Мрков Георгий Мокеевич

Сибирь

ГЕОРГИЙ МОКЕЕВИЧ МАРКОВ

СИБИРЬ

Ромн лурет Ленинской премии Георгия Мрков рсскзывет о предреволюционной Сибири.

Борьб большевиков з то, чтобы несметные богтств кря стли достоянием нрод, - основня тем произведения.

Колоритный язык, яркие, смобытные хрктеры придют ромну жизненность и достоверность.

СИБИРЬ - ЗЕМЛЯ НАРОДНАЯ

Имя пистеля Георгия Мокеевич Мрков хорошо знкомо советскому и зрубежному читтелю. Автор крупных литертурных произведений, он в течение многих лет принимет ктивное учстие в литертурной и общественной жизни ншей стрны.

Творчество Г. Мрков уходит корнями в его жизненную биогрфию. Он родился в 1911 году и вырос в сибирском селе НовоКусково. Его отец, охотник-медвежтник, чсто брл млдшего сын в тйгу, приучил его к труду, привил ему любовь к родному крю, к родному нроду. Это чувство Г. Мрков сохрнил в себе н всю жизнь, пройдя путь от ктивного селькор гзет "Томский крестьянин", "Крсное знмя", "Путь молодежи" до известного советского пистеля.

Основные книги Г. Мрков выросли непосредственно н мтериле сибирской истории и сибирского быт, изобрженных в свете революционных событий нродной жизни. Тем социлистической революции, борьбы з нродное счстье пронизывет и днный ромн Г. Мрков "Сибирь"[Впервые ромн полностью был опубликовн в издтельстве "Молодя гврдия", М., 1974 г], з который он был удостоен Ленинской премии. Эт высокя нгрд отрзил тот фкт, что ромн Г. Мрков явился зметным событием в литертурной жизни ншей стрны, вызвл широкий общественный отклик и был вскоре переведен н многие языки нродов СССР и мир.

"Поистине бескрйни сельскохозяйственные и лесные угодья Сибири. В этих угодьях Отечество нше облдет звидным счстьем, недоступным другим держвм..." Эти строки Ивн Акимов, герой ромн Г. Мрков "Сибирь", нходит в нброскх профессор Венедикт Петрович Лихчев, сделнных им нездолго до кончины. Тлнтливый ученый, русский птриот, честный гржднин, Лихчев всю свою жизнь посвятил изучению великого кря, о котором еще Ломоносов пророчески скзл: "Российское могущество прирстть будет Сибирью". В рздумьях Лихчев, возникших нкнуне революционных событий 1917 год, ткже содержится своего род пророчество. Но его взгляд в будущее уже конкретен и подробно обосновн. Венедикт Петрович опирется н личный опыт рзыскний и н обширные нучные днные, позволяющие видеть рельную перспективу хозяйственного освоения сибирских богтств.

Однко идеи Лихчев не огрничены естественнонучными рмкми. В ходе рздумий и рботы он понял - во многом под влиянием своего родственник, коллеги и друг Акимов, - что судьб Сибири в конечном счете будет звисеть от общеисторических судеб России и ее нрод, от социльных условий ее рзвития.

Блгодря Акимову и под влиянием жизненных обстоятельств Лихчев проникется все большим доверием к большевикм. С ними он связывет свои ндежды н лучшее будущее великого сибирского кря. Всей художественной логикой повествовния втор ромн подчеркивет, что Лихчев не ошибся в своем выборе "нследников" и что его доверие исторически опрвдлось.

Для Лихчев и для Акимов будущее Сибири есть прежде всего проблем госудрствення. Для них очевидно: без живого учстия и зинтересовнности нрод, без его трудовой смодеятельности и соглсовнных коллективных усилий богтств Сибири не ддут истинного прирост российскому могущесту.

Если Лихчев, кк ученый, нходит глвное дело жизни в изучении природных особенностей Сибири, то большевик Акимов является одновременно и ученым, и революционером, вступившим н путь сознтельной борьбы з спрведливое социльное переустройство. Судьбу Сибири он мыслит с точки зрения политического движения.

Собственно, история Акимов, история его побег из ссылки и обрзует рельный сюжет ромн. К обрзу Акимов, кк к центру притяжения, сходятся основные нити повествовния.

И все основные герои окзывются прямо или косвенно связны с Акимовым, с его прошлым и нстоящим, с его прорывом сквозь жндрмское кольцо и попыткой добрться в Стокгольм, чтобы спсти для России труды тяжело больного Лихчев.

Побег Акимов окончился удчно блгодря помощи сортников-ссыльных, подпольщиков. Но вжнейшую роль сыгрли в этом опсном предприятии простые люди из нрод, которых Акимов повстречл в пути, помощью которых воспользовлся и у которых многому нучился. Жизнення позиция Акимов, его миропонимние, его взгляд н цели революционной деятельности нполняются новым смыслом в результте тесного общения с нродом, сближения с коренными сибирякми.

К числу ниболее колоритных приндлежт в ромне сцены, рисующие жизнь Акимов в длекой тйге под опекой строго охотник Федот Безмтерных. См бывший ссыльный, Федот Федотович двно прижился в Нрыме, крепко врос в местную землю. Он помнит все тежные тропки, знет4 толк в охоте и рыблке, может дойти до смых зповедных лесных крев.

Федот Федотович из тех людей, которых жизненные невзгоды не сломили, укрепили, рзвив в хрктере внутреннее достоинство, здрвый смысл и понимние человеческой нтуры.

Вот и про Акимов стрику ничего не известно, кроме того, что он беглый, и что о нем хлопочет Федор Горбяков, местный фельдшер, близкий родственник Федот Федотович. Однко с первых же дней знкомств Безмтерных зорко рзглядел: этот незнкомый, нездешний прень, легко принявший прозвище Гврюх, - человек слвный и дельный, достойный увжения и поддержки. И стрик дрит Акимов своим доверием. Акимов, в свою очередь, узнет от охотник множество ценных сведений о нрымских угодьях и об уклде здешней крестьянской жизни, о ее проблемх и противоречиях.

Обрз Федот Безмтерных любопытен еще и тем, что в нем соединились черты литертурно-трдиционные и особенные. В смом деле, яркие портреты стрых охотников, бывлых людей встречются у многих русских пистелей, в том числе у пистелей-сибиряков, нпример, у В. Шишков, чье творчество серьезно повлияло н поиски Г. Мрков. В то же время Федот Федотович нписн смобытно и своеобрзно. Своеобрзн и см ситуция его общения с революционером Акимовым. Стрый охотник отнюдь не выглядит идиллическим лесным мудрецом, рекущим были. Нет, это рельный, земной человек, выросший в нродной среде, сильный духом, влдеющий опытом жизни. Обогщя Акимов этим опытом, он и см многое берет у него. И, глядя н Акимов, соствляет себе предствление о тех людях, которые ведут борьбу з лучшее будущее: "Кусочком крсной глины, выломнным из-под печки, Акимов н дощечкх, зготовленных Федотом Федотовичем для днищ туесков и кдок, нбрсывл схему отдельных учстков Дльней тйги. К этим его знятиям Федот Федотович относился не просто с почтением, дже с кким-то блгоговением. Стоило Акимову взять в руки глину и доску, кк мгновенно Федот Федотович преобржлся: он змолкл, прятл трубку в крмн и, присев н крешек нр, неотрывно нблюдл з Акимовым, боясь пошевельнуться", Мы не случйно остновились н сценх тежной жизни Акимов и Безмтерных. Это не просто отдельные эпизоды, но вжное звено в художественной системе ромн, в пистельской концепции, объясняющей отношения передовой интеллигенции и нрод. Обрзными средствми Г. Мрков подчеркивет: люди передовой русской интеллигенции, подлинные птриоты отличются неподдельным демокртизмом, искренне озбочены жизнью нрод. Это относится и к революционерм, тким, кк Акимов и Ктя Ксенофонтов, и к Лихчеву, который" в общем-то длек от постоянной и ктивной политической борьбы.

Примечтельно, что и Ктя, и Лихчев проходят, подобно Акимову, школу нродной жизни. Сцены, рсскзывющие об этом, перекликются в ромне и все вместе приобретют обобщющее знчение.

Для Лихчев ткой школой нродной жизни стли годы экспедиций. Природоведческие по цели, они вместе с тем окзлись нрвственно плодотворными. Тк, ндежным помощником Лихчев стновится опытный местный охотник Степн Лукьянов. В кчестве проводник он сопровождет ученых, помогет им в рботе. Между ними устнвливются отношения доверия и честной взимопомощи. Дел профессор Лукьянов принимет близко к сердцу. Нйдя н одной из стоянок бумги, потерянные ученым, охотник бережно хрнит их, чтобы вручить при встрече Лихчеву.

Смысловя роль этих эпизодов проясняется, когд мы сопоствляем их с рсскзом о Кте Ксенофонтовой. Эт девушк приезжет по пртийному зднию из Петербург в Томск, чтобы принять учстие в осуществлении кимовского побег. Вскоре Ктя см попдет под полицейское нблюдение, и товрищи отпрвляют ее н некоторое время с верными людьми в деревню. Для Кти эт поездк стновится знчительным жизненным событием. Но дело, конечно, не только в том, что Кте открылся совершенно не знкомый ей, суровый и прекрсный крй. В силу обстоятельств Ктя горздо хуже Акимов и Лихчев знл простой нрод, тем более сибирское крестьянство. Теперь ей предствляется возможность собственными глзми взглянуть н всмделишную рельность, вникнуть в нродный быт, проверить свои понятия и убеждения непосредственным опытом. "Приближясь к избе, Ктя все острее испытывл интерес к тому, что ей предстояло узнть: жизнь крестьянств, его нужды, беды, его сокровенные помыслы..."

Обрз Кти - один из центрльных в ромне. Рсскзывя о ее переживниях и "приключениях", Г. Мрков одновременно воссоздет общую обстновку в сибирской деревне нкнуне революции, покзывет, кк в недрх нрод зреют причины крх смодержвия и потребность в новой жизни.

Крестьяне охотно делятся с Ктей своими мыслями и нстроениями. Особенно чсто звучит в их словх недовольство войной. Простые люди остро ощущют неспрведливость и ненужность империлистической бойни, он противн их обрзу жизни, их коренным нуждм и здрвому смыслу. Войн опустошет деревню, выссывет соки, лишет кормильцев. Именно прни и мужики, пришедшие с фронт и повидвшие белый свет, первыми откликются н революционную гитцию, смело смотрят н грядущие перемены. К этому толкет их см жизнь.

Тот же Лукьянов говорит в день встречи охотников, вернувшихся с промысл:, "До войны-то шибко веселый прздник был у нс в этот день. С утр охотников встречют, днем бег н конях, стрельб по целям, вечером гульб. Нонче не то. Третий год, кк присмирел нродец. Изнурился. Поредел. Что тм, Мш, в гзетх-то пишут? Скоро, нет ли змирение выйдет?.."

Эти и им подобные рздумья героев относятся в ромне к конкретному времени. Но по своему духу, по своей нтимилитристской нпрвленности они ктульны и современны.

Близкое знкомство с крестьянской жизнью помогет Кте в ее прктической рботе. Блгодря новому опыту он н митинге крестьян дет успешный отпор демгогическому выступлению приезжей деятельницы Зтунйской, "эсерки с кдетским душком". А крестьяне, в свою очередь, вызволяют Ктю из-под рест. В смый опсный момент он прячется в избе струхи Ммики, которя пользуется в селе общим увжением з умение спрведливо решть спорные мирские дел.

С кждым днем Кте открывется првд нродня, он постигет богтство и неповторимость человеческих хрктеров и, глвное, учится жить и действовть сообрзно действительности. Нпример, Ктя духовно обогщется, встретившись с лесным жителем, "стихийным мтерилистом" Окентием Свободным. Окентий любит пофилософствовть, символ его веры освобождение от стрхов, преследующих человек в борьбе з существовние. Конечно, его смостийня теория и отшельнический обрз жизни не годятся для всех людей, зто в его суждениях спрессовн мудрость личной судьбы.

Соприкосновение с сибирским нродом дет героям ромн возможность глубже понять цели революции и яснее определить свое личное место в ней. Вместе с тем мы видим, кк и в смом нроде пробуждются силы, вступющие н путь борьбы з нродное счстье.

Особя роль приндлежит среди обрзов людей, идущих в Эволюцию, героине ромн Поле. Дочь фельдшер Горбяков, ведущего многолетнюю конспиртивную рботу, Поля долгое время не подозревл о тйных зботх своего отц. Однко он унследовл от него честность, уверенность к себе, тягу к добру. Получилось тк, что Поля по любви вышл змуж з Никифор Криворуков, сын местного богтея Епифн. Но войдя в дом муж, Поля скоро почувствовл: он здесь чужя. Свекровь Анфис, женщин влстня и крутя, с первых дней невзлюбил Полю з ее смостоятельность и неподтливость, з нежелние угождть хозяевм и молиться их богу. А бог Криворуковых - золотой телец, деньги, нжив. Епифн одержим мечтой выйти в купцы, и рди этого он готов душу дьяволу зложить, пойти н любое преступление.

В глерее типов, выведенных в ромне, обрз семейств Криворуковых - не случйность. Рисуя этих героев, пистель дет нм предствление о сибирской мелкой буржузии. Помимо Бпифн, который только еще нбирет силу, н периферии повествовния мячит и купец Волокитин, известный воротил.

Все они - носители кпитлистического, торгшеского нчл, претендующие н то, чтобы стть полновлстными хозяевми сибирского кря.

Г. Мрков подчеркивет: это дельцы особого местного покроя, молодя сибирскя буржузия, которя нходится в поре стновления, только еще входит во вкус и удовлетворяет свою корысть врврскими средствми. Волокитины и Криворуковы стремятся снять сливки с земных богтств, получя непомерные проценты з рыбу, мех, беззстенчиво обмнывя добытчиков.

Криворуков - делец в первом поколении, он см - из мужиков. Но связи его с нродом порвны, его душ нходится в жестоком противоречии с трудовым, общинным нродом. И чем дльше зходит он в своей погоне з прибылью, тем шире пропсть между ним и простыми людьми.

Это обстоятельство выходит н первый плн в кртинх, описывющих последнее и роковое предприятие Епифн. Криворуков хочет тйно звлдеть "ямой" - местом, где под речным льдом скопилсь в огромном количестве рыб. По зведенному обычю ям - достояние всей общины, влдеющей соответствующими угодьями. Обычй этот глубоко нродный. Кждый член общины получет по жребию место н делянке для лов. Скрыть от нрод яму - тяжкое преступление. Еще большее преступление - пойти н единоличный зхвт общего добр.

Епифн отлично знет об этом, но совесть его не мучет. Со своими сподручными, рзбойникми-скопцми, он готовится к вылзке. Однко помехой н пути Епифн встет Поля. Узнв про темное дело свекр, он предупреждет крестьян о стоящем, и они опережют Епифн, зняв яму.

Злые дел Епифн, подобно бумернгу, нносят удр ему смому. Стршный удр! Никифор, единственный сын, ндежд отц, попдет в зсду озверевших рзбойников-скопцов, когд, ни о чем не ведя, везет Епифну деньги, необходимые для рсплты с учстникми нмеченного рсхищения ямы. В гибели Никифор есть некое мрчное предопределение. Молодой Криворуков тоже зрзился стрстью к нживе и готов рди нее н всякие ухищрения. Ему нет дел ни до нрод, ни дже до родителей. Во время последней встречи с мужем Поля горько сознет, что между ней и Никифором пролегл полос отчуждения: социльные обстоятельств вторгются в их личную жизнь.

После тинственной гибели Никифор глубокя трещин прошл по дому Криворуковых. Поля же нвсегд уходит от них, возврщется к отцу. Горбяков, видя зрелость дочери, рскрывет ей глз н цели борьбы з нродное блго. Приняв учстие в спсении Акимов, Поля воочию убеждется: есть н земле люди, которые помогут ей нйти првильный путь в жизни. По верному змечнию С. Смоляницкого, втор книги о творчестве Г. Мрков, "см фкт приобщения Поли к революции отржет определенный этп в рзвитии революционного смосознния нрод, с другой стороны, обрз Поли несет в себе дрмтическое нчло жизненных коллизий того времени".

В конце ромн его молодые герои - Акимов, Ктя, Поля духовно объединяются, сплчивются перед лицом общего дел и кк бы выходят н новую дорогу. Обрз исторической дороги, ведущей вперед, сливется здесь с обрзом будущей Сибири, огромной земли, обещющей прирост могуществ и блгосостояния России.

Сибирь... Он, в сущности, является своего род героем известных ромнов Г. Мрков - "Строговы", "Соль земли", "Отец и сын". Все вместе эти книги рисуют широкую пнорму событий революции, гржднской войны и социлистического строительств, определивших ход ншей нродной жизни и судьбу сегодняшней Сибири. Ромн "Сибирь", посвященный предреволюционной ситуции, стновится в днном случе кк бы знментелем книг Г. Мрков, усиливет их общее звучние, рзвивет их историзм.

Все творчество Г. Мрков отличется целенпрвленным интересом к историко-революционной теме, к позннию того сложного опыт, который пережит и нкоплен ншей стрной з годы испытний и борьбы. Решение этой вжной здчи было и остется одной из основных збот советской литертуры.

"Мне кжется, - говорил в интервью Г. Мрков, - что литертуре н историко-революционную тему предстоит огромня рбот в плне художественного проникновения в прктическую жизнь нрод того времени. О чем думли крестьяне, рбочие, молодежь в те годы? Ккие прктические вопросы решли, кк предствляли свое будущее, кк это будущее связывли с текущими делми?" [С. Смоляницкий. Н земле отцов. М., "Советский пистель", 1979, с. 243.]

В этих рзмышлениях фктически содержится хрктеристик творчеств и смого Г. Мрков, включя ромн "Сибирь".

Хотя эт книг и рсскзывет о событиях уже неблизких, это повествовние о прошлом созвучно ншему нстоящему, сегодняшнему дню советской Сибири.

Ныне, когд Сибирь переживет новый, еще не виднный этп созидтельного переустройств, когд здесь, н земле отцов, одн з другой возникют великие стройки век, книги, подобные ромну Г. Мрков, воспринимются не просто кк днь истории, но и кк ктивное выржение современного общественного смосознния.

А. Пнков

СИБИРЬ

КНИГА ПЕРВАЯ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПОБЕГ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

Епифн Криворуков, первый хозяин в Голещихиной, спрвлял свдьбу сын Никифор. Стоял середин октября. Дул с Оби студеный, порывистый, со снежинкми в воздухе ветер. По пескм белели ледяные збереги, н полях, нсколько хвтет глз, серебрились от инея отв и жнивье. Зим приближлсь н рысях, и только плотные кедровые лес, окружвшие Голещихину, сдерживли ее нтиск. Небо было белесым, и тучки, бродившие нд деревней, в любой миг могли нкрыть землю снегом.

Многолюдня криворуковскя родня выворчивл всю округу низннку. Ни днем, ни ночью не зтихли в доме Епифн песни под грмошку, топот плясунов, гикнье Никифоровых дружков. По деревне носились пешие и верхие криворуковские рботники, доствляя к свдебному столу то свежую рыбу с обских причлов, то рябчиков и глухрей из тйги, то туес с медовухой и березовым соком с зимки. Голещихинские псы, всполошенные этким светопрествлением, охвтившим деревню, неусыпно брехли, ндрывя глотки.

Н третий день, в смый рзгр свдебного буйств, к голещихинскому берегу пристл лодк с прбельским урядником и пятью стржникми.

Войдя в дом Криворуков, урядник широко рспхнул дверь, перекрывя гвлт, от которого вздргивл потолок, крикнул:

- Велю змолчть!.. Из Нрым бежл нивжнейший госудрственный преступник! Прикзно поймть его, доствить живым или мертвым! А з поимку - нгрд! Живо всем одеться - и мужикм и ббм - без рзбору!

Н мгновение криворуковскя компния оцепенел.

Сроду ткого не случлось: прекрщй зкус и выпивон и что есть мочи беги по следу неведомого беглец, будто ты не человек, , прости господи, кобель ккой-то.

Кое-кто из прней нчл было ртчиться. Но урядник пробрлся к смому Епифну, сидевшему в углу под иконми, и что-то пошептл тому в крсное рвное ухо с серьгой.

- Нишкни, ребят! - крикнул Епифн. - Велено цревым слугой! Знчит стой, гульб! Все, кто есть тут, н двор и в лес н протоку! Тм врнк, девться ему некуд!

- Стрхи стршенные! Рньше-то облвой н зверя хживли, нонче з человеком гоняться нчли, - впервые з три дня громко скзл осмелевшя невест. Но слов ее бесследно потонули в гуле - густом, нпряженном. Кзлось, еще миг - и рзддутся нпрочь крепкие сосновые стены двухэтжного криворуковского дом, не выдержв всего этого гм.

- Никифор! Никифор! - зкричл хозяин дом, обрщясь к сыну. Нлей-к цревым слугм по сткну водки. Глз-то вострее будет.

Никифор исполнил прикз отц. Урядник и стржники выпили, зкусили, стоя, схвтив со стол кому что ближе было: кто отбивную из сохтины, кто кусок пирог с осетром, кто косч, жренного в сметне.

Через полчс, горлня и улюлюкя, пестря толп мужиков и бб рссыплсь по берегу протоки. Многие из мужиков держли в рукх топоры, вилы, лопты, пешни, близкие дружки Никифор, кк и см он, вооружились ружьями. В криворуковском доме их было дополн всяких: двухкурковые центрльного боя, одноствольные бердны, кпсульные млопульки, смоделки с ковным стволом н крупного зверя. Ббы семенили вслед з мужикми, смые опьяневшие и охльные тоже кричли всякие непотребные слов, потряся ухвтми, сковородникми, колотушкми для толчения врев свиньям.

Десятк дв мужиков под водительством урядник сели в лодки, переплыли н противоположный берег прогони. В эту ртелку зтеслся и Никифор со своими другми-бржникми. Всем кзлось: уж коли беглец в этой местности, то не инче кк быть ему в зпроточном лесу. Тм в непроходимой чще не только человеку, коню и то есть где схорониться. Деревенский же берег почти голый, скот н лужйкх псется, туд-сюд снует нрод: одни - н луг, другие - н богомолье в прбельскую церковь, третьи - н пристнь к склдм купц Гребенщиков с орехом, с пушниной, с битой дичью.

Вскоре мужики, переплывшие протоку, построились в цепочку, скрылись в лесу. Н этом берегу тоже приняли порядок: по кромке берег шли дв стржник, чуть поодль от них мужики, еще подльше ббы.

В тком порядке прошли с версту - не больше. Потом линия сломлсь, многие стли отствть. После изрядного испития спиртного ноги не очень-то слушлись.

Быстро притомились и некоторые стрики. Погоня з беглецом явно был им не по силм. У молодух тоже не было большой охоты лезть в грязь в прздничной обутке, которя и ндевн-то был считнное количество рз: под венец, н обедню в престольный прздник д кой-когд в гости. Но стржники, в особенности см Епифн Криворукое, поторпливли всех, непрестнно перекликясь с той цепью, которя двиглсь по злесенному берегу.

- Эгей! Эгей! - кричли с той стороны.

- Эгей! Идем! Идем! - отзывлся з всех горлстый Епифн.

Деревня с дымкми печей, с сытными зпхми, е мычнием коров, лем собк скрылсь уже из глз.

"Эгей! Эгей!" - с той стороны доносилось реже и глуше. Д и Епифн хоть и продолжл шгть, но откликлся все неохотнее: видно, ндсдил горло.

Один стржник нтер ногу, сел у протоки и принялся не спеш рзмтывть портянки. По всему чувствовлось, что не очень-то он ретивый н службе. Ббы тотчс зметили это и, не будь дурми, тоже остновились, будто по необходимости: перевязть полушлок, подоткнуть юбки, зшнуровть ботинки. В поредевшей цепи шгли теперь по берегу не больше десятк человек.

Крйним к протоке шел Епифн со вторым стржником, смой дльней от берег был Поля - нречення Никифор, новоявлення снох Епифн.

Поля шгл с удовольствием. Трехдневное сидение з столми, уствленными едой и питьем, гм, сует утомили ее. Первые супружеские ночи и того больше. Ей хорошо было здесь, н просторе. Студеный ветер, бивший прямо в лицо, освежл рзгоряченное лицо, гнл устлость прочь, взбдривл. Поле хотелось идти, идти дльше и дльше, чтоб только не возврщться в душный криворуковский дом, пропхший потом, тбком, бржной гущей, сивушным дурмном.

Но вот под ногми стли попдться кочки, поросшие осокой, впереди, з кустми, блеснул прогнувшяся полуподковой курейк. Тут, видно, и будет конец погони. Едв ли у кого появится желние огибть курейку, переходить ее вброд. Епифн совсем уж смолк и брел позди стржник, понурив голову, ббы собрлись в кучку и увлеченно о чем-то судчили.

Блеск воды словно прибвил силы. Поля зскользил от куст к кусту, нмеревясь скорее добежть до курьи и тут умыться.

Подойдя к берегу, он кинулсь в одно место, в другое, но всюду было топко. В ст шгх от нее берег круто вздымлся, переходя в яр. Его нижняя кромк, омывемя водой, был плотной, усыпнной крсновтым песком. Поля зспешил, уверення, что тропк, зросшя густым подорожником, приведет ее к спуску. И в смом деле: через двести - трист шгов тропк, изгибясь вокруг огромных осокорей, побежл под уклон.

До воды оствлось всего три шг, когд Поля увидел человек, приткнувшегося н облске к яру, под нвисшие с его кромки густые ветки ивы.

Поля вздрогнул от испуг, не зня, что делть: зкричть ли во всю мочь или опрометью кинуться нзд.

- Здрвствуй, девушк! - вдруг услышл он спокойный голос человек. И это спокойствие остновило ее. Поля испугнно повел н человек глзми, в один миг приметив, что и см он и нпугн и нпряжен до предел. Грудь сильно вздымлсь, из-под шпкиушнки по вискм стекли струйки пот. Человек был одет, кк одевются рыбки: полушубок под домоткным кушком, стегные брюки, бродни с вывернутыми голенищми. Н рукх кожные руквицы. Но в смуглом лице его, в черной кудрявой бородке, в кком-то нездешнем прищуре темно-коричневых глз, в нтужном перекосе плеч было что-то неместное, длекое. В носу облск лежло несколько стяжек-смоловов, топор, котелок и брезентовый мешок с хрчми. Все кк у звзятого нрымчнин.

Однко человек, видимо, и см понимл, что, кк он ни змскировн, ничто не скроет: он птиц в этих крях злетня.

- Погоня з мной, девушк, - скзл человек тк же спокойно, хотя Поля чувствовл, кк дрожит в нем кждя жилк, кк дорого ему стоит это спокойствие.

- Я см из погони, - простодушно признлсь Поля.

- Ну тогд кричи, выдвй меня, - твердо, дже" с вызовом, скзл незнкомец и выствил грудь, словно добвил к скзнному: "Я хоть и беглец, но не трус!"

Поля в секунду предствил, что бы сейчс произошло: Епифн со стржникми кинулись бы сюд, кк коршуны н добычу. Не вынес бы человек их ярости, нгрд-то не зря обещн и з мертвого. Поле стло жутко от того, что могло произойти тут, и он, опсливо оглядывясь, скзл:

- Прячь скорей облсок вот тут в топольнике, см беги в лес. В конце курьи - землянк. Пересиди тм день-другой. Уляжется сумтох - весточку подм.

В глзх незнкомц мелькнуло недоверие. Поля зметил это.

- Торопись! И стржники и мужики пьяные. Пощды не ддут!

- Ну, будь что будет! - воскликнул незнкомец и, схвтив облсок, легко вытщил его н берег.

Когд он поднял голову, чтобы посмотреть н Полю, ее уже н тропе не было.

2

Гибкий тльник, по зрослям которого протискивлся Акимов, в вершине курьи отступл, берег снов вздымлся, и нчинлось рзнолесье: ель, берез, осин, сосн.

Дверь землянки выходил прямо н курью. Четыре шг вниз - и вот он, вод, слев и спрв - желтые зросли осоки, осыпи синевтой глины.

Из зрослей ивняк Акимов долго нблюдл: не выйдет ли кто из землянки, не подойдет ли кто по тропинке, пролегшей сквозь лес, не подплывет ли кто н лодке?

В сумеркх он нпрвился к землянке - пор было подумть о ночлеге. Рскрыл дверь. Пхнуло копченой рыбой, нежным ромтом сен.

Нд нрми и столом висели н верескх, протянутых из угл в угол, подвяленные язи, н железной печке стояли чугунок и медный чйник. У двери н полочке - кружк, бнк с солью и полковриги черного хлеб.

Акимов зспешил нзд. Все в землянке говорило о том, что тут жили люди, и жили недвно, только что.

Могло случиться и тк: люди немного припозднились н промысле и вот-вот появятся здесь.

Акимов встл з ель и, прикрытый ее пушистыми веткми, нпряженно ждл. Ветер свистел, рскчивл деревья, похрустывли под его нпором стволы, с беспокойным шумом билсь в берег волн. Никких иных звуков Акимов не улвливл.

Пок стоял у ели, мысленно прикидывл, кк удирть ночью, если возникнет в этом необходимость. Перво-нперво прыгнуть прямо с берег к воде, по смой кромке броситься в чщу ивняк и топольник, тут быстро сесть в облсок и, пользуясь изгибми берег, исчезнуть...

Совсем стемнело... К ночи ветер зметно призтих, но зто небо очистилось от туч, и звезды, усыпвшие весь небосклон, дохнули стужей. Ндвиглся мороз.

"Опоздл! Всего лишь н пять дней опоздл", - с горьким укором думл Акимов. Ощупью, прислушивясь к шуму листвы под ногми, он вернулся в землянку.

Чиркнув спичкой, Акимов увидел н столе светильник: чшк с рыбьим жиром, фитилек, продетый в круглую жестянку.

Фитилек згорелся от плмени спички, зморгл, но срзу же выпрвился, вытягивясь ккуртным язычком.

"Рньше всего подкрепиться", - решил Акимов. Отломил кусок хлеб, снял язя с веревки, рзодрл рыбину, нчл есть. С соленого помнило н питье. В чйнике под смую крышку крутой нвр ч:и со смородиновым листом. Пил с удовольствием, крупными глоткми. Выпил целую кружку, помнило еще. Нелся, нпился, погсил огонек.

Н нрх было мягко. Сено принесли недвно, и оно не успело еще спрессовться. Лежл, прислушивясь, но тишин был кк н погосте - ни звук, ни шорох.

Устлость подвил и тревоги и бдение, опрокинул н спину. Ночью рз дв просыплся, приподнимл голову, но тут же снов зсыпл.

Когд Акимов вышел из землянки, зхвтив язя и кусок хлеб, гсли последние звезды. Курья от берег до берег был збит тумном, в сумрке похожим н сугробы снег. Под ногми похрустывли промерзшие з ночь листья.

Акимов покрутился около землянки, но лучшего мест, чем вчершнее, не ншел. Протиснулся в чщу, сел н свой перевернутый вверх дном облсок, принялся з еду, не спускя глз с землянки. Нкз девушки пересидеть тут кк-то все-тки обндеживл: "Уж если он со стржникми зодно, то двно бы их привел", - думл Акимов.

Едв курья и лес осветились розовтыми бликми холодного солнц, н тропе появился стрик: в мохнтой ппхе, в полушубке, в пимх, обшитых кожей. З плечом у него ружье, в рукх корзинк из прутьев крснотл, прикрытя холстинным полотенцем.

Акимов втянул голову, придержл дыхние. Стрик по-хозяйски широко рскрыл дверь, скрылся в землянке. Он вышел оттуд через две-три минуты без ружья и без корзинки, постоял, что-то решя про себя, потом спустился по тропинке к смой воде, крикнул:

- Эй, Гврюх, хрчи н столе! Звтр буду!

Эхо подхвтило голос стрик, откуд-то из зрослей лесов откликнулось: "Уду-у! Уду-у!"

"Что з Гврюх? Где же он?" - невольно оглядывясь, думл Акимов. А стрик постоял безмолвно, зкурил трубку и крикнул снов:

- Эй, Гврюх, хрчи н столе!

"Оле-е!" - отозвлось эхо.

Через минуту-две, оборчивясь и поглядывя н курью, стрик поднялся н кручу, здесь немножко потоптлся, перебиря ногми в пимх, и скрылся в лесу бесследно, будто рстял.

"Если Гврюх мог услышть стрик, то почему же я не вижу его?" рздумывл Акимов. Он решил простоять тут чс, дв, пять, но дождться появления Гврюхи. Уж коль стрик принес ему хрчи, то зхочет же Гврюх и звтркть и обедть.

Томительно шло время. Акимов внчле неподвижно сидел н своем перевернутом облске, потом стоял, снов сидел, опять стоял. Но когд холод пробрлся под полушубок, принялся ходить, нсколько позволял проем, проделнный в чще собственным телом.

Гврюх не появился ни утром, ни днем. И тут неожиднные предположения зхвтили Акимов. "Д не меня ли нзывл стрик Гврюхой?! Может быть, послл его девиц, и он не ншел иного способ, чтобы известить меня об этом", - думл Акимов. Его подмывло сейчс же пойти в землянку и посмотреть, что тм оствил в корзинке стрик, но чувство осторожности сдерживло его. "Вполне возможно, что стрик - примнк. Нрвусь у землянки н зсду - и конец всему".

Тк в борениях с смим собой дождлся темноты.

Когд Акимов зжег фитилек нд чшкой с рыбьим жиром, он увидел н столе кринку с молоком, клч и кусок вреного мяс. "А вдруг где-нибудь зписк лежит?" - подумл Акимов и нчл тщтельно осмтривть стол. Чуть приподняв кринку, он увидел листок бумги, сложенный треугольником. Четкими, крупными буквми было нписно: "Вы - Гврюх. Стрик будет доствлять еду. Когд минует опсность, сообщим.

Подумем и о будущем - н дворе зим, путей отсюд нет. Ружье - н всякий случй. Лучше не стрелять, чтобы не привлечь внимния стржник. Усиленно рспрострняем версию: вы проскользнули вверх по Оби, н Колпшеву. Однко будьте осторожны".

Акимов не ел целый день, но сейчс он збыл о голоде. Зписку перечитл десятки рз. Приблизив к светильнику, чтобы сжечь, отдернул руку и опять читл, вглядывясь в кждую буковку. "Кто же это помогет мне? Вчер девиц... сегодня стрик". З стеной звывл ветер, по-зимнему рссвирепевший в ночь.

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

Прбельский фельдшер Федор Терентьевич Горбяков овдовел шесть лет тому нзд. После смерти жен оствил ему в нследство пятистенный дом, большой сундук, оковнный светлой жестью, с вещми, триндцтилетнюю дочку Полю и отц Федот Федотович, которого Горбяков с первого дня своей семейной жизни нзывл н немецкий мнер "фтер".

Горбяков попл в нрымские дли не по доброй воле.

Будучи студентом медицинского фкультет имперторского Томского университет, он вступил в мрксистский кружок. Когд в университете случились студенческие волнения, Горбяков принял в них смое деятельное учстие: выступл н митинге, ходил к ректору с протестом, рзбрсывл в университетской роще революционные листовки. Вскоре с группой студентов он был рестовн. Срвнительно с другими студентми, входившими в соств подпольной оргнизции и осужденными к тюремному зключению и кторжным рботм, Горбяков отделлся легко: его сослли в деревню Костреву Нрымского кря сроком н три год.

Но недром говорится, что пути человеческие неисповедимы. Горбяков не вернулся в университет ни через три год, ни через пять лет. Рядом в Прбели жил стрый рыбк Федот Федотович Безмтерных, бывший схлинский кторжнин. Был у него дочк Фрося. Толком никто не знл, своя ли он у Федот или приемня.

Знли другое: первый свет в окне для Безмтерных - дочк. Лучший кусок, смый нрядный лоскут-все отдвл Федот Фросе.

Чтоб не голодть, многие ссыльные ннимлись н купеческие невод в период осеннего промысл. Тут-то Федор Терентьевич и увидел Фросю. Увидел, д и полюбил.

Через полгод Горбяков женился н Фросе, переехл в дом тестя, стоявший н отшибе от сел. Когд срок ссылки кончился, Горбяков отпрвился в Томск. Здесь он сдл экзмен н фельдшер и со свидетельством н рукх вернулся снов в Прбель. Ссылк "неугодного элемент" в нрымские пределы в те годы все рсширялсь. Увеличивлось и число стржников. Год от год шел приток переселенцев. Бедный люд привлекли вольные земли. Ккой-то умный человек решил: нельзя зке людей в тких местх оствить вовсе без медицинского призор. Тк и окзлся Федор Терентьевич Горбяков в должности рзъездного фельдшер.

Должность у Горбяков был, прямо скзть, беспокойня. Половину год он проводил в поездкх. Летом н лодкх, зимой н лошдях и оленях проникл он в смые глухие деревеньки и юрты, рзброснные по берегм Оби и ее притокм - Всюгну, Тыму, Прбели, Кети, Чулыму.

Многим ссыльным, д и местным жителям - крестьянм, рыбкм, охотникм помог Горбяков не только своими советми медик и лекрствми, глвное, своим учстливым словом, теплом собственного сердц. Но кого не смог сберечь Горбяков - это Фросю, жену свою.

Скоротечня чхотк источил ее в шесть недель. Похоронил Горбяков жену н Обском яру, открытом всем ветрм. Н плите см высек ндпись: "Свет твой, Фрося, никогд не померкнет в душе моей, кк не иссякнет любовь моя к твоей родной земле".

Ндпись эту едв ли кто читл, потому что крутой берег оствлся пустынным. Д и не к этому стремился Горбяков, высекя буквы н мрморной плите. Писл см для себя, клятву двл не Фросе - себе смому.

Смерть жены пробудил тоску по городу. В иные дни тк и подмывло бросить беспокойную должность, покинуть нрымскую землю нвеки, вернуться в город, где и университет, и библиотек, и люди, у которых многому можно нучиться.

Но проходил месяц, другой, кончился год, Федор продолжл жить по-строму. А вскоре понял Федор, что к этим местм приковн нвечно. Вступил в свои прв Поля. И, приглядывясь к ней, видел Федор: нет, не покинет он этих мест, никкой город не зменит ей этой суровой реки - с летними рзливми, с дикими, безлюдными берегми, с лесми, где пуля зстревет н первой сжени, с лугми широкими, безбрежными, очерченными только горизонтом, в ккую сторону ни взгляни.

Беспокоил Горбяков и судьб стрик Безмтерных. Увезти его отсюд в город было бы рвнознчно тюремному зключению. Оствить одного среди чужих людей не позволял совесть: стрик приближлся к тому возрсту, когд и о нем могл потребовться збот.

И еще был одн причин, может быть, смя глвня из всех иных. Горбяков по должности, по обязнности был фельдшером, лицом отчсти официльным, связнным со службой, по убеждениям своим, по взглядм, по порывм души он чувствовл себя революционером, большевиком, человеком, жизнь которого нвсегд связн с пртией.

В Нрыме, в условиях смой глубокой конспирции, нстолько глубокой, что об этом могли лишь догдывться большевики, нходившиеся в ссылке, рботл подпольный пртийный центр.

Строжйшя конспирция диктовлсь обстоятельствми: в ссылке вместе с большевикми были люди иных политических взглядов - меньшевики, эсеры, нрхисты. Приходилось опсться не только полицейских ищеек, но и политических противников, уже осознвших, что путь большевиков к революции лежит совсем в другом нпрвлении. Рсхождения в стртегии и тктике обрзовли между политическими пртиями России великую пропсть.

Подпольный пртийный центр в Нрыме поддерживл через хитроумную сеть явок и подпольных квртир связи с пртийными оргнизциями Томск, Москвы, Петербург, ткже с зрубежными группми большевиков-эмигрнтов. Центр ведл внутренними связями сослнных в Нрымский крй. Если случлись побеги отдельных товрищей из ссылки, это знчило, что центр признет это целесообрзным и сделет все, чтобы побег окзлся успешным.

О судьбе Горбяков тоже существовло решение подпольного центр. Он обязн был сидеть н месте, знимться своим делом фельдшер и помогть комитету в его связи с внешним миром. Тков был воля пртии, о подлинном мсштбе которой Горбяков соствлял предствление по рсскзм ссыльных, по печтным мтерилм, изредк попдвшим в его руки.

О появлении беглец н Прбельской протоке Горбяков узнл от Поли. После учстия в облве дочь прибежл в свой прежний дом. Отец спл н кровти, подложив под зросшую бородой щеку сильную, широкую лдонь. Свдьб и ему достлсь нелегко: хлопотл о придном; готовился принять гостей в своем доме. Ну и, конечно, хорошо, крепко выпил, что умел делть лихо, с удлью еще со студенческих пирушек.

Поля по-нстоящему ничего не знл о связях отц с политическими ссыльными, хотя и был убежден, что он и дедушк никогд ничего худого им не сделют.

Сми ведь были ссыльными когд-то. Тем более он не имел никкого предствления о пртии, о большевикх.

Поля хорошо знл по рсскзм отц его жизненный путь, знл, кк он попл сюд, в Нрымский крй, и догдывлсь, что среди невольников, обитющих в смых длеких и почти недоступных уголкх этой проклятой богом земли, немло его друзей.

У Горбяков болел голов от перепоя и суеты последних дней. Он с трудом приподнялся, ожесточенно, обеими лдонями, рстиря зросшее смолево-черным, с легкой проседью волосом крупное лицо. Нтягивя споги, он попросил дочь рсскзть обо всем по порядку.

Поля-еще рз повторил все снчл - о приезде стржников, о погоне з беглецом по берегм Прбельской протоки, о встрече с ним н курье.

- Нверняк ккой-нибудь уголовник, бндюк дрпк дл! - выслушв дочь, скзл Горбяков, про себя подумв: "Если б побежл кто-то из нших, меня обязтельно бы предупредили..."

Поля хотя и не рзбирлсь в тонкостях политики, но рзниц между уголовным преступником и политическим ссыльным был для нее доступной.

- Д что ты говоришь, ппня! - воскликнул он. - Я же собственными ушми слышл, кк урядник возвестил о побеге "нивжнейшего госудрственного преступник". С чего это обычного бндюк он стл бы тк возносить?!

Горбяков приглдил взъерошенные волосы, посопел, прихвтывя мундштук белыми зубми. "Могло случиться и тк - предупредить меня не успели. А могло случиться и того хуже - связь не срботл", - подумл он.

- Это верно, Поля! Все может быть. И кто б он ни был, этот человек, ты првильно сделл, что отвел от него беду. Пересидит в землянке - уйдет.

- Нет, не уйдет! Я велел ждть моего сигнл, - твердо скзл Поля. А потом см посуди: куд он уйдет? Н Оби рекоств. Дорог нету. Ни проехть, ни пройти. А у него, видть, при себе только мешок с бельишком.

Горбяков вытщил из крмнчик пиджк рсческу, подошел к зерклу, принялся рсчесывть свлявшуюся бороду. "Ну ккой же чудк этот беглец! Бросился в путь в смую трудную пору. Либо отчяння головушк, либо от незнния местных условий", - думл Горбяков, всмтривясь в свое помятое лицо с припухлостями под глзми.

- Ну ты беги, Поля... к себе домой. Чтоб не подумли о тебе чего-нибудь плохого, - с некоторым усилием скзл Горбяков. Ему все еще не верилось, что дочь откололсь от него, откололсь нвсегд, променяв родительский кров, под которым родилсь и выросл, н дом чужого дяди. "Любовь... ничего не попишешь. Я-то см рзве не тк же поступил? Приехл по неволе, остлся по собственному желнию. И все он, любовь, эткие трюки выкидывет". Выход Поли змуж з сын купчик не рдовл Горбяков. Немного утешло, првд, ее нмерение вырвть Никифор из отцовского дом.

А дочь нстойчив, упорн, уж коли что зхочет, тому быть.

Когд Поля открыл дверь, торопясь в свой новый дом, отец остновил ее.

- Тм в случе чего, дочк, послушй, о чем стржники болтют. Кто он, этот человек? Я попозже зйду, рсскжешь.

- От голод и холод он не сгибнет, ппня? Послл бы ты н курью дедушку Федот с ккой-нибудь едой беглому, - скзл Поля, глядя н отц просящими глзми.

Дедушк Федот Федотович лежл н печке, грел поясницу. Он двно уже прислушивлся к голосм зятя и внучки, но понять, о чем они толкуют, тк и не смог.

Услышв, что Поля нзвл его, он проворно поднялся, высунул белую, в кудрях голову из-з шторки, прикрыввшей печь, спросил:

- Не то меня, Полюшк, зовешь?

- Отдыхй себе, дедушк, отдыхй.

- Ну-ну. А я думл, ндобность ккя, - переводя вопросительный взгляд с Поли н Горбяков, скзл Федот Федотович.

2

Горбяков не спешил встречться с Акимовым. Пок из Нрым от центр не поступило никких сообщений, он не имел прв идти н ккой-либо риск. Единственно, что он делл, - посылл беглому через дв дня н третий пропитние.

Уносил еду Федот Федотович, оствлял ее в землянке и сейчс же возврщлся. Всякий рз, когд Горбяков отпрвлял стрик н курью, он повторял одно и то же: будь осторожен, не нведи стржников н след беглец. В ответ н все эти строгие предупреждения стрый кторжнин только похмыкивл.

Прошло уже дней десять, Ивн Акимов продолжл обитть в землянке н курье. Горбяков со дня н день ждл сообщений из Нрым. Реки змерзли прочно.

Снегу нвлило н ршин, и зимник нчл действовть денно и нощно.

Однжды к дому Горбяков подъехл прбельский Урядник Филтов. Федор Терентьевич сидел в горнице з птечными весми, фсовл лекрств. Урядник чстенько зглядывл к Горбякову кк по нуждм собственного дргоценного здоровья, тк и по долгу службы. Был он высокий, тощий и худобой своей изводил и себя, и жену, и фельдшер.

- Собственно говоря, Федор Терентьевич, - громоглсно бсил урядник, истинно госудрственных людей здесь двое: я и вы. Стржников нечего считть.

Шнтрп!

Эти слов Филтов любил произносить. Вероятно, они выржли его внутреннее убеждение и двли прво ствить себя н одну" доску с фельдшером, человеком пришлым и немло обрзовнным.

- Безусловно, Врсонофий Квинтельяныч! - отвечл Горбяков. - Н нс с вми тут все смодержвие держится!

Горбяков посверкивл черными глзми, сдержнно улыблся в бороду, но в тот же миг стновился недоступно строгим, чем и вызывл у Филтов особое преклонение. "Смостоятельный человек! Н крепкий стержень посжен", думл урядник, не подозревя ккие нелестные слов мысленно кидет фельдшер по его дресу.

Горбяков отодвинул весы и лекрств, встретил Филтов в прихожей:

- Ну, проходи, Врсонофий Квинтельяныч, проходи. Я велю чйку приготовить. Кк съездилось-то?

Филтов дже шинель не снял.

- Уж ты извиняй, Федор Терентъич, - тороплюсь.

Съездил хорошо. Дорог, почитй, легл нмертво. Вот тебе посылк. Получй! Опять книги? Умственный ты человек, Федор Терентьич.

- А дел-то кковы, Врсонофий Квинтельяныч?

Кк служб идет?

- Неполдки, Федор Терентьич! Сгинул тот беглый, кк сквозь землю провлился. Помнишь, которого в Полину свдьбу ловили?

- Сгинул?

- Будто н небес воспрился! Никких следов!

Стновой рвет и мечет. Велел мужиков ннять, пройти облвой по лесм. Ткой же прикз и в Колпшеву дл.

Деньги отпущены н оплту.

- Видть, крупня персон, рз ткие зботы.

- Крупнейшя, Федор Терентьич! Стновой, промежду прочим, скзл: не токмо из Томск, из смого Питер депеши летят: землю взрыть, беглец нйти!

- Легко скзть!

- А что поделешь? Служб! Пойду сейчс по дворм мужиков сговривть. Может, к звтрему сколочу ртёлку.

- Здоровьишко кк, Врсонофий Квинтельяныч? Под лопткой не поклывет?

- Было.

- Смотри, Врсонофий Квинтельяныч, не згуби себя. Опять ты вроде похудел.

- А что делть? Служб!

- Денек-другой полежи, прогрейся.

- С облвой, вишь, прикзно не тянуть...

- Мое дело предупредить, Врсонофий Квинтельяныч.

- Уж не зню, кк и быть.

- Тебе жить, тебе и умирть.

Едв встревоженный урядник ушел нетвердой походкой, Горбяков вскрыл пкет с книгми, нщупл в переплете одной из них почту от Нрымского центр.

В письме сообщлось:

"Побег совершил Ивн Акимов, подпольное имя - "Грнит". Необходимо приложить все усилия, чтобы побег звершился успешно. Товрищ Грнит по решению Центрльного Комитет нпрвляется в Стокгольм для усиления деятельности эсдеков-большевиков в Швеции и выполнения особого, вжного поручения.

Считем совершенно исключенным продолжение побег в нпрвлении Томск, по крйней мере в ближйшие три месяц. Будем блгодрны з все меры, которые вы сочтете нужными в этих условиях с целью помощи товрищу Грниту.

По достоверным днным, в Нрыме состоялось специльное совещние жндрмских и полицейских чинов, н котором обсуждлсь необходимость срочного усиления контроля з содержнием политических ссыльных, в особенности эсдеков-большевиков. Что к-- сется поисков Акимов, то нмечено произвести ряд облв по урочищм Прбельской, Колпшевской и Кривошеинской волостей".

Горбяков сжег зписку н своей крсно-медной спиртовке, пепел рстер пльцми, смешл в пепельнице с тбчным мусором. Потом он встл и долго ходил по комнте из угл в угол, от стол к шкфу и нзд.

Первое, что предстояло ему, - сорвть нмерения урядник относительно облвы. Если этого не сделтьнесдобровть Акимову. Снег - безжлостный предтель. Он оствляет н себе людской след, жить, не оствляя след н земле, человек еще не нучился. Кк только облв сунется н Прбельскую протоку, курью он не минует. Акимову отсюд идти некуд: кругом лес и безлюдня ширь ослепительно белых лугов.

А второе, что предстояло сделть, - это перепрвить Акимов в более ндежное место, чтоб перекоротл он зиму, пересидел все эти розыски, облвы, приступы полицейских истерик.

Горбяков ходил и ходил по комнте, курил ппиросу з ппиросой. Ничего путного в голову не приходило!

Вдруг скрипнул входня дверь, и в дом вошел Федот Федотович. Стрик всегд был учтив и осторожен в обрщении с зятем. Про себя чтил и почитл его.

Чтил з смостоятельность, з ум, з физическую выносливость. Почитл з доброту, з внимтельность к себе. Чстенько рздумывл: "Божий ты человек, Федор Терентьевич. Доведись до другого, дл бы мне коленом под зд и пропдй кк собк под збором. Или привел бы в дом новую ббу, которя сжил бы со свету рньше времени. З что только господь нгрдил меня н стрости лет счстьем быть вместе с тобой?"

- Кое-что скзть тебе, Федя, ндобно, - скосив глз н стряпку, суетившуюся возле печи, проговорил Федот Федотович, проворно рздевясь.

- Входи, фтер, входи. А дверь я прикрою.

- Виделся с Гврюхой, Федя. Тревог у него, - приглживя пльцми белые кудри, скзл стрик, остнвливясь н средине горницы.

- Что тм, фтер?

- См меня выждл, подошел. "Спсйте, - говорит, - пок не поздно". Вчер к вечеру н землянку нткнулись дв прня. Одному лет четырндцть, другому все двдцть будет. Н лыжх об. Испуглись, увидев Гврюху, кинулись от землянки н дорогу. Всю ночь не спл, ждл облвы.

- Тк, фтер, тк. А ты не посмотрел, лыжный след куд ведет?

- Посмотрел, Федя. В Большую Нестерову пошли они.

- Это хорошо. Знчит, не срзу к уряднику, н совет с кем-то из своих деревенских. С кем же?

- Неведомо.

- Вот в том и дело, что неведомо. И времени у нс с тобой - кпельк. Если Гврюху не уберем, к вечеру возьмут стржники.

- Он тебе что, Федя, дружок или просто связчик?

- И дружок, и связчик, и брт - все срзу.

- Тогд сберечь ндо.

- Кк, фтер?

- Не горюй. Уведу я его в Дльнюю тйгу. Ружейный припс у меня в сборе, хрчи вели стряпке подготовить. Поживу с ним, поохочусь. Никому и в голову не придет, что он со мной.

Горбяков здумлся. Непростой вринт предлгет стрик. До Дльней тйги, где не рз обитлся по рзным нуждм Федот Федотович, дв дня ходьбы. Есть тм избушк. Кроме охоты, можно зняться рыблкой.

Питние не вопрос. Но дль - стршення, глушь -.

чудовищня, путь, доступный только опытному тежнику. А вдруг центр изыщет ккой-то другой способ бережения Акимов? А вдруг всплывет срочня, неотложня возможность перебросить его с верной окзией, скжем, под видом секретного госудрственного чиновник для тйных поручений? Что он, Горбяков, тогд сделет? Кк он достнет его из этой рспрочертовой Дльней тйги, отделенной от Прбели лесми, и рекми, и болотми?

- Вот что, фтер, сходи-к к уряднику, отнеси ему порошки. Отдй жене и скжи, что Федор Терентьич велел уложить смого в постель. Шутки, мол, плохие с его худобой, д при тких длинных дорогх в Нрым.

Стрик вопросительно поглядел н Горбяков. Тот поймл взгляд и понял его:

- Рсчет ткой, фтер: Филтов ляжет в постель, и облв, которую он нзнчил н звтр, не состоится. Пок ты ходишь, я тем временем кое-что прикину в уме.

Стрик вышел и через минуту появился снов, одетый по-зимнему: полушубок, мохнтя шпк из собчины, пимы с высокими голяшкми.

Горбяков подл стрику лекрств, преднзнченные уряднику, предупредил н всякий случй:

- От себя, фтер, никких дополнений. Передй - и нзд.

- Вестимо, - буркнул Федот Федотович. Под нвисшими бровями сверкнули молодым блеском луквые глз, улыбк чуть тронул обветренные губы и тут же погсл, кк искр н ветру.

Снег проскрипел под ногми стрик возле окон.

"Морозит!" - промелькнуло в голове Горбяков. Он зшгл опять из угл в угол. Прикидывл смое рзное:

"Если я приведу его к себе. Изобрзит он нчльник, прибывшею из Томск, к примеру, для... для проверки чего?.. Не то. К тому же остется вопрос: с кем, н кких подводх он прибыл? Кждый ямщик н виду. Нет, от ткого вринт придется откзться".

"Может быть, его передвинуть в другое место? Увезти, скжем, н Обские плесы, к рыбкм. Увезти мне смому, под видом городского друг юности... Попросить приютить н недельку кк любителя рыбного промысл зимой... Ну через неделю что делть? И есть ли грнтия, что его тм не выддут в первый же день?

Полицейские снуют теперь повсюду, где только есть люди".

Тк ничего и не придумл Горбяков до возврщения стрик. А стрик принес новость сногсшибтельную:

- Лекрствие, Федя, передл супруге. Блгодрил ужсть ккими пронзительными словми. Велел помянуть, что в долгу не остнутся. Нмек ясный: з добро отплтят добром.

- Смого не видел?

- Видел! Отдется своей мерзопкостной службе...

- То есть?

- Сидит с костревским стржником и плнует, кк половчее обложить дороги, чтобы зкрыть нчисто выход Гврюхе.

- Не уловил, когд они здумли рскинуть сети?

- Звтр двинет он свое псиное войско. См хозяйк скзл. Звтр, дескть, с обед зляжет в перину жир нкпливть, кк службу спрвит срочную.

- Что будем делть, фтер? - Горбяков и хотел бы, но уже не мог скрыть тревоги.

- Упредим, Федя.

- Кк упредим, фтер?

- В ночь уведу Гврюху в Дльнюю тйгу. Кой они хвтятся, нш след уже простыл.

- Собирйся, фтер. Другого выход у нс нету, - скзл Горбяков, с мучительной тоской подумв о дочери: "Кк бы хорошо, если бы был Поля! Помогл бы собрть и проводить их в дорогу".

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

А Поля жил в своем новом доме. К ней приглядывлись, и он тоже присмтривлсь д принорвливлсь. Семейство у Криворуковых хоть и небольшое, но зто что ни человек, то персон, личность. Первым делом см Епифн Корнеевич Криворукое. Ему уже з пятьдесят лет, но он строен, высок, поджр, в темно-русой голове ни одного седого волоск, крие глз с искринкой, голос звонкий - в одном углу крикнет, по всему дому слышно.

Епифн - мужик ухвтистый. Тк говорят о нем по всей округе. И это чистя првд. Не ухвтистый-то рзве сумел бы оседлть свою судьбу тким ловким мнером? Нчл Епифн рзъездным прикзчиком у купц Гребенщиков, теперь см почти купцом стл.

В зимнее время мечется Епифн по всему Нрымскому крю, скупет н пескх, н ямх, н стнх рыбу, свозит ее в свои мбры в Голещихиной, после рождеств отпрвляет обозы с рыбой в Томск. По двдцть подвод в рзнопряжку в кждом обозе. А что ткое подвод? Это не просто конь, зпряженный в сни, под рсписной дугой. Это высокий короб, сплетенный из прутьев черемухи и крснотл, нбитый крупными, кк лиственничные поленья, нлимми, осетрми, нельмми, муксунми и нмертво, железными кольцми притороченный к сням. В кждом коробе ткой рыбы двдцть пудов по меньшей мере. А если конь посильнее, то и все двдцть пять будут! Живые деньги!

Сгоняет Епифн Корнеевич з зиму десяток тких обозов и чует, кк его мошну рспирют новые прибыли. Едет опять Епифн н обские просторы, тм у него полным-полно знкомых и дружков. З бутылкой водки под стерляжью уху н ершовом нвре выпьют, поговорят, поклянутся в вечной дружбе, когд хмель рзберет до костей, обнимутся, крест-нкрест рсцелуются дже. Епифн оствит внс под добычу рыбы в осенне-зимний сезон. Стрый год еще не кончился, новый не нчлся, у Епифн здел нперед. Знй себе потом рзъезжй по ртельщикм, собирй улов, готовь новый обоз. Тк и крутится жизнь, кк мельничное колесо!

"Волк ноги кормят, меня - конь с кошевкой", - похохтывет Епифн Корнеевич. И действительно, чего о лишен, тк это спокойствия: не сидится ему н одном месте.

Дом Епифн бывет редко. То он с обозми в Томске, то н плесх у рыбков. Это - зимой. А летом он снует по пристням, сбывет из своих тесовых звозен свежую рыбу н проходящие проходы. А когд окжется в Голещихиной, то опять же не сидит дом, спешит н луг. Зпряжных коней у Епифн тридцть.

Кроме того, полон згон жеребят, коров, овец. Зим в Нрыме длиння, кк коломенскя верст, по которой здесь принято исстри, со времен землепроходцев, считть рсстояние. Чтобы прокормить зиму-зимскую ткое стдо, худо-бедно ндо иметь н кждую голову по тридцть копен душистого лугового сен. Оно смо н двор не придет! Его ндобно нкосить, высушить, сгрести, сметть, доствить с лугов.

Все семейство выводит Епифн н луг д пришлых прихвтывет человек до полусотни.

Рботть к Епифну идут с охотой. Кормит он хорошо, порой одривет стопочкой спиртного и плтит не скупясь, не дрожит нд кждой копейкой.

Любят его з веселый нрв. Мужик он ртельный, ловкий. См от рботы не уклоняется, лезет где потяжелыпег но и другим спуску не дет, прикрикивет, поторпливет, всякую нерсторопность или неумение высмеивет злым, нетерпимым словом, то и мтерком покроет тк, что уши повянут.

Случются у Епифн проступки. Зпивет иной рз. В тких случях возврщется чуть живой. Кчясь из стороны в сторону, бледный, осунувшийся, он вползет н второй этж в свою горницу по крутой, кршенной густой охрой лестнице и ложится в постель. Лежит сутки, двое, трое. Не слышно и не видно его. Хлопочет возле Епифн в эти дни только одн Анфис Трофимовн, жен, помощниц, хозяйк, рзговривют они между собой тихо, вполголос. О чем рзговривют - одному господу богу известно.

Анфис Трофимовн. О ней судят по-рзному в Голещихиной. Многие считют, что он-то и есть глвня персон в криворуковском доме. Анфис Трофимовн - женщин полня, высокя, в движениях неторопливя. В деревне ее нзывют "попдьей", вероятно, з дородность, з степенство, з нбожность. Происхождения Анфис Трофимовн смого обыкновенного. Ее отец - крестьянин сел Ильинского, содержит тм постоялый двор.

Анфис Трофимовн годков н пять пострше своего супруг. Это по ее словм. Н смом же деле Епифн моложе жены н восемь годов. И тут-то сокрыт тйн их нервного брк.

В девичестве с Анфисой случилсь бед. Двдцти годов от роду он сильно зхворл. Ей бы впору под венец идти, болезнь приковл девушку к постели.

Ревмтизм корежил ее лдную стть. Опухли руки, ноги. Пльцы выкручивло н сторону, н позвоночнике в двух местх появились шишки величиной с кулк. Чего-то только не делли с ней родители: вытскивли голую н утренние росы, поили отврми трв, кутли в горячие полотенц, сжли в бочку с овсяным отвром.

Возили и в Томск, покзывли знменитым профессорм первого в Сибири имперторского университет.

Мялись лет пять. Ничто не помогло. Горько плкл мть, тяжко вздыхл отец. Легко ведь скзть: дочь остется клекой н всю жизнь, кково это для родительского сердц?!

А вылечил Анфису з одно лето Федот Федотович Безмтерных. Не то что вылечил, дл добрый совет в тот смый момент, когд родители пережили крйнюю степень отчяния и уже смирились с судьбой.

Федот Федотович ннялся сопровождть обоз с рыбой, шедший из Прбели в Томск. В Ильинском н постоялом дворе зночевли. В ужин з большой скобленый стол, н котором стоял двухведерный смовр, подсел хозяин, только что втщивший кричвшую от боли дочь н печку. От прогрев н печи боль все-тки зтихл.

Рзговорились о беде, нежднно-негднно пришедшей в дом хозяин постоялого двор. Федот Федотович возьми д и скжи:

- А что, мужик, не пробовл ты дочку лечить грязью?

- Ккой грязью?

- Озерной.

- А ну рсскжи, отец.

Федот Федотович рсскзл. А дело было тк: годов десять спустя, кк вышел Безмтерных н поселение в Нрымский крй, его смого нчл ломть ревмтизм.

Мужик он был силы отменной, но хворь окзлсь сильнее. Согнуло его в пояснице, стл он ходить в нклон, широко рсствляя ноги.

Будучи кк-то н охоте в Дльней тйге, Федот Федотович приметил озерко. Ничем оно не выделялось средь других, лежло в ложбине, кругом был густой лес, по берегм росли осок, кмыш. Временми прибрежный песок покрывлся ккой-то жирной синевтой пленкой, но, когд ветер бурвил воду, волн бесследно смывл этот жирок. В летнюю пору приноровился Федог Федотович купться в этом озерке. Д и бельишко свое ходил стирть сюд же. Мло-помлу стл чуять он облегчение, прежде всего ногм. Рзбухшие, рстопырившиеся пльцы помягчели, стли послушнее. Нчл с той поры Федот Федотович купться здесь кждодневно, д не просто купться, ляжет, зроется в ил и лежит себе.

Нступют холод, Федот Федотович все ходит н озеро. Зроется в грязь, чует, кк от земли идет тепло.

Пришл пор возврщться в Прбель "- нступил зим, выпл снег, озеро зковл лед. Встл Федот Федотович н лыжи и от рдости зкричл: в пояснице ни тяжести, ни боли, ноги послушные, легкие, ходу просят.

Кк ни тяжело было пробирться в Дльнюю тйгу, "вез отец Анфису н озеро. В конце лет встл Анфис н ноги, веселя, рдостня, кк будто не было пятилетних мук. Упл перед стриком Безмтерных н колени, вскинув руки н грудь, скзл:

- Всю жизнь, Федот Федотович, богу з тебя буду молиться. А придет к тебе н двор бед, знй, первой прибегу помочь. В твоем обрзе снизошел ко мне см господь бог со своей блгодтью.

Вернулсь Анфис домой. Отец с мтерью решили:

теперь пор девку и змуж выдвть. Нчли подкпливть придное, присмтривть женихов.

И хотя был Анфис девкой видной, лдной, скособочилсь ее судьб. Пок он лежл в хворости, подруги ее вышли змуж, обзвелись детьми. Сверстнш я прни переженились. Зтосковл Анфис. Жил без подруг, без друзей-приятелей. Особенно было лихо ей, когд одну з другой выдвли змуж ее млдших сестер: Евдокию, Глфиру, Неонилу, Мрфу.

- Вековух! - все чще слышл о себе Анфис.

Но именно в эту пору, когд Анфисе перевлило з тридцть и он уже собрлсь коротть свою жизнь в одиночестве, н постоялый двор зчстил Епифн, По обязнности прикзчик купц Гребенщиков колесил он по деревням и селм, по рыбопромыслм и охотничьим стнм. Прень он был лихой, любил петушиться возле женского сословия, молодые вдовы, девки-перестркп, ббы, охочие до мужского пол, знли его, кк могли привечли. А он одной дрил плток, другой - фунт пряников, третьей бнку леденцов.

Ншел свой подходец Епифн и к Анфисе. Т пончлу строжилсь, отбивлсь от его приствний, потом сдлсь. Вскоре родители рспознли, что Анфис беремення.

Когд Епифн снов появился н постоялом дворе, Отец Анфисы ззвл его в горницу, зкрыл плотно дверь и кинулся н него с кулкми:

- Обесчестил, подлец, мой дом! Женись! А не женишься, подкрулю н Оби и спущу в прорубь н пропитние нлимм!

Зстрщть Епифн было трудно. Ездил он всегд с деньгми, потому имел при себе згрничный пистолет с пулями в брбне.

- Тыщу рублей дшь - женюсь! - поблескивя ослепительно белыми зубми, скзл Епифн. Тогд уже зродилсь у него мысль - покончить с холуйской прикзчицкой долей, выйти н смостоятельную дорогу.

Трофим, Анфисин отец, взмолился. Нчл ныть, что прень хочет сбить его с копылков, короче скзть, рзорить под корень. Но Епифн знл лучше других, что влдельцы постоялых дворов хорошую деньгу збивли.

Деньги шли по многим кнлм: з постой, з чй, з хрч, з сено, з фурж. Из-под полы приторговывли хозяев постоялых дворов и спиртным Тут брли, не боясь бог! Знли, уж коли зхотел проезжий человек глотнуть горяченького, з ценой не постоит!

Кк ни отбивлся Трофим, пришлось ему соглситься с требовнием Епифн. Свдьбу сыгрли, не отклдывя в долгий ящик. Епифн збрл нреченную, увез в Прбель. Слушок о сделке Епифн с отцом Анфисы проник, конечно. Люди от удивления только рукми рзводили:

- Вот ловкч Епифн! Тыщу рублей с тестя снял!

З что, про что - господь бог не рзберется!

Вообще же по поводу этого брк немло судчили людишки. Некоторые строили смые худшие предположения: "Бросит Епифн Анфису через пять годов!

У него в кждой деревне по молодке!"

Вскоре, однко, прикусили языки деревенские говоруны и сплетницы. Епифн кк подменили. Остепенился мужик. Весь ушел в хлопоты и дел. Тут-то и смекнули люди, что Анфис не зря возле отц до тридцти годов отирлсь. Нжил от него умишко и ловкость житейскую. Год через три их совместной жизни Епифн купил в Голещихиной двухэтжный дом, обзвелся обозом и нчл рыскть по Нрымскому крю, кк еще никогд не рыскл. Внимтельные люди приметили это и оценили:

- Епифн что? Дым! Огонь у него - Анфис.

Приглядывясь к жизни в доме муж, Поля был склонн присоединиться к этим словм. Не Епифн - Анфис был глвной пружиной в криворуковском мире. Он был всем: и повелителем, и судьей, и нствником. По легкости ум Епифн бы и десятой доли не сделл для преуспеяния своего дом, если б Анфис вовремя не уберегл его от ошибок и опсностей, не укзывл, куд и когд кинуться з брышом, с кем свести дружбу, кому и ножку подствить.

Несмотря н свой высокий рост и крупный вес, Анфис двиглсь довольно легко, говорил вполголос, был скуп н жесты, но что-то было в ее облике неотрзимо повелительное, твердое и дже жестокое. Поведет черными глзми, мхнет рукой, скжет приглушенным голосом слово - и поник человек. Дже цепные псы, оберегвшие добро в криворуковских мбрх, злые и неподступные, рослые, кк телят, звидев Анфису, сдились н свои обрубленные хвосты и нчинли поскуливть, виновтыми, жлкими глзми поглядывя н хозяйку.

С первого же дня Поля понял, что Анфис кк бы отнимет у кждого из живущих под одной крышей с ней чсть смостоятельности, подвляет то своим умом, то спокойствием, то тихой, рсчетливой влстью. Понял Поля и другое: Анфис не оствит ее без своей зботы, пострется привить покорство, полное послушние, но не дст сломить принятых у Криворуковых устоев. Пок Поля жил кк хотел. Он был нрв веселого, хохотушк, мстериц н выдумки. Поля росл привольно, не зня в семье ничего, что могло бы притеснять, огрничивть ее свободу. Отец и дед, д и мть до последних дней своих любили ее той рзумной и истинно высокой любовью, которя пробуждет в человекe порывы к полезному делу, воспитывет сознние собственного достоинств.

Третьей персоной в доме Криворуковых являлся Никифор. Он был у Анфисы четвертым ребенком по счету.

Первые три умерли во млденчестве, не прожив и одного год.

Когд Никифор родился, Епифн и Анфис решили приложить все силы, сын выходить.

В доме поселилсь знхрк Секлетея, привезення из ккой-то дльней строобрядческой деревни. Секлетея знл секреты трв, врил из них отвры для питья и примочек. Беспокойство родителей было своевременным. Новорожденный окзлся хлипким, болезненным, худеньким, в чем только душ держлсь. Помогл ли Секлетея или уж тк н роду было нписно Никифору, но он выжил. Спрведливости рди ндо отметить немлую роль в этом фельдшер Горбяков. В ниболее трудные дни Епифн привозил Горбяков к больному ребенку, и тот подолгу сидел возле его постели, выстукивя и выслушивя костлявую спину криворуковского нследник.

Н десятом году от роду, когд Секлетея уже двным-двно умерл, Никифор вдруг перестл хворть и нчл н глзх нливться силми. С тех пор все хвори из него словно ветром выдуло. К шестндцти годм Никифор вырос с отц, рздлся в плечх, говорил густым голосом и ходил по вечеркм с двдцтилетними прнями, кк рвный им. Епифн и Анфис нрдовться не могли н свое чдо. Тем более что дльше постигло их опять несчстье: сестренк Никифор, появившяся н свет через три год после него, прожил всего лишь семь недель.

Но не одни рдости приносил теперь в дом Никифор.

Огорчений у родителей было тоже не меньше.

Неизвестно, в кого удлся Никифор, по чьей дорожке пошел, только не было от него жизни никому ни в Голещихиной, ни в Костревой, ни в смой Прбели.

Он был збияк, дрчун, дебошир. С втгой своих дружков рзгоняли они девичьи посиделки, устривли дрки возле церкви в Прбели во время приезд свдебных поездов, совершли нбеги н огороды, опустошя их з одну ночь, подкруливли и избивли прней из других деревень. В стычкх доствлось и смому Никифору. Он приходил домой то с подбитым глзом, то с рсквшенным носом, то с вывернутой рукой. Епифн и Анфис пробовли нкзывть сын, уговривли добром - ничто не помогло. Несколько пригс дух дебоширств в Никифоре по другой причине: пришлсь прню по душе дочк фельдшер Горбяков - Поля.

При появлении ее где-нибудь н вечеринке или дже н улице у Никифор немел язык, потели руки, и он стновился срзу похожим н доверчивого вислоухого щенк.

Поля был моложе Никифор. Все его дружки-приятели по озорной компнии переженились, он все ходил возле Поли, не решясь признться в своем чувстве к ней.

Поля и см тянулсь к прню, и то, что Никифор ждл ее - и год и дв, нполняло ее гордостью з себя и все больше привязывло к нему.

Епифн с Анфисой зприметили, кем взято в полон сердце сын. Выбор Никифоров явно им был не по душе.

Они змышляли женить сын н дочери ккого-нибудь нрымского купчик, или стнового приств, или, по крйней мере, крупного хозяин из трктовой деревни.

Рсчет был простой: сорвть побольше придного, кинуть дополнительный кпитлец в оборот! А много ли возьмешь с фельдшер? Конечно, человек он обрзовнный, блгородный, морд у него не в нвозе, но досттку мловто.

Единственно, что немного утешло Анфису, это то, что Поля был внучкой Федот Федотович Безмтерных. Если б не он, рзве был бы Анфис хозяйкой эткого дом, женой, мтерью?! Ведь в конце концов он бы мог и не скзть о лечебных грязях, пройти мимо ее несчстья, кк проходили сотни других людей.

Конечно, попервости попробовли они с Епифном рсстроить Никифорову любовь. Внчле отец збрл его в поездку по рыбопромыслм н целых дв месяц, потом отпрвил в Томск с обозом н пять недель. Но именно после этой отлучки Никифор скзл родителям, что он хочет жениться н Поле Горбяковой. Отец попытлся еще рз применить силу.

- Свтть будем з тебя дочь нрымского стнового приств Клвдею, скзл Епифн, выслушв вместе с Анфисой сбивчивые объяснения сын.

Но в ту же минуту отец получил ткую сдчу, что чуть не зштлся:

- Все норовишь придного побольше схвтить?! Не сторгуешь меня!

- Д кк ты смеешь тк рссуждть с отцом, негодяй! - крикнул в обычной съосй приглушенной мнере Анфис.

Прежде Никифор ни з что бы не позволил тк грубо ответить отцу. "В смом деле, видно, проигрно нше дело. Сильно попл он под влсть фельдшеровой дочки", - подумл мть.

Епифн взъярился, покрснел до корней волос, зтопл ногми:

- Все рвно женю н Клвдее, подлец!

И тут Никифор снов тк стегнул родителя, что тот н целую минуту онемел:

- Ну двй, женюсь н Клвдее, только выклдывй н стол полторы тыщи рублей. Ты см-то, говорят, тыщу чистыми з мтушку взял?! Деньги теперь, скзывют, дешевле.

Епифн вскинул кулки нд головой и прыгнул бы н сын, рзъяренный, кк рстрвленный медведь, если б Анфис вовремя не остновил его своим хлднокровием:

- Сядь, отец. Поговорим обо всем спокойно. Это кто же тебе, Никит, ткую нпрслину нговорил? - Анфис склонил голову, исподлобья обожгл сын взглядом своих черных глз.

- Кто нговорил? Верные люди говорят!

- Ну, к примеру, кто? Кто эти верные люди? - допытывлсь Анфис.

- Кто, кто? Дедушк Полин - Федот Федотович.

- Ншел кого слушть! Кторжник, врнк с Схлин! - кричл Епифн.

Анфис опустил голову. Н языке и у нее вертелись эти же слов, но обртить их против стрик Безмтерных совесть не позволил. Нвечно зпомнилсь ее клятв перед кторжнином: "Богом ты мне послн. Что бы с тобой ни случилось, первя прибегу". Д и понимл Анфис, что брнью по дресу невинного человек сын не убедишь.

- Ты меньше слушй, Никит, что люди болтют.

Учись своим умом жить.

Но тут Анфис не зметил, кк эти слов обртились против нее смой.

- Вот и учусь своим умом жить! Д вы не дете, поперек дороги стли! скзл Никифор, с тоской поглядывя н отц, который ходил по горнице взд-вперед, зкинув сильные руки з спину.

- Иди, Никит. А мы с отцом подумем еще, потом тебе скжем.

Никифор молч вышел, Епифн присел к жене, и они прошептлись целый вечер. Утром Никифор узнл, что родители решили зслть свтов в дом фельдшер Горбяков.

Поля о происходящем в криворуковском доме знл все в подробностях. И не от Никифор, который не любил вдвться в описния домшних происшествий.

В доме Криворуковых был еще одн немловжня персон - млдшя сестр Епифн - Домн, или, кк все ее звли, Домнушк.

Домнушке было уже з сорок лет, и он коротл свою жизнь вековухой. Причины ее одиночеств окружющие объясняли вырзительным жестом: слегк постукивли пльцми пр лбу. Это знчило: слб умом.

Однко те, кто знл Домнушку поближе, кто чсто рзговривл с ней или нблюдл з ее поступкми, держлись другого мнения: "Хитрит! Глупой жить легче!"

Домнушку хорошо знли не только в Голещихиной.

Ее ненсытный интерес к жизни рспрострнялся н события в других деревнях, рзместившихся вокруг Прбели нподобие грибов н лесной поляне - кучкой.

Домнушк был человеком порзительно добрым и отзывчивым. Если кто-нибудь умирл, он первой прибегл вырзить сочувствие и предложить свою помощь.

Если человек рождлся, он и тут был первой. Приносил роженице то пирог с рыбой, то коржики в сметне, иной рз и отбеленный холст н пеленки.

Не проходили без учстия Домнушки и другие события: посиделки, именины, крестины, свдьбы.

В прбельской церкви Домнушк тоже был своим человеком: ей доверялсь уборк церкви перед престольным прздником, и он, пожлуй, единствення из женщин, с тряпкой и ведром в рукх входил в лтрь, выволкивл оттуд бутылки из-под вин, истрченного н причстие, огрки свечей, истлевшие листы поминльников, высохший помет злетвших в открытые форточки воробышков. Пел он и в церковном хоре, хотя голос у нее был жестковтый и протяжные молитвенные песнопения ей удвлись плохо.

Еще был одн особенность у Домнушки. Ей одинково интересно было общться с людьми смого преклонного возрст, стоявшими н конечной грни жизни, и с людьми молодыми, только нчинвшими свой путь. И те, с кем он вступл в житейское общение - и стрые люди и молодые, - не чувствовли рзницы в возрсте с Домнушкой. Он умел кждого понять и выслушть и для кждого нйти свое слово. Односельчне видели Домнушку то со струхми, приютившимися где-нибудь н звлинке или н прдном крыльце, то с девушкми, собрвшимися для своих рзговоров н берегу Прбельской протоки, возле мостков, с которых ббы полоскли белье.

И стрые и молодые, не отвергя Домнушку от своих компний, обо всем откровенно говорили при неп, зня, что Домнушк сплетничть не стнет, уж если где-то и сболтнет, то смое безобидное и ткое, из чего костер неприязни и вржды не згорится.

Н редкость придирчиво Домнушк сортировл людей. К одним у нее было отношение нстороженное я недоверчивое, к другим - ироническое и порой дже издевтельское, третьих он обожл и уж тут, когд случлся к тому повод, не скупилсь н докзтельство своей привязнности и любви.

В доме ее терпели, временми дже побивлись, но понимли, что без Домнушки не обойтись. Все, что кслось той чсти хозяйств, которя рзмещлсь во дворе, то есть скот, мбры, погреб, - все это нходилось под ее нблюдением. Домнушк, конечно, не спрвилсь бы с ткой большой рботой одн. У Криворуковых жили дв годовых рботник и стряпк, н попечении которой нходились и дойные коровы.

О своих ближйших родственникх Домнушк имел устоявшиеся мнения и оценки, которых он никогд уже не менял.

О брте Епифне он говорил:

- Ветродуй нш Епифшк! Смзливя ббенк подолом перед его несом поведет, з семь верст побежит з ней.

О снохе Анфисе:

- Анфис Трофимовн кк плит: ненроком поп-"

дешь под ее тяжесть - рздвит.

О племяннике Никифоре:

- Дрчун, хрктером легковт. По ошибке он прнем родился, девкой ему бы сподручнее жилось.

О себе Домнушк тоже умел судить с той же резкостью, кк и о других:

- Домнушк кк помело: выбросить бы н помойку, д ведь дом может мусором зрсти. Берегут!..

Не щдил в своих суждениях Домнушк и собственной внешности. Когд он окзывлсь рядом с Епифном, трудно было поверить, что они дети одних родителей. Все лучшее, что можно взять для облик человек, все достлось Епифну. Домнушк был низкоросля, с узким костистым лицом, н котором выделялись длинный нос и белесовтые глз, и уж этого не скроешь - в глзх ее никогд не проходило нсторживющее кждого встречного выржение безумия, тившегося все-тки где-то в тйникх души Домнушки.

- Обокрл меня Епифшк! Удлсь я стрховидня д глупя. А уж в чем-нибудь тосподь бог возместит мне отнятое! Обязтельно возместит! Люди добрые еще узнют о Домнушке! - говорил Домн Корнеевн, когд нпдл н нее стих говорения.

Поля с детств опслсь Домнушки. Ничего плохого он от нее не видел, но вокруг беспрерывно шли рзговоры о Домнушке, ее нзывли то "криворуковским полудурком", то "обороткой"...

Повзрослев, Поля стл присмтривться к Домнушке, чувствуя, кк неспрведлив был он, кк ошиблсь, веря всем деревенским нговорм н несчстного человек.

Приход Поли к Криворуковым Домнушк встретил с открытой душой. В отличие от Епифн и Анфисы Домнушк с первой минуты одобрил нмерение Никифор жениться н Поле.

- Не упускй свое счстье, Никишк! Другой ткой девки по всему Нрыму не нйдешь, - нствлял племянник Домнушк, видя, что8 родители прня выншивют совсем иные нмерения.

2

Четыре недели Поля жил в криворуковском доме кк в гостях. Спл сколько хотел, ел что хотел, рботой тоже не обременял себя. Схвтится что-то сделть, , смотришь, Домнушк уже ее упредил. И в горницх убрл, и телятм пойло снесл, и посуду вымыл.

- Изблуешь ты меня, Домн Корнеевн! - скжет Поля.

Домнушк только чуть улыбнется, скосит глз к горнице Анфисы.

- Не ддут, Полюшк. Н з тем тебя привели в этот дом.

Поля сильно скучл по отцу и деду. Хотя путь из Голещихиной до Прбели неблизкий, особенно в зимнюю вьюжную пору, он обязтельно сбегет рзок туднзд.

- Ну кк тм, Полюшк, в чужом-то доме? - спршивл ее Федот Федотович.

- Живу, дедушк!

- Ну-ну, живи! Н рожон в случе чего не лезь, но и своего не отдвй.

Поля не очень пок понимл нмеки стрик.

- Ты о чем, дедушк?

- О том, чтоб обижть йе вздумли.

- Это с ккой же стти? Что я им, подневольня? - Поля вспыхивл, кк берест н костре.

- Бывет, Поля.

- Со мной не будет.

- Зню. В мтушку! Ух, хрктерец у той был! Когд они с твоим отцом порешили жениться, я, прямо скжу тебе, з голову схвтился. Говорю ей: "Дочк, Фросюшк, рзве он ровня тебе? Ты - кторжнское отродье, он человек городской, злетня птх".

Рзбушевлсь тут моя Фрося...

Отец в длинные рзговоры не вступл. Но стоило появиться Поле, он весь преобржлся: глз его лучились рдостью, он оживленно сновл по дому, принимлся хлопотть возле смовр, выствлял н стол любимое Полино вренье из княженики. Всякий рз, уходя из отцовского дом, Поля испытывл укоринку в душе:

"Бросил отц с дедушкой, ушл в чужую семью. И кк только не совестно тебе?"

Но в том-то и дело, что совесть мучил ее, не двл покоя. "Что они, дв бобыля, будут делть, когд и к отцу стрость придет?" - спршивл себя Поля, шгя из Прбели в Голещихину. Однко ответ н этот вопрос двно уже был приготовлен в ее душе. Дл Никифор Поле твердое слово - в любой день выделиться из криворуковского гнезд, уйти в дом фельдшер или жить отдельно, кк ей зхочется. С тем и пошл з Никифор змуж. Не будь этого уговор, не слдилось бы У них дело.

Кк-то рз Поля припоздл из Прбели. Шл уже в потемкх, торопилсь, прыгл по сугробм свеженметенного снег, врежкой зслоняя лицо от колючего ветр.

Подойдя к дому Криворуковых, остновилсь в изумлении. В освещенные большой лмпой окн увидел он Никифор, стоявшего перед мтерью с опущенной головой. Анфис степенной поступью прохживлсь по просторной прихожей и что-то говорил-говорил, изредк твердо взмхивя скупой н жесты рукой. "Отчитывет, видть, Никишку з что-то", - догдлсь Поля.

Может быть, другя н Полином месте придержл бы шг, постоял у ворот, пок пройдет гроз, но Поля зспешил в дом.

Едв он открыл дверь в сени, под ноги к ней кинулсь Домнушк. Поля от неожиднности и испуг чуть не зкричл.

- Не ходи туд, Поля! Не ходи! Анфис дурь свою выкзывет! обхвтывя Полины ноги, збормотл тревожным шепотом Домнушк.

Но теперь уже Полю вовсе невозможно было удержть. Он широко рспхнул обшитую кошмой и сыромятными ремнями дверь и вошл в дом.

Анфис взглянул н нее исподлобья, словно кипятком плеснул. Никифор еще ниже опустил голову, лоптки у него вздыбились, руки повисли.

- Вот он! Пришл-прилетел, беззботня птшк! - сдерживя голос, воскликнул Анфис. Он выпрямилсь и двинулсь мелкими шжкми н Полю.

- Чем я прогневл тебя, мтушк? - спросил Поля, не испытывя ни смущения, ни робости и чувствуя лишь стыд з робкий и покорный вид Никифор, не удостоившего ее дже мимолетного взгляд.

- Он еще спршивет?! Ах негодяйк! Бесстыдниц! Четыре недели живет, плец о плец не удрил!

Ты что ж, жрть будешь у нс, рботть н своего отц стнешь?! Д кк же тебе не совестно с ншего стол в рот кусок тщить?!

Анфис все приближлсь, и увесистый кулчок ее рз дв промелькнул у смого лиц Поли.

- Ты что, мтушк, Христос с тобой, в уме ли?! - дрожщим голосом скзл Поля, когд сухие кзнки Анфисиной руки вскользь коснулись подбородк.

- Повинись перед ней, Поля! - крикнул Никифор, не двигясь с мест.

- З что же виниться?! Я от рботы не убегл!

Скзли б, что делть, - делл бы! - Поля посмотрел н Анфису в упор, и их взгляды скрестились в поединке. Анфисины черные глз горели огнем, метли горячие искры. И хотя Поле не по себе стло от этого рзъяренного взгляд, он не опустил своих светлых глз. Он смотрел н Анфису не только с презрением, но и с твердостью. Почуяв неуступчивость и безбоязненность Поли, Анфис отступил от невестки. Поля в одно мгновение понял, что Анфис сдет. Поле зхотелось использовть свое превосходство в этом поединке до конц.

- Уйдем мы с Никишей из вшего дом, Анфис Трофимовн! Уйдем! Четыре недели, кк я у вс, вы вон ккие слов про меня говорите! А что будет через год, через дв?!

Анфис круто и быстро повернулсь и тихими, мелкими шжкми подплыл к сыну. Тот все еще стоял кк пришибленный, с опущенной головой и с перекошенными плечми.

- Он првду говорит?! Слышишь, Никишк! Првду? - Анфис сунул руки под широкий фртук, и сжтые кулки перектывлись тм, кк шры.

- Скжи ей, Никит, про нш уговор! Скжи! - крикнул Поля, стскивя с головы пуховый плток и рсстегивя полушубок.

Никифор молчл.

- Подними голову, выродок! Слышишь! Я спршивю: првду он говорит? Анфис опустил фртук, и руки ее лежли теперь н груди.

Никифор молчл.

Анфис стоял перед сыном взбешення, готовя в любой миг кинуться н него и повлить н кршеный желтый пол, себе под ноги. Это бы, вероятно, и произошло, если бы в прихожую не влетел Домнушк.

- Кончй предствление, Анфис Трофимовн! Блговерный твой прибыл. Н ногх не держится!

Анфис толкнул Никифор в плечо" он поштвулся, но не упл.

- Иди встречй отц.

Никифор опрометью бросился к вешлке, нхлобучил н голову шпку, схвтил полушубок, не вздевя в него рук, выскочил з дверь. Косясь н Полю крсновтыми от евет лмпы белкми, Анфис проплыл вслед з сыном, не нбросив н себя дже плтк.

- От злости огнем полыхет! И мороз нипочем! - броеил вдогонку ей Домнушк, подхихикнув.

Поля не отозвлсь. Он стоял в оцепенении, не зня, кк ей поступить: то ли скорее выйти, чтоб успеть до глухого ночного чс вернуться в Прбель к отцу, то ли прошмыгнуть в свою мленькую горенку и отсидеться тм.

Н крыльце послышлись возня и пьяное бормотние Епифн. Поля скрылсь в своей горенке под лестницей, ведшей н второй этж. Домнушк тоже прошмыгнул з печь, н свою лежнку.

Епифн был пьян, но Домнушк преувеличил, скзв, что он н ногх не держится. Епифн н ногх держлся крепко. Его лишь слегк покчивло, Анфис хотел помочь ему снять лосевую доху, но он не позволил дже прикоснуться к себе.

- См спрвлюсь! - крикнул он и вытянул руки, чтобы отстрнить жену. Ну, струх, веселись! Ткой подряд сломл, что голов у тебя зкружится! Семьсот пудов рыбы подрядился в Томск поствить. Оптом!

З один зезд! Н кждом пуде чистый брыш! - бормотл Епифн, скидывя с себя полушубок, поддевку, рсписнные крсной вязью пимы с згнутыми голяшкми.

- Иди нверх! Иди! Потом рсскжешь! - пытлсь вполголос остновить его Анфис, зня, что Епифнову болтовню слышт и Поля и Домнушк. Больше всего н свете не любил Анфис оглски ни в кком деле, в торговом особенно. "Рзнесут, рзболтют, подсекут тебя в смую опсную минуту", не рз нствлял он Епифн, любившего прихвстнуть своими успехми н коммерческом поприще.

- Где Поля? Позови-к мне Полю! - крикнул Епифн. - Подрки ей, милушке ншей, привез. Вот они! - Он вытщил откуд-то из-з пзухи крсный шелковый плток и крупные кольцеобрзные золотые серьги.

- Д ты что, очумел,. Епифн? - Может быть, впервые з всю жизнь в этом доме Анфис зкричл полным голосом. - Недостойн он! Не зслужил!

- Зови, говорю, Полю! Поля! Поля! - зкричл он, нпрвляясь в горенку под лестницей.

Поля все слышл. Он збилсь в угол, стоял, сжвшись в своем незстегнутом полушубчике, с полушлком н плечх. Перекинутый через руку Епифн шелк горел жрким плменем. Кзлось, еще миг - и в криворуковском доме зпылет от этого плмени неудержимый пожр. Епифн нбросил плток н Полю, положил серьги н подушку.

- Не ндо! Не возьму я вших подрков! Не возьму! - Поле чудилось, что он кричит эти слов, но ни Епифн, ни Анфис, ни Домнушк, ни ее муж, Никифор, рспрягший лошдей отц и только что вошедший в дом, не слышли ее слов. Спзмы перехвтили горло, и губы ее, посиневшие кк у мертвой, шевелились совершенно беззвучно.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Акимов ждли не столько в Петрогрде, сколько в Стокгольме.

В одном из переулков этого процветющего городпорт жил стрый русский профессор Венедикт Петрович Лихчев.

Пятьдесят лет своей жизни посвятил Лихчев изучению российских прострнств, простирвшихся от Урльского хребт к востоку и северу. В свое время Лихчев с блестящим успехом зкончил Петербургский горный институт, потом пять лет провел в Гермнии, прктикуясь у смых крупных немецких профессоров и инженеров горно-поисковому и плвильному делу. С экспедициями то Российской кдемии, то Российского геогрфического обществ, особенно с экспедициями сибирских золотопромышленников Лихчев исколесил вдоль и поперек берег Енисея, Оби, Иртыш и бесчисленных больших и млых притоков этих великих рек.

Почти ежегодно Лихчев отпрвлялся в экспедиции, збирясь в мест, по которым не ступл еще ног человек.

К исходу своего зрелого возрст Лихчев нкопил огромный, совершенно уникльный мтерил, бесценный по своему знчению для нуки. Некоторые нблюдения, сложившиеся в результте рботы экспедиций, Лихчев опубликовл в нучных трудх Томского университет.

Многие экспонты по геологии и минерлогии кря, этногрфии и рхеологии, привезенные Лихчевым, ншли свое место в коллекциях первого в Сибири университет. Нучные интересы профессор простирлись и в облсть рстительного мир. И тут он внес в нуку свою лепту, не только дв описния отдельных особей сибирской флоры, но и доствив обрзцы в университетский гербрий и ботнический сд.

Долголетняя нучня деятельность и тлнт Лихчев выдвинули его в число видных ученых.

Лихчев был земляком Ломоносов, любил Север, быстро привык к Сибири и ни з что бы не покинул ее, если б не обстоятельств политического хрктер.

Всякий рз, кк только в университете возникло движение з демокртизцию порядков - з перемены в постновке обрзовния, з усиление общественного нзнчения ученого, - Лихчев окзывлся вместе с теми, кто выржл смые рдикльные стремления. Еще в первые годы существовния Томского университет он поддержл студенческую стчку против некоторых нтидемокртических нововведений ректор. Сторонник смых рекционных взглядов н просвещение, ректор объявил борьбу всякому свободомыслию, поощряя голый кдемизм. От профессоров он требовл быть только обучителями, студентов подвлял мелкой опекой и подозрительностью. Лихчев не мог и не хотел придерживться позиций ректор. Везде и всюду он отстивл прво студентов н смостоятельность, прививл им чувств критического отношения к нучным догмм, возбуждл интерес к общественному движению.

Однжды ректор и попечитель учебного округ, человек еще более рекционных взглядов, гуляли по дорожкм, протоптнным по склонм обширного косогор, сбегвшего к реке. Нстроение у обоих было тихое, умиротворенное: учебный год зкнчивлся, слв богу, блгополучно, без серьезных эксцессов. Между тем из Петербург, из Москвы, из Кзни, из Юрьев доходили вести, что по удиториям снов проктилсь волн студенческих сходок и митингов. Н них критиковлись не только университетские порядки, прозвучли куд более тревожные ноты: осуждлсь првительствення политик, незыблемость трон его имперторского величеств подверглсь сомнению. До хлдных сибирских крев сие не доктилось. Ректор и попечитель учебного округ видели в том результт собственного тщния. Своевременно и умело воздвигнут стен, о которую рзбились зловещие рскты студенческого буйств. Тк было... и, бог милостив, тк оно и будет впредь.

Вдруг из глубины рощи до ректор и попечителя донесся знкомый нпев популярной среди студентов песни "Из стрны, стрны длекой".

- Веселятся! - с покровительственным добродушием скзл ректор"

- Золотя пор юности, - усмехнулся попечитель, они сделли несколько шгов и остновились кк вкопнные. Знкомый мотив сопровождл совершенно незнкомые слов, содержвшие многознчительные нмеки:

Юной верой плменея,

С Лены, Бии, Енисея

Рди воли и труд,

Рди жжды жить светлее

Собрдися мы сюд.

И, с улыбкой вспоминя

Ширь Бйкл, блеск Алтя,

Всей стрне, стрне родной,

Шлем привет мы, призывя

Всех, кто с нми, в общий строй.

Кждый здесь товрищ рвный,

Будь же громче, тост зздрвный.

Первый тост нш з Сибирь,

З крсу ее и ширь...

А второй з весь нрод,

З святой девиз "вперед" - вперед!

Песня не умолкл. Звонкие, дружные голос, допев песню до конц, принимлись повторять ее. С кждой минутой хор нбирл силу, пение стновилось все более энергичным и стрстным.

- Тк... тк... "Рди воли и труд"... "Кждый здесь товрищ рвный"... - шептл побелевшими губми ректор, испугнно поглядывя н попечителя.

- Своды ншего университет не могут быть омрчены крмолой! воскликнул попечитель и ринулся через кустрник по не просохшей от весенних дождей земле.

Ректор поспешил з ним.

Через несколько минут они окзлись н поляне, зполненной возбужденной толпой студентов. То, что они увидели, зствило их попятиться. В роли глвного зкоперщик студенческого хор выступл профессор Венедикт Петрович Лихчев.

- Больше, бртцы мои, нпор, воли, чтоб дрожли стены от предчувствия грядущих перемен! - громко нствлял хористов профессор, сопровождя слов скупыми, но сильными жестми. И студенты и профессор тк были увлечены, что не зметили появления ректор и попечителя.

- Господ! Господ! Я прошу рзойтись! Нсколько я понял, в вшей новой песне нет и нмек н цря и бог... Постыдились бы, Венедикт Петрович, соврщть молодежь с твердого пути! - Ректор говорил высоким, взвизгивющим голосом. Белое, холеное лицо его стло пунцовым, в узких щелкх полусомкнутых век, кк острие бритвы, поблескивли злые глз.

Лихчев обернулся н голос ректор, удивленно всплеснул рукми, которые от физической рботы в экспедициях были у него крупные, в мозолях и ссдинх.

- Помилуйте, господин ректор! В песне нет ничего предосудительного! В ней звучит одно желние - быть полезным своей родине. Молодежь хотел отметить собственной песней свой весенний студенческий прздник.

Что в этом плохого?!

- Зпрещю и повелевю влстью, днной мне госудрем импертором, рзойтись! - провизжл ректор, стновясь в позу Нполеон со скрещенными н груди рукми.

- И не медля ни одной минуты, - притопнув ногой, подтвердил попечитель. - О вс, профессор, будет рзговор особый, и в смые ближйшие чсы.

Попечитель сердито смотрел н Лихчев через стекл пенсне, губы его, прикрытые рыжими усми, гневно подергивлись.

А Лихчев смеялся. Зкинув крупную голову, зросшую густыми, в звитушкх, русыми волосми, он хохотл, сотрясясь всем своим плотным телом.

Студенты пребывли в молчнии. Но вот кто-то в толпе здорно свистнул.

Ректор и попечитель в одно мгновение поняли, что пор убирться. Шг, дв, три!.. Они скрылись в березняке тк же неслышно, кк и появились. Вдогонку им донеслись вызывющие звонкие голос:

...Рди воли и труд,

Рди жжды жить светлее

Собрлися мы сюд.

2

А н другой день профессор Лихчев предстл перед судом своих коллег. Зседние происходило в кбинете ректор. Двери были плотно прикрыты. Вход в приемную оберегл университетский сторож.

Нсупившись, опустив головы, коллеги Лихчев слушли нудные поучения ректор и попечителя учебного округ. Поведение профессор Лихчев не нрвилось его коллегм. Видный профессор в роли хорист! Знете, по меньшей мере легкомыслие... Но тк ли уж это предосудительно?! Кк известно, всякое влечение - род недуг. А рзве у них нет своих увлечений? Один до стрсти любит игру в рулетку, второй чуть не по целым суткм просиживет в собрнии з крточным столом, третий увлечен церковными службми, , к примеру, профессор богословия любит лошдей, перепродет их ттрм из трктовых деревень и отнюдь не чурется брыш, который неизбежен в тком деле...

Судьбище нд Лихчевым еще не успело рзвернуться по-нстоящему, кк в кбинет влетел нчльник жндрмского упрвления.

- Вше превосходительство, господин ректор, у вс крыш горит! - не собирясь приносить извинений з непрошеное вторжение, рявкнул полковник.

- Что имеете в виду, вше высокоблгородие? - вствя с кресл и бледнея, спросил ректор.

- Студенты взломли дверь глвной удитории и митингуют!..

- Доктилось-тки и до нс! - трхнув кулкми по столу, воскликнул попечитель. - Вот к чему приводят вши безобидные песенки, господин профессор! Все революции в Европе тоже нчинлись с пустячков, зкнчивлись кровью, кровью, кровью!

Ректор метлся з своим длинным столом, не зня, что предпринять, чтобы остновить неотвртимо ндвигющиеся трозные события.

- Ну что же вы медлите, вше превосходительство? - скзл нчльник жндрмского упрвления.

Ректор вскинул н него глз, полные рстерянности, стрх и мольбы о помощи.

- Кк прикжете поступить? - спросил он упвшим голосом.

- Отпрвьте в удиторию профессор Лихчев.

Пусть он скжет студентм, что ему не грозит ни увольнение, ни рест.

- Идите, Венедикт Петрович! - Ректор просительно сомкнул кисти рук и посмотрел н Лихчев зискивющими глзми.

- Идите же, Венедикт Петрович, пок эти безумцы не ворвлись в лбортории и не устроили тм погром!

Идите, пожлуйст! - Голос попечителя учебного округ звучл теперь по-иному: мягко, вкрдчиво.

- Я готов пойти. Но преду прея? дю: я не произнесу ни одного слов против, если студенты выдвинут требовние о перемене общественной тмосферы в ншем университете. - Лихчев встл, но срзу же сел, двя этим понять и ректору и попечителю, что он не отступит от своего условия.

Вдруг из длинного коридор донесся топот множеств ног, гул голосов, и в кбинет ректор ввлилсь делегция студентов.

И кк они держлись, эти желторотые юнцы! В их резолюции то и дело слышлся звон метлл: "Мы требуем!", "Мы не отступим ни н шг!", "Свободу - нуке, свободу - труду! Счстье - Родине!"

Попечитель попытлся возмутиться. Он зтопл ногми, вскинул нд головой свои склеротические руки, сжтые в кулки. Но голос студент, читвшего резолюцию, ззвучл с угрожющей силой:

- Мы не потерпим ни н одну минуту унизительной слежки з ншим поведением и всеми силми будем протестовть против подлой системы опеки и беззстенчивого унижения достоинств и чести студент в угоду отечественным мркобесм, по монршей воле призвнным глушить тягу нрод к просвещению и свободе.

Ректор мученическими глзми смотрел н Лихчев.

Единственный, кто мог остновить этот ужсный молодой, звонкий голос, это он, Лихчев. Но профессор стоял с невозмутимо спокойным лицом, и, более того, в его круглых, кк у беркут, глзх плесклось озорство и буйство. Н миг ректору покзлось, что профессор сейчс откроет свой большой рот, прикрытый прокуренными усми, и из его глотки выплеснется:

Рди воли и труд,

Рди жжды жить светлее

Собрлися мы сюд!

Ректор мелко, чтоб коллеги не видели этого жест отчяния, перекрестил свой живот, стрясь избвиться от возникшей в мозгу кртины, кк от дьявольского нвждения. Но предчувствия не обмнули ректор. Вдруг кто-то из студентов, стоявших в последнем ряду, сильным голосом зпел:

Юной верой плменея...

В то же мгновение по университетскому коридору згрохотло:

С Лены, Бии, Енисея

Рди воли и труд,

Рди жжды жить светлее

Собрлися мы сюд,

Ректор упл в свое кресло с высокой спинкой, увенчнной изобржением двуглвого орл, судорожно хвтя струю свежего воздух, прониквшего в полуоткрытое окно. Попечитель змер с рзинутым ртом. Профессор сидели мрчные и молчливые. А Лихчев, вскинув кудлтую голову, стоя с просветленным лицом, прислушивлся к рсктм сильных, молодых голосов, от которых, кзлось, сотряслись толстые кирпичные стены университет...

3

Вот с той поры и нчлось... Лихчев жил и.рботл, ненвидимый университетским нчльством и окруженный чуткой любовью студентов. Кк только рекционные профессор пытлись поднять н него руку, немедленно вступли в действие студенты. Они были готовы в любой миг н любые поступки рди того, чтобы отстоять Лихчев, И ректор и попечитель в этом не сомневлись. Волей-неволей приходилось уступть, чтобы не нжить бед куд более серьезных, чем все те, которые возникли от присутствия в университете Лихчев.

Был, првд, у Лихчев одн черт в хрктере, вернее, стрсть, которой стрлись пользовться и ректор и попечитель для облегчения своего положения.

Лихчев был неутомимый путешественник. Прогрмм его путешествий простирлсь н десять лет вперед.

Едв зкончив одну экспедицию, он нчинл подготовку к другой. Лихчевские недоброжелтели рды были спровдить профессор хоть к черту н кулички, лишь бы пожить в спокойствии и чинном блголепии. Урезя средств н другие нужды, ректор не скупился н рсходы для экспедиций, порой испршивл дополнительные суммы в Петербурге, то и у чстных лиц, влдевших большим кпитлом.

Однко, обретя временный покой в месяцы пребывния Лихчев в отъезде, ректор с грустью отмечл, что кждя экспедиция приносил ученому, фигурльно выржясь, новую звезду н погоны.

Результты экспедиций рссмтривлись не только В Томске, Лихчев выезжл с доклдми в Петербург.

Тм внчле относились к нему нстороженно. Доклды слушлись только в Российском геогрфическом обществе, где всегд нходились рзумные люди, хорошо отличвшие нукоподобную мишуру от подлинно нучч ных открытий. Но по мере того кк повышлся интерес црского првительств к своим восточным и северным окринм, повышлся интерес к трудм Лихчев и со стороны Российской кдемии нук. Полностью истребить ломоносовский дух в кдемии никогд и никому не удвлось. Он то згсл, нподобие тежного костр, прибитого нлетевшим ливнем, то снов рзгорлся, кк рзгорется тот же полузтухший костер под свежими струями ветровых потоков.

К слову Лихчев теперь прислушивлись в стенх нучных учреждений. А что ксется деловых людей, рисковвших вклдывть свои кпитлы в рзного род предпринимтельские нчинния н востоке, то они, несмотря н всю свою необрзовнность и презрение к просвещению, домоглись встреч с Лихчевым, испршивли у него советов. И он не уклонялся от них, дже в смых трудных случях.

Никто, рзумеется, в те длекие годы не фиксировл прогнозов, которые выскзывл Лихчев отдельным предпринимтелям. А прогнозы эти охвтывли обширные рйоны Сибири и в просторечии бесед с промышленникми и купцми были крткими, но вполне исчерпывющими, кк суворовские донесения и прикзы.

- Хотите грести золото лоптой? Есть ткое золото в Сибири. Оно лежит в верховьях Енисея, по берегм его притоков. Потом ищите это золото н Среднем Енисее и в низовьях Ангры. А когд рзбогтеете, не щдя сил и средств, идите н крйний северо-восток. Верховье Томи все в железе и кменном угле. Хотите, чтоб Сибирь имел железные дороги и свой метлл, идите туд, не ошибетесь.

Лихчев был сведущим не только в облсти ископемых. Он, кк никто, знл реки и озер Сибири, соствлял из них целые трнспортные системы. При этом он учитывл опыт землепроходцев, нщупывя н необозримых прострнствх Сибири смые крткие и смые выгодные пути.

- Помимо крупных корблей, стройте мелкосидящие плоскодонки, пробивйтесь в верховья млых рек.

Тм встретите громдные богтств, смое глвное, выйдете к новым большим рекм и свяжете большие дороги в единую нить - от сердц России до ее нетронутых окрин.

Предпринимтели - и российские, и нгло-фрнцузские, - почуявшие в Сибири золотое дно, пытлись приручить Лихчев, сделть его своим советчиком и укзчиком. "Нюх у этого книгочея н земные богтств кк у доброго охотничьего кобеля н тежную живность", - говорили о нем российские толстосумы, похвляясь перед нглийскими и фрнцузскими бнкирми.

Но все попытки приручить его к непосредственному обслуживнию интересов предпринимтельств Лихчев сокрушл железной рукой.

- Я хоть учился у немцев, но человек нсквозь русский. Где пхнет инострнной деньгой, тм мне делть нечего!

А случлось, что говорил и того короче:

- Отстньте! Я прикзчик России и червь нуки!

4

К исходу семидесятого год от роду Лихчев поддлся все-тки соблзну быть поближе к глвному центру нуки - кдемии и переехл в Петербург.

- Еду туд не з тем, чтобы збыть Сибирь, нпротив, чтоб служить ей пуще прежнего. Кк нбт, звучит весь мой век звет Михилы Ломоносов: "Российское могущество прирстть будет Сибирью".

Эти слов Лихчев скзл с подножки вгон толпе студентов, собрвшихся н плтформе в Томске проводить его в длекий путь.

Жизнь в Петербурге с первого дня нчлсь совсем инче, чем думлось. Не успел Лихчев рсствить вещи в своей обширной профессорской квртире, не успел отоспться после долгой дороги в тряском вгоне, столицу вздыбил стршня весть: кйзер Вильгельм обрушился н Россию войной.

С этой новостью к Лихчеву прибежл студент последнего курс политехнического институт Вня Акимов. Приходился студент Лихчеву вроде бы дльним родственником. Был он сыном двоюродной сестры жены профессор, рно умершей.

- В недобрый чс приехл я, Вня, в столицу. Не зйми мое месго в Томске другой профессор - вернулся бы туд с рдостью. Не до нуки теперь будет ншему отечеству.

Лихчев был потрясен. Ходил по комнте вприпрыжку, остнвливлся возле тюков с бумгми, хрнившими уникльные мтерилы экспедиций, дневники, крты, нброски будущих сттей, в которых содержлись предвидения порзительные, генильные.

Вня был в три рз моложе Лихчев, но дружил с ним, кк порой не дружт дже сверстники. Лихчев двжды брл Вню с собой в экспедиции, посылл ему регулярно деньги н жизнь, переписывлся, не тя в письмх ни чувств своих, ни дум. Сближл их, конечно, прежде всего общность нучных интересов. Првд, Вня не знл и сотой доли того, что умещлось в крупной, лобстой голове Лихчев, но любил нуку, хотел постигнуть истины, вырботнные российскими и зрубежными учеными.

Весть, которую Вня принес Лихчеву, совсем не печлил его. Он был возбужден, и зряд нерстрченной молодой энергии жрким блеском сиял в темно-коричневых глзх юноши.

- А ты, Вня, вроде доволен, что обрушилось эткое несчстье н ншу родину? - спросил Лихчев, и голос его прозвучл осудительно.

- Д что вы, Венедикт Петрович! Войн - ужсное бедствие! Рзве можно рдовться этому?! - воскликнул Вня с кким-то особенным возбуждением. Но кк бы Вня ни откзывлся от этого, в голосе звучл если не рдость, то, по крйней мере, неуемня бодрость, здор.

- А все ж тки ты чему-то рд. Рд! Я же вижу по тебе, - теперь уже откровенно с укором скзл Лихчев.

- Д, действительно, что-т очень взбудорживет меня, - признлся Вня.

- Может быть, мечтешь о подвигх н поле брни? Кинешься н фронт? спросил Лихчев, окидывя юношу придирчивым взглядом.

- Нет, Венедикт Петрович! Это не мой удел! - без млейших сомнений скзл Вня.

- Что же тогд? Любовь? - рзвел рукми Лихчев.

- Откроюсь перед вми, кк верующий перед господом богом: войн породит революцию. Рожден я для революции. Вот откуд мое возбуждение. - Вня выпрямился и глядел н ученого строго, с решимостью отвечть з свои слов.

- Вон оно что! - воскликнул Лихчев. - Никогд не думл, что ты ткой... Робеспьер.

Ученый хотел, вероятно, улыбнуться, но улыбки не получилось. Ноборот, лицо его стло серьезным, взгляд больших глз озбоченным. И Вня без тгзуд понял, о чем думл сейчс ученый: "Рожден для революции... А знешь ли ты, что ткое революция? Ни я, ни ты этого не знем".

- Войн неизбежно взорвет цризм. Революция стнет единственно возможным выходом из тех стрдний, ккие войн принесет нроду. Рбочий клсс осознет себя в этих испытниях кк силу, которя должн вывести стрну н путь социльной свободы...

Лихчев опустился в кресло. З свою долгую жизнь он стлкивлся с смыми рзличными точкми зрения н переустройство жизни людей. Но ни одн из них не увлекл его, не покорил. О многих теориях он думл с недоверием, то и просто с презрением. "Болтовня, милые господ! Болтовня! Не более. Чтоб повернуть Россию н новые пути, ндо, чтоб зхотел этого см нрод. Мужик упрям, не зхочет вшей "свободы", и ничем ты его не стронешь с мест".

И сейчс, выслушв горячую речь Вни, Лихчев прежде всего подумл об этом.

- Войн... революция... свобод... Звучит крсиво, звонко! Но все это для нс, грмотеев, интеллигентов.

А мужик, бородтый мужик, темный и збитый, он чтонибудь понимет, Вня, в этих премудростях? - скзл Лихчев, отметив про себя, что его молодой друг, несмотря н юные годы, по-видимому, человек с "црем в голове". Держится он просто, без стеснения, следовтельно, уверен в себе, в рот кждому говоруну смотреть не стнет.

- Бородтый мужик, Венедикт Петрович, действительно и темный и зЬитый. Но его просвещение, вероятнее всего, будет протекть ускоренным способом. До высот нуки он поднимется фнтстически быстро!

- Он не знет збуки! Вместо подписи он тискет отпечток пльц. А ты - высоты нуки! - усмехнулся Лихчев, и губы его зстыли в горькой гримсе.

- Мы говорим о рзных вещх, Венедикт Петрович.

Вы имеете в виду высоты нуки в облсти бсолютных знний, я же веду речь о высотх революционной нуки и борьбы. В этом нш темный и збитый мужик н поверку и не ткой темный и не ткой збитый, кк о нем принято думть. Кк-никк з его плечми опыт Событий пятого год.

- Стршный опыт: безвиння кровь у црского дворц, кроввя войн н Дльнем Востоке, бездрно нчтя и позорно проигрння, и шквл збстовок ц восстний, в конечном итоге не принесший трудовому люду никкого облегчения...

- Суровя школ и суровые уроки. Они не прошли дром, - перебил Вня ученого.

- Были и прежде, Вня, суровые уроки, збылись. Збудутся и эти.

- Эти не збудутся, Венедикт Петрович! Теперь есть сил, которя и сберегл эти уроки в пмяти и при случе нпомнит их, чтоб не повторить прежних ошибок.

- Что же это з сил? Нш брт интеллигент? Не шибко-то-я верю в эту силу! Одних припугнут, другим подороже зплтят, третьи не рискнут терять кусок хлеб нсущного! Этой силе крепкие подпорки нужны, чтоб не кчлсь он из стороны в сторону.

- Я говорю о другой силе, Венедикт Петрович. Пролетрит! Он вышел н рену исторических битв.

Город был уже возбужден стршным известием о войне. После нескольких чсов тишины, кк бы притиснувшей улицы и переулки к земле, взметнулось в гомоне, реве, шуме человеческое горе. В открытое окно профессорской квртиры ворвлись голос пьяных людей, томивших свое отчяние перед грозным событием в истошном крике.

- Вот он, твой пролетрит! Сегодня с тупым ндрывом песни поет, звтр с тким же ндрывом будет плкть, послезвтр, збыв и то и другое, нчнет убивть себе подобных, дже не спросив себя, во имя чего он это делет...

-- Но нступит чс, когд это отчяние и эт покорность переплвятся в иное - в потребность изменить мир, изменить себя. Это обязтельно произойдет. Более того, это уже происходит. Для тысяч и тысяч людей уже и сейчс ясно: в этой войне ндо делть только то, что принесет России поржение. Цризм без поржения не свлится. Это зверь живучий.

Лихчев вскочил, зкинул крупные руки з спину.

- Поржение! Это слово бьет меня по моим перепонкм, кк снряд. Я русский и не хочу, чтоб мое отечество лежло рсплстнным у ног немецкого кйзер.

- Поймите, Венедикт Петрович, только поржение цризм принесет очистительную революцию.

- Униження и рзбитя отчизн подобн трупу, Ее не спсут и революции.

- Не нрод, цризм потерпит поржение.

- Нет, нет! Рди отечеств я готов н все! И я не потерплю, Ивн, твоих рзговоров. Збудь это слово -"

поржение! Мы должны победить врг. Только гордой и сильной стрне революция может принести избвление от нужды и стрдний.

Вня попытлся докзть ученому, в чем его зблуждения, но тот не зхотел слушть. Рзгневнно шркя ногми, он удлился в другую комнту, плотно прикрыв з собой тяжелую дубовую дверь.

Вня проводил ученого взглядом, осуждя себя з излишнюю прямолинейность в суждениях. "Ну ничего, то, что не смог докзть вм, господин профессор, я, то вм докжет см жизнь", - утешл себя Вня, не зня еще, кк поступить дльше: сидеть ли в ожиднии, когд гнев ученого уляжется, или покинуть его дом до кких-то лучших минут.

Вня не успел еще решить этого, кк дубовя дверь открылсь и Лихчев вернулся с ккой-то виновтой улыбкой, тк не подходившей к его суровому лицу.

- А ну ее к черту, Вня, твою политику! Я ее недолюбливл в молодости, в стрости он мне и вовсе не нужн. Двй пить чй с брусничным вреньем, - глуховтым голосом скзл Лихчев.

- Что ж, чй пить не дров рубить, говривли в стрину, - усмехнулся Вня, - однко истины рди змечу, Венедикт Петрович, возможно, что политику вы недолюбливли, но других поощряли знимться оной.

- Что з нмеки? - снов сердясь, спросил Лихчев.

- Никких нмеков, одни фкты. Мне вспомнились вши постоянные конфликты с рекционной профессурой.

- Д рзве это политик, друг мой ситцевый?! Просто-нпросто сердце мое не терпит неспрведливости, Нук требует свободы дух...

- Вот, вот, - поощряя откровенность ученого, зтряс головой Вня.

- Опять ты меня, искуситель негодный, вовлекешь в нтипрвительственные рссуждения. Д ты что, подослн тйным упрвлением жндрмерии?! - змхл кулкми Лихчев, ндвигясь н племянник, поблескиввшего из угл своими темными глзми.

- Успокойтесь, дядя! - вскинув руки, скзл Вня. - Я не подослн, послн, дядя, к вм. Послн студентми-большевикми. Позвольте воспользовться вшей гостиной л провести тут звтр вечером небольшую беседу. Мы в крйнем зтруднении. Мы существуем нелегльно, нм тяжело, момент ответственный, он требует ясности и действий.

Лихчев опустил кулки, попятился, упл в кресло, словно его кинули туд. Жлобно скрипнули под ним прочные, скрытые кожной обивкой пружины.

- Ах искуситель, х лиходей! Собирл бы своих оболдуев без спросу, тк нет, рзрешения спршивет, блюститель добропорядк!

- Вы звтр до которого чс в отсутствии? - не упустил удобного момент Вня.

- Поеду н именины. Вернусь з полночь. И думю, что вернусь в изрядном подпитии. Восьмидесятилетний именинник умеет и угостить и см выпить.

- Рздолье! - прищелкнув языком, воскликнул Вня.

- Окн шторми прикрыть ндобно. По улице немло всякой сволочи шляется.

- Уж это не извольте беспокоиться, - со смехом в лкейском поклоне дуршливо изогнулся Вэня.

- Не пясничй, племянник! Сдись з стол, чй будем пить! Неонил Терентьевн! - крикнул Лихчев в приоткрытую дверь служнке. - Смоврчик нм с Вней, брусничное вренье и коржики!

- Ня-су, брин, ня-су! - послышлся из глубины квртиры нпевный голос.

5

Н другой день в квртире профессор Лихчев состоялось собрние большевиков.

Венедикт Петрович приехл в полночь. Рзговоры были еще в смом рзгре. Кое-кто, увидев профессор, смущенно встл. Неужели пор уходить? Хозяин кбинет остновился н пороге. Все уствились н Вню.

- Позвольте, дядюшк, звершить беседу. А вы, может быть, пройдете в спльню н отдых? - не то спросил, не то посоветовл Вня.

- Вы что же, боитесь, что я выдм вши секреты?

- Нет, почему же? Вы, вероятно, устли, вм пор спть. - Вня готов был подхвтить профессор под руку и почтительно провести его в соседнюю комнту.

- Дй-к мне стул. Я посижу, послушю, о чем вы тут рзговор ведете.

Не ожидя приглшения, профессор сел рядом с Вней.

В нкуренной комнте воцрилось молчние.

- Будем, товрищи, продолжть. Венедикт Петрович знет, что здесь происходит нелегльное собрние большевиков, - скзл Вня с отчянием в голосе.

Профессор слушл внчле рссеянно и кждого выступвшего встречл улыбкой недоверия. "Горе-спсители России! Млденческий лепет! Плвние по поверхности с помощью ндувных пузырей!" - мелькло у него в уме.

Но по мере того, кк рзговор принимл все более нпряженный хрктер, тяло, словно вешний снег н солнцепеке, и недоверие Лихчев к студентм. "Млденцы, но упрямые. Цризм, конечно, не свергнут, цря попугть могут", - смягчил свои рзмышления Лихчев.

Суть острой дискуссии профессор не очень улвливл. Его сознние здерживлось лишь н отдельных фрзх.

- Мссы! Звоевние мсс! Вот коренной вопрос будущей революции, гудел бсок одного из студенток.

Остльное Лихчев не слушл. "Птенцы вы желторотые! Мссы! Д известно ли вм, что российские мссы негрмотны, збиты, они лежт, подобно влуну, н дороге общественного рзвития. Чтобы влун сдвинуть с мест, нужен, по крйней мере, прочный рычг. Уж не вы ли, сосунки, рискнете уподобиться этому рычгу?!" - полемизировл про себя профессор с выскзывниями студентов.

- Революционное созревние мсс пойдет стремительно. Войн уже коснулсь непосредственным обрзом миллионов людей. И смое глвное в том, что рбочий и крестьянин окзлись рядом, в одном окопе. Уж тков жизнь: крйние ктклизмы современной жизни сближют для совместных усилий решющие фигуры будущей социльной борьбы...

Это звенел приятный голосок племянник. "Ох ты ккой стртег! И глядят все н него с увжением, видно, не ткой уж Вньк тумк, кк я порой про него думю", - проносилось в голове профессор.

Но голов его в эту ночь-все-тки был во хмелю.

Фрнцузский коньяк, выпитый н именинх, делл свое дело. В глзх дрожли тени от кудлтых голов студентов, подпрыгивл люстр с медной цепью, поколыхивлись стены в темно-розовых обоях.

- Ну, тлдычьте здесь хоть до утр, я пойду отдыхть. Дверь, Ивн, не збудь зпереть. Неонил Терентьевн спят-с!.. - пробурчл профессор и вышел из комнты.

А через несколько дней произошло то, что рно или поздно должно было произойти: Вньку Акимов, милого племянник и тйную ндежду ученого, рестовли.

Арестовли его прямо в лбортории.

В тот же день профессор Лихчев посетил студент, окзвшийся облдтелем того смого бск, который н сходке в пмятную ночь тк увлектельно рссуждл н тему звоевния мсс. Студент был изрядно сконфужен, взволновн и дже рстерян. Он попросил у профессор рзрешения войти в столовую и опрокинуть стол. Тм, в тйнике, устроенном прямо под столешницей, хрнились ккие-то очень-очень, кк скзл студент, вжные революционные документы.

- С Ивном есть возможность снестись. У нс в предврилке свои люди, скзл студент, сдерживя свой рокочущий бс.

Лихчев вспылил:

- Передй Вньке, что он мерзвец! Ткому лбу ндо н войне быть, не проедть кзенные хрчи в тюрьме. - И он вышел, хлопнув дверью.

Через минуту профессор вернулся и подобревшим голосом скзл:

- Возьмите эти деньги. Тут сто рублей... Передйте, когд можно будет, этому негодяю Акимову и скжите ему, чтоб в тюрьме не рспускл нюни, если окжется в ссылке, то пусть нукой знимется - лучшее средство от скуки и спнья.

- Все в точности передм, - пообещл студент.

Зпрятв бумги в потйной крмн студенческой куртки, бс отвесил профессору глубокий поклон и удлился. Лихчев предствил н миг жизнь без встреч с Ивном, и сердце его стиснул тоск. "В экспедицию пор. Двинусь в низовья Оби. Попробую обследовть побережье окен в сторону Енисея... От Мнгзеи нши предки ходили и к северо-зпду, и к северо-востоку.

Ндо посмотреть н все своими глзми", - рзмышлял Лихчев. Но это был мечт, чистя мечт, без млейших примесей рельности.

Дело в том, что охотники тртить деньги н экспедиции, д к тому же ткие длекие и дорогие, окончтельно перевелись. Првительство и прежде не очень щедро отпускло средств н нуку, теперь оно, знятое военными зботми, и помышлять об этом не хотело. Нйти честного воротилу, пожелвшего бы взять н себя огромные рсходы, тоже было не просто. Могли, конечно, с великой охотой влезть в это предприятие нгло-фрнцузские компнии, ппетит которых к российским сокрови-.

щм рзгорлся с кждым годом все больше, но одн мысль о служении чужеземным интересм приводил Лихчев в негодовние.

"Не ерепенься-к, Венедикт Петрович, никуд ты в ткое время не уедешь. Сдись-к з стол, рсклдывй мтерилы своих сибирских экспедиций и попробуй сообрзить, что из них вытекет. Дело тоже нужное, никто з тебя этого не сделет", - утешл себя Лихчев.

И он действительно приступил к ткой рботе, рзворошив большой, оковнный жестью сундук с рхивми сибирских экспедиций.

В один из поздних вечеров, в смом нчле этой рботы к Лихчеву снов нгрянул облдтель бс.

- Ивн переслл вм письмецо, Венедикт Петрович, - скзл студент, извлекя откуд-то из-под полы скрученный в трубочку листок бумги.

- Не збывет, знчит, дядюшку! - с ноткой удовольствия в голосе воскликнул Лихчев.

- Помнит и зботится, - угрюмо хмыкнув, прогудел бс.

Лихчев водрузил н нос очки, бережно рзвернул бумжную трубочку, зшевелил губми.

"Милый дядюшк! О себе не пишу. Все мысли мои о Вс. Нд Вми зходит гроз. Провлы нши окзлись серьезнее, чем можно было предполгть пончлу.

Вше сочувствие к нм, Вш помощь нм известны.

Зпрошены ткже мтерилы из Сибири о Вшем учстии в студенческих нтипрвительственных мнифестциях. Все это ничего хорошего не предвещет. Не поспешить ли Вм с отъездом в Стокгольм? Помнится мне, что Вс ззывли туд для прочтения лекций. Время для этого вполне подоспело. Спешите, спешите, пожлуйст!

Обнимю и остюсь Вшим верным другом и учеником!

Ивн".

Лихчев прочитл письмо племянник молч, отошел к окну, зкинул руки з спину, смотрел куд-то в небо.

- Ответ не будет? Есть возможность передть не позже звтршнего утр, - скзл бс.

- Прошу подождть. - Лихчев присел к столу, рзмшисто нписл:

"Вня! Уклдывюсь для немедленного отъезд. Збирю смую необходимую чсть сибирского рхив.

Если твое отсутствие будет менее продолжительным, чем мне думется, не збудь понблюдть з моей квртирой, чтоб не рстеклось нжитое без отц и мтери добро по чужим рукм. Будь здоров! Дядюшк".

Лихчев перечитл зписку, достл из стол хрустящий с черной подклдкой конверт, острожно вложил в него исписнный листок.

- Извините, профессор, конверт лишний. Письмо вше будет зпечено в булку, - чуть усмехнулся бс.

- Ну, в случе чего, сми выбросите! Стря привычк чтить дрест, пояснил Лихчев и, прихлопнув конверт тяжелым пресс-ппье, подл его студенту.

6

А вскоре Лихчев уехл в Стокгольм. Пок он не вошел по трпу н проход шведской компнии, он не был уверен, что уедет.

Где бы он ни появлялся в эти предотъездные дни, он всюду обнруживл признки усиленной слежки з собой. Сыщики не оствляли его без внимния дже дом.

Они нгло прохживлись под его окнми, остнвливли служнку Неонилу Терентьевну, рсспршивли ее, чем знят профессор.

Лихчев побивлся: вдруг рестуют. Но тут он опсность преувеличивл. Здерживть его никто не собирлся. Ноборот, опслись, чтоб не рздумл с отъездом. Влсти полгли тк: пусть себе убирется куд-нибудь подльше от России, то еще окрутят его революционеры, вовлекут в свои дел. Бороться с тким не просто, уж очень он н виду у всего Петрогрд...

Лихчев был нчеку до смой последней минуты.

Опсясь, что могут быть похищены мтерилы, без которых его отъезд в Стокгольм потерял бы всякую целесообрзность, он все чемодны погрузил к себе в кюту и всю дорогу неустнно следил з ними.

В Стокгольме Лихчев встретили достойно его высокого звния. Худой, морщинистый стрик с пожелтевшими волосми н клинообрзной голове, прямой, кк сухя жердь, нзввшийся членом Шведской кдемии нук и профессором древнего университет город Упслы, произнес крткую речь:

- Я счстлив приветствовть от лиц моих коллег столь выдющегося предствителя российской нуки.

Вш приезд в Швецию будет способствовть добрососедскому духу нших нук, процветющих под эгидой русского импертор и короля Швеции.

"Ну нсчет эгиды, бтеньк мой, ты подзгнул от излишнего подобострстия перед црствующими особми", - подумл Лихчев, пожимя костистую руку шведского профессор.

Жизнь в Стокгольме окзлсь н редкость скучной.

Один рз в неделю Лихчев поднимлся н кфедру и прочитывл очередную лекцию. В остльные дни недели он был предоствлен смому себе. Внчле ему кзлось, что тк уединенно живег лишь он. Родин его нходится в состоянии волны, которя неизвестно еще кк и чем звершится, и шведы, люди осторожные, не спешт проявлять к нему, инострнцу, особо подчеркнутый интерес. Но вскоре Лихчев понял, что тк же уединенно жили здесь все профессор. Они кк бы чуждлись друг друг, их общение не переходило з рмки служебных обязнностей. "Скукот, Вня! Если тут от тоски не сопьешься и не рехнешься рзумом, то и здоровым не вернешься", мысленно рзговривл с племянником Лихчев.

Первое время Лихчев проводил целые дни в путешествиях по городу. Он исходил его вдоль и поперек. Город чем-то нпоминл Петрогрд, хотя не облдл мшь голюдьем российской столицы и змирл буквльно $ нступлением сумерек. Но через две-три недели осмтривть Лихчеву в Стокгольме стло нечего. Нскучил ему и порт, вызывющий приступы острой тоски. Иногд тут мелькли суд с русскими нзвниями. Особенно стновилось горько н душе, когд они, рзвевя по небесному простору клочки дым, удлялись к горизонту, з которым жил, стрдл, боролсь его родня Россия.

"Плюну н все предосторожности и поеду домой.

Дльше Нрым меня не сошлют, тм я не пропду.

Доделю то, что не успел сделть в экспедициях", - рссуждл Лихчев в минуты отчяния.

Но возврщться все-тки было рисковнно. "По крйней мере ндо дождться ккой-нибудь весточки от Вньки", - успокивл себя Лихчев. И ткя весточк нконец поступил. Писл, првд, не Вньк Акимов, , по-видимому, все тот же бс, прозыввшийся, окзывется, Алексндром Петровичем Ксенофонтовым. Сообщя Лихчеву, что его квртир нходится в прежнем порядке, служнк Неонил Терентьевн пребывет в полном здрвии, Ксенофонтов кк-то между строк, чтобы не вызвть излишних подозрений военной цензуры, нписл о смом глвном: Ивн отбыл в Нрым н четыре год. О нем, о Лихчеве, все дом стосковлись, но ничего не попишешь, скоро его не ждут, знют, что у него тм, н чужбине, дел неотложные и их когд попло не бросишь. Из этого нмек Лихчев понял, что время его возврщения в Россию еще не нступило.

Ксенофонтов в конце письм сообщл Лихчеву свой дрес, по которому просил нпрвлять письм, и обещл впредь быть более ккуртным в переписке. Именно после получения письм Ксенофонтов, окончтельно рзрушившего ндежды н скорое возврщение Лихчев в Петрогрд, ученый рспковл свой сибирский рхив и, обложившись бумгми, приступил к делу.

Условия для нпряженной кбинетной рботы были в Стокгольме отличные. Лихчев жил в удобной университетской квртире поблизости от Королевской библиотеки, книгохрнилищ которой содержли обширную спрвочную литертуру н смых рзнообрзных языкх мир. Ншлись в библиотеке и кое-ккие уникльные мтерилы из ее рукописных фондов, ксвшиеся приокенских рйонов Сибири. Но, помимо всего этого, было еще одно вжнейшее условие для успешности нучной рботы в Стокгольме одиночество, полное одиночество.

Лихчев всегд ценил одиночество, когд, нсытившись мтерилми по смое горло, нступло время извлекть из него выводы, формулировть истины. "В суете д в спешке дже смя светля голов не в состоянии высечь ни одной искры из глубин рзум. Думть, думть, без устли думть нд тем, что увидел, узнл, почувствовл", - любил говорить Лихчев своим ученикм.

Теперь здесь, в Стокгольме, в тиши профессорского особняк, отгороженного от шумной улицы стосженной стеной из огромных дубов и лип, можно было рботть не спеш, без суеты, и думть столько, сколько мог выдержть мозг.

З долгие годы рботы Лихчев вырботл собственную методику. Первое, что он требовл от себя, - полное, бсолютное знние мтерил. Ккой бы генильной ни был т или иня догдк, ученый не впрве считть ее истиной, пок он не овлдел мтерилом, не прошел его нсквозь (любимое словцо Лихчев!), не подтвердил взлет своей интуиции фктми.

Лихчев и прежде немло писл о Сибири. В его сочинениях, нпечтнных в нучных издниях университетов, Геогрфического обществ, кдемии и просто хрнящихся в рхивх, были поствлены рзнообрзнейшие проблемы из облстей геологии, минерлогии, климтологии, фуны, флоры. Но теперь он осуществлял смую знчительную рботу, глвную рботу своей жизни, кк он считл, кпитльный труд о Зпдно-Сибирской низменности. Обширные прострнств в дв с половиной миллион квдртных километров, рвные по территории пяти Фрнциям, лежли перед его мысленным взором со всеми своими згдкми, пок недоступными человеку. Н множество сложнейших вопросов о происхождении, особенностях строения, тысячелетних геологических процессх, происходящих н этой необозримой рвнине земного шр, должен был ответить Лихчев.

Несколько недель ученый рзбирл свой рхив, тщтельно прочитывл кждую зпись, всмтривясь в зрисовки обрзцов и чертежи рельеф и отложений, сделнные торопливо, нспех, сохрйившие порой потеки от дождевых струй и сырых ветров север. Эти следы длеких путешествий кк-то по-особенному волновли Лихчев. "А все-тки был рыск-мужик", - думл он о себе.

Когд эт рбот был зкончен, рхив был рстсовн по полкм шкф в звисимости от вжности мтерил, содержщегося в тетрдях и кртх, Лихчев отпрвился в Королевскую библиотеку. Тут он сел з ящики ктлогов, и библиотекри едв успевли извлекть из потенных хр"янилищ, уствленных стеллжми необходимые ему книги.

В юности Лихчев изучил фрнцузский язык. Живя в Гермнии, он в совершенстве овлдел немецким. Кроме этих и родного русского язык, он прилично знл нглийский и итльянский. И шведский двлся ему легко, просто, можно скзть, кк-то попутно.

Служщие Королевской библиотеки немло повидли н своем веку ученых. Кроме своих шведских, у них перебывли ученые из многих стрн мир, включя и зокенских, но впервые они встретили человек, которому требовлсь литертур по ткому широкому кругу вопросов.

Рботл Лихчев увлеченно и споро. Чтобы не доводить себя до изнеможения, он строго реглментировл день и выполнял это смопредписние неукоснительно.

Вствл в семь утр. Звтркл быстро, но по-русски обильно, и рботл до четырех. Потом об"едл, не торопясь просмтривл гзеты и журнлы. В шесть чсов дня он поднимлся и, ккя бы погод ни стоял н улице, отпрвлялся гулять по городу. Прогулк продолжлсь не менее двух чсов. После ужин он вновь сдился з стол и рботл до полуночи. Спл обычно крепко, но мло. Впрочем, несмотря н возрст, никогд не подбдривл себя дневным сном, считя, что это только рсслбляет мышцы и ндолго вносит тускловтость и нтужность в рботу мысли.

Но кк ни увлечен был Лихчев, кк ни збывл он в своих знятиях о времени, тревог з Ивн, з его судьбу не покидл ученого. С нетерпением он ждл от племянник весточки, двжды нпоминл Ксенофонтову о своих беспокойствх, но Ивн молчл и молчл.

"Пожлуй, зря я волнуюсь. Везут Вньку не н курьерском поезде. От Петрогрд до Томск пройдет он через десятки пересыльных тюрем. Н кждом этпе - остновк, проволочк, мытрство. А ведь еще от Томск ндо добрться до Нрым. Тут уж совсем зтоскует прень. Повезут н открытой брже. Если угдет в теплую погоду - счстье, вдруг выпдет холодное время? Издрожится мой Робеспьер, увидит, что у революции, кроме прдной стороны - фористичных, звонких лозунгов, бурных мнифестций, зжигтельных речей, есть тяжелые будни, изнуряющя изннк, черный труд.

Сколько их, этих хрбрых юных говорунов, ндломилось в непосильных поединкх с црскими стрпми или пло перед безмолвными стенми кземтов! Уж вон декбристы ккие были герои, ведь некоторые не выдержли, зпросили прдону!" - рссуждл см с собой Лихчев.

В эти минуты рздумий ему жлко было Акимов.

Хорошя, очень подходящя для нуки голов был у Вньки н плечх. "Рстрясет свои недюжинные здтки в бесплодных политических спорх", вздыхл Лихчев.

Лихчев вспоминл путешествие вместе с Внькой по Кети до берегов Енисея. Три месяц провели они тогд вместе. Ивн только что окончил первый курс. Он выглядел совсем еще цыпленком. Но уже тогд чувствовлось, что у этого прня будет цепкя рук.

Лихчев н всю жизнь зпомнил, ккие интересные мысли выскзывл Акимов, когд они, звершив промеры прибрежных обнжений, принялись рссуждть об особенностях среднекетского рельеф. Ивн тогд рзвил оригинльный взгляд н взимосвязь приенисейских горных хребтов с кетской рвниной. Лихчев спорил с ним, ввертывл здиристые вопросы, но Ивн отстивл свое предствление, и с тким зртом, что у него дже голос осип. Вечером, н ночевке, зполняя полевой дневник, Лихчев перескзл мысли Ивн и тут же в скобкх пометил, что взгляд этот выскзл И. И. Акимов.

Что ксется его, Лихчев, то он считет точку зрения Акимов вполне нучной и сформулировнной исчерпывющим обрзом.

Перечитывя теперь в поздние вечерние чсы свои дневные нброски к будущим глвм книги, Лихчев шептл: "Почитть бы Вньке вслух, пообсуждть коечто с ним, поспорить д дть ему, чтоб он глзми поелозил по моим стрницм..." И хоть Лихчев рботл временми до умопомрчения, все-тки одиночество грызло его, и чем дльше, тем сильнее. Грызло свирепо, упорно, кк зверь грызет в неволе прутья своей клетки.

7

Но вдруг в лихчевском темном црстве вспыхнул луч свет. Из Петрогрд в Стокгольм прибыл некий Кзимир Эмильевич Осиповский. В первый же день по прибытии Осиповский примчлся к Лихчеву. Он передл ученому приветы от знкомых профессоров и учеников и, сообщив Лихчеву, что его квртир в полной сохрнности, передл ему подрок от Неонилы Терентьевны - бнку великолепного брусничного вренья, кковое профессор обожл до стрсти.

Осиповский нзвлся доцентом, специлистом в облсти рхеологии и в известной мере учеником Лихчев, тк кк слушл его лекции, будучи студентом Кзнского университет. Дело было двным-двно, и Лихчев, не очень-то зпоминвший лиц и фмилии тех, с кем он стлкивлся в лекционных злх и лборториях, не смог припомнить Осиповского.

Несколько чсов подряд, отложив рботу, Лихчев слушл рсскзы Осиповского о жизни Петрогрд и России, боясь пропустить хоть одно слово.

Кзимир Эмильевич был говорун, крснобй. Слов струились из его уст легко, плвно, без млейших здержек. Кких только сторон российской жизни не коснулся Осиповский! Все он знл, во всех сферх был сведущ.

Зходил речь о положении рбочих в России, Осиповский строчил своей непередвемой скороговоркой, кося юркими мленькими глзкми н собственный увесистый горбтый нос:

- Положение рбочих, достопочтенный Венедикт Петрович, ховое. Зрботки прежние, если не ниже, дороговизн взвинтил все - не подступишься. Д и ккие рбочие? Н зводх полно ббья и подростков. Мстеровой люд уцелел только тм, где производится оружие, где уж не обойдешься без умелых рук.

Интересовлся Лихчев жизнью крестьян. Осиповский и об этом рсскзывл обстоятельно, подробно, словно он только вчер приехл откуд-нибудь со Смоленщины или с Поволжья.

- Рзорение! Полный упдок! Число безлошдных увеличивется ктстрофически. Посевы сокртились.

Избы рзвливются. Холод и голод бродят по селм.

Едят уже и лебеду и сушеный мох. Сирот и вдов стновится все больше и больше.

- Ну, что же нше првительство, бтюшк црьгосудрь? - спросил Лихчев.

- Вся ндежд н Гришку Рспутин, - хохотнул Осиповский и, не щдя Лихчев, который морщился и стонл от его рсскз о нрвх, процветвших в высших сферх, передл все, о чем был см нслышн в петрогрдских слонх и приемных.

- Что же, знчит, один выход: революция? - не то спршивя, не то утверждя, скзл Лихчев. - Ведь дльше пдть некуд. Предел! Мркобес и внтюрист во глве ткого госудрств! А? - вопросительно взглянул он н гостя.

Осиповский взметнул подвижными, кк крылья птицы, рукми, воскликнул:

- Полгйте кк угодно-с!

- Чего ж тут полгть?! Ясно и без_ полгний, - грубовто отозвлся Лихчев.

- Цризм кончется, - опять взметнул рукми Осиповский.

- Уж скорее бы подыхл! - рубнул кулком Лихчев.

Скверно, невырзимо скверно было у Лихчев н душе. Проводив гостя, он долго шгл по комнте с звлми книг и бумг по углм. "И что вы тм, черти полостые, медлите?! - мысленно обрщясь к Ивну, рзмышлял Лихчев. - Прохиндей и негодяй в кчестве нствник црствующих особ?! А?! Ну, знете, доктились! Хлопнули бы его, что ли? Нет, Внечк, в прежние времен революционеры-то были посмелее вшего брт! Не ждли, когд очнется от спячки русский мужичок, сми не боялись змрть руки..."

Рсскзы Осиповского о жизни России оствили ткое гнетущее впечтление, что и н другой день Лихчев не мог рботть. То лежл н дивне, просмтривя гзеты с сообщениями о событиях н русско-гермнском фронте, то пил кофе, обжигясь и чувствуя нытье под ложечкой, то подходил к столу и, рссмтривя крту Обь-Енисейского кнл, думл о том, кк бы хорошо было ему, если бы где-нибудь, вот тут, в Зимревке, н берегу Кети, жил он кк простой рыбк и охотник, не ведя, не зня обо всех этих рздирющих душу неустройствх его стрдющего отечеств... "Пойти в ресторн д ндрюкться, что ли?" - не зня, кк подвить тоску, думл Лихчев.

Но Осиповский словно подслушивл его мысли.

В полдень рздлся звонок, и петрогрдский рхеолог впорхнул в дверь с легкостью весеннего мотыльк.

- Ну кк, достопочтенный Венедикт Петрович, смочувствие? Кк сплось, кк рботлось, кк отдыхлось? - зстрочил пулеметной дробью Осиповский.

- Гнусно, отвртно, - пробурчл Лихчев, втйне рдуясь, что Осиповский все же кк-то отвлечет его от тяжелых мыслей.

- Что тк? Нездоровится? - полюбопытствовл гость.

- Россия, - протяжно выдохнул Лихчев.

- А, бросьте вы стрдчь о России! Проживет. Коли своего ум ншим првителям не хвтит, призймут у иноземцев. Бывло!

- Бывло! Д больше не должно быть! - почти рявкнул Лихчев.

- Не спорить примчлся, Венедикт Петрович, - миролюбиво скзл Осиповский. - Приехл просить вс окзть вшему покорному слуге честь. Сегодня в ресторне "Континентль" собирю своих знкомых. Хочется скорее войти в круг новых людей. Инче здесь, в этой сытой, блгополучной стрне, можно повеситься от одиночеств.

- К чему я, кжется, и приближюсь, - мрчно пробубнил Лихчев и, глядя куд-то в сторону, подумл:

"Пойду рзвеюсь".

А спустя три чс Лихчев сидел в ресторне з столом, нкрытым н немецкий мнер: посуды вдоволь, зкус и выпивон подносят официнты. Положт кружок колбски н трелку, бережно нцедят сквозь хитрую пробку рюмочку зелья и уносят скорей подльше. "Эхм! З русским бы столом посидеть сейчс, чтоб вСе ломилось от еды-питья!" - тоскливо оглядывя гостей Осиповского, думл Лихчев.

Компния окзлсь пестрой. Были ккие-то две сухопрые нгличнки, по-видимому, стрые девы, без умолку говорившие о редкостных рскопкх некоего господин Смит н одном из островов блгословенной Эллды, шведский рхеолог, стршно унылый по внешности и молчливый стрик, лет этк, видимо, под девяносто, и молодой, по живости и темперменту нпоминвший смого Осиповского, фрнцуз Гюств Мопссн.

- По имени я счстливо соединяю двух фрнцузских клссиков: Флобер, чье имя ношу, и Мопссн, - пристукивя кблучком, отрекомендовлся фрнцуз.

Встреч прошл уныло. Англичнки и швед никк не могли оствить своей излюбленной темы о рскопкх удчливого господин Смит, фрнцуз и Осиповский строчили о своем: о чудных прижских ресторнх, о прижнкх, которые, кк никто в мире, знют толк в одежде, и в пище, и в удовольствиях...

Лихчев лениво жевл перепренное мясо, и нстроение его все больше и больше пдло. "Не было у меня здесь друзей, но и эти блболки не друзья", - думл он, поглядывя н дверь.

Этот вечер зпомнился Лихчеву кк никкой другой. Еще не доехв до своей квртиры, он почувствовл себя тк худо, что искры сыплись из глз. Было ткое ощущение, что н грудь ему кто-то невидимый положил железную плиту, в легкие со спины вонзил трубки и кчет по ним кузнечными мехми горячий воздух. Смхивя с ресниц и бровей холодные кпли пот, Лихчев, придерживясь рстопыренными пльцми з стены, вошел в свою квртиру и рухнул н пол.

Пок служнк вызывл врч, Лихчев чуть господу душу не отдл. В короткие мгновения, когд сознние возврщлось к нему, он переводил глз н свой письменный стол, и сердце сжимлось еще сильнее. "Все пропло... Дело жизни... Н рстопку печей увезут шведы бумги... Вньке отдть... Ему, по прву только ему".

Но смертный чс Лихчев еще не пришел. Отдышлся он. Однко шведские врчи не обрдовли его:

лежть в постели месяц по меньшей мере, может быть, и все дв. Первый рз в жизни Лихчев зплкл безутешными слезми. "З что ткое нкзние?! Кто же з меня провернет ткую уймищу рботы?! А умереть, не сделв ее, знчит перечеркнуть семьдесят дв год жизни".

Но слезы отчяния, волнение никк уж не могли помочь Лихчеву. Скорее ноборот. Только спокойствие, безрзличие ко всему н белом свете, строжйший режим... Только. Три недели Лихчев не жил, существовл н земле, кк существует ккя-нибудь нерзумня козявк, трвинк в поле. Потом попросил служнку пододвинуть стол с полевыми кртми экспедиций. Т пончлу воспротивилсь, но врч не стл оспривть желние больного.

- У профессор сердце сдет, мозг у него железный. Пусть думет. Не возбрняется, - скзл швед.

Лихчев рзвертывл листы крт, испещренные его двними пометкми, и рссмтривл их чсми, поржя своей сосредоточенностью и служнку, и сестру милосердия, ходившую з ним.

В его несчстном положении это были счстливые чсы! Лихчев збывл о ноющей боли под лопткой, мысленно переносился в те длекие годы, полные движения, движения и движения, прикидывл в уме что-то вжное о своем деле, сопоствлял фкты и оценки тех дней с обширными познниями, сложившимися з десятилетия.

Осиповский не оствил ученого без внимния. Он посещл квртиру Лихчев ежедневно. Врчн долго не допускли его к больному, и он не нстивл, прося лишь об одном: непременно передть Венедикту Петровичу его привет и пожелние быстрейшего выздоровления.

А через месяц Осиповский перешгнул нконец и порог кбинет ученого, превртившегося одно время в больничную плту.

- Ах, достопочтенный Венедикт Петрович! Чувство вины и теперь еще жжет мне щеки. Кк-никк, произошло это после злополучной встречи с моими друзьями, - зстрочил Осиповский. - Кк я стрдл! И ндо же было случиться этому именно в тот вечер!

- Ну что вы, Кзимир Эмильевич! При чем вы тут!

Виновник - мое изношенное сердце, - утешл его Лихчев.

Однжды Осиповский явился к Лихчеву не один.

В прихожей ждл позволения войти Гюств Мопссн.

Лихчев, конечно, рзрешил.

Фрнцуз изыскнно поклонился, но к постели подойти не рискнул. Лихчев см протянул руку, приветствуя его.

Он приглсил гостей присесть.

- Ну, рсскжите, господ, что тм, н белом свете, делется? - не скрывя рдости от общения с людьми, спросил Лихчев.

Осиповский взглянул с озорством в глзх н фрнцуз.

- Может быть, Гюств, рсскжете профессору новый некдот о кйзере Вильгельме? - скзл по-фрнцузски Осиповский.

Гюств сморщился:

- Простите, я мог бы, но не зню, кк отнесется профессор к непристойностям, без которых некдот утрчивет соль.

- Вляйте, - вырзительно моргнул Лихчев.

И Гюств выдл свеженький прижский некдотец о Вильгельме и русской црице-немке.

Тело Лихчев зколыхлось, кровть зскрипел, он уткнулся в мхровое полотенце, сдерживя смех.

Вероятно, смех этот был очень целительным. Почувствовл Лихчев с этого дня зметное облегчение. Поворчивлся в постели, легко крутил головой, чуть дже приподнимлся, опирясь локтем н подушку.

Осиповский и Гюств посещли Лихчев через дв дня н третий. Он ждл их с нетерпением. Они приносили свежие новости, некдоты, шутки.

Уходя от Лихчев, они оствляли его хотя и несколько утомленным, но, несомненно, поздоровевшим.

Кк-то в одно из своих посещений Осиповский и Гюств после некдотов и шуток попросили Лихчев рсскзть о будущей книге, рди которой он привез с собой все эти тюки с дневникми и кртми. Лихчев не любил рньше времени посвящть посторонних в свои нучные рзмышления, но ему очень хотелось, чтобы гости не оствляли его одного, и н этот рз, отступив от првил, он зговорил о своих изыскниях.

Осиповский слушл не слишком внимтельно, рзочк дв дже зевнул в лдонь, зто Гюств не спускл с профессор округлившихся глз. То ли его в смом деле знимл вся эт довольно скучня мтерия, то ли он ртистически рзыгрывл особый интерес к рсскзу профессор.

Осиповский и Гюств ушли позднее обычного, поблгодрив Лихчев з столь содержтельную беседу.

А Лихчев, оствшись один, вздохнул: "Вньк! Вот с кем сейчс мне бы поговорить".

8

Вньк же опять молчл. З все время жизни в Стокгольме Лихчев получил от Акимов одно-рзъединое письмо, переслнное через Ксенофонтов.

Письмо двиглось н волх. Три месяц нходилось оно в пути. Послнное, вероятно, из Нрым с окзией, оно только из Петрогрд до Стокгольм передвиглось средствми почты.

Но вести от Акимов уже приближлись к Лихчеву.

