Гончров Ивн Алексндрович

Пепиньерк

И. А. Гончров

ПЕПИНЬЕРКА

Я это потому пишу,

Что уж двно я не грешу.

Пушкин.

"Ах, ккой душк!"

"Ах, ккой противный!"

- Кково! вот ккого вы

обо мне мнения!

(Дневник пепиньерки)

Если всякое дельное и полезное сочинение, к числу которых относится и сочинение о пепиньерке, должно нчинться определением предмет, то нельзя и мне избегнуть этого всеобщего порядк. Итк, пепиньерк есть девиц - и не может быть недевицей, тк точно и недевиц не может быть пепиньеркой. Это неопровержимя истин. По крйней мере, если б по ккому-нибудь случю между пепиньеркми вкрлсь недевиц, то это был бы ткя контрбнд, н которую нет ни в одном тможенном устве довольно строгого постновления. Впрочем, это - случй решительно невозможный и небывлый в летописях тех мест, где водятся пепиньерки, следовтельно, нет и зкон, который бы нкзывл недевицу з присвоение себе не приндлежщих ей прв. Недевицы могут быть клссными дмми, инспектрисми, директрисми, привртницми, но пепиньеркми - ни-ни! Нельзя определить с точностью лет пепиньерки. Можно тк, неопределенно, скзть, что пепиньеркой ни в сорок, ни в двендцть лет быть нельзя, хоть будь себе рздевиц. Обыкновенно он бывет от шестндцти до двдцти лет. Если он зйдет длеко з последнюю грницу, то ее делют дмой, то есть или клссной дмой, или просто дмой, выдвя змуж. С неспособной к этим двум должностям снимют пепиньерский сн, потому что он стл уже девой, пепиньеркой, кк скзно, может быть только девиц. Костюм пепиньерки прост. Беля пелерин, белые рукв и плтье серого цвет. Может быть, есть н свете пепиньерки и других цветов, но я их и знть не хочу. Отныне моею вечною песнию будет:

Серый цвет, дикий цвет!

Ты мне мил нвсегд - и т. д.

Природ зодно со мной. Он кк будто нрочно, для прослвления дикого цвет, дл мне и голос дикий.

Не зню почему, но мне кжется изящным этот простой костюм: потому ли, что пепиньерк умеет его ндеть кк-то мило; потому ли, что плотня пелеринк не дет видеть, позволяет только мечтть о пышных плечх и очровтельных лопткх и тем умножет прелесть мечты; потому ли, что девушке в шестндцть лет пристет всякя шпк, или, нконец, потому, что уж я очень люблю пепиньерку. Кк бы то ни было, но я готов одеть и небо и землю в серое плтье и белую пелеринку.

Костюм этот теряет, однко ж, свое изящество, когд пелеринк и рукв изомнутся или когд н них сядет чернильное и всякое другое пятно, что, к сожлению, случется нередко. А соглситесь, что девушк с пятном - кк будто и не девушк: оттого я не могу видеть н пепиньерке, без содрогния, дже и чернильного пятн.

Н светской девушке никогд не увидишь чернильного пятн: очень понятно почему. Он, во-первых, ничего не пишет или пишет только в больших окзиях. Потом - у ней вся чернильниц с нперсток и в ней кпля чернил, которую он всю и употребит н свое писнье, д и ту еще рзведет водой: чем же тут зкпться? У пепиньерки, нпротив, чернил вволю: кзенные кпй сколько хочешь; вообще всё нужное для письменной чсти содержится в отменном порядке и обилии, тк что припсов достло бы н целую кнцелярию. У светской девицы - всё это в зпустении. Притом он обрщется с письменным столом чрезвычйно осторожно: подходит к нему осмотрительно, с гримсой; едв двумя пльцми возьмет черепховое перо и рз двдцть обмкнет его в чернил, прежде достнет кпельку. Сдится он, не дотргивясь до стол локтями, и держится поодль. А нписвши, длеко бросет письмо - опять месяц н три. Пепиньерк, если примется писть, то рботет усердно, кк писрь военного ведомств, чсто н том месте, где писли и уже нкпли ее подруги. Когд он пишет, то вся погружется в свой труд. Сверх того, ей предствляется множество случев выпчкться в клссе. Плтья и пелеринки жлеть нечего: они кзенные.

Спросят - что может писть пепиньерк? Многое. Во-первых - он ведет свой журнл, куд зписывет происшествия, впечтления дня, может быть, и ночи, то есть кого встретил, с кем говорил, что чувствовл, что видел во сне. Потом пишет он письм к родным или сочиняет проекты писем, но уже не к родным, тк, к рзным лицм, для прктики н всякий случй или для збвы. Нконец, чертит перышком зветные имен и рисует мужские головки. Видите ли, сколько ей нужно чернил. Теперь положите хоть по кпельке н кждую штуку, то есть н стрничку журнл, н письмо, н мужскую головку, - сколько бы кпель должно быть пролито н плтье? А н ней едв-едв увидишь дв-три пятнышк. Не есть ли это докзтельств ее опрятности?

