Достоевский Федор Михйлович

Петербургскя летопись

Ф.М. Достоевский

ПЕТЕРБУРГСКАЯ ЛЕТОПИСЬ

"27 преля"

Еще недвно я никк не мог себе предствить петербургского жителя инче кк в хлте, в колпке, в плотно зкупоренной комнте и с непременною обязнностию принимть что-нибудь через дв чс по столовой ложке. Конечно, не всё же были больные. Иным болеть зпрещли обязнности. Других отстивл богтырскя их нтур. Но вот нконец сияет солнце, и эт новость бесспорно стоит всякой другой. Выздорвливющий колеблется; нерешительно снимет колпк, в рздумьи приводит в порядок нружность и нконец соглшется пойти походить, рзумеется во всем вооружении, в фуфйке, в шубе, в глошх. Приятным изумлением поржет его теплот воздух, ккя-то прздничность уличной толпы, оглушющий шум экипжей по обнженной мостовой. Нконец н Невском проспекте выздорвливющий глотет новую пыль! Сердце его нчинет биться, и что-то вроде улыбки кривит его губы, доселе вопросительно и недоверчиво сжтые. Первя петербургскя пыль после потоп грязи и чего-то очень мокрого в воздухе, конечно, не уступет в слдости древнему дыму отечественных очгов, и гуляющий, с лиц которого спдет недоверчивость, решется нконец нслдиться весною. Вообще в петербургском жителе, решющемся нслдиться весною, есть что-то ткое добродушное и нивное, что кк-то нельзя не рзделить его рдости. Он дже, при встрече с приятелем, збывет свой обыденный вопрос: что нового? и зменяет его другим, горздо более интересным: кков денек? А уж известно, что после погоды, особенно когд он дурня, смый обидный вопрос в Петербурге - что нового? Я чсто змечл, что, когд дв петербургских приятеля сойдутся где-нибудь между собою и, поприветствовв обоюдно друг друг, спросят в один голос - что нового? - то ккое-то пронзющее уныние слышится в их голосх, ккой бы интонцией голос ни нчлся рзговор. Действительно, полня безндежность нлегл н этот петербургский вопрос. Но всего оскорбительнее то, что чсто спршивет человек совсем рвнодушный, коренной петербуржец, знющий совершенно обычи, знющий зрнее, что ему ничего не ответят, что нет нового, что он уже, без млого или с небольшим, тысячу рз предлгл этот вопрос, совершенно безуспешно и потому двно успокоился - но все-тки спршивет, и кк будто интересуется, кк будто ккое-то приличие зствляет его тоже учствовть в чем-то общественном и иметь публичные интересы. Но публичных интересов... то есть публичные интересы у нс есть, не спорим. Мы все плменно любим отечество, любим нш родной Петербург, любим поигрть, коль случится: одним словом, много публичных интересов. Но у нс более в употреблении кружки. Дже известно, что весь Петербург есть не что иное, кк собрние огромного числ мленьких кружков, у которых у кждого свой уств, свое приличие, свой зкон, своя логик и свой оркул. Это, некоторым обрзом, произведенье ншего нционльного хрктер, который еще немного дичится общественной жизни и смотрит домой. К тому же для общественной жизни нужно искусство, нужно подготовить тк много условий одним словом, дом лучше. Тут нтурльнее, не нужно искусств, покойнее. В кружке вм бойко ответят н вопрос - что нового? Вопрос немедленно получет чстный смысл, и вм отвечют или сплетнею, или зевком, или тем, от чего вы сми цинически и птрирхльно зевнете. В кружке можно смым безмятежным и слдостным обрзом дотянуть свою полезную жизнь, между зевком и сплетнею, до той смой эпохи, когд грипп или гниля горячк посетит вш домшний очг и вы проститесь с ним стоически, рвнодушно и в счстливом неведении того, кк это всё было с вми доселе и для чего тк всё было? Умрешь в потемкх, в сумерки, в слезливый без просвету день, в полном недоумении о том, кк же это всё тк устроилось, что вот жил же (кжется, жил), достиг кой-чего, и вот теперь тк почему-то непременно пондобилось оствить сей приятный и безмятежный мир и переселиться в лучший. В иных кружкх, впрочем, сильно толкуют о деле; с жром собирется несколько обрзовнных и блгонмеренных людей, с ожесточением изгоняются все невинные удовольствия, кк-то сплетни и префернс (рзумеется, не в литертурных кружкх), и с непонятным увлечением толкуется об рзных вжных мтериях. Нконец потолковв, поговорив, решив несколько общеполезных вопросов и убедив друг друг во всем, весь кружок впдет в ккое-то рздржение, в ккое-то неприятное рсслбление. Нконец все друг н друг сердятся, говорится несколько резких истин, обнруживется несколько резких и рзмшистых личностей и - кончется тем, что всё рсползется, успокоивется, нбирется крепкого житейского рзум и мло-помлу сбивется в кружки первого вышеописнного свойств. Оно, конечно, приятно тк жить; но нконец стнет досдно, обидно досдно. Мне, нпример, потому досдно н нш птрирхльный кружок, что в нем всегд обрзуется и выделывется один господин, смого несносного свойств. Этого господин вы очень хорошо знете, господ. Имя ему легион. Это господин, имеющий доброе сердце и не имеющий ничего, кроме доброго сердц. Кк будто ккя диковинк - иметь в нше время доброе сердце! Кк будто, нконец, тк нужно иметь его, это вечное доброе сердце! Этот господин, имеющий ткое прекрсное кчество, выступет в свет в полной уверенности, что его доброго сердц совершенно достнет ему, чтоб быть нвсегд довольным и счстливым. Он тк уверен в успехе, что пренебрег всяким другим средством, зпсясь в житейскую дорогу. Он, нпример, ни в чем не знет ни узды, ни удержу. У него всё нрспшку, всё откровенно.

Этот человек чрезвычйно склонен вдруг полюбить, подружиться и совершенно уверен, что все его тотчс же полюбят взимно, собственно з один тот фкт, что он всех полюбил. Его доброму сердцу никогд и не снилось, что мло полюбить горячо, что нужно еще облдть искусством зствить себя полюбить, без чего всё пропло, без чего жизнь не в жизнь, и его любящему сердцу, и тому несчстному, которого оно нивно избрло предметом своей неудержимой привязнности. Если этот человек зведет себе друг, то друг у него тотчс же обрщется в домшнюю мебель, во что-то вроде плевтельницы.Всё, всё, ккя ни есть внутри дрянь, кк говорит Гоголь, всё летит с язык в дружеское сердце. Друг обязн всё слушть и всему сочувствовть. Обмнут ли этот господин в жизни, обмнут ли любовницей, проигрлся ли в крты, немедленно, кк медведь, ломится он, непрошеный, в дружескую душу и изливет в нее без удержу все свои пустяки, чсто вовсе не змечя того, что у друг у смого лоб трещит от собственной зботы, что у него дети померли, что случилось несчстье с женой, что, нконец, он см, этот господин с своим любящим сердцем, ндоел кк хрен своему другу и что, нконец, деликтным обрзом ему нмекют о превосходной погоде, которою можно воспользовться для немедленной одинокой прогулки. Полюбит ли он женщину, он оскорбит ее тысячу рз своим нтурльным хрктером, прежде чем зметит это в своем любящем сердце; прежде чем зметит (если только он способен зметить), что эт женщин чхнет от любви его, что, нконец, ей гдко, противно быть с ним и что он отрвил всё существовние ее блгодря муромским нклонностям своего любящего сердц. Д! только в уединении, в углу, и более всего в кружке, производится это прекрсное произведение нтуры, этот обрзец ншего сырого мтерил, кк говорят мерикнцы, н который не пошло ни кпли искусств, в котором всё нтурльно, всё чистый смородок, без узды и без удержу. Збывет д и не подозревет ткой человек в своей полной невинности, что жизнь - целое искусство, что жить знчит сделть художественное произведение из смого себя; что только при обобщенных интересх, в сочувствии к мссе обществ и к ее прямым непосредственным требовниям, не в дремоте, не в рвнодушии, от которого рспдется мсс, не в уединении может ошлифовться в дргоценный, в неподдельный блестящий лмз его клд, его кпитл, его доброе сердце!

Господи боже мой! Куд это девлись стринные злодеи стринных мелодрм и ромнов, господ? Кк это было приятно, когд они жили н свете! И потому приятно, что сейчс, тут же под боком, был смый добродетельный человек, который, нконец, зщищл невинность и нкзывл зло. Этот злодей, этот tirano ingrato,1 тк и рождлся злодеем, совсем готовый по ккому-то тйному и совершенно непонятному предопределенью судьбы. В нем всё было олицетворением злодейств. Он был еще злодеем в чреве мтери; мло того: предки его, вероятно предчувствуя его появление в мир, с нмерением избирли фмилию, совершенно соответственную социльному положению будущего их потомк. И уж по одной фмилии вы слышли, что этот человек ходит с ножом и режет

---------

1 тирн поневоле (лт.).