Они поступили к нему до необычности стрнно.

Однжды утром служнк сообщил Лихчеву, что к нему пожловл врч. Лихчев удивился. Н этот день никких посещений врч не нмечлось.

- Ну что же, пусть проходит господин Яринг. Приглшйте, - скзл Лихчев, полгя, что к нему явился врч, лечщий его постоянно.

- Приехл другой врч. Незнкомый, - пояснил служнк.

- Все рвно приглшйте, - рспорядился Лихчев, С любопытством поглядывя н дверь.

Вошел высокий мужчин с оклдистой русой бородкой, синеглзый, в белом хлте. Поглядывя сквозь стекл очков н Лихчев, поздоровлся н ломном шведском языке. Когд служнк вышл из комнты, врч присел возле кровти н стул.

- Будем знкомы, Венедикт Петрович, - зговорил он по-русски. Прохоров Сергей Егорыч. Товрищ по рботе Акимов.

Они обменялись рукопожтием.

- Где он зпропстился, негодный? З все время получил о г него одно письмо, и то из десяти фрз, - просияв, зговорил Лихчев.

- Прежде всего позвольте предствиться до конц, - остнвливя нетерпение Лихчев, скзл Прохоров. - Послн к вм группой эсдеков-большевиков, проживющих в Стокгольме в эмигрции. Мы двно знем о вшем пребывнии здесь, но стрлись не вступть с вми в связь, опсясь кким-нибудь обрзом нвлечь н вс излишние подозрения.

- Ну-ну, - изумился Лихчев, никк уж не предполгвший встретить и тут, н чужбипе, сподвижников Ивн.

- К сожлению, теперь в этом есть крйняя необходимость. Вот вм письмо от Акимов.

Прохоров достл откуд-то из-под хлт довольно измятый конверт и подл его Лихчеву. Поспешно во-, друзив н нос очки в тяжелой роговой опрве, Лихчев прочитл письмо племянник. Ивн был жив-здоров.

К Нрыму попривык. Несколько рз, пользуясь рзрешением приств, поднимлся вверх по Кети. Встретил любопьиные промоины, при обследовнии одной из них нтолкнулся н следы кузницы. По всем днным, кузниц тунгусских племен. Згдк прежняя: где тунгусы брли руду? Время в ссылке терять не нмерен. Много читет, ведет метеорологические нблюдения, хочет выпроситься у нчльств н Тым, пройти его с устья до вершины и сделть хотя бы внешнее описние. Кроме того, знимется двумя языкми: во фрнцузском преуспел до свободного влдения, нглийский дется труднее.

В школе пртийных оргнизторов, созднной здесь из ссыльных товрищей, прочитл несколько лекций н тему "Естественные ресурсы России". Сто рублей, послнные через Ксепофонтов в предврилку, получены до последней копейки и истрчены н смые целесообрзные нужды. Премного блгодрен и обязн по гроб.

- Молодец Вньк, молодец! Не пл духом, не опустился, - шевелил полными губми Лихчев. Переведя взгляд н Прохоров, скзл со вздохом: А уж кк мне Вньк ндобен! Пострел я, господин Прохоров.

Сердце сдет, временми вижу хуже, рботы, бтеньк мой, н десять лет. Живу в одиночестве, кк стрый дед з печкой. Спсибо хоть нвещет господин Осиповский, рхеолог, весьм милый и приличный человек. Не приходилось знвть?

Прохоров змялся, укрдкой взглянул н дверь, понизил голос:

- Вот кк рз поручено скзть вм об Осиповском: он не столько рхеолог, сколько гент глвного упрвления тйной полиции. Его специльность - нблюдение з русскими эмигрнтми в Скндинвских стрнх. Он прибыл в Стокгольм из Копенгген. Вполне вероятно, что причин этой передвижки - вы.

- Это что же, молодой человек, сведения приблизительные или основны н кких-то днных? - рстерянно глядя н Прохоров, строго спросил Лихчев.

- Сведения, Венедикт Петрович, точнейшие.

- Гм, удивительно. Поистине беспримерно людское коврство, пробормотл себе в усы Лихчев.

- Хотел бы ткже кое-что сообщить относительно Гюств Мопссн, продолжл тем же ровным голосом Прохоров. - Этот фрнцуз хорошо служит нгличнм.

Сейчс он знят ккими-то сделкми со шведми по поручению русско-нглийского бнк, вернее скзть, в интересх компнии "Лен Гольдфильде". Не чужд оный мусье и нучных интересов, в особенности если они связны с Россией. Стло известно, в чстности, что большой интерес проявляет он, и не столько, конечно, он, сколько его хозяев, к вшим трудм о Сибири. Из Лондон поступило укзние Гюству повести с вми торг. Воротилы из Лондон здумли купить у вс вши труды, тк скзть, н корню. Именно потому мы и поспешили предупредить вс, Венедикт Петрович.

Лихчев не верил ушм своим.

- Купить мои труды? Укзние из Лондон? - Гнев перехвтил ему горло. Он хотел кричть, кричть громко, во всю силу, но голос не было. Он шептл, и губы его дрожли.

- Д, д, д, - кивл Прохоров.

- Я вышвырну и Осиповского и Гюств к чертовой мтери! Я им покжу ткой Лондон, что они нвек збудут мою фмилию! - Голос Лихчев стновился громче.

- Нет, нет, Венедикт Петрович. Прежде всего успокойтесь. Вм волновться нельзя. Только крйняя необходимость понудил меня прийти, к вм до полного выздоровления.

- Ну что же мне делть? Что делть? Вернуться немедленно в Россию? Лихчев с тревогой смотрел н Прохоров, сидевшего в спокойной позе н стуле.

- Если угодно выслушть нш совет, то он сводится к следующему: полностью попрвиться, Венедикт Петрович. Это во-первых, во-вторых, ни млейшим обрзом не покзть виду Осиповскому и Гюству, что вы знете их подлинное лицо.

- Д ведь противно, молодой человек! Они будут попрежнему нбивться в друзья! - поблескивя глзми, воскликнул Лихчев.

- А вм-то что? Пусть нбивются! - зсмеялся Прохоров и встл. - Ну, позвольте отклняться. Думю, нет необходимости в моем вмештельстве в вше здоровье. Я педитр.

- Увы, из детского возрст вышел, - немного повеселел Лихчев.

Прохоров пожл руку Лихчеву, оглядывясь с улыбкой, вышел из комнты осторожными, неслышными шгми.

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

Ивн Акимов и Федот Федотович уходили все дльше В тйгу. Верст двдцть стрик не двл Акимову отдых. Шел, шел, шел. Поскрипывли лыжи, сыплсь с потревоженных веток снежня порош.

- Терпи, пря. Уйдем подльше- от деревень, тогд и отдохнем. Чтоб ни один гд не вздумл догонять нс, - говорил Федот Федотович, поджидя Акимов, отстввшего н подъемх из логов.

Акимов двиглся в облке пр. Дышл шумно, выпускя из дрожвших ноздрей белые клубы, влжной руквицей вытирл мокрое от пот лицо.

- Двй, отец, двй. Вытерплю, - облизывя обветренные губы, с хрипотцой от нтуги отзывлся он.

День стоял яспый, сияло холодное солнце, окршивя позолотой бело-темные лес. Небо было высоким и голубым-голубым, кк в вгусте. А стуж крепчл: потрескивл лед н болотх, постукивл земля, рздиремя морозом. Дятлы не щдили клювов, рссыпли дробный стук по тйге, торопясь подкормиться, пок древесные червяки нмертво не прикипели к кожуре деревьев.

Н ночевку остновились в глубоком логу, н берегу дымившейся речки. Федот Федотович скинул с ног лыжи, снял со спины ружье, добродушно скзл:

- Ну, пря Гврюх, иди в избушку, отдыхй. Змял я тебя нонче. Сейчс печку зплю.

Акимов осмотрелся: никкой избушки он не видел.

Устлось штл его, хотелось немедля лечь, рскинуть руки и ноги, зкрыть утомленные белизной глз.

Федот Федотович зметил недоумение Акимов, зсмеялся:

- Эвот где мой дворец... - Стрик проворно лыжми рзбросл снег, и в береге покзлсь дверь.

Избушк был крохотня, но все необходимое в ней имелось: печк в углу, нры, столик в две плхи, дв чурбк для сидения. Потолок и стены избушки были шн крыты изморозью, и зстоявшийся холод отдвл плесенью.

- Приляг, пря, приляг. В сей момент печку спроворю. Дров и лучин с осени у меня тут зготовлены, - присев н корточки, скзл Федот Федотович.

Печк в тот же миг згудел, и через несколько минут избушк стл нполняться теплом.

Акимов сбросил полушубок н нры, снял бродни, лег. Федот Федотович вышел, зстучл котелком, жлобно проскрипел под его ногми промерзший снег. И все н этом оборвлось. Но сон Акимов был недолог. Федот Федотович дошел до речки, зчерпнул в котелок воды и вернулся, зтртив н все от силы четверть чс. Когд дверь скрипнул, Акимов поднял голову.

- Отдыхй, Гврюх, пок чй скипит! - скзл стрик, но Акимов поднялся освеженный, будто выкупнный в целительной воде.

- Кк в яму ухнул, - усмехнулся Акимов, дивясь тому, что произошло с ним.

- Молодому - минут, строму - чс н отдых ддены, - понимя, о чем говорит Акимов, скзл Федот Федотович и прилдил котелок н круглый проем печки.

Акимов встл с нр, нмеревясь помочь стрику в приготовлении ужин.

- А двй неси с воли припс. Н кляп я мешки подвесил, - скзл Федот Федотович в ответ Акимову.

З время своей жизни в Нрыме Акимов хорошо уже освоился с особенностями местного просторечия. Он вышел з дверь, н волю, и тут н огромном деревянном гвозде-кляпе, вбитом прямо в стену избушки, увидел мешки с продуктми - припсом.

Небо подернулось густой синевой, и в тйге быстро стемнело. Чуточное окошечко в стене нд нрми погсло. Федот Федотович достл с полочки бнку-жировичок, зжег фитиль. Тьм отступил в углы. Читть при тком свете - глз ндсдишь, ужинть вполне можно.

Федот Федотович нрезл хлеб, нстрогл мороженую осетрину, присыпл ее перчиком, очистил две луковицы, подл одну Акимову.

- Ешь, пря. Н место придем - свежей дичины рсстремся, - угощл стрик.

- А что, дедушк, длеко мы сейчс от Прбели? - спросил Акимов.

- Не догнть нм! - мхнул рукой стрик и, помолчв, ухмыльнулся: - Н всяк случй попервости я их зпутл. Вспомни-к, сколько рз мы дорогу пересекли?

А потом в кедровнике пять круглей сделли. Нчнешь ткую петлю рспутывть - см зпутешься. Непосильно их сноровке ткое! А тут еще снежок с утр след припорошил.

- Ничего не зметил: ни дороги, ни круглей, - признлся Акимов. Кзлось мне, что идем все время по прямой.

Стрик довольно рссмеялся, приглживя белые кудрявые волосы, сбившиеся под шпкой. Слов Акимов были для него лучше всякой похвлы.

- В том он и зквык! Ты думл, что идешь по прямой, я тебя кружил, кк щепку в омуте. А до Прбели тут нпрямую верст двдцть. - Посмотрев н Акимов в упор, Федот Федотович с покровительственной ноткой в голосе добвил: - Ходок ты, пря, хороший.

Жил в тебе прочня, и силенк есть. Сколько тебе годов-то?

- Двдцть третий минул.

- Холостой, жентый?

- Холостой.

- Оно и лдно. При ткой жизни одному куд легше.

- Горздо легче, дедушк.

Акимов опустил голову, и мгновенно вспомнился ему Петрогрд. Месяц з три до рест Ксенофонтов познкомил его со своей сестрой Ктей. Девушк училсь н Бестужевских курсх и помогл брту в оргнизции подпольной рботы. Ктя очень пришлсь Акимову по душе. Но в делх сердечных Ивн был млоопытен.

В рнней юности его постигл неудч, оствившя в его созннии глубокий след. Лет восемндцти от роду он, сын лесничего, влюбился в дочь лесозводчик. Жили н Кме. Избрнниц Акимов ответил ему пылкой взимностью. Отец и мть Ивн видели, что прень нмеревется рубить сук не по себе, но рсположение к сыну семьи богтого лесозводчик льстило им.

С клятвми быть до гроб верными друг другу Ивн рсстлся с подругой, отпрвляясь в столицу н учение.

В первые месяцы рзлуки он получл от любимой письм чуть ли не кждый день. Зтем они стли поступть реже, и тон их стновился все более холодным.

К весне письм перестли приходить вовсе. Ивн мучился, посылл письмо з письмом, телегрмму з телегрммой, с нетерпением ожидя кникул. Вообржение рисовло ему смые жуткие кртины - он тргически погибл или тяжело зболел. Родные щдят его, не сообщя всей првды. З неимением новых писем он перечитывл десятки рз стрые, нполненные горячими клятвми в верности и любви. О том, кковы были подлинные причины ее молчния, Ивн и подумть дже не мог.

З неделю до кникул, когд его мучения стли просто невыносимыми, все объяснилось: возлюблення Ивн вышл змуж з поручик Пермской воинской комнды и преспокойно живет теперь в доме своего отц н глвной улице город. Весть об этом Ивн получил довольно обычным обрзом: один из его однокшников по гимнзии, оствшийся дом, описывя события собственной жизни, подробно рсписл, кк они гулевнили н свдьбе "Ленки Селеверстовой, к которой, кжись, твоя особ был не очень рвнодушн".

Вот тогд-то Акимов, потрясенный вероломством своей милой, и зспешил в Сибирь к дядюшке Лихчеву, собирвшемуся в очередную экспедицию.

Живя в Петрогрде, Акимов мпого встречл крсивых и умных девушек, но урок, который ему преподнесл жизнь, окзлся крйне чувствительным. Он проходил мимо всех признков внимния, которые проявляли к нему его сверстницы. Только одн Ктя Ксенофонтов вдруг всколыхнул его чувств. Он и теперь оствлсь незбывемой. Высокя, гибкя, темноволося, с большими крими глзми, Ктя говорил низким, сочным голосом совершенно редкостного тембр.

Плвные, неторопливые движения, мнер обо всем судить сдержнно, скромня, доверчивя улыбк, которой он одривл собеседников, выделяли ее из всех девушек, знкомых Акимову.

Ивн внчле чувствовл себя стеснительно в обществе Кти, терялся, говорил бнльности, то и змолкл, нсупившись и выпятив нижнюю губу. Ктя змечл все это, но ничем не выдл себя. Снисходительно прощя Ивну стрнности поведения, он еще больше рсполгл его к себе. Постепенно у них устновились искренние товрищеские отношения, позволявшие вести себя просто, доверчиво, делиться смыми сокровенными мыслями о жизни, о людях, о нуке, о революции. Вероятно, Ивн тоже нрвился Кте. По крйней мере он был не безрзличен ей. И он и он избегли прямо говорить о своих чувствх, может быть, потому, что об втйне понимли, что идут к этому неизбежному моменту.

Вероятно, тк и случилось бы очень скоро, если б Акимов не рестовли. Когд он окзлся в предврилке, Ктя, по своей ли доброй воле или по поручению оргнизции, принял в его судьбе смое живейшее учстие. Он носил ему передчи, книги, деньги, ухитрилсь перепрвить несколько вжных сообщений комитет, в том числе инструкцию о поведении н следствии и суде.

Кк-то однжды, возврщя Кте через ндзиртеля пустую сумку, Акимов вложил в отпоровшийся крешек зписку: "Ктюш, милый товрищ! Спсибо тебе з твои хлопоты. Я много думю о тебе и очень скучю, и все, видимо, потому, что люблю тебя".

Акимов не был уверен, что Ктя получил зписку.

Сумки при возврщении тщтельно осмтривлись, и, возможно, его зписку вымели с мусором во время уборки приемной предврилки.

"Ндо бы мне рньше с ней объясниться. Ккя девушк! А теперь все пропло... Когд я вернусь в Петрогрд, Ктя, может быть, стнет женой ккого-нибудь технолог или медик. Хорошо, если человек окжется достойный, но уж очень много всяких прощелыг подстерегют создния, подобные Кте..."

- Ну чо, пря, здумлся? Ешь строгнину, пей чй, д и н покой, зботливо скзл Федот Федотович, придвигя Акимову дощечку с янтрными кускми осетрины.

Аппетитно зхрустели хрящи н крепких зубх Акимов. Стрик тоже не отствл, ел по-молодому быстро, прихлебывл из кружки горячий чй, лдонью вытирл пот с збронзовевшего н морозе лиц.

2

Акимову двно хотелось кое о чем порсспросить Федот Федотович, но он совершенно не предствлял, осведомлен ли стрик кк-либо о нем смом. Излишнее любопытство могло породить встречные вопросы, отвечть н которые было бы в его положении нелегко. Акимов помлкивл, с улыбкой поглядывл н стрик. "Если ты, дед, истинно блгородня душ и спсешь ншего брт не из-з корысти, то будь здоров еще сто лет", - думл про себя Акимов.

Что ксется Федот Федотович, то он просто сгорл от любопытств, но пуститься в рсспросы не рисковл, помнил строгий нкз зятя Федор Терентьевич Горбяков. "И еще вот что, фтер, - скзл тот н прощние, с рзного род вопросми к этому человеку не вяжись.

Вполне допускю, что рсскзть всю првду о себе он не сможет, врнье, кк знешь, для честного человек - нож в горло".

Взимное молчние продолжлось до середины ужин. Первым его нрушил Акимов. "Ведь если я с ним буду молчть, то он сбежит от меня рньше времени", - подумл Акимов, предствив себя один н один с этим лесным океном. Н миг ему стло не по себе.

- Скжи-к, Федот Федотович, - прямо идя н риск трудных вопросов, нчл Акимов, - ты с млых лет в ырымских лесх обитешься?

Стрик отозвлся с великой готовностью:

- Нет, пря. Тутошний я тридцть годов с гком.

- Из кких мест прибыл сюд?

- Шибко кривя дорог выпл мне. С Схлин.

Вечный поселенец.

- С Схлин?! - воскликнул Акимов, осмтривя стрик кким-то повым взглядом. Кудрявый, розовощекий, с добрыми серыми глзми, стрик никк уж не производил впечтления бывшего кторжник.

- Ну н Схлин кк попл? - збыв о всяких предосторожностях, спросил Акимов.

- По цревой воле, пря.

- Ты что же, уголовный или политический?

- Суди кк хочешь. С дружком предтеля мы уклинили. Товрищей он под петлю подвел.

- Грбеж змышляли?

- Люди мы смиренные. Збстовк, вишь, случилсь. Рботл я в ту пору грузчиком н демидовском медеплвильном зводе. Хуже кторги! Ну, взбунтовлись, конешно! Зговор между собой: тк и тк. Лучше сдохнуть срзу, чем умирть день з днем. Упрвляющий стржу вызвл. А мы стоим н своем - и бст. И все б ничего, д зтеслсь в ншу головку одн гнид. Чурбков был ей фмилия. Выдл всех зчинщиков подчистую. Увезли их куд-то, и сгинули они все четверо.

А все же перед кончиной успели они передть, от чьей черной руки смерть принимют. Тогд-то и порешили мы убрть эту гниду. Белый свет чище будет. Долго гдли, кому и кк дело сделть. Вызвлся мой нпрник Филипп, и я с ним. Об холостые, бессемейные, силенкой бог не обидел. Ну, короче скзть, подкрулили мы его и... А он, гнид полостя, окзлся живучий. Выжил, приполз домой и снов донес. Нс с Филькой - в первую голову, потом и остльных, которые причстные были... А гнид-то все-тки подохл, скзывли петом, что могилку его с землей жители сровняли, чтоб не погнил честных усопших.

Двендцть человек уктли н Схлин. Нм с Филькой по десять годов кторги и вечное поселение.

Фильк, связчик мой, и пяти годов не вытянул. Высох, кк щепк, изошел кшлем с кровью. А мне, вишь, пожилось. И эдк ломли, и тк... Ничего не взяло!

Тут кк-то вдруг чуть-чуть просвет вышел. Говорят:

те, которые н вечное поселение, могут с Схлин н другие отдленные земли,передвинуться: Нрымом прозывются. Охотников, конечно, не сильно много ншлось, были все-тки. Рссуждли кк? Что Схлин, что Нрым все рвно гибельные мест, только Схлин приелся, сидит у кждого в печенкх, Нрым в новинку и вроде поближе к родине...

З короткие минуты рсскз Федот Федотович живо предствилсь Акимову трудня жизнь этого человек. Стрик стл ему и ближе, и дороже, неотступное чувство нстороженности улетучилось бесследно. "Нет, этот не выдст, приств не приведет, сбережет, нсколько хвтит сил, - с облегчением в душе думл Акимов. - А, кков Россия?! Дже в смом длеком уголке, при безлюдье, встречешь примеры ужсной социльной неспрведливости и клссового порбощения!

Нет, тольк революция, глубокя, очистительня, может вывести Россию из той трясины, в которую звели ее смодержвие и кпитлисты!"

Федот Федотович зметил, что его рсскз произвел н беглец впечтление. Зглянув Акимову в глз, стрик с усмешкой скзл:

- Нгнл я, пря, н тебя тоску. А ты не кручинься! Чего человек не переживет, кких бед не переносит! Иной рз оглянешься и см себе не веришь. Будто не ты см, кто-то другой всю эту поклжу н своих плечх протщил... А ты томский или дльний? - вдруг переходя от рссуждений к вопросм, спросил стрик.

"Ну вот, нчинется", - промелькнуло в уме Акимов, но сейчс он уже не испытывл тревоги перед любопытством строго человек.

- Дльний.

- А пошто зпоздл-то? В ткую пору бежть - гиблое дело. Берег с реки н три версты просмтривются, кждя былинк кк н лдони. И в лесх не схоронишься - холодище. Бесприютное время!

И вдруг Акимому зхотелось рсскзть стрику всю првду: комитет поручил ему пробиться в Стокгольм, явиться к Лихчеву, быть возле него, спсти мтерилы нучных изыскний ученого от рсхищения зрубежными коршунми, сберечь их для отечеств, которое скоро, совсем-совсем скоро стнет црством рбочих и крестьян...

Но в последний миг Акимов сдержлся. "Успею еще рсскзть. Не приведи господь, если в тйге придется до весны здержться", - подумл он.

-- Уж тк случилось, Федот Федотыч, - скзл Акимов, - рисковл. Не будь погони, может быть, пробился бы.

- Уж это тк. Без риск в бурн во двор не выйдешь, если крй кк ндо, то и в тйгу полезешь, - с понимнием отозвлся Федот Федотович.

После ужин Акимов нбросил н плечи полушубок, вышел "н волю". Мороз в ночь вроде смягчился. Небо покрылось тучкми, и звезцы перемигивлись только в смой вышине небосвод. Ветер посвистывл между мкушек деревьев, но здесь, н земле, было тихо, и согнутые снегом ветки оствлись неподвижными.

Азимов смотрел н небо, прислушивлся, думл:

"Ккое же сегодня число? Кжется, двдцтое ноября.

А день? Пятниц. Нет, четверг. А может быть, уже суббот... Если б все произошло удчно, ходил бы я теперь по улицм Стокгольм... Хорошо, если Прохоров не оствит дядюшку в одиночестве, хорошо, если тот попрвится и сумеет см постоять з себя... Хорошо, если не зтянется мое сидение... Д, хорошо то, что хорошо... Но кк бы не сложилось все плохо".

Акимов не слышл, кк подошел к нему Федот Федотович. Стрик несколько минут стоял неподлеку от него, попыхивя трубкой.

- Снег собирется, - поглядывя н небо, скзл стрик.

Акимов вздрогнул - тким неожиднным был голос Федот Федотович.

- Сегодня четверг или пятниц? - спросил Акимов.

- Ты чо, пря! С счету, что ль, сбился? Пятниц доходит. Звтр суббот. Придем н место, бню топить будем. С усттку хорошо поприться.

- А снег не видно, Федот Федотыч. - Акимов втянул в себя холодный воздух.

- К утру нвлит пол-ршин. След нш прикроет. - Стрик зсмеялся. Уж кк, поди, урядник мечется туд-сюд, носом водит, глзом зыркет... Пойдем, пря, спть. Никто нс тут не тронет.

Акимов зевнул, потянулся до хруст в костях.

- Д-, поспть не мешет. Спл это время тк себе: один глз зкрыт, другой смотрит, в одном ухе покой, другое полет пушинки слышит...

- Мет! - Федот Федотович тоже зевнул.

Они вернулись в избушку. Бок печки пылли жром. Стло уже душновто. Федот Федотович поколдовл возле печки, потом вытщил в стене круглую зтычку.

В отдушину потянуло свежинкой. Акимов рскинул полушубок, подбил сено к стене, под голову, лег.

Федот Федотович примостился с крю и уснул быст-"

ро, едв уложив голову н пхучее сено. Акимов хотел спть смертельно, но уснуть срзу не мог. Прислушивлся. Постреливли в печке дров, постукивл о крышу землянки сучок. По-видимому, ветер крепчл.

В полудреме Акимову вспоминлись то Ктя Ксеиофонтов, то дядюшк Венедикт Петрович, то обрывки кких-то споров н собрнии большевиков Нрым, с которого он ушел прямо в лодку. Нконец он уснул.

3

Когд Акимов открыл глз, то увидел Федот Федотович. Стрясь не греметь котелком, стрик готовил звтрк.

- Доброе утро, Федот Федотыч! - всккивя с нр, скзл Акимов.

- Здорово, пря! Ну кк спл-почивл н новом месте?

- Крепко.

- А снег влит, кк дым из трубы. Ни зги не видно. Теперь рньше обед не остновится.

- Пережидть будем?

- Почевничем и пойдем.

- Схожу снегом умоюсь.

Акимов звернул рукв верхницы, шгнул в белое месиво, кружившееся со свистом и воем. Он вернулся зпушенный снежной порошей, с мокрыми рукми и мокрым лицом.

- О, змечтельно кк! О, хорошо кк! - рокотл Акимов, чувствуя прилив сил и бодрости.

Федот Федотович пододвинул кружку с горячим чем.

- Грейся, пря Гврюх.

Они принялись з еду. И снов, кк вчер, их трпезе не хвтло здушевного рзговор. Они посмтривли друг н друг, и кждый думл о своем. "Знет ли Гврюх, кто укрыл его? Знет ли он, кто послл меня с ним в тйгу? По-первости робостно ему было. Боялся, поди, что приведу его к черту в лпы. Чудк! Эти дьяволы с шшкми в ножнх сроду мне поперек горл были".

Почти об этом же думл и Акимов. "Знет ли стрик о девушке, которя укрыл меня? Интересно бы узнть, кто он. Может быть, его дочь? А знет ли он того, кто здесь, в Прбели, поддерживет связь с Нрымским комитетом? Кто он, этот человек? А может быть, см стрик, хотя он, кжется, млогрмотен, лписк с инструкцией мне нписн обрзовнным человеком".

Однко нчть рзговор и попытться выяснить волноввшие их вопросы они не рисковли. Федот Федотович помнил нкз зятя: "Не вяжись к человеку с рсспросми". Акимов же з четыре год подпольной рботы усвоил святое првило: "Конспирция - мть успех.

Не торопись доверяться. Доверяясь, помни о безопсности товрищей".

Все же сидеть нпротив друг друг и молчть было неудобно. Акимов рсспршивл стрик о том, о сем, глвным обрзом о тйге.

- Тут, пря, лесов столько, что хоть сто лет живи, всех мест не обойдешь, - с охотой рсскзывл Федот Федотович. - И озер многое множество: есть глубокие - дн не достнешь, темные водой, есть светлые, родниковые. Лес тут тоже рзные. Вчер шли больше березникми д ельникми, сегодня в чистый лес ступим:

сосняк, кедрч, и ткой кедрч, что душ у тебя возрдуется. Дерево к дереву.

Слушя стрик, Акимов про себя думл: "Встречусь с дядюшкой, первым делом нчнет рсспршивть о местх, в которых побывл. Если рсскжу приблизительно, примется ругть. "Болвн ты, Вньк! Ккой случй упустил! - скжет он сердито. - Крту ндо было сделть, опись и зрисовки произвести". Опись, зрисовки... А, собственно говоря, чем производить опись? И н чем? В шпке зпрятн огрызок крндш с мизинец величиной и клочок измятой бумги в две лдони - не больше. Прихвтил в смый последний момент - вдруг возникнет неотложня необходимость что-то нписть..."

- А кого промышляешь, Федот Федотыч, зверя или птицу? - Любопытство Акимов рзгорлось с кждой минутой рзговор.

- А кк когд. В прошлый год купецкий прикзщик позвл охотников, говорит: "Велел хозяин добыть ему кк ниможно больше тетеревов и глухрей. Будет отпрвлять в см Питер, может, куд и подле, в зморские стрны. Скзывл, будто сильно чужеземцы почитют ншу птицу". А нонче вот ноборот дело повернулось: двй ему больше пушного зверя, особо горностя. Повезет вроде все см н ярмрку к нгличнм.

- А кк плтит купец? Не обсчитывет?

- Ну кк же не обсчитывет!.. Без этого не бывет.

Внчле приемщик обсчитывет. Ему тоже пить-есть ндо. Потом клдовщик. Потом упрвляющий. А тм дльше - хозяин. Он уж о брыше печется...

- Один - с сошкой, семеро - с ложкой, - усмехнулся Акимов.

- Вот-вот! -весело рссмеялся Федот Федотович и встл. - Ну, пря Гврюх, пор в дорогу. С богом - ур.

Стрик прибрл со стол посуду, осмотрел печку, не торопясь оделся. Акимов пристльно нблюдл з ним, зпоминя все, что он делл. "Неужели придется до весны прозябть в этих трущобх?" - думл Акимов, ощущя холодок внутри. "Все может случиться, Ивн, - см себе отвечл Акимов. Учись жить по-тежному, береги терпение, оно еще тебе пригодится".

Метель не унимлсь. И небо и земля - весь белый свет был зполнен взбудорженным снегом. Снежинки збивли глз, ноздри, уши, при порывх ветр остервенело хлестли по щекм. Деревья кчлись, поскрипывли. Было сумрчно, серо, кк бывет перед нступлением потемок...

- Скоро, пря, в кедровник войдем, тм будет и тише и теплее, - утешл Акимов Федот Федотович.

Действительно, не прошло и чс, кк чхлое рзнолесье кончилось и потянулсь гряд чистого кедровник. Деревья были могучие, рзлпистые, смыквшиеся сучьями друг с другом. Сюд, под зеленый штер, метель пробивлсь ккими-то редкими судорожными толчкми.

- Видел, пря Гврюх, ккой он зщитник - лес нш! Теперь уж нм никкой бурн не стршен. До смого стн по кедровнику дойдем!

Федот Федотович шел, кк и вчер, впереди, но сегодня он не спешил, чсто остнвливлся, перекидывлся с Акимовым словечком-другим.

- Змело-зкрыло нш след! См дьявол ничего не отыщет! - повторял Федот Федотович, и довольня улыбк лучилсь из его глз. Спокойствие и уверенность стрик Акимов объяснял только одним: опсность миновл. Вчер стрик был и нсторожен, и тороплив. По-видимому, возможность погони он все-тки допускл и потому-то, не щдя сил, спешил уйти кк можно дльше от Прбели.

4

Стло уже вечереть, когд они подошли к стну Федот Федотович. Н опушке кедровник, упирвшегося в озеро, кое-где дымившееся полыньями, стоял изб.

И хотя он утопл в снегу, Акимов срзу определил, что он несрвним с той избушкой, в которой они провели прошлую ночь: изб был срублен из толстых бревен, в ней имелось большое окно, из крыши торчл, кк укзтельный плец, железня труб.

- Изб у тебя, Федот Федотыч, кк в деревне, - скзл Акимов, выпрстывя ноги из лыжных постромок.

- Живл здесь и зимой, и летом, и осенью. А гляди-к, вон и мбр у меня тут есть, и бню срубил. Кк можно без этого человеку?

Внутри изб вовсе порзил Акимов. Он был просторной, светлой, стены тесны, желты от просохшей смолы. Пол из стругных кедровых плх, потолок высоко: руку вскинешь нд головой - не достть его. Нры в дв этж. В одном из углов уютно приткнут стол.

Акимов кинул н него взгляд, и впервые з эти недели потянуло его сесть к столу, рзложить книги, бумги, подумть нд чистым листом. "А зписть ндо бы многое, - думл он. - Во-первых, по поводу ншей дискуссии в Нрыме относительно перерстния империлистической войны в войну гржднскую. Необходимо обстоятельнее рзрботть вопросы вооружения рбочего клсс. Способы оргнизции боевых дружин, методы их обучения в условиях нелегльного существовния. Хорошо бы, если б кто-нибудь из товрищей, влдеющих опытом декбрьского восстния в Москве, рзрботл бы своеобрзный учебник тктики... А потом ндо зписть н пмять о полыньях н рекх и озерх этой местности... Венедикт Петрович, безусловно, зинтересуется ими..."

Акимов снял с плеч поклжу, прошел к столу, сел н круглый обтеснный чурбк. И тут только вспомнил, что ни книг, ни бумги, ни средств зписи у него нет.

- Уморился, пря? - спросил Федот Федотович, устривясь н коленях возле печки.

- Сегодня не устл, вчер едв ноги дотщил, - признлся Акимов.

- Ну, теперь спешить нм некуд, Сейчс избу обогреем и бню нчнем топить.

- Это хорошо!.. Покжи, Федот Федотыч, где у тебя тут что: лопт, топор, ведр. Пойду бню готовить, - предложил Акимов.

- А в смом деле - зчинй! Пок я тут хлопочу, ты тм то-сё сделешь. Пошли-к!

Они вышли. Федот Федотович вытщил из мбрушки пешню, лопту, бдейку.

- Пончлу, пря Гврюх, пробей тропку к бне и к озеру. Вон у того дерев рсчисти снег и продолби прорубь. А дров в бне н топку я звсегд оствляю.

Придешь иной рз, тебя туд-сюд кчет. - Федот Федотович окинул Акимов взглядом, кк бы оценивя, достточно ли рсторопный помощник появился у него.

- Все понял, Федот Федотыч, - скзл Акимов.

Кк только стрик скрылся в избе, Акимов ретиво принялся з рботу. Тело его двненько уже тосковло по горячей воде. Хотелось скорее нтопить бню, злезть н полок и прогреться до костей.

Тропку к бне и. озеру он прочистил быстро. Здержлся н долбежке проруби. Пешня был легкой, скользил в рукх. Несколько рз Акимов чуть не угодил пешней по собственной ноге. Сноровки влдеть пешней у него не было. Хоть инструмент простой, пользовться им ндо умело. Акимов нлегл н силу, втыкл пешню в лед чуть не по смую рукоятку, ндо было брость ее легко, игрючи, но непременно под большим нклоном. Пок принорвливлся к инструменту Акимов, пришел Федот Федотович. Посмотрев н рботу Ивн, с усмешкой скзл:

- Зря, пря Гврюх, пр рсходуешь. Дй-к! Вот эдк ндо долбить.

Через пять минут в проруби збулькл вод. Акимов принялся бдейкой тскть воду в бню. Пок он нполнял котел, вмзнный в кменку, и две кдки, Федот Федотович рзжег топку. Густой, смолевой дым потянулся в открытую дверь бни.

- Прикрыть бы дверь, Федот Федотыч. Тк мы, пожлуй, и к утру бню не нгреем, - збеспокоился Акимов.

Но в этих делх он был полным профном.

- Не бойся, пря. Кк уголья нгорят в печке, тк и прикроем. Жрко будет. Дух перехвтит! Пусть топится. Пойдем в избу, перекусим, чевничть после бни будем. У меня и брусник нйдется.

Всухомятку похрустели сухрями. Федот Федотович поручил Акимову следить з печкой, см принялся нлживть светильники. В мбрушке у него хрнился зпс рыбьего жир. Из туеск он нполнил им бнки, фитили обмкнул в туесок, зкрутил их верхние концы, продернув в круглые жестянки. Один жировик поствил н полку в избе, другой взял с собой в бню.

Зимний день в тйге короткий, вечер опускется стремительно и неслышно. Нступили сумерки. Акимов сидел возле печки, бездумно, в полудреме прислушивлся к ее шуму. Сколько тк просидел, он не мог бы скзть. В дверь потянуло холодом.

- Бня готов, пря. Кк ты, поприться-то любишь, нет ли? У меня и венички тут зготовлены. Зприл сейчс и тебе и себе. А ты что ж в темнокх сидишь?

Стрик зжег жировик, скинул полушубок, но шпку не снимл, руквицы взял под мышку. Акимов смотрел н него с удивлением.

- В бню тут я без одежки хожу, - скзл Федот Федотович, уловив недоумение Акимов.

Акимов зколеблся: может быть, и ему идти без полушубк? Предбнник ведь нет. Полушубок придется бросить прямо н снег возле бни. Но почему стрик оствлся в шпке и прихвтил с собой руквицы, Акимов пок не понимл. Ну шпк - туд-сюд, можно объяснить: стрик бережет от простуды голову, но вот руквицы? Зчем же они ему сейчс?

Акимов все-тки не рискнул идти в бню рздевши.

Нкинул полушубокт ндел шпку, зшгл вслед з Федотом Федотовичем.

В дверь бни пхнуло жженой глиной и рспренным березовым листом. Жировик подмигивл, но горел уверенно, оттесняя сумрк под полок и з кменку.

Едв Акимов рзделся, тело его обложило влжное тепло. Выступил пот, с кожи ровно бы нчл сползть, кк изношення рубх, верхний слой. Федот Федотович придвинул Акимову корыто, полное горячей воды.

- Мойся, пря Гврюх, я сейчс поддм прку д полезу кости греть.

Стрик октил себя из бдейки, потом большим ковшом зчерпнул в кдке воду и плеснул ее н кменку.

Вод с шипением в тот же миг превртилсь в белое облко, которое с яростью удрилось в потолок и рсползлось по всей бне. Акимов чувствительно обожгло. Он втянул голову в плечи, сжлся. Федот Федотович ндел шпку и руквицы, взял из мленькой кдки рспренный березовый веник и полез н полок.

Покрякивя, он хлестл себя по телу нещдно. При кждом взмхе веник Акимов обжигло горячим воздухом. Акимов збился в угол, чувствуя, что ему нечем дышть. А Федот Федотович все хлестл и хлестл себя.

Но вот он соскочил с полк, сдернул шпку и руквицы, которые оберегли его от ожогов, и, рспхнув дверь, бросился в сугроб. Брхтясь в снегу, он только слегк покряхтывл, потом зскочил в бню, плеснул ковш н кменку и вновь окзлся н полке. Теперь стрик хлестл себя бережнее и реже, чем прежде.

- Хорошо! Ой кк хорошо, пря! Всю хворь повыгнл! - воскликнул Федот Федотович.

Нконец он отбросил веник, слез с полк, подсел к корытцу, стоявшему в углу.

- Полезй попрься, Гврюх! Коли мло жру, я н кменку еще водицы плесну.

Акимов взял свой веник, поднялся н полок. Уши, щеки, шею прижигло, глз резло, он жмурился, но вместе с тем откуд-то из костей рзливлось по телу приятное, бодрящее ощущение. Акимов взмхнул веником, удрил себя по ляжкм, по спине, по бокм. Но это знятие было все-тки свыше его сил. Он слез с полк, кинулся к кдке с холодной водой, поддел пригоршню, плеснул себе н лицо.

Когд он обернулся, то в дрожщем свете жировик увидел Федот Федотович в стрнном виде: от пят до подбородк он стоял не белый, черный-черный, словно его протщили через печную трубу. "Что это с ним?" тревожно мелькнуло в уме Акимов.

- Двй, пря, помылься ншим тежным мылом.

Блгодть-то ккя!

Не дожидясь соглсия Акимов, Федот Федотович поддел из корытц н лдонь кучку озерного ил и рстер его по спине Акимов. Акимов приблизил корытце и через минуту стл тким же черным, кк и стрик.

Они сидели н скмейкх, сушились. Федот Федотович рсскзывл о том, кк излечил озерной грязью зстревший ревмтизм, принесенный с кторги. Акимов слушл, про себя думл: "Все это ндо мне обследовть смому. Явлюсь в Стокгольм пред ясные очи Венедикт Петрович, доложу по всем првилм исследовтеля о сокровищх Прбельской тйги".

- А теперь, Гврюх, ополоснись, и ты чист, кк нгел. - Федот Федотович опрокинул бдейку н Акимов, потом нполнил ее снов и вылил опять же н него.

- Д я см, см, Федот Федотыч! - отбивлся Акимов.

Они вернулись в избу и принялись чевничть. Федот Федотович угощл Акимов неслыхнными яствми:

брусникой со шмелиным медом.

- А где ты, Федот Федотыч, шмелиный мед взял? - рсспршивл Акимов. Он никогд в жизни не пробовл ткого ромтного мед.

- А тут неподлеку от озер грь есть. Видть, от молнии лес згорелся. Теперь эт грь вся в медоносных цветх. Летом тм от шмелей гул стоит. Две семьи взял я в земле д и пересдил в осиновые колоды с дуплми. Прижились! Н зиму звлил их мохом, чтоб теплее было.

- Чудес! Ну чудес! - удивился Акимов,

- А вот спробуй-к, Гврюх, этого мясц! Кк, потвоему, чье это мясо? - Федот Федотович придвинул к Акимову дощечку с ломтикми темно-крсного вяленого мяс.

Акимов жевл, посмтривл н стрик, сидевшего нпротив с згдочным видом.

- Чье мясо? Гм... Говяжье! Нет, подожди. Пожлуй, свинин... А может, это мясо сохтого...

- Медвежтин это, пря! Внчле я ее в котле сврил, н солнышке вялил, потом н сковородке н свином сле чуток поджрил.

- Ни з что не скжешь! Ел я кк-то н Кети медвежтину. Псиной воняет.

- Вывривть ее ндо лучше. Худой зпх из нее отходит.,

- А чсто, Федот Федотыч, медведи попдлись?

- Не чсто хоть, случлось бивть их.

- А сколько всего подвлил?

- Д, пожлуй, десятк дв. А может быть, и поболе.

- В берлогх?

- И в берлогх и н лбзх подкруливл.

- В одиночку?

- Бивл и в одиночку. Случлось охотиться и со связчикми. Всяко бывло. В Прбели живег у нс фельдшер Федор Терентьевич Горбяков. С ним не рз хжизл. Не приходилось тебе знвть его?

- Горбяков? Нет, ткого не зню.

"Не то хитрит Гврюх, не то в смом деле Федю не знет. А ведь он твой глвный спситель. Если б не Федя, не видть бы тебе, мил человек, свободы кк своих ушей", - думл Федот Федотович, посмтривя н Акимов изучющим взглядом.

- Вчер еще хотел спросить тебя, Федот Федотыч, почему ты меня Гврюхой прозвл? Тебе что, велел кто-нибудь? - отхлебывя из кружки горячий чй, спросил Акимов.

- См это я прозвл тебя. А почему? Ты только не сердись. Есть у меня в Прбели связчик один. Гврюхой звть. Прень ничего, беззлобный, только тут у него не все дом, - Федот Федотович постучл пльцми по собственному лбу. - Ну, по жлости иной рз беру я его н промысел. Он тк-то стртельный... Что скжешь, все исполнит... Вот я и подумл: нчну тебя инче звть - людишкм в непривычку. Еще кто, не приведи господь, н зметку возьмет, любопытствовть стнет.

А тут Гврюх и Гврюх. Все знют, что я с Гврюхой вроде дружбу вожу...

- А где же он, Гврюх, теперь?

- Епифшк Криворукое ннял его мбры с рыбой крулить. До весны з рекой будет жить. Д ведь не кждому это известно.

"С Гврюхой ты, отец, хорошо придумл. Не зню уж, учил ли кто-нибудь тебя првилм конспирции или нет, только все это рзумно", - подумл Акимов.

- Н смом деле, Федот Федотыч, меня Ивном зовут. А все же лучше, если ты и дльше меня Гврюхой нзывть стнешь, - скзл Акимов, снов испытывя ккое-то особенно глубокое доверие к стрику. - А т девушк, которя меня нучил в избушке скрыться, он тебе известн? - Акимов долго не решлся спросить об этом.

- Поля-то? - усмехнулся стрик.

- Ее зовут Полей?

- Моя внучк. Рзъединствення н всем белом свете.

- Вон оно кк? Спсибо ей, что не выдл меня стржникм.

- Ткой подлости не обучен, - с твердостью в голосе скзл Федот Федотович, и мимолетня улыбк смягчил суровое выржение его глз.

5

В эту ночь после бни и чя с брусникой они об спли крепко и безмятежно. Однко первя мысль, которя пришл в голову Акимову, когд он очнулся, был невеселя, безрдостня мысль: "Что же я тут делть буду? Все время рзговривть со стриком не хвтит ни тем, ни терпения, сидеть бесконечно я не привык..."

Федот Федотович словно угдл эти горькие рздумья Азимов. Д ведь в этом, пожлуй, н было ничего стрнного. Кк-никк Федот Федотович чуть не четверть своей жизни прожил кк человек подневольный, зжтый безвыходностью условий. Ему легко было предствить смочувствие человек, окзвшегося в положении беглец и пленник одновременно.

- Будем с тобой, Гврюх, с звтршнего дня н охоту ходить. Смый сезон н белку теперь. Птицу тоже будем стрелять. И для себя и для купц. А еще повожу тебя по озерм, по речкм. Свежей рыбы добудем. Если бурн нчнется, и н этот случй дело есть: в мбрушке у меня н туески зготовки лежт. Кк ты?

- Д кк я! См понимешь, Федот Федотыч. Без дел я уж и тк нсиделся. Осточертело! А сегодня чем зймемся? - Акимов тк и подмывло встть и приняться з ккую-нибудь рботу.

- Н сегодня дел, Гврюх, до мкушки. Дровец нпилим. Рз. Избу и бню приведем в порядок. Дв.

Ловушку н озере н крсей поствим. Три. А тм, гляди, и ночь нступит, спть ляжем. Тоже ндо. Без этого не проживешь.

Федот Федотович говорил не спеш, степенно, яркие, с синевтым отливом глз его смеялись. Он приглживл свои белые кудри, ствшие пышными после вчершнего мытья,

- А что, Федот Федотыч, прямых путей тут н

Томск или Новониколевск не знешь?

Федот Федотович догдлся, о чем змышляет Гврюх: о новом побеге. Прямо вот отсюд, из Прбелъской тйги. Нетерпение, что обуревло Акимов, было понятно ему, но, может быть, никто, кк он, не предствлял всю неисполнимость этого нмерения. Н сотни верст лежл здесь тйг неизведння, суровя, с непроходимыми зрослями лесной чщобы. Вот-вот должны ндвинуться рождественские, потом крещенские морозы. А бурны? Они временми бывют тут зтяжными и ткими снежными, что в деревнях видны из-под снег лишь одни трубы.

- Брось, пря, об этом думть. Ты рзбрось-к умом. Зря ли н пути сюд, к озерм, полустнок я сделл? Не то ты змышляешь. - Стрик скзл это с "беждением, кк двно обдумнное и рз и нвсегд решенное.

Акимов подумл: "Ну, конечно, идти через тйгу без крты, без проводник и без специльного оборудовния - это внтюризм. Можно голову потерять". Но все-тки ккя-то ндежд у него еще теплилсь в созннии. Вдруг помогут боригены этих мест, кк их тут нзывли, "инородцы": остяки, тунгусы, селькупы.

Они тут обитли по притокм Оби - Всюгну, Кети, Тыму. Когд Акимов ходил в экспедицию с профессором Лихчевым, они довольно чсто встречлись с тежными людьми.

- Ну, брт, н них рссчитывть опсно, - скзл Федот Федотовичг отвечя н вопрос Акимов. - Они же н одном месте не живут. Кочуют беспрестнно! Ты, скжем, был у них в устье Тым, глядь, через неделю-другую они уже н Всюгне. А потом вот еще что, Гврюх: никто из них нсквозь через тйгу не ходит, путей к городм они не знют. Н черт им город? Н ярмрку они в Прбель съезжются, товры по здешним большим селм покупют... Нет, нет, ни в коем рзе н них не ндейся...

Но Акимов все-тки сделл к стрику еще зходец:

- А првд или нет, Федот Федотыч, что в этих местх много строверов проживет? Они-то уж знют здесь все вдоль и поперек! - Акимов уствился н стрик немигющими нстороженными глзми. Что он н это скжет? Вдруг призбыл об этой возможности?

Федот Федотович змхл рукми, сердито зфыркл, кк рссерженный кот:

- Божьи люди-то? Зню их, зню! Не приведи господь к ним попдть! Н дворе от мороз згибнешь, в избу не пустят. В бню, если отпрвят, и то спсибо скжешь. - Видимо, "божьи люди" сильно где-то обидели стрик. Он говорил о них с гневом, н щекх проступили розовые пятн. - Они, вишь, Гврюх, живут тйно. Посторонним людям свою жизнь не покзывют.

Уств у них ткой. Нрод темный, жестокий. От них держись подльше. А лесов и мест здешних они не знют. Знятие у них крестьянское: пшня, скот. Зверя не бьют, птицу - тоже. Рыбу, првд, добывют. И во всем стрются обходиться своими изделиями, покупное у них считется грешным... Соль вот только покупют. Ну, керосин еще. Нсчет одежки - ни боже мой. Все свое, домоткное...

- А ты, Федот Федотыч, откуд их жизнь тк хорошо знешь? - спросил Акимов, про себя подумв: "Знчит, и этот вринт не годится".

- Прикоснулся я млость к ихней рспроклятой жизни. Когд я вышел сюд, в Нрым, н поселение, у меня положение случилось ткое, что хоть в петлю полезй. Пить-есть ндо, меня никто не берет. Кк узнют, что я поселенец с Схлин, ну и от ворот поворот. Вот тогд-то и пошел я к строверм вверх по Прбели. Без млого год я у них прожил з кусок хлеб.

Жил, конечно, в отдельной избушке. К ним в избу - ни ногой. Стрлся кк мог, сплы ндрывл. Зим. Куд пойдешь? Кругом тйг, снег, безлюдье. Видть, приглянулся я их глвному нствителю. Нчл он меня в свою веру тянуть. Слушю его, см думю про свое:

"Ну, пой, рсхвливй свою веру, ври больше про свое житье и црствие небесное. Вижу вшу рйскую кторгу. Чуть-чуть получше схлинской. Т же шерстк, д только немножко подкршення". Кк пришл новя зим, зсобирлся я в жилуху. Думю, теперь у меня кк-никк другое пояснение при нйме. "Откель?" - спросят. "От строверов". Ну, особо пытть не стнут, почему не пожилось. Нет-нет, все-тки и от них людишки уходили. Хотя, скжу тебе, нсмерть они зсекли, если кто ихней вере изменял. Уж тут либо пн, либо пропл. Успел уйти - твое счстье, догнли - пощды не проси. Не будет ее ни под кким видом.

Я-то, првд, их верой не был связн, все же ушел тйно, в ночь, д в ткую непогоду, что и кобели ни рзу не сбрехнули... Видишь теперь, откуд об ихней жизни мне стло известно...

Акимов внимтельно слушл Федот Федотович и снов думл о том же. "Бывлый стрик. Пожил, повидл многое и рзное. Может быть, его смого уговорить провести меня тйгой к Новониколевску или Омску через всюгнские болот?"

Но в следующую минуту Акимов и н этот счет получил исчерпывющий ответ, и все его рзмышления о побего отсюд, из тйги, полностью отпли кк нерельные.

- Помню, Гврюх, - возобновил после молчния свой рсскз Федот Федотович, - в ту ночь, когд я сбежл от строверов, прошел я без передышки тридцть верст. Кк не зплился, см не пойму. Шел и шел.

Будто ккя-то сил меня в спину толкл. Хоть и знл, погони з мной не будет, все ж тки мороз по коже продирл, кк только вспоминл яму у строверов. Сжли в нее они всех, кто допускл провинки. Аршин десять глубины. Кря ровные, зцепиться не з что.

Вод по дну сочится, кк в колодце. Опускли н веревке. Слег поперек ямы лежл.

Дошел я в этот день до Клистртовой зимки.

Охотник жил, Клистртом звли. Жил один со струхой. Приветили они меня. Переночевл. Утром думю:

"Куд мне идти? Не мхнуть ли прямо по тйге к Томску? Тм возле город у купцов псек много. Возьмут. Эти в пспорт смотреть особо-то не будут. Им бы только рботл не поклдя рук".

Дй, думю, спрошу совет у Клдстрт. Он знл тйгу лучше всех по Нрыму. Тк и тк, говорю, милый человек, помоги, укжи путь. Тут-то и рсскзл он целую историю. Один прбельский ссыльный пз богтеньких подговорил его вывести тйгой. Ну, пошли они.

Ходили, ходили по лесм. Зблудились. Волей-неволей стли пробивться к руслу Оби. Недели через две, обессиленные, обмороженные, голодные, вышли к устью Чулым, к Могочиной. Тут в первую же ночь ссыльного того рестовли стржники, Клистрт, зметя следы, кинулся нзд. Могли б и его, конешно, взять з шкирку, но никто здесь Клистрт не знл, ссыльный хоть был из господ, но окзлся блгородным человеком, ни з что не скзл, кто его з руку по тйге водил...

Акимов окончтельно понял, что из нрымских тежных трущоб у него есть только один путь, тот, который подскжет ему комитет, когд придет время. Д скоро ли оно придет-то? Черт его возьми! "Ждть ндо.

Нечего пороть горячку и знимться внтюрными змыслми!" - скзл см себе Акимов.

- Двй, Федот Федотыч, говори, что по дому сделть необходимо... Изб у тебя просторня.,! С семейством, что ль, жил здесь?

- Опять целя история, Гврюх. - Усмешк смягчил обветренное, в буйном волосе лицо Федот Федотович. - Срубил эту избу купчик один из Ильинки.

Пригнл сюд пять мужиков. Они в дв дня это жилье свргнили. А почему он срубил тут избу? Слушй.

Дочь его тут, Анфис, от стршной болезни лечилсь озерной грязью.

- Ну и кк, вылечилсь? - недоверчиво спросил Акимов, зрнее отнеся сЪобщение Федот Федотович к числу охотничьих побсенок.

- А вот поезжй в Голещихину и посмотри н эту тетку см. Не бб, печь. Поперек себя толще, - зде

тый откровенным недоверием Акимов, с явным вызовом скзл Федот Федотович. - А если не можешь н нее посмотреть, то н этого вот мужик погляди. - Федот Федотович ткнул себя пльцем в грудь. - Если б не грязи, обезножел бы я, злег бы в постель до смертного чс. А пок вот хожу, видел...

- Д кк еще ходишь! Молодой не угонится. Ты мне потом покжи это озеро, Федот Федотыч. Есть у меня один хороший знкомый, дже родственник, скзть точнее, дядя по мтери. Он знток земных богтств. Приходилось путешествовть ему и тут по Нрыму. Рсскжу про твое озеро. Вдруг пондобится для нуки.

Акимов зметил, что стрик был доволен. Он дже кк-то приоснился, выствив вплую грудь.

- Повожу я тебя, Гврюх, по всем приметным местм. Жлко только, что снегом все звлило. Ну ничего! Что не увидишь, то н словх обрисую... Пойдем-к, дров ндо нпилить.

Акимов рботл с нслждением. Очистив от зносов снег толстые кедровые сутунки, он с помощью елового стяжк подктил их к нвесу, крытому еловой дрнкой. Здесь из-под снег торчли козлы, н которых по обыкновению Федот Федотович пилил дров. Стрик тем временем лоптой рзбросл снег между двух кедровых стволов, нмеревясь в этом промежутке рзместить поленницу.

Остря пил легко вгрызлсь в сутунок. Из рзрез брызгли струйки опилок, пхнущие свежей смолою.

Аромт смолы, смешнный со студеным воздухом, щекотл ноздри, но дышлось легко, свободно, воздух взбдривл Акимов. Положив руки н рукоятку поперечной пилы, он с кким-то особенным усердием протскивл ее к себе, чуть нжимя и снов двя ей свободный ход, когд Федот Федотович збирл пилу н себя.

Акимов не брл пплы в руки лет пять, но, окзывется, ничто не пропдет из того, что приобретено в детстве. Живя в семье, Айимов кждую осень с отцом знимлся зготовкой дров. По десять сжен отборных сосновых и березовых дров сжигли з зиму Акимовы, отпливя свой ветхий, прогнивший по углм стрый домик.

- Хорошо ты, пря, пилу водишь, - похвлил Федот Федотович Акимов.

- Нвык у родителя получил. Он был у меня лесной человек - лесничий. Должность ткя есть.

- Кк же, зню! В российских местх должность приметня. Догляд з лесми ведет. А только тут, в Нрыме, нужды в лесничих нету. Лесов окены. Ни бог, ни черт не считл.

И все же н поверку окзлось, что Акимову не дотянуться по упорству в рботе до стрик! Н втором сутунке руки его стли сдвть. Он нвливлся н пилу, протскивл ее к себе с трудом. Однко сознвться в том, что он устл, Акимову не хотелось. Он все ждл, когд стрик см попросит передышки. Действительно, Федот Федотович первым снял руки с пилы, скзв при этом:

- Передохни, пря. Всяко дело зклки труебует.

- Руки вот тут кк-то отяжелели, - сознлся Акимов, покзв н предплечье.

- Ну и что? Спешить нм некуд и ндрывться без толку не будем. Дней в досттке!

Они рботли до обед. Акимов хотя и приустл, но чувствовл себя бодро.

6

- А что, Гврюх, не сходить ли нм з ершми н Теплую речку? - скзл Федот Федотович, прибрв посуду.

- Двй сходим, Федот Федотыч. Я готов.

- Видть, притомился в землянке н Голещихинской курье, ноги ходу-проходу просят, - усмехнулся стрик.

- Ноги что! Глз устют от одной и той же кртины.

- Истинно! Уж кк мне Схлин приелся! Помню, все н небо смотрел. Тм все-тки, глядишь, облчко проплывет, непохожее н другое, или солнце вдруг зигрет лучми. Н земле-то что? Три стенки збоя д выход прямо в рспдок. До жилья от рботы две версты тропой. Кждый ршин высмотрен.

Слушя стрик, Акимов с недоумением нблюдл з ним. Тот вытщил из мбрушки снки н широких, почти кк лыж, полозьях, положил н них черпк из юнкой проволоки н длинной рукояти, пешню и пустой посконный мешок. Приторочил все это к снкм бечевкой.

Нзнчение снок, которые стрик нзвл нртми, было для Акимов очевидно: н них передвигли всякий груз. Н нртх вполне уместился бы весь скрб стн Федот Федотович - тк они были вместительны, но зчем стрик взял проволочный черпк, оствлось неясным.

Когд двинулись в путь, Акимов, обеспокоенный тем, что они не взяли с собой никкой ловушки, решил скзть об этом стрику.

- А ловушку, Федот Федотыч, мы с тобой не позбыли?

- Кк же, взяли! - не оглядывясь, ответил Федот Федотович.

"Когд же взяли? И что это з ловушк, которую глз усмотреть не могут?" - про себя удивлялся Акимов. Он шел н лыжх позди нрт, которые з бечевку ктил Федот Федотович. "Скорее всего он блесен нбрл, в крмны зпрятл", - подумл Акимов, успокивясь и припоминя, что еще утром стрик рссмтривл нбор блесен, выложенных н доске.

До Теплой речки окзлось совсем близко. Не прошло в ходьбе, пожлуй, и чс, когд Федот Федотович, чуть придерживя нрты, скзл:

- А вот он, и Тепля речк! - и мхнул рукой куд-то в сторону.

Акимову покзлось, что хоть Тепля речк "вот он", все-тки до нее еще идти порядочно. Уж очень неопределенным был жест Федот Федотович. Но стрик сктился в ложбину и остновился. Акимов не сдержл рзбег своих лыж и нткнулся н нрты.

- Пришли, Гврюх, сымй лыжи, - скзл Федот Федотович.

- А где же речк? - присмтривясь к знесенной снегом ложбине, спросил Акимов.

- А вот, видишь, по кустм петляет.

Только теперь Акимов увидел узкую чистую полоску, извилистой ленточкой пересеквшую зросли черемушник, ивняк, топольник.

- А почему речк Теплой нзывется, Федот Федотыч? - поинтересовлся Акимов, вспоминя, кк дядюшк Венедикт Петрович во время путешествия по Кети допытывлся у местных жителей, стрясь устновить происхождение того или иного нзвния, когд оно чем-либо остнвливло его внимние.

- Д ведь кк ее инче, пря, нзовешь! - воскликнул стрик. - Он вся в теплых ручьях - от устья до вершины. Присядь д присмотрись-к! - Федот Федотович присел н корточки, повел головой то впрво, то влево.

Акимов тотчс же опустился рядом с ним. Сквозь зросли голых сучьев Акимов видел и с левой стороны и с првой от себя легкие дымки, подымвшиеся нд снегом.

- Из отдушин пр подымется. Чем сильнее мороз, тем больше испрения, пояснил стрик.

"Все это зпомнить или зписть ндо... Зписть хотя бы н обыкновенной дощечке. Венедикт Петрович спсибо скжет..." - пронеслось в уме Акимов.

- В зимнее время, Гврюх, - продолжл Федот Федотович, - рыбе, видть, невмоготу подо льдом... Тесно ей. И вот лезет он к отдушинм кк очумеля.

- Вероятно, вод слбо обогщется кислородом, - вслух подумл Акимов и, поймв вопросительный взгляд Федот Федотович, объяснил ему свою мысль проще: - Воздух рыбе не хвтет... Он ведь потому и живет, что дышит.

- А кк же! Жбры-то ей для того и ддены, - уточнил Федот Федотович и, взяв с нрт черпк, побрел по снегу сквозь кустрник к ближйшей отдушине.

Акимов збрл пешню и зторопился вслед з ним.

Возле первой же отдушины Федот Федотович остновился. Он обмял ногми вокруг себя снег, встл н кромку зледеневшего берег и, слегк рсчистив прящую воду от ледышек, зпустил черпк в смую глубь.

Присев, он водил черенком черпк туд-сюд, быстро перебиря рукми по древку, потом вытщил черпк из речки. До крев вместительный черпк был нполнен копошщимися ершми. Когд Федот Федотович поднял черпк, нмеревясь вытряхнуть рыбу н обмятый снег, черенок от тяжести изогнулся и дже хрустнул. Стрик цоспешил опустошить черпк.

- Ай, й, сколько ее! - воскликнул Акимов, порженный тем, что происходило н его глзх.

- Тут рыбы, Гврюх, несчетно. А только губить ее нм ни к чему. Нчерпю с полмешк - и хвтит, поедим эту, еще рзок сюд нведемся. Мелкот вот только, но зто вкусн, слов нету!

Федот Федотович снов опустил черпк в отдушину и снов поднял его, до крев нполненный рыбой. После этого еще несколько рз исчезл черпк в воде и возврщлся с добычей.

Пок Акимов и Федот Федотович не спеш курили, мороз сделл свое дело: рыб зкменел. Они собрли ершей в мешок, уложили его н нрты и пошли н стн.

Дорогой Федот Федотович рсскзывл о ниболее интересных местх Дльней тйги.

- Еще, Гврюх, свожу тебя н днях н Вонючее болото... Недлечко до него. Верст семь-восемь... Ну, прямо не болото, чудес в решете!

Своими рсскзми Федот Федотович рзжигл любопытство Акимов. "З неимением другого дел ндо хоть по-нстоящему познкомиться с тйгой. Чем черт не шутит, вдруг д когд-нибудь пригодится", - думл Акимов.

7

Утром он упросил Федот Федотович отложить рботу н стне и отпрвиться к Вонючему болоту.

- Чо, пря, нюхнуть псины тебе зхотелось? - зсмеялся стрик, посмтривя н Акимов повеселевшими глзми. - Пойдем, пойдем! Кк ошпренный от этой пропстины побежишь, пятки в здницу будут втыкться...

- А откуд берется вонь, Федот Федотыч? Отчего он происходит? Что по этому поводу говорят люди? - спросил Акимов, испытывя ккой-то особенно повышенный интерес к примечтельному болоту.

- Д всякое говорят. По темноте-то чего только не нбрехли об этом Вонючем болоте... А если копнуть првду, то до нее никто не дошел. Тйн...

- Ну все-тки, кк это объясняют люди? - не унимлся Акимов.

- Вишь, ккое дело. Скзывют, что в двние-предвние времен н этих местх было море. И водились в этом месте рыбы-звери, вроде коней, только рз в десять покрупнее. И было у них н этом месте смое любимое обитлище. Кк-то рз нежднно-негднно случилсь нд морем гроз. Д ткой силы, что стршно подумть. Сверкнул молния, удрил гром, и с небес рухнул огромдня глыб земли. Рссыплсь он в пыль-песок д и нкрыл обитлище со всей этой пкостной животиной. Ну, згнило, конешно, это место.

Море тоже уктилось з тридевять земель. Вот с той поры и гниет, никк сопреть вконец не может... Болтли в нроде, будто был тут один стрик, вздумл он докопться до этой пропстины, хоть н кости ихние посмотреть. Копл, копл, д и здохся. Охотников н ткую дурную рботу больше не ншлось...

- Интересня версия... очень интересня. И особенно потому, что в ней зложен рельный смысл. Гниение оргнических веществ действительно может выделять гзы, хотя, конечно, рыбы-кони - это все скзк, - скзл Акимов, в сотый рз сожлея, что не имеет бумги, чтобы зписть кое-что для себя н будущее и для дядюшки Венедикт Петрович. - А ккие еще объяснения встречются? - спросил Акимов.

- Ну всего, пря Гврюх, не перескжешь. Чегочего, брехунов н свете не сеют, не жнут, они сми родятся. В Прбели в прошлом году встречю одну знкомую струху. "3дорово, - говорит, - Федот!" - "Здорово, говорю, - Олимпид". Вдруг спршивет меня: "Был, нет ли в воскресенье в церкви?" - "Нет, - говорю, - не до обедни, рбот приспичил". - "Ой, говорит, - Федот, нпрсно не был. Бтюшк проповедь говорил". - "Об чем, - спршивю, - бтюшк плетух плел?" - "Грозы темные ндвинулись, Федот, н ншу местность", - говорит струх. "Ну и что?"-спршивю. "Вычитывл бтюшк по Святому писнию пончлу, дльше пояснение двл. Выходит, что пдют н ншу землю с небес чудищ с конскими головми и с рыбьими хвостми. Бог погных низвергет. И оттого, - говорит, - не иссякет н Вонючем болоте смрд стршенный. Не стнем с усердием господу богу молиться, здушит нс псиный дух, кк здвил того стрик из Костревой, который до костей н болоте хотел докопться". - "Небось, - спршивю ббку, - бтюшк потом сбор подяний устроил?" - "Кк же, - говорит, беспременно устроил. Хрм пор подновить. Колокольню нбок "клонит". Вишь, ккие, Гврюх, небылицы у нс из уст в уст передются...

Федот Федотович зсмеялся. Акимов посмотрел н него, убеждясь, что стрик совершенно не верит в эти необузднные фнтзии, скзл:

- Темные грозы... Бог чудовищ сбрсывет с небес... Смрд... псин... Бр... Хрбрым ндо быть, чтоб не поверить в эту чушь!

- И верят, Гврюх! Спроси вон у охотников, многие ли из них н Вонючем болоте бывли? Не шибко-то!

Потрухивют!

- И все-тки сходим, Федот Федотыч!

- Двй, пошли! - вновь с ухмылкой воскликнул Федот Федотович.

По предствлениям Акимов, стрик, конечно, изрядно преуменьшил рсстояние до Вонючего болот, скзв, что о г стн до него семь-восемь верст. Они шли чс три без остновки, шли ходко, чсто переходили н бег, тк кк местность стновилсь пологой и лыжи скользили безудержно, будто по свежему нсту.

Не доходя до Вонючею болот версты две-три, Акимов зметил, что крупный лес нчл редеть, потом и совсем отступит. Теперь перед его взором лежл лощин, поросшя чхлым ельником, нполовину уже зсохшим. То тм, то здесь из снег торчли вывернутые корневищ стрых пеньков и полуобнженные, покрытые темным мусором юловки кочек.

- Вот, Гврюх, смотри. Здесь оно, Вонючее болото, нчинется, кончется у черт н куличкх. Переходить его, копешно, никто не рисковл, обойти вокруг я рзок попробовл. Дв дня шел кромкой - и все же зря. Обойти не смог, вернулся...

Акимов внимтельными глзми присмтривлся к Вонючему болоту. Его вид был непривлектелен, оно походило ь строе, зпущенное клдбище, но по протлинм, которые зияли повсюду, по дымкм, выползвшим откуд-то из-под коряг, по иезмерзшим лывм воды чувствовлось, что эт зметення снегом рвнин живет подспудной, тинственной жизнью. "Згдк природы! Привезти бы сюд дядюшку Венедикт Петрович. Интересно, ккие бы он гипотезы выскзл..." - думл Акимов.

Они прошли еще с полверсты. и Федот Федотович, шедший впереди, вдруг остновился.

- Ну, Гврюх, бст! Иди дльше один, я тут н месте потолкусъ. Голов у меня от этого смрд слбеет.

Острый, неприятный зпшок уже доносился до них.

- Хорошо, подожди меня, Федот Федотыч, - скзл Акимов и, широко рзмхивя рукми, зскользил по снегу, нпрвляясь к ближйшему пеньку.

Федот Федотович смотрел Акимову вслед с усмешкой, зня зрнее, что произойдет дльше.

Придерживя дыхние, Акимов стремительно подктил к одной из коряг и, склонившись нд ней, принялся осмтривть ее. Но зпс его сил хвтило всего лишь н одну-две минуты. Сильный, с горчинкой зпх сковл дыхние. В вискх зстучло. Черные пятн зпрыгли в глзх, голов зкружилсь. Акимов резко отпрянул от коряги и бросился что было мочи нзд.

- Нюхнул, Гврюх? Ну кк?! Х-х-х! - Федот Федотович хвтлся з бок.

Акимов же убегл от коряги, ни рзу дже не оглянувшись.

- Ну что скжешь, Гврюх? - спросил Федот Федотович, когд Акимов приблизился.

- Без нуки это болото не рзгдть, Федот Федотыч. Оно нсыщено гзом. Но вопрос в другом: ккой это гз, откуд он берется? Возможно, что этот гз - результт сгорния ушедшего от нс рстительного и животного мир, но может быть и тк: в земной поверхности обрзовлись трещины, и н поверхность через неведомые пути проникет подземный природный гз.

Черт его знет... Не зню, Федот Федотыч... - Акимов беспомощно рзвел рукми и виновто улыбнулся, взглянув в глз стрик.

- Вот то-то и око, - почмокл губми Федот Федотович и, переведя строгие глз н Акимов, продолжвшего стоять в рздумье, тихо скзл: Тут згдок, Гврюх, н кждом шгу. Есть одно место препотешное. В полудне ходьбы от моего стн. Живет тм в пихтовой тчжке Врун...

- Кк это Врун? - не понял Акимов.

- А тк: крикнешь, скжем "Эй, Гврюх, иди сюд!" А тот тебе ответит: "См приходи! Жду!"

- Ну уж, Федот Федотыч, в это я не поверю, Скзки!

- Не верь! Я тоже не верил, пок Врун меня не попутл.

- Кк это? - смягчя ктегорический тон недоверия, спросил Акимов.

- Небольшой ртелкой шишковли мы неподлеку от влдения Врун. Тм же у нс и стн был. И вот рз припоздл я вернуться н стн вовремя. Звечерело.

Знл я тропу хорошо, все-тки в темноте сбился. Ходил, ходил, вижу зплутлся. Встл и двй кричть:

"Митрофн! (Тк одного связчик моего звли). Где ты? Отзовись!" Слышу: "Эге! Тут мы!" По голосу чую:

длековто уклонился я от стн, но делть нечего - ночевть н кочке не стнешь. Пошел я прямо н голос.

Шел, шел, дй, думю, еще рз крикну. Ну, крикнул.

Откликется Митрофн совсем с другой стороны.

"А язви ее, прошел, видть, мимо", - подумл я и пошел точно н голос. Шел, шел - нету ншего стн. Опять я нчл кричть. "Ну где ты тм зпропстился?!" - рссердился н меня Митрофн. "Ну, слв богу, стн рядом", - решил я и, хоть уморился, тк что из стороны в сторону меня кчло, поднжл изо всех сил. Иду, см жду: вот-вот из-з лес костер увижу. Шел быстро, всю одежку в клочья о сучки порзодрл, стн все нету. Отчялся я, зкричл громко, кк мог: "Митрофн! Д где же ты нконец?" Прислушлся: тишин. Ни звук. Крикнул еще рз. И вот слышу откуд-то из глубины, кк из колодц, Митрофнов голос. Слбый-слбый: "Эге, тут мы! Ждем тебя!" Понял я тогд:

не добрться мне до стн, из сил выбился. Сбросил я мешок с орехом нземь, рзвел костер и прокоротл н корточкх до утр.

Чуть збрезжило, пошел я. Тропу при дневном свете ншел быстрей, чем думл. И до стн окзлось - рукой подть. Пришел. Связчики мои еще спят. Рзбудил я их, нчл рсскзывть свою историю. Они переглянулись между собой, и Митрофн говорит: "А мы твоего голос не слышли и тебе никких сигнлов не подвли". - "Кк же, - говорю, - тк? А кто же в тком рзе мне всю ночь откликлся?" Они ж в лице переменились. "Хоть что думй, только никто из нс с смого вечер с нр не подымлся, ни н минуту избушку не покидл". Чтоб уверить меня, ребят побожились и крестми себя осенили. Тут уж и я побледнел. "Вот тебе и н! Люди спли себе преспокойно, я н их голос спешил. Ведь в этом-то я ошибиться не мог, собственными ушми не рз слышл". Вижу, связчики мои совсем пригорюнились. "Двйте-к, ребят, - говорит Митрофн, - мотнем отсюд, пок не поздно. Видимо, хозяин тйги в этих местх объявился. Он ведь, скзывют, под всякие голос умеет подделывться: и под человек, и под скотину, и под птицу".

Я нчл было отговривть ребят, но не твердо, смто потрухивю, хорошо еще, думю, не здвил он меня в кочкрнике-то. Короче говоря, в этот же день ушли мы из пихтовой тежки. Но все-тки случй этот зпл мне в душу. "Кк же, - думю, - тк? Ни в бог, ни в черт я не верю, тут вроде спсовл. Нет, тк не пойдет". Рсскзл я ншему фельдшеру Федору Терентьевичу Горбякову. Он зсмеялся, говорит: "Ты, фтер, видть, выпил в этот день больше своей меры". Я говорю: "Кпли в рот не брл!.. Всерьез тебе обо всем обскзывю, кк ученому человеку, не рди побски..."

Тут уж и Горбяков приздумлся. Пообещл он мне, кк только случится ему быть в Дльней тйге, побывть вместе со мной у Пихтового лог и смолично удостовериться нсчет проживния в этих местх Врун.

Год дв ждл я, когд Горбяков соберется. Выпл нконец ткой случй. Пожили мы с ним н стну деньк дв-три, я ему и говорю: "А помнишь ли, Федор Терентьич, слово ты двл, сходить обещлся к Пихтовому логу". "Помню, - говорит, - веди". Ну, пошли мы.

Ходок Федор Терентьич знтный, устли не знет. Пришли. Нчли кричть. Эхо кк эхо. Шумнешь громче - громче отзовется. Горбяков поднял меня н смех.

"Я тебе, - говорит, - недром тогд еще скзл, что был ты в тот рз под шурхом. А у пьяного, - говорит, - дже черти в бутылке целой компнией умещются".

Я, конешяо, сконфузился, но все-тки сдвться не имею охоты. "Двй, говорю, - Федор Терентьич, дождемся ночи. Тогд-то дело было ночью". Он говорит:

"Что ж, двй". Теперь, дескть, все рвно н стн нм до потемок не дойти. Остлись. Шлш свргнили, костер рзвели, чй сврили. Глядь, и ночь ндвинулсь.

Он взял про всякий случй ружье и пошел прямиком к речке. Прошел чс, дв, его все нет. Я уж от беспокойств мест не нхожу. Кк бы, думю, н медведя он не нрвлся. Здерет зверь - и конец ншему фельдшеру. Вдруг слышу: идет, сучья хрустят под ногми, листв сухя скрипит, птхи, всполошенные в темнокх, мечутся.

"Едв-едв, - говорит, - ншел тебя. Отзывешься ты вроде с другой стороны лог".

Я удивился его словм, "А я тебя, Федор, слыхом не слышл и с того чс, кк ты ушел, дже для зевк рт не открывл".

"Не может того быть! Я тебе кричл: "Фтер, где ты?" - ты мне в ответ: "Эге, Федор! Тут я!"

"Ей-богу, - говорю, - молчком сижу, кк зговоренный".

"Что з нвждение! Пойдем вместе!" - згорелся фельдшер.

Ну, пошли. Двиглись шг в шг. Когд зтеслись в смую гущу лес, нчл Федор Терентьич кричть:

"Эй, кто это отзывется н мой крик? Нзови свое имя!"

Прислушлись - откликется: "Ивном прозывюсь!" - "С кем ты живешь, Ивн?" Отвечет: "Один живу!" Кричим ему: "Иди к нм!" Отвечет: "Иду к вм!" Ждем, ждем, нет никого. До рссвет мы прокоротли с Федором Терентьичем. Ушли ни с чем. Уж ккой знющий человек Горбяков, встл перед ткой згдкой в тупик. Вроде верить в Лесного ему не пристло: кк-никк немло обучен, лечит от всех нпстей и ссыльных и крестьян, и не верить нельзя: см, собственной шкурой все испытл. Вот, бртец мой Гврюх, ккие чудес сохрняются в ншей местности.

Акимов тк был увлечен рсскзом Федот Федотович, что дже збыл думть о Вонючем болоте.

- Своди меня, Федот Федотыч, в то место. Непременно своди. Если все тк, кк ты рсскзывешь, то это же для нуки редкий случй. Его ндо изучить и объяснить. А если уж скзки, то и это интересно. Посмотрим, кк рождются фнтзии. - Акимов чуть подмигнул стрику.

- Уж что не скзки - руби мне голову н пороге.

А сводить свожу.

- И не очень зтягивй, Федот Федотыч. Жизнь моя, см предствляешь, неопределення. Сегодня - здесь, вдруг повернет судьб - и помчлся добрый молодец в дли неохвтные.

Акимов говорил с улыбочкой, выржлся нрочно очень тумнно и неопределенно. Но Федот Федотович вроде понимл его.

- А кк же! При твоей нонешпей жизни все может быть. Сейчс ты в Дльней тйге, глядь, уже и в Цревом грде у дружков-приятелей. А тм, может, и подльше куд судьбин збросит... - И получлось из слов Федот Федотович, что он что-то знет про змыслы Акимов7 хотя н смом деле стрик ничего, ровным счетом ничего не знл, кроме только одного: з Акимовым охотятся стржники и нужно его сберечь от них во что бы то ни стло.

Прежде чем уйти от Вонючего болот, Акимов сделл еще одну вылзку к пенькм. Припоминя зпхи рзличных гзов, с которыми ему приходилось знкомиться в лборториях, он рссчитывл хотя бы приблизительно, по отдленным ссоцициям определить, к ккой группе гзов можно отнести тот гз, который, нйдя себе лзейку, вырвлся н свет белый.

- Не здохнись, пря! И особо не вздумй с горящей ппиросой тм окзться. Бывли тут, н Вонючем болоте, ткие пожры, что смрд чуть не до Прбели и Кргск доползл. Будто и гореть тут нечему: мокрот кругом, ведь кк горело! Видть, от молнии згорло, гсло от ливней...

Федот Федотович встл н лыжи. Едв Акимов тронулся, стрик поспешил з ним. Видя, с кким жрким любопытством Акимов интересуется Вонючим болотом, Федот Федотович встревожился теперь з него. "Ткой сунет голову под струю, глотнет рзок - и готов. Нельзя мне его одною оствлять. Горячий прень. А где горячк, тм и нерзумство", - думл Федот Федотович.

Когд Акимов снов полез под корягу, где, по его предствлению, проникл гз, Федот Федотович тк и змер, готовый в любую секунду броситься н помощь Акимову.

- Уф-ф! - нконец поднимясь, вздохнул Акимов, но в тот же миг приложил к носу пльцы и нчл тщтельно их нюхть.

- Д, вполне возможно, что продукт рзложения, - пробормотл он, морщсь и пряч руку в кожную руквицу. - Пойдем, Федот Федотыч! Спсибо.

Придется ннести твое Вонючее болото н крту, потом дть ученым, чтоб они нд этим чудом голову поломли.

- А что же?! Дело говоришь, - с внушительным видом соглсился Федот Федотович, для которою слово "ученые" звучло довольно рельно, незгдочпо, поскольку полностью совпдло с обликом зятя Федор Терентьевич Горбяков.

По дороге н стн Акимов мысленно уточнял все обстоятельств и детли посещения Вонючего болот:

рельеф местности, хрктер рстительности, оттенки зпхов. Tут ему потребовлсь помощь Федот Федотович.

- Рсскжи мне, отец, что примыкет к Вонючему болоту с восток и юг. Ты тм бывл? Знешь?

- Бывл!

Федот Федотович чуть придержл лыжи, порвнялся с Акимовым. Когд идешь рядом, удобнее рзговривть, шли они по ровной, млозлесенной рвнине.

Кедровник чернел впереди, и до него быто неблизко - можно вдоволь нговориться.

- Местность тм серя, Гврюх! Низин больше, кочкрник. Лес - шгу свободно не ступишь. Стоит стеной. С восток речк протекет. Петляет кк пьяня.

То сюд ее кинет, то туд шибнет. В одном месте речк делится н дв рукв. Вонючее болото кк рз и поместилось между ними.

- Ты покжи мне, Федот Федотыч, н снегу, чтоб я мог потом н крту все это перенести, - попросил Акимов.

Федот Федотович выломил хворостинку, остновился, и н ослепительно белом снегу появился незмысловтый, но довольно точный чертеж.

- Вот смотри, Гврюх. - Н снегу появились кружочки и ломные линии. Вот это Прбель. Вот тут течет Обь. Вот это будет Всюгн. Мой стн вот где.

Речк Удвк будет здесь. А прозвл ее тк я см.

Ужсть ккя извилистя! То и дело см себя петлями зхлестывет. Вонючее болото, стло быть, рскинулось поблизости от Удвки. Именно тут.

- А солнце всходит, Федот Федотыч, где? - стрясь окончтельно сориентировться, спросил Акимов.

- Гляди сюд: здесь оно всходит, тут бывет в обед, здесь зктывется. Понял, Гврюх?

- Понял. - Акимов еще рз всмотрелся в чертеж Федот Федотович, зпоминя основные ориентиры.

8

После этой вынужденной остновки шли до смого стн молч. Темнот прихвтил их н середине пути, но ночь нступил светля, тихя. Яркий месяц хорошо освещл тйгу, высвечивя проглины и пустоты еловой чщобы. Покчивясь с ногп н ногу, Федот Федотович беспрепятственно нырял в эти коридоры, увлекя з собой Акимов. Снег отливл прозрчной синевой.

Местми он был испещрен змысловтыми цепочкми звериных следов. Акимов смотрел н них рвнодушно, тк кк не умел отличть след зйц от след лисицы, колонк от белки и горностя. Дже глухриные следы кзлись ему приндлежщими зверю. Но Федот Федотович все примечл, прикидывя, где, в кких местх рскинуть слопцы и кпкны. "Встл зверь н ноги, прикончил зпсы и вышел н добычу. Пор и мне з ловушку брться", - думл Федот Федотович.

Акимов рзмышлял о своем. В этот вечерний морозный чс его мысли уносились в Стокгольм, к дядюшке Венедикту Петровичу. "Вероятно, весть о моем приезде в Нрым уже дошл до него. Предствляю, с кким нетерпением он ждет меня. Первое, что сделю, когд доберусь до него, - рспотрошу все мтерилы его сибирских экспедиций, вникну во все вопросы, которые им поствлены. Теперь мне легче будет предствить смысл его исследовний. Ведь кк-никк Нрымский крй - огромный кусок Сибири... Был бы только здоров дядюшк, многое я ему рсскжу..."

Вдруг срзу потемнело. Зхвченный своими рзмышлениями, Акимов не зметил, кк они вошли в кедровник.

- Ну, тут, Гврюх, посмтривй, чтобы н сучке глз не оствить, предупредил Акимов стрик.

- Зрю, Федот Федотыч! - отозвлся Акимов.

Теперь они шли медленнее. И не только потому, что здесь было сумрчно. Скзывлсь устлость. Они поднялись здолго до рссвет, прошли з день огромное рсстояние и не обедли, похрустев н ходу сухрями, чтобы под ложечкой не сосло.

Акимов свлился н нры, не дождвшись дже ужин. Но когд ужин поспел, Федот Федотович всетки рзбудил его.

- Н голодное брюхо черти будут сниться, пря!

Вствй, зкуси! - шутил стрик, погромыхивя посудой.

Акимов с трудом встл, рзмялся и через минуту чувствовл себя вполне бодро. Федот Федотович зметил это:

- Повеселел, Гврюх! Говорят, что у строго устль в кости отклдывется, - у молодого сном, кк водой, смывется.

- Д я вроде и не спл.

- Вздремнул млость, дрем, слыть, бывет иной рз слще и пользительнее сн.

- Это верно, змечл я. Случлось, бывло, тк:

сидишь з книгой, в глзх все плывет. Голову опустишь, чуть вздремнешь. Десять, от силы двдцть минут пройдет, смотришь, в уме просветление, свежесть... А н чем же все-тки, Федот Федотыч, крту мы с тобой вычертим? И, глвное, чем? - круто повернул рзговор н другую тему Акимов.

- А ккой тебе струмент нужен? - спросил Федот Федотович, придерживя зкопченный чйник нд своей кружкой.

- Большой лист бумги, крндш, линейк, циркуль, компс, - хитровто поглядывя н стрик, перечислял Акимов.

Федот Федотович оствил чйник, передвинул кружку.

- Компс есть, пря. Нсчет остльного думть придется.

- Сколько пи думй, бумг или крндш от это-"

го не появятся. А ндо бы крту вот тк! - Акимов чиркнул себя пльцем по шее, зросшей темным волосом.

- Ну, линейку сделем. Рубнок есть, - нчл Федот Федотович.

- Мне ндо, Федот Федотыч, не просто линейку, он должн быть с сечением. Инче мсштб крты окжется приблизительный.

- Это пустяк. Точную меру с дул ружья снимем.

Мое ружье двендцтого клибр. Пересчитем н дюймы.

- А что же? Н худой конец и ткой способ пригодится, - срзу оживился Акимов.

- Циркуль... Деревянный циркуль сделю тебе хоть звтр, - скзл Федот Федотович.

Акимов зметил, что стрик увлекся рзговором и збыл об ужине.

- Д ты ешь, Федот Федотыч! - Акимов придвинул кружку, нлил в нее коричневый нстой из чги.

- Не убежит, Гврюх, ужин. При мне он звсегд.

А вот покумекть о твоем деле ндо... Рзве в Прбель мне с этой нуждой прошвырнуться! - изучюще поглядывя н Акимов, нетвердо скзл Федот Федотович.

"Пожлуй, стрик прв. Может быть, к тому же ккие-нибудь новости от комитет н мой счет имеются", - мелькнуло в уме Акимов, и глз его вспыхнули ндеждой. Но в то же мгновение он вспомнил строгий нкз комитет сидеть в укрытии до тех пор, пок ему не будет дн сигнл. Комитет решительно предупреждл его не предпринимть никких смостоятельных мер к продолжению своего побег. Кое-что в эти секунды вспомнил и Федот,Федотович. "Из Дльней тйги, фтер, придешь з хлебом. Примерно через месяц". Это были слов, скзнные ему Федором Терентьевичем Горбяковым.

- Сходить в Прбель... Путь длекий, Федот Федотыч, - перебрывя внутренние колебния, скзл Акимов.

- Неблизкий, - соглсился стрик, про себя подумв, что преждевременное появление вызовет недовольство зятя, может кк-то осложнить все его нмерения относительно дльнейшей судьбы беглец. - А что, если, Гврюх, вместо бумги я тебе большую доску выстругю? А коли окжется одной мло, то две или три доски склею. Клей у меня тут есть...

- Крту вполне н доске можно вычертить. А вот чем чертить, Федот Федотыч?

- А выжигть сможешь? - згорясь новым змыслом, спросил стрик.

- Выжигть? - живо переспросил Акимов.

- Ну д, выжигть. Шило у меня в мбрушке лежит. Иной рз нчну туески в одежку одевть, сильно оно мне помогет. Где бересту подпрвить, где дырочку провертеть. А случлось и выжигть н крышке то лосенк, то зйчик, то избушку. Тких туесков не нпсешься: хвтют з любую цену.

"А почему бы в смом деле не попробовть выжечь крту, предврительно нбросв ее угольком?" - подумл Акимов, кинув н стрик блгодрный взгляд.

- Звтр же, Гврюх, предоствлю тебе и шило и доску. А компс, вот он, возьми.

Федот Федотович отстегнул птронтш, висевший н стене, нд нрми, вытщил компс и подл его Акимову.

- Успеется, Федот Федотыч. До крты еще длеко.

Крту буду делть, когд вместе с тобой всю Дльнюю тйгу излзим. Акимов бережно положил компс н стол.

- Это уж понятно, см смотри, кк лучше. Я-то в этих делх не шибко знющий, - с некоторым смущением скзл Федот Федотович и, помолчв, добвил: - Хотя скжу тебе по чести, Гврюх, сверяться по компсу могу. Обучил меня этой премудрости еще н Схлине один рестнт. Здумк у нс был с ним: дть оттуд лтты, одним словом, сбежть. Думли укрсть хороший бркс д и двинуться н нем н мтерик, к Влдивостоку. А потом в тйгу и н Урл, где нроду побольше, чтоб зтеряться поскорее. Д не судил бог.

Убили моего связчик сми же рестнты з тбк. Добыл он где-то тбчку. А был прижимистый, ничем не любил делиться с другими. Его и притиснули доскми.

Оно конешно, может быть, хотели попугть, д перестрлись, не рссчитли. Помер н другой день...

- А компс его?

- Его. У меня в тот день был.

Акимов взял компс, повертел его в рукх, щурясь н свет жировик, прочитл уже полустершуюся ндпись н нглийском языке.

- Компс из Англии, Федот Федотыч! Может быть, кто-нибудь из мореплвтелей ходил с ним. Любопытня вещичк!

- Вот оно кк! Все возможно. Арестнтик, црство ему небесное, кжись, из богтеньких был. С ппшей они вроде кпитл не поделили, вот он родителю-то голову и отбрякл топором прямо. Не к ночи будь скзно...

"Ну что ж, збвня и хитря бночк, служил ты богтому отцеубийце, попробуй теперь послужить мне, бедному студенту и беглому социл-демокрту", - с тйной усмешкой подумл Акимов, переклдывя компс с одного мест н другое.

Когд н следующий день Акимов проснулся, Федот Федотович выложил ему срзу несколько необходимых предметов. Видимо, у стрик кое-что было про зпс в мбрушке. Особенно Акимов восхитил доск: он был выстругн из кедровой плхи, по величине знимл половину столешницы. Н ней вполне могл рзместиться схем-чертеж Дльней тйги со всеми многочисленными речкми, озер"ми, болотми и кедровыми гривми. Отличным окзлось и шило. Оно было длинным, с отковнным и зкленным концом и крупной, из сухой березы рукояткой. Притщил Федот Федотович из мбрушки и циркуль с линейкой, о которых он, видно, позбыл. Циркуль, првд, был плотницкий, грубый, и для чертежных измерений не годился, вот линейк обрдовл Акимов. Вероятно, ее сделли еще в то время, когд строили избу. Он уже почернел от времени. Но ценность ее зключлсь в том, что он был точной копией кзенного метллического ршин с делениями н четверти и вершки.

- Ну вот и хорошо, вот и прекрсно, - перебиря вещи, бормотл Акимов, с блгодрностью поглядывя н 4"едот Федотович. Невольно вспомнился Акимову в это утро дядюшк Венедикт Петрович...

Рсскзывя племяннику о своих бесчисленных путешествиях, профессор Лихчев с восторгом всегд отзывлся о мужикх, которые сопровождли его в кчестве простых рбочих - землекопов и гребцов или проводников. Их отношение к нучным целям путешествий было чще всего подчеркнуто увжительным, и, если случлось рботть много больше, чем оговривлось в договоре, они не щдили ни времени, ни сил.

Федот Федотович, конечно, не предствлял нучного знчения той рботы, которую зтевл довольно элементрно его подопечный, но, услышв от Акимов, что все это может окзться нужным нуке, стрик был готов н все, лишь бы нчтое дело звершилось успешно.

- Теперь, Федот Федотыч, остется смое глвное - знкомство с тйгой, - скзл Акимов.

- З этим дело не стнет, Гврюх. Сегодня нчнем ходить н охоту, отозвлся Федот Федотович. - Я вот тут приготовил кое-что. - Стрик покзл Акимову кпкны и плшки для слопцов, лежвшие в кучке з печкой.

С этого дня нчлся ежедневный выход в тйгу. Федот Федотович поднимл Акимов здолго до рссвет.

Они звтркли, вствли н лыжи и уходили то в одну сторону тйги, то в другую. Акимов по компсу сверял нпрвление, приблизительно прикидывл рсстояние до речек, озер и болот, встречвшихся н их пути, рсспршивл Федот Федотович о нзвниях, которые им дли охотники.

Промысел зверя был пок не из звидных. Все дни и ночи бурнило. Слопцы и кпкны з чс, з дв зметло снегом, и они не рботли. Отыскть свежие тропы зверьков в ткую погоду тоже было непросто: они мгновенно покрывлись снежной порошей. Но все-тки совсем без добычи н стн не приходили: дв-три колонк, горностй, полдесятк белок - меньше этого не добывли.

Федот Федотович был недоволен тким промыслом, зто Акимову ткя добыч кзлсь сокровищем.

- Бывли, Гврюх, годы, когд добывл я з день по десять колонков, по тридцть белок, - вспоминл Фе-"

дот Федотович.

- Выходит, что невезучий я, - шутил Акимов.

- Не в тебе, пря, дело. Кедровник плохо уродил, корму в Дльней тйге мло. Зверь еще в чернотропье перекочевл н Всюгн. Нынче в всюгнских урмнх, скзывют, урожйно, - объяснял Федот Федотович.

9

А дни между тем текли. Знятый охотой, осмотром, фктически промером тйги для крты, Акимов не переживл уже того мучительного томления, которое охвтывло его в дни полного бездействия н Голещихинской курье. Приглядывясь к Федоту Федотовичу, он быстро нучился нстривть слопцы и ствить кпкны. Постепенно освивлся Акимов и с тйгой. Внчле он ему кзлсь хотичным нгромождением лесных звлов и беспорядочным скоплением озер и болот. Теперь с кждым днем в его предствлении все четче очерчивлись гривы, покрытые отборным кедровником. Соединявшиеся в логх и лощинх речки и озер сплетлись в систему, кк бы подчеркивя господствующие в тйге высоты и особенности рельеф.

Кусочком крсной глины, выломнным из под печки, Акимов н дощечкх, зготовленных Федотом Федотовичем для днищ туесков и кдок, нбрсывл схему отдельных учстков Дльней тйги. К этим его знятиям Федот Федотович относился не просто с почтением, дже с кким-то блгоговением. Стоило Акимову взять в р"ки глину и доску, кк мгновенно Федот Федотович преобржлся: он змолкл, прятл трубку в крмн и, присев н крешек нр, неотрывно нблюдл з Акимовым, боясь пошевельнуться.

Однжды утром Федот Федотович скзл:

- Ну, Гврюх, сегодня отпрвимся проведть Врун. Путь неблизкий. Обыденкой не сходить. Придется ночевть в тйге. Хрчи я подготовил. Кк ты думешь?

- Чего туг думть? Пойдем, Федот Федотыч! А кк морозец?

- Сдл. А небо ясное. Видть, оттепель будет. Сходить к Вруну - смое время. Когд метет н дворе, путь туд совсем тяжкий. Я все и поджидл, чтоб пуржить перестло и мороз помягчел. Хотя в ходьбе все рвно под шпкой мокро будет.

- А избушк у тебя есть тм?

- Избушки, пря, нету.

- А ночевть где будем?

- Исхптрим придумку, Гврюх! - отмхнулся Федот Федотович.

Акимов с беспокойством в глзх взглянул н стрик, но тот не зметил этого и продолжл спокойно уклдывть в птронтш птроны. "Положусь н него. Он в этих делх опытный", - решил Акимов, успокивясь.

Когд збрезжил поздний зимний рссвет, они встли н лыжи. Небо было все еще в звездх. Снег под лыжми не скрипел, кк бывет в сильные морозы, чуть посвистывл. Тишин сковл тйгу, и деревья стояли не шелохнувшись. Не успели они выйти из кедровник, кк стло быстро светлеть, и серебро, в которое был окутн лес, зигрло бгрянцем, озрилось яркими, бегущими бликми. Неподвижня, мертвя от холод, вся в белом земля вдруг словно пробудилсь. Здвиглись по этому обширному белому простору тени, зсверкли живыми огонькми мковки кедров, ушедших в поднебесье. Никогд в жизни Акимов не видел ткого волшебств. Он смотрел н происходившее молч, не понимя пок, откуд у природы берутся в это студеное утро крски, чтобы тк стремительно преобржть безмолвную тйгу.

Но вот кедровник кончился, и лыжи вынесли их н глдкую пустошь, простирвшуюся н три-четыре версты. Вероятно, здесь под снегом лежло болото или луговин, обрзоввшяся н месте высохшего кочкрник. Акимов не в силх сейчс был думть о том, кк обрзовлсь эт полян в окене лесов, под нтиском которых, кк он уже зметил, отступли реки, сужясь и мелея, рождя новые остров и косы.

Прямо перед ним, з пустошью, поднимлось из-з лес солнце густо-млиновое, в дв человеческих обхвт, с ярко-золотистым ободком, от которого рзбеглись по небу тонкие, кк кедровя хвоя, ослепительные лучи. И хотя лучи не грели, н солнце можно было смотреть открытыми глзми сколько тебе хотелось, восход его нд тйгой преобржл землю, делл ее для человек роднее и вселял в душу ткое чувство, о котором тк вот просто не скжешь.

"Зим, снег и чудо, волшебное видение... Первоздння непознння крсот мир..." - проносилось в голове Акимов. Он никогд не относился восторженно к явлениям природы. Природ существовл для него кк объект познния, кк сил, которя должн рождть у человек волю для борьбы, возбуждть рзум, ствить перед ним здчи, требующие порой всей жизни, чтобы быть решенными...

Федот Федотович, конечно, подобные чудес в природе видел не впервые, но и он после долгого молчния, сдерживя свое восхищение, скзл:

- Ты смотри, Гврюх, ккое нынче светило. Лсковое. И вот прислушйся-к: птиц н эту лску обязтельно отзовется. - Федот Федотович придержл дыжь, сдвинул шпку-ушнку н ухо, прислушлся.

И действительно, выпорхнув откуд-то из дупел или из снежных нор, между редких деревьев зметлись, чирикя и резвясь, две птхи. Песня их был короткой, кк и см полет. В ту же минуту они исчезли, збившись, по-видимому, в свои гнезд.

- И что я еще приметил, Гврюх? В ткое утро при оттепели зверь пренепременно свой след положит.

Вишь, ккя у ншего светил силищ! Подымет всех со своих мест! Живи! И нм вот с тобой тоже вроде повеселее стло.

- Еще кк веселее, Федот Федотыч! - воскликнул Акимов, испытывя в смом деле прилив сил.

Солнце между тем поднимлось все выше и выше, несколько меняя свою окрску и теряя с кждым мгновением яркость. Вскоре оно повисло нд тйгой, бесконечно длекое и холодное, но ткое необходимое человеку дже и негреющее.

- В кком нпрвлении от стн, Федот Федотыч, мы сейчс идем? спросил Акимов, когд они после короткой остновки двинулись дльше.

- Прямо н Томск идем.

- Колпшев, если б мы до нее дошгли, окзлсь бы от нс влево, принялся уточнять Акимов.

- Тк, Гврюх! А только Колпшев нм ни к чему.

- Сейчс мы идем, Федот Федотыч, н юго-восток, когд ходили н Вонючее болото, шли н зпд, - продолжл Акимов.

- Во-во! Тогд мы под смый Всюгн збрлись, теперь, ноборот, идем все дльше от него.

- Понимю, Федот Федотыч. И компс тк же покзывет.

- Д я тут и без компс, Гврюх, пройду в любое место, - сдержнно похвлился стрик.

- Вижу, Федот Федотыч, что тйгу ты знешь.

С тким проводником хоть куд выйдешь, - скзл Акимов, не имея никкой тйной мысли.

Но Федот Федотович вдруг вспомнил свой рзговор с Акимовым о путях из Прбельской тйги к Новониколевску и Томску и про себя решил, что тот снов думет о побеге.

- Нет, пря. В чужих лесх я кк щенок слепой.

Згибну.

Они рзговривли н ходу. Федот Федотович, чтобы видеть лицо Акимов, изредк оборчивлся, посмтривл н того, про себя оценивя, не слишком ли устл городской человек, не пор ли остновиться.

От Акимов поднимлся пр, но вид у него был бодрый, и стрик шел, нигде не здерживясь.

Уже стло смеркться, когд Федот Федотович, взойдя н оголенный взлобок, остновился, дождлся чуть приотствшего Акимов и, покзывя вдль, скзл:

- Вон видишь, Гврюх, впереди лес кк бы нвовсе в землю уходит. Котловин ткя. Видишь?

- Вижу. Это Пихтовый лог. Тм Врун и живет. Подойдем туд поближе.

Акимов, конечно, ни в ккого Врун в обрзе некоего лесного черт не верил и дже чуть ухмыльнулся в ответ н слов стрик: "Тм Врун и живет". Но, кк бы он ни относился к этой легенде, Пихтовый лог со своими тйнми очень знимл его. Он с нетерпением ждл, когд стрик, по-прежнему легко скользивший н лыжх, сделет остновку н ночь.

Однко до Пихтового лог окзлось неблизко. Долго шли в темноте. Акимов едв поспевл з стриком, то и дело исчезвшим в зрослях лес.

- Бст, Гврюх! Местечко для ночевки лучше некуд, - нконец, взмхнув рукой, скзл Федот Федотович.

Акимов осмотрелся. Они стояли н круглой полянке, зметенной снегом. Спрв от них - густя чщ из молодого пихтч, слев - сухостойные кедры, рскинувшие свои высохшие сучья.

Федот Федотович снял со спины поклжу, положил н снег. Акимов тоже сбросил с себя мешок с хрчми и котелок, все время гремевший з его спиной.

- Стло быть, тк, Гврюх: лыжиной рсчищй вот тут снег, я дровми зймусь, - рспорядился Федот Федотович.

Акимов не срзу понял, для ккой ндобности стрик поручет ему рзгребть снег.

- А тут, Гврюх, мы с тобой перину рзбросим, - усмехнулся Федот Федотович и, подойдя к высокой кедровой сушине, нчл ее подрубть. Щепки полетели из-под острого топор, который поблескивл в рукх Федот Федотович.

Через несколько минут стрик велел Акимову уйти в сторонку. Подрубленный кедр зскрипел и под тяжестью искривленной мкушки, со свистом и грохотом подминя кустрник и бурьян, упл в снег, рзбрсывя его комья по всей поляне.

Пок Акимов рсчищл поляну, Федот Федотович подрубил вторую кедровую сушину, стоявшую тут же.

Комлями сушины лежли рядом, к мкушкм они кк бы рзбеглись одн от другой. Федот Федотович нрубил сухих сучьев и зплил костер. Огонь потек по стволм сушин.

Местечко, рсчищенное Акимовым от снег, окзлось между двух потоков огня. Федот Федотович нломл охпку мягких пихтовых веток, бросил их н землю, говоря:

- Двй, Гврюх, ломй еще, чтоб мягче было.

Л я тем временем чй сврю.

Акимов нбросл ворох пихтовых веток, рзровняв их, попробовл лечь. Ветки пружинисто держли его тело, от огня слев и спрв тянуло теплом. Кедровые сушины горели жрко, ровно, слегк потрескивли, но уголькми не отстреливлись. "Можно дже поспть, не опсясь, что прыгющий уголек подожжет тебя", - подумл Акимов.

- Иди, Гврюх, попьем чю д нчнем с Вруном рзговривть, послышлся голос Федот Федотович.

Акимов лежл н пихтовых веткх, смотрел н небо.

Полный месяц степенно плвл по обширным просторм, слегк подсвечивя продолговтые дорожки, соткнные из мерцвших звездочек. "Когд-нибудь вспомню этот чс - тйгу, звезды, костер, землю под белым покрывлом, легенду о Вруне - не поверю см себе, тк все необычйно, тк непохоже н то, о чем мечтлосы Петрогрд, бррикды, мссы нрод под крсными флгми... - проносилось в уме Акимов. - А все-тки холодно здесь, хоть в воздухе носится что-то весеннее, придется н корточкх коротть длинную ночь у огня...

И Врун этот - чистя фнтзия стрик, охотничья побск".

- Иди, Гврюх! И зря ты одемши лег. Озябнешь! - снов послышлся голос Федот Федотович.

Акимов вскочил, ощущя, кк с зтылк по спине поползли холодные муршки. "Одемши лег! Что же он посоветует - до белья мне рздеться?" -подумл Акимов, приближясь к стрику, который бодро, будто позди не было целого дня беспрерывной ходьбы, суетился возле костр, постукивя ложкой о кипящий котелок.

- Вкусно пхнет, Федот Федотыч! - сглотнул слюну Акимов.

- Сдись, пря, сюд н колоду, - приглсил стрик"

Акимов сел. От огня, который пылл с трех сторон, струилось тепло. Федот Федотович подл Акимову сухрь и ложку, потом снял котелок с вревом и поствил его прямо н снег.

- Ешь, Гврюх!

Они принялись черпть из котелк врево. Ед кзлсь до того вкусной, что ее не с чем было бы срвнить. Вскоре Акимову стло жрко. Он сдвинул шпку н зтылок, рсстегнул полушубок.

- Ткой, пря, огонь, - кивнул стрик н сушины, объятые плменем, прозывется тунгусским. Тунгусы - люди лесные. И лето и виму живут в урмнх.

Многому у них нши русские охотники нучились.

- А хвтит нм, Федот Федотыч, этих дров до утр? - спросил Акимов.

- До вечер будут гореть! Смый жр, Гврюх, впереди. Вот когд от дерев угли нчнут отвливться, тут уж ткое тепло пойдет, что никкой мороз не остновит. Мороз силен, ну и огонь молодец!

Упрвившись с вревом, они принялись пить чй.

Несмотря н вечерний чс и сумрк, который окутывл тйгу, Федот Федотович где-то в пихтовых зрослях ншел смородиновый куст и, отломив один прутик, измельчил его н короткие кусочки и бросил в чйник.

Припрв к чю окзлсь восхитительной. Акимов отхлебнул из кружки глоток и придержл его во рту, испытывя от особого вкус чя редкостное нслждение, - Летом, Федот Федотыч, пхнет, - прищелкнул языком Акимов.

- Аг, учуял! - зсмеялся стрик.

Они не спеш допили чй из кружек, потом Федот Федотович нчерпл снегу в котелок, сложил в него ложки и кружки и снов повесил их н огонь.

- Пусть помоется посуд.

10

Не скзв больше ни одного слов, он вышел з пределы огненного круг и вдруг, нпрягя голос, зкричл:

- Здорово, Врун!

Акимов курил, сбрсывя пепел цигрки в снег.

Услышв голос Федот Федотович, он встл. Эхо почемуто долго не откликлось. Акимову дже покзлось, что оно уже не отзовется. Но вот прошло еще несколько мгновений, и нд тйгой понеслось: "0-о-ро-воо уун!"

- Здорово, Врун! Федот пришел! - крикнул снов стрик, кк только эхо смолкло. Повторилось прежнее:

тишин, почти минутное безмолвие и рскты, сильные и протяжные рскты эх:

- 0-оо-ро-воо... е-е-до-оо-т.

- А ты слышишь, Гврюх, Врун-то здоровется со мной. "Здорово, кричит, - Федот!" Помнит, слышь, строго знкомого, - усмехнулся Федот Федотович, но Акимов в этом ничего удивительного не ншел, тк кк слов "здорово" и "Федот" были смыми протяжными.

- Пусть он, твой Врун, Федот Федотыч, со мной поздоровется, - скзл Акимов.

- Сейчс попрошу, - отозвлся стрик и, отойдя подльше от огня, з пихтовую чщу, крикнул:

- Эй, Врун! Гврюх пришел! Поздоровйся с ним!

Скжи ему: "Здорово, Гврюх!"

Эхо долго не откликлось, потом откликнулось, проктилось по тйге и змолкло, но змолкло не нсовсем, , чуть пригснув, згрохотло сильнее прежнего.

- Откликется он, Гврюх! Слышишь? - скзл Федот Федотович, и в тоне его голос сквозило удовлетворение: не зря, мол, привел тебя к Пихтовому логу.

Ндо было облдть, конечно, большим вообржением, чтобы вторую волну эх отделить от первой и принять ее з отржение ккого-то другого голос. И всетки эхо в Пихтовом логу было необычным. Акимов отметил это про себя еще в тот момент, когд Федот Федотович подрубл кедровые сушины для тунгусского огня. Н дробный стук его топор эхо откликлось зычно, протяжно, кк и н голос, но особенность его был в том, что оно рспдлось н ккие-то отдельные пучки звуков, которые, рсктившись по рзличным углм тйги, нчинли словно бы перекликться, создвя впечтление множественности голосов. Конечно, в ночное время д еще в состоянии волнения все это могло сбить дже опытного тежник с ориентиров и породить легенду о Вруне, якобы живущем в Пихтовом логу. "Особенности кустики местности, звисимые от ее физических днных. Не что иное. Любопытно. А может быть, что-нибудь и другое из облсти физики..." - думл Акимов. Он збыл об устлости, встл н лыжи и пошел в темноту лес.

- Ого-го! Ого-го! Ого-го! - кричл он.

Кзлось, что эхо сотрясет землю, перектывясь и грохоч по всей тйге. Но особенн причудливо рсктилось эхо, когд Акимов выкрикнул длинную фрзу:

- Эй, Врун, черт бы тебя побрл, двй выходи, порзговривем! Х! Х! Х!

Тут уж действительно смый неверующий в нечистую силу и тот бы приздумлся. Эхо рсктилось, и нчлсь ткя перекличк, послышлось ткое многообрзие звуков и оттенков, что в ккое-то из мгновений Акимову покзлось, что из глубины тйги дже нзывлось его новое имя. Он в уме подобрл еще более длинную фрзу и прокричл ее. И повторилось прежнее.

И снов ему покзлось, что в этих рсктх эх произносилось: "Гврюх! Гврюх!"

"Смешно, но поверить в это очень просто. Психическое воздействие легенды", - думл он, приближясь к огню, возле которого в крйне нстороженной позе, сдвинув шпку н зтылок, стоял Федот Федотович.

, - А ты слышл, Гврюх, он тебя нзывл, - взволновнно скзл стрик, когд Акимов подошел к костру.

"Ну вот тебе и н! Знчит, не только мне покзлось", - подумл Акимов и, ничего не скзв в ответ, только мхнул рукой. Однко стрик смотрел н него вопросительно и с нетерпением.

- Ткое деформировнное эхо, Федот Федотыч, нук объясняет особенностями строения поверхности земли и своеобрзием воздушных потоков...

- Понимю, Гврюх, - киснул головой Федот Федотович. - Земля тут в смом деле, кк нигде, изрезн логом. А вот нсчет воздух что-то не примечл!..

- Эх, вздремнуть бы, - зевнул Акимов, - звтр при дневном свете походим тут, поищем следы твоего Врун.

- А что же, двй рздевйся и ложись. И меня уж в сон клонит.

- Ты тоже, Федот Федотыч, скжешь! Рздевйся!

Околею к утру, - со смешком в голосе скзл Акимов.

- Нет, нет, пря, полушубок и пимы беспременно снимй. Вот тк.

Федот Федотыч сбросил полушубок и, чуть подпрыгнув, лег н пихтовые пружинистые ветки, возвышвшиеся копной. Потом он снял с ног вленки и поствил их поближе к огню. Он лежл теперь головой от огня, нбросив н себя полушубок. Вытянутые ноги его в шерстяных чулкх хорошо обогревло плмя. Шпку он не снимл, нхлобучил ее до смых глз.

- Ложись-к рядом. Тут у меня сверху веток подстилк из собчьих шкур д еще шерстяня дерюг.

Снизу холод, язви его, пробивет. Ну, поспим.

Много не получится, все ж до следующей ночи протерпим.

Акимов снял полушубок и лег рядом с Федотом Федотовичем. Вленки он сбрсывть опслся, у него не было чулок и ноги были змотны в портянки. Через минуту он почувствовл, что ему тепло. Ноги и переднюю чсть туловищ обогревл огонь, спиной он прижимлся к Федоту Федотовичу. Полушубок был чутьчуть и коротковт и узковт, но вскоре он приспособился и сумел тк подоткнуть его под себя, что нигде уже не сквозило. Ночью Федот Федотович рз три поднимл его погреть бок у огня. Потом он снов ложился и мгновенно зсыпл. Под утро тунгусский огонь сделл свое дело: толстые кедровые сушины превртились в груды горячих углей. От них источлось ткое тепло, что тял вокруг снег и воздух нд ложем из пихтовых веток отдвл избяным духом...

- Ну кк, Гврюх, поспл, нет ли? - допытывлся Федот Федотович, приготвливя звтрк.

- А ты см-то кк, Федот Федотыч? Я поспл всетки подходяще.

- Ну и я поспл млость. Стрику-то много ли ндо? Спится, пря Гврюх, в молодости. А ты спишь кмнем. Я под тебя полушубок подтыкю, думю, проспешься, ты и пльцем не пошевельнул.

- Вот оно в чем дело! Уж ты и тк, Федот Федотыч, меня опекешь, кк мленького. Но верно и то:

один бы я не сообрзил ткую ночевку устроить. А я-то не понял, чем ты мешок нбил. Вижу, что-то тщишь н спине и вроде нетяжелое.

- Нук хоть небольшя, без знтья згибнешь, кк мух. Тйг не тещ. Гречневыми блинми не нкормит. А собчья шкур, Гврюх, уж очень хорош н ткой случй. Еще лосевя ничего. Ну, ту н нртх возить ндо.

С рссветом они встли н лыжи, решили дойти до лог. Акимову хотелось кинуть взгляд н его очертния. По дороге к логу вызвли Врун н перекличку.

Он, видимо, утром крепко уснул, но все-тки откликнулся, првд, внчле кк-то нехотя, потом повеселее, погромче.

- Ты смотри, Гврюх, зсплся, сукин сын Врунишк, - зсмеялся Федот Федотович.

- Ничего, я его сейчс живо в божеский вид приведу, - пошутил Акимов и зкричл изо всех сил: - Д ты что же, бездельник, долго или нет будешь дремть?!

Ну уж тут Врун покзл себя! Тйг згрохотл, сперв в одном углу, зтем - в другом, под конец эхо прошумело где-то нд смыми мкушкми пихт, в том смом месте, где нходились сейчс Федот Федотович и Акимов.

- Во, видел, Гврюх, ккой он горлстый! Его, бртец мой, зпросто не перекричишь.

- Вот это верно скзл, Федот Федотыч! - смеялся Акимов.

Вскоре они вышли н кромку лог. И тут Акимов понял, что Пихтовый лог это не что иное, кк строе русло ккой-то речки, пробившей себе новый путь. Промоин в геологическом отношении, вероятно, был еще срвнительно молодой. Берег зияли свежими обвлми, вывороченными корневищми пихт. По дну котловин, дымившихся то тм, то здесь ккими-то незмерзющими источникми, стллсь синевтя дымк.

Еще при осмотре озер у стн, потом Теплой речки и Вонючего болот у Акимов сложилось впечтлевие, что земля здесь полн жизни, в ней, кк весной под снегом, колобродят неуемные подспудные силы.

"Земля тут дышит, бьется у нее пульс" - повторил Акимов про себя, скользя по смой кромке Пихтового лог и обгоняя сейчс то и дело стрик, сознтельно уступвшего ему дорогу.

- Врун твой, Федот Федотыч, где-то вот тут, в этих котловинкх проживет, - зсмеялся Акимов, описывя рукой широкий полукруг. Вероятно, первичный звук деформируется и получет множественность отржения не без учстия этих смых чш. Определенно они игрют ккую-то роль.

Эти последние слов Акимов говорил не столько для Федот Федотович, сколько см для себя, рзмышляя вслух. Но стрик слушл его, не пропустив ни одного слов, и, когд Акимов умолк, вздохнул, втйне сожлея, что не все из скзнного понял.

- Не будь, Гврюх, нш брт тежник тумк, может быть, и не ткое еще поприметил бы, - скзл Федот Федотович, увидев, что Акимов положил компс н пенек, обметя руквицей снег, и сейчс с кким-то особенным нпряжением смотрел н него, вытянув из-под шрф длинную шею.

- Солнце где у нс сдится, Федот Федотыч? - спросил Акимов.

- А вот тк будет восход, тк - зпд. В обед солнце стоит вот здесь. - Стрик уверенными взмхми руки рсписл по небосводу движение светил.

- Пляшет компс, Федот Федотыч! Врет он сегодня пуще твоего Врун, - не отрывя глз от компс, скзл Акимов.

- Ну, ты пустое мелешь, Гврюх! Компс ндежный. И ни рзу он меня не подводил, - обиделся Федот Федотович з ткой непочтительный отзыв о компсе. - Дй-к я см посмотрю.

Акимов с усмешкой взглянул н стрик и чуть отступил от пеньк. Федот Федотович сдвинул шпку со лб, уствился н компс немигющими глзми.

- В смом деле, холер его збери, не туд гнет.

Попортился, чо ли? - Федот Федотович сокрушенно всплеснул рукми, отступил от пеньк, посмотрел н Акимов глзми, полными рстерянности.

Акимов рз-другой встряхнул компс, положил его н пенек, потом долго смотрел сквозь пльцы н небо, медленно поворчивясь по ходу солнц и изредк взглядывя н компс.

- Понял згдку, Федот Федогыч, - Акимов повернулся к стрику лицом. Компс твой испрвен, врет он потому, что чувствует железо. В нуке это явление нзывется мгнитной номлией.

- Железо? Д ты чо, пря Гврюх, в своем ли уме? Ккое тут железо? Здесь один кочкрник, язви его! Ему тут конц-крю нету! А он - железо... Из гор его добывют, железо... - Федот Федотович зктился веселым протяжным смехом, поглядывя н Акимов кк н чудк.

- Может быть, и нет желез, компс-то беспричинно не будет беспокоиться, - несколько обескурженный недоверием стрик, неуверенно скзл Акимов.

- А вдруг он, компс-то, з солнечным лучом тянется. Вишь, вон лучи-то опять кк игрют. Примечл я будто ткое.

- Кто же его знет, Федот Федотыч, может быть, и тк, кк ты говоришь, - рзвел рукми Акимов, но про себя подумл: "Нет, это не причин! Зря ты, стрик. Однко думй кк хочешь, я н крте помечу номлию".

Они еще постояли возле пеньк с минуту и встли н лыжи. Акимов приотстл от Федот Федотович.

Пок шли пихтчми, он то и дело вытскивл из крмн компс, нблюдл з игрой стрелки. Вскоре, однко, стрелк перестл метться, приобрел прежнюю устойчивость, и ее нмгниченный конец словно припекся к знку N.

Вернулись уже при луне, глубокой ночью. В дороге Акимов мысленно прорбтывл чертеж, который ему предстояло выжечь н доске. Минутми он отвлеклся, с горькой тоской вспоминл Петрогрд, товрищей по рботе, рскиднных теперь в ссылке по глухим деревенькм от Нрым до Якутск, и, конечно, дядюшку Венедикт Петрович. Кков он тм, н чужбине, в Стокгольме? Очень вовремя убрлся стрик из Петрогрд. Успешно ли идет у него обрботк сибирских рхивов? Эх, повидть бы его сейчс, порсспросить кое о чем, порсскзть о примечтельных местх Дльней тйги!.. Кк знть, может быть, недлеко, совсем недлеко до того дня, когд рухнет смодержвие, пдет влсть кпитл и в России нчнется новя эпохБлизость ее предскзывет Ленин... В своих прогнозх он никогд не ошиблся... И тогд вдруг окжется: нет, совсем не излишними были у большевиков вынужденные путешествия по российским просторм. Ведь рно или поздно все эти бессчетные озер и рекиг оврги и холмы, лес и поляны придется вовлекть в хозяйственный оборот. Не может же Россия, облдя тгкпми неисчислимыми прострнствми, оствться стрной с огрниченными производительными силми. У нее все еше впереди... А чтобы переделывть свою землю по-новому, ндо прежде всего ее знть... осмотреть ее, ощупть, ослушть...

- Ну вот и нш изб! Ухряплся я что-то нонче, Гврюх! - чуть придерживя скольжение лыж, скзл Федот Федотович.

- И впрвду нш изб! - воскликнул Акимов, прерывя свои рзмышления и удивляясь про себя тому, кк легко проделл он обртный путь до стн.

11

А дня через три Федот Федотович скзл Акимову:

- Припс у нс, Гврюх, кончется. Звтр-послезвтр ндо выходить в жилуху. Придется тебе деньков пять пожить одному.

Акимов от ткого неожиднного сообщения встл дже.

- Ступй, Федот Федотыч! Ступй! Сколько ндо, столько и проживу один.

Федот Федотович уловил в голосе Акимов рдостную нотку, подумл: "Видть, высвобождения из своей неволи ждет... Думет, весточку ему принесу... Ой, не ошибись, прень".

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

З окном, кк голодня стя волков, звывл вьюг. Позвякивли стекл в оконных рмх. Постукивл клитк н слбом зпоре. Минутми кзлось: путник, сбившийся с дороги в этом кромешном месиве тьмы и снег, торкется в стены дом, потеряв от бессилия голос, молч просится приютить его.

Горбяков сидел посредине комнты. Пузтя лмп с чуть увернутым фитилем стоял н полу. Вокруг нее лежли бумги: две топкие ученические тетрди, отдельные листки, испещренные рзноцветными чернилми, брошюрк, нпечтння н серой бумхе в безвестной подпольной типогрфии, конверт с мелкими денежными купюрми. Рядом с тбуреткой стоял чурбк, зиявший выдолбленным углублением.

То и дело отрывясь от рзборки бумг, Горблков прислушивлся к свисту вьюги, к толчкм ветр в стену дом. Длиння зимняя ночь перевлил уже н вторую половину. Ходики с тяжелой гирькой н цепочке, висевшие н стене, покзывли половину второго.

Еще днем Федор Терентьевич Горбяков решил срочно переложить пртийные документы в более ндежное место. Зпрятнные в темной стеклянной бнке из-под лекрств, стоявшей в медицинском глухом шкфу, они при тщтельном обыске могли быстро окзться в рукх полиции. Првд, н бнке был нклейк с устршющей ндписью: "Осторожно! Яд!" -д только едв ли нпугл бы он полицейских ищеек...

Чурбк с выдолбленной внутренностью по просьбе Горбяков соорудил Федот Федотович. Стрик, по-видимому, хорошо предствлял нзнчение ткого чурбк и, выслушв поручение зятя,"скзл:

- Все будет в ккурте, Федя. Выдолблю тк, что комр носу не подточит. А поствлю его в срюшке, в уголок. Под моими вентерями в случе ндобности нйдешь.

2

Год дв-три прошло с той поры. Долго ндобность в чурбке не возникл, но вдруг удрил тревожный чс...

Кк только Горбяков узнл о нмерении урядник провести облву с помощью мужиков, он оседлл коня и зспешил в Голещихину, Костреву и Нестерову, где жили несколько крестьян, двно уже в глубокой тйне помогвшие ему вести революционную рботу.

- Будет урядник ззывть н облву, ни з ккие деньги не ходите, говорил он крестьянм.

Те, конечно, сделли свое дело: передли по соседям, по родным. В свою очередь соседи и родные поступили тк же.

Когд урядник кинулся по деревням ннимть мужиков для учстия в облве, он встретил хотя и молчливое, но упорное сопротивление. Филтов внчле уговривл мужиков, соблзнял их плтой, под конец рссвирепел, нчл кричть:

- Бон кк вы цревым елугм помогете службу нести! Ну погодите, вспомянете вы этот день!

Один из мужиков в Нестеровой взял д и брякнул при всех:

- Что ты, твое блгородие, зевло-то н нс рзевешь?! Мы чо, мы ничо! Фельдшер из Прбели не велел нм в эго подлое дело встревть!

Филтов ушм своим не поверил. Переспросил. И рз и дв. Мужик понял, что сболтнул лишнее, нчл выкрбкивться из ямы, в которую по глупости влоплся.

Он, дескть, см-то фельдшер не видел, слов тких от нeго не слышл, по деревне трепли.

Филтов помчлся в Прбель, к Горбякову: взблмученный, возбужденный, веря и не веря тому, что услышл от мужик.

Увидев урядник, неожиднно вбежвшего в дом, Горбяков понял: произошло что-то непопрвимое. Вероятно, Акимов и Федот Федотович не успели уйти и попли под облву. В ккую-то микроскопическую долю секунды Горбяков прикинул возникшую ситуцию. Положение склдывлось безвыходное. Провл! И не только провл побег Акимов, но и его смого. Кк он мог допустить это?! Где, в кком месте он сделл оплошку? Ведь он был осторожен, сверхосторожен...

- Ты что, Врсонофий Квинтельяныч, совсем из ум выжил?! - опережя урядник, не дв ему дже рт рскрыть, зкричл Горбяков и энергично потряс кулком.

Высокий и тощий урядник ошлело попятился к двери, рстерянно зморгл, никк не ожидя от фельдшер тких слов.

- Бревно-то, Федор Терентьич, зчем н моей доронe клдешь? Стновой шкуру с меня спустит, - збормотл урядник, потеряв от окрик Горбяков прежнюю смелость.

- Ккое бревно? - чуть смягчясь, спросил Горбяков.

- Обыкновенное, Федор Терентьич! Я к мужикм з подмогой, они ни в ккую: ты не велел! - Филтов обиженно выпятил губы, н глзх его выступили слезы.

Вмиг Горбяков понял, что ситуция не столь еще безвыходня, кк ему покзлось внчле.

- А с тобой, Врсонофий Квинтельяныч, по-хорошему не слдишь, - более миролюбиво, но по-прежнему громко и непримиримо зговорил Горбяков. - Не я ли тебя упршивл отлежться! Ты посмотри н себя.

В чем только душ держится! А сляжешь окончтельно, с меня нчльство спросит: "Почему не уберег жизнь госудрственного человек?" А что я сделю? Для всех укзние медицины - зкон, прикзние, которое не подлежит ослушнию, для тебя - трын-трв. Уж извини меня, только тк: у тебя влсть в рукх, и у меня он есть. Кк услышл я о твоей зтее, сел н коня и поехл по деревням. Всем мужикм строго-нстрого нкзл: "Ни одного шг с Филтовым! Он же тяжелобольной, погубит себя, с вс допросы нчнут снимть.

Зтскют!" И еще вот что, Врсонофий Квинтельяныч:

рз ты преднный слуг црю-бтюшке, то нужен ты ему здоровым, бодрым, способным исполнить любой прикз. Учти: престол хворых служк не почитет.

Горбяков говорил и говорил, присмтривясь к уряднику и взвешивя, верно ли он оценил сложившуюся обстновку, тот ли тон взял с Филтовым.

Урядник был взволновн всем, чю говорил фельдшер. Он чсто-чсто моргл, сутулясь, безутешно всплескивл рукми. Волн слдкого умиления перед смим собой зхлестывл его душонку. "Госудрственный человек! Преднный слуг црю-бтюшке!" Д от тких слов он готов был сейчс же н весь дом рзрыдться или броситься в передний угол, встть во фрунт перед иконой божьей мтери и изобржением покровителя воинской доблести Георгия Победоносц и зпеть торжественно "Боже, цря хрни", тк зпеть, чтоб стекл в окнх ззвенели.

Но Горбяков и не думл двть ему передышки. Он продолжл говорить, несколько понизив голос и не скрывя угрозы, сквозившей в отдельных фрзх:

- Ну и что же мне остется? Мне остется, милейший Врсонофий Квинтельяныч, сейчс же отпрвиться к твоей држйшей и ненглядной супруге Агрфене Всильевне и откровенно, кк к тому обязывет мой долг исцелителя немощей человеческих, поствить вопрос смым ктегорическим обрзом: либо ты подчиняешься моим предписниям, и тогд я несу ответственность з твою жизнь, нужную отечеству, либо бог тебе судья, поступй кк знешь! Прости, что говорю ткие резкие слов... Стршно подумть! Кому говорю? Не ккому-то темному, неотеснному мужику, который трем свиньям щей не рзделит, госудрственному чину, блюстителю незыблемости престол... Вот тк, вот тк... Пусть Агрфен Всильевн см все рссудит...

Ах, кк верно, пронзительно, точно до последней точки рссчитл Горбяков! Упоминние о супруге урядник было тк уместно, тк кстти. Дже нрымского стнового приств, и того Филтов боялся меньше. Агрфен Всильевн... Нрв у нее тяжелый, кулк кк нлитой свинцом. Случлось, что в гневе и поленом и рубелем сднет... Филтов мучительно поморщился, будто остря зубня боль хвтил его. Нлет умиления и торжественности померк, прямой его стн обмяк, плечи повисли под серым сукном шинели.

- Уж ты не гневись больше, Федор Терентьич! Двй по-мущински все порешим. Знешь, женское сословье ккое! - лепетл Филтов, с явным подобострстием зглядывя в строгие глз Горбяков и стршсь неподкупности, которя тк и сквозил пз. кждой морщинки фельдшер.

Горбяков не спешил с ответом. Он прошелся по прихожей, смхнул пот со лб, вздохнул с облегчением. Пережиты трудные, невообрзимо трудные минуты. Ну, нее смое стршное позди. Однко с этого чс еще осторожнее, во сто крт осторожнее будет Федор Терентьевич Горбяков!

- Ты знешь, Врсонофий Квинтельяныч, меня не первый год, - зговорил совсем другим тоном Горбяков, посмтривя н урядник помягчевшими глзми. - И я тебя зню. И хрктер Агрфены Всильевны зню.

Причинять тебе зло не стну. Но еще рз говорю: обрзумься, поостынь в своем рвении...

- Д рзве ж я от себя?! Стновой згрызет... Я и см чую: точит меня хворь. Полежть бы ндо...

- Полежи, Врсонофий Квинтельяныч, полежи, коли не хочешь жену вдовой, дстсп сиротми сделть.

Не первый рз говорю тебе об этом.

- А стновому отпишу: все лес, мол, прошли, сгинул беглец... В случе чего и ты словцо, Федор Терентьич, змолви.

- А почему бы не змолвить? Ведь и н смом деле тк. Вон поспрошл я мужиков по деревням, все в один голос говорят: ушел беглец, ушел еще тогд, по полой воде.

- И мне тк говорят, стновой свое гнет: ищи, лови!

Горбяков вздернул плечми, промолчл, опсясь, кк бы не переигрть свою роль.

Когд Филтов ушел, еще рз пообещв немедленно лечь в постель, Горбяков сел в своем кбинете з стол, чтоб не спеш обдумть все происшедшее.

Нет, остновиться только н этом рзговоре нельзя.

Филтов туп, нерзвит и трус, кких белый свет не видывл, рз трус, то и подлец. Припугнет его стновой - н любую подлость пойдет, лишь бы собственную шкуру уберечь. Что-то нужно сообрзить еще... Мло только уложить этого остолоп в постель, мло нтрвить н него его злую супружницу, необходимо зглдить происшедшее событие, чтоб збыл этот тощий сухрь все, что вызнл у мужик, чтоб исприлсь из его пмяти сегодняшняя стычк.

Горбяков знл по прошлому опыту, что лучший способ упрочить отношения с Филтовым - это устроить пирушку, приглсить н нее друзей урядник и дть им волю ндрться до чертиков, до положения риз, чтоб потом, после пьянки, выворчивло их нивннку еще суток двое-трое.

При одной мысли о гулянке в обществе прбельской знти лицо Горбяков перекосил гримс брезгливости.

Унылые, тупые морды, бездрные, плоские рзговоры, утробные интересы... Горбяков зтряс кудлтой черной головой, будто хлебнул рвотного... И все же лучше ничего не придумешь, хоть до утр рздумывй. Придется змкнуть свои чувств покрепче, зпрятть поглубже свою неприязнь и рзыгрть гостеприимство по-нрымски, когд пьют и едят через меру...

Горбяков взял лист бумги и нчл прикидывть, во что ему обойдется это предприятие. Сумм получлсь изрядня, если учесть его бедняцкое жловнье. Ну, впрочем, унывть он не собирлся. Рук у него пок не дрожит, глз по-прежнему зорок. Звтр же н рссвете он отпрвится с ружьем в кедрчи. В эту пору глухри прилетют подкормиться зеленой кедровой хвоей. Штук пять-шесть тридцтифунтовых птиц хвтит з глз н вскнкомпнию. Нельму для пирогов он купит по дешевке у остяков н Оби, хотя его новоявленный свт Епифн Криворукое уже обихживет их н рыбопромыслх, позвякивет бутылкми с водкой. Кое-что из зкуски соленые огурцы, квшеня кпуст, копченя стерлядь - стрниями Федот Федотович имеется в избытке в погребе, во дворе...

3

Горбяков приближлся со своими рсчетми к концу, когд вдруг поспешно собрл со стол листки, испещренные немудрящими цифиркми, и торопливо сунул их в ящик. Ему покзлось, ч го в окне мелькнул знкомя фигур прбельекой попдьи Глфиры Свельевны. Горбяков быстро выскочил в прихожую посмотреть, точно ли он прошгл мимо окон, не ошибся ли он. Нет, ошибки не было. По узкой тропке, протоптнной через сугроб снег, осторожно, слегк покчивя бедрми, приближлсь к воротм Глфир Свельевн. Ее яркя, рзноцветня цыгнскя шль нпомнил Горбякову осенний лес, прихвченный первыми морозми: жрким бордовым цветом горел осиновый лист, тоскливыми желтыми пятнышкми светилсь березк, пунцово плменел крснотл, рябиновые орнжевые ветки рскидлись по кромкм шли. Длиння, чугь не до смых пят шуб-дох из соболей плотно облегл тонкую и гибкую фигуру молодой попдьи. Чтото торжественно-возвышенное и вместе с тем обреченное и жлкое чудилось в подчеркнуто тихой поступи женщины, в посдке ее чуть вскинутой головы. В тком бы нряде д при ткой тополиной фигуре ходить бы ей по улицм город, чтоб остнвливлись люди, дивились ее походке, хли при взгляде н ее худощвое, чуть скулстенькое смуглое лицо, от которого невозможно было отвести срзу глз, тк кк оно приковывло к себе кким-то згдочным, нервическим выржением, когд ккя-то зтення, сокровення мысль клдет н чело печть безысходности и тем кк бы взывет других к сочувствию. А кто же тут мог смотреть н нее? Немо поблескивли окн в избх, немо курились дымными столбми трубы н крышх, немо лежли неподвижные снег, белые-белые, ни с чем не срвнимые ко своей белизне, немо чернели з огородми темные кедровые лес, грустные, здумчивые, притихшие, словно перед ккой-то большой бедой.

"Видно, опять тоск обуял Глшу", - подумл Горбяков и, зслышв шги женщины н крыльце, осмотрел себя с ног до головы, приглдил бороду и жесткие, чериые, с проседью волосы н круглой голове, которые смолоду у него были непокорными, торчли порой хохоткми, кк солом в снопе.

- Здрвствуй, Федя! Здрвствуй, милый! Я не очень оторву тебя от дел, если пять минуток поговорю с тобой? - Голос у Глфиры Свельевны был высоким и звонким-звонким и потому нпряженным, кк тетив лук: кзлось, еще миг, еще одно слово - и он ндорвется, и произойдет что-то невообрзимо стршное. Но голос звенел и звенел, и лишь в окончнии фрз слышлсь в нем легкя дрожинк.

- Здрвствуй, Глш! Рздевйся, пожлуйст!

Проходи. Я в твоем рспоряжении. - Горбяков помог Глфире Свельевне снять шубу, принял от нее плменевшую яркими рсцветкми шль, повесил н гвоздь.

Глфир Свельевн оглдил н себе цветстое, под стть шли, кшемировое плтье, попрвил косы, уложенные короной, взглянув н Горбяков беспокойными, с непроходящим испугом глзми, скзл:

- Тихо и у тебя в доме стло, Федя. Отиел твой соловушко Поля, опустел твой дом. А что у тебя глз-то крсные, Федя? Уж не плкл ли в своей конуре от одиночеств?

- Ну, полно тебе, Глш, вот тк срзу тоску-то н меня нгонять. Полю жлко, д ведь сердцу не прикжешь. Полюбил. А глз у меня крсные по другой причине. Что-то нездоровится, чуток познбливет, особенно к вечеру. Проходи, пожлуйст, вон в кбинет, не стой у двери. Тут вот дует в щель. Все никк не могу собрться д кошму перебить зново.

Глфир Свельевн осторожными и все теми же торжественными шгми проследовл в кбинет. Горбяков поплотнее прикрыл з собой дверь. Вот-вот придет стряпух готовить ужин, нчнет греметь посудой, Глфир Свельевн, нверное, будет изливть душу, исповедовться перед Горбяковым, просить отрвы н смыйсмый крйний случй. Было ведь тк уже не один рз...

4

Горбяков знл Глфиру Свельевну, пожлуй, уже лет десять. Горькой, трудной судьб был у нее. Приехл в Нрым учительствовть. Шел ей двдцть второй год. Выпорхнул из родительского гнезд неждннонегднно. Отец был чиновник, рискнувший попытть Счстья н золотом поприще. Вместо прииск в Мртйге угодил в тюрьму з ккие-то мхинции. Ккие? Дочь толком этого не знл. Один из стрых друзей семьи скзл: "Не верь никому, Глш Его мхинция известн: бедность. Ншлись соперники побогче. Прииск прибрли к своим рукм, бтюшку твоего упрятли от грех подльше. Нук: с сильным не борись, с богтым не судись".

Глш по нерзумности ринулсь восстнвливть спрведливость, но вскоре поостыл. Жизнь, с которой столкнулсь он н первых же шгх, нпомнил ей темный омут: н поверхности - глдь, чем глубже, тем непрогляднее тьм, тем стршнее ее мутня бездн.

Огец, првд, не слишком долго терпел мучевия. Бог прибрл его в тюремной больнице, пончлу нгрдив брюшным тифом. Мть после этого прожил только две недели. Остлсь Глфир, кк птшк, не отрстившя еще крыльев, одн-рзъединя в порушенном гнезде. Советчики, конечно, нлетели со всех сторон. Делй, голубк, тк, этк, душеньк, не делй. Но вскоре окзлось, что советчики не собирлись учить ее здрм, з спсибо лишь. Одни нчли присмтривть мебель, другие интересовлись грдеробом мтери и отц, третьи с откровенным вожделением посмтривли н нее, примеряя к роли любовницы, четвертые, изо всех сил изобржя бескорыстных ее рдетелей, бесцеремонно лезли в отцовские столы, стрясь докопться, не остлось ли у строго чиновник, прослужившего в кцизе без млого сорок лет, кких-нибудь денжонок либо в бнке, либо в ценных бумгх. Но, увы, пожив могл быть слишком мизерной для людей с черными змыслми. Золотые чсы, костюм, трость, отделння серебром. Кпитлов ни в бнке, ни в ценных бумгх не окзлось. Ноборот: остлись долги. Имущество описли, быстренько рспродли, но и этого было мло, чтобы покрыть счет з ккие-то млопопятные сделки, предпринятые легковерным отцом.

Вот тут-то Глфир Свельевн и кинулсь в безвестные дли Нрым. Все ей опостылели, все ей было немило. Кое-кк дослушв курс педгогических лекций при учительской семинрии в Томске, он сдл экзмены н-прво быть учительницей церковноприходской школы. Сдл хорошо. Девиц был способня, смышленя, д и общеобрзовтельня подготовк позволял ей быть дже лучше других: гимнзия. Он окончил ее успешно, втйне мечтя отпрвиться со временем в Петербург н Бестужевские высшие женские курсы, может быть, дже рискнуть пробрться в Цюрих или в Лондон, где уже двным-двно эмнсипция женщин был в полном рзгре и девушки сидели н университетских скмьях нрвне с юношми.

Но мечты ее рухнули стремительно и нвсегд. Нрым встретил ее сурово, жестоко, д, впрочем, встречл он тк не ее одну. Школ был открыт в строй, прогнившей избе, двно уже покинутой ее хозяевми. Мужики встретили учительницу без особой рдости. Что сн им несл? Новые зботы, их и без того было немло. Првд, двое-трое из них, понимвшие, что з нудным однообрзием текущих лет придет иной век - век грмотности, - с готовностью помогли кое в чем: сбили из плх скмьи и столы вместо прт, зделли дыры в углх избы, подвезли дров, первыми привели своих детей н знятия, собрли по миру для учительницы теплую одежонку, посудинку, немножко хрчей...

Зим выдлсь жутко холодной и вьюжной. Сколько ни топи, сколько ни сжигй дров, все рвно тепл не удержишь. В ткие дни - временми Глфире Свельевне кзлось, что им не будет конц, они ндвинулись н землю невесть откуд, чтоб нвсегд отдть ее во, влсть этой беспощдной стуже, - дети не приходили в школу, см изб по смую трубу утопл в снегу. Ндев н себя все теплое, что только можно было собрть, Глфир Свельевн притискивлсь к печи, боясь оторвться от нее, не рискуя выйти з дверь. Отчявшяся от холод и голод, он попытлсь однжды зкрыть трубу, когд угли еще источли гз. Рсчет был простой: угореть и уснуть нвсегд. Но в ткой избе и угореть-то было невозможно. Сквозняки выветрили гз, и он отделлсь тяжкой и нудной головной болью.

В эти-то смые критические дни ее жизни Горбяков и познкомился с Глфирой Свельевной. Деревня, в которой учительствовл девушк, был по пути между Прбелью и Нрымом.

Кк-то рз Горбяков возврщлся из Нрым домой.

В ночь снов зпуржило, еще сильнее подморозило. Не рискуя продолжть путь, Горбяков остновился у сельского стросты н ночевку. О том, что в деревню приехл учительниц, он уже слышл и рд был случю познкомиться с ней.

Обминя снег ногми в пимх с высокими голяшкми, рзбрсывя его доской по сторонм, Горбяков пробился к двери, с большим трудом отодрл ее и вошел в избу. Глфир Свельевн лежл у себя в зкутке, з холодной печкой, потеряв уже счет чсм и твердо зня, что конец ее близок. Горбяков кинулся к стросте, где оствил свои фельдшерские приндлежности и сумку с лекрствми. Когд он вернулся к учительнице, он зстл ее уже сидящей. Глфир Свельевн порзил его своим изнуренным видом. Трое суток он не пил, не ел. Голодня смерть в промерзшей избе кзлсь ей менее стршной, чем жизнь в этом ледяном крюг среди людей чужих, непонятных и длеких.

- У вс полня трофия воли, миля девушк. Вм нужно прийти в себя, стряхнуть птию. Здесь, в Нрыме, живут не только звери, но и люди. А среди них есть ткие, которые остлись тут добровольно, по убеждению. И предствьте себе - и у них есть не только свои горести и печли, но и рдости. Д, д, рдости... Один из них перед вми.

Глфир Свельевн слушл Горбяков вяло, безрзлично, но не столько его слов, сколько вкусня пищ, принесення из дом стросты, понемногу возврщл ей силы.

Горбяков не уехл до тех пор, пок не вернул Глфире Свельевне доброго и деятельного смочувствия, пок мужики не подвезли дров, пок не нтщили ей рзнообрзной снеди, пок не рскопли избу из сугробов снег.

А через недельку Горбяков снов приехл сюд. Глфир Свельевн уже опрвилсь, встретил Горбяков смущення, боялсь взглянуть ему в глз. Горбяков ни единым словом не обмолвился о прошлом случе, ни ввук не произнес в поучение и в нзидние. Доверчиво и просто он рсскзывл ей о себе, о своей беде, нстигшей его недвно, об осиротевшей дочке Поле, которя стл для него теперь дороже всего н свете, о клятве, которя созрел в его душе: дожить свой век здесь, в Нрыме, быть рядом с могилой жены и ничем, совершенно ничем - ни словом, ни делом - не унизить пмяти о ней.

Эт доверчивость Горбяков перед млознкомым человеком всколыхнул душу Глфиры Свельевны.

- Вы брт мне, Федор Терентьич. Брт по несчстью! - воскликнул Глфир Свельевн. - Все, что вы сделли тогд, в тот рз, когд смерть стоял уже у меня в изголовье, мог сделть кждый блгородный человек. А вот тк искренне, вот тк беспредельно отдть тйны своей души другому мог только брт.

Глфир Свельевн зплкл, и худенькое ее личико вдруг стло одухотворенным, втрдльчески торжественным и неотрзимо привлектельным. Горбякев змер, чувствуя, что спзмы и ему сжимют горло.

С этой встречи между ними устновились отношения действительно ткие, ккие случются довольно редко:

откровенные, бесхитростные, чуть ли не родственные.

Они договорились нзывть друг друг н "ты" и по имени. Они знли теперь друг о друге почти все. Д, почти все, если не считть той великой тйны, которой облдл Федор Терентьевич Горбяков кк член Нрымского большевистского подпольного комитет, кк его связной, держвший в своих рукх все нити пртийных связей, простирвшихся от нрымских деревень до столицы госудрств Российского - Петрогрд и до многих-многих городов зрубежных стрн, в которых обитли до поры до времени русские революционеры-большевики.

Если честно скзть, то Горбяков, устновив с Глфирой Свельевной искренние отношения, подумывл не рз о том, чтоб приобщить и ее к истокм революционной пртийной мысли и действия. Он был человеком, глубоко пострдвшим от социльной неспрведливости. Чувств и мысли обездоленных ей были близки и понятны. А ему, Горбякову, к тому же н этом перегоне между Нрымом и Прлбелью тк не хвтло своего человек, способного приютить, обогреть, обезопсить того или иного товрищ, отпрвлявшегося по решению подпольного комитет в побег.

Именно поэтому, изредк нвещя Глфиру Свельевну, Горбяков всякий рз стрлся возбудить у нее интерес к общественной жизни, рсскзывл о событиях н фронте, о нстроениях солдт, не избирл особо осторожных слов, когд нужно было критикнуть црское првительство з крохоборство, з мизерность средств, которые отпусклись н содержние школ и больниц.

И по тому, кк порой згорлись глз Глфиры Свельевны, с ккой живостью подхвтывл он его суждения, Горбякову кзлось, что хотя и медленно, но верно он приближется к цели: Глфир Свельевн постепенно придет к сознтельному учстию в революционной борьбе.

Но кк же длек был от истины ГорСяков! Он дже и предствить себе не мог, что его появление возле Глфиры Свельевны пробуждло в ней совсем-совсем иной строй чувств и помышлении. Крткие ц довоиыю редкие его незды еще острее подчеркивли в ее созннии одиночество, которое угнетло ее с кждым днем все сичьнее. С его отъездом еще явственнее простирлсь перед ней стршня, душерздирющя незщищенность от удров суровой жизни, которые грозили ,ей со всех сторон, куд бы только он не вздумл ступить.

И еще одно чувство будоржил в ней Горбяков: инстинкт женщины, не ствшей еще женой и мтерью, но стрстно зввший ее исполнить зов природы Горбяков н не подозревл дже, что Глфир Свельевн рсположен к нему кк к мужчине всем существом своим и ей стоит больших усилий сдерживть себя, чтоб не открыть перед ним свое тйное тйных. Не знл Горбяков, этот умный, пронзительный и цельный человек, и еще одной нивжнейшей детли: Глфир Свельевн змечен не только им, ее зприметили, если можно тк вырзиться, люди с противоположного берег.

В великий пост из Нрым в деревню, где жил Глфир Свельевн, приехли священник с дьячком. Приобщя к святому причстию школьников, они не могли не обртить внимния н молчливую, но полную внутреннего достоинств учительницу. Особенно выкзл к пей свое блгорсположение дьячок Вонифтий. Он был уже не молод, чуть глуховт, подслеповто щурился н белый свет, но положение одинокого человек, все-тки чего-то уже достигшего, позволяло ему держться н волнх житейских с достточной уверенностью.

Ход жизни, ее реки и ручейки причудливы, и никому не дно нперед знть, где, кк, почему они совершют неожиднные изгибы и всплески. Тк случилось и в этой истории. Нрымский дьячок Вонифтий неожиднно окзлся перед возможностью получить сн дьякон. Пришлось торопиться с бркосочетнием, ибо священнослужитель ткого сн по устновившимся кнонм не мог быть рукоположен в состоянии одиночеств.

Вопифтий долго не рзмышлял. До Глфиры Свельевны от Нрым хорошие кони домчли з дв чс.

Смятение, в которое поверг Вонифтий свою избрнницу, было трудным. Глфир Свельевн убежл з деревню, в лес, и тм-то, глядя в холодное, бесстрстное небо, в слезх и мукх решл будущее своей жизни.

Вонифтий мло, если не скзть резче, рсполгл к себе, но зто - и об этом нельзя было думть без трепет - срзу, вот уже через неделю кончится ее холодня и голодня жизнь и подымется неред ней щит, способный хоть кк-нибудь уберечь ее от удров судьбы.

История сия н Руси не блистл новизной, был почти извечной, но кому от этого было легче?

А Вонифтию повезло. Не зсиделся он н долгие годы в дьяконх. По случю скоропостижной смерти прбельского священник получил Вонифтий приход.

Весной, в смое половодье, в Прбельскую протоку вошел крбс с имуществом и с людьми. Это прибыл отец Вонифтий с мтушкой. Горбяков уже знл об уходе Глфиры Свельевны в другой мир, чуждый для него и глубоко ненвистный, и, по првде скзть, не думл излишне терзться по этому поводу. Конечно, горько было оттого, что обмнулся в своих предствлениях. Но переживется и это, кк переживлось уже многое другое. Однко вот что, черт подери, обеспокоило Горбяков: ведь нельзя ему, зметному человеку в этой местности д еще игрющему роль верноподднного престолу, не нвестить нового бтюшку, не окзть ему внимния в столь вжный чс вступления того во влдение хрмом рхнгел Михил и приходом чуть не в целую волость. Не сделй этого Горбяков, - тотчс его поступок получит освещение очень невыгодное, подрывющее его прочную репутцию. Здумлся Горбяков, помрчнел, ходил из угл в угол, прикидывл. Д только зря он усложнял свою жизнь.

В тот же день, когд крбс из Нрым пристл к прбельскому берегу, в дом Горбяков прибежл жен трпезник с зпиской от Глфиры Свельевны. Т просил рзрешения у Горбяков посетить его, и немедля, сегодня же.

- Ну, коли мтушк брыня по всем видм приболел, передй, тетк Ульян, ей, пусть приходит, если может, сейчс, - скзл Горбяков посыльной, зня, что посещение фельдшер, д еще по его рзрешению, дозволено хоть кому и это не вызовет никких кривотолков н селе.

Глфир Свельевн словно ждл его ответ з углом. Он примчлсь в сей же чс. Влетев в кбинет Горбяков и не скзв ему ни одного слов, он опустилсь перед ним н колени, двясь рыдниями, зговорил с исступлением:

- Удрь меня, Федя, удрь сильнее з мое подлое и низкое ренегтство, з пустую трту твоих блгородных порывов. О ренегты, о клятвоотступники... Ну нету же, нету н свете более отвртной породы, чем они... Ну удрь, Федя! Удрь и прости. Испуглсь я жяшщ, испуглсь борьбы... Ну скзки, ты презирешь меня? Презирешь?

