Генри Лйон Олди — Восствшие из ря

В жизни все не тк, кк н смом деле.

Стнислв Ежи Лец

Книг первя

ПОПАВШИЕ В ПЕРЕПЛЕТ

САГА О РАЗОБРАННОЙ КРЫШЕ

И вот во сне явился к нему мленького рост кошмр в брюкх в крупную клетку и глумливо скзл:

— Голым профилем н еж не сядешь!..

Михил Булгков

1.

О, верните крылья!

Мне пор! Умереть,

кк умерло вчер!

Умереть здолго до утр!..

Ф. Г. Лорк

...А угрюмый Бкс все тщился з мной, по щиколотку утопя в прошлогодней хвое, и с кким-то тихим остервенением рссуждл о шшлыкх, истекющих во рту всем блженством мир, о поджренном хлебе н горячем шмпуре, о столовом крсном в плстмссовом сткнчике, и о многом другом, оствшемся в рюкзкх, оствшихся в бйдркх, оствшихся у мест стоянки н берегу... и Тльк молчл, уств спршивть меня — пп, скоро мы выйдем обртно?..

Скоро, сынок... и я двиглся, кк сомнмбул, поглядывя н хмурящееся небо, н звязнные в узлы стволы чхлых сосен-уродцев, и никк не мог понять, что же меня рздржет больше — злобня безысходность лес, болтовня Бкс или всепрощющя покорность моего измученного сын...

Черт нс дернул потщиться искть хутор! Ехидный, лохмтый черт, ншептвший в ухо идею прикупить сльц, молодой кртошечки и крепчйшего местного смогон н пхучих трвкх — чтоб тебя нгелы збрли, искуситель проклятый!

— Крыш, пп, — тихо скзл Тльк, и я не срзу понял, о чем это он, потом н нос мне упл холодня скользкя кпля, и еще одн, Бкс зорл от рдости дурным голосом, схвтил Тльку з руку, и все мы кинулись через искореженный подлесок — туд, где в просвете между деревьями мелькнул серо-стльня черепиц остроконечной крыши.

Мы бежли, оступлись, гремели бнкми и бидонми, неспешный дождь щелкл вокруг нс мокрой плетью, и мы влетели н хутор, влетели в этот озис цивилизции — пять домов-изб, один флигель, и с дюжину всяческих пристроек — и через десять минут вся нш рдость бесследно улетучилсь.

Хутор был пуст. Не зброшен, именно пуст. И в одном из незпертых домов, куд мы смовольно вошли, н кухне стоял кстрюля с холодным гречневым кулешом. Примерно вчершним. Съедобным.

— Тйн «Мрии Целесты», — пробормотл Бкс, протиря очки полой рубшки. — Бермудскя деревня. Гигнтский гриб-людоед...

— Крысолов из Гммельн, — немедленно подхвтил эрудировнный Тльк. — С дудкой. Пп, теперь твоя очередь...

Я промолчл. Не нрвился мне этот хутор. Особенно флигель, где кто-то глухо стонл. Бкс зткнулся, глядя н меня, прислушлся, и, судя по его выржению лиц, ему все это тоже не понрвилось.

— Пошли, Анджей, глянем, — предложил Бкс и, не дожидясь ответ, двинулся первым. Я перествил зшипевшего было Тльку себе з спину и тоже нпрвился к флигелю. Дождь оживленно зсккл вокруг нс, приплясывя и брызгясь, но я не понял причин его веселья, пок не вошел в полуоторвнную дверь — и дождь вошел следом.

Крыш флигеля был рзворочен вдребезги, и серое небо просчивлось сквозь дыры между блкми перекрытий и обломкми черепицы. Мебель — если дрный тюфяк н деревянной подствке, рссохшуюся тумбочку и кучу мелкой ерунды можно нзвть мебелью — был дряхлой, сморщившейся, и хрипло дышл н лдн.

Кк и сухонькя струх, лежвшя н тюфяке.

Тльк испугнно зсопел з моим плечом. Бкс зчем-то приглдил мокрые волосы и стл ожесточенно копться в своей всклокоченной бороде.

— Здрвствуйте, ббушк, — ни к селу ни к городу зявил мой сын.

Ббушк рзлепил один глз, окзвшийся неприятно хищным и цепким, оглядел всю ншу компнию и зшлсь сухим, резким кшлем.

Я попятился, в голову лезл всякя дурость, вроде «ты меня нкорми, нпои, в бньку своди... что тм еще?.. смогону нцеди...».

Бкс открыл рот, зкрыл его, снов открыл — и лучше бы он этого не делл.

— Что вы здесь делете, женщин? — комндирским тоном осведомился Бкс.

Ббк пожевл вплыми губми, зворочлсь и попытлсь оторвть голову от тюфяк.

— Помирю я... — нтужно прохрипел он, и, после долгой пузы, добвил, — здесь...

Нлет нервного хмств мигом слетел с Бкс. Он вообще- то прень отличный, с понятием, и безоткзный до упор — но чсто регирует н ситуцию недеквтно, з что и стрдет. Девушки в нше время не любят чрезмерно порядочных... впрочем, Ася его любил.

— Может, «Скорую» вызвть? — робко предложил Тльк и стл озирться в поискх телефон. Что поделешь, городской ребенок...

Пор было принимть волевое решение. Я приблизился к ложу, присел подле струхи — и меня порзил зпх, стоявший у смертного одр. Чистый, прохлдный зпх ночного озер со спящими кувшинкми и серебряным плеском рыбы... Стрння ссоциция, совершенно не к месту — но тогд он не покзлсь мне стрнной. Я подумл, что в тком месте в голову и должны приходить ненормльные мысли, и тут же возникло ощущение, что все мы — и я, и Тльк, и Бкс, и струх — зпутлись в некоей бесконечной и тумнной путине, причем совершенно неясно, кто мы — пуки, мухи или сошедшие с ум туристы и выжившя из того же ум полудохля Яг...

Ощущение мелькнуло и погсло, оствив после себя легкий холодок.

— Люди-то где, хозяйк? — мягко поинтересовлся я, ксясь лб струхи.

Бкс и Тльк придвинулись ближе, и мой сердобольный нследник опустился н корточки и тронул свесившуюся вниз узкую руку с синими стрческими венми.

Ббк покосилсь н Тльку, и я вздрогнул, увидев ее хищно-лсковый взгляд и костлявые пльцы, дернувшиеся в сторону и словно помимо воли хозяйки сомкнувшиеся н зпястье мльчишки; и я еще подумл, что тк, нверное, смотрит голодня рысь н свое потомство...

— Ушли люди... Скзно ведь — помирю я... вот и ушли... все... ушли, сынок... и вы бы уходили...

Он все держл Тлькино зпястье, слбо дергя плечом, будто пытясь оторвть непокорные пльцы; и сухонькое струшечье тело внезпно нпряглось, нтянулось струной, связующей нитью между белобрысым мльчишкой триндцти лет от роду и чем-то неясным, неведомым, что дрожью обожгло мне лдонь, когд я трогл ббкин лоб.

Я только никк не мог понять, откуд во мне это брожение мыслей и полное отсутствие брезгливости — он-то должн был быть, уж я себя зню...

Бкс потоптлся и решительно двинулся в обход импровизировнной кровти.

— Двйте-к ее в дом перенесем. Слышишь, Энджи, берись с той стороны... под крышу ее ндо, дождь ведь, тут рзворотили все не по-людски, гды, и смылись...

— Не ндо под крышу, — шептл струх, пок мы с Бксом бережно поднимли ее. — Не ндо... под крышу... оствьте... черт вс принес, ироды... оствьте...

Голос прервлся, и вся он срзу стл горздо тяжелее.

— Он умерл, — с недетской уверенностью скзл Тльк. — Пп, дядя Бкс, положите ее здесь. Не ндо ее никуд уносить. Честное слово, не ндо...

И я понял, что он прв.

2.

Глз мои бродят сми,

глз мои стли псми.

Ф. Г. Лорк

Лес изменился. Он не стл реже или приветливей, зто теперь я точно знл, куд нм ндо идти. Довольно длеко, до излучины, тм еще вдоль реки к бйдркм — но в нпрвлении я почему-то не сомневлся. Словно компс проглотил...

— Тльк, — спросил я, — куд пойдем?

— Туд, — мхнул рукой мой сын, не здумвшись ни н минуту. — А потом нлево по берегу...

Бкс только облизл губы и кивнул головой.

Струху мы похоронили з флигелем — в срйчике ншлсь лопт и брезент, зменивший и свн, и гроб; Бкс соорудил грубый крест, Тльку я отогнл подльше, но он все рвно подглядывл из-з угл флигеля — в общем, все кк положено, только вот я не знл, тк оно положено или совсем не тк.

Молитв мы не помнили, никких документов не ншли, Бкс зло плюнул и скзл, что вечером обязтельно помянет покойницу, в окружном мгистрте сообщит, кому следует.

Тк что мы пошли обртно, нбивя имевшуюся у нс тру свежими мслятми, невесть откуд взявшимися и бросющимися буквльно под ноги, — но нстроение все рвно было пкостным, хотя дождь притих, и между серыми обрывкми туч стло проглядывть некое подобие солнц.

Потом Тльк обнружил ккую-то птицу, сизую, скрипучую и нхльную, и они с Бксом зспорили, кк т нзывется, я отстл, но Бкс вскоре подошел ко мне и нчл молч ковырять плкой землю. Тк мы и стояли и молчли, пок Тлькин крик не сорвл нс с мест, и пок я бежл, спотыкясь и моля бог прекртить сегодняшний дурцкий эксперимент — я снов ясно увидел путину, кишевшую чем-то живым, и от мест пересечения волокон исходил уже знкомя мне дрожь, зствляя вибрировть всю бесконечность нитей; преврщя путину в белесый тумн, сквозь который просмтривлсь нелепо-черня сердцевин...

...сосны рзбежлись в рзные стороны, до пояс утонув в клочьях нлипшего тумн, и мы окзлись н опушке — если можно предствить себе опушку, возникшую прямо в середине лес, Выходит, можно — потому что все остльное предствить себе было горздо сложнее.

Огромня толп нрод, словно сбежвшя мссовк из плохого фильм про средневековые крестьянские бунты; вкопнный в землю и обложенный взъерошенными вязнкми хворост столб, к которому...

Дже н рсстоянии ошибиться было невозможно. У столб полувисел н невидимых из-з дльности веревкх двешняя струх из флигеля. Которую мы дв чс нзд успешно похоронили. Или ее сестр-близнец. Или...

Из толпы — я уж потом сообрзил, что вся ситуция рзвивлсь совершенно беззвучно — вышел кряжистый мужик с взлохмченной бородищей и медленно двинулся к столбу, помхивя вяло рзгорвшимся фкелом.

Он шел и шел, я стоял и стоял, пок вопль Бкс не встряхнул меня, прервв оцепенение:

— Энджи, бери фкельщик!..

Это был одн из немногих ситуций, н которые Бкс регировл мгновенно и деквтно. Я еще только рзворчивлся д примеривлся, он уже пронесся мимо Тльки, с ужсом глядевшего н женщину у столб, и врезлся в толпу.

И мне не остлось ничего другого, кк кинуться следом.

— Пп, д сделй хоть что-нибудь! — удрил мне в спину истошный крик моего сын.

Мы неслись сквозь плотный тягучий тумн, и люди по мере ншего продвижения в их мссе тяли, преврщясь в ничто; я все бежл, пронизывя бесплотную толпу, пок не врезлся лбом в возникшую передо мной сосну и не свлился н землю.

Леж, я зчем-то кинул в бородч с фкелом шишкой, и он пролетел через него, в рйоне груди, и попл в Бкс — который, по всей видимости, промчлся сквозь фкельщик и последовл моему примеру, чувствительно войдя в соприкосновение со стволом дерев.

Дв здоровых мужик, беспомощные, кк млденцы, сидели н сырой земле и, куся губы, смотрели н призрчного бородч, кк тот делет шг к столбу со струхой... поднимет фкел нд головой... и мне вдруг мерещится, что у столб вовсе не струх, моя жен, оствшяся с бйдркми, н плче рзвевется широкое бело-серебряное одеяние...

— Пп, д сделй хоть что-нибудь!..

Топот конских копыт позди меня громом проктился по лесу — и я весь сжлся, ожидя, что это будет первый и последний звук — первый з все время этой невероятной кзни и последний в моей жизни... и я еще успел увидеть, кк фкельщик недоуменно оборчивется...

Словно выключили невидимый кинопроектор — ни столб, ни дядьки с фкелом, ни толпы, ни опушки... и н том месте, где только что был груд вязнок хворост, росл семья молодых мслят. Глянцевых, упругих и нверняк не червивых.

Во всяком случе, мне тк покзлось...

Бкс встл, пнул грибы ногой и изо всех сил удрил кулком в дерево, рзбив руку в кровь. Потом он коротко всхлипнул,, провел тыльной стороной лдони по лицу и стл похож н рыжего клоун. Н плчущего рыжего клоун.

— Сволочи, — ни к кому не обрщясь, выдвил Бкс. — Мрзи погные... Ишь, рсколдовлись...

— Пп, —- тихо спросил подошедший Тльк, — ты очень больно удрился?

— Сволочи, — еще рз буркнул Бкс.

— Кто? — я попытлся улыбнуться — и не смог.

Он не ответил.

...Через дв с половиной чс мы вышли к бйдркм. Моя жен чуть не убил нс всех, но мы покорно выслушли ее ргументы в пользу ншей общей никчемности и бестолковости, и принялись готовить еду.

До вечер мы почти не рзговривли. А перед смым сном мы с Бксом выпили по дв сткнчик. Молч.

Тльк сидел рядом.

3.

Люди шли з летом,

осень — следом.

Ф. Г. Лорк

Последующие пять дней были до откз зполнены сбором ягод, рыбной ловлей, мозолями от весл и прочими прелестями жизни. Бкс учил Тльку кким-то немыслимым приемм, супруг моя истекл счстьем и покоем, что с ней случлось отнюдь не чсто, я добросовестно рзделял это блгостно- рсслбленное состояние, но в действительности не мог отпустить себя ни н секунду.

Во-первых, меня беспокоил Тльк. Н поляне, усыпнной спелой земляникой, он мог зстыть, кк истукн, уствясь н неведомый стебель местного лопух и морщ лоб, словно он (Тльк, не лопух!) видит строго знкомого и никк не может вспомнить, кк того зовут. И место для стоянки он определял теперь безошибочно — без комров, с подветренной стороны; и вообще...

Во-вторых, меня беспокоил Бкс. Он ходил, словно отрвленный, и временми мне кзлось, что в добром толстом дяде Бксе кипит скрытый котел с плотно пригннной крышкой, и ндо бы успеть увернуться, когд тот взорвется.

Со мной рньше случлось нечто подобное. Это когд ккому-нибудь гду ндо было дть по морде, ты не дл — по причинм социльным, этическим или просто от интеллигентской трусости — и потом ходишь, кк дерьм нелся, и все это перевривешь, если не сбрсывешь н кого-то безвинного и случйно подвернувшегося под руку.

Бкс нзывл это... не помню уже кк, но это именно оно и было.

В-третьих, меня беспокоил я. Я видел тумнную путину. Я видел ее рз пять-шесть; и более того, я чувствовл ншу звисимость от ее колыхния. Дернется нить, и рыб н вечерней зорьке клевть не будет, сколько ни прикрмливй и не чертыхйся шепотом. Или грибов сегодня есть не следует, следует двиться мкронми, потому что волнение прошло по дльним волокнм, и легкя рябь соизволил доктиться до нс.

Я морщился, кк от головной боли, тйно глотл пентлгин и видел проклятую путину; Инг поглядывл н меня с недоумением, Тльк — с сочувствием.

А когд мы добрлись до Брншвейг, и Бкс тут же отпрвился в местную ртушу, потом вернулся оттуд злой до бледности и долго покзывл мне, не стесняясь Тльки, что бы он сделл с местными бюрокртми, не желющими приподнимть свои толстые здницы — я знервничл до рези в желудке.

Я понял, что чувствуют мрионетки, когд их достют из сундук.

— Бксик, — скзл я, — берем билеты и едем домой. Дом хорошо, дом есть пиво и телевизор, дом есть мягкий дивн — и никких гллюцинций. Мы берем отличное купе н четверых и немедленно едем домой. Ты понял меня, Бксик? Мы идем с тобой в кссы, достем из крмн бумжник...

— Д, — ответил Бксик — нет, незнкомый и суровый Бкс. — Д, пор домой. Ты, Энджи, идешь в кссы, берешь три билет, ты берешь Ингу, Тльку и одну бйду, и вы все вечером мотете отсюд к пиву, дивну и ткой-то мтери от грех подльше. Зймешь мне место н дивне и купишь лишний литр пльзеньского. Жди меня, Энджи, и я вернусь. Позже.

— Хорошо, — скзл чей-то холодный и спокойный голос, и я с удивлением обнружил, что этой мой собственный голос. — Хорошо, Бксик, но не совсем тк... Я беру дв прекрсных билет, и Инг с Тлькой едут нлегке. Я иду в кссы, не спускя с тебя пристльного взгляд, я иду в кссы...

— Пп, ты возьмешь один билет, — Тльк крепко сжл мою руку и улыбнулся чужой, взрослой улыбкой. — Один билет для ммы. Инче я ей все рсскжу. Все-все...

И я пошел в кссу и взял один билет. До сих пор не понимю, кк мне удлось уговорить Ингу уехть.

Но я это сделл.

4.

Мм, хотел бы я стть серебром.

Холодно будет, сынок.

Ф. Г. Лорк

...Злосчстный хутор ншелся, кк по зкзу. Еще с первой секунды, когд мы только выволокли лодки н берег и решли, ствить или не ствить плтку — Тльк срзу взял след и двинулся по нему нпористо и целеустремленно, вроде хорошего сеттер. Я только диву двлся и временми трогл крмн рюкзчк, где у меня среди прочего брхл болтлся походный топорик с зново выпрвленной зточкой. Вот спросите меня, спросите — зчем я взял с собой эту штуку, д еще полночи провозившись нд его упрямым лезвием? — спросите меня, или нет, лучше не спршивйте, потому что я вм все рвно не отвечу.

Взял и взял. И все. Н всякий случй.

Я предполгл, что случи — и всякие, и особо оригинльные — не зствят себя ждть. Не то чтобы это приводило меня в восторг, но...

Это «но» включло в себя многое. Косой крест нд могилой сумсшедшей струхи, мою зхлебывющуюся ярость, фкел в рукх бесплотного плч, глз Бкс н вокзле... Я не знл, зчем я иду, но з чем-то я шел нверняк.

Инче до конц дней своих я буду видеть путину, бояться пук и рдовться тому, что я не мух, или хотя бы не ближйшя н очереди мух. Рдовться, зхлебывясь сырым и липким тумном.

И нпивться перед сном. Чтобы не слышть срывющийся крик моего сын:

— Пп, д сделй хоть что-нибудь!..

Я собирлся сделть хоть что-нибудь.

...Ветер, кк игривый котенок, трепл струйки дым нд кирпичными трубми, дв молодых прня помогли беременной женщине тщить тзы с мокрым бельем, три тощие козы глодли всякую дрянь, временми косясь н рсслбленного козл с мордой рбского шейх; и вообще, хутор выглядел обжитым и блгоустроенным.

— Смотри, — толкнул меня локтем Бкс, и я увидел лохмтого детину, зново крывшего крышу уже знкомого нм флигеля. В зубх у детины были зжты гвозди, и новоявленный кровельщик уствился н нс тк, словно полдня мечтл эти гвозди проглотить, нш приход нрушил все его плны.

У вход во флигель н крылечке сидел унылый и весьм пожилой фермер с птрирхльной бородищей и приводил в порядок ккую-то мешнину невероятных ремней и пряжек. Где- то я уже видел эту бороду... д нет, не может быть...

Я глядел н эти ремни, вспоминл, кк пишется слово «чресседельник», и понимл, что говорить не о чем.

Абсолютно не о чем.

— Пошли отсюд, Бкс, — скзл я.

Он кивнул.

Тльк выпустил мою руку и решительным шгом нпрвился к фермеру. Тот поднял голову и воззрился н приближющегося мльчишку. Глз фермер бегли, моргли, хмурились — словно им, выцветшим зплывшим глзкм, ужсно не хотелось глядеть н пцн в шортх и голубой футболке. Они дже слезились, эти стрнные глз...

Глзм не хотелось, хозяин их зствлял. Впервые я почувствовл, что знчит н смом деле «глз б мои тебя не видели».

— Гнцю! — неожиднно зорл фермер хриплым бсом. — Гнцю, иди сюд! Живо!..

Беремення женщин перестл вешть белье и вперевлочку подошл к крикуну. Подошл, глянул н Тльку, н бородтого (муж? отц?) и быстро опустил взгляд. Я только успел зметить искорку суеверного стрх, вспыхнувшего в холодной золе ее серых глз.

— Ну что? — н полном серьезе спросил фермер, обрщясь к Тльке. — Родит?

— Родит, — тк же серьезно ответил мой сын. — К ноябрю родит.

— Кого?

— Девочку.

— Кк нзвть?

— Сми знете кк...

Фермер резко встл. Уронил свою упряжь. Сунул пльцы з опояску. Переступил с ноги н ногу. Снов сел. Зкшлялся.

— А может... — нчл было фермер севшим голосом, но Тльк грубо перебил его.

— Сми знете кк, — повторил он. — И не вздумйте увильнуть. Хуже будет...

Тльк змолчл и вернулся к нм. Беремення женщин зшл в дом, пробыл тм с минуту и вернулсь с трехлитровой бнкой желтовтого смогон (зпх мгновенно рспрострнился во все стороны) и увесистой сумкой.

Он передл все это добро фермеру, тот прохромл к Бксу и сунул ему в руки бнку и сумку.

— Уходите, — добвил фермер, и в голосе его промелькнуло неуместное и неприятное сочувствие. — З крест спсибо. А тк... Уходите.

И мы ушли.

5.

В токе врждующей крови

нд котловиной лесною

нож льбсетской рботы

зсеребрился блесною.

Ф. Г. Лорк

— Ты знешь, Энджи, — минут через двдцть зговорил Бкс, — по-моему, я сошел с ум.

— Поздрвляю, — хмуро бросил я. — Крйне своевременно.

— Более того, я совершенно уверен в том, что ты тоже сошел с ум. Вот скжи мне, Энджи — только честно! — тебе хочется пить ту сивуху, которую нм презентовл местный дремучий врвр?

Я подумл.

— Нет, не хочется, — честно ответил я.

— И мне не хочется. Я боюсь. Я трезв, кк стеклышко, но при этом мне все время кжется, что стря ведьм вот-вот высунется из-з ближйшего дерев, и нм придется хоронить ее зново. Я боюсь, что с утр поднимется тумн, и мы зблудимся в нем и выйдем н ту сторону, откуд уже не будет дороги домой; и боюсь кого-то, кто ожидет н той стороне...

Я остновился.

— Тльк, — скзл я. — Пойди погуляй. Вон к тем соснм. Н пять минут.

Когд мой ндувшийся сын оствил нс с Бксом недине, я скинул рюкзк с плеч, опустился рядом с ним н землю и посмотрел н Бкс снизу вверх.

— Бкс, — спросил я, — почему ты нзвл покойницу ведьмой?

— Ну... не зню. К слову пришлось...

— Не морочь мне голову. Ты что, слышл когд-нибудь, кк умирют нстоящие ведьмы?

— А кк они умирют? — ошлело поинтересовлся Бкс. — В три этп?..

— Тк, с тобой все ясно... Ты честный трудолюбивый горожнин, ты можешь быстро приколотить вешлку и отремонтировть телевизор. А я вот, кк лентяй и оболтус- гумнитрий, предпочитю дивн с книжкой. Ты не тртишь время попусту, я трчу. И я читл — не помню уже где — что ни одн природня ведьм не может умереть под крышей. Под крышей, Бкс!.. Кроме того, он будет мучиться до тех пор, пок не передст свой др, или что тм у нее внутри, кому-нибудь другому по нследству.

— Ну и что?

— А то, что мы все прикслись к струхе перед смертью. А Тльку он дже держл з руку! Весь хутор удрл, чтобы не присутствовть при ее кончине, нс, кк нзло, черт дернул зблудиться!.. Три зезжих городских богтыря н рспутье! Помнишь, небось, кк оно в скзкх-то? Нпрво пойдешь, нлево пойдешь, но идти волей-неволей приходится! — инче мы будем кусть губы от бессилия, видя то, во что не можем вмешться. Это д, Бкс, или хуже д...

— А может, и не стоит ни во что вмешивться? Поедем домой — и гори оно все!..

— ...Пп! Ну пп же!.. Дядя Бкс!..

Я обернулся.

Тльк стоял метрх в двдцти от нс, в окружении пяти прней. Местных. Одного я узнл срзу — это был тот смый лохмтый верзил, который пялился н нс с недочиненной крыши флигеля. В зубх он н сей рз держл не гвозди, дымящуюся ппиросу, в рукх — знкомую мне сумку и бнку с дреным смогоном. Зчем Тльк поволок все это с собой — я не зню, но у него явно отобрли добычу, и мой сын был донельзя возмущен.

— Пп! Д идите же сюд!..

Мы подошли. Бкс мгновенно впислся в круг и окзлся рядом с Тлькой, я остлся снружи и рсстегнул клпн рюкзк. По возможности незметно.

Прни зржли. Лохмтый поствил бнку н пень и скзл в прострнство с той лсковой интонцией, которя обычно предшествует глобльным дркм:

— Сдурел бтя... совсем свихнулся н стрости. Ткое добро рздвть кому ни попдя — вы, ребятки, идите, идите себе, вм пить вредно, ходить полезно...

И тогд я вновь увидел тумн-путину. Я увяз в ней с рукми и ногми, я не мог шевельнуться и только смотрел, кк вязкие нити неизбежности опутывют нс — нс всех! — и з спинми прней в воздухе словно проявляется огромный фотоснимок...

..дв гигнт зстыли в неудобной, противоестественной позе. Один из них — светловолосый, с пустым мутным взглядом — сидел н корточкх, вцепившись в ккой-то тюк, второй нвлился ему н спину, зхлестнув мощную шею удвкой; з ними постепенно возникл стен, дверь, коридор, и люди в незнкомых мне темных нкидкх...

Путин вцепилсь в нс, не двя двинуться, вдохнуть, и я мог лишь смотреть, ожидя того миг, когд нити оживут и мрионетки беспомощно здергются; смотреть и слушть Тлькин звенящий голос...

— Это тебе пить вредно! Дылд волостя!.. у тебя вся печенк сгнил! Ты умрешь через двендцть лет, но умрешь не срзу... ты долго будешь кончться, ты будешь волком выть, от тебя все ножи спрячут!.. и веревки спрячут...

Я рвнулся, но тумнные нити держли влстно и цепко. Крем глз я видел, кк белеет Бкс, переглядывются прни, и лохмтый сует руку в крмн; потом в его руке окзлся склдной рыбцкий нож, и лохмтый принялся зубми открывть его, не спускя с Тльки ненвидящих глз.

— Что, ббк, — шипел он сквозь стиснутые зубы, — стерв костлявя... Мло здесь покомндовл? С того свет тянешься?! Врешь, не дотянешься, не достнешь, пдл... врешь...

Нож рскрылся с сухим щелчком, путин пришл в движение, светловолосый гигнт из видения взметнул нд головой свой тюк, попятились прни и люди в темных нкидкх; я услышл крик и не срзу понял, что кричит Бкс.

Я не знл, что он может кричть тк громко. Тк громко и тк стршно. А потом он взорвлся.

Из Бкс кк-то срзу выросло очень много рук и ног, под смыми неожиднными углми; прни зпутлись во всем этом рзнообрзии и легли н землю, корчсь и постнывя, нож лохмтого вонзился в сосну и хищно здрожл, см лохмтый упл н колени, визж недорезнным боровом и хвтясь з низ живот...

Бкс неподвижно стоял среди извивющихся тел, позди него стоял яростный призрк, стоял и тял в смоляном воздухе лес... и я отчетливо услышл звук, похожий н стук резко зхлопнувшейся книги.

Я схвтил Тльку з руку — и мы побежли.

Мы бежли, и Бкс прижимл к груди злополучную бнку, из-под неплотно пригннной крышки в лицо ему все плескл одуряюще пхнущя жидкость, зливя очки, лоб, слезми стекя по щекм...

6.

Рыдли седые реки,

в тумнные горы глядя,

и в змерший миг вплетли

обрывки имен и прядей...

Ф. Г. Лорк

...Костер гудел хорлом Бх. Есть у покойного Иогнн Себстьяныч ткой хорл — уж не помню з кким номером — где глвня тем ведется в бсх, и они топчутся по твоей душе, кк слепой японский мссжист, выдвливя боль, тоску, устлость, пок не остется лишь тихое, прохлдное, ночное нстроение...

Бкс сидел у смого огня, изредк ковыряясь плкой в прогоревших веткх, и сполохи плмени вычерчивли н его лице непривычный и незнкомый рисунок. Жесткое было лицо, мужское, и по-хорошему мужское, и по-плохому, и по- всякому... Прямые волосы пдли н лоб, и он отбрсывл их резким коротким движением, будто отгоняя ндоедливую муху; отбрсывл, хмурился и плотнее сжимл губы.

Я смотрел н него, см пытлся вспомнить, кк выглядит трмвй. И не мог. Не было сейчс городской сутолоки, будильников и телефонных звонков: прошлого не было, и будущего не было, было нстоящее, нше нстоящее — рядом с которым все остльное выглядело подделкой, фльшивым кмнем в тускнеющей опрве. Нстоящее сидело с нми у огня, оно мелькло в черноте провлов между сосен, брызгло светом в глз Бксу, двигло пльцми моего сын, перебирвшими ккие-то собрнные корешки, ветки, листья... гриб еще мленький... мухомор, что ли?..

— Рожден не кк все, — скзл Бкс, и тишин рядом с ним вздрогнул, — живет не кк все... творит суд не по обычю, веселится по-чужому, воюет в одиночку и умирет по- своему...

— Что это? — спросил я.

— Не зню... тоже читл где-то. Или слышл... Или сейчс придумл...

Тльк взял мухомор и дв корня, повертел их в рукх и, не рзмхивясь, швырнул в костер. Зпхло горелой плотью. Стеклянный от жр воздух нд огнем колыхнулся, дробясь зыбкими отржениями, и змер. Потом снов здрожл, потому что в костер упл ветк... еще одн... гриб...

— Зчем, Тля?..

— Ндо, — ответил мой сын.

Он встл, медленно отошел к грнице, з которой нчинлсь темнот, рзбежлся и прыгнул через костер. Прыгнул молч, сосредоточенно, будто выполнял вжную и необходимую рботу. Приземлившись н той стороне, Тльк с минуту постоял, бормоч что-то себе под нос, швырнул в костер пригоршню сухой прошлогодней хвои и снов взял рзбег.

Он прыгл и прыгл, с упрямством фнтик, мы с Бксом следили з этим монотонным действом, дыш пряным дымом, щуря покрсневшие глз, боясь оторвться от угловтой фигурки, мечущейся в дыму, словно творившей некий зловещий и прекрсный обряд; мы звороженно поворчивли отяжелевшие головы, не в силх вмешться, нрушить, прекртить — и пропустили то мгновение, одно из многих, когд он исчез.

— Тльк!..

Тьм з соснми рссмеялсь и зхлопл в лдоши.

— Тльк!.. --...

И звон лопнувшей струны.

Я метнулся вперед и всем телом удрил в горячее дымное стекло, в густой и подргивющий студень, проглотивший долгожднную жертву; дым рзбился вдребезги, изрезв меня осколкми, и последнее, что видел я, провливясь в чдящее, липкое безумие — Бкс, суровый, яростный Бкс, рзбегющийся от грницы тьмы и свет, грницы прошлого с нстоящим; грницы, грни, обрыв... и небо между веткми сосен, до ужс похожее н рзобрнную крышу...

ИНТЕРМЕДИЯ

«РХ - 131АС4. 28.VII.93 г. егерем Пфльцского лесомссив при осмотре учстк ВС-3, пострдвшего в результте пожр (соглсно сводке от 25.VII.93 г. з N 35/24) были обнружены тел трех человек в сильно обгоревшем состоянии. Предположительно двое мужчин тридцти-сорок лет и подросток. Личности устновить не удлось, опрос местного нселения результтов не дл. В пяти километрх южнее мест происшествия, в прибрежной полосе реки Мэрны, нйден стоянк в зброшенном...»

САГА О СОВСЕМ ДРУГОМ МЕСТЕ

И услышится голос Бог, вопрошющего Ад:

«Полон ли ты?»

И Ад ответит Богу:

«Еще, дй мне еще!..»

Корн

Нд хутором знимлсь зря. Тускло-бгровое солнце медленно выползло из-з дльних холмов, и от рстущей н отшибе одинокой сосны к хутору протянулсь длиння синевтя тень. Тень безуспешно стрлсь подтянуть хутор поближе к опушке, но это ей никк не удвлось — кк, впрочем, не удвлось и многие рзы до того; но тень не оствлял своих попыток. Может быть, н этот рз...

...Стрик проснулся рно. Он всегд просыплся рно, долго ворочлся н жесткой лежнке, временми змиря и нстороженно вслушивясь в предутреннюю тишину. Нверное, ему было уже длеко з семьдесят, но стрик двно потерял счет своим годм — д и то скзть, к чему их считть, моложе все рвно не стнешь... Глубокие резкие морщины избороздили его обветренное лицо, лицо человек, привыкшего ко всему — и к ветру, и к дождю, и к злобе людской — но прятвшиеся под кустистыми бровями хитрые глз нет-нет, д и вспыхивли огоньком былого интерес ко всему, что вокруг. Стр был Черчек, стр, но крепок, не угс в нем еще тот огонь, который... Вот тот смый огонь.

Что-то полыхнуло в лесу — резко и ослепительно, н миг зтмив еще не до конц выползшее из-з горизонт солнце — и стрый Черчек невольно зжмурился, вскидывя к глзм корявую лдонь.

— Ну вот, еще кто-то, — пробормотл стрик, зпустив пятерню в нечесную бороду, н удивление только нчвшую седеть всерьез.

— Небось опять бедолг ккой... Лиц Лишенный. Хотя нет, уж больно сильно полыхнуло... Никк Помнящий!

С этого момент действия Черчек стли быстрыми и точными. Он не стл будить остльных, прихвтив тяжелый дубовый посох, оковнный с одного конц железом, довольно резво для своих немереных лет зшгл к лесу. По дороге стрик см подивился своей прыти. К чему все это? Ведь пончлу (и довольно долго) пришельцев все одно нельзя ни увидеть, ни услышть. Одно слово — призрки.

И все-тки... уж больно сильно полыхнуло!..

Он уже шгл между столетними соснми, привычно ступя по мягкому ковру опвшей хвои, которя почему-то не хрустел под его босыми ногми, когд до него нконец дошло: рньше он никогд не видел тких ярких вспышек. Никогд! Но ведь тогд... тогд это ознчло, что у вновь прибывшего сохрнился Др! Неужто случилось то, во что они все тут двно перестли верить, но все же втйне ндеялись — ндеялись, несмотря ни н что...

Еще не веря до конц смому себе, стрик ускорил шги. Точного мест вспышки он не зпомнил, но в нпрвлении не сомневлся. Вот только... сможет ли он увидеть прибывшего? Др — это, конечно, хорошо, д только призрк — он и есть призрк, хоть с Дром, хоть без... Не видно его. Не слышно его. И нюхом не учуять, хоть нос низннку выверни.

А потом Черчек остновился. Потому что узрел мужик. Нормльного крепкого мужик, и весьм спрвного, с бородой — рзве что рубх н мужике был чрезмерно тонкя, д штны слишком вытертые. Н ногх — не то бшмки, не то черт его рзберет... Стекляшки опять же н носу — видел он рньше у одного ткие же стекляшки...

Пок Черчек рссмтривл мужик, мужик с не меньшим интересом рссмтривл Черчек. Потом он зчем-то похлопл себя по рубшке, по штнм, и весело спросил:

— Слышь, дед, у тебя зкурить нету?

7.

Нпрсно мы, рз он тк величв,

Ему являем видимость нсилья;

Ведь он для нс неуязвим, кк воздух,

И этот жлкий нтиск — лишь обид.

В. Шекспир

— ...А ты уверен?

— Д вроде... Выползень. Точно. Помнишь, нш Стрничник еще рсскзывл? И место смое подходящее...

— Тк-то оно тк... Вот только кк бы мху не дть! Кому охот ззря под Переплет шею подствлять?.. Погляди, тень у него есть?

— Д болотник его рзберет! Темно тут, не рзглядишь... Ты лучше его ножичком попробуй. У тебя ножевье хорошее, длинное...

— Аг — ножичком! А ты н себя берешь? Ежели выползень — вся Блгодть тебе достнется. Слышь, Пупырь — берешь или кк?

— Ншел глупого, рдости тебе несчитно-немеряно... Блгодть! А ну кк человек это — что тогд?! Может, горожнин зблудился...

Только тут до меня дошло, что я уже довольно долго лежу н спине н чем-то весьм сыром и холодном, и вслушивюсь в этот стрнный рзговор. Следом я сообрзил, что говорят явно обо мне. Тк это, знчит, что? Это, знчит, они меня ножичком пробовть собирются?! Оствться и дльше слуштелем мне резко рсхотелось. Вот сейчс кк пырнут ножичком!..

Я открыл глз и попробовл резко вскочить н ноги. И вскочил — чему см изрядно порзился.

Дв не в меру грязных, зросших дядьки в неопределенного цвет холщовых рубхх и тких же грубых домоткнных штнх испугнно отскочили нзд, и один из них поспешил выствить перед собой суковтую плку, второй схвтился з висевший н поясе кривой нож.

— Вы что, мужики, с ум посходили — в живого человек ножом тыкть? У вс тут что — все ткие? В смысле — с придурью?..

Кк ни стрнно, я их уже почти не боялся — они сми выглядели н редкость перетрусившими. Не зню уж, н кком языке я с ними зговорил, но эти двое меня прекрсно поняли. Кк, впрочем, и я их.

— Тк ты выползень или нет? — осведомился один из моих оппонентов. — Ишь, рспрыглся...

— Вы мне сперв объясните, что ткое «выползень» — тогд я вм отвечу.

— Выползень! — рдостно консттировл дядьк с ножом. — Зморочить хочет! Не будь я Пупырем — морочит! А ну, Юхрим, объясни ему...

— Зпросто! — соглсился облдтель дубины — и немедленно, без всякого предупреждения, огрел меня оным орудием по голове.

Смым удивительным было не то, что я выдержл этот удр и дже не потерял сознния. Было больно, но не слишком. Куд удивительней окзлось другое — дубин, проломив мне голову, рссекл мое тело чуть ли не ндвое и зстрял где- то в рйоне живот. При этом тело мое прктически не пострдло, мгновенно сомкнувшись, словно вод, которую пытлись рссечь топором.

Дубин крепко увязл в моем животе, и теперь Юхрим пытлся ее оттуд вытщить. Плк двиглсь с трудом, неприятно црпя сучкми мои внутренности (или что тм теперь было у меня в животе?). Юхрим сопел, кряхтел, но дело шло туго.

Я же был до того ошршен случившимся, что только через несколько секунд до меня дошло все скотство поведения бориген. Вернее, обоих срзу — потому что, пок потный Юхрим пытлся извлечь из меня свое первобытное оружие, Пупырь, обойдя меня сзди, стртельно тыкл мне в спину кривым ножом. И это тоже было не смое приятное ощущение в моей жизни.

Тут ко мне, нконец, вернулся др речи.

— Что ж вы, гды, делете?! — возмутился я, и, постепенно осознвя свою — пусть и болезненную — неуязвимость, добвил:

— Д я ж вм сейчс головы поотрывю!

— Молчи, выползень! — нствительно произнес тот из грессоров, который тыкл в меня ножом, н некоторое время оторввшись от своего вжного знятия. — Мы тут хозяев, мы и рзговоры рзговривть стнем. А для ткого отродья, кк ты, в Переплете мест нету. Смим мло! Тк что терпи д помлкивй, рз уж зявился... Понял?

— Аг! — недобро ухмыльнулся я — и вдруг вспомнил все. Лес, костер, исчезющего в дыму Тльку, Бкс...

Тльк!

С нечленорздельным криком, переходящим в рев (я и см не подозревл, что способен издвть подобные звуки!) я рзвернулся, сбив с ног цепляющегося з свою дубину Юхрим, и с рзворот угдл прямо по зубм влдельцу кривого нож. Вообще-то я никогд толком не умел дрться, тут еще мой кулк неожиднно рзмзлся по этой ненвистной роже, чстично просочившись внутрь. Блгодря этому зубы моего противник уцелели, но удр все же окзлся достточно сильным, чтобы Пупырь не удержлся н ногх и с рзмху сел н землю, выронив бесполезное оружие.

— Ты чего? — изумленно зскулил он, потиря одновременно ушибленную скулу и отбитый при пдении зд. — Это ж мы тебя должны бить, не ты — нс! Тк не положено...

— Знчит, не положено? — спросил я и одним рывком, до смешного легко, вырвл злополучную дубину из своего тел. Если кулком их не проймешь, то вот это должно подействовть!

— А вот мы сейчс посмотрим, что положено, что поствлено!..

И я знес нд головой увесистую плку.

Однко н этот рз мой противник проявил неожиднную резвость, и дубин с рзмху грохнулсь н опустевшее место. Оглянувшись, я обнружил, что об дядьки улепетывют во все лоптки, причем в рзные стороны.

Гнться з ними у меня не было никкого желния, однко злость и боевой зрт еще не угсли, поэтому я прокричл вслед удирющим вргм витиевтое ругтельство, в конце которого вдруг окзлось совершенно незнкомое мне слово. Я готов был поклясться, что слово это ругтельством не является — хотя, с другой стороны, клясться, пожлуй, не стоило, тк кк знчения смозвнного слов я не знл. И вообще впервые его слышл.

Из своих собственных уст.

Однко, кково бы ни было знчение тинственного слов, эффект от него был мгновенным и рзрушительным. Вокруг убегвших нчли с треском влиться деревья, лес нполнился диким воем и хохотом — словно вся скопившяся здесь з долгие годы, то и век, нечисть только и ждл подходящего случя, чтобы рзом пробудиться от спячки.

Кжется, об беглец остлись живы, но уж стрху нтерпелись — это точно. А я... Похоже, изменилось не только мое тело. Незнкомое слово... внезпный смерч... Тк и просилось н язык: «вызвнный им смерч». А ведь действительно, не слишком ли крсиво для простого совпдения...

А вдруг не слишком?..

...н вид мое тело было вполне нормльным. Оно дже оствляло следы н земле. Но когд я случйно цеплялся з ветку, т обычно не отклонялсь, норовил пройти сквозь меня, и это было довольно неприятно. Интересно, см я могу проходить СКВОЗЬ что-нибудь? Нпример, сквозь стену? При случе ндо будет проверить...

И что же из этого следует? Знчит, я — призрк, привидение? Это многое бы объясняло... Нет, тк дже у привидения крыш может поехть! Ндо идти, ндо искть Бкс и Тльку, уж потом нчинть ломть голову нд нкопившимися вопросми.

Я довольно долго брел по тропинке, с трудом нйденной и все норовящей исчезнуть. Пончлу лес вроде бы поредел, и я уж было обрдовлся, что вот сейчс он кончится, и я выйду к хутору, — почему-то я был уверен, что выйду именно к хутору — но вскоре деревья вновь придвинулись вплотную, подлесок стл гуще, и мне пришлось, чертыхясь, просчивться через него. В прямом смысле. Это было не больно, но весьм неприятно — когд что-то инородное двигется внутри тебя (или ты двигешься, пропускя через себя инородное тело, что, в сущности, одно и то же).

А потом впереди снов посветлело — и тут мне покзлось, что здесь я уже был, что я брожу по кругу, и... Точно! Я помнил эту змшелую сломнную осину слев от тропинки — от нее словно исходило нечто оттлкивющее, недоброе — и сейчс это ощущение нктило н меня снов.

Зблудился!..

И тут во мне проснулся кто-то другой, кто не мог зблудиться, нигде и никогд; дже сейчс ОН точно знл, куд ндо идти — и я послушлся этого голос... нет, не голос, но послушлся. Тянуло меня туд, вот что — прочь от чертовой осины, туд, где в сплошной стене вековых стволов виднелся рсширяющийся просвет... и я уже не обрщл внимния н проходящие сквозь меня ветки, с удивлением отмечя, что смые тонкие прутики все же отклоняются под моим нпором; я почти выбежл н открытое место — и срзу увидел прямо перед собой хутор.

Очень похожий хутор. Дже слишком. У крйней хты н лвочке сидели трое и увлеченно беседовли, рзмхивя рукми. Один из них был н удивление знкомый бородтый дед, двое других...

Это были Тльк и Бкс.

8.

Я зявляю,

Что об свет для меня презренны,

И будь что будет...

В. Шекспир

...Черчек — кк я успел понять, не нш фермер, его дед или прдед — продолжл что-то говорить, Бкс время от времени понимюще кивл, Тльк то и дело встревл с рзными вопросми, я сидел и смотрел н своего сын. Сын. Мой. Рядом. Живой...

Живой?

Из того, что я успел уловить из прострнного рсскз стрик, следовло, что все мы — покойники. И нше полупризрчное состояние это подтверждло. Знчит, вот он ккой — мир згробный... Ни нгелов с трубми, ни чертей с вилми. Обычный зтерянный в лесу хутор, обычный бородтый дед, родственник другого дед с другого хутор, н котором мы были ТАМ. Рй или д? Д нет, слишком примитивно — рй, д... Кто-то првильно зметил, что «в жизни все не тк, кк н смом деле». Глянешь н этот хутор, н вековые сосны вокруг, н светлеющее прозрчное небо, вслушешься в неторопливый говор строго Черчек — рй, д и только... А кк вспомнишь первых встречных мужиков, рдостную злобу в их глзх, поднимющуюся для удр дубину — чем не черти? Рзве что млость неумелые... Д и дед, окзывется, вещет отнюдь не о рйских кущх.

— ...убить — не убьют, вот избить, исклечить, поглумиться — это они зпросто. Им, говорят, з это — Блгодть и отдохновение души... если только он у них остлсь, душ-то...

— Попдись мне под руку обормот из местных здушевных, — цедит сквозь зубы постепенно зкипющий Бкс, — я ему ткую Блгодть устрою! До полного отдохновения...

Однко, рзвить эту мысль до логического конц в виде всеобщего глобльного побоищ Бксу не удется.

—Помолчи, прень, — резко обрывет его Черчек, и Бкс, к немлому моему удивлению, послушно умолкет.

— Я бы и см... с удовольствием... — после некоторой пузы произносит стрик, словно извиняясь. — Д нельзя. Мло нс здесь. Перебьют всех. Они б и рньше перебили — только тогд измывться не нд кем стнет. Друг дружку-то они трогть боятся — Зкон Переплет у них. Тк н излете шрхнет, что н всю жизнь зкешься... если жив остнется, местный-то... А мы, выходит, вроде кк вне зкон.

...Я зсомневлся, здумлся и окончтельно потерял нить рзъяснений Черчек. Ну и перестл их слушть. Слишком многое свлилось н меня в последнее время, и я, похоже, н некоторое время утртил способность перевривть новую информцию. Позже рсспрошу Бкс — и сойдет. Бкс слушл стрик внимтельно и вполне годился для роли перескзчик.

А для меня сейчс куд вжнее было то, что мой сын снов сидел рядом со мной.

Я придвинулся к нему поближе и положил руку Тльке н плечо. Он обернулся, серьезно посмотрел н меня — и улыбнулся.

Сын. Мой сын. Рядом. Живой.

Живой?

Неужели мы все — мертвые?!.

9.

Ну что, Горций? Полно трепетть.

Одн ли тут игр вообрженья?

Кк вше мненье?

В. Шекспир

— Ну теперь — рсскзывй! — нбросился я н Бкс, когд мы остлись одни н сеновле, где нс рсположил н ночлег хозяин хутор.

Собственно, для ночлег полдень подходил мло, вот для интимной беседы — вполне.

— Чего тебе рсскзывть? Слушть ндо было! А то свернул уши трубочкой, призрк хренов!..

— Бксик, не выделывйся... Не время сейчс. Ндо что- то делть...

— Это я и без тебя зню. И дже зню, что именно.

— Ну?

— Вилки гну... взглядом. Телекинез нзывется. Пожрть нм ндо. Тут Черчек кой-чего спроворил...

И Бкс извлек из смого темного угл глиняную миску с домшними олдьями; и другую, поменьше — со сметной.

— А рзве привидения едят? — с сомнением осведомился я.

— Едят-едят! — зверил меня Тльк, хвтя один из олдьев и мкя его в сметну.

— Сомневешься — можешь не есть, — философски зметил Бкс. — Привидениям — им тоже кушть хочется. Во всяком случе, тким, кк я.

Я с некоторой тревогой смотрел, кк мой сын зпихивет себе в рот первую порцию еды. Зпихл. Прожевл. И проглотил. Измзвшись сметной по уши. И ничего стршного с ним не случилось.

«Хорош ппш, нечего скзть! — внезпно прозвучл в моем созннии голос, очень похожий н голос Инги. — Снчл см должен был попробовть, уже потом ему двть... Н собственном ребенке эксперименты ствит!..»

Тут я неожиднно почувствовл зверский голод и поспешил присоединиться к увлеченно чвкющим Тльке и Бксу.

Нсытились мы н удивление быстро. Видимо, призрки не стрдют обжорством.

— Ну вот, теперь и поговорить можно, — зявил Бкс, утиря жирные губы тыльной стороной лдони. — Знчит, тк. Выдю информцию в сжтом виде. Мне это, кстти, тоже полезно — то что-то плохо с первого рз в голове уклдывется. В общем, Энджи, нчну с смого приятного... Мы-тки покойники.

— Сгорели мы тм, в лесу, — тихо скзл Тльк.

Я промолчл и только судорожно сглотнул.

— Но ведь мы... живые! — выдвил я нконец. — Думем, рзговривем... едим... олдьи вот почти все сожрли...

— Это мы ТУТ живые... Почти, — ответил вместо Бкс Тльк. — А ТАМ — мертвые. Мм, нверное, плчет...

Я предствил себе состояние Инги. Господи! Три обгорелых тел...

— Лдно, Энджи, не рскисй, — Бкс тронул меня з локоть. — Ты хотел слушть? Тк слушй. Дед утверждл, что есть некий «круговорот душ в природе и ее окрестностях». Вот мы в этот смый круговорот и влетели. Сгорели мы тм, у нс — Тльк првильно говорит.

Он немного помолчл.

— Думю, не стоит объяснять — не нш это мир.

— А ккой? — вяло поинтересовлся я.

— А черт его знет! Прллельный, перпендикулярный или вообще этот... ортогонльный! Ккя тебе рзниц! Не у нс мы — и все.

— И теперь мы все время тк будем... призркми?

— Э, нет, тут хитря зковык получется. Мы уже не совсем призрки. Мы, скорее, привидения. Призрки — тех не видно, не слышно, и жрть им не ндо, кк ты првильно зметил. Но эту стдию мы кким-то обрзом проскочили.

— Потому что сгорели, — снов подл голос Тльк.

— Ну, и?.. — одновременно обернулись к нему мы с Бксом.

— Ну... тм мы сгорели, от нс мло что остлось... здесь — вот это получилось, — Тльк постучл кулком по стене, и кулк нполовину ушел в стену. — Тм исчезло — здесь приросло. Вот если бы мы по-другому умерли... ну, отрвились бы, нпример... грибми... здесь бы нс и видно не было. Из-з того что тело — целое. Пончлу — целое... ТАМ. Труп, в смысле...

— Зкон сохрнения? — догдлся я.

— Д, пп! — просиял Тльк. — Я все не знл, кк это лучше скзть — ты срзу догдлся.

— Тк знчит, у нс тут со временем будет нормльное тело?

Тльк и Бкс кивнули.

А потом лицо Бкс изменилось, он повернулся к Тльке и нстороженно спросил:

— Послушй, ты откуд все это знешь? Про тел, про зкон сохрнения... Дед-то ничего ткого не рсскзывл!

— Откуд? — рстерялся Тльк. — Не зню... Оно кк- то смо получилось. Вроде всегд это знл...

Некоторое время мы ошршенно молчли. Потом Бкс досдливо мхнул рукой:

— А, лдно, одним чудом больше... После рзберемся. Ты лучше слушй, Энджи. Знчит, после смерти душ попдет в другой мир и тм постепенно обрстет плотью. Отсюд и стдии: призрк, которого не видно — тк скзть, голя душ; привидение вроде нс, и нормльный человек... или не человек.

— Стоп, Бкс! — перебил его я. — Тут у тебя неувязочк выходит. Если бы все тк и было, этих воскресших покойничков во всех стдиях было бы везде хоть пруд пруди! Или они только здесь объявляются?

— Нет, не только здесь. Но длеко не все в этот круговорот попдют. Ведьмы, колдуны, экстрсенсы крутые — ну, и мы...

— А мы-то с ккой стти?! Вроде не экстрсенсы и уж тем пче не колдуны...

— Черчек говорит — Др у нс. У всех троих, и особенно — у Тльки. Вот только непонятно, где мы эту зрзу подцепили...

— Ббк! — неожиднно осенило меня. — Т, что н хуторе померл! Я ж тебе говорил, ведьм он был, от нее-то к нм Др и перешел!..

— Точно, ббк! — соглсился Бкс. — Молодец, Энджи! Для привидения у тебя голов неплохо рботет.

— Ббк, — кк-то бесцветно произнес Тльк и, видя нши недоуменные лиц, укзл мне з спину.

10.

Прощй, прощй, и помни обо мне.

В. Шекспир

То, что это был призрк — первя стдия — мы поняли срзу. Почти совсем прозрчное существо, сквозь которое было отлично видно стену и ворох смятого сен у этой стены.

Но одновременно можно было достточно хорошо рзличить лицо призрк, д и всю его фигуру в светлом просторном плтье... Только это был не ббк. Это был девушк. Довольно крсивя, и с очень грустным лицом. А еще у нее не хвтло одной руки. Првой. От кисти до локтя. Потом я внимтельно вгляделся в ее черты, и мне почудилось что-то знкомое...

Нверное, ткой могл быть т умирвшя н хуторе ббк, когд ей было лет восемндцть.

Бкс глядел н призрк стоя, при этом неловко переминясь с ноги н ногу.

— Здрвствуйте, — нконец выдвил он.

Девушк нендолго здержл н нем взгляд, мельком взглянул н меня и уствилсь н Тльку. Тльк тоже смотрел н нее и молчл.

А потом губы девушки шевельнулись, и в сре тихо прошелестело первое слово призрк:

— Здрвствуйте.

Голос девушки окзлся неожиднно скрипучим и не слишком приятным.

Некоторое время все молчли.

— Это вы тм... н хуторе? — невпопд осведомился я лишь для того, чтобы прервть эту зтянувшуюся пузу.

— Я, — кивнул девушк.

И, чуть помедлив, добвил:

— Вы у меня Др збрли. Его полторы сотни лет копили, рстили... по нследству передвли... А теперь — н три чсти. Д вы все рвно не поймете. Не нши вы.

— Это почему же не поймем? — обиделся несколько пришедший в себя Бкс. — Мы — ребят понятливые, дром что покойные. И нсчет Др вшего — в том числе. Тк что двйте рзбирться вместе. Только снчл хоть познкомимся. Бкс. Анджей. Тльк.

— Вилисс, — ответил девушк-призрк и впервые улыбнулсь.

11.

Его бород — кк снег,

Его голов — кк лен;

Он уснул в гробу,

Полно клясть судьбу;

В рю д воскреснет он!..

В. Шекспир

...С незпмятных времен, когд збытые гении ломли головы, сочиняя первые строки «Мхбхрты», «Скзния о Гильгмеше» или «Нюргун Боотур», — с тех смых времен, может быть, еще рнее, нчли рождться не совсем обычные дети. Нет, внешне-то они были совершенно нормльными — ели, спли, пчкли шкуры и пеленки, и рогов у них н лбу отнюдь не нблюдлось. Рзве что нет-нет, д сквозило в их взгляде нечто ткое, отчего не только их товрищм по игрм, но и многим взрослым стновилось не по себе.

И язык ткие детки совершенно не умели держть н привязи — молчит дитя, молчит, и вдруг кк примется вещть не своим голосом о том, что грядет, или что происходит в соседней деревне, то и вообще неведомо где... и лишь через месяц доктывлсь весть о ншествии врвров или смене динстий...

Шлости шлостями, ведь сбывется...

И не только это водилось з необычными чдми — обидит кто млолетк, после животом с полгод мется или вовсе богу душу отдет. Хоть и богу, жлко — душ ведь своя, рзъединствення!

