средиземного моря в тихом месте. То ли итальянская, то ли французская Ривьера…

Глава 5

Выстрелы прогремели чрезвычайно громко и совершенно неожиданно.

– Ой-ее, – держась за голову двумя руками, тихо застонал Лом. Бывший главстаршина с трудом привстал с дивана, на котором лежал в какой-то немыслимой, фантастической позе. Разлепив глаза, он огляделся по сторонам, сознание медленно догоняло его. И через минуту-другую Лом смог узнать помещение, пол которого был густо заставлен частоколом пустых бутылок и между которыми, как павшие воины на Куликовом поле, вперемежку лежали его приятели. «Люкс Чучельника», – наконец дошло до Лома. Чтобы привести себя в порядок, необходимо было срочно поправить здоровье. Зажмурив левый глаз для лучшей фокусировки, стал искать, что, на его счастье, сохранилось в бутылках.

Еще одна автоматная очередь сотрясла воздух, и тут же к этому звуку добавились вопли множества человеческих глоток. Лом, как сторожевой пес, встрепенулся.

– Твою мать, да кто же так громко телевизор врубил? – выбираясь из-за кресла, нечленораздельно забормотал Седуксен, в правой руке намертво сжимая порожнюю бутылку. Он мотнул взъерошенной головой и с перекошенным от злобы лицом прорычал: – Убью гада.

– Что-то это жу-жу неправильное какое-то, – подражая Винни Пуху, подозрительно сощурился Лом, его голова дернулась на звук открывающейся двери. В номер забежал Роман Чечельницкий, бледный, как стена, он прижался спиной к двери и, не разжимая губ, прошептал:

– Гостиницу захватили террористы. Мы заложники.

– Какие еще заложники? – с пьяных глаз не понял Седуксен.

– В холле арабские террористы, – с трудом приходя в себя, медленно подбирал слова финансовый советник.

– Вот это влетели, – надул щеки Лом. – Сервант с нас теперь живьем шкуру снимет и наделает себе барабанов.

– Но, главное, ни в жизнь не поверит, что мы не при делах, – вышел из алкогольной комы Пых. – Скажет, напились и устроили в спокойном королевстве трезвенников Содом и Гоморру. Как пить дать, скажет.

– Ребята, о чем таком вы говорите. Все это очень серьезно. – Чечельницкий прекрасно понимал, что его ждет из-за характерной национальной внешности, если они попадут в руки террористов.

– А у нас, Львович, иначе не бывает, только серьезно. По-другому не работаем. – Мозг Лома заработал в боевом режиме, так, как когда-то учили во время службы в морском спецназе. Отодвинув Чечельницкого от двери, закрыл замок на два оборота. – Не думаю, чтобы этих абреков было много, значит, все номера прошмонать вряд ли смогут.

– А если ломануться в люксы? – Роман Чечельницкий незаметно для себя заговорил на жаргоне приблатненных.

– Ну, вот тогда и пересчитаем, сколько их. – Пых разыскал взглядом пачку сигарет на столике, заваленном остатками вчерашнего пиршества. Но закуривать не стал. Немного подумав, он перевернул столик и резким движением выломал лакированную ножку, затем, покрутив ее в руках на манер дубинки, криво усмехнулся. – Кто сказал, что гитара не ударный инструмент?

Визг и крики постепенно сошли на нет, наступила полная тишина. Террористы закончили первую часть своей акции.

– Так и будем здесь сидеть и ждать, пока нас местный спецназ освободит, или перестреляем всех оптом? – Седуксен уже поправил здоровье остатками «Смирноффа» и теперь горел желанием бурной деятельности.

– Засветиться в качестве освобожденных заложников нам никак не подходит, – Лом уже позабыл о необходимости поправки своего здоровья, полностью погрузившись в осмысление происходящего. – Сервант задумал какую-то комбинацию, и наверняка в его планы не входит наша засветка.

– Чего на этот счет переживать? – пожал плечами Чечельницкий. Роман Львович уже справился со своими страхами и мог рассуждать продуктивно. – У нас ведь есть запасной комплект документов, были поляками и молдаванами, станем теперь чехами. Ксивы экстра-класса, никто ничего не заподозрит.

– Да, – соглашаясь, кивнул Пых, похлопывая ножкой столика по раскрытой ладони, – может проканать, только если какие-то гребаные папарацци нас не сфотают, после чего наши заточки растиражируют на весь мир. Вот тогда-то нам будет полная жопа, и никакие ксивы уже не помогут. Сервант нас грохнет и скормит акулам, это как пить дать.

– Значит, пока местные мусора сюда не наехали, нужно рвать когти, – подвел итог Лом.

– А если мы хотим оставаться инкогнито, то надо уничтожить жесткий диск в компьютере администратора гостиницы, который стоит в фойе, – напомнил Чечельницкий.

– Решено, уходим, – заявил Лом. – Проведем это мероприятие по-взрослому и начнем его с разведки. Давай, Пых, посмотри, что там и как.

Бывший старшина второй статьи понимающе кивнул и, на ходу поигрывая самодельной дубинкой, открыл дверь и бесшумно выскользнул в коридор.

Потянулись долгие минуты ожидания, теперь никто даже не помышлял о поправке здоровья, все мысли были заняты предстоящей акцией.

Пых появился через сорок минут, его шорты и легкая футболка были покрыты грязью, видимо, братку пришлось побывать там, где редко ступала нога обслуживающего персонала.

– Ну? – нетерпеливо спросил Лом, когда «разведчик» устало ввалился в кресло.

– Значит, так, отморозков десять рыл, – переведя дух, заговорил Пых. – Двое наблюдателей на крыше, двое в фойе с пулеметом, кстати, центральный вход заминирован. Трое патрулируют по этажам и еще трое охраняют заложников в конференц-зале.

– Неужели вдесятером пошли в такой набег? Должно быть, опытные собаки. Думаешь, с кого следует начать? – Лом вопросительно взглянул на Пыха.

– Валить надо в первую очередь патрулирующего на нашем этаже. Потом наблюдателей на крыше, а уже после этого по-тихому зачищать остальных. Охранников в конференц-зале оставим напоследок.

Пых замолчал, подобрав на полу полупустую пачку сигарет, он снова вытащил сигарету, но так и не закурил. Понюхав, щелчком отправил ее в дальний угол.

Лом этот жест хорошо понял и спросил:

– Есть какие-то трудности?

– Есть, – кивнул Пых. – К охранникам ближе чем на тридцать метров не подобраться. Как валить их без ствола, ума не приложу.

В номере «люкс» повисла гнетущая тишина, только в фильме (американском или китайском) супермен без труда голыми руками убивает вооруженных врагов, которые стоят от них в полусотне метров. В жизни подобный трюк чреват летальным исходом.

– Что будем делать? – нарушил тишину Лом, обведя собравшихся долгим задумчивым взглядом. Первый закон разведки – каждый имеет равное право голоса для пользы дела.

– Есть у меня идея, рыболовом стану я, – бурча себе под нос, поднялся Седуксен. Он подошел к Пыху, взял из его рук круглую полированную ножку стола и повертел ее в руках. – В школе я увлекался городошным спортом, в десятом классе даже сдал на кандидата в мастера спорта. Так что, думаю, первого патрульного сниму хорошим броском.

Взявшись за тонкий конец дубинки, он несколько раз провел замах наподобие тех, что выполняют городошники.

Глядя на него, Пых не удержался от ехидной реплики:

– Вспомнила бабка, как целкой была.

– А если не получится террориста вырубить? – тихо спросил Чечельницкий. Это был далеко не праздный вопрос; если не получится вырубить боевика, то инкогнито братков накрывалось медным тазом. А возможно, и их жизни. Террористы народ серьезный и шуток не любят.

– Получится, – ответил Седуксен, но в его голосе уверенности уже не было. Ситуация становится авантюрной, когда результат просчитать заранее невозможно.

– Эх, молодость, молодость, – наконец подал голос до сих пор хранивший молчание Робин Гуд. Бывшая олимпийская звезда по стрельбе из лука, пригладив «эспаньолку», подошел к шкафу и достал из нижнего отделения дорожный чемодан. Открыв, выбросил уложенные вещи и извлек наружу квадратную пластиковую коробку. – Как чувствовал, что уши с вами, ребята, нужно держать настороже, – буркнул лучник, открывая коробку. Внутри, в пласмассовой коробке, лежала рогатка фирмы «Кроссман», рукоятка из углепластика, откидной упор на предплечье, позволяющий жестко фиксировать кисть. Рядом в специальных ячейках поблескивали с десяток стеклянных шариков.

– Думаешь, твоя катапульта эффективнее моей дубины? – недоверчиво поинтересовался Седуксен.

По лицу Робин Гуда проскользнула усмешка превосходства:

– Даже не сомневайся. Этим летом на спор с тридцати метров пятилетнюю кавказскую овчарку с первого же выстрела зажмурил.

– Ой ли? – все равно не поверил Седуксен.

– В любом случае выбирать нам не из чего, – прервал прения Лом. Время сейчас работало против братков, поэтому следовало торопиться. – Действуем так, первым идет Робин Гуд, его страхует Пых, мы следом. А дальше как получится…

Террорист в черной маске с прорезями, вооруженный румынским автоматом Калашникова с рогообразной деревяшкой на цевье, стоял у окна и следил за улицей.

Выглянув из коридора, Робин Гуд поднял руку, сжимающую рогатку, и, зажмурив левый глаз, натянул резину. Выстрел прозвучал приглушенным хлопком. Стеклянный шарик впечатался в лоб боевика. Раскинув руки, тот отлетел на метр и влип в толстое оконное стекло, с противным скрипом сползая вниз.

Робин Гуд недовольно поморщился, но звук падающего тела не привлек внимание остальных террористов.

– Вот это да, – искренне восхитился Пых. Братки выбрались из укрытия и неслышно подбежали к убитому.

Пых поднял автомат террориста и направил оружие в сторону лестницы, готовый в любую секунду открыть огонь. Тем временем Робин Гуд стянул с лица боевика маску, снял брезентовый подсумок с тремя запасными магазинами. Кроме автомата, на пояснице за поясом террориста оказался пистолет, китайская модель советского «ТТ», и длинный штурмовой нож.

Вытащив пистолет, Робин Гуд протянул его подоспевшему Седуксену, тот последние годы не расставался с этой моделью.

– Ого, – удивился бывший старший краснофлотец, разглядывая огромную вмятину во лбу мертвого террориста.

Лом себе взял нож, привычно спрятав клинок в рукаве.

– Держи лестницу, – приказал он Пыху. – А мы пока разберемся с наблюдателями на крыше.

Пых кивнул, не отрывая взгляда от лестничного проема.

Двое наблюдателей с закрытыми лицами, держа оружие на изготовку, стояли в тени металлических конструкций. Нещадно палившее солнце загнало обоих террористов под «грибки» воздушных шахт кондиционеров, они настолько были увлечены наблюдением за небом, что не заметили появления братков. Ближайший оказался в каких-то трех метрах от двери, ведущей на крышу, второй находился в метрах тридцати от напарника.

Лом жестом обозначил Робин Гуду дальнего, потом большим пальцем указал на себя и ближнего наблюдателя. Лучник кивнул, заряжая стеклянным шариком рогатку.

Дальше все проходило, как в ускоренном кино: едва щелкнул выстрел, Лом с низкого старта рванулся вперед. В два прыжка преодолел расстояние, отделяющее его от наблюдателя.

Ладонь левой руки крепко сжала челюсть террориста, а правая мощным ударом вогнала клинок штурмового ножа под лопатку.

Теперь оружия у братков было достаточно для полномасштабного боя: еще один автомат Калашникова, пистолет-пулемет «узи» с навинченным на ствол глушителем, пара пистолетов, запасные магазины и несколько ручных гранат.

– Думаю, проблемы, как с этой пушкой очистить конференц-зал, у нас не будет, – держа бесшумный «узи», произнес Лом и повернулся к Седуксену, успевшему вооружиться «калашом»: – Остаешься здесь и внимательно следишь, чтобы освободители не появились раньше времени. Усек?

– Естественно, – натягивая на голову черную маску, кивнул Седуксен…

Виктор Савченко с разбега рухнул на широкую двуспальную кровать. После тесного кубрика яхты номер покойного полковника Фарука казался ему царскими хоромами, но главным было то, что теперь он получил возможность психологически расслабиться.

Это был настоящий подарок судьбы. Несколько минут Виктор бесцельно пялился в потолок, мыслей не было, только одни бесконечные воспоминания…

Картинки из беззаботного детства были расплывчаты и бесцветны, как старые любительские фотокарточки. Родители, младший брат, школьные друзья, различные бытовые сценки, милые сердцу. Когда Виктор попал на срочную службу, то часто вспоминал их, но со временем так много событий произошло, столько воспоминаний накопилось, что прежняя гражданская жизнь теперь уже казалась сном или давно прочитанной книжкой.

Из далекого, далекого детства мозг бывшего морпеха перенес его в день сегодняшний. Виктор вдруг вспомнил, как час назад, когда Али подвез его к «Хилтону», он в холле гостиницы обратил внимание на молодую брюнетку. Высокую, статную, с длинными черными волосами и большими карими глазищами.

Женщина легкой походкой шла через холл к выходу в сопровождении здоровенного, гориллоподобного мужлана. Проходя мимо Савченко, она бросила на него, как показалось парню, заинтересованный взгляд.

При мысли о сексапильной брюнетке Виктор ощутил возбуждение внизу живота. Савченко стал припоминать, сколько же месяцев он был лишен женской ласки. Выходило прилично…

Сексуальная энергия переродилась в жажду деятельности. «Глупо, получив хоть какую-то свободу, бессмысленно тратить ее на добровольное заключение в гостиничном номере», – сказал себе бывший морской пехотинец и рывком поднял натренированное тело с мягкого матраса.

Полчаса расслабления в джакузи, потом десять минут под тугими струями контрастного душа. И уже через час Виктор поспешно одевался перед большим, во весь рост, зеркалом, решая про себя, чем же заняться этим вечером. Впрочем, фантазия бывшего морского пехотинца особым разнообразием не блистала, поэтому он решил для начала посетить гостиничный ресторан.

По документам, оформленным покойным полковником Аббасом, он был литовским подданным Витасом Карнишем. Подобный документ решал многие проблемы. Во-первых, Литва была членом Евросоюза, к которому здесь, на Востоке, относились с уважением, а во-вторых, Литва все еще оставалась бывшей республикой СССР, что позволяло ее гражданину разговаривать по-русски.

А кредитная карточка «Виза» с номиналом в три тысячи евро давала определенную свободу выбора. Хотя, если по большому счету, как раз свободы у Виктора и не было. Али, доставляя его в «Хилтон», проговорился, что отселить славянина от арабов не его идея. «Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, чья это инициатива, – расчесывая волосы, размышлял Савченко. – Естественно, прибывших сюда следаков. Хотят за мной понаблюдать под «микроскопом», как за лабораторной крысой. Ну-ну, как говорится, попутного ветра».

С арестом Христофорова Виктор потерял единственную нить, связывающую его с могучей организацией, на помощь которой он еще совсем недавно надеялся. Теперь рассчитывать приходилось только на себя. Для начала молодой человек решил не суетиться. Бежать, сломя голову, попросту глупо. До родных березок ой как далеко, поэтому перед прибывшими в Буктар ливийскими комиссарами желательно выставить себя с лучшей стороны. «Весь белый и пушистый». Заодно и приглядеться к обстановке, не век же «Аграба» будет стоять в местном яхт-клубе. А на обратной дороге в Средиземное море можно будет подыскать вариант, как бы понезаметней «сделать ноги». Например, при переходе через Суэцкий канал (оттуда наполовину ближе).

Ресторан был оборудован в левом крыле гостиницы и занимал два этажа стеклянной веранды с видом на залив. По сути, это был целый ресторанный комплекс, состоящий из двух баров и пяти залов, отличавшихся друг от друга не только кухней, но и убранством, интерьером. Тут был и классический европейский, с живой музыкой на клавесине, и экзотический индийский. Обслуживали многочисленных посетителей официанты в напудренных париках и золоченых ливреях.

Рекламный ресторанный проспект Савченко изучил еще в номере и для начала решил остановиться на обычном восточном зале, где обещали изысканную кухню народов Ближнего и Среднего Востока, а также «зажигательный танец живота».

Едва Виктор шагнул в полумрак большого зала, как перед ним возникла массивная фигура в красных атласных шароварах, опоясанных широким кушаком, и в белой длинной рубашке, поверх которой была надета расшитая золотом жилетка.

Лысый череп пузатого гиганта венчала конусообразная турецкая шапочка-феска. Восточный метрдотель почтительно склонился перед новым посетителем, проводил к свободному столику и включил небольшой светильник в центре стола. Прежде чем удалиться, толстяк еще раз поклонился.

Едва метрдотель отошел, как, словно черт из табакерки, перед Савченко возник официант, также разодетый на старотурецкий манер, только значительно моложе и подвижней.

Предложив посетителю папку из качественно выделанной воловьей кожи с меню, подавала замер в смиренном ожидании.

В последние годы, кроме нефти, Буктар стал зарабатывать неплохие деньги на туризме. Поэтому наименования блюд были указаны на четырех языках. Арабскими письменами, на английском, немецком и русском, так что проблем у Виктора не возникло. Ткнув пальцем в «большой шашлык с овощным гарниром», «куриную запеканку» и «рыбный люля-кебаб», напоследок заказал триста граммов «Столичной» (исключительно для аппетита). Официант со скоростью опытной стенографистки все записал и, широко улыбнувшись, исчез.

В ожидании заказа Виктор стал с интересом рассматривать зал. Просторное помещение с полусотней столиков было занято едва ли на треть. В основной своей массе это были пожилые туристы из Европы, с жадностью крокодилов «пожирающие» восточную экзотику. В созерцании подобной публики не было ничего интересного, поэтому все внимание Савченко переключил на сидящую через два столика от него пару.

Высокий мужчина средних лет с небрежно зачесанными набок волосами, глубоко посаженными глазами, римским, с горбинкой носом и мощной, как у питбуля, нижней челюстью развалился в небрежной позе, по-хозяйски откинувшись на спинку стула. Типичный янки.

Его спутница – великолепная блондинка с пышной копной вьющихся волос, кукольным личиком, чувственными пухлыми губами и огромными голубыми глазами, совершенно пустыми, без малейшего намека на присутствие интеллекта.

«Станок для снятия сексуального напряжения», – мысленно дал ей оценку Виктор. И почему-то вдруг припомнил, как полтора года назад их группа, заброшенная в горы для ликвидации одного из полевых командиров, напоролась на минную ловушку.

Идущий во фланговом охранении Рамзес наступил на «лягуху», прыгающую мину. Сволочная штука, пока стоишь на ней, она не шевелится, но стоит убрать ногу, тут же выпрыгивает на полтора метра и, взорвавшись, выплевывает сотню смертоносных чугунных осколков.

Такую гадость разминировать и днем проблема, а тут ночью… В общем, подал Рамзес группе знак, чтобы бойцы укрылись, а потом сам как ломанется. Отскочить он успел метра на два, но внезапно, зацепившись ногой за корягу, рухнул, что называется, мордой вниз.

А мина, получив свободу, выпрыгнула на положенные полтора метра и рванула, круша все на своем пути, ломая ветки деревьев и кустов, срывая листву. Рамзесу досталось три маленьких алюминиевых осколка от вышибного заряда, да и те застряли в ранце десантника. Повезло диверсанту неимоверно, угодил в «мертвую зону».

После такого тарарама задание, естественно, накрылось медным тазом, теперь самим бы ноги унести. Командир группы дал по радио приказ о срочной эвакуации – и полным ходом к точке отхода. В салоне вертолета командир передал Рамзесу флягу с чистым спиртом, иначе парня невозможно было выбить из ступора.

Сделав большой глоток, «подрывник» понемногу оттаял и, блаженно улыбаясь, буркнул что-то типа «Не родись красивым, а родись счастливым» и заснул здоровым сном.

Зато по возвращении на базу в Рамзеса как будто черт вселился, он стал настойчиво требовать выхода «в люди». Перед начальством встала дилемма, отпустить нельзя, «наворочает делов» Аника-воин, что потом не разгребешь, и не пустить тоже нельзя, дурной энергии нужен выход. Думали, думали и наконец приняли соломоново решение – пустить в увольнительную, но прикрепить в пару Савченко, чтобы было кому спину прикрыть.

– Я же, Стрелок, как второй раз родился, пойми, – всю дорогу до Москвы долдонил Рамзес. – Такое ощущение, ну, в общем, это пережить надо. И знаешь, чего больше хочется после этого? Не поверишь, размножаться, это, наверное, тот самый первобытный инстинкт человечества. Сейчас едем на Тверскую и будем драть самых, самых лучших телок.

«Подрывник» повторял некоторые слова по два раза, не замечая. Видимо, это было следствие легкой контузии, которую врачи при обследовании не обнаружили.

Для «смертников» контора денег не жалела, поэтому культпоход к платным жрицам любви был делом обыденным. Но на этот раз Рамзес ни в какую не желал воспользоваться услугами первой попавшейся путаны, он искал самую красивую, «самую роскошную» блядь.

В конце концов, смотрины закончились тем, чем по логике вещей должны были закончиться, к ним подвалили трое парней из «общества защиты ночных бабочек».

Парни были весьма нехилого вида. Виктор при своем росте метр восемьдесят семь выглядел против «быков» подростком, что уж там говорить о щуплом Рамзесе, рост которого едва перешел отметку метр семьдесят пять.

– Шли бы вы, лохи, к трем вокзалам искать себе подруг. Это как раз по вашим бабкам, – великодушно посоветовал один из «быков», взяв двумя пальцами лацкан куртки Рамзеса.

– Ты бы не считал мои бабки, – гонористо ответил «подрывник» и незамедлительно подкрепил слова делом. Ухватив выставленные пальцы, без особых усилий сломал их. «Бычара» от боли лишь глухо замычал, мотая головой, не в силах дать отпор. Удар ногой в коленный сустав свалил его, и уже в падении Рамзес добавил ребром ладони в висок, выключая сознание быка.

Но драки не получилось, несмотря на то, что к двум замершим в изумлении поспешило подкрепление в количестве еще двух «активистов», вооруженных бейсбольными битами. Между молодыми людьми разница заключалась в том, что «быки» в прошлой нормальной жизни были спортсменами, их главная цель – спортивные достижения. А их противники были диверсантами, главная цель которых заключалась в «путешествии к центру ада с возвращением». Поэтому последние и работали «на поражение», нанося оппонентам колющие и вырубающие удары. Через две минуты на тротуаре остались пять обездвиженных и окровавленных тел. Проститутки еще в начале драки поспешно ретировались…

– Ходу, пока менты не подъехали, – схватив Рамзеса за руку, рявкнул Савченко.

– Вот это оттянулись, я понимаю, по-взрослому, – всю дорогу возбужденно подпрыгивал Рамзес.

Ночь они провели в дорогом клубе, где под грохот музыки в стиле «техно» познакомились с двумя шикарными девицами, с которыми впоследствии и провели несколько дней, выделенные начальством для краткосрочного отпуска.

Через месяц диверсионная группа настигла приговоренного полевого командира, а еще через три чеченский снайпер достал Рамзеса…

Виктор вновь перевел взгляд на соседний столик. «Питбуль», перегнувшись через столик, что-то нашептывал своей спутнице с совершенно серьезным видом, а блондинка, запрокинув голову, демонстративно громко смеялась.

«Безнадежная дура, – поставил окончательный диагноз Савченко и тут же подумал: – Хотя Рамзесу наверняка пришлась бы по вкусу».

Наконец принесли заказ, от шашлыка исходил дурманящий аромат, а люля-кебаб еще шипел на овальной сковороде.

Официант поспешно наполнил рюмку на высокой ножке из хрустального, конической формы, графина. Тонкие стенки рюмки запотели.

Кивком головы Виктор великодушно отпустил официанта и, как только тот удалился, глубоко выдохнул и опорожнил рюмку, холодная горьковатая жидкость обожгла стенки желудка. Только теперь он ощутил настоящий голод и с аппетитом накинулся на еду.

Неожиданно на потолке вспыхнуло несколько прожекторов, залив ярко-желтым светом круглую сцену в центре зала. Из замаскированных в стенах динамиков полилась восточная музыка, мягкие звуки струнного инструмента вплетались в доминирующий барабанный ритм.

На сцену выпорхнула молоденькая девчонка в традиционном танцевальном наряде, длинной яркой юбке и расшитом монетами лифе, на манер старинной кольчуги.

Танцовщица задвигалась в такт музыке, по мере ускорения музыкального темпа убыстрялись и движения девушки. Наконец барабан заглушил все звуки и танцовщица замерла на месте, предавшись танцу живота.

Виктор позабыл о еде, о недопитой водке, его взгляд был прикован к фигуре девушки, животу, бедрам, высокой груди. Эти движения будоражили сознание мужчины, заставляли кипеть кровь.

Не в силах терпеть эту муку, Виктор промокнул взмокший лоб салфеткой, бросил несколько крупных купюр в местной валюте и поспешно покинул ресторан.

За тяжелой дверью звуки музыки были неслышны, и Савченко, переведя дух, направил свои стопы в фойе гостиницы. Делать сегодня ему было нечего, поэтому Виктор решил пораньше завалиться спать.

Но на сегодняшний день испытания для бывшего морского пехотинца еще не закончились. Оказавшись возле шахты лифта, он вдруг увидел, что к нему приближается та самая сексапильная брюнетка, которую он увидел днем. Молодая женщина встала в полуметре от Виктора в ожидании лифта.

Двери трех лифтов раздвинулись одновременно, из центральной кабины выпорхнула стайка молодежи, из двух других вышла большая группа мужчин в строгих деловых костюмах. Европейский и американский бизнес вел упорную экспансию на нефтяной Клондайк.

Уступая дорогу бизнесменам, брюнетка сделала шаг в сторону, почти вплотную приблизившись к Виктору. В ту же секунду молодой человек почувствовал, как в его ладонь что-то вложили.

«Опять шпионские страсти», – зло подумал он, но кулак тем не менее крепко сжал.

Толпа схлынула, брюнетка, даже не окинув мужчину взглядом, направилась к крайней левой кабине, он же шагнул в центральную, где еще витал стойкий запах сигарет и парфюмерии.

«Стрелок. Привет от Христофорова. Нужно поговорить. На ночь балконную дверь не запирай».

Оказавшись в номере, Савченко несколько раз перечитал скупой текст записки, под которым не было никакой подписи. Впрочем, это было вполне понятно, любое имя, кроме Христофорова, ему ничего бы не сказало.

Еще раз скользнул взглядом по записке. Строчки были корявыми, чувствовалось, что писали второпях, скорее всего именно в тот момент, когда он вышел из ресторана.

«Что это, провокация? Вряд ли. После ареста Христофорова и Лялькина моя скромная персона никакого значения вообще не имеет. Если бы на мой счет вышла какая догадка, никто, ни ливийцы, ни тем более местные «мусора», не стал бы вертеть хитромудрые комбинации, а поступил проще. За жабры и на солнышко, били бы до тех пор, пока не сознался. А потом без особых изысков «перо» в бок, и готово. Значит, не чужие. Выходит, свои.

Разорвав записку на мелкие клочки, Виктор выбросил обрывки в унитаз и спустил воду. Быстро раздевшись, он шагнул под холодный душ, надеясь таким образом погасить пожар похоти…

Базар – это зеркало любой восточной страны, как торгуются на Востоке, больше нигде не торгуют. Потому что торг здесь считается едва ли не священным ритуалом. Человека, который покупает, не торгуясь, на таких базарах не уважают – ни остальные покупатели, ни тем более продавцы.

Торг всегда проходит очень эмоционально, часто превращаясь в театрализованное представление. Но иногда спектакль перерастает в нечто большее, что нельзя назвать иначе как гладиаторские бои.

Подобное «сражение» развернулось на главном рынке Буктара, там разгорелась ожесточенная драка. Молотили друг друга не покупатель с продавцом, а два покупателя, не желающие уступить друг другу дешевую статуэтку африканского охотника из черного дерева. Драка была настолько ожесточенной, что пришлось вызывать полицейского, надзирающего за порядком в торговых рядах.

Вмешательство в драку стража порядка не остановило ее: оба драчуна дружно накинулись на полицейского.

Тому пришлось вызывать подмогу. Конечный результат был плачевным, обоих хулиганов препроводили в полицейский участок. На следующий день состоялся суд, их судили за нарушение общественного порядка и нанесение увечий полицейскому.

По первому пункту оба драчуна получили по полгода тюрьмы, а по второму должны были выплатить пострадавшему по тысяче буктарских динар.

Осужденные направились к месту исполнения наказания, а нанятые адвокаты в тот же день выплатили назначенный штраф пострадавшему, чтобы впоследствии не усложнять им тюремную жизнь. Таким образом план операции «Проникновение» прошел успешно.

Уже через три часа Назир Шах получил сообщение от внедренного в тюрьму оперативника сообщение:

«В связи с малым сроком назначены на хозяйственные работы, что позволяет передвигаться по всей территории тюрьмы.

Русских содержат в отдельном боксе под охраной семи вооруженных конвоиров. Из отрывочных разговоров надзирателей стало ясно, их «делом» занимается лично главный криминальный комиссар Абуала Малик, который напрямую информирует султана о ходе следствия.

Используя свой статус (хозработник), изучаю внутреннюю инфраструктуру тюрьмы. Надеюсь к концу недели составить подробный план.

Сурок».

Следователь Назир Шах отключил свой ноутбук и в мыслях восхвалил Аллаха за его безмерную мудрость, позволяющую людям изобретать нужные и полезные вещи, вот хотя бы миниатюрные передатчики, способные сбрасывать информацию прямо на компьютер.

После молитвы следователь вернулся к делам насущным. Засланные в тюрьму оперативник (Сурок) и прикрывающий его боевик (Аллигатор) пока со своим заданием справлялись. Когда будет готов план внутренних коммуникаций тюрьмы, можно будет заняться разработкой операции по ее захвату. А пока…

Мысли Назир Шаха клубились, как рой надоедливых мух. Дать полный ответ по русским арестантам мог только один человек (конечно же исключая султана Буктара), комиссар полиции Абуала Малик.

Оперативная группа ливийцев уже работала по нему, незаметно подбираясь поближе, как кобра, охотящаяся на сусликов. Успех задуманного Шахом был гарантирован лишь в том случае, если жертва до последней секунды ничего не будет подозревать.

На столе завибрировала трубка сотового телефона, следователь поспешно ее схватил.

Звонил боевик, внедренный наблюдать за русским с яхты «Аграба». Парень никак себя не проявил, спал до полудня, купался в бассейне, там же некоторое время загорал, питался в гостиничном ресторане. В общем, вел себя, как и положено человеку, вдоволь наевшемуся морской романтики.

– Продолжай наблюдение, – по инерции приказал Назир Шах.

Отключив телефон, все свои мысли переключил на русского. Ничего подозрительного в этом парне не было, кроме того, что именно его соотечественники взорвали машину с полковником ливийской контрразведки. Но чем внимательней изучал это дело следователь, тем отчетливей понимал, что скорее всего все происходящее не более чем случайность. Если взрыв и устроили российские спецслужбы, то их целью стал бы не полковник Аббас, а один из лидеров чеченских сепаратистов.

К тому же появление русского на яхте ну никак не походило на засылку агента. Девяносто процентов из ста – парень должен был болтаться в море или, если бы хватило сил, плыть до Крыма, берег которого находился в двадцати милях. Достать парашютиста из воды было полностью инициативой полковника. Назир Шах хорошо знал покойного, даже несколько раз приходилось работать вместе.

«А насчет людей Махмуд никогда не ошибался. Раз этому русскому он собирался доверить свою жизнь, значит, верил ему. Пора и нам его привлекать к работе», – решил следователь, задумчиво глядя на телефон…

Это был невысокий темнокожий мужчина тридцати лет, египтянин по национальности, долго проживший в Ираке. Впрочем, это была всего лишь «легенда».

На самом деле «египтянин» находился в стране всего год под видом свободного журналиста-стрингера. Он действительно писал небольшие очерки, рассылая их в страны Ближнего Востока, лояльно относящиеся к войне в Ираке. Но основным занятием «египтянина» был сбор разведсведений о частях коалиционных войск в Багдаде. Время от времени он посещал военные базы и блокпосты, в беседах с офицерами и солдатами интересовался их настроением и заодно выяснял количество боевой техники, наиболее уязвимые места в обороне для атак партизан. Потом писал подробные отчеты и оставлял в тайнике для Черного Принца.

За год пребывания в Ираке «египтянин» ни разу не видел своего куратора. Неожиданное появление Черного Принца в его номере гостиницы «Палестина» повергло «журналиста» в некоторое замешательство. Он вдруг сообразил, что теперь от него потребуется нечто неординарное. Впрочем, как всякий идейный боец «Аль Каиды», он был готов выполнить любое задание руководства, если потребуется – и жизнь отдать.

– Ты выходишь из игры, – первое, что сообщил Черный Принц, едва переступив порог гостиничного номера. Потом начался длинный монолог условий выхода. «Египтянин» понял, что ему с улыбкой придется сунуть голову в пасть тигра.

– И последнее, – куратор стал закругляться, – когда ты обо всем договоришься с янки, посетуешь, что опасаешься за свою жизнь и хотел бы выехать в Штаты. По их законам достаточно инвестировать полмиллиона долларов в экономику США, и автоматически получаешь гражданство. Деньги у тебя будут, поэтому, когда переберешься, остальные вложишь в бизнес. Лучше всего купи мотель где-нибудь возле Майами и обживайся. Придет время – и мы тебя найдем, и тогда новый удар по Америке будет куда страшнее, чем одиннадцатого сентября. Аллах акбар.

– Аллах акбар, – приложив руки к груди, эхом вторил «египтянин». Его глаза загорелись адским огнем.

Через сутки все информационные агентства мира облетело сенсационное сообщение: «Американские морские пехотинцы арестовали одного из лидеров иракского сопротивления, командующего корпусом президентской стражи генерала Кураджи».

Экран телевизора заполнили кадры: небольшой дом в окружении десятка плоскомордых «Хаммеров», вокруг которых суетились вооруженные до зубов мордовороты, облаченные в пустынный камуфляж. Сухопарый седой мужчина в цивильной одежде на фоне окруживших его верзил казался подростком.

Черный Принц улыбнулся и выключил телевизор, он выбил последнюю опору из-под убеждений майора Рафали. Теперь следовало заняться подготовкой союзника.

Очистить нижние этажи от двух патрулирующих там боевиков для братков оказалось несложным делом.

Первому Лом сломал шею, второго Пых придушил, но не насмерть, а так, чтобы не трепыхался (главное правило спецназа: на любой операции «язык» дороже золота). Быстро завернул обмякшему террористу руки за спину и проворно стянул их ремнем от его же собственного автомата, а ремнем своего автомата стреножил лодыжки ног и, загнув последние, привязал их к рукам. А чтобы боевик, придя в себя, не кричал, сунул в рот свой носовой платок.

– Еще двое остались в фойе, а потом можно заняться и теми, что в конференц-зале засели, – подвел итог подошедший Лом. Следом подтянулись Чучельник и Робин Гуд. У лучника на шее висел «румын», в руках он держал «узи» с навинченным цилиндром глушителя.

– Делаем так, – Лом вновь взял бразды командования в свои руки. Протянув Чучельнику отобранный у плененного боевика «ТТ», заговорил: – Ты, Львович, стережешь этого прохиндея. Ты, Робин Гуд, прикрываешь нас. Ну, а мы с Пыхом прогуляемся в холл. Вопросы есть?

Вопросов не было. Оставив возле Чечельницкого все автоматическое оружие, двое бывших боевых пловцов с одними штурмовыми кинжалами стали спускаться на первый этаж.

Террористы, контролирующие парадный вход, устроились в фойе со всевозможным комфортом. Из нескольких диванов, кресел и журнальных столиков они соорудили вокруг администраторской кабинки некое подобие баррикады, за которой собирались долго и мужественно сражаться, совершенно выпустив из головы тот факт, что достаточно всего одного выстрела из гранатомета (что будет обязательно сделано при штурме), и от этой баррикады останется куча полыхающего мусора.

Тем не менее боевики, засев за укрытием, упорно ждали фронтального наступления, а потому атаки с тыла никак не ожидали. Двое братков, появившиеся из нутра гостиницы, их, как это называется на языке профессионалов, «взяли в ножи». Своему Лом заткнул рот ладонью и просто вонзил обоюдоострый клинок под лопатку. Пых же, наоборот, не мог отказаться от театрального эффекта. Он кошкой прыгнул на спину террористу, выставив колено и сконцентрировав на нем все сто килограмм своего тела.

Удар пришелся на позвоночник, чуть ниже лопаток. Раздался хруст, как будто сломали толстую сухую ветку. Ноги боевика дернулись и безжизненно повисли. Обезумевший от боли террорист разинул рот, но закричать не успел, остро отточенное лезвие рассекло ему горло. Из разреза с жутким клекотом хлынула алая горячая кровь.

Пых вытер клинок об обшивку велюрового кресла, посмотрел на агонизирующее тело и сплюнул себе под ноги:

– Квелые они какие-то, прям гитлерюгенд во время тотальной мобилизации.

– Меньше лирики, юноша, – оборвал братка Лом. – Лучше займитесь учетом личных боевых средств.

Арсенал у боевиков оказался действительно солидный – ручной пулемет «аль-кудс» (иракская копия советского РПК), к нему два диска на семьдесят пять патронов, полдюжины ручных осколочных гранат, румынский «калашников» с тремя магазинами, еще один «узи», тоже с глушителем. Ну и по мелочи: ножи, пистолеты, несколько толовых шашек и обрезки бикфордового шнура.

– И что мы со всем этим добром будем делать? – сложив оружие в одну кучку, спросил Пых.

– Торговать будем, – огрызнулся Лом. Постепенно возбуждение покидало парней, эмоции, с которыми братки бросились громить террористов, иссякли, на их место приходил трезвый расчет, который пока только на ухо шептал бывшему главстаршине: «Пока вы мочите боевиков, местные полицейские окружают здание гостиницы. Когда они пойдут на штурм, вы окажетесь крайними. А ты, Лом, пойдешь за паровоза».

Слушать такое предсказание мало кому понравится. Лом мотнул головой, стряхивая наваждение, потом приказал своему помощнику:

– Ты тут не рассиживайся, курочь компьютер и давай сюда жесткий диск с нашими Ф.И.О.

– А что, заряд снимать не будем? – удивился Пых, кивнув в сторону стеклянных дверей парадного входа, от которых тянулся провод к металлической колонне, за которой был установлен заряд в пластиковом футляре.

– Не ищи на свою задницу приключений, а займись делом, – ровным, не сулящим ничего хорошего тоном проговорил бывший главстаршина. Пыху предстояло при помощи ножа взломать системный блок, вытащив оттуда коробку жестяного блока.

– Все, теперь занимаемся конференц-залом, а потом будем решать, как лучше отсюда рвать когти, – прикрываясь от посторонних глаз за нагромождениями баррикады, распорядился Лом…

Пока шла зачистка внутри гостиницы, Седуксен бдительно охранял воздушное пространство. Он был хорошим бойцом и знал, что в любой боевой операции мелочей не бывает. Неучтенная мелочь может стоить жизни в бою не только тебе одному, но и всему подразделению. Во время прохождения срочной службы Олег Сиднев потому и был рядовым краснофлотцем, что жил по принципу «Чистые погоны, чистая совесть».

Но как ни старался Седуксен, приближение вертолета со штурмовой группой он прозевал. Вертолетчики оказались настоящими асами, винтокрылую машину они подвели к зданию «Аль Рашид» с подветренной стороны. Мощные воздушные потоки уносили в сторону звуки работающих двигателей.

Седуксен его увидел, когда «Чинук», длинный, похожий на гибрид гусеницы и стрекозы вертолет, воспарил над крышей отеля. Прижавшись к стене чердачного дверного проема, Олег вскинул свой автомат и, зажмурив левый глаз, прицелился в лобовое стекло пилотской кабины.

До вертолета было не более полусотни метров, и он мог легко расстрелять пилотов. И нетрудно было представить, как многотонная машина рухнет вниз и с такой высоты обязательно разобьется в лепешку. Какой будет реакция других полицейских, тоже нетрудно было представить. Штурм, не считающийся ни с какими потерями, особенно среди заложников.

«Нет, здесь нужен другой подход» – подумал Седуксен, опуская ствол автомата и скрываясь в глубине чердака, не забыв прикрыть за собой дверь.

Тем временем «Чинук» медленно проплыл вперед, проходя в паре метров над крышей. Из распахнутых дверей десантного отсека один за другим на раскаленную знойным солнцем крышу стали выпрыгивать черные фигурки бойцов антитеррористическго отряда.

Одетые на американский лад в черные комбинезоны, титановые шлемы с пулестойкими очками, тяжелые бронежилеты и вооруженные портативными пистолет-пулеметами «хеклер кох», три десятка бойцов растянулись на крыше, ожидая приказа от командира штурмовой группы.

Лейтенант Дауд, несмотря на почти пятнадцатилетний стаж работы в полиции, до сих пор не решил, как действовать дальше.

Выждав несколько минут, лейтенант решился. И короткой командой приказал двум спецназовцам разведать вход на чердак.

Держа перед собой автоматы, спецназовцы, пригибаясь, осторожно двинулись к чердачной двери. Следуя друг за другом, они были готовы в любую секунду открыть огонь на поражение. Но видимой угрозы не было.

Лейтенант Дауд и его подчиненные видели, как, открыв дверь, дозорные скользнули внутрь…

Едва спецназовцы ступили на крышу гостиницы, как из-за угла на них бросилась огромная темная тень. Чемпион Черноморского флота по гиревому спорту крепко сдавил шеи арабских спецназовцев, а потом от всей души саданул их лбами друг о друга…

Прошла минута с момента, как разведчики скрылись на чердаке, и командир штурмовой группы в любую секунду ожидал сигнала на движение вперед. Лейтенант с облегчением было подумал, что руководство все же решило провести внеплановые учения, но свою благодушную мысль додумать до конца не успел. Распахнулась чердачная дверь, и оттуда один за другим, как торбы с пухом, вылетели бесчувственные тела спецназовцев.

Заперев дверь на засов, Седуксен прикрепил к нему пару гранат и почти бегом спустился по лестнице вниз. На крыше ему уже нечего было делать…

Зачистить конференц-зал оказалось не сложнее, чем все здание «Аль Рашид». Трое оставшихся боевиков выстроились по периметру помещения – двое замерли у дверей, третий медленно выхаживал по сцене. Здесь же была установлена видеокамера, нацеленная на испуганно сбившуюся толпу заложников.

– Смертники, – пробормотал Лом, наблюдая за террористами из корреспондентской ложи. – Ждут, когда появится полиция, чтобы перестрелять заложников и снять это на пленку.

– Как же они этой пленкой воспользуются? – удивленно спросил Робин Гуд. – После штурма полиция все вещдоки засекретит.

– Значит, есть еще кто-то, кто пленку перед штурмом или во время вынесет из здания, – сказал Лом.

– Так что, берем еще одного «языка»? – недовольно спросил Пых.

– Хватит и того, что есть. А этих, – бывший главстаршина небрежно кивнул в сторону зала, – умножаем на «ноль». Все парни, работаем.

Через пять минут оставшийся в корреспондентской ложе Робин Гуд, выставив откидной приклад в израильском автомате «узи», тщательно прицелился и в три бесшумных выстрела отправил последних террористов в лучший из миров.

Такая картина повергла заложников в тихий шок. Потом две пары рук утянули трупы двух боевиков, замерших у дверей в коридор. И наконец в конференц-зал вошел верзила, его лицо надежно скрывала черная маска, на правом плече висел стволом вниз автомат.

Гигант неспешной походкой праздного гуляки прошел через зал, поднялся на сцену и, ухватив за ремень труп последнего боевика, взвалил на свободное левое плечо и так же не спеша покинул помещение. У самых дверей он внезапно остановился, внимательным взглядом обвел толпу испуганных туристов и гостиничной обслуги, потом выставил указательный палец и приложил его к маске на уровне рта, сжал руку в кулак и угрожающе им потряс. Тут и без слов было все понятно, молчите, а то худо будет.

Все происходящее энтузиазма заложникам не прибавляло, а гигант, поддерживая одной рукой труп, вышел из зала…

Военная мощь братков увеличилась на три «калаша», столько же пистолетов и ножей, а также на добрый десяток магазинов и ручных гранат.

Теперь оставалось только выбраться из гостиницы «Аль Рашид».

Стащив с головы маску, Лом вопросительно посмотрел на связанного боевика, следовало в форсированном режиме разговорить парня. Но начать допрос он не успел, из-за поворота появилась нескладная фигура Седуксена.

– Что случилось? – с тревогой уставился на него Лом.

– На крыше уже высадился десант. Я их немного шуганул, дверь на чердак запер и заминировал. Но, думаю, надолго их это не задержит.

Времени у братвы оставалось еще меньше, чем рассчитывал бывший главный старшина. Тяжело вздохнув, Лом перевел вопросительный взгляд на Чечельницкого:

– Роман Львович, ты в каких языках силен?

– Говорю свободно на идиш, английском, французском, – начал перечислять экономический советник пахана. – Хуже знаю немецкий и испанский.

– А арабский? – в голосе Лома прозвучала скрытая надежда.

– Арабский совсем не знаю.

Однако расстроиться братки не успели, до сих пор лежащий без движения связанный террорист замычал, задергался.

– Чего дергаешься, припадочный? – пнул слегка его в бок ногой Лом и приказал Пыху: – А ну, вытащи кляп.

Тот поспешно выдернул свой носовой платок изо рта пленника.

– Товарищи, я могу говорить по-русски. Я – афганский беженец, десять лет жил в Свердловске, учился в железнодорожном техникуме, – со страшным акцентом затараторил боевик. Но его словесный фонтан тут же перекрыл Лом.

– Короче! Как вы отсюда собирались «ноги делать»?

Несмотря на приблатненный жаргон, араб сразу ухватил суть вопроса:

– Здесь есть подземный ход, ведет на соседнюю стоянку. Раньше на том месте стояла такая же гостиница, и оба здания были соединены туннелем. Потом вторая гостиница сгорела, на ее месте сделали стоянку, а про туннель забыли. Вот им мы и должны были воспользоваться. На стоянке нас ждет микроавтобус…

– Достаточно, – жестом руки остановил его Лом. Вытащил кинжал и разрезал на ногах пленника путы, помог встать на ноги и приказал: – Ну, указывай дорогу, Сусанин.

Быстро разобрав оружие, братки двинулись за афганцем, бряцая железом, как средневековые рыцари. Отыскать вход в подземный туннель большого труда не составило, он был замаскирован в подземном гараже фальшстеной.

Братки уже были внутри туннеля, когда наверху раздался хлопок взрыва.

– Штурм, – сказал Седуксен, вспомнив о своей взрывоопасной закладке.

– Времени совсем не осталось, – покачал головой Лом и бесцеремонно толкнул пленника в спину. – Ходу, пацаны, ходу…

Лейтенант Дауд задумчиво ходил по этажам гостиницы, с недоумением рассматривая разбросанные в разных местах трупы террористов. Многие из них были умерщвлены самыми варварскими способами.

Все это было очень странно. Группа террористов ворвалась в «Аль Рашид», убила двух охранников, гостиничного детектива, взяла в заложники почти сотню человек и приготовилась к длительной осаде. А потом появилось нечто, убило всех террористов, забрало их оружие и, не причинив вреда заложникам, растворилось. Прямо голливудский фильм ужасов.

Дауд склонился над одним из убитых боевиков, тот лежал на спине, по-волчьи оскалившись. Во лбу у него была огромная вмятина, наполненная голубоватым блестящим порошком. Лейтенант не удержался и мизинцем коснулся этой субстанции. Оказалась обыкновенная стеклянная пыль.

– За день до нападения на гостиницу, – возле полицейского офицера возник услужливый старший гостиничный менеджер, – у нас поселилась группа молодых мужчин. Знаете, такие крепкие. Я сперва даже подумал – спортсмены. Но теперь мне кажется, что это были военные. Во время захвата да и после я их больше не видел. Установить их имена тоже не удастся, уничтожен регистрационный компьютер.

Старший менеджер замолчал, пожевал узкие губы, будто колеблясь, говорить или нет, и наконец решился:

– Мой помощник считает, что они – американцы. И, честно говоря, я с ним согласен.

Лейтенант Дауд удовлетворенно кивнул, после подобного заявления многое встало на свои места. В гостинице вполне могли поселиться отдыхающие от войны в Ираке «рэйнджеры» или «зеленые береты». Напавшие террористы нарушили их покой, и те в отместку их убили. Оружие прихватили на сувениры и бесшумно ушли, чтобы себя не демаскировать.

– Ладно, пускай эту проблему решает начальство, – подвел итог лейтенант и строго глянул на замершего старшего менеджера, подумав про себя: «Главное, что победу над террористами запишут на счет моего подразделения…»

Глава 6

– Хватит возиться с этими русскими, – голос Ноя Розенблюма звучал как никогда властно. – Этот инцидент слишком раздула пресса, теперь нет смысла их вербовать.

– Да, но мне осталось совсем немного, и они поплывут, – пытался защитить свой проект Френк Биглер, но заместитель директора ЦРУ был непреклонен.

– Лимит времени исчерпан, – коротко прозвучал категоричный отказ, но, чтобы хоть как-то подсластить горькую пилюлю, Розенблюм добавил: – Ты прекрасно справился с этим заданием, считай, парень, что ты снова в обойме. Теперь необходимо, чтобы арестованные подписали признание в ликвидации Заурбека Галиперова. Суд над ними будет хорошим щелчком по носу России за вмешательство в нашу политику в Ираке.

– Я понял, – старшему агенту не оставалось ничего другого, как согласиться.

– Вот и хорошо. Тебе предстоит еще одна небольшая акция в султанате. Ты ведь знаком с Тимом Брауном?

– Немного общались, когда он был помощником военного атташе в Москве, – уклончиво ответил Френк, лихорадочно размышляя, что же на этот раз задумал его шеф. Майора Брауна, изрядного выпивоху и бабника, он хорошо знал, не один раз снимал напряжение у того на квартире.

– Сейчас он поднялся до больших высот в РУМО[7], – сообщил Розенблюм. – У военной разведки недостаточно сил здесь, основательно увязли в Ираке, вот они и обратились к нам за помощью.

– Что мне нужно делать? – пора было переходить к детализации предстоящей миссии.

– Пентагон будет реализовывать какой-то свой грандиозный проект, – немного подумав, медленно, будто по большому секрету, произнес заместитель директора ЦРУ. – Брауну поручено контролировать начальную стадию этого проекта. Так как ты держишь на «прикормке» местных полицейских, то, как говорится, тебе и карты в руки. Обеспечишь безопасность представителя Пентагона. Надеюсь, тебе это ясно?

– Все понятно, сэр, – заверил Биглер. Задание действительно было не сложным, поэтому ни к чему лезть на рожон.

– И последнее, – Ной Розенблюм был ужасной занудой, и почему-то это качество обязательно проявлялось в полной мере при получении очередного задания. – Насчет Брауна не особо распространяйся среди посольской братии. Проект суперсекретный и в случае какой-либо утечки не хотелось бы, чтоб военные обвинили нас в разглашении.

«Если нужно что-то разболтать, то первый кандидат на это именно Тим Браун. После первой же порции виски у него буквально воспаляется говорильная железа, и он выбалтывает все, что только знает», – подумал о своем московском приятеле Френк, но ничего вслух говорить не стал. Он уже мысленно наметил план действий, как оградить Брауна от посторонних контактов.

– Френк, – заместитель директора ЦРУ все никак не мог расстаться со своим лучшим сотрудником. – Тебя уже заждались в «Русском отделе», постарайся не оплошать сейчас, и вскоре ты его возглавишь. Понял мою мысль?

– Я приложу максимум усилий, сэр, – вновь заверил своего начальника старший агент, прежде чем опустить трубку на телефонный аппарат. – «Постарайся не оплошать, и вскоре ты возглавишь «Русский отдел» – эти слова мучили сознание Биглера все последующие дни. Страшный провал в судьбе каждого разведчика – это фатальный поворот судьбы, после которого начинается стремительное карьерное падение, ведущее на самое дно. Но он смог исправить, казалось бы, непоправимое, и теперь его дела обязательно пойдут в гору. Потому что он супермен, голубая мечта всех американцев. Человек, спасающий мир от сил зла.

От подобных мыслей в мозгу старшего агента стало горячо, он открыл глаза и поднялся с постели. В темноте спальной комнаты лишь отсвечивал циферблат электронного будильника, рядом на широкой постели мирно посапывала Долли Герл.

Молодая женщина действительно была мастером своего дела. То, что она вытворяла в постели, было выше всяких похвал. Биглер мог только глубоко в душе порадоваться, что такой агент на их стороне, и тому, что сейчас он ее начальник.

