Фрида Митчелл

Подружка невесты

1

— Просто кошмар! Эти журналисты — мастера раздувать скандалы на пустом месте!

Мэгги Гамильтон швырнула на стол утренний выпуск местной газеты. В интерпретации автора колонки светских сплетен вчерашний девичник Агнес Сноулс выглядел чуть ли не оргией. Формально журналист почти не исказил факты, девушки действительно собирались в ночном клубе, Действительно выпили за Агнес, которой вскоре предстояло стать миссис Филип Паркер, Хелен действительно выпила лишнего и танцевала на столе, но в реальности все было куда пристойнее, чем излагалось в статье.

Текст сопровождался фотографией: Агнес и несколько ее подруг сидят за заставленным бутылками и стаканами столом, на котором танцует Хелен. Самой Хелен, к счастью, видно не было, в кадр попали только ее ноги ниже колен в туфлях на высоком каблуке, но подпись разъясняла: «Хелен Сноулс, будущая актриса, подрабатывающая официанткой в баре, исполняет танец живота».

Как ни странно, саму Хелен заметка нисколько не огорчила, девушка только добродушно пошутила, что она еще не успела стать знаменитостью, а о ней уже сплетничают. Мэгги, тоже присутствовавшая на девичнике, расстроилась куда сильнее: ее задел оскорбительный тон статьи, полной завуалированных грязных намеков. Хотя ее имя не упоминалось, она чувствовала себя так, словно ее вымазали грязью.

Церковь по случаю венчания украсили душистыми белыми лилиями. Невеста в облаке белоснежных кружев была прекрасна, жених смотрел на нее с нескрываемым обожанием, но Мэгги не ощущала торжественности момента, все ее чувства словно притупились. Вот что значит беспечность! Конечно, Агнес знала, что у Мэгги, ее лучшей подруги, аллергия на пыльцу лилий, но какая невеста накануне свадьбы вспомнит о столь прозаических вещах? Мэгги следовало поинтересоваться у распорядителя, специально нанятого для организации торжества, какими цветами планируется украсить церковь. Она почему-то была уверена, что розами. Когда выяснилось, что лилиями, менять что-либо было поздно, но и допустить, чтобы громкое чиханье подружки невесты нарушило торжественное течение свадебной церемонии, тоже было нельзя, поэтому пришлось принимать меры. Ударная доза лекарств помогла снять самые неприятные аллергические симптомы, но чувствовала Мэгги себя — хуже некуда.

— Агнес Сноулс, согласны ли вы взять в законные мужья Филипа Паркера?..

Голос священника доносился до Мэгги словно сквозь туман, в ушах у нее шумело, голова кружилась и вообще ей было очень плохо. Скорее бы уж все закончилось, мечтала Мэгги, рассеянно обводя взглядом нарядную толпу гостей.

У нее была и еще одна причина желать скорейшего окончания торжества. Мэгги, предпочитающая удобную практичную обувь, на свадьбу подруги надела новые нарядные туфли на высоченных каблуках. Но вот беда: то ли туфли оказались тесноваты, то ли Мэгги просто не привыкла к шпилькам, но у нее немилосердно болели ноги. Стоя за спиной невесты, она попыталась незаметно снять одну туфлю, чтобы размять пальцы, но потеряла равновесие и чуть не упала. Хорошо, что Хелен вовремя поддержала ее за локоть. Благодарно улыбнувшись подруге, Мэгги немного повернула голову и вдруг заметила в ряду, где сидели родственники жениха, мужчину, который откровенно разглядывал ее с нескрываемой неприязнью.

Он был явно высоким, крупным, но при этом, как показалось Мэгги, на его теле не было ни капли жира, он весь состоял из сплошных мускулов. Темный костюм, явно сшитый на заказ, не скрадывал, а скорее подчеркивал мощное телосложение. На загорелом, очень смуглом лице ярко выделялись серые глаза, отливающие стальным блеском. Мэгги невольно поёжилась под не просто неприязненным, а прямо-таки уничтожающим взглядом незнакомца. Серые глаза не отпускали, но Мэгги усилием воли заставила себя отвести взгляд. Она глубоко вздохнула и сосчитала в уме до десяти, пытаясь взять себя в руки, но это не помогло: ее щеки залил предательский румянец.

Как он смеет смотреть на меня таким взглядом, возмущенно думала Мэгги, да еще и презрительно улыбаться, ведь он меня совсем не знает! Она ни секунды не сомневалась, что никогда не встречалась с этим мужчиной: он был не из тех, кого можно забыть, если хоть раз увидишь.

Враждебный взгляд незнакомца отнюдь не способствовал улучшению ее самочувствия. Мэгги сделала над собой усилие, пытаясь сосредоточиться на церемонии. Как раз в этот момент священник сделал знак жениху и невесте, а также их родителям и шаферу следовать за ним. Мэгги наконец получила возможность сесть — что она и сделала, радуясь тому, что ризница слишком мала, чтобы вместить также и подружек невесты.

Мысли ее снова вернулись к враждебно настроенному незнакомцу. Кто он? Пышнотелая певица в длинном платье с глубоким декольте запела духовный гимн так громко, что зазвенели стекла в витражах. Воспользовавшись случаем, Мэгги наклонилась к Хелен и прошептала:

— Видишь вон там, во втором ряду справа, высокого мужчину? Не знаешь, кто он такой? Только не смотри на него прямо сейчас, а то он поймет, что мы о нем говорим.

Но предупреждение оказалось излишним — Хелен сразу догадалась, о ком речь.

— Это Джек Мэйден. Потрясающий мужчина, правда? Может, и не красавец в классическом понимании, но в нем что-то есть.

Мэгги подумала, что «потрясающий» — не самое подходящее слово для характеристики этого человека.

— Так ты его знаешь?

— Скажем так: я о нем слышала. — В отличие от Мэгги, в тоне которой сквозила неприязнь, Хелен говорила чуть ли не мечтательно. — Кажется, он какой-то дальний родственник Филипа, седьмая вода на киселе. Как я поняла из слов матери Агнес, много лет назад в семействе разразился какой-то скандал, и не знаю точно, кто с кем враждовал, но вражда продолжалась до последнего времени. Джек считался изгоем, и примирение наступило только перед самой свадьбой Филипа.

Хелен еще что-то добавила, но ее последние слова потонули в нарастающих звуках церковного гимна. Мэгги склонилась еще ближе к подруге, так что ее золотистые волосы упали на лицо, и переспросила:

— Что-что?

— Я говорю, ты заметила, что он сидит вместе с самыми близкими родственниками? — Выдержав многозначительную паузу, Хелен добавила театральным шепотом: — Он богат до неприличия.

— До неприличия?

— Ну да, это же ясно как Божий день! Родители Филипа решили помириться с Джеком, и теперь в семье снова лад. Родственниками-миллионерами, знаешь ли, не бросаются.

— А что, он миллионер?

— Высшей пробы. — Хелен горестно вздохнула. — Ужасно несправедливо, что какой-то счастливице достанется все сразу — богатство, роскошная жизнь и Джек Мэйден в придачу.

— По-моему, ты зря завидуешь, может, он при ближайшем знакомстве окажется занудой или вообще негодяем.

— Ему я все простила бы. — Хелен мечтательно улыбнулась.

Музыка и пение стихли, и некоторое время гости наслаждались наступившей тишиной. Затем в церковном проходе снова появились сияющие молодожены, и вслед за ними гости потянулись к выходу.

На протяжении следующего часа участники церемонии фотографировались на зеленой лужайке, окруженной цветущими вишнями. Мэгги по-прежнему чувствовала слабость и головокружение, но на свежем воздухе ей стало немного лучше, вот только улыбка, как она подозревала, получалась у нее немного вымученной.

Затем молодые, их родители, шафер, подружки невесты и гости поехали в ресторан при фешенебельном отеле на банкет. Заняв место за большим столом в соответствии с карточкой, на которой было напечатано ее имя, Мэгги наконец-то сняла туфли. Но ей не удалось надолго расслабиться: она снова перехватила на себе взгляд холодных серых глаз, которого успешно избегала последние полтора часа, и в то же мгновение поняла, что подсознательно ощущала присутствие Джека Мэйдена все это время, с той самой минуты, когда впервые заметила его в церкви. Он снова наблюдал за ней, и выражение его глаз не изменилось, в них читалось все то же необъяснимое презрение.

Сердце Мэгги забилось тревожно, но она ничем не выдала своего волнения и, откинувшись на спинку стула, твердо посмотрела в суровое, даже агрессивное мужское лицо. Поединок взглядов прервал официант, оказавшийся между «дуэлянтами». В чем, собственно дело? — спрашивала себя Мэгги, чем я ему не угодила? Кто дал этому Джеку Мэйдену право смотреть на меня с таким презрением? Поразмыслив, Мэгги пришла к выводу, что ее просто с кем-то спутали, поскольку это было единственным разумным объяснением неприязни к ней совершенно незнакомого человека.

Угощение показалось Мэгги довольно посредственным, вероятно, принятые лекарства отбили у нее аппетит и притупили вкусовую рецепцию, но, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, она брала себе понемногу от каждого блюда. Однако из-за тех же лекарств ей категорически нельзя было пить спиртное, и Мэгги приходилось идти на всяческие ухищрения, чтобы фужер был все время полон и никому не пришло в голову долить в него вина. Со стороны газированная минеральная вода, налитая в фужер синего стекла, вполне могла сойти за шампанское.

Мэгги посадили рядом с Саймоном, братом Филипа. Его обожаемая жена была на сносях, и на протяжении всего обеда он развлекал Мэгги байками о занятиях в школе будущих родителей и пересказом содержания книг по воспитанию детей, которые успел прочесть. Язык у Саймона был хорошо подвешен, так что Мэгги то и дело смеялась. При этом она тщательно следила за тем, чтобы не дай Бог ненароком не взглянуть в сторону Джека Мэйдена. Однако, даже не глядя на него, она чувствовала на себе его взгляд.

Поздравительные речи закончились, свадебный пирог был разрезан, вино лилось рекой. Молодожены вышли на середину зала и под музыку закружились в вальсе. Наблюдая за Агнес и за ее новоиспеченным мужем, Мэгги невольно прослезилась. Она была искренне рада за подругу: мечта Агнес сбылась, она стала миссис Паркер. Дай Бог, чтобы они были счастливы, думала Мэгги, а то в наше время прочные семьи стали чуть ли не исключением из правила. Прогнав невеселые мысли, как совершенно неуместные на свадьбе, Мэгги сделала большой глоток из своего фужера.

— На вашем месте я был бы поосторожнее с этим делом.

Услышав глубокий низкий голос с легким американским акцентом, Мэгги едва не поперхнулась от неожиданности. Она быстро оглянулась — и застыла, казалось, даже мысли стали крутиться в голове медленно-медленно, чуть ли не со скрипом. Улыбка сползла с ее лица.

Вблизи Джек Мэйден выглядел еще более внушительно, чем на расстоянии. Росту в нем было по меньшей мере шесть футов и два или три дюйма, но больше всего Мэгги поразили суровые, даже резкие, словно высеченные из камня черты лица, на котором застыло выражение бескомпромиссного осуждения. Крупное сильное тело, широкие плечи — все излучало силу, мужественность и пугающую властность. Джек Мэйден производил впечатление человека сурового, проницательного, лишенного сентиментальности и пугал Мэгги до смерти.

— Поосторожнее с чем? — переспросила она почти машинально — этот устрашающий гигант в мгновение ока лишил Мэгги способности мыслить связно.

Джек кивком указал на ее фужер и холодно пояснил:

— Может, для разнообразия попробуете один вечер остаться трезвой? Вдруг невесте потребуется какая-то помощь от подружки? Шампанское принято пить маленькими глотками, смаковать, а не глотать залпом, — нравоучительно изрек он.

Мэгги наконец поняла, что он имеет в виду. Джек ведь не знает, что в ее фужере минеральная вода! Но, даже будь в нем шампанское, какое дело Джеку Мэйдену до того, что и в каком количестве она пьет? Как он смеет ей указывать?!

— Послушайте, мне очень жаль, но…

— Насколько я понимаю, вчерашний вечер прошел очень бурно. — В низком голосе с насмешливой протяжечкой — и откуда только у родственника Филипа, пусть даже дальнего, техасский акцент? — послышались покровительственные нотки. — Но одно дело девичник, там можно танцевать на столе и напиваться до положения риз, и совсем другое — день свадьбы. Может, хватит того, что вы сегодня маетесь похмельем, когда вам полагается радоваться за лучшую подругу?

Мэгги на несколько мгновений лишилась дара речи. Значит, он заметил, что я неважно себя чувствую, и решил, будто это последствие вчерашних возлияний! Но на девичнике не я, а Хелен танцевала на столе, это Хелен выпила лишнего, ее даже пришлось потом нести до машины на руках. Но, как сама Хелен сказала сегодня утром, она никогда не страдает наутро от похмелья.

— Сказывается тренировка, — со смехом объясняла Хелен, — не зря же я по вечерам подрабатываю в баре. Но, наверное, пора все-таки браться за ум. Кажется, вчера я устроила неплохой спектакль?

Мэгги уже не помнила точно, что ответила подруге, да та и не нуждалась в утешениях: в свои двадцать лет, обладая вполне заурядной, совсем не артистической внешностью, Хелен совершенно не переживала по этому поводу и была, что называется, девушкой без комплексов. Вчера вечером она действительно выглядела весьма комично, но почему-то сейчас все это больше не казалось Мэгги забавным.

Джек Мэйден улыбнулся и снисходительно добавил:

— Вы ведь, кажется, изучаете в колледже театральное искусство? Планируете посвятить себя сцене?

Он медленно окинул взглядом ее стройную фигурку, пышную массу непокорных золотистых кудрей, посмотрел в большие зеленые глаза, опушенные длинными ресницами.

Мэгги открыла было рот, чтобы разъяснить Джеку его ошибку, как вдруг до нее дошел полный смысл его слов и ее глаза потемнели от негодования. По-видимому, Джек прочел статью о вчерашнем девичнике и, когда увидел Мэгги, недолго думая решил, что героиня заметки, студентка театрального колледжа, подрабатывающая официанткой в баре, — именно она, а не Хелен. Почему, спрашивается? Мэгги с негодованием взглянула на возвышающийся перед ней ходячий образчик мужского шовинизма. Да потому что ее внешность соответствует стереотипным мужским представлениям о безмозглой красотке блондинке!

Мэгги не раз сталкивалась с подобной предвзятостью со стороны определенных представителей сильного пола, она всегда ее раздражала, но никогда еще — так сильно. Некоторые мужчины, обнаружив, что в ее красивой головке есть мозги, которыми их обладательница умеет пользоваться, воспринимали это чуть ли не как личное оскорбление. Мэгги получала отличные оценки и в школе, и в университете и, несмотря на свою миниатюрность, ни в чем не уступала однокурсникам-парням.

— На сцене?! — переспросила она и негодующе тряхнула головой, отчего волосы разметались по плечам, еще более усиливая ее сходство с молоденькой девушкой, едва вышедшей из подросткового возраста.

Мэгги гордилась своими волосами, но на работе они ей не раз мешали, из-за них ее порой не воспринимали всерьез. Не раз и не два у очередного фермера, вызвавшего ветеринара к своей корове или лошади, буквально отвисала челюсть, когда он видел, как из машины выпархивает эфемерное создание с кукольным личиком в облаке золотистых кудряшек.

— А может, вы метите еще выше? — не унимался Джек Мэйден. — Может, надеетесь попасть в Голливуд?

Конечно, он уже навесил на меня ярлык старлетки с амбициозными устремлениями, у которой только и есть, что волосы, роскошный бюст и вата вместо мозгов! — с негодованием подумала Мэгги. Дальше он, пожалуй, скажет, что у него есть знакомый продюсер и предложит обсудить перспективы моей карьеры на заднем сиденье его автомобиля. Хотя нет, мысленно поправила себя Мэгги, заднее сиденье автомобиля — не его уровень, этот тип, пожалуй, способен раскошелиться на обед в дорогом ресторане. Кто-то явно должен сбить с него спесь!

Эта мысль мелькнула у нее чуть ли не в первый момент, когда Мэгги увидела Джека Мэйдена, но сейчас оформилась в убеждение. И как нарочно он предоставил ей отличную возможность, потому что, несмотря на снисходительно-презрительную гримасу, Мэгги прочла по его глазам, что он не прочь за ней приударить. То есть, хотя Джек явно считает ее неизмеримо ниже себя по интеллекту, как женщина она его вполне устраивает.

— Я? В Голливуд? — проворковала Мэгги и на мгновение даже испугалась, что переиграла, но Джек уже проглотил наживку вместе с крючком. — Ну что вы, куда мне! — Она надула губки, посылая ему бессловесный сигнал на древнем как мир языке. — Вы, должно быть, надо мной смеетесь.

— Вовсе нет, — галантно возразил Джек. — Вы можете добиться чего угодно — если только по-настоящему захотите.

В данный момент Мэгги хотела только одного: преподать Джеку Мэйдену урок, который он никогда не забудет!

— Вы правда так думаете? — Она кокетливо взмахнула ресницами и снова посмотрела собеседнику в глаза.

— Конечно. Взгляните на Агнес и Мэгги, — тихо сказал Джек, садясь на освободившееся место Саймона. — Еще совсем недавно они могли бы считаться исключением из правила, но в наше время все больше и больше женщин выбирают серьезные профессии, женщина-ветеринар — уже скорее правило, чем исключение. Хотя, конечно, другим больше подходят занятия, требующие… — он запнулся, снова окинул взглядом ее миниатюрную фигурку, — скажем так, меньше физических усилий.

Мэгги широко распахнула глаза и невинно поинтересовалась:

— По-вашему, Мэгги подходит профессия ветеринара? Она очень сильная.

— Не сомневаюсь в этом. — Джек покосился на Хелен, энергично отплясывающую рок-н-ролл с одним из гостей. Лимонно-желтое платье обтягивало ее плотную фигуру так, что, казалось, вот-вот лопнет по швам. — А вам отлично подходит ваша.

Свинья! — хотелось крикнуть Мэгги. Она поспешно опустила глаза, чтобы Джек не заметил вспыхнувшего в них гнева. Но тот, по-видимому, расценил ее потупленный взор как еще одну форму кокетства, Мэгги поняла это по слегка насмешливым ноткам, проскользнувшим в голосе Джека.

— Может, потанцуем?

Она снова посмотрела на Джека, отбросила назад упавшие на лицо локоны и радостно ответила:

— О, с удовольствием, спасибо!

— Это я должен вас благодарить.

Он явно флиртует со мной, но при этом не забывает об осторожности, с некоторым цинизмом отметила Мэгги, надевая туфли и вставая. Она не могла не признать, что при всей суровости Джек Мэйден умеет быть обходительным, и весьма. Выходя с ним на танцевальную площадку, Мэгги поймала на себе не один завистливый женский взгляд и задумалась: что сказали бы все эти женщины, если бы узнали, что я затеяла? Но они не знали, и, что гораздо важнее, о ее намерениях не догадывался сам Джек Мэйден. Конечно, затея преподать урок этому надутому индюку висит на волоске: стоит кому-нибудь обратиться к ней, как все откроется, но Мэгги надеялась, что ее разоблачат не сразу, — уж очень ей хотелось посмотреть, как изменится выражение лица Джека, когда он поймет, что его водили за нос. Мэгги обнадеживало то, что из гостей ее мало кто знает. С Агнес она познакомилась в университете, девушки быстро подружились, но, так как Мэгги в отличие от большинства сокурсниц приходилось содержать себя самой, по выходным и в праздники она работала и бывала в гостях у подруги всего пару раз. Поэтому у них с Агнес было немного общих знакомых за пределами университета, и Мэгги могла рассчитывать, что ее обман раскроется не сразу.

Они остановились на площадке. Джек обнял Мэгги и привлек к себе — пожалуй даже слишком близко. Глаза ее находились где-то на уровне его широких плеч. Она подняла голову и посмотрела в серые, отливающие стальным блеском глаза. Джек взирал на нее бесстрастно и немного выжидающе. Мэгги отстранилась и, улыбнувшись — на этот раз холодно, — сказала:

— Прошу прощения, кажется, вы не представились.

Удивление, мелькнувшее в его глазах, Мэгги расценила как свою маленькую победу: по-видимому, Джек Мэйден полагал, что его, великого и могущественного, обязаны знать все.

— Извините, это большое упущение с моей стороны. Я решил, что кто-нибудь из родственников Филипа уже рассказал вам, что семья пополнилась еще одним членом, — с иронией заметил он. — Меня зовут Джек Мэйден, и я весь в вашем распоряжении.

Мэгги мило улыбнулась.

— Здравствуйте, Джек Мэйден.

— Здравствуйте, Хелен.

В низком бархатном голосе чувственные нотки слышались уже вполне отчетливо. Мэгги поняла, что он всерьез настроился ее соблазнить. Холодок тревоги внезапно пробежал по ее спине: беда в том, что Джек Мэйден, по-видимому, обладает огромным опытом по части соблазнения. Как бы ей не обжечься, играя с огнем! Теплые, обволакивающие интонации голоса, едва уловимый, но изысканный и какой-то очень мужской аромат лосьона после бритья, какая-то мягкость, появившаяся в суровых чертах лица — все это было призвано действовать на женщину и действовало, причем безотказно. Мэгги догадывалась, что за всем этим стоит трезвый расчет, в прошлом не раз приносивший Джеку успех. В прошлом, но не сегодня и не с ней.

Она снова придвинулась к нему, стараясь не думать о том, как приятно находиться в объятиях большого сильного мужчины. Мэгги пыталась поддержать себя мыслью, что во имя всех женщин выполняет священную миссию, цель которой — доказать самоуверенному самцу, что не стоит слепо верить пословице «ночью все кошки серы». Однако природная честность вынудила Мэгги признаться самой себе: она делает это только ради себя — и потому, что Джеку Мэйдену следует преподать урок.

— Сколько вам лет, Хелен?

Мэгги решила, что самое безопасное — ответить вопросом на вопрос.

— А что, разве семейная молва об этом умолчала? Я думала, вы уже посвящены во все подробности.

Он прищурился, и у Мэгги закружилась голова, но на этот раз головокружение не имело никакого отношения к принятым таблеткам.

— Да, семейные сплетни — страшное дело, — мягко согласился Джек.

— Но и ценный источник информации. — Мэгги улыбнулась и захлопала ресницами в истинно голливудской манере.

— Вам двадцать лет. Вы не замужем и весьма решительно настроены пробиться в сложный мир шоу-бизнеса и преуспеть в нем. — Джек тут же поспешил добавить: — Это их мнение, не мое.

— Вот, значит, что говорят о малышке Хелен? — протянула Мэгги. — Не стану спорить.

Джек кивнул и, помолчав, спросил:

— А сколько лет мне, как вы думаете?

О Господи, кажется, мы ступили на опасную почву! Мэгги напряженно всмотрелась в лицо Джека, одновременно лихорадочно пытаясь найти самый безопасный выход с минного поля, на которое сама себя завела, но придумать ничего не удавалось.

— Не знаю, — сказала она наконец, улыбаясь как можно глупее. — Тридцать один?

В действительности она дала бы ему не меньше тридцати пяти, даже, возможно, сорок, но решила, что в данном случае искренность только навредит.

— Вы слишком добры. — Джек усмехнулся, и тело Мэгги снова с путающей готовностью отреагировало на его мужской шарм, который с каждой секундой ощущался все сильнее. — Мне тридцать три, но я знаю, что выгляжу старше.

— Никогда не умела определять возраст на глазок, — небрежно проронила Мэгги и похлопала ресницами.

Вальс закончился, оркестр заиграл зажигательную мелодию, под потолком замигали разноцветные лампочки.

— Приготовьтесь к грохоту, — предупредила Мэгги. — Агнес согласилась, что первые три танца будут традиционными, но остальную музыку они с Филипом выбирали сами, а они обожают рок-н-ролл.

— Что ж, значит, пора выпить.

Джек отстранился, и Мэгги поразило неожиданное ощущение потери. Но в следующее мгновение ее охватило совсем другое чувство: Джек повел ее к стойке бара, где стояли Саймон с женой, и Мэгги испугалась, что ее обман раскроется слишком быстро.

— Я лучше подожду здесь, — поспешно сказала она, отступая в небольшой альков, но Джек успел проследить направление ее взгляда.

— Ладно. — В его голосе не осталось ни капли тепла. — Спохватились, что слишком далеко зашли?

— Что вы имеете в виду? — растерялась Мэгги.

— С Саймоном, — уточнил он. — Я заметил, что за обедом вы очень хорошо поладили. Его жене это не понравилось?

Мэгги не верила своим ушам. Ну и субъект! Сначала не раздумывая отнес ее к разряду смазливых дурочек, а теперь еще и заподозрил, что она кокетничает с чужим мужем! Когда Мэгги открыла рот, чтобы высказать Джеку Мэйдену все, что о нем думает, между ними вдруг выросла пышная матрона в ярко-розовом шифоновом платье и обрушила на Джека поток слов. Захлебываясь от восторга, она тараторила, что много слышала о мистере Мэйдене, что счастлива с ним познакомиться, что служба была просто дивная…

Джек вежливо слушал, но отвечал холодно и кратко, и дама довольно быстро ретировалась. Однако Мэгги получила столь необходимую передышку: она успела собраться с мыслями и придержала язык. Джек Мэйден заплатит за свое оскорбительное замечание, но не сейчас. Она продолжит игру — тем приятнее будет момент, когда этот высокомерный тип, воображающий, что видит всех насквозь, поймет, что выставил себя на посмешище. Кто вообще дал ему право судить других?!

Джек пошел к бару один, предварительно спросив у Мэгги, что она будет пить. Ее так и подмывало попросить двойной бренди, но действие таблеток еще не закончилось. Поэтому Мэгги попросила апельсиновый сок.

К тому времени, когда Джек вернулся, Мэгги снова вошла в образ. Они сели за свободный столик, и Мэгги с удовольствием пересказала несколько забавных случаев из студенческой жизни Хелен, стараясь выбирать самые эксцентричные. Она, конечно, не стала уточнять, что сама услышала их только вчера вечером. Однако Мэгги вынуждена была признать, что ей не удается добиться того эффекта, на который она рассчитывала. Напротив, неодобрение, исходящее от Джека, стало ощущаться сильнее.

— Как бы вам не сгореть раньше времени, если вы не побережетесь, — внезапно прервал он ее рассказ об очередном приключении Хелен.

Забавно, подумала Мэгги, я сказала Хелен практически те же слова. Что ж, придется повторить легкомысленный ответ Хелен.

— На то и жизнь, чтобы жить, и я хочу прожить ее на всю катушку.

— Да, это вы уже ясно дали понять, — мрачно заметил Джек.

— А вы? — Она наклонилась к нему так, чтобы он ощутил аромат умопомрачительно дорогих духов, которые родители Агнес подарили ей и Хелен как подружкам невесты. Мэгги не заметила, что при этом ее волосы коснулись его лица. — А вы разве не любите развлекаться?

— О да, Хелен, люблю, — ответил Джек с какой-то пугающей мягкостью.

В мозгу Мэгги зазвучал сигнал тревоги. Она вдруг поняла, что оказалась не в своей лиге. Она играет с огнем, и, если не поостережется, может сильно обжечься. По спине пробежали мурашки, и Мэгги не могла понять отчего: от страха, от возбуждения, от желания?

— Ах вот как, — проговорила она с придыханием — на этот раз непритворным.

Хелен была права, в Джеке Мэйдене есть нечто особенное, и это нечто разит наповал. И он умеет пользоваться своим оружием. То предстает бесстрастным, отстраненным, холодным, этаким человеком-айсбергом, а в следующее мгновение вдруг становится неотразимо обаятельным и от него исходит такая притягательная сила, которой хватило бы и на сотню простых смертных.

Мэгги внезапно встала, не желая признаваться даже себе, что запаниковала.

— Я хочу немного пройтись. Мы с вами разговариваем почти час, а у меня как у подружки невесты есть определенные обязанности.

— Конечно. — Джек тоже встал. — У меня только одна просьба.

Он замолчал, и Мэгги вопросительно посмотрела на него.

— Какая?

— Вернитесь ко мне.

Его голос снова стал глубоким, низким, и огонь внутри у Мэгги разгорелся жарче. Она разозлилась на себя. Трепетать от голоса Джека Мэйдена? Это же нелепо! Джек Мэйден — человек искушенный, многоопытный, к тому же богатый холостяк, к нему женщины наверняка выстраиваются в очередь. Сегодняшнее знакомство для него — незначащий пустяк. Да и знакомства, строго говоря, никакого не было, ведь он принимает меня за другую, размышляла Мэгги, направляясь к Хелен. Та с характерной для нее непринужденностью сняла туфли и блаженствовала, положив ноги на соседний стул.

— Как вижу, тебя можно поздравить с победой, — проронила Хелен. — Мэйден весь вечер не сводил с тебя глаз.

— Нет, поздравлять меня не с чем. — Мэгги села рядом, наклонилась к подруге, и заговорщицки прошептала: — На самом деле все не так просто, как кажется. Джек Мэйден думает, что я — это ты.

— Что?! — От неожиданности Хелен даже уронила ноги на пол. — С чего это он так решил? И почему ты не вывела его из заблуждения?

— Ну, дело в том…

Мэгги начала объяснять, Хелен слушала, затаив дыхание. К тому времени, когда Мэгги закончила, подруга едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться в голос.

— Так ему и надо. — Хелен нашла взглядом Джека, потом снова посмотрела на Мэгги. — И, если разобраться, для меня это даже оскорбительно. Может, я и не мечта любого мужчины, но тоже многим нравлюсь.

— Ни минуты в этом не сомневаюсь. — Мэгги улыбнулась в ответ, девушки посмотрели друг другу в глаза и расхохотались.

— И когда ты собираешься открыть ему правду? — спросила Хелен.

— Пока не знаю. Наверное, когда меня кто-нибудь выдаст или я сама на чем-нибудь попадусь.

— Кстати, насчет того, что ты попадешься. — Хелен вдруг посерьезнела и с тревогой посмотрела подруге в глаза. — Будь осторожна, у Джека Мэйдена дурная репутация, говорят, он из тех, кто действует по принципу «поматросил и бросил» и играет только по собственным правилам. И это еще не все. Если верить тете Глории, женщины постоянно вешаются ему на шею, но, как только начинает наклевываться что-то серьезное, он их тут же бросает. С ним лучше не связываться.

— А я и не собираюсь с ним связываться, во всяком случае, в том смысле, какой ты вкладываешь в это слово. Он грубый, высокомерный, властный…

— И неотразимый, — вставила Хелен, улыбаясь. — Признайся, Мэгги, это так, даже если он тебе не нравится. Он просто потрясающий. Мужественность, железная выдержка и безжалостность — ну разве не взрывоопасная смесь? Добавь сюда внешность… А богатство?! Ничто так не возбуждает в мужчине, как его деньги.

— Хелен, что ты говоришь! — притворно ужаснулась Мэгги и рассмеялась.

Хелен всегда отличалась смелостью суждений, но при этом оставалась доброй, порядочной и дружелюбной. Мэгги знала кузину Агнес не так давно, но уже успела ее полюбить. И, если разобраться, в характеристике, данной Хелен Джеку, было не больше цинизма, чем в характеристике, которую он дал Хелен. Пусть Хелен не обладает внешностью Греты Гарбо, это еще не означает, что она не может быть актрисой — или что она не нравится мужчинам.

Девушки встали и прошлись по залу, поговорили с гостями, как того требовали обязанности подружек невесты, затем они подошли к новобрачным, которые как раз собирались уходить переодеваться. Прием должен был закончиться в семь, молодые уезжали вечерним поездом в Лондон, чтобы оттуда вылететь утром на Багамы, где они проведут медовый месяц. Агнес поднялась в гостиничный номер и через несколько минут вернулась уже в голубом шелковом платье и в белом льняном жакете. Филип тоже переоделся. Гости стали прощаться с молодоженами, которые сели в такси и уехали.

Мэгги вместе со всеми улыбалась, желала молодым счастья, но все это время за ее спиной, казалось, маячил незримый призрак Джека Мэйдена. Может, он уже знает правду? Такси отъехало от отеля, Мэгги повернулась лицом к толпе гостей и сразу же заметила Джека. Его трудно было не заметить, он был по крайней мере на два дюйма выше всех других мужчин, но дело даже не в этом. Казалось, его окружала какая-то особая аура, выделявшая его из любой толпы и словно магнитом притягивавшая к нему взгляд. По его теплой улыбке, по лениво прикрытым векам Мэгги сразу же поняла, что ее тайна еще не раскрыта.

Хелен была права, он действительно неотразим. Конечно, его темно-серый костюм, явно сшитый на заказ, жемчужно-серая рубашка и шелковый галстук были высочайшего качества и очень шли ему, но Джек Мэйден был бы неотразим в любой одежде. И даже без нее. Мэгги смутило, что ее мысли приняли опасное направление, она уже не в первый раз пожалела, что затеяла эту игру.

Джек подошел к Мэгги и Хелен. В его серых глазах сияли отблески последних лучей заходящего солнца.

— То, как вы выполняли свои обязанности, достойно восхищения. — Он улыбнулся девушкам. — Вы позволите пригласить вас обеих на ужин?

Мэгги поняла, что пора сказать правду. Но, прежде чем она успела открыть рот, Хелен ответила за обеих:

— Мне очень жаль, мистер Мэйден, но меня уже ждут, однако Хелен наверняка будет рада поужинать с вами. — Она улыбнулась, помахала им рукой и быстро скрылась в толпе гостей, возвращающихся в отель.

— Это правда? Вы рады со мной поужинать? — тихо спросил Джек, когда они остались вдвоем.

— Право, не знаю…

— Соглашайтесь, этим вы облагодетельствуете одинокого странника! — шутливо взмолился Джек. — Я остановился в отеле — терпеть не могу, знаете ли, эти семейные сборища, — добавил он с иронией. — Рано утром я вылетаю по делам во Францию, и мне совсем не хочется ужинать в одиночестве.

В последнем Мэгги сомневалась. У нее сложилось впечатление, что Джек Мэйден — из тех, кто любит одиночество, да и его высказывание насчет семейных сборищ свидетельствовало о том же. Хелен успела ей рассказать, что родственники Филипа изо всех сил пытались уговорить Джека остановиться у кого-нибудь из них, но он отклонил все приглашения.

— Думаю, мы даже сможем позволить вам выпить пару бокалов вина, — тихо добавил Джек, не замечая, что выражение глаз Мэгги резко изменилось. — Если ваш желудок пришел в норму.

«Мы сможем позволить»! Каков нахал! За кого он меня принимает, за комнатную собачонку? А себя — за хозяина, который вознаграждает ее лакомствами?

— У меня не было похмелья. — Как Мэгги ни старалась говорить бесстрастно, в голосе послышался холодок. — У меня аллергия на пыльцу лилий, я выпила лекарство, и у меня от него немного кружится голова.

— В самом деле? — лениво протянул Джек в своей техасской манере.

Мэгги поняла, что он ей не поверил, и это взбесило ее еще больше.

— Да!

На этот раз Джек почувствовал ее раздражение и примирительно сказал:

— Хелен, да не петушитесь вы. Я забочусь о вас же. Нет ничего хуже, чем женщина, которая не знает, когда ей довольно.

Мэгги подумала, что с нее-то как раз довольно, даже более того. Джек Мэйден хочет скоротать вечерок с хорошенькой девушкой? Что ж, он получит больше, чем рассчитывал! Она глубоко вздохнула, моля Бога дать ей сил обуздать гнев, и, тщательно следя за своими интонациями, сказала:

— Я с удовольствием поужинаю с вами, Джек.

— Вот и хорошо. — В его голосе послышались насмешливые нотки, видимо, он думал, что Мэгги все еще дуется. — Скажите адрес, я заеду за вами.

Мэгги запаниковала. Если она скажет свой адрес, Джек сразу поймет, что она не Хелен. Нужно было срочно придумать что-то, чтобы спасти положение.