И то еще бывло, пойдет ткой ребеночек в лес з ягодми — ягод не принесет, зто рсскжет, кк выходили к нему из чщи три здоровенных волк, и кк они игрли все вместе в рзные детские игры. Родители, понятное дело, не верят, смеются. Чдушко — в слезы. Идемте, мол, покжу — и шел, и покзывл, и волосы у взрослых дыбом вствли...

Росли стрнные дети, вырстли, влюблялись, стновились в свою очередь родителями — и рождлись у них нследники, тоже зчстую довольно стрнные. Д только скоро скзк скзывется, все остльное — помедленнее происходит. Мло кто из тких детишек успевл дожить до совершеннолетия, уж тем пче — до стрости. Обычно считлось, что тело ребенк облюбовли злые духи для своих душных шлостей, и духов сих ндлежит изгнть, лучше — истребить.

И истребляли. Зчстую вместе с ребенком.

А выжившие — ниболее скрытные или ниболее удчливые — искли в себе новое, неведомое, и иногд нходили; искли себе подобных — и тоже иногд нходили; делились опытом, летли н шбш или кк оно тм у других нродов прозывется, книги тйные писли д читли, то и веселились изрядно — когд кругом свои, чего бояться-то?..

Добро творили, и зло творили. Творили вроде поровну, кк и все люди, д только злое — оно зметнее...

Ну со временем обнружилсь у ведьм с колдунми (кк звло их простонродье) еще одн интересня особенность. Для обычного человек после смерти три пути есть: вниз, вверх и по кругу — когд душ его в чужое тело вселяется. Обычно — в ребенк новорожденного или еще не родившегося. Првд, пмяти у простой души немного, и нчинет ребенок жить кк бы зново. А у Ведющих — не тк. Переносится душ его после смерти в мир иной — и не в верхний тм или нижний, в действительно иной. Ткой же, кк нш... вернее, ткие же, кк нши — д не совсем. И нчинет жить тм по-новому, поскольку Др умершему пмять при переходе сохрняет. Тм и тело себе новое вырщивет — по мере того, кк рзлгется его прежнее тело в прежнем мире. И тело это Ведющий может вырстить по собственному усмотрению — не обязтельно копию предыдущего. Некоторые дже специльно жизнь зверями проживют — плодя скзки о говорящих зверях, не глупее человек. А с чего ему глупее быть — с того, что звериный облик н новую жизнь приглянулся?

Тк вот, проживют они еще одну жизнь в ином мире, помирют — и душ обртно к нм возврщется. И опять все снчл — тело новое вырщивть... А пок не вырстил — привидение привидением, люди от него шрхются д крестятся; потому и прячутся призрки от глз людских по руинм д чщобм, что при их-то способностях не тк уж и трудно...

Ну, бывет изредк, что после первой смерти времени не тк уж много протекло — душ снов к нм вернулсь. И — ндо же ткому случиться — вырстил колдун себе тело точь-в-точь кк строе.

Отсюд и рзговоры об «оживших покойникх»... только к нстоящим живым мертвецм — зомби и вмпирм — отношения это не имеет.

А из других миров души людей с Дром точно тк же к нм попдют; после — обртно к себе.

И все бы хорошо — д только нигде и никогд не любили обычные люди носителей Др. Иногд — терпели, когд пользу от них видели; чще — жгли, топили, н кол сжли, и прочее, в меру богтой людской фнтзии. А ведь если колдун убивть слишком чсто, его Др понемногу и исчезнуть может. И быть тогд Ведющему — Лишенным Лиц, но об этом после...

И вот, н Великом Шбше, договорились меж собой носители Др о том, кк не только выжить, но и приумножить ряды свои. Решено было перед смертью Др свой передвть преемнику, от рождения его не имевшему, но достойному приобщения. Ну тм, в новой-то жизни, мог колдун Др свой зново обрести, вырстить помленьку, поскольку помнил многое и знл, где искть — и перед смертью вновь отдть преемнику. Др, добровольно отднный — он ведь кк свой... и пмять сохрнит, и прочее...

То же смое и колдуны иных миров делть стли — и через пру сотен лет выросли зметно ряды влдеющих Дром, и дже у кое-кого зродилсь мечт со временем весь род людской Дром нделить. Может, хоть тогд перестнут люди Дровитых изводить — ведь изводить смих себя по меньшей мере глупо...

Лет пятьсот все шло относительно хорошо — и вдруг из одного мир, куд после смерти многие носители Др уходили, перестли возврщться. Умирли земные ведьмы, Др передвли, и... Кк в воду кнули. Ничего. Будто и не было их.

И колдуны того мир у нс не являлись более.

Збеспокоились Дровитые — теперь не то что число свое увеличить, и сохрнить прежнее нелегко стло. Уходили в никуд мги, ведьмы, колдуны, уходили стрые мстер — молодые, хоть и с Дром, но пок еще в полную силу войдут...

Пришлось собирть Совет Семи. Долго спорили Семеро и решили, что нстл нужд в Белой Струхе Йери-ер, что рз в тесячелетие родиться может. Отныне смый сильный Др передвлся по нследству ребенку по женской линии из древнего род Черчеков-хуторян; и лишь тому ребенку, кто врожденным Дром облдл. Хотя и тяли от того ведьмовские ряды еще быстрее, но росл и крепл из поколения в поколение сил колдовскя, и близился год появления н свет Йери-ер, Белой Струхи...

Вилисс был в роду предпоследней. У ее дочери Иогнны, под ндежной зщитой Серого Йорис и строго ведун Черчек, отц Иогнны, и должн был родиться Беля Струх. Д не утерпел стря ведьм. Знк ей явился. Видение.

Стл к дряхлой Вилиссе в снх являться девушк — плтье воздушное, волосы льняные, глз печльные, но твердые в своей решимости. Не должны вроде бы к ведьме потомственной нгелы приходить, д еще с тким черным бездонным взором — но глз эти звли Вилиссу, и слышл он тихий и ясный голос:

— Иди з Переплет! Иди вся, ккя есть! Нельзя ждть более, нельзя... иди, Вилисс... иди!..

И сквозило в лице ночной девушки что-то знкомое — словно см Вилисс много поколений нзд...

А вот что ткое Переплет — струх не знл.

И он решилсь.

Никого не было н хуторе в чс ее смерти. Чтобы никто, дже случйно, не мог перенять ее Др, от многих колен нкопленный; чтобы он ушл з неведомый Переплет с ним...

Но умирть, не передв Др, долго и мучительно. И тут, кк снег н голову, объявилось трое глупых чужков, нмерения у них были смые добрые...

В общем, те смые нмерения, которыми вымощен дорог в Ад.

12.

...мы не нстолько тупы,

Чтобы, когд опсность нс хвтет

З бороду, считть, что это вздор.

Ждть новостей недолго...

В. Шекспир

— Вот, знчит, кк, — протянул Бкс, глядя куд-то в сторону, чтобы не видеть печльного лиц Вилиссы, н котором отчетливо проступили знкомые стрческие морщины.

— А почему у вс одн рук? — спросил вдруг Тльк. — Ведь вы же могли...

— Не могл, — эхом прошелестел голос девушки-струхи. — Через эту руку Др мой ушел. К вм. Не по воле моей. Только-только и остлось, чтоб себя не збыть. А руку... Отрезло руку. Теперь лишь вместе с Дром ее вернуть можно.

— Д вернем вы вм Др этот, — примирительно зговорил Бкс. — Вы только скжите — кк... А нм он и дром не нужен! Тьфу, черт, дурцкий клмбур получился...

— Вернуть его не тк-то просто, — грустно улыбнулсь Вилисс. — Для этого мне снчл ндо обрести тело. Ну вм... Вм придется умереть.

Некоторое время мы молч перевривли услышнное. Вот тк: стоит рз совершить не тот поступок — и рсплчивться приходится всей оствшейся жизнью. А то и следующей...

Кк следует обдумть создвшуюся ситуцию нм не дли: снружи послышлся невнятный шум, крики — и они не сулили ничего хорошего. Я глянул н Бкс, но тот уже ломился к двери с явным нмерением дть кому-нибудь по морде. По првде говоря, у меня от тоски и слов Вилиссы возникло нлогичное желние, но по дороге я успел провести один эксперимент — с рзмху врезлся в стену сря и... окзлся снружи.

Обстновк для бития морд был смя подходящя, потому что сие битие уже нчлось без нс. Стрый Черчек вместе с тремя крепкими молодыми прнями угрюмо и безндежно отбивлись от полутор дюжин орущих крестьян, вооруженных дубинми и кольями. З спинми нпдвших нетерпеливо переминлись еще несколько человек, поодль неподвижно зстыл сутуля фигур в белом блхоне, весьм смхивющя н волхв или монх. Кпюшон был низко ндвинут, что усугубляло сходство.

Все это я успел сообрзить з ккие-то две-три секунды, поскольку потом времени глзеть по сторонм не остлось — Черчек упл, прни попытлись зслонить стрик, но ободренные успехом нпдющие усилили нтиск, оттеснили прней... и я уже предвидел, что сейчс и деду, и его союзникм придется плохо — но тут в смую гущу дрки вломилось рзъяренное привидение по имени Бкс.

Бкс после ншей смерти, ткже рзговоров с Черчеком и Вилиссой, пребывл в смом мрчном рсположении дух, тут кк рз подвернулсь возможность под блговидным предлогом зщиты хозяев хутор нмылить кому-нибудь шею.

Уж что-то, мылить шеи Бкс умел. Дже будучи привидением.

Уследить, что именно творил рзбушеввшийся Бксик, было довольно сложно — я лишь успел пру рз зметить, кк его кулк или ног прошибли противник нвылет, однко ни крови, ни рзорвнных внутренностей видно не было — точно тк же я см сейчс просочился через стену, оствшуюся целой и невредимой. Ткое предтельское поведение собственного тел несколько оздчило новоявленного супермен, и я прекрсно понимл, что сейчс чувствует мой друг.

Недвно я пережил то же смое.

Однко первое недоумение у Бкс быстро прошло, и он мгновенно сообрзил, кк использовть преимуществ своего, тк скзть, недовырщенного тел.

Бкс просто-нпросто перестл регировть н удры своих противников и, дождвшись, пок их колья и конечности поглубже увязнут в его по-прежнему объемистом теле, звлился в ближйшую кнву с грязью, увлекя вргов з собой. Из кнвы послышлись дружные ругтельств, перемежемые звонкими оплеухми и боевыми воплями Бкс.

Тем временем очухвшийся Черчек успел подняться н ноги, его ребят оттеснили оствшихся грессоров к околице хутор.

Я оглянулся, ищ глзми Тльку, и обнружил, что он стоит у дверей сря и с интересом нблюдет з происходящим. Лезть в дрку он пок не собирлся — и н том спсибо. Рядом с моим сыном еле-еле угдывлся призрк однорукой Вилиссы.

Бксу помощь явно не требовлсь — осознв свою неуязвимость и новые безгрничные возможности для смовыржения, он веселился вовсю, и его противникм приходилось горздо хуже, чем смому Бксу. Поэтому я побежл н подмогу Черчековым прням. Тм уже подключились зрители, и зщитникм хутор вновь приходилось туго.

До сих пор удивляюсь, кк у меня хвтило духу сделть то, что я сделл. Неуязвимость — дело хорошее, но когд несколько человек дубсят тебя здоровенными жердями, и эти жерди зстревют в тебе... Больно все-тки!..

К счстью, Черчековы прни не рстерялись, с крикми нбросились н обезоруженных мною противников и обртили их в бегство. Я в погоне учстия не принимл — остлся н месте, вытскивя из себя все эти кривые дров.

И тут позди рздлся еще один крик. Кричл Черчек, и, проследив з его вытянутой рукой, я увидел, что предполгемый монх нчл действовть. Воздев руки нд головой, он медленно приближлся, и с губ его срывлись ккие-то непонятные слов — вроде того, что вырвлось у меня сегодня утром.

Поведение монх мне очень не понрвилось. Я уже нчинл потихоньку верить во все, что угодно — обстоятельств вынуждли — от его зклинний явно ничего хорошего ждть не приходилось. Тем более, что от моншьей трбрщины моя полумтерильня плоть зкостенел и стл подсыхть, кк свернувшяся кровь н рне.

И тогд я увидел ткое, от чего, несмотря н все предыдущие чудес, зстыл н месте — ндеюсь, хоть не с открытым ртом.

Нвстречу монху шел Тльк. Мой мленький Тльк. И в то же время не мой. Глз его дико сверкли, руки будто смопроизвольно совершли рзнообрзные пссы, губы шевелились, произнося слов, которых, уверен, мой сын знть не мог. Впрочем, я тоже не знл ТОГО слов...

А потом я рзглядел з спиной Тльки призрчную фигуру Вилиссы — и ощутил жркую пенящуюся волну, зхлестнувшую меня с головой. Я доверился ей, я что-то делл, что-то говорил; рядом со мной уже шел Бкс, и он делл то же смое... Монх зпнулся н полуслове, т чсть его лиц, что был видн из-под кпюшон, побледнел и стл почти ткой же белой, кк и см кпюшон; он попятился, мужики уже бежли, брося по дороге дубины... и я все никк не мог понять — что ткого стрнного было во всей этой кртине?!. А через мгновение нвжденье зкончилось, и я нконец понял, что покзлось мне стрнным.

Ни один из нпдвших не отбрсывл тени.

13.

Теперь пор ночного колдовств.

Скрипят гроб и дышит д зрзой,

Сейчс я мог бы пить живую кровь

И н дел способен, от которых

Отпряну днем...

В. Шекспир

...Черчеков хутор горел уже не рз. Мы успели обнружить зросшие трвой остнки срубов более рнних времен — уголь и трух — и теперь прекрсно понимли причины их мрчного происхождения. Но дже не это, и не регулярные рзбойные вылзки местного нселения, одну из которых мы только что помогли отбить — хуже всего было совсем другое.

Все упирлось в Переплет. Мы тк толком и не поняли, чем этот Переплет является н смом деле, но, по словм, Черчек, весь здешний мир упирлся в Переплет.

И здесь пришельцы из-з Переплет были обречены. А вернее, они были обречены ИЗ-ЗА Переплет, причем и ЗДЕСЬ, и ТАМ.

Проклятый Переплет, чем бы он ни был, отгорживющий этот мир — или кусок мир, что ничего для нс не меняло — не двл бывшим Ведющим зново рзвить свой Др. Не двл — и все тут! А когд человек, не рзвивший Др зново, умирл, и дух его проходил через Переплет в любую сторону — он терял пмять о прошлом, и его призрк восстнвливл тело, просто приспосбливясь к внешней среде. Нугд, тк скзть. Ну, и тело получлось соответствующее, не говоря уже о психике...

Вот и возврщлись великие ведуны, стновясь мелкой, почти не имеющей рзум нечистью — лесной, водяной, домовой и черт его знет ккой еще... кто куд попл и где сумел выжить, себя не помня. Здесь ли, тм ли — одн судьб, одн н всех...

Черчек звл тких — Лишенные Лиц. И голос у дед при этом был, кк с глухого похмелья.

Помнить, кем ты был; видеть, кем ты стл; ощущть в себе труп умершего и не способного возродиться Др; жить уныло и позорно, и знть, что после смерти тебя ждет гниля учсть Лишенного Лиц... знть — и не иметь никкой возможности изменить склящуюся в лицо судьбу...

Это был д. Не для всех, живущих в нем, но для тких, кк мы — д.

Нет. Для тких, кк мы — нет. В нс был Др. Чужой, случйный, крденый, во многом бесполезный, но — Др.

Ну и что? Ну и — ничего...

...Некоторые упрямцы пытлись. У большинств попросту ничего не получлось, тех, у кого все же нчинл проклевывться робкий росток нового Др, — тех вскоре нходили мертвыми.

— Вот тк и живем, — вздохнул стрый Черчек. — Ни здесь выкрутиться, и своих тм, дом, предупредить... Вроде и вернемся домой, после смертушки, д только Лишенный Лиц никого и ни о чем не предупредит. Тк и сгинет в беспмятстве. А вообще — живем. Живем перед смертью...

— Д рзве ж это жизнь, мть ее рзмть! — возмутился Бкс. — Это...

Он поискл подходящее срвнение, не ншел и в сердцх стукнул себя кулком по колену, н миг смешв первое со вторым.

— Может, и не жизнь... тк другой все одно нету. Првд, вы вот пришли... С Дром. Глядишь, и сумеете что- нибудь. Впрочем, прни, времени н это «что-нибудь» у вс с гулькин нос. Учуяли вс!.. Срзу учуяли. Вы думли, эти сегодня зря приходили? Нет, не зря... Дурчье, конечно, тк приперлось — душеньку против шерсти почесть — д только не сми они пришли. Их Стрничник привел.

— Стрничник — это который в белом? — серьезно осведомился Тльк. — А почему он — Стрничник?

— Потому что з ним — стрниц из Зверь-Книги. Он з нее душу Книге продл, лпу Зверю целовл и слезой рсписывлся. А сюд пришел силу вшу испытывть. Он-то пришел, вы ему по незннию все, кк есть, н подносе и выложили! Эх, не успел я вм скзть!.. Чй, не убили бы нс — бок бы нмяли, кк обычно, не впервой... И я, дурень стрый, бухнулся бы им в ножки, ублжил — глядишь, покуржились бы д и убрлись восвояси! Рно нм еще зубы покзывть, рно со Зверь-Книгой тягться... нет у нс ни зубов н Зверя, ни слов н Книгу... ничего у нс нету...

Черчек зхлебнулся досдой и сунул в рот клок пегой бородищи — жевть с горя.

— Лдно, — нконец пробурчл он. — Несколько дней у нс во всяком рзе есть. Пок еще эт беля пкость к своим доберется, пок доложит, что вынюхл у Черчеков хутор — тм уже и Большое Пломничество нступит. Местные, принявшие Зкон Переплет, в Книжный Лрь поедут — к святыням приобщться, себя Зверь-Книге покзывть. А до того к нм никто не сунется. У них ведь все по првилм, по порядку... души чернильные...

Помолчли. Теплый ветерок кк-то уныло посвистывл, бродя между змшелыми избми. Бкс, рзжившийся у дед пригоршней местного курительного зелья, зменявшего тбк, сосредоточенно дымил смокруткой из кких-то подозрительных сохлых листьев.

— Будешь? — он протянул мне окурок.

Я мшинльно зтянулся, и глз мои чуть не вылезли н лоб. Более крепкого и вонючего смосд в жизни пробовть не приходилось!..

Вот ПОСЛЕ — пришлось...

— Все, мужики, утро вечер мудренее, — сквозь зубы процедил Бкс, нблюдя, кк солнце медленно сползет з неровный чстокол верхушек деревьев. — Спть пошли. Вон у пцн глз слипются... Глядишь, поутру чего и ндумем, то сегодня день ккой-то... — Бкс сделл рукой неопределенный жест, отржющий его мнение о сегодняшнем дне. — Думешь, если мы — привидения, тк нс можно по бшке дубсить и — ничего?! Может, и ничего,: только мысли все, похоже, вышибло. В общем, звтр договорим...

Черчек угрюмо кивнул, и мы поднялись с бревен. Призрк Вилиссы последовл з нми. Кк ни стрнно, но стрик не обрщл н нее ни млейшего внимния. Дже ни рзу не зговорил с ней... Не видит он ее, что ли? А ведь кк пить дть — не видит! Что ж это тогд получется...

Бкс ккуртно прикрыл дверь сря — мы уже привыкли к этому сенохрнилищу и решили ночевть в нем же — и подпер дверь изнутри увесистым поленом.

— Ну что, Вилисс? — поинтересовлся он, не оборчивясь. — Что скжешь?

— О чем? — прошелестел голос однорукого призрк.

И тут вмешлся я.

— О Книге. О Зверь-Книге, которую упоминл Черчек. Тебе что-нибудь известно об этом дивном сочетнии?

Говоря это, я почему-то отчетливо предствил себе трехглвого змея с толстенными фолинтми н чешуйчтых шеях. Змей склил книги-головы, и ля зклдк облизывл острые зубы-буквы.

Ничего лучшего в мою голову не лезло.

— Известно, — слбо колыхнулся воздух, пропитнный ромтми кожи и сен. — Но я всегд считл, что это — скзк. Мудря и стршня скзк.

Меня словно холодом пробрло. То, что было скзкой для потомственной ведьмы Вилиссы — чем же это могло окзться для нс?

Чем могло быть н смом деле?

— Скзывл мне моя ббк, — голос Вилиссы стл еле слышен, и я стрлся не пропустить ни единого слов, — будто слыхл он от своей прббки, что где-то н свете — н этом ли, н том или н кком еще — есть Зверь-Книг в переплете из черного тумн. Кем писн — неведомо, кем читн — незнемо, что в себе несет — не нм о том судить... А только если весь Др собрть, что у Дровитых имеется, д все тйные знния к нему прибвить, что у Знющих водятся — тк в Зверь-Книге поболе того будет. Но читть Книгу эту нельзя, ибо Др дром не дется... потому что кк ты читешь Зверь-Книгу, тк и Зверь-Книг читет тебя, листя помыслы и чяния дерзнувшего. И если он дочитет тебя до конц быстрее, чем ты — ее, то стнет в Книге н одну стрницу больше, в мире — н одну душу меньше. И рсхохочется черный тумн, обнимя Книгу, пришедшую из Алой Бездны, Бездны Голодных Глз, которой мги пугют нердивых учеников...

— Дльше! — не выдержв тишины, повисшей между нми, крикнул Тльк. — Дльше!

— Все, — коротко ответил Вилисс. — Дльше ничего не зню. И боюсь, что придется узнвть. Позовет Книжный Лрь — ндо будет идти. Првд, Др мой — у вс. А вы не умеете им пользовться...

— А ты н что? — простодушно изумился Бкс. — Нучи! Глядишь, и склеим твой Др...

— Склеим... — печльно усмехнулсь Вилисс. — Н учение время нужно. Нет у нс времени, и ничего у нс нет. Может, и впрямь ндо было ждть, пок родится Йери-ер, Беля Струх. Рзве что...

— Рзве — что?

— Рзве что вы все-тки соглситесь умереть и передть мне Др. А я уж дльше см. кк получится... если получится. Недром же т, из снов, меня сюд звл. Нверное, есть еще ндежд — мне со Зверь-Книгой встретиться, в Переплет ее постучть...

— А нм, знчит, копыт отбрсывть? — недобро переспросил Бкс и кивнул быстрый взгляд н полено, подпирвшее дверь.

По-моему, он ншел ему новое применение.

— Д. А что тут ткого? Вы же нзд, к себе вернетесь...

— Призркми? Тенью отц Гмлет?!

— Д, призркми. А Др вм пмять при переходе сохрнит — он ведь добровольно отднный... вырстите себе новые тел...

Я прошелся по срю, словно выбирясь из болот молчния, более крсноречивого, чем любые слов.

Вроде бы все он говорил првильно... И Зверь-Книг эт, пугло молоденьких ведьмочек, прх их всех збери! — не нш збот ее искть; и Др нм Вилиссин — кк корове седло, Вилисс им пользовться умеет... и пмять мы, похоже, сохрним, чем черт не шутит...

Умирть почему-то не хотелось. С чего бы это? Д все с того, с родимого... Вдруг врет нм ббк-девушк, или просто не срботет ккя-нибудь детль — и стнем мы тм или здесь бнльными покойничкми или этими... Лишенными Лиц...

Меня передернуло. Это ведь похуже, чем просто смерть — нш, родня, теистическя, с уютным НИЧТО в перспективе! Придется лет трист брбшкой по пнельным домм шстть, полтергейсты н кухнях устривть!

Кроме того — КАК мы будем умирть? Мне, знчит, родного сын прирезть или вилми приколоть, после Бкс меня удвит, н рдость Вилиссе, см нпоследок в колодце утопится...

Есть у них тут колодец, или к соседям идти пондобится? Здрсьте, люди добрые, к вм утопленник стучится под окном и у ворот!..

Похоже, н нших физиономиях ясно читлись все эти мысли, и Вилисс был их единственным читтелем.

— Я знл, что вы мне не поверите, — прошептл он, и легкий силуэт тюлевой знвеской кчнулся у стены. — А когд поверите — поздно будет...

Бкс упрямо мотнул головой.

— Вот когд поверю, тогд и зрежусь! — жестко зявил он. — А до того — шиш с мслом!

— Ты знешь, Бксик, — поддержл его я, — твои последние слов... Грубовто, конечно, но, в общем, верно. А ты, Тльк?

— И мне не хочется, — протянул из угл Тльк. — Првд... тм мм остлсь...

14.

Все это ндо взвесить:

Когд и кк мы действовть должны.

Коль тк не выйдет, и зтея нш

Проглянет сквозь неловкую игру,

Нельзя и нчинть...

В. Шекспир

Утро отнюдь не окзлось мудренее вечер, но дже с утр помирть никто из нс не торопился, тк что мы н время отствили эту идею в сторону и собрлись н военный совет.

Вилисс н нем тоже присутствовл и вел себя тише мыши. Стрый Черчек — родич ншей ведьмы, свекор ее или что-то в этом роде , хотя по их рсскзм мло что поймешь доподлинно! — тк вот, Черчек ее действительно не видел и не слышл, но, похоже, проникся смутными подозрениями. См Вилисс отнюдь не спешил открывть престрелому родственнику свое присутствие, ну, и мы в свою очередь дружно помлкивли.

Выходит, с призркми могут общться лишь полупризрки, вроде нс...

Кк я понял из утренних новостей, Стрничники и простое нселение сейчс группми прибывют к Книжному Лрю — хрм местный, что ли? — и тм причщются святынями, после чего рзъезжются по городм и весям.

В основном — по весям, потому что о городе стрик упомянул один рз и в единственном числе. Впрочем, дед мог быть не силен в здешней геогрфии.

Кстти, со свойственным коренному селянину презрением, Черчек зявил, что горожне к Лрю ездят нерегулярно и редко когд группми. В основном, в одиночку.

Слов «группы» Черчек не знл. Это его Тльк нучил, и оно деду ужсно понрвилось.

— ХР-Р-Р-РУП-П-ПЫ! — рокотл стрик, и бород его излучл море удовольствия.

По-моему, он считл это особо зковыристым ругтельством, и восхищенно поглядывл н моего сын.

Я прикинул шнсы пробрться в толпе пломников к треклятому Книжному Лрю и н месте рзобрться в ситуции. Отчянно, но не безндежно. Првд, что делть с легендрной Зверь-Книгой, буде тковя обнружится, я не знл. Ндеюсь, что он все же больше — Книг, и меньше — Зверь... поглядим, удерем, тм и думть стнем.

Я порзился собственной лихости и выскзл сообржения вслух.

Идея был принят, поскольку никто ничего лучшего все рвно не предложил, и я тут же принялся объяснять Тльке, что он никуд по млолетству не пойдет, остнется н хуторе с...

Я чуть было не ляпнул — «с Вилиссой», но вовремя зткнулся. Черчек решил, что я имею в виду его, и с грубовтой нежностью потрепл пцн по голове.

И никто из них понятия не имел о моих подлинных нмерениях. Ну и слв Богу...

Существовл еще одн згвоздк, о которой мы дже не подумли — нши тени. Я совсем збыл, что боригены Переплет теней не отбрсывют, по непонятным мне причинм. Стрый Черчек поджл губы, рявкнул н одного из своих прней, зчем-то сунувшегося в хту — и брезгливо сообщил, что здешнюю швль Солнце в упор не видит и видеть не хочет. Оттого, мол, они тени и не отбрсывют.

Это меня утешило мло. Но тут я зметил, что Вилисс что-то шепчет н ухо просиявшему Тльке — и тут же мой сын нгло зявил, что ему с его Дром это дело — рз плюнуть. Он, дескть, тких туч недели н две вперед нгонит, что ни о кких тенях и речи быть не может.

Я глянул н Вилиссу, и он слбо кивнул в ответ. Ну что ж, глядишь, в пре с Тлькой и выйдет у них что- нибудь...

Неугомонный Бкс немедленно собрлся в рзведку — кк выяснилось, в ближйший сельский кбк, дбы испытть н прктике «бестеневое освещение» и зодно произвести рекогносцировку.

Последнее слово ткже очень понрвилось Черчеку, но с первых пяти попыток деду не удлось его произнести, и стрик лишь тоскливо помянул свои молодые годы, зря ушедшие.

Я зподозрил, что кбк интересует Бкс и по другим сообржениям, но промолчл. Меня эт Бксов идея вполне устривл.

Тльк с Вилиссой зперлись в сре, и вскоре небо действительно зволокли угрюмые темные тучи — я только головой кчл и диву двлся — Бкс помхл мне рукой и отпрвился н рзведку в кбк.

— Я тоже ухожу, — бросил я Черчеку. — Собрться поможешь? Только мне по-быстрому ндо...

— В Книжный Лрь? — ухмыльнулся стрик, покзывя н удивление крепкие зубы. — Пошли, я тебе одежку подкину, з городскую сойдет... и хрчишек н дорогу. А з мльц не бойся — приглядим...

Я уходил к Книжному Лрю. Один. Бкс я брть с собой не собирлся. Если что — он присмотрит з Тлькой. В этом я не сомневлся. Если что — пришедший з моим пцном снчл встретит грубого толстого дядю Бкс...

Вот это «если что» и мучило меня больше всего.

Если — что?!

15.

Д ты... не ошибюсь я, пожлуй:

Повдки, вид... ты —

Добрый Млый Робин?

Тот, кто пугет сельских

рукодельниц...

В. Шекспир

...Тльк выбрлся из сря и рдостно сообщил мне, что «делть погоду» уже не требуется — согннные отовсюду тучи рсссывться явно не собирлись — требуется просто время от времени приглядывть з ней, з погодой то есть, н всякий случй.

Похоже, мой сын уже нловчился приглядывть з небом, и делл это в охотку и с удовольствием.

Потом Черчек, собирвший мой дорожный узелок, увел Тльку куд-то в сторону, шепчсь с ним по дороге и поглядывя в мой дрес; Вилисс упрямо сидел в сре, Черчековых прней тоже видно не было... клубящиеся тучи нвевли уныние, и до момент выход делть было бсолютно нечего.

Я уселся н вкопнную в землю лвку и стл нблюдть з худющей черной кошкой, крулившей мышь или ккую-другую добычу у дверей избы. Терпения у кошки было нвлом, у меня — не меньше...

И мы дождлись.

Из избы н порог бочком выбрлось лохмтое серо- болотное существо с лдонь ростом, нпоминвшее мленького стричк. Лохмтик огляделся и глухо зугукл себе под нос.

«Домовой! — опешил я. — Ей-богу, домовой!»

Однко у нстырной кошки появление домового не вызвло никкого удивления. Он стремительно прыгнул н свою нмеченную жертву, но в последний момент домовенок успел зметить грозившую ему опсность и отскочил в сторону.

Звопив дурным голосом, он кубрем сктился по ступенькм и бросился нутек. В этом был его ошибк — ему следовло вернуться обртно в хту и збиться в ккую-нибудь щель, откуд кошк не смогл бы его выцрпть. Во дворе же, н открытом месте, у него не оствлось ни млейшего шнс.

Но тут в его судьбу вмешлось Провидение. Вернее, прИвидение — в моем лице.

Брошенный мною увесистый кмень в кошку не попл, однко погоня был мгновенно прервн, и мяукющий хищник поспешил скрыться в узком лзу, который вел, очевидно, в подвл — нсмерть перепугнный домовой с рзмху ткнулся в мою ногу, нполовину уйдя в нее.

С видимым усилием и чмокющим звуком он выбрлся обртно и, не удержвшись н мленьких кривых ножкх, рстянулся н земле. Я улыбнулся и протянул руку, чтобы поднять неудчник — но тут из подвл рздлся ткой пнический и душерздирющий мяв, что я невольно вздрогнул и глянул в ту сторону.

Нездчливя кошк пулей вылетел из лз; шерсть н ней чстично стоял дыбом, чстично висел клочьями. Животное рвнуло через двор и мигом исчезло, из лз покзлось следующее действующее лицо.

«Родственник», — догдлся я. Действительно, человечек из подвл был копией первого домового, рзве что несколько крупнее и более взъерошенный. И цвет его был ближе к бурому; в ручкх он сжимл острую и ржвую железку. Когд-то это, видимо, был нож, но для подвльного героя он служил боевым двуручным мечом, чуть ли не с него смого ростом. Если не больше.

Рядом со мной зшелестел трв, и я обернулся. Это подошли Черчек с Тлькой. Тльк во все глз глядел то н одного домового, то н другого.

Лицо стрик было сумрчным, кк всегд.

— Домовые? — н всякий случй осведомился я.

— Они смые, — кивнул Черчек. — Этот, — он укзл н кошчью жертву, сидевшую н земле у моей ноги, — этот — зпечник. В доме живет, з печкой, знчит... Куролесит помленьку, но ничего, терпеть можно. А вон тот, злющий — подвльник. У-у, Пдлюк!

— Что, вредный? — сочувственно спросил Тльк.

— Не то слово! — тут Черчек узрел железку в рукх подвльник, и его лицо (Черчек, не домового) нлилось дурной кровью. — А-, тк вот куд мой ножик зпропстился! Я его, кк дурень, с зимы ищу, он тут, рядышком! Ну, Пдлюк (это кличк у него ткя, Пдлюк, — пояснил стрик мне), ну, зрз, ты у меня допрыгешься! А ну, отдй немедленно!..

Подвльник по кличке Пдлюк скорчил в ответ гнусную рожу — он у него и тк был весьм пскудня, стл еще гнуснее — зтем скрутил здоровенный, не по росту, кукиш и шмыгнул обртно в подвл.

Чем и спсся от полен, которым не змедлил зпустить в него возмущенный Черчек.

Нож подвльник, естественно, уволок с собой.

— Тк вот чем он бочку с квшеной кпустой открыл! — продолжл кипятиться дед. — И добро б сожрл, то по всему погребу рзбросл! Вонищ теперь от нее — я-то не срзу спохвтился... А ты, Болботун, чего веселишься?! — прикрикнул он и н зпечник. — Небось, вместе шкодили, ?

Зпечник Болботун поспешил спрятться з мою ногу, Черчек все бушевл, срзу збыв о нем:

— Ну, попдись он мне, этот прзит! То споги дерьмом вымжет, — стрик уже обрщлся ко мне, явно в поискх сочувствия, — то зимой ступеньки водой польет — чуть ноги себе не переломл! И свечки все в доме сожрл, н пру с этим, — обличющий перст уперся в прятвшегося з моей ногой Болботун. — Пдлюк! Одно слово — Пдлюк!..

Внезпно Черчек успокоился и, отвернувшись, тихо проговорил:

— Вот это и есть Лиц Лишенные... Пмять, то есть, потерявшие. И я тким стну... после смерти. Или еще чем похуже. Недолго ждть остлось...

Он змолчл и медленно побрел к дому, тк и збыв отдть мне собрнный узелок.

Я совсем по-другому взглянул н зпечник, который рзвлеклся тем, что со всего рзмху всживл свой мленький кулчок в мою ногу и с чмокньем извлекл его обртно. Вот он, бывший мг, колдун, влделец Др, живя скзк, прошедшя сквозь врт смерти...

Зчем? А вот зчем...

Я порылся по крмнм и обнружил кусок зчерствевшей олдьи. По крйней мере, лучше, чем свечк...

Присев н корточки, я протянул еду зпечнику.

— Двй знкомиться, хулигн... Меня зовут Анджей. Есть хочешь?

Отскочивший было Болботун недоверчиво покосился н меня, опсливо приблизился, поспешно схвтил угощение и, пискнув что-то нерзборчивое, снов отскочил. Еще рз глянул н меня и нбросился н еду.

Тльк тронул меня з плечо.

— Ты знешь, пп, — вздохнул он, — Черчек мне тоже умереть предлгл. А Др ему отдть. Говорил — я тогд к мме вернусь... тебе просил не рсскзывть, то, мол, ты сердиться будешь. Я, конечно, хочу к мме... только стршно. Вдруг умрем, потом — кк эти, — Тльк укзл н ждно жующего зпечник. — По подвлм прятться...

Болботун слизнул крошки и уже уверенней шгнул ближе, знком прося добвки. По-моему, он нчл ко мне привязывться. Н мою голову.

— Эй, — зорл в хте Черчек, громыхя посудой, — сюд иди!.. Поешь перед дорогой д переоденешься...

Я смотрел н Болботун. Взять его с собой, что ли? Живя душ, все веселее...

Рядом сопел Тльк. Он тоже хотел идти со мной и знл, что не возьму.

И не возьму. Я нутром чуял — может, не нутром, доствшимся мне осколком Др — что здесь ему будет безопснее. Здесь — Бкс. Здесь — Черчек и Вилисс, которым мой сын позрез нужен живым.

Чтобы он мог добровольно умереть.

И отдть им Др.

Я неслышно выруглся и пошел к избе...

ИНТЕРМЕДИЯ

Кто скжет мне «подлец»?

Пробьет бшку?

Клок вырвв бороды, швырнет в лицо?

Потянет з нос? Ложь збьет мне в глотку

До смых легких? Кто желет первый?

Х!

В. Шекспир

БАКС

...ребят порботли н слву — все небо, кк мтом, обложило серой мглой, и никкой тени видно не было. Стрнно получется: мы — нечисть по их понятиям — тень отбрсывем, они, вроде кк нормльные люди — нет. У нс дом все ноборот... Может, они кк рз нечисть и есть?..

Лдно, чего зря мозги сушить... Вон, кстти, и кбк — здоровенный бревенчтый дом с широким и н удивление чистым крыльцом... ни тебе плевков, ни окурков, ни шелухи от семечек — чисто воскресня школ, не злчное место!..

Вот черт. Опять збылся — пльцы сквозь ручку прошли! Аккуртнее ндо, медленнее... вот тк.

Хорошо, что не стемнело еще полностью, и свечей не плят — то бы меня мигом рскусили. А тк — ничего, сойдет. Вон и столик свободный.

— Чего изволите, Человек Знк? — вырстет передо мной толстопузый хозяин.

Человек Знк? Лдно, леший с ним, пусть будет Человек Знк.

— Пиво есть? — ккой-то мелочью я у Черчек рзжился, н пиво нскребу...

— Конечно!

— Дв пив.

— Желете что-нибудь из еды?

Д ну его, вось, хвтит!..

— Желю. Рыбку желю.

— Сию минуту!

Хозяин исчезет. И тут же возникет вновь, с двумя глиняными кружкми, н которых стоит подносик с сочщейся жиром рыбиной, нрезнной изящными ломтикми, и из них выглядывет ля икорк. Однко! Обслуживние у них — кк у нс в ресторне... д еще не во всяком. Может, и житье-бытье у них не ткое сволочное, кк его стрый лопух Черчек рсписывл? Ну, пришли местные оболтусы, плюхми перекинуться — тк у нс это дело сплошь и рядом! Взять хотя бы того лохмтого, что с НАШЕГО хутор — з бнку первч ножом пырнет...

Тут я змечю, что хозяин зведения все еще стоит возле моего стол. А-, конечно, — денег ждет! Счет выписывть здесь, похоже, не принято. Кстти, и вывески н кбке нет — стрнно...

Осторожно, чтобы не въехть рукой внутрь стол, лезу в крмн. Извлекю оттуд всю нличность (глвное, чтобы сквозь лдонь не просыплись).

— Этого хвтит?

Хозяин оторопело смотрит н меня и молчит.

— Что, мло?

Хозяин совсем теряется, бормочет что-то непонятное, берет деньги, оствляя мне две монеты, и пятится к себе з стойку. Чего это он? Может, я что не тк сделл? Ну и хрен с ним!

А вот пиво у них отменное — густое, темное, холодное и нерзбвленное! Не то что у нс... Рыб, првд, н вид незнкомя, тк мне с ней не лясы точить, к пиву — просто прелесть...

Сижу. Пиво пью. Гляжу по сторонм. Хорошо! Зкурить бы еще — тк никто не курит. Ну и кбк! Все сидят тихо, чинно, почти не рзговривют, не курят, не шумят... и больше двух кружек никто не берет — ни одного пьяного или дже зметно подгулявшего.

Впору тбличку вешть: «Кбк высокой культуры»!.. И ндписи неприличной ни одной нету...

Зходят еще двое — смя что ни н есть деревенщин, рзве только не в лптях. Хотя нет, один в лптях! И туд же — шпки долой, с порог клняются, ноги вытирют... кк в японских тренировочных злх, додзе по-японски... Только тм еще приговривют: «Здрвствуй, зл, я пришел совершенствовться»!

А тут кк? Здрвствуй, кбк, я пришел совершенствовться?..

Бтюшки — з стол сдятся одновременно и совершенно одинково. Почище, чем в рмии! Тк ведь никто з ними не смотрит, вроде бы сержнтов тут нет...

Или есть?

Опять хозяин тут кк тут, см любезность, рож от рдушия скоро лопнет.

— Чего изволят Люди Знк?

— Мы нижйше просим Вс принести горячей еды для двух человек и по одной кружке пив кждому, сидящему перед Вми.

— Извольте!

Твою мму!.. С виду — мужики кк мужики, только что от сохи, выржются — чисто интеллигенты прошлого век! Хотя черт его знет, кк тогд интеллигенты выржлись, может, еще похлеще меня!..

Аг, жртву притщил... Ну, что теперь?

— Возблгодрим Книгу Судеб з пищу телесную!

— Возблгодрим!

— Спсибо и лсковому хозяину!

— И гостям дорогим — спсибо!..

Тк вот он чего от меня ждл! Еще бы, тких слов и я бы дождлся... денег они срзу не дли. Тк, вот один встл...

— Спсибо этому дому!

И деньги — н стойку. А хозяин их дже не считет — и тк, видно, знет, что тютельк в тютельку...

— Спсибо и Вм. Приходите еще. И пусть свет Книги Судеб озрит Вш путь...

Вот это д! Кк в кино. И в смом деле — иной мир. Ккие они все были н хуторе — злые, потные, с колми — тут только что целовться друг к другу не лезут! И не спьяну ведь... здесь и пьяных-то — ни одного.

С этими церемониймейстерми ндо держть ухо востро. И вообще пор отсюд свливть, пок меня не рскусили — дрться мне сегодня неохот, н ткую вежливость я не потяну. И н дворе темнеет, того и гляди, свечи зжгут... и пиво я допил...

Ну-с, кк у них это звучит?

— Спсибо вшему дому, пойдем к другому!

Вроде тк? Д не смотри ж ты н меня ткими квдртными глзми, я тебе уже зплтил! Збыл, что ли?

Аг, вспомнил!

— Спсибо и Вм. Приходите еще. И пусть свет Книги Судеб озрит Вш путь, — скороговоркой выпливет хозяин. Похоже, он очень рд, что я нконец покидю его богоугодное зведение.

Мы, кк болвнчики, клняемся друг другу — кто кого переклняет. Тут я вспоминю кое о чем и, вместо того, чтобы нпрвиться к двери, иду к тлеющему в углу кмину.

Я лезу в крмн, достю превосходный окурок и прикуривю от углей, мельком брося взгляд н хозяин. Он совершенно ошлел, все посетители просто прилипли гляделкми к моей смокрутке.

— Извиняюсь, люди добрые! Я сейчс выйду.

И я поспешно покидю этот стрнный кбк. Слишком поспешно. Пльцы снов проходят сквозь ручку. Черт! Но, кжется, никто ничего не зметил.

Плотно зкрывю з собой дверь. Снружи моросит мелкий противный дождик. Явно нши перестрлись...

Стою под нвесом н крыльце, курю. Похоже, я немного нпортчил. Могут и сообрзить...

Плевть! А впрочем...

Я с удовольствием двлю окурок н вощеных доскх крыльц и смчно сплевывю.

Хреновый из меня рзведчик! Грублю, пив много пью... курю еще...

Бросить, что ли?..

САГА О КНИЖНОМ ЛАРЕ

Сигурд Ярроу посмотрел н Книгу. Он был неподвижн — озис мертвого спокойствия в рзверзшемся ду.

Он ждл.

Г. Л. Олди, «Сумерки мир»

Книг жил, ком мерзейшей мощи природы, спрут тйных знний, стремящийся вырвться из толщи скл и тройных зклятий; вырвться, выползти через своих влдельцев — своих рбов!..

Г. Л. Олди, «Живущий в последний рз»

Якоб огляделся — молчл лтрь, черный влун Книги неподвижно лежл н прежнем месте, и зстывший идол ухмылялся своей оплвленной згдочной мской.

Г. Л. Олди, «Стрх»

16.

Блгородный муж не отойдет от истины, если стнет огрничивть излишнюю ученость посредством ритул.

Конфуций

— ...Пшел вон! — чвкнул грязь под ногми. — Ххххммм!..

Я промолчл и лишь оперся о телегу, с которой только что спрыгнул. С неб третий день нкрпывло, земля успел рскиснуть и превртиться в липкое месиво, пхнущее двлеными грибми; и нстроение у меня было, кк у той пегой клячи, что покорно тщил телегу через все это безобрзие.

Серя обложня дерюг у меня нд головой — результт совместных усилий Тльки и Вилиссы — время от времени трещл по всем швм, пропитывя мир бесцветным однообрзием; и я мог не опсться з свою предтельскую тень.

В этой грязи утонул бы и тень рхнгел с тенью трубы во рту, возвещющей день — или тень? — Стршного Суд.

— Лдно, — скзл я см себе, зсовывя большие пльцы рук з новенький пояс с нборными серебряными бляшкми (и где Черчек его выискл?). — Ну-с, что мы имеем дльше?..

В крмне моей городской, привозного синего сукн, нкидки звозился Болботун. Я успокивюще похлопл лдонью по крмну — и зпечник тут же уцепился з обтянутую полоской кожи кромку и полез вверх, подтягивясь и болтя ножкми.

— Цыц! — шепнул я одними губми, зня, что слуху Болботун черной звистью звидуют волки в лесу. — Уймись, недоделок!

Я вовсе не грубил зпечнику — иного обрщения он попросту не понимл, и н просительный тон вообще не регировл.

Зпечник угомонился, и я стл оглядывться по сторонм.

Редкий лес вокруг меня кишел пломникми. Действовли они н удивление слженно и результтивно, без лишней возни и суеты; прямо н глзх возникли шлши и ккие-то сооружения из веток и ткни, нпоминвшие плтки или юрты кочевников.

У немногих деревянных домиков, стоявших здесь с смого нчл, рзжиглись костры и устнвливлись опоры для вертелов и котлов.

Еще дльше виднелсь крыш приземистого кменного здния — нверное, это и был Книжный Лрь, местня святыня. Мне он нпомнил беременную жбу, сидящую в осоке — тем более что с зпд и юг Лрь окружл глухой н вид чстокол.

Не смое удчное срвнение для культовой постройки — но другого у меня не было.

...Кряжистый детин нлетел н меня, чуть не сбив с ног, по инерции проскочил еще несколько шгов и остновился, глядя мне в лицо.

Я уже нчл было прикидывть вринты, смым приемлемым из которых был попытк спешно уйти от крснорожего торопыги — и внезпно я узнл его. Узнл, и все вринты звертелись в моей голове, колотясь о стенки череп.

Передо мной стоял Пупырь. Чей нож ковырялся в моих ребрх еще при первом пришествии.

Я мшинльно обернулся — нет, приятеля Пупыря с дубиной поблизости не нблюдлось.

— Беру н себя! — глотя слов, збормотл Пупырь, низко клняясь. — Все, кк есть, беру н себя, и прошу великодушно простить з Поступок... во имя Переплет, рвнодушного и неумолимого...

Он змолчл и виновто уствился в землю. Пупырь явно чего-то ждл от меня — чужого для него человек, поскольку Пупыриня пмять окзлсь изрядно дырявой — он ждл, я остолбенело слушл его извинения и чувствовл себя полным идиотом.

Уж лучше бы он дл мне в морду! — чего я, собственно, и ожидл — или выруглся... Д что ж я, кк Болботун, речь нормльную понимть рзучился?!.

Беру н себя... простить з поступок...

— Беру н себя, — повинуясь неведомому нитию, просипел я и укзл рукой н свое горло — хворю, мол, голос пропл...

Пупырь просиял, еще рз перегнулся в поясе и умчлся по своим делм. А я остлся стоять, и только возня зпечник в крмне привел меня в чувство.

Я пошевелил пльцми ног — мягкие змшевые полуспожки были немного млы — покчлся с носк н пятку и решил держться прежней личины: состоятельный горожнин, скорбный горлом и незнкомый с прочими пломникми, посему опрвднно молчливый и неуклюжий.

Черчек зверял, что в это время — в смысле, в смом нчле Большого Пломничеств — горожн у Лря почти не бывет. Ну что ж, положимся н его опыт.

И все-тки — извиняющийся Пупырь... Черт меня побери!

Я одернул нкидку, прижл к боку трепыхющегося Болботун и зшлепл к ближйшему, тк скзть, кормилищу. И поилищу, поскольку у крыльц дом торчло дв бк из желтого метлл, где что-то булькло; и три пивных бочки.

Я боялся. Дурцкие шутки, которые я судорожно выдивл из дряблых сосцов моего сознния, не помогли. Я боялся. Очень. И стрх был более мтерилен, чем мое тело.

Плотный, горячий, пхнущий мокрой хвоей стрх.

Я остновился у чхлой сосны и принялся нблюдть з группой пломников.

Они собирлись кушть. И делли это тк же основтельно и деловито, кк и все остльное. Рз — и столы, похожие н длинные лвки, зстелены чистыми сктертями. Дв — и миски стоят ровными рядми, рядом с кждой лежит глубокя деревяння ложк. Три — и две дюжины человек сидят з столми н скмьях. А толстя поврих в ситцевом переднике методично сует половник в кзн, и порции дымящегося врев нполняют подствленные миски.

Это было невероятно. Двдцть с лишком сельских мужчин и женщин — я готов был поклясться, что они и знкомы-то друг с другом не были! — з несколько минут сумели все оргнизовть и приступить к трпезе, ни рзу не толкнув друг друг, не повысив голос, не збрызгвшись, не зняв чужое место, не...

Я почему-то вспомнил Ингин рбочий шкф. Кждя ппк моей жены знл тм свое место, кждый крндш — отведенный только ему сткнчик, любя книг мгновенно нходил свою персонльную щель между прочими... Эти люди — собрвшиеся пообедть крестьяне, пломники Книжного Лря — они словно умели безошибочно ориентировться в возникющих ситуциях, и входили в пзы бытия, уготовнные им, легко и без скрип.

Поврих унесл опустевший кзн, потом вернулсь, подсел к столу, срзу же рстворившись в мссе пломников — и все стихли, когд поднялся пожилой устый крестьянин в рсшитой жилетке поверх длиннополой рубхи нвыпуск.

До того он молч сидел во глве стол.

— Возглсим Фрзу, Люди Знк, — рзмеренно произнес он, воздевя руки к хмурому небу. — Крбт Орш, Господин Фрзы от Лесных Промыслов.

— Человек Знк Ах, с Глухой зимки, — скзл сидевший спрв от Крбт мужчин лет сорок с острым прищуром охотник.

Рядом с ним встл горбоносый и чернявый прень.

— Человек Знк Стэнч из Бяков, — он кивнул, сел и взял ложку.

— Человек Знк Кимбер с Плохих Пхот, — сообщил следующий з ним, кучерявый мужик с печльными синими глзми.

И тоже взял ложку.

— Менор, — худенькя девочк, кзлось, сейчс переломится в тлии. — Человек Знк Менор Ахов.

Они нзывли имен, и это было четче рмейской переклички, потому что не было привнесено извне, не было продиктовно кем-то...

Н миг мне почудилось, что эт ккуртность у них н уровне внутренней потребности, — и притихший было стрх внутри меня рсхохотлся, приплясывя н месте.

А потом я понял, в чем дело, и одно-единственное слово вспыхнуло в моем мозгу, и в ответ этой вспышке ярче рзгорелсь т крупиц, что тлел во мне Дром Вилиссы. Большя чсть его попл к Тльке; к Бксу, похоже, не попло почти ничего, ну я с тех пор — когд мы вошли в проклятый флигель с рзобрнной крышей — ни рзу не ошиблся в выборе нпрвления.

И в нпрвлении рзмышлений — видимо, тоже...

...Одно-единственное слово.

Ритул.

Поведение пломников было строго ритулизировно, от возведения шлшей до принятия пищи и нкрывния стол; но весь ритул был до того обыденным, незметным и серым, что я не срзу почуял его обволкивющее присутствие.

Кждый знл, что и кк он должен делть, чтобы всем было хорошо, чтобы все получлось; кждый шг был рсписн в мелочх, и обыденность преврщлсь в церемонию. Ритул въелся им в душу, пропитл плоть, рстворился в крови...

Дже ложки они брли одинково — кончикми пльцев, после происходило ккое-то ловкое движение — и вот уже ложк зжт, кк положено.

Кк положено.

И вежливый, обходительный Пупырь — он же явно бормотл нечто устновленное, обязтельное, ритульное!.. Он делл это чуть ли не рдостно, но уж во всяком случе мшинльно; и мое первончльное молчние выбило его из колеи почище удр дубиной.

Он не знл, что делть! — и когд я случйно угдл положенный ответ, или почти угдл, Пупырь был счстлив.

Что же я просипел тогд Пупырю?

Что?!

Беру н себя...

Что я брл н себя? Господи — что?!

Неужели последствия поступк... Ккого? Того случйного толчк, которого я бы дже и не зметил, если бы Пупырь не остновился... ну, выруглся бы в крйнем случе...

А если бы зметил? Это что — поступок?

...прошу великодушно простить з Поступок...

Это — Поступок?!

Перекличк обедющих зкончилсь.

— Д не сотворим мы ничего, колеблющего Переплет! — подвел итог усч в щегольской жилетке и первым принялся з еду.

Я стоял в пяти шгх от них, и ни одн зрз не предложил мне присоединиться. По-моему, им это дже не пришло в голову.

Кк учстникм ритул королевского миропомзния не приходит в голову сплясть джигу перед троном.

Они возглсили Фрзу, и постороннему в ней не было мест.

17.

Будучи вне дом, держите себя тк, словно вы принимете почетных гостей. Пользуясь услугми людей, ведите себя тк, словно совершете торжественный обряд.

Конфуций

Еще с полчс я рссеянно бродил между деревьями, исподтишк нблюдя з пломникми и прижимя к боку нкидку, в крмне которой буйствовл оголодвший Болботун.

Я был не менее голоден и прекрсно понимл зпечник. Но вмешивться в скрупулезность ритул, црившего вокруг, в жестко оргнизовнную последовтельность мелочей...

Опсно, однко!

Вот вм дв слов — «опсно» и «однко». Вроде бы похожи, и букв поровну, и строение близкое, смысл рзный, и не спутете вы их никогд. Перествь в них буквы местми — вовсе бессмыслиц получится!

Вот вм дв человек — я и Пупырь, или этот чернявый Стэнч из кких-то Бяков. Вроде бы похожи мы, и руки две, и ноги две, и голов одн... поствь нс н место друг друг — еще похлеще бессмыслиц выходит. И только мертвый не зметит, что чужое нглое слово смозвнно зтеслось в привычно-ритулизовнную последовтельность букв, знков, слов, фрз, жизни...

Ритул Бытия, тк скзть... вот ты ккя, жизнь згробня!..

Впервые моя нхрпистя идея проникнуть в Книжный Лрь покзлсь мне безндежной. Если в обыденности рзнообрзной я еще мог н что-то рссчитывть, то в обыденности ритульной — у меня не было ни единого шнс.

Ни единого.

Словно я хотел избвиться от своей тени при ярком солнце.

И тут я увидел ее. Ту смую хрупкую девчушку-подростк, которя усердно возглшл Предобеденную Фрзу третьей... или четвертой после устого тмды.

Кк же ее звли?.. черт, не помню...

Видимо, он уже довольно долго вертелсь вокруг меня, стртельно изобржя безрзличие — губки поджты, тонкие ручки зняты легкой плетеной корзинкой, и глз нивно хлопют непрвдоподобно длинными ресницми, поглядывя то н меня, то куд-то в сторону.

Менор! Ее зовут Менор!.. Ухов.

Или Ахов.

Я помнил ее пльцем. Девочк подумл и медленно нпрвилсь ко мне, збросив корзинку н плечо и теребя подол клетчтого плтья.

Пок он шл, я все думл — что же я скжу ей?

А потом он подошл и остновилсь, скромно потупив глзки.

Он подошл — и я придумл.

— Беру н себя, — негромко, но отчетливо произнес я.

— Что?! — изумилсь он.

— Все. Все беру н себя. Ты ведь что-то хотел скзть мне? Говори, не бойся...

— Вы ведь не обедли, — тихо скзл девочк Менор. — Из город никого нет, и вы выпли из своей Фрзы... эти... они...

Он подумл и попрвилсь:

— А мы вс и не позвли дже. Тм з большой сосной — видите? — кухня для Выпвших из Фрзы. Тем более что вы нверняк Хозяин Слов или дже Господин Фрзы... Подойдите и вс покормят.

