Лукин Евгений & Лукина Любовь

Сила действия равна

Любовь ЛУКИНА

Евгений ЛУКИН

СИЛА ДЕЙСТВИЯ РАВНА...

- А ну попробуй обзови меня еще раз козой! - потребовала с порога Ираида. - Обзови, ну!

Степан внимательно посмотрел на нее и отложил газету.

Встал. Обогнув жену, вышел в коридор - проверить, не привела ли свидетелей. В коридоре было пусто, и Степан тем же маршрутом вернулся к дивану. Лег. Отгородился газетой.

- Коза и есть!..

Газета разорвалась сверху вниз на две половинки.

Степан отложил обрывки и снова встал. Ираида не попятилась.

- Выбрали, что ль, куда? - хмуро спросил Степан.

- А-а! - торжествующе сказала Ираида. - Испугался? Вот запульну в Каракумы - узнаешь тогда козу!

- Куда хоть выбрали-то? - еще мрачнее спросил он.

- А никуда! - с вызовом бросила Ираида и села, держа позвоночник параллельно спинке стула. Глаза - надменные. - Телекинетик я!

- Килети... - попытался повторить за ней Степан и не смог.

- На весь город - четыре телекинетика! - в упоении объявила Ираида. А я из них - самая способная! К нам сегодня на работу ученые приходили: всех проверяли, даже уборщицу! Ни у кого больше не получается - только у меня! С обеда в лабораторию забрали, упражнения показали... развивающие... Вы, говорят, можете оперировать десятками килограммов... Как раз хватит, чтоб тебя приподнять да опустить!

- Это как? - начиная тревожиться, спросил Степан.

- А так! - И Ираида, раздув ноздри, страстно уставилась на лежащую посреди стола вскрытую пачку "Родопи". Пачка шевельнулась. Из нее сама собой выползла сигарета, вспорхнула и направилась по воздуху к остолбеневшему Степану. Он машинально открыл рот, но сигарета ловко сманеврировала и вставилась ему фильтром в ноздрю.

- Вот так! - ликующе повторила Ираида.

Степан закрыл рот, вынул из носа сигарету и швырнул об пол. Двинулся, набычась, к жене, но был остановлен мыслью о десятках килограммов, которыми она теперь может оперировать...

В лаборатории Степану не понравилось - там, например, стоял бильярдный стол, на котором тускло блестел один-единственный шар. Еще на столе лежала стопка машинописных листов, а над ними склонялась чья-то лысина - вся в синяках, как от медицинских банок.

- Так это вы тут людей фокусам учите? - спросил Степан.

- Минутку... - отозвался лысый и, отчеркнув ногтем строчку, вскинул голову.

- Вы глубоко ошибаетесь, - важно проговорил он, выходя из-за бильярда. - Телекинез - это отнюдь не фокусы. Это, выражаясь популярно, способность перемещать предметы, не прикасаясь к ним.

- Знаю, - сказал Степан. - Видел. Тут у вас сегодня жена моя была, Ираида...

Лысый так и подскочил.

- Вы - Щекатуров? Степан... э-э-э...

- Тимофеевич, - сказал Степан. - Я насчет Ираиды...

- Вы теперь, Степан Тимофеевич, берегите свою жену! - с чувством перебил его лысый и схватил за руки. - Феномен она у вас! Вы не поверите: вот этот самый бильярдный шар - покатила с первой попытки! И это что! Она его еще потом приподняла!..

- И опустила? - мрачно осведомился Степан, косясь на испятнанную синяками лысину.

- Что? Ну разумеется!.. А вы, простите, где работаете?

Степан сказал.

- А-а... - понимающе покивал лысый. - До вашего предприятия мы еще не добрались. Но раз уж вы сами пришли, давайте я вас проверю. Чем черт не шутит - вдруг и у вас тоже способности к телекинезу!

- А что же! - оживился Степан. - Можно.

Проверка заняла минут десять. Никаких способностей к телекинезу у Степана не обнаружилось.

- Как и следовало ожидать, - ничуть не расстроившись, объявил лысый. - Телекинез, Степан Тимофеевич, величайшая редкость!

- Слушай, доктор, - озабоченно сказал Степан, - а выключить ее теперь никак нельзя?

- Кого?

- Ираиду.

Лысый опешил.

- Что вы имеете в виду?

- Ну, я не знаю, по голове ее, что ли, стукнуть... Несильно, конечно... Может, пройдет, а?

- Вы с ума сошли! - отступая, пролепетал лысый. И так, бедняга, побледнел, что синяки на темени черными стали.

- Сходи за картошкой, - сказала Ираида.

Степан поднял на нее отяжелевший взгляд.

- Сдурела? - с угрозой осведомился он.

- Я тебе сейчас покажу "сдурела"! - закричала она. - Ты у меня поговоришь! А ну вставай! Разлегся! Тюлень!

- А ты... - начал было он по привычке.

- Кто? - немедленно ухватилась Ираида. - Кто я? Говори, раз начал! Кто?