людей, тк себе, ни з копейку режет, бог знет для чего. Кк будто бы он был мшиной, чтоб резть и жечь. Хорошо это было! По крйней мере понятно! А теперь бог знет об чем говорят сочинители. Теперь, вдруг, кк-то тк выходит, что смый добродетельный человек, д еще ккой, смый неспособный к злодейству, вдруг выходит совершенным злодеем, д еще см не змечя того. И что досдней всего, некому зметить того, некому того рсскзть ему, и смотришь, он живет долго, почтенно и умирет нконец в тких почестях, в тком восхвленьи, что звидно стновится, чсто искренно и нежно оплкивемый, и что смешнее всего, оплкивемый своею же жертвою. А несмотря н то, н свете иногд бывет столько блгорзумия, что решительно не понимешь, кким это обрзом могло оно всё между нс поместиться? Столько его нделно в досужий чс, для счстья людей! Вот хоть бы, нпример, случй н днях: мой хороший знкомый, бывший доброжелтель и дже немножко покровитель мой, Юлин Мсткович нмерен жениться. Истинно скзть, трудно жениться в более блгорзумных летх. Он еще не женился, ему еще три недели до свдьбы; но кждый вечер ндевет он свой белый жилет, прик, все реглии, покупет букет и конфеты и ездит нрвиться Глфире Петровне, своей невесте, семндцтилетней девушке, полной невинности и совершенного неведенья зл. Одн уже мысль о последнем обстоятельстве нводит смую слоеную улыбочку н схрные уст Юлин Мсткович. Нет, дже приятно жениться в подобных летх! По-моему, уж если всё говорить, дже неблгопристойно делть это в юношестве, то есть до тридцти пяти лет. Воробьиня стрсть! А тут, когд человеку под пятьдесят, оседлость, приличие, тон, округленность физическя и нрвствення - хорошо, прво хорошо! и ккя идея! человек жил, долго жил, и нконец стяжл... И потому я был в совершенном недоумении, зчем это н днях Юлин Мсткович ходил по вечеру в своем кбинете, злож руки з спину, с тким тусклым и грязновто-кислым видом в лице, что если б в хрктере того чиновник, который сидел в углу того ж кбинет, пристроенный ко стопудовому спешному делу, было хоть что-нибудь пресного, то тотчс зкисло бы, неминуемым обрзом, от одного взгляд его покровителя. Я только теперь понял, что это было ткое. Мне бы дже не хотелось рсскзывть; ткое пустое, вздорное обстоятельство, которое и в рсчет не придет блгородно мыслящим людям. В Гороховой, в четвертом этже н улицу, есть одн квртир. Я еще когд-то хотел ннять ее. Квртиру эту снимет теперь одн зседтельш; то есть он был зседтельшей, теперь он вдов и очень хорошя молодя дм; вид ее очень приятен. Тк вот Юлин Мсткович всё терзлся зботой, кким бы обрзом сделть тк, чтобы, женившись, по-прежнему ездить, хотя и пореже, по вечерм к Софье Ивновне, с тем чтобы говорить с нею об ее деле в суде. Софья Ивновн вот уже дв год, кк подл одну просьбу, и ходтем з нее Юлин Мсткович, у которого очень доброе сердце. Оттого-то ткие морщины и нбегли н солидное чело его. Но нконец он ндел свой белый жилет, взял букет и конфеты и с рдостным видом Поехл к Глфире Петровне. "Бывет же ткое счстье у человек, - думл я, вспоминя о Юлине Мстковиче! Уже в цвете преклонных лет своих человек нходит подругу, совершенно его понимющую, девушку семндцти лет, невинную, обрзовнную и только месяц вышедшую из пнсион. И будет жить человек, и проживет человек в довольстве и счстье!" Звисть взял меня! Н ту пору день был ткой грязный и тусклый. Я шел по Сенной. Но я фельетонист, господ, я должен вм говорить об новостях смых свежих, смых животрепещущих - пришлось употребить этот стринный, почтенный эпитет, вероятно созднный в той ндежде, что петербургский читтель тк и зтрепещет рдостью от ккой-нибудь животрепещущей новости, нпример, что Женни Линд едет в Лондон. Д что Женни Линд петербургскому читтелю! У него своего много ткого... Но своего нет, господ, решительно нет. Я вот шел по Сенной д обдумывл, что бы ткое нписть. Тоск грызл меня. Было сырое тумнное утро. Петербург встл злой и сердитый, кк рздрження светскя дев, пожелтевшя со злости н вчершний бл. Он был сердит с ног до головы. Дурно ль он высплся, рзлилсь ли в нем в ночь желчь в несорзмерном количестве, простудился ль он и зхвтил себе нсморк, проигрлся ль он с вечер кк мльчишк в кртишки до того, что пришлось н утро вствть с совершенно пустыми крмнми, с досдой н дурных, бловнных жен, н ленивцев-грубиянов детей, н небритую суровую орву прислужников, н жидов-кредиторов, н негодяев советников, нветников и рзных других нушников - трудно скзть; но только он сердился тк, что грустно было смотреть н его сырые, огромные стены, н его мрморы, брельефы, сттуи, колонны, которые кк будто тоже сердились н дурную погоду, дрожли и едв сводили зуб об зуб от сырости, н обнженный мокрый грнит тротуров, кк будто со зл рстресквшийся под ногми прохожих, и нконец, н смых прохожих, бледно-зеленых, суровых, что-то ужсно сердитых, большею чстию крсиво и тщтельно выбритых и поспешвших туд и сюд исполнить обязнности. Весь горизонт петербургский смотрел тк кисло, тк кисло... Петербург дулся. Видно было, что ему стрх кк хотелось сосредоточить, кк это водится в тких случях у иных гневливых господ, всю тоскливую досду свою н кком-нибудь подвернувшемся постороннем третьем лице, поссориться, рсплевться с кем-нибудь окончтельно, рспечь кого-нибудь н чем свет стоит, потом уже и смому куд-нибудь убежть с мест и ни з что не стоять более в Ингермнлндском суровом болоте. Дже смое солнце, отлучвшееся н ночное время вследствие кких-то смых необходимых причин к нтиподм и спешившее было с ткою приветливою улыбкою, с ткою роскошной любовью рсцеловться с своим больным, бловным детищем, остновилось н полдороге; с недоумением и с сожлением взглянуло н недовольного ворчун, брюзгливого, чхлого ребенк и грустно зктилось з свинцовые тучи. Только один луч светлый и рдостный, кк будто выпросясь к людям, резво вылетел н миг из глубокой фиолетовой мглы, резво зигрл по крышм домов, мелькнул по мрчным, отсырелым стенм, рздробился н тысячу искр в кждой кпле дождя и исчез, словно обидясь своим одиночеством, - исчез, кк внезпный восторг, ненроком злетевший в скептическую слвянскую душу, которого тотчс же и устыдится и не признет он. Тотчс же рспрострнились в Петербурге смые скучные сумерки. Бил чс пополудни, и городские курнты, кзлось, сми не могли взять в толк, по ккому прву принуждют их бить ткой чс в ткой темноте.

Тут мне встретилсь погребльня процессия, и я тотчс в кчестве фельетонист вспомнил, что грипп и горячк - почти современный петербургский вопрос. Это были пышные похороны. Герой всего поезд, в богтом гробе, торжественно и чинно, ногми вперед отпрвлялся н смую удобную в свете квртиру. Длинный ряд кпуцинов, ломя пудовыми спогми рссыпнный ельник, чдил смолой н всю улицу. Шляп с плюмжем, помещення н гробе, этикетно глсил прохожим о чине сновник. Реглии текли вслед з ним н подушкх. Возле гроб плкл нвзрыд неутешный, уже весь поседевший полковник, должно быть зять умершего, может быть и двоюродный брт. В длинном ряду крет мелькли, кк водится, нтянуто-трурные лиц, шипел неумирющя сплетня и весело смеялись дети в белых плёрезх. Мне стло кк-то тоскливо, досдно, и я, которому рспекть совершенно некого, с смою рспекющею миною и дже с глубоко обиженным видом приветствовл любезность одного флегмтически-рзбитого, н все четыре ноги, коня, стоявшего смирно в ряду. уже двно дожеввшего последний клок сен, укрденный с соседнего воз, и решившегося от нечего делть сострить, то есть выбрть смого сурового и знятого прохожего (з которого он, вероятно, принял меня), легонько ухвтить з воротник или рукв, потянуть к себе, и потом, кк будто ни в чем ни бывло, покзть мне, вздрогнувшему и вспрянувшему от тоскливой утренней думы, свою добродетельную и бородтую морду. Бедня кляч! Я пришел домой и рсположился было писть мою летопись, но, см не зня кк, рскрыл журнл и нчл читть одну повесть.

В этой повести описывлось одно московское семейство среднего, темного круг. Тм толковлось тоже и про любовь, но про любовь я не люблю читть, господ, не зню кк вы. И я кк будто перенесся в Москву, в длекую родину. Если вы не читли этой повести, господ, то прочтите ее. Что же в смом деле, что же ткого скзть вм нового, лучшего? Что н Невском проспекте процветют новые омнибусы, что Нев знимл всех всю неделю, что в слонх еще продолжют зевть, в положенные дни, с нетерпением ожидя лет. Это, что ли? Но вм это уже двно нскучило смим, господ. Вы вот прочли описние одного северного утр. Не првд ли; ведь довольно тоски? Тк прочтите в ненстный чс, в ткое же ненстное утро, эту повесть об мленьком московском семействе и об рзбитом фмильном зеркле. Я кк будто видел еще в моем детстве эту бедную Анну Ивновну, мть семейств, д и Ивн Кирилыч зню. Ивн Кириллович добрый человек, только под веселый чс, под куржом, любит рзные шуточки. Вот, нпример, жен его больня и всё смерти боится. А он при людях нчнет смеяться и стороною, для шутки, речь зводит, кк он в другой рз женится, когд овдовеет. Жен крепится, крепится, зсмеется, с нтуги, что делть, ткой уж хрктер у муж. Вот рзбился чйник; првд, денег стоит; но при людях все-тки совестно, когд муж нчнет стыдить и попректь з неловкость. Вот нстл и мсляниц. Ивн Кириллович не было дом. Собрлось н вечер, кк будто укрдкой, много молодых подружек к стршей дочери Оленьке. Тут было тоже много молодых мужчин, были ткие резвые дети; был еще один Пвел Лукич, который тк и просится в ромн Вльтер Скотт. Взблмутил всех этот Пвел Лукич и зтеял в жмурки игрть. Кк будто предчувствовл больня Анн Ивновн; но увлечення общим желнием рзрешил жмурки. Ах, господ, точно пятндцть лет нзд, когд я см игрл в жмурки! Что з игр! И этот Пвел Лукич! Недром Сшеньк, черноглзя Оленькин подружк, шепчет, прижимясь к стене, и дрож от ожидния, что он пропл. Тк стршен Пвел Лукич, он с звязнными глзми. Случилось тк, что меньшие дети збились в угол под стул и зшумели у зеркл; Пвел Лукич ринулся н шум, зеркло покчнулось, сорвлось с ржвых петель, через его голову полетело н пол и рзбилось вдребезги. Ну! когд я читл, кк будто я рзбил это зеркло! будто я был во всем виновт. Анн Ивновн побледнел; все рзбежлись, н всех нпл пнический стрх. Что-то будет? Я с нетерпением и стрхом ожидл приход Ивн Кириллович. Я думл об Анне Ивновне. Вот в полночь он возвртился хмельной. Нвстречу ему н крыльцо вышл змея-нушниц ббушк, московский стринный тип, и что-то ншептл, вероятно о приключившемся несчстии. Сердце мое нчло биться, и вдруг гроз нчлсь, снчл с шумом и громом, потом стихя, стихя; я услышл голос Анны Ивновны, что-то будет? Через три дня он лежл в постели, через месяц умерл в злой чхотке. Тк кк же тк, от рзбитого зеркл? Д рзве это возможно? Д; однко ж, он умерл. Ккя-то диккенсовскя прелесть рзлит в описнии последних минут этой тихой, безвестной жизни!