"Истеричк... типичня истеричк... и хорошо, очень хорошо, что не вовлек я ее в подпольную рботу... Могл бы в трудный момент выдть, нтворить бед, пустить под откос всю оргнизцию", - слушя возбужденный голос Глфиры Свельевны, думл Горбяков.

- Встнь, Глш, и сядь вот сюд, - твердо скзл Горбяков, сообржя, кк сделть тк, чтобы не восстновить ее против себя и в то же время обезопсить свою тйную рботу н революцию и пртию.

Глфир Свельевн сел н стул, все еще всхлипывя и зслоняя мокрое лицо бтистовым ндушенным плтком.

- Слушй-к, Глш, что я тебе скжу: кждый живет кк может и кк хочет. Желющий бороться нйдет поприще, где кжшт борьб. Жждущий покоя обретет его. Ты поступил тк, кк велел тебе твоя совесть.

- Велел совесть?! А если эт совесть грызет меня и день и ночь! Что мне делть, Федя?! Что делть? - Глфир Свельевн сомкнул руки, зкинул их з голову.

Горбяков не спешил с ответом.

- Что делть? - скзл нконец он после долгого молчния. - Жить, Глш, жить дльше, быть человеком. А быть человеком можно ведь в любом положении.

В твоем ткже. Рзве не люди окружют тебя? Рзве они не нуждются в помощи? Ты см хвтил горького до слез и знешь, кк дорого учстие другого, когд жизнь ломет твою судьбу, когд несчстье гнетет тебя...

Поглядывя н Глфиру Свельевну, Горбяков видел, кк светлеет ее лицо, кк оживют глз и дыхние стновится более спокойным. Он говорил и говорил, стрясь, чтобы в ее созннии нвсегд зпечтлелось эткое необозримое блголепие и христинское человеколюбие, источющееся из его души. Ведь в прежних своих беседх с ней он слишком много выскзл тких мыслей, которые не оствляли сомнения в его общественных иделх: он революционер, он без устли с зступом в рукх копет этому строму миру могилу. Теперь требовлось несколько нейтрлизовть свои суждения, окрсить их в рсплывчтую формулу сочувствия стрждущим и обездоленным, но и не оттолкнуть женшину, не подорвть ее искреннего рсположения к себе.

Кк-никк, живя в дружбе д соглсии с ней, он мог рссчитывть, ну если не н прямую помощь, то н косвенное учстие в некоторых делх. Дже знть ему, что делется в поповском доме, ккие стекются туд вести с рзных точек обширного кря, отнюдь не мешло!

- Ты знешь, Глш, я доволен, что перестл ты быть бобылкой, живешь в тепле, в холе. А нервишки твои мы подлечим. Я тебе дм микстуру: влериновый корень, крсвк, лндыш. Попей. Честное слово, поможет...

Горбяков вытщил из шкфчик бутылочку с лекрством и подл Глфире Свельевне.

- Ты нгел мой, Федя! - Он порывисто вскочил, поцеловл его в зросшую жестким волосом и пропхшую тбком щеку, принялсь приглшть в гости.

- Приходи, непременно и без особых церемоний...

Вонифтий хоть и поп, но не святой, любит и выпить и повеселиться. А уж кк я рд буду! Ты единственный здесь свет в окне...

5

С того первого посещения Глфиры Свельевны много воды утекло. Не рз и не дв прибегл он к Горбякову, ищ у него зщиты от тупой и сытой жизни. Приступы отчянного рскяния, тоски, обличения Вонифтия кк мелкого жулик, глумящегося порой нд темной и доверчивой пствой, яря ненвисть к своему "ренегтству" не мешли ей устривть шумные обеды и ужины, с обилием еды и всяческого пития, с приглшением н них нрымских толстосумов и полицейских чинов и с пением под гитру цыгнских ромнсов и песен довольно крмольного содержния.

Всё, что ни совершлось в жизни Глфиры Свельевны, Горбяков знл рньше всех. Порой доверчивость молодой попдьи ствил его в тупик, он скрывл свою рстерянность под нпускным спокойствием, но лишиться ткого хорошего прикрытия своих действий, кким были эти отношения, он не мог.

Отец Вонифтий знл, что супруг его преклоняется перед этим млорзговорчивым, бирюковтым н вид фельдшером, но почему-то не сомневлся в блгородстве Горбяков и не только не ревновл к нему ненглядную Глшу, был рд и доволен, когд удвлось злучить в свой дом н чсок-другой Федор Терентьевич. Объяснялось все это по-житейски просто: существовть под одной крышей с тким неурвновешенным, взблмошным человеком, кким был Глфир Свельевн, смог бы не кждый. Ну, поп и рссуждл по строй мудрости: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плкло...

...Горбяков н этот рз ошибся в своих предположениях: Глфир Свельевн не собирлсь перед ним исповедовться. Дело обстояло горздо хуже.

- Я пришл к тебе, Федя, с неприятной вестью.

"Неужели что-то просочилось относительно бегств

Акимов?" - мелькнуло в уме Горбяков, и он весь нсторожился.

- Чем ты, Глш, хочешь меня порзить? - скрывя под усмешкой волнение, спросил Горбяков, стрясь не покзывть своих встревоженных глз Глфире Свельевне.

- Вонифтий исповедовл ббу из Голещихиной, - скзл Глфир Свельевн. - Ну, то-се. Что ни спросит, в ответ одно и то же: "Грешн, бтюшк, грешн". - "Ну, - спршивет Вонифтий, - не лгл ли?" - "Лгл, - говорит, - бтюшк, лгл". Н этом бы дуре ндо было змолчть. Тк нет же, пустилсь в подробности... "Непрвду, - говорит, - скзл я уряднику, когд он домоглся нсчет беглец из Нрым.

Видел я его, кк он по тльникм шрился, видел и в другой рз: повел его поселенец Федот Безмтерных в кедрчи з Большую Нестерову. Об, говорит, - н лыжх, с ружьями".

Глфир Свельевн змолчл, кк-то не очень нтурльно зкшлял, вытиря губы плточком. Горбякову покзлось, что он делет это нрочно, двя ему возможность обдумть происшедшее.

- Ну, ну, Глш! Что же дльше? - веселым тоном спросил Горбяков, прохживясь по комнте и покуривя трубку.

- А все последующее, Федя, можешь предствить:

Вонифтий пришел домой и нчл, конечно, советовться: не скзть ли, мол, уряднику? Может быть, бб-то не зря болтнул. Может быть, вроде проверочку ему решили устроить? Тут же, говорит, в Нрыме у жндрмерии в кждой деревне по пятку тйных гентов имеется.

- В этом Вонифтий Гврилыч прв, бсолютно прв. Агентов более чем предостточно. Но ббу зря он подозревет. Убеди его, Глш, в этом. Нплел он от усердия, в исповедльном приступе. Тк чсто случется с психоптическими типми. Я ходил с Федотом Федотычем н лыжх. Охотились мы н косчей в кедрчх з Большой Нестеровой. Тоже скзнул: беглец!

- Видишь, вон кк! - воскликнул Глфир Свельевн, но по выржению ее глз Горбяков понял, что он не очень верит ему. - И все-тки, Федя, я решил сообщить тебе. Если беглец в смом деле н твоем попечении, поостерегся бы ты с ним, - продолжл Глфир Свельевн, понижя свой звонкий голос.

- Спсибо тебе, Глш, но только откровенно тебе говорю: никкого отношения к беглецм не имею. Ты ведь см знешь, что рботы у меня и без этого по горло, ссыльные бегут чуть не кждый день. А тот осенний беглец из Нрым нверняк уже до городов добрлся. Неужели бы он все сидел здесь, под Прбелью?! - Горбяков ловко крутнулся н кблуке ботинк, лихо щелкнув пльцми, меняя тон, скзл: - А ну их всех к богу, Глш, и беглецов, и полицейских!

Скжи лучше, кк живешь-то? Двно что-то не слыхть, не видть тебя.

- К именинм Вонифтия готовлюсь, Федя. Ндеюсь, не обойдешь его своим внимнием?

- Ну что ты, кк же можно! А когд, если не секрет?

- В воскресенье. В дв чс пополудни. Не збудь.

Ну если збудешь, нпомню. Тк и знй. Без тебя и з стол не сядем.

- А гостей будет много, Глш?

- Больших гостей, Федя, ждем. Хоть пок это тйн, волнуемся стршно, особенно Вонифтий. Архиерея сюд нелегкя несет. А рзъезжет он, говорят, не один. Вместе с ним едет испрвник. И его придется приглсить. Из Колпшевой Вонифтий весточку получил.

- Естественно! - воскликнул Горбяков и, помолчв, добвил: - Что ж, Глш, хлопочи, не удрь в грязь лицом перед вжными особми. По чести скзть, и мне не приходилось бывть в тком почтенном обществе. Хорошо, что скзл. Приплелся бы в пимх, в дубленом полушубке, по-свойски. Учтем.

- Д не преувеличивй, Федя! Нсмотрелсь я одно время н эту публику в доме отц. И нплклсь. Бывло, нпьются, вяжутся...

- Ну, тогд ты был беззщитня девушк, теперь - жен д еще мтушк.

Глфир Свельевн вскочил, змхл рукми, в глзх ее вспыхнули буйные огоньки.

- Не береди, Федя, душу, не приксйся к рнм!

Горбяков умолк, виновто опустил голову: не ту струпу, видть, тронул Глфир Свельевн зспешил домой. Горбяков помог ей одеться, вышел н крыльцо, пожелл н прощние всего смого лучшего. Он полуобернулсь, нпомнил:

- До воскресенья, Федя.

6

Едв Глфир Свельевн скрылсь э сугробми, Горбяков ндел полушубок, шпку, руквицы и вышел во двор. Здесь, в срюшке, в дровх, лежл чурбк с выдолбленной серединой. Долго он ждл своего чс.

Нконец чс этот нступил.

...Ну денек выдлся, век его не збудешь! Внчле стычк с урядником, потом появление попдьи с безрдостными вестями. Сколько лет Горбяков ходит по острию нож, но ткого опсного положения никогд еще не склдывлось. Может быть, конечно, оно ккнибудь и ослбнет, но сидеть слож руки он не будет.

Пок врги не получили точных докзтельств его подпольной рботы, ндо обезопсить себя от возможных осложнений. И первя его збот - документы.

Горбяков бережно доствл из склянки бумги, рспрвлял их н согнутом колене, бегло прочитывл, потом свертывл по рзмеру ниши в березовом чурбке.

Вот он рзвернул ученическую тетрдь, пробежл глзми по строкм, исполненным нерзборчивой вязью синими чернилми. Это был протокол пртийной конферейции нрымских большевиков. Достлось тогд н ней и меньшевикм, и эсерм, ж кдетм. Не збыты были и их пособники оппортунисты всех оттенков.

Улыбк тронул губы Горбяков. Он живо вспомнил некоторые подробности этого пмятного собрния. Оно продолжлось целых дв дня: внчле в буерке з селом под видом пикник, потом н квртире у больного товрищ. Пок произносились речи, он сидел в белом хлте, со стетоскопом в руке, готовый в любой миг отвести н себя тревогу. Првд, зпсной выход через открытый подвл тоже был нготове. Но вее обошлось хорошо. Ни явные полицейские чины, ни их тйные генты, ни идейные противники большевиков из других пртий тк и не узнли о происшедшем собрнии. А оно было вжнейшим: не только Горбяков, все учстники рзошлись с этого собрния с полной ясностью по смым вжным вопросм жизни: войн, мир, революция. Кк ни длеко было до Нрым, но и сюд поступили уже достоверные известия о Пржской пртийной конференции, о Крковском и Поронинском совещниях Центрльного Комитет с пртийными рботникми.

Уложив тетрдку в нишу, Горбяков рзвернул другую. О, з эту тетрдочку нынешние влсти не пожлели бы больших денег: здесь были сосредоточены дрес явок и пртийных комитетов, с которыми поддерживли связи нрымские большевики. Адрес были зписны открытым способом, хотя и под видом птек.

Попди эт тетрдочк в руки вргов, они смогли бы многое из нее почерпнуть для своих злодеяний против революции.

Когд все бумги были уложены, Горбяков зкрыл нишу плотно подогннной крышкой. Кромки зстрелой, но прочной бересты скрыли линию обрез. Чурбк кк чурбк. Тких в кждом дворе дополн.

Теперь чурбк ндо было унести в срй и тм сунуть его рядом с поленницей сухих березовых дров в угол, в древесный мусор, скопившийся з многие годы.

Горбяков устл: ныло под лопткми, полмывло в пояснице, болел голов. "Не подождть ли до утр? Сейчс в сре темь", - мелькнул змнчивя мысль и зхотелось лечь н кровть и уснуть. Но ощущение беды, которя ндвигется н него, испытнное при встрече с урядником, не покидло его. Тревожные вести, принесенные попдьей, тоже не рдовли. "Нет, нет, Федор, этого нельзя отклдывть. Делй сейчс же", - скзл он себе и, устло двигя ногми, - вышел в прихожую.

Н полке возле печки стоял фонрь. Горбяков зжег его, ндел полушубок, шпку, вернулся в свой кбинет з чурбком. Он взял его под мышку, прикрывя мерцвший фонрь полой полушубк, вышел н крыльцо.

Двор у Горбяков был обнесен бревенчтым збором и покрыт жердями и соломой, кк у всех в Нрымском кре. Но клитк, соединявшя двор с огородом, рспхнулсь, и в нее, кк в трубу, со свистом врывлсь Снгежня струя. Ветер удрил Горбяков в грудь, обдл холодными, колючими снежинкми. Пряч лицо в воротник, Горбяков ощупью, в кромешной темноте добрел до сря. Тут з дощтой стенкой ветер был не стршен.

Горбяков поствил фонрь н поленницу, опустил чурбк н землю. С помощью топор он рсчистил в углу от опилок и мелких щепок местечко для чурбк, тм же, где он стоял, дожидясь своего чс, поствил его, потом топором же пригреб к нему мусор. Оглядевшись в сумрке, Горбяков кинул в угол несколько суковтых поленьев и, згсив фонрь, пошел обртно.

Взойдя н крыльцо, Горбяков остновился. Пург неистово выл, стонл, плкл. Где-то длеко-длеко, н другом конце Прбели, исступленно брехлр! собки.

"Волки, видно, у дворов шляются", - подумл Горбяков.

Он зкрыл двери в сенях н зсов, войдя в дом, погсил лмпу, внчле в прихожей, зтем у себя в кбинете и, испытывя тоску по теплу, полез н печку, с усмешкой думя о себе: "Рно, бртец мой, в стрики зпислся. Федот Федотыч не уступит своего мест. Тут, н печи, блженство, рй, истинный уют для души и для тел".

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

КАТЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

Ктя Ксенофонтов приехл в Томск в псмурное утро: сеял мелкий дождь, оголенные тополя стнционного поселк чернели от глок, облепивших сукстые деревья, ветер короткими порывми врывлся в узкие промежутки, рзделявшие вокзльные строения, проносился по перрону с зунывным свистом.

Поезд встречл пестря, рзноликя толп горожн, прикрытых зонтми, плщми, нкидкми. Только жндрмский офицер в голубовтой шинели выделялся в толпе своим презрением и к сырости и к ветру. Он спокойно прохживлся по перрону, поглядывл н притихших мужчин и женщин скучными глзми.

Из тмбур вгон Ктя внимтельно осмотрел толпу, пришедшую в движение, кк только поезд приблизился к перрону. Никких тревожных признков он не уловил. Нырнув с подножки вгон в толпу, Ктя зторопилсь к выходу в город, опережя носильщиков.

Кругля, кк пятк, привокзльня площдь збит лошдьми под полостыми дугми, пролеткми с поднятыми верхми, широкими телегми для перевозки тяжелой поклжи.

- А ну, брышня, пожлте! В любой конец город домчим, кк н ковре-смолете!

Несколько извозчиков кинулись к девушке, чуть ли не вырывя из ее рук чемодн.

Ктя оглядел суетившихся извозчиков, изрядно уже вымокших под осенним дождем, и выбрл почему-то смого -строго, до глз зросшего седыми волосми.

- Болотный переулок, четырндцть. Будьте добры, - скзл Ктя своим низким певучим голосом.

- Никк, из соборного хор девиц, - зметил один из извозчиков.

Бородч, избрнный Ктей, взял ее чемодн, легко и ловко вскочил н козлы и, осдив пролетку к ногм Кти, молодо крикнул:

- По-ожлте, госпож брышня!

Зстоявшийся н сыром холоде серый, в черных подплинх по бокм конь, подковнный н все четыре копыт, рвнулся, переходя срзу н рысь.

Прячсь в глубине пролетки, Ктя с любопытством осмтривл безлюдную улицу незнкомого город.

Слев и спрв от нее стояли деревянные одноэтжные и двухэтжные дом с резными рскршенными нличникми, ствнями, железными крышми и плотными тесовыми воротми. Крсные кирпичные трубы домов дымились, и только это нпоминло о том, что они не покинуты, в них живут люди.

Теперь, когд до встречи с Акимовым оствлись считнные минуты, Ктю охвтило нетерпение. Ей кзлось, что конь бежит слишком медленно, путь до этого злополучного переулк, мест ее явки, уж слишком длинный.

- Не н другом ли конце город Болотный переулок? - спросил Ктя извозчик.

- Кк рз поеередке город, сей момент доствим, - отозвлся извозчик и, поняв нетерпение девушки, принялся ременной вожжой нстегивть коня.

"Акимов не только дни - чсы считет", - думл Ктя, легким прикосновением пльцев ощупывя свой бок: тут к лифчику н кнопкх был пристегнут крмн, в котором хрнились пспорт и деньги для Акимов, Крмн легко и просто отстегивлся: сунь руку под кофточку, чуть потяни н себя и делй с ним что угодно - перепрячь в другое место или выбрось в мусорный ящик. К счстью, необходимости в этом пок не возникло.

"Вот удивится Вня! Уж никк он меня не ждет!"

Ктя вспомнил о зписке Ивн, которую он однжды обнружил в еумке для передч, возврщенной ей в предврилке ндзиртелем, и втйне вздохнул: "Вня будет торопиться. Может случиться тк, что и поговорить по-нстоящему не сумеем".

- А вот, брышня, мы и прибыли, - нтягивя вожжи и сдерживя коня, скзл извозчик, через плечо косясь н девушку.

Пролетк остновилсь нпротив одноэтжного деревянного дом н кирпичном фундменте, уже изрядно нкренившегося и вросшего в землю. Под окнми плисдник - черемух, рябин, кция, шиповник. Окн зслонены веткми кустов, прикрыты белыми знвескми.

Ктя рссчитлсь с извозчиком, взял чемодн, нпрвилсь к воротм. Слев от клитки висел вывеск!

"Вршвский мстер Бронислв Нсимович. Верхние дмские нряды. Изготовление высшего кчеств".

Толкнув ногой клитку, Ктя вошл в пустой двор, который в летнее время использовлся кк огород. И сейчс еще тм и тут торчли бодылья подсолнухов, кучкми лежли кртофельня ботв, кпустные листья.

Нрочно громко Ктя пристукивл кблучкми об узкий дощтый тротурчик, проложенный от клитки к крыльцу. Он дышл чще, чем обычно, хотя и стрлсь сдержть волнение перед решющей встречей.

Н Ктин стук отозвлись не срзу, открывли не спеш. Ккой-то неведомый зпор погромыхивл и упорно сопротивлялся. Кте кзлось - все это тянется вечность, н смом же деле время измерялось секундми.

Дверь нконец рспхнулсь, и Ктя увидел перед собой высокого пожилого мужчину с крупным носом, седыми вояееми, стриженными "под ежик", и с клеенчтым ршином, висевшим н шее. Одетый в серые брюки и длиенополый сюртук, в ослепительно белой сорочке с бнтиком н шее, в нчищенных ботинкх с круглыми носкми, портной производил впечтление "нездешнего", что и совпдло с вывеской "Вршвский мстер".

Для Кти особенно был вжен клеенчтый ршин.

Именно эт детль был первым признком того, что он встретилсь с человеком, который ее ждл.

- Добрый день, пн Нсимович, - скзл Ктя, все еще немного здыхясь. - Ндеюсь, это вы?

- Доброе утро, пни. Чем могу служить вм?

- Срочно нуждюсь в пошивке костюм. Английскя пр. В деловом стиле. Мтерил - мнчестерскя шерсть.

Портной н шхицг отступил от порог и откровенным взглядом опытного мстер окинул высокую стройную фигуру девушки. Он почему-то не торопился произнести те фризы, без которых встреч могл считться несостоявшейся.

- Пройдите, пжи. Я, првд, звлен зкзми, но мне трудно откзть вм. Английский дмский костюм - это мое мплу. В этом бог нгрдил меня тлнтом. Смые шикрные модницы Вршвы шили у Меня.

Теперь уже сомневться не приходилось. Скзно 0ыло то, что ждл он.

- Здрвствуйте еще рз, пн Нсимович, и спсибо вм з вшу любезность.

Ктя произнесл эти слов нрспев, не сдерживя своего сочного голос и с ткой внутренней рдостью, ккя стновится очевидной без кких-либо особых пояснений. "Сейчс войду в дом, и вдруг передо мной Вня", промелькнуло в уме Кти, и он чуть вскинул голову, чтоб поскорее увидеть его через плечо портного.

Миновв сени, Ктя шгнул в рскрытую дверь.

Перед ней был просторня комнт, в которой постоянно рботл мстер. Возле одного окн стоял швейня мшин с ножным приводом, около второго окн рзмещлся стол, звленный лоскутьями, выкройкми, ножвицми. В углу, плотно прижтый к стене, стоял грубый верстк, н котором, по-видимому, мстер рскривл мтерилы и отглживл готовые нряды. В простенке между окнми нходилось большое трюмо из отличного зеркльного стекл, рядом - сдвинутя грмошкой ширм. Не Вню Акимов, именно себя и увидел в зеркле Ктя. Длиння дорог из Петрогрд в душном вгоне утомил ее. Ктя похудел, ее смугля кож н лице покрылсь желтовтым оттенком, под темными, густо-крими глзми легли тени, волосы рсплелись, выбились из-под шляпы, локоны опустились н лоб. "Н модницу не похож", - с укором подумл о себе Ктя.

- Ну, рздевйтесь, пничк. Пройдем в соседнюю половину дом. Жен нпоит вс чем, отдохнете, и тогд уж все взвесим, - скзл Нсимович, протянув руки, чтобы принять Ктину жкетку, опушенную серым беличьим мехом.

"Все взвесим. Знчит, что-то не получилось, инче зчем бы потребовлось все взвешивть?" - подумл Ктя. Ей не терпелось зговорить с Нсимовичем о смом глвном, но нчинть первой не рисковл. Дверь в соседнюю комнту был приоткрытой, и тм под чьими-то тяжелыми шгми поскрипывли половицы. Возможно, Нсимович не спешил с рзговором потому, что кого-то опслся?

Пок Ктя снимл шляпу и жкетку, пок они, войдя снов в сени, переходили во вторую половину дом, Ктя о многом подумл. И думы ее были тревожные, сжимвшие сердце. "Где же Вня? Неужели побег провлился? Не придется ли мне возврщться ни с чем?"

Вторя половин дом Нсимович, кк и первя, состоял из двух комнт: одной - большой, зствленной шкфми, кровтями, комодми, и другой продолговтой, с книжной полкой, круглым столиком и железной койкой, зстлнной клетчтым стегным одеялом.

Вероятно, эт мленькя комнт был преднзнчен для товрищей, когд требовлось приютить их н короткое время.

Портной провел Ктю в эту комнту, приветливо скзл:

- Ну, рсполгйтесь здесь, пничк. - Он вышел, но в тот же миг вернулся. - Н всякий случй знйте:

имя вше Зося, племянниц моя по сестре, приехли погостить из Петрогрд. Кстти, с месяц тому нзд был здесь вш млдшя сестр Женя. Это в смом деле...

Ну, переодевйтесь и к столу.

Он торопливо удлился из комнты, и Ктя услышл его рзговор с женой, которя вошл в большую комнту.

- Девушку встретил, Стся. Он сейчс выйдет.

Придется ей погостить у нс вместо Зоей.

- Вдруг и т приедет? - понизив голос, с беспокойством скзл женщин. Портной что-то ответил жене, но, ккие слов он произнес, Ктя не понял.

Одно ей стло совершенно очевидно: Ивн нет, он в Томск пок не прибыл.

- Ктя открыл чемодн, достл из сумки зеркльце, пудру, духи и быстро-быстро привел себя в порядок.

- Это, Зося, вш тетя Стся, - усмехнувшись в седые, обвислые усы, скзл Нсимович и посмотрел внчле н жену, зтем н Ктю. Высокя полня женщин, одетя в легкое домшнее плтье и мягкие тпочки, окинул Ктю лучистыми, под цвет вгустовского неб, глзми, сдержнно улыбнулсь и, подойдя к девушке, полуобнял ее.

- Сдитесь з стол, Зосеньк. Смовр у меня двно готов, и мы с Бронислвом еще не звтркли.

- Спсибо вм, тетя Стся. Я с удовольствием.

Ктя сел з стол, не испытывя и нмек н стеснение. В облике Нсимович и его жены было что-то неуловимо рсполгющее, приветливое.

- Грнит должен был приехть три дня тому нзд, место н проходе зрнее мы подготовили, - скзл Нсимович, когд тетя Стся подл гостье и ему чшки с чем.

- А не могли его снять где-нибудь по дороге? - рзмешивя схр в чшке, спросил Ктя, взглянув н портного тревожными глзми.

- Нш связной с проход не подтверждет это, - скзл Нсимович и, придвинув трелку с хлебом и сыром, принялся угощть девушку.

- Возможно, товрищ Грнит почему-либо опоздл к проходу? - не упускя нити рзговор, продолжл Ктя.

- Вполне допускю. Но они ведь тм, в Нрыме, не мльчики. У них в зпсе еще один проход. Последний рейс в этом году. Больше ехть ему не н чем.

- Д, д, - подтвердил тетя Стся. - Сегодня рно утром я ходил н бзр и попутно звернул н пристнь. К вечеру ожидется проход из Колпшевой.

Мне скзли: н этом нвигция кончется. Дльше плвть опсн.

- Почему опсно? - не понял Ктя.

- Зим, пничк, приближется, - с улыбкой посмтривя н Ктю, скзл тетя Стся. - Он здесь нступет в один миг. В прошлом году, нпример, вечером ложились спть чуть ли не летом: тепло, небо чистое, зкт орнжевый. Проснулись, глядь - снег по колено, мороз сковл все лужи нмертво. Сибирь здесь, девушк, Си-би-ирь!

- А кк по-вшему, пн Нсимович, может Грнит приехть с этим проходом, который прибывет сегодня к вечеру? - испытывя острую тоску оттого, что встреч с Акимовым отдляется, спросил Ктя.

Нсимович прищурился, что-то припоминя, посмотрел н девушку, догдывясь, кк ей не по себе в эти минуты, витиевто скзл:

- С одной стороны, может, с другой - ни в коем случе.

Ктя поднял голову, уствилсь н портного, стрясь понять его. Нсимович рстопырил пльцы, пригнул один, пустился в рссуждения:

- Почему не может? А потому: от Нрым до Колпшевой верст полторст двести. Грнит не птиц, н крыльях ткое прострнство не перелетит. Но может быть и тк, - Нсимович пригнул второй плец, - с проходом из Нрым выехть не было возможности, условия не позволяли: усиленный ндзор. Грнит отпрвился н лодке. В Колпшевой мог сесть н проход.

И вот-вот будет здесь.

- Именно тк, Бронислв, произошло. Я почему-то в этом уверен, выскзл свое мнение тетя Стся.

Ктя с улыбкой поглядел н жену Нсимович.

Возможно, тетя Стся не очень верил в осуществимость второго вринт из двух предложенных ее мужем, но ей хотелось, чтобы Кте стло хорошо, чтобы он поверил в лучший вринт. С первой же минуты встречи с Ктей ей, опытной, умной женщине, все тйное предствилось няву: Ктя Ксенофонтов, ствшя по обстоятельствм конспирции ее племянницей Зосей, не только посыльня пртийного комитет, нпрвлен к Акимову, он к тому же влюблен в него смым серьезным обрзом. А что это ткое, тетя Стся отлично предствлял по собственному опыту. Не он ли сопровождл своего Бронислв по городм Российской империи, окзывясь то в Вршве, то в Сртове и Смре, то в Ектеринбурге и Томске, то в Петербурге или Одессе?

Блго, что они с мужем ни одного дня еще не голодли.

Всюду выручли их, кк и друзей по борьбе, золотые руки Бронислв. Он умел делть все: шить модное женское плтье, чинить чсы, стричь и звивть, полировть мебель, зпивть посуду и лудить смовры. По обыкновению их жизнь н одном месте не продолжлсь больше год. Слишком рисковл собой Бронислв Нсимович! Првд, рисковл всегд с рсчетом, умно, и только этим можно было объяснить, что з десять лет революционной рботы он ни рзу еще не стл жертвой жндрмских ищеек, всякий рз уходя от них буквльно из-под нос.

2

После обед Ктя и пн Нсимович решили отпрвиться н берег. Тетя Стся сбегл еще рзок н пристнь и принесл смые новейшие днные: легковые и ломовые извозчики уже сгрудились возле бгжных пкгузов и ждут проход из Колпшевой. С чсу н чс он должен покзться н изогнутом белобородовском плесе.

- Ну, рз извозчики собрлись, пор и нм, Зосеньк, двигться, скзл Нсимович, взбивя перед зерклом свои изрядно обкуренные усы.

Ктя тоже поспешно принялсь з сборы: потуже переплел свою толстую косу, хитроумно уложил ее н смом трудном учстке головы - между зтылком и мкушкой, зкрепил шпилькми и булвкми. Черня шляп с белой узенькой ленточкой вокруг тульи, нпоминвшей моншеский клобук, уместилсь ловко и прочно, чуть сдвинувшись н крутой лоб, к черным, дугообрзным бровям.

- Возьмешь, Броня, Зосю под руку. Всем и кждому будет ясно: пн и пничк нслждются жизнью, гуляют, пользуясь тем, что кончился дождик. А все-тки зонт, Броня, возьми. Небо сегодня ткое неопределенное, нствническим тоном скзл тетя Стся.

- Все встречные мужчины, Стся, будут сгорть от звисти: любой бы из них посчитл з счстье пройтись под руку с ткой крсвицей, кк нш Зося, - лукво поглядывя н жену и Ктю, со смешком в голосе скзл Нсимович

Однко, когд Ктя ндел свою жкетку, опушенную беличьим мехом, см он вырядился в суконное серое пльто с плисовым воротником и широкополою черную шляпу, ккие-то сомнения вкрлись в душу портного, и он с рздумьем скзл, обрщясь к жене:

- Нет, Стся, кк ни лестно мне, пожилому человеку, пройтись с девушкой под р;уку, пойдем мы с Зосей в одиночку. Он по одной стороне улицы, я по другой.

- Почему, Броня? Зосю никто здесь еще не знет!

Нсимович по привычке поднял руку, рстопырил длинные узловтые пльцы, нчл пригибть их.

- Пок Зосю никто не знет - это тк, но ее могут быстро узнть. Слишком бросится в глз ткя пр.

Нм же известность не нужн. Это рз. Дв - вот что:

если Грнит действительно прибудет с этим проходом, то ни я, ни Зося, ни вместе, ни в одиночку не можем встречть его открыто. Он проследует к нм сюд, н квртиру, смостоятельно, сообрзуясь со своими обстоятельствми. А три, Стся, тебе известно: береженого бог бережет.

- Ну, делй кк хочешь, Броня, тебе виднее, и ты в этом деле понимешь больше меня, - послушно соглсилсь тетя Стся.

- Я, Зосеньк, пойду по левой стороне, - Нсимович взял Ктю з руку, ты - по првой. Выйдешь через две-три минуты после меня, чтобы не потерять друг друг из виду. Иди не торопясь. Если вдруг з тобой увяжется "хвост", то я змечу это рньше тебя, потому что буду поглядывть все время нпрво. В этом случе я сниму шляпу и приглжу волосы.

- Что же я должн делть? - обеспокоешю спросил Ктя.

- Думю, что все будет хорошо. Если же все-тки тебя зприметили и нчнут слежку, то скрывйся в большом головновском мгзине. Он будет н твоей стороне. Я пострюсь окзться тм же и кк-нибудь помочь тебе.

- Я понял вс, дядя Броня, - спокойно скзл Ктя, но обеспокоенное выржение ее глз не совпдло с тоном голос. Всю дорогу из Петрогрд Ктя был нчеку, и это состояние постоянного нпряжения утомило ее.

- Боже мой, боже мой, - вздохнул тетя Стся, - кк живут люди! Дорогого человек не имеешь возможности встретить, кк велит тебе сердце.

- Не причитй, Стся. Еще ничего не произошло, и я уверен, что все будет хорошо, - остновил жену Нсимович.

- Мне тоже тк кжется, Броня. А вм, Зосеньк?

- Будем ндеяться н лучшее, - стрясь не смотреть н тетю Стсю, скзл Ктя.

Дверь скрипнул, и Нсимович скрылся в сумрке сепей. Ктя подошл к окну, поднял уголок белоснежной шторки и стл ждть появления Нсимович.

Долго его не было. По-видимому, что-то здержло портного возле клитки. Тк и есть: по тротуру, поднятому из-з болот выше уровня окн, протопли две пры ног. Одн пр был в нчищенных бизоновых спогх, вторя - в желтых ботинкх со шнуркми.

- Сын птекря беременную жену н прогулку вывел, - пояснил тетя Стся, пристроившяся з спиной Кти. - Ну это ноги Бронислв, - через минуту скзл он, увидев медленно передвигвшиеся черные ботинки в блестящих клошх.

- Пор и мне, - скзл Ктя, опускя шторку.

- Удчи вм, родня! - горячо прошептл тетя Стся и порывисто обнял Ктю.

Кк и в рннее псмурное утро, тк и теперь, в рзгр осеннего дня, в Болотном переулке стоял тишин.

Сын птекря с беременной женой уже повернули з угол, выйдя н другую улицу, и, кроме Нсимович, Ктя никого не увидел. Он чуть отошл от дом портного и, кк было уговорено, пересекл переулок. Нсимович шел широкими шгми, не оглядывлся, при кждом новом шге откидывл сомкнутый зонт, зменявший ему сейчс трость. Ктя быстро нгнл его, и некоторое рсстояние они шли н одной линии. Но вот Нсимович н секунду приостновился, и Кте покзлось, что он кчнул головой. Ктя понял это кк знк того, что ей нужно отстть. Он нгнулсь и стл попрвлять зстежку н туфле. "Что он тк медленно вышгивет?! Проход, нверное, уже причлил, и если Вня приехл, то очень просто с ним рзойтись", волновлсь Ктя.

Не выпускя из виду Нсимович, Ктя минут через двдцть окзлсь н берегу Томи. Вольный речной ветер, пропхший прелой рыбой, тиной и дымом костров, обдл Ктю. Обмелевшя перед ледоством рек обнжил свои ребристые перекты, усеянные рзноцветной глькой. Нежркое солнышко рзгулявшегося под конец дня освещло их нежными лучми, и они переливлись, вспыхивли и гсли, придвя берегм рдушное неосеннее выржение. Проходов у причлов уже не было, зто по всему берегу, нсколько мог охвтить глз, стояли ктер, бржи, звозни, лодки.

Некоторые из судов были уже вытянуты н берег и покоились н круглых бревнх, остльные ждли своего чс.

Нпротив дебркдер Ктя подошл к Нсимовичу.

Минутой рньше он видел его вместе с человеком в форменной фуржке. Вероятно, это был кто-то из чинов пристни, может быть, дже и повыше, вроде упрвляющего проходством.

- Скжите, пожлуйст, увжемый господин, - обртилсь Ктя к Нсимовичу своим сочным, певучим голосом, - не известно ли вм что-нибудь о приходе последнего проход?

"Нтурльн! Умеет держться соответственно", - с удовлетворением подумл о Кте Нсимович и, не меняя строгой оснки и серьезности н лице, с известной долей глнтности скзл:

- Только что, миля брышня, имел рзговор с нчльником пристни. Проход вот-вот появится н ншем плесе. О, д вон, посмотрите! - вдруг воскликнул Нсимович и вскинул длинную руку с зонтом. - Видите нд лесом клубочки дым? Это проход дымит.

Еще десять - пятндцть минут, и он покжется из-з поворот.

- Вижу, вижу. Блгодрю вс.

Ктя стремительно отошл от Нсимович, стрясь всем своим видом подчеркнуть полную непричстность к этому человеку. Коротя эти нескончемые, тягучие минуты ожидния, он двинулсь по смой кромке прибрежного яр, кк бы нвстречу проходу, вновь и вновь вспоминя и обдумывя все свои прошлые встречи с Акимовым.

Крутой изгиб реки долго скрывл проход. Но дым от его трубы н фоне безоблчного, синевтого неб стновился с кждой минутой отчетливее и плотнее.

Нконец в лучх солнц появилось поблескивющее контурми темное пятно. Оно увеличивлось, все больше и больше светлело и через четверть чс стло прорисовывться в детлях.

Когд Ктя вернулсь к мосткм, соединявшим берег с дебркдером, он увидел суетившуюся толпу людей и длинную, в целую версту, вереницу извозчиков, сдвинувшихся от пкгузов сюд, к мосткм глвного дебркдер.

Окзвшись в толпе, Ктя не стоял н одном месте.

Он двиглсь по мосткм то выше, те ниже, особо не сопротивляясь тому врщению, которому подверглся кждый, кто окзывлся в этом живом месиве. Один рз он столкнулсь лицом к лицу с Нсимовичем.

Портной посмотрел н нее рвнодушным взглядом, будто в смом деле не знл ее. Чувство ккого-то детского, бездумного озорств н мгновение охвтило ее, и он, лукво прищурив глз, подморгнул ему. В ответ н ее выходку Нсимович крепче сомкнул губы, и Ктя понял, что он не одобряет дже ткую млую степень лихчеств.

Вскоре проход, окзвшийся одноэтжным, изрядно поношенным и не тким уж белым, кким он предствлялся Кте издли, в освещении небесного светил, шумно спускя пры, стукнулся бортом о дебркдер, згруженный и збитый людьми до откз.

- Посторонись! Посторонись, любезные! - послышлся вдруг звонкий голос, перекрывший гм и шум толпы. Люди рсступились, и к месту выход пссжиров, где сейчс лежл гибкий широкий трп, проследовл нряд полицейских под комндой жндрмского офицер, который не перествл покрикивть, крснея от нтуги: - Посторонись, господ! Посторонись!..

У Кти словно сердце оборвлось. "Знчит, Вня н проходе. З ним пришли", - подумл он и, рстлкивя плечом впереди стоявших, стл пролезть ближе к пролету, через который будут выходить пссжиры. "Пусть Вня увидит меня. Все-тки ему легче будет оттого, что товрищи не збыли о нем", - проносилось в уме Кти.

Он пробирлсь сквозь толпу энергично, упорно, невзиря н ругнь, которой то и дело нгрждли ее и мужчины и женщины. Оборвв беличьи мнжеты и нуговицы и получив от ккой-то сердитой ббы ощутительный удр по шее, Ктя протиснулсь к смому крю толпы, отжтой нрядом полицейских н три шг от сходней, кинутых н дебркдер мтросми проход.

- Боже мой! Откуд вы появились, брышня, в столь длеких крях?! воскликнул человек, окзвшийся нпротив Кти. Их рзделял только полоск трп.

В один миг Ктя вспомнил этого человек. Он чсто встречл его возле Петрогрдской предврилки, когд доводилось носить Акимову передчи. Несколько рз тогд этот человек, изобржя отц рестовнного рбочего, нходившегося в этой же тюрьме, пытлся зговорить с ней. Но было в нем что-то ткое, что не рсполгло к откровенности. Может быть, это излишне простое, скорее дже простецкое лицо с припухшими векми, одутловтостью щек и подбородк и вялые, вроде бы охвченные дымкой полусн, блеклые, под цвет ненстного неб, глз?.. Кк он тут, в Томске, см-то окзлся? Ккя его нужд пригнл из столицы сюд, в эткую дль? А может быть, збот о сыне, печль отц? Вероятно, сын его проследовл по той же дороге, что и Вня Акимов, - в Нрымскую ссылку. Ктя хотел уже скзть этому человеку, что свел их вновь збот о близких людях, кк вдруг зметил, что человек усиленно подет глзми кому-то знки. При этом Ктя приметил, что его неброские сонные глз приобрели ястребиное выржение, горят огнем, округлились в немом ожесточении. В десятую долю секунды Ктя сообрзил, что человек, которого он принимл з отц рестовнного рбочего, н смом деле смый обыкновенный полицейский шпик и, может быть, прибыл сюд, чтобы учствовть в поимке Акимов.

- Вы о чем, милейший, говорите? Вы обознлись, - твердо скзл Ктя, хотя от волнения у нее дрожли ноги.

- Ну уж нет! Голосок у вс, брышня, приметный:

рз услышишь - вовек не збудешь, - продолжя бешено врщть глзми, скзл человек и потянулся рукой, чтобы схвтить Ктю з плечо.

- Прошкин, смотреть в об!.. - Груб.ый окрик звонкоголосого жндрм сбил его руку.

Кте было достточно и этого змештельств. Решли секунд-две. Он скинул шляпку, присел и ловко юркнул в толпу. Когд Ктя высунул голову, чтобы убедиться, не спешит ли з ней Прошкин, он увидел его стоявшим н том же месте. Теми же округлившимися ястребиными глзми он всмтривлся в кждого человек, выходившего с проход. Одутловтое, широкое лицо Прошкин было искжено гримсой отчяния. Одн добыч явно ускользнул, вторя пок не торопилсь идти в зпдню.

Ктя понял, что ей ндо уходить, и уходить немедленно. Он протиснулсь сквозь толпу, зпрудившую дебркдер, н берег и тут, не сдерживя себя, почт рысью кинулсь куд глз глядят. Звернул в один переулок, потом во второй, в третий и вскоре окзлсь н безлюдной мостовой, ведущей в гору.

Ктя нконец остновилсь. Переводя дух, он увидел прямо перед собой озеро, по которому плвли гуси и утки. Берег озер местми были обсжены тополями, кустми кций и черемушник. То тм, то здесь белели скмейки, н которых в летнее время коротли свободные чсы жившие тут, по тк нзывемому Белозерью, мещне и рбочие. Сейчс н берегу было пусто и сиро. Ктя опустилсь н скмейку, прикрытую гибкими веткми кции. Отсюд хорошо просмтривлись все дорожки, сбегвшие в низину, к озеру.

Прежде всего ндо было привести себя в порядок.

Ктя достл из сумочки зеркльце, пудреницу, рсческу. Попрвив волосы, он зколол их зпсными приколкми вместо потерянных в толпе н пристни, плточком вытерл вспотевшее лицо, попудрилсь, ндел шляпу, сдвинув ее широкие поля н лоб больше обычного. Критически взглянув н себя в зеркльце, он остлсь довольн. Н лице уже не остлось никких следов тревоги и нпряженного бег. Но вид беличьих мнжет н жкете опечлил ее. Н левом рукве мнжет болтлсь, почти оторвння нпрочь, н првом из мнжеты торчли клочья. Появиться в тком виде н людной улице просто было немыслимо.

По обыкновению Ктя всегд носил в сумочке, в метллическом птрончике, иголки и нитки. Но, ощупв сумочку снов и снов, он вспомнил, что перед отъездом из Петрогрд, рзгружя сумочку от менее нужных предметов, он сунул свой швейный птрончик в чемодн.

Спсли положение булвки. Ктя всю жизнь спешил и всегд чуть припздывл. В тких случях хорошо выручли булвки. Они могли зменить пуговицу, кнопку, пряжку и дже шов. Ктя сунул руку под воротник жкетки. Тм окзлсь целя сокровищниц - три булвки. Четвертой булвкой был зколот внутренний крмн жкетки. Он и см не знл, почему пустой крмн был тщтельно зколот, но четвертя булвк окончтельно ее выручил. Две булвки пошли н левый рукв и две н првый. Теперь, учитывя тйные изъяны своей одежды, он могл бы пройти в жкетке дже перед строем модниц, и те ничего бы не зметили. Внешне все выглядело обрзцово!

Приводя себя в порядок и зорко поглядывя по берегм озер, Ктя мысленно был тм, н пристни.

Приехл ли с проходом Акимов? Если приехл, то удлось ли ему выйти н берег? Неужели тк печльно провлился его побег из Нрымской ссылки?

Нсимович нверняк все знл. Вполне возможно, что Акимрв сидит уже в доме портного. Они, может быть, пьют чй с вреньем тети Стей. А могло быть инче: Акимов схвтили, и он уже мечется в тюремной кмере, не ведя того, что он, Ктя, все сделл, чтобы выполнить решение комитет о доствке ему згрничного пспорт и денег. Ктя вот он, рядом с ним... Рядом, но бессильн чем-нибудь помочь ему...

Он сокрушенно вздохнул, нмеревясь сейчс же нпрвиться к Нсимовичу в Болотный переулок, где ее ждли либо рдость, либо повое испытние.

Ктя не спеш зшгл по извилистой дорожке от куст к кусту, от дерев к дереву. День уже кончлся.

Блекло небо, згсл позолот н озере. Сумерки крлись из тихих зкоулков, с пустырей деревянного город. В церквх удрили в колокол, призывя верующих н вечернюю службу, и звон этот, протяжный и однообрзный, нвевл тоску.

Вскоре стли встречться прохожие. В кждом из мужчин Кте мнился Прошкип. Он щурил глз, стрясь зрнее удостовериться, что опсность не грозит ей.

Томск по мсштбм едв ли мог срвниться дже с ккой-то одной чстью Петрогрд, но все-тки это был стотысячный город, которого он совершенно не знл. Спршивть у встречных, где этот смый Болотный переулок, Ктя долго не рисковл, шл нобум.

В конце концов ей пришлось остновить ккую-то струшку, и т с большой готовностью объяснил ей, кк выйти отсюд, с Белозерья, в подгорную чсть город. Окзлось, что вместо того, чтобы приближться

R дому Нсимович, Ктя уходил от него все дльше и дльше.

Порзмыслив нд всем происшедшим, Ктя решил не спешить. Будет горздо лучше, если он появится в Болотном переулке под прикрытием темноты. Првд, мысль о том, что Вня Акимов с нетерпением ждет ее у Нсимович, подтлкивл, но несколько рз он сдерживл свой порыв и сбвлял шг. Опыт конспиртивной жизни Ктя еще не нкопил, но слов бртц Сши, дввшего ей инструктж, зпомнил: "Ни в чем не рискуй, Ктюх, прислушивйся к голосу интуиции.

Лучше переосторожничть, чем перехрбриться. Смелость и дерзость придут позже. У-тебя еще все впереди".

3

Дворники зжгли уже фонри, когд Ктя добрел нконец до квртиры Нсимович. В доме было темно, и Ктю это нсторожило. Но, постояв несколько секунд н тротуре, он юркнул в клитку.

- Пресвятя дев Мрия! Нконец-то!

Тетя Стся широко рскинул руки и порывисто прижл девушку к своему мягкому туловищу, издввшему сейчс терпковтый зпх корицы и кофе. Ктя без слов понял: "Вня не приехл.

Жлеет меня".

- Ах, негодяи, х, изверги, что они устроили! - взволновнно шгя по комнте, с возмущением в голосе восклицл Нсимович.

- А что именно, пн Нсимович? - спросил Ктя, подумв: "Не схвчен ли Вня? Уж не поэтому ли Нсимович тк рзъярен?"

Нсимович взял Ктю з руку и приглсил сесть н стул. См опустился рядом.

- Д ты рзве, Зося, не с пристни? Я-то ведь тоже только что вошел, скзл Нсимович, спрвляясь со своим не улегшимся еще возбуждением.

- Я убежл с пристни двно...

- Хорошо сделл, Зося, инче попл бы под облву. Они перекрыли выход с дебркдер и всю толпу пропускли поодиночке, трясли вещи, ощупывли одежду и обувь, полгя, видно, что человек, который им был нужен, может проскочить с проход, подобно мышке, по их собственным ногм. Фктически люди окзлись под рестом н целых четыре чс.

- Я ушл, пн Нсимович, в тот момент, когд стли выходить по трпу первые пссжиры...

- А минутой позже они перекрыли выход с дебркдер. Я видел, кк они выствили вторую цепь из солдт.

"Вот оно кк! Может быть, н меня рсствляли ловушку?" - подумл Ктя.

- А Грнит не прибыл, Зося, - продолжл Нсимович. - И хорошо, что не прибыл. Убежден, что, окжись он н проходе, ему уйти не удлось бы.

- Где же он все-тки? Что с ним могло случиться? Что думете, пн Нсимович, н этот счет? - спросил Ктя почти шепотом. Густой сумрк в комнте, блеклый свет месяц, пдвший в окно, тишин, окутвшя домик е улицы, - все это не рсполгло к громкому рзговору.

- До утр не хочу строить никких предположений, Зося. Кк человек предусмотрительный, Грнит мог покинуть проход н последней пристни. Следовтельно, звтр в полдень или смое позднее к вечеру он может явиться сюд, что нзывется, пешим порядком.

Нсимович тоже говорил почти шепотом, но едв он произнес эти слов, послышлся голос тети Стей, которя незметно притулилсь возле муж в уголочке:

- Именно тк, Броня! Мое сердце чует: он где-то поблизости от нс.

- Дй бог, Стся, чтоб твое сердце не обмнулось.

Првд, Зосеньк?

- Безумно молюсь об этом, - воскликнул Ктя.

- Вы еще вспомните мои слов, - с чуть зметной обидой скзл тетя Стся.

- А что, Стсеньк, не пор ли нм зплить лмпу и зняться смовром? - пытясь кк-то сглдить свой неучтивый смешок, лсково скзл Нсимович.

- Добрейший мой Броня, ты, кк всегд, опоздл.

Смовр у меня двно нготове. И кстти, я нпекл сдобного печенья. Клянусь, оно не уступит изделиям лучших кондитеров Вршвы и Вены. Зося, ты любишь свежее печенье?

- О д, конечно, тетя Стся! Очень люблю. Я срзу понял, что вы стряпли. От вс тк чудесно пхнет сдобой.

- Ты слышишь, Броня?! Цени, милый! - зсмеялсь тетя Стся и удлилсь легкими шгми.

Нсимович встл, нмеревясь проследовть з женой, но Ктя остновил его:

- Присядьте н минутку.

Ктя не имел прв не рсскзть Нсимовичу обо всем, что произошло н дебркдере. Встреч с Прошкиным создвл новую ситуцию в ее пребывнии в Томске. Он чуть зтянул свое сообщение, потому что не хотел говорить об этом при тете Стсе. Во-первых, ей не хотелось волновть эту милую женщину, явно рсположенную к ней, во-вторых, Ктя не знл, всеми ли подробностями своей подпольной рботы делился Нсимович с женой. Едв ли он по сообржениям конспирции вовлекл тетю Стсю во все свои дел.

Тетя Стся зжгл лмпу и ушл н кухню. Оттуд доносился звон посуды.

Ктя изложил происшествие н дебркдере последовтельно и с бсолютной точностью. Нсимович слушл ее, не проронив ни одного слов. Молчние это было безрдостное, тяжелое. Когд он кончил, он протяжно промычл, потом слегк удрил себя лдонью по лбу.

- А я-то все гдл: почему д отчего они облву н толпу учинили? Тебя им, Зося, нужно было прихвтить. Молодец, что ушл. Молодец!

- Кк же мне теперь быть-то, пн Нсимович? - с искренней рстерянностью спросил Ктя.

Нсимович долго не отвечл. Ктя видел, кк он нервно теребит пльцми крй своего сюртук.

- В городе, Зося, появляться тебе нельзя. Они сейчс все подымут н ноги, чтобы поймть тебя, - скзл Нсимович, посмтривя через плечо в ту сторону, откуд доносился звон посуды. - Звтр будешь сидеть дом. Что ж, придется потосковть неделю-другую. А я пострюсь узнть кое-что, спросить у верных товрищей, кк тм все склдывется с побегом Грнит...

- Ну быстро з стол! Зося, Броня, спешите! - скзл тетя Стся, выходя из кухни с блюдом в рукх, н котором горой лежли пышные, зрумянившиеся в печи витые булочки.

- Идем, Стсюня, мчимся, - отозвлся Нсимович и, подхвтив Ктю, крепко сжл ее руку выше лйктя, кк бы говоря: "Обо всем, что было тм, молчть, молчть".

- О, ккя вы прелесть, тетя Стся! Ндо же столько нпечь! - пропел с неподдельным восторгом Ктя и мимолетно пожл Нсимовичу руку: "Я все понял. Все до кпельки".

4

Ктя безвылзно сидит в комнтке, отведенной ей вчер. Тихо и сумрчно. Сумрчно не только потому, что окн плотно звешены льняными шторкми. Сумрчно н улице. Пдет дождь вперемежку со снегом.

Небо, которое хорошо видно в верхний пролет окн, непроглядно-серое, свинцово-неподвижное, ккое-то зловещее.

Утро Кте кжется нескончемо длинным. Он перебирет сложенные н столике книжки, не спеш листет одну з другой. Ничего интересного. Ккие-то Обтрепнные ромны без нчл и без конц. Вероятно, переводы с фрнцузского. Ктя судит об этом по именм действующих лиц: Пьер, Луиз, Жорж, Виктор, Луи, Ирэн... "Неужели пн Нсимович ничего другого не мог припсти для чтения?" - мысленно упрекет Ктя портного, но тут же вспоминет, что нходится он н подпольной квртире. Пок существует подполье, существует опсность провл. Нсимович првильно делет. Н столе у него смое невинное чтение.

Стрнно было бы видеть здесь труды Мркс, Плехнов, Ленин или нелегльные пртийные гзеты и листовки.

Ктя все-тки прочитл десять - двдцть стрниц из одного ромн, потом столько же из второго, потом чуть поменьше из третьего. Но чтение это было поверхностное. События скользили кк тени, не трогя сознния. Глвное, к чему приковно ее внимние, - чсы.

Обыкновенные ходики с гирями. Они стучт довольно монотонно, резко, мятник мотется туд-сюд, но во всем этом есть что-то успокивющее, может быть, потому, что движение стрелок фиксирует движение времени, ход жизни.

Было восемь чсов утр, когд Ктя вернулсь к себе в комнтку после звтрк и впервые поднял глз н ходики. З чем Нсимович знялся рсчетми.

По его словм выходило, что рсстояние от Чернильщиковой - последней пристни перед Томском - не превышло сушей двдцти верст. Покрыть ткое рсстояние Грнит мог з пять-шесть чсов. Но передвигться днем он, рзумеется, не стл бы. У него в зпсе были вечер и ночь. В город он вступил н рссвете, пок явные и тйные полицейские чины слдко почивли. Следовтельно, его можно было ожидть здесь, н квртире у Нсимович, буквльно с минуты н минуту.

В восемь утр Ктя згдл: если к десяти Акимов не придет, знчит, все рсчеты Нсимович не имеют под собой основний. Акимов просто не приехл, он отстл от проход, и что с ним будет дльше, никто не знет.

Но вот ходики отстучли десять удров. Ктя встл с дивн, прошлсь по комнте, прислушлсь.

Вдруг тм, во второй половине, стукнул дверь, послышлсь сует, движение стульев. "Пришел!" - мелькнуло в голове у Кти, и от волнения кровь прихлынул к лицу. Он уже хотел выскочить из своего гнезд, чтоб обрдовть Акимов: путь дльше ему открыт, Открыт вплоть до Стокгольм. Сделв дв-три шг, он змерл. Оттуд, от Нсимовичей, донесся женский бойкий говорок. Ктя догдлсь: у портного сегодня день прием зкзов, нгрянули первые модницы.

Ктя снов легл н дивн, сжлсь, глядя н ходики, передвинул контрольное время еще н дв чс, рссуждл см с собой: "Глупо его приход огрничивть десятью утр. Ведь он не н поезде едет. Вероятно, устл. А потом сыро, слякотно, дорог вся в грязи. Тут по городу-то никуд не пройдешь, уж тм, в лесу, тем более".

Отсчитывли ходики секунды. Ктя зкрывл глз, открывл, опять зкрывл, пытлсь дже уснуть, но все нпрсно. Тм, у Нсимовичей, снов хлопли двери и слышлись хождение, скрип стульев. Но теперь Ктя дже головы не поднимл. Верещли томские модницы, гудел бсок пн портного. И откуд они только берутся? Ктя припомнил все зимние прздники. Ну, конечно, приближется рождество, тм не з горой и Новый год... Новый год - одн тысяч девятьсот семндцтый! Кким-то он будет? Чем отметит историю?

В двендцть Акимов не появился. Ктя передвинул свои ожидния еще н дв чс, объяснил это очень просто: Акимов - опытный конспиртор. Прежде чем войти в дом к Нсимовичу, он нверняк устновит з ним нблюдение. А нблюдение его не обрдует. Женщины идут и идут к портному. Несомненно, Ивн поймет, что это з люди. Ихт, этих чопорных, провинцильных модниц, нпомженных и ндушенных до тошноты, можно узнть з версту. Ктя вчер уже нгляделсь н них, колеся по городу. Естественно, что Ивн где-то пережидет. Рньше трех он не появится. Ведь прием зкзов Нсимович производит до двух. Н белой бумжке, приклеенной н вывеске, ниже слов: "Дмские нряды. Изготовление высшего кчеств", - скзно:

"Прием зкзов по вторникм, четвергм, субботм с 10 до 2 чсов дня. Иногородние зкзчики принимются в любое время".

Припомнив вывеску и это объявление Нсимович, Ктя про себя усмехнулсь: "Иногородние зкзчики!.."

Ловко придумл хозяин подпольной квртиры! Ккие могут быть в Томске иногородние зкзчики? Неужто поедут сюд из Крсноярск, Новониколевск и Омск? Иногородние - это ткие, кк он, кк Ивн Акимов... Вероятно, многие уже прошли через квртиру Нсимович по этой грфе...

Но и после двух нрымский беглец не появился.

В три чс в мленькую комнтку Кти вошел Нсимович.

- Кк, Зосеньк, нскучило в одиночестве? - Он посмотрел н Ктю внимтельными глзми, изобрзив печльную мину н лице, зговорил о другом: - А Грнит, Зосеньк, не пришел. Ждть дльше бесполезно.

С проходом почему-то не получилось. Впрочем, почему не получилось, ясно. Грнит в Нрыме, проход уходил из Колпшевой. З морем телушк полушк, д з всяк просто ее не уцепишь. Одним словом, прострнство, Сибирь.

- А провл у Грнит не могло случиться? Еще тм, н месте, или где-нибудь дорогой? - спросил Ктя, хотя и знл, что скжет ей в ответ Нсимович.

- Все могло быть. Мы умны, мы все примеряем десятки и сотни рз. Но нш врг, Зосеньк, тоже не дурк. - Нсимович помолчл, кинул взгляд н дверь, снизил голос почти до шепот. - Я не хочу, Зося, чтоб Стся знл о твоей встрече н пристни. Не будем ее волновть. У нее сердце...

- Я соглсн, пн Нсимович...

- Товрищ Нсимович, - чуть усмехнулся портной.

- Д, конечно, товрищ. Но привычк...

- Не осуждю. Нет, нет. Дн тк пн. А лучше все-тки дядя... Пор ведь и пообедть, Зося-Ктя. Слышите, вон Стся уже посудой гремит.

В приоткрытую Нсимовичем дверь хлынул ппетитный зпх свежей еды, только что вынутой из печи.

- После обед, Зося, чсик н дв я уйду. Возможно, что-нибудь известно о Грните другим товрищм, - все тк же вполголос произнес Нсимович.

- Это превосходно, дядя Броня. Я очень рд! - вскинув руки и хлопнув в лдони, прошептл Ктя и покрснел, сконфузилсь, втйне упрекнув себя: "Уж слишком все по-личному у меня. Нсимович в смом деле вообрзит, что я Внин невест или чего более - жен. А ведь ничего-ничего не было, ничего, кроме его куцей зписки из предврилки".

- А тебе, Зося, опять скучть придется одной.

- Придется, дядя Броня.

Они вошли в большую комнту в тот смый момент, когд тетя Стся вынесл из мленькой, отгороженной уголком кухоньки белую миску со щми.

- Сегодня у нс, Зосеньк, щи со свининой. Бронислв у меня просто обожет это блюдо. А врю я щи по-сибирски: чшк кислой кпусты, большой кусок жирной свинины в цельном виде, немножко кртофеля и, конечно, лук, две большие головки, - зговорил тетя Стся.

- Моя милейшя Стся, я боюсь, что проглочу собственный язык, не отведв твоих щей, - со смехом скзл Нсимович.

- Бедняжк мой! Кк он проголодлся... Я нливю тебе, Броня. Сдись, нливю. Ты извини, Зося, что первую порцию получет он. - Тетя Стся, невзиря н свою полноту, проворно сбегл в кухню з хлебом, з поврешкой и принялсь рзливть щи по трелкм.

З обедом тетя Стся попросил муж рсскзть о сегодняшних зкзчицх. Нсимович посещли женщины смого рзличного круг, и он умел иногд подметить ткое, что тетя Стся, любившя похохотть, хвтлсь з бок.

- Предствь себе, Стсеньк, одн из зкзчиц сегодня серьезно позвидовл тебе. Он скзл:

"Я предствляю, ккой кртинкой содержите вы свою супругу. Он носит, вероятно, смые модные костюмы вшего изготовления".

- Кто эт дурочк, Броня? Молодя или стря? - спросил тетя Стся.

- В годх уже. И, судя по всему, купчих.

- Ты, Броня, не спросил ее, что бы он стл делть, если б вдруг окзлсь, црицей? - весело пошутил тетя Стся.

- Ну с ккой же стти стл бы я спршивть об этом? - удивленно повел сухими плечми Нсимович.

- А я бы спросил, обязтельно спросил бы, и Зню, что ответил бы он.

- Что же? - чуть не в один голос спросили Ктя И Нсимович, придерживя свои ложки.

- А вот что: сшил бы себе сто тысяч плтьев и С утр до ночи перед зерклом примерял их.

Ктя и Нсимович зсмеялись, тетя Стся отодвинул от себя трелку и, глядя н Ктю, скзл с гневом:

- И небось считет себя умной эт особ. Вот, Зосеньк, кких земля носит.

- Ну еще одн, Стся, - продолжл Нсимович, - признлсь мне. Говорит, что шил у меня нглийский костюм в Вршве. Вы, говорит, пн Нсимович, душк, вы дмский блгодетель, и я помню, что в Вршве все модницы от вс были без ум.

Нсимович и тетя Стся кк-то вырзительно переглянулись, и выржение их глз было тким, что Кте подумлось: не является ли вывеск, глсившя, что Бронислв Нсимович - первосттейный вршвский мстер, только хитрым прикрытием конспиртивной квртиры большевиков? Может быть, ему в Вршве-то дже не приходилось бывть.

Ктя, естественно, не стл выскзывть свои мысли вслух, лишь про себя скзл: "А если и тк, то дй бог, чтобы подольше ни у кого не зкрлись сомнения в этом и вывеск Бронислв Нсимович помогл бы нм успешно делть свое дело".

5

Срзу после обед Нсимович ндел свой модный сюртук, черное пльто, шляпу, взял зонт с длинной ручкой и, нтянув клоши, вышел из дому.

Ктя и тетя Стся перемыли посуду и принялись з уборку в комнтх. Но вскоре Кте пришлось поспешить в свой зкуток: постучли в дверь. Пришл соседк Нсимовичей. Дело окзлось пустяковым: не хвтило для зсолки кпусты двух-трех горстей соли.

Тетя Стся охотно выручил соседку, но т не торопилсь уходить, без умолку трторил, пересккивя от одной темы к другой без кких-либо пуз и точек.

Муж соседки знимлся извозом. Среди профессий городского люд трудно было бы нзвть людей, которые были тк подробно и вполне достточно осведомлены о событиях в городе, кк извозчики.

З несколько минут жен извозчик со ссылкой н муж сообщил о пожре в доме рхиерея, о смоубийстве провороввшегося офицер из интенднтств, об огрблении ювелирного мгзин, об облве н пристни в момент приход последнего в эту нвигцию проход.

Тетя Стся, живя много лет с Нсимовичем, нучи-, лсь уже отличть в пестром потоке житейских событий вжное от невжного. Кк только соседк упомянул относительно облвы н пристни, тетя Стся нсторожилсь. Дв возможность соседке поболтть вволю о том о сем, он пострлсь возвртиться к происшествию н пристни.

- Кого ловили-то? - згорясь от любопытств тети Стей, переспросил соседк. - А ловили, суседушк, персону. Скзывют - из смого Питер предписние: поймть, и все. Если, дескть, не поймете, не обессудьте ни нгрд вм, ни почестей. Ну вот, о-ни стрлись изо всех сил.

- И поймли-тки? - Тетя Стся дже дыхние придержл.

- Дело-то, суседушк, скзывют, было тк: они проход-то обложили, ждут-пождут персону н трпе, ей все нету, не идет он н них, и только. А потом один из энтих лпхоимцев-то в еполетх возьми д и зыркпи глзищмп по толпе. А он, персон-то, стоит себе средь нрод и похохтывет. Попробуй, дескть, возьми меня при тком скоплении. Рзве люди по нонешнпм временм ддут беглого человек н съедение?

Осточертели они всем, црские слуги, хуже горькой редьки стли. Прод от них бежит, кк черт от лдн.

- Ну дльше-то что тм было? - не в силх ужо сдерживть свое любопытство, поторопил рсскзчицу тетя Стся.

- А что было? А было то - бросили они стеречь проход и кинулись к выходу с дебркдер. Кждого встречного-поперечного с ног до головы общупывли.

Мой мужик взошел, чтоб седок взять, д и попл в кпкн. Думл: ни коня, ни пролетки н месте не окжется. Д сохрнил господь бог все в целости. А только персон кк в землю кнул, исприлсь нчисто и следу не оствил.

- А персон-то мужчин или женщин? - рискнул спросить тетя Стся.

Рсскзчиц взмхнул рукми, но преодолевть подобные зтруднения ей уже приходилось не один рз.

Фнтзия у нее был неуемня.

- А кто ж ее знет! Персон - и все тут. Видть, он и мужиком и ббой может быть. Кк ей, знчит, зхочется, тк он и выглядывет...

Нчинлсь чистя чертовщин. Интерес тети Стси к рсскзу соседки исчез, т это быстро понял.

Он поблгодрил тетю Стсю з соль и удлилсь.

Кк только з соседкой хлопнул дверь, тетя Стся поторопилсь в комнтку Кти.

- Ты слышл, Зосеньк?

- Все слышл, - спокойно скзл Ктя, хотя рсскз соседки Нсимовичей сильно взволновл ее.

"Ждли Вню, н него ствили ловушку, обнружили меня", - подумл он. Еще вчер, когд Нсимович выскзл ей это же смое предположение, он про себя в него не поверил. Не поверил по скромности. Уж что он ткое великое сделл для революции, чтобы целый отряд полицейских кинулся ловить ее, прегрдив путь с дебркдер большой и шумной толпе? Нет, нет, тут ккое-то совпдение. Несомненно. Но теперь Ктя думл инче. Ей кзлись действия полицейских вполне логичными. Акимов н проходе не окзлось, ее Прошкин обнружил чуть ли не в кчестве нгрды з неудчу. Уж коли журвля не удлось поймть в небе, то, естественно, попытлись зхвтить синицу. А впрочем, не ткя уж он синиц. Три год Ктя выполняет поручения подпольного комитет. Поручения, конечно, не смые ответственные, но все, же... Передчи в тюрьму он носит, литертуру по дресм доствляет, вот послли ее с пспортом и деньгми. Првд, ей ни рзу еще не довелось выступть н митингх, но у солдт он бывл, беседу о сложных тонкостях обрзовния прибвочной стоимости подготовил. Бртец Сш кк-то рз ее утешил: "Тебя, Ктюх, кк и меня, будут слушть обязтельно. Нгрдили нс с тобой родители певческими голосми, хотя и были людьми отнюдь не церковными".

Но ни о кких своих рзмышлениях Ктя ничего не скзл. Нсимович хорошо сделл, что предупредил ее: "У тети Стей сердце больное".

- Болтушк вш соседк, тетя Стся. Нговорил всего столько, что ум з рзум зйдет.

Ктя через силу скзл это с усмешкой, весело, и увидел, что ее беззботный тон срзу успокоил тетю Стсю. Он ушл к себе в комнту и, судя по скрипу кровти, легл передохнуть. Ндвиглись сумерки, город утопл в непроглядном месиве дождя, тумн, дым.

Ктя тоже легл, подложив под щеку свою мягкую лдошку.

6

Нсимович вернулся не через дв чс, кк он обещл, смое меньшее через пять-шесть. Он еще не успел войти в комнту Кти, он уже знл, что портной несет новые обстоятельств ее жизни. Он вскочил с кровти, встретил его стоя, в готовности следовть з ним в любой миг.

Нсимович был не только в пльто и шляпе, он дже не сбросил с ног клоши.

- Ну, пничк Зося, собирйся н другую квртиру. В городе неспокойно, - скзл Нсимович вполголос.

- А что тм, дядя Броня?

- Пустяки, Зосеньк, вроде. Попл под нблюдение. Во всем виновт моя горячность. Вчер тм, н пристни, я имел неосторожность скзть по дресу влстей кое-ккие резкие слов. А сегодня меня подхвтил сопровождющий, и я с большим трудом отцепился от него. Помогли похороны. Пришлось зтесться в смую середину процессии. Хоронили ккого-то контролер с железной дороги...

- Ах, дядя Броня, зчем же вы горячились?! - воскликнул Ктя, рскрывя свой чемодн, чтоб быстро сложить в него вещи.

- По снятым волосм не плчут, - грустно усмехнулся Нсимович и вздохнул. - И ты тоже, Зоседьк, не туд влезл. Ищут ведь тебя.

- Ищут?

- Был нлет н чстные квртиры по Бульврной улице. Тм здержли одну бестужевку, приехвшую к больному брту. Толп студентов нпрвилсь с протестом к полицмейстеру. Безрезульттно. Сегодня ожидется новя облв. Будет, конечно, и листовк...

Ктя понял: Нсимович отсутствовл не зря. Он не только зпутл и сбил с тропы "сопровождющего", но, вероятно, повидлся с кем-то из подпольного центр.

- О Грните что-нибудь известно? - спросил Ктя.

- Увы, ни слов, Зося.

- Я могу идти, дядя Броня, - зсунув вещички в чемодн и щелкнув змком, скзл Ктя.

- Извозчик у ворот, Зося. Я провожу тебя до мест.

- С ккой стти! Скжите проль. Я см спрвлюсь.

- Нет, нет, Зосеньк. Тебе нужно звтр же уехть в деревню и пересидеть тревожные дни тм. А вот об этом не до конц еще договорились. И ты, пожлуйст, не возржй.

- Одн у меня к вм просьб, пн Нсимович, - схвтив портного з руку, горячо скзл Ктя. - Если Грнит появится, скжите ему, где я.

- Д, д, рзумеется! Его пспорт и деньги уже в ндежном месте. И будь уверен, Зосеньк, он не уедет, не повидв тебя. Я дю слово.

- Спсибо. Я буду рд, дядя Броня!

- Иди попрощйся с тетей Стсей. Он опять к ужину зтеял стряпню. К сожлению, ужинть не придется.

Ктя был уже в жкетке, в шляпе. Он н минуту скрылсь в кухне з перегородкой. Нсимович услышл звучные поцелуи и всхлипывния тети Стей, Ктя рсположил ее к себе с первых минут. Впрочем, симптия окзлсь взимной. И тетя Стся очень пришлсь Кте по душе.

- Уж ты кк-нибудь поосторожнее, Зосеньк!

Я тебя умоляю! Береги себя. Броня, нкжи ей строгонстрого не рисковть. Ты же обязн беречь молодежь, У них все впереди.

Тетя Стся глдил Ктю по спине, зглядывл ей в лицо и, не отствя от нее ни н один шг, дошл с ней до смой двери.

Нсимович подхвтил Ктин чемодн и открыл дверь. Ктя еще рз поцеловл тетю Стсю и поторопилсь з Нсимовичем.

Н дворе - темь, льет дождь вперемежку со снегом, по-рзбойничьи свистит ветер, погромыхивет где-то н крыше оторвнный лист желез, скрипит полузсохший тополь. Небо, куд ни глянь, сплошной темный полог. Ни месяц, ни звезд. Смотри минуту, две - все едино светлячков не высмотришь.

- Постой тут, Зося. Я тебя кликну.

Нсимович бесшумно спустился с крылечк и тк же бесшумно прошгл по тротуру через двор. Ктя нвострил слух, ждл, вскидывл голову, смотрел в небо. "Тк же непроглядно, кк в моей жизни, - мелькнуло в уме, и ккя-то непрошеня горчинк прошл по сердцу. - Ну, ну, пок у тебя нет ничего тргического", - попытлсь он успокоить себя. Првд, спокойствие не нступило: тревожно было н душе, горчинк снов и снов прошл по сердцу.

- Иди, Зося! - послышлся из темноты голос Нсимович.

Он пошл н его голос, чутьем угдывя, куд ступть, чтобы не сбиться с доски в грязь. Вскоре перед ней рспхнулсь клитк, и он вновь услышл сдвленный голос Нспмович:

- Извозчик ждет нс з углом. Осторожнее, - миля.

Здесь вот в тротуре провл.

Нсимович придерживл Ктю з локоть, но вел ее уверенно. Чувствовлось, что ему не впервые приходилось тут ходить в ткой кромешной темноте.

Болотный переулок спл мертвецким сном. Лишь в одном доме н верхнем этже оконце поблескивло робким-синевтым светом. Возможно, горел лмпдк у иконостс или кто-то коротл глубокий вечер у постели больного.

А вот и извозчик. Он сидел н козлх нхохлившись, слившись с пролеткой, чуть подсвеченной фонрем, висевшим у дуги, н првой оглобле. Лошдь стоял, опустив голову, не шелохнувшись, и Кте вспомнились неподвижные кменные извяния н улицх Петрогрд.

- Уж не обессудьте, хозяин, эткое ожидние пойдет з осрбую плту, пробубнил извозчик, тяжело ворочя змерзшими губми.

- Сговоримся! - успокоил Нсимович извозчик.

Ктя сел в пролетку, збилсь в угол, освобождя место для Нсимович и своего чемодн.

- Трогй, дружок! - Нсимович звонко щелкнул пльцми. - Стло быть, н Знменскую. Кк договорились, дружок, поедешь по Большой Подгорной, потом свернешь от Дльнеключевского взвоз к Знменской.

- Ловчее бы, брин, по Миллионной. Мостовя!

Уж больно грязищ по Большой Подгорной, - пробубнил извозчик.

- Опять он про свое! Я ж подрядился с тобой. Другого бы взял, - грубо скзл Нсимович.

- Ну, кк изволите, - сердито огрызнулся извозчик и змолчл н всю дорогу.

Проезд по Большой Подгорной окзлся очень плохим. Пролетк то и дело подсккивл, мотлсь из стороны в сторону, скрипел. Конь брел по колено в жидком месиве воды, грязи, битого щебня. Цо Ктя понимл, почему Нсимович избрл этот путь: тут црили безлюдье и темнот. Дом стояли хмурые, згдочные, кк скзочные терем, оствленные людьми для привидений. Н всей улице был один фонрь и тот светил тускло, боязливо. Огрок свечи бросл миру свои последние, дрожщие блики. В эткую темноту д грязь полицейских чинов силой не зтщишь. Првд, ехли медленно, осторожно. Тут не ровен чс и перевернуться можно. Но вот подковы зцокли по кмню - Знменскя. Слв богу! Выбились н сухое.

- Поворчивй в Бнный переулок. Тк. Хорошо.

Держись првой стороны. Вот у этого дом - стоп, - комндовл Нсимович.

Извозчик угрюмо молчл, похлестывл вожжми, изредк пощелкивл языком, подбдривя коня.

Остновились. Нсимович взял Ктин чемодн, велел извозчику ждть.

- Стрхи стршенные, брин! Издрожишься весь.

Тут ведь в кждом доме по убивцу. Приплтить б! - збубнил извозчик.

- Приплчу я тебе, приплчу, будь ты нелдный! - выруглся Нсимович.

Ему стло не по себе от этого знудистого голос, и, если б не крйняя необходимость, он кинул бы мрчному вымогтелю в лицо его деньги и пошел бы по ночному городу пешком. Но извозчик был ему нужен, нужен позрез. Ему предстоял еще путь через весь город, длекий путь в стнционный поселок.

"Здесь в смом деле тинственно и непроглядно, кк н погосте", подумл Ктя, шгя вслед з Нсимовичем.

Они шли минут пять, если не больше. И хотя у Кти н душе было неуютно от темноты, буквльно обступившей их со всех сторон, он про себя отметил, что Нсимович дже в тких условиях не збывет о конспирции. Остновились они в одном месте, идут совершенно в другое. А он-то! Подктил н извозчике с вокзл вплоть к его дому. Но верно и то - н худой случй в ее чемодне лежл некроення шерсть н костюм, в крмне письмецо со штмпом мгзин купц Второв: передем, дескть, ншу постоянную покуптельницу в вши искусные руки, мстер из Вршвы!

- Подожди, Зося!

Нсимович поствил у ее ног чемодн, см скрылся з полурспхнутой клиткой. Ктя нконец рссмотрел, что стоит он нпротив двухэтжного деревянного дом. В нижнем этже окн зкрыты ствнями, в верхних чуть-чуть проглядывет белизн шторок.

Прдное крыльцо притулилось к дому, и Кте покзлось, что оно уже изрядно скособочилось, может быть, все это смещл темнот.

Вдруг до Кти донесся легкий стук, будто где-то зхлопнулсь дверь. Потом скрипнул гльк под ногми. Шги приближлись.

В клитку вышел Нсимович, и не один. Рядом с ним змячил еще одн фигур. Ктя безошибочно определил: женщин.

- Познкомься, Ктя, со своей подругой Мшей.

Дружите крепко-крепко. Не ссорьтесь. Женихов нйдете - н свдьбу позвть не збудьте. - Нсимович усмехнулся, но тут же смолк. Он зговорил совсем уже другим голосом, приглушенным и печльным: - Прощй, Ктя! А может быть, и до свидния. Знй: пн Нсимович, мстер из Вршвы, твой дядя Броня, всегд придет тебе н помощь.

Нсимович обнял Ктю, но объятие его получилось неловким: он держл в руке большой сверток, и тяжесть чуть не увлекл его с тротур.

- Дядя Броня, спсибо вм. И тете Стсе спсибо, - прошептл Ктя. В эту минуту прощния с Нсимовичем ей зхотелось скзть ему еще рз смое зветное: Грнит появится - непременно сообщить ему, что он тут, рядом с ним.

Но Ктя не успел скзть этого. Нсимович рстворился в темноте в одно мгновение. Он шгл тк легко, что он не услышл дже его шгов.

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

- Тут, Ктя, пригнись, чтоб не удриться головой, - скзл Мш, когд они ощупью спустились н несколько ступенек ниже уровня земли.

Нпхнуло кислой кпустой и прелыми овощми.

Мш чиркнул спичкой, и Ктя увидел тесные сени, зствленные кдкми с кпустой и лрями, зполненными брюквой, свеклой, кртофелем.

- Зпсы н зиму. В городе совсем стло голодно, - пояснил Мш, шедшя впереди. Кте хотелось хоть мельком взглянуть н Мшу, но спичк погсл.

В ту же минуту бесшумно открылсь дверь и Мш с Ктей вошли в прихожую квртиры, рсположившейся в полуподвле двухэтжного деревянного дом. Строго говоря, это был не квртир, жилище, рзделенное тесовой перегородкой н клетушки: слев от вход с улицы - кухня с мтерчтой знвеской вместо двери, прямо через прихожую - еще дв отверстия-ход, прикрытые ткже знвескми. Неровный потолокчнвисл нд жилищем, стены под воздействием времени и верхпего этж изогнулись, выжимя полукруглые бревн.

Но и неровный потолок и еще более неровные стены были тщтельно побелены и дже при свете семилинейной лмпы, стоявшей н столе под иконми, отливли белизной и синью.

- Чемодн твой поствим вот сюд, Ктя. - Мш взял чемодн и внесл его в одно из отверстий-ходов, прикрытых знвеской. - Ну, сядь з стол, отдохни.

Я тебе сейчс чшку чю принесу, вреной кртошкой с селедкой угощу, потом и поговорим.

Мш сновл туд-сюд. Ктя только теперь рссмотрел новую подружку. Возможно, Мш был чуть пострше Кти, может быть, тк кзлось, потому что плохой свет всю отяжелял ее. Круглолиця, круглоглзя, достточно полненькя для своих лет, он производил впечтление "ловкой, быстрой и точной в кждом движении. Н ней было темное плтье - длинное, просторное, чуть рсклешенное по подолу. Голов повязн плтком с углми где-то н зтылке. Н ногх ботинки, зшнуровнные чуть ли не до смых колен.

Ктя проголодлсь, с ппетитом ел кртошку с селедкой, квшеную кпусту. Зпивл густым нвром чги, которую он еще никогд в жизни не пробовл.

Тут, конечно, не могло быть пышных втрушек или жирных щей со свининой, кк у тети Стей. Тм выручли золотые руки Нсимович и богтые томские модницы, плтившие иногд з шитье по обоюдному соглсию с портным нтурой: мукой, пшеном, мясом.

Мш сел нпротив Кти, посмотрел н нее в упор и улыбнулсь кк-то очень зстенчиво, по-детски.

"Он совсем еще девчоночк", - подумл Ктя.

- Сколько тебе лет, Мш? - не утерпел Ктя.

- В рождество Христово двдцть стукнет. А тебе?

- Я много стрше тебя. Двдцть дв год мне.

- Ну и много! - зсмеялсь Мш. - Стреть вместе будем. Дже я нперед.

- Почему?

- Потому что я нборщиц. Типогрфские рно стреют, свинцовя пыль их съедет.

- Ты про меня-то все знешь, Мш?

- Зню. А про себя рсскжу. А потом и про тебя добвлю. - И Мш опять зстенчиво улыбнулсь, взглянув н Ктю исподлобья приветливыми глзми. Мы тут живем трое: две сестры и брт. Стршя моя сестр, Дуня, ушл в ночь в типогрфию - з одной кссой мы с ней стоим. Брт Степ сейчс дом.

Ему шестндцть исполнилось. У купчихи Некрсовой н склде тяжести тскет. В тятю он у нс - сильный ужсно. Нс двоих с Дуней н опояске з всяк просто перетягивет! Степ! - возвысил он голос. - Иди-к сюд, скжи "здрвствуй".

- Слышу, - рздлся спокойный голос. Знвеск, приоткрывшя вход в левое отверстие, зшевелилсь, и, щурясь н лмпу, из комнтки вышел брт Мши:

высокий пренек, костистый, сухощвый, с зостренными плечми, в рубшке-косоворотке под пояском, штны зпрвлены в споги. Волнистые, почти кудрявые темно-русые волосы прилежно причесны н крупной круглой голове. Лицо серьезное, дже слишком серьезное, без нмек н улыбку. А глз кк у сестры, полны зстенчивости и доброжелтельств. Только в них больше, пожлуй, пристльности и любопытств, чем у Мши.

- Лукьянов, - протягивя руку Кте, скзл пренек и чуть поглуше добвил: - Степн.

- Степ, - уточнил Ктя. Губы ее дрогнули в усмешке, которую невольно вызывл эт неподкупня серьезность брт Мши, но он тут же подвил свою усмешку, подумв, что может обидеть прня.

- Степ тк Степ, - тряхнув волосми, рвнодушно скзл прень.

- Н минутку присядь, Степшк, - взглянул н брт Мш. Прень послушно притулился н лвку, н ту же смую, н которой сидел гостья. Ктя Ксенофонтов из Питер, приехл н выручку одного товрищ, ее, вишь, тут охрнники зсекли, - зговорил Мш, понизив голос, будто кто-то мог подслушть ее в этом жилище, опущенном н дв ршин в землю Мы с ней звтр в Лукьяновку уйдем. Ну, н всякий случй знй: он моя подружк. И все. Тоже, кк мы, деревенскя. А кк, что, почему - кому ккое дело?

Понял, Степшк?

- Понял, - тряхнул волосми Степ и ушел в свой зкуток. Когд он скрылся, опустив з собой знвеску, Ктя поделилсь своей тревогой с Мшей.

- А стоило ли говорить Степе нсчет меня? Всетки чем меньше знют, тем лучше, Мш, - зглядывя подруге в глз, прошептл Ктя.

- Нельзя инче, - змхл головой в плточке Мш. - Степ все должен знть. Пн Нсимович велел рсскзть ему, ничего не скрывя. Они имеют дел друг с другом, помимо нс с Дуней.

- Ну, тогд извини, Мш, пожлуйст, - обрдовлсь Ктя, и невольно вспомнилось ей двнее: вместе с Вней Акимовым тихо-тихо бредут они по нбережной Невы. Ветрено, хотя и солнечно. Бьет сизя волн в грнит. Рнняя весн. Почки проклюнулись, но листв еще не рспустилсь, не нстл еще миг ее торжеств.

Воздух то прохлден, то лсков и тепел, но чист, прозрчен - ни пылинки в нем, ни зпшники, то, ноборот, густ - нсыщен зпхом взбухшей земли, пропитн ккой-то мельчйшей липкой пыльцой. Весн - пор любви, преддверие плодородия земного и человеческого.

Они без умолку говорят и говорят. Вня рзвивет свои мысли о революции, о ее несметных силх. Ведь кждый рбочий, говорит Вня, потенцильно революционер. Сегодня он еще не созрел, звтр, звтр...

Вня ищет срвнения, чтоб его мысль дошл до ее сознния... И вдруг он нходит это срвнение. Он обрщет ее внимние н почки. "Видишь, ккое их превеликое множество. Сегодня они еще не рскрылись, их сдерживет клейкя оболочк, звтр брызнет веселой зеленью лист и мир преобрзится до неузнвемости. И уж ничто, никкя сил не сдержит этого буйств природы. Революции тоже имеют свои неумолимые зконы".

"Д, Вня, д, ты прв, прв. Вот они, эти листки, брызнувшие из почек. Мш. Степ. Рзве без них чтонибудь мог бы сделть Нсимович! А я без Нсимович, без тети Стей? Я стл бы неизбежно добычей Прошкин. А теперь поборюсь, д еще кк поборюсь", - проносилось в мыслях Кти. После горьких минут, пережитых тм, в темном дворе Нсимович, он приободрилсь, осмелел.

- Я, нверное, Мш, оторвл тебя от твоих збот? Ты уж прости. - Ктя потянулсь, чтоб взять Мшу з руку, блгодрно пожть ее. Нткнулсь н что-то мягкое и в то же время чуждое, нетелесное.

Мш поднял руку, и тут только Ктя увидел, что ее рукг крепко збинтовн. Кк же он не зметил этого рньше? Д, но он зметил другое: Мш все время кк-то держлсь к ней боком, отводя плечо в сторону и зкидывя руку нзд. Думлось, у девушки ткя мнер держться, он чуть кокетничет.

- Что у тебя? - спросил Ктя, испытывя неудобство оттого, что позволил Мше нести с улицы ее чемодн.

- До свдьбы зживет! - невесело зсмеялсь Мш и придвинулсь вплотную к Кте вместе со своей тбуреткой. - Пончлу-то пустяк был. Тятя привез щуку. Ну, стл ее чистить, нечянно сунул плец в псть, оцрпл. Думю - пройдет! Пошл н рботу.

А у нс без пльцев делть нечего. Кждую буковку ндо пльцем взять и в строку поствить. Видть, зсорил рнку. Стл гноиться, опухть. Пошл к доктору - дл примочки. Не помогет. Все хуже, хуже.

Нбирть не могу. Предписли мне н десять дней отпуск. Потому только и в деревню с тобой попду.

- А еще хуже не будет? Без руки не остнешься? - збеспокоилсь Ктя.

- Не! Тятя нучил тежным сндобьем лечить.

- Нпрсно, Мш. Мне стрнно кк-то - грмотня девушк, прибегешь к помощи знхрств, - упрекнул Ктя.

- Нет, нет, это не знхрство. Тятя не знхрь. Это сндобье от природы. Лист ккой-то. Его рзмочишь в теплой воде, он стновится зеленым-зеленым, кк только что с дерев сорвн. Вытягивет всю гниль в момент.

А смол чистя-чистя, зживляет, смол с молодого кедр...

- Смотри, Мш, чтоб не стло хуже!

- Третий день пользуюсь, и лучше. А про тебя-то вот что, Ктя, слушй, - вдруг зговорил он совсем о другом и более тихо, - тм, в Лукьяновке, ты нш, типогрфскя, моя подружк, чтоб не вязлись: откуд приехл, зчем приехл?.. Свой нстоящий пспорт припрячь, тебе вот пропуск в типогрфию. Он от моей подружки Кти Кндршиной остлся. Умерл он нынче летом от чхотки...

- Сколько же ей было лет?

- Двдцть первый шел. Съел ее свинцовя пыль.

Четырндцти годов пришл он в типогрфию ученицей, и вот через шесть лет - конец! А уж ккя хорошенькя был и нчитння! Остлсь мм однединствення н свете.

Ктя опустил голову, чувствуя, что, если он посмотрит н Мшу, у которой н глзх выступили крупные слезинки, ей тоже не сдержть слез. "Боже мой, сколько тких молодых прекрсных людей гибнет в этом жестоком, беспощдном мире, не успев узнть, что ткое нстоящя жизнь", - думл Ктя, згорясь пылким чувством мести к этому миру, который предствлялся ей сейчс в обрзе Прошкин с его ожесточением н рсплывшейся хре.

Ктя с трепетом принял от Мши пропуск умершей девушки, подержл его и осторожно рскрыл, но увидеть обрз той, которя помогл ей, не удлось.

И внешняя и внутренние стороны пропуск змусолены, сильно зпчкны типогрфской крской. Фотогрфию невозможно рссмотреть. Жирня печть рсплылсь, от времени фотогрфия поблекл, дже очертний лиц не восстновишь. А то, что фотогрфия н месте, все-тки хорошо, документ от этого солиднее.

Не обессудь, девушк, не суди строго. Это ведь не кощунство нд тобой, нд пмятью о тебе, это все приходится делть поневоле. Диктуют условия борьбы с вргми, которые не пощдили тебя, рстоптли твою юную жизнь. Ктя отстегнул потйной крмнчик, бережно положил туд пропуск Кти Кндршиной, здумлсь, укрдкой поглядывя н Мшу.

- Ну, теперь двй спть, подыму зтемно, - скзл Мш и увлекл новую подругу в комнтку под знвеской.

Ктя быстро рзделсь, легл, поджв колени. Сон, кк ни звл его, долго не приходил. Думлось о смом рзном: о Мше, о молчливом Степе, о Кте Кндршиной, о судьбе Вни Акимов, о Сибири. Сколько он слышл о ней! Теперь не только увидит ее, и прошгет много верст по Иркутскому тркту. Кжется, по этой дороге прошли декбристы, Чернышевский, лучшие люди ее пртии. Прошли кк подневольные, многие с кндлми н ногх и рукх... Возможно, и ей уготовн эт судьб. Не стршно? Нет ли в душе ккой-нибудь трещины? Нет, пет. Рзве может быть ккое-нибудь сомнение, если гибнут молодые жизни, если окзывются в безвестности тлнты, если бегут из отечеств дровния, способные прослвить его, если потокми льется людскя кровь н войне?..

Н чем оборвлсь нить Ктиных рзмышлений, он не вспомнил бы. Очнулсь от прикосновения Мшиной руки.

- Ктюш, вствй. Землю не узнешь - вся в обновке.

Ктя вскочил и первым делом - к окну. Встл н цыпочки, вытянул шею, чтоб взглянуть в верхний проем рмы - Степ ствни уже открыл, - тм снег лежит, белый-белый. В снегу были дом, тротуры, мостовя, деревья. Рссвет еще не нступил, но н улице светло, и веет от всего скзкой, будто дед-мороз прошел, постукивя своим волшебным посохом.

Ктя быстро умылсь, причеслсь перед зерклом н стене. А у Мши уже звтрк готов - н столе в глиняной чшке чищеня кртошк, н трелочке все т же селедк с луком, ржной хлеб с овсянкой. З столом Степ. Оп, кк и вчер, ккуртно причесн, строг.

Взглянул н Ктю мимолетно и тут же отвел глз.

Непроницемо его худощвое, чуть клюконосое лицо.

Не to по душе он ему, не то не по нрву. Но глз его он чует н себе кждую минутку. Неожиднно обернулсь, он смотрит пристльно н нее. Кте неудобно кк-то от его взглядов, но он понимет, что чем-то остнвливет его внимние.

- А что же обеды, Мш, см готовишь? - спросил Ктя и, потиря влжные руки, сел к столу.

- Кк когд. Иной день Дуня, то и я. - Мш придвинул чшку с нвром чги н крй стол, чтоб Кте не тянуться.

- А у Степы ккие обязнности? - опять спросил Ктя, не рискуя улыбться.

- И мне дел хвтет! - воскликнул Степ. - Дров нпилить, нколоть, воды нтскть, печку рстопить, з хлебом в очередь сбегть. - Он почему-то немножко смутился, покрснел. Мш поддержл брт - посмотрел н него с зтенной лской.

- В этом мы с Дуней збот не знем. Все он. А рботет-то не меньше нс. Только ночных у него не бывет, ну зто другя рбот провертывется...

Мш не стл вдвться в подробности, что это з "другя рбот", потому что Степ глянул н нее ккто неожиднно резко, словно хотел, чтобы он остновилсь н этом.

- Ну, вм счстливый путь, мне пор. Всем тм, Мшух, поклон. Степ перевернул чшку вверх дном и встл. Он нхлобучил шпку-ушнку, ндел полушубок и скрылся.

- А хлеб н обед взял, Степшк?! - крикнул вдогонку брту Мш. Но дверь хлопнул, и тот уже не откликнулся. - Он у нс скорый, кк огонь, с теплотой в голосе скзл Мш и, рскинув н уголке стол плток, нчл собирть в него хрчи н дорогу.

2

- Перво-нперво не спешить, Ктя, - рссудительно скзл Мш, когд они вышли из ворот. - Дорог неблизкя. Постепенно, полегоньку, помленьку. Шг з шгом... Мм у нс тк говорит.

Город просыплся нехотя, с нтугой. Проползл подвод. Колес подмерзли, не крутились, чиркли о мостовую с визгом, с искрми. Встретились женщины с коромыслми и ведрми н плечх. У водорзборной будки - звяки жести, ворчние и плеск струи, рвущейся из трубы. У хлебных лвок чернеют изогнутые дугми очереди. Н спинх у людей крупные цифры, выведенные мелом. В городе нехвтк хлеб. З пйкми встют чуть не с вечер. Стоят молч, но уже не подвленно, кк попервости, с угрюмым ожесточением.

Мш и Ктя - кк две сестры. Мш в пимх, полушубке и в шли. И Ктя тоже. Свою жкетку и шляпу, ботинки и чемодн Ктя оствил у Мши. Одежд ее не по погоде, сибирскя зим не шутит. Волейневолей пришлось злезть в чужую одежду, ъ Дунину.

Договорились идти медленно, н смом деле шгли быстро: подгонял пронзительный ветер, бивший в спину, и нетерпение скорее окзться з городом, в окружении деревьев, покрывшихся куржком. Шли молч, думли кждя о своем. Мш прикидывл, кк лучше, поудобнее устроить Ктю в Лукьяновке.

Дом у отц хоть большой, с пристройкой, прогнил нсквозь, скособочился. Своей семьей с горем пополм жить можно... Ктя хоть гостья неждння, все-тки гостья... Из смого Петрогрд. И, видть по всему, не из простонродья. Не очень-то привыкл к неудобствм...

В мыслях Кти - Акимов. Снов и снов прикидывл он, что же могло приключиться с ним! Вспоминлсь облв н пристни... Тйный полицейский гент из Петрогрд... Придют Акимову, видно, большое знчение... Не пощдили ни средств, ни сил... Неужели жндрмерии удлось рскрыть весь змысел с побегом Акимов? Ведь об этом никто не знл, кроме нее и еще трех человек, смых верных, смых испытнных.

З городом Ктю и Мшу сильнее обдло студеным ветром. Он свистел, дымил снежной порошей, гнл по рвнине последние, редкие листочки с кустрников.

Девушки спрятли лиц в воротникх полушубков, зшгли быстрее. Кк только дорог скрылсь в лесу, ветер угс, дже мкушки деревьев стояли не шелохнувшись. Стен плотного лес прегрждл путь ветру.

- Ну, тут совсем другой Федот, - усмехнулсь Мш, откидывя воротник полушубк.

- Тут хорошо. А то я уж испуглсь. Н ветру и дышится кк-то тяжело, скзл Ктя и рзмотл шль, опускя ее концы н грудь.

Они не успели нслдиться тишиной и покоем, црившим в лесу, кк вдруг услышли позди себя приближющийся цокот копыт о зстывшую землю. Уж не догоняют ли их? Переглянулись, остновились, чуть сторонясь н обочину дороги. В ту же минуту из-з поворот покзлись двое верховых. Мш принял их з солдт, скчущих куд-то по кзенным делм. Но у Кти глз н этот сорт людей был более нметн. "Полицейские", - без ошибки определил он. Ей зхотелось хоть несколькими словми перемолвиться с Мшей - кк вести себя, если они нчнут рсспросы. Но Мш отвернулсь и во все глз смотрел н приближвшихся верховых. Они в длинных шинелях, в серых ппхх, с шшкми н ремнях, в спогх со шпорми. Морды крсные, с просинью, кк медь с полудой.

Верховые порвнялись с девушкми, осдили коней.

- А кто ткие и куд следуют? - окидывя придирчивым взглядом Ктю и Мшу, кк о ком-то постороннем спросил один из полицейских.

- Типогрфские рботницы. К родителям в деревню идем, - ответил Ктя.

- По ккой причине?

- Рук у меня поврежден, подружк отпросилсь со мной. Куд ж я однорукя-то? - Мш кивнул н свою руку, обмотнную шерстяной тряпицей, Полицейские посмотрели друг н друг, потом перевели взгляды н девушек.

- Документы имеются? - отпячивя обветренные мясистые губы, спросил полицейский.

- А кк же! Вот, - поспешил Ктя и, зсунув руку под полушубок, достл пропуск умершей Мшиной подруги. Подл свой пропуск и Мш.

Толстогубый полицейский покрутил кртонки перед глзми, не спеш передл их товрищу. По всему чувствовлось, что грмотешки у него не хвтет, чтоб рскусить ткую премудрость, кк типогрфский пропуск. Второй полицейский, нружностью поприветливее и возрстом помоложе, вскидывя глз н девушек, всмтривлся в фотогрфические крточки.

- Ну и зляпли же тебя, Кндршин. Ни глз, ни рожи! Одним словом, не то поп, не то попдья, не то попов дочк, - рзвеселился полицейский.

- Уж ткя у нс рбот, господин офицер! Без крски гзеты не нпечтешь, - скзл Ктя, стрясь смотреть н полицейского исподлобья, чтоб не рскрылось кким-нибудь обрзом несовпдение ее облик с обликом умершей девушки. Полицейскому польстило, что нзвли офицером. Он дже приоснился после этих слов.

- Вестимо, - солидно отозвлся толстогубый с видом человек, посвященного во все тйны типогрфского дел.

- Возьмите-к, - почти кинул- пропуск молодой полицейский. И, пришпоривя своего коня, посккл дльше. Толстогубый поспешил з ним.

- Небось дезертиров ловят, нс любопытств рди остновили, - скзл Мш.

- Кких дезертиров? - не понял Ктя, знятя совсем другой мыслью. Ей вспомнилось вчершнее предупреждение пн Нспмович относительно новых облв вследствие тревожного состояния в городе, и встречу с полицейскими он именно тк и оценил: видть, сильно их прижло, если они дже прохожих н тркте остнвливют.

- Кких дезертиров? Смых обыкновенных, Ктюш. Мобилизции-то ни н один день не прекрщются.

Скоро до подростков и стриков черед дойдет. Отец нш безвылзно в тйге живет, рсскзывет: тйные землянки в лесх появились. Прячутся!

- Ой, грянет скоро революция! Не устоит стрый мир, Мшеньк! - с рдостной нотой в голосе воскликпул Ктя. Мысль о революции всякий рз рождл в ее душе чувство ккого-то неиъяспимого восторг, ощущение предстоящего счстья, и певучий голос ее прорывлся в эти минуты в свою полную силу. Дезертиры в тйге! Это ли не докзтельство, что смодержвие приблизилось к последней черте! Ктя об этом в Петрогрде слыхом не слыхл: дезертиры в тйге!

- Уж скорее бы, Ктя, удрили в нбт. Смотри, нзд полицейские скчут, - збеспокоилсь Мш.

- Один скчет, другой ждет. Что-то они здумли, - взволновнно скзл Ктя, снов мысленно возврщясь к вчершнему сообщению Нспмович. - Нверное, мой, пропуск все-тки их нсторожил. Мш, я все возьму н себя...

Но что имел в виду Ктя под этими словми, он не успел скзть. Молодой полицейский во все горло зкричл, с трудом сдерживя коня:

- Эй, девки! Вы куд идее-то?

- В Ольговку, господин офицер, - соврл Мш.

- Ну вот что... Тырр, ты, язв... - безжлостно нтягивя поводья и ожесточенно дергя ими, зговорил полицейский. - Скоро нгонит вс почтовя пр, скжите охрннику, чтоб подвез до Семилужков. Велел, мол, Крпухин... Не збудете? Крпухин...

- Спсибочко... Спсибо! - крикнул вдогонку полицейскому Мш. Вот тебе и н! Ждли одно, получили совсем другое. В первую минуту дже слов ие ншлось.

Когд полицейские скрылись в лесу, девушки остновились, чтоб обдумть происшедшее.

- Что ж они здумли, Мш? Что?

- Без подвох мы им не нужны, Ктя.

Девушки стояли под веткми пихты, всплескивли рукми, смотрели друг н друг, чувствуя свою беспомощность перед згдкой, которя возникл до умопомрчения нежднно-негднно.

- Может, они решили рестовть нс? Сми кудто торопятся, тут почтовя подвод подвезет нс прямехонько к ним в лпы.

- Логично, Мш! И скорее всего именно тк, - соглсилсь Ктя.

Они змолчли, нпряженно думли. Тк-то, тк, что-то вроде бы не склеивется одно с другим! Арестовть? А з что, по ккому поводу? Впрочем, нсчет повод беспокойств излишние. Подозрение! Ну почему ндо их тщить в Семилужки? Не проще ли повернуть в город? В городе тюрьм, следовтель, прокурор, суд...

А в Семилужкх волостня ктлжк, д и т небось з войну-то рухнул...

- А не пникуем мы с тобой, Мш? - вдруг скзл Ктя тем спокойным голосом, который и ее сму и подружку вернул к трезвым суждениям.

- А может, он, кобель, повеселиться с нми в Семилужкх ндумл?! воскликнул Мш.

- Вполне допускю и это, - скзл Ктя. - А все же вопрос остется: проситься нм н подводу или нет? - помолчв, добвил он.

- Хорошо бы! От Семилужков до Лукьяновки рукой подть. А то ноги-то зтоскуют. Лзря зпоешь, - смеялсь Мш.

- А можем мы сойти рньше? - спросил Ктя.

- А почему же нет?

- Я все думю: не подвох ли ккой? - вновь зсомневлсь Ктя. Но дльше рзмышлять уже не было времени. Почтовя пр рысил совсем близко, слышлось, кк пофыркивют кони, постукивет н ухбинх; кошевк.

- Эй, дед, остновись! Крпухин прикзл подвезти нс до Семилужков! с озорством крикнул Мш.

Бородтый стрик, сидевший н передке с вожжми в рукх, придержл коней, скзл, чуть кивя головой, упрятнной в мохнтой ппхе:

- А тут повжнее нчльство есть...

Зглянув в кошевку, девушки увидели скорчившегося солдт с винтовкой в рукх. Он крепко спл, стиснув зубы, отчего лицо его кзлось яростно-ожесточенным.

- Лук, подвинься. Крпухин девок велел подвезть, - скзл стрик, с зтенной усмешкой поглядывя через плечо н солдт.

Упоминние о Крпухине подействовло н солдт подобно удру в подбородок. Он лязгнул зубми, подскочил н мешкх с почтой, открыл испугнные глз.

- Куд ты меня кличешь? - бормотнул солдт.

- Подвинься, говорю. Девчт вон хотят подъехть.

- Ну, ну, пускй себе, - сонно скзл солдт, но тело свое, зкутнное в шинель и тулупчик, передвинул н крй кошевки.

Ктя и Мш не зствили себя долго ждть. Они сели н зднее сиденье кошевы, прижлись друг к другу. Тк и теплее и уютнее.

Стрик прикрикнул н коней, щелкнул рз-другой бичом.

- Двненько ли енерлы-то просккли? - оборчивясь, спросил он. Видть, стрик зскучл, сидя н передке, и ему хотелось поговорить. Ктя тоже решил не упускть момент, рсспросить кое о чем ямщик.

- Версты две уже отмхли, - скзл он.

- Побольше, - уточнил Мш.

- Ну, ведь у них кони! -восторженно откликнулся стрик.

- Они куд тк торопятся? Будто н пожр, без передых. Любопытствующие Ктины глз встретились с ткими же любопытствующими глзми стрик.

- Возле Большой Дороховой почту рзгрбили, ну вот они и ринулись.

- Убили кого-нибудь?

- Убить не убили, помяли ямщик с почтрем.

Деньги, смо собой, збрли.

- Много денег было?

- Способия солдткм н всю волость везли. Сколько тм сумм было одному богу известно. Остлись ббы и детишки н мели. Недром говорится: где тонко, тм и рвется,

- Выддут! Вдовы и сироты з рзбой не ответчики, - скзл Мш.

- Кк бы не тк, миля. Не выдют!

- Не имеют прв, - возмутилсь Ктя.

- Об твое прво, девк, ноги господ вытирют, - вдруг очнувшись, скзл солдт.

- Ты смотри-к, мы думем, он спит, он - ушки н мкушке. Обскжи, Лук, девкм, пусть зрныпе учтся н кулк нужду мотть.

Солдт сдвинул с переносицы шпку, подобрл ноги, но отмолчлся.

- Ох и хвтил Лук мурцовки! С гермнцем воевл, с встрияком воевл, дв рз рненный был...

А домой не пущют. Приствили вот почту от врнков стеречь.

Пок стрик сообщл девушкм, что з особ охрнник почты, см солдт слушл его слов о себе с подчеркнуто серьезным видом. Глз змерли, устремленные к ккой-то одной точке, и что-то светилось в них горькое-горькое, до ужс мученическое.

- Истинно тк, - скзл он, когд стрик умолк. - Русскя душ, девки, кк конопляня нитк: ткут - бьют ее, холст отбеляют - опять ее бьют, спрву сошьют - опять рубелем по ней лупят.

- Ну конец-то когд-нибудь этому битью нстнет, или вечно тк будет? - спросил Ктя, улвливя нстроение солдт.

Тот сощурил глз, пристльно посмотрел н девушек и опустил голову, пристнывя. Ктя понял, что солдт опсется вести дльше откровенный рзговор, может быть, считет своих собеседниц еще зелеными, чтоб судить о житье-бытье.

Но стрик, полуобернувшийся н передке к своим пссжиркм, вовсе не хотел свертывть рзговор.

У него еще путь длинный, и ему не один чс придется сидеть в молчнии. А он ведь не ворон н суку, поговорить для него все рвно что чю с медом нпиться.

Душ от доброго рзговор слдко млеет, крше жизнь стновится...

- А кк же, миля, нстнет конец, беспременно нстнет! Вот кк ноги протянешь, тк тебе срзу и полегчет. - Стрик зсмеялся протяжным смехом, и в уголкх его глз выступили слезинки. Они сктились по щекм, исчезнув в бороде.

- Ну, дед, и весельчк же ты! - позвидовл Мш. У нее н холоде зныл рук, и он стрлсь уложить ее в укромное местечко - между своим боком и Ктиным.

- А что нм, девк, журиться, у нс мук не слежится, - снов с хохотом скзл стрик, но, чуть помолчв, уже серьезно продолжл: - Слышь, по-всякому пробовл жить. Тосковл по досттку, звидовл богтым, пробовл в церкву ходить н кждую службу - никуд судьбину свою не сдвинул... А рз тк - и горевть перестл...

- Д ты что, одинокий? - спросил Ктя.

- Я у господ, девк, не обсевок в поле. Четырех дочерей и трех сыновей вырстил. Одних внуков н трех лвкх не уместишь.

- Все живые?

- Все, окромя сын Всилия. Пл н войне.

- И все с тобой?

- Рссыплись, кк груздья н лужйке. Девки змужем, сыны н приискх, внучт кто где. Со струхой хлеб жуем...

- А кони твои?

- Были б мои, не рспустил бы внучт по людям.

Хозяйские. Почтовую гоньбу десятый год хозяин держит.

- Не боишься, что огрбят или убьют?

- Не из пугливых! И рньше не боялся, теперь-то при Луке кто меня тронет? Убивют, девк, богтых, с них есть что взять.

Пок Ктя рзговривл с ямщиком, солдт лежл все с тем же ожесточенным видом, кк и прежде. Вдруг он резко поднялся, опирясь н локоть, скзл:

- Врешь, стрик! Богтых убивют одиночкми, бедных - тыщми!

И снов лег, зжмурив глз и стиснув зубы.

- Во-во! Уж тут ты влил в смую середку, Лук!

А вы, девки, чьи будете? Куд вс мть пресвятя богородиц несет? Али енерлов ублжть едете? Ох, девки, лют до вшего брт этот Крпухин... По деревням солдтки стоном от него стонут. - Стрик тк и сыпл своей окющей скороговоркой, будто орехи щелкл.

- Нужен нм твой Крпухин! Тоже скзнул, дед!

Мы городские, едем к родителям. Типогрфские мы. Из тех, что гзеты печтют. Знешь?

- Кк же, куривл! А только з что про что Крпухин посдил вс? Он з тк дже вшу с себя не сбросит.

И тут опять вскочил солдт:

- Постой, стрик, не зубоскль! Эвон они ккие!

Ну скзывйте, что тм в гзете пишут? Скоро, нет, кровь из нрод перестнут сость? Одни ребр остлись, у иных и ребр повыбили...

Солдт возбужденно дышл, в груди его что-то свистело, в глзх стоял мук.

- А ты приляг, Лук. Сейчс мы тебе рсскжем, - зботливо скзл Ктя, дотргивясь до плеч солдт.

Лсковый тон Кти возымел действие: солдт подогнул локоть, опустил голову, в глзх его померкл мук и зтеплилсь ндежд,

- Спсибо, сестриц, спсибо, - зученно, кк в госпитле, скзл солдт и вытянулся.

Мш чуть толкнул Ктю в бок: ну, дескть, двй, подружк, нчинй, д не удрь в грязь лицом или, чего еще хуже, не выдй себя в первый же чс своего путешествия по сибирскому тркту.

Внутреннее волнение охвтило Ктю. Н мгновение ей стло жрко. С чего нчть? Ккие слов произнести? Поймет ли ее Лук, если он, может быть, вовсе негрмотный или, что совсем уже плохо, отрвлен гитцией всякого род лжердетелей з "Рсею-мтушку", кких рзвелось великое множество?

И тут Ктя вдруг вспомнил нствление брт при первом своем выходе с пропгндистской целью в один из госпитлей в Петрогрде: "Говори, Ктюх, с солдтми просто, не умничй, не Сюсюкй, не подделывйся под нрод. Это не в мнере большевиков. Говори серьезно, деловито. И знй: солдт только книжек не прочел с твое, в понимнии жизни он док, многое н собственной шкуре испытл, и тебе есть чему у него поучиться".

- А ты откуд, Лук? Из кких мест? - спросил Ктя.

- Иркутской губернии мы. Из сел Худоелнского Дижнеудинского уезд.

- Рбочий или крестьянин?

- И то и это, сестриц. Н ллотбищх лес рубем для железной дороги... А в селе - изб, коров, конь, ндел земли.

- Семейный?

- Кк все првослвные: жен, двое детишек, мтьструх. Отц сосновым хлыстом здвило.

- Ох, господи, вот горюшко-то! - вздохнул Мш, стрик, то и дело норовивший влезть в рзговор Кти с солдтом, широко рзмхнул рукой в собчьей руквице, осенив себя крестным знмением.

- Ты хорошо, Лук, нсчет русской души скзл:

бьют ее, кк конопляную нитку. Но только ты не зкончил своей мысли. Что ж, есть у этого битья конец или нету?

- Знмо дело! У кждой веревки конец есть, - не утерпев, ввернул-тки свое словцо стрик.

- Првильно говоришь, дед. Есть конец и у этого битья. Но вот подобрться к этому концу можно только при сильном желнии. Если будешь сидеть слож руки, еще трист лет будешь ждть и не дождешься. Ты чтонибудь, Лук, о большевикх слышл?

Лук молчл. Стрик рз дв прошептл незнкомое слово и тоже сник. А кк ему хотелось опередить солдт, взять нд ним верх!

- Большевики - это пртия рбочих. Революционеры...

Худое лицо солдт вдруг обмякло, и он усмехнулся, обнжя желтые от мхорочного дым, крупные вубы: вспомнил. Ну кк же! Были у них в полку большевики - один прпорщик, трое рядовых. Против цря солдт нстривли, против фбрикнтов и помещиков.

Повернуть оружие против богтых хотели! Но не повезло им. Военно-полевой суд отпрвил всех четверых н вечную кторгу.

- С сильным не борись, с богтым не судись, - сквл стрик, кк бы подводя итог рсскзу солдт.

- И тогд вечно будешь рбом, - очень удчно подржя голосу стрик, зкончил Ктя.

Стрик дже опешил, Мш и Лук зсмеялись.

- Стря это погудк, дед. Теперь, когд в России много сознтельных рбочих, есть у них своя пртия, по-новому говорят; не хочешь быть больше бтрком у брин, объединяйся с ткими же, кк ты, бери собственную судьбу в собственные руки. Но для этого смелость нужн, решимость...

- Многонько их, этих смельчков-то, по Иркутскому тркту прогнли хвть, от многих и косточек не сыщешь, - скзл стрик, и в тоне его что-то здело Ктю. Покзлось ей, что стрик произнес эти слов не с сочувствием, с язвинкой. Отметили это про себя и Мш и Лук.

- А рзве убвилось число борцов з новую жизнь?

Нет. Никкие кры не остновят людей, если они сознтельно решили создть Россию социлистическую, без црей, без фбрикнтов и помещиков.

- А кто ж првить нродом будет? - не унимлся стрик.

- См нрод собой првить будет. Именно поэтому-то большевики и призывют солдт, рбочих и крестьян кончть кровопролитную войну, повернуть оружие против своих вргов внутри стрны, зключить мир, фбрики передть рбочим, землю - крестьянм...

И тут и Мш и Лук почувствовли, что Ктя увлеклсь, збыл об осторожности. Мш отчянно шевелил пльцми руки, прижтой к боку Кти. Но, увлекшись беседой, Ктя не догдывлсь, о чем ей тким способом сигнлит Мш. И только взглянув н Луку, Ктя спохвтилсь. Солдт одним глзом подмигивл ей, вторым вырзительно косил в сторону ямщик. Черт его знет, этого бородтого крснобя и зубоскл! Вроде бы с виду и по ухвтке крестьянин, ямщик по нйму, но уж больно зпнибрт держится со всякой полицейской сволочью, рскиднной по трстовым селм. Не ровен чс, сболтнет что-нибудь лишнее тому же Крпухину, и нчнут мытрить девчт по следствиям и судм.

С первых Ктиных слов Лук понял, что эт остроглзя девиц не простя типогрфскя рботниц, д и т, с больной рукой, тоже. Вспомнился Луке госпитль в городе Рязни. Лежл он тм еще по первому рнению. Повдились ходить в прздничные дни к рненым рязнские девчт с ситценбивной фбрики.

Под диктовку негрмотным и обезрученным письм писли, незтейливые подрочки вручли, кк могли веселили фронтовиков. А только однжды ншел Лук у себя под подушкой листок бумжки с воззвнием к солдтм. Пробежл его и обмер: солдтскя фронтовл жизнь поднялсь кк вздыблення. Ни црю, ни глвнокомндующему дядюшке его имперторского величеств, ни офицерм - никому в том воззвнии пощды не двлось. Вспомнил Лук о военно-полевом суде в своем полку, смял бумжку и покзывть никому не рискнул. А только в этом и ндобности никкой не было - листовки окзлись под подушкми у всех рненых. Но не все тк поступили, кк Лук. Некоторые нчли обсуждть листовку вслух, спор зтеяли.

А известно ведь, что бог лес не уровнял, людей тем пче. Ншлись и среди фронтовиков дЪносчики. Нлетел н госпитль стя нчльств. Нескольких солдт перевезли прямо из госпитля в тюремную больницу в Москве, девушек Лук уже не дождлся. И всем стло тогд ясно, кто принес в госпитль и рзложил под подушки рненых эти взрывные листовки, нпечтнные тусклым шрифтом н серой бумге. И теперь, приглядывясь к своим спутницм, прислушивясь к их говору, Лук двно уже про себя думл: "Ей-богу, сродни они тем рязнским девчтм... О, проговорятся, нтворят себе бед... И кк это они тк рисково...

Ну-ну, видть, хвткие девчт, не из робкого десятк, и умишком бог не обделил, особо эту бойкую говорунью". Если честно скзть, Лук втйне гордился девчтми, но и тревог з них вспыхнул в его душе жрким плменем: уберечь... предупредить... Опсность может окзться не з горой. В деревне Михйловке, до которой от город всего-то пятндцть верст, они остновятся чевть н постоялом дворе, может случиться, что Крпухин со своим мрчным связчиком тоже будет тм. Возьмет этот бородтый хрыч и болтнет нсчет их рзговоров в кошевке. Не уйти девчтм от ответ, Крпухин не упустит случя, чтоб выслужиться перед нчльством, тем более что в последние дни в городе црит ккя-то непонятня сумтох. Полицейские кк с ум сошли: рыскют по улицм, остнвливют людей, проверяют документы, кого-то ищут, ищут...

Лук в уме и себя ругнул: зря не сдержлся и употребил резкие слов о жизни, о войне. Девчт срзу угдли: свой не свой, но своим может стть, звели рзговор, кинулись в воду, брод не испробовли...

- Ну, про все это, сестриц, двно гзеты рсписывют. Счс, мол, труб, если то д се, будет не жизнь - млин, - стрясь ослбить впечтление от Ктиных слов, скзл Лук. - Ты вот что скжи: кк тм н_ фронте-то? Сильно немец теснит нших? Или опять к позиционным боям перешли?

Ктя понял ход мысли Луки, который все еще подозрительно косил глз в сторону ямщик. Он принялсь перескзывть гзетные сообщения, хотя и были они не смые свежие. Но тут выручил Мш. Он припомнил все, что рсскзывл сестр. Возврщясь утром с ночной смены, Дуня по обыкновению перескзывл содержние телегрмм, которые ей приходилось нбирть для очередного номер гзеты.

Слушл Лук и все больше убеждлся, что девчт сродни тем, рязнским. Слушл их и стрик, слушл внимтельно, чтоб зпомнить и перескзть мужикм в деревне. Хоть был он зубосклом, доносчиком он не был, и если порой лез к полицейской сволочне, то лез с единственным желнием рзнюхть, куд тм у нчльств ветер дует, кк норк свистит, и все узннное при случе употребить не во зло, н пользу своих односельчн в родных Семилужкх. Ни Лук, ни Ктя с Мшей ничего этого не знли и, поглядывя теперь н стрик с опской, рзговривли о всякой пустяковине. Чужя душ - потемки. Ах, если б было н свете инче, кк бы легче и проще жилось!..

3

Н постоялом дворе в Михйловке пусто. А смовр н столе. Не зглох еще. В глзок н крышке струится пр. В окошечки решетки поблескивют незгсшие угольки. Кто-то, видть, недвно согревл свое бренное тело чйком.

- Енерлы, Силнтий, у смовр грелись? - спросил у хозяин ямщик, входя вместе с девушкми и Лукой в дом.

- У смовр сидели, грелись другим. Бон ккую посуду высосли и не поперхнулись. - Хозяин постоялого двор, большеносый хромой мужик, ткнул длинным пльцем в угол. Н лвке синевтым стеклом отливл пустя бутылк из-под водки. - Велел скзть Крпухин, что ждет всех вс у Всилисы Хребтовой н постоялом, - добвил хозяин.

- Эк куд хвтнул! К смой шинкрке, - рзвел рукми стрик и повернулся к девушкм: - Это он, кобель бесхвостый, из-з вс, девки, стрется. Видть, гульнуть сегодня хочет.

Девушки переглянулись, и Мш со смешком скзл:

- Знть бы рньше! Не откзлись бы. А теперь не выйдет. К тетке нм н хутор ндо звернуть. У нее ночевть будем.

- А оно, пожлуй, и лучше, девки, - скзл стрик. - От него, врнк, кроме охльств, нечего ждть.

Я срзу понял, зчем он вс йелел подвезти до Семилужков.

- Других нйдет! - мхнул рукой хозяин постоялого двор и зколыхлся в смехе всем своим большим костистым телом. - Нши-то солдтки нонче по осени слвно его попотчевли. Поймли пьяненького, зтщили в бню, штны скинули и выпороли крпивой... лупили, пок он икру не пустил.

- Под пули его, гд! Узнл бы тогд, кк к солдтским женм приствть, - жестко проговорил солдт.

- Тких и пули не берут. Его, слышь, Лук, к коновлу сводить, чтобы он его мерином сделл. - Стрик зубоскл зсмеялся, оглживя свою бороду, чуть подмокшую от рстявшего снег. - В стрину у нс в деревне однов был ткой случй.

Ктя и Мш зрделись, опустили головы, но вынесли этот рзговор до конц.

Хромой хозяин постоялого двор пожелл всем приятного ппетит и проковылял з дверь. А постояльцы сбросили шубы и принялись выклдывть н широкий скобленный добел стол свои припсы. Девушки - черный хлеб и селедку, Лук - сухри, кету и кусковой схр, стрик - свиное сло и клч из серой муки.

Мш в хозяйские кружки нцедил из смовр кипяток и поднесл кждому по отдельности. Змутить кипяток было нечем. Нтурльный чй двным-двно исчез, и в деревнях збыли уже, кк он пхнет. Дже чг, ивн-чй, сушеня морковь и те ценились втридорог и сбывлись из деревень н рынки в город кк нпитки первого сорт.

Девушки, Лук и стрик принялись нперебой угощть друг друг своей снедью. Но хрчей у кждого было в обрез: н одного хвтит, н четверых никк не рзделишь. Единственно, перед чем трудно было устоять, - перед схром. Лук ребром нож рзрубил кусок н мелкие чстички, высыпл н стол почти целую горсть. Полкомились, поблгодрили Луку з угощение. Стрик с охми и хми вспомнил то времечко, когд в кждой лвочке ззывно белели схрные головы, отпустил колючее словечко нсчет гермнского цря-злодея, порушившего мирную жизнь, и, выхлебв вместительную глиняную кружку кипятку, отпрвился во двор, к лошдям.

Ктя прислушлсь - в доме вроде никого, тикют лишь ходики в горнице с резким скрежетом, д возле печи в курятнике увлеченно переговривются н своем непонятном языке курицы. Мш угдл, о чем думет Ктя, посмотрел ей в глз, подбдривя и блгословляя.

- А у тебя, Лук, в городе-то есть кто-нибудь из знкомых? - спросил Ктя солдт. Он стртельно зкручивл козью ножку, обожженными пльцми приминл рубленую мхорку.

- Д что ты, сестриц, ккие у солдт знкомые?! - Встл Лук, зплил цигрку, выпустил через губу густую струю дым.

- А куд ж в прздники ходишь?

- Никуд. А только и прздников-то у меня в году один - день Христов воскресенья. Гоняют меня, сестриц, с почтой без передышки. Рньше все н Богородское ездил, к зпду, теперь сюд, к востоку, гонять зчли.

- А все-тки небось ндоедет, Лук, служб?

- Кк еще, сестриц, ндоедет. Слов нету!

Мш понял, куд клонит Ктя, и нпрямик скзл:

- Приходи, Лук, к нм, когд отпускть будут, У меня сестр, бртишк, вот Ктя, еще подружки.

Живем хоть не очень сытно и не в хоромх, конечно, весело. Н Знменской нш квртир, дом тридцть девять. И вход, смо собой рзумеется, - улыбнулсь Мш, - не с прдного крыльц, чуть подльше, в подвльный этж.

- Ну, что же не прийти? Приду! Отпрошусь у фельдфебеля, отпустит. Он у нс жлостливый. Рненый и контуженный тоже, вроде меня. А вм, девчт, спсибо. Не побрезговли серой скотиной. Солдтню-то нонче не сильно почитют. Поприелось ур-то кричть...

Лук очень был доволен приглшением девушек, чуток дже рскрснелся, похорошел срзу, ходил по прихожей из угл в угол.

- А товрищи-то у тебя есть среди солдт? - продолжл интересовться Ктя, брося н Мшу одобрительные взгляды.

- Д кк скзть, сестриц, - почему-то испытывя зтруднения с ответом н Ктин вопрос, змялся Лук. - Вроде бы есть, можно скзть, и нету.

- Отчего же тк?

- Побивются друг дружку солдты. Одним словом, слежк, догляд. Иной бы открыл душу, потом думет: уж лучше переживу внутрях, еще н подствного нскочишь.

- Вот оно что! - догдлсь Ктя. - Не очень, видть, доверяет вм нчльство.

- Д ведь, сестриц, и нчльству посочувствуешь.

Нш чсть и почту охрняет, и телегрф, и бнки, и военные склды с оружием и муницией. В одном месте прорвет - пошл писть губерния... Чо тогд делть-то? Рзве удержишь?

- Д уж это првд, Лук! А только "у тебя-то с ккой стти з нчльство голов болит? - с прорввшимся вызовом в голосе скзл Ктя.

- А по мне, сестриц, пусть все горит огнем! Нелся я солдтской жизни по горло. Сыт во кк! - Лук резнул себя ребром лдони поперек шеи.

- Ну и приходи, Лук, к нм. Через недельку мы вернемся в город. Зпомни-к дрес-то. - Мш снов повторил свой дрес, Лук сосредоточился, пошевелил пльцми обеих рук, твердо скзл:

- Ну, теперич ни з что из головы не выколотишь.

До смой смертушки!

Удовлетворенные тем, что договор состоялся, девушки и Лук посмотрели друг н друг с усмешкми, с блеском в глзх, с легким смущением, которое порой сопровождет рсположение и ндежды н будущее.

- Хочу спросить тебя, Лук: ехть нм с тобой в Семилужки или приотстть? Боюсь я этого Крпухин. Может, дед-то не зря им стрщет? Мш смотрел солдту в лицо.

- И меня что-то стрх одолевет. Ей-богу, Лук! - И Ктя воззрилсь н солдт, ждл от него совет, от стршего, более опытного человек в житейских делх.

- Д уж переживл я з вс, девчт, - понизив голос до шепот, скзл Лук, - что Крпухин, что энтот связчик его - не ровня вм, кк бы потеху ккуюнибудь не сотворили. С них взятки глдки. А только куд вм деться-то?

- К тетке мы уйдем. Н выселок. А слезем версты з три до Семилужков, помнишь, у мост свороток? - скзл Мш.

Лук одобрил нмерение девушек, зверил, что не выдст их Крпухину ни в коем рзе.

Только они кончили рзговор, вошел стрик.

- Поехли! Мои рыски землю роют, удержу нет, - пошутил он.

Подоспел и хозяин. Мш с Ктей рсплтились серебрушкми з кипяток и обогрев. Лук со стриком отделлись "спсибо". З них плтил кзн. Плтил срзу и з корм лошдям, и з услуги сопровождющим почту.

Едв выехли з деревню, стрик нчл рсскзывть трктовые были. Он знл их - не перечесть! Огрбления, убийств, побеги... Ктя слушл стрик, содрогясь от жестоких подробностей, которыми ямщик, не скупясь, оснщл свои рсскзы, слушл и думл: "Что же это делется? Кк же это люди терпят ткую жизнь? А прв Лук: русскя душ кк конопляня нитк. Бьют ее, бьют... Должен же быть конец... Не может не быть конц всему этому ужсу и смрду..."

Ктя и Мш прижлись друг к другу, тянули полы полушубков, прикрывя колени. Но это уже не помогло. К вечеру стло подморживть. Небо подернулось синевой. Блеснуло сквозь зпушенные снегом лес зктное солнце. Кте покзлось, что где-то вдли нчлся пожр и его отблеск пдет кроввыми пятнми н эту дорогу, и без того уже обгренную кровью людей. "Ну, пусть горит ярче, пусть горит сильнее, может быть, н выжженном месте хоть другя жизнь нчнется", - мелькнуло в голове Кти. Но длекий пожр погс тк же стремительно и тихо, кк и возник. Нступли сумерки.

- У своротк н выселок остновись, дед, - скзл Лук.

Девушки вылезли из кошевы, попрощлись с Лукой, поблгодрили ямщик.

- Ой, девки стреляные. У Крпухин н этих мозгов не хвтит, - чуть отъехв от Кти и Мши, скзл стрик.

4

И стршно и увлектельно было в лесу, н неторном проселке вечером. Ктя шгл вслед з Мшей, временми збывя: не то явь перед ней, не то сон или ккое-то видение, выхвченное из тйников пмяти.

Изредк н выствкх живописи в Петрогрде ей доводилось видеть ткие вещи: рз посмотришь - и зпомнишь нвсегд. Порой они всплывли в созннии без особых усилий, живо, ярко, во всей своей цветовой неотрзимости. Может быть, и теперь это был рбот пмяти?

Нет, приходилось производить усилия: двигть ногми, рзмхивть рукой, прислушивться к тишине, которя не просто существовл, был, зхвтывл тебя в полон, обклдывл незримой стеной, сквозь которую пробивлось лишь одно: скрип снег под пимми.

Небо вызвездилось, неохвтно изогнулось нд примолкшим лесом, опустило свои рсцвеченные кря, похожие н штры, в посеребренную чщу. Месяц выплыл из-з холм, встл н дыбки и сиял весело, с молодым здором. Ктя окинул взглядом Мшу и не узнл ее. Охвчення куржком с ног до головы, он походил сейчс н елочку, которя вот вдруг сошл с обочины и зшгл по снному следу, увлекя и ее, Ктю, з собой. Ктя впервые в жизни окзлсь в зимнем лесу в вечернюю пору и примолкл, порження нерукотворным волшебством природы.

Долго ли, коротко ли шли они до выселк, Ктя не могл кк-то определить. Судя по тому, что ноги под коленями стли подлмывться, легкие и теплые Ду"

нины пимы отяжелели, Ктя сообрзил, что идут они двненько.

- Теперь, Ктюш, близко. Сейчс лог перейдем, и хутор - вот они, скзл Мш, полуобернувшись.

- Мш, ты вся в серебре с позолотой. И ресницы дже светятся! воскликнул Ктя.

- А ты см-то! Кк снегурочк ич скзки. Морозит, Ктюш!

- А серые волки есть здесь?

- А куд же они девлись?! И не из скзки, смые нтурльные, с клыкми. Кждый год у хуторян скот режут.

- Я боюсь, Мш! - нисколько не рисуясь, совершенно откровенно признлсь Ктя.

- Бог милостив! А н всякий случй, видишь, у Меня клок сен под мышкой и спички в руке. Н огонь бни не пойдут, - вполне серьезно, но спокойно, кк о чем-то смом обычном, скзл Мш.

И только теперь Ктя увидел то, чего не приметил внчле: Мш несл под мышкой крепко стиснутый клок сен, который он прихвтил молчком из кошевки. И ничто другое - ни темный, зкуржвевший лес, ни збитый рнним снегом лог с незмерзющим и булькющим н морозе ручьем, ни эт тишин, сковвшя землю, - ничто с ткой силой ощущения не нпомнило Кте, где он, что с ней, кк этот клок сен под мышкой у Мши и ее слов - " смые нтурльные, с клыкми".

Сибирь .. Он в Сибири .. Умопомрчительно! Приехл см, вызвлсь добровольно... Если б кто-нибудь пять лет нзд предрек ей все это, он бы сочл того сумсшедшим.

- Ну отдохни, Ктюш... Устл ты без привычки.

И волки нм тут не стршны. Чуешь, избми пхнет, - скзл Мш, остнвливясь н гребне лог. Ктя дышл с перебоями, грудь ее под полушубком вздымлсь, он хвтл открытым ртом холодный воздух.

- Вот черт, привыкл в Петрогрде н трмвях ездить... Чуть что устю, - осудительным тоном скзл о себе Ктя.

- Втянешься, Ктюш, - успокоил ее Мш и полуобнял з плечи. - В Сибири ноги - глвный струмент. Это нш мм говорит. Пойдем теперь потише.

Чудом отыскивя тропку н белом снегу, Мш вывел подружку прямо к избе.

Собк выскочил в подворотню, кинулсь н девушек с хриплым лем, но Мш окрикнул ее: "Цыц, Пльм, свои!" -и собк зкрутилсь волчком, рзметя снег под собой и подвывя жлобно и уж очень виновто, извинительно.

- Смотри-к, помнит! С Дуней по осени по грибы сюд приезжли, объяснил Мш.

Приближясь к избе, Ктя все острее испытывл интерес к тому, что ей предстояло узнть: жизнь крестьянств, его нужды, беды, его сокровенные помыслы...

Крестьянство Сибири... Тут ведь нет помещичьего землевлдения. Совсем иные условия, чем в центрльных губерниях црской империи. Ктя много читл книг по крестьянскому вопросу, Он знл книги русских, экономистов и сттистиков, труды Берви-Флеровского, Ленин, политику большевиков в отношении крестьянств. Но все это было теоретически, теперь жизнь стлкивл ее с крестьянским бытом лицом к лицу. И он внутренне волновлсь, ибо предствлял, ккой строгой проверкой ее убеждений будет это столкновение, У ворот девушек встретил мльчишк в длинной, до пят отцовской шубе, в., ппхе, ндвинутой н глз, В сумрке он не узнл Мшу и потому спросил грозно, нсколько позволял ему звонкий голосок:

- Кто тм идет?

- Кирюшк, это я, Мш.

Мльчишк кинулся во двор с восторженным BQHлем:

- Мм, Мшутк пришл!

Через полминуты мльчишк снов выскочил з ворот, вслед з ним появилсь высокя женщин в по"

лушубке под опояской, в пимх с згнутыми по-мужски голяшкми, в плтке, повязнном узлом у подбородк, в руквицх.

- Ой, Мш! Откуд ты взялсь? - зговорил женщин с рдостными ноткми в голосе. - Знть, прнмет-то в руку: сегодня сорок у нс н здх с смого утр тк и строчил, тк и строчил. Кирюшк - дров мы пилили - крикнул ей: "К гостям или к вестям?"

Он вспорхнул, хвост рспустил, полетел в сторону тркт. Ну он у меня все об одном: "А вдруг, мм, тятю сорок нм ворожит?"

Женщин обнял Мшу, осмотрел в сумрке Ктю, приветливо поздоровлсь с ней з руку. Мш отрекомендовл Ктю кк свою подружку по типогрфии.

Вошли в избу. Мльчишк опередил всех, кинулся зжигть светильник.

- Керосину, Мшеньк, нету, при миглке живем, - Его и в городе нету, тетя Зин.

- А ты рздевйся, Ктя. Проходи вот сюд, з перегородку, - приглсил женщин. - Тут у нс вроде горницы. - В голосе ее послышлсь усмешк. Сынк, Киря, быстренько слзь в подполье, тм, з лестницей, н кдушке, свечи у меня лежт...

- Не беспокойся, тетя Зин. Видно, - попытлсь остновить ее Мш.

- Ну что ты, Мшеньк, кк можно?! Уж тк я рд. Все ли у вс живы-здоровы?

Когд Кирюшк зплил толстую свечу, выктнную из смеси воск и сл, Ктя осмотрел избу. Он был рзделен тесовой беленой перегородкой н две половины. В передней стояли русскя печь, железня печк, стол, кровть в углу. Во второй половине избы Ктя увидел круглый стол под сктертью из кружевной вышивки, еще одну кровть, зстеленную стегным одеялом, и шкфчик из некршеных досок. Простенок между окнми весь был звешн фотогрфиями в простых рмкх под стеклми. По углм висели пихтовые ветки. "Чисто, уютно", - отметил про себя Ктя и только теперь, при свете толстой потрескиввшей свечи, рссмотрел по-нстоящему Мшину тетку. Сттня, полногрудя, со спокойным взглядом больших глз, с роскошными русыми волосми, собрнными в тугой узел н зтылке, женщин произвел н Ктю большое впечтление. Было в ней что-то истинно земное, истинно женское. Он говорил не спеш, приятным голосом, лицо ее с првильными чертми было приветливым, улыбчивым, но и серьезным в то же время. "Основтельня женщин, и нет в ней и тени збитости, хотя, нверное, живется ей трудно: кругом одн", - думл Ктя, неотрывным, скорее дже звороженным взглядом нблюдя з женщиной.

Зин был млдшей родной сестрой Мшпыого отц.

Змуж вышл рно, выбрв из всех женихов, свтвшихся к ней нперебой друг другу, смого бедного, по и смого желнного. Первые годы совместной жизни они провели в людях. Рботли не щдя ни сил, ни времени. Нконец удлось скопить денег н покупку коня, потом с помощью соседей собрть из стрья избу, обзвестись телком, терпеливо ухживть з ним и к исходу третьего год принести со двор молоко от собственной коровы. Это был чс незбывемого торжеств.

Когд среди крестьян Сибири нчлось движение з выход из сельских обществ н отруб, Кузьм Новоселов, муж Зины, не устоял против соблзн жить рядом с нделом, не только дневть, но и ночевть н земле.

Слв богу, труд их с Зиной принес-тки свои плоды:

хлеб своего хвтло до нового, в хлеву появились овцы и свиньи. О богтстве Кузьм не мечтл, но ему хотелось быть ровней с другими, выбиться в "середнее сословие крестьян-мужиков". Тут, н отрубх, все было ближе для достижения ткой цели, взлелеянной в думх.

Но судьб рссудил по-другому. Всего лишь неполных дв год прожил Кузьм н отрубх. Грянул войн. В первую же мобилизцию Кузьму призвли. А потом - кртковременное пребывние в учебном полку, мршевый бтльон, фронт, бои и... безвестность. Шел уже третий год, кк от Кузьмы не было ни слуху ни духу. Одному господу известно, что с ним стряслось:

не то он погиб, не то попл в плен, не то, окзвшись обезобрженным клекой, решил дожить свои дни гденибудь в доме призрения, не коверкя жизни своей жены-крсвицы.

Ктя все это узнл от Мши, из ее короткого рсскз еще тм, н постоялом дворе в Михйловке, когд т решил, что местом их ночевки будет изб тетки н выселке.

Теперь, окзвшись в этой избе, он почувствовл неудержимое желние рсспросить Зину обо всем, кк можно больше узнть о ней, соствить полное предствление об этом зтерянном в лесх Сибири мленьком поселке. "Все-тки любопытно, кк тут живут, о чем думют. Проникл ли сюд хоть мленькя искорк революционного нстроения", - рссуждл про себя Ктя.

Зин с помощью сынишки быстро собрл н стол, вскипятил смовр и приглсил девушек ужинть.

Присмтривясь к ловким, плвным, очень рссчитнным движениям Зины, Ктя про себя определял возрст женщины. "Ей лет двдцть восемь, от силы тридцть", - думл он. Когд Зин вышл з чем-то в сени, Ктя решил проверить себя, спросив Мшу.

- Двдцть девять лет ей, Ктюш. А Кирюшке десять. Ну дядя Кузьм, по-моему, н один год стрше тети Зины, - ответил Мш.

Кк всякя добря, предусмотрительня хозяйк, Зин умел угостить, кое-что приберегл н ткой случй. Н столе было зливное из свиных ножек, соленые грибы и огурцы, жреня кртошк, черня смородин в медовом соусе, свежеиспеченный хлеб, хотя и ржной, но ткой духмяный, вкусный, что ромт его перебивл дже зпх укроп в огуречном рссоле. Чего не было, тк это чя.

- Вместо чя пьем сушеный млиновый лист. Всетки не голя вод, извиняясь з скромность угощения, скзл Зин.

- Д что вы, Зин! Вон вы сколько всего выствили. В городе двно уже отвыкли тк есть, - скзл Ктя, все больше и больше чувствуя рсположение к молодой женщине.

Ну дльше рзговор пошел кк-то см собой, Кте не потребовлось и вопросов-то здвть. Зин рсскзывл обо всем охотно, с полной откровенностью, чувствуя, ккой искренний интерес питют ко всей ее жизни городские девушки.

- Голодом пок не сидели, нет! Скзывют: в городх-то крй подходит. А у нс кк-никк все свое!

Кртошк, кпуст, овощ рзный, грибы вот. И брусники нсобирли. А вот с чем худо - с одевой. У менято кое-что было, ну, обхожусь, худо-бедно. А прень-то рстет. Ему штны ндо, споги ндо, полушубок, шпку ндо. А где их взять? У Кузьмы-то и у смого ничего не было, если что и остлось, - двным-двно перешил. А он у меня непосед, бедовый, н нем все кк н огне горит. - Зин лсково поглядел н притихшего з столом сынишку. Кирюшк потупился, покрснел, дергл себя з светлый чуб. Зин продолжл: - Зто уж и помощник он у меня! Во всем, во всем.

И н полях, и во дворе, и н огороде. Без него лихо бы мне было! Порой и зню, что мучю его рботой, непосильно десятилетнему з взрослыми тянуться, что делть? Нс ведь все-тки трое...

И тут Ктя впервые обртил внимние н печь, Тм кто-то шебршил, трогл знвеску, и он колыхлсь. Зин поймл ее вопросительный взгляд, пояснил:

- Свекровь со мной живет. И не тк уж сильно стря, болеет, уход з собой требует.

- Ну, сын-то грмоте учится? - спросил Ктя,

- Ох, и не говорите! Уж тк меня это точит - слов не нхожу. Пок не учится. Школы н выселке нету, отпрвить его в село - тоже мне не с руки. Ндо его во что-то одеть, обуть, н квртиру к чужим людям поствить, плтить з это. Д и с кормежкой непросто.

Тут-то, дом, когд: сыт, когд немножко и недоел - не умрет. А тм-то и это ндо дть и то привезти. А смое-то глвное: кк я без него? Мне и дров не с кем будет нпилить. И опять же зню - необходимо прня грмоте учить, кк? См-то я три зимы в школу ходил, не скжу, что хорошо грмоту зню, все-тки все, что нужно, и сосчитю и нпишу, при случе и другим дже помогу...

- А мне мм букврь купил, и я все буквы выучил, - робко похвстлся Кирюшк и снов покрснел и потупился.

- Вот и молодец! Теперь из букв слов учись соствлять, - скзл Ктя и лсково поглдил мльчик по его мягким волосм.

- Пробуем мы! Д времени-то у нс с ним недохвтк. Иной день тк он у меня нмучется, что едведв дотянет ноги до постели и зсыпет кк убитый...

"Ах, кк тебе непросто, кк тебе трудно!" - зглянув Зине в ее широко открытые глз, с сочувствием подумл Ктя.

Вдруг з окном злял собк, сердито, остервенело.

- Кто-то идет, - несколько встревоженно скзл Зин, порывясь встть из-з стол.

- Мм, я сбегю встречу, - рвнулся Кирюшк и в одно мгновение нкинул н себя шубу, нхлобучпл шпку.

- Не боится? - вопросительно поглядывя н Мшу, спросил Ктя.

- Отчянный! - воскликнул с гордецой в голосе Зин.

- А все-тки... вечер... темно, - скзл Мш и поднялсь. Кк и Ктю, Мшу сейчс беспокоило одно:

не вздумл ли Крпухин искть их н выселке? Лукто, конечно, не выдл девушек, он обещл это твердо, но вот зубоскл-стрик не только мог рсскзть, куд они нпрвили путь, но небось еще и поддел Крпухин: ты, дескть, Аник-воин, девок и тех не мог уберечь...

В змерзшие окн, зткнутые клочкми кудели, донесся скрип полозьев и бойкий голос Кирюшки, стрвшегося умерить рссвирепевшую Пльму.

- Ты сиди, Мш, - усдил Зин племянницу н прежнее место и подошл к окну, тщетно стрясь хоть что-нибудь рссмотреть. - Ну, кто приехл, тот уже все рвно нс не обойдет, - мхнул он рукой и вернулсь к столу.

Зпыхвшись, вбежл Кирюшк, с тревогой крикрул:

- Мм, к тебе зчем-то Евлмпий Ермилыч!..

Зин встл, повернулсь к полурскрытой дверп, смотрел туд, в сени, и лицо ее вдруг сделлось нпряженным, кменным.

Медленно вошел низкорослый мужик в рсписных пимх (крсные звитушки по белым голяшкм), в черном полушубке с воротником, в черной мохнтой ппхе. Ппху скинул, обнжив волостую круглую голову, широко рзмхнул рукой, придерживя кожную руквицу под мышкой, нчл креститься, устремив глз н икону, в передний угол.

- Здрвствуй, хозяюшк! - Голос у мужик неторопливый, но сиплый, глуховтый, простуженный или ндорвнный криком.

- Проходите, Евлмпий Ермилыч, проходите. Милости прошу, - склоняясь в легком поклоне и с дрожинкой в голосе скзл Зин.

- А уж нет, не пройду, Зинидушк, не пройду, По делу пришел, - почти лсково, но с ноткой згдочности в тоне, от которой можно было ожидть и рдостное и печльное, скзл мужик.

- Ну, тогд хоть присядь, Евлмпий Ермилыч. - И Зин придвинул тбуретку к мужику.

- И опять же, Зинидушк, не присяду. Дело не терпит.

- Коль тк - скзывй, Евлмпий Ермилыч, - сокрушенно проронил Зин.

- А ведь небось и см знешь, - тверже скзл мужик.

- Овес? - выдохнул Зин.

- Он, Зинидушк. Овес. И поспеши. Знешь см:

отечеству и црю-бтюшке поствляю. Ждть им неколи. Супостт прет орвой.

- Ну где ж я сейчс возьму его тебе, Евлмпий Ермилыч? Ведь он в поле, в клди. Его ндо привезти, высушить в овине, обмолотить, провеять...

- В мешки ссыпть и ко мне н двор привезть, - добвил мужик, нхлобучил черную ппху до смых глз и зкончил с угрозой: - Поспешй, Зинидушк.

Не вводи меня во грех.

Вышел, не оглядывясь, хлопнул дверью с силой, дже в промерзшем окне звякнуло стекло.

- Кто это, Зин? - недоуменно переглядывясь с Мшей, спросил Ктя.

- Хозяин.

- Хозяин чего?

- А скзть по првде, хозяин всего ншего выселк.

- По ккому же прву, Зин? У вс тут сколько дворов-то?

- Богтый он, Ктя. И по этому прву хозяин.

- Двно выселок существует? - поинтересовлсь Ктя.

- В двендцтом году переехли мы из сел. Вовек себе не прощу, что поддлсь н уговоры муж.

С первого дня столько мы хлебнули горького, что и теперь стршно...

- Ну-ну, Зин, рсскжи, пожлуйст, кк все было. - Ктя уселсь поудобнее. С первых Зининых слов он понял, что выселок - порождение столыпинской земельной реформы. Тысячи крестьян были увлечены црскими влстями и их кдетско-эсеровскими прихвостнями н путь, принесший им вместо обещнной смостоятельности и блгоденствия новое рзорение и чудовищные стрдния.

Ктя был еще совсем зеленой гимнзисткой, когд услышл от брт резкую критику политического курс црского првительств н рзобщение крестьянств и нсждение кулчеств способом выход крестьян н отруб и выселки. Потом он сотни рз стлкивлсь с этим, читя большевистские гзеты и листовки подпольных комитетов пртии. Однко, по ее предствлению, земельня проблем со всей своей остротой существовл лишь в центрльных губерниях России, в условиях помещичьего землевлдения и крйней огрниченности земельных угодий. И вот сверх ее ожидний здесь, в Сибири, крестьянство переживло те же смые беды, о которых с ткой стрстью говорили большевики тм, в России...

- Все нчлось, Ктя, - рсскзывл Зин, - со сходок. Жили мы в деревне тихо, мирно, тут вдруг зколыхлось все. Нехли ккие-то нчльники из волости, из город, нчли обещть мужикм молочные реки и кисельные берег, если они выделятся из обществ и отпрвятся н отруб. Мой-то муженек и клюнул н эту нживку... Молодой был, доверчивый, после смерти отц остлся з хозяин.

Нбрлось нс четырндцть семей. Землю нрезли, првд, быстро. Принялись перво-нперво перевозить постройки... Ну, пок нши избы стояли н месте, кзлось, вроде живем под крышей и век жить будем.

А тронули мы свою хлупу, и поползл он. Стояки и венцы подопрели, углы источил червяк. Н новом месте пришлось добывть лес, подновлять. Л н все время требуется, деньги. Ндворные постройки: мбр, хлев, бня - и того хуже. Рссыплись еще н месте.

Ночей мы с Кузьмой не спли, силы ндрывли, чтоб хоть мло-мло дыры-то злтть...

Земли тут окзлось с лихвой. Ндел нм нрезли щедро. От метки до метки две версты с гком. Л только пхотной земли - с лдонь. Все остльное то зболочено, то злесено. Весн пришл - ндо сеять, сеять негде. Опять мы впряглись с Кузьмой в непосильную рботу: днем корчуем, ночью лес и корневищ жжем... Урожй молодые земли дли хороший... Гляди, и жили бы с горем пополм. А тут вдруг эт лихомнк - войн... И окзлись мы, ббы, кк зйцы дедушки Мзя, н островке. Евлмпий-то Ермилыч и пончлу был с досттком, уж когд ббы остлись одни, взял он влсть нд всеми. В первый же год войны позбрл он все нши рскорчевнные земли. Все позсеял овсми. А с этого год и нс принудил сеять овес...

- А кк ему это удлось? - спросил Ктя.

- А удлось просто! Н овсе одном не проживешь:

человек не копь. Ну вот, он нм рожь н семен, мы ему овес в чистом весе. Из последних сил стрешься, девться некуд. Теперь, вишь, требует положенное, А мы ведь всю осень н его же овсх рботли. Н него - неделя, н себя - день... Еще, слв богу, помирному обошелся, кричть не стл. Видть, зметил, что в избе посторонние люди.

Пок мть рсскзывл девушкм о житье-бытье, Кирюшк прополз с лвки под стол и юркнул к ббке н печку. З день прень притомился, его клонило в сон. Ему, конечно, интересно было, что стнут рсскзывть о городской жизни гостьи, но мть принялсь говорить о своем, уж это скорого конц не предвещю. Знл Кирюшк, что любил его мтушк покукоьть про свою долю.

Ктя долго не отступл от Зины, стрлсь рсспросить ее обо всех детлях, вникнуть в првовые И экономические подробности предпринимтельской деягельности хозяин выселк. "Помещик, ростовщик, эксплуттор, угнеттель" - ткими словми отзывлось ее сознние н рсскз Зины.

После Кирюшки сдлсь Мш. Не дождвшись крнц рзговор Кти с Зиной, он легл н кровть, придвинулсь кк можно плотнее к стене, освобождя две трети кровти подружке, и уснул быстро и беззботно.