Долли Герл, как все глупышки, была напрочь лишена нелепых феминистских комплексов. Своему шефу она отдавалась с восхитительной страстью лишь за то, что он обещал отправить в Лэнгли положительный отчет о ее работе. Впрочем, при любом раскладе за свою работу девочка заслужила лишь похвалу.

Осторожно ступая в темноте, Френк прошел в холл. После вчерашних возлияний его немного покачивало, а в голове приглушенно ухал набат. Для восстановления здоровья Биглер никогда не прибегал к услугам химии, предпочитая старинный способ покорителей Дикого Запада. Вот и сейчас, налив в высокий бокал из толстого стекла одну треть белого рома, добавил две трети зеленого чая со льдом. В несколько больших глотков осушил стакан, смачно и громко рыгнул и направился в свой кабинет.

Сквозь открытые жалюзи в серой предрассветной дымке виднелись коттеджи дипломатической миссии американского посольства. В этом небольшом, но уютном поселке проживали американские дипломаты со своими семьями, обслуживающим персоналом, также находился пост радиоразведки и казарма роты морских пехотинцев, которые охраняли территории посольства и поселка. Рассаженные по периметру ограды пальмовые рощи давали прохладу и прикрывали коттеджи от ветров, несущих песок из Аравийской пустыни. А небольшое рукотворное озеро с несколькими фонтанами на перекрестках улиц создавали иллюзию земного рая в этом оазисе.

Несколько минут Френк вглядывался в окно, чувствуя, как алкоголь убивает внутри него чудовище под названием «похмельный синдром». Постепенно тело приобрело прежнюю легкость, а в голове наступило просветление.

Старший агент неожиданно почувствовал жуткую ненависть к своему коттеджу, собранному из плит гипсокартона, к пластиковой мебели и неживому кондиционированному воздуху. Сейчас Биглеру почему-то показалось, что он задыхается в этой искусственной атмосфере.

Схватив со стола черный прямоугольник ноутбука, старший агент вышел из кабинета и, перешагивая сразу через несколько ступенек, быстро поднялся на второй этаж.

Плоская крыша второго этажа коттеджа была задействована под индивидуальную площадку для личного отдыха. Буйная растительность в цветочных горшках давала тень и приятный аромат, небольшой бассейн со встроенной джакузи снимал напряжение после тяжелого рабочего дня.

В оборудованной беседке, увитой декоративными лианами, можно было отдохнуть, а при желании даже вздремнуть или понаблюдать за звездами, которые нависали россыпью прямо над головой.

Сейчас небо было пустым и серым, как грязная материя, впрочем, Френку Биглеру в этот момент было не до звезд. Автоматическая система полива уже отработала положенный режим, и от декоративной зелени исходил приятный влажный аромат.

Войдя в беседку, Френк первым делом открыл бар и достал бутылку «Баккарди», рома там оставалось на добрую порцию. Делать коктейль Биглеру было лень, отвинтив пробку, он недолго думая вылил содержимое в рот. Поморщившись, как от горькой микстуры, уселся за легкий пластиковый столик, поставив перед собой портативный компьютер.

На жесткий диск ноутбука была внесена подробная видеоинформация об арестованных русских чекистах. Вернее сказать, сюда были внесены самые пикантные подробности обработки пленников (допросы, пытки).

Эту подборку сделал самолично Френк Биглер, сперва ему казалось, что он пытается выяснить, в чем заключается стойкость этих русских. Старший агент упорно искал слабое звено в их психологической цепи, ведь безрезультатно с ними работали не дилетанты, а настоящие высококлассные палачи – профессионалы, применяющие к пленникам самые изощренные пытки. От средневековых игл под ногти, выкручивания суставов и пытки водой до пропускания электрического тока и, наконец, самой последней технологии, разработанной специально для следователей ФБР «stress and duress»[8]. Несмотря на все усилия, русские упорствовали. Когда молодому помощнику Христофорова становилось невмоготу, он бросался на своих палачей при каждом удобном случае, однажды довольно удачно попал ногой и вышиб своему мучителю несколько зубов и сломал нос. Естественно, остальные тюремщики незамедлительно при помощи резиновых палок надолго погрузили его в спасительную бессознательность.

Единственное, чего удалось добиться, накачав пленников психотропными препаратами, – это заставить их подписать признание в покушении на жизнь Заурбека Галиперова. Ной Розенблюм был доволен результатом, чего нельзя было сказать о самом Френке Биглере. Все его честолюбивые мечты рушились в тартарары. После удачно разыгранной провокации ему удалось арестовать обоих офицеров российской спецслужбы, но получить реванш за московский провал не удалось.

И не будет имя Френка Биглера внесено в золотые скрижали истории ЦРУ как имя агента, первым завербовавшего одновременно двух старших офицеров ФСБ (ему очень хотелось, чтобы так считалось, хотя звание «капитан» к старшему офицерскому составу и не относится).

Сообразив, что для себя он так и не смог реабилитироваться, старший агент вновь и вновь просматривал записи показаний, ощущая, как в нем постепенно нарастает волна садистского удовольствия.

Наблюдая, как полковник Христофоров с бесстрастным лицом, стеклянными и пустыми, как у куклы, глазами выводит сильно дрожащими руками подпись на стандартном бланке добровольного признания, он вдруг понял, что ничего еще не закончено и с этими русскими ему вскоре придется встретиться.

Черная змея асфальтированной трассы тянулась бескрайней полосой через серо-желтые пески Аравийской пустыни…

Высокий угловатый микроавтобус «Мерседес Бенц» стремительно пожирал километры пути, отдаляясь все дальше и дальше от столицы мусульманского королевства Саудовская Аравия.

Сидящий за рулем немецкого микроавтобуса Пых резко давил на газ и время от времени орал дурным голосом: «Нас не догонят, нас не догонят». Напряжение после первых минут бегства из фешенебельного отеля «Аль Рашид» постепенно рассасывалось, и сидящие в салоне братки, сообразив, что погони за ними нет, стали вразнобой подпевать водителю.

– Ну, а что теперь будем делать? – не отрывая взгляда от окна, за стеклом которого несся однообразный пустынный пейзаж, спросил Рома Чечельницкий у Лома.

У бывшего главстаршины на этот счет было твердое мнение:

– Доберемся до ближайшего населенного пункта, отоваримся необходимым барахлом для романтического путешествия, ну а после этого уже будем думать, как лучше добраться до Буктара. Хотя, как мне кажется, в этом ничего сложного тоже нет, главное, найти место у воды, глухое и тихое.

– Место-то мы найдем, а вот что делать с этим добром? – указывая на сваленное в проходе оружие, встрял в разговор Седуксен и уставился тяжелым взглядом в замершего в углу салона террориста. – И как быть с туземцем?

Вопросы действительно предстояло решить не праздные, в чужой стране бывшие подводные диверсанты не горели желанием расставаться с оружием, а тащить его на себе могло оказаться себе дороже. К тому же их пленник – наемник, воевавший за «Аль Каиду», и самый оптимальный вариант – сдать его местной госбезопасности, чтобы те его раскололи по самые «помидоры». Но такой вариант невыполним по простой причине – засветятся они сами. Впрочем, замалчивание проблемы ее отнюдь не решало, нужно было немедленно искать выход.

Лом тяжело вздохнул и обернулся назад, внимательно глядя на сгорбленную фигуру афганца. Хищно оскалился и спросил:

– Как звать, боец?

– Саид, – заикаясь, промямлил пленник.

– Гы-гы, прямо как в «Белом солнце пустыни», – демонстрируя лошадиные зубы, заржал Седуксен.

– Саид, почему седло в г…не? – подал голос с водительского места Пых и тут же добавил со смехом, копируя восточный акцент: – Стрэлялы.

Остальные братки его поддержали громким смехом, от этого гомерического хохота афганец еще больше вжался в сиденье, он был похож на загнанного в угол зверька. Но, поняв, что ему ничего не угрожает, по крайней мере сейчас, облизал пересохшие губы и быстро заговорил:

– Если вы меня не убьете, я укажу на берегу грот, где можно спрятать оружие и даже этот «Мерседес». И никто никогда не найдет ничего.

– Забавно, – ухмыльнулся Чучельник, в раздумье сдвинув брови к переносице.

– А от твоего грота далеко до Буктара? – в свою очередь, поинтересовался Лом.

– Около двадцати миль, – не раздумывая, ответил Саид. В его глазах появилась надежда, что теперь его, возможно, оставят в живых эти безжалостные люди.

– Нормально, – Лом обвел взглядом братков. Это получалось по времени немного больше, чем добираться до острова от самой ближайшей точки. Тем более что в любом случае оттуда плыть браткам не получилось, там проходит мост, соединяющий султанат с материком. – Ладно, – наконец бывший главный старшина пришел к конкретному решению, – жизнь ты себе обеспечил. Сейчас закупаем необходимый инвентарь, а потом ты нам покажешь свою пещеру Сим-Сим. Идет?

Афганец с облегчением кивнул.

Курортный городок Алькар на берегу Персидского залива поражал обилием туристических кемпингов, недорогих отелей с просторными паркингами на добрую сотню автомобилей и целой дюжиной спортивных магазинов. Последний факт и заставил братков завернуть именно сюда.

Объезжая магазин за магазином, они приобрели семь сдвоенных аквалангов (пять для себя, один для вызвавшего их пахана Серванта и еще один на всякий пожарный случай), столько же гидрокостюмов неброского серо-черного цвета, а также маски, ласты, водолазные ножи и парочку подводных ружей для подстраховки. Кроме того, купили спасательный плот на десять человек, стосорокасильный подвесной мотор и баллон с сжатым воздухом на случай, если понадобится плот надувать под водой.

Опасаясь, что их уже разыскивает полиция, Лом приказал покупками заниматься Чучельнику и Робин Гуду, у тех была вполне цивилизованная внешность в отличие от бандитских рож бывших боевых пловцов.

– Все, – Робин Гуд протянул Лому приемник спутниковой ориентации «Джи-пи-эс», незаменимую вещь в условиях ночного плавания.

– А вот теперь, брат, едем к тебе в гости, – Лом похлопал по плечу афганца, которого из-за большого количества приобретенной амуниции пришлось пересадить вперед. Пленник заискивающе заулыбался и часто закивал головой.

Грот, о котором говорил Саид, отыскать было не так уж просто. Миниатюрная гавань расположилась среди огромного количества торчащих из воды остроконечных, как зубы фантастического дракона, скал.

Забраться сюда можно было, лишь войдя в створ, напоминающий гигантскую запятую. Здесь же имелась и небольшая пристань со сваями, покрытыми лохмотьями темно-зеленых водорослей. За пристанью находилась площадка, над которой нависла угрожающей массой береговая полоса, скрывающая от постороннего взгляда как с моря, так и с неба эту гавань. В узкой расщелине, тянувшейся на несколько десятков метров вверх, были прорублены умелыми руками глубокие ступеньки. Самодельная лестница вклинивалась в полуобвалившуюся глинобитную стену старинной заставы. Небольшое приземистое строение, состоящее из нескольких квадратных комнат и плоской крыши, на которой кое-где можно было разглядеть остатки зубцов. Выгоревшие не за одну сотню лет, стены этого здания слились с окружающим пустынным пейзажем, так что разглядеть их можно было, лишь оказавшись на расстоянии вытянутой руки.

– Неплохо, неплохо, – проведя ладонью по шершавой глинобитной стене, удовлетворенно произнес Лом. Сунув сигарету в уголок рта, добавил: – Такую и танковой пушкой не прошибить.

Действительно, братки здесь могли не только спрятать оружие и микроавтобус, но и сами на время подготовки к «заплыву» разместиться с комфортом.

«Мерседес» загнали во внутренний двор заставы, чтобы он не привлекал чужого внимания.

– Ребята, быстро разгружаемся, – приказал Лом.

Братки, распахнув все двери «Мерседеса», быстро вытащили баллоны аквалангов, сумки с различной подводной амуницией, затем очередь дошла до трофейного оружия.

На расстеленный брезентовый чехол выложили пулемет, автоматы, подсумки с патронами и ручными гранатами.

Глядя на разложенный арсенал, Лом озабоченно произнес:

– Надо бы оружие перед захоронением обильно смазать, но нет оружейного масла. – Свою мысль он закончить не успел, его окликнул Пых.

– Слышь, Игореня, давай, чтобы не тянуть резину, все барахло снесем вниз к пирсу, – предложил Анатолий Похалюк, указывая на водолазное снаряжение.

Лом задумчиво посмотрел на голубое небо с розовыми разводами, на котором уже зажглась первая звезда.

– Думаешь, до темноты успеем?

Пых кивнул, собираясь еще что-то сказать, но не издал ни звука. Он первый увидел, как до сих пор спокойно сидящий в стороне пленный афганец неожиданно кошкой прыгнул к разложенному на брезенте оружию и схватил сверху лежащий «румын». Его руки были развязаны и крепко, а главное, уверенно сжимали автомат, наводя на плотно стоящих братков. Глаза афганца горели безжалостным огнем, в котором не было места ни жалости, ни пощаде…

Пистолетный выстрел прозвучал коротко и хлестко, пуля ударила террориста в висок. Упав на спину, афганец несколько раз дернулся, поднимая вокруг себя облачко серой пыли, и затих.

Четверо братков как по команде обернулись на звук выстрела. Робин Гуд, как заправский киношный ковбой, сдунул сизый дымок со ствола «ТТ».

– Кто «духу» развязал руки? – придя в себя, грозно спросил Лом. Его ноздри раздувались, как у разъяренного быка.

– Я, – спокойно ответил Робин Гуд и, перевернув вокруг указательного пальца пистолет, сунул оружие за пояс.

– Ты его спровоцировал, – глаза Игоря Ломова стали наливаться кровью.

– А ты его, наверное, собирался отпустить? – Подобный вопрос оказался наподобие ушата холодной воды, в момент отрезвивший Лома. Действительно, при всем желании пленника невозможно было отпустить.

– Ладно, проехали, – внезапно остыл Лом. – Давайте все же снесем барахло к причалу, а потом займемся захоронением…

Назир Шах любил посещать турецкие бани, когда сперва горячий пар раскрывает поры, потом за тело берется опытный банщик и мнет его, мнет, разгоняя кровь по мышцам. Потом тебя окатывают холодной водой, и тогда кажется, что тело пронзили тысячи больших и маленьких игл. Наконец шаловливые ручки массажистки натирают его ароматизированными маслами.

После подобных процедур чувствуешь себя помолодевшим на двадцать лет. К турецким баням Назир Шах приучился давным-давно.

Выбравшись из здания турецких бань, следователь неторопливо зашагал в сторону набережной. Как и большинство местных жителей низкого сословия, он был в длинной белой рубахе до колен, таких же белых шароварах и накидке-куфии с черным шнурком, охватывающим макушку. Али, подходившего к автобусной остановке, где уже собралась внушительная толпа арабов, он увидел издалека.

Назир Шах прошел мимо Али и встал по другую сторону собравшихся, внимательно изучая стенд с развешанными объявлениями под стеклом.

Наконец из-за поворота выполз длинный двухэтажный автобус ядовито-горохового цвета с наклеенными цветастыми блямбами – логотипами всемирно известных фирм.

Едва автобус остановился и распахнулись двери, толпа ожидающих ломанулась вовнутрь. Али остался в душном первом этаже, а Назир Шах взобрался на открытую площадку второго. Сюда, как правило, поднимались любители табака и иностранные туристы, обозревающие окрестности.

Двухэтажная махина сдвинулась с места, покатила по широким улицам Буктара.

Высотные дома из стекла и бетона со сверкающими вывесками сменились небольшими домиками среднего класса. Здесь проживали мелкие торговцы, клерки различных фирм, начинающие инженеры, врачи и учителя.

Дальше потянулись кварталы бедноты, узкие улочки, глинобитные дома, больше похожие на человеческий муравейник, кишащий чумазыми, одетыми в лохмотья детишками.

За приземистыми непонятной формы домами возвышались стальные резервуары для топлива, мрачные казематы цехов и гигантские трубы нефтеперегонного завода.

Несмотря на многие блага, которыми одаривал своих подданных султан Буктара, нищих не становилось меньше. Но это никого особо не беспокоило. Подданные Мохамеда Абу Хаджи были уверены – на все воля Аллаха, а султан на земле лишь воплощает ее в жизнь. И если кому суждено быть нищим, вкалывать по двенадцать часов на заводе, в порту или на стройке, значит, так тому и быть. А если кто-то и смог разбогатеть, опять же это означает, что Аллах смилостивился над ним и его семьей.

Автобус остановился в очередной раз, выпуская из своего чрева небольшую группу арабов, среди которых был и Али. Двухэтажная махина снова тронулась по грязным узким улочкам арабского гарлема.

Назир Шах стал пробираться к выходу. Он вышел из автобуса и исчез в темном лабиринте внутренних коммуникаций рабочего поселка. Новичку нетрудно было здесь потеряться, но следователь родился и вырос в подобном месте, поэтому чувствовал себя, как рыба в воде. Найти нужный адрес заняло не больше времени, чем если бы он оказался в сверкающем золотом и неоном деловом центре. Дом, в который вошел Назир Шах, был наполнен множеством разных голосов, из-за чего могло показаться, что маленькая дощатая дверца прикрывает проход на главный базар султаната.

На стук ливийца открыла полная немолодая женщина в цветастом длинном платье, повязанная черным платком. Арабка внимательно оглядела гостя, убедившись, что тот подходит под словесное описание, молча посторонилась, пропуская его вовнутрь.

Войдя, Назир Шах ощутил запах навоза и заодно смог разглядеть источник шума: возле загона для овец весело галдела стайка детишек лет пяти-семи.

Пожилая толстая арабка что-то крикнула детям, те притихли и тут же от них отделилась худенькая девочка лет шести. Взяв ливийца за руку, повела внутрь помещения не менее запутанным лабиринтом, чем здешние улочки.

Назир Шах вошел в небольшую комнату без окон. Лишь голые стены, одна электрическая лампочка, свисавшая с потолка, да старый потертый ковер.

На ковре, поджав под себя ноги, сидел Али. Увидев вошедшего следователя, он поднялся. Девочка оставила Назир Шаха и тут же растворилась в темноте лабиринта.

Двое ливийцев обнялись и уселись на ковре напротив друг друга. Им нужно было о многом поговорить. Эту явочную точку приготовил один из оперативников Шаха, долго здесь задерживаться не следовало.

– Что тебе удалось выяснить? – сложив ноги по-турецки и положив ладони на колени, спросил следователь.

– Пожар на «Варшаве» не был диверсией, – заговорил Али, ему было поручено разобраться с аварией на пассажирском лайнере, которая произошла на следующий день после гибели полковника Аббаса и «Сказочника». – Судно старое, больше восьмидесяти лет. Бывшая гитлеровская «Бавария» после окончания Второй мировой войны по репарации досталась Советскому Союзу. После развала СССР в начале девяностых была продана польско-турецкой фирме. Капитальный ремонт не проводился лет двадцать, так что неудивительно, что там вспыхнул пожар. Попытки восстановить лайнер ничем не увенчались, туристов теперь отправят домой на самолете, выплатив неустойку за срыв круиза, а пароход продадут в Бомбей на металлолом.

– Молодец, – похвалил подчиненного Назир Шах. – Одной проблемой меньше. – Он внимательно посмотрел на Али, колеблясь, говорить или нет, и все же решился. – Я попробовал с ходу разобраться в происходящем, но ничего не получилось. Необходимо вырвать из тюрьмы этих русских, но, как мне стало известно, не они одни могут пролить свет на покушение. К русским имеет отношение главный комиссар криминальной полиции Абуала Малик, он держит этих арестованных в отдельном боксе под вооруженной охраной и лично проводит допросы. Думаю, комиссар сможет нам много чего интересного рассказать.

– Комиссар – большая фигура, – опустив голову, тихо произнес Али, будто опасаясь, что его услышит кто-то из полицейских ищеек. – Он свободно ходит на доклады во дворец лично к султану. Если его похитить, то действовать нужно стремительно, так, чтобы тут же исчезнуть.

– Я тоже так думаю, – согласился с разведчиком следователь. – Все должно пройти в течение суток, потом «Аграба» уходит в море, дальнейшие действия нашей группы будут зависеть от разворачивающейся обстановки. Но, – Назир Шах сделал театральную паузу, коротко выдохнул и вновь заговорил: – Похищение и допрос комиссара, а также захват тюрьмы – все это потребует достаточных сил, которых, к сожалению, нет. А ждать подразделение из Триполи не приходится, тем более что его все равно не пришлют. Поэтому необходимо изыскивать собственные внутренние резервы.

– Возьми меня и моих людей, – неожиданно попросил Али. Назир Шах протестующе мотнул головой.

– Твои люди должны оставаться на яхте и быть готовыми в любой момент выйти в море. Для тебя я также нашел занятие, тебе придется отвлечь на себя внимание здешней полиции, когда мы будем штурмовать тюрьму. Говоря о внутреннем резерве, я подумал о вашем четвертом члене экипажа, о русском наемнике. За время проживания в гостинице он ничего подозрительного не предпринял. Наш запрос в Россию также ничего не дал. Поэтому пока я его хочу привлечь, он наемник. Пусть отрабатывает свои деньги.

– Назир, это русский наемник, он не ливийский солдат и даже не мусульманин, – вдумчиво, неторопливо заговорил Али, но следователь его оборвал громким смехом.

– Сперва ты меня убеждал, что этот русский неплохой парень и отличный боец. А теперь, когда я его решил взять в дело, предостерегаешь.

– Действительно, предостерегаю, – Али опустил руки с четками, которые во время беседы постоянно перебирал. – Но предостерегаю от чего? Виктор – наемник, который воюет за деньги, ему плевать на наши идеалы и нашу веру, поэтому его лучше держать на подхвате, не доверяя серьезного задания. По крайней мере, сейчас.

– Я понял тебя, брат. Поэтому за русским присматривать буду лично я. А самое ответственное задание поручаю тебе…

Уже прошла неделя с того вечера, как Виктору прекрасная незнакомка сунула в руку записку. С тех пор он не закрывал балконную дверь, но никто у него так и не появился. В другой обстановке Савченко мог предположить, что это чей-то розыгрыш, дурацкая шутка. Здесь же был совсем другой расклад, цена которому – жизнь.

Утро новой недели началось с того, что Виктора на встречу вызвал Али. Ливиец в нескольких словах объяснил ситуацию, которая разворачивалась после гибели полковника Фарука. И напоследок добавил:

– Теперь ты в группе прикрытия, когда к тебе подойдет человек и скажет, что от меня, будешь выполнять все, что он прикажет. Понял?

– Понял, ничего сложного, – пожал плечами Виктор. – Остается один вопрос, как насчет оплаты?

– Деньги будешь получать, как договаривались с покойным полковником.

Больше говорить было не о чем, Назир Шах, кивнув, молча удалился. Савченко ничего другого не оставалось, как убивать остаток дня в гостиничном бассейне.

День прошел, как и предыдущие. Виктор без особого аппетита поужинал в баре, после чего отправился прямиком в номер. Настроения у молодого человека совсем не было, наверное, причиной тому послужил утренний разговор с Али, а может, то, что прекрасная незнакомка его продинамила. Все осточертело, Виктор вспомнил, как несколько лет назад он попал в плен к чеченским сепаратистам. Тогда удалось разыграть из себя овцу, попавшую в логово волков. Чеченцы были настолько увлечены идеей покарать одного из своих высокопоставленных ренегатов, что даже подарили пленнику жизнь, надеясь в будущем из того сделать козла отпущения. Потом была Москва, гостиница «Славянская вольница», битком набитая выходцами с Кавказа. Был бар, в котором он познакомился с миловидной блондинкой Тамарой, женщиной, которой он впоследствии был обязан жизнью. В тот раз ему удалось выкрутиться из лап смерти, а что сейчас? Хотя ситуации и до боли схожи, но там он был на своей земле, рядом были люди, готовые прийти на помощь, а здесь чужой враждебный остров с такими же враждебными полицейскими, а кроме них, ливийские диверсанты, не менее опасные, чем буктарские копы. Есть, правда, Христофоров и Лялькин, но они сами попали в такую шнягу, что собственные головы держатся, мягко говоря, на честном слове…

Так размышляя, Виктор незаметно для себя уснул. Проснулся неожиданно, услышав мягкий женский голос и ощутив на своей щеке чужую руку:

– Не спи, боец, замерзнешь.

Савченко широко распахнул глаза и увидел над собой склонившуюся ту самую прекрасную незнакомку, о которой он непрестанно думал последние дни. Молодая женщина была почти обнаженная, на ней ничего не было, кроме легкой шелковистой, едва прикрывающей бедра сорочки. Ее роскошные черные с синеватым отливом волосы были распущены и струились по плечам.

Все происходившее было странно и страшно, Виктор в первые секунды даже не мог понять, что это – сон, явь, бред…

– Проснись, морпех, – незнакомка мягко улыбнулась, отстранившись от кровати. – Нас ждут великие дела.

– Почему тебя так долго не было? – буркнул Савченко.

– Ну, извини, – снова улыбнулась женщина. – Кое-что не позволило нам быстро встретиться. Во-первых, за тобой постоянно наблюдают двое арабов попеременно.

Виктор мысленно согласился с этим, ведь о чем-то подобном ему намекал Али, когда поселил его в гостинице.

– Во-вторых, я здесь не в роли свободного охотника, есть «легенда», условиям которой я должна полностью подчиняться, – продолжила ночная гостья. – В-третьих, для того, чтобы попасть к тебе в номер, нужно было дождаться, когда освободится один из двух соседних. Ну, как, я удовлетворила твое любопытство?

– Вполне, – усмехнулся Савченко. – А теперь неплохо бы и познакомиться. Обо мне, как я подозреваю, вам многое известно, значит, вам передается ход.

– Для тебя, Витя, будет лучше, если будешь знать меня под именем Зульфия, – присаживаясь на краешек кровати, произнесла задумчиво брюнетка. Она непринужденно забросила ногу на ногу, практически оголившись до пояса. От Савченко это движение не укрылось, он проглотил подошедший к горлу ком и хриплым голосом пошутил:

– Лучше Гюльчатай, по крайней мере выходило бы как в кино: «Гюльчатай, покажи личико».

– Смеяться будем, когда окажемся дома, – серьезно проговорила Зульфия. – А сейчас не стоит отвлекаться на мелочи, говорим только по существу. Я – офицер разведки, работала в одной упряжке с полковником Христофоровым. Кстати, в Стамбуле именно я занималась записью разговоров на «Аграбе» с микрофонов, установленных тобой. Теперь Владимир Николаевич и Кирилл арестованы, ждут суда, я же, находясь здесь, не имею морального права бросить их. Значит, наша задача – вытащить их из застенка.

– Вдвоем? – спросил Виктор, пытаясь наводящими вопросами выяснить, уж не с идиоткой ли его судьба столкнула.

– Ну, зачем же вдвоем, – успокоила его молодая женщина. – Есть еще люди, романтики с большой дороги. Я их привлекла возможностью хорошенько потрясти султанскую сокровищницу. Благо подробный план этого учреждения знаю наизусть.

– Откуда? – удивился Виктор, не веря своим ушам.

– Это совсем другая история, – небрежно отмахнулась Зульфия. – Главное, что сокровищница связана подземным ходом с тюрьмой. А именно с административным корпусом и ведет в кабинет начальника тюрьмы. Пока флибустьеры будут грабить султана, мы захватываем начальника тюрьмы, с его помощью освобождаем Христофорова и Лялькина. Центр, после того как в последний момент я сообщу об этой акции, даст нам резервный канал эксфильтрации.

– Нет, – коротко произнес Савченко, не выслушав подробности плана.

– Что «нет»? – не поняла брюнетка, ее глаза сощурились.

– Мы не пойдем в тюрьму, – начал было Виктор, но Зульфия его перебила:

– Струсил, морпех?

Виктор покачал головой:

– Дело тут в другом. В машине вместе с чеченцами взорвался и мой работодатель.

– Махмуд Аббас Аль Фарук? – осторожно произнесла Зульфия, но тут же взяла себя в руки. – То-то с момента приезда в Буктар я так ни разу и не увидела полковника.

– В связи с его гибелью в султанат тайно прибыла оперативно-следственная бригада, – продолжил пояснять бывший морпех.

– Неудивительно, – буркнула женщина. – В киле яхты пятьдесят миллионов баксов требуют серьезного режима безопасности.

«Так вот в чем дело». Савченко понял, почему в Стамбуле оказался полковник Христофоров, который обхаживал «Аграбу», как опытный повеса симпатичную девственницу, зачем полковник Аббас поперся из Турции, чтобы встретиться с бывшим вице-президентом мятежной Ичкерии, и почему под водой яхту так тщательно охраняли во время стоянки. Понять-то он понял, но виду не подал, продолжив рассказ:

– Ливийцы, разобравшись в здешней ситуации, решили провести несколько силовых операций, в том числе и освободить для дальнейшего допроса наших друзей. Думаю, мешать, а тем более лезть поперед батьки в пекло не стоит.

«В то время, как Сервант будет потрошить сокровищницу, арабы захватят тюрьму, – Зульфия быстро прокрутила сюжет. – Думаю, после всего Буктар ожидают смутные времена с тяжелыми последствиями. Главное, правильно скоординировать действия…»

Женщина еще что-то говорила, но Виктор ее уже не слышал. В голове вспыхивали различные картинки, все больше эротического характера. Спортзал в Новино (городе детства), где на борцовских матах пышнотелая старшеклассница лишила его девственности, гостиница «Славянская вольница», Тамара Борисова, оседлав его, выгибается от сексуального удовольствия… Потом замелькали стертые лица, позы московских проституток, которые когда-то ублажали сурового воина, возвращавшегося в Златоглавую после сражений. А потом появилась восточная красавица, исполняющая танец живота.

Савченко буквально слышал звон нашитых на ее лиф бусинок, ощущал запах ее волос, ее тела…

– Юноша, в чем дело? – Виктора на мгновение отрезвил наигранно возмущенный голос брюнетки. Только после окрика он понял, что навалился на женщину всем телом, сдирая с нее шелк. Значит, запах волос, тела – не галлюцинации. Это был запах Зульфии.

– Мы еще не в тех отношениях, чтобы… – слабым голосом прошептала женщина, при этом не пытаясь оттолкнуть Виктора, а как раз наоборот. Изголодавшийся по женской ласке Виктор ничего не видел, кроме возбужденно торчащих сосков цвета темной ягоды…

Глава 7

– Мы на месте, – в динамике мобильного телефона раздался голос Лома.

– Понял, выезжаю, – ответил Сервант, отключив телефон, сунул трубку в поясной чехол и быстро пошел к выходу, напевая вполголоса бодрую мелодию «Броня крепка и танки наши быстры». Настроение у криминального авторитета было замечательным, в Буктар прибыли его лучшие головорезы. Теперь ему даже в этом султанате с его суровыми средневековыми законами сам черт (то бишь шайтан) был не брат. Впрочем, не только на одних своих «гладиаторов» рассчитывал Сервант, он и сам не сидел сложа руки. Облазил весь остров, подробно изучил имеющиеся промышленные, административные и военные объекты, географию улиц и даже в уме прикинул предварительный план предстоящей операции.

Выйдя из холла гостиницы, Сервант купил у уличного торговца свежую газету на английском языке и, забравшись в салон такси, стал просматривать короткие репортажи. Все-таки в английской мове авторитет еще не особо силен…

Четверка братков и экономический советник для встречи со своим паханом выбрали плавучий ресторан на одном из фешенебельных пляжей.

Одетые в яркие легкие рубашки, светлые шорты и сандалии на босу ногу, братки оккупировали корму старинного парусника. В ожидании пахана никто из них не посмел заказать что-то из алкоголя, дружно потягивали охлажденный сок из высоких стаканов. Инцидент в Саудовской Аравии оставил у бывших боевых пловцов неприятный осадок в душе; зная тяжелый характер своего флотского командира, «торпеды» молча пялились на пирс, к которому был пришвартован «фрегат»-ресторан.

Наконец к пирсу мягко подкатил бледно-желтый «Мерседес» с черными шашечками такси.

Бросив водителю несколько мятых банкнот, Сервант вальяжной походкой пошел к ресторану, похлопывая себя по бедру свернутой в трубочку газетой. Весь его вид ничего хорошего не предвещал, бывший мичман явно был чем-то недоволен.

– О-о, приехал нехороший человек, – настороженно пробормотал Седуксен.

– Здоров, пацаны, – поднявшись на корму «фрегата», Сервант по очереди пожал руку каждому братку и сел в специально приготовленное для него плетеное кресло. Вопросительно уставился на Лома и спокойно сказал: – Давай, докладывай.

– Все как было условлено, Васильич, – затравленно глядя на Серванта, заговорил Лом. – Взяли семь водолазных комплектов, классные штуки, английской фирмы «Интерспиро». Плот спасательный, грузоподъемностью до двух тонн и подвесной стосорокасильный мотор «Ямаха», баллон со сжатым воздухом. Все доставлено сюда и укрыто под водой в полумиле от берега. Так что все в порядке, командир.

– В порядке? – кашлянув в кулак, спросил Сервант и с силой хлопнул газетой по крышке стола. – Так в порядке, что все газеты об этом пишут.

– Васильич, ей-богу, мы ни при чем. Террористы сами напросились, – попытался заступиться за Лома Пых, но авторитет его не слушал.

– Какие, на хер, террористы? – зарычал он. – Я вас, придурков, учил, одна таблетка антиакулина на десять миль пути. Сколько же вы, уроды, развели, что акулы ушли от острова в неизвестном направлении. А местные дефективные журналисты подняли вой о появлении доисторической акулы, которую боятся все современные сородичи.

– Делов-то, – хмыкнул Седуксен. – Поговорят, поговорят и забудут.

– А если понаедут всякие ботаники-биологи, океанологи, начнут дно шерстить и найдут вашу закладку? Что тогда? Из вас делать дрессированных дельфинов, а?

Подобная постановка вопроса ничего хорошего пристяжи не обещала.

– Сергей Васильевич, а в чем суть предстоящего мероприятия? – Роман Львович Чечельницкий ненавязчиво вклинился в беседу, стараясь увести Серванта с агрессивной стези.

– Дело серьезное, на десять «лимонов», – Сергей Севрюков тут же переключился на давно занимавшую его тему. – Каждый из вас получит по двести кусков. Но это потом, после дела. А сейчас надо решить два вопроса. Первый к тебе, Роман Львович, – сможешь отмыть восемь «лимонов», так, чтобы комар носа не подточил?

– Ну, – Чучельник задумчиво выпятил нижнюю губу, – если «капусту» доставить на Кипр, там у меня есть небольшой, но надежный банк. Оттуда переведем в Лихтенштейн, через офшоры Багамских островов и Сейшелы. Наконец, приобретем акции «Газпрома» или «Майкрософт», потом продадим через нашу биржу. Вот тогда и получим чистый капитал.

– Какие потери при прохождении? – поинтересовался Сервант.

– Если по-быстрому, от десяти до тридцати пяти процентов, – недолго раздумывал Чечельницкий.

– Это какой срок?

– От месяца до десяти дней. Если же запустить «долгоиграющую пластинку», то через полгода деньги вернутся все, да еще с процентами.

Второй вариант больше всего подходил Серванту, возвращаться в Черноморск он пока не планировал. А до выборов в родном городе оставалось полтора года. Удовлетворенный ответом финансового советника, авторитет переключил свое внимание на бойцов.

– Значит, так, пацаны, предстоит большой гоп-стоп, а что для этого надо? Правильно, стволы. Вопрос, где их взять? – Сервант сделал паузу. – Помнится, Пых, ты говорил, что у тебя родственник сейчас прапорщиком в Ираке отирается. И большой он жучила?

– Да, Кела Тягнирядно, только он не родственник, друг детства. Сопрет и продаст все, что плохо лежит и даже хорошо лежит.

– Отлично, номер его мобилы знаешь?

– Да.

– Звони. – Авторитет без лишних проволочек протянул подчиненному свой телефон. Тот взял трубку и обвел товарищей растерянным взглядом, но братки демонстративно отвели глаза в сторону. Сообщить пахану, что они уже обзавелись арсеналом, никто из них не решался. Вздохнув, Пых наморщил лоб и набрал номер…

Тим Браун, двухметровый верзила с некогда атлетической фигурой, теперь распираемой отложениями гастрономических излишеств, довольно оскалился. Некогда красивое лицо бывшего капитана школьной футбольной команды также претерпело изменения. Под глазами появились морщинистые мешки, вокруг греческого носа рассыпалась паутина бордовых прожилок.

Но, несмотря на внешние недостатки, Тим оставался прежним весельчаком, поэтому, увидев старого знакомца, громко и радостно закричал, размахивая руками.

Френк натянуто улыбнулся и также развел руками, Браун как медведь навалился на него, крепко обнимая.

– Рад, дружище, что именно тебя встретил в этой дыре, – радостно сообщил представитель Пентагона. – По крайней мере, будет с кем оттянуться. А то не дай бог помру здесь со скуки.

– Я думал, ты сюда не отдыхать приехал, – освободившись от объятий Брауна, тихо, но решительно произнес старший агент.

– А-а, оставь, – отмахнулся командировочный. – Одно другому не мешает. Может, хватит нам тут торчать? Где ты меня поселишь?

– Гостиница «Хилтон», королевский «люкс».

– Отлично, а то я боялся, что запрут в посольство, и сиди там, как дурак, наблюдая за свободной жизнью из-за спин морских пехотинцев.

– Тебя и здесь будут охранять, – Биглер указал на стоящих в стороне четверых смуглолицых молодых людей, внешне похожих на мелких чиновников. Это были офицеры из элитного полицейского подразделения, специализирующегося на охране высокопоставленных лиц султаната. Эту группу негласно выделил Биглеру комиссар Малик.

– Что поделаешь, – вынужден был согласиться Браун. – Только пусть не особо попадаются мне на глаза, я этого не люблю.

– Это хорошо выдрессированные люди, они знают, как себя вести.

Всю дорогу от аэропорта до гостиницы гость без умолку болтал, а сидящий рядом с ним Биглер думал, как хорошо быть членом клана Браунов, владельцев крупнейшей судостроительной корпорации США.

«Хорошо быть богатым», – с завистью подумал Френк Биглер, когда их автомобиль въезжал на стоянку перед отелем «Хилтон».

Браун вошел в свой номер, обвел безразличным взглядом обстановку, снял трубку телефона и коротко распорядился:

– Большую бутылку «Блю Лейбл», лед, содовую и соленые орешки.

Заказ был доставлен в считаные минуты, молодой официант в белом костюме и красном галстуке-«бабочке» вкатил сервировочный столик.

Тимоти не глядя сунул официанту смятую десятидолларовую банкноту. Едва за юношей закрылась дверь, схватил бутылку.

Эмиссар Пентагона, видимо, конкретно прикладывался к спиртному и во время полета, поэтому после первой же порции виски основательно поплыл.

– Я пять лет прожил в этой гребаной России. – В очередной раз наполняя стаканы, Браун пустился в долгие пространные рассуждения, что являлось первым признаком основательного опьянения. – И со многими русскими довелось беседовать, так вот, большинство из них утверждает, что Россия – это Третий Рим. Тысячелетняя империя. Ха-ха-ха, полная чушь. Они могут быть разве что второй Золотой Ордой, империей кочевников, поглотивших десятки различных княжеств, ханств, байств и тому подобное. Но при первом же серьезном потрясении вся эта, так сказать, империя не только развалилась, она рассыпалась в прах, и степные ветры ее развеяли без следа. – Браун хлебнул из своего стакана и продолжил: – Настоящий Третий Рим – это мы, страна дяди Сэма. Именно мы, как римские легионы, идем по миру, завоевывая города и страны, неся цивилизацию туземцам. Ты знаешь, Френк, с чего начиналось покорение римлянами той или иной туземной страны?

Биглер развел руками:

– История не мой конек.

– А зря, – Тим поджал губы и поднял указательный палец. – Знание истории предохраняет нас от ошибок прошлого, – он вновь ухватил бутылку, наполняя стаканы до краев. – Прежде чем начать войну, римляне строили рядом с границей враждебного государства мощную крепость, куда завозили большое количество провианта, оружия и войск. Потом, когда начиналась война и легионы шли в наступление, за своей спиной они оставляли заставы, мини-крепости, где имелось достаточное количество провианта и оружия для поддержки легионов. Надежный тыл – гарантия победы, и поверь мне, командору американского военно-морского флота США, за прошедшие века этот принцип остался неизменным.

Мы пришли в зону Персидского залива не на один год и даже не на десять. Пока здесь есть хоть галлон нефти, этот регион будет оставаться зоной наших жизненных интересов.

Он поднял стакан, приглашая приятеля поддержать его.

– И здесь нельзя дело пускать на самотек, чтобы не устроить себе второй Вьетнам. Восток многогранен, и улыбки шейхов, называющих себя нашими союзниками, в любой момент могут смениться вероломством. Все-таки мы люди разных цивилизаций. Нашим джи-ай, парням с дублеными затылками, нужно место, где они смогут отдохнуть от прошлых боев и набраться сил перед новыми. При этом нисколько не опасаясь всяких там шахидов и прочих камикадзе. Ты, Френки, мальчик мой, скажешь, что такое место есть только на территории Штатов, и будешь далеко не прав, – громко засмеялся Тим. – Там место можно организовать в нейтральных водах, построив боевой остров. Помнишь «Звездные войны» Лукаса, рукотворная «планета смерти», тот же принцип, только приземленный. Вернее сказать, приводненный. JМОВ, слышал о таком? Объединенная мобильная офшорная зона.

Френк Биглер недовольно поморщился, он не любил пьяных разглагольствований на секретные темы, именно с этого, как правило, начинается «утечка». Несмотря на то, что в кармане старшего агента датчик электронного контроля безмолвствовал (прибор не зафиксировал работу аппаратуры прослушивания), ему все равно было не по себе.

– А ты надолго в наши края? – чтобы отойти от щекотливой темы, спросил Биглер.

– Надоел уже? – левый глаз командора Брауна зажмурился.

– Мне поручено обеспечение твоей безопасности, а по возвращении в Лэнгли я должен получить новое задание.

Такой ответ полностью удовлетворил Тимоти, он довольно улыбнулся и хлопнул Биглера по плечу:

– Через три-четыре дня сюда придет фрегат УРО[9] «Экстрим», и я переберусь под крылышко родного ВМФ. А ты можешь возвращаться к своим грязным шпионским развлечениям.

Ответ успокоил Биглера, но командор тем не менее не собирался терять нить прерванного разговора.

– Между прочим, «Экстрим» является составной частью проекта JМОВ, так сказать, первым гвоздем. В идеале должно быть несколько сот самоходных плавучих модулей, которые пересекут океан и в нужной точке соберутся в одно целое – боевой остров с аэродромом на сотню самолетов, казармами для морских пехотинцев, ангарами для боевой техники, складами с боеприпасами, продовольствием и горючим. А также с пристанями для транспорта и кораблей охранения.

Именно JМОВ будет нашей заставой в зоне Персидского залива. Наша тактическая авиация будет держать под прицелом весь Средний Восток, а при необходимости на берег в любой момент смогут с вертолетов, кораблей на воздушной подушке или десантно-штурмовых ботов высадиться наши морские пехотинцы. Выполнить свою миссию, а потом вернуться обратно на боевой остров. Ну, как замысел?

– Грандиозно, – сдержанно улыбнулся Френк.

– Еще бы, под этот проект выделено для начала пять миллиардов долларов, потом Конгресс еще выделит. Но проблема заключается в другом, «боевой остров» нужен сейчас, а плавучие модули в нужном количестве появятся не раньше чем через десять-двенадцать лет, плюс ходовые испытания. Тут уже попахивает двумя десятилетиями. Но, как говорят русские, «безвыходных положений не бывает», и они правы. Наши инженеры нашли временную замену модулям. Это будут устаревшие супертанкеры, суперконтейнеровозы, а также большие пассажирские лайнеры, пара подлежащих списанию авианосцев и несколько устаревших плавучих ремонтных баз. Их соединят в одно целое, благо производство кевларовых щитов для единой верхней палубы много времени не занимает. Авианосцы будут выполнять свое главное предназначение – обслуживать тактическую авиацию. На пассажирских судах разместятся морские пехотинцы, а наливники и сухогрузы будут служить складами. Кроме того, выделяется флотилия фрегатов для охранения. А вот за всем этим хозяйством, по крайней мере, пока будут собирать JМОВ, приказано надзирать мне. Вот какой выпал пасьянс.

– Значит, в скором времени тебя ждут адмиральские лампасы, – на этот раз старший агент первым поднял свой стакан. Френку уже до чертиков надоело выслушивать пьяный треп, но он не знал, как сбежать из этого «королевского люкса».

– Само собой, – вполне серьезно согласился с Биглером Тимоти. – Недаром же я столько лет потратил на учебу в Анаполисе, ублажая тем самым буржуазные амбиции старого маразматика, моего деда. Да, кстати, Френк, – внезапно спохватился командор, переключая свои мысли в совершенно противоположное направление. – А как насчет баб в этой дыре? Раз уж выпало несколько свободных дней, почему же не провести с пользой для себя?

Воображение Биглера тотчас же представило образ Долли Герл, которую он собирался отправлять в США.

«Придется девочку задержать еще на пару дней, думаю, по этому поводу Ной не особо будет возмущаться», – внутренне усмехнулся Френк.

Опасения старшего агента ЦРУ о возможной утечке информации не были напрасными. Восток действительно отличается от остального, привычного для европейцев мира. Несколько последних десятилетий совершенно преобразили его. Развал колониальной системы, борьба идеологий (коммунистов с капиталистами), которую то и дело разжигали как междоусобные войны, в конце концов породили мощное мусульманское движение. Вскормленное долларами и фунтами от нефтяных фонтанов, оно получило возможность обучать своих детей в лучших вузах мира и приобретать новейшие технологии.

А став достаточно образованными и опытными, арабы уже не хотели мириться с ролью младшего брата, сами хотели главенствовать.

Бывший борец с Советской Армией в Афганистане и по совместительству агент ЦРУ Усама Бен Ладен создал крупнейшую террористическую организацию «Аль Каида», с мощными, как у тарантула, смертоносными лапами-филиалами, разбросанными по всему миру от Филиппин и Индонезии до Германии и Англии.

Особенно были сильны позиции Усамы на Ближнем и Среднем Востоке, где проживали тысячи сторонников «Аль Каиды», сотни соглядатаев и десятки боевиков-смертников, готовых в любую минуту пожертвовать своими жизнями.

Главный менеджер «Хилтона» не был ни членом террористической организации, ни даже ее сторонником. Но он очень любил деньги, а за ценную информацию Усама платил очень хорошо, поэтому менеджер слежку за клиентами отеля вел постоянно, не прибегая к помощи электроники. Его слухачи пользовались вентиляционными колодцами, хорошей памятью и стенографией.

После того как Френк Биглер покинул «королевский люкс», а его приятель, прогорланив с десяток похабных куплетов, заснул прямо в гостиной, в кабинет старшего менеджера осторожно вошел невысокий худощавый юноша в белой униформе официанта. Подойдя к столу, он незаметным движением извлек из рукава тонкий рулон бумаги, исписанной арабской вязью.

Небрежно кивнув, менеджер жестом руки отпустил юношу, а сам немедленно погрузился в изучение записей. Через пять минут араб положил листок перед собой, его пухлые пальцы мелко подрагивали, сознание управляющего гостиницей разделилось как бы надвое. С одной стороны, он осознал, что является обладателем одного из стратегических секретов супердержавы. Но с другой стороны, эта тайна никак не могла пригодиться Усаме и его сподвижникам.

Ухоженные пальцы менеджера, унизанные кольцами, гладили хрустящую бумагу, больше всего араб сейчас жалел, что у него нет выхода на иностранную разведку. Заинтересованное государство за его записи его бы озолотило, но другого покупателя, кроме Бен Ладена, у управляющего не было. Тяжело вздохнув, он стал готовить шифровку…

Ночное небо над крошечным островком, омываемым водами Персидского залива, блестело россыпью огромных звезд. Ночь была тихой и душной, как обычно в это время года, и никто из жителей султаната не подозревал о том, что над ними сгущаются смертельно опасные тучи.

Впрочем, в Буктаре был один человек, которому великое нечто, именуемое Будущим, открывало свои тайны.

Семидесятилетний старец, личный провидец султана, изучивший различные науки Запада и Востока, жил теперь только тем, что оберегал главу Буктара от возможных напастей. Настоящее имя старца никто не знал, потому что с самого начала он потребовал, чтобы его звали Звездочетом.

Как обычно, после вечерней молитвы султан Мохамед Абу Хаджи занимался своим любимым занятием – изучал одну из шахматных партий мировых гроссмейстеров.

Появление в столь поздний час седовласого старца немного насторожило султана.

– Чего тебе? – грубо спросил он, понимая, что ради праздного разговора Звездочет не осмелился бы его тревожить.

– Султан, я закончил свои расчеты, – слегка хрипловатым голосом произнес старец. Провидец в отличие от остальных смертных мог говорить с владыкой так, как ему было удобно. Султан это ему прощал заранее. – Над твоей счастливой звездой нависла тень Юпитера.

Подобных слов султану еще не доводилось слышать от Звездочета; еще не вникнув в смысл сказанного, он вдруг ощутил смертельный холод под сердцем и, чтобы не выдать своего страха, ровным голосом тихо спросил:

– Что это означает, уважаемый Звездочет?

– В ближайшие дни твоя жизнь подвергнется смертельной опасности.

Мохамед Абу Хаджи задумался, он считал себя полностью неуязвимым. Народ его любил, полиция и гвардия были преданы, от врагов султанат был отгорожен водами залива.

После слов провидца султан вдруг увидел все совсем под другим углом. Он был богат, а богатство прежде всего вызывает зависть, он дружил с американцами, а американцы сейчас воевали против его собратьев по вере, и многие в мусульманском мире его считали изменником. На днях султан отдал приказ осудить двух русских, которые даже под пытками не признавали свою вину. Русские предлагали это недоразумение урегулировать мирным путем, но он послушал своих заокеанских друзей и ответил отказом.

А ведь совсем недавно воды Персидского залива бороздили армады боевых кораблей Советского Союза. Кроме того, после гибели Заурбека Галиперова появилась проблема с чеченскими повстанцами. Только вчера во дворец прибыл эмиссар от Ушастого, говорил о двадцати миллионах долларов, которые Сказочник держал в Буктарском национальном банке. Посланник не угрожал султану, но…

– Что я должен сделать? – спросил Мохамед Абу Хаджи, вопросительно глядя на провидца. Если бы тот сказал, что нужно подписать помилование арестованным русским офицерам или выплатить долг чеченцам с процентами, султан выполнил бы требование в ту же секунду. Но Звездочет сказал совсем другое.

– Ты должен покинуть Буктар, – хриплым голосом произнес старец.

– Навсегда? – с трудом сглотнув ком, подступивший к горлу, тоже захрипел султан.

– Нет, – покачал головой Звездочет, – только до тех пор, пока не минует тень Юпитера.

– А как я об этом узнаю?

– Я буду следовать с тобой и все время наблюдать за звездами. То, что должно случиться с Буктаром, произойдет в самое ближайшее время.

Такой ответ вполне устраивал Мохамеда Абу Хаджи, на французской Ривьере у него пустовала шикарная вилла, где он мог укрыться от посторонних глаз. Оттуда без проблем можно было управлять султанатом по спутниковому телефону, а на троне в его отсутствие мог подремать родной дядя. Несмотря на преклонный возраст, старик еще был довольно крепок…

В двадцати километрах от султанского дворца в уютном номере гостиницы «Хилтон» находились двое людей – мужчина и женщина. Они сидели напротив друг друга при подрагивающем свете полудюжины горящих свечей и пили красное вино. Несмотря на романтичность обстановки, разговор между ними происходил самый что ни на есть деловой.

– Как я понял, наш круиз на белом пароходе после удачного гоп-стопа накрылся медным тазом? – пригубливая из своего бокала рубиновый напиток, произнес Сервант. После признания Алены, кем она является в действительности, влечение к ней у бывшего мичмана напрочь пропало, ничего, кроме подвоха, он почему-то от нее не ожидал. – «Варшава» восстановлению не подлежит, ее продают индусам на иголки.

– Что делать, – наигранно вздохнула Воронцова, прикуривая от дрожащего язычка пламени свечи, – жизнь полна сюрпризов, и многие из них часто бывают неприятными. К таким вещам нужно всегда быть готовым.

– Стараюсь, – хмыкнул авторитет, это понятие для него было многоплановым.

– А как насчет подготовки к основной операции? – поинтересовалась женщина.

– Все на мази. Люди на месте, изучают карту города и составленный тобой план сокровищницы. Дня через три получим оружие и можно начинать.