Хорош и Ивн Кириллович. Он почти с ум сошел. Он см бегл в птеку, ссорился с доктором и всё плкл о том, н кого это жен его оствляет! Д, много припомнилось. В Петербурге тоже очень много тких семейств. Я лично знл одного Ивн Кириллович. Д и везде их довольно. Я к тому зговорил, господ, об этой повести, что см нмерен был вм рсскзть одну повесть... Но до другого рзу. А кстти, о литертуре. Мы слышли, что многие очень довольны зимним литертурным сезоном. Крику не было, особенной бойкости и споров зуб з зуб тоже; хотя явилось несколько новых гзет и журнлов. Всё кк-то делется серьезнее, строже; во всем более стройности, зрелости, обдумнности и соглсия. Првд, книг Гоголя нделл много шуму в нчле зимы. Особенно змечтелен единодушный отзыв о ней почти всех гзет и журнлов, постоянно противоречщих друг другу в своем нпрвлении.

Виновт, збыл глвное. Всё время, кк рсскзывл, помнил, д вышло из пмяти. Эрнст дет еще концерт; сбор будет в пользу Обществ посещения бедных и Гермнского блготворительного обществ. Мы и не говорим, что тетр будет полон, мы в этом уверены.

"11 мя"

Знете ли, господ, сколько знчит, в обширной столице ншей, человек, всегд имеющий у себя в зпсе ккую-нибудь новость, еще никому не известную, и сверх того облдющий тлнтом приятно ее рсскзть? По-моему, он почти великий человек; и уж бесспорно, иметь в зпсе новость лучше, чем иметь кпитл. Когд петербуржец узнет ккую-нибудь редкую новость и летит рсскзть ее, то зрне чувствует ккое-то духовное слдострстие; голос его ослб и дрожит от удовольствия; и сердце его кк будто купется в розовом мсле. Он, в эту минуту, покмест еще не сообщил своей новости, покмест стремится к приятелям через Невский проспект, рзом освобождется от всех своих неприятностей; дже (по нблюдениям) излечивется от смых зкоренелых болезней, дже с удовольствием прощет вргм своим. Он пресмирен и велик. А отчего? Оттого, что петербургский человек в ткую торжественную минуту познет всё достоинство, всю вжность свою и воздет себе спрведливость. Мло того. Я, д и вы, господ, вероятно, знем много господ, которых (если б только не нстоящие хлопотливые обстоятельств) уж ни з что не пустили бы вы в другой рз в переднюю, в гости к своему кмердинеру. Скверно! Господин см понимет, что он виновт, и очень похож н собчонку, которя опустил хвост и уши и ждет обстоятельств. И вдруг нстет минут; этот же смый господин звонит к вм бодро и смодовольно, проходит мимо удивленного лкея, непринужденно и с сияющим лицом подет вм руку, и вы познете тотчс, что он имеет полное прво н то, что есть новость, сплетня или что-нибудь очень приятное; не смел же бы войти к вм без ткого обстоятельств ткой господин. И вы не без удовольствия слушете, хотя, может быть, совсем не похожи н ту почтенную светскую дму, которя не любил никких новостей, но с приятностию выслушл некдот, кк жен, учившя детей по-нглийски, высекл муж. *

Сплетня вкусн, господ! Я чсто думл: что, если б явился у нс в Петербурге ткой тлнт, который бы открыл что-нибудь ткое новое для приятности общежития, чего не бывло еще ни в кком госудрстве, - то, прво не зню, до кких бы денег дошел ткой человек. Но мы всё пробивемся н нших доморощенных знимтелях, прихлебтелях и збвникх. Есть мстер! Чудо кк это создн человеческя нтур! Вдруг, и ведь вовсе не из подлости, человек делется не человеком, мошкой, смой простой мленькой мошкой. Лицо его переменяется и покрывется влгой не влгой, кким-то особенным сияющим колоритом. Рост его делется вдруг не в пример ниже вшего. Смостоятельность совершенно уничтожется. Он смотрит вм в глз ни дть ни взять, кк мопк, ожидющя подчки. Мло того, несмотря н то, что н нем превосходнейший фрк, он, в припдке общежития, ложится н пол, бьет рдостно хвостиком, визжит, лижется, не ест подчку до слов: есть, гнушется жидовским хлебом и, что смешнее всего, что приятнее всего, нисколько не теряет достоинств. Он сохрняет его, свято и неприкосновенно, дже в вшем собственном убеждении, и всё это происходит нтурльнейшим обрзом. Вы, конечно, Регул честности, по крйней мере Аристид, одним словом, умрете з првду. Вы видите нсквозь своего человечк. Человечек, с своей стороны, убеждет, что он совершенно сквозит; - дело идет кк по мслу, и вм хорошо, и человечек не теряет достоинств. Дело в том, что он хвлит вс, господ. Оно, конечно, не хорошо, что вс хвлит в глз; это досдно, это гдко; но нконец вы змечете, что человек умно хвлит, что именно укзывет н то, что вм смим очень нрвится в вшей особе. Следовтельно, есть ум, есть ткт, есть дже чувство, есть

---------

* Гоголь

сердцеведенье; ибо признет он в вс дже и то, в чем, может быть, свет откзывет вм, рзумеется неспрведливо, по звисти. Почем знть, говорите вы нконец, может быть, он не льстец, тк только, слишком нивен и искренен; к чему, нконец, с первого рзу отвергть человек? - И ткой человек получет всё, что хотелось ему получить, кк тот жидок, который молит пн, чтоб он не купил его товру, нет! Зчем покупть? - Чтоб пн только взглянул в его узелок для того хоть, чтоб только поплевть н жидовский товр и уехть бы длее. Жид рзвертывет, и пн покупет всё, что жидку продть зхотелось. И опять-тки вовсе не из подлости действует столичный нш человечек. Зчем громкие слов! Вовсе не низкя душ; - душ умня, душ миля, душ обществ, душ, желющя получить, ищущя душ, светскя душ, првд, немного вперед збегющя, но все-тки душ, - не скжу кк у всех, кк у многих. И потому еще это всё тк хорошо, что без нее, без ткой души, все бы умерли с тоски или згрызли друг друг. Двуличие, изннк, мск - скверное дело, соглсен, но если б в нстоящий момент все бы явились, кк они есть н лицо, то, ей-богу, было бы хуже.

И все эти полезные рзмышления пришли мне н ум в то смое время, когд Петербург вышел в Летний сд и н Невский проспект покзть свои новые весенние костюмы.

Боже! об одних встречх н Невском проспекте можно нписть целую книгу. Но вы тк хорошо знете обо всем этом по приятному опыту, господ, что книги, по-моему, не нужно писть. Мне пришл другя идея: именно то, что в Петербурге ужсно мотют. Любопытно знть, много ли тких в Петербурге, которым н всё достет, то есть людей, кк говорится, совершенно достточных? Не зню, прв ли я, но я всегд вообржл себе Петербург (если позволят срвнение) млдшим, бловным сынком почтенного ппеньки, человек стринного времени, богтого, тровтого, рссудительного и весьм добродушного. Ппеньк нконец откзлся от дел, поселился в деревне и рд-рд, что может в своей глуши носить свой ннковый сюртук без нрушения приличия. Но сынок отдн в люди, сынок должен учиться всем нукм, сынок должен быть молодым европейцем, и ппеньк, хотя только по слухм слышвший о просвещении, непременно хочет, чтобы сынок его был смый просвещенный молодой человек. Сынок немедленно схвтывет верхи, пускется в жизнь, зводит европейский костюм, зводит усы, эспньолку, и ппеньк, вовсе не змечя того, что у сынк в то же смое время зводится голов, зводится опытность, зводится смостоятельность, что он, тк или не тк, хочет жить см собою и в двдцть лет узнл дже н опыте более, нежели тот, живя в прдедовских обычях, узнл во всю свою жизнь; в ужсе видя одну эспньолку, видя, что сынок без счету згребет в родительском широком крмне, зметя нконец, что сынок немного рскольник и себе н уме, - ворчит, сердится, обвиняет и просвещенье и Зпд и, глвное, досдует н то, что "курицу нчинют учить ее ж яйц". Но сынку нужно жить, и он тк зспешил, что нд молодой прытью его невольно здумешься. Конечно, он мотет довольно резво.

Вот, нпример, кончился зимний сезон, и Петербург, по крйней мере по клендрю, приндлежит весне. Длинные столбцы гзет нчинют нполняться именми уезжющих з грницу. К удивлению своему, вы тотчс змечете, что Петербург горздо более рсстроен здоровьем, чем крмном. Признюсь, когд я срвнил эти дв рсстройств, н меня нпл пнический стрх до того, что я нчл вообржть себя не в столице, в лзрете. Но я тотчс рссудил, что беспокоюсь нпрсно и что кошелек провинцил-ппеньки еще довольно туг и широк.

Вы увидите, с кким неслыхнным великолепием зселятся дчи, ккие непостижимые костюмы зпестреют в березовых рощицх и кк все будут довольны и счстливы. Я дже совершенно уверен, что и бедный человек сделется немедленно доволен и счстлив, смотря н общую рдость. По крйней мере увидит дром ткое, чего ни з ккие деньги не увидишь ни в кком городе ншего обширного госудрств.