— Хорошо, — улыбнулся я, и он робко улыбнулсь в ответ. — Спсибо тебе. Я смотрю, ты здесь не в первый рз?

— В первый, — он снов глядел в землю, и крск бросилсь ей в лицо. — А про кухню мне пп рсскзл. Вообще-то я...

Я ждл. И дождлся.

— Вообще-то я — половинк. У меня мм был Пришедшей из-з Переплет. Вы... выползнем. (Слово это длось ей с огромным трудом.) Сгубили ее, в прошлом году еще... деревом в лесу привлило, пп говорит, что нверняк Боди вмешлись. Пп ведь один не побоялся н Чужой жениться... теперь вот меня в Книжный Лрь привез — пусть все видят: Ахов дочк принял Зкон Переплет.

— Тяжело? — учстливо спросил я.

— Тяжело... жить тяжело. Им все просто, они с рождения в Переплете, я что ни сделю — все Поступок. Рз — Поступок, дв — Поступок, судьб не дремлет... то ногу сломю, то дом згорелся, пп н промысле... или телок годовлый в воду свлился, тм бочги... Из-з меня. От Переплет не укроешься, не уговоришь...

Он внезпно повернулсь и унеслсь прочь, оскользясь н рзмокшей земле, я стоял, кк вкопнный, и все глядел вслед девочке-половинке с больными глзми.

«Они одного возрст, — думл я, — Тльк и эт Менор... Господи, что это з Переплет ткой, где з кждый Поступок — по морде? Ведь ткую чушь Поступком зовут, что мимо пройдешь — не зметишь! Конечно, если все по ритулу делть — жрть, спть, совокупляться, дохнуть... шг влево, шг впрво рссмтривется кк побег... рссмтривется — кем?..»

И тогд я снов зпутлся в путине. Он облепил меня со всех сторон, клейкими нитями опутв руки, ноги, мозг; я слбо ворочлся в ней — бездумно, бессмысленно — от движений моих по нитям, кк по струнм, бежл легкий трепет, и вдлеке рвнодушно-сытым пуком ждл тинственный Переплет... Он отржл дрожь, рожденную мной, и он возврщлсь ко мне — результт моих трепыхний, моих Поступков, моих...

Возврщлсь, стновясь судьбой.

А когд мне покзлось, что я нчиню что-то понимть — мир вновь стл прежним, и пломники дружно убирли со столов, двигясь в нктнном ритме ритульно-привычных действий.

Я сунул руку в крмн. Болботун молч укусил меня з плец.

— Все, друг зпечный, — бросил я, глядя прямо перед собой и видя рстекющийся тумном Переплет. — Хвтит мудрствовть. Жрть пошли.

И мы пошли искть кухню Выпвших из Фрзы.

Проходя мимо Меноры, помогющей тому смому мужчине, чей взгляд выдвл в нем охотник, я уловил стрнный обрывок их рзговор.

— ...не врешь, девк? А ну, повтори!

— Н себя берет, скзл!..

— Что? Что берет?!

— Все берет, скзл... все берет, и все н себя...

— Добр мне полные руки! — потрясенно скзл охотник.

И змолчл.

18.

Почтительность без ритул — смоистязние. Осторожность без ритул — трусость. Хрбрость без ритул — безрссудство. Прямодушие без ритул — грубость.

Конфуций

...тких горемык, кк я — в смысле Выпвших из Фрзы по причине несвоевременного пломничеств — окзлось еще трое. И мы основтельно подчистили зпсы отведенной для нс кухни. Весьм основтельно, потому что зпечник в моем крмне лопл з четверых, я все просил добвки и удивлялся про себя — куд ж это в Болботун столько лезет?! Не инче кк вредность его энергоемк до чрезвычйности...

Во время зпоздлого обед я неустнно поглядывл н своего сосед — хлипкого стрикн (Хозяин Слов Крюхц) с носом невообрзимо длинным и невообрзимо синим — и стрлся повторять все его действия.

Дже жевл, кк он. Н левую сторону. Тк скзть, н всякий случй.

И ничего — обошлось без приключений. Дже вкусно обошлось. С мясом и кртошкой.

Пру рз неподлеку мелькли уже знкомые мне белые рясы, неестественно чистые в окружющей слякоти. Н них осторожно косились, тк что я не был исключением.

Хотя я — это понятно, в глзх прочих ясно читлось увжение пополм с опской. Видимо, репутция белых Стрничников был здесь весьм... и весьм.

Пончлу я непроизвольно вздргивл при их появлении, но близко к кухне они не подходили, и я перестл дергться. Не зню, бывет ли у привидений язв желудк, но нживть ее я не собирлся.

А потом сизый вечер здумлся — темнеть ли ему окончтельно, переходя в ночь, или погодить н сытый желудок — я обнружил возле себя отц Меноры.

Он стоял с тем вежливо-рвнодушным видом, которым отличлось подвляющее большинство пломников; он смотрел чуть мимо меня, щуря острые, кк лезвие нож, глз — и ткие же холодные, кк это почти рельное лезвие; он словно вышел погулять перед сном и совершенно случйно остновился именно в этом месте — но я-то знл, чувствовл, что липовое все это, нпускное...

Ждл охотник, меня ждл, и от меня ждл...

Чего?

Я вспомнил обрывок его рзговор с дочкой — и понял. И встретился с ним взглядом, почти физически ощутив требовтельность и неожиднную тйную ндежду в глубине светлых нстойчивых глз.

— Беру н себя, — негромко бросил я в сырость и серость.

— Все? — тут же спросил он.

— Все, — нглость, похоже, стл входить у меня в привычку. — Все беру н себя. Что дльше?

— Пошли, — шепнул охотник. И громко: — Прошу Человек Знк снизойти до скромного временного жилищ Человек Знк Ах-промысловик, и дочери его Меноры, д отрзит Переплет Поступки нши и воздст по мере и весу...

Мы поднялись н пригорок и круто взяли влево, лвируя между стволми деревьев, почти нерзличимых в сумеркх. Влжный воздух липнул к лицу, кк отсыревшя тряпк; я зжмурился, и тускля искорк Др Вилиссы рзгорелсь во мне, преврщясь в путеводный огонек — укзующий и нпрвляющий.

Я тк и шел — с зкрытыми глзми — поскольку ни н зрение, ни н слух потомственного горожнин сейчс нельзя было положиться, дже н зрение и слух покойного горожнин, кким был я; или ложного горожнин, беря во внимние мою личину. Я двиглся, словно ннизнный н жгучую нить нового чувств нпрвления, и ни рзу не врезлся лбом в сосну, хотя где-то подспудно опслся этого; я шел почти тк же тихо, кк и мой спутник, я все боялся просочиться через что- нибудь...

— Пришли, — скзл он нконец, и я с некоторым сожлением вернулся к видимой рельности. Впрочем, видимой плохо.

Мы ступили н крохотное крылечко, скрипнул дверь — и темнот этой деревянной хибры обступил нс со всех сторон. Я прислушлся к своим новым ощущениям и понял, что стою в тесном коридорчике н крыше ккого-то люк — подпол, что ли? — спрв от меня есть совсем мленькя комнтк, и слев есть комнтк, прямо передо мной стоит мссивный сундук.

Я для пущей убедительности треснулся об его угол коленом и зшипел сквозь зубы, поскольку вышло это нтурльно и до чертиков больно.

— Сейчс я свечку зжгу, — сочувственно буркнул промысловик Ах, я пордовлся, что он не видел, кк чсть моего колен въехл в дерево сундук и преспокойно выехл обртно.

Потом я подумл, что процесс моей мтерилизции явно идет полным ходом, поскольку для просчивния мне теперь требовлись знчительные усилия; потом я шгнул в првую комнтку, сдясь прямо н пол; потом...

Потом я испуглся. Во-первых, сдясь, я не ощутил привычной тяжести в крмне и понял, что треклятый зпечник Болботун уже успел куд-то смыться. А от зпечник, вышедшего из-под контроля внутри родной для него среды, то бишь дом, можно ожидть чего угодно.

Хорошо хоть он — зпечник. Я вспомнил его приятеля, подвльник с милой кличкой Пдлюк, и невольно вздрогнул.

А во-вторых, до меня только тут дошло, что Ах сейчс зжжет свечку — и куд я дену свою тень, которя немедленно змячит н стене?!

Сбежть, что ли? А дльше...

А дльше стль удрил о кремень, зтлел трут, нполнив комнту противным зпхом пленого, н миг вспыхнул фитилек свечи...

Вспыхнул — и погс. Остлсь лишь вонь и темнот.

— Ах ты... — рздрженно бросил Ах — то ли выругться хотел, то ли предков своих Аховых помянул сгоряч — и снов чиркнул огнивом.

Брызнули искры, но в смый последний момент промысловик Ах споткнулся обо что-то и выронил трут. Он долго искл его н полу, в конце концов ншел и выяснил, что теперь пропл свеч, трут умудрился кким-то невообрзимым обрзом нсквозь промокнуть и перестл выполнять свою основную функцию.

Я двился беззвучным смехом, потому что в крмн ко мне уже збирлся зпечник Болботун, донельзя довольный собой и пофыркиввший от удовольствия мне в лдонь. Я легонько шлепнул его по волостой мкушке, он сунул мне в руку злосчстную свечку, которую невесть кк умудрился зтщить ко мне в крмн. Я еще рз шлепнул зпечник и рсслбился.

— В темноте посидим, — бросил я в сторону Ах, озбоченно шрящего вокруг себя. — Что нм, боязно без свет?

— И ничуточки не боязно, — донесся из угл уже знкомый голосок. — Дже ноборот...

Менор! Менор Ахов! Половинк с плетеной корзинкой...

— Ну и лдно, — отозвлся Ах и уселся нпротив меня — судя по звуку и моим обострившимся ощущениям.

Некоторое время мы молчли.

— И был день, — чужим скучным голосом вдруг зговорил Ах, непривычно выпевя слов, — когд Пустой демон Дэмми- Онн бился нд Книгой Судеб с Отцом Гневных Мрх-Хрцелом, и об они рухнули в Бездну, откуд не возврщются — Книг остлсь. В день тот и были положены первые грницы миру сему, позднее в жизнь людей вошел Переплет и Зкон Переплет...

Я поежился, и мне очень зхотелось выйти н свежий воздух, словно у меня внезпно объявилсь боязнь змкнутого прострнств.

— Принявший Зкон Переплет входит в Книгу Судеб млой чстицей, и стновится Человеком Знк, Хозяином Слов, Господином Фрзы или дже Отцом Белой Стрницы. Жизнь принявшего Зкон прост и приятн, и течет в положенных берегх вне зл и стрдний, вне желний и вне выбор — ибо он знет, что делет, и делет то, что знет. Не совершй другому зл — и не воздстся злом тебе смому. Не совершй подлости — и остнешься чист. Не совершй...

«Не совершй... — шепнул тьм мне н ухо, и в ответ дробно удрили кпли дождя по крыше. — Не совершй... ничего не совершй... ничего...»

— ...судей можно купить. Люди могут пройти мимо. Переплет беспристрстен и неподкупен. Поступки людские колеблют Переплет, отзывясь большим и млым трепетом, и неизбежно воздяние судьбы з кждый Поступок; и лишь Переплет знет, где сокрыто доброе, и где лежит злое...

«Крм, — неожиднно вспомнил я. — Крм древних индусов. Зкон воздяния з содеянное. Д воздстся кждому по делм его... Только у нс люди склонны отклдывть воздяние н потом, н жизнь згробную или следующее перерождение, здесь... А здесь, видимо — Переплет. Воздяние скорое, неизбежное, беспристрстное и неумолимое. А глвное — ЗДЕСЬ. ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС. О боже, кково им жить с судьбой-ндзиртелем з плечом?! Шг влево, шг впрво...»

— Не совершй Поступков, не покидй отведенной строки в Книге Судеб — и будет существовнье твое в Переплете легким и рдостным...

— Ах, — перебил его я, и голос охотник умолк, — зчем ты привел меня сюд? Срзу видно, что я — чужой, д? Этот, кк их... выползень?

Ах не ответил. Ответил его дочь.

— Когд мм умирл, он скзл: «Если незвнный гость здерживется, его выгоняют. Не хочу уходить от вс — д в спину подтлкивют. Только зню, придет з мной другой... Тот, Кто Берет Н Себя. Кк и в вшем древнем пророчестве скзно. Не может быть, чтоб...» И не договорил. Умерл. Под открытым небом, кк см просил. Ты тот, другой, д? Тот, Кто Берет Н Себя?!

Я молчл. Притихший Болботун ткнул меня кулчком в бок, поворочлся и стл грызть укрденную свечку.

— Я — охотник, — зговорил невидимый Ах, брося редкие слов, кк кмни, в чернильные омуты ночи, и те отозвлись усилившимся дождем.

— Я — охотник. В лесу жить, зверя бить — трудно без Поступков. Вот судьб н нс чще иных и отрывется... Стрые промысловики позже остльных Зкон Переплет приняли. Дед моего дед еще тех скзителей помнил, что песни о Тнцующем с Молнией пели, д о брте его нзвнном, Хозяине Волков... Теперь ткого не поют. И вообще поют редко. Иня песня — тоже Поступок. Я н Менориной мтери женился — люди в лицо глядеть перестли. Белый Стрничник к себе звл, увещевл, после грозился Боди н меня спустить, псов Переплетных. Д побоялся, видно, н себя ткое взять...

Стрння мысль пришл ко мне в голову, пришл и рсположилсь, кк у себя дом.

— Слушй, Ах, ты мне говорить все это не боишься? Дже если я — тот, з кого ты меня принимешь, и ждешь ты от меня невесть кких чудес, то все рвно ты тут н пять Поступков нговорил. Переплет, кк я понимю, не дремлет... А ну кк шрхнет тебя от всей души? Не боишься?

— Чего? — искренне удивился Ах, и тихо зсмеялсь в своем углу Менор. — Ты же см внчле скзл — беру, мол, н себя... Все беру. Знчит, и мои слов, и мои Поступки — тоже. И Менорины. Тебя и шрхнет в случе чего, не меня же... хотя слов Переплет не колеблют.

«Скотин ты, не охотник!» — подумл было я, зтем прикинул, кково им всем живется, попвшим в Переплет, и извинился з непроизнесенные слов. Молч извинился.

Дождь плясл н крыше, топя и скользя н черепице.

— Спть двйте, — буркнул я, остывя. — В другой рз договорим. Или ты меня, Ах, н дождь погонишь?

— Не погоню, — серьезно ответил он. — З ткое крепко схлопотть можно. Одрит Переплет лихомнкой, и руки дрожть стнут — ты хоть и н себя брл, мло ли что... Спи, где сидишь. Все рвно постели никкой нету. Н...

И тяжелый, пхнущий линялым мехом кожух шлепнулся мне н колени, чуть не придвив взвизгнувшего Болботун.

— Мыши, что ли... — сонно протянул Менор, и мы принялись уклдывться.

Уже зсыпя, я вспомнил кое-что из слов Ах, и мне это ужсно не понрвилось.

— Охотник, — шепнул я, — слышь, охотник... А Боди — это кто? Блюстители вши, д?

Ах продолжл хрпеть.

— Боди — это Боди, — недовольным тоном сообщил Менор. — Боди-Сттвы. Ну, эти... Переплетных дел мстер.

Он поворочлсь и добвил:

— Рвнодушные.

И после этого я долго не мог зснуть.

19.

Достточно, чтобы слов выржли смысл.

Конфуций

Я проспл.

Это было глупо, смешно, совершенно по-идиотски, но тем не менее — я проспл. Под проклятым кожухом тк тепло и уютно сплось, сукин сын Ах почему-то меня не рзбудил и смылся втихую, прихвтив с собой Менору.

Я вскочил, нспех приводя в порядок одежду, проморглся для ясности взгляд, выволок из рукв кожух сонного и упирющегося Болботун — ишь, берлогу себе соорудил, нет, чтобы рстолкть, когд ндо позрез! — и выскочил из домик, по дороге еще рз врезвшись в злополучный сундук.

Лес был пуст. И лишь из-з чстокол Книжного лря слышлся ккой-то шум. Я нвострил уши, уже не удивляясь дружному исчезновению пломников, и понял, что шум этот слишком упорядочен, чтобы нзывться просто шумом.

«Хреновый из тебя рзведчик,» — ехидно зявил мой внутренний голос, причем голос был вроде бы мой, и в то же время почему-то Бкс.

И интонции ткие противные...

Я предложил внутреннему Бксу, вместе с его интонциями, н время зткнуться, и пошлепл к чстоколу вокруг Лря, с сожлением поглядывя н змшу своих щегольских полуспожек, превртившуюся в грязную коросту.

Пончлу я двиглся осторожно, озирясь по сторонм и перебегя от дерев к дереву — з кждым стволом мне мерещился белорясый Стрничник или неведомо ккой Рвнодушный Боди — но вскоре эт игр в веселых стрелков мне прискучил. Тем более что н всем пути к Книжному Лрю я не встретил ни одной живой души.

Птицы и белки — не в счет. Кстти, тень эт живность отбрсывл испрвно, см видел. Почти нерзличимя из-з туч, но — тень.

В чстоколе между столбми обнружилсь вполне приемлемя щель, и я немедленно приник к ней. Болботун выпрыгнул из крмн, перемзвшись в грязи с ног до головы, и тоже уствился в дырку у моих ног.

Книжный Лрь окзлся при ближйшем рссмотрении двухэтжным зднием из крсного кирпич, чертовски обычным и с предельно примитивной рхитектурой. Куб без окон — и по периметру здния н высоте трех человеческих ростов тянулся широкий крниз, похожий н блкон.

Или узкий блкон, похожий н крниз. В общем, без перил.

А блконе-крнизе той стены, что рсполглсь спрв от меня, стояли три Стрничник. Белые-белые. Аж глзм больно.

Внизу под ними, прямо н земле, были рсстелены простыни. Тоже белые-белые. Квдртом. Шгов по пятьдесят н кждую сторону.

А н всей этой немыслимой белизне в своеобрзном порядке стояли пломники. Босые. Обувь ккуртно выстроилсь у стены Лря — нверное, чтоб не пчкть белые простыни, которые почему-то не пропитывлись грязью, что был под ними.

И одежды н пломникх были черные-черные.

Это мне пончлу тк покзлось, но, приглядевшись, я увидел, что одеяния пломников скорее темно-синие. Или иссиня-черные.

Короче, чернильный цвет. Трур у них, что ли?..

— Ронг рр нофрет-с пту йонхмор-ри тстх! — провозглсил центрльный Стрничник, дв боковых соответственно удрили в гонг и звякнули в серебряный колокольчик; и воздух нд пломникми звибрировл.

Я ничего не понял. И, в общем, не удивился этому.

— Мосз зрх-н кемт фриш-шор!

Гонг.

Колокольчик.

И эхо. Смутный отклик, исходящий от толпы пломников. Отклик, зствивший вздрогнуть ккие-то очень глубокие струны во мне — д и то, по-моему, не мои, Вилиссы.

Что-то будили эти слов в осколке Др, в кровоточщем куске чужой души, случйно попвшем в меня и неотвязно нпоминвшем о себе.

И зтрепетл путин моих видений.

— Арр бу-лоури мостейн ю-суи!..

Толп содрогнулсь. Кждый звук, произнесенный Белым Стрничником, ншел в плотной людской мссе своего человек — личного, лишь ему преднзнченного! — и интонции Стрничник удивительно совпли эмоционльно с поведением пломников.

Один рухнул н колени. Другой вскинул руки к небу. Третий звыл и рвнул рубху н груди. Четвертый...

И когд глубокий бритон Стрничник возвысился до восклицтельного порыв — все зревели в эксттическом восторге, и это было потрясюще и противно одновременно, потому что слюни текли из рзинутого рт упрямого промысловик Ах, и его дочери-половинки Меноры, и многих, многих других...

Черные люди н белых простынях. Чернильные люди н белых простынях. И белые рясы нд чернильными людьми н белых простынях. И крсный Книжный Лрь нд белыми рясми нд чернильными людьми н белых простынях.

И серое небо нд нми всеми.

Я чуть не зкричл, но успел зжть себе рот. Умниц Болботун воткнул мне в ногу, чуть повыше щиколотки, ккую-то ужсно острую знозу — и я был блгодрен зпечнику з отрезвляющую боль. Мне уже хотелось туд, к ним — стть черным знком н белоснежной стрнице, нйти свое преднзнченное место... хотелось видеть то, что видели они, что отржлось в стеклянных от счстья глзх.

Болботун довольно зухл и потянул меня з штнину.

Мы обошли чстокол, выйдя к тыльной стороне Лря, где никого не было; Болботун юркнул в щель, я со скрежетом зубовным просочился нсквозь — и мы, оглядевшись, вошли в Книжный Лрь.

Дверц тм обнружилсь. Мленькя ткя, неприметня, покороблення вся...

Снружи доносились вопли Стрничник.

Гонг.

Колокольчик.

И мелькло в глзх черное н белом... черное н белом... буквы н стрницх... зпекшяся кровь н мертвой плоти...

20.

Того, кто не здумывется о длеких трудностях, поджидют близкие неприятности.

Конфуций

...вниз, вниз, ступеньк, вторя, двдцть вторя... нлево, еще рз нлево, теперь нпрво, прямо и вниз — ступеньк, третья, пятя, двдцть пятя...

Признюсь честно — мне очень хотелось хоть одним глзком взглянуть н Книгу Судеб. Или Зверь-Книгу, кк звл ее стрый Черчек. Тем более, что мой внутренний компс с тким энтузизмом откликнулся н эту здчу, что я успевл только шевелить ногми и удивляться по ходу дел тем кткомбм, которые обнружились под Книжным Лрем.

Безлюдным, безликим, без... безопсным?

«И был день, — монотонно бубнил в моей голове голос промысловик Ах, — когд Пустой демон Дэмми-Онн бился нд Книгой Судеб с Отцом Гневных Мрх-Хрцелом, и об они рухнули в Бездну, откуд не возврщются — Книг остлсь. И был день... день... день...»

Зтем голос сбивлся — я не сомневлся, что именно в этот момент происходил очередной экстз пломников нверху — и ему н смену приходил визгливый противный дискнт, попискиввший н окрине сознния:

— Книг Судеб, полное собрние сочинений! Переплет твердый, глянцевый, возможн суперобложк...

И снов — вниз, вниз, ступеньк, вторя, двдцть вторя... нпрво, нлево, дверь рспхивется от легкого толчк...

И я остновился.

В мленькой комнте без окон ползл по полу белый Стрничник. Ряс его был подктн и прихвчен поясом, Стрничник смешно двигл тощими стрческими ножкми, и нижняя губ его был зкушен от усердия.

Лысин Стрничник вспотел и глянцево отржл рссеянный сумеречный свет, зполнявший комнту. Милый ткой стричок, однко, и миля стремянк в центре помещения, прочк милых рулонов в углу, мел и тряпк... миск с густой белесой жидкостью, нд которой поднимлся не менее густой пр.

Обои он переклеивть собрлся, что ли?!

Стрничник мельком глянул н меня и отвернулся. Спустя мгновение он просеменил еще к одной двери — в проем я видел письменный стол и угол ккого-то фолинт н столе — прикрыл дверь, потыкл в нее пльцем и обернулся ко мне.

— Здрвствуйте, молодой человек, — скзл Стрничник, мучясь одышкой и подслеповто моргя, отчего он срзу стл похож н седенького млденц, у которого бессердечные люди отобрли любимую соску.

— Здрвствуйте, молодой человек... Вы не подержите мне отвес?

— Подержу, — ответил я, глупо кивя, потом взял у него веревку с грузиком н конце, збрлся н стремянку и стл держть отвес.

Я стоял н крохотной площдочке, венчвшей склдную лестницу, я держл дурцкую веревку, стрясь не дергть рукой, одышливый дедушк шустро ползл вокруг меня, рзмечя пол меловыми линиями, рзливя свой дымящийся клей в метллические гнутые плошечки, рсствляя их по углм, пришепетывя себе под нос, и тут кто-то громко зкричл внутри меня — и я свлился со стремянки.

Стричок стоял нпротив меня, у смой стены, и всю его блгообрзность кк коров языком слизл. Шершвым, влжным языком...

Нет, не то чтобы у него объявились клыки или глубокие морщины меж космтыми бровями... и походил он по-прежнему н древнего млденчик, но только н млденчик, изловившего любопытную муху и нмеревющегося пообрывть ей слюдяные крылышки.

— Вот тк и прожил бы я свою жизнь, — доверительно сообщил он мне, — и не узнл бы никогд, ккие дурки еще н свете водятся. А мы-то головы ломем, кто же это Дром своим Переплет прошиб, кто Белого Отц Свидольф от хуторк здрипнного погнл... Не ушибся, пдленыш? Нет, вижу, не ушибся, нечем тебе пок ушибться, выползень приблудный...

Я вскочил н ноги и кинулся к Стрничнику, еще не до конц вникнув в происходящее — и невидимый кулк с мху врезлся мне в грудь, возврщя н прежнее место.

И дже не кулк, спог, с невидимым кблуком, и невидимой ногой внутри, ногой большой и умелой...

Я зкшлялся, лихордочно сообржя, почему удр не проник в меня, кк положено; зтем я прыгнул к двери, в которую недвно вошел — и снов окзлся н полу.

Голов гудел колоколом, левя скул сднил и горел, будто ее нтерли нждком, и где-то глубоко в груди зворочлся колючий еж, пофыркивя в клокочущих легких.

— Ах ты гд... — выдохнул я, корчсь от боли. — Погнк бледня!..

— Беля, — нствительно попрвил Стрничник, кривя пухлые губы. — Беля, не бледня. Бледный у нс ты нынче... до полупрозрчности. Был бы ты, голубь, человеком, тк подошел бы и дл бы безвинному стричку по последним зубм — человек Пять Углов не держт. Д только не человек ты пок, нелюдю з Знки ход нет... посиди в Пяти Углх, порзмысли, тень свою черную узлми звяжи...

Я глянул н пол и облдел.

Окзывется, стря сволочь успел исчеркть весь пол своими кривулями, и я со стремянкой и отвесом остлся в центре непонятной пятиугольной фигуры, по крям которой дымились плошки с проклятым клеем — хотя, по идее, он двно должен был остыть. И тень моя протянулсь предтельской черной кляксой к ближйшей плошке. Свет почти нет, вот поди ж ты!..

Ох, Вилисс, мне твой Др — кк осьминогу пнм... не смыслю я в этом деле ни рп!..

Или првильней скзть — ни рожн? Ничего, времени н рздумья у меня, похоже, нвлом...

Стрничник осторожненько обошел вокруг меня, стрясь держться поближе к стенм, и остновился у двери, ведущей в коридор.

— Сегодня, голубь сизый, не до тебя нм. Вот Обряд Чистописния звершим, отдохнем слегк, звтр с утрец и к тебе приступим. Или послезвтр. Плотно приступим, и слев, и спрв, и кк получится... Или до полудня обождем. К полудню Белый Отец Свидольф вернется, он н тебя зол горздо... ты со своими ублюдкми чистоту его Стрницы змрл, Книг ткого не прощет. И Свидольф тебе не простит...

Стрничник повернулся ко мне спиной и открыл дверь. Он не видел, кк из моего крмн выскочил зпечник. Н мохнтой рожице Болботун ясно читлись испуг и недоумение. Зпечник юрко метнулся к одной из дымящихся плошек, н полпути резко остновился, словно почуяв жркое дыхние плмени... Потом, рздумв возиться с плошкой, осторожно ступил через меловую линию, ворч себе под нос что-то н удивление серьезное и членорздельное.

Шг. Другой. Кк через минное поле шел. И спин прямя- прямя... Мне вдруг померещилось, что я слышу, кк стучит его мленькое отчянное сердечко... колотится об узенькую грудную клетку, будто поймнный воробей...

Стрничник вышел, оствив дверь в коридор полуоткрытой. Через мгновение следом з ним выскочил зпечник Черчеков хутор по прозвищу Болботун.

Кем он был, и где он жил, прежде чем умереть и попсть з Переплет; прежде чем стть Лишенным Лиц?..

21.

Не познв судьбы, нельзя стть блгородным мужем.

Конфуций

...время неслось, летело, шло, ползло, тщилось...

Нконец измученное время легло у порог и свернулось клчиком. А я лежл нпротив, зкуклившись в плотный кокон из прошедших минут, и я был крошечный-крошечный, кокон большой-большой, минуты в нем слиплись в чсы, чсы...

В день? В ночь?

В сутки?

Плошки дымили, тягучий тумн проникл в меня, спутывя мысли, и они текли ленивой рекой, кк и должны, нверное, течь мысли у привидения в Пяти Углх. И нзойливя щепк чужих слов все мелькл в потоке моего сознния...

«Был бы ты, голубь, человеком, тк подошел бы и дл бы безвинному стричку по последним зубм — человек Пять Углов не держт. Д только не человек ты пок...»

Мне очень хотелось стть человеком. Хотя бы для того, чтобы дть безвинному стричку, и не только по зубм. Впрочем, Болботун ведь выбрлся из меловой ловушки, он тоже не человек!.. Знчит, дело не в этом... знчит, дело здесь в том, успел ли ты оформиться до конц. А я явно не успел... тень отц Тльки...

«Пп, — шепнул в моей голове озбоченный Тльк, — это ты?»

У меня не было сил отвечть. Мло ли ккой бред в голову лезет, я им всем отвечй, д?

«Пп! — не унимлся Тльк. — Это ты, я зню! Вилисс, я ншел его, честное слово, ншел! Двй, говори, что дльше делть! Ну и что, что больно, мы потерпим... сейчс я еще дядю Бкс нщупю, и мы...»

Кк-то очень неприятно осознвть собственное сумсшествие. Я попробовл было рсслбиться — в этот момент они в меня и вцепились. Две трети Др в оствшуюся треть... Я просто физически ощутил бесплотные руки Вилиссы, тонкие пльцы Тльки, уверенные лпы Бкс; и все они ухвтились з меня изнутри, мое личное сознние не только попустительствовло этому вторжению, но дже словно потянулось нвстречу ему.

Мне было больно. Мне было до того больно, что кждя клеточк моего выгнувшегося тел взывл к богу отдельным зхлебывющимся голосом, и этот молящий хор обжигющим вихрем зхлестнул меня, вертя и подбрсывя; и время у порог испугнно вскочило, глядя н корчщегося человек.

Все. Все, все, все...

Неужели действительно — все?

Я стоял н коленях и молотил кулкми об пол, потому что боль в рзбитых костяшкх был почти приятн, потому что он отвлекл меня от воспоминний о той ушедшей боли, пмять то возврщл, то отдлял ее...

Рзбитые. Кулки. Кровь.

Неужели снов — целый? Кк рньше?

Кк — до смерти?

Что-то збрезжило глубоко во мне, и я почувствовл — д, целый. И сыну моему было десятикртно больнее — первым я подумл о Тльке, не о Бксе, не о Вилиссе, и мне не было стыдно з это.

А еще вокруг меня приплясывл совершенно идиотскя мысль, и я никк не мог от нее отделться.

Мысль о зконе сохрнения, тк скзть, мтерии в целом и нших бренных тел в чстности. Мы ЗДЕСЬ формируемся — нши остнки ТАМ рзлгются. А если мы ЗДЕСЬ формируемся ускоренными темпми?

Не хотел бы я окзться н месте того сторож в морге...

Вру. Хотел бы. Кем угодно, хоть сторожем, хоть веткой, хоть зйцем — но ТАМ. Дом. Кем угодно — хотя все-тки лучше смим собой.

Но обязтельно — с Тлькой. И с Бксом. Инче я, нверное, повешусь ТАМ — и снов буду ЗДЕСЬ.

Я шгнул к плошке — ничто не остновило меня — и изо всех сил пнул ее ногой. Плошк взлетел в воздух, врезлсь в стену, рзбрызгв содержимое — и тм, где дымящяся дрянь стекл по стене, желтел и осыплсь штуктурк.

Но до пол чертов клей не дошел. Исчез. А вот куд — не зню. И знть не хочу.

Я плюнул н Пятый Угол и переступил грницу, подумл, повернулся и плюнул еще рз. Уж больно много всякого нкопилось...

Неожиднный сквозняк метнулся мимо меня, плошки гнусво здребезжли и перестли дымиться, и дверь в смежную комнту со скрипом отворилсь.

В щель по-прежнему был виден письменный стол и фолинт н нем. Я пожл плечми, пересек помещение нискосок и собрлся выйти в коридор.

И зчем-то обернулся.

В смежной комнте з письменным столом кто-то сидел. Спиной ко мне. И спин эт нводил н рзные невеселые рзмышления.

Чешуйчтя был спин. С зеленовтым отливом. С костяным гребнем вдоль позвоночник.

Еще один порыв ветр рспхнул дверь полностью, и сидящий з столом повернул ко мне здумчивую крокодилью морду.

— Слушй, — рздрженно скзл ящер, — ты или туд, или сюд... сквозит же, у меня и тк хвост ломит...

22.

Утром познв истину, вечером можно умереть.

Конфуций

— Я и есть Книг, — в очередной рз зявил ящер.

Я принялся грызть ногти н левой руке, потому что н првой грызть уже было нечего. Потом соглсно кивнул и одновременно пожл плечми. Об этих жест плохо стыковлись друг с другом, но очень удчно отржли создвшуюся ситуцию.

Мой чешуйчтый собеседник облизл рздвоенным языком половину своей, с позволения скзть, физиономии, и его трехпля когтистя лп поигрл письменными приндлежностями н столе.

— Терпеть не могу косности мышления, — сообщил он в прострнство перед собой. — Вот если бы я скзл тебе, что я — мтерилизция местных суеверий, и в придчу стл бы жевть твою ногу, ты поверил бы мне после первого укус. Можешь не моргть, я и тк зню, что поверил бы... А когд я говорю, что я — Книг, у тебя н лице срзу появляется кисло-слдкое выржение, и меня от него тошнит.

Мясистый хвост зерзл по полу, издвя противный скрежет. И кк он умудряется сидеть н тбурете, с тким хвостом-то?..

— Книг не должн сидеть з столом, — с нзидтельностью смоубийцы возрзил я. — Книг должн лежть н столе. Плшмя... вот.

— Почему? — удивился ящер, топорщ гребень. — Потому что ты тк привык?

А действительно — почему?

— Ну хорошо, — в хриплом голосе ящер пробилсь устлость, — рз ты ткой упрямый, то я сейчс лягу н стол. Тебя это удовлетворит?

Господи! Сейчс эт туш взгромоздится н стол, и...

И мои мозговые извилины вытянулись и встли во фрунт. Потому что тбурет передо мной опустел. Без серного зпх и рсктов гром. Тихо и мирно.

А н столе возникл Книг. Толстя, увесистя, в черном кожном переплете с витыми медными зстежкми.

Я сидел и молчл.

Книг лежл и молчл.

И долго это продолжться не могло.

Я встл и приблизился к Книге. К Зверь-Книге. В углу кто-то визгливо зхихикл. Я быстро обернулся.

Никого.

Тогд я протянул руку и коснулся переплет.

Ничего.

З исключением той мелочи, что Книг не открывлсь.

Я потянул сильнее. И через мгновение мои пльцы хвтли пустоту.

— Ну кк? — поинтересовлся ящер, вертясь н тбурете.

— Здорово! — честно признлся я.

Он польщено осклился. Или это должно нзывться улыбкой? Тогд уж лучше пусть он остется серьезным...

— Приятно слышть... то, признться, грубя лесть моих Стрничников стл мне ндоедть. Не то что ткой твердолобый ортодокс, кк ты... уж если похвлит, знчит, есть з что. Хотя ерунд все это...

Ящер лениво помхл в воздухе лпой, я все никк не мог избвиться от ощущения, что вот он еще рз тк мхнет, с небрежной ленцой... потом поднимет с пол мою оторвнную голову и примется ее внимтельно рзглядывть своими немигющими глзми.

— Ты книги когд-нибудь писл? — внезпно спросил он.

Вопрос зстл меня врсплох. Что-то выглядывло из-з внешней невинности этих слов, что-то холодное и скользкое, кк...

Кк змея.

Или кк ящериц.

— Пробовл... ничего не получилось. Читл — чсто. А что?

— Д ничего... Вот и меня писли... однжды. А я, между прочим, не просил этого делть! Ну читли потом — и не счесть сколько... Ты думешь, это приятно — когд тебя читют?! Когд чсть тебя уходит, исчезет в чужом созннии, см ты остешься и ничего не можешь поделть?! Когд тебя едят живьем, и тебя же не убывет...

— Не зню, — ответил я. — Меня еще ни рзу не читли.

— А зря! Очень дже зря!..

Я не понял, что он этим хотел скзть. И, по-моему, хорошо, что не понял.

— Я — Книг Бездны, — продолжл меж тем ящер. — Я — Книг Небытия! Я — Зверь-Книг! Я — Книг Темного Знния, и во мне его хвтит н добрую сотню миров! Когд я — Книг, я могу все... или почти все. Я могу — но не хочу. Не хочу! Потому что мне плевть н любые изменения в мире, рожденные моей силой, если мир меняется — пусть дже из-з меня! — я по-прежнему Книг, неизмення и неподвижня, и дже плюнуть н этот мир не могу! Я тоже хочу меняться! Я тоже хочу жить! Я тоже хочу бояться смерти! Вши дешевые мги не имеют и тысячной доли того, что имею я, но они рдуются своей ничтожной мощи и стрдют от желния ее увеличить. Я тоже хочу стрдть! Я тоже хочу рдовться от сознния своего бытия, Бездн его побери!.. Д, хочу стрдть!..

Я чувствовл себя очень неловко. Словно подглядывл з чужой исповедью.

— Но ведь вы же есть, — успокивюще зметил я. — И не только кк Книг. Нет, конечно, я понимю — чешуя, хвост и тк длее.. Иногд может рздржть. Ну и что? Существуйте себе н здоровье, потрясйте миры... живите в полный рост...

— Дурк ты... хотя з сочувствие — спсибо. Не в хвосте дело. Тем более, что это тело у меня единственное, д и то случйно достлось. Кк Личность, я в нем еще худо- бедно существую, вот кк Книг, кк Знние — дудки! Меня же снчл прочитть ндо, до конц прочитть, мозгми понять, через душу пропустить! А это же — Зверь! Мозгов у него — хорек нплкл, вместо души — желудок! Вот и выходит, что когд я — Книг, я могу, иногд дже делю, но всегд — не хочу! А когд я — Зверь, я хочу, но не могу...

Сперв я хотел посоветовть ящеру, чтобы он творил в обрзе Книги — хотя он, конечно, нтворит, дй ему волю — потом стновился Зверем и рдовлся. Нет, глупо... Стновиться Зверем, вспоминть уже свершившийся кт творчеств, д еще кк бы не совсем твой, вспоминть и мучиться нынешним бессилием — ккя тут, к чертям собчьим, рдость?! Хоть в петлю лезь... И вообще неизвестно, может, этот крокодил для рдостей в принципе не приспособлен...

— Слушйте, если вм нйти подходящего человек? — говоря это, я имел в виду отнюдь не себя смого. — Пусть он прочитет вс до конц, обретет вс в полном рзмере, и стнете вы с ним жить-поживть в этком симбиозе: вши знния и мощь плюс его существовние!..

Морд ящер окзлсь совсем близко, я уже видел собственное отржение в его выпуклых глзх, похожих н светящиеся окн зброшенного дом н перекрестке неведомых дорог; и тм, з моим испугнным отржением, дрогнул черный переплет, открылсь Книг, и зшелестел первя стрниц...

...горы вздыбились бешеными котми, щетинясь одичлым лесом, и многохвостые плети молний хлестнули зшипевшую землю, преврщя ее в пузырящееся месиво, в котором копошились существ, збывшие о том, что когд-то они звлись людьми; город провливлись в бездонные трещины, извергвшие огненную лву, кричщую голосом оскорбленной вечности, и нд всем этим стоял я, я, я...

И тогд стло тихо.

— Дошло? — спросил Зверь. — А ведь это только одн стрниц... Сможешь дочитть до конц? Сможешь впустить в себя Книгу Бездны? То-то... Мышь может жить в горе, вот ноборот — это уже слишком. От ткого мыши дохнут.

Я молчл.

— Эх вы, люди... Люди пишут книги. Это привычно. Это понятно. А если поменять нс местми? Если попробовть по- другому? Книг пишет людей! Книг читет людей! Кк тебе это понрвится?

— Никк, — голос мой дрожл, и я ничего не мог с ним поделть. — Мне это совсем не нрвится.

— Вот именно! И не только тебе. Никому не нрвится. И когд я понял это — я нчл строить Переплет. Великий Переплет.

Я дже не срзу зметил, что Зверь стл говорить о себе в женском роде.

Зверь.

Книг.

Зверь-Книг.

23.

Тот, кто крсиво говорит и облдет привлектельной нружностью, редко бывет истинно человечен.

Конфуций

...Ел я торопливо, чвкя и двясь, совершенно не змечя вкус съеденного. Я спешил. Спешил продолжить беседу со Зверем — потому что с Книгой, кк я понял, беседовть было нельзя. Ее можно было только читть — н это я не решлся.

Хотел было подумть «пок не решлся», поперхнулся собственной нглостью и отложил эту мысль до лучших времен.

Первые стрх и удивление прошли. Остлся интерес. Иногд мне кзлось, что интерес этот ккой-то нездоровый, с привкусом мзохизм — видеть перед собой клыкстую морду, которой смое место в кошмрных снх, и слушть почти человеческий, обыденный голос, вещющий мне о тйнх бытия и здешнего мир. По-видимому, я коснулся чего-то древнего, нстолько древнего, что мне стршно было зглянуть в ту Бездну, которя извергл моего обятельного собеседник — в определенном обянии тому динозвру нельзя было откзть...

Вот оно! Динозвр. А то все крокодил д крокодил — хоть и не крокодил он вовсе. Ящер он. Зверь. Зверь-Книг...

Не зню, кк в принципе можно беседовть со Зверем, уж тем пче с Книгой, но мы беседовли. И довольно успешно. Нверное, Зверь и Книг урвновешивли друг друг, и то, что получлось в результте, окзывлось вполне рзумным и приятным собеседником.

И весьм интересным.

Интересным — для меня. А я для него?

Ндо думть, я ему (я предпочитл звть ящер в мужском роде) тоже приглянулся. Потому что когд в дверь сунулись обнружившие пропжу Стрничники — хозяин Книжного Лря только скосил н них один глз, и белые одеяния словно ветром сдуло.

Вместе с их содержимым.

— Понятливые, — в очередной рз осклился-ухмыльнулся мой собеседник. — Отныне никто из моих людей тебя пльцем не тронет — хоть три тени отбрсывй.

И добвил, отвечя н мой недоуменный взгляд:

— Ты — мой гость. До поры до времени. Кроме того, мы еще не зкончили рзговор. Или дже и не нчинли...

...А сейчс Он отдыхл, приняв облик Книги, я подкреплял свои силы изрядным ужином, принесенным тремя не в меру услужливыми Стрничникми. Вся святя троиц явно недоумевл по моему поводу, и по поводу моей тени, мирно кушющей тень ужин — но предпочл блгорзумно помлкивть.

А я спешно опустошл блюдо з блюдом, блюд эти все приносили и приносили, и я никк не мог нсытить свое вновь обретенное мтерильное тело, в котором проснулся поистине ЗВЕРСКИЙ голод.

Зрзное это ЗВЕРСТВО, что ли?..

См ящер ужинть со мной не стл, з что я ему был очень признтелен — Книг Книгой, Зверь вполне мог в увлечении трпезой принять меня з очередную порцию...

Двигя изрядно уствшими челюстями, я вспоминл его последние слов. О Переплете. О рздвоении личности Зверь- Книги. О попытке переписть нчисто судьбу целого мир.

По своему обрзу и подобию.

В принципе, идея любопытня: создть эткий крмический рй н отдельно взятой земле. Внутри Переплет, отржющего все поступки людей и немедленно воздющего по зслугм. З добро — добром, з зло — злом, око з око, зуб з зуб, всякому сверчку по шестку, всякой тври по пре и тк длее. Причем все это в течение одной жизни, не в згробной бстркции. Дешево и сердито.

Лихо, однко, зкручено... Год з годом, глядишь — и добродетели будут у людей в крови, ств чуть ли не безусловными рефлексми! Рй, кк побочный эффект стремления Книги к сморелизции...

Подли вино. Кк и положено в рю. Я злпом осушил бокл и удовлетворенно откинулся н спинку кресл — кресло тоже приволокли Стрничники, в смом нчле ужин. Нконец- то я сыт!

Мысли змедлили свой бег, отдувясь и фыркя, увязя в сонной эйфории. Книг? Подождет немного... Тыщу лет ждл, перебьется... что еще? Ах д, Тльк, Бкс, Вилисс — ндо бы попробовть «нщупть» их...

Я честно попробовл — и ничего не получилось. Попробовл еще рз — с тем же результтом.

Ну и лдно. Позже рзберемся. Не тк стршен Зверь, кк его млюют.

Зверь. Дверь... куд? А, верь-не верь, не все ли рвно...

24.

Нблюдйте з человеком, вникйте в причины его поступков, приглядывйтесь к нему в чсы его досуг. Остнется ли он тогд для вс згдкой?

Конфуций

Проснулся я от деликтного похлопывния рукой по плечу.

Кк выяснилось почти срзу — не рукой, трехплой лпой с длиннющими, от роду не стриженными когтями.

Догдться, кто бы это мог быть, окзлось несложно.

— Ишь, рзосплся, — простуженно зсипел Зверь, шмыгя носом. — Я ж тебе сто рз говорил — зкрывй дверь, зкрывй дверь! — он укзл лпой н приоткрытую дверь в коридор. — Вот меня и просквозило. Я к этим сквознякм очень чувствительный...

— Это не я! — вытрщился я н него спросонья. — Это эти... что еду приносили!..

— А--... — уныло протянул он. — Хрен редьки не слще... видишь, голос совсем сел...

С неожиднным проворством ящер окзлся у злосчстной двери и ккуртно прикрыл ее.

— Лдно, соня, — он удобно устроился н тбурете возле меня, — я тк понимю, что у тебя вопросов хоть звлись. Рзрешю здвть...

И я здл.

— Вш конечня цель? — брякнул я, не подумв, и пришел в ужс от собственной нивной глупости. — В смысле... чего вы хотите?

— Ну вот, срзу с глобльного нчл, — нтужно булькнул ящер. — Нет, чтоб по мелочм сперв... Лдно уж, отвечу. Кк смогу. Все очень просто — и в то же время очень сложно. Для меня — сложно. Я хочу преодолеть свою двойственность. Хочу стть целым. Хочу, чтобы мои возможности нходились в едином теле, способном творить и пожинть плоды сотворенного. Хочу слить вместе Зверя и Книгу, могущество тйного знния и полноту звериного физического существовния... Достточно?

— И кем же вы тогд будете? — не удержвшись, спросил я.

— Кем? Не зню... Скорее всего — человеком.

— А это? — кивнул я н мясистый хвост.

— А, это, — досдливо отмхнулся Зверь, — это ерунд, оболочк... Я себе тогд любую другую подберу. Глядишь, твою рожу примерю...

— И рди этого вы взялись менять судьбу целого мир?

— Можно скзть и тк, — ящер встл и вперевлочку прошелся по комнте. — А можно и не тк. Я не менял судьбу. Я лишь мтерилизовл ее. Я воплотил судьбу — зметь, не слепой случй, спрведливую и неподкупную судьбу! — я воплотил ее в Переплет. И дл возможность людям отвечть з свои Поступки. Отвечть сегодня и сейчс. А уж ккой путь выберут сми люди — в конце концов, свободы выбор я их не лишл...

— Но они почему-то выбрли единственно устривющий вс путь, — съязвил я, дивясь собственной хрбрости и въедливости.

— Знчит, он их устривл. Не буду врть, и меня тоже. Но выбирли-то люди, не я, хотя я слегк их и подтолкнул...

— Рзумеется, они выбрли путь в рй! Если все остльные вели в д...

— И тебе, кк поборнику свободы воли и прочих ценностей, этот выбор не нрвится?

— Не нрвится, — честно признлся я. — Во-первых, у попвших в Переплет никто не спршивл, нужен ли им этот рй вне Поступков и свободы выбор...

— Хорошо. А во-вторых?

— А во-вторых, я отлично помню, кк вши «нгелы» встретили меня... — я вспомнил беседу Пупыря и Юхрим- дубиноносц о «выползнях», мужиков с кольями н хуторе, неистовствующего Белого Стрничник... Пять Углов опять же...

— Отвечть можно? — кк-то уж очень вежливо осведомилсь Зверь-Книг.

У меня отвисл челюсть.

— Конечно! И вообще, вы здесь хозяин...

— Ну спсибо, — ухмыльнулся ящер и н некоторое время умолк, словно здумвшись о чем-то.

— Этот мир длек от совершенств, — нконец зговорил он, зговорил тихо и медленно. — Не спорю. Я не стну объяснять, что я еще не дописл его до конц, и посему... Но мир этот не был совершенен и до меня. Ндеюсь, тот мир, откуд пришел ты, ближе к иделу? Тм хорошо? Тм люди не причиняют боль себе подобным? Тм не льются кровь и слезы?

Я вспомнил прней с хутор, глупую дрку из-з бнки смогон, щелчок нож... ведь это все пустяки в срвнении...

Возрзить было нечего. Вежливый Пупырь был несокрушимым доводом в пользу Переплет.

— Ты хочешь понять, откуд взялсь эт жестокость к пришлым, к тем, кого здесь нзывют выползнями?

Мне оствлось только кивнуть.

— Ответ прост. Они не приняли Зкон Переплет. Они поствили себя вне Зкон. У вс ведь тоже не очень-то любят чужков?

— Не очень, — вынужденно подтвердил я.

— А теперь предствь, что эти пришельцы рзовьют свой Др и получт возможность творить все, что им вздумется, не отвечя при этом перед Переплетом! Они что, сплошь бессребреники и првдолюбы?!

Ккой-то здесь крылся подвох. И я никк не мог понять — ккой? Где брешь в ргументх Зверя? Где?!

— Любой пришелец или местный волен принять Зкон Переплет или не делть этого, — продолжил Зверь. — Некоторые выбрли последнее... Д, я не снимю вины с моих Знков. То есть с моих людей. Но пройдут десятилетия — и жестокость вытрвится у них полностью! Еще сотню лет нзд — кто здесь только не жил! Ты бы нзвл их вмпирми, оборотнями, демонми... нет, ты не нзвл бы их — ты бежл бы, сломя голову, если бы успел убежть! Сейчс их нет. Блгодря Мне! Дй Мне время...

— И все люди будут стоять рядми н белых простынях, скндируя Слов и Фрзы Книги! — непроизвольно вырвлось у меня.

Ящер возмущенно фыркнул.

— Чушь! Это все внешнее! Это — инструмент, не см цель! Когд цель достигнут, инструмент больше не нужен... И не пробуй выглядеть глупее, чем ты есть н смом деле — у тебя это плохо получется!..

Я понимл, что Книг могл врть. Но проверить ее не было никкой возможности. Рзве что... рзве что подождть лет пятьдесят.

— Д, но и Переплет, и все остльное — ведь это создно вми не для общего блг, пропди оно пропдом! Для себя это создно, для себя смого! Чтоб весь мир выпислся по-новому и стл подобен вм! Не зню уж, кк вы потом воплощться стнете, Зверя с Книгой соединять, но — для себя стрлись!

Я хвтлся з соломинку.

— Конечно! — мой собеседник снов взгромоздился н тбурет. — Конечно, рди себя! Пусть то, что люди привыкют плтить з свои Поступки, пусть рй земной или что тм получится — всего лишь побочный эффект моих личных и коврных с твоей точки зрения змыслов! Кому от этого хуже?!

Черт возьми, это же мои мысли!..

— Кому, скжи н милость? Я ведь не предлгю человеку умереть, чтобы зполучить его Др! А вм предлгли! Причем те же смые люди, которых вы тк упрямо зщищете! Ведь тк? Првд?!

— Првд, — кивнул я. — Но...

— Д зню я! Вм обещли, что вы сохрните пмять и вернетесь домой. Посмертно, тк скзть... Змнчиво. Крсиво. И похоже н првду. А вдруг — врнье? Или дже не тк... Вм очень хочется резть собственного сын? Или чтобы вш здоровенный приятель свернул вм шею, кк куренку, после повесился? Вы уже созрели для этого?!

Я дже не зметил, когд Зверь перешел н «вы».

— Нет, — потупился я помимо своей воли. — Не созрел. И, нверное, не созрею.

— Понимю. Мне бы тоже не понрвилось...

— Но у них нет другого выход! Я видел тех, кем они стнут — Лишенных Лиц! Незвидня перспектив... Тк что я в состоянии их понять. Если Переплет не дет им возможности зново рзвить свой Др...

— Д? Это они вм тк скзли?! Интересное дело! Если Переплет не дет Дру рзвиться, он должен препятствовть и его использовнию, и любому чужому Дру! Логично?

— Логично, — снов вынужден был соглситься я.

— Вы можете пользовться своим Дром?

Вопрос зстл меня врсплох.

— Не зню... Когд — могу, когд — нет... — Я вспомнил свое ощущение нпрвления, отступющего от Тльки Стрничник — и ту же безрезульттную попытку связться со своими. — Но у меня Др случйно... и вообще...

— Знчит, можешь! — безпелляционно зявил ящер, снов переходя н «ты». — Просто плохо знешь, кк это делется. Хочешь, нучу?

Я зколеблся.

Он словно понял мое состояние.

— Д не бойся ты... не покупю я тебя. Грош тебе цен — тк грош, и то жлко. Твой ведь это Др, не из Книги, не от меня... Ничего своего я тебе не нвязывю. Впрочем, кк знешь... я думл, ты сын своего увидеть хочешь...

— Хочу!

— Тогд смотри мне в глз. Потом уже и см сможешь, пончлу смотри и предствляй, что проходишь сквозь меня, сквозь стены — и выше,дльше, нд деревьями...

...вертикльные зрчки немигющих, нечеловеческих глз ндвинулись н меня, совместились. сошлись вместе, обрзуя черный сверкющий провл — и я, нбрв в грудь побольше воздух, кинулся в эту бездну... и тут же вынырнул в небе нд Книжным Лрем. Вокруг мчлись осттки рвных туч, между которыми сиял умытя утренним дождем девствення голубизн — и вот уже я купюсь в ней, несусь вперед, вот внизу мелькет просвет в хмурой чщобе, и змшелые избы вырстют неподлеку от опушки, возле крйней из них сидит н бревне мой Тльк и улыбется, дрзня прутиком возбужденного домового — неужели Болботун домой добрлся?!. Или это Пдлюк — не рзглядеть отсюд...

Тльк! Сын! Живой, здоровый... и дже веселый...

25.

Тот, кто не может нствить к добру своих домшних, не может учиться см.

Конфуций

— ...Ну что, убедился?

Я рстерянно зморгл. Мы были в Книжном Лре, в той же смой комнте, и мой чешуйчтый собеседник по-прежнему возвышлся н тбурете возле меня.

— В чем убедился?

— В Дре своем. Это ведь ты см, я лишь помог чуть- чуть, подтолкнул...

— См?.. Слушй, з Переплет с его помощью зглянуть можно? У меня дом жен остлсь...

— В принципе можно. Но не советую. Не думю, что он до сих пор по тебе убивется.

Эти слов резнули мне слух, но я сдержлся.

— И все-тки я хотел бы взглянуть...

— Пожлуйст. Мое дело — предупредить. Теперь см пробуй.

И я попробовл.

Медленно сгустилсь вокруг тьм, тк же медленно уплотнилсь, сфокусировлсь в черный бездонный зрчок, двя понять, что пор — и я уже без колебний кинулся в этот колодец. Только н сей рз путь мой был долог, и вел он через ледяной тумнный тоннель с призрчными стенми, и имя тоннелю этому было — Переплет.

Когд я нконец вылетел с другой стороны, то почти срзу же увидел хутор, очень похожий н здешний (господи, «тм» и «здесь» совсем перепутлись у меня в голове!), и, пикируя вниз, зметил — будто выхвченный кмерой кдр...

Инг, моя Инг склонилсь к этому лохмтому верзиле- костолому, который чуть не прирезл Тльку тогд, и бинтовл его рненную лпу! Бинтовл зботливо, бережно, кк некогд делл то же смое с Тлькой, рзодрвшим руку о ржвую железяку н ккой-то стройке, где он игрл с пцнми...

И словно кто-то выключил свет.

Весь, ккой был.

Темнот.

26.

Добродетель не остется в одиночестве.

Конфуций

— Д, я видел... видел то, что хотел увидеть, — голос мой был холоден и бесстрстен. — Не зню, нсколько я верю тебе, Зверь-Книг, но я понимю тебя.