– Очень хорошо, к этому времени я разработаю новый маршрут отхода с острова. Так что без меня не начинайте, – Алена демонстративно взглянула на наручные часы. В своем номере ее ждал Виктор Савченко. Юноша, несмотря на молодость, оказался опытным и изощренным любовником. Сервант, обладавший куда большим опытом общения с женщинами, на его фоне казался механическим роботом.

Он с подозрением посмотрел на молодую женщину, при воспоминании о Викторе в ее взгляде что-то изменилось, это немедленно вывело из себя Сергея Севрюкова:

– Девочка, запомни главное, твоя доля зависит от твоего участия в этом деле. Наводка на султанский общак не более чем замануха для нас в эту тему. Ну, а если всего остального обещанного не будет, то, как говорится, на нет и суда нет. Это ясно?

– Само собой разумеется, – Алена поднялась из кресла и, грациозно виляя бедрами, пошла к выходу. У самых дверей она неожиданно круто повернулась и, подмигнув, послала Серванту воздушный поцелуй…

Переступив порог своего дома, комиссар криминальной полиции с ненавистью стащил с шеи галстук. День сегодня выдался для него трудным, уже объявлена дата суда над русскими, и теперь нет прохода от тележурналистов. Из-за этого приходится и одеваться соответственно.

Абуала Малик уже разделся до пояса, когда вдруг вспомнил, что должен сделать срочный звонок, и схватил трубку мобильного телефона.

– Слушаю, – почти сразу до него донесся озабоченный голос американца.

– Это я, – не представился комиссар, хотя и знал, что эта линия не прослушивается, все равно осторожность была вживлена на уровне подсознания. – Только что наш главный покинул страну.

– Это точная информация? – незамедлительно отреагировал старший агент.

– Самая точная. Я лично сопровождал его до аэропорта. Он вылетел куда-то в Европу, точнее, по-моему, даже летчики не знали.

В трубке повисла тишина.

– Может, отправился отдохнуть? – после минутного молчания предположил Биглер.

– Из сопровождающих лиц он взял только Звездочета, такое бывает только в тех случаях, когда намечаются очень серьезные переговоры.

Биглер вновь замолчал, пытаясь с ходу просчитать сложившуюся ситуацию. Только для того, чтобы сделать правильный анализ, у старшего агента было слишком много информации, и вся она была разнополярной. Предстоящий вскоре суд над русскими, попытка давления российского МИДа, скорый приход в порт Буктара американского ракетного фрегата, визит к султану чеченского эмиссара. Что послужило толчком столь срочному отлету султана, на этот вопрос не смог дать ответ Френк Биглер.

– О’кей, – наконец произнес американец и добавил на прощание: – Спасибо за звонок, мы учтем вашу старательность.

– Главное, чтобы ты не забывал пополнять мой счет, – отключив телефон, довольно буркнул комиссар полиции. У султана он получал довольно большую зарплату, но деньги, время от времени капающие на заграничный счет, – тоже не плохо…

– Сегодня комиссар против вчерашнего опоздал на полтора часа, – глядя на циферблат светящихся часов в панели серого вездехода «Опель», покачал головой ливийский боевик по прозвищу Скорпион.

– За все время, что мы за ним наблюдаем, Малик никогда не возвращался домой в одно и то же время, – возразил второй боевик по прозвищу Кобра, сидящий за рулем германского внедорожника.

Двое боевиков из бригады Назир Шаха уже четвертый день выслеживали комиссара полиции, педантично отмечая время прибытия домой со службы, маршруты движения и тому подобные детали, необходимые для похищения Малика.

Выделенный боевикам срок для наблюдения подходил к концу, этим вечером к ним подсоединился и сам Назир Шах. Несколько часов тому назад через адвоката Сурка он получил подробный план Буктарской тюрьмы с необходимыми пометками и пояснениями самого оперативника. Тщательно изучив их, следователь пришел к выводу, что для успешного проведения штурма тюрьмы ему для допроса обязательно нужен Малик и, как средство воздействия на полицейского, русский наемник.

– Лучше всего брать комиссара вечером, когда он возвращается со службы. И в нашем распоряжении будет вся ночь для его допроса, – отвечая на вопросы старшего, предложил Скорпион. – Правда, в доме у него двое слуг. Крепкие ребята, придется с ними повозиться.

– Никто с ними возиться не будет. – С заднего сиденья донесся спокойный голос следователя, слуги комиссара были обречены.

– Тогда нет проблем, – пожал равнодушно плечами боевик, ему было все равно, убивать или нет.

– Если все вопросы улажены, остается только взять с яхты оружие и можем приступать к реализации наших планов, – подвел итог Назир Шах, его прервал резкий телефонный сигнал. На мобильный телефон пришло SMS-сообщение. Пробежав его взглядом, следователь усмехнулся. – Аллах на нашей стороне, посылает тех, кто нам нужен. Не успел я вам сказать про «Аграбу», как уже звонит Али, требует встречи. Ладно, заводись, надо узнать, чего ему приспичило.

Кобра повернул ключ в замке зажигания и плавно надавил на педаль газа. Едва слышно заработал двигатель, и джип, как полосатый хищник, вынырнул из своего укрытия под тремя близко растущими пальмами…

Али они подобрали недалеко от пропускных ворот яхт-клуба, немного отъехали по окружной дороге в сторону и встали в смотровой карман, откуда еще совсем недавно за «Аграбой» наблюдали Христофоров и Лялькин.

– Зачем звал? – едва «Опель» остановился, спросил Назир Шах.

– Я сегодня беседовал с портовым диспетчером, познакомился, когда наводил справки о «Варшаве», – быстро заговорил Али. – Он в разговоре проболтался, что через четыре дня в Буктарский порт придет американский боевой корабль, для него уже подготовили стоянку в военной гавани.

Назир Шах мгновенно сообразил, что имел в виду боевик.

– Нападение на американский боевой корабль, лучшего отвлекающего маневра даже не придумаешь. Над этим планом надо хорошенько поразмыслить, – задумчиво произнес следователь, немного помолчав, добавил: – И еще, пора нам с твоим наемником познакомиться вплотную.

– Завтра с утра организую встречу, – пообещал Али…

После интенсивных кувырканий Виктор и Алена, взмыленные, как скаковые лошади, развалились по разные стороны широкой двуспальной кровати. Любовные страсти отошли в сторону, теперь разговор шел только о деньгах.

– Мне сегодня вечером звонил Али, завтра утром со мной хотят встретиться работодатели. Думаю, в скором времени они решат брать приступом султанскую тюрьму, – как бы между прочим сообщил Савченко.

– Очень хорошо, – улыбнулась его подруга, поднявшись с постели, она среди разбросанных вещей нашла свою сумочку из крокодиловой кожи. Открыв ее, извлекла наружу тонкую золотую цепочку с простеньким кулоном в виде ладанки с изображением Матери Божьей. Надев цепочку на шею Виктору, женщина поцеловала его в щеку и тихо прошептала: – Никогда не расставайся с ней, и я всегда, пусть незримо, но буду рядом с тобой…

Свою «группу поддержки» Сервант под видом все тех же любителей подводного плавания поселил в туристическом кемпинге. В первый же вечер, накупив все необходимое для дайвинга, «торпеды» принялись подгонять экипировку под себя.

Известие о предстоящем большом гоп-стопе их отнюдь не обрадовало. На Востоке за обычную кражу отрубают руку, а что их ожидает, если попадутся на краже султанской сокровищницы, даже страшно подумать. Но перечить пахану среди братков добровольцев не нашлось, поэтому и мысли у братков были не особо веселые. Внезапно кто-то затянул:

– Черный ворон, что ты вьешься над моею головой…

Пых и Седуксен подхватили гнусавыми голосами. Лом не поддержал товарищей, вставив в рот загубник, проверил, как поступает воздух из кислородного баллона. Потом закрыл вентиль и отложил акваланг в сторону, тихо пробормотав:

– Как говорится, «пришла беда, откуда не ждали». Ну, прям точно про нас, а, Львович?

Чечельницкий пожал плечами, ему в предстоящей операции была отведена роль водителя. Он, конечно, и от этого поручения был не в восторге, но выхода у экономиста не было.

– Не очкуйся, Лом, – неожиданно встрял Седуксен. – Васильич план рассказал, разжевал его по деталям. По идее, каша крутая должна завариться. Не пройдет и недели, и мы при «капусте», как Остап Бендер в белых штанах на пляжах Рио-де-Жанейро.

– Как бы нам белыми тапочками не разжиться, – буркнул Пых, держа в руках пояс с утяжелителями.

– Молодой человек, – не удержался от нотаций Чучельник, – старые люди говорили – богатство добыть не сложно, сложно его удержать. Так в данном случае это про нас.

– Ой, – отмахнулся Седуксен, – все вы пессимисты.

Как обычно, в разговоре не принимал участия Робин Гуд. У бывшего лучника были просто стальные нервы, он монотонно раскачивался в кресле-качалке с сигаретой между пальцами и после каждой затяжки выпускал ртом кольца дыма.

Никто из братков не догадывался, что в трех коттеджах от них проживает следователь ливийской контрразведки Назир Шах, и очень скоро судьба их столкнет.

Ночное небо над крошечным островком, омываемым теплыми водами Персидского залива, блестело россыпями огромных звезд. Ночь была тихой и душной, как обычно в это время года, но никто из участников предстоящих событий даже не мог предположить, что космические часы отсчитывают последние дни их жизни. Над островом сгущались смертельно опасные тучи…

Глава 8

Встреча Савченко с Назир Шахом состоялась на яхте. Когда Виктор прибыл в яхт-клуб на такси, ливийцы уже находились на борту парусника.

Следователь и Али обосновались в капитанской каюте, Мустафа с Ясером изображали отдыхающих, вольготно развалившись на верхней палубе. Четверо боевиков из группы Шаха в кают-компании чистили и смазывали оружие, извлеченное из тайника в киле.

Проходя мимо них, Виктор машинально отметил: «Шесть «хеклер кохов» «МП-5» германского производства, два итальянских «спектр» «М-4», четыре американских «ингрема». Да, серьезный подход у этих ребят». Что-то подсказывало бывшему морскому пехотинцу о грядущих больших переменах в ближайшем будущем.

Постучав, Виктор вошел в каюту.

– Здравствуй, – сказал Назир Шах по-русски, он, как и большинство офицеров спецслужб Ливии, обучался и проходил стажировку в СССР.

Виктор на европейский манер обменялся с арабами рукопожатиями, сел на свободный стул и принялся изучать внешность следователя, человека, от которого в очередной раз зависела его судьба.

Назир Шах не стал тянуть резину, не пускался в обсуждения финансовой стороны, а начал просто:

– Предстоит небольшая работа, и нам потребуется ваша помощь.

– Можно в деталях? – закинув ногу на ногу, спросил Савченко, помня, о чем просила его новая подруга.

– Можно, – кивнул Али и выжидающе посмотрел на следователя.

– Для того чтобы разобраться в гибели полковника Аббаса, нам необходимо допросить арестованных русских. Для этого нам придется вытащить их из тюрьмы. А для того, чтобы это было легче сделать, нам следует побеседовать с комиссаром Маликом. Мои бойцы возьмут его.

– А я для чего нужен? – спросил Виктор.

– Для психологического давления. Ваш родной язык должен послужить доказательством того, что за комиссара взялась русская разведка. Поэтому можете с полицейским не миндальничать, вроде как мстите за арестованных друзей. Малика необходимо сломать.

«Для меня это будет не сложно», – в мыслях усмехнулся Виктор, ливийцы даже не могли представить, как же долго бывший морпех мечтал о подобной встрече с комиссаром криминальной полиции, которого местное телевидение едва ли не каждый день показывало по всем каналам…

– Это, так сказать, общее, а теперь перейдем к деталям, – из динамика донесся голос Назир Шаха. Это была последняя фраза, сказанная на русском, дальше ливийцы перешли на арабский. Впрочем, для Алены Воронцовой, находившейся в припаркованном неподалеку автомобиле и слушающей этот разговор через микрофон, вмонтированный в ладанку, недавно подаренную ею Виктору, особой разницы не было. Арабским молодая женщина владела ничуть не хуже, чем русским. Высказанные Назир Шахом детали предстоящей операции убедили слушательницу в успехе столь рискованного предприятия.

– Серьезные ребята, – тихо произнесла Воронцова, вынимая из пачки длинную сигарету, даже не подозревая, что почти об этом же несколько минут назад подумал ее молодой любовник.

Ливийцы действительно подготовились основательно, создав сложную многоходовую операцию, состоящую из нескольких последовательных акций с отвлекающими диверсиями. Размах, с которым задумывалось нападение на тюрьму, даже восхитил Алену, ливийские коммандос собирались работать по-боевому, отбросив всякие понятия гражданской морали.

Кроме того, выходило, что, освобождая Христофорова и Лялькина, арабы тем самым выступали дымовой завесой для другого мероприятия. Продолжая слушать разговор ливийцев, Воронцова набрала номер телефона Серванта.

– Слушаю, – почти сразу же отозвался авторитет, судя по посторонним шумам, он находился в оживленном месте.

– Это я, – вместо приветствия по-английски произнесла молодая женщина. – Фиесту необходимо начать через три дня. С утра, чтобы к ланчу все было закончено.

После такого заявления авторитет даже остановился, приказной тон его «подруги» мгновенно привел его в состояние бешенства.

– Не слишком ли много ты берешь на себя, подруга? – взорвался бывший мичман.

Алене даже показалось, что она расслышала в динамике тигриное рычание, тем не менее ответила совершенно спокойно:

– Я беру на себя ровно столько, сколько позволяют наши совместные договоренности. Если ты хочешь со своим людьми и «рождественскими подарками» спокойно отвалить, то фиеста начнется ровно через три дня. Если же нет, то я остаюсь без своей доли, но с головой на плечах. А вы уж своими безмозглыми отростками разбирайтесь сами.

– Ладно, ладно, не кипятись, – Сервант вовремя сообразил, что Алена в задуманном мероприятии все-таки главная скрипка. Насчет гоп-стопа ее идея, как и план сокровищницы. Кроме того, она осуществляла выход за пределы султаната. Ну и что, что у него был свой вариант ухода, как и вариант легализации денег, говорить своей напарнице он ничего не собирался. (Черт его знает, что у этих баб на уме. Решит, что ее собираются кинуть, и настучит в местную «мусоровку». В истории мирового криминала такие случаи на каждом шагу встречаются.) – Раз ты у нас основная, тебе и банковать. Через три дня – значит, через три дня. Еще есть вопросы? Нет? Тогда гуд бай.

Алена отключила телефон и наконец с удовольствием закурила. Савченко к этому времени уже покинул капитанскую каюту и теперь разговаривал с одним из матросов. Из динамика доносился шум прибоя и крик парящих в небе над парусником чаек. Слушать дальше не было смысла, мужчины вели обычный бытовой треп.

«Ну что же, как говорится, раздала всем сестрам по серьгам, теперь необходимо заняться самым главным», – промурлыкала под нос молодая женщина, высунув руку из окна, она щелчком отправила окурок в свободный полет и, перегнувшись, достала с заднего сиденья ноутбук.

Для безопасного выхода из ситуации требовалась основательная помощь извне. Подобную услугу ей могла оказать лишь ее «контора» – СВР.

Для связи с руководством внешней разведки Воронцова решила воспользоваться дежурным каналом…

– Салам аллейкам, Джамал. – Майора Рафали разбудил незнакомый голос. На войне все действия человека подчинены рефлексам, над которыми главенствует инстинкт выживания.

Офицер президентской гвардии еще окончательно не проснулся, но уже скатывался с кушетки, рывком выхватывая из-под подушки автоматический пистолет и наводя его на звук.

– Эй, убьешь всех союзников, с кем против янки будешь воевать? – В десяти метрах от распластавшегося на бетонном полу Рафали стоял улыбающийся Черный Принц.

– Как ты сюда попал? – поднимаясь на ноги, спросил майор. Свой «браунинг» он снял с боевого взвода, но ставить его на предохранитель не стал, сунув за пояс.

– Твои бойцы пропустили, – ответил пакистанец. Как обычно, он был в сером с черными полосами камуфлированном комбинезоне, ноги плотно обхватывали высокие ботинки с рифленой подошвой, на голове неизменный черный тюрбан с золотой полосой. Подсумки, автомат, нож – все стандартное, как у обычных, рядовых бойцов. – Твои люди, в отличие от тебя самого, – продолжал Черный Принц, – понимают, что мы союзники. А у союзников, как известно, один враг, и в борьбе с ним они объединяются. Поэтому, как правило, союзные войска побеждают.

– Нет, – не согласился с ним Джамал Рафали, – мы будем воевать раздельно. У каждого из нас свои цели и свои задачи.

– Это не твои слова. Так говорил генерал Кураджи, и, позволь спросить, где он сейчас? – Глаза пакистанца сверкнули яростью. – В плену американских оккупантов, возможно, даже в камере гауптвахты американского авианосца или вовсе в «зверинце» на военной базе Гуантанамо. Если бы мы воевали плечо к плечу, то наверняка генерал не оказался бы в руках интервентов.

Слушая Черного Принца, Джамал понимал, что того следует немедленно выгнать. Но вместо этого он продолжал его слушать и даже в какой-то мере соглашался, что он говорит правду.

– Ты можешь просидеть в этой крысиной норе еще десять лет, понемногу пакостя захватчикам и теряя своих людей. Но так ты им большого вреда не причинишь. За пролитую кровь своих солдат янки будут отвечать авиационными и ракетными ударами, что выльется реками крови твоего народа. И ты за всех них отомстить не сможешь при всем желании, ты даже не отомстишь за генерала Кураджи, который тебе заменил отца.

Джамал тяжело вздохнул, опускаясь на стул и окидывая взглядом свое подземное пристанище. Добротный бункер, устроенный в одном из районов Багдада, мог выдержать прямое попадание пятитонной авиабомбы. Хотя убежище было устроено без комфорта и блеска, присущего президентским бункерам, все же в нем было все необходимое: запасы продовольствия, оружие и боеприпасы, резервуары с водой. Гарнизон в сотню человек мог здесь находиться безвылазно три года, а когда отряд состоит из трех десятков человек, то и все десять. Но майор понимал, что Черный Принц прав. Все его диверсии, подбитые танки и «БМП», взорванные джипы с солдатами – сплошные мелочи, для такой большой и сильной страны, как Америка, подобные удары не более опасны, чем комариные укусы.

– Ты никогда не задумывался, почему янки посягнули на Ирак? – продолжал свою агитацию Черный Принц. – И почему им удалось захватить такое могучее государство? Ты можешь мне рассказать десятки баек, которые вам вбили в головы ваши идеологи, и все это будет сплошное вранье. Потому что правда лежит на поверхности. Ваш президент умудрился перессориться со всеми соседями, и, когда грянула беда, никто из братьев-мусульман не протянул ему руку помощи. – Черный Принц подошел к столу, где была разложена подробная карта столицы с обведенными красным маркером объектами американской армии и ее союзников.

Усевшись напротив Джамала, пакистанец продолжил:

– С одной стороны, их можно понять, за вашего Хусейна я бы и слюны на плевок пожалел. – Ругательства в адрес президента вызвали в душе майора вспышку ярости, но выхода в этот раз она не нашла, Джамал промолчал.

– Но Хусейн не является воплощением Ирака. Воплощением государства является его народ, и, когда народ гибнет, братья-мусульмане просто обязаны подать голос в их защиту, протянуть руку помощи и встать перед агрессором грудью. Наш святой долг…

– Что ты конкретно от меня хочешь? – перебив боевика, тихо спросил Рафали, он вдруг почувствовал, что смертельно устал. Год войны, которую нельзя выиграть, изматывает, вынимая из человека душу, превращая его в зомби, биологического робота-убийцу.

– Я получил секретное донесение, – после короткой театральной паузы проговорил Черный Принц. – Янки собираются построить в водах Персидского залива боевой остров, где будут размещаться войска, авиация и военно-морской флот. С этого острова американцы будут контролировать все корабельные пути и прибрежные государства. Их стремления поддерживает султан Буктара. Он предал правоверных и купается в их крови, за предательство должен заплатить своей жизнью. На его примере остальные мусульманские лидеры должны будут прозреть и увидеть льющуюся кровь безвинных жертв.

– Ты не ответил на мой вопрос, что конкретно ты хочешь от меня, Принц? – повторил свой вопрос майор.

– Мы должны объединиться против султана Мохамеда Абу Хаджи.

– Зачем? – равнодушно пожал плечами Рафали. – Мои бойцы, мальчишки, даже не успевшие стать солдатами, они ни на что не годны, разве только умирать за свою родину. Против твоих боевиков они все равно что щенки дворняг против матерых волков. К тому же у тебя есть группа смертников-шахидов, которые справятся без труда с султаном. Разве я не прав?

– Конечно, прав, – согласился Черный Принц. – Только сил у меня недостаточно, да и времени мало. Пока в Буктаре янки чувствуют себя в безопасности, с султаном заодно, я хочу и им преподать хороший урок. Только оружия, боеприпасов и взрывчатки у меня мало, нет необходимой техники. Все это, конечно же, я могу достать, купить или доставить из-за границы, но на это уйдет много времени. А у тебя все это есть, и на этот раз кровь твоих мальчишек прольется не зря. Об этой акции заговорит весь мир, друзья с восхищением, враги с ужасом. Когда иракский народ победит ненавистных янки, тебе, майор Джамал Рафали, поставят золотой памятник.

Черный Принц не зря потратил молодые годы на учебу в медресе и духовной академии, именно там в нем обнаружили и развили дар оратора…

– Хорошо, я согласен, – наконец решился Джамал…

Старший прапорщик Николай Иванович Тягнирядно был невысоким смуглолицым крепышом, обладателем небольшого пивного брюшка, с хитро бегающими по сторонам поросячьими глазками (в поисках того, что плохо лежит) и чубом цвета спелой пшеницы. В армии он служил почти два десятка лет, и все на должности ротного старшины, в свое время безболезненно перейдя из Советской Армии в незалежну. Хитер он был, аки змей, и вороват, как мартышка. Таких в народе испокон века называли шельмами.

На Иракскую войну Тягнирядно попал еще задолго до начала боевых действий, когда Уряд принял решение направить в Кувейт батальон химической защиты, на тот случай, если Хусейн решится применить оружие массового поражения.

Отравляющих веществ у иракского диктатора не оказалось, но зато, попав «за кордон», старший прапорщик смог себя творчески реализовать на все сто процентов. Вернее было бы сказать, реализовал он элементы солдатского обмундирования.

Сперва Тягнирядно познакомился с американскими пехотинцами и, выяснив запросы бравых вояк, стал им продавать прорезиненные плащ-накидки «ОЗК»[10], убеждая джи-ай, что это маскировочные накидки снайперов времен афганской войны. И рассказывал старший прапорщик столь убедительно, что ни у кого из заокеанских союзников не закралось ни малейшего подозрения, что, выражаясь языком криминалитета, «фармазон лохам фуфло толкает».

Разрекламированные плащи защитных комплектов разошлись по цене пятьсот условных единиц, естественно, в долларовом эквиваленте, за неполный месяц. Тем самым оставив химбатальон без первичных средств защиты.

Вторым «шедевром» Николая Ивановича стала реализация зимних шапок-ушанок среди зажиточного населения Кувейта. Шапками по какой-то причине батальон снабдили на родине службы тылового обеспечения.

Но настоящей золотой жилой для старшего прапорщика Тягнирядно стала родная «горiлка». Наладив контакты с пилотами военно-транспортной авиации, Николай сам стал снабжать горячительными напитками братьев славян из польского и болгарского контингента, хотя не брезговал и американцами с англичанами. И вскоре все воюющие за главные принципы современной демократии знали главное условие получения огненной воды «Чимергес. Сто чатлов»[11] (естественно, в долларовом эквиваленте).

Четко отлаженная система алкотрафика позволила старшему прапорщику находиться на Среднем Востоке второй год, соответственно с выездами на родину во время отпусков. А также построить трехэтажную хатынку на берегу Черного моря в заповедной зоне, приобрести импортную мебель и бытовую технику, заодно и «мерс» «300-й», что называется, с нуля.

Вот и выходило, что народная мудрость опять оказалась права, заявляя: «Кому война, а кому мать родна».

Приехавшего проведать друга детства Пыха, вместе с ним и Серванта Тягнирядно принял с размахом. Первым делом он повез приятелей к себе в гости. Оказывается, неся «тяжелую» службу в столице Кувейта, он умудрился и там приобрести квартиру. Небольшую, всего в три комнаты, но с кондиционером (что немаловажно, когда на улице жара переваливает за сорок градусов), в хорошем доме и приличном районе.

Здесь Николай Иванович отдыхал от полуденной жары и тягот службы. Гостей он сперва попотчевал большой пиццей с морепродуктами и бутылочкой запотевшей «беленькой». Немного позже, развалившись в гостиной в кожаных креслах, они потягивали холодное баночное пиво, наслаждаясь ласкающей слух и душу записью последнего «Славянского базара».

Наконец старший прапорщик, посчитав, что все условия гостеприимства соблюдены, напрямую спросил, насмешливо улыбнувшись:

– И чего это тебе, Толян, морда бандитская, от старого служаки потребовалось?

– А чего это ты, Мыкола, решил, что мне от тебя что-то надо? – наигранно удивился Пых.

– Потому что перся ты ко мне через полмира ведь не ради разогретой в микроволновке пиццы, – отрубил старший прапорщик.

– Да мы тут поблизости отдыхали, – не сдавался Анатолий.

– Поэтому и приперлись, понятно. Говори, чего надо?

– Нужны стволы, патроны к ним и взрывчатка с детонаторами, – вмешался Сервант, решив прекратить глупую перебранку.

– Это уже интересней, – обрадовался Тягнирядно, потирая довольно руки. Отложив банку с недопитым пивом, вытащил из нагрудного кармана камуфлированного френча калькулятор. – Огласите весь список, пожалуйста, – и включил счетную машинку.

– Три «калаша», пять магазинов на каждый, пять «шпалеров»[12] и по несколько обойм к ним. Бесшумная снайперская винтовка, десяток ручных и светошумовых гранат. Полсотни килограммов пластида, лучше с радиовзрывателем, но сойдет и с часовым механизмом. Вот вроде и все.

Слушая уголовного авторитета, старший прапорщик, как хорошая секретарша, быстро пробегал пальцами по кнопкам калькулятора. То и дело его лицо озаряла плутоватая улыбка. Закончив фиксировать цифры, Николай Иванович обратился к Серванту, безошибочно вычислив в нем главного:

– И когда требуется этот арсенал?

– К завтрашнему утру, – ответил авторитет.

– Значит, уже этой ночью, – кивнул Тягнирядно и тут же задал следующий вопрос: – Вы в курсе мировой практики о надбавках за срочность?

– Крохобор, – не удержался от возмущенной реплики Пых, а Сервант, наоборот, широко улыбнулся и сказал:

– А также нам хотелось бы услышать возможный ассортимент вашей фирмы.

– Насчет пистолетов проблем нет. «Беретты», «кольты», «вальтеры» и тому подобное. С «калашами» тоже, их здесь пруд пруди. Но хотелось бы предложить кое-что оригинальное, «кольт-коммандо» – оружие спецназа, рейнджеров, «зеленых беретов» всяких там. Удобное компактное оружие со скорострельностью почти тысяча выстрелов в минуту. Впечатляет?

Видя недовольные физиономии братков, старший прапорщик изобразил улыбку голливудской звезды и понимающе вздохнул:

– Конечно, оружие это – неженка, боится воды, грязи, песка, долгой эксплуатации без чистки. Но, как я понимаю, вам не месяц же с ним по пустыне бегать. Кроме того, вместо пяти рожковых магазинов на тридцать патронов могу предложить по два дисковых магазина на сто патронов каждый.

– Годится, – не устоял перед таким давлением Сервант.

– Еще один вопрос, – продолжал Николай Иванович. – На какой дистанции вы собираетесь работать со снайперской винтовкой?

– Сто – сто пятьдесят метров.

– Ну, тогда винтовка вам без особой надобности, можно легко обойтись и охотничьим арбалетом. Здесь продаются в спортивных магазинах, и обойдутся вам по номиналу. Теперь насчет гранатомета, есть наши отечественные «РГД-5» и американские «М-61».

– Давай американские, не пробовал их ни разу, – оживился Пых, влезая в разговор. Сервант недобро посмотрел на него, но ничего не сказал, что обозначало – заказ сделан.

– Светошумовые гранаты только одного производителя, английские «Е-180» фирмы «Хейли и Уэллер».

– Подойдет, – кивнул авторитет.

– Взрывчатка у нас самая превосходная, американский пластид «СИ-4», – хвастливо заявил старший прапорщик.

– Устраивает, – вновь согласился Сервант.

– Радиовзрывателей, к сожалению, нет, но в наличии «адские машинки».[13]

– Итого? – снова вклинился в разговор Пых, которому уже казалось, что он находится где-то в супермаркете в родном Черноморске.

– Так, переходим к итого, – сразу же согласился Николай и, поднеся поближе к Серванту калькулятор, чуть ли не на пальцах начал перечислять: – Пять пистолетов по двести чатлов равны одной тысяче. Три автомата по три тысячи чатлов, гранаты по пятьдесят чатлов, это будет пятьсот чатлов. Взрывчатка по тысяче за десять килограмм равняется пяти тысячам. Охотничий арбалет фирмы «Рейнджер» – тысяча. «Адских машинок» сколько нужно?

– Две, – выставил два пальца Сервант.

– Еще пятьсот чатлов, – добавил старший прапорщик. – В общей сумме получается семнадцать тысяч плюс пять процентов (восемьсот пятьдесят), выходит новая сумма – семнадцать тысяч восемьсот пятьдесят. Минус две восемьсот пятьдесят за опт. Итого, пятнадцать тысяч чатлов.

– Что ты мне суешь местную валюту? – внезапно рассвирепел Пых.

Тягнирядно отложил калькулятор, взяв в правую руку банку с недопитым пивом, а указательным пальцем левой ткнув в друга детства на манер знаменитого шоумена, объявил:

– А чатл у нас сегодня равен одному американскому доллару.

– Ты че, дружище, озверел? – неожиданно упавшим голосом произнес Анатолий. Названная сумма показалась ему запредельной, тем более что еще совсем недавно он рассказывал Серванту, будто оружие, купленное у старинного дружка, будет стоить сущие копейки. Ничего себе копейки. Придется отрывать от обещанного гонорара. Пыху почему-то казалось, что пахан за такую сделку «рублем ударит» по нему.

– Какое озверел? – искренне возмутился военный, снова хватаясь за калькулятор. – Во-первых, почти три «штуки» сбросил на голом месте, во-вторых, «маслята» и бикфордовый шнур, целая бухта, забесплатно, задаром. Кроме того, барахлишко вы сами-то вывезти не сможете, опять же мне придется подсуетиться, и все это за какие-то жалкие пятнадцать «штук». А ты говоришь – озверел. Салабон.

– Ладно, – подвел итог сделке Сервант. – Но только нам нужны для оружия водонепроницаемые герметические упаковки.

– Без проблем, – обрадовался Тягнирядно. – Имеются в наличии, и это тоже будет бесплатно. Как подарок нашей фирмы таким замечательным покупателям, – хохотнул он…

В полночь джип «Чероки», в котором ехали Сервант и Пых, остановился на пограничном пункте. Четверо кувейтских пограничников, облаченные в светлого цвета форму и фуражки с высокими тульями, одной проверкой документов не ограничились, потребовав, чтобы пассажиры покинули салон, перевернули автомобиль, что называется, сверху донизу.

И только убедившись, что двое европейцев не везут ничего запрещенного, разрешили проезд на сопредельную территорию.

Проезжая через контрольно-пропускной пункт, Сервант в зеркальце заднего вида увидел, как на территорию пограничного пункта въезжает армейский «Урал-373», в кабине возле водителя важно восседал старший прапорщик Тягнирядно…

Оплаченный груз «миротворцы», как и было договорено, спрятали у дороги в десяти километрах за границей Кувейта.

Едва вдали исчезли габаритные огни «Урала», к тайнику тихо подъехал джип «Чероки». Николай свое обещание выполнил полностью, приобретенный у него товар был рассортирован, завернут в промасленную бумагу и уложен в герметичные пластиковые пакеты. Всего оказалось пять «посылок».

– Фирма гарантирует, – усмехнулся Сервант, укладывая брикеты с взрывчаткой в багажник внедорожника. – Теперь дело пойдет веселее, – пообещал авторитет, когда погрузка была закончена.

Действительно, на ночной трассе, ровной, как обеденный стол, да еще если ни одной ямки или бугра на протяжении всего пути, ехать одно удовольствие. «Чероки», разрезая смолянистую темноту светом мощных фар, несся на предельной скорости.

Пых, переживавший то за высокую цену заказа, то по поводу перехода границы, при погрузке оружия в джип боялся до последнего момента, что друг детства все же их подставил, и в любую секунду их может повязать пограничная стража. А с таким «джентльменским набором», как у них, ну никак не обойтись без статьи о терроризме.

Но все обошлось, и всю дорогу Пых тараторил, как заводной. Сервант понимал его состояние и, слушая Анатолия вполуха, лишь изредка непонятно чему улыбался.

«Чероки» миновал несколько небольших курортных городков, расположенных на побережье, и уже в предрассветные часы внедорожник выкатился на небольшой песчаный пляж. В пяти километрах за мысом, похожим на утиный клюв, вознесся вверх тридцатикилометровый мост, соединявший Буктар с материком.

Остановившись у кромки прибоя, «Чероки» несколько раз мигнул фарами, но волны оставались безучастными, лишь нахлынув в очередной раз на берег, лизали стертую резину покрышек внедорожника.

– Может, они ошиблись местом? – позевывая, предположил Пых.

– Не могли они ошибиться, координаты вбиты в память «Джи-пи-эс», – резко ответил бывший мичман и вдруг, вспомнив главное флотское правило: «чтобы матрос не скучал, загрузи его работой», со злостью глянул на Пыха. – Вместо того чтобы разевать пасть, как бегемот, скрути с «индейца» номера. – Видя, что подчиненный не проявляет излишнего рвения, с металлом в голосе добавил: – Бегом, боец.

Пока Пых исправно скручивал номера с обреченного вездехода, Сервант еще дважды включал и выключал фары, и лишь на третий раз из морской пучины выглянули две головы в аквалангистских масках…

– По каналу экстренной связи получена шифрограмма, – с порога доложил директору СВР офицер связи.

Главный разведчик оторвался от изучения бумаг и вопросительно посмотрел на вошедшего, кивком разрешая связисту выполнять предписанное инструкцией действие.

Дежурный офицер связи четким шагом подошел к столу директора, раскрыл папку, которую держал в левой руке, и положил на полированную поверхность листок с распечатанным компьютерным текстом. Отступив шаг назад, вытянулся по стойке «смирно»:

– Разрешите быть свободным?

– Идите, – подвигая к себе листок с шифрограммой, ответил директор.

Каналы экстренной связи, как правило, используются агентами-нелегалами только в самых крайних случаях: когда агенту грозит разоблачение, возможная провокация против главы государства или кого-то из членов правительства, диверсия, последствия которой могут иметь стратегические результаты, и, наконец, война.

Такие сообщения расшифровываются в первую очередь и направляются непосредственно на стол руководителя внешней разведки, минуя нижестоящее руководство.

Директор СВР прочитал первые строки расшифрованного донесения и не удержался от возгласа:

– Что такое? – вчитываясь вновь в первые строчки.

«Королю Льву.

В связи с открывшимися новыми обстоятельствами, появилась возможность завершить операцию «Флинт» и освободить находящихся в заключении двух наших товарищей В. Христофорова и К. Лялькина.

Не имею морального права отказаться от предоставившейся возможности, приступаю к ее реализации.

Прошу в течение сорока восьми часов обеспечить канал экстрадиции.

Ягуар».

Отложив депешу, главный разведчик нажал клавишу селектора и строго приказал:

– Начальника специальных операций ко мне.

Генерал-лейтенант появился в кабинете директора СВР ровно через три минуты, вошел без стука и без разрешения, даже не поприветствовав своего шефа, экономя время.

Впрочем, директор и сам не обратил внимание на подобные мелочи. Протянув генералу листок, с издевкой произнес:

– Полюбуйся на художества своей воспитанницы.

Начальник отдела специальных операций быстро пробежал глазами по тексту, вернул листок на директорский стол и позволил себе улыбнуться. И лишь дав выход своим эмоциям, оценил происходящее:

– Молодец, девчонка, нашла-таки выход из этой восточной мышеловки.

– Что ты такое говоришь? – возмутился директор; сейчас главный разведчик страны нисколько не был похож на руководителя одной из сильнейших спецслужб мира, а больше смахивал на начальника какой-то заштатной шарашки, беспокоившегося о своем насиженном месте. – Ты что, забыл, какой был мировой резонанс из-за этого треклятого взрыва? Мы чудом увернулись от его последствий, и вот опять.

– Правильно Алена поступает, – упрямо повторил генерал-лейтенант, он уже одной ногой был на пенсии, поэтому и имел привилегию говорить то, что думает. – Может, хватит пресмыкаться перед ними, – генерал кивнул головой на запад, – их агентура работает наглее, чем одесские гопники во времена нэпа, воруют у нас секреты ракет, самолетов, новые технологии. Их ловят, судят, сажают, потом амнистируют и чуть ли не с поклонами отпускают восвояси. А нашим двум «пришили» взрыв, который они не совершали, а еще могут запросто их буйны головы отчекрыжить. И весь цивилизованный мир будет доволен. Хватит своих бросать, пора вытаскивать, – резко заявил генерал-лейтенант, подкрепляя свои слова ударом ребра ладони по столу. – Пора показать нашим разведчикам, что за ними стоит государство, их Родина. И Алена, конечно же, молодец, хотя уверен, что по возвращении ее встретят не с цветами, а с розгами.

– Само собой, – кивнул директор внешней разведки. Как ни странно, тирада, выданная начальником Управления специальных операций, успокоила его и даже вселила какую-то уверенность. – Болтологией заниматься все горазды. Ты лучше скажи мне по существу, что делать?

Генерал-лейтенант лишь на мгновение задумался:

– В первую очередь не мешать, если Алена дала такую шифрограмму, то у нее все на мази. Вмешательство может все испортить.

– Ладно, уговорил, – со вздохом согласился директор. – Ну а что ты думаешь насчет эксфильтрации?

– Что тут думать, у военных в этом районе всегда крутится одна-две атакующие субмарины. Вот одну и следует привлечь к вывозу наших людей.

– Логично, – снова был вынужден согласиться главный разведчик, добавляя: – Вот ты этим и займись.

– Есть, товарищ генерал армии, – неожиданно начальник специальных операций вытянулся по стойке «смирно» перед директором СВР.

Весь рабочий день генерал-лейтенанта прошел в подготовительных работах, и только к вечеру были отправлены в зону Персидского залива две шифрограммы. Одна – командиру ударной подводной лодки «Барс», несшей в акватории боевое дежурство. Другая пришла на ноутбук Воронцовой.

«Ягуару.

В квадрате 39-42 каждую ночь, начиная со следующей, вас будет ждать подводная лодка. Обозначьте себя пятью красными огнями в цепочку. Пароль для командира: «Флинт на старости лет занялся благотворительностью». Ответ: «Все мы там будем».

Король Лев».

Часть 2

Русские не сдаются

Глава 1

Следствие по делу об убийстве чеченца Заурбека Галиперова было проведено в кратчайшие сроки. Вина дознавателями была «доказана», теперь суд должен был это подтвердить и вынести достойный преступников приговор.

Следуя всем канонам судопроизводства, начальным этапом должны были быть проведены первичные слушания. Конечно, в другой ситуации от них можно было и отказаться – «вина уже доказана», но, так как обвиняемые были иностранцами, вся эта ситуация находилась под пристальным взором всех мировых средств массовой информации, и поэтому приходилось строго следовать букве местного закона.

Местом для проведения суда было решено выбрать один из султанских дворцов. Во-первых, это куда престижнее смотрится, чем мрачные тюремные казематы, где обычно судили местных злоумышленников. Султанская роскошь должна благотворно сказаться на телевизионной картинке и, соответственно, на имидже всего государства. И во-вторых, в большом зале можно с комфортом разместить всех желающих.

Все нюансы предстоящего процесса были учтены, оставалось только подсудимых привести в соответствующий «товарный» вид. Здесь также пришлось приложить максимум усилий.

Едва российские контрразведчики «под допингом» подписали признание в совершении преступления, пытки тут же прекратились. Пленникам позволили спать сколько влезет, стали кормить как на убой (в подобной ситуации формулировка была близка к трагической действительности).

С утра тюрьму посетил комиссар криминальной полиции Абуала Малик. Главный полицейский приехал в сопровождении переводчика, пожилого араба в простых очках с хромированной металлической оправой. Волею судьбы ученый-лингвист, оказавшись в тюремных казематах, пугливо жался к полицейскому, который чувствовал себя, как дома.

Для обработки арестантов перед предстоящим мероприятием была выбрана одна из подземных галерей. Ожидая в «гости» комиссара, начальник тюрьмы распорядился доставить в галерею несколько кресел и столик с чайным сервизом. Время лучше коротать за пиалой крепкого зеленого чая.

Двое султанских чиновников по обычаю обнялись, соприкоснувшись выбритыми до синевы щеками. Надзиратель наполнил пиалы ароматным напитком и отошел. Говорить было не о чем (два дня назад виделись), поэтому, едва опустив свое могучее седалище в кресло, начальник тюрьмы приказал привести арестантов.

Русских офицеров привели через несколько минут. Увидев их, Абуала Малик отказался верить своим глазам. Двое мужчин в серой тюремной робе и сандалиях на деревянной подошве мало походили на тех туристов, которых он арестовал немногим больше недели тому назад. Опущенные плечи, запавшие щеки, поросшие густой щетиной, потухшие взгляды.

– Можно подумать, они провели в твоей темнице полжизни, – держа пиалу двумя руками, покачал головой комиссар криминальной полиции и выразительно посмотрел на начальника тюрьмы. – Ты их что, не кормил?

На широком лице с двумя подбородками расползлась улыбка, и без того узкие глаза начальника тюрьмы превратились в щелочки.

– Почему не кормил? Сами не ели, совсем отказывались.

– Надо было силой кормить, – разозлился Малик, но изменить что-либо было невозможно.

Арестантов освободили от кандалов на ногах, а наручники защелкнули за спиной. Усадив Христофорова на стул, один из конвоиров накинул на лоб Владимиру широкий кожаный ремень и, крепко затянув, пристегнул к спинке стула, таким образом полностью обездвижив. Второму конвоиру предстояло брить арестантов.

Через полчаса процедура бритья была окончена, после чего пленников отвели в душ, где обдали тугой струей из брандспойта, и, наконец сняв с них наручники, тюремщики вынесли два комплекта одежды, отошли в сторону, в ожидании, когда заключенные оденутся.

Абуала Малик ожидал, что русские выкинут какой-то финт, тем самым отомстив ему за применение психотропов для подписания признания в организации взрыва. Но страхи оказались напрасными, ни Христофоров, ни Лялькин не попытались броситься на комиссара в безрассудной ярости или хотя бы лезть в драку к конвоирам. Оба офицера молча оделись, после чего были пристегнуты к конвоирам.

И лишь после этого комиссар полиции отставил в сторону пиалу и подошел к арестантам, с самодовольной улыбкой произнеся по-английски:

– Покорились силе? Молодцы. Только теперь уже поздно это делать. Нужно было хвататься за руку, когда вам ее протягивали, а теперь… Теперь молите Аллаха, чтоб хотя бы свои головы сберечь.

Комиссар отошел в сторону, подсудимые на его заявление никак не прореагировали.

– Ведите их наверх, – распорядился начальник тюрьмы. Под сводами казематов вновь загудела брусчатка под коваными ботинками конвоиров.

Сопровождение подсудимых по городу также было обставлено с должной помпой. Полиция выделила три патрульных «Крайслера» с усиленными экипажами, кроме того, тюремная охрана выезжала на двух «бэтээрах» «Лукас», которым предстояло непосредственно прикрывать автозак.

Бронеколонна выехала за ворота тюрьмы, и шедший головным «Крайслер» включил сигнальную гирлянду проблесковых огней.

Дворец, где было назначено судебное разбирательство, был оцеплен плотным кольцом султанской стражи. Солдаты, вооруженные американскими штурмовыми винтовками «М-16» с примкнутыми длинными штыками, стояли на расстоянии пяти метров друг от друга. За их спинами толпились местные зеваки и любознательные туристы, которым «повезло» попасть на такое шоу.

Бледно-серый микроавтобус с зарешеченными окнами в сопровождении патрульных автомобилей и бронетранспортеров въехал во двор султанского дворца.

Когда автозак остановился напротив лестницы, ведущей к дворцу, двое охранников из тюремного персонала, одетые в парадную темно-синюю форму, распахнули дверцы.

Первым выпрыгнул охранник, за ним выбрался пристегнутый к нему Христофоров. Отвыкший от солнечного света, полковник приложил «козырьком» свободную правую руку ко лбу, прикрывая глаза. Он не сразу смог разглядеть, что двор усадьбы пестрит разнокалиберной военной формой, синей у тюремщиков, фиолетовой в голубых разводах у полицейских, песчаным камуфляжем султанской стражи.

– Охраняют нас, как особ королевских кровей, – буркнул Христофоров, направляясь в зал судебного разбирательства.

– То ли еще будет, Владимир Николаевич, – подал голос Кирилл, следуя за своим начальником.

Едва подсудимые поднялись по центральной лестнице к парадному входу, как тут же защелкали вспышки фотоаппаратов. Со всех сторон к заключенным потянулись дистанционные микрофоны, но давать интервью никто не собирался.

В сопровождении шести охранников Христофорова и Лялькина провели в зал судебных разбирательств.

Здесь конвоиры отстегнули наручники и усадили их на скамью подсудимых. Разминая затекшие запястья, Владимир оглядел зрителей предстоящего представления, из знакомых лиц он увидел лишь Малика и российского консула. Полный мужчина с редкими взмокшими волосами вертел в руках носовой платок, глядя куда-то в сторону, будто все происходящее его вовсе не касалось.

Зал быстро заполнялся журналистами, за спинами подсудимых рядом с назначенным им адвокатом занял место переводчик.

Наконец в зал вошел судья, невысокий сухенький старичок в ярко-красной мантии с непокрытой, абсолютно голой головой.

Старичок раскрыл большую папку и монотонным голосом принялся зачитывать суть уголовного дела, следом за ним за спинами подсудимых забубнил переводчик. Но Христофоров и Лялькин его не слушали, они знали, за что их судят.

Сделав паузу, судья поднял глаза, теперь его взгляд был обращен на сидящих на скамье подсудимых русских.

– Владимир Николаевич, вы признаете себя виновным? – переводчик тронул Христофорова за плечо.

Полковник поднялся и четко ответил:

– Нет. – И сразу же добавил спокойным голосом: – Ваша честь, я хочу сделать заявление. Признание в совершенном преступлении полиция выбила при помощи пыток и психотропной химии.

На это заявление никто, кроме журналистов, не обратил внимания, судья уже обращался к Кириллу Лялькину.

Владимир сел на свое место, его взгляд был прикован к лицу консула. Тот был похож на вареного рака.

«Чего доброго, инсульт схлопочет», – невольно подумал Христофоров и вспомнил, как несколько дней назад их в тюрьме навещал этот самый чиновник, который преувеличенно бодрым голосом вещал: «Не беспокойтесь, за вас борются на самом верху, – тыча пальцем в низкий тюремный потолок. – Наш МИД вас в обиду не даст, суда не будет».

– Выходит, борьба проиграна или даже не начиналась, – тихо произнес Владимир.

– Что? – не понял опустившийся рядом Кирилл.

– Теперь я понимаю, что мы по-настоящему влипли. И прав был этот подонок Малик, когда сказал, что над нашими головами занесен топор…

Комиссар криминальной полиции Абуала Малик равнодушно наблюдал за переговорами русских. «Закончится это дело – поеду в Европу, отдохну. Деньги для того и нужны, чтобы их с шиком тратить…»

Американский ракетный фрегат «Экстрим» появился ранним утром. Серая остроносая глыба, утыканная мачтами радаров, казалась совершенно безжизненной, как корабль-призрак.

Не заходя в порт, фрегат бросил якорь, став на рейд недалеко от острова.

– Четыре двести, – произнес Али, наблюдая за прибывшим кораблем с помощью бинокля. Встроенный электронный дальномер был настроен на морские мили. – Что скажешь? – спросил он у стоящего рядом Ясера.

Тот поднял бинокль, несколько минут рассматривал корабль и, как заводной, стал перечислять:

– Американский фрегат «УРО», типа «Оливер Х. Перри», водоизмещение 3600 тонн, скорость хода – двадцать девять узлов, экипаж – двести десять человек, вооружение – восемь противокорабельных крылатых ракет «Гарпун», тридцать две ракеты ПВО «Стандарт», носовая пушка – семьдесят шесть миллиметров «ОТО Мелара» и зенитный двенадцатимиллиметровый автомат «фланкс», а также различное оборудование для постановки помех. Радары дальнего обнаружения, спутниковой навигации, торпедные аппараты и пара многоцелевых вертолетов «Си Хок».

– Все верно, – кивнул Али. – Это фрегат «Экстрим».

– Почему они не вошли в порт? – поинтересовался Ясер.

– После того как смертники подорвали один их фрегат в Йемене, янки стараются держаться от портов в отдалении, чтобы иметь возможность маневра, а главное, достаточную дистанцию, чтобы в случае необходимости расстрелять атакующих.

– Не лишено смысла, а как мы доберемся до этого фрегата?

Двое ливийцев стояли на смотровой площадке горы Халиф, самой высокой точке Буктара. Отсюда весь остров был как на ладони.

Али вновь поднял бинокль.

– Обрати внимание на север на одиннадцать часов. – В указанном направлении раскинулся торговый порт, где была пришвартована к главному пирсу безжизненная и обреченная «Варшава». По акватории между дюжиной тоннажных торговых судов без устали сновал портовый буксир, маленький, закопченный, он был похож на любопытного скотчтерьера.

– Бери левее, – указал Ясеру Али и пояснил: – Судоремонтные мастерские.

В дальнем углу порта в небольшой гавани Ясер увидел пришвартованный маленький кораблик, как и американский фрегат, выкрашенный в мрачный серый цвет.

– Торпедный катер тип «Селевен» датской постройки, – со знанием дела продолжил молодой ливиец. – Скорость – сорок шесть узлов, вооружение – две сорокамиллиметровые автоматические пушки, четыре торпеды «Сил». Он что, поломан?

– Нет, – усмехнулся Али, – просто султан Буктара большой друг американских президентов, вот и старается во всем следовать им. Даже одна из рот султанской стражи входит в состав оккупационных войск в Ираке. А когда началась «Буря в пустыне», султан, опасаясь нападения военно-морских сил Хусейна, увеличил свои ВМФ с шести сторожевых катеров на малый противолодочный корабль и пару торпедных катеров. А теперь вот султанские военные начальники решили модернизировать торпедные катера, заменив германские торпеды «Сил» на американские крылатые ракеты «Гарпун». Думаю, это «ПКР» как раз и привез «Экстрим». А торпедный катер на ходу и даже еще вооружение не сняли. Вот этим мы как раз и воспользуемся. Как думаешь, получится?

Ясер задумался, поднял бинокль, еще раз внимательно оглядел катер и спросил:

– Вдвоем?

– Вдвоем, – подтвердил Али.

– Сложно, – с сомнением покачал головой молодой ливиец. – У катера расчетный экипаж девятнадцать человек, поэтому сложно будет рассчитать торпедную атаку. Тем более направлять их на фрегат. – Ясер говорил со знанием дела – до того, как попасть в отряд коммандос, он пять лет оттрубил на эсминцах, дослужившись до старшего лейтенанта, и в морском деле разбирался на «отлично».

– Наводить торпеды мы не будем, – уточнил Али. – Если задействуем станцию наведения, ее сразу же засекут американцы. Мы не успеем выскочить из бухты, как они нас разнесут в щепки. Поэтому пуск торпед произведем на глаз. Выйдем, как говорится, на пистолетный выстрел – и залп из всех четырех аппаратов.

– Так, пожалуй, получится, – прикинул Ясер.

– С двигателем справишься?

– Ничего сложного. Только у меня еще один вопрос, как мы будем добираться до катера? Вплавь?

– Нет, это займет много времени. Поэтому пойдем через порт. Там сейчас дежурят четверо матросов и офицеров. Катер захватим во время утренней молитвы, они и пикнуть не успеют.

– Ловко получается, – усмехнулся молодой ливиец. Он уже сообразил, что операция отвлечения – практически самоубийство. Хотя и был пусть крохотный, но все же шанс уцелеть. Ясер пристально вгляделся в глаза Али, тот также знал, что их ждет, но на этом особо не циклился, потому что был более опытным и дольше прослужил в коммандос.

– Как тебе удалось на пустом месте собрать столько полезной информации? – поинтересовался он.