А кстти, о бедном человеке. Нм кжется, что из всех возможных бедностей смя гдкя, смя отвртительня, неблгородня, низкя и грязня бедность светскя, хотя он очень редк, т бедность, которя промотл последнюю копейку, но по обязнности рзъезжет в кретх, брызжет грязью н пешеход, честным трудом добывющего себе хлеб в поте лиц, и, несмотря ни н что, имеет служителей в белых глстукх и в белых перчткх. Это нищет, стыдящяся просить милостыню, но не стыдящяся брть ее смым нглым и бессовестным обрзом. Но довольно об этой грязи! Мы искренно желем петербуржцм веселиться н дчх и поменьше зевть. Уж известно, что зевот в Петербурге ткя же болезнь, кк грипп, кк геморрой, кк горячк, болезнь, от которой еще долго не освободятся у нс никкими лечениями, ни дже петербургскими модными лечениями. Петербург встет зевя, зевя исполняет обязнности, зевя отходит ко сну. Но всего более зевет он в своих мскрдх и в опере. Опер между тем у нс в совершенстве. Голос дивных певцов до того звучны и чисты, что уже нчинют приятно отзывться по всему прострнному госудрству ншему, по всем городм, городкм, весям и селм. Уже всякий познл, что в Петербурге есть опер, и всякий звидует. А между тем Петербург все-тки немножко скучет, и под конец зимы опер ему стновится тк же скучн, кк... ну, кк нпример последний зимний концерт. Последнего змечния нисколько нельзя относить к концерту Эрнст, днного с прекрсной филнтропической целью. Случилсь стрння история: в тетре сделлсь ткя стршня двк, что многие, спся жизнь свою, решились прогуляться в Летнем сду, который н ту пору кк нрочно в первый рз открылся для публики, и потому концерт вышел кк будто немного пустенек. Но это произошло не более кк от недорзумения. Кружк для бедных нполнилсь. Мы слышли, что многие прислли свои вклды, и не приехли сми, собственно боясь стршной двки. Стрх совершенно естественный.

Вы не можете себе предствить, господ, ккя приятня обязнность говорить с вми о петербургских новостях и писть для вс петербургскую летопись! Скжу более: это дже не обязнность, высочйшее удовольствие. Не зню, поймете ли вы всю мою рдость. Но, прво, преприятно этк собрться, посидеть и потолковть об общественных интересх. Я дже иногд готов зпеть от рдости, когд вхожу в общество и вижу преблговоспитнных, солидных людей, которые собрлись, сидят и чинно толкуют о чем-нибудь, в то же время нисколько не теряя своего достоинств. Об чем толкуют, это второй вопрос, я дже иногд збывю вникнуть в общую речь, совершенно удовлетворяясь одной кртиной, приличною общежитию. Сердце мое нполняется смым почтительным восторгом.

Но вникнуть в смысл, в содержние того, об чем у нс говорят общественные светские люди, люди - не кружок, я кк-то до сих пор не успел. Бог знет, что это ткое!

Конечно, бесспорно что-нибудь неизъяснимо прелестное, зтем что всё это ткие солидные и милые люди, но всё кк будто непонятно. Всё кжется, кк будто нчинется рзговор, кк будто нстривются инструменты; чс дв сидишь, и всё нчинют. Слышится иногд, что все будто говорят о кких-то серьезных предметх, о предметх, вызывющих н рзмышление; но потом, когд вы спросите себя, об чем говорили, то никк не узнете об чем именно: о перчткх ли, об сельском ли хозяйстве, или о том, "продолжительн ли женскя любовь"? Тк что признюсь, иногд кк будто нпдет тоск. Похоже н то. когд бы вы, нпример, шли в темный вечер домой, бездумно и уныло посмтривя по сторонм, и вдруг слышите музыку. Бл, точно бл! В ярко освещенных окнх мелькют тени, слышится шелест и шркнье, кк будто слышен соблзнительный бльный шепот, гудит солидный контрбс, визжит скрипк, толп, освещение, у подъезд жндрмы, вы проходите мимо, рзвлеченный, взволновнный; в вс пробудилось желние чего-то, стремленье. Вы всё будто слышли жизнь, между тем вы уносите с собой один бледный, бесцветный мотив ее, идею, тень, почти ничего. И проходишь, кк будто не доверяя чему-то; слышится что-то другое, слышится, что сквозь бесцветный мотив обыденной жизни ншей звучит другой, пронзительно живучий и грустный, кк в Берлиозовом бле у Кпулетов. Тоск и сомнение грызут и ндрывют сердце, кк т тоск, которя лежит в безбрежном долгом нпеве русской унылой песни, и звучит родным, призывющим звуком:

Прислушйтесь... звучт иные звуки...

Унынье и отчянный рзгул...

Рзбойник ли тм песню зтянул,

Иль дев плчет в грустный чс рзлуки?

Нет, то идут с рботы косри...

Кто ж песнь сложил им? кк кто? посмотри

Кругом: лес, сртовские степи...

Н днях был семик. Это нродный русский прздник. Им нрод встречет весну, и по всей безбрежной русской земле звивют венки. Но в Петербурге погод был холодн и мертв. Шел снег, березки не рспустились, к тому же грд побил нкнуне древесные почки. День был ужсно похож н ноябрьский, когд ждут первого снег, когд бурлит ндувшяся от ветру Нев и ветер с визгом и свистом рсхживет по улицм, скрыпя фонрями.

Мне всё кжется, что в ткое время петербуржцы ужсно сердиты и грустны, и сердце мое сжимется, вместе с моим фельетоном. Мне всё кжется, что все они с сердитой тоской лениво сидят по домм, кто отводя душу сплетнями, кто прзднуя день ссорой зуб з зуб с женой, кто смиряясь нд кзенной бумгой, кто отсыпя ночной префернс, чтоб прямо проснуться н Новую пульку, кто в сердитом, одиноком угле своем стряпя кухрочный кофе и тут же зсыпя под фнтстический клокот воды, зкипевшей в кофейнике. Кжется мне, что прохожим н улице не до прздников и общественных интересов, что тм мокнет лишь одн костяня збот, д бородтый мужик, которому, кжется, лучше под дождем, чем под Солнцем, д господин с бобром, вышедший в ткое мокрое и студеное время рзве только для того, чтоб поместить кпитл... Одним словом, нехорошо, господ!..

"1 июня"

Теперь, когд уже мы успокоились совершенно нсчет неизвестности, в которой нходились относительно времени год, и уверились, что у нс не вторя осень, весн, которя решилсь нконец перевернуться н лето; теперь, когд первя, изумрудня зелень вымнивет мло-помлу петербургского жителя н дчу, до новых грязей, нш Петербург остется пустой, звливется хлмом и мусором, строится, чистится и кк будто отдыхет, кк будто перестет жить н млое время. Тонкя беля пыль стоит густым слоем в рскленном воздухе. Толпы рботников, с известкой, с лоптми, с молоткми, топорми и другими орудиями, рспоряжются н Невском проспекте кк у себя дом, словно откупили его, и бед пешеходу, флнеру или нблюдтелю, если он не имеет серьезного желния походить н обсыпнного мукою Пьерро в римском крнвле. Уличня жизнь зсыпет, ктеры берут отпуск в провинцию, литерторы отдыхют, кофейные и мгзины пусты... Что остется делть тем из горожн, которых неволя зствляет вековть свое лето в столице? Изучть рхитектуру домов, смотреть, кк обновляется и строится город? Конечно, знятие вжное и дже, прво, нзидтельное. Петербуржец тк рссеян зимою, у него столько удовольствий, дел, службы, префернс, сплетен и рзных других рзвлечений и, кроме того, столько грязи, что вряд ли есть когд ему время осмотреться кругом, вглядеться в Петербург внимтельнее, изучить его физиономию и прочесть историю город и всей ншей эпохи в этой мссе кмней, в этих великолепных здниях, дворцх, монументх. Д вряд ли кому придет в голову убить дорогое время н ткое вполне невинное и не приносящее доход знятие. Есть ткие петербургские жители, которые не выходили из своего квртл лет по десяти и более и знют хорошо только одну дорогу в свое служебное ведомство. Есть ткие, которые не были ни в Эрмитже, ни в Ботническом сду, ни в музее, ни дже в Акдемии художеств; дже, нконец, не ездили по железной дороге. А, между прочим, изучение город, прво, не бесполезня вещь. Не помним, когд-то случилось нм прочитть одну фрнцузскую книгу, которя вся состоял из взглядов н современное состояние России. Конечно, уже известно, что ткое взгляды инострнцев н современное состояние России; кк-то упорно не поддемся мы до сих пор н обмерку нс европейским ршином. Но, несмотря н то, книг пресловутого турист прочлсь всей Европой с ждностию. В ней, между прочим, скзно было, что нет ничего бесхрктернее петербургской рхитектуры; что нет в ней ничего особенно поржющего, ничего нционльного и что весь город одн смешня криктур некоторых европейских столиц; что, нконец, Петербург, хоть бы в одном рхитектурном отношении, предствляет ткую стрнную смесь, что не перестешь хть д удивляться н кждом шгу. Греческя рхитектур, римскя рхитектур, визнтийскя рхитектур, голлндскя рхитектур, готическя рхитектур, рхитектур rococo, новейшя итльянскя рхитектур, нш првослвня рхитектур - всё это, говорит путешественник, сбито и скомкно в смом збвном виде и, в зключение, ни одного истинно прекрсного здния! Зтем нш турист рссыпется в увжении к Москве з Кремль, говорит по случю Кремля несколько риторических, витиевтых фрз, гордится московскою нционльностию, но проклинет дрожки-пролетки зтем, что они удлились от древней, птрирхльной линейки, и тким-то обрзом, говорит он, исчезет в России всё родное и нционльное. Смысл выходит тот, что русский стыдится своей нродности, зтем что не хочет ездить по-прежнему, спрведливо опсясь кк-нибудь вытрясти душу в птрирхльном своем экипже.