Обязнности пепиньерки многорзличны. Глвнейшя из них - не обожть нет! это дело не девиц, девочек. Девицы, достигши полного рзвития, очень хорошо понимют, что обожния не существует. Обязнность ее - любить по-нстоящему, кк все любят, - и быть любимой; если же он не любит, то кзться влюбленной. Последним дром пепиньерк влдеет еще не искусно. Он редко может скрыть охлждение к своему предмету, тк же кк не может скрыть и любви, и нзывет его, пок любит, - рзумеется, про себя и между подруг - душкой, когд рзлюбит, то иногд величет и противным, чего по светским уствм делть никк не следует. Но в этом случе пепиньерк руководствуется более влечением сердц.

Пепиньерк может еще быть, по кким-нибудь причинм, нелюбимой; могл бы, конечно, быть и не влюбленной, но этого не бывет: это уж тк зведено; инче ее существовние было бы весьм незвидно. Он был бы прией между своих подруг. Ее бы бегли, боялись; все отвергли бы ее дружбу, потому что дружб корпус пепиньерок держится н взимных тйнх, что з тйны без любви? Неужели можно нзвть тйною, когд побрнят нчльство, передрзнят клссную дму, не послушются инспектриссы? фи! это соствляет только тйну мленького клсс. Пепиньерскя комнт - вольный город, порто-фрнко, куд беспошлинно привозятся вжнейшие тйны, дже городские, и где ими свободно производится меновой торг. Что же бы стл делть пепиньерк, не будучи учстницей дружеских тйн? Он был бы лишняя в пепиньерской; ей оствлось бы печльно бродить по коридору или подслушивть у дверей. Он для одного этого всеми силми стрется влюбиться, если нет случя, то выдумывет см себе и любовь, и тйны.

Прочие обязнности пепиньерки не тк уже вжны. Змечтельнейшя между ними - чтение зпрещенных в зведении книг. Это необходимо для соствления себе вполне имени пепиньерки. Пепиньерк, не читвшя ромнов, - редкость. Чем же ей отличиться от девиц высшего клсс, кк не чтением ромнов, которых тм вовсе нельзя иметь. Д оно нужно и для того, чтоб, в случе недосттк нстоящей любви, сочинить себе последнюю. Выше следовло упомянуть, что в пепиньерскую кроме тйн проносятся зпрещенные книги и рзные другие к приносу зпрещенные вещи, нпример сигры. Из этого можно зключить, что тм вообще водится и тбк, если не курительный, что было бы зметно, то, вероятно, нюхтельный. Не зню хорошенько, проносится ли вино: ндо спрвиться. Всё это покзывет, что корпус пепиньерок соствляет род мленькой республики под покровительством монрхии нчльств.

Все эти вжные обязнности пепиньерки нрушются рзными мелочными рзвлечениями, устновленными в зведении постоянно, кк-то: дежурством, хождением в клссы, смотрением з девицми, усмирением возникющих между ними бунтов и т. п. Но пепиньерк не любит этих шумных рзвлечений. Он предпочитет им свои мирные знятия. Он ведет взвод девиц к обеду, см мечтет о предмете. Улучит свободную минутку и бежит в комнту, сдится з фортепино и нпевет: "Я не скжу, я не открою, В чем тйн вечня моя!" или что-нибудь подобное.

Вот нступет вечер. Говор, шум, смех, беготня утихют. Пепиньерки приходят с дежурств и ужинют. Кк привлектельн их простя трпез! Он нпоминет мне вечернюю трпезу студенческих годов: тк же нет излишних и обременительных укршений, нпример сктертей, слфеток, отчсти вилок и ножей. Д н что сктерть, слфетк, когд кзн дет коленкоровый рукв? Зчем вилки и ножи, когд природ снбдил прекрсными, мленькими и тоненькими пльчикми, очень удобно зменяющими эти орудия? Не тк ли думл Диоген? ведь он был мудрец. Но зто миля трпез этих мудрых дев припрвлен шуткми, смехом, тйнми и толкми о любви. Одну только неверность и нхожу в срвнении с студенческою трпезою - недостток бутылок. Между тем вечер всё подвигется вперед. Инспектрис уже зперлсь у себя и не выйдет больше. Сонные клссные дмы рзбрелись. Швейцр сложил свою булву. Лмпы гснут в коридорх одн з другою. Нконец всё погрузилось в сон. Пепиньерки ложтся. (Боже! о чем пишу!) Вон уж m-lle Пози очень мило всхрпнул рз дв; m-lle Ах чмокет губкми, кк будто кушет что-то во сне; m-lle Л произносит в бреду: "Душк!"; m-lle Руш обнял подушку и слдко почивет; m-lle Ке уткнул носик в свою и спит, кк куколк; m-lles Цей и Ней совсем с головой зкрылись одеялом и спят молч, m-lle Вико всё вздыхет и ворочется с боку н бок.

Кто-то одн стрстно и жрко рзметлсь н постели. Покровы сброшены почти совсем н пол, ручк свесилсь... дыхнье ее горячо... он по временм лепечет невнятные слов или крепко сжимет губки. Нд этой рфэлевской головкой летют не нгельские сны; уст шепчут не "Богородице Дево! рдуйся..." Тсс! язык откзывется выдть незконноприобретенные тйны - и я, непрошеный нблюдтель, удляюсь из святилищ, куд, посредством вообржения, прокрлся, змкнув уст, притив дыхние и отрешив обувь от ног из блгоговения к хрму Весты.