– Завел полезные знакомства в портовой администрации. Там есть один диспетчер, приятный молодой человек. Из разговоров с ним я понял – пассивный гомосексуалист, млеет перед сильными и крупными мужчинами. Трещит без умолку, рассказал все, что знал.

– Наверное, рассчитывал на взаимность? – залился смехом Ясер.

– Не повезло дурачку, у нас времени нет на развлечения, – в тон своему помощнику засмеялся Али. Отложив бинокль, он провернул ключ в замке зажигания взятой напрокат «Субару» и мягко надавил на газ. Автомобиль тронулся с места, выезжая на серпантин дороги, ведущей к подножию горы Халиф…

Все купленное оружие оказалось надежно упакованным в герметичные пластиковые пакеты.

Сервант, выбрав один из контейнеров, ножом распорол упаковку и вытащил наружу замотанные в промасленную тряпку три американских автомата.

«Кольт-коммандо», как и обещал прапорщик, был оснащен всеми необходимыми наворотами. Кроме сдвоенных дисковых магазинов, на каждом автомате были установлены калиматорные прицелы и телескопические приклады.

– Хорошая штука для паркетной войны, – выставляя под себя плечевой упор, произнес Сервант, – ну а для серьезных дел – говно. Хотя в нашем случае сойдет.

Братки, выставив на «стрем» Чечельницкого, курочили контейнеры, извлекая оружие, боеприпасы, взрывчатку.

Времени оставалось совсем ничего, поэтому следовало поторопиться…

Встретившись с Ломом и Седуксеном на побережье, Сервант с Пыхом выгрузили купленный «товар», после чего переоделись в приготовленную заранее аквалангистскую экипировку. Но прежде чем уйти под воду, Пых туда с разгону загнал «Чероки». Внедорожник погрузился по самую крышу, с отливом океан увлечет его в пучину.

Нагруженная водолазная группа, энергично работая ластами, шла в сторону султаната Буктар. Долго рвать мышцы не пришлось, в трех милях от берега на моторной лодке удили скумбрию Робин Гуд и Чучельник. Подняв аквалангистов с грузом на борт катера, они свернули снасти и вернулись в султанат. Этим маневром Сервант «убил одним выстрелом двух зайцев», во-первых, они достали оружие, а во-вторых, на пограничном пункте отметили, что турист Рикардо Хосе Мария Гонсалес покинул Буктар.

Взрывчатку разделили на пять десятикилограммовых брикетов. К двум брикетам Седуксен, военная специальность сапер-подрывник, быстро подсоединил «адские машинки», после чего занялся изготовлением радиовзрывателей при помощи электрических детонаторов и трубок мобильных телефонов. При наличии солидного опыта эта работа также не заняла много времени. Внешне же получилась нехитрая конструкция, густо обмотанная изолентой. Она не однажды была испытана во времена криминальных разборок.

Наконец подготовка подошла к концу, снаряженные автоматы и пистолеты были разложены на столе, взрывчатку сунули под кровать. Теперь всю экипировку проверял лично Сервант, так у него было заведено еще со времен службы во флоте, держать все под личным контролем. Чтобы потом не кусать локти и не искать виновных.

«Адскую машинку» авторитет выставил на одиннадцать утра. Остальным вооружением остался доволен.

– Значит, так, – начал бывший мичман распределять «боевые задачи» среди своих подчиненных, – Лом и Седуксен, возьмете на себя нефтеперерабатывающий завод. Хорошо изучили географию вокруг?

– Хорошо, – кивнул Лом. Он действительно несколько дней потратил на изучение промышленного района султаната.

– Рванете самую дальнюю емкость с нефтью, – протягивая бывшему главстаршине заряд с «адской машинкой», Сервант немного подумал и добавил: – Запомни, заводскую емкость взрывать. Если чего-то взорвете в нефтегавани, то и от всего Буктара останутся одни руины. А покойникам деньги ни к чему. Это ясно?

– Ясно, ясно, – энергично закивал Лом, но, чувствуя, что пахан не особо доверяет его словам, добавил: – Ну в натуре, Васильич, все ясно. – Почесав кончик носа, добавил: – А если честно, жаль, что этот островок нельзя на молекулы раздробить. Прикольно получилось бы.

– Свои приколы оставь для мемуаров, – грозно глянул на него Сервант. – Если доживешь, конечно.

На короткое время в коттедже повисла гнетущая тишина, братки вдруг осознали, что в случае «облома» их не ждет КПЗ, болтливые следаки, не менее болтливые адвокаты. Здесь в случае провала возможны два варианта: либо сразу убьют полицейские, либо чуть позже тюремный палач.

– Да, – неожиданно с тяжелым вздохом в разговор влез Роман Чечельницкий. – Нравы здесь крутые.

– Ну что, расслабились? А теперь за дело, – напомнил Сервант. – Лом, Седуксен – нефтезавод. Пых – кабельная сеть телефонной станции. – Второй заряд «адской машинки» достался Анатолию. – Ну а я беру на себя главные ворота сокровищницы, и парочка зарядов остается про запас, как говорится, на всякий пожарный случай. У кого есть что сказать?

Говорить браткам было нечего, разобрав разгрузочные жилеты, стали упаковывать в них запасные автоматные магазины, гранаты, ножи, пистолеты. Весь арсенал удобно разместился в нашитых подсумках жилета.

Сервант, взглянув на наручные часы, распорядился:

– Так, хлопцы, два часа на отдых, и за работу.

Войдя в свой номер, Виктор закрыл дверь на ключ и наконец смог глубоко вздохнуть. Сейчас он был один, предоставлен самому себе и мог все услышанное сложить в единую логическую систему.

В ближайшие сутки все должно было решиться, ливийцы закончили подготовку освобождения арестованных Христофорова и Лялькина. Они, конечно, думают, что после освобождения смогут «выпотрошить» обоих офицеров, чтобы наконец выяснить все подробности гибели полковника Аббаса.

«Да, – усмехнулся Савченко, – в самом конце этого шоу смуглолицых ребят ожидает большое разочарование».

Неожиданно Виктор сообразил, что кроме стреляющего устройства, замаскированного под трубку мобильного телефона, другого оружия у него нет. Войдя в спальню, он достал из прикроватной тумбочки «мобильник». Вскрыв переднюю панель, проверил наличие патронов. Четыре блестящих цилиндра были вставлены в казенники коротких стволов.

Проверив оружие, бывший морпех вставил на место панель, а «трубку» поставил на подзарядку. Стреляющее устройство приводилось в действие от электричества, поэтому аккумулятор должен быть всегда заряжен.

Как ни пытался Виктор, но собраться с мыслями и сосредоточиться не получалось, всему виной был переизбыток адреналина в крови, он всегда приходил в неистовое возбуждение перед боевой операцией.

Немного побродив бесцельно по номеру, Савченко вышел на балкон и, оперевшись на перила, стал смотреть на залитый огнями раскинувшийся внизу город. Переливающиеся разноцветные огни завораживали его внимание. Смотреть на их игру он мог бесконечно долго, но его внимание привлек аромат ментоловых сигарет.

Глянув на соседний балкон, Виктор увидел свою новую подругу. Молодая женщина была в длинном шелковом халате, ее волосы красиво падали на хрупкие плечи.

– Привет, – первой поздоровалась Алена, стряхивая указательным пальцем пепел с сигареты.

– Привет, – ответил Савченко. Совершенно забыв об огнях большого города, при виде женщины он испытал сильное желание. Даже нервное возбуждение прошло. – Зайдешь сегодня?

– Нет, – улыбнулась женщина, покачав головой. – Завтра тебя ожидает тяжелый день, а все остальное не уйдет от нас и потом.

– Я понял, – Виктор опустил голову. – Ну, тогда спокойной ночи.

– Пока, – донесся ответ.

Приняв холодный душ, Савченко рухнул в постель и, закрыв глаза, попытался заснуть. Постепенно мысли завертелись в стремительном хороводе, который несколько минут спустя унес его в черноту бесконечности, и Виктор провалился в глубокий крепкий сон…

Проснулся он от негромкого стука в дверь; поспешно вскочив с постели, Савченко прошел в холл и открыл дверь, впуская в номер Назир Шаха.

– Наше время, – тихо по-русски произнес следователь. – Быстро собирайся и выходи через служебный ход. Мы будем ждать тебя внизу.

Глава 2

Настроение у комиссара криминальной полиции весь день было приподнятым. «Дело» о взрыве у центральной мечети шло к своему логическому завершению. Предварительные служебные слушания прошли без заминок, правда, один из русских арестантов пытался со скамьи подсудимых качать права, но его никто не стал слушать. Консула его люди достаточно напугали фразой, что за разбирательством наблюдает лично султан.

Пока раскручивалось колесо судебной процедуры, Абуала Малик начал не спеша завершать все дела по своему ведомству. В мыслях комиссар уже сидел в авиалайнере, уносящем его под пальмы Майами, во влажный жаркий климат с полуголыми длинноногими бабенками, что в родном султанате было в дефиците.

Полицейский автомобиль подъехал к комиссарской усадьбе, фары едва успели мигнуть, как ворота тут же распахнулись.

Слуги, как обычно, встречали комиссара на входе в дом, хорошо вышколенные, они были готовы в любое время дня и ночи выполнить любое желание хозяина.

– Приготовьте мне прохладную ванну, – снимая подмышечную кобуру с пистолетом, распорядился Малик, направляясь в свою комнату.

Слуги покорно направились выполнять распоряжение хозяина, наполнять ванну, готовить белье. Это было последнее, что они могли сделать для него.

Появившийся из темноты быстрый Скорпион нанес удар обрезком трубы, наполненной песком, в основание черепа одного из слуг, второму Кобра проломил височную кость кастетом.

Затем боевики забросили трупы на дно ванной, выполненной в форме гигантской раковины, вода окрасилась в алый цвет.

Накинув легкий халат, Малик устало прошел в ванную. Все его мысли по-прежнему были заняты предстоящим отдыхом на берегу Мексиканского залива, даже мелькнула мысль взять с собой грудастую длинноногую блондинку, а лучше двух, и отправиться с ними в круиз по островам Карибского бассейна.

«Были бы деньги, а как потратить, это уже не вопрос», – сам себе улыбнулся комиссар, он был настолько занят своими мыслями, что не обратил внимания на долгое отсутствие слуг. За что и поплатился.

До ванной комнаты оставалось несколько метров, когда на него накинулись двое боевиков. Скорпион рухнул под ноги полицейскому, а Кобра, оказавшись за спиной комиссара, ухватил его за плечи и рванул шелковистую ткань халата вниз, таким образом сковывая движения Абуалы.

Все трое повалились на пол и закувыркались в борьбе. Сперва комиссар пытался отчаянно вырваться, но слишком неравны были силы. Сообразив, что самому не освободиться, Малик попытался закричать, но и тут опоздал. Едва полицейский раскрыл рот, Кобра затолкал в него кусок шелка, вырванный из его же халата.

Наконец боевики одолели Малика, завалив его на живот, вывернули руки за спину, затянули на запястьях пластиковые наручники. Чтобы комиссар не особо трепыхался, Скорпион не очень сильно приложился кулаком к его затылку. Абуала Малик тут же обмяк. Его усадили в кресло, Кобра достал прямоугольную коробочку – короткоимпульсный передатчик. Назир Шах соблюдал полную секретность при проведении операции, поэтому строго-настрого запретил пользоваться мобильными телефонами.

– Шакал в капкане, – доложил Кобра и услышал ответ:

– Принял, выезжаем.

Голос следователя звучал неестественно из динамика, но механическая информация, выходящая в эфир, автоматически кодировалась, а в приемнике также расшифровывалась…

Черный минивэн подкатил к усадьбе через сорок минут. Услышав звук подъехавшей машины, Скорпион включил электродвигатель, отворяющий ворота.

– Где он? – спросил Назир Шах, выбравшись из салона автомобиля.

– В холле, – указал боевик.

– Значит, к разговору готов, – довольным голосом произнес следователь, вынимая из салона чемоданчик со спецсредствами. Глянув на замершего рядом Савченко, напомнил: – Маску надень, и действуем, как договорились. Главное, вывести его из себя, чтобы комиссар от страха не мог сопротивляться. Нужно сломать его психологическую защиту.

– Все будет в лучшем виде, – натягивая на лицо черную маску, заверил его Виктор. Он слишком давно мечтал о встрече с этим человеком.

Втроем они прошли в дом, Абуала Малик сидел в кресле. Он уже пришел в себя, но никак не мог понять, кто на него напал и что вообще происходит в его доме.

Комиссар услышал незнакомую речь. Впрочем, почему незнакомую, на этом языке разговаривали арестованные русские. От нехороших предчувствий тело комиссара покрылось липким противным потом.

В холл вошли трое мужчин крепкого сложения. Один из них молча указал на оцепеневшего комиссара, второй поставил кейс на стол, преувеличенно громко щелкнул замками и стал доставать наружу различные предметы, некоторые из них комиссар хорошо знал – пыточный инструмент.

Третий боевик в черной маске подошел к Малику и, ухватив за полы рваного халата, легко оторвал от кресла и злобно прошипел:

– Вот ты мне и попался, сука. – Кулак, сжимающий халат, рванулся вперед, с треском разрывая легкую ткань. Сокрушающий удар пришелся комиссару в челюсть. Тот не удержался на ногах и полетел на пол, опрокидывая кресло. Но это было только начало экзекуции; едва Абуала рухнул на пол, на него мощной кошкой прыгнул Савченко. Придавив Малика всей массой, ухватил за горло и по-звериному прорычал: – Я тебя, сучья падла, на лоскуты порежу, собственные кишки жрать заставлю.

Следующий удар пришелся в область солнечного сплетения, тело комиссара пронзила острая боль. Малик выгнулся, как если бы его пытали током.

Назир Шах, до сих пор молча наблюдавший за муками комиссара, подал знак, и Кобра со Скорпионом оттащили вошедшего в раж Савченко, а комиссара вернули в прежнее положение. Абуала Малик сразу понял, что к нему явились товарищи тех, им арестованных. И пришли не с поклоном, слезно молить принять участие в судьбе несчастных. Нет, эти звери пришли не за милостью, они пришли мстить.

Внезапно его осенило, что эти русские не были обычными туристами или хотя бы дипломатами, они были офицерами спецслужб, значит, и к нему пришли такие же спецы. Малик почувствовал новый прилив ужаса, увидев в руках одного из напавших на него огромный, с широким хромированным лезвием тесак. «С таким ножом они точно сделают из меня шашлык, и все из-за этого проклятого американца», – с ненавистью подумал о Френке Биглере Малик, проклиная себя за соглашение с ЦРУ.

Абуала Малик безумными глазами наблюдал, как один из незнакомцев любовно перекладывает на столе инструменты пытки.

«Проклятый шайтан, он мне запудрил мозги долларами». Ненависть к американцу с каждой минутой все больше закипала в крови комиссара, от страха перед предстоящими пытками он начал терять связь с реальностью.

– Сейчас из вашего рта вынут кляп и мы сможем спокойно поговорить, – Назир Шах заговорил с комиссаром на арабском языке, но Малик находился в глубоком ступоре и не воспринимал его слова. Пришлось залепить пару мощных пощечин, только тогда полицейский понял, что от него требуют, и закивал головой.

Стоящий за его спиной Кобра вытащил кляп из его рта, и Малик тут же попытался закричать, но боевик находился начеку, нанеся ему молниеносный короткий удар в челюсть. Звук оборвался.

– Идиот! – выругался следователь, вопросительно посмотрел на боевиков и спросил: – Здесь есть помещение с хорошей звукоизоляцией?

Те пожали плечами, и Скорпион неуверенно ответил:

– Пожалуй, для этого лучше всего подойдет ванная комната.

– Отлично, – обрадовался Назир Шах. – Тащите его туда.

Двое боевиков подхватили кресло с комиссаром и потащили.

Когда Абуала Малик пришел в себя, то первое, что он увидел, – плавающие в крови тела своих слуг. Бравый полицейский забился в судорогах, издавая нечленораздельные звуки, по красному лицу потекли мутные слезы. Через минуту его взгляд скользнул по туалетному столику, на котором уже были разложены пыточные инструменты, среди них выделялся огромный блестящий тесак.

– А теперь можешь кричать сколько угодно. Здесь тебя никто не услышит.

«Эти шутить не будут», – всхлипнув, подумал полицейский.

– Первый вопрос к вам, комиссар, – наконец Назир Шах приступил к допросу. – Почему были арестованы русские?

– Они, они обвинены в убийстве Заурбека Галиперова и его охраны, – запинаясь, произнес Малик.

– На каком основании вы вторглись на территорию дипломатической миссии и произвели арест? – уточнил свой вопрос ливийский следователь.

– Возле места взрыва их видел дорожный полицейский, а во время обыска на территории дипломатической миссии мы обнаружили остатки взрывного устройства, – выдал официальную версию следствия комиссар.

Назир Шах, исполнявший роль переводчика при «старшем» группы Савченко, перевел на русский язык заявление полицейского.

– Ах ты, сука! – срываясь с места, заорал Виктор. Левой рукой он смел с туалетного столика тесак и, взмахнув им, как саблей, ринулся на комиссара с истошным криком: – Ты меня достал, падла, порубаю на куски! – Он был уже совсем рядом с привязанным Маликом, но в самое последнее мгновение Скорпион рванулся наперерез Виктору, ушел в нижнюю стойку и провел блестящую подсечку.

Савченко тяжело рухнул на кафельный пол, остроконечный клинок тесака со свистом проскочил всего в нескольких сантиметрах от лица комиссара. На упавшего навалились двое боевиков.

Ужас вновь сковал мозг Абуалы Малика, в этот момент он со стыдом ощутил, что по ногам течет горячая влага.

Скорпион и Кобра вытащили из помещения отчаянно брыкающегося Виктора, следом вышел Назир Шах.

– Молодец, – похвалил следователь русского наемника, – в тебе умер драматический актер. Он уже «поплыл», придайте ему форсаж, – приказал он боевикам.

Те послушно кивнули и вернулись в ванную. Через минуту оттуда донеслись глухие удары.

– К чему затягивать процедуру? – отдышавшись, удивился Виктор. – Есть же химия, достаточно сделать один укол – и защебетал бы, как говорящий попугай.

– Можно, конечно, и укол сделать, – согласился Назир Шах. – Но у нас на комиссара другие планы. Потом сделаем нужную инъекцию, чтобы он стал послушный, как ямайский зомби. Я не знаю, какой будет реакция на смесь психотропных препаратов, а рисковать не собираюсь, слишком уж большая ставка в этой игре.

Савченко вынужден был в душе согласиться с ливийцем, но ничего не сказал. Вошел Кобра и сообщил, что клиент созрел для душевной беседы.

– Хорошо, значит, попробуем поговорить с господином комиссаром без химических добавок, – в глазах следователя блеснул каннибальский блеск.

Мужчины поспешили в ванную комнату, сгорая от желания поскорее покончить с допросом.

На лице Малика не осталось никаких следов насилия, боевики обладали талантом бить и свое умение использовали на сто процентов.

– Итак, я повторяю свой вопрос, – наклонившись к лицу комиссара, раздельно произнес Назир Шах. – Почему вы арестовали русских?

Комплекс психологического и физического воздействия сломал внутреннее сопротивление комиссара. Мутными от перенесенной боли глазами Абуала смерил ливийца и внезапно выкрикнул, брызжа слюной:

– Будь проклят этот американец!

– Какой американец? – следователь еще ниже склонился к нему.

– Френк Биглер, старший агент ЦРУ, это он приказал мне арестовать русских и подбросить улики их причастности к взрыву.

– Зачем они ему нужны? – Ливиец в нетерпении ухватил Абуалу за пояс халата внизу живота и крепко сжал.

– Не знаю, – выдавил Абуала. – Но он их вел еще с Турции.

– С Турции? – Назир Шах скосил глаза на стоящего чуть поодаль Виктора и вперил тяжелый взгляд в комиссара: – И где сейчас этот американец?

– Он еще в Буктаре. Видимо, будет ожидать окончания суда, – простонал тихо комиссар полиции. В эту секунду он отчетливо понял, что судьба ему отмеряет последние часы жизни…

Супертанкер «Йокогама» огромным черным айсбергом нависал над бетонным пирсом нефтегавани. Десятки портовых прожекторов залили желтым светом его верхнюю палубу, натужно пыхтели мощные насосы, закачивая нефть в танки наливника.

На черной маслянистой воде, похожей на разлитую нефть, сперва появилась серия пузырьков, затем, подобно паре больших шаров, над поверхностью водной глади возникли головы аквалангистов.

Двое боевых пловцов бесшумно проплыли вдоль корпуса танкера, обогнув рулевое устройство, они оказались у стенки пирса и двинулись вдоль нее.

На берег аквалангисты выбрались в самом дальнем конце нефтегавани, здесь в беспорядке были разбросаны списанные металлические конструкции, за которыми боевые пловцы могли надежно укрыться.

Сняв ласты, маски и акваланги, Лом и Седуксен, поддерживая рюкзак со взрывным устройством, выбрались из укрытия.

Бывший главстаршина морского спецназа с сожалением окинул взглядом громаду танкера. По закону войны следовало заминировать насосную подстанцию, энергия взрыва одновременно перекинулась бы на наливник и стационарные резервуары на берегу, при этом увеличившись в мощности в сотни раз, уничтожив не только нефтегавань, но и всю промышленность султаната, расположенную в этой части острова. Для войны это был наиболее оптимальный вариант, но для «мирного» налета на сокровищницу это было бы забагацько.[14]

Черные водонепроницаемые гидрокомбинезоны надежно скрывали братков в чернильной темноте ночи.

Проход от нефтегавани до нефтеперегонного завода занял сорок минут. Перебравшись через высокую металлическую ограду, братки замерли в раздумьях, помня суровый наказ пахана – отыскать отдельно стоящий стальной нефтетерминал, который при взрыве не зацепил бы другие резервуары, создав эффект «домино».

Пока Седуксен с «береттой» на изготовку буравил настороженными взглядами темноту в поисках возможного появления охраны, Лом выбрал наиболее отдаленный нефтяной резервуар.

Но огромные стальные бочки слишком близко находились друг от друга. Вся эта акция уже не казалась бывшему главстаршине такой легкоразрешимой, как это было еще вчера.

– Твою мать, – едва слышно выругался Лом, времени оставалось в обрез, следовало торопиться.

Дефицит земли на острове и большая добыча нефти заставляли пренебрегать элементарными правилами противопожарной безопасности.

Седуксену надоело ждать, когда его напарник определится с выбором цели. Он незаметно приблизился к Лому и тихо шепнул:

– Ну, че ты себе мозги паришь? Вон видишь тот барак, – кивком головы указал в направлении большого двухэтажного здания из гофрированной жести. – Десять кило пластида, и так рванет, эту хибару вмиг разнесет, как карточный домик. Эффект нулевой, зато шума будет о-го-го.

Лом глянул на обреченный домик, строение четко выделялось на фоне звездного неба. Седуксен был прав, барак действительно находился на приличном расстоянии от стальных бочек нефтяных резервуаров.

– Лады, – вынужден был согласиться он, и под защитой теневой стороны братки двинулись к бараку.

Территория вокруг строения оказалась обнесенной оградой из колючей проволоки.

«Твою мать, зараза», – рассердился бывший главный старшина. Теперь следовало осмотреться и выяснить, не находится ли ограда под током или, чего доброго, не подключена ли к сигнализации.

Отсутствие изоляторов на колючей проволоке говорило о том, что ограда не находится под электричеством. Нацепив на глаза прибор ночного видения, Лом осторожно приблизился почти вплотную к колючей проволоке и определил, что сенсорных датчиков тоже нет.

– Я обеспечу проход, – шепнул он напарнику, тот кивнул, ужом подползая к ограде. Захватив пальцами нижний ряд проволоки, Лом осторожно потянул ее вверх. Колючка за долгие годы значительно провисла, так что проход удалось преодолеть без труда.

Просунув по земле рюкзак с подрывным зарядом, Седуксен прополз следом. Дальнейшее было делом техники. Опытный морской диверсант, приблизившись к стене, вытащил из рюкзака заряд с прикрепленной к нему «адской машинкой». Затем из чехла, прикрепленного к голени правой ноги, достал водолазный чехол с широким клинком и густой пилкой на тыльной стороне лезвия.

Песчаный грунт легко поддавался под давлением ножа, и вскоре образовалась глубокая ямка, в которую минер уложил взрывчатку. Засыпав заряд, Седуксен рассыпал остатки песка по сторонам и, схватив рюкзак, неслышно нырнул в проход под проволокой.

– Все, Лом, ходу, – шепнул он напарнику, и боевики поспешно устремились обратно к нефтегавани.

Бывшие боевые пловцы не могли себе представить, что, заложи они взрывчатку под один из нефтяных резервуаров, трагедия могла быть куда меньшей.

Отдельно стоявший сарай был заставлен баллонами с пропаном и кислородом для возможных сварочных работ…

Как всегда, едва над Багдадом сгустились сумерки, небо над городом озарилось розовыми всполохами взрывов. Столица оккупированной страны жила своей партизанской жизнью.

Объединенный отряд бойцов президентской гвардии и боевиков «Аль Каиды», пройдя по галереям канализационного коллектора, наконец выбрался за городскую черту.

Сдвинув чугунную крышку, из люка вылезли четверо боевиков в противогазах, стащили их и залегли по периметру, наблюдая за пространством вокруг. Выждав еще минут десять, старший коротко свистнул, подавая знак остальным.

Подобно призракам, из черного проема канализационного колодца повстанцы друг за другом поднялись наверх. Черные комбинезоны и пучеглазые маски противогазов делали их схожими с обитателями преисподней. Но не было, к счастью, зрителей, способных оценить этот маскарад.

– В таком виде мы легко сможем распугать все оккупационные силы, – стягивая противогаз, усмехнулся Черный Принц, указывая майору Рафали на подчиненных, замешкавшихся в своих защитных масках. – Голливуд достаточно долго дурачил весь мир сказками про оборотней и вампиров, так что их солдаты легко в это поверят.

Джамал не разделял восторга своего напарника, ему вообще не нравилась предстоящая операция. С военной точки зрения предстоящая акция – чистое самоубийство, у исполнителей не было ни единого шанса выжить даже теоретически. Впрочем, о сохранении своей жизни майор нисколько не переживал, он давно был готов положить ее на алтарь страны. Но, как солдат, твердо усвоил, что нужно сделать все, чтобы выполнить задание и приложить не меньше усилий, чтобы самому уцелеть.

Но в этой акции была еще одна сторона, политическая, и Джамал Рафали согласился с предложением Черного Принца, решив, что наказание предателей – неплохая цена за собственную жизнь.

Майор, уложив в сумку противогаз, взглянул на слипшуюся от пота бороду пакистанца, тот не проявлял никакой нервозности. Лидер террористов совершенно спокойно обрекал себя на заклание ради идей «Аль Каиды».

– Живее, – тихо приказал Рафали, не давая своим бойцам времени рассиживаться. Сейчас было главное для их отряда – как можно дальше отойти от города, в противном случае боевиков смогут засечь американские рейнджеры, патрулирующие улицы Багдада.

Приблизившись к Черному Принцу вплотную, майор Рафали тихо сказал:

– С тремя бойцами я уйду вперед, вы же поведете основной отряд, так что позаботьтесь о фланговом охранении и арьергарде. Идти придется всю ночь, поэтому темп следует держать на пределе. Это ясно?

– Вы повторяетесь, Джамал, – небрежно отмахнулся от него Черный Принц. – Мы уже не один раз все обсудили, и я пока не страдаю старческим склерозом. Ну, а дальше все во власти Аллаха. Будем молить его о помощи в нашей святой миссии.

Рафали никак не отреагировал на эту тираду. Поправив на плече брезентовый ремень своего «табука»[15] и кивнув троим унтер-офицерам, наиболее подготовленным из отряда президентской гвардии, он бесшумно растворился в темноте.

Отряд узкой змейкой потянулся за ними. Боевики быстрым шагом продвигались между развалинами пригородных строений, домов, разрушенных авиационными и артиллерийскими налетами во время последнего штурма столицы Ирака.

На пути отряда то и дело попадались остовы сгоревших автомобилей, но у каждого боевика был прибор ночного видения, и это позволяло легко обходить препятствия. Вскоре они прошли развалины пригорода и удалились в глубь пустыни.

Черный Принц оглянулся на идущего следом помощника и коротко что-то приказал. Четверо боевиков разошлись по сторонам попарно, еще четверо отстали, чтобы во время движения прикрывать тыл.

Удалившись на несколько километров от города, отряд остановился на короткое время. Боевикам следовало облачиться в накидки, изготовленные из теплопоглощающих покрывал. Блестящая ткань надежно скрывала боевиков от тепловизоров, которыми были оснащены американские вертолеты.

Накинув на голову остроконечный капюшон, Черный Принц дал команду на движение.

Джамал Рафали завидовал ему, искренне веря, что пакистанский террорист готов на самопожертвование ради идеи. На самом деле все было далеко не так, Черный Принц не собирался умирать при ликвидации султана Буктара. Вовсе нет, у него были далекоидущие планы на будущее. Он видел себя в том самом будущем премьер-министром единого мусульманского халифата, простершего свои границы от Индийского до Атлантического океана. Убедив майора Рафали принять участие в операции по ликвидации султана, Черный Принц тут же сделал видеозапись. В черной маске на фоне зеленого знамени ислама с двумя автоматчиками в повязках смертников, положив перед собой лист бумаги с заранее написанным текстом, Черный Принц зачитал перед объективом:

– Смерть султана Буктара Мохамеда Абу Хаджи является не гнусным убийством святого человека, а священной карой предателя веры. Да покарает Аллах всех, кто помогает захватчикам. «Аль Каида» берет на себя всю ответственность за происходящее в султанате Буктар.

Этого было достаточно, чтобы мир ни на минуту не забывал, кто держит его за горло. Кассету с видеозаписью Черный Принц через надежного человека отправил в Катар тележурналисту «Аль джазиз» Усману Алмади, с которым был знаком со времени прихода талибов в Кабул.

Для себя он заранее приготовил документы на имя английского подданного. После того как в Буктаре заварится кровавая каша, он сбреет бороду и смутное время пересидит в гостинице, а потом беспрепятственно выберется в Пакистан.

Мысли Черного Принца неожиданно прервал шорох возле ближайшего бархана. Пакистанец взял свой автомат наперевес, разворачиваясь корпусом в направлении подозрительного шума, как вдруг заметил промелькнувшие короткие тени. Тем не менее Черный Принц не выстрелил, вовремя сообразив, что это, скорее всего, собаки. С начала боевых действий четвероногие друзья человека, потеряв хозяев, уходили в пустыню, подальше от войны. Там они со временем дичали и к населенным пунктам приближались лишь в поисках еды.

Дикие собаки были опасными врагами человека, только если он находился в пустыне один. Группу людей животные благоразумно обходили стороной, как это произошло и сейчас.

Впереди трижды мигнул фонарь Джамала Рафали, сигнал к привалу. Времени на отдых отводилось минимум, и только на то, чтобы проглотить и запить водой несколько стимулирующих таблеток.

Через пять минут вновь двинулись, допинг впитался через кровь в организм спустя несколько минут, заставив работать с новой силой. Идти стало гораздо легче.

Дальнейшие мысли Черного Принца были направлены строго на движение, хотя мозг фиксировал продвигающихся вперед боевиков (скрип песка под подошвами ботинок), мелькающие за барханами тени боевого охранения. Но все это почему-то не походило на восприятие нормального человека, скорее напоминая работу боевой машины, готовой в случае опасности открыть огонь на поражение без лишних раздумий…

Все оказалось именно так, как предупреждал Джамал, идти пришлось всю ночь. Лишь на рассвете, когда небо сбросило черное покрывало и начало облачаться в бледно-голубые и розовые цвета, майор подал знак, разрешающий еще одну остановку.

Теперь боевикам «Аль Каиды» и солдатам президентской гвардии можно было свернуть в рулоны свои теплопоглощающие накидки и снять черные комбинезоны, под которыми была надета форма светло-коричневой расцветки, прозванная военными «пустынным камуфляжем».

– Долго еще идти? – приблизившись к дозорным, спросил Черный Принц, действие допинга подходило к концу, и пакистанцем стала овладевать дрема.

– Мили полторы, не больше, – ответил Рафали, повязывая на голову куфию такой же камуфляжной расцветки.

Из-за барханов выглянула малиновая верхушка солнца, отряд снова двинулся вперед. Но вскоре боевики вынуждены были остановиться, уткнувшись в брезентовую стену.

Вокруг, сколько мог охватить глаз человека, стояли большие блинообразные шатры, которые сливались с бескрайним морем пустыни, поэтому разглядеть их можно было, только коснувшись рукой.

Джамал вытащил из притороченных к поясу ножен штурмовой кинжал и легко рассек крепкую ткань. Затем через образовавшийся проем влез внутрь, Черный Принц и несколько боевиков последовали за ним. В лучах света, проникающих через отверстие, они увидели два угловатых длинномордых открытых внедорожника «Лендровер» серии «Дефендер 110». Мощные машины, стоявшие на вооружении английских коммандос под грифом АСО[16], оснащенные курсовым пулеметом. К этому можно было навесить и дополнительное вооружение – «ПТУРы»[17], портативные «ЗРК»[18] и даже малокалиберную скорострельную пушку.

Несмотря на экономическую блокаду, военная разведка Ирака закупала «Дефендеры 110» через цепочку посредников, чтобы оснащать вездеходами президентскую гвардию и части особого назначения, которым предстояло проводить стремительные рейды по тылам коалиционных сил, если вдруг те решатся на вторжение. Для затяжной войны у иракской армии было все готово, и никто, от генерала до солдата, не сомневался, что эту войну они выиграют. Но не сложилось долго воевать.

– Ого, – удивленно и радостно воскликнул Черный Принц. – И много тут спрятано таких великолепных железных лошадок?

– Достаточно, – сдержанно ответил Джамал Рафали. – На всех хватит.

В голосе майора прозвучали нотки неприкрытой грусти. Настоящий воин, он готов был сражаться, и для этого были все условия – пустыня скрывала подземные аэродромы с сотнями боевых самолетов. От посторонних глаз были надежно спрятаны тысячи танков и артиллерийских систем, несметное количество бункеров, складов и арсеналов. Всю эту мощь оккупантам так и не удалось разыскать, но и в войне она не использовалась.

«Может, просто не пробил его час, – с надеждой подумал майор. – А я просто чего-то не знаю. По чину не положено».

Джамал приказал унтер-офицерам:

– Выставить охранение, остальным заняться машинами. Подключить аккумуляторы, проверить работу моторов, потом отдыхать. Как стемнеет, выдвигаемся, поедем за дополнительной экипировкой и взрывчаткой. Взрывчатки нам много потребуется…

Приборная панель арендованного братками микроавтобуса «Ниссан» переливалась разноцветными огнями. Сидящий на водительском сиденье Пых нервно поглаживал рулевое колесо, его короткие толстые, похожие на сарделины, пальцы то и дело срывались на барабанную дробь. Сидящий рядом с ним Сервант никак не реагировал на такое поведение «гладиатора»[19]. Бывший мичман внимательно следил за полицейским, облюбовавшим себе место напротив телефонной станции.

Время неумолимо шло, полицейский продолжал неподвижным истуканом сидеть в седле пятисоткубовой «Хонды», в конце концов такое поведение стража порядка могло выбить налетчиков из графика.

Авторитету также пришла пора нервничать, но Сервант по-прежнему оставался невозмутимым, как египетский сфинкс.

Не выдержав пытки ожидания, на заднем сиденье тяжело вздохнул Роман Чечельницкий, а Робин Гуд внезапно предложил:

– А давай я его из арбалета сниму? – Лучник с готовностью похлопал по пластиковому футляру с мощным арбалетом с пластиковым ложем, титановой дугой, сверхпрочной капроновой тетивой и мультипликаторной катушкой, позволяющей без особых усилий сгибать дугу при натягивании тетивы. Алюминиевую стрелу со стальным наконечником такой арбалет метал почти на четыреста метров. Мощный оптический прицел позволял на триста метров гарантированно поражать ростовые мишени, что сутки назад и продемонстрировал Робин Гуд.

– Нет, – не оборачиваясь, бросил Сервант и, по-прежнему не отрывая от полицейского взгляда, добавил: – Еще нигде ничего не началось, а вы уже готовы жмуров пластать. Подождем еще немного.

Прошло еще с четверть часа, но патрульный так с места и не двинулся, даже не зевнул.

– Что ему там, медом намазано? – наконец возмутился и Сервант.

Личный киллер авторитета ухмыльнулся в свою бородку-«эспаньолку» и с готовностью опустил руки на замки футляра.

– Слышь, Робин Гуд, рогатка со стекляшками при тебе? – не к месту поинтересовался Сервант.

– Ну? – ничего не понял лучник.

– Я на соседнем квартале видел ювелирный, хиляй туда и от души разок-другой приложись по витрине. А потом скачи назад, мы тут тебя подождем. Усек?

– Усек, – вздохнул Робин Гуд и, отложив футляр с арбалетом, потянулся к своей спортивной сумке…

Отвлекающий маневр бывшего мичмана удался на все сто. Едва сработала сигнализация, полицейский завел свой мотоцикл и унесся прочь.

– Что и требовалось доказать, – довольно потирая руки, заявил Сервант. Вытащив из-под ног черный рюкзак с парой упакованных зарядов, добавил: – А теперь, господа хорошие, мой выход. Парад-алле.

Покинув салон микроавтобуса, он неторопливой походкой направился к небольшому трехэтажному зданию телефонной станции.

Несмотря на то, что баснословно богатый султанат мог себе позволить иметь в пользовании самые последние достижения техники, семьдесят процентов телефонной связи Буктара были линейными. Особенности почвы острова не позволяли зарывать линии связи в грунт, поэтому были установлены специальные столбы телефонной связи. Все эти кабельные линии, как паутина, стягивались в одно место – главный узел телефонной связи.

Для того чтобы вывести из строя семьдесят процентов телефонов Буктара, достаточно было взорвать кабельную подстанцию.

Сооружение на территории телефонного агентства, собранное из металлических ферм и обвитое сотнями черных жил кабельных линий, издали напоминало гнездо гигантского паразита из фильма ужасов «Чужие». Но Сервант не был человеком впечатлительным, ему было плевать, на что похож объект предстоящей акции.

Перемахнув через полутораметровое бетонное ограждение, он оказался на территории телефонной станции. Охраны, как и камер слежения, здесь не было и в помине, что значительно облегчало задачу.

Опытному морскому диверсанту не потребовалось много времени, чтобы быстро отыскать уязвимые места подстанции. Распахнув рюкзак, Сервант вытащил два подготовленных к работе взрывных устройства.

Оба заряда были настроены на один телефонный номер, при активации которого они должны были сработать одновременно…

Патрульный полицейский больше не появлялся. Авторитет все той же непринужденной походкой вернулся к стоящему у обочины «Ниссану». Робин Гуд уже успел вернуться и снова держал в руках футляр с арбалетом, как будто для него это была самая большая ценность во всем мире.

– Все путем? – спросил у лучника Сервант, тот лишь развел руками. «Дескать, сам не видишь? Раз я здесь и патрульного не видно».

– Заводись, водила, – хлопнул Пыха по плечу авторитет. – Поедем, посмотрим, как там наши Ихтиандры. По времени им пора уже возвратиться, патрульные менты им, надеюсь, не мешали?

Пых провернул ключ в замке зажигания, двигатель вздрогнул и, как довольный кот, заурчал…

Султанат Буктар – богатейшее государство среди стран Персидского залива, поэтому наличие гастарбайтеров было делом вполне обыденным. Приезжим предлагали такую работу, на которую подданные султана не соглашались.

Ливийским боевикам, которые по «легендированным» документам были гражданами Йемена, выпал жребий убирать улицы. Питона и Рысь особенно устраивал тот факт, что район их ответственности проходил непосредственно вокруг казарм султанской стражи.

Две трехэтажные прямоугольные коробки, соединенные коротким переходом, были выстроены в колонизаторском стиле викторианской эпохи. До предоставления Буктару независимости здесь размещались шотландские стрелки, при губернаторе исполняющие обязанности береговой охраны и внутренних войск на случай возможного мятежа. Отделенный от материка остров ни разу не поднимался против захватчиков, и за сто пятьдесят лет колонизации не было ни одного восстания, поэтому казармы стрелков вместо высоких крепостных стен окружали ухоженные палисадники с цветами и пальмами.

Когда к власти в Буктаре пришел султан, в казармах шотландцев он разместил свою личную стражу, не став ничего менять.

Как и сто лет назад, часовой стоял лишь у главного входа в казармы. Каждое утро на плацу под стройные шеренги стражников играли национальный гимн, после чего торжественно поднимался государственный флаг султаната. И так изо дня в день, из года в год.

И так же каждую ночь возле казармы появлялись уборщики, которые подметали улицы, освобождали урны от мусора.

Появление пикапа «Рено», оснащенного всем необходимым для уборки улиц, часовой с автоматической винтовкой на плече заметил еще издалека. Проводив ленивым взглядом миниатюрный автомобиль ярко-оранжевого цвета, широко вздохнул и отвел взгляд в сторону, вновь погружаясь в свои мысли.

– Как наши дела? – поинтересовался сидящий за рулем пикапа Рысь. Оперативник был старшим в этой группе, в то время как прикрепленный к нему Питон должен был выполнять наиболее тяжелую работу.

– Охранник, как всегда, думает только о том, как бы его поскорее сменили, – ответил Питон. Широкоплечий здоровяк с небольшой головой, насаженной на могучую шею, и вправду напоминал крупную рептилию с небольшими, глубоко посаженными глазами, которыми он зорко оглядывал пространство вокруг казармы.

Проехав еще с десяток метров, «Рено» остановился напротив ворот с технической стороны здания. Здесь размещалась бронетехника султанской стражи.

Двое уборщиков выбрались из тесной кабины, широко, с удовольствием потянулись, разминая затекшие суставы.

Дальше все шло по обычной схеме. Сперва занимались очисткой урн от мусора, пока Рысь вынимал проволочные корзины из бетонных колб, Питон на дно этих колб укладывал ребристые блины итальянских бескорпусных противотанковых мин «ТСЕ/6», не забывая активизировать электронные взрыватели.

Опустошить, а заодно и зарядить шесть урн, заняло не больше двадцати минут, потом Рысь включил двигатель «Рено», запустил автоматические щетки и медленно двинулся вдоль тротуара, наводя окончательную чистоту.

Питон, в очередной раз оглянувшись по сторонам, по-змеиному скользнул в заросли ближайшего палисадника. Здесь заранее был приготовлен главный «сюрприз». Две противотанковые мины «арж» и восемь противопехотных мин направленного действия «клеймор».

Эти мины устанавливались постепенно, с того дня, как Назир Шах разработал операцию по нападению на тюрьму.

Заряды были установлены с учетом тактики здешних вооруженных сил. Мина «арж» представляла из себя реактивный гранатомет, установленный на треножный станок. Приводилась мина в действие либо при помощи дистанционного управления, либо от сейсмодатчиков, настроенных на движение конкретной бронетехники. Ливийцы решили воспользоваться датчиками, один из которых был настроен на германские броневики «Лукс» и направлен на перекресток за казармой султанской стражи. Второй «арж» пялился почти стомиллиметровым жерлом в проем ворот, датчик был заряжен на итальянский истребитель танков «В-1» «Чентауро», которых у стражников было аж две штуки.

Взрыватели «клейморов» были подключены ко второму сейсмодатчику с двадцатисекундной задержкой.

Отыскав центральный пульт управления, Питон проверил работу всех систем. Убедившись в исправности цепей, ливиец активизировал взрыватели мин. Спрятал пульт управления в грунт и уже собрался выбираться наружу, когда на перекресток выехали двое патрульных на мотоциклах.

Полицейские свернули к казарме и остановились возле уборочной машины. Питон выхватил из-под комбинезона пистолет с глушителем и, встав на колено, приготовился к стрельбе, ловя в прицел спину крайнего патрульного. Но до стрельбы не дошло, полицейские заглянули в кабину, мельком взглянули на сидящего за рулем Рыся и помчались дальше.

Тяжело вздохнув, Питон вытер рукавом взмокший лоб, поставил пистолет на предохранитель, спрятал под комбинезон и бесшумно выбрался наружу.

Времени у боевиков оставалось в обрез, а им еще предстояло наведаться к полицейскому управлению…

Восточный зал ресторана гостиницы «Хилтон» работал сверхурочно, чего на памяти обслуживающего персонала не бывало. Более того, музыканты оркестра, выряженные на восточный манер, уже второй час играли аргентинское танго и с ужасом пялились на сцену, где танцевал коротко стриженный верзила с искрящейся златогривой блондинкой.

– И как долго мы будем это терпеть? – неслышно подойдя к застывшему в дальнем углу метрдотелю, спросил старший официант.

– Пока они не натанцуются и не уберутся отсюда, – зло ответил метрдотель.

– По-моему, это нарушение внутреннего закона нашего отеля. – Старший официант проработал в гостиничном ресторане больше десяти лет и мог позволить подобное обращение к старшему по должности.

– Этот жирный боров – большая американская шишка. Если начнем его выпроваживать, может получиться скандал. И никто не знает, какие будут последствия, могут пожаловаться султану, и нас на месяц-другой упрячут в тюрьму разносить баланду уголовникам. Или, чего еще хуже, янки выкупят гостиницу и нас вышвырнут на улицу. Я о таких случаях достаточно наслышан.

– С чего ты взял, что он действительно большая шишка? – не унимался старший официант.

– Мой племянник служит в специальном подразделении охраны при полицейском управлении. Так вот, когда этот американец прилетел в Буктар, к нему сразу же прикрепили усиленную бригаду телохранителей, и лично комиссар Малик им отдавал приказ оберегать этого бегемота. И предупредил, если с американца упадет хоть один волос, с их плеч полетят головы. И, как утверждал мой племянник, комиссар в этот момент не был настроен шутить.

Оркестр изрядно фальшивил, но танцующая пара этого не замечала, продолжая двигаться при свете юпитеров, обняв друг друга. Время от времени они выскальзывали из светового пятна и направлялись к своему столику, на котором стояла бутылка «Шивас Ригал». Виски они по очереди пили прямо из горлышка, при этом белокурая девица громко и вызывающе хохотала. Приняв очередную порцию горячительного, пара снова возвращалась на танцплощадку.

– Это у них называется оттягиваться по полной, – с неприкрытым презрением сказал метрдотель. – Они считают себя хозяевами вселенной и на остальных людей плевать хотели со своей статуи Свободы.

– В прошлом году мне довелось побывать в Египте, – неожиданно припомнил старший официант. – В гостинице тогда развлекалась толпа «новых русских», тоже свиньи приличные, но против этого борова, – араб кивнул в сторону танцующих, – они просто розовые плюшевые поросята.

– Да воздаст им всем Аллах по заслугам, – метрдотель вдруг вспомнил, что пропустил вечерний намаз.

Глава 3

Когда служебные дела не требовали экстренных движений, Френк Биглер старался устроить свою жизнь по определенному распорядку. Ложиться спать до полуночи, просыпаться до рассвета, потом непременно jogging[20], затем контрастный душ, полноценный завтрак, и только после этого приниматься за работу.

В последнее время проживания в Буктаре старший агент снова мог позволить себе упорядочить жизненный ритм.

Сегодня завтрак Биглера как обычно был калорийным и полезным. Стакан свежевыжатого апельсинового сока, творожный десерт, пара яиц всмятку, подсушенные тосты, ветчина, сыр, сливочное облегченное масло и большая чашка крепкого кофе.

Закончив утреннюю трапезу, Биглер прошел в свой кабинет. На плоском экране ноутбука светилось сообщение о получении депеши.

Френк уселся в вертящееся офисное кресло, сцепил пальцы и на манер профессионального пианиста выгнул их до хруста, бодро застучав по кнопкам компьютерной клавиатуры.

Депеша пришла из Лэнгли от его непосредственного шефа. Если предстояли обычные рутинные разговоры, Ной Розенблюм предпочитал со своими подчиненными общаться посредством электронной почты.

Зашифрованное сообщение прошло через раскодирующий блок и на экран монитора вышло в виде ровных строчек текста.

«Хелло, дружище.

Твое сообщение о внезапном отъезде султана из Буктара мы проверили. Сейчас Мохамед Абу Хаджи находится в Европе на одной из своих вилл. По слухам из окружения Его Величества, султан покинул свое государство потому, что ему это посоветовал сделать личный астролог (Звездочет).

Наши аналитики в эту версию слабо верят и между собой говорят, что султан в Европе отдыхает от многочисленного гарема (шутка).

Теперь по поводу твоих дел, дружище. Вопрос о твоем переводе в постоянный состав ЦРУ уже решен. Место начальника восточноевропейского сектора в аналитическом отделе тебя ждет. Как только закончишь опекать Тима Брауна, вылетай в Штаты и принимайся за работу.

P.S. Почему наша подруга Долли Герл загостилась, пора и честь знать.

До встречи в «конторе»,

Ной Розенблюм».

Френк дважды прочитал сообщение, особенно место, касающееся его перевода на должность в центральный аппарат Лэнгли. Откинувшись на спинку кресла, он прикрыл веки, настроив мысли на происходящее.

Опеку над представителем промышленных кругов США можно было считать законченной, из окна коттеджа Биглера был виден серый остроконечный силуэт американского ракетного фрегата, куда в скором времени и должен был перебраться Тим Браун.

После этого можно забирать Долли Герл и с триумфом возвращаться в США.

«С триумфом». Неожиданно Френк вспомнил, как изрядно подвыпивший Тим сравнивал нынешнюю Америку с Третьим Римом, а, значит, в его случае именно это определение самое подходящее.

От мыслей Френка отвлек стук во входную дверь; убрав полученную из Лэнгли депешу, он поспешил в холл.

На крыльце коттеджа стоял референт военно-морского атташе, розовощекий лейтенант с самым простым именем и фамилией – Сэмюэль Смит, над ним любили подшучивать сотрудники дипломатической миссии: «С таким именем и фамилией карьеры никогда не сделаешь». Хотя наверняка это был обычный треп зубоскалов, в двадцать пять лет занимать должность референта атташе не так уж плохо.

У Френка с молодым лейтенантом было шапочное знакомство, пару раз виделись в баре миссии, но разговаривать так и не пришлось.

– Доброе утро, мистер Биглер, – первым поздоровался Смит, едва старший агент открыл входную дверь. – Меня прислал мой шеф.

– Привет, Сэми, – Биглер посторонился и добавил: – Проходи, кофе будешь?

– Если можно, со сливками, – улыбнулся Сэмюэль, усаживаясь в кресло.

Наполнив большую керамическую чашку из круглого стеклянного кофейника, Френк добавил сливок из мельхиорового молочника.

Протягивая референту чашку, старший агент как бы между прочим спросил:

– Выходной сегодня?

– Нет, – отхлебнув, покачал головой Смит. – Шеф прислал.

– Какие-то проблемы? – пора было переходить к сути визита.

– Вы уже в курсе, Френк, что в Буктар пришел ракетный фрегат «Экстрим» и на него должен перебраться эмиссар Пентагона Тим Браун?

– Наверное, в курсе, раз мне доверена опека над этим самым эмиссаром.

– Так вот, – в несколько больших глотков лейтенант допил кофе, – еще вчера Браун должен был ступить на борт фрегата. Но кэптэн даже в порт не приехал встречать корабль.

«Как говорят русские: «Узнаю гусара», – слушая референта, подумал Биглер, служба явно не тяготила наследника корабельных верфей.

– Сегодня утром с моим патроном связался командир «Экстрима» и долго орал, требуя, чтобы Браун был немедленно доставлен на борт фрегата. Шеф заявил, что не собирается унижаться перед богатым и влиятельным пьяницей. Послал меня, но не нужно родиться гением, чтобы сообразить, – лейтенант на мгновение замялся, – я только войду в номер кэптэна, он меня тут же вышвырнет, а то еще и пришибет.

Теперь все встало на свои места, наверняка атташе порекомендовал своему помощнику обратиться к нему, зная, что за безопасность отвечает именно он.

«Если сейчас препровожу Тима на корабль, то с Долли Герл сможем вылететь в Штаты уже во второй половине дня», – смекнул старший агент, кроме того, лейтенант автоматически становился его должником. И кто знает, как ему сможет пригодиться эта услуга в будущем. Законы разведки, как и пути Господни, неисповедимы.

– У вас какая машина, Сэм? – поинтересовался Френк.

– Кабриолет «Понтиак» двухтысячного года, – поспешно ответил Смит.

«Пижонская машина, только дочек из здешней миссии кадрить», – подумал старший агент.

– Я смогу ею воспользоваться для поездки в «Хилтон»? – спросил он.

– Без проблем, мистер Биглер.

Через двадцать минут старший агент подъехал на сверкающем черным лаком «Понтиаке» к воротам контрольно-пропускного пункта. Навстречу автомобилю вышел морской пехотинец в желто-коричневом «пустынном» камуфляже.