Это писл фрнцуз, то есть человек умный, кк почти всякий фрнцуз, но верхогляд и исключительный до глупости; не признющий ничего нефрнцузского ни в искусствх, ни в литертуре, ни в нукх, ни дже в нродной истории и, глвное, способный рссердиться з то, что есть ккой-нибудь другой нрод, у которого своя история, своя идея, свой нродный хрктер и свое рзвитие. Но кк ловко, себе неведомо, рзумеется, сткнулся фрнцуз с некоторыми, не скжем русскими, но досужными, кбинетными идеями ншими. Д, фрнцуз именно видит русскую нционльность в том, в чем хотят ее видеть очень многие нстоящего времени, то есть в мертвой букве, в отжившей идее, в куче кмней, будто бы нпоминющих древнюю Русь, и, нконец, в слепом, беззветном обрщении к дремучей, родной стрине. Бесспорно, Кремль весьм почтенный пмятник двно минувшего времени. Это нтикврскя редкость, н которую смотришь с особенным любопытством и с большим увжением; но чем он совершенно нционлен - этого мы не можем понять! Есть ткие нционльные пмятники, которые переживют свое время и перестют быть нционльными. Скжут: нрод русский знет московский Кремль, он религиозен и стекется со всех точек России лобызть мощи московских чудотворцев. Хорошо, но особенности тут нет никкой; нрод толпми ходит молиться в Киев, н Соловецкий остров, н Лдожское озеро, к Афонской горе, в Иеруслим, всюду. А знет ли он историю московских святителей, св"ятых" Петр и Филипп? Конечно, нет - следственно, не имеет ни млейшего понятия о двух вжнейших периодх русской истории. Скжут: нрод нш чтит пмять стринных црей и князей земли русской, погребенных в московском Архнгельском соборе. Хорошо. Но кого же знет нрод из црей и князей земли русской до Ромновых? Он знет трех по имени: Дмитрия Донского, Ионн Грозного и Борис Годунов (прх последнего лежит в С"вято"-Троицкой лвре). Но Борис Годунов нрод знет только потому, что он выстроил "Ивн Великого", о Дмитрии Донском и Ивне Всильевиче нскжет тких диковинок, что хоть бы и не слушть совсем. Редкости Грновитой плты тоже совсем неизвестны ему, и, вероятно, есть причины ткого непонимния своих исторических пмятников в русском нроде. Но скжут, пожлуй: что же нрод? Нрод темен и необрзовн, и укжут н общество, н людей обрзовнных; но и восторг людей обрзовнных к родной стрине, и беззветное стремление к ней всегд кзлось нм нвеянным, головным, ромнтическим восторгом, кбинетным восторгом, потому что кто у нс знет историю? Исторические скзки очень известны; но история в нстоящее время более чем когд-нибудь смое непопулярное, смое кбинетное дело, удел ученых, которые спорят, обсуживют, срвнивют и не могут до сих пор соглситься в смых основных идеях; ищут ключ к возможному объяснению тких фктов, которые более чем когд-либо стли згдочными. Мы не спорим: никкой русский не может быть рвнодушен к истории своего племени, в кком бы виде не предствлялсь эт история; но требовть, чтобы все збыли и бросили свою современность для одних почтенных предметов, имеющих нтикврное знчение, было бы в высочйшей степени неспрведливо и нелепо.

Не тков Петербург. Здесь что ни шг, то видится, слышится и чувствуется современный момент и идея нстоящего момент. Пожлуй: в некотором отношении здесь всё хос, всё смесь; многое может быть пищею криктуры; но зто всё жизнь и движение. Петербург и глв и сердце России. Мы нчли об рхитектуре город. Дже вся эт рзнохрктерность ее свидетельствует о единстве мысли и единстве движения. Этот ряд здний голлндской рхитектуры нпоминет время Петр Великого. Это здние в рсстреллевском вкусе нпоминет ектерининский век, это, в греческом и римском стиле, - позднейшее время, но всё вместе нпоминет историю европейской жизни Петербург и целой России. И до сих пор Петербург в пыли и в мусоре; он еще созидется, делется; будущее его еще в идее; но идея эт приндлежит Петру I, он воплощется, рстет и укореняется с кждым днем не в одном петербургском болоте, но во всей России, которя вся живет одним Петербургом. Уже все почувствовли н себе силу и блго нпрвления Петров, и уже все сословия призвны н общее дело воплощения великой мысли его. Следственно, все нчинют жить. Всё - промышленность, торговля, нуки, литертур, обрзовнность, нчло и устройство общественной жизни, - всё живет и поддерживется одним Петербургом. Все, кто дже не хочет рссуждть, уже слышт и ощущют новую жизнь и стремятся к новой жизни. И кто же, скжите, обвинит тот нрод, который невольно збыл в некоторых отношениях свою стрину и почитет и увжет одно современное, то есть тот момент, когд он в первый рз нчл жить. Нет, не исчезновение нционльности видим мы в современном стремлении, торжество нционльности, которя, кжется, не тк-то легко погибет под европейским влиянием, кк думют многие. По-ншему, цел и здоров тот нрод, который положительно любит свой нстоящий момент, тот, в который живет, и он умеет понять его. Ткой нрод может жить, жизненности и принцип стнет для него н веки веков.

Никогд тк много не говорилось о современном нпрвлении, о современной идее и т. п., кк теперь, в последнее время. Никогд ткого любопытств не возбуждл литертур и всякое проявление общественной жизни. Петербургский, зимний, деловой и производящий ниболее сезон кончется только теперь, в нстоящий момент, то есть в конце мя. Тут выходят последние книги, кончются курсы в учебных зведениях, производятся экзмены, незжют новые жители из провинции, и всякий обдумывет будущую зиму и свою будущую деятельность, кково бы оно ни было, и кким бы обрзом ни производилось это обдумывние. Более, чем когд-нибудь, вы убедитесь в общественном внимнии к нстоящему моменту ншему, если вникнете в последний пережитый Петербургом сезон. Конечно, не скжем, что современня жизнь нш мчится кк вихрь, кк ургн, тк что дух знимется, и стршно и некогд оглянуться нзд. Нет, скорее походит н то, что мы еще кк будто куд-то сбиремся, хлопочем, уклдывемся и увязывем рзные нши зпсы, кк это бывет с человеком перед длинной дорогой. Современня мысль не мчится вдль без оглядки; д он еще и побивется слишком быстрого ходу. Нпротив, он кк будто приостновилсь в известной средине, дошл до возможного своего рубеж и осмтривется, роется кругом себя, см осязет себя. Почти всякий нчинет рзбирть, нлизировть и свет, и друг друг, и себя смого. Все осмтривются и обмеривют друг друг любопытными взглядми. Нступет ккя-то всеобщя исповедь. Люди рсскзывются, выписывются, нлизируют смих же себя перед светом, чсто с болью и мукми. Тысячи новых точек зрения открывются уже тким людям, которые никогд и не подозревли иметь н что-нибудь свою точку зрения. Иные думли, что нпдки идут от людей безнрвственных, беспокойных, дже негодяев, вследствие ккой-то зтенной злости и ненвисти. Думли, что нпдения преследуют только известные клссы обществ, клеветли, обвиняли, нушничли публике, но теперь рухнуло и это зблуждение; обижются реже, поняли и взяли в толк, что нлиз не щдит и смих нлизирующих и что лучше, нконец, знть смих себя, чем сердиться н господ сочинителей, которые всё нрод смый смирный и обижть никого не желют. Но всего более было досдно иным господм, до которых, кжется, никому и дел не было, которым неизвестно почему вообрзилось, что их здевют, что их вводят в ккую-то сомнительную и неприятную историю с публикой; вообще, тут произошло очень много смых темных и до сих пор необъясненных некдотов, и, прво, чрезвычйно было бы интересно соствить физиологию господ обижющихся. Это особый, очень любопытный тип. Иные из них кричли из всех сил против всеобщего рзврщения нрвов и збвения приличий, вследствие ккого-то особого принцип, состоявшего в том, что пусть, дескть, дело и не про меня, пусть это и про другого кого, но всё рвно, зчем же это печтть и зчем это позволять печтть. Другие говорили, что ведь есть же и без того добродетель, что он существует н свете, что существовние ее уже подробно изложено и неоспоримо докзно во многих нрвственных и нзидтельных сочинениях, преимущественно в детских книжкх, следственно, зчем же об ней беспокоиться, искть ее и только нпрсно употреблять ее священное имя всуе. Конечно, подобный господин столько же нуждлся в добродетели, кк в прошлогодних желудях (к тому же решительно неизвестно, с чего вообрзилось ему, что дело идет об ней); но при первом крике збеспокоился, здвиглся этот господин, нчл сердиться и претендовть н безнрвственность. Глядя н него, другой господин, тоже очень почтенной нружности, живший доселе мирно и тихо, вдруг, ни с того ни с сего, подымлся с мест, тоже сердился и нчинл трубить н всех перекресткх, что он честный человек, что он почтенный человек и что он не позволит себя обижть. Некоторые из подобных господ до того чсто повторяли, что они честные и блгородные люди, что нконец сми пресерьезно уверялись в непреложности зтейливых слов своих и пресерьезно сердились, если кк-нибудь подозревли, что почтенное имя их произносится не с тким увжением, кк следовло. Нконец, третьему, доброму и дже рссудительному пожилому человеку вдруг нчинли трубить в об ух, что всё то, что он чтил до сих пор з смую высокую добродетель и морль, кк-то вдруг сделлось и не добродетелью, и не морлью, чем-то другим, только отнюдь не хорошим, и что сделли всё это вот ткие-то и ткие-то люди. Одним словом, многим, очень многим, сделлось чрезвычйно досдно; удрили тревогу, поднялись, зтрубили, зсуетились, зкричли и нконец до того дошли, что смим совестно стло своего же крик. Теперь это случется реже...