Вот пепиньерк встет потихоньку, ндевет чулки, зжигет огрочек, идет к столику, в секретный ящик. Щелк-щелк змком: из ящик бережно достется тинствення книжк, дння бртцем, кузенем или снисходительной тетушкой. Прокзниц - прыг опять в постель с дргоценной ношей, чулки долой - и погрузилсь в чтение. Кк быстро бегют по строкм ее глзки! кк живо отржется в них кждое впечтление! Слез, улыбк, нег, гнев, сожление - сменяются одно другим. Судьб героя или героини, чще героя, увлекет ее более и более. Он приподнялсь с подушки и оперлсь н локоток. Щечки ее рзгорелись. С белобрхтного плеч мло-помлу спустилсь сорочк. (Силы Небесные! помогите дописть!) Но он не змечет этого: ей кк будто и дел нет. Один пльчик н ножке высунулся из-под одеял и рисует что-то в воздухе. Бьет чс, бьет дв; он см не шелохнется; он вся - чтение. А встл он рно, в шесть чсов, и звтр должн встть в эту же пору. Но что ей до того? Кк отстть? Он только что дочитл до того мест, где герой обмнул героиню: кк же уснуть, не узнвши, что из этого будет? Он продолжет. Вот уже личико ее теряет свежесть; веки покрснели, глз потускли, и н них то является, то исчезет непрошеня слез. Румянец, озрявший всю щеку, сошел: н его месте остлись дв крсные пятнышк, признки крйнего утомления. Пльчик не шлит более: он спрятлся, и плечо прикрылось одеялом. У ней мленькя лихордк. Вдруг неожиднное происшествие. Вся комнт ярко озрилсь вспышкою свечи, которя уже догорел; сло зшипело - и вслед з тем знялсь бумг. Пепиньерк в испуге роняет книгу н пол и нчинет дуть: но свечк не гснет, - плмя охвтило бумгу со всех сторон, сло течет н стол: нет силы зтушить. А инспектрис, того и гляди, зметит свет из окошк. Что делть? "Пози! Пози! Ктя! - кричит он. - Лиз! Лиз!" Ах, кк они крепко спят: точно девицы мленького клсс или кк юродивые девы! "Д встньте, помогите. Лиз!" - "А? что? - откликется Лиз, - что он тебе скзл? тйну?" - "Ккя тйн! поди поскорее сюд, посмотрии, что я нделл". - "Ах! пожр! пожр!" - кричит т в испуге, бегя по комнте. "Тише, тише! что ты, с ум сошл!" - говорит нш прокзниц и нчинет ловить Лизу. Но вот бед - Лизу почти не з что поймть: если б был плток, шрф, косыночк, юбк... то почти ничего... Нконец Лиз опомнилсь, протерл глз, понял в чем дело, и стли обе дуть. Нет - не гснет. Ндо позвть третью. "Мери! Мери!" - "Отстньте!" - сердито говорит впросонкх Мери и переворчивется н другой бок. "Ндинь! Ндинь!" Ндинь быстро открыл глзки, мигом сообрзил всю вжность обстоятельств, проворно вскочил с постели, и двй все три: фу! фу! фф! Три девицы вскочили в сумтохе с постели кк есть и здувют свечку... Живописец! бери кисть и не ищи другого сюжет. С ккой грцией нпрягют они усилия; ккя миля встревоженность в глзх; ккя очровтельня суетливость в движениях! Что з позы! Две стоят рядом, одн опершись рукою н плечо другой, и дуют мерно, обе врз; третья - нпротив их и дует торопливо, беспрестнно нклоняя головку. Что з прелесть! Не три ли это грции? Я уверен, что между ними невидимо присутствует Амур.

Нконец свечк зтушен. Пепиньерки рсходятся, брня подругу з тревогу. "Рзбудил! - говорит с упреком Лиз, - ккой сон-то был!.." "Ах, рсскжи, душк, ккой!" И они с чс после того еще шепчутся. Потом утомлення прокзниц ложится. Отяжелевшя голов пдет н подушку; глз тотчс смыкются; рздется громкий вздох и з ним ровное, спокойное дыхние уснувшей мечттельницы.

Вот только ккое обстоятельство могло оторвть пепиньерку от интересной книги, то бы он читл до рссвет. После того неудивительно, что он звтр проспит чсов до десяти, не явится н дежурство и получит выговор. Ничего не бывло. Нутро, в семь чсов, инспектрис еще зевет, лениво потягивется в постели, пьет кофе, пепиньерк, зшнуровння, одетя, причесння, свеженькя и миленькя, кк был нкнуне, подобно ббочке вспорхнул к ней в комнту, и целует ей руку, и поздрвляет с добрым утром.

- Хорошо ли вы спли? - спршивет инспектрис, - покойно ли?

- Ах, кк хорошо, нгел: всю ночь ни рзу не проснулсь; вс рз пять видел во сне.

- Кк же ты меня видел?

- То будто вы, нгел, целуете меня в лоб, то будто я игрю вшими буклями. Тк, нгел, мне было весело - чудо! Ах, душк! Ах, нгел! Всю бы жизнь всё видел ткие сны!

И нгел берет ее слегк з ухо, приговривя: повес!