— Не стоит, мне еще нужно встретиться с однокурсниками по одному делу, я приеду на такси, только скажите когда и куда.

Джек слегка прищурился, но ответил, как показалось Мэгги, спокойно:

— В половине девятого вам удобно?

— Вполне.

— Я остановился в отеле «Золотая роза». Вам знакомо это заведение? Там прекрасный ресторан.

Еще бы! Мэгги сама остановилась в «Золотой розе». Она улыбнулась, стараясь скрыть от его проницательного взгляда свое волнение.

— Да, знакомо. — Мэгги удивилась тому, насколько спокойно прозвучал голос. Может, она ошиблась в выборе профессии и ей действительно стоило податься в актрисы? — Значит, до половины девятого.

— До половины девятого.

Глядя ей в глаза, Джек медленно наклонился к ней. Мэгги знала, что он собирается ее поцеловать и что ей следует отстраниться, но почему-то не двинулась с места.

Джек слегка коснулся губами ее губ и тут же выпрямился, но за краткий миг поцелуя Мэгги успела испытать нечто сродни электрическому разряду, искры от которого пробежали по всему ее телу. Она еще не пришла в себя, а Джек уже зашагал к стоянке, где его дожидался темно-синий «бентли».

Отъезжая от отеля, он не посигналил на прощание и даже не оглянулся, но Мэгги знала, что Джек ощущает ее присутствие — так же, как она ощущала его. Внутренний голос бил тревогу, снова напоминая ей, что она связалась с игроком из высшей лиги, что ее маленькая попытка бунта против мужского высокомерия превращается в нечто опасное, угрожающее ей самой.

Как только «бентли» скрылся из виду, к Мэгги подошла Хелен.

— Так вы с ним встречаетесь сегодня вечером?

Мэгги показалось, что Хелен знала, каким будет ответ, еще до того как она кивнула.

— Тогда послушайся доброго совета: в первые же секунды расскажи ему правду, обрати все в шутку, и он будет есть у тебя с руки. Джек от тебя без ума, это видно, не зря же он так тебя обхаживает.

Мэгги слабо улыбнулась.

— Он обхаживает Хелен.

— Знаешь пословицу: как розу ни зови, а запах так же сладок? — Хелен еще настойчивее повторила: — Мэгги, сразу же расскажи ему правду, тогда вы сможете начать все с начала, и, кто знает, что из этого получится…

— Я не хочу, чтобы из этого что-то получалось.

— Да ну?

— Я серьезно! — Мэгги посмотрела подруге в глаза. — Могу ответить тебе другой пословицей: обжегшись на молоке, дуют на воду. Так вот, я не так давно обожглась, и очень больно, с меня достаточно. Теперь я признаю только легкие, ни к чему не обязывающие отношения.

— В таком случае, вы с Джеком прекрасно подходите друг другу, — совершенно серьезно сказала Хелен.

2

Через полчаса после того, как Джек уехал, Мэгги, воровато оглядываясь по сторонам и боясь увидеть знакомую высокую фигуру, вернулась в «Золотую розу». Прежде чем попрощаться с Хелен, Мэгги выпытала у подруги все, что та знала о Джеке Мэйдене. Оказывается, семья Джека переехала в Америку еще до его рождения, но сейчас у него, по-видимому, есть деловые интересы в Европе. Хелен особо подчеркнула, что Джек добился всего сам, хотя подробностей его восхождения из низов общества к вершинам не знала даже тетушка Глория, кладезь семейных сплетен.

У себя в номере Мэгги рухнула на кровать и застонала, с ужасом думая о предстоящем вечере. Одно хорошо: не нужно ломать голову над проблемой, что надеть. Зная, что ей предстоит только одна ночевка вне дома, Мэгги взяла с собой лишь одно повседневное платье и одно вечернее, да еще у нее были джинсы и свитер, в которых она приехала.

Мэгги снова застонала, перекатилась на живот и уткнулась лицом в подушку. Она приехала поездом, встать пришлось довольно рано, и еще не так давно Мэгги с удовольствием предвкушала, как расслабится и отдохнет в комфортабельном номере отеля, закажет себе ужин, посмотрит телевизор. Но теперь ей придется провести вечер в обществе человека, с которым уж точно не расслабишься, — и винить в этом ей надо только себя. О том, как отреагирует Джек, узнав, кто она на самом деле, Мэгги боялась даже думать.

И все же она не жалела о своем обмане. Мэгги встала с кровати и подошла к большому зеркалу. Отбросив волосы назад, критически осмотрела свое отражение. Большие зеленые глаза смотрят мрачно, полные губы плотно сжаты. Фигурка стройная, рост средний, даже, пожалуй, чуть ниже среднего. Может, по виду не скажешь, что она работает ветеринаром, но она отлично справляется со своей работой и доказывает свою компетентность каждый день. Среди ее пациентов попадаются не только кошки и собаки, но и крупные сельскохозяйственные животные, однако физическая сила в ее профессии — не главное, куда важнее знать и любить свое дело.

Мэгги с улыбкой вспомнила недавний случай из своей практики, когда ей пришлось осматривать строптивого жеребца по кличке Граф, который не желал подпускать к себе ветеринаров. Так вот, Мэгги скорее предпочла бы иметь дело с десятком Графов, чем с одним Джеком Мэйденом. При мысли о нем ее улыбка угасла, губы снова сжались.

Нужно принять ванну, это поможет расслабиться. Мэгги посмотрела на часы: у нее в запасе еще сорок пять минут.

Поле ванны она расчесала непокорные волосы, завязала их бархатной лентой на затылке — все равно ничего другого с ними сделать невозможно — и заново наложила макияж. Зачесанные наверх волосы открывали ее стройную шею, со вкусом наложенный макияж выгодно подчеркивал изумрудную зелень ее глаз и нежную белизну кожи. Темно-синее вечернее платье с облегающим лифом и расширяющейся книзу юбкой обрисовывало плавные изгибы ее стройной фигуры.

В половине девятого, когда Мэгги вышла из лифта и прошла в вестибюль отеля, она чувствовала себя — да и выглядела — не молоденькой подружкой невесты, а элегантной дамой. Она была полна решимости ни в чем не уступать Джеку Мэйдену и выйти из сегодняшнего испытания если не победительницей, то хотя бы с высоко поднятой головой.

Мэгги полагала, что, когда она войдет в вестибюль не с улицы, а со стороны лифтов, Джек сразу все поймет, и, вероятно, так и случилось бы, однако Джек, занятый разговором со служащим отеля не заметил появления Мэгги. Он тоже переоделся, теперь на нем был смокинг, белоснежная рубашка и галстук-бабочка. Когда он поднял голову, Мэгги уже почти подошла к нему. Она заметила промелькнувшее в его глазах удивление, прежде чем взгляд Джека снова стал непроницаемым.

— Хелен, я очень рад, что вы смогли приехать. Столик заказан на девять, но, может быть, вы захотите выпить перед ужином коктейль?

Ах вот как, язвительно подумала Мэгги, значит, пустоголовой хохотушке позволено выпить коктейль!

— Благодарю вас, — чопорно ответила она.

Сегодня вечером Мэгги решила держаться уверенно и с холодком, и почувствовала, что Джек немного озадачен.

Поддерживая Мэгги под локоть, он проводил ее в коктейль-бар. Кожу Мэгги слегка покалывало в том месте, где Джек касался ее пальцами, но она старалась не обращать на это внимания. Вот только сердце не подчинялось никаким приказам разума и билось так, словно Мэгги пробежала без остановки милю, и не собиралось успокаиваться.

— Что будете пить?

— Джин с тоником.

— Хороший выбор, я, пожалуй, закажу то же самое.

Сделав заказ бармену, он целиком переключил внимание на Мэгги. Глядя на нее в упор, Джек задумчиво произнес:

— Вы выглядите как-то по-другому, старше, более… искушенной.

— Неужели? — Она вскинула брови, но хлопать ресницами не стала. Сегодня вечером Мэгги хотела выглядеть такой, какой и была в действительности, — двадцатидевятилетней деловой женщиной, серьезной и сильной. — Что ж, я никогда не считала, будто первое впечатление — самое верное. Оно бывает весьма обманчивым. А вы как думаете?

— Временами — да, пожалуй. — Джек прищурился, продолжая ее разглядывать.

Интересно, представляет ли он, как выглядит, когда его веки полуприкрыты? Догадывается ли, что это каким-то образом подчеркивает его мужественность, а к его привлекательности добавляется какая-то щемящая нотка, делающая его убийственно неотразимым? Ну конечно же он об этом знает, сказала себе Мэгги, и его прищур, как и его действия и слова, всего лишь часть общего плана обольщения.

Она сразу почувствовала, что Джек Мэйден не удовольствуется сексом на скорую руку на заднем сиденье автомобиля, — и как же она была права! Сначала ужин, затем последует приглашение в номер… Мэгги читала его, как открытую книгу.

— Что случилось? — неожиданно спросил Джек. — Почему у вас такой странный взгляд?

Застигнутая врасплох Мэгги растерянно посмотрела на его волевое лицо, скульптурно вылепленный рот, квадратный подбородок, выражавшие непреклонную решимость. Было ясно, что этот мужчина не примет отказа. Мэгги похолодела, на нее вдруг нахлынули неприятные воспоминания о другом сильном мужчине, который разбил ей сердце и едва не сломал жизнь.

— Ничего не случилось. — Она вздернула подбородок и твердо встретила пристальный взгляд Джека. — Все замечательно.

Бармен подал им два холодных запотевших стакана, украшенных ломтиками лимона. Мэгги поблагодарила его улыбкой.

— Спасибо, коктейль выглядит отлично.

— Попробуйте, и вы убедитесь, что он и на вкус так же хорош.

Симпатичный бармен не скрывал восхищения красивой женщиной. За день перед его глазами проходит много посетительниц, но эта показалась ему особенной.

— Не сомневаюсь. — Мэгги снова улыбнулась, взяла в рот соломинку и отпила ледяной напиток. — Восхитительно.

Джек наблюдал за коротким обменом любезностями с непроницаемым видом. Когда бармен отошел обслуживать других посетителей, он указал на уединенный столик на двоих в углу бара.

— Присядем?

Мэгги неохотно слезла с высокого табурета. Возле стойки бара она чувствовала себя в большей безопасности — хотя бы потому, что ее неизбежное разоблачение немного откладывалось, ведь не могла же она сделать признание, сидя в окружении других посетителей.

Пока они шли к столику, кто-то окликнул Джека. Мэгги услышала, как он издал нечто среднее между вздохом и рычанием. Повернувшись на голос, Мэгги увидела очень молодую стройную рыжеволосую красотку, которую сопровождал приятный молодой блондин. Обоих она видела сегодня на свадьбе, но не знала, кто они.

Рыжеволосая красавица решительно направилась к ним, увлекая за собой спутника.

— Джек, дорогой, как я рада тебя видеть! Ты еще не ел? Мы заказали столик на девять.

Он ответил вопросом на вопрос, даже не пытаясь скрыть раздражение:

— А разве вы с Ричардом не ужинаете у каких-нибудь английских родственников?

Девушка улыбнулась, с любопытством поглядывая на Мэгги.

— Мы собирались, но Ричард неважно себя почувствовал, поэтому мы отклонили приглашение. Но потом ему стало лучше — правда, милый? — и вот мы здесь. — Она снова покосилась на Мэгги, затем вопросительно посмотрела на Джека. — Ты не собираешься нас познакомить?

— Хелен, это Джессика и Ричард. Джессика, Ричард, это Хелен, — очень сухо представил их друг другу Джек и добавил: — Джессика — моя племянница, а Ричард — ее жених.

— Племянница?

Мэгги не удалось скрыть удивление, и Джессика поспешно пояснила:

— Я знаю, о чем вы подумали, но моя мать, сестра Джека, родила меня очень рано.

Мэгги улыбнулась, однако, почувствовав, что девушке почему-то неловко говорить на эту тему, не стала задавать вопросов. У нее была и другая причина не поддерживать разговор: Мэгги нужно было как можно быстрее рассказать Джеку правду, но без свидетелей. Хватит и того, что он представил ее своей племяннице как Хелен. Мэгги с каждой минутой чувствовала себя все более неуютно.

Немного помолчав, Джек без особого энтузиазма спросил:

— Может, выпьете с нами аперитив?

Джессика почувствовала, что дядя, кажется, не слишком рад ее видеть.

— Вы не против? — обратилась она к Мэгги.

— Конечно.

Мэгги ласково улыбнулась. Она с первого взгляда прониклась симпатией к девушке, в которой угадывалась какая-то трогательная уязвимость. Мэгги инстинктивно почувствовала, что племянница Джека далеко не так уверена в себе, как могло показаться, и, забыв о своем недавнем стремлении остаться с Джеком наедине, постаралась держаться с молодой парой как можно приветливее.

Из бара все четверо прошли в ресторан. Казалось само собой разумеющимся, что Джессика и Ричард присоединятся к ним, тем более что их столики оказались рядом и их не составило труда сдвинуть.

Кухня в ресторане оказалась выше всяких похвал, вино тоже было великолепным, Джек показал себя приятным собеседником, общительным, вежливым, остроумным. Однако Мэгги не покидало ощущение, что он наблюдает за ней с интересом ученого, исследующего невиданного зверька. При этом сам он совершенно не раскрывался. Мэгги вдруг осенило: Джек является олицетворением бесстрастного, трезвого, прекрасно владеющего собой человека, каким бы он ни был приятным собеседником, как бы часто ни складывались в улыбку его чувственные, сексуальные губы.

Она тут же мысленно одернула себя: я не должна видеть в нем ничего чувственного и сексуального, он мой враг, и в моих интересах — не забывать об этом. Когда я скажу ему правду — а я это сделаю, как только мы останемся наедине, — мне нужно будет побыстрее удрать. С Джеком Мэйденом лучше не шутить.

Официант принес всем четверым крепкий кофе с ликером и взбитыми сливками. Пианист негромко наигрывал попурри из мелодий песен Фрэнка Синатры. Мэгги, кажется, могла бы целую вечность сидеть в полумраке зала и потягивать восхитительный ароматный напиток, слушая музыку, но Джессика и Ричард собрались уходить.

— Спасибо, Джек, — поблагодарила Джессика, целуя его в щеку.

— Вы не зовете его дядей? — не удержалась от вопроса Мэгги.

Девушка усмехнулась.

— Дядей? Но между нами всего десять лет разницы! Я привыкла относиться к Джеку как к старшему брату, которого у меня никогда не было.

Джек с неподдельной нежностью посмотрел на племянницу, в его улыбке появилась мягкость — Мэгги впервые видела его таким. Вопреки всякой логике ей вдруг стало нестерпимо больно, поскольку она знала, что на нее Джек никогда не посмотрит таким взглядом.

Господи, о чем я думаю! — ужаснулась Мэгги. Мне же вовсе не нужно, чтобы Джек Мэйден смотрел на меня с любовью и нежностью! Я совсем этого не хочу! Он принадлежит к разряду мужчин, которых я презираю, — ходячий образчик мужского превосходства с непомерно раздутым самомнением! Конечно, я не могу отрицать, что сегодня вечером с ним было интересно, но это только потому, тут же мысленно добавила она, что он решил для разнообразия побыть приятным собеседником. При этом настоящий Джек Мэйден никуда не делся, а лишь спрятался за гладким фасадом: как и все остальные представители его породы, он помешан на самоконтроле.

Джек предложил выпить бренди, и Мэгги согласилась — не потому, что ей хотелось бренди, а потому что это давало возможность поговорить с ним в людном месте. Она инстинктивно чувствовала, что в присутствии посторонних людей ей будет легче сказать то, что она собиралась.

Они устроились в креслах перед низким столиком, и Мэгги сделала изрядный глоток крепкого напитка тридцатилетней выдержки.

— Неужели вы никогда не расслабляетесь?

Низкий бархатный голос прозвучал очень мягко, и Мэгги мгновенно насторожилась. Кажется, Джек приступил к воплощению в жизнь программы обольщения, на время отложенной из-за неожиданного появления племянницы и ее жениха? Она слегка прищурилась и настороженно всмотрелась в его лицо.

— Что вы имеете в виду?

— Вы весь вечер сидели как на иголках, — неторопливо пояснил Джек. — Ваше напряжение было почти осязаемым. И на свадьбе вы тоже были напряжены, но по-другому.

Он слишком проницателен! Мэгги в смятении увидела, как его взгляд стал шарить по ее лицу и остановился на губах. Джек смотрел на ее губы так долго и так пристально, что в них возникло легкое покалывание, как будто он ее поцеловал. Мэгги знала, что он делает это нарочно.

— Не понимаю, о чем вы говорите. — Голос ее прозвучал напряженно. Она собиралась открыть ему правду, действительно собиралась, но в свое время, и решительно не желала оправдываться.

— В вас как будто живет несколько разных женщин, — задумчиво проговорил Джек, — и вы можете превращаться из одной в другую, как маленький пугливый хамелеон. Скажите, Хелен, почему вы все время начеку? Вы только со мной осторожничаете или со всеми мужчинами вообще?

Невинная мистификация зашла слишком далеко, у Мэгги мелькнула мысль, что Джек представил ей удобный случай признаться в том, что он совершил ошибку, принял ее за другую. Мэгги уже приготовилась сказать правду, но следующая фраза Джека ее обескуражила. Он вдруг наклонился к ней, накрыл ее руку своей, во взгляде его появилась непривычная нежность, и тихо сказал:

— А ведь вы не та, за кого себя выдаете, Хелен. Бурная жизнь, поиски приключений — все это не ваше, на самом деле вы другая. Вас кто-нибудь обидел? Кто бы он ни был, что бы он с вами ни сделал, он не стоит того, чтобы вы портили себе жизнь. Уж поверьте мне, Хелен, я знаю.

Мэгги почувствовала угрызения совести.

— Прошу вас, Джек… — Она высвободила руку и глубоко вздохнула. — Это совсем не то, что вы думаете.

— Но ведь вас кто-то ранил, я прав? — Джек словно не слышал. — И очень больно.

Как же Мэгги жалела, что вообще затеяла этот обман! Она натужно сглотнула. Напряжение сковало горло, голос стал каким-то чужим.

— Это было очень давно и не имеет к вам никакого отношения.

— Давно — понятие относительное. Иногда очень помогает, если поговорить с кем-то о своих проблемах.

Я должна, просто обязана немедленно объяснить, кто я, подумала Мэгги. Джек наклонился к ней еще ближе, и она увидела, как в его серых глазах отражается свет лампы. Мэгги набрала в грудь побольше воздуха, как перед прыжком в воду, и приготовилась сказать правду, но в это время музыка смолкла, официант передал пианисту записку, и тот зачитал ее в микрофон.

— Дамы и господа, прошу прощения за небольшую паузу, но, если среди вас есть мисс Маргарет Гамильтон, ее просят срочно подойти к телефону у стойки портье.

Мэгги вздрогнула. Джек истолковал ее реакцию неправильно.

— Хелен, не дайте ему победить, не позволяйте ему испортить вам жизнь, а это непременно произойдет, если вы и дальше будете продолжать в том же духе.

— Мне нужно подойти к телефону. — Мэгги с отвращением услышала в собственном голосе истерические нотки. Такого хода событий она никак не могла предвидеть, все это становилось похожим на черную комедию.

— К телефону? — переспросил Джек. — Кажется, просили Маргарет Гамильтон… Если не ошибаюсь, она была второй подружкой невесты? Вы знаете, где она?

— Она — это я, — пролепетала Мэгги, не заботясь о грамматике.

Джек посмотрел на нее как на сумасшедшую. Впрочем, может, я и впрямь сошла с ума, мрачно подумала Мэгги. По крайней мере, это объяснило бы, почему я вообразила, что могу вызвать Джека Мэйдена на поединок и победить.

— Послушайте, мне нужно идти. — Она встала, и Джек тоже встал. Мэгги не могла не отметить, что его манеры безупречны. — Прошу вас, оставайтесь здесь. — Не хватало еще, чтобы он стоял у меня над душой во время разговора! — Я скоро вернусь и все объясню. Я действительно Маргарет Гамильтон, и этот звонок, вероятно, имеет отношение к моей работе. Мне нужно идти.

Джек кивнул, на его лице не дрогнул ни один мускул. Мэгги бросила на него последний беспомощный взгляд и буквально вылетела из ресторана.

— Мэгги? — Голос в трубке принадлежал Артуру Уоткинсу, владельцу ветеринарной клиники, где она работала. — Извините, что беспокою вас в выходной день, но дело очень срочное. Гончая полковника Доджера снова заболела, а мы никак не можем найти ее карточку. Вы же знаете, полковник заплатил за собаку целое состояние и трясется над ней даже больше, чем над женой. Я сам поеду на вызов, но без карточки мне, как вы понимаете, не обойтись.

Мэгги нахмурилась. Карточка должна быть на месте, в картотечном шкафу.

— А Фредди не знает, где она?

— Фредди уехал по вызову на ферму Портера. У одной из его коров трудные роды, вы же знаете старика Портера, он, наверное, единственный фермер во всей Англии, у которого нет телефона. Я бы съездил на ферму, да времени нет и это совсем не по дороге.

Мэгги сосредоточенно размышляла. Итак, Фредди отправился принимать роды у коровы Портера. За ним водилась дурная привычка не убирать документы, в том числе и карточки, на место. Фредди мог по рассеянности сунуть карточку в саквояж, с которым ездит на вызовы, — если это так, то дело плохо. Но возможен и другой вариант: часто он сваливал все без разбору в нижний ящик своего стола, где бумаги лежали до тех пор, пока их не накапливалось столько, что ящик переставал закрываться. Тогда Фредди наводил порядок — до следующего раза.

— Артур, а он не мог зачем-нибудь просматривать карточку собаки полковника Доджера?

— Думаете, он мог прихватить ее с собой?

Мэгги надеялась, что нет. Она уже устала вечно выгораживать рассеянного коллегу.

— Я уверена, что нет, — сказала она, скрестив пальцы. — Может быть, когда поступил срочный вызов, он в спешке сунул ее в нижний ящик стола?

— Надеюсь, что карточка там, иначе я не завидую Фредди. Подождите у телефона, Мэгги, я посмотрю.

Мэгги в тревоге оглянулась на стеклянные двери, ведущие в ресторан. Джек, наверное, вне себя от ярости…

— Мэгги, вы здесь? — Снова услышав в трубке голос Артура, Мэгги вернулась мыслями к работе. — Слава Богу, карточка нашлась. Чего у Фредди только нет в этом ящике, вы не представляете!

Мэгги представляла.

В трубке послышался шелест бумаги.

— Отлично, теперь с собакой полковника Доджера мне все ясно. Еще раз прошу прощения, что нарушил ваш отдых. Кстати, как прошла свадьба?

Мэгги догадывалась, что Артур торопится ехать к пациенту и спросил только из вежливости, поэтому ответила кратко:

— Спасибо, Артур, хорошо. Я смогу выехать только завтра утром десятичасовым поездом, но, если возникнут какие-то вопросы, звоните в отель, ладно?

— Спасибо, Мэгги. Желаю приятно провести время. Увидимся в понедельник.

Мэгги попрощалась, повесила трубку и поблагодарила дежурного клерка.

«Приятно провести время». Легко сказать!

Когда она вернулась, в ресторане все было по-прежнему и одновременно по-другому. Так же играл пианист, посетители так же наслаждались превосходной едой, над столиками так же стоял приглушенный гул голосов, но Джек сидел мрачнее тучи, и, казалось, его настроение отбрасывало тень на весь зал.

Идя к столику, Мэгги чувствовала на себе неотрывный взгляд серых глаз. Она села и посмотрела Джеку в лицо.

— Ну? — Одно короткое слово, но какой же оно несло в себе заряд — больший, чем гневная тирада!

— Я прошу прощения, — едва слышно пролепетала Мэгги.

— Слабо, очень слабо. — Некоторое время Джек молча сверлил ее взглядом, потом язвительно уточнил: — Если я правильно понял, вы заявляете, что вы не Хелен, а Маргарет Гамильтон, лучшая подруга Агнес? И вы работаете ветеринаром?

Даже гнев не мог скрыть нотки недоверия в его голосе, и это обстоятельство, как ни странно, вдруг придало Мэгги твердости. Значит, этот тип по-прежнему считает, что женщина с ее внешностью не может обладать интеллектом и заниматься серьезным делом? Она вздернула подбородок и отбросила всякую мысль об извинениях.

— Да, это так.

— И сколько же вам лет?

— Двадцать девять. — Ответ прозвучал резко, как пощечина. — И ничего этого не случилось бы, если бы вы не были так грубы.

— Что-о?! — рявкнул Джек. Несколько человек оглянулись на них, но, как только Джек это заметил, он бросил в сторону любопытных такой взгляд, что все тут же поспешили сделать вид, будто ничего не слышали. — Ушам своим не верю! — прорычал он немного тише. — Вы наврали мне с три короба, а теперь заявляете, что я сам во всем виноват?

— Начнем с того, что я вам не врала, — парировала Мэгги. — Вы сами подошли ко мне и, не дав мне и рта раскрыть, стали читать мне нотации о моем поведении, морали, стиле жизни… да обо всем!

— Но вы мне лгали.

— Нет, вы предположили, что я — Хелен, а я просто не стала опровергать ваше предположение. Если разобраться, оно было само по себе оскорбительно, — с горечью добавила Мэгги. — Вы посмотрели на меня и на Хелен, и у вас не возникло ни малейших сомнений в том, кто из нас двоих — будущая актриса, ведущая беспорядочный образ жизни. Вы еще не перемолвились ни с одной из нас и словом, но сразу приклеили мне ярлык безмозглой куклы. Разве я не права?

— Это безумие!

Даже сквозь загар было видно, что на щеках Джека выступили красные пятна. Мэгги еще не видела его в такой ярости — да что там, она вообще никогда никого не видела в таком состоянии! От бесстрастного человека-айсберга не осталось и следа, мужчина, сидящий перед ней, буквально кипел от гнева.

— Так я права? — повторила она, не желая поддаваться страху, хотя внутри у нее все сжалось, а руки стали липкими от пота.

— Нет, не правы, — мрачно бросил Джек. — Если бы я считал вас безмозглой куклой, не пригласил бы вас поужинать.

— Вы можете говорить все, что угодно, но вы сами знаете, что я права. — Мэгги смело посмотрела в его разгневанное лицо, героически борясь с паникой, которая поднималась откуда-то из глубин подсознания. — Согласна, мне не стоило продолжать то, что вы начали. — Джек, который только отпил из рюмки, чуть не поперхнулся коньяком. — Но, честно говоря, мне было жаль упускать редкую возможность.

— Честно? Да вы не знаете, что это слово означает!

— Знаю! — В глазах Мэгги полыхнуло зеленое пламя. — Я от природы человек правдивый, но ваше высокомерие вывело меня из себя.

— Мое высокомерие? — переспросил Джек.

Он смотрел на нее так, словно не верил своим ушам. Мэгги подумала, что с ним, наверное, никто никогда так не разговаривал.

— Вот именно, высокомерие! Вы смотрели на меня свысока и к тому же были непозволительно грубы. Вы не имели права судить обо мне — или о Хелен, — ничего о нас не зная. И вот что я скажу вам, мистер Мэйден: мне никто не помогал, я добилась всего сама и стала хорошим ветеринаром. И мне не нравится, когда человек, который меня совершенно не знает, приклеивает мне ярлыки — какие бы то ни было. Вам все ясно?

— Более чем.

Джек откинулся на спинку кресла и смотрел на Мэгги оценивающим взглядом. Она с обидой отметила, что в его голосе снова появились насмешливые нотки.

— И оставьте ваше барственное пренебрежение, — выпалила она, — на меня оно не действует! Каким бы вы ни были богатым и влиятельным, мне все равно, для меня вы всего лишь высокомерный, невоспитанный и…

— Боюсь, вам скоро не хватит эпитетов, — флегматично прервал ее Джек.

Его лицо снова стало непроницаемым, он полностью восстановил контроль над собой, и Мэгги поняла, что ей нужно уходить отсюда как можно быстрее, пока она не прибавила к своим прегрешениям еще одно: не выплеснула содержимое бокала прямо в эту бесстрастную маску. Она порывисто встала.

— Всего хорошего, мистер Мэйден. — Ее лицо побелело, но голос прозвучал твердо. — Я сама заплачу за свой ужин.

— Где же ваши хорошие манеры? — насмешливо протянул Джек.

Мэгги стиснула кулаки. Британское представление о приличиях, впитанное с молоком матери, боролось в ней с острейшим желанием увидеть выражение лица Джека Мэйдена в тот момент, когда по его лбу, носу, щекам, подбородку потечет бренди. В последний момент хорошее воспитание все-таки победило. Мэгги повернулась и с высоко поднятой головой пошла к двери. На нее поглядывали с любопытством, но она чувствовала только один взгляд — взгляд Джека, казалось, прожигал ее спину.

Мэгги держала себя в руках, пока не вошла в номер. Но, как только за ней закрылась дверь, силы оставили ее, колени подогнулись и Мэгги села прямо на толстый голубой ковер, устилающий пол.

Она вдруг устыдилась своего поведения. Как я могла наговорить ему все эти ужасные вещи?! — спрашивала себя Мэгги. Нет, я не сомневаюсь, что Джек Мэйден заслуживает всех эпитетов, которыми я его наградила, но я всегда была сдержанной… По-видимому, Джек обладает способностью пробуждать во мне все самое худшее. Более того, я до сих пор даже не знала, что способна на такие выходки, значит, Джек Мэйден открыл доселе неизвестные мне стороны моей натуры. Еще вчера я и не подозревала о его существовании, но теперь вряд ли смогу его забыть. Мэгги невольно улыбнулась, когда ей пришло в голову, что и Джек Мэйден нескоро ее забудет.

Наконец она встала, подошла к телефону и стала звонить дежурному портье. Мэгги объяснила портье, что ужинала в ресторане вместе с мистером Мэйденом, но хотела бы, чтобы все, что она заказала, включили в ее счет. Портье обещал уладить этот вопрос.

Когда Мэгги вешала трубку, рука ее все еще слегка дрожала. Мэгги поняла, что не сможет уснуть, если не расслабится. Она упаковала вещи, чтобы не тратить на это время утром, затем наполнила ванну, добавила ароматную пену и погрузилась в душистую воду. Но даже теплая ванна не помогла ей расслабиться. Когда Мэгги легла в постель, часы показывали первый час ночи, но сна у нее не было ни в одном глазу. Мысли о высоком смуглом техасце вызывали постоянный выброс адреналина в кровь. Вспомнив выражение его лица в последние минуты их встречи, Мэгги прикусила губу и поёжилась, хотя в гостиничном номере было тепло. Только бы не встретиться с Джеком утром! Но как избежать встречи? Предположим, завтрак можно заказать в номер, тогда она не рискует столкнуться с Джеком в ресторане, но остается еще момент выписки из отеля. Что, если она встретится с ним у регистрационной стойки?

Мэгги вдруг разозлилась на себя за трусость. Чего она боится? Она и не такое переживала, взять, к примеру, Уильяма. Или Родни… Забавно, что стоит ей вспомнить одного, как вспоминается второй. Впрочем, если задуматься, в этом нет ничего удивительного, ведь именно из-за первого — ее отчима — Мэгги и стала впоследствии легкой добычей второго.

Она приказала себе не думать о прошлом, села в кровати и снова стала звонить в администрацию отеля. Решено: она попросит выставить ей счет за номер как можно раньше, уедет из отеля до завтрака и успеет на первый утренний поезд. Завтра весь эпизод с Джеком Мэйденом отойдет в прошлое, вся эта история и есть не более чем неприятный эпизод. Ничто не изменилось, она по-прежнему хозяйка собственной жизни. А что при воспоминании о высоком смуглом техасце с серыми, как сталь, и такими же холодными глазами у нее в желудке как будто начинают порхать бабочки — так это пустяки, это пройдет. И она вовсе не собирается вспоминать, какими нежными стали его твердые губы за несколько мгновений до того, как Джек узнал, кто она на самом деле.

Мне вообще не нужно, чтобы Джек Мэйден был нежным и ласковым, строго сказала себе Мэгги. Такой мужчина, как он — богатый, Могущественный, сексуальный, за которым женщины бегают толпами, — и не взглянет лишний раз на простую девушку вроде меня. У меня нет нужных связей, влиятельных друзей, я и понятия не имею о том, что происходит в мире, где вращается Джек Мэйден. Не знаю и знать не желаю. А его я интересовала только в сексуальном плане. Если бы я была той, за кого он меня принял, он провел бы со мной ночь. Одну. Короткая интрижка на один день и на одну ночь — это все, что ему от меня было нужно. Ну что ж, орешек оказался не по зубам.

Эта мысль почему-то не успокоила Мэгги, скорее наоборот, растревожила, но она не собиралась раскисать. Она не желает больше видеть Джека Мэйдена, и точка!

3

— И ты хочешь сказать, что утром удрала из отеля поджав хвост и даже не встретилась еще раз с этим беднягой? Даже не оставила ему записку с извинениями?

Мэгги нахмурилась.

— Послушай, Фредди, во-первых, Джек Мэйден вовсе не «бедняга». А во-вторых, я не удрала, а просто уехала.

— Ну хорошо-хорошо, не кипятись. — Фредди поднял руки, признавая, что был не прав, но, видя, что Мэгги по-прежнему смотрит на него сердито, примирительно добавил: — Просто это совсем на тебя непохоже.

Она вздохнула.

— Знаю, Фредди, потому-то я тебе все и рассказала. Я чувствую себя немного виноватой. Но он держался так надменно, высокомерно и так…

Мэгги умолкла и пожала плечами. Она не знала, как объяснить необъяснимое, и уже жалела, что рассказала Фредди о событиях минувшего воскресенья. Она бы и не стала, если бы утром Артур не огорошил их обоих сообщением, что решил продать клинику и переехать жить в Канаду. Фредди предложил обсудить создавшееся положение за ланчем, и Мэгги согласилась. Но когда тема была исчерпана, Фредди спросил о свадьбе, на которую Мэгги ездила неделю назад, и, слою за слово, Мэгги сама не заметила, как рассказала ему больше, чем намеревалась.

— Оставь Фредди, это дело прошлое, а у нас хватает проблем в настоящем.

Фредди кивнул. Он поступил на работу в клинику на пару лет раньше Мэгги, за год до этого Артур Уоткинс купил клинику у отошедшего от дел ветеринара и превратил небольшой кабинет с устаревшим оборудованием в современное учреждение. Артур не раз говорил, что эта клиника дело всей его жизни. И Мэгги, и Фредди привыкли считать свое положение стабильным и вплоть до сегодняшнего утра с уверенностью смотрели в будущее. Однако недавно друг Артура, живущий в Канаде, тоже ветеринар, сделал ему выгодное предложение, от которого было бы глупо отказываться. Сознавая, что от его решения зависят судьбы Мэгги и Фредди, Артур колебался, но настал момент, когда пришлось принять решение.

— Какие у тебя планы, Мэгги? Я думаю, придется переехать в другое графство.

Она уже задумывалась об этом, но перспектива лишиться очаровательного маленького коттеджа — ее первого собственного дома — страшила ее куда больше, чем потеря места. Однако найти новую работу по специальности где-то поблизости было практически невероятно.

— Полагаю, Фредди, нам надо подыскивать новое место.

Мэгги принужденно улыбнулась, чтобы не заразить коллегу своим пессимизмом. Фредди недавно обручился с девушкой из местных, и его положение было даже тяжелее, чем положение Мэгги.

Обычно Мэгги любила в конце обеденного перерыва не торопясь возвращаться из старого паба в клинику по мощеному тротуару, проложенному вдоль красивых старинных домов, утопающих в зелени. Но сегодня ее ничто не радовало. Они с Фредди шли в подавленном молчании. Так же молча свернули на подъездную дорогу к клинике, расположенной в бывшем графском поместье. Мэгги подняла голову — и остановилась как вкопанная. Фредди тоже остановился.

— Что случилось, Мэгги?