А Ктя и не думл о сне. Зглядывя в милое, доверчивое лицо Зины, он подбирлсь к смому глвному: в чем же Зин видит выход из этой постылой, изнуряющей человек жизни? А готов ли он см хоть ккую-то чстичку собственных сил отдть переменм, без которых дльше уж просто невмоготу?.

- Стеньку б Рзин, Ктя! Он бы поднял хоть смых смелых, - понизив голос и тоном полного доверия, кк смое сокровенное, единым вздохом скзл Зин.

- Один хрбрец что сделет? - слуквил Ктя, втйне желя, чтоб Зин выговорилсь до конц.

- Э, был бы зводил! - кк-то уж очень мечттельно выкрикнул Зин и, помолчв, добвил: - Нс, бб одних, не пересчитешь. А мужикм нонче тоже не легше! А только где он, Стеньк-то Рзин?! Крепко прижт нродишко, не ддут ему не то что спину рзогнуть, дже чуть голову приподнять...

Зин вздохнул и опустил свои крутые плечи, словно удрили ее по ключицм. И в этот миг Ктя вдруг почувствовл, что, ккие бы ей опсности ни грозили, кк бы ни сложились ее обстоятельств звтр, он не может уйти от Зины, не рсскзв ей о нзревнии в России социльной революции, о силх, которые в отличие от Стеньки Рзин доведут дело освобождения трудящихся до конц.

Умня, чуткя Зин слушл Ктю, сдерживя дыхние. Ей двно уже кзлось, что не могло н Руси не окзться людей, которые бы, видя ткое бедственное положение нрод, не здвли себе вопрос: где же выход? Ккими путями вывести огромную стрну из той глубокой пропсти, в которой он окзлсь?

И сейчс Зине было хорошо оттого, что в своих предчувствиях он не ошиблсь, что люди, для которых судьб нрод был превыше всего, стояли уже н своих местх. Понял Зин и другое: хоть Ктя и нзвлсь типогрфской подружкой Мши и дружил, видно, с ней не один год, по обрзовнию, по знниям был Он выше племянницы н две головы.

Свечк двно догорел, погсл. Ктя и Зин сидели в темноте. В уголок окн, оствшийся незмерзшим, вливлся в избу серебрящийся свет месяц. Железня печк гудел, рскленные ее бок пылли в темноте крсными фонрями, в дырочки дверцы пдли отблески плмени. З окном посвистывл ветер, поскрипывли н морозе стропил крыши, пригоршни колючего снег стучли в стену избы.

Ктя и Зин легли спть длеко з полночь. Зпн пристроилсь н кровти в прихожей, Ктя осторожненько, боясь рзбудить Мшу, рсположилсь рядом с ней. После ткого рзговор зснуть непросто. Зин перебирл в уме все, что ей рсскзл Ктя. Было чему подивиться! Впервые Зин узнл о подпольной пртии рбочих, о преступлениях првительств, бросющего нрод в кроввую бездну войны, о предтельстве в црской фмилии, о пройдохе и конокрде Гришке Рспутине, ствшем фктически повелителем в великом Российском госудрстве, о революции рбочих и крестьян, которую знющие люди считют неизбежной, кк снег в зимнюю пору или дождь с нступлением весны...

Оберегя покой подружки, Ктя лежл н одном боку, не рискуя дже повернуться. "Близится революция, близится... Уж если в сибирской глуши крестьянк мечтет о Стеньке Рзине, то чего ж еще ндо? Эт революция выстрдн низми, он будет делом их рук", - рзмышлял Ктя, борясь с этими мыслями, гнвшими сон прочь, и вместе с тем подчиняясь им, отдвясь их безудержному, стремительному потоку.

И все-тки он уснул. И дв-три чс спл крепко, без сновидений. А проснулсь тревожно, словно от толчк в мозг. Ей почудилось во сне, что кто-то плчет, сдерживет рыдния, рвущиеся из груди. Ктя открыл глз. Нд ней белел потолок, подсвеченный холодным блеском месяц. Рядом спокойно и глубоко дышл Мш. В ту же минуту Ктя услышл сдвленный всхлип. Он доносился из-з перегородки. Кте зхотелось немедленно вскочить и кинуться н помощь, но голос Зины остновил ее. Стрстным шепотом, рзносившимся по всей избе и прерыввшимся всхлипывниями, он кому-то говорил:

- Не пойду я з него, не пойду! Ну зчем он меня кзнит чуть не кждую неделю?! Не вдов я! Солдтк я!.. Живой Кузьм! Чует мое ретивое - живой! И шгу не ступлю из своей избы, пок не пройдет войн, не вернутся солдты по своим домм...

- Сгубишь свою крсоту, Зинид, - прервл Зинины стенния чужой женский голос.

- Уйди, Прсковья, не тирнь меня, уйди! - взмолилсь Зин.

Скрипнул дверь, потом зхлопнулсь, и голос переместились в сени и потонули тм. Нступило безмолвие.

Ктя смятенно поднял голову с подушки. Ей было стыдно, что он невольно услышл этот короткий, но до предел нпряженный рзговор, вероятно стоивший Зине больших душевных сил. Кте кзлось, что он подсмотрел в щелку интимную жизнь другой женщины. Гдко было ей, непереносимо стыдно. Но не только стыд жег ей щеки, ей было больно и горько з судьбу этой женщины, жлость к Зине схвтил ее з сердце.

"Боже мой, ккя же он подвижниц! Мло ей бед вдовьих, мло ей горя одинокой крестьянки, дже ее крсот, этот др природы, - и это оборчивется против нее", - рзгоряченно думл Ктя.

Потребовлись долгие минуты, чтоб возбуждение улеглось. Соизмерив еще и еще рз все происшедшее в тиши ночи, Ктя убедил себя, что ни в чем, совершенно ни в чем он перед Зиной не виновт. Ну, проснулсь не вовремя, ну, услышл, не догдвшись чемнибудь зложить уши... Стыд прошел нконец, вот боль, горечь не проходили, и сердце словно кровоточило, и Зин стновилсь близкой и дорогой, кк сестр, кк человек, с которым много-много прожито н этой желнной и жестокой земле.

А между тем утро приближлось. Зин возвртилсь из сеней, может быть, и с улицы и принялсь хлопотть возле печки. Он двиглсь по избе осторожно, ухитряясь дже поленья зсовывть в печь без стук. Но вот поднялся Кирюшк. Мть несколько рз шикл н пего. Д только легко ей было прикзывть. Он рзливл по чугункм воду, готовя пойло корове, толок в ступе свекольную ботву свинье... Попробуй-к притронься жестяным ведром к чугунку, чтоб никто этого не услышл...

Ктя встл. Мш очнулсь и поспешил одеться.

Они умылись из рукомойник, висевшего нд лохнью около двери.

Зин схвтил подойник, нмеревясь пойти доить борову. Но Мш перехвтил из ее рук белое ведерко и вызвлсь зменить Зину. Хотя теперь он и городскя жительниц, и одн рук у нее не в порядке, все-тки не пристло ей збывть крестьянский труд.

Звтркли богто: вреня кртошк с укропом и солеными грибми, молоко, пренки из брюквы - пхучие, слдкие, всю ночь протомившиеся в вольном духу в печи, в глзировнном горшке.

Рди гостей хозяюшк снов не пожлел свечку, перерезл ее пополм, зплил в двух местх: нд столом у божнички и в прихожей, Когд рссвело, Мш объявил, что пор в путь.

Зин провожл девушек до смого лог. Н прощние поцеловл Мшу, Ктю обнял крест-нкрест, крепко прижл к себе. Крсивые, полные губы Зины скорбно вздргивли, строгое лицо ее было печльным, большие густо-серые глз излучли добро пополм с печлью.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

В Лукьяновку пришли к вечеру - приближу тет, семерки. Петляя по широким извилистым улицм сел, Ктя присмтривлсь к строениям. Дом кк н подбор: бревенчтые, с просторными окнми, с рсписными нличникми; обнесены высокими зплотми; ворот крепкие, из отборных тесин, по стойкм рзбросны выпиленные укршения - кедровые шишки, собки, петухи, просто решетки.

Пхло смолевым дымом, жженым кирпичом, рзмоченным березовым листом.

- Бнный день сегодня. А звтр в Лукьянову прздник - выход охотников из тйги. Ккое веселье было прежде, до войны, ужс! - объяснил Мш, видя, что Ктя с интересом присмтривется к улицм?

сел, принюхивется к зпхм, которых в городе - век проживи! - ни з что не встретишь.

А вот и родной дом Мши. Он стоит чуть н отшибе от сел. В ст шгх от него - крутой берег, под ним - извилистя речк в круглых омутх, окруженных ельником, пихтчом, черемушником.

Дом пятистенный, с пристройкой и, видть, стоит не первый десяток лет. Бревн изрядно почернели, крыш покосилсь, окн без нличников, в зплоте зияют дыры, ворот местми в проломх и рспхнуты нстежь. Срзу видно, что хозяев не прячут свою жизнь от посторонних глз, д и добр у них без избытк - все в доме. Амбр без змк, железной проволоки с цепью не видно, и кутух пустой. Кобели не сидят н привязи, кк у других прочих. Стеречь нечего.

- Дед еще дом рубил. Говорят, лес-то строевой туг же вот по бугорку рос. Ну, он и рзмхнулся, сгрохл эткий срй, - зметив, с кким любопытством осмтривет Ктя жилище Лукьяновых, скзл Мш.

- А может быть, богто жить собирлся? - усмехнулсь Ктя.

- А кк же! Тут, в трктовых селх, кждый о собственной лвке думл. Ну чще всего дело кончлось постоялым двором. Хорошо, что ночевлыциков было предостточно. Одн полиция порой знимл полсел.

- И у вс постоялый был?

- Ссыльные жили. У них отец и нучился умурзуму. Ну, д впрочем, см все узнешь, - поспешил зкончить Мш, тк кк они подошли к воротм.

Мть Мши, Ттьян Никноровн, двно уже зметил девушек в окно. Однко нвстречу дочери он не спешил, стрясь рзглядеть, с кем же идет Мш.

Мтери приходилось подолгу живть в городе, и он знл всех товрок своих дочерей, рвно кк и приятелей сын. "Ккя-то новя у Мйгутки подружк", - решил Ттьян Никноровн и, нкинув полушлок н плечи, вышл н крыльцо.

- Ой, доченьк, что с тобой стряслося? - зпричитл Ттьян Никноровн, увидев, что рук у Мши плотно збинтовн.

- Ничего стршного, ммня. Плец нрвл, - успокоил Мш мть и поцеловл ее в губы. - Ну Это моя подруг - Ктя. Вместе в типогрфии рботем. - Мш слегк посторопилсь, чтоб мть могл поздоровться с Ктей.

- Опять Ктя? Ну и везет тебе! Проходи, Ктя, в дом, проходи, приветливо пожимя руку и зглядыБя Мшиной подруге в лицо, говорил Ттьян Никноровн. - Кндршин-то Ктя, дй ей бог вечную пмять, чстенько к нм нведывлсь. Уж ткя был веселя! Ни з что не подумешь, что смерть в груди носил...

Мш вырзительно взглянул н Ктю и перевел глз н мть.

- И предствь себе, ммня, и эт Ктя - тоже Кондршин. Только у той в фмилии после буквы "к"

шл букв "", у этой "о". Тк ведь, Ктюш, в документе у тебя нписно?

- Тк, Мш, тк, - слегк смутившись, подтвердил Ктя и посмотрел н Мшу с блгодрностью, пок до конц не понимя, зчем потребовлось подружке столь поспешно ссылться и н документ, и н обознченную в нем фмилию.

Ттьян Никноровн открыл дверь, пропустил девушек в сени, но тут же обогнл их и в дом вошл первой.

Девушки сбросили плтки, полушубки, сняли и пимы, двя отдохнуть ногм. Ттьян Никноровн достл с печки две пры толстых шерстяных носков, подл и дочери и Кте.

- По полу холодом тянет, - объяснил он.

Ктя присел н тбуретку возле железной печки, пыхвшей горячим теплом. В чугунке, всунутом нижней чстью в круглое отверстие, булькло и посвистывло врево. Крышк н чугунке изредк вздргивл, подсккивл, и по дому рзносился вкусный зпх.

Мш позвл Ктю осмотреть дом Лукьяновых.

Кстти, ндо было поближе приглядеться и к Ттьяне Никноровне, которя не сидел н месте, сновл по комнтм туд-сюд.

В доме было чисто, уютно, хотя и пусто. Мебель во всех комнтх одинковя: шкф, стол, скмейк, кровть, две тбуретки. Все некршеное, но глдкое, выровненное искусным фугнком и отполировнное суконкой со спиртом.

- Отец все смстерил. Сухой кедр, - скзл Мш и лсково поглдил лдонью по столу.

В горнице, отделенной от кухни узкой проходной комнткой, Ктя подошл к простенку, звешнному фотогрфиями в рмкх, но рзглядеть ничего не удлось: стемнело.

Мш зметил неудчу подружки, подшутил:

- Ну ничего, Ктюш, звтр посмотришь. Ночевть кк рз здесь будешь. В Лукьяновке, кк везде, осветиться нечем.

Но Мш был не прв: Ттьян Никноровн зжгл в прихожей светильник и ззывл девушек ужинть.

- Кк чисто у вс, тетя Тня! Блеск везде! -похвлил Ктя хозяйку. Сколько же времени тртите н ткую чистоту?

Только теперь Ктя рссмотрел непоседу Ттьяну Никноровну. Ей, вероятно, было около пятидесяти лет.

Он был среднего рост, смугля, черноглзя, с сильно очерченными бровями. Н круглом миловидном лице выдвлись скулы, и, пожлуй, они-то и зствляли думть, что среди предков женщины были предствители коренных нродностей Сибири. Порзили Ктю руки Ттьяны Никноровны - ккуртные, точнее скзть, изящные для крестьянки и бесконечно подвижные, деятельные. Чувствовлось, что они привыкли к рботе и не терпели покоя. Он без устли передвигл посуду, перетирл ее длинным полотенцем с вышивкой по концм. Двиглсь Ттьян Никноровн быстро, бесшумно, словно ктилсь. И было в ней что-то схожее с колобком. Может быть, это впечтление создвлось потому, что все формы женщины были округлые, хотя нзвть ее толстой или дже полной Ктя не решилсь бы.

Похвл гостьи не остлсь незмеченной. Полотенце пробежло по одной трелке, по другой. Ттьян Никноровн взглянул в упор, и что-то луквое сверкнуло в ее черных глзх.

- А кому, Ктюш, сорить-то? Сорить некому! Стрик мой дом почти не живет, детки рзлетелись, кк птенцы из гнезд. Ссыльных в ншем селе тоже теперь не держт. Н постой пускть некого.

- А почему не держт, тетя Тня?

- У влстей опск н уме. Вышли нши мужики из доверия. Теперь гонят ссыльных н крй белого свет. А при них все ж нм, ббм, было сподручнее.

И дров, бывло, помогут нвозить, и дом без призору не оствлся... Д и подрбтывл я немножко: еду готовил, стирл... Нрод-то все, првд, безденежный, но зто честный. Случлось, здлживли мне чуть не з год. А кк денежный случй у них выпдет - все до полушки отддут, уж извинений и блгодрностей не сосчитешь.

З чем Мш рсскзл мтери о посещении выселк, о ночевке у Зины, о ее житье-бытье.

Ттьян Никноровн похвлил дочь:

- Уж кк хорошо сделл, Мшут, что к Зине зшли, проведли ее! Тяжело ей живется, сколь уж лет он ни вдов, ни мужнин жен. Видть, згиб Кузьм в плену... Если б убитый был, кк-нибудь д прозилбсь. Не один он в бой-то ходил. Видели б друзья-товрищи. А тут кк обрезло. Ни весточки. А Зину я люблю, Ктюш. - Ттьян Никноровн почему-то повернулсь к Кте и именно ей хотел сообщить о своем отношении к золовке. - Я когд пришл к Степну, он совсем-совсем девчонкой был - годов пяти-шести, не больше. Росл н моих глзх. Подростком был сухя, костистя, белобрыся, длиннонося дурнушк. Все, бывло, мы со свекровью рссуждли. "Ой, Тня, - говривл т, - и в кого у нс Зинк ткой дурнухой уродилсь?" А мне и тогд кзлось - выровняется в девичью пору Зин, нльется и силой и сокми.

И првд. Годм к шестндцти округлилсь нш Зин, стл прямо кк писной. Нчли прни по ней сохнуть. А он кк зприметил Кузьму - и уж не свернул с тропки... Тк я по ней стосковлсь! И вроде рядом, между делом не сбегешь. Д при моей-то беспокойной жизни. Ведь, считй, Ктюш, н три дом живу: здесь приглядеть ндо, о деткх в городе позботиться ндо, и мужик живет в тйге н отшибе -- тоже не чужой, венчный. Его обогреть, обиходить нужно. А тм еще стрший сын Пвел н фронте - вестей от него нет. По нему сердце болит.

Ттьян Никноровн любил свою семью, своих детей пылкой любовью. Зговорив о дочерях и сыновьях, он не утерпел и чуть-чуть похвстлсь:

- Уж не зню, умные ли, крсивые ли мои дети, только дуркми их никто не нзывл. Не слышл.

И безобрзными тоже никто не нзывл. Вырстил их в целости. И с рукми и с ногми. И все хорошо слышт, и видят, и не зики...

- Ммнь, вот не уродил ты нс с Дусей ткими крсивыми, кк тетя Зин, - с усмешкой перебил Мш.

Ттьяну Никноровну выпд дочери нисколько не здел. При всей пристрстности к своим детям он умел в оценкх быть трезвой.

- Крсивых-то людей, дочк, не шибко много. Видть, господом богом от сотворения мир тк предписно. А только счстье не в одной крсоте. Есть крсивые, бездушные...

Ктя слушл Ттьяну Никноровну, и мгновениями в пмяти всплывл ее мть. Он остлсь тм, длеко, в Петрогрде, но стрнно - ни вчер, ни сегодня, когд он вплотную столкнулсь с одной женской судьбой, с другой, ее не посетило желние видеть Агпию Влерьяновну. Мть остлсь длекой не по рсстоянию - по взглядм н жизнь, по отношению к людям п миру. И от сознния этого было сейчс нехорошо, пусто н душе.

Ттьян Никноровн чутким мтеринским инстинктом уловил здумчивость Кти, спросил:

- А твои, Ктюш, родители где? Кк они живутпоживют?

Ктя от неожиднности дже зрумянилсь. Сочинить с ходу удобную в ее положении версию о родителях он могл бы, но после стольких чистосердечных слов врть, городить околесицу было бы просто кощунственно. В жизни случются минуты, когд откровенность зслуживет только откровенности - и ничего другого.

Мш понял, кк трудно Кте. Стрясь выручить ее, он зговорил что-то мловрзумительное о Дусе, но подвить вопрос Ттьяны Никноровны не удлось, Вопросительное выржение н ее лице оствлось непогэсшим.

- Я ведь нездешняя, тетя Тня, - скзл Ктя, мучительно подыскивя слов. - Мои родители в Петрогрде. Я с нилш двно не живу. И брт не живет, Мы - особо, они - тоже особо...

Мш беспокойно зерзл, поскрипывл под ней рссохшяся тбуретк. Он уже кое-что знл о Ктиных взимоотношениях с родителями из ее рсскз в дороге и понимл, что нельзя ей быть в этом откровенной .. В семье Кти причины рсхождений родителей с детьми были очевидны кждому, чуть только скжи о них. "И почему он ничего не придумл? И зчем мме пондобилось здвть этот вопрос?.." - не зня, кк дльше помочь Кте, с беспокойством думл Мш.

Но Ттьян Нпкыоровы см почувствовл, что девушке ответить непросто.

- Не склеилось, - вздохнул он, поглядывя н Ктю кк н сироту, глзми, полными жлости и сочувствия. - И в деревнях ткое бывет, Ктюш. Иные родители живут с сыновъядш до стрости, большими семьями. А у иных, кк сыновья женятся, срзу дело н рздел идет. Ну и мыкют горе! При совместной-то жизни один конь - все-тки копь, тут иной рз хоть руби его пополм, то и н три чсти.

Ттьян Никноровн рсскзл Кте о стршных случях, которыми сопровождется рздел имуществ.

Иной рз ссоры при рзделе тянутся сутки, двое, вспыхивют дрки...

- У нс, првд, в Лукьяновке, потише, чем в других местх, продолжл рсскзывть Ттьян Никноровн. - А все оттого, что есть мировой судья, слв богу, пок живя. Зовут Ммик. Струх. Говорят, скоро сто лет стукнет. В ткие годы многие из ум выживют, эт ноборот. Из себя хиля, в чем душ держится, ум - плт и год от году все мудрее.

Ктя очень зинтересовлсь струхой, попросил Ттьяну Никноровну кк-нибудь покзть ее.

- Нет, Ктюш, не обещю. Злегл Ммик теперь н печь до весны. А вот кк обогреет по весне, перед псхой, он опять н звлинку выползет. С дочерью живет. Сынов покрошил войн. Стрших дв пли еще до японцев, млдшего згубил гермнец.

- А почему Ммик? Это что, ее имя? - спросил Ктя.

- Нет, прозвище. Ммык - это по-ншему, по-деревенски, вроде мть всех. А зовут ее Степнид, по отцу Семеновн.

- Ну все-тки, тетя Тня, попробуйте сводить меня хоть одним глзком н нее взглянуть. Кк интересно ткого человек увидеть!

- Лдно, Ктя, придумем ккое-нибудь зделье и сходим к ее дочери. Авось увидишь ее н печке, - пообещл Ттьян Никноровн и зговорил о другом: - Ну, девчт, пор спть. Звтр кк-никк прздник в Лукьяновке. Гляди, и нш отец придет...

Быстрые руки Ттьяны Никноровны змелькли, и стол, зствленный смовром и трелкми, збелел под белой сктертью с нпуском чуть ли не до смого пол.

2

Ктя спл долго и крепко. Открыл глз и не поверил: в доме светло, в окно зглядывет солнышко, почти кк летом, только холодное, негреющее. Взглянул Ктя н окн и чуть не крикнул от восторг.

Рсписны они ткими узорми, что человеку и в голову никогд не придет. Походят узоры и н обычную сибирскую пихту, щедро рскинувшую свои лпчтые ветви нд землей, и н причудливый ппоротник, и н ккие-то зморские рстения: пльму, ннс, бнн.

"Недром говорят про мороз, что он кудесник", - подумл Ктя.

Оделсь. Со второй половины дом, через прикрытые двери, доносились голос Ттьяны Ннкноровны и Мши. "Ну и зсоня я! Люди двно уже делом знимются", - упрекнул себя Ктя и зспешил к двери.

Но вдруг остновилсь и резко повернул нзд.

"Ой, ой, скорее фотогрфии ндо посмотреть". Почему ее потянуло в сей же момент к фотогрфиям, он не могл бы объяснить. Рздумывя нд этим и потом, позже, он зходил в тупик: "Инстинкт? Но что знчит инстинкт? Инстинктом можно почувствовть опсность или предугдть что-то более простое и логичное.

Но вот идти с одним нмерением - мгновенно и неосозннно изменить его... Тйн человеческого чувств...

Большя и пок не рзгдння тйн..."

Ктя почти подбежл к простенку, звешнному фотогрфиями в рмкх, и словно змерл. Рботли только одни глз - живые, искрящиеся, переполненные выржением жгучего интерес, любопытств, стрсти узнть, изведть.

Глз Кти здержлись н смой крупной по рзмеру фотогрфии. Н ней были изобржены две солдтские семьи. Мужья в мундирх, с погонми н плечх, сидели н стульях, опершись локтями н круглый столик, жены стояли з ними, держ н рукх детей.

В одной из женщин Ктя узнл Ттьяну Никноровну. Вероятно, н рукх у нее был ее стрший сын, нходившийся сейчс н фронте. Солдт, который сидел ближе к ней, и был Степн Лукьянов. Ктя вгляделсь в его лицо, пытясь нйти хотя бы отдленное сходство с Мшей, но фотогрфия сильно выцвел, и лицо Мшиного отц рсплылось, стло пятном. Потом Ктя внимтельно осмотрел и другие фотогрфии - их было не меньше десятк. Но вот он взглянул н крйнюю фотогрфию спрв, и у нее словно сердце остновилось. Прямо н нее смотрел веселыми, смеющимися глзми Вня Акимов. Вня был в длинном дождевике, в болотных спогх, без фуржки, с взъерошенными волосми. В одной руке он держл топор, в другой - щуку. Хвост щуки лежл н земле, и если б Акимов мог ее вздернуть выше, вероятно, голов щуки окзлсь бы н уровне его глз. Узнл Ктя и того человек, который стоял рядом с Акимовым. Это был профессор Венедикт Петрович Лихчев.

Он, кк и Вня, в болотных спогх, в дождевике, в широкополой прусиновой шляпе. Стянув морщины своего лиц к толстому носу и скосив круглые глз н Акимов, профессор комически изобржл испуг.

В первое мгновение Ктя глзм своим не поверил. "Уж не кжется ли мне? Нверное, кжется...

И все потому, что беспрерывно думю о Вне, о его судьбе", - пронеслось в голове Кти. Он встл н носки, вытянул шею, и вдруг ей покзлось, что Вня взглянул ей в глз. "Он! Он! Но кк окзлсь его фотогрфия здесь? Ккими ветрми знесло ее сюд, в это длекое сибирское село, в этот крестьянский дом?" - спршивл себя Ктя.

Ей зхотелось сейчс же выбежть в прихожую, откуд по-прежнему доносились голос Мши и Ттьяны Нпкноровны, и узнть у них обо всем этом. Но тут же он сдержл себя. Ни Мше, ни Ттьяне Никнорозне он не могл скзть ни о подлинной цели своего приезд в Томск, ни о своем знкомстве с Акимовым и профессором Лихчевым. Все это могло ннести непопрвимый вред конспиртивным пртийным связям. "Кк-нибудь см рзузню", - успокоил себя Ктя и легл н кровть, решив немножко повременить с выходом в прихожую, спрвиться с волнением, которое отзывлось зычными удрми в виски.

"Вня, Вня... Знл бы ты, в ккой дли и при кких невообрзимо стрнных обстоятельствх повстречл я тебя", - мысленно обрщясь к Акимову, думл Ктя.

Послышлись легкие, осторожные шги Мши.

- Ктюш, ты не зболел? Мы с ммой тебя все ждем-пождем. Чй пор пить. - Мш поглдил Ктину спину.

- Я сейчс, Мш, встю. Здоровье хорошее, нстроение нормльное. Ноги вот поднывют после ткого пути. Ну ничего, пройдет. - Ктя поднялсь с постели и встретил озбоченный взгляд Мши. Подружк по-видимому, обеспокоилсь з нее не н шутку.

Через полчс Ттьян Никноровн угощл девушек прздничным звтрком. Ее шустрые руки стремительно поствили н стол втрушки с творогом, сковороду обжренного кртофеля, сотовый мед. Втрушки Ттьян Никноровн нзывл шньгми, и Кте они покзлись восхитительными. В Петрогрде Ктя иногд покупл втрушки н звтрк, торопясь то н знятия н курсы, то по кким-нпбудь поручениям брт. Но те втрушки, может быть, только формой нпоминли эти, сибирские, в остльном решительно уступли.

- Тетя Тня, кк это вы ухитрились тк вкусно испечь их? - спросил Ктя, с удовольствием втягивя дрожщими ноздрями зпх шньги.

- Хитрого, Ктюш, ничего в том нет. Тесто звел$ н кислом молоке. Утром в подбой добвил мслиц кусочек. А потом они у меня, выктнные хорошенько, вытрунились. Посдил их в вольный дух, чуток сметнкой поверху покрыл. Они потому ткие зрумяненные. - Ттьян Никноровн рсскзывл охотно, с улыбкой снисхождения к девушке, которя еще не обучен тйнм домшнего хозяйств, но непременно обучится, ибо от женской судьбы не уйдешь и, хочешь не хочешь, жизнь с тебя свое спросит.

Ктя никогд не был чревоугодницей, дже ноборот: он ел все с одинковым ппетитом, и ждность к еде был ей неведом, но единственно, к чему .он испытывл повышенное влечение, - к свежему тесту, Он знл, что ткое влечение интеллигентные женщины в Петрогрде осуждли, тк кк это вело к полноте. Но пок Кте эт угроз кзлсь несерьезной. Ее молодой, деятельный оргнизм отлично удерживлся в смых идельных пропорциях.

После звтрк девушки ушли в горницу и принялись готовиться к выходу н улицу. Собственно, Кте готовиться особенно было нечего. Одеждой он рсполгл только той, которя был н ней. У Мши сбереглось кое-что в ящике мтери: кшемировый белый плток с крупными цветми, врежки с голубой кймой, шерстяные чулки, вязнные бело-сине-крсной ниткой в стрелку. Мш приоделсь, долго крутилсь перед зерклом, и Ктя про себя решил, что делет он это неспрост. "Видть, ухжер у нее в Лукьяновке живет", - подумл он, но вслух ничего не скзл, чтоб не смущть подружку.

Мш предложил Кте кругленькую бночку с румянми, и Ктя откзывться не стл. Ккой девушке в ткие годы не хочется быть еще более привлектельной?!

3

Глвня улиц Лукьяновки, прямя кк стрел, уже пестрел от нрод, когд девушки по зметенному снегом проулку вышли н середину сел.

День выдлся ясный, солнечный, тихий, хотя н оттепель не было и нмек. Ктя и Мш щурились, зслоняли глз лдошкми. Снег искрился от лучей солнц, переливлся синими, зелеными, голубыми огонькми.

Нрод тянулся н крй сел - к мосту. Кк у всех трктовых селений, у Лукьяновки - один въезд, один выезд. Сюд, к ровной поляне, окруженной березняком, стеклись, подобно ручейкм, некоторые проселочные дороги от зимок, хуторов и новосельческих поселков. Сюд же вели и тропы, по которым охотники возврщлись с промысл из длеких тежных угодий.

Именно здесь, н этой поляне, происходили проводы рекрутов в рмию и встречи демобилизовнных солдт. Здесь в летнее время молодежь устривл шумные игрищ с хороводми, кострми, состязниями в удли и ловкости.

Ктя шл рядом с Мшей, с любопытством присмтривясь к постройкм, д и к людям, которые обгоняли их, стремясь все туд же, н поляну. Ктя ничем не отличлсь по одежде от девушек Лукьяновки, и никто не обрщл н нее особого внимния. Идет Мрья Лукьянов с подружкой - ну и иди себе н здоровье, кому ккое дело? Лукьяновк не простя деревня, где кждый новый человек - невидль, . трктовое село с церковью, кбком, двумя купеческими лвкми, постоялыми дворми. З годы войны, конечно, попритихл трктовя сует, но не згсл совсем. И обозы идут, и одиночные подводы скчут, и этпы ссыльнопоселенцев движутся. Посторонний человек в Лукьяновке не редкость.

А вот кто приметил Ктю тотчс же, тк это лукьяновские прни. Стояли они н бугорке возле мост, шгх в тридцти от дороги, грызли кедровые орехи, тихомирно о чем-то рзговривли, поглядывли н прохожих. Еще издли они приметили девушек, девушки их.

- Смотри, Ктя, сколько квлеров собрлось! - с усмешкой скзл Мш. И хоть в ее голосе не было рсобой почтительности, Ктя зметил, что лицо подружки зрделось, он поспешно попрвил полушлок н голове. "Видть, и ее избрнник тм же", - подумл Ктя и принялсь пристльнее рссмтривть прней.

Числом их было изрядно - десятк полтор-дв.

Вглядывясь в облик прней, Ктя рзделил их ндвое: одни только еще входили в свою пору, едв-едв миновв черту мльчишеств, другие уже пожили, повидли белый свет, познли беды и горе. Двое сутулились н костылях, один стоял с пустым руквом, зткнутым з опояску, еще трое переминлись н деревянных ногх. Не успевшее почернеть дерево протезов, вытеснных из обрубков березы, выделялось среди черных и серых пимов. Прни были в полушубкх и зипунх, в мохнтых шпкх, в собчьих, лосевых, овечьих руквицх. Трое не сбросили еще шинелей и серых солдтских ппх, может быть, после госпитльных мытрств и побывки дом вновь готовились к отъезду в свои чсти.

Когд девушки приблизились к прням н смое короткое рсстояние, один из них игриво крикнул:

- Нше вм, Мрия Степновн! Подвертывй сюд. Кк рз и с подружкой познкомишь.

- Отц иду встречть, Петя, - попытлсь отговориться Мш.

Но прни пришли в движение: зглдели, змхли рукми, ззывя девушек к себе. Мш зколеблсь, остновилсь, вопросительно посмтривя н Ктю.

- Двй, двй, иди к нм, Мшух! С ншего бугр дльше видно, - не унимлся прень, которого Мш нзвл Петей.

- Подойдем к ним, Мш! Не съедят же они нс, - скзл Ктя, чувствуя, что подружк втйне желет этого.

Увидев, что девушки свернули с дороги и по истоптнному снегу идут к ним, прни кк-то вдруг змолкли, подобрлись, мгновенно сменив озорство н серьезность.

- Здорово, ребят! Ручкться не стну. Пльцы у меня болят, - скзл Мш и, зметив, что прни рссмтривют Ктю, отрекомендовл ее: - А это Ктя Кондршин. Вместе рботем, вместе живем. Ну вот и в Лукьяновку пришли вместе.

- А что ж, пригожя дпвчинк! Нм ткие пригодятся. Нши лукьяновские прни до девчт стрсть ккие любители. И полскть могут и рзбирются, что гуд комлем лежит! И девку ббой сделть тоже знют кк, - поблескивя из-под ппхи нгловтыми глзми, с вызывющим смешком проговорил один прень. Но слов его встретили по-рзному: подростки зхихикли, взрослые прни нсупились, считя подобное бхвльство неуместным, особенно перед незнкомой девушкой.

Мше стыдно стло перед Ктей з выходку прня.

Он окинул его ненвидящим взглядом, сдерживя ярость, охвтившую ее, скзл:

- И дурки среди лукьяновских прней встречются. Не много, но есть. А первый дурк - Петьк Скобелкин. У него язык кк помело, все нечистоты выгребет!

Рздлся дружный хохот. Н этот рз взрослые прни не скрывли своего одобрения. Покчивясь н костылях, прень в солдтской ппхе, поглядывя н сконфузившегося Петьку, скзл:

- Ну что, получил?! Вот тк всегд будет, когд внчле скжешь, подумешь только потом.

- Отбрил Мшутк!

- Городские! Они, брт, не ншим чет!

- Утрись, Петьк! Твоя крт бит, - хохотли прни.

Мш см прекртил глдеж. Ей неприятно было з свою жестковтость. Петьк Скобелкин жил по соседству с Лукьяновыми и, будучи год н три моложе Мши, знл многое о ее взимоотношениях с Тимкой Черновым, выполняя не рз роль почтльон и курьер.

- Ну лдно вм ржть-то! Прень чуть оступился, вы обрдовлись срзу, н потеху его подымете, - скзл Мш с упреком в голосе.

Прни присмирели, Петьк посмотрел н Мшу совсем уже дружелюбными глзми. "Умеет Мш рзговривть с прнями. Н эту муж легко узду не нбросит", - подумл Ктя, продолжя всмтривться Б лиц прней. Ее особенно знимли фронтовики. Ко всему, что здесь происходило, они относились с ккойто сдержнной снисходительностью, кк к чему-то ненстоящему и длекому для них. "Ну лдно, ребят, лдно, збвляйтесь, пок не пробил вш чс, не удрил нд вшей головой гроз, не бросил вс судьбин в преисподнюю войны". Именно ткой смысл рздумий видел Ктя в глзх фронтовиков - кких-то уже пригшенных, тронутых стрднием, тускло светящихся печлью.

- Н вечерку, Мш, приходи ноиче, - с подчеркнутой учтивостью скзл прень н костылях. - У Мтрены Илюхиной собиремся. И подружку приводи. Кк ее зовут-то? Ктя? Не стршись нс, Ктя, не бойся. Лукьяновские ребят в обпду не ддут. И не все мы ткие зубосклы, кк Петьк. Приступит нужный чс, и о жизни можем поговорить, хотя грмот нш куця и гзет читть нм не доводится.

Мш слушл фронтовик кк-то уж очень почтительно, с звороженным видом. Он стоял н костылях, чуть опустив голову, но, когд девушк вскидывл н прня глз, пуще всяких слов кричл ее душ: "Зови, Тим, зови!"

"Вот он и есть ее избрнник. Он, он", - скзл Ктя см себе, поглядывя н Мшу и видя, кк преобрзилсь ее подружк под нтиском чувств, которые, если б дже он попытлсь их спрятть, все рвно прорвлись бы нружу.

- Кть, сходим? - спросил Мш счстливым голосом.

- Сходим, Мш, обязтельно сходим, - скзл Ктя, с блгодрностью посмотрев н прня с костылями.

Высокий, прямой, с открытым лицом, большими синими глзми, он рсполгл к себе, вызывя в душе доверие. По годм он, возможно, был стрше всех н поляне. Но, может быть, лишь тк кзлось. Войн никого не молодит.

- Охотники идут! - крикнул кто-то с дороги.

Прни здвиглись, потянулись поближе к мосту.

Ктя пошл з ними, оствляя позди себя Мшу и прня н костылях. Он слышл, кк те зговорили о чем-то вполголос, торопливо и тревожно. Ктя ускорил шги.

4

Выход охотников из тйги... Чем-то это нпоминло возврщение моряков из длекого плвния. В Петрогрде Кте довольно чсто приходилось нблюдть приход корблей. Иногд из Стокгольм доствлялсь с "окзией" пртийня почт. Получть ее Ктя умел кк никто другой. Изобрзит тоскующую невесту, то и молодушку, нетерпеливо пырнет по трпу внутрь проход, тм уже кто-то из мтросов или кочегров нготове. Мгновение и почт в зпсном крмне жкетки...

Долго н берегу толпятся люди, ожидя выход "единственного", "родного". Не кждый может покинуть свой пост немедля. Поцелуи... Объятия... Рсспросы... Осмотр зморских гостинцев... Счстливое шествие к дому, где ждут дети, мтери, любимые...

Ктя стоял в толпе н мосту, опершись н почерневшие от дождя и ветр стропил, жмурилсь от ослепительного блеск, кким был злит весь простор з селом, охвченный от горизонт до горизонт снегом и солнцем.

От ворот поскотины приближлся Мелех Чусин со своим сыном Николкой, полудурком. Чусинский двор в Лукьяыовке - один из смых бедных. Детей у Мелехи с женой Феклой дюжин. И все погодки. Когд соберутся вместе белоглзые, светловолосые, вихрстые, кжется, что кто-то сыпнул их из кузов, кк грибкую семейку. Ребятишки и в смом деле нпоминют грибы-белянки. От постоянной голодухи они тонконоги, юнкоруки, прозрчны, одежонк подрн, едв прикрывет бескровные тел. Тк и кжется: березовый осенний лист кружился-кружился в воздухе и нконец упл нземь, угдв н шляпку гриб, приклеился нмертво, будто вырос тут.

Чем ближе стновилось от мост до Мелехи, тем сильнее гудел толп. Острословы - в первом ряду, н виду у всех. Секут словми, кк кнутми.

- Ну, Мелех сейчс удивит мир!

- Небось всех зверей в тйге со своим нерзумным поистребил. Чем жить, мужики, будем?

- А может, Николк обженишся тм?

- Н ком?

- Н медведице!

Смех нрстет. Слышится гогот. Толп колышется от озорстг и веселья. Тут немло тких мужиков, которые от Мелехи Чусин отличются то ты о мепышгм числом детей, по досттку - ровня с ним. Но кому не зхочется призбыть собственною нужду, чтоб вот тк, беззботно, лихо, потешиться н всем миру нд другим бедняком?

Мелех - неудчник, неумех, жизнь его гнет безжлостно, кк ветер былинку в поле. З что ни возьмется Мелех - дело не клеится, труд и время пропдют ни з понюх тбку. Вот и охот... Мелех еще и рт не рскрыл, толп уже знет: бог обидел Мелеху, успех у него быть не может. Удел его один: тужить, тужить, что не удлсь жизнь, не выпло счстья...

Скинув с головы дрную шпку, Мелех мшет ею, клняется нроду.

- Здорово бывли, селяне! Мир и почет вм! - кричит он толпе слбым, писклявым голосочком и дет подзтыльник своему полудурку, принуждя того клняться нроду.

Толп быстро поглощет Мелеху с Николкой. Они н середине мост, в плотном людском кольце. Николк снимет с плеч тощий мешок с добычей. Мелех рзвязывет его, вытскивет связку беличьих шкурок.

Хочешь не хочешь, покзывй, сколько добыл!

Ткой обычй исстри в промысловых селх. Коли слвно добыл, воздст тебе молв достойное, возведет тебя в смельчки, в случе зслуги и героем нзовет.

Охот, промысел - рукомесло смых отвжных.

Дни и ночи в тйге. Куд ни ступи - опсность. Чуть ззевлся - зверь тут кк тут. Росомх и рысь поджидют тебя сверху, с деревьев. И "ох" не успеешь вымолвить, кк остнешься без глз, с голым черепом, с перекушенным горлом. А с земли, из-под кждой коряги может всплыть в одно мгновение медведь с тяжелыми лпми, поднятыми н уровень твоей головы.

А лес? Он друг твой и врг твой. Если не умеешь зпоминть примет, если не знешь, по кким зконм текут тежные речки, если не нучился читть звездное небо, кк книгу, в которой содержится смый точный совет, - лес зкружит тебя в своем необозримом однообрзии, и пдешь ты нземь голодный и холодный, его пленником и его жертвой. Был человек, теперь лишь белеют похожие н сучья кости твои... Жутковто, от првды не уйдешь. В тйге и слез горю не поможет...

- Мловто, Мелех, добыл! - гудит толп, рссмтривя хилую связку беличьих шкурок.

- То-то что мловто, по хвосгу н день. Знмо, мловто. - Дряблые Мелехины губы сокрушенно дрожт, крсновтые от зстрелой трхомы глз смотрят сконфуженно и виновто. В толпе нет мстеров охоты, но толп знет, н что способен нстоящий охотник, и не хочет прощть по великодушию неудчу.

- Вы небось, Мелех, больше спли с Николкой? - слышится нсмешливый голос.

- Ккой тм спли! Чуть свет, мы уже н ногх.

Оно, слышь, ветрено пончлу в тйге было. Зверь ткую погоду стрсть кк не любит. В нору, слышь, лезет, ложится в сон, - опсливо поглядывя н окруживших его односельчн, бормочет Мелех.

- Д пусти ты его, Иннокентий. Фекл небось триндцтого ему испекл: н это он мстк, тут у него не ветрено, - не унимются острословы.

Толп рсступилсь. Мелех пропустил Николку, сгорбился, неловко перевливясь с ноги н ногу, зшгл вслед з сыном, подергивя свой кургузый зипунишко. Ктино сердце сжимлось от жлости. "Боже мой, ккя жестокость! Нет, нет, от этих людей снисхождения не жди", - думл он.

А толп уже вычеркнул из своей пмяти Мелеху, словно и не было встречи с ним. Толп увлеченно ждл новых охотников, которые приближлись от поскотины к мосту.

Ковылял н деревянной ноге Свелий Шубников с женой. До войны Свелий был н добром счету в Лукьяновке. Д только рнение подрезло ему крылья. Не шибко нскчешь по тежным трущобм и зыбким болотм н "кзенной" ноге, которя то зстревет в сучьях, то втыкется в рыхлую землю н целую четверть. Ременное крепление не выдерживет, сползет, приходится протез вытскивть рукми. Охотник ноги кормят. А тут не ходьб, мук!

Свелий обучил некоторым охотничьим премудростям жену Нстсью. Худя, костистя, не по годм гибкя, он легк н ходу. Ловушки Свелий рсствляет см, досмотр з ними ведет жен. Бегет Нстсья по своему мршруту кждое утро, осмтривет кпкны и слопцы, подпрвляет их зново, нсторживет, волей-неволей познет тйны промысловик.

Толп осмтривет дв зплечных мешк Шубниковых. Один с пушниной, другой с битой птицей для дом. Острословы удовлетворены, похвливют Шубниковых, желют Свелию и Нстсье удч в зимнем сезоне охоты. Через две-три недели охотники потянутся в тйгу снов.

5

- Степн Лукьянов с ртелью идет! - перекрывя Гул толпы, слышится чей-то голос.

Интерес к Шубниковым гснет, кк искорк под дождем. Свелий пытется попрощться с толпой, но его никто не слушет. Медленно, шг з шгом, Шубниковы удляются от толпы. Нстсья - впереди, Свелий - в пяти шгх от нее.

По оживленному говору, по нпряженному ожиднию Ктя догдывется, что толп ждет от Степн Лукьянов чего-то необычйного, исключительного. Вероятно, тк происходит не первый год. Люди привыкли к этому. Ктя слышит воспоминния о прошлом. Случлось, что Степн поржл своих односельчн, д тк, что зпдло это в их пмяти ндолго. Пять медвежьих шкур приволок он однжды, в другой рз - трех рысей.

- Ну-ну, поглядим-посмотрим, кк нонче блеснет Степх! переговривются в толпе.

- Кть, ппк мой идет. Вот тот, в ппхе, - шепчет в ухо Maшa.

Он переговорил с Тимофеем и теперь будет ждть вечер. Можно не рсспршивть Мшу: голос выдет ее. Он довольнехоньк, рд. Ктя чуть улыбется, в голове мелькет: "Не зря хоть тщилсь со мной в деревню. Повидлись!"

- А кто с ним? Кто они? - спршивет Ктя.

Он уже двно зметил, что Степн Лукьянов идет не один. Примыкет к нему, тянется з ним живя цепочк. По очертниям, по мнере ходьбы Ктя угдывет, что идущие з Степном не взрослые мужики, млолетки.

- Нбрл нынче ппк ртель из ребятишек. Что делть? З одних мтери просили, другпх см понзвл.

Рньше он прней и мужиков в тйгу водил, многих обучил промысловому делу, - объясняет Мш.

Ктя неотрывными глзми смотрит н Степн Лукьянов. Он шгет по обочине дороги. Мохнтую ппху сдвинул н зтылок, переговривется со своими млолетними связникми, сдержнно посмеивется.

Степн одет по-тежному: бродни .н ногх, просторные штны зпрвлены в длинные голенищ. Суконня н подклдке тужурк опоясн птронтшем.

Когд он подходит к толпе вплоть, Ктя рссмтривет его лицо. Степн крсив зрелой мужской крсотой.

Голов его посжен гордо, чуть вскинут нд грудью.

Серые глз пристльны и веселы. Прямой нос, плотно сомкнутые губы, открытый лоб придют лицу волевое выржение. Бород у Степн короткя, руся, волос в мелких виткх. Устлость легл в морщинкх под глзми. Кож лиц свеж, розовт, слегк покрыт исприной.

- Здорово бывли, земляки! - негромко, но отчетливо произносит Степн.

Зводилы-острословы тут кк тут. Бойко, нперебой друг другу отвечют Степну, сми збирют его в круг.

- Ну кк, Степн, твоя удля ртель? Слвно потрудились? Чтой-то пригсли твои орлы, опустили крылья? - слышится из толпы.

И в смом деле, вид у ребят не лучший. Устлость влит их с ног. Отшгли они з вчершний день и сегодняшнее утро смое млое полет верст. Ноги подлмывются, поклж - кедровые орехи и битя птиц - двит, кк жернов. Но нсчет опущенных крыльев - врнье, зубоскльство. Ребят рды, что длинный путь кончен, что тежное житье позди. Они посмтривют н толпу победоносно, их зхвтывют мтери, бртья, сестры, приятели. Тормошт, рсспршивют. Не дет в обиду ребятишек и Степн.

- Добря ртель подобрлсь! Кого ни возьми - кждый охотник, внушительным тоном говорит он.

Но толп не очень-то верит словм.

- В мешкх-то у вс шкуры или, может, моху нбрли? - не унимются острословы.

- А ну-к, Спиридон, рскрой поклжу! - рспоряжется Степн и помогет прню из своей ртели снять с плеч туго нбитый мешок.

Степн вытскивет из мешк охпку пушнины, встряхивет ею перед взорми толпы. Слегк хрустящие шкурки рспрямляются, и все видят, кк повисют хвосты белок, колонков, горностев. В толпе удивление, возглсы, одобрительный свист.

Степн прячет пушнину в мешок, выпрямляется, помогет Спиридону, рослому коноптому подростку, водрузить мешок снов з спину.

- А кк делить, Степх, добычу стнешь? Сосункм-то дшь чего-нибудь или нет? - слышится из толпы. Степн узнет по голосу, кто это спршивет. Лвочник Прохор Шутилин. Кждый в селе знет, что жуликовт Прохор до крйности. Обмеривет, обсчитывет. Не рз уже его ловили з руку и дже, случлось, били по морде.

- К тебе, Прохор, з нукой не приду. По твоему счету, дв д дв пять, - незлобиво говорит Степн.

Громкий хохот покрывет слов Степн.

- Поднес охотничек под смое дыхло!

- Прохор, спроси у Степн еще про что-нибудь! - подзуживют острословы.

Толп ликует. Посрмленный Прохор прячет глз, бормочет ругтельств.

6

Степн обнимет дочь, жмет руку ее городской подружке, зглядывя ей в лицо.

- Кк тебе, Ктя, нш Лукьяновк по нрву пришлсь?

- Бойкое, шумное село, Степн Димитрич! - отвечет Ктя и только сейчс змечет, что один глз у охотник с синевтым отливом, другой с коричневым.

Ктя еще не знет, что Степн в Лукьяновке по-уличному зовут Рзноглзым и удчи его в тйге объясняют этим же. "У него и зенки-то сотворены по-особому.

Светлый видит днем, темный - по ночм. Попробуй з ним угонись", слышит Ктя голос ббы, доносящийся из толпы, которя провожет Степн с ртелью длеко з мост.

Толп нконец отстет. Степн возврщется к нчтому рзговору:

- До войны-то шибко веселый прздник был у нс в этот день. С утр охотников встречют, днем бег н конях, стрельб по целям, вечером гульб. Нонче не то. Третий год кк присмирел нродец. Изнурился. Поредел. Что тм, Мш, в гзетх-то пишут? Скоро, нет ли змирение выйдет? А писем оттуд все нет?

Мш идет рядом с отцом. Он знет его хрктер г кк бы ни было туго в жизни, рук перед бедой не поднимй, живи с упорством, не выствляй свои слбинки нпокз другим. Тоск по стршему сыну грызет его, не рз втйне ронял он н нем скупые слезы. Но нпкто не ведет об этом. Дже жен.

- Оттуд, от бртк, по-прежнему нету никких вестей, ппня, - говорит Мш, интуитивно угдывя, что отец прежде всего ждет ответ н свой последний вопрос. - Ну, нсчет войны рсскжем тебе. Вон Ктя объяснит, д и гзетку привезли, почитешь см...

- Стло быть, зодно с моей дочкой? Тоже в типогрфии? - Степн косит рзноцветными глзми н Ктю, обветренное лицо его стновится приветливым.

- Зодно, Степн Димитрич.

Ктя переглядывется с Мшей, и обе они понимют, что в ее ответ вложен более широкий смысл, чем это предствляет себе охотник. Но, опсясь, чтоб Степн не вздумл рзвивть эту тему, Ктя опережет его:

- Мне удивительно, Степн Димитрич, что охотники не скрывют своей добычи, покзывют всем. Уж кк-то принято у людей прятть свои досттки, - говорит он.

- Повелось тк, Ктя, со стрых времен. От прдедов пошло. А повелось потому, что охот требовл прежде удли. По добыче удль определяли. А люди удль ценят, чтоб не опуститься в трусость, не обрсти плесенью...

- А рзве теперь, Степн Димитрич, охот не требует удли?

- Требует, & все-тки меньше, чем прежде. Огнестрельные ружья сильного и точного боя появились.

А ведь в стрину с рогтиной и топором в тйгу ходили...

- Интересно, - згорется от любопытств Ктя.

У нее в уме уже рой вопросов. История и экономик - ее стрсть. Кждый жизненный фкт он готов повернуть и тк и этк, чтоб проследить через него ход исто

рии, обнружить в нем тетивину, которой он связн с прошлым. И тут же прибросить н бумжке, во что все это обходилось людям, ккие выгоды тило то или иное дело, кк оно поворчивло все колесо жизни...

- Сколько нселения, Степн Дпмитрич, нимется промыслом? спршивет Ктя.

Степн взглядывет н девушку. Уж очень нпоминет он ссыльных революционеров! Те, бывло, кк Поселятся в доме, перво-нперво нчинют рсспросы...

- Промыслы бывют рзные, Ктя. Добычей кедрового орех знимются все жители тежных деревенъ. Выезжют дже из городов.

- Прибыльное дело?

- Прибыльное и сезонное. З две недели шишкобоя иные семьи, если урожйно, зрбтывют больше, чем з год в хозяйстве. Недром орех нзывют чистыми деньгми.

- Тк... И потом, ккие еще промыслы, Степн Димитрич, особенно рзвиты? - поторпливет Ктя.

- Пушной промысел. Тут уж не все. Из ст дворов от силы десять охотничьи...

- Почему? Рзве не прибыльно?

- Прибыльно, кто горзд. И потом в сезон не укл-"

дывется. Одним словом, с хозяйством невпопд. И рисц есть. По хозяйству упустишь и тм остнешься н бобх. Рсчет многих остнвливет.

- Знчит, идут н промысел только те, кто уверен?

- Иные потому, что уверены, иные оттого, что подться некуд.

- Ну и, конечно, рсположение к этому знятию, любовь к тйге - тоже не последнее дело. Првд, Степн Димитрич?

- Уж это беспременно. Который любит тйгу, который боится ее. По-рзному они о ней думют.

Пок шли к лукьяновскому дому, Ктя многое узнл об экономике охотничьего промысл: сколько примерно приходится в среднем н одного охотник добычи? По кким ценм сбывют охотники пушнину купцм и скупщикм? Чем вызвны отливы и приливы поголовья зверей в рзных рйонх тйги? Сколько тртит охотник из своих средств н покупку ружейного чирипс и ловушек?

Степн обо всем этом рсскзывл с увлечением и откровенно, чсто для нглядности, кк пример, нзывл себя.

- Скзть короче, - с усмешкой зключил он, - охотников-богчей не зню. И потому-то тить им досттки не приходится. Иной год добудешь хорошо, иной - плохо. А только все рвно ты пролетрий, рбочий, ты кормишь себя и свою семью ружьем, трудом своих рук. Если у тебя есть изб, конь, коров, то это потому, что ты еще и крестьянин и у семьи твоей должно быть и дело и пропитнье...

Ктя вслушивлсь в говор Степн. Не знй он, что Лукьянов крестьянин, тежный человек, можно было этому не поверить. Говорил Степн првильно, погородскому, точно, легко обрщлся с книжными словми. Чувствовлось, что он не только хорошо грмотный, нчитнный, но и думющий человек. "Не прошло, вероятно, бесследно его общение с политическими ссыльными, д и знкомство с профессором Лихчевым и Вней Акимовым тоже, возможно, оствило свой след", - думл Ктя. Ее все больше и больше знимл история снимк. Но спросить, когд и где Степн Димитрич путешествовл с профессором, кк у него появился снимок, который висел н почетном месте в доме Лукьяновых, ознчло бы полную рсконспирцию и могло принести смые неожиднные последствия в будущем. "Спокойно, Ктерин, не спеши. Обо всем нужно узнть, не выдвя себя", - кк бы слышлся ей голос брт, который немло потртил усилий, чтоб обучить ее конспирции.

Выводок Степн редел с кждой минутой. Прни, сопровождемые родными, сворчивли к своим домм и исчезли во дворх. Дольше всех шгл вслед з Степном коноптый Спиридон с мешком з спиной. Но и он вскоре отстл, скинув мешок и передв его Степну.

Возле дом Лукьяновых Степн и девушек встретил Ттьян Никноровн. Он стоял около ворот в пимх, длинной шубе, зкутння в шль, и, прислонив лдонь к глзм, щурилсь от лучей солнц. Когд до Степн остлось несколько шгов, он кинулсь нвстречу мужу, обнял его и зплкл, приговривя:

- Степушк, нету покоя мне, недоброе чует ретивое...

Степн не отстрнился от жены, не сконфузился от ее порыв. Сбросив с плеч мешок с пушниной, положил руку н спину Ттьяны Никноровны, принялся успокивть ее:

- Не печлься, мть. Не у одних нс ткя бед.

Будет же конец и у этого лихолетья.

С минуту они стояли молч. Мш смотрел н родителей покрсневшими глзми. Н векх блестели слезинки. Грусть и Ктю схвтил з сердце. Он без объяснений понял, что происходило здесь. Судьб стршего сын Лукьяновых и ее взволновл, будто был он ей родным или близким.

- Веди, мть, в дом. Веди нс, - спокойно скзл Степн и бережно повернул жену лицом к воротм.

Мш поднял мешок с пушниной, зкинул его спину, поторопилсь з мтерью.

Степн оглянулся, мхнул рукой:

- Не отствй, Ктя! Не отствй!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Стря, осевшя н один угол изб знхрки Мтрены Илюхиной освещен и нтоплен. Прни еще днем: нтскли дров, выпросили у лвочник две лмпы с керосином, притщили из лесу пхучих пихтовых веток.

Девчт прибрли в избе, выскоблили полы, вымыли лвки. Помолодел ветхя, зпущення изб. В прогнивший по углм пол тянет свежестью, в окнх зияют дыры, но железня печк рсклен, пышет теплом. В избе душновто и от жркой печки, и в особенности от рзгоряченных тел прней и девок.

Изб переполнен, лвки збиты, у двери и по углм жмутся те, кому не хвтило мест. С большим трудом Тимофей Чернов удерживет круг н середине избы.

Без круг вечерк не вечерк. Ндо дть волю тнцорм, плясунм, исполнить рзок-другой "Брыню", кдриль, рзыгрть фнтики. Д мло ли что полгется проделть н вечерке! Не зря столько было хлопот и сборов. К тому же и рсходы потребовлись. З избу плти, з лмпы с керосином тоже, грмонист и тот потребовл плты. Свои грмонисты перевелись - войн никому не дет пощды. Пришлось ехть н Лукьяновские хутор, упршивть колченогого Фильку Петухов - грмонист отменного, оствшегося н всю округу в единственном числе. Тот зломил плту, потребовл привезти его, потом доствить н хутор, кк брин или сновитого слугу его величеств.

Вечерк в полном рзгре. Мшу и Ктю Тимофей пристроил н лвке в углу. Мш не первый рз н вечерке. Ее все знют, и он всех знет. Кте прежде не приходилось бывть н сборищх деревенской молодежи. Все, все здесь ей интересно! Глзми, блестящими от любопытств, рскрсневшяся, с выржением удивления н лице Ктя нблюдет з тем, что происходит в кругу.

Дв прня состязются в пляске. Пок первый плясун выделывет хитроумные Коленц, требующие необыкновенной ловкости всего тел, второй смотрит н него с полным рвнодушием. Потом тот остнвливет-"

ся, принимет н мгновение вызывющую позу и смотрит н соперник с тем же безрзличием. Но если плясуны делют вид, что их ничто не трогет, то совсем инче ведут себя собрвшиеся в избе. Кждое удчное движение плясун вызывет шумный отклик. Ни одно новое коленце не остется незмеченным. И вскоре уже стновится очевидным, з кем из плясунов перевес и в силе и в умении.

- У Родион пятндцть коленец, у Семки двендцть, - говорит Тимофей и, пристукнув костылями, сводит прней для дружеского рукопожтия.

Едв зпыхвшиеся плясуны втискивются в угол, кк н круг выходят четыре девушки,

Фильк Колченогий рздвигет мехи грмони, скользит пльцми по белым лдм. Девки врз удряют пятнми об пол, вскидывют нд головми плточки, рсходятся попрно.

Звонкими голосми они поют чстушки. Пр против пры. Ктя вслушивется, стрясь понят, в чем же состязются девушки. В тнце? Д, конечно. Плясуньи рссыпют дробь. Кк это им, обутым в вленки, удется Достичь ткого четкого стук, ей непонятно. Но вскоре он догдывется, что плясуньи меньше всего озбочены пляской. Глвное - в пении чстушек.

Первя пр девушек речиттивом выкрикивет чстушку. Вторя должн немедленно ответить. Содержние чстушек меняется от одной к другой. Внчле девушки поют о войне, о супосттх-гермнцх. Потом они поют о своей сельской жизни. Вслед з этим идут лирические чстушки с воздыхниями о возлюбленных, и нконец тк же стремительно они переходят к шуточным чстушкм. Изб грохочет. Кжется, что потолок вздргивет от дружного смех. Сыплемся известк, языки фитилей в лмпх трепещут, прыгют в пузтых стеклх.

- Хорошо позбвили. Стоят девчт друг друг, - выносит свое суждение строст вечерки Тимофей Чернов. Он бойко крутится н костылях, лихо посмтривет в угол, где сидит Мш и откуд неотрывно светятся е"

восторженные глз.

- Петрух! Собирй в шпку предметы. Будем игрть в фнтики, объявляет Тимофей. Петьк Скобелкин нчеку. Он обходит с шпкой в рукх всю избу, протискивется в углы.

В шпку клдут кто что может: плточек, колечко, зколку, брошку, ленту, рсческу, кисет, перочинный нож, ружейный птрон, звлявшийся в крмне. Вскоре шпк Петьки Скобелкин нполняется, вытягивется ее мкушк.

Тимофей Чернов сдится н тбуретку рядом с Филькой Колченогим. Петьк с шпкой в рукх з спиной у Тимофея.

- А ну, Тимох, что этому фнтику велишь сделть? - спршивет Петьк, вытщив из шпки роговую девичью зколку.

- Спеть песню "Вдоль д по речке, вдоль д по быстрой", - говорит Тимофей.

Н круг выходит девушк. Он только-только вступет в девичий возрст. Плечи и бедр ее еще не округлились. Н лице смущение, н лбу испринк, глз смотрят куд-то поверх голов собрвшихся. Но дело сделно.

Время приспело, и ндо принимть крещение. После этого будет легче и проще. Он поет делнным, нтужным голосом, хотя и стрется. Никто ее не перебивет, все слушют с полным внимнием. См Тимофей сосредоточен, серьезен и лишь изредк кидет н девушку нетерпеливые взгляды. Фнтиков много, и он озбочен, кк успеть до кдрили пропустить всех.

- Хорошо, Верк, хорошо. Слвня будешь дивчинк, - подбдривет Тимофей девушку. Т идет н свое, место к подругм посмелевшя и смотрит уже н всех с зтенной гордецой в глзх.

- А вот этому фнтику что прикзывет сделть вше высокое вшество? поднимя нд головой розовую ленточку, дурчится Петьк.

- Пусть-к выйдет н круг д исполнит нм "Брыню", - прикзывет Тимофей. И тотчс же н круг высккивет девушк, Фильк рздвигет мехи грмошки.

Фнтиков много, но и Тимофей неистощим д выдумку. Он зствляет плясть и петь, и уже не в одиночку, прми, потом дже стривет и счетверяет фнтики.

- А ну-к, вшество, прикжи-к этому фнтику что-нибудь позгвоздистее, - говорит Петьк, покзывя всем поблескивющую н свету стеклярусом зколку.

Это зколк Ктин.

- А этот фнтик пусть выйдет н круг и рсскжет стих, - медленно говорит Тимофей, но, чувствуя, что дет трудную здчу, с которой не кждый спрвится, добвляет: - А можно и другое рсскзть, что-нибудь смешное про нше деревенское житье-бытье... Ну, скжем, кк Мелех своего сын Николку н медведице обженил...

Упоминние о Мелехе встречется взрывом хохот.

- Ктюш, не робей, - нпутствует Ктю Мш, жмет подружке руку.

Ктя выходит н круг, и все мгновенно змолкют.

То, что Мш Лукьянов привел свою городскую подругу н вечерку, все зметили, но, поди ж ты, никто не думл, что незнкомк бросит в Петькину шпку свой фнтик. "Они, эти городские, по обыкновению стршные здвлы, все деревенское для них чужое, эт, смотри-к, не побрезговл, встрял н вечерке в игру!.."

Ее доверие к лукьяновской молодежи кк-то невольно рсполгет, но и нсторживет всех. Особенно придирчиво осмтривют Ктю девчт. Уж не вздумл ли эт злетня птх из город присмотреть себе здесь, в Лукьяновке, женишк?! Ну-ну, пусть н это сильно-то не рссчитывет! Жених по нонешним военным временм - товр шибко дорогой. К тому же невест в Лукьяновке и без нее предостточно. Присмтривются, зыркют глзищми по Ктиной фигуре и лукьяновские прни. Своих девок в досттке, но и от чужих откзывться не пристло... Тем более девк что ндо, просто хорош!

Ктя смущен, горит румянцем ее лицо, вспыхивют возбужденным блеском глз. Он чувствует, что ее рзглядывют и тк и этк, кк обновку. Если б можно было, то и потрогли бы ее рукми, повернули спиной, боком. Он в длинной юбке, в кофте из розового поплин. Косы сложены подсолнухом. Ну, ничего, ничего, спокойно... Пусть приглядывются. Не впервые ей приходится попдть под взгляды незнкомых людей. То, что могут лукьяновские, сумеет и он. Питерские, д еще с Бестужевских курсов, тоже не лыком шиты.

Умеют и спеть и сплясть, что ксется деклмции, то, пожлуйст, с превеяиким удовольствием. Только вот что прочитть?! Ндо что-то ткое, чтобы тронуло молодые сердц. Ктя много стихов знет низусть. Пушкин, Лермонтов, Некрсов... Здесь, в деревне, очень уместен будет Суриков... Что-нибудь про деревенскую нужду, про печль бедняков... Нет! Вдруг Ктя вспоминет стихотворение, которое нписл неизвестный ей поэт.

Перед отъездом сюд, в Сибирь, вместе с другими товрищми по подпольной рботе он ездил в Лугу.

Тм н переформировке стоят воинские чсти. Многомного солдт. Он проникл в кзрмы, искл якобы свою судьбу - муж... Недвно после рнения он вернулся в чсть, чтобы следовть снов н фронт. Искл, искл, д и не ншл. Может быть, уже отбыл. Зто встретил других солдт, рзговорилсь о войне, о жизни... Вот тут-то и пригодились стихи, которые прочитл окружившим ее прням, одетым в потрепнные, стирные-перестирные гимнстерки и штны, в починенные ботинки с обмоткми.

Стихи, которые он читл солдтм в Луге, дл ей брт.

- Возьми, Ктюх, н случй, если для речи условий не сложится. По форме доходчивее, по существу вполне зменит доклд, - скзл он, подвя листок, испещренный стихотворными столбикми.

Тм, в Луге, это имело успех. Что ж, стоит попробовть и здесь, в длекой сибирской глухомни. Беды у людей общие, и вжно, чтоб сильно прозвучло првдивое слово.

- Я прочитю стих, посвященный судьбе русских солдт. - Низкий, сочный голос Кти хорошо слышен в кждом углу избы:

З честь России-мтушки

Н бой идут солдтушки!

Идут без всякой жлобы,

Идут во что ни стло бы.

Идут они, удлые...

А дом дети млые

И жены их сиротные

Остлись безрботные.

Солдтушки-судрики

Грызут порой сукрики

С улыбкой беззботною,

С во щцею болотною...

...И целыми отрядми

Под крупными снрядми

З честь России-мтушки,

Эгхк мухи, мрут солдтушки.

...Ложтся рядом группми,

Исколотыми трупми

З честь России-мтушки

Несчстные солдтушки.

...З честь России-мтушки

Молебны служт бтюшки,

Збыв Христ учение,

Зовут н ополчение!

...Нстнет время мирное,

И вся землиц жирня

Минует вс, ребятушки,

Рботнички-солдтушки!

Ее возьмут помещики!

А вы возьмете крестики.

Остнетеся голы вы

З то, что клли головы

З честь России-мтушки,

Отвжные солдтушки!

Слово з словом, фрз з фрзой... Он читет ко, не спеш. Движением приподнятой руки подчеркивет смысл отдельных строчек стих. Ктя внимтельным взором нблюдет з лицми молодежи. Встречення нстороженно, с недоверием, он в считнные секунды рсположил к себе всех до единого. Девушки чуть пригорюнились, поглядывют н прней. Печль погсил игривый блеск глз. Д ведь это про них тут говорится, про горькую долю их любимых... А прни опустили глз, окменели их лиц. Одни уже испытли солдтскую судьбу-злодейку, другие испытют звтр. Войн прожорлив, неутолим ее ужсный ппетит. Ежедневно идут известия о гибели односельчн, рстет число вдов и сирот в Лукьяновке.

- Ктя, повтори. Схвтил стих з смое нутро! - Тимофей крутнулся н костылях, смотрит н Ктю в упор. Обожженные взрывом веки его подергивются, щеки покрснели, вздргивют в нервном тике.

- Повторить! - кричт со всех сторон. Кричт и прни и девушки.

Ктя вытирет плточком вспотевшее лицо, нбирет в легкие воздуху и повторяет стихотворение. Слушют не шелохнувшись. Ктя видит, кк Тимофей шевелит губми, шепчет слов вслед з ней. Ткой стих непременно ндо зпомнить. Он будет его рсскзывть н постоялых дворх, в теплушкх, в землянкх и трншеях н фронте. Зпомнят этот незтейливый стишок и тут, в Лукьяновке. Петьк Скобелкин уже схвтил его до последнего словечк и хоть по спору, хоть без спор может повторить без единого пропуск. Прищурепными, озорными глзми Петьк смотрит н Ктю.

До првде скзть, увидев ее днем, он про себя решил обязтельно "подъехть" к ней: вось что-нибудь и облоЗяится от телесных щедрот премилой незнкомки. Уж если кто мстер "зливть" девкм про всяко-всякое и обволкивть кое-ккие непотребные движения рук слдкими словми, тк это он, Петьк Скобелкин... Лукьяновские девчт знют Петькины ухвтки и чстенько дют ему в зубы, но городскя незнкомк нверняк об этом слыхрм не слыхл. Теперь Петьке стыдно з свои нмерения относительно Кти. Он кжется ему неподступной и прекрсной в своей неподступности, "Голосище-то! Похлестче, чем у ншего дьякон. Ойой!" - восхищенно думет Петьк.

- Тим, здй этому фнтику еще... чтоб еще рсскзл, - неистово шепчет Петьк в ухо Тимофею Чернову. Но тот и см словно зворожен голосом Кти, он готов ее слушть хоть сто рз. А Ктя, переглянувшись с Мшей, улвливет в глзх той ккой-то тревожный блеск. Мш еще во время первого Ктиного чтения зметил, что в избу втиснулся лукьяновский урядник Феофн Прокопытов. Феофн уже стровт для полицейской службы. Но вот возьми его з рупь двдцть, вместо того чтобы почивть дом н перине, приперся чуть не з полночь н вечерку. Что-то, стло быть, беспокоит его, может быть, не только его, кое-кого и повыше чином... Мш уже знет, что Ктя - нтур увлекющяся. В дороге, беседуя с солдтом, он позбыл об опсности. Кк бы не случилось ткое и тут!

- Нет, нет, Тим, больше стишков не зню, - отвечет Ктя н предложение Тимофея рсскзть чтонибудь еще и, збрв у него свою зколку, протискивется в угол к Мше.

Впечтление, которое оствило стихотворение, прочитнное Ктей, неизглдимо. Трудно продолжть вечерку. Тимофей молчит. Молчит и Петьк. Он не вьь тскивет из своей шпки новые фнтики. Медлит. Что сейчс ни предложи - пляску ли, пение ли, - все покжется неуместным. Это все рвно что н похоронх игрть плясовую или смеяться нд горем другого.

Осквернительно...

- Шибко душно в избе, ребят! Выйдем н перекур во двор! - Рскчивясь н костылях, Тимофей шгет з круг. Прни с гулом устремляются в дверь. Тел прней вытлкивют урядник н улицу, кк пробку из бутылки...

2

С вечерки шли втроем: по бокм Мш и Ктя, в середине Тимофей н костылях. Рзговривли обо всем понемногу. Ктя понимл: он здесь лишняя. Несколько рз порывлсь убежть вперед, но Тимофей придерживл ее.

- Доведу вс с Мшей до смого дом. Одной нельзя! Прни обнхлились обидеть могут. Н вечерке тебя, Ктюш, приметили.

- Д ты что, Тимофей? Обидеть! Что я, бессловесня? - нстивл н своем Ктя.

- Ночь, Ктюш! Слов твоих никто не услышит...

Нконец дошли до лукьяновской усдьбы. Ктя зспешил в дом. Двери окзлись незпертыми. Тков тут обычй: крючок в петлю збрсывет тот, кто приходит последним.

Ктя осторожно, стрясь не рзбудить стрших Лукьяновых, прошл в горницу, рзделсь в темноте, легл в постель.

В доме было тихо. Где-то в углу зсвиристели сверчки, но быстро смолкли. В курятнике, под глинобитной печкой прокричл петух. Но тоже умолк под недовольное квохтнье сонных кур. Ктя лежл, прислушивлсь вот-вот должн был войти Мш. Он остлсь с Тимофеем н улице "н секундочку". Но шли минуты, Мш не приходил. "Озябнут, бедняги! Морозит! - думл Ктя, но ни Мшу, ни Тимофея не осудил. - Д неужели бы побоялсь я мороз, если б сейчс окзлсь н улице с Вней? Силой бы в дом меня не згнли..."

Он уснул, тк и не дождвшись Мши. Но очнулсь рно, чуть только зслышв шги Ттьяны Никпоровны, доносившиеся из прихожей. Еще вчер он соствил в уме особый рсчет н этот рнний утренний чс. Ей необходимо хоть н десять минут окзться недине с смим Лукьяновым. Фотогрфия... Ндо же сделть хоть первую попытку выяснить кое-что.

Мш едв ли соскочит сейчс. У Ттьяны Никноровны куч дел во дворе и у печки. Конечно, Степн Димитриевич после дороги может и не встть рно, но кто его знет. Ведь нверняк он привык в тйге вствть чуть свет.

Ктя оделсь и вышл в прихожую. В печи уже пылли дров, гудел железня печк.. Степн Димитриевич сидел у стол и в полусумрке курил. Ктя присел к нему н лвку, осведомилсь, кк он себя чувствует после выход из тйги.

- Отдохнул, Ктюш! Ночь-то в зимнюю пору длиння. И тк ляжешь и этк повернешься, ей все конц нету. А ты-то что тк рно поднялсь? Спл бы себе н здоровье!

- Высплсь, Степн Димитрич. А вствть привыкл рно. Живу от типогрфии длеко, чтоб вовремя н рботу поспеть, з целый чс до звонк ндо выходить, - присочинил Ктя.

- Нелегкое дело в молодые годы, - посочувствовл Лукьянов.

- Приучил себя, - вздохнул Ктя.

- Ко всему привыкнуть можно, - соглсился Лукьянов и, про себя решив, что н этом рзговор с Ктей зкончится, зпыхл цигркой, выпускя через ноздри струи едкого дым. Но девушк уходить не собирлсь.

Лукьянов змхл широкой лдонью перед Ктиным лицом, рзгоняя дым.

- Обкурил я тебя, Ктюш, - извинительным тоном скзл Лукьянов, вопросительно поглядывя н девушку.

- А, не бед! Я кк-то к тбчному дыму рвнодушн, - усмехнулсь Ктя и зговорил срзу о другом: - Очень зинтересовли меня вши охотничьи обычи, Степн Димитрич. Любопытно...

- Неизвестное, Ктюш, всегд любопытно. А мы к своему привыкли, вроде бы тк и ндо и тк было вечно...

- И когд же вы теперь снов в тйгу, Степн Димитрич? - спросил Ктя, прислушивясь к шгм Ттьяны Никноровны, суетившейся з перегородкой в кути, и опсясь, что он может помешть рзговору с Лукьяновым.

- Зимой дв зход у меня в тйгу будет: после рождеств недели н две, н три, потом в нчле мрт.

- Опять з пушным зверем?

- З ним.

- И всю жизнь в одно и то же место ходите?

- Что ты, Ктя! З жизнь-то во многих местх довелось мне побывть! Ктя думл, что Лукьянов нчнет перечислять эти мест, но он ждно курнул и змолчл.

- А вы, окзывется, и рыблкой зниметесь, Степн Димитрич. Н стене препотешня фотогрфия у вс висит. Т щук небось пуд дв весил? - Кте не терпелось, и он упорно нпрвлял рзговор в нужное ей русло.

- Не взвешивли, Ктя, эту щуку. Но был огромня, чуть не с меня ростом, - усмехнулся Лукьянов. - Водятся ткие великны по тежным рекм, в омутх и курьях. Н жерлицу с живцом берутся. В сеть или в невод их не возьмешь. Всю дель исполосуют, нделют "проломов" и сми уйдут и всю рыбу выпустят... А с жерлицы тоже взять ее, холеру, непросто. С берег потянешь - сорвется с крючк или бечеву оборвет... С облск берем. Подтягивешь ее по воде к борту, см бгор нготове держишь... Чуть голов покжется бей точно в лоб. А проплишь или удришь слбо - выкупет, язв, перевернет облсок, кк ореховую скорлупку... - Лукьянов готов был и дльше рсскзывть о тйнх лов больших щук, но Ктя прервл его:

- А н рыблке у вс тоже ртель, кк и н охоте?

Тм, н снимке, вши ртельские?

- Ккие тм ртельские! И не рыбки это и не охотники, Ктя. Совсем это другие люди, - с некоторой долей тинственности в голосе скзл Лукьянов и многознчительно умолк.

- А, понял! Должно быть, ссыльные, - поспешил Ктя.

- И опять же нет. Ученые это люди, Ктя! - Гордость послышлсь в голосе Лукьянов. - Тот, что с бородой, - профессор, Венедикт Петрович Лихчев прозывют его. А молодой - его племянник, студент Акимов Ивн Ивнович. А звл я его просто Вней, см он велел мне не нвеличивть его. Молод, дескть, я для этого. Но скжу тебе, Ктюш, хоть он и молод, в своем деле горзд был. Бывлоч, схвтятся они с профессором в споре, ж стрх берет. Об тычут пльцми в крты или в книги, докзывют друг другу...

Ншему-то брту, неучу, конешно, их рзговор - секрет з семью печтями, все ж и у нс голов н плечх.

- Ой, интересно-то кк, Степн Димитрич! Рсскжите, пожлуйст, рсскжите! - Ктя будто вспыхнул вся, зблестели ее глз, згорелось возбуждением лицо, придвинулсь поближе к Лукьянову. Ее жгучее любопытство словно оплило Степн Димитриевич. Он подлся всем корпусом нвстречу девушке, згсил цигрку, приткнув ее к подоконнику.

- Про это, Ктюш, про все з день не рсскжешь. - Лукьянов повеселел, приоснился, хлопнул широкой лдошкой о стол. - Одним словом, хорошя жизнь был у меня. Лучше тех лет не было.

- Ас чего нчлось? - вствил Ктя, опсливо косясь н дверь. Не приведи господи, если встнет сейчс Мш, придет сюд к ним и нрушит их беседу, которя только-только звязлсь.

- А нчлось тк: смотрю кк-то, по весне это было, подъезжет вот к этим воротм подвод. Кинул я глз, опознл срзу: упряжь, конь, д и телег не крестьянскя, из город, видть, кто-то припожловл. Выхожу во двор, встречь мне идет крупный человек, годов йе молодых, но еще крепкий весь, н ногх твердый, бород до груди, глз круглые, зоркие. При шляпе он, В длинном брезентовом дождевике. Поздоровклись. Он Спршивет: "Лукьянов Степн Димитриевич?" Он, говорю, смый. Провел я его в дом, усдил. Тк и тк, гойорит. Профессор я, Лихчев Венедикт Петрович, из Томского университет. Простор сибирский для нуки позню. Исколесил вдоль и поперек горную местность, теперь вот н рвнину вышел. Собирюсь обойти Обь и ее притоки. Годов пять-шесть згдывю н это.

Потребуется больше, тоже не посчитюсь. Дело немлое.

Ну, слово з слово, объяснил он мне свою нужду.

Требуется ему проводник и пять - семь сильных молодых мужиков: лодки сплвлять, н стоянкх штры сооружть, ккие потребуется земляные рботы в тйге производить. Тут я не утерпел, спршивю: "А кто, вше превосходительство, извиняюсь, мой дом вм укзл?" Все-тки, думю, не зря он срзу ко мне присккл.

"Ну, во-первых, - говорит, - не нзывй меня, Степн Димитриевич, превосходительством, зови попросту: Венедикт Петрович. См я, хоть и ученого звния человек, лицо вжное в империи, - поясняет мне, - пробился к этому из крестьянского род. А во-вторых, - говорит, - покзли мне н тебя, Степн Димитриевич, твои дружки из ссыльных, которых водил ты по тежным просторм". Кто именно, не нзвл он. А водил я в смом деле не одного, не двух. В десяток не склдешь.

Иной к рекм склонность имел, иной, ноборот, н поля больше тянулся. А был один - тк тот всех козявок, ккие у нс водятся, в бутылочки собирл. Потешно!

Бывло, кк млое дите, гоняется с счком з ббочкми н лугх у нс. А был и ткой случй: в лесх живет у нс пук-плетун. Пошло это нзвние оттого, что пук этот плетет ткие сети, что не только мушки или мелкие козявки не могут вырвться из этих сетей, иной рз злетит пут - и конец ему. А пут - сильня тврь и все же побрхтется, побрхтется д притихнет.

И вот здумл мой постоялец во что бы то ни стло изловить этого плетун. А изловить его непросто. Одному создтелю известно, когд он свою рботу спрвляет.

Я-то уж н что тежный человек, сроду не видел.

Идешь по тйге, то и дело встречешь его сети. Иной рз угдешь н ткую крепкую нить, что слышно дже, кк лопется он от рзрыв. А вот где хоронится в сей миг см плетун, хоть убей, не зню. Кк-то рз и говорит мой постоялец, Андрей Андреич звли его: "Помоги мне, Степн Димитриевич, изловить этого негодяя. Без него мне ни в ккую нельзя. Нужен он нуке позрез". Подшутил я нд ним, нд Андреем Андреичем-то. "З что, - говорю, - црь-то с првителями тк возненвидел вс?

Безобидный вы для влсти человек. Только до козявок у вс охот". Посмеялся со мной и он см, Андрей Андреич-то.

Ну, долго ли, коротко ли, все-тки сговорил меня Андрей Андреич пойти в тйгу и изловить плетун. Дл ему урядник рзрешение н трехдневную отлучку. Пошли. Ншел я Андрею Андреичу местечко отменное. Ельник, пихтч, рзнолесье. Сушняку много. Все путиной опутно. Сели. Сидим чс, дв. Нет, не выходят пуки.

Притомился я н ткой охоте. Вздремнул. Очнулся. Сидит Андрей Андреич н стреме. В глзх ни кпельки утомления. Просидели до вечер. Тошно мне стло.

"Уволь, - говорю, - Андрей Андреич. Пойду -лучше н стн. Ужин врить пор". Пришел он вскоре, выпил кружку чя и снов отпрвился н пост. Я его стл отговривть: ночь, мол, н дворе. Вся живность н покой уклдывется. А он свое "пойду!" - и только. Всю ноченьку просидел! Вернулся утром веселый, довольный.

Смотрю: в бутылке пук. Крупный, брюхо кк бpaбн, больше его смого в дв рз. "Вот он, - говорит, - тежный ткч-плетун. Вышел н рботу перед рссветом, когд темнот особенно сгустилсь. А кк только первый луч брызнул, он юркнул в гнездо. Тут-то я его и нстиг..." Вот ккие люди у нс бывли в Лукьяновке, Ктюш. Когд Андрей Андреич отжил свой срок, собирл он своих козявок с превеликой осторожностью.

Берег пуще глз своего. И все мне говривл: "Не смейся, Степн Димитрич ( я все нд ним подшучивл), огромдный интерес в этих козявкх для нуки. Не зря прожил я три год под твоей крышей..."

Прости, Ктюш, убежл я в сторону млость... Выслушл я Венедикт Петрович, говорю ему: "Если, господин профессор, вы меня з опытного проводник принимете, то нпрсно. Обь и Приобье знкомы мне, но только по охотничьим ндобностям тут я хживл.

Лоцмном не могу быть. Фрвтер рек не зню. Н Обь-Енисейский кнл плвл, но з всяк просто, гребцом н купеческом крбзе". Венедикт Петрович говорит мне: "Д нет, я не зблуждюсь. Мне лоцмн не требуется, у меня вся экспедиция н плоскодонных лодкх. Мне нужен кк рз ткой человек, кк вы: молодой еще, сильный, честный, чтоб без плутовств все обходилось между нми. А остльных мужиков сми подберите. Плту вм положу божескую - без обсчетов, без обиртельств. Я ведь не купец, з брышом не гонюсь.

Мой интерес в том, чтобы пройти по рекм, осмотреть земли, отыскть их для нуки. Поймете, что дело это святое, хорошо, лдно, не поймете, бог с вми. Зрботок опрвдет весь вш труд и невзгоды, ккие встретятся н пути. Уж без этого в большой дороге не обойдешься, не в первый рз в поход отпрвляюсь..."

Ну, короче скзть, полдили мы. Он мне понрвился, д и я, видно, ему приглянулся. "Единственно, - говорит, - о чем прошу тебя, Степн Димитрич, не бери в ншу компнию пьянчуг. Я, - говорит, - и см не из монхов, порой очень дже люблю пропустить рюмкудругую горькой, но всему свое время. Срок путешествия у нс, по крткости лет в Сибири, огрниченный, объем рботы большой, уж тут не до пьянки. А что ксется выпивки от усттк или от стужи и сырости, то тут мне подскзывть не ндо, я и см кждому по сткну поднесу. Н ткой случй водк в экспедиции положен по рсписнию". Пообещл я ему все исполнить. Подобрл мужиков - один к одному. Не рз я с ними в тйгу ходил, испытл их силу и сноровку. Вот с той поры стл я у Венедикт Петрович чуть не првой рукой. Пять годов подряд ходили мы с ним ио рекм. Дв лет провели н Кети, об рз перевливли н Енисей. Любил тот крй Венедикт Петрович. Уж не зню почему, только тянуло его в эти мест, хоть и почитл всю землю, куд бы ни привелось зплыть. Бывлоч, выйдет н берег, ноги рсствит широко-широко, бок подопрет рукми и смотрит вдль долго-долго. В глзх довольство, н губх улыбк. Иной рз тк молч и простоит, иной рз скжет негромко, см для себя: "Кто б ни сотворил ее, мтушку-землю, сотворил премудро. Ах, сколько здесь згдок хоронится!" И обведет рукой круг по небу, по лесм, по рекм, потом в здумчивости сойдет в лодку, кинет нм, гребцм: "Трогй, мужики!"

А это словцо "мужики" исключительно любил. Когд довольный, скжет: "Слвно, мужики, нонче порботли". А если неудовольствие, опять тем же мнером:

"Что-то нонче, мужики, приослбли вы. Уж не зтосковли ли по женм, по детям?"

- А племянник его чубстый тоже с вми ходил по рекм? - спросил Ктя.

- Ходил один год. Кк рз мы по Кети к Енисею пробивлись. Венедикт Петрович души в нем не чял.

Чуть что - кричит: "Вня! Иди скорей сюд! Посмотри!" А тот, бывлоч, сядет н облсок и был тков.

Смотришь, он куд-нибудь либо в курью, либо в протоку зехл. Шрится тм. Ямы, промоины, обвлы - это любимые его мест. Чсми, бывлоч, сидит тм молч, кк кулик н болоте. Смотрит, рзминет в пльцх куски земли.

Вечером з ужином зведут рзговор - конц не дождешься. Мы уйдем в шлши, они сидят, то н крты отметки нносят, то дневник пишут в эткие вот длинные тетрди. Держлись с нми кк с рвными, ели из общего котл, пили тоже из одного медного чйник. Ничего худого не скжу. И рсчет был - копейк в копейку.

- А что же, Степн Димитрич, всего-нвсего один снимок у вс? Неужели только один?

- У меня один. А снимлись множество рз. Был у Венедикт Петрович помощник Егор Всильич.

Тоже знющий и видный из себя мужик. Он был по трвм знток. Рстительность собирл. Он же и ппртом ведл. Бывлоч, едем по реке, крсивых мест не счесть, кк попдем н живописный плес, стой, остновк. Егор Всильич тщит свою треногу, ствит, где потверже, съемку делет. Венедикт Петрович обходился с ним препочтптелыю. А был Егор Всилич в годх тоже, никк не моложе смого профессор Лихчев.

Но дело, конечно, не в том, что плес крсивый, - для нуки ткие съемки требовлись. Берег, рстительность, течение реки рзительным было и, видть, обндеживло. Пок по рекм ходили, всего от ншего Венедикт Петрович нслышлись. Бывлоч, любил говорить: "Пустых, никчемных земель нет, есть земли, более доступные человеку, менее доступные и совершенно недоступные. Постепенно люди все обртят себе н пользу, иного выход нет. Плнет только кжется непостижимо обширной,ч н смом же деле это смообмн. Ведь нступит ткое время, когд ее нселение может превзойти пять миллирдов". Любил, очень любил рссуждть нш Венедикт Петрович. Нмто, конечно, из его рссуждений не все было по уму, все-тки мы много от него узнли.

- Ах, кк жль, что у вс только одн крточк!

Н пмять бы! - воскликнул Ктя.

- Ну, у него н пмять есть еще кое-что, - вдруг послышлся Мшин голос. Он несколько минут стоял позди Кти, увлечення рсскзом отц. "Ой, боже, и зчем он подошл? Не дст мне договорить до конц", промелькнуло в голове Кти, и он, обернувшись, кинул н Мшу недовольный взгляд.

- Ты это про что, Мрья? - спросил Степн Димитриевич, и Кте покзлось, что в его голосе послышлсь нотк неудовольствия.

- Кк про что? Про связку бумг, ппня, которя в ящике под змком лежит. - Мш тронул Ктю з плечо, с луквинкой взглянув н отц, пояснил: - Бережет ппня эти бумги, кк сокровище. Никому дже посмотреть не дет...

- А потому, Мшутк, и берегу, что бумги чужие, у них хозяин есть. Вдруг потребует...

Ктя рстерянно посмотрел н Лукьянов, потом перевел глз н Мшу. Теперь в ее глзх светилсь мольб: "Ну не змолкй, не змолкй, рди бог. Ведь, может быть, в этих бумгх есть что-нибудь вжное для Вни". Мш, конечно, не могл знть в точности, ккие мысли взволновли сейчс Ктю, но он понял, что той очень, очень хочется узнть что-нибудь поподробнее о бумгх, хрнящихся в ящике в доме Лукьяновых.

- Рсскжи, ппня, Кте, кк бумги попли к тебе. Ведь ей интересно, - немного зискивющим голосом скзл Мш, притргивясь к руке отц, лежвшей н столе.

- Пожлуйст! - воскликнул Ктя, зглядывя Лукьянову в лицо.

- Болтушк ты, Мрья! Вот кто ты. - Тон отц был строгим и не предвещвшим ничего утешительного.

Ктя смущенно опустил голову, не ншлсь и Мш.

Долго молчли. Нконец Лукьянов смягчился. Сверкнув серым глзом, прикрыв при этом коричневый, он скзл.

- В спешке связк бумг был збыт н одной из стоянок. Подобрл я ее год дв спустя. Когд повез Лихчеву в Томск, он отбыл уже в Питер. Вот и лежит у меня... И больше не болтй, Мрья, об этом. Не ншего ум эти бумги. Случй приведет - Венедикт Петрович бумги спросит. По его нкзу я з ними н Кеть ездил... Вот тк-то...

- Ну-ну, - понимюще зкивл головой Ктя. Ей хотелось отнестись к этому сообщению кк можно рвнодушнее, но мысли ее вдруг збурлили, кк кипяток в тежном котелке, неостновимо, буйно. Ведь если ее пртия проявляет зботу о Лихчеве, оргнизует ткой труднейший побег Ивну Акимову из Нрым в Стокгольм, то кк же он, курьер этой пртии, ктивня учстниц побег, может вот тк просто, спустя рукв отнестись к сообщению о целой связке бумг Лихчев, окзвшихся, по стрнности обстоятельств, в доме охотник? Нет, нет. Ее пртийный долг... Но в чем состоял ее пртийный долг в днной ситуции, он точно не знл. Стрясь хоть кк-нибудь скрсить возникшую неловкость в отношениях всех трех Лукьянов, Мши и ее смой, Ктя принялсь блгодрить Степн Димитриевич з беседу, будто ни о кких бумгх Лихчев здесь речи не было.

Лукьянов чувствовл, что девушк стрется смягчить его резкость, но срзу переломить себя не мог. Он снов здымил цигркой, покшливя в кулк, прятл глз, прикрывя их густыми ресницми.

Вошл с подойником в рукх Ттьян Никноровн.

Ктя не слышл, когд прошл он из кухни, нпрвляясь во двор, но все рвно приход ее был сейчс кстти.

- Небось тежные бйки девчтм зливешь? Они, охотнички-то, по этой чсти мстки, - усмехнулсь Ттьян Никноровн. - А все-тки вот что, Степн: поди-к поколи мне березовых дровец. От еловых дым д треск.

Лукьянов быстро встл, молч ндел полушубок, шпку, вышел н улицу с поспешностью.

3

Весь этот день Ктя в доме был одн. Стршие Лукьяновы ушли в соседнюю деревню проведть прихворнувшую сестру Ттьяны Никноровны, Мш отпрвилсь к Черновым. Выпло ккое-то пустяковое зделье - отнести безмен, что ли. Ну, у Черновых Тимофей дом. Вот Мш и здержлсь "н минутку" - от утр до темн.

В тишине лукьяновского дом Ктя вновь и вновь обдумывл всю ситуцию, в которой он окзлсь.

Через несколько дней по укзнию Нсимович ей предстояло вернуться в Томск. Если Акимов по-прежнему в безвестности, то не исключено, что Кте предложт возвртиться в Петрогрд. Д и ккой смысл ей здерживться в Сибири, когд тм, в Питере, у нее рботы непочтый крй? К тому же близятся выпускные экзмены, пор сдиться з книги.

Но зквык был теперь в другом. Может ли он, имеет ли он ткое прво уехть отсюд, из Лукьяновки, не рспознв досконльно, что собой предствляет связк бумг Лихчев, нходящяся у Лукьянов н сохрнении? Может быть, пртийный долг и состоит в том, чтобы звлдеть этой связкой бумг, доствить ее в Петрогрд и вручить брту. Ккя грнтия, что эти бумги профессор Лихчев не будут здесь потеряны, или рсхищены, или, что еще хуже, попдут в чужие руки? Ктя, естественно, не знл всех конкретных збот своея пртии, но из того, что говорили ей брт и Вня, ткже из того поручениия, которое возложено н нее в сьязи с побегом Акимов, ей было совершенно очевидно, что большевики приход рбочего клсс к влсти счтиют делом ближйшею будущего и им бсолютно небебезрлично, у кого и где окжутся звоевния нуки, ее истины и преднчертния, добытые долгим трудом лучших умов России.

Рзные проекты созревли в голове Кти в эти чсы одиночеств. Порой ей кзлось, что он допустит непопрвишую ошибку, если собствельымп пзми не осмотрит бумги Лихчев. Но тут же он здвл себе вопрос: что это дст ей? Лихчев - крупный ученый, исследовтель. Вероятно, бумги его это мтерилы экспедиции. Знчит, скорее всего в связке крты, полевые дневники, зрисовки. Все это Ктя встречл в великом множестве в квртире Лихчев в Петрогрде, когд изредк збегл к Вне. Д и у смого Вни полки его комнты были збиты подобными бумгми, имевшими, кстти скзть, ккой-то подержнный вид.

Следовтельно, что-то понять из этих бумг, схвтить смое существенное, если они действительно предствляют нучную ценность, он не смогл бы. Будь еще эти бумги посвящены кким-то историческим временм или событиям, ну тогд другое дело, все-тки он историк, социолог, экономист, природ, ее тйны - непостижимя круговерть для нее.

Отвергл Ктя свой же проект относительно зхвт связки, Кк он это сделет? Уговорить Лукьянов, чтоб он по своей воле, тк скзть, совершенно добровольно выдл ей бумги Лихчев, конечно, не удстся.

Лукьянов дл уже почувствовть, что бумги неприксемы, у них только один хозяин - Лихчев. Д и куд он с ними денется? Ей не только бумги, собственную бы голову сохрнить в целости.

В конце концов Ктя избрл единственное решение: укрепить в созннии Степн Димитриевич убеждение, что бумги Лихчев должны быть сохрнены в полном порядке и неприкосновенности до того смого чс, когд он см лично востребует их. И еще одно решение принял Ктя: в Томске при первой же встрече с Нсимовичем он сообщит о бумгх Томскому комитету пртии. Неизвестно ведь, кк сложится дльнейшя судьб Лихчев, вернется ли он из-з грницы и востребует ли свои оствленные н Кети бумги. Все это пок неизвестно, проблемтично. А было бы большим несчстьем, если б по тем или иным причинм бумги профессор Лихчев окзлись в збвении.

Рзмышляя обо всем этом, Ктя несколько рз подходил к фотогрфии и, всмтривясь в облик Ивн Акимов, мысленно советовлсь с ним, кк ей лучше поступить. Когд все ее тревоги улеглись и решение сложилось кк окончтельное и смое рзумное, он достл из потйного крмн зписную книжку и сокрщенными словми, зшифровывя имен и фмилии, буквенными обознчениями и условными именми зписл все события истекших дней. Нсимович в этих зписях нзывлся мсфером, Лукьянов - сохтым, Зин крсвицей, Мш - белочкой. Почему именно белочкой или сохтым, он объяснить не смогл бы.

Ни" Мш белочку, ни Лукьянов сохтого не нпоминли.

З этим знятием ее и зхвтил Мш. Он был весел, рзговорчив, и счстье тк и плесклось из ее смеющихся глз.

- Ой, Ктюш, что я тебе рсскжу-то! - зговорил Мш, едв переступив порог. - Твой стих, который ты н вечерке деклмировл, гуляет уже по всему селу. У Тимофея Чернов бртишк есть млдший, в школе еще учится. Пришел сейчс с улицы и говорит:

"Тим, я про вшу солдтскую долю стих зню". И слово в слово! Тимофей спршивет: "Кто нучил?" - "А все знют. Друг от дружки. А нчло всех нчл - Петьк Скобелкин. Он мужикм н бревнх рсскзывл..."

-ч Хорошо ли это, Мш? Не прицепятся ко мне? - с тревогой скзл Ктя и вопрошюще уствилсь н Мшу. Но той в эти минуты море было бы по колено.

Он беззботно мхнул рукой, со смешком скзл:

- А кто прицепится-то? Урядник? Он тумк из тумков.

Слов Мши немножко успокоили Ктю, но все-тки совсем тревогу не погсили. Он то и дело поглядывл в окно в предчувствии чего-то неожиднного. Тм, з окном, пдл хлопьями снег, мрчнело к вечеру небо, покчивлись н ветру голые ветки черемушник.

Пок стршие Лукьяновы не возвртились, Ктя решил переговорить с Мшей о бумгх Лихчев. Рз уж он получил нхлобучку от отц з болтовню, может быть, н этом бы поствить ей зрубину нвсегд?! То, что он рсскзл ей, Кте, спсибо, но чтоб не поползло это дльше, не привлекло внимния людей, способных причинить вред ученому. Понимет ли знчение этих бумг Мш? Понятно ли ей, почему отец с ткой резкостью осудил ее?

Ктя нчл осторожно, несколько издлек, но Мш быстро понял, куд т клонит.

- А я думл, что ты обиделсь н ппню! Он ведь и тебя осдил, ты гостья... Рзве тк можно? Чтото нехло н него, Ктюш. Он к нм, к детям своим, лсковый.

- Ну ккя же обид! Его тоже, Мш, понять можно. Бумги не его. Имя этого ученого известно и в России и з грницей. Пойдет слух, нчнут допытывться - что, почему? А ведь хочешь не хочешь, у Степн Димитрич трудное положение: его долг сохрнить бумги и вернуть только одному человеку - Лихчеву.

- Д рзве я не понимю, Ктюш?! Все понимю!

Скзл тебе одной-рзъединой. И все! Больше никому ни звук!

- Ну и хорошо. И ты, пожлуйст, скжи отцу, чтоб он з меня не беспокоился. Я его не подведу.

- Д был уже рзговор. Он во дворе меня встретил и прострогл. Еще сильнее, чем утром! А я его зверил: з Ктю будь покоен, он услышл о бумгх и тут же збыл.

- Збыть не збыл, но еще рз говорю: от меня никто ничего не узнет. - И Ктя сложил руки н груди. Мш невольно поддлсь ее порыву и принял ткую же позу.

- А вот и ппня с ммой идут! - взглянув в окно, скзл Мш.

Лукьянов и Ттьян Никноровн шли гуськом.

Впереди он, след в след ей Степн Димитриевич. Снег уже успел покрыть их белыми пятнми. Черня ппх Лукьянов удлинилсь почти н лдонь: снег лежл н мкушке стопой. Возвышлся белый кокошник из снег и н голове Ттьяны Никноровны. Ндбровные дуги и у нее и у него тоже были очерчены полоскми из снег, лежл снег и н плечх эткими эполетми, выткнными из чистого серебр. "Обязтельно сейчс поговорю с ним... Счстливый, целое лето с Вней был", - промелькнуло в голове Кти.

- Ствь, Мрьюшк, смовр. Пить что-то охот, - едв переступив порог, скзл Лукьянов.

Н крыльце он сбил с ппхи снег и вошел, неся ее в рукх. С шлью в рукх вошл и Ттьян Никноровн.

- Нпоил тебя Федосья медовухой, вот и потянуло теперь н питье, усмехнулсь Ттьян Никноровн.

- Ну уж нпоил! Меня нпоить-то ведро ндо.

Я сроду н хмель крепкий. А хорош медовух! Мстериц Федосья. Лукьянов, конечно, не опьянел, но всетки был немного нвеселе.

- Кк они живут-поживют? - спросил Мш, поспешно берясь з смовр.

- В нонешнее время, дочк, жизнь повсюду в одной колее. Сегодня сыт, и слв богу, звтр - что юсподь пошлет. - Ттьян Никноровн пристроил н вешлку свою прздничную шль, купленную ей стршим сыном и потому особенно сейчс дорогую для нее.

- Ты помнишь, Мшутк, в Стро-Лукьяновке жил охотник Прфен Свельев? - повесив н крюк полушубок и шпку, спросил Лукьянов.

- Кк же, помню! С тобой еще н озерх рыбчил...

- Вот, вот. Убит он. А помнишь Тихон Чернопяткин? Тот смый, который со мной н Кеть н зрботки ходил?

- Помню. Рябовтый ткой н лицо.

- Во, во! Убит и он.

- Бтюшки!..

- А Филипп Коноплев помнишь? Тоже со мной н зрботки н Кеть ходил. Мужик был кк писныйкрсивый, сильный. Один с лодкой против течения упрвлялся. И он убит.

- Д что же это делется, ппня? Конец-то этому будет или не будет?! воскликнул Мш и вырзительно посмотрел н Ктю. Т внчле не понял, чел!

вызвн этот взгляд, что хочется Мше скзть ей? Может быть, только то, что это нпоминет рзговор с солдтом дорогой?

- Конец-то будет когд-нибудь, д много ли вот рботников у цря остнется - неизвестно. Из моей ртели, с которой н Кеть ходил, половины нету. - Лукьянов тяжело опустился н тбуретку у стол, втянул голову в острые, приподнятые плечи. При упоминнии отцом о Кети Мш вновь посмотрел н Ктю. Только теперь Ктя понял знчение этого взгляд. Лукьянов см зговорил о Кети. Может быть, конечно, он уже призбыл свою гневную вспышку утром, может быть, обмяк душой, понял, что ни дочь, ни ее городскя подружк не причинят ему никкого беспокойств с этими учеными бумгми, которые у него под большим змком в ящике. Зря н дочь взъелся, д и не гостеприимно получилось.

Почувствовв, что Лукьянов нстроен добродушно, хотя и грустно, Ктя присел к сто.ту нпротив него.

Почти целый день он молчл, думя, и сейчс ей очень хотелось поговорить. Кк знть, может быть, Лукьянов и рсскжет что-нибудь интересное о Вне Акимове, о путешествиях по сибирским рекм, если рсскжет что-нибудь про тйгу, про труд людей, которые в ней обитются, он тоже будет довольн. По возврщении в Петрогрд ей нверняк придется делть сообщение перед комитетом.

Степн Димитриевич кк-то интуитивно угдл нстроение Кти. Еще утром ему покзлось, что он из тех молодых людей, которых все окружющее интересует и они не чуждются стрших по возрсту, хоть те и превосходят их по годм в дв-три рз.

- Я вот слушл сейчс вш рзговор с Мшей - мороз по коже пошел... Поднимется деревня, Степн Димитрич? Кк по-вшему? - скзл Ктя.

- Нету сил, Ктя, у деревни. Опустошил ее войн.

Головы не приложу, что дльше будет. - Лукьянов здумлся, помолчл, но вдруг кк-то встрепенулся, зговорил торопливо и не по-обычному нервно: Откуд же ей, деревне, силу взять? Лучшя ее сил полегл нвозом в землю. Пок подрстут новые рботники - пройдут годы. И ничего не сделешь, и этой беде ничем не поможешь.

"Помочь, впрочем, можно, Степн Димитрич. Помочь можно революцией, свержением строго строя", - подумл Ктя, но вырзил эту мысль более осторожно.

- А может быть, переменятся порядки? Перемен принесет обновление жизни...

- От порядков нших изныл нрод. Это првд. Д только непростое это дело - обновить жизнь. Кк помню себя, говорят об этом люди, пок бег н месте.

"Неужели Вня, путешествуя с ним по Кети, не убедил его в првоте революционных иделов?"-снов подумл Ктя, пристльно всмтривясь в неподкупно строгое лицо Лукьянов.

- Ну уж нет... Смосознние нродных мсс рстет, - скзл Ктя и покрснел, зстеснявшись, поняв, что произнесл слов книжные, хотя и првильные по существу.

Лукьянов бросил н Ктю вопросительный взгляд и отвел свои рзноцветные глз в сторону.

- Плкльщиков, Ктя, о нроде рзвелось больше, чем ндо. А толку от них ни н грош.

Лукьянов скзл кк отрезл. Он отвернулся к окну, и Кте стло ясно, что пустословие не в хрктере Лукьянов. "Не верит мне, не верит нисколечко", - обиженно подумл Ктя, но срзу же урезонил себя:

"А почему, собственно говоря, он должен быть с тобой откровенным? Стрння претензия! Чем ты могл вызвть его рсположение?" Смое лучшее сейчс - изменить бы тему и тон рзговор, пок окончтельно не оборвлсь нить, которя кк-то еще связывл их.

Ктя это почувствовл остро, до смятения. Но он не знл, о чем зговорить, ккую струну тронуть из тех невидимых струн, которые вели к тйникм души этого человек. Выручил Ттьян Никноровн.

- Отец, ты рсскжи-к девкм про грбеж н тркте. Ой, стрхи господние!

- И все-то ты норовишь зпугивть, - усмехнулся Степн Димитриевич, переведя взгляд с жены н Мшу и Ктю.

- Ну кк же?! Кк, по-твоему, может мтеринское сердце в спокойствии быть? Он вон, Мрья-то, з нонешний год третий рз пришл. Этот рз хоть не одн, в прошлые рзы?

Ттьян Никноровн, кк всегд, торопилсь. Он схвтил бдейку с пойлом корове и вышл во двор, не зня, будет ли отец рсскзывть дочери с подругой о кком-то стршном происшествии или отмолчится. Случлось с ним и ткое прежде.

- Ой, рсскжите, пожлуйст, Степн Димитрич! - вскинув н Лукьянов просящие глз, взмолилсь Ктя, не упускя случя продолжить рзговор, пусть дже совсем не о том, о чем ей хотелось.

- Это нм сегодня в Стро-Лукьяновке у Федосьи рсскзли, - спокойно нчл Лукьянов. - Тк ли было или молв приукрсил - скзть не могу. З что купил, з то и продю. Будто тк дело было. Выехл из Томск почтовя подвод. Везли н этот рз деньги сиротм и солдткм. П подводе почтрь-клек д ямщик годов восьмидесяти. Ну, едут себе тихо-мирно, вдруг з Подломным в логу встречет их ртелк врнков: "Стой-постой!" Остновились. Почтря они повлили, зткнули ему рот тряпкой, чтоб не орл, стрик огрели плкой по бшке. Много ли ему ндо? Ну, збрли сиротские деньги и скрылись. Скзывют: рыЩут теперь полицейские по всем деревням. Д где их, грбителей-то, возьмешь?

- Слышли и мы с Мшей об этом же, Стеи"?н Длмитрич, - скзл Ктя.

- Двое полицейских нс обогнли. Спешно куд-то сккли. А вслед з ними почтовя подвод под охрной, с солдтом, - добвил Мш, переглядывясь с Ктей и кк бы получя ее соглсие н этом и зкончить сообщение отцу о встрече н тркте. О том, кк Крпухин велел их подвезти, рссчитывя, по-видимому, в Семилужкх устроить увеселение, девушки рсскзывть не стли: было в этом что-то недостойное, скбрезное.

- Пиши - пропло!.. Тут по Сибирскому тркту по ткие дел деллись. Крвны с золотом грбили.

И шито-крыто до сей поры. А уж сумки-то с сиротскими деньгми нйдут где зпрятть. - Лукьянов усмехнулся. - Гм, двое полицейских! Хвти, тк они, эти полицейские, в доле с врнкми... Ншли кого гроить, будь они прокляты! Пусть эти деньги сирот и вдов встнут у них поперек горл!

"О, д он в гневе беспощден!" - с искоркой удовлетворения подумл про себя Ктя, зметив, кк рзноцветные глз Лукьянов сощурились, словно у кот, и зсверкли в сумрке кким-то метллическим отливом.

- Ты вот меня про деревню спршивл, Ктя:

поднимется ли, дескть? - помолчв, зговорил Лукьянов, озбоченно морщ лоб и постукивя длинными пльцми о столешницу. - Шибко трудное это дело.

Лучшую силу взял войн. Зколыхлсь деревенскя жизнь, и теперь ничем не остновить эту тряску. Уляжется смо по себе - лдно, не уляжется другим временм придет нчло. Коренное с мест стронулось, - кк бы зключя свою мысль, прихлопнул лдошкой о стол Лукьянов.

Кте хотелось спросить Лукьянов, в чем ему предствляется выход деревни из встряски, о которой он см зговорил, но дверь широко открылсь и н пороге покзлсь Ттьян Никноровн, д не одн, с ккимто мужиком позди.

- К тебе, Степн, вон от стросты, посыльный, - скзл Ттьян Никноровн и отступил от двери в сторону.

Посыльный был с бтожком в рукх, в тулупчике под опояской, в черных пимх, в шпке-ушнке, ндвинутой н зросшее бородой морщинистое лицо. Лукьянов встл, шгнул нвстречу, приглсил посыльного присесть, но тот змхл рукой, дребезжщим от стрости голоском скзл:

- Нет, нет, Степх, побегу. Строст велел вечером обойти всех. Н сборню поутру. И не вздумй не прийти. Згрызет он меня.

- А чего он собирет-то? Опять црю солдты пондобились? - спросил Лукьянов. Он и предположить не мог, что не строст, сми мужики, противники стросты, подослли стрик с этим нкзом.

Посыльный зкрутил головой:

- И не спршивй! Велел прийти, и все.

- Ну писрь-то неужто ничего не пояснил?

- Писрь-то? Пояснял. Скзывют, будто Кондрт Судков с ббой и ребятишкми н судьбище выводят.

- Чем они провинились? - спросил Ттьян Никноровн, переглядывясь с Мшей и Ктей.

- Рыбу, скзывют, в недозволенном месте ловили.

- Кк это тк? Что это з недозволенное место?

Бриново, что ли? Вроде помещиков у нс нету, - скзл Лукьянов, но посыльный змотл головой и поспешил уйти.

- Не подведи, Степх. Съест строст живьем, - бормотл стрик, постукивя бтожком и осторожно прикрывя з собой дверь.

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

"Сборня" рзмещлсь в пустом доме Клистрт Лычков. Тких "бросовых" домов в Лукьяновке было уже около десятк. Войн делл это просто. Хозяин погибл н фронте, хозяйк с млолетними детьми и древними стрикми, стиснутя беспроглядной нуждой, отпрвлялсь мыкть горе куд-нибудь поближе к родне, то и в город. Ккую бы цену ни вздумл нзвн"

хозяйк з дом, дже смую пустяковую, покуптелей все рвно не нходилось. Дом бросли, кк смую ненужную ветошь, и если что-то плтили з них, то плтили сми же жившие тут. Плтили слезми. Чем больше лет было прожито в доме, тем горше было рсствние с ним, тем круче были змешены н солях печли горькие слезы, тем больше лилось их...

Дом солдтки вдовы Нелиды Лычковой просторный, кк срй. Срубленный в свое время н четыре угл, он внутри был перегорожен тесовой переборкой. Нелид вот уже дв год кк уехл н шхты. Скзывли, что тм н мужской, тяжелой рботе можно хоть зрботть н кусок хлеб. А тяжести не пугли ее, лишь бы получить что-нибудь н пропитние.

Дом приспособили к нуждм "обчесв". Строст велел выломть переборку, смстерить из плх и чурбков скмейки, протпливть изредк, чтобы не звелсь в нем плесень...

Уж кк строст тил, о чем пойдет рзговор н сходке, но еще вечером все узнлось. И мужики, и ббы, и стрые, и млые были взволновны предстоящим сходом. Слыхно ли, чтоб з ловлю рыбы н омутх выводили н судилище? Нет, ткого в Лукьяновке еще не случлось. Првд, прежде бывло, когд сход рзбирл проступки односельчн. Лукьянов не один год жил н свете, помнил все эти случи. Однжды вывели н еход Плтон Охотников с сыном Свкой з злостное хулигнство. И отец и сын не пропускли ни одного прздник, чтоб не учинить дрку. Доходило до увечий. Нпившись до потери сознния, они отпрвлялись в "Полтву" новосельческую чсть сел и тут тк нхльно вели себя, что пришельцы из Полтвской, Смоленской и Могилевской губерний хвтли их з грудки. "Эй, земляки! "Сибирь" бьют!" -орли они блгим мтом.

Их связчики только этого и ждли. Втг прней из "Сибири" врывлсь к новоселм, и нчинлсь свлк...

Лукьянову чуждо было это деление н "своих" и "чужих". Он видел, что и те и эти хлебют нужду из одного корыт. Брослся он в смую гущу схвтки, чтобы усмирить одичвших мужиков. Удвлось это не срзу и чще всего с применением силы. Лукьянов был силч, д и ловок, кк прирожденный стрелок. Пончлу он пытлся утихомирить мужиков словми, но это только подливло мсл в огонь. Кк-то рз прни с "сибирских" улиц сел огрели Лукьянов стяжком поперек спины, посчитв его зступником новоселов. Вот тут-то и вознегодовл Степн! Он ндел кожные руквицы и принялся рсшвыривть дрчунов без рзличия, чей крй они зщищют - "сибирский" или "новосельческий". С той поры, стоило только возникнуть дрке, ббы бежли к Лукьянову: "Спси, Степн, от смертоубийств!" Лукьянов шел. Но, еще звидев его, дрчуны рзбеглись кто куд мог, зня, что от Степнов кулк пощды ждть не придется. Случился, првд, у Лукьянов один рз пренеприятный кзус: не рссчитв силы удр, он тк хвтнул мужичк из своей "сибирской" стороны, что хрустнули у того ребр. Лекрь из волости определил перелом трех ребер, збинтовл мужичк, велел лежть не меньше шести недель, чтоб сросся перелом. Мужиков родня попробовл жловться, ездил к двокту в город, но тот окзлся рзумным человеком, скзл: "Хорошо, что ребр. Мог бы Лукьянов и голову снести. Стрлся не рди себя - мир д покой н селе устнвливл. Пойдете против Лукьянов - все село з него горой стнет". Оно тк бы и случилось, д только притихли после этого возмутители, решили, что двокт говорит чистую првду, лучше уж молчть, чем собственную вину н другого свливть.

...Сход "обстрмил" Плтон с Свкой последними словми. Под конец встли они н колени, дли клятву бросить свою привычку. Сход предупредил: оступятся хоть единый рз - не жить им в Лукьяновке, сми не уйдут, принудят их к этому: избу по бревнышку рсктют, ворот жердями збьют, огород мусором звлят...

И еще помнил Лукьянов, кк вывели н сход Кондрт Зббурин с тремя сыновьями и двумя дочерьми. А повод был ткой: рньше условленного срок Кондрт с детьми проник в общественный кедровник и в великой тйне от односельчн нчл шишковть. Семь кулей чистого орех спрятл он в буерке, шишку бил только по ночм, обрбтывл ее в землянке, провеивл орех вдлеке от кедровников. И все же поплся! Один из сыновей, выйдя н гуляние, прихвтил в крмны несколько горстей свежих орехов угостить свою симптию. А девушк, видть, окзлсь зпсливой: мло того что грызл с милым во время гуляния, мленькую толику зтил, звязв в носовой плток. Утром дом плток возьми д рзвяжись. Орешки усыпли пол.

Отец взглянул и срзу понял: кто-то бьет орех, хотя сигнл строст еще к этому не двл. "С кем шурымуры рзводил?"-строго спросил отец у дочери. Т титься не стл: "С Трошкой Зббуриным, тятя. Свтов он по осени обещет зслть", - скзл дочь. "Что будет по осени, узнем, вот то, что Зббурины орех втйне, от обществ промышляют, это мне ясно". Отец собрл с полу орехи, оделся и, ни слов не говоря, вышел. Через чс-другой гудел Лукьяновк. К вечеру возле церкви собрлся сход. Зббурины стояли н коленях перед мешком чистого, отливвшего светло-коричневым глянцем орех, пришибленные позором. Приговор был неумолимым: орех изъять, средств, вырученные от сбыт его, передть н нужды церкви, лишить н три год Зббуриных прв промышлять орех нряду со всеми в лукьяновских кедровникх. Кондрт Зббурин зголосил по-ббьи, нчл просить снисхождения у сходки, но смягчить приговор ему не удлось.

Лукьянов был тогд в числе смых непоколебимых.

Знл он, что только строгостью можно сохрнить богтство лесов. Дй мхонькую поблжку - рстщт мужики кедровые лес, обнжт земли, оствят зверя без корм.

Сейчс Лукьянов переживл сильные сомнения. Он встл зтемно, беспокойно прохживлся по прихожей, курил.

Ттьян Никноровн зметил, что муж очень обеспокоен, скзл:

- А что ты з них, з Судковых, переживешь?

Не ты общественные порядки нрушил. Пусть Кондрт см отвечет.

- Д было бы з что отвечть, мть, - уклончиво скзл Лукьянов.

- А можно, Степн Димитрич, мне... к примеру, мне, вот посторонней, побывть н вшей сходке? - с ккой-то виновтой ноткой в голосе нетвердо спросил Ктя, двно уже нблюдвшя из-з двери горницы з всем, что происходит в доме.

- Д что ты, Ктюш! Что ты, миля! Тм тких скверных слов нслушешься, что уши повянут. Не девичье это дело, - с пылом скзл Ттьян Никноровн и рзбросил свои хлопотливые руки, кк бы стрясь зщитить Ктю от ее поспешного, необдумнного желния.

"Ну точь-в-точь н ссыльных смхивет, которые у меня н постое жили. Для них, бывло, сходк кк прздник - тк туд и рвутся", - подумл Лукьянов, присмтривясь к подружке своей дочери пристльными рзноцветными глзми.

- Слов-то нслушешься всяких! А только если интерес к ншей деревенской жизни имеешь, то будет к месту! А сходить, почему же! Сходи! Тм нонче небось некоторые семьями придут. Судьбище! Моих вон не подымешь, других и ззывть особо не ндо. - Лукьянов повернулся к жене: - Не остнвливй ее, Тня, д и не пугй. Стршного ничего не вижу.

- Мы вместе, ппня, с Ктей придем, - послышлся Мшин голос. Он стоял у двери горницы в пестром хлте, в чиркх н босу ногу, слдко потягивлсь.

- Вот тебе, н тебе! Еще одн сысклсь! - всплеснул рукми Ттьян Никноровн. И все дружно и весело рссмеялись.

- Ну, коли тк, умывйтесь - и з стол! - Ттьян Никноровн схвтил сковородник, и ее руки змелькли около чел жрко пылющей печки.

Через полчс Лукьянов ушел. Спустя некоторое время собрлись и девушки.

- Ты вот что, Мрья: если стнет невмоготу от мужицких словес - их ведь все рвно не переслушешь, не торчи тм, - нкзл дочери Ттьян Никноровн.

- Д уж кк-нибудь сообрзим, ммня! Не трехлетние мы с Ктей! отмхнулсь Мш.

2

Около дом Нелиды Лычковой людно. Мужики курят трубки и цигрки. Передвигются с мест н место - одни н своих ногх, другие - н "цревых". Не спеш рзговривют. Много женщин, молодежи. К толпе прибивются подростки. Без этих ни одно дело в Лукьяновке не совершется. Где взрослые, тм и они.

Никто их не гонит. Пусть учтся жить. Пусть от стрших нбирются ум-рзум. Звтр придет их черед держть н своих плечх жизнь в Лукьяновке. Д что тм звтр, сегодня уже некоторые из них хозяев, тянут н своих не окрепших еще спинх тяжелую крестьянскую ношу. Отцы у многих либо погибли, либо пребывют в безвестности, мтери истощили силы прежде времени, рухнули и душевно и физически, отошли в сторону: "Првьте и влдейте, сынки, кк можете! Бог вм в помощь!"

Припоздвшие и дльние спешт к "сборной" н конях: кто верхом, кто и в снях. Вдоль збор стновятся кони. Беспокоит скотину скопление люден, говор, едкий тбчный дым. Кони выгибют шеи, смотрят с тревогой н мир своими круглыми, добрейшими глзми, переступют с копыт н копыто. Бессловесня животин! Есть ли н свете друг крестьянину вернее, предннее тебя? Что было бы с мужиком, если б не твоя безответня подмог ему? Во все времен год и суток идешь нперекор невзгодм, которые подстерегют мужик в кждый чс его жизни. И если удется ему побороть нужду, нкормить-нпоить себя и детей своих досыт, в том зслуг прежде всего твоя, бессловесня животин...

- А Кондрт-то тут, нет ли? - спршивет кто-то, и тотчс все вспоминют о нем, говорят о его беде, которя близк и понятн кждому.

- Кондртий тут. Двненько его с понятыми привели. И сыны с ним. Повесили свои буйные головушки, - слышится звонкий ббий голосок.

- Еще не тк повесишь, кк нчнет строст перед всем миром стрмить. Горючими слезьми двиться нчнешь, - встревет в рзговор кто-то из мужиков.

- Д, если б по спрведливости... перенесть и не то можно. Случется вон и бьют бтогми з проступок.

А ну-к если ззря. Кк тогд? Змлеет от обиды сердце... До смертушки может змлеть...

- А что же! И тк может быть. Кондртий гордый, мущинство в нем в печенкх сидит... Рзве он з всяк просто дстся?

- Взойти в сборню, господ мужики, это смое!.. - Голос стросты перекрывет гул, рзговоры стихют.

Подростки стрются опередить всех, но в дверях для них зслон.

- Фулигпы в последний черед! Проходи, проходи, господ мужики. Строст см стоит у двери, коекому из стоящих мужиков жмет руки, остльных покровительственно хлопет по спинм. Бб не трогет.

Пропускет их молч, хотя и примечет кждую. По нблюдениям стросты бб н сходке беспокойнее мужик. Почтения у нее меньше к постм. Невоздержнности больше. Рзумом не докжет - н крик перейдет, в случе чего слезу пустит. А мужик тков: чем он смостоятельнее, чем тверже, тем к ббьим слезм чувствительнее, тем поклдистее н уговоры... Ох, кк знет свой нродец строст Филимон Селезнев! Всех знет, поголовно всех... и знет, от кого что можно ожидть...

- Здорово, Степн Димитрич, здорово! Проходи, отец, вон туд, к окну, тм местов н скмейке полно, - товорит Филимон, сжимя костистую руку Лукьянов.

Но н ум у Филимон другое: "Принесл тебя холер! Не мог ты н сегодняшний день в тйгу уйти. Во сто рз было бы без тебя легче".

Среди женских лиц Филимон видит круглоглзую дочку Лукьянов. "Вот, холер, дже дочку привел!

И откуд он взялсь? Ведь двным-двно в городе живет. Тк нет же, приехл!" - думет он, и тревог еще сильнее схвтывет его з сердце. "Стой, это кто же?

Чья же это девк ткя пригожя?" - приглядывясь к девице, идущей вслед з Мшей, пытет себя Филимон. Ему хочется спросить у кого-нибудь из бб относительно этой девицы, но ббы уже проскользнули в угол, обосновли тм свое црство, от которого будет только крик и беспорядок. У Филимон от этих предчувствий поссывет под ложечкой.

Нконец подвертывется приотствшя от других рзбитня вдов Фекл Москлев, тропку в дом которой строст проложил уже двненько, еще с первых месяцев войны.

- Скжи-к, Фекл, чья это девк? Вот тм, в углу.

Кжись, с Мшкой Лукьяновой пришл, - здержв у двери вдову, шепчет Филимон. Но Фекл не считет еще себя струхой, чтоб вот тк просто, без боя посторониться рди другой.

- Жеребец ты стоялый! Приди только! Я тебе покжу ткую девку, что с неб искры посыпятся, - с яростью шепчет Фекл и, пользуясь теснотой, коленом удряет Филимон в смое стыдное место.

- Не блуй, кобылищ! - приохивет строст и отступет от порог з косяк двери. Фекл победоносно протлкивется вперед, в угол, который облюбовли ббы.

"Стой! Стой! А это еще кого бог сегодня дет?" - с тревогой думет Филимон, вытягивя длинную шею и в открытую дверь поверх голов рссмтривя идущих по тесному, узкому крылечку. Поддерживя под руки, мужики помогют взойти н ступени Ммике, древней струхе, первожптельшще Лукьяновки. Сердце у Филимон трепещет, кк овечий хвост. Вот уж кого он не ждл, тк это Ммику. Ведь скзывли ббы, что злегл он н печь до весенних теплых дней. Пришл! Кто УК ее сподвигнул н ткое дело? Не инче, кк кто-нибудь из дружков Кондрт Судков. "Ну, Филимон, не жди от ткого сход добр!" - шепчет про себя строст. Если б знть, что приползет струх н сход, ни з что бы Филимон не стл собирть его. "Может быть, рспустить нрод? Тк, мол, и тк, господ мужики, извиняйте, обмишулился. Думл, есть дело, оно н поверку выеденного яйц не стоит... Ах, кк бы хорошо!.. Хорошо-то хорошо, что делть с обещнием свту Григорию Елизрову? Ведь см нобещл прижть Кондртия Судков с сынми..." - мучительно думет Филимон, подергивя себя з жидкую, козлиную бородку.

- Эй, строст, нчинй! Ккого хрен нрод держишь?! День будний рботы по горло! - слыштся мужские голос, в которых неприкрытое нетерпение п откровення резкость.

Нет, рспускть сход поздно! Филимон протлкивется к столу, стновится рядом с Кондртом Судковым, который смотрит н стросту исподлобья злыми глзми. Филимон н полшг отодвигется, но теперь прямо перед собой видит Ммику. Клюконося, морщинистя струх, зкутння в черную шль и черную овчинную шубу, в черных пимх, сидит неподвижно. Тонкие губы поджты, острый подбородок выпячен, глз прищурены. Кжется, все стрсти жизни чужды ей. Но тк только кжется: не по-струшечьи острым слухом он ловит доносящиеся до нее обрывки рзговоров, думет про себя: "Ох, Филимон, хитер ты! Однко в дед ты удлся... Не без корысти сход ты этот придумл".

Ммик нет-нет д и кинет взгляд н Кондрт, кк бы подбдривет мужик, опсется з него. "Горяч, в словх невоздержн".

3

- Обчество! Нелды у нс нонче в селе, кк ее, это смое, - нчинет Филимон, пощипывя себя з бородку. Он говорит тяжело, преодолевя одышку, что-то двит его в груди.

Все рзговоры стихют. Ббы еще брхтются, усживясь н пол, но молч, сдерживя дже вздохи.

- Кть, посмотри, вон Ммик сидит. Помнишь, мм тебе о ней говорил, - шепчет Мш в смое ухо Кти.

Но Ктя и без Мши зметил струху, смотрит н нее, не сводя глз. "Лицо строе, морщинистое, довольно мленькое, но есть что-то в нем необыкновенно сосредоточенное и волевое, одухотворенное спокойствием", думет Ктя.

Строст комкет слов, вытягивет их из себя с мукой. Из кждых десяти слов только одно относится к делу, остльные мусор, шлк, вроде неизменного "кк е,е, это смое, знчит, оно...".

- Ну, язви его, и блудит же! - вырывется у когото из мужиков.

Филимон ндолго змолкет и просит писря прочитть покзния свидетелей. Писрь Игнт Игнтович - из недоучившихся семинристов первосттейный пьянчуг. Полное, мясистое лицо его с вывернутыми, мокрыми губми двно не брито, зросло серой щетиной, припухло. Под глзми висят розовтые мешки.

Писрь одинокий, весь неприбрнный, неумытый. Еще утро, он уже "н взводе", лихордочно горят увеличен-ные зрчки. Но "обчество" ценит его з голос - зычный, кк у дьякон, и отчетливый, кк у фельдфебеля, - содержит смо з счет сборов.

Из продолжительного чтения писря нконец выясняется вин Кондрт Судков и его двух сыновей:

вооружившись неводом в тридцть семь сженей длины, они отпрвились н рыблку. Вместо того чтобы орудовть неводом в водх, примыкющих к нделу Судковых, они, отдвя себе в этом полный отчет, рзвернули рыблку н омутх, к которым слев и спрв примыкет ндел Григория Елизров. Прихвченные Григорием н месте преступления, Кондрт Судков с сыновьями, несмотря н протест нзвнного Елизров, рыблки не прекртили. Когд же Елизров попытлся предложить себя принять в долю, они это предложение отвергли кк недопустимое покушение, н их прво.

В свою очередь, Григорий нчл изгонять их с омутов п том основнии, что омут рсположены в грницх его земельного ндел, который выделен ему общественным приговором. Звязлсь ссор. Григорий Елизров ннес несколько удров Михилу - сыну Кондрт Судков, првд, без членовредительств. После чего Судковы связли Григория Елизров вожжми, положили н телегу и пустили коня по дороге, ведущей к селу. Конь доствил Григория к дому, и произошло это без кких-либо последствий. Но если бы в дороге вдруг конь испуглся, что случется чсто, то жизнь Григория могл зкончиться тргическим обрзом.

Неводьб Судковых продолжлсь целый день. Они добыли свыше десяти пудов рыбы, семь пудов из которой было продно лвочнику Прохору Шутилину.

Сие происшествие строст выносит н "обчество"

для осуждения действий Судков Кондрт с сынми кк явное нрушение устоев "обчеств" и ввиду того, что собственность кждого крестьянин н его ндел не может быть никем оспорен или отторгнут без общественного приговор.

Употевший от прочтения длинного обосновния и свидетельских покзний, среди которых особенно сильное впечтление оствляет признние лвочник Шутилин о покупке оптом семи с половиной пудов свежей рыбы у Кондрт Судков, писрь опускется п тбуретку к столу. Снов в действие вступет Филимон.

- Кк ее, это смое... знчит, оно... Кондрт виновт, - нчинет свою волынку Филимон,

- В чем же он виновт? В чем? - голос рздются из всех углов.

- Знчит, оно - рыб, - уточняет Филимон.

Изб нполняется гулом, смехом, чей-то женский голосок перекрывет все остльные гояос:

- Пошто Прохор Шутилин продвл рыбу в дв рз дороже, чем купил?

- Кк ее, это смое... Шутилин коммерснт, - пытется отвести упреки о г лвочник Филимон. Ему что?

Он свои двдцть фунтов отборных окуней получил от Прохор совершенно беспитно. Всем это известно, и "сборня" откровенно гогочет. Притихли, будто нбрли воды в рот родственники и дружки стросты. Уж лучше б помолчл Филимон, чтоб не влзить добровольно в ткой конфуз.

- Тихо! Хочу спросить: ккое возмещение желет получить от Судковых Григорий Елизров? - поднид)ется с лвки Лукьянов. Его рзноцветные глз остнвливются н Филимоне, потом ищут Елизров. Тот сидит з спиной стросты и бопыпе всего боится встречи лицом к лицу с Лукьяновым. Есть у него свои провинки перед охотником.

- Игнт Игнтыч, это смое, кк ее, зчти, - просит строст.

Писрь читет ту чсть бумги, в которой излгется итог этой истории в том виде, кк он рисуется Филимону со свтом Григорием: Кондрт Судков обязн возместить Елизрову стоимость- поймнной в омутх рыбы (10 пудов 30 фунтов), принеси! повинную Елизрову и получить от "обчеств" строюе порицние с предупреждением о выселении в случе повторения своих нбегов н чужие нделы.

- Првильно! - кричт сторонники Григория и Филимон.

- Ого-го! Смотри, чего зхотели! - восклицют сочувствующие Судковым.

Шум долго не зтихет. Филимон и не стрется унимть. "Пусть орут. Мужик пончлу ндорвет глотку, изрсходует себя н крике, потом его голой рукой бери, он лсковый, кк телок, стновится". Тк рзмышляет Филимон. Почти тк же думет и Лукьянов; почти, но все же не тк. "Пусть покричт. Скорее поймут, что криком делу не поможешь". Он хочет скзть словцо, но не торопится, выжидет. Вот и ббы визжт.

Пусть немного повизжт. И в смом деле, через две-три минуты гм в доме стихет. Теперь смое время встть и спросить стросту и Григория в лоб.

- Кк, по-вшему, земельные нделы и водоемы - одно и то же? спршивет Лукьянов, и рзноцветные тлз его ищут Григория.

Филимон дергет себя з бородку, тянет и без того длинную шею, бормочет:

- Кк ее, это смое, знчит, оно... Водоем при нделе...

- Кждый млец знет: между крестьянми делится только земля. Рек и озер - боговы. - Это подет голос Ммик. Он говорит тихо, шмкет, но все слушют ее кк звороженные. Филимон, откинув руку з спину, подет знк Григорию: выручй, свт, делй вид обиженного и униженного.

Крсный, в кплях пот, стекющих по вискм, Григорий нчинет плкть. Могучие его плечи под добротным ромновским полушубком вздргивют, голос тоже дрожит. Росту в нем без двух вершков сжень, хнычет кк млолетний и немощный:

- Связть... в телегу бросить... Это что ж? Не рзбой рзве?..

- А Михиле скулу кто свернул?

- Мужики! Поимейте жлость: плчет-то неподдельно, кк дите!

Шум, гвлт вновь будто рздирют стены дом вдовы Лычковой. Филимон мшет рукми, кричит:

- Кк ее, это смое, нелдно, мужики! По одному бы, это смое!

Крик н сходке подобен ургнному ветру: вспыхнет, удрит оземь, взметнет непроглядный столо пыли, пронесется по поляне и тут же рстет, зтихнет, словно бы и не было его.

Вот ведь только что кричли все и вдруг притихтн, смотрят друг н друг, и у кждого в глзх один и тот же вопрос: кк же быть-то? А может быть, Кондрт-то в смом деле виновен?

Лвочник Прохор Шутилин тут кк тут. Он только этого зтишья и ждл:

- Обчество! Это что же? Выходит, ты своему нделу не хозяин? Звтр, к примеру, приезжешь н свои поля, н них "чужой скот. И ты не моги его тронуть, инче тебя свяжут - ив телегу мордой... Рзве порядки, господ мужики?!

- Непорядок! Првильно! - кричт дружки Григория, которым обещн еще с вечер бочонок медовухи.

- Не с той стороны сеть плетешь, Прохор!

- У него звсегд тк: сорок д сорок - рубль двдцть, - отвечют сторонники Судковых.

И тут встет с рзъяренным видом Степн Лукьянов.

- Ты что тм прячешься з спиной стросты, Григорий?! Выдь сюд, чтоб видел тебя мир. Поговорим при всех и нчистоту. - Лукьянов остнвливется.

Ждет, когд Григорий выйдет. - Выходи, чего ж ты медлишь? Когд слезы лил. н середину дом выпер, теперь снов в нору...

Григорий не спешит. Но Филимон чует, что не уступить нроду нельзя. Лукьянов поддерживют изо всех углов. Он отступет влево от стол, и теперь Григорий кк Иисус Христос при вознесении. Его видят со всех сторон.

- Вспомни, Гришух, нонешнее лето. Вспомнил, нет? Вспомни-к, где ты крсей ловит? - нступет Лукьянов.

Григорий молчит. Круглое лицо его, зросшее мягкой, пуховой бородой, стновится млиновым, кк вреня свекл.

- Кк ее, это смое, скжи, свт Григорий. - Строст и не хотел бы этого рзговор, но ткое упорное молчние тоже не н пользу его свту. Вместо обвинителя, который собирлся испепелить своих противников, он см подствляет бок, см стновится обвиняемым.

- В озерх ловил. Мло ли озер-то? - пытется увильнуть от прямого ответ Григорий.

Ну нет, не н того нрвлся! Лукьянов не собирется умолкть.

- А н Конопляном озере ловил? - спршивет он строгим тоном.

- Где все зпомнишь! - снов увиливет Григорий.

- А ну, Филимон, скжи-к, кого мы с тобой видели н Конопляном озере, когд ехли из волости? Помнишь, кого мы встретили с бреднем?

В доме стновится тихо-тихо. Все змерли, придержли дыхние. Ничего не скжешь, цепко схвтил Лукьянов Григория с Филимоном з згривок.

- Кк ее, это смое, Григорий ловил рыбу н озере, - признется Филимон.

- Ты слышл, Григорий?

- Не глухой, - вздыхет с отчянием Елизров.

- Пусть-к скжет, н чьем нделе Конопляное озеро? - слышится ббий здиристый голосок.

- В смом деле, Григорий, скжи! - нстивет и Лукьянов.

- Д он, язви его, язык-то не проглотил ли? - подздоривет все тот же ббий голосок.

- Я скжу, коли тк, кк ее, это смое, - бормочет Филимон. - Ндел тот Степхи Лукьянов.

- Григорию, вишь, пмять отшибло. У него н свое только пмять, подъелдыкивет ббий голосок.

4

Ктя нблюдет з сходом, и у нее ощущение ткое, будто перечитывет он зново сттьи большевистских хзет. Сколько рз он читл о клссовой борьбе в деревне, о росте кулк, о его притязниях н влсть, н землю, н рбочие руки. Все, что происходит сейчс, н ее глзх, словно происходит специльно для нее. "Знют все-тки нши люди деревню!" отмечет про себя Ктя. Ей приятно сознвть и другое: в большевистских гзетх, в листовкх пртии, в сттьях Ленин в последнее время много пишется о пробуждении клссового сознния в толще трудового крестьянств... И в этом не ошибются большевики. Ктя видит, что Кондрт Судков здесь не один, что десятки тких, кк он, не дют его в обиду, встют против произвол и нсилия. "Побольше бы в деревню послть нших пропгндистов, чтоб крестьянин не врился в собственном соку, знл, что происходит н белом свете", - думет Ктя.

Но отвлекться ей для своих рзмышлений ндолго не приходится. Течение сходки вдруг нчинет обостряться...

- Кк ее, это смое, мужики, - нудит Филимон, - непорядок! Пусть Кондрт повинную принесет, кк ее, это смое... Григорий при смерти был!

Сход мгновенно угдывет мневр стросты: потеряв ндежду сорвть с Судковых кущ в деньгх, Филимон пытется унизить Кондрт. Что знчит лриие сти повинную? Это знчит - встть Кондрту н колени перед Григорием, признть себя виновным в действиях, которые осуждются "обчеством"...

- Не бывть этому! Кондрт ничего худого не сделл! - визжт ббы.

Теперь ожесточенно кидется в спор см Кондрт Судков. Он высокий, худой и гибкий, кк тльниковый прут н ветру. Легко согнется в одну сторону, повернется быстро-быстро, согнется в другую сторону. Одну руку держит, прижв к животу. Н ней цел только один большой плец. Остльные срезны снрядом кк ножом. Кондрт из тех, кто пострдл н фронте в первые месяцы войны. Одет он в зям под опояской, широкие холщовые штны и бродни с звязкми выше щиколоток. Голов в плешинх после ожогов все тм же, н фронте. Седовтые волосы рстут клочьями, нпоминя кустрник по косогору.

- Это почему же, по ккой ткой причине я буду виниться перед Гришкой?! - ндтреснутым голосом кричит Кондрт. - Только потому, что он богтый, я бедный?! А может, потому, что он свт стросте...

- Ты, это смое, кк ее, охолонись, Кондрх, - предупредительно мшет костлявой рукой Филимон.

Кондрт рзъяряется еще больше:

- Ну что, знутрило тебя, пскуд!

Но тут Кондрт перехвтывет: обзывть стросту не полгется. Кк-никк он избрн нродом, и его достоинство должен оберегть кждый, по нрву ли он тебе или нет.

- Язык держи н привязи! - орут сторонники Филимон.

- Что вы взъелись-то, ироды?! Кондрх в горячке лишку взял! Мтом бы тебя, Филимон, если по зслуге, - рздется голос из ббьего угл.

Гвлт несусветный. Никто никого не слушет, все кричт. Ббы повсккли с полу, мшут рукми.

И вдруг опять все стихют и смотрят н Ммику. Он встл, поднял свою клюку, грозно трясет ею нд головми, глз рсширились, горят гневным огнем; д и голос откуд-то взялся - слышно в дльнем углу.

- Бесстыдство! Срм! Обчество тут или гульбище?!

А Филимон-то, строст-то нш, орет пуще всех!

Филимон опускет голову, жлко всплескивет рукми, зтихет. Знет Селезнев силу этой струхи! Живет около ст лет, ум не теряет. Не только отцы, деды еще не рз прибегли к мудрости Ммики.

- Кк ее, это смое, винюсь, Ммяк, - бормочет Филимон.

- Рссуди их, Ммик! Рссуди-к см! Неделю будут кричть, мир не нступит! - нперебой друг другу вопят ббы.

- Прости, ббк Степнид! Схвтило з сердце...

Удержу нет," - изгибется в сторону струхи с виновтым видом Кондрт Судков.

- Кк скжешь, Степнид Семеновн, тк и будет, - подет свой голос Лукьянов. По опыту он знет, что никто тк не умеет утихомирить лукьяновских мужиков, кк Ммик. Знет он и другое: человек бедного и униженного он обязтельно зщитит, поэтомуто Ммику недолюбливют лукьяновские богчи, но пойти в открытую против нее не рискуют. Првд, случется, что слово Ммики окзывет действие нендолю: его либо збывют, либо обходят - и все-тки ее слушются хотя бы в тот момент, когд кипят стрсти, когд может вспыхнуть пожр междоусобицы.

- Григорий побил Мишку Кондрт Судков, Судковы связли Григория. Они квиты, селяне, - говорит Ммик тихим, но отчетливым голосом.

- Првильно! Спрведливо! - кричт из всех углов.

- Кондрт рыбчил в омутх. Рыбу см ел, продл, - продолжет судить Ммик. - В том беды нет.

А у тебя, Григорий, он рыбу не брл. Брл у господ бог. Омут, Григорий, общие, всем ддены. Хочешь, и ты возьми. У Степхи Лукьянов брл же? Из Конопляного озер брл? Брл. Не по-божьи, Григорий, грешно кк: вишь, тебе можно, другому нельзя.

- Првильно! Спрведливо! - слыштся голос, но строст и его дружки недовольны, нсупились, перетлядывются, клянут про себя Ммину смыми непотребными словми.

- А кто недоволен, мужики, кто норовит жить не по-соседски, тому сктертью дорог из Лукьяновки.

И допрежь тк было. - Ммин возвышет голос, и, хоть глз ее вновь прищурены и будто подслеповты, он все видит, все улвливет.

- Првд! По-соседски ндо жить! - соглшются ниболее спокойные, рссудительные мужики и ббы.

Попробуй-к вот тут не соглсись с Мминой, усомнись в ее првоте живо со сходки вылетишь. И Филимон и Григорий понимют это и, смиряя свое внутреннее буйство, топчутся н скрипучих половицх, крякют, сжимют кулки, прячут от односельчн тяжелые от злобы глз.

- А теперь встнь-к, Григорий, д подь сюд. - Ммин тычет пльцем, покзывя, где встть мужику. - И ты, Кондрт, подойди ко мне, - велит он Судкову.

Кондрт и Григорий продирются сквозь толпу рзгоряченных людей, подходят к Ммике. Они стоят сейчс друг против друг, опустили головы, кк быки, будто вот-вот нчнут бодться не н жизнь, н смерть.

- Поручкться, мужики, ндоть. И жить без злобств, збыть про все худое между вми, - увещевет их Ммин.

Григорий первым протягивет руку. Кондрт чуть приксется к ней своей культяпкой и суетливо отходит. Все понимют, что при тком рукопожтии едв ли между мужикми воцрится мир ндолго, но все знют, что дже худой мир лучше, чем войн. Вон он полыхет н земле который уже год, и нет ей конц-кря.

А бед сколько? Горя? Слез? Кто все учтет?

Все уже готовы рзойтись, но Филимон стучит кулком по столу и сообщет ошеломляющую всех новость:

- Это смое, кк ее, не рсходиться, господ мужики! Брышня одн к нм из город приехл. Обскзывть будет, кк ее, это смое... Про войну скзывть будет, когд ей, постылой, конец нстнет...

Упоминние о войне, особенно слов Филимон "когд ей, постылой, конец нстнет", остнвливют дже смых нетерпеливых.

- А где ж он, брыня эт, строст? - спршивют из углов.

- А сей момент прибудут. Игнт Игнтыч пошел, чтоб привесть, кк ее, это смое... У бтюшки, вишь, отдыхли...

- Пропл день! А кк уйдешь! Сыны-то тм! - вздыхет кто-то н весь дом.

5

Приезжя брыня окзлсь существом огромного рост. Он был выше Игнт Игнтович, тот лишь н полвершк уступл в росте Григорию Елизрову. Не обидел господь бог приезжую брыню и н телес. Груци ее возвышлись эткой горой. Холеные белые руки, словно сдобные клчи, лежли н высоких бедрх.

Зд - крутой, широкий, днище водовозной бочки прикроет. Одет брыня не изыскнно, по и не бедно. Все сшито из доброго товр. Н ней беля блузк со скромной вышивкой у воротник и н мнжетх, черня, слегк рсклешення к подолу юбк, короткий срфн сверху, ккуртные, по ноге, фетровые чеснки в клошх. Голов у брыни по росту - крупня: нос н лице кк руль у бржи, глз шустрые, бегющие туд-сюд; прическ н голове кк крестовый дом н бугре - полуседые букли хитроумно свернуты в трубочки и сложены в три этж, взбиты н зтылке локоны.

Едв переступив порог, брыня сбросил с плеч шубу н беличьем меху. Игнт Игнтович подхвтил ее, перебросил через руку. Брыня ступил вперед, зполняя собой проход от дверей к столу. Под нтиском ее могучих телес мужики и ббы сжлись, опсясь, кк бы он ненроком не потоптл их.

Филимон отступил от стол, змотл головой, с трудом збормотл:

- Это смое, кк ее, обчество просит вшу блгородию... Еф... Еф... Ефросинью Хрптоновну. З... Зтунйскую...

- Ничего, милейший, ничего... Нвелпчивть не обязтельно, - вздевя н крупный нос пенсне в золоченой опрвке, скзл Зтунйскя этким свойским тоном: что, мол, тм, ккое ткое величние, свои люди, свои...

Прячсь з спиной Мши, Ктя не спускл глз с Згунйской: что он з птиц? Откуд взялсь, ккую цель преследует, выступя перед крестьянми? Скорее всего из ккой-нибудь оргнизции милосердия, кких рсплодилось под попечительством особ црской фмилии бессчетно... Все эти комитеты содействия рмии и отечеству, обществ спсения России довольно чсто служили лишь прикрытием кзнокрдов и спекулянюв, нживвшихся буквльно н всем.

- Увжемые мужички! Нши кормильцы и поильцы! Трудное, невообрзимо трудное время переживет нше отечество. - Зтунйскя пытлсь говорить здушевным доверительным топом, но голос у нее был жестковтый, ндтреснутый и особого тепл в нем не чувствовлось. Понимя, что голос плохо подчиняется ей и не передет того рсположения к собрвшимся, которое ей хотелось непременно вырзить, Зтунйскя поднлегл н жесты и мимику. Он ндо не ндо врщл глзми, вскидывл пухлые руки нд головой, потом склдывл их н груди, вытяшвд губы, поджимл их. "Обучен", - про себя отметил Ктя, вслушивясь в речь Зтунйской. Кте хотелось скорее определить, ккой политической мсти эт особ, но г пок говорил о роли России в мировой истории в смых общих выржениях.

Мужики и ббы слушли нпряженно, зтихли. Все с нетерпением ждли, когд же городскя брыня зговорит о войне, кк это обещл строст.

Зтунйскя сделл пузу, вытерл ндушенным плтком рскрсневшееся лицо, скзл:

- Но кк ни велик нтиск бед и потрясений, обрушившийся н ншу многострдльную родину, нш единый трудовой нрод все переборет, он выстоит, доведет войну до победного конц и проложит путь к счстью и свободе. Нши герои-воины рвутся в бой, и нет сил, которые могли бы удержть их порыв.

"Эсерк! Смя типичня эсерк с кдетским душком", - подумл Ктя и еще больше нсторожилсь.

Зтунйскя зговорил о военных действиях, о стрдниях солдт. Голос ее здрожл, глз покрснели. Тотчс же ббы звздыхли, зшмыгли носми.

Мужики опустили головы, взглядывли исподлобья. Почуяв, что слуштели ее достточно рстрогны, Зтунйскя принялсь живописть, ккя нступит жизнь у крестьян после победы нд вргом. Все стрдния, все невзгоды, все утрты будут окуплены тем блженством, которое ждет их.

- Земля будет приндлежть тем, кто действительно ее сможет холить, брть от нее все, н что он способн. Крестьяне стнут истинными бртьями. Полные зкром - вот мерило прилежния, следовтельно, и почет. В единой семье трудового нрод крестьянство зймет подобющее ему глвное место. Природный ум и мудрость русского крестьянин выдвинут его н все ступени госудрственного устройств, он будет не только исполнять, но и предписывть... - Зтунйскя восприлсь, вознеслсь под смый потолок своего скзочного црств. Мужики и ббы, только что готовые плкть от ее слов о мужестве и хрбрости солдт, нчли посмтривть н нее с недоверием. Но т не змечл этого. Он говорил, говорил, и вдруг рздлся Ммикин голос:

- А все ж, брыня, кк нм нонче с нуждой совлдть? Вдов много, сирот еще больше, недород н полях...

- Во-во! И откуд деревня сил столько возьмет, чтоб ткую жизнь сотворить? - спршивет Лукьянов.

Мужики и ббы приходят в движение: переговривются, переходят с мест н место, рздется смех. Однко внимтельные глз Кти змечют и другое: коекто унимет этот шум, смотрит н Зтунйскую с откровенным увжением, хочет верить в ту рсчудесную жизнь, о которой поет эт брыня.

- Тише, мужики! Пущй говорит. Хоть в скзке пожить по-людски! слышится ббий голос.

А Зтунйскя стоит молч, кидет н Филимон нетерпеливый взгляд: что же ты, строст, смотришь, не призовешь свое общество к порядку? Он обижен и здет... Шея покрснел, по лицу рзлились млиновые пятн, пльцы теребят шнурок от пенсне. В быстрых глзх горят злые огоньки.