Перед глзми все еще стояло лицо Инги, излучющее нежность и тревогу. Силы небесные! Умер дв месяц нзд и до сих пор не збыт? Будем ходить в соболях! О принц из длекого Эльсинор, кк же ты был прв!..

— Я понимю тебя! Теперь мне остлось спросить об одном: зчем тебе пондобился я? Ведь не зря же ты уделил мне столько внимния? (Я тоже перешел н «ты», не зметив мгновенного переход). Я нужен тебе. Зчем?

— Д, ты мне нужен, — просто ответил Зверь. — Ты умен. Ты довольно много знешь. Ты — оттуд. И у тебя есть Др. Кроме того, ты не боишься спорить со мной. Вернее, боишься, но все рвно споришь. Мне нужен ткой человек. Мы с тобой нужны друг другу.

— Короче...

— Короче, мне нужен Глв. Людей Знк — великое множество, Хозяев Слов и Господ Фрзы — ненмного меньше, Стрничников... в общем, тоже хвтет. Мне необходим Глв. Глв нд моими Стрничникми. Человек, сил которого будет в чем-то соизмерим с моей — урвнять не обещю, это невозможно — и который будет постоянно подвергть мои действия сомнению.

Я вспомнил зседния христинских прелтов, решющих, достоин ли тот или иной мученик войти в сонм святых. Один из священников рботл профессионльным скептиком, подвергя сомнению все зслуги кндидт в святые. Кк же его звли?.. Адвокт дьявол! Энджи, тебе предлгют стть двоктом дьявол! Змнчиво, черт побери...

Зверь склонил к плечу свою уродливую голову чисто человеческим жестом, пристльно всмтривясь в меня.

— Тебе не нрвится этот мир? Попытйся, и он сможет стть лучше. Или ты ндеялся переделывть его, живым выбрвшись из Книжного Лря? Если бы ты погиб в Пяти Углх или кк-нибудь еще — ничего бы не изменилось! Попробуй хотя бы... Сыгрем мир в четыре руки? Я не прошу тебя выполнять мои прикзы — многие пойдут н это с рдостью, и будут целовть мне хвост — я прошу тебя обсуждть и осуждть мои действия. Стнь зстежкой для Переплет Зверь-Книги! Соглсен?!

Вертикльные щели его глз словно звисли в воздухе, сбивя, спршивя, требуя, не двя сосредоточиться. Где-то н смом крю сознния кричли и не могли докричться до меня едв слышные голос — Лишенные Лиц, Лишенные Др, обреченные, требующие моей смерти, смерти сын моего, смерти друг моего, — они взывли ко мне, но, зслоняя все остльное, вствло лицо Инги, и рядом с Ингой — смеющийся Тльк, и я см, в белом с серебром одеянии... Глв, Творец, млдший брт Бог, двокт дьявол...

Только Бкс почему-то не было.

Мир лежл передо мной чистой, еще не нписнной стрницей, мир... Мир ждл. Мир хотел прикосновения моих рук... пусть и не только моих... и черные точки чьих-то зрчков двоились, троились, множились; безмолвный вопрос дробился в этих черных знкх, првильными рядми выстроившихся н белой бумге...

Я хотел крикнуть.

Но вместо этого просто кивнул.

И пришл Тишин.

Передо мной медленно рскрылсь первя стрниц Книги...

КНИГА ВТОРАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ НЕВОЗМОЖНОГО

САГА О КУХОННОМ НОЖЕ

Нож,

ты в живое сердце

входишь, кк лемех в землю.

Нет.

Не вонзйте.

Нет.

Лезвие золотое.

Август. Двдцть шестое.

Федерико Грси Лорк

1.

В окно постучл полночь,

и стук ее был беззвучен.

Н смуглой реке блестели

брслеты речных излучин.

Рекою душ игрл

под синей ночною кровлей.

А время н циферблтх

уже истекло кровью.

Ф. Г. Лорк

... лейтеннт был похож н грустного Пьеро из провинцильного тетр. Он все время подтягивл длинные рукв кителя и морщил брови домиком, поминутно приговривя умоляющим тоном:

— Вы только не волнуйтесь, госпож Линдер... вы только, пожлуйст, не волнуйтесь... вы...

Кзлось, он сейчс тоже зплчет, этот кукольный лейтеннт в мятой пилотке, похожей н клоунский колпк; и дже резкий зпх его одеколон был ккой-то мужской и женский одновременно.

Инг коротко всхлипнул в скомкнный носовой плток и кивнул.

— Все, — скзл он. — Все, все, все... Все в порядке.

— Вот и слвно, — рдостно зсуетился Пьеро, потиря узкие лдошки, — вот и хорошо... Вы же сми говорите, что опознть тел не можете, хотя тм и опознвть-то почти нечего — выгорело все подчистую, уголь сплошной... Ой, простите меня, рди Бог! Дурк я, кк есть, дурк, и господин мйор говорит, что дурк, я молчу д кивю...

Инг смял плток, сунув его в крмн легкой болоньевой курточки, и пододвинул к себе протокол. Бумг был желтой и сухой, кк лист ндвигющейся осени.

— Где подписть? — спросил он.

— Тм, внизу, где птичк, господ Линдер... И еще вот здесь, где вы говорили про топорик, который вроде был у вшего муж, и который мы имели место нйти в эпицентре пожр... Ведь вы опознли топорик? Ведь првд?

— Ведь првд, — глухо повторил Инг, пытясь зствить дрожщие пльцы сомкнуться н вторучке. — Похож. Все они похожи. Обыкновенный туристский топорик. Ручк плстиковя... Был...

— Плстик, должно быть, рсплвился, — виновто рзвел рукми лейтеннт, и Инге ясно примерещилсь треугольня слез н его щеке. Слез почему-то был черня. — Вы уж простите...

— З что? — удивилсь Инг. И удивилсь еще рз, выяснив, что пепелище внутри нее способно рождть хоть ккие-нибудь эмоции.

Снружи звыл собк. Он выл и выл, изредк сбивясь и хрипло взливя, и это было тк жутко и тк не вовремя, что дже стрелки допотопных стенных чсов, нвсегд зстывшие н двендцти чсх ккого-то дня — дже они вздрогнули и здумлись о грядущей полночи, когд все будет то же... и вой, и медлительные люди з столом, и положение стрелок н гнутом циферблте...

Только в полночь все встнет н свое место.

Лейтеннт вскочил, уронив стул, и метнулся к двери, сдергивя по дороге пилотку и осторожно промокя ею лицо — словно грим боялся рзмзть.

— Я сейчс, — бросил он н ходу. — Это Рльф, он вообще-то хороший... Одну минуточку! Сейчс он змолчит, честное слово...

— Не бейте его, — попросил Инг неожиднно для себя. — Может, собке плохо... Пусть воет.

Лейтеннт зстыл в дверях, рздиремый противоречивыми чувствми.

— Собке не может быть плохо, — неуверенно зявил он. — Я его кормил. Утром. Ему должно быть хорошо. И, кроме того, я же рди вс, то воет, зрз, кк по покойнику...

Он зхлопнул рот, глупо моргнул и прижл к груди злосчстную пилотку. Инг просто физически ощутил, ккя т тепля и влжня. Легкя тошнот подктил к горлу и ушл, оствив кислый вяжущий привкус.

— Ой, дурк, — зскулил лейтеннт, — ой, дубин... Госпож Линдер, вы не обрщйте н меня внимния, лдно, у меня язык, что помело...

При слове «помело» он вздрогнул и выскочил в коридор, резко зкрывя дверь. Громкий стук перерубил собчий вой пополм — и стло тихо.

Очень тихо. Только чей-то сухой дробный смешок нрушл эту пыльную тишину. Инг прислушлсь и понял, что в мехнизме чсов сошли с ум ржвые шестеренки.

Чсы удрили один рз, подумли и змолчли.

2.

Учись же скрещивть руки,

готовь лмпду и лд

и пей этот горный ветер,

холодный от скл и клдов.

Через дв месяц минет

срок погребльных обрядов.

Ф. Г. Лорк

В первый рз ей стло плохо н рботе, спустя почти неделю после приезд.

Толстый узел н большой, никому не нужной ппке никк не хотел рзвязывться, толстушк Внд вещл н весь дуреющий от безделья редкционный отдел об ужсных пожрх в рйоне притоков Мэрны, и что Инг с отпуском успел, он, Внд, не успел, и сгорел теперь ее путевк в прямом и переносном смысле, Генрих злится и...

— Трепло ты, — рссеянно бросил Инг, глядя н сломнный ноготь, и вдруг почувствовл, что мир нчинет крениться нбок и меркнуть.

Серые рвные клочья неслись мимо нее, обволкивя стены, мебель, испугнные лиц где-то высоко вверху, остро зпхло хвоей и дымом, он все не могл избвиться от ощущения, что н нее влится огромня рыхля книг в черном переплете, и ндо успеть перелистть ее, нйти нужные стрницы; те, которые...

Ее отпоили чем и привезли домой. Инг немедленно бросилсь к телефону, пробилсь сквозь бесконечные короткие гудки — и вечером уже сидел в купе поезд, едущего в Пфльцском нпрвлении. Только тогд он сообрзил, что збыл позвонить мме Бкс, и пордовлсь этой збывчивости.

Попутчик — толстый мнительный мужчин, больше всего н свете боящийся сквозняков — нзойливо угощл Ингу жреной курицей и двлеными помидорми, с усердием отворчивлся, когд Инг переодевлсь в спортивный костюм, и стрлся лишний рз не зглядывть ей в глз — видимо, углядел в них что-то постршнее сквозняк или повышенного двления. Потом он пошел з бельем и зчем-то выпросил у проводницы местную гзету трехдневной двности. Гзету он читл вслух, нудно и громко, Инг стеснялсь попросить его зткнуться, и н середине сттьи «Тргедия в устье Лсция» ей стло плохо во второй рз.

...чьи-то волостые руки рз з рзом рскрывли и зхлопывли мссивную книгу в черном кожном переплете с тиснением, рскрывли и зхлопывли — и с кждым удром н Ингу обрушивлсь ледяня волн боли, боли и уверенности в том, что ндо куд-то успеть, успеть доехть, добежть, доползти... лицо Анджея все больше сплющивлось, преврщясь в стринную грвюру, и откуд-то сбоку выглядывл зплкнный Тльк...

Очнувшись, он узнл от молодой хорошенькой проводницы, что сосед по купе принял Ингу з больную эпилепсией и долго пытлся вырвться в коридор, крич и удряясь плечом в дверь — пок дверь не открыли снружи, просто повернув ручку. Теперь он зперся в другом купе, возмущясь и строч жлобы н имя министр трнспорт, см проводниц уже битый чс сидит возле Инги и склдывет ей в сумку лекрств.

— Ккие лекрств? — облдело спросил Инг, пытясь сесть.

— А, — легкомысленно мхнул рукой проводниц, — ккие у пссжиров ншлись, те и склдывю. Я уж им скзл, что не ндо, они несут и несут...

Инг глянул н ворох упковок, торчщий из незстегнутой сумки, мшинльно прочл н верхней коробочке незнкомое слово «Спздолгин» и попросил — если можно — ствить ее одну.

А потом был Пфльцский привокзльный учсток, пропхший дымом дешевых сигрет, был тряский «жук» с брезентовым верхом, хрустящя н зубх пыль рйонных дорог, и похожий н Пьеро грустный лейтеннт, возивший ее н опознние, где ей в третий рз стло плохо.

Сейчс Инге не было ни плохо, ни хорошо.

Ей было — никк.

3.

Умолкло, зглохло,

остыло, иссякло,

исчезло.

Пустыня — остлсь.

Ф. Г. Лорк

Вернувшийся Пьеро выглядел н удивление строго и подтянуто.

— Я попрошу вс здержться н пру дней...

В окрепшем голосе его пробились строгие метллические нотки, свойственные скорее уж стойкому оловянному солдтику, если бы тот вздумл зговорить.

Инг не рз проклинл себя з хрктерную для профессионльных литерторов черту — мыслить готовыми книжными обрзми — но в критические минуты это свойство проявлялось с особенной силой. Он вспомнил похороны мтери, неотвязно вертевшийся в голове ромнс «Вши пльцы пхнут лдном», свои сухие глз и укоризненный шепоток мминых подружек, помогвших Анджею нкрывть поминльный стол...

Он отвернулсь и принялсь глядеть в угол. Под векми, сухой и шершвый, горел песок. С кждым взмхом ресниц он просыплся куд-то вглубь, црпясь, кк кошк.

— Н рботу мы вм сообщим, — продолжл меж тем лейтеннт. — А с ночлегом я договорюсь. Тут рядом хутор семейств Черчеков, люди они, првд, со стрнностями, но мне не откжут.

Тень легкого сомнения нбежл н его бледное лицо, лейтеннт пожевл пухлыми мльчишескими губми и повторил:

— Нет, не откжут. Не в учстке же вм ночевть. Ндеюсь, и вы в свою очередь не откжетесь помочь следствию.

— Что? — не слушя его, спросил Инг, и внезпно предствил себе их пустую квртиру в городе: шум мшин внизу з окном, незстеленный дивн, конверт от плстинки Анджея, где черный трубч рздувл огромные хомячьи щеки, одиночество, телефонные звонки и Тлькины учебники н полке...

— Что? А... нет, нет, конечно. Поступйте, кк сочтете нужным.

Лейтеннт просиял, отчего вся строгость мигом соскочил с него, и он срзу стл совершенно невоенным; потом он схвтил Ингину дорожную сумку и легко вскинул ее н плечо.

— Ну вот и слвно, — пропел он, помолчл и тихо добвил:

— А то я боялся, что вы опять плкть стнете...

4.

И мертвые ждут рссвет

з дверью ночного бред.

Ф. Г. Лорк

...он сидел н зднем сидении «жук», откинувшись н жесткую спинку. Сквозь грязное лобовое стекло было видно, кк рзмхивющий рукми лейтеннт о чем-то договривется с угрюмым, похожим н лешего, мужиком.

Инге ужсно хотелось спть. Нверное, зщитня рекция оргнизм, кк у ребенк. Одн ее подруг всегд нкзывл дочку перед сном, если хотел, чтобы т побыстрей угомонилсь...

Ресницы слиплись, тепля влг рвнодушия нсквозь пропитл все тело, деля его вялым и непослушным. Рвнодушие... это когд душ рвн... чему? Чему сейчс рвн ее душ? В городе было бы тяжелее... в городе — где он своя, родня... Звонок в дверь, скрежет лифт, крики мльчишек во дворе — все нпоминло бы о случившемся. А здесь, в железной коробке, впитвшей пыль и пры бензин, жизнь с ее нкзниями перед вечным сном выглядел придумнной и отстрненной.

Здесь, внутри, ее душ рвн ничему. И лишь в зтерянных дебрях сознния утомительно били остновившиеся чсы, врщя ржвыми шестернями. Двендцть... триндцть... четырндцть...

— Что?.. зчем? Зчем это?!

Лейтеннт помогл ей выбирться из мшины.

— Осторожненько, — приговривл он, и лицо грустного клоун нпудренной луной рскчивлось в сумеркх. — Не споткнитесь... Эй, дед, ты б крикнул своим, пусть постелют... Прошу вс, госпож Линдер, сюд...

Перед Ингой н миг возникл зросшя кудлтой бородой физиономия. Крохотные глзки утонули в нбрякших векх, волостый рот слбо шевелился, и многочисленные склдки кожи вызывли в пмяти черепшью морду.

«Поднимите мне веки! — вспомнилось Инге. — Поднимите мне веки!.. поднимите...»

— Д или нет? — требовтельно спросил леший со стрнной интонцией. — Ты не молчи, бб, ты говори, быстро говори... Д или нет?

«Д или нет?» — мягко шепнул Анджей из сизой мглы, и Инг понял, что спит.

«Д или нет, мм?» — пискнул Тльк, и невесело улыбнулся стоящий з ним Бкс.

— Ну? — удрили в пятндцтый рз чсы.

«Д! — хотел ответить Инг, видя, кк знкомые силуэты тют, рсплывются в дымчтой тьме, — д...» Но губы помимо воли дрогнули, рождя совсем не то, что хотелось, другое, новое; и н смену рвнодушию вдруг пришли спокойствие и уверенность.

— Нет... нет.

— Ты что, дед, сдурел?! Тк-то ты гостей принимешь, пень трухлявый?!.

Возмущению лейтеннт не было предел.

Дед еще некоторое время смотрел н сонную Ингу, потом кивнул, словно соглшясь со своими дремучими мыслями, и зорл пронзительно и дико:

— Гнцю! Стели постелю, курв ленивя! Живо!..

— В хте? — донеслось от невидимого в темноте дом.

— Не... во флигеле стели-и-и!.. где крыш чинен...

5.

Есть души, где скрыты

увядшие зори,

и синие звезды,

и времени листья...

Ф. Г. Лорк

Проснулсь он рывком, срзу, и долго не могл сообрзить, где нходится и кк сюд попл.

— Энджи... — робко позвл Инг, и мгновенно вернувшяся пмять обожгл ее свистящим бичом.

Слбый звездный свет пригоршнями сыплся в узкое окошечко под потолком, нпоминвшее бойницу древнего змк; рссеянное мерцние удивительным обрзом грмонировло с легким звоном потревоженных пружин кровти — и Инг сидел, успокивя дыхние и пытясь рзобрться в очертниях предметов вокруг себя.

Снружи донеслось гнусвое повизгивние. Пуз. Визг сменило недовольное хрюкнье и шорох — словно комья земли осыплись со свежего могильного холм.

— Кто тм? — шепотом спросил Инг, проклиня себя з идиотское срвнение.

Тишин. И легкий удляющийся топоток.

Повинуясь неведомому порыву, Инг встл, одергивя спортивную блузу — см фкт переодевния оствлся для нее тйной з семью печтями — и шгнул вперед. Глз мло- помлу привыкли к скудному освещению, д и дверь в дльнем углу помещения окзлсь приоткрыт.

Из щели зябко тянуло ночной прохлдой.

Змерев н пороге, Инг прислонилсь к дверной створке, передернул плечми, сбрсывя со спины холодное прикосновение свежего воздух — и, оглядев выбеленный луной двор, собрлсь возврщться нзд, в тепло.

Шорох. И утробное бурчние возле изгороди, похожей н гнутую решетку.

Инг вздрогнул.

Белесое пятно зшевелилось, ткнулось в огрду и принялось ворочться, рзбрсывя вокруг себя черные куски перекопнной земли.

Свинья. Обычня жирнющя хвронья, рздрженно похрюкиввшя в тесноте кольев и упрямо лезущя нружу по своим свинячьим делм. Приходи к нм, мм свинк, ншу детку...

Инге пришло н ум слово «супорося» — хотя он не помнил точно, то ли это хрюшк перед родми, то ли после. Судя по брюху королевы свинрник, предпочтительнее было первое.

Животное нконец протиснулось между кольями, попв в полосу лунного луч, и Инг порзилсь величине свиньи. Он всегд полгл, что эти звери должны быть немного поменьше. Породистя, нверное, или беременность скзывется...

Свинья неожиднно резво припустилсь по лунной дорожке, услужливо рсстеленной щербтым светилом — и в считнные секунды скрылсь из виду.

«Волки сожрут, — мелькнуло в Ингиной голове, еще тяжелой от сн. — Или это он их сожрет... вон, ккя здоровення...»

Мхнув рукой н удрвшую скотину, Инг почувствовл, что хочет пить. Будить хозяев он постеснялсь и принялсь оглядывться по сторонм в поискх водной колонки или чего- нибудь в этом роде. В двдцти шгх от себя он обнружил некое подобие рукомойник, чьи метллические бок глянцево отржли лунный свет.

Инг спустилсь с невысокого крылечк, сделл шг, другой — и охнул, припдя н колено и хвтясь з рссеченную ступню. Рядом, нполовину утонув в земле, рукоятью вверх торчл нож.

Нож. Простой кухонный нож, кким удобно резть хлеб или чистить кртошку.

Инг боязливо тронул рукоять. Тонкий метлл лезвия спружинил, и нож зкчлся причудливым цветком, сомкнувшим лепестки н ночь. Вдоль блестящего лезвия протянулсь быстро темнеющя полоск — Ингин кровь.

Порез окзлся неглубоким. Инг потерл его лдонью и обнружил поодль еще один вбитый в землю нож. Охотничий, с широким мощным клинком и хищным желобом кровосток. Рядом с ним, отступив н дв локтя, возвышлся теск для резки мяс — будто суровый ржвеющий птрирх подле молодого бойц, пришедшего н смену.

Минуты через три Инг нсчитл двендцть ножей, семь из которых обрзовывли непрвильный круг метров двух с половиной в диметре, остльные пять торчли внутри этого круг в кжущемся беспорядке.

— Клумб... — вслух скзл Инг. Слово прозвучло громко и глупо, и ножи нсмешливо блеснули в ответ. Двор внезпно стл опсно- чужим, воздух уплотнился, приобретя горький пьянящий привкус; и противоестествення клумб слбо звибрировл в звенящих потокх, льющихся с неб.

Лун крутнулсь волчком и брызнул пудрой во все стороны. «...другие ножи не годятся. Другие ножи — неженки, и пугются крови. Нши — кк лед. Входя, они отыскивют смое жркое место и тм остются. Рыбки, что победнее, ночью ловят при свете, который отбрсывют эти лезвия...»

Сознние смо рождло вперемешку незнкомые и знкомые слов, они пхли полынью, ночью и стрхом; и н удивление не оствлось ни сил, ни времени. Ничего не оствлось.

«...черные нгелы стелют снежную пряжу по склм, сизые лезвия крыльев — стль с льбсетским зклом... семь воплей, семь рн бгряных, семь диких мков мхровых рзбили тусклые луны...»

Инг попятилсь, зкусив губу, прикипев взглядом к двендцти ножм, рстущим из под-земли; с трудом дохромв до флигеля, он зхлопнул з собой дверь и ничком бросилсь н проснувшуюся и ззвеневшую сетку кровти.

З дверью молч улыблись стльные цветы.

Зснул он почти срзу, и ей снилось, кк огромня свинья сосредоточенно бродит между ножми, рскчивя их пятчком и деловито принюхивясь. Вот он коснулсь того, н котором был Ингин кровь, змерл... принюхлсь...

6.

Есть души, где прячутся

древние тени,

гул прошлых стрдний

и сновидений...

Ф. Г. Лорк

Утром Инг обнружил н тумбочке около вход большую кружку с молоком, ндтреснутую плошку, где густел темно-коричневый мед, и дв ломтя черного хлеб. Спрведливо предположив, что пищ приготовлен для нее, не для кого- нибудь другого — Инг позвтркл и вышл н крыльцо, протиря глз.

Хутор жил своей, рзмеренно-кропотливой жизнью. Коплись в земле рстрепнные куры, носился по згону жизнердостный жеребенок, из хлев доносилось приглушенное мычние и хрюкнье, и люди удивительно легко вписывлись в эту птрирхльную псторль.

Люди — коренстый и плотный лешк-фермер, роющийся н огороде з крйним домом, где произрстло нечто обильно- зеленое и нерзличимое с ткого рсстояния; рсплывшяся беремення женщин Ингиного возрст, рубившя кпустные головы н дощтом сооружении, нпоминвшем площдный помост средневековья; и шумня компния молодых прней, явно собрвшяся куд-то.

Среди них выделялся всклокоченный опухший детин в мйке и зктнных до колен холщовых штнх. Он курил и стрлся держться прямо, но все рвно выглядел скособоченным и осторожно-зторможенным, кк рненный зверь.

— Помочь? — вежливо спросил Инг, подходя к рубщице кпусты.

«Шестой месяц, — прикинул он н глз сроки беременности, — ну, седьмой — мксимум. Ест, нверное, много...»

— Не-, — помедлив, откликнулсь т и обтерл лоб руквом плтья с потрясющей ручной вышивкой. — Отдыхйте, чего уж тм...

Прни подхвтили кошелки, из которых что-то торчло, и нпрвились к опушке лес. Кудлтый детин брел позди, зжв рукой низ живот, словно его только что пырнули ножом.

Ножом...

Инг быстро глянул вниз — нет, ничего противоестественного сегодня из земли не росло, никких ножей, кроме того, что был в рукх хозяйки — и вновь посмотрел вслед удляющимся прням.

Ночной кошмр уходил в збытье, зтягивясь флером нерельности, д и ног у Инги совершенно не болел.

Приснилось все, что ли?.. свинья еще эт...

Беремення проследил з взглядом Инги и улыбнулсь крешком полных губ.

— Что, Йорис глянулся? Д ты не крсней, бб, нш лохмч — мужик звидный, хоть в нйм сдвй, н племя... То есть рньше был. А сейчс спортили крсвц...

— Зболел? — предположил Инг.

— Зболел. Тк зболел, что дльше некуд. Причинное место ему отбили. По сю пору оклемться не может. Пришлый один, с дружком, з бнку первч...

Широкое лицо беременной рсплылось в ухмылке, он гнусво зхихикл, пятн пигментции резко выступили н щекх — и Инге вдруг почудилось, что это гулящя ночня свинья ворочется нпротив нее, колыш рзжиревшие бок и похотливо хрюкя...

Кк о борове своем говорит... и нож, нож в рукх!.. кухонный, похожий... сизые лезвия крыльев...

— Ты чего? — рвнодушно бросил беремення, и нвждение сгинуло. — Это не сейчс, это недели две почти кк прошло. А по виду и не скжешь, что злетные н дрку злые — очки д бород кустом...

Только тут до Инги дошел смысл скзнного хозяйкой.

— Ребенок? — холодея, выкрикнул он. — Ребенок был с ними? Мльчик, триндцть лет, худенький ткой... Был?!

— ...Гнн! А ну иди сюд!..

Кричл пожилой фермер. Он стоял н крю огород, из-под руки вглядывясь в женщин, и вся его крепко сбитя фигур излучл нетерпение и рздржительность.

— Оглохл, что ли?! Сюд иди, говорю!..

— Иогнн я, — быстро проговорил беремення, глядя мимо Инги. — Ббку мою тк звли — Иогнной... и еще вот что — ты ночью н двор не шстй, рзве что по нужде... Ясно? После поговорим...

— Муж у меня пропл, — невпопд пробормотл Инг, прижимя лдони к щекм и чувствуя ознобную дрожь в пльцх. — Муж с сыном... в лесх вших. Друг еще с ними был, лейтеннт говорит, что сгорели они... или не они. Плохо мне, хоть в петлю... Ой, кк же плохо мне, Иогнн!..

Древнее, готическое имя неожиднно легко легло н губы, остудив дыхние. Инг робко потянулсь з беременной, но т уже уходил вперевлочку — туд, где ждл ее рссерженный фермер, топорщ бороду.

Н столе-помосте, среди груды кпустных обрезков, влялся нож — обычный кухонный нож, которым удобно резть хлеб или чистить кртошку. Инг взял его в руки, подержл и резким коротким удром всдил в доску столешницы. Откуд и сил взялсь!..

Нож зкчлся и остновился, кк меч, збытый нердивым плчом после будничной кзни.

...нож

ты лучом кроввым

нд гробовым

провлом.

Нет.

Не вонзйте.

Нет.

Инг сжл виски — и вторгшийся голос смолк. Словно эхо ночных сновидений, отзвук неясного всхлип, струящегося из вскрытых вен рельности.

Словно возможность невозможного.

...Нет.

Он вернулсь во флигель,сел прямо н пол, привлившись к ножке кровти, и зкрыл глз.

7.

Есть души другие:

в них призрки стрсти

живут. И червивы

плоды. И в ненстье

тм слышится эхо

сожженного крик...

Ф. Г. Лорк

...глз, и порзилсь темноте, црившей во флигеле. Неужели он здремл и вот тк просидел до смой ночи?

Тело ощущлось стрнно невесомым, будто Инг лежл в теплой воде, игрющей пузырькми и поклывющей кожу. Двигться не хотелось.

«Ночь... — с кким-то испугом подумл Инг. — Ночь...»

— Пор, — донеслось от двери. — Смое время...

И, словно откликясь н эти слов, издлек донесся протяжный вой. Он не был похож н звуки, издвемые горлом лейтеннтов Рльф, которого утром кормили — здесь никого не кормили просто тк, ни утром, ни вечером; и голодня, шльня, дикя свобод вихрем неслсь к луне, кк стя по следу жертвы.

Волчий вой.

— Молчи, — предупредили от двери. — Молчи и слушй.

Иогнн прошлсь по комнте — собственно, весь флигель и состоял из этой одной комнты, д еще мленькой пристроечки сбоку, куд Инг ни рзу не зходил. Окружющий мрк неожиднно посветлел, покорно рсступясь вокруг белой ночной рубшки, рзвевющейся от сквозняк; посветлел, рсступился — и сгустился по углм, сворчивясь тугими змеиными кольцми.

Тонкя ткнь колоколом вздувлсь тм, где выпирл огромный живот, но двиглсь Иогнн со стремительной грцией, чуть притнцовывя, будто юня девушк, не толстя беремення бб н шестом-седьмом месяце.

«А ведь он крсивя, — пронеслось у Инги в голове, — очень крсивя... Кк же я рньше не зметил? Или он только ночью ткя?..»

— Ни о чем меня не спршивй, — рспевно зговорил Иогнн, смешно удлиняя глсные, — х, не спршивй, не отвечу я тебе. Крест они ей поствили, крест нд могилой, добр мме хотели — бросй добро в воду, пусть плывет по течению, плывет-выплывет... Добро, зло, — они живучие, горят плохо, тонут редко...

«Он безумн! Господи!.. Крест они ей поствили.. Кому — ей? Кто — они?!.»

Беля рубшк шуршл нкрхмленным полотном, и невидимые руки листли неведомые стрницы; голос креп, рзрстлся, и лсклись к нему клубы зтившегося мрк.

— Говорил стрый Черчек дурню-Йорису: не лезь к пришлым, не дергй судьбу з усы... Преступил Йорис слово мудрое — лун длеко, вой — не вой, не услышит, не поможет!.. Пошел, не обернувшись — возврщйся, не сетуя...

«Пошел, не обернувшись... Н кого? Или не обернувшись — кем? Ай, мм...»

— Ай, мм-ммочк, рожу скоро!.. Белую Струху рожу, Йери-ер, скоро, совсем скоро... Семь сердец ношу по свету, в колдовские горы, мм, я ушл нвстречу ветру... ворожб семи крсвиц в семь зеркл меня укрыл...

Пергментня лун зглянул в окошко-бойницу и отштнулсь; но любопытство победило, и лун зцепилсь крешком з выступ крниз, повисл и осторожно прислушлсь.

— Ай, мм, бросй добро в воду, бросй в огонь — тумном встнет, дымом вырвется... В лес иди, в чщобу, бб — н пяти тропинок встречу, где ветвей сухие руки молч корчтся от муки!.. Троих пропусти, пятого не дожидйся — иди з четвертым! Гнть стнет — иди! Врть стнет — иди! Бить стнет — умри и иди!.. Остновится Бредун — спршивй...

Беля рубшк в последний рз мелькнул у дверей и, всплеснув рукми, вылетел из флигеля. Освобождення темнот рдостно зшипел, рсползясь и зполняя всю комнту — и в ответ снружи рздлся гневный крик ворон. Он проктился где-то высоко вверху, и Инге отчетливо вспомнился стрый хозяин хутор — кк его Иогнн звл? Черчек, что ли? — но теперь это было невжно.

Инг встл. Что-то умерло в ней, выжженное белым плменем свечи по имени Иогнн, и новя Инг был стршн и прекрсн. Быстро пройдя к двери, он, не остнвливясь, вышл во двор и двинулсь к изгороди.

Н миг он здержлсь в пмятном месте, нклонилсь и легко выдернул из земли нож. Он должен был быть здесь. Он — ждл.

Рукоять знкомым ощущением скользнул в лдонь, поворочлсь и устроилсь тихо и уютно. Обтяжк рукояти был из кожи — чуть шершвой и приятной н ощупь — но Инг с сожлением рзжл пльцы и перехвтил нож з лезвие.

Оно было теплым.

«Семь сердец ношу по свету. В колдовские горы, мм, я ушл нвстречу ветру...»

...Минут, другя — и черня громд лес рсступилсь нвстречу. Инг крепче сжл лезвие нож, и его тепло — то усиливясь, то ослбевя — повело женщину в ночь. Ни одн ветк не удрил ее по лицу, ни один корень змеей не лег под ноги, ни один звук не зствил вздрогнуть — ни отдленный волчий вой, ни вороний грй з спиной.

Лес принял в себя женщину с ножом в руке; принял и поглотил.

Лун удрилсь о чстокол веток и с сожлением отктилсь в сторону.

8.

З вещим биением ритм

спешит он в вечной погоне,

с тоскою в серебряном сердце,

с ножом н лдони.

Ф. Г. Лорк

...лес вкрдчиво обошел Ингу со всех сторон, н мгновенье зстыл в ожиднии — и резко понесся нзд, хрустя ломющимися сучкми, шурш дыбящейся хвоей, взревывя, взвизгивя, подвывя, хохоч...

Стрх вспыхнул пдющей звездой и мгновенно угс, уйдя в жркое лезвие нож и оствив лишь легкий, пьянящий озноб. Пльцы Инги окменели н клинке; редкие, тяжелые кпли крови срывлись с порезнной лдони, и лес ждно слизывл их н лету, прося еще, еще, еще...

Ингу переполнял спокойня уверенность, будто это не он — женщин тридцти с лишним лет от роду, змужняя, хрктер обычный, обрз жизни обычный — не он бежит сейчс по ночному лесу в фнтсмгорическую неизвестность, некто другой, совсем другой, нстолько другой...

И слбым синим огнем зсветился нож-проводник, откликясь этим мыслям, откликясь тому, другому, который... Инг рзглядел, что нож стл длиннее, рз в три-четыре, лезвие слегк изогнулось, отсвечивя призрчной голубизной; и пришли слов. Пришли издлек, из немыслимого длек, но это были единственно возможные слов, гордые и простые.

«Оружие. Брт Скользящего в сумеркх. Спутник Тнцующего с Молнией.»

И лес змер в испуге.

Инг стоял, переводя дыхние, н крохотной поляне в смой сердцевине чщи — легконогий человек внутри нее еще бежл, в упоении нежднного миг свободы, но вот и он змедлил шг, вздохнул, опустил клинок синей стли и...

И исчез.

Инг был одн. Был — собой.

— ...Н пяти тропинок встречу, где ветвей сухие руки молч корчтся... — прошелестело в вершинх сосен, хотя никкого ветр и в помине не было — и серя тень скользнул мимо Инги, пересекя поляну.

«Собк», — отстрненно подумл Инг.

— Волк, — рссмеялись сосны, роняя желтые иглы, — волк...

Волк, прихрмывя, трусил неторопливой рысцой, чуть подволкивя зднюю лпу; он в смом деле нпоминл побитого пс, взъерошення шерсть стоял дыбом и кое-где свлялсь комкми, неопрятными и грязными. У дльних кустов он н миг обернулся, изогнувшись всем телом, и глз волк отрзили слбое свечение нож — который стл прежних рзмеров и почти угс.

Еще мгновение — и Инг снов остлсь в одиночестве, дже не успев удивиться своему обострившемуся ночному зрению.

«Нш лохмч — мужик звидный, — донесся откуд-то нсмешливый голос Иогнны, — то есть рньше был... А сейчс спортили крсвц. Ты, бб, троих пропусти, пятого не дожидйся, иди з четвертым...»

«Первый?» — одним вздохом спросил Инг.

Тишин. И легкий свист, склдывющийся в тягучую, зунывную мелодию.

Нпротив Инги стоял ребенок. Он стоял вполоборот, пряч лицо под кпюшоном длинного плщ; мленький, худой, и сердце Инги зстучло неровно и чсто.

— Тля... — шепнул он, шгнув чуть в сторону и зглядывя под кпюшон. — Ты?..

Под кпюшоном не было лиц. Тм вздувлся глдкий лиловый пузырь с блестящей поверхностью, и сверху неровной челкой пдли черные зсленные волосы. Временми пузырь шел морщинми, тресклся и кк бы лоплся, клубясь сизой мглой; из этого тумн проступли чсти совершенно рзных лиц — орлиный нос с нервными ноздрями, чувственные губки бнтиком, выпученные глз под длинными женскими ресницми, усы щеточкой...

И вновь все сливлось в одно целое и зстывло неестественно глдким яйцом.

Безликое Дитя молч отвернулось, свист внезпно усилился, теряя мелодичность — и Инг не успел уловить того бесконечно млого отрезк времени, когд Безликое Дитя покинуло поляну.

«Второй?» — спросил Инг см себя, и чьи-то цепкие пльчики ловко вцепились ей в юбку, нетерпеливо дергя подол.

Инг опустил глз. У смых ног ее копошилось существо, нпоминвшее обиженную гориллу, но всего девяти дюймов ростом. Лесной недомерок громко злопотл по-своему, втолковывя оторопевшей Инге ккие-то свои, никому больше неизвестные истины, когд Инг присел н корточки, он по непонятной причине озлился, зшипел, плюнул Инге н колено и, отцепившись от юбки, зсеменил прочь.

Удляясь, он, вопреки ожидниям, отнюдь не уменьшился, дже ноборот — принялся рсти, вытягивясь, срвнялся в росте с соснми и исчез в темноте лес, оствляя з собой грохот пдющих деревьев д вопли потревоженного ночного зверья.

И тут Ингу сбило с ног. Причем тк неудчно, что он ткнулсь носом в прелую хвою, едв не выронив нож, потом оперлсь н локоть и ошлело уствилсь н очередного гостя.

Человек, столь неккуртно вывлившийся из кустов, был действительно похож н человек, более того — человек весьм зурядного и вдобвок пьяного в стельку.

— Нет, нет, — збормотл человек, стоя н четверенькх и дыш н Ингу сивушным перегром, — нет, только не это... Ну н кой ляд я вм всем сдлся?! Отстньте, ... отстньте!..

Одной рукой человек попытлся отмхнуться от всех тех, кому он н некий ляд сдлся — но потерял рвновесие и упл, с шумом зворочвшись в сухих иголкх.

— Знчит, тк? — с унылой обреченностью спросил он и шустро пополз к противоположному крю поляны, рскорячсь и топыря локти. — Знчит, облв? Лдно...

«Он, Бредун, — вспомнил Инг слов Иогнны. — Больше некому... Четвертый!»

И шгнул следом.

Доползший до конц поляны Бредун остновился и попытлся леж обернуться, что ему чстично удлось.

— Вон пошл, — хрипло пробурчл он, косясь н Ингу, — двй, чеши отсюд... Съем сейчс! Вот...

В глзх Бредун зжглись хищные крсновтые огоньки, зубы удлинились, стновясь клыкми, и н бледном лице резко проступил бгровый рот.

— Ух, щс кровушку-то повысосу! — визгливо зтянул Бредун — и икнул. Потом еще рз. Громко и неожиднно.

Он икл и икл, сотрясясь всем телом, лицо его опять стло зурядным и дже жлким, и Инг зчем-то принялсь хлопть его по спине, опустившись рядом н корточки.

Через некоторое время Бредуну полегчло. Он привлился спиной к стволу сосны, шмыгя длинным горбтым носом, взгляд его светлых глз млость протрезвел и стл почти осмысленным — и Инг осмелилсь.

Он ожидл совсем другого — погони, нсилия, боли... А тут сидел похмельный немолодой человек, и лес вокруг помлкивл, до поры прикидывясь пинькой.

— Ты ответь мне, Бредун, — нчл было Инг, и осеклсь. — Они скзли, что ты можешь ответить...

И снов осеклсь.

— Кто?! — подвившись собственным вопросом, перебил ее Бредун и для пущей убедительности постучл кулком по своей груди.

— Я — кто? Кк ты меня нзвл, женщин?!

— Бредун, — робко повторил Инг. — Это мне тк н хуторе...

— М-д, — человек здумчиво взлохмтил и без того непослушные волосы. — Вот оно кк... Бредун, знчит... Это который бродит, что ли? Или который бредит? Ась? Ты кк полгешь?

— Никк, — честно ответил Инг. — Не зню я. Ничего я теперь не зню. Жили себе, жили, и вдруг — кк в черный омут. Стршно должно быть, мне и не стршно дже... Плохо и пусто.

— Ну, дур Иогнн, удружил, — человек плюнул в кусты и вытер мокрый рот о плечо. — Вот уж ведьмки чертовы, умники лешстые, скжут — кк оглоблей по бшке... Бредун... Тогд уж лучше который бродит. Бредет, тк скзть. Туд-сюд. Оттуд. И отсюд. И опять туд... где рки зимуют...

Он помолчл и нехотя добвил:

— Ты б меня не спршивл лучше, ? Я тебе все рвно ничего толкового не отвечу... Ну не зню я, где мужики твои, честно, не зню! Слухми земля полнится, я мимо шел, кк всегд... брел, в смысле... Догдывюсь, д и то — серединк н половинку! Зря они н Черчеков хутор сунулись. Ох, зря!.. Этот хутор судьб чсто любит. Рз в полст лет — не одно, тк другое... хоть в вшем мирке, хоть в кком другом! Лдно, что с тебя, нерзумной, возьмешь, кроме хлопнья ресницми... Рз ты меня, похмельного, утешил, двй глянем...

Инг не очень понял, что именно они сейчс будут глядеть в этой темени, и чем он тким особенным утешил похмельного Бредун, но тут ночной гуляк лениво мхнул рукой — и вокруг стло светло.

Очень светло.

Слишком.

9.

Нд собором из пепл — ветер.

Свет и мрк,

нд песком встющий.

Очертнья мленькой смерти.

Ф. Г. Лорк

Инге покзлось, что ее проволокли з волосы через ткой чертополох миров и событий, что он изорвл сознние в клочья, рзметв обрывки по ветру.

По степному горячему ветру, пхнущему полынью и стрелми...

Горели соборы и бордели, воздвиглись империи и рушились горные хребты, вскипли лые бездны и небо рскрывло объятия молниям, когд н перепутьях дорог мирских сходились судьбы и упрямые неудчники с глзми цвет синей стли...

И хутор, Черчеков хутор, нстырный кмешек в шестернях взбесившихся чсов!.. Он строился, рзрушлся, рос или сужлся до единственной рдикулитной избенки; рождлись и умирли люди и нелюди, творилось зло, похожее н добро, и добро, неотличимое от зл — кмешек, кмешек, мелкий, нзойливый, ворочющийся...

Где ты, кмешек? Зтерян в прибрежной гльке или летишь в внгрде горной лвины; впрессовн в щебенку сельской дороги или збрлся в бшмк случйного прохожего?

Где?!

— Понрвилось? — мягко спросил кто-то у Инги из-з спины. — Понрвилось бродить? А вы мне дже нпиться по- человечески — и то не дете! Эх, вы... С тобой все в порядке?

Перед Ингой блестел рек. Он текл, извилистя, поросшя ряской у берегов, до мелочей похожя н Мэрну в верховьях, откуд они с Анджеем и нчли свой мршрут н бйдркх. Тльк еще срзу нтер водянки н лдонях, Бкс все смеялся... Они вообще много смеялись тогд.

Ингу тронули з плечо, и он обернулсь. Позди стоял Бредун. Тким его предствить было трудно.

Он был выбрит и причесн. Ему подходил любой возрст от сорок пяти и дльше, дльше... Судя по выржению глз — нмного дльше. И серые глз Бредун, посженные близко к горбтой переносице, глядели трезво и с грустной иронией. Тк могло бы смотреть дерево. Или скл, нвисшя нд зброшенным горным хрмом.

И одет Бредун был чисто и опрятно. Штны, куртк, короткие споги — хотя Инг никогд рньше не видел штнов ткого покроя и курток ткой рсцветки. Все вроде бы то же, что и у всех — н нет, дудки, то — д не то...

— Эх, вы... — еще рз повторил Бредун и, отвернувшись от Инги, стл всмтривться куд-то вдль — в тумн, стелившийся по реке ненмного ниже того мест, где они стояли.

Инг последовл его примеру.

Тумн, зыбко-белесый внчле, нчинл постепенно темнеть в глубине своей пелены, словно его волокн смыклись гуще, плотнее; еще дльше просмтривлсь глухя чернот — кк черное плтье сквозь кисейную нкидку в несколько слоев.

Чуть позднее Инг зметил, что стрнный тумн не огрничивется рекой, перерезя ее пополм и скрывя остток почти-Мэрны от глз людских. Он плвно стекл н молчщие берег, крлся по сухой осоке и воровто вползл в смую гущу чхлого кривоствольного лес по обеим сторонм реки.

В лесу црил все т же чернот — но не обычный сумрк живой чщи, знкомо-безрзличня мгл, режущя мир н две чсти. Инг видел ее трижды, во время приступов: н рботе, в поезде и при осмотре трупов.

— Что это? — тихо спросил Инг.

— Это? Это Переплет...

— А з ним что? Книг?

Бредун рссмеялся, и невесел был этот смех, до того невесел, что нпоминл сырой промозглый тумн-кисею н черной подклдке.

— Д уж Книг... ткя Книг, что... еще тм люди есть. Всякие. Деревья, нверное, рстут, дождь идет, зимою — снег. Только ходу туд нет. Я имею в виду — живым ходу нет. Лишь после смерти. А у меня с этим делом несклдух выходит...

Инг мгновенно связл последние слов Бредун с тем, что он говорил ночью в лесу — где тот лес, где т ночь? — и вздрогнул.

— Тм мертвые?! Д, Бредун? Только мертвые? И Анджей тм? И Тля?! Ты это хотел скзть?! — они тм, з твоим Переплетом! Будь он проклят, вместе с тобой!..

— Цыц, бб нерзумня, — угрюмо и влстно оборвл ее Бредун. — Не мой это Переплет. И хорошо, что не мой, то я бы огородился...

Лицо его н миг стло жестким и стршным. Стршным всерьез. Но лишь н миг.

— Живые тм. Все живые, и люди, и прочие... Одни — местные, другие — пришлые. Вот и твоим мужикм в смый рз тм окзться. С Черчеков хутор, почитй, все туд попдют — когд чс пробьет.

— Живые, — повторил Инг, не вслушивясь в остльное. — Живы...

— Говорю, что живые! Не тк, может быть, кк ты себе это предствляешь, но — в достточной мере. А вот что тм со всеми живыми делют — никто не знет. А узнть хочется...

Инг молчл. Руки ее безвольно повисли вдоль тел, что-то теплое было зжто в првом кулке, и не оствлось сил дже н то, чтобы просто рзжть пльцы и выронить предмет.

Нпротив клубился тумн с черной душой.

— Ты только не думй, — продолжл меж тем Бредун, теребя вислый кончик своего длинного нос, — не думй, что я тебе просто тк помогть стну, з глз твои мокрые... Моя помощь дорого стоит. И плтить не сейчс придется, не звтр — много позже, когд уже и нечем-то рсплчивться...

— Я зню, — безжизненно ответил Инг. — Я сейчс вернусь н хутор и тм умру. И попду в тумн... где Анджей с Тлей. А потом...

— Дур ты! — гневно рявкнул Бредун, бгровея и хвтя Ингу з плечи. — Вот уж дур, тк...

Он резко змолчл и уствился в землю. У ног Инги, нклонясь в сторону тумн-Переплет, торчл нож.

Бредун осторожно коснулся нож кончиком пльц, после выдернул его из земли и стл рссмтривть, уперев острием в лдонь и ккуртно поддерживя сверху.

— Иогнн дл?

Инг кивнул. Ей действительно кзлось, что нож дл Иогнн.

— См дл? Что взмен попросил?

— Ничего. Тк просто...

— Ну, счстлив твой бог, бб... Я просил — не двли. Ни Иогнн, ни Вилисс — мть ее — ни з что. И ббк тоже. Дже не покзывли, всего один рз — и то... А дед нынешнего Черчек, отц Иогнны, — тот и вовсе слушть не стл, хоть и любил меня... д и я его любил. Я уж решил, что и впрямь легенд все это, бредни — нож Тнцующего с Молнией. Собственно, ничего, кроме легенд, и не остлось... Считй, половину помощи оплтил — большую половину.

В рукх Бредун нож выглядел совсем по-другому — не тк, кк н хуторском подворье, но и не совсем тк, кк в ночном лесу. Клинок зметно рздлся, ств шире и мощнее, кож н рукояти злоснилсь и резче проступил вязь узор — словно строк неведомого писния, выжження н синеве лезвия и обрывющяся н смом острие.

— Береги его, — Бредун вернул нож Инге и улыбнулся удивительно светлой, юношеской улыбкой. — И жди меня н хуторе. Если этот вш долдон в мундире объявится и будет к тебе со всякими глупостями приствть — нплюй и не верь. Лейтеннты — они дльше козырьк ни ерш не видят. Кк, впрочем, и генерлы. А теперь зжмурься...

Инг послушно зжмурилсь. Бредун взял ее з руку и они сделли несколько шгов. Н девятом шге Инг почувствовл, что уверенные пльцы Бредун соскользнули с ее зпястья — и нугд шгнул еще рз, стукнувшись лбом о невидимое дерево.

Глз открылись сми собой, и из них посыплись искры. Когд к Инге вернулсь способность видеть, он обнружил, что стоит нос к носу с кольями изгороди Черчеков хутор — вернее, нос к сучку — и сжимет в руке кухонный нож.

З лесом знимлсь зря.

10.

Стр

земля

свечей

и горя.

Земля

глубинных криниц.

Земля

зпвших глзниц.

Стрел нд рвниной.

Ф. Г. Лорк

Лейтеннт приехл к полудню.

Инг кк рз помогл Иогнне по хозяйству, см удивляясь той легкости и естественности, с ккой он впислсь в хуторской быт. О прошедшей ночи не вспоминли, словно ее и не было. Где-то в глубине души у Инги тлел уверенность, что Иогнн и тк знет все, что произошло в чще лес и н берегу тумнной речки; Иогнн просто обязн был это знть, уж стрый Черчек — и подвно.

Бородч-фермер сперв долго шептлся н огороде с лохмтым Йорисом и после внезпно подобрел и проникся к Инге душевным рсположением, Йорис все время норовил пройтись поближе к Инге и подмигнуть ей плутовским зеленым глзом — зигрывл, что ли, или нмекл...

Нож Инг попытлсь вернуть Иогнне, но т молч отвернулсь и сделл вид, что ее это не ксется. А спустя минуту нписл чищеной свеклой прямо н столешнице «Иогнн» — почерк был похож н контуры средневекового город — зтем подчеркнул все нечетные буквы и соствил из них другое имя (првд, третью и пятую поменяв местми).

Инг.

Инг ничего не понял, но решил не переспршивть. И првильно решил.

...Короче, к полудню приехл лейтеннт. Он долго выбирлся из своего «жук», что-то втолковывя сидящей н зднем сиденьи крупной овчрке — тому смому Рльфу, чей вой Инг помнил до сих пор. Рльф беспокойно мотл головой, нсторживя уши и нервно нюхя воздух.

— Сто рз тлдычил олуху, — пробормотл Черчек, стоя возле женщин с тяпкой в рукх, — чтоб не возил к нм своего ярчук!.. Вот уж дурья бшк...

— Ярчук — это пород? — зинтересовлсь Инг. — Это вы тк овчрок зовете?

— Песья пород, — хмуро пояснил Черчек, непонятно что имея в виду. — Ярчуки н нюх злые... д не то, что ндо, чуют. Йорис, кликни бртьев, пусть з хтой постоят...

Лейтеннт подошел к ним и вяло козырнул. Лицо его являло собой сосуд скорби человеческой, причем сосуд весьм потрепнный жизнью и обстоятельствми.

— Здрвствуйте, госпож Линдер, — голос лейтеннт был печлен и тих, — здорово, дед... Вы извините, госпож Линдер, и не думйте, что я вовсе збыл про вс — я помню, и билет для вс обртный взял... только н той неделе уже, в четверг. Неприятность у нс большя, вот и некогд было...

— Неприятность? — сочувственно спросил Инг. — Ккя неприятность?

— Д уж смя что ни н есть... Тел из морг пропли. Этих вших... или не вших. Кк есть подчистую пропли. Смотритель морг горькую зпил, господин мйор обещл мне... ну, д это невжно, эксперты рукми рзводят и говорят...

— Что дохликов пцюки схрчили! — неприлично громко рсхохотлся стрик, дергя себя з бороду. — Или что головешки деру дли! Прямо в рй, к богомтери з пзуху!..

— Кк вм не стыдно! — возмутился лейтеннт с совершенно уже цивильными интонциями, но его прервл собчий лй.

Лял Рльф. Н Иогнну. Пес, окзывется, двно выбрлся из мшины, рспугв всех кур, и теперь смовольно вмешлся в рзговор.

Собк припл к земле в семи шгх от беременной, готовясь к прыжку; хриплый лй клокотл в ее глотке, вздымя дыбом шерсть и нливя злобой горящие глз — Иогнн, неподвижня и беля, кк полотно, глядел н крупного пс, исходящего ненвистью.

— Ярчук, мть его в три бдьи... — Черчек перехвтил тяпку поудобнее, и дже Инг крепче сжл кухонный нож, чувствуя, кк обтяжня кож рукоятки будто прирстет к ее лдони.

— Фу, Рльф! Фу! Нзд!..

Кричл лейтеннт. Пес не обртил н его комнды ни млейшего внимния, собирясь во взведенную пружину...

— Хй, зверь!

У угл флигеля стоял полуголый Йорис. Он был без привычной мйки, и Инг в очередной рз порзилсь его волостости. Жесткий черный волос рос у Йорис не только н широкой груди, но и н плечх, и дже н спине вдоль позвоночник (Йорис стоял вполоборот, и чсть его спины просмтривлсь вполне отчетливо).

Из-з плеч Йорис выглядывло встревоженное лицо одного из прней, см лохмч словно рспрямился, перестл горбиться — и Инге удлось поймть короткий взгляд Йорис, брошенный им в сторону Иогнны.

Мужской, спокойный, збывший себя взгляд. Тк смотрит н свою смуглую влдычицу врвр-телохрнитель из северных лесов, стновясь между ней и дюжиной клинков; тк смотрит вожк сти, выходя вперед...

— Хй, зверь! Аррргх!..

Пружин сорвлсь. Рльф взвился в воздух, круто меняя нпрвление; и собк, Йорис, его приятель скрылись з флигелем.

Лейтеннт рвнулся было з ними, но корявые пльцы Черчек-хуторянин уцепили его з рукв, придержв н месте.

— Погодь, не суетись... тм и без тебя шуму много случится...

Шуму действительно случилось очень много, причем он был громок и рзнообрзен. Спустя минуту из шумовой звесы вылетел визжщий Рльф н трех ногх; зднюю првую он поджимл к брюху, но и н оствшихся лпх пес бежл резво и в охотку.

Прыгнув в «жук», Рльф збился под сиденье, и лишь отчянный скулеж нпоминл о случившемся.

— Вы что, собк звели? — тупо глядя н Черчек, осведомился лейтеннт. — З домом держите? Звели, д?!

— Не-.. — рвнодушно отозвлся Черчек. — Приблудные, нверное. Лишь бы Йорис мне не покусли, твой кобель нм до подштников...

* * *

...Короче, в полдень лейтеннт уехл. И приехл к полудню, и уехл срзу же, потому что скндл с Рльфом знял очень немного времени. А Инг, спрятв билет в сумку и тут же збыв о нем, принялсь вместе с Иогнной промывть, мзть мзями и бинтовть рзодрнную руку Йорис, прокушенную в двух местх.

Йорис морщился, кряхтел, собирлся ругться — д тк и не собрлся.

Инги стеснялся.

— Ммш твоя, Гнн, ткие дырки штопть умел, — зявил Черчек, неслышно подошедший сзди. — Ох, и умел... И ббк ее тоже. Ее Бредун учил, уж он-то мстер н всякие штуки... Пошепчет-пошепчет, пльцми помнет, то и слюной помжет — никких трв не ндо. Дед мой все пытл его — откуд, мол, д что — он молчит, сливянку хлещет и улыбется... А к ббм лсковый был, рзговорчивый... вроде Йорис, только умнее. Ты вот, Йорис, виду не подвл, я зню, что ты Вилу, жену мою, Иогннину ммшу, слушть слушл, терпеть не мог... ну и зря. Бредун ее увжл...

— А почему вы его Бредуном нзывете? — Инг звязл концы бинт и принялсь устривть рненую руку Йорис в повязке, подвешенной н шее.

Черчек и Иогнн переглянулись, и беремення еле зметно кивнул.

— Д чур его знет... — почесл зтылок стрик. — Бродяг — тк вроде бы неудобно, Ходок — еще хуже... Помню, я мльцом был, к деду моему кк рз Бредун збрел, пив выпить. Ну, выпили рз, выпили дв, Бредун по нужде н двор пошел, в хту вдруг упырь Велько лезет — с того клдбищ, что под Писревкой. Тк-то они нс не трогют, грех нпрслину возводить — только тут гляжу, совсем мертвяк озверел, кк луной нмзнный... Слово з слово, дед у меня тоже не подрок — в общем, сцепились они. Я к дверям, в дверях — Бредун. Бледный, ж инеем взялся, и кк зшипит н упыря не зню уж по-кковски!.. Велько дед бросил, в угол вжлся, словно в нос чесноком сунули, и лопочет дурным голосом: «Прости, Срт-Верхний, нерзумного!.. Ночь сегодня мутня... Прости, Срт...»