В гневе она скосила глаза в сторону серванта. Сервант накренился и, истерически задребезжав посудой, тяжело оторвался от пола. Степан, бледнея, смотрел. Потом - по стеночке, по стеночке - выбрался из-под нависшего над ним деревянно-оловянно-стеклянного чудовища и, выскочив в кухню, сорвал с гвоздя авоську...

- ...у-у, к-коза! - затравленно проклокотал он, стремительно шагая в сторону овощного магазина.

- Знаешь, ты, доктор, кто? - уперев тяжкие кулаки в бильярдный стол, сказал Степан. - Ты преступник! Ты семьи рушишь.

Лысый всполошился.

- Что случилось, Степан Тимофеевич?

На голове его среди изрядно пожелтевших синяков красовались несколько свежих - видимо, сегодняшние.

- Вот ты по городу ходишь! - возвысил голос Степан. - Людей проверяешь!.. Не так ты их проверяешь. Ты их, прежде чем телетехнезу своему учить, - узнай! Мало ли кто к чему способный!.. Ты вон Ираиду научил, а она теперь чуть что - мебель в воздух подымает! В Каракумы запульнуть грозится - это как?

- В Каракумы? - ужаснулся лысый.

Сердце у Степана екнуло.

- А что... может?

Приоткрыв рот, лысый смотрел на него круглыми испуганными глазами.

- Да почему же именно в Каракумы, Степан Тимофеевич? - потрясение выдохнул он.

- Не знаю, - глухо сказал Степан. - Ее спроси.

Лысый тихонько застонал.

- Да что же вы делаете! - чуть не плача, проговорил он. - Степан Тимофеевич, милый! Да купите вы Ираиде Петровне цветы, в кино сводите - и не будет она больше... про Каракумы!.. Учили же в школе, должны помнить: сила действия всегда равна силе противодействия. Вы к ней по-хорошему она к вам по-хорошему. Это же универсальный закон! Даже в телекинезе... Вот видите эти два кресла на колесиках? Вчера мы посадили в одно из них Ираиду Петровну, а другое загрузили балластом. И представьте, когда Ираида Петровна начала мысленно отталкивать балласт, оба кресла покатились в разные стороны! Вы понимаете? Даже здесь!..

- И тяжелый балласт? - тревожно спросил Степан.

- Что? Ах, балласт... Да нет, на этот раз - пустяки, не больше центнера.

- Так... - Степан помолчал, вздохнул и направился к двери. С порога обернулся.

- Слушай, доктор, - прямо спросил он. - Почему у тебя синяки на тыковке? Жена бьет?

- Что вы! - смутился лысый. - Это от присосок. Понимаете, датчики прикрепляются присосками, ну и...

- А-а... - Степан покивал. - Я думал - жена...

Купить букет - полдела, с ним еще надо уметь обращаться. Степан не умел. То есть умел когда-то, но разучился. Так и не вспомнив, как положено нести эту штуку - цветами вверх или цветами вниз, он воровато сунул ее под мышку и - дворами, дворами - заторопился к дому.

Ираида сидела перед зеркалом и наводила зеленую тень на левое веко. Правое уже зеленело вовсю. Давненько не заставал Степан жену за таким занятием.

- Ирочка...

Она изумленно оглянулась на голос и вдруг вскочила. Муж подбирался к ней с кривой неискренней улыбкой, ДЕРЖА ЗА СПИНОЙ КАКОЙ-ТО ПРЕДМЕТ.

- Не подходи! - взвизгнула она, и Степан остановился, недоумевая.

Но тут, к несчастью, Ираида Петровна вспомнила, что она как-никак первый телекинетик города. Степана резко приподняло и весьма чувствительно опустило. Сознания он не терял, но опрокинувшаяся комната еще несколько секунд стремительно убегала куда-то вправо.

Он лежал на полу, а над ним стояла на коленях Ираида, струящая горючие слезы из-под разнозеленых век.

- Мне?.. - всхлипывала она, прижимая к груди растрепанный букет. Это ты - мне?.. Степушка!..

Степушка тяжело поднялся с пола и, подойдя к дивану, сел. Взгляд его, устремленный в противоположную стену, был неподвижен и нехорош.

- Степушка! - Голос Ираиды прервался.

- Букет нес... - глухо, с паузами заговорил Степан. - А ты меня - об пол?..

Ираида заломила руки.

- Степушка!

Вскочив, она подбежала к нему и робко погладила по голове. Словно гранитный валун погладила. Степан, затвердев от обиды, смотрел в стену.

- Ой, дура я, дура! - заголосила тогда Ираида. - Да что ж я, дура, наделала!

"Не прощу! - исполненный мужской гордости, мрачно подумал Степан. - А если и прощу, то не сразу..."

Через каких-нибудь полчаса супруги сидели рядышком на диване, и Степан - вполне уже ручной - позволял и гладить себя, и обнимать. Приведенный в порядок букет стоял посреди стола в хрустальном кувшинчике.

- Ты не думай, - проникновенно говорил Степан. - Я не потому цветы купил, что телетехнеза твоего испугался. Просто, дай, думаю, куплю... Давно ведь не покупал...