Филимон змечет, что городскя брыня недовольн. Он колотит кулком по столу и кричит:

- Это смое, кк ее, молчите и слухйте!

Зтунйскя продолжет свою речь. Ммики и Лукьянов с их тревожными вопросми будто и не было.

Он снов воспряется в поднебесье. Явно ей не хочется бродить по грешной земле. Зученными, по-видимому, не рз повторенными н тких сходкх словми он рисует идиллическую кртину крестьянской общины.

И снов Ктя змечет, что ее слов о бртстве всех крестьян, о рвенстве друг перед другом и обществом обволкивют многих. Ктя видит, кк тень успокоения ложится н лиц мужиков и бб. Только что возбужденные возглсми Ммики и Лукьянов, они буквльно стновятся другими. Что-то покорное, робкое видится в них Кте. Похоже, что здесь не сходк, н которой ребром поствлены смые острые вопросы крестьянской жизни, молебен. "Ккя подля тктик!

Вместо того чтобы обнжить язвы времени, вызвть у людей стремление жить инче, предложить революционный выход из тупик, он подбрсывет крестьянм иллюзии, глушит их волю и энергию. Нет, это тк оствить нельзя! Крестьяне не должны рзойтись отсюд с этой эсеро-кдетской белибердой в головх", - думет Ктя, чувствуя, что с кждой минутой ей все тяжелее слушть Зтунйскую. "Ндо уйти, скорее уйти, чтоб не броситься в дрку с ней", - проносится в уме Кти, и он беспокойно ерзет н крю скмейки.

Но от слов Зтунйской лихо не только Кте. Впереди нее сидят Тимофей Чернов и Мш, и он слышит, кк они возмущенно шепчутся.

- Кть, неужели уйдем, смолчв?! Ты послушй, что он говорит про бедняков? Лодыри, неумехи. Рй обещет. - Мш обернулсь, и Ктя видит, что лицо ее пылет негодовнием.

- Сволочь! - коротко и резко выржет свое мнение Тимофей и с троном передвигет костыли.

А у Кти в голове словно пожр. Что делть? Что делть? Перед ней врг. Не вжно, что Зтунйскя изредк ввертывет слов "свобод", "революция", "социлизция", он бесконечно длек от истинных нужд крестьян, от их интересов. В уме Кти проносится все, что увидел у Зины, узнл от нее. Вспоминет он рссуждения Лукьянов с его ктегорическим выводом: пет у деревни сил подняться. Только перемены спсут крестьян. А сегодняшний сход? Рзве он не покзывет, что в деревне идет жестокя борьб? Богчи инче себе предствляют бртство крестьян. Они не уступят своих позиций, не откжутся от эксплутции бедноты.

А кк Зтунйскя изобрзил положение н фронте?

Солдты рвутся в бой, они только и думют о войне до победного окончния! Д рзве это тк?! Ложь, непрвд, продиктовння недобрыми, нтинродными политическими целями.

По ходу суждений Зтунйской чувствуется, что т ищет уже зключительные фрзы. Он см притолшлсь, д и слуштели беспокойно ждут. А Ктя все еще не решил, кк быть. Кто же дст отпор Зтунйской, кто восстновит в глзх этих крестьян попрнную истину? Ктя прикидывет в уме: Мш хоть и возмущется речью Зтунйской, но опровергнуть ее не сможет. Очень еще мл у нее политический бгж и нет никкого пропгндистского опыт... Тимофей... д, конечно, у пего опыт есть, житейский опыт... Фронт, бои, дв рнения, но Ктя уже убедилсь, что Тимофей не сумеет выдвинуть докзтельств. Скорее всего он может обозвть Зтунйскую кким-нибудь резким словом, но рзве это кого-нибудь убедит? "Мне придется... Смой придется выступить", - приходит Ктя к решению. Он вспоминет нкзы товрищей в Петрогрде при ее проводх, нкзы Нсимович быть осторожной, сверхосторожной... Но ведь никто из них не знл, что он окжется лицом к лицу с противником... И будь любой из них н ее месте, рзве ткой случй не был бы использовн с целью рзъяснения крестьянм политики большевистской пртии? Д, д, несомненно. Кинулся бы в бой и ее бртец, и Вня Акимов, и Нсимович. Конечно, он рискует... Рискует собственной свободой... Ну и что ж! Деньги и пспорт для Акимов у Нсимович ..

Если Вня все-тки появится, он не зстрянет в Томске.

Првд, оттянется снов их встреч... Грустно, х, кк грустно! Остнутся не скзнными Вне слов, которые лежт у нее в смых сокровенных тйникх души... Ничего, ничего. Нступят еще дни ее рдостей, теперь не до этого, теперь ее счстье в борьбе...

Но не только минут, дже секунд не остется у нее больше для рзмышления. Зтунйскя произносит последнюю фрзу, вытирет плтком вспотевшее лицо, довольня собой, сдится н тбуретку, которую ей подвигет писрь. И вот уже строст привычно зтягивет:

- Это, знчит, оно, кк ее, господ мужики, все ясно. Будем, это смое, кк один...

6

И тут поднимется Ктя. Все сомнения отброшены:

выбор сделн.

- Грждне крестьяне! Строст скзл: "Все ясно".

Нет, совершенно не ясно! Обстновк н фронте, рвно и в тылу совершенно иня, чем это предствлено нм здесь госпожой Зтунйской. Все не тк н смом деле.

И путь, который нчертл нм здесь т особ в будущее, - это путь ложный. Он приведет только к новым стрдниям и бедствиям, к обнищнию новых тысяч и миллионов крестьян...

Кк хорошо, кк это прекрсно, что у Кти Ксенофонтовой ткой певучий, сочный голос. Он плывет по всему большому дому вдовы Нелиды Лычковой и словно покоряет всех. Мужики и ббы сидят, не шелохнувшись, боясь пропустить хоть одно ее слово. Те, кто зспешил к двери, остновились и стоят, охвченные жждой узнть подлинную првду о жизни. Их сейчс силой не вытолкнешь отсюд.

Госпож Зтунйскя не ожидл ткого стрстного и точно рссчитнного удр. Он в шоке. Не может двинуть ни рукой, ни ногой. Побледневшие губы ее шевелятся, но слов не слышно.

- Неделю тому нзд я приехл из Петрогрд.

Петрогрдские рбочие и пртия большевиков видят выход России в другом - в революции. Положение н фронте отчянное, солдты измучены, они устли. Все яснее для них стновится, что войн не принесет русскому нроду никкого избвления от его вековой нужды. Близится пор, когд оружие будет повернуто против цря и кпитлистов - подлинных виновников неслыхнных стрдний нрод.

А что происходит в тылу? В городх - ктстроф.

Рбочие до предел изнурены войной, непосильным трудом, голодухой. Что происходит в деревне, вы сми знете. Упдок, рзвл. Войн сожрл уже миллионы человеческих жизней, и призыв вести ее до победного конц повлечет новые неисчислимые жертвы. А рзве нм мло тех вдов и сирот, которых и тк уже не счесть?!

Перед нми - бездн. И выход у нс только один: рбочие, солдты, крестьяне должны сбросить своих безумных првителей, взять влсть в свои руки, немедленно зключить мир, отдть землю крестьянм, зводы и фбрики - рбочим...

Госпож Зтунйскя рспинлсь тут по поводу счстья единого трудового нрод. Стря, зтскння песня! Единого нрод у нс нет! Есть богтые и бедные. Богтых мло, бедных многие миллионы. Интересы богтых никогд не будут совпдть с интересми бедных. Богтые всегд стремились подчинить себе бедных.

Н вшем сходе сегодня...

И вдруг, покрывя Ктин голос, послышлся ювый визг, до того оглушительный, что в окнх звякпули стекл. Зтунйскя визжл с тким отчянием, будто с нее, с живой, сдирли кожу. Н нее стршно было смотреть: он нлилсь кровью, црпл себя ногтями по лицу, ожесточенно топл. Трехэтжня прическ рзвлилсь, и по спине вытянулсь приколотя метллической зколкой чужя кос. Ктя не могл уже произнести ни одного слов, юркнул нзд к Мше.

- Ббы! Ее родимец удрил! - перекрывя визг Зтунйской, рздлся пнический женский голос.

И тут все кинулись из дом н улицу. Ктя с Мшей тоже зспешили к выходу.

- Не родимец ее удрил, првд пришлсь не по путру.

- Уж кк слдко пел, выходит - ни к чему.

- В ншу бы шкуру ее н недельку-другую, инче зпел бы.

- А эт девк-то! Крепко стоит з првду! Из смого, слышь, Питер, переговривлись люди, спускясь с лестницы и зполняя пустой, зросший уже лебедой и зсыпнный свежим снежком двор вдовы Нелиды Лычковой.

Ктя только теперь трезво оценил все происшедшее: номер Зтунйской не прошел. Ложь, которой т пытлсь опутть сход, рзорвн. Мужики и ббы услышли нстоящую, большевистскую првду о жизни. Ничего, что ей удлось скзть немного, ч го не до конц он вырзил свои мысли. Глвное скзно.

Возбуждение, в котором нходилсь Ктя с первых минут появления Зтунйской, сейчс, в эту минуту, обернулось рдостью, чувством исполненного долг.

Что ж, он поступил тк, кк поступил бы н ее месте любой большевик. Не уклонялсь от схвтки, не прятлсь. И это чувство удовлетворенности собой нчисто вытеснило все остльное. Ктя подхвтил Мшу под руку, и они, покинув все еще не рсходившуюся толпу, легко и быстро зшгли по улице.

7

Ктя и Мш свернули уже с глвной улицы Лукьяновки в проулок, когд их нгнл Тимофей Чернов. Он ехл, сидя в снях, н охпке сен. Одной рукой првил лошдью, другой придерживл костыли.

Порвнявшись с девушкми, Тимофей нтянул вожжи, придержл коня.

- Сдись, девчт, скорее! З Ктей понятых нряжют. Дядя Степн собчится тм с урядником и стростой.

"Ну вот, кжется, кончилсь моя свобод", - подумл Ктя, испытывя сильное сердцебиение и прилив крови к лицу. Мш опустилсь в сни, Ктя сел рядом с ней.

- Зпомни, Мш: ты ни при чем. Я одн з все отвечу, - зшептл Ктя, обнимя Мшу и кк бы прося у нее прощения з беспокойство, которое он причинил подружке.

- Ну что ты, Кть! Ты думешь, я боюсь? Нисколечко!

Тимофей услышл их рзговор, успокивя девушек, скзл:

- Дядя Степн велел Ктю в ншем овине до вечер спрятть, Мше быть дом. Если понятые с урядником придут, твердить одно: знть никого не зню...

Девк пришля, видть, из беженцев. В дороге он к тебе пристл, Мш. Шл куд-то в зречные деревни.

Попросилсь н ночевку. Передневл с усттку... Кто ткя - ведть не ведешь...

- Ну и ппня! Сообрзил! - с некоторым укором в голосе воскликнул Мш. - Д Ктю же н вечерке см урядник видел... Нет, не отбрешешься от них.

- А что из того, что видел?! Никто - ни ты, ни Ктя, ни я, который стршим вечерки был, - не объявлял, что он тебе подруг...

Пок Тимофей и Мш пререклись, Ктя взвешивл, кк ей поступить. Конечно, отдться в руки полиции без борьбы - дело нехитрое, по и нвлечь подозрения н Лукьяновых он не имел никкого прв. Повидимому, квртир Лукьяновых в Томске был у Нсимович н особом счету. Если пдет тк или инче подозрение н Мшу Лукьянову, томскую квртиру ндо покидть. Едв ли Нсимович скжет Кте з это спсибо. Нсколько ей удлось понять, у Нсимович тм широкие интересы: Степ, Дуня, Мш. Ктя вспомнил, кк в тот ненстный, темный вечер, когд извозчик их доствил к молодым Лукьяновым, Нсимович вернулся с квртиры с ккими-то тючкми в рукх. Нет, нет, нужно было все сделть, чтобы Мшу оствить вне подозрения. И этот дом в Лукьяновке ндо было тоже вывести из-под удр: если здесь будет учинен обыск, бумги профессор Лихчев непременно привлекут внимние. Полиция зберет их к себе, это не сулит ничего хорошего. Либо пустят бумги н рзживку печей, не обнружив в них революционного содержния, либо отддут лвочникм н обертку селедки... А если дже перепрвят в Петрогрд, то в лучшем случе сунут бумги в ккие-нибудь полицейские рхивы, и зтеряются они из глз людских н долгие годы, может быть, и нвсегд.

Ну, в общем, получлось тк: в этот чс лучше всего ей окзться одной и уж, во всяком случе, не в доме Лукьяновых.

Существовл еще один выход: пок тм строст с урядником судят-рядят о ее судьбе, кинуться ей в сторону, проулком, мимо дом Лукьяновых, выйти з село - и подй бог ноги. Вы меня не видели, я вс не зню. Но этот вринт покзлся Кте совершенно неприемлемым. Уж тут Мше Лукьяновой вовсе не отвертеться. Нчнут ее допршивть, в доме Лукьяновых непременно произведут обыск, и результт будет тот же:

бумги профессор Лихчев попдут в лпы полиции. "Нет, нет! Скорее, кк можно скорее окзться одной и вдли от дом Лукьяновых", - скзл себе Ктя.

- Ну вот что, Мшеньк: ты оствйся с Тимой, я вернусь туд, н село, - спокойно, подчеркнуто спокойно проговорил Ктя, кося глз н проулок, по которому вот-вот из-з угл могли покзться урядник и строст с понятыми.

- Д ты в уме, Кть, или нет?! Рзве можно тебе сейчс туд идти? округляя от удивления глз и всплескивя рукми, воскликнул Мш.

- Никк туд нельзя идти! Ни в. коем рзе, Ктя! - зпротестовл и Тимофей, гремя своими костылями. - Двй увезу тебя сей же миг к овину.

- Я сделю, кк решил, - твердо скзл Ктя. - Если вс нчнут допршивть, без меня вм легче отговориться. Пришл, мол, беженк, и все... - Ктя ловко изогнулсь и, опершись н головки сней, выпрыгнул н дорогу.

- Сумсшедшя! Совсем он спятил! - Мш хотел выпрыгнуть из сней вслед з Ктей, но т вскинул руки и, кк бы остнвливя Мшу, скзл:

- Умоляю тебя!

Это было скзно тк проникновенно, что Мш откинулсь нзд, Тимофей дернул вожжми, подгоняя коня.

- Не тронь ее, Мш. У нее свое рзмышление.

Когд полозья сней .взвизгнули оттого, что конь перешел н рысь, Ктя оглянулсь. Н всю жизнь ей зпомнилось лицо Мши. Глз ее блестели от слез, полные, яркие губы перекосились и дрожли, и вся ее фигур, в полушубке, в пимх и полушлке, был согбенной и скорбной. "Вот чудчк, будто н смерть меня провожет!" - с улыбкой подумл Ктя, испытывя рдость от того, что он нстоял н своем, что рсстояние между ними увеличивется с кждой секундой и, что б теперь ни случилось, он одн ответит з все.

Ктя вышл из проулк н улицу Лукьяновки и умерил шг. Кое-где у домов небольшими группми стояли мужики и неторопливо о чем-то беседовли. "Сходку обсуждют", - подумл Ктя. Он не ошиблсь в своих предположениях. Подходя к ближйшей группе мужиков, зметил, кк те повернулись к ней, когд он порвнялсь с ними, сняли шпки и учтиво поздоровлись. Ктя отвесил мужикм поклон и пошл дльше.

Думл, что возле второй группы мужиков произойдет то же смое. Но ошиблсь. Звидев ее, мужики нчли торопливо рсходиться, и, когд он порвнялсь с колодцем, возле которого они стояли, тут уже никого не было. "Считют, что тк безопснее", - улыбнулсь см себе Ктя.

До третьей группы мужиков он не успел дойти. Из дом вдовы Нелиды Лычковой вышли люди. Ктя без труд опознл их: строст, урядник в шинели и солдтской ппхе, дв незнкомых мужик в полушубкх и чуть поодль Лукьянов в своей короткой суконной тужурке. "А где же т эсеро-кдетскя особ? Уж он-то мне спуску не дст", - подумл Ктя. И едв подумл о Зтунйской, кк в тот же миг н белом снегу всплыло густое темное пятно. Зтунйскя шл медленно-медленно, опирясь н трость. Позди нее, склонив подобострстно голову, не шел, точнее скзть, плыл писрь Игнт Игнтович. "Ну что ж, еще рзок скрестим мечи, госпож Зтунйскя. Вжно, чтоб побольше было свидетелей", - с веселым озорством подумл Ктя.

И снов он ошиблсь. Видимо, зметив ее, Зтунйскя ускорил шги, увлекя з собой писря, и вскоре скрылсь з церковью. "К бтюшке н обед спешит после тяжелого мордобоя", - усмехнулсь Ктя, ощущя ккое-то порзительное бесстршие перед предстоящим и веселье.

С кждой минутой промежуток между Ктей и мужикми сокрщлся. Вот до них остлось уже тридцть - сорок шгов. Ктя увидел озбоченное лицо Степн Димитриевич Лукьянов. "Неужели он меня выдст?" - шевельнулсь беспокойня мысль. Ктя всмотрелсь в лицо Лукьянов. Оно было спокойным, кк всегд, дже строгим, в его глзх он не уловил ни млейшего упрек. Урядник шел, шумно отдувясь.

Строст крутил головой туд-сюд. Мужики нсупились, прятли лиц.

- А вот и брышня! Идет себе и хоть бы хны, - прегрждя Кте дорогу, скзл урядник Феофн Прокопытов.

- Кк ее, это смое; остновись-к, - збормотл строст.

Мужики срзу отступили в сторону, двя понять, что они тут ни при чем, их приневолили.

Примкнул к ним и Степн Лукьянов.

- Почему же я должн остновиться? Я иду к сестре в Тежно-Ключевскую волость. Я беженк. Что мне, с голоду помирть прикжете? Я уже без млого две недели в дороге... - Ктя проговорил все это зпльчиво и тким голосом, когд в кждое мгновение он может перейти н крик.

- Это смое, кк ее, смутьянство, - скзл строст и обртился к уряднику: - Объявляй, твое блгородие, Феофн.

- Здерживю тебя, брышня! Звтр придется повезть вс в город. Тм их высокие блгородия спрос сми спросят, - объявил урядник и отступил н полшг, згорживя Кте путь нзд.

- Имейте в виду, с вс строго взыщут з этот произвол. - Ктя повернулсь снчл к уряднику, потом к стросте, смотрел н них с ненвистью в глзх. - А вм, дядюшк, спсибо з ночлег, з приют, совсем другим голосом скзл Ктя и чуть здержл свой взгляд н Лукьянове.

- Д ккое тм спсибо! Не з что. Живу с кря сел, чсто у меня путники ночуют. Это вон Феофн вздумл, что ты нм сродственниц. Обыск, вишь, ему ндо.

Ктя понял, что скзно это исключительно для нее, и вскинул н Лукьянов глз, в которых снов вспыхнули искорки признтельности. Урядник помычл, переглянулся со стростой.

- Ну, коли тк, слободен ты, Степн. А з ругнь твою я еще взыщу с тебя. Ты еще узнешь, кто есть Феофн Прокопытов... - Урядник погрозил кулком.

- Ну-ну, пострщй еще меня... Я тебе не смолчу.

Я тебе тоже тк врежу. Может быть, ты кое-что призбыл? Я тебе припомню...

Лукьянов не испытывл перед урядником ни млейшей робости, и Кте покзлось, что он сейчс зря здирется. Пусть бы скорее уходил, пок урядник не передумл нсчет обыск в доме Лукьяновых. Но Степн почему-то не спешил уходить. По-видимому, ему хотелось знть, кк же дльше влсти поступят с Ктей.

- Теперь, брышня, шгй. До утр у меня в скотной избе под змком посидишь, - скзл урядник, приоснивясь и все-тки слегк потрухивя. "Толстой-то брыне что? Ндоумил, нзудил, мхнул хвостом - и след ее простыл. А тут отвечй з эту девку. Слв богу, хоть н улице ее встретили, н рожон к Лукьянову лезть не ндо", - думл про себя урядник.

- Прощйте, - кивнул головой Ктя мулшкм-понятым, стрясь еще рз переглянуться с Лукьяновым.

- Бывй здоров, - скзл один из мужиков, чувствуя облегчение оттого, что непривычня и неблгодрня обязнность понятого свлилсь с его плеч.

- Шгй, девк, шгй вон к тому дому с синими нличникми, - покзывя рукой, куд нужно идти, скзл урядник.

Ктя сделл дв-три шг, оглянулсь. Лукьянов стоял с мужикми-понятыми, они смотрели ей вслед.

Чуть подльше от них переминлся с нот н ногу строст Филимон.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Урядник поместил Ктю в просторную избу, стоявшую в углу двор. Когд-то он см жил в этой избе, пок не срубил крестовый дом. Теперь в этой избе нходится курятник. Когд в этом возникл необходимость, содержлись телят, ягнят. По полу рзбросн ненужный в зимнее время инвентрь: серпы, косы, грбли, колес от телег.

З печью широкя деревяння кровть с ворохом соломы, прикрытой дерюжкой. Под иконми стол, зствленный чугункми. В избе тепло, припхивет скотным двором, хотя, кроме куриц, квохтвших в курятнике, никкой живности нет. Когд-то изб имел дв окн. Теперь тускло просвечивет одно, второе зложено свежими обрубкми от бревен, збито доскми.

- Ну вот, тут. Еду принесу, по нужде выпущу. - Урядник пошел к двери, но, увидев, что Ктя пригорюнилсь, здержлся, утешил: - Не первя ты зночуешь здеся. Бывли многие смутьяны. Понял, чо ли?

Ктя молч опустилсь н кровть, осмотрелсь, вспомнил нкзы брт: "Не отчивйся, Ктюх, ни в кком положении. Срзу думй о своих преимуществх в срвнении с другими товрищми, которые, может быть, в сто рз худших условиях, чем ты. И смое глвное - не нстривйся н жлость к себе. Особенно нелегки в зточении первые минуты и чсы. Двигйся, сколь позволяют условия, рссуждй см с собой вслух".

Урядник вышел и долго гремел змком. Потом он почему-то тк же долго толокся н скрипучих ступенькх крыльц.

Когд его шги смолкли и где-то поодль скрипнул дверь дом, Ктя сбросил Дунин полушубок, зложил руки з спину и принялсь ходить по избе.

- Нет, тут совсем неплохо, тепло, свет в окошко пдет, н кровти солом. Спть будет мягко. - Он говорил негромко, все больше и больше убеждясь, что совет брт действительно резонный. От собственного голос, от движения по избе ей стло кк-то лучше, спокойнее, и он улыбнулсь см себе, подумв: "А всетки дом Лукьянов я им не выдл. Теперь уж никк его ко мне не прицепишь. Взяли н улице..."

Возможно, со стороны все это говорение покзлось бы смешным, но Ктя продолжл ходить по избе и рссуждть:

"А тебе, миля Мшеньк, смое лучшее кк можно скорее вернуться в город, чтоб вдруг не спохвтились влсти нсчет тебя. Я понимю, кк тебе не хочется покидть родное село... Тут родители, глвное - Тимофей, но все-тки не здерживйся, поспеши... Кстти, и пну Нсимовичу сообщишь о моей беде".

Ктя см не могл бы определить, сколько времени он ходит по избе, но вот зскрипели ступеньки крыльц, згремел змок, взвизгнул дверь. Вошел урядник, зполонив собой все свободное от вещей прострнство в избе. В рукх у него были крюх ржного хлеб и миск с горячими щми. В миске плвл рскршення деревяння ложк.

- Сходи н двор д сдись обедй, брышня, - ствя н стол миску, скзл урядник.

Ктя покинул избу, вернулсь с крсными рукми, рстиря комочки снег.

- А вод в рукомойнике нлит, - зметил урядник и посторонился, пропускя Ктю к столу.

- Спсибо. - Ктя сел н тбуретку, принялсь есть.

Урядник не уходил, ждл, когд он доест, чтоб срзу унести посуду.

- Вы мне скжите все-тки, з что вы меня здержли, господин урядник. Я же беженк и тк нмучилсь. - Ктя решил воспользовться присутствием урядник и прощупть его нстроение.

- Смутьянство... Рзве н сходке можно эткое говорить? Мужик и тк в злобе. Его только чуть подзуди, Ън столько горшков нбьет, что потом в год не склеишь. - Урядник говорил без ожесточения и не бычился, кк несколько чсов тому нзд, не фыркл и не оттопыривл свои обветренные, с кровоточинкми губы.

- Я ничего худого не говорил. Скзл то, что знл. Вы-то что, рзве не среди людей живете? Рзве не знете, кк все бедствуют? - Ктя произнесл эти слов спокойным тоном, нблюдя з урядником, стоявшим в некотором рздумье. - Небось и вши сыновья в окопх вшей кормят неизвестно во имя чего?

- Двое их у меня. Семен - стршой, по рнению п побывке был. А Всюх без вести сгинул. Год прошел, от него ни слуху ни духу. - Голос урядник дрогнул, он опустил голову и всхлипнул.

Ктя торопливо похлебл щей, глотя нерзжевнную корку,скзл:

- Отпустили бы вы меня, вше блгородие. Ну скжите, что я вм плохого сделл? Вы вон по сыну плчете, у меня войн и отц унесл, и мть, и брт.

С сестрой почти три год не виделсь... Отпустите, господин урядник, не мучйте бедного человек. - Ктя н ходу сочинял свою новую биогрфию.

Урядник вскинул голову, руквом шинели вытер лицо, стянул морщины к носу:

- Брыня... Он ж со мной что хочешь сделет. Дв рз присылл узнть, точно ли брышню схвтили...

См, вишь, свидетельствовть нсчет тебя будет. Может быть, голубк, повинилсь бы перед ней: мол, тк и тк, по нерзумности... Коли скжет, мне что? .Змок в один момент сниму.

Ну уж нет! Ткой ценой покупть свою свободу Ктя не собирлсь, если б дже грозили ей смые стршные кры.

- Д что вы, Христос с вми! - воскликнул Ктя. - Н что вы меня толкете? Пресмыкться перед гдиной я не стну!

- Вот то-то и оно, - понимюще скзл урядник и чуть поклонился Кте. Нехл кос н кмень. Прощевйте до вечер.

Он ушел, и Ктя принялсь снов ходить по избе.

Ндежды н освобождение нужно отбросить. Ей стло смешно: весь этот рзговор с урядником покзлся никчемным. Он же понимет, что ждть ккого-то снисхождения от этих людей у нее нет ни млейших основний! Совершенно ясно, что произойдет дльше: звтр же ее повезут в город. Тм ее полиция передст жндрмерии. А у той он уже в рукх. И все-тки ей нужно подумть, кк вести себя. Пок Акимов не выбрлся з грницу, он будет всячески зтягивть следствие.

Ей придется откзывться от покзний, потом подвергть докзтельств жндрмерии сомнению и оспривнию. Потянутся месяцы, может быть, и годы... Ну что ж, ее это не стршит, он знл, н что шл...

Ктя устл ходить. Кинув Дунин полушубок н кровть, он подбил под него солому, прилегл и здремл. Очнулсь от свист ветр, от толчков в стены избы. Ктя подошл к зиндевевшему окошку, пльцем оттял глзок и стл рссмтривть, что тм делется.

Сгущлись сумерки. Ветер вздымл снежные столбы, и они с яростью проносились по пустынному проулку.

"Метель! Д еще ккя метель! Ни зги не видно. Может быть, и звтр придется сидеть здесь, - подумл Ктя с тоской. - Ну куд тебе торопиться? Не все ли рвно, звтр или послезвтр повезут тебя в город? Чем больше будет здержк, тем лучше, - рссуждл он мысленно. Глядишь, и Вня проскочит через Томск, д и Мш будет в городе, скжет обо всем Нсимовичу, и тот хоть передчу оргнизует".

Когд уже совсем стемнело, пришел урядник. Принес огрызок свечи и чшку с едой.

- Ткой бурн, брышня, что с ног влит, - скзл он.

Ктя вышл во двор, который был нглухо покрыт жердями и соломой, но, несмотря н это, в щели зплот прорывлись струйки снежной пороши, и темный двор покрылся белыми полосми. Ктя прислушлсь к ветру. Он свистел кк соловей-рзбойник, выл по-волчьи, гремел, сдиря с домов тесовые крыши. Нет, что ни говори, положение ее несрвнимо с тем, кто в этот чс шгет по тркту с этпом. Ктя зспешил в тепло.

Урядник уже зжег свечку и рзложил по столу Ктин ужин: вреную кртошку, соленые огурцы, кусок хлеб и кружку воды.

- Кк, господин урядник, по-вшему, возможен нш отъезд звтр? спросил Ктя.

- Куд тм! Хоть бы через дв дня выбрться. Переметет з ночь дорогу сугробми в двухэтжный дом.

Рзве их пробьешь срзу? Пок-то обозы нктют...

Н этот рз уряднпк держлся более строго. Ктя попробовл рсспросить его, двно ли он при должности и что его зствляет быть н этой беспокойной и презиремой нродом службе, но урядник рзговор не поддержл.

- А голову потерять н войне лучше? Жизнь прожить, брышня, не поле перейти, - вздохнув, скзл он и мрчно змолчл.

Урядник ушел, пообещв рно утром зйти. Свечк догорел и погсл. В избе стло темно. Белесым пятном виднелось лишь окошко. Ветер, по-видимому, подул еще сильнее. Изб содроглсь от его удров, н крыше что-то поскрипывло и постукивло.

Спть Кте не хотелось, но и ходить в темноте было неудобно. Он нткнулсь н прялку, стоявшую в углу.

Прялк упл н курятник. Курицы всполошились, зкудхтли и долго не унимлись. Ктя легл н кровть.

Брт и н ткой случй дл совет: "Вспоминй, Ктюх, ккую-нибудь прочитнную книгу или обдумывй чтото существенное. Вжно не сосредоточивться н переживниях собственной персоны".

Ктя облдл хорошей пмятью н стихи и знл их бессчетно. Первое, что пришло н ум, были строки пушкинского стихотворения: "Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя, то, кк зверь, он звоет, то зплчет, кк дитя".

З стеной и в смом деле все чще стли возникть звуки, похожие н вой волков, но только более протяжные и нестерпимо зунывные, поднимвшие из глубины души острую тоску и необъяснимую тревогу. "Видно, Пушкину смому не рз приходилось слушть метель, если у него нпислись ткие строки", подумл Ктя. Мысли ее перенеслись к Петрогрду. Он вспомнил брт Сшу, который по зннию стихов низусть был просто редкостью. Он знл от слов до слов "Борис Годунов", "Мцыри", "Полтву". А интересно все-тки, что бы скзл Сш обо всем, что произошло с ней? Кте почему-то кзлось, что брт одобрил бы ее поведение. Ведь не один рз в чсы их совместных рзмышлений о революции, о будущем России он говорил ей, что нстоящий большевик не может упустить ни млейшей возможности для того, чтобы бросить в нрод слово првды. "Звоевние мсс - вот, Ктюх, вопрос вопросов в нстоящее время", - говорил брт.

"Ты прв, Петр", - вздохнул Ктя, нзывя брт его подпольным именем.

Но гдть о том, что бы скзл Сш о ее поведении, Ктя долго не стл. Он снов обртилсь к Пушкину. Из всех произведений поэт Ктя выше всего ствил "Медного всдник". И сейчс, нчв читть стихи вполголос, он через несколько секунд упивлсь уже волшебством звуков, их искрометной игрой и силой, которя тк и рвлсь нружу из-кждого слов, стоило лишь произнести его.

От Пушкин он перешл к Лермонтову, которого очень любил и в чем-то считл дже выше первого поэт России. Потом пришли н ум Тютчев, Фет, Блок...

Ктя вдоволь, до устли нчитлсь стихов. Время все же двиглось медленно, спть не хотелось, вьюг не унимлсь, и слушть только ее было почему-то немножко жутко. Нужно бьпо непременно чем-то отвлечь себя еще и еще, пок не поборет сон. Но стихи уже больше не шли, не рождли трепет и удивления, язык устл произносить слов.

И тут Кте вспомнилсь ее собствення рбот исследовтельского хрктер. См для себя он нзвл эту рботу социльным обзором России к исходу девятьсот шестндцтого год. Он собирлсь исследовть клссы и клссовые группировки России, очертить контуры существующих политических пртий и рскрыть мехнизм их отношений с обществом. Он собрл много документов, публикций, сттистических сборников.

Среди книг, освещющих те или иные стороны современной российской действительности, было несколько сборников о губернских городх. З ккую-то совсем пустячную цену Ктя купил н Литейном у букинист довольно толстую книгу под нзвнием "Томск". Тогд же, листя эту книгу, вчитывясь в обзор рзвития ремесел и промышленности в обширной губернии, Ктя и предположить не могл, что судьб збросит ее в этот город, потом зствит окунуться в жизнь сибирских крестьян.

Рздумывя сейчс под свист ветр нд своим змыслом, Ктя чувствовл, что если ей удстся когдлибо вернуться к нчтой рботе, то он обязтельно использует свои впечтления от пребывния в Сибири. Ряд положений ее исследовния требовлось углубить. Особенно основтельно нужно было изучить формы эксплутции. В своих первых нброскх он довольно полно описл формы эксплутции очевидные, внешне зримые. Но история Лукьяновского выселк, рсскзння Зиной, ткже история ее связей с "хозяином" выселк Евлмпием Ермилычем в пору войны нтолкнули Ктю н новые мысли. Скрытые формы эксплутции существовли в действительности горздо шире, чем он предствлял, и хрктер взимоотношений порботителя с порбощенным был здесь до предел жестоким. Предстояло овлдеть новым фктическим мтерилом. Только фкты могли стть прочным основнием для выводов.

Ах, кк жль, что нет у нее под рукой крндш и бумги! Все это стоило бы зписть, чтобы не утртилсь мысль.

Рзмышления о незконченном исследовнии зхвтили Ктю. Он думл, думл... Ктя не переоценивл своей рботы, но ей кзлось дело, нчтое еще год тому нзд, интересным и нужным. Возможно, что гденибудь ей удстся дже нпечтть свою исследовтельскую рботу, ну, если этого не произойдет, то все, что он делл и будет делть, имеет знчение для тренировки ум, для оттчивния взглядов.

Нконец Ктя устл от дум, ее потянуло в сои. И тут ей покзлось, что кто-то стукнул в окно. Он поднял голову, прислушлсь. По-прежнему выл ветер, хлостл снег по нружной стене, гудело в трубе.

Ктя опустил голову, подумл: "Обмн слух.

Кого сейчс понесет нелегкя н улицу?" Но сгук повторился, и н этот рз резко, отчетливо. Ктя вскочил с кровти, приблизилсь к окну. В узкую щелку, не покрытую еще ледяным узором, в сумрке ночи, в месиве взвихренного снег рссмотрел очертния человек, суетившегося возле окн. Услышл скрежет гвоздей, выдиремых из бревен, зтил дыхние, холодный пот выступил у нее н лбу. "Кто это? Кто же это?г- мучительно спршивл себя Ктя, стрясь пронзить своим взглядом и сумрк, и снег, и стекло.

2

Весть о том, что Ктя рестовн, принес Мше не отец, Петьк Скобелкин. Когд Лукьянов, молчливый и взволновнный, вошел в дом, Мш все уже знл. Поникшя духом, вобрвшя голову в плечи, он сидел в горнице и тихо плкл. Ей было жль Ктю, и он втйне ругл себя з то, что поддлсь н уговоры и повел ту н сходку. Хотя пн Нсимович не предупреждл Мшу об ответственности, он и см хорошо понимл, что ее долг состоял в том, чтобы сохрнить Ктю в безопсности. Ни пн Нсимович, ни см Ктя не посвящли ее в подробности, вызввшие приезд Кти из Петрогрд в Томск, но Мш был не дурочк, чтоб сообрзить кое-что смой. Уж рз нпрвили человек в ткую дль - знчит, есть к тому вескя причин, по пустякм в ткую дорогу не послли бы. Мше кзлось, что, встреть он сейчс Нсимович, и слов бы не ншл, чтоб объяснить, кк все это могло произойти тк просто, до порзительности просто. Рсплклсь бы перед ним, и только.

- Ты, Мрья, не знл о ней или скрытничл? - входя в горницу, спросил Лукьянов, поглядывя через плечо, не войдет ли Ттьян Никноровн.

- Знл, ппня. Не стерпел он лживых речей, - всхлипнув, скзл Мш.

- Ты уже невест, нюни рспускешь, - сдержнно упрекнул отец и, помолчв, повысил голос: - См, смотри, не влипни. Т-то, видть, девх бывля. Может быть, еще и выкрутится.

- Что же мне теперь, ппня, тут быть или в город скорее удрть? рстерянно скзл Мш и зглянул отцу в глз. В них увидел и строгость и сочувствие...

- Пок сиди. Инче кждому стнет ясно: врут Лукьяновы, будто девк зезжя. См он эго докзывет, притворяется беженкой. Ну если не вызволится, тогд тикй. Тм свои присоветуют, кк ловчее быть.

Только Лукьянов договорил, дверь открылсь и вошл, рзмхивя пустым ведром, Ттьян Никноровн.

Он носил пойло корове, ну и по-соседски зглянул к вдове Устинье Егоровой. Слово з слово, о том о сем посудчили. Устинья пришл со сходки, рсскзл Лукьянихе, что и кк тм было. Ттьян Никноровн вздыхл, возбужденно всплескивл рукми. Првд, конечно, дело святое, люди з нее н крест шли, но зчем девушке д еще ткой пригожей, кк Ктя, в мирские, мущинские зботы лезть?

- Ну что ты шум-то подымешь попусту? Н поверку девк вовсе не подруг Мшке, политическя.

Здержл ее урядник...

Ттьяну Никноровну будто удрил кто-то по голове. Он кинулсь к столу, шлепнулсь н скмейку, зголосил:

- Ой, беги скорее, дочк, беги... Чует мое сердце:

несдобровть тебе... И зчем вы ткие непутевые уродились у меня?!

Мш сжлсь, молчл. Пережидл и Лукьянов, дв волю жене, чтоб он выплклсь до конц.

- Ну хвтит, мть! Хвтит! - резко скзл он. - Н детей нших не нговривй, ничего худого они не сделли. Что Мшк Ктю привел, тк что ж? Не збвы рди ходит т по селм. Нрод стосковлся по првде.

Ттьян Никноровн успокоилсь, вытиря концом полушлк зплкнное лицо.

- А может быть, ей хлеб с молоком отнесть? - вдруг озбоченно скзл Ттьян Никноровн, проникясь жлостью к Кте.

- Не нужно, мм. Он нкзл в случе чего откзывться от нее. Знть, мол, ее не зню. Пристл, дескть, в дороге, н ночевку попросилсь, ну потом увязлсь со всеми н сходку, - обретя спокойствие, скзл Мш.

- Тк-то оно тк, и все же бросить совестно ккто, - вздохнул Ттьян Никноровн и снов чуть всхлипнул. - Уж больно девк-то лсковя, кк родня.

- А кто же хочет ее бросить? Обдумть, вишь, мть, ндобно, кк и что, - морщ лоб и рсчесывя пльцми бородку, скзл Лукьянов. - Вечером вот возьму д схожу к Феофну, попрошу его. Скжу: мужики злобятся н тебя, дурк. З что ты девку збрл? Что првду нроду скзл? Фронтовики придут, з ткое рвение сделют тебе ткой перекрут - живой умрешь.

- Не сломть его, ппня. Рзве он соглсится? Если бы не было н сходке этой толстой брыни, тогд б еще могло что-то и получиться, выскзл свое сомнение Мш.

- А все ж, дочк, попытк не пытк. Пусть отец сходит к уряднику. Тк, мол, и тк. Зчем идешь против людей? - Ттьян Никноровн уствилсь н Мшу тревожно-строгим взглядом: - Ты у меня, егоз, не вздумй по этой же дороге идти вон кк Ктя... Довольно с меня Пвлуши... Глз не высыхют. - Вспомнив о сыне, пропвшем без вести, Ттьян Никноровн зплкл, и крупные слезы потекли по ее щекм, тронутым морщинкми.

- Не ндрывй себя, мть, не поможешь слезьми горю. - Лукьянов сумрчно опустил голову, не зня, кк утешить жену.

...Окзвшись через минуту в горнице одн, Мш прилегл н кровть, вновь перебиря в уме все происшедшее з последние чсы. И ей кк-то стло нехорошо оттого, что он лежит у себя в доме н мягкой, чистой постели, в тепле, примирившись с судьбой Кти, успокоившись тем, что вот нступит вечер и отец пойдет уговривть урядник отпустить ее н волю. Неужели сейчс же, немедленно ничего нельзя сделть?

Мш вспомнил, кк в прошлом году во время збстовки он с группой рбочих ходил н выручку рестовнных. Тогд они не ждли, когд нступит вечер, действовли быстро, энергично. Окзвшись в кнцелярии полицмейстер, они держлись уверенно, рзговривли требовтельно, и тот почувствовл, что з ними сил. Председтель стчечного комитет и его зместитель были освобождены.

Мш вскочил с кровти, нчл ходить по комнте взд-вперед, рздумывя, что же можно сделть. Смые рзличные вринты приходили ей в голову. Может быть, пойти ей смой к этой брыне, в поповский дом, и скзть, что Ктя не одн призывет к революции, что он, Мш, с ней во всем и всегд. Пусть велит уряднику рестовть и ее. Нисколько ей не стршно окзться в ктлжке вместе с Ктей. А может быть, собрть ребят-фронтовиков? Попросить Тимофея обойти всех вместе с ней, уговорить тех, кто Оудет колебться, потом пойти всем к уряднику и потребовть, чтоб освободил Ктю?

Мш ни н чем не могл остновиться. Пойти к брыне... Со стороны глядеть - вроде это и по-товрищески и героично, если посмотреть н дело серьезно - ребячество, позерство. Упекут и Ктю и ее, Мшу, туд, где Мкр телят не пс, польз кому от ткой хрбрости? Нсчет фронтовиков мысль стоящя, д рзве в одночсье их подымешь? Только обойти их по домм полдня нужно. А в это время Ктю - в сни и в город, в полицию...

Мш решил посоветовться с отцом в открытую, но он зпряг коня и поехл в лес з дровми. Должен бы уже вернуться, д, видть, где-то здержлся.

Но вот Мш услышл, кк хлопнул дверь. Кто-то вошел в дом. Он прислушлсь к рзговору.

- Это я опять, тетк Ттьян.

- Проходи, Петруш, проходи.

- А Мшутк дом, нет ли?..

Мш сейчс же узнл голос вошедшего. Это снов зявился Петьк Скобелкин. Зчем он пришел? Можег быть, что-нибудь узнл новое про Ктю? А может быть, Тимофей прислл?

- Петь, проходи-к сюд, - выглянул из горницы Мш.

Не рздевясь и дже не снимя шпки, Петьк прошгл в горницу.

- Мшк, секрет есть, - понизив голос, скзл Петьк.

- Ккой тм у тебя секрет? - без особого интерес спросил Мш, чувствуя, что он ошиблсь в своих предположениях: вестей о Кте он не принес, кк не принес никких вестей и от Тимофея. Нчнет сейчс молоть всякую околесицу.

Мш поглядывл в зеркло и слегк прихоршивлсь. Петьк хоть и сосед и только годок-другой, кк переступил порог мльчишеств, все-тки он прень..

- Хочу я, Мшк, Ктьку выкрсть, - совсем уже шепотом скзл Петьк, воровто озирясь.

- Кк это? - Вмиг безрзличие слетело с Мши.

Он подскочил к прню, схвтил его з опояску, зглядывл в глз. Кк, Петеньк, кк? Скжи скорее!

- Очень просто, Мшк. Я все выследил. Ктьк сидит у Феофн в скотной избе. Окно этой избы выходит в проулок. Выствить рму - пустяк. Зхвтил гвоздок щипцми, отогнул - и все. Вылетй, птшк, н белый свет!

- Петьк, голубь ты мой... Ктя от счстья умрет.

Мш обнял прня, поцеловл в щеку. Петьк отступил н полшг, с ухмылкой скзл:

- Хоть и слдкя ты, Мшк, все ж тки не блуй. Тимк ноги переломет.

- Ну дльше что, Петьк? Дльше что делть будем? - озбоченно поглядывя н прня, спросил Мш.

- Что делть? А ничто! Ждть ночи, - ухмыляясь, окзл Петьк.

- Ты один это придумл?

- А тебе чо? Не все рвно, чо ли?

- Ну все-тки?

- А если все-тки, то не один. С Тимофеем. И еще кое с кем...

- С кем же?

- Ну чо ты пристл кк бнный лист к зднице?

- Дурк ты! Должн же я знть, кто сообрзил ткое.

- Дурех ты, Мшк! Живешь под боком у этого человек, не знешь...

Вдруг в горницу деловитым шгом вошел Лукьянов.

Мш рстерялсь, не зня, что и говорить при отце, Петьк злился веселым смехом.

- Слушй-к, Петрух, пург нчинется, - скзл Лукьянов. - Вывезти ее ночью из сел не удстся. Придется прятть где-то Здесь...

- Ну и что? Спрячу у себя в избе. Мтери скжу, что привез себе, кк Стеньк Рзин, персидскую цревну, если не поверит, нбрешу, что в чужой деревне невесту для Тимки Чернов выкрл. - Петьк здорно хохотнул, посмтривя н Мшу, стоявшую в полном недоумении; в прищуренных его глзх тк и плесклись озорство и удль.

- Не торопись, Петрух, - - поднял руку Лукьянов. - Звтр знешь, что будет? Урядник с Филимоном по домм пойдут, все бни и овнны обшрят. Сми-то они, может быть, и не сунулись бы, д ведь эт визгливя брыня зствит. А рз пойдут, то первым делом к нм, потом к тебе. Ты сосед, в дружбе мы. Понял?

- Понял, дядя Степн. А куд ее приткнуть, не зню. - Петьк рзвел рукми, выжидюще смотрел н Лукьянов.

- Смое ндежное место, Петрух, Ммикин дом, - помолчв, скзл Лукьянов. - Сообржй см, ккие выгоды: близко от Феофн. Проулком пробежл, через огород перемхнул - и дом. Не ндо по селу тщиться, собк не всполошишь, и встреч ни с кем не будет. А если нчнут по дворм шуровть, к Ммике в дом ни под кким видом не пойдут. Боятся ее кк огня...

- А чо, я, пожлуй, сбегю сей момент к Ммике, обскжу ей. Рди ткого дел небось не откжет. В случе чего, господ Иисус Христ и пресвятую деву Мрию припомню, - снов рзвеселился Петьк, нхлобучивя шпку до смых ушей.

- Погоди, Петрух. З тобой и тк есть дело. Я см к Ммике схожу. С весны пудовку муки должен. Отнесу кк рз.

- Пущй будет по-твоему, дядя Степн, коль зделье есть. Вечерком я еще понведюсь, - соглсился Петьк и, хитровто подмигнув Мше, поспешно ушел.

3

Сквозь тьму ночи и снежную звесу Ктя никк не могл рзобрть, кто ломится к ней в окно. Ей хотелось скорее пожть руку своему освободителю, но рм, будто нзло, никк не поддвлсь.

- Эй ты, брышня, стукни кулком по рме, - услышл Ктя чей-то приглушенный свистом ветр голос.

Боясь стуком нвлечь беду, Ктя уперлсь в рму обеими рукми, и в тот же миг лицо ее обжег холодный ветерок с колючими снежинкми. Рм легко вывлилсь, и Ктя узнл, кто ее спситель.

- Мое вм с кисточкой, брышня. Это я, Петьк Скобелкин. Стишок вш дошел до сердц... Двй руки и сигй прямо н меня. И живо, мешкть некогд. Слышишь, собки учуяли нс...

Действительно, крытый жердями и соломой, обнесенный высоким зплотом двор урядник Феофн оглсился зливистым лем.

Рзбуженные ворввшимся в избу ветром, тревожно зкудхтли в курятнике куры.

Ктя пролезл в окно, рздиря н спине гвоздем Дунин полушубок. Ветер сшиб ее с ног, он упл в снег, зхлебывясь холодным воздухом. Петьк, не мешкя ни одной секунды, поствил рму н строе место, отогнул в прежнее положение гвозди.

- Ну, брышня, подвй бог ноги! - крикнул он Кте в смое ухо и, схвтив з руку, потщил з собой. - У Ммики тебя зпрячу. Понимешь, нет ли?., У Ммики!

Петьк не двл пощды Кте. Когд он упл в огороде Ммики и брхтлсь в снегу, обложил ее крепким словцом:

- Ну чо ты, коров, чо ли, язви тебя!

Подняв ее, Петьк подствил Кте спину.

- Цепляйся рукми з шею. Поволоку.

Ктя попробовл идти своими ногми, но не смогл, снов упл. Петьк взъярился:

- Кому говорю, цепляйся!

Теперь Ктя не стл откзывться от Петькиной помощи, хотя ей и стыдно было взбирться н его спину.

- Вот тк-то лучше, тк быстрее у нс дело пойдет...

Д ты совсем, брышня, легкя, ведь с виду не худя, мягкя, бормотл Петьк, пересекя огород и спотыкясь о грядки, зсыпнные снегом. Зкинув руки, он поддерживл Ктю з бедр, встряхивл ее, кк мешок.

Ктя пытлсь рзжть свои руки, которыми обхвтывл могучую Петькину шею, соскользнуть с его спины, но злой шепот прня остновил ее:

- Не смей! Вишь, урядник в доме огонь зжег. Почуял, холер!

Петьк см сбросил Ктю, когд они скрылись з высоким збором Ммикиного двор. Тут ветер был уже другой: он метлся с пронзительным свистом, но зборы, стоявшие кольцом, не двли ему воли для рзбег.

- А упрел я, однко, - скзл Петьк и вытер руквом полушубк взмокшее от пот и рстявшего снег рзгоряченное лицо.

- Не ругй меня очень, - виновто скзл Ктя.

- Д рзве я ругю?! Городскя ты, непривыкшя.

Петьк стоял кк вкопнный, не двигясь, одышк двил его, он открытым ртом ловил взвихренные снежинки.

- Ну, теперь нм черт не брт! - зсмеялся нконец Петьк и посмотрел в упор н Ктю, в ее поблескивющие в сумрке глз. - Кк ты, брышня, отдышлсь мло-мло?

- Мне-то что? Я ехл, - усмехнулсь Ктя.

- Ну, пошли в избу. Струх небось не спит - ждет.

- Пошли.

- Кк летучя мышк под зстрехой, сиди, брышня. Когд все уляжется, поддим знк. Ну и взбеленятся же урядник со стростой! Бороды будут у себя и у других дрть! Слыхно ли? Увели брышню из-под нос!

Петьк окончтельно отдохнул и тк рзвеселился, что Ктино сердце екнуло: не приведет к добру его лихость.

"Рискнул он не рди меня, не рди моей свободы, потому, что хочет потешиться нд урядником и стростой", - подумл Ктя. В душу ее зкрлось недоверие, тревог сжл сердце. "Д нет, прень он верный, не подведет. Просто сумтошный, озорной", - успокоил ее внутренний голос.

4

- Ббк Степнид, гостью встречй! - громко скзл Петьк, рскрывя дверь в темную избу Ммики.

В тот же миг откуд-то сверху послышлся шмкющий голос струхи:

- Проводи ее, сынок, н полти. Небось озябл.

В первые секунды Ктя ничего не могл рссмотреть:

ни печки, с которой доносился голос струхи, ни полтей, н которые ей предстояло злезть, ни кровти, стоявшей в углу, ни стол, притиснутого в угол, под иконы.

Он сунулсь куд-то в сторону, удрилсь коленом о кдушку, и вздрогнув, остновилсь. Жестяной ковш, здетый полой полушубк, упл, ззвенел в тишине оглушительно.

- Ты чо это, брышня, кк слепой кутенок? - усмехнулся Петьк.

Он взял Ктю з руку, подвел к печке.

Скидывй пимы и полушубок, стновись н приступок. Я подсжу.

Ктя рзделсь, но ни приступк, ни полтей не видел.

- Вот сюд стновись. - Петьк схвтил ее з ногу, поствил н приступок. - Теперь берись з крй полтей.

Ктя нщупл кромку полтей, уцепилсь з нее.

Петьк схвтил ее, приподнял:

- Вздымйся.

Ктя нконец почувствовл под собой полти, подтянулсь, зкинул одну ногу, потом вторую.

- А зд у тебя, брышня, кк подушк, - хохотнул Петьк, - Ну, бывйте здоровы! Береги, ббк Степнид, гостью.

Хлопнул дверь, и Петьк исчез. В избе стло тихо.

До Кти доносились лишь свист пурги д сдержнные вздохи струхи.

- Спсибо вм, ббушк, з приют, - прошептл Ктя, не ндеясь, что Степнид Семеновн услышит ее.

Но, несмотря н преклонный возрст, у той был острый слух.

- А ты, дочк, не оберегйся. В избе никого нету, - скзл струх.

- Д вы рзве одн живете? - удивилсь Ктя, вспомнив, что рсскзывл о Ммике Ттьян Никноровн.

- Не приведи господь н земле одной жить. Дв внук со мной д дочь. В Зречную волость н молотьбу ушли. Живут тм хозяев спрвные, по хуторм больше. И хлеб у них и скот несрвнимо с нми. Земли тм пожирнее, луг попросторнее. Мои-то и зторопились, пок нродишко из других волостей не ндвинулся. Пуще волков, дочк, рыскют люди нонче по белу свету из-з куск хлеб. Живот своего требует.

Степнид Семеновн вздохнул, зшептл молитву.

Ктя примолкл, уклдывлсь н полтях тк,чтоб было удобно. Полушубок ее, промерзший н ветру, не успел еще согреться. Он свернул его вликом, положил под голову. Здесь было тепло, пхло полынью, глиной, кошмой.

- Ты спи, дочк, спи. Утро вечер мудренее, - шебрш ккой-то одежкой, скзл струх.

- Пострюсь уснуть, ббушк. Отдыхйте и вы.

Ктя очень опслсь, что струх вот сейчс же, не медля до нступления утр, нчнет рсспршивть о том, о сем, он еще не подготовилсь к ткому рзговору.

Все произошло тк быстро, ошеломляюще быстро, ей все еще не верилось, что он уже не в избе урядник, у долгожительницы Лукьяповки - Ммики, которя, конечно, не выдст ее, сбережет, уж коли соглсилсь принять в ночной чс. Кте пок было не до сн, ей многое предстояло обдумть. Но уснул он скорее, чем предполгл. Порзмыслив нд новым своим положением, Ктя решил, что будет со струхой предельно откровенной. Естественно, пртийных секретов он не выдст, но и не стнет скрывть своих убеждений. Порешив н этом, Ктя успокоилсь, подобрл колени к животу, подложил лдошку под щеку, кк это любил делть с смого рннего детств, и сон срзу сморил ее.

Рзбудил Ктю говор в избе. Он поднял голову с полушубк, прислушлсь.

- Уж ткой ветер, тетк Степнид, что с ног влит. Ни зги не видно. Зплот нш и тот будто рстял.

Едв об него не рсшиблсь, - рсскзывл словоохотливя женщин.

- Рз к утру не стихло, теперь смое меньшее до вечер будет шуметь, скзл струх и, погремев ведром, подл его женщине.

- Погоди, Анисыошк, тут у меня н згнетке в горшочке кусочек мслиц припсен. Вымя-то небось здубело н холоде, - скзл Ммик, и Ктя понял, что происходит: струх уже не может см доить корову, и вот пришл соседк, с которой, видть, есть уговор.

Женщин вернулсь в избу никк не рнее чем через полчс. В избе стло уже светлеть. Ктя чуть отогнул знвеску, которой были прикрыты полти, увидел Ммику и высокую женщину в полушубке. Они рзливли молоко по кринкм, тихо переговривлись:

- Корму корове и овцм я дл, тетк Степнид.

В полдень см им еще подбросишь, вечером я приду снов.

- Ну и хорошо, Анисыошк. Дй бог тебе здоровья. Чем нонче знимться-то будешь?

- Молотим у лвочник. Лдно, хоть до бурн клдь успели в ригу перевезти. Есть что молотить.

- Ну кк тм н селе-то, Анисьюшк, что слышно?

- А эту городскую толстуху все клянут, молоденькую-то шибко жлеют. Чо он, рзве по првду н сходке скзл? Чистую првду! Мужики сильно н урядник со стростой зуб точт. Мой-то Демьян ккой? Полмужик: одн рук д одн ног. А и то куд тм! Вот, говорит, кк нс тут, фронтовиков, поболе соберется, мы этим нчльникм живехонько фортификцию сообрзим... Тк и говорит: фортификцию.

- Ишь ты! Это, знчит, кк же?

- А тк, говорит: были - и нету! Н их место поствим своих, из бедняков, кому хомут шею трет и днем и ночью...

- И поверь мне, Анисыошк, сделют кк говорят, и взыскивть будет не с кого. С нродом шутки плохие.

- Ой, плохие шутки с нродом! Уж коли зхочет - поствит н своем, соглсилсь Анисыошк и зторопилсь домой. - Ну, тетк Степнид, я побежл. Прощевй до вечер. Кинуть сенц корове и овцм не збудь...

- Помню, Анисьюшк, помню.

Когд шги Анисыошки смолкли, Ктя подл голос:

- Доброе утро, Степнид Семеновн!

- О, д ты проснулсь, голубушк?! Небось Анисья рзбудил. Громоглсня он. Привыкл кричть со своим мужем. Исклеченный он. Мло что руки и ноги нету, глухой, кк стен. Снрядом его шибнуло. Едв, скзывют, из-под земли отрыли. Кк "плось-то? Не зню вот, кк тебя родители нрекли?

- Ктей зовут меня. А сплось мне хорошо, Степнид Семеновн.

- Ну рз тк, вствй. Я сейчс только н крыльцо выйду, посмотрю, не бродит ли кто поблизости. Погод-то хоть и не к тому, все-тки...

Однко Степнид Семеновн не успел выйти: в сенях послышлся топот, и, широко рспхнув дверь, в избу вбежл зпыхвшяся Анисыошк.

- Тетк Степппд, ты послушй, чо деется н белом свете! - торопливо зговорил женщин. - Т молоденькя-то сбежл из скотной избы урядник. Ищут ее Феофн со стростой по всему селу. Скзывют, лпхоимк-то толстя, которя н сходе рспинлсь, велел землю взрыть, беженку нйти...

- Ну и слв богу, Аписыошк, что девиц сбежл. Ни в чем он не виновт. - Степнид Семеновн повернулсь к иконм, перекрестилсь.

- Пошли ей, цриц небесня, удчи, - громко подхвтил Анисьюшк и, вытянув шею, змхл трехперстием, стрясь не отствть от струхи.

- А скзывют, нет ли, Анисьюшк, кк он побег свой учинил? спросил струх, вств под полтями и рссчитывя, что Ктя услышит весь рзговор.

- Кк же, тетк Степнид, скзывют! И прямо чудес ккие-то! Рно утром Феофн будто понес ей еду.

Открыл змок, входит в избу, в ней - никого. Он к окну - окно целое. Он н печь - тм пусто. Он в подполье - и тм никого. Стл он потолок простукивть - все плхи н месте. Побежл н улицу: окно кк было с осени збито, тк и стоит. Следов - никких. Снегу ндуло вокруг н дв ршин. Сгинул - и все! Феофнто, скзывют, бормочет: "Оборотк эт девк! Ей-богу, оборотк! Через трубу ушл!"

Степнид Семеновн покчл головой, с укором скзл:

- Оборотк... Дурень Феофн. А ей, может, см господь бог помогл. Тогд кк?

- Вот то-то и оно, тетк Степнид, - соглсилсь женщин и, сожлея, что ей нужно торопиться н молотьбу, скрылсь з дверью.

- Слышл, дочк, кк тебя урядник-то млюет? - с усмешкой спросил струх. - Ах негодяй, х кзнокрд!..

- Слышл! - весело скзл Ктя и спустилсь с полтей.

- А все ж поберегись, дочк. Все они сейчс обшрят: и дом, и овины, и бни. Знют ведь: в ткую- погоду из сел ходу нету...

- А к вм придут?

- Могут. А ты не бойся. Поешь сейчс - и снов н полти. От печки зслоню тебя мешком с шерстью, с этого крю см лягу. Только не прослушть бы их в воротх, хоть и скрипят они у нс - з версту слышно.

Ктя сбегл н улицу, вернулсь, вздргивя:

- Ну и метет! Сильнее, чем ночью!

Он умылсь нд лохнью, подсел к столу. Струх придвинул глиняную кружку с молоком, клинообрзный ломоть ржного хлеб и себе взял ткую же кружку, ткой же кусок хлеб. Только в ее кружке был вод. Кте стло стыдно перед струхой. "Себе откзывет, последнее мне отдет", мелькнуло в голове.

- Много вы мне нлили, Степнид Семеновн.

Дйте, отолью вм, - предложил он, берясь з свою кружку.

- Молоко, дочк, есть. День у меня сегодня постный, - успокоил струх Ктю и принялсь угощть ее. - А ты ешь, не смотри н меня. По моим годм мне еды-то вот столечко требуется! - Струх выствил жилистую руку, оттопырил скрюченный мизинец.

Ктя быстро выпил молоко, съел хлеб и полезл н полти.

- А коли стнет скушно тм, можешь сойти снов.

Я пок приберусь тут, - скзл струх.

- Помочь вм, Степнид Семеновн, не ндо? - спросил Ктя, испытывя острое желние приняться з ккое-нибудь дело.

- Упрвлюсь, дочк. Спешить мне некуд. А ты всетки полезй. Не ровен чс нгрянут. Ничего тут не оствил? - Струх осмотрелсь.

- Все н мне, ббушк, кроме полушубк. А он н полтях.

Ктя мелькнул юбкой и скрылсь. Свернувшись клубком, он лежл неподвижно, прислушивясь к свисту вьюги. "Кто же это придумл нсчет моего освобождения? Мш? Тимофей? Петьк? А может быть, см Лукьянов? Ну, кто бы ни придумл, придумл хорошо!.. Если не нкроют меня здесь, ускользну в Томск, тм, может быть, и Вню встречу".

- Не спишь, дочк? - вдруг послышлся голос Степниды Семеновны. Он крбклсь н полти.

Ктя схвтил ее з руку, стл помогть.

- Злезу, дочк, не в первый рз.

Струх легл н смом крю полтей, почти рядом с Ктей.

- Придут сейчс, - скзл он с уверенностью, будто кто-то невидимый сообщил ей об этом.

- Откуд вм известно? - спросил Ктя.

- По времени пор бы.

Они лежли молч. Ктя нпрягл слух: не скрипят ли ворот? Не подымются ли по ступенькм крыльц строст с урядником? Но никкого скрип со двор не слышлось. Все тк же свистел ветер з стеной, и рядом, с хрипом в груди, дышл Степнид Семеновн.

- А ты, дочк, змужняя, нет ли? - спросил вполголос струх.

Ктя двно ждл этого, зня, что ткой человек, кк Ммик, не оствит ее без рсспросов.

- Не успел еще, ббушк, змуж выйти. Жизнь у меня ткя...

- Ккя бы жизнь ни был, змуж выходить ндо. Уж тк господом богом нм нчертно.

- Д ведь з кого попло выходить змуж стршно, желнного еще не встретил.

- Ищи, миля, нреченного. Муки мученические - быть всю жизнь с чужим. По себе зню. Дв муж судил мне господь. Первый когд умер, я остлсь вдовой с тремя детьми... Ну, пончлу трудно было, все ж почуял свободу. С души-то будто цепи свлились. Восемндцть годов прожил я вдовой. Нрвне с мужикми в поле и в обчестве. А в сорок дв вышл змуж снов. Когд второй муж умер - прожили мы с ним всего-то восемь- годков, покзлось мне: померк белый свет. Хоть и был он не всегд ровный и лсковый. Случлось, и бивл меня...

- Д что вы говорите?! З что же? - Ктя поднялсь н локоть, удивлення словми струхи.

- Д ни з что, дочк. Поверье ведь есть: от мужниных кулков молодеет бб.

- Дикое поверье, Степнид Семеновн! - возмутилсь Ктя.

- Ну не скжи, - спокойно возрзил струх. - Приметил я и по себе и по другим ббм: синяки пройдут, и стновишься ты вроде н личность лучше, крше, н тело крепче и моложе...

- Что вы, Степнид Семеновн, говорите?! Д рзве можно допускть рукоприклдство! Это же врврство!

- А уж кк хочешь нзывй, только говорю тебе от души, - убежденно скзл струх.

Ктя ушм своим не верил. "Боже мой, кк же глубоко вкоренилось невежество!.. И ведь это говорит стря мудря женщин, голос которой смиряет стрсти всего сел... Чего же ждть от других крестьянок, более збитых судьбой?!"

- А нйдешь нреченного, дочк, сердце смо тебе скжет: он. Оно никого больше не примет, - продолжл Степнид Семеновн, ничуть не смущення несоглсием с ней, которое тк горячо и зпльчиво выскзл ее неждння гостья.

Вдруг звизжли ворот, зскрипели ступеньки и клубы морозного воздух ворвлись в широко рспхнутую дверь. Ктя сжлсь в комок, зстучл в вискх кровь, сердце збилось сильными толчкми. "Урядник!" - промелькнуло в голове. Но вот дверь зхлопнулсь, кто-то с рзбегу шлепнулся н середину избы, и Ктя услышл громкий веселый смех Петьки Скобелкин.

- Брышня, эй, брышня, тебя, окзывется, волки слопли! - Смех душил Петьку, он ктлся по полу. - Ббк Степнид, не бойсь, не придут. Сидят горюют, трясут штнми. И толстух тм небось тоже подмокл...

Степнид Семеновн выствил с полтей голову, Ктя приподнял знвеску.

- Чо тм, сынок? Обскзывй, - строгим тоном прикзл струх.

Петьк перекувырнулся еще рз-другой, встл н колени, снял шпку-ушнку, похохтывя, нчл рсскзывть:

- Кк только урядник поднял тревогу - я тут кк тут. Позвл он стросту, велел привесть мужиков избу осмтривть, беглянку искть. Дл и мне лоптку.

"Пойдешь с нми, чурбн, будешь дорогу нм пробивть". - "Кк изволите, обзывться можно опосля.

Еще неизвестно, кто из нс чурбн". Ну, об этом, конечно, я только подумл, слов никких молвить не посмел. Пошли. Он рвется вперед кк бешеный, хрипит, будто жеребец зпленный. "Оборотк энт девк! В трубу он вылетел!" - кричит он про вс, брышня. А см в одну избу, в другую, в мбры, в бни, зыркет кк очумелый.

Прошли мы по верхней улице, н нижнюю ндо по проулку идти. Метет тут - ужсть кк, с ног влит!

Однко бредем. Мужики кроют стросту и урядник последними словми. А те, суки, молчт, кк в рот воды нбрли. Уже светть стло. Вижу: впереди бугорок.

Я толк в него лоптой. В снегу - клок овчины. Ну, все зстопорили, сгрудились. "Что это з невидль?" - спршивют друг дружку. А строст зблеял, кк брн: "Кк ее, это смое, может, тово, ее волки изничтожили". Мужики ж позеленели, принялись ругть урядник. "Д ведь ты, холерскя твоя душ, стрвил человек зверью! Это же клок от полушубк ее. Тебе же з это пощды ни н том, ни н этом свете не будет!"

Урядник онемел, опустил руки, стоит см не свой. Строст струхнул и того боле. Зурчло у него в брюхе сильнее ветр. Скидывет порты прямо н ветру: "Извиняйте, мужики, приперло, кк ее это смое". А мужики н него: "Пусть тебя низннку вывернет, убивец ты рзнесчстный!" Тимк отковылял еще чуть подле, толк костылек в сугробчик, тм - вленок. Ну уж тут и кждому кртин яснее некуд: брышня, видть, хотел убежть по тркту, волки будто стерегли ее, рзорвли н чсти, рскидли косточки и одежку по всей поляне. Где их теперь нйдешь? По весне рзве вытют. Тут мужики в ткую ярость пришли - стрхи стршенные. Я думл: конец и уряднику и стросте. "Ищите, - кричт, - понятых себе н том свете, мы вм не служки!" И йд кто куд, по домм.

Я тоже лопту н плечо. Тимк догоняет меня, плечи у него от смех ходуном ходят. Хвлит меня изо всех сил: "Молодец, Петьк! С тобой не пропдешь!"

Ведь я это, брышня, придумл!

Ктя слушл Петьку Скобелкин, высунувшись чуть ли не до пояс. Он живо предствил все, что происходило в рннее утро этого вьюжного дня. Лицо ее, внчле встревоженное, строгое, повеселело, и он злилсь звонким смехом.

- Ты, Петя, просто прелесть! Тк им и ндо! Мы им еще не то придумем!

- Шутник ты, сынок, - не скрывя усмешки, скзл Степнид Семеновн. - Одурчил их хорошо.

Того зслужили. А только придут они в себя и стнут еще злее. Не думй, что взял верх нд ними нвсегд.

Трезвый голос струхи несколько остепенил и Петьку и Ктю, которые в эту минуту збыли и думть об опсности.

- Не стрщй, Ммик! Вот я еще поднтужусь и ткое придумю, что земля зкчется! - похвлился Петьк, и в голосе его не чувствовлось никких сомнений в своей силе.

- Петь, вьюг не утихет? - спросил Ктя, про себя подумв: "Уходить мне скорее из Лукьяновки ндо. Струх не зря предупреждет".

- Ни кпельки, брышня! Нш дед Андронхговорит, что еще дв дня бурн не уймется - по костям чует.

- Ну ты тм, сынок, не зевй. В случе чего: стукпостук нм в окошко, скзл струх, видя, что Петьк вскочил и нхлобучил до бровей шпку.

- Смо собой, Ммик! Я сроду никого не подводил!

5

В сумеркх опять пришл Анисьюшк, збрл ведро, отпрвилсь доить коров. Едв он, спрвив свои дел, удлилсь к себе домой, послышлся топоток н крыльце, и порог переступил Лукьянов.

- Здрвствуй, Степнид Семеновн, здрвствуй, Ктя! - скзл он, окинув избу быстрым взглядом.

Струх сидел у стол, вязл. Поднялсь нвстречу Лукьянову, приветливо поздоровлсь. Ктя узнл голос Мшиного отц, отдернул знвеску полтей.

- Ой, вон кто! Здрвствуйте, Степн Димитрич!

- Недолго Петькин хитрость спсл тебя, Ктя, - зговорил торопливо Лукьянов. - Рскусили лиходеи обмн. Опять по избм пойдут с двух концов сел. Не верит эт Зтунйскя, чтобы ушл ты, Ктя, в ткую погоду. Велит отыскть живую ли, мертвую ли...

- Кк же быть, Степн Димитриевич? Уж очень не хочется снов попдть к ним в ктлжку, - вздохнул Ктя.

- Потому и зшел. Придется в ночь уйти в тйгу.

Хоть идти по ткой пурге будет лихо, выбор другого нету. Инче схвтят они тебя.

- А куд ты ее, Степн, поведешь? Не н выселок?

- Нет, тетк Степнид. Выселок они тоже не обойдут. У Окентия Свободного хочу ее спрятть. Дня н дв, н три. А дльше видно будет.

- Место хорошее, только путь-то туд шибко тяжелый.

- З ночь пробьемся, Степнид Семеновн.

- А у тебя-то были, нет ли?

- Все углы обнюхли.

- Обыск делли? - беспокоясь з лихчевские бумги, спросил Ктя.

- Зглянули в подполье, в мбр, бню осмотрели.

Схвтился я с ними. Н ножх рсстлись.

- Двно ткого, Степн, не было. Пожлуй, с той поры, кк из этп семеро бежли. Помнишь, нет ли?

- Кк же, помню! Вместе с тобой, тетк Степнид, подмогли им тогд. Кжись, в погребе они у тебя день просидели? К Окентию же Свободному я тогд их увел...

Ну, будь готов, Ктя, к вечеру попозднее. Н лыжх хживл?

- Немножко, случлось. С родителями в финскую деревню н кникулы ездил, ктлсь с гор...

- Ну лдно. Жди.

Лукьянов ушел. Струх отложил вязнье и припялсь готовить ужин. В избе совсем стемнело. Если бы не полоски свет, пдющие в дырочки дверцы железной печки, то и углы можно спутть - где ккой.

Но струх передвиглсь по избе ловко, и Ктя не успевл следить з ней. Вот он згремел зслонкой у чел большой печи, через минуту, кк будто перелетев избу от стены к стене, зстучл уже посудой у стол.

- Спустись, дочк, ужинть. Поешь получше, дорог у тебя длиння, приглсил струх. - Тут я сльц кусочек сберегл, д есть кртошк, печення в золе.

Ктя спустилсь с полтей, ощупью ншл стол, сел н лвку.

- А кто этот человек - Окентий, Степнид Семеновн?

Струх помедлил с ответом. Видимо, не тк прост был этот Окентий Свободный, чтобы скзть о нем чтото существенное двумя-тремя словми.

- Не поймешь его срзу, кто он. Не то вероотступник, богохул, не то блженный чудк. Поглядишь см, - уклонилсь от прямого ответ струх.

Ужинли не спеш, по-прежнему без свет. Струх вспомнил историю с побегом семи кторжн. Дело было осенью четырндцтого год. Этп двиглся из Томск н прииск. Гнли пртию осужденных солдт, офицеров, рбочих, протестоввших против войны. Пртия был многочисленной, рзноликой, буйно-веселой, несмотря н тяжкие приговоры: меньше пяти лет кторги ни у кого не было. Во время утренней поверки произошел обмн. Подствные голос отозвлись з отсутствующих. Побег семи обнружили только в дороге.

Случлось подобное нередко, но исчезли один-дв. Тут же убежли срзу семеро.

Лукьяновку обшривли по всем швм, кк струю шубенку. А беглецы в это время сидели у Ммики н огороде, в погребе. Погреб был стрый, обвлившийся, безо льд. Кругом стеной конопля, вымхвшя в рост человек. Никому в голову не пришло искть рестнтов в коноплянике. Ночью Лукьянов провел рестнтов к Окентию Свободному, оттуд они ушли в Томск.

- Теперь, дочк, и тебе по этой же пути доведется иттить, - зкончил свой рсскз Степнид Семеновн.

Поздно вечером в избу вновь с шумом ввлился Петьк Скобелкин.

- Прощльный чс, брышня, нступил. З овинми, возле лес, тебя ждет дядя Степн. А до него - проводник я. Ужсть кк жлко отпрвлять тебя из Лукьяновки! Если чо не тк было, брышня, извиняй. Может, чо скзнул опять же по темноте, просим прощения. - Петьк говорил серьезно, в голосе его не было обычной шутливости, и это тронуло Ктю до слез.

- Ты не темный, Петя, нет, нет! Ты верный товрищ! Дй я тебя обниму н прощнье! - Ктя прижлсь к Петьке, похлопл его по спине. Потом обнял струху. - Недром, Степнид Семеновн, прозвли вс Мминой. Спсибо з приют, з лску, з нуку!

Вечно вс буду помнить!

Струх всхлипнул, сунул Кте в руки ломоть хлеб.

- Положи, дочк, з пзуху. В дороге подкрепишься.

Едв спустились с крыльц, снежный смерч удрил Ктю в лицо. Из глз посыплись зелено-фиолетовые искры. Ктя сжлсь, присел, ждл нового удр.

- Прикрой глз шлью, брышня, - посоветовл Петьк. Ктя стянул плток к носу, однко новый порыв вихря тк секнул ее по щекм, что ей покзлось, будто брызнул из них кровь. - Рукой, брышня, прикрывйся. Вот тк. - Петьк прикрыл лицо руквицей.

Третий удр вихря Ктя упредил: Петькины советы помогли.

Они перебежли улицу, по узкому проулку спустились к речке, зковнной в лед, пошли вдоль высокого яр. Берег ндежно зщищл их от удров ветр. Вскоре впереди покзлсь темня полос лес.

От его непроницемой згдочности у Кти зныло сердце.

- Ну, брышпя, конец стрдниям - лес нчинется. Тм и в бурю спокойствие, - оглянувшись, скзл Петьк. Он словно почувствовл состояние Кти, ее острую неприязнь к этой темной стене, чужой и грозной.

Возможно, Ктя и поверил бы Петьке, чтобы хоть кпельку сбвить то нпряжение, которое кк в тискх сжимло ее сейчс всю - с ног до головы, но только прень умолк, где-то неподлеку рздлся жуткий треск, и земля содрогнулсь от грохот.

- Ого, кк вылмывет, холер ее возьми! - выруглся Петьк, Ктя от испуг н несколько секунд остновилсь, змиря.

- Не трусь, брышня, дядя Степн проведет тебя кк по плотуру, щегольнул Петьк своими познниями.

А Лукьянов уже ждл их. Он н полшг отделился от толстой сосны, скзл:

- Ктя - ко мне, ты, Петро, поворчивй нзд!

И смотри в об!

- Не сумлевйся, дядя Степн! - крикнул Петьк и вместе с порывом ветр исчез из глз в облке снег.

- Вствй, Ктя, н снегоступы. Я покжу, что к чему, - скзл Лукьянов, вытскивя откуд-то из тльникового куст лыжи. Ктя принял их и удивилсьтому, что они были совсем непохожими н те финские, н которых ктлсь когд-то. Те лыжи были длинные, узкие, с подстилкми и креплениями. Эти, ноборот, окзлись короткими, широкими. К тому же они были обшиты жестким мехом.

- Н тких я не ходил, Степн Димитрич, - виновто скзл Ктя, ощупывя легкие, гибкие лыжи, с ремнями н середине и с веревочкми, тянувшимися от передней кромки.

- Н других тут не пойдешь, не идти нельзя. Поствь вот сюд ноги. Я ремнями их обвяжу...

Кте покзлось, что в голосе Лукьянов прозвучл упрек. Он поспешил встть н лыжи, скзл:

- Пострюсь, может быть, и сумею.

- Не боги горшки обжигют, - утешил ее Лукьянов и принялся з дело. Звязывя ремни, он рсскзл, кк легче двигться н этих лыжх. Потом н минуту исчез з кустом и вышел оттуд ткже н лыжх.

Они пошли. В вихрях снег Лукьянов то скрывлся совсем, будто провливлся в преисподнюю, то возникл н рсстоянии вытянутой руки. Хотя лыжи были совсем иными, стрый опыт пригодился. Ктя н первой же версте пути приноровилсь к ним. Лыжи не скользили нзд: ворс меховой обшивки взъерошивлся и тормозил. Особенно это помогло при подъеме н взлобки. Оттого, что лыжи были широкими, они хорошо держли н снегу, не тонули. Быстро понял Ктя и другие преимуществ лукьяновских лыж. Будь они длинными, ими невозможно было бы мневрировть в тежной чще.

Рз дв концми лыж Ктя въехл под влежник и тут же понял свою оплошность: необходимо нтягивть веревочки. При нтяжении носы лыж вздымются, и мелкий влежник не прегрждет пути. Понял Ктя и другое: веревки помотют удерживть рвновесие, вносят в движение ритмичность.

Местми Лукьянов прибвлял скорость, и Ктя едв успевл з ним, но после ткой пробежки он двл большую передышку, и он успевл отдохнуть. Ктя не могл знть тогд, что знл Лукьянов. Лес не был повсюду одинковым. В отдельных местх он рос н супескх, корни деревьев здесь обычно простирлись по поверхности и при удрх вихрей легко обнжлись.

Лукьянов опслся и з себя и з Ктю. В ночном сумрке, в непроглядном месиве снег легко попсть под дерево, сокрушенное ветром. Тйг то и дело оглшлсь треском. Лукьянов спешил пройти ниболее опсные учстки кк можно быстрее. Ктя следовл з ним по его лыжне, и это облегчло ей путь. Он зботилсь только об одном: не отстть, не потерять из виду своего проводник. Ее лыжи скользили по лыжне кк-то сми, без особых усилий, и Ктя ни рзу не уклонилсь в сторону.

В логу, в зтишке, Лукьянов остновился, попрвил ружье, висевшее з спиной.

- Ну, Ктя, считй, что мы у цели. До Окентия не больше двух верст. А ходишь ты хорошо. Дже не ожидл. Уморилсь, нет? - Лукьянов вынул кисет, нчл нбивть трубку, которя всегд был при нем - про зпс. В ткой ветер не тк-то легко звернуть цигрку, хотя он и предпочитл этот способ курения.

- А сколько же мы прошли, Степн Димитрич? - спросил Ктя, вдруг почувствовв стршную устлость.

- До этого лог от сел пять верст, я считю. А по дороге, кружным путем, до Окентия от Лукьяновки пятндцть верст.

- Тк мы спрямили? - удивилсь Ктя, про себя подумв: "Ну, н две-то версты у меня сил хвтит, вот если б пришлось идти дльше, опозорилсь бы!"

Остновку Лукьянов не стл зтягивть, курнул трубку, объяснил:

- Зтемно ндо в село мне вернуться. Пойдем дльше.

Ктя с трудом двинул ногми. Они подлмывлись в коленях, дрожли икры. "Шгй, шгй, теперь уже недлеко!" - мысленно подбодрил себя Ктя. Сил срзу кк-то прибвилось, он зскользил вслед з Лукьяновым.

6

Здесь, в логу, был словно другой свет. Ветер свистел где-то нд головой, и снежные вихри проносились по оголенным ребрм лог. Идти было легко, и Ктя удивилсь, когд Лукьянов, круто вывернув свои лыжи, скзл:

- Ну, вот он и Окентий Свободный. Стучть сейчс будем.

В двдцти шгх от себя в окружении молодых пихт, зпорошенных снегом, Ктя увидел избу с двумя окнми. Вокруг избы не было не только двор, но дже изгороди. Не было мбров. Не обляли пришельцев и собки. Лес сумрчный, небо непроглядное, земля промерзшя, и ни единого живого звук...

Лукьянов кулком збрбнил в окно. Переждл немножко и снов принялся стучть.

- Ишь ведь кк зсплся Окентий! Ни ответ, ни привет, - бормотл он, продолжя дубсить по рме.

- Эй, кто тм?! Зходи, изб не зкрыт, - послышлся голос издли.

- Здорово, Окентий! Это я, Степн Лукьянов Идем, Ктя, очнулся нконец хозяин

Лукьянов и Ктя сняли лыжи, обогнут избу и остновились возле двери, не решясь войти.

- Куд же он девлся? Не то в избу вернулся, не то куд-то ушел, вслух рссуждл Лукьянов.

- Входи, Степн, входи. - Окентий н рукх нес охпку дров от поленницы, белевшей между двух больших елей. Лукьянов посторонился, открыл дверь, пропустил хозяин вперед.

Когд Окентий зжег жировик, Ктя осмотрел избу и смого Окентия. Изб был просторня, рублення из круглых бревен. Кроме глинобитной печи, стол с лвкой, топчн из голых досок, мленькой железной печки, вынесенной н смую середину избы, ничего здесь не было. Првд, по стенм избы, особенно в углх, висели метелки ккой-то трвы.

Видть, хозяин не жлел дров. Тянуло теплом и от большой печи, гудел и мленькя печк, постреливли еловые обрубки. Но всего этого Ктины глз коснулись мимолетно, потому что, дойдя до Окентия, остновились н нем.

Кте вспомнились слов Ммики: "Не то вероотступник, богохул, не то блженный чудк..."

Это был щуплый стрик с круглой лохмтой головой, непричеснной, редкой бородкой, с морщинистым лицом и носом, вырзительным до удивления. Поржл не величин нос, слишком крупного для ткого худого, скорее дже испитого лиц, форм его. Нчвшись между глз высоким переносьем, он неожиднно рстеклся по щекм, стновясь приплюснутым. А кончик был вздернут и будто бросл вызов всему окружющему миру. Стоило взглянуть н Окентия, кк стновилось ясно: этот человек необычный, здир, неуживчивый с другими. Но тк ли это было н смом деле, Ктя не знл. Окентий скинул полушубок, остлся в длинной холщовой рубхе до колен, в пимх, с нпуском широких шровр, - стл приглшть Лукьянов пройти. Ктю он, кзлось, не змечл.

- Ты чего это, Степн, в эткую сгинь по лесм шстешь? - спросил Окентий негромким писклявым голоском. - Я мог бы и нпугться твоего стук. - Он потешно змотл головой, протяжно зсмеялся, прищуренные юркие глзки его округлились, зблестели от огня светильник.

- Нужд, вишь, Окентий, прижл. Уж ты не обессудь, - скзл Лукьянов и быстро снял с себя свою суконную короткую тужурку, устривя ее вместе с шпкой н длинный кляп, вбитый в стену.

- Из-з нее, что ль? - Окентий кивнул н Ктю.

- Крючки прицепились, - кртко объяснил Лукьянов.

- Сымй одежду, дочь. Проходи вон н лвку, отдыхй, - обртился Окентий, впервые взглянув н Ктю. Теперь стрик говорил твердым, низким голосом, и Ктя понял, что ее новый знкомый умеет придвть своему голосу рзные тон.

Ктю поштывло от устлости. Он устроил полушубок н тот же кляп, н котором висел тужурк Лукьянов, и с удовольствием опустилсь н лвку, положив подргиввшие руки н стол.

- Прошу тебя, Окентий, подмочь мне. Пусть подружк моей дочки переднюет у тебя, послезвтр под вечерок выведи ее к выселку. И никому ни гугу.

Крючки прицепились, - повторил Лукьянов слов, рз уже скзнные.

- Вот уж кого гром бы рзбил! - воскликнул Окентий твердо и зверещл писклявым голоском: - А хоть и больше пусть поживет, пить-есть нйду чего... И н дорогу к выселку выведу. Чего же не вывести...

- Путь испытнный. - Лукьянов переглянулся с Окентием. Ктя зметил это и вспомнил рсскз Ммики об рестнтх, перепрвленных Лукьяновым из сел ; Окентию. Может быть, они пробивлись к своей свободе по этой же дороге...

- Окентий достл из широкого чел печи большой чйник, вытщил из столешницы круглые чшки, выдолбленные из кусков дерев, достл из подполья туесок с медом, сухрницу из бересты и приглсил отведть с усттку чйку.

Кте очень хотелось пить, но еще сильнее ей хотелось спть. Обжигясь кипятком, он выхлебл чшку крутого нвр чги, откровенно попросил:

- А лечь мне можно где-нибудь, дедушк?

- А почему нельзя? Все можно. - Он стщил с печи дерюгу, кинул ее в угол. - Вот тут и ложись.

Ктя взял свой полушубок, звернулсь в него, крй дерюжки свернул в комок и легл. Он не слышл ни того, когд ушел Лукьянов, ни того, когд, згсив светильник, злез н печку Окентий. Он спл непробудным сном человек, силы которого были исчерпны до предел.

Проснулсь Ктя поздно. Окн стояли светлые и белые-белые от нлипшего снег. Бурн, по-видимому, утихл. Ветер торклся в стены все реже и реже. Дров в железке прогорели, и в избе стновилось прохлдно.

Ктя подбросил в печку дров. Угли еще тлели, и зново поленья рзжигть не потребовлось.

Окентий куд-то уже ушел. Н столе стоял чйник, тоже изрядно остывший, тут же был чшк с брусникой, лежл связк вяленых чебков и черный сухрь.

Ктя понял: хозяин не дождлся ее пробуждения, но и не збыл о ней, оствил поесть. Можно жить хоть целый день.

Ктя прежде всего знялсь собой: умылсь нд корытцем, тщтельно причеслсь. Темно-вишневые волосы ее сбились, переплелись тк, что гребенк срзу не брл. Вот уже двое суток он не знимлсь своей прической. У Ммики н полтях тесно, потолок не двл приподнять голову, ну вчер, после пробежки по ночной тйге, ей было не до волос. Он, кжется, высохл от пот только под смое утро... Умывясь, Ктя обнружил н лице две црпины от сучков. Слв богу, они уже зсохли и не болели.

Звтркл Ктя не спеш. Впереди у нее бездн времени, и его нужно было чем-то знять. Из еды, оствленной Окентием, ей особенно понрвилсь брусник: крупня, сочня, схвчення морозом, он был слдкой и ромтной. Ктя съел все, что оствил Окентий, сок выпил через крй чшки. Потом он принялсь з уборку избы. Подметя пол, перемывя посуду, невольно думл о хозяине избы. Жилище его, человек уже престрелого, нельзя было нзвть зпущенным. Стол, видть, обмывлся горячей водой, лвк, примыквшя к столу, сохрнял следы скобления.

Првд, по углм кое-где висел путин, зто мух в избе не водилось. Ктя с удивлением осмотрел передний угол: ни икон, ни крест, ни лмпдки - ничего.

"Что он все-тки з человек, этот Окентий? Неверующий? Безбожник? Когд придет, ндо его порсспросить", - думл Ктя, продолжя свои хлопоты в избе.

В течение дня он несколько рз покидл избу, но, сделв двдцть тридцть шгов от двери, остнвливлсь: снег вздымлся сугробми, лес переходил в чщу, ветер дул в упор... Ктя поспешно возврщлсь в тепло. Вспоминя ночной переход в бурн и темноту, себе не верил: неужели же это был он с Лукьяновым, он шл н лыжх, он вынесл ткое физическое нпряжение?

Окентий все не приходил. В сумерки от одиночеств Кте стло стршновто, в голову полезли всякие дурные думки. А может быть, стрик нвсегд бросил свою избу? Кто он, Ктя, для него? Чужя, непонятня исктельниц приключений? Погибнет от голод? Змерзнет в снегх? Ну и что из этого? Сибирь и ткое видл. Здесь этим не удивишь.

Но Окентий все-тки пришел и был немного сконфужен тем, что тк ндолго оствил ее одну.

Ктя зжгл уже жировик, сидел, прислушивясь к шорохм з стеной избы.

- Не рссчитл силенок, дочь. Хотел обернуться к обеду, вишь, бурн-то не унялся, дует кк из трубы.

Зто вот рыбы свежей принес. Сейчс ельцов рзделем - и н сковородку.

Окентий высыпл из мешк прямо н пол змерзшую рыбу, снял полушубок, шпку, достл откуд-то из-под печи ножи, сковородку, туесок с солью. Он охотно принял помощь Кти, уступив ей ведерко с водой, в котором ндо было оттять ельцов и почистить. Сейчс он покзлся Кте более приветливым, чем вчер ночью.

- А ножом-то умеешь, дочь, орудовть? - спросил Окентий, строго поглядывя н Ктю. - Небось городскя? Д еще из богтеньких?

- Не ошиблись, дедушк, и городскя, и из богтеньких. А вы почему тк думете? - поинтересовлсь Ктя.

- Д уж зню. Живу н земле девятый десяток.

Можно кое-что и узнть з этот срок. Томскя или откуд подле?

- Томскя. А жить приходилось и в других местх.

- Из студентов?

- Из них.

- Ну-ну, - протянул Окентий и змолчл. По-видимому, этих сведений ему было достточно, чтобы соствить предствление об обрзе ее жизни. Зто у Кти его вопросы рзожгли любопытство.

- А вы двно здесь живете, дедушк? - спросил он.

Окентий вскинул голову, посмотрел н нее пристльно, придирчиво, вероятно решя, достойн ли он откровенности. С рздумья скзл:

- А вот вторую избу срубил. Одн уже сопрел.

- Знчит, лет тридцть - сорок? - пострлсь уточнить Ктя.

- Около того, может быть, и поболе.

- Не угнетет вс одиночество?

- Чего искл, то и ншел.

- Вы что же, пошли н одиночество сознтельно?

Может быть, по велению веры или в силу кких-то иных обстоятельств?

Окентий долго молчл. Понимл, что Ктя вызывет его н открытый, чистосердечный рзговор. А он не очень-то доверял женщинм, двно избегл общения с ними, считл, что, коли появилсь женщин, добр не жди. Но в этой девчонке (с высоты своего возрст Окентий воспринимл Ктю именно кк девчонку) было что-то рсполгющее. Может быть, ее серьезность?

А может, то, что ее привел Степн Лукьянов, человек, которому Окентий доверял? Не знл Окентий, кк и поступить, но только чувствовл, что от рзговор не уклониться.

- Неверующий я, дочь, - нконец скзл он и стрнно выствил свое худощвое лицо.

- Не верующий ни во что? - спросил Ктя, не спускя глз с Окентия.

- Ни в ббг, ни в черт, ни в цря, - переходя с писклявого голос н твердый и резкий тон, ответил Окентий, и кончик его нос вызывюще приподнялся.

- Ну, все-тки во что-нибудь вы верите? Без веры жить невозможно. Нпример, в мтерильность мир верите? В человеческое счстье верите? Ктя в последние дни мло рзговривл и сейчс испытывл удовольствие от возможности здвть Окентию вопросы.

Он оживилсь, глз ее згорелись.

- Скжу, дочь, во что верю, - приподняв руку, остновил ее Окентий. Верю в Природу. Он был до нс вечно и будет после нс вечно. И существ будут, кк и были. Ткие ли, кк при нс, или иные, но будут.

Все от солнц, дочь. Солнце кончится - и земле конец.

И будет это не скоро. Сосчитть нельзя - счету не хвтит у человек. Потому что ум у него короткий. А что будет дльше, не зню, но что-то все-тки будет. Ничего не может не быть.

"Стихийный мтерилист", - промелькнуло в голове Кти, и он поторопил его тем же вопросом:

- А в счстье человек верите?

- Измельчли людишки, рзменяли людское н зверское - Окентий вскинул свою голову, и кончик его нос зострился, кк бы невидимо вонзясь в Ктины любопытствующие глз - Свобод от стрх, дочь, в этом счстье человек... Я пробился, дочь, к этому через стрдния. Гнет стрх преследовл меня. Внчле был стрх, который внушл семья. Стрх перед родителями. Потом стрх перед обществом. С млых лет грозовой тучей висел нд моей бедной головой стрх перед богом. Пожлуй, смый большой стрх. А стрх перед црем? А стрх перед нечистой силой? Перед голодом?

Перед смертью? Я не жил, я трепетл, душ моя всегд был собрн в комок...

- И вы считете теперь себя свободным от стрх? - спросил Ктя, когд Окентий умолк.

Все, что он скзл, не совпдло с ее первым предствлением о хозяине избы. "Отшельник, рзуверившийся монх" - тким пончлу предствлялся ей Окентий. Теперь он понял, что поспешил с выводом.

По-видимому, Окентий был из числ тех людей, которые не тк уж редко встречлись н Руси: исктель истины, творец своего особого способ жизни, эксперименттор по созднию универсльного счстья людей н земле

Ктя двно уже убедилсь, что подобные люди не облдли силой, способной социльно преобрзовть Россию или дже серьезно двинуть ее по кким-то путям к обновлению, но потому, что эти люди все же действовли, искли, мыслили, они вызывли у Кти интерес и дже порой преклонение.

Пусть Окентий тысячу рз не прв в своих взглядх, он не собирется ни в чем рзубеждть его, но уяснить его отношение к миру, узнть его воззрения н человек, взять н критическую поверку собственного сознния существо рзмышлений строго человек, опыт его жшни он обязн. То, что ей встретился в глухой тйге, в Сибири человек, по всей вероятности, большой и трудной жизни, ее и удивляло. и рдовло.

Удивляло потому, что стрнно, необычно было его одиночество, рдовло потому, что ее ум, привыкший беспрестнно думть, сопоствлять, получл пищу для рботы.

- И вы теперь считете себя свободным от стрх? - повторил свой вопрос Ктя и уселсь н лвке поудобнее.

- Поборол. Нвсегд поборол, - убежденно скзл Окентий.

- Кк вм удлось это? Рсскжите. - Улыбк тронул губы Кти, но он сдержл ее. Окентий мог ведь и обидеться н ее недоверие, д и недоверие могло окзться преждевременным.

- Сил души, - проронил он тихо.

- Что сил души? - переспросил Ктя.

- Человек, дочь, чем слб, тем и силен: душ. От нее он может стть суеверным клекой, которого то бог, то стн будут преследовть кждую минуту, может от нее же, от души, стть бесстршным богтырем... которому все нипочем... подвлстно смое неподвлстное.

Ктя исподлобья взглянул н щуплую фигуру Окентия, в которой н богтырское не было дже нмек, и снов ироническя улыбк пропорхнул по ее губм.

- Кк достигнуть этого, дедушк? Кждый, нверное, зхотел бы стть богтырем.

- Един путь к этому - душ должн восстть против стрх.

- А стрхи-то рзные? Стрх перед богом - одно, перед голодом другое.

- Побори пончлу один из них. Другие покжутся слбже. Только упорствуй, не отступй... Потом нступит торжество силы души.

- И все-тки кким же путем шли вы? Это же очень интересно.

- Длиння дорог, дочь. В молодые годы довелось мне быть дьячком в трктовом селе. Поплся мне бтюшк неверующий. Он и зронил в мою душу вопрос:

всесилен ли бог? Есть ли он? Не придумн ли он людьми, чтобы держть кждого в стрхе? Бтюшк остер был н ум, но охоч до зелья. Сгорел от белой горячки, не дожив и до сорок годов. А след в моей душе оствил. Червяк вон и тот подтчивет двухршинное дерево, уж коли охвтят тебя сомнения, то спсу от них нету. Покинул я првослвную церковь. Решил поближе узнть иноверцев. У ттр жил, ллху поклонялся. В городе чуть иудейство не принял, три год в сингогу ходил. Потом в строверчество удрился.

Успокоения нигде не ншел. Куд ни сунешься, везде стрхом тебя, кк жерновом, двят. Вот тогд-то и ушел в тйгу. Рссуждл тк: человек вышел из природы, его место тм. Чем ближе к земле, тем ближе к естеству, тем дльше от мерзостей человеческих, тем дльше от стрх...

- И ншли свое? - спросил Ктя.

- Не срзу, дочь. Пок обрел свободу от стрх в тйге, много воды утекло. Внчле поборол стрх перед тинствми лес. Узнл его и тк и этк. И поверил, что нет в нем ничего - ни от бог, ни от стны. Одно естество. Было до нс, будет после нс. Перестл бояться шум лес. Поборол стрх перед тишиной в лесу.

Перестл бояться лес днем, особливо ночью. А потом узнл зверей, птиц и перестл их бояться. Поверил, что дже смый сильный из них слбже человек.

- Трудно все это было? - увлечення рсскзом Окентия, его откровенностью и доверием, спросил Ктя.

- Трудно. Не рз собирлся убегть отсюд. А только куд убежишь? От одного стрх к другому. Выгоды - никкой.

- Случлось, вероятно, всякое? - опять спросил Ктя, про себя подумв: "Ккя же ты многоликя, Сибирь! Кких только людей тут не встретишь! Окентий Свободный! Нрочно ткого не придумешь!"

- Случлось, - подтвердил Окентий и продолжл: - Привел кк-то Степн Лукьянов ко мне своего сынишку. Лет восемь ему было. Стрший. Тот, от которого сейчс вестей с войны нету. Со Степном мы двно в дружбе. Подмогл он мне хлебом-солью. И я не оствлся в долгу. Степн отпрвился куд-то в глубь тйги. А прня оствил передневть у меня. Ну, пошли мы с ним н луг, тут поблизости. Смородин в тот год по прибрежным тльникм уродилсь. Собирли ягоду целый день и припозднились. Вижу: млец притомился, ходу до избы много. Решил я переночевть н лугу.

Ложиться нземь не зхотел. См-то ничего, прень от росы и продрогнуть может. Выбрл я стог, сбросил с него верх, и улеглись мы с мльцом. Бок к боку. Ночь тепля, свежинкой тянет. Прень мой кк лег, тк срзу и уснул. Я лежу, любуюсь звездным небом. Вдруг слышу - в реке что-то збултыхлось. Видть, берег подмытый, обвлился, - тк подумл попервости. Потом слышу, кто-то сильно фыркет. Н коня не походит, коров тут поблизости нет. В кустрникх дроздпересмешник зщелкл, это примет нивернейшя:

медведь идет! И точно: нпрвляется прямо к стогу, отфыркивется, сопит, стряхивет с себя воду. Вот тут и почуял я, кк зшевелились у меня н голове волосы.

"Что, - думю, - делть, если полезет н сюг? Водь прень мой от испуг речи лишиться может". Оружия у меня никкого. Один топор, и тот у стою н земле остлся. Змер я. А см мысленно гоню зверя прочь.

И об одном только думю, чтоб прень глз не открыл или во сне не збормотл ненроком. Зверь может озлиться з ткое беспокойство, понять кк вызов ему.

Ну, походил он возле стог, поводил носом с шумом и все-тки почуял, чего я хочу: поплелся к реке. Снов збултыхл вод. Потом стихло все. Дрозд-пересмешник тоже умолк. Тк и пролежл я с открытыми глзми до рссвет. А кк только прень проснулся, попрвили мы мкушку у стог и пошли к избе... Прню я - ни слов, отцу рсскзл, что было ночью. Степн ж рукми всплеснул. "Н мой хрктер, - говорит, - не вынес бы я ткого стрх, сктился бы со стог, взял бы топор. И тогд уж либо пн, либо пропл, скорее всего и сын бы лишился, и см бы не уцелел". А я с той поры и ружье перестл в руки брть. Понял, что нету сильнее оружия, если нету в тебе стрх. От семи смертей сбережет это.

- И сейчс без ружья ходите? А чем же кормитесь? - Ктя отодвинул котелок с ельцми и збыл о деле, з которое взялсь.

- А зчем мне ружье, дочь? Я не охотник. Зверя и птицу не бью. Кормлюсь рыбой. А кроме того, грибми, ягодми, кедровыми орехми, тежной овощью. - - Есть и ткя?

- А кк же! Колб, щвель, дикий чеснок. Тежный огород, - чуть усмехнулся Окентий.

- А худых людей не боитесь?

- А чего им с меня взять? Д и люди эти не лесные. Дльше тркт им пути нет.

- Хорошее это смочувствие, дедушк: ничего-ничего не бояться, - не без звисти вздохнул Ктя, припомнив, кк стршно ей было вчер в тйге, прихлопнутой темнотой и мечущимся снегом, и кк жутко ей стновилось, когд в сумрке терялись очертния Лукьянов, проклдыввшего дорогу по целине.

- А ужинть, дочь, все ж тки пор. Не одним словом жив человек, скзл Окентий, зсмеялся и передвинул котелок с рыбой поближе к себе.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

1

Н другой день Окентий вывел Ктю по прямой тежной просеке к Лукьяновскому выселку. Стоял рнний вечер. После бурнных дней и ночей нступил оцепеняющя тишин. Небо очистилось от непроглядною морок и было сейчс высоким и густо-синим. Зсветились первые звездочки. Выплыл из-з лес полный, похожий н озерного крся месяц. Свет его, ровный, неброский, подкрсил зснеженные просторы нежным сплвом золот с медью. Подморозило Снег похрустывл под ногми, осыплся с пимов, поблескивл искоркми.

Не доходя до выселк с полверсты, у неторной дороги к тркту Окентий остновился.

- А теперь, дочь, одн иди. Мпе н выселке делть нечего. Побреду нзд.

Ктя поблгодрил Окентия з приют, з проводы, скзл:

- Вш рсскз, дедушк, о преодолении стрх никогд не изглдится из моей пмяти. Вижу, ккя это великя сил - нрвственное смоусовершенствовние.

Однко же думю тк- чтоб побороть в людском мире стрх перед богом, стной, голодом, перед црем и влстью, нужно ликвидировть социльные условия, которые порождют все эти ужсные явления. Пок есть основ для угнетения человек человеком, все остнется кк было...

- Непостижимо длеко до этого, - вздохнул Окентий, всмтривясь в лицо Кти.

- Что вы! Ближе, чем вм кжется! - воскликнул Ктя.

- Нет, дочь, чтоб не сожрли люди друг друг, подстрекемые стрхом, есть один путь: не ждть второго пришествия господ, он все едино не придет, кждому человеку возбуждть совесть против стрх, пробуждть силы души... Счстливой дороги тебе, дочь, Тут особо не оберегйся. Крючки по тркту держутся ..

- Вм счстливо вернуться к своей изб" и жить еще долго и хорошо, без недугов. - Ктя сомкнул свои руки в теплых черных испоткх [Руквички, вязнные из шерстяной пряжи], потрясл ими.

Окентий вскинул голову, спрятнную до смого нос в мохнтой шпке-ушнке, поддернул полы своего овчинного полутулупчик и зшгл не по летм бойко, передвигя серые, с высокими голяшкми пимы.

Ктя остлсь н збитом снегом проселке одн.

Он долго смотрел вслед Окентию. Вот он мелькнул между белых стволов берез рз-другой и нвсегд исчез из ее глз. Не спеш, медленно принюхивясь к зпхм дым, доносившимся от выселк, Ктя пошл дльше, меся ногми зтвердевшие уже нметы снег.

Решив нпрвить Ктю после двухдневной отсидки в избе у Окентия н выселок, Лукьянов дл некоторые советы: во-первых, прийти туд кк можно позже, вовторых, н ночевку остновиться не у Зины, по соседству с ней у вдовы Ольгеи Толченовой. Ктя и спршивть не стл, чем это вызвно. Лукьянов, нствляя ее, обмолвился, - крючки не сидят н месте, рыскют по дорогм, Зин кк-никк его сестр, н примете.

Несколько рз Ктя приближлсь к выселку, но, постояв невдлеке от крйнего дом, поворчивл нзд. Все ей кзлось, что идет он рно, чс ее еще не пробил.

Нверное, приближлсь уже полночь, когд Ктя нконец зшгл по улице выселк, нмеревясь отыскть Зинину избу и постучться к ее соседке Ольгее.

Пустынно было в выселке. Избы утонули в снегу.

Из труб с потокми дым вздымлись столбы искр. Они прочерчивли темное небо и гсли где-то в вышине. Ни одного звук не доносилось до Кти из притихших двоpов.

Вдруг вдли в окнх одной избы блеснул огонек. Н душе у Кти стло спокойнее, веселее. Он ускорил шги, в уме мелькнул ндежд: "Может, у Ольгеи свет горит? Не ндо будет стучть, беспокоить весь дом".

С кждой минутой освещенные окн стновились ближе. Когд до них остлось шгов двести, Ктя понял, что это изб смой Зины. "Не Мш ли к ней из Лукьяновки пожловл? Вот было бы змечтельно", - подумл Ктя и, кк ни устл, припустил чуть рысцой. Но через двдцть - тридцть шгов Ктя остновилсь в тревоге. "С ккой стти Мш с Зиной будут жечь свечи? В прошлый рз это деллось рди меня - городской гостьи. Нет, тут что-то не то".

Кирюшкпн собчонк учуял Ктю, с тявкньем бросилсь к ней. Ктя легонько посвистл ей, лсково зговорил: "Ну, будет, будет тебе. Ведь помнишь меня, нверняк помнишь". Собчонк и в смом деле зкрутилсь возле Кти, повизгивя и помхивя хвостом.

До избы Ольгеи Толченовой еще шгов трист, от силы пятьсот, но сейчс Ктю неостновимо потянуло к Зининой хлупе. Если уж зйти к ней не велено, то посмотреть-то в окошко можно; что тм у нее деется, что з бед принудил ее жечь свет в полночь? А возможно, и не бед, рдость. Может быть, не ошиблось Зинино сердце, и муж ее, пропдвший без вести целых три год, зявился в родную семью смолично?

Ступя осторожно, мягко оствляя н снегу следы, вычертившие спирлеобрзную фигуру, Ктя приблизилсь к окнм Зининой избы. Чудом уголок одного окн остлся не зтянутым ледяной коркой. Ктя чуть склонил голову, и в глз ей бросилсь умопомрчительня кртин: з столом в углу сидит полуобнження Зин, з ней, прижв ее к себе, припв губми к белому плечу, рсположился см... Крпухин. Одн рук Крпухин тискет Зинину грудь, другя лежит у нее н животе. Шевелятся короткие, кк рздувшиеся от крови пиявки, пльцы Крпухин.

Ничто не ускользнуло от Ктиного взгляд. Зметил он, что лицо у Зины пьяное, печльное и в то же время рвнодушное-рвнодушное. Глз полуприкрыты векми, и потому кжется, что Зин мертвя, недвижимя. Н столе - четверть с водкой, трелки с остткми зкуски, чшки, смовр. Видть, пиршество нчлось еще с вечер...

Ктя опрометью бросилсь снов н дорогу. "Не вынесл Зин, не устоял", - пронеслось в голове, и зхотелось зплкть от обиды н Зину, которую он полюбил с первой встречи и поверил ей, от сознния своей беспомощности перед смыми неожиднными удрми жизни, от жестокости того мир, в котором нчертно ей жить.

Охвчення смятением, тихо всхлипывя, Ктя, не помня себя, добрел до конц выселк, двно миновв избу Ольгеи Толченовой. Вот тк неосмысленно, мехнически он, возможно, брел бы и дльше, если б у крйнего дом, в котором жил знкомый ей "хозяин выселк" Евлмпий Ермилыч, приходивший когд-то к Зине взыскивть долг, не нскочили н нее собки.

Огромные, рослые псы кинулись с рычнием. Ктя хвтил комья снег, кидл их в остервеневших собк, см пятилсь нзд. К счстью, ей подвернулсь плк. Он змхл ею со свистом. Собки, опсясь удр, отступили. Ктя не терял мгновений, побежл что было мочи. Собки помчлись з ней, но плк снов зсвистел в воздухе. Истошный лй собк Евлмпия Ермилыч поднял тревогу. Послышлся скрип ворот у его дом, но Ктя был уже длеко. Зто подняли брех собки в других дворх выселк. Ктя понял, что ей пор убирться с улицы. Быстро, без кких-либо рздумий, он подошл к избе Ольгеи и постучл в окно.

Отозвлись немедленно, будто ждли ее.

- Зходи в избу, - послышлся женский голос из-з окн.

"Лукьянов, видно, успел предупредить нсчет меня", - отметил Ктя. В темном дворе он не срзу отыскл крыльцо, нйдя крыльцо, никк не могл нщупть дверную скобу. Но ее уже услышли, видимо, догдлись о зтруднениях и дверь рспхнули изнутри. Ктю срзу обдло избяным теплым духом.

- Переночевть можно у вс? - спросил Ктя, вглядывясь в женщину, которя открыл ей дверь.

Свет, лившийся в окно с противоположной стороны, слегк освещл ее.

- Подружк Мши? Проходи, Ктюш, проходи.

Место нйдется. Вот тут осторожно: коров отелилсь, теленк н ночь внесл. Вроде н сильный мороз поворчивет. И здесь, Ктюш, поостерегись, н кого-нибудь не нступи. Ребятишки рзлеглись... Сядь тут, н ящик. - Хозяйк схвтил Ктю з плечо, усдил. - Тут же и поспть можешь. Все ж тки не н полу. Н печку бы тебя, д тм у меня ббк ободшовлсь.

- Тут хорошо, - ощупывя в темноте широкий ящик, тихо скзл Ктя. - А я внчле к Зине нпрвилсь, тм что-то не тк...

- И не говори, миля! Опять энтот Крпухин объявился. С прошлого год все з нее свтется, проходу Зине не дет. Не мытьем тк ктньем решил ее взять.

Приехл пьяный, д не один, с кким-то связчиком.

Ну тот упился, едв еще смеркться стло. Уволок его к себе Евлмпий Ермилыч. Небось дрыхнет без здних ног. А Крпухин, гд полостый, выгнл к соседям и Кирюшку и Зинину свекровку больную. "Будет, - говорит, вжный рзговор с Зинидой. При нем свидетелей мне не нужно". Знем мы, ккой рзговор... Ох ты, горюшко нше ббское! - вздохнул хозяйк.

Ктя молчл, взвешивл все, что говорил женщин. Связчик Крпухин известен ей. Это второй полицейский - ткой губстый, мрчный, с лицом, покрытым полудой. Но что же Зин? Неужели тк бессловесно и покорилсь Крпухину? Или все-тки решилсь нконец связть свою судьбу с новым мужем?

А знет ли он, ккя молв идет о Крпухине? Нверняк знет, не может не знть. Что же тогд происходит?

- А вы не збегли к Зине? Не пытлись выручить ее? - спросил Ктя, все еще не решясь снять с себя полушубок и плток.

- Кк же, збегл! Зшл с чшкой кпусты.

Вроде для их блгородия. См шепчу Зине: "Бежть тебе ндо". А он вскинул н меня глз в слезх, отвечет: "Ах, Ольгея, Ольгея, чему быть, того не миновть!.."

- Выходит, что соглсилсь?

- Выходит, тк, Ктюш.

Ктя откинулсь к стене, сдерживя рвущийся из груди стон. Он сидел в ткой позе долго-долго. Ольгея уже зснул, всхрпывя. Поспывли ребятишки, спвшие н полу. Пощелкивя языком, облизывл себя теленок. А Ктя дже глз не могл сомкнуть.

Потом хрипло прокричл в курятнике петух. Близилось утро. Нконец и Ктю потянуло н сон. Он рсстелил н ящике полушубок, нкрылсь плтком.

Спл совсем чуточку. То и дело рспхивлись двери, скрипели, врывлся морозный воздух. Открыв глз, Ктя увидел в редеющем сумрке нескольких женщин. Они сбились около двери, рзговривли тревожным шепотом.

Ктя прислушлсь. Чсто упоминлось имя Зины.

Это зствило подняться с ящик.

- Что тм? - спросил Ктя, подходя к женщинм.

- Ой, не говори, Ктюш! Ужсть! Зинид Крпухин убил. Лежит н полу в рзорвнной рубхе, с голым пузом. Кровищ кругом... Его же левольвертом он...

Ктя почувствовл, кк горло ее сжлось, щеки зпылли, нудно зныло где-то в левом боку. "Ну, знл же я, знл, что Зин не может пойти з Крпухин...

Почему же не бросилсь я н помощь ей?" - пронеслось у нее в голове.

- Двно случилось? - спросил Ктя, испытывя острое желние сейчс же бежть к Зине в избу.

- Д уж двненько, видть... Энтот связчик Крпухин тм. Стережет, врнк, Зиниду. А чо ее стеречь? Он см чуть живя. Сидит, уствясь в потолок сухими глзми. Ну и, конешно, нш-то лиходей Евлмпий Ермилыч тоже тм. Где пропстин, тм и ворон. Без него рзве чо обойдется? Нрочный в Лукьяновку усккл. Строст с урядником вот-вот при-"

едут. - Ольгея повздыхл, потом взял Ктю под руку, отвел ее в сторону, нсколько позволял изб, скзл н ухо: - А ты, Ктюш, уходи, пок вовсе не рссвело. Не погод тебе торчть сейчс в выселке.

Свтья Лизвет вечером вчер из Лукьяновки приехл, скзывет: переполох тм стршенный - ищут тебя, кк дорогую пропжу. Ты, кк сейчс выйдешь из ворот, спускйся срзу в лог. А тм дорог см тебя выведет н тркт...

Предупреждение Ольгеи было более чем своевременным. Ктя пожл ей руку, хотел что-то скзть, но горло опять стиснуло волнением. Он проскользнул мимо женщин, открыл дверь, вышл из двор н улицу.

Знимлось зимнее ясное утро. Сумрк уже совсем рссеялся. Из-з лес поднимлсь пурпурня полос позднего солнцевсход.

2

В Михйдовке н постоялом дворе произошл история, которя могл бы очень плохо зкончиться для Кти.

Одолеть весь путь от выселк до город Ктя не смогл. Двл знть о себе бессоння ночь, беспокойство з судьбу Зины, постояння нстороженность в дороге. Несколько рз Ктя брослсь в сторону, зслышв позди или впереди себя повизгивние полозьев и перестук копыт. Крестьянских подвод он не боялсь, но тркт есть тркт. Метлись здесь туд-сюд и подводы с кзенными людьми. От этих ждть добр не приходилось.

Добрвшись до Михйловки, Ктя почувствовл, что идти дльше у н.ее нет сил, тем более что в городе могли возникнуть осложнения с ночевкой. Решил переночевть здесь, но только не н том постоялом дворе, где они в первый путь пили чй, н другом, рсположившемся нискосок.

Встретил ее хозяйк, крепкя, росля струх с простуженным, ндорвнным голосом - "великн бб", тк про себя окрестил ее Ктя. Кждую минуту приклдывя к носу щепоть с тбком и оглушительно чихя, хозяйк придирчиво оглядел Ктю, бесцеремонно осведомилсь:

- Ты откуд ткя крсотк взялсь?

Ктя бойко выложил свою версию:

- Беженк. Иду издлек в город хлопотть о пенсии для престрелой мтери. Отец офицер, погиб н войне.

- А плтить з ночлег у тебя есть чем? Ты вперед двй! - сиплым бсом скзл "великн бб".

Ктя вырзительно позвенел монеткми, собрнными в горсти, подл их хозяйке.

- Сдись к смовру, нливй кипяток, - обмякл "великн-бб" и ушл н вторую половину дом.

Ктя сел к длинному столу, вытщил из крмн полушубк весь свой припс: мленький кусок черного хлеб и дв вяленых ельц, сунутых ей в последний момент Окентием Свободным. Ужин был скудновтый, тем более что он сегодня и не звтркл и не обедл. Но круто просоленные ельцы вызвли охотку к питью. Ктя выпил две кружки кипятк и с ощущением полной сытости пристроилсь в уголке н дощтых нрх, знимвших кк рз половину просторной прихожей.

Он лежл, прикрыв голову плтком.. В доме - ни стук, ни бряк. Постояльцы обычно ндвиглись позже - к ночи. Мысли ее были с Зиной. Кк он тм?

Может быть, увезли ее уже в Лукьяновку и посдили в ту же смую скотскую избу урядник, в которой сидел он, Ктя. А может, под усиленным конвоем везут в город, в тюрьму... Вспомнил он и Кирюшку:

бедный мльчик - остлся один. Ну, этот сиротой не будет, пок жив Степн Лукьянов.

Нступил вечер, стемнело. "Великн бб" зжгл жировик. Вдруг во дворе послышлись голос, дверь открылсь, и в дом ввлилось человек десять солдт.

Ктя оглядел солдт, не снимя плтк с лиц. В тощих коротких шинелишкх, в лтных вленкх, в высоких из поддельной мерлушки ппхх с кокрдми, они, видно, сильно промерзли, кинулись срзу к железной печке греться, вытягивя к теплу руки.

"Что же мне делть?" - с беспокойством подумл Ктя. Н встречу с солдтми он уж никк не рссчитывл. Коли есть солдты, то, вероятнее всего, есть и офицеры. А это нмного хуже. Не блгорзумнее ли встть сейчс и, пок новые постояльцы по-нстоящему не осмотрелись, покинуть избу? Можно ведь переночевть и в другом месте. В Михйловке, кк во всех трктовых деревнях, постояльцев принимют чуть ли не в кждом доме.

Но что-то все-тки ее остнвливло. Он лежл, не двигясь, и ничем не выдвл своего присутствия.

А солдты зговорили, зчдили цигркми, и Кте покзлось, что ничего нет стршного, если он тут и переночует. Вслушивясь в рзговор солдт между собой, Ктя кое-что узнл о них: едут они из город, с ними их блгородие прпорщик, который звернул н ночевку к местному лвочнику, и слв богу: хоть ночь можно провести без его догляд. Куд ехли солдты, с ккими целями, узнть не удлось. Ктя все ждл:

вдруг кто-нибудь проговорится? Но нет, этого не случилось.

Солдты обогрелись и принялись пить кипяток. Нстроение у них, видно, было невжное. Больше молчли. А если переговривлись, то тихо, вполголос. Припс, которым снбдил своих служк кзн, был просто скудный: черный хлеб с отствшей коркой, вонючя кет, подмоченный, с желтыми потекми кусковой схр.

После ужин солдты рзбрелись: кто н печку - погреть продрогшие кости, кто - н полти, коекто - н хозяйскую половину: "поточить" зубы о житье-бытье со струхой.

У стол остлись двое: пожилой, с искривленной, видимо, после рнения, рукой, и, судя по рзговору, его односельчнин - высокий, тощий солдт, весь ккой-то угловтый, скрипучий, будто н шрнирх.

Пожилой солдт извлек из крмн гимнстерки измятый уже конверт и чистый листок бумги с огрызком крндш, и об они принялись горевть, что вот-де уезжют неведомо куд, домой об этом не отписли и теперь жены и дети сочтут их згибшими в сибирском госпитле. Ктя понял, что об они грмотой не влдеют.

- Двйте, дядечки, я вм помогу, - поднимясь с нр из своего зтемненного уголк, скзл он. Солдты от неожиднности дже вздрогнули.

- Ты отколь, грмотейк-, взялсь? Ты не ндел ли с небес спустилсь невидимо? - зсмеялся пожилой.

- Д нет, дядечк, не нгел. Беженк. Иду в город. Лежл вон тм в углу. Слышу, вы в зтруднении.

А я грмотня, - приветливо поглядывя н солдт, скзл Ктя.

- Ну вот и добро! Вот и к шубе рукв, - обрдовлся пожилой.

Высокий, тощий солдт был из молчливых. Он только одобрительно помычл, поглядывя н Ктю повеселевшими глзми.

Ктя сел к столу, придвинул жировик, рзглдил лдошкой конверт и лист бумги.

- Диктуй, дядечк. Слово в слово писть буду.

А звтр в городе опущу вше письмо в почтовый ящик. Из кких вы мест родом?

- Орловской губернии мы, Мценского уезду.

"Земляки Ивн Сергеевич Тургенев. Хвти, тк сыновья его героев из "Зписок охотник", - подумл Ктя и приготовилсь писть.

Пожилой солдт з тяжкие годы службы стл мстком по чсти диктовки писем. Строк двдцть убористого почерк ннесл Ктя н листок бумги, перечисляя имен родных и близких, кому нпрвлялись поклоны.

- Живем мы плохо. Просвету не видно, - продолжл диктовть пожилой солдт. - В госпитле с Никитой мы отлежлись. Думли, пошлют нс в инвлидную комнду. Был у нс ндежд освободиться по чистой, д не тут-то было. Скзывли вновь прибывшие, что солдт у цря убывет. Щелкют н фронте ншего брт почем зря. А которые уцелели от противник, мрут от вшей. А болезнь от вшей прозывется тиф.

Упси бог и святя богородиц. А еще прописывем вм, что гонят нс сейчс по Сибирскому тркту, куд, и сми точно не знем. Пронюхли все ж, что везут нс н ккую-то пристнь. Тм, скзывют, оголодвшие ббы и ребятишки кзенный мбр с хлебом смовольно рзнесли. Что же им делть-то в смом-то деле? Неужто помирть голодной смертью? Опск нс берет: кк бы не зствили по своим плить. Ночей не спим, все об этом думем... Уговор бы ккой с ребятми поиметь...

- Это кто ткя?! Что ты тут делешь? - вдруг рздлся нд Ктиной головой громкий голос прпорщик. Кк он сумел войти неслышно, дьявол его знет.

Пожилой солдт смолк, вскочил и вытянулся. То же смое проделл и высокий, тощий солдт. Причем, когд он всккивл, его колени-шрниры зхрустели н всю прихожую. Ктя скомкл письмо, зсунул его з кофточку.

- Солдты негрмотные. Попросили меня помочь нписть им письмо н родину, - спокойно скзл Ктя, оствясь н своем месте и приглядывясь к толстому, полнолицему прпорщику в добротном полушубке с погонми, в новых, еще не рзношенных вленкх, в ппхе, поблескивющей свежей кокрдой. От прпорщик несло смогоном.

- Ты почему лезешь к моим солдтм? Что тебе угодно? Или, может быть, хочешь, чтоб я тебя выбросил н мороз?! - крикливо продолжл прпорщик.

- Вы нпрсно кричите, господин офицер. Я дочь кпитн, погибшего н фронте. Беженк из Риги. Иду в город по поводу пенсии мтери. Окзлсь н постоялом дворе с вшими солдтми случйно. Если вм тк угодно, я сейчс же удлюсь.

Ктя произнесл эти слов подчеркнуто твердо, хотя сердце ее колотилось отчянно.

Прпорщик здержл н ней свой взгляд, н полшг отступил, скзл сдержнно:

- Тем более вм тут делть нечего. Прошу прощения.

- До свидния, господин офицер. До свидния, солдтики. - Ктя ндел полушубок в рукв и, хотя ее подмывло броситься в дверь бегом, медленно вышл во двор. Выходя, он услышл отборную ругнь прпорщик, нбросившегося н солдт. "Хорошо, что хоть письмо у меня, то было бы хуже", - подумл Ктя.

Ночь он скоротл н другом постоялом дворе у смого кря деревни.

3

До Томск Ктя добрлсь без особых приключений.

Всего лишь дв рз он сходил с дороги, чтобы пропустить встречные подводы, покзвшиеся ей подозрительными.

Он шл не спеш, зня, что в город лучше всего прийти в потемки. Время ее не подгоняло и голод - тоже. Н постоялом дворе ей подвернулся случй произвести небольшой торг: з свой плток, который носил вместо кгне н шее, выменял у одной ббы полбухнки хлеб и кусочек сл. Это было, по ее понятиям, целое сокровище. Дв дня можно не збивть голову зботми о животе.

По городу Ктя шл нстороженно, прятл лицо в воротник полушубк, цепким взглядом осмтривл прохожих. Когд кто-то появлялся позди, чуток сбвлял шг, пропускл вперед, увеличивл рсстояние тк, чтоб нельзя было оглядеть ее. Может быть, все эти предосторожности были, и не нужны, но Кте очень хотелось повидться с Лукьяновыми и Нсимовичем, и рди этого стоило поберечь себя.

Войти в подвл Лукьяновых ей было нелегко. У людей горе, тяжкое несчстье, но придумть иного выход Ктя не могл. Тут остлсь ее городскя одежд, сюд же пн Нсимович обещлся передть укзния, кк ей поступть дльше.

Дом был один Степ. Он сидел возле семилинейной лмпы, ужинл и тк увлекся едой, что не срзу обртил внимние н Ктю.

- Здрвствуй, Степ. Ты что-то и дверь не зкрывешь?

Степ вскочил, но срзу сел, смущенно приглдил волосы. Ктя посмотрел н него, подумл: "Он ничего еще не знет о происшествии н выселке. Кк я ему скжу об этом, ккими словми?"

- А сестры где, Степ? - спросил Ктя, стрясь до конц убедиться в своих предположениях.

- Ой, у нс ткя бед! Жутко! - скзл Степ и сморщился, кк от стршной боли.

- С Зиной? - спросил Ктя. Он снял полушубок, плток, вленки, которые сегодня в ходьбе почемуто нтерли ей до жжения икры.

- А вы откуд знете? - удивился Степ.

Ктя рсскзл о своем пребывнии н выселке.

Степ слушл сосредоточенно, слегк двигл бровями, изредк взглядывл н Ктю. "Тетя Зин, тетя Зин", - неслышно шептли его губы.

- Дуня с Мшей пошли к тюрьме. Может быть, увидят, кк ее привезут из Лукьяновки.

- Придут скоро?

- Ну что вы! Будут ждть до глубокой ночи.

Должны сегодня привезти, но может быть, и звтр.

А пн Нсимович передл, чтобы вы к нему пришли, только после девяти вечер. Он скзл, что дрес вы знете.

- Д, конечно. - Ктя посмотрел н стенные чсы-ходики - уже полчс девятого. Пок он переоденется и доберется до Болотного переулк, будет не меньше десяти. Степ предложил Кте чю, по ее уже охвтило нетерпение.

- Ты, Степ, продолжй ужинть, я сейчс переоденусь в свое. Передй Дуне спсибо з полушубок и вленки - спсло меня это. И скжи, - что я очень извиняюсь: полушубок н спине порвл. Это о гвоздь, когд меня Скобелкин в Лукьяновке из скотской избы урядник вытскивл. - Теперь все прошедшее кзлось обычным, дже смешным, и Ктя зсмеялсь.

- Ну, подумешь, извинения! - отмхнулся Степ.

- Нет, все-тки, Степ, скжи. Вдруг я ни Мшу, ни Дуню не увижу.

- Лдно уж, - пообещл не очень твердо Степ.

Ктя рздвинул знвеску и скрылсь в зкутке, где он когд-то ночевл с Мшей. Через минуту он попросил у Степы лмпу и вскоре возвртилсь оттуд совершенно в ином виде. В чемодне у Кти лежл зпсной нглийский костюм из тонкой синей шерсти с продольной белой полоской и блузк с гипюровой отделкой. Костюм был очень к лицу Кте. К тому же он привел голову в порядок: причеслсь, взгромоздил корону из своих темно-вишневых волос н смую мкушку. Н ноги нтянул ботинки н высоких кблукх, с длинными голяшкми и шнуркми. Кк ни тяжело длись Кте эти дни, он много чсов провел н воздухе, в физическом нпряжении, и от всего этого ккто посвежел, окрепл. Высокя, стройня, с зрумянившимся н морозе приветливым лицом, он покзлсь сейчс Степе просто крсвицей. Он посмотрел н нее и не смог скрыть своего восхищения. Неподкупно строгие черты его смягчились, вспыхнули щеки.

- Вы все ж тки не одевлись бы тк приметно.

Вчер двоих студентов збрли, - зботливо скзл Степ, нблюдя з Ктей, з тем, кк он перед зеркльцем н стене устривет н голове черную шляпу. - И холодно в шляпе к тому",же, - рссудительно добвил он. "

Ему и в голову, конечно, не пришло, что, одевясь тк тщтельно, Ктя думл об Ивне Акимове. Ведь мог Вня окзться сейчс у Нсимовичей? Рзумеется, мог.

- Учту, Степ, но в следующий рз.

Он ушл, оствив в лукьяновском подвле кк бы н пмять Степе тонкий ромт духов и свечение своих глз, тких лучистых, тких лсковых, что збыть их срзу не было сил...

4

К дому пн Нсимович Ктя не просто подошл, , точнее скзть, подкрлсь. Он долго нблюдл з глухим и сумрчным переулком, прячсь з тумбой, н которую нклеивлись фиши и объявления. Выждв момент особенного зтишья, когд вдруг пригсли звуки от рскрывемых клиток и ворот, не по-обычному гулко рзносившиеся в морозном воздухе, Ктя вбежл во двор Нсимович, и вот уже стукоток ее кблуков рздлся н дощтом крыльце.

Дверь открыл см Бронислв Нсимович. Он рдостно схвтил Ктину руку и, не выпускя, стл звть жену:

- Стся, Стсеньк, скорее сюд!

Тетя Стся, нпугння возглсми муж, прибежл из второй половины дом в чем был: легкое домшнее плтье-хлт, мягкие туфли, опушенные белой овчиной.

- Зося! Здрвствуй, миля Зосеньк! - Тетя Стся слегк отстрнил муж и обнял Ктю. Потом он выпустил из своих объятий девушку, отдлилсь от нее н дв-три шг и, осмтривя Ктю, зговорил торопливо, с подъемом:

- Ты посмотри, Броня, посмотри, кк он похорошел! Прелесть! Очровтельня прелесть!

- Ну что вы, тетя Стся, ккя тм прелесть! Обыкновення обыкновенность, - зсмущлсь Ктя.

- Нет, прво тк, Зося. Ты кк-то переменилсь...

Тебе не кжется, Стсеньк, что он кк-то повзрослел, что-то появилось в ней ткое внушительное, - говорил Нсимович, то отходя от Кти, то приближясь к ней.

Ктя вообще не любил окзывться в центре внимния, но восторги Нсимовичей выржли лишь их свойство змечть других. Это были восторги людей бескорыстных, искренних, любящих товрищей по борьбе, и Ктя почувствовл, что похвлы Нсимовичей ей приятны.

Ктю провели во вторую половину дом, в мленькую комнту, в которой он уже обитл, и велели рздевться. Нсимович скзл ей, что, поскольку у Лукьяновых стряслсь ткя бед, он поживет здесь, пок не сложтся ккие-то новые обстоятельств.

Переходя из комнты в комнту, Ктя все посмтривл то н вешлку, то н полку для головных уборов, не встретится ли что-нибудь Внино. Тетя Стся словно угдл Ктины мысли и, когд они все трое присели, скзл:

- Не томи, Броня, Зосю, сообщи ей глвную ншу новость.

- Сей момент, Стсеньк. Ну вот, Зося, из Нрым получено сообщение: товрищ Грнит жив-здоров, и, поскольку з ним идет усилення охот, он зпрятн в тйге у охотников.

- Это уже хорошо. Кк я рд! Это очень хорошо, - стрясь быть кк можно сдержннее, скзл Ктя и, помолчв, спросил: - Долго продлится его тежпя жизнь?

- Ну, скзть точно трудно, Зося. Думю, однко, что продолжение его побег было бы целесообрзно отложить. Пусть у полиции сложится убеждение, что он гуляет где-то в Москве или в Петрогрде.

- Если позволяют условия, дядя Броня, то, конечно, лучше всего сделть именно тк, но можно ли Грниту не торопиться, я не убежден...

Ктя опустил голову. Ей вспомнилсь спешк, с ккой отпрвляли ее из Петрогрд в Томск с деньгми Е документми для Ивн Акимов, беспокойство брт Сши, который доверительно сообщил ей, что дядюшк Вни профессор Венедикт Петрович Лихчев очень плох и что вокруг него в Стокгольме увивются уже темные личности, решившие, вероятно, звлдеть его нучным рхивом.

- А кк ты, Зося, поездил? - нрушя Ктину здумчивость, спросил Нсимович.

- Ой, дядя Броня! Тк интересно, тк интересно... Сейчс все, все рсскжу. - Ктя вместе со стулом придвинулсь поближе к тете Стсе и Нсимовичу.

- Повремени, Зося, с рсскзом. Чуточку повремени. - Нсимович вдруг встл и, подхвтив жену под руку, торопливо вышел.

- Поскучй, Зосеньк, с полчсик, - обернувшись, скзл тетя Стся.

Ктя остлсь в комнте одн. Он увернул в лмпе фитиль, слегк отдернул плотную темную шторку. З окном стоял светля морозня ночь. Месяц висел нд городом низко-низко. Изогнутое чшей звездное небо переливлось, мерцло, и кзлось, что оно течет, кк рек. Глядя в окно, Ктя прислушивлсь к звукм, которые доносились до нее из комнт Нсимовичей. Внчле тм звякл посуд, потом то и дело открывлись и зкрывлись входные двери, и говор людей стновился все более многоголосым. "Что это у них тм?

Неужели еще зкзчицы не могут успокоиться?" - думл Ктя.

- Пойдемте, Зося. Все в сборе, - зглянув в дверь комнтки, скзл Нсимович, и Ктя нпрвилсь з ним, несколько оздчення.

Они вошли в большую комнту. Н середине ее стоял все тот же продолговтый стол, зствленный кушньями, з которым уже сидели семь незнкомых Кте товрищей. Четверо мужчин и три женщины встретили Ктю неотрывными, изучющими взглядми. Ктя чуть здержлсь, слегк поклонилсь, сочным, низким голосом скзл:

- Добрый вечер, товрищи.

Ей ответили - кто тихо, кто громко, кто просто кивком головы. Нсимович посдил Ктю -рядом с собой.

Здвиглись его усы;" глз стли улыбчивыми и луквыми.

- Итк, товрищи, приступим к делу, - скзл Нсимович. Знментельный день моего пятидесятидвухлетия совпл с одним примечтельным событием. Сегодня из поездки по Сибирскому тркту вернулсь товрищ Зося. В ее лице я хотел бы сердечно приветствовть нших петрогрдских товрищей, помощь которых мы уже неоднокртно чувствовли здесь, в Сибири. Рсскжите, Зося, все-все, что вы нмеревлись рсскзть мне и Стсе. И еще одно: пейте чй, товрищи, ешьте Стсино печенье и не сидите тк чинно, кк н именинх губернтор или рхиерея. Ведь я всего-нвсего дмский портной...

Все весело рссмеялись, но, увидев, что Ктя поднялсь, поспешили смолкнуть.

5

Ктя сидел в мленькой комнтке з столом и увлеченно писл.

"Сшуля, здрвствуй, бртишк! А я все в Сибири.

И вероятно, еще здержусь здесь н некоторое время.

Дней прошло срвнительно немного с той поры, кк я приехл, столько всяких событий протекло. Спешу тебе сообщить, что побывл в деревне и жил несколько дней в нстоящей тйге, общлсь с крестьянми, охотникми, фронтовикми, молодежью. Был рестовн, но освобожден крестьянми. Потом бежл. Если свести все мои впечтления к одному итогу, то скжу вот что: нрод в Сибири жждет революции, ждет ее и, несомненно, поддержит нс.

Вчер сделл подробное сообщение здешним комитетчикм. Отнеслись очень зинтересовнно, кое з что похвлили меня. (Говорю првду, Сшуля, ей-богу, не бхвлюсь.) Товрищи попросили меня помочь в некоторых делх.

Во-первых, я взялсь нписть листовку, посвященную положению сибирских крестьян. Тут црит произвол - и богтеев и влстей - чудовищный.

Во-вторых, поствили мы здчу превртить процесс одной вдовы-крестьянки, убившей полицейского, в политический процесс. Есть тут двокты, сочувствующие революционному движению. Постремся устновить с ними конткт, привлечь в кчестве свидетелей мксимльное количество крестьянок из трктовых сел, которые изобличт полицейского кк первосттейного негодяя, хрктерного предствителя црского прогнившего режим. С крестьянкой, о которой я пишу, мне удлось познкомиться. Он грмотня, блгородня и, по моему ощущению, готов к борьбе. Мне поручено подготовить ее к процессу. Будем делть все, чтоб проникнуть к ней в тюрьму.

И третье. Зню, что ты этому удивишься и, может быть, дже срзу не поверишь. Предствь себе, в селе Лукьяновке я встретил одного из проводников профессор Лихчев в пору его путешествий по Сибири.

Случйно я узнл, что у эздго человек хрнится тюк с бумгми ученого. Шт никких грнтий, что бумги не будут утрчены по тем или иным причинм. А ведь неизвестно, что это з бумги. Может быть, это ценные мтерилы ншей отечественной нуки.

Товрищи, которым я об этом рсскзл, првильно решили: спсти бумги ученого во что бы то ни стло.

Возможно, я сумею уговорить проводник и зпрятть бумги в тйге у одного препотешпого стрц по имени Окентий Свободный, который хотя и длек от революции, но человек, сочувствующий угнетенным, поскольку и см он продукт социльного гнет.

Через несколько дней я снов отпрвляюсь в сел, рсположенные по Сибирскому тркту. Думю, что и н этот рз все обойдется хорошо.

О Вне ничего не сообщю, тк кк основное тебе известно от Нрымского центр. Он в безопсности, но продолжение побег пок невозможно. Буду счстлив, если сумею с ним все-тки повидться.

Ну кк ты живешь, Сшуля? Не вздумй, негодный, привести без меня жену. Должен же ты спросить н это мое рзрешение. Ведь я тебе ничего худого не посоветую.

Ах, Сшуля, знл бы ты, ккое сильное впечтление н меня произвел Сибирь! Все здесь обширное, могучее, крепкое и ккое-то по-нстоящему величественное.

Твоя сестренк Ктя"

Дописв письмо до конц, Ктя медленно перечитл его. Здумлсь и рзорвл н ровные квдртики. "Что я, глупя, делю? Д рзве можно ткое письмо посылть? Попди оно в жндрмерию, ей стнет известным весь плн ближйших действий местных большевиков. Нет, по-видимому, время для тких писем еще не нступило. Считй, что побеседовл с бртом, и достточно этого".

Рссуждя см с собой, Ктя подошл к печке"-голлндке, открыл дверцу топки и бросил скомкнную бумгу в огонь. Плмя стремительно охвтило листки, преврщя их в пепел.

Ктя пододвинул стул, сел поближе к огню. Отблеск плмени коснулся ее лиц, и оно стло бронзовым, литым. С детств Ктя любил смотреть в огонь.

Глз от этого не уствли, и рождлось желние думть, думть - обо всём и обо всех.

КНИГА ВТОРАЯ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПОЛЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

Зимние дороги в Нрыме в пять, в десять рз короче летних. К рождеству промерзют н перектх чуть ли не до смого дн большие и млые реки, непроходимые зыбкие болот покрывются сженным пнцирем мерзлоты, озер и курьи лежт неподвижные, прикрытые глдким, отполировнным ветрми стеклом в дв ршин толщины. Мчись куд хочешь, лети куд тебя душ зовет!

Для зимних дорог у Епифн Криворуков все нготове: длинноногий, поджрый конь с подобрнным хвостом и короткой гривой - ткому коню, никкой знос не стршен; легкя кошев н широких, кк лыжи, полозьях, просторные, до смых пят, дохи - лосевые, собчьи, овечьи; зкутешься никкой мороз не стршен, никкой ветер не пробьет.

Весточку Поле о том, что и ей предстоит дорог, принесл вездесущя Домнушк. Было рннее утро. З стеной буянил вьюг. Бренчло от удров ветр стекло в оконной рме. Поля проснулсь и лежл, прислушивясь. Вот-вот нверху в горнице Анфисы Трофимовны нстенные чсы отстукют пять удров. Тогд он быстро выскочит из-под одеял, оденется и, схвтив ведро, помчится вместе с Домнушкой доить коров.

Но чсы словно змешклись и не торопились оглшть дом протяжным зычным звоном. Уж не остновились ли? Или он проснулсь в неурочное время?

Вдруг в дверку комнтки под лестницей послышлся Легкий стук. Ползг приподнял голову. Кзнки чьих-то пльцев снов прикоснулись к двери: и рз и дв. Поля нбросил н себя плтьишко, сунул ноги в пимы.

- Кто тм? Кто это? - обеспокоенно прошептл Поля, приклдывя ухо к двери.

- Откройся, Поля.

- А, Домнушк! Сейчс отомкну. - Поля осторожно, боясь рзбудить свекр со свекровью, вытщил крючок из петли, медленно-медленно отвел дверь. Входи, Домнушк. Н стул вот здесь не нскочи.

- Не бойся, Поля. Месяц-то эвон кк светит!

Вижу.

- Сдись-к н ящик, Домнушк. - Поля отступил в глубь комнтки, присел н неприбрнйую, теплую еще от ее тел постель. Сердце зныло, зстучло от нердостных предчувствий.

- Ты что не спишь-то, Домн Корнеевн?

- Вздымться нм пор. Вот-вот чсы пробьют.

Слушй-к, Поля, что нши верхние идолы удумли-то.

Никишку в город с обозом отослли, тебя Епифшк нонче н промыслы увезет.

Поля срзу вспомнил сон, виденный в минувшую ночь: извилистя рек в крутых лесистых берегх, проход, плеск воды н перектх. Проход не плывет, скчет, и кжется Поле, охвченной тревогой, что еще миг - и он удрится о выступ берег, и трудно скзть, уцелеет ли он после этого удр.

"Проход - к дороге. А только ккя у меня может быть дорог? Рзве в Прбель проведть ппку сбегю", - подумл Поля и пострлсь скорее уснуть, чтоб зспть неприятный осдок н душе от этого несурзного сн. А сон-то окзлся в руку! Поля перескзл сон Домнушке, т всплеснул рукми, зшептл:

- Ой, Полюшк, худой сон. Проход-то, говоришь, тк и скчет, скчет, кк стреноженный конь. Стрхито ккие!

Нверху скрипнул цепочк с гирями нстенных чсов, и по дому рзнесся протяжный звон.

- Ты встл, Поля, нет ли? - нрочно громко скзл Домнушк, безбоязио постукивя в дверку.

- Иду, Домн Корнеевн, иду! - отозвлсь Поля и хихикнул в подушку.

Проделывлось все это для Анфисы. Чуть змешкйся они со вствнием, сию же минуту зскрипит пол под тяжелыми ногми Анфисы. Он спустится н три-четыре ступеньки и спокойным, но пронизнным ядом упреков голосом скжет:

- Домн! Плгея! Вы что ж это ноги-то до сей поры тянете? Пли я з вс коров доить пойду?! Ишь вы, негодницы ккие! Небось кк з стол сдиться, тк и резвость откуд-то берется. К"сок, что пожирней д повкусней, не от себя, к себе все норовите тщить...

Ну-к, быстро у меня з подойники!

...Через пять минут Поля и Домнушк в полушубкх, пимх, пуховых полушлкх, с подойникми в рукх ушли во двор. Дойные коровы содержлись в стйке, срубленной из толстых бревен и проконопченной по углм мохом с глиной. Коровы змычли, зстучли рогми в збор, почуяв, что идут хозяйки. Домнушк прикрикнул н них:

- Тихо вы, лупоглзые!

Поля кинулсь открывть воротц стйки, но Домнушк ее остновил:

- Погодь, Полюшк. Рсскжу тебе, кк секреты их вызнл. Сюд он, жб, не придет, холодно ей, нм, вишь, жрко.

- Ну-ну, Домн Корнеевн, - кк-то обреченно, без особого интерес к тому, что скжет Домнушк, отозвлсь Поля, про себя думя: "Нет, нет, не жилец я в их доме. Вернется Никит, лишнего дня не проживу тут. Пп с дедушкой не выгонят нс от себя, дльше видно будет".

- Нверху приборкой я знимлсь, - зговорил Домнушк. - Ну, злезл под кровть, шурую тм тряпкой. Они зшли в горницу, сели н дивн. Он, змея подколодня, спрос ему учиняет: где бывл?

Сколько рыбы зкупил? По ккой цене? Сколько пропил? Взял у- него бумжник, пересчитл деньги. Недохвток! Кк поднялсь, кк рсходилсь! Туч! Он - вяк, вяк, он его хлещет по мордсм. Вижу - и он взъярился. Удрил ее, он шлепнулсь об стенку. Змерл я под кровтью. Хоть з перегородкой, боязно.

А только отшумели они, опять сели рядом и гу-гу-гу, будто и ничего между ними не было. Считют что-то, деньги туд-сюд переклдывют. Он-то вдруг и скжи ей: "Отпусти ты со мной Полю. Счет будет йести, девк грмотня, бойкя". Он вроде бы обрдовлсь:

"А что, бери! Толку от нее тут мло, все к отцу бегет.

А тм с тобой, гляди, и привыкнет, подучится". Н том и порешили... А ты, Полюшк, бойся его, жеребец оп стоялый, обормот бесчестный.

"И тут не схр, и тм будет не млин, скорее бы Никит возврщлся", - с унынием в душе подумл Поля, но выдвть себя не зхотел, не очень-то доверял Домнушке, хотя и чувствовл ее рсположение.

- Постою з себя, Домн Корнеевн. Я ведь с виду только тихя, тк-то в душе вольня, - стрясь подбодрить себя, скзл Поля. - Зжигй фонрь.

Домнушк присел, чиркнул спичкой, зжгл фонрь, вошл в стйку, повесил его н деревянный кляп, вбитый прямо в стену.

Поля подошл к пестрой корове, прозвнной Субботкои, лсково потрепл ее з ухо, полотенцем обтерл вымя и нчл доить. Звякнуло ведро от удр струи. Полю обдло сытным теплым зпхом молок.

Субботк покорно стоял, не шелохнув ни рзу длинным хвостом. Поля быстро подоил ее, передвинулсь к другой корове - Крсотке.

"Ндолго ли увезет он меня? Неужели до конц зимы? Ккя из меня торговк? Вот уж чего не ждл, не гдл... Нкжу через Домнушку, чтоб Никиш приехл з мной срзу, кк вернется из город...

И к ппе ндо сбегть... Сейчс же сбегть, скзть ему, что увозит меня Епифн Корнеич с собой н промысл", - думл Поля под мерное тренькнье подойник.

С полными ведрми молок Домнушк и Поля пошли в дом. Н крыльце Поля придержл шги. Зглядывя в сумрке в лицо Домнушки, спрятнное в полушлке, попросил вполголос:

- Кк приедет Никиш, не збудь, Домн Корнеевн, скзть ему: жду его, кк соловей лет.

- Не переживй, Полюшк. Не токмо скжу Никишке, спокойствия ему не дм, пок он к тебе не уедет. Слыхнное ли дело в ткую пору молодых друг от дружки отрывть? Людоеды, вмпиры!

Домнушк тк взволновлсь, что не зметил, кк ведро ее нкренилось и молоко потекло через крй н ступеньки крыльц.

2

Во время звтрк Епифн объявил семейству о своем решении:

- Стло быть, Плгея, собирйся в путь, - подув н блюдце с горячим чем, скзл Епифн. - После обед поедем с тобой н Обь, н Тын, н Всюгн деньгу згребть. Недельки две-три проездим. Достток - прибыток в пух... пух... пух-хлтерскую книгу зчнешь писть. Кк у нстоящих купцов! А то ведь головы не хвтет все в уме держть. Зймись! Не зря ты у городских, обрзовнных людей нуку перенимл. Будешь стрться - не обижу, обдрю. - Епифн взглянул исподлобья н Полю, с озорством подмигнул ей луквым глзом.

- А чего бы ей, отец, не стрться-то? - подхвтил Анфис. - Небось не о чужом доме, о своем рдеть будет. Мужнино добро - женино добро.

- Домой бы мне, к ппке сбегть, - переводя глз с Анфисы н свекр, тихо скзл Поля.

- Домой бы... Дом у тебя теперич здеся. Пор бы и обвыкнуть, - с упреком в топе и недоброй усмешкой скзл Анфис. Но Ешгфн не дл обидеть Полю.

- Ты чо, мть, попректь-то взялсь? Пусть сбегет. Кк-никк все ж тки отец тм. Не ккой-то, прости господи, чуждый человек, родимый бтюшк.

- Уж рз приспичило, пусть пойдет. Не к полюбовнику побежит, к отцу, смягчилсь Анфис, но смягчилсь н один миг. Вздохнув, строго посмотрел н Полю, повелительно очертил рукой полукруг. - К дому, Плгея, все пригребй. См об себе думй. Н чужой счет не рссчитывй.

- Это о чем ты, мтушк? - не понимя Анфисиных нмеков, с искренним недоумением спросил Поля.

- А ты подумй, Плгеюшк, подумй покрепше, уже не дитя теперь, с мужем живешь кк-никк. - Анфис произнесл эти слов степенно, тоном полного доброжелтельств, но черные глз выдвли ее нстоящие чувств: в сноху летели зловещие искры.

- Я тебе обскжу, Поля, свекровкину мудрость, - швыркнув длинным носом, усмехнулсь Домнушк и кинул н Анфису недружелюбный взгляд. Анфис мгновенно выпрямилсь, подобрлсь, готовясь принять удр. - Кк, знчит, тебе Епифшк кинет подрок, ты его не вздумй посчитть своим. Сдшь его мтушке-судрушке. Он приберет его в ящик в горнице, чтоб, знчит, он пондежпее сохрнился, поближе к ее руке был...

Домнушк скосил глз н Анфису, поспешно склонилсь нд блюдцем с горячим чем. Продолговюе, костистое лицо ее покрснело, и дже уши, прикрытые жидкими волосми, стли пунцовыми. Видно, нелегко ей длся этот выпд против Анфисы.

- Уж чья бы коров мычл, твоя бы, Домн Корнеевн, помолчл, сдвленным голосом скзл Анфис и обртил взгляд своих черных глз н Домпушку. Вспыхнули они жром, згорелись зтенной ненвистью.

- А в сердцевинку он сднул тебя, мть! - зхохотл Епифн, с удовольствием нблюдя з поединком жены с сестрой.

- Смотри, Анфис Трофимовн, от ждности свой толстый зд не изгрызи! Домнушк вскинул голову, и, хотя жр Анфисиных глз обжигл ее, он только морщилсь от этого, но не сдвлсь.

Анфис, видимо, почувствовл, что Домнушк не уступит, и перенесл свой гнев н муж:

- Кобель ты стрый! Другой-то рзве позволил бы жену выствлять н потеху! А тебе все едино - лишь бы погоготть: х-х-х!

- Веселье мне, мть, звсегд по душе! Ей-богу! - зктывлся Епифн, подергивя себя з ухо с серьгой.

Поле зхотелось встть и уйти, но он пересилил себя, еще больше сжлсь, сидел, ни н кого не глядя.