Появление нескольких блготворительных и ученых обществ, обрзоввшихся в последнее время, сильня деятельность в литертурном и ученом мире, появление нескольких новых, змечтельнейших имен в нуке и литертуре, нескольких новых издний и журнлов, сильно звлекло и звлекет внимние всей публики и нходит в ней полное сочувствие. Ничего не будет неспрведливее упреков в бесплодности и в бездействии ншей литертуры з прошлый сезон. Несколько новых повестей и ромнов, появившихся в рзных периодических издниях, увенчлись полным успехом. Появилось в журнлх несколько змечтельных сттей, преимущественно по чсти ученой и литертурной критики, русской истории и сттистики, явилось несколько отдельно изднных исторических и сттистических книг и брошюр. Осуществилось издние русских клссиков Смирдин, которое увенчлось смым полным успехом и будет продолжться безостновочно. Появилось полное собрние сочинений Крылов. Число подписчиков н журнлы, гзеты и Другие издния увеличилось в огромных рзмерх, и потребность чтения нчл рспрострняться уже по всем сословиям. Крндш и резец художников тоже не оствлись прздными; прекрсное предприятие господ Бернрдского и Агин - иллюстрция "Мертвых душ" - приближется к концу, и нельзя достточно нхвлиться добросовестностию обоих художников. Некоторые из политипжей окончены превосходно, тк что лучшего трудно желть. М. Невхович, покмест единственный нш криктурист, безостновочно и неутомимо продолжет свой "Ерлш". С смого нчл новость и невидль ткого издния сильно звлекли всеобщее любопытство. Действительно, трудно себе предствить более удобное время, кк теперь, для появления криктурист-художник. Идей много, и вырботнных и прожитых обществом; ломть головы нд сюжетми нечего, хотя мы чсто слышли: д об чем бы, кжется, говорить и писть? Но чем более тлнт в художнике, тем богче он средствми провести свою мысль в общество. Для него не существует ни прегрд, ни обыкновенных зтруднений, для него сюжетов тьм, всегд и везде, и в этом же веке художник может нйти себе пищу где ни пожелет и говорить обо всем. К тому же у всех потребность кк-нибудь выскзться, у всех потребность подхвтить и принять к сведению выскзнное... Мы подробнее поговорим в другой рз о криктурх г-н Невхович... Предмет вжнее, чем кжется с первого взгляд.

"15 июня"

Июнь месяц, жр, город пуст; все н дче и живут впечтлениями, нслждются природою. Есть что-то неизъяснимо нивное, дже что-то трогтельное в ншей петербургской природе, когд он, кк будто неожиднно, вдруг, выкжет всю мощь свою, все свои силы, оденется зеленью, опушится, рзрядится, упестрится цветми... Не зню, отчего нпоминет мне он ту девушку, чхлую и хворую, н которую вы смотрите иногд с сожлением, иногд с ккою-то сострдтельною любовью, иногд просто не змечете ее, но которя вдруг, н один миг и кк-то нечянно, сделется чудно, неизъяснимо прекрсною, и вы, изумленный, порженный, невольно спршивете себя: ккя сил зствил блистть тким огнем эти всегд грустно-здумчивые глз, что привлекло кровь н эти бледные щеки, что облило стрстью и стремлением эти нежные черты лиц, отчего тк вздымется эт грудь, что тк внезпно вызвло силу, жизненность и крсоту н лицо этой женщины, зствило блистть его ткой улыбкой, оживиться тким сверкющим, искрометным смехом? Вы смотрите кругом себя, вы чего-то ищете, вы догдыветесь... Но миг проходит, и, может быть, н звтр же встретите вы опять тот же грустно-здумчивый и рссеянный взгляд, то же бледное лицо, ту же всегдшнюю покорность и робость в движениях, утомление, бессилие, глухую тоску и дже следы ккой-то бесполезной, мертвящей досды з минутное увлечение. Но к чему срвнения! И зхочет ли кто их теперь? Мы переехли н дчи, чтоб пожить непосредственно, созерцтельно, без срвнений и взглядов, нслдиться природой, отдохнуть, полениться вдоволь и оствить кой-ккой ненужный и хлопотливый житейский вздор и хлм н зимних квртирх, до более удобного времени. Есть у меня, впрочем, приятель, который н днях уверял, что мы и полениться-то не умеем кк следует, что ленимся мы тяжело, без нслждения, с беспокойством, что отдых нш ккой-то лихордочный, тревожный, угрюмый и недовольный, что в то же время у нс и нлиз, и срвнение, и скептический взгляд, и здняя мысль, н рукх всегд ккое-нибудь вечное, нескончемое, неотвязное житейское дело; что мы, нконец, сбиремся н лень и н отдых, кк н ккое-то тугое и строгое дело, что мы если, нпример, зхотим нслдиться природою, то кк будто с прошлой недели, в клендре своем нметили, что в ткой-то день и в ткой-то чс мы будем нслждться природою. Это очень нпоминет того ккуртного немц, который, выезжя из Берлин, преспокойно зметил в дорожной книжке своей: "В проезд через город Нюремберг, не збыть жениться". У немц, конечно, прежде всего был в голове ккя-нибудь систем, и он не почувствовл безобрзия фкт, из блгодрности к ней; но действительно нельзя не сознться, что и системы-то в нших поступкх иногд никкой не бывет, тк кк-то делется, точно по ккому-то предопределению восточному. Приятель отчсти и прв; мы кк будто тянем нш жизненный гуж через силу, с хлопотливым трудом, по обязнности, и стыдимся только сознться, что не в мочь и устли. Будто и впрвду переехли мы н дчи, чтоб отдыхть и нслждться природою? Посмотрите-к прежде, чего-чего не вывезли мы с собой з зству. Мло того, что не отствили, хоть з выслугу лет, ничего зимнего, стренького - нпротив, пополнили новым, живем воспоминньями, и стря сплетня, строе житейское дельцо идет з новое. Инче скучно, инче придется испытть, кков префернс при пенье соловья и под открытым небом, что, впрочем, и делется. Кроме того, мы отчсти и не устроены тк, чтоб нслждться природою, д к тому же и природ-то нш, кк будто зня ншу нтуру, позбыл устроиться к лучшему. Отчего, нпример, в нс тк сильно рзвит один пренеприятный обычй (не спорим, он, может быть, тм кк-нибудь и полезен в ншем общем хозяйстве) - всегд, чсто без нужды, тк, по привычке поверять и уже слишком точно взвешивть свои впечтления, взвешивть иногд только предстоящее, грядущее нслждение, еще не осуществившееся, оценять его и удовлетворяться им зрнее, в мечтх, удовлетворяться фнтзией и, естественно, быть потом негодным в нстоящее дело? Мы всегд рзомнем, истерзем цветок, чтоб сильнее почувствовть его зпх, и ропщем потом, когд вместо ромт достется нм один чд. А между тем трудно скзть, что бы стлось с нми, если б не выдвлись нм хоть эти несколько дней в целый год и не утоляли рзнообрзием явлений природы ншу вечную ненсытимую жжду непосредственной, естественной жизни. И кк не устть нконец, кк не упсть в бессилии, вечно гоняясь з впечтлениями, словно з рифмой к плохому стиху, мучсь жждою внешней, непосредственной деятельности и пугясь, нконец, до болезни своих же иллюзий, своих же химер головных, своей же мечттельности и всех тех вспомогтельных средств, которыми в нше время стрются кое-кк дополнить всю вялую пустоту обыденной бесцветной жизни.

А жжд деятельности доходит у нс до ккого-то лихордочного, неудержимого нетерпения: все хотят серьезного знятия, многие с жрким желнием сделть добро, принесть пользу и нчинют уже мло-помлу понимть, что счстье не в том, чтоб иметь социльную возможность сидеть слож руки и рзве для рзнообрзия побогтырствовть, коль выпдет случй, в вечной неутомимой деятельности и в рзвитии н прктике всех нших нклонностей и способностей. А много ли, нпример, у нс знятых делом, кк говорится, con amore, 1 с охотою. Говорят, что мы, русские, кк-то от природы ленивы и любим сторониться от дел, нвяжи его нм, тк сделем тк, что и н дело не будет похоже. Полно, првд ли? И по кким опытм опрвдывется это незвидное нционльное свойство нше? Вообще у нс с недвнего времени что-то слишком кричт н всеобщую лень, н бездействие, очень друг друг потлкивют н лучшую полезную деятельность, и, признться, только потлкивют. И тким обрзом, ни з что ни про что готовы обвинить своего же собрт, может быть, и потому только, что он не очень кусется, кк уже зметил рз Гоголь. Но попробуйте сми ступить первый шг, господ, н лучшую и полезную деятельность, и предствьте ее нм хоть в ккой-нибудь форме; покжите нм дело, глвное, зинтересуйте нс к этому делу, дйте нм сделть его смим и пустите в ход нше собственное индивидульное творчество. Способны вы сделть это иль нет, господ понуктели? Нет, тк и обвинять нечего, только нпрсно слово терять! То-то и есть, что у нс дело всегд кк-то смо собою приходит, что у нс оно кк-то внешне, и не отзывется особым сочувствием в нс и тут-то проявляется уже чисто

---------

1 с любовью (итл.).

