Гейл Каллен

Не дразни герцога

Глава 1

Лондон, Англия 1845 год

— Вот он!

Мисс Эбигейл Шоу вытянула шею.

— Где? — прошептала она. — Ты уверена, что это герцог?

Открытая карета, принадлежавшая леди Гвендолин Уорфилд, пробиралась сквозь забитую людьми и экипажами аллею Гайд-парка. Гвен, к огромному разочарованию Эбигейл, ничего не ответила. Она улыбалась и махала проезжавшим мимо каретам.

— Гвен!

Не переставая улыбаться, Гвен процедила сквозь чубы:

— Он скачет на лошади, рядом с ним никого нет. Теперь видишь? Он направляется к нам. Только что поздоровался с Фоггами.

Теперь Эбигейл его заметила. У Кристофера Кэбота, герцога Мэдингли, были черные волосы, карие глаза и темная кожа, доставшаяся ему по наследству от матери-испанки. Он сидел на коне, словно король. Эбигейл не сомневалась, что весь свет, собравшийся сегодня в парке, восхищается его благородством и добрыми делами.

Однако Гвен говорила, что его прошлое не так уж безупречно. Что оно связано с деньгами и угрозой его высокому положению в обществе.

Эбигейл не любила сплетни и обычно не слушала их. Но сейчас все изменилось.

Отец Эбигейл издавал газету и гордился тем, что всегда защищал справедливость. С самого детства Эбигейл тоже мечтала заняться журналистикой. Она считала, что все люди равны перед законом. Мир постепенно менялся, теперь им правили не только пэры.

Но на пути женщин стояло множество препятствий. Даже отец не знал, что Эбигейл пишет статьи в его газету. Пока не знал. Эбигейл писала статьи под псевдонимом. Сначала — небольшие литературные обозрения, затем — серьезные критические статьи о театре. Но неожиданно редактор известил ее, что газета больше не может ей платить. Так Эбигейл узнала о финансовых проблемах «Морнинг джорнал». Хотя последствия для их семьи могли быть весьма суровыми, Эбигейл не стала паниковать.

Она изучала газеты, которые конкурировали с «Морнинг джорнал», и давно поняла, что читателей привлекают сплетни. Люди среднего класса обожают читать о скандалах в высшем свете. Поэтому если писать важные новости дня вперемешку со сплетнями, дело пойдет на лад.

Гвен рассказала ей, что самой скандальной семьей Лондона считаются Кэботы. Вот уже три поколения этого семейства дают пищу для газетных статей. Один из Кэботов, Дэниел Трокмортен, недавно женился, выиграв пари. «Морнинг джорнал» сообщила о сенсации, однако опустила скандальные подробности. По мнению Эбигейл, это было досадное упущение. Она знала, что газеты часто пишут о Кэботах, и знала, что интерес читателей к ним растет с каждым днем.

Герцог был единственным, из Кэботов, за кем не тянулся шлейф скандалов. У него была репутация титулованного холостяка, все девушки высшего общества мечтали заполучить его в мужья. Но, по словам Гвен, ходили слухи о том, что кто-то получил баснословную сумму денег за то, чтобы сохранить в тайне то, что произошло с герцогом в юности.

Эбигейл решила узнать всю правду о герцоге и донести ее до читателей «Морнинг джорнал». Если ей это удастся, тираж газеты возрастет в несколько раз, богатые фирмы разместят на ее страницах свою рекламу, и «Морнинг джорнал» будет спасена от разорения. Репутация отца будет восстановлена, и он снова сможет помогать людям. Что ж, надо сказать Гвен огромное спасибо за идею, хотя подруга не знает, почему Эбигейл решила написать статью о герцоге.

— Ну, что я тебе говорила? — тихо спросила ее Гвен, продолжая улыбаться многочисленным знакомым. — Разве он не красив?

— Красив.

Это была истинная правда. Эбигейл полагала, что увидит высокомерного аристократа, но перед ней был обаятельный смуглый мужчина, высокий и стройный. Элегантная визитка подчеркивала широкие плечи и стройные бедра, брюки плотно облегали мускулистые ноги и исчезали в сапогах для верховой езды.

— Он слишком безупречен, — пробормотала Эбигейл. Гвен с удивлением посмотрела на нее:

— Хочешь сказать — для твоей статьи?

— Думаю, в этом все дело, — проговорила Эбигейл, словно не слыша вопроса подруги.

Герцог приближался к ним, у Эбигейл слегка закружилась голова. Конечно, все дело в горячем летнем солнце, а вовсе не в том, что герцог задержал на ней взгляд.

Его взгляд проник Эбигейл в самое сердце. Эбигейл знала, что не красавица и вряд ли могла заинтересовать герцога. Что же, это к лучшему — ведь она намерена его изучить.

Мэдингли поднял шляпу, приветствуя подруг.

— Добрый день, ваша светлость, — проговорила Гвен, помахав ему.

— Отличная погода, — сказал герцог и снова бросил взгляд на Эбигейл. — Добрый день, мисс.

Голос у него глубокий, говорит он без акцента. Эбигейл уже знала, что испанский — его второй язык.

К изумлению Эбигейл, герцог остановил лошадь, кучер их экипажа сделал то же самое. Девушка была новичком в журналистике и почувствовала смущение, неожиданно столкнувшись лицом к лицу с человеком, о котором собиралась написать разоблачительную статью.

Эбигейл кивнула ему в ответ и улыбнулась, но мысленно взмолилась, чтобы он поскорее проехал дальше.

Гвен подалась вперед:

— Ваша светлость, позвольте мне представить мою самую близкую подругу, мисс Эбигейл Шоу. Мисс Шоу, это герцог Мэдингли.

Эбигейл снова ощутила на себе пристальный изучающий взгляд герцога. Но ей оставалось лишь надеяться, что он не свяжет ее довольно распространенную фамилию с газетой отца. Эбигейл не могла поклониться, поэтому опять кивнула, чувствуя себя крайне неловко. Но потом все-таки отважилась посмотреть ему в глаза. Герцог, однако, не догадался, что она — дочь известного газетчика.

— Приятно познакомиться, мисс Шоу, — ответил он. Эбигейл очень понравилось, как ее имя прозвучало в устах герцога, и она не могла себе этого простить. Как можно восхищаться человеком только потому, что он — герцог? Она ничуть не лучше наивных читателей светской колонки.

— И мне тоже, ваша светлость. — К радости Эбигейл, ее голос звучал спокойно, но никак не восторженно.

Герцог пристально посмотрел на нее. Видимо, не часто девушки проявляют такое хладнокровие при знакомстве с ним. Эбигейл закусила губу, чтобы не сказать лишнего.

— Мисс Шоу недавно переехала в Лондон, ваша светлость, — проговорила Гвен. — Она выросла в Дареме.

Эбигейл замерла. Зачем Гвен говорит неправду? Что происходит?

Герцог ослепительно улыбнулся ее подруге.

— Тогда уверен, она не могла найти лучшую спутницу, чем вы, леди Гвендолин. Вы, несомненно, уже осмотрели город. Что вы видели?

Неожиданный вопрос застал Гвен врасплох.

— Новый Британский музей, ваша светлость, — быстро нашлась Эбигейл. — Мне понравился читальный зал.

— Книги, мисс Шоу? Не картины, не скульптуры? О Боже, она не могла сказать ничего более глупого и скучного, даже если бы захотела. Но герцог продолжал улыбаться, и Эбигейл поняла, что он просто насмехается над ней.

Гвен хотела чем-то заполнить неловкую паузу, но Эбигейл выпалила:

— Скажи я, что мне понравились картины, вы непременно смутили бы меня, спросив, что мне больше по вкусу: пейзажи или обнаженные тела.

Герцог заморгал. Гвен замерла, а Эбигейл еще больше смутилась.

Наконец герцог рассмеялся:

— Остроумный ответ, мисс Шоу. Дамы, желаю вам хорошей прогулки по городу.

Герцог поскакал дальше, Эбигейл почувствовала облегчение. Экипаж тронулся с места. Гвен звонко рассмеялась.

— Это все твоя вина! — гневно глядя на подругу, сказала Эбигейл. — Ты даже не предупредила меня, что собираешься нас познакомить!

Гвен взяла ее за руки и сжала их.

— Ты явно пробудила в нем интерес. Но это не важно. Помни, что все захотят почитать о нем статью. Он красив и загадочен, а это то, что нам нужно. И тогда твой отец поймет, что ты достойна того, чтобы работать журналистом в его газете.

— Но ты солгала герцогу насчет меня! Почему он должен думать, будто я недавно приехала в Лондон?

— Доверься мне, Эбби. Я все объясню. Хочу тебе помочь.

— Но…

— Ты не хочешь взять у меня интервью для статьи о герцоге? Я могу быть твоим анонимным информатором.

Эбигейл очень уважала Гвен. Ее отец был таких прогрессивных взглядов, что послал дочь обучаться в школу для среднего сословия, где они и познакомились. Гвен никогда не считала себя лучше других только потому, что у нее был титул, а в их совместных приключениях она проявила себя как настоящий, верный друг. Однажды Эбигейл убедила себя, что один ненавистный ей учитель на самом деле промышлял по ночам разбоем. И тогда Гвен в полночь забралась в школьную конюшню и помогла Эбигейл управиться с повозкой, на которой они проехали несколько часов по ночным дорогам — и все ради того, чтобы подтвердить ее предположение. Теперь Эбигейл не могла без дрожи думать о том, что могло с ними случиться, окажись учитель и вправду преступником. На самом деле он был влюблен в дочку местного священника, и они тайно встречались.

Эбигейл была не в меру любопытна и постоянно вовлекала Гвен в разные приключения. Похоже, теперь уже ее подруга решила примерить на себя эту роль и придумать какую-нибудь новую затею.

Однако Эбигейл запаслась терпением, взяла карандаш, бумагу и стала задавать вопросы:

— Когда Кэбот унаследовал титул?

— Моя мама говорит, что ему исполнилось всего восемнадцать, когда умер его отец. Это случилось девять лет назад, я тогда еще училась в школе, кое-что успела подзабыть. Он собирался поступить в университет, как его предки, но с титулом у него появились новые обязанности, потому с этой мыслью, конечно, пришлось распроститься.

— Наверное, в таком юном возрасте он был ошеломлен этим, — задумчиво проговорила Эбигейл. Ей захотелось обернуться и посмотреть вслед герцогу, но у нее не хватило смелости.

— Возможно, но я никогда об этом не слышала. Он просто встал во главе семьи, как и положено. Герцог живет большую часть времени в Мэдингли-хаусе, семейном доме в Лондоне. Его мать поселилась в загородном поместье, недалеко от Кембриджа. Она не любит столицу.

— Прежний герцог влюбился в нее в Испании, не так ли?

— И какой разразился скандал! Ведь она была бедной и незнатной. Свет может быть очень жестоким. Но они с мужем очень любили друг друга, и ей, видимо, было все равно.

— Ты сказала, что наш герцог хранит какую-то скандальную тайну.

— Это ты должна узнать сама, — ответила Гвен, пожав плечами. — Прошел слух, будто кто-то кому-то заплатил огромную сумму, и все из-за нашего герцога. Как ты думаешь, может, это был шантаж? Или незаконный ребенок? Или взятка чиновникам?

— Что толку гадать, — заявила Эбигейл. — Сначала нужно собрать факты, а потом уже на их основе строить предположения.

— И у меня есть прекрасный способ, как это можно осуществить. — Гвен взяла Эбигейл за руку. — Да, Эбби, я знаю, ты никогда ничего подобного не делала, но хочу, чтобы ты серьезно над этим поразмыслила.

— Чего не делала? — в замешательстве спросила Эбигейл. — О чем серьезно поразмыслить?

— Я получила приглашение в Мэдингли-Корт, загородное поместье герцога. Это будет первый домашний прием, который устраивает вдовствующая герцогиня. Полагаю, она старается ради единственной дочери, которая была недавно представлена ко двору, и теперь ее нужно познакомить с приличными молодыми джентльменами. Моя тетя будет сопровождать меня, и я уверена, что смогу убедить ее взять с нами мою дорогую подругу, дочку джентльмена, которая как раз приехала меня навестить.

Эбигейл изумленно уставилась на нее:

— Ты имеешь в виду меня? Так вот почему ты ему сказала, что я недавно приехала в Лондон?

Гвен рассмеялась:

— А как еще ты сможешь узнать все о таком недоступном человеке, как герцог Мэдингли?

— С помощью моих талантов журналиста, конечно.

— Неужели ты считаешь, что он согласится на интервью? Или что его родственники с радостью расскажут тебе все, что…

— О, Гвен, хватит! Ты все спланировала! Ты намеренно предложила мне заняться Кэботом, потому что уже получила приглашение в их поместье. — Эбигейл обиженно скрестила руки на груди. — Попасть к нему в дом с помощью лжи?

— В чем тут ложь — в том, что ты дочь джентльмена? Разве твой отец не достоин такого звания?

— Он владелец газеты! Несмотря на его манеры и богатство, свет никогда не назовет его джентльменом. Он сам зарабатывает себе на жизнь.

— Мой отец говорит, что глупо называть джентльменами лишь тех, кто владеет землей!

— Он может позволить себе, такие мысли, ведь он граф.

— Ты знаешь, что он считает всех людей равными, что он…

— Гвен, — перебила ее Эбигейл, — для тебя не секрет, что я обожаю твоего отца. Если бы не его передовые идеи, из-за которых он вполне может сойти за американца, мы бы с тобой никогда не встретились. Я перед ним в неоплатном долгу за то, как тепло он относится ко мне и моей семье.

— Тогда позволь мне тебе помочь. Это всего лишь маленькая ложь. И я буду так рада, если со мной рядом окажется моя лучшая подруга! Эти домашние приемы могут быть такими скучными, особенно в плохую погоду. Невозможно целый день писать письма, чтобы хоть как-то убить время. И помни: герцог очень редко бывает в поместье в это время года. В парламенте идет сессия, и он слишком занят, чтобы развлекаться в своем загородном доме.

— То есть ты уверена, что его там не будет, — уточнила Эбигейл, с дрожью вспоминая, как неловко она повела себя в его присутствии.

— Да. — Гвен улыбнулась. — Ты просто будешь еще одной гостьей, которой позволено бродить по дому, разговаривать с семьей и слугами. Такты узнаешь все о его детстве и юности. Разве не так поступают журналисты, когда хотят написать разоблачительную статью?

— Конечно, но я еще ни разу не писала таких статей. Вспомни, моя обычная тематика — это театральные постановки. Я смотрю пьесу, а потом описываю свои впечатления. — Эбигейл слышала в своем голосе усталость и горечь. Всего год назад она трепетала от радости, что могла писать анонимно в газету отца. Это был ее секрет, ее способ доказать свои способности. Но если газета закроется, у нее не будет и этого, и, что самое страшное, семья останется без средств к существованию. Гвен улыбнулась:

— Теперь у тебя есть шанс доказать всему миру, на что способна талантливая женщина.

Эбигейл откинулась на сиденье коляски и закрыла глаза. Солнце светило ей прямо в лицо.

— О, Гвен, ты слишком сильно меня искушаешь.

— Сама судьба постучалась в твою дверь, приняв форму драгоценного приглашения. Прежде чем ты заявишь, что оно на тебя не распространяется, я вот что скажу: мы можем притвориться, будто ты уже месяц гостишь у меня, и тогда в свете сочтут совершенно правильным то, что ты поедешь в поместье со мной. И ты моя самая близкая подруга. Это чистая правда. Ну же, скажи «да». — Гвен улыбнулась подруге.

Эбигейл замешкалась, но в итоге победил здравый смысл.

— Я… я подумаю. Гвен надула губы:

— Только не долго. Мне нужно послать ответ завтра или послезавтра.

— Я скажу тебе завтра.

Гвен преувеличенно-тяжело вздохнула, откинулась на сиденье и наклонила зонтик, отгородившись им от Эбигейл.

— Ты простишь меня, если я откажусь участвовать в твоем безумном предприятии? — спросила Эбигейл, сдерживая смех.

Гвен выглянула из-за зонтика.

— Наверное, нет, — прищурившись, ответила она.

— Еще одна веская причина, — чтобы серьезно обдумать этот план.

— Ты слишком много думаешь, — заявила Гвен. — Прекращай это и начинай кивать проезжающим с королевским видом. Никогда не знаешь, кто может оказаться среди гостей в загородном поместье герцогини.

Эбигейл посмотрела вперед. Аллея была заполнена красивыми экипажами, разряженными людьми. Ее улыбка погасла. Гвен не могла серьезно думать, что она сойдет в высшем обществе за свою. Ведь она понятия не имеет, как должна себя вести дочь джентльмена.

Позже вечером Эбигейл, устроившись рядом с отцом у заваленного бумагами стола в гостиной, погрузилась в свое любимое занятие. Ее отец был упитанным мужчиной, с редкими седыми волосами на макушке, во рту у него постоянно торчала сигара. Он много трудился, чтобы достичь достатка, и теперь был доволен жизнью.

Несколько раз в неделю он приносил домой статьи, над которыми работали журналисты, и давал их прочесть Эбигейл. Ему было интересно, как на них реагирует женская часть читателей. И это льстило ее самолюбию, ведь статьи в «Морнинг джорнал» обсуждали в парламенте, что в итоге способствовало улучшению общества.

— Как насчет этого, Эбигейл? — спросил отец, кладя перед ней другую бумагу, хотя она еще не закончила читать предыдущий материал.

Она пробежала глазами статью, стараясь не морщиться от описания тяжелой жизни одиноких женщин-эмигранток и того, как они справляются с трудностями. Она знала, что у нее никогда не будет таких проблем. У нее есть планы на жизнь, есть талант, который она унаследовала от отца. На одно мгновение Эбигейл захотелось рассказать ему все.

Вдруг отец выхватил у нее статью:

— Подожди, я не хочу, чтобы ты ее читала. Сначала мне нужно ее отредактировать. Эта статья слишком откровенная для тебя.

— Но, папа, я взрослая. Я уже много лет читаю твою газету. Тебе не нужно защищать меня от реальной жизни.

Он рассеянно ей улыбнулся, погруженный в работу.

— Для этого и существуют отцы. А потом это будет обязанность твоего мужа.

Эбигейл вздохнула. До тех пор пока она не докажет, на что способна, она так и останется для него маленькой девочкой, а не талантливой женщиной. Статья о герцоге должна ей в этом помочь. Эбигейл опять подумала о предложении Гвен. Она не должна упустить шанс помочь «Морнинг джорнал» и спасти репутацию отца.

В парадную дверь позвонили, но ни отец, ни дочь не обратили на это внимания.

Через несколько минут женский голос произнес:

— Лоуренс, мне придется тебя потревожить.

Эбигейл с улыбкой подняла взгляд. Ее мать, Генриетта, стояла в дверном проеме. Это была тонкая хрупкая женщина с русыми волосами, в которых уже была заметна проседь. Родившись в семье портного, она так до конца и не привыкла к богатой жизни, которую ей обеспечил супруг.

Мать была не одна. Ей застенчиво улыбался молодой мужчина. Среднего роста, с приятным, открытым лицом, достаточно подтянутый, что говорило о подвижном образе жизни.

Отец поднялся. Светясь от радости, он посмотрел на нее, потом на гостя. Эбигейл сдержала вздох. Хотя она с детства боготворила отца, его затея — выдать ее замуж за человека выше ее по положению — ужасно раздражала Эбигейл. Что еще могла предложить мужу некрасивая дочь предпринимателя, кроме богатого приданого?

Но отец никогда не упоминал о главной причине, почему он так спешит выгодно выдать ее замуж. Он молчал о положении дел в газете. И Эбигейл любила его за это, любила за то, что его чрезмерная опека смягчалась искренней заботой о ее счастье.

Когда она встала, отец взял ее за руку и подвел к молодому человеку.

— Эбигейл, это мистер Уодсуорд. Он приехал в город на светский сезон. У него фамильное поместье в Озерном крае.

Отец произнес эти слова с особой гордостью, и Эбигейл поняла: мистер Уодсуорд настоящий джентльмен по рождению. Она смиренно присела в реверансе.

— Мистер Уодсуорд, это моя дочь, мисс Шоу. Молодой человек поклонился Эбигейл.

— Как вы познакомились с моим отцом, сэр? Уодсуорд густо покраснел.

— Недавно я стал членом парламента, мисс Шоу, «Морнинг джорнал» оказала весомую поддержку некоторым законам, за которые я выступаю.

Эбигейл улыбнулась отцу:

— Он всегда рад помочь людям.

Эбигейл посмотрела на мать. Генриетта не отрывала глаз от вышивания, стараясь скрыть радость от появления столь высокородного гостя.

— Я пригласил мистера Уодсуорда на ужин, — сказал отец, — и он, не раздумывая, согласился, особенно когда узнал, что таким образом сможет познакомиться со всей семьей.

Неужели ей придется связать свою жизнь с мужчиной, который соответствует представлениям об идеальном муже, пока у нее есть еще деньги на приданое? Должна ли она уступить отчаянному желанию отца, надеясь, что после замужества сможет поддержать родителей, когда им это потребуется? Как отец перенесет унижение банкротства?

Нет, она не допустит этого.

Пока ее разум работает, пока она может писать, она будет работать над скандальной статьей, и у газеты снова появятся читатели. Она вернет отцу уважение и спасет семью. У Кэботов есть земля, богатство и власть, поэтому они считают себя вправе попирать закон. Это нечестно по отношению к простым людям. Пусть все узнают правду, справедливость должна восторжествовать. Эбигейл обязана согласиться на предложение Гвен и отправиться с ней в загородное поместье герцога.

Мысль о том, чтобы выдать себя за другого человека, показалась Эбигейл весьма заманчивой.

Глава 2

— Что с тобой? — сочувственно спросила Гвен.

Эбигейл со вздохом отвела взгляд от сельского пейзажа за окном кареты. Она старалась скрыть свои переживания, но не удалось — Гвен слишком хорошо ее знала.

Девушки еще раз посмотрели на мисс Имоджин Бери, пожилую незамужнюю тетушку Гвен, все утро дремавшую в уголке кареты.

— Эту неделю ты… ты ведешь себя как-то странно, вместо того чтобы радоваться. Твой отец знает, что ты у меня гостишь.

Эбигейл опустила глаза.

— Есть одна проблема, и я… я не знаю, как тебе об этом сказать.

Гвен взяла ее за руки и наклонилась ближе:

— Что случилось, дорогая?

— За последний год тираж папиной газеты упал. Но я узнала об этом не от него. В курс дела меня ввел редактор, мой наниматель. — Она печально улыбнулась. — Надо было рассказать тебе об этом раньше, но я не хотела, чтобы ты знала, что все зависит от того, справлюсь я с заданием или нет.

— О, Эбби, — проговорила Гвен, гладя ее по руке, — бедные твои родители.

— Мне даже неизвестно, знает ли моя мама о том, что происходит. Но я очень хочу, чтобы у меня все получилось. Будь дело лишь в том, чтобы доказать папе, на что я способна, я ни за что бы не согласилась поехать с тобой. Я умираю от страха при мысли о том, что мне придется взглянуть в лицо герцогини и… — Эбигейл умолкла, не в силах продолжать.

— Знаешь, это ведь просто статья, — сказала Гвен. — Ты не совершаешь ничего предосудительного. Ведь они скрывают что-то противозаконное…

— Ты уверена? — прервала ее Эбигейл. — Ведь мы не знаем этого наверняка. Ты бы хотела, чтобы о твоей личной жизни узнал весь Лондон? Вся Англия?

— Но я не герцог, — ответила Гвен.

Эбигейл простонала, откинувшись на сиденье, и закрыла глаза.

— Мы почти приехали, — сказала Гвен, хлопнув ее по колену. — Разве ты не хочешь увидеть место, где мы пробудем всю следующую неделю?

Эбигейл открыла один глаз.

— Я посмотрю на него, когда мы приедем.

Вдруг что-то за окном кареты привлекло ее внимание. Невзирая на дорожную пыль, Эбигейл стала опускать стекло, чтобы рассмотреть колонны, мимо которых они проехали.

— Это греческие колонны? — спросила девушка, высунувшись из окна.

— Да, — мрачно ответила Гвен, однако глаза ее весело блестели. — До дома еще далеко.

Эбигейл с трудом скрывала охватившее ее волнение. Она смотрела на поля, расстилавшиеся за окном до самых холмов, по которым бродили стада белых овец. Тут же протекала речка, окружавший дорогу лес становился все гуще, из-за деревьев ничего не было видно.

Эбигейл нахмурилась и воскликнула:

— Как же мы увидим?..

В этот момент дорога повернула, и перед взором Эбигейл предстал Мэдингли-Корт. Эбигейл не смогла скрыть своего восхищения.

Это был настоящий замок и в то же время дворец. Заостренные башни и стены, как у средневекового замка, окружали пять изящных этажей, в которых сотни дворцовых окон блестели под лучами солнца. Аллея долго огибала это огромное строение, пока, наконец, не привела их во двор, провезя под украшенным колоннами портиком. В этот момент со двора выехала еще одна, уже пустая, карета.

— Гости собираются, — сказала Гвен.

Эбигейл вновь задумалась о сложной задаче, которую ей предстоит выполнить. Ведь ей придется обманывать не только мать герцога и его сестру, но и остальных.

— А много там будет народу? — пискнула Эбигейл. Лошади остановились, и мисс Бери проснулась. Она улыбнулась двум молодым леди и сказала:

— О, мисс Шоу, не беспокойтесь. Герцогиня впервые устраивает прием в загородном поместье, так что гостей будет немного, уверена. Человек тридцать, не больше.

Эбигейл с трудом подавила вздох отчаяния.

Один лакей открыл дверцу кареты и помог им спуститься, второй взял мисс Бери под руку и провел их маленькую компанию вверх по лестнице, еще один — ожидал у двери в дом. На лакеях были старинные ливреи герцогского дома с медными пуговицами, панталоны до колен и парики.

Эбигейл с трепетом подумала: сколько слуг ждет их внутри, если даже во дворе так много?

Эбигейл напомнила себе, что именно так должны чувствовать себя все гости Кэботов — трепетать от их титула, денег и власти. Если человек трепещет, то не замечает скандальную тайну семьи. Но Эбигейл будет замечать все, говорить со всеми, будь то герцогиня или посудомойка, пусть читатели газеты узнают, что собой представляет герцог.

В огромном холле высотой в два этажа в нишах стояли статуи и смотрели на гостей своими слепыми глазами, а у них под ногами расстилался затейливо выложенный мраморный пол. Эбигейл изо всех сил сдерживалась, чтобы не охать от восторга. Она заглянула в следующую громадную комнату. Мебель казалась очень маленькой на фоне огромных стен, украшенных средневековыми гобеленами, старинными мечами и щитами.

Их встретила домоправительница, пожилая женщина в черном платье, белом переднике и кружевном чепце. Женщина сообщила им, что обед будет подан через час. Потом к ним подошла горничная, которая должна была показать их спальни. Эбигейл не теряла времени даром, стараясь запомнить все лестницы и коридоры, по которым их вели.

Молоденькая служанка обратилась к Гвен:

— Это крыло предназначено для молодых леди. Эбигейл и Гвен обменялись улыбками.

— Значит, есть еще крыло для джентльменов? А семья тоже будет проживать в разных местах?

— О нет, мисс. Семья занимает отдельное крыло. Эбигейл кивнула. Она постарается узнать о Мэдингли-Корте столько, сколько возможно, для этого необходимо хорошо ориентироваться в доме.

Наконец они добрались до своих комнат на третьем этаже. Спальни Гвен и Эбигейл располагались рядом, а покои мисс Бери — напротив. Горничная сказала, что немедленно пошлет служанку, которая погладит им платья.

Мисс Бери похлопала племянницу по руке и сказала:

— Зайди за мной, когда нас позовут на обед, а я пока отдохну. Я очень устаю от этих переездов.

Когда подруги остались вдвоем в комнате Эбигейл, она призналась Гвен:

— Мне очень стыдно обманывать добрейшую мисс Бери. Хоть бы скорее все это закончилось.

Гвен подошла к огромному, почти от пола до потолка, окну.

— Не знаю, может, тебя это успокоит, но я слышала семейные предания о том, что «добрейшая мисс Бери» в свое время была весьма своенравной. Она не хотела останавливаться на одном мужчине, потому так и не вышла замуж.

Эбигейл открыла рот от изумления:

— Правда?

Гвен озорно улыбнулась:

— Теперь ты понимаешь, почему я попросила ее сопровождать нас?

— И ты намерена вести себя так же, как она? — спросила Эбигейл, вскинув брови.

— Конечно, нет, моя дорогая, а ты — да. По крайней мере, эту неделю. Теперь давай подберем тебе красивое платье для знакомства с остальными гостями.

— И с хозяйкой, — пробормотала Эбигейл. Интересно, какой окажется женщина, которая ради любви к мужчине решилась покинуть родину и поселилась среди чужих людей?

— Хорошо, что мы тут вдвоем, — сказала Гвен. — Я не хотела брать с собой горничную. Ее наверняка поселили бы в какую-нибудь маленькую, переполненную другими такими же бедняжками комнату.

— Только поэтому ты не взяла с собой служанку?

— Не только. Главное — она знает, кто ты на самом деле.

Эбигейл лишь улыбнулась и покачала головой.

Наконец их платья погладили, и за ними пришла горничная, чтобы проводить в гостиную. Мисс Бери встретила их в коридоре. Она выглядела отдохнувшей и светилась от радостного волнения.

— Это так интересно — увидеть вдовствующую герцогиню! Ведь она никогда не появляется в свете, — шепнула мисс Бери своим подопечным.

Гостиная выглядела более уютно, чем парадный холл. Там было много мест для сидения, но гости собрались у камина, украшенного искусной резьбой и ангелочками с озорными лицами, державшими массивную каминную полку. На потолке над каждой люстрой располагались огромные цветные фрески.

Когда они вошли в гостиную, все гости — а их было около дюжины — не преминули обратить на них внимание. Кто-то рассматривал девушек открыто, другие — исподтишка. Гвен, видимо, заметила своих знакомых, и лицо ее расцвело от радости. Собравшиеся представляли собой смесь различных типажей, начиная от девушки-дебютантки с юным лицом, которая на все смотрела широко открытыми глазами, и заканчивая пожилым джентльменом. Одни гости сидели, другие стояли, однако Эбигейл без труда нашла среди них хозяйку дома, расположившуюся на софе. У герцогини были черные с проседью волосы и смуглая кожа, которую от нее унаследовал ее сын. Рядом с ней, похоже, сидела ее дочь, леди Элизабет. У девушки были черные волосы матери, но более светлая, персиковая кожа отца. У них обеих были темные глаза и прямые, сильные носы на красивом лице. Платье герцогини было строгого тона и покроя, а наряд дочери блистал желтым, как яркое летнее солнце. С этими двумя дамами Эбигейл предстояло близко сойтись, чтобы как можно больше узнать о герцоге.

Леди Элизабет незаметно помахала рукой Гвен, и та повела подругу прямо к хозяйкам дома. Мисс Бери последовала за ними. Встав рядом с Гвен, Эбигейл присела в реверансе.

— Мама, — сказала леди Элизабет, — позволь представить тебе леди Гвендолин Уорфилд.

Тон, которым леди Элизабет произнесла это, удивил подруг.

Герцогиня по-королевски кивнула.

— Ваша светлость, — сказала Гвен, — большое спасибо за приглашение.

Герцогиня тепло улыбнулась.

— Не стоит благодарности. — Она говорила с едва заметным испанским акцентом. — Мой сын о вас очень высокого мнения.

Эбигейл едва сдержалась, чтобы не бросить на Гвен удивленный взгляд. Теперь понятно, почему леди Элизабет произнесла имя подруги таким тоном.

— Я также хочу поблагодарить вас за то, что вы пригласили и мою гостью, — продолжила Гвен. — Ваша светлость, позвольте представить вам мою близкую подругу, мисс Шоу.

Эбигейл снова присела в реверансе. — Огромное спасибо за ваше милостивое приглашение, ваша светлость.

Герцогиня махнула рукой:

— Вы видели Мэдингли-Корт, мисс Шоу, и теперь знаете, что у нас всегда найдутся комнаты еще для одного гостя. Мисс Шоу, познакомьтесь, это моя дочь, леди Элизабет.

Девушка встала, и они поприветствовали друг друга реверансом. В глазах леди Элизабет не было надменности, только искреннее любопытство и радость.

— Замечательно, что у нас будут еще гостьи моего возраста, — сказала девушка.

— Которые станут нещадно изводить тех, кто их сопровождает, — заявила герцогиня. — Не так ли, мисс Бери?

Мисс Бери вышла вперед и присела в реверансе:

— Добрый день, ваша светлость. Нет, мне нравится сопровождать юных девушек. Это напоминает мне мою молодость.

— О да, — сказала герцогиня, приподняв брови, — кажется, я слышала одну или две истории о вашей юности.

Мисс Бери лишь улыбнулась, но глаза ее заблестели. После этого они отошли от герцогини и ее дочери, и Гвен повела Эбигейл знакомиться с гостями. Эбигейл старалась запоминать все, что слышала, поскольку не знала, что — или кто — может помочь ей в расследовании.

Ей рассказали, что остальных членов семьи в поместье сейчас нет. Две тетушки герцога, леди Флора и леди Роза, в настоящий момент в Лондоне, там же сейчас находятся две незамужние дочери леди Розы и ее овдовевшая невестка. Печально, что один из кузенов герцога так рано умер.

В поместье также были приглашены еще две леди Мэй и леди Теодосия. По возрасту они были ближе к восемнадцатилетней леди Элизабет, чем к Эбигейл, которой уже исполнилось двадцать три. Печально, что один из кузенов герцога безвременно скончался. В доме было, пять холостяков, которых, судя по всему, пригласили для леди Элизабет: рыжеволосый мистер Тилден, который покраснел, когда его представили Эбигейл; лорд Кейн, считавший себя выше всех остальных; лорд Пол и лорд Джеральд Делейн, чей отец тоже носил титул герцога, но они, к сожалению, были только младшими сыновьями. Также там был мистер Уэсли, местный викарий. Эбигейл заметила, как викарий смотрел на Гвен, но потом опомнился и слегка покраснел.

Среди гостей были две супружеские пары — маркиз Суортбек и его супруга, родители леди Мэй, а также граф и графиня Гринвич. Пожилой джентльмен, мистер Фицуильям, дремал в кресле, но когда к нему подошла мисс Бери и хлопнула его по плечу, он проснулся, и они улыбнулись друг другу, как старые друзья.

В дверях появился дворецкий.

— Его светлость герцог Мэдингли! — доложил он. Эбигейл изумленно открыла рот. Он не должен быть здесь!

Герцог еще не переоделся с дороги, его одежда была мокрой от дождя. Эбигейл подумала, насколько больше и сильнее он казался в стенах дома.

Но он ее не запугает.

Герцог отдал кожаную сумку дворецкому:

— Пожалуйста, Гамильтон, отнеси это в мою комнату. — А потом добавил удивленным голосом: — И зачем ты представляешь меня матери и сес… — Он увидел толпу гостей и запнулся.

— Крис! — воскликнула его сестра и быстро направилась к нему. — То есть я хотела сказать Мэдингли! Какой приятный сюрприз. Я не знала, что ты приедешь.

— Элизабет, разве я мог пропустить твое первое появление в свете?

Герцог поцеловал ее в щеку. От Эбигейл не ускользнуло, что он украдкой мрачно взглянул на мать. Герцогиня лишь наклонила голову. Она не была удивлена появлением сына.

Эбигейл готова была держать пари, что гости оказались для хозяина неприятным сюрпризом. Она догадалась почему. В гостиной было несколько молодых незамужних леди. Видимо, матери герцогов порой тоже пускались на разные уловки, чтобы подобрать сыновьям подходящую невесту.

Глава 3

Кристоферу не составило труда спрятать злость и смятение. Он, шестой герцог Мэдингли, готов выполнять все обязательства, связанные с его положением. Даже если они заключаются в том, что ему нужно прогуливаться верхом по Роттен-роу и выставлять себя напоказ перед разряженной аристократией, словно он не человек, а павлин. Его сестра Элизабет стала появляться в свете, и он понимал, как важно для нее удачно выйти замуж. Сознавая, что многое зависит и от его поведения. Пора бы уже привыкнуть к тому, что все эмоции следует прятать под маской любезности.

Кристофер не любил сюрпризов, и его мать это знала. Толпа гостей в поместье, которая проведет тут не один день! Боже правый, а он-то вернулся домой, надеясь спокойно провести тут неделю и разобраться в своих мыслях.

Кристофер не мог не заметить леди Гвендолин, леди Мэй и леди Теодосию. Те самые девушки, которых он упомянул в разговоре с матерью. Он думал, что может свободно обсуждать кандидатуру своей будущей жены с женщиной, которая его родила, но оказалось, что это не так. В толпе Кристофер заметил холостых мужчин и понял, что они приглашены специально для Элизабет.

Может быть, его сестру это обрадовало, чего не скажешь о Кристофере. Гости расступались перед ним, когда он направился к матери. Его подчас раздражало, когда все буквально бросались врассыпную, когда он появлялся. Леди Мэй выглядела растерянной, увидев его. Леди Гвендолин, как обычно, мило улыбалась. Кристофер несколько раз беседовал с ней и пришел к выводу, что у нее необычный склад ума, полный разных противоречивых и несвойственных женщинам идей.

Рядом с ней Кристофер заметил ту самую брюнетку, которую видел в Гайд-парке неделю назад. Рядом с высокой леди Гвендолин она казалась миниатюрной и очень изящной. Девушка смотрела на него так, словно хотела понять, что он за человек. Может, это еще одна охотница за его титулом и состоянием? Кристофер вспомнил ее замечание насчет обнаженных тел в живописи и вдруг понял, что слишком долго смотрит на нее. В этот момент он уже дошел до софы и едва не наступил на платье матери.

Герцогиня с трудом сдерживала свою радость. Кристофер наклонился и поцеловал ей руку:

— Здравствуйте, матушка.

— Здравствуй, Мэдингли, — ответила она, — я так рада, что тебе удалось отложить дела и приехать к нам.

— И как замечательно, что вы пригласили гостей именно сейчас, когда, как я вам говорил, я решил пожить в поместье.

На щеке герцогини появилась ямочка. Она изо всех сил старалась не улыбаться.

— Да, конечно.

Она склонила голову, и Кристофер понял, что мать прячет торжествующий взгляд. Это была старая игра. Уже несколько лет она пыталась женить его, хотя ему было всего двадцать семь. Он же откладывал выбор, сосредоточившись на том, чтобы укрепить свою репутацию, добиться влияния в парламенте и при дворе королевы. И в последнее время у него это стало получаться.

А потом он сделал ошибку, рассказав, матери о девушках, которые, на его взгляд, достойны, стать будущими герцогинями. И вот все три благородные дамы тут. А также подруга леди Гвендолин. Может, она ее компаньонка? Но Кристофер тут же исключил такую возможность. Ее наряд, хоть и не роскошный, все же говорил о достатке, и она на равных общалась с леди Гвендолин и остальными гостями.

Давно уже Кристофер не испытывал такого интереса к женщине. Они всегда так явно показывали, что жаждут завоевать его расположение — или просто лечь к нему в постель. Конечно, как уже случалось не раз, этот таинственный ореол должен исчезнуть после первого же разговора с ней.

За столом мужчины и женщины сидели поочередно, поэтому Эбигейл оказалась между двумя джентльменами. Справа от нее лорд Гринвич громко говорил что-то своей супруге, сидевшей напротив, как будто она была туга на ухо. Слева от нее лорд Кейн, холостяк с сардоническим выражением лица и взглядом знатока, изучал, присутствующих дам. Гвен сидела рядом с ним и разговаривала с герцогом, восседавшим во главе стола. Лорд Кейн, наблюдавший за ними, покачал головой.

— Что-то не так, милорд? — спросила Эбигейл, глядя на свою тарелку, где лежали котлеты из баранины и шпинат. Выглядели они очень аппетитно.

— Конечно, нет, — с усмешкой ответил он. — После приезда герцога все внимание Девиц будет сосредоточено на нем.

— А вы разве обделены вниманием?

Он с удивлением уставился на Эбигейл, а потом небрежно сказал:

— Разумеется, мисс…

Мистер Кейн, видимо, забыл, как ее зовут, и Эбигейл напомнила:

— Мисс Шоу. И конечно, леди Элизабет не нужно бороться за внимание брата.

Лорд Кейн кивнул и посмотрел на сестру герцога, которая громко смеялась над чем-то, что говорил ей краснеющий мистер Тилден.

— Правда, — сказал лорд Кейн. — И конечно, еще есть вы.

— Я? — воскликнула Эбигейл, предчувствуя что-то нехорошее.

— Других молодых леди явно позвали сюда ради герцога. Они — дочери аристократов с титулом. Но вы — нет.

Эбигейл никогда не смотрела на Гвен как на возможную герцогиню. Выходит, что буря, которую вызовет ее статья-расследование, может коснуться и ее дорогой подруги. Она обязательно подумает об этом, но позже.

— Меня, разумеется, нельзя отнести к многочисленной группе возможных невест герцога, — сказала Эбигейл.

Лорд Кейн рассмеялся, герцог бросил взгляд в их сторону. Эбигейл вдруг обнаружила, что не может отвести от него глаз. Почему он так пристально смотрит на нее? Эбигейл до сих пор не забыла глупость, которую сморозила при их первой встрече в Лондоне. В присутствии Мэдингли она чувствовала неловкость и смущение, что случалось с ней крайне редко. И ей это совсем не нравилось.

— Тогда почему вы здесь, мисс Шоу? — спросил лорд Кейн.

Вопрос прозвучал слишком резко, но отвлек Эбигейл от ее мыслей, и она обрадовалась.

— По правде, говоря, я жила в гостях у леди Гвендолин, когда ей пришло приглашение. Я сказала, что в таком случае мне надо раньше вернуться домой, но она и слышать не хотела о том, чтобы поехать сюда без меня.

— С вашей стороны очень храбро в этом признаться.

Услышь ее герцог, узнал бы, что она была в его поместье случайным гостем. «Как, впрочем, и он сам», — подумала Эбигейл, и ей стало смешно.

— В ваших глазах появился блеск, мисс Шоу, — заметил лорд Кейн.

Она моргнула и взглянула на него:

— Что вы имеете в виду, милорд?

— Полагаю, вы не из тех девушек, кто только и думает о том, чтобы найти себе мужа с титулом. Наверное, следующие несколько дней вы будете просто наслаждаться жизнью, в то время как мы все станем сражаться за внимание двух отпрысков герцогского древа.

— А вы хотите, чтобы на вас непременно обратили внимание? — спросила Эбигейл. — Для вас это вопрос жизни и смерти? Уж не лукавите ли вы?

— Вы очень хитры, мисс Шоу, — рассмеялся лорд Кейн. — Я буду за вами следить.

Наконец он отвернулся от нее и заговорил с Гвен. В этот момент Эбигейл снова встретилась взглядом с герцогом. Он смотрел на нее, изогнув бровь. Что ему нужно? Эбигейл вежливо кивнула ему и повернулась к соседу за обеденным столом.

Она была взволнована и смущена одновременно. Хотя Эбигейл понимала, что ей представилась возможность задать нужные вопросы герою статьи, она решила с этим повременить. Интересно, что подумают все вокруг и особенно сам герцог, если вдруг девушка столь низкого происхождения, как она, заведет разговор с хозяином поместья? Что о ней подумают? Наверняка осудят ее.

Когда обед подошел к концу, леди Элизабет поднялась и сказала:

— Дамы и господа, мы собирались отправиться в сад отдохнуть и поесть десерт. Но боюсь, нам помешает дождь. Поэтому приглашаю вас в оранжерею. А вечером вас ждет сюрприз. Необычное развлечение, которое скрасит ваше пребывание в поместье.

Раздались возгласы одобрения. Гости вместе с герцогиней и ее дочерью вернулись в гостиную, а затем перешли в библиотеку, в дальней стене которой была дверь, ведущая в оранжерею. Оказавшись внутри, Эбигейл вдохнула теплый воздух, напоенный ароматом экзотических цветов и влажной земли. Дождь едва слышно стучал по стеклянной крыше, водяные потоки стекали вниз по окнам, размывая вид на парк.

— Красиво, не правда ли? — тихо спросила Гвен, беря ее за руку.

— Впервые вижу такую огромную оранжерею, — призналась Эбигейл. Она сдержала вздох изумления, когда заметила вымощенные камнем тропинки, исчезавшие среди зарослей кустов и папоротников. Над зеленью тут и там поднимали свои кроны небольшие деревья, а стены были увиты виноградом.

Гвен подвела ее к нескольким столам, которые ломились от фруктов, сыра и пирожных. Когда они наполнили свои тарелки и встали, не зная, какой десерт съесть первым, Эбигейл незаметно огляделась.

— Герцога тут нет, — тихо проговорила она. Гвен, нахмурившись, обернулась.

— Мне кажется, я видела, как он сюда входил. Впрочем, я могла ошибиться. Он не ожидал, что в поместье окажутся гости, потому что у него, наверное, были тут незаконченные дела.

— Или он хочет показать матери, что она не может его все время контролировать.

Гвен изумленно охнула.

— Прости меня, — быстро проговорила Эбигейл. — Стоит мне представить, что он, судя по слухам, не понес должного наказания за свои проступки только потому, что он герцог, как я тут же готова обвинить его во всех смертных грехах. Это очень непрофессионально.

Когда к столу подошли остальные гости, Эбигейл кивком указала подруге на растущее в отдалений апельсиновое дерево, и они направились к нему, чтобы никто не помешал разговаривать.

Но в этот момент их увидела леди Элизабет.

— Леди Гвендолин! — махая им рукой, воскликнула девушка. Подойдя ближе, она спросила, понизив голос: — О чем вы разговаривали с моим братом за обедом? Я так за вас рада!

Гвен удивленно посмотрела на Эбигейл и осторожно ответила:

— Мы просто вспоминали наших общих лондонских знакомых. А почему вы за меня рады?

— Потому что мама пригласила вас специально для того, чтобы вы пообщались с моим братом. О Боже, наверное, мне не стоило этого говорить. Я всегда сначала говорю, а потом уже думаю.

Чтобы спасти подругу от необходимости что-то отвечать, Эбигейл решила вмешаться в разговор.

— Значит, герцог все-таки собирается жениться? — спросила она.

Леди Элизабет покраснела.

— Он намекнул о такой возможности нашей матушке. Да и время подходит. Я постоянно твержу ему, что, когда он женится, у меня, наконец, появятся подруги, которые будут общаться со мной ради меня самой.

Эбигейл и Гвен с сочувствием посмотрели на девушку, но она покачала головой и рассмеялась:

— Не беспокойтесь за меня. У меня есть настоящие друзья.

— Простите за любопытство, — сказала Эбигейл, — но почему ваш брат вдруг изменил свое отношение к женитьбе? Может, тут кроется какая-то тайна, о которой мы, дамы, должны знать?

Эбигейл надеялась получить первый ключ к разгадке характера герцога. Даже Гвен, казалось, замерла в ожидании ответа.

Леди Элизабет лишь рассмеялась:

— Ему уже двадцать семь, мисс Шоу. Полагаю, он, наконец, понял, что жена может ему помочь, послужить утешением в его загруженной делами жизни. — Она коснулась плеча Эбигейл и сказала: — Вы такая интересная!

Вскоре леди Элизабет отошла от них, и Эбигейл почувствовала, будто из нее выпустили воздух. — Неплохое начало, — сказала Гвен. Эбигейл со вздохом произнесла:

— Уверена, искренний ответ принес бы и тебе немало пользы.

— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросила Гвен. Эбигейл оглянулась, но герцога все еще не было видно. Понизив голос, она сказала:

— Боюсь, мое расследование может тебе сильно повредить.

— О чем ты говоришь? — Глаза Гвен округлились от изумления.

— Ну… он ведь подыскивает себе жену, разве не так? И его мать сказала, что он о тебе высокого мнения. Здесь есть только три девушки, которые годятся на роль будущей герцогини. Неужели не понимаешь, что он отдает предпочтение тебе?

Гвен молча смотрела на нее целую минуту, а потом расхохоталась. Леди Суортбек и леди Гринвич повернулись и уставились на них.

— Эбби, дорогая, ты же меня хорошо знаешь, — посерьезнев, сказала Гвен. — С чего ты взяла, что я хочу стать герцогиней?

— Потому что у тебя есть все шансы выйти за него замуж. То есть… да ты просто посмотри на него!

— Ну, сейчас я не могу этого сделать, потому что его пока тут нет. Разумеется, он чертовски красив, но я не питаю к нему никаких чувств, кроме жалости.

— Жалости? — изумленно воскликнула Эбигейл.

— Да, конечно. Богатство, привилегии и власть — это прекрасно, но титул, прежде всего ответственность и долг. Стань я герцогиней, мне пришлось бы разделить их с мужем. А ты знаешь, сколько сил и времени отнимает светская жизнь? Я вынуждена была бы отказаться от благотворительности. При одной мысли о том, что со мной будут обращаться как с принцессой, мне становится плохо. А меня тяготит даже то, что я — дочь графа. Если бы я полюбила герцога, тогда другое дело. Но он такой надменный, такой загадочный. — Твен похлопала подругу по руке. Эбигейл ушам своим не верила. Неужели Гвен не прельщает перспектива выйти замуж за герцога, жить у него в доме, делить с ним постель?

Боже правый, о чем только она думает! Эбигейл залилась румянцем. Куда девалась ее журналистская объективность?

— Ты видишь вон там того милого викария? — спросила Гвен.

Эбигейл повернулась и увидела у стола мистера Уэсли. Викарий казался очень приятным молодым человеком, но немного застенчивым, и явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Вот человек, чьей жизнью я восхищаюсь, — заявила Гвен. — Его главная цель — спасать человеческие души. — Она рассмеялась. — Иногда я говорю забавные вещи. Я покину тебя на минутку. Приятного аппетита!

Гвен оставила Эбигейл одну. Подруга смутила и озадачила ее.

А еще успокоила. Теперь ей не надо волноваться, что статья, которую она собирается написать, может навредить будущему Гвен.

Поставив тарелку на маленький столик у скамьи, Эбигейл решила осмотреть оранжерею. Она пошла по извилистой дорожке, между раскидистыми папоротниками и цветущими камелиями, и вскоре добралась до стеклянной стены с дверью, ведущей на улицу; Тут мощенная камнем тропинка резко сворачивала в сторону.

Отсюда открывался восхитительный вид на сад, блестевший под дождем, и Эбигейл пошла вдоль стены, чтобы лучше рассмотреть, пока путь ей не преградили густые кусты.

Вдруг она услышала голоса и замерла.

Она узнала глубокий баритон герцога. Он разговаривал со своей матерью. Ее первым порывом было немедленно удалиться, как и следует воспитанной молодой леди.

Но она — журналист. И судьба дала ей превосходный шанс, который она не может упустить.

Герцогиня сидела на скамейке напротив стеклянной стены с видом на сад. Ее сына Эбигейл видела лишь наполовину, но сразу заметила, что герцог раздражен.

— Мама, тебе следовало сделать так, чтобы Элизабет была главной на этом празднике. Ей, да и мне тоже это было бы больше по душе.

— Ерунда, Кристофер, — возразила герцогиня, взмахнув рукой. — Сестра очень рада, что ты присутствуешь при ее первом появлении в свете. Я знаю, она храбрая девочка, но ей все равно страшно оказаться в центре внимания.

Эбигейл не понимала, почему герцог был так расстроен. Гвен рассказала ей, что герцогиня впервые пригласила гостей пожить у нее в поместье. Может быть, сын просто считал этот дом — этот дворец — своим неприкосновенным убежищем?

— Мама, ты намеренно искажаешь причину волнения Элизабет. Она не такая хрупкая, как ты утверждаешь.

— И ты тоже, Кристофер. Пришло время исполнить долг перед семьей и предками. Я пригласила молодых леди, которые тебя особенно интересуют. Пообщаешься с каждой из них, и все.

— Мама, я успею выбрать себе невесту. Ты говорила, что я узнаю ее при первой же встрече, что вы с папой обменялись одним взглядом и сразу поняли, что это судьба.

Кристофер говорил с сарказмом, однако герцогиня на него не обиделась. Хотя Эбигейл полагала, что у нее было на это полное право. Но на каком основании она так сурово судит герцога, если сама злилась на попытки отца выдать ее замуж?

— Меня беспокоит не только твой будущий брак, — заметила герцогиня с завидным терпением, — меня волнуешь ты сам. Ты редко приезжаешь домой, а когда появляешься тут, кажешься рассеянным и печальным.

Кристофер сложил руки на груди и посмотрел в окно. Он избегал взгляда матери. Он явно что-то скрывает.

— У тебя всегда много дел, — заметила мать, — даже в юности.

Его губы искривились в улыбке.

— Но тогда я был занят нехорошими вещами.

Значит, герцог, который так крепко держит себя в руках, не всегда был образцом совершенства. Он сам в этом признался.

— Тебе нужно расслабиться и наслаждаться своим положением, — сказала герцогиня. — Ты давным-давно искупил грехи юности.

Слабая улыбка исчезла с лица герцога. Он помрачнел, но через мгновение лицо его приняло прежнее выражение. Жизнь научила его скрывать свои чувства, подумала Эбигейл.

— Мама, я давно покончил с прошлым. Чего только я ни делал, чтобы забыть о нем?

Эбигейл затаила дыхание. Герцог вдруг поднял голову, и взгляды их встретились. Он увидел ее. Если она сейчас убежит, то признает себя виновной. Но если останется, сможет ли оправдаться?

Эбигейл поняла, что обязательно должна это выяснить. Иначе не успокоится.

Глава 4

Кристофер заметил среди зелени ярко-синее пятно. Кто-то подслушивал их.

— Кристофер? — позвала мать, когда он остановился на половине фразы. — Что ты делал, чтобы забыть о прошлом?

Он ответил с улыбкой:

— Не уверен, что обязан рассказать тебе об этом после того, что ты тут устроила.

Герцогиня бросила на него гневный взгляд и поднялась.

— Тебе все равно не удастся рассердить меня, так что не старайся. Это… — Она замолчала, ища подходящее слово.

— Сводит тебя с ума? Теперь ты знаешь, что я почувствовал, когда обнаружил в доме гостей.

Герцогиня ущипнула его за щеку, словно ребенка.

— Ты все равно не сможешь долго скрывать от меня свои тайны. — Она повернулась и ушла прочь.

Кристофер остался стоять на месте. Он смотрел в глаза женщины, которая подслушивала их, и ждал, когда мать уйдет подальше. Незнакомка не убежала, и он с неохотой признался, что это достойно восхищения. Потом он протянул руки и просто вытащил ее из кустов. Кристофер услышал, как она охнула, увидел, как ее волосы зацепились за ветку, и одна прядь выбилась из прически и упала на плечо.

Это оказалась мисс Шоу, подруга леди Гвендолин. Она смотрела на него, и Кристофер понял, что ошибался насчет цвета ее глаз. Ему казалось, что они карие, в тон ее темным волосам. Но радужка была усыпана золотистыми искорками, которые мягко сияли, словно тайные сокровища. Кристофер ожидал, что девушка будет дрожать от стыда, но ошибся. Она лишь учащенно дышала, и положи он ей руку на грудь, почувствовал бы бешеный стук ее сердца.

Боже, о чем только он думает? Руку на грудь! Да после этого семья потребует жениться на ней еще до заката солнца!

Кристофер слегка встряхнул ее и отпустил.

— Что скажете в свое оправдание?

— Простите меня, ваша светлость. — Эбигейл с виноватым видом закусила губу.

Каковы на вкус эти губы?

Черт побери, эта девчонка шпионила за ним, а он думает о том, чтобы поцеловать ее!

— Я не собиралась подслушивать, — продолжила она. — Я осматривала место, когда услышала ваш разговор. Но я не хотела беспокоить вас, не хотела, чтобы вы подумали, будто я…

Она умолкла и беспомощно взмахнула руками. Но почему Кристоферу казалось, что уж беспомощной эту девушку никак нельзя назвать?

— Я имею в виду… нас ведь совсем недавно представили друг другу, — запинаясь, произнесла она.

Кристофер не понимал, почему вдруг разозлился. Ведь немало женщин пытались добиться его расположения. Но он почему-то чувствовал что-то похожее на разочарование. Он не знал ее, и теперь не хотел знать.

Но Кристофер не мог не замечать того, например, как приятно звучал ее голос. Он был ниже, чем обычный женский голос, но без северного акцента, хотя леди Гвендолин сказала, что она родом из Дарема.

— Вы, конечно, часто гостите у леди Гвендолин, — заявил Кристофер.

Такой поворот разговора явно сбил ее с толку.

— М-м-м… да, часто, — пробормотала она.

— Но во время последнего визита в Лондон вы выиграли главный приз в виде посещения Мэдингли-Корта, — язвительно произнес он.

— Я не совсем уверена, что появление в доме, куда меня особенно не приглашали и где я всем только докучаю, можно назвать «главным призом».

Кристофер нахмурился. Еще при первой встрече с мисс Шоу он понял, что она одна из немногих, кто может связно говорить в его присутствии. И ему это очень нравилось.

— Моя матушка не пригласила бы вас, если бы не хотела вас видеть, — коротко сказал Кристофер. — Вы ей не докучаете, как, впрочем, и леди Гвендолин. Так считаю только я. Докучаете вы только мне.

— Это больше не случится, ваша светлость, — тихо сказала она.

Но мисс Шоу не склонила покорно голову. Она продолжала смотреть ему в глаза. В это мгновение Кристофера вдруг посетило безумное желание прижать ее спиной к дереву и поцеловать, почувствовать, действительно ли ее тело такое мягкое и податливое, как кажется. Между ними как будто вспыхнули искры, воцарилась напряженная тишина. Кристофер опомнился первым, заметив, что девушка была так же удивлена этому, как и он сам.

Они оба сделали шаг назад.

— Могу ли я уйти, ваша светлость, — спросила она, — прежде чем я покраснею так, что не смогу появиться перед гостями?

— Идите.

Девушка повернулась и пошла прочь. Она не торопилась, и Кристофер смотрел ей вслед. Ее бедра покачивались при ходьбе, юбки шуршали и колыхались. У нее была полная грудь, крутые бедра, а талия тонкая, поэтому она и казалась изящной и хрупкой.

Но Кристофер чувствовал, что Эбигейл вовсе не хрупкая.

Может, она ушла, затаив на него злобу? Надо понаблюдать за ней и умерить свой пыл. У Кристофера уже несколько месяцев не было женщины, поэтому он так реагировал на роскошные изгибы тела мисс Шоу.