Некоторое время она не могла произнести ни слова, лишь молча смотрела на темно-синий «бентли», припаркованный перед входом в клинику. Конечно, в Англии не один синий «бентли», но Мэгги еще на свадьбе Агнес обратила внимание на то, что две буквы на номере машины Джека Мэйдена совпадают с его инициалами.

— Машина…

— Отличный «бентли»! — Фредди с завистью присвистнул.

— Дело не в этом. Это его машина — того человека, о котором я тебе рассказывала, — еле слышно проговорила Мэгги, охваченная паникой.

— Не станет же он тебя выслеживать! Ты, наверное, ошиблась.

Фредди еще раз посмотрел на автомобиль и снова повернулся к Мэгги. Этот взгляд… Когда-то он мечтал, чтобы Мэгги когда-нибудь посмотрела так на него, но со временем смирился с мыслью, что она всегда будет видеть в нем только коллегу, в лучшем случае — друга.

— Думаешь, он на это способен?

— Вполне. — От потрясения глаза Мэгги стали темными, как вода в лесном озере. — Это как раз в его стиле.

— Ну даже если так, не стоять же тебе тут весь день, — резонно заметил Фредди. — Нам нужно подготовиться к дневной операции. Пойдем, ты же не можешь знать наверняка, что это он.

Но Мэгги знала, и оказалась права. Как только они с Фредди вошли в вестибюль, на верхней площадке лестницы появился Артур.

— Мэгги, не могли бы вы уделить мне несколько минут? Мой гость хочет с вами поговорить.

Обычно Артур не бывал доброжелателен и гостеприимен по отношению к неожиданным посетителям, не говоря уже о том, что до сих пор ни один из них не был допущен в святая святых — на второй этаж, перестроенный Артуром под трехкомнатную квартиру. Артур ревниво оберегал неприкосновенность своего жилища, и даже Мэгги и Фредди побывали на втором этаже всего один раз, на Рождество, когда босс пригласил их выпить шампанского.

Похоже, Джек Мэйден уже успел покорить Артура, мрачно думала Мэгги, поднимаясь на второй этаж. Наверное, с таким же чувством всходила на эшафот Мария Стюарт. Артур распахнул перед ней дверь в гостиную, но сам даже не переступил порог.

— Если позволите, я вас ненадолго оставлю, мне нужно обсудить с Фредди график прививок от ящура, — скороговоркой пробормотал он и проворно закрыл дверь за спиной Мэгги.

Мэгги осталась стоять посреди комнаты перед высоким широкоплечим мужчиной, поднявшимся при ее появлении.

— Вы предпочитаете, чтобы вас называли не Маргарет, а Мэгги?

Сколько раз за последнюю неделю в снах она слышала этот глубокий голос с легкой хрипотцой! Мэгги напряглась всем телом, стараясь не показать, что его звук действует на нее, как прикосновение теплого бархата к коже. Джек Мэйден выглядел великолепно. На этот раз он был не в дорогом костюме, а в линялых джинсах и в голубой джинсовой рубашке, но на его крепком мускулистом теле они сидели так, что его впору было фотографировать для рекламного плаката. Даже в простой, почти рабочей одежде он выглядел тем, кем и был — миллионером, преуспевающим безжалостным дельцом, у ног которого лежит весь мир. Вероятно, он будет выглядеть так же даже обнаженный.

Покраснев от этой мысли, Мэгги пожалела, что в отличие от Джека Мэйдена сама выглядит далеко не лучшим образом. После утренней смены у нее было время лишь умыться да несколько раз провести расческой по волосам. К стареньким джинсам присохла грязь, которую Мэгги и не старалась счистить, так как ей предстояло навестить еще нескольких четвероногих больных в их стойлах.

Суровое, словно высеченное из камня лицо Джека Мэйдена было непроницаемым, но голова лихорадочно работала. Мэгги его поразила. В потертых джинсах и в стареньком свитере, с волосами, завязанными в «конский хвост», и без макияжа она выглядела еще красивее, чем в нарядном платье. Она казалась моложе своих лет и нисколько не походила на ветеринара.

— Меня все зовут Мэгги. — Она удивилась, что, несмотря на смятение, ее голос прозвучал почти спокойно.

— И вы не возражаете?

— С какой стати?

В действительности Джеку казалось, что ее полное имя ей не очень подходит — слишком солидное. Однако, помня о том, как болезненно Мэгги относится к несоответствию внешнего облика и серьезности профессии, он промолчал. Сдерживать себя в высказываниях, заботясь о чувствах другого человека, Джеку было внове, и это отразилось на его голосе.

— Да ни с какой, — отрывисто ответил он.

Мэгги поглядывала на него с опаской. Зачем он явился? Джек задавал себе тот же вопрос. Начало у них было крайне неудачным, сказать, что он Мэгги не понравился, было бы сильным преуменьшением, так какого черта он пытается продолжить то, что явно обречено на провал?

— Мистер Мэйден…

— Джек.

— Джек, не знаю, зачем вы приехали, но, если вы пытаетесь осложнить мне жизнь…

— Разумеется нет! — резко — слишком резко — перебил Джек.

Мэгги поняла, что оскорбила его своим предположением, будто им движет жажда мести. Но тогда что ему нужно?

Видимо поняв, что его возражение прозвучало чересчур грубо, Джек добавил уже мягче:

— Я приехал, чтобы извиниться.

— Вы? Извиниться? — Мэгги опешила и забыла проследить за своим голосом, поэтому он прозвучал слишком тонко, выдавая ее нервозность. — Вам не за что извиниться, это я должна просить у вас прощения.

— Напротив, — вежливо возразил Джек, — вы были правы, я поторопился с выводами, и потому в конечном счете именно я повинен в произошедшем… недоразумении. Я собирался извиниться перед вами на следующее утро, но вы уехали, лишив меня такой возможности.

— Мне нужно было вернуться в клинику, здесь возникли кое-какие проблемы… — Мэгги неопределенно махнула рукой, не уточняя, какие именно, тем более что уточнять было в сущности нечего.

Джек кивнул и прищурился, не сводя взгляда с ее лица.

— Рано утром я вылетел во Францию, если не ошибаюсь, я вам об этом говорил, и вернулся только вчера, поэтому не мог продолжить наше знакомство раньше.

Продолжить знакомство? Невероятная вежливость! Мэгги надеялась, что ее лицо так же непроницаемо, как лицо Джека.

— Мэгги, у меня здесь дела, я проведу в ваших краях несколько дней. Если позволите, я хотел бы пригласить вас, скажем, на ужин, чтобы мы могли устранить недопонимание. После того, что произошло, мне бы хотелось, по крайней мере, разрядить обстановку.

Выяснять отношения с Джеком Мэйденом? Да это все равно что броситься вниз головой в кратер действующего вулкана! Мэгги воззрилась на Джека, пытаясь придумать вежливый отказ.

— Мне очень жаль, — она натянуто улыбнулась, — но у меня сейчас очень много работы. Я никак не могу вырваться куда-то вечером.

— Но вы ведь иногда прерываетесь, чтобы поесть?

По его тону Мэгги поняла, что Джек осведомлен о ее ланче с Фредди. Она покраснела, однако была полна решимости не сдаваться.

— Да, но обычно я перекусываю где-нибудь по дороге или беру бутерброды с собой. К тому же в рабочее время у меня, как правило, неподходящий вид для ресторанов, — она выразительно покосилась на свои грязные джинсы, — а после работы я так устаю, что хватает сил только принять ванну и плюхнуться на диван перед телевизором.

— Похоже, у вас очень мало времени на развлечения.

Что-то в его тоне определенно не понравилось Мэгги, хотя она не могла с уверенностью сказать, что именно: или сухость, за которой скрывался цинизм, или нотки недоверия, или еще что-то. Румянец на ее щеках стал гуще. С тех пор как они встретились впервые, Джек Мэйден только и делает, что язвит или пытается уличить ее во лжи, и Мэгги все это порядком надоело.

— Мистер Мэйден, нам тут не до развлечений, некоторым, знаете ли, приходится зарабатывать себе на жизнь.

Мэгги запоздало сообразила, что говорит как самодовольная педантка, каковой на самом деле не является. Но почему-то в присутствии Джека Мэйдена она всегда говорит не то и не так, как нужно. Наверное, потому, что он ей отвратителен и она его презирает.

Секунд пятнадцать Джек молча смотрел на нее с непроницаемым видом, а затем вдруг улыбнулся, да так, что Мэгги захотелось влепить ему пощечину, чтобы стереть с его лица высокомерную — да-да, именно высокомерную, по другому не скажешь! — улыбочку.

— Одна работа без забавы, — насмешливо протянул Джек.

Он мог не продолжать, Мэгги и так уже вспомнила старую поговорку: «Одна работа без забавы — от нее тупеешь, право». Она с вызовом вздернула подбородок.

— Не хочу показаться невежливой, мистер Мэйден, но я очень занята. Если вы сказали все, что хотели, я, с вашего позволения, вернусь к своим обязанностям.

— Иными словами, вы хотите сказать, что даже не согласитесь поужинать со мной? И это после того, как я проделал долгий путь, чтобы протянуть вам оливковую ветвь? — холодно уточнил Джек. — А вам не кажется, что это неблагодарность?

— Неблагодарность?! — вспылила Мэгги, но тут же взяла себя в руки. Главное — не поддаваться на провокации, подумала она. — Но вы ведь, кажется, сказали, что оказались в наших краях по делам? Не сомневаюсь, вы будете слишком заняты, чтобы переживать о том, что я с вами не поужинала.

Джек мрачно отметил, что у Мэгги слишком острые зубки для столь хрупкого создания. Теперь он вполне мог представить, как она справляется даже с самым злобным зверем.

— Мэгги, но я хочу с вами поужинать.

Внутренний голос нашептывал Джеку, что ему лучше убраться отсюда и забыть, что он вообще когда-либо слышал имя Маргарет Гамильтон, но Джек к нему не прислушался. Он не мог припомнить случая, чтобы когда-нибудь хотел какую-то женщину так сильно, как эту колючую, будто дикобраз, особу с внешностью ангела. А ее отказ только подогревал его желание, он чувствовал, как кровь буквально вскипает в венах.

— А вы всегда получаете то, что хотите?

Мэгги не замечала, чтобы Джек подходил ближе, но как-то незаметно получилось, что он оказался совсем рядом. Она ощутила знакомый запах лосьона после бритья и теплой кожи, и ей не понравилось, как ее тело отреагировало на близость Джека.

— Вот именно. — Он улыбнулся, и в его улыбке Мэгги почудилось что-то зловещее.

— Что ж, на этот раз вас ждет разочарование. — Мэгги не понимала, что именно ее взбесило, поведение Джека или собственная реакция на его близость, но она была вне себя и забыла об осторожности. — Вот что я вам скажу, Джек Мэйден: вы — самый отвратительный, высокомерный, самовлюбленный…

— Как, вы решили снова перечислить список моих достоинств? — насмешливо прервал ее Джек.

Прежде чем Мэгги успела догадаться о его намерениях, он обхватил ее одной рукой за талию, рывком привлек к себе и впился в губы яростным поцелуем. В первые мгновения Мэгги растерялась от неожиданности, и эта растерянность сработала против нее — к тому времени, когда Мэгги осознала, что происходит, у нее уже кружилась голова от желания. Умом она понимала, что должна чувствовать себя оскорбленной, должна испугаться силы мускулистых мужских рук, прижимающих ее к твердой как камень груди, но не чувствовала ни того, ни другого, и это было очень опасно. Все тело Мэгги было охвачено возбуждением, ее захлестнул жар — приятный и одновременно почти болезненный. Она инстинктивно выгнулась вперед, и неистовый напор Джека сменился нежностью.

Мэгги запрокинула голову и словно со стороны услышала собственный стон наслаждения, но даже это не развеяло колдовские чары, которыми опутал ее Джек. Будучи тесно прижатой к его телу, Мэгги чувствовала под своей ладонью сильные удары его сердца, животом ощущала явные признаки его возбуждения, но ее еще никто никогда так не целовал, и поток восхитительных ощущений захватил Мэгги целиком, вытеснив из головы все мало-мальски связанные мысли.

В книгах Мэгги не раз читала о том, как женщину охватывает непреодолимое влечение к мужчине, заслоняя все остальные чувства и мысли, но она никогда не думала, что такое случается на самом деле, и тем более не предполагала, что это может случиться с ней. Но происходящее сейчас было не книгой и не фильмом, а реальностью. И Джек Мэйден реален. Мэгги много раз целовалась с Родни, иногда это было приятно, иногда не очень, а порой — неловко, но поцелуи и ласки Родни не шли ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас. Когда Мэгги не позволяла Родни зайти так далеко, как ему хотелось, он называл ее фригидной, и временами она готова была с ним согласиться, но сейчас у Мэгги не осталось никаких сомнений в том, что это не так.

Руки Джека скользнули под ее свитер, двинулись вверх по животу, по ребрам, накрыли ее груди. Наслаждение пронзило Мэгги сотнями крошечных иголочек, и она тихонько ахнула. Это неправильно, так не должно быть! — мелькнула мысль, но низкий, охрипший голос Джека, прошептавший ее имя, заглушил слабые протесты разума. Мэгги снова прогнулась в талии, чтобы Джеку удобнее было ласкать ее грудь.

Мэгги привел в чувство звук шагов на лестнице. Раскрасневшаяся и задыхающаяся, она отпрянула от Джека и покосилась на дверь.

К тому времени, когда Артур поднялся по лестнице и вошел в комнату, Джек стоял у окна и смотрел на подъездную аллею. Обернувшись, он спокойно заметил:

— Артур, дом расположен очень удачно, вид из окна великолепный.

От Мэгги не укрылось, что Джек и ее босс уже обращаются друг к другу по имени, и, конечно, она не могла не отметить, что Джек снова стал спокойным, невозмутимым, полным достоинства и уверенности в себе.

Едва взглянув на Мэгги, Артур подошел к гостю.

— Да, замечательный, мне будет жаль уезжать, но мы с Морин давно мечтали перебраться в Канаду поближе к ее родственникам, и уж если ехать, то сейчас, пока мальчики еще не пошли в школу.

Джек кивнул, поверх плеча Артура бросил быстрый взгляд на Мэгги, мгновенно оценил ее состояние — все еще пылающие щеки, припухшие губы — и снова обратился к Артуру:

— Мэгги, как я понял, уже уходит, но мне бы хотелось обсудить с вами кое-какие детали, если вы уделите мне несколько минут.

— Конечно, что за вопрос!

У Мэгги мелькнула циничная мысль, что непривычное радушие Артура объясняется очень просто: он видел дорогой автомобиль, золотые швейцарские часы и сразу оценил гостя по достоинству — в самом прямом смысле.

— До свидания, Мэгги. — Джек снова посмотрел на нее, ясно давая понять, что их разговор окончен и он не желает ее больше видеть.

Столь резкий переход от страстных поцелуев к полному пренебрежению ранил ее гордость. Несколько секунд Мэгги не двигалась с места, в ней боролись негодование и желание поскорее скрыться куда-нибудь, чтобы зализать раны. Значит, эти поцелуи для Джека ничего не значили, абсолютно ничего! Он всего лишь хотел преподать ей урок, и, надо признать, преуспел в своем намерении. Она буквально предложила ему себя на блюдечке, чуть ли не умоляла овладеть ею! И вот сейчас он дает понять, что она для него ничего не значит, а приглашение на ужин было лишь минутной прихотью с его стороны.

Ну что ж, тем лучше, сказала себе Мэгги. Она собрала волю в кулак, расправила плечи и бросила ледяным тоном:

— Всего хорошего, мистер Мэйден. На лестнице Мэгги несколько секунд постояла, приходя в себя. Ей было невыносимо стыдно. Как она могла позволить Джеку Мэйдену обращаться с ней подобным образом? Наверное, у нее было временное помрачение рассудка, иного объяснения случившемуся Мэгги не находила.

Она медленно спустилась по лестнице, одновременно борясь с двумя желаниями: зареветь как обиженный ребенок или вернуться и влепить Джеку пощечину. Но Мэгги не могла сделать ни того, ни другого. И в ее унижении виноват не Джек, а она сама, как ни тяжело это признавать. Именно она затеяла весь этот фарс, стремясь восстановить справедливость, но более опытный противник очень эффектно поставил ее на место.

Мэгги не заметила, когда Джек уехал. Она только обратила внимание, что, когда они с Фредди приступили к операции, «бентли» еще стоял перед клиникой, а когда закончили — исчез. Но был ли Джек в клинике или уехал, его образ постоянно, каждую минуту, господствовал в ее мыслях.

Работу Мэгги закончила только в восьмом часу вечера. Она едва держалась на ногах от усталости и очень жалела, что оставила машину дома. Обычно в такие погожие дни, как сегодняшний, она ходила на работу и с работы пешком, по утрам это помогало ей проснуться, а по вечерам — расслабиться после трудового дня. Но сегодня Мэгги так устала, что мечтала только о том, чтобы принять горячий душ и лечь.

Однако пешая прогулка сделала свое дело. К тому времени, когда Мэгги свернула на извилистую дорожку, ведущую к ее крошечному уютному коттеджу, окруженному благоухающими кустами жасмина и жимолости, она чувствовала себя гораздо лучше. Когда она покупала этот коттедж, он был в запустении, но месяцы упорного труда превратили его в весьма миленький домик. На первом этаже располагались гостиная и миниатюрная кухня, точнее, кухонный отсек, отделенный от гостиной стойкой, за которой Мэгги завтракала, на втором — спальня и ванная.

Хотя габаритами коттедж был словно рассчитан на лилипута, при нем имелся сад площадью в полтора акра — гордость прежней хозяйки. Теплыми вечерами и в выходные Мэгги обожала сидеть под старым буком, любуясь клумбами и цветущими кустами.

Мэгги открыла дубовую дверь и оказалась сразу в гостиной — прихожей в коттедже не было. Она вспомнила, как подбирала обстановку для этой комнаты, как покрывала лаком дубовые доски пола, покупала занавески в тон темно-вишневой обивке дивана и стульев. Пусть коттедж невелик, пусть ей предстоит расплачиваться за него чуть ли не до выхода на пенсию, зато это ее собственное жилье, ее дом. И она сделает все, что в её силах, чтобы его сохранить. Не удастся найти новую работу поблизости? Что ж, пусть так, она готова каждый день тратить на дорогу часы, лишь бы потом возвращаться сюда. Здесь она сама себе хозяйка, только здесь она чувствует себя в безопасности.

Телефонный звонок вернул ее к реальности. Надеюсь, это не очередной срочный вызов, думала Мэгги, снимая трубку. Сейчас она была просто не в состоянии куда-то ехать. Формально в этом месяце дежурит Фредди, но он уже уехал по срочному вызову, и если в его отсутствие поступил еще один вызов, то ехать придется ей.

— Маргарет Гамильтон. Чем могу быть полезна?

— Значит, иногда вы все-таки пользуетесь своим полным именем? — При звуке знакомого низкого с хрипотцой голоса сердце Мэгги на несколько мгновений перестало биться, а потом застучало с удвоенной скоростью. — По-моему, Мэгги идет вам гораздо больше, Маргарет — слишком сурово.

— Кто это?

Мэгги прекрасно знала, с кем разговаривает, но не собиралась давать Джеку понять, что узнала бы его голос из тысячи.

— Мэйден, — очень сухо ответил он.

— Ах вот как. — Горло Мэгги сжал спазм, ей пришлось несколько глотнуть, прежде чем она смогла говорить. — Откуда вы знаете мой номер телефона?

— Разве он держится в секрете?

— Нет, но… — Мэгги глубоко вздохнула. — Мне казалось, что мы уже сказали друг другу все, что можно. — Ей понравилось, как прозвучал собственный голос: уверенно, по-деловому.

— Вы так считаете? Странно, по-моему, мы вообще очень мало разговаривали сегодня днем.

С трудом восстановленное самообладание Мэгги снова пошатнулось. Он намекает на поцелуи, поняла она. Как это низко! Как же я его презираю!

Молчание в трубке затягивалось. Мэгги очень не хотелось прерывать его первой, но она услышала собственный голос:

— Что вам нужно?

На том конце провода Джек криво улыбнулся. Если он ответит честно, Мэгги бросит трубку, это уж как пить дать. Поэтому он сказал:

— Мне от вас ничего не нужно.

Снова воцарилось молчание, но на этот раз Мэгги решительно не собиралась заговаривать первой. Наконец Джек очень медленно произнес с какой-то странной интонацией:

— Мэгги, вы мне не верите?

— Нет, не верю.

— Почему?

— Потому что мужчины ничего не делают просто так, без какого-то тайного умысла! — выпалила Мэгги и только потом сообразила, что сказала больше, чем хотела. С этим человеком очень опасно откровенничать. Она до крови прикусила губу и решительно добавила: — Послушайте, Джек, у меня был тяжелый день, я только что вошла, мне нужно принять душ и приготовить что-нибудь поесть. Поэтому, если у вас нет ко мне конкретного дела…

— А даже если бы было, это что-нибудь изменило бы? — холодно перебил он.

— Нет.

— Отлично. — И Джек повесил трубку, даже не попрощавшись.

4

Над садом сгущались фиолетовые сумерки, пахло ночными фиалками, откуда-то тянуло древесным дымком. Мэгги, приняв душ, закуталась в махровый халат и вышла в сад. Обычно она любила это время суток, когда все дела переделаны и можно бездумно посидеть в тишине, нарушаемой лишь шорохом листвы да редкими криками ночной птицы. Но сегодня Мэгги была слишком взвинчена, а виной всему Джек Мэйден. С тех пор, как она его встретила, все пошло вкривь и вкось.

Мэгги пересекла лужайку, опустилась на деревянную скамью под старым кустом сирени и закрыла глаза. Подумать только, чуть больше недели назад ее жизнь казалась устроенной, благополучной, у нее была любимая работа, дом, в котором она души не чаяла, будущее расстилалось впереди спокойное и, как море, безбрежное. А потом она встретила Джека Мэйдена и вдруг оказалась в эпицентре урагана, грозящего разрушить все, что у нее есть, все, чего она добилась нелегким трудом.

Она откинулась на деревянную спинку скамьи, еще хранящую солнечное тепло, и задумалась о том, о чем давно не вспоминала. Когда ее отец скоропостижно скончался от сердечного приступа, Мэгги было всего десять лет. Через полтора года мать вышла замуж за Уильяма Карлтона, и жизнь Мэгги превратилась в кошмар, длившийся до тех пор, пока она не поступила в университет и не уехала из дому.

Уильям был вдовцом, он ухаживал за Джулией Гамильтон полгода и производил впечатление человека доброго, внимательного, заботливого. Но буквально через несколько дней после свадьбы резко изменился — стал деспотом, к тому же без раздумий пускал в ход кулаки. Позже, уже став взрослой, Мэгги стала подозревать, что Уильяму очень хотелось заполучить новую хозяйку в дом и новую мать троим своим сыновьям от первого брака, и, боясь отпугнуть потенциальную невесту, он просто скрывал свое истинное лицо до поры до времени.

Родные дети Уильяма вели себя тише воды ниже травы, никогда не заговаривали, пока к ним не обратятся, не шумели, словом, представляли собой бледное подобие нормальных мальчишек. Но Мэгги не желала покоряться. Даже сейчас, вспоминая давно ушедшие времена, она вскипала от возмущения. Отчим не стеснялся бросаться с кулаками на падчерицу, не раз поднимал руку и на жену. Мэгги сбежала бы из дому, но боялась оставить мать с этим монстром. Джулия умерла всего через месяц после того, как Мэгги окончила школу, и Мэгги всегда считала, что истинной причиной ранней кончины матери была жестокость Уильяма, а вовсе не болезнь, записанная в свидетельстве о смерти.

Мэгги очень горевала по матери, но ее смерть открыла ей путь к свободе. Ровно через сутки после похорон она уехала из дому, чтобы никогда больше не возвращаться. С тех пор Мэгги ни разу не разговаривала с отчимом даже по телефону, хотя со сводными братьями иногда встречалась. Оставалось только удивляться, что при таком отце они выросли вполне приличными людьми, разве что слишком робкими.

Наверное, только человек, сам поживший под гнетом жестокого домашнего деспота, способен понять, что это такое. Постоянный страх, унижения, повседневная борьба с попытками полностью подавить твою личность и постыдное облегчение, которое испытываешь, обнаружив, что на этот раз тиран сорвал злость на ком-то другом… Мэгги вздрогнула, несмотря на теплый вечер. И ведь она чуть не повторила ошибку матери. Через неделю после поступления в университет Мэгги познакомилась с Родни. Добрый, заботливый, он, казалось, был очарован ею. И Мэгги попалась на крючок, заглотнула приманку вместе с леской. Но Родни ее просто использовал, и самым бессовестным образом…

Мэгги порывисто встала, подошла к кусту белых роз, карабкающихся по каменной стене старого сарая, и вдохнула сладкий аромат. Она снова закрыла глаза, но это не помогло избавиться от неприятных воспоминаний. Почему-то именно сегодня прошлое не желало оставить ее в покое.

Она не догадывалась, что Родни рассматривал ее только в качестве трофея — как же, самая красивая девушка в университете! — пока одна из подруг не открыла Мэгги глаза. Та девушка встречалась с приятелем Родни и просто не могла видеть, как Родни водит Мэгги за нос. Мэгги узнала, что за то время, пока Родни ухаживал за ней, у него была целая череда романов на одну ночь, а она, наивная дурочка, готовила ему еду, стирала и гладила одежду, иногда даже помогала деньгами, которые ей давались ой как нелегко! Она была опьянена радостью от осознания, что ее кто-то любит, и готова была сделать для этого человека все, что угодно! И как она могла быть такой глупой?

Мэгги снова почувствовала горечь, которой были приправлены все ее воспоминания о Родни. Чуть ли не каждый свободный от занятий час дня и ночи она работала, чтобы заработать себе на жизнь и оплатить учебу, а остальное время безраздельно посвящала Родни. Неудивительно, что после разрыва с ним у Мэгги чуть не произошел нервный срыв. Но она выжила и стала сильнее, гораздо сильнее.

Мэгги окинула взглядом дом и сад и одобрительно кивнула. Все здесь она обустроила собственными руками. Это было непросто и небыстро, но она справилась. Она сама строит свою жизнь, свое будущее, и в этом будущем нет места мужчине. Работа и дом — вот все, что имеет для нее значение.

В ее коттедже пока мало мебели — только кровать в спальне, стол и плита в кухне да подержанный комплект мягкой мебели, на котором она сменила обивку. Но когда-нибудь у нее будут и комод, и телевизор, и холодильник, и стиральная машина, нужно только на все это заработать. Неважно, сколько потребуется времени, потому что она сама себе хозяйка. У нее вся жизнь впереди.

А как же Джек Мэйден? — словно спросил кто-то невидимый. Мэгги вздрогнула. Она больше не допустит, чтобы мужчина — какой угодно мужчина — стал что-то для нее значить. Джек Мэйден для нее никто, пустое место, если повезет, она его больше даже не увидит.

Но судьба распорядилась иначе.

— Артур, вы этого не сделаете! Прошу вас, найдите другой выход!

— Какой, Мэгги? Ни у вас, ни у Фредди нет другого места работы и не предвидится. Кроме Джека Мэйдена есть только один желающий купить клинику, но тот планирует отдать места ветеринаров двум своим сыновьям. Если я приму предложение Мэйдена, кстати, очень выгодное, вы с Фредди сохраните работу, все останется по-прежнему.

По-прежнему? Он что, рехнулся на радостях? Мэгги уставилась на босса, явно раздосадованного ее реакцией на новость, которую он считал «отличной». Джек Мэйден предложил купить у Артура ветеринарную клинику, планируя поселиться в квартире на втором этаже. При этом он считал целесообразным, чтобы Мэгги и Фредди сохранили свои рабочие места.

— Нам просто повезло, что у Джека Мэйдена в Дорсетшире какие-то деловые интересы и ему удобно иметь квартиру в тихом местечке вроде нашего.

— Но ведь Джек Мэйден ничего не смыслит в ветеринарии! — Мэгги слышала в своем голосе визгливые нотки, однако ничего не могла с собой поделать. — С какой стати ему покупать клинику? Он может купить квартиру в нормальном доме, да что квартиру — виллу, замок! — зачем ему жить над клиникой? Это какой-то бред…

Артур Уоткинс всегда относился к своей молодой коллеге с симпатией, но сейчас явно был ею недоволен.

— Почему бы вам не спросить самого Мэйдена? — пробурчал он. — Кстати, в тот вечер, когда мы впервые обсуждали возможность покупки, он собирался вам позвонить. Не звонил?

Мэгги покраснела.

— Звонил, но я была… занята. — Артур промолчал. — Я сама ему перезвоню.

— Ну хорошо, Мэгги, — примирительно сказал Артур. Он немного знал о ее прошлом, Мэгги как-то открылась Морин и в общих чертах рассказала ей историю своей жизни, а о том, о чем она умолчала, Артур и Морин догадывались. — Только, когда будете говорить с Джеком Мэйденом, не забывайте, что речь идет не только о вашей работе, но и о работе Фредди. — Он черкнул что-то на листке отрывного блокнота и протянул листок Мэгги. — Вот номер телефона Мэйдена, если хотите, можете позвонить отсюда.

Но Мэгги и не подумала воспользоваться любезностью босса: то, что она собиралась Джеку сказать, не предназначалось для посторонних ушей.

Однако ей не пришлось звонить вообще, потому что часа через два после ее разговора с Артуром Джек объявился в клинике. Приняв очередного четвероногого пациента, Мэгги вышла в вестибюль и обнаружила там Джека Мэйдена. Стоял солнечный денек, небо сияло голубизной, пели птицы, но Мэгги не замечала хорошей погоды, из-за Джека она вообще ничего не замечала вокруг и ни о чем не думала. Ее оцепенение вскоре прошло, но тут случилась новая напасть — мысли устремились совсем не в то русло, в какое следовало.

Сначала Мэгги подумала о том, как Джек красив, даже не просто красив, а великолепен, затем ей стало казаться, что они не расставались ни на минуту, потому что все эти дни и ночи она постоянно видела его мысленным взором, даже когда спала или была занята с пациентами.

— Доброе утро, — тихо сказал Джек.

На лестницу выглянул Артур.

— А, Джек, рад вас видеть! Поднимайтесь, когда захотите, дорогу вы уже знаете.

По напряженному взгляду Мэгги Джек понял, что не все в клинике рады его приходу.

— Доброе утро. Артур не говорил, что вы сегодня придете.

— Он не знал, я и сам не знал до последней минуты.

— Артур сказал, что вы решили купить клинику. Это правда? — бесстрастно спросила Мэгги.

Не так, не так она представляла этот разговор! Она собиралась позвонить Джеку из дому, предварительно подкрепившись для храбрости джином с тоником. Говорить с ним по телефону, не видя его, было бы гораздо легче. Но сейчас ей приходилось прилагать гигантские усилия к тому, чтобы голос звучал спокойно.

— Да.

— Почему?

— По разным причинам.

Мэгги понимала, что не имеет права спрашивать, в конце концов, он волен покупать все, что ему вздумается, и если сейчас Джек оборвет ее, заявив, что она сует нос не в свое дело, то будет прав. И все же она задала следующий вопрос:

— Не назовете ли хотя бы одну-две?

— Вам интересно?

Вопрос прозвучал нейтрально, но Мэгги чувствовала — Джек наслаждается тем, что она оказалась в столь невыгодном положении. Впрочем, чему удивляться? Все мужчины одинаковы, только внешне выглядят по-разному, но по части внешности, надо отдать Джеку Мэйдену должное, с ним мало кто может сравниться.

— Конечно, я же здесь работаю. — Помолчав, Мэгги вымученно улыбнулась. — Пока. — Почувствовав, что показала свою уязвимость, она готова была проглотить язык, но слово не воробей.

Джек скрестил руки на широкой груди. Сегодня он был в черных джинсах и в черной же рубашке с коротким рукавом, загорелые мускулистые предплечья, покрытые темными волосками, как магнитом притягивали взгляд Мэгги. Черное облачение придавало его облику нечто устрашающее.

— Да, Мэгги, вы здесь работаете, — вкрадчиво сказал Джек, неспешно окидывая ее взглядом, в котором сквозил холодок. — Но это не означает, что я обязан рассказывать вам о причинах, побудивших меня купить у вашего босса его частное предприятие.

— Да, конечно, — неохотно согласилась Мэгги. — Но, если вы их не стыдитесь, почему бы не рассказать? Признайтесь, что мой интерес вполне понятен.

Лицо Джека оставалось непроницаемым.

— Возможно, но такие вопросы не обсуждаются на рабочем месте в разгар рабочего дня. Если вы настаиваете, мы можем обсудить это за обедом.

Мэгги мысленно возмутилась: его послушать, так кажется, будто это она вынуждает его пообедать с ней! От возмущения она не сразу нашлась, что сказать. Наконец ляпнула первое, что пришло на ум:

— Я сегодня не обедаю, мне нужно сходить в обеденный перерыв на почту.

— В таком случае перенесем наш разговор на ужин. Во сколько вы заканчиваете?

Это называется попасться в собственную ловушку, обреченно подумала Мэгги.

— Когда как. Официально в семь, но обычно позже, примерно в половине восьмого.

— Отлично. — Джек улыбнулся крокодильей улыбкой. — Я заеду за вами в клинику ровно в семь.

Мэгги предприняла последнюю попытку спасти положение:

— А мы не можем встретиться завтра в обеденный перерыв?

— Не можем, — отрезал он. — Завтра я занят весь день.

Мэгги поняла, что разговор или состоится на его условиях, или не состоится вообще.

— Но мне нужно будет заехать домой переодеться, — робко возразила она.

— Нет проблем, раз нужно, значит, заедем.

Джек снова заговорил с уже знакомой Мэгги ленивой протяжечкой — еще бы, он добился того, чего хотел, и теперь мог себе позволить быть милым и обходительным. Ей отчаянно хотелось сказать хоть что-нибудь, чтобы сбить с него самодовольство.

— Боюсь, как бы вам не пришлось ждать меня допоздна, — холодно сказала она и отчетливо увидела, как в глазах Джека что-то блеснуло.

— Не волнуйтесь, не придется.

Похоже, он считает, что может управлять и всем царством животных! — язвительно подумала Мэгги.

— Что ж, потом не говорите, что я вас не предупреждала.

— Я обязательно запомню, что вы меня предупредили.

Джек знал, что ему не следует этого делать, — Мэгги пуглива как лань и вдвое более темпераментна, но желание поцеловать ее оказалось сильнее голоса рассудка. Он медленно протянул руку и приподнял подбородок Мэгги — она еще успела подумать, что у него удивительно нежные пальцы. Губы Мэгги были плотно сжаты, но, прикоснувшись к ним, Джек почувствовал трепет, который она не смогла сдержать, и его охватило ликование. Может, он ей и не нравится, даже наверняка не нравится, однако нельзя отрицать, что между ними существует мощное сексуальное притяжение и оно взаимно.

— Не надо! — Мэгги отпрянула, но поздно: возбуждение, охватившее ее от одного короткого прикосновения губ, не заметил бы только слепой, а Джек Мэйден слепым не был.

— Мэгги, вы меня хотите.

Ей показалось, что хрипотца в его голосе стала явственнее, а глаза заблестели ярче. Его крупная фигура, вся в черном, одновременно и пугала Мэгги, и вызывала внутри какую-то странную дрожь, не имеющую никакого отношения к страху.

— Как бы ваш разум ни пытался представить нас противниками, ваше тело тянется к моему, — уверял Джек.

— Ничего подобного!

Голос Мэгги больше не дрожал, зато дрожь сотрясала все тело. Она была потрясена тем, с какой легкостью Джек подчинил себе ее чувства. Своей властностью он напомнил ей одновременно и отчима, и Родни. Первый действовал напролом, пуская в ход грубую силу, второй — более изощренно, исподволь. Сотни болезненных, унизительных воспоминаний слились воедино, и все в Мэгги взбунтовалось против мужской тирании.