русскя способность: дело через силу сделть дурно, несовестливо и, кк говорится, опуститься совсем. Это свойство ярко рисует нш нционльный обычя и проявляется во всем, дже в смых незнчщих фктх общежития. У нс, нпример, коль нет средств зжить в плтх по-брски или одеться кк следует порядочным людям, одеться кк все (то есть кк очень немногие), то нш угол и зчстую похож н хлев, одежд доведен дже до неприличного цинизм. Коль неудовлетворен человек, коль нет средств ему выскзться и проявить то, что получше в нем (не из смолюбия, вследствие смой естественной необходимости человеческой сознть, осуществить и обусловить свое Я в действительной жизни), то сейчс же и впдет он в ккое-нибудь смое невероятное событие; то, с позволения скзть, сопьется, то пустится в кртеж и шулерство, то в бретерство. то, нконец, с ум сойдет от мбиции, в то же смое время вполне про себя презиря мбицию и дже стрдя тем, что пришлось стрдть из-з тких пустяков, кк мбиция. И смотришь - невольно дойдешь до зключения почти неспрведливого, дже обидного, но очень кжущегося вероятным, что в нс мло сознния собственного достоинств; что в нс мло необходимого эгоизм и что мы, нконец, не привыкли делть доброе дело без всякой нгрды. Дйте, нпример, ккое-нибудь дело ккуртному, системтическому немцу, дело, противное всем его стремлениям и нклонностям, и рстолкуйте только ему, что эт деятельность выведет его н дорогу, прокормит, нпример, и его и семейство его, выведет в люди, доведет до желемой цели и т. д., и немец тотчс примется з дело, дже беспрекословно окончит его, дже введет ккую-нибудь особенную, новую систему в свое знятие. Но хорошо ли это? Отчсти и нет; потому что в этом случе человек доходит до другой, ужсющей крйности, до флегмтической неподвижности, иногд совершенно исключющей человек и включющей н место его систему, обязнность, формулу и безусловное поклонение дедовскому обычю, хотя бы дедовский обычй был и не в мерку нстоящему веку. Реформ Петр Великого, создвшя н Руси свободную деятельность, был бы невозможн с тким элементом в нродном хрктере, элементом, принимющим чсто форму нивно-прекрсную, но иногд чрезвычйно комическую. Видли, что немец до пятидесяти лет сидит в женихх, учит детей у русских помещиков, сколчивет кое-ккую копейку и тк совокупляется нконец зконным брком с своей пересохшей от долгого девичеств, но геройски верной Минхен. Русский не выдержит, уж он скорее рзлюбит или опустится. или сделет что-нибудь другое и здесь можно довольно верно скзть ноборот известной пословице: что немцу здорово, то русскому смерть. А много ли нс, русских, имеют средств делть свое дело с любовью, кк следует; потому что всякое дело требует охоты, требует любви в деятеле, требует всего человек. Многие ли, нконец, ншли свою деятельность? А иня деятельность еще требует предврительных средств, обеспеченья, к иному делу человек и не склонен - мхнул рукой, и, смотришь, дело повлилось из рук. Тогд в хрктерх, ждных деятельности, ждных непосредственной жизни, ждных действительности, но слбых, женственных, нежных, мло-помлу зрождется то, что нзывют мечттельностию, и человек делется нконец не человеком, кким-то стрнным существом среднего род мечттелем. А знете ли, что ткое мечттель, господ? Это кошмр петербургский, это олицетворенный грех, это тргедия, безмолвня, тинствення, угрюмя, дикя, со всеми неистовыми ужсми, со всеми ктстрофми, перипетиями, звязкми и рзвязкми, - и мы говорим это вовсе не в шутку. Вы иногд встречете человек рссеянного, с неопределенно-тусклым взглядом, чсто с бледным, измятым лицом, всегд кк будто знятого чем-то ужсно тягостным, кким-то головоломнейшим делом, иногд измученного, утомленного кк будто от тяжких трудов, но в сущности не производящего ровно ничего, - тков бывет мечттель снружи. Мечттель всегд тяжел, потому что неровен до крйности: то слишком весел, то слишком угрюм, то грубиян, то внимтелен и нежен, то эгоист, то способен к блгороднейшим чувствм. В службе эти господ решительно не годятся и хоть и служт, но все-тки ни к чему не способны и только тянут дело свое, которое, в сущности, почти хуже безделья. Они чувствуют глубокое отврщение от всякой формльности и, несмотря н то, собственно потому, что смирны, незлобивы и боятся, чтобы их не зтронули, сми первые формлисты. Но дом они совсем в другом виде. Селятся они большею чстию в глубоком уединении, по неприступным углм, кк будто тясь в них от людей и от свет, и вообще, дже что-то мелодрмтическое кидется в глз при первом взгляде н них. Они угрюмы и нерзговорчивы с домшними, углублены в себя, но очень любят всё ленивое, легкое, созерцтельное, всё действующее нежно н чувство или возбуждющее ощущения. Они любят читть, и читть всякие" книги, дже серьезные, специльные, но обыкновенно со второй, третьей стрницы бросют чтение, ибо удовлетворились вполне. Фнтзия их, подвижня, летучя, легкя, уже возбужден, впечтление нстроено, и целый мечттельный мир, с рдостями, с горестями, с дом и рем, с пленительнейшими женщинми, с геройскими подвигми, с блгородною деятельностью, всегд с ккой-нибудь гигнтской борьбою, с преступлениями и всякими ужсми, вдруг овлдевет всем бытием мечттеля. Комнт исчезет, прострнство тоже, время остнвливется или летит тк быстро, что чс идет з минуту. Иногд целые ночи проходят незметно в неописнных нслждениях; чсто в несколько чсов переживется рй любви или целя жизнь громдня, гигнтскя, неслыхння, чудня кк сон, грндиозно-прекрсня. По ккому-то неведомому произволу ускоряется пульс, брызжут слезы, горят лихордочным огнем бледные, увлжненные щеки и когд зря блеснет своим розовым светом в окошко мечттеля, он бледен, болен, истерзн и счстлив. Он бросется н постель почти без пмяти и, зсыпя, еще долго слышит болезненно-приятное, физическое ощущение в сердце... Минуты отрезвления ужсны; несчстный их не выносит и немедленно принимет свой яд в новых увеличенных дозх. Опять-тки книг, музыкльный мотив, ккое-нибудь воспоминние двнишнее, строе, из действительной жизни, одним словом, одн из тысяч причин, смых ничтожных, и яд готов, и снов фнтзия ярко, роскошно рскидывется по узорчтой и прихотливой кнве тихого, тинственного мечтния. Н улице ходит повесив голову, мло обрщя внимния н окружющих, иногд и тут совершенно збывя действительность но если зметит что, то смя обыкновення житейскя мелочь, смое пустое, обыденное дело немедленно принимет в нем колорит фнтстический. Уж у него и взгляд тк нстроен, чтоб видеть во всем фнтстическое. Зтворенные ствни среди белого дня, исковеркння струх, господин, идущий нвстречу, рзмхивющий рукми и рссуждющий вслух про себя, кких, между прочим, тк много встречется, семейня кртин в окне бедного деревянного домик - всё это уже почти приключения.

Вообржение нстроено; тотчс рождется целя история, повесть, ромн... Нередко же действительность производит впечтление тяжелое, врждебное н сердце мечттеля, и он спешит збиться в свой зветный, золотой уголок, который н смом деле чсто зпылен, неопрятен, беспорядочен, грязен. Мло-помлу прокзник нш нчинет чуждться толпы, чуждться общих интересов, и постепенно, неприметно, нчинет в нем притупляться тлнт действительной жизни. Ему естественно нчинет кзться, что нслждения, доствляемые его своевольной фнтзиею, полнее, роскошнее, любовнее нстоящей жизни. Нконец, в зблуждении своем он совершенно теряет то нрвственное чутье, которым человек способен оценить всю крсоту нстоящего, он сбивется, теряется, упускет моменты действительного счстья и, в птии, лениво склдывет руки и не хочет знть, что жизнь человеческя есть беспрерывное смосозерцние в природе и в нсущной действительности. Бывют мечттели, которые дже спрвляют годовщину своим фнтстическим ощущениям. Они чсто змечют числ месяцев, когд были особенно счстливы и когд их фнтзия игрл ниболее приятнейшим обрзом, и если бродили тогд в ткой-то улице или читли ткую-то книгу, видели ткую-то женщину, то уж непременно стрются повторить то же смое и в годовщину своих впечтлений, копируя и припоминя млейшие обстоятельств своего гнилого, бессильного счстья. И не тргедия ткя жизнь! Не грех и не ужс! Не криктур! И не все мы более или менее мечттели!.. Дчня жизнь, полня внешних впечтлений, природ, движение, солнце, зелень и женщины, которые летом тк хороши и добры, - всё это чрезвычйно полезно для больного, стрнного и угрюмого Петербург, в котором тк скоро гибнет молодость, тк скоро вянут ндежды, тк скоро портится здоровье и тк скоро перерботывется весь человек. Солнце у нс ткой редкий гость, зелень ткя дргоценность, и тк усидчиво привыкли мы к ншим зимним углм, что новость обычев, перемен мест и жизни не могут не действовть н нс смым блгодетельным обрзом. Город же тк пышен и пуст! хотя иным чудкм он нрвится летом более, чем во всякое время. К тому же нше бедное лето тк коротко; не зметишь, кк зжелтеют листья, отцветут последние редкие цветы, пойдет сырость, тумн, нстнет опять нездоровя осень, зтолчется по-прежнему жизнь... Неприятня перспектив - по крйней мере теперь.

ПРИЛОЖЕНИЕ

ПЕТЕРБУРГСКАЯ ЛЕТОПИСЬ

(Коллективное)

"13 преля 1847 г."

Говорят, что в Петербурге весн. Полно, првд ли? Впрочем, оно, может быть, и тк. Действительно, все признки весны. Полгород больн гриппом, у другой - по крйней мере нсморк. Ткие дры природы вполне убеждют нс в ее возрождении. Итк, весн! Клссическя пор любви! Но пор любви и пор стихов приходят не одновременно, говорит поэт, то и слв богу. Прощйте, стихи; прощй, проз; прощйте, толстые журнлы, с нпрвлением и без нпрвления; прощйте, гзеты, взгляды, нечто, прощй и прости нс, литертур! Прости нс, в чем мы пред тобой согрешили, кк мы прощем твои согрешения!