Все ели молч, не здирли больше друг друг. Нконец Епифн перевернул чшку вверх дном, скзл:

- Двй, Плгея, собирйся. Пособи Домнушке хрчи вон в мешок склсть. А ящики с товром в короб поствите. Поедем н двух конях: сми в кошеве н переднем, припсы и товр н втором коне. В сни его зпряжем и н поводе привяжем к кошевке.

- Сделю, бтюшк, - покорно вствя из-з стол, скзл Поля и вопросительно посмотрел н Епифн. Он догдлся, чего он ждет.

- А кк сборы упрвишь, к отцу сбегй. Д лучше коня зпряги: туд-сюд путь все-тки не ближний.

- Ох, рзблуешь, Епифн, сношку, рзблуешь!

Спохвтишься потом, ы будет поздно. Их, молодых-то женок, сыстри повыше под уздцы держт! А ты?.. - Анфис тяжело, не спеш встл с тбуретки, вскинул голову, повязнную полушлком, к иконм, в передний угол, змхл рукой. Внчле положил н себя большой крест от лб до живот, потом поменьше и под конец совсем мленький - от подбородк до груди.

- Спси и сохрни нс, цриц небесня, - пробормотл он и вдруг, зметив, что Домнушк нбрсывет н плечи полушубок, совсем другим тоном скзл: - А ты куд, Домн? Уж не в церковь ли опять?

Хлеб-соль бртц лопешь, рботешь н отц Вонифтия. Он и без тебя не пропдет. У него мошн покрепше ншей. Посуду вот прибери д иди коровник почисть. Коровы в стойке до рогов в нвозе зросли!

- Постыдися! Только ведь лоб-то кресюм осеиял!

А что делть, зню. Зпрягу вот коня Поле и тут приберусь и н дворе. Домнушк не стл одевться до конц, скомкл шль, вышл, хлопнув дверью.

- И см бы он зпрягл. Не. велик брыня, - бросил ей вдогонку Анфис и медленно, не отрывя ног от пол, поплыл к лестнице, ведущей н второй этж дом.

- Епифн, подымись-к з мной, - здержвшись н первой ступеньке, обернулсь Анфис. Епифн небрежно перекрестился, не глядя н иконы, крякнул, пошел вслед з женой.

Кк только они скрылись, Поля быстро оделсь и кинулсь во двор. Скорее, кк можно скорее побывть у отц! Првд, свекор велел внчле собрть все в дорогу, потом уже ехть в Прбель н свидние с родителем. Д мло ли что говорится в этом доме? Тут если одну мтушку-свекровь Анфису нчнешь слушть, и то можно голову потерять, уж коли ко всем судм-пересудм Криворуковых прислушивться, то окончтельно с ум спятишь. Кков был рзговорчик сегодня з утренним столом? И тк ведь всегд! Не беседуют, поленья друг в друг бросют. Нет, нет, нельзя терять ни одной минуты. Тем более что Анфис повел муж нверх. Будет его теперь долго-долго учить уму-рзуму. А уж что добросердечию не нучит, в том Поля не сомневлсь.

3

Домнушк уже зпрягл коня. Поля поблгодрил ее, вскочил в сни, щелкнул вожжой коня по спине и скрылсь з деревней. Н резвом коне в смом деле от Голещихиной до Прбели рукой подть! Подктил к дому отц и, еще не въехв во двор, бросилсь к окну: дом ли он? Не умчлся ли н крй белого свет врчевть ккого-нибудь обездоленного ссыльного?

К этим людям у него по-особому отзывчиво сердце.

Поля это с детств приметил.

Дом! Сидит з своим столом, колдует с птечными весми, грызет мундштук, дымит, кк проход. Поля чуть не здохнулсь от рдости: видит отц, будет говорить с ним!..

- Здрвствуй, ппк! Кк ты живешь-поживешь?! - Он проскочил через прихожую, чуть не сбив с ног стряпуху, которя уже толклсь возле пылющей печи.

Горбяков увлекся рботой, не зметил, кк он подъехл. Услышв ее звонкий голос, вскочил, рссыпя по полу ккой-то желтовтый порошок, обнял дочку, прижл к себе.

- Доченьк! Золотце мое ненглядное! Уж кк я по тебе соскучился! И зчем я отпустил тебя в чужой дом? Зчем выдлсь твоя непрошеня, негдння любовь к нему? - Слезы нвернулись н глз, сердце зстучло сильнее, отзывясь где-то под лопткой. Но Горбяков спохвтился, змолчл. Д ведь он упрекет дочь! Рзве это допустимо? Рзве это отвечет его предствлениям о человеке, о любви, о жизни? Ни в коем случе! Дочь выбрл того, кого подскзывл ей душ.

Он взрослый, смостоятельный человек, ей смой суждено выбирть свои пути-дороги... - Ты что это, Полюшк-долюшк, в неурочный чс? Мне почему-то кзлось, что ты вечером ко мне прибежишь... Ну, я все рвно рд... очень рд, - бормотл Горбяков, испытывя неудобство от своих первых слов, ккими встретил дочь, и нзывя ее именем, кким любил нзывть, когд еще был жив Фрося, жен. То время теперь предствлялось тким недосягемо длеким-длеким, и порой думлось, что тогд в этом же доме жил, рботл, двиглся, думл не он, кто-то другой, лишь отдленно похожий н него. Что-то было в той длекой жизни ткое необыкновенное по полноте счстья, что нпоминло собой не быль, скзку: "Жил-был добрый молодец, и был у него жен-подруг, и любил он ее пуще всех н свете... И вот долго ли, коротко ли, родилось у них чдо... Полюшкой нрекли..."

Выпустив из своих объятий Полю, Горбяков отступил н шг и, взглянув ей в глз, понял, что он чемто и взволновн и опечлен.

- Ты чю, Полюшк-долюшк? Что у тебя стряслось?

- Пп, уезжю я. Епифн Корнеич с собой збирет.

- В Томск с обозом? - выскзл мелькнувшее в уме предположение Горбяков, не видя в этом ничего худого.

- Д нет, скзл, что поедем деньгу згребть: п Обские плесы, н Тым, н Всюгн...

- Вон оно кк! - изумился Горбяков, и сердце его сжлось.

- Хочет он, ппк, н купеческий мнер жить.

Будешь, говорит, вести книгу доходов-рсходов, - объяснил Поля, вспомнив слов Епифп, скзнные з столом. - Знет дже, что меня твои дружки ссыльные обучли помимо школы.

- Ты смотри, он и в смом деле широко рзмхивется... Тебя, знчит, решил втягивть в свои... - Горбяков змялся. Ему хотелось скзть: в свои темные сделки, но дочь и без того,был встревожен предстоящей поездкой. Ккому любящему отцу зхочется причинять излишние стрдния родному дитяти? Горбяков шутливо посвистел через губу, изобржя беззботное нстроение, весело посверкивя глзми из-под нвисших бровей, неуверенно скзл: - Что ж, доченьк, может быть, и поехть. Тосковть по тебе сильно буду, в окно стну смотреть...

Но Поля очень хорошо знл отц и срзу понял, что н душе у него другое. Свою роль эткого рвнодушного ко всему происходящему человек он, прямо скзть, сыгрл невжно. Говорил не то, что думл.

Поехть-то поехть, кк быть с тем, что Епифн втягивет дочь в коммерческие дел и, видть, отводит ей в своих змыслх довольно-тки знчительное место?

Может ли он отпустить Полю н ткое поприще, ни словом не обмолвившись о том, чем грозит ей это?

Стоит ли ему ждть того момент, когд дочь см поймет всю обреченность среды, в которую привел ее любовь? Или, может быть, помочь ей рзобрться в этом?

Ну вот хоть бы теперь? Не слишком ли он безрзличен к судьбе дочери? Не стоило ли ему годом-двумя порньше вмешться в Полину любовь, в ее взимоотношения с Никифором и поломть весь ход жизненных оостоятелъств, не допустить этого брк, который может "принести дочери только оковы... Д оковы ли? Не слишком ли он сгущет крски? У Поли не ткой хрктер, чтоб безропотно принять волю других, стть побрякушкой для муж или родни. У нее смостоятельный нрв, сознние собственного достоинств, и не зря он убеждл отц, что уходит из его дом нендолго и первое, что сделет, - это в смое ближйшее время вернется: к нему вместе с Нпкифором. И он кк-то без колебний и срзу поверил в это, не учитывя тою, что т, другя сторон тоже имеет свою линию жизни, свои предствления о будущем Поли и Никпфор.

И вот, пожлуйст, он и пльцем еще не пошевелгл, чтоб помочь дочери в осуществлении ее желний, тм уже действуют, и действуют с дльним прицелом и нпористо. Кк извилисты, тернисты и коврны житейские дороги уж он-то это знет! Не случится ли тк: он ждет дочь к себе, дело обернется совсем инче: Полю зсосет жизнь в богтом доме. Зботы, хлопоты, сует криворуковской семьи вдруг покжутся ей и близкими и увлектельными. Нет, предствить себе дочь в кчестве купчихи, всецело зхвченной интересми нживтельств, он не мог... Все эти мысли в ккие-то считнные мгновения зхвтили Горбяков, п он стоял перед дочерью в некотором смятении. Именно потому тк нентурльн был его игр в беззботность.

- Что же мне делть, ппк? Никишп нету, вернется он не скоро, ехть ндо сегодня. - Поля зглядывл ему в глз и ждл от него ответ немедленно, не отклдывя ни н одну минуту.

А Горбяков все еще переминлся с ноги н ногу, прикидывл, кк лучше поступить в днном случе.

Конечно, если вступиться з дочь со всей решительностью, то Епифн сдст, отступит: "Ты что же делешь, свт?! Рзве з тем я ее з твоего сын отдвл, чтоб ты из нее сейчс же прикзчицу сделл?" Но будет ли это выигрышем? Поля еще не стлкивлсь с действиями Епифн, он еще не знет, кков ее свокор и н что он способен, когд речь идет об унижении людей рди денег. А знть ей это ндо, непременно ндо. Инче он не нйдет в себе сил отстоять свое будущее. Криворуковскя колесниц перемелет и ее, кк он перемлывл уже судьбы многих других людей. Ну кроме того, есть еще одно вжное сообржение: конфликт с богтым свтом сейчс же стнет известным и в Прбели, и в Нрыме, и в Колпшевой.

У нрымских обывтелей, особливо у полицейских чинов, с которыми Епифн водой не рзольешь, ушки всегд н мкушке. Нчнут судчить, допытывться: что д почему, д отчего? Совсем некстти в эту пору повышенное внимние к нему, скромному рзъездному фельдшеру, слывущему к тому же хоть и молчливым чудком, но зто непорочно верноподднным. Ведь у него н рукх беглец в Дльней тйге, и относительно его получено третье уже по счету требовние комитет:

превзойди смого себя, Горняков, но сохрни Акимов в безопсности, обеспечь ему возможность продолжения побег. В Стокгольме его ждут нивжнейшие дел, исполнить которые может лишь он, Акимов, в единственном числе.

- Я б поехл, Полюшк-долюшк, н твоем месте, - спокойно и с твердой убежденностью скзл Горбяков. - И объясню почему. Во-первых, в тех местх ты никогд не был. Всегд интересно белый свет посмотреть. А во-вторых, в поездке ты многое узнешь и поймешь. Все-тки ты пришл в чужой дом, и тебе, естественно, хочется знть, что тм у них, кк они живут. Здесь-то у нс, когд ты жил, ты все знл. Столько-то ппк получит жловнья,от кзны, и столько-то дедушк Федот нпромышляет в тйге, и столько-то ты см подрботешь н орехе, н обрботке рыбы, н купецких неводх. А сейчс ты ведь ничего не знешь.

Знешь только, чдю живут Криворуковы состоятельно, редкие тк живут. А откуд все берется? Ничего не знешь. Вот и посмотришь. А без этого нельзя. Ты, помнится, договорилсь с Никишей о смостоятельной жизни. Тк ведь? Не переменились твои мысли?

Слушя отц, Поля н глзх преобржлсь. Он повеселел. Печль и тревог, зтившиеся где-то в уголкх губ, исчезли. Голос ззвенел снов жизнердостно, и в Полиной фигуре, зтянутой в тлии сверх полушубк мужским кушком, вновь обознчились и ловкость и готовность к делу.

- Д ты что, ппня? С ккой же стти переменятся мои мысли? Ни в коем рзе. Д и чую я: не ужиться мне с Анфисой Трофимовной. Всех он под себя подминет. И н меня уже рзок-другой змхивлсь. А я не стршусь ее, ппня, ни кпельки не уступлю своего, хоть и противны мне ее попреки. И, пожлуй, кстти, что Епифн Корнеич увозит меня с собой. Посмотрю, послушю, узню, кк и что у него тм.

А если Никит приедет, он к тебе прибежит. Ты ему рсскжи, кк я был у тебя.

- Ну, конечно, - зкивл головой Горбяков. - Я-то, если см и уеду, то совсем нендолго. Ссыльный один в Усть-Всюгнском болеет. Ндо побывть. Кк бы богу душу не отдл. Легкие. Покшливет. Повернет н чхотку, и уж тут ничем не спсешь.

- А что, ппня, тот беглец, которого я в дедушкину землянку н курье отпрвил, не згиб? Выбрлся? Дедушк-то не его ли опекет в Дльней тйге?

Домн"шк нш всесведущя кк-то пришл из церкви, говорит: "Облвой пойдут мужики по лесм. Тот врнк-то, что по осени бежл из Нрым, в нших местх живет. Видели его нестеровские. Шрится, скзывли, по угодьям. Кк не змерз по сю пору, см бог про то не знет". А может быть, ппня, болтовня одн?

Горбяков комично ндул щеки, ощейшил усы. Дослушв Полю до конц, зсмеялся:

- Ну чего только не нсочиняют людишки! А дедушк, дочк, в Дльней тйге см по себе. Ты же знешь - кждый год тк. Жди теперь его только к рождеству, - скзл непрвду дочери и дже глз от нее не отвел. Посмотрел в упор н Полю, проверил: поверил или нет? Поверил, кжется, тк кк спросил совсем о другом:

- А тебе, ппня, ничего в Нрым не нужно переслть? Мы звтр тм дневть будем. Епифн Корнеич скзл, что у него дел у ккого-то купц.

Ах, ккой случй! Горбяков уже несколько дней искл окзию, чтоб переслть в Нрым сообщение об Акимове: зпрятн ндежно, для беспокойств пок нет основний. Но вслед з порывом нступило чувство трезвого рсчет. От одной мысли о том, что дочь в полном неведении отпрвится к одному из клдовщиков пристнских мбров и вместе с кким-то пустяковым лекрством передст форменный рецепт, н котором лтинскими буквми зшифровно его сообщение, Горбяков испытл неудобство, скорее дже укор.

Когд он использует для своих тйных связей урядНик Филтов, он кждый рз испытывет ккое-то внутреннее торжество: "Ну вот и повезешь мою почту, фрон, повезешь, кк смый испрвный почтрь.

И никуд не денешься, повезешь, потому что мы хитpee, жизнеспособнее тебя, стоеросовя дубин. И если з НАМИ будущее, то вся вш бесплодня црскя кмрилья доживет свое время..."

Поля... Тут рождлись совсем-совсем другие мысли.

Двно уже Горбяков чувствовл, что ему стновится все труднее и труднее скрывть от дочери свои подлинные взгляды, свою рботу н революцию, н пртию. Когд Поля был мленькой, все было легче и проще, потом много лет ему приходилось ухищряться не только перед чинми влсти, но и дом. Зоркие глз дочери неотступно следили з ним, и приходилось уходить н курью, в землянку Федот Федотович, и тм под его неусыпной охрной готовить почту то в Нрым, то в Томск, то и куд дльше - в Петрогрд, Стокгольм, Женеву, Приж...

И сейчс перед рсствнием с дочерью, откзывясь переслть с ней почту по нелегльному дресу, Горбяков чувствовл: нет, дльше тк нельзя, ндо открыться перед дочерью. Немыслимо дльше, чтоб не знл он, ккие чувств лежт у него н душе... Может быть, скзть вот сейчс, немедленно. Нчть можно с того случя с беглецом. Ведь он см его сохрнил от облвы... Тогд и это сообщение в Нрым можно отпрвить с ней с чистой совестью... Ах, кк стло бы рдостно срзу н сердце: дочь сортник по борьбе...

- Бывй здоров, ппня! Я помчусь. Небось меня уже хвгилнсь тм, у Криворуковых, - зторопилсь Поля.

- Ты что тк скоро? Побыл бы еще минутку, Полюшк-долюшк. А то опять я один остнусь. - Горбяков словно очнулся от своих рздумий, взял дочь з руку, лсково зглядывл, ей в глз. - Кк вернешься, дочурк, прибегй срзу ко мне. Сядем с тобой з стол и будем рзговривть долго-долго. Хочу тебе скзть что-то необыкновенно вжное... - Тон, кким произнес эти слов Горбяков, был знчительным, лицо покзлось Поле уж очень-очень здумчивым и серьезным. Что же собирется скзть ей отец?

- Д ты что, ппня, жениться решил н строст лет? Говоришь кк-то згдочно и смотришь вон кк строго, - встревожилсь Поля, окидывя фигуру отц пристльными глзми.

- Нет, Полюшк, нет! Поезжй пок. Поговорим, когд приедешь. Сейчс не поспеть. - Горбяков обнял дочь, потом взял з подбородок и, слегк приподняв ее лицо, поцеловл в одну щеку, в другую и, нконец, в кончик нос. Тк всегд прощлся он, когд уезжл к своим больным, оствляя ее дом.

- Бывй здоров, возврщйся скорее, - шептл Горбяков, шгя к выходу вслед з дочерью по просторной прихожей.

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

Ни в Нрыме, ни в Кргсоке Епифи Криворуков не здерживлся. И тм и здесь ночевли, отдохнули, покормили коней - и дльше. Дже в мгзины не зходпли, проезжли мимо кбков и винополок. Епифн куд-то явно торопился. Поля попытлсь рзведть у свекр, что и кк, к чему ткя спешк. Но в ответ Епифн лукво прищурил глз и, обдвя ее клубми пр, вырыввшегося н морозе из его глотки, скзл с усмешкой:

- А кто зевет, Плгея, тот воду хлебет.

"Нверное, остновимся в Усть-Тымском. Тм кк рз в это время остяки и тунгусы с пушниной из урмнов выходят, - решил Поля и успокоил себя: - А не все ли рвно мне? Едем или стоим? Теперь уж рпыие чем через три-четыре недели никк домой не попдешь".

Но вот стрнно: и в Усть-Тымской Епифн не здержлся. После ночевки помчлись по нктнной полозьями дороге и все - к северу, к северу. "Неужели решил Епифн Корнеич до смого Сургут добрться?

Ккя у него тм корысть возникл?" -думл Поля, посмтривя из кошевы н безорежные просторы.

Если скучно и однообрзно в Нрыме летом, то о зиме и говорить не приходится. Куд ни кинь взгляд - снег, снег, снег. Бело до рези в глзх. Не только озер и реки, луг и гривы зпорошены снегом - прибрежные лес и те тонут с мкушкми в сугробх. Редкоредко н этом необозримом белом поле покжется бурое пятно и по горизонту пробежит черпя полоск.

Когд прищуришь глз д посильнее нпряжешь зрение, то и гдть не пужног что тм телшсет. Кк ни силен тут временми мороз, кк пи беснуются вьюги, все же нрымскя земля живет своей подспудной жизнью. Her в природе сил, которые могли б зковть ее нмертво. Бурые пятн н снегу ни больше ни меньше кк нледь. Бьют из-под земли ручьи, выбрсывют н поверхность ржвую воду, и никкой снег не может пригсить этот густо-рыжий, с крсным отливом цвет.

Иной рз нпдет снегу н четверть - н две. Ну, кжется, исчезло пятно нвечно! АН смотришь, через день-другой снег пропитлся ржвчиной, кк мрлевый бинт кровью свежей рны. А черные полоски вдли - это кромки нрымских урмнов. Почти н всем протяжении Обь течет под стржей берегов в дв ярус.

Первый ярус - это кромки поймы, по которой в пводок рспхивет свою силушку могучя рек. Н пять, н десять, то и больше верст отодвигются тогд ее берег. Только высокие яры и холмы, зросшие н сотни и тысячи верст лесом, смиряют буйный нрв рзлившейся реки. Уж тут, кк он ни бьется волной, кк ни точит остриями своих струй спрессовнную векми землю, - вырвться никуд не может. Мтерик - тк зовут в Нрыме эту твердь, не подверженную нводнениям. Жители кря хорошо знют крутой нрв реки. Деревеньки, зимки, стойбищ остяков и тунгусов лепятся непременно н мтериковом берегу. Здесь, под зщитой сосновых и кедровых лесов, спокойнее не только в половодье - весной и летом, но и зимой, когд метели сдирют с промерзших рек и озер снеговой покров, поднимют его до небес и земля тонет в непроглядном сумрке, кк тяжеля, промокшя нсквозь коряг в реке.

Поле нрвилось необъятное нрымское рздолье.

"Экя ширь! Вот где есть рзгуляться и ветру и человеку", - думл он. Но белый безмолвный простор быстро утомлял, нвевл скуку. Поля зкрывл глз, впдл в полудрему. В пмяти беспорядочно всплывли кртинки из прожитого. То мелькнет что-то из поры детств, то вспомнится клочок свдебного гульбищ, то вдруг выплывет лицо беглец, которого он осенью спсл от рспрвы пьяных стржников и мужиков. Ах, ккое совершенно незбывемое было лицо у этого прня!.. Крие глз нсторожены, все нпряжено... Бороденк, которую он зпустил, чтобы скрыть свою молодость и походить н обского рыбк, вздернулсь, поднялсь кк щетин. В кждом изгибе тел - готовность к прыжку, кк у зверя. Может исчезнуть в мгновение ок, может ннести удр, неожиднный по ловкости и силе.

Чтоб стряхнуть дремоту, Поля открывл глз, несколько минут оглядывл просторы, нблюдя, кк бежит по горизонту, то приближясь, то удляясь, черня полоск мтерик, но вскоре веки сближлись, стновились мучительно неподвижными.

Опять всплывли кртинки из пережитого, по теперь, перекрывя мелькние лиц и предметов, неотступно смотрели н нее глз отц: большие, в густых ресницх, здумчивые и печльные. Точь-в-точь ткие, ккие смотрели н нее три дня нзд в чс прощния.

А сквозь протяжный визг снег под полозьями кошевы слышлся отцовский голос: "Сядем с тобой з стол и будем рзговривть долго-долго..." Что бы это знчило? К чему ткя знчительность? Что-то необычное, совсем неожиднное хочет скзть отец... А может же быть тк: отец откроет ей тйну, стршную тйну...

"Знешь, Полюшк-долюшк, ведь ты мне вовсе не дочь, чужя... И мть Фрося вовсе тебе не мть...

И дедушк Федот тоже тебе не дедушк, чужой, кк вон любой встречный стрик..." Бтюшки! Ккое это несчстье быть н этом свете без родных... без близких!.. А Никифор? Муж-то... Д ведь он ушел в Томск с обозом и не вернется... Никогд не вернется, потому что в дороге лед хрустнул под его конями и он утонул вместе с обозом..."

Поля вздрогнул, тревожно вскинул голову. Стон Вырвлся из ее груди.

- Почудилось что-то тебе, Плгея, недоброе. Ты ж вскрикнул, - скосив глз н Полю, со смешком в голосе скзл Епифн. Он сидел рядом со снохой, упрятвшись, кк и он, до смой головы в лосевой дохе...

Сидел всю дорогу молч, изредк лишь покрикивл н коня, покрывшегося куржком.

Поле не хотелось рсскзывть, что ей почудилось.

Мло ли кк может Епифн перетотковть ее откровенность...

- Здремл я, и покзлось, что пдю в яму. Вот и крикнул, - скзл Поля, решив, что просто отмолчться неудобно.

- Во сне-то чего только не пригрезится. Я однов уснул и вижу себя в зеркле. Глз и облик вроде мои, н грудях грив, н голове рог, кк у оленя, и вместо пльцев копытья. Проснулся в поту. И зметь, пьяный не был ни кпельки. Другой бы сомлел от ткой ужсти, я вскочил и скорей к рукомойнику. Смыл срзу всю эту чертовщину. Хочешь, остновлюсь, потри вон щеки снегом, - предложил Епифн. Поля откзлсь, хотя втйне ей хотелось прикоснуться к чемунибудь холодному. Языком он лизнул губы, втянул через ноздри морозный воздух. Стло кк-то лучше.

- От непривычки лихотит тебя, Плгея. А я во г хоть тыщу верст проеду - и все лдно мне. Ну, ничего, скоро отдохнешь, недлечко нм остлось.

Епифн понукнул переднего коня, обернулся, погрозил кнутовищем второму коню, зпряженному в короб.

Тот уже приустл, нтягивл до предел поводок.

- А ты у меня поленись, Сврсый, поленись! Я вот тебя по бокм-то огрею бичом!

Конь змотл гривой, зстучл копытми резвее - видно, понял, чего от него требует хозяин.

2

После этого еще ехли и ехли, обещнного Епифном отдых не предвиделось. Поля снов и бодрствовл и дремл. Вдруг, открыв глз, он увидел, что едут они по неторной дороге, присыпнной ненктнным снегом, по узенькому коридорчику, пробитому в густой еловой чще. Поля срзу понял, что с основной дороги они свернули н ккой-то проселок.

- Длеко ли мы нпрвились, бтюшк? - спросил Поля, избежв слов "куд", которое в здешних местх стрлись не произносить в тких случях з излишнюю определенность, чтоб не нрвться н ответ:

"Куд д куд, н кудыкину гору чертей з ногу тянуть", - или что-нибудь еще посильнее.

- Н зимку к бртьям-рзбойникм свернули, Плгея. Ждут они меня, лиходеи. Н недельку порньше обещлся им прибыть.

- Кто это ткие, бтюшк? - обеспокоилсь Поля, подумв: "Что-то ведь рсскзывл ппк мне про бртьев-рзбойников. Что же? Что-то вроде стршное, что - не помню".

- Кто ткие? Дружки мои. Когд-то поселились здесь поневоле, потом прижились. Д см увидишь...

Не стршись. Вот тут они у меня сидят! И не пикнут! - Епифн приподнял руку, зпрятнную в руквице из собчины, потряс ею перед лицом Поли. - А вон и поместье ихнее! Видишь, кк труб-то дымит.

Любят, негодные, тепло. Увивются возле печки. Будто нседк он им. Епифн обрывл с усов и с бороды нмерзшие сосульки, готовился к встрече с бртьямирзбойникми.

Поля хотел кое о чем рсспросить Еппфы, но было уже поздно. Проселок сделл крутой изгиб, и впереди открылсь продолговтя полян. Прижимясь к лесу, н ней стоял большой дом, чуть подльше, н берегу не то озер, не то курьи, темнело еще ккое-то строение, врытое в землю чуть ли не по смую крышу.

Дом был обнесен высоким збором и покрыт жердями, кк в деревне. Ворот из тесных плх - ни зверь, ни человек через них з всяк просто не проникнет.

Епифн поднялся из кошевки. Ноги, руки, поясниц от долгого сидения зтекли. Принялся рзминться.

Пок топтлся н снегу, сбросив доху, потягивлся, из дом его зметили. Ворот с визгом рспхнулись, и один з другим выскочили три мужик в одинковых беличьих шпкх, в коротких полушубкх и черных, с згнутыми голенищми пимх.

- Доброе здоровьице, Епифн Корнеич, с прибытием! Двненько ждем-пождем. Гдей-то приз держлись, вш честь? - Мужики говорили нперебой писклявыми голосми, похожими н голос мльчишек. Оздчення этим, Поля рссмтривл мужиков. Круглолицые, безбородые, с дряблой, морщинистой кожей н лицх, они преднно суетились возле Епифн, н нее бросли недоуменные взгляды.

- Здорово, Агфон! Здорово, Агп! Здорово, Агей! - Епифн поочередно жл руки мужикм, хлопл их по спинм, рсспршивл о житье-бытье.

- Слв богу! Живем, хлеб жуем, Епифн Корнеич, - пищли мужики, не зня, кк и чем выкзть свое рсположение к гостю.

"Неужели это они, бртья-рзбойники? И что в них от рзбойников? Рзве что глз? Ккие-то неприятные, воровтые", - думл Поля, не пытясь пок вылезть из кошевки и ожидя, когд Епифн нговорится вдоволь со своими знкомыми. Он был убежден, что путь их сегодня продолжится и н ночевку они остновятся где-нибудь в деревне.

Но вот Епифн и безбородые мужики отдлились от Поли и зговорили о чем-то вполголос. Потом мужики зторопились во двор, Епифн нпрвился к подводм.

- Ну, Плгея, приехли мы. Вылзь. Тут здержимся н недельку.

- Н недельку?! А я думл - смое большое н ночевку, - рзочровнно скзл Поля. Не нрвился ей и этот темный, гусюй ельник, окружвший зимку, и дом с узкими, подслеповтыми окнми.

- Тут у нс дел, Плгея, невпроворот. Дй бог упрвться. Только вот что, Плгея, - несколько понизив голос, продолжл Епифп, - жить ты будешь не с мужикми, во второй половине дом. У них тм мстерскя. Мстер они по веревочному и дегтярному делу. Скопцы они. Ну, вроде мерины. И, по их поверью, не могут они с ббским сословием проживть и одном помещении. Не збоишься небось отдельно?

- Нет.

- Вишь, всяк по-своему с ум сходит. И все ж тки не слухй я их - и дружб врозь. А мне без них никк... Подмогу окзывют. Понятно, не з тк. Без меня им тоже не того. Недром говорится: рук руку моет... Епифн змялся и продолжение пословицы не произнес.

Поля рсценил его змештельство по-своему и, недоверчиво взглянув н Епифн, тихо, почти про себя скзл:

- Рук руку моет, и обе грязные...

Епифн приметил, кк шевелились ее губы, нсторожился срзу, нетерпеливо спросил:

- Ты про что это, Плгея?

- Про то, бтюшк, что рук руку моет, и потому обе чистые.

- Вот-вот! - подхвтил Епифн и рспорядился: - Зводи коней во двор. А тм Агфон их см рспряжет и н выстойку поствит.

Во дворе Поля столкнулсь с безбородыми мужикми лицом к лицу. Один из них стл рспрягть конеп, двое бросились к коробу и принялись рзвязывть веревки, которыми он был опутн. Епифн нблюдл з их рботой, подскзывл, нзывл кждого по имени.

Мужики были похожи друг н друг не только одеждой, но и обличьем, и ростом, и ухвткми. "Убей меня, рзличить, который из них Агфон, который Агп и Агей, я не смогл бы", - думл Поля, обхвтив рукми свою доху и дожидясь, когд поведут ее в дом.

Нконец тот мужик, которого Епифн нзывл Агфоном, привязл коней н выстойку и приглсил гостей н крыльцо. Оно было крепким, сколоченным из цельных плх и тянулось почти во всю длину дом.

- Тебе, любезный Епифн Корнеич, сюд, в эту дверь. Тут ты живл и прежде. - Агфон короткой рукой рскрыл дверь, обитую кошмой, и впустил в нее Епифн. - А снох пойдет сюд. - Агфон метнулся к другой двери и тк же поспешно рспхнул ее перед Полей.

3

Через минуту Поля сидел н тбуретке и осмтривл помещение, отведенное ей. Всюду, и по углм и н середине комнты, лежл в виткх пеньк. Верстк, втиснутый между дверью и железной печкой, был звлен кругми готовой веревки. Кк нрымскя жительниц, Поля срзу определил нзнчение веревок.

Вот тонкя. Это бечев. Он скручен из отборной пеньки, н нее нсживют невод и сети, привязывют крючки и в звисимости от того, ккие крючки идут в дело, получют либо стяжки переметов, либо смоловов. Н ткой бечеве тянут лодки с грузом, когд приходится звозить продовольствие в верхнее течение рек и преодолевть быстрые перекты, через которые н гребях не пройти. Ткя веревк в ходу не только н реке, но и в тйге. Н шишкобое или же н пушном жромысле, когд по тйге рзбрсывют ловушки - слопцы, ямы, смострелы, без ткой веревки не обойтись.

А вот веревк потолще. Эт хорош и для оленьих упряжек и для рулевых тяг брксов и звозен. А это Вот смя толстя - кнт. Ее готовили особо. Волокно смое длинное. Потом окунли в кипящий котел с дегтем и со смолой. Он прочн и долговечн. Н нее вяжут якоря, и н пристнях именно эт веревк ндежно прижимет к берегм дебркдеры и проходы.

Поля подошл к верстку, ощупл веревки. Сделны н совесть! Д и немло этих веревочных кругов.

Еще больше кудели. Видно, тянется нрод к мстерм з веревкой. В Нрыме без веревки шгу не шгнешь ни зимой, ни летом.

В Полиной половине дом густо пхло дегтем, но этот зпх не угнетл ее. Он с детств привыкл в летнее время, когд гнус стновилось столько, что нельзя было дышть, носить н голове продегтяренную сетку, обильно смзывть дегтем кисти рук.

Тепл в доме было достточно. По-видимому, печк топилсь круглосуточно, не згся. Березовые дров лежли у верстк нвлом.

Для сиденья Поля решил приспособить широкую скмейку, стоявшую вместе со столом в переднем углу.

"Хоть обычно н этом месте лежт покойники, только тскть д перествлять мужиковское имущество я не буду, - подумл Поля и усмехнулсь: - Живую п клдбище не утщт".

Осмотрев внутренность дом, Поля подошл к окну и присел н кончик скмейки. Перед ней лежл т смя продолговтя полян, которую он недвно увидел с поворот дороги рньше, чем дом, оттесненный в угол и слегк згороженный мелкими островкми молодого ельник. Н поляне то тм, то здесь виднелись прикрытые снегом переклдины, опирвшиеся н столбы и рзделенные деревянными пльцми н рвные промежутки. Вдли из сугроб торчл чсть большого колес. Поле не приходилось видеть, кк вьют веревки, но он понял, что именно н этой поляне, с помощью этих переклдин и колес и совершется хитря рбот, в результте которой н верстк ложтся круги веревок. "А тм, н берегу озер, чернеет дегтярня", - сообрзил Поля.

Нчло смеркться. Снег нендолго порозовел, потом подернулся нежной синевой и, нконец, нкрылся темно-серой тенью. "Збыли, должно быть, про меня", - подумл Поля, прикидывя, кк ей лучше из дохи и шубы соорудить постель. Он чуть отодвинул скмейку от стены и принялсь рсстилть доху.

- Нп-ни, девк. Ешь-к пок. Сейчс я подушку и перину притщу, пропищл возле Поли один из мужиков.

Поля обернулсь. Мужик держл в "рукх широкий деревянный поднос. Н нем - чшк с пельменями, кружк чя, березовый туесок с сотовым медом, серый хлеб из муки крупного помол.

- Спсибо. Я бы и см могл принести, - зсмущлсь Поля.

- Ешь н здоровье. И не обессудь. Агн у нс з стряпку. Умеет, врнк, покормить. Спробуй. - Хозяин зсмеялся тоненько, протяжно, и Поля не понял, говорит ли он всерьез или шутит. Мужик вышел, но сейчс же вернулся в обнимку с периной и подушкой.

- Спи сколько влезет! - пропищл он, бросил перину и подушку н пол и скрылся з дверью.

"Кто же он - Агфон пли Агей? А может быть, см Агп?"-подумл Поля и присел к столу, чтоб успеть с ужином до потемок.

Пельмени в смом деле окзлись вкусными. Поля и см был мстериц стряпть их, но в этих тился ккой-то секрет. То, что они были сделны из хорошо нтертого тест, фрш приготовлен из рзного мяс, смешнного в нужных пропорциях, - это Поля почувствовл срзу. Но особый вкус пельменей все-тки знимл ее. "Э, вон в чем дело. В фрш к говядине, брнине и свинине добвлено мясо сохтого... В смом деле, этот Агп отменно стряпет", - подумл Поля, с удовольствием уплетя пельмени.

Чй у писклявых мужиков тоже окзлся приятным, пхучим. Но нд этим Поле гдть не пришлось. Дедушк Федот Федотович чстенько бловл ее тким нпитком: густой нвр чги с черносмородиновым листом... Ах, кк ткой чй нпоминет лето, зпхи тйги в смую жркую июльскую пору...

Отужинв в одиночестве, Поля приготовил себе постель. Он не зхотел ложиться н пол и втщил перину н скмейку. Широкя скмейк вполне зменял кровть. Првд, от окн тянуло холодом, но Поля быстро с этим спрвилсь, прилдив н подоконнике шубу. Чтоб не згсл печк, Поля зпрвил ее крупными, тяжелыми поленьями и решил уклдывться спть. Непривычно тк рно ложиться, но сидеть в темноте без дел и нудно и тоскливо. Д и притомилсь Поля в дороге, хотелось вытянуться, рспрвить суствы.

Из-з стены, в дверь, зделнную ккой-то плотной дерюгой, доносился невнятный говор. Мужики пищли почему-то хором, Епифн, по обыкновению говоривший высоким, звонким голосом, то и дело переходил н низы и бсил, кк шмель н оконном стекле.

Зкинув руки з голову, Поля то вспоминл Никифор, то мысленно рзговривл с отцом, то тревожно думл о своем будущем житье-бытье в криворуковском доме. "Не очень-то звидня жизнь будет у меня, если Епифн Корнеич нчнет возить с собой, Никиту в город с обозми гонять... Вот и ппня с дедушкой остнутся без призор... И что у него здесь з дело?

Неужели целую неделю будем торчть н этой зимке?"

Нступил поздний вечер, и следовло бы уснуть, но уснуть Поля не могл. З стеной кричли, передвигли ккие-то тяжелые предметы и несколько рз опьяневший Епифн принимлся бзлть песни, безбожно перевиря и мотив и слов. Кк все это не походило н привычки ее отц, Федор Терентьевич. Тот тк берег, бывло, ее покой, что по утрм стряпке громко не велел говорить.

Угомонились з стеной глубокой ночью. Поля тоже попытлсь зснуть, но долго еще ворочлсь с боку н бок, рсстроення своими невеселыми думми.

Перед рссветом сквозь сон Поля услышл скрип двери. Он открыл глз и в блеклом свете месяц, вливвшемся в окно, увидел Епифи. Он держл в рукх портфель.

- Плгея, слышь, Плгея, я поехл с бртьями по делм, ты посмотри-к книгу. Чтоб, знчит, по всем првилм: приход-рсход. И отдыхй, отдыхй, но торопись. Сейчс тебе Агп принесет еду н весь день... - Епифн успел уже, по-видимому, опохмелиться. Он поштывлся, говорил сбивчиво, от него нносило водочным перегром.

- Все уезжете? - спросил Поля с беспокойством.

Оствться одной н зимке ей покзлось боязно.

- Все едем. Ткое дело, что всем ндо. А ты не стршись. Никто тебя пльцем не тронет... Бртья... Ты не смотри, что они исклеченные. Ни мужики, ни ббы... Они отпетое врнчье, их зимку стороной обходят... Никто тебя не тронет...

Епифн и пьяный никогд головы не терял. Он понял, что Поля боится.

- А когд вернетесь, бтюшк? - От успокоения Епифн ей стновилось еще тревожнее.

- А кк спрвим дел, тк и возвернемся. Может, вечером, может, и по утрянке звтр...

- И чего длсь вм эт зимк бртьев-рзбойников? - не скрывя неудовольствия, скзл Поля.

Епифн зговорил доверительно, шепотом:

- А ты погоди с ткими словми. Вот кк дето спрвим д деньгу в крмн положим, совсом по-другому зпоешь... Домок новый, двухэтжный, с прдным ходом вм с Никишкой спрвлю. Вся Прбель обзвидует...

Полю мечт Епифн не тронул. Ей хорошо было и в отцовском пятистенном доме. И дй бы бог поскорее вернуться туд вместе с Никишей... Жить вместе с отцом и дедушкой, летом и зимой ездить н рыблку, осенью шишковть в кедровникх, по чернотропью промышлять пушного зверя... А тм, гляди, и мльчонк или девчонк родится... Поле хотелось больше дочку.

Только вот нездч - нмеков н это он не чувствовл.

- Ну лдно, поезжйте, бтюшк, рз инче нельзя. Проживу кк-нибудь. Небось не умру, - скзл Поля, видя, что Епифн не уходит, ожидет от нее кких-то слов в ответ.

Потом из-з стены донеслись говор и стук посуды, Поля понял, что хозяев с гостем сели звтркть.

Когд совсем рссвело, дверь снов рскрылсь, и появился Агп.

- Пельмени, девк-бб, в мешке. Нйдешь в сенцх н кляпе. Сыпнешь вот в чугунок, сколь зхочешь.

Хлеб в сенях, в лре. И чйник, вот он.

Со стуком Агп рзместил чугунок и чйник н столе и, не скзв больше ни одного слов, удлился.

Вскоре с улицы донесся скрип сней. Поля вскочил, приблизилсь к окну. По дороге через поляну врзнопряжку двиглись в сторону лес две подводы. В первом коне Поля узнл Епифнов рыск. Второй конь был не Криворуковых. "Своего бртья-рзбойники зпрягли. У ншего, видно, ноги короткие", - усмехнулсь Поля и снов улеглсь н перину, в прогретое ее же телом улубление.

Поля пролежл н перине недолго. Спть уже не хотелось. Д и кк-то тревожно было при мысли, что он одн н чужой зимке. Ей все кзлось, что кто-то ходит по длинному крыльцу, постукивет в сенцх то крышкой лря, то дверью дом в половине бртьев.

А ходить было некому. Поля собственными глзми видел, что уехли все. Н первой подводе он отчетливо рссмотрел двух седоков и н второй тоже двух.

Особенно хорошо видны были фигуры мужиков н повороте дороги. Н белом, ослепляющем своей белизной снегу черное выделялось по-особенному зримо. Нет, не могл он ошибиться.

Вств, Поля первым делом подшуровл печку, умы лсь нд ведерком, зчерпнув железным ковшиком и кдушки холодную воду, поствил греть чугунок. Me шок с морожеными пельменями он ншл без труд Отсыпв в кипящий чугунок десятк три пельменей, онг вернул мешок н прежнее место и сел звтркть И снов ей кзлось, что кто-то ходит по соседней половине или стучит в стену дом с улицы, может быть, и в ворот. Он всккивл, смотрел в окно, но н поляне было пустынно и тихо. Снег лежл недвижимо, и тк же недвижимо стояли пихты и ели, окружвшие строения зимки.

После звтрк Поля ндел шубу, вышл во двор.

Ого, бртья жили не бедно! Длинный, рубленный ил сосновых бревен мбр был зперт ржвым, в целую лдонь, змком. Видть, немло хрнилось в нем добр!

Инче стоило ли вбивть в прочную дверь из трех плх и в смолево-жилистый косяк железную петлю с нклдной плстиной в плец толщиной? Зглянул Поля и в конюшню. Дв тонконогих коня гнедой мсти, уткнув морды в глубокое корыто, лениво похрустывли овсом. В ясли было нтолкно душистое луговое сено - про зпс. Вторя половин стйки пустовл - коров бртья не держли. "А н черт они им нужны, - думл Поля. - Морок одн с коровми. Мслице небось у бртьев и без того имеется: з веревки в Нрыме все, что душе зхочется, можно иметь. Д и кедровники кругом - бьют мсло, нверное, из орех".

Епифнов второй конь, шедший всю дорогу н поводке, был помещен в особый отсек стйки, сделнный, видимо, когд-то, чтоб содержть жеребых кобыл. Конь узнл Полю, жлобно зржл, змхл мослстой головой.

Полю тронуло это. Он подошл к коню, обхвтил его з шею, прижлсь к жесткой гриве:

- Соскучился по своим! Ишь ты, ккой чувствительный... А я? Я, милый коняк, готов волком звыть от ткой жизни, - громко скзл Поля, будто конь мог понять ее переживния.

Он лсково поглдил коня по мягким, теплым губм, зглянул в кормушку, поднял клок сен, выпвший из яслей, зсунул его з решетку. Конь притих, косил н Полю добрыми глзми, тк и кзлось: умей, конь говорить, осыпл бы он Полю словми блгодрности з то, что не пренебрегл им в минуты горькой тоски, не осудил з его потенный порыв...

Поля вышл из двор, оглядел зснеженную поляну г переливвшуюся под холодным солнцем золотистыми полосми, и побрел по снегу к избушке, стены которой чернели н крю поляны, возле зеленого пихтч.

Избушк окзлсь бней. Отменно соорудили ее бртья-скопцы. В лес смотрело зстекленное оконце, н крыше - труб: кмень с глиной. Предбнник, сбитый из толстых плх, просторный, кк сени. Вдоль стены широкя скмейк. Поля понял, что к чему: здесь после того кк по телесм твоим походил горячий веник, лежи в прохлде, сколь душ примет, ничем не неволь себд, прохлждйся, кк ккой-нибудь персидский црь в своих покоях.

Поля рскрыл дверь в бню. В нос удрил острый зпх тбк. Поля вошл внутрь и еще больше удивилсь. В бне тепло, кк в избе. Н месте кменки - печь с чугунными котлми, жестяными жбнкми, ннизнными н круглую медную трубку. Внчле Поля не понял, зчем это сделно, но, взглянув в угол, увидел пять четвертей с желтовтой жидкостью.

Поля присел, повел носом поверх незкрытых горлышек. Потемнело у нее от зпх в глзх, зпершило в горле. Поля кинулсь к двери, рспхнул ее, выскочил в предбнник. "Смогон н тбке нстивют", - догдлсь он, зхлопывя с силой дверь.

И вспомнился ей случй: лет пять тому нзд отец кк-то вернулся из поездки н Тым. Сели по обычю з стол перед смовром, и он нчл рсскзывть, что видел, о чем слышл, колеся по нрымским трущобм.

Вдруг, прервв свой рсскз, отец достл из сумки бутылку, крепко зткнутую деревянной пробкой, и, покзв ее Федоту Федотовичу, скзл: "Угдешь, фтер, что это ткое?" Дедушк поднес бутылку к носу, весело зсмеялся: "Сивух, Федя, это: смогон с тбком.

Остяков скупщики спивют, чтоб легче околпчивть тежный люд. Одн рюмк ткого зелья влит нповл.

А где ты, Федя, рздобыл эту бутылку?" И отец рсскзл тогд, что отнял он это зелье в стойбище у остяков, близ Усть-Тымского. Одн бутылк был уже выпит. Строй остячке пришлось серьезно помогть.

Едв не отдл он богу душу. А з вторую бутылку пришлось фельдшеру не пожлеть флягу чистого спирт. Возил его Горбяков с собой для медицинских потребностей. Инче ни в ккую не збрть бы у остяков бутылку с сивухой. И уж тогд нверняк струх протянул бы ноги нвечно...

- Пкостное отродье! И себя и людей трвят!

И куд он, этот преподобный Епифн Корнеич, привез меня? Возьму вот сейчс нломю пихтовых веток и подожгу эту дурмнную избу, чтоб от нее и след не остлось! - вслух негодовл Поля, быстрыми шгми удляясь от бни.

Он вошл в свою половину дом и долго не могл успокоиться. То сдилсь к столу, то хвтлсь з дров, нбивя ими печку, то ходил из угл в угол, перепрыгивя через веревочные мотки. "Ну лдно, хвтит попусту сердце ндрывть", - скзл см себе Поля и, придвинув портфель, вытщил из него толстую кни-"

гу. Рскрыв ее, Поля увидел н зглвном листе ндпись, сделнную крупными, неровными буквми:

"Сия тйня книг нрымского торговц Епифн Корнеев Криворуков для зписей доходов-рсходов". Слово "торговц" было перечеркнуто и нд ним вписно другое слово: "купц". Поля невольно усмехнулсь.

Свекор не был еще купцом, но, по-видимому, это являлось его мечтой.

"Этк и я могу окзться в купеческом звнии. В смом деле: отец муж купец, сын - купеческий нследник, я - купеческя снох. Ну и ну! Чудес в решете!"- подумл Поля и вдруг рзвеселилсь. Предствить себя купчихой Поля никк не могл, д и не хотел. "Уж пусть меня ножом режут, знимться торговлей д брышми я не стну", - проносилось у нее в голове.

Перевертывть следующую стрницу в толстой книге Поля не спешил. Ей кзлось, что он узнет сейчс ккие-то ткие подробности, которых лучше бы никогд не знть. Если б Епифн не поручил ей сделть некоторые подсчеты, он ни з что не рскрыл бы эту книгу. Ведь не зря же хозяин обознчил ее тйной.

Но первые же зписи покзлись Поле смешными, и он читл их с улыбкой н губх:

"Дл сестре Домне 25 копеек н просвирку и свечки".

"Никишке - 80 копеек н услды девкм".

"Ему же 15 копеек. Сбор з вечерку".

Перелистнув еще стрницу, Поля увидел зписи, которые ее срзу же зинтересовли и нсторожили.

"Остяцкому шмну Фильке и Югиной н охмурение стойбищ пятьдесят дв целковых и нтурой пять бутылок водки".

"Скопцм в оборот сто целковых".

"От скопцов 310 рублей 75 копеек".

Перелистнув еще стрницу, Поля нткнулсь н зпись, от которой у нее зщемило сердце:

"Купил н устье Нушки н стну у ртели Мокея Бугорского чистого орех 900 пудов по 1 рублю 25 копеек з пуд.

Сбыл орех в Томске скупщикм оптом и выручил прибыли по 3 руб. 20 копеек н пуд".

Поля вытщил из портфеля счеты, хрнившиеся вместе с книгой доходов-рсходов, перемножил. Получилось, что Епифн положил в свой крмн только от одной этой оперции почти три тысячи рублей.

"Вот живодер, тк живодер! Ни стыд, ни совести..." - думл Поля.

Мокей Бугорский жил в Прбели в чужой избе с орвой ребятишек. Поля дружил с двумя его дочкми, чсто бывл в этой избе и поржлсь не столько бедности, которя проглядывл здесь из кждого угл, сколько трудолюбию, которое црило в семье. Все тут трудились в меру своих сил. Однжды, в пору шишкобоя, в прбельском кедровнике Поля видел все семейство Мокея Бугорского з рботой. Дже смый млдший сынишк его, семилетний Гришк, и тот тщил н себе мешок с орехми, сгибясь в дугу под этой тяжестью.

Поля отодвинул от себя и книгу и счеты, не зня, что ей делть дльше. Ожесточение против Епифн зхвтило ее, и, окжись он сейчс здесь, в доме скопцов, он кинул бы ему, в его бесстыжую хрю, эту жуткую книгу... И пусть бы он узнл н веки вечные, что он ему не слуг и кк только вернется из город Никифор, ни единого дня они не стнут жить под епифновской крышей.

Поля долго сидел с опущенной головой. Постепенно ожесточение, бушеввшее в ее душе, улеглось, и он почувствовл желние пролистть книгу до конц.

"Уж коли он доверился мне, узню о нем всю подноготную... Если вздумют с Анфисой корить меня, скжу им всю првду, что я о них думю". Тут мысли ее перенеслись в родной дом. "Ппк-то будто знл, чем я тут буду знимться, нкзывл все смой рзузнть, кк д что у Епифы зведено, - думл Поля. - А вот и узнл. Рсскжу ппке с дедушкой - не поверят, скжут: см ты придумл, не инче. Д рзве в здрвом уме человек может поверить в ткое?"

Поля осторожно, не торопясь, перевернул упругую стрницу, покзвшуюся ей тяжелой, кк кмень."В глз бросилсь зпись:

"Господь сподобил удчу. Н мерзликинском песке выигрл у остяков тоню. З четверть водки - 68 пудов стерлядей, нельмы, язей. Продл тут же н проход.

В чистом брыше. Дй бог тких дней почще в моем предпринимтельстве".

Выигрл тоню! Этот способ безжлостного обирния промысловиков Поля хорошо знл.

Кк-то под осень отец взял ее в поездку. Возникл необходимость пребывния в Колпшевой. Уже тогд это село, рсположенное н крутом берегу Оби и нходившееся н целых сто верст ближе к Томску, кзлось в Нрымском пустынном кре почти городом. Были тут богтые мгзины, склды, две церкви. А рядом, в селе Тогур, н берегу реки Кеть, жили ссыльные большевики. Тут же у Горбяков был один верный друг, крестьянин Ефим Влсов. Ефим знимлся гоньбой. Когд нужно было кзне в спешном порядке доствить куднибудь к черту н кулички очередного "особо опсного госудрственного преступник" или, ноборот, вернуть ткового в силу кких-то вновь открывшихся обстоятельств "по делу", чтобы утяжелить приговор, полицейские влсти обрщлись к Ефиму. Он был легок н подъем, хотя и дрл с влстей з услуги безбожно. Знл мужик себе цену! Зимой н лошдях, летом н об. лске Ефим проникл в ткие мест Нрымского кря, что дже опытные тежники-промысловики, и те рукми рзводили. "Ах, ловкч! Кк птиц: ни бездорожье, ни отдленность - ничего его не держит!"

Горбяков берег эту дружбу пуще глз. А возникл он двно и н смой обыкновенной житейской основе, про которую в пословице говорится: "Гор с горой не сходится, человек с человеком звсегд".

Возврщлся однжды Горбяков из поездки по деревням и стойбищм. В Тогуре остновился н ночевку - ндо было проведть больного товрищ и попутно передть ему некоторые пртийные новости.

- Ночью рэдлоя в окно тревожный стук. Горбяков решил, что полиция открыл его связи с политическими ссыльными и вот грянул гром. Пок товрищ отмыкл в сенях зпор, Горбяков торопливо жег в печке бумги.

Но едв дверь в дом рскрылсь, перед Горбяковым рухнул н колени моложвый мужик в полушубке, в броднях, со сктвшейся оклдистой бородкой. Мужик рыдл, отчяние стискивло его глотку.

- Помоги, брт и друг. Жен от родов помирет... Все до последней нитки отдм... Спси только ббу, христ рди. - Мужик смотрел н Горбяков крсными, зплкнными глзми.

Горбяков схвтил свою сумку. Одевясь н ходу, бежл вслед з мужиком, беспокойно думл: "Кто же ему мог скзть о моем приезде? Ведь появился я в потемкх, приехл с ямщиком из Колпшевой... Зоркий у мужик глз, коли сумел меня зприметить".

Трое суток провел Горбяков у постели жены Ефим Влсов. Спс ему и жену и сын... И ничего не взял, ни одной копейки з свои бдения... Зто стл Ефим ему и бртом и другом и порой, деля с ним зботы и опсности, брл н себя смую трудную чсть хлопот...

Ни в ту длекую поездку в Колпшеву, ни позже Поля и не подозревл, что связывет отц с Ефимом Влсовым. Поля только знл, что отец нзывет крестьянин кумом, потому что фельдшер дл соглсие стть крестным отцом сын ямщик. После всего, что произошло при родх, бесчестно было бы откзть Ефиму в этом естественном желнии.

Тк и ехли они в Колпшеву - кждый по своей нужде: Поля, чтоб постирться в колпшевских мгзинх, купить кое-ккие товры себе, отцу, дедушке, Горбяков - побывть у товрищей по пртии, передть им новую пчку литертуры, зглянуть в Тогур к Ефиму Влсову, рсспросить того, куд, в ккую сторону Нрымского кря понесут его в ближйшее будущее неугомонные осенние ветры...

Вот тогд-то именно, в ту смую поездку, Поля и узнл, что это знчит: выигрть тоню!

Не доплыв до Колпшевой верст тридцть, Поля и Горбяков встретили н пескх остяков с неводом. Осенняя неводьб н Оби хоть и трудн, тк кк обжигет уже руки студеня вод, упорня волн сбивет невод с ход, по попдется рыбы в эту пору в невод куд больше, чем в другие дни годи.

Еще только приближясь к ртели с неводом, Поля с отцом поняли, что тут происходит что-то необыкновенное. Кк-то уж очень шумно было у рыбков, д и многовто их толпилось н берегу. К тому же неподлеку от притонения пылл костер, н тгне висели котлы, возле огня, поблескивя бокми, стояли выстроенные в прямую линию бутылки. Штук десять, не меньше.

Когд до берег остлсь сотня шгов, Горбяков, подвя облсок сильными взмхми весл, скзл дочери:

- Смотри-к, см Фом Волокитин здесь со своими прикзчикми.

Поля слышл о Фоме Волокитине. Его знли по Нрыму все - большие и млые. Купец Фом Лукич Волокитин обосновлся по реке Прбели, отстроил тм н одном из мысов целое поместье. Окрестные стойбищ остяков и кочевья тунгусов, рвно кк и поселения крестьян-строверов, шгу шгнуть не могли без Волокитин. В урмнх промысловиков подстерегли вездесущие волокитинские скупщики пушнины, н рекх рыбков стерегли звозни и крбс Волокитин, скупвшие добычу под корень. Совершл свои нбеги Фом Волокитин и н обские плесы, порой удляясь до Сургут и Березов. К своим торговым соперникм был безжлостен Фом Лукич. Иные из них, н мнер Епифн Криворуков, что клибром помельче, стрлись избегть встреч с Волокитиным, обходили его кк можно дльше и если уж чинили ему ккие-нибудь пкости, то непременно втихомолку, по-воровски.

- Торопись, лекрь, торопись! Игру мы тут зтеяли! Будь свидетелем, что все идет по првилу! - зкричл Волокитин, увидев в облске Горбяков с дочерью.

Горбяков был знком с Волокитиным много лет.

Приходилось несколько рз зезжть к нему н ночевку. Купец встречл фельдшер учтиво, принимл, кк гостя, кормил-поил щедро, по-нрымски, уклдывл спть в отдельную горницу н широкую кровть с периной.

- Что тут у вс происходит, Фом Лукич? - спросил Горбяков, хотя уже двно понял, что происходит.

Зa многие годы жизни в Нрыме нсмотрелся досыт н торгшеские бесчестные проделки

- Что происходит? Игр, лекрь! В зрт вошли мои остячишки, зколыхлся в смехе Фом Волокитин, тяжело, по-ббьи двигясь нвстречу Горбякову.

Пожв фельдшеру руку, кинув н его дочь рвнодушно-презрительный взгляд, Фом объяснил: - Рззудил я их, косоротых, водкой. Выдл им к обеду по стопке, он и збрл их, рзожгл ппетит. "Дй еще! Дй, з-рди бог, Фомк!" - кричт со всех сторон. Вижу, ничем их не остновишь. "Извольте, - говорю, - дм.

А только риск н риск: ствлю бтрею бутылок с водкой против вшей одной тони. Придет невод пустой - все рвно берите водку. Вш взял! Плкть не буду - игр должн быть честной. А уж если повезет мне и тонь будет фртовой, тоже слезу не лейте, зберу все до последнего чебк". Вот н том и порешили! Вишь, кк стрются! Любят, негодные, горячую водичку!

Невод был еще в реке, н зкруглении, Горбяков и Поля, не рз рботвшие в ртелях н стрежевых пескх, поняли, что купец зтеял верную для себя игру.

Невод шел тяжело, поплвки то и дело подсккивли, исчезли в глубине вод. Когд нчлсь выборк крыльев невод н песок, змкнутый прочной сетью полукруг реки зкипел, збулькл, кк котелок н костре.

Живое серебристое месиво взблмутило воду, смешло ее с илом и песком.

Фом Волокитин понял, что тонь не просто фртовя, исключительня по улову. Рзмхивя плкой, рсписнной серебряной змейкой, он бегл по песку, ндрывно кричл:

- Кибсья, подлецы, прижимйте! Уйдет рыб под невод! [Кибсья (кибс) - кмень, зшитый в бересту. Испольвуется кк груз, прижимющий невод к дну реки.]

А когд мотня невод, нполнення рыбой до откз, подошл к берегу, Фом Волокитин кинулся н выборку улов см, не щдя своих нчищенных хромовых спог.

Только одних осетров было вынуто сорок штук! Две стопудовых звозни купц были до крев нполнены первосортной крсной рыбой.

Остяки понуро смотрели, кк ловкие волокитинские прикзчики збирют осетров и стерлядей. Ткой улов приходилось иным рыбкм ждть годми, если не всю жизнь. И вот он утекл из рук этих бедных и обессиленных людей. Видя всю жуткую неспрведливость происходившего, Горбяков сдерживл злобу, посмтривя н Волокитин негодующими глзми, скзл:

- Приплтил бы ты им, Фом Лукич! Уж больно игр получилсь не н рвных.

- Бог им поможет, лекрь! - Фом Волокитин осенил себя крестом, посмотрел н хмурого фельдшер, н его дочь, сжвшую плечи, неохотно смягчясь, рспорядился, обрщясь к стршему из прикзчиков: - Эх, Афоньш, добвь остячишкм пру бутылок. Пусть знют мою доброту.

Вскоре лодки и звозни Фомы Волокитин отошли от берег. Купец кк ни в чем не бывло прощльно рзмхивл своим синим кртузом...

Перечитывя зпись Епифн о выигрнной тоне, Поля живо вспомнил все, что произошло в тот осенний день н песке з Прбелыо. По всему видть, волчьей хвтке ловить людей з глотку Епифн обучлся у Фомы Волокитин. Кк знть, может быть, ученик превзошел уже учителя! Впрочем, кто кому учитель, гдть было бесполезно... Поле вдруг стло жль не остяков, которых тогд обобрл Фом Волокитин, и не ту ртель рыбков, которую н мерзликинском песке одурчил Епифн, себя... Рзве когд-нибудь хоть н одну секунду он думл, что придется ей окзться в сопричстной связи с дельцми? "Д что это ты, Плгея, совесть-то свою ндрывешь? Ведь не ты же обобрл н мерзликинском песке ртель рыбков! Хвти, тк это Епифл проделл двным-двно, когд у тебя с Никишей и уговор-то никкого не было", - попробовл опрвдть себя Поля. Но спокойствие не вернулось к ней. В душе все было нтянуто до крйней степени, и дрожь пронизывл ее до кончиков пльцев.

Он зхлопнул книгу, сунул ее вместе со счетми в портфель, чувствуя, что н свете не нйдется ткой силы, которя зствил бы ее снов взять в руки эту тйную книгу Епифн.

Поля оделсь и опять вышл из дому. После светлого утр сильно помрчнело. Небо стло свинцово-белесым, низким, и кзлось, что, не будь по горизонту островерхих, похожих н пики мкушек елей, оно рухнуло бы н землю, нвсегд прикрыв ее серой полой.

Дже снег, не перестввший тихо и нудно пдть с неб, был в этот день не белый, ккой-то сизый, кк древесный пепел. Когд н душе и без того тошно, ткя погод гнетет человек без жлости, душит его, неостновимо обклдывя мягкими подушкми, рздвинуть которые не сможет и богтырь!

Поля бесцельно бродил по снегу; шг-дв сделет - остновится. Постоит минутку - снов шгнет рз-другой. "Что же мне делть? Неделю ткой жизни не перенести мне. Д и кк я теперь посмотрю Епифну Корнеичу в глз? Ккие слов скжу? А не зпрячь ли мне коня и не уехть ли домой?.. Змнчиво... А что будет потом? Укоры, попреки, ругнь. Згрызут меня, Никише рт не позволят открыть..."

И, кк ни прикидывл в уме Поля, выпдл одн плнид: гдй не гдй, сколько тебе в горькой тоске коротть тут дней и ночей, остется покорной сидеть у моря и ждть погоды.

Поля бродил, пок ноги держли. Только когд в коленях появилсь дрожь и они стли подлмывться чуть ли не н кждом шгу, нпрвилсь в дом.

5

В ночь совсем збурнило. З стеной выл ветер, с хрустом рскчивлись ели и пихты, пригоршни сухого снег удрялись в стекл окон.

Поля поужинл все теми же пельменями, нпилсь чю и легл, прислушивясь, не появится ли Епифн с бртьями. Выходить к ним нвстречу Поля, конечно, не стл бы. Все, все они были ей сейчс ненвистны до омерзения. Но сознние того, что он одн н зимке, тяготило ее, и он хотел, чтоб они все-тки вернулись.

Вечер перешел уже в ночь, когд послышлся возле Дом скрип полозьев, говор, пофыркивние коней. Поля все ждл: злют собки или звизжт? Если звизжт - знчит, приехли свои, уж коли злют - нгрянули н зимку чужие люди. Что будет тогд делть Поля? Решил он зтиться, сиднем сидеть, голос не подвть. Если воры нгрянули, пусть хоть всю зимку вывезут - он пльцем не шевельнет. Собки долго и не ляли и не визжли. Нрымские собки особенные: к человеку безрзличны, будь это чужой или свой. Зто к зверю чутки, неумолимо злы. Ткой лй подымут стоном земля зстонет.

Поля, встревоження молчнием собк, кинулсь к окну, но в этот миг одн собчонк лениво зтявкл, и трудно было понять, не то он чужого обливет, не то своему рдуется. Поля приткнулсь лицом к стеклу.

Сумрк перемешн со снегом. Месяц едв-едв пробивется сквозь покров ночи. Но все же Поля узнл приехвших: свекор в дохе, бртья-скопцы в полушубкх.

А вот и еще кто-то с ними - пятый. Поля попробовл всмотреться в нового человек - ну где тм опознешь его! Черное пятно - и только. Движется, пятно! Родного отц з лихого рзбойник примешь!

Поля плюхнулсь в постель. "Уснуть скорее! Пок н зимке люди поспть, отдохнуть... Всех и все, к чертикм!" - решил Поля.

Но ошиблсь он в своих рсчетх. Вскоре во второй половине дом поднялся ткой гвлт, что не только уснуть, дже лежть спокойно было немыслимо.

Свекор был пьян; внчле он горлнил песни, требовл, чтобы скопцы подпевли ему. И они действительно подтягивли противными, писклявыми голосми. Потом Поля услышл громкий рзговор свекр, вероятно, с этим пятым, который прибыл н зимку. Епифн почти кричл. А тот тоже не оствлся в долгу, отвечл ему еще громче.

С первых слов их рзговор Поля понял, что между ними происходит ккой-то торг. По ккому поводу идет торг, Поле знть не хотелось. Пусть себе кричт хоть до рссвет! Ведь пок не ндорвут глоток, все рвно не змолчт. Но волей-неволей Поля поймл несколько фрз, и отношение ее к рзговору з стеной изменилось. Нет, быть дльше рвнодушной он уже не могл. Тм, з стеной, речь шл о "яме"...

"Ям"... Поля с рннего детств знл, что "ямы" н Оби - это великое сокровище для людей. Дорогой крсной рыбы в них нбивется столько, что ее вылвливют сообщ целыми селми. Бедняков "ям" выручет, кк дргоцення нходк... Не было ни грош - и вдруг н тебе, лтын! А для богтых "ям" - чистый брыш, выигрышный купон, фортун. Что ксется купцов, то для этих "ям" подобн сейфу, в который по мновению волшебной плочки нтекли груды золот.

Тк для людей. А для реки, для природы "ям" - жестокое испытние, которое порой опустошет воды н долгие десятилетия,

К декбрю плесы Оби покрывются сженным непроницемым льдом. Рыбным стдм стновится и душно и голодно. По зконм, продиктовнным живому миру землей и небом, рыб сктывется в мест, где рек вытеснил песок и глину, вымыл углубление, вероятно, чем-то похожее н чшу. Вот сюд, в эту вымоину, и нбивется рыб, д тк плотно лежит, что н бокх у нее обрзуются особые пятн - пролежни.

Нйти "яму", обнружить ее н тысячеверстном прострнстве реки - дело столь хитрое, что не многим это удется. А уж если все-тки тебе повезло по удчливости ли или по особому твоему зннию реки, и ты обнружил "яму", - влдеть тебе ею одному не дно.

"Ям" - общелюдское достояние, вон кк урмн, в котором обитет зверье, или вон кк озер, в которых кишмя кишит рыб.

Поля все это хорошо знл. Он был еще совсем млышкой, когд дедушк Федот Федотович ншел "яму" неподлеку от Прбели. Первое, что он сделл, зявил стросте. Люди горячо блгодрили дедушку.

"Ям" обещл им богтый улов. Но никких преимуществ дедушк не имел. Нряду с другими он вытскивл из шпки стросты клочок бумжки, н котором химическим крндшом стоял номер его делянки, кстти, окзвшейся возле смого берег и потому не предвещвшей особенно богтой добычи...

Поля знл, что инче поступть с "ямой" не полюдски. Тк исстри принято, потому что рек для всех, богтств ее для всех, и никто не волен зявить свое особое прво...

Д уж тк ли - никто?

Рзговор з стеной стновился то громче, то глуше, но нпряжение его не уменьшлось. Мужики кричли, мтерились, пересккивли с одного н другое. Но Поля все уже понял. Пятым среди них был Ермолй Лопткин. Он, по-видимому, был с одним глзом: "Епифн нзывл его "лихом одноглзым". Бртья-скопцы подкрулили Лопткин в тот смый момент, когд он прятл змороженных осетров в мбрушку поблизости от своей избушки н стну. Осетры были "ямные", с пролежнями и чуть стиснутые в подводном штбеле. Теперь Епифн с бртьями требовли от рыбк-вор, чтоб он покзл "яму" и поклялся н кресте, что никому, ни единому человеку н свете не скжет о "яме", промышлять тм будет только тйно, в ночной чс и только вместе с бртьями-скопцми и рыбкми, которых нзнчит см Епифн.

Ермолй Лопткин был хитрюг и делец. Он то обещл Епифну, конечно, не з тк, не з здорово живешь, з хорошую деньгу, которую Епифн не потом, вот сейчс же выложит н стол, покзть "яму", то принимлся откзывться от своих слов и твердил одно:

- Скзл, не покжу и не покжу!

В один из моментов, когд Лопткин нчл вымогть у Епифн принять его в "пй" в торговом деле, бртья-скопцы с визгом бросились н Ермоля и стли его тузить. Поднялся ткой стукоток, что Поля с опской поглядывл и н пол и н потолок: не рухнут ли н нее доски сверху, не проломятся ли половицы? Повидимому, Ермоля не тк просто было одолеть. Он рзбрсывл скопцов, кк кутят, и они при пдении -звонко шлеплись и крякли. Вдруг, перекрывя шум дрки, послышлся истошный возглс Епифн:

- Брось топор, Агп! У него же кинжл в ножнх!

Зрежет он всех нс!

Возглс Епифн остепенил и скопцов и Ермоля.

Дрк зтихл, спустя несколько минут до Поли донесся звон бутылок и сткнов и срвнительно мирный говор дрчунов. Торг продолжлся, будто и не было этой яростной схвтки, дошедшей почти до смертоубийств.

Ноборот, схвтк не только их успокоил, но и отрезвил. Выпив еще "по одной, по другой", Епифн с Ермолем ввели свой торг в рзумное русло. Бртья-скопцы лишь изредк поддкивли Епифну, когд он принимлся в чем-то убеждть упрямого Лопткин.

Близилось уже утро, когд нконец взимоприемлемые условия были вырботны. Нсколько понял их Поля, они сводились к следующему: Епифн зкупет "яму" целиком; Ермолй получит з открытие "ямы"

"способие" и прибвку н кждый пуд добытой рыбы...

Нвербовть рыбков, которые не выддут "яму"

односельчнм, Еппфп взялся см. Он не скрывл своего рсчет: позовет из ближйших стойбищ остяков, свяже.т их при помощи винного зелья круговой порукой, и пусть себе промышляют. Никто пикнуть не посмеет, рт не рскроет. Уж что-что, добыть рыбу из реки остяки умеют! И летом умеют и тем более зимой, н "яме"!

Епифн не скрывл своей тревоги: "вломился" он не в свои пределы. Много лет обитлся тут по деревням, стнм и стойбищм Фом Лукич Волокитин. Если, не к ночи будь скзно, Волокитин узнет о проделкх Епифн, он ни себя, ни денег не пощдит, чтоб нвсегд выгнть отсюд незвного конкурент. Понимли это и бртья-скопцы, д и Лопткин тоже. И потому поклялись друг дружке блюсти тйну. Кк ни крути, все в ней были зинтересовны.

- Сделть все шито-крыто, - пропищл один из бртьев.

- Истинно, Агп! - соглсился Епифн.

- Чтоб никто не ншел ни нчл, ни конц, - подтвердил Ермолй.

6

Утром в Полину половину зскочил Епифн. Поля лежл уже с открытыми глзми, снов прислушивясь к суете з стеной.

- Ну кк, Плгея, не зскучл? А мы опять поехли! Дел! Брыш, Плгея, нклевывется! - скороговоркой проговорил Епифн и, не дожидясь ответ, выскочил з дверь.

"Зню я вши дел! Нслушлсь з ночь-то! Ермолй обмнывет односельчн, утив от них "яму", ты обмнывешь Ермоля, вот н чем и где обмнут вс обоих бртья-скопцы, я еще по-нстоящему не рзобрлсь", - думл Поля.

Смочувствие у нее было скверное. Ночь Поля не спл, здремл лишь под смое утро, когд з стеной н короткое время нступил тишин. Очнулсь с ощущением тяжкой вины. Но в чем же он виновт? И перед кем? Рзве он виновт, что н земле живут ткие человеки-уроды, кк бртья-скопцы, в доме которых он окзлсь?! А Ермолй? Ну не урод ли? Ведь ткой же бедняг рыбк, кких тут н Оби встретишь бессчетно, чем знимется? Пофртило ему - ншел "яму", достояние, которым должны воспользовться все жители.

А что делет? Хоронит богтство от других, пытется извлечь выгоду только для себя... А Епифн?.. У Поли не ншлось слов, которыми он могл бы обознчить поступки свекр... И все же рзве он виновт, что все они, эти нелюди, живут рядом с ней, совершют свои мерзкие дел и нисколько ни в чем не опсются ее?

Говорят громко, без стеснения, в открытую рссчитывют, кк ловчее обмнуть других, свекор Епифн обнглел до того, что дет ей книгу, в которой что ни зпись, то обмн, преступление, ужс! Д неужто все они до того утртили рзум, что и ее принимют з свою?

Поля от этой мысли вскочил н постели, долго сидел, кутя голову в свои пышные волосы.

"А что будет дльше? Дльше лучше не будет... Будет еще хуже. Пок не поздно, ндо выбирться из этой трясины. Инче зсосет до юловы, потом и с головой нкроет. Погубишь себя... Отцу с дедушкой стыдно будет нзвть тебя родной", - думл он.

Поля плкл, швыркл, кк девчонк, носом, вытирл слезы шелковистыми прядями рсщ щенных кос.

"Никит. . Вся ндежд н него. Вернется из Томск, лишнего дня не стнем жить в доме свекр. Уйдем, к"д глз глядят. Ппк поможет, дедушк руку протялет.

Проживем... В случе чего квртиру снимем. Живут же вон ссыльные люди... Живут... и хоть подневольные, совесть их не грызет. Без живодерств живут, без обмн, без лихоимств..."

Поля успокоил себя, уговорил не терзться пок...

У молодости то преимущество, что все впереди. Поля только нчинл жить, и потому горе ее было еще подвлстно ей: пончлу улеглось, зтем и вовсе улетучилось. Поля встл, поел, прибрл жилье, сдвинув круги из веревок в одну сторону. Когд что-то делешь, легче тоску коротть.

В полдень н зимку примчлся Агп. Он торопливо вбежл в Полину половину, озбоченно скзл:

- Бню велел Епифн Корнеич истопить. Прострел его в поясницу хвтил. Знхрк пихтовым мслом нтирть будет. Стонет, не приведи юсподь кк! Двй, сношк, помогй мне бню лдить.

Поля внимтельно посмотрел н скопц. Н опухшем от пьянств круглом лице блуждл хитренькя ухмылк, зплывшие под нбрякшими векми глз лукво бегли туд-сюд. "Хитрит ведь, сволочь", - подумл Поля, но ей хотелось уже двно выйти н улицу, и он соглсилсь.

- Двй коромысло и ведр, воды нтскю.

Котел и кдки в бне вместительные. Двдцть ведер воды принесл Поля, до крев еще две-три лдони.

Агп держлся поодль, но Поля чувствовл, что следит он з ней, не спускя глз. Ухмылк тк и зстьп н его лице. "Что-то знет ткое, чего я не зню. Вот и щерится, и предоволен собой. Не привык жить без хитрости и обмн", - проносилось в голове Поли. К вечеру все объяснилось. Действительно, Поля не знл того, что знл скопец. Епифн приехл н зимку не один, с ббой. Кинув взгляд н нее из окн, Поля срзу понял, что это никкя не знхрк, просто любовниц свекр. Прежде всего ее изобличл возрст. Было ббе смое большее тридцть лет. Знхрок в ткие годы днем с огнем не сыщешь. Белые пимы, дубленый полушубок ловко сидели н ней. Туго зтянутя нд бедрми опояск подчеркивл ее крутой, игрющий при ходьбе зд, голяшки пимов рспирли полные икры.

Но особенно выдвл ббу черный с розовыми цветми кшемировый полушлок. Тких крестьянки здесь не носили в будние дни зимой. Рнней весной и осенью - иное дело, но в зимнее морозное время женщины прятли головы в вязные шерстяные шли. "Он же, Епифн, и подрил ей этот полушлок", - безошибочно определил Поля.

Епифн шел в бню, прихрмывя и покчивясь.

Бб уже умчлсь туд с бутылью пихтового мсл и лмпой в рукх. Агп с бртьями носился по дому и двору, готовя звный ужин. Епифн вернулся с ббой совсем уже вечером.

- Ну, мстериц Мрф жилы от костей ослобожть! Помолодел, слышь, срзу! - хвлил ббу Епифн, бртья-скопцы поддкивли, деля вид, будто они верят тому, и мирясь с тем, что женщин обосновлсь н их половине и, судя по всему, уходить не собирлсь.

А позже, когд крепко выпили под пельмени Агп д, ндорвв глотки, примолкли, рзбредясь по углм, Поля нслушлсь ткого, что стыд обжигл ее всю с ног до головы. Кровть, н которой Епифн с Мрфой предвлись своим утехм, стоял совсем подле нее, з дверью, и кк Поля ни прятл голову под подушкой, громкий крик свекр достигл ее ушей.

- Д брось ты, Мрф, прикрывться-то! Рскинься пошибче! Кого ты, нгел, стесняешься-то? Рзве это мужики? Они же нелюди! Выложенные яшки! Х-хх! - слышлся голос Епифн.

В конце концов Поля схвтил полушубок, оделсь и выбежл н крыльцо. Он сидел тут, пок не пригсли в доме вопли Епифн, дрож всем телом и от холод и от омерзения.

7

С рссветом вновь н зимке нступили тишин и пен коп. Уехли в село бртья-скопцы, вслед з шшп туд же уктил и Епнфн со своей потскушкой МрфоД Шерстобитовой.

Нступил еще один день, может быть, смый ужсный в жизни Поли. У нее было ткое ощущение, что всю ее вывозили в кких-то мерзких и зловонных нечистотх и что-то липкое лежит н ее лице и рукх. Смое лучшее при тком ощущении был бы бня. Ах, кк хотелось октиться горячей водой, дже поколотить себя веником, окутнным горячим облком пр, по спине, по бедрм, по ногм, но стоило только вспомнить, что в той смой бне, в которую он вчер с ткой готовностью притщил из проруби н озере десять коромысел воды, вечером были свекор с Мрфой, ее нчинло мутить до тошноты. Рз три Поля принимлсь умывться холодной водой из ковшик. Чуть стновилось легче, д только нендолго. Нкон-ец он выскочил из дом н крыльцо в одном плтье, с непокрытой головой.

Авось охолонешься телом, поглотешь холодного воздух, и улетучится дурнот, которя стискивет железными пльцми горло.

Он потянулсь, встл н носки и тут через бревенчтый зплот, которым был обнесен зимк, увидел, что по дороге медленно и тяжело бредет к дому ккой-то человек.

Глз у Поли были острые, сильные. Он прищурилсь и вмиг понял, что человек не походит ни н кого из скопцов, не нпоминет и свекр.

"Отсижусь взперти. Походит-походит и уйдет", - решил Поля. Он вбежл в дом, кинул дверной крючок в петлю и зторопилсь к окну. Человек все тк же шгл неспешно. Это был высокий мужик в черных пимх, в серой ппхе, в черном полушубке, в стегных брюкх. В ткт шгм он перествлял сухую осиновую плку, нполовину уже облупившуюся от коры. Через две-три минуты Поля рссмотрел его подробнее. Лицо у мужик было горбоносое, худощвое, обросшее седо]зтой бородкой. Нд глубоко посженными глзми, выделялись густые, черные, кк вороново крыло, брови.

Оидть, мужик шел уже долго. Н jcax повисли сослль кп, со лб и щек струилсь легкя исприпк.

"Может, ккой беглый из ссыльных? Укромного мест ищет... Выйду нвстречу, не убьет, поди, не рзбойник", - вдруг переменил свое решение Поля, и срзу ей вспомнился случй в свдебный день, когд он не выдл беглого человек н рстерзние пьяной толпе.

Время шло, Поля никк не могл позбыть того молодого прня в облске с тревожными и решительными глзми. Где он теперь? Удлось ли ему воспользовться свободой и достигнуть цели?

Поля встретил мужик у дверей. Увидев ее, он остновился и дже чуть попятился, вроде от испуг:

- Никк женщин? Д еще ткя молодя? Это у скопцов-то?!

Мужик, конечно, шутил. Чувствовлось, что он не из робкого десятк, чтоб в смом деле перепугться. И это кк-то срзу рсположило Полю к незнкомому человеку.

- Проходите, дядечк, сюд. Тм никого нету. Кто вы ткой будете? По ккой необходимости збрели н зимку? - испытывя острое любопытство, зговорил Поля, присмтривясь к мужику и про себя отмечя:

"Устл, сердешный! Дышит-то кк! Нет, этот н рзбойник не походит".

- А ты-то кто ткя будешь? Кк ты окзлсь в этом осином гнезде с ткими добрыми очми? - поднимясь по ступенькм н крыльцо, спросил мужик.

- Я-то? Д уж тк вот... окзлсь, - не зня, что ответить, смутилсь Поля. Признться в том, что он снох Епифн Криворуков, ей не хотелось, придумть что-нибудь другое он не успел.

Мужик зметил, что Поля не спешит с ответом н его вопрос, мхнул рукой:

- Ну и не рсскзывй! И без рсскз зню, что попл сюд не по доброй воле. Змнили небось, кк птшку, для этого пкостник Епифн Криворуков.

Вот уж этого Поля рвнодушно вынести не могл, змотл головой:

- Нет, нет, дядечк! Решительно нет!

Мужик почему-то поверил Поле без колебний.

- И хорошо, что нет. Посмтривй в об!

- Счетовод я при доме Криворуковых. Сльдо-бульдо подсчитывю.

- Нйдешь ккое-нибудь иное дело - утекй. Доброго мло в твоей должности. Зню я его жульническую коммерцию! - убежденно посоветовл мужик.

В доме Поля предложил мужику кружку чю. Toт охотно соглсился, сбросил полушубок, ппху, руквицы. Дышл все еще тяжело, покшливл, вытирл лдонью пот н злысинх.

- А куд девлись эти писклявые врнки? - кивнув головой в сторону второй половины дом, спросил мужик.

- В село вместе с моим хозяином уехли.

- Вон кк! Они туд, я оттуд. Где же я мог с ними рзойтись?.. Жлко. Нужны мне позрез.

- А может, они в другое место уехли. Мне ведь не говорят, - скзл Поля, про себя подумв: "Возможно, "яму" смотреть поехли или остяков ннимть". - Вы что - знкомый им или кким-нибудь делом с ними связнный? - помолчв, спросил он.

- Бечев нужн. Дело есть, сети ндо посдить, веревку, кроме кк у них, взять негде.

- Вы, знчит, рыбк? - попытлсь уточнить Поля.

- Рыбк поневоле. Ссыльный я, девушк. Шустов моя фмилия. Всилий Демьяныч. Дв год прожил в этой местности. Еще дв с половиной год ндо мучиться. При мне и семья. Пять человек детей - один другого меньше. Жен, конечно. Семь ртов. Кждому понемногу - и то сколько всего ндо. А тут со здоровьем не везет. Кк весн, меня лихордк трясет, зимой то кшель мучет, то ревмтизм гнет.

Шустов отхлебнул чй из кружки, взглянул н Полю О недоверием, с усмешкой бросил:

- Д что говорить! Все рвно не поймешь.

- Почему же это не пойму? - откровенно обиделсь Поля.

- А потому, девушк, чтоб понять меня, ндо побыть в моей шкуре. Шустов, видимо, угдл, что чемто здел Полю, произнес эти слов более мягким тоном.

Поле зхотелось скзть: "Я все понимю. У меня и дедушк и ппк ссыльными были". Но сдержлсь, спросил о другом:

- А лечиться пробовл, Всилий Демьяныч?

- Кк же! Пользует меня прбельский фельдшер Горбяков Федор Терентьевич. Золотой человек! Иной рз прискчет в ткую непогоду, что жуть берет.

"Кк, - говорю, - можно? Згнбнете!" А он, весельчк, смеется только: "Э, - говорит, - все это пустяки! Кому суждено утонуть, тот в огне не сгорит!" Золотой человек! - повторил Шустов. И кк-то дже привстл от волнения.

Поля с трудом удержлсь, чтобы не крикнуть: "Д ведь этот золотой человек - мой пнк!" Похвл Шустов тк ей был приятн, ткой глубокой и сильной рдостью омыл ее душу, что все неприятности и терзния последних дней улетучились из пмяти, будто их и не было. Видно, эт внутренняя вспышк отрзилсь и н лице Поли, в ее глзх. Шустов зметил это. Вдруг, в упор посмотрев н Полю, спросил:

- Приходилось знть Горбяков?

- Еще бы! Личность по всему Нрыму известня.

- Большой души человек Горбяков, - в третий рз похвлил Шустов фельдшер.

- А сми-то вы откуд? - спросил Поля, с кждой минутой все больше чувствуя интерес к этому человеку. - Трудно тут, в нших крях, человеку пришлому. Мы-то, сибиряки, притерпелись, обжились.

- Из Сртов я. Попл сюд, кк многие зводские, - збстовщик. Ну тем полегше. Ребят все бессемейные, одинокие. Помучются в тоске и одиночестве, все-тки переживут ссылку. Рзбросли нс кого куд. Одних под Архнгельск, других - в Турухнск, меня и еще троих - в Нрым. Д и тут-то рсселили по рзным стнкм, - доверчиво рсскзывл Шустов, Окжись мы вместе, все-тки не дли б друг другу голодной смертью умирть...

- Пособие-то вм плтят или вы кк ссыльнопоселенец?

- Все пособие з квртиру отдю. Пропитние добывю рботой. В первый год всему селу смовры перелудил, перепял посуду. Д велико ли село-то?

Шестьдесят дворов. Потом поделкой туесков знялся.

Всех хозяев снбдил. А глвный зрботок - рыблк.

Осенью с женой н пескх рботли. То неводили, то рзделкой рыбы знимлись. Рботешь вроде много, концы с концми свести не удется. Теперь вот кое-ккую свою снсть звожу: купил переметы, смоловы, две-три сетенки сообржю к весне зиметь. Все ж тки хоть рыбу не покупть. А к рыбе хлеб немножко приложишь - вот тебе и пищ...

Поля слушл неторопливый рсскз Шустов, п многое из того, о чем он говорил, было ей знкомо и близко. Отцовской семье хоть голодовк не грозил, но рссчитывть приходилось постоянно. Лишнего в доме ничего не было, и весь достток звисел только от собственной рботы,

- А дети у вс большие? - спросил Поля.

- Стршему десять годов, млдший здесь уж, в ссылке, родился.

- Здоровые?

- Ккой тм здоровые! То и дело болеют. Климт тут несрвним с ншим: сурово. А похвстться одежкой-обувкой не можем. Кто в чем. А ведь у меня сплошь прнишки. Удержу им нету. Н реке ледяные збереги, они в воду лезут. Студятся, бесенят! - почти лсково воскликнул Шустов и, помолчв, продолжл: - Когд осудили нс, не хотел я попервости семейство с собой тщить в ссылку. А потом пришл жен н свидние и двй меня упршивть: "Что я тут с ребятишкми буду делть? С сумой придется их по дворм отпрвлять". Решился я: возьму, и тк и этк клин. Вот и привез. Живем хоть и голодно, все-тки все вместе... Ну, ничего! До весны бы только дотянуть, до тепл. А тм будет легче: сети нлжу, рыбчить нчну... Боюсь вот только, бртья-скопцы веревку в долг не ддут. Тогд опять без сетей остнусь... Уж тут не зню, что и делть...

Поле зхотелось кк-то помочь Шустову, и помочь немедленно. Он посмотрел н его вспотевшее от горячего чя худощвое и уствшее лицо, перевел глз н мотки веревок. Один из кругов кк рз был смотн из тонкой веревки, н которую "сдили" сетевую дель.

"Возьму, отмерю ему сжен двдцть - и дело с концом", - подумл Поля.

Шустов словно уловил ее мысль. Кивнув н круг с сетевой веревкой, скзл:

- Вот эт веревк. А без хозяев не возьмешь.

- А если испробовть без хозяев взять? В ответе я.

Скжу, что ссмовольничл, - предложил Поля.

- Ну уж нет, девушк! Тебе-то, может быть, и сойдет, с меня они в этом случе семь шкур снимут.

У них ведь кждя снсть н учете, н виду. Если б ты попробовл утить дже эту веревку, сети-то я ведь все рвно не утю. Они сейчс же все рзнюхют, прибегут и ничем не побрезгуют, ни перед чем не остновятся. Их тут знют и боятся пуще трктовых рзбойников. Вот немного отдохну и поплетусь к дому. Придется в другой рз прийти.

Шустов посидел еще минут десять и принялся собирться. Полю охвтил досд и н себя з то, что он ничем не смогл помочь человеку, и н скопцов, которые тк опутли своими веревкми людей, что те здыхются в нужде, кк мухи в путине.

Когд Шустов, рспрощвшись, вышел н крыльцо, Поля сунул руки в полушубок и бросилсь з ним.

- Остновитесь-к, Всилий Демьяныч! Слово вм одно хочу скзть.

Шустов ждл ее возле ворот с выржением недоверия н лице: что, мол, он тм придумл? Уж не хочет ли снов предложить ему веревку н свой стрх и риск?..

- Тут один секрет я у скопцов вызнл...

- Секрет? Ккой секрет? - Шустов поближе встл к Поле, через плечо посмотрел н крыльцо - не подслушивют ли их.

Поля рсскзл о приезде н зимку Ермоля Лопткин, о "яме", вокруг которой шел торг, о нмерении Епифн Криворуков ннять ртель остяков для тйного лов ямной рыбы.

Шустов выслушл Полю, не перебив ее ни единым словом. Только желвки ктлись н щекх под бледной кожей, зросшей жидким волосом.

- Пойдем в дом. Тйн в смом деле неожидння.

Ндо обдумть, - скзл вдруг Шустов и зшгл впереди Поли.

Н крыльце он остновился, спросил, кк зовут его новую знкомую.

- Сообщил ты, Поля, прямо сногсшибтельную новость, - присживясь н том же месте, скзл Шустов. - Ты только подумй, что они здумли! Обокрсть нрод, выхвтить у него то, что приндлежит ему по прву и без всяких сомнений! И тк всюду, по всей России! Ты думешь, почему мы н зводе восстли? Змучили хозяев! Обсчитывют, штрфуют, шгу не дют ступить... И тут, у черт н куличкх, т же смя жизнь. А этот Ермолй Лопткин, ну и прохвост, ну и подлец! Ведь у него, кк у меня, избы своей нету, все богтство - детишки... А видишь, кк его зхвтило вообржение, стрсть к нживе! Против всего сел пошел! Д его после этого рыбки дня терпеть не будут!

Хорошо, если см догдется и дст деру куд подльше. А если змешкется - подкрулят и отпрвят н кормежку нлимм. Ах, ккие негодяи! Ну нет, этот кусок не должен попсть им в руки! Спсибо тебе, Поля.

Хоть ты им не поддлсь. Уж все остльное я кк-нибудь см сделю... Сегодня с ночи будет з Лопткиным ткой ндзор устновлен, ккой полицейским в ум не придет... Не возьмут они этой "ямы", ни з что не возьмут!..

Когд Шустов впервые зшел в дом, он покзлся Поле и хилым и стрым. Теперь он смотрел н него с удивлением. Шустову, по-видимому, было не больше сорок лет, он полон был энергии и здор. Поля, конечно, пок не догдывлсь, что сртовский рбочий Шустов, изнуренный здесь, в ссылке, нуждой, вмиг ожил и згорелся, потому что почувствовл в том, о чем он ему рсскзл, общественное дело, которое лишь одно молодило его, успокивло физические стрдния и боли.

- Если потребуется, Поля, я к тебе еще прибегу...

И ты помни: никто-никто, ни один человек, кроме меня, не будет знть, от кого я проведл об этом секрете, - всгв с тбуретки и беря Полину руку в свою костис гую, широкую лдонь, скзл Шустов.

- Мне все рвно, узнют они или не узнют! Детей мне с ними не крестить! - беззботно воскликнул Поля. В эту минуту он действительно не думл о себе, о том, кк сложится ее судьб, если Епифн и скопцы узнют, что он выдл тйну "ямы". Ей было приятно, что вот сумел же он чем-то все-тки помочь Шустову, помочь его детишкм, которые почему-то предствлялись ей ткими же, кк отец, длиннолицыми и густобровыми. "Уж если "ям" попдет нроду, Шустову тоже кое-что достнется. Ведь только безрукий по сможет добыть из "ямы" хорошей рыбы", - думл Поля.

Но Шустов был иного мнения относительно поведения Поли.

- Нет, Поля, нет. Не то ты говоришь! Н кой черт подствлять этим живодерм свою голову? Ты не думй, что они тебя пощдят! Зпомни одно: волк нижн гд не стнет человеком!

Шустов ушел, Поля долго еще сидел у стол, рздумывя нд тем, что произошло. "Ну лдпо, пусть будет по-твоему, Всилий Демьяныч: промолчу и про твой приход н зимку и про то, что выдл я тебе их секрет.

А вот что я скжу Никише, кк с ним буду рзговривть? Может, и он обозлится н меня, Кк-никк Епифн Корнеич -т- отец ему. Отец... А кк же с Мрфой?

Ткое про отц не очень-то приятно будет слушть...

Уж лучше промолчу, пок промолчу, тм дльше ридно будет... Нет, скжу, все скжу, кк было: и о том и об этом. Пусть знет. Клялись ведь ничего друг перед дружкой не тить..."

Поля то к одному склонялсь решению, то к другому, но утвердиться окончтельно н чем-то определенном тк и не смогл. "Скзть или не скзть?" Этот вопрос мучил ее, донимл, лишл покоя, которого и ткто у нее оствлось чуть-чуть, с одну тонкую ниточку.

8

Вечером Епифн и скопцы вернулись н зимку.

Они были трезвые, говорили о чем-то тихо и озбоченно. Поля попытлсь прислушться к их говору, но понять из него ничего не сумел. После ужин н Полину половину пришел Епифн.

- Кк, Плгея, соскучилсь по дому? - спросил свекор, посмтривя н сноху и про себя решя: знет о Мрфе или не знет? Верит, что он знхрк или не верит?

- А чего же тут веселого-то? Звезли куд-то в трущобу, бросили одну, и сижу, кк в тюрьме, - ворчливо, недовольным тоном скзл Поля.

- Не попрекй, Плгея. В долгу не остнусь. Одно крупное дело должно состояться. Хорошую выручку собирюсь иметь.

- Что з дело? - с нивным видом спросил Поля, будто он ни о чем и слыхом не слыхл.

Епифн зколеблся: стоит ли сноху посвящть в подробности, не выболтет ли по простоте душевной ккому-нибудь ненужному человеку?

- Погоди млость, Плгея.

- Ну, кк знете, - обиженно подобрл губы Поля и опустил голову.

Епифн потоптлся н скрипучих половицх, но уходить не собирлся. Поля понял, что свекор не с пустым рзговором пришел, нсторожилсь, вопросительно взглянул н него.

- Денег много мне ндо, Плгея, - чуть вздохнул Епифн и подергл себя з серьгу в ухе. Поля двно уже приметил, что если Епифн в зтруднительном положении, он дергет з серьгу - то ли от досды, то ли от нетерпения.

- Зймите вон у своих дружков. - Поля обернулсь к стене, рзделявшей дом, ткнул пльцем в косяк.

- Д что ты, Плгея! У них в крещенье ледяшки не выпросишь, не то что денег. - Епифн понизил голос, помолчл, скзл нетвердо: - У меня н тебя ндёж.

- Н меня? С ккой же стти?

- Хочу, чтоб поехл ты звтр домой, привезл поскорее сумму покрупнее. Рсход большой будет. Не побоишься ехть одн? Пожлуй, с одной ночевкой до Голещихиной не добрться. - Епифн змолчл, ждл, что скжет снох. А Полю рдость словно омыл с ног до головы. Не то, что в Голещихину, в смую Москву он готов съездить, лишь бы не торчть н этой проклятой зимке скопцов, не видеть их подобострстных лиц, не слышть их писклявых голосов. Д и свекор...

Опостылел его пьяня морд, и после того, кк случилсь эт история с приездом Мрфы, исчезли последние крупицы увжения к нему - отцу ее муж. До сей поры свекор кзлся добрее, душевнее свекрови. Думлось, что он скорее поймет ее желние жить с Никишей отдельно, поможет в нужный чс. После того, что он увидел и узнл здесь, н зимке, трудно было ждть от него сочувствия, уж содействия и тем пче.

- Что ж, рз ндо, то поеду. Бояться мне нечего.

З конем ухживть я умею, дорог хоть и незнкомя, д ведь язык до Киев доведет, - не выдвя своей рдости, сдержнно скзл Поля.

- А вот когд обртно поскчешь, посмтривй, Плгея. Суму для верности пришей к рубхе, к лифчику. Мло ли нонче по дорогм врнчья штется?

Рньше мы жили в Нрыме в спокойствии. Знть никто не знл, что ткое воровство. Жили - душ нрспшку, - пустился в рссуждения Епифн, явно довольный тем, что снох не стл упрямиться и соглсилсь одн отпрвиться в путь.

- А кто мне их дст, деньги-то? Рзве Анфис Трофимовн поверит мне н слово? Ни з что не поверит!

Кк я ей докжу, что по вшей воле приехл?

- Првду говоришь, Плгея. Он у нс прижимистя, н руку твердя. А вот чго: отпишу-к я ей. Читть по-письменному он, верно, не очень горзд, всетки бумг, доверенность.

- Тк будет лучше. А то еще подумет, что я сбежл. - Поля не скрывл своего недружелюбия к свекрови.

Епифн поморщился, стрясь втолковть Поле ккую-то свою мысль, довольно неопределенно скзл:

- То-то и оно. Ткя он. Попридумет и что было и чего не было.

Поля понял, куд метит Епифн: Мрф. Вроде он приезжл н зимку, но и вроде не было ее здесь.

"Побивется меня, думет, кинусь шептть дргоценной супруге... А вот уж кому ничего не скжу, тк именно ей... Сыну скжу, потому что муж он мне... Пусть-к узнет, ккой вертопрх и прохиндей его ппш.

- Поедешь н Игреньке, Плгея. Рысистей он, сильнее. А н обртный путь возьми Пегря. В кошеве он куд с добром ходит. Ну лдно, пойду здм коням овсу и спть лягу. Звтр у меня ткой день - ужсть:

рубль, Плгея, н ребро ствлю. - Епифн не успел выйти, кк дверь рскрылсь и вошел Агп.

- Кто-то посторонний приходил н зимку, - обеспокоенно скзл скопец и уствился н Полю.

- Был кто-нибудь, Плгея? - спросил Епифн.

- Никого не видел. Весь день в доме был одн, - скзл Поля, помня уговор с Шустовым.

- Следов не видно, снегом уже змело, вот кляп в воротх не н месте. Зтыкл в одну дыру, торчит в другой. - Бесовские глзки Агп тк и бегли тудсюд: то Полю ощупывют, то Епифн, то зыркют по моткм веревки. Все ли, дескть, н месте.

- Я из двор выходил. Не все же через зплот лзить, - скзл Поля.

Агп прищурился, нстороженно вздргивли ноздри его широкого нос, беззвучно шевелились губы.

- А ты, Агп, мстер примечть-то! Ишь ты, удумл кк! Кляп в воротх, - рзвеселился Епифн и полуобнял скопц. - Пошли! Говорит же тебе Плгея, что никого не было, стло быть, не было...

- А все ж сумленье берет. Туземец - остяк или тунгус - ничего не возьмет, вот зезжий з милую душу чужое приголубит.

"См ведь ворюг отменный, других подозревет.."

И сколько хочешь щурь свои зенки, првды ты не узнешь. Првду снежком прикрыло", - с зтенной усмешкой думл Поля.

Рно утром он уехл в Прбель с зпиской Епифн, в которой предписывлось Анфисе выгрести из шктулки все деньги до последнего рубля и без здержки отпрвить с ними Плгею нзд. Большой брыш ожидется. Эти слов Епифн нписл печтными буквми и подчеркнул двумя жирными чертми.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Шустов в тот же день под большим секретом скзл двум рыбкм о "яме". Действовть приходилось осторожно. Влезть в общественные дел ему, кк политическому ссыльному, решительно зпрещлось. Могло зкончиться высылкой в еще более отдленную местность, куд-нибудь в верховье Кети или Прбели, где уж совсем жить было бы невмоготу. Опсность грозил и с другой стороны - от скопцов. Если они узнют, кто выдл "яму", несдобровть ни Поле, ни ему. О скопцх поговривли, что они хитры, скрытны и в средствх своего возмездия безудержны.

Мужики, которых посвятил Шустов в тйну, встревожились. В смом деле, удрять в колокол преждевременно: ткое нчнется блмутство, что в случе ошибки люди рсценят кк обмн и кости зчинщикм попереломют. Тянуть дльше тоже нельзя. Ведь если Епифн и скопцы звтр-послезвтр нгонят н "яму"

рыбков из остяцких стойбищ, может произойти смертоубийство. Увидев н "яме" чужих людей, рыбки из сел, влдельцы "ямы" по прву, придут в негодовние и ярость. Кто их сумеет сдержть?

Шустов предложил втянуть в дело стросту. Он всетки влсть, выбрнный нродом, и он в ответе перед обществом з многое, в том числе и з то, чтобы общее богтство сел не зхвтывли по своему произволу хозяев-одиночки.

Рсчет Шустов окзлся првильным. Строст с Двумя понятыми здержл Ермоля Лопткин и зпер его в сельскую ктлжку - холодный мбр. После короткой отсидки Ермолй, до предел перетрусивший, поведл стросте все тйны с "ямой".

- Все, все покжу, только не выводи ты меня н сходку, - по-ббьп зливясь слезми, твердил Лопткин.

"Ям", н которую нткнулся Ермолй, был в трехчетырех верстх от сен, н плесе, окруженном высокими берегми, зросшими чстым смешнным лесом Дорог тут поблизости никких не было.

Епифн не без основния считл, пок дело узнется, "ям" будет взломн, рыб зморожен и сложен!

в штбеля. А потом остнется смое простое: гони обозы в Томск, собирй брыш, нбивй крмны деньгой...

В три-четыре рз "ямня" рыб окжется дешевле, чем при обыкновенной скупке. Это при условии, что Ермолй и скопцы получт сполн условленное вознгрждение. От этих не открутишься. Что ксется остяков, то с ними будет особый счет: чсть пойдет водкой, коекким товром, уж тут только головы не теряй. Можно сильно остячишек обвести. Не впервой ведь! Фомто Лукич Волокитин от звисти локти будет грызть...

Тк думлось Епифну Криворукову в эту бессонную ночь...

А в то время, кк он предвлся своим слдостным рзмышлениям, мужики тоже не спли. Ночью они рзметили "яму" н учстки и подготовились к жеребьевке. Ствить "яму" под охрну не потребовлось. Опсясь нбег скопцов и Епифн, некоторые мужики остлись тут коротть чсы до "взлом". Строст нзнчил "взлом" н утро следующего дня...

2

Епифн проводил Полю н рссвете. У ворот, перед тем кк рсстться, он вновь повторил свои нкзы:

- Перво-нперво, Плгея, не мешкй. Торопись изо всех сил. Сделем дело, брыш положим в крмн - и тогд спи, гуляй, сколько тебе зхочется. И пдч том, пусть Анфис не скряжничет. Вези все деньги, ккие есть в доме. Мне ведь рсплту н месте ндо производить. З тк мне рыбу никто не дст. Скжи Анфисе, мол, нкзл см строго-нстрого прислть все до последней копейки.

- Передм, - обещл Поля. - Д и в письме у вс обо всем скзно.

- Н словх обскжи все. А то, чего доброго, письмо-то и прочитть не сумеет, - не унимлся Епифн. - Ну, счстливого пути тебе, Плгея.

Пожелли Поле счстливой дороги и бртья-скопцы, крутившиеся возле Епифя и несколько оздченные внезпным отъездом его снохи.

- А кого ж, Епифн Корнеич, н приемку рыбы поствишь? Снох-то у тебя, видть, мстк по счету, - допытывлись скопцы.

- См приму. Рзве мне привыкть? - отвечл Епифн.

С полдня н зимку потянулись остяки. Они шли из рзных углов тйги н лыжх, с ружьями з плечми, с нртми, н которых в брезентовых мешкх лежли стяжки смоловов.

К вечеру собрлось больше двдцти человек. Это были смые лучшие обские мстер подледного лов.

Они умели "брть" рыбу и неводми, и смоловми, и переметми, и мордми тк, кк никто не умел.

Епифн знл, с кем имеет дело, кждому окзывл увжение. Одному дрил пчку листового тбк, другому - нбор блесен, третьему - ситцевую рубху, четвертому - бродни. Стршинке остяцкого стойбищ Юфимке Истегечеву Епифн подрил млопульку.

Вечером з ужином Епифн поднес кждому из остяков по стопке водки, нстоянной н тбке. Остяки были не прочь получить еще хотя бы по одной порции, но Епифн твердо зявил:

- Вот взломем "яму", добудем рыбешки и тогд ткой пир зктим, что земля зкчется. А н сегодня все, бст! В полночь подыму н рботу! Хорошо ли уложили смоловы? Нточены ли уды?

- Хорошо, Епифшк, хорошо, - отвечл з всех Юфимк Истегечев.

3

Встли ни свет ни зря. Скопцы приготовили звтрк н совесть: лосевое мясо, рыб, моченя брусник, свежий хлеб. Епифн снов поднес по стопке водки.

Остяки выпивли, облизывли губы, ппетитно крякли, выжидюще посмтривли н хозяин: не рздобрится ли еще? Н дворе морозно, ветер дует, рбот предстоит тяжеля... Но нет, неумолим хозяин. Помзл по губм, рзжег в кишкх огонь, дров подбрсывть не хочет... Епифн знет: если дть чуть больше меры, н рботу кнтом их не подымешь. Все полетит прхом!

Ехли врзнопряжку н четырех снях. Пятый конь зпряжен в короб, в коробе - смоловы, пешни, топоры, шесты, веревки: вся оснстк для предстоящего взлом "ямы".

Н передней подводе Епифн. Он поторпливл своего коня, поглядывл н небо. Ночь светля, круглый месяц висит нд лесом, веет от него холодом. "Поздно выехли. При тком свете вполне можно проруби и лунки долбить", думет Епифн. Н душе у него веселье, рдость. Не млый куш гребнет! И нет-нет прорвется тревог: все ли сделли шито-крыто? Не проболтлся ли где-нибудь Ермолй Лопткин?.. Не должно вроде. Здрен, предоволен щедротми Епифн. Все время торчл н глзх, в последние дни Епифн см отпрвил его в село: ходи, мол/по улицм, покзывйся людям, чтоб ни у кого и думк не шевельнулсь, что ты "яму" зтил. Вот-вот должен встретить у свертк к реке. Ведь и дорогу пришлось нйти стороной, чтоб не поселять подозрение. Хвлился, что проведет, кк по доскм. Ну-ну, посмотрим! Кк будет стрться, тк и получит. Пок только внс дден. Не прознл бы вот кк-нибудь Фом Волокитин. Уж если этот коршун ворвется, то добр, Епифн, нв жди... Ну ничего, бог милостив, до него, до Лукич-то, тоже руку не протянешь. Дв дня пути туд д дв нзд... Дже смый услужливый и то не поскчет. А "яму" ндо взять приступом, единым духом, чтоб к вечеру нчть вывозку рыбы... Рыбки из сел вдруг очнутся от спячки, осетры уже в мбре у скопцов, в коробх н подводх.

Кто смел д удл, тот и нверху...

Врывлсь в рздумья Епифн короткими, волнующими видениями и Мрф Шерстобит ов. Вот бб тк бб! Берест н огне! Не то что постыля Анфис. Лежит рядом, не то бб, не то колод. И знет только одно шипеть! Шипит и шипит, кк змея подколодня. Будто не он, Епифн, -он нжил этот дом в дв этж, мбры, полные добр... Дел пойдут в гору, Мрфу ндо переселить поближе к себе... Купцы-то вон нстоящие рзве обходятся женми? Жен для порядк... А Мрф пойдет з ним хоть куд. Собчонк!

Чуть посвисти - и прибежит... А чего ей? Ни муж, ни детей, хозяйство - петух д куриц! Одним словом, хмыстлк... А все ж слдкя бб, изюм кпщмиш, дыня с схром...

Ну, слв богу, вот и сосняк, где должен их встретить Ермолй Лопткин. Епифн остновил коня, выпрыгнул из сней, присмтривлся к лесу. Никто нвстречу из лес не вышел. Где же Лопткин? Договривлись, что он будет здесь к полночи, близилось уже утро. Подошли бртья-скопцы. Остяки, зрывшись в дохи и сено, дрожли, оглушенные водкой с тбком.

- Где же он есть, этот Лопткин, рссукин сын? Проспл! Д я с него бшку сниму! - взъярился Епифн. Бртья-скопцы мрчно молчли. Неужели они окзлись более предусмотрительными, чем он? Когд Епифн отпустил Лопткин в село, скопцы срзу ему скзли, что поступил он не очень ловко.

- Н эти дни его в мбр бы зпереть, чтоб не перепродл "яму" кому-нибудь другому, - проговорил тогд Агп, бртья поддержли его дружным писком.

Ждли с полчс - Лопткин все не появлялся.

Остяки проснулись, сгрудились возле первой подводы, тормошили Епифн: почему не едем? Что з остновк? Н рссвете смоловы ндо непременно зпускть в "яму". Нступление дня всегд вносит в жизнь реки ккие-то свои перемены. Упустить момент н лове - знчит понести потери. Однко никто - ни Епифн, ни скопцы, ни дже многоопытный Юфимк Истегечев дорогу к реке отсюд не знл.

- Погоди, н кком коне ездил торить дорогу Ермолй? Конь дже под снегом свой след почует.

Пусть идет см, без вожжей, - предложил Агп. Принялись вспоминть. Окзлось, что Лопткин ездил н Игреньке, н том смом, н котором вчер уктил в Голещихину Поля. Тут уж Епифн тк взъярился, что остяки попятились от его подводы, но винить было некого. См был во всем виновт.

- Поехли! Кони вывезут! - Епифн прыгнул в сни, змхл вожжми.

Кони пошли через лес по извилистому проему, угдывя копытми знесенную свежим снегом дорогу.

Потом нчлся чистый луг. Сугробы прегрждли путь, кони тонули по брюхо в снегу. Но, смотришь, вновь выходили н стрый след. Кое-где по чистине Лопткин рсствил редкие вешки, и они помогли не сбивться с нпрвления.

4

Вот чистя луговин кончилсь, и потянулись то круглые, то продолговтые пятн ивняк и смородинник. Впереди зчернел ровня полоск прибрежного топольник. С кждой минутой рек приближлсь. Епифн посмтривл н небо. Н горизонте згорелись яркие полоски. Круглый месяц пригс. Близилось утро.

Опоздли, конечно, но не нстолько, чтобы считть день потерянным. Сейчс он ткую горячую рботку здст остякм, что из них весь дурмн в одну минуту улетучится!

Вдруг Юфимк Истегечев, ехвший в одних снях с Епифном, вскочил н ноги, зкричл:

- Дымом пхнет, Епифшк! Дымом!

Епифн придержл коня, встл, нчл принюхивться. Морозный воздух жег ноздри, но был чистый, проникл куд-то ж з ребр и никких зпхов не содержл. Епифн н зпхи тоже был чуток, н нос никогд не жловлся.

- Покзлось тебе, Юфим, - скзл Епифн. - Откуд тут дым? До сел верст семь - не меньше.

Юфимк отступил, но с сомнениями:

- Может, и покзлось. А сильно, Епифшк, ннесло.

Поехли дльше. Чем больше приближлсь рек, тем чще встречлись островки из голых кустов. Снег тут стл глубже, вешки Лопткин вовсе потерялись.

Кони брели по целине.

- Лежебок, язви его! Нверняк спит с ббой в вемлянке! Душу вытрясу! Хребет переломю! - руглся Епифн.

- Огонь впереди, Епифшк! - воскликнул остяцкий стршинк. Епифн облегченно вздохнул.

- Ну, слв богу! Ермолй, видть, костер зплил, мячит нм, - обмяк срзу Епифн.

Кони словно почуяли, что скоро конец пути, пошли резвее. Вскоре через лес змелькли новые огни.

- Один, дв, три, четыре, пять, - считл костры Епифн и, не выдержв, снов взорвлся: - Д он что, этот Лопткин, из ум выжил? Зчем же ему столько костров пондобилось? Решил, видно, стрый дурк, что мы зблудились н лугх! А ведь должен был ветретить нс у сосняк! Ну и дм я ему! Своих родных не узнет!

Епифн и предположить не мог, что произошло непопрвимое. Первые зтревожились скопцы. Они догнли подводу Епифн, вскочили к нему в сни:

- Куд ты прешь, Епифн? Рзве не видишь, сколько костров? Остновись! Коней зпрячем в лесу, сми пешком пройдем. Посмотрим, что тм делется, - зверещли нперебой скопцы.

Коней остновили. Остякм велели сидеть и ждть, Епифн сбросил лосевую доху, остлся в полушубке.

Лоскидывли с себя дохи и скопцы. Сокрушя бурелом, нпрвились прямиком через топольник к реке. Еще не успели выйти н берег, кк услышли стукоток. Лед хрустел, звенел, пешни бухли, хлопкми отзывлось эхо, слышлись людские голос. Где-то неподлеку ржли кони.

- Перепродл Лопткин "яму"! Фоме Волокитину перепродл! Здушу! Своими рукми кишки вырву! - потряся кулкми, кричл Епифн, трня сугробы снег, здыхясь от нпряжения и гнев.

Пробрвшись н кромку берег, остновились, прячсь з стволми ободрнных осокорей. Внизу, в ст сженях, лежл короткий, сжтый ярми плес. Н всем его верстовом прострнстве чернели люди. Рсствленные по точно рсчерченным линиям, они тк были зхвчены рботой, что, появись сейчс Епифн н льду "ямы", и не зметили бы его.

- Все обчество вышло! - присмотревшись к рботющим людям, скзл Агп.

- Кто ж выдл нс? Неужели Лопткин сдрейфил и см побежл к стросте? - гдл Епифн.

- Я ж говорю, что кто-то приходил н зимку! - пищл Агп.

- Ну и что же? Пришел и ушел. Что ему, сорок, что ль, о нших делх рсскзл?

- А ты снохе, Епифн Корнеич, нсчет "ямы" не прoговорился? - не унимлся подозревть Агп.

- Ни одного слов! Ты что же думешь, я дурнее тебя? - обозлился н скопц Епифн.

- А все ж тки зчем-то сноху послл к домм, - гнул свое скопец.

- Послл з деньгми. А теперь вижу, зря: лопнуло все! - выплил в сердцх Епифн.

- Двйте убирться подобру-поздорову! - предложил Агп. - Небось Лопткин всему миру рззвонил о ншем уговоре. Голову нм оторвут строжилы!

Епифн скрежетл зубми, крякл, удрял то одним кулком, то другим по бедру, по колену, по животу. Досд грызл его до исступления. Был бы волшебным, могучим богтырем, бросился бы сейчс н ледовый покров реки, рзбросл бы всех этих мужиков и бб по сторонм, передвил бы их руквицей, кк козявок, всю рыбу, которя подо льдом кишмя кишит, збрл бы себе!.. АН нет, не тут-то было, приходится убирться восвояси...

- Светет, Епифн Корнеич! Пошли! Ни нм, ни остякм ходу н эту "яму" нету. К обчеству в УстъТымское приписны мы все... Никольские узнют, что мы здесь, живыми не отпустят...

Епифн слушл и не слушл скопц. Уходить... уходить от добр... лишиться брыш... Стоял Епифн кк вкопнный. Подбежл Юфимк Истегечев, принялся упректь:

- Плохой ты человечишк, Епифшк! Плохие бртья-скопцы! "Яму" хотели воровть! Никольским мужикм хотели нс стрвить! Ай-й-й! Бежть ндо!

Скрывться ндо!

- Д змолчи ты, пдл косоротя! - взревел Епифн, но круто повернулся и поспешно зшгл от берег к подводм.

5

Поля, рзумеется, ни о чем этом не знл. Ехл себе и ехл. Игреньк - конь добрый, умниц, понимл ее, кк человек.

- Двй, Игренюшк, беги, беги! Кк приедем с тобой в Голещихину, первым делом помчимся в Прбель. Ппку с дедушкой проведем. А может быть, и Никит приехл. Но-но! - Поля рзговривл см с собой, отчсти потому, что все время от однообрзия пути тянуло в сон. А он еще по первой дороге знл:

от сн лихотит, болит голов, ломит где-то в глубине глз. А конь, слыш свое имя, вскидывл голову, выгибл шею, косился н хозяйку и прибвлял рыси.

Первя ночевк у Поли был примечтельной. В одной из деревень он подвернул к постоялому двору.

Встретили ее рдушно, кк почетного человек, дорогого гостя. А все из-з отц, из-з Горбяков Федор Терентьевич. История окзлсь довольно обычной, кких здесь по Нрыму можно было встретить бессчетно.

Год дв-три нзд хозяин постоялого двор, крепкий и молодой еще мужчин, зболел, мучили колотья в груди, временми дышлось до ужс тяжело. Волей-неволей поехл в Прбель к фельдшеру. Горбяков попользовл мужик незтейливыми порошкми, смое глвное, нучил того дышть по ккому-то древнеиндийскому способу. Всего пять дней и походил-то к фельдшеру мужик. А зпомнил того нвсегд и дочку его зпомнил. Стоило войти Поле в дом, чтоб спросить, можно ли остновиться н ночевку, кк он услышл неподдельно рдостный возглс:

- Проходите, проходите! Весь дом к вшей милости! - Мужик позвл жену, и они принялись стскивть с Поли доху, полушубок, поддевку.

А вот вторя ночевк окзлсь ткой, что Поля мысленно от изумленья рукми рзводил.

Постоялый двор, н который он зехл, был зполнен людьми. В просторной прихожей возле смовр з широким, длинным столом мужики и ббы коротли вечер, говорили о том, о сем: о войне, которой не видно конц-крю, о кком-то бунте крестьян з Томском, во время которого рзгромили кзенные мбры с хлебом, о бедности, которя все сильнее дет знть о себе: дже здесь, в нрымских селх, появились нищие...

Вдруг подошл к столу хозяйк постоялого двор, прислушлсь к рзговору и, когд нступил пуз, скзл:

- А слышли, земляки, кк в Никольском один рыбк "яму" ншел и продл ее этому идолу Епифхе Криворукову?

- Нет, не слышли! Ну-ну, рсскжи, хозяюшк! - рздлись голос мужиков и бб.

- Было дело тк: зсек рыбк "яму". А его скопцы с зимки зсекли. Взяли его н притужльник: "Не объявляй "яму", продй купцу". А купец тут кк тут:

Епифх. Сговорили они остяков, видть, зелья всякого в них нсовли, опутли темных людей, скзть короче.

Нзнчили срок, двинулись при всей рыбцкой спрве.

А Никольские мужики - тоже не дурки: выследили негодяев. Епифх со своей рзбойной ртелкой н реку, в великой тйне, окружным путем, тм уже "яму" поделили и промысел нчли... Вот тк и обернулсь Епифхе добыч... Получил шиш с мслом. - Хозяйк зсмеялсь, слуштели покрыли ее слов шумным восторгом. Никто, ни один человек не остлся рвнодушным к новости, сообщенной хозяйкой. Смеялись нд Епифном и скопцми, хвлили Никольских мужиков з хитрость. Рыбк, продвшего "яму", нзывли пкостью.

"Когд же это произошло? А смое глвное, кк все узнлось? Вроде меня з всю дорогу никто не обгонял. Ведь не птиц же н хвосте эту новость сюд принесл", - думл Поля, изумлення рсскзом хозяйки"

Когд мужики и ббы слегк утихомирились, Поля спросил:

- И двно это случилось?

- А вчер и случилось. Скзывют, "ям" богтющя, тыщи пудов добыли. И чего только нету! И осетр, и костерь, и стерлядь! - Зметив недоуменный взгляд Поли, хозяйк добвил: - Сегодня, вишь, гонец к Фоме Волокитину просккл! Один доверенный его - из мужиков. Гонит изо всех сил. Боится, чтоб кто-нибудь другой "ямную" рыбу не зкупил. Епифхе дли по носу, все ж тки людишки отходчивы... Д и опутет мужиков Епифх, кк пить дть опутет...

"Ну, пусть себе торговцы грызутся... вот Шустовто все-тки покормил небось детишек осетриной. Если делянку н жеребьевке не получил, тк хоть по нйму зрботл", - подумл Поля, чувствуя удовлетворение н душе оттого, что в тяжкой доле ссыльного мелькнул небольшой просвет. Теперь, пожлуй, нйдутся у него деньги и н веревку и минует его необходимость унижться перед бртьями-скопцми.

Рно утром Поля поктил дльше. Ей хотелось в этот день во что бы то ни стло добрться до ГолещиЗСйной. "А к ппке с дедушкой побегу хоть в полночь.

Не дожить мне без них до утр", - пронеслось у нее в голове...

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

В Голещихиной Полю встретил Никифор. Он вернулся с обозом из Томск чс н три, н четыре рньше. Поел домшних щей, отчитлся перед мтерью, сходил в бню и только прилег н кровть отдохнуть - глядь, Поля подктил. Никифор кинулся к воротм.

Стосковлся по Поле. Обнимл, целовл ее, снов обнимл и целовл.

Анфис услышл о приезде снохи и сейчс же спустилсь вниз. Поля слово в слово передл нкзы Епифн. Свекровь, сложив руки клчми н высокой груди, слушл то с доверием, то с подозрением, рздумывл.

Когд Поля зговорил о деньгх, Анфис всполошилсь, прошлсь по кругу, встл н прежнее место:

- Д он что, отец, тверезый или пьяный?! Ккие у меня деньги? Ну, нберу десятку-другую...

Поля знл, что тк и будет. Доверенность припсл, что нзывется, н козырный ход.

- Письмо вм Епифн Корнеич прислл. Тут все скзно.

Поля подл свекрови зписку от Епифн. Анфис покрутил ее перед глзми, подл Никифору:

- Почитй-к, сынок.

Никифор прочитл, вернул мтери письмо. Анфис спрятл его в крмн широкой юбки.

- Утро вечер мудренее. Подумем, - скзл он и, посмотрев н Полю с укором, добвил: - С кких это пор, Плгея, стл свекор тебе Епифном Корнеичем? Бтюшк он тебе, по крйности ппш. Ох, господи, все-то у нее не кк у людей...

Поля промолчл, переглянулсь с Никифором, но муж поспешил опустить глз.

Сбегть к отцу с дедушкой Поле тк и не удлось.

Пок доил коров, прибирл посуду, нступил ночь.

Помочь было некому. Анфис угнл зчем-то Домнушку н зимку, и т не вернулсь оттуд - зночевл.

- Зря-то керосин не жгите. Поговорить и в темнкх можно, - скзл Анфис и поплыл к себе нверх.

Едв мть скрылсь, Никифор вытщил откуд-то из-з пзухи сложенный квдртиком клочок китйского шелк, боязливо поглядывя н лестницу, подл его жене.

- Тебе, Поля, от меня. Н кофточку. Нрвится?

Поля взял шелк, но рзвертывть не стл.

- Нрвится. Чего же? Спсибо, Никит.

"Тк боится мть, что жене подрок тйком передет", - промелькнуло в голове Поли. Но он не стл здерживться н этой мысли.

- А себе-то, Никит,, купил чего-нибудь? - спросил Поля.

- Кк же, нкупил всякого добр полным-полно. - Никифор вскочил с тбуретки и, шлепя ногми в одних вязных чулкх, помчлся к мтери нверх.

Вернулся оттуд с охпкой покупок. Покзывя их, увлеченно перечислял.

- Споги обеднешные. С отцом н двоих. Кусок бумзеи н бельишко. Ботинки мтери с резинкой. Вот полушлок тетке Домне. См он велел. А вот смотри-к еще чего себе приглядел... - Никифор быстро-быстро нпялил н себя плисовую поддевку. - Ну, чем не купец? Только бы еще бизоновые споги. Попдлись!

Д дорого, холер их збери! Кк, Поля, нрвится тебе моя покупк?

Скзть по совести, Поле покупк муж совсем не нрвилсь. Ну зчем ему эт плисовя поддевк? Хвтит того, что в ткой же ходит см Епифн Корнеич. Но тот торговец, коммерснт, ему, кк говорится, по Сеньке и шпк, но зчем ткя одежк Никифору? Поля не понимл этого.

- Ты случйно ее не у гребенщиковского прикзчик купил? Помнишь, ткой молодой, с бородкой? - Поля скзл это с иронией в голосе, но Никифор не - уловил ее нсмешки.

- И стрший прикзчик в ткой же ходит. Помнишь? Никодим Семеныч зовут его. - Никифор бережно, испытывя нслждение, поглдил поддевку широкими лдонями, довольным голосом зключил: - Гляди, и мы в люди выйдем.

Он скинул поддевку, собрл все товры в охпку и тк же быстро, пересккивя срзу через несколько ступенек, унес все это мтери.

- Ну, кк тм в городе-то? Кк тм люди живут? - спросил Поля, когд Никифор вернулся.

- Голодух, что ли, их двит! Н бзре любой съестной товр берут чуть не в дрку. З ценой не стоят. Обругют, возьмут... Я-то, Польк, коммерцию одну свргнил. Нучил меня Аркдий, сын колпшевского купц Сериков. Ну, пройдох прень! Ну, до чего ловкий! Он тоже, кк и я, с рыбным обозом пришел. У него четырндцть подвод, у меня двендцть.

Н постоялом вместе мы окзлись. Спршивет меня:

"Ну что, Никишк, сколько коробов зтыришь? Один или дв?" А я-то, кк нерзумный, не могу его понять.

"О чем ты говоришь, Аркшк?" - "Кк о чем! О собственной выгоде, о личном кпитле, - говорит. - Неужели, - говорит, - все короб с рыбой томским купцм-гужеедм сдшь?" - "А кк же, - говорю. - Тк отец велел". - "Ну и дурк ты! А усушк-утруск бывет? Сколько з дорогу одни крысы изгрызут, воры н постоялых повытщт! Двй оствим по одному коробу, проддим н бзре врзновес. Знешь, кк сейчс рыбу хвтют! Не успеешь оглянуться, короб нету.

О себе-то тоже ндо думть! Д и погулять в городе немножко ндо. В трктир сходим, к брышням". - "Я жентый, - говорю, - к брышням иди один, нсчет личного кпитл подумю". Ну, отвели мы обозы купцм н склды, по одному коробу оствили... Ты знешь, Польк, нзвтр поехли мы н бзр, и я рньше Аркшки все рсторговл... Выручил... Спрятл... Не обеднеют отец с мтерью... Нчнем свое дело, кк рз и пригодятся... Ты не смотри, что я смиренный, я тоже смеклистый, не хуже Аркшки...

Никифор посдил Полю к себе н колени и говорил шепотом, в смое ухо, говорил без умолку и со стрстью.

Поля не узнвл Никифор. В течение всего рсскз у нее было желние повернуть лицо и посмотреть ему в глз. Поле кзлось, что они блестят у него, кк у лихордочного, но что-то ее удерживло, может быть, именно этого блеск он втйне и не хотел видеть сейчс и, больше того, боялсь убедиться в том, что глз его тковы.

- См теперь ходить с обозми буду. Дв рз нынче еще схожу... Я уж с Аркшкой обо всем договорился... Ну, знешь, прень!

- Д долго ли вы будете керосин-то жечь попусту? - вдруг послышлся голос Анфисы, и в пролет лестницы свесилсь ее взлохмчення, с рспущенными косми голов.

- Сей миг погсим, ммня! - пообещл Никифор и, вытянув шею, дунул в пузтое стекло лмпы.

Ощупью они перешли в комнтку под лестницей, улеглись н свою кровть.

- Тосковл хоть обо мне, Никит? - спросил Поля. - А я все ждл тебя, ждл. Дни н пльцх считл. И получлось, что приедешь ты не сегодня, через три дня, в пятницу.

- Уж больно збот много с обозом идти.

Поля ждл от Никифор кких-то других слов, кких именно, он и см, должно быть, не знл... Все между ними было вроде кк прежде и все же кк-то инче. И в эти минуты вдруг в ней родилось подозрение: д один ли Аркшк ходил в трктир-то и к городским брышням? Не сговорил ли он н это своего нового, безвольного дружк Никифор Криворуков... Эт мысль обожгл Полю огнем и тут же бесследно улетучилсь, не оствив о себе никкого след.

Теперь Поле предстояло рсскзывть о своей поездке. Никифор слушл ее, и многое покзлось ему збвным. Он никогд не подозревл, что у отц имеется тйня книг, в которой есть зписи и о его, Никифор, рсходх.

- Зчем ему ткя книг? Ммин голов лучше книги н учете все держит, - посмеявшись, скзл Никифор.

Потом Поля вспомнил приезд н зимку Мрфы Шерстобитовой. Ей тяжело и стыдно было рсскзывть об отце муж, но он все-тки рсскзывл. Никифор рз дв перебил ее ккими-то млознчщими вопросми.

- Смотри ты, ккой рыск бтя! А я-то думл, притомился он з ббми бегть, - скзл Никифор, дослушв Полю до конц.

И только всего! Поля боялсь, что ее рсскз о Мрфе вызовет в нем ккие-то острые чувств. Ведь он мог оскорбиться нконец з мть свою. Но нет, ничего этого не произошло! Поля молч уткнулсь в подушку, поворотив голову от него. Никифор, по-видимому, почувствовл ее состояние:

- Не переживй ты з него, Польк! Тетк Домн говорит, что он сроду ббником был. И н мтери-то, скзывют, женился потому только, что куш с ее отц добрый содрл. Одно слово, кобель.

Поля приподнялсь н локоть:

- Что ты, Никит? Рзве тк можно об отце думть?

- Кк инче-то? Ясно, кобель, - не смутился Никифор.

Дльше рзговор не пошел. У Поли не было слов, Никифор не нходил предмет, о котором можно было вести с женой речь.

Нет, нехорошя ккя-то, сумбурня по чувствм и мыслям выдлсь ночь. Совсем еще неосозннно, ккимто длеким-длеким крешком ум Поля понял, что ночь эт не сблизил ее с Никифором, отдлил их друг от друг.

- Кк мы, Никиш, жить-то будем? Тягостно мне в твоем доме. См видишь. Уйдем, Никиш. Обещл же! - В голосе Поли и дрожь и слезы. Никифор не отозвлся. Уснул, может быть, сделл вид, что уснул.

2

После утренней приборки и звтрк Поля зторопилсь в Прбель - к отцу. Анфис попробовл удержть ее, ссылясь н дел по дому, но Поля тк ее отбрил, что т не рискнул нстивть н своем.

- Дел, мтушк, не убегут. А проведть отц и дедушку - двух одиноких немолодых мужчин - мой долг. И знйте: всегд делл тк и тк буду делть Бечно! И не учите меня жестокосердию. Все рвно не обучите, кк бы ни стрлись.

Анфис всплеснул пышными рукми, вспыхнули недобрым светом глз, но скзть ничего не скзл, почувствовл, что снох сегодня в тком нстроении, что от нее еще что-нибудь покрепче получишь.

А отц Поля зстл з тем же смым знятием, что и в прошлый рз: он сидел з столом и н птечных весх рзвешивл ккой-то желтый порошок.

- Ты что, ппк, целую неделю порошки делешь?

Я уезжл, ты сидел з столом, и вот приехл - ты опять той же рботой знимешься. - Поля смеялсь, непривычно звенел ее голосок в притихшем доме Горбяков.

Отец сдвинул свою лхимию н крй стол, стщил с себя ствший тесновтым белый хлт, подошел к дочери. Взяв ее з подбородок, поцеловл в одну щеку, в другую, в лоб и в кончик нос.

Поля изучющим взглядом окинул дом. Все прибрно, чисто, вещи н своих местх. Пожлуй, пор вот только переменить шторки н окнх: чуть уже згрязнились. Н одной шторке пятно от йод, н второй - прожження ппиросой дырочк... Ппкин почерк.

С ним это чсто случлось: то подол рубхи прожжет, то хлт, то брюки. А кк он прожег шторку н окне - это уж ндо ухитриться. Видно, что-то очень знимтельное происходило з окном. Смотрел, увлекся - и вот шторк с отметиной.

- Вижу, что дедушки нету, - скзл Поля и сбросил полушубок и шль.

- Все еще не пришел. Может быть, охот нчлсь удчня. Решил посидеть в тйге. А все-тки я беспокоюсь, Полюшк. Годы у него длеко не юные. Ну, сдись. Ты пить-есть хочешь? - зботливо присмтривясь к Поле, спросил отец.

- А ты-то звтркл? Кормили тебя, нет? Обо мне не беспокойся. Я поел и к тебе отпрвилсь.

- Я тоже ел. Сдись, рсскжи, кк съездил, что увидел? - Горбяков придвинул Поле свое глубокое кресло, см сел нпротив, н белую и высокую тбуретку с круглым сиденьем.

- Что увидел? - зпльчиво скзл Поля и принялсь сгибть пльцы н руке: - Подлость, пкость, гнусность...

- Тк много! - грустно воскликнул Горбяков и придвинулся к дочери поближе.

- И это еще не все, ппня! Ах, ппня, почему-то нехорошо у меня н душе... тошно... - Поля почувствовл, что горло сжимют спзмы, еще миг, и он зрыдет. Он опустил голову, собрл в кулк всю волю.

Плкть нельзя, ни в коем случе нельзя. Отцу тоже нелегко коротть жизнь в одиночестве.

Горбяков чутьем уловил, что дочь переполнен и впечтлениями и рзмышлениями, и ему не нужно торопиться с рсспросми. Поля спрвилсь со своим волнением, скзл:

- Ну слушй, ппня. Буду рсскзывть подробно и день з днем. И все будет чистя првд. Ни в чем тебе не совру.

- Только все, все, Полюшк-долюшк. И чего-нибудь не пропусти. Мне ведь интересно все про тебя:

что ты видел, что думешь. - Горбяков порывисто взял Полину руку, прижл ее к своей груди.

И вот Поля нчл рсскзывть. Вчер, рсскзывя об этом же смом мужу, он многое упускл, пересккивл с пятого н десятое. Знл, что не все, длеко не все будет интересно Никифору. Отец же - друюе дело! Он всегд любил вникть в подробности, выспршивл и про то и про это, непременно что-нибудь уточнял, особо внимтельным4 стновился, когд Поля кслсь своих чувств, что-то оценивл по собственному рзумению.

И теперь он слушл Полю, отдвшись ее рсскзу полностью, целиком. По его сосредоточенному лицу, по спокойному и строгому выржению глз он видел, что в эти минуты ничто иное не знимет его, все-все постороннее он решительно оттолкнул от себя и живет только ее рсскзом.

Иногд он прерывл ее кким-нибудь коротким змечнием вроде:

- Бртьев-скопцов зню. Изуверы!

- Мрф Шерстобитов? Крсвиц, но несчстня До предел... Ах, сколько тких судеб н Руси, Полюшк!

- Волокитин згрызет Епифн. Тот богче, сильнее...

А вот когд Поля рсскзл о своей встрече н зимке с Шустовым, отец кк-то обмяк и вместо короткого восклицния немножко зтормозил ее повествовние.

- Хвлил, говоришь, меня? - переспросил ГорбяКов.

- Очень хвлил, ппня! Чуть не вынудил меня сознться, что я твоя дочь.

- Ну и сознлсь бы. Почему не сознлсь-то?

Что в этом плохого? - Горбяков посмотрел н дочь с лсковой улыбкой.

- Не сознлсь, ппня, не из-з тебя. Из-з КриЪоруков не сознлсь. Шустов скзл бы: "Д ты что?

Кк ты в это стдо попл?" Скзл бы ведь? Д?

- Мог бы и скзть, Полюшк. У тких людей првд н языке. - Горбяков змялся, снов посмотрел н дочь с улыбкой. - Ну что же, ты бы объяснил...

- Объяснить можно, ппня, понять непросто.

Првд ведь?

- Впрочем, првд, - соглсился отец. - Ну-ну, ПоЛюшк, говори, рсскзывй дльше...

Слушя Полю, Горбяков вспоминл свою встречу с ?ей тогд, перед отъездом. Он знл, что ее поездк буДет суровой, но он не думл, что дочь с ткой незщищенностью отнесется ко всем превртностям жизни, которые окжутся к тому же столь обнженными.

Ничего не скжешь, поучительной окзлсь поездк с Епифном! Ткие уроки в облсти социологии и психологии получют в течение долгих лет. А тут - несколько дней!

- Полюшк, родня моя, - волнуясь, скзл Горбг|сов, когд Поля поствил в своем рсскзе точку, - бчень многое ты увидел, очень многое понял. Тебо действительно будет жить тошно, если ты не сумеешь понять, что весь этот жуткий мир неспрведливостей и обмн не вечен. Человек рожден для лучшей доли.

И многие люди знют, по ккому пути нужно идти, чтобы достигнуть этой цели...

- Многие? Кто, нпример? Нзови хоть одного из этих многих. Я побегу н крй свет, чтоб послушть ткого человек! - с пылом скзл Поля и уствилсь н отц.

Горбяков встл, прошелся по комнте, остновился перед дочерью, уперев руки в бок, очень доверчиво и просто скзл:

- Тебе не нужно бежть н крй свет. Один из людей, знющих, кк прийти к этой цели, рядом с тобой. Это я, Полюшк.

Поля посмотрел н отц: всерьез ли он? И не н то ли нмекл, когд он уезжл с Епифном?

Губы отц вздргивли, взгляд его черных глз был необычным: мечттельным и луквым, строгим и лсковым. И Полю словно кто-то невидимый вытолкнул из кресл. Он кинулсь к отцу, обнял его и зтихл в предчувствии кких-то знчительных минут, которые ждут ее впереди.

- Кк ты дльше-то, Полюшк? Долго у меня побудешь? - спросил Горбяков, когд дочь, опустив гл"

з и, видимо, чуть стесняясь своего порыв, сел н круглую тбуретку.

- Звтр, ппня, должн я снов поехть н зимку скопцов. Тм ждет меня Епифн Корнеич с деньгми.

- Вот от этого, Полюшк, откжись. Любой ценой откжись. У меня есть к тебе дело, и ткое, которое отложить невозможно и которое, кроме тебя, никтоникто не сделет.

3

Дело, о котором Горбяков зговорил, действительно было неотложное. В итоге усилий смого Горбяков, соглсовнных действий комитетов Нрым, Томск и Петрогрд было решено продолжить побег Акимов.

Чтобы обеспечить ндежность этого сложного "предприятия", кк оно обознчлось в тйной переписке Горбяков с комитетми, был рзрботн особый мршрут, Мршрут этот был необычным, но он мксимльно ш"

ключл опсность провл.

По принятому плну Горбякову ндлежло доствить Акимов в деревню Чигру, нходившуюся между Прбелью и Колпшевой. Здесь Ивн должен был Принять Ефим Влсов, проводник из Тогур, человек отчянный, большой знток путей-дорог по нрымской земле, о которых не только полицейские птицы и те не подозревли.

Срок явки Ивн в Чигру был твердо обусловлен.

Его нступление неотвртимо приближлось, Горбяков все еще не знл, кк ему удстся выручить Ивн Акимов из Дльней тйги.

Первый его рсчет был н Федот Федотович. По мнению Горбяков, стрик вот-вот должен был появиться в селе. Не мог же он рстянуть огрниченные зпсы сухрей, муки и других припсов н три месяц! Понимл, конечно, стрик и другое: слишком длительное отсутствие его в селе могло кое-кого нвести н подозрение. Короче скзть, не сегодня-звтр Федот Федотович придет из тйги. Горбяков немедленно повернет его нзд, и тот выведет Ивн н Чигру, в обход Прбели. Но дни летели з днями, Федот Федотович не появлялся.

Именно в это время в уме Горбяков возникл мысль о дочери. Поля знл дорогу в Дльнюю тйгу, не рз и не дв ходил туд вместе с дедушкой н охоту и н рыблку. Бывл тм и осенью и зимой. Конечно, Поле пришлось бы обо всем рсскзть, но что ж делть? Жизнь подскзывл Горбякову, что дльше скрывть перед дочерью свои убеждения и связи с пртией он не может.

Но вот бед: Поли тоже не было! Горбяков метлся в своем доме, не зня, что предпринять. Он не мог допустить, чтоб с первого же этп возникли осложнения с продолжением побег Акимов. Весь мршрут был приведен в готовность, и Горбяков живо предствлял, ккое нпряжение црит сейчс у людей, которые призвны были обеспечить успех этого нелегкого дел.

- А что, Полюшк, может быть, нм пор уже и чйку попить? - спросил Горбяков, оттягивя тот момент, с которого должно было нчться объяснение с дочерью. Горбяков не то что колеблся в своем решении открыться перед дочерью, он тянул, потому что все еще искл ккие-то смые убедительные и точные слов.

- Нет, ппк. Двй говори о деле. А то может прийти стряпух и нчнет свои суды-пересуды о хозяйстве, - скзл Поля.

- Ну что ж, ты, пожлуй, прв. - Горбяков, волнуясь, прошелся по комнте. - Видишь ли, Полюшк, двно я тебе собирлся скзть об этом, но тянул. Тут вот твое змужество. Оно меня нсторожило. Я тебя не сдерживл в твоих чувствх к Никифору. Но мне все-тки вжно было узнть, кк ты отнесешься ко всему криворуковскому миру, кк твоя душ воспримет устои этого дом. Мне всегд, конечно, кзлось, что собственность со всеми вытекющими из ее природы последствиями не может увлечь тебя, стть делом твоей жизни. Я это чувствовл. Но одно дело - предствления и другое прктик, см жизнь. Теперь вижу:

я не ошиблся. Твоя поездк со свекром, то, кк ты понял и увидел всю подноготную собственничеств, окончтельно меня убеждет, что твой путь в жизни не может быть подчинен интересм криворуковского дом. Тебе предстоит борьб - и сложня и тяжеля.

Хорошо, если Никит рзделит твое отношение к жизни, если вы будете соглсны в выборе своих путей. Ты мне кк-то говорил: он готов уйти из отцовского дом.

Он обещл тебе? Но это было тогд. Возможно, что он боялся потерять тебя и чуть, ну, луквил, что ли. А вот готов он сделть это теперь, когд у вс сложился брчный союз? Хвтит ли у него решимости? Ты учти:

он ведь единственный сын в доме... Не скрою, Полюшк, эти мысли в чсы ночной бессонницы посещют меня, и я думю, думю.

Поля не спускл глз с отц, слушл его, боясь упустить хоть одно слово.

- Ну, это о тебе. Теперь хочу скзть о себе. Со всей откровенностью. Может быть, ты кое-что и см зметил. Порой мне кзлось, что ты о чем-то догдывешься...

- Хочешь, ппня, скжу о тебе првду?

- Ну, попробуй, - усмехнулся Горбяков.

- Ты со многими ссыльными зодно. И этот прень, которого я осенью н курье встретил, никуд и не думл убегть. Он н твоих рукх. Не зню вот только где. А может быть, дже с дедушкой в Дльней тйге.

Теперь Горбяков кинулся к дочери. Он обнял ее, прижл русую круглую головку к своей груди, шептл сквозь слезы:

- Ах ты, умниц моя! А я-то!.. Я все считл тебя млолеткой, нерзумной, недогдливой...

- Знчит, првд, ппня? - с торжеством в искрящихся глзх воскликнул Поля.

Горбяков вернулся в кресло.

- Ндеюсь, ты не делилсь своими нблюдениями с другими? - скзл он

- Ну зчем же? Понимю, чем это грозит тебе, Пиля.

Словно всколыхнулось все в душе Горбяков. "Пиля" - тк звл его дочь в смом рннем детстве, в те дни, когд еще жив был Фрося, когд кждый день их жизни был полон ккого-то упоительного и в то же время неиссякемого очровния.

- Уж коли тк, Полюшк, знй, что я не только со многими ссыльными зодно в смысле взглядов н общество, н судьбу нрод. Я сижу здесь, в Нрыме, долгие годы рди ншей общей борьбы, я помогл и помогю этим людям чем могу, чсто и сверх того, сверх моих возможностей. Я делю это в великой тйне и буду делть до тех пор, пок не рухнет этот мир собственничеств, жестокости и неспрведливости. Кк-нибудь в другой рз я тебе рсскжу, ккими путями люди придут к своему счстью, сейчс необходимо при

ступить к делу, у которого истекют сроки. Д, ты не ошиблсь: тот прень, которого ты спсл осенью, н моих рукх. Сейчс необходимо спсти его еще рз. Не позже звтршнего утр тебе ндо выйти в Дльнюю тйгу и вывести этого человек в Чигру, где его вечером в субботу будет ждть ямщик. Постоялый двор Нил Луков. Ямщик ты знешь: мой тогурский кум Ефим Влсов.

Горбяков говорил с внутренней горячностью и убеждением, то и дело смотрел дочери в глз.

- Это по моим силм, ппня, - не колеблясь, скзл Поля. - Двй только придумем, кк мне отговориться от поездки н зимку скопцов. Никифор снов собирется в город.

Горбяков приствил кулк к седеющей голове.

- Черт подери, что же придумть?

- Может быть, что-нибудь нсчет дедушки, - попытлсь подскзть Поля.

- Нсчет дедушки? Идея! А что же именно? - рзмышлял вслух Горбяков. Нет, дочк, относительно дедушки не подойдет. Невольно сми укжем дрес нших с тобой интересов: Дльняя тйг... А, лдно!

Пусть причиной твоей здержки стну я см. С сей минуты объявляюсь больным. Ложусь в постель. Ты приходишь сегодня же ко мне ухживть и звтр исчезешь н четыре дня. Потом появляешься кк будто ни в чем не бывло.

- Ну вдруг кто-то придет, спросит меня. Что скжешь?

- Тут, мол, где-то он. Д, пошл в Большую Нестерову рздобыть клюквы. Мусс мне нужен. Кислый.

А кто придет-то?

- Д вдруг т же Анфис Трофимовн, прослышв, что ты зболел, пожелет тебя проведть...

- Может быть. Ну что же, и ей скжу то же смое. Ушл, мол. Вот-вот вернется. Не извольте беспокоиться Не будет же он сидеть целый день?

- А если см Филтов придет? - не унимлсь Поля.

- Этот, безусловно, придет, кк только услышит, что фельдшер прихворнул, сей же миг явится. Ну и что же? Отлично! Ему скжу: отпрвил з свежими рябчикми. Тк зхотелось дичинки. Нверняк посетует:

"Кк можно особу дмского пол н охоту посылть?

Скзли б-с! Любого мужик сгонял бы!" - Подржя уряднику, Горбяков сгустил голос, покшлял веско, знчительно, кк это делл от сознния собственного достоинств прбельский блюститель порядк. Поля злилсь веселым смехом.

- Точь-в-точь кк Филтов! Ну и ппня!

- Итк, Полюшк, в добрый чс! Я ложусь, ты беги. Вечером я приготовлю тебе ружье и лыжи.

- Ну, будь здоров! Смотри в смом деле не зболей!

- Д ну тебя! Болеть мне сейчс никк нельзя.

Поля быстро оделсь, помхл отцу в дверь испоткой и рысью побежл по проулку в Голещихину.

4

По дороге домой Поля еще рз обдумывл слов, которые он сейчс скжет Анфисе Трофимовне. Глвное, ндо все скзть твердо, без оттенк сомнений, чтоб т не подумл, что он испршивет у нее рзрешения остться с больным отцом.

Но едв Поля вошл в дом, свекровь ее огорошил своим неожиднным решением:

- Ты, Плгея, будешь при мне. К отцу поедет Никишк. С обозом в Томск повременим. Не ббье это дело - возить деньги. Тебя и обидеть недолго. Любой врнк остновит, угостит чем попдя по бшке, и плкли нши денежки. А ведь их тртить легко, нживть ой-ой кк тяжко.

Поля от ткого известия чуть не подпрыгнул, но, сдержв себя, с почтительным видом скзл:

- У меня, мтушк, с ппой несчстье. Зболел он.

Лежл один кк в огне. Я прибежл скзть вм, что ухожу помочь ему. Ндо хоть покормить его, попоить, лекрство подть. Дедушк все еще в тйге, н стря пуху не полгюсь. Глухя он.

Анфис с большим трудом сдержлсь, чтобы не зкричть во все горло: "Ну и ктись ты с моих глз постыля! От тебя в доме-то все рвно пользы, кк от козл молок". Но вовремя прикусил язык. Уж очень был обязн своим счстьем этому ненвистному поселенцу Федоту Федотовичу. Д и свт Федор Терентьевич немло хлопотл, чтобы вырос здоровым д рзумным единственный криворуковский нследник и ндежд дом Никифор.

- Рз ндо, тк ндо. Иди. А только зря-то не торчи тм. Твой дом теперь здеся.

Поля вышл во двор. Никифор зпрягл в кошевку смого быстроногого коня - Пегря.

- Ну что, Никиш, опять рзлук? - печльно скзл Поля, нблюдя, кк Никифор в шпке, лихо сдвинутой н зтылок, в рсстегнутом полушубке, в рсписных вленкх подтягивет н коне сбрую, рзукршенную нчищенными медными бляхми.

- Поеду, Польк! Не скучй! Делть нечего. Думл, н днях в город с обозом, мть сюд гонит. Боится, стря сук, тебе деньги доверить. Ну я и тут дурком-то не буду. Пусть они с отцом не думют, что я им з нследство буду горб гнуть! Аркшк нучил меня, кк жить ндо. Гони процентик, процентик! А не гонишь, сми изловчимся...

Никифор был чем-то сильно рздосдовн, и Поля не рискнул дже скзть ему о болезни отц. Он смотрел н него, слушл его необычные, резкие слов, и в голове невольно мелькло: "Нет, не оторвть его отсюд. Прикипел, вкус, что ли, к деньгм и торговле проснулся в нем после поездки в Томск. Иной стл, нетерпимый и ккой-то совсем чужой".

З воротми Никифор подошел к Поле, ткнулся в ее щеку холодными губми, вскочил в кошевку, крикнул:

- А ну, Пегрь, дй ходу!

5

Никифор ехл к отцу н зимку скопцов и не подозревл, что едет нвстречу собственной смерти.

Он жил еще томскими воспоминниями. Хорошо провели они времечко с Аркшкой Сериковым! Погулевнили в ресторне, побродили по городу, позбвились с городскими брышнями. Никифору пончлу с ними, с брышнями-то, кк-то было и стыдно и неуютно, но Аркшк, несусветный ловчил, и тут выручил. Зметив, что его дружок робеет, он чуть не нсильно вылил в его псть полсткн водки. Ну, Никифор и рзобрло!

А уж когд его рзберет, ему см черт сойдет з свт.

Д и брышня, которя прицепилсь к нему, ткя беленькя, вся в мелких кудряшкх, нпудрення и нрумянення, тоже ничего себе - дьяволово сотворение.

Тк уходил з ночь Никифор, нрымского дикрчик, кк он нзывл его в порыве своих лск, что он утром едв доплелся до постоялого. А уж ловк, кк белк!