Не зню, кк нгел, я тк крепко сомневюсь, этот ли нгел целовл ее в лоб, его ли буклями игрл пепиньерк во сне.

Иногд чтение в пепиньерской происходит во всеуслышние, когд книг дн н срок или когд он покжется особенно знимтельн. Тогд одн читет, прочие слушют. "Ах, - восклицет m-lle Л кждый рз в подобном случе, - нет в свете ни одной книги лучше этой! никогд, никогд не читл я с тким удовольствием!" - "Ах, книг, х, душк! - говорит m-lle Ах, сверкя глзкми от удовольствия. "Хорошо!" - флегмтически прибвляет m-lle Цей.

Когд при мне зговорят о девушке, живущей в свете, в своей семье, или нзовут ее имя, дже нчнут хвлить крсоту ткой девушки, я еще сохрняю свое хлднокровие, подумю, посмотрю и потом уже, ежели нужно, дм волю вообржению или сердцу. Но едв произнесут слово "пепиньерки", я вдруг встрепенусь, и у меня кк будто кольнет в левом боку. "Влюблен! - скжут мне, - вот и всё!" Может быть, может быть: я не говорю "нет"; не говорю, однко ж, и "д". Но мне кжется, тк должно быть не со мной одним, со всяким. Причин простя. Когд при нступющем сумрке вы увидите н небосклоне одну звездочку, вы посмоотрите н нее снчл тк просто; потом вглядыветесь, судите, измеряете, лучезрн ли он, ккими огнями сияет, и потом уже, судя по степени этих свойств, восхищетесь ею. Но вспомните, если случлось вм спть под открытым небом, когд вы, вдруг проснувшись ночью, увидите нд собой бездонную твердь, полную светил, которые, кк влюбленные очи, ждно устремлены н вс и сыплют бриллинтовые лучи н вше ложе, - вы мгновенно проникетесь восторгом, поржетесь электрически-дивной кртиной и перебегете взором от светил к светилу, не зня, где остновиться. Ддут ли вм одну розу: вы осмотрите ее внимтельно, понемногу вдыхете в себя ромт и потом уже зключете, что он прекрсн. Но когд вс вдруг перенесут в пышный цветник, где розы, длии, лилии, мргритки цветут н одной почве, живут одними и теми же лучми, прохлждются в одной тени, переплетясь листьями, ксясь друг друг головкми, и обрзуют одну роскошную, блгоухнную семью, - вы остновитесь неподвижно, вс порзит эт мсс крсоты и ромт и вы вдруг отддите ей весь вш восторг. Точно тк же действует н меня и мсс девиц. Вот отчего одно слово "пепиньерки" производит н меня мгическое действие.

Притом пепиньерк имеет прелестные особенности в своем хрктере. Он уже не воспитнниц, но и не светскя девушк, среднее между ними. От воспитнницы он отличется тем, что выезжет изредк к родным и знкомым, видит не одни педгогические лиц, не обожет, кк т, любит, только особенно, по-своему. Ум и сердце ее рзвились и готовы к принятию всех впечтлений жизни. От светской девушки он отличется тем, что выезжет реже и живет все-тки в зтворничестве, подчиняясь непреложным уствм своего зведения. Это смое и сообщет особенности ее хрктеру. Он живее плменнее принимет впечтления, потому что они редки. Принося впечтление из город в пепиньерскую, он иногд, и по большей чсти, не имеет уже случя повторить, поверить или продолжить его и поневоле дополняет его вообржением, тогд кк светскя девушк, пользуясь большею свободою, доводит это впечтление до желемого конц, следовтельно, он более испытывет, потому что более слышит и видит, или советуется с ккой-нибудь опытной подругой, слышвшей и видевшей еще более ее, или же пользуется оплошностью, обмолвкой мменьки, тетушки. А с кем посоветуется пепиньерк? с подругми? Но они тк же неопытны. С клссной дмой? с инспектрисой... Т-т-т-т! Боже сохрни! Есть впечтления, которые стршнее и ромнов и пхитосок и которые подлежт в тких местх вечному остркизму. Эти впечтления, попдя в пепиньерскую, уже более не выносятся, тм и умирют или выносятся только опять в то место, откуд взяты. "Поверить инспектрисе! - скзли бы мне пепиньерки, - кково это! вот еще что выдумли! Он, конечно, нгел, но..."

Поэтому пепиньерк нходится иногд в зтруднительном положении и не знет, что делть с своим впечтлением. Светскя девушк кк рз вывернется из зпутнного кзус, потому что он живет вполне нстоящим, пепиньерк большею чстию будущим. Первя нлизирует кждый предствляющийся ей опыт, змечет его и тким обрзом мло-помлу соствляет себе руководство, курс тктики для следующих опытов. О будущем он не думет: у ней тк много збот в нстоящем. Пепиньерк создет себе внутренний мир, подмешивя в него мелькющие перед ней обрзы, отрывочные чувств и скудные опыты, зимствовнные из внешнего: оттого он более мечттельниц. Но если он отстл от светской девушки в нстоящем, то он опередил последнюю в отношении к будущему. Пепиньерк в зтворничестве своем мысленно переживет до конц период юности, девичеств, кто ее знет, может быть, и змужств. Не думю, чтоб он зглядывл в стрость: что тм делть? дрянь! Недром скзно: жизнь под стрость ткя гдость! Д и кк ей, дже мысленно, сделться струхой? Предствить себя, нпример, беззубой, седой... когд у ней волосы и зубы... х, зубы, зубы! ккие зубы помню я! Боже мой!