Вечером того же дня Эбигейл раздумывала, какое платье надеть, чтобы показать, что она раскаивается, но не раздавлена чувством стыда. Впрочем, наряд тут ни причем.

Столкновение с герцогом Мэдингли оказалось слишком захватывающим, хотя Эбигейл понимала, что вела себя не так, как положено воспитанной девушке. Герцог был в ярости, но почему-то они не могли оторвать друг от друга взгляда. Эбигейл не понимала, что означают странные ощущения, которые рождались в тот момент в ее теле.

И перед тем как она ушла, ей показалось, что герцог смотрел на ее губы. Неужели это на самом деле было так?

Ей нужно выкинуть такие глупые мысли из головы. За внимание герцога готовы поспорить три знатные и красивые леди. А она должна поразмыслить над очень важным заявлением его матери, что, дескать, он давно искупил прошлые грехи и теперь может наслаждаться жизнью.

Что же это за грехи?

Эбигейл радовалась, что напала на верный след. Что могло произойти, о чем знала только его семья? Вряд ли Эбигейл решится расспрашивать об этом сестру герцога. Во всяком случае, не напрямую. Если семья будет молчать, всегда можно обратиться к слугам, многие из них работали тут, когда герцог был еще ребенком.

Но Эбигейл сожалела, что теперь, после того как герцог поймал ее, когда она подслушивала его разговор с матерью, ей будет гораздо сложнее узнать правду. Придется вести себя очень осторожно.

В дверь постучали, на пороге появилась Гвен.

— Можно войти?

— Разумеется. Поможешь мне выбрать платье.

На первый ужин в Мэдингли-Корте Гвен надела золотисто-желтое платье.

— Если не хочешь привлекать к себе внимание герцога, — сухо заметила Эбигейл, — надень что-нибудь менее ослепительное.

— Ослепительное? — обрадовалась Гвен. — Вот это похвала! Но в поместье есть и другие мужчины.

— И все они смотрят только на леди Элизабет.

— Я так не думаю, — сказала Гвен, задрав нос. — Пока ты где-то таинственно пряталась, я обнаружила, что мистер Уэсли, местный викарий, приглашен только для четного числа гостей за столом. Эбигейл изумленно охнула:

— И он знал об этом? Как печально!

— Нет-нет, он всегда готов им помочь. Мистер Уэсли сказал, что он в долгу перед семьей Мэдингли, что он очень высокого мнения о них. Похоже, он любит о них говорить.

— Или, может быть, он был настолько смущен, что не знал, какую тему выбрать.

Гвен вдруг покраснела, затем прокашлялась и спросила:

— Так куда ты исчезла сегодня в оранжерее?

— Я уже объясняла тебе, — ответила Эбигейл, выбирая платье.

— Да, чтобы полюбоваться оранжереей. Тогда почему герцог появился у стола сразу после того, как к нам вышла ты?

Эбигейл повернулась к подруге:

— Да, я натолкнулась на него в оранжерее, он поймал меня, когда я подслушивала его разговор с матерью.

Гвен ошеломленно охнула, а потом бросила восхищенный взгляд на подругу:

— Ты следила за ним!

— Нет, я обнаружила их совершенно случайно. И не услышала ничего интересного, кроме того, что герцогиня уговаривала его покончить с прошлым.

— Ох! — Гвен подошла к ней ближе. — А потом они поймали тебя!

— Герцогиня меня не видела. Он подождал, пока она уйдет, а потом вытащил меня из кустов.

— Он касался тебя!

— Ты так взволнована! Может быть, тебе хотелось оказаться на моем месте? — заметила Эбигейл.

— Нет-нет, я ведь уже говорила, что герцог мне неинтересен. Но он очень осторожно ведет себя с девушками. Ведь многие из них готовы на все, лишь бы женить на себе.

— Что же, неудивительно. Но он, судя по всему, поверил моим извинениям. — Эбигейл не решилась поведать подруге о глупых романтических чувствах, которые герцог в ней пробуждал. Ей было стыдно о них вспоминать. — Теперь мне придется туго.

— Он будет тебя подозревать, — согласилась Гвен, чьи мысли витали где-то далеко.

— Но я с этим справлюсь.

Гвен ничего не сказала, но на ее лице появилось озабоченное выражение.

— Что-то не так? — спросила Эбигейл.

— Когда мы говорили о девушках, которые готовы на все, лишь бы женить на себе герцога, я кое-что вспомнила. Да, леди Теодосия и леди Мэй считаются претендентками на роль его супруги.

— А как же ты? — с улыбкой перебила ее Эбигейл. Гвен отмахнулась от ее слов и продолжила серьезным тоном:

— Но я была удивлена, не обнаружив в поместье еще одну даму. Если верить ее похвальбам, она должна быть среди тех девушек, которые интересуют герцога.

— Кто это? — с любопытством спросила Эбигейл.

— Ее зовут Мэдлин Престон. Она дочь джентльмена, у ее семьи есть земли и внушительное состояние. Ее брат учился в школе с Мэдингли, но в обществе он бывает редко, предпочитая жить в своем поместье в Шотландии. А вот мисс Престон часто замечали на балах, где она танцевала с герцогом. И она ясно дала понять нескольким подругам, которые и рассказали об этом мне, что его светлость неравнодушен к ней.

— Но ее тут нет, значит, его мать об этом не знает, — заметила Эбигейл. — Я разузнаю о ней поподробнее, когда вернусь в Лондон.

— Ты всегда действуешь решительно, Эбби, — произнесла Гвен, — хотя это не всегда идет тебе на пользу.

Эбигейл слегка толкнула подругу. Гвен сделала вид, что сейчас упадет.

— Не говори так положение серьезное, так что лучше помоги мне выбрать платье.

После отличного ужина, во время которого Эбигейл сидела между мрачным лордом Суортбеком и робким мистером Тилденом, дамы удалились в гостиную, оставив джентльменов выкурить сигары и пообщаться. Эбигейл очень хотелось услышать, о чем они говорят. Но она полагала, что его светлость ведет себя с мужчинами так же сдержанно, как и с женщинами. Что-то заставляло его скрывать свои чувства, но Эбигейл не представляла, что именно.

Хотя Эбигейл почти не участвовала в беседе женщин, она не чувствовала, будто ее намеренно игнорируют. Ей даже понравилось слушать их сплетни о том, кто с кем обручен. Наконец к ним присоединились мужчины. Воздух наполнился ожиданием. Незамужние девушки и холостяки теперь встретились лицом к лицу и поспешили занять выгодные позиции, как будто находились на поле боя, а не в гостиной.

Эбигейл стояла рядом с Гвен, когда, к ее удивлению, к ним направился сам Мэдингли. Она не знала, какие чувства ей следовало испытывать, когда он встал рядом, подавляя их своей близостью. Его глаза ничего не выражали, лицо оставалось непроницаемым. Рассказал ли он своим родным о ее проступке? Может, он сейчас начнет выговаривать Гвен зато, что та привезла ее с собой?

Герцог сухо им поклонился, они в ответ присели в реверансе. Эбигейл стало не по себе. Это было ей несвойственно, и она опять попыталась объяснить это тем, что ей приходится так много скрывать от него. Да, именно так Эбигейл объясняла свое смущение, но лишь до той поры, пока не повстречалась с ним в оранжерее. Она считала герцога замкнутым, он наверняка придет в ярость, стоит ему узнать, какова истинная причина ее появления в поместье. Эбигейл оправдывала себя тем, что Мэдингли человек публичный, а публика должна знать о нем правду, особенно если в прошлом он совершил какое-то преступление.

Но когда Мэдингли посмотрел на нее с высоты своего роста, у нее перехватило дыхание. Причиной тому было не волнение от расследования. Это было то же самое чувство, которое она испытала сегодня в оранжерее. Эбигейл полагала, что сейчас сможет с ним справиться, но ошибалась. Не нужно лгать самой себе: Мэдингли — потрясающий мужчина. Его красота поистине экзотична, характер — скрытный.

— Леди Гвендолин, рад вас снова видеть, — сказал он. От звука его голоса Эбигейл затрепетала. Он говорил и вел себя как истинный англичанин, Но Эбигейл чувствовала, что на самом деле Мэдингли отличался от других мужчин, и это завораживало ее.

— Со стороны вашей матушки было очень мило пригласить меня в поместье, — сказала Гвен, улыбаясь ему.

Он кивнул Эбигейл:

— Мисс Шоу.

— Как поживаете сегодня вечером, ваша светлость? — спросила она, опять присев в реверансе.

— Хорошо, спасибо, — ответил он.

— Правда? Сегодня днем я бы так не сказала, когда увидела, как вы вошли в гостиную, полную гостей.

Вместо того чтобы смягчить ситуацию, она лишь усугубила ее. Гвен изумленно смотрела на нее. Эбигейл услышала, как у нее за спиной какая-то дама ахнула, а чья-то чашка со звоном стукнулась о блюдце. Но она не обернулась, чтобы посмотреть, кого же она обидела. Ведь, судя по заинтересованному выражению на лице Мэдингли, он-то как раз и не обиделся. Это ей понравилось.

Герцог вскинул брови. Взгляд его темных, глубоко посаженных глаз, был устремлен на нее.

— Мисс Шоу, вы, не колеблясь, говорите все, что вам приходит на ум, не так ли? Я тоже предпочитаю откровенность.

— Однако вы не сказали, было ли вам известно о том, что ваша матушка пригласила в поместье гостей.

Герцог едва заметно улыбнулся. Его белые зубы сверкнули в полумраке, и сердце Эбигейл учащенно забилось.

— Вы настраиваете меня против моей матушки, мисс Шоу, — промолвил герцог. — Грубая правда не всегда идет на пользу.

Эбигейл вздернула подбородок и улыбнулась ему в ответ:

— А ваша матушка с вами согласна?

Наконец герцог отвел от нее гипнотизирующий взгляд и повернулся к Гвен:

— Леди Гвендолин, полагаю, ваша подруга обвиняет мою мать в манипуляциях.

Гвен рассмеялась в ответ и похлопала его по руке:

— Ваша светлость, любая мать готова на все ради счастья своих детей. А мне кажется, ваша матушка думает, что вы будете счастливее, если мы будем рядом.

Герцог посмотрел на Эбигейл так, будто слова Гвен касались и ее тоже.

— Если я стану отрицать, что ее метод работает, то прослыву грубияном.

— И все поймут, что вам совсем не по нраву ее план, — добавила Эбигейл.

Он поклонился и сказал:

— Это был очень интересный разговор, дамы. Герцог хотел их покинуть, но не успел.

— Прошу внимания! — поднявшись, громко сказала его сестра.

Ее лицо залилось румянцем, и Эбигейл заметила, что мистер Тилден смотрит на нее с нескрываемым восхищением.

— Дамы и господа, я хочу объявить вам об особенном развлечении, которое мы приготовили вам. Оно не будет сковывать вашу свободу. Вы можете заниматься им в группах, можете посвятить ему все свободное время, а можете вообще до минимума сократить участие в общем веселье.

— Рассказывайте скорее! — воскликнула леди Мэй. — Не выношу неизвестности.

Все рассмеялись.

— Очень хорошо, — продолжила леди Элизабет. — Я рада, что вы так же взволнованы, как и я. Мэдингли-Корт — старинное поместье, и тут, по слухам, водятся привидения. Я предлагаю устроить на них охоту!

Кто-то засмеялся, другие начали обсуждать это предложение. Несмотря на всю его несерьезность, гостями овладело любопытство.

Эбигейл посмотрела на герцога. В его глазах она уловила недовольство, которое быстро исчезло.

— Привидения появляются тут вот уже двести лет подряд, — продолжила леди Элизабет, — но сама я их еще ни разу не видела. — Они обменялись улыбками с матерью. — Мэдингли-Корт построен более двух с половиной веков назад, а руины замка рядом с ним еще раньше. Так что недостатка в предках, которые решили побродить после смерти на этой земле, у нас нет. В общем, тот, кто разузнает о привидениях в поместье больше всего, получит приз.

Несмотря на неудовольствие герцога, Эбигейл эта идея показалась замечательной. Теперь у нее появился законный повод бродить по дому и разгадывать тайны прошлого, о которых лучше забыть.

— Вы можете объединиться в группы или действовать в одиночку, — добавила леди Элизабет.

Эбигейл заметила, что леди Мэй и леди Теодосия смотрят на Мэдингли. Если даже хозяин дома попытается уклониться от соревнования, ему вряд ли дадут это сделать. Потом две девушки пристально посмотрели друг на друга. Похоже, они обе собирались предпринять решительные действия. Эбигейл подумала, что, может быть, ей стоит хитростью добиться того, чтобы герцог выбрал ее. Но после неприятной встречи в оранжерее он вряд ли поверит любым ее словам и поступкам. Ей нужно сначала завоевать его доверие. Сейчас она не может стать его напарницей.

Но кого же он выберет?

Глава 5

После заявления сестры Кристофер почувствовал, как все девушки в гостиной уставились на него. На лице Элизабет появилось притворно-невинное выражение. Как будто она не знала, что ему нужны тишина и покой, чтобы закончить работу! Но Элизабет впервые играла роль хозяйки, и ей необходимо было порадовать и развеселить гостей. Кристофер не мог винить ее в этом. Теперь чужие люди будут носиться по всему дому в поисках привидений, и совать нос, куда не следует.

Кристофер не знал, куда деваться от пристальных взглядов трех подходящих на роль его супруги девушек. В итоге он обнаружил, что смотрит на мисс Шоу. В ее взгляде читались волнение и интерес. Действительно, с чего он так разозлился? Ведь женщины любят загадки.

Кристофер решил подождать, когда остальные начнут делиться на пары. Но в гостиной воцарилась тишина, все смотрели на него. Даже мужчины мешкали, отдавая ему право сделать выбор первым.

Он сдержал вздох и сказал:

— Элизабет, не знаю, сколько времени я смогу уделить этой затее, поэтому мне лучше искать привидение в одиночку.

Три молодые леди повели себя по-разному. Леди Мэй надула губы, леди Теодосия вздохнула, а леди Гвендолин просто отвернулась. Видимо, у нее была какая-то особая стратегия добиваться его расположения. Кристофера радовало, когда женщины не преследовали его открыто.

— В конце концов, дамы, — сказал он, поднимая руки, — как я могу отдать предпочтение одной из вас?

Ему показалось, что губы мисс Шоу изогнулись в иронической улыбке, когда она тоже отвернулась от него.

Взявшись за руки, они с леди Гвендолин отошли в сторону, тихо о чем-то разговаривая. Кристоферу казалось, что эта девушка умела различить сквозь нагромождение слов настоящую правду, что она могла читать его мысли.

Теперь подошла очередь леди Мэй и леди Теодосии. Они направились к нему вместе.

Леди Мэй сказала:

— Ваша светлость, какую прекрасную идею предложила ваша сестра! Но вы, конечно, не сможете оценить всю ее прелесть в одиночестве.

— Да, это сложно, — спокойно ответил он, — но справедливо.

— Ваша светлость, — зазвенел голосок леди Теодосии, — может, вам и не нужно выбирать. Ваша сестра сказала, что мы можем разбиться на группы, поэтому мы все три…

— Дамы, — прервал он их с привычно-любезной улыбкой, — из меня получится плохой член команды. Еще раз говорю вам — я не смогу уделить этому развлечению достаточно времени. Наверное, вам стоит объединиться друг с другом.

Он удачно выпутался из ситуации. Девушки изумленно переглянулись. Неужели ему когда-то казалось, что они могут его заинтересовать?

Но он не должен был судить их так строго. Когда он познакомился с ними, то решил, что перед ним очень милые, послушные девушки, красивые, знатного происхождения — в общем, идеальные претендентки на роль его жены. Ему нужно было найти невинную, покорную девушку из аристократического семейства, о которой он будет с легкостью заботиться, и никогда не будет за нее краснеть.

За леди Мэй и леди Теодосией постоянно следили сопровождавшие их родственницы, поэтому он мало разговаривал с ними. Теперь Кристофер вдруг увидел их в другом свете. Он подумал о том, как сильно давили на них родители, стараясь найти дочерям достойных мужей. Если они вели себя так же, как его собственная мать…

Кристоферу не хотелось оставаться в гостиной и вести светский разговор. Не сейчас, когда его ждали дела, а мысли витали где-то далеко. Гости начали разбиваться на группы, и ему удалось незаметно выскользнуть и скрыться у себя в спальне. Кристофер понимал, что о спокойствии теперь можно забыть. Ему придется всю эту неделю отбиваться от девушек, бегающих по дому в поисках привидений и мужа-герцога.

Развязывая шейный платок, он напомнил себе, что эти девушки еще очень молоды. Когда он был в их возрасте, его нисколько не волновало то, каким образом его действия скажутся на его семье. Он был необузданным, кровь в нем кипела, и он часто поступал необдуманно. Настоящий Кэбот! И, только совершив одну ужасную ошибку, испытав на себе ее последствия, он понял, что должен измениться.

С самого детства Кристофер знал, что рано или поздно тоже станет герцогом, что все будут уважать его и даже бояться. Но он не представлял, насколько одиноким он будет себя чувствовать в этой роли. Он не думал, что все вокруг будут видеть в нем не человека, а титул, необходимый для светской и политической жизни и, конечно, для счастливого замужества.

Теперь он строго контролировал каждый свой шаг, выполняя свой долг по отношению к королю, своей стране и семье, сдерживая любое проявление эмоций. Ведь он знал, куда могут привести чувства, не сдерживаемые разумом. Кристофер позволял себе предаваться настоящей страсти лишь со случайной женщиной, согласной лечь с ним в постель. У него никогда не было любовницы, потому что он опасался огласки, которая плохо скажется на его репутации. Кристофер мог позволить себе быть щедрым и деньгами, и телом лишь в отношении женщин, не принадлежавших к светскому обществу. Но он оставался с ними лишь на одну-две ночи. Эти редкие моменты страсти, когда он давал волю эмоциям, забывая, кто он такой, дарили ему не только плотское, но и душевное удовольствие.

Но в остальное время Кристофер вел себя так, как положено герцогу Мэдингли. Он был бесстрастен и заботился лишь о благе своей семьи. С детства Кристофер дружил со своими кузенами, Мэтью Леландом и Дэниелом Трокмортеном. Они были рядом в дни бесшабашной юности и взрослели вместе. Но Мэтью погиб в прошлом году, когда служил в королевской армии в Индии, оставив убитую горем невесту, а Дэниел женился месяц назад. Кристофер остался один. Даже Дэниел не знал о его тайне, как не знал и о способе, с помощью которого он снимал напряжение. И Кристофера это устраивало.

Кто-то постучал в дверь, и он вздрогнул. Так как это точно не могла быть одна из возможных претенденток на роль его супруги, Кристофер крикнул:

— Войдите!

В спальне появилась его мать. Она закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, сочувственно глядя на него.

— Ты слишком рано ушел, — сказала герцогиня.

— Мне нужно подготовиться к охоте на привидения, — заявил Кристофер.

Она улыбнулась и ответила:

— Не стоит подшучивать над бедной Элизабет. Она впервые выступает в роли хозяйки и хочет, чтобы эта неделя в поместье надолго запомнилась гостям. Похоже, ей это удастся. А тебе нужно расслабиться.

— Япостараюсь, — сказал он, пожав плечами.

И мать, и сам Кристофер знали, что у него это вряд ли получится. К тому же у Кристофера не было никакого желания ломать себя. Ведь всю свою взрослую жизнь он только тем и занимался, что контролировал каждый свой шаг.

Герцогиня отвела взгляд, будто раздумывая, стоит ли продолжать разговор.

— Что случилось, мама?

— К сожалению, мы сейчас не настолько далеко от Лондона, чтобы до нас не доходили сплетни.

Кристофер приподнял бровь и сказал:

— Мы уже привыкли к сплетням. Не может быть, чтобы это был опять мой кузен Дэниел. Он ведь остепенился после женитьбы.

— Я в этом не уверена, — произнесла герцогиня. В ее глазах зажегся веселый огонек, но через мгновение она со всей серьезностью продолжила: — Но нет, это не Дэниел. Это Мэдлин Престон.

Кристофер откинулся в кресле и вздохнул:

— Что она натворила на этот раз?

— Тебе не кажется, что она слишком открыто, заявляет на тебя свои права?

— Да. Поэтому я рад, что ты не пригласила ее.

— Ты чувствуешь себя виноватым, — серьезно проговорила герцогиня.

— А как же иначе? И все из-за ее брата. Слава Богу, мы теперь друзья.

— Но он не хочет, чтобы ты женился На ней только из-за чувства вины перед ним.

— Этого хочет она сама, — мрачно заметил Кристофер.

— Я знаю, что она пытается шантажировать тебя прошлым, — сказала мать.

— Матушка, пожалуйста, не волнуйся. Я со всей деликатностью дал ясно понять Мэдлин, что не хочу жениться на ней, несмотря на ее уверенность в обратном. — Герцогиня попыталась ему возразить, но он поднял руку и продолжил: — Если тебя это так волнует, я могу написать ее брату Майклу и попросить у него помощи в этом деле.

Герцогиня пристально посмотрела на него и молча кивнула. Его мать всегда позволяла ему самому строить свою жизнь, и так было до тех пор, пока она вдруг не озаботилась поиском подходящей для него жены. Кристофер подошел к ней и поцеловал в щеку, сожалея о тех страданиях, которые он причинил ей, когда был молод.

— Я выберу хорошую девушку, madre[1], — мягко проговорил он.

— Скоро?

— Да, скоро. Но не на этой неделе.

Она улыбнулась и хлопнула его по груди.

— Тогда почему бы тебе просто не повеселиться с нашими гостями?

— Я так и поступлю, обещаю. Но смогу быть с ними постоянно. И ты не должна заставлять меня искать воображаемое привидение, — добавил он с напускной строгостью. — С чего вдруг Элизабет пришла в голову такая безумная…

— Она еще молода, Кристофер. Да уж, если это будет самая глупая вещь, которую его сестра совершит в молодости, значит, она гораздо умнее его.

Эбигейл легла спать очень поздно, записывая все разговоры, услышанные вечером, и свои мысли по поводу того, что ей удалось узнать. Однако она позаботилась о том, чтобы на следующее утро встать самой первой в поместье, если, конечно, не считать слуг. Эбигейл выбрала платье с застежками спереди, поэтому ей не нужно было звать на рассвете горничную, чтобы та помогла ей одеться. Она намеревалась позавтракать в одиночестве и подготовиться к расспросам слуг. Нужно было сделать это так, чтобы ее любопытство не вызвало подозрений. К счастью, опека мисс Бери оказалась совсем ненавязчивой. Видимо, она считала, что одного ее присутствия в доме достаточно, чтобы ее подопечные вели себя хорошо.

Время шло, скоро появились и другие гости. Они строили планы, как будут охотиться за привидениями. Некоторые тут же заняли библиотеку, пытаясь найти старинные семейные предания, другие писали письма домой об интригующем развлечении, предложенном леди Элизабет. А Эбигейл меж тем совсем пала духом. Она обдумывала каждый свой вопрос, прикидывалась дурочкой, чтобы развеять подозрения, но так и не достигла цели. Все слуги, начиная от лакея за завтраком, горничной, которая выгребала золу в ее камине, и заканчивая прачкой, которой Эбигейл отдалa испачканное платье, так и не поведали ей ничего особенного о семье герцога. Конечно, все они получали деньги от Кэботов, на хозяев не жаловались и считали это семейство безупречным. Но слуги многого не знали.

Эбигейл выяснила, что дед нынешнего герцога Мэдингли не интересовался своими детьми, думая лишь о том, как приумножить свое состояние. В итоге их семейная жизнь наделала в обществе много шума. Одна дочь вышла замуж за бедного композитора, и в итоге ее обвинили в убийстве супруга. Другая стала женой профессора, который был замешан в скандале с препарированием трупов. А отец нынешнего лорда Мэдингли влюбился в простую испанскую девушку и женился на ней, наплевав на осуждение света.

Из расспросов Эбигейл поняла, что родные иногда ссорились между собой, но к слугам относились очень хорошо, и те были им за это благодарны. В другое время Эбигейл восхитилась бы этим. Но преданность слуг мешала ее расследованию.

Утром герцог так и не спустился вниз, и Эбигейл поняла, что он не собирается участвовать в охоте на привидения. Она услышала, что у него были встречи со своим управляющим и экономами из близлежащих поместий. Однако он появился на обеде, видимо, ради своей матери.

Сидя в другом углу гостиной, Эбигейл наблюдала за тем, как леди Мэй и леди Теодосия льнули к герцогу. Они были разными по характеру: первая — эмоциональная и требовательная, вторая — более скромная и уравновешенная. Но обе девушки преследовали одну цель и не скрывали этого.

И все же Эбигейл было жаль герцога? Впереди его ждало обеспеченное, полное всяческих удовольствий будущее. Он мог выбрать себе жену, в то время как ей придется выйти замуж за нелюбимого, чужого ей человека и прожить с ним всю жизнь. Но скандальная статья о герцоге вполне могла спасти ее от такой участи.

Леди Элизабет объявила, что сегодняшний обед пройдет в парке. После него последуют прогулка вокруг поместья и осмотр руин древнего замка — первого укрепленного жилища Кэботов, когда они были еще графами. История их рода столь глубоко уходила в прошлое, что каждый желающий мог найти в ней какую-нибудь историю, связанную с привидениями. Эбигейл заметила, что герцогу этот план не понравился, и он думает о том, как избежать всего этого.

Тут к ней подошла Гвен, взяла ее за руку и увела в темный конец коридора, подальше от гостей. Эбигейл потеряла Мэдингли из виду.

— Где ты была? — нетерпеливо воскликнула подруга. Эбигейл нахмурилась и ответила шепотом:

— Ты знаешь, зачем я сюда приехала. Я пыталась расспросить слуг, но они мне не рассказали ничего особенного.

— Неудивительно.

— Да, — с тяжелым вздохом сказала Эбигейл. — Но я должна была попытаться. Нужно найти способ заставить их говорить.

— Ну ладно, а теперь я хочу рассказать тебе о том, что узнала насчет привидений.

Эбигейл изумленно посмотрела на нее:

— Гвен, ты же не думаешь, что я…

— Просто послушай! Мистер Уэсли говорит…

— Викарий? Это с ним ты провела утро?

Гвен покраснела. Они направились следом за остальными гостями, прошли через парадную дверь и спустились по лестнице во двор. Хотя солнце сияло, а по небу плыли лишь безобидные белые облачка, Гвен прижалась к подруге и взяла ее за руку, словно пытаясь согреться.

— Мы были вместе с ним в библиотеке, — продолжила она, — и мистеру Уэсли удалось найти последнюю оставшуюся книгу о Кэботах, очень древнюю. В ней говорится о замке и о том, как зародилось это знатное семейство.

— Что значит «последнюю»?

— Тут эти глупые девчонки нас переиграли, — сказала Гвен, кивая на дам, сражавшихся друг с другом за внимание герцога. — Видимо, решили, что лучше им приглядывать друг за другом, и потому объединились. Мы обнаружили, что они спрятали почти все книги о Кэботах, чтобы остальные ими не воспользовались.

— Забавно, — сказала Эбигейл. — Я восхищена. Гвен вздохнула и посмотрела на герцога, который шел рядом с сестрой по зеленой лужайке.

— Бедняжка, — проговорила она.

— Думаю, если ты и дальше будешь его избегать, он в итоге заинтересуется тобой, ведь ты так отличаешься от этих двух девиц. Хотя у тебя есть еще викарий, — вспомнила Эбигейл, увидев выражение глаз подруги.

— Мы просто помогаем, друг другу в охоте за привидением, — объяснила Гвен. — Ведь я все утро тебя искала, но не могла найти.

— Я буду тебе плохой помощницей, — с сожалением сказала Эбигейл.

— И я знаю почему. Я сказала мистеру Уэсли, что у тебя слабое здоровье, что тебя мучают головные боли и тебе нужно много отдыхать. Он тебе очень сочувствует.

— Я похожа на больную? — воскликнула Эбигейл. — Что он подумает, когда увидит меня пышущую здоровьем?

— Он решит, что головная боль тебя ненадолго отпустила. Постарайся иногда выглядеть устало. А я пока буду охотиться на привидения. Это очень интересно.

Эбигейл усмехнулась:

— Особенно в паре с симпатичным мистером Уэсли.

— Это не так! — с горячностью возразила Гвен. — Мы будем просто помогать друг другу.

К удивлению Эбигейл, им пришлось идти еще довольно долго, пока они, наконец, не очутились в центре сада, украшенного скульптурами. Там был, натянут тент, перед ним расстилался большой пруд, на его другом берегу начинался лес, и находились развалины замка. Для гостей были постелены покрывала, а для тех, кто не желал сидеть на земле, поставили несколько стульев. Лорд Суортбек и лорд Гринвич с супругами, а также все пожилые гости расположились вокруг стола.

Девушки бросились занимать места возле герцога, неженатые мужчины соответственно возле леди Элизабет. В итоге Эбигейл обнаружила, что рядом с ней на покрывале оказались Гвен и лорд Кейн, который считал ниже своего достоинства, открыто преследовать даму, даже сестру герцога. Подруги, взяв со стола с закусками по куску пирога, салат и слоеные пирожные с джемом, вернулись к лорду Кейну. Тот уже разлегся на покрывале и тоже собирался подкрепиться. Эбигейл и Гвен аккуратно уселись на колени и отпили из кружек имбирное пиво, чтобы утолить жажду.

Лорд Кейн хоть и казался высокомерным, у него было хорошее чувство юмора, и они втроем все время болтали и смеялись. Эбигейл иногда украдкой смотрела на герцога, который, конечно, делил покрывало с леди Мэй и леди Теодосией. В отличие от лорда Кейна его светлость совсем не выглядел расслабленным, хотя выражение его лица, пока он говорил с девушками, было весьма приятным.

— Ужасно, что он не может просто наслаждаться жизнью, — заметил лорд Кейн.

— Вы имеете в виду герцога?

— Да. Вы разве не на него смотрели? — спросил он, едва заметно ухмыльнувшись.

Эбигейл заставила себя не краснеть.

— Да, сложно пропустить живописную картину охоты на герцога, — парировала она.

— А вы, дамы, разве не на охоте? — спросил лорд Кейн, подперев рукой голову.

Гвен и Эбигейл переглянулись и рассмеялись.

— Мы не на охоте, — сказала Гвен. — Мы приехали сюда, чтобы повеселиться.

— А что насчет вас, лорд Кейн? — спросила Эбигейл. — Разве вы не для того сюда приехали, чтобы ближе познакомиться с леди Элизабет? Кстати, вы хорошо знаете ее брата?

Лорд Кейн улыбнулся и, подложив руки под голову, уставился на иву, нависшую над их покрывалом.

— В школе мы учились в разных классах, но я уже тогда был близко знаком с Мэдингли.

Эбигейл едва сдержалась, чтобы не засыпать его вопросами. Но ей следовало вести себя сдержанно, ведь она журналист и ведет расследование.

— Он весьма достойный человек. Я слышала, он добился успеха в палате лордов.

— Достойный, — повторил лорд Кейн с явным весельем. — Да, достойный. Сейчас.

— Но был таким не всегда?

— В юности даже лорды порой ведут себя неразумно. Вы слишком любопытны, мисс Шоу, для девушки, которая не охотится за нашим герцогом.

Прежде чем Эбигейл успела ему ответить, в разговор вступила Гвен:

— Она спрашивает ради меня, милорд. До приезда сюда я и не думала, что герцог мог мной заинтересоваться. Поэтому теперь мне хочется узнать о нем как можно больше.

— Сейчас Мэдингли остепенился, но в юности был очень безрассудным. Люди объясняли его поведение «дикой испанской кровью». Но поскольку безрассудность свойственна всем Кэботам, мы не должны винить в этом необычное происхождение его матери. Во всяком случае, нам это как-то не к лицу. — И он ухмыльнулся, как будто сказал что-то забавное.

Гвен посмотрела на Эбигейл и тихо спросила:

— Что же он такого натворил в молодости? Я ничего об этом не слышала.

— Вы слишком молоды, — сказал лорд Кейн. — Мэдингли не сильно превзошел в безрассудстве любого другого молодого парня, который освободился от опеки родителей и учителей. Но эта история, боюсь, не для женских ушей.

Эбигейл едва сдержала стон разочарования. Ей хотелось потрясти его, потребовать объяснений. Но это невозможно. Надо набраться терпения.

Когда обед подошел к концу, герцог в сопровождении обеих молодых леди направился к руинам. Эбигейл не удержалась и последовала за ними. От замка остались лишь стены. Местами они были такими высокими, что Эбигейл старалась обходить их, опасаясь, что они могут в любой момент обрушиться. Мох и плющ обвивали камень, но, судя потому, что герцог с дамами уверенно шел вперед, руины не были непроходимыми. Эбигейл двигалась за ними.

Она была недалеко и слышала их беседу о том, есть ли шанс встретить тут привидение. Ей действительно было интересно поглядеть вблизи на древний замок. У Эбигейл было богатое воображение, и сейчас, когда она попала в круглую башню, часть оборонительной стены сооружения, она представила рыцарей в доспехах, защищавших когда-то жилище их господина — жилище предков нынешнего герцога. Интересно, каково это — знать историю своей семьи на протяжении нескольких столетий? Эбигейл слышала лишь о своем дедушке, который в детстве торговал газетами на улицах Лондона.

Внутри замка становилось все сумрачнее. Свет попадал только через редкие отверстия в стенах. Хихиканье девушек впереди эхом отдавалось в пустом пространстве, и Эбигейл замедлила шаг, опасаясь, что они услышат ее шаги. Вдруг прямо перед ней возник герцог.

Эбигейл опешила, а он приложил палец к ее губам и оттащил ее в сторону, где было совсем темно. Эбигейл оказалась зажатой между стеной и герцогом, как в ловушке. Он был слишком близко от нее, и от этого по всему телу разливалось тепло, как будто ее грело солнце. Стоило ей двинуться, и их груди могли соприкоснуться. Воздух замер вокруг них, в луче света недалеко от них танцевали пылинки.

— Куда он делся? — донесся голос леди Мэй.

— Он сказал, что увидел что-то в тени и пошел посмотреть, — ответила леди Теодосия. — Он не взял нас с собой, потому что тут слишком опасно. Вдруг со стены свалится камень?

Теперь Эбигейл видела их. Девушки в отчаянии озирались вокруг. Но она молчала, чувствуя, как ладонь герцога крепко удерживала ее за руку повыше плеча.

— Ты ведь не думаешь, что это могло быть привидение? — помертвев от страха, проговорила леди Мэй. — Его светлость не оставил бы нас на произвол судьбы.

У Эбигейл зачесалось в носу. Желание чихнуть стало почти невыносимым, глаза округлились и наполнились слезами. Если она выдаст их сейчас, то потеряет шанс получить его доверие.

— Пойдем отсюда, — сказала леди Теодосия. — Герцог найдет дорогу назад.

— Если привидение выпустит его, — добавила леди Мэй.

Эбигейл стало совсем нехорошо. Она задрожала, смахивая плечами пыль со стены. Наконец ей удалось перевести дыхание. Герцог отступил в сторону и сказал с облегчением:

— Они ушли.

Эбигейл начала чихать и не могла остановиться. Она почувствовала, как ей в руки всунули платок, и она воспользовалась им без особого смущения.

— Спасибо, — произнесла, наконец, девушка, вытирая слезы.

— Это вам спасибо, что не выдали меня, — сказал герцог. В его взгляде читалось едва заметное удивление.

Она со смехом ответила:

— Я видела, как отчаянно вам хотелось, чтобы нас не нашли. Не понимаю, почему вы, не можете просто попросить этих девиц оставить вас в покое.

— Не хочу их обижать.

— Их или вашу маму?

Его зубы блеснули в темноте.

— Считаете меня маменькиным сынком?

— Нет, просто человеком, который любит свою маму. Мэдингли промолчал. Воцарилась неловкая тишина.

Эбигейл вдруг поняла, что теперь, когда дамы ушли, они оказались одни в темноте, и герцог мог подумать, что она…

— Вы опять за мной шпионили? — почти дружелюбно спросил он.

Эбигейл вздохнула и посмотрела в его темные глаза.

— Мы пришли сюда пообедать и осмотреть замок. Вот я и осматриваю замок, так же как и вы. Хотя вас скорей вынудили это сделать.

— Никто меня не вынуждал. Долг хозяина общаться со своими гостями.

— Особенно если эти гости — приличные молодые леди, — сказала Эбигейл с улыбкой.

— Но я общаюсь сейчас с вами, не так ли?

— Это совсем другое дело.

Он прислонился спиной к колонне и уставился на нее:

— Что вы хотите этим сказать?

— Мы оба знаем, что я не та девушка, которая может стать вашей женой. В каком-то роде вы в безопасности рядом со мной.

Он улыбнулся одним уголком рта.

— В безопасности, вы так думаете?

Эбигейл знала, что Мэдингли дразнит ее, и повторила:

— В безопасности. Я бы не хотела стать герцогиней. Даже подумать об этом страшно.

— Вам — и страшно?

Герцог теперь улыбался во весь рот, и она с удивлением заметила, насколько его красит улыбка. Вместо бесстрастного, отвечающего за каждое свое слово герцога перед Эбигейл возник другой, более живой человек. Таким он казался ей гораздо интереснее, потому что заставлял вспоминать о более опасной стороне его характера.

— Я живу на задворках вашего мира, ваша светлость. — Это была чистая правда. — Мне нравится моя анонимность. Но у меня есть предложение, которое может вас заинтересовать.

Улыбка исчезла с его лица.

— Предложение? Эбигейл вспыхнула.

— Я имела в виду совсем не то, что вы думаете. Мэдингли приподнял бровь. Эбигейл еще больше смутилась.

— Я… хотела сказать, что намерена вам кое-что предложить. Позвольте, я все объясню. Видите ли, я герцогу не пара, вы должны жениться на девушке вашего круга, которая выше меня по положению и обладает приданым, не сравнимым с моим.

— Значит, вы считаете меня снобом, которому нужны только деньги.

— Вовсе нет, деньги вам не нужны. Но ваш титул налагает на вас определенные обязательства. Леди Мэй и леди Теодосия вполне вам подходят. Но они не понимают, что, преследуя вас, они губят шансы на замужество с вами.

Герцог поднял подбородок.

— Правда? Ну-ка расскажите мне, что еще я думаю.

Эбигейл проигнорировала сарказм в его голосе.

— Мне нужно лишь внимательно посмотреть на ваше лицо, чтобы понять, что у вас на уме. Вы не настолько непроницаемы, как думаете.

Вдруг он оперся рукой о стену рядом с Эбигейл и близко наклонился к ней.

— Тогда расскажите мне, что я чувствую, мисс Шоу.

Эбигейл была рада, что он сказал это достаточно спокойным голосом, но она чувствовала, что если бы Мэдингли захотел, то мог мгновенно повернуть ситуацию против нее.

— Вы ищете жену, — сказала Эбигейл, мысленно ругая себя за то, что не может сдержать дрожь в голосе. — Но вам не нравится, что вас торопят. Женитьба — серьезный шаг, его надо обдумать. Вас же преследуют две дамы, не давая вам времени даже перевести дух. Но я могу вам помочь.

— Каким образом?

Эбигейл терялась в догадках. Почему он так смотрит на нее, что происходит? Боже мой, ведь женщины буквально вешаются ему на шею. Зачем же он с ней играет?

— Вы можете притвориться, будто ухаживаете за мной. Остальные леди будут разочарованы, но оставят вас в покое. И вы не торопясь, примете правильное решение. Девушки вряд ли найдут за это время других мужей. Во всяком случае, они подождут, пока вы сами не определитесь с выбором. А поскольку мы оба знаем, что я не претендую на роль герцогини, со мной вы будете в полной безопасности.

Верила ли Эбигейл в то, что рядом с ним ей ничто не будет угрожать?

Глава 6

Кристофер удивленно уставился на мисс Шоу. Не может быть, чтобы эта девушка предлагала ему использовать ее. Неужели она согласна стать объектом сплетен, а потом и жалости, когда он в итоге выберет не ее? Чепуха.

Хотя Кристофер совсем ее не знал, ему казалось, что она слишком умна, чтобы не догадываться о последствиях.

Почему вдруг она предложила ему сделать вид, будто он ухаживает за ней? Что за этим кроется?

Хотя Кристофер удерживал ее у стены, мисс Шоу не выглядела испуганной. В ней чувствовались искренность и храбрость, которые восхищали его и в то же время вызывали подозрения.

Она решила, что разгадала его, побыв с ним под одной крышей всего сутки? По своей наивности мисс Шоу доверяла ему, и зря. Он мог сделать с ней что угодно, и все поверили бы его версии произошедшего. Боже, он мог бы даже покуситься на ее невинность.

Но она стояла перед ним и дерзко предлагала свою помощь.

Кристофер обнаружил, что думает о том, как прозвучало бы от этой девушки настоящее любовное предложение. Какое-то время он молча смотрел на нее. Мисс Шоу нельзя было назвать классической красавицей, и она это знала, поэтому ее манеры были искренними и открытыми. Видимо, она привыкла, что мужчины не обольщаются на ее счет, а принимают ее такой, какая она есть.

И были еще эти глаза, темно-карие, светящиеся изнутри золотом. Мужчина мог утонуть в них, забыть обо всем. Ее глаза казались все больше и больше, и Кристофер вдруг понял, что слишком близко наклонился к ней.

Он выпрямился и отошел от нее, устыдившись своего поведения. Он опять чуть не поцеловал ее, хотя ничего о ней не знал. Пусть она даст ему слово, что у нее нет, намерения выйти за него замуж.

Кристофер не считал себя привлекательным, хотя в юности имел глупость так думать. Когда речь идет о замужестве с герцогом, жених рассматривается в качестве довеска к землям и состоянию, к изысканным домам, разбросанным по нескольким странам, и, конечно, к титулу герцогини. Кристофер давно распростился с мыслью о том, что женщина может искренне полюбить его, полюбить бескорыстно. С него достаточно, если они с женой будут ладить в жизни и в постели.

Мисс Шоу откашлялась и сказала:

— Видимо, мое предложение повергло вас в шок, вы даже потеряли дар речи.

Он с трудом сдержал улыбку.

— Я просто раздумывал над последствиями такого шага.

Эбигейл нахмурилась:

— Пока вы раздумываете, не перейти ли нам в другое место? Не то я сейчас опять начну чихать.

— Простите, что я захватил с собой всего один носовой платок.

Он указал рукой на противоположную стену. В ней находился отлично сохранившийся проем в виде арки, за которой когда-то начинались другие покои. Кристофер был там с леди Мэй и леди Теодосией, но дальше они отказались идти. Он провел мисс Шоу сквозь проем, а потом вверх по лестнице еще в одну комнату. Там уже давно не было крыши, часть стены обвалилась, и все пространство было залито солнцем. Перед ними расстилался сельский пейзаж — неровные квадраты пастбищ и фермерских земель, окруженных живыми изгородями.

— Прекрасный вид, — сказала мисс Шоу. — Эта земля принадлежит вам?

— Почти вся. Кроме, может, полоски у горизонта вон в том направлении.

Эбигейл улыбнулась, но не посмотрела туда, куда он указывал. А Кристоферу очень хотелось, чтобы она подняла голову, тогда он мог бы заглянуть ей в глаза.

Ему нужно обуздать эту нелепую, несвоевременную страсть. Он никогда не спал с женщиной своего круга и не собирался изменять этому правилу сейчас, тем более с невинной девушкой, гостившей у него в доме.

— Почему вы предложили мне притвориться, будто я ухаживаю за вами? Ведь когда я наконец выберу себе жену, все станут вас жалеть?

— И даже насмехаться надо мной, — спокойно добавила Эбигейл.

— Неужели вас не волнует, как отреагирует на это ваша семья?

— Мои родные живут в Дареме, ваша светлость. Они не вхожи в светское общество и редко бывают в Лондоне. Даже если до них дойдут слухи об этом, они будут приятно удивлены, узнав, что за мной ухаживал герцог.

— А как насчет ваших чувств? — спросил Кристофер. Мисс Шоу подняла, наконец, на него глаза.

— Вам незачем беспокоиться о моих чувствах. Моя жизнь очень скучна, и этот эпизод будет для меня настоящим приключением. Я вернусь домой, выйду замуж за доброго сельского сквайра, такого же простого, благоразумного и неприметного, как я.

— Неприметного? — Кристофер едва поборол желание взять ее за подбородок и повернуть лицом к себе. Ему совсем не нужно знать, какая мягкая и теплая у нее кожа. — Вы не кажетесь мне неприметной.

Эбигейл смутилась от этого неожиданного комплимента.

— Но он все равно будет простым и благоразумным, — немного кокетливо произнесла девушка.

Кристофер опять рассмеялся. Странно, что он позволяет себе подобные вольности с девушкой, которую едва знает. Горький опыт вынуждал его все время быть начеку. Хотя мисс Шоу заявила, что он ее совершенно не интересует, ему не следует терять бдительности. Ведь он пока так и не понял, что ей от него нужно.

— Я подумаю о вашем предложении, мисс Шоу, — сказал, наконец, Кристофер.

— Пожалуйста, будьте так любезны. — Эбигейл кивнула.

— Вам тоже следует подумать над его последствиями, — заметил Кристофер.

— Я уже подумала.

— Я буду часто брать вас за руку. — Он вложил ее маленькую, затянутую в перчатку ладонь в свою руку.

Девушка облизнула губы. Больше она ничем не выдала своего волнения.

— Об этом я тоже подумала. Я буду смотреть на это как на весьма ценный опыт, который понадобится мне, когда я вернусь домой и стану искать себе мужа.

Кристофер в изумлении уставился на нее:

— Меня никогда еще не использовали в качестве пособия, на котором отрабатывают умение очаровывать женихов.

— Вы только так думаете, — заметила девушка и подмигнула ему.

В сердце Кристофера зажегся огонь, но он поспешил его погасить.

Герцог подвел Эбигейл к Гвен, и взгляды обратились на них. Эбигейл отнеслась к этому совершенно спокойно, мысленно радуясь тому, что ей удалось придумать отличный план, как, не вызывая подозрений, быть рядом с герцогом и разговаривать с ним.

Эбигейл не лгала, когда говорила ему, что ей безразлично мнение света. Из тех людей, что собрались в поместье, она будет видеться дальше лишь с Гвен. В Лондоне ее и остальных гостей разделяет такая пропасть, будто она действительно живет не в столице, а на другом конце страны.

Эбигейл позволила Гвен увести ее немного в сторону от других, потому что это не противоречило сценарию, который она сейчас разыгрывала.

— Почему ты вернулась с герцогом? — спросила Гвен. — Я видела, как он ушел туда с двумя другими девушками.

— Он покинул их ради меня. — Эбигейл рассказала ей о том, что произошло в замке. Эбигейл не могла объяснить, что она чувствовала, когда герцог прижимал ее к стене, а сам нависал над ней. Она не находила слов, чтобы описать охватившее ее смятение и трепет.

— Ты придумала отличный способ, как держаться рядом с ним, — сказала Гвен, восхищенно глядя на подругу.

— Ты рано обрадовалась, — сказала Эбигейл, наблюдая, как к герцогу бросились леди Мэй и леди Теодосия. — Он пока не дал своего согласия.

Но в этот момент его светлость повернулся и пристально посмотрел на девушку. Эбигейл возликовала: герцог не откажется от ее помощи и будет целиком в ее распоряжении. Ей удастся узнать о нем все. Чем еще им заниматься вдвоем, если не разговаривать?

Но тут Эбигейл подумала о том, чем занимаются мужчина и женщина, оставшись наедине, и содрогнулась. Нет, такое ей не грозит.

— Ты замерзла? — спросила Гвен. — Дать тебе шаль?

— Спасибо, не надо, — ответила Эбигейл и отвела глаза. — Не думаю, что мы тут долго пробудем. Кажется, леди Элизабет хочет что-то сказать.

Леди Элизабет остановилась в центре поляны и сложила руки на груди. Все смолкли.

— Я привела вас сюда, — улыбаясь, начала леди Элизабет, — потому что в этом месте началась письменная история семьи Кэбот.

Она указала на руины позади нее, которые отражались в пруду — двойной образ дикого и отдаленного прошлого, в котором Кэботы уже были дворянами.

— Примерно четыреста лет назад мой предок стал графом Честертоном. Этот титул носит мой брат, но как только у него появится внук, он отдаст его ему.

Все рассмеялись, а Эбигейл попыталась представить себе несмышленого младенца с таким титулом.

— Честертон был рыцарем, подданным короля Генриха V. Он прославился в битве при Азенкуре против французов в 1415 году. За это ему были дарованы титул и земля, на которой он построил замок. — Она весело взглянула на руины позади, но тут же посерьезнела и заявила: — Я показала вам его, поскольку некоторые считают, что привидение родом из того далекого прошлого, когда тут правил первый граф.

— А привидение появляется именно в этом месте? — спросила леди Мэй.

Леди Элизабет с улыбкой ответила:

— Не знаю. Слуги рассказывали мне, что видели привидение в доме. Но мне пока не посчастливилось встретиться с ним. — Она озорно посмотрела на брата: — Мэдингли, может, ты его видел?

Все дамы тут же уставились на него, и, хотя кто-то рассмеялся, было видно, что гости, включая Эбигейл, с нетерпением ждут его ответа. Видел ли он привидение? И если да, то способен ли признаться в этом?

— Нет, дорогая сестра, я никогда не видел ничего подобного.

Раздались разочарованные возгласы. Герцог со вздохом продолжил:

— Но камердинер моего отца рассказывал, как однажды проснулся посреди ночи и увидел нависшее прямо над ним привидение.

Леди Элизабет оживилась, а Гвен наклонилась к подруге и сказала:

— Как мило с его стороны помочь сестре.

Эбигейл это не понравилось. Не в ее интересах, чтобы герцог оказался порядочным. В то же время в чем бы Эбигейл ни уличила его, она тоже выступала в роли злодейки.

Леди Элизабет продолжила:

— Будет справедливо, если все начнут поиски в равных условиях. Итак, привидение выглядит как мужская фигура, одетая в старинный костюм. Однако неизвестно, в какое именно время носили такие одежды.

— Очень даже удобно, — сухо заметил лорд Кейн.

Эбигейл переглянулась с Гвен и едва сдержала усмешку. Ей казалось, будто они снова находятся в школе и пугают друг друга всякими страшилками.

— Привидение выглядит задумчивым, иногда — взволнованным, но опасность от него не исходит. И самое главное, — драматическим тоном добавила леди Элизабет, — в руке у него гусиное перо.

Гости оживленно заговорили.

— Может, он заколол кого-нибудь этим пером и жертва, таким образом, поквиталась с ним? — предположила Гвен. Все весело рассмеялись.

— Думаю, кровь с пера не капала, — с улыбкой ответила леди Элизабет. — Видимо, привидение составляло список покупок, когда его настигла смерть.

Эбигейл заметила, что леди Мэй и леди Теодосия снова стали докучать герцогу. Кристофер в очередной раз посмотрел на нее, Эбигейл улыбнулась ему и вскинула брови. Герцог откланялся и направился к ней. Вдруг Эбигейл поняла, почему он тревожился насчет ее чувств. Всего на одно мгновение ее захватила пьянящая радость от того, что она способна привлечь такого интересного мужчину. Но тут Эбигейл вспомнила, кто она есть на самом деле и почему герцог сейчас направляется к ней. Отношения у них чисто деловые.

Гвен, едва сдерживая смех, весело сверкнула глазами, извинилась и быстро ушла. Глядя на идущего к ней мужчину, Эбигейл на мгновение представила, что испытывала бы сейчас, если бы глаза герцога горели чувственным огнем.

Однако она прогнала прочь эту мысль, точнее, несбыточную мечту и присела в реверансе, ощущая на себе, завистливые взгляды других дам.

— Ваша светлость, — проговорила она и закусила губу, чтобы сдержать торжествующую улыбку.

— Я принимаю то, о чем мы с вами говорили.

Эбигейл чуть не спросила: «Вы имеете в виду мое предложение?» Но вовремя сообразила, что если кто-нибудь услышит эти слова, то сплетням не будет конца. Поэтому лишь кивнула:

— Рада вам помочь. Только скажите, как я должна себя вести.

Герцог с недоумением уставился на нее:

— Вы красивая девушка, у вас наверняка отбоя от поклонников не было.

Эбигейл не нужно было имитировать смущение после столь откровенного комплимента. Щеки ее залил румянец.

— Общество в Дареме очень маленькое. А герцоги ухаживают за дамами как-то по-особенному, не так ли?

Он нахмурился, и Эбигейл не смогла сдержать смеха.

— Вас так легко дразнить, вы принимаете за чистую монету все, что я вам говорю. Надеюсь, мне будет дозволено, иногда дразнить вас. Так ведь веселее.

Герцог буквально впился в нее взглядом.

— Да, но тогда, с вашего позволения, я тоже буду дразнить вас, — произнес он.

— И как же это делают герцоги?

— Скоро узнаете. Главное, чтобы все поверили, будто мы увлечены друг другом.

— Вы уже дразнитесь? — весело упрекнула его Эбигейл.

Герцог рассмеялся, и Эбигейл заметила, что братья Делейн изумленно посмотрели на них. Начало было хорошим.

Мэдингли повернулся и, кивнув ей, направился в сад. Эбигейл поняла, что ей нужно последовать за ним. Какое-то время они степенно шли рядом. Эбигейл остро ощущала его близость, а герцог молчал. Эбигейл осознала, что начинает воспринимать герцога скорее как мужчину, как объект своей статьи.

Однако Эбигейл должна вызвать его на разговор, иначе она о нем ничего не узнает.

— Вы росли тут, ваша светлость?

Мэдингли с любопытством взглянул на нее. Ее охватило чувство разочарования. Сейчас он скажет, что ни о каких задушевных беседах они не договаривались.

— Да, в детстве я в основном жил тут.

К своему удивлению, Кристофер почувствовал, что ему хочется отвечать на вопросы девушки. Он обычно уклонялся от таких расспросов, предпочитая знать о людях больше, чем те знали о нем самом.

Ему ничего не известно о мисс Шоу, о ее отношении к нему. Но за откровенность надо платить откровенностью.

— Мои двоюродные братья и сестры тоже жили здесь, — добавил он.

— И сколько у вас, их было?

— У тети Флоры был один сын, Дэниел Трокмортен.

— А, который недавно женился?

— Неужели об этом известно даже в Дареме? — сухо спросил он.

— Не каждый день мужчина выигрывает невесту у ее матери. Ради их же блага, надеюсь, что они счастливы.

— Это так. — Голос герцога смягчился. — Мне самому не верится, что мой брат-повеса остепенился.

— Он не такой сдержанный, как вы? — спросила Эбигейл, глядя на огромные насаждения роз и двух садовников.

— Его позабавило бы мнение, что я более сдержан, чем он. — Зачем он это сказал? Ведь он прилагает столько усилий, чтобы соответствовать образу уравновешенного человека.

— Значит, вы ведете себя по-разному в обществе и в семейном кругу, — сказала мисс Шоу. — Это обычное явление.

Кристофер не мог отвести от нее взгляда, в то время как сама мисс Шоу смотрела лишь на открывшийся перед ней пейзаж, будто сад интересовал ее больше, чем сам Кристофер.

— Значит, вы держитесь на почтительном расстоянии от общества, — сказала мисс Шоу. — Это признак скрытного человека.

— Скорее, осторожного.

— Значит, у вас есть на то причины. Это печально. Тропа, по которой они шли, теперь проходила мимо шпалер, увитых плющом и виноградом. Солнце близилось к закату, воздух становился прохладнее.

— Вы не кажетесь мне осторожным человеком, мисс Шоу, — сказал Кристофер.

Эбигейл в изумлении посмотрела на него:

— Когда нужно, я веду себя осторожно. Но здесь, среди этих аристократов? Зачем?

— Именно это меня и смущает. Я так и не понял, почему вы решили мне помочь.

— Вы, должно быть, привыкли к тому, что всем от вас что-то нужно. Мне же от вас ничего не нужно, кроме вашего общества и осознания того, что я приношу пользу. Расскажите еще о ваших двоюродных братьях и сестрах.

Кристофер знал, что порой он, ведет себя слишком подозрительно. Но мисс Шоу, видимо, просто эксцентричная личность, вот и все.

— У моей тети Розы две дочери моложе меня и один сын, Мэтью, который не так давно умер.

Солнечный луч осветил его печальное лицо.

— Мне очень жаль, ваша светлость. Как же это случилось?

— Он был офицером, служил королеве в Индии. Он умер героем, хотя это не смягчило боль его родителей. Они и вдова Мэтью недавно сняли траур. Других кузенов и кузин у меня нет.

— Дом огромный. Живя в нем, вы могли бы не видеть друг друга целыми днями.

— Нет, этого мы не могли допустить.

— Три молодых человека, почти ровесники, — стала рассуждать Эбигейл. — Вы, наверное, были сущими сорванцами, если судить по вашему кузену, мистеру Трокмортену.

— Я от него не отставал, — сказал Кристофер, вспоминая с теплотой и горечью о тех днях, о многочисленных гувернантках, которых он сводил с ума.

— Как-нибудь вы расскажете мне о ваших шалостях.

Они подошли почти к концу тропы. Кристоферу хотелось взять ее за руку, помешать ей, вернуться в мир, полный любопытных глаз. Но он всегда был осторожен с невинными леди и не собирался меняться.

Солнечные лучи слепили им глаза. Кристофер заметил, что еще несколько гостей шли по направлению к Мэдингли-Корту.

Мисс Шоу уныло ему улыбнулась.

— Я могла бы спросить, какие планы у вас на вечер, ваша светлость, но я чувствую, что вам не нравятся люди, которые вторгаются в вашу личную жизнь. Поэтому я смолчу. Возвращайтесь скорее к вашим делам, пока другие дамы вас не настигли.

— Желаю вам хорошего дня, мисс Шоу, — сказал Кристофер, кивнув ей.

Девушка пошла прочь. Он смотрел ей вслед и поймал себя на мысли, что ему хочется вторгнуться в ее личную жизнь, лучше узнать эту странную женщину. Кристофер не верил, что можно помогать просто так, без тайной цели.

Глава 7

Эбигейл обнаружила, что следить за герцогом очень легко. Она бесшумно шла через сад, прячась от гостей за кустами и деревьями, и время от времени выглядывала оттуда, чтобы не упустить из виду Мэдингли.