- Правда? - счастливо переспрашивала Ираида, заглядывая ему в глаза. - Золотце ты мое...

- Я, если хочешь знать, плевать хотел на твой телетехнез, - развивал свою мысль Степан. - Подумаешь, страсть!..

- Да-а? - лукаво мурлыкала Ираида, ласкаясь к мужу. - А кто это у нас недавно на коврике растянулся, а?

- Ну, это я от неожиданности, - незлобиво возразил Степан. - Не ожидал просто... А так меня никаким телетехнезом не сшибешь. Подошел бы, дал бы в ухо - и весь телетехнез!

Ираида вдруг отстранилась и встала.

"Ой! - спохватился Степан. - А что это я такое говорю?" Поздно он спохватился.

Ираида сидела перед зеркалом и, раздувая ноздри, яростно докрашивала левое веко. За спиной ее, прижав ладони к груди, стоял Степан.

- Ирочка... - говорил он. - Я ж для примера... К слову пришлось... А хочешь - в кино сегодня пойдем... Сила-то действия, сама знаешь, чему равна... Я к тебе по-хорошему - ты ко мне по-хорошему...

- Мое свободное время принадлежит науке! - отчеканила она по-книжному.

- Лысой! - мгновенно рассвирепев, добавил Степан. - Кто ему синяки набил? Для него, что ли, мажешься?

Ираида метнула на него гневный взгляд из зеркала.

- Глаза б мои тебя не видели! - процедила она. - Вот попробуй еще только - прилезь с букетиком!..

- И что будет? - спросил Степан. - В Каракумы запульнешь?

- А хоть бы и в Каракумы!

Степан замолчал, огляделся.

- Через стенку, что ли? - недоверчиво сказал он.

- А хоть бы и через стенку!

- Ну и под суд пойдешь.

- Не пойду!

- Это почему же?

- А потому, - Ираида обернулась, лихорадочно подыскивая ответ. Потому что ты сам туда сбежал! От семьи! Вот!

Степан даже отступил на шаг.

- Ах ты... - угрожающе начал он.

- Кто? - Ираида прищурилась.

- Коза! - рявкнул Степан и почувствовал, что подошвы его отрываются от пола. Далее память сохранила ощущение страшного и в то же время мягкого удара, нанесенного как бы сразу отовсюду и сильнее всего - по пяткам.

Что-то жгло щеку. Степан открыл глаза. Он лежал на боку, под щекой был песок, а прямо перед глазами подрагивали два невиданных растения, напоминающих желто-зеленую колючую проволоку.

Он уперся ладонями в раскаленный бархан и, взвыв, вскочил на ноги.

- Коза!!! - потрясая кулаками, закричал он в темный от зноя зенит. Коза и есть! Коза была - козой останешься!..

Минуты через две он выдохся и принялся озираться. Слева в голубоватом мареве смутно просматривались какие-то горы. Справа не просматривалось ничего. Песок.

Да, пожалуй, это были Каракумы.

Грузовик затормозил, когда Степану оставалось до шоссе шагов двадцать. Хлопнула дверца, и на обочину выбежал смуглый шофер в тюбетейке.

- Геолог, да? - крикнул он приближающемуся Степану. - Заблудился, да?

Степан брел, цепляясь штанами за кусты верблюжьей колючки.

- Друг... - со слезой проговорил он, выбираясь на дорогу. - Спасибо, друг...

Шофера это тронуло до глубины души.

- Садись, да? - сказал он, указывая на кабину.

Познакомились. Шоферу не терпелось узнать, как здесь оказался Степан. Тот уклончиво отвечал, что поссорился с женой. Километров десять шофер сокрушенно качал головой и цокал языком. А потом принялся наставлять Степана на путь истинный.

- Муж жена люби-ить должен, - внушал он, поднимая сухой коричневатый палец. - Жена муж уважа-ать должен!.. Муж от жены бегать не до-олжен!..

И так до самого Бахардена.

Ах, Ираида Петровна, Ираида Петровна!.. Ведь это ж додуматься было надо - применить телекинез в семейной перепалке! Ну чисто дитя малое! Вы бы еще лазерное оружие применили!..

И потом - учили ведь в школе, должны помнить, да вот и лысый говорил вам неоднократно: сила действия равна силе противодействия. Неужели так трудно было сообразить, что, запульнув вашего супруга на черт знает какое расстояние к югу, сами вы неминуемо отлетите на точно такое же расстояние к северу! А как же иначе, Ираида Петровна, - массы-то у вас с ним приблизительно одинаковые!..

Несмотря на позднюю весну, в тундре было довольно холодно. Нарты ехали то по ягелю, то по снегу.

Первые десять километров каюр гнал оленей молча. Потом вынул изо рта трубку и повернул к заплаканной Ираиде мудрое морщинистое лицо.

- Однако муж и жена - семья называется, - сообщил он с упреком. Зачем глаза покрасила? Зачем от мужа в тундру бегала? Жена из яранги бегать будет - яранга совсем худой будет...

И так до самого Анадыря.