И нынче иногд во сне

Они кусют сердце мне!

Кроме этих особенностей жизнь в мссе клдет ткже н пепиньерку свою неизглдимую печть. Он не действует одним своим умом; он не смостоятельн в мнениях, дже в чувствх. Всё это невольно, более или менее, подчиняется влиянию того тесного кружк, в котором он живет. У ней всё общее с подругми: мысли, чувств и дел, кк стол, комнт и зпрещенные книги; дже тйн подлежит тому же рзделу - тйн, эт невидимя, неслышимя гостья, зрывемя другими тк бережно н дне души, вылетет у пепиньерки, кк ручня птичк, которя, покинув отворенную нстежь клетку, попорхет по кустм и потом летит нзд. Тк и тйн пепиньерки, вылетя беспрестнно и облетев всех подруг, возврщется опять в вечно отворенную клетку - сердце своей хозяйки.

Но прежде нежели скжу о тйнх и о предмете тйн, я по необходимости должен упомянуть о некоторых лицх, игрющих большую роль в жизни пепиньерки, - именно о тех лицх, которых он чще и постояннее видит у своих родных, знкомых или у кого-нибудь из нчльниц. Я рзумею лиц мужеского пол. Лиц женского, или прекрсного, пол тк пригляделись ей у себя в зведении, что последний ей кжется вовсе не прекрсным. Нзову эти мужские лиц хоть блженными, потому что они в смом деле блженствуют, имея возможность видеть по временм эти цветки, укрытые от непосвященного взор в крепких, плотнокменных теплицх с зкршенными окнми.

Блженный - это пробный кмень, н котором пепиньерк впервые испытывет свой ум, сердце, знние людей и свет и приобретет через него доступную при своем обрзе жизни опытность. Между ею и блженным происходит первый рзмен мыслей и... и чувств, кк с посторонним лицом. От него он зимствует иной взгляд н свет, людей, н вещи, узнет цену смой себе. Нконец, он его первого любит. Что делть! ндо скзть првду. И нчльству тут нечего сердиться: от этого не уберегут ни крепкие стены, ни звешенные окн, ни легионы клссных дм.

Если у кого-нибудь из нчльниц нзнчен приемный день, положим пятниц, то и все блженные, посещющие в этот день зведение, нзывются собиртельным именем Пятницы. Этот день, рзумеется, ожидется с нетерпением, со стрхом и ндеждою: придет или не придет тот или другой из блженных. Тогд корсет теснее сжимет тлию; тщтельнее убирется голов, тогд белее пелеринк и рукв, д и смые ручки тоже, и н них уж не увидишь чернильного пятн.

Нкнуне пятницы чтения нет; место его зступет продолжительный рзговор, потом шепот. Встют рнее обыкновенного. "Сегодня пятниц!" скжет первя, проснувшись поутру. Эти слов, кк электрическя искр, пробегут по постелям. Вдруг почти все глз открывются рзом, головы отделяются от подушек. "Пятниц! пятниц! - нчинют восклицть в пепиньерской. - Ах, душк - пятниц!" И пепиньерскя обрщется в перюкмхерскую. Нчинют честь друг друг, тщтельно вопрошть зеркл и советовться между собою. Пелеринки, рукв, дже, может быть, чулки и прочее ндевется всё чистое или, по крйней мере, выглженное вновь. Мыл, воды и помды потребляется огромное количество. Кк несносно кжется тогд дежурство пепиньерке! Кк он сердится н девиц, щиплет, толкет их. Зто кк лсков к инспектрисе, у которой нзнчен вечер. "Душк! нгел! Ах, ккой нгел!" - говорит он, встречя ее в коридоре и целуя у ней с неистовством руку.

Приходит и вечер. Окн у инспектрисы уж освещены. Ухо пепиньерки постоянно дежурит у дверей комнты, мимо которой проходят гости. Вот-вот шги... х нет: это не торопливые шги блженного; это ккя-то тяжеля, ровня походк. Может ли блженный ходить тяжело и ровно? Он всегд крдется или бежит, кк будто з ним гонится стя волков. Его сейчс узнешь, д он и см дст знть о себе: либо постучит в дверь тростью, носимою нрочно для этого употребления; либо зшркет, либо кшлянет, проходя мимо, говоря тем: "Вот, дескть, я пришел!" Кто ж это? Уж не новый ли блженный? Дверь потихоньку отворяется, и из щели смотрят несколько сверкющих глз. - Э! д это стричок, что всё в крты игрет: он не блженный! впрочем, милый стричок! - И всё успокоивется. Но вот что-то брякнуло. "Mesdames, mesdames!" - восклицет пепиньерк. Всё внемлет. Д! тк и есть! Это отделение Пятницы! Вот звук сбли, шпор и еще ккой-то звук, кк будто хлестнье тшки по ногм. - Блженный, блженный! Но что это он! Ах! Ах! Дверь зхлопывется, все отсккивют: он подходит н цыпочкх к двери, целует дощечку с ндписью "Пепиньерки" и идет длее. Вскоре слыштся ускоренные шги нескольких человек. Вдруг стук-стук кто-то в дверь. Пришли, пришли! Вся Пятниц тут! Через десять минут является горничня от инспектрисы и зовет пепиньерок.