— Итак, первый шаг сделан. Он согласился на ее предложение, и теперь она может постепенно завоевывать его доверие. А пока почему не воспользоваться шансом, узнать о Мэдингли немного больше? Эбигейл решила следить за ним.

Она увидела, как герцог вошел в дом. Девушка направилась следом за ним. Очутившись в прохладном холле, она заметила его в дальнем конце коридора. Герцог миновал общие комнаты дома и направился в семейное крыло. Эбигейл вышла из-за угла как раз вовремя, чтобы увидеть, как он исчез за дверью в конце коридора. Наверное, это и был вход в его спальню?

Эбигейл спряталась за портьерой и стала ждать. Казалось, прошла целая вечность. Что он делает там целыми днями? Отдыхает, прячется от гостей? Если работает, то почему там, а не в своем кабинете? Она должна разгадать эту тайну.

Наконец ей пришлось уйти, чтобы успеть переодеться к ужину. Эбигейл вернулась к себе в комнату, мысленно поздравив себя с тем, что ей удалось найти туда дорогу. Всего через несколько минут в дверь постучали. Это оказалась мисс Бери.

— Можно войти, мисс Шоу?

Эбигейл с любопытством взглянула на пожилую женщину:

— Конечно. Чем могу помочь вам, мисс Бери?

— О, моя дорогая, это я хочу вам помочь. — Она закрыла за собой дверь и прислонилась к ней. — Я видела, вы вернулись из замка вместе с его светлостью.

Эбигейл стало не по себе. Но она тут же подумала, что бояться ей нечего.

— Да. Мы вместе исследовали руины замка.

— Это хорошо! — воскликнула мисс Бери и направилась к Эбигейл.

— Не понимаю, о чем вы, — с улыбкой заметила Эбигейл.

— Я знаю, что моя Гвендолин не хочет быть герцогиней и была бы счастлива, если бы вы попытались занять это место.

Эбигейл вспыхнула:

— О замужестве тут речи быть не может. Мы просто друзья.

— Я помогу вам привлечь внимание герцога. Те две леди слишком глупы для такого мужчины, как он.

Эбигейл рассмеялась:

— А он что, какой-то особенный?

— Он без единой жалобы взял на себя огромную ответственность. Заботится о своих двоюродных братьях и сестрах, как о родных.

— Вы говорите о нем так, будто он курица-наседка, — сказала Эбигейл.

— Вы меня не так поняли.

— Может быть, он просто один любит вмешиваться в дела других. — Эбигейл вспомнила, что ее отец пытался решить за нее, как ей дальше жить, и сколько неприятностей ей это доставило.

— Не так-то легко быть герцогом, постоянно чувствовать на себе пристальный взгляд общества, соответствовать его ожиданиям. Мэдингли отлично справляется с этой задачей, однако чувствует себя бесконечно одиноким.

Эбигейл вдруг стало стыдно. Но она уже привыкла не обращать на это внимания.

— Ведь его окружает множество людей.

— На мой взгляд, даже слишком много.

— Тогда пусть откажется от титула. Мисс Бери приняла ее слова всерьез.

— Но это невозможно, — озадаченно проговорила она.

— Мисс Бери, я пошутила.

— Ох… Ладно, вижу, вы не верите, будто я серьезно считаю, что у вас есть шанс привлечь внимание герцога.

Мисс Бери не расстроилась. Наоборот, ее решимость возросла.

— Дорогая, я знаю, что такое ждать слишком долго, — добавила она.

В голосе пожилой женщины не было горечи. Эбигейл обуяло любопытство.

— Значит, вы… вы все-таки хотели бы быть сейчас замужем? — спросила она.

— Иногда я думаю, что да. Но в молодости мне казалось, что с замужеством можно повременить, и упустила все шансы. Но поймите меня правильно, я об этом не жалею. Я прожила жизнь так, как хотела. А вам не советую отказываться от возможности обрести счастье только потому, что вы считаете, будто это невозможно.

Мисс Бери сказала, что прожила жизнь так, как ей хотелось. Эбигейл именно к этому и стремится, однако не сочла нужным обсуждать это с мисс Бери. Пусть мисс Бери, да и остальные думают, будто у Эбигейл есть шанс стать женой герцога. Сама Эбигейл знает, что этому не бывать.

Кристофер откинулся на стуле, и устало потер глаза. Все послеполуденное время он провел за рабочим столом в своей спальне. Пришло время передохнуть и написать несколько писем, которые он все откладывал на потом.

Взглянув на адрес одной своей лондонской знакомой, которая хвалилась, что знает все знатные семьи Англии, Кристофер подумал о мисс Шоу. Может она знает и ее семью?

Мисс Шоу пробудила в нем любопытство. И подозрение тоже. С другой стороны, он всерьез рассматривает леди Гвендолин в качестве своей невесты. Значит, нет ничего странного в том, что ему хочется лучше узнать ее друзей.

Кристофер не стал ждать, когда его одолеют сомнения, стоит ли ему это делать или нет. Он быстро написал короткий постскриптум, в котором сообщил, что познакомился с мисс Шоу, и спросил приятельницу, не знает ли она семью этой девушки. Кристофер вложил письмо в конверт и скрепил его печатью. Он распорядится, чтобы его немедленно доставили на почту, и тогда оно уже на следующий день прибудет в Лондон по железной дороге. Так что ему не придется долго ждать.

Что он будет делать, если узнает, что девушка скрывает от него какую-то тайну? Скажет ей, что ему больше не нужна ее помощь? Или станет более пристально наблюдать за ней, тем более что это легко осуществить? Второе, по крайней мере, могло бы оживить его скучное общение с гостями в поместье.

Кристофер вздохнул и посмотрел на стол. Он подождет. Ждать он умел.

Войдя в гостиную вместе с Гвендолин, Эбигейл сразу увидела герцога. Он разговаривал с мистером Тилденом и лордом Кейном. Эбигейл уловила момент, когда Мэдингли посмотрел на нее через головы своих собеседников. Она не без раздражения подумала, что герцог отличный актер. Он обжег ее пристальным взглядом.

Эбигейл залилась румянцем.

Многие обратили внимание на то, с каким вниманием отнесся к ней хозяин дома. Чтобы усилить всеобщее замешательство, Эбигейл кивнула герцогу, показывая, что заметила его интерес и рада ему.

К ним подошел мистер Уэсли с приятной улыбкой на губах. В этом молодом человеке не было никаких тайн, от него не исходило напряжение, будившее в женщинах беспокойство. Эбигейл подумала, что, наверное, все в доме считали мистера Уэсли самой подходящей для нее парой. Он был младшим сыном мелкого помещика и, значит, самой выгодной партией для дочери джентльмена.

Но Эбигейл заметила, как выпрямилась Гвендолин, когда викарий на нее посмотрел. А сам мистер Уэсли тут же отвел глаза, словно боялся обидеть дочь графа слишком пристальным взглядом.

— Дамы, — сказал мистер Уэсли, — как вам сегодняшний рассказ леди Элизабет о привидении?

— Начало неплохое, — сказала Гвен, — но все равно неясно, на какой период истории нам нужно обратить внимание.

— Может быть, кто-нибудь из семьи подскажет нам, когда привидение впервые заметили в поместье, — предположил викарий.

Эбигейл кивнула с отсутствующим видом. Она не особо переживала насчет того, что взвалила все труды по поиску привидения на Гвен. Заметив, как она смотрит на викария, Эбигейл пришла к выводу, что подруга вряд ли будет возражать. Они начали разговаривать о различных стратегиях поиска, о том, что узнал мистер Уэсли из старинных книг, которые обнаружил, Эбигейл отвела от них взгляд.

Герцог опять смотрел на нее, и она, словно бросив ему вызов, вздернула подбородок. Так что флирт оказался не таким уж сложным делом.

Словно издалека Эбигейл услышала голос мистера Уэсли:

— Может быть, они пригласили меня, чтобы молитвами изгнать привидение из дома!

Уэсли и Гвен громко рассмеялись. Эбигейл их поведение показалось довольно глупым. Но через мгновение она уже забыла о подруге и ее кавалере, потому что герцог вдруг раскланялся со своими собеседниками и направился через всю гостиную прямо к ней. Эбигейл, затаив дыхание, наблюдала, как Мэдингли шел мимо дам, мимо лорда Гринвича, который заговорил с ним, но получил лишь рассеянный кивок. Он даже не заметил, что к нему хотела, подойти мать. Герцог выглядел сногсшибательно в своем темном пиджаке и брюках.

А потом он встал перед ней, и Эбигейл почувствовала себя рядом с ним слишком маленькой. И глупой, когда поняла, что не подавила в себе эмоции. Эбигейл украдкой взглянула на Гвен. Та, похоже, сдерживалась изо всех сил, чтобы не рассмеяться при виде смятенного выражения ее лица. А ведь всего мгновение назад Эбигейл сама считала Гвен глупой!

Вдруг герцог протянул ей руку, и Эбигейл поняла, что ей следует сделать то же самое. К ее изумлению, он наклонился и прижался губами к тыльной стороне затянутой в перчатку ладони.

Внутри у нее взметнулся огонь и запылал во всю мощь.

Все смотрели на них, включая сестру Мэдингли и его мать. Леди Мэй и леди Теодосия шептались о чем-то. Неприязнь к Эбигейл превратила их в союзниц.

Мэдингли замер. Его голова была прямо над перчаткой, в глазах плясало темное пламя. Эбигейл пожалела, что не забыла надеть перчатки, ведь тогда его губы коснулись бы ее обнаженной кожи. А, потом в этих черных глазах, которые сейчас видела только она, зажглось тайное веселье. Они дурачили гостей, и ему это нравилось.

Интересно, как часто он позволял себе подобные вещи с тех пор, как стал благонравным герцогом Мэдингли?

— Добрый вечер, мисс Шоу, — произнес он и, наконец, выпрямился во весь свой впечатляющий рост.

Герцог посмотрел на Гвен и мистера Уэсли так, будто только что их заметил. Эбигейл была восхищена его игрой. Его улыбка погасла, он кивнул им и снова повернулся к ней.

Гвен коснулась ладонью руки мистера Уэсли пониже плеча, отчего тот вздрогнул.

— Пойдемте, мистер Уэсли, нам нужно продолжить обсуждение, — сказала Гвен. Они улыбнулись друг другу, и пошли к гостям, оставив ее наедине с герцогом.

Вернее, не совсем наедине, потому что в гостиной было еще человек десять. Эбигейл опять посмотрела на него, и все слова, которые она собиралась ему сказать, вылетели из головы. Воцарилось неловкое, напряженное молчание. Эбигейл облизнула губы. Она могла поклясться, что герцог проследил за движением ее языка.

— Поздравляю, ваша светлость, вы меня поразили, — проговорила она, жалея, что у нее нет в руках бокала с лимонадом, который она могла бы поднять. Тогда ее слова могли бы сойти за шуточный тост.

— Я лишь подошел и поприветствовал вас.

— Вы превосходно сыграли свою роль. Теперь все заметили, что вы проявляете ко мне внимание. А то, с какой легкостью вы отослали Гвен и мистера Уэсли…

— Отослал? — В его взгляде промелькнуло недовольство.

Эбигейл с улыбкой объяснила:

— Я знаю, Гвен хотела уйти от вас, но вы изобразили все так, будто сами ее отослали.

Видимо, ей не следовало этого говорить. Взгляд герцога стал ледяным.

— С чего это леди Гвендолин вдруг так невзлюбила мое общество?

— О, дело не в вас, — поспешно возразила Эбигейл. — Видимо, она тоже считает, что вы неравнодушны ко мне. — Вот и еще одна ложь.

— Мне кажется, дело не только в этом, — возразил он.

Эбигейл решила раскрыть герцогу часть правды, чтобы он не чувствовал угрызений совести — если Мэдингли вообще был на это способен — из-за того, что он встал между двумя подругами.

— Честно говоря, она… она не хочет становиться герцогиней.

— Вы уже второй раз говорите мне о том, что кто-то не желает выходить за меня замуж. Не хочу показаться заносчивым, однако весь мой опыт свидетельствует о том, что это не так.

— О, я уверена, любая девушка была бы счастлива, стать вашей женой. — Эбигейл простодушно взглянула на Мэдингли.

Уголки его губ медленно изогнулись в улыбке.

— Вы красивая девушка. Эбигейл приложила руку к груди.

— Вы не боитесь, что от ваших комплиментов я потеряю голову?

Она тут же пожалела, что этим жестом привлекла его внимание к своей груди, которая выпирала из корсета. Но Мэдингли, похоже, не возражал против такого вида, потому что он не сразу отвел взгляд от ее декольте. Эбигейл понимала, что этот интерес не относится лично к ней. Такую фигуру ей дала природа, и мужчины просто смотрели, получив такой шанс.

Герцог сложил руки за спиной и сказал:

— Объясните мне, почему вы и ваша подруга не хотите стать герцогинями.

— О своих причинах я вам уже говорила, — заявила Эбигейл. — А что касается Гвен… то есть Гвендолин…

— Мне нравится, как вы ее называете. Я теперь тоже буду обращаться к ней «леди Гвен».

Эбигейл улыбнулась:

— Гвен отличается от остальных девушек вашего круга. Отец объяснил ей, что все люди равны. — Она остановилась, желая услышать его мнение на этот счет.

— Я тоже так считаю, — кивнул герцог. — Достоинство само по себе — пустое слово. Лишь поступки имеют значение.

Эбигейл задумалась. Интересно, какие поступки имел в виду герцог? Наверняка свои, о которых он сейчас сожалеет. — Мисс Шоу?

Она вздрогнула. Только сейчас Эбигейл поняла, что все это время не сводила с него глаз. Она продолжила с нервным смешком:

— Отец Гвен считает, что его дочь должна увидеть в жизни все, от фабрик до жилищ эмигрантов. В детстве она часто играла с детьми его секретаря. Она говорит, что ей жаль вас. Ведь быть герцогом — это такая ответственность!

— Давно меня никто не жалел, — с улыбкой заметил Мэдингли.

— Гвен считает, что у нее не будет времени заниматься благотворительностью, если она станет герцогиней. — Эбигейл не стала говорить о том, что в отличие от нее Гвен совсем не привлекает его мужская красота. Герцог со вздохом кивнул:

— Вы, несомненно, упростили мне выбор. Эбигейл встревожилась:

— Я… я разочаровала вас? Неужели вам нравилась Гвен, и только сейчас вы поняли, что она не отвечает вам взаимностью? Это было бы ужасно.

Герцог рассеянно улыбнулся:

— Совсем наоборот. Я всегда знал, что должен жениться исходя из соображений долга и комфорта. Но моя будущая жена должна понимать, что, значит, быть герцогиней, со всеми вытекающими из этого последствиями.

— Но… но разве вы не думаете о любви? — мягко спросила она и тут же пожалела о своей откровенности.

— Любовь, мисс Шоу? Какое отношение имеет любовь к объединению двух титулованных семей? Единственное, что мне нужно, чтобы мы с моей будущей женой хоть как-то поладили друг с другом, и она соблюдала внешние приличия.

— Поладили? — изумилась Эбигейл. — Но… разве вы не верите в любовь?

Зачем она вызывает его на откровенность? Какое это имеет отношение к ее статье? Впрочем, если она хочет написать правду, то должна знать о герцоге как можно больше.

— Любовь? — В свою очередь, изумился герцог, и на его лице появилась улыбка, которая говорила, что сейчас уже он сочувствовал ей. — Ставки слишком высоки, чтобы надеяться на нечто такое эфемерное и ненадежное. Ваша подруга леди Гвен, видимо, хорошо это понимает в отличие от вас. Или вы полагаете, что вам очень повезет, и вы выйдете замуж по любви?

— Я надеюсь на это, ваша светлость, — едва слышно ответила Эбигейл. — Мне говорили, что ваши родители полюбили друг друга и не обращали внимания на то, что общество враждебно встретило вашу мать.

— История моих родителей — большая редкость, мисс Шоу.

Эбигейл заметила, с какой любовью он посмотрел на свою мать, которая в этот момент разговаривала с леди Суортбек.

— И вы не надеетесь, что вам тоже повезет так же, как вашим родителям?

— Повезет?

Эбигейл с удивлением обнаружила, что, возможно, для герцога история их брака не была историей со счастливым концом. Но ведь у его родителей были любовь, дети и спокойствие — разве этого не достаточно? Какое-то мгновение они просто смотрели друг на друга, и между ними вдруг пролегла пропасть. Но дело было не в общественном положении, а в различных взглядах на жизнь. Любовь — это, оказывается, не важно, главное — «соблюдение внешних приличий». Эбигейл не знала, что и думать.

Появился дворецкий и доложил, что ужин подан.

Эбигейл смущенно улыбнулась и сказала:

— Что ж, можно отрицать главенство положения в обществе, но сейчас вы должны повести к столу даму с самым высоким титулом.

— Мою матушку, — сказал он. — Ведь в данный момент с нами нет королевы.

— А она часто бывает тут?

— Раз или два в год, — пожав плечами, ответил герцог.

С этими словами он откланялся и пошел прочь. Мэдингли вдруг оглянулся, и у Эбигейл перехватило дыхание. Он улыбнулся ей особенной, только ей понятной улыбкой.

Как будто они поняли нечто, доступное только им обоим.

Эбигейл осталась в одиночестве. Она знала, что на нее смотрели, говорили о ней с любопытством, удивлением и завистью. Наконец к ней подошел мистер Уэсли. Он занимал самую низкую ступень в этом обществе и потому должен был вести к столу подходящую ему по статусу Эбигейл.

Он оглянулся по сторонам и сказал:

— Итак, сегодня вы привлекли всеобщее внимание. Вам удалось завладеть вниманием герцога.

Эбигейл хотела сказать, что это ничего не значит, что все это неправда. Но промолчала. Лишь улыбнулась и покраснела.

Теперь оставалось лишь надеяться, что ей удастся воспользоваться плодами игры, которую она затеяла.

Глава 8

После ужина мужчины решили весь вечер провести в бильярдной. Эбигейл встала в углу гостиной, наблюдая за дамами. Одни вынули вышивание, другие прогуливались парами по комнате, некоторые склонились над книгой.

Потом она заметила, что хозяйка дома осталась одна и смотрит на нее. Эбигейл выпрямилась, и вдруг, к ее удивлению, герцогиня жестом пригласила ее подойти к ней. Эбигейл подошла.

Герцогиня предложила ей сесть рядом на софу.

— Вам нравится гостить у нас, мисс Шоу? — спросила она. Едва заметный акцент хозяйки дома звучал интригующе, выделяя ее, среди других дам.

Наверное, ее непохожесть на других англичанок была одной из тех черт, которые привлекли к ней ее будущего мужа?

— Вы сделали все, чтобы мое пребывание тут было прекрасным, ваша светлость.

Они обменялись улыбками.

— Ваш дом теплый и гостеприимный, — продолжила Эбигейл. — Он не может не понравиться.

— Я мало знаю о вас, мисс Шоу, мне известно лишь, что вы живете в Дареме. Леди Гвендолин мне сказала.

Эбигейл коротко и довольно быстро рассказала лживую историю своей жизни в качестве дочери джентльмена на задворках светского общества.

— Значит, вы никогда раньше не встречались с моим сыном? — Герцогиня пристально посмотрела на нее.

— Только мельком в Гайд-парке. — Эбигейл решила вызвать пожилую даму на откровенность. — Лорд Мэдингли был очень добрым и внимательным. Он всегда так ведет себя с незнакомыми девушками? Я слышала, в юности он был не таким выдержанным.

— Да, не таким, — сухо согласилась герцогиня.

— Но это всего лишь слухи, — поспешила добавить Эбигейл.

— Основанные на фактах, мисс Шоу. Когда-нибудь у вас будут свои дети, и вы поймете, что в молодости люди порой ведут себя слишком беспечно, считая, что с ними не может произойти ничего плохого.

На лице пожилой женщины промелькнуло выражение печали и тут же исчезло.

— Но теперь он взрослый человек и весьма уважаемый, — заметила Эбигейл. — Полагаю, ничего страшного с ним в юности не произошло. — Эбигейл умолкла, ожидая продолжения рассказа герцогини.

Но герцогиня лишь улыбнулась и покачала головой. Вдруг Эбигейл осенило: что-то страшное случилось с другим человеком. И в этом был виноват герцог.

Об этой истории не писали в газетах. Эбигейл прочла все статьи касательно семьи Мэдингли, начиная с самого рождения герцога. Значит, происшествие было настолько ужасным, что его постарались замять. Видимо, слухи о подкупе тоже имели под собой основания.

К ним подошли леди Суортбек и леди Гринвич. Эбигейл воспользовалась этим, чтобы откланяться и уйти. В голове у нее вертелись тысячи предположений. Она направилась к незанятому столику, вынула из сумочки блокнот и стала писать.

Кристофер стоял в дверном проеме гостиной, опершись плечом о косяк и скрестив руки на груди. Его пока никто не замечал, и он мог свободно наблюдать за происходящем.

Кристофер пришел в тот момент, когда мисс Шоу разговаривала с его матерью, видел печаль на ее лице. О чем они говорили? Что бы это ни было, общение с ней побудило мисс Шоу достать блокнот и писать там что-то с безумной скоростью. Герцогу стало не по себе. Интересно, что она пишет?

Многим мужчинам все равно, о чем думают женщины. Но в ее желании выразить мысли словами было что-то интригующее. Может быть, потому, что Кристофер сам поступал точно так же, как мисс Шоу.

Кристофер решительно вошел в гостиную, кивнул матери. Завидев его, дамы в надежде распушили перышки, но он едва взглянул в их сторону и направился прямо к мисс Шоу. Кристофер знал, что уделяет ей слишком много внимания, больше, чем нужно для их игры во влюбленных. Но он просто не мог заставить себя остановиться. Мисс Шоу склонилась над столом и была настолько погружена в свое занятие, что не заметила, как он подошел к ней. И конечно, она не знала, как выглядело ее декольте в этой позе. Грудь так выпирала из корсета, что казалось, стоит ей вздохнуть поглубже, и…

Девушка подняла глаза и увидела его. Она выпрямилась и округлила глаза.

— Ваша светлость, — сказала мисс Шоу, закрыв записную книжку и улыбаясь ему.

— Не хотели бы вы составить мне компанию?

Она посмотрела на него с еще большим изумлением, положила блокнот в сумочку и поднялась.

— Разумеется.

Кристофер указал невысокие двустворчатые двери в дальнем конце комнаты.

— Ночь очень красива. Мы можем полюбоваться луной.

Хотя мисс Шоу кивнула в ответ, Кристофер заметил смущенный взгляд, который она бросила в сторону остальных гостей.

— Не волнуйтесь, — мягко проговорил он. — Двери открыты, и нас все будут видеть.

— И вы знаете, что все будут смотреть на нас.

— Да. Но это нам только на руку, разве нет?

Она без лишних колебаний встала рядом с ним. Кристофер почувствовал на себе, пристальные взгляды всех дам в комнате.

— Вы ведете себя так, — сказала Эбигейл, — будто даже бильярд не смог удержать вас далеко от меня.

— Именно так я должен поступать согласно вашему плану.

Ее пухлые губы сложились в таинственную и очень возбуждающую улыбку.

Темнота террасы, освещенной фонарем, поглотила их, вечерний воздух ветерком подул им в лица. Мисс Шоу явно не было холодно. Она облокотилась о каменное ограждение, вдохнула полной грудью, посмотрела на ночное небо и закрыла глаза. Взгляд Кристофера опять опустился ниже, к ее полной груди, кремово-белой в свете луны. Он увидел между ними глубокую, темную ложбинку, и у него пересохло в горле от желания.

Чтобы справиться с собой, Кристофер заговорил:

— Как вы думаете, я сейчас похож на мужчину, увлеченного ухаживанием за дамой?

Мисс Шоу искоса посмотрела на него и мило захлопала ресницами.

— Вы гораздо опытнее в подобных делах, чем я, ваша светлость.

— В таком случае я должен наклониться к вам чуть ближе.

Прижавшись бедром к ограждению, Кристофер положил руку на его ровную поверхность и наклонился. Мисс Шоу не испугалась, только быстро перевела взгляд с его лица на руку, которая легла рядом с ее ладонью.

— Вы дразните меня? — спросила мисс Шоу, глядя ему в глаза. — Вас все еще забавляет мое предложение.

«Забавляет?» — не без иронии подумал Кристофер. Она будила в нем совсем другие чувства.

— Должен признаться, меня радует то, что между нами есть такой секрет. Это очень плохо?

— Ничего плохого в этом нет.

Ему показалось, или ее голос действительно дрожит? Разум шепнул ему, что надо вести себя осторожнее, но это было выше сил Кристофера.

— К тому же вы сегодня так одеты… Как я должен реагировать на ваши прелести?

— Как далеко вы намерены зайти?

— Как далеко вы хотите, чтобы я зашел?

Эбигейл судорожно перевела дыхание. Она была в шоке. Неужели этот чувственный, опасный мужчина был в то же время ответственным, строгим герцогом Мэдингли? Казалось, будто сейчас, когда их объединял общий секрет, он перестал относиться к ней как к остальным молодым леди.

Да она и не была леди, хотя герцог об этом не знал.

Или он это чувствовал? Может быть, она вела себя еще смелее, чем ей казалось?

Он был не только герцогом, но и мужчиной, а мама часто предупреждала ее, что мужчине тяжелее устоять перед голосом страсти, чем женщине. Женщина должна оставаться хладнокровной, потому что в этой игре она теряет гораздо больше, чем мужчина.

Поэтому, несмотря на то, что ее сердце приятно замирало в груди, Эбигейл заставила себя бесстрастно улыбнуться.

— Мне кажется, вы испытываете мою решимость, ваша светлость.

Он изогнул темную бровь. У Эбигейл перехватило дыхание. Но она не сдалась, не отступила от него, показывая, насколько волнительна для нее его близость.

— Вашу решимость? — эхом повторил Мэдингли.

Его губы, на которые она обращала слишком большое внимание, изогнулись в улыбке. Эбигейл стало немного легче, сила духа вернулась к ней. Мэдингли не станет ее целовать. Она этого не хочет! Герцог просто дразнит ее, и ей нужно показать ему, что он не имеет над ней власти.

— Вы хотите узнать, насколько тверда моя решимость, — сказала Эбигейл, — уверяю вас, ваше поведение не повлияет на мое желание помочь вам. Я не разочарую вас и не отступлю, хотя ваши матушка и сестра смотрят на нас в данный момент.

Мэдингли, видимо, только сейчас вспомнил о своем семействе. Он не вздрогнул, не напрягся, но что-то изменилось. Эта игра касалась только их двоих, он не хотел ранить близких ему людей.

— Вы слишком умны, мисс Шоу.

Он выпрямился, однако не отошел от нее.

— Итак, о чем вы так быстро писали в вашем маленьком блокноте?

Эбигейл изумилась. Интересно, он заранее решил сначала смутить ее, а потом задать такой вопрос?

— Вы следили за мной?

— Почему бы и нет? В конце концов, это вполне вписывается в мою роль.

— И в мою тоже. Я записывала возможные теории насчет вашего привидения.

— Моего привидения? — Он приподнял брови. — В которое я не верю?

— Тогда насчет вашего семейного привидения. Гвен и мистер Уэсли активно занимаются его поисками.

— Мне остается только пожелать им удачи. Мэдингли продолжал пристально смотреть на нее, и Эбигейл вдруг стало страшно. Поверил ли он ей? Вдруг он попросит почитать ее заметки? Лучше бы она вообще не приносила с собой блокнот.

— Давайте вернемся к гостям, — сказала она, стараясь не выдать своего волнения.

Он наклонился и жестом пригласил ее идти впереди. Эбигейл поняла, что ей нужно вести себя очень осторожно. Будет ужасно, если Мэдингли начнет подозревать ее в нечестной игре.

На следующее утро мужчины отправились на охоту. Эбигейл решила, что ей полезно какое-то время не видеть герцога. Она не должна забывать, что они лишь используют друг друга. Ему нужна девушка, которая будет держать от него на расстоянии потенциальных невест. А ей нужно узнать его тайну.

Пока гости спали, Эбигейл позавтракала и пошла в библиотеку. Там она обнаружила книгу по истории семьи Мэдингли, которую охотники за привидениями оставили за ненадобностью. Пролистав ее, Эбигейл поняла почему. В ней не было ни слова о древних временах, речь в основном шла о деде нынешнего герцога — о том, как он едва не лишился состояния, но потом восстановил его, тщательно просчитывая каждый свой шаг и избегая ненужного риска.

Она уже готова была отложить книгу, как вдруг наткнулась на упоминание об учителе покойного герцога. Это навело ее на мысль, что у нынешнего владельца Мэдингли-Корта тоже был учитель или гувернантка, прежде чем его отправили в Итон. Этот человек мог бы много рассказать ей о приключениях юного герцога.

Или, может быть, даже намекнуть на тот случай, когда пострадал другой человек. Эбигейл вспомнила об этом и внутренне содрогнулась. Похоже, герцога не мучили угрызения совести, во всяком случае, он никак этого не показывал. Его репутация и репутация его семьи нисколько не пострадали.

Тут у Эбигейл возникла еще одна идея, поистине фантастическая. Она может обыскать спальню Мэдингли. При мысли об этом Эбигейл залилась румянцем, однако решительно подавила смущение. Она журналист и должна хладнокровно выполнять свое задание.

Но пока она не готова обыскивать его личные покои. Она знает, как найти нужную информацию.

Эбигейл решила поближе сойтись с сестрой Мэдингли. Такая возможность представилась только посреди веселого смятения, вызванного, возвращением мужчин домой. Леди Элизабет планировала показать гостям дом. Она стояла в центре огромного холла с высоким потолком и дожидалась, остальных дам. Рассеянно улыбнувшись Эбигейл, девушка посмотрела через открытую дверь на мужчин, которые показались на горизонте.

— Леди Элизабет, вы прекрасно управляетесь с таким большим количеством гостей, — сказала Эбигейл.

— Меня этому обучила моя матушка, — улыбнулась леди Элизабет, — ведь я впервые принимаю гостей в качестве хозяйки.

— Мне очень понравилась занимательная тема, которую вы нам предложили. Изучать историю вашей семьи так интересно! Я хотела узнать у вас, может быть, кто-то из недавних ваших работников, которые уже не живут в доме, видел привидение? Например, учителя или гувернантки?

— Не помню, чтобы моя гувернантка рассказывала о чем-либо подобном, — задумчиво проговорила леди Элизабет. — У нас с братом был один учитель, но тот тоже ничего не говорил о привидениях.

— Они все еще живут где-то неподалеку?

— Какой интересный подход к расследованию! — в восхищении воскликнула леди Элизабет.

Эбигейл с волнением посмотрела на приближавшихся мужчин. Теперь она четко видела фигуру герцога.

— Моя гувернантка умерла молодой, бедняжка, но учитель, мистер Йейтс, живет в Комбертоне, местной деревушке. Он уже не преподает, но время от времени дает уроки тамошней детворе.

— Ага, значит, я могу поговорить с ним! — радостно воскликнула Эбигейл. — Пожалуйста, не сочтите это за излишнюю вольность, но не могла бы я попросить вас никому не говорить о моем интересе к мистеру Йейтсу?

Леди Элизабет приложила руку к груди и сказала:

— Можете не сомневаться, я буду молчать.

Они повернулись и стали смотреть на мужчин, которые уже были совсем близко. Позади них в холле стали собираться дамы. Наконец джентльмены толпой вошли внутрь, заполнив дом свежим запахом полей и глубоким мужским смехом. В их присутствии лица всех дам, казалось, засияли ярче, Эбигейл не была исключением. Мистер Уэсли принялся искать Гвен, чтобы обсудить свои последние идеи насчет привидения. Когда Эбигейл встретилась взглядом с герцогом, она будто вся вспыхнула изнутри. Мэдингли кивнул ей, а потом его отвлек лорд Суортбек.

Почему один только его взгляд заставлял ее переноситься в те моменты, когда они были так неприлично близки? Эбигейл с трепетом вспомнила, как он бессовестно поймал ее возле ограждения террасы, как лунный свет играл тогда на его волосах. Те несколько минут полностью изменили ее представления о противоположном поле. Она всегда считала, что ее работа в газете будет для нее важнее любого мужчины, но, видимо, ей просто встречались не те мужчины.

Это не означало, что она нашла своего принца. Мэдингли просто был первым, кто показал ей, что она тоже может увлечься.

После оживленной беседы о том, кто, сколько птиц подстрелил, все отправились осматривать дом. Эбигейл, Гвен и мистер Уэсли шли следом за остальной группой. Герцог встал рядом с сестрой, впереди всех. Эбигейл хорошо видела его — он был на голову выше остальных мужчин. Леди Элизабет попросила его рассказать историю постройки дома. Он заговорил, спокойно и авторитетно, хотя чувствовалось, что сначала ему не очень хотелось это делать. Эбигейл смотрела на этого сдержанного, вежливого мужчину и с трепетом вспоминала, что таилось под этой маской. Он снял ее только перед ней, и то лишь на мгновение.

Затем леди Элизабет повела всех в комнаты, где показывалось привидение, — в библиотеку, кабинет герцога, большой зал. В гардеробную Мэдингли, где привидение тоже видели, гостей, разумеется, не пустили.

— Привидение появлялось только в этих комнатах? — спросила Гвен.

— Если его видели только слуги, — сказал, Уэсли, — странно, что это происходило не в их крыле.

— Да, в комнатах для слуг привидения никогда не видели, — заметила леди Элизабет. — Нам тоже это показалось странным.

Экскурсия продолжалась, и Эбигейл вдруг неожиданно для себя заинтересовалась этой новой подробностью. Привидение видели только там, где часто бывала герцогская семья. Значит, привидение, скорее всего, являлось предком Мэдингли, чем беспокойной душой какого-нибудь слуги или гостя.

Но Эбигейл напомнила себе, что она тут не для того, чтобы разгадывать тайну привидения. Она расскажет о своем предположении Гвен, и пусть они с викарием ее разгадывают. А ей нужно найти учителя Мэдингли.

После обеда гости решили прогуляться по саду. Кристофер уже собирался тихо скрыться в свою спальню, но в этот момент дворецкий доложил о прибытии дневной почты. Кристофер ожидал корреспонденции и решил остаться.

Мисс Шоу получила письмо, которое было вложено в конверт, адресованный леди Гвен. Увидев его, она смутилась и обрадовалась.

Кристофер получил сразу несколько писем. Он знал, что содержалось в большинстве посланий, но одно из них его удивило. Ему написал Майкл Престон.

Охваченный любопытством и в то же время тревогой, Кристофер не сообразил уйти к себе в кабинет. Он развернул письмо и быстро пробежал его глазами. Майкл писал, что переживает за сестру. Ему было неприятно, что Мэдлин открыто добивается расположения герцога, и он намеревался сделать все возможное, чтобы держать ее под контролем. Майкл радовался, что Кристофер уехал из Лондона, иначе Мэдлин опозорила бы себя перед обществом. Он извинялся за поведение сестры, которое доставляло Кристоферу столько проблем.

С того момента как Мэдлин открыто заявила, что намерена стать герцогиней, Кристофер понял, что покоя ему теперь не видать. Его не столько волновала собственная репутация, сколько доброе имя матери и особенно сестры, которая стала недавно выходить в свет. Будет плохо, если в такой момент всплывут его юношеские грехи.

Теперь Кристофер мог утешиться тем, что Майкл на его стороне. Он сможет держать сестру под контролем, втолковать ей, что она не получит того, на что рассчитывает. И кстати, немалую роль в этом сыграют слухи о том, что он ухаживает за мисс Шоу. Она оказалась даже полезнее, чем он думал.

Эбигейл в это время сидела на софе неподалеку и смотрела на Мэдингли. Она удивилась, когда герцог не воспользовался почтой как удобным предлогом, чтобы уйти. Он читал письмо в общем зале, и его лицо принимало все более задумчивое и сосредоточенное выражение. Эбигейл очень хотела узнать, о чем говорится в письме, но это было невозможно.

Она медленно развернула свое послание. Эбигейл не ожидала, что мама напишет ей так скоро, и это ее встревожило. Письмо было отправлено на адрес Гвен, и слуги переслали его сюда. В нем мама детально рассказывала о дальнейшем пребывании в городе мистера Уодсуорда, молодого джентльмена, которого отец прочил ей в мужья.

Ей стало не по себе. С чего мама взяла, что ей будет интересно узнать о том, как хорошо он танцует и как часто завтракает у них? Видимо, мама хочет подготовить Эбигейл к замужеству?

Эбигейл вдруг поняла, что статья уже не кажется ей таким срочным и важным делом. Она больше наслаждалась обществом Мэдингли, чем пыталась выведать его тайну. Но письмо напомнило ей о реальности. Она должна сегодня же поговорить с бывшим учителем герцога, поэтому ей нужно как можно скорее покинуть дом, причем сделать это тайком и в одиночку.

Глава 9

После обеда мисс Шоу куда-то пропала. Гости пошли играть в крокет, но ее среди них не было. Кристофер заставил себя не думать о ней. Он отказался от крокета и теперь шел на встречу с управляющим поместьями, как вдруг заметил впереди невысокую девушку в шляпке. Она шла в одиночестве по аллее, ведущей в Комбертон. Кристофер тут же узнал в девушке мисс Шоу.

В доме было полно людей, но она вышла на прогулку одна. Неужели не понимает, что это опасно? Или она специально не взяла провожатого? Вполне возможно, мисс Шоу и должна с кем-то встретиться.

Кристофер решил уже пойти за ней, но вспомнил об управляющем. Они должны были встретиться у конюшни, чтобы поговорить о покупке новых лошадей для поместья. Оказавшись там, Кристофер переназначил разговор на другое время. И отправился на поиски мисс Шоу.

Кристофер не мог отделаться от ощущения, что с ней что-то не так. Он почти верил в то, что девушка могла предложить ему помощь из добрых чувств, зная, что ничего не получит взамен. И теперь это его тяготило.

Наконец Кристофер увидел ее. Мисс Шоу раскрыла зонтик, чтобы защититься от солнца. Он прыгал у нее над головой, предупреждая Кристофера о том, когда его владелица собиралась повернуться и посмотреть назад. Так у него появлялась возможность быстро спрятаться за дерево. Он чувствовал себя глупо, что ему приходилось прятаться на его же земле, но Кристофер был исполнен решимости, довести дело до конца.

Местность была холмистая, и дорога то поднималась вверх, то мягко скатывалась вниз. Наконец он заметил впереди Комбертон, маленькое селение, расположенное в месте, где сливались две реки. До него еще оставалось около мили. Из труб над соломенными крышами шел дым. Завидев цель своего путешествия, мисс Шоу пошла еще быстрее, и Кристофер против воли восхитился ее выносливости.

Он не был в селении почти целый год. Всегда находились дела поважнее, к тому же большую часть времени он проводил в Лондоне. Но он часто бегал сюда в детстве, и к нему относились как к обычному мальчику, а не как к сыну лорда Мэдингли. Он бывал тут и в дни своей безрассудной молодости, а затем появился в качестве герцога, способного позаботиться о своих людях. Однако жители деревни видели в нем не столько знатного лорда, сколько такого же местного жителя, как и они сами. Кристофер мог являться здесь без кареты и лакеев, и жители Комбертона, не мешали ему заниматься своими делами. Это было единственное место, где он мог скрыться.

И сейчас он пользовался этим, идя следом за мисс Шоу. Она прошла мимо бакалейщика, мимо маленького книжного магазина и лавки с тканями, потом свернула на другую улицу, прошла по мощеной тропинке вбок и постучала в дверь маленького дома. На пороге появился пожилой мужчина, и Кристофер узнал его, хотя они не виделись уже несколько лет. Что привело мисс Шоу к его детскому учителю? Она заговорила с ним, мистер Йейтс улыбнулся и пригласил войти в дом.

Кристоферу этого было достаточно, и он вернулся на дорогу. Любопытство, которое разожгла в нем эта девушка, превратилось в навязчивую идею. Может быть, мисс Шоу просто знала этого человека или услышала о нем что-то интересное. Но если все так просто, почему она никому не сказала, куда ушла, почему не попросила слугу сопроводить ее?

Кристофер уже хотел вернуться назад, но решил, что ему будет гораздо труднее поговорить с мисс Шоу в окружении его семьи и гостей. Не хотел он этого делать и на виду у всей деревни. Поэтому он пошел обратно по тому пути, которым они оба пришли сюда. В том месте, где дорога резко сбегает с холма, Кристофер остановился и, прислонившись к дереву, стал ждать, намереваясь застать мисс Шоу врасплох.

Не прошло и получаса, как он заметил над взгорком ее зонтик. Кристофер тут же отошел от дерева и направился к ней так, будто просто прогуливался тут.

Увидев его, мисс Шоу резко остановилась. На лице ее отразились удивление и тревога, но она быстро с этим справилась. Кристофер кивнул ей. Они встретились под сенью деревьев, которые росли на берегу весело журчавшей реки.

— Мисс Шоу, какой сюрприз!

— Добрый день, ваша светлость. — Она непринужденно улыбнулась ему. — Вышли погулять? А я-то думала, герцоги обозревают свои владения верхом на огромных жеребцах.

— Некоторые герцоги любят иногда пройтись пешком, — возразил он. — А вы чем занимались сегодня?

— Мистер Уэсли предложил нам с Гвен осмотреть его церковь. Я сейчас как раз оттуда. — Не моргнув глазом, ответила мисс Шоу.

Кристофер вскипел от злости. Мисс Шоу отчаянно ему лгала. Даже если у нее хватило времени сходить в церковь, пока он разговаривал с управляющим, на осмотр здания у нее осталось бы всего минута или две.

Что же она замышляет?

Никто не знал ее, кроме леди Гвен, но после сегодняшнего происшествия Кристофер сомневался, стоит ли доверять тому, что она может рассказать ему о своей подруге. Кристофер хотел потребовать объяснений у самой мисс Шоу, но не хотел ее пугать. Все, что делала эта девушка, имело какой-то тайный смысл, и он должен до него докопаться.

— Надеюсь, вам понравилась церковь, — сказал, наконец, Кристофер.

— О да, ваша светлость.

На этот раз мисс Шоу отвела глаза.

— А где леди Гвен и мистер Уэсли? Они позволили вам вернуться одной?

— Они решили взять экипаж на главной улице, но день такой чудесный, что я предпочла прогуляться.

Кристофер подошел ближе. Ей пришлось поднять голову, чтобы посмотреть на него. Шляпка бросала тень на ее глаза, но Кристофер видел в их темной глубине золотое сияние.

— По-моему, гулять тут одной — небезопасно, — тихо произнес Кристофер. — Мистер Уэсли наверняка вам об этом говорил.

— Да, говорил, — без запинки ответила мисс Шоу. Эта девушка была прирожденной актрисой.

— Но днем со мной ничего не может случиться, — заявила мисс Шоу. — Разве вы не защищаете нас всех в ваших владениях?

— Но кто защитит вас от меня?

Она округлила глаза и приоткрыла губы.

— Что… что вы имеете в виду, ваша светлость? — неуверенно спросила она.

Кристофер подошел к ней еще ближе. Теперь он возвышался прямо над ней, но мисс Шоу не отступила, лишь еще выше вздернула подбородок. К злости Кристофера прибавилось желание, и эта опасная смесь жгла его изнутри.

— Вы ведь наедине со мной, не так ли? И вас совсем не волнует, что может произойти.

— Произойти? — эхом повторила девушка. — Я вас не боюсь.

— Нет. — Он обвел взглядом ее лицо, задержавшись на пухлых губах, которые, кстати, совсем не дрожали. Платье с высоким воротничком полностью скрывало ее формы, но образ глубокой ложбинки между ее грудями все еще горел в его мозгу. — Но вам стоит бояться общественного мнения. Что, если нас увидят вот так, как будто мы пошли гулять в одиночестве? Вам, похоже, нет до этого никакого дела.

— Я… я встретила вас случайно.

— Это никого не волнует. Если нас увидят, то заставят пожениться. Вы этого добиваетесь?

Мисс Шоу вздрогнула от его резких слов, но когда заговорила, ее голос звучал спокойно.

— Я уже говорила вам, что не хочу быть вашей женой. Вы согласились притвориться, будто ухаживаете за мной. Разумеется, вы тоже будете отвечать перед обществом, если люди сочтут наше поведение неприличным.

Кристофер промолчал. Она права, но сейчас это не имеет значения. Эта девушка лжет ему, но он все равно ее хочет. Кристофер понимал, что надо отослать ее домой, но это было выше его сил.

— Мы можем закончить это прямо сейчас, ваша светлость, — решительно заявила мисс Шоу. — Если вы подозреваете меня, то наш план не сработает.

— Нет, мы это не закончим, — уже мягче произнес Кристофер. — Я просто хочу, чтобы вы думали о последствиях ваших поступков.

— Поверьте мне, я о них думаю.

Мисс Шоу смотрела на него так, будто перед ней был загнанный в угол зверь, которого следует опасаться. Он мог в любой момент сорваться, ничего подобного он не испытывал уже много лет. Видимо, потому, что последнее время много нервничал. Кристофер волновался из-за Мэдлин, опасаясь, как бы она не открыла свету его тайну, а теперь еще пытался разгадать загадку мисс Шоу. Его мучила бессонница, и он плохо соображал.

Все, что он хотел сейчас, — это поцелуй. Один поцелуй. Они были вдвоем, никто об этом не узнает. Кристофер протянул к ней руку, но тут же отдернул. Он собрал всю свою волю в кулак и произнес:

— Идите вперед, мисс Шоу. Я подожду тут, чтобы никто не заподозрил, что мы виделись.

Мисс Шоу кивнула, прошла мимо него и направилась в Мэдингли-Корт.

Когда мисс Шоу исчезла за соседним холмом, Кристофер постарался прийти в себя и собраться с мыслями. Что происходит? Мисс Шоу приводит его в ярость и в то же время заставляет мучиться от желания.

Сердце Эбигейл все еще учащенно билось от страха и волнения, когда вдали показался Мэдингли-Корт. Она бы многое отдала за то, чтобы оказаться в своей комнате и лечь в кровать. Однако леди Элизабет, игравшая в крокет на лужайке возле восточного крыла здания, уже заметила ее и махнула ей рукой. Эбигейл махнула в ответ, понимая, что не может проигнорировать хозяйку поместья.

Эбигейл направилась к ней, думая о том, где сейчас Гвен. Ей нужно предупредить подругу, чтобы та солгала, используя ее как прикрытие. Но Гвен и викарий еще не вернулись. Если ей повезет, они появятся тут до того, как герцог станет расспрашивать их. А он наверняка это сделает, и все из-за ее глупости. Напрасно она тайком пошла в деревню. Мэдингли не поверил ни единому ее слову. Она поняла это по тому, как он на нее смотрел. Герцог сказал, будто его беспокоит, что их могут застать вдвоем, но Эбигейл знала, что тревожит его совсем другое.

Он ей не верит.

Прекратит ли он их фальшивый роман? В этом случае Эбигейл не сможет написать о нем статью. Этого она не допустит. Надо вести себя осторожнее.

Эбигейл оглянулась. Герцога все еще не было. Хоть бы Гвен вернулась раньше, чем он.

Увы, Мэдингли вышел на поляну, но не со стороны аллеи, а со стороны дома. Вернулся в поместье другим путем. Да, он спас ее от гнева общества, но спас также и себя самого. Они просто использовали друг друга, но теперь их связывали крепкие путы зависимости. Куда это их приведет?

В этот момент к поместью подъехал открытый фаэтон, которым правила Гвен. Герцог тоже увидел ее, бросил взгляд на Эбигейл, улыбнулся ей и направился к Гвен поприветствовать ее.

У Эбигейл душа ушла в пятки. Она не успела предупредить Гвен. Эбигейл могла бы броситься к ней со всех ног и очутиться рядом с ней раньше герцога, но это выдало бы ее с головой — так же как искренние ответы ничего не подозревающей Гвен. Поэтому она спокойно направилась к фаэтону, позволив Мэдингли прийти туда первым. Вскоре до нее донесся звонкий смех Гвен.

— О, ваша светлость, деревня оказалась очень милой и уютной. Вы так заботитесь о церковном приходе!

— Не только я, но и все прихожане, леди Гвен. Вы не против, если я буду вас так называть?

— Конечно, нет.

— Я слышал, как вас звала мисс Шоу, и мне кажется, этот вариант вам больше подходит. Он очень мило звучит. — Мэдингли взглянул через плечо на Эбигейл и снова обратился к Гвен: — Вы одна? А где мистер Уэсли?

— Ему нужно навестить нескольких больных прихожан. К вечеру обещал вернуться.

В ярком солнечном свете было видно, что она слегка покраснела.

— Леди Гвен, — продолжил Мэдингли притворно-спокойным тоном, — а ваша подруга, мисс Шоу, была в церкви вместе с вами?

Эбигейл в изумлении взглянула на подругу, когда та без запинки ответила:

— Да, ваша светлость. — А потом обратилась к Эбигейл: — У мистера Уэсли такая ухоженная церковь, не правда ли?

— Ода, — подыграла ей Эбигейл. — Жаль, я не знала, что ему придется остаться в приходе. Я бы тогда вернулась с тобой.

Гвен рассмеялась и ласково похлопала Эбигейл по плечу:

— Ты ушла специально, чтобы оставить нас вдвоем? Но мы с мистером Уэсли просто друзья.

Эбигейл думала, что Мэдингли продолжит задавать вопросы. Однако он лишь улыбнулся и предложил им обе свои руки. Девушки оперлись о них, и он повел их к остальным гостям.

Сердце Эбигейл учащенно билось. Она выиграла это сражение, теперь Мэдингли перестанет в ней сомневаться. Ему в голову не придет, что Гвен солгала ему. Между тем Кристофер недоумевал: почему леди Гвен ему солгала?

Проводив девушек к столику с закусками, Кристофер отошел, и какое-то время смотрел, как они пили лимонад и ели пирожные с сахарной глазурью. К ним подошла Элизабет и стала расспрашивать о том, чем они занимались днем. Кристофер пошел через толпу, кивая, коротко отвечая на вопросы, но всем своим видом показывая, что его ждут неотложные дела. Действительно, ему нужно было успеть на встречу с управляющим, которую он перенес на более позднее время, а потом еще позаниматься в своей комнате. Если, конечно, ему не помешают мысли о мисс Шоу.

Кристофер слишком часто думал, о ней, и ему это не нравилось. Теперь он размышлял о том, почему леди Гвен ему солгала. Интересно, насколько хорошо она знала свою подругу, была ли в курсе ее истинных намерений?

В другой ситуации Кристофер сразу решил бы, что это еще один хитроумный план, чтобы заставить его жениться. Но при чем тут его старый учитель?

Он должен узнать, что происходит.

— Он ушел, — шепнула Гвен.

Эбигейл с облегчением вздохнула, и подруги пошли быстрее, направляясь в гущу сада.

Впереди показалась скамейка. Эбигейл поставила на нее бокал и тарелку с пирожным, не сомневаясь, что ее стошнит, если она съест еще хоть кусочек.

— Ну, вот наконец-то мы одни, — сказала Гвен. — Где ты была? Почему не поехала со мной и мистером Уэсли?

— Все было ужасно, — простонала Эбигейл. — Я пошла в деревню, чтобы встретиться с бывшим учителем герцога. Но на обратном пути встретила самого Мэдингли. Он сказал, что вышел прогуляться. В тот момент я ему не поверила. А теперь вообще не знаю, что и думать.

— Вы встретились, и что дальше? — воскликнула Гвен.

— Я сказала, что была в церкви вместе с тобой, но решила вернуться одна. Слава Богу, что ты подтвердила мои слова. — Эбигейл нервно рассмеялась. — Как ты узнала, что именно надо ему отвечать?

— Посмотрела на выражение твоего лица и положилась на интуицию. И как видишь, она меня не подвела, верно?

— Верно. Теперь Мэдингли больше не подозревает меня во лжи.

— Но с какой стати ему тебя подозревать? Твоя история вполне правдоподобна. Ты что, не имеешь права прогуляться?

— Но я шла одна, — мрачно заметила Эбигейл.

— О Боже…

— Ему это очень не понравилось. Он сказал, что я совсем не думаю о том, что могло бы случиться, если бы кто-нибудь застал нас наедине. В общем, сегодня план с притворным романом чуть не провалился. Я сама предложила ему покончить с этим.

— Неужели? — изумилась Гвен.

— Да. Но он отказался. Это показалось мне странным.

Помолчав, Гвен сказала:

— По-моему, герцог боится оставаться с тобой наедине.

— Боится? — не веря своим ушам, воскликнула Эбигейл. — Ошибаешься. Когда мы были наедине, он злился, а не боялся.

— Может быть, он злился потому, что когда вы остаетесь одни, ему в голову лезут неприличные мысли, и он опасается, что другие это заметят.

Эбигейл вспомнила, как Мэдингли смотрел на ее губы. В тот момент ей казалось, что он хотел ее поцеловать, но Эбигейл выбросила эти глупые мысли из головы. Запретные чувства испытывает только она. Слова Гвен смутили ее и встревожили. И в то же время обрадовали, за что Эбигейл отругала себя. Она должна думать о герцоге лишь как о герое ее газетной статьи, пресекая любое проявление интереса с его стороны. Но как это сделать? Ему, видимо, нравится эта тайная игра между ними?

Гвен смотрела на нее с пониманием.

— Ерунда, — махнула рукой Эбигейл. — У него от поклонниц нет отбоя, все гораздо красивее меня.

— Красота — далеко не все. Ты этого не знаешь, потому что мало общалась с мужчинами.

— А у тебя большой опыт? — рассмеялась Эбигейл.

— Я видела почти всех женихов лондонского света, — с улыбкой ответила Гвен, — многие — настоящие красавцы, ни одна женщина не могла устоять перед ними. А я осталась равнодушной. Повторяю: красота — далеко не все.

— Тебе они просто не нравились, потому что были аристократами, а не простыми парнями, которые сами зарабатывают себе на жизнь и которых так любит твой отец.

Гвен захихикала:

— О, Эбби, не говори глупостей. Забудь об этом, расскажи лучше об учителе герцога. Как ты вообще его нашла?

Эбигейл рассказала подруге о беседе с леди Элизабет.

— А потом я сразу пошла в деревню, чтобы встретиться с мистером Йейтсом, — закончила она свой рассказ.

— Он поговорил с тобой?

— Поговорил, — мрачно улыбнулась Эбигейл. — Память часто ему изменяет, но он очень живо поведал мне о семействе Кэботов и о том, как тяжело ему было учить такого резвого мальчика, как наш герцог который, кстати, в ту пору был маркизом. Ты только представь: не успела родиться — и тебе сразу дают такой титул. Впрочем, это ты себе хорошо представляешь.

— Маркизом он стал не сразу. До смерти деда у него был титул графа Честертона. А что еще сказал учитель? — спросила Гвен.

— Он просто подтвердил мои слова, что в детстве Мэдингли был озорником, как и оба его кузена. Когда им исполнилось восемь лет, их отправили учиться в Итон, а мистер Йейтс занялся образованием его кузин. Я не раз намекала ему о скандале, связанном с герцогом, но он лишь с гордостью твердил, каким замечательным человеком стал его бывший ученик.

— А это значит, что он был таким не всегда.

— Не знаю, — пожала плечами Эбигейл. — Побеседовав с мистером Йейтсом, я не узнала ничего нового.

— Не унывай, дорогая, ты проводишь с герцогом больше времени, чем любая другая женщина, не считая, конечно, его родни. Рано или поздно это принесет свои плоды.

— Постараюсь почаще общаться с леди Элизабет, — заметила Эбигейл. — Она может дать мне ключ к разгадке этой тайны. Ведь это леди Элизабет рассказала мне об учителе брата.

— Будь осторожна, Эбби. Герцог готов на все, чтобы защитить свою семью. Спокойствие родных для него дороже его собственного.

Эбигейл кивнула. Она понимала, как опасно злить герцога, слишком хорошо ей запомнился его мрачный взгляд, давящая близость, его гнев, рожденный, как она чувствовала, невозможностью вести себя так, как ему хотелось. И его слова, которые до сих пор звучат у нее в ушах: «Что защитит вас от меня?» Эбигейл боялась не того, что он может с ней сделать. А как много она может позволить ему.

Глава 10

Вечером того же дня, за ужином, леди Элизабет объявила о своем намерении устроить на следующий день танцы. Но они были особенными: в продолжение темы привидений гостей ожидал костюмированный бал. Девушка пообещала проводить всех желающих на чердачный этаж, где каждый может покопаться в старинных сундуках и найти себе подходящее одеяние.

Эбигейл эта новость необычайно взволновала. Она давно уже думала о том, как бы ей пробраться на чердак и, может быть, найти там какое-нибудь интересное письмо или потерянный дневник. И вот теперь хозяйка дома разрешила гостям рыться там сколько угодно!

После ужина мужчины присоединились к дамам в гостиной, и началось веселье. Эбигейл сидела в углу и разговаривала с Гвен, но на самом деле она следила за герцогом, который, в свою очередь, следил за леди Элизабет, стоявшей рядом с лордом Кейном. Эбигейл всегда думала, что Мэдингли был бы только рад видеть сестру в окружении восхищенных поклонников. Но этим вечером он явно был не в себе. Казалось, ему стоило огромных трудов сохранять обычную маску любезности.

Его не было за ужином, и Эбигейл пришла к выводу, что он решил отдохнуть от гостей — и от нее тоже. Каково же было ее удивление, когда герцог вошел в гостиную вместе с остальными мужчинами. Мэдингли притягивал ее к себе словно магнитом. Она сдерживалась, чтобы не смотреть на него.

Но герцог смотрел лишь на свою сестру, которая хохотала над каким-то замечанием лорда Кейна. Мэдингли еще больше нахмурился. Некоторые гости заметили это и стали перешептываться.

В конце концов, герцог направился прямо к ним и с безупречной вежливостью прервал их разговор. Он посмотрел на сестру с теплотой, но когда его взгляд упал на лорда Кейна, в нем не было и намека на добрые чувства. Мэдингли извинился перед сестрой, заявив, что ему надо обсудить с его светлостью одно важное дело, и леди Элизабет беззаботно направилась к другой группе беседующих людей.

Эбигейл посмотрела на Гвен. Та улыбнулась и шепнула:

— Иди.

Эбигейл немного подождала, чтобы не вызвать подозрений, и направилась в коридор следом за двумя мужчинами. Они шли впереди нее, и вскоре до Эбигейл донесся суровый голос герцога:

— Вы стояли слишком близко.