Баскетбольного роста негр имел капральские нашивки и огромный револьвер «смит-вессон» калибра «магнум-357» в открытой кобуре. Несмотря на спокойное житье-бытье в султанате, охрана дипломатической миссии находилась в постоянной боевой готовности.

– Доброе утро, мистер Биглер. – Приветствуя Френка, морпех обнажил большие, как у лошади, но, не в пример парнокопытному, белоснежные зубы. – Решили развеяться с утра?

– У каждого из нас своя служба, капрал, – коротко поставил на место охранника Френк.

Негр обошел машину, заглянул в салон и, больше не говоря ни слова, кивнул своему напарнику. Створки ворот медленно разъехались в стороны.

Едва старший агент выехал за пределы дипломатической миссии, как раздалась трель звукового сигнала его мобильного телефона. Биглер взглянул на экран светового табло, умная электроника идентифицировала номер звонившего – комиссар Малик.

– С самого утра без меня не может обойтись, – недовольно буркнул разведчик и включил телефон…

Взрыв рядом со зданием Государственной думы, устроенный террористкой-смертницей, имел резонанс не только в СМИ, будоражащих общественное мнение. Этим же вечером президент вызвал в Кремль руководителей всех силовых департаментов.

Начальник Службы внешней разведки договорился с директором ФСБ о встрече перед началом совещания…

В очередной раз небо над столицей разразилось обильным снегопадом. Белоснежные хлопья густой массой медленно падали со свинцово-серого небосвода, устилая улицы зимним пухом.

– Ну, теперь осталось подождать, чтобы растаяло, а потом сразу же ударил мороз. Вот тогда будет аттракцион, «гонки на выживание» называется, – недовольно бурчал Андрей, водитель машины директора. «Дворники» ударно сметали снежные хлопья с лобового стекла.

Мысли главного контрразведчика страны были заняты предстоящим совещанием у президента.

Конечно же, глава государства потребует отчет, почему террористке-смертнице удалось осуществить взрыв в самом центре Москвы и почему ее проморгали госбезопасность и МВД.

«Легко спросить, почему проморгали? Потому что не один год деньги воровались по фальшивым авизо, накапливались от торговли «левым» топливом, драгоценными камнями, золотом, наркотиками и от рэкета. А потом на эти же деньги подкупали государственных чиновников, милицию, прокуратуру, даже к чекистам лезут. «Желтый дьявол» прилипчив, шуршание банкнот кого угодно оглушит, ослепит, заставит пойти на самые тяжкие преступления, – генерал подавил тяжелый вздох. – Гниль проникла во все сферы нынешней жизни, и, чтобы общество оздоровить, необходимо выжигать каленым железом эту болячку. Взяточников, торговцев наркотиками, убийц и террористов по примеру коммунистического Китая расстреливать публично на стадионах. Так нет же, нельзя, мы ведь европейцы, цивилизованные, не смеем уничтожать всю эту погань. Нужно считаться с их человеческим достоинством. А они считаются с достоинством своих жертв? Вот и получается, как в старом еврейском танце «шаг вперед и два назад».

А почему смертница взорвалась, не дойдя до здания Госдумы? Да потому, что все здания стратегического назначения в Москве (Кремль, здания Правительства, Государственной думы, мэрии, института Курчатова и тому подобные) защищены системой «Зонт» – это мощный передатчик, работающий в нескольких сотнях радиодиапазонов и предназначенный для принудительной активизации электронных взрывателей. Вот поэтому и не дошла террористка до своей конечной цели.

Директор ФСБ откинулся на кожаное автомобильное сиденье. Все это он выскажет на совещании, сообщит об оперативных наработках в Чечне и других районах Северного Кавказа. Во многом с ним согласятся, даже пообещают финансовую помощь. О каленом железе президент ничего не скажет, будто не услышит. А это значит, что все останется по-прежнему. «Шаг вперед и два назад»…

Черный «Мерседес 500» представительского класса, персональный автомобиль директора ФСБ, въехал на территорию Кремля через Боровицкие ворота. Несмотря на то, что главный контрразведчик страны прибыл за сорок минут до назначенного президентом времени, начальник СВР его уже ждал.

Руководитель внешней разведки стоял с поднятым воротником длинного пальто, завороженно наблюдая за полетом снежных хлопьев, укрывавших пушистые лапы голубых елей.

– Добрый день, – выбравшись из машины, первым поздоровался директор ФСБ.

– Здравствуйте, – так же коротко ответил разведчик. Мужчины обменялись крепким рукопожатием. Глава СВР мельком взглянул на наручные часы и предложил, указывая рукой в черной кожаной перчатке на аллею, засаженную голубыми елями: – Прогуляемся, пока тут совсем снегом не занесло и не нагнали солдат чистить территорию. Времени достаточно.

Руководители спецслужб прошли метров двадцать, когда разведчик внезапно спросил:

– Что там слышно насчет ваших ребят в Буктаре?

– Сидят в тюрьме, ждут суда, – ответил контрразведчик, еще не понимая, к чему клонит коллега.

– Вытащить их не пытались?

Директор ФСБ остановился и внимательно посмотрел на собеседника.

– МИД ведет переговоры о помиловании султаном. Но это будет возможно только после того, как суд вынесет приговор. А почему вас это заинтересовало? Операция «Флинт» вроде бы свернута.

– Не совсем, – тихо ответил разведчик.

– То есть?

– Алену Воронцову помните?

– Полковник Воронцова? Конечно, помню, она была у нас в управлении после операции «Архив». По-моему, смышленая женщина.

– Даже слишком, – в голосе руководителя СВР проскользнуло неприкрытое раздражение.

– Что так?

– Алена была задействована в операции «Флинт». Когда ваших людей арестовала султанская полиция, мы отправили Воронцовой шифровку о свертывании операции и возвращении в Россию. В то время теплоход, на котором она находилась, уже подходил к Буктару. – Глава Службы внешней разведки громко хмыкнул. – Кто же знал, что она, как торпеда, захватила цель и вышла на боевой курс.

– Не понял? – директор ФСБ привык к конкретным высказываниям.

– Честно говоря, мы многое не учли. Сперва в Буктаре загорелся теплоход «Варшава», на нем Воронцова совершала круиз. Туристы застряли в султанате, наша служба сочла это естественным фактором (а зря), теперь же, когда туристы должны были вернуться к месту жительства, наша Аленушка прислала шифровку примерно такого содержания: «Операцию «Флинт» довожу до конца совместно с партнерами. Подготовьте канал отхода». А, каково?

– То есть вы хотите сказать…

– Наша торпеда идет до конца. Наши эксперты, выстроив схему возможных действий Воронцовой, пришли к выводу, что она не один раз попадала в сложные ситуации. Кстати, здесь, в центре, провальные операции, казавшиеся абсолютно бесперспективными, Алена каждый раз доводила до положительного завершения. Вот и сейчас сложилась подобная ситуация.

– Что она задумала? – резко спросил директор ФСБ.

– В данном случае связь у нас односторонняя, мы можем отправить ей сообщение, а вот получить ответ… – руководитель внешней разведки развел руками. – Задействовать свою посольскую агентуру после недавних событий сейчас рискованно. Тем более вмешиваться в ход подготовки операции совсем неразумно, можно спутать Воронцовой всю игру. В общем, канал эвакуации ей подготовили, теперь нам остается только ждать.

Генералы некоторое время шли молча, прислушиваясь к скрипу снега под ногами. Каждый думал о своем, разведчик мысленно распекал строптивую оперативницу, хотя в душе понимал – если Алена выполнит задуманное, то скорее всего придется награждать ее, потому что так испокон века заведено – победителей не судят.

Медленно идущий рядом контрразведчик пытался просчитать, для чего ему все это рассказал коллега, что в данном случае потребуется от их службы. Пауза затянулась, и, чтобы как-то ее разрядить, директор ФСБ спросил напрямую:

– Наша служба может чем-то помочь?

– Ничего не нужно, – ответил разведчик.

– В таком случае к чему весь этот разговор?

– Чтобы выяснить, не проводит ли ФСБ какую-то острую акцию, и чтобы вы были в курсе, когда Воронцова начнет действовать, и, соответственно, могли реагировать.

– Ясно. Спасибо за такой неожиданный подарок, – сдержанно ответил контрразведчик.

Глава внешней разведки взглянул на часы и задумчиво добавил.

– Пора возвращаться, до начала совещания осталось десять минут.

Назир Шах оказался прав, к утру физическое воздействие окончательно сломало комиссара Малика, и к рассвету борец с преступностью выложил все, что знал и о взрыве внедорожника Сказочника, и о своем американском спонсоре.

После недолгого раздумья Назир Шах приказал Абуале Малику:

– Вызывай американца сюда, скажешь, есть ценная информация.

Комиссар отрицательно замотал головой.

– Еще слишком рано, Биглер наверняка спит. Если я сейчас позвоню, это может его насторожить.

– Подождем, – вслух произнес Назир Шах и командным голосом отдал распоряжение: – Кобра, приготовь нам кофе.

Боевик с готовностью кивнул и почти бегом направился на кухню.

Виктор Савченко тем временем, сидя на мраморном подоконнике, пытался разобраться в происходящем. Благодаря тому, что следователь играл в этом психологическом спектакле роль переводчика при «русском командире», Виктор был в курсе всего допроса. И из всего услышанного выходило, что Христофорова и Лялькина просто-напросто, пользуясь своим положением в султанате, подставил соперник из заокеанской «фирмы».

Итак, офицеров ФСБ здесь, в Буктаре, «проявила» американская разведка. А как именно (вследствие утечки информации, оперативных действий или имела место простая случайность), уже не имело никакого значения.

Виктора сейчас тревожил тот факт, что ливийцы уже поняли – русские не имеют никакого отношения к ликвидации полковника Аббаса. И еще неизвестно, станут ли они их освобождать по первоначальному плану или удовлетворятся захватом комиссара полиции. В таком случае, освободить офицеров у Виктора нет ни единого шанса даже при поддержке Воронцовой…

По комнате поплыл запах свежезаваренного кофе, через минуту появился Кобра, выставив перед собой поднос с миниатюрными чашечками, над которыми поднимался ароматный пар. Виктор спрыгнул с подоконника, взял одну из чашек и, подмигнув Назир Шаху, вышел в коридор. Следователь вышел за ним.

– Есть какие-то мысли? – спросил Назир Шах.

– Как я понял, эти двое русских в вашем раскладе не при делах, – Савченко заговорил на полублатном жаргоне. – Так что, вы все равно решили лезть за ними в преисподнюю?

Следователь завернул на лоб края маски, пригубил кофе и с улыбкой ответил:

– Все, что сказал Малик, это всего лишь слова. Пусть даже напуганного до смерти человека. Им пока нет подтверждений. Это первое; второе, русские арестанты – профессиональные разведчики, значит, имеют доступ к какой-нибудь секретной информации. И то, что не говорят даже под пытками врагам, в непринужденной беседе легко рассказывают друзьям. По крайней мере, мы еще недавно такими были.

Слушая эти разглагольствования, Виктор понимающе кивал, вполне удовлетворенный, что ливийцы хотя бы не отклоняются от первоначального плана.

Больше поговорить не удалось, в кармане следователя зашипела коротковолновая рация. Включив ее, Шах быстро заговорил на арабском, потом что-то крикнул, и из ванной комнаты опрометью выбежал Скорпион.

Через окно Савченко видел, как открылись ворота и во двор вкатился оранжевый уборочный автомобиль. Чтобы спецмашина не бросалась в глаза, ее поставили на заднем дворе. Через несколько минут в дом в сопровождении Скорпиона вошли двое боевиков, Виктор уже знал, что их называют Рысь и Питон. Кого как, нетрудно было догадаться по одному внешнему виду.

По очереди обнявшись со следователем (ох уж эти восточные церемонии), невысокий крепыш что-то быстро начал рассказывать. Разговор шел на арабском языке, но по выставленному вверх большому пальцу нетрудно было догадаться, что задуманное воплощено в жизнь вполне удачно…

За окном окончательно рассвело, в саду запела ранняя пичужка.

– Скоро за комиссаром приедет автомобиль, – озабоченно по-русски произнес Назир Шах. – Надо бы подготовиться к встрече.

– Много людей его охраняют? – допивая остывший кофе, спросил Савченко.

– Двое, – ответил следователь. – Водитель и телохранитель. Все-таки Абуала Малик главный полицейский начальник султаната. Ты не переживай, Виктор, с ними мои люди сами управятся.

Пока следователь разговаривал с «наемником», трое боевиков покинули особняк и скрылись во дворе.

Служебный автомобиль комиссара криминальной полиции появился в строго обозначенное расписанием время. Ворота бесшумно распахнулись, пропуская машину внутрь.

Мягко шурша шинами по тротуарной плитке, автомобиль почти вплотную подкатил к особняку. С легким щелчком распахнулась дверца, и из салона выбрался телохранитель, смуглолицый араб с атлетической внешностью. Белоснежный костюм просторного покроя слегка был перекошен на левую сторону, что выдавало наличие у охранника оружия. Только в этот раз оно никак не могло ему помочь, ангел смерти раскинул над ним свои черные крылья.

Охранник лишь на шаг отошел от автомобиля, когда скрывавшийся за беседкой у фонтана Рысь выстрелил. Опытный стрелок и профессиональный оперативник хорошо знал, куда целиться, чтобы было наверняка. Телохранитель еще падал на ступеньки крыльца, а возле водителя уже выросла нескладная фигура Питона. Боевик рывком вытащил шофера из-за руля. Сильный удар в грудь забил дыхание несчастному, не то что сопротивляться, вздохнуть не было возможности. В следующее мгновение руки верзилы ухватили голову шофера, рывок – и шейные позвонки с хрустом лопнули…

Наблюдая за тем, как боевики утаскивают со двора трупы, Назир Шах мягко улыбнулся и посмотрел на Виктора:

– Ну, а вот теперь наш приятель комиссар может звонить своему финансовому покровителю.

Абуала Малик недолго разговаривал с Биглером; когда разговор был окончен и Кобра убрал трубку, обреченно молвил:

– Сейчас Френк приехать не может, он направляется к своему товарищу в гостиницу «Хилтон», номер семьсот сорок, и пробудет там до обеда.

– Ну что же, – с нескрываемым сожалением произнес Назир Шах, – придется навестить его вместе с приятелем.

Следователь не заметил, как в черных глазах Малика проскользнула торжествующая искра. Комиссар, трезво оценив ситуацию, понял, что живым ему из этой передряги не выкрутиться, и поэтому промолчал о четверке натасканных охранников, приставленных к приятелю Френка Биглера…

Арбалет «рейнджер» мощное и в то же время бесшумное оружие. Сидя в салоне микроавтобуса, Робин Гуд быстро собрал арбалет и, натянув тетиву, вставил в паз тридцатисантиметровую стрелу со стальным трехгранным наконечником. После чего, встав на одно колено и выбрав удобное положение, приготовился к стрельбе.

Чуть в стороне от арбалетчика сидели Лом, Пых и Седуксен, троица была в водоотталкивающих серых комбинезонах, легких ботинках, типа мокасины, на мягкой кожаной подошве. На поясе у каждого боевика висели подсумки с запасными магазинами, гранатами, взрывчаткой, пистолеты и ножи. Очки для подводного плавания тускло отблескивали в полумраке салона, а на коленях лежали «кольт-коммандо». Автомат – оружие удобное и эффективное для скоротечного боя, однако нежное и капризное, поэтому стволы автоматов надежно прикрывали чехлы из презервативов.

Бывшие подводные диверсанты с безучастными лицами наблюдали за изготовившимся к стрельбе Робин Гудом, а авторитет Сервант, экипированный, как и его флотские подчиненные, сидя на переднем сиденье, отдавал последние распоряжения.

– Значит, так, Рома, – тяжелая ладонь опустилась на плечо сидящего за рулем Чечельницкого, – сейчас медленно едешь мимо сокровищницы, потом сворачиваешь налево и еще два квартала едешь, дальше сворачиваешь к центральному рынку и выключаешь мотор. Ждешь сколько потребуется, думаю, минут за двадцать мы управимся.

В карих глазах, скопивших всю многовековую грусть еврейского народа, Сервант прочитал немой, но вполне прагматичный вопрос: «И все же как долго ждать?»

– Ждать, пока мы не появимся, – веско произнес авторитет. – Ну, а если по улицам в сторону сокровищницы пойдет бронетехника, значит, мы влипли по-крупному и разделять нашу судьбу не стоит. Ясно?

– Ясно, – без особого энтузиазма ответил Чучельник.

– Трогай потихонечку.

Микроавтобус «Ниссан» медленно покатил по улице, вскоре показалось строение султанской сокровищницы.

– Робин Гуд, приготовься, – не поворачивая головы, произнес Сервант.

– Готов, – коротко ответил лучник, поднимая арбалет и ловя в оптический прицел силуэт часового. Братки притихли, воцарилась глубокая тишина.

Робин Гуду предстояло сделать два выстрела, чтобы снять часовых, контролирующих крышу. Расстояние до целей было немногим более полсотни метров, но трудность заключалась в том, чтобы почти одновременно ликвидировать стражников в тот момент, когда они встанут спинами друг к другу. При этом трупы должны остаться на крыше, а не свалиться вниз. Учесть все эти факторы простому стрелку-спортсмену не под силу, разве что олимпийскому чемпиону…

Часовые в разукрашенных комбинезонах султанской стражи медленно приближались друг к другу. Робин Гуд, прижавшись к резиновому наглазнику оптического прицела, вел выбранную цель, стараясь не упустить подходящий момент, при этом начиная чувствовать в локте левой руки, сжимающей цевье арбалета, дрожь, первый признак усталости. Все-таки возраст и образ жизни со временем дают о себе знать.

Наконец, дойдя до угла, часовые перебросились парой слов и, круто развернувшись, зашагали в разные стороны. Робин Гуд затаил дыхание и плавно надавил на спусковой крючок. Щелкнула тетива, выталкивая серебристую стрелу, которая, тонко свистнув, впилась часовому под левую лопатку. Тот покачнулся, инстинктивно вскинул руку к спине и тут же повалился лицом вниз.

Робин Гуд, не выпуская из поля зрения второго стражника, опустил приклад арбалета на пол салона, двумя руками вцепился в тетиву и с силой надавил, вгоняя ее в пусковой зажим. Неуловимым движением выхватил из ячейки под ложей новую стрелу, вставил ее в паз и снова вскинул арбалет.

Второй стражник был убит выстрелом в грудь. Стрела воткнулась чуть ниже наградной планки, глубоко погрузившись в тело. Ноги часового подкосились, и он, подобно марионетке, которой срезали поддерживающие веревки, рухнул на дощатый настил.

– Готово, – невозмутимо доложил Робин Гуд, опуская арбалет.

– Рома, теперь сворачивай за угол и притормаживай, но не останавливайся совсем, – распорядился Сервант. Роман Львович послушно выполнил маневр.

Место для проникновения в сокровищницу бывший мичман морского спецназа выбрал вполне удачное. Несколько буйно разросшихся пальм, отделявших охранный ров с водой от дороги, должны были надежно прикрыть налетчиков от посторонних глаз.

– Ходу, хлопцы, – коротко распорядился авторитет, как только «Ниссан» приблизился к нужному месту. В считаные секунды четверо бывших боевых пловцов покинули салон микроавтобуса, стремительным кроссом достигли края рва. Опустив на глаза очки, бесшумно вошли в почти горячую мутную воду, вошли совершенно без испуга и лишней нервозности. Помня о восточном коварстве, Сервант три ночи потратил, забрасывая в ров различную живность, но ни пираньи с крокодилами или хотя бы змеи в воде не обитали.

Выбравшись на противоположный берег, Лом и Пых разматывали заранее прихваченные бухты альпинистских тросов с привязанными к концам небольшими разлапистыми «кошками».

Почти одновременно «кошки» взвились вверх, предусмотрительно обвязанные поролоном, они бесшумно упали на крышу. Несколько метров подались назад, пока надежно не уперлись в край бордюра.

Дальше все шло по накатанной схеме. Быстро, по одному, налетчики по тросам взобрались наверх. Благодаря кожаной подошве мокасин налетчики легко, а главное, бесшумно передвигались по крыше.

С высоты Сервант мог в деталях рассмотреть внутренний дворик сокровищницы. Все было именно так, как описала Воронцова. Квадратной формы пятиступенчатый фонтан в центре, возле фонтана густо разросшиеся клумбы, по краям дворика выстроены просторные беседки, увитые вьющимися зелеными побегами. В таком виде сокровищница мало походила на грозную и неприступную крепость, а больше смахивала на апартаменты какой-нибудь Шахерезады местного разлива.

Людей во внутреннем дворике не было видно. Кто не занят службой по охране, были предоставлены сами себе: спортзал, телевизор или игровые приставки. Султан слишком был уверен в неприкосновенности своих богатств, позволяя своим стражникам не особо напрягаться в охране сокровищницы.

«Молодец, девчонка, – похвалил бывшую любовницу Сервант. Ее сведения полностью подтверждались. Но тем не менее он вдруг понял, что непростительно глупо было ввязываться в подобную беспросветную авантюру. Одна ошибка – и уже через день их головы будут россыпью лежать возле плахи. От подобных предположений мороз шел по коже. Но авантюра – это его образ жизни. – Хорошо, чтобы и дальше все шло именно так, как задумывалось».

Подняв руку, Сервант подал знак своему помощнику. Лом кивнул и, придерживая свисающий с плеча автомат, двинулся к люку, ведущему на первый этаж. Лестница вела в служебное помещение, в котором размещался кабинет начальника караула, узел связи и видеоконтроля, а также вход в денежное хранилище, где был выставлен еще один пост из двух вооруженных часовых.

Не задействованные в охране стражники находились на противоположной стороне в жилом помещении, где находилась казарма, комната отдыха, спортзал, столовая и оружейное помещение. Последний факт особо расстроил налетчиков: захватив оружейку стражников, можно было, как скот, согнать их в одно помещение и запереть, после чего действовать уверенно.

Зацепившись ногами за край люка, Лом свесился всем телом вниз, рассматривая внутренние помещения, через минуту он выглянул назад и взмахом руки показал, что все спокойно.

– Действуем, как договорились, – тихо напомнил Сервант, первым направившись к люку.

Держась за гладкие полированные перила, налетчики один за другим бесшумно съезжали вниз. Каждый из них помнил назубок расположение помещений сокровищницы и четко знал свою задачу.

Действовали молча. Пых, держа перед собой автомат, бросился к входной двери, ему выпало стоять на «стреме» и не допустить подхода стражников, находящихся в жилом корпусе.

Сервант ломанулся в кабинет начальника караула, мощным ударом ноги вышиб дверь и ввалился в помещение. В комнате никого не было, с вешалки в стороне от рабочего стола безжизненно свисала фуражка с высокой тульей и узким блестящим козырьком, а также офицерский ремень с тяжелой кобурой.

– Блядь, – в сердцах выругался Сергей Севрюков и, еще крепче сжав автомат, бросился к узлу связи, где уже должны были вовсю хозяйничать Лом и Седуксен.

Начальник караула, молодой, темноволосый лейтенант, со щегольской щеточкой усов под хищно изогнутым носом, замер с поднятыми вверх руками в компании трех унтер-офицеров. На столе стояла шахматная доска с расставленными фигурами, видимо, офицер коротал время с подчиненными за древнейшей из игр. Четверо арабов с неприкрытым ужасом пялились на налетчиков, из-за выпуклых линз очков для подводного плавания физиономии которых были похожи на гибрид насекомого и инопланетянина.

Пока Седуксен держал стражников под прицелом своего автомата, Лом беззастенчиво курочил пульты управления связью и видеоконтроля.

– Этих «пеленать», – распорядился Сервант, указывая на стражников. Седуксен кивнул: раз обошлись без «жертвоприношения», то зачем зря кровь лить. Забросив на плечо автомат, он вытащил из подсумка несколько полос из эластичной пластмассы. К этому времени Лом уже покончил со своим высокоинтеллектуальным занятием и присоединился к товарищу.

Вдвоем они действовали, как один хорошо отрегулированный агрегат: пока один заламывал за спину руки и стягивал запястья пластиковыми наручниками, второй обматывал щиколотки капроновым жгутом. Потом в рот заталкивался кляп из подручного материала и «спеленатый» пленник укладывался бережно на пол.

На этот процесс у боевых пловцов ушло меньше пяти минут, после чего четверо арабов были не опаснее, чем египетская мумия в музее естествознания.

– Теперь разблокируем вход в хранилище, – Сервант решительно шагнул к щитку дистанционного замка.

С караульными, охранявшими вход в султанскую заначку, оказалось сложнее, чем с диспетчерами узла связи.

Как только щелкнул замок и стала автоматически открываться бронированная дверь, часовые схватились за оружие. Без боестолкновения никак нельзя было обойтись.

– Мочите их, – коротко приказал авторитет.

Лом рванулся к дверному проему, кувырок через левое плечо – и длинная очередь ударила по часовым почти в упор. Одного из стражников отшвырнула к стене, он стал медленно оседать. Другому пуля вышибла глаз и разворотила затылок, но уже мертвый он успел надавить на спусковой крючок, расстреляв одной неприцельной очередью двадцатизарядный магазин.

В ту же секунду все помещения сокровищницы огласил рев тревоги.

– Твою мать, – зло выругался Сервант; сплюнув под ноги, он с тревогой посмотрел на циферблат часов. До взрыва на нефтеперегонном заводе оставалось тринадцать минут, слишком много. Чтобы выиграть хоть немного времени, город нужно было лишить централизованной телефонной связи. Авторитет достал из нагрудного кармана пульт дистанционного подрыва, снял защитный колпачок, с силой вдавил небольшую красную кнопку…

Появление Али и Ясера в кабине диспетчера порта перед утренним намазом привело в замешательство диспетчера, стройного молодого человека с длинными, как у девушки, и пушистыми ресницами. Он удивленным взглядом уставился на своего кумира, потом перевел возмущенный взгляд на его спутника. Несколько секунд он чисто женским взглядом придирчиво оглядывал Ясера, видимо, приняв его за соперницу, потом набрал полные легкие воздуха, но разразиться криком не успел.

Али быстро приблизился к диспетчеру и нанес короткий, профессионально поставленный удар. Выставленные вперед суставы сжатых пальцев, как топором, разрубили адамово яблоко.

Али небрежно перевернул мертвое тело на спину и сорвал с форменной рубахи карточку-пропуск, протягивая напарнику.

Прикрепив пропуск, Ясер буднично поинтересовался:

– Без убийства нельзя было обойтись?

– Не стоит полагаться на случай, – отмахнулся Али, переступая через труп диспетчера. – Случаи разные бывают. Конечно, можно было связать диспетчера, но вдруг его кто-то раньше времени развяжет, тогда вся операция окажется под угрозой. А вот мертвые умеют хранить тайны, тем более хороший психологический настрой перед предстоящей бойней. Так что настраивайся, диверсант.

– Уже, – криво оскалился Ясер. Ливийцы вышли из диспетчерской кабины, предварительно заперев входную дверь на замок.

Время было довольно раннее, порт еще окончательно не проснулся. Правоверные мусульмане в этот час молились, поэтому на посторонних некому было обращать внимание.

Ливийцы быстро пересекли грузовую зону и направились прямиком в судоремонтную часть порта. Судоремонтные мастерские были отгорожены высоким металлическим забором, и, чтобы попасть на другую сторону, необходимо было пройти через автоматический турникет. Али, изучавший структуру буктарского порта, выяснил, что для прохождения турникета нужен пропуск, и именно по этой причине завел многообещающее знакомство с похотливым диспетчером.

Приблизившись к турникету, Али сунул пластиковую карточку пропуска в контрольное отверстие, задвижка с коротким щелчком откинулась, открывая проход в ремонтную зону.

Здесь находилось несколько десятков ангаров, в которых размещались цеха судоремонтных мастерских, склады с различным инвентарем, запчастями. Над всем этим хозяйством возвышалась безжизненная громада теплохода «Варшава», но ливийцы сюда явились по другой причине. Они миновали бочкообразные ангары и вышли на противоположную сторону к ремонтному причалу. Там мягко покачивался на волне остроносый торпедный катер типа «Селевен», носовая и кормовая автоматические пушки были затянуты брезентовыми чехлами. Дверь угловатой рубки оказалась распахнута настежь. С берега на борт катера был переброшен узкий металлический трап, возле которого курсировал вахтенный матрос, единственный, кому было разрешено не исполнять намаз.

– Приготовься, – шепнул Али, запуская правую руку за спину, где у него за ремнем был заткнут пистолет.

– Готов, – свистящим шепотом ответил Ясер.

Увидев приближающихся к нему незнакомых людей, вахтенный матрос предупредительно поднял руку, но готовый вырваться окрик прервал пистолетный выстрел. Пуля ударила матроса в переносицу.

Держа оружие наготове перед собой, ливийцы быстро перешли по трапу на борт катера. Али направился в рубку, Ясер скользнул в матросский кубрик.

Захват прошел в считаные секунды, четверо человек, выделенные для обеспечения жизнедеятельности перевооружаемого корабля, не оказали никакого сопротивления. Офицер уединился в рубке для молитвы. Трое матросов молились в кубрике. Стоя на коленях на маленьких молельных ковриках, читали суры из Корана и старательно отбивали поклоны. Али неслышно вошел в тесное помещение, выстрелил офицеру в затылок, бесцеремонно ухватил бесчувственное тело за ноги и вытащил из рубки, сбросив в матросский кубрик. Туда же был отправлен и труп вахтенного матроса.

Теперь настало время самого главного действия. Убрав швартовые, Али вернулся в рубку. Два дизеля, мощностью в триста лошадиных сил, утробно загудели на холостых оборотах. Ясер хорошо знал свою работу, корабельная машина функционировала, как часы.

Али тем временем проверил работу систем управления катером, наличие торпед в аппаратах, артиллерию и радиолокационные станции трогать не стал, они им были ни к чему.

До выхода из ремонтной бухты оставалось несколько минут; щелкнув тумблером, Али посмотрел, как открылись крышки торпедных аппаратов, обнажив круглые рыла четырех торпед агрессивно синего цвета.

«До фрегата пять миль, – наблюдая за стоящим на рейде «Экстримом», подумал Али. – Можно было бы включить станцию наведения и дать залп прямо отсюда. Но американцы успеют засечь торпеды и запросто их уничтожить. А это значит – провалить операцию. Единственно верное решение – бить в упор».

Ливиец взглянул на часы, потом решительно взялся за штурвал и дал дизелям полный ход…

Глава 4

После того как Назир Шах выяснил местонахождение агента ЦРУ Френка Биглера, наступила очередь самого комиссара криминальной полиции. Первым делом Малику вкололи лошадиную дозу психотропного наркотика, подавляющего волю.

Через минуту зрачки комиссара стали мутными, как будто он стал смотреть на белый свет через матовое стекло.

После чего двое боевиков стали готовить его в последний «выход на службу». Прежде чем облачить комиссара в его повседневный костюм, на полицейского надели пояс со взрывчаткой. В отличие от кустарных «поясов шахидов», изготовленных из грубого брезента и доверху набитых тротиловыми брусками и рублеными гвоздями, вперемежку с болтами, гайками и тому подобным, этот пояс мог считаться произведением искусства. Сшитый из мягкого шелка, он больше напоминал корсет, стройнящий располневшую фигуру. Аккуратные строчки обрамляли кармашки, в которые закладывались полосы пластидовой взрывчатки, обильно сдобренные трехсантиметровыми ванадиевыми иглами, которые при взрыве летают как попало и при попадании в живую плоть распадаются на множество мелких осколков, делая ранение еще более страшным. Сам же смертоносный «корсет» с трудом угадывался даже под облегающей футболкой, не говоря уже о просторной рубашке и пиджаке сверху. Не нужно рядиться в куртку на три размера больше или безразмерную ветровку, причем взрывная мощность «корсета» на три порядка больше, чем у самодельного пояса.

После того как Кобра затянул на спине Малика шнуровку, наступила очередь Питона. Опытный подрывник, прежде чем вставить радиовзрыватель, проверил, как тот реагирует на импульсы передатчика. Электроника работала безукоризненно.

Потом совместными усилиями натянули носки, брюки, застегнули рубашку, всунули безвольное тело в пиджак. Абуала Малик воспринимал процесс облачения как кукла, его сознание было заблокировано синтетическим наркотиком. Комиссар не ощущал боли в вывихнутых под пытками суставах, наколотых пальцах и других частях истерзанного тела.

Последним штрихом была прическа. Скорпион, вооружившись расческой, серьезно подошел к поручению. Причесал комиссара волосок к волоску.

– А ну, поднимись, – приказал по-арабски Назир Шах. Абуала Малик поднялся на гнущихся на ногах. – Пройдись по комнате…

Движения комиссара были почти естественными, немного напоминали походку слегка выпившего человека. Впрочем, должность Малика гарантированно защищала его от глупых и ненужных расспросов.

– Да, современная химия творит настоящие чудеса, – щелкнув пальцами, довольно сказал следователь по-русски. Савченко кивнул, а следователь продолжал: – Самое лучшее – это выбор цели, определил цель – идешь к ней, никуда не сворачивая. И куда хуже, когда во время движения в стороне появляется другая, может, не более важная, но все-таки заманчивая, и ты уже не знаешь, куда двигаться. Вперед, к давно намеченной, или все же свернуть к новой, желанной. Иногда люди продолжают движение по заданному пути, иногда сворачивают на новый. А бывает, и пытаются ухватить все сразу, и от этого теряют больше.

Следователь замолчал, а Виктор спросил напрямик:

– К чему весь этот разговор?

– К тому, что я напоминаю себе этого третьего. Нужно освободить русских из тюрьмы, но куда больше хочется побеседовать с американцем по душам. Давно мне не приходилось общаться с агентами ЦРУ.

Савченко молча слушал, не мешая следователю выговориться.

– Для того чтобы взломать тюрьму, мне хватит двоих бойцов. Остается еще двое, этого может не хватить против двух янки. Тебе придется их подстраховать, тем более что «Хилтон» ты наверняка хорошо изучил. Поэтому мне нужна твоя помощь.

– Я готов, – согласился Виктор без особого энтузиазма. Немного подумав, добавил: – Только я без оружия. Пусть кто-то из твоих орлов выдаст мне ствол.

О висящей на поясе стреляющей «мотороле» он намеренно умолчал, оставляя это оружие про запас.

– Тебе не понадобится ствол, – категорично ответил Назир Шах. – Ты их только страхуешь.

Следователь круто повернулся и прошел в дальний угол холла, где Рысь с Питоном, закончив приводить в порядок комиссара, раскладывали несколько больших дорожных сумок. В сумках, кроме цивильной одежды, в которую тут же облачились ливийцы, оказался целый арсенал. Портативные автоматы, крупнокалиберные пистолеты. Виктор рассмотрел даже пару одноразовых реактивных гранатометов.

Рысь и Питон, которым было приказано отправляться за американским собеседником, вырядились в объемные белые шаровары и такие же белоснежные длиннополые рубахи, не желая выделяться среди жителей султаната. Из оружия взяли два десятизарядных «вальтера», которые сунули под рубашки за пояса. К тому же Питон на всякий пожарный случай прихватил пистолет-пулемет «спектр», уложив в портфель из темной искусственной кожи.

Остальное оружие Скорпион и Кобра перенесли в служебный автомобиль комиссара полиции. Затем Назир Шах препроводил в салон автомобиля Малика, сам уселся рядом, двое боевиков заняли места спереди.

Глядя вслед быстро удаляющейся машине, Виктор невольно представил себе, что вскоре произойдет в тюрьме, учитывая, с каким арсеналом туда направились ливийцы.

– Пора и нам ехать, – заметил Рысь.

– Что, понесемся на вашем мусоросборщике? – насмешливо спросил Виктор.

– Нет, – замотал головой араб и важно ответил: – На комиссарском «Ягуаре» поедем, ему машина больше не понадобится…

Огромные серые своды бункера буквально подавляли Черного Принца, несколько минут он стоял и зачарованно смотрел на стеллажи, заставленные деревянными ящиками ядовито-зеленого цвета с черными цифрами маркировки.

На этих стеллажах было все, что необходимо для диверсионной войны: автоматы и пулеметы, минометы и гранатометы, снайперские винтовки и противотанковые ракетные пусковые установки. Различного назначения мины, боеприпасы ко всем образцам оружия, и все это – в огромных количествах.

Кроме того, в соседнем блоке хранились надувные резиновые лодки, мощные и при этом малошумные подвесные моторы, акваланги и другое водолазное снаряжение.

Бункер, в котором размещались гвардейцы майора Рафали в Багдаде и который так понравился Черному Принцу, теперь казался ему жалкой норой против этого подземного дворца. Здесь можно было легко разместить полк воинов Аллаха, которые долгое время не знали бы нужды в провианте или оружии. И это ведь не один такой бункер, устроенный на территории Ирака, есть еще спрятанные в пустыне танки, пушки, самолеты, огромная смертоносная сила, которую Саддам Хусейн не пожелал бросить против оккупантов.

«Если бы он объединился с талибами, когда это ему предложили представители «Аль Каиды», то еще неизвестно, кто бы в этой войне победил», – размышлял Черный Принц. В его возбужденном мозгу мелькали поражающие воображение картинки, что было бы, если бы вовремя подкрепили фанатизм талибов иракским вооружением и международной разветвленностью «Аль Каиды». Захватывало дух от подобных предположений. – «Тогда на Нью-Йорк летели бы не гражданские самолеты, а боевые ракетоносцы».

– Живее, живее. – Окрик Джамала Рафали вывел пакистанца из состояния психологического ступора. – Быстрее, – рычал майор, подгоняя своих подчиненных и боевиков Черного Принца, которые тащили на себе ящики со взрывчаткой. – Торопитесь, нам еще за эту ночь нужно совершить трехсотмильный марш.

Диверсионный бункер, что называется, запал в сердце пакистанца, он продолжал ходить по галереям, освещенным дизель-генератором, и подсчитывал, сколько боевиков можно разместить в жилых помещениях, как он проводил бы с командирами групп военные советы в штабном блоке. И вообще, вскоре о нем заговорили бы все телекомпании мира, как о великом воине за веру. А потом, кто знает, может, его имя прогремит по всей земле, затмевая самого Усаму.

«Этот бункер будет моим», – с категоричностью капризного ребенка решил Черный Принц.

Тем временем работа шла полным ходом, во внедорожники грузились патроны, взрывчатка, надувные лодки вместе с моторами, акваланги и водолазное снаряжение.

Джамал Рафали придирчивым взглядом оглядывал весь арсенал, чтобы не была пропущена ни одна мелочь, иначе любой пустяк может обернуться непоправимым. Он собирался принять свой последний бой и не хотел, чтобы из-за элементарной невнимательности его смерть превратилась в дешевый фарс.

«Он все равно погибнет вместе со всеми, – глядя в спину Рафали тяжелым взглядом, думал эмиссар «Аль Каиды». – А мне только то и нужно, чтобы запомнить расположение бункера, подходы к нему и шифр открывающего устройства».

Черный Принц знал, как он это сделает, не один год имел дело со смертниками и хорошо изучил их психологию. Обрекающий себя на смерть тяготится молчанием, а в последние дни его буквально распирает от желания говорить. Смертнику необходимо высказаться, как утопающему глотнуть воздуха. И тут главное, слушая его, задавать правильные вопросы, направлять разговор в нужное русло. В чем-чем, а в подобных беседах Черный Принц преуспел, для него не будет особо сложно разговорить Джамала. Тот уже давно отмечен печатью смерти.

– Все закончили, – Рафали подошел к пакистанцу. – Уходим.

Только сейчас Черный Принц заметил, что бункер опустел, он остался с майором наедине. Молча пакистанец быстрым шагом прошел к выходу.

Джамал Рафали значительно отстал, ему еще предстояло отключить системы жизнеобеспечения бункера, а потом закрыть вход в него. Черный Принц не остановился, пытаясь подсмотреть за действиями майора, он твердо был уверен, что уже сегодня днем, в крайнем случае через сутки Джамал сам все ему выложит.

Вход в бункер находился под одиноко торчащей из песка гранитной скалой. Возле нее сейчас выстроилась в ожидании команды к движению кавалькада из десятка внедорожников «Лендровер», каждый из которых ощетинился полудюжиной стволов, готовых в любую минуту ответить огнем на огонь.

Покинув бункер, Черный Принц направился в середину колонны. Помня уроки из собственной жизни, он никогда не ездил в головных машинах.

Через минуту на поверхность выбрался Джамал Рафали, за его спиной с утробным жужжанием закрылась многотонная крышка, скрыв от посторонних глаз вход в бункер.

«Сим-Сим, закройся, – Черный Принц неожиданно вспомнил сказку о Али-Бабе и сорока разбойниках и невольно улыбнулся. – Почти как в сказке, только разбойников пятьдесят».

Автомобильная колонна двинулась в глубь пустыни на запад, оставляя за собой глубокую колею, но никого это не тревожило, к утру ветер ее заметет…

Торпедный катер, оставляя за собой пенный шлейф, на полной скорости вырвался из бухты и, разогнавшись до предела, понесся к горизонту, оставив по правому борту американский фрегат и стоящий в отдалении буктарский противолодочный корабль.

С капитанского мостика «Экстрима» был отчетливо виден набирающий скорость торпедный катер. Командир фрегата капитан третьего ранга Джеймс Сидни Старк вялым взглядом провожал его, мысли его сейчас были заняты совсем другим. Молодой, перспективный, в тридцать два года полновластный командир боевого корабля, да еще и выполняющий особое задание адмиралтейства, Старк отлично знал, что, как правило, после успешного выполнения подобного задания начальство не скупится на награды и чины. «Вполне возможно, что к концу года я буду командовать уже атомным крейсером, – такие мысли витали в честолюбивой голове командира «Экстрима». – А к сорока годам уж точно стану адмиралом».

Расстояние между торпедоносцем и фрегатом сократилось до полутора миль. Несмотря на то, что катер шел параллельным курсом, Джеймс Старк ни на минуту не забывал, что они находятся на войне. И что противник их – террористы, способные прикрываться любой личиной, лишь бы нанести удар.

– Пост радиолокационного наблюдения, классифицируйте цель и параметры, – взяв микрофон громкой связи, отдал приказ командир.

– Торпедный катер, – через несколько секунд ответил пост радиолокационного наблюдения. – Скорость – тридцать узлов, локаторы отключены.

– То есть? – не понял командир.

– Ходу, хлопцы, – коротко распорядился авторитет, как только «Ниссан» приблизился к нужному месту. В считаные секунды четверо бывших боевых пловцов покинули салон микроавтобуса, стремительным кроссом достигли края рва. Опустив на глаза очки, бесшумно вошли в почти горячую мутную воду, вошли совершенно без испуга и лишней нервозности. Помня о восточном коварстве, Сервант три ночи потратил, забрасывая в ров различную живность, но ни пираньи с крокодилами или хотя бы змеи в воде не обитали.

Выбравшись на противоположный берег, Лом и Пых разматывали заранее прихваченные бухты альпинистских тросов с привязанными к концам небольшими разлапистыми «кошками».

Почти одновременно «кошки» взвились вверх, предусмотрительно обвязанные поролоном, они бесшумно упали на крышу. Несколько метров подались назад, пока надежно не уперлись в край бордюра.

Дальше все шло по накатанной схеме. Быстро, по одному, налетчики по тросам взобрались наверх. Благодаря кожаной подошве мокасин налетчики легко, а главное, бесшумно передвигались по крыше.

С высоты Сервант мог в деталях рассмотреть внутренний дворик сокровищницы. Все было именно так, как описала Воронцова. Квадратной формы пятиступенчатый фонтан в центре, возле фонтана густо разросшиеся клумбы, по краям дворика выстроены просторные беседки, увитые вьющимися зелеными побегами. В таком виде сокровищница мало походила на грозную и неприступную крепость, а больше смахивала на апартаменты какой-нибудь Шахерезады местного разлива.

Людей во внутреннем дворике не было видно. Кто не занят службой по охране, были предоставлены сами себе: спортзал, телевизор или игровые приставки. Султан слишком был уверен в неприкосновенности своих богатств, позволяя своим стражникам не особо напрягаться в охране сокровищницы.

«Молодец, девчонка, – похвалил бывшую любовницу Сервант. Ее сведения полностью подтверждались. Но тем не менее он вдруг понял, что непростительно глупо было ввязываться в подобную беспросветную авантюру. Одна ошибка – и уже через день их головы будут россыпью лежать возле плахи. От подобных предположений мороз шел по коже. Но авантюра – это его образ жизни. – Хорошо, чтобы и дальше все шло именно так, как задумывалось».

Подняв руку, Сервант подал знак своему помощнику. Лом кивнул и, придерживая свисающий с плеча автомат, двинулся к люку, ведущему на первый этаж. Лестница вела в служебное помещение, в котором размещался кабинет начальника караула, узел связи и видеоконтроля, а также вход в денежное хранилище, где был выставлен еще один пост из двух вооруженных часовых.

Не задействованные в охране стражники находились на противоположной стороне в жилом помещении, где находилась казарма, комната отдыха, спортзал, столовая и оружейное помещение. Последний факт особо расстроил налетчиков: захватив оружейку стражников, можно было, как скот, согнать их в одно помещение и запереть, после чего действовать уверенно.

Зацепившись ногами за край люка, Лом свесился всем телом вниз, рассматривая внутренние помещения, через минуту он выглянул назад и взмахом руки показал, что все спокойно.

– Действуем, как договорились, – тихо напомнил Сервант, первым направившись к люку.

Держась за гладкие полированные перила, налетчики один за другим бесшумно съезжали вниз. Каждый из них помнил назубок расположение помещений сокровищницы и четко знал свою задачу.

Действовали молча. Пых, держа перед собой автомат, бросился к входной двери, ему выпало стоять на «стреме» и не допустить подхода стражников, находящихся в жилом корпусе.

Сервант ломанулся в кабинет начальника караула, мощным ударом ноги вышиб дверь и ввалился в помещение. В комнате никого не было, с вешалки в стороне от рабочего стола безжизненно свисала фуражка с высокой тульей и узким блестящим козырьком, а также офицерский ремень с тяжелой кобурой.

– Блядь, – в сердцах выругался Сергей Севрюков и, еще крепче сжав автомат, бросился к узлу связи, где уже должны были вовсю хозяйничать Лом и Седуксен.

Начальник караула, молодой, темноволосый лейтенант, со щегольской щеточкой усов под хищно изогнутым носом, замер с поднятыми вверх руками в компании трех унтер-офицеров. На столе стояла шахматная доска с расставленными фигурами, видимо, офицер коротал время с подчиненными за древнейшей из игр. Четверо арабов с неприкрытым ужасом пялились на налетчиков, из-за выпуклых линз очков для подводного плавания физиономии которых были похожи на гибрид насекомого и инопланетянина.

Пока Седуксен держал стражников под прицелом своего автомата, Лом беззастенчиво курочил пульты управления связью и видеоконтроля.

– Этих «пеленать», – распорядился Сервант, указывая на стражников. Седуксен кивнул: раз обошлись без «жертвоприношения», то зачем зря кровь лить. Забросив на плечо автомат, он вытащил из подсумка несколько полос из эластичной пластмассы. К этому времени Лом уже покончил со своим высокоинтеллектуальным занятием и присоединился к товарищу.

Вдвоем они действовали, как один хорошо отрегулированный агрегат: пока один заламывал за спину руки и стягивал запястья пластиковыми наручниками, второй обматывал щиколотки капроновым жгутом. Потом в рот заталкивался кляп из подручного материала и «спеленатый» пленник укладывался бережно на пол.

На этот процесс у боевых пловцов ушло меньше пяти минут, после чего четверо арабов были не опаснее, чем египетская мумия в музее естествознания.

– Теперь разблокируем вход в хранилище, – Сервант решительно шагнул к щитку дистанционного замка.

С караульными, охранявшими вход в султанскую заначку, оказалось сложнее, чем с диспетчерами узла связи.

Как только щелкнул замок и стала автоматически открываться бронированная дверь, часовые схватились за оружие. Без боестолкновения никак нельзя было обойтись.

– Мочите их, – коротко приказал авторитет.

Лом рванулся к дверному проему, кувырок через левое плечо – и длинная очередь ударила по часовым почти в упор. Одного из стражников отшвырнула к стене, он стал медленно оседать. Другому пуля вышибла глаз и разворотила затылок, но уже мертвый он успел надавить на спусковой крючок, расстреляв одной неприцельной очередью двадцатизарядный магазин.

В ту же секунду все помещения сокровищницы огласил рев тревоги.

– Твою мать, – зло выругался Сервант; сплюнув под ноги, он с тревогой посмотрел на циферблат часов. До взрыва на нефтеперегонном заводе оставалось тринадцать минут, слишком много. Чтобы выиграть хоть немного времени, город нужно было лишить централизованной телефонной связи. Авторитет достал из нагрудного кармана пульт дистанционного подрыва, снял защитный колпачок, с силой вдавил небольшую красную кнопку…

Появление Али и Ясера в кабине диспетчера порта перед утренним намазом привело в замешательство диспетчера, стройного молодого человека с длинными, как у девушки, и пушистыми ресницами. Он удивленным взглядом уставился на своего кумира, потом перевел возмущенный взгляд на его спутника. Несколько секунд он чисто женским взглядом придирчиво оглядывал Ясера, видимо, приняв его за соперницу, потом набрал полные легкие воздуха, но разразиться криком не успел.

Али быстро приблизился к диспетчеру и нанес короткий, профессионально поставленный удар. Выставленные вперед суставы сжатых пальцев, как топором, разрубили адамово яблоко.

Али небрежно перевернул мертвое тело на спину и сорвал с форменной рубахи карточку-пропуск, протягивая напарнику.

Прикрепив пропуск, Ясер буднично поинтересовался:

– Без убийства нельзя было обойтись?

– Не стоит полагаться на случай, – отмахнулся Али, переступая через труп диспетчера. – Случаи разные бывают. Конечно, можно было связать диспетчера, но вдруг его кто-то раньше времени развяжет, тогда вся операция окажется под угрозой. А вот мертвые умеют хранить тайны, тем более хороший психологический настрой перед предстоящей бойней. Так что настраивайся, диверсант.

– Уже, – криво оскалился Ясер. Ливийцы вышли из диспетчерской кабины, предварительно заперев входную дверь на замок.

Время было довольно раннее, порт еще окончательно не проснулся. Правоверные мусульмане в этот час молились, поэтому на посторонних некому было обращать внимание.

Ливийцы быстро пересекли грузовую зону и направились прямиком в судоремонтную часть порта. Судоремонтные мастерские были отгорожены высоким металлическим забором, и, чтобы попасть на другую сторону, необходимо было пройти через автоматический турникет. Али, изучавший структуру буктарского порта, выяснил, что для прохождения турникета нужен пропуск, и именно по этой причине завел многообещающее знакомство с похотливым диспетчером.

Приблизившись к турникету, Али сунул пластиковую карточку пропуска в контрольное отверстие, задвижка с коротким щелчком откинулась, открывая проход в ремонтную зону.

Здесь находилось несколько десятков ангаров, в которых размещались цеха судоремонтных мастерских, склады с различным инвентарем, запчастями. Над всем этим хозяйством возвышалась безжизненная громада теплохода «Варшава», но ливийцы сюда явились по другой причине. Они миновали бочкообразные ангары и вышли на противоположную сторону к ремонтному причалу. Там мягко покачивался на волне остроносый торпедный катер типа «Селевен», носовая и кормовая автоматические пушки были затянуты брезентовыми чехлами. Дверь угловатой рубки оказалась распахнута настежь. С берега на борт катера был переброшен узкий металлический трап, возле которого курсировал вахтенный матрос, единственный, кому было разрешено не исполнять намаз.

– Приготовься, – шепнул Али, запуская правую руку за спину, где у него за ремнем был заткнут пистолет.

– Готов, – свистящим шепотом ответил Ясер.

Увидев приближающихся к нему незнакомых людей, вахтенный матрос предупредительно поднял руку, но готовый вырваться окрик прервал пистолетный выстрел. Пуля ударила матроса в переносицу.

Держа оружие наготове перед собой, ливийцы быстро перешли по трапу на борт катера. Али направился в рубку, Ясер скользнул в матросский кубрик.

Захват прошел в считаные секунды, четверо человек, выделенные для обеспечения жизнедеятельности перевооружаемого корабля, не оказали никакого сопротивления. Офицер уединился в рубке для молитвы. Трое матросов молились в кубрике. Стоя на коленях на маленьких молельных ковриках, читали суры из Корана и старательно отбивали поклоны. Али неслышно вошел в тесное помещение, выстрелил офицеру в затылок, бесцеремонно ухватил бесчувственное тело за ноги и вытащил из рубки, сбросив в матросский кубрик. Туда же был отправлен и труп вахтенного матроса.