Блженные в свою очередь еще с боольшим нетерпением ожидют появления пепиньерок. Они уже приветствовли инспектрису, нговорили ей и почетным ее гостям тьму любезностей; но и для них нступило ожидние. Один смотрит н все чсы. Другой сел в уединенном углу и поствил шляпу н пустой, стоящий нпротив его, стул, чтобы его не знял кто-нибудь. Это место не вкнтное: оно ждет кого-то. Третий спршивет инспектрису: "А что вших млюток не видть? уж здоровы ли они? Или, может быть, того... клссы еще не кончились?" Но хитря мменьк проникет луквый вопрос и, кк любезня хозяйк, спешит послть, только не з детьми. Четвертый всё шутит с нянюшкой, которя стоит у смого вход. Вот - слышно что-то необъяснимое. Походк не походк, шорох не шорох, тк, приближение толпы сильфид. Это приближение не слышится, чувствуется блженными, и только одними блженными. Пепиньерк никогд не войдет одн, целым корпусом. Войти это для нее вжное дело. Он долго стоит в нерешительности перед дверьми и шепчется, смеется с подругми. Иногд вдруг толп появится в дверях и вмиг опять со смехом исчезнет, или, кк говорят, брызнет, в коридор.

Нконец он решится, примет сколько можно серьезную мину и войдет. А н лице у смой нписно: я зню, что вы здесь! я вс видел, слышл, кк вы шли. Но он не остнвливется с блженным, , слегк ответив н его поклон, идет прямо к инспектрисе и целует у ней руки, плеч, кк будто блженный для нее - тк, ничего, пустое. "Не мешйте, не мешйте, - говорит инспектрис, - подите и будьте любезны с гостями".

Тогд-то нстет для пепиньерки вечер, ожидемый целую неделю. Ндо скзть то, узнть это: х, удстся ли, успеется ли? будет ли догдлив блженный? Но блженный сверх множеств рзных других добродетелей облдет еще одним необходимым достоинством: он более или менее плут. Вот он и пепиньерк идут от чйного стол прочь, и идут, кжется, в рзные стороны, посмотришь, через минуту - уж сидят или стоят вместе под сенью плющ или дикого виногрд. Шляп уж под стулом, н стуле сидит пепиньерк. Они молчт несколько минут или говорят пустяки. "Что это у вс кк поздно кончилось сегодня дежурство? - говорит он громко, тихо прибвляет: - Я был здесь третьего дня и думл нйти вс: вы, кжется, хотели прийти?" "Нынче у нс тнцклсс! - отвечет он громко же, потом, глядя в сторону, тихонько говорит: - Меня позвл неожиднно нчльниц и продержл у себя дв чс". Тут кто-нибудь проходит мимо. "Если б вы знли, - говорит, возвышя голос, блженный, - что з ужсня погод теперь..." А тихо: "Я целую неделю только и жил, и дышл этим днем". - "Непрвд! - говорит он, - вм и тк весело: вчер вы были у N. N.". - "Что у N. N.! - отвечет он, - когд тм нет..." - и остнвливется; он потупляет глз, зня очень хорошо, что следует длее. "Будете вы звтр у P. P.?" - "Не зню; если возьмут". - "Ах! будьте! Что же з прздник, если..." Тут подходит другой. Ккя досд! Блженный бесится, пепиньерк щиплет рукв и смотрит вниз. "Слышли вы нового певц? - говорит подошедший, положив руки н колени блженному. - Кк он чудесно поет вот эту рию", - и нчинет: тр-л-л... - "О, чтоб тебя черт взял и с певцом-то!" - думет блженный. "Д вы лучше сядьте к фортепино, - отвечет он, - д спойте порядком". Докучливый посетитель потолчется, потолчется возле них и - нечего делть - отойдет и сядет к фортепино. "Будьте н прзднике: без вс что з прздник?" У пепиньерки зстучло сердце. "Кк что з прздник? - спршивет он, желя выведть поболее. - Тм много будет без меня!" - "Без вс!.. Что мне много! - отвечет блженный с пылющим взором. - Н небе много звезд прелестных..." - "Что вы тм делете в углу? - кричит вдруг хозяйк, не покровительствующя этим уголкм, - вм скучно: подите сюд к нм!" "Скучно!.. - ворчит блженный, - ведь выдумет же что скзть!.." Но делть нечего: ндо идти. Впрочем, глвное скзно, или, точнее, в сотый рз повторено. И блженный счстлив, что скзл две или три глупости, пепиньерк торжествует, что выслушл их. "Он любит! - думет он вне себя от рдости, - любит! о д! и я, кжется, люблю... д! д - люблю! х, душк! х, милый! Annette! Annette! Он любит, и я люблю!"

Н другой день в пепиньерской встют уже медленнее. Что нынче? суббот! х, противня суббот! целя неделя до пятницы!