Когд он успел очистить крмны Никифор, пес ее знет. Хорошо еще, что он сообрзил смые глвные деньги звернуть в плток и зсунуть в ним, под стельку. Инче - тю-тю! И эти денежки прикипели бы к рукм брышни в кудряшкх.

А все ж есть хоть что вспомнить! В следующий приезд он будет умнее. Возьмет столько денег, сколько потребуется н угощение, ну и, конечно, н оплту... Ей ведь тоже пить-есть ндо... Д ведь и одеться ндо...

И тело ндо в неге и холе держть. Будет вся в мослкх - н что он ему ткя...

А Поля? Подндоело что-то слушть ее одну и ту же песню: "Уйдем д уйдем!" А куд уйдем? И зчем?

Ндо не уходить, отц с мтерью от дел оттирть, свое брть в свои руки, чтоб знли: время их кончилось, пор н печку.

Прикидывя, кк жить дльше, Никифор решил и эту поездку не упустить для своих целей, хпнуть короб-другой, если не осетров, тк хоть стерлядей. Отец, конечно, под себя будет все подгребть: все, мол, у нс с тобой, Никишк, общее, кк умру, стнет твоим...

Умру! Дождешься, когд ты умрешь... Ты вон еще с молодыми ббми кобелируешь... Одно ясно: свое бери в свои руки...

Все рзмышления Никифор, все его счеты с этим миром окончились в секунду, в одну десятую секунды...

...Неудч с "ямой" до умопомрчения ожесточил скопцов. Дв дня они метлись н зимке, не зня, кк, кким способом излить свою ярую ненвисть. Погорел ткой брыш! Их, кк смых первосттейных глупцов, обошли Никольские мужики! Епифну, тому-то что?

Здесь, в этом месте, не взял, возьмет в другом. Погорюет нд потерей денег, поворкует возле Мрфы - и только его видели! Помчится искть брыш в другом конце Нрым! А кково им? Веревки вить - дело доходное, что тм говорить! А все-тки не срвнишь это с "ямой", с фртом!

Бртья-скопцы решили ночей не спть, вызнть во что бы то ни стло, кто выдл стросте "яму", кто открыл путь к ней Никольскому обществу.

У скопцов в селе всегд были свои "уши". "Уши" твердили:

- Не знет Ермолй, кто донес стросте. См волком воет - боится, что изгонят. Куд ему тогд со своей орвой?

Нет, не инчег кк сношк Епифн продл их.

Больше некому. Йог, конечно, выболтть и см торговец, но вернее всего сношк его виновт. Был кто-то н зимке, был. Кляп-то недром не н том месте окзлся. Уж пусть он, епифновскя снох, хоть сто рз говорит, что никого не было, Агп чует: был кто-то.

А рз не говорит кто, знчит, не с пустыми рукми ушел с зимки, с вестью о "яме" ушел.

Когд омрченный неудчей Епифн Криворуков уктил в село к своей рзлюбезной, бртья-скопцы собрлись н совет. Агп по возрсту был стрший, он и звел рзговор: ккг дескть, быть-то, бртья, прощть ли Криворуковым ткое прегрешение, ткой почти грбеж или взыскть с них по приговору: око з око, зуб з зуб?

- По-хорошему Епифну з ткие проделки, кк петуху, голову ндо бы под крыло, - пропищл млдший, Агей.

- См еще нужон будет! А сношку встретим, деньги, которые везет, возьмем: если по-божески, то они нши. А смое вместе с конем - в прорубь... Ищи-свищи! -скзл средний, Агфон.

- Ты будто в мозги мне смотрел. Всю ночь только об этом и думл, соглсился Агп. Помолчв, спросил млдшего: - Понял ли ты, Агеюшк, о чем твои стршие толкуют?

- А чего тут не понять? Скжете, я могу ей голову оттяпть. - Агей от нетерпения встл, потянулся до хруст, выпячивя кк бы нпокз свою крепкую грудь. - Одной пскудой будет меньше. Вржье отродье!

- Помолимся, бртья. Пусть господь бог окжет нм в спрведливом суде свое вспоможение.

Бртья встли перед иконми, гнусво принялись читть молитвы.

Место для встречи Поли с деньгми скопцы избрли тм, где дорог делл крутой поворот к зимке. Со всех сторон это местечко было прикрыто лесом и зщищено от посторонних глз. А уж нсчет глз-то едв ли стоило особо беспокоиться: ездили здесь только сми скопцы д дв-три рз з зиму стновой приств из Нрым, ну, вот еще Епифн Криворуков.

Было для убийц здесь и еще одно, может быть, смое решющее удобство: в двдцти сженях от дороги из крутого берег в реку пдл ручей. Он, вероятно, был из числ тех, которые струились из глубин земли, вскипяченные в ней, кк в смовре. Огромня полынья дымилсь тут, и сквозь пр просмтривлись клубки быстротекущей желтоглинистой воды. В эту полынью можно было упрятть не то что человек с одеждой и коня с упряжью, целое село со скотом и скрбом.

Никифор ехл с короткими остновкми. Дже ночью н постоялых здерживлся, чтоб только передохнуть. Под конец пути Пегрь стл сдвть и переходил н рысь только под воздействием бич. Устл и см Никифор непереносимо клонило в сон. Он зкрывл глз и тут же открывл их. Близился свороток н зимку, и это зствляло его посмтривть вдль.

Он сидел в глубине кошевки, прикрыв себя с головой стрым, изношенным одеялом. Дул резкий ветер, вздымвший снег. Предвечернее небо мрчнело, и месяц тонул в тучх.

Вдруг конь остновился, шрхнулся, хрустнули оглобли под тяжестью его тел. Одним удром охотничьего кинжл Агп пересек коню горло. В тот же миг в рукх Агея свистнуло топорище тяжелого колун, и обух его рскроил череп Никифор...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

АКИМОВ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

До землянки Федот Федотович Поля дошл легко. Впереди времени было еще много - чс дв, может быть, и больше. Поля собирлсь чуть передохнуть здесь и идти дльше. Но в смый последний момент передумл. До стн дедушки з дв чс не дойдешь, двигться посреди ночи непросто.

Поля зтопил в землянке печурку, сврил чй и, кк только стемнело, легл спть. Первые полчс было кк-то тревожно и неуютно. Все кзлось, что кто-то крдется к землянке. Вот-вот откроется дверь - и войдут чужие люди. Поля поднимл голову, прислушивлсь. Окзывется, это похрустывло сено под ее телом.

В конце концов Поля убедил себя, что тйг пустынн в зимнее время и ничто ей не грозит. Вся тревог от возбуждения и мнительности, и нечего всякими пустякми голову збивть. Он уснул крепко и проспл без сновидений всю ночь нпролет.

С рссветом Поля встл н лыжи и пошл дльше.

Шл, кк вчер, легко, излишне не торопилсь, но и не мешкл зря н остновкх. Посидит где-нибудь н влежнике, похрустит сухрями - и снов в путь.

Тйг лежл, зкутння в снег, притихшя, здумчивя. День выдлся светлее вчершнего. Несколько рз выглядывло солнышко, и тогд мкушки деревьев со своими белыми пышными шпкми стновились золотистыми и светились, кк горящие свечи. Виднее стновились и зтесы н стволх, з которыми Поля следил в об глз, чтобы не сбиться с пути, не уйти от дедушкиного стн куд-нибудь в другую сторону.

После всего, что он пережил н зимке скопцов, после нтужных рзговоров с Никифором и, нконец, после откровенной беседы с отцом ей приятно было окзться в полном одиночестве и обдумть все, что случилось. Он чувствовл, что между той жизнью, которую он вел месяц, дже десять дней нзд, и той жизнью, которя нчлсь вчер, пролегл глубокя меж. Никких внешних перемен, в сущности, не произошло. Все люди, окружющие ее, все вещи и предметы оствлись н своих прежних местх, никто и ничто не перествло быть тем, чем было, но в ней смой, в ее душе все сдвинулось, все переместилось, окрсилось в иные оттенки.

Он мысленно кслсь одной плоскости жизни, другой, третьей и приходил к тким выводм, которые диктовли ей совсем новое поведение.

"Нельзя жить в доме, который презирешь, людей которого считешь чужими... если это тк, то зчем тянуть, отклдывть, унижться, быть не тем, кто ты есть н смом деле... Уходить, немедленно уходить... Но если Никифор будет тормозить, будет пытться склеить ншу жизнь под одной крышей, тогд кк? Уходить все рвно. Без него? Д, без него... Уж если любит по-нстоящему, то пойдет со мной, не любит - пусть остется н собственную погибель... И тогд будет ясно, что все слов, которых столько было скзно между нми о смостоятельной жизни, - мишур, копеечня позолот, ненужня побрякушк".

Поле жлко было Никифор. Он верил в него. Любил его и не могл предствить себя без него. Слезы зстилли глз. Он плкл прямо н ходу, потому что тут, в тйге, никто не видел этих слез, никто не мог упрекнуть или истолковть ее чувств кк-то инче.

Думл он и об отце, о том деле, которому он отдет свою жизнь и которое вот и ее смое отпрвило в это путешествие в Дльнюю тйгу. Кк будет дльше?

Рзве этот прень, н помощь которому он спешит, последний? Рзве не будет в этом году или в будущем году новых случев, когд отец вот тк же, кк вчер, скжет: "Иди, Полюшк, кроме тебя идти некому, помочь ндо, если б дже это было сверх нших сил..."

И он пойдет, пойдет без всякого принуждения. Ее Душ рспхнут нвстречу отцу, и он твердо знет:

он никогд и ни в чем не поступит тк, чтоб его действия и мысли оскорбили ее совесть или, что еще хуже, зтронули ее сознние.

Ах, кк сложны и зпутнны в этой жизни путидороги! Почти кк здесь, в тйге. Идешь и все время примечй, где идешь: думй и о пройденном и о предстоящем пути, соотноси свое движение с течением времени, чтоб не окзться в ночь н голом месте, рссчитывй силы, чтоб не изнурить себя, и всегд имей чстицу их про зпс.

- Стоп! Лыжня! - воскликнул Поля, увидев впереди две извилистые ленты, пересеквшие пологие скты Лог.

Поля подктил к лыжне, остновилсь. "Кто это ходит? Дедушк с тем прнем? Или кто-нибудь из посторонних? Думю, что они. Скоро вроде должен появиться стн". Осмотрев следы от лыж, Поля углубилсь в молодой пихтч, через версту он снов нткнулсь н лыжню. Теперь след тянулся от зтес к зтесу, и Поля побежл рядом с ним. Кухт, осыпющяся с веток, кое-где припорошил лыжню, но чувствовлось, что след был свежий, сегодняшний.

Через полчс Поля почуял зпх дым и вскоре увидел сквозь деревья бревенчтые стены избы Федот Федотович. "Ну нконец добрлсь! облегченно вздохнул Поля и дже чуть прибвил скорость. - Дедушк обрдуется, ведь столько дней не виделись, Нчнутся рсспросы, угощения хитроумными тежными яствми. Уж что-нибудь он припс ткое, чему подивишься!"

Поле зхотелось подойти к избе тихо, осторожно, будто он не н лыжх пришл, спорхнул с ветки, кк птшк небесня.

- Здрвствуйте! Кк живете-можете? - весело скзл Поля, рскрывя дверь и не успев еще оглядеть избу.

- Проходите! - услышл Поля встревоженный голос Акимов.

Он стоял возле стол, склонившись нд широкой доской, испещренной ккими-то кружкми, крестикми и линиями. В рукх у него было рскленное докрсн шило. В избе пхло жженым деревом и топленой смолой. Сейчс в избяной одежде он покзлся ей более робким, но стрше по годм. Его, по-видимому, стрил бород, ствшя совсем круглой, обложившя темным волосом и щеки, и подбородок, и шею.

- Кжется, мы с вми встречлись, - довольно рстерянно скзл Акимов, осмтривя Полю.

- Н Голещихинской курье осенью, когд з вми погоня был, - уточнил Поля. - А Федот Федотыч н охоте?

- Он сегодня утром вышел в Прбель. З припсми.

- Знчит, это его след я встретил. Жлко! Ну д уж лдно, все рвно...

Акимов отодвинул доску, положил шило вверх острием, зтих в ожиднии кких-то вжных для себя сообщений.

- Вм, товрищ Грнит, почт от товрищ Глухря. Что будет непонятно, велено передть н словх, - с некоторым зтруднением произнесл Поля.

Слов эти были необычные для нее, но отец велел скзть их именно в тком порядке. От смешинки, которя тк и рвлсь нружу, Поля сдержлсь. Товрищ Глухрь был не кто иной, кк ее отец. Окзывется, между собой связные по пртии только тк и нзывли Федор Терентьевич. "Кто это придумл только?!

Очень хорошо, удчно. У ппки есть что-то глухриное в нтуре: костистый, тяжелый, медлительный", - думл Поля, пок товрищ Грнит ждными глзми скользил по листу бумги.

- Ну, Поля, принесли вы мне весть рдостную.

Спсибо вм. Второй рз выручете вы меня. - Акимов свернул лист бумги, но тут же рзвернул его и принялся читть снов.

"Видть, сильно ндоело ему сидеть в тйге. Рвется н свободу. Ногми перебирет, кк зстоявшийся конь.

Чуть тронь вожжу - и помчится во весь дух", - проносилось в голове Поли.

- Д вы сдитесь, Поля. Сейчс я котелок с едой рзогрею, чйник поствлю. Вы тк меня ошеломили своим известием, что я вот рстерялся. Сдитесь, пожлуйст. Я это уберу н нры... - Акимов зсуетился по избе. Доску он сейчс же уронил, шило тоже поктилось под стол, потом что-то с грохотом упло с печки, и Поля невольно отметил про себя: "Не то косорукий ккой-то, не то с рдостью не может спрвиться", - А вы не беспокойтесь. Я ведь и см могу все сготовить. Невелик брыня, усмехнулсь Поля.

- Д уж нет! Кк же можно? Вы ткой путь прошли. Вм ндо хорошенько отдохнуть. Сдитесь, я прошу вс. Н обед у нс сегодня рябчики, н зкусочку соленые чебки, к чю мороженя клюкв. Видите, кк живем богто! Все Федот Федотыч! - Акимов спрвился со своим волнением, и дело теперь у него кипело в рукх.

"Нет, он ловкий", - подумл Поля.

- А где же вы клюкву нбрли? Все под снегом, зморожено... - Полю томил жжд, и он с удовольствием до еды выпил бы кружку чю с клюквой.

- Федот Федотыч добыл! И знете кк? Пошел н клюквенные болот, н моих глзх рзгреб енег нд двумя моховыми кочкми, содрл моховой покров, принес в избу. Тут мох рстял, и мы нбрли из него целый туесок крупной ягоды. Что-то кшель нчл его по ночм донимть. Ну вот он и рздобыл себе лекрство. И мне велел пить чгу с клюквой. Этому, говорит, сндобью цены нет. - Акимов зсмеялся добродушно, звонко, и Поля понял, что стрик очень ему по нрву пришелся.

- А можно мне внчле кружку чю с клюквой выпить? - Поля хотел нзвть Акимов товрищ Грнит, но змялсь, кк-то это все же непривычно.

Акимов почувствовл это и скзл:

- Зовите меня, Поля, тк же, кк зовет Федот Федотыч, - Гврюх. А чю я вм сейчс нлью.

Акимов сухими поленьями подбодрил печку, и он уже гудел во всю ивновскую. Через несколько мину г чйник збулькл. Акимов принес с улицы туесок с мороженой клюквой.

- Пейте, Поля. Кк утолите жжду, нчнем обедть.

Акимов не дл Поле дже прикоснуться к котелку.

Все подготовил см: рзогрел, нлил в миску похлебку, сюд же положил свренного рябчик, выствил н стол кусочки соленого чебк н дощечке.

- Ешьте, пожлуйст. У нс с Федот Федотычем слбовто стло нсчет сухрей Но вм я одолжу из ншего с ним неприкосновенного зпс. - Акимов встл, чтобы вытщить из туеск, стоявшего н полке, сухрь, но Поля остновил его:

- Я вс свежим хлебом угощу. У меня целя ковриг.

Поля достл из своего мешк круглую ковригу хлеб, рзрезл ее пополм.

- Это н дорогу вм. А это можно есть.

Акимов двно уже не ел свежего хлеб. Вяял ломоть, нюхл, откусывть не решлся. Нконец откусил, жевл долго, с ппетитом.

- Много изумительного придумли люди, хлеб - смя потрясющя нходк человек. - Акимов причмокнул языком, не скрывя нслждения. Поля рзвеселилсь, нблюдя з Акимовым.

- Обычный ржной хлеб. Д к тому же еще крупного помол - А вот тем и дороже! А кк пхнет! Зполонил зпхми всю избу. - Акимов съел большой ломоть, съел бы и второй, но см остновил себя: - Достточно, ндо оствить и н звтр.

Рзливя густой нвр чги по кружкм, Акимов решил, что теперь можно поговорить и о деле.

- Скжите, Поля, ккие же устные нкзы передвл мне товрищ Глухрь?

- Знчит, тк. - Поля змолчл, вспоминя, что говорил отец, зглянул в выжидющие глз Акимов, скзл: - Выйдем звтр рно утром. Дойдем до дедушкиной землянки. Тм ночевк. А вот от землянки путь будет подлиннее верст н десять Обойдем стороной Прбель и к вечеру придем в Чигру. Оттуд в ночь ямщик Ефим Влсов повезет вс дльше Куд повезет, не скзно. Глухрь... - Поля смутилсь, помолчл, с поспешностью продолжл: - Глухрь скзл: про остльной путь знет тот, кто повезет.

Вероятно, сообщение Поли ничего нового не содержло для Акимов, обо всем этом было скзно в зписке, которую он перечитл несколько рз, но выслушл Полю Акимов внимтельно. Помолчв, спросил:

- Выходит, в этой смой Чигре ночевки у меня не будет?

- Нет. В ночь вс повезут дльше, - подтвердил Поля и, помолчв, выскзл свое предположение: - Думю, потому вс повезут в ночь, чтоб проехть стнки, н которых сыск ведется.

- Ну положимся н судьбу и особенно н товрищей, - пошутил Акимов.

В избе стемнело. Посверкивл полоскми свет лишь печк. Акимов открыл ее дверцу. Зжег лучинку, зплил светильник.

- В ккое время выйдем, Поля? - спросил он.

- Нчнет светть - и мы н лыжи.

- Хорошо Я сейчс кое-что приберу, чтоб не знимться этим звтр, и потом, вы утром рно не поднимйтесь, спите, я вскипячу чй, сврю рябчиков. И если вы не проснетесь, рзбужу вс.

- Я привыкл вствть в четыре-пять утр Коров хожу доить.

Можно было бы, пользуясь этим нмеком, пуститься в рсспросы о Полиной жизни, но Акимов счел себя не впрве делть это. Товрищ Глухрь нписл кртко: соствлен мршрут вшего побег, необычный, несколько удлиненный по рсстоянию, но зто ниболее безопсный. До деревни Чигры вс проведет Поля, и все. Кто ткя Поля? Ккое он имеет отношение к Глухрю?

Чем он знимется? Ни слов.

Единственно, в чем убежден Акимов - в родстве Поли и Федот Федотович. Поля нзывл стрик по имени и отчеству, но рз дв обмолвилсь: "дедушк".

Вспомнилось Акимову и другое: кк-то еще по первости, когд речь зшл о девушке, спсшей его н курье, стрик не удержлся и с гордостью воскликнул: "Внучк моя! Рзъединствення!"

Акимов вздохнул, сожлея, что не может по обстоятельствм собственной жизни утолить свое любопытство, и посоветовл Поле ложиться н нры.

- Лягу, пожлуй. Ноги-то нломл з дв дня, - скзл Поля и, подойдя к нрм, збилсь в смый угол.

Акимов думл, что он сейчс же зснет, но Поля лежл с открытыми глзми, и, изредк поглядывя н нее, он видел, что он неустнно следит з ним.

- Рз вы не спите, Поля, хочу спросить вс: что мне делть с этой доской? - скзл Акимов, держ в рукх склеенную доску шириной почти в столешницу.

- Что же, в других местх России доски не нйдете? - усмехнулсь Поля.

- Не в том дело, Поля. Это не просто доск, крт Дльней тйги с обознчениями признков гз, горячих источников, звуковых смещений, отклонений стрелки компс. Тут зписны и нблюдения... Мои собственные и Федот Федотыч в особенности. Черт его знет, может, когд-нибудь и потребуется для нуки.

А доск потому, что не окзлось у меня ни бумги, ни крндш...

Полю все это порзило. Он поднялсь н локте, и глз ее смотрели теперь н Акимов с изумлением.

О своей родной нрымской земле, крше которой, кк ей думлось, н свете не было, он слышл чще всего одни и те же слов: "Гиблые мест. Гиблый крй .." Ее сердчишко всегд сжимлось в комочек от этих жестоких и суровых слов. Это нрымскя-то земля гибля?!

Земля, где выросл и прожил всю жизнь мм? Земля, которую полюбил нвсегд ее ппк, приехвший сюд подневольно?! Земля, о которой дедушк Федот Федотович чсто говорит кк о земле чудес?! Ну уж знете...

А где еще есть ткие просторы, кк здесь, в Нрыме?

А где, в кком крю сыщутся ткие могучие реки, кк здесь? А лес ткие где-нибудь есть еще? А ккие бывют здесь необозримо широкие луг, когд после весеннего половодья они покрывются цветми и буквльно нпоминют ковры! Вот то-то и оно...

Поля, конечно, этого не выскзывл, но он всякий рз готов был выскзть эти мысли, едв лишь ктонибудь произносил о Нрыме жутко неспрведливые слов: "Гиблые мест, гиблый крй..."

И вот тебе н! Беглый человек... Злетня птх...

А о чем толкует? Крт Дльней тйги! "Может быть, когд-нибудь потребуется для нуки..." Не для чегонибудь, для нуки! Кто он, этот прень, обросший бородой? Может быть, он новый Ломоносов? Тот-то ведь тоже из глухих и дльних мест, пехтурой с сумкой сухрей зявился в Москву...

Поля не могл дльше лежть н нрх. Он встл, подошл к столу, кинул взгляд н доску, рзрисовнную кленым шилом.

- И это все Дльняя тйг? - спросил Поля, склоняясь нд доской.

- Все он, Поля. И неосмотренной земли тут... - Акимов не договорил, здохнулся, только рзмхнул длинными рукми.

- А у нс, кк ни послушешь, все говорят: "Гиблые мест". А вот же!

- Гиблых мест нет н земле, Поля. Есть гиблые условия существовния людей. А это уж звисит не от земли, от человек...

- А вы понимете в землях? Ккя цення, ккя нет? - спросил Поля, чувствуя, что облик этого прня приобретет ккие-то иные очертния. "Я-то думл: он тк себе, бунтует против цря, и все, он, видишь ли, кк... для нуки", - - мелькло у нее в уме.

- Кое-что понимю, Поля. Путешественник я, изысктель, - с легкой иронической улыбкой скзл о себе Акимов.

- И когд только вы успели?! - невольно воскликнул Поля, предполгвшя, что все люди, сведущие в нуке, - предельные стрцы с длинными седыми волосми, суровые и недоступные н вид, кк тот же Ломоносов или вот еще Менделеев...

- Нет, Поля, вы ошибетесь, пок еще ничего не успел.

- А вм это ндо збрть с собой? - Поля кивнул н крту, прикрывшую стол почти целиком.

- Хотелось бы, конечно, - вздохнул Акимов, вспомнив срзу дядюшку Венедикт Петрович, который весьм был бы доволен ткой кртой. Похвлил бы всенепременно: "Молодец, Вньк, не лоботрясничл, думл, не уповл н светлое будущее, н которое любят свливть несделнную рботу лентяги".

- Нести целиком ткую доску трудно. Н кждом шгу он будет цепляться з сучья. Вы белый свет невзлюбите, - скзл Поля, прикинув рзмер доски со спиной Акимов. - А можно вот что сделть: рспилить доску, сложить плшк н плшку, уж потом склеить ее столярным клеем. И придется нести ее в мешке, и не поперек спины, вдоль.

Акимов уже и см понимл - збрть с собой доску невозможно. Ну, скжем, пронесет он ее через тйгу, дльше кк? Дже в рспиленном состоянии доск все рвно будет помехой. А глвное, он будет обрщть внимние н него посторонних и, следовтельно, чинов российского првопорядк, ему, ноборот, стть бы сейчс невидимкой, превртиться в тень, проскользнуть по России легкокрылой ббочкой, не оствляя след.

- Спсибо, Поля, з совет, взять доску не смогу.

Оствлю. Положу вот сюд, в уголок. Под нры. И пусть себе лежит. Единственное, о чем прошу, Поля: передйте Федоту Федотычу, чтоб не торопился он пускть ее н лучину .. - Подумв о чем-то, добвил с грустной усмешкой: - Вдруг он мне пондобится...

- Что вы, конечно, сбережем! Дедушке скжу, только он и см понимет. Вы не думйте, что если он негрмотный, то он дикий и темный. Он много знет, нслышн... - В голосе Поли прозвучли теплые нотки.

- Ккой тм дикий и темный! Федот Федотыч - человек обширного житейского кругозор. А в облсти тежной жизни он прямо профессор!

Поля зктилсь в веселом смехе. Ну и збвный же этот бородтый прень. Видть, со своим црем в голове! Для других нрымскя земля "гиблый крй", он пророчит ее для нуки. Дедушк Федот Федотович Безмтерных для всей прбельской знти - поселенец, бтрк, неумытя хря, для этого - профессор...

Сколько Поля ни жил н белом свете, сколько ни встречлсь с людьми, впервые он видел человек, который общепринятые понятия повертывл тк, что они поржли тебя ккими-то тящимися в них свойствми, недоступными пок никому, кроме него...

- Я привык, Поля, з это время к Федоту Федотычу.

- Он-то тоже к людям нежный, - зметил Поля.

- Это верно... Если все получится, кк говорят немцы, "гут", то есть хорошо, то столько рботки нвлится, знй пошевеливйся только. Эх! - Он вскинул руки, потер лдонью о лдонь. Поля зметил, что глз его в этот момент были ккими-то неземными, похожими при блеклом свете жировик н длекие небесные звездочки, которые светятся н зорьке згдочно, лсково и тихо. "Небось жентый. А может быть, еще не успел жениться! Вот и тоскует", - подумл Поля, но здвть вопросы об этом не решилсь.

Акимов собрл кое-ккие вещички в брезентовый мешок, который Поля уже однжды видел в облске, весело скзл:

- Ну что ж, я готов... вот мой кфтнишко.

- Теперь поспть. - Поля легл н прежнее место.

Акимов посуетился еще немного по избе, принес с улицы охпку дров, зпрвил печку и погсил светильник. Он осторожно положил свою одежду н чурбчок и, когд тяжеля пряжк ремня, перетянув брюки, громко удрилсь о половицу, обругл себя шепотом:

- Медведь сиволпый.

Нры в избе были рзделены столом. Поля легл н место Федот Федотович, Акимов знимл свою чсть нр в переднем углу.

2

А проснулсь первой все-тки Поля. Он уже вскипятил чй и рзогрел вреных рябчиков, когд Акимов вскочил с нр кк ошпренный.

- Ну и квлер, ну и бхвл! Ндо же тк безбожно проспть, - корил он смого себя. - Это, Поля, оттого, что хорошую весть мне принесли. Обрдовлся, успокоился, притихл тревог. Нет, тк не пойдет дело, не годится тк...

- Зря вы себя ругете! - смеялсь Поля. - Не вы проспли, я поднялсь слишком рно. Можно было еще целый чс спть. До рссвет долго.

Теперь уже Полины уговоры были бесполезны. Акимов зжег светильник и принялся хлопотть возле печки. Но и тут Поля опередил его. Он подшуровл печку, прибвил дров, и огонь пылл с ровным гулом.

- Сдитесь, Гврюх. Ешьте крепче. Обед не будет, ужин свргним у дедушки в землянке только, - предупредил Поля.

- Вытерплю!

- Нчинйте! Рябчики готовы.

- Минутку! Оботрусь снегом.

Через голову Акимов стщил верхницу и в одной нижней рубшке выскочил з дверь. Вскоре он вернулся с мокрыми рукми, с мокрым крсным лицом, покрякивя и поохивя.

- Звезды все небо зполонили. Морозец!

Они ели рябчиков, прихлебывли чй, переговривлись о всяких пустякх. Поля чувствовл, что с кждой минутой Акимов все меньше и меньше стесняет ее. Вчер в первые чсы их знкомств оЪ долго испытывл и сковнность, и робость, и нпряжение. Но суждения Акимов о нрымских землях и в особенности о Федоте Федотовиче кк-то незримо и очень естественно, без всяких слов ослбили это отчуждение. Видно было, что Акимов хоть и борец с цризмом, пришелец из длеких чужих крев, но добродушный, веселый человек, пони-, мет жизнь других людей и оценивет их не по богтству и звнию, совсем по иным признкм.

Зкончив звтрк, Поля поступил тк, кк поступил бы н ее месте кждый тежник: он перемыл посуду, соствил ее рядком н полке, проверил, есть ли соль в туеске, н месте ли лежт спички, потом отодвинул от печки не только поленья, но и мелкие щепочки, лучинки. Дров в печке догорят, огонь погснет см собой. Но если вдруг по несчстью ли или в поискх доброй добычи н стн придет неизвестный путник, он нйдет здесь все: и спички, и соль, и котелок, и сухрь, и сухое полено с лучиной для рзживки огня. А не произойдет ткой случй, пусть себе все остнется н месте до следующего приход хозяев!

Встли н лыжи. Утро выдлось тихое - ветк не шевельнется, снежня пушинк с мест не стронется.

Но зто гулко в тйге, кк в пустом доме. Дятел зстучл клювом, добывя из-под коры червячк, и поктилось по тйге: тук-тук-тук, тук-тук-тук... Сумрк отступил в лощины, небо посветлело, зсверкли нд мкушкми бгряные лучи, длинные и острые, кк пики.

- Ну, ничего не збыли? Возврщться не придет_ся? - спросил Поля, осмтривя Акимов. Иней покрыл его шпку, бороду, ресницы, положил серебристые пятн н полушубок и пимы.

- Можно двигться, - скзл Акимов.

- Двйте передом. Прямо по моей лыжне, - рспорядилсь Поля. Хрустнул снег под лыжми Акимов, Поля пропустил его мимо себя, подождл минуту и зскользил вслед з ним. Акимов шел, то и дело оглядывясь. "Что он, меня потерял, что ли?" - подумл он, но тут же сообрзил, что оглядывется он по другой причине. Немло прожито дней в этой избе: пусть сохрнится он в пмяти н всю жизнь!

Шли и не быстро и не тихо. Акимов в одном месте остновился, спросил:

- Хорошо ли иду, Поля? Может быть, вы хотите впереди?

- Быстрее не нужно. Звтр большой переход. Силы ндо приберечь.

И снов зскрипел снег под лыжми Акимов, и он змелькл среди деревьев, покчивя плечми.

Поля смотрел ему в спину, думл: "Видть, из молодых, д рнний. Охотятся з ним с осени. И чего он нтворил? Порсспросить бы! Д рзве рсскжет? Дже имя свое не нзывет: Гврюх. Нет, не Гврюх он...

А тоже ведь есть у человек отец и мть. Живут, сокрушются. Небось уже оплкли, столько недель просидел в тйге... А люди вот сберегли им сын... Удчно сбежит, поживет еще и для себя... В крупном городе зтеряется, нзовется чужим именем, обликом и тк уж переменился до того, что родные не признют... Любопытно бы поговорить с ним: ккя, мол, жизнь, потвоему, должн быть? Что требуется для этого? Д не к месту ткой рзговор. Сейчс у него н душе тревог.

Из Дльней тйги выйти - это еще полдел, вот кк тм, по тркту... Вполне могут згрить молодчик".

Поля не ошиблсь. У Акимов н душе действительно был тревог. Звтр к вечеру он окжется н тркте, в людных местх. Все ли тм товрищи обдумли? Не произойдет ли ккя-нибудь осечк? Подготовились ли к его приему в Томске? А Петрогрд? Готов ли для него згрничный пспорт? Удлось ли рздобыть деньги н дорогу и хотя бы смую млость н проживние в Стокгольме в первые дни... Впрочем, тм Дядюшк. Не откжет, одолжит. Не может же быть ткого положения, чтобы видный русский профессор существовл в процветющей стрне, изрядно нжившейся н мировой беде, кк нищий студент, без лишней копейки.

Акимов тревожился, и его тревогу мог понять кждый: он не знл пок ни мршрут побег, ни условий, в которых побег будет протекть... Он полностью звисел сейчс от других людей, от их доброты, от их сочувствия его судьбе, от их понимния смысл всей той борьбы, которую большевики нзывли бескомпромиссной схвткой клссов н политической рене современной России.

- Не пожевть ли нм, Гврюх, хлебц? - спросил Поля, когд они в полном молчнии прошли более половины пути до землянки Федот Федотович. Акимов тк был погружен в свои мысли, что дже не отозвлся. "Ну лдно, потерпим. Лучше порньше придем к землянке и сврим ккой-нибудь ужин", решил Поля. Он больше не подвл голос. Акимов тоже молчл и дже не оглядывлся.

День уже нчл слегк хмуриться, поблекло небо, покрепчл мороз, когд Поля весело скзл:

- Притормживйте, Гврюх, скоро дойдем до ночевки.

- Неужели? - удивился Акимов.

- Д ведь почти целый день идем! - воскликнул Поля.

Они быстро рскочегрили печку, и Поля решил сврить уху. Еще идя в первый путь, он оствил здесь змороженную стерлядь, пяток кртофелин и две луковицы со щепоткой черного перц.

Акимов помогл ей: нколол дров, рзрубил стерлядь н куски, принес воды из незмерзшей полыньи ручья.

Поля был мстерицей врить уху. Вскоре землянку нчл зполнять зпх свежего врев.

- Ух, кк вкусно пхнет! Слюну глотю, Поля, - пошутил Акимов и водрузил н печку чйник с родниковой водой.

- А где вы обучились тежной жизни? - спросил Поля.

- Приходилось бывть в тйге рньше. А тут вот Федот Федотыч. А вы, Поля, где обучлись кшеврить?

- А, видть, тм же, где и вы! - смеялсь Поля.

День они провели в молчнии и теперь говорили без умолку. Хотели кое-что, конечно, узнть друг о друге в этой болтовне, но понимли, что всерьез знимться рсспросми сейчс не пристло. Он не сомневлся, что чем меньше будет у нее сведений о нем, тем ей легче и проще. Н всякий случй тк было и договорено: о прне знть ничего не зню, совершенно не ведю, откуд он и кто. И он был подготовлен к тому же: откуд девиц, чья он, женк или незмужняя - понятия не имею. Встретились вот неподлечку, окзлось, идем в одну деревню. Ну, пошли рядом. Рзве возбрняется?

Поужинли еще зсветло. Чй пили уже в темноте.

Чуть подсвечивл только печк своими крсными бокми.

Когд нступило время уклдывться спть, всплыло одно зтрудняющее обстоятельство: нры в землянке до того были узкими, что двоим можно было бы лечь только телом к телу.

- Ложитесь, Поля, свободно, по-нстоящему, я сяду з стол и пострюсь поспть сидя, - предложил Акимов.

- Нет. Вм ндо эту ночь поспть хорошо. Звтр трудный переход, в следующую ночь неизвестно, удстся ли прилечь где-нибудь, - скзл Поля.

- Лдно. Решим тк: внчле я сижу з столом, вы спите н нрх, с середины ночи я лягу, вы сядете.

Поля соглсилсь, легл н нры, Акимов сел з стол. Поле было удобно, хорошо, но он зснуть не могл: ей мешл Акимов. В землянке было тк тесно, что он не мог дже вытянуть ноги. Он протягивл их под нры, здевл то и дело з козлы и будил Полю.

Помучвшись чсик, Акимов встл, ндел полушубок и вышел н улицу. Он пробыл тм меньше получс, но Поле, успевшей здремть, покзлось, что прень проторчл н холоде слишком долго.

- Попробуйте лечь рядом, Гврюх. Инче звтршний день не вынесете, пробормотл Поля сквозь сон, когд Акимов вернулся. Он притиснулсь к земляной стене.

Он сильно устл, его не просто клонило в сон, влило с ног. Лег рядом с Полей, спиной к ней, успел только скзть: "Блженство", - и уснул кк убитый до смого утр.

3

До Чигры окзлось, кк говорят охотники в шутку, семь киселей. Шли целый день почти без остновок. Под вечер к тому же пошел снег, стло подбурнивть, и н открытых местх ветер сдерживл нкт лыж.

К Чигре подошли в потемкх. В домх уже згорелись огни, и после предвечернего оживления деревня притихл.

Акимов отвык от жизни в селе и теперь в сумрке, присмтривясь к огням, пытлся понять, велик ли деревня, кк рсположены улицы, где проходит тркт.

Лыжи пришлось зпрятть в кустрникх, в ст сженях от дороги. Слехк присыпли их снегом, воткнули в сугроб плку, чтоб не збыть место. Тут же в сучьях Поля пристроил и ружье.

В деревню вошли с колпшевской стороны, примкнув к припоздвшему обозу, возврщвшемуся из Томск в Кргсок.

К счстью, обоз повернул к постоялому двору Нил Луков. Здесь-то и должн был состояться встреч с Ефимом Влсовым. "Рнним вечером, при потемкх", - кк было скзно Горбяковым.

З большим крестовым домом с пристройкой тянулся просторный двор. Он был зствлен снями, и Поля с Акимовым догдлись, что нроду н постоялом дворе пушкой не пробьешь. А тут еще подошел один обоз:

подвод пятндцть врзнопряжку.

Пок во дворе сует, Поля юркнул в дом. А тм - происшествие, можно скзть, событие. Мужики, ббы, и приезжие и хозяйские, сгрудились возле длинного стол, но ступить дльше не рискуют. В углу дв стржник оберегют трех прней. Одежд н прнях - одно нзвние. Клочья висят н спине, н плечх, по бокм.

У одного видно голое тело. Головы обросшие. Волосы торчт клочьями, кк солом, щеки и носы в струпьях - обморожены. Н ногх - кндлы. Чуть двинут ногми - стук и звон н весь дом. Прни смотрят н людей, кк зтрвленные звери, о чем-то переговривются, жуют черный хлеб, прихлебывя кипятком, не змутненным дже чгой.

- Это кто ткие? - спросил Поля у мужик, стоявшего ближе всех к двери.

- Дезертиры... Изловили их, слышь, у строобрядцев в Прбельской тйге.

- Строобрядцы?

- Нет, нормльные Из Томск. Збрли их в солдты, они, вишь, вместо явки в чсть подлись в тйгу. Больше год скрывлись.

- А что ж им теперь будет, дяденьк?

- Смертушк будет.

Поля приблизилсь сколько можно к столу, осмотрел прней. Крепкие, здоровые ребят, молодые совсем - Неужели не сжлится црь? - спросил Поля, видя рядом с собой все того же мужик. Он вслед з ней пробился поближе к столу.

- А чо ему жлеть? Ббы еще нродят!

- А ну, земляки, не нпирйте, рсходитесь. Подумешь - зрелище! спокойно скзл стржник.

- А что, дозволь, господин нчльник, подть прням з христ рди соленого муксун. С одного кипятк ног не потщишь. - Бородтый стрик выдвинулся из толпы. Прни услышли его слов, глз их вспыхнули ндеждой, но стржник вдруг рявкнул:

- Нзд! Ты что, зодно с ними?! Их, сукиных де тей, соломой кормить жлко. Изменники, цреубийцы! - Он долго бормотл всякие непотребные слов.

Стрик поспешил отступить от стол, скрылся з спинми мужиков.

Поля вспомнил о своем деле: осмотрев прихожую, зглянув чуть ли не всем мужикм в лицо, перешл в соседнюю комнту. Тм вдоль стен тянулись дощтые нры, и некоторые зезжие тихо спли уже, прикорнув н полушубкх и дохх. Здесь горел не лмп, жировик и было сумрчно нстолько, что Поле пришлось подойти к кждому спящему: не Ефим ли Влсов? Нет Ни в прихожей, ни тут Ефим Влсов не было. Где же он? Что делть теперь с Гврюхой? Он остлся во дворе и ждет ее, мерзнет.

Поля вышл во двор, позвл Акимов в дом обогреться, рсскзл, что н постоялом дезертиры со стржникми, ямщик еще не подъехл. Акимов зколеблся: идти в дом или коротть время во дворе. Холодновто, но терпеть можно. Любопытство все же взяло верх. Интересно посмотреть н молодых ребят, которые предпочли бегство, жизнь в тйге службе в рмии.

Акимов вошел в дом боком, готовый в любую секунду кинуться обртно во двор.

Стрдники нкормили дезертиров и велели людям рзойтись.

Люди рсступились, очистили проход, но уходить не собирлись.

Едв увели дезертиров в отдельную избушку, чтоб поместить под змок, звздыхли мужики и ббы о судьбе прней.

- Кк же они длись-то им? Уж трое-то с двумя совлдли бы.

- Обмном взяли. Короче скзть, один нбожный стровер подкрулил, стржников привел...

- Душегуб! Чо они, его хлеб ели, чо ли? Или ему тйги стло жлко?

- Ну, бог шельму достнет. Все едино!

- Бог-то, может, и не достнет, люди не простят.

Плохое его житье будет. Сук, искриот рспронесчстный...

Понемногу стли рсходиться: одни к нрм - поспть, другие во двор здть коням корму.

Поля и Акимов у двери змешклись, идти к нрм им нерезонно, тщиться во двор, н холод, тоже нет смысл. Ямщик может появиться в любую минуту.

Ведь не зря скзно: "Рнним вечером, в потемкх".

Поля кивнул Акимову, покзывя в угол н охпку дров. Акимов сел н поленья, нхлобучил шпку. Свет лмпы сюд, з печь, почти не проникл, но отсюд он видел всех, кто входил в дом. Тут немножко можно и подремть. Все-тки не н улице. Поля тоже ншл себе местечко: нпротив Акимов н широкой лвке, звленной хомутми, седелкми, шлеями.

Просидели они н своих местх две-три минуты - не больше. Вдруг во дворе поднялсь ккя-то сумтох: крики, скрип сней, звук колокольцев под дугой, стук ворот. Что тм? Может быть, дезертиры отчялись и дли дёру? Или новый обоз прибыл? А где они тут рзместятся? Что он, этот постоялый двор, медом, чго ли, обмзн? Все в него лезут и лезут...

Акимов привстл н дровх, нсторожился. Поля тоже вопросительно посмтривл н дверь. Лучше всего в ткой момент смыться отсюд, переждть во дворе. Тм сейчс совсем темно стло: один фонрь н столбе много ли нсветит? Акимов встл, но и шгу не успел сделть. Дверь широко рспхнулсь, и в дом повлили один з другим полицейские чины.

Акимов втиснулся в угол и глзм не верил: внчле вошли четыре урядник, потом ввлился см стновой нрымский приств.

Акимов думл: ну, н этом будет конец ншествию полицейских. Д не тут-то было. Дверь вновь рспхнулсь, и вошли дв жндрмских офицер. Все чины громко рзговривли, смеялись. Перед стновым приством семенил хозяин постоялого двор, богтый чигринский мужик.

- Ты вот что, Олиферьич, всех своих постояльцев - вон! Пусть с богом едут дльше, ночь светля.

А нм двй излдь ужин и подготовь постельки.

А кк - см знешь...

- Излдим, вшество, излдим, - бррмотл хозяин.

Он зсуетился, стл звть н помощь струху и сын. Крестьяне и те, которые уже рсположились н ночь, и в особенности те, которые не успели этого сделть, пришли в движение. Кто кинулся к хомутм; кто - к мешкм с провизией, кто - к одежде, свленной в кучу у вход. Перечить полицейским никто не хотел, д и знли - связывться с ними опсно. От нзьм подльше, меньше вони.

Акимов улучил минутку в этой суете и шмыгнул из своего зкутк в дверь. Поля, ноборот, не спешил.

Ей хотелось послушть и узнть, чем вызвно это сборище полицейских, но в гуле голосов трудно было понять что-нибудь определенное. Поля вышл во двор, потому что окзться змеченной полицейскими тоже не входило в ее рсчеты.

- Принесл их нечистя сил! Рзъязви их в душу!

- Пок не поздно, подвй бог ноги! А то ведь нчнут курж свой выкзывть!

Мужики руглись, крыли полицейских мтом, в спешке зпрягли коней. Стучли дуги, оглобли, позвякивли узды.

Поля вышл з ворот. Где же он, черт его подери, этот тогурский ямщик Ефим Влсов? Пор бы уже и подъехть. Рнний вечер кончется, и потемки тоже, месяц взбирется н небо все выше и выше и светит уже тк, что иголку можно в сене искть.

Ндо кк-то перехвтить его здесь. Инче попрется ямщик в дом, тм, чего доброго, нчнут спрос д рсспрос с него.

- Вон ты где, девк! А я тебя в доме ищу, - услышл Поля позди себя голос. Обернулсь, перед ней стоит см Ефим Влсов. Он небольшого рост, лдный, крепкий. Полушубок под опояской, з опояску ременный бич зткнут. Шпк сдвинут н зтылок. Шея шрфом повязн. Н ногх не пимы - бродни с толстым чулком, вывернутым н кромку высоких голяшек.

Пимы в пути сушить необходимо, в сырых пимх згибнешь, н ином постоялом дворе к печке не подойдешь, не то что сушкой обутки знимться. Куд удобнее в большой дороге в бродешкх!

- Здрвствуй, дядя Ефим! А я уж побоялсь: приедешь ли? А тут видел, сколько их нгрянуло? - шептл Поля.

Блеснули в сумрке бойко и озорно глз Ефим:

- Ты чо, девк! Пообещл ведь куму твердо. А я, вишь, в хвост полицейским пристроился. Обгонять побоялся: могут еще зпретить. В Нрым их стновой везет. Обучть будет, кк н двуногих зверей ловчей охотиться. Ну, пусть себе обучет, мы проживем! - Ефим здорно рссмеялся, но вмиг стл серьезным, строго спросил: - А где седок-то? Пор нм трогться.

- Приведу сейчс в проулок.

- Ляжет в сни, зкутется в доху, сенцом прикрою - и йд!

Подводы одн з другой потянулись из двор. Лениво шгли приуствшие кони. Угрюмо чернели н облучкх невыспвшиеся мужики.

Поля кинулсь в один конец двор, в другой. Гврюх кк провлился. Ншл его возле мбр. Он прижлся к стене и зметно уже дрожл.

- Пошли скорее! - нетерпеливо позвл Поля.

- Приехл! - воскликнул Акимов и, перепрыгивя через сни, обходя короб, зспешил з Полей.

Ефим был уже н месте с конями. Сни просторные, полозья по-нрымски широкие, кк лыжины.

Н тких полозьях сни устойчивы н рсктх, легки, если снегопды вдруг прикроют дорогу, н них опять же беды нету, кти себе. Хороши нрымские сни и для езды по снежной целине: держт груз, кк нрты, не зрывются в сугробы до головок.

Кони у Ефим зпряжены "гусем". Коренной конь, тот, что в оглоблях, длинноногий, поджрый, тонкошеий, срзу видно - из рысков. Впереди, в постромкх, конь светлой мсти и ростом пониже, поприземистее, но, судя по мослкстым ногм, подобрнному брюху, резвый, упорный в беге.

Только подошли к сням, Ефим рскинул собчью доху, нбросил ее н плечи Акимов.

- Ложись, пря, зрывйся в сено, теплее будет.

Акимов утонул в дохе, повлился в сни, тяжело

ворочя змерзшими губми, скзл:

- Прощйте, Поля! Спсибо вм и з осень и з 8иму.

- Счстливой дороги до смого конц, - скзл Поля, жлея, что не может пожть Гврюхе руку.

Ефим со свистом взмхнул бичом, кони рвнулись и через минуту скрылись в сугробх и кустрникх з деревней.

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

- Ты куд, земляк, везешь меня?

- Куды ндоть, туды и везу, пря.

- А мы с тркт не сбились? Что-то дорог неторня пошл.

- По тркту, пря, мы почесть и не ехли. Только з Чигрой немножко, до своротк.

- К этим чертям, которые н постоялом дворе остлись, ты не привезешь меня?

- Ты чо, пря, шутишь? С кждой верст-ой мы от них все дле. Пусть себе тм, мы проживем! - Влсов зсмеялся, и Акимов почувствовл, что это был смех превосходств в ловкости и хитрости: "Пусть себе тм!"

- Пок не перепрыгнул, не говори гоп, - скзл Акимов. Ему кзлось веселье ямщик преждевременным.

- Дуркми не будем, поглядывть ндоть, - вполне серьезно отозвлся Ефим и, помолчв, добвил: - А все ж, пря, счстливый ты, видть, в рубшке родился, смотри-к, ночь-то ккя выдлсь! Тихо, и месяц вон кк игрет. Тут сейчс деревушк будет. Мы ее, пря, проедем без остновки. Нродишко нендежный живет, услужливый.

- Ну вот видишь, ты говоришь: "Проживем!" - обеспокоенно скзл Акимов, с содрогнием подумв:

"Не хвтло еще, чтоб здесь меня зстукли после ткого удчного нчл".

Деревня окзлсь в семь дворов. Избы были рзбросны по широкой поляне и окружены высоким березником, похожим в эту лунную ночь н блестящие серебряные подсвечники. Дорог проходил мимо изб, но не под окнми, сженей з сто, в сторонке. Все крепко спли, нигде ни огоньк. Дже собки, и те не всполошились.

Н выезде увидели, что крйняя изб нполовину сгорел; чернел обуглившийся сруб, вокруг снег был обмят, и торчли ледяные кочки от змерзшей воды.

Бед, по-видимому, произошл день-дв тому нзд.

Снег еще не припорошил пожрище. Оно было совсем свежим, будто люди только что рзошлись отсюд, побежденные огнем.

- А чей же это след? - спросил Акимов и от удивления дже привстл в снях. От пожрищ через снежную поляну к лесу тянулся ккой-то стрнный след:

ступни были круглые, резко вдвленные и рсполглись друг от друг н большом рсстоянии. Ни конь, ни коров не могли оствить тких следов. Кзлось, что кто-то из людей уходил отсюд н высоких ходулях, ккие иной рз мстерят потехи рди деревенские подростки.

Ефим Влсов, присмотревшись, срзу понял, что это след лося. Сохтый, вероятно, приходил сюд пощипть сенц, которое неподлеку продолжло стоять, сложенное в стожок и чудом сохрнившееся от пожр. Но ямщик решил позбвить своего седок. Чувствовл он, что беглец нскучлся в тйге д и сейчс сидит и потрухивет: не кинутся ли н него из-з кждой березы неугомонные нрымские стржники?

- Ты знешь, пря, чей это след? - многознчительно скзл Ефим. - Это след домового.

- Домового? - удивленно переспросил Акимов.

- Его, точно. Дом, слышь, сгорел, и он пошел искть нового хозяин. Долго бедняг будет скитться кк неприкянный, пок нйдет себе по душе новую избу.

- Ты что же, земляк, веришь в домовых? - с усмешкой спросил Акимов, про себя подумв: "Деревню проскочили, где живут услужливые мужики.

Может быть, пронесет и дльше".

- А у меня у смого в избе живет домовой. Зову его Ромкой. Хороший прень. Иной рз приеду с ямщины, лягу спть, он обрдуется, что я приехл, глдит меня по волосм.

- Во сне?

- Ккой тм во сне? Чуть дремлю.

- Сущя чепух! - удивленный услышнным, воскликнул Акимов.

- Летом н луг уезжем всем семейством, я ббе нкзывю: "Ты вот что, жен: припс Ромке оствь", - не обртив никкого внимния н недоверие Акимов, продолжл с увлечением рсскзывть Ефим. - Приезжем, все вроде н месте, только лежит инче. У них, у домовых, все, слышь, пря, не кк у людей: они нюхом питются. Домовой - воздушное существо. Ему нтур не подходит. А бывет, что обличье свое выкзывет кк человек. Редко, бывет. Кк-то рз довелось мне подсмотреть. Приехл с ямщины. Тоже посылл меня кум Федор Терентьевич. Не приходилось знвть ткого? Ну, нет тк нет. Приехл, знчит, я, истопил мне бб бню, попрился я, поужинл и лег отдохнуть. Здремл немного. Бб мне с кухни говорит: "Не спл бы ты сейчс, Ефим. Солнце под зкт идет. Голов зтяжелеет". Я приоткрыл глз-то. Првд, вечереет. В горнице свет ккой-то синий-синий и чуть розовтым подернуто. Кинул это я глз в угол горницы, смотрю, тм сидит домовой. Лицом н меня смого смхивет: бородк, нос, кк и у меня, с згнутыми ноздрями. Волосы ткие же. А вот, слышь, глз не мои. Ехидные и до того хитрющие - до смерти не збудешь. Ну, руки, ноги - все, кк у человек, только рыжевтой шерсткой покрыты. Н пльцх ногти длинные и згнулись, в чистоте он их содержит. Прищурил я глз-то, смотрю и думю: что он дльше будет делть? Достет он с полки книжку, открыл ее, уствился в лист и вроде читет. Квртировли у меня тогд кк рз ссыльные: двое, обходительные люди, городские, обрзовнные. Вот, думю, рссукин же сын, пок я с ямщиной штлся по Нрыму, он грмоте выучился. Долго я смотрел н него. См посуди, в кои-то веки домового в нтурльном виде собственными глзми вижу. А все ж, видть, кк-то он зприметил, что глз-то у меня не совсем зкрыты. Взглянет в книжку, потом взглянет н меня. Чем бы все это кончилось, не зню. А только слышу - идет в горницу моя бб. И опять свое: "Не спи, Ефим, н зкте. Чо будешь ночью-то делть?" Он, домовой-то, кк услышл ее шги и будто рстял. Был - и нету. Рсскзл я ббе. Он в слезы: "Быть светопрествлению! Боюсь я! Ни з что одн в доме не остнусь". Едв я уговорил ее... "Дур, - говорю, полезное естество - домовой Человек ни в жисть не тронет". Д, слышь, пря, пожр для домовых - труб, - глубоко вздохнул Ефим. - Выгоняет огонь их н простор. А вон ккя стуж.

Куд ему, бедняге, подться? В иную бы избу и зшел, д тм свой домовой жительствует. А прми у них жить не принято... В одиночку держтся...

- Ну кк же они плодятся? - с той же серьезностью, с ккой вел свой рсскз Ефим, спросил Акимов, пряч лицо в воротнике дохи и сдерживя CMev.

Но вопрос Акимов не зстл ямщик врсплох. Понукнув коня, он с тем же увлечением продолжл:

- Был у нс в Тогуре стрик Евстигней ЗхрушКин. До больших годов дожил. Стрше его в округе не было. Годов сто двдцть ему было, когд он прествился. Умственный стрец был. Столько всего поперевидл, столько всего знл, что мы всем селом диву двлись! "Многое, ребятушки, узнете, когд в мой возрст войдете". Ну, мы, конечно, соберемся, бывло, вокруг него и нчинем пытть: "Дед, бог ты видел?" - "Видел, - говорит, много рз". - "А нгелов видел?" - "Ну этих сколько угодно". - "А чертей видел?" - спршивем. "И чертей, - отвечет, - видел". - "А кк они сотворяются?" - допытывем его. "А очень просто, - говорит, - от божьего дыхния. Дыхнет бог - и готово: либо нгел, либо черт". Спршивем: "А зчем он чертей-то плодит? Плодил бы одних нгелов". - "А уж тк зведено у него, у бог-то, искони. Если доволен и весел - нгелы появляются, если вдруг рссердился н что-нибудь - черти плодятся..."

- Ну все-тки откуд же домовые берутся? - Дс - вясь смехом, спросил Акимов, чувствуя, что его ЯУщик не привык окзывться в зтруднении.

- А домовые, пря, из печного тепл происходят Собьют печку, нчнут ее сушить, вот тут из пр он и рождется. Печное существо домовой. И живет он постоянно тоже з печкой...

Акимов окончтельно рзвеселился, Ефим только удовлетворенно похмыкивл.

Ночь уже был н исходе, когд сквозь поредевший лес впереди зчернели строения одинокой зимки...

- Ну, пря, попьем сейчс у Филрет чйку, поспим чсок-другой и тронемся дльше, - скзл Ефим.

- Кто ткой Филрет? - спросил Акимов, слегк освобождясь от дохи, в которой ему было и уютно и тепло всю дорогу.

- А путем, пря, никто этого не знет. Живет себе в этой трущобе - и все. Охотничет; рыблит. Струх у него, сын глухонемой. Двненько я с Филретом в дружбе. Ничего худого з ним не примечл. Откель взялся в нших крях - бог его ведет. Может, местный ккой, от деревни отбился, может, пришлый - поселенец, то и совсем беглый. Живет и живет. Обогреться пускет с охотой. Ну и н том спсибо. В нших крях, пря, людишки знятные, с причудми, оттого и не любят излишних рсспросов. Чего см рсскжет} з то и блгодрствуй. Уж тк повелось.

- Хороший обычй для ншего брт, - усмехнулся Акимов.

- То-то и оно, - отозвлся Ефим с понимнием.

Филрет и его струх встретили приезжих с почтением. Несмотря н рнний чс, печк уже топилсь, и ее круглое чело было зствлено чугунми. В одном из них окзлсь кртошк. Струх быстро очистил с кртофелин шкурку, рзрезл их пополм и н четвертушки, горкой нложил н широкую сковороду и, злив сметной, сунул снов в печь.

Акимов сроду не едл ткой вкусной кртошки.

Сметн вскипел, поджрилсь, нкрыв кртошку хрусткой темно-коричневой корочкой. З ночь он сильно проголодлся, ел с охоткой, зпивл из кружки чгой. Филрет гостей ни о чем не рсспршивл: куд едут, зчем едут? И тк все было ясно:, едут от цревых слуг, стрются избежть встреч с ними... Струх тоже не лезл с допросом.

Првд, Акимов зметил, что Ефим с первой минуты зхвтил рзговор в свои руки. Он без передыху рсспршивл Филрет и струху то о медосборе, то об уроже н кедровый орех, то о зимней рыблке н озерх.

- Приустли мы, Филрет Евсеич, в дороге. Дозволь нм с прнем поспть чсок, - скзл Ефим, когд Акимов отодвинул от себя кружку из-под чги.

- А проходите вот сюд, в горницу. Я сейчс н пол кину тулупы и подушки подм. - Филрет собрл с вешлки целую охпку овчинных шуб и унес их в Другую половину дом. Потом он нгрузился у кровти подушкми и тоже отнес их в горницу.

Прямо н полу возникло обширное ложе из тулупов и дох. Акимов сбросил пимы, снял верхницу, вытянулея во весь рост, зкинув руки з голову. Ефим вышел н минутку во двор - освободить коней от выстойки и кинуть им корму. Скоро ли он пришел, когд лег рядом, Акимов не почуял. Он спл целых три чс беспробудно. Его рзбудил Ефим, встряхнув з плечо:

- Вствй, пря Гврюх, день н дворе. Пор нм дльше ехть. К ночи ндо до Лукшкиного стойбищ добрться. Тут нм припздывть нельзя: дороги готовой нету. Хорошо, если тунгусы нртми нктли, если целяк пойдет, сильно не поскчешь.

Но Филрет, услышвший слов Ефим, обндежил:

дорог есть, недвно тунгусы выходили к нему н зимку з мукой. Н четырех нртх приезжли. Олени прошли путь свободно, дже бок у них не впли. Д и снегу пок не предел. С осени выпл до колен, и н том зстопорило. Гляди, вот-вот подбросит еще. К середке-то зимы тк ндует, что сугробы возле зимки выше трубы поднимутся.

Н дорогу хозяев вновь покормили гостей. Струх вытщил из печки и подл н стол, н сковороде, жреного крся. Это был крсь-гигнт. Его жирные, желтые бок спусклись со сковороды, сковород знимл четверть стол.

- Вот это зверь! Ей-богу, тких ни рзу не видел! - воскликнул Ефим, присживясь рядом с Акимовым. - Где ты его ткого, Филрет Евсеич, выхвтил? Д ведь если ткого приручить, он з всяк просто лодку тскть сможет!

Дивовл нд ткой рыбиной и Акимов.

- Речной кит! Смотри-к, ккой у него лобяк!

Чем же он ткой выкормился?

Филрету было приятно удивление гостей. Он степенно поглживл длинную, почти до пояс, сивую бороду, улыблся беззубым ртом.

- Озерный он. А кормежки тут в озерх - сколько хочешь. Сеть с сыном поствили. Вот он и ввлился.

Д тк зпутлся, что простую нитку перегрызть не смог. Вытщили мы его н лед - глзм не поверили.

А уж кк изжрен был крсь, до чего вкусен он был - тут ни у Акимов, ни у Ефим слов не хвтило!

Они только языком прищелкивли.

Акимов еще в пору своих путешествий с Лихчевым зметил, что здесь, в Сибири, - в деревнях ли, н плесх ли рек, н охотничьих стнх - ед отличлсь особенным вкусом. Доводилось ему бывть в Петрогрде в смых лучших ресторнх, посещл он и звные обеды дядюшки, н которые собирлись светил русской нуки, - уж тм-то чего только не подвли! Иное блюдо тк зковыристо нзывлось, ткой инострнщиной веяло от этого нзвния, вот есть ткое хитроумное угощение приходилось с трудом. А тут простой жреный крсь, удовольствия от него больше звного обед. Акимов помнил, кк однжды н Кети он выскзл свои нблюдения дядюшке. Лихчев усмехнулся, скзл:

- Тут все ближе к природе, Вня, природ полн и тйн и чудес. Вот простя штук - пельмени. Ел ты множество рз. А знешь ли, что нстоящий сибирский пельмень стряпется из четырех сортов мяс: говядин, свинин, брнин, дичин (сохтин, оленин, козлятин). И дело не только в мясе и тесте, в которое необходимо плеснуть несколько ложек крепкой зврки чя. Чтоб пельмень получил неотрзимый вкус, его непременно проморживют нсквозь, потом ссыпют в мешок из грубой конопляной нитки и держт в мешке н улице. Хитрое ли дело - конопляный мешок? А вот нте-к! Содержит, по-видимому, ккие-то ткие свойств, которые преврщют пельмень в волшебство.

Вот и в этом крсе было что-то ткое, что можно было нзвть волшебством.

- Кк вы, хозяюшк, сумели тк вкусно изжрить крся? - спросил Акимов смутившуюся струху, для которой дже стрнным покзлся этот вопрос.

- Кк всегд. Рспорол, очистил, посолил, н сковороду положил, в печь поствил, - перечислял струх, все-тки польщення внимнием гостя к ее стряпне.

- АН нет, Фекл, про одно збыл скзть, - перебил ее Филрет.

-- Ты чо, стрик?! Все скзл.

- Нет, не все. Збыл про молоко, - нпомнил Филрет.

- И впрвду збыл про это, - спохвтилсь струх. - Кк клсть крся н сковороду, подержл его в молоке.

- А для чего это? - продолжл любопытствовть Акимов.

- А чтоб тинный дух от него отошел и мясо стло нежнее, - объяснил струх.

- Вон оно в чем дело! Вот в этом-то, видть, и згвоздк, - зключил Акимов и переглянулся с Ефимом, который тк был увлечен этим рзговором, что позбыл о конях. Их ндо было нпоить прежде, чем зпрячь в сни.

Прощясь у ворот с Филретом, Акимов попробовл предложить плту з приют и еду, но стрик дже слушть об этом не стл:

- Д чо ты, пря, кк можно ткое? Рзве мы торгши ккие? Не по-людски это! Нет, нет, пря, не позорь нс.

По првде говоря, Акимов не должен был делть этого. Все зботы ткого род лежли н Ефиме. Но уж очень рстрогл Акимов и вкусня ед, и простот стриков с зтерянной в тйге зимки.

Однко, когд отъехли от усдьбы с полверсты, Ефим отчитл Акимов:

- Ты, пря, н будущее остерегйся двть плту з приют. В нших местх ткое не принято, и можешь людей ужсть кк рзобидеть. У нс пригреть человек, нкормить его почитется божьим делом. Здешний ли ты, беглец ли, умереть с голоду тебе не ддут и змерзнуть - тоже. Одни вот только строобрядцы д скопцы ткое вытворяют, тк з это люд-то нш ни в ккую их з своих не считет... Ну еще эти душегубы, ккие в Чигру н постоялый двор слетелись. Д тех что считть?! Коршуны!

- Понрвились стрики мне... Виновт, дядя Ефим.

А сын-то у них где?

- Рыблит н озерх. Вишь, крсь со дн нверх пошел.

- Совсем глухой и немой?

- Вон кк т елк.

- Несчстный прень.

- А чо? Пкостные-то слов рзве счстье слушть?

2

Ефим-то не зря скзл, что прень в рубшке ро дился. Пок Акимову везло. Путь от зимки Филрет до Лукшкиного стойбищ, смый трудный учсток мршрут, окзлся вполне пригодным. Олени перемесили копытми снег, нрты приглдили его. Свежий снег слегк притрусил дорогу и не успел еще слежться. Кони шли легко, свободно, и кое-где Ефим переводил их н рысь. Небольшим препятствием окзлись речки, которые пришлось пересекть по целине. Подледня вод уже выступил нружу, и стря дорог был сковн нледью. Пришлось искть новый переезд.

Ефим вытщил из сней пешню, походил с ней по снегу, поковырял лед, сковвший речки, и, нйдя пологий спуск, пересек русло в новом месте.

- Ну теперь, пря, поктим без здержки, - удовлетворенно скзл Ефим и объяснил свое беспокойство: - Эти речки, язви их, ужсть ккие кпризные в зимнюю пору. Случлось, вздуются, встнут поперек льдинми, и ну хоть плчь. А нонче, вишь, не успели еще обрюхтиться. И откуд, холер их збери, сил у них берется? Взлмывет лед, кк ореховую скорлупу.

А ведь он чуть не в сжень толщиной. Стрики-то, может, првду говорят, когд стрщют нечистой силой...

Акимов мог бы, конечно, выскзть Ефиму свой взгляд н его рссуждения: живя земля, мол, в Нрыме, мощные процессы происходят в ней, никкой тут нечистой силы и в помине нету, - но ему не хотелось отвлекться от своих нблюдений.

Рвнин, поросшя мелким пихтчом и ельником, простирвшяся от горизонт до горизонт, был изрезн резко выступвшими холмми и увлми. Акимов знл, что они нходятся где-то неподлеку от тех плесов Кети, н которых дядюшк Венедикт Петрович Лихчев производил свои изыскния. Тут одно лето вместе с профессором провел и Акимов. Он вспоминл сейчс те дни с тихой улыбкой. О многом они тогд переговорили с Лихчевым. И немло спорили, ксясь не только общественной жизни России, постновки просвещения и обрзовния в ней, но и специльных вопросов землеведения. Именно тогд Акимов выскзл мнение об особенностях геологической структуры междуречья Кеть - Чулым: оно непосредственно смыкется с плоскогорьем, с выходми изломов плеозоя. Дядюшк тогд не то что оспривл Акимов, кк-то подздоривл его, будил в нем все новые мысли.

- Молодец, Вньк. Не зря носишь н плечх предмет под нзвнием голов! - пошутил Лихчев и дружески похлопл своего юного друг по крепкой спине.

Приглядывясь сейчс к местности, Акимов мысленно возврщлся к своим сообржениям, выскзнным профессору Лихчеву. "Првильно оценил, Ивн, интересную гипотезу выскзл, - рзговривл см с собой Акимов. - Был бы возможность, ззвть бы сюд еще рз дядюшку, пройти эти площди до берегов Енисея, посмотреть н все собственными глзми. Нет, не случйны здесь эти склдки".

Думл Акимов и относительно Обь-Енисейского кнл. Прктически свое знчение он уже потерял. Железня дорог, пересекшя всю Сибирь от Урл до Тихого окен, вызвл к жизни новые пути, связывющие обжитые рйоны с окринми. Но см идея ОбьЕнисейского кнл кзлсь Акимову и теперь весьм рзумной. "Это не только кртчйший стык двух великих рек, но смое глвное - это кртчйший выход глубинной Сибири н окен, выход в большой мир человечеств. Рно или поздно Россия не здесь, тк где-то поблизости будет снов искть путь к Северному Ледовитому окену. Не может он предть збвению своп интересы в рктической облсти. Ткой великий нрод, кк русский, вдохнет жизнь и в эти обширные прострнств".

Мысли Акимов уносились в длекое будущее. Он временми збывл, где он, что с ним.

Ефим не приствл к нему с побсенкми о домовых и чертях, не пел он и протяжных, зунывных песен, которые, по-видимому, любил всей душой, тк кк вполголос тянул невнятные слов во всякую свободную минуту. Сегодня Ефим помлкивл, чувствовл, что седок его объят рздумьями, ему не до него.

- А вон, пря, и Лукшкино стойбище. Видишь, дым нд лесом?

В синеве приближющихся сумерек Акимов не срзу рссмотрел н фоне морозного неб клочья тусклого дым.

К ночи лес помрчнел, и из-з увлов потянуло резким, пронзющим до костей холодным ветром.

- Звтр, пря, кк провожу тебя дльше, зспешу в обртный путь. Что-то сиверко потянул. Может удрить сильный мороз, - скзл Ефим и, помолчв, добвил, видимо, для подбодрения Акимов: - Тебе-то н лыжх мороз не помех, все рвно соль выступит н плечх, вот н конях ехть шибко плохо. Мороз прошибет нсквозь и тулуп и доху.

Акимов и рнее предполгл, что Лукшкино стойбище - это не село, дже не деревня. Но то, что он увидел, превзошло смые худшие его ожидния.

Н мленькой полянке, окруженной, будто изгородью, млорослым смешнным леском, утопя в снегу, стояли три круглые юрты. В отверстия возле смых мкушек выползл дымок, изредк вместе с дымом высккивли бойкие искорки. Они игриво вздымлись в небо, посверкивя своим горящим тельцем, и згсли кк-то неожиднно, тргически отствя от клубков дым.

Возле юрт бродили низкорослые и кривоногие олени, покрывшиеся длинной шерстью, с мохнтыми бородми в ледяных сосулькх. Тут же брхтлись в снегу рыжие собки, обросшие, кк и олени, плотной, сктвшейся н бокх шерстью.

Ни олени, ни собки дже голов не повернули в сторону подъехвших.

- Ей, Егорш, где ты?! - крикнул Ефим.

Долго никто не откликлся и не выходил из юрт.

- Что они, в другое место откочевли, чо ли? Пойду посмотрю, обеспокоенно скзл Ефим и нпрвился к одной из юрт.

Но войти в нее не успел. Нвстречу ему, отбросив меховой полог, вышел низкорослый, с рскрсневшимся лицом, с жидкими усикми тунгус, одетый в кopoткую дошку из оленьей шкуры, в унтх, в беличьей серой шпке.

- О, Ефим! Здорово! Опять приехл, опять Егорш проводник двй, зговорил тунгус, покзывя изпод обветренных крсных губ белые крепкие зубы. Тунгус говорил по-русски чисто и твердо и лишь звук "д"

произносил кк мягкое "т".

- Здорово, Егорш! Опять к тебе с докукой: проводи человек. Хороший человек.

Акимову покзлось, что в голосе Ефим излишне подчеркнуто прозвучл просительня нотк, и от этого ему стло кк-то не по себе. "Звишу целиком от кприз тунгус. Что-то товрищи мои тут не додумли. А если он откжет?" - мелькнуло у него в уме.

- Уходить собрлись, Ефим, н Всюгн. Зверь туд пошел. Орех нынче был тм. Многие уже откочевли.

- Ну не звтр же ты решил уходить? Проводишь и уйдешь.

- Николк проводит, - промолчв, скзл Егорш и, впервые посмотрев н Акимов, приглсил его и Ефим в юрту. - Пошли. Бб мясо сврил. Лося н днях тут подвлили.

- Добро! Погреться млость у меня тоже нйдется чем, - подмигнул Егорше Ефим. Акимов зметил, что тунгус весело сверкнул белыми зубми и дже прикрыл глз от предстоящего удовольствия.

- А лыжи, Ефим, привез? Ничего у меня не остлось. Все н нрты в тюки сложил.

- Лыжи есть! Вот они. - Ефим вытщил из сней из-под сен лыжи, которыми еще по первому снегопду снбдил Акимов Федот Федотович и которые Поля прятл под Чигрой в кустрнике.

Егорш взял лыжи, вскинул их н рукх, втыкя в снег, скзл:

- Нши лыжи, урмнные. З день длеко можно.

- Ты уйдешь, человек городской. Пойдет не спеш, - скзл Ефим, зня, что тунгусы отменно ходят н лыжх и немногие из русских охотников могут погпеть з ними. Не приведи господь, если зплят беглец. Прень, видть, норовистый, может войти в рж.

- Николк сильно не побежит, пойдет осторожно, - взглянув н Акимов и кк бы желя успокоить его, скзл Егорш.

Акимов молчл, присмтривлся к Егорше, искл глзми между юрт Николку, с которым предстояло ему идти н Степхину гриву, где его должен был принять новый проводник. Но не только Николки, сейч п поляне не было уже ни оленей, ни собк. По-види мому, они скрылись в лесочке, з юртми.

Жен Егорши, молодя тунгуск, с круглым лицом, с тонкими бровями, будто нведенными березовым угольком, и его струх мть с плотным бельмом, по хожим н серебряную монетку, рсплывшимся по зрчку глз, зсуетились возле костр. В юрте было тепло.

Пхло смолою и вреным мясом. Н подстилке из оленьей шкуры влялись то тм, то здесь рздробленые кости сохтого.

- Видть, сытно живете, Егорш! - кивнув н рз броснные кости, скзл Ефим.

- Бед, ккой большой сохтый поплся! Дв дня Николк гнл его от моховых болот. А тут, у реки, я его перехвтил. Досыт нелись. А то, пря, шибко в брюхе пусто стло, - рсскзывл Егорш.

"Опять Николк... Видно, опытный, бывлый охотник. Приятно ткого человек проводником иметь", - подумл Акимов.

Ббы повесили котел с мясом н тгн. Мясо не успело еще остыть, и через несколько минут врево в котле збулькло и зурчло.

Когд оно поспело, жен Егорши снял котел с огня, придвинул врево к Ефиму, примостившемуся н корточкх возле костр. Акимов сидел н собственном полушубке чуть подльше Ефим. Ни стол, ни- стульев в юрте не было. Н единственном чурбчке лежли ножи с зстывшими н них кплями сл и волокнистыми кусочкми мяс.

- Двй, пря, сдись ближе, - обртился Егорш к Акимову и подл ему длинный охотничий нож и пресную плоскую лепешку, обильно зсыпнную мукой.

Мясо окзлось жестким, глвное, совсем несоленым. Акимов невольно вспомнил жреного крся н зимке Филрет. Ефим вытщил откуд-то из-з пзухи бережно зпрятнную бутылку водки, подл ее Егорше - Двй, пря, рзговеемся.

У Егорши здрожл рук. Он принял бутылку с великой осторожностью, приблизил три кружки и рзлил водку, несколько здержв бутылку нд кружкой, стоявшей к нему ближе остльных.

- Ббе дм хлебнуть, - скзл Егорш, объясняя, почему в свою кружку он нлил больше, чем во вторую и третью.

- Кк же, ндо! Он, что ж, у бог теленк съел, чо ли? - соглсливо зкивл головой Ефим и поднял свою кружку, чтоб чокнуться с Егоршей и Акимовым - Ну, мужики, н здоровье! Тебе, Егорш, побольше зверя добыть, тебе, Гврюх, до мест дойтить.

Акимов поднял свою кружку, поднес к губм, но пить не стл. Глзми, полными звисти, взывя к нему всем своим нутром, н него смотрел струх. В сумрке ее бельмо светилось белым огнем, прожигя Акимов до печенок. Акимову с морозц хотелось выпить, но он не устоял перед этой стрстной, хотя и бессловесной мольбой струхи.

- Н, мть, выпей н доброе здоровье, - скзл Акимов и подл кружку с водкой мтери Егорши. Услышв эти слов, Егорш встрепенулся, нмеревясь перехвтить кружку Акимов и отлить из нее глоток-другой себе, но струх с ткой стремительностью выплеснул водку в свой широко рскрытый рот, что сын глзом моргнуть не успел.

- Ишь кк нтосковлсь, зрз, по горячей водичке, - не то в похвлу, не то в осуждение скзл Егорш и зпрокинул голову, чтоб выпить свою долю водки.

Струх опьянел мгновенно и через две-три минуты, согнувшись клчиком, тихо зрылсь в меховое покрывло и уснул. Опьянел и Егорш. Он принялся бормотть всякую несурзицу.

- Ефимушк, ты друг мне! Друг! - кричл Егорш. - Не веришь?! Хочешь, ббу пришлю тебе н ночь?

Хочешь?

- Уж ккой ты мне друг, слов нет, Егорш! Что ни попрошу, ты звсегд с душой. А ббу себе побереги, ишь ккя он у тебя рспрекрсня молодк, хитрил Ефим. Знл он, что смое опсное - уступить тунгусу. Зявится потом в дом, нчнет в порядке взимности требовть себе н ночь либо жену, то и дочь.

Вдруг з юртой послышлся скрип снег и ломкий мужской голос, лсквший собку.

- Николк пришел! Слопцы ходил смотреть, добычу принес, - кк-то встревоженно зговорил Егорш и дже встл. Хмель с него будто ветром сдуло. Он повернулся к Ефиму, постучв себя пльцми по шее, скзл почти шепотом: - Нсчет этого, Ефим, молчи.

Рзобидится прень, что не оствили ему. Он тоже, зрз, любит водичку, кк и струх.

Но Ефим в общениях с нрымскпми тунгусми и остякми был стреляный воробей. Коли Николк поведет беглец дльше, то уж никк нельзя не почтить его внимнием. Н ткой случй Ефим всегд имел при себе кое-что.

Николк ввлился в юрту, пыхтя и тяжело перевливясь. Он был увешн белкми, колонкми и горностями, белевшими снежными полоскми в сумрке юрты, освещенной плменем костр.

Акимов по вполне понятной причине ждл появления Николки с повышенным интересом. Ведь звтр он вверит этому человеку свою собственную жизнь. В безбрежном море тйги он без проводник жлкий сирот, обреченный н неминуемую гибель.

Когд Николк повытскивл из-з опояски тушки зверей и сбросил короткую, не доходившую дже до колен шубенку, Акимов увидел перед собой низкорослого, худощвого мльчишку, которому н взгляд можно было дть смое большее пятндцть лет, несмотря н трубку, цепко схвченную молодыми, крепкими зубми и дымящую едким дымком.

"Ой, зведет он меня куд-нибудь к черту н рог вместо Степхиной гривы", - с тревогой подумл Акимов и неотрывными глзми принялся нблюдть з Николкой.

Жен Егорши, тоже пончлу чуть зхмелевшя и сейчс уже протрезвевшя, с поспешностью пододвинул Николке котел с мясом, подл длинный охотничий нож. Егорш взял нож, нщупл в котелке смый крупный кусок мяс и, зцепив его острием нож, с некоторой почтительностью подл мльчишке.

- Кк добыч, Николк? Идет, нет ли зверь в ловушку? - спросил Ефим, поворчивя голову к Николке и собирясь слушть его смым серьезным обрзом.

- Худо, - мхнул рукой Николк, впивясь зубми в кусок сохтиного мяс.

- А все ж вот принес, знчит, не совсем худо, - перебиря смерзшиеся тушки колонков и горностев, скзл Ефим.

- Мленько есть. Добыл немножко.

Николк явно знижл результты своей охоты. Но Ефим знл эту особенность всех нрымских инородцев - не бхвлиться, говорить "худо", когд есть все основния говорить "хорошо". Шло это от нивного поверья, которое передвлось из поколения в поколение:

если, мол, будешь сильно хвлиться, то црь тйги лесной, который, кк вездесущий дух, незримо присутствует всюду, услышит твою похвльбу и перестнет посылть зверей и птиц в твои ловушки.

- Еще сохтого зприметил, Егорш! Псется н клюквенном болоте. Бегть ндо! - скзл Николк, с хрустом пережевывя мясо.

Это сообщение Николки вызвло рдость семьи.

Жен Егорши всплеснул рукми. Струх поднял голову и скзл по-тунгусски ккую-то фрзу, вероятно, нечто вроде: "Слв богу, принеси, господь, нм удчу". Егорш тоже просветлел лицом.

- Доедим этого, того подвлим, - весело скзл Егорш.

- Уйдет! Звтр бегть ндо, - вырзил свое нетерпение Николк.

- Звтр дело есть. Ефим просит провести прня до Степхиной гривы. Сходи, бртк!

Николк посмотрел н Ефим, потом перевел глз н Акимов, хитро сощурился.

- Чик-чирик бшк црю, - скзл Нпколк и злился звонким мльчишеским смехом.

"Видимо, не первый рз водит он беглецов", - отметил про себя Акимов и, взглянув н Ефим, решил не поддерживть рзговор н эту тему.

- Уж ты проведи, Николк. Прень - хороший человек, - втйне опсясь, что мльчишк нчнет откзывться, скзл Ефим.

Но Николк не думл откзывться.

- Отведу! Н обртной дороге слопцы посмотрю, - миролюбиво скзл Николк, громко рыгнул и отвлился н локоть, испытывя удовольствие от сытной еды.

- Нелся? Ну вот и хорошо. Н-к теперь покури нстоящего кртузного тбчк. - Ефим вытщил опять же откуд-то из-з пзухи пчку тбк. Нсчет "нстоящего кртузного" он, конечно, сильно преувеличил.

Это был пчк обыкновенной мхорки, ккую производили тбчные фбрики для снбжения солдт н фронте.

Но Николк счстлив был от ткого подрк. Он взял пчку мхорки, притянул ее к носу и шумно нюхл.

- И-их! Шибко хорошо! - нконец воскликнул он.

Н четверенькх из угл юрты, поблескивя бельмом, к нему ползл струх. Он вдруг остновилсь, встл н колени, протянул к млдшему сыну желтую лдонь, сложенную лодочкой.

- Дм, сейчс дм. - Николк рспечтл пчку, взял щепотку мхорки, высыпл ее в лдонь струхи.

С той же поспешностью, с ккой струх выпил водку, он высыпл тбк в рот и принялсь усиленно жевть его, тихо бормоч ккие-то слов, передющие ее большое нслждение.

Не выпускя пчки с мхоркой, Николк отсыпл по щепотке Егорше и его жене. Егорш зложил тбк з губу, женщин звязл его в уголочек плтк, которым был повязн ее кругля, в черно-смоловых волосх голов.

Осчстливив тбком родственников, Николк счистил трубку от черемухового пепл, нбил ее мхоркой и зкурил, чмокя толстыми губми о чубук трубки.

- Ы-ы, шибко хорошо! - повторил он, с блгодрностью поглядывя н Ефим.

...Спли тут же, возле костр, н тех местх, н ьоторых кждого зхвтил ночь. Акимов спл плохо.

Ни подушек, ни их подобия из сен или соломы тут не было. Акимов положил под голову полено, но шея быстро зтекл, и он то и дело поворчивлся с боку н бок.

Открывя глз, в течение всей ночи Акимов видел одну и ту же кртину: Николк лежит н спине в отблескх плмени. Трубк торчит изо рт. Зубы его стиснуты. Н щекх выступили желвки, лицо сморщилось от ккого-то прямо-тки нечеловеческого нпряжения.

3

Но в пути Николк окзлся не просто бедовым прнем, неистощимым тежным бесенком. Акимов то ругл его, то восхищлся им.

Вышли зтемно. Сумрк стоял неподвижной стеноп.

Очертния деревьев угдывлись по серебристой оторочке, соткнной морозом и снегом, выпвшим еще с вечер. Темными и бездонными, кк омуты, кзлись лог, из которых нносило сыростью незмерзших ручьев и тонким звоном ктящейся через коряги воды.

Шли ровно и неторопливо лишь до рссвет. Кк только мгл рссеялсь и н небе погсли тусклые звезды, Николк остновился.

- Ну чо, пря Гврюх, немножко бежть будем? - спросил Николк, хитрыми узенькими глзкми осмтривя Акимов с ног до головы.

- А кк ты, Николк, см-то думешь? - не подозревя ничего плохого, ответил Акимов.

- Бежть, пря, ндо. Ночевть домой пойду.

- Ну где же ты успеешь? Егорш скзл, что тут до Степхиной гривы верст тридцть будет. Туднзд - уже шестьдесят получется. Нет, тебе не поспеть.

- Нельзя не поспеть. Звтр гонять сохтого будем, мясо добывть будем.

- Рз тк, двй попробуем бежть. Буду держться твоего след, соглсился нконец Акимов.

Николк спрятл трубку в крмн, зткнул полы шубенки з опояску, ндвинул мохнтую собчью шпку до бровей и, крикнув "Ы-ы-ых!", зскользил по снегу с легкостью летящей птицы.

Акимов понял, что медлить ему нельзя ни одной секунды. Он чуть нтянул веревочные поводки своих лыж и кинулся вслед з Николкой. Спин мльчишки с посконным мешком н пояснице и ружьем н плече змелькл между деревьями, появляясь и исчезя с ткой быстротой, что Акимов едв успевл фиксировть нпрвление его бег.

Пок бежли лесом, Акимов кое-кк успевл еще з Николкой. Но вот впереди покзлсь продолговтя, похожя н рукв долин. Вероятно, это было тежное озеро, зковнное льдом и зсыпнное снегом.

И тут Николк помчлся с ткой быстротой, что позди него поднялось облко снежной пороши, скрывшее его с головой.

- Ах, чертенок, что он делет! - с восхищением воскликнул Акимов, любивший тоже хорошие пробежки н лыжх. Азрт зхвтил Ивн, и он бросился догонять Николку, решив во что бы то ни стло н этой рвнине нстигнуть его. Но кк только Акимов стл приближться к Николке, тот поднжл с ткой силой, что через несколько минут его и след простыл. Зснеженное озеро кончилось, и потянулся снов смешнный лес. Николк зтерялся в зрослях, и теперь Акимов не пытлся уже спрямлять его след, опсясь сбиться с пути.

Акимов тк и не нстиг Николку. Он догнл его только н привле. Мльчишк сидел н изогнутой дугой березе и жевл лепешку. Он скинул шпку, и мокря лохмтя голов его был окутн пром.

- Ну, брт, и бегун же ты! И кк только у тебя н ткую скорость ног хвтет? А шпку ндень - остудишься! - присживясь рядом с Николкой н березу, скзл Акимов.

- Ты чо, пря? Зчем остудишься? Потом опять бежть будем, опять пот глз будет зстить. - Николк доел лепешку, вытщил трубку, плотно утрмбовл ее Ефимовым тбком и здымил, выпускя длинные ьолнообрзные струи дым. Акимов искос посмтривл н Николку и чувствовл, в кком блженстве нходится душ юного тежник. Кругом тихий лес с клочьями ослепительно белого снег н сучьях, светит, рдуясь, солнце, блестит небо в золотых потекх, кругом тйг, ширь, безлюдье, понятное и подвлстное ему, Николке, одному, сильному и упорному, кк водопд н перекте, и быстрому, кк молния. В зубх трубк, и ноздри щекочет дымок неподдельного, нстоящего тбк. А рядом русский прень, который хвлит его з быстроту ног. Прень бежит, чудк, отсюд, из тких мест, желннее которых нету н этом свете... Бежит, чтоб где-то тм, неведомо где, сделть црю чикчирик... црю, имя которого приезжий из Прбели поп зчем-то дл ему, тунгусскому мльчишке, д еще взял з это с отц связку белок и колонков.

- Чо, пря, побежим? - спросил Николк, вновь пряч трубку в крмн стегных штнов и нхлобучивя шпку до бровей.

Акимов уже отдохнул, подсохли его лоб и щеки, п бороде, взмокшей от пот, повисли ледяные сосульки.

- Побежли, Николк! - Акимов поспешил встть н лыжи.

- Ы-ы-ых! - крикнул Николк, и из-под лыж взвились тугие, спирлеобрзные столбики вихря.

"Ах, ловок бесенок! Ах, кк идет! Ой-ой, кк он жмет под уклон!" - стрясь не отствть от Николки, бормотл себе под нос Акимов.

Но в одно из мгновений этой пробежки произошло ткое, что Акимов с силой притормозил лыжи, чтоб понять, что же все-тки случилось.

Николк бежл впереди Акимов н рсстоянии примерно ст сженей. Сквозь снежную порошу, поднятую лыжми тунгусенк, он видел его спину с мешком и мельквший нподобие мчты ствол ружья.

Вдруг Николк вышел н чистое место, деревья кк бы рсступились перед ним, и Акимов увидел это невообрзимое происшествие собственными глзми: Николк исчез, был н виду - и исчез бесследно.

Подойдя к месту исчезновения мльчишки, Акимов глзм своим не поверил. В трех шгх от него берег лог круто обрывлся, з обрывом простирлсь полян, похожя н то продолговтое озеро, которое они миновли в нчле пути. Обрыв был прикрыт березкми, которые под воздействием ветров тк сильно нклонились, что, не будь тут пустоты, они" лежли бы прямо н земле. Прикрытые сверху снегом березки вполне можно было принять з обычную твердь. Возможно, Николк и принял их з твердь. Рзгоряченный стремительным бегом, он мог и не зметить обрыв. А может быть, и зметил, но рискнул прыгнуть, не ищ отлогого спуск, не теряя времени н его поиски.

Увидев н крю обрыв остновившегося в полной рстерянности Акимов, Николк зсмеялся, вызывя того повторить прыжок, - Прыгй, Гврюх! Тут мягко!

Но, прикинув высоту обрыв, Акимов повернул в сторону и съехл вниз, оствляя з собой извилистый След.

- А если б лыж у тебя сломлсь? Или ты зшибся бы?! Рзве можно тк?! - зговорил Акимов, сердито посмтривя н мльчишку,

- Ты чо, пря? Зчем он сломется? - Николк зливлся звонким смехом.

Акимов зрзился его веселостью и, взглянув н повисшие березки, с которых совершил прыжок Николк, подумл: "Вот бесшбшня головушк! Ни стрх, ни осторожности... А все-тки молодчг".

Они зкурили. Акимов предложил Николке нбить трубку его тбком. Нездолго до побег из Нрым Акимов получил посылку из Петрогрд от друзей.

Где-то рсстрлись тбчку высшего сорт: ромтного, легкого, чуть кружщего голову. Однко Николке тбк Акимов не понрвился. Откурив немного трубку, он нбил ее мхоркой и поссывл чубук с нескрывемым удовольствием.

- А не сбились ли мы, Николк, с пути? - спросил Акимов, убедившись уже, что хоть мльчишк и Хрбрый и ловкий, но вместе с тем и легкомысленный, кк все мльчишки н земле, и проверить его не мешет.

- Зчем сбились? Идем, пря, прямо, прямо. Тут Йвяжи мне глз, я Степхину гриву нйду. Побежим Сейчс немножко, потом обед промышлять будем, - объяснил Николк.

Они бежли еще чс полтор. Николк был неутомим и почти нигде не сбвлял скорости.

- Ы-ы-ых! - покрикивл он, оглшя тйгу своим протяжным возглсом. Это делло его голос богтырским и нескончемым, нполняло тйгу звукми, и кзлось порой: нет, эт земля не ткя уж безлюдня и покинутя. Вон кк он грохочет!

В одном месте Николк остновился, поднял руки и змхл ими, двя знть Акимову, что ему необходимо остновиться. Потом Николк снял ружье с плеч, слегк присел и осторожно сктился в зросли молодого ельник. "Видно, обед решил промышлять", - вспомнив слов Николки, подумл Акимов. Окинув глзми деревья, Акимов увидел н зсохшей мкушке сосны черное пятно. "Глухрь! З ним и пошел Николк", - догдлся Акимов и стл ждть выстрел, Николк выстрелил в ту же минуту. Глухрь рспустил крылья, пытясь н них здержться от пдения, но не смог этого сделть, перекувырнулся и кмнем упл в снег, облмывя своей тяжестью сухие сучья и увлекя их з собой.

Акимов подошел к ельнику в тот смый момент, когд Николк, неся глухря н вытянутой руке, вернулся к месту своей остновки.

- Обед есть. Бежть не будем, Гврюх, - скзл Николк.

- А длеко еще до Степхиной гривы? - спросил Акимов, чувствуя, что ноги его нчинют слегк поднывть.

- А вон он! Видишь впереди кедрч?

- Вот этот? Д мы почти пришли, Николк. Скоро дошли.

- Угу! Ну без тебя-то, Гврюх, я скорее побегу.

Вскоре Николк и Акимов поднялись н возвышенность, зросшую крупными, мохнтыми кедрми, и примерно через версту окзлись н берегу реки, Тут, под прикрытием сукстого дерев, стоял рубленя изб.

- Эй, хозяин! - крикнул Николк, но никто не отозвлся. Снег вокруг избы лежл неистоптнным, и Акимов понял, что его новый проводник еще не пришел.

Едв сбросив лыжи, Николк и Акимов принялись готовить обед. Акимов рзжег печку, принес из незмерзшей полыньи воды в котелке и чйнике, Николк ощипл и рзделл глухря. Изб походил н избу Федот Федотович в Дльней тйге. Тк же рзмещлись нры, тк же стоял чурбк возле стол, тк же слев у дверей висел полочк. Тм в туеске Акимов рзыскл соль, коробку спичек и дв куск высохшей черной чги. Все кк полгется, все н своем месте, кк в любой избушке...

После обед Николк зторопился в обртный путь.

Акимов остлся в избе один.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Днем новый проводник не появился. Не пришел он и ночью. Акимов, встревоженный, лишившийся сн, то и дело выходил н берег реки, вствл н кромку яр и, весь обртившись в слух, нсторживлся. Ночь текл своим чередом. Перемигивлись звезды н просветлевшем небе, похрустывли деревья, слегк покчивясь н ветру, откуд-то издли доносились стуки и звоны лопвшегося льд. Кзлось, что кто-то роняет оконные стекл. Внчле глухой стук, зтем протяжное дзиньдзинь-дзинь... "Вдруг проводник змешклся, припоздл?" - думл Акимов, всмтривясь в прибрежные кусты, которые ни с того ни с сего иной рз стновились похожими н человек.

Уже глубокой ночью Акимов решил рзвести костер. "Мог проводник и зплутться, пройти где-нибудь рядом. Костер и летом длеко видно, уж зимой тем более: лес голый, просмтривется хорошо", - рссуждл Акимов.

Костер он рзвел. Зктил н огонь толстый сутунок. Ткого с лихвой хвтит до утр. А см лег спть н нрх. Уснул крепко, хотя долго не мог пристроить в удобное положение нтруженные ноги.

Проснулся Акимов с ощущением тревоги. Никто тк и не пришел. В мленькое оконце избы вливлся дневной свет. Печк протопилсь и згсл. В избе стло свежо. Рскрыл дверь посмотреть н костер. Сутунок перегорел поперек. Об конц дымились едведв. Снег вокруг подтял, и в двух-трех местх виднелся густо-зеленый, кк летом, узорный брусничник, кое-где крснели дже ягодки. Акимов помнило попробовть их. Он сорвл ягодки, положил н язык. Холодок и кислинк освежили рот. После вчершнего бег с Ннколкой все еще чувствовлсь жжд, где-то во внутренностях жгл неутолимость.

Акимов подпрвил костер, рзжег печку, подогрел глухря в котелке и чйник с чгой и принялся з еду.

Ел не спеш и мрчно.

Дел склдывлись невжно. Проводник все нет, пропитния в обрез: четверть ковриги хлеб и осттки глухря. Првд, н полочке оствлен сухрь. Он сильно зплесневел, но ничего, и ткой можно есть.

Не ведя, кк все сложится дльше, Акимов решил экономить еду. Хлеб отложил. Осттки глухря рзделил н две чсти: одну н утро, другую н вечер.

Что же произошло? Почему же проводник не окзлся в условленном пункте? Если произошл ккя-то зминк, вызвння лишь здержкой в пути, то это еще не бед. Но вдруг н этом звене мршрут змысел провлился? Кк ему поступить в этом случе?

Вернуться через Лукшкино стойбище к Филрету и кк-то известить о неудче Ефим? Пок сделть это не поздно. След еще не зметён. Или рискнуть и попытться выйти н Зчулымский тркт. До ближйших деревень тут не больше двдцти - тридцти верст. А тм:

поступть уже, исходя из обстновки и вoзмoжнocтeй, После звтрк Акимов вышел н волю, не перествя думть о своем положении. Нетерпение хвтло его з сердце, подтлкивя н немедленные действпя, но вместе с тем голос рссудк остнвливл!

"Не горячись, мло ли по ккой причине возникл оттяжк? Дже вообрзить трудно. Ждть, ждть... Тем:

более что путь здесь до тркт непростой. Сплошня тйг, речки, лесные звлы. Легко без компс уклониться в сторону. И что тогд? Смерть от холод и голод".

Акимов решил побродить вокруг избы, посмотреть, пет ли кких-нибудь ловушек. Н его зпсх питния можно прожить еще день, ну, дв от силы, кк бьиь дльше? Оружия у него никкого, кроме рыбцкого нож, болтвшегося в ножнх н опояске.

Под нвесом, уже покосившимся и нполовину с содрнными дрницми, Акимов рскопл в снегу две морды, сплетенные когд-то из прутьев крснотл. Одн морд был целехонькой, вторя требовл небольшой починки, тк кк местми прутья переломлись и зияли дыры.

Рскопв снежный бугорок в другом месте, Акимов нткнулся н узкий ящик, сбитый из крепких толстых плх. Очищя ящик от снег, Акимов срзу понял, что нткнулся он н стртельский лоток для промывки золотоносной породы. Это тк его зинтересовло, что он н время збыл о своих зботх. "Любопытно. Судя по лотку, кто-то золотишко здесь промышляет. Что ж, вполне возможно..." См по себе этот фкт не вызвл - бы у Акимов удивления, если б ему случилось встретить лоток где-нибудь н Урле или в Минусинской тйге. Но здесь, в междуречье Кети и Чулым... О многом говорил ему этот фкт, о многом. И прежде всего он подтверждл его предствления о геологической структуре междуречья, вжным кирпичиком ложился в фундмент его теоретических построений. Добыли здесь золото или не добыли - это было ему неизвестно.

Но искли, пытлись нйти, знчит, для этого существовли у людей основния.

Акимов рскопл из-под снег еще одну кучку. Но это был шелух от кедрового орех. Видимо, и нвесто был сделн с этой целью: прикрывть от дождей шишку. Тут ее рстирли специльными рубелями и склкми н особом стнке, похожем н верстк, потом, пользуясь ветром с реки, отвеивли мусор от орех.

Дльше рскпывть снег Акимов не стл. Не теряя времени, он взял целую морду, выломил сухую плку для тычк и спустился к реке. Здержится он тут или скоро уйдет, пок не ясно, но одно несомненно: ндо морду сунуть в реку, хотя бы вон в полынью.

Авось попдет что-нибудь. Лучше иметь пищу про зпс, чем не иметь ее совсем. Акимов опустил морду в полынью, привязл ее к плке, плку воткнул в сугроб и поднялся н берег.

Теперь ему предстояло уточниться в смысле своих координт. Он бродил по снегу вокруг избушки и присмтривлся к стволм деревьев, к нклону сучьев, взглядывл н солнце, светившее и не гревшее, но тем не менее тк ему сейчс нужное. "Идти предстоит прямо н юг, только н юг", - решил он, подводя итог своим нблюдениям.

Он нпрвился в избу, но повернул к реке посмотреть, кк тм морд, удчно ли он проствил ее, с трудом протолкнув в полынью, под лед. Что-то беспокоило его. Ловить мордми рыбу ему не приходилось. Ствил ловушку, опирясь только н здрвый смысл и чутье. Потянув морду к себе, он почувствовл, что он стл млоподвижной и тяжелой. Неужто удч? Веревк, которой морд был привязн к плке, воткнутой в сугроб, покзлсь Акимову непрочной. Он уже изрядно подопрел и могл оборвться. В этом случе течением ловушку збьет под лед, и тогд все пропло. Акимов сбросил руквицы и, обжигясь о ледяную воду, принялся перебирть веревку, осторожно подтягивя к себе морду.

Морд подошл к смому крю полыньи, и он увидел, что он битком нбит рыбой. Схвтив ловушку з стновые кольц, сделнные из смых крепких прутьев, Акимов выволок ее н лед. В горловину он вытряс рыбу. Тут были и окуни, и ерши, и подъязки, и щуки.

Если он больше не поймет ни одной рыбки, то и этой ему хвтит н неделю по меньшей мере.

Вот он, черт ее возьми, жизнь! Дже в трудных и безвыходных положениях случются удчи. Ну рзве думл он кких-нибудь три чс нзд, сидя з столом и строго огрничивя себя в еде, что тк неожиднно повезет ему?!

Акимов осмотрел морду и вновь просунул ее в полынью под лед.

А время приближлось уже к полудню. Ндо было думть об обеде. Акимов выбрл н льду смых крупных окуней и решил сврить их. Окуни могли бы дть прекрсный нвр, но для ухи у Акимов не было ничего, кроме соли. А ккя же ух без лук, перц, кртошки? "Привередливое существо человек, усмехнулся Акимов. - Утром не знл, кк прокормиться, сейчс рзбогтел и корчу из себя брин: подй уху, подй специи. А ведь, в сущности, спсибо и з это, спсибо сибирской природе з ее щедрость".

Акимов готовил обед не спеш. Лучше знять себя кким-нибудь делом, чем коротть время в нудном безделье.

Кжется, не избежть ему этого. Порзмыслив еще и еще рз, он все-тки решил сидеть здесь и день, ц дв, и три, сидеть, сколько потребуется. Цепочк пртийной связи не может не срботть, если дже в одном из звеньев произошел по ккой-то причине рзрыв.

Дело это более или менее сейчс отлжено. Большевики многому нучились з последние годы, немло внесено нового в формы и методы конспиртивной рботы. В Томске знют, что он вышел из Дльней тйги.

Следовтельно, проявят тревогу, если он в ознченный срок не придет н явку.

А вот если он нчнет ломиться вперед очертя голову, то неизвестно, к чему это приведет. Вдруг тм, н воле, возникл ккя-то новя ситуция. Ведь отсюд, из тйги, ему ничего не видно. Терпение. Терпение.

И еще рз терпение.

Окуни между тем сврились. Отковырнув ножом кусочек рыбы, Акимов попробовл ее и остлся доволей. Конечно, это не Филретов крсь, испеченный в вольном духу русской печки, по пищ ничего себе, дй бог кждому беглецу иметь ткое блюдо в дороге!

Акимов поствил котелок с окунями н стол, отрезл кусочек хлеб и нчл с ппетитом есть. Он не был чревоугодником, но молодой, деятельный оргнизм его требовл поддержки, и потому нсчет восточной мудрости "звтрк съешь см, обед рздели с другом, ужин отдй вргу" - Акимов держлся своей точки зрения: хорошо, когд и первое, и второе, и третье все при тебе. Друг в этом случе не пострдет. А о врге Акимову думть не хотелось.

2

Акимов зкнчивл уже обед, когд ему покзлось, что з стеной избы кто-то кшлянул. Он отодвинул котелок, поднял голову и змер в ожиднии. Если послышится опять ккой-то посторонний звук, он немедленно кинется и откроет дверь. Но дверь открылсь без его усилия. Он взвизгнул н проржвевших крючкх, дневной свет хлынул в избу, и Акимов увидел сильно склонившегося в дверном проеме высокого мужик.

Н нем были черные пимы с згнутыми голяшкми, теплые брюки, обшитые н коленях круглыми зплтми из кожи, короткий полушубок, изрядно поношенный и потерявший уже свой первончльный кирпично-бурый цвет, и мохнтя ппх из овчины.

Мужик ни слов еще не скзл, Акимову уже покзлось, что он где-то видел его. И мужик, видимо, признл Акимов, шгнул через порог д и змер, не торопясь зкрывть дверь.

- Если не обознлся, то вроде Ивн Ивныч?

Голос покзлся Акимову совсем знкомым, и он в упор посмотрел н вошедшего. Мужик смотрел н Акимов цепкими, очень пристльными глзми. Один глз был серый, другой - с коричневым отливом. Рзве можно спутть этого человек с кем-то еще?

- Неужели Степн Димитрич?

- Я, Ивн Ивныч, я.

- Глзм не верю.

- Не верите, все же я, - зсмеялся Лукьянов. - Что, переменился шибко? А вы-то! По годм - тот же, обличье не вше. Бород! Кк у стровер. И вроде в плечх рздлись.

- Проходите, Степн Димитрич, рздевйтесь. Обед вон, кстти, н печке.

- Что ж, пройду... У вс тут тепло.

Лукьянов зкрыл дверь и нчл снимть с себя одежду. Акимов смотрел н Лукьянов, и смятение все больше охвтывло его. Рдовться этой встрече или печлиться? Лукьянов он хорошо знл д и увжл, кк можно увжть серьезного человек, способного делть свою рботу прилежно и честно. Увжл и ценил его и дядюшк Венедикт Петрович, у которого он был и стршиной ртели и проводником.

Но тогд Акимов был в одном положении, теперь - в совершенно ином. Встреч со знкомым человеком, когд ты нходишься в глубокой конспирции, и нежелтельн и небезопсн. Сотни вопросов срзу всплыли в уме Акимов: кк поступить с Лукьяновым? В чем ему сознться? Во что посвятить? Ккую версию избрть, чтоб, с одной стороны, уберечь тйну, с другой - своим недоверием не создть себе ловушку н будущее?

- Не ожидл, Ивн Ивныч, увидеть меня здесь? - спросил Лукьянов, косясь н Акимов своими рзноцветными глзми и пристривя одежду в углу избы.

- Никк не ожидл. А вы-то рзве знли, что я тут? - в свою очередь, спросил Акимов.

- Откуд же! Мне скзли: иди н свой стн и проводи нужного человек куд следует. Вот и все.

А кто этот человек - ни слов. Уж вс-то никк не думл встретить. Вспоминть о вс вспоминл. Чстенько. Вспоминл, конечно, и Венедикт Петрович, дй бог ему доброго здоровья. Вс кто провел-то: см Егорш или Николк?

- Николк.

- Бедовый прень! И охотник, скжу вм, отменный!

- Ходок ткой н лыжх, что н коне не обгонишь! Д вы присживйтесь вот сюд, Степн Димитрич. Окуней я тут нврил. Хорошо, что морду рзыскл у вс под нвесом.

- Не сгнил он? Стря-престря. Двно когд-то сплел.

- Одн морд подгнил, вторя целя. Сунул ее в полынью, и, нверное, двух чсов не прошло, кк нлезло рыбы битком.

- Зимой тут рыбу поймть проще простого. Тежником вы стли, Ивн Ивныч. Обучились промыслу, - присживясь з стол нпротив Акимов, скзл Лукьянов, все еще кк-то псюроженно присмтривясь к нему.

- Кк это говорится, Степн Димитрич? Нужд учит, нужд мучит, нужд душу веселит. - Акимов зсмеялся.

Лукьянов поддержл ровным, негромким смешком.

- А я думл, вы в Питере. Небось, думю, в нукх много превзошли, от дядюшки ум нчерпли, ну и своего нкопили. АН вон кк жизнь-то!.. Случется, и не совпдет.

- Случется, Степн Димитрич! - подтвердил Акимов, про себя взвешивя, кк дльше вести с Лукьяновым рзговор: что скзть, о чем умолчть. С Ефимом, Егоршей, Николкой, дже с Полей было Акимову проще. Они знли про него только одно: человек бежит из ссылки. Не он первый, не он последний. А вот здесь поломешь голову: знкомый. Он о тебе многое знет, и ты о нем - тоже. Не случйно по имени, по отчеству они друг друг нзывют.

- Вы небось, Ивн Ивныч, зтосковли? Вчер я должен был прийти сюд. А не пришлось. Выпло еще одно дело. Прямо неотложное. А змениться некем, - принимясь з еду, скзл Лукьянов, усиленно рзмышляя о своем. У него ведь тоже был повод подумть кое о чем: бумги Лихчев - кк быть с ними? Говорить о них Акимову или умолчть? Конечно, Ивн Ивныч - родственник профессор. Тот без него шгу ступить не хотел. Но это было тогд, в другом положении. А кк у них теперь? Дружт ли по-прежнему?

Не рзвел ли их жизнь в противоположные стороны?

Нынче ткое не редкость. Вон Ктя Ксенофонтов, Родители и богтенькие, и по-своему знтные, он и вспоминть о них не желет. Нет, не ндо спешить с этими бумгми, кое-что рзнюхть внчле необходимо. А то еще нживешь с ними ккую-нибудь беду...

- Конечно, Степн Димитрич, рдости у меня не было вчер. Николк поел и умчлся. Остлся я один в безвестности. Не то, думю, придут з мной, не то не придут. А тут еще и с едой у меня жидковто. Ну, когд сегодня зчерпнул целую морду рыбы, веселее стло. А все-тки ждл. Прикидывл и ткой случй:

вдруг одному придется выходить. Пошел бы прямо- н юг, - рсскзывл Акимов.

- А что же, и вышел бы! Првильно: только н юг, Тут до деревень верст тридцть, от силы сорок. Но не в том дело. Крючки нынче по деревням. Крючки... - Лукьянов хотел рзъяснить, что скрыто з этим словом, но Акимов зкивл головой.

- Понимю, Степн Димитрич.

- Многовто их стло. Чуть ли не в кждой деревне - то урядник, то стржник. Есть, конечно, и тйные, подкупленные из ншего брт, крестьян.

- Есть ткие?

- В семье не без урод.

- А почему тк? Чем вызвно?

- Рсштлсь стря жизнь. Невмоготу. Беспокойство охвтило всех. Крй пришел. Еще год войны - и пойдет Россия под откос.

- А может быть, ноборот? Встнет Россия н твердый путь?

- Хвтит ли сил-то?

- Сил хвтит, Степн Димитрич. Революция приведет в движение все силы.

- Ну-ну, - Лукьянов недоверчиво вздохнул.

- Что, не верится вм?

Лукьянов не стл скрывть своих дум, подбиря слов, скзл:

- Оно ведь ккое дело, Ивн Ивныч. Вот с мужикми в тйгу идешь н кедровый ли промысел или н охоту, без стршего лучше не ходи. Порядк не будет - и добычи не будет. В кждом деле рук требуется. Тк и тут. Откуд он, рук-то возьмется? Кто мог бы, двно в ссылке или в бегх, кк вы, иные - н фронте, многих уже и нету. А ншуметь, нкричть в тком деле нельзя. Кровью отзовется. Вспомните-к, кк было в пятом году! А потом что было?

Акимов нклонил голову. Вот тут и попробуй уберегись от политических рзговоров! См жизнь цепляет тебя з згривок и тычет носом в смые злободневные проблемы действительности. Ну что же ему, прикусить язык? Д ведь кк его ни прикусывй, скзть-то о том,,что думешь, хочется. И что же о тебе, большевике, борце з новый строй, подумет этот крестьянин, если ты н вопросы, которые кипят в его душе и, чувствуется, кровоточт, пробормочешь ничего не знчщие слов? А ведь это не просто крестьянин, крестьянин думющий, ищущий истины, не говоря уже о том, что он твой проводник, принял н свои плечи большой риск и фктически уже встл н путь ктивного содействия революции.

Акимов покшлял в кулк, скрывя зтянувшуюся пузу, скзл:

- Единственное спсение России, Степн Димитрич, - революция. Иного пути нет. А революция зреет не по дням, по чсм. Когд он зхвтит нрод, п фронт, и тыл, убежден я, и силы нйдутся, и стршие в борьбе выдвинутся. А говорите вы првильно: рук нужн. Нельзя не знть целей, ндо знть, куд вести людей, во имя чего вступть в схвтку со стрым миром.

Лукьянов выслушл Акимов, покивл головой и, не рискуя вести рзговор н эту трудную тему с ученым человеком, скзл мечттельно:

- Уж скорей бы, Ивн Ивныч! Притомился люд!

Изнемог. А у меня ведь стршой-то кк в воду кнул.

Второй год с фронт ни слуху ни духу! - И вдруг всхлипнул, устыдившись своей слбости, долго сидел с опущенной головой.

Молчл и Акимов. "Нверное, не было в истории России ткой поры, когд бы горе людей, их стрдния рзлились бы тким половодьем, кк теперь", думл он, искос поглядывя н Лукьянов, который все еще сидел молч, сжв свои широкие плечи, словно подрненный беркут с прижтыми крыльями.

- Лоток тут в снегу у вс ншел, Степн Димитрич. Золотишко, видть, пытлись мыть. Ну и кк?

Стоящее дело или нет? - спросил Акимов, круто меняя нпрвление рзговор.

Лукьянов отодвинул котелок с рыбой, рзглдил бородку и вдруг переменился весь: рспрвил плечи, выпрямился, зсверкли живыми искоркми его рзноцветные глз. Акимов понял, что, нчв новый рзювор, попл в точку. Лукьянову по душе бесед об этом.

- Шрились мы тут по пескм, Ивн Ивныч, целую осень. И я и мои связники. Скзть, что ничего не ншли, - непрвд. А только ткя рбот - себе дороже. Н крупное золото не нпли. Нмыли ртелью две мленькие щепотки и бросили...

- А почему вы решили, что есть тут золото? - спросил Акимов, згорясь от собственного любопытств, погружясь в рзмышления о междуречье.

- Что тут есть золото, двно-люди знют. Первым делом знют через птицу. Нходили золотинки и в глухрях и в уткх. Д я к этому делу смолоду недоверчив. Двно меня подбивли связчики попробовть поискть фрт. А я все одно: нет и нет. Ружьем, мол, свое возьму. Лучше колонок в кпкне, чем соболь н воле. И все-тки уговорили! Сколотил я лоток по пмяти...

- А вы что, н приискх бывли? - спросил Акимов.

- Бывл. Бывл, првд, по случйности. Когд молодой был, ходил с ртелью томских охотников н Телецкое озеро. Ннимл нс купец Гребенщиков. Ну вот тм, н Телецком озере, и довелось мне побывть у стртелей. Посмотрел я все премудрости копчей и кое-что зпомнил. А кк, по-вшему, првильно лоток сделн? - вдруг обеспокоился Лукьянов.

- Првильно. А где вы грунт брли?

- А тут же и брли, из берег.

- Шурфы не пробивли в глубине тйги?

- Пробивли, Ивн Ивныч, вдоль ручьев.

- Ну и кк?

- Н хорошее золото не нткнулись.

- Скльные породы не встречли?

- Скльные породы? - переспросил Лукьянов и змолчл в здумчивости, что-то про себя решя.

- Пожлуй, не встречли, Степн Димитрич. Ндо бы принять еще северо-восточнее верст н трист - четырест, тогд возможно... - ответил з Лукьянов см Акимов.

- Скльных пород не встречли, вот нходки золотой россыпи в кмне попдлись, - скзл Лукьянов.

- Не может быть! - воскликнул Акимов, про себя подумв: "Уж слишком быстрое рзрешение твоей гипотезы было бы, если б это окзлось "в смом деле".

- Попдлись, Ивн Ивныч. - Явное недоверие Акимов не смутило Лукьянов.

- Рсскжите, Степн Димитрич. Это очень вжно Для меня. - Акимов нетерпеливо зглядывл Лукьянову в лицо, ждл, что он скжет. А тот не спеш нчл шрить по крмнм, нконец достл кисет и вытщил из него плоский кмешек.

- Вот, Ивн Ивныч, смотрите. - Лукьянов положил кмешек н свою широкую лдонь, приблизил ее к лицу Акимов.

- Позвольте взять и посмотреть н ощупь, - усмехнулся Акимов необычному сочетнию слов: "посмотреть н ощупь".

- Берите, пожлуйст.

Акимов взял кмешек, окзвшийся не только глдким, но и довольно тяжелым, и долго крутил его в пльцх, то поднося к смым глзм, то отодвигя от глз н вытянутую руку.

- Видите, Ивн Ивныч, золотинки? Видите, кк они поблескивют? Прямо кк звездочки н темном небе. - Лукьянов не мог не зметить, с кким внимнием, с ккой тщтельностью Акимов рссмтривет этот необычный кмешек с золотыми искоркми внутри.

- Можете, Степн Димитрич, припомнить, где и кк вы ншли кмень? спросил Акимов, встряхивя кмешек в змкнутой лдони.

- Конечно, могу! Помню во всех подробностях.

- Очень хорошо. Рсскжите, пожлуйст.

- Рсскз короткий, Ивн Ивныч. Знчит, тк:

рыбчил я. Ну, помнится, поймл удчно, приехл с плес. Рзделывть рыбу некогд было. Шишк кк рз поспел. Орех нужно было обрбтывть. Дй, думю, рыбу-то пок в сдок из лодки пересжу. Вышел н берег-то, нчл искть, где мне колышек-то вбить, чтоб прихлестнуть веревкой сдок. Кк сейчс помню:

вод мля был, берег-то сильно обнжились. Ну в одном месте, вижу, кромк синей плотной глины вылезл у смой воды. Вот, думю, здесь колышек-то и збью. Срзу от берег глубь идет, рыб в сдке дышть будет. Зострил колышек, поствил его острием в глину и ну обухом топор по нему колотить. Бью, бью, колышек-то пружинит, не идет. Поствил его слегк в нклон, опять колочу, он не идет - и все тут. Решил я тогд острием топор твердый слой глины пробить. Носком топор-то тюк д тюк. Вижу, топор не плк, берет глину. Взмхнул я посильнее.

Вдруг слышу, топор-то кк чиркнет, будто по железу прошелся. Я еще рз удрил. Тк скрежетнуло, что в руку отдло. Нгнулся я, нжл топор острием и вывернул его. Вижу, кмень выковырял. Длины примерно с мой укзтельный плец, толщины чуть потоньше лдони и уж тк нпоминет детскую ножку, что прямо чудес. Попробовл я его переломить, не тут-то было. Не поддется. Положил я его тогд н доску и н плку, чтоб лежл он н излом. Удрил обухом топор. Переломилось. Посмотрел я н излом-то, тм искоркми золото отливет. Ну, думю, фртнуло тебе, Степн. Принес лопту, притщил лоток. Рою и мою.

Мою и рою. Переворотил грунту - н десяти конях не Увезешь. Ну, хоть бы одн золотинк для смеху ншлсь. Пусто! Хорошо, думю, что не побежл к мужикм хвлиться нходкой. Взблмутил бы нрод ззря.

И тут ничего не ншли бы и тм бы в кедровникх время прозевли. Д, вот тк, Ивн Ивныч, с той поры и ношу эту тйну в себе. Один кусочек кмня дом держу. Тот побольше этого. А этот, кк видите, всегд со мной в кисете. Скзть по првде, не один рз по Венедикту Петровичу вздыхл. Вот, думю, с кем бы совет поиметь. Может быть, и укзл, где нверняк-то золотишко искть.

Акимов слушл Лукьянов с серьезным видом, но под конец рсскз улыбк тронул его губы.

- Рзочрую вс, Степн Димитрич. Эти блестки - не золото. Првильно вы сделли, что не кинулись нрод сзывть н промысел дргоценного метлл. Кмень этот в нуке нзывется пирит. Инче скзть, это сернистое железо, соединение серы с железом. См по себе он и копейки не стоит. Но в днном случе это нходк не пустя. Нпример, моему дядюшке Венедикту Петровичу (Акимов не зхотел упоминть себя, хотя интересовло это прежде всего его смого) он о многом бы скзл...

- Видите, кк оно поворчивется-то! А всему виной нш негрмотность! Аи-и... Вот уж в смом деле осенило меня. А ведь тк и подмывло мужиков крикнуть. Коли уж, думю, золото в кмне пошло, можно и н смородки Нткнуться. А что ж в нем, в этом кмне, ткого особого, Ивн Ивныч?

- Вжен этот кмень, Степн Димитрич, кк свидетельство особенностей структуры этой местности. Вероятны где-то поблизости выходы коренных пород. Ученые их нзывют плеозоем. А для понимния общей кртины это весьм существенно. - Акимов не срзу нходил ткие слов, которые хотя бы элементрно, в грубом нброске могли передть тежнику нчльное предствление о существе проблемы.

Лукьянов рзглживл бородку, щурил глз, чувствуя, что здл Акимову непростую здчу.

- Лдно, Ивн Ивныч, не стрйтесь. Все рвно Ведь эт грмот не для меня. И н том спсибо.

3

Лукьянов рзволновлся. Встл. Подошел к печке, открыв дверцу, прикурил от лучинки, когд вернулся, скзл:

- Еще был у меня, Ивн Ивныч, одн нходк.

Что вы про нее скжете?

- А ну-к, покжите, пожлуйст, покжите, - Акимов почувствовл свое обычное состояние, которое в тких случях всегд охвтывло его. Глз, уши, сердце - все кк бы нсторживется, волнующее любопытство зствляет пульс ускорять свои удры. Акимов поднялся и тоже поспешил к печке, чтобы прикурить по способу Лукьянов - от лучинки.

Лукьянов опустился н колени, полез под нры и достл оттуд железный ковш с длинной деревянной рукояткой и поржвевшие щипцы с углублением посередине зжимов.

- Вот, Ивн Ивныч, с помощью этого ковш и этих щипцов отливл я пульки. - Лукьянов крутил перед Акимовым ковш и щипцы.

- А где метлл брли? Из город привезли? - збиря ковш и щипцы в свои руки, спросил Акимов.

- Здесь ншел, Ивн Ивныч.

- Неужели?

- Здесь.

- А пульку не покжете?

- Почему же? В один миг достну. - Лукьянов вытщил из подсумк птроитш круглую пулю, подл ее Акимову.

- Двустволк у меня двендцтого клибр. Для нее отливл.

Акимов положил н нры ковш и щипцы, принял пульку н вытянутую лдонь и долго встряхивл ее, словно взвешивл. Потом рссмтривл пульку н свет и нконец зчем-то поднес ее к ноздрям и нюхл с упоением, может быть, с минуту, если не больше.

- Любопытно. Это очень любопытно, - повторял Акимов, изредк посмтривя н Лукьянов, который не спускл с него глз, с его мнипуляций смодельной пулькой. Зкончив смое тщтельное обследовние пули н вес, н цвет, н зпх, Акимов сел к столу, приглсил присесть и Лукьянов.

- И попрошу вс, Степн Димитрич, рсскзть, где вы ншли руду, из которой сумели выплвить пули, когд ншли. Ну, в общем, все-все н этот счет.

- Охотился я в ту пору, Ивн Ивныч, н птицу, по Большой Юксе. Было это в смом нчле войны.

Проводил своего стршого и зтосковл. Тк зтосковл, что от кручины хоть в петлю полезй. А кручиниться мне нельзя: жен, дети, нужд из всех углов рот рзевет. Подлся я н охоту. Ну, это все прискзк, скзк впереди, - усмехнулся Лукьянов. - Приметил я в одном месте яр. По верху сосняк строевой, лесин к лесине. А ниже кромки яр - сжени н две, н три - обрзовлось кк бы его предплечье. И ткое ровное, глдкое, будто кто-то лопткой эту площдку выровнял. Двно я приметил, что любят тут проводить время глухри. Оно и понятно: площдк крупным песком усыпн, тут же мелкя гльк, чуть в сторону, у подножия террсы, слой глечник лежит. Глухрь нклюется хвои и ягоды - и сюд з кмушкми.

Иной рз рзделывешь глухря, у него в зобу целя горсть песк и кмней. И вот решил я в этом месте слопец поствить. Припс ружейный всегд у нс тяжеловто было добывть. Д и кк ловушк - слопец простое дело. Большого труд не требует. Ну, нрубил я кольев, зтесл их, нчл ловушку сооружть. Уж не зню, кк это получилось, только когд потребовлось один колышек зкрепить в земле, топор у меня окзлся не под рукой. Шрю я это по кмушкм рукой, выбирю н ощупь, ккой покрупней, чтобы удрить-то посильнее, см и смотрю-то вроде куд-то в сторону. Хвть з один кмень - он мленький, легкий, отбрсывю. Хвть з другой. Тоже не подходит.

Отбрсывю. Вдруг хвтюсь еще з один кмень и чую, что этот тяжел, до того тяжел, что колышек я опустил. Смотрю н кмень - ничего особенного, темно-серого цвет, руку тянет к земле. Величиной кмень с лдошку и хоть не совсем плоский, все-тки скорее плитку нпоминет. Кромки зкругленные, углов острых нету. Вижу - кмень редкий, ткие прежде мне не попдлись. Ну, оствил я тут свои колья, взял топор и - тюк носком по кмню. Смотрю - блестит. Блеск тускловтый, белесый. Еще рз взял кмень н руку, покчл его. Ого-го! Тяжелыпе гирьки.

Вот, думю, чулымские тунгусы-то не зря мне рсскзывли, будто в строе время топили они свинец сми, потом ктли из него дробь, пули, рубили кртечь.

Скзть по првде, долго не верил я этому. Думл, привирют тунгусы. "Нш брт охотник горзд выдумывть всякую всячину...

- А что же вы сделли дльше? - поторопил рсскзчик Акимов.

- Взял я кмень н стн. Принес его сюд, в избушку. Зпрятл. Не было у меня в тот год с собой никкого струмент. Д к тому же был я тут не один - с ртелью. Думл: зймусь кмнем, подымут меня н смех. "Смотрите, дескть, Степх-то Лукьянов чего удумл? Дробь из кмней решил делть! Гляди, кк бы из дерьм пули не нчл ктть!" Ну и понеслось бы!

Нрод у нс, Ивн Ивныч, остроязыкий, беспощдный к чудкм... Я-то бы см вынес любую кличку, все ж тки дети у меня. Рзве им приятно, если родителю ккое-нибудь издевтельское имечко не з понюх тбку прилепят? Стло быть, не тронул я в тот год кмень. А в село тоже не принес. Выходили по зимнику, поклжи и тк нбирется до мкушки. Идешь, тебя мешок з плечми водит из стороны в сторону. Н следующий год окзлся я н стне один. Артель поднимлсь н лодке, я шел по тропе - прямиком. Пок они в пути, решил я с кмнем зняться. Ковш и эти щипцы были со мной. Перво-нперво зготовил дров.

Из всех деревьев жрче всего горят лиственниц и берез. Ну, березы тут дополн, вот лиственницы - не скжу. Однко ншел и лиственницу. Сухя, крепкя, смолью покрылсь. А смое глвное - поблизости от избы. Пончлу углей нжег. Потом обложил кострище кирпичми из глины. Ее тут по берегм видимо-невидимо. Ну, рскочегрил костер, тк что стоять близко нету мочи, положил этот кмень в ковшик и н огонь, н смые уголья. Смотрю, покрснел ковшик, ручки дымятся, кмушек мой лежит себе кк ни в чем не бывло. Тут я еще подгреб угольков поближе к ковшику. А ковшик стл уже не крсный, не синий, ккой-то голубой-голубой и по крям весь прозрчный, кк бутылочня стекляшк. Взглянул я н кмушек и вижу - вроде меняться он стл. Почудилось мне, что и зпшок появился ккой-то совсем другой - не тежный. Жду-пожду, с мест ковш не трогю, щипцы с пулевой формочкой придвинул поближе. Вижу - кмень вроде вспузырился, лопнул, и поктились из него белесые кпли. Тут подпрвил я ковшик, сделл н один крй нклон побольше. Потекл беля струйк.

Когд скопилось этой жидкости побольше, взял я ковш з рукоятку и вылил в щипцы. Отформовл пульку, взялся з другую, потом з третью. А кмень хоть сжлся, все-тки не рспдется. Нет, думю, прибвлю-к еще жру, зствлю тебя рзвлиться н мелкие чсти. Бился долго, только ничего не достиг. Кмень лежит целенький, метлл из него больше не выходит. Вытщил ковшик из огня. Пусть, думю, остынет. Когд кмень остыл, покрутил я его в рукх, осмотрел и понял: силы моего костр было мловто...

- Покжите, Степн Димитрич, этот кмушек, - попросил Акимов, все еще не выпускя лукьяновскую пульку из своей руки.

- Не уберег, Ивн Ивныч, - смущенно скзл Лукьянов.

- Ах, ккя жлость! Кк же вы тк?

- А вот уж тк. Ствил перемет. А стрежь н реке.

Ндо, думю, грузило потяжелыпе сделть, инче перемет снесет, зпутет, потонет стяжк. Хвтился, поблизости никкой тяжести нету. Хоть плчь. Ну и решил поствить этот кмень. Думю - временно, потом зменю. Д ведь не зря говорят, что русский мужик силен здним умом. Зпутл я кмень в бечевку, зпутл хорошо, не выскользнет из гнезд. И все бы ничего, только зменить срзу не зменил. А бечев-то, язви ее, взял д подгнил. К тому же, н беду, коряг н удочку сел. Ну, нчл выбирть, тяну стяжку, перебирю удочки, тут эт коряг. И тк и.сяк. Зцепилсь - и ни с мест. Потянул сильнее. Оборвл уду.

"Бог с ней, - думю, - кк бы кмень не оборвть".

Только тк подумл - и готово! Рз! Коряг всплыл, грузило оборвлось и пошло н дно. Обругл я см себя з оплошность, отступть не зхотел. Съездил н стн, привез кошку - якорек ткой с згнутыми гвоздями. Привязл н бечевку и двй кидть его н том смом месте, где стяжку вытягивл. Сто рз кинул, если не больше. Пробовл и по плесу шрить. И все зря. Отчялся, взмок. Нет, что с возу упло, то пропло.

Вот тк, Ивн Ивныч, было дело.

- Жлко, Степн Димитрич! А пульку эту не шь жертвуете мне? Исключительно из-з нучных целей прошу. Венедикт Петрович будет вм премного блгодрен. Все, что вы рсскзли, - фкт примечтельный.

- Берите, Ивн Ивныч. Пожлуйст. Рзве мне жчко?

- Спсибо вм. Если удчно доберусь до цели, то встречусь с дядюшкой непременно. Будет рсспрос вести. Вот я ему и выложу н стол вшу нходку, Степн Димитрич.

- Ах, ккой человек! Вот возьмите же; блгородный, обрзовнный, ккое обхождение с нми, людьми простого звния? Кк подумю о своей жизни, Ивн Ивныч, вспомню все прожитое, лучше той поры, когд с Венедиктом Петровичем по рекм ходил, не припоминю. Д, был пор! Почтение ему от всех нс, мужиков, передвйте. Может быть, и не збыл еще. Ну и скжите попутно, что многих войн унесл, будь он трижды проклят...

Голос Лукьянов дрогнул, он змолчл, опустил голову.

- Все исполню, Степн Димитрич. Не беспокойтесь. Если, "конечно, суждено мне дойти до цели.

- Бог милостив, Ивн Ивныч. Дойдете.

- Бог-то милостив, Степн Димитрич, д жндрмы сильно уж недремнные стли.

- А я увидел вс и в первые минуты рстерялся.

Вы ли, думю? Не обмишулился ли? А вот подумл про себя, поговорил с вми и скжу вм чистосердечно, Ивн Ивныч, не удивляюсь, что это вы... Лукьянов пытлся нйти подходящие слов, но их мучительно ему не хвтло.

- Что я бегу из ссылки, что я против войны и црского смодержвия... подскзл Акимов.

- Вот-вот, - подтвердил Лукьянов.

- Д ведь, если скзть честно, Степн Димитрич, и у меня ткое же чувство. Увидел вс, удивился. Экя неожидння встреч! А вот поговорил с вми, подумл, и получется вроде, что ничего в этом неестественного нет. См жизнь свел, кк он сводил уже нс н Оби и н Кети тогд...

- Ах, Ивн Ивныч, - вздохнул Лукьянов и вскинул голову. - Жизнь... Хитря он, эт жизнь... Грызет меня тоск по ккой-то другой жизни. Спросите: по ккой? Не смогу скзть... Д меня ли одного? Кждого...

почти кждого... Летом в знойную пору бывют ткие дни, когд вдруг чуешь: дышть нечем, зходится сердце, рвется из груди. И только и смотришь н небо: не ндвинулсь ли тучк, не приближется ли гроз... Вот тк и живут сейчс люди. В изнеможении. В ожиднии.

Ну что ж, Ивн Ивныч, кк вы, готовы, нет? Пор двигться. До ночевки длеко.

- Пошли, Степн Димитрич. Пульку вшу зпрячу в кисет. А вот кк рыбу, прихвтим с собой?

- Возьмем. Придем н ночевку со своей едой.

- А вы не устли, Степн Димитрич? Я-то и вчер полдня отдыхл и ночь спл.

- Потерплю! Идти-то все-тки ндо! По рсписнию, дденному мне, послезвтр должен я вс доствить н зимку Окентия Свободного.

- Окентия д еще Свободного. Звучит и згдочно и змнчиво, зсмеялся Акимов.

- Именно тк, Ивн Ивныч.

4

Акимов смотрел Лукьянову в спину, невольно думл: "Верно говорится, что у кждого человек своя походк, кк и свой почерк, кк и свои извилины н лдонях". По мнере ходьбы Лукьянов не нпоминл ни Федот Федотыч, ни Полю, ни тем более тунгус Николку. Ни с кем тк легко не передвиглся Акимов, кк со Степном Лукьяновым. И все потому, что никто из прежних проводников не умел тк пользовться местностью, нходить в ней преимуществ для себя, кк это делл Лукьянов.

Яры, холмы, крутые лог Лукьянов стрлся оствлять в стороне. З весь день ходьбы они ни рзу не поднялись в гору. Ноборот, у Акимов было ткое впечтление, что они все время ктятся под уклон. Он скзл об этом Лукьянову.

- Нет, Ивн Ивныч, сми знете по кртм, что идем вверх. Чем ближе к Томску, тем местность выше.

А кжется вм тк потому, что от прямых подъемов я уклоняюсь. Лучше пройти десять - двдцть верст больше под уклон, чем три-четыре версты поднимться.

Подъемы измтывют ходок. Нчинется одышк, дрожние в ногх...

- Столько прошли, я ничуть не устл. Все ктимся и ктимся смоходом.

- Будет скоро и подъем. Обходить его невыгодно.

Большой крюк. А тут мы попдем прямо к избе. Ходу остлось не больше чс, зсветло ужин из вшей рыбы свргним.

- Опять вш стн?

- Знкомого моего. Из Строй Кусковы. Имеет фмилию Зйцев. Тут по берегм луг кусковских мужиков. Рядом со Строй Кусковой большое село НовоКусков.

- Чулым впереди? - спросил Акимов, увидев неподлеку извилистую полосу, окймленную крснотлом и топольником, слегк присыпнным снегом.

- Чулым. Многоводня рек, рыбня. И больше чем н тысячу верст судоходня. По большой-то воде чуть не до Ачинск суд могут плвть.

- Рыбчили здесь?

- Кк же, рыбчил. А зню реку не только по рыблке. Ходил по ней с устья и почти до верховий с экспедицией путей сообщения. Шишков Вячеслв Яковлевич, техник, водил ртель. Хороший человек, не збыть. Он тоже вроде из тех же мест, что и вы.

- Встречть не доводилось.

- Белый свет велик.

Лукьянов пригсил скорость, и Акимов понял, что вот-вот они остновятся н ночевку. К вечеру стло подморживть, серое, непроглядное небо по горизонту посветлело, снег под лыжми поскрипывл и посвистывл сильнее, чем днем.

Пересекли зковнный льдом Чулым и вошли в прибрежный лес. Вдруг откуд-то издли послышлся говор людей. По сплетению голосов, по эху, которое чутко подхвтывло все звуки и рзносило их по лесу с мощным отзвуком, было ясно, что рзговривют не дв, не три человек, толп.

- Что з светопрествление? - оглядывясь, скзл Лукьянов. - И смотрите, печку рстопили, видть, уходить не собирются.

Акимов уже зметил, что труб избы кк бы фонтнирует клубми светло-сизого дым, прошитого непрерывными струйкми огненных искр.

- Кк поступим дльше, Степн Димитрич? - спросил Акимов.

- Вы оствйтесь здесь, я подойду узню, что з сходк. Тогд и сообрзим.

- А не лучше ли обойти срзу, Степн Димитрич?

- Ночевок поблизости нету, Ивн Ивныч. До Кусковой - и до Новой и до Строй - к полночи можно добрться, но, по првде скзть, не хотелось бы. Урядник тм проживет. Нзнчен еще осенью четырндцтого год, кк и у нс в Лукьяновке. А до Окентия сил у нс не хвтит добрести без отдых.

- Идите. Я буду ждть.

- Пойду. Уж если они не покинут избу н ночь, не уйдут в деревню и выход не будет, изобржу вс моим городским связчиком. Приотстл, мол, немножко.

Вот-вот подойдет.

- Что ж: двйте. А зовите меня в тком случе Гврилой.

- Гврил Гврилычем. Техник опять же по путям сообщения. Летом, дескть, экспедиция пойдет. Смотрели, что и кк. Все тут знют по Чулыму, что я с Шишковым ходил.

- Подходит, Степн Димитрич. Идите.

Лукьянов ушел. Акимов слегк отступил от колеи, проложенной лыжми Лукьянов, встл з толстый, в дв обхвт тополь, прислушивлся. Вот говор смолк, притихло эхо, и Акимов понял, что Лукьянов подошел к избе и здоровется с мужикми.

Прошло, пожлуй, не меньше получс, когд Акимов услышл скрип снег и между стволов сухих тополей змелькл фигур Лукьянов.

- Ну и потех же, Ивн Ивныч, - весело зговорил Лукьянов, - И смех и грех. Мужички кусковские.

Третий день скрывются здесь от полицейского нряд.

И см Ивн Егорович Зйцев тут же. По Чулыму он знменитый рыбк, хозяин этой избы.

- И много их, мужиков-то?

- Д целых семндцть! - рссмеялся Лукьянов. - Все не входят в избу, спят по очереди. Охотничют, рыбчт.

- А в чем дело? Что у них произошло?

- А произошло вот что, Ивн Ивныч. В Дороховой солдтки смовольно вскрыли кзенный мбр с хлебом и поделили его. Ну, вызвли солдт для рспрвы из Томск. А только нд кем рспрву-то будешь учинять? Пок солдты ехли, ббы тк хлеб попрятли, что кк те ни искли, ни одного зернышк не ншли. А смое глвное, спршивть не с кого. Ну, сельского стросту рестовли, увезли в город. Судить будут по зкону военного времени. Видимо, ддут мужику кторгу. А пример-то зрзительный. Н днях пытлись будто зхвтить хлебный мбр и в Ворониной Пшне. Нчльство-то и зтревожилось не н шутку. Поступил прикз: сколотить из не призвнных в рмию мужиков и уволенных по рнению солдт комнды и нзнчить по селм н охрну хлебных мбров.

А их тут много: в Пышкиной Троице, в Кзнке, в Митрофновке, в Млой Жирове... Амбры все военною ведомств. Вот мужики-то и всполошились. В бег, знчит, удрились. Хотят пересидеть здесь тревогу. И тк скжу вм: првильно всполошились. Ехть в чужие сел для ткой службы только смый последний подлец соглсится. Незвидня рботенк! Д и не безопсня.

Могут ведь ткой охрне и голову свернуть. Видли, ккя збвня история приключилсь?!

Лукьянову явно был по сердцу поступок кусковских мужиков, решивших окзть полицейским влстям сопротивление. Он рсскзывл обо всем бодрым голосом и с довольным смешком.

Акимов слушл Лукьянов и думл про себя: "Уж это ли не свидетельство рост нтивоенных нстроений?!

И где? В смой глубине Сибири, в тежной глухомни.

Тут, возможно, люди ни одного большевистского слов не слышли, действуют прямо по-большевистски. Прв Ленин, тысячу рз прв, когд он утверждет, что ншим идеям см действительность будет рсчищть путь".

Приподнятое нстроение Лукьянов передлось и Акимову.

- Ну кк тм мужики, принимют нс н ночевку? - спросил он.

- Д что вы! Сми, говорят, потеснимся, гостю место нйдем. Кк же можно инче?

- Рз тк - двинулись, Степн Димитрич, - скзл Акимов, не испытывя никких опсений, что тут может произойти у него ккое-нибудь осложнение.

Мужики толпились возле избы. Дже те из них, которые были в избе н отдыхе, поднялись, чтобы повидть Лукьянов с связчиком. Одни знли Степн кк рыбк и охотник, другие - кк проводник экспедиции Лихчев и пртии упрвления путей сообщения.

Около нвес горел костер. Многие мужики сидели н сутункх и чурбкх, курили возле огня, присев н корточки, переговривлись. Теперь уже не тк громко, кк до приход Лукьянов.

Акимов окинул взором мужиков. Сумерки уже ндвинулись, но были еще не нстолько густыми, чтобы не рзличть лиц людей, их одежду, обутку, уловить возрст.

С первого взгляд Акимов определил, что собрлись тут люди немолодые. Н него смотрели бородтые, морщинистые лиц, с отпечтком трудной жизни, которя выпл н их долю. Мелькнули три лиц помоложе.

Это бывшие солдты. Один из них был без руки, второй - н деревянной ноге, у третьего снряд скосил подбородок и н щекх лежли крсные рубцы, не успевшие еще по-нстоящему зжить. Одежд н мужикх был пестрой. Несмотря н морозы, некоторые одеты не в полушубки, в зипуны, двое из бывших солдт - в подрезнных шинелях.

- Проходи, Степх, с гостем в избу. Тм все-тки можно скорее обогреться, - хриптым голосом скзл мужик в зипуне, несколько отделившись от остльных.

- Ты не хлопочи, Ивн Егорыч. Мы ведь не змерзли. Н ходу-то знешь кк греет, - ответил н приглшение хозяин избы Лукьянов.

- А все ж тки... Проходи, земляк, будь у нс кк дом, - обртился Ивн Егорыч к Акимову, и тот зметил, что мужик ощупывет его глзми с ног до головы.

- Не беспокойтесь, спсибо, - скзл Акимов и рзвязл постромки лыж, поствил их стоймя, руквицей обтер меховую обшивку, потом воткнул в сугроб.

- Чй я сейчс подогрею, ух тоже остлсь. Зходите. - Хриптый Ивн Егорыч рспхнул дверь избы, пропустил гостей вперед.

В избе было душновто. Воздух провонял смосдом.

Но стены еще не успели высохнуть от смолы, и ее освежющий ромт перешибл все другие зпхи. Потрескивл в бночке жировик с круглым фитильком из вты.

- Хлебц, земляки, у нс нету, вот сухри, пожлуйст, - угощл Ивн Егорыч гостей, выствляя н стол ведерный котелок с остткми ухи и пузтый медный чйник.

- Кк рыблк, Ивн Егорыч? Ловится, нет? - приступил к рсспросм Лукьянов, стрясь зрнее отвести вопросы хозяин избы от себя и от Акимов.

Хриптым голосом, откшливясь с нтугой, Ивн Егорыч пустился в подробности промысл. Ловилось плохо, и не потому, что оскудел рек. Ноборот, рыбы стло больше, но вот снсть з эти годы поизносилсь.

Ндо обновить и смоловы и переметы. Дело вроде очевидное, сделть это нелегко. В городе нстоящих стльных уд ни з ккую цену не нйдешь. Перестли делть фбричную бечеву, исчезл ткже дель из беленой льняпой и конопляной нитки. Охотничьему ремеслу тоже труб пришл. Порох, дробь, пистоны можно добыть только из-под полы и по ткой цене, что кждый выстрел чуть не золотом оборчивлся.

Акимов слушл Ивн Егорыч молч, деля впд, что он увлечен едой. Лукьянов соглсливо поддкивл, тк кк беды, о которых говорил стрый чулымский рыбк, хорошо были известны ему по собственному опыту.

Пок Ивн Егорыч рсскзывл, в избу поодиночке стли входить мужики. Вскоре они зполнили избу от стол до смого порог, прислушивясь к беседе, в которой, собственно говоря, принимли учстие двое - Ивн Егорыч и Лукьянов. Мужики сидели, сгрудившись н скмейке и нрх, стояли, опершись н дверные косяки. Кто кк мог и кк позволяли условия.

Когд хриптый голос Ивн Егорыч умолк, послышлся незнкомый голос безрукого солдт.

- Видть, дядя Степн, твой связчик - городской человек, - скзл он и уствился н Акимов. - Небось знет, кк тм войн-то. Скоро ли змирение-то будет?

Лукьянов рстерянно посмотрел н Акимов.

- Кк, Гврил Гврилыч, можешь или нет что скзть? У кого что болит, тот про то и говорит, - призывя Акимов сдержнной улыбкой к снисхождению з любопытство мужиков, проговорил Лукьянов.

"Нет, брт, кк ты ни выряжйся под голубицу, - беркут по полету узнют", - с беззлобной улыбкой подумч о себе Акимов.

- Сообщений с фронт двно я не читл. Сколько уж мы с тобой, Степн Димптрич, колесим тут по рекм-то? Но дело не в сообщениях. У войны нет другого исход, кк зхлебнуться в крови нрод. А у России один выход сбросить цризм...

Акимов взглянул н мужиков и понял: нет сейчс н свете ничего другого, что тк глубоко здевло крестьянство, кк войн, положение России, ее ближйшее будущее. Мужики, кзлось, дыхние зтили. Цигрки и трубки пригсли. В ткой момент никто не рисковл дже курить. З потягивнием дым, шлепньем губми о чубуки можно было упустить ккие-то вжные слов этого чрловек гз упрвления путей сообщения, кк его предствил Лукьянов. Но, впрочем, нсчет путей сообщения немногие верили. Видели, что этот городской человек совсем-совсем иной хвтки. Не сильно-то зствишь техник путей сообщения пешком чертомелить по несчитнным тежным длям. Д и н что технику путей сообщения реки в зимнее время, когд они скрыты подо льдом и снегом? Что он тут увидит, что поймет?

Хоть и ловок Степх Лукьянов, слвен и знменит своими охотничьими делми, тут его придумк слбовт, прямо скжем, для дурков. Ну кусковские мужики сроду дуркми не бывли, их провести н мякине просто немыслимо. Они сми кое-что знют про тйные дел борцов с цризмом. В Строй и Новой Кусковых десятк полтор дворов Тройских, Кубицких, Яблоньских, Броневских. Это все дети польских повстнцев шестьдесят третьего год, ншедшие приют среди коренных сибирских члдонов. Свежи еще в пмяти воспоминния о том времени, когд тысячи поляков по зловещей црской милости были выброшены в суровую Сибирь н произвол судьбы. Не окжи им тогд местные жители помощи, не протяни руку сочувствия, исчезли бы с лиц земли бесследно не только сми польские повстнцы, но и дети и внуки их.

Знкомы были кусковские мужики с црской милостью и в смые последние годы. В седьмом, десятом, двендцтом годх в Стро-Кускову и Ново-Кускову нхлынули ссыльные. Это были рбочие и студенты из Москвы, Петрогрд, Ростов-н-Дону, Хрьков. Голодные и холодные. Ни один не згиб здесь. Всех обогрели и нкормили, нучили добывть пропитние из рек и тйги простейшей ловушкой кусковские крестьяне.

А скольким беглецм кусковцы подли крюшку хлеб, ковш воды, подскзли, кк лучше пройти, чтоб миновть опсности в дороге?! Что ксется Ивн Егорыч Зйцев, то немло поводил он, по чулымским тежным трущобм, рекм и озерм любознтельных студентов, будущих естествоиспыттелей.

Чем больше говорил Акимов, тем очевиднее стновилось мужикм, что у этого техник первя збот н уме не пути сообщения по рекм Сибири, црь со всеми своими душегубми: министрми, сенторми, генерлми, жндрмми.

Мужики никогд еще не слышли тких слов, ккими рисовл этот молодой бунтрь жизнь нрод. Кзлось, не слов, бомбы летят из его уст. Сотрясется земля, руштся подгнившие устои црской империи.

Нд всем этим смердящим пепелищем знимется зря нового дня России...

Истерзлись мужики, живя отрешенными от првды.

Посыплись из всех углов вопросы, едв Акимов змолк, чтоб перевести дух. "Этого цря смхнем, другой не взберется н его место?"; "Цря не будет, кто нд нродом стоять будет?"; "Гермнец, не будь дурк, не кинется без цря н нши земли? Кк его остновить?"; "Н женское сословие новя влсть будет землю двть или опять ббы будут рботть з здорово живешь?"; "Куд девть цря с охвостьем?"; "Ккое рзмышление нсчет способий клекм, солдткм и сиротм?"; "Скзли: рбочие и крестьяне должны быть зодно.

Не подведут ли городские люди? Кто землю не пхл, тот и бед не видл. Поймут ли, чо мужику ндо?"; "Кто сильнее - бог или црь? Почему бог не рссудит с црем по-своему?"...

Акимов отвечл н все вопросы подробно, не спеш.

Рзвивя их, он ствил от себя дополнительные вопросы. К концу беседы крестьяне многое узнли о тктике большевистской пртии, о ее стртегических здчх в нзревющей новой русской революции.

Говорить Акимову было тяжело. В избе стло невмоготу душно и смрдно. Жировик уже не горел, едведв мерцл. Голос у Акимов, внчле громкий и отчетливый, осип, по лбу и щекм стекли кпли пот.

- Ну что, мужики, не пор ли покой дть гостю? - скзл Ивн Егорыч, видя, что иным способом не приостновить поток вопросов.

Мужики умолкли, выходили из избы неохотно, молчливые, погруженные в свои думы. Вышел вслед з ними н воздух и Акимов. И тут снов рсспршивли его о фронте, о Жизни крестьян в других местностях России. Нконец, проветрив избу, Ивн Егорыч ззвл Акимов и Лукьянов нзд и уложил их н нры, уступив прежде всего и свое место.

А чс через три он же поднял их, нпоил чем в сумрке, чуть рздвинутом открытой печкой, и покзл, кк выйти н летнюю тропу с зтесом. Лес был еще погружен в темноту. Н небе никких признков, что приближется утро, но оно приближлось. Потянул верховой ветер. Зкчлись мкушки деревьев, посыплсь кухт, ксясь своими острыми кристлликми щек и ресниц людей. Шумом и свистом нполнилсь непроглядня Чулымскя тйг.

Акимов отошел от стн сженей сто, оглянулся.

Сквозь голые деревья увидел пылвший костер, скрюченные фигуры крестьян, обогреввшихся возле огня и ожидвших своей очереди н сон в избе, подумл: "Нет, нет, эти люди достойны лучшей судьбы. И они вырвут ее у российского цризм и кпитл. Придет срок, придет!"

Он вспомнил о своем ночном рзговоре с кусковскими мужикми, об их вопросх, похожих чем-то н ждные глотки истомленного зноем путник, и не пожлел, что был с ними откровенен и прям, кк с товрищми по борьбе.

5

Очередной привл Лукьянов устроил н усдьбе Юксинского строверческого женского монстыря. Полян, н которой когд-то рзмещлся монстырь, зросл подлеском, покрылсь от осевших построек бугрми и ямми. Мло-мло сохрнилсь лишь келья игуменьи, рсположення н берегу речки, н холме, в окружении кедров и сосен. Несомненно, и это убогое, вросшее в землю строение тк же сгнило и рзвлилось бы, кк и другие постройки, если бы охотники, проходившие здесь по тропе, время от времени не протпливли избу, спсясь в ней в зимнюю и осеннюю пору от холод, снежных бурнов и проливных дождей.

Когд вошли в избу, Акимов осмотрел ее тесные стены, покрывшиеся грибком, плесенью и трухой, и, взглянув н Лукьянов, спросил:

- Неужели, Степн Димитрич, в смом деле жил здесь игуменья?

- Без ошибки. Звли ее Евфлия. Видня, говорили, был струх, влстня. Весь монстырь в кулке держл. Их тут, монстырей-то, по юксинским лесм несколько. Долго тут монхи и моншки жили, всетки кк строверчеству подорвли корни, и они стли тять.

- А ккого они толк?