— Ну? — нетерпеливо бросил Инг в сторону змолчвшего хуторянин.

— Вот те и ну... Сдуло Велько, кк тумн ветром, Бредун к деду подошел и еще пив спршивет. Дед доброе пиво врил... А я рз попробовл Бредун Сртом нзвть, кк упырь звл, тк дед меня выпорол...

— И првильно сделл, — донеслось от плетня.

Все обернулись. У изгороди стоял Бредун.

Губы его были рзбиты. Н левой щеке подсыхл длиння црпин, и один глз зплывл синей опухолью.

Он улыблся.

САГА ПРО «ЗДЕСЬ» И «ТАМ»

Тут вм не здесь!

Аркдий и Борис Стругцкие

Зря пугют тем светом:

Тут — с дубьем, тм — с кнутом.

Врежут тм — я н этом,

Врежут здесь — я н том.

Влдимир Высоцкий

11.

Со всех сторон,

куд ни пойдешь,

прямо в сердце —

нож.

Ф. Г. Лорк

ТАМ

Бкс просто бурлил от ярости.

Он — в смысле «ярость» — зкипл глубоко в животе, клокоч, вздымлсь по пищеводу, обжигл голосовые связки и прорывлсь ткими нецензурными пузырями, что лый от смущения Тльк збррикдировлся в избе, зткнув свои оттопыренные уши. Тм же прятлсь и Вилисс — где слбой женской нтуре, пусть и с многолетним ведьмовским стжем, эткие стрсти вынести?..

Один у Бкс остлся восторженный слуштель и почиттель — змшелый дед Черчек из древнего клн Черчеков, известных грубиянов и ругтелей. Д и то скзть — при особо виртуозных зковыринх глядел дед в землю, будто потерял что, и лишь бородой тряс в стыдливом восхищении.

Анджей, друг зкдычный, трх его прх в тррх, — который, кстти, и придумл в свое время Бксу его кличку, прилипшую н всю жизнь, обнружив сходство физиономии Бксовой с портретом деятеля одного н зеленой зокенской влюте — собутыльник и сотрпезник Энджи бросил доверчивого Бкс, грох его в горох, и смылся в Книжный Лрь, хрм их трм-тррм...

И тк длее, в переводе с Бксов н общеупотребительный.

Из лз, ведущего в погреб, торчло никем не змеченное волостое ухо подвльник Пдлюк, и шерсть н нем стоял дыбом, кк во время грозы. Збыт был квшеня кпуст, жирня свечк не лезл в горло, и крохотное сердечко подвльник трепетло от ужс — вдруг вот это вот, что ткое громкое и стршное уродилось, в подвл полезет?!.

Не полез, пронесло...

Поостыв мленько, Бкс вспомнил о глвном — что сидело отрвленной знозой в его измученной душе.

— Слышь, дед, чего они все, в кбке которые, словно помороженные? Пиво у них — это д, всем пивм пиво, я б с ткого пив от счстья до потолк прыгл, эти сиволпые сидят, кк н звном обеде... здрсьте, пожлуйст, нше вм с кисточкой!.. Я зкурил, тк они рыбой подвились...

— Они ж в Переплете живут, — хмуро отозвлся Черчек. — Н всю жизнь с ним повязны... Кто Зкон Переплет принял, тот з кждый свой шг перед судьбой в ответе. Что ни сделет, кк ни поступит — все от Переплет отржется и обртно в человек метит. Плнид у них ткя несурзня!..

— Это кк? — ошлело вякнул Бкс, поперхнулся и зчем-то перествил слов местми. — Кк это?

— А тк... Ну, нпьется, скжем, местный долдон в кбке и кружки сдуру побьет или, того хуже, морду кому рсквсит — Переплет от этого колыхнется, и судьб у долдон немедля изменится. Пойдет он из кбк домой и ногу себе вывихнет. Или хт у него сгорит. Или еще чего... А скжет «спсибо» рз пять — будет ему удч. Деньгу нйдет или лук хорошо уродится. Вот тк-то!.. Эй, прень, что с тобой?..

Молчние Бкс выглядело крсноречивей всяких слов, — кк печтных, тк и прочих. Кроме того, тихий и бледный, словно мгновенно осунувшийся Бкс — неприятное, однко, зрелище...

— Что ж это получется? — чужим голосом, от которого у Черчек мигом зледенели уши, сообщил Бкс кому-то невидимому и неведомому. — Это, знчит, обругю я козл- хозяин под горячую руку — н тебе, стервец Бксик, по хре з дел твои нехорошие?! А вот подм я нищему копеечку гнутую — н тебе, милый друг Бксик, три рубля з душевность и отзывчивость?!

— Вроде того... — кивнул Черчек.

Бкс еще немного помолчл.

— Ты знешь, дед, — нконец выдвил он, — выходит, что здесь — рй. И спрведливый Переплет вместо ндзиртеля... в смысле вместо боженьки. Всем сестрм по серьгм, человек человеку и тк длее... чего ж они тогд к вм с кольями лезут? Их же Переплет тк переплетет з хулигнство...

— Не переплетет, — дед сплюнул себе под ноги и зло рстер невидимый в трве плевок спогом. — Мы — чужие. Выползни. Из-з Переплет выползли. Нс хоть жги, хоть режь, хоть в рожу сморкйся — судьб от этого только лучше стновится. Не по дням, по чсм. У них, у местных лучше стновится... А у нс — ноборот. Мы ведь тень отбрсывем! Стрничники говорят, что тень стоит между нми и Переплетом, и не дет делм ншим от него отрзиться... Мы вроде кк мимо судьбы ходим, тк зто пскуды здешние, Люди Знк, мть их тк, мимо нс не пройдут!.. Если и живем еще кое- кк, тк только для того, чтобы огрызки душ их тешить...

— Дерьмо, — подытожил Бкс, глянул н Черчек и уточнил для чего-то, — все дерьмо. И дел нши, и рй этот згробный, и Переплет ихний... Дед, скжи-к, глянуть н него можно или это только для избрнных... в белых рубшоночкх?

— Чего н него глядеть?. Тумн кк тумн, сперв белесый, поглубже черный совсем...

«...Зверь-Книг в переплете из черного тумн», — прошептл в голове у Бкс Вилиссин голос, прошептл и смолк, будто зхлебнулся.

— Д тут он, под боком, считй, — продолжл меж тем Черчек, нимло не интересуясь Бксовыми слуховыми гллюцинциями. — Мы ж н смой окрине живем. Полдня ходу, если к Лрю не сворчивть — туд поболе будет — и вот он, Переплет. А кк длеко тянется — не зню, и что з ним — тоже не зню. То ли конец свет, то ли нчло, то ли вообще середк... Только бродить тм опсно, в Переплет входить — кк голым здом в печку. Туд-то войдешь, обртно лишь жреным... и то не всегд.

— Ты знешь, дед, — рздумчиво произнес Бкс, — ндоел ты мне со своими советми... Туд не ходи, сюд не лезь, тем силу не покзывй, этим ухи не крути... Что ж мне, всю згробную жизнь у твоих портянок просидеть? Тк оно шибко скучно д вонюче, если выржться культурным языком. Полдня ходу, говоришь? Вот с утрец и нведюсь, гляну н вш Переплет; может, мысль ккя умня в голову збредет. Прни твои, жль, трусовты, збились после нлет в щели, носу из хт не кжут — то б взял с собой...

— Трусовты? — лицо стрик отвердело, и стло непонятно, кк лес его космтой бородищи мог вырсти н тких солончкх. — Может, и трусовты... эту волчью стю во всем Пфльцском уезде ночью поминть боялись!.. тут они — кто?! Щенки молочные! Или нет, скорей, псы стрые, беззубые, молью трченые!.. Всякя зрз утопить поленится, ногой пнет! И все в морду, в морду... Эх, ты!..

Бксу неожиднно стло стыдно. Это было очень неприятное и незнкомое чувство; оно холодным пульсирующим комом звисло где-то внутри, в той пустоте, где должн быть душ. Бкс ощущл его присутствие ночью, зхлебывясь тяжелым, муторным сном; утром, когд оствлял нхохлившегося Тльку н временное попечение Вилиссы; днем, когд выспршивл дед о дороге к Переплету, избегя встречться со стриком взглядом...

...Через некоторое время Бкс стоял, прислонившись к хилой, стрдющей сколиозом сосне, и глядел н бледно-сизые клубы тумн, зполняющие лощину перед ним. Чуть левее пологий склон спусклся к реке, и стрнный тумн, в глубине которого действительно пробивлсь неестествення чернот, резл реку пополм, преврщя ее в сломнный стльной меч.

Бкс стоял и молчл.

Еще через чс тумн изменился. Нет, внешне он остлся прежним, но внутри Бкс словно хлопнул стртовый пистолет.

Человек, которого звли Бксом, сбежл вниз и, н миг змедлив шг, вошел в хищно клубящийся тумн.

И Переплет поглотил человек, дрогнув черной сердцевиной.

* * *

...Где-то совсем в другом месте, которое здесь нзывлось «тм», тм нзывлось «здесь», совсем другой человек — худой, сероглзый, горбоносый, неопределенного возрст — стоял перед Переплетом.

В совсем другом месте, совсем другой человек и с совсем другой стороны, где берег реки, словно ножны, плотно облегли вторую половину сломнного меч.

Тот, кого иногд звли «Бредун», помедлил, вздохнул и сделл шг вперед.

12.

Они глядят, мои слуги,

н север в синей короне

и видят руды и кручи,

где я покоюсь н склоне,

колоду крт ледяную

тсуя в мертвой лдони.

Ф. Г. Лорк

ЗДЕСЬ

Бредун сидел н небольшом кривобоком холме, который и холмом-то можно было нзвть лишь из желния польстить этому смондеянному бугру, вылезшему н ровном месте, кк... — в общем, Бредун сидел, н чем сидел, и смотрел н Переплет.

Бредуну было плохо. Сегодня он вспомнил, что н свете существует время.

Время.

Бредун предствлял его себе в виде толстенького коротышки с прилизнными редеющими волосми, пухлыми ручкми и ножкми, и виновтой полуулыбкой н невырзительном лице.

Почему виновтой — Бредун этого не знл, д и не очень-то здумывлся. Просто когд он рзмышлял о том, кк они однжды встретятся — тощий устлый Бредун и семенящий толстун-Время — у Бредун мгновенно портилось нстроение.

Дже приличный глоток из зветной фляжки — и тот не помогл.

Все всегд хотели знть, кто ткой Бредун. Времени было глубоко плевть н это. Все всегд хотели знть, кк Бредун зовут н смом деле. Он увиливл, отшучивлся, ндевл мску н мску, пок не стл збывть собственные имен — Время виновто улыблось и рзводило рукми, ничего не спршивя и ничем не интересуясь.

Для Времени вечный стрнник Бредун, зтычк для многих дырявых бочек из многих прохудившихся миров, одинокий постоялец крвн-срев н перекресткх жизней и событий — для Времени он был одним из множеств, из ткого множеств, что у Бредун кружилсь голов и перехвтывло дыхние.

И все-тки он, Бредун, и Время до сих пор бродили рзными тропми. Потому что Бредун и горсть ему подобных были из Неприкянных.

Неприкянные. Он см придумл это слово, и слово прижилось. Еще бы! Ведь слово «Проклятые» звучло горздо хуже.

Горздо.

Кждого из Неприкянных Время обходило стороной. И когд они в порыве нлетевшего безумия метлись из мир в мир, из одного мирж в другой — иногд сознтельно выбиря случй и место, иногд слепо подчиняясь судьбе — Время всякий рз ускользло от Неприкянных, н миг мелькнув з поворотом очередной дороги.

И кк песчинк в рковине моллюск слой з слоем обрстет перлмутром — тк любой Неприкянный, попв в рковину чужого или знкомого мир, нчинл мгновенно обрстть событиями.

Слой з слоем. И толстое Время хихикло, прячсь в тени.

То, что происходило — вокруг Неприкянного оно происходило в десятки рз быстрее; то, что должно было нступить звтр — нступло сегодня и сейчс; то, чего боялись — открывло дверь и входило в оцепеневшую комнту, мимоходом похлопв Неприкянного по плечу.

Люди, судьбы, жизни, смерти — все они в присутствии Неприкянного срзу же нчинли игрть в извечную игру «возможно-невозможно», все они обволкивли Неприкянного плотным коконом, вовлекя в происходящее, не оствляя выбор, удерживя...

Пок он не рзрывл кокон. И уходил, оствляя з спиной корчщиеся обрывки — рзбитую посуду тел, лопнувшие нити отношений, треснувшие черепки судеб, шелуху жизней в зпекшейся крови.

Он уходил, и его пмять уходил вместе с ним, и легенды преследовли Неприкянного по пятм, кк пыль преследует гонимую слепнями лошдь.

Поэтому они не любили слов «Проклятые».

...Бредун сделл еще один глоток, поморщился, пожевл тонкими губми и вновь уствился н сизо-черный тумн Переплет, з которым нчинлсь подлиння тьм.

А з ней? Что — з ней?!.

Ах, если бы эт отчявшяся женщин не остновил его тогд, в лесу! Если бы он не поддлся н мгновение искушенью рсслбиться, отпустить поводья мыслей, ослбить ковнные обручи н сердце!..

Если бы...

В последнее время — время, не Время — Бредун успешно избегл неизбежного. Он подолгу не здерживлся ни н одном месте, рстворяя уксусом стрнствий первый же перлмутровый слой вокруг себя; он не пускл никого из живущих дльше прихожей своей души; он збросил в дльний угол ключи от зпертых комнт-воспоминний...

Он нчл много пить. Это тоже помогло.

В редкие минуты трезвости Бредун подбрсывл в руке пригоршню своих прежних имен — Ожидющий, Полудурок, Арельо Вером, Седьмой Мгистр, Мифотворец от лтрей Ахйри, Ллонг- Р, Предстоятель Перекрестков, Срт (последнее имя было дороже прочих, потому что оно было первым), Бредун — и рдовлся, что новых легенд с этими именми стновится все меньше и меньше.

Он глядел в этот пересыхющий ручеек и стрлся не вспоминть.

Ничего — не вспоминть.

И пореже встречться с другими Неприкянными.

Если бы не эт женщин!.. Если бы не ее сухие блестящие глз, похожие н...

Не вспоминть!

Ничего — не вспоминть!

И все же...

...Бредун зпустил пустой флягой в ближйшее дерево, вскочил и, спотыкясь, сбежл вниз.

Когд первые языки Переплет лизнули его сутулую несклдную фигуру, он остновился и обернулся через плечо.

Н небольшом кривобоком холме, который и холмом-то было стыдно нзвть, стоял кто-то. Мленький, толстенький, с редкими прилизнными волосикми и виновтой полуулыбкой н невырзительном лице.

Кто-то стоял и мхл вслед Неприкянному пухлой ручкой.

Тот, кого иногд звли Бредун, помедлил, вздохнул и сделл шг вперед.

13.

...А звуки и веки —

что вскрытые вены.

(Черное

тонет в бгряном.)

И в золоте слез

рсплывются стены.

(И золото

тонет в бгряном.)

Ф. Г. Лорк

НИ ТАМ, НИ ЗДЕСЬ

Чертов тумн вцепился в Бкс ледяными пльцми, пропитв его нсквозь, вытрвив все ощущения, все чувств, кроме одного.

Кроме злости.

Вот н ней Бкс и шел. Н последних крохх, н осттке — шел, рздвигя рукми сырость белесых прядей, которые постепенно нливлись томительной чернотой, сгущлись, сплетлись глухой мглой вокруг упрямой человеческой фигурки.

Нконец дже злости н остлось.

Ничего не остлось.

Совсем.

...первым родился слух.

Кто-то плкл в ночи; безутешно всхлипывя, шмыгя невидимым носом, зхлебывясь горем и горечью слез. Бкс прислушлся — и мгновенный пронзительный визг бритвой полоснул по брбнным перепонкм, н него нслоился угрюмый хор бсов, бубнящих монотонно-однообрзную молитву, визг прерывлся. чтобы нчться снов, и нд црящей ккофонией удрили литвры гром, и тишин, и вновь плч, визг, и вновь, опять, снов...

Бкс понял, что кричит.

В полной тишине.

...вторым было осязние.

Липкя и влжня лдонь поглдил его по щеке и исчезл. Бкс отмхнулся вслепую — и руку обожгло огнем, откуд-то сверху хлынул водопд, и кож слезл с плоти, оствив нервы открытыми, и плетеный бич опоясл туловище, воздух стл втой, збивясь в ноздри; горячо, холодно, мокро, больно...

Бкс упл н колени.

Встл.

И шгнул к крохотному огоньку, змячившему впереди.

...зрение. Третье чувство.

Блуждющий огонек вспыхнул, рзрстясь бгряным полотнищем, его рзрубил ослепительно-синяя стльня полос, вокруг простирлсь зснеження рвнин, беля- беля, кк ряс Стрничник; и в хрустльных многогрнникх тысячи люстр дробились рдужные сполохи, небо игрло бирюзой и спфиром, и орнжевые языки молний лизли непроглядную тьму, черный мрк...

Мрк.

И зжмуренные глз, дрожщие от нпряжения веки; и световые кольц в пульсирующем созннии.

Мрк.

Тишин.

Зстывшее желе воздух.

И пуз.

Долгя-долгя пуз.

И крткий миг, когд дв оствшихся чувств включились одновременно.

...смрд погребльного костр и кислый лимон н языке, ромт сндл, горечь древесной коры, зпх бензин, приторня слдость инжир, метллический привкус, вонь помойки, блгоухние лилий, трехлетнее крсное, горчиц, нштырь...

Кулки никк не хотели рзжимться, зкоченев в судорожном усилии.

В темноте Переплет, не имеющей вкус, цвет, зпх; в темноте Переплет, не имеющего ничего, кто-то визгливо хихикл.

Пок не смолк.

Бкс несколько рз нпряг и рсслбил все мышцы, проверяя тело н подчинение, и сплюнул себе под ноги.

Слюн удрилсь о землю с грохотом горного обвл.

Эхо.

Тишин.

...Бкс побежл, выствив перед собой негнущиеся руки. Ноги гнулись ненмного лучше.

Ккя-то отдлення чсть его мозг — Бкс смутно подозревл, что именно тм, кк нож в рне, зстрял осколок Др Вилиссы — твердил ему, что Переплет сейчс не ткой, кк обычно, не нбрвший полной силы или н мгновение утртивший изрядную ее долю, инче...

Бкс предствил себе последствия этого «инче» и прибвил ходу.

Он бежл, вокруг возникли и рзрушлись дворцы, лил проливной ливень и полыхл жром полудення пустыня, ревели толпы н площдях и стонли от любви женщины со змеиными глзми...

Он бежл; он рубился в первых рядх пнцирной пехоты, мерно взмхивя прямым тяжелым мечом; он умирл н плхе под дубиной рскосого плч с лицом доверчивого идиот; он слышл хруст собственных костей и шепот гурий неведомого ря, истосковвшихся по неуемной мужской силе; он...

— Вилисс! — вскрикнул у него в голове невидимый и бесплотный Тльк. — Вилисс, я ншел его, только слышу слбо. Дядя Бкс, миленький, ппе плохо, ему тело нужно, нстоящее тело, он говорит, что без тебя никк!.. Бксик, пожлуйст, не пропдй, держись з меня...

Он бежл.

Бежл сквозь сотни своих непрожитых жизней, сквозь смерть, любовь и боль, сквозь миржи Переплет; бежл и кричл сорвнным голосом:

— Тльк--! Я зде-е-есь! Я уже иду!.. Скжи Энджи, что я уже...

Плечом Бкс больно врезлся в дерево, потом в другое, дже не успев понять, что больше не просчивется через предметы, что он — нстоящий; дльше он сшиб что-то живое, хрипло вскрикнувшее при столкновении — и змолотил кулкми нугд, куд попло, чувствуя жжение в рзбитой губе, кровь, текущую из нос...

...дв сцепившихся тел ктились по земле, и Переплет вокруг них незметно светлел.

Это было тогд, когд Анджей вышел из Пяти Углов, пнув дымящуюся плошку — но рзве в этом дело...

* * *

...Бкс зкряхтел и с трудом сел, опсливо трогя себя з рспухший нос. В пяти шгх от Бкс струился бледный тумн.

Переплет. С другой стороны.

Худой человек нпротив Бкс зшевелился, охя и ругясь, приподнялся н локте и уствился н Бкс левым глзом.

Првый был изрядно подбит и зплывл синей опухолью.

— Ты чего? — облдело спросил человек и зкшлялся.

— Я? Я ничего... — мшинльно ответил Бкс. — А ты чего?

— Я? И я ничего...

Человек рсхохотлся, смешно морщсь и похрюкивя от колотья в боку.

— Выпить хочешь? — отсмеявшись, спросил человек.

Бкс подумл и кивнул.

14.

Прощюсь

у кря дороги.

Угдывя родное,

спешил я н плч длекий,

плкли ндо мною.

Ф. Г. Лорк

ЗДЕСЬ

— И првильно сделл, — донеслось от плетня.

Все обернулись.

...у изгороди стоял Бредун.

Губы его были рзбиты. Н левой щеке подсыхл длиння црпин, и один глз скрылся в монументльной опухоли.

Он улыблся.

И Бредун улыблся, и зрячий хитрый глз его тоже улыблся, и вся несклдня фигур Бредун излучл совершенно неуместное веселье.

— Првильно его дед тогд выпорол, — повторил Бредун, глядя уже н Ингу и тыч пльцем в поперхнувшегося последними словми Черчек. — Дед твой, Черч, умный мужик был, не в пример тебе. Тут со мной один попутчик прибыл, тк он дед твоего знет и подтвердит, что не в коня корм, и не в дед внук...

Бредун повернулся к опушке лес и нетерпеливо мхнул рукой. Движение это зствило его согнуться чуть ли не пополм, он принялся хвтть ртом воздух — но Инге было не до стрдний Бредун.

Инг выронил збинтовнную руку Йорис, тк и не звязв окончтельно узел перевязки — Йорис зшипел, хотел было что-то скзть, но сдержлся — и стл всмтривться в человек, приближвшегося к хутору.

Слезы нбегли ей н глз, он моргл, стряхивя блестящие кпли с ресниц, и все рвно видел плохо.

Или боялсь увидеть.

Или боялсь поверить в то, что видит.

Или просто боялсь.

Бкс подошел к изгороди и остновился рядом с Бредуном.

— Слышь, Гнн, это ведь тот млый, что мне то смое отбил... ниглвнейшее, — бросил Йорис Иогнне и добвил вполголос, пристривя прокушенную руку н колене. — Н Бредун похож...

— Чем? — Иогнн чуть откинулсь нзд, урвновешивя свой непомерный живот, потом взгляд ее перебежл с худого угловтого Бредун н плотного коренстого Бкс, чьи соломенные волосы торчли во все стороны; и брови Иогнны удивленно поднялись вверх.

— Чем похож-то?

— Рожей, — услужливо пояснил Йорис, порзмыслил и добвил для верности, — рзбитой рожей...

Инг сделл шг вперед, после другой, третий, и нконец остновилсь. Тк они и стояли, рзделенные хрупкой перегородкой плетня — Жен и Друг, Живя и Неживой, Оствшяся и Вернувшийся.

— Ну кк вы тм? — тихо спросил Инг. — Кк Тля? Устроились ничего?..

— Нормльно, — тем же тихим спокойным тоном ответил Бкс. — Живем н хуторе, вроде этого, у тмошнего строго хрен, тоже, — Бкс мхнул в сторону молчщего Черчек, — вроде этого... Только тот еще стрше... и еще хреновее...

— Кормят кк?

Инг попытлсь плотно сжть губы, но слов произносились сми — сухие, кк осенние листья, бнльные, кк рзговор по междугороднему телефону.

— Неплохо кормят, — Бкс чсто-чсто зморгл, и Инг с ужсом увидел слезу, пробивющую себе путь сквозь зросли Бксовой щеки.

— Неплохо кормят... олдьи дют, со сметной... Пиво у них хорошее, густое... и люди приятные, культурные люди... и лун в небе есть. Выйдешь ночью во двор, жизни пордуешься, повоешь н луну от счстья и спть пойдешь...

Бкс кчнуло, он ухвтился з плетень, и Инг, не рздумывя, опустил свою лдонь поверх его руки.

И вздрогнул.

Рук Бкс был ледяной и влжной, будто бутылк пив, только что вынутя из холодильник. Только пивные бутылки не дрожт ткой мелкой и лихордочной дрожью.

— Времени у нс мло, — вмешлся Бредун, перествший улыбться. — И дже не у нс, у него времени мло. Обртно ему ндо. Переплет он прошел, сюд его уже я приволок. И обртно отведу, инче згнется он здесь. Нвсегд и без вринтов. Через эту дверь живые не ходят... если и ходят, то нендолго. Ты, бб, отпусти его, не трожь, смерть — он зрзня, еще подхвтишь сдуру...

Инг мшинльно отпрянул и тут же устыдилсь своего порыв — но Бкс отошел нзд и стл, широко рсствив ноги и сжв кулки, словно собирлся врсти в эту землю, которя не хотел его носить.

— Бкс, родной... — прошептл Инг.

И змолчл.

— Я его сейчс обртно отведу, — Бредун ободряюще похлопл Ингу по плечу. — Он мне все рсскзл, я вернусь и вм тоже все-все рсскжу. Только не зню — хорошо это или плохо...

— Что? — выдохнул Инг. — То, что вы рсскжете?

— Д нет... То, что я вообще встрял в вшу историю. Я ведь из Неприкянных. Из смых что ни н есть...

Инг ничего не понял. Он обернулсь и увидел бледного, кк смерть, Черчек; Иогнну, зкусившую губу и нервно теребящую концы плтк; Йорис, нпрягшегося, кк тетив нтянутого лук...

— Ну, чего вылупились?! — грубо прикрикнул н них Бредун. — Или не догдывлись? Ведьмки липовые...

Кк ни стрнно, его грубость подействовл успокивюще. Йорис опустил глз и откинулся н спинку скмейки, Иогнн бросил мучить плток, и лишь Черчек неотрывно смотрел н Бредун.

— Умен был мой дед, Срт-Верхний, — пробормотл стрик, покчивя космтой головой из стороны в сторону. — Твоя првд... С душой порол меня, нерзумного, чтоб с тобой не якшлся — д, видть, не впрок порк пошл... Эх, дед!.. дед...

Инг повернулсь к Черчеку, хотел что-то скзть, осеклсь, когд он снов глянул туд, где только что стояли Бкс и Бредун — их и след простыл.

Лишь пыль курилсь н опустевшем месте.

— Ай, Бредун...

Певучий говор Иогнны неожиднно испугл Ингу. Он змерл, вслушивясь в полуплч-полупесню, тк нпоминющую причитния или зупокойную молитву, Иогнн все не смолкл, все бросл слов н ветер:

— Ай, Бредун... й, длекя дорог, мчится конь, не зня стрх, нд рвниной вместе с ветром — конь мой пегий, месяц крсный... и глядит мне прямо в очи смерть с высоких бшен... й, Бредун...

— Цыц! — оборвл Черчек зворживющий ритм непонятных слов. — Рот зкрой! Ншл время выть!

— Ты скжи ей, Черчек, — подл голос Йорис, до того ожесточенно чесвший здоровой рукой волостую грудь, — ты скжи ей, чтоб не выл почем зря, и по ночм чтоб не бегл куд ни попдя!.. Ей дите доносить ндо, д родить кк положено, если ты ей не скжешь, черт стрый, тк я ей см скжу, только меня он не слушет...

— Д лдно вм, — по-ббьи поджл пухлые губы Иогнн. — Вон уже и Бредун вернулся, вы все о своем...

Бредун стоял у плетня, словно и не исчезл никуд. Поймв удивленный взгляд Инги, он широко рзвел рукми и отвесил шутовской поклон до смой земли.

— Это очень просто, — зявил он. — Снчл делем вот тк...

Глз Бредун посерьезнели и превртились в дв зброшенных колодц у дом, пользующегося дурной слвой.

— Потом делем шг в нужном нпрвлении...

Он отступил в сторону — и вдруг воздух вокруг него слбо змерцл, см Бредун окутлся дымкой, кк лун в тумнную ночь, и...

И ничего. Потому что Бредун шгнул обртно и снов стл прежним Бредуном — тощим фигляром с темным прошлым, смутным нстоящим и несомненно светлым будущим.

— Вот в тком духе, — он щелкнул пльцми и присвистнул длинно и протяжно. — Бродим, знчит... но не тк, кк молодое вино, тк, кк я...

Инг хотел спросить Бредун о Бксе, но почему-то тк и не спросил. Он понял, что без этого стрнного человек — кк он себя нзвл, Неприкянный, что ли? — что без него Инге не попсть туд, где з сизо-черным тумном нходятся Анджей и Тля, и Бкс, которому было плохо ЗДЕСЬ, и поэтому Инге нверняк будет плохо ТАМ, но хуже уже не будет, потому что дльше просто некуд...

И еще он понял, что Черчек и лохмтый Йорис до озноб, до холодного ком в желудке боятся вмештельств Бредун в происходящее — словно он н их глзх создвл смерч, способный зкружить всех в неумолимой ревущей воронке и рзметть в рзные стороны, изломв судьбы и жизни.

— В хту пошли, — оборвл Бредун Ингины невеселые рзмышления. — Говорить будем. Ох, много говорить будем, много и долго...

И тут стрый Черчек не выдержл.

— Что ТАМ, Бредун? — спросил он, весь подвшись вперед и стновясь удивительно похожим н того мльчишку, который испугнно глядел н сцепившихся дед и упыря Велько, и н силуэт Бредун в дверях — силуэт стрх и ндежды.

— Что ТАМ, Бредун?

— Тм... Зверь-Книг тм, Черч... вот что ТАМ. Переплетом огородилсь, судьбу зпрягл и живыми людьми свои стрницы пишет. См себя прочитть хочет. Вот они, скзки вши темные, ведьмчьи, верь-не-верь, збывть не стоит. Збудешь — сми нпомнят.

Бредун двинулся по нпрвлению к хте.

— Нож возьми, — бросил он Инге через плечо, и Инг срзу сообрзил, ккой нож имеет в виду Бредун.

— Нож возьми. Пусть тоже послушет. Клин клином вышибют... иной клин — клинком.

Последние слов не покзлись Инге удивительными или неуместными.

Очень дже уместные были слов.

У стол-помост Инг здержлсь, сжл в лдони рукоять оствленного нож — и ей внезпно покзлось, что он держится з чью-то руку.

Твердую и ндежную.

* * *

...они сидели в доме Черчек, где все было н удивление обыденно: добротня, «ббушкин», с точки зрения Инги, мебель; ореховый буфет, в недрх которого позвякивло великое множество скляночек; пучки высохших трв под потолком, никелировння полуторня кровть с прогнувшейся сеткой, в углу икон с хмурым святым, смхивющим одновременно н хозяин дом и н рзбойник с большой дороги (или это был не икон?.. тк вроде лмпдк горит...), и, нконец, огромный, н век сколоченный стол, з которым они и сидели...

— Ну, вот и все, что я зню, — скзл в зключение Бредун, подумл и попрвился без тени смущения, — вернее, это все, что рсскзл мне вш приятель Бкс. Зню-то я поболе того, только ни к чему оно сейчс, знние мое...

Он осторожно лизнул рзбитую губу, скривился и шумно втянул воздух горбтым носом.

— Лдно, — вздохнул Бредун, щуря хитренькие глзки, — теперь вш очередь. Говорите, что д кк... Слово-полов, н, глядишь, и нковыряем чего-нибудь.

И они зговорили.

Говорил Инг — и бйдрки скользили по стремнине Мэрны, визжл от восторг Тльк, молчли нд бутылкой крсного сумрчные Анджей с Бксом, ехл поезд туд, ехл поезд обртно, выл лейтеннтов Рльф, рзвевлсь беля рубшк Иогнны, рукоять нож прилипл к руке, и лес рсступлся перед бегущей женщиной...

Говорил Черчек — и лежл во флигеле остывший труп упрямой струхи Вилиссы, отдвшей Др свой неведомо кому; только не зстл Черчек ни тел жены своей, ни глз ее опустевших, зстл лишь могилку свежую д грубый крест нд ней, остльное потомственный ведун душой учуял; снов входили н хутор трое чужков, и снов холодел стрик, видя во взгляде пришлого пцн в летней мечке — видя знкомый отсвет, что много лет видел во взгляде той, которя звлсь Вилиссой Черчековой, в иных кругх — Пфльцской Вилой; вновь говорил мльчишк слов, Дром подскзнные, и отворчивлся стрый Черчек, не зметив хищного прищур Серого Йорис из дикого волчьего клн...

Говорил Йорис — и зпх пришельцев вновь рздржл чуткие ноздри Вожк, мешясь с зветным ромтом первч н знойных летних трвх; вновь млец проклинл отпрянувшего Йорис, услыхвшего стршный голос умершей струхи-хозяйки, и нож см рскрывлся в руке, и вылетл из руки, когд приземистый бородч-горожнин ревел зверем — тем зверем, н которого дже всей стей не ходят, д только поздно понял это сдуревший перед полнолунием лохмтый Йорис...

Иогнн молчл. Лишь легко коснулсь нож, смирно лежщего н столе, д посмотрел н Ингу, рядом с которой нож и лежл. Вот и все.

Что скзно — то скзно.

Бредун тоже посмотрел н нож.

— З него я скжу, — прошептл Бредун. — Не мстк я ткое говорить, но попробую.

Бредун протянул руку, лдонь его звисл нд лезвием — и лезвие н миг просветлело, покзлсь н нем строк, дорожк неведомых знков, похожих н птичьи следы н песке; покзлсь — и исчезл.

Бредун гортнно вскрикнул — рз, другой, будто пробуя голос, и Инг с удивлением зметил, что голос его резко изменился. Низкий стл голос, глухой, рокочущий; будто и не Бредун, кого-то другого, только что вошедшего...

Кого?..

15.

Нши ножи — иные.

Ф. Г. Лорк

ТАМ

...То не буря нд рвниной,
То не ветер тучи гонит,
Не гроз идет, стеня,
Рзрывя небо в клочья —
То вошел в тумн проклятый
Тот, Кто с Молнией Тнцует,
Десять дней бродил в тумне,
Н одинндцтый вышел.

Ай, иное —
обойди стороною!..

Что он видел в том тумне,
Что он слышл в черно-сизом —
Все остлось в сердцевине
Мглы томительно-бесстрстной.
Все остлось, где достлось,
Пмять, мук и устлость,
Д клинок остлся в сердце,
Меч в груди его остлся.

Ай, иное—
мир плывет пеленою!..

Был тот меч не из последних,
Ждно пил чужие жизни,
С Тем, Кто с Молнией Тнцует,
Никогд не рсствлся.
Не ломлся меч зветный,
Не зсиживлся в ножнх —
В грудь хозяин вонзясь,
Пополм переломился.
Полклинк зсело в рне,
В рукояти — половин.

Ай, иное —
смерть стоит стеною!..

Тот, Кто с Молнией Тнцует —
С кем он бился тм, в тумне,
См ли он с собой покончил
Или чьей-то волей злою —
Не узнть об этом людям,
Ни к чему им это зннье.
Только видел черный ворон,
Кк упл он н колени,
Н колени пл от боли,
Зкричл в пустое небо.

Ай, иное —
Я всему виною!..

Я стоял у колыбели,
Где рождлся Зверь-Книг,
Я, Взыскующий Ответ,
Д Хозяин Волчьей Сти,
Д Бессмертный Предок Гневных,
Д Пустой коврный демон
По прозвнью Дэмми-Онн;
Вчетвером мы тм стояли,
Лишь вдвоем домой вернулись,
З спиной своей оствив
Нерушимую Зверь-Книгу.

Ай, иное —
создно не мною!..

День з днем летели годы,
Поседели мои кудри,
Ослбели мои руки,
Подрстли мои внуки,
Умирли мои бртья,
Одряхлело мое сердце;
З спиной моей молчл
Нерушимя Зверь-Книг.
Недочитння мною,
Несожження когд-то.

Ай, иное —
гром нд всей стрною!..

Ах, нпрсно я вернулся,
Зря вошел в тумн проклятый,
По крям белесо-сизый,
Черно-сумрчный с изннки.
Не добрлся я до Зверя,
Не достл клинком до Книги,
Не достл, не дотянулся,
См себя сгубил впустую.
Пополм мой меч рзбился,
О мое рзбился сердце.

Ай, иное —
тело ледяное!..

Бредун змолчл. Пльцы его, лежщие н столе, нервно подергивлись, отбивя некий ритм — рвный и совершенно не соответствующий ритму скзнного.

— А дльше? — тихо спросил Инг, не отрывя взгляд от вздргивющих пльцев Бредун.

— Дльше...

Голос рсскзчик снов изменился. Он стл выше, протяжнее, и временми Бредун словно подвывл, вибрируя рокочущим «р» и удлиняя глсные звуки.

Йорис нпрягся и лицо его нпомнило древний брельеф языческих хрмов...

...Нет, не шторм бушует в море,
Пеня гребни волн могучих,
Не обвл в горх грохочет,
Не лвин с перевлов —
То Хозяин Волчьей Сти
К умирющему другу
Шел сквозь штормы и обвлы,
Чтоб успеть з миг до смерти.

Ай, иное —
стнь к спине спиною!..

Миг предсмертный не рстянешь,
Не рстянешь, не рздвинешь —
Много ль слов в него вместится,
Много ль взглядов можно сделть?
Слов они не говорили,
Только рз переглянулись,
Только рз сошлись их руки
В кменном рукопожтье.
Миг предсмертный — прх летучий,
Много ль слов для бртьев ндо?..

Ай, иное —
порвнной струною!..

Взвыл Хозяин Волчьей Сти —
Дрогнул лун н небе,
Звери спрятлись в чщобы,
Побледнел тумн проклятый,
З тумном черно-сизым
Вой услышл Зверь-Книг.
Оземь кулком удрил —
Зтряслись седые горы.
Ззвенел меч обломок,
Скорбным стоном отозвлся.

Ай, иное —
лезвие стльное!..

Тут Хозяин Волчьей Сти
Дело стршное здумл —
Кожу снял с руки у друг,
Ободрл меч обломком
И кровоточщей кожей
Обтянул по рукояти,
Меч, сломвшийся в тумне,
Меч, звенящий от бессилья.
Приросл сыря кож,
Улыбнулся Волк-Хозяин,
Мертвец смежились веки.

Ай, иное —
прхом все земное!..

Кк песок, зсыплет время
Все, что было, все, что будет,
Кто-то эту песню сложит,
Кто-то эту песню вспомнит.
Где-то меж людьми гуляет
Синего меч обломок
С кожною рукоятью.
Где-то прячется Зверь-Книг
В переплете из тумн.
Где-то есть ткие ноги,
Что пройти тумн сумеют,
Где-то есть ткие руки,
Что поднять тот меч рештся,
Кк поднял его когд-то
Тот, Кто с Молнией Тнцует.

Ай, иное —
встнь передо мною!..

16.

Хочу уснуть я сном осенних яблок

и ускользнуть от сутолоки клдбищ.

Хочу уснуть я сном того ребенк,

что все мечтл збросить сердце в море.

Ф. Г. Лорк

ЗДЕСЬ

Бредун змолчл, болезненно морщсь.

Инг хотел что-то спросить, но он жестом остновил ее, будто почувствовв см момент зрождения вопрос.

— Черч, — скзл Бредун, — объясни этой женщине, кто ткие Неприкянные...

Черчек объяснил.

Кк мог.

Или кк хотел.

— Неприкянные, — буркнул он, — это Неприкянные. Вроде этого... Они ходят, куд хотят. А если здерживются дольше, чем ндо — то вокруг них нчинются неприятности. У них и у нс. Потом они уходят — в смысле Неприкянные уходят — неприятности остются. И мы остемся. Кто — живой, в основном — дохлые... И рсхлебывем всю эту кшу. Потому что они уходят, возврщются лишь тогд, когд уже поздно, и зкипет новя кш. Понял?

Инг здумчиво смотрел н устлого Бредун.

— Тебя когд-нибудь жлели, Бредун? — спросил он, помолчв.

— Спсибо, — невпопд ответил Бредун.

Он тоже помолчл, попытлся вновь зговорить, зкшлялся — и долго пил из услужливо подсунутого Черчеком кувшин с пивом, морщсь и дергя кдыком.

Нконец Бредун поствил кувшин н стол и отдышлся.

— Стршно, — тихо и хрипло произнес он, ни к кому конкретно не обрщясь. — Мне, Бредуну, Неприкянному, Пыли Восьми Дорог, кого Смерть упрямо обходит девятой дорогой — мне стршно. Потому что сейчс я сделю то, что не деллось еще никогд.

Я соберу Неприкянных. Всех - не обещю, д и никто вм этого не пообещет, но до кого дотянусь — тех соберу.

Я не зню, чем это грозит.

Но если я не сделю этого — будет еще хуже.

Это я зню нверняк.

* * *

...Утром Инг, выйдя во двор, никого тм не ншл. После недолгих поисков, обойдя флигель кругом, он обнружил с тыльной стороны дом — куд до сих пор ни рзу не зходил — невысокий холмик с торчщим из него смодельным крестом. А вокруг этого стрнного зхоронения стояли Иогнн, тихий и умытый Йорис, и чуть подвыпивший Черчек с лоптой в рукх.

— Чего это вы? — севшим спросонья голосом осведомилсь Инг, еще не сообрзив, что лучше было бы промолчть или вовсе не приходить сюд.

— Жен моя здесь, — веско ответил Черчек, зчем-то ткнув пльцем нискосок в небо, не в могилу. — Выкпывть будем. Эх, Вил, Вил...

Н вопрос: «Зчем?» стрик пробурчл что-то нерзборчивое, вроде: «Чую, тело ей сейчс нужно». Инг решил удовлетвориться этим своеобрзным ответом. Понял — ндо. И встл рядом с Йорисом, рук которого зжил подозрительно быстро — з одну ночь.

В этой выздоровевшей руке Йорис держл топор весьм зловещего вид.

Хозяин хутор с неуловимой досдой выдернул из уже слегк просевшего холмик неумелый деревянный крест — то ли см крест рздржл его, то ли необходимость крест выдергивть — и отбросил его в сторону, Йорис тут же принялся рубить символ рспятия н дров.

— Крест-то ему чем не понрвился? — шепнул Инг пригорюнившейся Иогнне.

Т не ответил.

Йорис тем временем успел покончить с крестом и нчл тскть сушняк — Инг тк и не выяснил, где он умудрялся брть эти сучья и ветки — и, пок лопт Черчек тупо вгрызлсь в могильный холм, нтскл его целую гору.

Снчл Инг недоумевл, но потом до нее дошло.

Костер. Погребльный костер.

Минут через пятндцть-двдцть из-под свежерзрытой земли покзлся крй ккой-то ткни — земля урвнивет полотно и дерюгу, преврщя ткнь во что-то среднее, трудноопределимое. Тут Инге отчетливо предствилось синюшное, полурзложившееся лицо, слюнявые желтые клыки и горящие, еще живые, по-мертвому живые глз — и он поспешно отвернулсь. «Кк бы Иогнн не рзродилсь рньше времени, со стрху-то», — мелькнуло у Инги в голове, мелькнуло и исчезло. Не чувствовлось здесь стрх. Совсем.

Иогнн зпел-зпричитл по ушедшей, Черчек с Йорисом молч подняли то, что скрывл в себе могильный холм — Инг тк и не стл смотреть, кк ЭТО выглядит — и бережно опустили тело н приготовленное ложе из мертвого дерев. Тм же, в этой горе веток, скрывлись и остнки смодельного крест.

— Лицом вверх клди, — буркнул стрый Черчек. — Двй, двй, Серый, не мнись...

— Не по обычю, Черч, — зикнулся было Йорис, но стрик лишь негромко и стршно зрычл в ответ, и Йорис мгновенно умолк.

Згорелось смо — без спичек, без огнив — и Инг дже не стл думть, кто и кк рзжег костер.

Горело н удивление ярко и светло, без черного смрдного дым, без вони и копоти. И отпылло быстро, когд костер уже слбо тлел, нлетел вдруг ветер, взвил в небо кучу пепл — и рзвеял, рзнес по округе, дльше, дльше... Одни обугленные головешки д рзрытя могил нпоминли о случившемся.

Не было слез, щемящей тоски, почти не ощущлось присутствия смерти, той, безносой, с косой в рукх — только тихя светля грусть и понимние, что все это естественно и неизбежно, и нет в этом ничего стршного, и все в конце концов будет хорошо... нверное...

С этим легким чувством отрешенности и вернулсь Инг к флигелю.

А к вечеру нчли собирться тучи.

И гости.

17.

В этом глухом поречье

мы не искли

встречи.

Ф. Г. Лорк

ЗДЕСЬ

Первым появился собственно Бредун, весь день невесть где пропдвший. Явно чем-то довольный, он уселся рядом с Ингой и стл нблюдть з пурпурно-зктным солнцем, медленно опусквшимся в змысловтую вечернюю вязь сплетенных ветвей.

Потом Бредун извлек из-под непонятной хлмиды, в которую сегодня вырядился, дорогую сигру, зпечтнную в целлофн с яркой ндписью, рзодрл обертку, подкурил и с удовольствием выпустил огромный клуб крепкого, но вместе с тем ромтного дым.

Инг отодвинулсь в сторонку, Черчек с увжением посмотрел н быстро сгущвшуюся вокруг Бредун дымовую звесу.

— Придут... — промурлыкл Бредун, попыхивя импортным куревом. — Эх, трм, тррм, ходят кони по горм, ходят кони при попоне...

— Эти придут? — осведомилсь Инг, стрясь не делть глубоких вдохов. — Неприкянные? Они что, все вроде тебя?

— Ну не тк чтобы вроде... — Бредун неопределенно помхл сигрой в воздухе и чуть не угодил подсевшему к ним Йорису в глз. Йорис нмек понял и тут же исчез.

— Рзные мы, дорогя, рзные и зрзные. Хуже чумы. Есть вроде меня — бродят себе по свету, и не только по этому, д только нет им ни покоя, ни отдых... много чего нету. Песню, небось, слыхл: «Лучше нету того свету»? Тоже нши люди придумли...

Он снов зтянулся.

— А есть и другие. Крмики, нпример.

— Крлики? — переспросил Инг.

— Д нет... Крмики, говорю. Это когд родился, жил, помер — и нет его. А тм, глядишь, через век-другой снов возрождется. То ли смим собой, то ли еще кем. Првд, обычно они облик менять не любят...

— Их что, вызывть можно? Кк духов?

Бредун криво усмехнулся.

— Нельзя их вызывть. Они тм у себя нверху... ну, не зню где, не бывл тм — в Рю, в Нирвне, в Влглле, может, вообще нигде — в общем, никкой вшивой мгией их оттуд не достнешь! Пок сми не решт, что пор объявиться... Д они тм тыщу лет сидеть могут и не рождться! Хоть бшкой горы сворчивй!..

Видно, сильно здевл Бредун необязтельность Крмиков. До того сильно, что стл Бредун похож н дымодышщего дркон и не срзу успокоился. Но успокоился.

— А сейчс? — робко спросил Инг.

— Те, кто родились — придут. По крйней мере, двое. З них я ручюсь.

— Знчит, дело нстолько плохо? — прогудел подошедший Черчек.

— Плохо, — кивнул Бредун. — Потому что я чувствую, кк что-то подтлкивет нс к зведомо подготовленному финлу. А я этого финл не готовил, и идти к нему, кк брн, не нмерен. Плохо дело, Черч... Без Неприкянных — вообще безндежно. И с нми — безндежно, только в другую сторону. И хорошо, если в ту, что ндо. Просто чем нс больше соберется, тем больше шнсов, что случится невозможное. Если еще и Темные зявятся — хотя вряд ли...

— Темные? — зинтересовлсь Инг. — А это кто?

— Кто-кто... рскудхтлсь! Тоже Неприкянные. Только они умирют и больше никогд не рождются...

От этой зловещей информции и сигрного дым голов у Инги окончтельно пошл кругом, и поэтому он уже ничуть не удивилсь, когд из лес вышел ккой-то фрнтовтый молодой человек в темно-синем костюме с белым жилетом, лковых штиблетх и при глстуке.

В зросли, откуд выбрлся этот пижон, Инг однжды по ошибке збрел, и это был первый и последний рз, когд он отошл от хутор, если не считть ночного бегств с ножом. Тм в пяти минутх ходьбы нчинлось вонючее болото, шипстые кусты вполне могли рзодрть в клочья дже космический скфндр.

Тем не менее, костюмчик н молодом человеке был безукоризнен (при ближйшем рссмотрении Инг зсомневлсь, ткой ли уж гость молодой и ткой ли уж человек?), лк штиблет сиял первозднным глянцем.

Гость глнтно поклонился Инге и Иогнне, стоявшей чуть поодль — при этом в его кошчьих глзх полыхнули бгровые отсветы длеких пожров — потом он увидел Бредун и рсплылся в плотоядной улыбке.

— А я-то голову ломю, кто ж это кшу без мсл звривет?! — он резво подскочил к Бредуну и ловким жестом отобрл у него сигру. После зтянулся, выпустил облко дым и слегк поперхнулся.

— Хороши, — просипел пижон. — Но крепковты.

— А ты б не хвтлся, не спросясь, меньше б кшлял, — добродушно посоветовл ему Бредун. — Сдись, Момушк, остльных ждть будем. Нс двоих н эту кшу не хвтит...

— Остльных?!

Лицо щеголевтого Момушки срзу вытянулось и посерьезнело.

— Ты чего, Срт (при этом имени Черчек вздрогнул и невольно сделл шг в сторону), н смом деле?.. я думл...

Бредун-Срт лишь кивнул, зтягивясь возврщенной сигрой.

Его собеседник присвистнул и ослбил узел глстук.

— Ты хоть понимешь, что творишь? — тихо и бесстрстно поинтересовлся он.

— Понимю, Мом, понимю... не дурнее прочих. С нми плохо, без нс и того хуже будет.

— Без ВСЕХ нс?

Бредун снов кивнул.

Мом весь вдруг кк-то съежился, обмяк и полез во внутренний крмн пиджк з своими сигретми — и сигр Бредун, и его же последние слов, судя по кислой физиономии фрнт, пришлись Момушке не по вкусу.

И кк рз в это время из-з изгороди покзлся следующий гость. Вот ему больше подходило выйти из чщи — жилистый, крепко сбитый, с открытой улыбкой н згорелом лице, пришелец поминутно встряхивл головой, отбрсывя нзд роскошный русый чуб, пдющий ему н глз. Одет гость был в линялый кмуфляжный комбинезон. З плечом у него болтлся втомт со склдным приклдом, н поясе — подсумки, о содержимом которых Инг могл только догдывться.

Кроме того, гость был не один. Рядом с ним вжно и вместе с тем пружинисто вышгивл — д-д, именно вышгивл! — здоровенный тигр, и в лучх зходящего солнц его лоснящяся шкур отливл бронзой с полосми птины.

Это было крсиво.

Это было стршно.

И зхотелось бежть. Подльше от русоволосого втомтчик и его клыкстого спутник.

Но тк считл Инг. А кое-кто тк не считл. И тоже собирлся бежть — но совсем в другом нпрвлении.

С рычнием метнулись из-з зборов ближйших хт, стелясь по земле, серые тени. Их было много, около десятк, и тигр змер, кк вкопнный, косясь поочередно то н своего деснтник, то н прихрмывющего вожк волчьей сти. Двое волков не преминули воспользовться моментом тигриной рстерянности — если ткое сочетние в принципе возможно — но из их стремительного броск ничего не вышло. Тигр одним движением отшвырнул их в сторону, и Инг неожиднно подумл, что сделл он это н удивление ккуртно. Аккуртно — в том смысле, что не рзорвл в клочья; тк об серых збияки летели довольно долго, ки птицы небесные, прежде чем приземлиться в кусты.

Потом тигр возмущенно рявкнул, в хте здребезжли стекл, оствшиеся волки было попятились, но быстро опрвились и снов двинулись вперед, рыч и припдя к земле.

Неизвестно, чем бы дело кончилось, но тут в происходящее вмешлись дв новых персонж: веселый гость с коротким втомтом и угрюмый Черчек с увесистым березовым поленом.

Дед немедленно покрыл волков н чем свет стоит, от фундмент до тридцть третьего этж, подкрепляя свои слов весомым березовым ргументом, и серя рмия поспешно отступил — Черчек волки явно боялись больше, чем тигр. А незнкомец в комбинезоне чуть ли не повис н утробно ворчщем тигре, что-то бормоч в его ухо — и успокоил-тки, утихомирил, и они вместе мирно вошли через клитку во двор.

— Здорово, мужики! — крикнул гость от клитки, увидел Ингу с Иогнной и вскинул руки в извиняющемся жесте. — О, д здесь дмы!.. Рд познкомиться, Дниэль и Рыки. Я — первый, он — второй...

Дниэль ткнул пльцем в тигр, который почему-то неотрывно уствился н Ингу, что ту весьм смутило.

— Вы его не бойтесь, — поспешно зявил Дниэль, почуяв нтянутость ситуции. — Если его не обижть...

— Его обидишь, — проворчл в ответ вспотевший от трудов прведных Черчек. — Ты это моим волкунм рсскжи. См знешь — про кошку с собкой...

— Ну чего ты, дед, зудишь? — пожл плечми втомтчик. — Вроде ж обошлось все?

— Обошлось... Ты б еще под полнолуние приперся — тут бы ткое было!..

Во дворе покзлся рсхристнный и тяжело дышщий Йорис. Он бочком подобрлся к Дниэлю, следя, чтобы тот отгорживл Йорис от тигр, и неуверенно протянул гостю руку.

— Не серчй, прень, это мы сгоряч...

Рыки подозрительно скосился н Йорис, фыркнул в усы, но, видимо, счел инцидент исчерпнным и рзлегся н трве, жмурясь и исподтишк рзглядывя присутствующих.

...А потом гости повлили один з другим. Их было много. Инг дже приблизительно не могл бы скзть — сколько. Десять? Двдцть? Сто двдцть? Или это просто в глзх двоится?..

Мелькли лиц, шуршли одеяния — от современных до средневековых, от щегольских костюмов до грязных и дрных лохмотьев; рздвлись выкрики и зтевлись беседы н мыслимых и немыслимых языкх, и Инге уже нчинло кзться, что он почти все понимет, чего не понимет — это кк рз т кпля, которой ей не хвтет до полного сумсшествия.

Взгляд тонул в клейдоскопе незнкомых лиц и фигур - но Инг все же сумел выделить для себя из толпы четверых гостей, н которых взгляд остнвливлся чще всего, словно цепляясь з спсительные островки спокойствия в бурлящем, изменчивом, Неприкянном море.

Внешне эти четверо совершенно не походили друг н друг. И все же... Было между ними что-то общее.

Молодя белокуря дм в бльном плтье, словно соткнном из воздух, и высокий седеющий квлер в строгом фиолетовом кмзоле,лосинх и ботфортх. Н боку у квлер болтлся узкий меч или шпг — Инг не рзбирлсь в оружии и никогд не одобрял Тлькину стрсть к этому делу. Вот, чуть не подумлось — при жизни не одобрял...

Итк, дм и квлер. То ли супруги, то ли влюбленные. Во всяком случе, они все время нходились вместе, и эту пру знли, похоже, почти все. Зто сми они поздоровлись, кк с двними знкомыми, лишь с Бредуном и фрнтом Момушкой — те тк и сидели рядышком н бревне у клитки, приветствуя гостей.

Эт пр (не Момушк с Бредуном, блондинк с ее долговязым спутником в кмзоле) буквльно зворживл Ингу. Один рз ей удлось поймть взгляд дмы — и Инг чуть не утонул в двух бездонно-черных, сияющих омутх, стрнно спокойных и печльных, словно их хозяйк уже двно збыл то, что остльные еще только пытлись узнть.

Збыл. И понимл, что — зря.

«Те, кто родились — придут. По крйней мере, двое. З них я ручюсь», — вспомнились Инге недвние слов Бредун.

Крмики.

Дурцкое слово.

Оно к ним совершенно не подходило.

...А вот веселый, немного подвыпивший прень с зитской внешностью возникл поочередно возле кждой компнии — и большинство косилось н него с недоумением. Дже Бредун, уж ему-то недоумение было совсем не к лицу.

Н прне болтлись ккие-то экзотические обноски, похожие н восточный хлт и безруквку после того, кк по ним прошлсь рот солдт в грязных спогх и нпоследок проехлсь обозня телег. Эт рвнь с успехом могл приндлежть кк бродяге времен пророк Мгомет, тк и его вполне современному коллеге.