Пепиньерк любит! Hony soit qui mal y pense. Он тк чисто, тк млденчески, тк недолго и непрочно любит, что любовь ее - игрушк! Светскя женщин, услыхв про ткую любовь, презрительно пожл бы плечми и сделл бы petite moue. "Тк ли делют любовь в свете?" - подумл бы он. А тут и см блженный своим хрктером не позволяет этой любви принять серьезного оборот. Он долгом считет перевлюбиться во всех пепиньерок, и пепиньерк из этого негорького опыт отчсти узнет мужчину и тут же учится быть женщиной, не плтя з эту мудреную нуку ни стрхом, ни слезми, кк бывет в свете, ни угрызениями совести, не жертвуя своею скромностию.

Описывя любовь других женщин, в другом месте, нужно бы было по необходимости описть прямое, открытое объяснение, язык стрсти, может быть, поцелуй... А здесь... др описывть сцены любви был бы др нпрсный. Объяснение! поцелуй! в этом зветном убежище, где обиттельницы укрыты непроницемым щитом дже от дуновения ветерк, от сырости тумн! Д тм при одном слове "объяснение" побледнеют, кжется, смые стены; при звуке непривилегировнного поцелуя потрясутся своды, слово "люблю", кк стршное зклинние, колеблющее д и вызывющее духов, вызовет целый сонм смущенных нчльниц, которые испугнной вереницей принесутся из всех углов, коридоров обширной обители, с зловещим шумом нлетят н преступную чету, произнесшую зповедное слово, и порзят ее проклятием. См пепиньерк, услышв это слово, умерл бы от ужс, не дожив до следующей пятницы. Между тем в том же месте беспрестнно рздется слово "обожю", - и своды не трясутся, стены не бледнеют, и нчльство покойно.

Любовь пепиньерки есть то же, что у мльчиков игр в лошдки в подржние большим. Ведь девочки, нянч и бюкя куклу, игрют же роль мменек, этот шг горздо вжнее и дльше всякого другого в жизни женщины, и ткя игр еще более нводит н рзные преждевременные сообржения... между тем он всюду дозволен. Я не понимю, почему же девушке не поигрть примерно в любовь? И кк он игрет? Шепчет, здумывется; остется в комнте одн, когд прочие н дежурстве; или ночью, когд они спят, он мечтет, мечтет... то улыбнется, то нхмурится. Что у нее в мечтх? Один Бог в небесх ведет д ее подушк. Есть мечты зветные, остющиеся тйнми и для подруг, дже для подруг. З мечты ручться нельзя, но з всё прочее можно прозклдывть голову. Итк - hony soit qui mal y pense!

Пепиньерк умрет, но не выскжет своей любви. Кк же узнется последняя? Ее выскзывет взгляд неопытной девушки, невольное смущение словом, неуменье обрщться с сердечным бременем, и потом доверенность, сделння подруге з взимную откровенность. Но что же из этого выходит? У блженного кроме предмет поклонения есть между пепиньеркми нечто вроде друг, которому он поверяет всё или, лучше скзть, от которого всё искусно выведывет. И тйн подруги - переходит к нему.

Вот, нпример, пепиньерк, услышв от блженного стих "Н небе много звезд прекрсных", относит его, рзумеется, к себе и в тот же вечер, ложсь в постель, или н другой день поверяет это избрнной подруге. "Ктя, Ктя!" или "Мери!" - говорит он и делет знчительную мину. Т тотчс постигл в чем дело, и обе идут подльше от девиц, в глушь и дичь сд, где рстут зветные яблоки, не доступные ни питомицм, ни пепиньеркм и обогщющие только трпезу эконом. "Тйн?" - спршивет одн. "Тйн! - отвечет т, - только, рди Бог, никому н свете... это ткя, ткя тйн... х, ккя тйн!" - "Не скжу - никому н свете, ни з что, ни з что! хоть умру..." И шепчут. "Кково же! - восклицет слуштельниц. - Тк и скзл?" - "Тк и скзл! Не знешь ли, душк, что дльше следует в книге..." И если не знют, то поствят н ноги всех бртцев и кузеней; книг добывется, и спрвк нводится. "Ты счстлив! - говорит подруг, - я-то..." - и глзки тумнятся слезой. "Что с тобой? скжи, душк! х, скжи! хи-хи-хи!" - "Меня не любит!" - продолжет т. "Кк! он тебе скзл?" - "Фи! рзве мы говорим с ним об этом! ккого же ты обо мне мнения?" - "Д кк же ты узнл?" - "Мне скзл его друг. Он говорит, что этот блженный - хороший человек, бог знет ккой умный! д только, говорит, не верьте ему: он всё врет". - "Кк врет?" - "Д тк: он любить не может. Это в городе уже известно, и ему ни одн городскя девиц не верит: это мы только ткие простенькие... суди, ma chиere, хи-хи-хи..." - "Кково это! - восклицет т, - бедненькя!"

Чсто случется, что блженный, желя уничтожить соперник, или выместить досду, или выствить себя более в выгодном свете, или, нконец, для кких-нибудь других видов, роняет другого блженного во мнении его предмет. Он взводит н него ккую-нибудь небылицу или обнруживет истину, которую тот скрывет. Это н языке блженных нзывется подгдить. Блженный, которому подгжено, змечя перемену в предмете, чсто не догдывется о причине. Тогд он принимет н себя вид отчянного и тк, ни с того ни с сего, при кждой встрече твердит пепиньерке:

Кто сердцу юной девы скжет:

Люби одно, не изменись? и т. п.,

когд догдется, то удряет себя кулком в лоб и говорит с досдой: "Кто бы это подгдил мне?" И не узнв кто, нчинет см подгживть всякому сплошь д рядом.