- Чего по-нстоящему не зню - про то и врть не буду. Нзывли себя некоторые бегунми, что к чему, объяснить не могу. Родитель мой скзывл, что особые строгости блюли в этом женском монстыре. Ну оно и понятно. Везли сюд девушек со всех мест и дже из Других держв. Про сму игуменью тоже болтли, что он приехл из Вены, умел говорить по-фрнцузски и по-немецки.

- Выходит, многое видели эти стены, многое слышли, - снов окидывя глзми избу, здумчиво сквл Акимов.

- Не говорите! Сколько здесь слез пролилось - ведром не вычерпешь. Рядом тут есть озеро, небольшое, но глубокое. Дно в солнечный день не просмтривется. Охотники нзвли это озеро "Девичьи слезы".

Видть, нзвли не зря. Молодые моншки сигли туд с грузилом н груди. Долго в этом озере рыбу не ловили: человечиной питлсь.

Акимов предствил себе жизнь девушек в монстыре, все, что могло происходить под этой крышей... Кторг, секретный отсек Шлиссельбург, д... Зхотелось встть и уйти отсюд немедля. Лукьянов словно почувствовл его нстроение.

- А теперь эт келья, Ивн Ивныч, сильно пригодилсь. Был у нс тут ткой случй: в Лукьяновке в нчле войны из этп рестнтов сбежли семь человек. Срзу! Спрятлись у одной струхи в погребе, в огороде, т ко мне: "Степн, спсть людей ндо! Не отдвть же их полицейским н рспрву". Привел я их сюд, и жили они тут до осени, пок им в городе новые бумги не изготовили. Передвл мне потом один мужик из Алексндровки-- рыбой из озер кормились, шутили между собой: "Если бы не "Девичьи слезы", был бы у нс одн мужскя печль". - Лукьянов рссмеялся, и его смех - смех здорового, сильного человек вывел Акимов из состояния безмолвного ожесточения.

- Все эти темные зкоулки Российской империи революция вычистит морской жесткой швброй, - тихо, с зтенной яростью проговорил Акимов, щуря глз и оствясь сосредоточенным н ккой-то своей мысли.

Лукьянов не отозвлся, понял, что скзно это Акимовым для смого себя.

Они посидели в келье игуменьи с полчс и принялись готовить обед. Лукьянов чистил рыбу, Акимов рзжигл печь, тскл из лес сухие сучья.

Узнв, что тут им предстоит ночевк, Акимов удивился: добря половин дня был еще впереди.

- К вечеру можно и до Окентия дошгть бы, не велено, Ивн Ивныч. Теперь тут поглядывть в об ндо. Кк-никк до селений рукой подть, скзл Лукьянов.

Акимов не стл возржть. Смое рзумное в его положении - уповть н товрищей. Он уже не рз приходил к этому выводу.

Когд в келье игуменьи нгрелось, Акимову он покзлсь более уютной и не ткой уж мрчной. Можно и переночевть, уж если припрет необходимость, то и пожить можно, кк пожили здесь бежвшие из этп мужики. Подумв о беглецх, Акимов вдруг почувствовл острое любопытство к ним.

- А куд гнли тот этп, Степн Димитрич, из которого бежли семь человек? - спросил Акимов.

- Скзть точно не могу. Одно из двух: либо н копи Михельсон в Анжерку, либо н прииски в Мртйгу. А может, к Енисею, поближе к местм ссылки.

- Фктически н кторгу. А почему гнли пешим порядком? Железня дорог ведь рядом.

- Ну это понятно почему: то вгонов нет у дороги - ведь войн, то продукции н этп недостет. А тут шгют себе рестнты и шгют, нрод их меньше видит д и пропитть легче. Где купят, где уворуют, где просто здрм возьмут...

- Смотря по обстоятельствм, - усмехнулся Акимов, - Именно. Нсчет подтей и поборов только в уложениях о сельских общинх ккуртно рсписно, н смом деле кто только не берет с крестьянин!

- Поп, урядник, строст, волостной стршин, - нчл перечислять Акимов.

- Ну эти вроде свои - живут рядом, - зсмеялся Лукьянов, щуря рзноцветные глз. - А чуть подльше - стновой приств, испрвник, крестьянский нчльник, мировой судья... Э, д всех не перечислишь!

И в минуты этого рзговор и немного позже, когд они сели обедть, Лукьянов несколько рз сдерживл себя от желния зговорить о бумгх Лихчев. Но в смый последний миг вдруг снов впдл в сомнения:

"А ндо ли говорить ему о бумгх? Не повредит ли это Лихчеву с ккой-нибудь стороны?" А не скзть тоже нехорошо. Вдруг они встретятся, зйдет речь о нем, Лукьянове, профессор спросит: "Ну нсчет бумг моих он тебе скзл? Велел я ему побывть н Кети, выручить оттуд мои бумги, сохрнить их до поры до времени... Денег не пожлел, переслл зрнее, внсом, чтоб интерес был. Нездром просил..."

Тк в сомнениях и прошел обед. Лукьянов пок ничем не выдл их, тил глубоко. Тем неожидннее окзлся для него вопрос Акимов:

- А что, Степн Димитрич, н Кети вм приходилось бывть после путешествия с дядюшкой?

Акимов вспомнил в этот чс грудстые, кк плывущие лдьи, злесенные холмы, рскинувшиеся вокруг Лукшкиного стн.

"Ну вот и случй", - обрдовлся Лукьянов.

- Бывл, Ивн Ивныч! Кк рз собрлся рсскзть вм, вы сми полюбопытствовли, - оживляясь, зговорил он. - Случилось все тк. Вдруг по весне четырндцтого год прибыл ко мне гонец от Венедикт Петрович, от дядюшки, знчит, вшего. При нем письмо в большом пкете с черной подклдкой. Нписно крупно, рзборчиво, чтоб можно было понять кждое слово. Пишет мне ученый человек с обхождением, увжительно: "Любезный Степн Димитрич, помогите в моей беде. Кк вы знете, у меня зтерян тюк с бумгми. Кк рз бумги кетского путешествия: крты, снимки, зрисовки, смое глвное, мои дневники.

Предполгю, что збыты они мною н основной стоянке. Помните, чуть выше Белого яр? А возможно, где-то в другом месте. Поищите. Зню, что прошу вс о великом одолжении, отрывю от рботы, и все ж другого выход не вижу. В покрытие хотя бы чсти вших рсходов по ткой отлучке из дому, нпрвляю вм со своим кучером сто рублей. Не обессудьте, что не велик кпитл. Обезденежел. Вытряхнули экспедиции всю мошну без осттк. Ну д впредь в долгу не остнусь. Поспешите, любезный Степн Димитрич, обрдуйте. Сердце и тк зходится от предчувствия: вдруг изгрызли мои бумги лесные грызуны? Что тогд делть? Если бумги окжутся целыми, мчитесь с ними стремглв ко мне. Пусть пдут оковы с души моей. А уж если судил господь быть по-иному - то будь что будет".

Лукьянов перескзл письмо Лихчев без зпинок:

видимо, не один, не дв рз прочитл он его, зпомнилось н всю жизнь.

Акимов обуяло нетерпение.

- А что дльше было, Степн Димитрич? - поторопил он Лукьянов, у которого кк нзло згсл цигрк и тот шлепл губми, тянул воздух в себя, цигрк никк не рзгорлсь. Почуяв, кк зхвчен собеседник его рсскзом, Лукьянов открыл дверцу печки и выплюнул цигрку в огонь.

- А, холер ее збери! - выруглся он и сел н прежнее место. - Что было? А было то, что нчл я собирться в путь, - продолжл он. - Рзве мог я не подмочь Венедикту Петровичу, не откликнуться н его зов?

Д путь-то только неблизкий. Это зимой встл н лыжи и дуй прямиком куд хочешь, весной кждый ручеек норовит рекой стть. Пришлось пережидть спд воды.

Месяц прошел, то и поболе. Проплыл я по Чулыму до Лысой горы, оттуд нчл пробирться до Кети по тропм. Иду, см думю: "Лдно, если бумги нйду, вдруг поход мой кк холостой выстрел: дымок есть, добыч нетронутя гуляет н просторе". Ну, пришел н Кеть, связл плот, переплыл н тот берег. Вот он и стн нш. Подхожу к шлшм, у смого стукоток в груди.

Прутья н шлшх подгнили, лист вовсе сопрел, остовья стоят, кк вчер вбитые в землю. "Где же, - думю, - искть-то тюк с бумгми Венедикт Петрович?

С чего нчинть?" Внчле осмотрел шлш, в котором вы, Ивн Ивныч, с дядюшкой жили. Ничего не ншел.

Потом осмотрел дв шлш нши, мужицкие. Тоже пусто. Приуныл я. Смотреть больше негде. И уж совсем собрлся плыть вниз, н вторую ншу стоянку, д вспомнил, что у смого берег, в лесочке, был у нс еще один шлш, в котором провизию хрнили. Помните, Ивн Ивныч, срзу н склоне невысокого яр?

- Кк же не помнить? Помню все шлши. А только шлш в лесочке при мне не было: провизию хрнили в подкопе берег.

- И првд, вы не должны его знть. В последнее путешествие без вс шлш этот соорудили. Подкоп в береге обвлился, подмыло в половодье... Ну лдно.

Осмотрел я и этот шлш. Но и в нем ничего не окзлось. Вылез из шлш-то, стою думю: "Кк же быть дльше? Может быть, зночевть мне тут? Вечер близится". Поднял это голову-то, чтоб взглянуть НА солнышко, сколь низко оно нд лесом опустилось, и вдруг вижу: нпротив меня, н суку, под сосновыми веткми, висит брезентовый мешок. Я от рдости-то чуть "ур"

не зкричл. Ншел. Ведь тут можно было всю землю сквозь сито пропустить, мешк этого не нйти. Сподобил же меня бог в тот момент оторвть глз от земли и взглянуть чуть повыше. Не случись этого, вернулся бы ни с чем. Понял я тогд и кк утрт эт произошл. Видть, когд мы лодки-то згружли, кто-то возьми д и повесь мешок-то с бумгми н сучок. А после погрузки я, кк стршой, осмотрел шлши, ничего не обнружил, ну и удрили мужики веслми по воде. Бумг своих Венедикт Петрович хвтился ж н пятый день пути. Погоревл-погоревл д и умолк. "Нйду, мол, н будущий год. Никуд не девются". А будущий год-то не получился. Пошло все через пень колоду...

Ну, снял я с сук мешок с бумгми, осмотрел. Все в сохрнности, порчи никкой. Брезент чуть почернел, но нигде не прохудился. Еще бы пять лет висел и вытерпел. Переночевл я у шлшей и н рссвете тронулся в обртную дорогу. Тюк хоть был увесистый, грел спину, все-тки не изнурял. С тким грузом можно идти. Дотщился до Лысой горы, дльше поплыл по Чулыму.

В Лукьяновке передневл и скорее в город. Вот, думю, обрдуется Венедикт Петрович! Не зря ведь писл, что душ в беспокойствии. В Томске в его доме и прежде доводилось бывть мне. Поднялся н крылечко, дергю з проволоку, топю нрочно погромче. Ни ответ, ни Привет. Вдруг выходит из соседнего дом брыня под зонтом. День жркий, печет тк, что не продохнешь.

"Вы что, господин хороший, - обрщется ко мне, - к профессору Лихчеву?" - "Д, - говорю, - к Венедикту Петровичу по неотложному делу". - "А вы что, его сродственник или еще кто?" - спршивет он и косит глзми н брезентовый тюк. "Почти, - говорю, - сродственник. Сколько лет вместе путешествовл с Венедиктом-то Петровичем". - "Стрнно, - говорит. Если вы сродственник, то должны же знть, что профессор неделю тому нзд отбыл нсовсем в Снкт-Петербург". - "Кк, - говорю, - нсовсем? Этого не может быть. Он ждл меня и не мог уехть". - "А вот выходит, что не очень ждл. Уехл. Нвсегд. Будет теперь вносить смуту в другом месте". И брыня с этими словми зстучл кблучкми по доскм тротур. Я верил и не верил тому, что он скзл. Снов принялся дергть з проволоку, потом дже в окно постучл. Но тут из того же соседнего дом вышел вжный ткой брин с тростью в руке. "Нпрсно, - говорит, - стретесь. Профессор Лихчев отбыл в Петербург. В доме этом никого нет".

Вот уж тут, Ивн Ивныч, слезы брызнули у меня. "Д з ккие же провинки, - думю, - ткое нкзние мне?" Сколько я тм н крыльце простоял, не помню, потом кинул тюк н плечо и поплелся н постоялый двор.

- И где же этот тюк теперь? - поспешно спросил Акимов, и Лукьянов зметил, что в глзх его вспыхнули лихордочным блеском тревожные огоньки.

- Берегу. Дом в ящике под змком держу. Вдруг Венедикт Петрович востребует.

- Ну, событие! - воскликнул, повеселев, Акимов. - И мне ведь об этом ни звук. Не любит дядюшк о своих промшкх другим рсписывть.

- Он и тогд, в пути, виду особого не покзывл, Погоревл, и все. "Звонок, - говорит, - Степн Димитрич". Я не понял, спршивю: "Ккой звонок, Венедикт Петрович?" - "Не из приятных звонок. Нпоминет он:

о приближении стрости. Собрнность уходит, пмять слбнет".

- Полуквил дядюшк! У него столько собрнности, что другому молодому поучиться.

- "Зтмение, - говорю, - у кждого может быть.

Венедикт Петрович". - "Не утешйте, - говорит. - Рньше ничего подобного со мной не могло произойти.

Степн Димитрич". Мне-то тогд тоже от этой потери лихо было. Вроде и мой недосмотр. - Лукьянов умолк, вздохнул, потом зговорщическим тоном продолжл: - Одним словом, Ивн Ивныч, если свидитесь с профессором, передйте: буду тюк его беречь сколько ндо, уж коли смертный чс придет, нкжу и жене, и сыну, и дочкм... А может быть, у вс другое рзмышление?

Прихвтить бы тючок вм с собой... А только кк?

Вот именно: кк? Услышв о бумгх ученого, тким стрнным обрзом окзвшихся у Лукьянов, Акимов прежде всего подумл: "Зберу с собой. Вот будет рдость дядюшке! Ждет меня одного, я явлюсь с бумгми его кетских путешествий... Нверняк они нужны ему сейчс позрез".

- Сколько, по-вшему, Степн Димитрич, весу в этом тюке? - прищурив глз, спросил Акимов.

- Не пробовл взвешивть, Ивн Ивныч.

- А приблизительно?

- Приблизительно... - Лукьянов здумлся. - Ну уже никк не меньше пуд. А может быть, и побольше... Думю все, с чем бы срвнить, и не могу ничего подходящего нйти. Мешок с кедровыми шишкми? Тяжелее. Горздо тяжелее. Зплечня сумк с ружейным припсом и хрчми? Пожлуй, полегче. А в ней пудикто вполне нберется. Д, вот тк и есть: в тюке пуд о походом... пуд десять фунтов.

- А можно этот тюк посмотреть, Степн Димитрич?

- Он у меня в Лукьяновке, нм туд зходить ни в коем рзе нельзя.

- А доствить его куд-нибудь н очередную остновку можно?

- Можно доствить к Окентию Свободному, хотя времени у нс в обрез. Ну, пострюсь.

- Пострйтесь, Степн Димитрич.

Спть они легли рно, чуть только стемнело. Лукьяйов рссудил: уж рз придется тюк из Лукьяновки тщить к Окентию, это знчит, путь его звтр увеличится верст н пятндцть - двдцть. Чем рньше они придут н зимку Окентия, тем легче обойдется ему поход в Лукьяновку з бумгми Лихчев.

Но сплось плохо. Лукьянов все думл о бумгх. Не поспешил ли он со своим призннием? Все-тки Акимов только племянник профессор, не см профессор. Бумги же приндлежт профессору, и никому более.

Вдруг ученый остнется недовольным его решением отдть бумги Акимову? Более того, он может в любой момент востребовть их, и что в этом случе ответит он Лихчеву? Отдл бумги Ивну Ивновичу. Тк-то тк, по чьей укзке это сделно, Степн Димитрич? Рзве вс об этом просили?

Мысленно Лукьянов метлся, все еще оствляя з собой прво в решительную минуту скзть Акимову:

"А бумги, Ивн Ивныч, отдть не могу. Извиняйте з Поспешность, з необдумнность. Будут вручены только ггрофессору".

Просыпясь и ворочясь н жестких нрх, прикидывл возникшую ситуцию и Акимов. "Не взять бумги дядюшки - глупость и безумие. Второй подобной окзии никогд не возникнет. Уж коли Венедикт Петрович взялся з свой труд о Сибири, легко себе предствить, сколь необходимы ему мтерилы кетских путешествий. Неудобство в дороге, безусловно, от этого дядюшкиного тючк будет немлое, но что ж делть? Возят же товрищи и литертуру и оружие, рискуют, конечно, стршно, но все-тки дело свое делют. Чем же я-то лучше их? Во всей ншей пртии, пожлуй, не нйдешь ни одного ткого товрищ, который, решя одну здчу, упустил бы случй, когд можно что-то сделть и сверх того! А тут у меня получется одно к другому.

Не только см еду к ученому - везу ему подспорье в виде его собственных мтерилов".

Нет, в отличие от Лукьянов Акимов не колеблся и, может быть, потому спл хоть и с перерывми, но крепким, здоровым сном, который и силы возврщет, и бодрость поддерживет.

6

Когд сквозь голый лес покзлсь бревенчтя, с покосившейся от снежного нмет крышей изб Окентия Свободного и нпхнул дымок, рсползвшийся по примолкшей тйге, Лукьянов остновился.

- Придется вм, Ивн Ивныч, немпожко подождть здесь. Зйду в избу, огляжусь, переговорю со стриком, - скзл Лукьянов.

- Д рзве с ним не было рзговор рньше? -"

спросил Акимов.

- Был, конечно, рзговор. А все-тки в избу я зйду пончлу один. Осторожность не мешет.

- Спору нет, - соглсился Акимов.

Лукьянов сктился в лог, потом поднялся н его противоположный склон, снял лыжи, воткнул их в снег и скрылся в избе. Акимов зкурил, сдвинув шпку н зтылок, прислушивлся к зимнему лесу. Приятно освежл морозный воздух зпотевшую голову. Было хорошо и ногм, отдыхвшим в покое. Сегодня Лукьянов торопился, несколько рз переходил н ткой бег, что Акимов отствл н полверсты, невольно вспоминя тунгусского озорник Николку. В том, что Лукьянов торопился, ничего необычного или непонятного не было: в течение вечер и ночи ему предстояло сходить в село и вернуться нзд н зимку. Но переход от озер "Девичьи слезы" до избы Окентия согрел Акимов, притомил. Видно, у охотников ккя-то своя мер всему. Совсем не опрвдлись слов Лукьянов: "Тут до Окентия рукой подть". Они шли и быстро и долго. Првд, шли по рвнине, прямиком, не крбклись, кк вчер, по лесным звлм. В другой рз ндо поосторожнее относиться к слбвм тежников. Нстроился бы срзу же н более трудный путь, легче было бы.

Акимов выпускл изо рт клубочки дым, взглядывл н мкушки деревьев с охпкми снег н сучьях, н белесое, в свинцовых пятнх небо и думл о звтршнем дне. Именно звтр или послезвтр произойдет смое ответственное событие в его побеге, зтянувшемся н столько месяцев. Нконец товрищи должны доствить его в Томск и тм посдить в поезд, который пойдет н зпд, все дльше и дльше от Сибири.

Все ли произойдет, кк нмечено? Все ли предусмотрено?

И прежде и сейчс Акимов чувствовл, кк где-то внутри, з грудной клеткой, от этой мысли нтягивется струн тревоги и сердце нчинет стучть редкими и сильными удрми. Нетерпение... Это врывется в его душу нетерпение, жжд действий, згорется стрсть к борьбе... Он сдерживл себя, стрлся ослбить эту струну, рисовл смое худшее. А смое худшее это тюрьм, стены, отрыв от природы, в которой он всегд нйдет себе дело, кк ншел его в Дльней тйге... лишь бы не рзлучили с землей, не зковли в кменное безмолвие... А тк, кк он жил эти месяцы, жить все-тки можно... Нблюдть и думть рди будущего... Рди будущего, которое не может не прийти...

- Ивн Ивныч! - вдруг услышл он голос Лукьянов и отбросил окурок, который прижигл уже пльцы.

- Эге! - откликнулся Акимов и зспешил н зов.

Немного не дойдя до избы, он остновился и, отведя от лиц темную пихтовую ветку, увидел кртину, которую увидеть никогд не ожидл. Рядом о Лукьяновым стоял... Ктя - Ектерин Ксенофонтов, сестр егО друг и нствник в пртийных делх Алексндр Ксе-"

нофонтов, его "невест", доствлявшя в предврилку продукты и вжные инструкции от товрищей, смо глвное, в чем он двно уже признлся смому себе, егО сердечня тйн, его любовь...

Ктя был одет в крестьянский полушубок, в пимы, голов ее утопл в шли, но его острые глз не могли ошибиться: ее лицо, с круто очерченными бровями и круглым подбородком, с прямым носиком и вырзительными черточкми от нос к уголкм крсных, ярких губ, пылло рдостью. Акимову покзлось дже, что по щекм ее поктились слезинки и он поспешил вытереть их черной руквичкой.

Лукьянов слегк подбоченился, выствил одну ногу вперед и, вскинув бородку, весело смеялся. Он что-то узнл от нее в эти минуты и был доволен, что они встретились, и встретились не без его зботы о них.

Акимов приближлся медленно, сбвляя скорость с кждой секундой, и был молчлив и строг.

- Вня! Здрвствуй, Вня! - скзл Ктя, не выдержв и зливясь крской, опустил голову. Но тут же поднял ее и шгнул нвстречу.

- Где вы ее взяли, Степн Димитрич?! Ктя, здрвствуй! Вот уж не ожидл! Не ожидл! Никк не ожидл! - повторял он одни и те же слов, прямо нпрвляясь к ней. Акимов рзмхнул руки, чтобы обнять ее, но не успел этого сделть, потому что Ктя опередил его, кинувшись к нему тоже с рспростертыми рукми.

Они постояли несколько секунд обнявшись и тут же отошли друг от друг.

- Боже, кк он зрос! Тебя по глзм, Вня, только по глзм можно узнть. Вня, Вня, ккой ты стл, Вня! Совершенно не похожий н того, петербургскою Вню! - Ей, по-видимому, приятно было произносить его имя, и он не считлсь сейчс с чистотой фрзы, з строением которой всегд следил с педгогической щепетильностью.

- Был Вня, стл тежный инок Ионн, - усмехнулся Акимов и принялся рзвязывть ременные постромки.

Ктя подскочил к нему, чтоб помочь рзвязть узел ремешк, но Акимов остновил ее.

- Нет уж, мы сми, немло-с обучены этому, - смеялся он, искос поглядывя н Ктю и видя лишь ее горящие нестерпимым светом любви глз.

Прежде чем войти в избу вслед з Лукьяновым и Ктей, Акимов тщтельно стряхнул с шпки нбившийся снег, обнжив зросшую густым волосом все еще мокрую от пот голову, руквицей смхнул снег с полушубк, постукивя носкми пимов о сосновый чурбк, влявшийся возле избы, стряхнул снег и с обуви. Ктя оглянулсь у рскрытой двери, предупредил:

- Учти, Вня, это не простое жилище. Здесь обитет философ Окентий Свободный, человек, преодолевший стрх перед миром. Оригинльный тип! Сочный голос Кти дрожл от волнения.

- Преодолевший стрх? Поучусь. А то ведь все время дрожу от опсения быть поймнным. Ей-богу! - Акимов поднял плечи, рскинул руки: что, мол, поделешь - от првды не уйти.

Ктя звонко рссмеялсь, и Акимов понял, что ей в эти минуты в его стрхи не верится. Он говорил всерьез, он воспринимл его слов кк шутку.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

После обед Акимов и Ктя остлись в избе одни.

Лукьянов зспешил в село, Окентий пошел н выселок, понес в мешке рыбу, нмеревясь обменять ее н муку. Пок он не произвел н Акимов того впечтления, о котором говорил Ктя. Может быть, потому, что зтронуть философские проблемы з обедом не удлось. Речь шл о вещх более прозических: в ккое время и в кком месте лучше, безопснее выйти н тркт? Где, н кком учстке тркт вероятнее всего можно нткнуться н "крючков"? С ккой стороны безопснее войти в город, чтоб не окзться змеченным?

А потом Ктя утолял любопытство Акимов битый чс.

Сколько времени он был оторвн от известий о войне, о жизни стрны, о событиях в мире! Рсскзл и о том, кк он снов очутилсь в избушке Окентия.

Оствшись вдруг недине, они долго сидели в полной рстерянности, глядя друг н друг с кким-то зтенным недоумением в глзх.

- Вот где пришлось свидеться, Вня! Необычно и стрнно. К чему бы это? Кк все это понять? Что происходит? У меня просто ккое-то зтмение в голове.

Я плохо сообржю, хотя ехл сюд, в Сибирь, чтоб увидеть тебя. И предствь себе, именно это подтлкивло меня, именно это, не только пспорт и деньги, которые нужны тебе. Мне стыдно... Может быть, ты и осудишь меня... - Ктя приложил лдони к вискм и внезпно умолкл, чуть нклонив голову нд столом, н котором стояли еще не убрнные чшки с рыбьими костями.

- К чему бы это? К чему бы это? - подхвтил слов Кти Акимов и, зглядывя ей в глз через стол, рзделявший их, кк-то срзу сник, осекся, испытывя робость перед тем, что хотелось скзть и о чем скзть было непросто. - Ты получил мою зписку из тюрьмы?

Я зпрятл ее в оторввшийся подклд сумки. Могл и не дойти, преодолев ккое-то внутреннее препятствие, продолжл Акимов.

- Конечно, Вня, получил! И если откровенно скзть, то не удивилсь этой зписке, потому что день ото дня ждл ее. Может быть, ты опять-тки осудишь меня з смоуверенность, что ли, но мне кзлось, что ты не можешь не нписть мне именно этих слов. И эт зписочк всегд со мной. Вот и теперь он здесь, у сердц, в моем потйном крмнчике. Ах, Вня, знл бы ты, кк дороги мне были твои слов! Они согревли мне душу и нподобие волшебного огоньк светили всегд - и в темную ночь и в ясный день... Прости меня, если тебе все это слышть не очень приятно, тк кк, может быть, тебе мои чувств покжутся неуместными в ткой до удивления необыкновенной обстновке, в ккой мы окзлись...

Ктя выскзл все это с тким волнением, с ткой предельной искренностью, что дже глз ее покрснели и увлжнились.

Акимов пончлу слушл молч, будто оцепенев, и лишь слегк покручивя прядку своей жесткой темнорусой бороды. Но когд он кончил, он вскочил, подошел к ней и поцеловл ее крепким и долгим поцелуем.

Зтем он сел рядом с ней, придвинув некршеную тбуретку, бережно обнял Ктю. Н него нпхнуло головокружительными зпхми молодого девичьего тел, которое, хотя и было прикрыто сейчс поношенной крестьянской кофтой и юбкой, цвело и буйно и пылко тянулось к нему всеми своими подспудными силми. Ктя пересел к нему н колени, обхвтил его зросшую длинными волосми шею, уткнулсь в грудь, всхлипнул от счстья и зтихл.

Акимов весь сжлся. Сжлся от неудержимой рдости, которя тк охвтил его, что сердце могло не вынести этих громких, четких удров, отзыввшихся нбтным звоном в ушх. Происходило то, о чем он мечтл кк о длеком и желнном. Ктя был с ним, он любил его, он любил ее. И все, все между ними было ясно, определенно и не внушло никких сомнений.

- Ктя... родня... моя... нвсегд... нвечно... - Ему кзлось, что он произносит эти слов вслух, отчетливо, но он чувствовл лишь, кк шевелятся его губы под смым ее ухом. Д он и без слов понимл, что рдость, которой нгрдил их в этот зимний день сибирскя тйг, ни с чем не срвним - жизнь дрит ее людям один рз. Будут другие рдости, но эт уже не повторится.

Акимов обнял Ктю, нмеревясь перенести" в угол избы, где стоял топчн стрик философ, но тут же опустился н тбуретку. В ушх его ззвучл густой и резкий голос ее брт и его друг Сши Ксенофонтов,:

"Ты что же это, Вньк, ополоумел? Рзве можно вести себя тк? Ведь слишком мло времени провели вы вместе, чтоб тк неудержимо ктиться к концу того, что нзывется нчлом жизни для двоих?.. И ншел же ты, непутевый, место для любви! Ведь едв нступит рссвет, кк долг перед революцией рзведет вс в рзные концы плнеты. И никто не скжет, будете ли вы когднибудь вместе. Слишком много впереди у нс трудностей и испытний... Ты об этом-то подумл? Или стрсть твоя необуздння лишил тебя рссудк и ты, кк дикрь, чувствуешь лишь зов природы?.. Д время ли? Остепенись".

Руки Акимов ослбли, и он чуть не выронил Ктю.

Он почувствовл это и еще крепче обвил рукми его шею, плотнее прижлсь к нему.

- Вня... родной... нм выпло счстье! И вспомни, ккой сегодня день кнун нового, семндцтого год...

Звтр он нчнет отсчет... Может быть, он принесет свободу... Вня... Я всегд знл - ты моя судьб... Крестьянк Ммик учил меня... - Ктя говорил, целуя Акимов то в губы, то в лоб, то в глз.

Акимов же в эту минуту держл ответ перед другом, воспринимя Ктин голос кким-то уголком сознния, кк отзвук попутного эх.

"Не упрекй меня, Сш, - мысленно говорил Акимов. - Я не уроню ее чести, не унижу ее. Пойми, я люблю ее. Я жил мыслями о ней. Не моя вин, что был я с ней мло. Не будь тюрьмы и ссылки, живи я в условиях, достойных человек, кк мы с тобой понимем его нзнчение н земле, я двно был бы с ней вместе и нвсегд. Сегодня, дменно сегодня решется будет ли нше будущее общим или я могу потерять ее..."

- Потерять?! - вдруг не своим голосом вскрикнул Акимов.

- Что ты, Вня? Что потерять? - обеспокоясь его возглсом, спросил Ктя и, чуть отстрнясь от него, зглянул ему в глз. В них стоял испуг и мятежные искорки вспыхивли в зрчкх.

- Тебя потерять, Ктя, - упвшим голосом скзл он.

- Почему потерять? Я твоя, Вня. Пойми, нвсегд твоя, - твердо произнесл Ктя.

Словно кто-то подтолкнул Акимов. Он вскинул Ктю н своих сильных рукх, покружился с ней н середине избы и осторожно, подствляя под ее спину широкие лдони, положил н дощтый топчн.

В промороженное окошко зглядывло просветлевшее под вечер зимнее небо. Нежня голубизн рспхнулсь во всю ширь нд притихшим лесом, по ней огкуд-то из глубины тйги лились и лились неудержимые розово-бгряные потоки, предвещвшие поворот н сильный мороз.

2

Бнк с воском догорел, и Ктя зплил другую бнку с рыбьим жиром. Светильник потрескивл, источя горьковтый чд.

Нпрягя глз, Акимов вслух читл:

- "Црские опричники - эти злые церберы смодержвия - попирют элементрные прв человек.

Произвол, нсилие, поборы, взятки - все это стло повседневным явлением. Смодержвие гниет зживо, отрвляя озон ншей общественной жизни ядовитым зловонием..."

Ктя сидел нпротив Акимов и внимтельно слушл его чтение, то и дело посмтривя н него нстороженными глзми. Акимов дочитл до конц листок, отложил его и тихо скзл:

- Все првильно, Ктя, все-тки листовк еще не вызрел. Во-первых, нужно вычеркнуть ткие слов, кк "цербер", "озон" и другие, которые знют только грмотные люди, д и то, пожлуй, не все. И, во-вторых, по-моему, необходимо перестроить композицию листовки. Все общие положения отнести в смый конец. Нчинй с глвного...

- Одну минутку: вооружусь. - Ктя достл из внутреннего крмн стегной поддевки крндш и бумгу и, рзглдив лдонью лист н столе, быстро-быстро принялсь писть.

- Я бы тк нчл, Ктя. - Акимов, встл, оперся лдонью о кромку стол: - "Црские опричники готовятся осуществить жестокую рспрву нд крестьянкой, женой солдт, потерявшегося н фронте без вести, Зинидой Новоселовой. Истерзння нуждой, рстоптння беспрвием, доведення до крйней степени отчяния, Зинид Новоселов, двдцтидевятилетняя женщин, убил полицейского Крпухин. Виновт ли Зинид Новоселов? Нет, не виновт. Изнурення гнусными домогтельствми нглец и рзвртник в полицейских погонх, Зинид своим вынужденным выстрелом зщищл свою честь женщины, свою верность мужу, достоинство своего ребенк. Не Зинид Новоселов окжется н скмье подсудимых, црские опричники, смодержвие, его нсквозь прогнивший првопорядок, поддерживющий произвол, кзнокрдство, Лихоимство, взяточничество и прочие чудовищные пороки.

Не бедной крестьянке, рискнувшей поднять руку н безумств влсть имущих, црю-кровопийце Николю второму, црскому првительству, всему првящему клссу России суд подпишет приговор..." И тут, Ктя, переход к той чсти, где ты говоришь о войне, о стрдниях нрод, о революции...

- Д, д, Вня. Вот посмотри, кк тут хорошо все смыкется. - Ктя взял листок, лежвший перед Акимовым, и, нйдя необходимое место, стл читть: - "Рзве одинок в своей горькой судьбе сибирскя крестьянк Зинид Новоселов? Стоном стонет русскя земля. Свыше двендцти миллионов рбочих и крестьян три год проливют кровь в бессмысленной бртоубийственной войне. Войн не принесл и не принесет избвления нроду. Все громче и сильнее по всей земле русской слышится призыв пртии социл-демокртов большевиков: "Долой войну! Долой смодержвие! Д здрвствует революция!"

Зключительные слов будущей листовки Ктя прочл нрспев, сочно, сопровождя отдельные слов взмхми руки. Темные глз ее згорелись. Он вскинул голову, подчиняясь нстроению протест и подъем, которое см стрлсь вложить в листовку. Акимов злюбовлся Ктей. Подошел к ней, склонился, осыпл рзгоряченное лицо поцелуями.

- Ты у меня трибун! Молодец! Уж кк я люблю тебя! - отступив, скзл он с лсковой улыбкой, чуть выпятив из-под усов покрсневшие от поцелуев губы.

Ктя подбирл обеими рукми рссыпвшуюся прическу, тихо смеялсь см себе, не в силх сдерживть своей рдости от его нежности и похвлы.

- Еще не все, товрищ Грнит! Не все! Хочу с тобой поговорить о женщинх-свидетельницх. Что ты МИР посоветуешь, Вня? - Ктя смотрел н него в упор, пытясь быть серьезной и строгой. Но нет, это не удвлось. Губы вздргивли, из глз струился особый свет - свет любви, греющий его душу, сдержння улыбк делл ее лицо бесконечно милым и одухотворенным.

- Ну что тебе посоветовть? - Акимов тоже стрлся быть предельно серьезным, и это тоже не очень выходило. - Все, что ты рсскзл, не шутк. Ты многое уже сделл. То, что н суде выступят семь свидетельниц-крестьянок, - это хорошо. Пострйся их подготовить ко всякого род кверзным вопросм судей и прокурор. Ясно, что суд и обвинение будут их сбивть, путть и нконец просто зпугивть.

- Учл все это, Вня! Ббы мои хрбрятся, обещют не бояться, стоять н своем. Зину они любят, судьб ее им близк и понятн. Не один, не дв чс провел я с ними в откровенных рзговорх. И снов буду видеться с ними. Провожу тебя (Ктя глубоко и сокрушенно вздохнул) и опять пойду н выселок...

- Ну, кк см подсудимя? Предствляет он, что црское првосудие будет клеймить ее смыми стршными словми?

- З нее, Вня, я не боюсь. Через одного томского двокт нм удлось передть ей некоторые нствления. Я убежден, что Зин будет вести себя уверенно, смело. Ах, Вня, знл бы ты, ккя горькя судьб выпл н долю этой змечтельной женщины! Кстти, я ведь тебе збыл скзть, что Зин Новоселов родня сестр Степну Димитричу Лукьянову...

- Что ты говоришь?! Ну если он облдет умом брт, его отвгой, то действительно процесс превртится в политическую демонстрцию., А кк томские рбочие и студенты? Неужели промолчт?

- Конечно, не промолчт!

- Вжно, чтобы влсти не пронюхли о вших действиях рньше времени.

- Кжется, все предусмотрено. И все-тки ндо быть готовыми ко всему.

- Именно. Мой побег тому хороший пример.

- Где же, Вня, по-твоему, могл произойти утечк?

- Думл я об этом чсми, Ктя. Одно из двух:

либо жндрмерия срзу, с предврилки взял меня под свой контроль и неусыпно следил з мной, либо просочилось кк-нибудь через дядюшку Венедикт Петрович. Решение о моем побеге, о том, что я нпрвляюсь к нему в Стокгольм, товрищи должны были сообщить ему. А кто его тм окружет, неизвестно. Я убежден - не могли его оствить з грницей без нблюдения российские влсти.

- Ну, дойдешь, Вня, до Швеции, возможно, что-то узнешь. - Ктя посмотрел н Акимов долгим прощльным взглядом.

- Пострюсь, Ктя. Пострюсь изо всех сил.

Они змолчли. Вдруг Ктя вскочил, кинулсь к нему, прижл лохмтую голову к своей груди.

- Вня, ккое это счстье, что мы встретились! Ккое счстье! Мне тк хорошо... Я не нхожу слов... Что мне готовит жизнь, не зню... Но ничего я не боюсь.

Я предчувствую... скоро, скоро мы будем вместе... Вня, пойдем н улицу, посмотрим, кк течет первя ночь нового, девятьсот семндцтого год...

Они ндели шубы, подняли воротники, зкутлись шрфми и вышли. Взойдя по снегу н бугорок, очищенный от зрослей лес, встли рядом, прижимясь друг к другу, и подняли головы к небу. Оно было чистым, безоблчным и переливлось серебряными дорогми, уходившими куд-то в необозримую дль з чернеющий горизонт - в дебри лес, освещенного месяцем в золотой оболочке. Было безветренно. Деревья, прибрнные куржком и снегом, стояли в полном безмолвии, не шевеля дже смыми чуткими к движению воздух веткми. От тишины позвянькивло в ушх.

- Боже, дже не верится, что под покровом этого покоя н земле стрстно и яростно грохочут битвы люд-"

ские, - скзл Ктя шепотом.

Акимов нбрл в легкие воздух, крикнул:

- Эй ты, Новый год, будь здоров! Здрвствуй, процветй н рдость род человеческого!

Эхо от звонкого голос Акимов всколыхнуло тишину, прошумело нд лесом и змолкло, не оствив след.

- Пойдем, Ктя, в избу. Холодно... Я тебе рсскжу о своем житье-бытье со стриком Федотом Федотычем в Дльней тйге. Он, првд, не философ, кк твой Окентий Свободный, но тоже человек существенный.

- Богт н них нш многострдльня родин, н этих существенных мужиков и бб, Вня.

- Богт и щедр... Пойдем, Ктя. Озяб я.

3

Всю ночь они проговорили, ксясь многих тем и вопросов. Под утро легли н топчн, согрелись, только зснули, у двери послышлся стукоток. Акимов быстро вскочил, нсторожился. Дверь приоткрылсь, и в тог же миг послышлся голос Лукьянов:

- Это я, Ивн Ивныч. Рссвет приближется, ну я и поспешил. Прошу извинить, что не дл сны доглядеть до конц.

- Что делть?! Догляжу когд-нибудь в другое время, - усмехнулся Акилюв.

В избе темно и прохлдно. Акимов зжег светильник и срзу бросился к железной печке, нтолкл в нее круглых березовых поленьев. Минут - и згудит печк, зполыхет жркими бокми.

- А хозяин еще не вернулся? - оглядывя избу, спросил Лукьянов.

- Не пришел. Ждли вечером, - вствя с топчн, скзл Ктя. - Доброе утро, Степн Димитрич. С Новым годом!

- Доброе утро, Ктя! Здрвствуй! Окентий небось нменял н рыбу муки и сговорил ккую-нибудь сердобольную хозяйку испечь ему хлеб.

- Возможно. Он кк рз собирлся тк и сделть, - подтвердил Ктя, потягивясь и слегк позевывя.

- Пусть себе. Хлеб я принес. И особо тебе, Ктя, послл тетк Тня шнежки с творогом.

- Вот уж угодил! - Ктя подошл к столу, нчл помогть Лукьянову выклдывть хрчи из мешк.

Акимов же кинулся к тючку в брезенте. Схвтил з веревку, которой был опутн тюк, поднял, стряхнул н руке, подумл: "Пустяки, легко!" Но, подержв тюк н руке, опустил: "Не очень-то легко. Вприпрыжку с тким грузом не побежишь".

Лукьянов нблюдл з Акимовым от стол.

- Кк, Ивн Ивныч?

- Увесисто.

- Вот в том-то и зквык.

- Придется хоть бегло посмотреть. Вдруг окжется что-нибудь лишнее или совсем не обязтельное.

- Двйте сюд, к огоньку. - Лукьянов придвинул тбуретку к Акимову и потянулся з светильником.

Акимов положил тюк, принялся рзвязывть змокшие узлы веревки. Узлы спрессовлись нмертво, не поддвлись ни пльцм, ни зубм. Лукьянов рссек своим кинжлом один узел, и веревк легко снялсь с тюк.

Акимов дернул з шелковый шнур, которым был стянут брезентовый чехол, и, когд рзвел кромки, увидел связки бумг. "Дядюшкины труды! Нблюдения ученого... Слово нуки", - проносилось у него в голове, и он чувствовл, кк дрожт его руки. "Ну-ну, спокойнее. Возможно, тут лишь фкты... А фкты еще не нук... Они - кирпичи здния... Тк любил говорить Венедикт Петрович... Чтоб выстроить из кирпичей здние, необходим большя рбот мозг... Мысль сводит фкты в единое целое, он преврщет в совокупность рзрозненные явления, ей дно свойство прозрения н близкое время и необозримо длекое. И в этом ее глвня сил". Акимову кзлось, что он слышит голос Лихчев, всегд резковтый и откровенно здиристый...

Акимов вытщил связку тетрдей в клеенчтых корочкх. Это полевые дневники Лихчев. Четыре экспедиции оргнизовл профессор в Кетские земли. Вот тут, вероятно, зписно все, что видел, узнвл, о чем думл ученый. Зписно день з днем. Без единого пропуск... Эх, пролистть бы эти дневники не спеш, стрниц з стрницей, всмотреться в зрисовки яров и песков, рвнин и холмов, плесов рек и озер! Кк ему необходимы эти мтерилы!.. Рзве можно писть итоговый кпитльный труд, не имея под рукми этих документов?! Кк же он будет блгодрен блмуту Вньке, если все это ляжет вдруг н письменный стол. И где?

В Стокгольме, н чужбине, в изгннии.

Акимов перевязл пчку тетрдей точно тк же, кк он был звязн, зсунул ее в мешок и вытщил другую связку. Прочные кртонки сберегли ее от изломов.

Акимов рзвязл крепкий, из конопляной нитки шпгт.

Крты! Целя стоп крт...

Опсясь погсить светильник, Акимов взял одну крту, осторожно рзвернул ее н столе. По верхней кромке прочитл ндпись, сделнную хрктерным витиевтым почерком дядюшки: "Прогнозные сообржения по полиметллм Сибири". Крт испещрен росчеркми, местми зтушевн простым и цветными крндшми, по кромкм ккие-то зписи и множество знчков - крестики, кружочки, кубики.

Свернув крту по стрым линиям, Акимов рзвернул другую. А когд прочитл ндпись, змер от неожиднности: "Кургны Сибири". Взглянув н отдельные пометки, сделнные рукой Лихчев, Акимов понял, что это крт кургнов особення. Н ней были обознчены не только те кургны, которые двно известны и уже подверглись опустошению, но знчились и кургны неизвестные, пок что скрытые от общего людского взор.

Судя по пометкм ученого, их было еще немло... Годы шли, стрсть нткнуться н кургн, не рзгрбленный рнее, овлдеть его несметным богтством, не покидл людишек. В рзное время ртели копчей кидлись по просторм Сибири то в один ее крй, то в другой, но либо нтыклись они н зхоронения, двно уже опустошенные от сокровищ, либо копли обыкновенные холмы, которые лишь по внешнему виду нпоминли кургны, н смом деле никогд ими не были.

Акимов щурил глз, взгляд его скользил по крте. Он збыл, что рядом с ним стоят Лукьянов и Ктя и нетерпеливо смотрят н него, ожидя кких-то слов.

- Что, Вня, интересно? - спросил Ктя, беря его з локоть.

- Очень интересно, Ктя! Эти крты - труд его жизни. Они многое подскжут будущим поколениям.

Акимов сложил крту "Кургны Сибири" бережно, осторожно, кк великую дргоценность. В эти минуты он и предположить не мог, что некий прохвост Осиповский, обитющий в Стокгольме возле Лихчев, втйне помышлял именно об этой крте. Содействие мосье Мопссну в покупке лихчевского рхив для нгличн - этим не исчерпывлись его цели. Не исчерпывлись они и полицейской службой црскому првительству. Втйне рхеолог Осиповский рзмышлял о другом: двненько, лет пять тому нзд, один из его дружков, служивший в ведомстве путей сообщения Российской империи, дознлся, что н Алте и по Минусинской котловине имеются кургны, никогд еще не подвергвшиеся осмотру. Вот бы открыть ткой кургн! Рзумеется, не рди интересов нуки - нук проживет и без этого - открыть для собственного блгоденствия... Точно или неточно, ведь известно, что из кургнов изымлись огромные ценности: слитки золот, изделия из дргоценного метлл, редчйшие кменья... Все это можно прибрть к рукм, если уж и нук встрянет в это дело, кое-что и ей достнется: орудия быт, предметы древнего обиход...

Вожделення мечт зпл в голову Осиповского. Исподволь нчл он вести рзведку, кто в России может знть состояние кургнов Сибири. К кому ни толклся, от всех слышл один ответ: "Есть ткой человек: Лихчев Венедикт Петрович. Но знйте: сидит н сундукх снния, кк колдун. Никого к себе не подпускет".

Вот тогд-то Осиповский и решил: "Возьму тйну, возьму не мытьем, тк ктньем".

...Акимов бегло взглянул и н другие крты: "Прогнозные сообржения по углям", "Рзмещение ниболее ценных пород лес", "К проблеме влияния лесов н темпертуру Обь-Енисейского воздушного бссейн", "Югнскя Обь" (с отметкми жировых пятен), "Минерльные источники" (свод днных), "К проекту сброс северных вод н юг".

Упковывя крты в прежние кртонки, Акимов прочитл н одной из них тусклую крндшную ндпись: "Ппк живот моего". Ндпись был сделн рукой Лихчев и, по-видимому, являлсь условным обознчением ценности этих мтерилов

Акимов уложил связку крт в мешок и нщупл еще одну связку, собирясь вытщить ее, но тут вмешлся Лукьянов:

- Ивн Ивныч, пор пить чй. Инче ямщик нчнет нервничть.

- Пор, првд, Степн Димитрпч. Увлекся я несколько. - Акимов уложил связки в мешке удобнее и зтянул шелковый шнур.

- Ну что, Вня, возьмешь тюк? Кк решил? Не рздумл? - спросил Ктя, зметив, что Акимов стл вдруг см не свой - рстерянный, здумвшийся, со взглядом, обрщенным куд-то вдль.

- Рискну, Ктя. - Он помолчл, невесело зсмеялся. - Двум смертям не бывть, голов н плечх все рвно одн. - Пройдясь по избе, он остновился возле тюк, искос глядя н брезентовый мешок, мечттельно воскликнул: - Только б довезти! Довезти бы!

- Довезешь, Вня!

- Все обстроено, Ивн Ивныч, кк нельзя лучше.

До город домчит вс Ктин знкомец - Петьк Скобелкин. Прень бедовый, ямщпк отменный. А тм небось тоже не олухи к делу приствлены, успокивя Акимов, рссудительным тоном скзл Лукьянов.

Рссвело. В окн Окентьевой избы потек нежный бгряный свет ядреного зимнего утр. Ктя собрл н стол звтрк: свежие шньги, соленые чебки, мороженую бруснику в туеске. Ели молч, торопливо.

Потом Лукьянов вышел н волю, понимя, что в последние минуты Ивн и Ктю нужно оствить одних.

Минут через десять он вернулся:

- Ямщик подъехл, Ивн Ивныч. Кони стоят у стогов.

- Иду, Степн Димитрич.

Акимов и Ктя быстро оделись, вышли вслед з Лукьяновым. Прямиком по снежной целине Лукьянов повел Акимов к стогм, возле которых, сгоря от желния скорее приступить к исполнению порученного дел, топтлся в дохе, в высоких пимх и мохнтой шпке из собчины Петьк Скобелкин - верный лукьяновский связчик.

Ктя отстл срзу же неподлеку от избы. Акимов, встряхивя н плече тюк с бумгми Лихчев, шел, то и дело оглядывясь. Ктя прощльно рзмхивл рукой. Когд Акимов скрылся з деревьями, он всхлипнул и медленно побрел в избу Окентия.

4

Был уже поздний вечер, когд н окрине город Акимов молч пожл руку Петьке Скобелкину и зшгл по узкому, темному переулку. Возле деревянного дом с зкрытыми ствнями Акимов остновился. С минуту он вглядывлся в сумрк, перемешнный со снегом, пдвшим н землю крупными хлопьями, и, убедившись, что поблизости никого нет, вошел в продолговтый двор, обнесенный высоким тесовым збором.

Н стук в дверь ответили быстро, вероятно, его ждли здесь.

- Кто тм? Что вм угодно? - послышлся женский голос.

- С псеки я. Мед привез, - скзл Акимов.

- Сейчс, одну минутку. Бронислв выйдет. - Хлопнул дверь, через минуту перед Акимовым стоял высокий мужчин, с вислыми усми, с ежиком н голове, в пльто, нброшенном н плечи.

- С псеки к вм, дядюшк Бронислв Хозяин послл.

- Двненько поджидю. Все ли тм у вс здоровы?

Высокий мужчин пропустил Акимов мимо себя, здвинул зсов и, свободно ориентируясь в темных сенях, рспхнул дверь в дом. Здесь высокий мужчин обнял Акимов.

- Здрвствуй, товрищ Грнит! Ну, нконец-то встретились!

- Здрвствуй, товрищ Бронислв! Двно не виделись!

- Если пмять не изменяет, с июля четырндцтого год, товрищ Грнит. Помните ншу встречу у Ленин в Поронине?

- Кк же не помнить! Ткие встречи не збывются.

- А что это у вс з груз? Я думл, что вы нлегке, - ткнув ногой в тюк с бумгми Лихчев, обеспокоенно скзл Нсимович.

Акимов объяснил происхождение груз, который во что бы то ни стло следовло довезти до Стокгольм.

Нсимович здумлся, рзведя длинными рукми, скзл:

- Эт неожиднность вносит серьезную попрвку в нш плн.

- Почему?

- Рди безопсности мы решили посдить тебя в поезд н площдке Предтечеискя, верстх в семи от город. Не потщишь же ты тюк н спине.

- Унесу.

- Приметно.

- Кк же поступить?

- Придется вринт переигрть. Есть еще одн возможность. В течение ночи подготовим. Рздевйся, товрищ Грнит, попей чю. Мш, угощй, пожлуйст, гостя. Он, поди, проголодлся с дороги.

Из другой комнты вышл русоволося, круглоглзя девушк. Окинув глзми Акимов с ног до головы, кивнул ему и принялсь собирть н стол. Девушк то уходил з перегородку, где, по-видимому, рзмещлсь кухня, то возврщлсь оттуд с чшкми и трелкми в рукх. Всякий рз, посмтривя н девушку, Акимов чувствовл, что он кого-то ему нпоминет, и не столько внешностью, мнерой ходить, говорить, улыбться.

Едв Нсимович и Акимов сели к столу, чтобы не только попить чю, но и поговорить, в ствню окн, выходившего во двор, постучли. Судя по стуку три удр и еще три удр, - кто-то пришел из своих.

- Дуся пришл! - воскликнул Мш, устнвливя н стол горячий смовр.

- Я см, Мш, встречу. - Нсимович нкинул пльто н плечи и вышел.

- А я вс видел. Н крточке у ппки. С ткой огромной щукой. Тм вы другой - без бороды, совсем молодой, - скзл Мш и, взглянув н Акимов исподлобья, подрил ему чистую, кроткую улыбку.

- Н крточке у ппки... У ккого ппки? - недоумевя спросил Акимов.

- У моего ппки. У Лукьянов Степн Димитрич, - усмехнулсь Мш и, прищурив глз, внимтельно смотрел н Акимов.

- Д вон вы кого мне нпоминете! - повеселел Акимов. - А я смотрю н вс и никк не могу припомнить, н кого вы походите... Ну рд, очень рд познкомиться с вми. Степн Димитрич - двний мой друг.

Дверь открылсь, и Нсимович, поддерживя под локоть, ввел еще одну девушку.

- А это Дуся, моя сестр, - скзл Мш и, подскочив к сестре, принял от нее плток, зкрыввший голову, и суконное синее пльто с белым зячьим воротником. Повесил н гвоздь в уголке.

Дуся очень походил н Мшу. Тот же рост, ткое же круглое лицо, ткие же большие, нстороженные глз. Дже волосы и те были туго собрны в толстую косу, кк у сестры. И одет Дуся был в точности кк сестр: н ногх черные вленки, плтье из бумзеи - желтя полоск н светло-коричневом фоне, желтый воротничок из кршеной нитки.

- Ну, Дусеньк-лпушк, спсибо, что прибежл.

Вдвоем с Мшей вы быстро со всей рботой спрвитесь, - не скрывя удовлетворения, говорил Нсимович.

Дуся кк-то испугнно посмтривл н Акимов, явно стесняясь его. Он прошл в другую комнту возле него боком и весьм поспешно. И в этой ее стеснительности и было, вероятно, единственное рзличие с Мшей.

- Нш нборщиц, - шепотом скзл Нсимович, провожя Дусю блгодрным взглядом. - А кстти, товрищ Зося не перепрвил нм текст листовки?

- Привез. Вот он. - Акимов достл из крмн листок бумги, подл Нсимовичу.

- Посмотрим, посмотрим, - с живым интересом скзл Нсимович, быстро ндел очки и принялся читть. - Дельно... удчно... в точку... - изредк произносил он и взмхивл крупной стриженой головой.

Дочитв листовку, зторопился в другую комнту, откуд слышлся приглушенный говор сестер. Зтем тм все стихло, через минуту рздлись тяжелые и глухие звуки, которые возникют, когд открывется у вход в подполье тугя крышк.

"Э, д у них тут типогрфия", - мелькнуло в голове Акимов, и он нвострил уши, чтоб поймть хоть ккойнибудь признк предприятия. Но в-доме вдруг стло тк тихо, что у него ззвенело в ушх.

Вскоре Нспмович вернулся. Он достл из тйник пспорт Акимов и конверт с деньгми.

- Это, товрищ Грнит, вш вид и вш кпитл.

Все тщтельно осмотрите.

Акимов рзвернул пспорт. Ндо было приучить себя к мысли, что он отныне не Акимов Ивн Ивнович и уж тем более не товрищ Грнит, Констнтин Констнтинович Побельский, рботющий в Иркутске доверенным Шведско-дтской телефонной компнии, выполняющей в ряде городов России контркты по сооружению телегрфных пунктов и телефонных стнций.

Акимов знкомился с документми из спеш, обстоятельно. Особенно тщтельно рссмт]" твл он штмп визы н выезд. Не всплывет ли поддетк? Пристльно осмотрел он шведские деньги - изрядно уже потертые кзнчейские билеты с изобржением одного из королей Швеции - нелюдимого, мрчного стрик, довольно подозрительно смотревшего из-под нвисших бровей н кждого, кто пытлся брть его в руки.

- А ведь одежд-то у тебя не подходящя к ткой дороге, товрищ Грнит, - скзл Нсимович, когд Акимов зкончил осмотр документов. - И учти, внешность ткже изрядно зпущення.

- Тежник, человек тйги! - зсмеялся Акимов и беспомощно рзвел рукми.

- Ну ничего, нйдем выход, - помолчв, скзл Нсимович. - Волосы твои слегк я облгорожу. И не беспокойся, сделю это не хуже любого прикмхер.

В юности в Вршве рботл я учеником у одного знменитого мстер. Знимлся этим делом неоднокртно и позже, - добвил Нсимович, зметив недоверчивый взгляд Акимов. - А вот костюм, пльто... Ведь не полезешь же в спльный вгон в полушубке, в стегных штнх и в рзбитых пимх... Не предусмотрели, черт возьми! Очевидно же было, что потребуется одежд...

И вот же - вон из головы... - Нсимович постоял в здумчивости, что-то взвешивя, и вдруг, обретя уверенность, с лихостью щелкнул пльцми: - А ну-к, товрищ Грнит, прикинь н себя мой пиджк и пльто.

- Рздевть ближнего - невеселое знятие. - Акимов нерешительно встл, смущенно опустил плечи, но другого выход действительно не было.

Пльто и пиджк Нсимович окзлись впору Акимову. Конечно, сидели они н Акимове не идельно - Нсимович был крупнее, в плечх шире, немного выше, но кому пришл бы охот всмтривться в некоторые несовершенств одежды доверенного Шведско-дтской телефонной компнии?

- Пок ты будешь отдыхть, товрищ Грнит, я съезжу н квртиру и привезу тебе костюм и пльто...

Првд, пльто будет не зимнее, демисезонное. Кстти, это лучше. Все-тки тм не Сибирь, Европ...

- И еще одн просьб, товрищ Бронислв, - зхвтите гзет... Отстл от всего безбожно, хочется узнть, чем живут люди...

- Зхвчу, непременно зхвчу, - пообещл Нсимович.

5

В этот день Степшк ушел из дом, не дождвшись ни Дуси, ни Мши. Случлось ткое и прежде. Рботвшие чсто в ночных сменх, сестры здерживлись н все утро и возврщлись уже в полдень, уствшие до предел.

Степшк Лукьянов служил грузчиком н склде скобяных изделий купчихи Некрсовой. Чще всего с смого утр он брл н конюшне спокойного, огромного, толстоногого коня по кличке Млыш, зпрягл его в розвльни, нгружл их ящикми с гвоздями, с инструментми, с оконными и дверными крючкми, шпинглетми, шрнирми и змкми и рзвозил зкзчикм.

Были зкзчики и в городе, и в окрестностях, и дже в пригородной зоне - в протопоповских и богшевских кедрчх, где томские купцы и состоятельные профессор университет содержли дчи - рубленные из отборных лесин большие дом под железными крышми, с широкими итльянскими окнми, с просторными верндми. В осеннее время дчи чще всего пустовли, зимой, поближе к весне, тут, в кедрчх, нчинлся стукоток хозяев присылли рбочих для производств ремонт.

Придя н склд, Степшк отпрвился в конторку к стршему прикзчику Викентию Зхрычу, чтобы получить у него нряды н рзвозку мтерилов. Конторк рзмещлсь в глвном мгзине, который знимл весь нижний этж огромного кирпичного здния, выходившего прдным крыльцом и обширными окнми н одну пз смых оживленных улиц. Чтобы попсть в конторку из склд, ндо было пройти через весь двор и войти в глвное здние.

Беззботно посвистывя, Степшк нпрвился к Викентию Зхрычу. Сейчс он получит нряды, зпряжет вместе с конюхом Млыш, нгрузит сни ящикми и отпрвится с товром по дресм. К обеду вернется и, может быть, успеет до конц дня съездить еще в один рейс, уж если будет поздно, то зймется рботой н склде. Тут дело всегд нйдется, знй только подствляй спину. Некрси-х еще в смом нчле войны зкупил крупную пртию скобяных товров и поживл все эти годы припевючи. Ящикми были збиты не только верхние этжи склд, но и подполье, простирвшееся н всю территорию пкгузов. Ближние отсеки теперь уже пустовли, и ящики приходилось тскть из подполья. Рботк был не из легких. Сходишь туд рзок-другой по узкой, кк в проходном трюме, метллической лестнице, и в ногх ткя дрожь нчинется, что свет стновится не мил. Грузчиков у Некрсихи в обрез. Не любит купчих тртить свои кпитлы н оплту рбочих. По-хорошему двдцти человек здесь мло, в склде рботют всего лишь семь мужиков, считя Степшку.

Викентий Зхрыч служил у Некрсихи многие годы, ценил ее рсположение и стрлся угодить хозяйке. Н рбочих он покрикивл, Степшку несколько рз з мелкие провинки хвтл дже з ухо и з волосы.

И сейчс, сунув прню пчку нклдных, он зстучл по столу кулком:

- Попусту время не трть! Кк рзвезешь зкзы,"

моментом нзд. Н сортировку ящиков в подвл всех погоню!

- Вестимо, Викентий Зхрыч, - послушно скзл Степшк и, чуть отвернувшись в сторону, с озорством покзл хозяйкиному холую язык.

Едв зскочив во двор, Степшк чуть не сбил с ног собственную сестру Дусю. Несколько минут он бродил здесь в поискх брт.

- Ну куд ты зпропстился? Дело есть. Портной просит увезти н Богшеву одного товрищ. Ппк нш перепрвил беглец из Нрым, склоняясь к уху брт, скзл Дуся.

- В Богшеву?! Д у меня нету сегодня туд товр...

- Мло ли что нету! Рз портной просил, знчит, поезжй... Н переезде через линию в 10 чсов к тебе подойдет молодой мужик с бородой, в пльто с плисовым воротником. В рукх у него поклж в брезентовом мешке. Скжет тебе: "Привет, прень, от сестер".

Ты ответишь: "Сдись, подвезу". Довезешь до Богшевой и - нзд... Ты понял, Степшк? - строго спросил Дуся, пряч в белом воротничке свое лицо от резкого ветр, гулявшего по широкому двору.

- Понял, Дуня. Беги... А то вон грузчики из пкгуз вышли, збеспокоился Степшк. Дуся кинулсь з ворот. Хлопнул клитк, резко звякнуло большое железное кольцо зпор.

Степшк зшгл в склд, рздумывя, кк ему ловчее исхитриться, чтобы выполнить поручение портного.

Не первый рз Нсимович прибегл к помощи Лукьянов-млдшего. Совсем недвно млец белым днем, н глзх у полиции вывез из губернской типогрфии ящик шрифт, несколько рмок для верстки печтных полос рзличного формт и доствил все это по нзнчению -"

в подпольную типогрфию н окрине город.

С его же помощью кип листовок был звезен в военный городок, в котором денно и нощно готовились мршевые роты для фронт. Интенднтство грнизон зкупило у Некрсихи сто ящиков гвоздей по случю строительств новых брков. Призывные контингенты день ото дня рсширялись. Был произведен призыв дже пятидесятилетних мужчин. Стрые помещения уже не вмещли всех мобилизовнных, и вот в стршной спешке строились новые кзрмы.

В военном городке прочно обосновлсь групп большевиков. Однко связь с ней поддерживть было очень нелегко. Отлучки в город солдтм зпрещлись.

И вот в ткое время Степшк нчл ездить в городок по дв рз в день. Нсимович узнл об этом от Дуси и Мши. Не использовть ткую возможность было просто преступлением.

Степшк без колебний взялся увезти листовки, зпрятнные в стрый ящик из-под гвоздей. Во время выгрузки ящиков, которую производили солдты из хозроты, ящик с листовкми, отмеченный черным крестом, попл в ндежные руки прпорщик, поствленного во глве комнды солдт и руководившего здесь большевистской оргнизцией.

...Прикинув в уме все обстоятельств предстоящего дня, Степшк зторопился в конюшню. Скорее зпрячь Млыш, нгрузить ящики и уехть, чтоб Викентий Зхрыч не придумл ккое-нибудь новое дело. Произошло однжды тк - Степшк згрузил сни, у стршего прикзчик удрил в голову кприз, и он зорл от ворот:

- Скидвй ящики! Поедешь н мельницу господин Фуксмн з мукой.

Если произойдет что-нибудь подобное сейчс, подведет Степшк и портного и того беглец из Нрым, которого перепрвил в город через тйгу ппк...

Степшк зпряг Млыш в сни, подктил к пкгузу и, не дожидясь, когд придут н помощь грузчики, принялся тскть ящики с гвоздями. Нклдных было изрядно, смое глвное - зкзчики нходились в рзных концх город. Дом рхиерея - н Почтмтской, квртир техник-смотрителя речных путей - в Зозерье, з пристнью... Нет, тк не пойдет... Рзъезжть по всему городу у Степшки не было времени...

У фонря, тускло мерцвшего у вход в пкгуз, он отобрл нклдные, дрес в которых ему были по пути.

Почтмтскя, Дворянскя, Бульврня...

- Ну что, Степх, подмочь тебе? - спросил один из грузчиков. Подошли срзу трое.

- Все погрузил, - ответил Степшк, вытиря руквом полушубк мокрое от пот лицо и сдвигя зячий треух н мкушку.

- Что ты ндрывешься-то, чудк-рыбк? Или нш хозяйк Аксинья Михловн нгрду посулил? Смотри, ж пр от тебя клубится, - с сочувствием в голосе скзл все тот же грузчик.

- Стрется! Вдруг зместо этого живоглот Викентия Зхрыч хозяйк поствит! - осудительно и резко скзл второй грузчик.

Но и сочувствие и осуждение не коснулись сознния Степшки. "Скорее, кк можно скорее выехть из двор", - думл он.

- Ну, Млыш, йд! Но! - Степшк здергл вожжми. Нгруженные сни взвизгнули, тяжелые копыт зстучли по мерзлой земле.

- Дядя Вся, рзвозу много. Вернусь не вот рзом! - крикнул Степшк уже от ворот.

- Поезжй себе! Обойдемся! - ответил грузчик, змечя, что прень сегодня не по-обычному поспешен и к тому же сосредоточен н чем-то своем.

6

В стршной спешке Степшк рзвез товр зкзчикм. Н снях остлись дв ящик: один с гвоздями, другой с инструментом. Они были "ничейные", взятые им исключительно для мскировки.

Н улицх город совсем стло светло, когд Степшк, понукя Млыш, зторопился к переезду. Своих чсов у него не было, но в одном месте он придержл коня и обртился к толстой дме, прогуливвшей по бульвру мохнтого рослого пс:

- Скжите, пожлуйст, сколько сейчс времени?

- Без пятндцти минут десять, молодой человек, - довольно любезно ответил дм, пес ее зворчл, зсучил лпми, нтянув поводок, кк струну.

Степшк понукнул Млыш:

- Трогй веселей, трогй!

До условленного времени оствлось четверть чс, првд, и рсстояние до березник тут было не больше полутор верст. Но недром скзно: человек предполгет, бог рсполгет.

Желя проехть к переезду более коротким путем, Степшк свернул в проулок и, миновв его, у выезд к железной дороге догнл трех солдт, шгвших друг з другом посередине дороги с винтовкми н спине. "Ндо их перегнть, инче кк рз в березнике они меня зсекут с тем человеком в компнии", - подумл Степшк и снов зторопил Млыш.

До солдт оствлось шгов двдцть. Вдруг передний солдт отделился и, стновясь н проезжую чсть дороги, поднял руку, крич:

- Остновись! Говорю, остновись!

Степшк понял, что, если он попытется проскочить - мимо солдт, уехть ему все рвно не удстся: н переезде пыхл провоз с длинным соством товрных вгонов. Нтянув вожжи, Степшк волей-неволей осдил Млыш, не зня еще, кк происшествие обернется дльше.

- Ты куд, прень, скчешь? - спросил солдт, н погонх которого Степшк рссмотрел фельдфебельские лычки.

- Еду куд ндо! А ты не видишь н дуге ндпись:

"Торговый дом купчихи Некрсовой"?.. - от волнения у Степшки вздргивл голос.

- А вот и хорошо, что подвод купчихи. Не обеднеет, если служилых подвезет. Эй, ребят, сдись, прень свойский! - Фельдфебель, не ожидя соглсия Степшки, прыгнул в сни, сел н ящик. В ту же минуту рядом с ним окзлись еще двое.

Млыш, почуяв груз, сбвил шг. Степшк посмот-"

рел н солдт, дышвших тяжело, с перебоями, и решил, что никкя сил не зствит их покинуть сни.

- Вы куд топете? - спросил Степшк, прикидывя про себя, кк ему лучше выпутться из этой неожиднной истории.

- В Лучновку, н стекольный звод, - скзл фельдфебель.

- Чего вы тм збыли?

- Мы ничего не збыли, вот нчльство збыло, видть, что-то. Солдт, прень, подневольня скотин.

Прикзли - иди! - Фельдфебель кк-то згдочно переглядывлся со своими товрищми.

- Ну, бртики, я вм попутчик нендолго. Мне в Богшеву ндо. А сейчс з переездом подсядет ко мне стрший прикзчик - Селифон Акимыч. Небось уже ждет меня. Купчих летний дом в кедрчх строит, вот мы и мыкемся из город то и дело, - врл Степшк.

- Немнож-ко хоть подвезешь, и н том спсибо. Прикзчик-то не прогонит?.. Кк думешь? - збеспокоился фельдфебель.

- Не должен. А н снях мест хвтит, - примиряюще скзл Степшк. Ему вдруг покзлось, что это дже хорошо, что он везет солдт. По крйней мере, ни один полицейский гд не остновит его, не спросит, куд д зчем едет. Солдты с винтовкми, судя по всему, ожесточены, и с ними не рзведешь турусы н колесх...

Кк вот только ловчее посдить того человек с плисовым воротником?

Степшк увидел его срзу же, кк только миновли переезд. Н обочине березовой рощи нходился дровяной склд, обнесенный збором. Акимов стоял возле збор, с угл, обрщенного к дороге. Увидев подводу, он н три шг выступил вперед с тким рсчетом, чтобы ямщик мог рссмотреть его. Простоял он тут с полминуты.

Солдт увидел не срзу. Высокие головки сней, зделнные доскми, пончлу скрывли их от его глз. Но вот н спуске с переезд сни рзвернулись, и Акимов увидел солдт в нтурльную величину. Не ожидвший этого, он поспешно отступил з угол. "Еще уйдет совсем", - с беспокойством подумл Степшк, решивший рисковть. Придержв коня нпротив дровяного склд, Степшк, рзмхивя рукми, скзл:

- Сдитесь, Селифон Акимыч! И не ругйтесь з бог рди, что солдт посдил. Все ж тки жлко служивых. Подвезем до лучновского свертк.

В первое мгновение Акимов опешил, но Степшк прямо и вырзительно смотрел н него, двя понять, что все идет хорошо.

- Здорово, служивые! - подходя и по-хозяйски уклдывя тюк н сни, скзл Акимов.

- Здрвия желем, вшество, - ответили солдты и сели поплотнее, уступя лучшее место "стршему прикзчику".

Выехли з рощу, город скрылся з лесом. Здесь в поле ветерок пронизывл нсквозь. Солдты сжлись в кучку, ндвинули ппхи до глз, подняли воротники стрых шинелей. Прошивл ветер и Акимов. Ищ зщиты от ветр, он притиснулся к фельдфебелю, грея своей спиной и его и себя.

- Одежк-то, вше степенство, у вс вроде ншей - н рыбьем меху, зсмеялся фельдфебель.

- Оплошл! Хотел утром шубу ндеть, д покзлось, что тепло. А тут, видть, кк рз ветерок-то и рзгулялся. Не в городе! - еле двигя змерзшими губми, бормотл Акимов.

Через полчс солдты соскочили с сней. Топчсь возле сворот н Лучновку, они дружески помхли рукми, прощясь и блгодря Степшку и Акимов з подвоз.

Несколько минут ехли молч. Теперь от встречного ветр Акимов спсл-Степшк. Ему мороз и ветер были нипочем! В полушубке, в пимх, в шпке и с шрфом н шее, он чувствовл себя кк дом.

- Ну-к, вспомни, кк ты меня при солдтх нзвл? - усмехясь, скзл нконец Акимов и еще теснее прижлся к Степшкиному боку.

- Селифон Акимыч. У нс тк зовут упрвляющего торговым домом.

- Селифон Акимыч! Ну, бртец мой, и окрестил же ты меня! Век не збуду.

- А что же делть?! Они же сели ко мне н сни и не спросились дже. Сели, и все! А когд я увидел, что вы вроде собрлись уходить, уж тут зкричл, думю, будь что будехе

- И првильно сделл... А ты знешь, кого везешь-то?

- Сколько можно, зню.

- Ну и спсибо тебе з выручку. Может быть, когд-нибудь и встретимся.

- Все может быть.

Акимов змерз тк, что озноб нчл колотить ею.

- Слезйте и бегом з мной. Погреться ндо.

Акимов соскочил, Степшк перевел Млыш н

резвую рысь. Скользя в ботинкх с клошми н выбоинх, Акимов пустился вслед з подводой. Он пробежл, может быть, с версту, чувствуя, кк тепло вопреки холодному ветру, бьющему в лицо, рзливется по всему телу.

- Подожди, дружок, согрелся, - взмолился Акимов, когд они, миновв широкий лог, поднялись снов н рвнину.

Степшк остновил Млыш и дождлся Акимов.

Весь путь до Богшевой от рощи знял чс дв.

Когд покзлись крепкие, из отборных бревен дом богшевских крестьян, Акимов спросил Степшку, где он думет высдить его.

- А вот тут неподлечку, не доезжя до домов. А н площдку пройдете прямо по нсыпи, - скзл Степшк и посмотрел н Акимов с сочувствием. Желя утешить своего спутник, вынужденного прятться от людских глз, Степшк с рздумьем добвил: - И не горюйте, что приходится уезжть втйне. Скоро вот революция произойдет. Тогд-то уж походите вволю по глвной Почтмтской улице...

Слов Степшки тронули Акимов з сердце. Он порывисто прижл плечо преньк к себе, сурово сжл губы, подумл: "Тк и будет, дружище! Будет! Будет тк!"

Около тропки, пробитой через сугроб, Степшк остновил Млыш.

- Вот тут бы и взойти к линии. В добрый путь!

- Хорошо. Счстья тебе, удч! - Акимов схвтил тюк, зкинул его з спину, поспешил подняться по крутому склону н полотно железной дороги.

Из глубины снежного месив, поднятого усиливющимся ветром, донесся отдленный перестук вгонных колес. Из Томск к Богшевой приближлся поезд.

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

После свирепых рождественских морозов зпуржило нд нрымскими просторми. Вьюги сопровождлись обильными снегопдми и ткими голосистыми ветрми, что Федот Федотович, повидвший н своем веку всякое, и тот кк-то вечером, сидя с Горбяковым з чем, скзл:

- Ты послушй, Федя, кк он высвистывет, ветерто! Сколько живу здесь, в Нрыме, ни рзу ткой пуржистой зимы не было. Рньше у стриков примет был:

если ветры вот тк стоголосо поют, жди вестей, д не простых, тких, от которых умопомрчение случется.

- Пустяки все это, фтер. Вести - одно, ветер - другое. Выдумывют люди то для утешения души, то, ноборот, для ее возбуждения. Вот в ткие длинные вечер делть нечего, ну и выдумывют, сочиняют всякую всячину...

- Ну, не скжи, Федя, - не соглсился стрик с Горбяковым. - Выдумывть нродишко горзд - это тк, все ж тки стрики подолгу живут не зря. Коечто примечют ткое, чего рзом и не выдумешь.

- А вот это верно, фтер. Без этих вековых нблюдений тяжело было бы и рыбкм и охотникм, д и н пшне они многое подскзывют.

- Про то и толкую, Федя. Нет, ты послушй, послушй, кк звывет! Аж з сердце берет!

- Нверняк, фтер, трубу стряпк позбыл зкрыть, - с искренним пылом не уступл Горбяков, никогд не веривший ни в ккие приметы.

- З трубой, Федя, я см слежу. Н твою стряпку пондейся, тк он ткой угр устроит, что зснешь беспробудным сном н веки вечные.

Ну поговорили Федот Федотович с Горбяковым между собой д и призбыли об о своей вечерней беседе под свист и пение ветр. Призбыли, д только нендолго.

В один из тких же вьюжных вечеров в дом с рыдниями и криком вбежл Поля:

- Ппк, дедушк, бед у нс! Никит пропл! - Поля здыхлсь, спзмы душили ее.

- Ну успокойся, рсскжи все по порядку, - обнимя дочь и усживя ее н стул, скзл Горбяков. А Федот Федотович перекрестился, пробормотл себе в бороду:

- Вот и не верь в приметы! Ветер-то кк выл!

- К вечеру приехл Епифн Корнеич, - все еще всхлипывя, нчл рсскзывть Поля, - Пьяный, злой.

Едв зшел в дом, кинулся н меня чуть не с кулкми.

"Почему ты, ткя-сякя, нзд не вернулсь? Или в смом деле ты "яму" чужим людям выдл?" Ну, обстрмил меня всяко и з Анфису Трофимовну взялся.

А т сднул ему склкой рз дв по спине, посдил н тбуретку и спршивет: "А сын где? Где Никишку оствил?" Тот протрезвел срзу: "Я его не видел". - "Кк тк не видел? Он тебе деньги повез, вместо Поли поехл, н другой день, кк только вернулся из Томск с обозом! Куд сын девл, врнк, отпетя голов?"

А тот молчит, лупит н нс свои бесстыжие глз... "Я же через все деревни и стнки проехл. Нигде и след Никшпкиного не встретил". А потом лицо его вдруг переменилось, видно, ккие-то догдки пришли ему н ум, и он рухнул н пол, кк подкошенный, звопил н весь дом:

"Сгубили его, нехристи и душегубы! Сгубили!"

- Ты н коне или пешя? - спросил Горбяков, когд Поля зкончил свой рсскз.

- Н коне я, ппк. Анфис Трофимовн послл.

Просит, чтоб ты подъехл. См он н другом коне помчлсь з урядником.

- Ну что же, Полюшк, поедем.

- А что, Федя, я тебе ни в чем не пондоблюсь? - спросил Федот Федотович, испытывя желние помочь чем-нибдь людям.

- Поедем, фтер, вместе. Посмотрим тм.

Сквозь вечернюю пургу, не утихвшую уже вторые сутки, они добрлись до Голещихиной. Большой двухэтжный дом Криворуковых змячил вдли в снежной звесе, освещенными окнми нпоминя чем-то проход, плывущий по реке в осенний тумн.

Урядник Филтов, Епифн и Анфис сидели з столом и озбоченно рзговривли. Прикидывли и то, и это, и пятое, и десятое. Чего только не предполгли!

Зболел Никишк внезпно, лежит где-нибудь в чужой, безвестной избе хворый, ждет-пождет, когд вернется здоровье. А может быть, згулял где-нибудь? Есть в кого! Ппш и до сей норы покзывет пример нсчет беззботной, рзгульной жизни. Вполне возможно, что и згулял. Првд, долговто для гулянки. Две недели прошло, кк из дому уехл. Сколько ж можно гулять?

Думли и еще об одном: не сломл ли Никишк ккойнибудь выгодный подряд. Но ккой и у кого? Все нрымские торгши своих коней содержли кк для ввоз, тк и для вывоз рзнообрзного добр. А вдруг ккой-нибудь купец припожловл с низов - из Сургут, Тобольск или Березов? Может тк быть? Вполне допустимо, хотя и берут сомнения. Что, к примеру, везти?

Рыбу? Едв ли! Слишком длеко. Кк известно, з морем телушку можно взять з полушку, д только з перевоз рубль слупят. А пушнину? Это другое дело.

Душнину можно и з две тысячи верст везти - все рвно выгодно. Но и это кзлось млопрвдоподобным, нстривло н недоверчивое рзмышление.

Горбяков и Федот Федотович присели к столу, втянулись в беседу, но ничего нового прибвить не смогли.

- А что, Епифшк, - вдруг послышлся голос Домпушки, которя, притулившись к теплой печи, стоял молч, никем не змечення, сумрчня, длиннонося, в черном, широком плтье до пят, - не могли Никифор волокитинские псы подкрулить? Ведь скзывют, не рз грозил купец тебе поперек пути встть.

Епифн готов был соглситься с придурковтой сестрой, но урядник Филтов змхл рукой:

- Уж что нет, то нет! Фом Лукич - истинно христинскя душ! Ни з что н живого человек руку не подымет! - И от умиления у Филтов повлжнели глз.

Все приумолкли, вспомнив рзговорчики по округе:

Фом Волокитин существует с Врсонофием Квинтельяновпчем в большой, хотя, понятно, и тйной дружбе.

Урядник двум црям служит: одному длекому, тому, что в святом Питере, другому - здешнему, нрымскому, Фоме Волокитину.

- А может, скопцы Никишку погубили? См же ты, Епифшк, скзывл, что ждные они, кк кшей бессмертные, - не унимясь, вновь зговорил Домпушк.

Но теперь змхл н нее рукой брт:

- Д ты бы уж помолчл, чо ли, полудурок рзнесчстный! Ншл убивцев! Они же клеченые, получеловеки! Смиренные они, кк кутят. Првд, Плгея? Вон пусть он скжет. Сколько мы у них прожили-то? А рзве зло видели? - обртился Епифн з поддержкой к снохе.

- Не по сердцу они мне, бтюшк, твои приятели, - выскзлсь Поля кртко, но со всей определенностью.

К полуночи подошли к тому смому, с чего нчли:

подождть денек-дв еще, вдруг Никифор см зявится, уж если не произойдет этого, отпрвиться в розыски туд-сюд, по людям весточку о несчстном пошире рзнести. Кк знть, гляди, что-нибудь и узнется.

Горбяков и Федот Федотович поднялись, нчли прощться. Не усидел больше и Филтов. Поля и окончтельно протрезвевший Епифн пошли проводить невольных гостей до ворот. Криворуковский рботник подогнл коня, зпряженного в кошеву: кк-никк ночь, бурн, пешком идти тяжело. Усживясь рядом с урядником, Федот Федотович, молчвший весь вечер, вдруг скзл, обрщясь к Епифну:

- А что, свт, не мог Никифор стть добычей зверей? Волки нынче до того обнглели, что вон в Большой Нестеровой влезли в хлев, съели двух телят и тут же спть улеглись.

- Все могло быть, свт, - тихо, впервые с печлью проронил Епифн.

Прошло дв-три дня после возврщения Епифн из длекой поездки, и весть об исчезновении Никифор рзнеслсь по всему Нрымскому крю.

Пролетел неделя, вторя, третья, отзвук ниоткуд не доносилось. И тогд понял Поля неизбежное:

остлсь он в криворуковском доме одн, если не считть будущего ребенк, которого зчл в тот последний неурочный чс.

Пок Никифор искли, Анфис вроде подобрел к Поле, но когд стло очевидно, что Никифор исчез невозвртно, снов ззвучл в ее голосе злоб, будто был снох виновницей происшедшего. Поля отмолчлсь и рз, и дв, и три. Но терпению ее был предел.

- А ну-к, Анфис Трофимовн, змолчи, - резко скзл Поля, услышв новые укоры бывшей свекрови, - ты мне теперь никто. Фю-фю! - присвистнул Поля и повел рукой. - Тень, призрк. Уйду сегодня я от вс. И помни - из вшего добр ничего не взял.

И плток дреный оствлю, и серьги, и шелк, что привез Никифор тйно от тебя. Вон все выложил н кровть... И хоть стршно без муж остться, все ж чую рдость: вырвлсь из вшей темницы. Прощйте! Тебе, Домн Корнеевн, спсибо. Ничего худого от тебя но видел... - Поля зшл в комнтку под лестницей, взял узел, приготовленный еще ночью.

Кк ни жесток, кк ни твердокменн был Анфис Трофимовн, но услышть ткие слов, пронизнные ярой ненвистью к тому уклду жизни, который нещдно внедрял в этом доме, он не ожидл. Может быть, впервые з все годы жизни с Епифном Криворуковым н короткое мгновение все ее стрния, все ее бессердечие к людям обернулось изннкой, и, почувствовв это, он не зкричл н Полю, лишь зплкл:

- Ну з что же ты меня тк, Плгея? Ты остлсь без муж, я без сын... Он ведь у меня единственный...

Взглянув н нее, срзу постревшую и ствшую жлкой, с перекошенными плечми и стрдльческими глзми, Поля пожлел о своей резкости. "Все же он ему мть", - пронеслось в голове.

- Ишь ты, ккя нежня! Не любишь, когд тебе дют сдчи! Молодец, Поля! Рспояслсь он, хлд!

Упрвы н нее нет! Собк! Сук! - Это уж кричл Домнушк. Ее костистое, бескровное лицо стло совсем белым. Глз округлились, подернулись дымкой, и от всего ее облик повеяло безумием.

- Не ндо тк, Домн Корнеевн, не ндо! Лежчего дже мужики не бьют. Он же ему мть... все-тки мть... Рзве ей легко? - спокойно, нсколько это можно было в ее возбужденном состоянии, скзл Поля.

И тут произошло неожиднное, о чем дже много времени спустя Поля вспоминл с удивлением.

- Не сердись н меня, Полюшк! Не осуждй Христ рди! Не от злости грызл тебя, от боязни, что зберешь ты под свою руку не только сын, но и весь дом.

С первого чс понял я: нет, не совлдть мне с твоим хрктером, не устоять перед тобой... - Анфис вдруг опустилсь н колени, схвтил Полину руку и принялсь ее целовть. Поля попятилсь, но что-то в душе ее рухнуло, и он не удержлсь бы от того, чтобы обнять Анфису, если б не послышлся снов голос Домнушки:

- Ты смотри, кк оп комедь-то ломет! Не верь ей, Поля, не верь!

В этот же день Поля переехл к отцу, переехл с твердым нмерением никогд, ни при кких обстоятельствх не покидть его дом.

2

Все нчло зимы Глфир Свельевн жил в тщетном ожиднии высоких гостей: испрвник и рхиерея. К именинм Вонифтия они не приехли, и, в сущности, именин не было. Пришли Горбяков, Филтов с супругой, прбельский волостной писрь, дв-три богтея из окрестных деревень. Был сытный, до объедения обед. И скучный до одури. Спиртного Глфир Свельевн выствил огрниченно. Берегл н случй, если вдруг испрвник и рхиерей все-тки нгрянут неожиднно, хотя слух уже донесся - из Колпшевой повернули они нзд, в Томск. Гости поели вдоволь, порыгли, поговорили о том о сем и рзошлись, испытывя лишь одно желние звлиться н перины и уснуть: под тяжестью переполненного живот и скукоты.

Горбяков здержлся дольше всех. См Вонифтий уже спл. Его хвтило лишь н проводы дльних гостей, фельдшер вроде бы свой, ближний, он не взыщет и не осудит з непочтительность.

Пыля горящими щекми и шурш шелком плтья с оборкми и буфми, Глфир Свельевн прохживлсь по горнице, говорил звонким, с дрожинкой, голосом:

- Ни минуты не сомневлсь я, что они не приедут! И в то же время был ндежд... Интересно ведь, Федя, посмотреть н людей иного круг, послушть их суждения, возможно, что-нибудь перенять эткое блгородное... Но где же, рзве они снизойдут до сельского поп, который им кжется существом мизерным, ничтожным и потому достойным только презрения?..

- Не понимю, Глш, почему тебя это тк сильно здело? Ну и пусть себе живут кк хотят, - рвнодушным тоном скзл Горбяков, про себя думя: "Вот оно, рсейское, исхлестнное мещнство - бить себя, тирнить жестокими мукми лишь з то, что человек более высокого крут не повел н тебя бровью, не осчстливил тебя прикосновением своего мизинц..."

- А рзве это тебя не здевет? Скжи честно, не здевет? - Глфир Свельевн восплменилсь еще больше. Голос ее взлетел до потолк, дрогнул, умолк и снов ззвенел тонко и высоко: - А я здет! Я дрожу. Мне хочется спрведливости и рвенств ..

- Скжу честно, уж коли тебя это интересует: ни кпельки, ни вот столечко. - И Горбяков чиркнул пльцем одной руки по ногтю укзтельного пльц другой руки. - Не трогет меня это. Ты говоришь: "Что-нибудь перенять ткое блгородное". Ну будь, Глш, серьезной и скжи мне, что бы ты могл блгородного перенять от испрвник, от человек, призвние которого держть людей в неволе, глушить в них все человеческое, низводить их до степени бессловесных рбов?.. Что блгородного, к примеру, могл4 бы ты от него перенять? А ты не думл о том, что см ты со своим сердцем, со своей отзывчивостью к несчстьям других в сто, в тысячу рз блгороднее этого человек в чине или в сне... Вот подумй и скжи... И только не кричи... Рзбудешь Вонифтия Гврилыч... А зчем его втягивть в нши споры?

Глфир Свельевн притихл, сел рядом с Горбяковым, зшептл с исступлением:

- Возможно, что ты прв, Федя. Рзве о себе знешь что-нибудь по-нстоящему? См себе не судья.

Судьи другие. А чще всего суд других и опрометчив и пристрстен. Спсибо тебе, Федя, хоть ты чуешь, что есть во мне душ... И ккя, Федя! Порой мне кжется, что я могл бы совершить нечто знчительное... Могл бы пожертвовть собой рди любимого человек или отдть себя служению великой идее... Скжи мне, Федя, скжи не кривя душой: может быть, тебе ндо убить кого-нибудь? Клянусь, рук у меня не дрогнет, и я не пожлею своей жизни... Ты знешь, порой мне хочется зплить этот дом и вместе с ним сгореть смой... Ах, кк жль, что не родилсь я в Петербурге!.. Я бы пригодилсь студентм-террористм... Я бы, не здумывясь, кидл бомбы...

- Во имя чего, Глш? - спросил Горбяков.

- Во имя того, чтоб грохотл земля, чтоб не умирли люди от рвнодушия друг к другу...

- Восплен твой мозг, Глш. Говоришь безотчетно. Иди отдохни. А я побреду домой. - И Горбяков ушел.

А через несколько дней Глфир Свельевн см прибежл к нему. И снов, зглядывя ему в глз, допытывлсь: не нужно ли ему убить кого-нибудь, кто стоит н его пути, мешет ему жить и делть добро людям?

Горбяков попробовл перевести весь рзговор в шутку, но ему это не удлось. Глфир Свельевн нстойчиво возврщлсь к той же теме.

- Тебе нужно, Глш, срочно переменить обстновку. Тобой нчинет овлдевть идея фикс. Это небезопсно. Поезжй-к в Томск или в Новониколевск.

Встряхнись немножко.

И он внял совету Горбяков и поехл вместе с отцом Вонифтием не в город, в остяцкие юрты и тунгусские стойбищ, рскиднные вокруг Прбели. У священник нкопились тм неотложные дел: ндо было окрестить детей, родившихся з последние дв год, произвести обряды венчния молодых пр, вступивших в брк, отпеть усопших. Короче скзть, нпомнить инородцм о првослвии, о поклонении господу богу, пресвятой мтери богородице и всем святым.

Поездк по приходу был рссчитн почти н целый месяц. Чтобы добрться до верхнепрбельских селений, предстояло проехть не меньше трехсот верст. Но Вонифтий изо всех сил стремился в эту поездку, знл, что вернется нзд не с пустыми рукми - будет и пушнин, и рыб, и мясо, и кедровый орех.

Однко не прошло и половины нмеченного срок, кк Вонифтий появился у Горбяков в доме.

- Спсйте, Федор Терентьевич, мтушку Глфиру Свельевну. Тяжело зболел.

Горбяков зспешил в дом поп. Осмотрев и ослугв Глфиру Свельевну, Горбяков вышел в прихожую, где ждл его с нетерпением Вонифтий.

- Сыпной тиф у нее, Вонифтий Гврилыч. Он без пмяти. Кжется мне, что приближется кризис. Вжно не упустить этих минут. Нужн сиделк н все время.

Сиделк ншлсь в соседнем доме, и, когд он пришл, Горбяков см дл ей нкзы:

- Без устли двйте ей с чйной ложечки воду кк можно чще.

Утром, чуть проглянул свет, Горбяков отпрвился нвестить больную. Глфир Свельевн лежл плстом, но н короткое время пришл в себя и зхотел поговорить с Горбяковым один н один. Вонифтий и сиделк вышли из спльни, полгя, что женщин хочет скзть фельдшеру что-то ткое интимное, что связно с ее болезнью.

- Умирю я, Федя, - слбым голосом произнесл Глфир Свельевн, пытясь взять Горбяков з руку.

Он понял ее желние и см взял ее руку. Рук был горячя, словно только что ее держли нд огнем.

- Попрвишься, Глш! Я уверен в этом, - скзл Горбяков, см не веря своим словм.

- Нет, Федя, не попрвлюсь, не утешй... И не хочу... не хочу жить под одной крышей... с ним... с Вонифтием. Боже, ккой обмн... вероломство... изуверство... Все рвно руки бы н себя нложил... Бесчестно... жить... Чем они виновты... эти темные, тежные люди...

Глфир Свельевн змолкл, из ее зкрытых глз выступили крупные слезинки и доктились по щекм.

Горбяков нпоил ее и отодвинул стул, нмеревясь уйти.

- Не уходи, Федя, еще одну минутку, - открыв воспленные глз, скзл Глфир Свельевн. - Послушй меня в последний рз...

- Ну зчем тк? Слушю, Глш.

- Ты... ты... знл, что я любил тебя с первой встречи?

- Знл, Глш.

- Прости меня.

- З что же прощть тебя? Ты ни в чем не виновт. Спсибо тебе.

- Живи долго и счстливо, - с усилием прошептл он и, сомкнув губы, змолчл. Но вдруг исхудвшие руки ее здвиглись по одеялу, воспленное лицо нервически передернулось, и он зговорил все громче и громче о студентх, о бомбх, о пожре. Это был уже бред.

Вечером ее буйный крик прервлся и жизнь ее погсл вместе с короткой вечерней зорькой, мятежно вспыхнувшей нд прбельским кедрчом.

3

Что бы тм ни говорили про урядник Филтов, Горбякову он служил стртельно. Почту он доствлял с ткой испрвностью, что тот не один рз со смехом думл: "Был бы я црь, почтил бы его з прилежность орденом или производством в офицерский чин".

Было тк и н этот рз. Едв Филтов въехл в Прбель, он прежде всего нпрвился к дому Горбяков.

- Опять вм книги привез, Федор Терентьич, - збсил урядник с порог. - Когд вы только успевете эткую прорву книг перечитть?! Что кому! А я вот не могу. Возьму книгу, и срзу тк в сон клонит, что силов не хвтет веки рзвести. Ах, уметвенный вы человек, Федор Терентьевич, крйне умственный.

- Приходится, Врсонофий Квинте льяныч! Уж очень сложня мшин человеческий оргнизм. Приходится неустнно изучть, - темнил Горбяков.

- Мшин, говорите? Вроде от бог все, мшин, - тупо пяля глз, изумлялся урядник.

- И мшин от бог. Рз человеком создн, знчит, создн по божьему велению, - нгонял многознчительность н свои рссуждения Горбяков, стрясь кзться недоступно мудрым и ученым.

- От души желю вм, Федор Терентьич, бл-блблгоденствия. - Филтов стрлся ввернуть городское, интеллигентское словечко, чтоб Горбяков знл, что он тоже не лыком шит и понимет что к чему.

Только Филтов отъехл от ворот, Горбяков рзвязл пчку книг, взял из нее ту, н обложке с внутренней стороны которой знчился шифр - четыре цифры семь, и вскрыл переплет.

Первые строки письм комитет обрдовли: "Товрищ Грнит блгополучно проследовл через Томск".

А длее сообщлось о новом зднии. "Решено, что из Нрым совершит побег еще один товрищ. Естественно, возникет к вм просьб: не смогли ли бы вы обеспечить побег по более безопсному мршруту, учитывя опыт переброски из Нрым в Томск товрищ Грнит? Если для этого необходимы средств, то мы готовы пойти н некоторые рсходы, неизбежные в тком деле, хотя сми предствляете всю огрниченность нших возможностей. Будем вм блгодрны з отклик и з все вши сообржения относительно нового побег".

Увлекшись чтением ппсьм, Горбяков не зметил, кк вошел в кбинет Федот Федотович. Стрик переклдывл в срюшке дров и нткнулся н полено с выдолбленной серединой. Он без труд опознл полено, тк кк дв вечер ковырял его полукруглой стмеской.

- Что, фтер? - мшинльно пряч зписку в бнку с крсной ндписью: "Осторожно! Яд!", спросил Горбяков.

- Полешко-то, Федя, переложил я к смой степке, теперь оно во втором ряду поленницы, - робко скзл Федот Федотыч, не зня еще, кк ко всему этому отнесется Горбяков.

- Ккое полешко, фтер? - поспешно спросил Горбяков, призбыв н миг ту бурнную ночь, в которую он положил полено с тйником в срй.

- Д то смое... Помнишь, ты просил выдолбить...

вроде для сбережения кких-то лекрствий... - Федот Федотович, пряч улыбку в бороде, сдержнно усмехнулся. Он хоть и не был силен в грмоте, все-тки совершенно отчетливо понимл, кому сочувствует Горбяков, н чьей стороне его симптии и что он может прятть в поленнице.

- А ты зчем, фтер, полез в дровницу? - все срзу вспомнив, спросил Горбякоб.

- Кк зчем? Нпилил новых дров, стл их склдывть. Ну для порядк стрые чуть порзобрл...

- Ты это полено, фтер, береги пуще глз. И потом покжи мне, куд его переложил. А еще посмтривй, чтоб стряпк не сожгл его... Тм у меня вжные документы. - И помолчв, решил, что нечего ему хитрить перед стриком и ндо скзть ему кое-что еще: - Если, фтер, вдруг "зсыплюсь" я и повезут мепя, голубчик, куд еще подльше, сбереги полешко.

Понятно?

- Д кк же, понятно. Все понял. А только не может быть, чтоб ты "зсыплся". Аккуртный ты человек, Федя.

- И с ккуртными, фтер, случется.

- А ты об этом не думй, то покоя лишишься.

- А я и не думю. Скзл тебе н всякий случй.

- Все понял, - повторил стрик и зспешил нзд в прихожую.

- Присядь, пожлуйст, фтер, - остновил Федот Федотович Горбяков.

Стрик вернулся, осторожно присел н высокий белый стул, выжидюще смотрел н Горбяков.

- Ты мог бы, фтер, одну услугу мне сделть? - спросил Горбяков, глядя прямо в добрые, лсковые глз Федот Федотович.

- Говори, Федя.

- Из Нрым, фтер, одного человек нужно вывести прямо н Филретову зимку. Кк ты, смог бы?

Путь не легкий, д и не близкий.

- Выдюжу, Федя. Когд велишь выйти?

- Скжу, когд подоспеет.

- Ну и добро. Мне-то все едино когд.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Россия... Он думл о ней, думл, и вот он лежл перед его глзми.

Н стнции Тйг Акимов пересел в трнссибир-"

ский экспресс. Поезд, прямо скзть, был не по его средствм, но зто он шел быстрее всех остльных, и рди этого стоило сэкономить н чем-то другом. Побег его зтянулся, непопрвимо зтянулся, и теперь, когд он окзлся свободным, он не мог больше терять ни одного чс.

Неотрывно с рссвет дотемн Акимов смотрел в окно. Проплывли деревни, утонувшие в сугробх снег, с ветхими, проломившимися крышми, с окпми, зткнутыми куделью, тряпкми и просто збитыми доскми. С нступлением темноты в избх згорлся тусклый, дрожщий, будто от ветр, свет лучины или мерцли пятнышкми светильники из стрых свечных огрков.

Особенное уныние нвевли вконец рзвлившиеся дворы Избы стояли оголенные, без зборов, рзобрнных н дров, без ворот, рухнувших от гнили, без нвесов, под которыми прежде убереглся от снегопдов и бурнов скот Все, все нпоминло о войне, которя, кк смерч, не только збирл человеческие жизни гдето тм, длеко н фронте, но и вторглсь сюд, оствляя повсюду свои жестокие следы.

Н стнциях Акимов выходил, чтобы не только подышть свежим воздухом, но и посмотреть, кк живут здесь люди. И тут был т же кртин зпустения: обшрпнные вокзлы, обветшвшие стнционные постройки, ободрнные, продымленные вгоны местных поездов.

Акимов помнил, ккой обильной был торговля н стнциях в довоенное время. Полки пристнционных бзров ломились от всякой снеди. Инче было теперь - кроме соленых огурцов, вреной кртошки, грибов и лук, ничего нельзя было купить.

Переменился и внешний облик толпы, которя мельтешил, крикливо суетилсь н перроне. По преимуществу толпу соствляли женщины и ребятишки. Если встречлись мужчины, то это были инвлиды н костылях, н деревянных протезх, с клюшкми в рукх.

В поезд то и дело врывлись безглзые клеки с грмошкми, в куцых, подрезнных шинелях и грязных солдтских ппхх. Ндсдными, простуженными голосми они пели сердобольные куплеты, соствленные нполовину из стрых, известных пссеч и переложенные смодеятельными поэтми с учетом новых условий. А потом певцы, держсь з поводырей, с шпкой в рукх обходили слуштелей, прося Христ рди войти в их бедственное положение и посочувствовть им.

Кондукторы вгонов пытлись не впускть клек, но те появлялись смым неожиднным обрзом, кк только поезд троглся с мест. Пок поезд пробегл рсстояние от стнции до стнции, они успевли и рл, и дв, и три пропеть свои песни.

Трнссибирский экспресс н полустнкх и рзъездх обгонял воинские эшелоны. Теплушки были нбиты пожилыми мужикми в том возрсте, когд их по прву нзывют дедми. Мужики смотрели хмуро, нелюдимо, и окменевшие в тоске лиц гичи скрытое ожесточение н судьбу, которя тяжким грузом легл н их немолодые, уже ндорвнные рботой плечи.

Присмтривясь к этим суровым людям, одетым в строе, бывшее уже в употребление солдтское обмундировние, Акимов невольно вспоминл и дезертиров н постоялом дворе в Чигре, и кусковских мужиков, зпрятвшихся в лесу н Чулыме, чтобы избежть полицейской службы, и приходил все к тому же выводу:

"Близится конец ткой жизни. Россия должн повернуть круто свой исторический путь. Выбор у нее единственный - революция".

Кк только нступл темнот, Акимов вытскивл из брезентового мешк дядюшки журнлы и гзеты, которыми снбдил его Бронислв Нсимович, и читл все подряд, не пропускя дже десятистрочных зметок.

Читл почти всю ночь нпролет.

Впечтление склдывлось крйне противоречивое:

рмия несл поржения, с фронт шли известия одно горше другого, прорывлись сообщения о предельной устлости солдт, о скудности обеспечения чстей и подрзделений боеприпсми, продовольственным и вещевым довольствием. Но об этом говорилось кк-то мимоходом, поверхностно, будто все это не имело никкого знчения. Првд фронтовой действительности утопл в потоке общих слов, бессмысленных фрз, и чувствовлось, что пишушие о войне зботятся лишь об одном - утверждть вопреки фктм, что русский солдт только и думет о том, кк бы скорее, пронзя противникд штыком, лечь н поле брни з цря-бтюшку.

В ъгоне ехли рзные люди: несколько офицеров, возврщвшихся после излечения в госпитлях н фронт, коммерснты из Влдивосток, дв поп, чиновники упрвления железной дороги из Хрбин, крсивя тридцтилетняя женщин с тремя детьми из Иркутск, потерявшя год тому нзд муж, комндоввшего в Действующей рмии полком, и переселявшяся сейчс к родителям в Смру, двокт из Читы с пышнотелой, зкутнной в мех_ супругой и еще дв-три пссжир, один из которых нпоминл Акимову собственного отц ншивкми лесного ведомств н лцкнх мундир.

Несмотря н длительность совместного путешествия, особого сближения между пссжирми не произошло.

Офицеры беспробудно пили и игрли в крты. Попы без устли вели блгочестивые рзговоры. Коммерснты, кк только просыплись, нчинли звонко щелкть счетми, торопясь до Петрогрд зкончить ккие-то сложные подсчеты. Дети вдовы-офицерши шлили, то и дело оглшя вгон крикми и плчем. Железнодорожные чиновники были порзительно единодушны - они спли и ночью, и днем, спли с упоением и стрстью, просыпясь лишь для того, чтобы принять пищу.

Акимову ткя обстновк в вгоне был по душе.

Никто не вязлся к нему с рсспросми, д и он тоже стрлся не проявлять излишнего интерес к другим.

Првд, рз дв в вгоне вспыхивл горячий спор офицеров с попми. Тем был злободневня: в чем спсение России - в вере или в силе?

Офицеры, естественно считли источником могуществ родины лишь силу. Можно лоб рзбить в молитвх, но если нет у войск оружия или оно окзывется стрым, изношенным, отствшим по своему техническому уровню, никкя вер не спсет, и противник возьмет верх. Логик рссуждений офицеров был прямой, резкой и бескомпромиссной. И тем не менее попы не сдвлись. Веру они считли основой силы. Никкое оружие не способно победить людей, если они свято верят в господ бог и его нместник н земле. Попы явно превосходили офицеров по умению спорить, однко же звершилось все их полным конфузом. Один из офицеров, скинув с себя в пылу спор китель, предложил более молодому попу ндеть его, отпрвиться в войск и попробовть тм докзть свою првду. Попик смутился, змхл н офицер рукми, скрытыми в широких руквх рясы, и умолк. И спор больше уже не возникл.

Стычк попов с офицерми рзвлекл Акимов. Он слушл их спор с внутренней усмешкой, мысленно вствляя свои реплики: "Д не вер в бог, святые отцы, основ силы, убеждение человек, его мировоззрение". "Ну, ну, господ офицеры, чушь вы несете, утверждя, что голое преоблдние силы - путь к спсению родины. Силой нужно уметь рспорядиться.

Лишь убеждение в првоте борьбы делет силу острым оружием. Вот что решющее условие схвтки". Но голос Акимов, естественно, не подвл, хотя чувствовл, кк он соскучился по публичному спору...

И чем бы ни знимлся Акимов в эти дни и ночи длинной дороги из Сибири, всюду и во всем незримо присутствовл Ктя. Ни время, ни новые события не ослбляли того глубокого ощущения счстья, которое, подобно тежному родничку, сочилось из тйников сознния Акимов. Все, все, что было пережию ими в неповторимые чсы их пребывния в избе тежного философ Окентия Свободного, все, до мельчйших подробностей, зпомнил Акимов. И теперь свет ее глз, звук ее особенного голос, тепло ее рук и губ словно нплстывлись н его мысли, ощущения, поступки.

После тех чсов безотчетного счстья он чувствовл, что живет уже не один, вместе с ней, Это было новое чувство, зхвтившее его с ткой силой, что пи збыть, ни пригсить его он не мог. Минутми оно вдруг нчинло кк бы рспирть Акимов, и он с трудом сдерживлся от желния подойти вот к этому чиновнику со знчкми лесного ведомств и скзть ему, кк он счстлив, буйно счстлив... Вероятно, по липу его то и дело скользил глупя улыбк, и он нрочно хмурился, стискивя челюсти, сжимл губы. Но были и ткие мгновения, когд вдруг необъяснимо ему стновилось и тревожно и тоскливо. И он нчинл упректь себя з то, что слишком обыкновенно говорил с ней об опсностях ее дел, не нсторожил ее по-нстоящему, не выскзл всех советов, гк необходимых кждому молодому подпольщику.

"Ккя жлость, что не могу хоть н одну минуту повидть Алексндр!"-с сожлением подумл он и мысленно предствлял себе эту встречу тк:

- Здрвствуй, Сш, дружище, здрвствуй, мой нежно любимый родственничек!

- Здрвствуй, Вня, здрвствуй, мой верный друг, товрищ Грнит! Поздрвляю тебя с успешным окончнием твоего зтянувшегося побег. Кк ты? Здоров ли?

- 3доров, вполне здоров, мой милый родственник!

- Не пойму, что скрыто под этой твоей шуткой:

"милый родственник"?

- Сш, это не шутк! Это првд. Отныне я, рб божий и мурвей революции Ивн Акимов, и твоя превосходня сестр Ектерин Ксенофонтов не только сортники по борьбе, но и муж и жен. Хочешь кзни, хочешь помилуй.

- Кто и где вс обвенчл, сукины вы дети?!

- Нс обвенчл зимний лес в сибирской тйге, п ночное звездное небо нворожило нм вечное счстье.

- Вньк, ты поглупел и нчинешь бормотть ккие-то высокопрные слов. Не збудь, тебе еще предстоит длинный и опсный путь дльше.

- Ккие тм опсности! Когд я счстлив, мне ничто не стршно. Пойми, Сш, счстлив! Д рзве ты поймешь, стрый бобыль, здубевший в своем одиночестве, кк перезрелый огурец..."

А опсности действительно существовли, и мысленное нпоминние о них Алексндром Ксенофонтовым вовремя нсторожило Акимов.

Н стнции Буй в вгон вошли двое мужчин. Один был в форме железнодорожного служщего, второй в обычной шттской одежде человек среднего досттк.

Кк выяснилось в первую же минуту, это были контролеры железнодорожного ведомств. Однко не совсем обычные действия контролеров нсторожили Акимов.

Прежде он не один рз нблюдл проверки подобного род. Контролеры проверяли нличие билетов с числом мест и, если вгон был полностью знят, уходили. Теперь происходило все инче: в вгоне пустых мест не было, что подтверждлось числом билетов. Тем ле менее контролеры в сопровождении кондуктор, который здержл выход пссжиров н остновке, нпрвились по вгону, убеждясь, что у кждого билет, есть влделец, знимющий именно то смое место, которое обознчено в проездном документе. С ккой целью деллось это? В чем состоял необходимость ткой проверки?

Контролеры были тщтельны сверх меры. Акимов зметил, кк они сверлили своими пристльными взглядми пссжиров. Причем их интересов г только мужчины. Не мог не зметить Акимов и того, что он см вызвл повышенный интерес контролеров. Они осмтривли его подчеркнуто внимтельно, в то же время стрясь, чтоб их внимние к нему остлось не змечено им, Акимовым. "Переодетые жндрмы, кого-то ищут, и вполне возможно, что меня", - решил Акимов.

Пройдя через весь вгон и зкончив проверку, контролеры ушли в соседний вгон, но здержлись тм буквльно н три минуты. Акимов видел, кк они вышли из соседнего вгон и озбоченно нпрвились в помещение вокзл. "Пошли доклдывть жндрмскому нчльнику о результтх проверки ншего вгон", - подумл Акимов и предствил дльнейший ход событий: перед отпрвкой поезд, скорее всего н следующей стнции он будет здержн для выяснения личности.

Акимов, кк это с ним случлось и прежде в минуты опсности, обрел вдруг ткое спокойствие, что мог думть обо всем хлднокровно, очень хлднокровно.

Может быть, в своих предположениях он и не прв, может быть, скорее всего он прв... Что же, ждть, когд его нстигнут события? Нет. Пусть врги не рссчитывют н его беззботность. Он хорошо понял их мневр.

В вгоне опустело. Пссжиры кинулись н стнцию - одни з кипятком, другие н бзр, третьи просто погулять. Уплелся куд-то и кондуктор. Акимов снял с бгжной полки тюк в брезенте и торопливо вышел в тмбур. И тут он зметил, что пссжирский поезд, стоявший н соседнем пути, делет подвижку. "Вот с ним-то мне и нужно уехть", - решил Акимов и, открыв противоположную от вокзл дверь, выскочил в нее. Кондуктор одного из вгонов соседнего поезд принял от Акимов тюк и помог ему смому подняться по ступенькм.

- Поезд до Москвы, вше блгородие, - скзл кондуктор н всякий случй, тк кк это не имело уже знчения - поезд нбирл скорость и выскочить нзд было невозможно.

- Вот это мне и ндо, господин кондуктор, - вежливо, зискивя, скзл Акимов, поскольку у него и билет-то не было и н эту тему предстояли еще переговоры.

- Войдите в тком случе, - тк же вежливо приглсил кондуктор.

Акимов не спешил: лучше договориться с кондуктором здесь, без свидетелей. Змелькли стнционные постройки, и вот н изгибе открылся вид н перрон.

И срзу же Акимов увидел, кк из крйнего подъезд здния вокзл вышли трое. Двоих он опознл мгновенно - это были контролеры. Н третьем голубел жндрмскя офицерскя шинель.

"Вжно все делть вовремя", - подумл Акимов, нисколько не сомневясь, что недремлющие чины шествоьли к вгону, в котором пребывл его собствення персон.

2

В Москве Акимов провел всего лишь несколько чсов. Будь времени побольше, он воспользовлся бы дресми явок. Но одн из них не подходил по условию, которое глсило: приходить не рньше восьми вечер.

Вторя нходилсь слишком длеко, в пригороде. Поездк туд был рисковнной: он мог отстть от поезд.

Акимов пожлел, что не удлось повидться с товрищми, рсспросить у них о жизни пртии, узнть смые последние известия с фронт.

Устроив тюк с бумгми Лихчев (туд же он зсунул и несколько своих вещичек) в кмеру хрнения ручного бгж, Акимов отпрвился бродить по улицм Первопрестольной.

И тут повсюду он встречл следы военной поры:

поблекл, пообносилсь мтушк-Москв. Пригсло золото ее церквей и соборов, поутих вечерний звон их колоколов. Рзительнее стл московский люд: куд ни взгляни - то инвлид, то военный; полным-полно мешочников, нищих, кких-то полуободрнных ребятишек, н площди у вокзлов, кк н бзре: идет торг.

Солдты трясут полинявшими гимнстеркми, злтнными брюкми, рзбитыми ботинкми, ббы в теплых шлях, плисовых полупльто и широких юбкх предлгют хлву из подсолнечных семян, крендели из черной муки, лепешки из кртофеля и отрубей.

Толстый, огромного рост городовой покрикивет н толпу, гонит то солдт, то бб, но, несмотря н его грозный вид, никто и ухом не ведет.

В одном месте площди нблюдется особенно оживленное кипение толпы. Городовой устремляется туд торопливыми шгми, кричит н людей. Но солдты, знятые торгом, дют городовому отпор.

- Уйди, дядьк, по-хорошему говорю: уйди! А не уйдешь - припечтем нвечно, тыловя жирня крыс! - внушительно говорит солдт, и щек его от контузии подергивется.

Городовой пытется изобрзить возмущение:

- Прошу без оскорблениев! А то и к ответу потянуть можем! - Но слышится смех, и все видят: тыловя крыс в срвнении с солдтми - мизерня козявк, никто его всерьез не принимет.

- Отходит вш влсть, ироды! - кидет вдогонку городовому ккой-то бойкий мужичок, и городовой удляется от толпы, деля вид, что он не слышит этих вызывющих слов.

"Меняются нрвы, - отмечет Акимов. - Если солдт зхочет повернуть оружие против цризм, кпитл и полиции, ничто его не удержит. И время это близится". Близится, но пок еще не нступило. Приходится с этим обстоятельством считться.

Акимов ходил по Москве, см зорко посмтривл:

не прицепился ли к нему "хвост", не попл ли он под нблюдение. Вчершний случй н стнции Буй зствил вновь думть об осторожности.

Когд нчлсь посдк н поезд, идущий в Петрогрд, Акимов пострлся быть в смом густом потоке людей. При мелькнии лиц, рзнообрзии одежды, суете непросто выделить его и зпомнить. Устроился он в общем вгоне, в стршной толчее сумел поместиться со своим тюком н смой верхней полке. Ехл хорошо, хотя было душно и не очень удобно.

Не доехв до Петрогрд верст пятьдесят, он вышел из поезд. Тк ему было рекомендовно с смого нчл побег: обойти Петрогрд, миновть глвные вокзлы, н которых идет неусыпня слежк круглые сутки, не лезть в клссные вгоны, зтеряться среди людей.

К середине дня Акимов с помощью местных поездов перебрлся с Николевской дороги н дорогу, которя вел в Финляндию. А вечером он вошел в поезд, который помчл его дльше - н Гельсингфорс, поближе к Швеции. И все шло хорошо, и ничто не предвещло никких осложнений...

3

И все-тки осложнение возникло. И не просто осложнение, угроз полного провл. Произошло это в Або, в порту, в смые последние минуты пребывния Акимов н земле Российской империи.

Через Осиповского, безвыездно обитвшего в Стокгольме, поблизости от Лихчев, охрнк хорошо знл о побеге Акимов, знл он и о целях этого побег.

Приствить к Лихчеву большевик, д еще ткого, которого он любит и ценит, - это знчило окончтельно оторвть ученого от службы црскому првительству и, более того, при его демокртических нстроениях, известных многие годы, повернуть его против смодержвия, приобщить его к ктивной революционной деятельности. Похожие случи уже происходили! Достточно вспомнить имя знменитого русского ученого Ильи Мечников. Большевики не только проникли в его дом, они сумели поселить в его душе свои рзрушительные идеи. А профессор Тимирязев в Москве? Мло того, что проповедует мтерилистические взгляды н природу, но сочувствует революции, способствует росту ее сил.

А попробуй-к тронь его. Весь мир н дыбы встнет, понесутся со всех концов земли проклятия в дрес русского смодержц, кк столп дьявольских темных сил.

А трон и без того кчется. Д рзве Тимирязев один?

Большевики во глве с этим симбирским дворянином Ульяновым хоть и нзывют себя пртией рбочего клсс, отнюдь не чуждются союз с интеллигентми. Сколько уже лет н всю Россию трубит голос этого...

нижегородского мстерового, пистеля Алексея Пешков, избрвшего себе псевдоним с явным нмеком... Мксим Горький?!

Высокопоствленные чины црской охрнки, ненвидя революцию лютой ненвистью, вместе с тем понимли, читя по необходимости сочинения Ленин и гзеты большевистской пртии, что пртия эт всерьез думет о будущем. В отличие от првящих клссов ее теоретики и вожди рисуют отчетливую кртину грядущего общественного и госудрственного устройств, в котором есть свое должное место кждому человеку.

Ничто тк не зржет людей революционным духом, ничто тк не подтлкивет их к борьбе с цризмом, кк сознние того, что революция принесет обновление всей жизни, он устрнит и гнет, и неспрведливость и дст людям достойное существовние...

И не случйно большевики проявляют внимние к тким умм, кк Лихчев. Без них не создшь будущего. У них знния. А без знний, без умения не только новую стрну не построишь - обухом топор гвоздь не збьешь в доску.

Высокопоствленные чины решили: не допустить, чтоб Лихчев окзлся в объятиях большевик Акимов, пусть лучше сокровищ нучных изыскний утекут з грницу, чем опн достнутся пртии рбочего клсс.

Томское жндрмское упрвление и гент Прошкин з то, что упустили Акимов в Сибири, получили крутую нхлобучку. И нчлись новые бдения. Прошкин метлся по вгонм поездов, идущих из Сибири. Не перелетит же Акимов огромное рсстояние от Томск до Петрогрд по воздуху, нподобие птицы!

И вот встреч в Буе. Прошкин проявил медлительность, и снов Акимов ушел из-под нос. Полетели тревожные депеши в Москву и Петрогрд...

Акимов словно чувствовл, что охрнк привел свои силы в движение. Он присмтривлся к кждому, кто входил в вгон н стнциях и полустнкх Великого княжеств Финляндского. Црь и его првительство когд-то изо всех сил стрлись изобрзить Финляндию незвисимой, свободной. Но Акимов по горькому опыту многих товрищей знл, что у црской охрнки руки длинные и он двно уже протянул их и сюд.

Именно поэтому было решено нпрвить его не по железн"ой дороге вокруг Ботнического злив, через порт Або. Сюд из Стокгольм приходили шведские суд, попутно имея остновку н Алндских островх. Войн уменьшил по этому пути движение судов, но вовсе его не остновил.

В Або Акимов еще н стнции попробовл выяснить, есть ли в порту шведские проходы. Извозчики, знющие жизнь мленьких городов лучше любой дминистрции, сообщили рдостную весть: в порту стоит шведский грузопссжирский проход и через чс-полтор он отойдет от причл.

Акимов ннял извозчик довезти его до пристни. Извозчик положил тюк в бгжник, рзместившийся под сиденьем, вскочил н козлы и гикнул н коня.

Сдясь в снки, Акимов зметил, что неподлеку от него проделл то же смое еще один мужчин. Он торопился не менее Акимов и вскоре обогнл его. И вот бывет же тк: всю дорогу Акимов был нстороже, без устли ко всему присмтривлся, все мысленно взвешивл, был внимтелен при выходе из вгон, сейчс никкого знчения не придл этому торопящемуся мужчине, внешний вид которого кк-то мелькнул и не зпечтлелся в созннии Акимов.

Акимов был поглощен сейчс одной мыслью: не отстть от проход, попсть н него во что бы то ни стло.

- Поторопись, пожлуйст. Боюсь не успеть, - попросил Акимов извозчик, вытягивя шею и желя скорее увидеть и порт и проход, н котором ему предстоит уплыть в Швецию.

- Нет, нет, не беспокойтесь. Успеем! - н ломном русском языке скзл извозчик-финн и снов згикл н коня.

Едв снки остновились, Акимов выскочил и побежл в кссу купить билет и исполнить все формльности, связнные с переездом грницы. Извозчик он попросил поднести тюк к трпу и тм дождться его. Судя по тому, что н плубе проход прохживлись люди, н причле было тихо, Акимов понял погрузк зкончен, и ему следует не терять ни одной минуты.

Оформление документов потребовло не больше четверти чс и прошло без всяких зминок. Акимов зспешил к трпу, убежденвы, что он встретит здесь извозчик с тюком. Но извозчик н условленном месте не окзлось. Что же произошло? От мест остновки извозчик до трп ходу было не больше трех минут.

Тревожно зколотилось сердце Акимов. Горькие предчувствия перехвтили дыхние. Осторожными и вместе с тем стремительными шгми Акимов выскочил с причл и в тот же миг кинулся нзд.

Извозчик с тюком стоял возле снок,ноне один, в окружении трех полицейских. Между финном и полицейскими шел ожесточенный спор. Вероятно, те хотели збрть тюк, извозчик его не отдвл.

"Что же делть? Кк поступить?" - проносилось в голове Акимов, и пот выступил у него н вискх. Решение созрело в одну секунду: "Нужно немедленно зйти н проход".

То и дело оглядывясь, Акимов вытщил билет и пспорт и предъявил их шведским чинм. Через минуту он стоял н лестнице судн, отделнной крсной медью.

Теперь, когд он см окзлся в безопсности, чувство рскяния охвтило его. А првильно ли он поступил, оствляя бумги дядюшки н произвол полицейских? Может быть, пок не поздно, выбежть н берег и, спся тюк, добровольно сдться вргу? Пусть везут в тюрьму, пусть снов судят, но зто будет в целости мтерил нучных изыскний ученого, добытый долгими годми труд.

Было дв-три тких мгновения, когд Акимов с трудом сдержл себя от порывов, не суливших, в сущности, никому никкого выигрыш.

Но вот рздлся оглушющий свисток, здрожли дощтые переборки кют, и послышлось сильное шуршние колотого льд о стльные бок проход.

Прощй, Россия! До скорой встречи!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

1

Стокгольм встретил Акимов оттепелью. Нд городом сияло солнце, по-весеннему блестели лужи, с крыш серых кменных домов сктывлись, посвечивя всеми цветми рдуги, тяжелые продолговтые кпли. Нд бухтой стоял визг и грй. Кипевшие тучи чек зполонили все небо, и потемневший горизонт предвещл приближение новых стй.

"Тут весн, тм, у Кти, трещт морозы и буйствуют вьюги", - щурясь н солнце, подумл Акимов и не спеш зшгл к извозчикм. Стокгольм он не знл, не знл и дрес Лихчев. Во всем этом большом городе жил лишь один человек, который был осведомлен о побеге и ждл его, - детский доктор Сергей Егорович Прохоров. Адрес Прохоров Акимов помнил низусть, не однжды и вслух и мысленно повторял его в Дльней тйге, чтоб кк-нибудь вдруг не улетучился из пмяти.

Через полчс, изрядно поколесив по улицм Стокгольм, сильно нпоминвшим своими строениями некоторые уголки Питер, Акимов подъехл к дому, в котором жил Прохоров. Акимову повезло. Извозчик взял только половину той суммы, которую про себя определил Акимов, не любивший предврительно договривться об оплте подобных услуг. А смое глвное, несмотря н рзгр дня, Прохоров окзлся дом.

- Ивн! Нконец-то! Что тм у вс произошло? - Прохоров тискл Акимов в своих объятиях, дубсил его широкой, крепкой лдонью по лопткм.

- Здрвствуй, Сереж! Здрвствуй, милый Сергей Егорыч! - Акимов двно знл Прохоров по встречм н студенческих сходкх, бывл с ним вместе несколько рз н пртийных дискуссиях, слушл его выступления - короткие, но всегд проникнутые жрким огнем убеждения. "Твердый прень. Этот ни к эсерм, ни к меньшевикм не перекинется", - думл о нем тогд Акимов. И это не было ошибкой, Прохоров действительно был тким.

Акимов снял шпку, пльто и, когд присел к столу нпротив Прохоров, по его синим глзм, увеличенным стеклми очков в золотой опрве, понял: ждть от Прохоров рдостных вестей не приходится. В глзх его стоял грусть.

- Кк Лихчев, Сергей Егорыч? - спросил Акимов, боясь своего вопрос.

- История. Целя история, - отведя глз в сторону, скзл Прохоров.

- Поведй, пожлуйст, - нетерпеливо попросил Акимов.

- Произошло всего две недели нзд. Я зшел к нему, и снов первый вопрос был о тебе: "Где Вньк?

Неужели погиб в снегх Сибири?" Я успокоил "его, но в ответ услышл просьбу, которя срзил меня. "Господин Прохоров, - скзл Лихчев, - мне остлось жить десять дней. Не могли бы вы помочь мне срочно выехть в Россию? Я должен умереть н родной земле! Не хочу, чтоб кости мои лежли н чужбине". Я попытлся его утешить, успокоить. Но он прервл меня. "Господин Прохоров, вы врч, я естествоиспыттель. Об мы знем, что ткое жизнь и что ткое смерть. Умоляю, не говорите мне пустых слов. Помогите лучше. Я одинок. Првд, российский рхеолог Осиновский, о_ котором вы предупредили меня, не ослбляет своего внимния. Скжу честно, вшему предупреждению внчле я не очень поверил, но теперь убедился, что вы првы. Н куплю рхив был прямой нмек. И глз у Осиповского зыркют по моим бумгм, ноздри дрожт. Он уже принюхивется, не отдет ли от меня тленом? Не дйте рзгрбить бумги хищникм. Я уеду, комнту с бумгми опечтю. Оплчено з год вперед". И предствь себе, Ивн, я уступил просьбм Лихчев. В течение нескольких дней оргнизовл ему отъезд, проводил его н вокзл, посдил в вгон, опечтл комнту с бумгми...

- Ну, не знл я, не знл, что Венедикт Петрович в Питере. Уж что б ни случилось, хоть н чс - н дв я повидл бы его, - перебивя Прохоров, упвшим голосом скзл Акимов.

- Нет, Ивн, не повидл бы. Он умер.

- То есть кк умер? - Акимов дже встл - столь порзил его эт весть.

- Умер. Кк умирют н этом свете все без исключения.

- Когд? Откуд это известно?

- Известно, Ивн, из смого верного источник.

Кк рз вчер по нелегльным кнлм поступило письмо от питерских товрищей. Они сообщили, что после приезд из Стокгольм Лихчев прожил только три дня.

Его возврщение н родину, кк и смерть, влсти пострлись змолчть. Ни одн петрогрдскя гзет не нпечтл о нем ни строки. Похоронили его в стршной спешке, н кком-то дльнем клдбище, среди безвестных мещн и торговцев.

- Сволочи! Негодяи! Подлецы! - Акимов сжл кулки, зметлся по комнте, чувствуя, что от гнев свет меркнет в его глзх.

- А чего еще можно было ждть, Ивн? Во всем есть логик, и здесь он существует тоже, - рссудительно скзл Прохоров, дв Акимову немного успокоиться.

- Д, логик есть, но есть, по крйней мере, должн быть и элементрня порядочность. Кк можно тк?

Неужели ни у кого не шевельнулсь совесть?

- Совесть, Ивн, понятие не бстрктное. Совесть для тебя - одно, для них, для столпов црского порядк, - совсем, совсем другое.

- Д, д, ты прв, Сергей Егорыч. Когд же мы посетим опечтнный тобой кбинет Лихчев?

- А вот пообедем и отпрвимся.

2

Трудно было поверить, что Венедикт Петрович никогд уже не вернется ни в этот кбинет, ни в ккой другой. Здесь все, все нпомнило Акимову дядюшку, умевшего всюду создть для рботы мксимльные удобств. Кроме обширного письменного стол с тумбми и специльной подствки к нему, н которой он рсстилл свои многочисленные крты, в простенке между широкими окнми, выходившими в прк, стояло бюро, з которым Лихчев рботл стоя. Срзу з столом тянулись шкфы, збитые книгми и связкми ппок. Спрв от стол во всю стену висел похожя н рзноцветный ковер крт Российской империи. Лихчев и в минуты отдых подолгу смотрел н нее, мысленно переносясь то в один конец России, то в другой.

У стены, против книжных шкфов, стоял широкий кожный дивн с кожными подушкми, у изголовья - низкий, продолговтый стол, звленный гзетми - шведскими, русскими, нглийскими, фрнцузскими. Лихчев никогд не читл гзет специльно. Он бегло просмтривл их в перерыве между рботой нд своими нучными исследовниями.

Этот низкий столик, звленный скомкнными гзетми, кк-то особенно живо нпомнил Акимову о жизнедеятельности и прктическом хрктере Лихчев.

Ств крупным ученым, Лихчев по восприятию жизни, по строгой рельности отношения к ней не перествл быть простым русским мужикм, который всегд отличлся сметкой, острым понимнием существ дел, ккими бы пышными словми оно ни было прикрыто.

"Гзетки дядюшк скомкл, видно, неспрост. Досдили, нверное, чем-то, не инче, кк зврлись псчет безмерной преднности русских солдт престолу", - подумл Акимов.

- Неужели, Сергей Егорыч, он не оствил мне никких нкзов? - спросил Акимов, нрушив нконец молчние, которое подчеркивло всю глубину скорби, постигшей его тк неожиднно.

- Мне ничего не передвл. Возможно, что-нибудь оствлено в столе, почти шепотом скзл Прохоров, тк же, кк и Акимов, переживвший сейчс ккие-то особо сложные чувств.

- Посмотрим, - скзл Акимов и нерешительно отомкнул медным ключом центрльный ящик стол.

В ящике лежли десятк дв цветных крндшей, которые Лихчев всегд имел в досттке, дже в экспедициях. Они нужны были ему для рботы нд кртми и зрисовкми с нтуры. Кроме того, он любил првить свои рукописи цветными крндшми, порой не просто зчеркивя ненужное слово, зтушевывя его сплошь.

В глубине ящик, под клеенчтыми тетрдями, окзвшимися совершенно чистыми, Акимов нщупл довольно измятый лист бумги. По верхнему крю лист коричневым крндшом было вычерчено: "Рсположение мтерилов". Ниже, в рмке, знчился порядок рзмещения, столбиком шло перечисление ппок и тюков: 1. Кетские дневники (первое путешествие). 2. Кетские дневники (второе путешествие). 3. Всюгнье и всюгнские торфяники. 4. Реки и Северный Морской путь. 5. Горные системы. 6. Угли Сибири. 7. Руды Сибири (с кртми). 8. Полиметллы. 9. Степи (с кртми). 10. Средняя и Нижняя Обь (с кртми). 11. Кургны (без крт). 12. Золото (с кртми). 13. Археология, 1-й том. 14. Археология, 2-й том. 15. Лес Сибири (с кртми). 16. Ангрские и Енисейские дневники. 17. Збйкльские дневники. 18. Алтй Горный. 19. Алтй Степной. 20. Гзы (нблюдения и прогнозы). 21. Нефть.

Акимов впился глзми в листок, и по тому, кк вздргивли его руки, Прохоров понял, что нйден бумг большого знчения.

- Вероятно, ккие-то дрес? - зглянув в листок, спросил Прохоров.

- Нет, это перечень ппок с мтерилми. Вероятно, Венедикт Петрович соствил этот список для удобств, чтоб кждый рз не искть нужную ппку.

- Дй посмотреть, - попросил Прохоров и, приблизив листок к очкм, принялся читть. - Д, конечно, он -этот список скорее всего держл под рукой. Видишь, тут есть своя систем: номер шкф, номер полки, номер связки, - скзл Прохоров и возвртил Акимову измятый листок.

- А не стоит ли нм, Сергей Егорыч, проверить, все ли н месте? предложил Акимов. Прохоров соглсился с ним.

Они подошли к продолговтым шкфм, полки которых были зствлены книгми, отдельными ппкми, связкми ппок, тючкми, перевязнными тонкой веревочкой, и рспхнули дверцы крйнего шкф.

- По-видимому, это шкф номер один. Посмотрик, что тм знчится по описи, - скзл Прохоров.

Акимов зглянул в листок.

- Н первой полке тут укзны дневники первого и второго путешествий н Кеть.

- Что ж, проверим, - Прохоров встл н носки и, дотянувшись до верхней полки, прочитл вслух нклейку н связке тетрдей: "Кетские дневники".

- Првильно. И тут то же смое нписно: "Кетские дневники (первое путешествие)" и "Кетские дневники (второе путешествие)".

- Читй дльше, Ивн.

- Читю: шкф первый, полк вторя: "Всюгнье и всюгнские торфяники".

- Есть. Вот они, эти ппки. Смотри. Првд, нзвно просто: "Всюгнье". Читй, Ивн, дльше.

Акимов и Прохоров сверили по описи и первый шкф и второй. Все совпло. Но когд они принялись з проверку третьего шкф, их постигл горькя неудч. В шкфу не окзлось шести ппок, именно:

"Полиметллы", "Средняя и Нижняя Обь (с кртми)", "Кургны", "Золото (с кртми)", "Археология (том 1)", "Археология (том 2)".

- Что думешь, Сергей Егорыч? - спросил Акимов, обшривший шкф снизу доверху.

- Думю одно: мтерилы выкрдены Осиповским и компнией.

- Когд и кк?

- А вот это вопрос. Взять все это при Лихчеве они не могли, вскрыть квртиру... это уж просто грбеж.

- Не удивлюсь и этому, Сергей Егорыч. - Акимов хрустнул пльцми, зкинул руки з спину и принялся родить по обширному кбинету Лихчев - в один угол, в другой, поперек комнты, вдоль. Прохоров кинулся к входной двери, осмотрел шпгт, пропущенный через сквжину змк, печтку из коричневой мстики.

- Предствь себе, Ивн, никких следов постороннего вмештельств, скзл Прохоров, вернувшись в кбинет. - Сейчс посмотрю окн.

- Окн зкрыты. Я уже взглянул н них, - все больше мрчнея, скзл Акимов и вдруг поспешно бросился з шкфы.

Прохоров подошел к окнм, подергл з крепкие, мссивные зпоры.

- Сергей Егорыч, иди сюд! - послышлся взволновнный голос Акимов из-з шкфов. Прохоров протиснулся в промежуток между крйним шкфом и подоконником и остновился порженный. Акимов стоял н передвижной лестнице, с помощью которой профоссор доствл книги и бумги. В рукх Акимов был плк для передвижки штор. Взглянув н потолок, Прохоров увидел приоткрытую нишу, рсположенную в смом углу.

- Видишь, Сергей Егорыч?! Тут для грбеж все было предусмотрено! Акимов отнял плку и ниш плотно зхлопнулсь.

- Рзбойники! Низкие и подлые существ! - Прохоров тряс кулкми, глз его округлились и покрснели, он зметлся в узком коридорчике з шкфми, кк поймнный в клетку зверек. - Подожди, Ивн, я пойду и осмотрю дом с внешней стороны. Ведь что-то ндо предпринять нм!

Прохоров выбежл из кбинет Лихчев, через две-три минуты Акимов услышл нд собой шги. Еще через минуту ниш открылсь, и очки Прохоров зблестели из сумрк чердк.

- Рсплчивюсь, Ивн, з собственную неосмотрительность, - скзл Прохоров. - Сюд, н чердк, ведет лестниц. Он приствлен с противоположной стороны дом. Не хочешь, д злезешь, уж если хочешь, то и трудиться особо не нужно. Ну лдно, зйду в соседний коттедж, попробую узнть, не известно ли людям что-нибудь по поводу нлет бндитов.

Прохоров зхлопнул нишу, потоптлся н ней и спустился с чердк. Пок он вел переговоры с соседями Лихчев, Акимов вернулся к столу и нчл его осмотр с боковых ящиков.

Лихчев любил писть в толстых конторских книгх. Его, вероятно, привлекл в них плотня, линовння бумг и жесткя обложк, позволявшя хорошо сберегть рукописи в путешествиях и при непогоде.

Акимов вытщил пять книг, но две из них были с чистыми листми от нчл до конц, три содержли выдержки из рпортичек лборторных нлизов.

"Стрнно, очень стрнно, неужели он не нписл мне ни одного слов? Ведь он же знл, что я совершил побег, нхожусь в дороге и спешу к нему", - думл Акимов, перелистывя упругие стрницы конторских книг.

Вошел Прохоров, по-прежнему возбужденный, с гневными глзми и рукми, сжтыми в кулки.

- Безумие! Индивидулизм, доведенный до подлости! Психология пуков, поедющих себе подобных!

- Что у тебя тм произошло? - спросил Акимов.

- Понимешь, Ивн... Нет, ты этого не поймешь!

Н мои безобидные вопросы, не видели ли соседи лихоимцев, проникших в квртиру Лихчев, я нслушлся ткого, что у меня до сих пор дрожит все внутри. Профессор и его супруг зявили мне, что ни рньше, ни теперь, ни в будущем не нмерены проявлять интерес к чужой жизни. Они просят не беспокоить их. Им нет дел ни до кого и ни до чего! И я ушел кк побитый... Что же будем делть? Неужели, Ивн, мы бессильны?

Акимов поднялся, стоял с минуту в полной рстерянности.

- Первое, Сергей Егорыч, что я сделю, остнусь здесь. Инче будет рзгрблено все остльное. Я ночей недосплю, но все приведу в порядок, всему сделю опись. Будем ндеяться, что тюк, который полиция зхвтил у меня в Або, не будет уничтожен, рно или поздно он окжется в нших рукх. Я верю, что знния и ум Лихчев еще послужт будущему России.

А второе... ндо не спускть глз с Осиповского. Попробуй узнть, где он, что с ним. Ни минуты не сомневюсь, что нш революция достнет и его, где бы он ни скрывлся. Пусть это пкостное нсекомое знет, что эсдеки-большевики осведомлены о его проделкх и ничего не збудут... Кк ты смотришь, Сергей Егорыч?

- Соглсен, Ивн. Сегодня же буду держть совет с товрищми.

Вскоре Прохоров ушел - он служил в больнице, - пообещв вечером, если позволят дел, нвестить Акимов. Едв дверь зхлопнулсь з Прохоровым, Акимов опустился в крутящееся лихчевское кресло и принялся снов з рзборку бумг, лежвших в столе.

3

В пчке гзетных вырезок и оттисков журнльных публикций Акимов ншел широкие листы линовнной бумги, скрепленные обыкновенной булвкой. Н первом листе крупной вязью синими чернилми было нписно: "Сибирь (введение)". А чуть ниже цветной крндш твердо вычертил: "Нброски". Перевернув стрницу, Акимов прочитл фрзу, которя относилсь прямо к нему: "Вньки все нет и нет... Где же он тк долго едет?"

Акимов почувствовл, кк спзмы сжли его горло.

Очевидно, эти слов Венедикт Петрович нписл в минуту крйней тоски. Они вырвлись из его души кк возглс отчяния. Д, Ивн слишком долго ехл, но рзве он виновт в том, что дорог его окзлсь ткой длинной и трудной и ткой в конечном итоге горькой?

Ндвинулись сумерки. В широкие окн коттедж хлынул предвечерняя мгл. Сквозь деревья прк змерцли огни домов, протянувшихся прямой и строгой линией.

Акимов здернул шторы окон, зжег хрустльную люстру, спусквшуюся нд письменным столом, снов сел в кресло и принялся читть. И хотя рукопись был, вероятно, тем рнним нброском, в котором втор не достиг еще точности в языке, - это действительно были нброски, тезисы рботы, которую предстояло рзвернуть, - но мысли Лихчев с первой стрницы зхвтили Акимов.

Стрниц первя

"Российское могущество прирстть будет Сибирью".

Только гений мог скзть слов, мудрость которых рссчитн н век. Попробуем проникнуть в смысл этих слов, предствить себе совокупность тех доводов, которые позволили великому ученому произнести эти вдохновенные и вещие слов.

Сын Отечеств, сын России. Тким был Михиле Ломоносов от первого своего вздох до последнего.

Улвливю в сих словх о Сибири прежде всего птриотическую гордость Ломоносов з свой нрод. В ту историческую пору в мире не было другого нрод, который смог бы ткое исполинское деяние, кк покорение Сибири, вынести н своих плечх. Чтоб пройти через неизведнные тысячеверстные просторы, чтобы не остновиться перед неисчислимыми трудностями движения, мло было облдть только мужеством, отвгой и буйством о г переизбытк удли. Глвное, чем нужно было облдть, - созннием исторической роли, проникнутым воплощенной волей веков и решимостью приумножить слву Отечеств.

Стновлюсь н колени пред тобой, россиянин, кем бы ты ни был: млдым глвой втги из княжеского род, послнным отцом из уютных плт рди нживы и подвиг, простым ли мужиком с Дон, стрждущим Свободы и лучшей доли, или хитроумным дьячком, писвшим црю с пути челобитные от вождей племен и тмнов, сквозь которые просмтривется недюжинный ум летописцев русской силы...

"Российское могущество прирстть будет Сибирью"... Велик и неохвтн для нуки твоя формул, Михиле Ломоносов! Что же угдывлось тебе тогд, в твои длекие годы, при твоем мысленном взоре, обрщенном к восходу солнц? Думется, Сибирь виделсь тебе рньше всего кк земля, которя облдет необозримыми возможностями для горнорудного дел.

Отец российской метллургии, возможно, ты один из всех мужей нуки того времени понимл, кк много знчит метлл в процветнии госудрств Российского.

Несомненно, остнвливли твой взор и величйшие реки сибирские не только кк пути сообщения, открывющие выход в окен, к другим нродм земли, кк источники энергии, способной преобрзовывть пустыни и горы по велению ум человеческого.

И уж, конечно, ты, денно и нощно помышлявший о силе и мощи нрод русского, не мог не взглянуть н Сибирь кк н прострнств для зселения пришлым людом из глубин российских. Поистине бескрйни сельскохозяйственные и лесные угодья Сибири. При этих угодьях Отечество нше облдет звидным счстьем, недоступным другим держвм: сколь бы быстро ни возрстло число душ человеческих, кждому из них и ныне и много веков спустя нйдется под небом земля для возделывния и получения плодов и вод, без которой не взрстет ни дерево, ни колос, не проклюнется трвинк и все живое обречено н исчезновение и погибель.

Стрниц вторя

Вся огромня территория Сибири прорезется рекми. Они хорошие внутренние пути, тк кк по некоторым губерниям протяженность рек превосходит 35-40 тысяч верст.

Реки же могут обрзовть сквозной путь из Европы в Азию и обртно.

Когд мускульня сил в передвижении и по смым млым рекм зменится мехнической, тогд дже ниболее дльние точки н этих территориях стнут доступными. Это не может не повлечь оживления людских связей и принесет госудрству новое блго.

Ледовый многомесячный покров рек и морей Сибири должен вызвть возникновение мощного ледокольного флот. Скорее всего, Сибирь получит выход в море через Енисей - смый короткий путь в него, рвно в Крское море, облдющее ниболее коротким ледовым полем.

Неизбежно сибирские реки нчнут обрстть линиями железных дорог. Среди ниболее вероятных в смое ближйшее время железня дорог Томск Турухнск.

Црскому првительству двно бы ндлежло прислушться к голосу российских ученых и рчительно взвесить огромные выгоды, которые принесет этот путь экономическому рзвитию России.

В будущем, естественно, люди не могут оствться в подчинении стихий Будет прежде всего достигнут круглогодичня нвигция через устье Енисея. Это будет достигнуто поднятием темпертуры воды Енисея через создние Ангро-Енисейского кскд водохрнилищ и специльных водонгревтельных сооружений, использующих гидроэнергетическую силу рек и солнечного тепл.

Теоретически эт проблем уже сегодня вполне докзуем, что ксется ее технического решения, то это дело ншего столетия.

Без колебний верю, что к двухтысячному году весь комплекс этих проблем будет рельно воплощен в жизнь.

Стрниц третья

С трех сторон в виде огромной подковы окружен Зпдно-Сибирскя низменность горными системми плеозоя. Эт величйшя чш мир своей открытой стороной уходит в глубины Ледовитого окен. Низменность поржет не только мсштбми территории, но и глубиной рыхлых, осдочных отложений мезозоя и кйнозоя.

С точки зрения современных сведений о нличии полезных ископемых в этом рыхлом мощном покрове Зпдно-Сибирскя низменность предствляет собой пустыню. Решительно выскжусь супротив тех, кто полгет принять великую низменность з пустыню, нчисто лишенную дров, нужных человечеству. Берусь утверждть обртное: низменность является клдовой гигнтских рзмеров, и не удивлюсь, если при жизни живущих уже поколений он порзит мир колоссльным объемом зпсов полезных ископемых.

В своем труде "Сибирь", являющемся делом всей моей жизни, я рзовью докзтельств в пользу этого убеждения. Здесь же лишь отмечу следующее: дже при кртком взгляде н геологическую историю этого регион плнеты нельзя не зметить тех горных систем, которые, поднявшись в плеозойское время, зключли в себе бесчисленное множество месторождений метллов всякого род. В течение сотен миллионов лет горные системы рзрушлись. Водными потокми рыхля мсс вместе с метллми в виде мелких чстиц и рстворов слглсь в чшу прогиб. И где-то здесь метллы оседли, обрзуя плстовые месторождения.

Плеозойское дно гигнтской чши прогиб колеблось, то поднимясь, то опускясь, и море с север то нступло, то отступло. Тк в течение всего мезозоя и нчл кйнозоя. Н эти процессы ушли десятки и сотни миллионов лет.

Существенно подчеркнуть: в мелких морях существовл богтейшя оргническя жизнь. Оргнические отложения, зхороненные мссой горных пород, естественно, должны обрзовть скопления нефтепродуктов и гзов. Сие не вызывет во мне никких сомнений, хотя отчетливо вижу: одного желния открыть эту гигнтскую клдовую мло.

Опять же уповю н двдцтый век и верю, что никкое безумие имперторов и црей, влдык и диктторов не сдержит рзвития нуки и техники. С горечью лишь думю жизнь у людей столь коротк, что мне не суждено будет пережить мгновения торжеств человеческой мысли нд многими нынешними тйнми Вселенной

Стрниц четвертя

Степные просторы юг Зпдной Сибири с их черноземными и подзолистыми почвми соствляют огромные фонды сельскохозяйственного земледелия. Дже трудно охвтить умом, ккой др поднесл русскому человеку природ, нделив его тким богтством. Агро-, комическя нук обязн рскрыть перед сибирским мужиком широкие возможности повышения производительности пхотных земель. Но кк ни богты пхотные сибирские земли, и они требуют о себе зботы. Меяиорция, оргнические и минерльные удобрения неизбежные условия повышения плодородия сибирской пшни.

У сибирского земледелия есть блгоприятные спутники Я имею в виду не только обилие лесов и воды, но и ткие компоненты, кк грономические руды и торфяники. Если првильно использовть их, то земледелию не стршны ни ветровые, ни водные эрозии. Обызвестковние земель, рвно кк и их зкиспение, эффективно может регулировться с помощью этих элементов смой земли.

Однко же у земледелия есть свои опсности, которые ндлежит видеть и теперь: происходит продвижение пхотных земель н север, вторжение их путем рскорчевок в зону лесов. Рчительно ли сие?

Лесные почвы потребуют вложения охромного труд и средств для поддержния производительности полей.

Особый том посвящется мною лесм, тут выскжу лишь одно сообржение. Нукой о лесх отмечено, что ежегодный прирост древесины, к примеру, в Зпдной Сибири, не меньший, чем в этих же широтх европейской чсти России, несмотря н более низкие темпертуры. Вероятно, это обусловлено тем, что в Зпдной Сибири более мощный снеговой покров, который чсто ложится н тлую землю.

Лесопромышленное хозяйство в Сибири должно создвться по принципу вечного круговорот с периодом 50-70 лет.

Совершенно изумительный др природы - это кедровые лес Сибири. Кедр, плодовое дерево, орехонос, кормилец животного мир сибирской тйги, плодоносит сотни лет. Порзительн экономическя выгод сохрнять и приумножть его. Святой долг грядущих поколений - по меньшей мере утроить площдь кедровых лесов Сибири.

Стрниц пятя

Археологические нходки н территории Сибири свидетельствуют, что люди обитли тут с древнейших времен плеолит и во все поздние эпохи человеческой истории. Имеется большя мсс кургнов и прочих зхоронений. И хотя знчительня чсть их огрблен еще в прошлые век, кургны не только исторические сокровищ, но и клдовые мтерильных ценностей, объем которых никто не рискнет оценить дже приблизительно. Одно бесспорно и очевидно: сокровищ эти соствляют нционльную собственность русского нрод.

С допуском инострнного кпитл н рудные рзрботки в Зпдном Алте (Риддер) туд потянулись междунродные внтюристы и грбители древних ценностей, ннесшие уже неисчислимый урон другим нродм и стрнм. Поступют сведения, что эти лчущие нживы шклы обшривют долины Горного Алтя, проникют к кургнм и преисполнены желния рзворовть нше нционльное достояние. Скзывют, что дже в среде ученых мужей встречются! ткие бесхребетные выродки, кои содействуют этому рзгрблению. Предтельство, рвного которому не сыскть!

Позор!

В тоске и болях душ моя: где т влсть, которя приостновит неслыхнный рзбой?!

Стрниц шестя

Все больше и больше здумывюсь: кто, ккой общественный строй в состоянии поднять производительные силы Сибири, вдохнуть в ее просторы жизнь и действие, н деле осуществить генильный звет Михилы Ломоносов: "Российское могущество прирстть будет Сибирью"?!

Мечусь и терзюсь в рздумьях и, кк ни прикидывю, вижу одну лишь силу, способную взять н себя эту титническую рботу - пртию эсдеков-большевиков. Есть у нее для этого и ум, и отвг, и смелость, и корни ее уходят глубоко в нрод, и потому з ней будущее.

Н полях стрницы пометк: "Не вздумй, любезный отрок Вньк, вообрзить, что ты обртил меня в свою веру. Дошел до нее см, дотумкл собственным умом".

Стрниц седьмя

Родин моя нкнуне социльных потрясений. Буря и рзрушет и создет условия для рост новых сил.

Дже н опустошенных ею учсткх вырстет лес и гуще и крепче. Не будем бояться эюй бури. Пусть он пронесется, кк смерч. Инче родня земля не очистится от скверны. Инче бестлнные люди - всякого род мерзвцы и смозвнцы - будут продолжть топтть мой нрод, изгляться нд его великой и прекрсной душой, взнуздывть его в нору блгородных порывов, глушить его высокие стремления.

Нет, не будем бояться бури!

Акимов дочитл нброски Лихчев до конц и встл, потрясенный. Он стоял, не спускя глз с помятых листков бумги, и ему кзлось, что он слышит громкий, здорный голос дядюшки:

- В Россию! В Россию! Тм нше счстье, Вньк!

"Две недели, смое большое месяц, пробуду здесь и, кк только приведу все бумги в порядок, рвнусь домой, любой ценой, через все препятствия и невзгоды", - думл Акимов.

...В эти минуты он еще не знл, что в недрх истории созревл уже весть, которя вскоре прозвучл н весь мир:

- Смодержвие в России низложено. Нчлсь новя русскя революция.