Но кким обрзом зговорили мы о литертуре прежде другого чего! Я не отвечю вм, господ. Тяжелое прежде всего; смое тяжелое с плеч. Кое-кк дотщили книжный сезон - и првы! Хотя и говорят, что это очень нтурльня нош. Мы скоро, может быть, через месяц, свяжем нши журнлы и книги в одну кипу и рзвернем ее не прежде, кк в сентябре. Вот, должно быть, будет чего почитть, нперекор пословицы: хорошего понемножку. Зкроются скоро слоны, уничтожтся вечер; дни сделются длиннее, и мы уже не будем тк мило зевть в душных огрдх, возле щегольских кминов, слушя повесть, которую вм тут же прочтут или рсскжут, воспользоввшись вшей невинностью; не будем слушть грф де Сюзор, который поехл в Москву смягчть нрвы слвянофилов; и з ним, вероятно с тою же целью, отпрвляется Гверр. Д! мы многого лишимся вместе с зимою, многого не будем иметь, многого не будем делть; мы собиремся н лето ничего не делть. Мы устли; нм пор отдохнуть. Недром говорят, что Петербург ткой европейский, ткой деловой город. Он тк много сделл; дйте же ему успокоиться, дйте же ему отдохнуть н его дчх, в его лесх; ему нужен лес, по крйней мере н лето. Это только в Москве "отдыхют перед делом". Петербург отдыхет после дел. Кждое лето он, гуляя, собирется с мыслями; может быть, он и теперь уже ндумывется, что бы ему сделть н будущую зиму. Он очень похож в этом отношении н одного литертор, который см, првд, ничего не нписл, но у которого брт всю жизнь собирлся писть ромн. Однко, собирясь в новый путь, нужно оглянуться н строе, н пройденное, и по крйней мере проститься с чем-нибудь; по крйней мере взглянуть еще рз н то, что мы сделли, что нм особенно мило. Посмотрим, что вм особенно мило, вм, блгосклонный читтель? Я говорю "блгосклонный", потому что н вшем месте двно бы бросил читть фельетон вообще и этот в особенности. И потому еще бросил бы, что мне смому, д, кжется, и вм тоже, ничего не мило в прошедшем. Мы все кк будто рботники, которые несут н себе ккую-то ношу, добровольно взвленную н плеч, и рды-рды, что европейски и с ндлежщим приличием донесут ее хоть до летнего сезон. Кких-кких знятий не здем мы себе тк, из подржния! Я, нпример, знл одного господин, который никк не мог решиться ндеть глош, ккя бы ни был грязь н улице, рвно кк и шубу, ккой бы ни был мороз: у этого господин было пльто, которое тк хорошо обрисовывло его тлию, двло ему ткой прижский вид, что никк нельзя было решиться ндеть шубу, рвно кк и уродовть пнтлоны глошми. Првд, у этого господин весь европеизм состоял в хорошо сшитом плтье, он оттого и Европу любил з просвещение; но он пл жертвою своего европеизм, звещв похоронить себя в лучших своих пнтлонх. Когд н улицх нчли продвть печеных жворонков, его похоронили.

У нс, нпример, был превосходня Итльянскя опер, н следующий год будет нельзя скзть лучше, богче. Но, не зню отчего,- мне всё кжется, что мы держим Итльянскую оперу для тону, кк будто по обязнности. Если мы не зевли (мне кжется дже, что немножко зевли), то по крйней мере вели себя тк блговоспитнно и чинно, тк умно и не выкзывлись, тк не нвязывли своего восторг другим, что прво, кк будто скучли и чем-то очень тяготились. Длеко от меня мысль порицть нше уменье жить в свете; опер принесл в этом отношении публике большую пользу, естественно рссортировв меломнов н энтузистов и просто любителей музыки; одни убрлись вверх, отчего тм сделлось тк жрко, кк будто в Итлии; другие сидели в креслх и, поняв свое знчение, знчение обрзовнной публики, знчение тысячеглзой гидры, имеющей свой вес, свой хрктер, свой приговор, ничему не удивлялись, зня уже зрнее, что это глвня добродетель блговоспитнного, светского человек. Что до нс ксется, мы совершенно рзделяем мнение последней чсти публики; мы должны любить искусство тихо, не увлекясь и не збывя обязнностей. Мы - нрод деловой; нм иногд в тетр и некогд. Нм еще тк много предстоит сделть. И потому мне очень досдны те господ, которые думют, что они в свой черед должны выходить из себя; что н них кк будто возложен ккя-то особення обязнность урвновесить мнение публики своим энтузизмом по принципу. Кк бы то ни было, и кк слдко ни выпевли нши Бореи, Гуско и Сльви свои рондо, квтины и прочее; но мы оперу дотщили, кк дров; устли, потртились и если бросли под конец сезон букеты, то будто блгодря, что опер подходит к концу. Потом был Эрнст... Нсилу н третий концерт съехлся Петербург. Сегодня мы с ним прощемся, будут ли букеты - не знем!

Но будто одн опер был у нс удовольствием; у нс было более. Хорошие блы. Были мскрды. Но дивный ртист рсскзл нм недвно н скрыпке, что ткое южный мскрд, и я, удовольствоввшись этим рсскзом, и не ездил в нши многочинные северные мскердные блы. Цирки удлись. Слышно, что и н будущий год уддутся. Змечли ли вы, господ, кк веселится простой нрод нш н своих прздникх? Положим, дело в Летнем сду. Сплошня, огромня толп движется чинно и мерно; все в новых плтьях. Изредк жены лвочников и девушки позволяют себе пощелкть орешков. В стороне гремит уединення музык, и глвный хрктер всего: все чего-то ждут, у всех н лице весьм нивный вопрос: что же длее? Только? Рзве рзгуляется где-нибудь пьяный спожник-немец; но и то нендолго. И кк будто досдно этой толпе н новые нрвы, н столичные збвы свои. отчет Обществ посещения бедных; одним словом, всё, в чем бы можно было рзвернуться, рспоясться по-родному, по-своему. Но мешет приличие, несвоевременность, и толп чинно рсходится по домм; не без того, рзумеется, чтобы не звернуть в "зведение".

Мне кжется, есть что-то похожее тут н нс, господ. Мы, конечно, не выкжем нивно ншего удивления, мы не спросим: только-то? мы не потребуем чего-нибудь больше; мы очень хорошо знем, что мы з нши 15 р"ублей" получили европейское нслждение; и с нс довольно. И к тому же к нм ездят ткие птентовнные знменитости, что роптть мы не можем. Мы же нучились ничему не удивляться. Если уж не Рубини, тк нм певец нипочем; не Шекспир пистель, тк н что ж время терять, читть его? Пусть Итлия обрзует ртистов, Приж пускет их в ход. Есть ли нм время голубить, обрзовывть, ободрять и пускть в ход новый тлнт; певц, нпример? Уж оттуд присылют их совсем готовыми, со слвою. Кк чсто случется, что пистель не понят и отвергнут у нс одним поколением; через десятилетия, через дв, три последующие поколения признют его, и добросовестнейшие из стриков только кчют головми. Мы уж знем нш норов; мы чсто недовольны собою; чсто сердиты н себя смих и н взвленные н нс Европой обязнности. Мы скептики; нм очень хочется быть скептикми. И ворчливо и дико сторонимся от энтузизм, бережем от него свою скептическую, слвянскую душу. Оно бы иной рз и пордовлся, д ну кк не тому, чему нужно; ну кк промхнешься; что тогд скжут об нс? Недром мы тк полюбили приличия.

Впрочем, оствим всё это; лучше пожелем себе хорошего лет; мы бы тк погуляли, тк отдохнули. Куд мы поедем, господ? В Ревель, в Гельсингфорс, н юг, з грницу или просто н дчи? Что мы будем тм делть? Удить рыбу, тнцевть (летние блы тк хороши!), немного скучть, не покидть служебных знятий в городе и вообще соединять полезное с приятным. Ежели вм зхочется читть, возьмите дв том "Современник" з мрт и прель; тм есть, кк вм известно, ромн "Обыкновення история", прочтите, если вы не успели прочитть его в городе. Ромн хорош. В молодом вторе есть нблюдтельность, много ум; идея кжется нм немного зпоздлою, книжною; но проведен ловко. Впрочем, особенное желние втор сохрнить свою идею и рстолковть ее кк можно подробнее придло ромну ккой-то особенный догмтизм и сухость, дже рстянуло его. Этого недосттк не выкупет и легкий, почти летучий слог г-н Гончров. Автор верит действительности, изобржет людей кк они есть. Петербургские женщины вышли очень удчны.

Ромн г-н Гончров весьм интересен; но отчет Обществ посещения бедных еще интереснее. Мы особенно пордовлись этому призыву к целой мссе публики; мы рды всякому соединению, особенно соединению н доброе дело. В этом отчете много интересных фктов. Смым интереснейшим фктом был для нс необыкновення бедность кссы обществ; но терять ндежду не ндобно: блгородных людей много. Укжем н того денщик, который прислл 20 р"ублей" серебром; по его досттку, это, вероятно, сумм огромня. Что, если бы все прислли пропорционльно? Рспоряжения Обществ при рздче вспоможений превосходны и покзывют необязнную филнтропию, глубоко понявшую свое нзнчение. Кстти, об обязнной филнтропии. Н днях мы проходили мимо книжного мгзин и видели з стеклом последнюю "Ерлш". Тм очень верно и популярно изобржен филнтроп по обязнности, тот смый, который:

Строго Гврило

З измятое жбо

Хлещет в ус д в рыло,

н улице же вдруг проникется искренним сострднием к ближнему. Об остльных не скжем ни слов, хотя тут много меткого, современного. Не хочет ли г-н Невхович, мы рсскжем ему, по поводу филнтропии, некдот.

Один помещик с большим жром рсскзывл, кк он чувствует любовь к человечеству и кк он проникнут потребностью век.

- Вот, судрь, мой, у меня дворня рзделен н три рзряд,- рсскзывл он,- слуги стрые, почтенные, служившие отцу и деду моему беспорочно и верно, соствляют первый рзряд, Они живут в светлых комнтх, чистых, с удобствми, и едят с брского стол. Другой рзряд - слуги не почтенные, не зслуженные, но тк себе, хорошие люди; их я держу в общей светлой комнте, и по прздникм им пекут пироги. Третий рзряд - мерзвцы, мошенники и всякие воры; им не дю пирогов и учу по субботм нрвственности. Собкм и житье собчье! Это мошенники!

- А много ли у вс в первых рзрядх? - спросили помещик.

- Д по првде скзть...- отвечл он с небольшим змештельством...- еще ни одного... нрод рзбойник и вор... всё ткой, что не стоит совсем филнтропии.