— Все вы, мужчины, одинаковы! — с жаром выпалила она. — Вас интересует только одно!

— Мэгги…

Появившееся в ее глазах затравленное выражение ошеломило Джека, он хотел что-то сказать, но не успел: Мэгги круто развернулась, быстро, чуть ли не бегом, пересекла вестибюль и исчезла в крыле, где располагались операционная и отсеки для прооперированных животных.

Джек окликнул ее, но с места не сдвинулся. Мэгги юркнула в палату, примыкающую к операционной, и закрыла за собой дверь. Она несколько минут постояла в сияющей белизной комнате, пытаясь успокоиться. Постепенно сердцебиение вернулось к нормальному ритму, но стыд не проходил.

Мэгги застонала в голос. Что Джек обо мне подумает? Он меня всего лишь поцеловал, если короткое соприкосновение губ вообще можно назвать поцелуем, а я взвилась ошпаренной кошкой. Он, наверное, принял меня за сумасшедшую, если не за кого-нибудь похуже.

В палате приходил в себя после утренней операции большой рыжий кот, пострадавший в драке. Он наблюдал за Мэгги большими зелеными глазами. Мэгги присела перед клеткой и тихо сказала:

— Ох, Агамемнон, если бы у людей все было так же просто, как у кошек…

Если бы коты могли говорить по-человечески, Агамемнон, вероятно, возразил бы: мне тоже нелегко приходится, например, как всякий уважающий себя кот я должен защищать свою территорию от посягательств соседей. Но Мэгги открыла дверцу клетки, погладила его и осторожно проверила швы, и он довольно замурлыкал. Она, конечно, не поняла — где этим двуногим существам понять тонкости войны за территорию! — но Агамемнону нравились ее нежные руки и грустный голос.

Мэгги некоторое время посидела рядом с четвероногим пациентом, гладя его пушистую шерсть. Когда кот снова уснул, Мэгги прошла в служебную кухню, расположенную в глубине дома, приготовила себе очень крепкий кофе и выпила его, не дожидаясь, пока напиток остынет. День предстоял длинный, и у нее хватало забот и без Джека Мэйдена.

Провидению было угодно — а Мэгги начинала подозревать, что Джек Мэйден властен и над ним, — чтобы она закончила прием ровно в семь, случай почти небывалый. В этот день не поступило ни одного срочного вызова, не произошло никаких происшествий и даже пациентов, записанных на прием заранее, хозяева приводили точно в срок. Как будто зная об этом — а он, конечно, никак не мог знать, — Джек приехал в клинику без десяти семь.

Отпустив пуделя, которого хозяйка привозила на перевязку, Мэгги выглянула в приемную и остолбенела: на диване, непринужденно откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу, сидел Джек Мэйден, беседуя о чем-то с хозяином огромного датского дога. Джек посмотрел на дверь, увидел Мэгги и улыбнулся. Казалось бы, ничего особенного, улыбка и улыбка, но она так преобразила его суровое мужественное лицо, что у Мэгги захватило дух. Однако она прекрасно справилась с ситуацией — неторопливо, с достоинством вышла в приемную, не показывая своего волнения.

— И часто вам приходится иметь дело с чудовищами?

— Что?

Джек встал. На этот раз он был в темно-сером костюме и в голубой рубашке. Когда Джек возвышался над Мэгги во весь свой внушительный рост, как будто подавляя ее своими размерами, у нее путались мысли.

— Кого вы имеете в виду? — переспросила она.

— Собаку Баскервилей. — Он кивком указал на дога. — Наверное, вы очень храбрая, лично я не рискнул бы подойти слишком близко к этой пасти.

Мэгги всмотрелась в его лицо, пытаясь понять, не подшучивает ли он над ней, но Джек казался вполне искренним, и она вдруг неожиданно для себя поняла, что его похвала ей очень приятна.

— О, Герберт безобиден, как котенок, у большинства крупных собак добрый нрав, а вот мелкие как раз вполне могут цапнуть, если зазеваться и забыть об осторожности.

— И часто вас кусают?

— Случается, но со временем вырабатывается своего рода интуиция на то, от какой собаки следует ждать подвоха. Большинство животных безопасны, если обращаться с ними правильно.

Джек поймал себя на мысли, что ему впервые удалось разговорить Мэгги, и поразился тому, насколько это для него важно. Впрочем, за последнее время он уже не впервые удивлялся собственным поступкам. Взять хотя бы решение купить ветеринарную клинику… Иногда Джек всерьез задавался вопросом, все ли у него в порядке с головой.

— Я бы хотел взглянуть на ваше рабочее место, возможно, зайти в операционную, — небрежно сказал он. — Артур собирался показать мне клинику, но пока не успел, так что, если вы можете выкроить минутку-другую…

Мэгги ответила не сразу, Джек поймал на себе ее изучающий взгляд.

— Вы правда хотите увидеть операционную? — неуверенно спросила она.

— Если можно.

— Зачем?

Затем, что я хочу понять, чем вы живете, почему эта работа значит для вас так много, мог бы ответить Джек, но лишь пожал плечами и небрежно бросил:

— Из любопытства. Должен же я видеть, что покупаю. Но если вам это неудобно…

На этот раз пауза тянулась еще дольше. Наконец Мэгги тихо сказала:

— Хорошо, я вам все покажу, если вам действительно интересно.

— Спасибо.

Его глаза еще некоторое время удерживали ее взгляд, но затем Мэгги резко отвернулась. Она уже пожалела о своем согласии. Нужно было ответить, что он может осмотреть клинику с Артуром, и дать понять, что с ним она общается только в силу необходимости. Они вообще не должны встречаться, от мужчин вроде Джека Мэйдена нужно держаться как можно дальше. Какая же она дура, безнадежная дура!

Как ни странно, небольшая экскурсия по клинике прошла вполне благополучно. Джек держался естественно, смотрел по сторонам с неподдельным интересом, к месту задавал вопросы, и вскоре Мэгги стала чувствовать себя более непринужденно. Как всегда, когда разговор заходил о ее любимой работе, она оживилась, глаза заблестели. Только позже, вернувшись в вестибюль и увидев в окно стоящий перед зданием «бентли», Мэгги заподозрила, что экскурсия, вероятно, была частью хитро разработанного плана Джека Мэйдена. Она снова поняла, что проявила непростительную наивность, — чего никак не могла себе позволить, имея дело с Джеком Мэйденом.

Джек открыл перед Мэгги входную дверь и отошел в сторону, пропуская ее вперед. Она вышла на улицу, теплый воздух был напоен ароматами раннего лета. Несмотря на то, что Джек, как правило, держался холодно и отчужденно, он умел быть и галантным кавалером, когда хотел.

— В чем дело? Что-то не так?

Джек подошел к ней и посмотрел в лицо. Мэгги подняла голову и заморгала, увидев, что он нахмурился.

Что не так? Да все! — мысленно огрызнулась она. И самое ужасное, что я пообещала пойти с вами на ужин.

— Нет, все в порядке, просто я немного устала. День выдался трудным. — Мэгги принужденно улыбнулась и быстро, пока не растеряла храбрость, выпалила: — Джек, если вам удобнее встретиться со мной позже где-нибудь в другом месте, меня это вполне устроит. Мне нужно еще принять ванну, переодеться… — И я не хочу, чтобы все это время вы находились в моем доме, мысленно добавила она, но вслух, конечно, не сказала. — Назовите место, и я прекрасно доберусь туда сама. Сегодня я на вызовах и мне нельзя пить, но вам незачем себя ограничивать. — Кроме того, мне все равно нужно быть на своей машине, — закончила она бодро.

Джек невозмутимо посмотрел на нее и спокойно заметил:

— Обо всем этом я уже подумал.

— Правда?

Не отвечая на ее риторический вопрос, Джек взял ее под руку и повел к машине. Мэгги заметила, что на заднем сиденье стоят две большие картонные коробки, наполненные снедью. Она разглядела бутылку вина, пластиковую ванночку со стейками, овощи…

— Пока вы будете принимать ванну и переодеваться, я приготовлю ужин, а затем вы сможете спокойно поесть и выпить стакан вина, не покидая собственного дома. — Предвидя ее возражения, он добавил: — Один стаканчик еще никому не повредил.

Мэгги подумала о своей крошечной кухне, которую и кухней-то можно назвать чисто условно. Потом представила, как Джек Мэйден ждет ее внизу, в гостиной, пока она принимает ванну, как он накрывает ужин на кухонной стойке. Мэгги в свое время купила в магазине подержанной мебели два высоких табурета, но пока не удосужилась обить их такой же тканью, как диван и кресла, и они выглядели весьма обшарпанными.

— Вам нет необходимости самому готовить ужин, — поспешно, даже слишком поспешно, возразила она. — Я скажу Артуру, в какой ресторан мы едем, и, если поступит срочный вызов, он со мной свяжется.

— Я настаиваю.

У Мэгги пересохло в горле.

— И перестаньте смотреть на меня как кролик на удава, я вас не съем, — добавил Джек.

— Что-о? — Она расправила плечи и вздернула подбородок. — Не говорите ерунды, я вас не боюсь. Просто у меня очень маленькая кухня и почти нет…

— У вас есть плита? Найдется пара тарелок и стаканы? — холодно прервал ее Джек.

— Да, но…

— Тогда больше ничего не нужно.

Что мне нужно, так это людное место, ресторан, в котором нас будут окружать другие посетители, а вовсе не ужин тет-а-тет в моем уютном гнездышке, в панике подумала Мэгги. Остаться с ним вдвоем в коттедже… нет, это немыслимо!

Но Джек попросту игнорировал ее протесты, Мэгги и глазом не успела моргнуть, как оказалась на переднем сиденье «бентли». Джек обошел капот и сел за руль. Просторный салон автомобиля словно стал меньше, Джек оказался совсем близко. От него очень приятно пахло мужским одеколоном и теплой кожей, а выглядел он так… так… Мозг Мэгги никак не мог подобрать подходящего описания.

— Показывайте куда ехать. — Джек повернулся к ней, взглядом предупреждая, что не желает слушать дальнейших возражений.

Мэгги вздрогнула, надеясь, что он этого не заметил.

— Да, конечно. — Она коротко изложила маршрут. — Тут недалеко, всего несколько минут езды, но дорога очень извилистая.

— Нет проблем.

Зато у меня есть, мысленно ответила Мэгги. Одна огромная, просто гигантская проблема, и она сидит здесь же, по правую руку от меня. Мэгги застыла на сиденье в напряженной позе, как будто ей к спине привязали доску, сложила руки на коленях и уставилась прямо перед собой.

Совсем недавно в моей жизни все было просто и, казалось, стабильно, думала она, и вот теперь… Джек Мэйден покупает дом Артура, но не собирается закрывать ветеринарную клинику? Фантастика, этого просто не может быть. Сшитые на заказ костюмы от известных модельеров, золотые часы, роскошный «бентли»… и обладатель всего этого рассчитывает, что я поверю, будто его интересует ветеринарная клиника в захолустном городишке? Не станет же он выбрасывать на ветер тысячи фунтов только затем, чтобы получить контроль над моей жизнью? Не мог же он так далеко зайти в своей мести… или мог? И я готова поклясться, что Джек даже не любит животных.

— Вы любите животных? — вдруг вырвалось у нее.

Мэгги ожидала любой реакции — снисходительной усмешки, недоуменного взгляда… но Джек всерьез задумался над вопросом и через некоторое время медленно сказал:

— Да, люблю, хотя, признаться, я мало имел с ними дело, мое воспитание этому не способствовало.

— Почему?

— Нам не хватало денег даже на то, чтобы самим утолить голод, не говоря уже о том, чтобы содержать собаку или кошку.

В первый момент Мэгги растерялась, такого ответа она никак не ожидала.

— Простите, я не хотела совать нос в вашу жизнь.

— Я понимаю.

Они почти приехали, но, не доезжая до дома, Джек свернул на обочину и затормозил. Повернувшись к Мэгги, он сказал ровным голосом:

— Хочу вам кое-что объяснить, прежде чем мы поедем дальше. У вас, кажется, сложилось впечатление, что я происхожу из богатой семьи, получил привилегированное воспитание…

— Не совсем так. Хелен говорила, что вы сами сколотили свое состояние, — быстро уточнила Мэгги.

— Я еще не видел вашего дома, — продолжал Джек так, будто она ничего не говорила, — но, каким бы он ни был, по сравнению с тем, в котором вырос я, он покажется дворцом. Когда моя мать сбежала из дому и отправилась в Америку, она была беременна моей старшей сестрой, Кэтлин. Она уехала в Америку с отцом своего будущего ребенка, но этот человек не был ее мужем, он был мужем ее кузины. Через полгода после рождения Кэтлин он надумал вернуться к жене и бросил мою мать. Она осталась одна в чужой стране, без друзей, без денег.

Джек отвернулся и стал смотреть в окно, но, даже не видя его лица, Мэгги почувствовала, как ему тяжело говорить об этом. Она вдруг поняла, что для него внове откровенничать с кем-то, Джек словно ступил на неизведанную территорию.

— Не могу сказать, что мать к нам плохо относилась, она нас не била, нет, но часто ей просто было не до нас, она вела… скажем так, весьма беспорядочный образ жизни. Она даже не знала, кто был моим отцом, судя по цвету кожи и волос, это мог быть итальянец, который частенько посещал ее в то время, но наверняка она не знала. Цвет глаз я унаследовал от матери. У меня мало что осталось в памяти от первых лет жизни, только какие-то вечеринки, попойки. Меня фактически вырастила Кэтлин, которая была на несколько лет старше. Мать редко бывала дома и еще реже — трезвой. А потом, когда Кэтлин исполнилось четырнадцать, какой-то мужчина, которого мать привела домой…

Джек оборвал себя на полуслове и резко втянул воздух. Мэгги видела, как у него на щеке задергался мускул. Поняв, что он хотел сказать, она невольно ахнула и прикрыла рот рукой.

— В результате этого изнасилования на свет появилась Джессика. Кэтлин умерла при родах, ей едва исполнилось пятнадцать. Мать винила себя в случившемся, трагедия так ее потрясла, что она даже бросила пить и взялась за ум. Но было поздно, ее здоровье необратимо подорвала разгульная жизнь. Она ухаживала за Джессикой, пока была в состоянии, а к тому времени, когда мама стала совсем плоха, я вырос и смог зарабатывать нам всем на жизнь.

— Сколько лет вам было? — тихо спросила Мэгги.

— Восемнадцать.

— Мне так жаль… — Мэгги не знала, что еще сказать.

Джек снова повернулся к ней, и в глубине его глаз промелькнуло нечто похожее на удивление. Внезапно он помрачнел. Мэгги догадалась, что он уже сожалеет о своей откровенности.

— Все это неважно, с тех пор много воды утекло. Я просто хочу, чтобы вы знали, что я не родился с серебряной ложкой во рту. Всего, что у меня есть, я добился упорным трудом, поэтому способен оценить труд других. Вы не боитесь работы, и этот ваш коллега… как его…

— Фредди, — подсказала Мэгги.

— Да, Фредди — тоже. В прошлый приезд в клинику я с ним побеседовал, он мне понравился.

Мэгги почему-то стало обидно, что Фредди не рассказал ей о своем разговоре с Джеком Мэйденом, хотя она понимала, что не имеет права обижаться. К тому же он вообще неболтлив, предпочитает дела словам.

— Ну что, теперь вы уже не так боитесь впустить меня в дом? — спросил Джек.

Как бы не так, подумала Мэгги. Я предпочла бы не знать, что его детство было ужасным, что он очень любил сестру и теперь заботится о племяннице, как о родной дочери. Неудивительно, что Джессика его обожает, ведь Джек заменил ей всех — и отца, и мать, и друга. Но нежное отношение Джека к племяннице никак не связано с отношением ко мне, напомнила себе Мэгги.

Ей все еще не верилось, что он купил у Артура клинику исключительно из благотворительных побуждений, такое предположение никак не вязалось с его репутацией акулы бизнеса, человека практичного и жесткого, даже жестокого. Да и то, что Хелен говорила об отношениях Джека к женщинам, тоже не давало повода заподозрить в нем филантропа.

— Мэгги?

Джек ждал ее ответа, и она поняла, что должна солгать, причем солгать убедительно — и это после всего, что он ей рассказал! Джек не сводил глаз с ее лица, и колебания Мэгги не укрылись от проницательного взгляда.

— Да что с вами? — резко спросил он, прежде чем Мэгги успела придумать убедительный ответ. — Вы что, никогда ни в чем не уступаете?

— А вы? — парировала Мэгги, задетая его тоном.

Джек шумно втянул воздух, медленно выдохнул и только потом ответил — на этот раз в его голосе слышалась ирония:

— Пожалуй, нет, но ведь считается, что женщины мягче?

— Мягче или доверчивее? — уточнила Мэгги ледяным тоном. У нее на скулах выступил румянец.

Джек откинулся на спинку сиденья, отбросил упавшие на лоб волосы и вдруг спросил:

— Кто он, Мэгги? Кто тот мерзавец, который разбил вам сердце?

Руки Мэгги сами собой сжались в кулаки, и она поспешила спрятать их в карманы джинсов.

— Сейчас это уже неважно. И вообще, кто вы такой, чтобы его судить? Я слышала, вы тоже в свое время разбили немало женских сердец.

— Правда?

— Да, правда! — с жаром подтвердила Мэгги. — Не знаю, зачем вы здесь, но учтите, если вы рассчитываете заставить меня лечь с вами в постель, угрожая лишить работы, то…

— Достаточно, — пугающе тихо перебил ее Джек. На потемневшем лице глаза горели как два раскаленных добела уголька.

На мгновение Мэгги по-настоящему испугалась, память перенесла ее в детство, в те времена, когда именно такой тон и именно такой взгляд служили сигналом, что отчим в очередной раз собирается наброситься на нее с кулаками.

— Не смейте меня бить, — прошипела она, — даже не думайте!

— Бить? Вас?

У Джека возникло странное ощущение, будто Мэгги меняется на глазах. Рядом с ним сидела взрослая женщина, и в то же время в ней вдруг стала проглядывать испуганная девочка, совсем маленькая, но тем не менее привыкшая отвечать ударом на удар. И эта перемена его ошеломила. Джек тихо выругался.

— Господи, Мэгги, что вы такое говорите! Я не собираюсь вас бить. Как вам только могло такое в голову прийти! — Выражение страха в ее глазах не исчезло. Он подался вперед и, глядя в эти испуганные глаза, проникновенно произнес: — Мэгги, я презираю мужчин, которые способны поднять руку на женщину. Поверьте, я никогда не сделаю вам больно.

Она не шевелилась, словно одеревенела. Глаза на побледневшем лице казались огромными.

— Значит, он бил вас? Это так, Мэгги? — Джек испытал острейшее желание своими руками задушить человека, которого никогда даже не видел. — Милая, не все мужчины одинаковы.

С его гневом Мэгги еще могла бы справиться, с разочарованием, даже с насмешкой — пожалуй, тоже, но нежность этого большого сильного мужчины оказалась ей не по силам. Она закрыла лицо руками и разревелась. Слезы текли ручьями, и она ничего не могла с ними поделать. Даже когда Джек привлек ее к себе и стал нашептывать что-то успокаивающее, Мэгги не могла пошевелиться — не могла, да и не хотела.

5

Прижимая к груди обмякшее, податливое тело Мэгги, Джек обнаружил, что у него появились проблемы. Во-первых, меньше всего на свете ему нужна эмоциональная привязанность к женщине, тем более, и это уже во-вторых, к конкретной женщине. Однако Мэгги уже очень крепко его зацепила, он думает о ней день и ночь. Лучше бы при их первой встрече он послушался своей интуиции, которая подсказывала, что ему нужно бежать от этой женщины как можно быстрее и как можно дальше. В-третьих, она ему не доверяет, он ей даже не нравится, а он ни за что не станет упрашивать ее изменить свое отношение. В-четвертых, она слишком много пережила и ей нужен более надежный человек, чем он. И, наконец, пятая проблема состояла в том, что в данную конкретную минуту ему полагалось успокаивать Мэгги, а на самом деле хотелось заняться с ней другим, куда менее невинным делом. И, хотя разум подсказывал Джеку, что ему нужно отодвинуться от Мэгги, тело отказывалось подчиняться командам мозга.

Он был возбужден до предела, и, если Мэгги не невинна, как младенец, она очень скоро это почувствует. Во всем виновато ее податливое тело, прижимающееся к его собственному, и еще ее легкий, но пьянящий, как выдержанное виски, аромат, смесь сладковатого цветочного запаха духов и особенного, только ей присущего едва ощутимого запаха кожи. Черт возьми, Джек так сильно не хотел еще ни одну женщину!

Мэгги не была младенчески невинной. Они с Родни не стали любовниками, но вовсе не потому, что он этого не хотел, напротив, Мэгги установила определенные границы, а он всякий раз пытался отодвинуть их хоть немного дальше. Поэтому она не впервые оказалась прижатой к телу возбужденного мужчины. Мэгги не жаждала интимной близости с Родни и считала тогда, что природа ее чем-то обделила. Лишь спустя несколько месяцев после разрыва с Родни, наконец выбравшись из трясины горечи и отчаяния, Мэгги поняла, что в действительности ей были попросту неприятны его слюнявые поцелуи, полное пренебрежение к ее чувствам, навязчивое стремление заставить ее уступить его требованиям, лишь слегка замаскированным глазурью нежных чувств.

Тогда она решила, что Родни был прав, она действительно фригидна. Он не раз говорил ей об этом, сравнивая с многочисленными девушками, которые всегда готовы прыгнуть в постель. По наивности Мэгги не понимала, что Родни судит по собственному опыту! Но сейчас, когда Джек прижимал ее к своей широкой теплой груди, ее охватил жар — какая уж тут фригидность! Впрочем, Мэгги знала, что так будет, еще когда он прикоснулся к ней впервые. И чувствовала, что Джек тоже ее хочет, его возбуждение было очевидным.

— Я… я уже успокоилась.

Мэгги отодвинулась, Джек не пытался ее удержать, но ощущение его тела, подходящего к ее телу, как одна половинка целого к другой, его тепло, запах накрепко врезались в память Мэгги. Если он с легкостью вызывает такие же ощущения и у других женщин, неудивительно, что они сбегаются и выстраиваются в очередь, стоит Джеку лишь поманить пальцем, с грустью подумала Мэгги.

— Не хотите поговорить об этом?

— П-поговорить? — Несколько ужасных мгновений Мэгги думала, что Джек имеет в виду ее физическое влечение к нему, но потом опомнилась, с благодарностью приняла у него большой белоснежный носовой платок и вытерла слезы. — Нет, думаю, не стоит. Это давняя история.

Наверное, не такая уж давняя, если она все еще плачет из-за нее, подумал Джек, глядя на покрасневшее лицо Мэгги. Его глаза снова стали непроницаемыми, словно скрылись за зеркальными очками. Джек думал о том, что у каждого свои демоны — уж ему ли не знать об этом! — и своих Мэгги еще предстоит победить.

Он медленно кивнул.

— Рассказать кому-то о своих прошлых бедах бывает полезно, вы все же подумайте об этом. Я не призываю вас раскрыть душу именно мне, нет. Кому-нибудь, кому вы доверяете, хорошо? Поверьте, это помогает.

Мэгги неуверенно посмотрела на него.

— Хорошо? — мягко повторил Джек.

— Хорошо.

Мэгги поудобнее устроилась на сиденье. Джек завел мотор и поехал дальше, движение на этой дороге никогда не бывало оживленным. Но Мэгги уже не могла чувствовать себя так, словно ничего не произошло, ее тело каждой клеточкой остро реагировало на его откровенную мужественность. Джек Мэйден — опасен, ей нужно держаться от него подальше, но все-таки как же он сексуален! Незнакомый доселе голод, проснувшийся в ней и жадно требующий утоления, шокировал Мэгги своей остротой.

Вскоре Мэгги показала Джеку, где повернуть. Пейзаж резко изменился. Теперь вдоль дороги, на некотором удалении от нее, расположились утопающие в зелени особняки, каждый раз в десять больше коттеджа Мэгги. Перед домами были разбиты сады — маленькие шедевры садово-паркового искусства. Примерно через полмили по обеим сторонам дороги потянулись поля, и впереди показался коттедж Мэгги. Его белые стены, освещенные вечерним солнцем, ярко выделялись на фоне зелени.

— Мы почти приехали. — Мэгги указала на крошечный дом и небольшую асфальтированную парковочную площадку перед ним. Рядом с ее стареньким «жуком» оставалось место еще для одного автомобиля. — Вы можете оставить машину здесь.

— Это и есть ваше гнездышко?

По голосу было непонятно, нравится Джеку коттедж или нет.

— Строго говоря, дом принадлежит не мне, а строительной компании, — неохотно уточнила Мэгги.

Не дожидаясь, пока Джек откроет ей дверцу, она вышла из машины и подождала его у калитки в заборе из белого штакетника. Джек огляделся и медленно пошел по дорожке. И снова по его лицу ничего нельзя было прочесть. Теплый ветерок шелестел в листве деревьев, откуда-то издалека донесся колокольный звон. Джек повернулся к Мэгги и тихо сказал:

— Как красиво! И сразу чувствуется, что вы здесь живете.

— Правда?

Мэгги некогда было задумываться, что именно он имел в виду. Она открыла калитку и с бешено бьющимся сердцем быстро пошла по извилистой тропинке к двери. Должно быть, у меня приступ временного помешательства, думала она, как еще иначе можно объяснить, что я рада, просто счастлива видеть Джека возле своего дома? Ведь я уже решила, что не желаю и близко подпускать его к своему убежищу, и с тех пор ничего не изменилось.

— Давно вы здесь живете?

Джек остановился рядом с ней у парадной двери, и у Мэгги вдруг задрожали руки, да так, что она не могла попасть ключом в замочную скважину.

— Около двух лет. — Наконец дверь открылась, Мэгги вздохнула с облегчением. — Коттедж нуждался в серьезном ремонте, поэтому первое время я спала на полу в спальном мешке, а еду готовила на походном примусе. У меня и сейчас мало мебели, но со временем, надеюсь, я обставлю коттедж как следует. Главное, что есть дом и расположен он в хорошем месте.

Джек вошел в коттедж, оглядел белые стены, низкий потолок с выступающими балками, повернулся к Мэгги и, глядя ей в глаза, сказал:

— А вы, оказывается, настоящая леди.

— Не понимаю, с чего вы так решили, мне просто хотелось поселиться подальше от городского шума, вот и все… Этот маленький коттедж стоит в глухом месте, к тому же он находился в ужасном состоянии, поэтому на него было мало покупателей…

Джек наклонил голову, накрыл губы Мэгги своими, и время остановилось. Мэгги не хотела отвечать на поцелуй, она знала, что это было бы величайшей глупостью, но губы — теплые, нежные, совсем не похожие на мокрые губы Родни, — все не отпускали ее рот, ласкали, обольщали, уговаривали, и Мэгги почувствовала, как внутри нее вспыхивает огонек. Огонек рос, разгорался, и вот уже жаркое пламя желания охватило ее всю. У Мэгги кружилась голова, по всему телу разливалось какое-то новое, невероятно сладостное ощущение. Если он захочет заняться со мной любовью, я не смогу его остановить, мелькнула паническая мысль.

Однако Джек остановился сам. Он отстранился от Мэгги и очень спокойно сказал:

— Пойду принесу вещи из машины и начну готовить ужин, а вы пока принимайте ванну. Если нужно будет потереть спинку, зовите. — Он развернулся и вышел на улицу.

Мэгги беспомощно вздохнула, несколько секунд постояла, зажмурившись, и взбежала по узкой крутой лестнице с такой скоростью, что оставалось только удивляться, как не переломала ноги.

В крошечной спальне стояла только полуторная кровать, роль гардероба временно выполняла палка, прикрепленная к стене. Мэгги села на яркое покрывало с аппликацией в индейском стиле и уставилась в пол. Все-таки я сошла с ума! Она обхватила себя руками, чтобы унять вдруг напавшую на нее дрожь. Как я вообще могла подумать о том, чтобы вступить в связь с Джеком Мэйденом? И я не только думала об этом, я это предвкушала!

Я и Джек Мэйден? Роман? Мэгги горько усмехнулась. Джеку не нужен роман, он хочет всего-навсего переспать со мной и готов заплатить за удовольствие. Он недвусмысленно дал понять, что желает меня, а я своим отказом лишь подогрела его желание — вероятно, он впервые получил отказ. Поэтому Джек стал меня преследовать, как гончая преследует добычу, и ему повезло, обстоятельства сложились в его пользу. Его положение выгодно во всех отношениях. Он может купить ветеринарную клинику, нанять управляющего и продолжать вести привычный образ жизни, при этом он всегда может наведаться в Дорсетшир, если приспичит покувыркаться в сене.

Мэгги до боли закусила губу. Помимо ветеринарной клиники он получает в свое распоряжение милую квартирку в сельской местности, где можно отдохнуть от городского шума. И получает под свой контроль если не мою жизнь, то уж мои средства к существованию — точно. Все складывается именно так, как он хотел. Но зачем это Джеку? При его богатстве он может десять раз купить и продать Артура с потрохами и даже не заметит.

Конечно, Мэгги не хотелось, чтобы она и Фредди потеряли работу, но становиться любовницей Джека Мэйдена она тоже не собиралась. Волнение, которое Мэгги испытала при одной мысли об этом, заставило ее сердце забиться быстрее.

Нужно принять ванну, смыть с себя дневную усталость, это придаст ей сил снова предстать перед Джеком. Однако Мэгги не собиралась ни наряжаться, ни даже накладывать макияж. Джек Мэйден сумел войти не только в ее жизнь, но и в ее дом, пора положить этому конец. Чем быстрее он поймет, что с ней ему не на что рассчитывать, тем лучше для них обоих, если кто от этого и пострадает, то только Фредди, но тут уж ничего не поделаешь.

Через двадцать минут, когда Мэгги, переодевшись в простые хлопковые брюки и в бежевую трикотажную кофточку с коротким рукавом, спускалась вниз, по дому разносились аппетитные запахи. Ее влажные волосы в беспорядке ниспадали на плечи золотыми кудряшками. Как и собиралась, Мэгги не стала подкрашивать глаза, ее единственным украшением были простые золотые серьги в виде колец. Вечер был теплым, и она решила остаться босиком.

Мэгги не догадывалась, какой юной и свежей выглядит. Услышав ее шаги на лестнице, Джек оглянулся и на мгновение потерял дар речи.

— Хотите вина? — Он жестом указал стоящую на стойке бутылку. — Я не знал, какое вы любите, поэтому прихватил и красное, и белое. Красное уже открыто, а белое я поставил охладиться в ведро с водой.

Мэгги немного смутилась. Холодильник давно перестал быть предметом роскоши, и уж конечно миллионер из Техаса привык жить в комфорте. Но потом она вспомнила, что Джек не всегда был богачом, и немного расслабилась. Он знает, что такое бедность, пусть даже сейчас его холодильник размером с ее кухню.

— Я буду пить красное.

Вино оказалось восхитительным, и даже Мэгги, обладающая весьма ограниченными познаниями в этой области, догадалась, что оно стоит немало. Сделав глоток, она со стаканом в руке села на высокий табурет по другую от Джека сторону стойки. Джек наблюдал за ней чуть прищурившись, от его взгляда не укрылась естественная грация ее движений.

— Прекрасное вино, — тихо сказала Мэгги.

— Это любимый сорт Джессики. Правда, подробную характеристику, которую дают вину эксперты, она заменяет одним словом: «классное». — Джек улыбнулся, и сердце Мэгги сбилось с ритма.

— Я ее не виню, по-моему, многословные восхваления просто нелепы.

— Я так и думал. — Еще раз улыбнувшись, на этот раз с каким-то загадочным выражением, Джек отвернулся и сосредоточил все свое внимание на приготовлении стейков.

Мэгги подумалось, что, когда мужчина, особенно такой крупный, сильный, мужественный, как Джек, готовит, в этом действе есть что-то сексуальное. Вечер был теплый, и Джек снял галстук и расстегнул несколько пуговиц на рубашке, в вырезе виднелась загорелая шея и часть груди с порослью темных волос. Ноги Мэгги сделались ватными, с дыханием творилось что-то непонятное, и она мысленно порадовалась, что успела сесть.

— Зеленый салат я уже помыл, он обсыхает на дуршлаге, помидоры с грибами готовы, я оставил их в духовке, чтобы не остыли. — Разговаривая, Джек переворачивал стейки на решетке, и Мэгги видела только его спину. — Если вы достанете приборы и тарелки, можно садиться.

— Да, конечно, сейчас достану.

Мэгги поспешно слезла с табурета, обошла стойку и очень осторожно, чтобы случайно не коснуться Джека на этом тесном пятачке, полезла в кухонный шкафчик за посудой. Как только дело было сделано, она чуть ли не пулей выскочила обратно в гостиную.

— Мэгги, я не кусаюсь.

Она решила, что ослышалась, тем более что в это время Джек снимал куски мяса с гриля, звякая вилкой о решетку.

— Прошу прощения, я, кажется, не расслышала…

Джек поднял голову и встретился с настороженным взглядом Мэгги.

— Вы все расслышали правильно. — Хмурая складка на его лбу разгладилась, в глазах появилось укоризненное выражение.

— Вы что, думаете, что я на вас наброшусь? Угадал?

— Прошу прощения, но я совершенно не представляю, о чем вы.

— Уже второе извинение за последние две минуты, но, кажется, я не слышу в нем искренности, — задумчиво произнес Джек. — На самом деле вы вовсе не чувствуете вины за то, что обращаетесь со мной, как с заразным больным. Вы боитесь до меня дотронуться. Кажется, вы всерьез настроены видеть во мне врага.

— Врага? — Мэгги вымученно улыбнулась, улыбка, задуманная как холодная, получилась нервной. — Ерунда какая.

Джек скрестил руки на груди и некоторое время вглядывался из-под полуопущенных век в покрасневшее лицо Мэгги.

— Давайте ужинать, — предложил он и отвернулся к духовке, чтобы достать помидоры с грибами. — Не знаю, как вы, а я умираю с голоду.

Мэгги за весь день почти ничего не ела, и потому тоже должна была проголодаться, но близость Джека, не осознающего своей бьющей в глаза мужской привлекательности и оттого еще более опасного, напрочь лишила ее аппетита.

Джек сел на второй высокий табурет и налил себе вина.

— Насколько я понимаю, вы решили ограничиться одним стаканом — на случай… если придется выехать по вызову?

Он ухитрился задать этот простой вопрос так, что тот прозвучал многозначительно. Стараясь, чтобы лицо не выдало ее чувств, Мэгги холодно ответила:

— Конечно. Нас иногда вызывают на фермы, не могу же я сесть за руль нетрезвой.

— Вашей выдержке можно только позавидовать.

Если бы он знал! Сейчас, когда из-за тесноты его бедро то и дело касается ее бедра, а большое сильное тело Джека как будто заполняет собой все пространство, ей требуется немалая выдержка совсем другого рода! Мэгги сглотнула слюну, взяла вилку и нож и принялась за поджаристый, густо наперченный стейк. Мясо, прожаренное как раз в меру, оказалось нежным и сочным. Мэгги запоздало вспомнила, что не поблагодарила Джека. Бросив быстрый взгляд на его лицо, она нервно улыбнулась.

— Очень мило с вашей стороны приготовить ужин.

— Вы так думаете?

Их взгляды встретились, и Мэгги по глазам Джека вдруг поняла, что он в душе посмеивается над ней. Волнение тут же сменилось негодованием, но она сдержалась, решив не поддаваться на провокацию.

— Да, я так думаю. — Одарив Джека светской улыбкой, она отвернулась и нацепила на вилку большой сочный гриб.

— Знаете, я еще не встречал женщины, которая так легко выходит из себя.

— А вы их встречали, конечно, немало, — не без яда уточнила Мэгги.

Казалось, Джека ее слова не задели.

— Кто вам сказал? — мягко поинтересовался он.