Девушка не услышала ответа лорда Кейна, но ей стало ясно: он понял, что герцогу ситуация показалась гораздо серьезнее, чем ему. Лорд Кейн сухо извинился, потом герцог сказал что-то, чего Эбигейл не расслышала. В ответ лорд Кейн кивнул и пошел дальше по коридору.

Прежде чем Эбигейл успела спрятаться, герцог повернулся и увидел ее.

— Добрый вечер, ваша светлость, — с улыбкой произнесла она, делая вид, будто оказалась тут случайно. — Мне захотелось почитать, и я пошла за книгой в библиотеку. Позвольте мне пройти, я не хочу отвлекать вас от ваших гостей.

— Гостей моей сестры, — уточнил герцог. — Книга — это хорошая идея.

Улыбка погасла на лице Эбигейл. Герцог стоял на месте, явно поджидая ее. Ей пришлось вместе с ним спуститься, и когда они дошли до библиотеки, Эбигейл распахнула двери и шагнула внутрь.

Герцог вошел следом и закрыл их за собой.

Эбигейл, нахмурившись, проговорила:

— Вы поступаете не очень умно.

Он направился к ней. Комнату освещало несколько масляных ламп, стоявших на столах, и пока он шел к ней, его лицо то погружалось в тень, то выныривало на свет. Эбигейл не хотела, чтобы Мэдингли думал, будто она его боится, но все же сделала шаг в сторону, зайдя за софу.

— Не понимаю, почему вы не хотите, чтобы я проводил вас в библиотеку, — произнес он. — Ведь вы следили за мной.

Эбигейл стало не по себе.

— Не обольщайтесь, принимая мой интерес к вашей сестре за интерес к вашей персоне.

Он тихо рассмеялся и подошел вплотную к софе. Что-то мучило его. В уголках его сощуренных глаз притаились морщинки.

— С чего вдруг вы заинтересовались моей сестрой? — вскинул голову герцог.

— Я заметила, как вы смотрели на мужчину, который проявил к ней интерес. Разве ее знакомство с противоположным полом — не главная причина, по которой сюда были приглашены все мы? Или вы решили продемонстрировать свою власть?

— Я лишь оберегаю ее.

— Ваша сестра ведет себя совершенно невинно. Давайте посмотрим на это с другой стороны: неужели кто-то думает, что меня сейчас нужно защищать от вас?

— Вам нужна защита? — Он начал обходить софу. Как долго она будет это терпеть? Позади Эбигейл были двери в оранжерею, но она не собиралась бежать от него. Мэдингли не может сделать с ней ничего постыдного здесь, в доме его матери.

С чего она взяла, будто уважаемый в обществе герцог Мэдингли может нарушить приличия? Просто он дразнит ее.

— Мне понадобится защита, — ответила Эбигейл. — Вы сказали мне об этом сегодня днем. Я также помню, как вы говорили мне о том, что мы не должны оставаться наедине. Однако именно вы закрыли дверь.

— Значит, вы думаете, что вам стоит меня опасаться. Он опять уставился на ее губы, у Эбигейл перехватило дыхание.

— Я сама могу себя защитить, — ответила она, вздернув подбородок.

— Неужели?

Эбигейл смятенно смотрела на то, как Мэдингли начал неторопливо снимать перчатки со своих рук. Он дергал за каждый палец, и внутри Эбигейл тоже все трепетало.

— Тогда скажите, что вы сделаете, если я дотронусь до вас вот так?

Герцог протянул руку и коснулся пальцем ее обнаженной кожи как раз над ее перчаткой. Эбигейл окаменела. Наверное, это и был настоящий шок. Казалось, будто сам воздух сгустился вокруг них. А потом Мэдингли медленно, ни на секунду не отводя от нее взгляда, повел палец вверх, к короткому пышному рукаву платья. Эбигейл затаила дыхание. Ей было жарко даже от этого невинного, в общем-то, прикосновения, по телу побежали мурашки. Она изумленно смотрела на руку герцога, а потом перевела взгляд на его лицо.

— И что вы сделаете? — опять спросил он. Эбигейл судорожно сглотнула.

— Я могу вас ударить.

— Если бы за нами следили, это могло возыметь эффект. Но мы тут одни.

— Вам не следует меня дразнить. — Она пыталась говорить сурово, но у нее это плохо получалось. Голос ее дрожал от волнения. — Я не намерена это терпеть.

Говоря это, Эбигейл почему-то не уходила, не останавливала его. Палец Мэдингли принялся описывать на ее коже маленькие круги, а потом вдруг скользнул за кромку рукава. Эбигейл охнула.

Герцог улыбнулся, и в его взгляде зажегся озорной огонек, словно хотел показать, что не всегда был таким, каким его сейчас знает свет. Для Эбигейл это не было новостью. Именно поэтому она решила написать о нем статью.

— Вы не хотите этого терпеть? — повторил Мэдингли. — Может, вы намерены отказаться от нашего договора?

Эбигейл промолчала.

Он протянул к ней вторую руку, взял ее за подбородок и провел по ее нижней губе большим пальцем.

— Зачем вы это делаете? — едва слышно спросила она. Мэдингли сверлил ее взглядом.

— Расскажите мне свои секреты Эбигейл, — шепнул он.

Теперь Эбигейл стало по-настоящему страшно. Он держал ее, подавляя своим ростом, обдавая теплом, на которое ее тело отвечало даже сейчас, когда Эбигейл узнала, ради чего он все это затеял. Мэдингли не хотел соблазнить ее. Ему нужно было узнать от нее правду. И это помогло ей вернуться на землю. Эбигейл думала, что ложь Гвен успокоила Мэдингли, но она ошиблась.

— Мои секреты? — эхом повторила она. — Разве можно разгадать сердце женщины? Но я уже говорила вам, почему я тут, почему предложила вам помощь.

Сначала Мэдингли молчал и просто смотрел на нее оценивающим взглядом. Эбигейл запрокинула голову, и он отпустил ее подбородок, но только для того, чтобы схватить ее за вторую руку. Мэдингли держал ее слишком близко от себя, ее юбки вились вокруг его ног.

— Все женщины, которых я знаю, после подобного обращения покинули бы дом или потребовали жениться на них. Что вы выберете?

— Стану противостоять, вашим попыткам запугать меня, — холодно ответила Эбигейл. Теперь, когда она поняла, как много поставлено на карту, она мыслила быстро и трезво. Секреты, надо же! — Я никуда не уеду.

— Я так и думал.

Мэдингли отпустил ее, и Эбигейл наконец-то смогла вдохнуть полной грудью.

— Итак, вы намерены выставить меня из поместья? — спросила она.

— Нет. Я начинаю понимать, что с вами не соскучишься.

— Значит, вы разрешаете мне покинуть комнату или намерены держать меня тут против моей воли?

Он отошел от нее и махнул в сторону двери. Эбигейл прошла мимо него.

Она уже собиралась негодующим жестом широко раскрыть дверь, как вдруг услышала, как Мэдингли сказал за ее спиной:

— Лучше сначала убедиться, что в коридоре никого нет.

Эбигейл замерла, держась за ручку двери, и вышла из библиотеки, соблюдая все предосторожности.

Кристофер увидел, как дверь тихо закрылась за ней, и лишь тогда перевел дыхание и тяжело опустился настоявший рядом стул.

Что он наделал?

Он преследовал ее, дразнил, а потом трогал так, что едва не получил пощечину.

Но у нее такая нежная кожа…

Все дело в том, что у него уже давно не было женщины. С чего он вообще решил, что если прикоснется к ней, то разгадает ее тайну?

Нет, эта девушка держалась великолепно, даже после того как он проговорился. «Расскажите мне свои секреты…»

Он вел себя как глупец. Чего он хотел добиться? Правды? Все произошло совсем наоборот. Эбигейл теперь вообще перестанет ему доверять, может, даже начнет избегать его.

Хотя нет. Кристофер не чувствовал в ней страха. Что-то ей от него нужно. Эбигейл не станет прятаться.

Поздно вечером мисс Бери вошла в спальню Гвен и застала там обеих девушек, сидевших рядышком на кровати.

Поверх ночной рубашки пожилая женщина набросила халат, волосы заплела в косу. Посмотрев на подруг с ликующей улыбкой, она заявила:

— Мои дорогие девочки, сегодняшний вечер был таким удачным!

— Удачным? — нерешительно переспросила Гвен.

— Ну конечно! Леди Суортбек даже посоветовала мне хорошенько следить за Эбигейл.

— Почему? — воскликнула сама Эбигейл, стараясь не поддаваться панике. Неужели она видела ее вместе с герцогом в библиотеке?

— Она считает, что вы должны проводить больше времени с мистером Уэсли, поскольку он подходит вам по положению в обществе.

Эбигейл немного успокоилась.

— Значит, леди Суортбек думает, будто я уделяю герцогу слишком много внимания?

— Мы все заметили его интерес к вам, моя дорогая, — сказала мисс Бери, касаясь ее плеча.

Гвен исподтишка улыбнулась подруге.

— О нет, он просто любезен со мной, вот и все, — быстро возразила Эбигейл, а сама затрепетала от радости.

— А он говорил о женитьбе? — спросила мисс Бери. Эбигейл кашлянула, чтобы не рассмеяться.

— Нет, мисс Бери. Конечно, нет. Поверьте мне, между нами не может быть ничего такого.

— Но, Эбигейл…

— Тетя Имоджин, — прервала ее Гвен, — вам ли говорить с нами о приличиях!

— Что ты имеешь в виду? — спросила мисс Бери. На ее морщинистом лице появился румянец.

Гвен наклонилась вперед и сказала тоном заговорщицы:

— Вы же сами все время проводите только с мистером Фицуильямом.

— За исключением тех моментов, когда он дремлет, — с теплотой в голосе отозвалась пожилая женщина. — Нас очень многое связывает. В молодости у нас был роман.

Гвен и Эбигейл недоуменно переглянулись. Мисс Бери укоризненно покачала головой:

— Вы, молодые, не можете поверить, что мы не всегда были старыми и скучными.

— Но почему вы не вышли за него замуж? — спросила Гвен.

Улыбка пожилой женщины стала мечтательно-печальной.

— Потому что думала, что не люблю его по-настоящему. Сама не понимаю, что мне было нужно. Иногда мне кажется, что следовало вести себя умнее. Но чаще всего, — сказала мисс Бери, направляясь к двери, — я думаю о том, что сделала все правильно. У меня была хорошая жизнь. Но будущее… ох, кто знает, что оно приготовило… каждому из нас.

Когда она вышла, девушки удивленно переглянулись.

— Не знаю, что сказать, — проговорила, наконец, Эбигейл. — То ли нам следует печалиться за нее, то ли завидовать ее спокойствию.

— По крайней мере, она сама сделала свой выбор. — Гвен надула губы и добавила: — А мне приходится сидеть и ждать, когда мужчина первым проявит ко мне интерес. О, Эбби, не знаю, что и делать! Мистер Уэсли не видит во мне женщины. Ядля него всего лишь партнер в этой игре по охоте за привидением.

— Неправда. Я видела, как он смотрит на тебя, как при этом краснеет.

— В самом деле? — Глаза Гвен радостно блеснули.

Эбигейл не очень-то хотелось, чтобы мужчина краснел, глядя на нее. Пылающий взгляд был гораздо приятнее. Но тут она одернула себя. Ей ни к чему вспоминать пылающие испанские глаза одного джентльмена.

— Гвен, может, завтрашний бал тебе поможет. Он увидит тебя в новом свете.

— Это было бы замечательно! Не могу дождаться, когда же мы пойдем наверх искать костюмы.

— Я тоже, — сказала Эбигейл.

— Но ты надеешься найти там не только платье для бала.

— Возможно, — пожала плечами Эбигейл.

На следующее утро Кристофер спустился к завтраку очень рано, как, впрочем, и остальные мужчины. Накануне было решено отправиться на рыбалку, и его уговорили пойти вместе со всеми. Едва рассвело, гости, еще не окончательно проснувшись, пошли к буфету, где стояли различные блюда к завтраку.

Кристофер положил еды себе на тарелку и повернулся к столу. В этот момент в столовой появилась Эбигейл.

Казалось, будто само солнце заглянуло в окна. На ней было ярко-желтое платье с высоким кружевным воротником, но его покрой не мог скрыть роскошных изгибов ее тела. Вчера он позволил себе лишь коснуться руки и губ Эбигейл. Но даже от этой невинной ласки мучился всю ночь, одолеваемый желанием. Кристофер никак не мог побороть так некстати возникшую страсть. Ведь у него и без этого было от чего сходить с ума.

Эбигейл была дочерью джентльмена, и он никогда не позволял себе увлекаться такими девушками. Ведь они только и думали о том, как бы удачно выйти замуж, и Кристофер гасил первые искры пылкого чувства. С другой стороны, Эбигейл лгала ему, и потому ее вряд ли можно было назвать невинной молодой леди. Она что-то скрывала от него, и потому Кристофер инстинктивно относился к ней не так, как к остальным девушкам из высшего общества.

Эбигейл продолжала стоять на пороге. Встав на цыпочки, она смотрела внутрь, словно кого-то искала. Ее взгляд скользнул мимо него, но потом резко вернулся назад.

Она вздернула подбородок, на ее лице появился милый румянец.

Милый? Почему на душе у него теплело, стоило ему увидеть Эбигейл? Кристофер подумал, было, что ему стоит поухаживать за ней и таким образом выведать ее тайну, но опасался попасть в ловушку, которую сам же и поставил.

Эбигейл вышла из столовой. Кристофер направился следом за ней.

— Вы чего-то испугались? — окликнул он ее. Девушка повернулась к нему и сложила руки на груди.

— Испугалась? Я просто искала леди Элизабет и не нашла ее.

— Вы думаете, моя сестра так рано встает? — Кристофер улыбнулся. — Женщины обычно любят подольше поспать. А зачем она вам понадобилась?

— Разве у меня не может быть к ней дела? — Эбигейл удивленно вскинула брови. — Вам не приходило в голову, что я хотела бы поговорить с ней насчет костюмированного бала?

— Может быть, вы сошли вниз так рано, надеясь, что кто-нибудь из мужчин пригласит вас на рыбалку?

— Я должна теперь защищать вас и от мужчин? Кристофер усмехнулся:

— Нет. Думаю, я сам с ними справлюсь.

Она кивнула и отвернулась, но Кристофер неожиданно для себя спросил ее:

— Так в каком костюме вы будете сегодня?

Она оглянулась на него через плечо. Теперь пришел ее черед забавляться.

— Мы еще не были на чердаке, — с улыбкой ответила Эбигейл.

Кристофер едва сдержался, чтобы не покраснеть, как мальчишка.

— Я забыл. Сложно помнить обо всех затеях моей сестры.

— Кстати, не подскажете ли мне, где ее искать? Наверное, вы знаете, что-то, чего пока не знаю я?

Кристофер промолчал. Эбигейл пожелала ему удачной рыбалки и быстро пошла прочь.

Кристофер смотрел ей вслед. Он мог бы говорить с ней целую вечность, но так и не узнать ее тайны. Тут нужны более решительные действия, например обыск ее спальни.

Но с этим он решил повременить.

Вернувшись с рыбалки, Кристофер нашел на столе и кабинете письмо, которого давно с нетерпением ждал. Он распечатал его и прочел. Приятельница Кристофера, которая отлично знала дворянство севера Англии, не слышала ни о каких Шоу.

Кристофер откинулся в кресле. Ему совсем не нравилось, когда его обманывали, может, даже замышляли какое-то зло. Кстати, что ему теперь думать о леди Гвен? Он знал ее довольно долго, с того момента как она впервые появилась в свете. Ее семья была почти такой же старинной и уважаемой, как и его. Неужели эта девушка по своей воле участвует теперь в проделках Эбигейл Шоу? Или может быть, мисс Шоу обманывает и свою подругу?

Кристофер направился в гостиную и обнаружил, что дамы как раз собирались пойти на чердачный этаж за костюмами. Он с беспокойством смотрел, как Эбигейл и его сестра стояли рядом, смеясь и болтая, словно старые подружки.

Ему не хотелось, чтобы Элизабет привязалась к человеку, которому нельзя доверять. Бог ведает, что может произойти, когда они вернутся в Лондон. Кристофер пока не знал, может ли Эбигейл навредить его сестре.

Он этого не допустит. И он не даст ей уехать из поместья, пока не выяснит, насколько она опасна для его семьи.

Более того, он не хотел, чтобы Эбигейл уехала. В нем проснулся прежний, безрассудный Кристофер. Эта девушка была загадкой, желанной и опасной. И все же он был уверен, что победа будет за ним.

Глава 11

— Где ты была? — шепнула Эбигейл подруге. Гвен наконец-то присоединилась к остальным дамам, которые стояли рядом с лестницей, ведущей на чердачный этаж. Мужчины решили, что обойдутся своими обычными вечерними костюмами, и решили посвятить вечер охоте.

Леди Мэй и леди Теодосия явно скучали. Каждое мгновение, проведенное без герцога, было лишено для них всякого смысла.

Однако они решили встать впереди Эбигейл, чтобы заполучить себе лучшие костюмы. Они не подозревали, что Эбигейл больше не стремится очаровать Мэдингли. Он и так уделяет ей слишком много внимания.

Всего пару дней назад это взволновало бы и обрадовало Эбигейл. Она бы решила, что всем ее трудностям пришел конец. Но теперь интерес Мэдингли лишь пугал ее. Он подозревал ее в нечестной игре, и Эбигейл чувствовала, что еще немного, и герцог узнает правду, в то время как сама она так ничего и не узнала о его прошлом.

— О Боже! — Гвен никак не могла отдышаться. — Вот это была пробежка. Я мчалась отсюда из гостиной.

— Ты выглядишь очень мило. А теперь отвечай на мой вопрос.

— Ну, я была с герцогом, конечно, — надменно заявила Гвен.

Эбигейл открыла рот, но Гвен не могла больше притворяться и рассмеялась.

— Это было так весело, Эбби, — сказала она. — Герцог расспрашивал меня о тебе.

Эбигейл схватила подругу за локоть и подождала, пока дамы стали подниматься по лестнице и они остались одни.

— Что ты ему рассказала?

— Все о твоем происхождении. Но, разумеется, ту историю, которую мы с тобой придумали, — шепотом добавила Гвен.

У Эбигейл сжалось сердце.

— О, Гвен, мне очень жаль, что я заставляю тебя лгать!

— Ты меня не заставляешь. Я рада, что могу тебе помочь. Твоя семья в этом нуждается. Кроме того, я приношу пользу не только ей.

— Что ты хочешь этим сказать? — недоверчиво спросила Эбигейл.

— Благодаря тебе Мэдингли изменился. Все об этом говорят.

Эбигейл была настолько поражена, что потеряла дар речи.

— В обществе он обычно держится от всех на расстоянии и вообще старается редко бывать на людях, — продолжила Гвен. — Но вот появилась ты, и ему стало… все интересно. Его сестра очень рада тому, с каким участием он относится к ее гостям.

— Она мне тоже об этом говорила, — призналась Эбигейл.

— И он, наконец, заинтересовался девушкой. Его мать наверняка очень рада, что ее план сработал.

— Но он не должен интересоваться девушкой вроде меня, — шепнула Эбигейл, когда они стали подниматься наверх.

Необработанные деревянные панели покрывали стены. Их освещало неверное пламя масляной лампы сверху.

— Я не думаю, что твое происхождение имеет в этом деле большое значение, — сказала Гвен.

— Для герцога — имеет.

Подруги оказались наверху и больше не могли говорить об этом. Эбигейл думала, что чердак окажется темным и пыльным, с паутиной в углах. Та его часть, куда они попали, действительно была темной, потому что окон было совсем немного, и шторы пропускали внутрь мало света. Но тут было так же безупречно чисто, как и в остальном доме. Вдоль стен располагались сундуки и ящики. В одном углу девушки увидели старинное зеркало, в котором отражались мелькавшие тени, в другом сгрудилась мебель, которой давно уже не пользовались в доме. Несомненно, чердак был очень большим, и пламени лампы явно не хватало, чтобы осветить все помещение.

— Вот они! — с волнением воскликнула леди Элизабет. — Все сундуки с одеждой находятся здесь. Вы можете брать любые наряды, которые вам понравятся, а горничные помогут вам подогнать их по фигуре. Представьте только, какие лица будут у наших джентльменов, когда они увидят нас в одежде прошлых веков!

Даже леди Суортбек и леди Гринвич невольно заинтересовались идеей костюмированного бала. Во всяком случае, именно они первыми открыли сундук с нарядами.

— А герцогиня не будет против? — спросила Эбигейл. Леди Элизабет, смеясь, ответила:

— Поверьте, матушка так же увлечена этим, как мы все. У нее есть старинное платье, которое она привезла из Испании, поэтому она не стала подниматься наверх, а решила отдохнуть перед обедом.

Это успокоило, остальных дам, и когда служанки принесли еще несколько ламп, все принялись искать себе наряды. Эбигейл и Гвен нашли себе сундук, и когда открыли его, на них пахнуло едва заметным запахом лежалых вещей. Эти наряды были очень старыми, их носили задолго до рождения герцога. Эбигейл решила отложить на время расследование и заняться более приятным делом — поиском костюма на сегодняшний вечер, без которого она не могла появиться на балу.

Они с Гвен доставали платья и показывали их друг другу. Наряды были середины XVIII века, которые носили с кринолинами. Глубокие квадратные вырезы и яркие цвета шли далеко не всем. Эбигейл вытаскивала одно платье задругам, пытаясь найти что-то более скромное, скрывающее ее пухлую фигуру. Гвен же качала головой, отвергая все, что ей показывала подруга. В итоге им пришлось открыть второй сундук. Эбигейл со вздохом достала очередной костюм и…

— Вот оно, Эбби! — восторженно воскликнула Гвен. Все дамы повернулись к ним и принялись скептически осматривать платье. Эбигейл стало не по себе.

— Зеленое? — недоверчиво спросила она.

— Оно будет великолепно на тебе сидеть! А как насчет этого для меня?

Подруга показала ей наряд, который когда-то был белого цвета, но со временем приобрел желтоватый оттенок — во всяком случае, так Эбигейл показалось при свете лампы.

— Гвен, ты же знаешь, что будешь прекрасно выглядеть в любом платье.

— Ты очень добра. — Гвен коснулась ее руки. — Но мне оно действительно нравится, хотя полагаю, его придется немного ушить.

— А мое — наоборот, расставить, — со вздохом заметила Эбигейл, рассматривая лиф.

— Разве это проблема? — усмехнулась Гвен.

— Еще какая, — пробормотала Эбигейл, зная, как много для нее значит правильно подобранный корсет.

Остальные дамы тоже нашли то, что искали, и спустились вниз. К тому времени как Гвен и Эбигейл закончили поиски, на чердаке осталась только леди Элизабет. Подруги рассматривали свои находки и вскоре поняли, что она ждет их.

— Вы не против, если мы немного задержимся здесь и пороемся в остальных сундуках? — спросила Эбигейл. — Я надеюсь найти платье получше.

Леди Элизабет взглянула на лестницу. Затем перевела взгляд на них:

— Вы уверены? Я могу задержаться, но…

— О нет, пожалуйста, идите, — сказала Гвен, махнув рукой. — Портновское ремесло может быть таким интересным! Мы сравниваем то, как шили платья в восемнадцатом веке, и сейчас. Это наше с Эбигейл увлечение. Нам кажется, что швы…

Леди Элизабет явно было скучно слушать ее. Взгляд девушки затуманился, и когда Гвен остановилась, чтобы перевести дыхание, она вскочила.

— Тогда я оставлю вас тут, — сказала леди Элизабет. — Какое интересное у вас увлечение!

Когда леди Элизабет ушла, подруги рассмеялись.

— Ты была великолепна, — сказала Эбигейл. — Подожди немного, скоро я тебя отпущу. Только возьми с собой платья и найди служанку, чтобы подогнала их. Если она быстро управится с твоим, скажи ей, чтобы распустила швы на лифе моего костюма, а я к тому времени уже освобожусь.

— Ты не боишься остаться тут одна? — спросила Гвен, озираясь по сторонам.

Почти все лампы забрали с собой остальные дамы, на чердаке остались всего две.

— Конечно, нет, — не колеблясь, ответила Эбигейл. — Самое страшное, что со мной может случиться, — это если я узнаю что-нибудь полезное для вашей охоты за привидением от самого же привидения.

— Я оставлю тебе обе лампы, — сказала Гвен. — Мне достаточно света сверху, чтобы спуститься с лестницы. Удачи!

Оставшись в одиночестве, Эбигейл поняла, что здесь она слышит шум ветра гораздо лучше, чем в своей спальне. Наверное, надвигалась буря. Окна иногда стучали, по чердаку гулял холодный сквозняк. Но когда Эбигейл подошла к новым сундукам, то тут же перестала замечать что-либо вокруг себя. Она открыла один и едва удержалась, чтобы не рассмеяться от радости. Внутри лежали какие-то тетради. Может, чей-то дневник? Эбигейл принялась вынимать их одну за другой и быстро просматривать. К ее разочарованию, это оказались домашние бухгалтерские книги пятидесятилетней давности. Она пересмотрела весь этот сундук и направилась к другому. В нем хранились списки слуг, работавших в поместье сто лет назад. Эбигейл пролистала их, надеясь найти какую-нибудь постороннюю запись, которая поможет Гвен и мистеру Уэсли в охоте на привидение. Неужели никто в поместье не хранил старые письма? Эбигейл направилась к следующему сундуку. У нее осталось мало времени — ведь скоро подадут обед, но ей необходимо найти хоть что-то относящееся к прошлому герцога.

Кристофер просматривал бухгалтерские книги в кабинете, когда туда заглянула Элизабет.

— Какое прекрасное платье я себе нашла! — воскликнула она.

— Все дамы подобрали себе костюмы? — Кристофер надеялся, что ему удастся подольше поработать в тишине. Ведь последние несколько дней он почти не занимался делами.

— Да, почти все.

— И кто же из них никак не может определиться?

— Леди Гвендолин и мисс Шоу. Я не хотела оставлять их одних наверху, но они настояли. Представь себе, исторические костюмы — это их излюбленное развлечение!

Кристоферу это показалось подозрительным.

— Но ведь скоро обед, — сказал он.

— Да, и мне совсем не хочется его откладывать. Ты знаешь, как на это реагирует наш шеф-повар.

Кристофер поднялся:

— Пойду, посмотрю, почему они задерживаются. Элизабет улыбнулась. Казалось, она думала, что знает, почему брат решил пойти наверх, и намеренно давала ему шанс побыть с Эбигейл. Но вслух девушка сказала:

— Я не хочу отвлекать тебя от работы…

— Ерунда. Я рад тебе помочь.

— Мы вошли на чердак через дамское крыло. Мне кажется, мама простит тебя за то, что ты там появишься.

«Как будто я ни разу до этого не был в дамском крыле», — подумал Кристофер. Наивность сестры развеселила его. Кстати, он не был там уже много лет — с тех пор, как понял, что ему нельзя делить постель с женщинами его класса — от этого одни неприятности и скандалы.

Кристофер обнаружил, что дверь на чердак открыта. Он поднялся, представляя себе, как подруги виновато вздрогнут, когда неожиданно увидят его. Чердачный этаж был таким же, каким Кристофер помнил его, когда бывал там, в детстве, если выпадал дождливый день. Он огляделся, но никого не увидел, там горела одна лампа.

Видимо, девушки забыли ее, когда спустились вниз?

Потом Кристофер услышал звук закрываемого сундука и спрятался в тени. Он увидел, что впереди за несколькими рядами сундуков, ящиков и разной мебели на полу горит еще одна лампа. Голосов слышно не было. Ведь если бы леди Гвен была тут, то подруги непременно болтали бы.

Кристофер начал осторожно продвигаться вперед, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Он перестал чувствовать, думать, хотя внутренний голос говорил ему, что он ведет себя как зверь на охоте, а не как любезный хозяин.

Что Эбигейл делает тут одна? Вряд ли до сих пор выбирает себе платье. Может, она отослала леди Гвен для того, чтобы та не знала, что на самом деле замышляет подруга?

Обогнув диван, он увидел, что Эбигейл стоит, склонившись над сундуком и засунув туда голову. Ее платье поднялось, под ним виднелись нижние юбки. Кристофер замешкался. Он знал, что должен окликнуть ее, но не мог оторвать взгляда от ее ног в домашних ботинках, от стройных икр, обтянутых чулками, от кружев, которыми был оторочен низ ее панталон.

Кристоферу следовало сейчас пылать от злости из-за того, что Эбигейл шпионила в его доме, негодовать, что ему пока не удалось узнать истинную причину ее появления в поместье.

Но вместо этого он едва держался на ногах от охватившего его желания.

Это было темное и греховное чувство, которое лишало его разума, заставило забыть о правилах, по которым он жил, о том, что он решил впредь не сближаться с женщинами своего круга.

Но ему казалось, что Эбигейл отличается от них, словно из-за лжи и секретов ее уже нельзя причислить к девушкам из высшего общества. Кристоферу лгали и раньше, однако сейчас все гораздо серьезнее. Сейчас под угрозой репутация его семьи.

Вот почему Эбигейл вызывала в нем подозрение и страх. Она зачем-то обманывала его и в то же время сама согласилась ему помочь, рискуя собственным добрым именем…

И вот теперь она тут одна, в темноте, такая беззащитная и соблазнительная. Ему так хотелось провести ладонями по ее бедрам, хотелось… Но он собрал всю свою волю в кулак и заставил себя остановиться.

— Нашли что-нибудь интересное?

Эбигейл вскрикнула и так быстро выпрямилась, что задела крышку сундука. Та начала падать, и Кристофер ринулся вперед, чтобы схватить ее раньше, чем она ударила Эбигейл. Но девушка сама поймала крышку, а потом уставилась на него.

Кристофер знал, что ему нужно было отойти назад. Голова Эбигейл находилась на одном уровне с его бедрами, и это подстегивало его похотливые фантазии.

Он заложил руки за спину, чтобы не коснуться ее.

— Мисс Шоу, что вы тут делаете в одиночестве? Никак не можете выбрать себе платье?

— Я уже давно его выбрала. — Она опустилась на колени, держась одной рукой за край сундука.

На ее подбородке была грязная полоса, несколько прядей выбились из прически и прилипли к потным щекам. Вдруг Кристоферу захотелось увидеть, как эти волосы обовьются вокруг обнаженного тела Эбигейл, как ее кожа влажно заблестит от его ласк.

Кристофер стиснул зубы и шагнул назад.

— Если вы выбрали наряд, — наконец произнес Кристофер, — почему вы не спустились вниз?

Она отвела глаза.

— Вы застали меня врасплох. Я хотела сохранить это в тайне.

Неужели все разрешится так просто?

— Что именно?

— Я не хотела, чтобы кто-нибудь знал о том, что я решила поискать в этих сундуках какие-нибудь записи о привидении.

«О привидении», — мысленно повторил Кристофер, заставляя свой мозг работать. Эбигейл, как всегда, на высоте. Невинное выражение лица, виноватый взгляд, как будто она вела себя не очень хорошо и в то же время не очень плохо.

Кристофер не поверил ни единому ее слову.

— Вам уже говорили, что все семейные документы находятся в библиотеке, — любезным тоном проговорил он.

— Но привидение видели только слуги, значит, только они и могли оставить о нем запись.

— Многие из них неграмотны.

— Знаю, это очень печально, — сказала она, проведя рукой под одной из тетрадей. — Им не дано испытать наслаждение, которое чувствуешь, когда можешь излить эмоции в словах.

Его разгоряченный мозг ухватился за слова «наслаждение» и «излить», но он взял себя в руки.

— Вы говорите так, будто сами любите писать.

— Очень люблю, — призналась Эбигейл. — И не только письма. Я веду дневник и записываю туда все, что случается со мной в течение дня. Впрочем, это не очень интересно, — рассмеялась она.

Кристофер подумал о том, что мог бы узнать о ней, если бы заглянул в ее дневник. Писала ли она о нем? Или Эбигейл смотрела на него как на средство для достижения своих целей, как он — на других женщин?

— По тому, как люди пишут, о них можно многое узнать, — продолжала она.

— И вы решили проверить это на наших слугах?

Эбигейл пожала плечами и откинулась назад, опираясь руками о пол. Округлости ее груди стали еще заметнее. Неужели Эбигейл полагает, что мужчина может мыслить разумно, когда видит ее в такой позе?

Или она делает это намеренно?

— Я надеялась, — печально ответила девушка, — но пока так ничего и не нашла.

— Вы давно этим занимаетесь? — спросил он.

— Нет, Гвен только что ушла. Ей нужно было срочно найти самую лучшую швею в поместье. С нашими платьями предстоит много хлопот.

Воцарилось молчание. Эбигейл смотрела на него снизу вверх, а он — на нее, опустив голову. Кристофер хотел повалить Эбигейл на спину, лечь сверху и…

— Это ваша гувернантка привила вам любовь к письму? — спросил он, наконец, пытаясь разрядить атмосферу.

— Да. И мой отец. — Она прикусила губу и отвела взгляд.

— Это что, тайна?

Эбигейл улыбнулась и покачала головой:

— Дело не в этом. Мужчины обычно не поддерживают отношения с дальними родственниками, но мой отец переписывается с ними. Он тоже вел дневник и учил меня, как нужно правильно излагать мысли и чувства, как записывать впечатления о людях.

Кристофер присел на сундук и спросил:

— Хотелось бы знать, что вы пишете о своем пребывании в Мэдингли-Корте?

На чердаке было темно, но ему показалось, что Эбигейл покраснела. Ее глаза сияли, кожа мерцала в полумраке.

— О своих впечатлениях от гостей, собравшихся тут. Например, о высокомерии и прекрасном чувстве юмора лорда Кейна.

— Вы хорошо это подметили.

— О снобизме леди Теодосий, — с улыбкой продолжила Эбигейл, — о ее тревоге и страхах, что она не так безупречна, как должка быть светская дама.

— О да, теперь я вижу, откуда вы это взяли.

— Я не права?

— Правы. А что насчет леди Мэй?

— Еще одна участница сражения за вашу руку. Сейчас она отступила в тень, полагая, что вы заинтересовались мной. Но она уверена, что в итоге вы одумаетесь и отвернетесь от меня. А еще она считает меня глупой, пустой и гораздо ниже вас.

Кристофер не сдержался и пробормотал:

— Ниже меня — не самое плохое место.

Глава 12

Эбигейл поняла, что Мэдингли имел в виду не разницу в их общественном положении. Ее охватило странное чувство, от которого она едва не застонала. Зачем он это сказал? Почему намекал на вещи, о которых должен молчать любой уважающий себя джентльмен?

Однако эти несколько слов зажгли в ней ответный огонь, пробудили любопытство, которое не должна испытывать воспитанная молодая леди.

Но она не леди.

Эбигейл призналась себе, что рядом с Мэдингли чувствует себя желанной и красивой. Почему он позволяет себе такие вольности? И что ей следует сказать в ответ?

Вдруг раздался звук шагов. Кто-то поднимался по лестнице. Эбигейл и Мэдингли в ужасе уставились друг на друга. Она увидела, как его глаза сузились. Если их застанут тут наедине, это будет катастрофа.

Герцог задул лампу, лег на пол рядом с ней, так близко, что их плечи соприкасались. Спинка старинного дивана была достаточно высокой, чтобы скрыться за ней. Чердак осветили танцующие лучи лампы, которую кто-то держал высоко в руке.

— Крис?

Это был голос леди Элизабет. Эбигейл очень опечалилась, что это не Гвен. Ей можно доверять, а вот Элизабет…

К своему ужасу, Эбигейл почувствовала, как ее уха коснулись губы Мэдингли и обдали ее теплым, влажным дыханием.

— Молчи, — едва слышно шепнул он повелительным тоном.

Это разозлило Эбигейл. За кого он ее принимает? Неужели боится, что она выдаст их? Герцог, видно, уверен в том, что любая девушка отчаянно хочет выйти за него замуж и ради этого готова на все.

Но потом злость сменилась жалостью. Эбигейл понимала, как это важно — самому решать свою судьбу. Разве она борется не за это же?

— Крис? — еще раз позвала леди Элизабет. — Кто-то оставил тут лампу, — недовольно сказала она.

Они слышали, как девушка тяжело вздохнула и стала спускаться с лестницы. Свет постепенно угас, дверь внизу захлопнулась, и Эбигейл с герцогом остались одни в темноте.

Какое-то время они не двигались, дыша в унисон, соприкасаясь плечами. Эбигейл следовало бы радоваться, что их не нашли, но вместо этого ее вдруг охватило желание. Она была наедине с мужчиной, к которому ее влекло. Эбигейл не хотела этого и попыталась подняться, но Мэдингли сидел на ее юбках, и она упала ему на плечо. А потом весь мир перевернулся, когда его руки схватили ее и привлекли ближе, усаживая к себе на колени.

Она уставилась на Мэдингли, но увидела лишь блеск его глаз в темноте. Ее руки беспомощно лежали у него на плечах. Он был так близко, тепло его тела обволакивало ее со всех сторон.

А потом Мэдингли еще крепче прижал ее к себе и поцеловал. Эбигейл забыла обо всем на свете.

Его теплый, влажный рот ласкал ее губы. Она робко отвечала на поцелуй, потому что не могла по-другому, потому что хотела именно этого. Это был ее первый поцелуй, и Эбигейл наслаждалась им, забыв о правилах приличия, о том, что их могут обнаружить.

Их уже чуть было не застали врасплох, и это лишь заставляло ее сердце биться еще быстрее. Опасность лишь выпустила наружу те чувства, которые Эбигейл старалась побороть.

Вдруг Эбигейл ощутила, как Мэдингли коснулся языком ее нижней губы. Девушка вздрогнула от неожиданности. Шершавый и влажный, он скользнул внутрь, заставляя рот Эбигейл раскрыться шире навстречу ему. Она застонала от приятного удивления.

«Так вот каково это целоваться с мужчиной», — подумала Эбигейл, наслаждаясь теплом его ласк. А потом она перестала думать и анализировать. Язык Мэдингли сражался с ее языком, играл, пробовал его на вкус. Эбигейл страстно отвечала ему тем же. Ее руки поднялись вверх и коснулись мягких густых волос Мэдингли. Она не хотела, чтобы он останавливался, и потому инстинктивно сжала в ладонях его голову, удерживая ее рядом с собой.

Мэдингли страстно целовал ее губы, жар от поцелуя распространялся по всему телу. Ее грудь наполнилась тяжелой болью, которую лишь слегка облегчало давление упругого торса Мэдингли. Она хотела большего.

Его рука скользнула по спине Эбигейл, коснулась изгиба ее талии. Она выгнулась навстречу его ласкам, а низ живота будто обожгло огнем.

Эти новые, странные ощущения в теле заставили Эбигейл вспомнить о том, кто она, что делает и с кем она это делает.

Теперь, когда ее глаза привыкли к полумраку, Эбигейл видела бледную тень его лица, влажный рот и страстный взгляд черных глаз.

Эбигейл жаждала его поцелуев. Хотела вновь испытать наслаждение, о котором раньше даже не догадывалась.

Что же испытывают мужчина и женщина, когда дело доходит до самого главного?

Эбигейл со стоном закрыла глаза, чтобы не видеть герцога.

— Ты не хочешь, чтобы я целовал тебя?

— Я уже показала, что хочу. — Эбигейл содрогнулась. — Но мы должны остановиться.

— Почему?

На одно безумное мгновение все причины вдруг вылетели у нее из головы. Она ощущала под собой бедра Мэдингли, его крепкие руки так пылко обнимали ее, что Эбигейл не удивилась бы, если бы воздух вокруг них вдруг вспыхнул пламенем.

— Просто… сейчас время обеда, — наконец проговорила она.

— Это единственная причина?

— Ты знаешь, что есть и другие, и их очень много. Я не ожидала, что это случится. Я действительно просто хотела тебе помочь! А теперь ты, наверное, думаешь…

Мэдингли прильнул к ней. Их губы почти соприкоснулись вновь, когда он заговорил:

— Значит, теперь ты читаешь мои мысли? Тогда расскажи мне, что у меня на уме, потому что мне кажется, я не могу ни о чем думать, когда держу тебя в объятиях.

Близость его губ мучила Эбигейл. Она дрожала и была почти готова сдаться, уступить ему и своему сердцу, позволить Мэдингли делать все, что он, хочет.

— Значит, ты ни о чем не думаешь? — прошептала Эбигейл и сразу же пожалела об этом. Его губы были слишком близко, и когда она разговаривала, то касалась их.

— Я думаю о том, что хочу прочертить языком дорожку по твоей шее и поцеловать ароматную ямочку у ее основания.

Эбигейл представила себе это и застонала.

— Твои губы как сладкие персики, и я хочу знать, какой вкус у твоей кожи.

Он поцеловал ее нижнюю губу, нежно посасывая ее. Эбигейл задрожала. Она ничего не могла поделать с реакцией своего тела на его ласки.

— У тебя расстегнулся лиф платья.

От столь интимного замечания у Эбигейл перехватило дыхание.

— Я хочу расстегнуть все пуговицы на нем, погрузить язык в ложбинку твоей прекрасной груди, а потом высвободить ее из корсета, чтобы…

— Хватит! — В ее голосе смешались воедино боль и желание. Эбигейл мучилась от странной неудовлетворенности в теле и чувствовала, что Мэдингли своими ласками может унять эту боль. Но она не желала даже слышать о том, что он может сделать с ее обнаженным телом.

Ведь это был грех. И еще одна ложь, которой между ними и так уже слишком много.

— Отпусти меня, — прошептала Эбигейл.

На одно мгновение его объятия стали еще крепче. Ее грудь упиралась в его торс так сильно, что ей было почти больно дышать.

А потом его руки разжались. Эбигейл сползла на пол и встала на колени. Чтобы не упасть, она схватилась рукой за плечо Мэдингли, но увидела, что тот смотрит на ее грудь, которая была совсем, рядом с его лицом. Легкомысленная женщина в этот момент прильнула бы к нему и испытала наслаждение, которое он мог дать ей.

Но Эбигейл была девственницей и пришла в дом Мэдингли, чтобы обмануть его. Как же тяжело ей будет сделать это после того, что сегодня произошло между ними!

Эбигейл вскочила на ноги. Мэдингли сделал то же самое. Дождь еще барабанил по крыше, но буря стихала, и на чердаке стало светлее. Она принялась складывать тетради в сундук, пытаясь не обращать внимания на то, что Мэдингли продолжает смотреть на нее. Ей было стыдно наклоняться перед ним, и в то же время ее сердце замирало при мысли о том, что он может опять коснуться ее. Эбигейл боялась и в то же время желала этого. Мэдингли не вызвался ей помочь, и потому уборка заняла у нее немало времени. Эбигейл, наконец, выпрямилась, лицо ее раскраснелось.

— Может, проводить тебя до лестницы? — спросил Мэдингли.

Ей стало страшно при мысли о том, что может произойти, если он опять дотронется до нее.

— Нет, я сама дойду, — ответила Эбигейл. Мэдингли говорил спокойно, и это почему-то причинило ей боль.

Впрочем, она тоже выглядела на удивление спокойно. Может, Мэдингли думает о ней то же самое, что и она о нем?

Она представила Мэдингли в юности, когда он еще не был таким опытным и хладнокровным и потому не мог контролировать свои чувства. Как он боролся со своей страстной натурой?

Эбигейл направилась к лестнице, нащупала перила и начала осторожно спускаться вниз.

— Я постою тут, подожду, пока ты дойдешь до своей комнаты. Она далеко?

— Нет, этажом ниже.

«Вот он и узнал, где моя спальня», — подумалось ей.

Эбигейл знала, что всегда нужно быть начеку. Поэтому не сразу открыла дверь, а прислонилась к ней ухом. Не услышав ничего подозрительного, вышла в коридор, а когда повернулась, чтобы закрыть ее, то увидела в дверном проеме Мэдингли. Наклонившись к ней, он тихо сказал:

— Моя сестра говорит, что ты увлекаешься старинными костюмами.

Эбигейл быстро оглянулась, чтобы удостовериться, что их никто не видит.

— Да, — шепнула она, — почему ты спрашиваешь? — Значит, тебе нравится маскироваться?

Она в изумлении открыла рот.

Озорно улыбнувшись ей, Мэдингли сказал:

— Не забудь смыть грязь с лица.

Скрипнув зубами, Эбигейл хлопнула перед ним дверью и побежала в спальню. Она намеревалась вести себя так, как будто этого поцелуя никогда не было. Но почему Мэдингли спросил о маскировке? Эбигейл вдруг стало страшно.

Хотя его комнаты находились в другом крыле, Кристофер все-таки пошел туда, чтобы умыться. Там он долго поливал себя холодной водой, как будто надеялся, что вольет себе немножко здравого смысла.

О чем он думает?

Кристофер твердил себе, что Эбигейл упала прямо ему на руки, а в такой ситуации ни один мужчина не смог бы устоять против мягких изгибов ее тела и пухлого рта.

Она оказалась такой сладкой, такой желанной, о такой женщине можно только мечтать! Он едва сдержался, чтобы не соблазнить ее, едва не нарушил правила, позволяющие ему вести безупречную жизнь, избегать любых скандалов.

Ему нужно отослать ее, но Кристофер знал, что не сделает этого. Ведь так он никогда не разгадает ее тайны и вдобавок попадет в нежные руки леди Мэй и леди Теодосии. Нет, он предпочитает им Эбигейл, пусть даже та и обманывает его. Что он увидел в ее взгляде, когда спросил о маскировке?

Кристофер вытер лицо полотенцем. Кто-то постучал в дверь, и он рассеянно сказал:

— Войдите!

В спальню заглянула Элизабет.

— Вот ты где! Я думала, ты пошел искать мисс Шоу и леди Гвен. Последнюю я, кстати, нашла.

— А я нашел мисс Шоу. Мы пошли прогуляться.

— Замечательно! — воскликнула сестра.

— Не надо ничего придумывать. Это была просто прогулка. Мы говорили о книгах, которые прочли.

— Ты стал таким скучным, — заявила Элизабет.

— Я люблю читать, — сказал Кристофер. — Для меня это огромное удовольствие.

Позади Элизабет неожиданно появилась его мать.

— Я слышала, ты сказал, что ходил на прогулку с мисс Шоу? — спросила она.

Элизабет захихикала:

— Может быть, пора спросить у моего братца, какие у него намерения. — Взмахнув рукой, она выбежала из комнаты.

Появилась его матушка. Она закрыла дверь и пристально посмотрела на него.

— Это не то, что ты думаешь, — заверил ее Кристофер.

— А что я думаю?

— Что я заинтересовался мисс Шоу. Но это не так. Мы просто друзья.

— Друзья?

Она смотрела на него с явным недоверием, и Кристофер понял, что еще не готов подробно рассказать ей о его сложных взаимоотношениях с Эбигейл. Но он не смог скрыть то, что чувствовал к Эбигейл. И тогда Кристофер решил поведать часть правды, надеясь, что мать удовлетворится этим.

— Она помогает мне, — произнес он, наконец.

— Искать привидение? — с сомнением в голосе спросила герцогиня.

— Нет, держаться подальше от навязчивого внимания леди Мэй и леди Теодосии.

— Ты говоришь о девушках, на одной из которых намерен жениться? И как мисс Эбигейл это делает?

— Мисс Шоу знает, что не может стать моей женой, поскольку гораздо ниже меня по происхождению. И она предложила мне притвориться, будто у нас роман, чтобы дамы не докучали мне своим вниманием.

Герцогиня ушам своим не поверила.

— Ты сказал ей, что тебе нужно жениться на более знатной девушке, чем она? Я не знала, что мой сын может быть таким жестоким.

Теперь пришла его очередь возмутиться.

— Она сама сказала мне, что, с ее точки зрения, мне нужна такая невеста. И она права. Будущая герцогиня должна быть родом из знатной семьи, чтобы понимать ту роль, которую она будет играть в обществе, и справляться с обязанностями, которые налагает на нее титул.

— Как, например, я? — сухо возразила она.

— Ты — исключение, madre. Мало кто из женщин может сравниться с тобой. Отец нашел тебя, его идеальную герцогиню, а теперь ее предстоит найти мне.

— Значит, та девушка, которая не подпадает под твои строгие рамки идеальной герцогини, перестает для тебя существовать?

— Не совсем так. Я уже не могу рассматривать ее в качестве жены.

— А если ты полюбишь ее?

— Это исключено.

Раньше мать могла одним своим взглядом буквально испепелить его, но он уже давно научился противостоять ему. Теперь она смотрела на него не со злобой, но с печалью, и сердце Кристофера сжалось. Однако он не мог позволить чувствам одержать верх над разумом, который твердил ему, что он все делает правильно.

— Если я не показала тебе, как сильна настоящая любовь, — мягко проговорила пожилая женщина, — то мне больше нечего тебе сказать.

— Madre, не нужно…

Она подняла руку, и Кристофер остановился.

— Тогда скажи мне вот что. Я знаю тебя всю твою жизнь и потому вижу, что ты неравнодушен к мисс Шоу. Это так?

Ему стало не по себе.

— Это лишь показывает, что я хорошо исполняю свою роль, не так ли?

— И она отказалась выйти за тебя замуж?

— Она сказала, что хочет найти себе хорошего сельского сквайра, что герцог ей не нужен.

— Я не невинная молодая девушка, Кристофер. Я понимаю, что мужчина может испытывать к женщине не только нежную любовь, но и греховные чувства. Однако никогда в этом не признается.

Кристофер вздохнул и на мгновение закрыл глаза.

— Не могу поверить, что мы обсуждаем это. Да, мисс Шоу очень привлекательная юная леди, но она мне не пара. Я женюсь на той девушке, которая мне подходит, и это будет не Эбигейл, то есть не мисс Шоу.

— Жаль, что ты упорствуешь и видишь для себя только то будущее, которое нарисовал в своем воображении. Видимо, я неправильно тебя воспитывала.

— Madre… — с вздохом начал Кристофер, но она прервала его:

— Запомни, в какую бы игру ты ни играл с этой девушкой, в твоей власти причинить ей боль, даже если сейчас она думает, что играет с тобой. И если я узнаю, что ты ее обидел…

— То, что в этом случае сделаешь? — спокойно спросил Кристофер. — Отшлепаешь меня по мягкому месту?

— Не я накажу тебя, — печально заявила герцогиня. — Нет, Кристофер, ты сам себя накажешь.

Глава 13

— И ты ничего не нашла? — разочарованным тоном спросила Гвен, когда подруги по очереди смотрелись в большое зеркало, стоявшее в спальне Эбигейл.

— Ничего. — Интуиция подсказывала ей, что искать нужно в спальне герцога. Но сейчас ей не до этого.

Горничная Мэдингли-Корта совершила чудеса с их платьями. Но еще большее чудо она сотворила с их волосами, уложив их в высокие прически георгианской эпохи, замысловато украшенные цветами и лентами. На самом верху прически Гвен, ей даже удалось поместить птичье гнездо согласно моде тех времен, после чего подруга заявила Эбигейл, что готова выкрасть талантливую девушку и увезти с собой в Лондон.

— Значит, там ничего не было, кроме старинной одежды? — продолжила Гвен.

— О, я нашла множество старых расходных книг и тетрадей по учету слуг, но ни одной записи личного характера. Хотя у меня, было, мало времени перед тем, как…

— Перед чем? — спросила Гвен.

Эбигейл покачала головой. Она не представляла, как можно рассказать даже лучшей подруге о том, какую постыдную вещь она совершила, нарушив все правила приличия.

— Перед тем, как мне нужно было спуститься к обеду, — сказала Эбигейл.

Гвен стукнула ногой, и искусственная птица в ее прическе вздрогнула как живая.

— О, пожалуйста, Эбби! Не думай, что сможешь скрыть от меня правду.

— Я… я… — Она закрыла лицо руками. — О, Гвен, туда поднялся герцог, и я позволила ему поцеловать меня.

Гвен обняла ее за плечи:

— Это был всего лишь поцелуй. Ты наверняка уже не раз целовалась со своими поклонниками.

Эбигейл покачала головой, а потом подняла на Гвен мокрые от слез глаза.

— Ни разу. Я не очень-то нравлюсь мужчинам.

— Или твой отец напугал самых отчаянных из них. — Гвен игриво усмехнулась. — Ведь герцогу ты очень нравишься.

— Не думаю. Он просто сидел на моем платье, и я упала на него, пытаясь подняться с пола.

— Сидел на твоем платье? Эбигейл уныло махнула рукой:

— Мы просто спрятались, чтобы его сестра не застала нас наедине друг с другом.

— Но он хотел тебя поцеловать.

Эбигейл почувствовала, что ее щеки залились румянцем.

— Уверена, в такой ситуации он поцеловал бы любую женщину. Я упала ему прямо на колени.

— Прямо на колени? — воскликнула Гвен, но тут же прикрыла рот рукой и посмотрела в сторону приоткрытой двери. — Значит, ты думаешь, что он поцеловал бы эту напыщенную леди Мэй или кислую леди Теодосию?

Эбигейл не сразу нашлась, что ответить, потом, наконец, сказала:

— Что ж, он не стал бы их целовать, но лишь потому, что боится, как бы его насильно не женили. А со мной ему бояться нечего.

— Если бы вас застали вдвоем, последствия для него были бы точно такими же, как если бы его обнаружили с кем-то из этих двух девушек. Так что твое объяснение не выдерживает никакой критики. Герцог поцеловал тебя, потому, что хотел этого, и в тот момент ему было наплевать на последствия.

— В тот момент, — подчеркнула Эбигейл. — Даже ты понимаешь, что обычно он ничего подобного не чувствует.

— Я хотела сказать, что в тот момент он больше не мог сдерживать чувства, которые испытывает к тебе все время.

Эбигейл в отчаянии уставилась на Гвен, и в итоге на ее глазах выступили настоящие слезы.

— О, Гвен, прекрати! Он не может испытывать ко мне ничего подобного. Лучше пусть это будет временная страсть, чем что-то более глубокое. Я и так виновата перед ним. Если я заставлю его еще сильнее страдать, если причиню зло его семье…

— Хватит, — ласково одернула ее Гвен. — Ты стала очень близка к герою своей будущей статьи. Разве правила запрещают это?

Эбигейл с несчастным видом покачала головой.

— Тогда перестань тревожиться. Мэдингли не нужно твое сочувствие. А ты должна думать о собственных проблемах.

«Герцог как раз и стал моей самой главной проблемой», — подумала Эбигейл.

— Но что, если нашему притворному роману пришел конец? — вслух спросила она. — Как он может доверять мне после этого поцелуя?

— Если Мэдингли — настоящий джентльмен, то чувствует себя виноватым в том, что между вами произошло.

— И из-за этого перестанет общаться со мной. Как я тогда узнаю то, что мне нужно?

— Я не сказала, что он начнет тебя избегать. По правде, говоря, Эбби, не думаю, что он сможет это сделать. Ты его заинтриговала.

— Потому что он чувствует, что я что-то скрываю от него. Но я слишком далеко зашла и теперь не могу отступить. Пока я не разгадала его тайну, но точно знаю, что она есть.

— Да ты борец! — воскликнула Гвен, обнимая ее. Эбигейл перевела дух и сказала:

— Я хочу поближе сойтись с его сестрой. Мне показалось, что она — одна из тех девушек, у которых что на уме, то и на языке.

— Один светский сезон — и она научится держать язык за зубами, — с сарказмом заметила Гвен.

— Значит, мне повезло, что я встретила ее сейчас. — Эбигейл посмотрела в зеркало, окинув критическим взглядом грудь, выпирающую из глубокого квадратного выреза. — Может быть, мне стоит вставить в декольте побольше кружева?

— Трусишка. Неужели ты не хочешь, чтобы он смотрел на тебя, не в силах отвести взгляд, чтобы забыл обо всех своих сомнениях и продолжил ваш притворный роман? Кстати, если ты перешьешь платье, то оно потеряет свой исторический вид.

Эбигейл рассмеялась:

— О, Гвен, ты так добра ко мне!

— Ну, любить тебя совсем не трудно.

Эбигейл улыбнулась, но мысленно сказала себе, что скоро ей придется солгать лучшей подруге. Гвен не должна знать о том, что она собирается во время бала обыскать спальню Мэдингли.

Когда Кристофер появился на пороге Голубой гостиной, то порадовался, что Элизабет выбрала местом для веселья ее, а не бальный зал на втором этаже. Гостей было меньше двадцати, и танцы в таком огромном помещении выглядели бы несколько нелепо.

Из гостиной убрали ковры, зажгли тысячи свечей, и сейчас она выглядела уютно и в то же время празднично.

К его радости, некоторые мужчины все-таки передумали насчет костюмов и появились в панталонах до колен, с напудренными волосами. Это очень порадовало Элизабет, и она вся светилась от радости.

Все дамы надели наряды прошлого века, волосы тоже были уложены по моде того времени.

Эбигейл едва была видна под высокой замысловатой прической, но Кристофер не мог не заметить ее грудь, чуть не выпадавшую из глубокого выреза платья.

На декольте Эбигейл обратили внимание многие. Но лишь один Кристофер знал, каково это — чувствовать, как ее грудь прижимается к телу, как из головы исчезают все мысли, а сердце трепещет от желания заключить ее в объятия и покрыть поцелуями.

А теперь грудь Эбигейл была наполовину обнажена и походила на два сочных плода, которые так и просились в его ладони. Кристофер не мог отвести от нее глаз.

Но что в этом страшного? Ведь он и должен вести себя так, словно Эбигейл сразила его наповал.

И тогда Кристофер направился туда, где Эбигейл стояла рядом с леди Гвен, и низко поклонился им обеим. Эбигейл в ответ присела в изящном реверансе, и он чуть не задохнулся при виде того, что открылось ему в этой позе.

— Мисс Шоу, — сказал Кристофер, когда она выпрямилась, потом спохватился и поздоровался с ее подругой: — Мисс Гвен.

Она спрятала улыбку под веером. Его поведение показалось Эбигейл забавным.

Кристофер утратил чувство реальности. Он не мог признаться даже себе самому, что его мать оказалась права. Ему нужно было постоянно напоминать себе о том, что Эбигейл на самом деле не такая, какой кажется, что ее внешность — еще одна маска, как и ее старинное одеяние.

— Вы обе прекрасно выглядите, — с улыбкой произнес Кристофер.

— Спасибо, ваша светлость, — поблагодарила Эбигейл.

— Это у вас птичье гнездо, леди Гвен? — спросил он, не в силах сдержать смех.

— Оно искусственное, ваша светлость.

— Это хорошо, — сказал Кристофер, — а то вас могут вдруг посетить непрошеные маленькие создания, которые, кстати, переносят клещей и кучу других насекомых.