Только н збитого бродягу прень походил в последнюю очередь. Было в нем что-то от зтившегося до поры до времени хищник — впрочем, хищник обятельного и пок миролюбивого. И, оствясь в недолгом одиночестве, рскосый крепыш поглядывл н остльных Неприкянных, кк дедушк н толпу рсшлившихся внучт.

В общем, Инг не позвидовл бы тому, кто рзбудил бы зверя, дремлющего в беззботном веселом оборвнце со стрыми глзми.

— ...Прости меня, я твой тревожу сон
Всей силой смодельного обряд.
Прости меня, я твой тревожу сон:
Я — воин обреченного отряд...*

[*стихи Э. Р. Трнк]

Рядом с Бредуном примостился н редкость тощий мужчин лет сорок н вид — хотя, похоже, для Неприкянных понятие возрст не имело никкого смысл. Сидя у ног Бредун прямо н земле, тощий и белобрысый гость перебирл струны непонятного инструмент, смхивющего н пятиструнную гитру с удлиненным грифом. Звук у инструмент был н удивление чистый и прозрчный, вроде лютни, и Инг подошл поближе, вслушивясь в музыку и слов рождющейся песни...

— ...Незвнным гостем я к тебе вхожу,
Чтоб нучиться честным быть и мудрым.
Незвнным гостем я к тебе вхожу —
Прозреньем в полночь и печлью в утро...

«...Прозреньем в полночь и печлью в утро», — тихо повторил Инг.

И услышл голос Бредун.

— Ну что, друзья-приятели, вроде больше ждть некого... В дом пошли?

— А вместимся? — с сомнением оглядел собрвшихся Момушк.

Инг вполне рзделял его сомнения — Неприкянные, опрвдывя прозвище, бродили уже по всему двору, и втиснуть ткое количество нроду в Черчеков дом (и без того не слишком просторный) кзлось проблемтичным.

Бредун подумл и ухмыльнулся.

— Влезем! — уверенно зявил он. — Двй-к, Момушк, н пру ухвтимся! Не збыл еще? Что нс — двоих не хвтит?!.

И уже тише:

— Не хочу Крмиков зря дергть. Не до того им сейчс...

Момушк в ответ поморщился — то ли слово тоже не понрвилось, то ли еще чего — но все же встл с бревн.

— Лдно, двй, — нехотя пробурчл он; и они с Бредуном, кк по комнде, уствились н Черчеков дом и змерли.

Прошло около минуты — Инге он покзлсь ужсно длинной — и вдруг об рсслбились, зшевелились... с домом тк ничего и не произошло.

«Не получилось?» — хотел спросить Инг, но побоялсь.

Тем временем Неприкянные шумной толпой уже входили в дом. Бредун с Момушкой, ни слов не говоря, последовли з остльными. Инг, кк привязння, тоже двинулсь к крыльцу.

У смых дверей кто-то осторожно тронул ее з локоть. Инг обернулсь. Рядом с ней стоял тот смый молодой зит- оборвнец, и сейчс он был непривычно серьезен.

— Не ходили б вы туд, — негромко и вкрдчиво произнес он. — Это ведь мы — Неприкянные, вы...

В дверном проеме покзлся Бредун.

— Все в порядке, — бросил он, и змолчл, словно ждл чего-то.

— Что? — донеслось изнутри. — А... Мрцелл, это, Срт... Д тот, тот, ккой еще?!.

Бредун-Срт чуть вздрогнул, внимтельно глянул н бродягу и слегк прицокнул языком.

— Все в порядке, Мрцелл, — другим тоном повторил он. — Пусть идет. А вон того оболтус гони в три шеи — этот точно во что-нибудь вляпется!

Под оболтусом подрзумевлся лохмтый Йорис, который с невинным видом нмеревлся незметно прошмыгнуть в дом мимо Бредун.

Згорелый Мрцелл с явной охотой и редким умением выполнил укзние Бредун, и млость помятый Йорис смылся з угол, обиженно скуля себе под нос.

...А в избе — д ккой это дом, изб и изб! — действительно окзлось полно мест. Н рзбежвшихся в рзные стороны стенх горели ровно и не мигя толстые витые свечи; посреди комнты, ствшей злом, стоял длиннющий — метров двдцть, не меньше! — дубовый стол, нкрытый сктертью; вдоль стол — стулья, лвки, тбуреты, стринные кресл... Дже трон один имелся. Небольшой. Большя чсть мест был знят, д Инг и не собирлсь нгло лезть н трон. Чужя он здесь, не то что прв голос — прв писк не имеет!..

Вот и поспешил Инг устроиться в углу, н высоком стуле со строгой спинкой черного дерев. Не смое удобное сидение, но выбирть не приходилось.

Неподлеку рсположилось уже знкомое Инге по лесной поляне Безликое Дитя. Оно рзвлеклось тем, что лепило из своего лиц-пузыря криктуры н присутствующих. Лепило уверенно и увлеченно, словно только з этим сюд и явилось. Длинные ловкие пльцы рзминли, вытягивли, сплющивли щеки, губы, нос — и вот уже н Ингу смотрит жутковтое подобие Момушки с гротескно узкими губми, смотрит и игриво подмигивет, облизывясь.

Инг отвернулсь и обнружил рядом с собой н ковре полостого Рыки. Тигр лениво глянул н Ингу — и ей покзлось, что зверь тоже подмигнул и ухмыльнулся, облизнувшись лым языком.

Это было уже слишком. Инг перевел взгляд н сидевших з столом — и вовремя. Голос понемногу стихли, и н стол взгромоздился Бредун.

Д-д, именно НА стол.

— Ну что, все знют, по ккому поводу собрлись? — осведомился он.

Инг зтил дыхние, Безликое Дитя немедленно принялось лепить из своего лиц криктуру н Бредун.

— А кк же! — уверенно зявили с противоположного конц стол. — Конечно, знем! Пиво пить! Кстти, где оно?

Инге н миг примерещилось, что одновременно с этим рзухбистым зявлением у нее в мозгу тот же голос произнес нечто совсем другое — но он не успел ухвтиться з ниточку мирж.

— Пиво! — дружно зорли Неприкянные. — Пивушко! Пивечко! Пивец!..

И немедленно в комнте-зле возникли Черчек с Иогнной, в рукх у них рспрострняли хмельной зпх огромные глиняные кувшины. Все зметно оживились, н столе объявились хлеб, вобл, зелень, еще ккя-то снедь... Инг стл думть, откуд все это взялось, обнружил полную кружку в собственной руке и дже не понял, кого ей ндо блгодрить з зботу.

Впрочем, пиво он не любил.

Отшумели удовлетворенные возглсы Неприкянных, исчезли Черчек с Иогнной, и зстолье стло переходить в более рвномерную и зтяжную стдию. Бредун прошелся по столу, ловко лвируя между посудой с едой, уцепил з хвост рыбешку и пучок петрушки, остновился в центре стол, пожевл и здумчиво консттировл:

— Вяля у них петрушк... вчер, небось, рвли. Жмот он, Черчек этот...

Рук Инги дрогнул, и пиво из ее кружки выплеснулось н юбку. Где-то в глубине ее сознния словно вспыхнул волшебный фонрь, и высветил совершенно иную кртину — возвышение, суровый и влстный Бредун в рзвевющейся нкидке с откинутым кпюшоном, горящие вокруг бронзовые шндлы, и слов, произнесенные твердым голосом, привыкшим повелевть.

Не те слов. Не про петрушку. Совсем не те.

«Книг, — скзл иной Бредун. — Зверь-Книг. И мир в Переплете...»

И Инг увидел стрницы, сквозь которые прорстли горы; увидел бледно-черный тумн Переплет, людей, преврщющихся в знки, услышл хохот звериной глотки и рев пожр, охвтывющего мир.

Тишин. Тепля, щдящя, темня тишин. И веселый Бредун н столе.

— Д лдно тебе, Срт, — отозвлсь блондинк с необычйно черными глзми. — Ешь, что дют. И не ткое, небось, жевл!..

«Я боюсь, Срт, — услышл Инг одновременно со скзнным. — Я очень боюсь... Ведь Он до сих пор зовет меня, потому что я читл Книгу, и Книг читл меня, и мы не до конц прочли друг друг! Он зовет, Срт, мы чстично зключены друг в друге, пойми — я боюсь!..»

Спутник дмы брбнил пльцми по эфесу своего оружия и молч прихлебывл из кружки.

«Лик боится, Срт, — молчл он, — и я боюсь. Но... Мы — с тобой.»

Безликое Дитя, голов которого некоторое время нпоминл кувшин из-под пив, нчло отрщивть льняные волосы. Ингу передернуло, и он обнружил, что ее лдонь мшинльно поглживет шелковистую шкуру Рыки.

Впрочем, тигр отнесся к этому блгосклонно.

Гомон з столом усилился. Светловолосый гигнт н дльнем конце стол рвнул вышитый ворот своей полотняной рубхи и збсил н уже знкомый Инге мотив:

— Нд бшней пляшут языки огня,
Пор рсстться с прздничным нрядом!..

Ззвенели яростные струны.

— Пожлуйст, не збывй меня:
Мы в день последней битвы встнем рядом... —

подхвтил Бредун-Срт, удряя кулком по столу, для чего ему пришлось встть н четвереньки.

«Ты знешь, Срт, что происходит тм, где появляемся мы, — прозвучло в мозгу Инги, и стльные лты гигнт отрзили вспышку невидимой молнии, и звизжл птиц у него н плече. — Ты знешь...»

«Зню, Эйнр... И зню, что происходит, когд мы не появляемся...»

«Лучше нм этого не знть», — хором промолчли Эйнр и спутник белокурой Лик.

Стол усеял рыбня чешуя и огрызки пучков зелени, пол пх ячменем и хмелем.

— Вот что я вм скжу!.. нет, дудки, ничего я вм не скжу...

— А я тебе говорю, что от бобр добр не ищут! И вообще...

— Д не ту, ту, что с икрой! Ты что, мльчик от девочки отличить не можешь?

— Это у тебя девочки с икрой...

— А у тебя?

— А у меня — с пивом...

— Эх, мть моя, перемть моя...

...Слов с двойным дном; грустное эхо веселья, горький вкус пив...

«А люди? — шептл кто-то н здворкх возможного и невозможного. — Люди ведь... они — люди... Кровь может случиться, большя кровь, утонем все, не отмоемся...»

«А ты, Мом?»

«А куд я от вс денусь?» — уныние и безндежность.

Песня. Пьяный шум. Дрожит плмя свечей.

«И ты, Мрцелл?»

«И я...»

Инг зжл уши рукми. Безликое Дитя покосилось н нее крденым лицом и резко встло.

Вновь — тишин. И вокруг Инги, и в Инге...

Голос Безликого Дитяти — сейчс его лицо было прежним лилово-лоснящимся пузырем — прозвучл отрывисто и скрипуче.

— Мы соглсны, Срт, — произнесло Дитя непонятно чем. — Никому не нрвится то, что ты предлгешь — и поэтому мы соглсны. Мы будем присутствовть.

Безликое Дитя повернулось и уствилось н Ингу своим пузырем.

— Н этой женщине Ндрез Судьбы, — зявило оно. — Пусть он выполнит преднчертнное. Что ей терять, он уже все потерял...

Все смотрели н Ингу. Ее бросило в жр, и в то же время руки ее были холодны, кк лед.

— Идешь? — плец Бредун нцелился н Ингу.

— Я? Д, конечно... куд?

— Для нчл — туд.

Плец Бредун укзл н дверь.

— Почему? — обиделсь-удивилсь Инг.

— Потому, — неожиднно мягко ответило Безликое Дитя. — Выйди, пожлуйст...

И Инг тихо вышл.

В звершющуюся ночь.

18.

Под покрывлось темным

ей кжется мир ничтожным,

сердце — тким огромным.

Ф. Г. Лорк

ЗДЕСЬ

Рссвет еще не нступил, но был уже н подходе; и нд лесом знимлось робкое сияние, словно нимб нд лохмтой мкушкой ккого-нибудь святого.

Инг стоял у изгороди, спиной к непривычно тихому хутору, и глз женщины были плотно зжмурены. Он видел что-то свое, о чем никому не хотел рсскзывть, и все рвно сквозь это «свое» пробивлись контуры лес и светлеющее небо нд ним.

— Рссвет вствл, нм уступя место; зкт крснел, стыдясь з нш рссвет, — прозвучло позди Инги.

Он не обернулсь.

Неслышно подошедший Бредун встл рядом, звучно хрустнул пльцми и принялся энергично двигть костлявыми плечми, кк человек, только что зкончивший тяжелую рботу.

— Ушли они, — бросил он, отвечя н невыскзнный Ингин вопрос. — Тут им не постоялый двор — поговорили и рзбежлись кто куд... И я сейчс пойду. Дел невпроворот, я все свободное время н тебя трчу. Нет чтоб отоспться или книжку почитть... литр н три, с кртинкми...

Инг не вслушивлсь в бурчние Бредун. Он уже нчл привыкть к его мнере вести беседу — ндо зметить, весьм своеобрзной мнере — и теперь вновь погрузилсь в свои рзмышления, двя Бредуну возможность выговориться и получить полное удовольствие от собственного остроумия.

— Ты знешь, Бредун, я тут думл... — нчл было Инг и змолчл, ожидя очередного укол, вроде «Думл? Предствляю, кк тебе это было трудно!..»

Нет, укол не последовло.

— Я тут думл, — уже уверенней повторил Инг, — и, в общем, ничего интересного не ндумл. Понимешь, я рньше жил, кк по проспекту шл, где н кждом углу — светофор. Все ясно, все глдко и уктно... Сперв короткие плтьиц, потом — брючные костюмы и косметик; школ, институт, Анджей, семья, Тльк... мне это дже нрвилось. И вдруг сошл с проспект, свернул в переулок — ни муж, ни сын, темные незнкомые рожи в пыльных окнх, и н кждом шгу выбор: «Нлево пойдешь — коня потеряешь, нпрво пойдешь — себя потеряешь...» И все, чего не может быть — есть.

— Ты мужу в глз чсто зглядывл? — неожиднно спросил Бредун.

— Ну конечно, — мшинльно ответил Инг, осеклсь и зчем-то стл постукивть пльцем по плетню. — То есть не очень...

— А сыну?

Инг не ответил.

— Слепя ты, — подытожил Бредун. — Не обижйся, я не со зл... Смотришь, не видишь. Иному тощенькому горожнину сквозь очки в глз зглянешь — если уметь смотреть, конечно — тм флги н ветру бьются, герольды трубят, и он см стоит в золоченных доспехх, и рук н копье не дрожит... Или сидит пожиля библиотекрш з письменным столом, под ресницми у нее — склы Брокен, Вльпургиев ночь, и копыто Большого Рогч, к которому он припдет, пьян от стрсти!.. З кждым человеком — миры и судьбы, просто ндо уметь смотреть и чще сворчивть с освещенного проспект в темные переулки.

— Кк вы? — тихо спросил Инг. — Кк Неприкянные?

— Нет, не кк мы. Кк Черчек. Кк Вил его покойня. Или Иогнн. Йорис, нконец, хотя он больше по помойкм... ну д лдно. А мы, Неприкянные, мы ведь не смотрим, мы идем — туд, з грнь между возможным и невозможным. Собственно, мы и есть — возможность невозможного. Вот скжи мне н милость, возможно ли, чтобы Бкс этот вш с того свет возврщлся?

— Невозможно, — кивнул Инг.

— А все остльное, о чем зря трепть языком не стоит; все, что ты см видел, слышл, рукми трогл — это возможно, если глядеть с освещенного проспект?

— Невозможно.

— Вот видишь! А все почему? А все по кочну, д еще потому что дур-Иогнн тебя н меня вывел. А я — Неприкянный.

Бредун зулыблся — и тут Инг звелсь с полоборот. Он чувствовл, что близк к истерике, что зря сорвлсь, но... Видимо, скзлось нпряжение последних дней.

— Неприкянный? Сволочь ты, не Неприкянный! Мерзвцы вы все, с вшим невозможным, ублюдки потусторонние! Ведь смотрите же, со стороны смотрите, пиво лкете, мы вязнем в этом невозможном, дохнем, горим, глотем под звязку!.. Оно ведь с нми происходит, с людьми, вы, вы все...

Бредун поскреб небритый подбородок, отвернувшись от Инги, но он силой зствил его повернуться обртно, ненвидяще взглянул в это вечно ухмыляющееся лицо — и зстыл, подобно жене Лот, оглянувшейся н пылющий Содом.

Лицо Бредун превртилось в озеро лвы, рсплвленной мгмы, готовой зстыть чем-то стршным, неистово-яростным, мской нечеловеческой обиды. Вот сейчс, вот...

Но — не зстыло. Обид остлсь, только обычня, простя обид, гнев и ярость оскорбленного демон или божеств... — ушел огонь, полыхнул и исчез в глубине чужой неприкянной души.

— С вми, с вми происходит, — глухо пробормотл Бредун. — Понятное дело, с вми, с людьми... С кем же еще невозможному происходить, кк не с вми? Для нс-то оно — возможное, повседневное, рутин обыденности, тк скзть... Мы же сми — возможность невозможного; мы — Неприкянные!.. И ни одн зрз не скжет — кончй, Срт, миры кромсть, двй я тебе лучше котлетку поджрю... з просто тк. Вот это невозможное дело, ни в ккую невозможное...

Он резко метнулся в сторону — и Инг остлсь одн.

Совсем одн.

Он еще немного постоял, опирясь н изгородь и ощущя внутри себя гулкую пустоту, где эхом отдвлись чьи-то удляющиеся шги — или это билось сердце? — и побрел во флигель.

Дверь открылсь без скрип, легко-легко, кк тетрльный знвес н хорошо смзнных кольцх; Инг зстыл н пороге, и шги, звучвшие в ней, ускорились и превртились в неровный, спотыкющийся бег.

Н незстеленной кровти, поверх подушки, лежл нож.

Тот смый.

Нд ножом склонились люди. Двое. Они стояли к Инге почти спиной, лиц пришельцев были плохо рзличимы, и Инг успел лишь отметить, что об гостя — высокие мужчины крепкого телосложения; только один — полуголый, по-волчьи поджрый, чем-то похожий н Йорис, с рссыпвшейся по спине гривой пепельных волос; второй выглядел более мссивным, но с ккой-то врожденной грцией, и когд он чуть повернул голову, в сумрке комнты проступил суровый чекнный профиль, будто выбитый н монете.

Потом второй протянул руку к ножу, протянул неожиднно изящно, словно дму н тнец приглшл — лишь слегк колыхнулся длинный серый плщ, скрепленный у горл гостя тусклой фибулой — и нож в ответ вспыхнул, згорелся молнией в грозовом мрке, сгустившемся вокруг.

«Тнцующий с Молнией, — вспомнил Инг. — С Молнией...»

Он видел людей и видел стену з ними. Нет, не то чтобы гости были прозрчными, и стен просвечивл сквозь их тел, тк — вот люди и вот стен з ними.

Одновременно.

А вот только стен. И никких людей.

И нож н смятой постели.

Инг робко приблизилсь к кровти. Одеяло вдруг стло сдвигться в сторону, подушк с ножом зшевелилсь — и пятнистый живой кнт ззмеился по кровти, стекя н пол, поднимя узкую голову с чутко подргивющим язычком.

«Чш-ш-ш-ш!.. — прошипел чудовищня змея голосом Бредун. — Чш-ш-ш-ш... Темные!.. умирют и больше никогд не рождются... Сссскзззки вссссе это, жжженщщщин... чушь... Чччушшшшь!.. сссссспиии...»

...Снружи вствло солнце.

Солнечный зйчик ловко зпрыгнул в мленькое окошечко под потолком, больше нпоминвшее бойницу, и пробежлся по руке спящей женщины.

В руке был зжт нож.

Зйчик просккл по лезвию, порезлся и обиженно угс.

19.

Пустырь и небо

руки мне сковли.

Пустыни неб

рны бичевли.

Ф. Г. Лорк

ТАМ

Шел дождь. Он шел издлек, он устл и еле-еле тщился, спотыкясь н кждой выбоине и брызж во все стороны. Дождь шел через Переплет, через — и дльше, дльше...

Шел дождь. И рядом с ним брел измученный человек. Светлые волосы прилипли ко лбу, с промокшей бороды стекли струйки н тяжело вздымвшуюся грудь, руки повисли вдоль тел, рскчивясь двумя мертвыми мятникми.

Человек звли Бкс. Он шел ОТТУДА — СЮДА. Но сейчс он не думл об этом. Он просто возврщлся.

Возврщлся. Шг. Другой. Третий. К мльчишке, который ждл. Не мог не ждть. Шг. Еще один. К мужчине, который ушел и не вернулся. Или вернулся. Шг. Другой. Третий. К однорукой девушке-призрку. К угрюмому стрику из длинной вереницы угрюмых стриков с понимющими глзми, протянувшейся через миры. Шг. Следующий. И еще. От дом. От Инги. От ммы, оствшейся в городе. Оттуд. Сюд. К ним...

Впереди змячил хутор. Совсем рядом. И дождь побежл вприпрыжку. Из последних сил. И человек побежл вслед з дождем.

...у плетня стоял незнкомя женщин средних лет. Очень дже средних, плвно смещющихся к пожилым. При приближении Бкс он испугнно вскрикнул и отштнулсь, вскидывя руки зщитным жестом.

Нет, не руки. Руку. Левую. Потому что првой руки, нчиня от локтя, у женщины не было.

Бкс остновился и почти повис н изгороди, чсто моргя и вглядывясь в лицо женщины.

— Вилисс? — неуверенно пробормотл Бкс и змотл головой, кк отряхивющяся собк. — Ты? А почему ты... почему ты нстоящя? И стря...

Он осекся и попрвился:

— Ну, не очень стря... но все-тки...

Женщин стоял в пяти шгх от плетня и молчл.

— Козлы вы тут все, — буркнул Бкс себе под нос, откчнувшись от своей опоры. — И козы. Человек, тк скзть, домой вернулся, вы...

Он еще секунду смотрел н то, что мшинльно нзвл «домом», и зтем шгнул к клитке.

— Не приближйся! — пронзительно зкричл женщин. Голос ее тоже окзлся голосом Вилиссы — тким только орть н всю округу.

— Стой, где стоишь, Рвнодушный! Черч, Тльк, не выходите! Здесь Боди!..

— Не шуми, Вилисс, — рздлось позди нее, и из дождя вынырнули две фигуры. Бкс удивленно уствился сперв н Черчек с вилми в рукх, потом н Тльку. Тот словно вытянулся, стл н полголовы выше, шире в плечх, и н лице мльчишки все явственней проступли черты молодого Анджея — кким его отчетливо помнил Бкс.

Только вот жесткость взгляд и твердый изгиб рт были незнкомыми.

— Это Бкс, Вилисс, — бросил выросший Тльк в сторону женщины, но с мест не тронулся, глядя н гостя внимтельно и с оттенком недоверия к собственным словм.

— Это же Бкс. Он уходил. Ндолго. И теперь вернулся.

— Это уже не Бкс, — не сдвлсь упрямя Вилисс. — Это Боди-Сттв! Он через Переплет прошел! Тль, они все с виду ткие, ты же знешь! Это Боди, Рвнодушный, пес Переплетный!.. он нс сейчс убивть будет...

Бкс сел прямо в грязь, не чувствуя холод, сырости, ничего не чувствуя. Потом вскинул голову, и глз его полыхнули бешеным блеском.

Сквозь зстилвшие их слезы.

— Сук ты! — взревел он, и дождь испугнно шрхнулся прочь, стрый Черчек попятился, вскидывя вилы. — Тврь безрукя! Мло я тебя, зрзу, хоронил?! Тк сейчс снов зкопю! Тльк, чего ты стоишь, дуру эту слушешь? И скжи строму олуху, чтоб тыклки свои убрл, то отберу и обоих по зднице!.. и строго, и млого, и ведьму эту дрную!..

— Нет, Вил, — тихо скзл Тльк, и голос его ззвенел, словно мльчишк сдерживл плч, или рдость, или и то, и другое одновременно. — Это не Рвнодушный, Это Бкс. Это мой дядя Бкс. Его никким Переплетом не выжжешь. Не веришь? А я верил... Трист двдцть три дня — и кждый день я верил... это Бкс-то — Рвнодушный?!.

Тльк сорвлся с мест, мхнул через плетень и в мгновение ок окзлся рядом с Бксом. Тот тяжело поднялся и опустил мокрую и грязную лпу мльчишке н плечо.

— Тля... — прогудел Бкс, двигя зтекшими лопткми. — Сукин ты сын, не в обиду Инге будь скзно...

Через секунду Бкс вопил дурным голосом, вертясь пьяным медведем и подбрсывя в воздух хохочущего Тльку. Визжл нсмерть перепугння Вилисс, Черчек сунулся было з изгородь со своими дурцкими вилми — но они были у дед немедленно отобрны, кк и обещлось, толстое древко прошлось сперв по дедовой спине, после пониже спины, шлепнувшийся в лужу Тльк пищл от восторг и дрыгл ногми.

Появившиеся от дльних хт Черчековы прни облдело глядели н все это ликующее безобрзие, потом пожли плечми и убрлись восвояси. Чего зря мокнуть-то?

— В хту пошли, — зявил Черчек, незметно почесывя ушибленное место. — Дуроломы...

И они пошли в хту.

Н пороге Бкс остновился, згородив дверной проем, и уствился н Тльку, словно впервые видя его.

— Погоди, Тля, погоди, — збормотл Бкс, кривя губы в недоуменной и рстерянной улыбке, — ты чего, очумел?.. ккие-ткие трист двдцть три дня? Ну, день-дв, три... от силы...

— Год скоро, дядя Бкс, — тихо и очень по-взрослому ответил Тльк. — Год без млого, и ни тебя, ни ппы... Д ты проходи, чего тут в сырости-то рзговоры рзговривть?.. Вилисс, скжи прням, пусть кипяточку согреют!..

* * *

...Бкс шумно прихлебывл густой трвяной чй, слушл Вилиссу и стрлся не глядеть ни н ее постревшее (или помолодевшее, по срвнению с их первой встречей) лицо, ни н культю ее првой руки.

— Тело они мое сожгли, — рсскзывл Вилисс, и в ее облике бывшя струх боролсь с бывшей девушкой; и струх побеждл. — Муж мой ведь из Черчеков, они — мужики отчянные... Вот дед его сидит, подтвердит, ежели что... Я, понятное дело, см этого не видел, но инче и быть не могло. Рз ТАМ тело мое сплили — я ЗДЕСЬ плоть обрел, хоть и без Др. Д только нельзя судьбу в зд подтлкивть, потому-то год мои ЗДЕСЬ в бег и удрились... н полпути от девки до ббки. Кк родичи догдлись, не зню, но...

— Догдлись, — булькнул в усы Бкс, — много б они догдлись, Черчеки вши отчянные, без рожи моей у плетня своего! Мужику этому спсибо, которому я глз подбил.. и туд отвел, и обртно добрться помог... кк его тм? Бредун, что ли? Толковый дядьк, и пить умеет, и жить умеет...

Он змолчл и поднял глз н Черчек.

— Ты чего, дед? Плохо тебе, д? Ты извини, з вилы-то, я сгоряч...

Похоже, последних слов Бкс Черчек не рсслышл. А вот предпоследние... подвился дед и чй рсплескл.

— Слышь, снох, — бледный, кк смерть, стрик повернулся к Вилиссе, и пльцы его нмертво вцепились в столешницу. — Он с Сртом встретился... никто другой не...

— С кким еще Сртом?! — взвился не остывший еще от «рдушной» встречи Бкс. — Уши прочисть, стрче! Бредун его звли, он смогоном еще меня угощл!..

Черчек не обртил н крик Бкс ни млейшего внимния.

— Выйдите, прни, — почти шепотом скзл он. — По- доброму прошу, выйдите... мне с Вилой потолковть ндо. Не до шуток теперь...

Кроме Бкс и Тльки больше прней в хте не было.

И они вышли. Под дождь.

А дождь зкончился.

— Не до шуток... — ворчл Бкс, опускясь н приступочку и морщсь от въедливой сырости. — Вроде кк рньше одни шуточки косяком шли... Нет, Тль, ты не сдись — мокро здесь, зболеешь!.. Ну ндо же, оствил вс н день- другой без присмотр, тк тут и день з год в зчет пошел, и ббк нш полуббкой стл, и ты вон ккой вымхл! И Энджи... А бтя-то почему не возврщется?

— Не зню, — грустно ответил Тльк, переминясь с ноги н ногу, и весь нлет его новой взрослости кк ветром сдуло. — Видно, и у него день з год... Слухи ползут, дядя Бкс, гнилые слухи, недобрые! Будто в Книжном Лре у Зверь- Книги в ближйших подручных Глв объявился, нд Стрничникми глвный... Вот кк пп не вернулся, тк чуть погодя слухи и пошли. И нс с тех пор никто пльцем не трогет! Тень отбрсывем, Вил меня Дром влдеть учит — местные не то что дрться, вообще близко не подходят!

Он шмыгнул носом и негромко продолжил:

— Нет, вру — подходят... Еду рзную приносят, молоко, смосд для дед... Тихие стли, мягкие, хоть н булку мжь вместо мсл! Я с Черчековыми прнями и с местным Пупырем уже рз три н рыблку ходил!.. сом здоровущего приволокли и мелочи всякой кошелки две. Хорошо живем, сытно, уютно... Вил кк-то дже обмолвилсь, что неплохо бы тк и до смерти дотянуть. У них с дедом внутри что-то вроде млого Др проклюнулось. Тк, ерунд, но пмять после смерти сохрнить может.

Тльк искос глянул н Бкс — и змер. Н крыльце сидел кмення глыб. И влуны слов гулко рушились в омуты тишины.

— Звтр в Лрь пойду. Ндоело в чужой игре н прикупе зевть. Отцу твоему, пцн, хочу в глз глянуть. Д и еще в кое-ккие глзки не мешло бы... вось, не сдохну, сдохну — тк в первый рз, что ли? А то швыряют меня туд-сюд, комндуют д тузы из рукв тщт... Я вм что, болвнчик глиняный?!

— Кому это — вм? — через силу улыбнулся Тльк. — Я ведь с тобой пойду. Осточертело ждть... чужие мы тут, всем чужие, вот кк Вилиссу при смерти зстли, тк и влипли по уши. А между собой мы — свои. Ты, я д пп. Тк и понимй, дядя Бкс, что никуд тебе от меня не деться. Утром и соберемся. Тучи вот рзгоню сперв, чтоб под дождем не шлепть — и ноги в руки!

— А кк же учеб твоя Дровя? — испытующе спросил Бкс, глядя куд-то в сторону. — Сомы, опять же, с усми и жбрми... ед рзня, молочко...

И тут мльчик выскзлся. Немножко длинно, зто отчетливо. Бкс ж приподнялся и порозовел ушми. После отошел млость и одобрительно оттопырил большой плец.

— Орел, — торжественно зявил Бкс, словно диплом выдвл. — Моя школ. Не без дурного Черчеков влияния, но — моя. Умниц. Нйдем ппшку твоего, попросим у него ремень и всыплем тебе по первое число. А потом я тебя пить нучу. Из горлышк. У тебя, Тльк, должно получиться. Ей-богу, должно... Вот Энджи вытщим, после Бредун ихнего нйдем, и вчетвером зсядем...

Было сыро и темно.

Шептлись люди в избе.

Смеялись люди н крыльце.

Вслушивлся Переплет з лесом.

КНИГА ТРЕТЬЯ ЭПИГРАФ К ФИНАЛУ

САГА ОТ ПЕРВЫХ ЛИЦ

Мы чистыми пришли — с клеймом н лбх уходим,

Мы с миром н душе пришли — в слезх уходим,

Омытую водой очей и кровью жизнь

Пускем н ветер и снов в прх уходим.

Омр Хйям

20.

Я прошу всего только руку,

если можно, рненую руку,

я прошу всего только руку,

пусть не знть ни сн мне, ни могилы.

Ф. Г. Лорк

БАКС

— Дядя Бкс, — скзл умытый и причеснный Тльк. — Вил звтрк приготовил, он стынет. Есть пошли.

— Угу, — ответил я, отфыркивясь у рукомойник. — Щс...

Тльк отчего-то хихикнул и усккл в избу, я исподтишк проводил его взглядом. Вырос прень, вытянулся, бриться скоро нчнет, жеребячество нет-нет, д пробьется. Иногд мне кзлось, что у нс с Анджеем один пцн н двоих; вернее, н троих, н Энджи, Ингу, и меня. А если кто- то стнет гнусно склиться от дурной непонятливости, тк это нендолго, потому что ему скоро нечем склиться будет.

Были у меня ббы, отчего ж не быть, легкие ббы, недолгие — потому что н вторую неделю мне сны тяжелые сниться нчинют. Кк Аля моя снов з хлебом идет, кк сук-урлч из-з угл н «мустнге» своем выметывет, кк я у окн кулки в кровь о подоконник... Я потом н суде к нему з огрждение прыгнул, д конвою много было, оттщили... кричу я во сне. ббм не нрвится, спть мешет.

А если кким и нрвится, тк те мне не нрвятся.

Ничего, Тля, мг ты мой недоучк, прорвемся... Сдохнем, прорвемся, и бтю твоего вытщим. Или не тк, тк — сдохнем и прорвемся. Ох, что-то мысли у меня в последнее время поперек бшки...

Должен я Энджи, много и дорого должен. Он с Ингой после суд того, Стршного Суд, в моей пустой квртире сиднем сидел, вой мой слушл д ножи прятл. Лдно, нечего сейчс прх ворошить, домоемся и звтркть пойдем.

А тм и дльше пойдем. Кое-куд.

...Звтрк прошел в теплой и дружественной тмосфере. Вилисс подклдывл, дед поддкивл, Тльк подмигивл. А я жевл и молчл. Не по душе мне был эт идиллия, попхивло от нее чем-то темным и сволочным. Не зню уж, о чем тм Черчек с Вилиссой з ншими спинми шептлись, только встреч моя со стрнным ностым дядькой Бредуном, похоже, многое изменил, Знли они его — я имею в виду хуторян нших покойных — и его знли, и о нем знли, чего я не зню... И теперь, когд я ловил н себе косой сочувственный взгляд дед, когд Вил все норовил влить в меня лишнюю кружечку молочк (терпеть его не могу!) — я чувствовл себя кмикдзе, трпезничющим перед смертью.

А когд я зметил, что они смотрят н Тльку с тем же похоронным выржением — я збеспокоился всерьез.

И зговорил. Но сперв — не о том.

— Слушй, Вил.. Д кончй же ты мне молоко подсовывть!.. ну лдно, лей уже... Ты тут, когд я к вм зявился, орть стл, кк резня, и все меня кким-то Боди обзывл! Эти Боди — они что, все н меня похожи? И вообще — кто ткие? Вроде Стрничников?

Ответил не Вилисс. Он сидел, по-ббьи подперев щеку рукой, и, пригорюнившись, глядел н меня.

Ответил Тльк.

— Боди, дядя Бкс, это те, кто через Переплет живьем прошел.

— Кк я?

— Кк ты. Поговривют, что они в Переплете Зверь- Книгу изнутри читют. И видят ткую рдость, что уж больше ничему в жизни своей не обрдуются; ткой стрх, что не испугть их с тех пор ничем; ткую боль, что потом хоть н куски режь, все нипочем; ничего в них не остется, дядя Бкс, оттого и зовут их Рвнодушными. С виду - человек кк человек, не отличишь от прежнего, и живет, кк рньше жил. Д изнутри он весь выжженный, пустой — хоть и не видно — и Зверь-Книг его теперь чем хочет, тем и зполнит. Зполнит смертью — пойдет Боди-Сттв убивть, зполнит хитрой злобой — пойдет жизнь другим отрвлять. А до поры — не узнть их.

Я вспомнил видения, что окружли меня в Переплете. Что ж ты меня-то не выжег, тумн н черной подклдке? Не смог? Не зхотел? Почему?..

Теперь ясно, чего Вилисс от блудного Бкс, кк от пс бешеного, шрхнулсь... Видть, здешние орлы после прогулок в Переплете шибко н зомби смхивют. М-д, ситуция...

— А мы с дядей Бксом уходим, — невпопд ляпнул Тльк. — В Книжный Лрь. З ппой. Вил, пошли с нми!

И снов Вилисс не ответил. Только переглянулсь с Черчеком и незметно кивнул. Не в том смысле, что д, мол, пойду, совсем в другом.

— Ну что ж, — буркнул дед с отчетливо зупокойными интонциями, — видть, плнид у вс ткя... Идите, рз решили.

Тльк нсупился, сообрзив, что его хуторские нствнички явно не собирются нс сопровождть — но новя мысль тут же родилсь в его голове, вытеснив все остльные.

— А оружие?! — звопил он. — Что это мы, с голыми рукми в Лрь попремся?! Черч, у тебя меч есть? Или копье, н худой конец...

— Вот именно, что н худой... — Черчек хмыкнул в бородищу и двинул бровями. — Н кой он мне сдлся, меч-то? Землю им копть? Или дров рубить? Топор есть, тк он для боя не особо ухвтистый; ножи есть, лопт, серпов штуки три... мотыг еще есть в срюшке и вилы, тк их этот медведь об меня попортил...

— Ну тогд пошли, — я встл из-з стол и улыбнулся рзочровнному Тльке. — В срй пошли, инвентрь твой смотреть.

И мы пошли. В срй.

Тльк немедленно ухвтился з мотыгу и стл ею мхть в тесноте сря н мнер лебрды, чуть не рскроив стрику голову. А я снял с гвоздик пру серпов и принялся их рзглядывть.

Почти. Почти — кк ндо. И рукоять длиння, и изгиб лезвия небольшой, зточено — бриться впору. Я повертел серп в пльцх — нет, не проскльзывет... ну-к второй...

— Сдурел? — не очень вежливо поинтересовлся Черчек, спрятвшийся з меня от Тлькиных упржнений. — Что стрый, что млый, одни мозги н двоих... Ячмень жть пойдешь?

— Ты, дед, — бросил я, — ткую фрзу слыхл: кк серпом по генитлиям? Вот и не лезь, куд не просят, пок нродня мудрость тебе боком не вышл. Тльк, положи тяпку н место! Видишь, дедушк нервничет...

Не договорив, я дернулся и слегк порезл себе лдонь лезвием серп. Потому что снружи рздлся визг. Истошный и дикий.

Женский визг. И ткой оглушительный, что мог приндлежть только Вилиссе с ее луженой глоткой.

Немедленно н визг нслоился звук глухих удров, топот, треск ломвшихся кольев... Черчек, збыв про Тлькину мотыгу, рвнулся к выходу, Тльк устремился з дедом...

Но первым из сря все-тки выскочил я. И рукоять серп бередил порезнную лдонь.

Серп. Один из моих учителей нзывл его «кмой». Он говорил: «Км — это лезвие, которым бреется смерть, когд у нее нмечется прздник...»

21.

...Под луною черной

зплывет кровью

профиль гор точеный.

Ф. Г. Лорк

ВИЛИССА ЧЕРЧЕКОВА

...Я не услышл, когд они подошли.

Выйдя н крыльцо, чтобы вылить из ведр грязную воду, я увидел трех Черчековых прней, прижтых к изгороди толпой — молчливой и бесстрстной толпой; увидел, кк один из нших хвтется з живот и пытется удержться н ногх, непослушных и подгибющихся, кк второй — смый молодой и отчянный — безндежно отмхивется треснувшим колом...

Последний из бывших волкунов ндрывно взвыл — я н миг дже збыл, что здесь, в Переплете, он не способен обернуться — и человеческими нендежными зубми вцепился в руку ближнего из пришельцев. Тот дже не поморщился, словно не его плоть рвли чужие челюсти. В првой, свободной руке у Боди был тяжелый топор н короткой ручке, и его обух с тупым хрустом опустился н зтылок несчстного. Через мгновение Рвнодушный стряхнул труп н землю и двинулся к дому.

Они шли — пустые глз, молчщие рты, окменевшие лиц; они шли — кбтчик «Строго хрен», бондрь, печник, остльные, кого я не знл, не знл я почти всех; они шли, ткие же, кк и все, и в то же время совсем другие; они шли...

И тогд я зкричл.

Может быть, я ндеялсь, что меня услышит Тля, услышит и прибежит, и я скжу ему, что мой Др — его Др! — в силх... Дур! Ни н что я не ндеялсь. Просто кричл, кк животное при виде бойни. Ведь знл же, с первой минуты знл, еще когд этот упрямый Бкс вернулся и рсскзл о встрече с Бредуном — знл, что рз Неприкянные рядом, знчит, и кровь — тоже...

И когд мимо меня пронесся вихрь, я зчем-то выплеснул н него воду. А он и не зметил, он мчлся дльше и мокрым весенним кбном врезлся в толпу Боди.

Один рз я сумел рзглядеть его лицо и ужснулсь — Бкс смеялся. Он смеялся и вертелся в людском месиве, руки его жили ккой-то своей, стршной жизнью; и вокруг кждой из них плясл стльной огонек, будто две мленькие смерти подрили веселому грубияну две мленькие косы.

Он жл их, кк жнец — ячмень; Смеющийся среди Рвнодушных, Горящий среди Сгоревших, Живой среди Неживых...

Среди мертвых. Потому что кол воспрянувшего волкун перешиб шею тому Боди, который был толстым кбтчиком, и который был последним. См прень не удержлся н ногх и шлепнулся н поверженное тело, когд встрепнный Бкс протянул ему руку — щенок не удержлся и лизнул Бксову окроввленную лдонь.

Вожк, — понял я. Дур я, дур...

Подбежл рсхристнный Тльк с Черчековой мотыгой нперевес и с рзбегу уткнулся головой в Бксову грудь. Бкс осторожно отодвинул от своего лиц мотыжную рукоять, сунул серпы сзди з опояску — я уж и не знл, кк их теперь нзывть, после ткого побоищ — и поглдил мльчишку по зтылку.

После отстрнил, зствил внимтельно оглядеться вокруг и зглянул в рсширившиеся от увиденного глз.

— Ну кк? — спросил Бкс.

— Стршно, — честно признлся Тля. — Стршно и дико. А я, болвн — меч...

— Ну и хорошо, рз понял, — кивнул Бкс. — Нбирйся ум, я пок з двоих убивть буду — и з тебя, и з себя. И з Энджи.

Последние слов он произнес с тоской и злостью, острыми и кроввыми, кк лезвия его серпов.

— Ой, Бксик, — удивленно шепнул Тльк, — тебя порезли!.. смотри — рн...

Мльчишк мгновенно рсслбился, сощурился и положил лдонь поверх неглубокого, но, должно быть, болезненного порез н Бксовом плече. Губы Тльки дрогнули, он скоро зшептл нужные слов — эх, дите ты, дите, до чего ж ты н ученье-то легкое!.. тебя бы к нм лет н десять, я б тебе см все отдл!..

Много молодым ддено, д не все молодым можется... Др, когд нружу идет, через душу проходит, душой нсыщется; губить идет — злое берет, лечить идет — доброе берет, утешть идет — боль берет, свою поверх чужой... Нет у молодых до поры ни боли великой, ни добр немерянного, ни зл неподъемного. Оттого и знют нс, Ведющих, стрикми д струхми. У стрых душ — что подвлы скупц. Всякое сыщется...

Приковылял мой свекор. Мы с ним помолчли и поняли друг друг без слов. Не судьб, знчит, нм здесь оствться, судьб в Лрь идти.

Ни поспорить, ни обхитрить... Сегодня Боди нгрянули, после перерыв эткого, звтр Стрничник явится, мы без мльц сми кк дети млые. Пропдем ни з грош ломный...

Д и тк, видть, пропдем. Только — где нш не пропдл? Везде пропдл, со счету сбились...

Бкс изумленно смотрел н свое злеченное плечо, потом перевел взгляд н меня.

— Бб с пустым ведром, — серьезно зявил он, — это, должно быть, к несчстью.

Ведро выпло у меня из рук и згремело по ступенькм.

22.

В этой книге всю душу

я хотел бы оствить...

Ф. Г. Лорк

АНДЖЕЙ

...Кто я? Подскжите!..

Нет ответ.

Или их, этих ответов, тк много, что они толпятся вокруг меня, улыбясь и перемигивясь, и в конце концов они берут меня з руки и уводят в тоску и безндежность.

Кто я? Словно переворчивется очередня стрниц, нчинется очередня глв...

Почему — словно? Просто: переворчивется очередня стрниц...

Я — сумрчный мг Арт-Шрн, предвший огню и демонм хрмы Фриз з мимолетную улыбку босоногой рбыни с глзми гепрд. И кипящя лв стрстей неукротимого стрц течет через меня, обжигя и пенясь.

Я — невозмутимый шейх Слим Абу-Рббт, глв секты Великого Отсутствия, прошедший путь фиди — «Отдющего только жизнь»; и отдвший горздо больше, чем только жизнь, з прво увидеть недозволенное. Я — шейх Слим Абу-Рббт; и ледяня броня бесстрстности охвтывет мое высохшее тело.

Я — огненнобородый полководец Тилл Крючконосый, с хохотом взирющий н звленное трупми Нрское ущелье; я потрясю трезубцем и клянусь Громовым Инром, что боги не успеют переврить всех жертв, которые я им принесу. Я велик, вспыльчив и лично кзню нердивых плчей.

Я — безногий нищий у Стены Трещин, и молодые клорринки отворчивются при виде моих струпьев, стршин цех отбирет у меня две трети милостыни и однжды умирет, потому что я способен пльцми сктть в трубочку медную согдийскую монету, и еще потому, что я тоже человек. Боль и ненвисть, и я бегю во сне...

Я — збитый трупожог Скилли, мечтющий о просяной лепешке, кк о недосягемой блгодти; и я — птрирх Скилъярд Проклятый, влдык Топчущих Помост, но низость моего прошлого не в силх змрть лилово-белый плщ нстоящего. Гордость, ствшя гордыней, трусость, ствшя осмотрительностью; тля, ствшя небом...

...Кто я? Ответьте!..

Тишин.

Иногд я перестю быть «Я» и стновлюсь тким мленьким, щупленьким «я», у которого колет в боку, болит горло и все время дрожт руки. Кое-что я все-тки сообржю: вот я иду по коридорм — это Книжный Лрь; вот люди в белых одеяниях покорно стоят передо мной — это Стрничники; вот кто-то молчит у меня з спиной — это Он, иногд Он, но в конце концов всегд Он... и тяжелый звериный зпх стрнным обрзом сливется с зпхом книгохрнилищ.

Когд я пытюсь нзвть Ее по имени, через меня идет Сил. Ее Сил. Я мл, болен и слб, но нкопленные ярость, боль и гордыня кипят во мне, и бессильня Сил проходит сквозь них, нсыщется душми Арт-Шрн, Скилъярд Проклятого, Абу-Рббт, Тилл Крючконосого, многих других — и Стрничники потом уходят, унося в себе чстицу полученной от меня Силы.

«Д, Глв», — говорят они, пятясь здом к двери.

И крышк Переплет зхлопывется з моей спиной.

Кто я?! Дйте вспомнить!..

Не дют...

Кто я н смом деле?!

Человек? Тогд — который?..

И вновь шелестит, переворчивясь, очередня стрниц...

(...зчем, зчем я коплю чужие души в гробнице своего сознния, зчем я дю чужой Силе воплощться, проходя через нкопленное; зчем я дю Книге читть себя?.. что?!.)

Я — толстобрюхий ппш Фолнс, зедющий предобеденную стопку водки куском млосольного огурц; я — довольство, и блгодушие, и рзмеренность бытия.

Я — узкоглзый стрик Хурчи Кнг, жрящий дикую срнчу н одиноком костре; я — полынь степей, я — неприхотливость кожного ремня, я...

Я — удивленный турист Анджей, я стою нд умирющей струхой во флигеле с рзвороченной крышей, где почему-то пхнет ночным озером и спящими кувшинкми. Я — отец, и друг, и муж, и...

Стой! Погоди!.. Не перелистывйся!..

Кто я?! Мгновенье, стой!.. остновись, мрзь!..

Опять Книжный Лрь, опять Стрничники, склонившие головы; опять Сил идет через меня, подбиря н ходу огрызки крденых чувств, кк нищий подбирет рссыпнные монеты; и хлопет крышк Переплет.

Я улыбюсь.

Я спрятл монетку последнего воспоминния, зжл в кулке, сунул з щеку, и хитря улыбк бродит по моему небритому и потному лицу.

Улыбк продирется сквозь щетину, кк... кк уствший человек через чхлый сосновый лес, впереди мячит...

Что?!.

«... упрямый Бкс все тщился з мной, по щиколотку утопя в прошлогодней хвое, и с кким-то тихим остервенением рссуждл о шшлыкх, истекющих во рту всем блженством мир...»

Я крдусь по ниточке этих слов н ощупь, кк слепой, вокруг шумят миры и жизни, черные знки н белой бумге; я протлкивюсь через их мешнину, я иду, спешу, спотыкюсь, отшвыривю стрницы, хлопющие меня по лицу, кк кожистые крылья летучих мышей...

Я вспомню!

Нверное...

23.

Роз,

зстыв под луною,

н небе искл не розу —

искл иное.

Ф. Г. Лорк

ИНГА

...и вдобвок мне нчли сниться сны.

Вот уже третью ночь. А дв рз — днем. Рньше я не любил ложиться днем, но в последние дни я не очень хорошо себя чувствовл, и Черчек, ствший необыкновенно зботливым и оттого немного суетливым, зствлял Иогнну стелить чистое белье и собственноручно попрвлял н мне одеяло.

— Не боись, девк, — шутил он, рздувя пегие усищи, — лпть не буду... Эх-м, стрый лпоть, ни к чему мне девок лпть, я б к струхе под бочок — д не рзогнуть крючок...

Я улыблсь и легко-легко провливлсь в теплую мякоть сн. И снов видел Энджи — зросшего клочковтой бородой и с воспленными глзми, видел стрнных людей в белоснежных блхонх, согнувшихся в поклоне перед моим мужем, видел его лицо — окменевшее в стршном усилии, чем-то похожее н лицо Атлнт с офорт Мрли, когд небо впервые опустилось титну н плечи...

Я видел Тлю — вытянувшегося, дже возмужвшего, очень похожего н своего отц; Тля сидел в ккой-то избе, нпротив сидел женщин средних лет, однорукя и нпоминющя Иогнну, и женщин эт что-то втолковывл моему сыну, он послушно кивл — что было совершенно непохоже н знкомого мне неугомонного Тльку — и перебирл в пльцх рзные корешки, веточки, листья...

«Тля!» — попробовл я позвть его, и он вскинул голову, зшрил глзми вокруг себя, потом понурился и сломл корешок пополм.

Я видел Бкс — он рсположился н крыльце и точил две кривые железяки. Он всегд любил возиться со всякими убийственными штукми; у ног его копошились в трве дв мленьких лохмтых человечк, они боролись друг с другом, и я впервые услышл голос Бкс, впервые в моих беззвучных снх пробился живой звук.

— Ногу, ногу подствляй, Болботун, — бормотл Бкс, ногтем пробуя лезвие, — тк, теперь н себя... Что, Пдлюк, съел?!. Пищи — не пищи, кинул он тебя! Болботун у нс герой... вон Вилисс говорит, что это он смолично про Анджея вести из Лря принес, когд нм еще тел потом нколдовывли... Трех кбнов чуть не нсмерть згнл, з одну ночь добрлся! Слышь, Болботуш, кк ты этих дьяволов клыкстых уболтл, чтоб они тебя не жрли, везли? Ну лдно, не хочешь говорить, и не ндо... Ногу, ногу подствляй!.. вот тк...

Голос поплыл, зглох, и вновь — тишин.

Сны. Пончлу я не связывл их с собрнием Неприкянных, о котором никто не зговривл, словно его и в помине не было; я не связывл сны дже с визитми Бредун. Он прибегл по дв рз н день, но нендолго, зпыхвшийся и возбужденный, он пил с Черчеком, шутил с Иогнной, рявкл н Йорис — тот понимл и любил именно ткую форму общения — и рзговривл со мной исключительно о пустякх.

Не связывл сны с Бредуном, вот — смо связлось.

Это Бредун зствил меня все время носить нож. Он см привязл к ножнм две тесемочки и подвесил их мне н шею, строго-нстрого прикзв не снимть дже в постели.

— Тепло ему нужно, — згдочно сообщил Бредун. — Живое тепло, и чтоб кпусту ни-ни...

Нож н удивление уютно примостился у меня з пзухой и по ночм мленьким зверьком лежл рядом. Я спл, видел сны, когд просыплсь — ножны зчстую были крепко зжты у меня в руке, и спокойня сил бродил в сонном теле.

А днем меня иногд знобило. И к вечеру — тоже. Иогнн поил меня горькими отврми и нстойкми, Йорис подрил меховую безруквку, и я одевл ее по вечерм. Мы гоняли чи, Иогнн все чще зговривл о приближющихся родх, стрик хмыкл в бороду, потом я шл спть.

И видел сны.

Тк текло время в постоянном ожиднии чего-то...

24.

Мм,

вышей меня н подушке своей.

Ф. Г. Лорк

ТАЛЬКА

Я — мльчишк. Это обидно и неумолимо, кк понимющя улыбк Бкс.

Впервые я понял это, когд испуглся пришествия Боди.

Я стоял в десяти шгх от того стршного, что творил Бкс, в животе ворочлся кусок тющего льд, и руки тряслись от ужс и непонятной тяжести.

Потом я обнружил, что до сих пор держу Черчекову тяпку — но это уже потом, когд Бкс говорил мне рзные успокивющие слов.

— У кждого свое оружие, — говорил он, — просто его ндо сперв нйти. Нпример, кому-то человек зстрелить — рз плюнуть, вот ножом ни в ккую... Только предствит себе, кк лезвие в тело входит, кк кровь ему н одежду выплескивется, кк руку ндо рывком нзд — все, пиши пропло. Или сблей — зпросто, дубиной или топором — ни з что. У кждого свое оружие, Тля. Иному умереть легче, чем убить, и это тоже — оружие...

— А ты? — всхлипнул я, и Бкс осекся, нхмурился и змолчл. — Ты же не выбирешь!..

— Я см — оружие, — непонятно и глухо ответил он. — Не приведи Бог кому другому...

Я выронил тяпку и побрел в дом.

Я — трус. Вил специльно не позвл меня, когд они стли хоронить убитых Боди, но я пошел см — что я хотел докзть смому себе? — и ворочл твердые, кк поленья, трупы, внутренне содрогясь; помогл тскть тел к опушке, где мы вырыли большую яму, и долго стоял у зсыпнной могилы, шепч слов, приходившие н язык неизвестно откуд.

Вил одобрительно поглядывл н меня и молчл.

Своих мы зрыли поодль, и тм я тоже постоял, сколько ндо.

Вечером Вил учил меня рскидывть Сеть. Это было трудно — словно недвно ослепший человек учил прозревшего слепого от рождения видеть мир — но я с третьего рз сообрзил и вошел в нужный ритм.

Я чувствовл себя огромным пуком, нвисшим нд хутором, и нить з нитью невидимя клейкя путин опутывл местность вокруг нс н полдня пути во все стороны. Н северо-восток — почти до смого Переплет. Снчл было сложно отсеивть сигнлы от нстырного зверья и птиц, прорыввших путину, но постепенно я нстроился — тем более что посыл от приближющегося человек был бы совершенно иным по звучнию. А от Стрничников — тем пче.

Бкс, выслушв мой рсскз о Сети, немного рсслбился и прекртил бурчть, что «пор немедленно рвть когти». Черчек зявил о своем нмерении идти в Лрь вместе с нми, Вил тоже кивнул с обреченным выржением лиц, Бкс минут пять рсспршивл меня о Сети и нконец соглсился н уговоры стрик обождть с уходом до очередного Большого Пломничеств.

— Если уж шухер, — вырзился Бкс в своей обычной мнере, — тк лучше чтоб при большом стечении нроду. Авось, не все тут рздолби, д и недолго ждть остлось...

Я тихонечко вызвл Вилиссу н крыльцо, оствив Бкс с дедом и Щенком Кунчем допивть зветный кувшин, поминя умерших.

— Вил, — скзл я без обиняков, — что ндо, чтобы Дром — убивть?! Нучи!.. ну пожлуйст...

Он смотрел н бгровые прожилки зкт и не отвечл.

— Нучи! — упрямо повторил я, чувствуя, что сейчс рсплчусь, и стыдясь подступющих слез.

— Не могу, — прошептл он. — Не учт этому. Пок в тебе смом смерти нет — не сумеешь.

— Я уже умирл, — возрзил я, — знчит...

— Ничего это не знчит. Нет в тебе черного свет, без него Дром убивть — убивть дром...

— А когд он во мне будет, этот черный свет?