— Да все говорят. — Мэгги небрежно тряхнула гривой волос.

— Все?

Она знала, что несколько перегибает палку, и чувствовала на себе мрачный изучающий взгляд Джека, но предпочла его не замечать и по-прежнему смотрела не на Джека, а в тарелку.

— Что ж, даже если бы это нелепое утверждение было справедливым, — с расстановкой сказал он, — это мое личное дело. Я не считаю нужным извиняться за то, что меня интересует противоположный пол. Более того, я придерживаюсь мнения, что притяжение между мужчиной и женщиной — это одна из основ, на которых держится наш мир.

У него на все есть ответ! Мэгги стиснула зубы, успокаивая себя тем, что проиграла один бой, но не всю войну. Словно подслушав ее мысли, Джек вдруг предложил:

— Послушайте, Мэгги, давайте объявим перемирие на время ужина. Я не хочу, чтобы у меня было несварение, и намерен получить удовольствие от еды, тем более что я потратил время на ее приготовление. Не зря же я возился у горячей плиты!

На этот раз Мэгги все-таки подняла голову и встретилась с Джеком взглядом. Серебристо-серые глаза смеялись, от их уголков разбежались лучики морщинок. И Мэгги, как ни старалась оставаться невозмутимой, не могла не улыбнуться в ответ.

— Так-то лучше, — добродушно проворчал Джек, — а то вы слишком серьезны. Одна работа без забавы, от нее тупеешь, право.

Мэгги уже во второй раз слышала от него эту поговорку.

— Благодарю покорно, значит, я, по-вашему, тупая? Что ж, вас в этом, наверное, никто не сможет обвинить.

— В чем, в тупости?

— Нет. — Мэгги сделала паузу, смерив Джека ледяным взглядом. — В том, что вы забываете о забавах.

— Вы меня раскусили.

Немыслимый разговор и несносный мужчина! Мэгги отправила в рот еще кусочек стейка. Но, надо отдать Джеку должное, повар он отличный, мясо так и тает во рту. Еще недавно Мэгги думала, что не сможет проглотить ни кусочка, но сейчас поняла, что умирает с голоду. Она молча принялась за еду. К тому времени, когда она подчистила все с тарелки, Джек достал из коробки земляничный рулет, такой аппетитный, что у Мэгги потекли слюнки от одного только его вида. Отрезав огромный кусок, Джек положил его на тарелку Мэгги и пододвинул поближе картонный пакетик со сливками.

— Ешьте. Мне нравятся женщины с хорошим аппетитом.

Обстановка становилась даже слишком уютной, почти семейной, и Мэгги испытала потребность разорвать сети, которыми — она это чувствовала — Джек постепенно ее опутывал.

— Джек, насчет вашего предложения…

— Ешьте, потом поговорим.

Он улыбнулся, но выражение его лица давало понять, что это не просьба, а приказ.

Мэгги хотела возразить, но земляничный рулет так и просился в рот, это был как раз подходящий десерт после стейка с салатом, и она сдалась — взяла ложку и зачерпнула пышную розовую массу, предварительно густо полив ее сливками. Рулет был настолько восхитителен, что Мэгги невольно издала довольное урчание, напоминающее мурлыканье. Упаковка рулета была рассчитана на шестерых, однако Мэгги и Джек уплели ее на двоих, правда, Джек съел львиную долю, но и Мэгги наелась так, что больше не смогла бы проглотить ни крошки.

Как только тарелки опустели, она собрала их, слезла с табурета и зашла за стойку, пользуясь предлогом, чтобы хоть немного увеличить расстояние между собой и Джеком. Наклонившись над раковиной, Мэгги услышала, что Джек тоже встал и пошел за ней. Она оглянулась.

— Сидите, я приготовлю кофе.

— А я пока вытру тарелки, — предложил Джек.

— Не надо. — Поняв, что ответ прозвучал слишком поспешно, Мэгги, пытаясь исправить положение, добавила: — Я обычно не вытираю посуду, а оставляю на сушилке. Считается, что так гигиеничнее.

Толкаться с Джеком в тесном пространстве между стойкой, плитой и раковиной было бы еще хуже, чем сидеть рядом на табуретах. У Мэгги до сих пор покалывало кожу в том месте, где ее бедро соприкасалось с бедром Джека.

Джек кивнул, но не прошел в гостиную, а двинулся к открытой парадной двери. Очевидно, он решил осмотреть сад, разбитый вокруг коттеджа, — желание вполне естественное для теплого июньского вечера, но почему-то Мэгги встревожилась. Мало того, что Джек побывал в ее доме и теперь она постоянно будет представлять его в месте, которое раньше принадлежало ей одной, так теперь воспоминания поселятся и в саду, ее любимом убежище. Но не могла же она броситься за ним и втащить обратно в дом? Оставалось надеяться, что скоро Джек вернется сам или ее вызовут к больному животному.

Стоило Мэгги подумать об этом, как зазвонил телефон. Торопливо вытирая на ходу руки, она поспешила к аппарату.

— Мэгги?

Никогда еще Мэгги не была так счастлива слышать голос босса. Однако она понимала, что лучше не демонстрировать свою радость, иначе Артур, чего доброго, мог бы решить, что она повредилась в уме.

— Добрый вечер, Артур. Что случилось?

Мэгги услышала, как Джек вернулся в дом, — по-видимому, он стоял у самой двери.

— Мне очень жаль вас беспокоить… — Артур всегда начинал с этой фразы, но Мэгги уже усвоила, что на самом деле ему вовсе не жаль. Артур считал, что Мэгги и Фредди очень повезло с работодателем и потому они должны с готовностью бросаться в дело по первому зову. — У Хендерсона заболела телка, он хочет, чтобы ее немедленно осмотрел ветеринар.

— Хорошо, сейчас еду.

Хендерсон владел небольшой фермой, где содержались несколько коров, козы и куры. Его гордостью были два чистокровных жеребца, обладавших довольно капризным нравом. Мэгги их немного побаивалась и сейчас обрадовалась, что ее вызывают не к одному из них.

— Молодчина, хорошая девочка, — похвалил ее босс. — Если что понадобится, звоните.

— Надеюсь, что не понадобится. Увидимся утром.

Мэгги повесила трубку. Джек стоял в дверях и смотрел на нее, дожидаясь, пока она закончит разговор.

— Срочный вызов, — констатировал он.

— К сожалению, да. Мне нужно ехать, вот только обуюсь и возьму свитер. Мы можем отложить наш разговор, — осторожно добавила она, — вы не собираетесь заглянуть завтра в клинику?

— Нет, не собираюсь. — Джек подумал о назначенной на сегодня важной встрече, которую он отменил, уступив непреодолимой потребности увидеть Мэгги.

Мэгги замешкалась на лестнице и неуверенно посмотрела на Джека. Безуспешно пытаясь скрыть, что испытала огромное облегчение, она вежливо предложила:

— Может быть, я позвоню вам завтра вечером?

Ей не терпится от меня избавиться, понял Джек. На мгновение его ослепил гнев, но он сверхчеловеческим усилием подавил вспышку и ответил почти нормальным тоном:

— Может быть. Вы знаете мой номер телефона?

— Да, мне его дал Артур. — Заметив, что темные брови Джека вопросительно изогнулись, Мэгги поспешила пояснить: — Я собиралась позвонить вам по поводу вашего предложения. — Сама не понимая почему, она вдруг почувствовала себя неловко, вероятно, это и побудило ее вспомнить о гостеприимстве и предложить: — Джек, кофе уже готов, может, выпьете чашечку перед отъездом? А когда будете уходить, просто захлопните за собой дверь.

— От кофе я не отказался бы.

Поднимаясь по лестнице, Мэгги спрашивала себя, с какой стати она предложила Джеку остаться в доме без хозяйки? Конечно, она не опасалась, что он начнет совать нос во все углы, это не в стиле Джека Мэйдена, он слишком благороден.

На этом слове мысли Мэгги словно споткнулись. Благороден? Почему я так решила? В сущности, я совсем не знаю Джека, он вполне может оказаться беспринципным негодяем. К тому же у него и без меня наверняка хватает женщин, готовых петь ему дифирамбы хоть круглые сутки.

Когда Мэгги торопливо сбежала вниз по лестнице, Джек сидел в кресле с чашкой дымящегося кофе в руках. Он выглядел как-то очень по-домашнему в ее маленькой гостиной, сердце Мэгги в который раз за вечер слегка подпрыгнуло в груди. Но она взяла себя в руки и бесстрастно сказала:

— Захлопните дверь, когда будете уходить, замок защелкнется автоматически.

— Конечно.

Джек встал. Мэгги застыла как вкопанная, пытаясь придумать, как лучше закончить вечер. Она не догадывалась, что ее тело безмолвно кричит и Джек читает по нему, как по книге. Однако голос его прозвучал нейтрально-вежливо:

— До свидания Мэгги, мы обязательно поговорим в самое ближайшее время.

— Д-да, конечно…

Сейчас же прекрати мямлить и заикаться! — мысленно приказала себе Мэгги, все еще не двигаясь с места. Она предполагала, что Джек попытается поцеловать ее на прощание или хотя бы обнять, и, спускаясь вниз, мысленно приготовилась отбиваться. Однако он не предпринял и попытки приблизиться к ней.

— Ну, я пойду… — как-то неуверенно пробормотала Мэгги.

Джек молча кивнул. Сейчас его глаза стали серо-мглистыми и напоминали цветом холодное зимнее небо. После короткого неловкого молчания Мэгги быстро кивнула, схватила сумочку и ключи и выскочила за дверь.

До фермы Хендерсона было около десяти миль. Мэгги вела машину с автоматизмом робота, мысли ее были далеко от дороги, она вспомнила каждое слово, произнесенное ею и Джеком за этот вечер, каждый его жест. В конце концов от напряжения у нее закружилась голова, и она испытала облегчение, когда показались постройки фермы. Выйдя из машины, Мэгги решительно захлопнула дверцу и этим будто нажала кнопку, переключая себя в деловой режим.

Телка по кличке Марта хромала, из ноги на соломенную подстилку сочился гной. От боли животное стало нервным и не желало подпускать к себе постороннего человека. В конце концов Мэгги, конечно, удалось осмотреть телку, но до этого она была дважды отброшена ударом копыта в противоположный конец стойла. Однако это были цветочки, ягодки пошли, когда Мэгги очистила копыто, промыла рану и наложила антисептическую мазь: Марта почему-то вздумала переступить с ноги на ногу и угодила копытом здоровой задней ноги прямо на левую ступню Мэгги. Перед тем как войти в коровник, Мэгги сменила легкие парусиновые тапочки на резиновые сапоги, но и они не могли служить надежной защитой от тяжеленной туши. Выходя из стойла, Мэгги едва могла ступить на левую ногу.

Попрощавшись с хозяином, не чаявшим души в своих животных и даже в курах, она, хромая поплелась к машине, думая по дороге: хорошо еще, что основную массу пациентов клиники составляют мелкие домашние любимцы.

Выехав с фермы, Мэгги остановила машину на обочине и разулась, чтобы осмотреть ступню. На всех пяти пальцах ноги была содрана кожа, ступня кровоточила и немилосердно болела, но перелома, кажется, не было. И ступня оказалась далеко не единственным местом, к которому было больно прикасаться. Мэгги догадывалась, что к утру у нее чуть ли не все тело будет покрыто синяками.

— Что ж, такова жизнь ветеринара, — заметила она философски, пытаясь снова надеть тапочку. Задача оказалась не простой, нога опухала прямо на глазах и кожа в тех местах, где не была испачкана кровью, уже приобретала лиловый оттенок.

Мэгги несколько минут посидела в машине с открытой дверцей, вдыхая теплый летний воздух, напоенный ароматами трав и цветов. Где-то над головой чуть шуршали и потрескивали ветви, это птицы устраивались на ночлег на обступающих дорогу деревьях, но в остальном ночь была тихой. Мэгги глубоко вздохнула, желая, чтобы покой летней ночи перелился в нее. Но, как она ни пыталась, ей не удавалось полностью расслабиться, и это раздражало.

А все из-за Джека Мэйдена, сказала она себе несколькими минутами позже, когда завела мотор и продолжила путь. С тех пор, как я его увидела, в моей жизни все стало не таким, как раньше. Отныне, чем бы я ни занималась, он постоянно маячит переда мной, будто призрак.

После далеко не дружеского прощания поздним вечером в день свадьбы Агнес Мэгги совсем не собиралась снова встречаться с Джеком Мэйденом и конечно же не мечтала увидеть его снова. Однако он каким-то образом опять вошел в ее жизнь, и она даже не вполне понимала, как это случилось. Мэгги не хотела испытывать к нему какие-то чувства, тем более, желать его.

Боль в ноге усилилась, и Мэгги, не проехавшей и полумили, пришлось снова затормозить. Она застонала и уронила голову на руль. От правды не уйти: она хочет Джека, никогда еще ни к одному мужчине она не испытывала такого желания. Но что еще страшнее — она уже несколько раз ловила себя на мысли, что Джек Мэйден начинает ей нравиться.

Нравиться… слишком слабое слово для описания тех сложных, противоречивых чувств, которые вызывает у нее Джек Мэйден. Мэгги не понимала, что чувствует, и это было самое неприятное. Лучше бы ей никогда его не видеть! Если бы тогда в церкви она не посмотрела в его сторону и не поймала на себе его взгляд… Мэгги о многом сожалела, но что случилось, того не изменишь.

И вот Джек Мэйден собирается купить у Артура клинику, чтобы останавливаться в квартире на втором этаже во время своих приездов в Англию, и предлагает ей и Фредди остаться на прежних местах работы… Абсурд какой-то! Ничего из этого не выйдет! Ветеринарная клиника нужна ему как собаке пятая нога!

Мэгги повернула ключ в замке зажигания и снова тронулась с места. Ее лицо было мрачнее тучи. Черт бы побрал этого Джека Мэйдена…

Давно уже у Мэгги не было такого тяжелого, изматывающего дня. Мало того что она устала физически и эмоционально, синяки, оставшиеся после «общения» с телкой Хендерсона, давали о себе знать. Подъезжая к дому, Мэгги мечтала лишь о теплой ванне. Каково же было ее потрясение, когда она обнаружила, что «бентли» все еще стоит на прежнем месте!

Джек Мэйден все еще в доме? Мэгги посмотрела на часы: ее не было два часа. Что за игру он затеял на этот раз?

Она, прихрамывая, поплелась к дому, чувствуя себя так, словно ее переехал трактор. Когда до дома оставалось еще несколько футов, дверь открылась и проем загородила крупная фигура Джека.

— Вы еще здесь! — тоном обвинителя заключила Мэгги. — Сейчас первый час ночи.

Джек словно не слышал.

— Вы хромаете. Что случилось?

Подходя к дому, Мэгги метнула на засидевшегося гостя сердитый взгляд. Он отступил в сторону, пропуская ее в дверь.

— Джек, почему вы до сих пор здесь? Вы же говорили, что уедете.

— На самом деле я ничего такого не говорил. — Он закрыл дверь и прошел за Мэгги в гостиную. — Это вы так решили.

Гневно сверкнув глазами, Мэгги процедила сквозь зубы:

— Почему вы не уехали?

Но Джек, казалось, не замечал ее негодования. Он улыбнулся и, когда на лице Мэгги не появилось и намека на ответную улыбку, примирительно сказал:

— Давайте подумаем вместе: например, я выпил кофе и уснул. В вашем доме царит удивительно расслабляющая атмосфера: ни тебе шума машин, ни телевизора…

— Вы действительно заснули?

— Нет. — Он смотрел на нее с видом нераскаявшегося грешника. — Мне захотелось остаться, вот и все. Если помните, мы так и не поговорили, а подобные вопросы лучше обсуждать лицом к лицу, а не по телефону. К телефонному разговору, бывают, подключаются посторонние.

Проблемы телефонной связи в данный момент волновали Мэгги меньше всего. Она всмотрелась в смуглое лицо с чертами, словно высеченными из камня, пытаясь понять, что Джек задумал. Она не знала, что именно, но готова была поспорить, что у него на уме вовсе не разговор о работе! Пожалуй, зря она пошла напролом, нужно действовать более тактично — Мэгги не нравилось слово «хитрее». Что, если воззвать к его рыцарским чувствам?

— Послушайте, Джек, у меня был очень трудный вечер, — медленно проговорила она. Усталость в ее голосе была не такой уж фальшивой, левый бок ужасно болел, а ступня увеличилась в объеме раза в два. — Меня несколько раз лягнула корова, потом отдавила мне ногу, я хотела бы принять ванну и лечь. Не могли бы мы перенести разговор?

— Да, у вас изможденный вид, — участливо сказал Джек, но не успела Мэгги обрадоваться своей победе, как он продолжил: — Дайте-ка я взгляну на вашу ногу. — Он показал на ее опухшую ступню, распиравшую парусиновую тапочку.

— Не надо, я сама справлюсь со своими болячками.

Но Джек, к ужасу Мэгги, уже опустился перед ней на колени. Бережно сняв тапочку с больной ноги, он взял ступню длинными сильными, но удивительно нежными пальцами.

— Не нравится мне это. — Джек, бросив быстрый взгляд на лицо Мэгги, снова стал смотреть на ногу, но Мэгги успела прочесть в его взгляде такую искреннюю озабоченность, что у нее перехватило дыхание. — И много у вас таких отметин? — Он указал на лиловые пятна на щиколотке и, не дожидаясь ответа, закатал штанину почти до колена, чтобы посмотреть самому. — Мэгги, да вы вся в синяках!

— Пустяки. — Она попыталась высвободить ногу из его пальцев, но Джек оказался сильнее. — Такая у меня работа.

— В таком случае, это чертовски неподходящая работа для женщины, если вы спросите мое мнение. — У Мэгги вертелся на языке резкий ответ, но, не дав ей и рта раскрыть, Джек поспешил добавить: — Знаю-знаю, меня никто не спрашивает. Вам очень плохо?

Мэгги действительно чувствовала себя препаршиво, тело стало жестким и негибким, как доска, боль становилась невыносимой, но она не собиралась признаваться в этом Джеку. Она знала по опыту, что если принять горячую ванну и втереть в синяки специальную мазь с довольно противным запахом, то это облегчит страдания.

— Со мной все в порядке.

Сузившиеся глаза красноречиво говорили Мэгги о том, что именно Джек думает о ее лжи. Вслух же он сказал:

— Хорошо, я приготовлю вам ванну и помогу подняться на второй этаж.

— Ну нет! — Мэгги все острее чувствовала себя загнанной в ловушку, и это ощущение ей не нравилось. — Я и сама прекрасно справлюсь. Господи, да я уже справлялась, такое случается не впервые!

Но Джек был неумолим. В мгновение ока Мэгги оказалась полулежащей на диване, а Джек, прежде чем она успела еще что-то возразить, взбежал по лестнице и скрылся из виду. Вскоре сверху донесся шум льющейся воды.

Бред какой-то! Нелепость! Мэгги не без труда поднялась на ноги. Все в ней протестовало. Джеку Мэйдену не место в ее ванной! Ему вообще нечего делать в ее доме, да и в жизни, если уж на то пошло! Совесть Мэгги попыталась робко напомнить, что помощь заслуживает не возмущения, а благодарности, но Мэгги, полная решимости вернуть себе контроль над собственной жизнью, не прислушалась к ее голосу.

Ковыляя к лестнице, она целеустремленно подогревала свой гнев, мысленно повторяя, что Джек остался не из каких-то благородных побуждений, а чтобы ее соблазнить. Я, конечно, не искушена в играх, которыми развлекаются его женщины, накручивала себя Мэгги, но даже я в состоянии понять, когда за мной охотятся! А дело обстоит именно так, если отбросить словесную шелуху. Зная, что я не желаю иметь с ним ничего общего, Джек Мэйден тем не менее пошел по моему следу, догнал меня и загнал в ловушку.

— Что это вы тут вытворяете?

Едва Мэгги добралась до лестницы, как Джек вырос перед ней, подобно темному ангелу мщения, или, вернее сказать, дьяволу, мысленно поправила себя Мэгги.

— А вы как думаете? — Она с вызовом вздернула подбородок, но даже гнев не разрумянил ее лицо, побледневшее от боли.

— Я думаю, что вы демонстрируете упрямство и глупость, — мрачно парировал Джек. — Неужели так трудно признать, что сегодня вечером вы пострадали и нуждаетесь в помощи? По-вашему, это проявление слабости?

Да как он смеет стоять на моей лестнице и указывать, что мне делать и чего не делать?! — возмутилась Мэгги.

— Нет, но триста шестьдесят пять дней в году я сама о себе забочусь, почему же сегодня должно быть по-другому?

— Потому что здесь я. — Джек ответил ей таким же воинственным взглядом. — А теперь посторонитесь, дайте пройти.

Мэгги подчинилась, но, вместо того чтобы пройти в гостиную, Джек наклонился, подхватил ее на руки и, игнорируя бурные протесты, с некоторым трудом — так как лестница была слишком узкой — отнес на второй этаж, где бережно поставил на пол.

— Пойду проверю, как там вода.

Мэгги беспомощно смотрела ему вслед. Что происходит? Разве Джеку не полагается носиться на реактивных лайнерах по всему свету, заключая миллионные сделки… или чем там еще занимаются миллионеры? Я не хочу видеть его в своем доме, он мне не нужен, я независимая женщина — жизнь заставила меня стать такой, и мне это нравится. Да, нравится!

Конечно, приятно, когда о тебе кто-то заботится, особенно если этот «кто-то» — мужчина вроде Джека Мэйдена… Мэгги решительно прогнала эту мысль и прихрамывая подошла к двери в ванную.

— Вы можете идти, дальше я сама справлюсь. — Джек, нагнувшийся над теплой водой с душистой пеной, выпрямился и посмотрел в глаза Мэгги. Она почувствовала, как у нее похолодело в животе. — Со мной…

— Все в порядке, — перебил Джек. — Да, вы это уже говорили.

— Так почему же вы не слушаете?

— Это, по-вашему, порядок? — Мэгги и глазом не успела моргнуть, а он уже стянул с нее брюки и указал на левую ногу, сплошь покрытую синяками. — Думаю, что и выше талии дела обстоят не лучше.

Мэгги задохнулась от возмущения.

— Да как вы смеете!.. — К сожалению, когда твои брюки спущены до щиколоток, изобразить благородное негодование довольно трудно. — Как вы посмели!..

— Поверьте, я еще не то могу посметь, — угрожающе прорычал Джек, и стало понятно, что его терпение на исходе. — А теперь раздевайтесь и полезайте в ванну, пока вода не остыла, конечно, если не предпочитаете, чтобы я сам вас раздел.

Мэгги открыла рот для очередного возражения, но что-то во взгляде Джека заставило ее промолчать. Она поняла, что с него станется раздеть ее насильно.

— Я вас ненавижу, — прошипела она. Слабый аргумент, но Мэгги никогда в жизни не ощущала такой растерянности.

— Это что, новость?

— Джентльмен никогда не повел бы себя так, — пролепетала Мэгги, наклонившись, чтобы подтянуть брюки, и краснея при этом.

— А я никогда и не претендовал на звание джентльмена, — невозмутимо возразил Джек. — А теперь марш в спальню раздеваться! У вас есть что-нибудь от синяков?

— Осталось еще полбутылки средства, которое мне выписали в прошлый раз.

— Тогда тащите его сюда, я вас намажу.

Мэгги, ошеломленно уставившись на Джека, попятилась в спальню. Ой не шутит! Ну уж нет, только через мой труп! Неужели он всерьез полагает, что я позволю ему натирать мазью мои ноги и бедра? При одной мысли об этом ее бросило в жар.

— И знаете что, Мэгги…

Мэгги, закрывавшая дверь в спальню, помедлила и посмотрела на него в щелочку.

— Что?

— …у вас самые красивые ножки, какие мне только посчастливилось видеть, — закончил Джек.

На Мэгги снова накатила горячая волна. Несколько секунд она стояла как громом пораженная, потом очнулась и резко захлопнула дверь.

6

Через полчаса Мэгги с опаской спускалась по лестнице. Все ее тело болело, а левая нога и вовсе горела огнем. Но она знала, что боль скоро пройдет, и решила, что если Джек наконец уйдет, то она возьмет на кухне обезболивающие таблетки и поднимется в спальню.

Джек поморщился.

— Чем это пахнет?

Мэгги посмотрела на него и обмерла. Джек лежал на диване! Он расстегнул на рубашке еще две пуговицы и закатал рукава по локоть, вся его фигура выражала покой и расслабленность. Почему-то Мэгги было мучительно больно видеть его таким.

— Мазью.

— Напоминает запах средства, которым мы отпугивали комаров, когда я работал лесорубом.

— Правда? — У Мэгги не было настроения выслушивать трогательные воспоминания о его трудной юности. — Послушайте, Джек…

— Идите сюда и садитесь, я налью вам горячего какао, — предложил Джек таким тоном, словно лежать в ее гостиной во втором часу ночи было для него в порядке вещей.

Мэгги настороженно взглянула на него и потуже затянула пояс длинного махрового халата. Под халатом на ней была пижама. Вообще-то Мэгги спала в пижаме только в самые лютые зимние холода, но, поскольку в доме находился Джек, как-то не рискнула надеть тонкую как паутинка ночную рубашку. Впрочем, под взглядом Джека даже в толстом халате поверх теплой пижамы она чувствовала себя слишком раздетой.

— Джек, уезжайте, я хочу лечь в постель.

Кто бы знал, как я этого хочу, подумал Джек. Тщательно контролируя свой голос, он очень мягко произнес:

— Мэгги, рано утром я должен быть в Лондоне, у меня назначена важная встреча. Ближайшие две недели у меня загружены до предела. Поэтому нам нужно поговорить сейчас. Я решил все-таки купить клинику у Артура.

Вот так. Решил и все тут. Не то чтобы Джек Мэйден не имел права покупать на свои деньги все, что пожелает, но ведь это означает… А что, собственно, это означает?

Словно прочтя ее мысли — а Мэгги вполне допускала, что он умел это делать, — Джек продолжал:

— Вас, вероятно, интересует, как это повлияет на вашу жизнь.

— Да.

Джек жестом пригласил Мэгги сеть на диван — ее диван! — и сказал:

— Пойду приготовлю какао.

Он встал, а Мэгги села — просто потому, что ей некуда было деться.

— Вы принимали что-нибудь обезболивающее?

— Нет. В верхнем ящике навесного шкафчика есть бутылочка с пилюлями, если нетрудно, принесите мне две штуки.

На некоторое время воцарилось молчание. Джек сварил какао, поставил чашку на поднос. Натянутые нервы Мэгги воспринимали каждый звук так, будто железом скребли по стеклу, и, когда Джек подошел и сел в кресло напротив нее, она почти испытала облегчение, хотя и не хотела этого разговора, вернее хотела, но не сейчас и не в такой обстановке.

К немалому раздражению Мэгги, которая настороженно следила за Джеком, он чувствовал себя вполне непринужденно. Сел в кресло, откинулся на спинку, положил ногу на ногу. Джека окружала аура сдерживаемой чувственности, от него исходило какое-то особенное мужское тепло, заставляющее предполагать, что, как только он сбросит с себя сдержанность, холодную отстраненность, которые закрывали его словно боевые доспехи, под ними откроется чистый динамит.

Сердце Мэгги заухало в груди как паровой молот. Она усилием воли заставила себя вернуться к делу и, глубоко вздохнув, сказала:

— Не понимаю, Джек, зачем вам понадобилось покупать ветеринарную клинику? Неужели в графстве нет других, более подходящих домов, возможно, расположенных даже ближе к объекту ваших деловых интересов? — Мэгги осталась довольна тем, как прозвучал ее голос: бесстрастно и сугубо по-деловому.

Джек пожал плечами.

— Это зависит от того, что вкладывать в понятие «подходящие». Так сложилось, что в последние годы я провожу в Англии все больше и больше времени, и, вероятно, так будет продолжаться и дальше. Однако мой настоящий дом — в Техасе, я живу с Джессикой, и, даже когда она выйдет замуж, мне бы не хотелось никуда переезжать. За последние пару лет я потратил на оплату гостиничных номеров целое состояние. Не люблю казенную обстановку, даже роскошную. Идея жить в городской квартире меня тоже как-то не вдохновляет. В Техасе я привык к просторам, в городе у меня начинается клаустрофобия.

Мэгги кивнула, эти чувства она вполне понимала и даже могла разделить.

— Мне очень понравилось старинное поместье, которое Артур в свое время купил под клинику, и расположено оно очень удобно, — продолжал Джек, бесстрастно глядя на Мэгги из-под лениво полуопущенных век. — Квартира на втором этаже достаточно просторна для меня. Покупать дом в Англии было бы неразумно, так как все-таки здесь я бываю только наездами, и дом пустовал бы чуть ли не по полгода, значит, пришлось бы позаботиться об охране. Другое дело — квартира над постоянно действующей ветеринарной клиникой. Да и вам с Фредди нужен кто-то вместо Артура. Как видите, покупая клинику, я убиваю сразу двух зайцев. Кстати, вы оба, на мой взгляд, слишком перегружены, я собираюсь взять еще одного ветеринара, он поселится в квартире над гаражом, так что здание не будет пустовать и ночью.

Мэгги совсем забыла о двухкомнатной квартире над гаражом. Артур жил там, пока в будущей клинике шел ремонт, но, когда ремонт закончился, переселился в более просторную квартиру на втором этаже. Квартирка над гаражом пустовала, а Джек — рачительный хозяин! — решил использовать и ее. Мэгги лихорадочно соображала, пытаясь найти хоть какой-то изъян в плане Джека, — и не находила. План выглядел разумным и не имел недостатков, во всяком случае, с точки зрения Джека. С ее же… Но что Мэгги могла сказать? Господи, что мне делать, что делать?! — мысленно причитала она.

— Таким образом, вы сохраняете работу и дом.

Эта фраза, негромко произнесенная с техасским акцентом, подействовала на Мэгги как вылитое на голову ведро холодной воды. Она встрепенулась и натянулась как струна.

— Надеюсь, вы делаете это не ради меня?

Мэгги даже не пыталась скрыть враждебности. Джек мог руководствоваться самыми разными соображениями, ей же важно было знать, не пытается ли он шантажом заставить ее стать его любовницей. Был момент, когда она в это почти поверила.

— Неужели это было бы так ужасно? — бесстрастно поинтересовался Джек. Несмотря на маску равнодушия, он наблюдал за лицом Мэгги очень внимательно. — Что плохого в том, что мои интересы совпадут в данном случае с интересами Фредди и с вашими? Я получаю идеальное жилье для своих целей, вы сохраняете работу.

Так-то оно так, но всего минуту назад он и не вспоминал о Фредди.

— Кроме всего прочего, ветеринария — довольно прибыльное дело. — Джек улыбнулся, но эта улыбка внушала Мэгги не больше доверия, чем он сам. — А я в первую очередь бизнесмен.

От усталости и напряжения у Мэгги кружилась голова, мысли стали путаться. У нее не было четкого мнения по поводу того, кто Джек в первую очередь и кто — во вторую, но его якобы деловое предложение казалось ей весьма подозрительным. Обезболивающее начало действовать, Мэгги потянуло в сон, но, несмотря на это, она не смела расслабиться ни на секунду.

— Вам понадобится человек для канцелярской работы, это огромный труд. При Артуре этим занималась его жена Морин.

— Не такой уж и огромный, — мягко возразил Джек, и в его голосе проскользнули явно покровительственные нотки, а уголки губ едва приподнялись, лишь обозначая улыбку.

— Вы так думаете? Да почти каждый день возникает что-нибудь срочное…

— Мэгги, вы с первой нашей встречи твердите, что вы опытная, умелая, независимая, — перебил ее Джек, — вот вам шанс доказать это на практике.

Как же я его ненавижу! — в сердцах подумала Мэгги. Она уставилась в чашку с остатками какао, которую все еще держала в руках, пытаясь найти новые аргументы в споре и одновременно — силы, чтобы держать слипающиеся глаза открытыми. Когда она подняла голову, выяснилось, что Джек пододвинулся ближе, его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от ее лица. Мэгги смотрела на него как завороженная, не в силах отвести взгляд. Очень нежно Джек поочередно коснулся губами ее отяжелевших век. Мэгги бессильно откинула голову на спинку дивана.

— Такая храбрая, яростная…

Губы Джека переместились ниже, его ласковые прикосновения были так сладостны, что Мэгги не могла не приоткрыть губы в молчаливом приглашении. Стоило ей это сделать, как его язык устремился в атаку, заставляя Мэгги трепетать всем телом под жарким, страстным натиском.

Джек склонился над ней, лаская ее губами и языком, руки Мэгги сами по себе оказались на его плечах. Было что-то невероятно эротичное даже в том, как его твердые мускулы перекатываются под кожей, отделенной от ее ладоней лишь тонкой тканью рубашки. Теперь они были слиты воедино, твердое тело Джека прижималось к мягкому и податливому — Мэгги, его дыхание стало ее дыханием. Джек, увлекшись, еще сильнее вжал ее в подушки дивана, но внезапная боль заставила Мэгги поморщиться. Джек резко отпрянул от нее.

— Черт, прошу прощения!

Без него Мэгги вдруг стало холодно. Она открыла глаза и увидела, что Джек, стоя на коленях, снова склоняется над ней.

— Совсем забыл, что вы вся в синяках и валитесь с ног от усталости, — виновато пробормотал он. — Вы были правы, нам лучше поговорить в другой раз.

Нет, мне не настолько плохо! На какое-то ужасное мгновение Мэгги показалось, что она произнесла эти слова вслух, но выражение лица Джека не изменилось, и она поняла, что судьба уберегла ее хотя бы от окончательного унижения.

Мэгги не сразу пришла в себя. Джек выпрямился и встал. К этому времени она успела побороть желание умолять его остаться и заняться с ней любовью. Это было бы чистым безумием с ее стороны. Одно дело физическое влечение, совсем другое — любовь. Для кого как, а для Мэгги удовлетворение первого было немыслимо без второго, но Джек ее не любил, да и она его — тоже.

Наутро Мэгги чувствовала себя еще хуже, чем вечером, все тело ныло, даже усталость, казалось, не прошла. Спала она беспокойно, ее мучили кошмары, вероятно, спровоцированные болеутоляющими таблетками. Ее утешало только то, что ей не упрекнуть себя в чем-либо, связанном с Джеком Мэйденом, — она всего лишь позволила себя целовать. Джек и понятия не имеет о серьезных отношениях с женщиной: ответственность, обязательства — это слова не из его лексикона. Да и мне ни к чему связываться с мужчиной, говорила себе Мэгги, совершенно ни к чему!

Надеясь как-то взбодриться, она наполнила ванну и добавила несколько капель тонизирующего ароматного масла. Опускаясь в душистую воду, она почему-то вспомнила отчима. До того как жениться на ее матери, Уильям Карлтон казался милейшим человеком, добрым, заботливым. Но за ангельским фасадом, как оказалось, скрывался сущий дьявол, злобный, жестокий. Как только Джулия оказалась связанной с ним узами брака, Уильям дал себе волю, начались ругань, жестокости, избиения. А Родни… Он клялся Мэгги в любви и преданности, а сам готов был уложить в постель любую девчонку. Мэгги стиснула зубы, вспоминая стыд и унижение, которые испытала, узнав о многочисленных изменах Родни.

Конечно, Джек — не Уильям и не Родни, во всяком случае, он не делает секрета из своих похождений и не пытается замаскировать свое истинное лицо. Однако Мэгги не вполне понимала, легче ей от этого или наоборот, и это приводило ее в растерянность, а она не хотела терять почву под ногами. Не хотела и смущаться, удивляться, нервничать — то есть испытывать все те чувства, которые то и дело накатывали на нее все вместе или по очереди с той самой минуты, когда Мэгги впервые увидела Джека Мэйдена.

После пятнадцатиминутной ванны Мэгги почувствовала себя гораздо лучше. Мышцы болели уже меньше, хотя вся левая нога от ступни до бедра была покрыта синяками. Она надела свободные брюки и стала натягивать футболку с коротким рукавом.