Кристофер заметил, что, заслышав его смех, многие гости обернулись в их сторону. Они смотрели на него удивленно, поскольку он очень редко проявлял свои эмоции. Что ж, пусть смотрят, именно это ему и нужно.

На возвышении в углу небольшой оркестр заиграл кадриль. Кристофер повернулся к Эбигейл:

— Позвольте вас пригласить на танец.

Сначала Эбигейл слегка удивилась. После того, что произошло между ними на чердаке, Эбигейл боялась снова оказаться так близко от него.

И все же она улыбнулась и протянула ему затянутую в перчатку руку.

— С удовольствием, ваша светлость.

Они встали в линию с другими парами. Это был не тот танец, где мужчина все время держит даму в объятиях, и потому Кристофер мог спокойно разговаривать с Эбигейл, Они менялись партнерами, кланялись, выполняли замысловатые па, а потом возвращались друг к другу. Кристофер чувствовал, как напряжение Эбигейл постепенно исчезает. Она двигалась очень легко, не замечая, что на нее с восхищением смотрят молодые люди, как будто впервые увидели, насколько она хороша.

Кристофер удивился тому, что это заставляло его нервничать. Они всего раз поцеловались, и он уже ревнует ее к возможным поклонникам? Какая нелепость.

Когда танец закончился, Кристофер пошел за пуншем для Эбигейл. Его путь пролегал через небольшую группу гостей. Он обменялся парой слов с несколькими из них и был вынужден выслушать лорда Суортбека, который набрался храбрости и решил подробно рассказать ему о достоинствах своей дочери, леди Мэй. Кристофер знал, что союз между их семьями может всем принести много блага. Леди Мэй явно понимала, что такое великосветский брак, потому что сама была дочерью маркиза. Но Кристофер не мог отвести взгляд от Эбигейл все время, пока с ним говорил лорд Суортбек. Ему нравилось, как она поднимала вверх голову, разговаривая с более высокой леди Гвен. И что на ее щеке, когда она улыбалась, появлялась ямочка. Раньше он этого не замечал.

Потом Кристофер увидел, как Эбигейл поздоровалась с его сестрой, которая остановилась, чтобы поговорить с двумя подругами. Скоро они болтали и смеялись, а Кристоферу становилось все более не по себе. Кто знал, во что она может впутать Элизабет? Одно дело, когда с Эбигейл общается он сам, и совсем другое — его неопытная сестра.

— Мэдингли?

Кристофер вздрогнул и понял, что Суортбек уже давно зовет его.

Маркиз сказал ворчливо:

— Только не говорите мне, что вы тоже постоянно думаете об этом привидении. Честное слово, жена и дочь буквально помешались на нем.

— Нет, дело не в этом, — сказал Кристофер. — Я просто в растерянности. Мне нужно принести пунш сразу нескольким дамам, и если я быстро не выполню этого, то попрекам не будет конца.

— Женщины, — сказал Суортбек, качая головой. — Да уж, пощады от них не жди.

Если женщины в его семье ведут себя подобным образом, ему следует исключить леди Мэй из списка возможных невест.

Когда Кристофер подошел к трем молодым дамам, неся только два бокала с пуншем, потому что хотел, что бы Элизабет покинула эту компанию, они хохотали до упаду.

— Значит, вам просто нужно научиться, лучше целиться, — говорила Эбигейл, вытирая глаза платком. — Вы не против, если я стану вашим учителем?

Элизабет обняла себя за плечи, пытаясь унять смех. — Когда я выпускаю стрелу, она летит куда угодно.

— Это точно, — сказала Гвен, и они снова рассмеялись.

— Но я с радостью взяла бы у вас урок, мисс Шоу, произнесла Элизабет.

— Зовите меня Эбигейл.

— Что я пропустил? — спросил Кристофер, подавая пунш леди Гвен и Эбигейл. Он старался быть любезным, но это было ему нелегко.

— Эбигейл будет учить меня стрельбе из лука, — заявила Элизабет, тряхнув головой, явно ожидая, что он станет ее отговаривать.

— И какого же мужчину ты собираешься пронзить стрелой?

Леди Гвен захихикала:

— Ваша сестра рассказала нам о том, как она стреляет из лука. Но Эбигейл очень терпеливая наставница.

— Ты почти совсем не танцевал, Крис, — заметила Элизабет, — кроме одного танца с мисс Шоу. Тут есть другие молодые леди.

— Я непременно с ними потанцую. — Кристоферу очень не хотелось оставлять их одних. Он заметил выражение нетерпения на лице Эбигейл. Интересно, что это могло значить? — Оставьте мне вальс, мисс Шоу.

Элизабет явно забавлялась, глядя на него, словно ей нравилось наблюдать, как ее брат глупеет из-за женщины.

Он пригласил на следующий танец леди Теодосию и вернулся к Эбигейл, чтобы станцевать с ней вальс. Обняв ее за талию, Кристофер заметил, что она старается держаться от него так далеко, как только можно.

— Я не могу позволить, чтобы мы танцевали вальс на таком расстоянии. Что подумают гости о нашем романе? — Едва слышно проговорил Кристофер, привлек ее поближе и стал вальсировать.

На очередном повороте он позволил своему бедру скользнуть между ее ног. Эбигейл гневно взглянула на него.

— Что-то не так? — спросил он, как ни в чем не бывало.

Эбигейл прищурилась, но промолчала.

Держа Эбигейл в объятиях, Кристофер мог касаться ее, чувствовать твердую и гибкую спину девушки, ее изящную руку в своей ладони. Но он так и не смог расслабиться и наслаждаться.

Музыка смолкла. Хорошо, что Эбигейл остановилась. Потому что он бы продолжал танцевать как идиот. Что это с ним?

Эбигейл понимающе улыбнулась ему и сказала:

— Другие дамы тоже хотят потанцевать с вами, Мэдингли. Вы уже пригласили меня положенные два раза.

— Эх, правила света иногда так докучают.

— Идите же, пока не разразился скандал. Кристофер едва не рассмеялся в ответ. Он уже много лет не устраивал скандалов, как бы ни складывалась ситуация.

Кристофер поклонился ей и вышел в другую комнату, где его ожидали лорд Пол и лорд Джеральд Делейн, младшие сыновья герцога Саттерли, желавшие обсудить с ним законопроект, который их отец собирался представить в парламенте.

Как только Мэдингли покинул гостиную, Эбигейл поняла, что пора и ей сбежать отсюда.

— Могу я пригласить вас на танец? — вдруг услышала Эбигейл позади себя.

Она обернулась и увидела мистера Уэсли. Эбигейл взглянула на дверь, за которой исчез Мэдингли. У нее есть еще несколько свободных минут, так неужели она обидит доброго викария?

Во время танца Эбигейл спросила:

— Вы танцевали с леди Гвен? Она грациозно двигается, не так ли?

К ее удивлению, мистер Уэсли покраснел.

— Нет, это было бы неправильно, — ответил он.

— Неправильно? — в замешательстве повторила Эбигейл.

— Она настолько выше меня по положению. Мои прихожане посоветовали мне пригласить вас.

Тут он понял, что сказал лишнее. Эбигейл ласково проговорила:

— Я знаю, все считают, что мне следует довольствоваться только вашим обществом и не смотреть на других джентльменов. Но я разговариваю и танцую со всеми. И общество не рухнет из-за этого.

— Но они мои прихожане, мисс Шоу, — терпеливо заметил мистер Уэсли.

— Я знаю. А леди Гвен — ваш друг. Почему же вы не можете потанцевать с ней?

Они оба посмотрели в ее сторону. Прелестное лицо Гвен было печальным и бледным.

— Она такая… из-за меня? — нерешительно спросил викарий.

— Да, из-за вас.

— Я не хочу, чтобы она печалилась.

Когда музыка смолкла, Эбигейл проговорила:

— Идите же, пригласите ее на танец. Он не двинулся с места.

Эбигейл повернулась и спокойно вышла из гостиной, сделав вид, будто ей нужно попасть в дамскую комнату. Но она выбрала другой коридор и заторопилась в сторону семейного крыла и комнат Мэдингли.

Глава 14

Кристофер не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он покинул гостиную. И взглянул на каминные часы. Оказалось, что его не было там четверть часа. Делейны изо всех сил старались убедить его, что он должен поддержать Саттерли, и приводили серьезные доводы.

Однако его отсутствие было замечено гостями. Кристофер решил исполнить свой долг и потанцевать с пожилыми дамами. Тетя леди Гвен, мисс Бери, показалась ему весьма занимательной. Она рассказывала ему с теплотой в голосе о мистере Фицуильяме, который сейчас дремал в кресле.

Потом Кристофер удивил леди Гвен, закружив ее в вальсе. Она танцевала энергично, в ее движениях чувствовалась сила. Жаль, что леди Гвен не хочет выходить замуж за герцога. Впрочем, так даже лучше. Кристофер прекрасно понимал, что ему не следует жениться на девушке, у которой лучшая подруга — Эбигейл Шоу.

— Итак, вы чем-то испугали мисс Шоу, ваша светлость? — спросила леди Гвен.

— Испугал? — Кристофер нахмурился.

— Я думала, она ушла всего на минутку в дамскую комнату, но она не вернулась.

На одно мгновение в ее взгляде промелькнуло странное выражение, как будто она вдруг поняла что-то важное.

— Леди Гвен?

— Я просто вспомнила, что она не очень хорошо себя чувствует. Вы же знаете, с женщинами это часто бывает.

После танца леди Гвен тут же ушла, как будто ей не терпелось сбежать от него.

Правда ли, что Эбигейл действительно по-женски занемогла? Или леди Гвен опять прикрывает подругу? Тогда это неспроста, что Эбигейл задумала? Кристофер почувствовал, как его беспокойство усилилось. Ему нужно действовать, и немедленно.

Он вышел из гостиной, стараясь не шуметь. Сначала Кристофер подумал, что Эбигейл пошла к себе в комнату, но тут же отбросил эту мысль. Он вспомнил выражение ее лица, когда сказал ей о маскировке. Ему уже было известно, что Эбигейл приехала в поместье с какой-то тайной целью. Чем же она хотела заняться сейчас, когда все остальные на балу? Разумеется, не охотой на привидение.

Дом был слишком велик, чтобы искать наугад. Эбигейл не могла находиться в общих комнатах, иначе она бы спокойно осталась в гостиной, а занялась бы своими делами в другое время. Значит, оставались помещения, куда она не имела права входить.

И тут Кристофер понял, куда она пошла.

Эбигейл с трепетом огляделась. Спальня Мэдингли была роскошной, отделанной темным деревом, с красными занавесями и покрывалами. К ее удивлению, одну стену целиком занимали полки с книгами. «Ну конечно, ведь библиотека отсюда далеко», — подавив нервный смешок, подумала Эбигейл.

Огромный камин был украшен затейливой резьбой, кровать тоже не уступала ему в размерах. Массивные основания держали бархатный балдахин. Эбигейл представила себе, как ляжет на эту кровать с Мэдингли, позволит ему закончить то, что он начал сегодня днем, и обозвала себя идиоткой. Этого никогда не случится. Она попала в Мэдингли-Корт с единственной целью — чтобы узнать все о герцоге и его прошлом, не помышляя о близости с ним.

Эбигейл подошла к письменному столу и в нерешительности застыла. Неужели ей удастся обыскать его комнату? Дрожащими руками девушка открыла верхний ящик. В нем оказались письменные принадлежности. Особенно много было перьев, которых хватило бы еще на нескольких хозяев.

Эбигейл не хотела вести себя так низко по отношению к человеку, который ей очень нравился. Она ценила его чувство юмора, его благородство, ответственность за всю семью. Мэдингли заботился о родных, старался быть идеальным сыном и любящим братом. И если по этой причине он казался слишком властным, слишком жестоким, то ему можно было лишь посочувствовать.

Было видно, как много он трудился, чтобы достичь того, что сейчас имел. Эбигейл непременно напишет об этом в своей статье. Она докажет, что Мэдингли очень изменился с тех пор, как совершил что-то противозаконное.

Кстати, оступился-то он. Но именно она могла потерять свою свободу, если ей придется выйти замуж, и свое будущее, если она больше не сможет писать в газету.

Стиснув зубы, Эбигейл открыла следующий ящик, потом еще один. Она нашла книгу расходов и, хотя едва глянула в нее, чтобы убедиться, что это была именно она, охнула при виде цифр, которые были там проставлены. Эбигейл почувствовала себя преступницей и быстро отложила ее в сторону. Она не нашла ничего похожего на записную книжку, зато в нижнем ящике обнаружила листы бумаги, перевязанные лентой. Она уже собралась вынуть их, когда услышала, что по коридору кто-то идет.

О Боже… Эбигейл быстро закрыла ящик, схватила перчатки и бросилась к занавесям.

— Эбигейл.

Она замерла на месте. А потом очень медленно повернулась к Мэдингли, стараясь не крутить перчатки в руках. Придав лицу бесстрастное выражение, Эбигейл подняла взгляд на его злое лицо и стала ждать. В таком состоянии Мэдингли мог бы выдать свой секрет или хотя бы дать ей подсказку.

Он был не просто зол. Он пылал от ярости. Его темные глаза горели.

— Что ты тут делаешь? — резко спросил Мэдингли. Он схватил ее за руки пониже плеч, Эбигейл не стала сопротивляться, зная, что заслужила это. И тут ее осенило.

— Жду тебя.

Мэдингли привлек ее к себе, и Эбигейл почувствовала предательскую реакцию собственного тела на его прикосновение. Эбигейл не боялась его, она знала его достаточно хорошо и была уверена, что он не причинит ей физического вреда. Он мог выгнать ее из дома, унизить, но Эбигейл сознательно шла на риск.

Она вспомнила об их поцелуе, о вкусе его губ, ласкавших ее губы.

Что-то изменилось во взгляде Мэдингли. Его взгляд стал жестче, но не от злости. И тут Эбигейл осознала, что его действительно влечет к ней, что он не просто с ней играет. Это взволновало девушку, а потом напугало, потому что она чувствовала то же самое.

— Я не хочу менять нашу договоренность, — быстро сказала Эбигейл. Мэдингли продолжал держать ее за предплечья, но она коснулась ладонями его живота и начала медленно вести их вверх, к груди. — Но наш поцелуй показал мне, как мало я знаю о мужчинах. Наверное, ты это сразу понял, поскольку это был мой первый поцелуй. Я подумала, что раз нам нужно быть вместе, и я помогаю тебе, ты мог бы тоже помочь мне, научить, что делать, когда я встречу своего будущего мужа, с чего начать.

Мэдингли посмотрел на ее губы и привлек Эбигейл к себе. Теперь грудь Эбигейл касалась его торса, и с ее губ против ее воли сорвался вздох облегчения и ожидания. Боже правый, он дарил ей столько наслаждения, всего лишь обнимая ее!

Однако Кристофер не поцеловал ее.

— У меня есть подруга, которая знает все общество, — сказал Мэдингли. — Она никогда не слышала о твоем семействе. И говоришь ты без северного акцента.

Эбигейл уставилась на него, стараясь скрыть замешательство. Он не верит ни единому ее слову. Даже навел справки о ее семье. Долго ли ей удастся обманывать Мэдингли? А ведь она так и не узнала его тайну.

— Тебя тревожит, что мои родители живут уединенно? — Эбигейл натянуто улыбнулась. — Я уже говорила тебе, что они никогда не бывают в Лондоне. Даже Дарем кажется им слишком большим и шумным. Неужели я виновата в том, что моя гувернантка учила меня правильно говорить на английском?

Мэдингли напряженно размышлял. Что, если она прижмется к нему? Нет, этого она не сделает. Она не хотела оказаться на этой большой кровати, не хотела, чтобы ее соблазнили и скомпрометировали.

Но при мысли о его теле, накрывшем ее сверху…

— Полагаю, ты приехала в поместье с какой-то тайной целью, — сказал Мэдингли.

— Ошибаешься.

— Ты говорила с моим учителем.

— Ты следил за мной? — в ужасе воскликнула Эбигейл. Слышал ли Мэдингли, какие вопросы она задавала учителю?

— И что я должен думать сейчас, когда нашел тебя в своей спальне? Верить, что ты пришла сюда, чтобы получить еще один поцелуй?

— Научи меня, — прошептала Эбигейл, облизнув губы. Она слышала, что так делают женщины, если хотят соблазнить мужчину.

Похоже, это возымело действие. Мэдингли опять перевел взгляд на ее рот, его глаза потемнели и засверкали от страсти.

— Ты можешь многому меня научить, — быстро продолжила Эбигейл. — Маме было неловко говорить со мной о подобных вещах, — солгала она. Эбигейл прекрасно понимала, что означала твердая выпуклость, которую она чувствовала низом живота. — И ты первый мужчина, которому я могу доверять в таком деле.

— Ты доверяешь мне? — спросил он, хрипло рассмеявшись. — А я тебе не доверяю. Ты действительно хочешь, чтобы я научил тебя всему?

— О нет, — охнула Эбигейл, — я имела в виду… я не думала… о том самом!

— Успокойся. Я дам тебе то, что ты хочешь.

Он поцеловал ее — страстно, яростно, горячо, Эбигейл ответила на его поцелуй. Она встретилась с его языком и храбро вторглась к нему в рот. Руки Мэдингли опустились с плеч на спину, потом еще ниже и легли ей на бедра, прижимая нижнюю часть ее тела к себе. Эбигейл застонала, не прерывая поцелуя, и позволила своим ладоням исследовать его мускулистые руки под одеждой, широкие плечи.

Мэдингли перестал целовать ее.

— Если ты можешь касаться меня, значит, я тоже могу.

Эбигейл не поняла, что это означало — ведь он уже касался ее, но тут Мэдингли спустил вниз рукав ее платья и бретельки сорочки. Грудь лишилась некоторой поддержки, и Эбигейл вдруг почувствовала себя уязвимой, потеряв над собой контроль.

— Но…

Его руки опустились ниже, и ее грудь выскочила из корсета, платья и сорочки одновременно. Восхищенное выражение в глазах Мэдингли заставило ее вспыхнуть от удовольствия, но Эбигейл знала, к чему это могло привести. Она прикрыла грудь руками.

— Нельзя, — громким рокочущим голосом сказал Мэдингли. — Ты хотела, чтобы я научил тебя.

— Но ни один мужчина не осмелился бы…

— Любому мужчине стоит только посмотреть на тебя в этом платье, чтобы подумать об этом. Разве ты не хотела, чтобы я смотрел на тебя, Эбигейл?

Она закусила губу, Мэдингли рассмеялся:

— Ты хотела, чтобы я увидел тебя в этом костюме. И вот тебе первый урок. Когда ты надеваешь такой откровенный наряд, то разрешаешь мужчине делать именно это.

Эбигейл сопротивлялась, однако Мэдингли отнял ее руки от груди и завел их ей за спину. Эбигейл было ужасно стыдно стоять перед ним в таком виде. Но она сама притворилась, будто пришла сюда, чтобы предложить ему себя, и Мэдингли согласился.

Эбигейл чувствовала, как он медленно наклоняет ее назад, как первый локон выскользнул из прически и упал на плечо. Мэдингли простонал и уткнулся лицом в этот локон, вдыхая его запах. Потом он прижался губами к ее ключице и спустился вниз, целуя ее грудь.

Эбигейл казалось, будто она разучилась дышать и двигаться. Щека Мэдингли коснулась ее груди, и Эбигейл ощутила жесткую щетину его бакенбард.

— Мэдингли, пожалуйста…

— Кристофер, — выдохнул он, ведя губами вдоль изгиба ее груди к самому пику. — Крис.

А потом он вобрал в себя, ее сосок, и Эбигейл конвульсивно содрогнулась.

— О, Крис…

Она не могла сказать ничего связного, едва помнила, как ее зовут. Наслаждение, которое он доставлял ей своими губами, волной расплывалось по телу, медленно пробуждая самые интимные его части. ИЭбигейл начала двигаться, ласкаясь о мощное тело Кристофера, а он не переставал вытворять чудеса с ее грудью. Он целовал то одну грудь, то другую, посасывая и дразня языком соски. Не чуя ног под собой, Эбигейл схватилась руками за его плечи и прижалась к нему. Кристофер взял в ладони ее ягодицы и поднял ее так высоко, что одна ее нога оторвалась от пола.

А когда он просунул ногу между ее бедрами, Эбигейл почувствовала, что он может доставить ей еще большее наслаждение. Хотя нижние юбки и платье уменьшали эффект, Кристофер все равно прижимался к ней так плотно, что она едва не стонала от все возраставшего болезненного напряжения внизу живота. Вдруг Эбигейл почувствовала, как он начал намеренно двигать нижней частью тела, нажимая и отступая, дразня ее своими бесстыдными поцелуями, поднимая ее, дрожавшую и обессиленную, все выше и выше…

Опасаясь, что не выдержит и поддастся ему, Эбигейл так резко отпрянула от него, что упала на край кровати, но кое-как встала на ноги и повернулась спиной к Кристоферу, отчаянно пытаясь впихнуть пышную грудь в узкий лиф платья. Но это ей никак не удавалось.

Видимо, Эбигейл как-то выдала свое смятение, потому что Кристофер шагнул к ней. Она испуганно отпрянула.

— Ты же знаешь, я не причиню тебе боли, — сказал он, охваченный неутоленным желанием, которое огнем пылало у нее в крови. Еще миг, и она почувствует, какое наслаждение способен мужчина подарить женщине.

Но Кристофер ей не муж — и никогда им не станет. И он не заслуживает чести стать ее первым мужчиной.

Хотя она сама первая начала его соблазнять. И теперь презирала себя!

Кристофер потянул ее сзади за платье, и она замерла.

— Я хочу расстегнуть тебе платье, чтобы ты могла одеться, — сказал Кристофер.

Эбигейл пришлось поверить ему — выбора у нее не было.

Кристофер мысленно выругался — трясущиеся пальцы не слушались его. Он медленно расстегнул крючки на старинном платье до самой талии, после чего ослабил шнуровку корсета.

Эбигейл ждала, дрожа, словно испуганный олененок. Черт побери, он почти овладел ею, соблазнил ее, едва не лишив невинности! Ведь Кристофер не сомневался в том, что она девушка.

Но она скоро потеряет невинность, если впредь будет вести себя подобным образом с мужчинами.

Кристофер надеялся, что ему удалось скрыть то, о чем он раньше и не подозревал, какое наслаждение можно испытывать, просто лаская женщину. Грудь Эбигейл была для него словно самый сладкий десерт, соски — как лепестки только распустившихся роз. И он прижимался к ее лону, желая получить от нее освобождение мукам страсти. Хотя они были полностью одеты, Кристофер едва не потерял над собой контроль, наслаждаясь ее телом.

Эбигейл стояла, не в силах унять дрожь, прикрывая руками грудь.

— Мне затянуть корсет? — спросил он, язык его заплетался.

Эбигейл взглянула на него через плечо, опустив глаза, чтобы не встречаться с Кристофером взглядом. Ее щеки порозовели, из прически на обнаженные плечи упало еще несколько локонов. Помедлив, она кивнула.

Кристофер стал зашнуровывать корсет.

— Пожалуйста, туже, — попросила Эбигейл.

— Туже?

— Мне… им нужно…

— Больше поддержки? — догадался Кристофер. Сейчас он контролировал свои эмоции и говорил спокойно. Грудь, которую он только что держал в своих ладонях, действительно нужно затянуть гораздо туже.

Эбигейл кивнула. Кристофер выполнил ее просьбу, а потом застегнул ей платье. Когда Эбигейл отступила в сторону, он положил ладони ей на обнаженные плечи, выше крошечных рукавов наряда. Его пальцы коснулись ее шеи, он почувствовал биение ее пульса. Подушечками пальцев Кристофер нежно, медленно погладил кожу Эбигейл, чувствуя, как дрожь распространяется по ее телу.

— Страсть не лишила меня разума. Ты пришла сюда без моего разрешения, и я не верю твоим объяснениям.

— Странно, — произнесла Эбигейл, — ты повел себя так, будто поверил.

— Я взял то, что мне предлагали. Я мужчина, а не святой. Что бы ты ни сделала — если, конечно, не попыталась бы меня убить, — я все равно захотел бы тебя. Ты не разжалобила меня, устроив представление, так что давай, покончим с этим. Расскажи, что тебя сюда привело.

— Я сказала правду, — ответила Эбигейл.

Теперь она действительно устроила представление. В ее тоне любой услышал бы лишь смущение и еще немного злости.

— Тебя обидело мое обвинение?

Эбигейл промолчала, и тогда Кристофер заглянул ей через плечо и увидел, что она упрямо поджала губы.

— Что же, обижайся дальше, но держись подальше от моей сестры. Я говорю это серьезно. Я не допущу, чтобы ты причинила ей зло.

— Я не причиню ей зла! Но я не могу избегать, хозяйку дома. Почему ты просто не выставишь меня отсюда и не покончишь с этим раз и навсегда?

Вот дерзкая девчонка! Эбигейл знала, что он этого не сделает. Она не сомневалась в своих чарах.

— Я не хочу причинять зла леди Гвен, — сказал Кристофер, пытаясь скрыть свое раздражение, смешанное с удивлением. — Мне кажется, она не знает, что ты на самом деле делаешь, но, видимо, очень к тебе привязана.

Напускное равнодушие покинуло Эбигейл, и она опустила голову. Злость Кристофера улетучилась. Однако решимость узнать правду осталась.

К его удивлению, Эбигейл заявила:

— Я думаю, ты не выгоняешь меня, потому что надеешься, что тебе удастся меня соблазнить. Но я тебе этого не позволю! Я опозорю свою семью, тебе придется жениться на мне из чувства долга, а ни мне, ни тебе это не нужно.

— Ты полагаешь, что меня можно заставить жениться? — насмешливо спросил Кристофер.

— Я считаю, что честь для тебя важнее всего.

— Так было не всегда. — Эти слова сорвались с его губ, и он тут же пожалел о них. Ему нельзя быть столь откровенным с этой девушкой. Кристофер продолжал стоять позади нее, положив руки на плечи. Ему не хотелось, чтобы Эбигейл поворачивалась.

Но она стояла, не двигаясь, почти не дыша, и Кристофер знал, что Эбигейл сейчас напряженно слушала, ожидая продолжения.

— Ты герцог, — наконец сказала она с сомнением в голосе. — Тебе с детства внушали, что честь — главное в жизни. Ты любишь свою семью, ты никогда ни в чем не сомневался в отличие от нас, простых смертных.

Кристоферу вдруг захотелось раскрыть перед ней душу, как будто она могла каким-то образом смягчить его чувство вины.

Неужели после столь короткого знакомства Эбигейл способна так сильно влиять на него?

— Возвращайся к танцам, Эбигейл. Или, наверное, тебе стоит пойти в спальню и привести себя в порядок. — Он повернул ее к себе и коснулся пальцем верхнего изгиба груди. — Боюсь, мои поцелуи оставили тут след.

Эбигейл смотрела на него снизу вверх, ее розовые губы были чуть приоткрыты, глаза искали его взгляд. И он не видел в них ни страха, ни смущения, лишь любопытство.

— Иди. — Его голос прозвучал резко.

Эбигейл повернулась и вышла, оставив, Кристофера одного. Сжав кулаки, он медленно пришел в себя, а потом без промедления принялся тщательно осматривать спальню, гардеробную и ванную. Ни одна мелочь не пропала, все было на своих местах. Кристофера это нисколько не удивило.

Однако пришло время послать в Лондон человека, чтобы разузнать все о ней, потому что сам он едва ли мог найти ответы на вопросы. Эбигейл слишком отвлекала его. Хотя расследование наверняка продлится дольше, чем ее визит в поместье, он все равно хотел получить о ней подробную информацию.

А пока он должен справляться собственными силами, даже если это и сопряжено с риском. Он будет каждый день проверять почту, чтобы узнать, с кем Эбигейл переписывается, будет постоянно находиться рядом с ней, как того и требует их притворный роман, не давая ей ни минуты передышки. В конце концов, она проговорится.

«Или я сам проговорюсь», — подумал Кристофер, слегка поморщившись. Но он надеялся, что окажется сильнее Эбигейл.

Глава 15

На следующее утро Кристофер просмотрел входящую почту и не нашел ничего для Эбигейл. После этого он решил, что не станет возражать против затеи Элизабет с уроками стрельбы из лука. Он отказался пойти на охоту с мужчинами, и сделал это в последнюю минуту, чтобы Эбигейл не знала, что он будет неподалеку от нее. Кристофер тайком наблюдал из окна за тем, как девушки шли за садовниками к тому месту, где они устанавливали мишени. Оно находилось достаточно далеко от дома. Даже садовники знали, что Элизабет не стоит доверять острые предметы.

Если Эбигейл может обыскивать его комнату, он вправе обыскать ее комнату. Но как только он оказался у ее двери, из своей спальни выглянула мисс Бери.

— Ваша светлость! — с энтузиазмом воскликнула она. Кристофер замер, радуясь тому, что не успел коснуться ручки двери.

— Мисс Шоу тут нет, — понизив голос и оглянувшись, сказала мисс Бери. — Хотя должна признаться, вы поступаете очень смело, разыскивая ее в дамском крыле. Впрочем, это ваше право, вы владелец дома. — Она рассмеялась.

Кристофер натянуто улыбнулся и сказал:

— Я знаю, это глупо, но я хотел спросить ее о привидении…

— Привидение. Ох, как это мило.

— Что вы сказали? — переспросил Кристофер, как будто не расслышал.

— Ни для кого не секрет, что вам нравится мисс Шоу, а вы — ей, — проговорила мисс Бери.

— Я стараюсь одинаково относиться ко всем дамам.

— Но у вас это плохо получается, мой мальчик, — если я могу так обратиться к герцогу.

Добрая пожилая женщина буквально светилась надеждой, и Кристофер понял, что не может ее обманывать.

— Мисс Бери, я не хочу, чтобы вы искали тайные замыслы там, где их нет. Мы с мисс Шоу вынуждены провести какое-то время вместе, но что касается брака, он не входит в мои планы.

— Ваша светлость, я не думала, что вы окажетесь таким снобом. Вы не были похожи на остальных юных глупцов, которые гоняются за титулами.

Кристофер пришел в замешательство. Неужели он сноб? Неужели его считают высокомерным только потому, что он хочет жениться на девушке из аристократической семьи?

Только такая девушка может стать настоящей герцогиней.

— Мисс Бери, вы дали мне пищу для размышлений. Но быть супругой герцога — непростое дело. На ней лежит очень большая ответственность.

— А любовь вы в расчет не принимаете? — по-матерински тепло спросила его мисс Бери.

— Нет, — просто ответил он.

— Ах, значит, вы рассуждаете так, как большинство аристократов. Но подумайте вот о чем: возможно, достойная и любящая вас девушка легче справится с грузом ответственности. Ведь она будет стараться заслужить вашу любовь.

На это Кристоферу нечего было возразить. И он по старался забыть слова мисс Бери. Ему нужно поторопиться — вдруг урок стрельбы закончится быстрее, чем он рассчитывал?

Кристофер поклонился и сказал:

— Спасибо за совет, мисс Бери.

Улыбка вновь появилась на лице пожилой женщины.

— Если кто-нибудь и способен принять его, то только вы, ваша светлость.

И она ушла, оставив его наедине со своими смятенными мыслями.

Когда мисс Бери исчезла за углом, Кристофер скользнул в комнату Эбигейл и закрыл за собой дверь. Он быстро просмотрел шкаф и комод, где нашел лишь одежду. Зато на письменном столе он обнаружил блокнот, в котором Эбигейл писала что-то накануне вечером. Как она и говорила, речь там шла лишь о привидении и о том, как интересно было наблюдать за растущей симпатией между Гвен и мистером Уэсли.

Значит, Эбигейл ничего не скрывает от него? Значит, он ведет себя как дурак?

Но когда Кристофер еще порылся на столе, то нашел второй блокнот, такой же, как и первый. Четким почерком, без дамских завитушек, на первой странице Эбигейл проставила число почти двухнедельной давности и написала: «Герцог Мэдингли оказался не таким, каким я его себе представляла». Следующий абзац тоже был посвящен ее мнению о нем.

Кристофер остолбенел.

Тут он услышал голоса в коридоре. Не думая о последствиях, Кристофер спрятался за портьерами, все еще сжимая в руках злополучный блокнот.

Дверь открылась, и Кристофер, затаив дыхание, услышал женский смех. Это пришли Эбигейл, Гвен и Элизабет. Они весело обсуждали необычные места, в которые попадали стрелы во время урока.

Если его обнаружат тут…

Но нет, он мог убедить в чем угодно, кого угодно, начиная от политиков в парламенте и заканчивая самим принцем-консортом[2]. Если понадобится, он объяснит свое появление здесь как шутку или ошибку. Кристофер так погрузился в обдумывание различных вариантов, что не заметил, как дверь снова захлопнулась. В спальне стихли все звуки, кроме шелеста женских юбок.

Эбигейл осталась одна?

Кристофер подождал минуту, но никто не заговорил. Затаив дыхание, он осторожно выглянул из-за портьеры и увидел всего в шаге от себя Эбигейл. Она была одна и, заведя руку за спину, с трудом расстегивала крючки на платье. Кристофер не мог оторвать взгляда от ее пальцев. Показалась полоска гладкой кожи, а потом он увидел белую кружевную сорочку и чуть не потерял голову от возбуждения. Его остановило только то, что в руках он продолжал сжимать блокнот Эбигейл.

Когда она, застонав от досады, шагнула к шнурку звонка, чтобы вызвать на помощь горничную, Кристофер не выдержал. Он вышел к ней из укрытия и накрыл ее рот рукой.

Эбигейл замерла, а Кристофер шепнул ей на ухо:

— Тебе помочь расстегнуть платье?

Она с явным облегчением опустила плечи, но попыталась убрать его ладонь. Кристофер подчинился ей не сразу, словно ее досада могла возместить ему все те неприятности, которые она ему причинила.

Наконец он позволил ей повернуться к нему лицом.

— Что ты тут делаешь? — охваченная яростью, спросила она. — Если бы тебя обнаружили тут, все твои планы пошли бы прахом.

— Возможно, именно этого ты и хотела. Судя по тому, что здесь написано, я тебя очень интересую. — Он помахал ее блокнотом.

Эбигейл побледнела, но глаз не отвела.

— Не знаю, что именно ты там прочел, но ты меня заинтересовал. Если ты обратил внимание, на первой странице проставлена дата, когда я впервые увидела тебя в Гайд-парке. Гвен только что рассказала мне, что я поеду с ней к тебе в гости. Я никогда не встречала такого… — Она смолкла и обвела его взглядом. На смену бледности пришел яркий румянец.

— Красивого мужчину? — предположил Кристофер невозмутимым тоном. — Вряд ли это можно назвать оригинальным замечанием.

Ее взгляд стал холодным.

— Я хотела сказать — такого высокородного и недоступного. Но ты, конечно, понял бы эти слова превратно.

Эбигейл попыталась выхватить блокноту него из рук, но Кристофер убрал его подальше от нее.

— Что еще там написано?

— Ты уже все прочел, я уверена, только не хочешь в этом признаться. — Она сверлила его взглядом. — Неужели твоя глупая гордость и голубая кровь помешали узнать сокровенные мысли девушки?

Кристофер ничего не ответил. Он прочел бы ее записи, если бы его не прервали, и по этому поводу не испытывал ни малейшего стыда.

— Я хотела, чтобы ты научил меня, как вести себя с мужчиной, — произнесла Эбигейл. — Разве это не еще одно доказательство того, что я говорю тебе правду? Я выбрала тебя после долгих размышлений. Какой еще мужчина мог бы прекратить наши отношения сразу, как только я попросила бы его?

— Выбрала меня? И как далеко ты намерена зайти в этой нашей игре?

В дверь постучали, и хотя Кристофер заметил, что Эбигейл замерла на месте, она не испугалась, а стояла, гордо выпрямившись.

Неужели все, что ему казалось подозрительным в ее поведении, в итоге обернулось просто неопытностью девушки, решившей, что настала пора расстаться с невинностью? Но понимает ли она все последствия своего решения?

Из коридора донесся женский голос:

— Ваша ванна готова, мисс.

Это была превосходная возможность доказать, что Эбигейл говорила неправду.

— Скажи, чтобы внесли ванну, — прошептал Кристофер. — Если хочешь, чтобы я научил тебя всему, то вот тебе отличный шанс. Ведь ни один мужчина не устоит перед обнаженной женщиной, лежащей в ванне. А женщина, которая хочет узнать тайны страсти, должна распроститься с девичьей робостью.

Кристофер опять шагнул за портьеры, понимая, что его репутация теперь в руках Эбигейл. Если она покажет его слугам, разразится скандал.

Но по выражению ее лица Кристофер понял, что Эбигейл не станет этого делать, потому что ей от него нужно что-то гораздо более важное, чем обучение искусству соблазна.

И она готова на все, чтобы достичь своей цели.

Когда Кристофер спрятался, Эбигейл стояла, замерев на месте, понимая, что ее тщательно продуманный план рушится у нее на глазах. Как она теперь сможет остановить его после того, что наговорила ему?

И захочет ли?

Эбигейл крикнула, чтобы входили, и отошла в сторону, наблюдая за парадом лакеев, которые внесли в комнату ванну и ведра с горячей водой. Когда горничная расстегнула ей платье, Эбигейл заявила, что у нее разболелась голова, и она хочет побыть одна. Конечно, она выдумала головную боль в страхе, что Кристофер может ненароком выдать себя, например, чихнуть.

Пока лакеи выливали воду, а горничная выкладывала полотенца и мыло, Эбигейл едва сдерживалась, чтобы не бросать постоянно взгляды в сторону окна. Ей в голову пришла скандальная мысль, что если она перестанет быть девственницей, то отец не сможет заставить ее выйти замуж. А если она останется свободной, то сможет доказать родителям, что способна сама зарабатывать себе на жизнь, особенно после того, как в газете опубликуют ее статью о скандальном герцоге.

Но нет, она не отдастся мужчине, чтобы потом предать его, опозорить перед всем светом.

Когда слуги ушли, Эбигейл осталась стоять посреди комнаты, придерживая платье у плеч руками. Стоит ли ей позвать Мэдингли?

Но он сам вышел из укрытия и посмотрел на нее.

Почему это происходит при ярком солнечном свете, а не в темноте? Почему Мэдингли — то есть Кристофер — смотрит на нее так, словно настала ночь и он может теперь отбросить маску благочестия?

Эбигейл вздернула подбородок и заявила:

— То, что я попросила тебя научить меня целоваться с мужчинами, еще не означает, что я буду принимать ванну в твоем присутствии, Мэдингли.

— Меня зовут Кристофер. — Он медленно подошел к ней, потом обошел вокруг. — Какая жалость, горничная уже ослабила шнуровку на корсете. А я так хотел сделать это сам.

Эбигейл на мгновение закрыла глаза, стараясь не дрожать от жара, который накрыл ее волной от его бесстыдных слов.

— Перестань меня дразнить. Я уже начинаю думать, что сделала ужасную ошибку, доверившись тебе.

— Доверившись мне? — Он засмеялся за ее спиной, и Эбигейл почувствовала его теплое дыхание на своей шее. — Нет, ты мне не доверяешь, как и я — тебе. Однако это не значит, что мы не сможем насладиться друг другом.

Эбигейл напомнила себе о цели, которая привела ее в поместье. Она должна разузнать о нем как можно больше.

— Ты часто делаешь это, Кристофер? Разговариваешь подобным образом с девушками знатного происхождения? Разве это не удел любовниц?

— У меня нет любовницы.

Эбигейл почувствовала, как он запустил пальцы ей в прическу и принялся вынимать шпильки, наблюдая, как пряди волос ложатся на ее плечи.

Нет любовницы? Из того, что она слышала об аристократах, это довольно Необычно.

— Я не доверяю тебе, как не доверяю другим женщинам твоего круга. — Он медленно переложил ее волосы на одну сторону, а потом прижался губами к ее плечу.

Эбигейл вздрогнула и закрыла глаза. Ее решимость быстро таяла, и даже предательский разум искал причины, почему ей не нужно останавливать Кристофера.

— Значит, аристократы вроде тебя остаются… невинными до брака? — прошептала она, когда Кристофер привлек ее к себе.

— Невинными? — Он усмехнулся. — К несчастью, женщин держат в более строгих рамках морали, чем мужчин.

— Хочешь сказать, что тебе не тесно в рамках морали, которые свет установил для самых знатных своих представителей? Верится с трудом. Но ты сказал, что у тебя нет любовницы. Ты имел в виду — в данный момент?

— Нет, у меня никогда не было любовницы, — рассеянно пробормотал Кристофер.

Она почувствовала, как его пальцы еще больше ослабили корсет, а потом медленно спустили его вместе с лифом платья вниз, оставляя лишь тонкую сорочку, которая никак не могла служить надежной защитой от Кристофера. Слава Богу, талию опоясывал ряд нижних юбок, но он вскоре добрался и до них и принялся развязывать одну юбку за другой.

Эбигейл собралась с силами и, обернувшись на него через плечо, спросила нарочито-простодушным тоном:

— Значит, ты невинен, как и я?

Кристофер рассмеялся и повернул ее к себе, чтобы хорошенько рассмотреть. Сорочка прикрывала ее наготу, но его пристальный взгляд, казалось, проникал сквозь тонкий материал, от которого грудь покрылась мурашками, а соски напряглись.

Кристофер не мог не заметить предательской реакции ее тела.

— Я потерял невинность в шестнадцать лет, — сказал он.

— Так рано? — поморщившись, спросила Эбигейл.

— Не так уж и рано, — заявил Кристофер. — Я очень хотел стать мужчиной. А когда живешь в пансионе, это довольно легко осуществить.

— Тем более маркизу.

— Та женщина лучше разбиралась в звоне монет, чем в титулах, — пожал он плечами.

— Ты заплатил за первый свой опыт?

Эбигейл подумала о несчастных женщинах, вынужденных зарабатывать на жизнь таким ремеслом, вспомнила статьи о них, которые читала в газете.

Но эти отчаявшиеся женщины с улицы отличались от красавиц, которые получали деньги, обхаживая дворян. Любовницы могли прекрасно устроиться, получить от покровителя дом, слуг и даже появляться с ним в обществе при определенных условиях.

Но Кристофер сказал, что у него никогда не было любовницы.

— Многие парни платят «за первый свой опыт». — Он спустил рукав сорочки с ее плеча. — Но после этого я уже никогда не платил. Многие женщины, не принадлежащие к высшему обществу, согласны провести ночь с мужчиной, зная, что этим их отношения и ограничатся. — Он посмотрел ей в глаза. — Как и мы с тобой.

— Я принадлежу к светскому обществу, — солгала Эбигейл. А вдруг он узнает, что это не так? Законы, которыми он руководствуется в жизни, перестанут действовать?

Кристофер опять обвел взглядом ее фигуру, а потом сел на кровать и откинулся назад, однако приподнялся на локтях, чтобы лучше видеть ее.

— Может быть, я сделаю исключение. Мне кажется, тебе пора снять сорочку и насладиться горячей ванной.

— Нет. — Эбигейл скрестила руки на груди. Ей потребовались все ее силы, чтобы отказаться, но она чувствовала, что дошла до черты и должна остановиться. Она не переступит ее даже ради того, чтобы выведать тайну Кристофера. Похоже, там не было ничего, связанного с женщиной, — во всяком случае, ничего, что бы его волновало. На сегодня ей пора прекратить расследование.

Кристофер заглянул ей в глаза и озорно улыбнулся:

— Нет? А я думал, мне еще многому нужно тебя научить.

Совершенно искренне Эбигейл прошептала в ответ:

— Боюсь, у меня не хватит сил тебя остановить. Его улыбка исчезла, выражение лица стало серьезным.

— Думаешь, я сам не остановлюсь, когда ты меня об этом попросишь?

— Но ты разозлишься? Наверняка ты не такой бесчувственный, каким стараешься казаться.

Кристофер поднялся с кровати, но Эбигейл не стала отступать.

— Поздравляю, — сказал он. — Ты уже научилась останавливать мужчину. Многие женщины используют это умение, чтобы он совсем потерял голову. — Кристофер взял ее за подбородок и поднял к себе ее лицо. — Но мне кажется, ты не такая.

Какое-то время они смотрели друг другу в глаза. Ей было так легко утонуть во взгляде Кристофера, поддаться обаянию его мужественности.

— Поцелуй на прощание, — проговорил он и наклонился к ней.

Этот поцелуй был совсем не нежным, но горячим и немного злым. Кристофер явно хотел показать ей, от чего она отказывалась. Она с готовностью растворилась в его объятиях, позволила ему крепко прижать ее к себе. Почему-то Эбигейл верила, что Кристофер не воспользуется ситуацией.

На ней была одна тонкая сорочка, и она чувствовала жар его мускулов, его возбуждение, когда он прижимался нижней частью тела к ее бедрам. Ее сила воли потихоньку таяла, уступая место желанию.

Кристофер отступил назад, вытирая губы, и направился к двери, даже не взглянув на Эбигейл. Он прислушался, чуть приоткрыл дверь, выглянул в коридор и ушел.

Эбигейл со стоном упала на кровать и накрыла ладонью дрожащие губы. На что еще ей придется пойти, чтобы разгадать тайну Кристофера?

Или она скорее выдаст ему свою тайну?

Глава 16

За обедом Элизабет принялась хвалить мастерство Эбигейл в стрельбе излука, и не успела опомниться, как мужчины уже запланировали провести завтра турнир. Они принялись увлеченно обсуждать правилами, в этот момент Элизабет предложила дамам прогуляться до деревни и посетить магазины. Эбигейл хотела остаться дома — у нее разболелась голова после сегодняшней встречи с Кристофером, но Гвен сжала ее руку и в волнении зашептала:

— Может быть, я смогу увидеть мистера Уэсли. Он говорил, что сегодня намерен навестить одну больную прихожанку. Мне так хочется посмотреть, как он помогает людям.

Эбигейл спрятала улыбку.

Она почувствовала, как Кристофер мельком посмотрел на нее, но не подняла на него глаз. Она была уверена, что яркий румянец выдаст ее мысли, ее волнение при воспоминании о том, что случилось, точнее, почти случилось между ними.

И как он едва не узнал правду. То, что Кристофер не стал дальше читать ее блокнот, — настоящее чудо. Как долго еще продлится такое везение?

Оказавшись в Комбертоне, Эбигейл и Гвен медленно пошли по улице, ожидая, пока гости не разбредутся по маленьким магазинчикам.

Наконец Гвен огляделась и заявила:

— Мне кажется, за нами никто не следит. Ты не рассердишься, если я сейчас покину тебя? Мистер Уэсли сказал, что будет сегодня в Роуз-Коттедже с пожилыми хозяевами дома, и он думает, им понравится мое общество. Мне так хочется им помочь!

— Иди, — сказала Эбигейл, — Я зайду за тобой, когда мы решим возвратиться.

— Спасибо, дорогая! — Гвен поцеловала ее в щеку. Эбигейл провела целый час в книжной лавке в поисках какой-нибудь книги об истории Мэдингли-Корта, когда кто-то окликнул ее. Она вздрогнула, повернулась к двери и увидела на пороге Элизабет.

— Мисс Шоу, — с улыбкой сказала Эбигейл, — вы не поверите! Наша охота за привидением становится популярной.

— Популярной? Уверена, жители деревни с интересом следят за ней, но…

— Нет-нет, я имею в виду не местных жителей, а лондонского журналиста. Он собирается приехать к нам!

В душном магазине вдруг повеяло холодом. Эбигейл постаралась скрыть охватившую ее тревогу.

— Журналист?

— Да, и из «Таймс», не меньше! Его редактор услышал о нашем привидении и о том, что мы пытаемся его найти. Он послал журналиста расспросить нас, чтобы тот написал «занимательную статью для дамской колонки» или что-то в этом роде.

Эбигейл очень хотелось поверить в это, но она подумала, что не только ей пришло в голову проникнуть в тайну прошлого Кристофера. Что же случилось?

— Элизабет, ты уверена, что он говорит правду? Что не хочет повеселить читателей, выставив нас на посмешище?

— Даже если это, правда, единственное, что он сможет сделать, — это представить нас как веселую компанию, придумавшую такой глупый способ провести время. Я пригласила его приехать к нам завтра утром.

Эбигейл хотела спросить Элизабет, подумала ли она о том, что скажет на это ее брат, но потом решила смолчать. Было уже слишком поздно что-либо менять, и она не хотела попусту расстраивать Элизабет. Эбигейл подозревала, что реакция Кристофера на эту новость и так огорчит девушку.

— Вы не знаете, где леди Гвен? — продолжила Элизабет, смотря мимо нее, как будто полагала, что ее подруга находится где-то рядом. — За нами прислали кареты.

— Я сейчас ее найду. Она навещает прихожан мистера Уэсли.

Элизабет улыбнулась и сказала:

— Кто бы подумал, что дочь графа и викарий могут заинтересоваться друг другом! А ведь я пригласила ее, полагая, что она хочет стать герцогиней!

Эбигейл приложила палец к губам:

— Тише! Между ними еще ничего не решено, поэтому прошу вас никому не говорить об этом. Обещаю, что расскажу вам, когда это произойдет.

В Роуз-Коттедже Эбигейл обнаружила красавицу Гвен, дочь графа, сидевшую у постели больной пожилой женщины. Вместо того чтобы почитать ей книгу, она смачивала ее лоб водой из кувшина. Эбигейл какое-то время молчала, смотря на эту милую картину: мистер Уэсли улыбался так, словно не смел, поверить в реальность происходящего, седовласый хозяин дома смотрел на Гвен с благодарностью, а больная женщина лежала с умиротворенным выражением на лице. Наверное, ее подруга действительно понимала и ценила образ жизни, который следовало вести супруге викария. Ах, если бы мистер Уэсли тоже оценил Гвен по достоинству!

На обратном пути Гвен сначала рассказывала ей, как это чудесно — быть полезной людям, а потом вдруг заговорила о мистере Уэсли и о том, как он к ней относится. От всех этих рассуждений у Эбигейл закружилась голова.

— Кстати, это напомнило мне вот о чем! — вдруг прервала себя Гвен. — Мы с мистером Уэсли вспоминали все истории о привидении и сосчитали точно, сколько раз его видели в различных комнатах поместья. И знаешь, что мы обнаружили? Эбигейл покачала головой.

— Чаще всего его видели в гардеробной комнате герцога! Может быть, он был слугой герцога — или даже хозяином поместья. Интересно, не правда ли?

— Ты наверняка выиграешь главный приз, — сказала Эбигейл, рассеянно слушая рассказ подруги. Все ее мысли были заняты приездом журналиста. Она не могла позволить кому-то другому украсть тему ее статьи и написать о семье Кристофера гораздо хуже, чем это сделала бы она сама.

В этот же день, после ужина, Эбигейл опять увели на террасу, но сделал это не Кристофер, а его сестра. Хотя герцог был вежлив с Эбигейл, но не оказывал ей внимания, что очень обрадовало леди Мэй и леди Теодосию. А герцогиня смущенно поглядывала то на нее, то на своего сына. В общем, Эбигейл была рада сбежать из гостиной.

Облака закрыли луну, и если бы на террасе не горели светильники, девушки оказались бы в полной темноте.

— Собирается дождь, — задумчиво произнесла Элизабет, беря Эбигейл под руку.

Она кивнула, но ничего не ответила, надеясь, что девушка будет говорить дальше и проболтается о чем-нибудь важном. Но Элизабет молчала, и тогда Эбигейл спросила ее:

— Что сказал герцог насчет журналиста?

— Я ему пока ничего не говорила. — Эбигейл недоверчиво посмотрела на девушку, и она продолжила: Но в этом нет ничего страшного. Конечно, брат не любит, когда о нас пишут в газетах, но ведь это просто статья о том, как развлекается знать!

— Может быть, он не хочет, чтобы ваше поместье привлекло к себе многочисленных любителей привидений.

— Об этом я не подумала. Но я растолкую мистеру Уолтону, что мы просто веселимся. У нас нет никаких доказательств, что привидение на самом деле существует.

Эбигейл все равно мучили сомнения. Она считала, что если Элизабет не собирается ничего рассказывать брату, то это должна сделать она сама. Ей не только хотелось защитить его личную жизнь, но и убедиться в том, что только она одна собирает материал о Кристофере.

— О, вы подумаете, что я глупая, — проговорила Элизабет, когда они в молчании прошли несколько минут, — но я не могла не заметить, как… как близко вы сошлись с моим братом.

Эбигейл подумала, что сестра Кристофера совсем невинна — более невинна, чем теперь она сама.

— Мы просто друзья, — уклончиво ответила Эбигейл. Элизабет рассмеялась:

— Зная моего брата, могу сказать, что это большое достижение. Он очень замкнут.

— Но вы и ваша матушка такие открытые, — заметила Эбигейл. — Почему ваш брат так отличается от вас?

— Ну, он теперь герцог и очень серьезно относится к своим обязанностям.

— Да, ваш брат рассказывал мне о том, как сложно ему найти подходящую девушку, на которой он мог бы жениться.

Элизабет ушам своим не поверила.

— Он говорил с вами об этом?

— Ну… да. Я думаю, ему было нетрудно сделать это, поскольку мы оба понимаем, что я не гожусь на роль герцогини.

— Но… он ведет себя так, как будто… почему же… — Элизабет всплеснула руками. — О, я не хотела ранить ваши чувства.

— Ничего страшного. — Эбигейл замешкалась, но в итоге решила, что если ей нужно завоевать доверие Элизабет, то следует раскрыть хотя бы часть правды. И ей нравилась сестра Кристофера, поэтому она хотела, как можно меньше лгать ей. — Мы с герцогом пришли к некоторому… соглашению, которое сблизило нас. Возможно, оно… оно помогает держать от него на расстоянии… некоторых дам из числа гостей.

Элизабет прикрыла рот рукой.

— О, я такая глупая. Я-то была уверена, что вы… что он… что вас могут связывать чувства.

У Эбигейл сжалось сердце при мысли о том, что она Кристоферу не пара.

— Нет, мы просто друзья. Но я не понимаю, почему герцог так замкнут, и ему нелегко общаться с людьми.

— Неужели вы этого не знаете? — удивилась Элизабет. — Ну да, в то время мы с вами были еще слишком малы, чтобы помнить о том, что тогда произошло. Эбигейл вся обратилась в слух.

— Что вы имеете в виду? — осторожно спросила она.

— Ужасную трагедию, в которой оказался, замешан Крис в юношеские годы. Все это в прошлом, двое мужчин теперь друзья.

— Когда вы сказали «трагедия», я решила, что кто-то умер.

— К счастью, все живы. Но это навсегда изменило Криса.

— Элизабет? — позвал ее мужской голос.

— Ох, это мой брат, — выдохнула Элизабет. — Он не должен знать, что мы говорили о нем.

От досады Эбигейл на мгновение потеряла дар речи и смогла лишь кивнуть. Она так близко подобралась к тайне! Видимо, Кристофер участвовал в незаконной дуэли, догадалась она.

— Мисс Шоу, — сказал Кристофер, кивнув ей. — Элизабет, ты увела ее из гостиной с какой-то целью?

— Допустим, нам надо было поговорить о привидении? — Элизабет рассмеялась, увидев скептическое выражение лица Кристофера. — А теперь я оставлю вас. Ведь увести прекрасную гостью — обязанность Кристофера, а не моя. — С этими словами Элизабет удалилась.

Эбигейл остановилась у края балюстрады и оперлась о нее.

— Похоже, сейчас пойдет дождь, — сказала она.

— Не начинай разговор с погоды, — бесстрастно проговорил Кристофер. — Ты слишком умна для этого.

— А о чем еще ты хочешь поговорить со мной? О том, что даже сейчас ты используешь меня, чтобы держать на расстоянии других женщин?

— Да, ты нужна мне для этого. Эбигейл тяжело вздохнула.

— И для много другого, о чем я стараюсь забыть, — едва слышно добавил он.

Их рукава соприкасались. Кристофер стоял слишком близко, но Эбигейл не отошла в сторону.

— Значит, я приношу тебе пользу, — сказала она. — Как романтично.

— Конечно, я тоже приношу тебе пользу. Ты сама мне об этом сказала.

— Итак, мы просто используем друг друга.

— Но я еще раз прошу тебя — не впутывай мою сестру в это… в наши взаимоотношения. Она расстроится, когда поймет, что я не собираюсь на тебе жениться.

— Я уже говорила тебе, что твоя сестра — хозяйка дома. Я изо всех сил стараюсь держать ее на расстоянии, но она очень дружелюбна.

— Я высказал тебе свое мнение. Помолчав, Эбигейл проговорила:

— Ты, наверное, хочешь посмотреть, как я завтра обыграю всех твоих гостей в стрельбе из лука.

— Да, но меня ждут дела в Кембридже. Но я хорошо себе представляю, как мило ты выглядишь в пылу соревнования.

Последнюю фразу Кристофер произнес таким тоном, словно чувствовал, что за ее словами кроется нечто большее. Неужели они так хорошо понимают друг друга?

— Жаль, потому что ты увидел бы не только соревнование, но и журналиста, который приехал из Лондона, поскольку там стало известно о нашей затее с привидением. Он попросил разрешения у Элизабет.

— Журналиста? — удивился Кристофер.

— Мне самой это показалось странным. С какой стати в «Таймсе» вдруг заинтересовались каким-то привидением? Да, ты герцог, человек известный, может быть, есть еще что-то, что могло заинтересовать журналиста?

Кристофер понимающе улыбнулся:

— Ты слишком умна, Эбигейл. Ты знаешь, что у знатных людей всегда есть что скрывать. Спасибо за предостережение. Вернемся к гостям? Я слышу, там затевают игру в шарады.

— Это твоя любимая игра.

— Как жаль, что мне надо пораньше лечь спать.

Эбигейл не знала, намеренно ли он упомянул об этом, но перед ее мысленным взором тут же предстал образ Кристофера, лежащего в постели. Пугаясь собственной слабости, Эбигейл спрашивала себя: придет ли он к ней опять, чтобы продолжить урок?

Но Кристофер не пришел. Эбигейл долго не могла заснуть, пытаясь думать о том, как ей вести себя с приезжим журналистом.

Лондонский журналист прибыл сразу же после завтрака, и хотя Кристоферу очень хотелось вышвырнуть его за ворота, но он понимал, что нельзя этого делать. Ведь журналист собирается писать о его семье. Мистер Уолтон, мужчина средних лет, выглядел очень подтянутым и моложавым. Его переполняла энергия, отчего казалось, что он постоянно что-то ищет.