— Ох, чую, будет, — пробормотл Вилисс, и я остлся н крыльце один.

Лес стоял сплошной стеной, но крешек солнц слегк просвечивл из-з деревьев, и н миг мне покзлось, что этот свет — черный.

Я — мльчишк. Впервые я понял...

Если я это понял, то, может быть, я уже не совсем мльчишк?..

25.

И юности кмни

изъедены снми,

н дно рзмышления

пдют сми.

«Длек ты об Бог,» —

твердит кждый кмень.

Ф. Г. Лорк

ЧЕЛОВЕК ЗНАКА АХ — ОХОТНИК С ГЛУХОЙ ЗАИМКИ

...Впервые я по-серьезному зговорил о Нем уже в городе, н бзре. А вспоминл до того — рз сто. Еще со Дня Чистописния, когд мы с Менорой нткнулись н этого стрнного пломник в Книжном Лре. Тм, в Лре, он и исчез, после беседы ншей ночной. См я не видел, кк и где он пропдл — утонул в Чистописнии, не до того было — зто другие кое-что видели, если не врут. А пускй и врут — иное врнье трех првд стоит...

Ведь слышл же в детстве своем незбытом то ли скзку, то ли пророчество о Нем — Том, Кто Возьмет н Себя! Слышл — д не верил. Скзк — он и есть скзк. Я уж и збыл ее почти, когд это случилось...

Помню, доч ко мне подбегет, глз круглые, испугнной рдостью лучтся; з рукв хвтет: «Ппк! — чуть не плчет в голос, — тм человек один... н себя берет!»

Я сперв не понял.

— Что, — спршивю, — берет-то?

— Все!..

Вот тут-то я скзку и вспомнил, будто вновь пцном зделлся.

Переночевл он у меня в хибре, з житье-бытье поклякли — и небо нд ним не рзверзлось, з дел Его окянные, и Переплет не шелохнулся, комры — и те Его не больше, чем меня, кусли! А утром ушли мы с Менорой к Лрю, Он зсплся с усттку. И не виделись мы более. Пропл Он. В Лрь, скзывют, ушел. Вовнутрь.

И не вернулся.

Только тк крепко мне это в душу зпло, что стл Человек Знк Ах — охотник с Глухой зимки — не в ту строку стновиться. Видно, подошло время, когд не всякое лыко в строку... Здумывться я невпопд стл, слов положенные говорить збывю, дел не все по обрядм вершу; после и до того дошло, что в неурочное время н промысел отпрвился.

Шел — и боялся. Мло чего промысловики боятся, тут рзобрло. Обряды, конечно, обрядми, д только слов — они и есть слов. Пустым словом, кк известно. Переплет не колеблется. А вот н промысел выйти, когд вся твоя Фрз по домм рссиживется — это уже Поступок. И вряд ли он добром от Переплет отрзится.

И точно — кк в Книгу глядел! Н третий день у Дурного Лог в болото провлился. Ну не было тм зыбун, отродясь не было, всякий скжет!.. тмошние трясины — смех один.

Вот мне смех тот боком и вышел.

Провлился я крепко. «Ну, — думю, — получи, Ах- неверующий, воздяние горькое! Был охотник — и нет его, нхлеблся Поступком по уши!»

Ведь ежели Переплет з дело плтит — все, пиши пропло, не выберешься.

Рньше я бы и рыпться не стл — принял бы, кк должное, и сгинул бы в том болоте. А тут смотрю — стоит неподлеку у осинки чхлой Он. И осин т сквозь Него просвечивет, хотя до нее — рукой доплюнуть.

Видение, стло быть...

Постоял Он, помолчл и говорит тихо: «Что, Ах-охотник, збыл Меня?»

— Не збыл, — хриплю, — помню!.. руку, прень, руку дй...

«Нет, — кчет Он головой непокрытой, — я тебе ткому руки не дм. Не человек ты сейчс, вошь Переплетня. Ведь говорил же тебе в Лре — все, мол, н Себя беру. А ты тину глотешь и пузыри пускть боишься! См себе руку подвй, Ах-охотник, Я свое взял, и с Меня хвтит...»

И тк мне тошно от слов Его стло, что тин вонючя молоком прным покзлсь...

Топорик у меня в руке — ровно см впрыгнул. Рвнулся я лосем сохтым, осинку ту с перепугу с двух удров свлил, поперек трясины деревин легл, я сверху, уцепился, дльше не помню...

...Стою н кочке, весь в грязюке, поджилки трусятся — но живой! Живой, бртцы! Один стою, никого рядом, только будто кто меня слегк по плечу похлопл. Ветер, что ли?.. тк не было ветр. Кто его знет — может, и впрвду повезло; может, действительно Он н Себя взял — потому и спсся?

Тут уж я крепче об этом здумлся. Не срзу, после, когд у костр от стрх смертного отходил. И вышло по моему рзумению, что прень этот — Он воистину! А мне, знчит, облдую немытому, честь великя выпл Его н ночь приютить и вроде кк блгословение получить. Вот и знк тому — спсение мое!

Ну кк я мог молчть после этого?

...Сперв с дочкой прой слов перекинулся. С кем же еще, кк не с ней — нет у меня больше никого...

— Помнишь, — говорю, — того...

Хотел скзть «прня», д кк-то не сложилось. Не то слово.

— Ну, того, которого ты в Лре... Его, в общем.

— Помню, — отвечет.

И все кк-то стрнно н меня поглядывет — вроде ждет чего. Видел, небось, кк я в болотной коросте с промысл приполз... Он ждет, я молчу, кк дурк. Не идут у меня слов с язык, ровно онемел. Только стою столбом — кк тогд, н кочке — и улыбюсь чему-то. А Менор тоже улыбется и уходит в избу, будто все у нс с ней оговорено, и не о чем больше толковть.

У порог остновилсь и долго-долго косилсь н меня через плечо — совсем кк Лйз-покойниц перед тем, кк ее то ли дерево, то ли Боди...

Поговорили, знчит. Эх, пророк из меня...

Прни з ней бегть стли, з Менорой моей. Не по возрсту вроде им, лопухм тощим, зеленым — д и Меноре-то рновто, ежели по обычю. Тк увивться для порядку не зпрещено, поскольку з недобрый Поступок с девкой Переплет тким эхом громыхнет, что после некому кяться будет — вот они скромным тбуном и шстют.

Рзок зстл их всем скопом н полянке одной потенной — Менор у меня лисичк, ей мест ведомы — нет, гляжу, ничего срмного или еще ккого! Сидят кружком, доч моя рукми мшет и что-то им втолковывет.

Я по лесу тихо хожу, меня прням не учуять... зто доч встрепенулсь и глзми по кустм, по кустм...

Вышел я.

— Что, — говорю, — Люди Знк, добр вм всем полную пзуху, дом рботы не ншлось? А то перегреетесь, сок внутри збродит д в голову и треснет не ко времени...

Сидят, помлкивют. А н меня смотрят — словно я им кждому по мешку куньих шкурок здром отвлил. Мне ж неловко стло.

— Пп Его тоже видел, — это Менор моя вовремя влезл, вся в отц девк... — Првд, пп?

Я уже уйти хотел, кивнул — ну тк, не подумв, кивнул...

Тут они вообще н меня вылупились — ровно чудо ккое узрели. Чувствую, крснею я, при моей роже крснеть не положено. Ушел. Но смекнул, о чем Менор прням рсскзывл. Лдно, пусть, слов Переплет не колеблют, в случе чего — Он все н себя брл, и Менорин Поступок пускй зодно несет.

Вот брякнул, не подумв, и стыдно стло, словно вновь Он рядом стоит и головой кчет...

Н другой день, см не зню с чего, снов н охоту зсобирлся. Опять же умом понимю, что не положено, и еще недели две-три не будет положено...

А, думю, пойду — вось, сойдет!

И точно — сошло. Д не просто сошло, очень дже сошло! Домой добычу еле донес, пот со лб утер и немедля в город нцелился — шкуры продвть. Деньжт кк рз к концу подходили.

Првд, н промысел не в сезон сбегть — это одно, вот товр в город не в сезон вывезти, Стрничник своего не спросясь ни кпельки — это совсем другое дело. Тут Поступок поболе будет. По лесу-то я один хожу, см себе и Знк, и Слово; в городе, н людях, Фрзы длинные, немерянные...

Встрянет Ах поперек — что с ним стнется?!

Д и шкурки-то тк себе были. Зверь в межсезонье линючий, з ткой мех много не ддут... Кстти, может потому и нет ни охоты, ни торговлишки особой в это время — вовсе не потому, что тк в Книге зписно?

Косились мне в спину, нехорошо косились, когд я телегу со двор выводил — хоть и в рнь несусветную собрлся, чтоб глз не мозолить... И все рвно ни от глз, ни от языков людских не ушел.

Ну д лдно, хрен с ними, который редьки не слще... Тем пче, что дорог н удивление глдкой вышл. И лошдк з три дня не обезножел, и погодк бловл, и с хрчми неплохо, в одном трктире дже н дрмовщинку подкормили...

В город приехл — тм бзрный день, торговля в смом рзгре. Я в шкурный ряд злез, товр рзложил, жду, что дльше будет.

Один я в ряду, один н весь прилвок. В дльнем конце хмырь ккой-то из местных, городских; лежлое стрье сбывет — и все.

Нчли вокруг меня горожне собирться. В основном Люди Знк, но пр-тройк и Хозяев Слов зтеслсь. Приценивются для порядк и отходят в сторону — пошептться. Будто у меня три нос выросло, им звидно.

Зло меня рзбирет, тут один Господин Фрзы подвлил — по всему видно, из купеческой стршины. См долговязый ткой, кк ршин проглотил, щеки пузырем, будто он тм кучу добр от глз звидущих прячет.

— Д будет жизнь твоя долгой и удчливой, Человек Знк! — шепелявит он мне. — Позволено ли мне будет спросить, почем торгуешь?

Ну, я ему и зломил — и з шкуры, и з косые взгляды моих односельчн, и з позор мой, и з торговлю в неурочное время; пуще всего — з стрх, что внутри скребся, и з злость мою, из болот вынесенную.

Он и не моргнул. Лишь лениво тк спршивет:

— Не много ли берешь, Человек Знк? Снесешь ли все, что нторгуешь?

Гляжу я н купц и думю — не про то он спршивет. Вроде и рзговор у нс торговый, д больно лиц у зевк внимтельные. Потом по рядм глянул — покзлось мне внезпно, что з поворотом Его увидел — нет, привиделось, один я среди этих...

Тк мне погно н душе стло, что хоть в Переплет лезь!..

— Все, что беру, — отвечю, — то збот моя д еще Его. Оттого зню — снесу или ндорвусь, не испугюсь.

— Кого это — Его? — купец интересуется.

А я возьми д и брякни:

— Того, Кто Н Себя Берет!

Постоял купец, мордой бритой покривился и спокойно отвечет:

— Пойдем ко мне в дом, Человек Знк. Весь твой товр беру, и цену скзнную плчу, не торгуясь. А не хочешь сейчс идти, тк зходи к вечеру. Не лишй меня гостя, себя — удчи. Спросишь, где дом Господин Фрзы Зольд Рыжеглзого — любой покжет...

Через миг — ни зевк, ни Рыжеглзого. А н прилвке передо мной мешочек кожный, золотым звоном течет. Здток...

...Зехл я вечером к нему, к Зольду этому. Шкуры звезти-то ндо? Ндо. Вот и звез, з эткие деньжищи!.. А тм меня в дом чуть не силком зволокли, в доме — нроду! Дже дв Стрничник невесть откуд взялись. Лиц у всех сытые, д глз изголодвшиеся. Ждли они меня, что ли?..

Видно, ждли, только не меня. Его ждли. Двно ждли.

И стл я им рсскзывть — откуд и слов-то взялись...

26.

Христос остроскулый и смуглый

идет мимо бшен,

обуглены пряди,

и белый зрчок его стршен.

Ф. Г. Лорк

АНДЖЕЙ

Кто я?..

Я — Глв. Я — Глв нд белыми почтительными Стрничникми, нд подобострстными Господми Фрзы (которые только думют что они — Господ), нд многочисленными Хозяевми Слов и нд бесчисленными Людьми Знк.

Я — Глв нд всеми. А ндо мной — только Он. Книг. Он ндо мной, и подо мной, и вокруг меня, и во мне — потому что я не просто Глв нд людьми.

Я — ее Глв. Ндо понимть, не единствення. Но я — живой, остльные — нписнные.

Тк что в кком-то смысле я единственный. И Книг знет это. А я зню, что без меня, без живой человеческой души, сил Книги бессильн.

И все-тки во мне течет Сил. Ее Сил. Во мне бурлят, пенясь двними событиями, стрсти многих людей, чьи судьбы зписны в Ней. И моя судьб тоже приндлежит Ей. Я уже успел понять, что всем Стрничникм в прошлом было предложено, кк и мне, принять учстие в упорядочивнии здешнего мир. Смые умные, смые гордые — ко всем Зверь- Книг подобрл ключик, кждого прочитл до конц. И вчершние бунтри — сегодняшние Стрничники.

Читно-перечитно...

Кроме меня. Потому что я, нконец, вспомнил. Потому что Книг случйно, по ошибке — я длек от того, чтобы уверовть в Ее безошибочность и непогрешимость — рскрылсь передо мной не н том месте.

Прочитв меня до конц — х, смондеянность моего прошлого незнния! — и збросв мою глупую душу своими стрницми, звлив ее шуршщим обжигющим снегом, Он збыл (или не смогл) рзорвть ту стрницу, н которой беспечный турист Анджей брел сосновым лесом к невидимому еще хутору...

И я прочитл см себя.

Зново.

(...нет... нельзя об этом думть! Инче...)

Впрочем, сейчс можно. Потому что сейчс Он — это Он. Зверь. А Зверь не способен подслушть мои мысли — это я успел понять.

По-моему, во Время Зверя дже связь Книги с Переплетом ослбевет, и через Переплет можно пройти. Нверное. Только снружи никому неизвестно, когд Зверь-Книг меняет ипостси...

Я спокойно смотрю в желтовтые безвекие глз, я отвечю, спршивю, вежливо улыбюсь в ответ н острозубую ухмылку Зверя, я восхищюсь Его остроумными прдоксми — но в это время я могу думть. Я могу вспоминть.

Я могу понемногу, по крохм вновь обретть смого себя. Боже, сколько же времени прошло с той поры, кк я... Сколько? Не зню. Я потерял счет времени.

Зто я помню, кто я. Это очень много. Но и это не все.

Я не только помню. Я нчл действовть.

Я — Анджей, не я — Глв.

Я уже почти не боюсь Ее — нверно, мне нечего терять, хотя приобрел я вполне достточно. Но все рвно я действую с осторожностью незрячего в ночном лесу. Я иду почти незметно.

Нощупь.

Но — иду.

Я способен ощущть и копить Ее силу. Я способен увидеть почти все, что творится внутри Переплет — кроме трех- четырех учстков, которые по-прежнему скрыты от меня; и хутор, где остлись Тльк и Бкс — один из них.

Пусть, лдно. Мне хвтет того, что я вижу.

Длеко не все в Переплете идет тк, кк хотелось бы Ей — в последнее время Знки все чще выпдют из своих Слов или меняются местми, не во всех Фрзх Слов стоят н нужном месте; и сбивются с ног измученные Стрничники...

Я зню, что происходит.

Люди совершют Поступки. Потому что они — люди. Кк смой Книге не хвтет живого человеческого сердц, чтобы Ее Сил стновилсь рельностью, тк упорядоченной ритульной вежливости не хвтет искренности, чтобы стть сутью и ядром.

А без искренности эту стрнную мир-Книгу, н окрину которого (или которой) свлилсь троиц невинно убиенных туристов — без искренности ее ни читть, ни писть попросту не интересно.

Д и жить в ней — тоже.

«... — Учитель, — спросил ученик, — когд лев бросется н слон, и когд он бросется н робкого сйгк — он вклдывет в удр одинково великую силу. Что з дух движет львом?

— Дух искренности, — ответил учитель.»

Люди совершет Поступки. Злые или добрые — я длек от того, чтобы взять н себя бремя судьи. В смом добром Поступке кроется зродыш Зл. Если я спсю девушку от нсилия, всегд нйдутся недовольные. См нсильник, к примеру. Особенно если я пришибу его в момент спсения девицы.

Будни плч; исповедник, нрушющий тйну исповеди убийцы-мньяк; содержтельниц борделя, подобрвшя н улице умирвшую от голод девочку и двшя ей рботу — это добро или зло?

Если вы знете ответ — вы знете больше меня.

А я зню одно — люди все-тки совершют Поступки. Дже когд они — Знки. Люди Знк. Чще — неосозннно, но иногд и преднмеренно. Их Поступки колеблют Переплет, кк трепыхния мухи колеблют нити путины, и почти всегд возврщются большей или меньшей бедой.

Дже когд Переплет вообще ни при чем — человеку всегд нйдется, из-з чего стрдть, и он непременно припишет это кому-нибудь.

Богу.

Стне.

Переплету.

Крме.

Соседу.

Я чувствую боль этих людей, я ощущю воздяние Переплет з их Поступки — и коплю в себе.

Я ПЫТАЮСЬ ВЗЯТЬ ВСЕ НА СЕБЯ.

И вот тут тится глвное. Ведь я — Глв. Ее Глв. Ее чсть — и Переплет бьет по мне з поступки других людей: по утрм у меня кружится голов, и виски сводит нестерпимой болью... Переплет бьет по мне, по чсти целого...

А знчит, бьет по Ней!

Но Он — еще и творец Переплет. Следовтельно...

...Я спокойно смотрю в желтые безвекие глз, я отвечю, спршивю, вежливо улыбюсь в ответ н острозубую ухмылку Зверя, я восхищюсь Его остроумными прдоксми — но в это время я могу думть. Я могу вспоминть.

Я вспомнил. Вспомнил слово из того мир, в котором жил рньше. Короткое — и вместе с тем очень емкое слово.

Резоннс.

Я змыкю Переплет см н себя.

Резоннс.

И руки мои дрожт по утрм...

27.

А мирня улитк,

мещночк с тропинки,

в смущеньи, с тоскою

стрнной

глядит н широкий мир.

Ф. Г. Лорк

ТЭРЦ С ДАЛЬНИХ ВЫСЕЛОК ПО ПРОЗВИЩУ ПУПЫРЬ

...Во имя Книги — , собственно, почему? Почему я при косьбе должен идти непременно з Хромым Кукишем? Потому что тк говорит Хозяин Слов Прус. Потому что тк говорит Господин Фрзы Бит Косорукий. Потому что тк говорит Белый Стрничник Свидольф.

А почему тк говорит Белый Стрничник Свидольф? Потому что тк зписно в Книге Судеб, н его Стрнице. А почему тк зписно в Книге Судеб н его Стрнице, если Хромой Кукиш н првую ногу припдет и все норовит мне косой по коленке зехть?

Почему?!

Может, тк оно и ндо, чтобы я от его косы все время уворчивлся? Может, и ндо.

Тк я не хочу все время уворчивться!

А приходится...

Вот почему, во имя Переплет, должен я жениться не н Влонге, третьей дочке ншего бондря, н Ульгре-пряхе, и непременно нынешней осенью? Тоже в Книге зписно? А тм зписно, что дур-Ульк с две кдушки в обхвте, и рож у нее ткя, что один рз глянешь — три рз утопиться хочется?! Тк нет же — злдил Белый Стрничник Свидольф: женись д женись н ней, н Ульгре то есть. А ккое ему дело, сморчку трухлявому, н ком я жениться хочу? Ах, д Книг... Ну и что — Книг?! Ведь не Книге же с Улькой толстоздой жить, и не Стрничнику Свидольфу, Переплет его рспереплет!..

А мне Влонг нрвится, д и я мужик не из последних; может, дже из первых я мужик у нс н Выселкх — и Влонг, кжись, не против, я ее щипл сколько рз, он хихикет... то, что ей Толстый Мясь не нрвится, з которого ей идти нписно — тк это уж точно!

...Рньше хорошо было. Понятно. Знл я, что и кк делть, чего положено, чего неположено — почему? — потому, что тк в Книге Судеб ншими Знкми зписно. Зписно — и все тут. И шел себе з Хромым Кукишем, от косы его уворчивлся и горя не знл. А чтоб тм ккой-никкой Поступок совершть — тк упси меня Переплет, и в мыслях не было!.. Ну рзве что н Черчеков хутор с приятелями чще иных зхживл — выползней дубсить. Тк н то они и выползни, их бить — не Поступок вовсе, ноборот, отдохновение души; и Блгодть з это, опять же...

Рньше хорошо было. А сейчс плохо. Мысли ккие-то несурзные в голову лезть стли. Уже и мест свободного нет, они все лезут и лезут. И не то чтоб крмольные, тк... стрнные д ползучие. Почему то — можно, это — нельзя. И ведь зню, почему — в Книге тк зписно — только все рвно тянет что-то не тк сделть. Ну вот не хочу я н Ульгре жениться — и бст!

Это все с тех пор у меня нчлось, кк пришлые н Черчековом хуторе объявились. Выползни новые, то есть... Ну, не то чтоб срзу, кк объявились — хотя и пончлу хорошего мло, сперв мне с дружком по шее нкидли, после и Свидольф смого выперли — с того момент, кк выпертый Свидольф побывл в Книжном Лре и нежднно-негднно по возврщению зявил, чтоб мы Черчекм и тем, кто н хуторе ихнем ошивется, морды больше не били, ноборот, относились со всяческим увжением и почтением.

Это что, тоже в Книге тк зписно? Тогд почему нм Стрничник рньше этого не говорил? Ну то, что выползней дубсить можно, и что не люди они вовсе — это ведь тоже в Книге было зписно?! Что ж это ткое, бртцы, получется?! И то в Книге зписно, и се в Книге зписно — понимй кк хочешь? Кто хочет — морды бить идет, кто хочет — хлеб-соль несет... Переплету все одинково?

Стрнное дело, однко... Может, врет Стрничник? Может, и врет. Только когд — рньше или сейчс? Тк не стнет он врть — его з искжение Стрницы Переплет пополм перешибет.

Ох, зврух выходит! Голов кругом...

...Ну лдно — увжть тк увжть. Пончлу боязно было, увжть-то с непривычки, после решились мы-тки и вдвоем с дружком моим, Юхримом-печником, н хутор к ним отпрвились. Удочки с собой взяли, еды немудрящей, того- сего...

Пришли. Выходят они нм нвстречу. Смотрят. Колья в рукх держт. Думют — мы з Блгодтью. В смысле опять дубсить их пришли. А у нс с Юхримом, кроме удочек, ничего с собой нету. И двое нс. А этих — не то пятеро, не то шестеро... четверо — это уж нверняк. Удочкой много не нловишь.

Боязно нм стло — вот сейчс припомнят строе, д кк нподддут нм, и ничего им з это не будет... Свидольф-то их теперь увжет, чего и нм велел, между ними и Переплетом их тень стоит, от Поступков отгорживет...

И тут выбегет вперед мльчишк — видел я его рзок, еще тогд, когд гнли они нс вместе со Стрничником отсюд — и ну хуторским выползням что-то втолковывть.

Ндо же! Послушлись его прни, кк Знки Хозяин Слов, колы свои опустили и вроде кк рсходиться стли. А млец с одним преньком прямиком к нм нпрвились. И глз у них не от злобы выползневой, от любопытств светятся. Ну, думю, хвл Переплету, пронесло! Добром укнулось, тишью-глдью... Знчит, хорошо мы сделли, что пришли по душевному веленью д слову Стрничник Свидольф...

Подходят они.

— Здрвствуйте, — это мльчишк говорит.

А мы стоим и не знем, кк отвечть. «День вм добрый, Люди Знк?» Тк не Люди Знк они... и вообще — люди ли? Вон тень ккя чернющя з кждым тянется... Подумл я, прикинул, мысли с лдони н лдонь покидл — лдно, буду отвечть. Все рвно з ткой Поступок больше синяк н рыло не зрботем.

И отвечю.

— Здрсьте, — отвечю.

Вроде ничего пок. Сошло.

— Вы дрться пришли? — млец интересуется.

— Не-, — это уже Юхрим влез, — мы к вм для увжения... в гости, знчит.

— И рыбки половить з компнию, — добвляю.

Прень ихний смотрит н меня с Юхримом — то н одного, то н другого — и вижу, не верит. Все подвох ищет. А мльчишк — тот срзу поверил, зулыблся.

— Вот, — говорит, — здорово! Кунч, кончй трястись, беги з удочкми. Я тут место клевое зню — мне Черчек от вс тйком покзывл, чтобы вы туд купться не лзили. Лдно, стой тут, я з удочкми см сгоняю — и пойдем.

— Блгодрим з зботу, — отвечем мы с Юхримом.

Покосился млой н нс кк-то стрнно — и з удочкми побежл. Д нпрямик, через изгородь! Оно, конечно, тк короче — только ведь не положено...

...Ну, до мест того клевого мы быстро добрлись. Стли зкидывть удочки — гляжу, мльчишк (Тлькой его звть, преньк второго — Кунчем, это мы по дороге выяснили) крючок через верх зкидывть собрлся.

— Погодь, — говорю, — не тк! Сбоку ндо.

— Почему? — спршивет.

— Ну... тк в Книге зписно, — отвечю.

— Что, удобнее, что ли? Покжи!

Покзл я.

— Не, — говорит млый, — тк неудобно. З кусты цепляется. Непрвильно в твоей книге зписно. А меня дядя Бкс учил, он лучше любой книги знет.

И кидет по-своему. Куд дльше моего! А я рыбу не в первый рз ловлю...

— Вот, — говорю, — поколеблешь Переплет и не поймешь ничего.

— Почему? — спршивет.

Тьфу ты, я и збыл, что его от Переплет тень отгорживет! А тк — пцн кк пцн, рзве что со стрнностями... Ведет себя не по Стрнице. Не думет об этом, вот что! Что хочет — то и делет. Меня ж звисть взял...

Ну, нловили мы рыбки — и немло, ндо скзть, нловили, редко когд у меня ткя рыблк удвлсь — и сели уху врить. Прень их, Кунч, н хутор з кзном сходил, Юхрим сушнячк спроворил...

Гляжу — Тльк этот уже седьмую морковку в кзн кидть собрлся.

— Стой, — кричу, — пять ндо! Куд седьмую-то?!

А см думю — эх, брн я, проворонил!..

— А туд, — улыбется млец. — В кзн.

И кидет.

Кинул-то, првд, он — но есть-то вместе будем! Кк бы и нм с Юхримом не укнулось. Н Юхрим глянул — тот ж позеленел, кк пхучку проглотил.

— Н себя берешь? — это Юхрим спршивет.

— Чего? — удивляется млой. — Вы что, ухи не хотите? Тк мы с Кунчем не съедим столько...

Ну что с ним прикжешь делть? Ничего не понял пцн.

— Поступок, — объясняю, — н себя берешь?

— Ккой поступок?

— Ну, морковку эту лишнюю!

— А это что, Поступок? — спршивет. — З него что, чего-то будет?

— Тебе, может, и не будет, — Юхрим ворчит, — нм...

— Тк это ж я кинул! Я люблю, когд морковки много.

— Ты кинул, есть-то вместе будем...

— Ну и не ешь морковку, ложкой отгребй...

— Тк что же мне, кждый кусок твоей морковки отдельно считть, пок он в горло лезет?! Пять ндо, он семь нкидл, я, кк дурк, резную морковку подсчитывй, д?!

— А что з эту морковку будет?

— Ну, не зню... Может, поскользнешься где д шлепнешься. Штны новые грязью обляпешь... Или еще чего.

— Тк... — прикидывет млой. — А хорошие Поступки у вс тут бывют?

— Бывют, понятное дело! Только редко когд угдешь, чем твой Поступок от Переплет отрзится. Лучше уж жить, кк в Книге зписно. От Знк к Слову, от Слов к Фрзе, от Фрзы к Стрнице. Без этих... Поступков.

— Э-э, — говорит, — тк неинтересно. Это, знчит, туд не пойди, того не делй, морковку лишнюю — и то нельзя?!

— Ну д, — отвечю.

— Ерунд! — передрзнивет. — Лдно, дядьки вы несчстные... Все н себя беру! Ешьте уху без боязни.

Я обмер.

А он берет — и крошит в уху лук немеряно, головок семь-восемь, то и больше! И вслед еще пру морковок кидет.

И — ничего!

...А ух, ндо скзть, знтня тогд вышл! В жизни ткой не едл. Листья в ней еще ккие-то сушеные плвли — зпх от них! Вот ведь люди — творят, что хотят, и едят от пуз... Мне бы тк... А что? Мысли д слов Переплет не колеблят... Д и Тльк этот — говорил ведь, что все н себя берет!

Что — все? Уху ту — или ВООБЩЕ ВСЕ?!

Совсем?

Ведь если тк, то выходит, что мне, Пупырю, теперь все можно? И если дже штны грязью обляпю, тк не потому, что Переплет, потому, что просто ноги рзъехлись?!

Вот придет ко мне снов Белый Стрничник Свидольф, нчнет про свдьбу мою с Ульгрой тлдычить — я ему кукиш в нос суну!

...Првд, Хромой Кукиш уже рз совл. Явился к нему Свидольф и ну бухтеть — чего ты, мол, в чй три ложки меду клдешь, клди одну; тк, мол, в Книге зписно. А тот возьми д и покжи кукиш Стрничнику — н-кося, выкуси!

Очень уж мед любил.

А Свидольф ему грустно тк: «Кто рз н Поступке споткнется — быть тому хромым н всю жизнь.»

И точно — через месяц придвило бедняге ногу деревом, и стл он с тех пор — Хромой Кукиш...

Вот тк-то — з чй с лишком меду, д з кукиш. А з женитьбу Знков, что в Книге не зписн, и похлеще перецепить может! Првд, пцн выползнев, Тльк, скзл ведь, что все н себя берет — только боязно, однко...

Или попробовть?

Вот придет ко мне Стрничник Свидольф, нчнет про свдьбу зудеть — я ему кочергой пригрожу!

Змнчиво...

...Ходил я к этим н хутор, к выползням новоувжемым, еще пру рз — ничего, нормльные мужики, пиво с ними пили, н рыблку опять ходили, я им соминые омуты покзывл... стрик ихний — и тот вроде оттял. Ходил, ходил — и ничего. Живут не по Строке, мы их больше не дубсим для души отдохновения — и они от нс не шрхются... Стрничник говорил рньше...

Д мло ли что он говорил?! Выходит, что и Стрничнику не всегд верить можно...

Говорят, вернулся нынче н хутор тот здоровый мужик, что почти год нзд нс лупил д в грязи влял. Уходил куд- то, теперь вернулся. Тоже ведь — из новых, пришлых, непонятных. Знчит, тоже увжть ндо. Ндо бы сходить, познкомиться, увжить... пцн — это, конечно, хорошо, но только пцн — он пцн и есть. А вот если тот мужик тоже н себя возьмет... ткой медведь многое потянет.

Вот придет тогд ко мне Стрничник Свидольф — я ему кк врежу!

А почему?

А по чему попду — по тому и врежу!..

28.

Ты должен

трудиться, не глядя в небо.

Ф. Г. Лорк

ХОЗЯИН СЛОВА ПРУС С ДАЛЬНИХ ВЫСЕЛОК

...Зшел я к Пупырю, говорю: «Видел с утр Стрничник Свидольф, он тебе передвл — осень, мол, скоро, готовься к свдьбе. Ульк, небось, зждлсь...»

А Пупырь меня по роже!

А я говорю: «Ты чего, Человек Знк Пупырь, сдурел, что ли?»

А он меня выгнл.

В шею.

И вслед добвил кк-то стрнно:

— Жль, не тому врезл...

Ну, я и ушел.

Домой.

Все.

29.

Ты смотришь н плмя зкт

и глз твои зблестели —

о грозный дркон лягушек!

Ф. Г. Лорк

БЕЛЫЙ СТРАНИЧНИК СВИДОЛЬФ

Неспокойно в последнее время стло в Переплете, ох, неспокойно! Слухи рзные поползли, один другого несурзнее д крмольнее. Моя Стрниц н смой-рссмой окрине, и то... Будто уж Зкон Переплет силу терять нчл, потому кк объявился Тот, Который Берет Н Себя. Д не один — срзу трое. То есть людей-то трое — все-тки не трое это, Один.

Один-Трое.

Ну, кк вм это понрвится?

Вот и мне не понрвилось. Слышл я эту скзку — тк кто ж ее не слышл?! И не верил никогд — кто ж в нее верил? И посейчс не верю.

Не верю!

Болтовня это все, пересуды пустые.

Но вот то, что Знки место свое збывть стли, о Поступкх здумывться, то и совершть — верь не верь, это уже не скзк. От неверия меньше не стнет.

Дже н меня кое-кто коситься принялся, прекословят... Это мне — их Стрничнику!

Глупые Люди Знк, нерзумные дети... Ведь не я им прикзы прикзывю — я лишь порядок Книжной зписи передю, добр желю! Выпдут Знки из Слов или, того хуже, из Фрзы — Переплет ведь не рзбирет, почему ты зкон нрушил... Отзовется, дрогнет — и не уйти от возмездия, ибо от судьбы в ккой подпол спрячешься?! Глупые люди...

Ну и живите себе по-нписнному, по Зкону — и будет у вс жизнь легкя д глдкя, кк Стрниц Книжня; будет у вс жизнь ясня д понятня.

Не хотят. Дергются. Поступки совершют. Потом испрвить пытются — и новые Поступки плодят, больше прежнего.

И стрдют оттого.

Глупые люди, глупые... И сми стрдют, и Книге ни покоя, ни звершения; не дют дописть ншу жизнь, сделть ее стройной и првильной, и рдостной для всех...

Не потому ли и Он себя стрнно вести нчл? Глв, к примеру, этот новый... выходец из выползней. Или вот сми выползни — испокон веков их у нс не жловли — з то, что тенью от Переплет отгорживются, Зкон не чтут д творят непотребное. Нет н них у Книги упрвы, вот и лезут в Переплет из геенн своих неведомых...

Ну мы-то н что — Люди Знк, Хозяев Слов, Господ Фрзы, Стрничники?! Вот и держли мы выползней в узде, не двли порядок жизненный нрушть; д и у своих же буянов лишние мысли кольями по выползням легче выходили... Хорошо и полезно. Блгодть, одно слово.

Только около год нзд отысклсь в Книге новя стрниц. И зписно в ней, что впредь не следует нм отдыхть душой н выползнях, ноборот, следует относиться к ним с должным почтением и увжением.

Стрнно эт Стрниц шелестел... Но — что нписно, то нписно. Передли мы по Фрзм, чего велено, хотя и боялись, кк бы беды не вышло.

Обошлось, однко. Не рзгулялись выползни, непотребств никких не чинили...

Вздохнули мы, Белые Бртья, с облегчением, и возблгодрили Ее з мудрость и зботу обо всех, в Переплете живущих.

А н днях — опять новость. И вроде бы теперь уже не следует Людям Знк и прочим, Зкон Переплет принявшим, встречться с теми, з кем тень волочится. Бить не обязтельно, но и якшться не стоит. Дбы последние не сеяли в души невинные зерен сомнения, не толкли н Поступки, Переплет колеблющие.

Это, конечно, првильно зписно (ох, прости, Великя, не мне о том судить) — д только где ж те слов рньше были? Или, вернее, рньше-то они кк рз были, и еще пожестче, чем сейчс — но только куд пропдли и почему снов объявились?! А у Глвы спршивть боязно... Во-первых, Глв он, не нм чет, во-вторых, и см-то он роду-племени, кк бы это скзть помягче... И вообще непривычно это — то в узде выползней держть, то почет и увжение окзывть, то нрод ни с того ни с сего от выползней збором отгородить, будто и нет этих выползней вовсе.

И люди меня не поняли. Объявил я им, что в Лре Книжном узнл, с Выселок Дльних н следующий же день пятеро мужиков н выползнев хутор собрлись.

Узнл я об этом, вышел им нвстречу и говорю:

— Куд собрлись-то, Люди Знк, счстья вм всякого в кждую руку? Переплет своим Поступком сотрясти хотите?

А один мне — морд погня-препогня! — и отвечет с нглостью:

— А Переплету это дело без рзницы. Били пришлых — ничего, пиво пили д рыбку удили — тоже ничего. Тк что ты, Белый Свидольф, не стой н дороге попусту — обойдем, д и все.

У меня язык от ткого отнялся.

А другой подошел, н дубину суковтую оперся и туд же:

— Почем ты, Свидольф, знешь — может, мы их бить идем? Чтоб людям головы не дурили?! И не Поступок это вовсе, блго Переплету.

Помолчл потом немного и добвляет:

— А, может, и не будем мы их бить. А, может, и будем — д не их. А кое-кого другого...

Покосился н меня со знчением и отошел.

Зпомнил я его, погнц. Кк звть, зпмятовл, но прозвище помню — Пупырем кличут. Пупырь д Пупырь, с смого детств...

Ему осенью жениться пор. Хотел нпомнить — дескть, невест дом ждет, Ульгр-прях, и неч, мол, шстть куд не следует — и не нпомнил. Не сложилось кк-то...

Ох, чую, не то еще грядет!

Меняется что-то. И вряд ли к лучшему.

Ндо бы мне з ними пойти... Ндо. А то кк бы совсем вся Стрниц кляксми не пошл. Отвечть-то кому? Мне отвечть. Не доглядел, проворонил...

Он мне этого не простит.

Ох, не простит...

30.

Молч стою,

окружен

белым свеченьем времен.

Ф. Г. Лорк

НЕПРИКАЯННЫЙ БРЕДУН С ТОЙ СТОРОНЫ

Что я скжу этой женщине по имени Инг, женщине, которя смотрит н меня сухими глзми в ожиднии обещнного чуд?

И глвное — чего я не скжу ей?!

Я скжу:

— Привет, кк дел? Прекрсно выглядишь сегодня!.. Что? Ну конечно, все в полном порядке, не волнуйся! Нши почти что в городе, у смого Переплет, тк что со дня н день...

И не скжу:

— Девочк, не зствляй меня лишний рз улыбться и говорить веселые глупости. Мне это очень трудно, ты змкнулсь в своем горе, кк в склепе, и я не зню иного пути впустить в тебя хоть искру нового дня, хоть глоток свежего воздух. Поэтому дй мне незметно проскочить мимо, не выходи нвстречу, не ндо...

Я скжу ей:

— Д, Неприкянные не соврли. Они стоят у Переплет, они обступили его, кк дети — именинный пирог, или кк родственники — гроб с телом усопшего (нет, про гроб я ей говорить не буду, хвтит и пирог). И невидимые события з знвесом сизо-черного тумн бегут глопом, крупицы невозможного прорстют обильными всходми, и костры Неприкянных денно и нощно горят вокруг кокон, куд мы не можем войти, д это, в общем-то, и не нужно...

И не скжу:

— ...костры Неприкянных денно и нощно горят вокруг проклятого кокон, куд мы не можем войти, и это смое стршное. Мы привыкли быть в центре событий, мы привыкли собственной персоной присутствовть в гуще кипящей кши — сейчс мы в силх лишь ожидть н окрине, и дже не н окрине, з ней!.. Мы ждем, и нше присутствие незримо влияет н мир внутри Переплет, но мы-то этого не видим! Мы не видим, не слышим, не знем ничего, кроме скудных обрывков, случйно прорывющихся нружу... мы бездельничем, бродим по лесу, нпивемся по вечерм, зтевем случйные ромны!.. Мы — Неприкянные, боги легенд, герои мифов, чудовищ скзний; мы только присутствуем з пределми Переплет Книги, кк если бы мы умерли, что невозможно. Мы только присутствуем — действуете вы, и ты, Инг, и другие!.. мы скоро можем и не выдержть этого присутствия, пусть и жизненно вжного...

Я скжу ей:

— Готовься, женщин — уже скоро. День, от силы дв — и мы подойдем к той черте, когд что-то произойдет, что-то обязтельно произойдет, хорошее или плохое, но оно будет — и ожидние зкончится. Готовься, копи боль и силу, спи с ножом н груди — скоро тебе выходить н сцену...

И не скжу:

— Скоро тебе выходить н сцену — но только одной, без меня, без Иогнны, без никого. Ты знешь, я звидую тебе! Я ведь см привык или писть книги бытия, или читть их, то змиря подолгу нд выбрнной стрницей, то пролистывя в небрежении и спешке... тут в лучшем случе листю стрницы для кого-то. Для тебя, нпример. Ты уйдешь туд, з Переплет, уйдешь живой, потому что я смогу сделть это для тебя (и не только для тебя) — но Безликое Дитя првильно выгнло тебя из избы н совете Неприкянных. Негоже нживке слышть, что он — нживк; это тк и есть. Ты не выдержишь тм, з Переплетом, и суток — но ты будешь именно тем кмешком, который рождет лвину. И я, оствшийся здесь, скжу про тебя и про себя — «мы», потому что ты не был Неприкянной, но ты стнешь ею. Ты стнешь возможностью невозможного...

И я скжу тебе:

— Звтр, Инг... звтр днем...

31.

Открою ли окн,

вгляжусь в очертнья —

и лезвие бриз

скользнет по гортни.

Ф. Г. Лорк

БАКС, КОТОРЫЙ ДУХ СВЯТОЙ

...Ну вот. Послезвтр нм в Лрь уходить, тут, кк нрочно, эти приперлись. С Выселок. И пив притщили. Прознли откуд-то, что я пиво люблю.

Тльк — тот срзу к ним. Я просто диву длся — считй, всего неделю нзд они к нм с дубьем приходили, теперь — лепшие кореш. Хотя это для меня всего неделя прошл, для них всех...

Черт их принес! Пиво-пивом, д не лежит у меня сейчс душ к зстольям. Всего ничего, кк мы Черчековых прней и Боди похоронили... Но, с другой стороны, прни-то эти ни при чем. Небось, и не знют о нших битвх. Ну и не ндо им знть.

Лдно, думю, посидим, Чековых ребят помянем, земля им пухом... я потом Болботуну с Пдлюком в подвл пив снесу, пусть рзговеются...

А Тльк — рот до ушей.

— Пупырь! — кричит. — Привет, Пупырь! Тут к нм дядя Бкс из комндировки вернулся! Помнишь, я тебе еще про него много рсскзывл?..

Пцн — что с него возьмешь? Хоть и мг он теперь, или кк это у них (вру — у нс) нзывется...

Колдун.

Колдун Тльк. Рзгонятель туч.

...Подходит ко мне этот смый Пупырь.

— Здрсьте, — говорит, — дядя Бкс. Удчи вм н жизненном пути.

Во-во, думю. И счстья в личной жизни.

Остльные чуть поодль стоят. То ли боятся, то ли стесняются. Интересно, что им Тльк про меня нплести успел? И ккой я этому Пупырю дядя?!

— Здорово, — отвечю, — племянничек. Человек человеку — друг, товрищ и Пупырь. В гости зшел?

— В гости, — улыбется.

А мне не до улыбок сейчс. Кк вспомню серпы эти проклятущие...

— Лдно, — кивю, — сдитесь, рз пришли. В ногх првды нет.

Подошли. Сели. Молчт. А сдятся-то, господи! — все рядком и все одинково. Чисто гимнзистки. Кк тогд, в кбке. Один Пупырь н меня скосился, подумл-подумл — и сел чуть по-другому. Аг, понимю, видть, не в первый рз сюд ходит. Кой-чего поднбрлся.

Сидят, знчит. Молчт. Я получше пригляделся — смотрю, Пупырь хоть и улыбется, см смурной ккой-то. Словно точит его изнутри.

Молчим.

— А у меня друг пропл, — Пупырь говорит, — Юхрим- печник. И бондрь нш, отец Влонги, тоже пропл. И кбтчик. Д еще двое, уже с Ближних Выселок. Люди говорят — их Боди збрли. А, может быть, и не Боди. Вы их случем не видели?

И в глз мне зглядывет.

Вот оно что, окзывется... то же, что и у нс — только с другой стороны.

— Нет, — отвечю, — не видели.

А см глз отвожу. Тошно мне стло — дльше некуд. Выходит, и сми они здесь не знют, кто из них — Рвнодушный, кто...

Молчим. Ветерок нд головми шебуршит.

— Лдно, — говорю, — мужики, чего зря зды просиживть... Двйте выпьем. Только пиво мне вше сейчс не пойдет. Мне чего покрепче ндо. Вы тут рсполгйтесь, я сейчс...

И пошел к Черчеку з смогоном.

Принес.

— Кто, — спршивю, — со мной первч тяпнет?

Эх, чуть не ляпнул — з упокой!..

Мнутся. То ли не положено им, то ли я не тк предлгть должен.

— Вот, — испрвляюсь я, — Люди Знк, смогон, н Переплете нстоянный. Про него в любой Книге непременно зписно. Н первой стрнице, большими буквми. Ну-с, кто желет по сткнчику во имя и прочее?

Молчт. Вот ведь чертов Книг, до чего людей довел!

Потом один из них меня з рукв тянет и несмело тк спршивет:

— А ты н себя возьмешь?

А, ясно! Мне про этот фокус Тльк уже все уши прожужжл.

— Беру, — кивю, — кк же! Ясное дело! Я, мужики, этого добр н себя столько беру, что вм и втроем не снести. Не бойтесь! Все беру! Поехли?

Пупырь и тот прень, что спршивл, зшевелились, кружки тянут — остльные не созрели еще, побивются. Пив себе подливют.

Выпили мы. Молч. И еще рз.

Вроде полегчло немного. Н рзговоры потянуло.

— Ну, — спршивю, — кк живете? Все по-нписнному? Д еще и не вми читному? Все, кк положено: ни стопки лишней выпить, ни слов случйного скзть, от збор до обед, д еще, небось, и строем ходите?

— Нет, — Пупырь отвечет, и серьезно тк, — строем не ходим. Рзве что н косьбе или н Обряде Чистописния. А тк ты прв. Вот мне н Ульгре жениться зписно — я н Влонге хочу. И пив, опять же, в неурочное время иногд хочется. Д мло ли чего хочется?! Ведь не в пиве же дело... Стрничник нш, Белый Свидольф, к примеру, уже в печенкх у меня сидит, тк иногд тянет ему по згривку съездить — мочи нет! А Словнику Прусу я н днях тки съездил...

— Э-э, — усмехюсь, — друг Пупырь, ты, я смотрю, в душе сявк!..

— Ккя-ткя сявк? — не понял Пупырь. — Это плохо или хорошо?

— Д кк тебе скзть... Не очень хорошо, в общем. Это когд зхотелось человеку — он выпил, зхотелось — в морду кому дл или еще чего в этом роде...

— Аг, понял! — рсплылся в улыбке Пупырь. — Кк ты!

Я чуть смогоном не поперхнулся. А потом мозгми порскинул — тк ведь првд! Пью? Пью. Морды им бил? Бил. Что хочу, то и творю.

Выходит — сявк. По моему же определению.

— Д, — подтверждю, — кк я. Вот и не бери с меня пример. Что хочу, то и творю — не лучший, знешь ли, вринт. Вот хочу, не творю — и не из-з Переплет, из- з себя смого — это уже серьезнее. Вот тебе понрвится, если я возьму и ни с того ни с сего тебе по шее дм?

— Нет, — прикидывет, — не понрвится. Не двй мне по шее.

И отодвигется. Н всякий случй.

— Д ты не бойся — это я тк, для пример... Просто дже когд все дозволено, человек см понимть должен, что стоит делть, чего — нет. Урзумел?

— Урзумел... — я-то вижу, что черт лысого он урзумел. Ему высокие мтерии, д еще в моем первобытном изложении, кк Книге уши!

— Голов, — поясняю, — человеку дден, чтоб думть. Вот и думй. Хочешь жениться н своей Влонге — женись, только прикинь сперв — всем ли от этого хорошо будет?

— Не всем, — встрял Пупырь. — Стрничнику Свидольфу плохо будет.

Подумл я.

— Ну и хрен с ним, со Свидольфом этим, — говорю. — Влонге хорошо будет?

— Хорошо, — тянет Пупырь неуверенно.

— А тебе?

— Хорошо, — это уже уверенней.

— Ну вот и женись.

Вижу — понимть нчл.

— Ну Белому Свидольфу по роже дть можно? — спршивет.

Вот уж достли человек, тк достли! Видть, Белый Свидольф моего новообрщенному Пупырю и впрямь поперек глотки...

— Вляй, — милостиво рзрешил я. — Рзок можно. Ежели з дело.

Вот тут-то кк рз и возникл меж нми незвня личность в белом одеянии с кпюшоном.

Стрничник.

Ндо понимть, Его Преосвященство Белый Свидольф.

Собственной персоной.

Вовремя явился. Я дже кк-то нчл понимть Пупыря...

— Не могу я долее смотреть н это безобрзие и непотребство, — зкнючил Стрничник у меня нд ухом, — когд Люди Знк вместе с выползнями приблудными в неурочное время хмельное рспивют д речи вредные держт. И посему влстью, днной мне от Стрницы Книги Судеб...

Я понял, что грядет бед. Следовло кк можно скорее утихомирить этого хрыч-чистоплюя, Тльк, кк н грех, куд-то зпропл. А из меня колдун при огрызке Вилиссиного Др, непонятно н что годного, д еще после двух кружек Черчекового первч...

Кто-то снов дернул меня з рукв.

— Н себя берешь? — зговорщически шепнул подвыпивший Пупырь.

— Д беру, беру! — отмхнулся я, лихордочно сообржя, что делть.

И тут окзлось, что Пупырь, в отличие от меня, прекрсно знл, что ндо делть.

Он подошел к Стрничнику Свидольфу и со словми:

— И ничего мне з это не будет! — треснул того кулком в лоб. Не очень умело, но весомо. Достточно, чтобы нш достойный стричок сел н землю и умолк, рстеряно и обиженно хлопя ресницми.

— Эй, Пупырь-богтырь! — крикнул я. — Кончй буянить! Отвел душу — и довольно! Тщи его теперь сюд, нльем деду мировую!..

Двжды повторять не пришлось. Все-тки вымуштровл их Книг отлично. Пупырь с готовностью схвтил слбо упирвшегося Стрничник з шиворот и без особого труд пододвинул ко мне. Остльные прни смотрели н это испугнно- рспхнутыми глзми и явно были готовы удрть в любой момент.

Я взглянул н облделого Свидольф и нлил ему смогону, пополм рзбвив его пивом.

— Н, выпей, святой отец, успокойся.

Он зтрвленно переводил взгляд с меня н Пупыря и обртно.

— Д ты не трясись, Белый — Пупырь у нс мирный! Ну, дл тебе рзок по лбу — тк ты см виновт, что довел человек. Пей, пей, это не отрв, это совсем ноборот...

И тут я вспомнил! Волшебное слово!

— Ты не беспокойся, пей — это дело я н себя беру! Понял? Н себя! Все беру н себя! Пей, мть твою!

И Его Преосвященство Белый Стрничник Свидольф выпил.

А потом — еще.

И еще.

И ничего стршного ни с кем не случилось.

* * *

— ... првду говорят, что вс тут трое — н смом деле Один?..

Я прикинул. Действительно, нс тут трое. А вот Др у нс — один н троих. Кк бутылк. Тк что в чем-то прв Стрничник.

— Првд.

Свидольф смотрел н меня круглыми, изрядно посоловевшими глзми.

— И что, вы действительно все н себя берете?

— Берем. Все берем. Хошь, прямо сейчс возьму? Н спор?

Я тоже успел не рз приложиться к бутыли, и слов двлись мне с некоторым трудом.

— И что теперь будет? Ведь скзно, что когд придет Тот, Кто Берет Н Себя, нстнет конец Переплету... Кк же мы после этого жить будем?

Свидольф жлостливо шмыгнул носом и мзнул руквом по потному лицу.

— Кк в скзке. Жить поживть, добр нживть. Тм, з Переплетом вшим долбнным, тоже люди живут. Я вот, нпример, жил... пок не помер. И ничего, получше вшего. Во всяком случе, веселее. Чего и вм желю.

Белый Свидольф долго молчл, перевривя услышнное, я тем временем тоже осмысливл то, что узнл от него.

Знчит, Анджей теперь — Глв? Глв этой пскудной Книги?! Или Глв нд Стрничникми и прочими?..

Неужели продлся?

После этой мысли у меня в голове неожиднно возник отчетливый обрз Энджи — и я покрснел, словно схлопотл от него оплеуху.

Лдно, Энджи, лдно, я ж и см в это не верю, ты не злись... дурк я, и все тут.

Нет, но кково получется — Один-Трое! Три в Одном, и Один н Троих! Един, понимешь, в трех лицх...

Это, выходит, Анджей — Отец, Тльк — Сын... я?

Дух Святой?

Дожил, Бксик, доктился... говорил ж тебе мм — не водись с плохими мльчикми...

...К нм уже двно присоединились и Черчек, и Кунч, и перествшие опсливо жться в сторонке ребят с Выселок.

Черч со Свидольфом врзнобой зтянули ккую-то полурзбойничью песню, то и дело перебивя друг друг, хлопя по плечу и восклиця:

— А ты помнишь?

— Нет, ты помнишь?

— Помню!..

Потом Свидольф, кк репей, прицепился к Пупырю, чтоб тот тоже спел с ними з компнию, клялся чуть ли не в дружбе до гроб (до которого Свидольфу было, ндо полгть, рукой подть), обещл устроить Пупыриную свдьбу с Влонгой, полностью соглсился с Пупырем, что «Ульк — дур толстоздя, и пусть идет себе з Толстого Мяся и рожет ему Толстеньких Мясиков!»

Првд, петь Пупырь нотрез откзлся и в конце концов признлся:

— Голос у меня сильный — но гнусный! У комрей н лету носики отвливются...

Тогд от него отстли, сочтя причину достточно увжительной.

А вот Тльк тк и не объявился, и это нчло меня не н шутку беспокоить. Веселье было в полном рзгре, тк что моего уход никто и не зметил.

...Я ншел его в сре, н куче сен. Пцн метлся, словно в бреду, глз его стршно зктились, губы посинели, руки судорожно дерглись, и изо рт время от времени вылетли ккие-то невнятные выкрики...

Хмель кк молотом вышибло у меня из головы.

— Чек, Вил, идите сюд! Тльке плохо! Д скорее же!..

Послышлся топот ног.

Примчлись все. Вил тут же зхлопотл возле Тльки, Черчек побежл з своими припркми, в дверях толпились испугнные и притихшие ребят с Выселок, сквозь их зслон все пытлся прорвться спотыкющийся Свидольф.

— Пустите, пустите меня! — чуть не плкл он. — Я помогу, я лечить умею, у меня сил есть, Ее сил, но все рвно... д рзойдитесь же, чтоб вс всех добром звлило!..

А потом Тльк открыл глз и посмотрел н меня совершенно осмысленно.

— Дядя Бкс, — прошептл он, — нм в Лрь идти ндо. Тм... Дядя Бкс, Вил — дйте мне руки, я вм покжу! Тм — мм...

32.

Грустным языком оближет

мир строго коров

н песке рены лужу

пролитой горячей крови.

Ф. Г. Лорк

ТОРГОВЕЦ ЧУМБА, ХОЗЯИН СЛОВА

...было то вечером. Сидел я при свече и думл. Д не о товре или тм о брыше — о Нем думл. О Том... о ком двеч пришлый охотник рсскзывл, глз у охотник... двно я тких глз не видел.

Ночь уже спустилсь. Редко где окн светились подслеповто, фонри — и подвно. Дом мрчные стояли, серые — кк ндгробия. И тоскливо мне вдруг сделлось.

Вот тут-то я шги и услышл. Двое шли. Стрнно кк-то шли — по топоту слыхть. Не топочут тк ночью. Пригсил я свечку, в окно выглянул — и точно. Идут двое. С топорми н плечх. И вроде кк неживые — ноги плохо гнутся, руки н топорищх зкменели, головы не повернут...

Догдлся я. Боди это. Сттвы которые. Рвнодушные. Меня ж мороз по коже продрл — не з мной ли?

Нет, смотрю, мимо протопли. Пронесл нелегкя!

А Боди прямиком к дому Зольд Рыжеглзого нпрвляются, что нпротив моего стоит.

Вот тогд-то у меня поджилки и зтряслись.

Ведь это Зольд охотник того ншел, что нм про Него рсскзывл!.. Дождлись, знчит. Отозвлся Переплет... Пришли Рвнодушные з Зольдом. А тм, глядишь, и мой черед нстнет...

Дверь у Зольд зперт был — тк те двое дже стучть не стли. В три удр топорми дверь рзнесли и в дом вошли. Ну, все, думю, был Зольд Рыжеглзый, стршин купеческий, Господин торговой Фрзы — и нет его. Кк и не было.

Однко же вскорости — выходят. Втроем. Боди по бокм, Зольд — в середке. Руки у Рыжеглзого вроде кк з спиной скручены, хоть в темноте-то не шибко рзберешь.

Ясно, куд ведут.

К Ней.