А ведь прошлой ночью Джек был очень заботлив! Эта мысль, невесть откуда взявшаяся, заставила ее застыть неподвижно. Ничего подобного! Мэгги резко рванула футболку вниз и уставилась на свое отражение в большом овальном зеркале, висевшем на стене ванной.

Нет уж, она теперь не так наивна, чтобы не заметить за его добротой скрытые мотивы! Пусть у него было трудное детство, пусть он нежно привязан к племяннице, это ничего не меняет, Джек Мэйден все равно остается волком… В овечьей шкуре? Нет, не в овечьей, скорее в своей собственной, волчьей. Мэгги не могла не признать, что Джек не пытается скрыть свою хищническую суть, но и не стыдится ее.

Итак, он уехал на две недели. Мэгги следовало испытывать облегчение, но почему-то она чувствовала какую-то странную подавленность. Наверное, это побочный эффект действия обезболивающих таблеток, решила Мэгги. Она надела открытые босоножки, на распухшей левой ноге ремешок еле-еле застегнулся на последнюю дырочку.

В это утро Мэгги вышла из дому на полчаса раньше обычного, чтобы, приехав в клинику, не торопясь подготовиться к началу рабочего дня. Она чувствовала, что спешка ей сейчас совсем ни к чему — нервы и так натянуты до предела.

Утро было волшебным, в воздухе пахло розами и мятой, над цветами с деловитым жужжанием кружились пчелы. Выйдя из дома, Мэгги немного постояла в саду, подняв лицо к небу и наслаждаясь дивными ароматами лета.

Интересно, где сейчас Джек Мэйден?

Мэгги мысленно одернула себя: стоп, я не должна вспоминать о нем!

Джек вошел в ее жизнь совсем недавно, даже не вошел, а ворвался как мощный ураган, разметав в клочки ее размеренное стабильное существование. Он опасен, очень опасен. Уильям и Родни по сравнению с ним — просто домашние котята. Самое опасное в Джеке то, что каждая женщина, оказавшись в радиусе ярда от него, попадает под действие его мощной притягательной силы, некоего гипнотического магнетизма. Эта сила проникает в ее кровь, и в конце концов женщина становится своего рода наркоманкой: ее мозг способен думать только о Джеке, а тело жаждет его прикосновения. Но со мной этот номер не пройдет, твердо сказала себе Мэгги.

Она вдохнула полной грудью, свежий воздух прогнал остатки сна, и мозг заработал быстрее. Итак, рассуждала Мэгги, мне практически ничего не известно о Джеке Мэйдене — только то, что он сам рассказал, да сплетни, собранные Хелен. Я даже не знаю, чем именно он занимается и в какой части Англии находится «объект его деловых интересов», как выразился Артур. Пожалуй, пришло время навести справки. Конечно, я не стану приставать с расспросами ко всем подряд, но Агнес и Филип как раз вернулись из свадебного путешествия, и, если мне удастся уговорить Агнес вытянуть из молодого мужа все, что тот знает о своем родственнике, я, возможно, верну себе контроль над ситуацией.

Мэгги расправила плечи, сосредоточенная складка на ее чистом лбу разгладилась. Операция «Джек Мэйден» начинается!

7

В полдень посыльный доставил в клинику благоухающий букет из роз и фрезий. К цветам была приложена маленькая карточка с текстом: «Виновница ваших травм не может извиниться за грубость, поэтому я осмелился взять эту миссию на себя. Дж. М.».

Мэгги с полминуты ошеломленно смотрела на цветы. Потом в вестибюль вышла Морин Уоткинс. Увидев букет, она ахнула и разразилась потоком восторженных восклицаний. Как ни странно, ее реакция только укрепила Мэгги в решении провести маленькое расследование о Джеке Мэйдене.

Ровно через неделю доставили небольшую посылку, в которой оказалась тщательно упакованная фарфоровая скульптурная миниатюра — девушка, доящая корову. Разглядывая изящную вещицу, Мэгги не могла не задуматься, сколько же стоит безделушка, наверное, целое состояние. В коробку была вложена записка: «Как говорят в таких случаях, я увидел эту фигурку и подумал о вас. Дж. М.». Судя по штемпелю, посылка пришла из Германии, но даже то обстоятельство, что Джек помнит о ней во время своих деловых поездок по Европе, не тронуло Мэгги. Во всяком случае, она не позволяла себе умиляться по этому поводу: ее расследование дало первые плоды, и она кипела от ярости.

Еще через неделю — и через сутки после того, как Мэгги выбросила последние увядшие розы и фрезии, — доставили корзину с изысканными орхидеями. Короткая надпись на приложенной карточке вынудила Мэгги срочно сесть — у нее подогнулись колени.

«Скоро увидимся. Дж. М.».

Скоро увидимся. После того что Мэгги удалось узнать, Джек Мэйден не мог рассчитывать на теплый прием, на который, вероятно, надеялся. Мэгги постаралась не заметить, что ее сердце радостно подпрыгнуло и пустилось вскачь.

В четыре часа, когда Мэгги вернулась с вызова, темно-синий «бентли» стоял на том же месте, что и в первый раз, несколько недель назад. Величественные очертания автомобиля, казалось, заявляли всему миру, что и он, и его хозяин выделяются из серой толпы. При виде знакомой машины хорошего настроения Мэгги как не бывало.

Джек. Она стиснула баранку руля с ненужной силой, так что даже пальцы побелели, но затем постаралась расслабиться. В конце концов рано или поздно встреча с Джеком должна была состояться, и чем быстрее они встретятся, тем лучше. Мэгги предвидела, что результат их встречи многим придется не по вкусу, но Фредди, по крайней мере, работу не потеряет. В тот день, когда доставили первый букет, Артур сообщил, что Фредди принял предложение Джека.

Мэгги тихо вошла в здание, поздоровалась с пожилой регистраторшей и прошла в кухню. Кухня была пуста, Фредди умчался на вызов еще раньше Мэгги и, по-видимому, до сих пор не вернулся. Мэгги была этому только рада, ей не хотелось ни с кем разговаривать.

Она вскипятила воду, приготовила себе чашку крепкого растворимого кофе и выпила его почти залпом. Вымыв чашку, поставила ее на сушилку и вдруг услышала:

— Привет.

Едва не подпрыгнув от звука холодного приветствия, словно от пушечного выстрела, она резко повернулась к двери.

— Здравствуйте.

На щеках Мэгги выступили два ярко-красных пятна. Усилием воли Мэгги заставила себя посмотреть в глаза Джеку. Он улыбался, но взгляд серых глаз, отливающих стальным блеском, оставался непроницаемым.

— Я видела машину, — сказала Мэгги, вероятно, только для того чтобы показать Джеку, что не лишилась дара речи в его присутствии.

Он медленно кивнул, не сводя с нее глаз.

— Я был у Артура. — Помолчав и все так же неотрывно глядя на нее, он спросил: — Как вы себя чувствуете? Синяки исчезли?

— Да, все хорошо, спасибо. — Мэгги знала, что ей полагается поблагодарить Джека за цветы и за статуэтку, но в свете того, что она собиралась ему сказать, это выглядело неуместным. Все же она собралась духом и сдержано поблагодарила: — Очень мило с вашей стороны прислать цветы и статуэтку, но вам не следовало этого делать. Я ничего такого не ожидала.

— Знаю, что не ожидали.

Джек чувствовал, что Мэгги напряжена, как туго закрученная пружина, и дело не только в ее обычной настороженности по отношению к нему. Он решил взять быка за рога. Набрал в грудь побольше воздуха и спросил ровным голосом:

— В чем дело?

— Зачем вы мне лгали? — Мэгги тоже резанула напрямик, но с негодованием отметила, что Джек и глазом не моргнул. — У вас уже есть пентхаус в Лондоне, не так ли?

Вот оно. Джек мог бы догадаться, что Мэгги узнает, фактически он предчувствовал разоблачение, только не рассчитывал, что все произойдет так быстро. Что ж, Мэгги есть Мэгги, чему он удивляется?

— Я вам не лгал, — невозмутимо возразил Джек.

— Лгали. Мать Филипа знает, что у вас есть квартира…

— Я этого и не отрицаю, — перебил Джек, — но я вас не обманывал. Я действительно потратил целое состояние на отели по всему миру, вот почему купил квартиру, в некоторых отношениях она весьма полезна. Однако, как я уже говорил, мне не по душе городская жизнь, поэтому мне хотелось иметь симпатичную норку, в которой при необходимости можно укрыться от шума и суеты.

Мэгги задохнулась от возмущения. Норку!? Всякое бывало, но с норой ее еще никто не сравнивал! С трудом взяв себя в руки, она как можно бесстрастнее спросила:

— Вы собираетесь продать пентхаус?

— Нет, не собираюсь. — Тон Джека ясно давал понять, что ее это не касается. — Квартира в Лондоне нужна мне для представительских целей, да и работать там удобно.

— Тогда зачем вам покупать этот дом? — Задавая вопрос, Мэгги уже знала ответ. Чтобы иметь любовницу в захолустье, или в «норке», как он выразился. Брр! Прямо как в пошлом романе!

— Чтобы было где расслабиться. — Джеку стоило немалых усилий держать себя в руках. — Каждому, знаете ли, иногда нужно расслабиться.

— Расслабиться! Ха! Вы что, думаете, я вчера родилась?

У Джека уже вертелся на языке хлесткий ответ, но он посмотрел в лицо Мэгги, посмотрел внимательно, и прочел на нем страх, который она пыталась скрыть. И с ним что-то произошло — нечто, чему он не хотел искать названия и к чему точно не стремился. Джек вдруг понял, что если не поплывет по течению прямо сейчас, то потеряет всякую надежду установить хоть какие-то отношения с Мэгги в будущем. Кроме всего прочего, он ее желал — желал даже сейчас, в пылу спора, при одном взгляде на ее лицо, озаренное благородным негодованием, и соблазнительную фигурку у него вскипала кровь.

— Вы спрашиваете, зачем я покупаю дом и клинику Артура, — с расстановкой произнес он. — Что ж, назову вам одну причину, хотя и не главную. — Он помолчал, чувствуя, что Мэгги наблюдает за ним, как попавшее в капкан животное наблюдает за приближением человека, еще не зная его намерений, но уже готовясь кусаться, царапаться и биться насмерть, если понадобится. — Я покупаю этот дом в основном из-за вас. — Видя, что Мэгги хочет что-то сказать, Джек жестом остановил ее. — Нет, не прерывайте, дайте мне закончить.

Она воинственно вздернула подбородок и поджала губы, но промолчала.

— Вы думаете, что я вас хочу? Что ж, вы правы, это так. Меня влекло к вам с первого взгляда, еще до того, как я узнал, кто вы такая и что вы за человек, но, когда я узнал вас поближе, меня потянуло к вам еще сильнее. — Джек наблюдал за лицом Мэгги и видел, как его слова действуют на нее. — Я не мог выкинуть вас из головы, мне хотелось лучше узнать вас, понять, что вами движет, вот почему я последовал за вами, — торопливо продолжал он. — А затем я обнаружил, что, по всей видимости, вы вскоре лишитесь работы и вследствие этого, вероятно, и дома.

— И, разумеется, вы сильно переживали за бедняжку Фредди, — вставила Мэгги, скрывая под сарказмом глубокую растерянность.

Собрав волю в кулак, Джек заставил себя улыбнуться.

— Маленькое уточнение, Мэгги: мне никогда не хотелось уложить в постель Фредди.

По ее широко распахнувшимся глазам было понятно, что она уловила его самоиронию, но в следующее мгновение осторожность снова взяла верх. Мэгги была закована в недоверие, как в стальные доспехи.

— Выходит, вы купили дом и клинику, пошли на огромные расходы, ради того чтобы уложить меня в постель? — Мэгги с самого начала это подозревала, но до сих пор не переставала удивляться.

— Не скрою, в идеале к этому я и стремился, но не собирался торопить события, тем более — принуждать вас к чему-то. Если бы это произошло — замечательно, нет — значит, не судьба, — заключил Джек с легкостью, по которой никто не догадался бы, сколько раз за последние недели ему приходилось принимать ледяной душ. — Я вовсе не рассчитывал, что вы легко отбросите свои принципы вместе с определенным предметом нижнего белья, если вы именно это имели в виду. Да, меня к вам влечет, я хочу узнать вас поближе, и тогда, если, конечно, у нас все пойдет хорошо, я хотел бы, чтобы мы стали больше чем просто друзьями, но это будет зависеть целиком от вас. Я никогда не принуждал женщину ложиться со мной в постель и не собираюсь изменять этому правилу с вами.

Мэгги уставилась на него, не зная, что сказать. Она совсем растерялась. Подобная прямота была ей непривычна, она как-то не соответствовала канонам английского воспитания. Мэгги облизала пересохшие губы и не нашла ничего лучшего, как сказать:

— Значит, вы заявляете, что это не шантаж?

— Фу, какое отвратительное слово.

— Не более отвратительное, чем само деяние.

— Мэгги, позвольте сказать вам одну вещь. — Джек говорил очень тихо, но что-то в его тоне снова заставило Мэгги насторожиться. — Это не имеет отношения к нашей ситуации, но, возможно, поможет вам понять, кто я и откуда.

Джек жестом велел ей сесть на стул, а сам прислонился к стене и засунул руки в карманы брюк, наблюдая за Мэгги из-под полуприкрытых век. Эта естественная поза еще сильнее подчеркивала его мужественность, и Мэгги вдруг испытала нелепое, безумное желание броситься в объятия Джека. У нее в самом прямом смысле ослабели колени, и она поспешила сесть на стул.

— Я уже рассказывал вам о своей матери. Она сбежала из Англии, будучи беременной. Сбежала с мужем своей кузины, но сейчас речь не об этом. Он не долго продержался в роли счастливого папаши, Кэтлин было полгода, когда он уехал в Англию, а моя мать осталась в небольшом городке в штате Техас. Да и куда она могла податься с маленьким ребенком, без друзей, без денег? Со временем фамилия Мэйден стала в городке нарицательной, и, когда Кэтлин изнасиловали, полиция не слишком усердствовала в поисках виновного. Яблочко от яблони недалеко падает, что заслужили, то и получили, — примерно так рассуждали копы и большинство добропорядочных горожан.

Мэгги смотрела на него как завороженная. Она не хотела ничего слушать, но понимала, что Джеку нужно выговориться.

— Я начал работать с пятнадцати лет и к восемнадцати годам стал получать неплохие деньги, уже тогда я зарабатывал больше, чем какой-нибудь выпускник колледжа мечтает получать на своей первой работе. Я нашел дело, которое мне нравилось и давалось мне хорошо, и решил стать в нем настоящим профессионалом. Ради этого я мог работать двадцать четыре часа в сутки, если было нужно, вы меня понимаете?

Мэгги кивнула. Конечно, она понимала, она сама была такой же, когда поняла, что ветеринария — именно то, чем ей хочется заниматься.

— А потом я встретил одну девушку, — бесстрастно продолжал Джек.

Он отвернулся от Мэгги и стал смотреть в окно, поэтому не видел, как она поморщилась. Мэгги тем временем твердила себе, что ее вовсе не волнует, что Джек кого-то любил, ее это вообще не касается.

— Наверное, сказать, что я «встретил» Бренду, было бы не совсем точно. Фактически я знал ее всю жизнь, она происходила из самой богатой в городе семьи, добрая половина всех нефтяных вышек в округе принадлежала ее отцу. Мы с ней ровесники, но она росла совсем в других условиях, в другом мире: закрытая частная школа, каникулы в Европе и все такое. Бренда была из тех красавиц, кого на любом балу выбирают королевой.

Он ненадолго замолчал, и Мэгги поймала себя на мысли, что едва осмеливается дышать.

— Мы стали встречаться. Я был еще зеленым юнцом, но знал, что у Бренды уже не первый. Однако мне было все равно, я был влюблен, и она казалась мне лучше всех. Однажды Бренда пригласила меня домой познакомиться с ее семьей.

Джек снова повернулся к Мэгги и чуть заметно пожал плечами.

— Все шло хорошо, пока они не услышали мою фамилию. Что тут началось! Братья Бренды выволокли меня на лужайку перед домом и избили так, что на мне живого места не осталось.

— Неужели Бренда не вступилась за вас? — в ужасе прошептала Мэгги. — И куда смотрели их родители?

Джек мрачно усмехнулся.

— Отец Бренды заявил, что не желает видеть меня в своем доме, фактически он руководил избиением. А Бренда… она пошла на поводу у родных, во всяком случае, остановить их не пыталась. Я поначалу думал, что она просто испугалась, и потом несколько раз пытался с ней увидеться, но она отказывалась. В конце концов Бренда подослала ко мне подружку, и та от ее имени доходчиво объяснила, что я родился не на той стороне улицы и что Бренда больше не желает меня видеть.

— Ах, Джек…

Мэгги смотрела на него — высокого, сильного, красивого, загадочного, пугающе чувственного, неотразимо привлекательного — и удивлялась, как Бренда могла отказаться от такого мужчины.

— В последующие полгода в моей жизни произошли две крупные перемены, — продолжал Джек ровным голосом. — Во-первых, умерла моя мать, во-вторых, мне представился случай, какой выпадает раз в жизни, и я ухватился за него обеими руками. Я был близок к тому, чтобы заработать свой первый миллион, и слух об этом произвел в нашем небольшом городке фурор. Я вдруг превратился в человека, которого все жаждут пригласить в гости. Мы с Джессикой переехали в новый дом и наняли экономку, вскоре после этого к нам нагрянули Бренда и ее папаша.

Джек выпрямился, отошел от стены и прошелся по кухне.

— Оказалось, что Бренда беременна. Она заявила, что отец ребенка — я. Как будто забыла, что я не видел ее несколько месяцев, не говоря уже обо всем прочем.

— И что же вы сделали? — Глупый вопрос, Мэгги достаточно хорошо узнала Джека, чтобы догадаться, что именно он сделал.

— Велел им убираться из моего дома. — Даже сейчас, по прошествии стольких лет, Джек вспоминал ту сцену с оттенком мстительного удовлетворения. — Тут папаша Бренды показал себя во всей красе, стал угрожать, что пустит в ход все свои связи и погубит меня. Недели две он меня шантажировал, а когда стало ясно, что я не поддаюсь, за дело принялась Бренда — она попыталась упирать на чувства. — В голосе Джека было не больше теплоты, чем в потрескивании льда морозным утром.

— А ребенок никак не мог быть вашим?

— Ну разве что произошло чудо и беременность Бренды длилась тринадцать месяцев…

— Но вы что-нибудь предприняли?

— Вы имеете в виду, чтобы доказать свою невиновность? Это я-то, Джек Мэйден? Кто бы мне поверил! Судьба сама рассудила по справедливости. Когда ребенок родился, вопрос о моем отцовстве отпал сам собой — у Бренды родился мулат, вернее, мулатка. Оказывается, наша принцесса иногда любила покувыркаться в сене с негром, был у нас в городке один такой черный супермен, капитан команды баскетболистов. Но, разумеется, даже звезда баскетбола, если он чернокожий, не мог претендовать на то, чтобы надеть кольцо на палец дочке нефтяного магната. — Усмешка Джека, пожалуй, могла бы обратить в бегство и акулу. — Я позаботился о том, чтобы эта новость не осталась без внимания корреспондентов местных газет. — Он пожал плечами. — В конце концов, деньги тоже имеют свои неоспоримые преимущества.

Мэгги не сомневалась в том, что Джек способен отомстить. Понимала она и другое: этот инцидент больно ранил молодого человека и во многом способствовал его превращению в того циничного мужчину, который стоял сейчас перед ней.

— К чему я рассказал вам эту историю? — Джек в упор посмотрел на Мэгги, застывшую на стуле. — Я хочу, чтобы вы знали: я никогда не стану вас шантажировать, и уж тем более для того, чтобы уложить в свою постель. Когда вы станете моей, это произойдет потому, что вы захотите этого так же сильно, как я.

— Когда, а не если? — Мэгги хотела, чтобы в ее голосе слышалось негодование, но получился какой-то жалкий лепет.

— Вот именно, когда вы станете моей, — подтвердил Джек.

Он неспешно, демонстративно медленно подошел к ней, поднял ее со стула и привлек к себе. В обуви без каблуков Мэгги доставала Джеку лишь до плеча, его внушительные размеры должны были бы показаться ей угрожающими, но Джек не пугал ее, а возбуждал. Уильям был крупным мужчиной и не стеснялся пользоваться этим преимуществом при каждом удобном случае, поэтому до встречи с Джеком высокий рост и широкие плечи всегда ассоциировались у Мэгги с угрозой, но с Джеком все было по-другому. Джек обнял Мэгги за талию и крепче прижал к себе. Его знакомый запах, знакомая твердость мышц лишь усилили возбуждение Мэгги. Но Джек не поцеловал ее, как она ожидала. Он лишь смотрел на нее сверху вниз, силой взгляда удерживая ее взгляд.

— А вы? Обо мне вы теперь все знаете, но что вас сделало такой, какая вы есть?

— Что вы имеете в виду? — Мэгги вдруг поняла, что ей не нравится, какой оборот принимают события. Она попыталась отстраниться, но Джек будто и не заметил ее потуг. — Вы ничего обо мне не знаете!

— Тут вы сто раз правы, — насмешливо протянул Джек. — Я знаю о вас чертовски мало, но и то, что знаю, кажется до нелепости парадоксальным. Вы прекрасны, — Мэгги снова попыталась оттолкнуть его, но это было все равно что пытаться сдвинуть бетонную стену, — ваша фигура может свести мужчину с ума, вы не замужем, преданы своей работе. Все это было бы замечательно и вполне понятно, будь в вашей жизни мужчина — если не сейчас, то хотя бы в недавнем прошлом. Но, если верить матери Филипа, которая знает это со слов матери Агнес, вы уже несколько лет ни с кем не встречаетесь. Почему, Мэгги?

Ох уж эти семейные сплетни! Чувствуя, что ее щеки заливает румянец, и злясь на себя за это, Мэгги с вызовом вздернула подбородок.

— Это вас не касается.

— Мерзавец, который причинил вам боль… что он сделал? Это действительно было так страшно? — мягко спросил Джек. В его глазах вдруг не осталось ни тени насмешки, голос стал густым, как расплавленный шоколад.

Мэгги знала, что Джек наверняка чувствует напряжение, сковавшее каждый нерв, каждый мускул ее тела, но ничего не могла с собой поделать. От его нежности ей хотелось плакать. Она посмотрела ему в глаза. Джек по-прежнему обнимал ее, его лицо было так близко, что Мэгги видела каждую из его невероятно густых и слишком длинных для мужчины ресниц. Господи Боже, как же быть?

— Это не то, что вы думаете, — пролепетала она наконец.

— Вы не знаете, что я думаю.

Вы не представляете, как меня мучают картины, которые мне подкидывает воображение, когда я позволяю себе задуматься над тем, что этот подонок с вами сделал, мог бы добавить Джек, но не стал. В его голове роились сотни вопросов, но он не знал, хватит ли ему духу задать хотя бы один — и услышать ответ. Это он-то, несгибаемый Джек Мэйден, который привык идти напролом и никогда ничего не боялся! Но тут случай особый.

Перед глазами всплыло непрошеное воспоминание: четырнадцатилетняя девочка лежит, свернувшись клубочком, на кровати, там, где ее бросил подонок, изнасиловавший ее. Такой Джек увидел сестру, вернувшись домой с тренировки. Кэтлин была вся в синяках, ноги испачканы кровью… Этот образ врезался в память Джека на всю жизнь. Мать в это время дремала в кресле в их убогой гостиной, вдребезги пьяная. Человек, надругавшийся над Кэтлин, давно ушел. Джек допоздна бродил по улицам с бейсбольной битой в руках, пытаясь найти мерзавца, но, конечно, не нашел.

— Я не хочу об этом говорить. — На этот раз голос Мэгги прозвучал тверже.

— Ну хорошо, не хотите — не надо.

Мэгги не ожидала, что Джек легко смирится с ее отказом. Должно быть, удивление отразилось на ее лице, потому что в следующее мгновение Джек уткнулся в ее волосы и хрипло прошептал:

— Может, когда-нибудь в будущем, вам будет легче рассказать мне, что случилось. Я не знаю этого подонка, но готов убить его за то, что он с вами сделал.

Джек снова поднял голову и посмотрел Мэгги в глаза. Мэгги выдержала его взгляд. Пауза затянулась, время как будто остановилось. Глядя друг другу в глаза, оба затаили дыхание.

В будущем. Джек думает, что у нас есть будущее. Мэгги вдруг охватила необъяснимая паника, и она поспешно опустила ресницы.

— Мне нужно идти. — Голос ее немного дрожал. — У меня дела в клинике.

— Я знаю, что вы чувствуете.

Губы Джека были теплыми и твердыми. Он целовал Мэгги не спеша, как будто у них впереди целая ночь, время от времени отрываясь, чтобы осыпать короткими поцелуями веки, щеки и лоб, и снова возвращался к губам. Постепенно напряжение отпустило Мэгги, и она расслабилась в его объятиях.

Ее шелковистые волосы пахли яблоками, губы были сладкими как мед. Джеку было невероятно трудно сдерживаться и не торопить ее. Но Мэгги заслуживает большего, сказал он себе. Он пока не знал, что с ней случилось в прошлом, но не сомневался, что это происшествие заставило ее замкнуться в себе, сторониться мужчин. Может, он потому это почувствовал, что нечто подобное было в нем самом? Конечно, он был более внутренне независим, стремился избежать эмоциональных привязанностей, но женщины устроены по-другому, они по-другому воспринимают акт любви.

Любви? Мысль встревожила Джека, и он поспешил ее отбросить. Он с самого начала дал понять, что он не из тех, кто женится, но Мэгги тоже не стремится к браку. Она ставит на первое место карьеру.

— Джек…

Мэгги ответила на поцелуй, и Джеку стало еще труднее сдерживаться. Он осыпал поцелуями ее изящную шею, и Мэгги тихонько застонала от удовольствия. А когда Джек погладил холмики ее грудей, чувствуя, как соски твердеют и начинают проступать через тонкую ткань футболки, Мэгги задохнулась от наслаждения.

Был ли тот мерзавец ее первым мужчиной? Как ни странно, Джек надеялся, что не первым. Ему не хотелось думать, что первый сексуальный опыт Мэгги связан для нее с чем-то неприятным, возможно, даже с насилием. Стараясь не думать об этом, Джек еще крепче прижал Мэгги к себе, чтобы чувствовать все ее гибкое тело. Он злился на себя, что ему неприятна сама мысль, что ее касался другой мужчина, будь тот даже нежен будто котенок. Нелепо и нелогично. Его острый ум проанализировал эту мысль и отбросил как непродуктивную.

Их поцелуи, ставшие более глубокими, более страстными, прервал звук хлопнувшей двери черного хода и послышавшийся затем свист — так обычно свистел Фредди. Мэгги оттолкнула Джека и, тяжело дыша, отвернулась к раковине.

— Я приготовлю кофе, — не сказала, а пропищала она за секунду до того, как дверь в кухню распахнулась.

Когда Фредди вошел, Мэгги уже наполняла кофейник водой.

— Привет, Фредди! — бросила она, не оборачиваясь. Голос прозвучал почти нормально. — Я готовлю кофе, на твою долю сделать?

Пока она возилась с кофейником и с чашками, Джек заговорил с Фредди. Мэгги недовольно отметила, что его голос звучит совершенно обыденно. Только почувствовав, что успокоилась, Мэгги повернулась к увлеченным разговором мужчинам. Джек тоже выглядел как всегда. Ничто в его лице и в голосе не давало повода заподозрить, что лишь минуту назад они сплетались в страстном объятии и Джек желал ее, а в том, что он ее желал, у Мэгги сомнений не было, его тело весьма красноречиво об этом свидетельствовало.

При этой мысли она покраснела и снова отвернулась, сделав вид, что хочет проверить, не закипела ли вода в кофейнике. Разлив кофе по чашкам и ухитрившись ни разу не встретиться взглядом с Джеком, Мэгги, сославшись на неотложные дела, с достоинством удалилась.

Но, выйдя из кухни, она не вернулась в кабинет, а прошмыгнула в раздевалку и заперла за собой дверь. Ей было совершенно необходимо побыть одной. Мэгги подошла к зеркалу. Лицо разрумянилось, глаза подозрительно блестят, а губы… губы выглядели зацелованными, иначе не скажешь. Мэгги зажмурилась. Она оказалась не готовой к подобному повороту событий. Радостное возбуждение вдруг прошло, к глазам подступили слезы. Она не из тех женщин, которые очертя голову бросаются в очередное любовное приключение, понимая, что у него нет будущего. А у ее отношений с Джеком будущего нет.

Мэгги открыла глаза и умылась холодной водой. Затем медленно вытерла лицо и расчесала волосы, придав им по возможности опрятный вид. После этого села на стул с прямой спинкой и на несколько минут замерла, пытаясь привести в порядок мысли.

Итак, я не в состоянии контролировать развитие отношений с Джеком. Если он предложит мне что-то более или менее постоянное — но он, конечно, этого не предложит, — мне нужно бежать от него куда глаза глядят. Почему? Потому что я до смерти боюсь снова привязаться к какому-то мужчине. Я просто не смогу ему доверять, не подозревать его в каких-то тайных помыслах. И что же в результате?

Мэгги резко встала и заходила по комнате, злясь и на себя, и на Джека, и на весь белый свет. Вывод следовал неутешительный: в результате она остается на ничейной полосе. Как гладко все шло до знакомства с Джеком Мэйденом! Упорным трудом Мэгги добилась того, чего хотела, будущее представлялось безоблачным, и, видит Бог, она это заслужила! Мэгги шумно вздохнула, остановилась и зачем-то стала разглаживать руками джинсы. Джек Мэйден не из тех мужчин, которых легко забыть, но завести с ним роман… Да он съест ее с потрохами и не поперхнется! От мужчины вроде Джека невозможно излечиться, после того как он скажет ей «прощай», боль в сердце останется навсегда, в лучшем случае можно надеяться на то, что удастся научиться жить с этой болью, но экспериментировать Мэгги, разумеется, не хотела.

Однако теперь, когда он решил купить клинику, все сильно осложняется. Проклятье! Мэгги замотала головой. Придется рассказать ему о своих чувствах, иного выхода нет.

В половине седьмого она наконец закончила последнюю операцию. Как и следовало ожидать, Джек был все еще в клинике. По словам Фредди, Артур обсуждал с ним последние детали сделки по продаже клиники, кажется, Уоткинсы уже назначили день отъезда. Эта новость, конечно, не помогала Мэгги избавиться от паники, которая охватывала ее с неотвратимой регулярностью морских приливов, только гораздо чаще.

Вскоре после того, как за последним пациентом и его хозяином закрылась дверь, в приемную заглянул Джек.

— Подвезти вас до дома, Мэгги?

— Спасибо, я на своей машине. Я всегда приезжаю на машине, когда есть вызовы, хотя в клинике имеется и запасная, старый «остин» Артура. Мне, правда, не нравится на нем ездить, поэтому…

Джек легко остановил поток ее бессвязной болтовни, всего лишь произнеся ее имя низким глубоким голосом. Мэгги наконец повернулась к нему.

— Не надо.

— Почему?

— Вы правда хотите это знать?

Джек кивнул.

— Ну хорошо. — И Мэгги, как и планировала, высказала ему, что думает об их отношениях.

Джек внимательно слушал, и его лицо ничего не выражало.

— И что из этого? — спросил он, когда Мэгги замолчала.

— Джек, я только что сказала, что не хочу иметь с вами никаких отношений. — Помолчав, Мэгги с расстановкой произнесла: — И я не передумаю. Если вы рассчитываете что-то изменить, покупая клинику, то вы ошибаетесь.

— Отлично. Никаких проблем, мы просто будем друзьями.

— Друзья не целуют друг друга так, как вы меня недавно целовали. — Чтобы произнести эту фразу, Мэгги пришлось призвать на помощь всю свою храбрость.

— Это верно. — Он обезоруживающе улыбнулся, и от серебристого блеска его глаз, от его почти животного магнетизма, каждый нерв Мэгги зазвенел как натянутая струна. — Что ж, значит, больше никаких поцелуев?

Мэгги решительно кивнула.

— А жаль. — В его хрипловатом голосе послышались какие-то странные нотки, заставившие Мэгги вздрогнуть. — Очень, очень жаль, но если вы так хотите…

— Да, хочу.

— В таком случае, отныне мы с вами друзья и коллеги.

— Коллеги?

Мэгги непонимающе заморгала. Ну почему, когда дело касается Джека Мэйдена, у нее вечно возникает чувство, что на каждый шаг вперед она делает два шага назад?

— Как вы понимаете, с отъездом Артура и с назначением нового секретаря в клинике многое изменится, — спокойно начал Джек. — Конечно, я собираюсь руководить клиникой как коммерческим предприятием, но я же не буду находиться здесь постоянно, поэтому нужен человек, который управлял бы делами изо дня в день. В связи с этим у меня есть к вам предложение, — Джек выдержал паузу, — которое я хотел бы обсудить за ужином. За дружеским ужином. В ресторане, в присутствии доброй сотни других посетителей, если вам от этого станет спокойнее.

Незачем выставлять меня трусливой дурочкой, мрачно мысленно огрызнулась Мэгги, с трудом сохраняя внешнюю невозмутимость.

— Сегодня?

— Да, конечно.

— Хорошо. — Мэгги сказала себе, что после того, как Джек с легкостью согласился отказаться от любого намека на интимность в их отношениях, самое меньшее, что она может для него сделать, — это выслушать его. — Встретимся позже, только скажите когда и где.

— А что, друзья не подвозят друг друга на машине?

Мэгги отрицательно покачала головой, стараясь не обращать внимания на его насмешливую улыбку.

— В таком случае, встречаемся в половине девятого в ресторане при отеле «Кортуолд-хаус».

— Договорились.

Джек вдруг ни с того ни с сего вспомнил, как приятно было прижимать Мэгги к себе, и его тело мгновенно отреагировало на это воспоминание.

— Буду ждать с нетерпением, — вкрадчиво сказал он.

— Артур и Фредди тоже приглашены?

Джек посмотрел ей в глаза немигающим взглядом.

— Думаю, вы заранее знаете ответ.

Да, Мэгги знала, она даже не понимала, зачем вообще задала этот вопрос. Может, потому, что ей не нравилось, с какой легкостью Джек согласился принять новые правила игры? Мысль ей не понравилась, но Мэгги не относилась к числу тех, кто прячет голову в песок, столкнувшись с неприятной правдой.

— Но ведь это деловой ужин, не так ли? — с нажимом переспросила она, настаивая на этом вопреки собственным тайным желаниям и не желая признавать их существование.

— Да, конечно. — Неожиданно для Мэгги Джек шагнул к ней, поцеловал ее в губы и тут же отвернулся. — Деловой ужин двух друзей, которым нужно поговорить о своих делах. И вот еще что, Мэгги… — Он подошел к входной двери, открыл ее и с порога оглянулся на Мэгги, застывшую с прижатой к губам рукой. — Я всегда целую друзей на прощание, во всяком случае, друзей женского пола. Вы же знаете нас, техасцев, мы очень дружелюбны.

— Вы единственный техасец, которого я знаю. — Каким-то чудом Мэгги удалось произнести эту фразу относительно твердо.

— Правда?

Джек выглядел таким мужественным, таким уверенным в себе, таким привлекательным, таким сексуальным, что ей стало страшно. После всего, что ему пришлось пережить — ужасное детство, суровая борьба за существование, — стоит ли удивляться, что он очерствел? Впрочем, он может быть и очень мягким, и удивительно нежным. Мэгги запретила себе развивать мысль дальше, ни к чему хорошему это не привело бы. Стараясь говорить как можно небрежнее, она заметила:

— Но, пожалуй, и одного более чем достаточно, особенно если этот один — Джек Мэйден.