Он и вправду что-то искал, но что именно? Кристофер терялся в догадках. Он, конечно, не собирался беседовать с журналистом и вежливо пресек все попытки расспросить его, ссылаясь на то, что не участвует в охоте на привидение.

— Но это же ваша семейная история, ваша светлость, — уговаривал его Уолтон через полчаса после того, как приехал в поместье. Они стояли на террасе и смотрели на гостей, составлявших график соревнования. Журналист, похоже, заранее решил не отходить от него ни на шаг и постоянно делил едкие короткие замечания, явно пытаясь вовлечь его в дискуссию.

Сколько еще ему нужно будет терпеть этого Уолтона, прежде чем он сможет вежливо попросить его покинуть дом?

— Моя сестра — девушка с воображением, поэтому она решила развлечь гостей таким неожиданным образом, — заявил Кристофер. — Не понимаю, почему это так заинтересовало вашу газету.

Уолтон взглянул на него, и в его взгляде Кристофер уловил иронию. Он тут же понял, что охота за привидением была лишь предлогом. Уолтон приехал сюда, потому что Кристофер вел много разных дел в столице. Но когда журналистам нужна информация такого рода, они обычно сначала обращаются к его секретарю. Но Уолтону нужно что-то другое.

Кристофер отошел от него, чтобы почитать расписание турнира. Своего имени он там не нашел, и это его обрадовало.

— Ты уже жалеешь, что отказался участвовать? — спросила Эбигейл, стоявшая рядом с ним.

— Любишь соревноваться? Тебе так важно меня победить?

— Да, я бы хотела хоть в чем-то оказаться сильнее тебя, — сказала она, мило улыбнувшись.

— Полагаю, ты победила меня вчера.

Эбигейл приподняла брови и с завидным терпением, которым Кристофер не мог не восхититься, ждала продолжения. Он сам чуть не всю жизнь учился выдержке, но она теперь все чаще его подводила.

— Ты отвлекла меня от чтения блокнота, а потом от себя, когда принимала ванну. Ты сбила меня с толку, заставила воспылать страстью, и я забыл на время о своих подозрениях.

— Я заставила тебя воспылать страстью? — удивилась Эбигейл. — Но я ничего такого не делала.

— Значит, ты заявляешь, что невинна?

— Вам ли говорить о невинности, ваша светлость? — Она произнесла его титул с едва заметным сарказмом, и даже такая мелочь возбудила Кристофера. Тут он заметил, что журналист наблюдает за ними.

Эбигейл проследила за его взглядом и спросила:

— Ты позволил ему остаться?

— Его пригласила Элизабет. Но он скоро уедет.

— Вряд ли его заинтересовало привидение.

— Да, я это тоже заметил, — нахмурившись, сказал Кристофер.

Элизабет попросила внимания, и турнир начался. Утреннее солнце становилось все ярче, и скоро Кристофер обнаружил, что все дамы раскрыли зонтики. Эбигейл внимательно наблюдала затем, как соревнуются мужчины, на случай если ей придется сражаться с кем-то из них. Пришел ее черед стрелять.

Эбигейл делала это очень хорошо и легко победила своего противника, мистера Тилдена.

К ней вскоре подошел журналист, и она заговорила с ним. Кристофер не стал этому противиться, но когда услышал обрывок их разговора, то понял, что касался он в основном Элизабет, и это разозлило его. Неужели Эбигейл хочет привлечь к его сестре внимание всей страны? Но зачем ей это нужно?

Когда турнир прервали, чтобы участники могли выпить лимонада, Кристофер отвел Эбигейл в сторону, намереваясь ее обо всем расспросить.

— Ты не заметил, что тобой очень интересуется мистер Уолтон? Он расспрашивает гостей не о привидении, а о тебе. Я же решила отвлечь его от этой темы.

— Мой рыцарь в сияющих доспехах. — Эбигейл улыбнулась. — И тебе не стыдно?

— А тебе?

Они посмотрели друг другу в глаза. Эбигейл едва не заставила его самого испытывать стыд. Но ведь это она лгала ему!

Эбигейл отвела глаза, глотнула лимонада и тихо спросила:

— Ты заметил, что мистер Уолтон, похоже, замышляет против тебя что-то плохое?

Кристофер бросил взгляд на журналиста, который теперь пытался поговорить с его матерью. Герцогиня вела себя с ним вежливо, но холодно, и Кристофер почувствовал, что у него кровь закипела в жилах от ярости.

— И я думаю, у него это может получиться, — добавила Эбигейл.

— Тебя ждет следующий противник, — решил переменить тему Кристофер. — Может, мне дать тебе пару подсказок, скорректировать твою позу при стрельбе? Для этого я мог бы встать позади и положить руки на твои, пока ты держишь лук.

Ее глаза распахнулись, губы приоткрылись, и какое-то время она думала не о мистере Уолтоне, а совсем о другом. Эбигейл залилась румянцем, и Кристофер живо представил себе, как встанет так близко от нее, что его грудь будет касаться ее спины, а бедра — ягодиц.

— Это нечестно, — сказала она. — Ты хочешь, чтобы я проиграла?

Эбигейл так быстро сунула Кристоферу в руку свой лимонад, что немного пролила ему на рукав. Он едва сдержал смех. Почему Эбигейл удавалось рассмешить его даже в такие моменты, когда ему следовало быть предельно внимательным?

После их разговора у Эбигейл хватило духу вести себя совершенно хладнокровно. Она победила своего следующего противника, графа Гринвича, который очень переживал, что его победила девушка. Он поплелся к своей жене, что-то бормоча себе под нос.

Остальные дамы громко аплодировали Эбигейл, и Кристофер только сейчас заметил, что Эбигейл осталась последней представительницей прекрасного пола, которая еще участвовала в соревновании. Она проиграла только в последнем туре мистеру Кейну, и то с минимальным перевесом в его пользу. Кейн взял ее за руку, представляя всем зрителям, которые аплодировали им, и Кристофер почувствовал укол ревности.

Пришло время обеда, и в парке организовали пикник. Кристофер подошел к журналисту:

— Уолтон, вы можете пообедать с нами, но после этого вам нужно будет попрощаться с сестрой и уехать. Уверен, вы собрали достаточно информации для маленькой статьи о привидении.

— Много информации не бывает, ваша светлость. Что, если я не уеду?

Кристофер с интересом взглянул на журналиста. Почему он намеренно провоцирует его?

— На такой случай у герцогов есть лакеи. Я прикажу им проводить вас до границ моего поместья. А пока наслаждайтесь обедом.

С этими словами Кристофер ушел. Он составил компанию матери, развлекая гостей старшего возраста. И лишь спустя какое-то время поискал глазами Уолтона, но того нигде не было.

Кристофер не верил, что журналист уехал, и пошел его искать. Но Уолтона нигде не было.

Не нашел он и Эбигейл.

Кристофер мысленно выругался. Неужели она опять пытается его защитить? Или решила выяснить, что на самом деле привело сюда Уолтона?

Куда Эбигейл могла пойти с журналистом? Тут Кристофер вспомнил, что ей очень нравятся развалины замка, и медленным шагом направился туда. Он даже спрятался на тропе, чтобы удостовериться, что никто не идет за ним следом. Если ему придется выпроводить Уолтона из поместья, то лучше сделать это без свидетелей.

Кристофер полагал, что они просто беседуют, но услышал их голоса раньше, чем увидел их самих. Они звучали так громко и злобно, что Кристофер невольно остановился и спрятался за поворотом тропинки.

— Не нужно лгать, — говорил Уолтон. — Я вас сразу узнал. Вы такая же аристократка, как и я.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — холодно ответила Эбигейл.

Но Кристофер услышал в ее голосе страх, и ему захотелось броситься к ней на защиту.

Но он уже несколько дней подозревает ее. Может, Уолтон знает Эбигейл лучше, чем он?

— Вы дочь Лоуренса Шоу. Так что давайте, рассказывайте, что задумал ваш отец. Он послал вас сюда за информацией для статьи, которую может вытрясти из герцога только женщина?

Информация для статьи? Кристофер не верил своим ушам. Лоуренс Шоу? Его мозг быстро соединил все нити этой истории. Лоуренс Шоу — владелец и издатель «Морнинг джорнал».

— Я не… — начала было Эбигейл.

— Вы работаете над той же историей, что и я?

— Что вы имеете в виду? — воскликнула Эбигейл.

Кристофер услышал смятение в ее голосе, и он больше не мог отвергать правду. Эбигейл появилась тут под лживым предлогом, чтобы написать статью о нем на ту же тему, что и Уолтон.

Она сделала все возможное, включая попытку соблазнить его, чтобы быть как можно ближе к нему, и это значило, что именно он интересовал ее больше всего. Подумать только, всего минуту назад он считал, что Эбигейл пыталась его защитить! Но он ошибся. Эбигейл защищала свою статью.

— Я не собираюсь вам ничего рассказывать, — холодно сказал Уолтон. — Мы увидим, кто победит в этом деле.

И журналист торопливо направился к дому. Кристофер едва успел уйти с тропы и спрятаться за высокими кустами.

Предательство Эбигейл оказалось для него тяжелым ударом, и Кристофер стоял, пытаясь справиться с болью. Он так долго трудился над тем, чтобы заслужить уважение света, чтобы заставить людей смотреть на него как на влиятельного человека в обществе и политике, а не как на источник очередных глупых скандалов, которыми славилось семейство Кэботов.

Эбигейл хотела все это разрушить. С самого начала она со своим умом, независимостью и уверенностью в себе не очень вписывалась в светское общество. Эбигейл твердо знала, кто она и чего хочет.

Что она успела узнать?

Кристофер услышал, как Эбигейл быстро прошла мимо него, выскочил из укрытия, схватив ее за руку, дернул в прохладную тень разросшихся кустов.

Глава 17

Когда ее схватила чья-то рука, Эбигейл с трудом сдержалась, чтобы не завизжать, и тут увидела разъяренного Кристофера.

Эбигейл поняла, что он все слышал.

Она не знала, что ей будет так плохо, и, когда посмотрела на Кристофера, глаза ее наполнились слезами. Он крепко держал ее обеими руками и презрительно смотрел на нее. Эбигейл не могла позволить себе сломаться, пожалеть о том, что натворила. Она не сомневалась в том, что рано или поздно герцог узнает правду, но это ее не остановило.

— Ты журналистка, — холодно произнес Кристофер. — Я все слышал. Итак, ты дочь Лоуренса Шоу.

Во рту у нее пересохло от страха, и Эбигейл облизнула губы. Кристофер встряхнул ее.

— Даже не пытайся меня соблазнить! Это больше тебе не поможет!

— Я и не пытаюсь, — удивленно проговорила она. — И никогда не пыталась. Вспомни, я всегда останавливала тебя, когда ты заходил слишком далеко.

— Это лишь доказывает, что ты бездушная кокетка. А теперь говори правду! Расскажи, как ты использовала меня для собственной выгоды.

— Не для моей выгоды! — воскликнула Эбигейл, охваченная отчаянием.

— Но ты признаешь, что использовала меня.

— Я… — Разве могла она лгать ему сейчас, когда Кристофер узнал правду? — Да, — наконец вымолвила Эбигейл, обмякнув в его руках.

Отпусти ее Кристофер, она наверняка упала бы.

— Ты флиртовала со мной, чтобы добиться своего, придумала целую историю, чтобы быть рядом со мной, радовалась, когда я вел себя как одержимый страстью дурак.

— Нет-нет, я не хотела, чтобы все так получилось, — запротестовала Эбигейл. — Не ожидала… не думала, что мы…

— Что?

Кристофер рывком прижал ее к себе, Эбигейл испугалась. Только сейчас она осознала, как дорожила их дружбой, в то же время понимая, что эта дружба основана на лжи. Если она признается Кристоферу, что питает к нему теплые чувства, он станет ее еще больше презирать.

Эбигейл сказала дрожащим голосом:

— Я подумала, что ты давно привык к тому, что журналисты постоянно пишут о тебе и твоей семье, и я решила, что еще одна статья не причинит тебе зла. Мне очень жаль, что…

Кристофер так резко отпустил ее, что Эбигейл едва не упала.

— Даже не смей просить у меня прощения! Это для меня ничего не значит. Только правда имеет значение. Что ты хотела обо мне узнать? Что тут делает Уолтон?

— Если ты слышал наш разговор, то должен знать, что он ничего не сказал мне о своих целях.

— Тогда расскажи мне о твоих, Эбигейл Шоу. Кристофер произнес ее имя с таким сарказмом, что она вздрогнула.

— Я не работаю журналистом в газете отца, во всяком случае, пока. Я лишь писала анонимные статьи о театральных постановках, но это был мой шанс доказать, что я могу делать это так же хорошо, как любой мужчина.

Кристофер буквально сверлил ее взглядом.

— Но почему, черт побери, ты выбрала меня?

Эбигейл не собиралась рассказывать ему о слухах насчет его скандального прошлого. Она сомневалась в том, стоит ли верить им теперь, когда поближе узнала Кристофера. Он герцог, сильный мира сего, но Эбигейл точно знала, что он не мог совершить ничего противозаконного.

— Людям нравится читать о Кэботах, — сказала она. — Из всей вашей семьи только ты не был замечен в скандалах. Я решила, что если раскопаю какую-нибудь скандальную историю о тебе, то это будет настоящая сенсация, и отцу придется ее опубликовать. — Эбигейл стыдилась рассказывать о положении дел в газете. Финансовые проблемы имели к делу мало отношения. Это было ее личной болью. — Но как видишь, я пока еще тут. Не узнала никаких секретов.

— Но изо всех сил старалась их узнать, — сказал Кристофер. — И ты думаешь, я тебе поверю? Ты всех тут обвела вокруг пальца — мою мать, сестру… черт, даже моего учителя!

Эбигейл ушам своим не поверила.

— Ты следил за мной в тот день?

— Да, я знал, что ты лгала насчет посещения церкви, знал, что ты каким-то образом убедила леди Гвен прикрыть тебя.

— Это было самым ужасным, что мне пришлось сделать, — сказала она. — С моей стороны было нечестно использовать ее. — Эбигейл молилась, чтобы Кристофер не стал дальше расспрашивать ее о Гвен. Она не хотела лгать ему, но не хотела также, чтобы ее поступки отразились на ее самой близкой подруге.

— Это ты считаешь своим самым ужасным поступком? — воскликнул Кристофер. — А как насчет того, что ты обманула мою семью?

Эбигейл обреченно кивнула.

— Как насчет того, что ты обыскала мою комнату, притворяясь, что хотела научиться, как вести себя с мужчиной?

Кристофер опять схватил ее, приподнял вверх, и Эбигейл ответила, едва дыша:

— Ты застал меня врасплох! Мне нужно было срочно придумать причину, которой бы ты поверил, а так как женщины сами на тебя вешаются…

— То ты решила сделать, то же самое. Я мог бы взять тебя прямо там.

Его горячее дыхание касалось лица Эбигейл, и, несмотря на страх, она, к своему стыду, поняла, что ее чувства к Кристоферу так же сильны, как раньше, что ее тело все еще отзывается на его прикосновения. Это было унизительно.

— Ты бы отдала свою невинность ради хорошей статьи? — резко спросил он.

Эбигейл побелела и покачала головой.

— Нет? Может быть, ты так привыкла врать, что сейчас врешь даже самой себе.

— Нет, я… — Эбигейл умолкла. Как она могла признаться Кристоферу, что ее влечет к нему, что она не может справиться с чувствами, которые он в ней пробуждает? Скажи она ему это, он рассмеялся бы ей в лицо.

— И ты, конечно, станешь утверждать, что еще девственница?

Эбигейл закусила губу, стараясь не расплакаться, твердя себе, что сама захотела соревноваться с мужчинами на равных и теперь должна принимать последствия такого решения. С другой стороны, Кристофер намеревался выгнать Уолтона из поместья, но к ней относился по-другому. И не только потому, что она девушка, но еще и потому, что предала его, причинила ему боль.

Краснея от стыда, Эбигейл прошептала:

— Я никогда… не была с мужчиной.

Какое-то время Кристофер молчал. Он держал ее так близко от себя, что Эбигейл почувствовала твердость его возбуждения. Она заглянула в его глаза, и Кристофер оттолкнул ее от себя.

— Ты уедешь прямо сейчас, — процедил он сквозь зубы.

Кристофер терял контроль над собой, проигрывал этот спор — и знал, что Эбигейл видела это. Она знала, что он не мог управлять своим телом, когда она была рядом с ним.

Кристофер ждал ее ответа. Конечно, она сейчас начнет шантажировать его, говорить, что тогда напишет о нем всякие гадости. Эбигейл молчала, но только на ее лице отразилась такая отчаянная печаль, что Кристофер смутился. Она не плакала, не умоляла его. Она ждала его приговора.

Тут Кристофер подумал, что если она уедет, он не сможет контролировать ее действия. Вдруг Эбигейл решит объединиться с Уолтоном против него? Нет, она не сделает этого. Эбигейл хочет сама справиться с заданием, доказать отцу — и себе самой, — что из нее получится хороший журналист.

Кристофер мало знал Эбигейл. Но он желал ее, считал умной и интересной и чувствовал, что она каким-то образом возвратила ему радость жизни, но в то же время подозревал ее в обмане.

Кристофер не позволит Эбигейл написать статью и опубликовать ее. Ему нужно узнать, что именно ей удалось раскопать в поместье. Нужно контролировать ее — и это ужасное влечение к ней, которое затмевало его разум.

— Нет, пока ты остаешься тут, — сказал он, наконец. Эбигейл в изумлении распахнула глаза.

— Ты у меня в долгу. И ты должна рассказать мне, что ты узнала. Черт побери, я мог бы спрятать тебя там, где никто бы тебя не нашел, заставить отказаться от мысли о статье, но это не поможет мне остановить Уолтона. Он что-то затевает против меня, и ты должна помочь мне справиться с ним. В обмен на это я не расскажу леди Гвен и всем остальным, что ты нас всех обманула. Пока что. Ты понимаешь, что если я открою правду, в свете решат, что твоя дорогая подруга тоже замешана в этом.

Эбигейл резко выдохнула:

— Нет, пожалуйста, она тут ни при чем. Гвен считает, что все это шутка. Ты знаешь, какие у нее взгляды: она думает, что так доказывает равенство людей разных классов.

— Я постараюсь не забыть про это, когда во мне вспыхнет злость на то, что она привезла тебя сюда.

Эбигейл торопливо проговорила:

— А что до мистера Уолтона… что я могу тут сделать? Ты же слышал, он отказался рассказать мне, над каким материалом работает.

— Я не знаю, и мне все равно. Это твоя задача — найти способ, как заставить его передумать. Когда будешь, готова встретиться с ним, я спрячусь рядом, и буду слушать. Ты сообразительная и должна справиться с этим заданием.

Кристофер повернулся, чтобы уйти, Эбигейл схватила его за рукав.

— А если я не смогу? — воскликнула она. Кристофер посмотрел на нее холодным взглядом, который он приберегал для врагов.

— Ты пожалеешь, что решила приехать сюда.

Эбигейл кое-как добрела до места пикника. На мгновение ее взгляд встретился с холодным взглядом мистера Уолтона, но он лишь пожал плечами и повернулся к ней спиной, продолжая беседовать с мистером Тилденом. Он был полон решимости, вступить с ней в соревнование. Хорошо еще, что он не собирался разоблачить ее перед обществом, по крайней мере, сейчас. Ей нужно вести себя очень осторожно, раз она решила его перехитрить.

Эбигейл едва хватало выдержки, чтобы улыбаться Гвен, разговаривать с Элизабет о ее удачном выступлении на турнире и не смотреть в сторону герцога.

Эбигейл чувствовала, что Кристофер наблюдает за ней, и знала, что сейчас он еще больше презирает ее за то, что она ведет себя так, будто ничего не случилось.

Кристофер, должно быть, считал ее опытной лгуньей и собирался теперь держать ее как можно дальше от своего семейства.

Однако он угрозами заставил ее остаться в поместье. И это сработало: Эбигейл не могла уехать, да и не хотела. Несмотря на то, что ей становилось ненавистным ее задание, ее крепко держали не только угрозы Кристофера, но и желание помочь газете ее отца. Как она может отступить?

Эбигейл не знала, как ей удастся достичь всех этих противоречивых целей. На какое-то время она занялась обедом, стараясь не думать о том, как сильно Кристофер теперь презирает ее. Он, не задумываясь, прибегнул к угрозам, чтобы ее контролировать, и хотя Эбигейл понимала, что заслужила это, она не могла не думать о том, что Кристофер всегда добивался того, чего хотел.

И все же ее сердце сжималось от боли. Эбигейл не хотела, чтобы Кристофер возненавидел ее. Но это неизбежно.

Ее главной заботой было уберечь Гвен от неприятностей. Если в обществе узнают, что Гвен помогала ей, репутация Гвен будет погублена. Хотя Гвен верила, что между различными слоями общества нет разницы, ей будет очень больно оказаться за пределами своего круга, отвергнутой друзьями и родней.

Эбигейл никогда не простит себе этого.

Она видела, как Элизабет и ее мать бросали на Кристофера недоуменные взгляды, пока он флиртовал с леди Мэй и леди Теодосией. Эбигейл не сомневалась, что в итоге он вернется к девушкам своего класса, притворившись, будто решил не связывать с ней будущее. Она думала, что, наверное, будет чувствовать себя униженной, но тогда ей было все равно. Эбигейл думала лишь о будущей статье.

Но сейчас ей было так больно, словно в сердце ей вонзили пылающий нож. Кристофер никогда больше не посмотрит на нее с интересом, в его темных глазах больше не вспыхнет радость, когда он увидит ее. Кристофер ее презирает.

Эбигейл не забыла его угрозы. У нее нет выбора. Она вынуждена выполнить все его требования. И чем, скорее, тем лучше. Она положила немного творожного пудинга на тарелку и пошла к Уолтону.

Он посмотрел на тарелку и усмехнулся:

— Что это?

— Предложение мира, — мягко проговорила Эбигейл. — Не понимаю, почему мы оба не можем получить то, что хотим.

— Даже не думайте, что я соглашусь работать над этой темой вместе.

Она удивленно посмотрела на Уолтона:

— Поверьте, я могу на равных соперничать с вами. И я не собираюсь делиться с вами своими открытиями, даже если из них можно сделать историю десятилетия. В конце концов, я живу тут уже несколько дней, и успела сблизиться с семьей герцога и с ним самим тоже. Запомните это.

С этими словами Эбигейл оставила недоумевающего Уолтона в одиночестве, чтобы ближе к вечеру еще раз подойти к нему. Она надеялась, что журналист хорошенько подумает над тем, что она ему сказала.

Но ей надо какое-то время отдохнуть в одиночестве в своей спальне. Она закрыла за собой дверь, как вдруг Кристофер распахнул ее, вошел и прислонился к ней спиной.

Его лицо было лишено всякого выражения, и Эбигейл впервые испугалась, оставшись с ним наедине.

— Ты должна была подождать с разговором, пока я не смог бы спрятаться рядом и все услышать, — холодно произнес Кристофер. — Я не поверю тому, что ты мне расскажешь.

Эбигейл вздохнула и тяжело опустилась в кресло, стоявшее рядом с потухшим камином.

— Мы не говорили ни о чем серьезном. Ведь мне нужно сначала завоевать его доверие. Я думаю, ему любопытно, что именно мне уже удалось узнать.

— Поторопись. Я не потерплю его здесь больше одного дня.

Эбигейл кивнула:

— Понимаю. Я сделаю еще одну попытку сегодня вечером. Ты сможешь спрятаться у себя в кабинете, если я приведу его туда? Это единственное место, где нам никто не помешает.

Кристофер некоторое время смотрел на нее, прищурившись, и, наконец, кивнул.

— Рядом с кабинетом есть туалет. Я могу спрятаться там. Когда именно?

— Сейчас он раздумывает, стоит ли ему объединиться со мной. Давай дадим ему на это час, а потом, пока дамы будут отдыхать, а джентльмены — играть на бильярде, я найду Уолтона и приду с ним туда.

— Я буду ждать. — Кристофер прислушался к звукам за дверью и вышел, не сказав больше ни слова.

Эбигейл с трудом сдержала слезы. Если Уолтон увидит ее с красным, распухшим лицом, то заподозрит неладное. В спальню вошла Гвен.

— Я только что видела в коридоре Мэдингли? Или мне показалось?

Эбигейл бросилась к ней и обняла.

— Моя дорогая, что случилось? Боже мой, у тебя царапина на руке!

Эбигейл посмотрела на едва заметную полоску крови, которая уже подсохла.

— Я плачу не из-за этого. О, я такая глупая! — Стараясь держать эмоции под контролем, Эбигейл рассказала подруге о том, что герцог узнал, кем она является на самом деле. — Я не представляла, что буду испытывать такие чувства в этот момент. Я знала, что предаю его, и оправдывала себя, но выражение его лица… его ярость…

Они сидели рядом на кровати.

— Эбби, наверное, он пришел в такую ярость, потому что ты ему небезразлична.

— Я нравилась ему. — И мысленно добавила: «А еще он хотел меня, и тем хуже это было для него». — А теперь он меня презирает.

Гвен перевела дыхание и, набравшись храбрости, спросила:

— Значит, мы уезжаем? Я могу быстро собраться.

— Нет, не уезжаем. Кстати, герцог думает, что я обманула тебя, и мы не будем его разубеждать.

— Но, Эбби…

— Нет! Я настаиваю. Я не хочу, чтобы ты пострадала.

— Я не пострадаю. — Голос Гвен смягчился, и она положила голову ей на плечо. — Значит, Мэдингли не выгоняет тебя?

— Нет. — Эбигейл поморщилась, услышав, что голос ее дрожит. — Герцог требует, чтобы я помогла ему узнать, зачем сюда приехал мистер Уолтон. И я помогу Кристоферу, потому что и так перед ним в долгу. А потом… я не знаю. Но я не хочу уезжать. Я так близко подобралась к разгадке его тайны!

— Но ведь теперь Мэдингли знает, что тебя привело в поместье, — возразила Гвен.

— Понимаю. Но я должна попытаться! Мой отец может потерять все. Если я провалюсь, значит, не унаследую газету. О, я знаю, очень глупо мечтать о том, что когда-нибудь я займу место своего отца.

— Нет, Эбби, не глупо.

— А самое страшное, — прошептала Эбигейл, — что я… что мы с Кристофером целовались. Я очень боюсь, что отец от отчаяния заставит меня выйти замуж за мужчину, которого я не люблю. — Теперь, когда Эбигейл знала кое-что о страсти, она не могла представить, что можно делать такие вещи с человеком, к которому она ничего не испытывает. И что с этим человеком она будет соединена навеки! Эбигейл содрогнулась. Наконец она поднялась с кровати. — Мне пора идти. Кристофер, то есть герцог, скоро будет ждать меня и мистера Уолтона.

Гвен тихо пожелала ей удачи. Итак, пришло время выполнить ее часть сделки. Эбигейл оставалось лишь надеяться, что ее успех смягчит сердце Кристофера.

Глава 18

Кристоферу казалось, что время остановилось. Этот час он провел с мужчинами, играя на бильярде, но ударял по шарам, как попало, и ни разу не выиграл. Уолтона с ними не было, и Кристофер представил себе, как журналист в это время ломает голову, пытаясь понять, что замышляет Эбигейл.

Не выдержав, Кристофер извинился и ушел в кабинет. Удастся ли Эбигейл привести сюда журналиста?

Уолтон, разумеется, согласится, хотя бы ради того, чтобы посмотреть на кабинет хозяина. Кристофер знал это и оставил на столе только те бумаги, которые касались дел поместья, после чего вошел в туалет, где не было окон, и в темноте наткнулся на умывальный столик. Поставил его на место, но свечу зажигать не стал.

Кристофер оставил дверь приоткрытой, волнение мешало ему сосредоточиться. Он твердил себе, что все почти закончилось, что он переживет эту неприятность, и впредь будет относиться к незнакомцам с осторожностью.

«Куда же еще осторожней? — мрачно подумал Кристофер. — Мне остается лишь закрыться в доме и вообще из него не выходить».

Кристофер замер, когда вдверь постучали.

— Ваша светлость? — раздался голос Эбигейл. — Тут есть кто-нибудь?

Послышался шорох, потом звук закрываемой двери.

— Впечатляет, — заявил Уолтон. — Не думал, что нам удастся так легко проникнуть в кабинет герцога.

— Это не так-то легко, — ответила Эбигейл. — Дело в том, что слуги знают меня. Скоро неделя, как я здесь живу.

Кристофер поморщился, услышав, каким веселым тоном разговаривает Эбигейл, как будто это все было для нее всего лишь игрой. Кристофер не мог забыть, как печально и потерянно она смотрела на него, когда они виделись в последний раз. Какая из них была настоящая Эбигейл?

— Зачем вы привели меня сюда? — спросил Уолтон. — Вы же не разрешите мне обыскать кабинет герцога?

— Разумеется, нет. Просто тут нам никто не помешает. Хотите глоток бренди? В поместье Кэботов держат только самое лучшее спиртное.

Кристоферу послышались в голосе Эбигейл напряженные нотки, и он стиснул зубы. Эбигейл должна справиться с этим.

Несколько минут стояла тишина, нарушаемая лишь звоном стекла.

Наконец Уолтон сказал:

— Да, бренди хорош. Вам налить?

— Правда хорош, — вскоре выдохнула Эбигейл. Снова наступило молчание. Кристофер представил себе, как эти заговорщики смотрят друг на друга и пьют его бренди. Он невольно сжал кулаки, но заставил себя расслабиться. Кто и зачем смотрит на Эбигейл, теперь его не касается. Это вообще никогда не касалось его, просто он был ослеплен страстью.

— А вы сами обыскивали его кабинет? — поинтересовался Уолтон.

— Нет. Я приехала в Мэдингли-Корт, чтобы говорить и слушать, чем, собственно, и занимаюсь.

Опять воцарилась тишина. Кристофер представил себе, как они опустошают бокалы, как бренди постепенно развязывает им язык.

— И что вы слышали? — напрямую спросил Уолтон.

— Лучше расскажите, что слышали вы, — рассмеялась Эбигейл.

— Значит, вот как? Будем с вами в игры играть? Эбигейл снова рассмеялась:

— Для меня это не игра, поверьте. Оттого, как я справлюсь с этим заданием, зависит мое будущее. Я хочу доказать отцу, что смогу стать настоящим журналистом.

— Странное желание для девушки.

Эбигейл хмыкнула в ответ. Кристофер представил себе, как Эбигейл пожимает плечами, чуть склонив голову набок. Она тянет время, чтобы спиртное подействовало на Уолтона, развязало ему язык.

— Мне нравится, что статьи в газете отца влияют на людей, меняют их жизнь к лучшему. Статьи в «Морнинг джорнал» обсуждаются в парламенте, заставляют фабрикантов менять условия труда для рабочих, развлекают женщин после тяжелого длинного дня. Газета имеет большое значение.

Хотя Кристофер твердил себе, что не верит ни единому ее слову, ему казалось, будто он заглянул ей в самую душу и понял, почему журналистика так важна для нее. Ее стремление стать журналистом тронуло его сердце.

Уолтон сухо сказал:

— У вас глупые представления о журналистике. Это еще один способ пропитания. Я хорошо пишу и умею заставить людей говорить о том, о чем они не хотят, и этим зарабатываю себе на жизнь.

— Значит, вы приехали сюда, полагая, что сможете разговорить герцога? — недоверчиво переспросила Эбигейл.

Уолтон усмехнулся:

— Скорее, я хотел посмотреть, как он отреагирует на мое появление в поместье. Желающих поболтать людей тут и так предостаточно.

— Неужели кто-то сказал о Мэдингли что-то плохое? — воскликнула Эбигейл. — После общения с его друзьями и семьей можно решить, что он просто святой.

— Вы говорили не с теми людьми. Еще бренди?

— Да, пожалуйста.

Они замолчали. Кристоферу показалось, что Эбигейл хихикает. Похоже, у нее было не так-то много опыта по части выпивки.

— Я говорила с людьми не только в этом доме, — продолжила Эбигейл. — Все хвалят герцога, даже мои знакомые в парламенте.

— Однако до нас с вами дошли кое-какие слухи, — заметил Уолтон.

Сейчас Уолтон пытается узнать, что именно она слышала. Неужели Эбигейл не замечает этого?

— Я пока ищу, — задумчиво проговорила Эбигейл. — Но вам удалось уже кое-что выяснить. Зачем вы провоцируете герцога?

— У него крутой нрав. Вам это известно? Кристофер опять сжал кулаки. Что Эбигейл затеяла?

— Крутой нрав? — Едва слышно переспросила Эбигейл.

Видимо, бренди ударил ей в голову сильнее, чем Уолтону, чего и следовало ожидать.

— Я этого не заметила, — проговорила Эбигейл, словно замечание Уолтона сбило ее с толку. — Поверьте, его с таким упорством домогаются некоторые леди, что он бы уже давно выдал себя с головой.

— А что вы видели?

— Я… — Эбигейл запнулась, и мгновение спустя Кристофер услышал ее звонкий смех. — Очень умно, мистер Уолтон. Но даже бренди не заставит меня проговориться.

Затем Кристофер услышал шаги. Кто-то поставил бокал на стол.

— Мистер Уолтон…

— Ты выглядишь так соблазнительно, как персиковый пирог, — произнес журналист. — Язык у него заплетался. Как насчет вкуса? Может быть, для наших губ найдется занятие поинтереснее этого разговора?

Кристофер взялся за ручку двери.

Потом он услышал, как Эбигейл тихо произнесла:

— А как же Кристофер… — И через мгновение выдохнула: — А если он узнает?

— Кристофер? — спросил Уолтон. — Ты зовешь его по имени?

Хозяин кабинета с грохотом распахнул дверь, журналист отскочил от Эбигейл.

Кровь вскипела в жилах Кристофера.

— Я всегда знаю обо всем, что происходит в моем доме, — холодно произнес он. — Уолтон, немедленно покинь поместье и больше не появляйся здесь!

Спиртное придало Уолтону храбрости. Он подбоченился и спросил:

— А если появлюсь?

— Добьюсь, чтобы тебя выгнали с работы, которую, как тебе кажется, ты так мастерски выполняешь.

— Вы не сможете…

Охваченный яростью, Кристофер схватил журналиста за руку и завел ее ему за спину.

— Эта рука тебе нужна, чтобы писать, да?

— Нрав у вас действительно горяч, — брызгая слюной, прошипел Уолтон, но когда Кристофер еще выше завел его руку.

Эбигейл выпрямилась, но не отошла от стола.

— Ваша светлость! — воскликнула она. — Вы не должны…

Проигнорировав ее слова, Кристофер поволок Уолтона к двери. И он так резко распахнул ее, что напугал двух лакеев, беседовавших недалеко от лестницы, ведущей к черному входу.

— Проследите, чтобы этот человек немедленно покинул поместье, — приказал Кристофер.

Он толкнул Уолтона, тот споткнулся и едва не упал, но его подхватили слуги.

Журналист взглянул на него через плечо и ухмыльнулся:

— Прекрасно, Мэдингли. О результатах вашего поведения вы скоро узнаете из моей статьи.

Кристофер повернулся, увидел Эбигейл, которая в изумлении застыла на пороге кабинета, и, взяв ее за руку, втащил внутрь.

Когда он закрыл за собой дверь, Эбигейл застонала и опустила голову.

— Я не узнала того, что тебе нужно.

Кристофер с трудом сдерживал обуревавшие его противоречивые эмоции.

— Хочешь сказать, то, что тебе было нужно? — Он указал на пустые бокалы из-под бренди. — Чего ты хотела этим добиться? Чтобы он стал с тобой заигрывать?

— Я решила, что если его немного подпоить…

— То он решит тебя поцеловать?

— Нет, я…

— Или это твоя обычная методика расследования? — спросил Кристофер, приблизившись к ней.

Кристофер чувствовал, что теряет над собой контроль, но никак не мог остановиться. Еще немного, и Эбигейл позволила бы этому мужчине, который ей в отцы годится, ее поцеловать.

— Кстати, ты хорошо придумала.

Она в замешательстве посмотрела на него.

— Когда произнесла мое имя, а потом сделала вид, будто испугалась, что я найду вас.

Эбигейл покраснела как маков цвет.

— Я… я хотела привлечь твое внимание, потому что у меня ничего не получилось.

— Привлечь мое внимание? Верится с трудом.

Он возвышался над ней, Эбигейл с вызовом смотрела на него, запрокинув голову, хотя ощущала себя совершенно беспомощной. Кристофер видел ложбинку между ее грудями в вырезе платья, которое она надела для Уолтона. Что-то лопнуло внутри его.

— Ты не хотела привлечь мое внимание, — хрипло произнес Кристофер и заключил Эбигейл в объятия. — Ты думала обо мне. После того как ты дразнила меня, мучила своими поцелуями, я не позволю, чтобы с тобой переспал не я, а кто-то другой.

Кристофер страстно поцеловал ее. Эбигейл застонала, коснулась дрожащей рукой его груди, и Кристофера охватило желание обладать ею. На мгновение Эбигейл забыла о своей журналистской цели. Сейчас она просто была влюбленной женщиной.

И все же у Эбигейл хватило сил оттолкнуть Кристофера.

— Думаешь, я в отчаяния отдамся тебе, лишь бы сохранил мою тайну?

Кристофер властным жестом провел рукой по ее бедру, потом по груди. Эбигейл забыла обо всем на свете.

— Разве нет? — спросил он, обдав, Эбигейл горячим дыханием.

Эбигейл бросилась к двери, но, выбежав в коридор, вспомнила о предосторожности. Вдруг кто-нибудь их увидит. Эбигейл замедлила шаг и, дрожа от страха, смахнула слезы. Кристоферу наплевать на нее. Он не станет защищать ее честь, если их обнаружат.

Она не принадлежит к его классу, и ему наплевать на ее репутацию.

Кристофер сам говорил, что спал только с женщинами, которые не принадлежат к высшему обществу. Так вот почему он сейчас решил ее соблазнить? Ей следовало бы возненавидеть Кристофера, но это было выше ее сил. Она сама виновата в том, что Кристофером двигали злость и желание отомстить за ее предательство.

Гвен все еще ждала подругу в ее спальне, но Эбигейл чувствовала, что не сможет рассказать ей всю правду. Она сказала, что у нее ничего не получилось, что Кристофер вышвырнул Уолтона из поместья, но ни словом не обмолвилась о том, что произошло между ней и Кристофером после этого.

— Герцог сказал, что тебе теперь делать? — нерешительно спросила Гвен.

Эбигейл покачала головой:

— Я обещала ему помочь, но не смогла. Не знаю, что он теперь предпримет. — Эбигейл опасалась, как бы Кристофер не опозорил ее перед всеми, кто находился в поместье. Ее успокаивало лишь то, что он не причинит зла Гвен, хотя пригрозил, что именно так и поступит.

— Я буду рядом с тобой, — заверила Гвен. — Если ты будешь меня защищать, он поймет, что я солгала насчет тебя. Не надо было меня выгораживать.

— Я не могла поступить иначе. Ты очень много для меня значишь, Гвен.

— Но ведь именно я уговорила тебя приехать сюда! Мэдингли должен винить меня!

— Я виню только себя! — воскликнула Эбигейл и уже тише добавила: — Я сама должна отвечать за свои поступки.

— Значит, ты сдалась? Ты не будешь писать статью?

— Мне не о чем писать! Я знаю, он что-то скрывает. Что-то, что причинило ему боль. Я не могу поступить так жестоко.

Гвен с тревогой смотрела на нее.

— Твои чувства к нему заставят тебя страдать, Эбби. Эбигейл пожала плечами:

— Ну и пусть. Теперь я в его власти.

Кристофер смотрел в зеркало в своей гардеробной, мрачно размышляя о том, что Эбигейл его победила. Он не мог побороть страсть к ней и в то же время злился на нее. Два журналиста были готовы написать о нем в газетах, и Кристофер не знал, удалось ли им докопаться до его тайны. Все эти чувства бушевали у него в сердце, и он не знал покоя ни днем, ни ночью.

Раньше Кристофер мог написать о своих мыслях, разложить их по полочкам с помощью карандаша и бумаги. Но теперь даже это не помогало ему.

Он не мог не думать о том, что Эбигейл, как оказалось, не принадлежит к высшему обществу. Значит, правила, обязательные для него, на нее не распространялись.

Или он просто перестал стремиться быть совершенным во всем?

За ужином Эбигейл появилась в простом платье, не скрывавшем, однако, соблазнительные линии ее тела. Кристофер не мог отвести взгляда от Эбигейл. Но в том, что он натворил в юности, виноват только он. Эбигейл лишь пыталась узнать, что именно он натворил.

Кристофер опасался, как бы Эбигейл не сбежала, и выставил хорошо спрятанных наблюдателей под предлогом того, что Уолтон может тайно вернуться в поместье. Вдруг Эбигейл уедет, чтобы написать свою драгоценную статью, как и Уолтон? Он в любом случае остановил бы ее, однако Эбигейл не пыталась сбежать.

Для нее много значила работа в газете. Это радовало Кристофера.

Но что заставило Эбигейл появиться в поместье, притворившись, будто она происходит из семьи джентльмена? Ведь тем самым Эбигейл ставила под угрозу репутацию Гвен. И это все ради того, чтобы доказать свой талант отцу? Отчаяние, написанное на ее лице, когда он узнал о ее предательстве, свидетельствовало о том, что для Эбигейл все это было гораздо серьезнее. Но Кристофер в тот момент кипел от злости и не мог спокойно задавать ей вопросы. Эбигейл была в его власти, он мог сделать с ней все, что угодно, даже затащить к себе в постель.

Кристофер вспомнил, как Эбигейл застонала, когда он ее поцеловал, как дрожала у нее рука, когда она положила ее ему на грудь.

Кристофер провел рукой по волосам, не зная, как вести себя дальше.

За ужином Эбигейл изо всех сил старалась не замечать Кристофера, однако не могла удержаться и изредка украдкой поглядывала на него.

Эбигейл полагала, что Кристофер будет торжествовать, зная, что теперь она целиком в его власти, но оказалось, что она ошибалась. Он выглядел рассеянным, и Эбигейл сразу приписала это тому, что он все еще волновался насчет Уолтона.

Но насчет нее он переживал зря; Эбигейл заметила, что, когда она перемещалась по дому, за ней на расстоянии ходили слуги, заметила также и других наблюдателей, которые следили за домом снаружи. Конечно, все это происходило по приказу Кристофера. Он делал все, чтобы помешать, ей написать статью. А у нее не хватало духу ее написать, несмотря на то, что она много значила для ее будущего и для будущего газеты ее отца. Эбигейл решила выбрать другую тему для статьи и начать все сначала.

Почему Кристофер не расскажет всем о том, кем она является на самом деле, и не перестанет ее мучить? Ведь она не выполнила свою часть сделки. Если это мучительное ожидание и есть наказание, которое Кристофер придумал для нее, то она уже оказалась достаточно наказанной за свои поступки. Когда дамы направились в гостиную, оставив джентльменов с сигарами и виски, Эбигейл рискнула и еще раз взглянула на Кристофера. Расскажет ли он мужчинам о ее предательстве? Что ей в этом случае сказать окружающим, чтобы защитить Гвен? Но Кристофер, похоже, не собирался ничего предпринимать, он даже не смотрел в ее сторону.

Может, Кристофер решил как-то использовать ее растерянность в своих целях? Ведь он сказал ей, что будет первым, с кем она переспит. Эбигейл села в маленькое кресло у камина. Дамы беседовали о том, что поиски привидения скоро закончатся. И одна из них станет победительницей.

Сама Эбигейл хотела стать независимой.

Независимая женщина может завести любовника.

Что за мысли ей лезут в голову? Кристофер хотел овладеть ею и злился на себя за то, что не мог побороть страсть. Но, несмотря на это, он пришел ей на помощь и спас от домогательств Уолтона.

Если она согласится на предложение Кристофера, он подумает, что она переспала с ним только затем, чтобы он держал язык за зубами.

Скоро к ним присоединились джентльмены. Кристофер с улыбкой слушал, что ему говорил лорд Кейн, и улыбался. Вдруг он посмотрел на нее, заглянул ей прямо в глаза.

И то, что Эбигейл увидела в его взгляде, испугало и в то же время очаровало ее. Через мгновение все закончилось, Кристофер отвернулся. В его глазах пылал огонь, когда он смотрел на нее, как будто Кристофер помнил их поцелуи так же хорошо, как и она.

Глава 19

Эбигейл не спала, когда услышала, как ее дверь тихо отворилась. Было уже довольно поздно, но она не испугалась. Луна светила в открытые окна, и в ее лучах она увидела Кристофера. Он с вызовом смотрел на нее, и Эбигейл попыталась представить себе, как она сейчас выглядит, одетая лишь в одну ночную рубашку, с плечами, прикрытыми покрывалом, и волосами, заплетенными в косу.

Воротник на рубашке Кристофера был, расстегнут, темные волосы растрепаны. Эбигейл заметила, что он пришел босиком, и вздрогнула.

Кристофер пристально смотрел на нее. Глаза его горели.

— Я пришел, чтобы исполнить свою часть сделки, — тихо проговорил Кристофер.

Эбигейл медленно села. Она попыталась сначала удержать покрывало, которое упало ей на колени, но в итоге решила оставить все, как есть. Ее простая ночная рубашка закрывала ее по горло, но под ней больше ничего не было, и под огненным взглядом Кристофера Эбигейл казалось, что она была совсем обнажена.

— Какой сделки? — прошептала она.

— Я должен был показать тебе, что нужно делать, когда ты остаешься с мужчиной.

Кристофер стал расстегивать рубашку. Эбигейл словно завороженная смотрела на его грудь. Она забыла обо всем на свете.

— Но почему…

— Молчи. — Кристофер распахнул рубашку, повел плечами, и когда она упала на пол, Эбигейл охнула, любуясь его стройным торсом. — Я не хочу разговаривать, не хочу думать.

Он стал расстегивать брюки, и какая-то часть разума Эбигейл крикнула, что Кристофер все еще злится на нее, что она должна оттолкнуть его сейчас, когда они оба не понимают, что делают.

Но Эбигейл было все равно. Она хотела только смотреть на него, замечая с возрастающим волнением, что волосы на груди Кристофера сужаются и исчезают за поясом брюк.

Вдруг Кристофер заговорил низким, глухим голосом, полным неутоленной страсти:

— Ты поразила меня еще во время нашей первой встречи, когда сидела в карете на аллее в Гайд-парке.

Эбигейл судорожно сжимала покрывало, чтобы не потянуться к нему. И вдруг она поняла, что не хочет останавливать Кристофера. Она скинула с себя покрывало и, повернувшись лицом к нему, придвинулась чуть ближе к краю кровати. Эбигейл больше не думала о том, кем она была, какую цель преследовала. Сейчас единственное, чего она хотела, — это любить его.

Кристофер расстегнул последнюю пуговицу на брюках, Эбигейл распустила волосы. Кристофер замер, глядя на нее. Эбигейл стала развязывать ленты на ночной рубашке. Ее пальцы дрожали. Развязав ленты, Эбигейл спустила рукава с плеч. Полотно задержалось на груди, раскрылось, и она предстала перед Кристофером обнаженной. Оба замерли, не сводя глаз, друг с друга.

— Я изо всех сил старался не соблазнить тебя. Но это выше моих сил.

Кристофер перестал удерживать брюки, и когда они упали на пол, переступил через них. Волосы, которые сужались ближе к поясу брюк, окружали его жезл. Вместо того чтобы испугаться, Эбигейл почувствовала восхищение, смешанное с гордостью, ведь это она так возбудила его.

Кристофер опустился на колени и, обняв Эбигейл за талию, притянул ее к краю кровати. Он раздвинул ей ноги, ночная рубашка задралась. Эбигейл нагнулась к нему, ожидая поцелуя, но вместо этого Кристофер взял в ладони ее груди и приподнял их. Она обвила ногами ему спину и прижала его ближе к себе, чувствуя его твердый жезл. Губы Кристофера прошлись по ее животу, язык углубился в пупок. Кристофер со стоном широко развел ее бедра и поцеловал ее потайное местечко.

Он дразнил, ласкал ее языком до тех пор, пока Эбигейл не закричала.

Наконец Кристофер выпрямился и, даже не забравшись на кровать, обхватил ее ягодицы и вошел в ее лоно одним быстрым движением. Мгновенная боль заставила Эбигейл охнуть, и Кристофер остановился, наблюдая за выражением ее лица. Его жезл казался огромным.

Кристофер начал двигаться. Эбигейл застонала, ее тело ответило ему, вновь ощущая все возраставшее вожделение, желание достичь какого-то неведомого ей пика, и это чувство заставило Эбигейл выгнуться навстречу Кристоферу и приподнять ягодицы. Эбигейл хотела дотронуться до Кристофера, доставить ему наслаждение, но не знала, что именно должна сделать. Наконец она коснулась его груди, шеи, провела по его влажным горячим плечам.

Кристофер еще ближе нагнулся к ней, взял в рот ее сосок, Эбигейл прижала к себе его голову. Внутри у нее будто взметнулось пламя, она вытянулась вдоль тела Кристофера.

И тут внутри у Эбигейл будто что-то взорвалось, тело ее содрогнулось. Она забыла обо всем на свете, единственной реальностью было их чудесное слияние и то, как они двигались в одном ритме. Кристофер издал хриплый, гортанный стон, вошел в нее еще глубже и остановился.

Эбигейл протянула к нему руку, желая коснуться его, разделить приятное чувство удовлетворения, от которого ее чуть клонило ко сну. Но Кристофер рывком встал и, шатаясь, потянулся за своей одеждой. Страсть лишила Эбигейл сил, она едва могла двигаться, но когда Кристофер, не глядя на нее, натянул брюки и застегнул их, Эбигейл стало не по себе.

— Крис? — Эбигейл не узнала собственного голоса. Он звучал робко, почти испуганно.

Стараясь не встречаться с ней взглядом, Кристофер принялся застегивать рубашку.

— Я выполнил свою часть сделки.

Эбигейл нахмурилась:

— Что ты хочешь этим сказать? — Может, ей нужно покинуть поместье? После того, что было между ними? Эбигейл не могла задать ему эти вопросы, потому что боялась услышать ответ.

Эбигейл потянула ночную рубашку вниз, пытаясь прикрыть свою наготу.

Кристофер даже ни разу не поцеловал ее.

Хотя он целовал ее тело. Эбигейл знала, что ей следовало стыдиться того, что сейчас произошло, но она этого не чувствовала. Она хотела Кристофера и не могла винить его в этом.

Он повернулся к двери, потом остановился.

— Не знаю, — произнес Кристофер, стоя к ней спиной. — Я больше ничего не знаю.

Он ушел, даже не поинтересовавшись, есть кто-нибудь в коридоре или никого нет.

Эбигейл долго сидела в оцепенении. Потом, наконец, заставила себя подняться, в темноте подошла к гардеробу и спрятала ночную рубашку в самом низу, чтобы горничная ее не нашла. Эбигейл слышала о том, что происходит во время первого акта любви — на рубашке могли остаться следы, свидетельствующие о том, чем она занималась ночью.

Эбигейл умылась, надела чистую рубашку. Ее не покидало ощущение, что тело не принадлежит ей, что оно изменилось. Эбигейл со вздохом сказала себе, что все изменилось. Она не знала, была ли у нее теперь какая-то цель, потому что все больше убеждалась в том, что, несмотря на то, как холодно обошелся с ней сейчас Кристофер, она не сможет написать о нем статью. Эбигейл не простит себе, если причинит ему боль.

Позволит ли он ей вернуться в Лондон? Даже после того, что произошло между ними, Эбигейл раздражало, что ее жизнь теперь зависела от Кристофера. Он говорил, что у него никогда не было любовницы, значит, и на нее он смотрел как на одну из многих женщин, с которыми оставался на ночь, а потом уходил, не связывая себя никакими обязательствами.

Но разве не этого она хотела?

Ей еще предстоит встретиться с ним утром за завтраком, притвориться, будто ничего не случилось. Эбигейл хотелось плакать, но печаль уступила место гневу. Кристофер не доверял ей и собирался сделать все, чтобы у нее ничего не вышло со статьей. Интересно, как же он будет вести себя с ней.

Она будет скрывать свои чувства к нему, чего бы это ей ни стоило.

Кристофер не спустился к завтраку, и облегчение боролось в сердце Эбигейл с досадой. Она сидела одна и с отсутствующим видом ела тосты, надеясь, что ей не прикажут в скором времени собирать вещи. Неожиданно по обеим сторонам от нее сели леди Мэй и леди Теодосия и поставили перед собой тарелки, полные всякой снеди. Они никогда раньше не появлялись в столовой так рано.

— Доброе утро, — поздоровалась с ними Эбигейл, переводя взгляд с одной на другую.

— Доброе утро, — в один голос ответили девушки. Они рассмеялись так, будто стали подругами. А в Эбигейл видели соперницу, и это их объединяло.

— Прекрасная погода, — прочирикала леди Мэй.

— Рано утром шел дождь, — сказала Эбигейл, — думаю, в саду сейчас не сыро.

— Вас разбудил дождь? — спросила леди Теодосия.

— Я плохо спала, — призналась Эбигейл.

— Тогда вам необходимо прогуляться, — сказала леди Мэй.

А леди Теодосия с улыбкой добавила:

— Вы можете пойти с нами. Мы хотим дойти до леса на западной границе Мэдингли-Корта.

Эбигейл хотела, было отказаться, но представила себе, как будет бродить по дому одна, избегать встречи с Кристофером.

— Спасибо за приглашение. Я пойду с вами. Девушки обменялись улыбками и продолжали есть.

— Скоро проснется леди Гвендолин, — сказала Эбигейл. — Возьмем ее с собой?

— У нас нет времени ждать, — быстро возразила леди Мэй. — У нас есть планы на утро. Я полагаю, некоторые из наших джентльменов будут сегодня фехтовать. Это так интересно!

Эбигейл кивнула. Они явно хотели, чтобы их было только трое, и это показалось ей подозрительным. Через час Эбигейл поняла, в чем состоял план этих девиц. В какой-то момент, когда она любовалась клумбой, на которой рос сиреневый водосбор, они покинули ее, да так тихо, что Эбигейл даже не услышала шелеста юбок в кустах. Эбигейл плохо ориентировалась на местности.

Так что скоро она заблудилась, чего с самого начала и добивались леди Мэй и леди Теодосия…

Еще не рассвело, а Кристофер уже работал у себя в кабинете, стараясь не думать об Эбигейл. Но это было выше его сил.

Он всегда гордился своей способностью противостоять соблазнам, принимать правильные решения в жизни, но теперь не мог подавить всепоглощающего влечения к женщине, которая пришла к нему в дом с намерением его предать. Прошлой ночью он лег в постель, думая об Эбигейл, и лежал без сна, вспоминая ее запах, ее нежную кожу, и эти образы гасили любые разумные доводы. И тогда он пошел к ней.

А когда перед ним предстала Эбигейл, освещенная лунным светом, ему стало ясно, что он не устоит. Эбигейл смотрела на него так серьезно, зная, зачем он пришел, и молча, соглашаясь на это. И это было все, чего жаждало его измученное тело.

Кристофер говорил себе, что она еще одна из многих, с кем он оставался на ночь.

Но Эбигейл была девственницей, а он ее даже не поцеловал. И что они делали — занимались любовью или наказывали друг друга? Да, он доставил ей наслаждение, но после этого едва сказал пару слов.

Внутренний голос твердил ему, что она заслужила такое обращение, но Кристофер все равно ощущал стыд. Ведь ему с детства твердили, что нужно относиться к дамам совсем по-другому.

Но Эбигейл не была дамой.

Кристофер со стоном откинулся на стуле. Что же ему теперь делать? Он не может выслать ее из поместья до тех пор, пока не убедится, что она не станет писать о нем статью. Но Кристофер с горечью напомнил себе о том, что статью о нем уже пишет другой журналист.

Или он просто обманывал себя. Ему хотелось, чтобы Эбигейл осталась, потому что он не мог забыть о ночи, проведенной с ней, потому что снова хотел ее. Возможно, из-за того, что он злился на нее, но их близость потрясла его своей страстностью и всепоглощающим чувством удовлетворения, которое ему никогда еще не доводилось испытывать.

Хватит ли у него сил притвориться, будто между ними ничего не произошло, когда он увидит ее? Он и так уже не появился за завтраком, оставшись в кабинете, как трус. Его размышления прервал лакей, который появился на пороге, чтобы напомнить о том, что сегодня джентльмены собираются поупражняться в фехтовании. Кристоферу стало ясно, что он больше не может прятаться, что настало время справиться со своими чувствами.

Когда он проходил мимо утренней гостиной, его окликнула мать.

Кристофер вошел туда и, улыбнувшись, прислонился к косяку двери. Герцогиня сидела за столом и смотрела на разложенные перед ней варианты обеденного меню.

— Доброе утро, madre.

Вместо того чтобы улыбнуться ему в ответ, она нахмурилась.

— Я тебя не видела за завтраком.

— Я работал.

— Мне кажется, твое отсутствие расстроило леди Мэй и леди Теодосию, с которыми ты флиртовал накануне вечером и дал им надежду.

Его улыбка стала несколько натянутой.

— Но мне же нужно общаться со всеми молодыми леди в поместье, разве не так? Разве ты не этого от меня хочешь?

Герцогиня ответила со вздохом:

— Не перекладывай на меня ответственность за свое поведение. Когда всем уже стало ясно, что ты не собираешься жениться на одной из них, ты вдруг переменился и стал ухаживать за ними обеими. Ты вновь заставил их вспомнить о соперничестве с мисс Шоу. Кстати, сегодня утром они куда-то ушли втроем. Кристофер выпрямился:

— Куда именно?

— Не знаю. Но несколько минут назад они вернулись без Эбигейл. Я как раз собиралась послать за тобой.

— Наверняка она решила еще немного погулять. Погода сегодня прекрасная, — заявил Кристофер.

— Да? Тогда почему обе девушки сияли от удовольствия?

— Ты не вправе их обвинять.

— Некоторые женщины готовы на все, лишь бы досадить сопернице. Они могут не нарушать законы, но их поступки все равно доставят другой девушке много зла. Мне кажется, тебе стоит поискать мисс Шоу. Или, может, ты хочешь ее за что-то наказать? — сухо добавила герцогиня.

Неужели он сейчас покраснеет, как часто происходило в детстве, когда мать распекала его за проступки?

— Я не наказываю ее, — произнес Кристофер. — И поговорю с дамам и…

— В этом нет никакого смысла. Они ни в чем не признаются.

— Хорошо, тогда пойду, посмотрю, нужна ли мисс Шоу моя помощь. Наверное, она рядом с развалинами замка.