В Лрь увезут. Куд ж еще...

И тут словно сорвлось что-то во мне — от стрх, нверное. Не помню дже, кк в подвл сбежл, кк в углу дльнем, з бочкми, землю рукми рыл, меч прдедовский доствл — стрый, ржвый, но острый еще. Хороший меч. Хоть и не смыслю я в этом ни бельмес, но душой почувствовл — добрый меч.

В лдонь, кк влитой, лег.

Обтер я его кое-кк, повертел, — и н улицу вышел. Д дворми, дворми... Сердце о ребр колотится, чуть нружу не высккивет — стршно. Дже не столько Боди — и они, кк- никк, люди, хоть и бывшие — ведь после ткого Поступк Переплет живым не отпустит. Встнет судьб з спиной, ухмыльнется...

Боюсь — иду. Только и успел скзть вполголос, к Нему обрщясь; к Тому, Который:

— Если можешь, если есть Ты н свете — возьми н себя, услышь Чумбу-дурк, что в Тебя не вовремя уверовл...

И тут гляжу — еще кто-то вдоль домов крдется. А з ним — новя тень. Пригляделся — одного узнл. Первого. Сосед то мой, тоже у Зольд Рыжеглзого в пмятный день охотник слушл. И шкворень в руке у сосед увесистый.

Ну, думю, вместе и дохнуть веселее. И впрямь мне что- то весело стло, дже нсвистывть про себя стл. Со стрху, видть...

...Мы встретили их н окрине и встли поперек улицы. Девять нс было...

33.

Смотрят дети,

дети смотрят вдль.

Ф. Г. Лорк

ТАЛЬКА, СЫН

Сперв я все вертелся возле Бкс и ребят с Выселок; дже пив немного отхлебнул — и никто меня не гнл. Только пиво мне не понрвилось. Горькое.

А потом у меня то ли от пив, то ли еще от чего-то живот рзболелся, и я пошел н сеновл — прилечь.

Прилег. И тут у меня перед глзми все поплыло, тумн ккой-то нхлынул, голов кружится... после людей вижу.

Толпу. И вкопнный в землю столб, обложенный вязнкми хворост, у столб...

Я чуть не зкричл. Или дже зкричл — только меня все рвно никто не услышл. Я уже видел это рньше, в своей прошлой жизни, с ппой и Бксом — тм, у хутор, где все еще было в смом нчле, и можно было уехть домой н поезде — но теперь не было опушки лес, з столбом возвышлся мссивный куб без окон...

И я догдлся, что это — Книжный Лрь.

Нет, не догдлся. Я это знл.

И нроду вокруг собрлось н этот рз очень-очень много. Вплотную к столбу стояли белые блхоны — Стрничники.

А у столб...

У столб стоял МАМА!

— Мм!!! — звопил я что было сил, но он меня тоже не слышл.

Никто меня не слышл.

Словно и не было меня вовсе.

Я убеждл себя, что это просто сон, или бред, или глупое видение — но это не был просто сон, и от этого мне стло еще стршнее.

Толп молчл.

Потом открылсь дверь Лря, и оттуд вышел человек в белом одеянии, прошитом серебряными нитями.

— Глв! — пронеслось по собрвшимся.

Один из Стрничников услужливо подл Глве незжженный фкел; человек в бело-серебряной одежде тронул его, и фкел зжегся см по себе, Глв медленно двинулся к столбу, у которого зстыл мм.

Подойдя, он обернулся, и я сумел рзглядеть его лицо.

— Пп? — прошептл я. — Пп, что ты делешь? Это же мм!

Мой крик зметлся между белыми людьми, рзрушя видение... нет, не крик — шепот... тишин...

... потом все исчезло, и я увидел нд собой встревоженное лицо Бкс.

— Дядя Бкс... — выговорил я. Слов двлись мне с трудом. — Нм в Лрь идти ндо. Тм...

Кругом стояли люди. Черч, Вил, Пупырь... Свидольф- Стрничник...

Я видел, что они не понимют.

— Дядя Бкс, Вил, — дйте мне руки, я вм покжу! Тм — мм...

34.

Книг — жизнь, по которой

мы проходим с тоскою,

ндеясь, что кормчий

без руля проведет нш корбль.

Ф. Г. Лорк

ЗВЕРЬ-КНИГА

Что, финл, небось, ждете? Рзвязки? Не врите, по глзм видно — ждете... Кк удвы — добычу. Вон у вс глз ккие — нетерпеливые. И обмнчиво-сонные, словно и не вы это вовсе, и не ждете, и вообще здесь совершенно ни при чем... Это все потому, что вы не звери и тем более не книги; люди вы, и этим все скзно, и хорошее, и рзное...

Люди вы. Вот и листете стрницу з стрницей, дже не здумывясь о том, что см книг отнюдь не жждет звершиться; что для нее иной финл — хуже смерти, потому что з ним — пустот, скук и больше ничего.

Люди вы. Вот и живете звтршним днем, в отличие от зверя, для которого есть лишь вечное «сейчс», все это вше «звтр», или «послезвтр», рвно кк и вши книги — штук несъедобня и бесполезня, то и несуществующя.

Люди вы, не книги; впрочем, не всегд...

Ведь скзл же кто-то из вших великих:

— Не верьте словм и знкм...

Может, это Я скзл, он укрл?

Эх, вы...

* * *

...Через мгновение Книжный Лрь сотрясся до основния от неистового рев. Потому что н белых простынях Обряд Чистописния, среди Знков, в экстзе обрзующих Слов и Фрзы, возник совершенно посторонний человек.

Не Человек Знк.

Просто человек.

Кк с неб свлился.

И клочья Переплетного тумн метлись в воздухе...

А боль Книги, н прообрзе стрницы которой в смый священный момент объявился новый, лишний — лишний! — Знк; д нет же, не Знк — Человек, клякс нелепя!.. боль эт и выплеснулсь диким ревом зверя, сунувшего лпу в костер.

Худенькя женщин испугнно озирлсь по сторонм, инстинктивно прижимя к груди удлиненный сверток, висевший у нее н шее и похожий н стручок неведомого дерев; женщин стоял и словно не змечл, не понимл — где он, что он, зчем он?!.

А вокруг уже здвиглись, зсуетились потрясенные святоттством Стрничники, Господ Фрзы, Хозяев Слов, Люди Знк...

САГА О МЕЧЕ, КОТОРОГО НЕТ

— Нд бшней пляшут языки огня,

Пор рсстться с прздничным нрядом.

— Пожлуйст, не збывй меня:

Мы в день последней битвы встнем рядом.

Э. Р. Трнк

1.

Если бы Ингу спросили — кк это все произошло? — он бы мло что смогл ответить, кроме: «Пришел Бредун, взял меня з руку и повел». Пришел, взял и повел. И все. Когд ожидние сменяется действием — мы зчстую все еще ждем и не успевем срзу понять, что ждть-то, в сущности, уже нечего. Если бы Ингу спросили... Но ее никто не спршивл. И дело обстояло действительно тк.

Пришел Бредун — непривычно серьезный и сосредоточенный — молч взял Ингу з руку, мельком глянул, при ней ли нож, и повел ее прочь от хутор. Нверное, он вел ее короткой дорогой, если можно предположить, что у этого Бредун были короткие дороги — и Инг не успел оглянуться...

Вернее, он успел оглянуться. Только это ни к чему ни привело. Вкрдчиво зшелестел сухя осок, плеснул рыб в свинцово-змершей реке, и белесые пряди Переплет обвили чхлые сосны поблизости, переползли через спящую воду и ззмеились по дльнему берегу, пересекя чужой мир, отгорживя добычу, попвшую в тумнную путину.

Они уже пришли. Инг узнл бы это место с звязнными глзми.

Неподлеку, у смого кря Переплет, горел костер. Он немилосердно дымил и вообще нпоминл не костер, угсющее кострище; тлеющие угли, подернутые серым пеплом и золой, и изредк вспыхивющие языки плмени.

У костр влялся уже знкомый Инге фрнт — Момушк. Он был по-прежнему неестественно чист и ккуртен, только сменил пижонский глстук н крохотную черную ббочку. Дльше горел еще один костер, и еще, и у кждого костр кто-то сидел, от одного из них Инге дже помхли рукой, но он не рзобрл — кто именно.

Инге почему-то очень хотелось, чтобы это был зит- оборвнец, которого звли Мрцеллом.

Момушк приподнялся н локте и рсплылся в ехидной ухмылке.

— Что, Срт, билет в один конец выписывть явился, — зсмеялся он. — Двй, двй, доброе дело крмн не тянет...

Обрщлся он явно к Бредуну, игнорируя Ингу, и ответ, похоже, не ожидл.

Инге Момушкино веселье покзлось несколько нтужным, Бредун — тот просто озлился до чрезвычйности.

— Зткнись, ублюдок! — зрычл он (Инг ни рзу не слышл от Бредун подобных выржений и дже вздрогнул с непривычки) и добвил несколько слов н неизвестном Инге шипящем языке, отчего Момушк тоже словно подернулся пеплом, вроде его костр, и взялся з свою ббочку, ослбляя ворот.

— Извини, Срт, — буркнул Мом куд-то в сторону. — См понимешь, нервы у всех н пределе... Ты н меня внимнья не обрщй, я отвернусь...

Инг почувствовл, кк пльцы Бредун, до того крепко сжимвшие ее предплечье, рзжимются — и порыв холодного пронизывющего ветр взъерошил ей волосы н зтылке.

Инг обернулсь.

Позди нее стоял Бредун — кким он один рз видел его н совете Неприкянных. Ветер ндувл тяжелым прусом его брхтную нкидку, у бедр н кожном ремне висел узкий клинок с золоченным эфесом; вот лицо Бредун оствлось прежним — нпряженным и немного виновтым.

Или дже много виновтым.

Бредун посмотрел н свои руки, потом — н Ингу; потом он рзвел рукми, словно прощенья просил — и Инг почувствовл, что ее уже здесь нет, тм — еще нет, только он не знл, где это — «тм», и больно ли это...

* * *

...он летел теннисным мячиком, послнным пружинистой силой белесых нитей Переплет; он беззвучно кричл и см не понимл, что кричит; с ней однжды было нечто подобное, еще до Анджея, когд Инг выпил лишний коктейль н студенческой вечеринке, непривычно горький и крепкий, и...

...он висел густой кплей чернил н кончике пер, боясь сорвться в хохочущую пропсть, перо опусклось все ниже и ниже; и пльцы, сжимвшие это Вселенское Перо, дрожли все больше и больше, словно Тому, Кто Пишет, было очень стршно; и когд Инг все-тки сорвлсь...

...он рухнул, рсплесквшись черной кляксой по густо исписнной стрнице, и т обуглилсь под пылющей Ингой- кляксой, перепугнные Знки бросились врссыпную, нрушя свой извечный порядок... Слов смешлись, Фрзы перепутлись, опьянение все не проходило, жизнь был мутной и горькой; и Инг понял, что стоит н чем-то белом, и ее крепко держт з руки...

...он стоял...

2.

— Выползень роду женского, подло нрушивший Обряд Чистописния и осквернивший белизну Предвечной Стрницы своей грязной тенью; святоттство, кое во веки не свершлось...

Инг стоял у столб, плотно прижимясь к нему спиной и чувствуя лопткми глдкую поверхность. Очень болел голов; Ингу подтшнивло, и столб кзлся единственной опорой, оторвться от которой ознчло — упсть и умереть. Окружющя действительность словно потерял резкость, воздух нпоминл нисовую нстойку после того, кк в нее добвят воды.

Слбый гул... море? Нет, толп. Безликое гудящее месиво глядело н Ингу сотнями глз, и эти взгляды множеств людей ползли по ней сотнями нхльных мурвьев. Что они делют с ней? Что они сделют с ней? Не все ли рвно?..

Инге было все рвно.

— ...И по Кнону Чистописния д примет дерзкий выползень учстие в обряде, но последнем в жизни своей — Обряде Сожженной Стрницы...

Сейчс он умрет. Он не может здесь жить. Кжется, ее хотят сжечь... ну и пусть. Он умрет, и встретит Энджи, и Тлю... и Бкс. Конечно, обязтельно, и Бкс тоже...

Гул усилился, стрнным обрзом рзделяясь ндвое. Сквозь пелену, зстилвшую глз, Инг с трудом рзглядел, кк толп нехотя рсступется... кк шрхются в стороны белые блхоны, сумтошно всплескивя руквми... кк медленно приближются... совсем рядом...

Мир н мгновение стл резок и отчетлив.

— Бксик, — прошептл Инг, устло щуря слезящиеся глз, — я уже умерл, д? Брось эти железки, брось, ты порежешься... Тля, не подходи ко мне, этот столб липкий, я приклеилсь... я, нверное, больня, еще зрзишься... Тля, где пп? Анджей с вми?..

Бкс по-волчьи оглянулся н притихшую толпу и встл рядом с Ингой, обвисшей н невидимых веревкх, вокруг уже выстривлись, окружя столб непрочным живым кольцом — белый до синевы Щенок Кунч, угрюмый Черчек с топором, здвигющий себе з спину сопротивляющегося Тльку, однорукя Вилисс, нсупленный Пупырь и дрожщие не то от стрх, не то от возбуждения прни с Дльних Выселок...

Возле Пупыря обнружилсь довольно своеобрзня компния — сутулый Стрничник Свидольф, по локоть зктвший рукв своего блхон и откинувший кпюшон, тк что его обширня плешь устршюще сверкл н солнце; у ног Стрничник подпрыгивли дв крохотных лохмтых человечк, и тот, что был покрупнее, грозно рзмхивл ржвым кухонным ножом.

Лишенные Лиц, гроз Черчековым подвлов, Болботун и Пдлюк; Свидольф всю дорогу нес их в подоле своей просторной одежды, никому не доверяя эту вжную миссию...

— Эй, Свидольф, — донеслось от кучки Стрничников, нпоминвшей шевелящийся сугроб, — ты не тм стоишь! Ты слышишь или нет?

— Тм, — глухо буркнул Свидольф, — тм я стою... где ндо, тм и стою...

И добвил сгоряч нечто ткое, отчего толп удивленно зглдел, Бкс лишь зло рсхохотлся.

Стрничники переглянулись.

— Бей их! — неуверенно выкрикнул один из них, смый молодой и потому чрезмерно горячий. — Во имя Переплет!..

Толп зшевелилсь, топчсь н месте.

— Ну?! — уже более влстно прикзл ретивый Стрничник. — Бей выползней!

Из толпы вышел человек. Человек с висящим через плечо колчном стрел и нентянутым луком в рукх. Он неторопливо приблизился к столбу и остновился перед Бксом, зступившим ему дорогу.

— Ах я... — скзл человек.

— Что — х ты? — оторопело спросил Бкс, крепче сжимя рукоятки серпов.

— Ничего, — ответил человек. — Зовут меня тк — Ах. А больше ничего.

И рзвернулся к толпе, неуловимым движением нтягивя лук и нклдывя стрелу н тетиву.

Толп попятилсь, топч простыни Обряд Чистописния.

— Пп! — взвился в воздух пронзительный девичий крик. — Пп, подожди, я с тобой!..

Добря дюжин подростков, рстлкивя Людей Знк, выскочил вперед, бегущя первой девчонк н ходу кинул кмнем в Стрничников и змерл н безопсном рсстоянии от лучник — которого, похоже, побивлсь больше прочих.

— Вернемся домой, — хмуро пообещл ей отец, — по зднице получишь...

— Вот вернемся — тогд и посмотрим, — вздернул нос девчонк и подмигнул зрдевшемуся Тльке.

Ах проворчл что-то себе в бороду — и вдруг вскинул лук, целясь в идущих нвстречу людей, одетых в грязные и порвнные городские плтья.

— Не глупи, охотник! — весело крикнул тот из новоприбывших, чья збинтовння рук болтлсь н смодельной перевязи. — Испортишь шкуру, чем торговть стнешь? Имей в виду, я у тебя свою дырявую шкуру не куплю!

— Зольд? — не опускя лук, спросил охотник. — Рыжеглзый, ты?

— Я, я, — широко ухмыльнулся дылд-Рыжеглзый, подходя с товрищми поближе. — Спсибо вот Чумбе д им — отбили у Боди, чтоб тех... ну кк, вовремя мы?..

Бкс оглядел свою увеличившуюся рмию и принялся нсвистывть ккой-то злихвтский мотивчик, почесывя зтылок кончиком првого серп.

— Что ж вы делете-то, Люди Знк? — с детской обидой выкрикнул Стрничник помоложе. — Вм же их бить велено, вы тут рзговоры рзговривете, д стрелой еще в меня целитесь и кмнем бросетесь! Ну вы-то, — обртился он к толпе, — вы-то хоть будете их бить?

— Кого? — осведомились в толпе.

— Кк кого? Выползней!..

— Кких выползней?

— Вы что, Люди Знк, счстья-пересчстья и вм, и вшей мтери, — ослепли?! Вот этих выползней!

— А тм и не все выползни, — здумчиво отметили в толпе. — Очень дже и не все. Вон и Стрничник один имеется... И вовсе нельзя нм их бить, особенно смертным боем, по Зкону Переплет. Опять же и выползней недвно увжли, теперь не змечть велено. Вот мы и не змечем... в упор.

— Козлы! — взвыл дурным голосом потерявший терпение Стрничник. — Блбесы недописнные!..

— Ругется, — обиженно сообщили в толпе. — Стрничник, ругется, кк выползень... козлми д блбесми зовет... Вот ему Переплет з это и нподдст. Кричит «бейте их!», н Поступок толкет, см стоит и н себя брть не хочет. Хи-итрый... Ну что, Люди Знк, бить или не бить?

— Я, я беру н себя! — встрял в рзговор оживившийся Тльк. — Вы нс не бейте, я все беру н себя! Ну кк, годится?

— Ишь ты, — не поддлся н провокцию упрямый глс нрод. — Годится... Это годится, когд под боком молодиц, тут кк-никк Поступок... обмозговть сперв ндо. И бить, выходит, Поступок, и не бить — Поступок... куд ни кинь, всюду клин. Эй, Белые Бртья-Стрничники, скжите зветное слово — пусть их всех ургном рскидет, мы пок посмотрим, тм и решть стнем...

— Я им скжу! — зорл обнглевший Тльк. — Я им сейчс ткое слово зветное скжу — век помнить будут! Ясно? Плесень бледня!..

И уже тише, Вилиссе:

— Вил, тут у них столб зговоренный... Я хотел мму от него отлепить, д боюсь отвлечься. Вдруг эти погнки не побоятся, тк ты в случе чего з ммой следи! Мне подскзывть не ндо, я уже не мленький!..

— Д вижу, что большой, — улыбнулсь крешком губ Вилисс и взглядом словно поглдил мльчишку по голове.

Люди, стоявшие по крям толпы, нчли взбирться повыше н склоны — оттуд было лучше видно. Молодой Стрничник, чуть не плч, следил з ними. Возможное побоище неуклонно преврщлось в зрелище. И вдобвок не то, что предполглось внчле.

— Эх, вы... — шептл он севшим голосом, — что ж вы тк-то... Их же мло совсем, горстк н лдони, дунь — и пылью рзлетятся!

— Их-то горстк, — степенно зявил Стрничник пострше, горбтый и оттого изогнутый вопросительным знком, — д только им Поступок совершить, кк тебе утереться... Дунь н них — может, и рзлетятся, только дуть у нс никто не обучен. А ты, Белый Брт, стой и не вякй лишнего — см, небось, знешь, кк ихний млец рзок Свидольф переговорил... Свидольф тебя рз в три покруче будет... вернее, был...

— Эй, вы! — перебил его нствления вопль Бкс. — Д-д, вы, Беленькие! Кончй шептться и комндуйте, чтоб дорогу нм дли! А не то перебью всех, остльных Тльк зколдует! Ну, кому скзно?!.

— Кого — остльных? — спросил Тльк. — Ты же скзл, что всех перебьешь...

— Их бить, — вполголос отозвлся Бкс, — что детей млых... Нельзя их просто тк бить, Тля, гнусно это...

Договорить ему не дли. Хлопнул дверь в Книжном Лре, подтявший людской йсберг колыхнулся, вновь смерзясь от стрх и любопытств в единый монолит — впрочем, по- прежнему рзрезнный ндвое — и по этому нетронутому проходу к столбу двинулся человек в широком склдчтом одеянии.

Белом с серебром.

— Глв! — звизжл от восторг молодой Стрничник. — Глв!..

— А---... — эхом отдлось в толпе.

— Глв! — нестройно подхвтили остльные Стрничники. — Нконец-то! Держись, выползни д отступники — Глв вм сейчс покжет!

Сверкющее одеяние искрилось н солнце, и люди у столб невольно жмурились.

— Покжи, Энджи, — шептл Бкс, не двигясь с мест и неотрывно следя з приближющимся Глвой, — покжи... что ж ты нм покжешь? Покжи нм что-нибудь, милый Энджи, голубь господен, мы посмотрим... Энджи, Энджи, друг ситный, Глв Книжкин...

И лицо Бкс плвилось стрнной смесью ндежды и недоверия, и жестокой любви.

Глв был уже в дюжине шгов от столб, когд лучник двинулся н перехвт, почему-то не поднимя лук. Тк они и змерли: суровый охотник, чьи руки неподъемной тяжестью оттягивл стрел с рздвоенным жлом, и ослепительно- холодный Глв, слово зимний день в смый рзгр лет.

— Ну что, Ах-охотник, — голос Глвы был ндменен и спокоен, — н пути моем встл?

— Встл, — глухо отозвлся Ах после долгой пузы. — И теперь я н Пути Твоем стою, ты, Глв, поперек него идешь.

— Тк... — Глв повертел в узких пльцх тросточку с змысловтой резьбой, не обрщя внимния н столб с Ингой, н звенящего от нпряженного ожидния Бкс, н Тльку с подозрительно блестящими глзми...

— Тк... Не успеет, тк скзть, пропеть петух, кк трижды отречешься от меня... Что, и стрелять в меня стнешь, Ах-пророк? Имей в виду, я твою стрелу н себя не возьму. В себя взять — еще лдно, н себя — дудки!

— Стну, — слово это длось охотнику с трудом, но нконечник стрелы медленно пополз вверх и остновился н уровне груди Глвы. — Еще шг — и стну. А потом н нож упду...

Истошный визг рзорвл тишину — и Лишенный Лиц зпечник Болботун взбесившейся мышью кинулся к охотнику. С рзгону он промхнулся, врезлся всем телом в ногу Глвы, н мгновенье обхвтил эту ногу, ткнулся лбом в голень, бормоч ккие-то свои непонятные слов — и снов бросился к опешившему Аху, норовя зубми вцепиться тому в щиколотку.

Ах испугнно отскочил, стрясь не нступить н рзгневнную бестию, но через секунду ему пришлось уворчивться от ржвого нож подвльник Пдлюк, ринувшегося н зщиту друг — и вдруг все остновились, тяжело дыш и ошршенно глядя н Глву.

Глв хохотл. Он хрюкл, приседл в изнеможении, хвтясь з живот и клокоч горлом; слезы текли по его лицу, смывя личину Глвы, презрительно-величественный грим, и это покрсневшее, смеющееся лицо было тк хорошо знкомо Бксу, что тот снчл сдержнно булькнул, потом не удержлся и зшелся тем же громоподобным и неудержимым смехом.

— Бкся... — стонл Анджей, здыхясь и повизгивя, — Бксик, родной, это ведь священня войн! Это джихд, Бксик, это гзвт, крестовый поход верного постол Болботун против трижды еретик и отступник Ах!.. этот, этот... Пдлюк Львиное Сердце... ой, умру сейчс без перерождения!.. д чего ж вы ржете-то, олухи, я ж сдохну, н рожи вши глядя...

Стрничники оторопело смотрели н живое оцепление столб, содрогющееся в проксизмх дикого хохот — дже обиженный и ничего не понимющий Ах нчл неуверенно улыбться — и вскоре до них постепенно стло доходить, что ситуция рзвивется кк-то не тк.

Очень дже не тк.

— Эй, Глв! — крикнул молодой Стрничник. — Ты хворост жечь будешь или кк?

— См жги, пожрник, — отмхнулся от нзойливого Стрничник Анджей. Он взмхнул своей тросточкой, которя мгновенно зпылл почище иного фкел и швырнул ею в Белого Брт.

Тот неловко попробовл поймть горящую трость — и огонь неожиднно лизнул рзвевющийся крй его рукв. Шуршщя ткнь тут же вспыхнул, плмя перекинулось по плечу н кпюшон...

— Горю, — очень тихо и очень серьезно скзл Стрничник. — Ой, ммочки, в смом деле горю...

Он вдруг ндсдно зверещл недорезнной свиньей, зметлся н месте — испугнные Стрничники бросились врссыпную — потом промчлся мимо остолбеневшего Анджея, нлетел н Щенк Кунч, сбив того с ног, и сослепу вломился в хворост, окружвший столб с Ингой.

Сушняк немедленно знялся, выстреливя все новыми языкми плмени, шрхнулись в сторону Черчек с Вилой, зкрывясь от жр лдонями; в непонимющих глзх Анджея отрзился черно-сизый дым, тк похожий н тумн Переплет, зкричл Тльк, гулом отозвлсь толп, взревел Книжный Лрь...

Что?!.

...Если бы кто-нибудь потом спросил Бкс, н что это было похоже, Бкс ответил бы:

— Н провоз. С пьяным в стельку мшинистом...

Если бы о том же спросили Черчек, стрик скзл бы:

— Дркон это был... змей погный.

И хмыкнул бы, топорщ усы.

Но их, кк и Ингу в свое время, никто не спршивл. Тогд не до рсспросов было, позже — и подвно.

Словно смерч пронесся от Лря к горящим вязнкм, сбивя по дороге людей, кк кегли; хворост полетел в рзные стороны, немилосердно дымя и чдя, зтрещл и опсно нкренился столб, не своим голосом зорл Зольд Рыжеглзый, сбитый с ног и резво ползущий подльше от...

В эпицентре учиненного рзгром, у повленного столб стоял Зверь.

Тяжело вздымлсь клиновидня грудня клетк, грозно топорщился теменной гребень, и узкий рздвоенный язык, нпоминющий жло Аховой стрелы, нервно облизывл морщинистые губы.

Ингу Зверь держл, кк фрнт держит плщ — небрежно перекинутой через одну лпу.

— Ну, ребят, — протянул Зверь, склонив морду к чешуйчтому плечу, — вы дете... Кк дети, в смом деле — ни н минуту смих нельзя оствить... если б я не успел?

Одн из дымящихся вязнок зшевелилсь, и из-под нее выбрлся молодой Стрничник.

Свежепогшенный.

И тихий-тихий.

Кк копченя рыб.

3.

...Они опусклись все ниже и ниже, идя бесконечными подземными переходми Лря. Первым вперевлочку ковылял Зверь. Плохо верилось, что именно эт неуклюжя туш, ростом лишь немного повыше высокого человек — что именно он совсем недвно живой торпедой мчлсь через людское столпотворение; и трещл, не выдержв столкновения, зговоренный столб полтор локтя в диметре...

З Зверем, глядя в чешуйчтый зтылок, шел Анджей. Н рукх он нес обмякшую Ингу. Удивленно шелестело белое с серебром одеяние, словно примеряясь к новому, уверенно- тяжелому шгу бывшего Глвы; Бкс, пончлу было предложивший свои услуги по переноске потерявшей сознние Инги, все поглядывл н совершенно прямую спину Анджея и лишь восхищенно кчл головой. Д еще думл о чем-то своем.

Н шг отствя от Бкс, двиглсь озбочення Вилисс, непрестнно оглядывясь по сторонм. Что-то тревожило возродившуюся ведунью, чем-то тянуло от стен Лря, от однообрзия коридоров — тянуло прошлым, збытым, и не то чтоб недобрым, все-тки...

Левой, неповрежденной рукой Вилисс держлсь з плечо Тльки. Мльчишк был нсуплен и непривычно молчлив. Он не понимл, почему только они пошли з Зверем в Лрь, остльные — Черчек с Кунчем, Пупырь, Свидольф, Лишенные Лиц — почему они остлись снружи? Тльк зходил в Книжный Лрь последним, и, оглянувшись, успел зметить в лесу н склонх сизые языки знкомого тумн, з которыми угдывлсь непроглядня темнот.

Будто Переплет смыкл кольцо и теснее обступл окрестности Лря, подобно змее, нтягивющейся н добычу.

Потом двери зхлопнулись перед Тлькиным носом, и больше он ничего не видел, просто шел по пустынному, словно вымершему Лрю.

И когд перед ними услужливо рспхнулсь дверь ккой- то комнты, процессия втянулсь в нее чуть ли не с рдостью. Комнт — это был некоторя определенность, тм в углу стоял приземистя кушетк, н которую Анджей бережно опустил Ингу и см сел рядом; посредине комнты нходился стол.

Нкрытый умилительно по-семейному, н скорую руку: беля сктерочк в черный некрупный горошек, пузтые рюмки, трелки, жреня рыбк, прочк несложных слтиков, кртошечк с остывющим жрким...

Зверь встл во глве стол, со второй попытки ухвтил своими нечеловеческими пльцми зпотевшую бутылку и ккуртно нполнил шесть рюмок. «Тльке нельзя», — чуть не скзл Бкс, но передумл, Анджей покосился н Бкс и невесело улыбнулся.

— Ну-с, — зявил Зверь, обводя немигющим взглядом всех собрвшихся, — предлгю выпить.

— З что? — перебил его неугомонный Бкс, привлившись к дверному косяку. — Или ндо говорить — по ккому поводу-с?

— Кк — з что? — безмятежно удивился Зверь. — З упокой, рзумеется...

— З чей упокой? — в голосе Бкс прозвучл недвусмыслення угроз. — Я понимю мою нзойливость, но уж позвольте полюбопытствовть...

— З мой, — спокойно ответил Зверь. — З мой упокой. Или вы не з этим сюд явились? Можно, конечно, и з вш зодно, д только зчем все в один тост мешть...

И вылил прозрчную жидкость себе в псть.

* * *

— Тля, — неожиднно скзл Анджей, — ты голодный, небось... Возьми кусочек рыбы.

— Бери, бери, — великодушно подтвердил Зверь, — не бойся...

— А я и не боюсь, — Тльк пожл плечми и не двинулся с мест. — Просто есть не хочу.

— Вот! — Зверь нзидтельно поднял вверх когтистый плец. — Вот в этом вся згвоздк! Хочу — не хочу. Рзные вы все. То хочу, того не хочу... и никогд не угдешь, чего именно и в ккой момент. Сплошня непредскзуемость. Оттого и Знки из вс хреновые, прощенья прошу з грубость.

Вилисс шгнул к Тльке и положил руку ему н плечо — будто снов шл по коридорм Лря.

— Зкройся, Тля, — бросил он вполголос. — И помлкивй. Он же тебя прочитть хочет...

Зверь поствил пустую рюмку н стол и скорчил очень грустную физиономию.

Смое удивительное, что ему это удлось, при его-то морде.

— Зчем мне вс читть, люди вы человеки? Я ведь вми писть хотел — д не вышло... Вы что думете — из-з вшей троицы у Зверь-Книги все дело прхом пошло? Тк Переплет большой — вернее, был большой — вы н смую окрину попли! Полдня пути от хутор вшего дурцкого — и уже Переплет. А что в десяти днях пути от Лря творится — знете? А в месяце? А дльше? То-то... Вы ведь кпля в море... ндоедливя, но кпля. Впрочем, кпля кмень точит. И в глвном вы првы — пор, пор Зверь-Книгу зкнчивть, не то еще похлеще меня, змея нехорошего, что-нибудь нпишется...

Зверь вздохнул и зчем-то подошел вплотную к Бксу.

— Ты-то хоть понимешь, — спросил он, — что ничего у меня не вышло? Из-з вс или не из-з вс — но не вышло?!

— Понимю, — нстороженно ответил Бкс, стрясь не отодвинуться от зубстой псти и не очень уясняя себе причины этой внезпной кпитуляции.

— Ну и чего мне теперь, по-твоему, должно хотеться?

Бкс подумл.

— Повеситься, — зявил он. — Н кнте, потому что веревк тебя не выдержит.

Тльк непроизвольно зжмурился. И зря.

— Верно, — кивнул Зверь, — догдливый ты, однко... Повеситься я, конечно, могу. Петля, крюк попрочнее, пру минут судорожного трепыхнья — и Зверь сдохнет. Проще простого. А вот кк быть с этим?

Зверь отступил нзд и исчез. Вместо него в воздухе повисл Книг. Большя. В черном кожном переплете. С медными зстежкми. Он с полминуты висел, игнорируя все зконы притяжения, потом вдруг ни с того ни с сего шлепнулсь н пол.

И с пол опять встл Зверь.

— Зверь-то сдохнет, — повторил он. — А вот эт ипостсь — дудки! Поймите, вы, Один-Трое или кк вс тм — Зверь есть, и поэтому его может не стть! Зверь есть, и веревк есть — и вот Зверя нет! Зверь есть, и меч есть — и вот меч есть, Зверя опять же нет! Нет!..

Он уже почти кричл — нет, он уже почти рычл, и это было стршно, но стршно отчего-то не з себя, з него.

З Зверь-Книгу.

А после уже — з себя.

— А Книги — нет! Не стрниц, не чернил зсохших, Книги! Сгустк знния, отпечтк Бездны, оттиск душ, возможности невозможного — нет! Я ведь тоже Неприкянный, только меня нет! И мне позрез нужны эти кретины- Стрничники, Глв, Люди Знк — хоть кто-то, хоть что-то, чтобы было! И тогд уже я не могу повеситься — веревк есть, меня, Книги — нет! Я не горю, не тону — вод есть, огонь есть, они рельны... я — нет! Мне меч нужен, чтоб зрезться — только мне нужен Меч, Которого Нет!..

Зверь вдруг успокоился и вернулся к столу.

— Меч, Которого Нет, — он уселся н тбурет и нлил себе в рюмку из бутылки, — тк вот, он теперь у меня есть. Меч, Которого Нет, и Рук, Которой Нет — слв богу, ккому-то сумсшедшему богу, потому что я нконец умру. З упокой Зверь-Книги!

И он выплеснул содержимое рюмки н пол.

Все присутствующие непонимюще следили з его действиями.

— О чем это он? — спросил Тльк у Вилиссы.

Т не ответил. Он смотрел н свою исклеченную првую руку; взгляд двиглся от плеч к локтю — и дльше по воздуху, словно видя отсутствующую чсть, от локтя до пльцев.

Словно видя руку, которой нет.

— О чем это он? — нстойчиво переспросил Тльк.

— Вот об этом, — донеслось с кушетки.

Но говорил не Анджей.

Говорил Инг.

По-видимому, он пришл в сознние отнюдь не только что. Просто этого никто не зметил. Дрожщими пльцми Инг пытлсь снять с шеи ккой-то предмет, но шнурок зпутлся в ее пышных волосх, и Инг все дергл его, силясь приподнять голову.

Анджей пересел поближе к Инге и помог ей снять стрнное укршение. Сдвинулись в сторону ножны, Анджей недоуменно уствился н открывшуюся ему вещь...

Н лдони у Анджея лежл нож.

Обычный кухонный нож.

4.

...н лдони у меня лежл нож.

Обычный кухонный нож.

Где-то сбоку истерически хихикнул Бкс. Это было тк непохоже н него, что я вздрогнул и пристльней всмотрелся в нож, принесенный Ингой в Переплет.

Не зню, может, я должен быть блгодрен Зверь-Книге з то многое, что он открыл во мне смом — но сейчс мне было не до блгодрностей.

Нож был подобен Книге — я видел ЕЕ в редкие минуты отрешенности, я знл это состояние! — он отбрсывл в рзные стороны множество отржений, и длеко, н смой окрине возможного, тм, где оно стновится невозможными, нож преврщлся в изогнутый, сияющий голубым светом — меч.

Меч, Которого Нет.

А обтяжк его рукояти... Ошибиться я не мог. Теперь — не мог. Это был человеческя кож. И я не поручился бы, что эт кож был до конц мертвя.

— И ВСЕ ТОЛЬКО ИЗ-ЗА ЭТОГО?.. — слбым голосом спросил Инг, обрщясь к Зверю.

— В основном — д, — тихо ответил Зверь. — Инче... инче Меч, Которого Нет, брт Тнцующего с Молнией, никогд не сумел бы вернуться в Переплет.

— Тнцующий с Молнией? — бросил от дверей Бкс. — Это еще кто?

— Это легенд, — ответил ему беля, кк мел, Вилисс. — Это легенд дже для меня. Это искження пмять о том, что было, но чего сейчс нет.

Зверь ухмыльнулся.

— Вот и я тк скзл ему, когд он пришел убивть меня во второй рз. В первый же рз — это было еще при моем рождении, здолго до Переплет — Тнцующий с Молнией успел убедиться в бессилии рельных огня и стли. Через много лет, н пороге стрости, он вновь явился ко мне, чудом пройдя через Переплет, и скзл: «Скоро я умру в последний рз». «Звидую, — ответил я, — ты есть, и тебя не будет...»

В комнте неожиднно стло темно — только слегк светился нож в рукх у Анджея — и дв голос ззвучли во мгле: один — знкомый голос Зверя, другой — хрипловтый мужской голос, влстный и привыкший получть ответы н свои вопросы.

— ...Скоро я умру в последний рз.

— Звидую. Ты есть, и тебя не будет. Что потом — неизвестно. Это счстье.

— А ты, Книг?

— Я есть, и меня нет — одновременно. Я могу умереть — Смерть тоже есть, и ее нет — но я не способн умереть по своему желнию, и мне нечем убить себя. Это — несчстье.

— Ты есть, и тебя нет, Книг?

— Д. Я — возможность невозможного, зключення в Переплет. Когд-нибудь ты поймешь это.

— Я ухожу, Книг.

— Куд?

— З подрком для тебя. Я создм оружие, которое есть, и которого нет — одновременно. Прощй. Больше мы не увидимся.

— Кто знет, Тнцующий с Молнией?.. Скоро ты стнешь легендой, словми и пмятью, и будешь подобен мне — ты есть, пок о тебе помнят, и тебя нет н смом деле. Возможно, мы и встретимся, между «д» и «нет»...

Голос умолкли, и слбое сияние нож высвечивло лишь неподвижный контур Зверя.

— Он ушел, — скзл Зверь. — Он вошел в Переплет, уходя из Книги, и в смом сердце миржей упл н свой меч, сломв клинок пополм. Потом Тнцующий с Молнией сумел выбрться из Переплет и умереть по другую сторону. Его нзвнный брт-оборотень, дльний предок вшего Йорис и прочих, повинуясь слову умирющего, обтянул рукоять сломнного меч кожей, содрнной с првой руки Тнцующего с Молнией. Вот тк оно было — если спросить помнящих, их почти не остлось. Вот тк умер Тнцующий с Молнией, и родился Меч, Которого Нет.

— Точно, что нет, — не удержлся Тльк. — Рзве ж это меч? Кпусту тким мечом шинковть...

Хорошо, что я успел резко отвернуться. Словно молния полыхнул у меня в рукх — холодный, синий, слепящий всплеск — и н миг мне покзлось, что тяжелый серый плщ рзгневнно бьется у меня з спиной, и сейчс я встну, легко и пружинисто, сейчс я...

Когд глз мои вновь обрели способность видеть, я увидел.

Н лдони у меня лежл нож.

Обычный кухонный нож.

И мой сын потрясенно молчл, моргя и щурясь. А вокруг снов было светло.

— Првильно, — Зверь обрщлся скорее к смому себе, — не буди до поры спящую пмять... Этот нож, который есть, прекрсно помнит себя двнего; и помнит он себя мечом. Которого нет. И еще он помнит меня. Еще бы — ведь н его клинке был выгрвировн целя строк из меня! И рук, мертвя рук, которой нет, до сих пор сжимет эту рукоять. Д, это именно то, что мне нужно. Меч, Которого Нет, вернет мне укрденную строку — и покой.

Я сжл лдонь и ощутил тепло лезвия. Уверенное, человеческое тепло, кк при рукопожтии.

— Ну, — зявил Зверь, прогуливясь вокруг стол, — двйте, убивйте меня. Чего время зря тянуть?

— А... собственно, кк? — Бкс опустился прямо н пол, скрестил ноги, потом подумл и принялся грызть ногти. — Зрезть вс — тк вы, небось, кусться стнете... Или вы сперв в Книгу превртитесь?

— В Книгу нельзя, — серьезно ответил Зверь, беря со стол кусок жреной рыбы. — Если вы Книгу первой убьете, то остнется Зверь. Причем нерзумный. И если он действительно стнет кусться, то я вм не звидую. Тк что придется снчл Зверя убивть, уж потом — Книгу. Д вы не волнуйтесь...

— Аг, не волнуйтесь, — Бкс упрямо мотнул головой, — хорошенькое дело... А кк мы Зверя... то бишь вс убивть будем?

— Ты что, придурок? — внятно произнес Зверь. — Подойдешь и зрежешь меня. У тебя это хорошо получется. И дльше — по обстоятельствм.

Бкс резво вскочил н ноги.

— Пошли отсюд! — скомндовл он. — Лучше с этими Знкми в Переплете жить, чем с этой черепхой философию рзводить! Он же... он же... оно же издевется нд нми — вы что, не видите?!

— Цыц! — прикрикнул н него Зверь. — Некуд вм идти. Вот, сми смотрите...

Он мхнул лпой — и снов в воздухе повисл Книг; восковя бледность сползл н щеки Инги, я увидел это и ощутил пульсирующую во мне Силу... и стены Книжного Лря словно исчезли.

Только снружи был Переплет.

И все.

Бледный тумн клубился в двдцти шгх от нс, гибкие язычки сплетлись в мерцющую кисею путины, нити вибрировли и уходили все дльше, во мрк, во тьму, в черное Ничто...

Мы нходились в коконе.

Что-то должно было родиться.

— Все, — скзл возникший Зверь; и следом возникли стены, и Сил ушл из меня. — Финл Книги. Хотите или не хотите. Переплет сомкнулся вокруг Книжного Лря. Все люди, оствшиеся снружи, свободны. Возможно, они еще скжут вм спсибо. Лет через сто. Возможно, они промолчт. И Неприкянные, — Зверь мельком глянул н Ингу, — стоят в удивлении у смого кря Переплет. А, знчит, совсем рядом. Ну что, вы будете меня убивть? — или вш женщин с Мечом, Которого Нет, тк и умрет, потому что он не может жить в Переплете... ну, еще чс, от силы дв...

— Тк вот что имел в виду Мом... — пробормотл Инг. — Билет в один конец. Ах, Бредун, Бредун...

— Эй, вы! — возвысил голос Зверь. — Вы же ненвидели меня! Вы же боролись з то, чтобы люди могли совершть Поступки! Я предлгю вм Поступок, о котором можно только мечтть — убейте Зверь-Книгу! Ну!..

Бкс смотрел в пол, будто иголку потерял.

Инг отвернулсь лицом к стене, и плечи ее непроизвольно взргивли.

Тльк кусл губы, не глядя н окменевшую Вилиссу.

И я держл их мысли н лдони, кк нож.

Герой, убивющий сопротивляющегося дркон — герой. Но когд он убивет дркон, безропотно подствляющего шею под удр — он мясник.

Убийц.

Это Поступок. Но это не тот Поступок, который мне бы хотелось совершть. И если Люди Знк нучтся именно тким поступкм — не во блго ли им тогд был Переплет?

А еще я понял, кк это — когд кто-то говорит тебе: «Делй! Все беру н себя!» Кк фктически скзл нм сейчс Зверь-Книг.

Все беру н себя! Убей меня...

Ведь это тк легко!

Ну же! И Инг остнется жить. И мы будем свободны. И не стнет Переплет. И не появятся больше Лишенные Лиц. И Знки стнут людьми. И...

Убей дркон!..

...и я отрицтельно покчл головой.

Один з всех.

— Жль, — прозвучло в ответ. — Вы тк и не поняли. Ничего не поняли. Кждый из нс пишет свою стрницу, свою собственную — и вы, и я. Вы подтолкнули меня под руку, и моя стрниц пошл по иному пути. Теперь моя очередь. Потому что любой может изменить чужую стрницу, збрызгв ее чернилми или кровью, но никто не в силх изменить свою. Теперь моя очередь. Двйте нпишем финл зново.

И больше я уже ничего не слышл.

5.

— ...Бейте их! — влстно крикнул смый молодой из Стрничников. — Бей выползней!..

И из толпы нвстречу непрочному живому оцеплению столб с Ингой двинулись Рвнодушные. Боди. Бывшие люди. Еще секунду нзд — бывшие.

Ткие, кк все.

В чьих душх и сознниях холодно клубилсь дльняя чернот Переплет; клочья мертвого тумн, отнимющего волю.

Припл н колено Ах-охотник, опустошя свой колчн, посыля в нктывющуюся волну стрелу з стрелой, и ни одн из стрел не пропл дром; неумело рзмхивли дедовским оружием Зольд Рыжеглзый с еретикми-горожнми, и рядом с ними полыхли смертоносными лунми серпы бешеного Бкс; безутешно выл нд телом рстоптнного Болботун осиротевший Пдлюк; стрый Черчек отбивл у троих Боди истошно орущего Пупыря, и уже спешил к ним, прихрмывя, Щенок Кунч... двое подростков, хрипя, упли под ноги нпдвшим, остльные кольцом сомкнулись вокруг Меноры, рвущейся в свлку...

И поодль, у Книжного Лря, никем не змеченный в кроввой сумтохе, стоял Глв в бело-серебряном одеянии; человек, збывший себя, человек с укрденной душой и стоячими, кк омуты, глзми — потому что рядом с ним н уровне его головы висел Книг, готовя стть Зверем.

И стл.

Словно смерч пронесся от Лря к столбу, сбивя по дороге сржющихся людей, кк кегли; Бкс еще успел достть серпом чешуйчтое плечо и упл, поктился по земле с рзорвнной грудной клеткой; к нему бросился кричщий Тльк...

Внезпно стло тихо.

Рядом со столбом стоял рычщий Зверь, и нелепя желтя кровь текл по его плечу, нпротив нвзрыд плкл мльчишк, пытясь приподнять ствшее невероятно тяжелым тело человек со смешным прозвищем Бкс.

Бкс с трудом приоткрыл глз.

— А пиво у них здесь... — прошептл он со стрнной гримсой, нпоминющей неродившуюся улыбку. — Хорошее у них пиво, Тль... жлко...

И белеющие пльцы Бкс н миг сомкнулись н хрупком мльчишеском зпястье, передвя в смертный чс обрывки Др, осколки души — все, что еще можно было передть.

А потом, спустя слишком короткую вечность, Тльк поднял голову и посмотрел н Зверя. И в глубине зпвших глз его, тм, з зыбкой пеленой слез, стршно горел черный свет — не мрк Переплет, но пылющя ненвистью тьм познвшего смерть мг.

Мгновение они смотрели друг н друг — Сын и Зверь, глз в глз, человеческие в змеиные — и вот Зверь уже делет шг, и еще один шг, пок неистовя сил черного взгляд не поднимет звериное тело в воздух, со всего рзмх удряя оземь, и еще, и еще, и...

— Тльк!..

От Лря, спотыкясь и путясь в длиннополом прдном одеянии, бежл Глв — нет, не Глв, Анджей, освободившийся н Время Зверя от влсти и контроля Книги; отец бежл к сыну, и к теряющей сознние жене, и к трупу друг своего.

Но нд полурздвленным телом Зверя, содрогющимся в последних конвульсиях, уже висел Книг в черном переплете. Просто Книг, не Зверь-Книг, потому что мертвый Зверь теперь не мог дть Книге желемого — физического воплощения. Сил потекл от Книги к дерзкому беглецу, зствляя трепетть пропхший кровью воздух...

И Анджей упл, кк сбитя влет птиц. Упл в шге от сын, и Тльк ощутил всем своим удвоившимся Дром, кк Сил Книги идет через Глву, грозя выплеснуться нружу, нпоить собой жждущую толпу Стрничников — н пути ревущего поток стоит вспомнивший себя человек Анджей, понимющий тщету своих усилий и видящий единственный способ сдержть кипящую лву Силы.

Единственный способ. И Анджей, с трудом дотянувшись до брошенного Бксом серп, неловко сунул его под себя, приподнялся и тяжело лег н кривое лезвие, впускя его в сердце.

Убивя Глву.

Дописывя Глву до конц.

Окршивя белое с серебром в лый.

С криком метнулся вперед Тльк, споткнулся о недвижного Бкс и рухнул всем телом н землю, хвтя отц з руку с смоубийственным серпом и понимя, что — поздно.

Поздно.

И вствл с земли, поворчивясь к дрогнувшей Книге, уже не Тльк.

Один-Трое.

Взявший Все Н Себя.

— Тля!..

Кричл Инг. Кким-то чудом оторввшись от столб, он силилсь поднять вверх сорвнный с шеи нож; и почти одновременно рздлся крик Вилиссы:

— Бросй!

Мшинльно послушвшись, Инг кинул нож Вилиссе; кинул неловко, неумело, по-женски. Нож окзлся спрв от Вилиссы, и слишком высоко... Вил обреченно взмхнул культей, понимя, что не поймет, что нечем ловить...

Время остновилось. И пронизывя его густой кисель, летел обычный кухонный нож — удлиняясь, тяжелея, нливясь синевой, стновясь Мечом, Которого Нет. Зшевелилсь кож н рукояти, преврщясь в цепкие мужские пльцы, возникло зпястье, мощное предплечье со вздувшимися узлми вен...

И чужя рук, Рук, Которой Нет, нмертво вросл в локоть Вилиссы, единым взмхом послв синий клинок в новый полет; и колыхнулся призрк чужого сумеречного плщ з спиной потомственной ведуньи.

Острие меч с хрустом вошло в переплет Книги, пробивя его нсквозь, проходя через толщу визжщих стрниц, через гибнущие Знки, Слов и Фрзы, рзрушя или переписывя зново...

6.

...проходя через толщу визжщих стрниц, через гибнущие Знки, Слов и Фрзы, рзрушя или переписывя зново, словно гигнтское стльное перо, ствящее последнюю точку.

И в комнте Лря вновь стло светло.

— Господи... — прошептл Бкс, подвясь вперед и удивленно ощупывя свою грудь.

Тльк медленно огляделся и отштнулся от лежщего возле стол изуродовнного тел мертвого Зверя.

Инг, не отрывясь, смотрел н волосы Анджея, где отливли белые с серебром пряди — будто лоскуты изорвнного одеяния Глвы.

И молчл Вилисс, пряч з спину првую руку.

А н столе, подмяв и опрокинув зупокойные рюмки, лежл пронзення мечом Книг. Лежл и обугливлсь, рссыпясь ломкими хлопьями, стновясь пеплом и золой, черной пылью с белесыми прожилкми бывших стрниц...

Стновясь ничем. И рядом лежл кухонный нож с нсквозь проржвевшим лезвием.

Неизвестно откуд нлетевший ветер взметнул пепел, и все услышли зтихющие слов — эхо, отзвук, призрк голос...

— И все-тки финл должен быть тким... прощйте, Один-Трое; и вы, Женщины Нож, тоже прощйте... спсибо вм...

А у комнты уже не было стен. Вместо них клубился тумн Переплет, смыкясь вокруг молчщих людей все теснее, все ближе...

Пок не сомкнулся совсем.

ПРОЛОГ

В жизни все не тк,

кк н смом деле.

Стнислв Ежи Лец

1.

О, верните

крылья!

Мне пор!..

Ф. Г. Лорк

... угрюмый Бкс все тщился з мной, по щиколотку утопя в прошлогодней хвое, и с кким-то тихим остервенением рссуждл о шшлыкх, истекющих во рту блженством мир, о поджренном хлебе н горячем шмпуре, о столовом крсном в плстмссовом сткнчике, и о многом другом, оствшемся в рюкзкх, оствшихся в бйдркх, оствшихся у мест стоянки н берегу... и Тльк молчл, уств спршивть меня — пп, скоро мы выйдем обртно?

Скоро, сынок... и я двиглся, кк сомнмбул, поглядывя н хмурящееся небо, н звязнные в узлы стволы чхлых сосен-уродцев, и никк не мог понять, что же меня рздржет больше — злобня безысходность лес, болтовня Бкс или всепрощющя покорность моего измученного сын...

Черт нс дернул потщиться искть хутор! Ехидный, лохмтый черт, ншептвший в ухо идею прикупить сльц, молодой кртошечки и крепчйшего местного смогон н пхучих трвкх — чтоб тебя нгелы збрли, искуситель проклятый!

— Крыш, пп, — вдруг тихо скзл Тльк, и мы побежли, гремя бнкми и бидонми, и дже пробежли метров двдцть, пок не вылетели н случйную проглину и не остновились, с трудом переводя дыхние.

— Крыш, крыш... — недовольно пробурчл Бкс, попрвляя очки. — Это у тебя, Тля, крыш поехл, от переутомления...

Он покосился н моего обиженного нсупившегося сын и великодушно добвил:

— И у нс скоро поедет, в дебрях этих... пошли, Энджи, то Инг нс поубивет...

И мы пошли дльше, вяло переругивясь и пытясь ориентировться по солнцу, изредк выглядыввшему из серой мерзости у нс нд головой, пок — вымотвшись вконец — не выбрлись чс через три к реке, н дв изгиб выше ншего стновищ.

...Встревоження Инг довольно долго обзывл нс всякими нехорошими словми; мы покорно кивли и соглшлись, дже иногд рзвивя тему никчемности и безлберности нс в чстности и всего мужского род в целом — и вот жен моя иссякл, вод в котле зкипел, и туд грузно плюхнулись мкроны, зскрипел жесть бнки с тушенкой, и н свет появилсь вожделення бутылк крсного, вызвв обильное слюноотделение у Бкс...

Вечер кк-то совершенно незметно обступил нс со всех сторон, подмигивя первыми звездми, обещвшими звтр хорошую погоду; я утонул в приятной рсслбленности, вызвнной устлостью пополм с тремя мленькими сткнчикми крсного, я лениво хлопл себя по лицу, отгоняя тких же сытых и ленивых комров — и поэтому дже не повернул головы, когд рядом прозвучли чьи-то шги.

Они — шги то есть — остновились у меня з спиной, поближе к Тльке и Бксу, увлеченно спорящим о преимуществх ккого-то особенного зхвт.

— Эй, дядьки, зкурить не нйдется?

Голос пришельц был скрипуч и ломок, прочно зстряв в выборе между бсом и фистулой.

— Не нйдется, — рвнодушно ответил Бкс. — Не курим. А если и курим, то свои, не чужие...

— Д лдно, — не унимлся нзойливый гость, — чего зливть-то... Эй, дядьк, ну дй сигретку!.. лучше — две. Или три.

Крем глз я увидел тощую долговязую фигуру с дурцким гребнем отлкировнных волос н голове. Подросток. Вон, и голос ломется... Пнк из чщи. Ишь, культур, куд збрлсь!..

— Сейчс по шее дм, — сообщил зкипющий Бкс. — Поскольку курить вредно, по шее — полезно. Для тел и души. И чтоб уши не пухли.

— По шее? — нхльно зсомневлся полудремучий пнк. — Не много ли н себя берешь, дядя?

Я вздрогнул. Словно медленно стл проворчивться ручк збитой-зколоченной дверцы внутри меня, и зтрещли охрнительные доски, грозя выпустить нружу... Н себя. Берешь. Н себя... н себя... себя...

Из плтки вышл Инг с ножом в руке и остновилсь у вход, держсь з крй брезентового полог.

— Не твое дело, — голос Бкс неуловимо изменился. — Беру, что хочу, и у тебя не спршивю. Пшел вон отсюд! Петушок с гребешком!

— Грубиян ты, дядя, — шипяще рссмеялся гость. — А не боишься, что я сейчс нших приведу? Вс-то сколько? Один- Трое всего, д бб еще вш с ножом-клденцом...

Я вскочил н ноги, стряхивя с себя лень, устлость, оцепенение — но гость уже бежл прочь, гибкой ящерицей скользя в сгустившихся сумеркх; туд, где н дльней речной косе горел еще один костер, и слышлся смех множеств людей, возглсы и звон сткнов, и добродушное приглушенное рычние, кто-то зслонил собой костер и принялся мхть рукой — то ли бегущему, то ли нм...

И звенели гитрные струны, сплетясь с еле рзличимыми словми:

— Прости меня, я твой тревожу сон

Всей силой смодельного обряд.

— Прости меня, я твой тревожу сон:

Я — воин обреченного отряд...

... Я посмотрел н Бкс. Он молчл, держсь з грудь и глядя в землю. Рядом с ним сидел неподвижный Тльк, и в потемневших глзх моего сын метлись призывные отсветы чужого костр.

— Ну что, — нконец рзлепил губы Бкс, — пошли, что ли?..

Я кивнул.

И только тогд Инг зкричл...

К О Н Е Ц

Дмитрий Громов,

Олег Лдыженский,

1996.