— Стра-а-анно, — протянул Джек, — почему у меня такое чувство, что это скорее оскорбление, нежели комплимент? Впрочем, неважно, в один прекрасный день вы оцените мои положительные качества.

С этими словами он закрыл за собой дверь.

8

Ужин прошел прекрасно, за весь вечер Джек не допустил ни единого промаха, был неизменно вежлив, предупредителен и осмотрителен. Даже выйдя из ресторана и провожая Мэгги к машине, он держался подчеркнуто корректно и на прощание лишь легонько коснулся губами ее лба.

Мэгги не вполне понимала, почему ей пришлось остановить машину на полпути к дому и как следует выплакаться, но после этого она почувствовала себя гораздо лучше. Вернувшись домой, Мэгги приняла две таблетки аспирина, выпила стакан молока и сразу же отправилась спать, обессиленная и физически, и эмоционально.

Утром она поднялась с рассветом, приготовила себе кофе и вышла с чашкой в сад. По голубому небу проплывали редкие облака, похожие на комочки белоснежной ваты, в ветвях остролиста дрозд возмущенно верещал на скворцов, вторгшихся на его территорию. Мэгги думала о предстоящих в ее жизни переменах и пыталась понять, правильно ли поступает.

Джек предложил ей возглавить клинику, имея в подчинении Фредди и еще одного, а может быть, и двух ветеринаров, и она ответила согласием. Мэгги откинулась на спинку скамьи, вспоминая все сказанное вчера вечером. Как заверил ее Джек, перемен будет не так уж много: она останется жить в своем доме, новый ветеринар поселится на территории клиники, в небольшой квартирке над гаражом. Сузи, секретарша в приемной, сохраняет свое место, кроме того они возьмут секретаршу на полную ставку. Однако нужен человек, который хорошо разбирается в делах клиники и согласится взять руководство на себя. И идеальным кандидатом на эту роль Джек считал Мэгги.

— А как же Фредди? — спросила, выслушав, Мэгги. — Он знает о предстоящих изменениях? — Ей казалось не совсем удобным, что она станет боссом Фредди, который работал в клинике дольше нее.

Джек невозмутимо ответил, что да, Фредди знает о переменах, ему известно, что клиника обрела нового хозяина и он не теряет работу. По тону Джека Мэгги поняла, что Фредди должен быть ему благодарен.

— Артур готов в оставшееся до отъезда время посвятить вас во все тонкости управления клиникой. — Официант принес основное блюдо, и Джек на время замолчал. — Правда, он считает, что вы и так почти все знаете.

Мэгги кивнула. В небольшом предприятии вроде их ветеринарной клиники каждому сотруднику по необходимости приходилось быть мастером на все руки, чтобы при случае заменить любого коллегу.

— Значит, вы уверены, что справитесь с дополнительными обязанностями? — тихо спросил Джек, внимательно глядя ей в глаза. — Вам не будет слишком тяжело?

— Слишком тяжело?! — Мэгги спохватилась, что для человека, которому была только что предложена солидная прибавка в зарплате, говорит со своим новым работодателем слишком резко. — Нет, конечно нет, — сказала она уже спокойнее.

— Вот и славно, я тоже так думаю. — Джек улыбнулся, и Мэгги тогда секунд на тридцать начисто забыла обо всем.

Сейчас, сидя в своем саду, Мэгги снова спросила себя, правильно ли ее решение остаться. Она сделала большой глоток кофе и вздохнула. Джек, когда он в Англии, будет довольно часто появляться в клинике. Выдержу ли я это? Но что я могу поделать? Бросить эту работу равносильно потере дома, который я успела полюбить.

Мэгги допила кофе и встала. Может, я зря волнуюсь и все еще будет хорошо? Может, мы с Джеком и вправду сможем быть только друзьями? Сердце ёкнуло, словно протестуя против самой этой мысли.

Решительно зашагав к дому, Мэгги сказала себе, что должна, просто обязана постараться, чтобы все получилось так, как задумано. А слепое безоглядное желание, пронизывающее все ее существо в самые неподходящие моменты, — это всего лишь слабость, которую следует побороть.

Однако в последующие несколько месяцев стало ясно, что надеждам Мэгги не суждено осуществиться. К началу октября, когда осталась позади череда бессонных летних ночей, причем эта бессонница лишь в малой степени была связана с духотой и в куда большей — с Джеком Мэйденом, Мэгги пришлось с сожалением признать, что Джек стал для нее занозой в боку. Но ведь нормальный человек стремится избавиться от занозы, он же не может тосковать по ней, не спать ночами, думая о ней?

А Джек… он сильно изменился с тех пор, как установился новый порядок вещей! Он явно поймал Мэгги на слове. Всякий раз, останавливаясь в квартире над клиникой, а это случалось довольно часто, он приглашал Мэгги в ресторан, в театр или в кино, якобы для того чтобы поговорить о делах клиники, и неукоснительно держался в рамках друга и коллеги, отчего ее вопреки всякой логике брала досада.

Джек умел быть приятным собеседником, развлекал Мэгги забавными историями из своей жизни, рассказывал о Джессике и поощрял ее так же открыто рассказывать о себе. Дошло до того, что Мэгги стала с нетерпением ждать его приезда, скучала по Джеку, когда тот пропадал надолго, стремилась — да что там стремилась! — жаждала быть с ним. А такого поворота событий Мэгги никак не предполагала, соглашаясь возглавить клинику.

Субботним вечером, сидя за большим письменным столом в бывшем кабинете Артура, Мэгги откинулась на спинку кожаного кресла, закрыла глаза и устало потерла веки. Знал ли об этом Джек? Она надеялась, что нет, еще как надеялась! Если бы Джек догадался о ее чувствах — особенно после того, как сам с легкостью избавился от своего влечения к ней, — она бы, наверное, сгорела со стыда.

Мэгги не сомневалась, что Джек ведет активную — во всех смыслах, в том числе и в сексуальном, — жизнь по обе стороны Атлантики, и панически боялась, что однажды он приведет в квартиру над клиникой женщину. Но, конечно, это его личное дело. Мэгги открыла глаза и склонилась над листком бумаги, густо исписанным цифрами, пытаясь сосредоточиться. Бесполезно. Она слишком устала физически и умственно, чтобы сделать что-то путное сегодня вечером.

— Мэгги?

Она вздрогнула и оглянулась. Мэгги не слышала, как открылась дверь кабинета и вошел Спенсер, новый ветеринар.

— Я тут составил список медикаментов, которые у нас заканчиваются. Оставить на столе? А еще у меня закипает кофе, если тебя это интересует.

— Да — и на первый вопрос, и на второй.

Мэгги с улыбкой посмотрела на красивого кареглазого молодого брюнета, в сотый раз задаваясь вопросом, почему не может увлечься Спенсером вместо Джека? Она знала, что нравится Спенсеру, знала и другое: если бы она всерьез собралась обзавестись семьей, лучшего мужа, чем этот красивый мужчина, толковый ветеринар, человек, умеющий держать себя в руках, и приятный собеседник, трудно пожелать. Он не волокита, не порхает от одной женщины к другой, как мотылек от цветка к цветку, разве это плохо? С ним ее ждала бы спокойная, размеренная, безопасная жизнь. Но в их отношениях чего-то не хватало, между ними не проскакивала искра, во всяком случае, со стороны Мэгги. Спенсер ей очень нравился, но он не действовал на нее так, как Джек.

Мэгги понимала, что тут она в явном меньшинстве, Спенсер произвел в городке фурор. Спенсера окружала аура некоей таинственности, которая всегда действует на слабый пол, будто магнит на железо, и с тех пор, как он стал работать в клинике, число женщин, приводивших своих домашних питомцев именно к ним, заметно возросло.

Но ведь я не собираюсь замуж! — подытожила Мэгги свои размышления и пошла за Спенсером в кухню, откуда распространялся восхитительный аромат свежесваренного кофе.

За чашкой кофе Спенсер стал рассказывать Мэгги забавный случай, приключившийся с ним на одной ферме, куда он был вызван осмотреть огромную и ужасно зловредную свиноматку. Спенсер был хорошим рассказчиком, на одном особенно забавном месте Мэгги от хохота чуть не свалилась со стула. И вдруг ее смех оборвал низкий, четкий и очень холодный, прямо-таки ледяной, голос. Мэгги и Спенсер словно по команде одновременно обернулись к двери.

— Веселитесь?

— Джек! Мы не слышали, как вы вошли! — воскликнула Мэгги, все еще улыбаясь по инерции.

При виде Джека вся ее веселость мгновенно прошла. Джек был очень мрачен, длинное темно-серое пальто, наброшенное поверх делового костюма, придавало его облику нечто дьявольское. Отливающий сталью взгляд полоснул по обоим и остановился на Мэгги.

— Естественно, — небрежно протянул Джек, сопровождая свою реплику улыбкой, от которой повеяло странным холодом. Мэгги показалось, что Джек чем-то сильно раздражен. Он повернулся к Спенсеру. — Заработались допоздна, Спенсер? — В его голосе послышались металлические нотки.

— Спенсер проверял запасы медикаментов и принес мне отчет, а я засиделась с бух… — Мэгги оборвала себя на полуслове. С какой стати она извиняется за то, что они оба выполняют свою работу?

Спенсер с первого дня работы в клинике не чурался переработать лишний час, если того требовало дело. Для клиники он оказался поистине ценным приобретением, даже более ценным, чем в свое время Фредди. Тот, будучи хорошим ветеринаром, совершенно не справлялся с административной работой, а в конце рабочего дня стремился поскорее сбежать к своей девушке.

Мэгги выпрямилась, подняла голову — эти мелочи, конечно, не укрылись от всевидящего взгляда Джека — и уже совсем другим тоном спросила:

— Джек, вам что-нибудь нужно?

Он, наверное, целую минуту смотрел на нее, но Мэгги твердо выдержала его взгляд.

— Да. — Джек повернулся, чтобы уйти, и уже через плечо отрывисто добавил: — Мэгги, перед уходом домой зайдите ко мне.

Появление Джека разрушило легкую, непринужденную атмосферу. Спенсер предложил:

— Мэгги, может, тебе лучше сразу пойти и узнать, что ему нужно?

— Нет уж, сначала я допью кофе, ему придется подождать! — резко ответила она.

— Ладно, молчу-молчу, не кипятись.

Темные проницательные глаза Спенсера смеялись. Мэгги грустно улыбнулась в ответ. Спенсер говорил мало, но замечал гораздо больше.

— Извини, я погорячилась. Иногда он меня просто бесит.

Спенсер это уже заметил, как и то, что при появлении Джека Мэгги будто оживает, в глазах появляется блеск. Однако, уже довольно неплохо зная Мэгги, Спенсер представлял, чем все это может закончиться. Мэгги никогда не удовлетворится ролью игрушки богатого мужчины, а Джек Мэйден живет исключительно по собственным законам. Спенсер надеялся, что для Мэгги эта история не завершится разбитым сердцем.

Минут через десять Мэгги медленно поднялась по лестнице и коротко постучала в дверь Джека. С того дня, как он поселился на втором этаже, Мэгги старалась не появляться в его апартаментах, всякий раз пытаясь устроить так, чтобы Джек сам спускался в клинику, если ему нужно было что-то с ней обсудить. Она побывала в бывшей квартире Артура всего два раза, но успела заметить, что там многое изменилось. Многочисленные ковры исчезли, их заменило серебристо-серое ковровое покрытие с длинным ворсом. Джек велел сломать одну из стен гостиной, чтобы комната стала просторнее, другие стены были оклеены новыми обоями, тоже серыми, но более глубокого тона, чем ковровое покрытие, на них висели картины. Старую меблировку Джек заменил на современную. Квартира получилась очень мужской и какой-то агрессивно-роскошной.

— А, Мэгги, это вы. — Джек открыл дверь, когда Мэгги собиралась постучать еще раз. Она немного растерялась и застыла с широко раскрытыми глазами. — Я как раз принимал душ, но вы не стесняйтесь, проходите. — Джек отступил от двери и жестом предложил Мэгги пройти в гостиную.

Поскольку ничего другого не оставалось, она вошла, но ей вдруг стало трудно даже просто переставлять ноги. Кроме махрового полотенца, повязанного вокруг бедер, на Джеке не было ничегошеньки. Мэгги несколько раз глубоко вздохнула, надеясь, что Джек припишет ее внезапную потребность в кислороде тому, что она запыхалась, поднимаясь по лестнице, — хотя поднялась она всего на один этаж.

Его загорелая кожа влажно поблескивала, на черных волосках, покрывавших мускулистую грудь, блестели капельки воды, ноги и руки выглядели сильными, все его тело буквально излучало откровенную мужественность. Мэгги попыталась глотнуть и не смогла — отчего-то вдруг пересохло в горле.

— Вы хотели со мной поговорить? — каким-то чудом удалось вымолвить ей. Как ни странно, голос прозвучал твердо — наверное, слишком сильное потрясение каким-то парадоксальным образом вернуло Мэгги самообладание.

Джек кивком указал ей на диван.

— Садитесь, — небрежно бросил он, как будто она была обычной гостьей, заглянувшей на огонек, а не наемным работником, заставшим своего работодателя в полуобнаженном виде. Махровое полотенце вовсе не выглядело надежной защитой наготы, Мэгги казалось, что оно вообще вот-вот соскользнет на пол.

— Благодарю вас. — Она церемонно села и положила руки на плотно сдвинутые колени. Пожалуй, никогда в жизни она не испытывала такой неловкости.

— Выпьете что-нибудь? — Джек не сдвинулся ни на дюйм, просто стоял на месте и наблюдал за Мэгги. — Кофе вы уже выпили, может, теперь не откажетесь от бренди? — Блеск глаз странно противоречил непринужденному тону.

— Нет, спасибо, я сегодня на машине.

— Одна рюмка не повредит, — мягко, будто увещевая ребенка, произнес он.

Боже милостивый, ну почему он не набросит на себя хоть что-нибудь, хотя бы халат?! — мысленно простонала Мэгги.

Всякий раз, когда она смотрела в сторону Джека, ее взгляд упирался в обнаженное тело. Наконец Мэгги нашла точку, в которую, как ей казалось, она может смотреть без опаски, — где-то под левым ухом.

— Нет, спасибо, все равно не нужно. — Она попыталась изобразить заинтересованность. — Какая красивая картина.

— Которая?

Проследив направление ее взгляда, Джек обернулся, и полотенце опасно натянулось на его мускулистых бедрах.

Не молчи, Мэгги, продолжай разговаривать, веди себя естественно! — приказала она себе.

— Вон та, с оранжевыми и алыми полосами.

— А, это Большой Каньон на закате. — Джек небрежно отмахнулся от абстрактного полотна, стоимость которого исчислялась пятизначным числом. — Значит, отказываетесь от бренди? Может, налить вам белого вина? Апельсинового сока?

Мэгги быстро замотала головой.

— Ну а я все-таки выпью, если не возражаете.

— Пожалуйста.

Джек подошел к бару, стоящему у стены между двух окон, и налил в стакан янтарную жидкость. Дыхание Мэгги стало частым и неровным. Джек был прекрасно сложен и распространял вокруг себя опасный магнетизм так же естественно, как дышал.

Джек присел на подлокотник кресла, сделал большой глоток бренди, прищурился и лениво поинтересовался:

— Ну, как идут дела?

— Хорошо.

Мэгги ждала, что будет дальше. Не пригласил же ее Джек только затем, чтобы поинтересоваться делами!

— Как Спенсер, освоился?

— Да, он оказался очень ценным приобретением для клиники. Просто не знаю, что бы мы без него делали.

— Вот как, — бесстрастно проронил Джек.

— Скоро я подам вам отчет за месяц, думаю, вы согласитесь, что, если дела и дальше так пойдут, вскоре мы сможем себе позволить нанять медсестру. Медсестра нам необходима, а обойдется она дешевле, чем еще один ветеринар, и…

Перехватив на себе очень странный взгляд Джека, Мэгги умолкла. Напряженная пауза затягивалась. В конце концов Мэгги спросила:

— В чем дело?

— Вы спите со Спенсером? — поинтересовался Джек таким тоном, каким беседуют о погоде.

В первый момент Мэгги решила, что ослышалась. Не может быть, чтобы Джек действительно спросил то, что ей показалось, во всяком случае, он не говорил бы об этом таким ровным, безучастным тоном!

— Я спросил, спите ли вы со Спенсером? — На этот раз в голосе послышались резковатые нотки. — Кажется, достаточно простой вопрос.

— Да как вы смеете! — взорвалась Мэгги. — Как вы смеете заявлять такое!

Джек пожал плечами и вкрадчиво уточнил:

— Я ничего не заявляю, я спрашиваю.

— Ну так вы не имеете права спрашивать!

— А вот с этим позвольте не согласиться. — Он пронзил ее ледяным взглядом. — Служебные романы не приводят ни к чему хорошему, как правило, когда они заканчиваются, одному участнику, а то и обоим, приходится увольняться с работы. Мне было бы жаль, если бы наш маленький дружный коллектив распался.

Выходит, его волнует только судьба его драгоценной клиники? Мэгги с трудом сдерживалась. Воистину Джек Мэйден — самый черствый, самый бесчувственный, самый холодный человек, какого она только имела несчастье встретить!

Ее глаза метали искры, целясь прямо в его бесчувственное сердце.

— А если я скажу «да», что дальше? Вы меня уволите? Или его? Или, может, нас обоих?

— Мэгги, не играйте со мной! — Для человека внушительной комплекции Джек двигался удивительно легко. Мэгги и глазом не успела моргнуть, как он оказался рядом с ней, схватил ее за запястье и рванул на себя, вынуждая встать. — Так спите вы с ним или нет?

— Отпустите сейчас же!

Едва успев схватить Мэгги за руку, Джек осознал свою ошибку: ему сразу вспомнился случай, когда она вот так же смотрела на него со страхом. Чувствуя себя последним подонком, он немедленно подчинился требованию Мэгги и отступил на шаг.

— Извините, Мэгги, не бойтесь, я не трону и волоска на вашей голове.

Мэгги уставилась на него, на несколько мгновений утратив дар речи. По лицу Джека она видела, что он так же ошеломлен своим поведением, как она, и в самом его потрясении — резко противоречившим образу бесстрастного, холодного человека-айсберга, каким обычно представал Джек Мэйден, — было нечто такое, что помогло Мэгги вернуть самообладание и сказать:

— Я знаю.

И она действительно это знала. Мэгги не спрашивала себя, почему уверена в Джеке, она просто чувствовала, что он никогда не прибегнет к физическому насилию по отношению к женщине, как бы та его ни провоцировала.

Джек залпом допил остатки бренди.

— Мне нужно еще, — хрипло пробормотал он и прошел мимо Мэгги к бару.

Глядя ему в спину, она сказала:

— Я не сплю со Спенсером, между нами нет ничего такого. Хотите верьте, хотите нет, но мы с ним просто хорошие друзья. — Голос ее звучал тихо, но твердо.

Услышав долгожданный ответ, Джек остановился как вкопанный, но Мэгги почти физически ощутила сковавшее его напряжение. Джек налил себе новую порцию бренди, выпил по крайней мере половину ее и только потом обернулся к Мэгги.

— Но вы ведь знаете, что он к вам неравнодушен?

Мэгги не стала изворачиваться.

— Джек, как я уже сказала, мы с ним друзья и коллеги, Спенсер слишком умен, чтобы осложнять ситуацию. К тому же вы знаете мое отношение к браку, для меня главное — работа и карьера.

— И это очень большая потеря для мужского пола.

Джек, неотрывно глядя ей в глаза, медленно приблизился. Мэгги попыталась улыбнуться, но не смогла. Замерев, она смотрела, как Джек — высокий, гибкий, смуглый, каждой своей клеточкой излучающий опасную мужественность, — приближается к ней.

— Мэгги, вы прекрасны — и физически, и духовно. — Не отрывая взгляда от ее глаз, он двумя пальцами приподнял голову Мэгги за подбородок и грубовато признался: — Я от вас просто без ума, но вы ведь и так это знаете.

— Джек, не надо…

— Я должен. — И он приник к губам Мэгги. Ее захлестнули сладостные ощущения, которые она помнила по прошлому разу, когда Джек целовал ее. — По-моему, я и так проявил редкостное терпение. — В его голосе послышалось нечто сродни удивлению, как будто терпение было не в его характере.

— Джек, вы знаете, я вам никогда не лгала. Я дала вам понять…

— Да, и очень ясно, — согласился он, не дослушав.

Зачем ему надо целовать меня именно сейчас, подумала Мэгги, когда его откровенная мужественность странно контрастирует с чем-то трогательно-детским, проглядывающем на агрессивно красивом лице?

— Значит, вы точно знаете… — в отчаянии прошептала она.

— Точно.

Он снова поцеловал ее, и Мэгги затрепетала. Губы Джека были горячими и настойчивыми, руки уверенно поглаживали ее спину и талию, поднимая желание Мэгги на все более высокую ступень. Все тело ее словно ожило, Мэгги чувствовала, как ее женственность распускается подобно весеннему цветку под лучами солнца. Ощущение было новым, волнующим и одновременно пугающим.

Опасность! — просигналил ее мозг.

Мэгги попыталась оттолкнуть Джека, но он пока не собирался ее отпускать. Еще один всплеск протеста — и Мэгги снова покорно обмякла в руках Джека.

Он тяжело дышал, его сердце билось гулко, как барабан. Мэгги чувствовала, что Джек сдерживает себя железным усилием воли. Его горячий язык исследовал глубины ее рта, заставляя кровь Мэгги быстрее мчаться по сосудам, разнося по всему телу опьяняющий огонь желания. Мэгги тихонько застонала.

Джек оторвался от ее губ.

— Сладкая моя… — Голос его чуть дрожал, но был полон нежности.

Мэгги посмотрела Джеку в глаза, в ее взгляде читался немой вопрос.

— Еще немного, и я не смог бы остановиться, — уже тверже пояснил Джек, — ты понимаешь, о чем я?

Мэгги понимала, но сила ее собственного желания была так велика, что она стиснула зубы, чтобы сдержаться и не броситься Джеку на шею, признавая свое окончательное поражение.

— Мэгги, я должен вам кое-что рассказать, вы должны кое-что понять, но сейчас не время, — хрипло проговорил Джек. Они все еще стояли так близко, что ощущали тепло тел друг друга. Махровое полотенце не скрывало от Мэгги, что Джек возбужден. Она покраснела. — Мне обязательно нужно с вами поговорить, и этот разговор нельзя откладывать. — Он мрачно хохотнул. — Если я, конечно, не хочу свихнуться. Встретимся завтра утром.

Это не просьба и даже не приглашение, а приказ, поняла Мэгги. В другой ситуации она возмутилась бы, но сейчас не смогла бы и двух слов связать. Поэтому Мэгги просто кивнула и попятилась. Джек провожал ее взглядом, и на его смуглом лице прищуренные глаза горели подобно двум полоскам серебристого огня.

— Я заеду за вами в десять.

Мэгги снова кивнула, повернулась к нему спиной и вышла сначала в вестибюль, затем на лестницу. У нее кружилась голова, колени подгибались. Спустившись по лестнице, она заглянула в свой кабинет за сумочкой и вышла на улицу. Ни о чем другом, как о завтрашнем дне, она думать не могла.

Наверное, я сошла с ума — да, точно, рехнулась! Как еще можно объяснить, что я согласилась встретиться с Джеком, если и так ясно, что он собирается сказать: он выложит карты на стол и без лишних церемоний изложит истинную суть своего предложения. И даже в последние пять месяцев он шел все к той же цели — проявляя ко мне якобы чисто дружеский интерес, сам потихоньку, по щепочке, по кирпичику разрушал барьеры, которые я воздвигла между собой и ним. И все это ради одного — чтобы затащить меня в постель.

Джек Мэйден — безжалостный и блестящий стратег. Он прекрасно разыграл свою партию. Теперь мне стало ясно, что и его ревность к Спенсеру прекрасно вписывается в общую картину: ну как же, Джек не мог стерпеть, что я предположительно отдала Спенсеру то, в чем отказывала ему самому, это Джека и взбесило. Но и тут он сумел так сыграть на моих чувствах, что я в конце концов сказала ему то, что он хотел узнать. А затем Джек провел небольшой эксперимент и убедился, что вопреки всем моим гордым словам, стоит ему щелкнуть пальцами, как я готова прыгать, будто дрессированная собачонка.

Да, Джек снова доказал, что я как пластилин в его руках, но он рано собрался праздновать победу! Как бы я его ни любила, у наших отношений нет будущего.

Любила?

Мэгги вдруг показалось, что посреди дороги выросло дерево, но потом она поняла, что, задумавшись, ослабила внимание и машина сильно вильнула, чуть не врезавшись в ствол одного из деревьев, растущих вдоль обочины. Белая как полотно, Мэгги затормозила и уставилась в пространство, ничего не видя перед собой.

Да, я люблю Джека, и люблю уже несколько месяцев, призналась она себе. Он без спросу вошел в мою жизнь, с холодной расчетливостью завладел моими мыслями, сердцем, всем моим существом. Хитро спланировал свою игру и победил.

Джек меня уже соблазнил — пусть не в физическом смысле, зато во всех остальных. Он вошел в мои плоть и кровь, в мою жизнь, и это куда хуже, чем если бы он просто овладел моим телом.

Мэгги уронила голову на руль. Завтра он предпримет последний штурм. Он уже сказал, что ему нужна полная моя капитуляция, что он не воспользуется моментом, когда я опьянена страстью и не соображаю, что делаю. Ему подавай уверенность, что я отдаю ему себя сознательно. Видимо, он решил, что подходящий момент наступил. С его опытом по части женщин Джеку нетрудно было разглядеть все признаки, наверное, я для него — открытая книга.

Мэгги застонала и замотала головой, ужасаясь собственной глупости. И она еще думала, что Уильям помешан на власти, да и Родни тоже… По сравнению с Джеком Мэйденом они оба бледнеют. Мэгги хотела ненавидеть Джека — о, как же она хотела его ненавидеть! — но не могла.

Долго еще сидела Мэгги в машине, не в силах двинуться дальше. Через приоткрытое окно в салон проникал холодный октябрьский ветер, Мэгги стала замерзать, и это привело ее в чувство. Она подняла голову и всмотрелась в темноту за ветровым стеклом. Завтра она встретится с Джеком, как и было условлено, и, когда он предложит ей стать его любовницей — а он обязательно это предложит, — не застанет ее врасплох. Мэгги мечтала прожить в этом живописном уголке Англии до конца дней, но, видно, не судьба.

Сердце кольнула резкая боль, из глаз брызнули слезы, но Мэгги быстро смахнула их рукой.

Вероятно, ей придется покинуть свой уютный коттедж, переехать в другой город и начать все сначала, но она справится, она выживет. Даже если ей удалось бы найти работу по специальности где-то поблизости, она все равно не могла бы здесь оставаться — слишком велик риск случайно встретить Джека, когда он вздумает пожить в своей квартире над клиникой. А ей нужно порвать с ним окончательно и бесповоротно, иначе она просто не выживет.

9

Мэгги спала плохо, часто просыпалась, но утром была полна решимости. Беспокойная ночь сказалась на ее внешности: лицо бледное, под глазами залегли тени — поэтому Мэгги потратила на макияж больше времени, чем обычно. Но, когда она была наконец готова выйти из дому, по ее виду никто не заподозрил бы, что сердце ее разбито. Ярко-красный свитер и черные брючки подчеркивали стройность фигуры, волосы, собранные в хвост на затылке, ниспадали на спину каскадом золотых кудряшек.

Ровно в десять Мэгги услышала на подъездной дороге автомобильный гудок и вышла на улицу. Стоя возле «бентли» и глядя, как Мэгги идет по дорожке, Джек думал, что она выглядит живым воплощением ярких дней и романтических ночей. Мэгги была так красива, что у него защемило сердце.

Мэгги прошла мимо Джека и села на переднее сиденье.

— Привет. — В низком голосе Джека слышалась легкая хрипотца.

— Доброе утро.

В тоне Мэгги Джек почувствовал напряжение, но сказал себе, что это вполне объяснимо: Мэгги, наверное, недоумевает, что все это означает. Может, для того, что он собирался ей сказать, стоило подождать более подходящего момента, но прошлая ночь показала ему: откладывать больше нельзя, так дальше продолжаться не может.

Джек обошел капот и, сев за руль, мягко сказал:

— Прошу прощения, что вытащил вас из дому в выходной.

— Ничего страшного, — отозвалась Мэгги, глядя прямо перед собой, — я все равно не люблю валяться в постели допоздна даже в выходные.

Полюбила бы, будь ты моей, хотелось сказать Джеку. Заводя мотор, он вспомнил свою спальню в техасском доме и ясно представил, как Мэгги, разомлевшая от его ласк, лежит на огромной кровати. От этой эротической фантазии у него немедленно возникли определенные физиологические проблемы, и Джеку пришлось срочно изменить положение, чтобы Мэгги ничего не заметила.

Большая машина плавно преодолевала многочисленные повороты узкой дороги. Несколько миль ехали молча. Джек молчал потому, что все еще пытался обуздать разыгравшееся воображение, но волнующий аромат духов Мэгги отнюдь не помогал ему в этой борьбе. Мэгги же молчала, потому что была напряжена, как сжатая пружина. Но через некоторое время Джеку все же пришлось спросить:

— Вы здесь старожил, куда бы вы хотели пойти?

Она пожала плечами.

— Мне все равно. Куда угодно.

Джек уловил напряжение в ее голосе и тихо спросил:

— Что случилось, Мэгги? Если все дело во вчерашнем вечере, то, поверьте, я не нарочно. В эти выходные я приехал сюда, чтобы поговорить с вами, а не соблазнять.

Мэгги показалось, что Джек говорит искренне… впрочем, что он еще мог сказать? Откровенно признаться, что выжидал, когда она дозреет до того, чтобы упасть ему в руки, как спелая груша, и вчерашний вечер убедил его в том, что час настал?

— Да, конечно, — сказала она холодно.

— Да, конечно, — эхом повторил Джек. — Вот что, Мэгги, я не могу вести серьезные разговоры, находясь за рулем. Нет ли поблизости какого-нибудь парка, чтобы мы могли сесть на скамейку и спокойно поговорить?

Мэгги охватила паника. Что делать, что делать?! Но она быстро взяла себя в руки. Что? То, что она должна сделать.

— Сверните налево на следующей развилке.

Следуя ее указаниям, Джек приехал в специально отведенное место для пикников на берегу озера. Летом здесь бывало людно и шумно, но сегодня они оказались в одиночестве, не считая лебедей и диких уток.

Джек заглушил мотор и повернулся к Мэгги.

— Мэгги, посмотрите на меня.

Она подчинилась, но знал бы Джек, какого титанического усилия воли ей это стоило!

— Наверное, я выбрал неподходящее место для того, что собираюсь сказать, да и момент не самый удачный, но я не могу больше откладывать этот разговор, боюсь просто сойти с ума.

Вот оно, начинается! — мелькнула у Мэгги паническая мысль. Но даже сейчас она не могла не отметить, что серые глаза Джека отливают перламутром, а сам он выглядит еще более неотразимым, чем всегда.

— Мэгги, я люблю вас. Будьте моей женой.

Она резко втянула воздух, зрачки расширились так, что глаза стали почти черными.

— Вы это серьезно? — еле слышно прошептала Мэгги.

Джек прищурился и спокойно, даже слишком спокойно, ответил:

— Еще как серьезно.

А ты чего ожидал? — спросил он себя. Что она бросится тебе на шею? Джек знал, что их отношения далеки от идиллических, но за последние месяцы он определенно начал немного нравиться Мэгги. А взаимное физическое влечение возникло между ними буквально с момента знакомства.

— Но вы… вы говорили, что у вас было много женщин, однако вы не хотели связывать себя ни с одной.

— Совершенно верно, — бесстрастно подтвердил Джек. — А потом я встретил вас.

Мэгги сцепила пальцы, и он взял ее руки в свои.

— Мэгги, — голос Джека снова стал мягким, бархатным, — я знаю, между нами еще осталось много нерешенных проблем, но я вас не тороплю, — тихо продолжал Джек, стараясь держать под контролем свои эмоции, — но я хочу знать, есть ли у меня какая-то надежда или нет. Я хочу вас, вы мне нужны во всех смыслах этого слова, но вы нужны мне навсегда.

— Нет. Нет!

Мэгги обуял страх, какого ей еще не доводилось испытывать. Если бы несколько часов назад ей сказали, что Джек признается ей в любви и захочет на ней жениться, она считала бы себя счастливейшей женщиной на свете. Но любовь — это очень серьезно, а брак… На примере матери Мэгги уже видела, что делает с женщиной замужество, даже если она считает, что любит своего мужа. Да и кто может сказать, любовь это или нет? Как-то раз, когда Уильям избил жену и падчерицу особенно жестоко, Мэгги, плача, спросила мать, зачем она вышла замуж за это чудовище. И мать ответила, что ее к нему влекло и она по ошибке приняла физическое влечение за любовь. Обмануться было тем легче, что до того, как узел затянулся, Уильям был добрым, нежным, заботливым, — словом, совсем другим человеком.

На лице Мэгги отразилась сложная гамма чувств, и от Джека это не ускользнуло.

— Я не приму «нет» в качестве ответа. Что бы ни случилось с вами в прошлом, вместе мы сможем все преодолеть. Я могу сделать так, чтобы вы меня полюбили.

Голова Мэгги резко дернулась. По контрасту с красным свитером лицо казалось особенно бледным.

— Нет!

— Да. — Джек вздохнул глубоко и тяжело. — Я знаю, что такое пройти через мельничные жернова. Одно время я считал, что моя семья в этом смысле — уникальное исключение, пока не понял, что у судьбы существуют сотни способов заставить людей страдать. С тех пор, как встретил вас, я вообще много размышлял. Признаюсь, поначалу, почувствовав к вам влечение, я хотел только уложить вас в постель. Но сейчас мне этого мало.

Мэгги горько усмехнулась.

— Вы так говорите только потому, что еще не затащили меня в эту самую постель.

— Мэгги, он именно это с вами сделал? Затащил в постель и бросил, решив, что получил все, что хотел? Ради Бога, ответьте!

Джек меня любит. Любит… Любит? Мэгги пыталась проанализировать свои чувства и понять, верит ли ему. Пожалуй, верит — насколько вообще можно кому-то или чему-то верить. Однако ее мать тоже была умной, образованной женщиной и тоже верила, что Уильям ее любит. Не исключено, что это так и было, но, когда они поженились, жизнь превратилась в нескончаемый кошмар.

Возможно, Джек не причинит ей боль, во всяком случае, физическую — в этом Мэгги ни минуты не сомневалась, — но если она выйдет за него замуж, то станет настолько уязвимой и незащищенной, что страшно представить. Она была твердо уверена в том, что любит Джека, как и в том, что это дает ему огромную власть над ней. Нет, она не может так рисковать!

— Вы все время говорите «он», — тихо сказала Мэгги, — но все было не совсем так, Как вы предполагаете. Хорошо, я вам расскажу, если это поможет вам понять, почему между нами ничего не может быть, почему я никогда не выйду замуж.

И Мэгги рассказала, как переживала смерть отца, какой одинокой себя чувствовала, как была рада, когда мать встретила Уильяма и у нее появились сводные братья. Не утаила, что вышло из нового брака ее матери. Рассказала, как поступила в университет и уехала из дому девушкой, страстно тоскующей по нежности и любви, как познакомилась с Родни.

Джеку было тяжело слушать эту исповедь, но он ни разу не перебил Мэгги.

— Я люблю свою работу и стала неплохим специалистом в своем деле. — Повествование Мэгги подходило к концу, и голос становился все более безжизненным. — Я сама управляю своей жизнью, сама решаю, спать мне в выходной до десяти часов или встать в шесть и выйти в сад…

— Черт побери, Мэгги, речь идет о браке, а не о прополке грядок! — взорвался Джек.