Его мать приподняла брови и вернулась к составлению меню.

Эбигейл у развалин не было.

Поговорив с садовниками, Кристофер узнал, что три девушки ушли в сторону леса, и направился туда. Вскоре на его пути стали все чаще попадаться дубы, и солнечным лучам становилось все труднее проникать сквозь переплетенные ветви. Этот лес раньше был частью королевских охотничьих угодий, и многие деревья выглядели очень древними.

Кристофер шагал все дальше, зовя Эбигейл. От главной тропы в разные стороны разбегались тропки поменьше, и он не знал, по какой из них ему пойти, чтобы найти Эбигейл. Кристофер даже не знал, была ли она здесь. Наконец он услышал, как эхо донесло его собственное имя, и крикнул в ответ. Так, перекликаясь, Кристофер и Эбигейл наконец встретились. Они вышли на поляну с разных сторон, остановились и посмотрели друг на друга. Какое-то мгновение Кристофер мог думать лишь о том, что они одни в чаще леса. Он представил себе, как сейчас прижмет ее к дереву, поднимет к себе ее бедра, найдет прорезь в ее панталонах и…

Тут Кристофер с негодованием одернул себя. Эбигейл покраснела, словно прочла его мысли, и отвела глаза. Она явно избегала его взгляда.

— Ты даже не хочешь на меня посмотреть? — спросил Кристофер.

Эбигейл заглянула ему в глаза.

— Стоит мне посмотреть на тебя, и я вспоминаю, где побывали твои губы.

У Кристофера пересохло в горле.

— Эбигейл…

— Ты не разрешил мне говорить, ночью, но теперь я все скажу. Я не такая, как леди Теодосия, или леди Мэй, или другие дамы, которых ты встречаешь в высшем свете. Я не буду закатывать истерику из-за того, что произошло между нами. Я взрослая женщина и сама решила отдаться тебе. Но в моих планах на жизнь для тебя нет места. Я хочу стать журналистом, хочу сама о себе заботиться и быть независимой.

Кристофер приподнял брови, стараясь скрыть радостное удивление. Куда же делся его гнев, неужели так быстро прошел? После всего, что Эбигейл натворила, Кристофер был не вправе восхищаться ею. Ведь он совершил не один неблаговидный поступок, за которые просил прощения.

— Я даже не знаю, хочу ли выйти замуж, — продолжала Эбигейл. — Думаю, от мужчин тоже есть польза, но позволить им контролировать каждый наш шаг? Это не для меня.

— От нас тоже есть польза? — Кристофер закашлялся, чтобы не рассмеяться. — Например, мы можем спасти несчастную девушку, заблудившуюся в лесу.

Эбигейл вздернула подбородок:

— Дело в том, что я родилась и выросла в Лондоне и редко бывала за городом. Если не считать парков, я вообще была в лесу всего раз, и то в детстве.

— Значит, ты выросла не в Дареме. — Кристофер улыбнулся.

— Нет. Но я не ожидала, что мне будет так трудно отыскать дорогу назад.

— Значит, ты пришла сюда одна и потерялась?

— Да, — после минутного колебания ответила она. Эбигейл опять солгала ему, чтобы выгородить двух глупых девушек.

— Странно, но моя матушка утверждает, что видела, как ты выходила из дома с леди Мэй и леди Теодосией.

— Герцогиня сказала неправду.

— Моя мать никогда не лжет. А твоя? Кристофер подошел к ней, и они вместе отправились в поместье.

— Нет, моя мама — образец честности. И папа тоже. Представляю, в какой ужас они пришли бы, если бы узнали, что я тут делаю.

Это заявление можно было истолковать по-разному. Кристофер хотел понять ее, хотел узнать, что заставило Эбигейл пойти на обман.

— Твои родители знают, что ты любишь писать?

— Да, они сами и научили меня этому. Мне очень нравилось вести дневник.

— И мне тоже, — сказал Кристофер, но тут же пожалел об этом, когда увидел, с каким удивлением и интересом посмотрела на него Эбигейл. Он не хотел пускаться в откровения с женщиной, которая старалась раскрыть его секреты. Но ему хотелось узнать о ней больше.

— Ты пишешь, — с недоверием произнесла Эбигейл. И Кристофер почувствовал себя оскорбленным.

— Каждого джентльмена учат правильно излагать свои мысли, — сказал он.

— И не только джентльменов, — сухо заметила Эбигейл. — Может, тебе это покажется удивительным, но среди людей ниже тебя по положению тоже попадаются хорошо образованные люди.

— Ты слишком рьяно их защищаешь. Разве я когда-нибудь говорил о представителях других классов с презрением?

— Нет. Но когда ты с детства читаешь в статьях о том, как дворяне обращаются с теми, кто стоит ниже их по положению…

— Значит, ты решила, что я такой же, как герои тех заметок, и потому с легкостью решилась пойти на обман.

— Мне это далось не легко, — тихо проговорила Эбигейл. — Просто я была в отчаянии.

— Так объясни мне, почему ты на это пошла. Я не могу понять мотивов твоего поступка.

Эбигейл свернула с тропы и направилась к берегу небольшого ручья. Вода журчала между камнями, и этот звук, похоже, действовал на нее успокаивающе, потому что печаль на ее лице сменилась решимостью.

— Я с самого детства видела, как «Морнинг джорнал» помогал людям, улучшал наше общество. Но когда скандалы и слухи стали интересовать читателей больше, чем новости, мой отец не последовал новой моде. И газета стала терять свою популярность. Когда в очередной раз я принесла театральное обозрение, редактор сказал мне, что «Морнинг джорнал» на грани банкротства.

Итак, Эбигейл решилась на это, чтобы заработать денег для газеты и защитить отца. Это свидетельствовало о ее благородстве.

— Я знала, что скандальная статья может увеличить тираж, — продолжила Эбигейл, — и решила написать о семье, которая больше остальных привлекает к себе интерес лондонцев.

— О Кэботах.

Эбигейл пожала плечами:

— Только ты не давал пищи для сплетен.

— Но ты не поверила в мою безупречность?

— Не хотела верить, — развела руками Эбигейл. — Мне необходимо обнаружить в твоем прошлом какую-нибудь страшную тайну. Тогда отцу волей-неволей придется опубликовать мою статью.

— Ты думала, отцу не под силу справиться со своими проблемами?

— Я бы не стала вмешиваться, но он задумал оградить меня от возможных трудностей, выдав замуж, причем только за джентльмена, чтобы улучшить связи нашей семьи. А для этого нужно солидное приданое, — с иронией добавила она. — Отец, видимо, боялся, что в ближайшее время полностью обанкротится, и ради моего же блага решил выдать меня замуж против моей воли. Недавно я поняла, что он так же поступил с моей матерью. Она была дочерью простого портного, и отец настоял, чтобы она оставила своих прежних друзей и общалась только с его знакомыми. И она его послушалась. Я не хочу быть такой смиренной, ведь журналистика очень много для меня значит. Разве джентльмен позволит своей жене работать? — с горечью спросила Эбигейл.

Кристофер подумал, что Эбигейл права. Разразится скандал, если жена дворянина вдруг захочет сделать карьеру.

— И как ты намерена поступить? — спросил Кристофер.

— Со своей жизнью? Не знаю.

— Тогда с моей жизнью.

— Я уже сказала — мне не удалось узнать о тебе ничего, что можно было бы опубликовать в газете. Хотя кое-что мне все-таки стало известно.

Кристофер молчал.

— Но даже если бы я узнала всю историю, все равно не смогла бы опубликовать ее, — продолжила Эбигейл. — Я очень привязалась к… к твоей семье и теперь понимаю, что причинить ей зло выше моих сил. Когда эта идея впервые пришла мне в голову, я решила, что такие богатые и влиятельные люди, как ты, не раскаиваются в том, что когда-то совершили нечто скандальное. В конце концов, твоя жизнь казалась мне слишком приятной — за исключением настойчивых девиц, жаждущих выйти за тебя замуж.

Кристофер улыбнулся, и Эбигейл почувствовала облегчение. Значит, она правильно поступила, рассказав ему правду. Кристофер все еще не доверял ей по-настоящему, и она не винила его за это, но после событий прошлой ночи он хотел выслушать ее. И это ее радовало.

— Так что ты собираешься делать? — опять спросил Кристофер.

— Я уже сказала…

— Я имею в виду твое будущее, твоего отца? Печаль и страх отразились на лице Эбигейл.

— Не знаю. Но выйти замуж, не любя я не смогу. Вот если встречу мужчину, к которому буду чувствовать такое же влечение, как и к тебе, может, передумаю.

— Я пока не могу отпустить тебя, Эбигейл. Эбигейл вздохнула:

— Да, из-за мистера Уолтона и его статьи. Опасаешься, что я объединюсь с Уолтоном?

— Опасаюсь, что он может заставить тебя рассказать то, что ты тут узнала.

— Итак, ты меня защищаешь. — Хотя Эбигейл хотела произнести это с иронией, но в ее тоне слышалось веселье. — Надо же, как все изменилось. Вчера были шантаж и насилие, сегодня ты решил оставить меня в поместье ради моего же блага.

— Ты говоришь так, будто я твой отец.

— Ошибаешься.

— Что ж, это хорошо. — Кристофер опять обвел ее взглядом.

Она не должна терять над собой контроль, когда он так смотрит на нее.

— Если бы ты просто попросил меня помочь с Уолтоном, я постаралась бы выполнить твою просьбу, причем не только из чувства вины.

— В тот момент я был не в себе и не ведал, что творю.

— Но ты не думал о моем предательстве прошлой ночью, не так ли?

Кристофер напрягся.

— Нет, не думал. Я же сказал тебе, что вообще не хотел думать, что в тот момент имела значение только моя страсть к тебе.

— А теперь, когда ты удовлетворил ее, перестанешь обращать на меня внимание, и будешь держать в поместье, пока не решишь, что опасность миновала.

— Нет, но я бы хотел, чтобы это было именно так. — Его темные глаза, казалось, сияли собственным светом даже под лучами солнца. — Я не смогу игнорировать тебя, Эбигейл, потому что одного раза мне было недостаточно.

Откровенный разговор с Кристофером волновал и в то же время успокаивал ее, но после последнего его заявления в ее теле вспыхнул пожар, который поглотил все остальные чувства.

— Хочешь, чтобы я стала твоей любовницей?

— У меня никогда не было любовницы и, надеюсь, не будет.

— Но ты хочешь меня, — набравшись храбрости, возразила Эбигейл.

Кристофер шагнул к ней.

— Да, — сказал он.

— Звучит противоречиво.

— Я об этом пока не думал.

Эбигейл пошла к нему, замечая, как напрягся Кристофер.

— Думай что хочешь, но я собираюсь сейчас посмотреть на фехтование. — Она остановилась рядом с ним. — Ты будешь участвовать?

Кристофер замешкался, и Эбигейл уже приготовилась услышать «нет».

— Буду, — ответил он, наконец. Эбигейл с интересом посмотрела на него.

— Может быть, я даже поставлю на твой выигрыш.

Глава 20

Эбигейл старалась сдерживаться, смотря на Кристофера, который в одной рубашке фехтовал с лордом Полом на террасе. На них не было масок и защитных жилетов на груди, но кончики их шпаг прикрывали резиновые шарики. Лорд Гринвич и лорд Суортбек были судьями и считали количество касаний. Оба противника, покрытые потом, не обращали внимания на одобрительные крики зрителей, которые сидели на скамейках и стульях подальше от фехтующих. Они были погружены в сражение, и каждый, стремясь выиграть, напрягал мускулы, чтобы наносить точные удары и уклоняться от выпадов противника.

Эбигейл не сводила глаз с Кристофера. А все вокруг наблюдали за ней. Эбигейл напомнила себе, что вызвалась помочь Кристоферу сдерживать интерес к нему молодых леди, и поэтому могла с восхищением смотреть на него. Но хорошего понемножку. Чтобы справиться с волнением, Эбигейл повернулась к Гвен, надеясь, что какое-нибудь забавное наблюдение подруги отвлечет ее.

Но Гвен грызла ноготь большого пальца и рассеянно смотрела куда-то в парк.

— Гвен? — позвала ее Эбигейл.

Девушка вздрогнула. Она повернулась к ней, на ее губах промелькнула улыбка.

— Да? Кто выиграл?

— Игра еще не закончена. Гвен взглянула на террасу.

— Ох… — Она покраснела.

— Что с тобой происходит?

Гвен оглянулась, чтобы удостовериться, что их никто не слышит, а потом наклонилась к подруге:

— Ах, Эбби, наше пребывание тут подходит к концу.

— Да, — спокойно отозвалась Эбигейл, хотя при этой мысли у нее сжалось сердце. — Конечно, скоро мы вернемся в Лондон. — Ей придется оставить Кристофера и вернуться домой, где родители вновь начнут требовать, чтобы она поскорее вышла замуж. И если газета обанкротится, как она сможет отказать им? Ведь они лишь хотели, чтобы их дочь была в безопасности. Видя, с какой преданностью Кристофер заботится о своей семье, какие жертвы приносит ради нее, Эбигейл все чаще задумывалась над тем, не очень ли эгоистично она поступает, желая доказать всем, что может прожить одна. Она совсем запуталась.

— Но мистер Уэсли так редко бывает в Лондоне! — воскликнула Гвен.

— Понятно.

— И он не станет бывать у нас, думая, что мой отец не одобряет его ухаживаний.

— Мистер Уэсли его не знает.

— И никогда не узнает, судя по тому, как нерешительно он ведет себя со мной. Эбби, как мне уговорить его сделать мне предложение? А вдруг он не хочет на мне жениться? Ему наверняка не захочется уезжать из своего маленького прихода, а отец будет требовать, чтобы мы появлялись в Лондоне во время сезона и навещали друзей и родню.

— Подожди, подожди! — воскликнула Эбигейл, перебив подругу. — Раз мистер Уэсли не говорил об этом с тобой, откуда тебе знать, что он на самом деле думает.

— Ты права, — надула губы Гвен.

— Так поговори с ним.

— О замужестве? — в ужасе воскликнула Гвен. — Но это неприлично.

— Но это лучше, чем, если вы так и будете молчать и упустите свое счастье.

— Эбби, иногда ты говоришь слишком по-современному, — со вздохом сказала Гвен, — хотя я согласна с тобой. Но…

— Что «но»?

Плечи Гвен поникли.

— Вдруг я все эти годы неправильно понимала отца? Вдруг… вдруг его убеждения касались лишь возможного будущего Англии, а будущее своей дочери он видит совсем по-другому? Ведь большинство людей даже представить себе не могут, что дочь графа захочет выйти замуж за простого викария!

Эбигейл подумала о том, какой разразится скандал, если герцог вдруг возьмет в жены девушку без титула. Да, общество будет негодовать, и Эбигейл мысленно похвалила себя за то, что никогда не думала о том, что Кристофер может на ней жениться. Эбигейл опять посмотрела на него, на то, как он ловко двигался, и представила себе, что она — его жена, что каждую ночь она ложится с ним в постель. Эбигейл повернулась к Гвен:

— Гвен, откуда тебе знать, что подумает об этом твой отец. Ты должна поговорить с ним.

— Но тут мне понадобится помощь мистера Уэсли. А он ведь еще не сделал мне предложения! — Она со стоном закрыла глаза. — Но ты права, я должна первая завести об этом речь. Может быть, мне удастся вызвать мистера Уэсли на разговор или, например, придумать похожую историю и спросить, что он об этом думает.

— Наверное, после этого он, наконец, посмотрит на тебя как на свою будущую жену.

— Или испугается до смерти, — в отчаянии произнесла Гвен.

— Он придет на ужин? Может, ты поговоришь с ним за столом или немного позже.

Гвен похлопала ее по коленям и сказала:

— Я буду такой же храброй, как ты, Эбби.

«А я постараюсь быть такой храброй, какой кажусь тебе», — мысленно пообещала себе Эбигейл.

Удивительно, как легко было проникнуть в спальню герцога сейчас, когда все продолжали смотреть турнир по фехтованию. Слушая рассуждения Гвен о неравном браке, Эбигейл решила еще раз объяснить Кристоферу, что у нее и в мыслях не было выходить за него замуж.

Но она не будет иметь ничего против еще одного урока соблазна. Думая об этом, Эбигейл буквально дрожала от нетерпения. Кристофер мог отказаться, потому что все еще с недоверием относился к ней, хотя, как казалось Эбигейл, этим утром их отношения улучшились. И ей было так весело смотреть на леди Мэй и леди Теодосию, когда она сказала им, что они зря переживали, когда «случайно» потеряли ее в лесу. Услышав, что ее спас сам герцог, они едва не лопнули от зависти и злости.

Эбигейл понимала, что не надо злорадствовать. Одна из этих девушек вполне может стать женой Кристофера.

Впрочем, нет. Это будет какая-то другая девушка, которую, если ей повезет, она никогда не увидит, и потому не будет представлять себе, как…

Эбигейл начала вспоминать об их утреннем разговоре, о том, как Кристофер сказал, что тоже любит писать. Было так странно и в то же время приятно слышать такое из уст мужчины. Теперь понятно, почему у него в ящике стола лежит столько перьев.

Но что за толстую, перевязанную бечевкой пачку бумаги она обнаружила тогда в нижнем ящике комода?

Эбигейл посмотрела на ящик и заметила, что он наполовину открыт. Ее взгляд метнулся обратно на стол.

Там лежала пачка бумаг. Эбигейл подошла ближе и увидела, что листы исписаны снизу доверху рукой Кристофера. Она узнала его почерк. Он походил на тот, который Эбигейл видела на документах в кабинете.

Ее любопытство было так велико, что она забыла о правилах приличия и посмотрела на первую страницу. Это было похоже на начало пьесы, и Эбигейл принялась читать. Она проглатывала страницу за страницей. Это была история благородного, но бедного юноши, которого вывезли из страны и бросили в чужих краях, и он, пройдя через многие испытания, добился успеха среди враждебного ему окружения. У Эбигейл не было возможности вникнуть во все детали, но она поняла, что у Кристофера богатое воображение, что диалоги звучат очень живо. И эта история затронула в ее душе чувствительную струну.

Пьеса неожиданно закончилась — слишком неожиданно, на половине страницы — герой, сражался за свою жизнь. Эбигейл так и не узнала, погибнет он или победит. Возможно, этого пока не знал и сам Кристофер.

Их души были родственны друг другу, и это наполняло Эбигейл теплом. Итак, Кристофер хотел писать, так же как она. Было ли это одним из его секретов, которые он так рьяно охранял? А общество говорило им обоим, что их мечты греховны и неприличны.

На рукописи не стояло его имя. Что Кристофер собирался сделать с пьесой? Или он написал ее для собственного удовольствия? Эбигейл положила листы на прежнее место. Если она расскажет ему о своем открытии, Кристофер подумает, что она может использовать этот секрет против него. Эбигейл не хотела этого, она хотела, чтобы Кристофер сам рассказал ей о своем увлечении.

«Это все равно, что просить луну с неба», — мысленно сказала она себе, покидая спальню и спускаясь вниз с лестницы для слуг.

Оказавшись в своей спальне, Эбигейл поняла, что вернулась на исходную позицию. Чем больше она узнавала о Кристофере, тем больше загадок видела перед собой. Ей хотелось знать, что чувствовал Кристофер, когда писал пьесу, и собирался ли он ее опубликовать. Она понимала, что это такое, когда в голове роятся фразы, которые требуют того, чтобы их перенесли на бумагу, понимала, каково это — желать, чтобы люди прочитали их и поняли сокровенные мысли писателя.

Но захочет ли мужчина, который даже не поцеловал ее, когда они занимались любовью, поделиться с ней такими интимными переживаниями?

Перед ужином Кристофер сидел в гостиной, где уже собрались гости, и разговаривал с матерью, когда появился лакей и доложил о приезде мисс Мэдлин Престон.

Герцогиня пристально посмотрела и тихо проговорила:

— Кристофер, ты же не приглашал ее сюда после того, как сказал, что никогда не женишься на ней.

— Нет, не приглашал, — сухо ответил Кристофер.

Когда он в последний раз встречался с Мэдлин, та пообещала отомстить ему за отказ сделать ее герцогиней Мэдингли. Может, Мэдлин приехала в поместье, чтобы устроить сцену? Ей следовало бы знать, что она не заставит его изменить решение, поставив его в неловкое положение перед матерью и гостями.

Мэдлин появилась в гостиной и сразу направилась к нему. Кристофер встретил ее посреди комнаты, чувствуя, что все взгляды обращены на них. Она была красивой, с темными волосами, которые блестели, как растопленный шоколад, и отточенными чертами лица. Но Мэдлин так и не научилась скрывать высокомерие во взгляде, а ее манеры свидетельствовали о том, что она ищет для себя всего самого лучшего. Теперь ее глаза светились от удовольствия, и Кристофер понял, что она приготовила ему сюрприз.

— Ваша светлость! — воскликнула Мэдлин, протягивая к нему руки так, чтобы все в гостиной это видели. — Благодарю вас за то, что вы пригласили меня присоединиться к вашей маленькой компании.

Кристофер наклонился к ее руке и улыбнулся, ничуть не удивившись ее находчивости. Мэдлин вела себя все храбрее. Неужели его поиски будущей герцогини вывели ее из терпения? Кристофер подвел Мэдлин к матери, и она элегантно, с должной мерой почтения присела перед ней.

— Мисс Престон, — вежливо произнесла пожилая женщина, — итак, вы решили присоединиться к нам.

Кристофер заметил, как его мать сделала ударение на слове «решили», но Мэдлин пропустила это слово мимо ушей.

— И я от всей души благодарю вас, ваша светлость. — Она перевела взгляд на Кристофера. — Мой брат Майкл передает вам привет.

— Да, я недавно получил от него письмо, — сказал Кристофер.

Мэдлин покраснела, но еще выше вздернула подбородок.

— Бедняжка, письма — единственный способ его общения с миром.

Кристофер напрягся, его улыбка стала насмешливой. Герцогиня коснулась его руки и сказала:

— Пожалуйста, представь мисс Престон остальным гостям.

Эбигейл с нескрываемым любопытством следила за происходящим. Кристоферу явно было не по себе, молодая женщина светилась торжеством, и хотя герцогиня вела себя вежливо, Эбигейл ощущала ее внутреннее напряжение. Кристоферу и его матери явно не нравилась новая гостья, но той было все равно.

Элизабет не скрывала тревоги, но когда Кристофер подвел к ней мисс Престон, встретила ее с улыбкой.

— Это Мэдлин Престон, — тихо сказала Гвен. Эбигейл повернулась к подруге.

— Это имя мне знакомо. Она говорит, что ее пригласил Мэдингли. Тебе не кажется, что это не так?

— Судя по выражению его лица, кажется. И я не виню герцога за то, что ему не по нраву новая гостья. Я рассказывала тебе об этой женщине в тот день, когда мы приехали в поместье.

— О, значит, это та самая леди, которая хвалилась тем, что герцог ухаживал за ней, — сказала Эбигейл с возросшим интересом. — Надо узнать, что скажет по этому поводу Элизабет.

Они подошли к сестре Кристофера, и девушка, похоже, обрадовалась, что у нее появился предлог покинуть пожилых дам и присоединиться к ним.

— Надеюсь, наш вопрос не покажется вам грубым, — сказала Гвен, — но откуда здесь взялась эта мисс Престон?

— Она говорит, что ее пригласили в поместье, но я бы ни за что этого не сделала.

— Почему? — спросила Эбигейл.

— Потому что она хочет выйти замуж за моего брата и давит на него, а Кристофер не намерен терпеть ее выходки.

— Ох, — в унисон выдохнули Гвен и Эбигейл, как будто они раньше этого не знали.

— То есть она приехала сюда, чтобы доставлять неприятности герцогу? — спросила Эбигейл.

— Я надеюсь, что мисс Престон не захочет выставлять себя в таком неприглядном свете, — пожав плечами, ответила Элизабет. — Ее брат — такой прекрасный человек, хотя в юности походил на свою сестру. — Она замолчала и поджала губы, как будто устыдилась того, что сказала так много.

Впрочем, Эбигейл и так все поняла. Может, мисс Престон имела отношение к трагедии, которая омрачала прошлое Кристофера? Со стороны он казался совершенно невозмутимым, но Эбигейл знала, что когда-то Кристофер совершил проступок, о котором сожалел до сих пор, и если мисс Престон решила использовать это в своих целях, Эбигейл ей этого не позволит.

Эбигейл взяла Гвен под руку, и, извинившись перед хозяйкой дома, они направились к леди Мэй и леди Теодосии, которым явно не нравилось то, что сейчас происходило в гостиной. Девушки стояли вместе и настороженно смотрели на приближавшихся подруг.

— Дамы, — весело заявила Эбигейл, — похоже, у нас появилась соперница.

— Это очень нечестно, — в своей обычной сдержанной манере отозвалась леди Теодосия.

— Мне кажется, мы все должны сделать так, чтобы герцог проводил с ней как можно меньше времени, — предложила Эбигейл.

— Мы позаботимся об этом, — пренебрежительным тоном заявила леди Мэй и прошла мимо двух подруг, увлекая за собой леди Теодосию. — Вам нечего волноваться.

Когда девушки ушли, Гвен задумчиво проговорила:

— Мы ведь для них тоже соперницы.

Две аристократки превосходно справились со своим заданием. Они украли Кристофера умисс Престон, оставив ее в обществе лорда Кейна, который искоса смотрел на новую гостью масленым взглядом.

Однако эту женщину было не так-то просто победить. После ужина, когда Элизабет собрала вокруг себя всех гостей, чтобы обсудить, как завершить через два дня охоту на привидение, Эбигейл ничего не оставалось, кроме как смотреть в беспомощной досаде, как мисс Престон уводила Кристофера из гостиной.

Кристофер понимал, что Мэдлин пойдет на любые уловки, чтобы остаться с ним наедине. Она, не раздумывая, пошла бы на то, чтобы их застали в компрометирующей ее обстановке, поэтому Кристоферу нужно было вести себя осторожно и избегать закрытых помещений. Он повел ее в главный холл, где слуги как раз зажигали лампы. Кристофер кивнул им, и они тут же торопливо вышли. Их можно было бы задержать тут в качестве наблюдателей, но огромный открытый зал и так не оставлял места для хитростей Мэдлин. Он повел ее в угол, где стояла софа, а напротив нее — два кресла. На стене висели многочисленные побитые в боях щиты, которые когда-то верно служили предкам герцога, а теперь угрожающе сияли в свете ламп. Мэдлин с улыбкой взглянула на украшения, потом Кристофер указал на софу, и она села, оставляя ему место рядом с собой. Однако Кристофер занял кресло напротив нее.

Мэдлин нахмурилась:

— Вы боитесь меня, Мэдингли?

— Нет, просто проявляю осторожность. А теперь скажите мне, что заставило вас появиться без приглашения на празднике моей сестры? Ведь вам известно, что я не изменил своего решения.

— Я хочу дать вам еще один шанс, — сказала Мэдлин. Она сидела, выпрямившись, изящно сложив руки на коленях.

— Еще один шанс?

— Согласиться с моим предложением. Наши семьи дружат уже много лет и…

— Мэдлин, вы зря теряете время. — Кристофер знал, что ему следует говорить с ней вежливо, но они уже беседовали на эту тему. Его раздражала неспособность Мэдлин смириться с фактами. — Наши семьи не были близки. Я дружу с вашим братом, вот и все.

Мэдлин вздернула нос:

— Вы обязаны это сделать.

Ей не нужно было напоминать Кристоферу об этом. Он и так помнил, что виноват перед семьей Мэдлин.

— Я знаю. И я принес извинения Майклу. Он принял их. Кстати, он не хотел, чтобы вы появлялись тут.

Ее улыбка, наконец, погасла, глаза холодно сверкнули.

— Это его не касается.

— Однако вы используете его и его положение в собственных целях, не так ли? Мэдлин, вам пора прекратить заниматься всеми этими глупостями и подумать о своей жизни. Есть куча молодых людей, которые…

— Но они не герцоги! — прошипела Мэдлин. — Неужели вы не понимаете, что я буду вам идеальной женой!

Он ничего не ответил. Ему не хотелось причинять ей боль и еще больше злить ее.

Наконец Мэдлин встала и наклонилась к нему, вцепившись пальцами в юбку.

— Вы пожалеете об этом, Мэдингли.

— Вы уже это говорили. Вас довезти обратно в Лондон?

— Насколько мне известно, вас недавно посетил журналист из «Таймс».

Кристофер нахмурился, чувствуя, как тревога начинает разрастаться у него в душе.

— Откуда вам об этом известно?

— Я достаточно хорошо знаю мистера Уолтона, и не раз беседовала с ним.

Ну конечно. Мэдлин была одной из тех женщин, которым постоянно нужно мстить своим воображаемым обидчикам, и газета — отличный способ доставить врагам множество неприятностей. Сейчас ее врагом был он, и Мэдлин, похоже, хотела заставить его страдать по-настоящему.

— Тогда, Мэдлин, вам будет печально услышать, что он уехал, так ничего и, не узнав для своей статьи.

— Да, он сказал, что вы вышвырнули его из дома, — заявила Мэдлин. — Какой у вас горячий нрав, Мэдингли. Но не волнуйтесь, ему от вас уже ничего не нужно. Я дала ему всю информацию, о которой он мог только мечтать, включая имена свидетелей вашего поведения.

— Ваш брат не стал с ним говорить, — с уверенностью заявил Мэдингли.

Отвращение и досада вспыхнули в ее глазах.

— Нет, не стал. Но это и не обязательно, не так ли? Уверена, статья вам очень понравится. Без сомнения, ее поместят на первой полосе. «Скандальный герцог Мэдингли»! Хорошо звучит, не так ли? — Она еще ближе наклонилась к нему. — Вы и сейчас уверены, что не хотите изменить свое решение?

Кристофер встал. Теперь уже он наклонялся к ней, потому что был выше ее ростом.

— Нет. Вы уедете отсюда завтра же утром.

— Но я только что приехала!

— А вас никто не приглашал. И если вы опубликуете эту статью, я расскажу об этом всем, и о других ваших проступках тоже. Помните, вы уже как-то сказали мне, что однажды все мои секреты вырвутся наружу. Так зачем мне вас щадить?

— Я ни минуты не останусь под крышей вашего дома, — прошипела Мэдлин.

— Я дам вам еще слуг для большей безопасности на ночных дорогах.

Подобрав юбки, она повернулась и пошла прочь.

В одном из сводчатых проходов появилась Эбигейл. Она остановилась, переведя взгляд с Кристофера на Мэдлин. Кристоферу показалось, будто после холодной зимы наступила весна. Ему стало легче даже от одного только ее присутствия рядом, от одного взгляда на нее. Но потом беспокойство вернулось. Если Мэдлин осуществит свой план, пострадают многие люди! Нет никакой возможности остановить ее, разве что принести себя в жертву. Но об этом не может быть и речи.

— Он полностью в вашем распоряжении, — обратилась Мэдлин к Эбигейл. — Но послезавтра…

— Уходите же, Мэдлин! — прервал ее Кристофер. Когда они остались наедине, Эбигейл удивленно приподняла брови и произнесла:

— Как мило с ее стороны дать мне такое разрешение.

— Вот такие у нас отношения, — сухо сказал Кристофер.

— Я пришла узнать, не пора ли спасать тебя.

— Благодарю за заботу.

— Поиски привидения подходят к концу, и мы должны поспешить. Гвен захотела поговорить с мистером Уэсли, и мне сейчас нужно одной проверить нашу версию. Не хочешь пойти со мной?

— Да, мне нужно отвлечься, — сказал Кристофер, подходя к ней.

— Значит, ты и в самом деле расстроен, если привидение и дюжина людей, бегающих за ним со свечами по твоему дому, могут тебя заинтересовать.

Кристофер пожал плечами.

— Это действительно будет интересно, — продолжила Эбигейл. — Мы с Гвен и мистером Уэсли подсчитали, в каком помещении чаще всего видели привидение. Хочешь осмотреть со мной эту комнату?

Остаться наедине с Эбигейл… Он играл с огнем, но знал, что ему нужно развеяться. Если он не уступит шантажу, то весь его упорядоченный мир рухнет, и он ничего не мог с этим поделать. Его прошлое вернулось, чтобы мучить его. Любовная связь с Эбигейл была наименьшей из его проблем.

— Веди, — сказал Кристофер, чувствуя знакомое волнение оттого, что опасность где-то рядом.

Эбигейл посмотрела на него, прищурившись, и Кристоферу показалось, что он заметил, как бьется пульс в ямочке у ее шеи, которую он хотел поцеловать.

Она прокашлялась и сказала:

— Мы идем в семейное крыло. Ты знаешь какой-нибудь тайный путь, о котором мало кому известно?

— Эх, а я уже собирался насладиться видом твоих покачивающихся бедер, идя следом за тобой. Да, я знаю такой путь.

Кристофер подал ей хорошую идею, и теперь Эбигейл не могла оторвать взгляда от его фигуры. Она смотрела на его широкую спину, на походку, полную мужественной силы. Кристофер взял подсвечник и зажег свечу от лампы. Идя за ним по коридору для слуг, узкому и темному, Эбигейл решила пока не расспрашивать его о Мэдлин Престон, хотя ее мучило любопытство. Как-нибудь в другой раз.

Преодолев несколько лестничных пролетов и напугав нескольких слуг, Кристофер спросил ее через плечо:

— Куда именно нам нужно попасть?

— В твою гардеробную.

Кристофер остановился и удивленно взглянул на нее:

— И вы собирались искать там привидение?

— Благодаря расследованию Гвен мы узнали, что привидение чаще всего появлялось именно там. Этому должно быть какое-то объяснение, тебе не кажется?

— Ты очень настойчива, даже если дело касается игры.

Эбигейл пожала плечами:

— Точнее, любопытна. Но я развлекла тебя? Кристофер опустил взгляд на ее грудь:

— О да.

— Вперед, ваша светлость. — Эбигейл толкнула его. Наконец они вышли из коридора и оказались рядом с покоями Кристофера. Но вместо того чтобы воспользоваться главной дверью, Кристофер прошел вперед, открыл другую дверь, и они вошли в гардеробную, освещенную одной свечой. Стены были оклеены обоями, на окнах висели простые шторы. На полу стояло большое зеркало, за второй дверью Эбигейл заметила ванну Кристофера, поистине роскошную, и вздохнула.

В гардеробной было несколько шкафов, некоторые из которых казались очень старинными, а также комоды. Эбигейл с любопытством смотрела на столь разную мебель.

Кристофер закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

— Мне нравится, что ты хочешь побыть со мной наедине.

Эбигейл вздрогнула и посмотрела на него:

— Да, но я также обещала Гвен осмотреть комнату. Я не могу подвести ее, ведь она столько сил потратила, чтобы разгадать тайну твоего привидения.

— Моего привидения?

— Да, хотя его видели только слуги. Но чаще всего оно появлялось именно в покоях герцога. Тебе неинтересно узнать почему?

— Не очень, — ответил Кристофер, подходя к ней. — Я не верю в эти истории.

— Но они так похожи друг на друга! — Эбигейл отступала назад, волнуясь, желая его и немного боясь своих чувств. Кристофер не злился на нее, и ей не терпелось узнать, что она испытает, если отдастся ему сейчас. Будет ли ей труднее довериться Кристоферу, чем в первый раз?

Она натолкнулась на шкаф, чувствуя под дрожащими пальцами гладкие резные завитушки.

— Похоже, это старинная вещь, — едва дыша, проговорила Эбигейл.

— Да. — Кристофер взял в ладони ее голову, и теперь она не могла пошевелить ею. — Шестнадцатый век, по словам моего отца. Это самая старая мебель в моей гардеробной.

Эбигейл старалась не смотреть на его губы.

— И ты этот шкаф до сих пор используешь?

— Рубашкам ничего не будет от старого дерева. Эбигейл проскользнула под его рукой и повернулась к шкафу, чтобы лучше рассмотреть его.

— А вдруг ваше привидение того же века, что и этот шкаф? Можно, я загляну внутрь?

Не дожидаясь ответа, она осторожно открыла створки. Слева на вешалке висела одежда, справа были полки. Повинуясь голосу инстинкта, Эбигейл передвинула стопку рубашек, потом брюк, а третью стопку отдала Кристоферу, чтобы ей было удобнее залезть как можно глубже и дотянуться до задней стенки.

— Что ты делаешь? — удивленно спросил он, выронив несколько рубашек.

— Ищу что-нибудь необычное. Может быть, привидение приходит сюда ради какой-то дорогой для него вещи.

— Как, например, этот шкаф? — с сомнением спросил Кристофер.

— Или то, что в нем спрятано. Говорят, привидение выглядит печально. Может, оно что-то потеряло и до сих пор не нашло.

Кристофер не нашелся, что ответить. А Эбигейл отвернулась от него и наклонилась, чтобы дотянуться до самого нижнего ящика.

— Твои бедра выглядят слишком соблазнительно, Эбигейл, — сказал Кристофер.

— Они слишком большие, — рассеянно ответила она и поморщилась, когда заноза впилась ей в большой палец.

— Слишком большие? Наверняка это сказала тебе женщина, потому что мужчине такое не пришло бы в голову. У тебя как раз такая фигура…

Эбигейл бросила Кристоферу еще одну стопку одежды, которая заслонила ему лицо. Он сердито замолчал и не говорил ни слова, пока Эбигейл рылась в шкафу. В итоге она не нашла ничего интересного.

— Довольна? — спросил он, когда Эбигейл забрала у него одежду и положила обратно на полки.

— Нет. — Она опустилась на четвереньки и заглянула под шкаф, с очень высокими витыми ножками. Эбигейл провела ладонью по каждой из них, потом начала ощупывать дно шкафа. — Кристофер, тут есть что-то странное. Часть дна выпирает вниз.

— Ну да, это его так починили.

— Не думаю, чтобы его дно нуждалось в починке. — Эбигейл легла на спину на покрытый ковром пол и, отталкиваясь каблуками, заползла под шкаф.

— Ты испачкаешься.

— Может, леди это испугало бы, — заявила Эбигейл, — но…

— Но ты не леди. Я знаю.

— Мне нужна свеча, чтобы все хорошенько рассмотреть.

Кристофер опустился на колени и поставил свечу под шкаф рядом с Эбигейл. Дерево было не покрашено, но выглядело как новенькое. На нем даже был выжжен какой-то знак, наверное, эмблема плотника.

Эбигейл почувствовала, как Кристофер положил руки ей на лодыжки.

— Не нужно вытаскивать меня!

— Я и не собирался.

Кристофер начал медленно приподнимать ее юбки, а потом погладил ноги, забравшись ей под чулки, но Эбигейл изо всех сил старалась не обращать на это внимание и занималась только шкафом.

Она оказалась права. Одна часть была ниже остального дна и сделана из другой породы дерева. Эбигейл просунула пальцы в щель и попыталась потянуть к себе, но ее попытки не дали никакого результата. К тому же она не хотела сломать старинную вещь.

Тут Кристофер раздвинул ей ноги, и Эбигейл воскликнула:

— Кристофер! Перестань! Я кое-что нашла. Ляг рядом со мной.

— Я думал, ты никогда не попросишь меня об этом. Но он не стал больше дразнить ее, лег на спину и продвинулся вперед, пока их головы не соприкоснулись.

— Здесь есть потайной ящичек, — сказала Эбигейл, — но я боюсь его повредить. Я попыталась потянуть его, но у меня ничего не вышло. У тебя есть какие-то предложения?

Кристофер обследовал его поверхность так же искусно, как он ласкал ее вчера ночью, и, глядя на его руки, Эбигейл чуть не забыла о цели, которая привела ее сюда.

А потом, вместо того чтобы тянуть его вниз, Кристофер нажал и толкнул его вперед, и дерево начало раздвигаться.

— Осторожно! — воскликнула Эбигейл.

Посыпалась пыль, и она не успела отвернуться. Несколько раз, чихнув, Эбигейл открыла глаза и увидела, как Кристофер вытаскивает деревянную коробочку длиной примерно с две ее ладони.

— Там лежит что-то тяжелое, — сказал Кристофер. Судя по его тону, он тоже заинтересовался находкой.

Кристофер положил коробочку себе на грудь. Внутри оказался кожаный сверток. Не говоря ни слова, Эбигейл и Кристофер вылезли из-под шкафа и сели рядом. Кристофер положил сверток между ними. Эбигейл поднесла к нему свечу.

— Открой! — прошептала она с волнением в голосе.

— Но это твоя находка.

— И твое привидение!

Не поднимая его, Кристофер ослабил шнурок на свертке. Он замер, и на мгновение их сверкающие от тревожного предчувствия глаза встретились.

Кристофер заглянул внутрь и, хмурясь, развернул тонкую кожу. Там оказалась перевязанная стопка пожелтевшей от времени бумаги. Она вся была исписана.

Эбигейл вскрикнула от радости.

— Ох, твой предок любил писать, так же как и ты!

И тут Эбигейл увидела, как радостное волнение на лице Кристофера погасло, уступив место привычному, недоверию. Она слишком поздно осознала свою ошибку.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

Глава 21

Кристофер увидел, как кровь отлила от лица Эбигейл. Она вздрогнула, даже не пытаясь скрыть свои чувства. Их снова разделила пропасть.

— Эбигейл, отвечай мне. Что это значит — «любил писать, как и ты»?

Он заметил, как увлажнились ее глаза.

— Я… я приходила к тебе в спальню сегодня днем, но тебя не было, и я решила подождать. Я не могла забыть прошлую ночь и хотела, чтобы ты показал мне… но это не важно.

Ее голос дрожал, и Кристофер едва мог слышать, что она говорила.

— Ты оставил рукопись на столе. Я… увидела твой почерк… и не смогла сдержаться…

Слеза выкатилась из уголка ее глаза, но Кристофера это не тронуло.

— Ты читала мои личные записи, — холодно произнес он. — Ты готова пойти на все, чтобы окончательно разбить мое доверие к тебе? Ты хочешь написать об этой пьесе в своей статье?

Эбигейл застонала и на секунду закрыла глаза.

— Я же говорила, что не стану писать о тебе статью. Можешь держать меня тут, сколько захочешь, пока не убедишься, что я не лгу. А это, — и Эбигейл указала на бумаги, — трудно назвать скандальной новостью. Ты оказался писателем, ну и что?

— И как, по-твоему, отреагировали бы все уважающие меня люди на то, что я сочиняю вульгарные пьесы? В некоторых театрах бывают проститутки, и многие приличные члены общества не пойдут из-за этого даже на Шекспира! Я должен быть выше таких вещей, должен вести себя как человек, который занимается исключительно серьезными делами. — Кристофер вспомнил о том, как ему рассказывали о трудностях, которые пришлось преодолевать его отцу из-за того, что он выбрал в жены неподходящую девушку.

— Хорошо, ты должен поддерживать свой непогрешимый образ, но я не верю, что из-за этого тебе обязательно нужно отказываться от любимого занятия, которое приносит тебе радость. Пьеса очень хорошая, Кристофер, — сказала Эбигейл, коснувшись его руки. — У меня не было времени внимательно прочесть ее, и я заметила, что она не закончена, но пьеса мне понравилась. Герои реальные, и их проблемы меня захватили.

Кристофер не знал, как ему поступить. Он разрывался между стремлением сохранить свой секрет — как поступал всю свою жизнь — и жаждой раскрыть, наконец, кому-нибудь свою душу. Кристофер посмотрел на Эбигейл, чье лицо светилось восторгом и радостью.

И вдруг слова буквально сами соскочили у него с языка:

— Есть компания, которая хочет заняться этим, если конец будет подходящим. — Сцены, которые он написал, герои, которых он создал, станут наконец реальностью. Узнав об этом, Кристофер преисполнился гордостью, как будто пьеса была самым главным достижением в его жизни.

Эбигейл охнула от изумления, а потом схватила его за руки:

— Твою пьесу поставят в театре! Твое семейство будет гордиться тобой.

— Нет-нет, никто не знает, кто ее автор, кроме тебя. Сохрани это в тайне. — Писательство приносит ему радость, а на славу ему наплевать. Он разочаровал своего отца, дал обществу еще один повод с презрением относиться к его матери. Казалось, в будущем он станет самым скандальным членом семьи Кэбот, а это что-то да значит!

На лице Эбигейл отразилось смятение, а потом оно приняло спокойное, даже умиротворенное выражение. И тут Кристофер понял, как прозвучала для нее фраза о том, что только она будет знать, кто автор пьесы. Эбигейл решила, что он все-таки доверяет ей, несмотря ни на что. Это поразило самого Кристофера. Но он не стал отказываться от своих слов.

Глядя в ее карие глаза, сияющие внутренним светом, Кристофер подумал, что ему, похоже, и не хочется этого делать.

— Это и есть твой скандальный секрет, не так ли? — мягко спросила Эбигейл, кладя ладонь ему на грудь. — Ты боишься, что люди, которые так рьяно хвалят тебя за твои хорошие дела, могут с такой же легкостью запятнать твое имя?

— Я много работал, чтобы достичь нынешнего положения, но все мои усилия ничего не будут значить, если в газетах появятся карикатуры на герцога, решившего писать безвкусные пьесы.

— Она не безвкусная! — воскликнула Эбигейл.

Кристофер улыбнулся:

— Ты так думаешь?

— Да! Она хорошо написана. Возможно, ты унаследовал этот дар от предков. — Эбигейл взглянула на их находку, лежавшую на полу. — Говорили, что привидение носило с собой перо и выглядело встревоженным, и оно появлялось чаще всего тут, рядом с этой рукописью! Наверное, ему так и не удалось закончить свое произведение.

— Я не верю в привидения, — твердо заявил Кристофер, однако наклонился и взял рукопись, не в силах бороться с любопытством. — Но мне жаль беднягу, если он так и не успел дописать его до конца.

— Он был несчастным писателем. Может быть, его душа упокоится с миром, если в театре поставят пьесу его потомка. Но об этом, разумеется, все узнают…

— Нет, — покачав головой, прервал ее Кристофер, — я пишу под псевдонимом, и у меня есть доверенное лицо, которое будет представлять все мои интересы.

— Значит, ты не хочешь, чтобы все узнали о том, что ты создал шедевр.

— Это не шедевр, — возразил Кристофер и внимательно посмотрел на Эбигейл. — У нас с тобой разные цели. Ты пишешь и хочешь, чтобы твой отец узнал, что у тебя есть талант.

— Я тоже хочу, чтобы мир понял, что женщина способна хорошо писать, — заявила Эбигейл, упрямо вздернув подбородок.

Кристофер с улыбкой ответил:

— Ты способна достичь всего, чего бы ни пожелала. Их глаза встретились, и взгляд Эбигейл потемнел.

Кристоферу показалось, что ее дыхание участилось, и это стало для него неожиданным подарком.

— Кто-нибудь знает, что ты тут со мной? — взяв ее за руку, спросил Кристофер.

Эбигейл покачала головой:

— Все думают, что я ищу привидение в одиночестве.

— Ты должна вскоре вернуться?

Она наклонилась к нему, и Кристофер положил рукопись на стоявший рядом умывальный столик.

— Гвен не станет меня искать. Она с мистером Уэсли. Кристофер обнял Эбигейл, а потом обхватил ее округлые ягодицы.

— Итак, ты охотишься в одиночку?

— Я думаю, что нашла свою добычу.

Эбигейл встала на цыпочки, Кристофер наклонил голову и запечатлел на ее губах поцелуй. Их языки встретились и затанцевали вместе. Эбигейл оказалась способной ученицей: она околдовывала его, соблазняла, и он не хотел думать ни о чем другом, кроме желания доставить ей ни с чем не сравнимое наслаждение.

Кристофер посмотрел в ее затуманенные глаза.

— Прошлой ночью я не стал ждать, что ты… я поступил нечестно по отношению к тебе. Но мне все очень понравилось.

Он усмехнулся и еще крепче прижал к себе ее бедра.

Эбигейл задрожала, покачнулась. Кристофер, не теряя ни секунды, быстро отнес ее в спальню. Там он положил Эбигейл на кровать, и она, тихо смеясь, раскрыла ему объятия.

На мгновение Кристофер остановился, держась за столбик балдахина, и посмотрел на Эбигейл.

— На тебе слишком много одежды, — сказал он, нависая над ней.

— Да, прошлой ночью тебе повезло больше, — с улыбкой произнесла она.

— Если позволишь, я покажу свое мастерство по части раздевания. — Кристофер перевернул ее на живот и стал расстегивать крючки.

Эбигейл захихикала, но когда его пальцы принялись исследовать то, что скрывалось под платьем, застонала от удовольствия. Кристофер поднял ее и спустил вниз платье, корсет и рубашку. Оба смотрели в стоявшее на полу зеркало. Кристофер принялся вытаскивать шпильки из ее волос, и они рассыпались по плечам. Потом он посмотрел на грудь Эбигейл, которая высоко вздымалась над ее плоским животом. Кристофер взял нежно и трепетно ее грудь в ладони. Когда его ладони скользнули вниз и пробрались между ее ног, Эбигейл не выдержала и снова посмотрела в зеркало сквозь полуопущенные ресницы.

Их глаза встретились в зеркале, Эбигейл покраснела и напряглась, но Кристофер озорно улыбнулся ей, продолжая удерживать ее взгляд. Он ласкал ее, погружая пальцы все глубже в ее влажное лоно. Эбигейл была такой теплой, и Кристоферу стоило немалых усилий, чтобы не сорвать с себя одежду и не овладеть ею. Но ее удовлетворение было для него сейчас важнее своего. Он продолжал ласкать ее потайное местечко, а пальцами второй руки ласкал ее соски. Эбигейл стонала, положив голову ему на плечо, продолжая смотреть в глаза его отражению. Теряя контроль над собой, Кристофер начал тереться бедрами о ее ягодицы.

Он видел лицо Эбигейл, слышал ее стоны и знал, что скоро она взлетит на вершину блаженства.

— Ты не… — вдруг выдохнула Эбигейл. — Разве я… не должна лечь?

Кристофер прижал губы к ее уху и ответил, хрипло усмехнувшись:

— Тебе не обязательно лежать на спине, любовь моя. Доверься мне, и сама в этом убедишься.

Эбигейл кивнула, и Кристофер ускорил темп. Эбигейл снова взлетела на вершину блаженства, содрогнувшись в его объятиях. Кристофер видел, как поднялась ее грудь, как от наслаждения исказилось ее лицо, и почувствовал, что сейчас кончит, не успев еще раз войти в нее.

Кристофер сбросил пиджак и жилет, а когда принялся расстегивать рубашку, почувствовал, что Эбигейл пришла ему на помощь. Грудь Эбигейл коснулась его груди, и Кристофер заглянул ей в глаза.

— Позволь мне, — прошептала Эбигейл, а потом ее робкая улыбка расцвела и стала по-настоящему чувственной.

У Кристофера от нежности сжалось сердце. Он не хотел обращать на это внимание, твердя себе, что ему важно только плотское наслаждение. Его стала бить дрожь.

Кристофер возбудился настолько, что ему даже стало немного больно. Он впервые встретил женщину, которая хотела ласкать мужчину и получать от этого удовольствие.

Эбигейл помогла ему снять рубашку через голову, а потом наклонилась к его груди и лизнула его сосок.

— Эбби, что ты со мной делаешь! — хрипло простонал Кристофер. Но Эбби уже расстегивала ему брюки, пытаясь проникнуть внутрь и коснуться его жезла.

Наконец Кристофер снял брюки и нижнее белье. Он лег на кровать и растянулся во весь рост, положив руки под голову. Хотя Эбигейл улыбалась, ее взгляд был растерянным.

— Я же говорил, что тебе не обязательно лежать на спине, Эбби. Возьми меня.

Она округлила глаза:

— Извини, что ты сказал?

— Тебе не нужно быть такой вежливой в моей постели, — усмехнувшись, ответил Кристофер.

Он привлек Эбигейл к себе и завел одну ее ногу через себя так, чтобы она села на него сверху.

— Прикоснись ко мне, Эбби, — хрипло произнес он. — Возьми меня в себя.

Эбигейл взяла его жезл в руку, приподнялась, попыталась направить его в свое лоно, а в нужный момент Кристофер опустил ее бедра вниз и вошел в нее.

— Какая же ты сладкая, — проговорил он. Эбигейл сразу поняла, как нужно двигаться, и с радостью присоединилась к этому древнему, как сама жизнь, ритму.

— Я чувствую… это как… я даже не могу это описать.

Сжав зубы, Кристофер пробормотал:

— Не можешь это описать? Но ты ведь журналистка? Эбигейл запрокинула голову, и то ли рассмеялась, то ли застонала от удовольствия, когда Кристофер снова взял в ладони ее грудь. Наслаждение достигло своего пика, и сила его потрясла, пронзила Кристофера. Он почувствовал полное удовлетворение. Когда все закончилось, Кристофер привлек к себе Эбигейл, и она легла ему на грудь.

Они еще были соединены самым интимным образом, и Кристофер держал ее в объятиях, целовал в лоб, нос — везде, куда только мог добраться. Эбигейл смотрела на него с молчаливым удивлением, и он вспомнил, как прошлой ночью ушел от нее, после того как лишил невинности.

— Прости меня за вчерашнее, — выдохнул Кристофер ей в волосы. — Моя торопливость, то, как я тебя оставил…

Эбигейл посмотрела на него и улыбнулась:

— Да, твой темп меня вправду удивил. Кристофер тихо рассмеялся, радуясь тому, как легко она могла утешить, как хорошо его понимала. Он попытался натянуть на них одеяло, но Эбигейл села, и оно сползло с нее.

— Мне нужно идти. Вдруг сюда кто-нибудь войдет? Кристофер потянул ее назад, к себе.

— Я сказал своему слуге, что он мне не понадобится сегодня вечером.

Эбигейл хлопнула его ладонью по мускулистому торсу, игриво взмахнув копной волос, которые спутанными волнами падали ей на плечи и закрывали грудь.

— Ты был так уверен в том, что я тебе опять отдамся?

— Нет, я просто хотел сделать все, чтобы это случилось.

Эбигейл улыбнулась, а Кристофер сел в окружении подушек и привлек ее к себе, так чтобы она легла к нему на руки.

Эбигейл лежала тихо, согреваемая теплом его тела, чувствуя такое спокойствие, как будто мир вокруг них не существовал. Но молчание, в конце концов, стало напрягать ее, и в голову полезли мысли, которым по идее не было места в постели рядом с Кристофером.

Она тихо сказала:

— Я не знаю, о чем должны говорить люди после…

— После близости?

Эбигейл кивнула, убирая прядь волос за ухо.

— А о чем тебе хотелось бы поговорить? — спросил Кристофер.

— Когда ты понял, что хочешь и можешь писать? Видимо, еще в детстве?

— Нет, я был очень активным ребенком, но большую часть времени проводил в Итоне, с мальчишками, которые не хотели принимать меня в свою компанию. Мне приходилось постоянно бороться с ними, и у меня оставалось мало времени на остальные занятия.

— Но почему они не хотели дружить с тобой, будущим герцогом?

— Может, ты не обратила внимания, но у меня кожа темнее, чем у остальных англичан. — Он усмехнулся, сверкнув белыми зубами. — К тому же моя мать чужестранка, и мальчишки дразнили меня полукровкой. Мой титул маркиза значил меньше, чем способность защитить себя. И я радовался малейшей возможности показать, на что я способен.

Эбигейл заметила, что его взгляд становится все печальнее. Она не хотела, чтобы Кристофер грустил, вспоминая о прошлом, но решила, что лучше не прерывать его, дать ему возможность выговориться.

— Я слишком часто рисковал, — со вздохом продолжил Кристофер, — и все ради того, чтобы удивить своих приятелей, чтобы показать свою удаль. Я, не задумываясь, пускал в ход кулаки.

Его лицо конвульсивно дернулось, словно он вспомнил что-то ужасное, но это выражение моментально исчезло.

— Чего только обо мне не говорили! Обвиняли в том, что во мне течет «дикая испанская кровь», как будто это заразная болезнь. Когда мне исполнилось восемнадцать, умер отец, и я понял, что он покинул этот мир с уверенностью, что я окончательно опозорю нашу семью своим ужасным поведением.

Эбигейл попробовала развеять его печаль:

— Ушам своим не верю. По-моему, ты никогда не прислушивался к тому, что о тебе говорят. Тебя это просто не интересовало. Ты всегда поступал так, как считал нужным.

— Я много трудился, чтобы научиться себя контролировать. Я понял, что дал обществу еще один повод поносить мою мать, и мне стало стыдно. После этого я изменился. Я отвечал за всю семью и серьезно относился к этому, хотя мне было тяжело нести такую ответственность. Я начал сам изучать, как управлять землей, как вести дела поместья и участвовать в политической жизни, прислушиваясь к советам пожилых и более опытных людей, которые, кстати, довольно скептически относились к моим попыткам. Когда я унаследовал титул, пришлось отказаться от поступления в Кембридж.

— Ты путешествовал по Европе? Я слышала, что молодые люди из высшего общества часто отправляются на континент и проводят там довольно много времени.

— В тот момент — нет, но такое путешествие совершил мой отец, — широко улыбаясь, ответил Кристофер. — Так он познакомился с моей матерью. Но в то время я не мог себе этого позволить, хотя потом бывал в Европе раз или два. Я подавлял все свои эмоции, играя роль безупречного герцога.

— Безупречного герцога? — удивилась Эбигейл. — Не знала, что такое бывает.

— Неужели? Но разве ты не поэтому с самого начала выбрала меня?

— Думаю, да, — ответила Эбигейл, прильнув к Кристоферу.

— По вечерам я не появлялся в обществе, — продолжил Кристофер, — очень много работал, и на развлечения не хватало сил. Мне было еще рано искать себе жену, и я предпочитал оставаться дома. Беспокойство, которое я стремился подавить в себе днем, ночью угрожало выплеснуться наружу.

Кристофер замолчал, Эбигейл затаила дыхание, желая, чтобы он доверился ей, хотя знала, что не заслуживает этого.

— Я гордился тем, чего мне удалось достичь, но все равно чувствовал себя опустошенным. Я часто бывал в библиотеке, много читал. В Итоне у меня не было для этого времени. Мне понравились пьесы, я стал посещать театры. И однажды ночью почувствовал желание написать пьесу.

— Да, я тебя понимаю, — прошептала Эбигейл.

Кристофер улыбнулся и посмотрел на нее так, как еще никогда не смотрел, Эбигейл подумала, что Кристофер, наверное, никогда не делился этими переживаниями ни с кем, даже со своей семьей. Она подумала, что могла бы его любить, но эта мысль ее испугала.