Теперь настало время самого главного действия. Убрав швартовые, Али вернулся в рубку. Два дизеля, мощностью в триста лошадиных сил, утробно загудели на холостых оборотах. Ясер хорошо знал свою работу, корабельная машина функционировала, как часы.

Али тем временем проверил работу систем управления катером, наличие торпед в аппаратах, артиллерию и радиолокационные станции трогать не стал, они им были ни к чему.

До выхода из ремонтной бухты оставалось несколько минут; щелкнув тумблером, Али посмотрел, как открылись крышки торпедных аппаратов, обнажив круглые рыла четырех торпед агрессивно синего цвета.

«До фрегата пять миль, – наблюдая за стоящим на рейде «Экстримом», подумал Али. – Можно было бы включить станцию наведения и дать залп прямо отсюда. Но американцы успеют засечь торпеды и запросто их уничтожить. А это значит – провалить операцию. Единственно верное решение – бить в упор».

Ливиец взглянул на часы, потом решительно взялся за штурвал и дал дизелям полный ход…

Глава 4

После того как Назир Шах выяснил местонахождение агента ЦРУ Френка Биглера, наступила очередь самого комиссара криминальной полиции. Первым делом Малику вкололи лошадиную дозу психотропного наркотика, подавляющего волю.

Через минуту зрачки комиссара стали мутными, как будто он стал смотреть на белый свет через матовое стекло.

После чего двое боевиков стали готовить его в последний «выход на службу». Прежде чем облачить комиссара в его повседневный костюм, на полицейского надели пояс со взрывчаткой. В отличие от кустарных «поясов шахидов», изготовленных из грубого брезента и доверху набитых тротиловыми брусками и рублеными гвоздями, вперемежку с болтами, гайками и тому подобным, этот пояс мог считаться произведением искусства. Сшитый из мягкого шелка, он больше напоминал корсет, стройнящий располневшую фигуру. Аккуратные строчки обрамляли кармашки, в которые закладывались полосы пластидовой взрывчатки, обильно сдобренные трехсантиметровыми ванадиевыми иглами, которые при взрыве летают как попало и при попадании в живую плоть распадаются на множество мелких осколков, делая ранение еще более страшным. Сам же смертоносный «корсет» с трудом угадывался даже под облегающей футболкой, не говоря уже о просторной рубашке и пиджаке сверху. Не нужно рядиться в куртку на три размера больше или безразмерную ветровку, причем взрывная мощность «корсета» на три порядка больше, чем у самодельного пояса.

После того как Кобра затянул на спине Малика шнуровку, наступила очередь Питона. Опытный подрывник, прежде чем вставить радиовзрыватель, проверил, как тот реагирует на импульсы передатчика. Электроника работала безукоризненно.

Потом совместными усилиями натянули носки, брюки, застегнули рубашку, всунули безвольное тело в пиджак. Абуала Малик воспринимал процесс облачения как кукла, его сознание было заблокировано синтетическим наркотиком. Комиссар не ощущал боли в вывихнутых под пытками суставах, наколотых пальцах и других частях истерзанного тела.

Последним штрихом была прическа. Скорпион, вооружившись расческой, серьезно подошел к поручению. Причесал комиссара волосок к волоску.

– А ну, поднимись, – приказал по-арабски Назир Шах. Абуала Малик поднялся на гнущихся на ногах. – Пройдись по комнате…

Движения комиссара были почти естественными, немного напоминали походку слегка выпившего человека. Впрочем, должность Малика гарантированно защищала его от глупых и ненужных расспросов.

– Да, современная химия творит настоящие чудеса, – щелкнув пальцами, довольно сказал следователь по-русски. Савченко кивнул, а следователь продолжал: – Самое лучшее – это выбор цели, определил цель – идешь к ней, никуда не сворачивая. И куда хуже, когда во время движения в стороне появляется другая, может, не более важная, но все-таки заманчивая, и ты уже не знаешь, куда двигаться. Вперед, к давно намеченной, или все же свернуть к новой, желанной. Иногда люди продолжают движение по заданному пути, иногда сворачивают на новый. А бывает, и пытаются ухватить все сразу, и от этого теряют больше.

Следователь замолчал, а Виктор спросил напрямик:

– К чему весь этот разговор?

– К тому, что я напоминаю себе этого третьего. Нужно освободить русских из тюрьмы, но куда больше хочется побеседовать с американцем по душам. Давно мне не приходилось общаться с агентами ЦРУ.

Савченко молча слушал, не мешая следователю выговориться.

– Для того чтобы взломать тюрьму, мне хватит двоих бойцов. Остается еще двое, этого может не хватить против двух янки. Тебе придется их подстраховать, тем более что «Хилтон» ты наверняка хорошо изучил. Поэтому мне нужна твоя помощь.

– Я готов, – согласился Виктор без особого энтузиазма. Немного подумав, добавил: – Только я без оружия. Пусть кто-то из твоих орлов выдаст мне ствол.

О висящей на поясе стреляющей «мотороле» он намеренно умолчал, оставляя это оружие про запас.

– Тебе не понадобится ствол, – категорично ответил Назир Шах. – Ты их только страхуешь.

Следователь круто повернулся и прошел в дальний угол холла, где Рысь с Питоном, закончив приводить в порядок комиссара, раскладывали несколько больших дорожных сумок. В сумках, кроме цивильной одежды, в которую тут же облачились ливийцы, оказался целый арсенал. Портативные автоматы, крупнокалиберные пистолеты. Виктор рассмотрел даже пару одноразовых реактивных гранатометов.

Рысь и Питон, которым было приказано отправляться за американским собеседником, вырядились в объемные белые шаровары и такие же белоснежные длиннополые рубахи, не желая выделяться среди жителей султаната. Из оружия взяли два десятизарядных «вальтера», которые сунули под рубашки за пояса. К тому же Питон на всякий пожарный случай прихватил пистолет-пулемет «спектр», уложив в портфель из темной искусственной кожи.

Остальное оружие Скорпион и Кобра перенесли в служебный автомобиль комиссара полиции. Затем Назир Шах препроводил в салон автомобиля Малика, сам уселся рядом, двое боевиков заняли места спереди.

Глядя вслед быстро удаляющейся машине, Виктор невольно представил себе, что вскоре произойдет в тюрьме, учитывая, с каким арсеналом туда направились ливийцы.

– Пора и нам ехать, – заметил Рысь.

– Что, понесемся на вашем мусоросборщике? – насмешливо спросил Виктор.

– Нет, – замотал головой араб и важно ответил: – На комиссарском «Ягуаре» поедем, ему машина больше не понадобится…

Огромные серые своды бункера буквально подавляли Черного Принца, несколько минут он стоял и зачарованно смотрел на стеллажи, заставленные деревянными ящиками ядовито-зеленого цвета с черными цифрами маркировки.

На этих стеллажах было все, что необходимо для диверсионной войны: автоматы и пулеметы, минометы и гранатометы, снайперские винтовки и противотанковые ракетные пусковые установки. Различного назначения мины, боеприпасы ко всем образцам оружия, и все это – в огромных количествах.

Кроме того, в соседнем блоке хранились надувные резиновые лодки, мощные и при этом малошумные подвесные моторы, акваланги и другое водолазное снаряжение.

Бункер, в котором размещались гвардейцы майора Рафали в Багдаде и который так понравился Черному Принцу, теперь казался ему жалкой норой против этого подземного дворца. Здесь можно было легко разместить полк воинов Аллаха, которые долгое время не знали бы нужды в провианте или оружии. И это ведь не один такой бункер, устроенный на территории Ирака, есть еще спрятанные в пустыне танки, пушки, самолеты, огромная смертоносная сила, которую Саддам Хусейн не пожелал бросить против оккупантов.

«Если бы он объединился с талибами, когда это ему предложили представители «Аль Каиды», то еще неизвестно, кто бы в этой войне победил», – размышлял Черный Принц. В его возбужденном мозгу мелькали поражающие воображение картинки, что было бы, если бы вовремя подкрепили фанатизм талибов иракским вооружением и международной разветвленностью «Аль Каиды». Захватывало дух от подобных предположений. – «Тогда на Нью-Йорк летели бы не гражданские самолеты, а боевые ракетоносцы».

– Живее, живее. – Окрик Джамала Рафали вывел пакистанца из состояния психологического ступора. – Быстрее, – рычал майор, подгоняя своих подчиненных и боевиков Черного Принца, которые тащили на себе ящики со взрывчаткой. – Торопитесь, нам еще за эту ночь нужно совершить трехсотмильный марш.

Диверсионный бункер, что называется, запал в сердце пакистанца, он продолжал ходить по галереям, освещенным дизель-генератором, и подсчитывал, сколько боевиков можно разместить в жилых помещениях, как он проводил бы с командирами групп военные советы в штабном блоке. И вообще, вскоре о нем заговорили бы все телекомпании мира, как о великом воине за веру. А потом, кто знает, может, его имя прогремит по всей земле, затмевая самого Усаму.

«Этот бункер будет моим», – с категоричностью капризного ребенка решил Черный Принц.

Тем временем работа шла полным ходом, во внедорожники грузились патроны, взрывчатка, надувные лодки вместе с моторами, акваланги и водолазное снаряжение.

Джамал Рафали придирчивым взглядом оглядывал весь арсенал, чтобы не была пропущена ни одна мелочь, иначе любой пустяк может обернуться непоправимым. Он собирался принять свой последний бой и не хотел, чтобы из-за элементарной невнимательности его смерть превратилась в дешевый фарс.

«Он все равно погибнет вместе со всеми, – глядя в спину Рафали тяжелым взглядом, думал эмиссар «Аль Каиды». – А мне только то и нужно, чтобы запомнить расположение бункера, подходы к нему и шифр открывающего устройства».

Черный Принц знал, как он это сделает, не один год имел дело со смертниками и хорошо изучил их психологию. Обрекающий себя на смерть тяготится молчанием, а в последние дни его буквально распирает от желания говорить. Смертнику необходимо высказаться, как утопающему глотнуть воздуха. И тут главное, слушая его, задавать правильные вопросы, направлять разговор в нужное русло. В чем-чем, а в подобных беседах Черный Принц преуспел, для него не будет особо сложно разговорить Джамала. Тот уже давно отмечен печатью смерти.

– Все закончили, – Рафали подошел к пакистанцу. – Уходим.

Только сейчас Черный Принц заметил, что бункер опустел, он остался с майором наедине. Молча пакистанец быстрым шагом прошел к выходу.

Джамал Рафали значительно отстал, ему еще предстояло отключить системы жизнеобеспечения бункера, а потом закрыть вход в него. Черный Принц не остановился, пытаясь подсмотреть за действиями майора, он твердо был уверен, что уже сегодня днем, в крайнем случае через сутки Джамал сам все ему выложит.

Вход в бункер находился под одиноко торчащей из песка гранитной скалой. Возле нее сейчас выстроилась в ожидании команды к движению кавалькада из десятка внедорожников «Лендровер», каждый из которых ощетинился полудюжиной стволов, готовых в любую минуту ответить огнем на огонь.

Покинув бункер, Черный Принц направился в середину колонны. Помня уроки из собственной жизни, он никогда не ездил в головных машинах.

Через минуту на поверхность выбрался Джамал Рафали, за его спиной с утробным жужжанием закрылась многотонная крышка, скрыв от посторонних глаз вход в бункер.

«Сим-Сим, закройся, – Черный Принц неожиданно вспомнил сказку о Али-Бабе и сорока разбойниках и невольно улыбнулся. – Почти как в сказке, только разбойников пятьдесят».

Автомобильная колонна двинулась в глубь пустыни на запад, оставляя за собой глубокую колею, но никого это не тревожило, к утру ветер ее заметет…

Торпедный катер, оставляя за собой пенный шлейф, на полной скорости вырвался из бухты и, разогнавшись до предела, понесся к горизонту, оставив по правому борту американский фрегат и стоящий в отдалении буктарский противолодочный корабль.

С капитанского мостика «Экстрима» был отчетливо виден набирающий скорость торпедный катер. Командир фрегата капитан третьего ранга Джеймс Сидни Старк вялым взглядом провожал его, мысли его сейчас были заняты совсем другим. Молодой, перспективный, в тридцать два года полновластный командир боевого корабля, да еще и выполняющий особое задание адмиралтейства, Старк отлично знал, что, как правило, после успешного выполнения подобного задания начальство не скупится на награды и чины. «Вполне возможно, что к концу года я буду командовать уже атомным крейсером, – такие мысли витали в честолюбивой голове командира «Экстрима». – А к сорока годам уж точно стану адмиралом».

Расстояние между торпедоносцем и фрегатом сократилось до полутора миль. Несмотря на то, что катер шел параллельным курсом, Джеймс Старк ни на минуту не забывал, что они находятся на войне. И что противник их – террористы, способные прикрываться любой личиной, лишь бы нанести удар.

– Пост радиолокационного наблюдения, классифицируйте цель и параметры, – взяв микрофон громкой связи, отдал приказ командир.

– Торпедный катер, – через несколько секунд ответил пост радиолокационного наблюдения. – Скорость – тридцать узлов, локаторы отключены.

– То есть? – не понял командир.

– Ходу, хлопцы, – коротко распорядился авторитет, как только «Ниссан» приблизился к нужному месту. В считаные секунды четверо бывших боевых пловцов покинули салон микроавтобуса, стремительным кроссом достигли края рва. Опустив на глаза очки, бесшумно вошли в почти горячую мутную воду, вошли совершенно без испуга и лишней нервозности. Помня о восточном коварстве, Сервант три ночи потратил, забрасывая в ров различную живность, но ни пираньи с крокодилами или хотя бы змеи в воде не обитали.

Выбравшись на противоположный берег, Лом и Пых разматывали заранее прихваченные бухты альпинистских тросов с привязанными к концам небольшими разлапистыми «кошками».

Почти одновременно «кошки» взвились вверх, предусмотрительно обвязанные поролоном, они бесшумно упали на крышу. Несколько метров подались назад, пока надежно не уперлись в край бордюра.

Дальше все шло по накатанной схеме. Быстро, по одному, налетчики по тросам взобрались наверх. Благодаря кожаной подошве мокасин налетчики легко, а главное, бесшумно передвигались по крыше.

С высоты Сервант мог в деталях рассмотреть внутренний дворик сокровищницы. Все было именно так, как описала Воронцова. Квадратной формы пятиступенчатый фонтан в центре, возле фонтана густо разросшиеся клумбы, по краям дворика выстроены просторные беседки, увитые вьющимися зелеными побегами. В таком виде сокровищница мало походила на грозную и неприступную крепость, а больше смахивала на апартаменты какой-нибудь Шахерезады местного разлива.

Людей во внутреннем дворике не было видно. Кто не занят службой по охране, были предоставлены сами себе: спортзал, телевизор или игровые приставки. Султан слишком был уверен в неприкосновенности своих богатств, позволяя своим стражникам не особо напрягаться в охране сокровищницы.

«Молодец, девчонка, – похвалил бывшую любовницу Сервант. Ее сведения полностью подтверждались. Но тем не менее он вдруг понял, что непростительно глупо было ввязываться в подобную беспросветную авантюру. Одна ошибка – и уже через день их головы будут россыпью лежать возле плахи. От подобных предположений мороз шел по коже. Но авантюра – это его образ жизни. – Хорошо, чтобы и дальше все шло именно так, как задумывалось».

Подняв руку, Сервант подал знак своему помощнику. Лом кивнул и, придерживая свисающий с плеча автомат, двинулся к люку, ведущему на первый этаж. Лестница вела в служебное помещение, в котором размещался кабинет начальника караула, узел связи и видеоконтроля, а также вход в денежное хранилище, где был выставлен еще один пост из двух вооруженных часовых.

Не задействованные в охране стражники находились на противоположной стороне в жилом помещении, где находилась казарма, комната отдыха, спортзал, столовая и оружейное помещение. Последний факт особо расстроил налетчиков: захватив оружейку стражников, можно было, как скот, согнать их в одно помещение и запереть, после чего действовать уверенно.

Зацепившись ногами за край люка, Лом свесился всем телом вниз, рассматривая внутренние помещения, через минуту он выглянул назад и взмахом руки показал, что все спокойно.

– Действуем, как договорились, – тихо напомнил Сервант, первым направившись к люку.

Держась за гладкие полированные перила, налетчики один за другим бесшумно съезжали вниз. Каждый из них помнил назубок расположение помещений сокровищницы и четко знал свою задачу.

Действовали молча. Пых, держа перед собой автомат, бросился к входной двери, ему выпало стоять на «стреме» и не допустить подхода стражников, находящихся в жилом корпусе.

Сервант ломанулся в кабинет начальника караула, мощным ударом ноги вышиб дверь и ввалился в помещение. В комнате никого не было, с вешалки в стороне от рабочего стола безжизненно свисала фуражка с высокой тульей и узким блестящим козырьком, а также офицерский ремень с тяжелой кобурой.

– Блядь, – в сердцах выругался Сергей Севрюков и, еще крепче сжав автомат, бросился к узлу связи, где уже должны были вовсю хозяйничать Лом и Седуксен.

Начальник караула, молодой, темноволосый лейтенант, со щегольской щеточкой усов под хищно изогнутым носом, замер с поднятыми вверх руками в компании трех унтер-офицеров. На столе стояла шахматная доска с расставленными фигурами, видимо, офицер коротал время с подчиненными за древнейшей из игр. Четверо арабов с неприкрытым ужасом пялились на налетчиков, из-за выпуклых линз очков для подводного плавания физиономии которых были похожи на гибрид насекомого и инопланетянина.

Пока Седуксен держал стражников под прицелом своего автомата, Лом беззастенчиво курочил пульты управления связью и видеоконтроля.

– Этих «пеленать», – распорядился Сервант, указывая на стражников. Седуксен кивнул: раз обошлись без «жертвоприношения», то зачем зря кровь лить. Забросив на плечо автомат, он вытащил из подсумка несколько полос из эластичной пластмассы. К этому времени Лом уже покончил со своим высокоинтеллектуальным занятием и присоединился к товарищу.

Вдвоем они действовали, как один хорошо отрегулированный агрегат: пока один заламывал за спину руки и стягивал запястья пластиковыми наручниками, второй обматывал щиколотки капроновым жгутом. Потом в рот заталкивался кляп из подручного материала и «спеленатый» пленник укладывался бережно на пол.

На этот процесс у боевых пловцов ушло меньше пяти минут, после чего четверо арабов были не опаснее, чем египетская мумия в музее естествознания.

– Теперь разблокируем вход в хранилище, – Сервант решительно шагнул к щитку дистанционного замка.

С караульными, охранявшими вход в султанскую заначку, оказалось сложнее, чем с диспетчерами узла связи.

Как только щелкнул замок и стала автоматически открываться бронированная дверь, часовые схватились за оружие. Без боестолкновения никак нельзя было обойтись.

– Мочите их, – коротко приказал авторитет.

Лом рванулся к дверному проему, кувырок через левое плечо – и длинная очередь ударила по часовым почти в упор. Одного из стражников отшвырнула к стене, он стал медленно оседать. Другому пуля вышибла глаз и разворотила затылок, но уже мертвый он успел надавить на спусковой крючок, расстреляв одной неприцельной очередью двадцатизарядный магазин.

В ту же секунду все помещения сокровищницы огласил рев тревоги.

– Твою мать, – зло выругался Сервант; сплюнув под ноги, он с тревогой посмотрел на циферблат часов. До взрыва на нефтеперегонном заводе оставалось тринадцать минут, слишком много. Чтобы выиграть хоть немного времени, город нужно было лишить централизованной телефонной связи. Авторитет достал из нагрудного кармана пульт дистанционного подрыва, снял защитный колпачок, с силой вдавил небольшую красную кнопку…

Появление Али и Ясера в кабине диспетчера порта перед утренним намазом привело в замешательство диспетчера, стройного молодого человека с длинными, как у девушки, и пушистыми ресницами. Он удивленным взглядом уставился на своего кумира, потом перевел возмущенный взгляд на его спутника. Несколько секунд он чисто женским взглядом придирчиво оглядывал Ясера, видимо, приняв его за соперницу, потом набрал полные легкие воздуха, но разразиться криком не успел.

Али быстро приблизился к диспетчеру и нанес короткий, профессионально поставленный удар. Выставленные вперед суставы сжатых пальцев, как топором, разрубили адамово яблоко.

Али небрежно перевернул мертвое тело на спину и сорвал с форменной рубахи карточку-пропуск, протягивая напарнику.

Прикрепив пропуск, Ясер буднично поинтересовался:

– Без убийства нельзя было обойтись?

– Не стоит полагаться на случай, – отмахнулся Али, переступая через труп диспетчера. – Случаи разные бывают. Конечно, можно было связать диспетчера, но вдруг его кто-то раньше времени развяжет, тогда вся операция окажется под угрозой. А вот мертвые умеют хранить тайны, тем более хороший психологический настрой перед предстоящей бойней. Так что настраивайся, диверсант.

– Уже, – криво оскалился Ясер. Ливийцы вышли из диспетчерской кабины, предварительно заперев входную дверь на замок.

Время было довольно раннее, порт еще окончательно не проснулся. Правоверные мусульмане в этот час молились, поэтому на посторонних некому было обращать внимание.

Ливийцы быстро пересекли грузовую зону и направились прямиком в судоремонтную часть порта. Судоремонтные мастерские были отгорожены высоким металлическим забором, и, чтобы попасть на другую сторону, необходимо было пройти через автоматический турникет. Али, изучавший структуру буктарского порта, выяснил, что для прохождения турникета нужен пропуск, и именно по этой причине завел многообещающее знакомство с похотливым диспетчером.

Приблизившись к турникету, Али сунул пластиковую карточку пропуска в контрольное отверстие, задвижка с коротким щелчком откинулась, открывая проход в ремонтную зону.

Здесь находилось несколько десятков ангаров, в которых размещались цеха судоремонтных мастерских, склады с различным инвентарем, запчастями. Над всем этим хозяйством возвышалась безжизненная громада теплохода «Варшава», но ливийцы сюда явились по другой причине. Они миновали бочкообразные ангары и вышли на противоположную сторону к ремонтному причалу. Там мягко покачивался на волне остроносый торпедный катер типа «Селевен», носовая и кормовая автоматические пушки были затянуты брезентовыми чехлами. Дверь угловатой рубки оказалась распахнута настежь. С берега на борт катера был переброшен узкий металлический трап, возле которого курсировал вахтенный матрос, единственный, кому было разрешено не исполнять намаз.

– Приготовься, – шепнул Али, запуская правую руку за спину, где у него за ремнем был заткнут пистолет.

– Готов, – свистящим шепотом ответил Ясер.

Увидев приближающихся к нему незнакомых людей, вахтенный матрос предупредительно поднял руку, но готовый вырваться окрик прервал пистолетный выстрел. Пуля ударила матроса в переносицу.

Держа оружие наготове перед собой, ливийцы быстро перешли по трапу на борт катера. Али направился в рубку, Ясер скользнул в матросский кубрик.

Захват прошел в считаные секунды, четверо человек, выделенные для обеспечения жизнедеятельности перевооружаемого корабля, не оказали никакого сопротивления. Офицер уединился в рубке для молитвы. Трое матросов молились в кубрике. Стоя на коленях на маленьких молельных ковриках, читали суры из Корана и старательно отбивали поклоны. Али неслышно вошел в тесное помещение, выстрелил офицеру в затылок, бесцеремонно ухватил бесчувственное тело за ноги и вытащил из рубки, сбросив в матросский кубрик. Туда же был отправлен и труп вахтенного матроса.

Теперь настало время самого главного действия. Убрав швартовые, Али вернулся в рубку. Два дизеля, мощностью в триста лошадиных сил, утробно загудели на холостых оборотах. Ясер хорошо знал свою работу, корабельная машина функционировала, как часы.

Али тем временем проверил работу систем управления катером, наличие торпед в аппаратах, артиллерию и радиолокационные станции трогать не стал, они им были ни к чему.

До выхода из ремонтной бухты оставалось несколько минут; щелкнув тумблером, Али посмотрел, как открылись крышки торпедных аппаратов, обнажив круглые рыла четырех торпед агрессивно синего цвета.

«До фрегата пять миль, – наблюдая за стоящим на рейде «Экстримом», подумал Али. – Можно было бы включить станцию наведения и дать залп прямо отсюда. Но американцы успеют засечь торпеды и запросто их уничтожить. А это значит – провалить операцию. Единственно верное решение – бить в упор».

Ливиец взглянул на часы, потом решительно взялся за штурвал и дал дизелям полный ход…

Глава 4

После того как Назир Шах выяснил местонахождение агента ЦРУ Френка Биглера, наступила очередь самого комиссара криминальной полиции. Первым делом Малику вкололи лошадиную дозу психотропного наркотика, подавляющего волю.

Через минуту зрачки комиссара стали мутными, как будто он стал смотреть на белый свет через матовое стекло.

После чего двое боевиков стали готовить его в последний «выход на службу». Прежде чем облачить комиссара в его повседневный костюм, на полицейского надели пояс со взрывчаткой. В отличие от кустарных «поясов шахидов», изготовленных из грубого брезента и доверху набитых тротиловыми брусками и рублеными гвоздями, вперемежку с болтами, гайками и тому подобным, этот пояс мог считаться произведением искусства. Сшитый из мягкого шелка, он больше напоминал корсет, стройнящий располневшую фигуру. Аккуратные строчки обрамляли кармашки, в которые закладывались полосы пластидовой взрывчатки, обильно сдобренные трехсантиметровыми ванадиевыми иглами, которые при взрыве летают как попало и при попадании в живую плоть распадаются на множество мелких осколков, делая ранение еще более страшным. Сам же смертоносный «корсет» с трудом угадывался даже под облегающей футболкой, не говоря уже о просторной рубашке и пиджаке сверху. Не нужно рядиться в куртку на три размера больше или безразмерную ветровку, причем взрывная мощность «корсета» на три порядка больше, чем у самодельного пояса.

После того как Кобра затянул на спине Малика шнуровку, наступила очередь Питона. Опытный подрывник, прежде чем вставить радиовзрыватель, проверил, как тот реагирует на импульсы передатчика. Электроника работала безукоризненно.

Потом совместными усилиями натянули носки, брюки, застегнули рубашку, всунули безвольное тело в пиджак. Абуала Малик воспринимал процесс облачения как кукла, его сознание было заблокировано синтетическим наркотиком. Комиссар не ощущал боли в вывихнутых под пытками суставах, наколотых пальцах и других частях истерзанного тела.

Последним штрихом была прическа. Скорпион, вооружившись расческой, серьезно подошел к поручению. Причесал комиссара волосок к волоску.

– А ну, поднимись, – приказал по-арабски Назир Шах. Абуала Малик поднялся на гнущихся на ногах. – Пройдись по комнате…

Движения комиссара были почти естественными, немного напоминали походку слегка выпившего человека. Впрочем, должность Малика гарантированно защищала его от глупых и ненужных расспросов.

– Да, современная химия творит настоящие чудеса, – щелкнув пальцами, довольно сказал следователь по-русски. Савченко кивнул, а следователь продолжал: – Самое лучшее – это выбор цели, определил цель – идешь к ней, никуда не сворачивая. И куда хуже, когда во время движения в стороне появляется другая, может, не более важная, но все-таки заманчивая, и ты уже не знаешь, куда двигаться. Вперед, к давно намеченной, или все же свернуть к новой, желанной. Иногда люди продолжают движение по заданному пути, иногда сворачивают на новый. А бывает, и пытаются ухватить все сразу, и от этого теряют больше.

Следователь замолчал, а Виктор спросил напрямик:

– К чему весь этот разговор?

– К тому, что я напоминаю себе этого третьего. Нужно освободить русских из тюрьмы, но куда больше хочется побеседовать с американцем по душам. Давно мне не приходилось общаться с агентами ЦРУ.

Савченко молча слушал, не мешая следователю выговориться.

– Для того чтобы взломать тюрьму, мне хватит двоих бойцов. Остается еще двое, этого может не хватить против двух янки. Тебе придется их подстраховать, тем более что «Хилтон» ты наверняка хорошо изучил. Поэтому мне нужна твоя помощь.

– Я готов, – согласился Виктор без особого энтузиазма. Немного подумав, добавил: – Только я без оружия. Пусть кто-то из твоих орлов выдаст мне ствол.

О висящей на поясе стреляющей «мотороле» он намеренно умолчал, оставляя это оружие про запас.

– Тебе не понадобится ствол, – категорично ответил Назир Шах. – Ты их только страхуешь.

Следователь круто повернулся и прошел в дальний угол холла, где Рысь с Питоном, закончив приводить в порядок комиссара, раскладывали несколько больших дорожных сумок. В сумках, кроме цивильной одежды, в которую тут же облачились ливийцы, оказался целый арсенал. Портативные автоматы, крупнокалиберные пистолеты. Виктор рассмотрел даже пару одноразовых реактивных гранатометов.

Рысь и Питон, которым было приказано отправляться за американским собеседником, вырядились в объемные белые шаровары и такие же белоснежные длиннополые рубахи, не желая выделяться среди жителей султаната. Из оружия взяли два десятизарядных «вальтера», которые сунули под рубашки за пояса. К тому же Питон на всякий пожарный случай прихватил пистолет-пулемет «спектр», уложив в портфель из темной искусственной кожи.

Остальное оружие Скорпион и Кобра перенесли в служебный автомобиль комиссара полиции. Затем Назир Шах препроводил в салон автомобиля Малика, сам уселся рядом, двое боевиков заняли места спереди.

Глядя вслед быстро удаляющейся машине, Виктор невольно представил себе, что вскоре произойдет в тюрьме, учитывая, с каким арсеналом туда направились ливийцы.

– Пора и нам ехать, – заметил Рысь.

– Что, понесемся на вашем мусоросборщике? – насмешливо спросил Виктор.

– Нет, – замотал головой араб и важно ответил: – На комиссарском «Ягуаре» поедем, ему машина больше не понадобится…

Огромные серые своды бункера буквально подавляли Черного Принца, несколько минут он стоял и зачарованно смотрел на стеллажи, заставленные деревянными ящиками ядовито-зеленого цвета с черными цифрами маркировки.

На этих стеллажах было все, что необходимо для диверсионной войны: автоматы и пулеметы, минометы и гранатометы, снайперские винтовки и противотанковые ракетные пусковые установки. Различного назначения мины, боеприпасы ко всем образцам оружия, и все это – в огромных количествах.

Кроме того, в соседнем блоке хранились надувные резиновые лодки, мощные и при этом малошумные подвесные моторы, акваланги и другое водолазное снаряжение.

Бункер, в котором размещались гвардейцы майора Рафали в Багдаде и который так понравился Черному Принцу, теперь казался ему жалкой норой против этого подземного дворца. Здесь можно было легко разместить полк воинов Аллаха, которые долгое время не знали бы нужды в провианте или оружии. И это ведь не один такой бункер, устроенный на территории Ирака, есть еще спрятанные в пустыне танки, пушки, самолеты, огромная смертоносная сила, которую Саддам Хусейн не пожелал бросить против оккупантов.

«Если бы он объединился с талибами, когда это ему предложили представители «Аль Каиды», то еще неизвестно, кто бы в этой войне победил», – размышлял Черный Принц. В его возбужденном мозгу мелькали поражающие воображение картинки, что было бы, если бы вовремя подкрепили фанатизм талибов иракским вооружением и международной разветвленностью «Аль Каиды». Захватывало дух от подобных предположений. – «Тогда на Нью-Йорк летели бы не гражданские самолеты, а боевые ракетоносцы».

– Живее, живее. – Окрик Джамала Рафали вывел пакистанца из состояния психологического ступора. – Быстрее, – рычал майор, подгоняя своих подчиненных и боевиков Черного Принца, которые тащили на себе ящики со взрывчаткой. – Торопитесь, нам еще за эту ночь нужно совершить трехсотмильный марш.

Диверсионный бункер, что называется, запал в сердце пакистанца, он продолжал ходить по галереям, освещенным дизель-генератором, и подсчитывал, сколько боевиков можно разместить в жилых помещениях, как он проводил бы с командирами групп военные советы в штабном блоке. И вообще, вскоре о нем заговорили бы все телекомпании мира, как о великом воине за веру. А потом, кто знает, может, его имя прогремит по всей земле, затмевая самого Усаму.

«Этот бункер будет моим», – с категоричностью капризного ребенка решил Черный Принц.

Тем временем работа шла полным ходом, во внедорожники грузились патроны, взрывчатка, надувные лодки вместе с моторами, акваланги и водолазное снаряжение.

Джамал Рафали придирчивым взглядом оглядывал весь арсенал, чтобы не была пропущена ни одна мелочь, иначе любой пустяк может обернуться непоправимым. Он собирался принять свой последний бой и не хотел, чтобы из-за элементарной невнимательности его смерть превратилась в дешевый фарс.

«Он все равно погибнет вместе со всеми, – глядя в спину Рафали тяжелым взглядом, думал эмиссар «Аль Каиды». – А мне только то и нужно, чтобы запомнить расположение бункера, подходы к нему и шифр открывающего устройства».

Черный Принц знал, как он это сделает, не один год имел дело со смертниками и хорошо изучил их психологию. Обрекающий себя на смерть тяготится молчанием, а в последние дни его буквально распирает от желания говорить. Смертнику необходимо высказаться, как утопающему глотнуть воздуха. И тут главное, слушая его, задавать правильные вопросы, направлять разговор в нужное русло. В чем-чем, а в подобных беседах Черный Принц преуспел, для него не будет особо сложно разговорить Джамала. Тот уже давно отмечен печатью смерти.

– Все закончили, – Рафали подошел к пакистанцу. – Уходим.

Только сейчас Черный Принц заметил, что бункер опустел, он остался с майором наедине. Молча пакистанец быстрым шагом прошел к выходу.

Джамал Рафали значительно отстал, ему еще предстояло отключить системы жизнеобеспечения бункера, а потом закрыть вход в него. Черный Принц не остановился, пытаясь подсмотреть за действиями майора, он твердо был уверен, что уже сегодня днем, в крайнем случае через сутки Джамал сам все ему выложит.

Вход в бункер находился под одиноко торчащей из песка гранитной скалой. Возле нее сейчас выстроилась в ожидании команды к движению кавалькада из десятка внедорожников «Лендровер», каждый из которых ощетинился полудюжиной стволов, готовых в любую минуту ответить огнем на огонь.

Покинув бункер, Черный Принц направился в середину колонны. Помня уроки из собственной жизни, он никогда не ездил в головных машинах.

Через минуту на поверхность выбрался Джамал Рафали, за его спиной с утробным жужжанием закрылась многотонная крышка, скрыв от посторонних глаз вход в бункер.

«Сим-Сим, закройся, – Черный Принц неожиданно вспомнил сказку о Али-Бабе и сорока разбойниках и невольно улыбнулся. – Почти как в сказке, только разбойников пятьдесят».

Автомобильная колонна двинулась в глубь пустыни на запад, оставляя за собой глубокую колею, но никого это не тревожило, к утру ветер ее заметет…

Торпедный катер, оставляя за собой пенный шлейф, на полной скорости вырвался из бухты и, разогнавшись до предела, понесся к горизонту, оставив по правому борту американский фрегат и стоящий в отдалении буктарский противолодочный корабль.

С капитанского мостика «Экстрима» был отчетливо виден набирающий скорость торпедный катер. Командир фрегата капитан третьего ранга Джеймс Сидни Старк вялым взглядом провожал его, мысли его сейчас были заняты совсем другим. Молодой, перспективный, в тридцать два года полновластный командир боевого корабля, да еще и выполняющий особое задание адмиралтейства, Старк отлично знал, что, как правило, после успешного выполнения подобного задания начальство не скупится на награды и чины. «Вполне возможно, что к концу года я буду командовать уже атомным крейсером, – такие мысли витали в честолюбивой голове командира «Экстрима». – А к сорока годам уж точно стану адмиралом».

Расстояние между торпедоносцем и фрегатом сократилось до полутора миль. Несмотря на то, что катер шел параллельным курсом, Джеймс Старк ни на минуту не забывал, что они находятся на войне. И что противник их – террористы, способные прикрываться любой личиной, лишь бы нанести удар.

– Пост радиолокационного наблюдения, классифицируйте цель и параметры, – взяв микрофон громкой связи, отдал приказ командир.

– Торпедный катер, – через несколько секунд ответил пост радиолокационного наблюдения. – Скорость – тридцать узлов, локаторы отключены.

– То есть? – не понял командир.

Укрывшись за мраморной статуей, Седуксен сменил опустошенный сдвоенный магазин на полный, передернул затвор, а потом от души прошелся по окнам здания, где засели стражники. Последние поняли, что проигрывают налетчикам вчистую. Султан казнит или нет – неизвестно (по крайней мере, вину можно будет свалить на убитых), а если особо активничать, то и сейчас можно получить запросто пулю между глаз.

Поедем, красо-о-тка, кататься,

Давно я тебя поджидал…

Вскинув автомат, ревел медведем Седуксен, стараясь стрелять в такт собственной песне. С грохотом выскочил во двор королевский бронетранспортер «Мамба», который использовался для перевозки султанской короны в дни больших торжеств государства.

Угловатый двухмостовый броневик внешне отдаленно напоминал американский «Хаммер», только с более мощным бронированием, позволяющим экипажу выжить даже при наезде на противотанковую мину.

«Мамба», не сбавляя скорости, мчался к воротам. Седуксен, понимая, что от него требуется, выскочил из своего укрытия и бросился наперерез броневику.

В три гигантских прыжка он выбежал на дорогу; мчавшийся «Мамба», как гончая, вильнув острой мордой, сбавил скорость. Из широкой кормовой двери высунувшаяся пара крепких рук, подхватив Седуксена, рывком втащила в десантный отсек.

– Ух ты, – переведя дух, воскликнул Седуксен, пытаясь подняться на ноги. – Аттракцион, как на «американских горках».

– Сейчас будет тебе аттракцион, – закричал Сервант, просовывая ствол своего «кольт-коммандо» в стрелковую амбразуру. – По местам стоять и приготовиться к бою, – подозревая, что силы полиции, а возможно, и султанской стражи подошли на помощь гарнизону сокровищницы и теперь ждут их снаружи, громовым голосом приказал бывший мичман.

Седуксен встал у амбразуры с противоположной стороны. Лом, захлопнув кормовую дверь, застыл с автоматом на изготовку, готовый подсобить тому, с чьей стороны окажется больше врагов.

Сидящий за рулем Пых выжал из броневика возможные его сто километров, наскочив на обломки ворот, тяжелая бронированная машина взвилась на полутораметровую высоту и в таком положении, пролетев над подвесным мостом, гулко ударилась оземь.

Громко чавкнули рессоры, когда семитонный автомобиль приземлился на асфальт, еще не успевший с утра раскалиться.

– Вау! – на ковбойский манер радостно заорал Седуксен и с восторгом добавил: – Погнали наши городских.

– В сторону деревни, – в тон ему закончил Лом. Радости не высказывал лишь Сервант, ему казалось, что полицейские засели в одном из ближайших переулков.

– Сворачивай налево, – неожиданно крикнул он и сильно вдавил приклад автомата в плечо, ожидая, что за поворотом они натолкнутся на машины с мигалками, возможно, даже броневики и прячущихся за ними вооруженных полицейских.

Но за поворотом никто им дорогу не перекрывал, более того, на «Мамбу» никто не обращал внимания. Все машины неслись в одном направлении, а по тротуарам с безумными глазами и перекошенными лицами метались прохожие.

– Чего это они, дури перекурили? – удивился авторитет.

– А у них сегодня фиеста, – дурашливо улыбнулся Лом, вспомнив изрядно надоевшую фразу из рекламы, и залился громким смехом. Ему вторил Седуксен.

Только Серванту по-прежнему было не до смеха, ему не понравились машины, мчащиеся в одном направлении, к пограничному мосту. От нехорошего предчувствия у Сергея засосало под ложечкой.

«Все это авантюра, от начала до конца авантюра», – подумал Сервант; в глубине души он помянул свою круизную подругу не злым, тихим словом, потом посмотрел на лежащие посреди броневика плотно набитые долларами баулы и улыбнулся:

– А все-таки удалась авантюра. Поворачивай к рынку, – распорядился он. Еще оставалась опасность, что засада может быть устроена возле Чучельника и Робин Гуда, но, глядя на непонятную суматоху, царившую в городе, он отбросил и это опасение.

«Мамба», не снижая скорости, проскочил перекресток, завернул за угол и выехал к рынку.

«Ниссан» ожидал их на условленном месте возле рынка, а возле микроавтобуса, сунув руки в глубокие карманы ветровки, нетерпеливо прогуливался Робин Гуд. Увидев затормозивший возле него броневик, лучник от удивления выпучил глаза.

– Вот это танк вы себе отхватили, – тихо произнес он, когда из десантного отсека выпрыгнул Лом.

– А то, – довольно оскалился браток, принимая у Седуксена тяжелый баул.

– Меньше базарьте и быстрее шевелите поршнями, – как обычно, недовольно буркнул Сервант, удерживая в каждой руке по «мечте оккупанта».

Перегрузка денег и оружия заняла не больше десяти секунд, потом братки дружно загрузились в салон «Ниссана», и Сергей тронул Чечельницкого за плечо:

– Трогай, Львович.

Микроавтобус, набирая скорость, покатился вдоль ограды опустевшего рынка.

– Что тут творится? – спросил Сервант, обращаясь к Робин Гуду. Тот недоуменно пожал плечами. – Черт его знает, гремит, как будто война началась. Бабаев с базара как корова языком слизала, некоторые даже барахло свое побросали.

Серванта эта мысль обеспокоила, неужели Седуксен и Лом заложили «адскую машинку» слишком близко к резервуарам с нефтью и тем самым спровоцировали крупную техногенную катастрофу?

Бывшему командиру группы подводных десантников не могло даже в голову прийти, что взрыв на нефтеперерабатывающем комбинате всего лишь эпизод в череде других диверсий. Но осознать силу разрушений было вполне в его силах.

«Подобную акцию вполне можно сравнить с налетом бомбардировочной авиации, – отметил про себя авторитет, но «разбор полетов» по понятным причинам устраивать не стал. – Потом из прессы узнаем, что произошло на самом деле, а сейчас главное – с заглоченным кушем унести отсюда скорее ноги».

Пролетая запруженные беженцами улицы города, вскоре «Ниссан» выехал на юго-западную оконечность острова, именно отсюда налетчики должны были уходить из султаната.

Остановив микроавтобус на узкой полосе небольшого пляжа, бывшие боевые пловцы по одному покидали салон, оружие оставляли внутри, оно уже было без надобности. Теперь им были нужны акваланги, маски, ласты.

Для того чтобы баулы было легче транспортировать под водой, их опоясали пробковыми поясами, это придавало сумкам нулевую плавучесть.

Пока братки проверяли работу аквалангов, Лом настраивал «джи-пи-эс», при помощи которого предстояло отыскать закладку с необходимой амуницией для дальнейшего путешествия к Аравийскому полуострову, которую они устроили под водой.

Тем временем Сервант заводил вторую «адскую машинку». Все это время он молчал, мысли об Алене не покидали авторитета. С одной стороны, выходило, что добыча его, раз он взял ее со своими людьми, а с другой – выходило, что Воронцову он элементарно кидал. Лишал ее законной доли, честно заслуженной за жирную наводку. Но согласись он на Аленины условия, придется отдать половину, а то и больше за канал отхода, за отмывание ворованных денег, да и вообще мало ли еще за что. А расставаться с деньгами, когда уже впереди маячит намеченная грандиозная цель, он не собирался.

«В конце концов, адрес в Каире я знаю, вот туда и отправлю ее долю, – выставляя таймер на два часа, решил Сервант, и тут же внутренний голос ему напомнил: «Она твой в Черноморске тоже знает, так что смотри, чтобы не нашла тебя с друзьями, которых ты уж точно кинул». Последнее замечание было напрасным, Сергей Севрюков никогда не боялся противоборства, поэтому и избрал для себя такой образ жизни. Сунув под сиденье взрывчатку с прикрепленной «адской машинкой», Сервант захлопнул дверцу и, взяв свой акваланг, заявил:

– Таймер поставил на два часа. Уходим.

– Почему так долго? – прежде чем вставить в рот загубник, спросил Лом.

– Не хочу, чтобы преждевременный взрыв обозначил наши следы, – пояснил Сергей; надев на лицо маску и подхватив под мышку пару ласт, с баулом в руке, он шагнул в теплую воду Персидского залива…

Группа аквалангистов уходила от берега, медленно и равномерно работая ластами. Шли не по-боевому, а рассыпавшись на несколько эшелонов.

Впереди Лом с приемником спутникового позиционирования, чуть позади Сервант и Пых, толкающие перед собой по баулу, следом с такими же баулами Седуксен и Робин Гуд и замыкающим «плелся» Роман Чечельницкий. Двигались не спеша, экономя силы и помня, что сегодняшний день будет особенно долгим.

Когда до тайника оставались считаные метры, на пути аквалангистов вдруг возникло водное облако мути. Мельчайшие частицы песка и морской травы образовали непроглядную муть.

Прежде чем войти в это облако, Лом оглянулся и, глядя на Серванта, удивленно пожал плечами. Дальнейшее еще больше ошарашило бывшего главстаршину, когда он в несколько мощных гребков оказался в том месте, где под подводной скалой они устроили тайник.

Тайника не было, впрочем, и сама скала отсутствовала, да и весь пейзаж напоминал поляну лунных кратеров, среди которых находился бесформенный кусок железа. В нем вряд ли можно было опознать корпус торпедного катера.

Лом даже помыслить не мог, что от встречи с водолазами береговой охраны их спас пожар в нефтегавани, именно там сейчас находились все суда Буктара.

Вынырнув из мутного облака, Лом жестом показал Серванту, что тайник уничтожен, это обозначало только одно – возвращаться на берег. Перестроившись, аквалангисты двинулись в обратном направлении…

Через полчаса братки выбрались на узкую полосу песчаного пляжа рядом с брошенным «Ниссаном».

Лом в нескольких словах обрисовал браткам ситуацию. Пых зло плюнул, Робин Гуд с Чучельником хранили молчание, и только Седуксен не удержался от комментария:

– Вот ведь жопа, а как вначале фартило.

– Что будем делать? – спросил Лом у авторитета, четыре пары глаз вопросительно уставились на Серванта.

Сергей без суеты стащил с ног ласты, снял баллоны с аквалангов и со вздохом произнес:

– Воспользуемся запасным вариантом. Хоть он и дороже.

Распахнув дверцу пассажирского салона микроавтобуса, он краем глаза взглянул на табло «адской машинки», таймер уже отсчитывал второй час. Буркнув под нос что-то типа «так и знал», Сервант достал трубку мобильного телефона и стал набирать номер Алены Воронцовой…

Несмотря на то, что яхт-клуб находился на приличном расстоянии от города, звуки выстрелов доносились даже сюда, а позже потянуло гарью пожарищ.

Владельцы роскошных парусников начали спешно готовить свои суда к выходу на большую воду.

Оставшийся на «Аграбе» Мустафа, с удобством устроившись в шезлонге на корме, с довольной физиономией наблюдал за суетой на соседних причалах и тихим шепотом бормотал:

– Куда вы так торопитесь, не спешите. Вас еще ждет веселое развлечение. Огненное шоу. Ой, как всем понравится. – При этом ливиец прокручивал между пальцами небольшую коробочку пульта дистанционного управления.

По приказу Назир Шаха этой ночью Мустафа заложил десяток зарядов, не забыв ни здание пограничной стражи, ни терминал с топливом, ни даже открытое кафе. Вся система подрыва была устроена таким образом, что визуально выглядела, как артиллерийский обстрел. Подобная тактика сильно пугает людей.

Мустафа ощущал, как у него потеют и свербят ладони от неистового желания привести немедленно в действие новую «игрушку». Но ослушаться приказа Назир Шаха он не мог.

Черный «Ягуар», поднимая шлейф пыли, выскочил с серпантина дороги, едва не сбив опору ворот, и с надрывным ревом понесся в направлении «Аграбы».

Наблюдая за стремительно приближающейся спортивной машиной, Мустафа ощутил легкое беспокойство. Держа в левой руке пульт дистанционного управления, правую запустил под рубаху, там на поясе была прикреплена оперативная кобура с семнадцатизарядным «глоком».

Тревога оказалась напрасной, из-за руля «Ягуара» выскочил Рысь.

– Где остальные? – забеспокоился ливиец.

– Остальные штурмуют тюрьму, – выдохнул оперативник, помогая Савченко вытащить связанного по рукам и ногам американца и молодую женщину. – Закрой их в кают-компании, – приказал он Виктору, – разбираться будем потом.

Виктор кивнул и, взвалив пленника на плечо, толкая перед собой брюнетку, стал подниматься по трапу на борт яхты.

– Кто такие? – не удержался от вопроса Мустафа.

– Американский шпион. Мы его допросим, когда выйдем в море, и случайная заложница, прикрылись ею от пуль полицейских, – будничным тоном пояснил оперативник и, заметив рядом пришвартованные яхты, забеспокоился: – Запускай поскорее своего огненного дракона, пока эти уроды не стали нас в бинокли разглядывать.

– Есть, – оскалился Мустафа с торжествующим видом, наконец ему позволили воплотить мечту в жизнь, он изо всей силы нажал кнопку пуска. Огненный куст вырвался из-под панельного здания пограничной стражи, разбрасывая обломки в разные стороны. Еще два заряда взорвались возле открытого кафе, причем один из них, заложенный на крыше, в мгновение ока охватил тростниковую постройку. Следом взорвался топливный терминал, подняв в воздух огромный огненный шар. Еще несколько взрывов прогремели на причале рядом с пришвартованными яхтами, разнося куски бетонного покрытия и обломки различной утвари, в которой были спрятаны заряды. Серия взрывов, прогремевших с интервалом в несколько секунд, действительно была похожа на артиллерийский обстрел…

Запертая в кают-компании Алена Воронцова сквозь стекло иллюминатора наблюдала, как из бухты, толкаясь бортами, цепляя друг друга парусами, поспешно уходили яхты.

Рядом мычал с кляпом во рту связанный американец, но это ее мало трогало. Главное, она попала на «Аграбу», и теперь оставалось лишь дождаться, когда ливийцы доставят на борт Христофорова и Лялькина. О том, что в продуманном плане может пойти что-то не так, она даже не хотела думать.

«Судя по шуму и царившей в городе панике, Сервант действительно осуществил задуманное. – Неожиданно Алена вспомнила о своем недавнем любовнике. – А исходя из того, что так долго со мной никто не связывается, они либо все погибли, либо, взяв деньги, решили обойтись без меня. Сергей тоже матерый волк, чтобы подобную акцию провернуть». Мысли молодой женщины прервала трель мобильного телефона. Поспешно достав трубку из сумочки, она взглянула на экран и узнала номер Серванта. «Звонит, значит, не все продумал морской волк».

– Да, слушаю. Яхт-клуб, парусник «Аграба». У тебя есть четверть часа, не успеешь – пеняй на себя. – С этими словами Воронцова отключила телефон, подумав, что с обманщиками только так и следует разговаривать…

Услышав русскую речь, связанный Френк Биглер почувствовал, как от ужаса на его голове зашевелились волосы…

Глава 6

Буктар пылал, горели не только здания гостиницы «Хилтон», полицейского управления и казармы султанской стражи. Теперь уже полыхали вовсю магазины, перевернутые машины, в беспорядке преграждавшие улицы. Несколько сотен заключенных, вырвавшихся из тюрьмы, пользуясь захваченным оружием и бездействием правоохранительных органов, бросились грабить, насиловать, убивать. Город стремительно погружался в беспредел мятежа. Бешеная ярость арестантов передалась некоторым жителям города, которые, решив, что султана свергли, также бросились громить и грабить все, что оказывалось под рукой.

Персональный автомобиль уже покойного комиссара Малика мчался по чадящим улицам.

Скорпион, вцепившись в руль, выжимал из машины максимум, стараясь как можно быстрее проскочить захваченную часть города. Опытные бойцы ливийских коммандос прекрасно понимали – бесконечно беспредел продолжаться не может, вскоре кровью здесь наведут порядок. Войск в регионе предостаточно. Поэтому следовало успеть покинуть султанат до начала карательной операции. Оказавшись на широкой площади, устроенной в честь обретения островом независимости, вынуждены были остановиться. Памятник главе государства был сворочен, на нем, как на вздыбленном коне, замер горящий пикап, над которым поднимался столб ядовито-черного дыма. На противоположной стороне толпа оборванных людей била витрины английского магазина модной европейской одежды. Выезд с площади был перекрыт, Скорпион беззвучно выругался и резко вывернул руль.

Автомобиль плавно въехал в узкий проулок, стены противоположно стоящих домов едва не касались боковых зеркал.

Они успели проехать сотню метров, но перед самым поворотом на соседнюю улицу на их пути встал высокий чернокожий человек с жидкой бороденкой. Он стоял, широко расставив босые ноги, на его плечи была накинута камуфляжная куртка султанского стражника, в руках бородач держал штурмовую винтовку.