Его душил бессильный гнев на двух мужчин, которые в разное время, каждый по-своему, глубоко ранили Мэгги. Но он почти сразу взял себя в руки. Всю жизнь Джек добывал все, что ему хотелось, в борьбе, и сейчас не мог позволить себе пойти на поводу у непродуктивных эмоций.

— Мэгги, прошу вас, выслушайте меня и не перебивайте, — мягко попросил он.

Она кивнула, но глаза по-прежнему смотрели настороженно. Мэгги попыталась высвободить руки из ладоней Джека, однако он не отпустил.

— В детстве… Впрочем, о моем детстве вы уже все знаете, — резко оборвал он сам себя и вздохнул. — Я рос без отца, а мать мне заменяла Кэтлин. Согласитесь, не лучшая модель семьи для ребенка. Многие мужчины, пользовавшиеся услугами моей матери, были женаты и, как считалось, счастливы в браке, однако не прочь поразвлечься на стороне, если надеялись, что им это сойдет с рук. Можете представить, какое у меня складывалось мнение о браке. — Джек помолчал. — Потом появилась Джессика, Кэтлин умерла, и в последующие несколько лет — последние годы своей жизни — мать пыталась искупить свою вину. Я тоже считал ее виновной в смерти Кэтлин. И до сих пор считаю, — мрачно добавил он. — Но, как бы то ни было, мы вместе растили Джессику, а после смерти матери я стал растить ее один. Меня это не тяготило, наоборот, я был рад о ней заботиться и воспринимал ее не как племянницу, а как родную дочь. До встречи с вами я считал Джессику своей единственной настоящей семьей и думал, что другой не будет, да и не хотел другой. Я не желал становиться участником еще одной жизненной трагедии, предпочитал жить сам по себе, ни от кого не завися и ни на кого не оглядываясь.

Мэгги чувствовала, что каждое его слово глубоко выстрадано, и от этого ей становилось только хуже. Джек прошел через ад, однако не утратил способности верить, у него остались силы верить — но не у нее. Господи, ну зачем, зачем он сказал, что любит ее?

— Мэгги, я понимаю, что с вами произошло. Но вы не должны позволять этим двум мужчинам, вернее карикатурам на мужчин, портить вам жизнь. Неужели вы не понимаете, что между нами возникло нечто особенное, что нельзя просто так отбросить? И это началось еще тогда, когда я принял вас за кузину Агнес, а вашу нетвердую походку — за признак похмелья. Я уже тогда вас желал.

— Джек, это была просто похоть, вы меня совсем не знали, — неумолимо возразила Мэгги.

— Однако теперь-то я вас знаю, и то, что я чувствую сейчас, — не похоть. — Он помолчал. — Ну хорошо, похоть тоже, но не только. Я вас обожаю, боготворю, я живу и дышу вами, ложусь и встаю с мыслью о вас. Я вас люблю.

Мэгги была поражена. Куда девался прежний Джек Мэйден — холодный, жесткий, прекрасно владеющий собой, мужчина-айсберг? Вместо него появился совсем другой человек — мягкий, уязвимый, незащищенный. Мэгги не желала причинить ему боль, но понимала, что вынуждена. В конечном счете так будет лучше для них обоих. Но сейчас она чувствовала себя ужасно, сама себе казалась жестокой, сердце болело так, словно его вырывали из груди.

— Джек, я не хочу того, чего хотите вы. — Мэгги подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Прошу вас, смиритесь с тем, что я скажу. Я не хочу любви и не хочу выходить замуж.

— Не верю!

— Но это правда.

Неожиданно прямо перед ними пара лебедей поднялась в воздух. На небе сгущались свинцовые тучи, быстро заволакивая последние островки голубизны. Глядя на белые силуэты гордых птиц, ярко выделяющиеся на фоне темного неба, Мэгги вдруг поняла, что запомнит эту минуту на всю жизнь. К горлу подкатил комок.

Но Джек Мэйден был не из тех, кто легко принимает поражение.

— Вы ко мне неравнодушны, и, уж поверьте мнению знатока, в сексуальном плане мы идеально подходим друг другу. Не знаю, как у вас было с Родни в этом смысле, но со мной вам будет лучше.

— Мы с Родни не были любовниками. — Мэгги все-таки высвободила руки и устало потерла лоб. — Я не могу лечь в постель с мужчиной, которого не люблю.

— Я заставлю вас меня полюбить!

О, если б он только знал, что уже любим! Ложь давалась Мэгги с величайшим трудом, она мечтала только об одном: чтобы выяснение отношений поскорее закончилось.

— Я вас не люблю, Джек, и не хочу любить. Я хочу быть хозяйкой собственной жизни, не желаю в ней ничего менять и меняться сама.

— Я вам не верю, — повторил он.

Но по потухшему взгляду серых глаз Мэгги поняла, что Джек поверил.

— Мэгги, вы меня хотите, для начала и это уже неплохо.

В его голосе слышалась мука, Джек решил драться до конца. Он резко притянул Мэгги к себе и исступленно впился в ее губы. Это был поцелуй отчаяния, последняя попытка.

Мэгги не сделала даже попытки оттолкнуть Джека, осталась совершенно неподвижной и безучастной к яростной атаке, и это было для Джека страшнее всего. Он никогда не узнает, что именно любовь к нему заставляла Мэгги противиться их близости, что именно сила и глубина этого чувства пугали ее. Она не могла по доброй воле вручить мужчине — любому мужчине — такую власть над собой, какую дает любовь. Мэгги верила, что если она не может ему доверять, не может безоглядно и безоговорочно отдать ему свою любовь и веру, которые только и могут быть основой прочных отношений, то в конце концов их брак ждет крах.

А она действительно не могла доверять Джеку безоглядно, даже после всего, что он ей рассказал. Джек Мэйден слишком красив, обаятелен, слишком силен и уверен в себе. Разве может такой мужчина удовольствоваться девушкой вроде нее со всеми ее неизжитыми комплексами и страхами?..

Мэгги становилось все труднее бороться с нарастающим желанием. Но Джек вдруг сам отпустил ее, и у него было такое выражение лица, что у Мэгги заныло сердце.

— Я отвезу вас домой, — глухо сказал он, заводя машину.

— Джек, вы еще встретите хорошую девушку…

— Не надо!

От звука его голоса Мэгги отпрянула так резко, словно ее ударили.

— Молчите, Мэгги, не говорите ничего.

И она замолчала. Молчала до самого дома. Едва «бентли» остановился, Джек пулей вылетел из машины и, распахнув перед Мэгги дверцу, с каменным лицом ждал, пока она выйдет.

— Спасибо, — тихо поблагодарила она.

Джек кивнул.

Еще до того, как Мэгги открыла парадную дверь, Джек снова сел за руль, но не трогался с места, пока она не вошла в коттедж. Галантность до последней минуты, с болью подумала Мэгги. Затем он уехал — но не резко рванув, как можно было бы ожидать, а очень медленно, плавно набирая скорость.

И в самом этом демонстративно неспешном исчезновении было нечто бесповоротное, фатальное.

10

Насколько бесповоротным было ее расставание с Джеком, Мэгги в полной мере осознала только на следующее утро. Ночью она опять спала плохо, несмотря на то, что не выспалась накануне. Около пяти часов утра Мэгги поняла, что пытаться уснуть уже бесполезно, и встала. Она приготовила себе кофе и поджарила тост, но в горле стоял ком, и даже этот скромный завтрак был проглочен ею с трудом. В семь часов Мэгги была уже в клинике. В душе ее и в сердце царил полный сумбур, она и боялась увидеться с Джеком до его отъезда, и мечтала о встрече.

Погода, которая начала портиться еще вчера, стала еще хуже, похолодало на несколько градусов, поднялся ветер, холодный дождь, похоже, зарядил надолго. Но Мэгги была этому даже рада, перемена погоды была под стать ее настроению. Такая трусиха, как я, и не заслуживает тепла и солнца, мрачно сказала себе Мэгги.

Знакомого «бентли» не оказалось ни перед зданием клиники, ни на стоянке для автомобилей клиентов. Мэгги поняла, что Джек уехал. Внутри у нее все сжалось. Она не знала, когда Джек вернется, но в ближайшие несколько дней ей все равно придется как-то связаться с ним, чтобы подать заявление об уходе и обсудить, кем и как он собирается ее заменить.

Мэгги прошла в кухню, чтобы приготовить себе кофе, и только потом, уже с чашкой, вошла в свой кабинет. Чашка с дымящимся напитком едва не выпала у нее из рук — Мэгги увидела на столе конверт, на котором знакомым решительным почерком было написано ее имя. Осторожно поставив чашку, она села и только после этого взяла конверт. В левом углу красовалась тисненая золотом монограмма «Дж. М.».

— Давай же, девочка, — подбодрила себя Мэгги, — тебе хватило смелости прогнать Джека Мэйдена, неужели ты боишься открыть этот несчастный конверт?

Собственный голос прозвучал до того жалко, что ей стало противно. Мэгги взяла конверт и осторожно, будто тот мог укусить, распечатала. На листке дорогой бумаги Джек написал следующее:

«Мэгги, я уезжаю и больше не вернусь. Я не хочу, чтобы из-за моей ошибки вы лишились работы и дома».

Вот, значит, как! Он думает, что совершил ошибку, полюбив меня!

«Поэтому я передаю дом и клинику в вашу собственность. Сделка не накладывает на вас никаких условий, акт передачи будет оформлен по закону. Впредь мы будем общаться только через адвокатов. Предвижу ваши возражения, не говорите, что не можете принять такой подарок, я знаю, работа и ваш дом значат для вас очень много, а мой бюджет от потери клиники нисколько не пострадает. За последние несколько месяцев я убедился, что вы не только любите свою работу, но и прекрасно с ней справляетесь и способны руководить клиникой. Теперь, когда вам не нужно будет выплачивать по закладной, ваши дела пойдут еще лучше. Удачи вам.

Дж. М.».

Мэгги не знала, сколько времени просидела над письмом, По ее щекам струились слезы, но она, казалось, этого не замечала. В кабинет заглянул взволнованный Спенсер и, увидев, в каком состоянии Мэгги, тут же подошел к ней и, опустившись на колени, взволнованно заглянул ей в глаза.

— Что случилось?

Через несколько минут появился и Фредди. Мэгги все еще плакала.

— Вызови врача, Фредди, — распорядился Спенсер.

— Не надо врача. — Мэгги безуспешно пыталась взять себя в руки. — Я в порядке, просто…

— Просто что?

Теперь уже оба мужчины стояли перед ней на коленях, один держал ее за одну руку, другой — за вторую.

Мэгги покачала головой и тихо прошептала:

— Просто я совершила самую большую ошибку в жизни.

— Успокойся, наверняка все не так страшно! — выпалил Фредди. — В чем дело? Ты поставила неправильный диагноз?

Спенсер ткнул его локтем в бок и прошипел:

— Уймись, болтун!

Тронутая заботой коллег, Мэгги снова разревелась. Не в силах говорить, она вместо ответа взяла со стола письмо Джека и молча протянула им. Прочитав письмо, оба одновременно вопросительно уставились на нее.

— Джек просил моей руки, он меня любит, — подавленно прошептала Мэгги.

— А ты? — тихо спросил Спенсер. — Ты его любишь?

Некоторое время Мэгги молча смотрела на него, потом медленно кивнула и пробормотала:

— Да, только он этого не знает. Я ему отказала. Я испугалась… Знаешь, любовь, обязательства и все такое…

— Так скажи ему! — воскликнул Спенсер.

Можно подумать, это так просто!

— Джек все поймет, если любит тебя по-настоящему, а, судя по письму, это так и есть. Мэгги, позвони ему и скажи то, что сказала нам.

— Вы не понимаете. — Спенсер и Фредди встали, и Мэгги беспомощно посмотрела на них снизу вверх. — После всего, что я наговорила Джеку вчера, он мне ни за что не поверит.

— Но ты же не можешь знать наверняка, — резонно заметил Фредди. — По-моему, стоит попытаться. Что тебе терять?

Терять действительно было нечего, она и так уже все потеряла. От этой мысли плечи Мэгги снова поникли, но она строго приказала себе не раскисать. Если бы она так же легко сдавалась и раньше, когда ей приходилось терпеть жестокость Уильяма или когда ее предал Родни, то давно попала бы в сумасшедший дом. Нужно быть сильной и бороться за свое будущее! Спенсер прав, она расскажет Джеку то, что лишь недавно поняла сама: что любит его уже несколько месяцев, что только вчера, после его слов, а еще точнее, ночью во время бессонницы, вдруг поняла, что прошлое осталось в прошлом, а ей нужно жить дальше.

Джек заставил ее по-новому взглянуть на мир. Раньше, когда он рассказывал Мэгги о своем прошлом, когда открыл ей душу, она была слишком поглощена собой и собственными страхами, чтобы принять его дар, и даже не поняла, как трудно ему было сделать этот шаг. Но Джек не стал мстить, нет, вместо этого он отдал Мэгги то, что, по его мнению, имело для нее самую большую ценность, — клинику. Отдал просто так, ничего не требуя взамен.

Горло Мэгги сжал спазм, но она не собиралась больше проливать слезы и тратить время понапрасну.

Секретарша Джека разговаривала с ней холодно, но посчитала своим профессиональным долгом скрыть раздражение.

— Мисс Гамильтон, вы звоните уже третий раз, но я могу ответить вам только то же, что и вчера, и позавчера. Мистер Мэйден занят и просил его не беспокоить.

— Когда он освободится?

— Не имею понятия.

— Вы ему передали, что я звонила?

— Я докладываю мистеру Мэйдену о каждом звонке, — терпеливо ответила секретарша. — Но вы должны понять, что он очень занятой человек и ему приходится распределять время между Лондоном и Техасом.

— Но мне нужно срочно с ним поговорить! — Мэгги помолчала, начиная понимать, что так ничего не добьется. — В таком случае, может, мне лучше приехать и разбить палатку на улице перед вашим офисом? — И добавила после паузы: — Да, пожалуй, я так и сделаю. Будьте любезны, передайте мистеру Мэйдену, что я приеду завтра и останусь на столько дней, сколько понадобится, чтобы с ним встретиться.

Секретарша вопросительно посмотрела на Джека, который слушал разговор через трубку параллельного аппарата. Джек резко рассек рукой воздух.

— Мисс Гамильтон, это не слишком удачная мысль, — холодно сказала секретарша.

— А по-моему, наоборот, весьма удачная.

— Но вам, возможно, придется ждать очень долго. Вы будете разочарованы.

— Я готова ждать сколько угодно и, уж поверьте, разочарована точно не буду. Я хочу увидеть мистера Мэйдена, и я его увижу.

— Переключите на мой кабинет! — прорычал Джек секретарше.

Та как ни в чем не бывало пропела в трубку:

— Мисс Гамильтон, мистер Мэйден только что вернулся и может уделить вам несколько минут.

Переключив звонок и повесив трубку, секретарша задумалась: что есть у этой женщины такого, чего нет у всех остальных? Кто бы мог подумать, что однажды найдется та, которая отыщет путь к сердцу ее блистательного босса? Но нашлась все-таки! Обычно ни один из многочисленных и недолгих романов Джека Мэйдена не отнимал ни капли его знаменитого самообладания. Но вот уже несколько дней он похож на раненного льва, рычит и бросается на всех, кто попадется под горячую руку.

— Здравствуйте, Мэгги.

При звуке голоса Джека сердце Мэгги подпрыгнуло так, что чуть не выскочило из груди.

— Здравствуйте. — Она перевела дух, стараясь говорить спокойно, хотя на самом деле ей хотелось плакать и кричать о своей любви. — Я несколько дней пыталась с вами связаться, но мне говорили, что вы заняты.

— Мэгги, это бессмысленно. — Как обычно, Джек не стал тратить время на светские условности. — Все детали мы можем уладить через адвокатов, так будет лучше для нас обоих.

— Джек, я не могу принять от вас такой подарок…

— Можете. Недвижимость переписана на ваше имя независимо от того, хотите вы этого или нет, а дальше вы вольны делать с ней что пожелаете, — отчеканил Джек. — Если это все…

— Это не все, я даже еще не начала! — пылко перебила Мэгги, боясь, что он бросит трубку. — Джек, я была такой дурочкой, я так расстроилась, — затараторила она, глотая слова. — Когда я говорила, что не люблю вас… это была неправда. Я вас люблю.

В трубке повисла долгая пауза. Когда Джек заговорил снова, его голос стал холодным и каким-то чужим.

— Мэгги, я ценю вашу честность, по мне, она куда лучше неуместной благодарности, которую вы пытаетесь проявить сейчас.

— Джек, это никакая не благодарность! То есть, конечно, я вам признательна, но я вовсе не поэтому говорю, что люблю вас! Я боролась со своими чувствами несколько недель, а теперь поняла, что не могу побороть свою любовь.

— И когда же, позвольте полюбопытствовать, вы сделали это открытие? После того, как ваше отзывчивое женское сердце растаяло от трогательной истории, которой я пытался вас разжалобить? Или ваше чрезмерно развитое чувство долга повелело вам принести себя в жертву?

— Джек, все не так! И вы сами знаете, что не пытались меня разжалобить, это совсем не в вашем духе!

— Мэгги, вы не настолько хорошо меня знаете, чтобы судить, что в моем духе, а Что — нет.

Задача оказалась гораздо труднее, чем Мэгги представляла. Джек снова надел свои непробиваемые доспехи, и она никак не может до него достучаться. Он решил, что ее побудили позвонить жалость и признательность.

— Джек, прошу вас, выслушайте меня…

— Нет, Мэгги. — Она поняла, что это конец. — Давайте закончим этот разговор достойно. Я самонадеянно полагал, что могу пробудить в вас ответное чувство, но ошибся. Во всем виноват я один, мы оба это знаем. Я купил клинику только для того, чтобы быть к вам поближе, но сейчас это уже ни к чему. Вы хороший ветеринар, вместе с Фредди и Спенсером вы образуете хорошую команду. Под вашим руководством клиника будет процветать.

Мэгги не могла этого вынести. Мысленным взором она видела Джека — чеканный профиль, сильное гибкое тело — и отчетливо представляла выражение муки, застывшее в его глазах.

— Без вас мне ничего этого не нужно, — беспомощно пролепетала она.

— До свидания, Мэгги.

Несколько секунд она тупо слушала короткие гудки. Джек бросил трубку! Он действительно ушел навсегда, ей его не вернуть.

Больше Мэгги не пыталась звонить Джеку. Последующие семь дней тянулись долго, как семь лет, но к концу недели Мэгги поняла, что окончательно повзрослела. Как я могла не повзрослеть раньше, пройдя через все испытания, которые выпадали на мою долю? — удивлялась она, вперив взгляд в пачку присланных адвокатом документов, удостоверяющих ее право на владение домом и ветеринарной клиникой. Жестокость Уильяма и вероломство Родни научили меня только тому, что я должна уметь постоять за себя. Я так погрязла в собственных разочарованиях и страхах, что, когда Джек предложил мне свою любовь, повела себя как глупый, испуганный ребенок.

Джек — единственный мужчина, с которым я могу быть счастлива. Если он любит меня хотя бы вполовину так сильно, как я его, то он сейчас страдает, и все вещи, которые еще недавно были для меня важны — гордость, самоуважение, — ничего не значат в сравнении с его страданием.

Но телефонный разговор ничего не даст, даже если мне удастся еще раз до него дозвониться. Я должна встретиться с ним лично. У Джека есть офис в Лондоне — туда-то я и явлюсь. И лучше без предупреждения.

А если он не захочет меня видеть? Мэгги решительно расправила плечи. Я не приму «нет» в качестве ответа! А если Джек не в Лондоне? Ничего, я подожду, буду приходить день за днем, сколько потребуется.

Когда Мэгги сообщила Спенсеру и Фредди, что собирается в Лондон, они ничуть не удивились и заверили, что она может не волноваться за клинику. Мэгги не стала говорить им, что в данный момент ее меньше всего заботила клиника, — как владелице ей явно не стоило проявлять пренебрежение к своему предприятию. Мэгги порой удивлялась, насколько сильно изменилась за какие-то десять-пятнадцать дней, ведь еще недавно работа была для нее центром вселенной.

Утром следующего дня Мэгги была уже в Лондоне. Она оделась с особым тщанием — темно-синий костюм с узкой прямой юбкой длиной до середины колена создавал имидж одновременно и деловой, и женственный. Мэгги ни в коем случае не хотела выглядеть этакой простушкой.

Выходя из такси перед внушительным зданием с вывеской «Мэйден Энтерпрайзиз», Мэгги посмотрел на часы. Половина десятого. Без десяти десять она уже пила кофе с секретаршей Джека, которая при личном знакомстве оказалась куда более дружелюбной, чем по телефону. Из разговора с ней Мэгги узнала, что Джессика попала в автокатастрофу и находится в больнице в критическом состоянии. Несчастье случилось три дня назад, как только Джеку сообщили, он немедленно вылетел в Америку. Он был потрясен и подавлен, но об этом Мэгги могла догадаться и без слов секретарши.

Мэгги недолго раздумывала, что ей делать: она летит к Джеку. Секретарша заказала ей по телефону билет до Нью-Йорка, откуда придется уже на другом самолете лететь до Далласа.

Длительный перелет через океан не отпечатался в памяти Мэгги. Все ее мысли были с Джеком. Она с болью думала о том, что он встретил несчастье в одиночку, как и все испытания, которые ему выпали. Мэгги стремилась к Джеку душой, переживала за него, тосковала по нему каждой клеточкой тела. Если бы она не сделала глупость, если бы не струсила тогда! Джеку не пришлось бы сейчас страдать в одиночку, она была бы с ним, поддерживала и утешала бы его.

Джек, милый, я лечу к тебе, тебя никто никогда так не любил, как я буду любить! — будто молитву мысленно повторяла Мэгги. И на этот раз ты от меня не отмахнешься, я буду с тобой, и никто мне не помешает. Если нужно, я буду кусаться, брыкаться, кричать, но я пробьюсь к тебе!

Он, наверное, сейчас у Джессики. Мэгги вспомнила эту милую славную девушку. Ее жених Ричард погиб в автокатастрофе, а сама она лежит в реанимации. Именно Джеку придется сообщить Джессике о гибели жениха — если она очнется. Сколько ей? Двадцать три года? Ричарду, кажется, было двадцать пять… Поскорее бы уж оказаться рядом с Джеком! Господи, ну почему этот самолет летит так медленно!

Наконец самолет совершил посадку в Нью-Йорке, и час спустя Мэгги вылетела в Даллас. Из-за долгого перелета и разницы во времени у нее слегка кружилась голова, она двигалась как в тумане, но стремление быть с Джеком придавало ей сил.

Взяв такси, Мэгги решила сначала поехать в больницу.

— Я сообщу мистеру Мэйдену, что к нему пришли, — сказала дежурная медсестра в приемной, приятная дружелюбная женщина лет пятидесяти.

— Разве он не уехал домой? — У Мэгги пересохло во рту, сердце пустилось вскачь.

— О нет, обычно мистер Мэйден уезжает домой около полуночи, а утром возвращается часов в шесть-семь. — Медсестра покачала головой. — Боюсь, как бы ему не превратиться из посетителя в пациента, если он будет так себя изматывать. Так вы говорите, вы его знакомая и прилетели из Англии?

Мэгги глубоко вздохнула. Интуиция подсказывала ей, что она должна застать Джека врасплох, чтобы он не успел скрыться от нее за своими невидимыми, но очень прочными доспехами. Придется пойти на ложь…

— Я его невеста, — твердо сказала она. — Джек сделал мне предложение незадолго до этой трагедии.

Женщина кивнула, на лице появилось сочувственное выражение.

— Можно мне сделать ему сюрприз? — тихо спросила Мэгги. — Джек не знает, что я прилетела, думаю, он будет очень рад меня видеть. — Пусть Мэгги и погрешила против истины, но дело того стоило.

— Право, затрудняюсь… — Медсестра огляделась, словно ждала, что стены помогут ей советом. — Его племянница в коме, и мистер Мэйден был очень строг насчет посетителей. Поначалу в больницу рвались журналисты…

— Но я-то не журналистка, я его невеста!

— Я понимаю, но…

— Прошу вас. Всю ответственность беру на себя.

Дежурная явно колебалась.

— Конечно, мне не следовало бы этого делать…

Она снова посмотрела на Мэгги. Мистер Мэйден такой красивый, такой загадочный, а как преданно дежурит у постели своей племянницы!.. И его невеста совершила перелет через океан, чтобы быть с ним в грудную минуту… Все это так трогательно, так романтично…

— Ну хорошо. — Медсестра понизила голос до заговорщицкого шепота. — Но, если возникнут проблемы, я скажу, что просила вас подождать здесь, а вы меня не послушались. Договорились?

— Договорились. Никаких проблем не будет. — Мэгги говорила с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала.

Сердобольная медсестра провела ее через какую-то дверь, и они оказались в самом начале длинного больничного коридора. Провожатая указала Мэгги на дверь в дальнем конце.

— Спасибо, вы очень добры.

Мэгги дошла до нужной палаты. Верхняя часть двери была застеклена, и Мэгги осторожно заглянула в комнату. Мэгги было больно видеть Джессику безжизненной, бледной, но все же ее внимание привлекла не неподвижная девичья фигурка на кровати, а фигура крупного мужчины, сидевшего рядом на стуле. Джек сгорбился и, поставив локти на колени, обхватил голову руками. Вся его поза выражала глубокое уныние.

Мэгги мысленно попросила Бога помочь ей найти нужные слова. Однажды она уже отвергла Джека, тогда он снял с себя непробиваемый защитный панцирь, предстал перед ней открытым, уязвимым, а она не осознала ценности его дара, не поняла, что он предлагает ей всего себя без остатка. Сейчас она должна как-то добиться, чтобы Джек ее понял, поверил в ее любовь, и ни вина, ни жалость тут ни при чем. Из горла Мэгги непроизвольно вырвался какой-то звук, и в этот самый миг, словно эхо ее раскаяния каким-то чудом затронуло что-то в душе Джека, он оглянулся и посмотрел на дверь.

Джеку казалось, что он сидит у постели Джессики уже целую вечность, пытаясь разглядеть хотя бы малейший признак того, что она возвращается в реальный мир. Хотя племянница не могла его слышать, он все время с ней разговаривал, побуждал бороться за жизнь, ему хотелось заразить ее своей силой и решимостью. Но он страшно устал. Джек и без надоедливо заботливых медсестер знал, что давно нуждается в отдыхе. Однако отдыхать он будет позже, когда поймет, что Джессика начинает поправляться, а до тех пор ему не до отдыха.

Джеку все еще не верилось, что этот кошмар происходит на самом деле. Его Джессика, Джесси, такая живая, веселая, прекрасная, юная… А теперь она лежит неподвижно и дышит так слабо, что белая простыня, прикрывающая ее, почти не поднимается. Ах, Кэтлин, Кэтлин, как же я перед тобой виноват, с болью думал он. Не уберег твою дочь! Нужно было лучше о ней заботиться, проводить с девочкой больше времени, реже уезжать из страны — сделать все, чтобы не допустить этой трагедии.

Но, даже глядя на Джессику, Джек видел мысленным взором и другую женщину — с зелеными глазами и с волосами цвета спелой пшеницы. Образ Мэгги вторгался в его сознание даже сквозь пелену боли и вины.

Джек всегда считал, что глупо оплакивать то, чего не вернешь, а то, чего у тебя никогда не было, и вовсе потерять невозможно, но это было до встречи с Мэгги. Мэгги — какое нелепое имя для прекрасной женщины…

Он сжал голову ладонями, будто мог таким образом изгнать образы, наводнившие его память. Он должен с собой справиться, должен избавиться от наваждения, пока не сошел с ума. Если Джессика поправится — нет, не если, а когда Джессика поправится! — она будет нуждаться в нем больше, чем когда-либо, ради нее ему придется быть сильным.

Но никакие доводы разума не помогали. И Джек по-прежнему видел Мэгги в любой стройной блондинке, слышал ее голос в самые неподходящие моменты, ощущал аромат ее духов, даже находясь в пустой комнате.

Проклятье, как же он ее хочет, как она ему нужна! Даже сейчас, в эту саму минуту, когда он сидит у постели племянницы. Он отдал бы десять лет жизни — все равно без Мэгги жизнь не в жизнь! — лишь бы можно было повернуть время вспять, перенестись в прошлое, за день до того, как он признался ей в любви и тем самым уничтожил все шансы на будущее, которое у них могло быть.

Но прошлого не воротишь, он должен двигаться вперед, хотя пока Джек не очень хорошо представлял, как сможет это сделать. Будущее представлялось мрачной, бесконечной и бездонной пропастью. Впервые за всю свою взрослую жизнь Джек боялся — боялся, что не сможет быть таким, каким он нужен Джессике, что потеряет контроль над своим бизнесом, но больше всего его пугала перспектива жить день за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем, не видя Мэгги.

Джек стиснул зубы. Что с ним творится? Он всегда презирал нытиков, и никто — ни мужчина, ни женщина — не сделает его таким! Он выдержит это испытание, как выдерживал все другие, и, если Джессика выздоровеет, ему больше ничего не нужно. Да, он любил Мэгги и, наверное, всегда будет любить, но она осталась в прошлом, связанные с ней эпизоды навсегда отошли в область воспоминаний. Мэгги находится за тысячи миль отсюда, но с таким же успехом она могла бы жить в другой галактике, за сотни световых лет от него.

Сам не зная почему, Джек поднял голову и посмотрел на дверь. Из-за стекла на него смотрело женское лицо… Джек откинул со лба волосы, прищурился и почувствовал внезапный приступ слабости. Сердце подпрыгнуло в груди. Джессика находилась под постоянным наблюдением, очень часто кто-нибудь заглядывал в палату через стекло в двери, к этому Джек привык и не обращал внимания, но сейчас он увидел не медсестру, не врача — из-за стекла на него смотрела Мэгги.

Видно, я действительно схожу с ума, мрачно подумал Джек. То-то конкуренты обрадуются!

Он зажмурился. Дверь скрипнула. Джек снова открыл глаза. Мэгги стояла футах в пяти или в шести от него, огромные зеленые глаза на бледном лице горели как два изумруда.

— Джек? — Почему-то ей хватило сил только на шепот. Джек смотрел так странно, не двигался, даже, казалось, не дышал. — Когда я узнала, что случилось, я не могла не приехать.

Ее голос вывел Джека из транса.

— Мэгги?

Вслед за Мэгги в палату вошла медсестра и деловито распорядилась:

— Мистер Мэйден, я пришла кое-что сделать для нашей Джессики, погуляйте-ка несколько минут.

Джек кивнул и встал, не сводя взгляда с напряженного лица Мэгги.

— Мы подождем в буфете для посетителей.

— Как вам угодно, сэр. И не спешите возвращаться, процедуры займут некоторое время.

Высокий, сильный, даже в несчастье красивый суровой мужской красотой, Джек выглядел очень, очень усталым. Он взял Мэгги под локоть и вывел в коридор.

— Что ты здесь делаешь?

Он лишь мельком бросил на нее мрачный взгляд, но Мэгги видела потрясение, которое появилось в его глазах чуть раньше, и это придало ей храбрости.

— Я хотела быть с тобой. Я должна быть с тобой. Я тебя люблю, и последние две недели были сущим кошмаром…

— Мэгги, не надо, не делай этого с нами обоими. — Казалось, слова вытягивают из Джека тисками. — Я, конечно, благодарен тебе за хлопоты, хотя лететь в такую даль — безумие, но две недели назад ты была совершенно уверена в своих чувствах. Ничего не изменилось…

— Ты прав, — быстро перебила Мэгги, — ничего не изменилось. — Я и тогда знала, что люблю тебя, просто очень боялась в этом признаться. Прошлое не отпускало меня. Наверное, тебе нужно было уехать, чтобы я прозрела. Не знаю, но я вдруг поняла… Джек я не могу без тебя жить.

Мэгги сглотнула подступивший к горлу ком, в глазах заблестели слезы. Джек снова посмотрел на нее, издал какой-то нечленораздельный звук и жестом, выдающим растерянность, провел пятерней по волосам. На его щеках и подбородке темнела щетина, по меньшей мере двухдневная, но от этого он выглядел еще привлекательнее, еще сексуальнее. Мэгги пронзила острая боль. Она не может потерять этого мужчину, нужно достучаться до него, заставить его понять. Если еще не поздно…

— Джек, поверь мне, пожалуйста, я не знаю, что еще сказать, чтобы тебя убедить. Я была трусихой и дурочкой, наверное, я не заслуживаю другого шанса…

— Не говори так. — Осознав, что непроизвольно стиснул пальцы руки, которой поддерживал Мэгги под локоть, Джек глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. — Ты заслуживаешь самого лучшего, и я желаю тебе только лучшего. Легче тебе от этого? Но на примере своей матери я уже видел, что бывает, когда женщина выходит замуж из благодарности. Это заканчивается катастрофой.

— Джек, ты меня как будто не слышишь!

Мэгги запоздало спохватилась, что говорит слишком громко для больницы. Они дошли до холла, где днем продавали кофе и бутерброды, сейчас буфет, конечно, давно закрылся, хотя автоматы по-прежнему действовали. Мэгги была несказанно рада, что в холле никого нет. Она толкнула стеклянную дверь и потянула за собой Джека. Остановившись, Мэгги повернулась к нему, взяла его за руки повыше локтей и посмотрела в глаза.

— Я приехала, чтобы сказать, что я тебя люблю. И то, что ты купил для меня дом и клинику, тут ни при чем. Мне все равно, понимаешь? То есть, конечно, то, что ты сделал, — замечательно, но к моим чувствам не имеет никакого отношения, пусть даже ты сочтешь меня самой неблагодарной женщиной на свете.

— Мэгги…

— Нет, погоди, позволь мне закончить. Я не могу жить, зная, что ты где-то существуешь, дышишь, ходишь, но без меня. Мне невыносимо сознавать, что ты можешь не вспоминать обо мне один день, неделю… Я не могу без тебя! Я хочу быть для тебя всем — женой, подругой, хочу родить тебе детей…

Ее последние слова потонули в слезах, и это стало для Джека последней каплей. С резкостью, выдававшей нетерпение, он рванул Мэгги на себя и стал покрывать ее соленое от слез лицо поцелуями, одновременно бессвязно бормоча слова любви.

Они жадно прижались друг к другу, сердца забились в едином ритме, губы сплавились воедино в агонии желания. Сердце Мэгги пело от счастья. Последней связной мыслью, которая пронеслась в ее голове за мгновение до того, как Джек стал ее целовать, было: все будет хорошо, Джек мне поверил.

Не скоро, очень не скоро Джек чуть отстранил ее от себя, чтобы посмотреть в глаза.

— Как же я тебя люблю, — хрипло прошептал он.

— И я тебя люблю. — Мэгги улыбнулась сквозь слезы. — Какой же я была глупой… Джек, мне так жаль, что, когда с Джессикой случилось несчастье, меня не было рядом с тобой.

— Но сейчас ты со мной, и это главное. — Он нежно погладил пальцами ее щеки. В серых глазах, которые порой могли быть ледяными, светилась безграничная нежность. — Джессика обязательно поправится, теперь я в этом уверен. Когда мы вместе, ничего невозможного нет.

— Ты меня прощаешь?

— Прощать нечего. — Он снова привлек ее к себе и прижал к сердцу. — Жизнь научила тебя быть осторожной, не доверять мужчинам. Отчим должен был о тебе заботиться, защищать тебя, а вместо этого тебя нужно было защищать от него самого. А этот Родни… После всего, что тебе пришлось вытерпеть от мужчин, вполне объяснимо, что ты испугалась, когда в твою жизнь ворвался огромный наглый техасец, паля изо всех ружей.

Джек улыбнулся. Мэгги обняла его за шею.

— Огромный — да, но наглый — никогда.

Джек чуть откинул голову назад, чтобы снова посмотреть Мэгги в глаза. Взгляд ее сказал Джеку все, что он хотел знать: Мэгги принадлежит ему безраздельно, навсегда, — так же, как он принадлежит ей.

— Ты выйдешь за меня замуж?

— Да.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.