— А потом? — спросила Эбигейл.

— Сначала я боролся с собой, но писательский труд все больше привлекал меня. Мои герои могли делать то, что я хотел, вести себя так, как я приказывал им.

— Даже испытывать те эмоции, в которых ты себе отказывал.

Кристофер удивленно посмотрел на нее, а его взгляд вдруг стал настороженным.

— Прости, что прервала тебя, — торопливо проговорила Эбигейл.

— Нет-нет, я… я понимаю, что ты хочешь этим сказать. Это интересное замечание.

— Но ты не готов с ним согласиться.

— Именно так. — Он поцеловал ее в макушку. — Об остальном ты уже слышала. Я начал мечтать, что, может быть, моя пьеса понравится, и ее даже поставят в театре. Потому, используя псевдоним, я послал ее разным театральным агентствам. Я хотел, чтобы мое творение принесло радость — такую же, какую испытывал я сам, когда читал произведения других авторов. А еще я хотел, чтобы в театрах чаше шли пьесы Шекспира, чем дешевые мелодрамы.

— И очень скоро твоя мечта может сбыться. Почему ты не закончил свою пьесу?

Он коснулся пальцем ее носа.

— Потому что кое-кто отвлекает меня.

— Я? — возмущенно воскликнула Эбигейл, пытаясь отодвинуться от него.

Но Кристофер крепко обнял ее.

— Шучу. Проблема с окончанием начала мучить меня задолго до того, как я встретился с тобой. Я приехал сюда, чтобы поработать над ним в тишине, но обнаружил тут толпу гостей, которых пригласили без моего ведома, чтобы я смог, наконец, выбрать себе жену.

— Ну вот, ты первый заговорил о женитьбе, и теперь я могу расспросить тебя о последней приехавшей сюда девушке. Кто такая эта Мэдлин Престон? Элизабет сказала, что она хотела стать твоей женой, но ты отказался. Значит, она первая сделала тебе предложение? Разве это не противоречит всем правилам ухаживания?

Кристофер вздохнул и отвел глаза.

— Так все и было, — сказал он.

Эбигейл услышала холод в его голосе и поняла, что слишком близко коснулась его главного секрета, который он всю жизнь тщательно скрывал.

— Ты знаешь, наше соглашение все еще в силе. Я могу отвлечь тебя от нее.

— Да, ты и так отвлекаешь меня. Не волнуйся, Мэдлин уже уехала.

Кристофер обвел ладонью округлость ее груди, и Эбигейл удивилась, как быстро в ней вспыхнула страсть. Он перевернул ее на спину, но Эбигейл не сразу позволила ему поцеловать себя.

— Крис, насчет твоей пьесы: пусть главный герой останется жить. Пусть станет победителем. Мне слишком часто приходилось писать о пьесах с несчастливым концом.

— Но в жизни мы чаще сталкиваемся с трагедиями, разве не так? — спросил Кристофер. — Мы не можем получить все, что нам хочется.

— Ты убедился в этом на собственном опыте.

Они посмотрели друг другу в глаза, и Эбигейл подумала о том, что их счастье будет очень коротким. Даже если Кристофер предложит ей стать его любовницей, она откажется. Она не опозорит свое имя, свою семью.

Эбигейл потянулась к Кристоферу и обняла его, живя только этим мгновением, наслаждаясь их близостью, даря и получая наслаждение, потому что будущего у них нет.

Проводив Эбигейл в ее комнату, Кристофер долго ворочался в постели, но никак не мог уснуть. Из головы не шла старинная рукопись. Он внимательно прочел пару страниц. Это оказалась комедия.

Кристофер думал, что теперь, когда Эбигейл узнала о том, что он пишет пьесы, его будут одолевать беспокойство и тревога. Он действительно тревожился, но совсем по другому поводу. То, что Эбигейл стало известно о его увлечении, бледнело в сравнении с тем, что теперь весь мир мог прочесть о его скандальном прошлом в газете. К несчастью, Кристофер не смог остановить Мэдлин. Но он также не мог допустить, чтобы статья, написанная с ее участием, уничтожила все, чего он добился в жизни.

Глава 22

На следующее утро Эбигейл проснулась, чувствуя приятную разбитость в теле от удовлетворенной страсти. Она умылась и оделась, словно в тумане, вспоминая доброту Кристофера, его ласковые руки, то, как он стремился доставить ей удовольствие.

А главное — он назвал ее «моя любовь».

В тот момент Эбигейл не обратила на эти слова особого внимания, но потом еще долго ворочалась без сна, вспоминая их.

Что он имел в виду? Наверняка он не придал этим словам никакого значения. Он никогда не позволит себе влюбиться в нее, иначе какой же он после этого «безупречный герцог»?

Эбигейл направилась в комнату для завтрака, но по пути встретила Элизабет. Девушка сидела в холле первого этажа и читала утреннюю газету. По ее лицу струились слезы.

Эбигейл кинулась к ней:

— Элизабет? Что случилось?

Она с отсутствующим видом вытерла одну щеку тыльной стороной ладони и сказала:

— Тут ужасная статья о моем брате.

Эбигейл похолодела, вспомнив мистера Уолтона и его угрозы. Она встала рядом с Элизабет и стала читать через ее плечо. «Скандальный герцог Мэдингли» — называлась статья. В ней говорилось о том, что хотя многие считали Кристофера защитником бедных, голосом разума в палате лордов, на самом деле у него был такой злобный нрав, что он способен был кулаками лишить невинного человека способности ходить.

Эбигейл прочла это и посмотрела на залитое слезами лицо Элизабет.

— Это… это правда. О, Майкл Престон был невиновен, но получил ужасные увечья.

— Майкл Престон? Родственник Мэдлин?

— Ее брат.

Теперь понятно, почему Мэдлин считала, что имеет полное право женить на себе Кристофера. Эбигейл стала читать статью дальше. В ней говорилось, что в молодости, во время учебы в Итоне, будущий герцог был известен тем, что постоянно дрался и терял над собой контроль. В качестве доказательства приводились интервью со свидетелями. Некоторые из них видели, как Кристофер избил Престона. О том, что Майкл так и не смог после этого ходить, почти никто не знал — отец герцога немало заплатил, чтобы Майкл уехал на постоянное проживание в Шотландию.

— Конечно, наша семья знала, что на самом деле произошло с Майклом, — сказала Элизабет. — Но о том, что отец заплатил… — Она умолкла и судорожно сглотнула. — Сразу после драки Майкл признался, что он сам виноват и не держит зла на Кристофера. Но Кристофер до сих пор не может себе простить того, что произошло с Майклом. Он помогал ему во всем, в чем только мог, и они в итоге стали друзьями. Кристофер навещает его в Шотландии несколько раз в году. Он искупил свою вину! — вскричала Элизабет. — С тех пор он изменился, вел себя безупречно, и вот теперь они решили его наказать!

Эбигейл же думала о том, что Мэдлин не просто так появилась тут перед тем, как была написана статья, и сразу после того, как уехал мистер Уолтон. Это не было совпадением. К тому же ее слова приводились в статье: она говорила о том, что ее брат страдает до сих пор. Может быть, Мэдлин пыталась шантажировать Кристофера?

Эбигейл заставила себя дочитать статью до конца. Там говорилось о том, как Кристофер скрывал свою истинную натуру под маской пристойности, и о том, что когда мистер Уолтон попытался задать ему несколько вопросов, он не смог сдержать свой «злобный нрав» и вышвырнул его из дома.

Эбигейл поморщилась. В статье, разумеется, не было ни слова о том, что Кристофер старался измениться к лучшему, оберегал свою семью и писал тайком пьесы, что говорило о его чувствительной натуре. В своих произведениях в отличие от реальной жизни он мог контролировать мир. Эбигейл переживала за Кристофера, его боль была и ее болью. Она хотела утешить его, помочь ему справиться с этим ударом. Неожиданно для себя поняла, что полюбила Кристофера, хотя знала, что простая девушка Эбигейл Шоу никогда не сможет стать женой герцога.

Неужели она захочет вести такую ужасную, полную ограничений жизнь, где любой неправильный шаг может привести к скандалу и погубить репутацию? В светском обществе ей будет дозволено писать только письма, и ничего больше.

К тому же Кристофер хорошо знал, какие последствия влечет за собой необдуманный брак, ведь его отец женился вопреки мнению света. Союз с простолюдинкой — с журналисткой — грозил еще большим скандалом.

— Это единственный экземпляр газеты? — спросила Эбигейл.

Элизабет громко шмыгнула носом и покачала головой:

— Из-за гостей мама распорядилась, чтобы нам доставляли десять экземпляров каждый день. Наверное, пока мы тут разговариваем, они уже читают статью, сидя за завтраком. О Боже, они все будут; говорить об этом!

— Как вы думаете, ваш брат уже видел ее?

Мокрые глаза Элизабет широко распахнулись.

— Ему обязательно кладут газету на стол в кабинете, когда он еще лежит в постели. Господи, я не знаю, что ему сказать!

— Позвольте мне поговорить с ним. Может, я смогу помочь.

Элизабет кивнула со смятенным видом, ее губы начали дрожать, и она опять уткнулась в газету.

Эбигейл нашла Кристофера в кабинете. Он сидел у стола и смотрел в окно, а злополучная газета лежала перед ним. Эбигейл закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, и только после этого Кристофер медленно повернул голову и посмотрел на нее.

Он улыбнулся, но его взгляд остался серьезным.

— Похоже, ты оказалась права насчет интереса ко мне. Первая полоса. Наверное, сожалеешь, что не ты написала эту статью.

— Нет, не сожалею, — сказала Эбигейл, направляясь к нему. — Я бы написала другую, менее скандальную.

— Это тебе так кажется.

Она вздрогнула, но не обиделась. Кристофер страдал, думая о том, что его теперь ждет впереди, переживая за доброе имя своей семьи.

— Что ты намерен делать? — спросила Эбигейл.

— Я думал об этом все утро, — произнес он слишком спокойным тоном. — Конечно, мне нужно вернуться в Лондон. Я не могу прятаться тут. Я должен успокоить деловых партнеров, ободрить друзей и политиков и показать врагам, что я не собираюсь бежать на континент.

Он говорил отстраненно, без эмоций, и Эбигейл не знала, как ей пробиться к сердцу Кристофера. Он был не таким ласковым и откровенным, как вчера. Но ей нужно было вновь сблизиться с ним.

— Значит, вот зачем сюда приезжала вчера Мэдлин?

— Да, — хмуро улыбнулся Кристофер, — она дала мне последний шанс, чтобы я согласился стать ее мужем. А когда я отказался, то заявила, что расскажет о моей тайне Уолтону. По ее словам, я все еще в долгу перед ней и ее братом, хотя мы с Майклом давно помирились.

Эбигейл присела на край стола и спросила:

— Ты расскажешь мне, что тогда произошло?

— Разве в статье это не описано во всех отвратительных деталях?

— Я хотела бы услышать историю от тебя самого. Кристофер сжал губы, и на мгновение Эбигейл показалось, что он ничего ей не расскажет. Но он рассказал.

— Мне было тогда семнадцать, — начал он тихо, снова повернувшись к окну. — С тех пор прошло десять лет, но они показались мне вечностью. Я часто дрался, мне нравилось, что меня боятся, что мало кто мог противостоять мне. Майкл был почти таким же, только ему нравилось первому задирать других, в то время как я любил отвечать, и довольно жестко, а не начинать драку. Мы с ним часто мерялись силами. Как только мы оказывались вместе, нас тут же окружали ученики, чтобы посмотреть, чем все закончится. Свидетели, как их назовут позднее, — сухо добавил Кристофер, кивнув в сторону газеты. — Майкл так часто дразнил меня «полукровкой», что я уже почти перестал обращать на это внимание, но однажды он разразился грубой бранью в адрес моей матери.

Эбигейл вздрогнула. Она знала, как любил и уважал ее Кристофер.

— И я ударил его, несколько раз, — продолжил Он. — А Майкл — меня. Вскоре стало ясно, что я выйду победителем, но я никак не мог остановиться. Я был в ярости, потому что знал, что такие же слова хотели сказать мне все, с кем я учился.

— О, Крис… — Слова сами сорвались с ее губ. Эбигейл не хотела ничего говорить, чувствуя, что Кристоферу не нужно ее сочувствие, что после стольких лет он до сих пор зол на себя.

— Последним ударом я сбил его с ног. Майкл упал, ударился головой о камень и с тех пор перестал ходить. — Кристофер посмотрел на нее. В его взгляде полыхал мрачный огонь. — И не говори мне, что это была случайность. Я понимал, что уже победил, что биться дальше не имеет смысла. Но я не мог совладать со своей злобой и думал, что это достаточно извиняет мое поведение.

Кристофер сложил руки на груди и смотрел на нее, словно спрашивая, осмелится ли она его пожалеть.

— Но никто не узнал, насколько сильно пострадал Майкл, — сказала Эбигейл.

— Нет, — вздохнул Кристофер. — Прошло несколько дней, прежде чем доктора поняли, что Майкл больше не сможет ходить. Отец отправил его в Шотландию, заявил, что ему стыдно за поведение сына, за то, что он принимал участие во всех этих драках. Я понимал, почему Майкл уехал. Зачем оставаться там, где все друзья будут смотреть на тебя с жалостью. В то время я не знал о том, какое участие принял во всем этом мой отец.

— О, Крис, — с вздохом проговорила Эбигейл, — когда же ты об этом узнал?

— Годы спустя. Из одного письма, которое я случайно обнаружил. Пойми, Эбби, мой отец был очень хорошим человеком! Он только один раз совершил скандальный поступок — женился на моей матери, женщине, которую он по-настоящему любил. А после моего ужасного поведения ему пришлось нарушить все принципы, по которым он жил, и тайно заплатить семье Престон.

— Он сам принял такое решение, — сказала Эбигейл.

— Но из-за моего проступка! А через год он умер. — На мгновение его черные глаза вспыхнули горем и сожалением, но он тут же принял отстраненный вид. — Это все, что отец знал обо мне. Он так и не увидел, как сильно я изменился. А теперь весь свет узнал, что я натворил, и как ему пришлось поступить, чтобы скрыть последствия.

— Но в статье не написано, что вы с Майклом стали врагами, — сказала Эбигейл; — Элизабет говорит, что вы стали друзьями.

Постепенно его напряжение спало, и он со вздохом ответил:

— Да, слава Богу, мы помирились. Я навещаю его так часто, как могу. Он научился передвигаться в инвалидном кресле. Он сказал, что переезд в Шотландию обернулся для него благом. У него там свое дело, он стал успешным человеком. Майкл как-то рассказал мне, что в то время как мы учились в Итоне, его семья была на грани разорения. Управляющий растратил все их состояние, а отец Майкла был слишком благороден, чтобы предать это дело огласке. Майкл говорит, что мой отец спас его семью. Хотелось бы в это верить. Он не считает, что я обязан жениться на Мэдлин. В письме он предупредил меня, что Мэдлин решила мне отомстить. Я не представлял себе, чего от нее ожидать.

Эбигейл направилась к двери, намереваясь уйти из кабинета. Но вместо этого она вдруг повернула ключ в замке и вернулась, ощущая на себе пристальный взгляд Кристофера.

— Ты слишком много говоришь, — прошептала Эбигейл, ероша его волосы.

Она поцеловала Кристофера в лоб, в нос, потом в губы, стараясь не думать о том, что ласкает его в последний раз. Пребывание в Мэдингли-Корте подходило к концу, загадка привидения была решена, и все гости возвращались обратно в Лондон. Она не желала тайно видеться с ним, а в столице они вращались в разных кругах общества. Это станет их прощальным свиданием, о котором она будет вспоминать всю жизнь, — ведь после этого она собиралась рассказать ему о своем плане.

Кристофер не касался ее, но Эбигейл заметила, что он вцепился руками в подлокотники кресла.

— Эбби, ты пытаешься соблазнить меня, чтобы отвлечь от проблем? — хрипло спросил ее Кристофер.

Ей очень нравилось, когда он называл ее «Эбби»!

— И это работает?

Кристофер, наконец, обнял ее, привлек к себе и посадил на колени. Ее пышные юбки укрыли их ноги со всех сторон.

— Да, — выдохнул он, а потом крепко поцеловал ее в губы.

— Только не трогай прическу, — пробормотала Эбигейл, не прерывая поцелуя, — а то все поймут, чем я занималась.

Кристофер хрипло рассмеялся и начал ее ласкать, расшнуровывая платье и корсет, чтобы добраться до груди.

Эбигейл вытащила рубашку из его брюк и дотронулась до его мускулистого тела. Она наслаждалась его страстью, необузданностью. Вскоре он вошел в нее, едва не рыча от возбуждения. Они вместе взлетели на вершину блаженства, затем, постанывая и обмениваясь поцелуями, спустились вниз.

— Тебе надо почаще расстраиваться.

К ее удивлению, Кристофер встал, все еще находясь внутри ее, принес ее к софе и сел. Эбигейл высвободилась из его объятий и легла в углу. Он застегнул брюки.

— Ты такой опытный, — сказала Эбигейл, стараясь не обращать внимания на волнение при мысли о том, что она должна была сейчас сказать Кристоферу. — Мне даже не пришлось снимать панталоны.

— Тот, кто придумал их, не зря оставил прорезь в ткани. Очень полезное изобретение.

Кристофер видел, что шокировал ее своим заявлением, потому что Эбигейл покраснела. Он не выдержал и рассмеялся. Ей всегда удавалось развеселить его, отвлечь от неприятностей, сделать его жизнь лучше. Он знал, что скоро ему придется решать свалившиеся на него проблемы, но сейчас, в этом залитом солнцем кабинете, ему хотелось только смотреть на Эбигейл.

— Давай-ка я застегну тебе платье на случай, если к нам кто-нибудь постучится.

Эбигейл повернулась к нему спиной, а когда он закончил, вновь посмотрела на него.

— Хочешь — верь, хочешь — не верь, я решила стать журналистом не для того, чтобы писать такие статьи. — Она кивнула на газету.

Кристофер думал, что упоминание о болезненном предмете заставит его напрячься, но ничего подобного не случилось. Он с нетерпением ждал, что Эбигейл скажет дальше.

— Однажды, когда я была маленькой, мы с папой куда-то ехали в карете и остановились у фабрики, о которой собирался написать один из его журналистов. И папа стал говорить со мной так, будто я уже взрослая. Он рассказал о детях, которым приходится работать там с утра до ночи, о будущей статье, в которой ему хотелось написать об их тяжелой жизни, в надежде хоть как-то помочь им. И я увидела этих бедных детей. Они были одного со мной возраста, грязные, растрепанные, изможденные. Его статья изменила их жизнь к лучшему. С тех пор я каждую ночь запоем читала газету, колонку писем к редактору и репортажи с заседаний парламента. Я очень гордилась отцом, потому что он не только жертвовал деньги на благотворительность. Он и его «Морнинг джорнал» старались сделать Лондон лучше.

Кристофер легко мог представить себе Эбигейл в то время — любопытную, умненькую маленькую девочку. Большинство людей заботила только их собственная судьба, они довольствовались тем, что у них более-менее все в порядке, но Эбигейл хотела улучшить жизнь других. Кристофер не знал, встретит ли когда-нибудь такую женщину, как она. Он положил руку ей на колено и хотел что-то сказать, но она покачала головой:

— Позволь мне закончить, Крис. Я рассказала тебе эту историю, чтобы показать, какую важную роль играет газета в обществе, и как много я трудилась, чтобы научиться хорошо писать. И потому хочу написать свою статью, в которой опровергну то, что опубликовала «Таймс».

Кристофер на мгновение остолбенел от удивления, а потом его охватила злость, та самая злость, о которой теперь было известно всем вокруг. Он не зря десять лет учился контролировать себя. Он не позволит возобладать эмоциям, но и не позволит Эбигейл написать статью.

— Нет, — сказал Кристофер. — Ты этого не сделаешь.

— Крис, ты должен опровергнуть то, что написано в статье, иначе твое положение станет еще хуже. Доверься мне! Я докажу, что, несмотря на ошибки молодости, ты стал хорошим человеком.

— Ты только подольешь масла в огонь.

— Я ни, словом не обмолвлюсь о твоей пьесе. Напишу о тебе как о человеке, которого хорошо знаю.

— Не делай этого, Эбигейл. Не предавай меня!

— Почему ты отвергаешь помощь? Потому что хочешь все контролировать? Неудивительно, что ты любишь писать. В пьесе можно манипулировать героями, как тебе угодно.

— Я никогда не прощу тебя, если ты напишешь эту статью.

Эбигейл вздрогнула, как будто он ее ударил, Кристоферу стало на мгновение стыдно, но в итоге злость и ощущение того, что его снова хотят предать, взяли верх над остальными чувствами.

— Что ж, учитывая, что мы никогда больше не увидимся после того, как я уеду из поместья, я вынуждена принять это как факт. Но я все равно поступлю так, как будет лучше для всех нас.

— Хочешь сказать, для газеты твоего отца? В ее глазах заблестели слезы.

— Как ты можешь… впрочем, тебя можно понять. Ты не сможешь мне доверять после того, что случилось. Но статью я напишу. Нравится это тебе или нет.

Эбигейл прошла мимо него к двери с высоко поднятой головой.

— Я мог бы заставить тебя остаться, — бросил Кристофер.

— Ошибаешься, — даже не взглянув на него, ответила Эбигейл.

И, черт побери, она была права.

Глава 23

Эбигейл с трудом сдержала слезы. Но, вернувшись к себе в спальню, зарыдала. Эбигейл знала, что рано или поздно ее отношениям с Кристофером придет конец, но не представляла, каким он будет печальным.

Она собрала всю волю в кулак, вытерла слезы, умылась. Да, Кристофер никогда не станет ее мужем, никогда не узнает о ее любви, но она может написать статью, которая защитит его репутацию.

Эбигейл было больно, что Кристофер ей не доверяет. Но, придя в себя, Эбигейл поняла и даже приняла это. Кристофер был замкнутым, к тому же он узнал, что она собиралась его предать. Потом он поверил тому, что их отношения для нее важнее, чем статья, но теперь был уверен, что ошибался.

Но когда он прочитает ее в газете, то все поймет. Это будет ее прощальным подарком.

В дверь тихо постучали, на мгновение Эбигейл представила себе, что это Кристофер. Но это была Гвен.

— Ты одна?

— Разумеется? — печально улыбнулась Эбигейл. Гвен пожала плечами, вошла и закрыла за собой дверь.

— Я подумала, что, может быть, тебе больше повезло с Мэдингли, чем мне с Уэсли.

— Он так и не сделал тебе предложение?

Гвен покачала головой, однако на ее губах появилась улыбка.

— После того как его поцеловала, думаю, он, наконец, понял, как я к нему отношусь. По-моему, он хочет попросить у отца разрешения жениться на мне.

Эбигейл ответила с улыбкой:

— Я так рада за тебя! — И, помрачнев, добавила: — Но мне нужно уехать сегодня днем.

Гвен села рядом с ней и печально вздохнула:

— Значит, ты прочла статью, опубликованную в газете.

— По-моему, все ее уже прочитали. Подруга кивнула.

— И герцог не поверил, что ты не станешь писать свою собственную статью?

— Я сказала ему, что напишу ее.

Гвен в изумлении посмотрела на Эбигейл:

— Но… ах да, теперь мне ясно. Ты хочешь написать по-другому, показать, каким человеком он стал.

Эбигейл со вздохом кивнула:

— Хоть ты меня правильно поняла. Но ты доверяешь мне, а Кристофер — нет.

— Но ты все равно собираешься ее написать.

— Я должна. Хочу хоть как-то ему помочь.

— Но ты не можешь остаться с ним, — сказала Гвен. Слезы навернулись на глаза Эбигейл, и она с шутливым укором посмотрела на подругу.

— Ладно, не начинай. Я не дура и понимаю, что у герцога и журналистки не может быть будущего.

— Но ты любишь его! Эбигейл уныло пожала плечами:

— Это не имеет значения.

— Конечно, имеет! Неужели Мэдингли этого не понимает?

— Он ни о чем не догадывается. Как я могу сказать Кристоферу то, что причинит ему боль?

— Но он-то причиняет тебе боль, судя по твоим опухшим глазам.

— Не вини его, Гвен. Ему и так плохо. Но я могу ему помочь. Он увидит это. Ты… ты иногда будешь рассказывать мне о нем, да?

Гвен сжала ее руку и кивнула.

— Я могу взять твою карету? — спросила Эбигейл. — Я отошлю ее обратно, как только доберусь до дома.

— Конечно. Я пока никуда не уезжаю. К тому же мне хочется узнать, кто выиграет в охоте на привидение.

— Я думаю, мы четверо уже выиграли.

— Правда? И когда же мы с мистером Уэсли услышим, что вы узнали?

— Наверное, днем, когда Элизабет объявит результаты. Попрощайся за меня с мисс Бери. Надеюсь, она, наконец, найдет свое счастье с мистером Фицуильямом. И скажи ей спасибо за то, что она так верила в меня.

— Разумеется.

— А теперь мне пора собираться. Напиши сразу, как только сможешь, и расскажи обо всем. Они обнялись.

К обеду Эбигейл уже была готова к отъезду. Она попросила принести еду ей в комнату, куда вскоре заглянула Гвен и сказала, что все стараются вести себя так, будто ничего не случилось. Гости хотели остаться и посмотреть, как будет вести себя хозяин поместья.

Слуга отнес ее багаж в карету, но Эбигейл решила, что невежливо просто улизнуть из дома, не попрощавшись с Элизабет и ее матерью. Поэтому она встала в коридоре рядом с дверью, ведущей в гостиную, и слушала, как Кристофер рассказывал о том, как он, по его словам, один нашел рукопись, правда, используя при этом подсказки, которые дали ему Эбигейл, Гвен и мистер Уэсли.

— Надо же, ты выиграл! — с напускным весельем произнесла Элизабет.

— Не я отыскал подсказки, так что победа принадлежит не мне, — произнес Кристофер, указав на краснеющую Гвен.

— Значит, вы думаете, что привидение при жизни писало пьесы? — спросила леди Суортбек с явным неодобрением в голосе. — Это ужасно!

Эбигейл захотелось дернуть пожилую даму за волосы.

Но герцог лишь рассмеялся, как будто ничто в мире не могло его огорчить.

— Мисс Шоу? Эбигейл обернулась и увидела герцогиню.

— Вы одеты для путешествия, — продолжила она. — Хотели покинуть нас, даже не попрощавшись?

— О нет, ваша светлость! Я как раз ждала, когда леди Элизабет закончит, а потом надеялась поговорить с вами обеими.

— Тогда, пожалуйста, пройдите со мной в мою утреннюю гостиную, а я приведу туда дочь.

— А вы… вы не скажете герцогу, что я там? Он расстроится. Сейчас объясню, почему я так думаю.

Герцогиня кивнула.

Эбигейл пошла в утреннюю гостиную. Ожидание показалось ей вечностью, к тому же она боялась, что сюда может зайти Кристофер.

Наконец герцогиня вместе с Элизабет появились в комнате и сели напротив нее.

— Ваш сын уже знает все, что я вам сейчас расскажу, поэтому, пожалуйста, не думайте, что я что-то от него скрываю. Я не дочь дворянина. Мой отец — владелец «Морнинг джорнал».

Элизабет округлила глаза, но лицо герцогини оставалось непроницаемым.

— Я пошла на обман, потому что хотела раскрыть тайну, которая скрывалась в прошлом Мэдингли, а потом написать об этом статью, чтобы спасти газету отца от банкротства.

Элизабет изумленно охнула.

— Конечно, я ее не написала, потому что чем ближе я узнавала герцога, тем ужаснее мне казалось то, что я задумала. Я не могла предать Мэдингли и его семью. С моей стороны было глупостью полагать, что мне удастся осуществить задуманное, но я решилась на это от отчаяния. А потом появилась мисс Престон, и чтобы отомстить Мэдингли, сделала так, чтобы в газете появилась эта ужасная скандальная статья.

— Я знала, что она так поступит! — с жаром воскликнула Элизабет.

— Но мисс Эбигейл тоже собиралась написать похожую статью, — бесстрастным голосом заметила герцогиня.

Эбигейл покраснела:

— Да, хотела, но потом опомнилась. Теперь я хочу помочь вашему сыну — написать правдивую историю и спасти его репутацию.

— Вы сказали об этом герцогу? — спросила герцогиня.

— Да, — кивнула Эбигейл, — но он запретил мне это делать. Он мне не доверяет. Но я хорошо пишу, ваша светлость. Я могу взять интервью у тех, кто выступает на стороне Мэдингли, и написать о том, как он повзрослел и изменился, сколько добра сделал людям. И, что самое важное, хочу расспросить самого мистера Престона. Вы, конечно, знаете, что он не стал участвовать в интригах своей сестры. Но мне нужно, чтобы кто-нибудь из вас написал ему письмо и представил меня.

Наступила тишина. На лице Элизабет отразилось сначала смятение, потом любопытство и, наконец, понимание.

Если Элизабет с ее романтичной душой могла почувствовать к ней расположение, от герцогини было бы смешно ожидать этого. Она, прежде всего, была матерью сына, который когда-то испытал слишком много боли.

— Позвольте мне все исправить, ваша светлость, — попросила Эбигейл.

— Ладно, — произнесла, наконец, пожилая женщина. — Янапишу вам такое письмо. Дайте мне несколько минут.

Эбигейл посмотрела на сестру Кристофера и облегченно вздохнула.

Элизабет подошла к ней, наклонилась и положила руку ей на плечо.

— Независимо от того, что привело тебя к нам, — сказала девушка, — я рада, что познакомилась с тобой. Спасибо тебе за то, что ты хочешь помочь Кристоферу.

— Это самое меньшее, что я могу сделать, чтобы отблагодарить вас за вашу доброту.

Элизабет ушла, а герцогиня вскоре закончила письмо, положила его в конверт, написала имя мистера Престона, а затем скрепила его собственной печатью.

Она отдала письмо Эбигейл, и та улыбнулась:

— Большое спасибо, ваша светлость. Сожалею, что мы должны расстаться так внезапно и при таких неприятных обстоятельствах. Знакомство с вами было честью для меня.

— Берегите себя, мисс Шоу, и идите с Богом. Надеюсь, все ваши желания и мечты сбудутся.

Незадолго до ужина Кристофер сидел в своем кабинете, ощущая, как пустота вновь медленно заполняет его жизнь. Хотя близкие друзья поймут то, что случилось с ним в юности, остальные станут смотреть на него совсем по-другому.

Эбигейл уехала. Она больше не пришла к нему, и он не мог винить ее в этом, особенно после того, как пригрозил ей, что запрет ее в поместье, как будто сейчас не XIX век, а Средневековье.

Даже сейчас он вздрагивал от отвращения к самому себе.

В дверь постучали. Кристофер решил притвориться, будто его здесь нет. Но в итоге чувство долга возобладало, и Кристофер сказал:

— Входите.

В кабинет заглянула его мать.

— Ты даже не поздороваешься со мной? — спросила она спокойным тоном.

— Не знал, что это ты.

Она села напротив его стола.

— Я пришла, чтобы поговорить с тобой о мисс Шоу. Кристофер поморщился.

— Перед тем как уехать, она разговаривала со мной, — продолжила герцогиня.

— О чем? — настороженно спросил Кристофер.

— О том, почему она приехала сюда и почему теперь уезжает.

— Значит, ты должна радоваться, что она покинула нас.

— Конечно. Ведь она уехала, потому что надеется помочь нашей семье.

Кристофер напрягся.

— Но ведь ты не поверила ей, не так ли? Еще одна статья только…

— Я думаю, женщина, которая любит тебя, сумеет написать статью, которая поможет тебе.

Кристофер остолбенел, он ушам своим не верил. Но, потом пришел в себя и воскликнул:

— Madre, о чем ты говоришь? Она не могла сказать тебе, что любит меня.

— Нет, она об этом не говорила. Но только влюбленная девушка может совершить такой поступок, зная при этом, что рискует вызвать твой гнев.

— Да, она уже рискнула и вызвала мой гнев. Я больше не хочу об этом говорить. Она не любит меня. — Герцогиня не стала возражать, лишь приподняла брови. Кристофер добавил: — Ее предательство еще хуже, чем-то, что сделала Мэдлин в «Таймс».

— Правда? — с любопытством спросила его мать. — Это потому, что ты ее любишь?

Нет, он не мог любить ее. Ему нельзя было любить Эбигейл, ведь у них нет будущего. Его мать много страдала из-за того, что ее не принимало общество. Эбигейл наверняка не хочет такой судьбы.

И она не любит его. Если бы любила, послушалась бы его и не уехала в Лондон, чтобы написать свою статью.

Эбигейл не была похожа ни на одну из женщин, с которыми ему доводилось общаться. Она ни за что бы, не стала повиноваться ему, у нее на все было свое мнение, и ей было все равно, что о ней думают другие.

А ему это было очень важно. Кристофер помнил, что в юности он был не таким. Куда же исчез тот молодой человек?

Его задавили чувство вины и ответственность за себя и свою семью, и он позволил им превратить себя в человека, который боится переходить границы благопристойности.

Кристофер совсем запутался и ощущал себя полным идиотом.

— Madre, я не могу любить ее, — мягко сказал он. — Этим я причинил бы ей слишком много боли.

Эбигейл приехала как раз вовремя, чтобы привести себя в порядок и успеть поужинать с родителями. Снимая дорожную одежду, она думала о том, как это странно — вновь быть самой собой. Ей было стыдно вспоминать, что она хотела сделать с Кристофером и его семьей, но она радовалась, что вовремя одумалась.

И все еще немного злилась на него за то, что он не поверил ей, не разрешил помочь.

Эбигейл чувствовала невыразимую печаль, потому что без Кристофера жизнь теперь покажется ей мрачной и однообразной. Однажды настанет день, когда его карета проедет мимо нее. Улыбнется ли он ей? Кивнет ли? Может быть, они даже наткнутся друг на друга на Бонд-стрит. Наверное, Кристофер сделает вид, что они знакомы, и это будет хуже всего.

Однажды она прочтет в газете объявление о его помолвке.

Но Эбигейл сдержала слезы. Она спустилась в столовую и поцеловала мать и отца. Отец прокашлялся и сказал:

— Жаль, что ты не известила нас заранее о своем приезде. Я бы пригласил на ужин мистера Уодсуорда.

Эбигейл посмотрела на мать, и та вымученно улыбнулась ей. Если Эбигейл могла противостоять Кристоферу, сможет противостоять и отцу.

— Папа, ты знаешь, как сильно я тебя люблю, но я не собираюсь выходить замуж за мистера Уодсуорда только потому, что он джентльмен. Лучше останусь старой девой.

Отец побагровел.

— Если ты и впредь будешь так себя вести, то этим дело и закончится.

— Когда ты начал знакомить меня с молодыми людьми и настаивал, что я должна скорее выйти замуж, я никак не могла понять, зачем ты меня принуждаешь к этому. В итоге я начала думать, что ты просто решил проявить свою власть надо мной.

Отец в изумлении открыл рот. Но Эбигейл не дала ему возможности возразить и продолжила:

— Но я больше так не думаю. Я знаю, что ты хотел защитить меня и мою маму, удачно выдав меня замуж. Я знаю, что дела в газете идут из рук вон плохо.

Родители переглянулись, и Эбигейл стало ясно, что мама тоже в курсе проблем. Это принесло ей немалое облегчение.

— Дела не так уж плохи, — запинаясь, сказал отец, — у нас немного упал тираж, но…

— Я знаю все, потому что последний год пишу статьи в «Морнинг джорнал».

Отец охнул и уставился на нее. Впервые в жизни он не нашелся, что ответить.

— Я начала писать отзывы о книгах, потом о пьесах. Хотела доказать, что могу хорошо писать, и редактор разрешил мне, потому что я публиковала статьи анонимно. Не вини его, это я уговорила его пойти на такой шаг.

— Конечно, ты, — сказала мать.

Эбигейл почувствовала в ее тоне гордость за дочь и улыбнулась ей.

— Но потом он сказал, что больше не может мне платить. Признался, что в газете большие проблемы. Я знала, что скандальные статьи повышают тираж и…

— «Морнинг джорнал» никогда не публиковал такого рода статьи, — высокомерно заявил отец.

— Я знаю, папа. Но возможно, именно поэтому твою газету покупают все хуже. Я узнала об одном аристократе, который вел на людях безупречную жизнь, но ходили слухи, будто в юности он совершил какой-то скандальный проступок. Я говорю о герцоге Мэдингли. Поэтому Гвен взяла меня с собой в Мэдингли-Корт, чтобы я некоторое время пожила там вместе с другими гостями.

— Эбигейл, тебе повезло! — сказал отец. — Уверен, ты встретила там много приличных молодых людей.

— Мне никто не сделал предложения, папа.

Эта новость явно поразила его. Похоже, он искренне полагал, что каждый дворянин хочет жениться на его дочери, и Эбигейл еще больше любила отца за его веру в нее.

— Я приехала туда, притворившись дочерью джентльмена из Дарема, — продолжила она. — Мне было очень неприятно притворяться, но я очень хотела помочь тебе, папа.

— Ты жила там неделю, и все время притворялась? — изумленно спросила мать.

— Да, — кивнула Эбигейл, — и следила за герцогом, чтобы потом написать о нем статью. Чтобы спасти газету, папа.

Отец потер глаза и сказал:

— О, моя дорогая, ты очень рисковала. Не надо было этого делать.

— Я думала по-другому. Если ты читал «Таймс» сегодня утром, то должен знать, что другой журналист уже написал скандальную статью о герцоге.

— Значит, тебя опередили, — тяжело вздохнул отец. — Но это даже к лучшему. Это ужасная трагедия, и ты могла бы пострадать от гнева герцога. — Он попытался улыбнуться. — Но интуиция тебя не подвела, потому что скандальный материал действительно существовал.

— Он существует до сих пор, и я собираюсь написать статью на эту тему. Я жила в поместье неделю и знаю о герцоге больше, чем этот негодяй Уолтон. Я покажу, каким человеком стал герцог, как он работал над собой, чтобы измениться к лучшему. У меня есть письмо герцогини к Майклу Престону, в котором она просит его позволить мне взять у него интервью. Это тот человек, которого парализовало после драки.

Прежде чем отец успел что-либо сказать, мать спросила строгим тоном:

— Значит, герцогиня дала свое согласие на статью?

— Да, — ответила Эбигейл. — Но сам герцог мне такого разрешения не дал. Он против любого вторжения в его личную жизнь. Но он не прав.

— А ты не думаешь, что герцог лучше знает, что ему нужно, а что — нет?

Эбигейл не может рассказать, что именно она узнала о Кристофере и почему считает, что знает его даже лучше, чем он сам?

— Он все поймет, когда прочтет мою статью. И простит меня. — Она посмотрела в глаза озадаченному отцу. — Ты поддержишь меня? Опубликуешь статью? После шокирующих новостей этого дня читатели захотят продолжения, и моя статья вызовет огромный интерес. Тиражи газеты возрастут. — Так она могла бы помочь всем.

— Я… — Отец запнулся и опять посмотрел на жену. Потом прокашлялся и сказал: — Согласен, но только я должен внимательно прочесть статью.

— Разумеется, как можно опубликовать статью без правки редактора? — с радостью отозвалась Эбигейл. — Не бойся, папа. Я справлюсь с заданием.

Наконец Эбигейл взялась за вилку и нож, целый день она нервничала и ничего не ела. Эбигейл чувствовала, что родители наблюдают за ней, но они ни словом не обмолвились о ее плане. И Эбигейл была благодарна им за это.

Теперь ей только оставалось написать самую лучшую статью, которую когда-либо публиковали в газете.

Глава 24

В течение следующей недели Эбигейл взяла интервью у многих людей, но самым важным из них был разговор с Майклом Престоном. У него она побывала с самого начала. Эбигейл была готова ехать на поезде на самый север страны, но оказалось, что мистер Престон сам прибыл в Лондон из-за ужасного поведения сестры. Прочитав письмо герцогини, он отнесся к ней с таким теплом и участием, будто она была его старым другом. Такой прием немало удивил Эбигейл и польстил ей, и ее еще долго занимал вопрос, что же такого написала о ней герцогиня. Мистер Престон признал, что в юности был задирой и грубияном и Кристофер был прав, что побил его за это. Конечно, он был поражен тем, что с ним случилось после драки, и ему потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к своему новому положению, но он не винил Кристофера в этом, считая произошедшее, несчастным случаем. А вот Кристофер еще долго не мог простить себе, что сделал Майкла инвалидом, и это мешало им стать друзьями.

Но что было самым интересным и что заставило Мэдлин решиться на такой отчаянный шаг, чтобы заставить Мэдингли жениться на ней, так это то, что после долгих лет упражнений здоровье Престона стало улучшаться. Он мог теперь пошевелить большими пальцами на ногах, и доктора утверждали, что со временем он снова станет ходить.

— Конечно, я вряд ли смогу бегать, как раньше, мисс Шоу, — приветливым тоном говорил Престон. — Но я знаю, Мэдингли поймет, как много это значит для меня, и разделит мою радость. У меня пока не было возможности рассказать ему о том, что мне становится лучше. Меня вполне удовлетворит, если Кристофер узнает об этом из вашей статьи.

Эбигейл могла только кивнуть ему в ответ, потому что едва сдерживала слезы. Ничто не принесет Кристоферу такого облегчения, как эта новость.

И потом каждое последующее интервью доставляло Эбигейл настоящую радость. Она говорила с людьми, с которыми Кристофер учился вместе, с его политическими союзниками в палате лордов. Некоторые благотворительные учреждения сами обратились в газету в надежде, что им дадут возможность рассказать о помощи, которую им оказывал Кристофер, и Эбигейл с удовольствием побеседовала с их руководителями. Никто не винил его отца за попытку защитить сына.

Эбигейл занималась только статьей и поэтому постоянно думала о Кристофере. Она ничего не слышала о нем, не знала, вернулся ли он в Лондон, как планировал. Она не могла спрашивать об этом людей, у которых брала интервью, потому что боялась, что ее реакция может выдать ее чувства. Ей нужно привыкнуть к мысли, что она будет жить в одном городе с Кристофером, но они никогда не встретятся.

Но… но все же интересно, как он закончил свою пьесу? Эбигейл поняла, почему сюжет показался ей таким знакомым. Герой был похож на его мать, на женщину, которая из-за любви решилась уехать в чужую страну. И она победила общество своим скандальным, но очень счастливым браком. Герцогиня считала, что ее семья стоила этих жертв, но неужели Кристофер не видел этого? Герой его пьесы должен жить, бороться, и только Кристофер мог осуществить это.

Наконец Эбигейл собрала весь материал, необходимый для статьи, и начала писать. Она упомянула об ошибках его юности, но в основном в статье шла речь о том, каким человеком он стал, о том, как выступал в парламенте против детского труда, о том, как поддерживал человека, которого покалечил, и в итоге даже подружился с ним. Конечно, Эбигейл не забыла упомянуть о медленном волшебном выздоровлении Майкла Престона. И когда статья вышла в свет, печатным станкам пришлось работать во всю силу, настолько возрос спрос на газету ее отца.

У Эбигейл, словно гора свалилась с плеч. Она сделала, что могла, и теперь ей оставалось только молиться, чтобы тираж газеты оставался таким же высоким и дальше, чтобы новые читатели не разочаровались в том, что предлагала им «Морнинг джорнал».

Она считала, что ей удалось помочь Кристоферу. Эбигейл надеялась, что он теперь думает так же и когда-нибудь, оглянувшись в прошлое, вспомнит о ней с… с нежностью.

— Мистер Шоу, идите быстрее!

Лоуренс Шоу поднял взгляд от бухгалтерской книги, лежавшей перед ним на столе, и посмотрел на помощника редактора, который стоял в дверном проеме. День клонился к вечеру, и в редакции было шумно и оживленно, поскольку близилось время сдачи всех материалов к утреннему выпуску.

— Что такое? — рассеянно спросил Шоу. Он был занят тем, что подсчитывал, насколько вырос тираж газеты, после выхода статьи Эбигейл и насколько увеличилось число желающих разместить в ней рекламу. Прошло всего три дня, но цифры воодушевляли, и Шоу позволил себе расслабиться. Он так гордился своей дочерью!

— У парадной двери стоит карета, а на ней огромный герб. На запятках, по крайней мере, четыре лакея!

Шоу нахмурился, вышел из кабинета и направился в редакторский отдел, где на столах и даже на полу валялись кипы газет, а журналисты просматривали их в поисках тем для репортажей. Однако сейчас все работники столпились у окон. Когда к ним подошел Шоу, они расступились, уступая ему место, и он увидел привратника, который разговаривал с одним из лакеев.

Шоу узнал герб и перевел дух. Он не успел хорошенько обдумать, как лучше всего уладить предстоящий спор, как кто-то воскликнул:

— Это же герцог Мэдингли!

Молодые люди глазам своим не поверили, а Шоу думал только о том, может ли разгневанный герцог устроить разгром в их редакции. Но нет, если он хотел бы нанести газете ущерб, сделал бы это совсем по-другому. К тому же он никогда не слышал, чтобы герцога Мэдингли называли несправедливым, Эбигейл восхищалась им. Шоу надеялся, что его дочь не будет опечалена, что бы сегодня ни случилось. Собрав все свое мужество, необходимое для встречи с недовольным аристократом, Шоу стал ждать вместе со всеми остальными его появления.

Наконец герцог поднялся на третий этаж, вошел в комнату в сопровождении слуги и снял шляпу.

Герцог не выглядел разгневанным. Увидев, что все взоры устремлены на него, он приподнял брови и сказал:

— Мне нужен мистер Шоу.

Люди беззвучно расступились, и между двумя мужчинами образовался проход. Мэдингли направился к нему, и когда Шоу заметил на его губах улыбку, у него отлегло от сердца.

— Ваша светлость, я мистер Шоу, — сказал он, слегка поклонившись, Мэдингли кивнул и спросил:

— Мистер Шоу, мы можем поговорить наедине?

Шоу указал в сторону своего кабинета и пошел туда следом за герцогом. Он освободил для него кресло, а сам сел за письменный стол.

— Вы приехали, чтобы обсудить нашу статью, ваша светлость?

— Не совсем. Я тут, чтобы поговорить насчет вашей дочери.

Шоу напрягся и сказал:

— Я не знал, что она появилась у вас в доме, притворившись дочерью джентльмена. Я не одобрил бы этого. — Он замешкался, а потом добавил: — Я даже не знал, что она писала в газету. Похоже, я вообще не представляю, как мне контролировать ее поведение.

Герцог едва заметно улыбнулся:

— Вряд ли это возможно.

— Ох… — Шоу заморгал. — Тогда…

— Но я знаю, как это можно исправить.

Эбигейл сидела в гостиной и писала при свете лампы, а ее мать шила рядом. Прошло уже пять дней с тех пор, как ее статья вышла в «Морнинг джорнал» и наделала немало шума. Вчера, впервые в жизни, редактор дал ей задание — осветить благотворительное мероприятие, которое будет проходить в Обществе популярной науки и литературы. Конечно, это не было событием на первую полосу, но хорошим началом, особенно для женщины-журналиста, которой еще долго придется убеждать всех вокруг в своих способностях.

Эбигейл говорила себе, что должна быть счастлива. Разве не это было ее заветной мечтой? Отец гордится ею, хочет, чтобы они работали вместе. Она помогла ему спасти газету. Отец больше не приглашает к ужину молодых джентльменов.

Наверное, счастье придет, когда она перестанет думать о том, что с ней произошло. Но она изменилась. Любовь к Кристоферу сделала из нее другого человека. Она помогла ей лучше понять родителей и в итоге воплотить в жизнь свои мечты.

Но сейчас Эбигейл понимала, что успех уже не так радовал ее, потому что рядом не было Кристофера, который мог бы разделить его с ней.

Парадная дверь хлопнула, кто-то стал подниматься по лестнице.

— Эбигейл?

Она повернулась. Ее отец вошел в гостиную, держа в руках газету. Он улыбнулся жене и направился к дочери.

— Это завтрашний выпуск, только что из печати. — Он положил перед ней газету на стол. — Посмотри. Тебе нравится первая полоса?

В заголовке говорилось о слиянии двух железнодорожных компаний. Эбигейл озадаченно посмотрела на отца.

— Смотри дальше.

В самом низу страницы было небольшое объявление, от которого ее сердце забилось от внезапного страха. В нем говорилось, что скоро в газете будет опубликована еще одна статья о герцоге Мэдингли. Она прочитала первое предложение, но больше не смогла.

— Папа! Как ты можешь обещать такое? Но он только усмехнулся:

— И ты ведь не думаешь, что эту статью напишу я!

Он не успел ничего ответить, потому что в эту секунду в гостиную влетела молодая горничная и присела с такой живостью, что чуть не упала.

— Мистер Шоу, к нашему дому едет очень красивая карета. Посмотрите в окно!

Оба родителя Эбигейл подошли к окну, а Эбигейл медленно направилась следом за ними, говоря себе, что это ничего не значит. Наверное, кто-нибудь заблудился и попал не в тот район Лондона. Она видела, как несколько человек смотрели, открыв рот, с противоположной стороны улицы, и головы высовывались из окон домов напротив.

Эбигейл посмотрела вниз, на стоявшую карету. Ее везла четверка великолепно подобранных лошадей. Она посмотрела на герб, и сердце ее сжалось от боли, но постаралась убедить себя, что это леди Элизабет приехала с визитом.

Но потом Эбигейл увидела, как из кареты вышел высокий мужчина, и схватилась за подоконник, чтобы не упасть.

— Боже, — выдохнула мать, — Эбигейл, ты никогда мне не говорила, что твой герцог так красив.

Ей захотелось воскликнуть: «Он не мой герцог!» Но во рту у нее пересохло, и она не могла говорить. Ей оставалось лишь надеяться, что Кристофер не станет оскорблять ее в присутствии родителей.

Но к своему ужасу, поняла, что готова даже на это, только бы побыть с ним рядом, посмотреть в его темные глаза и вспомнить об украденных у судьбы моментах, которые они провели вместе.

Минуту спустя дворецкий торжественно объявил:

— Его светлость герцог Мэдингли. — Он произнес это так, будто пэры посещали их каждый день.

Эбигейл отпрянула от окна, не зная, стоит ли ей снова сесть за стол или…

Когда Кристофер вошел в гостиную, она просто застыла посреди комнаты, сжимая юбку дрожащими руками. Ее мать присела в реверансе, и Эбигейл вспомнила, что ей нужно сделать то же самое.

— Мисс Шоу, — без всякого выражения произнес он, а потом повернулся к родителям и поздоровался с ними таким же вежливым тоном.

— Пожалуйста, садитесь, ваша светлость, — непринужденно сказала ее мать, как будто ее никогда не воспитывали в семье простого портного. — Хотите чаю?

— Нет, не нужно. Мне сейчас не до чая. — Кристофер посмотрел на ее отца и спросил: — Она прочитала объявление?

Эбигейл схватила газету со стола и начала читать дальше. Там говорилось о том, что в одном из ближайших номеров выйдет статья о Мэдингли, и в ней читателям расскажут о новом скандале, связанном с его именем. Эбигейл поморщилась, надеясь, что журналистам не удалось разузнать о том, что Кристофер тайно пишет пьесу. Она продолжила читать, и ее стала бить дрожь.

— О чем там говорится? — спросила ее мать.

— Каким-то образом, — спокойным тоном ответил Кристофер, — редактору стало известно, что по моей вине в обществе может произойти еще один громкий скандал. Я ведь хочу жениться на незнатной девушке, которая к тому же журналистка.

Ее мать охнула, но Эбигейл не посмотрела на нее. Она медленно подняла взгляд на Кристофера и увидела его мягкую улыбку, взгляд, направленный на нее, полный нежности и… и любви? Теплое ощущение счастья волной затопило ее, и у нее закружилась голова.

Ее отец прокашлялся и сказал:

— Генриетта, я полагаю, нашу дочь и ее жениха надо оставить одних.

Эбигейл слышала, как ее мать начала всхлипывать, не в силах сдержать слезы радости.

Кристофер подошел к Эбигейл и заключил ее в объятия.

Он поцеловал ее в макушку, в щеки, потом в губы. Она засмеялась, не прерывая поцелуя, и обвила его шею руками.

— Статья была прекрасной, — сказал он, оторвавшись, наконец, от ее губ. — Майкл поправляется! Я должен был поверить тебе. Я был таким глупцом.

— Нет-нет, ты столько всего пережил и просто не мог знать этого.

— Но я знал тебя. Даже когда ты лгала мне, я все равно чувствовал, какая ты на самом деле. Я знал, что ты отличаешься от всех женщин, которых я знал до тебя, а поскольку я по глупости думал, что «другая» — значит плохая, то старался игнорировать то, что было у меня перед глазами.

— Значит, я не такая уж плохая? — рассмеялась Эбигейл.

— Плохая? — Он вздохнул и коснулся лбом ее лба. — Последние дни и ночи без тебя были сплошным мучением. Почему я сразу не понял, что ради любви можно пойти на многое, не только на скандал? Подумать только, все это время я видел прекрасное доказательство этого, брак моих собственных родителей! Но я-то думал только о трудностях, с которыми им пришлось столкнуться, не замечая, что счастья у них было гораздо больше. А я не сразу понял, как много ты для меня значишь, как сильно я люблю тебя.

— Крис, я тоже тебя люблю! Надо было сказать тебе об этом сразу.

— Нет, тогда я еще был, слеп и думал лишь о том, что считал важным для себя и своей семьи. — Кристофер погладил ее лицо и положил теплую ладонь ей на шею. — Но потом я понял, что меня ничто не радует, если я не могу поделиться этим чувством с тобой. Я постоянно ловил себя на мысли, что мне хотелось рассказать тебе о моих идеях насчет конца пьесы! Все это время я думал только о тебе. — Он замолчал и посмотрел ей в глаза. — Но, Эбигейл, я хочу сказать тебе кое-что важное. Согласишься ли ты взвалить на себя всю ту ответственность, которая прилагается к титулу герцогини?

Эбигейл думала, что ее будет очень тревожить вопрос, справится ли она с непонятными пока для нее обязанностями, но оказалось, что ее волновала другая, более личная, проблема.

— Крис, я тоже хочу, чтобы ты кое-что понял. Я никогда не буду совершенной. Я не могу стать той идеальной герцогиней, которую ты рисуешь в своем воображении.

— Все идеальное навевает скуку, — сказал Кристофер, целуя ее. — Я был глупцом, когда думал, что могу составить список, и какая-то девушка точно подойдет под описание будущей герцогини. Я полюбил тебя, потому что у тебя на все было собственное мнение и, ты никогда его не меняла. Ты оказалась гораздо смелее меня, всегда отстаиваешь свою точку зрения. А еще ты умеешь меня развеселить и учишь меня тому, что не нужно относиться к жизни чересчур серьезно.

— Крис, не принижай мужчину, которого я люблю! — смеясь, воскликнула Эбигейл и добавила: — Мужчина, которого я люблю, так нежно заботится о своей семье, что мне хочется плакать. Он честный, чувствительный человек, а еще талантливый писатель, хотя об этом пока знаю только я.

Кристофер усмехнулся и еще крепче прижал ее к себе.

— Обещаю никогда не заставлять тебя делать то, чего тебе не хочется.

— А я поняла, что если кто-то хочет для меня лучшего, это не всегда означает, что меня контролируют. Кстати, вот ты сказал, что не будешь заставлять меня делать то, чего я не хочу. Но ведь ты же не попросил меня выйти за тебя замуж. Ты просто решил, что так должно быть, и все.

К ее удивлению, Кристофер вдруг встал на одно колено.

— Ты выйдешь за меня замуж, Эбби? Ты согласна стать герцогиней Мэдингли, носить моих детей и читать мои пьесы?

Смеясь и плача одновременно, Эбигейл села к нему на колено и обвила его шею руками.

— О да, я с радостью выйду за тебя.

— Хорошо, потому что я тоже хочу читать твои статьи, если ты позволишь. Я хочу, чтобы ты продолжала писать и осуществила свою мечту, точно так же, как ты помогла мне осуществить мою.

— Герцогиня, пишущая статьи в газету? — в изумлении спросила Эбигейл, чмокнув его в щеку. — Не знаю, готово ли лондонское общество к такому.

— Ты будешь первая на этом пути, любовь моя. А я буду с гордостью идти с тобой рядом.

Эпилог

Шесть месяцев спустя…

Эбигейл сидела в частной ложе театра «Олимпик», с нетерпением ожидая, когда начнут показывать пьесу Кристофера. Была премьера, и хотя в зале присутствовало множество людей, никто не знал, почему герцог так беспокойно ведет себя. Никому и в голову не приходило приписывать это волнению начинающего автора, который впервые готовился увидеть своих героев на сцене.

Эбигейл улыбнулась и взяла его за руку. Кристофер в ответ крепко сжал ее пальцы.

— Ну, я думаю, что твое привидение может теперь успокоиться. Ведь его потомок в итоге исполнил то, что не удалось ему самому. Посмотри на эту толпу!

— Надеюсь, пьеса создаст новое направление, — сказал Кристофер. — Серьезное представление, не мелодрама и не фарс. Иногда даже со счастливым концом.

— Как наша с тобой история, — сказала Эбигейл, поднеся его руку к губам. — И таких историй будет еще много. Конечно, ты знаешь о помолвке Гвен и мистера Уэсли, но слышал ли ты, что мистер Фицуильям и мисс Бери сбежали? Интересно, заснул он во время венчания или нет?

— Многие нашли любовь своей жизни в течение той недели в Мэдингли-Корте, — с улыбкой произнес Кристофер.

— Кроме твоей сестры. Теперь очередь за ней.

— С этим еще можно повременить, — ответил Кристофер, ревниво защищая сестру.

Начался спектакль.

— Я напишу чудесный отзыв в «Морнинг джорнал», — счастливо вздыхая, произнесла Эбигейл.

— Ты еще не видела, как поставили пьесу.

— Все будет хорошо. Но было бы еще лучше, если бы ты разрешил мне открыть настоящее имя автора всем читателям, а не только матери и сестре.

— Не будем об этом. С меня достаточно бурной реакции моей матери.

— Может быть, когда ты напишешь вторую пьесу, то еще раз подумаешь об этом.

— Хорошо, тогда и посмотрим.

— Ладно, отложим этот вопрос, — сказала Эбигейл. — А пока давай посмотрим, что делает еще одно наше творение.

Она взяла его руку и положила себе на живот. Кристофер нахмурился, а потом его прекрасные темные глаза вспыхнули пониманием. Он улыбнулся и нежно поцеловал свою любимую жену.