Чуть в стороне от него несколько таких же оборванцев избивали ногами бесчувственное тело в тяжелых кованых ботинках, по которым Назир Шах определил, что пострадавший служил в батальоне султанской стражи.

– Не тормози, обычные мародеры. Они собираются нас грабить, – спокойно произнес следователь.

– Понял, – не отрывая взгляда от узкого тоннеля проулка, кивнул Скорпион, до предела вдавливая педаль газа.

Мятежник не успел отскочить, мощный удар высоким бампером высоко подбросил его, труп перелетел через кузов автомобиля.

Одновременно сидящий возле окна Аллигатор, высунув ствол пулемета «миними», длинной очередью разметал толпу мародеров.

Сидящие возле пулеметчика Христофоров и Лялькин обменялись недоуменными взглядами. Не понимая, что происходит, делать какие-либо выводы раньше времени контрразведчики не собирались.

На соседней улице оказалось не легче, здесь также было полно мятежников, которые, услышав выстрелы, бросились машине наперерез, видимо, решив, что вывозятся большие ценности. Улица ощетинилась огнем, по обшивке автомобиля забарабанили пули, стекла покрылись паутиной трещин, но выдержали. Абуала Малик заботился о своей безопасности и разъезжал по городу в бронированном автомобиле.

Аллигатор, остервенело рыча, стрелял в преследующих их повстанцев, а рухнувшие на пол при первых же выстрелах офицеры ФСБ про себя крыли всё и всех отборным матом, не желая умирать, едва освободившись из тюремных казематов.

Громко взорвалось заднее колесо, и автомобиль, присев на правую сторону, завилял по дороге, но Скорпиону удалось выровнять движение. «Хромая» на бок, выбивая из асфальта титаномагниевым диском искры, комиссарская машина оторвалась от преследователей…

– Едут! – опираясь локтями о фальшборт яхты, громко произнес Виктор Савченко, наблюдая за «ковыляющим» по серпантину дороги знакомым автомобилем.

– Отлично, – возле него появился Рысь, хлопнув парня по плечу, довольным голосом добавил: – Все получилось, значит, скоро уходим в море.

После серии взрывов, устроенных Мустафой, яхт-клуб опустел, гавань покинули не только владельцы шикарных парусников с экипажами, но и клубная обслуга разбежалась.

Лишь «Аграба» одиноко покачивалась у пирса, в стеклах иллюминаторов плясали языки пламени горящего топливного терминала. Из раскуроченной взрывом емкости горючее разлилось по бетонному настилу пирса и, отыскав выемку, доверху заполнило. Оранжевые языки огня, игриво подрагивая, тянулись вверх, переливаясь различными оттенками от ядовито-красного до нежно-золотого.

Виктор зачарованным взглядом следил за игрой пламени, вслушиваясь в веселый треск догорающего тростника, которым было отделано прибрежное кафе. Заметив приближение комиссарского автомобиля, почувствовал, как в груди бешено забилось сердце. Через несколько минут он увидится с освобожденными офицерами ФСБ. Один неверный взгляд, подозрительная мимика на лице, случайное слово могли все испортить, и это на финишной прямой…

Чтобы настроиться на нужный лад, Савченко усиленно пялился на горящее разлитое топливо, стараясь думать не о предстоящей встрече, нагружая мозг отвлеченными мыслями. «Говорят, человек может не отрываясь смотреть на огонь, льющуюся воду, чужую работу, – неожиданно бывший морпех вспомнил старую поговорку. – Оптимальный вариант – пожар».

Громыхая железом, как старое корыто, на территорию яхт-клуба наконец въехал долгожданный автомобиль. Спущенное колесо, битые стекла, кузов с глубокими вмятинами от пулевых попаданий – все это красноречиво говорило о серьезной заварухе, в которой довелось побывать пассажирам этого авто.

Машина остановилась возле кормы яхты, с которой был перекинут трап. Первым на борт поднялся Назир Шах, вслед за ним прошли Христофоров и Лялькин, оба офицера все еще находились в недоумении от происходящего. Владимир, выбираясь из автомобиля, цепким глазом контрразведчика выхватил на борту Савченко. Угрюмая физиономия «крестника» ничего полковнику не объяснила, поэтому он решил дождаться более благоприятного момента.

Освобожденных арестантов оставили на корме в компании Скорпиона и Аллигатора.

Назир Шах приветливо кивнул копошащемуся на капитанском мостике Мустафе и прошел на середину парусника, где его поджидал Рысь.

– Как все прошло, надеюсь, американец на борту? – спросил следователь.

– Да, – глядя исподлобья, ответил оперативник. – Но все прошло не совсем так, как было задумано. В номере кроме нашего клиента оказалось еще двое, которых, кстати, постоянно охраняли четверо полицейских. Без перестрелки не обошлось, Питон завалил двух американцев и одного полицейского, но и сам схлопотал пулю. Хорошо, что русский нас страховал, иначе… Моментально сориентировался в ситуации, прикрыл отход. Так что гостя привезли, и даже не одного.

– Кого еще прихватили? – удивленно спросил следователь.

– Наемник, прикрывая меня, взял заложницу, чтобы прикрыться от полицейских пуль.

– Кто она? – глаза Назир Шаха хищно сощурились.

Рысь недоуменно пожал плечами:

– Не знаю. Скорее всего постоялица, снимавшая номер в гостинице. – Сделав короткую паузу, задумчиво добавил: – Симпатичная женщина, думаю, русский взял ее не столько для собственной защиты, сколько для того, чтобы развлечься во время нашего плавания.

– Грязная свинья! – не удержался от ругательства следователь. – Мы – воины великой Джамахирии, а не подлые террористы или уголовники. – Назир Шах криво ухмыльнулся: – Но он всего лишь наемник, и наши идеалы ему чужды. Когда все будет закончено, расплатимся с ним сполна.

Резко повернувшись, он жестом подозвал Савченко и распорядился:

– Покажи нам свою заложницу, приведи ее.

Виктор, не понимающий ни слова по-арабски, не смог уловить смысла разговора двух ливийцев, но от его внимания не укрылась мимика следователя. Назир Шах не был зол, он был взбешен и даже не пытался этого скрывать. По-видимому, считая, что это уже ни к чему.

– Сейчас устроим представление, – внезапно широко оскалился Савченко. Круто развернувшись, он скользнул в кают-компанию, не забыв вновь включить стреляющий мобильник.

– Они что-то задумали, будь наготове, – шепнул он Алене. Выводя женщину из кубрика, между делом пнул американца в бок.

Воронцова, опустив руку в сумочку, свисавшую с плеча, зажала в ладони стреляющее устройство, замаскированное под брелок.

«Красивая, – рассматривая эффектную брюнетку, волею случая оказавшуюся на борту «Аграбы», подумал Назир Шах. – Такую любой захочет, даже слепой и немощный. Рысь правильно просчитал наемника, он ее похитил не для того, чтобы прикрыться от пуль, а прихватил как сладостный трофей. Когда наемник начнет ее насиловать, я вряд ли смогу своих удержать в узде, голос плоти куда сильнее приказов командиров и прочих нравоучений. Тут может произойти что хочешь, вплоть до бунта». А подобного следователь допустить не мог, нужно срочно убрать русского наемника. Но Рысь сказал, что он стоящий боец, а до родных берегов еще очень далеко и каждый ствол сейчас на счету. Не нужно иметь много ума, чтобы понять, если до сих пор Али и Ясер не появились, значит, погибли. Но и позволить насилия над единоверкой следователь также не мог. Пришлось принимать соломоново решение.

– Застрели ее, – чтобы не напугать женщину, по-русски приказал он оперативнику. Рысь кивнул и вскинул правую руку с зажатым в ней «вальтером».

Ни стоящий на капитанском мостике Мустафа, ни находившиеся на корме Аллигатор и Скорпион ничего не успели понять. Среагировал один лишь Виктор Савченко, носящий еще с учебного отряда морской пехоты прозвище Стрелок.

Рука Рыси с пистолетом еще только поднималась, когда он шагнул вперед, правой рукой срывая с пояса «мобильник», одновременно разворачиваясь. Удар левым плечом отбросил молодую женщину с линии огня, и моментально острый носок туфли врезался оперативнику в локоть, выбивая «вальтер» из его рук. Два малокалиберных выстрела в общем шуме прозвучали едва слышно.

Первая пуля попала Рыси в раскрытый рот, вторая угодила Назир Шаху чуть выше переносицы.

Двое убитых ливийцев еще падали, когда Виктор резко обернулся, вскидывая «мобильник» и наводя стреляющее устройство на Мустафу… Но выстрела не последовало, «сдох» разряженный блок питания, сказалась кустарная работа «мобильника».

Савченко выругался, отбрасывая бесполезное устройство и отпрыгивая в сторону.

Первым пришел в себя Аллигатор, несмотря на раненую руку, хоть и не прицельно, он успел дать короткую очередь из ручного пулемета.

– Лежать! – зло рявкнул Скорпион, заваливая на палубу только что освобожденных офицеров ФСБ. Мустафа тоже успел вытащить свой «глок» и, прячась за штурвалом, выставил руку, несколько раз выстрелив. Все три пули продырявили палубу, уйдя в глубь яхты. От того, что их не зацепило в этой перестрелке, Виктору легче не было. Безоружный против трех вооруженных и на все готовых опытных бойцов… У него не было ни единого шанса.

Все участники кровавого шоу оказались настолько заняты собой, что никто не заметил, как на огромной скорости в яхт-клуб буквально влетел микроавтобус «Ниссан».

Первым на появление новых участников отреагировал Аллигатор. Едва раздался скрип тормозов, смуглокожий гигант поднялся во весь рост, держа в правой руке «миними». Направив ствол на острую морду микроавтобуса, надавил на гашетку.

Ручной пулемет дернулся, выплевывая последние патроны. Несколько пуль продырявили радиатор, в разные стороны брызнули осколки фар, с шипением из пробитого колеса вырвался воздух.

Отбросив пустой пулемет, Аллигатор потянулся к пистолету на поясе, но это было его последнее движение…

Из окна пассажирского салона «Ниссана» высунулись два ствола «кольт-коммандо» и одновременно хлестнули длинными очередями. Тюремная рубашка на груди гиганта вздыбилась от десятка попаданий, окрасившись в багровый цвет. Взмахнув руками, Аллигатор кулем рухнул на колени, тяжело заваливаясь на бок.

Скорпион и Мустафа поняли, что сменился силовой вектор. Один, забыв о русских офицерах, растянувшихся на палубе, бросился за бухту толстого швартовочного каната, второй сиганул с капитанского мостика под прикрытие рубки, испытывая лишь одно желание – во что бы то ни стало поквитаться с Виктором.

Затаившись под прикрытием бухты каната, Скорпион пытался сориентироваться и понять, кто же на них только что напал. Враги, вооруженные автоматами специального назначения, тем не менее были одеты более чем легкомысленно: пляжные шорты, сандалии, длинные цветастые рубашки навыпуск. В первую очередь ливиец решил, что это какие-то озверевшие туристы, напуганные погромами в городе, решившие любой ценой вырваться из этого ада.

Но вскоре он понял, что ошибся, уж слишком профессионально «туристы» двигались, держали оружие и занимали позицию для открытия огня.

Когда Скорпион это понял, было уже поздно, обогнувший с противоположной стороны микроавтобус Сервант взял боевика на мушку. Короткая очередь – и ливиец ткнулся простреленной головой в бухту со швартовочным канатом, на палубу с глухим стуком упал короткоствольный «хеклер кох».

О смерти Скорпиона Мустафе так и не довелось узнать – держа перед собой пистолет и прижимаясь спиной к штурманской рубке, он медленно продвигался вперед, собираясь с силами для главного в своей жизни рывка.

Сжав от бессилия кулаки, Виктор заскрипел зубами, отдавая себе отчет, что ему осталось одно – достойно умереть.

– Пс-с, – звук, напоминающий шипение змеи, отвлек внимание Савченко. Он оглянулся и увидел Алену: женщина, прячась за мачтой, указывала пальцем на «вальтер» Рыси, лежащий в каких-то нескольких метрах от него. Это была альтернатива геройской смерти.

Подобно атакующей змее, спружинив, Виктор изо всех сил бросил свое тело вперед. И в этот момент из-за рубки выскочил Мустафа, дважды хрипло гавкнул его «глок», пули вырвали щепки из того места, где только что лежал Савченко. А Виктор, ухватив пистолет, перекувыркнувшись через голову, оказался на спине, головой к противнику с «вальтером» в вытянутой руке. Времени, чтобы перевернуться на живот, уже не было. Но он был выдрессирован стрелять из любого положения. Дальше наступило время наработанных до автоматизма рефлексов. Правый глаз зафиксировал цель, кургузый угловатый ствол «вальтера» задрался и трижды плюнул огнем.

Мустафу отбросило к фальшборту, он откинулся на спину и уставился на поднимающегося на ноги противника стеклянным взглядом. Две пули вошли в левую сторону груди, третья продырявила центр лба.

Окончание огневого контакта не вызвало бешеной радости у оставшихся в живых. Пока Христофоров с Лялькиным, поднявшись на ноги, недоуменно оглядывались по сторонам, «братки» поспешно разгружали «Ниссан», из пассажирского салона вытаскивали боеприпасы, акваланги и большие черные увесистые баулы. А из кабины бережно извлекли Чечельницкого, которому шальная пуля продырявила ногу.

– Ну вот надо же такое, – жалобно стонал Роман Львович, – а в детстве меня, между прочим, мама водила на бальные танцы, я подавал большие надежды.

Но стенания криминального экономиста ни у кого сострадания не вызывали. Забравшийся на борт «Аграбы» Сергей Севрюков на правах старшего морского чина начал зычным голосом отдавать приказания:

– Лом, к штурвалу. – Смерив взглядом офицеров ФСБ, почти миролюбиво посоветовал: – Мужики, не стоим без дела, помогаем грузиться, – и вновь стал прикрикивать на своих: – Пых, твою мать, швартовый отдавай, линять пора.

Тем временем Седуксен, распоров ножом штанину Чечельницкого, с помощью Алены накладывал почти что профессиональную повязку. Занятый делом, он, как человек, которому всегда до всего есть дело, вдруг спросил:

– А куда жмуров, за борт?

– Нам не нужен лишний груз на борту. Выбросим в открытом море, акулам тоже питаться чем-то надо, – ответил Сервант.

Наконец «Аграба» оттолкнулась от стенки пирса, сдвинулась с места и, постепенно набирая ход, ведомая опытной рукой, двинулась к выходу из бухты…

Открыв глаза, майор Рафали сквозь прорези в маскировочной сети увидел пустыню, огромное желто-серое море песка, на сотни километров сплошной песок.

Объединенный отряд, как всегда, остановился на дневку. «Дефендеры 110» накрыли маскировочными сетями, давая двигателям отдохнуть перед очередным ночным марш-броском. Выставив охранение, бойцы тоже завалились спать, людям отдых необходим не меньше, чем машинам.

По прикидкам Рафали и Черного Принца, они находились в районе саудовско-иранской границы, все дальше и дальше удаляясь от очагов противостояния. «А здесь уже не слышно канонады, – зевая, отметил Джамал, – и по ночам не видно зарева».

Сон к майору никак не шел, а отдых организму был просто необходим, чтобы в самый ответственный момент не случилось сбоя.

За долгие годы службы в президентской гвардии майор научился многому, даже засыпать по команде. Но сейчас ему совсем не хотелось отдавать себе такой приказ. Как человек, знающий, что идет на смерть, он хотел взять от жизни как можно больше. А если не больше, то хотя бы не разбазаривать глупо то, что пока еще принадлежит ему.

Опустив голову на колесо внедорожника, Джамал пытался подвести итог своего существования, внутри себя он надеялся разобраться, правильно ли он жил или нет.

Перед глазами, как картинки старого кино, мелькали выгоревшие до черноты безжизненные остовы танков, боевых машин пехоты, обугленные скелеты грузовиков и сотни, тысячи обезображенных трупов. До боли знакомая картина. Только что это? Война с Ираном или американская «Буря в пустыне» – он не знал. Впрочем, это еще не самое страшное, что Джамалу приходилось видеть. Куда страшнее было ходить по улочкам деревень, обработанных химическими снарядами во время подавления бунта курдов. Тогда улицы были завалены трупами не только мужчин, но и женщин, стариков и детей. Они валялись вповалку повсюду, где их застала страшная и невидимая смерть. С выпученными глазами, с чернильно-фиолетовыми вывалившимися языками, в скрюченных от немыслимой боли позах. И над этими трупами роились полчища жирных, блестящих мух. В воздухе стоял давящий на психику гул.

Некоторое время этот гул будил Джамала по ночам, но он был настоящим солдатом, опытным и умеющим владеть в полной мере своей психикой. В конце концов галлюцинации прекратились. Теперь, лежа под маскировочной сетью, Джамал Рафали снова его услышал и поэтому пытался разобраться, прав тогда он был или нет.

В то время он считал, что долг солдата – выполнять приказ командования четко и без разглагольствований. Теперь же, когда его страна оккупирована, а вся верхушка, бросив армию, разбежалась, Джамал Рафали уже не думал, является предъявленный всему миру «Карл Маркс» Хусейном или нет. Ему уже было все равно, и смерти он не искал, как избавления, просто собирался выполнить последний приказ.

– Как настроение? – Возле майора неожиданно появился Черный Принц. Черные глаза пакистанца сверкали нездоровым блеском. Рафали подозревал, что он поддерживает себя наркотиками и поэтому часто пребывает в преувеличенно оптимистическом настроении, совсем не свойственном людям, добровольно идущим на смерть. – Еще сутки, и мы будем на месте. Потом немного отдохнем и нанесем удар там, где нас никто не ждет – по ренегатам.

– На все воля Аллаха, – уклончиво ответил Рафали, сам он не был особо религиозным, но для фанатиков из «Аль Каиды» это был единственно понятный язык.

– Ты внес в «Джи-пи-эс» координаты бункера? – неожиданно спросил Черный Принц. Вопрос прозвучал будто совершенно случайно, пакистанец в это время смотрел в сторону горизонта, где сливались пустыня и небо и дрожал раскаленный песок, напоминая кисельную массу.

– От бункера до грота проложен на «Джи-пи-эс» наш маршрут. Но все равно приемник спутникового позиционирования придется уничтожить, когда мы высадимся на Буктаре. Нам он больше не понадобится, – ответил Джамал Рафали, устало прикрыв глаза. Ему надоел вид своих подбитых танков, сейчас больше всего он хотел видеть горящие танки американцев. Майор видел, как они горят, и хотел воспроизвести это видение в своем мозгу.

– Конечно, конечно, – закивал Черный Принц, про себя подумав, зачем покойнику знать, что у живого другие планы на этот счет…

Неприятности для беглецов начались уже через два часа после выхода на большую воду. Дизель «Аграбы» заревел, потом дважды чихнул и смолк.

Когда Пых, рванувшись в машинное отделение, поднял крышку люка, оттуда поднялось облако сизо-черного дыма.

Наружу он выбрался только через четверть часа, покрытый копотью, как шахтер-забойщик. На черном лице лишь выделялись белки глаз.

Плюнув за борт густой, вязкой слюной, Пых шмыгнул носом и сообщил:

– Пулей пробило маслопровод, вот и заклинило подшипник.

– Ну, блин, – не удержался от скептического комментария Седуксен, – если не везет, так и на родной сестре триппер поймаешь.

– Двигатель заглох наглушняк? – угрюмо спросил Сервант.

– Да нет. Инструмент, запчасти есть, надо только руки приложить. Часов за десять, думаю, справлюсь.

– А быстрее? – обеспокоенно спросила Алена. Десять часов никак не увязывались с графиком рандеву с подводной лодкой.

– Давайте кого-нибудь в помощь, попытаюсь уложиться за восемь, – пожал плечами Пых.

– Нужно за шесть, – продолжала настаивать Воронцова, но ответа не услышала. Подводные диверсанты, как никто другой, знали, что можно сделать, а что находится за пределами человеческих возможностей.

– Седуксен, дуй с Пыхом в машину, – приказал Сервант. Спорить с паханом Седуксен не решился. Преувеличенно громко вздохнул и пошел вслед за напарником.

Вынужденная стоянка разделила беглецов на интересы. Лом, Робин Гуд и Савченко наблюдали за горизонтом. Хотя они находились в нейтральных водах, но подбери их какое-нибудь судно – и вполне можно было ожидать самые печальные последствия. Пока по крайней мере две «тяжелые» статьи лежали на виду, к тому же корпус яхты в пулевых отверстиях и отсутствие членов экипажа с легкостью можно классифицировать как пиратство, а присутствие беглых арестантов на борту и доллары из султанской сокровищницы очень даже укладывались в самую страшную статью – «организация мятежа», по которой голову рубили только за одно подозрение.

– Под парусами кто-нибудь может ходить? – громко спросил Сервант, обращаясь к стоящим на капитанском мостике. Все трое красноречиво промолчали, Виктор, который мог стоять у штурвала и поднимать паруса, искусство ловить ветер этими парусами не освоил, покойный Али не успел научить.

– Ясненько, – угрюмо произнес пахан, – всех яхтсменов мы зажмурили. Ладно, будем ждать, когда Винтик со Шпунтиком раскрутят Гаечку, – и внезапно хохотнул.

Оглядевшись по сторонам, он увидел стоящую на носу парусника Воронцову. Молодая женщина, надев на глаза солнцезащитные очки, подставила обжигающим лучам свое лицо. Алена находилась в отдалении, и содержание их разговора не могли узнать посторонние уши, поэтому Сервант, которого давно и прочно увлекла политическая авантюра, решил с ней обсудить финансовые вопросы.

– Так вот, детка, какой твой вариант тихого отхода, – приблизившись к молодой женщине, пахан опустил тяжелую ладонь на хрупкое плечо. – Тихий, ничего не скажешь. Но, слава богу, вырвались, пока вырвались.

Алена едва заметно повела плечом, освобождая его из-под руки Сергея. Этот жест неожиданно сильно разозлил авторитета, он вдруг понял, что, возможно, на яхте есть другой мужчина, которому Воронцова больше благоволит, чем ему. И вообще, были ли со стороны Багиры нежные чувства к нему, или она его использовала, как последнего лоха?

Прилившая к голове кровь застучала множеством молоточков в висках. Чтобы не дать выхода собственной ярости, он до крови закусил губу и несколько секунд спустя заговорил хриплым голосом:

– Может, после всего этого ты хочешь сказать, что нужно отстегнуть равные доли и этим трем барбосам?

Сергей никак не ожидал, что на его тираду бывшая подруга отреагирует именно так. Резко повернувшись к нему, Алена мягко улыбнулась и тихо произнесла:

– Как я тебе обещала, вас вывезут из этого неблагополучного климата. Деньги можете все оставить себе, мне ничего не нужно. – Видя недоверие в глазах авторитета, усталым голосом добавила: – Я должна была освободить своих коллег, и я этого добилась. – Неожиданно по лицу женщины пробежала тень тревоги: – А где они?

Сергей Севрюков понял, что речь идет о двух типах в арестантской робе. Самодовольно хмыкнув, он произнес:

– Что с ними станется. Пошли в кают-компанию, видимо, решили горлышко прополоскать. – И для наглядности щелкнул указательным пальцем по нижней челюсти.

– О, господи, они же его убьют, – воскликнула Алена, срываясь с места…

Все происходящее напоминало Френку Биглеру страшный сон, бред воспаленного мозга или, на худой конец, пьесу театра абсурда. И самое ужасное, он в этой пьесе играл главную роль. Даже спустя некоторое время он как наяву видел убитую Долли Герл – как кровь большими бутонами распускается на ее халатике, как собственной пузырящейся кровью захлебывается Тим Браун, в предсмертных судорогах дергая ногами…

Разведчик не может долго переживать о своей судьбе в случае неудачи. На то он и профессионал, чтобы знать: в его жизни все возможно – и величайшие победы, и громкие провалы. И задача настоящего профессионала, даже потерпев фиаско, проанализировать ситуацию и попытаться найти способ ее повернуть в свою сторону – и выиграть, обязательно выиграть.

Мысленно Френк стал перелопачивать в мозгу факт за фактом, в поисках зацепки путеводной нити. Единственное, за что вскоре удалось зацепиться старшему агенту, это за яхту, на которую его поместили. «Аграба», ведь именно на этой яхте в Буктар под видом иорданского бизнесмена прибыл полковник ливийской контрразведки Махмуд Аббас Аль Фарук. Полковник встречался несколько раз со Сказочником, Заурбеком Галиперовым, лидером чеченских сепаратистов.

Именно Махмуда Фарука Френк Биглер разыграл как козырную карту в закулисной партии против прибывших в Буктар двух офицеров российской контрразведки.

Шпионский пасьянс оказался на редкость удачным, все выходило как по писаному. Вместе с комиссаром криминальной полиции Абуалой Маликом они блестяще сыграли эту партию.

«Вот тут-то я и допустил роковую ошибку», – с горечью подумал Биглер, если бы руки были развязаны, он треснул бы себя по лбу. Действительно, увлекшись психологическим противоборством с чекистами, он совершенно выбросил из головы яхту, на которой прибыл полковник Фарук. Считал, что, потеряв свое начальство, ливийцы признают миссию проваленной и отправятся восвояси. Но те, вопреки ожиданиям, остались и даже выяснили, кто стоял за взрывом у центральной мечети. И похитили его.

Неожиданно снаружи яхты загремели выстрелы, к пистолетным хлопкам добавился пулеметный грохот и автоматная трескотня.

«Полицейский спецназ, – почему-то сразу же решил агент ЦРУ. – Молодец, Абуала Малик, не дал меня в обиду». Биглер воспрянул духом: если историю с покушением удастся замять, то, возможно, его карьера не сильно и пострадает.

До конца свою торжествующую мысль Френк додумать не успел, стрельба наверху прекратилась так же внезапно, как и началась, и никто не спешил в кают-компанию освободить его от пут. И уж вовсе неожиданно заработал судовой дизель, и яхта, покачнувшись на волнах, отправилась в путь.

«Перебили спецназ, – ужаснулся старший агент, не представляя даже, как это могло произойти, но вскоре сообразил: – Видимо, небольшое недоразумение имело место. Ничего, главное, что след взят, а в море яхту перехватят катера береговой охраны. Против корабельных пушек с автоматами много не навоюешь…»

Только спустя несколько часов двигатель «Аграбы» заглох, что вызвало вначале бешеный восторг у Биглера, он почему-то вообразил, что это ему дан знак свыше. Но тут же, как хорошая затрещина, его отрезвила тревожная мысль. Девушка, находящаяся с ним в кают-компании с самого начала, разговаривала по сотовому телефону по-русски.

«Русские!!!» – вспыхнуло в мозгу старшего агента, но он даже не успел испугаться. Вскоре в кают-компанию вошел мужчина, проходя мимо лежащего кулем американца, пнул его ногой, от резкой боли Френк лишился чувств. Через какое-то время он пришел в себя и наткнулся взглядом на стоящих у входа двух мужчин. Биглер узнал Христофорова и Лялькина. Несмотря на связанные ноги, он умудрился встать и выпрямиться во весь рост.

– Ах ты, паскуда, – первым среагировал на ненавистный образ Кирилл. Он рванулся вперед и изо всех сил ударил американца кулаком левой руки в солнечное сплетение, а когда тот согнулся, хуком правой сбил с ног. Добивающий удар Лялькин не успел нанести, занесенную руку перехватил Владимир Христофоров.

– Прекратите, товарищ капитан, – остановил он подчиненного.

– Товарищ полковник, разрешите, с этим гадом я поговорю по-мужски, – Кирилл в эту минуту больше походил на обиженного дворового мальчишку, чем на офицера. В его жилах еще вовсю бурлила юная кровь. – Я об этом мечтал, как о манне небесной, после того ящика с крысами. Убью, сволочь.

– Не много чести бить связанного по рукам и ногам противника.

– Так развяжите его, – настаивал капитан.

– Чтобы ты его убил в честном поединке? Нет, – отрезал Христофоров. – С мистером Биглером мы поговорим в другом месте и другими методами.

Френк, чувствуя на губах соленый привкус крови, понял – убивать его не будут, и в его представлении вместо знойной североафриканской пустыни возникла вечная мерзлота Сибири…

Малиновый закат сменился серыми сумерками, а потом и черной ночью, прежде чем Пыху и Седуксену удалось запустить судовой дизель. Время было безнадежно упущено.

– Завтра с утра может начаться поисковая экспедиция ушедших из яхт-клуба парусников, поэтому нам до следующего вечера нужно где-то затаиться, – собрав возле рубки всех участников тревожного заплыва, удрученно произнесла Воронцова.

Все молчали, про себя размышляя, что можно предпринять в этой ситуации. Район для всех почти незнаком.

Неожиданно Лом осторожно тронул Серванта за рукав.

– Чего тебе? – нехотя глянул пахан на него.

– Тут недалеко грот, в который мы собирались дернуть своим ходом, – доложил шепотом старший помощник. – Там есть автобус, на нем мы можем запросто уйти с «баблом» по материку через свои каналы. А красноперые пусть дуют своей дорогой.

Бывший главстаршина давно вычислил, что их новые попутчики – сотрудники спецслужб, и подобное соседство ему нисколько не грело душу. Серванту этот вариант приглянулся возможностью выбраться собственными силами. Что бы там Воронцова ему ни обещала, а пахан еще с детства помнил прибаутки приблатненного соседа: «Люди гибнут за металл и за бумагу, если есть на ней водяные знаки».

– Ты, Лом, ты – молоток, – Сервант одобрительно хлопнул по плечу своего помощника и громко, чтобы его все слышали, заявил: – Есть тут одна бухточка. Пересидим.

Глава 7

События в Буктаре занимали первые кадры всех информационных компаний мира.

Каждая программа новостей начиналась с сюжетов из султаната. Огромные языки пламени над нефтяными терминалами, толпы озверевших людей, громивших магазины, курочивших автомобили, дома, государственные учреждения. Повсюду слышались крики, выстрелы и взрывы. Комментаторы телекомпаний наперебой освещали события.

 Си-эн-эн.

«Американские морские пехотинцы заняли круговую оборону по периметру посольства США, куда были эвакуированы сотрудники всех иностранных миссий. Пока в этом районе относительно тихо, но солдаты готовятся к худшему и ожидают подхода основных сил с материка…»

 Евроньюс.

«По утверждению свидетелей, мятеж в султанате Буктар начался с атаки на американский ракетный фрегат «Экстрим». Мощный взрыв буквально разорвал военный корабль на части, что послужило сигналом для серии остальных взрывов в других районах Буктара с одновременным восстанием в тюрьме.

Расстрел частей султанской стражи, уничтожение здания полицейского управления – все это звенья одной цепи…»

 Би-би-си.

«Пятеро патрульных полицейских и восемь охранников национального банка султаната уже двенадцать часов отбивают атаки мятежников. Упорные бои идут у главного султанского дворца, аэропорта… Тысячи беженцев, смяв пограничные кордоны, устремились по мосту на Аравийский полуостров. Огромный человеческий поток мешает проходу на остров боевой техники коалиционных сил.

И вот только что мы получили сообщение от нашего корреспондента из Ирака. Командование объединенных сил, опасаясь, что против вертолетов коалиции мятежники могут использовать захваченные системы ПВО, отдало приказ о выходе трех фрегатов и двух десантных кораблей с батальоном американских морских пехотинцев и ротой английских коммандос «САС»[21]. В ближайшие часы они высадятся на остров».

 ИТАР-ТАСС.

«Уже десять часов пылают нефтеперерабатывающие предприятия султаната Буктар. Силы противопожарной обороны не в состоянии локализовать очаги пожара, едва сдерживают его. Десятки стран уже объявили об оказании помощи султанату в борьбе с пожаром.

Российское правительство готово направить в Буктар десять пожарных самолетов, шесть «Ил-76» и четыре гидросамолета «Бе-200» и «А-40», способных брать воду прямо из открытых водоемов…»

Все информационные агентства комментировали происходящее на крошечном островке в Персидском заливе, но ни одно агентство, ни один комментатор не в состоянии были сообщить, что же является виной случившегося. За прошедшее время ни одна из террористических организаций не взяла на себя ответственность.

Казалось, никто не знает, что все-таки произошло в султанате. И, возможно, в скором времени всплыла бы информация о предсказании Звездочета, чтобы в конце концов совсем запутать ситуацию.

Но в соседнем государстве был человек, который знал, кто стоит за случившейся трагедией. Тридцатидвухлетний журналист Усман Алмади внешне походил на сказочного морехода Синдбада, покорителя семи морей. У него было красивое лицо, мужественность которого подчеркивала аккуратно подстриженная бородка, длинные волосы он обычно заплетал в узкую косичку «мышиный хвост», что придавало журналисту определенный шарм.

Как и Синдбад, Усман успел попутешествовать по миру, чаще всего журналистская судьба забрасывала его в «горячие точки». Но два года назад в карьере Алмади произошел очередной поворот, и теперь он работал в главном офисе «Аль джазиз», числясь в телекомпании ведущим аналитиком и режиссером блока новостей. Причина тому весьма банальна: Усман Алмади был единственным человеком, через которого самая крупная террористическая организация «Аль Каида» поддерживала связь с внешним миром. При необходимости террористы передавали Усману аудио– или видеокассеты с записанными посланиями.

В свое время молодой репортер отслеживал вхождение во власть Афганистана талибов, вот там на Алмади обратил внимание Черный Принц, один из ближайших помощников самого Усамы Бен Ладена. После знакомства и короткой беседы журналист дал согласие на сотрудничество с «Аль Каидой». Такова была предыстория его «избранности».

О сношениях журналиста с террористической организацией было известно руководству телекомпании, и вскоре об этом узнали спецслужбы. Интерпол, местная госбезопасность и даже ЦРУ пытались отследить его контакты с курьерами, поставляющими кассеты. Но умные головы служили не только в спецслужбах, недостатка в них не было и в «Аль Каиде». Поэтому схема получения посланий была крайне сложной и ни разу не повторялась.

В этот раз кассету Усману передали в супермаркете в пачке с фруктовыми мюслями. Дома, просмотрев запись, Алмади хмыкнул, с аппетитом уминая кукурузные хлопья с горячим верблюжьим молоком, но ничему не удивился, зная, что Черный Принц всегда сдерживал свои обещания. Так было в Кении, где взлетело на воздух американское посольство, в Испании, когда взорвались несколько пассажирских поездов. И каждый раз пакистанец завышал планку террора, поэтому обещание убить султана Буктара журналист воспринял серьезно.

Вспыхнувший через сутки мятеж удивил Усмана, обычно депеши от Черного Принца приходили за неделю до событий, а тут вдруг так сразу.

«Хитрит старая лиса, меняет тактику», – глядя на экран монитора, где мелькали кадры восстания в султанате, с профессиональным безразличием подумал Алмади. Сейчас его мозг мало волновало происходящее, главное для журналиста было как можно удачнее использовать имеющуюся у него информацию. Впрочем, долго предаваться раздумьям Усман не любил.

Выйдя из кабинета, Алмади заглянул в соседнюю комнату, где увидел высокую, стройную девушку с распущенными волосами и миловидным лицом.

– Амира, – журналист поманил девушку к себе согнутым пальцем, та послушно подошла. Им приходилось часто работать вместе, и всегда Амира была на высоте, комментируя репортажи Алмади.

– Золотце, иди к шефу, – едва она приблизилась, быстро зашептал Усман, – и заяви, чтобы поднял тебе зарплату на десять процентов, а мне на двадцать пять. И быстро дуй в монтажную, будем работать.

Миндалевидные глаза Амиры восторженно вспыхнули:

– Ты что-то откопал?

– Бомбу, – улыбнулся Алмади. – Сенсационную бомбу на сотню мегатонн…

Через сорок минут телекомпания вышла в эфир с экстренным выпуском новостей.

… «Аль Каида» берет на себя всю ответственность за происходящее в султанате Буктар.

Изображение террориста в черной маске уменьшилось и сместилось в левый нижний угол, а центр экрана заняла комментатор.

– Теперь мы уже можем говорить уверенно: за мятежом в Буктаре стоят боевики «Аль Каиды», покушение на Мохамеда Абу Хаджи не удалось, но ряд диверсий нанес султанату многомиллионный ущерб…

Теперь весь мир был поставлен в известие, что «Аль Каида» не дремлет. Спецслужбы лихорадочно пытались классифицировать голос, а в горных бункерах Афганистана этот голос был давно известен. Рядовые боевики радостно кричали и сотрясали оружием над головами. Руководители обнимали друг друга и улыбались бородатыми физиономиями. Это был звездный час Черного Принца, то, о чем он всегда мечтал.

Стоя за штурвалом «Аграбы», Лом виртуозно вел яхту по извилистому проходу на стоянку в грот.

При свете носового прожектора парусник развернулся на темной воде лагуны и мягко ткнулся бортом в стену причала.

– Поезд прибыл к промежуточной остановке, – слегка пошатнувшись на своей койке от едва ощутимого толчка, тихо сказал Савченко и почувствовал на плече чужую ладонь. Виктор вгляделся в темноту и узнал Христофорова. Тот приложил палец к губам и знаком указал на выход из кубрика, Виктор бесшумно последовал за ним.

На верхней палубе находились Сервант, Лом и Кирилл Лялькин, который для отдыха выбрал себе парусный чехол, разложенный на носу яхты.

– Что случилось? – едва ступив на палубу, спросил Христофоров у Серванта.

– Тут это, у Чучельника от ранения поднялась температура. Хотим посмотреть, нет ли поблизости больнички, а то, боюсь, бедняга до конца этого дня не доживет, – не моргнув глазом, соврал Сергей Севрюков, кивком головы указывая на кают-компанию, где на узком диване метался раненый Роман Чечельницкий.

– Да, конечно, – неопределенно произнес полковник, то ли соглашаясь с паханом, то ли не веря ему. Внезапно мягко улыбнулся и предложил: – Пожалуй, мы вам составим компанию, не возражаешь?

– О чем речь, – в голосе авторитета проскользнули фальшивые нотки, и он отошел к Лому, швартующему яхту с кормы. А Христофоров незаметно шепнул Виктору: – Возьми автомат, пойдем с «товарищами», посмотрим, что творится наверху.

– А они что, сами не смогут разобраться в обстановке? – не понял Виктор.

– Боюсь, что доверять браткам – себе дороже.

Савченко молча подошел к ящику с палубным инвентарем, там лежал «хеклер кох» покойного Скорпиона, три запасных магазина к нему и пара американских наступательных гранат «М-61».

Германский пистолет-пулемет Виктор повесил на плечо, магазины с патронами и гранаты рассовал по карманам, «вальтер», прихваченный у Рыси, сунул за пояс брюк на пояснице.

Христофоров прихватил с собой «спектр» и с двумя братками, вооруженными «кольт-коммандо», ждал его на причале. Увидев Виктора, он сказал Лому:

– Ну, веди нас, Сусанин, посмотрим на здешние хоромы Кощея.

– Пошли, красноперый, устрою вам экскурсию, – недобро усмехнулся Лом. Включив мощный портативный фонарь, он первым двинулся в глубь грота. Вскоре они наткнулись на каменную лестницу, ведущую наверх.

Сработана она была основательно, каждую ступеньку прорубили в твердой скальной породе с таким расчетом, чтобы ноги не скользили ни при спуске, ни при подъеме. Ширина лестницы была около метра, что позволяло продвигаться без опаски свалиться в расщелину.

– Отменно поработали аборигены, – не удержался от похвалы неизвестным камнетесам Сервант, идя вслед за Ломом.

– Да, – согласился полковник, освещая себе путь лучом фонаря. – Только непонятно, кому это понадобилось.

– Возможно, контрабандистам, но скорее всего – пиратам, – неожиданно пустился в рассуждения пахан. – Место для тайной пиратской базы идеальное, с моря не заметишь, с суши не подойдешь, пустыня надежней частокола. Вот лет двести назад и стояла на месте нашей яхты пиратская шхуна, над которой развевался «Веселый Роджер». Может, даже где-то здесь клад запрятан.

– Может, – вступил в разговор Лом, вспомнив про зарытое наверху оружие, и тут же перевел разговор: – Между прочим, пиратами и сейчас Индийский океан кишмя кишит, как тараканами коммуналка. У меня кум на землечерпалке матросом вкалывает, так вот, в прошлом году работали они по контракту в Сингапуре. Ты прикинь, Васильич, эти отморозки голимые позарились на землечерпалку. Кум говорит, шли груженые, борта от воды не больше метра, а эти скитальцы морей на свои джонки по два-три «ямаховских» мотора навесили и в две секунды догнали груженую калошу – и на абордаж. Дальше романтика заканчивается, сплошная серая тоска: замурзанные, полуголые недомерки, вооруженные, как их недавние предки, кто мачете, кто дубинкой, утыканной гвоздями, и даже заточенными кусками арматуры. И действовали эти флибустьеры, как самые обычные гопники, едва на судно ворвались – давай команду шмонать. Наручные часы, деньги, какие у кого были по карманам, и прочую мелочевку. Потом собрали всех на палубе и давай требовать от капитана, чтобы вскрыл судовой сейф. Тот ни в какую, тогда один из бродяг как саданет его мачете по башке, тот, правда, успел руку подставить. Кисть глубоко рассек, а как только кровь хлынула, тут уж наши озверели, давай хватать топоры, багры, огнетушители с пожарного щита и давай гонять черномазых обезьян. А те, недолго думая, давай за борт сигать, вода-то рядом. Так никого из этих корсаров мочкануть и не удалось.

– Дилетанты, – презрительно хмыкнул Сервант, бывший боевой пловец привык подходить к вопросам противоборства рационально. – Нужно было дать задний ход и винтами порубать эту бестолочь в мелкий винегрет. – Пахан неожиданно спохватился и рявкнул на своего подчиненного, ткнув его в спину: – Хватит базарить, а то раздухарился, второй Жванецкий, комик жизни. Вот сейчас гранату нам на головы скинут, и будет выступление на «бис».

– Да никого здесь нет, – неуверенно буркнул Лом, но все же смолк.

Вскоре желтый луч фонаря выхватил черную дыру, через которую можно было разглядеть выход.

– Высоковато мы забрались, – выбравшись на поверхность, сказал Христофоров.

– Метров тридцать будет, – подтвердил Сервант, глядя в глубь расщелины, где была прорублена лестница. – Все-таки хитрые черти эти аборигены, такое лежбище ни с моря, ни с неба не заметишь, хоть год здесь сиди.

Времени терять было нельзя, и четверка, возглавляемая Ломом, направилась в проход. Помещение, в которое они вошли, Виктору почему-то напомнило средневековую заставу. Толстые каменные стены с узкими, в метр высотой бойницами. Правда, отсутствовали тяжелые дубовые ворота, вместо которых зиял беззубой пастью проем, за которым раскинулась скрытая покрывалом ночи Аравийская пустыня.

По бокам темнели проемы в соседние помещения. Следя за движением луча света, Сервант указал на один из проемов:

– А там что?

– Что-то вроде боковых башен, через которые есть выходы наверх. Крыша плоская, с зубцами для защиты гарнизона. Там можно запросто разместить с полсотни рыл, например лучников или других стрелков, – подробно объяснил устройство бастиона Лом.

– Н-да, серьезная братва здесь обитала, – сделал официальное заключение Сервант и почесал кончик носа. – Ну, это, как говорится, история с эстетикой, а нам нужна прагматичная реальность. Пошли, покажешь, какой лимузин приготовили для «скачка».[22]

Мужчины прошли к выходу из бастиона. Пустыня еще дышала ночной прохладой, но время неумолимо приближалось к рассвету, самоцветы звезд мутнели, теряя свой искрящийся блеск.

Савченко остановился у прохода и подобно матерому хищнику потянул ноздрями пустынный воздух. Ничего подозрительного он не ощутил, и все же в душе появилась червоточина неясной тревоги. Виктор левой рукой поправил ремень автомата, а правую положил на рукоятку управления огнем.

Владимир Христофоров шел за братками след в след, с любопытством разглядывая стены бастиона. С внешней стороны отсутствовали какие-либо повреждения, что свидетельствовало об отсутствии кровавых баталий у этого форта.

Особое внимание полковника привлекла боковая башня, полукруглое строение с бойницами по периметру. «Здесь будет удобно вести бой не только из арбалета, но и с пулеметом можно неплохо устроиться».

Тем временем Лом и Сервант зашли за башню и скрылись из виду.

Сергей Севрюков, следуя за своим помощником, увидел большую гору песка, примыкавшую прямо к стене бастиона.

«Так они, черти, микроавтобус засыпали песком», – пришел в ужас Сервант. На мгновение он представил, сколько братве пришлось потрудиться. Но он ошибался. То, что он принял за песок, оказалось выгоревшим на солнце брезентовым чехлом.

Лом легко поддел края, задирая ткань, и обнаружил куцую квадратную морду «Мерседеса».

– На ходу? – оценив габариты микроавтобуса, осведомился авторитет, помня, что главная ценность любого автомобиля – возможность передвигаться с приличной скоростью. В противном случае это груда бесполезного железного хлама.

– Сто пудов, – Лом приложил к груди широкую ладонь. – Бак заполнен под завязку, осталось только подсоединить аккумулятор и…

Закончить он не успел, из-за бархана, как кит, поднимающий брызги воды, выскочил «Лендровер», охватывая братков светом своих фар. Сервант и Лом, не сговариваясь, интенсивно бросились в спасительную черноту, на ходу стаскивая с плеч автоматы.

Но первым на неожиданное появление джипа отреагировал Савченко – вскинув «хеклер кох», он дал длинную очередь на весь магазин из тридцати патронов. Стрелял бывший разведчик морской пехоты знаком «зорро». Сперва хлестанул по фарам внедорожника, потом ударил вверх наискось, так, чтобы достать водителя и впереди сидящего стрелка, и наконец третья часть очереди пришлась по сидящим сзади.

К стрельбе Виктора подключился Христофоров, поливая «Лендровер» из своего «спектра» с вытянутых рук.

Расстрелянный внедорожник тяжело завалился на бок, а стоящий за турелью спаренного пулемета стрелок, уже в агонии, успел задрать вверх стволы и надавить на гашетку. Блеклую черноту пронзил рой светлячков трассирующих пуль.

После чего братки и офицеры ФСБ одновременно ломанулись обратно под защиту крепостных стен.

– Кто такие? Контрабандисты? – Тяжело дыша, Сервант вопросительно посмотрел на Лома. По его мнению, тот был здесь как у себя дома и должен был быть в курсе всего. Но на этот вопрос его помощник при всем желании ответить не мог.

– Вряд ли, – встрял в разговор Владимир, – внедорожник армейского образца.

– Выходит, нас полиция выследила, – зло сплюнул под ноги Сервант. Ему уже казалось, что весь хитрый план, по которому братки брали султанскую кассу без особых усилий и покидали остров, задуман лишь для того, чтобы потом их всех перебили здесь, у черта на куличках, и отобрали добытые миллионы.

Сергей заскрипел зубами от захлестывающей его необузданной ярости к «подставившему» их всех помощнику и сжал кулаки.

– Нужно рвать когти отсюда, – взвизгнул Лом, сообразив, что ему выпал ужасный шанс стать козлом отпущения.

– Вряд ли у нас это получится, – спокойно произнес Христофоров. – Пока будем выбираться из бухты, они уже будут здесь. Достаточно двух таких «Роверов», чтобы из пулеметов разнести «Аграбу» вместе с нами в щепки.

Как ни странно, ровный спокойный голос полковника отрезвил авторитета.

– Как ты думаешь, кто это?

– Надо бы поближе познакомиться, – мрачно усмехнулся контрразведчик.

– Значит, будем знакомиться, – успокоившийся Сервант уже кипел жаждой деятельности. – Игорек, давай дуй вниз, поднимай братву. Хватайте весь арсенал и мигом сюда. Будем знакомиться, – и, вновь сжав кулаки до хруста в суставах, угрожающе добавил: – По-взрослому знакомиться…

Ночная пустыня неожиданно взорвалась трескотней выстрелов, и уже через несколько секунд в небо устремилась пара параллельных трассеров. Сигнал, который обозначает одно – иракский разведдозор уничтожен.

Колонна «Лендроверов», двигающаяся в километре за дозором, остановилась, бойцы президентской гвардии и боевики «Аль Каиды», покинув джипы, заняли круговую оборону.

– Что происходит? – К майору Рафали подбежал встревоженный Черный Принц, на нем был бронежилет с нашитыми на груди подсумками для запасных магазинов и ручных гранат, а в руках он крепко сжимал автомат. – Это засада?

– Если бы это была засада, то дозор пропустили бы без единого выстрела, всей мощью ударив по главным силам. То есть по нас, – напряженно вглядываясь в темноту ночи сквозь призмы ночного бинокля, бесстрастно ответил Джамал.

– Так что же произошло?

– Будем выяснять, – вновь раздался бесстрастный голос майора. – Пока что вперед мы не двинемся.

Оставив Черного Принца наедине с его мыслями, Рафали прошел к головному «Лендроверу», где его поджидали унтер-офицеры уже в полной боевой готовности, в ожидании приказа своего командира.

Инструктаж был короткий, после чего унтер-офицеры бегом бросились вдоль вытянувшихся цепью джипов. Возле машин остались лишь водители да пулеметчики, остальные, растянувшись в шеренгу, двинулись в направлении недавно прозвучавших выстрелов.

Шли не торопясь, держа оружие на изготовку, двумя волнами. Первыми продвигались солдаты президентской гвардии, за ними, примерно в сотне метров, на полусогнутых ногах, в черных комбинезонах, похожие на гиен, крались боевики «Аль Каиды».

– Ты останешься здесь, – приказал Рафали Черному Принцу, в сложившейся ситуации это было наиболее безопасное место. – Мы все разведаем и тогда уж решим, что делать дальше. Не думаю, что там собраны серьезные силы. Возможно, какие-то бродяги или торговцы наркотиками организовали себе стоянку на маршруте наркотрафика из Пакистана на Ближний Восток и дальше в Европу.

– Как бы там ни было, с ними нужно разобраться по-быстрому, – с пафосом заявил Черный Принц. – У нас великая миссия, Аллах ждет от нас подвига.

Эту тираду Джамал Рафали пропустил мимо ушей, молча развернувшись, он поспешил за удаляющимися бойцами.

На юге светает быстрее, еще недавно звезды мерцали, и вот уже небосвод голубеет от первых лучей солнца.

Группа иракских гвардейцев во главе с майором Рафали расположилась на вершине большого бархана метрах в трехстах от перевернутого джипа. Отключив в бинокле инфракрасную подсветку, Джамал убедился, что в «Лендровере» все мертвы, и принялся тщательно изучать окрестности. Впрочем, вскоре майор убедился, что кроме старого бастиона ничего интересного здесь нет.

Наведя резкость, Рафали занялся тщательным изучением древнего фортификационного сооружения.

Бастион выглядел абсолютно заброшенным, если бы не замерший у восточной стены под брезентовым чехлом автомобиль, обнаженная передняя часть выдавала в этом транспорте микроавтобус марки «Мерседес».

«В такой сарай легко уместится два десятка бойцов с полной выкладкой и парой легких минометов», – глядя на микроавтобус, подумал Джамал. Внезапно посетившая его мысль о минометах заметно подпортила майору настроение. По своей специальности он как раз был минометчиком и не понаслышке знал о смертоносной силе этого оружия на открытом пространстве.

Как профессиональный военный, участвующий в партизанской войне, Рафали, прежде чем перейти к действиям, не один раз взвешивал все «за» и «против». И если шансы на победу были больше, то операцию проводил. Если же нет, даже не начинал ее разрабатывать, и только благодаря этому он даже с необученными юнцами вполне удачно воевал.

Для того чтобы решиться на штурм бастиона, майору нужно было знать количество противостоящих ему врагов.

«Если в форте засело два десятка боевиков с минометами, – продолжал размышлять Рафали, – я положу всех своих и Принца людей, а бастион не возьму. Впрочем, не много чести умереть в бездарной атаке».

Возникла неразрешимая задача, уйти от стен старого бастиона они не могли, под ним находилась тайная гавань, из которой можно удобно проникнуть на остров султаната Буктар. Если внутри засели контрабандисты, они вряд ли пойдут с ним на мировую. Деятельность каждой из сторон была строго секретной, и даже согласись они впустить его людей вовнутрь, он, майор Рафали, без колебаний тут же отдал бы приказ своим людям их разоружить и расстрелять, чтобы сохранить режим секретности.

Противоположная сторона это понимает, контрабандой идиоты не занимаются, и за просто так не сдадутся ни за что.

«Впрочем, контрабандисты, – в своих размышлениях Джамал окончательно уверовал в то, что его противник занимается нелегальным промыслом, контрабандной транспортировкой наркотиков, – это лучше, чем если бы в бастионе оказался размещен пост Саудовской армии. Узнай, что на их территорию проник отряд иракской армии, уж саудовцы расстарались бы для своих заокеанских союзников. Согнали бы сюда все, что имеют в наличии, танки, артиллерию, пехоту, авиацию, и со всей дури произвели бы огневой налет. А потом демонстрировали бы трупы борцов за независимость оккупированного Ирака и называли бы их террористами».