Тк окнчивется любовь - и, посмотришь, через недельку зтевется новя и с той и с другой стороны. Я знл блженных, которые тк проворно любили, что, перелюбив всех рз по дв, возврщлись по порядку к первым любвям в третий рз. Впрочем, есть блженные, отличющиеся своим постоянством: те рвнодушно смотрят н перемены, кк дьяк, в прикзх поседелый, и не тревожтся, что предмет их пересккивет из сердц в сердце.

Между тем тйн пепиньерки отпрвляется длее. Подруг ее, через чс после того, встречется с своею избрнною подругою и шепчет: "Лиз, Лиз!" или "Annette, Annette!" - и делет известный знк. "Тйн?" - "Тйн! Только, рди Бог, никому н свете, никому, никому..." Тут опять следует известня формул клятвы, потом и тйн. "Ткя-то несчстлив!" - "В смом деле?" Шепот. "Кково это!" И тк длее секрет переходит к третьей, перебывет, кк ходячя монет, у всех в крмне, потом передется в сдчу, тоже при рзмене вжной тйны, и блженному. И вот через две недели ее знют все пепиньерки и блженные.

Пепиньерк, чередуясь с другими, выезжет или с нчльницми, или с родными в гости, летом з город. Те, которые остются, провожют ее почти со слезми, повторяя: "Счстливя, счстливя!" Потом не смыкют глз, ожидя ее хоть до утр. А т, приехв и несмотря н устлость, не збудет рсскзть ни одного обстоятельств из виденного и слышнного. Слуштельницы всккивют с постелей, опять-тки в чем есть, сбирются около приехвшей, и нчинется - с одной стороны бесчисленные вопросы, с другой безостновочный рсскз. "Счстливя! х, счстливя!" - повторяют со вздохом зтворницы.

Тков жизнь милой пленницы, пок нконец перед ней не пдут зтворы и тяжеля дверь не зхлопнется з ней нвсегд. Но долго, всю жизнь может быть, хрнит он дргоценное воспоминние о неприступной обители. Пройдут годы - помчит ли ее великолепня крет с гербми мимо знкомых дверей, он поспешно опустит стекло, высунется из окн и, збыв вооружиться лорнетом, прямо, просто, по-прежнему устремит глз н звешенные окн. Былое зшевелится в ее пмяти, и он с улыбкою скжет: "Тм, в первый рз..."

- Что в первый рз? - вдруг спросит дремлющий подле муж.

- Это тйн пепиньерки! - ответит он и прошепчет со вздохом чье-то имя.

- Что, что? ккой Ивн Алекс.......

Но экипж уже умчл ее, ветер унес вздох, стук колес зглушил последние слов.

Пойдет ли он скромно, пешком, под ношей горя, - остновится против угрю<мого зд>ния, вспомнит Ктю, Лизу, Ндинь, бл<женных>, тйны, улыбнется сквозь слезы и при<молвит>: "Тм я был счстливее!"

И плешивый, сгорбившийся бл<женный>, обрыскв свет, воротится к невским берегм. Проснувшись в одно утро, он скжет: "Сегодня пятниц! пойти было..." И пойдет, и притщится кое-кк, взглянет н колоннду и здумется с улыбкой. "Хорошо бывло тм, - прошепчет он, - помню, о, помню! кково-то теперь? Только кто ж бы это мне тк подгдил тогд!" Кряхтя и охя, взойдет он н ступени. Б! д тут другой швейцр! "Не знешь ли ты, брт, у себя ли инспектрис Мрья Николевн?" - "Д он не инспектрис, нчльниц!" - "Б! А тут ли еще ткие-то пепиньерки?" - с трепетом спросит он. Здумется швейцр. "Не зню-с, позвольте спрвиться... Д их уж двдцть лет кк нет в зведении!" - ответит он потом. Поникнет печльно головою экс-блженный, подобно тому монху, который, прослушв неприметно тысячу лет пение рйской птички, воротился домой и не узнл своего монстыря. "Бог знет, - скжет блженный, - кк примет меня новя нчльниц: он, бывши и инспектрисой, чстенько, бывло, выгонял вон!" - мхнет рукой и побредет прочь, прошептв: "Пепиньерки, пепиньерки! где-то они, мои голубушки!.."

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Жль, что условия тип не позволяют мне нчертть себе н пмять вещественного обрз милого существ, нзывемого пепиньеркой. А сердце тк и рвется, рук тк и просится изобрзить незбвенный лик. Не дерзнуть ли, презрев все условия и прегрды? Нет! нет! это тйн блженного; ее знют только пепиньерки, прочим

Я не скжу, я не открою,

В чем тйн вечня моя!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Что скжут, прочтя всё это, пепиньерки?

Что скжут блженные? ?

Я зню.

- Кково это! - скжут пепиньерки, - ккого он об нс мнения! О противный!

- Подгдил! сильно подгдил! - примолвят блженные.

Декбрь 1842