Джамал Рафали почувствовал, как в нем закипает ненависть к единоверцам, как никогда остро в эту минуту он захотел смерти султана Буктара.

Высмотреть даже при помощи бинокля, ничего не удалось, необходимо было спровоцировать противника к активным действиям. Опустив бинокль, Рафали оглянулся по сторонам; долго выбирать ему не пришлось.

– Нурало, – обратился он к залегшему рядом солдату, – сползай к джипу и посмотри, есть ли там кто живой. Если что, мы тебя прикроем.

Солдат, ухватив автомат за брезентовый ремень, стал ползком спускаться с бархана.

Джамал дал ему время отдалиться на довольно значительное расстояние и жестом подозвал одного из инструкторов «старой гвардии».

– Возьми несколько бойцов, – приказал он унтер-офицеру, – обойдите бастион слева и подберитесь вон к тому, – палец указал на «Мерседес», – микроавтобусу, и с его крыши постарайтесь забраться на крышу бастиона. В случае непредвиденных обстоятельств действуй по обстановке.

Потянулись долгие минуты ожидания, Джамал, наблюдая за движениями ползущего Нурало, думал о второй группе. Если они доберутся до стен бастиона, уже не важно, заберутся на крышу форта или нет. Главное, будет выиграна дистанция, и бойцы в случае открытия огня окажутся в мертвой зоне и смогут забросать бойницы ручными гранатами.

Нурало уже достиг опрокинутого вездехода, ужом скользнул внутрь салона, по идее, его движения должны приковать внимание противника к себе и отвлечь от второй группы.

Четверо бойцов президентской гвардии, как черти из табакерки, выпрыгнули из-за небольшого песчаного холма. До микроавтобуса оставалось не больше сотни метров, какие-то секунды – и они окажутся в мертвой зоне…

Но едва гвардейцы преодолели с десяток шагов, как из бойницы боковой башни прямо над «Мерседесом» ударил ручной пулемет.

Перед бегущими солдатами зафонтанировал песок от выстрелов, один из бойцов нелепо взмахнул руками и повалился на бок. Бегущий рядом инструктор «рыбкой» прыгнул в небольшую выемку, двое остальных солдат тут же упали ниц и открыли ответный огонь.

Стараясь поддержать товарищей огнем, Нурало, укрывшись за джипом, начал стрелять в пулеметчика.

Ему ответило сразу несколько автоматов.

– Получилось, – довольно щелкнул пальцами Джамал. Его бойцы не смогли вплотную подобраться к стенам бастиона, но зато вынудили спрятавшегося внутри древней крепости врага обозначить себя, теперь оставалось посчитать вспышки, чтобы выяснить, сколько их засело в бастионе.

Рафали насчитал больше двух десятков, но это его не смутило. Противник не глупее его, значит, не торчит у одной бойницы, а передвигается. И потому выходит, гарнизон обороняющихся контрабандистов не более десятка человек.

– Зови гранатометчиков, будем выкуривать гадов наружу, – приказал майор своему вестовому, тот безмолвно скользнул по песку.

Через минуту появились гранатометчики, шесть бойцов, вооруженных «РПГ-7» самого первого выпуска с примитивными металлическими прицелами и длинными, конической формы кумулятивными гранатами.

Изготовившись для стрельбы с колена, гранатометчики ожидали команды.

Джамал Рафали увидел, как дернулся возле «Лендровера» и завалился на спину Нурало, уставившись умирающим взором в серое небо.

– Огонь, – громко скомандовал майор.

Залп гранатометчиков прозвучал разрозненно и тут же, одна за другой, к бастиону потянулись шесть огненных комет, оставляя за собой дымные хвосты…

«По мнению восточных политологов, произошедшее вчера в Буктаре сопоставимо с одиннадцатым сентября две тысячи первого года», – тараторил худосочный очкастый диктор в программе новостей на канале НТВ.

Руководитель Службы внешней разведки щелкнул «лентяйкой», экран потух, и вопросительно взглянул на начальника управления специальных операций. Подобные вещи чисто теоретически числились за его ведомством, хотя на практике уже давно ничего такого не было.

– Ну и как ей удалось устроить весь этот беспредел? – задал свой вопрос главный разведчик России спецу по особым операциям.

– Вряд ли Алене одной это могло оказаться под силу, – засомневался генерал-лейтенант. – Скорее всего, она каким-то образом получила информацию о теракте «Аль Каиды», ну, и свой план с их подкорректировала. Кстати, как там их законники, не особо обеспокоены исчезновением наших соотечественников из их тюрьмы?

– Какое там, – махнул рукой руководитель СВР. – Там с утра высадились американские морпехи и английские коммандос, при поддержке трех фрегатов и полусотни ударных вертолетов за пять часов подавили мятеж. Сотни трупов, половина которых обезображена взрывами и огнем, валяются по всему городу. Неделя уйдет только на то, чтобы собрать, а еще нужно же и идентифицировать. То-то же. Пока им не до каких-то двух иностранных туристов.

– Ну что ж, за успешное окончание операции можно и по граммульке коньяка, – радостно потер ладони спец.

– Подожди говорить «гоп», – отрезвил его глава разведки. – Все, что мы знаем, – Воронцова с Христофоровым, Лялькиным и группой неизвестных нам европейцев вышла на «Аграбе» в открытое море. Это подтвердил наш агент из посольской резидентуры, он следил за яхт-клубом. А сегодня утром получена шифровка от командира ударной АПЛ «Пересвет».

Главный разведчик раскрыл папку и положил перед спецом листок с шифровкой. Генерал-лейтенант нацепил на нос очки в тонкой золотой оправе и, опустив стандартную шапку, вполголоса зачитал:

– «Пробыл в заданном квадрате всю ночь, гонцы не прибыли.

С рассветом ушел на глубину. Жду дальнейших указаний.

Капитан первого ранга Юрьев».

– Как это «не прибыли»? – опустив листок, растерянно спросил спец.

– А вот так, – развел руками начальник СВР, – мы проверили в других городах, в порты которых пришли парусники из Буктарского яхт-клуба. Пришлось задействовать агентуру, работающую под журналистской крышей. Все яхты пришли, кроме «Аграбы». И что можно сказать по этому поводу?

Оба генерала думали об одном и том же, но лишь спец высказал эту мысль вслух.

– Думаю своим старческим умишком, что пятьдесят миллионов никем не учтенных долларов делятся на любое количество людей, – посмотрев из-под очков на главу Службы внешней разведки, генерал-лейтенант задал вопрос: – А ты что решил?

– Приказал «Пересвету» находиться в точке рандеву до конца недели…

– Н-да, – не густо у нас с оружием, – угрюмо сказал Сервант, разглядывая весь собранный на яхте арсенал: четыре автомата «кольт-коммандо» с переполовиненными магазинами, два «хеклер коха» и один «спектр» с полутора сотней патронов к ним. Десяток различных пистолетов, столько же боевых гранат к ним, еще четыре светошумовые «Е-180». Пять килограммов пластида и детонирующие шнуры к взрывчатке. Ко всему еще арбалет Робин Гуда, но его никто не воспринимал всерьез из-за пяти имеющихся в наличии стрел. – Долго с таким арсеналом не навоюешь, – подвел печальный итог авторитет.

– Значит, будем воевать экономно, – вставил свое слово Христофоров. – Другого выхода все равно нет.

После буктарских казематов полковник в плен сдаваться никому не собирался, к тому же, полагаясь на свой жизненный и служебный опыт, он сомневался, будут ли их вообще брать в плен.

Лялькин и Савченко благоразумно промолчали, положение они понимали не хуже остальных, как и то, что словами горю не поможешь.

Совсем другую картину представляли стоящие по другую сторону братки. Они долго шушукались, что-то бурно обсуждая, после чего вытолкнули из середины своего делегата.

– Тут это, Васильич, – загундосил «делегат» Лом, не решаясь поднять на авторитета глаза. – Есть тут у нас небольшая заначка. – Закончив свой спич, бывший главстаршина едва успел уклониться от летящего в голову кулака.

– Блядь, как вы меня достали со своими фокусами, – раненым медведем заревел Сергей. – То акул разгоняете, то тайник устраиваете черт знает где. Тайный грот у вас обязательно должен быть под дулами пулеметов. Теперь новая беда, оказывается, «туристы» еще успели соорудить здесь заначку. А ну, тащите все сюда!

Через пять минут братки положили к ногам Серванта большой брезентовый куль. При виде иракского ручного пулемета «аль-кудс», полудюжины румынских «калашей» и нескольких израильских «узи», а также изрядного количества пистолетов, гранат, ножей и запасных магазинов, суровое сердце бывшего мичмана морского спецназа смягчилось.

После того как оружие и боеприпасы были разобраны, наступило время определения секторов обороны.

– Лом, с пулеметом на крышу дуй и сиди до времени, как мышь. Робин Гуд с Пыхом – ваша западная башня, я с Седуксеном окопаюсь в восточной. Ну, а вам, господа офицеры, выпало фронт держать, подходит?

– Вполне, – за троих ответил Христофоров.

Закинув за спину «хеклер кох», Виктор взял автомат, хотя этот «калаш» и был румынского «разлива», но все-таки это оружие было наиболее привычным для него, несмотря на кривую дополнительную ручку на цевье автомата.

Выставив приставной приклад, он несколько раз передернул затвор, проверив, не тормозит ли чего. Только убедившись в исправности автомата, вставил магазин и дослал патрон в патронник, выставил прицельную рамку на двести метров, зная по собственному опыту, что это вполне достаточная для оборонительного боя дистанция. Теперь оставалось ждать. Поставив автомат на край бойницы, Виктор, опершись на стену, стал рассматривать выделенный ему сектор обороны.

Как всегда перед боем в голове у бывшего морпеха не было конкретных мыслей, сплошной сумбур.

«Раз, два – горе не беда. Соловей, пташечка поет… Так, до раскуроченного внедорожника метро сто двадцать – сто тридцать, далековато, а то неплохо было бы пошмонать жмуриков. Наверняка там в избытке и оружия, и боеприпасов, но ничего не поделаешь, своя шкура дороже… Н-да, хотя неизвестно, что еще здесь будет, как говорится, хрен редьки не слаще. А вообще у нас прямо как по классику Детгиза: «День простоять и ночь продержаться»… Впрочем, ночь – это уже перебор, ночью мы уже должны быть далеко… Как говорится, гуд бай и до побачення. Но день этот надо еще пережить».

На зубах противно скрипел песок, Виктор сплюнул, поморщившись. За стеной утро уже входило в полную силу, косые лучи залили ярким светом пространство перед бастионом.

Наметанный глаз разведчика морской пехоты уловил неясное шевеление на вершине большого, похожего на скифский курган, песчаного бархана.

Повернувшись, Виктор подозвал свистом стоящего в двадцати метрах Христофорова:

– Товарищ полковник, прямо метров пятьсот, вершина бархана.

– Понял, – Владимир поднес к глазам бинокль, захваченный из капитанской каюты. Через минуту, опустив бинокль, отрывисто произнес: – Есть контакт.

– Наукой доказано, во Вселенной мы не одиноки, – грустно пошутил Лялькин. – А теперь было бы неплохо выяснить, сколько их там, этих гоблинов.

– Можешь мне поверить, их этот вопрос волнует не меньше. Поэтому и не торопятся ринуться в драку, – рассудительно ответил Владимир.

– И правильно делают, – кивнул Кирилл. – Время, как говорится, терпит.

За разговором и ждать было легче, желательно только не очень долго.

– Началось, – взяв автомат, предупредил Виктор, не отрывая взгляда от скользнувшего с бархана силуэта.

– «Живца» забрасывают, – снимая автомат с предохранителя, ни к кому не обращаясь, заявил Лялькин.

«Живец» довольно быстро подполз к подбитому «Лендроверу» и скрылся за ним. Наблюдая за храбрецом, Савченко подумал: «Дальше что?»

А дальше оказалось, что «живец» всего лишь отвлекал внимание, а тем временем небольшая группа боевиков попыталась подойти к бастиону с другой стороны. Но залегший на крыше с пулеметом Лом на корню пресек эту попытку.

Когда завязалась перестрелка, Христофоров и Лялькин метались между бойницами, стреляя короткими очередями и тем самым создавая видимость большого отряда.

Савченко не принимал участия в этом развлечении, вскинув автомат, он, как опытный охотник, выслеживал засевшего за джипом живца.

Видимо, боец, вызвавшийся на роль подсадного, был по-настоящему отчаянным парнем. Когда Лом из своего «аль-кудса» прижал основную группу, «живец» не стал отсиживаться, вступил в бой, стараясь прикрыть своих товарищей.

Зажмурив левый глаз, Виктор пытался просчитать частоту появления «живца» из-за «Лендровера». И, когда в очередной раз боевик выглянул, «румын» трижды выстрелил. Выронив оружие, «живец» уронил голову на песок.

Теперь огонь можно было перевести на оставшихся штурмовиков. Савченко передвинулся к левой бойнице, но прицелиться не успел. Мощный взрыв сотряс бастион, и следом прогремели еще несколько взрывов. Шесть реактивных противотанковых гранат, врезавшихся в стену, оглушили засевших внутри чекистов и братков, но пробить полутораметровые стены из камня, не уступающего по крепости граниту, не хватало мощности.

Сквозь грохот донесся вопль Седуксена из боковой башни:

– Давайте, собаки, вылезайте наружу!

И, будто услышав голос братка, боевики поднялись в атаку, видимо решив, что после гранатометного обстрела осажденный гарнизон деморализован.

Но в этот раз не тот противник достался боевикам. Поднявшись в полный рост, они успели пробежать полсотни метров, когда на них обрушился шквал свинца. Несколько человек сразу упали, остальным пришлось залечь.

А еще через минуту боевики стали по-рачьи отползать. Еще через пять минут трескотня выстрелов смолкла.

– Все живы? – Под сводами древнего бастиона прогремел бас Серванта, взявшего на себя роль коменданта этого небольшого гарнизона.

– Все, – по очереди сперва группа Христофорова подала голос, затем Пых с Робин Гудом, молчал только помощник пахана Лом.

– Лом, тебя что, «зажмурили»? – не на шутку забеспокоился Сергей Севрюков.

– Все в порядке, командир, немного торможу после взрыва, – через несколько секунд отозвался пулеметчик. – А так все в порядке.

– Ну, ты смотри мне там. Ты, Игорек, наш главный калибр, не забывай.

Закончив перекличку, Сервант вышел из башни и подошел к Христофорову. Раскурив сигарету, спросил:

– Что скажешь, полковник?

Владимиру эта сцена напомнила фильм «Чапаев», разговор командира с комиссаром. Но улыбаться он не стал, а заговорил совершенно серьезно:

– По соплям они, конечно, получили основательно, но зато уже знают, что нас тут с гулькин нос. Теперь зализывают раны и думают, как бы нас отсюда выкурить, чтобы потом без проблем перебить.

– Должно быть, упорные ребята, – попыхивая сигаретой, качнул головой авторитет. – Как думаешь, кто такие?

– Не думаю, знаю, – коротко ответил чекист.

– Кто? – Сервант подозрительно сощурился.

– «Аль Каида», среди наступающих видел несколько боевиков с зелеными повязками смертников.

– Ничего себе, – раскуренная сигарета была безжалостно раздавлена в широкой ладони авторитета. – Только политики мне не хватало.

– А куда деваться? – Христофоров не смог сдержать улыбки. – У нас как у той белки, что попала в колесо. Пищи, но беги.

Глава 8

– Какие потери? – Возле Рафали появился Черный Принц, солдаты президентской гвардии и боевики «Аль Каиды».

– Четверо убитых, пятеро раненых. Двое из них безнадежны, – бесстрастным голосом ответил майор.

– Кто они такие? – пакистанца сотрясала мелкая дрожь нервного напряжения.

– Понятия не имею. Одно могу сказать точно, это не просто гангстеры, а опытные солдаты, поэтому могут оказаться как контрабандистами наркотиков и золота, так и дезертирами, бежавшими от войны. Но головой ручаюсь, это не саудовская засада. Если бы это были они, над нами уже давно кружил бы самолет-разведчик.

– Как бы там ни было, нам нужно во что бы то ни стало выбить их из бастиона и спуститься в грот, – стукнул кулаком по песку Черный Принц, он был близок к истерике.

– Нужно, – согласился с ним Джамал Рафали, – мы не смогли приблизиться к ним и на триста метров, а если бы и приблизились, то понесли бы большие потери. Гранатометы против крепостных стен неэффективны, нужно подобрать что-то помощнее. А у нас нет даже снайперских винтовок, не взяли, потому что для предстоящей операции они слишком уж громоздкие.

– А что мы можем предпринять в нашем положении? – внезапно заскулил пакистанец. Он привык, что ему постоянно везет, вот почему неожиданное препятствие вызывало приступ истерики.

– Пока мы можем только думать. Необходимо осмыслить ситуацию и попытаться найти оптимальное решение. – Майора совершенно не трогали эмоции, которым оказался подвержен его напарник. Как военного профессионала его больше всего волновало выполнение поставленной задачи. В который раз он в бинокль принялся разглядывать бастион, едва слышно шевеля губами: – Крепости берут испокон веков либо скорым штурмом, либо долгой осадой с подкопами под стены, отводом водных источников и, естественно, голодомором. Первый вариант мы опробовали, не получилось, на второй нет времени. Что остается? Хорошо бы иметь тайную дверцу с тыла… С тыла. Шайтан, мы можем их сделать!

Последнюю фразу майор выкрикнул громким шепотом, Черный Принц подскочил как ужаленный:

– Что такое?

– Нужно войти в бастион с тыла, а сделать это можно только через грот, – поспешно начал объяснять Рафали.

– А если они оставили кого-то для присмотра за причалом? – Руководитель террористов забыл о недавней истерике и активно вступил в обсуждение предложенного плана.

– Судя по количеству обороняющихся, много людей в гроте они держать не будут, от силы одного-двух, да и то наверняка самых никчемных. Ликвидировать их не будет большой проблемой, затем поднимемся наверх, в бастион. Пара гранат – ну а дальше дело техники.

– Складно, – кивнул Черный Принц и указал на своих боевиков со словами: – Только никто из моих людей не умеет пользоваться аквалангами, да и среди твоих новобранцев вряд ли есть опытные водолазы.

– У меня есть двое унтер-офицеров, вот они-то как раз инструктора по подводному плаванию. Я также в свое время прошел подготовку по этой науке и довольно-таки неплохо освоил акваланг.

– А троих хватит? – засомневался пакистанец.

– Если не справятся трое, больше не имеет смысла посылать.

– Значит, бери своих инструкторов и езжайте в объезд, к воде можно съехать только в одном месте, на север пять миль отсюда. Потом до прохода в грот на катере, а дальше в аквалангах. Ну а потом, как ты говоришь, дело техники. На все про все три часа хватит?

– Вполне.

– Действуй, а мы тут будем потихоньку их щипать. И пусть помогает вам Аллах.

Черный Принц остался на месте, а Рафали ползком спустился с бархана и, захватив двух унтер-офицеров, быстрым шагом приблизился к замыкающему внедорожнику, к кузову которого была прикреплена пластиковая десантная лодка «Риджид рейдер». В багажнике этого вездехода находились несколько комплектов легкого водолазного оснащения.

Высадив из «Лендровера» водителя и пулеметчика, иракцы забрались в салон. Внедорожник, рыкнув двигателем, медленно сдал назад, развернулся и двинулся в обратную сторону.

Пакистанец достал из нагрудного кармана большие часы-«луковицу» и посмотрел на циферблат:

– Время пошло.

Светило плыло по серому безоблачному небосводу, заливая пустыню раскаленным жаром. Несмотря на усиливающуюся жару, солдаты иракской президентской гвардии и боевики «Аль Каиды», исполняя приказ командования, вяло постреливали в сторону бастиона, время от времени перебегая с места на место, тем самым имитируя активность.

Черный Принц в бинокль наблюдал за бастионом, отсутствие каких-либо действий со стороны обороняющегося гарнизона заставляло сильно досадовать. Все мысли пакистанца теперь были заняты тем, что он услышал от Джамала Рафали, главарь террористов пытался найти то зерно истины, которое сразу не заметил.

«Гранатометы против крепостных стен неэффективны, нужно что-то более мощное».

– Мощное, – сдавленным голосом прошептал Черный Принц, как будто нашел большой золотой самородок. Взгляд главаря террористов был обращен в сторону малочисленной группы чеченских шахидов. Молодые боевики были направлены в Афганистан для обучения диверсионной работе в тренировочном лагере «Аль Каиды». Во время одной из медицинских проверок выяснилось, что у нескольких курсантов слабая психологическая устойчивость. Дальше выделенные кандидаты были подвержены «зомбированию», заучиванию до одурения сур из Корана, употреблению сильнодействующих синтетических наркотиков и, наконец, гипнозом делали из людей живые бомбы.

Пятеро чеченцев, опустившись на колени, машинально бубнили слова молитвы, совершенно не обращая внимание на происходящее вокруг.

– Шамиль, иди сюда, – громко приказал Черный Принц. Молодой чернобородый юноша, прервав молитву, поднялся на ноги и покорно подошел к своему хозяину. Впрочем, биологический робот мало волновал главаря, он пытался просчитать, сколько понадобится пластидовой взрывчатки, чтобы уничтожить если не сам бастион, то хотя бы его гарнизон. При этом какое-то количество нужно было оставить для диверсий в Буктаре. – Пятисот фунтов будет вполне достаточно, – наконец определился Черный Принц…

Натужно рыча, внедорожник «Лендровер» с подвешенными к радиатору мешками с песком, выскочив из-за бархана на предельной скорости, какую только мог выжать на песке, надвигался на бастион.

– Они брандер[23] пустили, – донесся из башни голос Пыха, которому в момент затишья выпало дежурить. Все бросились к своим постам, готовясь отразить новую атаку террористов.

Виктор Савченко поднял автомат и тщательно прицелился, потянул спусковой крючок. Автомат дернулся раз, другой… Лобовое стекло внедорожника разлетелось, Виктор видел, как сидящий за рулем человек, прошитый пулями, медленно завалился, но машина не остановилась, видимо, рулевая колонка была закреплена намертво.

Савченко опустил ствол автомата, теперь он целился в мотор «Лендровера», но его от пуль надежно прикрывали мешки с песком. Вездеход рычал, как раненый зверь, шлепая пробитыми покрышками, но упорно полз к бастиону.

– Нам его не остановить. Придется делать ноги. – Возле Виктора присел Кирилл Лялькин, сжимая дымящийся «калаш». Тот кивнул. Действительно, уж лучше отступить, чем так бездарно погибнуть. Но отступить они не успели.

– Смотри! – Невольный окрик вырвался у Савченко, когда он увидел, как наперерез надвигающейся машине бросился Седуксен.

Террористы не ожидали такой прыти от обороняющихся, поэтому по Седуксену никто не стрелял.

Из бойниц древнего бастиона с надеждой и затаенным страхом наблюдали семь пар глаз, ожидая, чем закончится поединок человека и машины.

Долговязый, нескладный Седуксен с длинными, как на шарнирах, ногами бежал широкими прыжками. Когда до «Лендровера» осталось около тридцати метров, бывший старший краснофлотец Олег Сиднев, боец отряда подводных диверсантов, внезапно остановился, сорвал с пояса ручную гранату, широко размахнулся и метнул ее. Серый шар наступательной гранаты «М-61», прочертив невидимую дугу, влетел в салон вездехода.

Огненный куст из огня и песка взметнулся в небо, двести килограммов пластидовой взрывчатки, равные тонне тротила, в одну секунду освободились от своей смертоносной энергии.

Бросив гранату, Седуксен остался стоять во весь рост, даже упади он на песок вблизи эпицентра взрыва, вряд ли ему удалось бы уцелеть, поэтому смерть предпочел встретить стоя. Ударная волна ударила братка в грудь, отшвырнув назад, и изо всей силы приложила о стену бастиона, в одно мгновение превратив мускулистое тело в мешок костей.

Мощный взрыв на какое-то время оглушил обороняющихся. Ошарашенно мотая головой, Савченко не мог сообразить, что произошло, живой он или нет, в ушах стояла гробовая тишина, а на глаза нависал темно-серый потолок бастиона. Спустя минуту он понял, что ударная волна сбила его с ног.

Опираясь о стену, Виктор поднялся и взглянул в бойницу. На них бежали боевики. Поднятая взрывом стена песка делала их силуэты расплывчатыми, но по мере приближения эти силуэты становились все отчетливее.

Савченко стрелял по силуэтам в сплошной тишине, не слыша выстрелов, лишь догадывался по вибрации автомата и вырывающемуся из ствола пламени. Действовал он рефлекторно. Расстреляв один магазин, тут же вставлял новый и, сменив позицию, продолжал стрелять.

Сколько длился бой – он не знал, минуту, час или больше. Перед бастионом осталось неподвижно лежать десятка полтора трупов, и только после этого боевики отступили. Странное дело, но именно в этот момент к Виктору вернулся слух.

– Все живы? – Под сводами вновь прогремел бас Серванта.

– Живы, – тихо произнес Савченко, шевельнув потрескавшимися губами и убедившись, что Лялькин на своем месте живой и невредимый.

– Пыха наповал, – донесся голос Робин Гуда. – Пуля от стены отрикошетила, полбашки снесло.

– Таких парней теряю, – выругался пахан. – Через такие мясорубки прошли, и на тебе, нашли смерть в какой-то сраной пустыне. И главное – когда! Такое дело провернули, такой куш оторвали, и на тебе, так бездарно сгинуть, – искренне сокрушался Сервант. – Лом, ты-то хоть живой?

– А фиг ли мне будет? – прозвучало с крыши. – Только вот в ушах немного шумит, но это херня. Пройдет.

– Держись, братан, двое нас осталось, – неожиданно с надрывом попросил Сервант.

– А куда я на хрен с подводной лодки денусь, – отшутился Лом.

– Двух человек потеряли, потери не в нашу пользу. – К Серванту подошел Христофоров. – Нужно перестраивать оборону, лишних стволов у нас нет. И перевес все еще на стороне противника, а значит, скоро они попрут в атаку. И нам их еще раз сдержать будет очень сложно.

– Сложно, – вынужден был согласиться пахан, – и лишних стволов нет. – Криво усмехнувшись, добавил: – Почему нет? «Аль Каида» враг номер один США, а у нас в кают-компании кайфует янкес. Думаю, настало время господину вступить в борьбу с мировым злом.

– Тоже верно, – легко согласился с таким предложением Владимир Христофоров и крикнул: – Стрелок, веди сюда американца, будет волонтером в нашей интернациональной бригаде.

Через двадцать минут Френк Биглер стоял перед Христофоровым, за ним следовал Виктор, держа автомат Пыха и брезентовый подсумок с тремя полными магазинами.

– На долгие рассказы и объяснения, мистер Биглер, у меня просто нет времени, – быстро заговорил Владимир. – В двух словах, мы отбиваемся от наседающих террористов из «Аль Каиды». Наших сил явно недостаточно, поэтому предлагаем присоединиться к общему веселью. Да, и не советую стрелять нам в спины, если победят оппоненты, с вас террористы сдерут шкуру живьем, как с представителя США – их главного врага.

– Если мы отобьемся – вы меня отпустите? – вдруг решился Френк.

– Нет, но без работы вы не останетесь, – с готовностью ответил Христофоров. – История знает немало примеров, ну вот, например, хотя бы капитан Крэб.[24]

– Я не боевик, я – аналитик, – вяло запротестовал Биглер, он наконец понял, что от него требуется. На начальных курсах ЦРУ он был самым отстающим по военным дисциплинам.

– Все мы здесь аналитики, – ровным тоном парировал Христофоров, удерживая автомат за ствол, он протянул оружие американцу. – Но когда нет выбора – приходится воевать.

– О’кей, – вынужден был согласиться старший агент, потянув автомат к себе. – Я согласен…

Времени, чтобы отыскать среди нагромождения скал съезд к воде, ушло немного больше, чем рассчитывал Рафали, но все-таки узкую извилистую тропу, по которой джип едва смог протиснуться, они нашли.

«Лендровер» плавно съехал к воде, трое мужчин без усилий спустили пластиковое суденышко. И пока трое унтер-офицеров налаживали мотор, Джамал Рафали выгружал водолазную амуницию. Три комплекта аквалангов закрытого цикла «Оксидайв» позволяли незаметно приблизиться к атакуемому объекту на глубине до восьми метров.

– Готово, господин майор, – доложил один из унтер-офицеров, проворачивая ключ в замке зажигания. Стосорокасильный подвесной мотор «Джонсон» натужно загудел.

Забравшись на борт катера, Рафали положил перед собой ранец с оружием и коротко скомандовал:

– Один к штурвалу, один на нос и смотри повнимательней, чтобы не пропустить вход в грот.

– Не пропущу, – пообещал крупнокостный здоровяк с черными, как смоль, подковообразными усами.

Наконец получив полезную нагрузку, двигатель вспенил за кормой воду, толкая «Риджид рейдер» вперед.

Отдалившись на сотню метров от берега, чтобы не пропороть днище об острые, как наконечники копий, вершины подводных скал, рулевой заложил вираж, направляя катер на юг, туда, где находилась тайная «тропа» к бастиону.

Сидя за спиной рулевого, Джамал Рафали, откинувшись на борт, бездумно созерцал окружающую природу. Справа громоздились неприступные скалы, издалека казавшиеся гигантским крепостным частоколом, делающим побережье неприступным. Слева легкий бриз гнал мелкую волну бескрайнего Персидского залива.

Незаметно майора сморил сон. В голове пронесся непонятный калейдоскоп различных картинок из прожитой жизни. Вывел его из забытья окрик наблюдателя:

– Вижу вход в грот, – унтер-офицер опустил бинокль.

Разглядеть проход было очень сложно, на фоне желто-серой массы скал он выглядел полоской косой тени.

– Двигай туда, – Джамал указал рукой в сторону берега; плавно развернувшись, «Риджид рейдер» мягко заскользил по воде.

Несмотря на внешнюю незаметность, проход оказался достаточно широким, чтобы по нему могло пройти даже небольшое судно.

«Да, «Аль Каида» себе хорошую нору отыскала», – невольно восхитился Джамал.

Унтер-офицер, сидящий на носу, сбросил якорь, и мужчины стали поспешно натягивать на себя акваланги, маски, ласты. Из оружия Рафали взял только самое необходимое. Пистолет-пулемете «скорпион» чешского производства и по три осколочные гранаты – такого арсенала было вполне достаточно, чтобы расправиться с малочисленным гарнизоном.

– Я – первый, вы – за мной, – прежде чем сунуть в рот загубник, распорядился майор и, сложив руки на груди, оттолкнулся и спиной полетел в воду…

Черный Принц снова посмотрел на циферблат своей «луковицы», по времени выходило, что Джамал Рафали уже был на подходе, теперь следовало отвлечь на себя внимание осажденных.

Пакистанец подал знак, и трое гранатометчиков, вскинув «РПГ», выстрелили в сторону бастиона. Едва реактивные гранаты взорвались ярко-оранжевыми вспышками кумулятивных зарядов, повстанцы поднялись в атаку.

Первыми в атаку пошли боевики «Аль Каиды», они короткими перебежками проворно двигались, прячась за барханами.

Как только первый боевик достиг стопятидесятиметровой отметки, бастион ответил шквальным огнем…

Вода в проходе была темно-зеленой, видимость была слабая.

На значительную глубину погружаться не имело смысла, и Рафали шел на трех метрах, энергично работая ластами. За ним шли два унтер-офицера.

Для того чтобы преодолеть расстояние до грота, троим опытным тренированным пловцам потребовалось около двадцати минут. Разглядев луч солнечного света, узким клинком пронзавший толщу воды, Рафали взмахнул руками и стал всплывать.

Выглянув наружу, майор увидел возле самодельного причала большую крейсерскую яхту.

«Это даже лучше, чем десантные катера», – отметил Джамал.

Акваланги, маски и ласты они сняли под водой. Бесшумно выбравшись на причал, иракцы извлекли из непромокаемых кобур свои «скорпионы», майор жестом указал одному унтер-офицеру в глубь каменной галереи, где были видны ступени каменной лестницы.

Тот кивнул и бестелесной тенью скользнул в указанном направлении. Рафали со вторым инструктором двинулся к «Аграбе»…

Роману Чечельницкому становилось все хуже, рана на ноге, несмотря на антибиотики, из красной стала фиолетово-синей. «Черный экономист» метался в бреду, периодически теряя сознание.

Все это время Алена Воронцова находилась рядом с раненым, меняя прохладные компрессы. Не обладая особыми познаниями в области медицины, молодая женщина тем не менее сообразила, что у Романа Львовича начинается гангрена, требовалось срочное хирургическое вмешательство. Но до наступления ночи яхта не может выйти из своего убежища.

Неожиданно раздался скрип ступенек, в кают-компанию кто-то неслышно спускался. Алена развернулась, в надежде, что это свои, но в каюту вошли двое смуглолицых мужчин в легких гидрокостюмах. В лицо молодой женщины смотрела пара черных зрачков «скорпионов».

Несколько секунд незнакомцы молча разглядывали их, потом один из них бросился проверять другие помещения яхты, оставив пленников под присмотром своего напарника. Вернулся он очень быстро и, скаля большие желтые зубы, довольно замотал головой.

Все это время Воронцова лихорадочно соображала, что происходит. Если бы находящиеся наверху в бастионе погибли, то и поведение ворвавшихся на яхту было другим. Выходило, что эта небольшая группа появилась в гроте со стороны залива, а потому много их быть не должно. «Сколько? Двое, трое?» – лихорадочно размышляла Алена, понимая, что справиться голыми рукам и с двумя натренированными мужиками нереально. Жаль, что рядом нет Серванта или Виктора…

«Почему голыми?» – сама себя оборвала Алена. В задний карман джинсов она сунула брелок с двухзарядным стреляющим устройством, а на столике под влажными салфетками для компресса лежал взведенный «кольт» сорок пятого калибра, который на всякий случай оставил авторитет. Оставалась лишь одна проблема – как извлечь оружие незаметно для незнакомцев.

– Кто вы такие? – по-английски спросил Джамал Рафали.

– Туристы, – ляпнула Алена первое, что ей пришло в голову.

– Туристы? – засмеялся майор, посмотрел на своего помощника и уверенно заявил: – Транспортировщики наркотиков, то-то они так упорно дерутся. Для таких дел яйцеголовых хлюпиков не берут.

– Значит, им не повезло, – безразлично произнес унтер-офицер, оглядывая кают-компанию. Он был уверен, что теперь обороняющимся остались считаные минуты жизни. Переключив свое внимание на раненого с характерной внешностью, он коротко сказал по-арабски: – Иудей.

– Вы израильтяне? – с холодным блеском в глазах Рамали, посмотрев на женщину, спросил по-английски.

– Нет, – замотала головой Алена и, как бы в испуге, сдвинулась к столику.

Впрочем, ее ответ нисколько не интересовал Джамала. Он посмотрел на своего помощника и коротко приказал:

– Ты знаешь, что делать, только без крови. Думаю, нам еще предстоит плаванье на этой посудине.

Лицо унтер-офицера расплылось в каннибальской улыбке, он сунул «скорпион» в кобуру и выдернул из-под головы раненого подушку.

– Не убивайте, мы заплатим! – истерично выкрикнула Алена. – У нас есть деньги, у нас много денег, – и, как последний довод, тихо добавила: – Они все здесь.

– Где?! – не поверил своим ушам майор, одновременно подавая знак унтер-офицеру не торопиться.

– Вон там, – слабым голосом прошептала молодая женщина, лишаясь сил, и, опершись правой рукой на столик, мотнула головой на сложенные в стороне баулы.

– Проверь, – мотнул головой Рафали, все еще не доверяя обреченной женщине.

Отбросив подушку в сторону, унтер-офицер присел над крайним баулом и медленно потянул «молнию»…

Френк Биглер, вооруженный румынским «калашниковым», был в паре с Робин Гудом. Лучник никак не отреагировал на подобное соседство, полностью погруженный в свои мысли.

Гранатометный обстрел бастиона начался неожиданно. Серия взрывов больно ударила по ушам, но стены по-прежнему оставались неповрежденными.

– Пошли, собаки, – заняв место у бойницы, воскликнул Робин Гуд. Старший агент ЦРУ, превозмогая страх, заставил себя последовать его примеру.

В Форт Брегге[25], где Биглер проходил начальную боевую подготовку, его оценки были худшими на всем курсе, и, хотя инструктора настаивали на отчислении за профнепригодность, руководство тем не менее оставило его, так как интеллектуальный уровень курсанта был на несколько порядков выше лучших боевиков, проходивших с ним обучение. Впоследствии Френк не раз доказывал правильность этого решения, но только в случаях, когда дело не доходило до настоящего огневого контакта.

Пять автоматов дружно ударили по бегущим фигуркам боевиков, заставив тех укрыться за ближайшими барханами. В ответ по бастиону ударило несколько десятков стволов, пули звонко защелкали о стены старинного форта, некоторые с противным визгом рикошетили.

Для Биглера наступило время настоящей пытки. Ни разу не выстрелив, он не выдержал и, сжимая автомат, со всех ног бросился обратно в грот.

Занятые отражением атаки, осажденные не заметили его бегства. А Френк бежал, бежал согнувшись, опасаясь выстрела в спину, не помня себя от ужаса, он несся по каменным ступеням. Американец был готов на все, лишь бы не принимать участие в этом кошмаре.

Погруженный в собственные переживания, старший агент не разглядел смертельную опасность на своем пути.

Выскочивший из-за поворота американец неожиданно наткнулся на иракского унтер-офицера. Тот среагировал первым, вскинув пистолет-пулемет, не раздумывая, выстрелил. Девятимиллиметровая пуля пробила сердце Биглера и взорвала сердечный мешок. Падая, уже мертвый Френк надавил на спусковой крючок, длинная очередь буквально перерезала иракца пополам…

«Молния» разошлась, унтер-офицер раскрыл баул и увидел плотно уложенные брикеты стодолларовых купюр, запаянные в пластик.

– Велик Аллах! – не удержался от восклицания унтер-офицер, упав на колени и благодарно воздев руки. Его возглас подействовал и на Рафали, майор инстинктивно подался вперед, заглядывая через плечо подчиненного в сумку.

Пальцы правой руки Алены сжали рукоять армейского «кольта».

Неожиданно близкие автоматные выстрелы заставили обоих иракцев обернуться. Воронцова только того и дожидалась: вскинув тяжелый пистолет, женщина выстрелила в спину Рафали. Тяжелая одиннадцатимиллиметровая пуля разворотила Джамалу позвоночник, сердце, легкие, отшвырнув его тело к выходу.

Резко развернувшись, Алена поймала в прицел стоящего на коленях унтер-офицера. Рука того уже лежала на рукоятке «скорпиона». Понимая, что выхватить из кобуры пистолет-пулемет он не успевает, инструктор выстрелил через кобуру.

Два выстрела слились в один протяжный звук. Девятимиллиметровая пуля «скорпиона», пробив кожаную обшивку дивана, ударила Романа Чечельницкого в висок, пуля из «кольта» взорвала череп иракца…

Солнечный диск перевалил за полдень, жара становилась нетерпимой. Трупы на жаре распухли, и редкие порывы жаркого пустынного ветра заносили под своды бастиона невыносимый запах мертвечины.

– Хорошо, что на «Аграбе» есть приличный запас питьевой воды, – отхлебывая из горлышка пластиковой бутылки теплую воду, произнес Кирилл Лялькин. Сделав еще несколько больших глотков, он протянул бутылку Робин Гуду, взяв у того раскуренную сигарету. Глубоко затягиваясь, с деланным сожалением добавил: – У нас хоть крыша над головой, а братва под открытым небом парится будь здоров.

– Ничего, мы им здоровья поубавим, – забирая у Робин Гуда бутылку, угрожающе пообещал Савченко.

Бой был долгим, боевики приблизились к стенам бастиона на бросок ручной гранаты. Виктор лично подстрелил двоих таких «живчиков», не дав метнуть уже взведенные гранаты. Взрывы в гуще наступающих сбили с них спесь, и вскоре атака захлебнулась.

Едва бой стих, в бастионе появилась Алена Воронцова, притащившая на своих хрупких плечах три пистолет-пулемета «скорпион» и подсумки с ручными гранатами. Рассказ ее был коротким, но вполне красноречивым, чтобы представить общую картину произошедшего.

– То-то эти уроды поперли на нас внагляк, – Сервант кивнул в сторону бойниц, через которые можно было разглядеть силуэты убитых боевиков. – Думали отвлечь внимание, чтобы другая группа незаметно подошла и ударила в спину. Хреново бы нам пришлось. Но, – авторитет неожиданно улыбнулся и подмигнул Алене. – Мадам, если бы у меня была шляпа, снял бы ее перед вами.

– Пустое, – устало произнесла Воронцова. – Как сказано в одном фильме, «жить захочешь – еще не так раскорячишься».

Все с тревогой ожидали дальнейшего развития событий.

– До заката пять часов, – сказал до сих пор молчавший Христофоров. – Патроны остались только для пистолетов, да полдиска к пулемету. Этого хватит на несколько очередей, а потом, думаю, дело дойдет до рукопашной.

– А если боеприпасы «попросить» у наших оппонентов? – неожиданно предложил Кирилл Лялькин.

– Ты только из-за стены выглянешь, и все стволы будут на тебя нацелены, – отказался от этого предложения Владимир.

– А не стоит самим выходить, – неожиданно встрял в разговор Робин Гуд, – можно их сюда впустить. Только не всех, человек семь-восемь, и тут же перебить. Вот боеприпасы нам и останутся.

– А остальные что, будут терпеливо ждать, пока мы вооружимся? – рыкнул Сервант.

– Остальных придется отсечь.

– Одним пулеметом да с половиной диска – утопия, – поддержал пахана Христофоров.

– Один пулемет их не удержит, – согласился с доводом полковника Робин. – Но кроме пулемета можно ударить по ним «карманной артиллерией», гранат у нас предостаточно. А тех, что прорвутся, мы со Стрелком встретим здесь.

Бывший олимпийский чемпион по стрельбе из лука уже оценил стрельбу Савченко.

– Ну, как, Стрелок, будешь со мной в паре? – Робин Гуд дружески хлопнул Виктора по спине. Тот безразлично сдвинул плечами, буркнув:

– Чего бы нет?

Новый взрыв реактивной гранаты сотряс бастион.

– Снова выходят вурдалаки из своих нор, – заворачивая пробку на бутылке, мотнул головой Кирилл. – Все, хлопцы, по коням, – он повесил на шею «скорпион» и рассовал гранаты по карманам.

– Держите, пацаны, – Сервант протянул четыре цилиндра светошумовых гранат «Е-180», оставшихся от нападения на султанскую сокровищницу. – Для усугубления эффекта.

Каждый взял по два цилиндра. Робин Гуд на минутку задержался:

– Значит, так. Как только вбегут первые несколько человек, бросай гранаты и, пока все четыре не рванут, из укрытия не высовывайся. И не забудь уши прикрыть руками.

– В курсе, – снисходительно отмахнулся Виктор и направился в башню, из дверного проема которой ему предстояло работать.

Штурм был скоротечным, трескотня «скорпионов» и скупые очереди «аль кудса» не могли сдержать наступающих боевиков.

Небольшая группа из семи человек под прикрытием остальных быстро достигла бастиона. Бросив в бойницы несколько ручных гранат, они ворвались вовнутрь.

Виктор выдернул чеки из гранат и одну за другой швырнул в дверной проем и тут же прижался к стене, плотно заткнув пальцами уши.

– Бум, бум, бум, бум, – с яркими вспышками одна за другой взорвались четыре светошумовых заряда. Дальше пошла обычная работа, которую Виктор до автоматизма, до природного рефлекса отработал на стрельбищах диверсионно-учебного центра ФСБ.

Кувырком Савченко вышел из своего укрытия, сразу же став в стойку для стрельбы с колена, сжимая двумя руками уже ставший привычным «вальтер».

Оглушенный боевик, стоявший от него в десяти метрах, дико вращал ничего не видящими глазами и, как рыба, то открывал, то закрывал рот. Две пули в грудь сбили его с ног; уловив неясное движение с противоположной стороны, Савченко отпрянул с разворотом и в падении умудрился дважды выстрелить, достав свою цель.

С противоположной стороны «работал» Робин Гуд, сжимая в каждой руке по «ТТ», причудливо передвигался по кругу, будто танцуя зажигательный греческий танец «Сиртаки». Из длинных стволов пистолетов вырывались огненные языки пламени. Каждый выстрел находил свою цель.

Спустя несколько секунд все было закончено, последний боевик рухнул замертво, загородив входной проем. За стеной бастиона загремели взрывы ручных гранат.

До захода солнца оставалось три часа, гарнизон старинной крепости значительно поредел. Лом, получив случайную пулю в бок, умер за своим пулеметом от потери крови. Влетевшая в бойницу реактивная граната взорвалась, убила Робин Гуда, разорвав лучника буквально пополам, и осколком ранила в плечо Лялькина, в эту минуту разоружавшего убитых боевиков.

Раненый Лялькин ругался, пока его наспех перевязывал Савченко.

– Опять левая рука, ведь только зажила, вот же падлы.

– Еще полчаса, и солнце нам будет в глаза бить, – к Серванту подошел Христофоров. – Тем более втроем нам их никак не сдержать.

– А что тут поделаешь? – вяло ответил Сервант. Он уже не рычал, не скрипел зубами, потеряв всех своих людей, авторитет замкнулся, ушел в себя. – Взрывчатка есть, заминирую все здесь к чертям собачьим, и, как говорится, «Welcome». Пока они будут переживать наш презент, окончательно стемнеет, а к этому времени мы уйдем.

«Джамалу не удалось зайти с тыла», – глядя на огненно-красный диск солнца, понял Черный Принц. Все летело в тартарары, впрочем, не все еще было потеряно. Да, погибло больше половины его людей вместе с командиром иракских гвардейцев майором Рафали. Срывалась намеченная атака на Буктар, где начинают обживаться американские оккупанты. Обидно, конечно, но зато в подсумке пакистанца лежал приемник спутникового ориентирования «Джи-пи-эс», куда были внесены координаты диверсионного бункера с огромным количеством специального оружия и экипировки. Он себя еще покажет, но сперва нужно покарать тех, кто нарушил его планы. Жестом руки подозвав к себе одного из помощников, Черный Принц приказал:

– Готовь людей, скоро солнце ослепит их и мы пойдем на новый штурм…

Двадцать пять килограммов пластида, тротила и ручных гранат были зарыты в песок по всему периметру центральной галереи бастиона. Все заряды были соединены детонирующим шнуром, в качестве заряда Сервант решил использовать «адскую машинку», которой до сих пор он не нашел применения.

– Три минуты им хватит, – криво оскалившись, произнес Сервант, услышав шум автомобильных моторов. Выставив таймер, он засыпал песком взрывное устройство.

На этот раз Черный Принц решил изменить тактику штурма. Теперь боевики не шли в атаку своим ходом, пакистанец пересадил их на оставшиеся восемь джипов. Штурм напоминал кавалерийскую атаку – поливая бойницы огнем из двух десятков пулеметов, вездеходы, как сказочные чудовища, ринулись к бастиону…

– Ну, давайте, суки, идите сюда, – передергивая затвор автомата, Сервант подошел к бойнице и внезапно рухнул на песок.

К нему тут же бросился Виктор Савченко.

– Что, убит? – крикнул Христофоров.

– Нет, – Стрелок перевернул авторитета на спину, – одно ранение в грудь и голову по касательной зацепило, видимо, оглушило.

– Тащи его вниз, я прикрою, – распорядился полковник, когда Савченко с помощью Кирилла Лялькина потащили бесчувственное тело к лестнице. Христофоров на какое-то мгновение задержался у прохода, ведущего в грот, где установил приготовленную Сервантом обманку, похожую на растяжку.

Охваченные азартом охоты боевики «Аль Каиды» ворвались в бастион.

– Они ушли! – в ярости заорал один из боевиков, собираясь броситься в погоню, но его остановил громкий окрик Черного Принца:

– Стоять, там могут быть мины!

Кто-то подсветил фонарем, и желтые лучи электрического света выхватили паутину из лески.

– Растяжка, – сообразил один из боевиков; наклонившись, он через несколько минут добавил: – Сейчас сниму.

Но даже разогнуться не успел, таймер отсчитал последние секунды и замкнул цепь. Одновременно взорвавшиеся заряды, отрикошетив от стен, устремились к центру галереи, уничтожая в огне плазмы все на своем пути…

Прогремевший в бастионе взрыв в подземелье грота прозвучал не особо громко, звук поглотили толстые стены бастиона.

– Вот и все, – укладывая Серванта на диване, с облегчением выдохнул Владимир Христофоров. Разорвав цветастую рубашку на груди авторитета, Алена как могла промыла рану и стянула его грудь тугой повязкой. Возле нее остался только раненый Лялькин, Христофоров и Савченко поднялись на палубу.

– Нужно выходить, сможешь? – неуверенно спросил полковник.

– Смогу, – ответил Виктор, – наука не особо сложная. Стоять на штурвале, когда прокладывает курс автоматический навигатор.

– Ну, тогда, как говорят мореманы, «по местам стоять, сниматься с якоря», – распорядился Владимир Николаевич. – Короче, «от винта», Стрелок, уходим в море…

Эпилог

В студии наступило время ланча, Усман Алмади, наскоро перекусив овощным салатом с запеченным тунцом, блаженно растянулся в кресле. Прикрыв веки, он с удовольствием закурил сигарету с крепким египетским табаком.

Привычку курить он приобрел, когда разъезжал по заданию телекомпании по миру. Осев в центральном офисе, Усман пытался избавиться от этой пагубной привычки, но так как за один раз это сделать не удавалось, то решил сокращать количество выкуренных сигарет по одной в день. В конце концов он стал выкуривать одну сигарету в сутки, да и то в момент наивысшего душевного блаженства.

Сегодня выдался как раз такой день, после трансляции выступления Черного Принца на Алмади полился целый дождь из неприятностей, и уже через час его арестовали полицейские детективы. Но долго сидеть в полицейском управлении ему не довелось, едва журналист переступил порог, как тут же появились представители Интерпола, которые увезли его на тихую загородную виллу, где допрашивали почти сутки. Но, ничего не добившись, пошли на не особо популярные меры, вкололи «сыворотку правды» и пропустили его через «детектор лжи». Результат оказался прежним, после чего стало ясно, что журналист ничего не знает, и его отпустили восвояси.

Сутки Усман проспал в своей квартире, а когда пришел на работу, на него сразу же посыпались всевозможные блага, что напомнило Алмади контрастный душ.

Зарплату ему подняли не на двадцать пять процентов, как он требовал, а на целых пятьдесят. И главный редактор, усадив его напротив себя, без долгих проволочек предложил место заместителя, отвечающего за подборку новостей.

«Ну что же, – вяло размышлял Усман, – когда жизнь преподносит тебе счастливый билет, глупо от него отказываться».

Попыхивая сигаретой, Алмади наслаждался жизнью. Свой собственный кабинет, достаточно высокая зарплата и даже личная секретарша.

Постепенно мысли нового заместителя главного редактора крупнейшей телекомпании Ближнего и Среднего Востока перешли в область фантастики: «Это еще не предел мечтаний». В будущем он уже видел себя медиамагнатом.

Вмяв сигарету в пепельницу из панциря черепахи, вычурно инкрустированную золотом, Алмади включил компьютер, из заварушки в Буктаре он вытащил все, что только возможно. Теперь пришло время искать другую, не менее жирную кормушку.

Противно заскрипел факс, медленно изрыгая лист с машинописным текстом. На этот факс приходили предварительные сообщения от работающих за рубежом журналистов, а заместителю главного редактора предстояло решать, стоит их пускать в эфир или нет.

Взяв лист, Усман Алмади глазами пробежал текст: «В водах Ормузского пролива, недалеко от берега, катер береговой охраны Омана обнаружил перевернутую яхту «Аграба». Парусник, как установлено, принадлежал королевству Иордания. К тому же яхта находилась в порту Буктара на момент мятежа, и только одна она числилась пропавшей. У судна взрывом сорван киль, а на корпусе отчетливо видны следы пулевых пробоин. Видимо, экипаж «Аграбы» стал жертвой пиратов, промышляющих в этом районе, между Персидским и Оманскими заливами».

Информация не показалась Алмади интересной. Бунт в Буктаре усилиями американских морских пехотинцев и английских парашютистов был подавлен. Пожар хотя и не потушен, но локализован, и жизнь в городе постепенно налаживалась. В ближайшие дни ожидали возвращения султана.

Усман бросил листок в корзину для мусора и тихо произнес:

– Мир по-прежнему переполнен насилием, а значит, есть шанс еще подняться по карьерной лестнице.