Эллисон Чейз

Навсегда в твоем сердце

Глава 1

Лондон, 1838 год

Айви Садерленд бросила утренний выпуск «Таймс» на прилавок перед собой. Ее потрясенный взгляд скользнул по книгам, аккуратно расставленным на полках маленького магазинчика, принадлежащего ее семье, и вернулся к газете. Неужели там действительно это написано?

Айви снова потянула к себе газету и перечитала заголовок.

«БЕСЦЕННЫЕ БРИЛЛИАНТЫ ПОХИЩЕНЫ ИЗ БУКИНГЕМСКОГО ДВОРЦА».

Она пробежала глазами статью. «…Никаких следов и зацепок… королева расстроена…»

Негромкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она закрыла магазин не более десяти минут назад, вскоре после того, как две ее сестры, помогавшие в магазине, уехали на премьеру новой пьесы. Айви заколебалась. После возвращения ее старшей сестры Лорел прошлой весной из Бата в жизни Садерлендов произошли существенные изменения. Новый муж Лорел, граф Барнсфорт, позаботился о том, чтобы три его свояченицы получили возможность наслаждаться такими доселе недоступными удовольствиями, как новые платья, театральные премьеры и огромное количество книг — больше, чем Айви могла надеяться прочитать.

Были и другие изменения, такие как появление пары слуг — Эддельсонов, — теперь живших в мансарде на третьем этаже. Мистер Эддельсон, имевший сломанный нос и шею, напоминавшую ствол старого дерева, по мнению Айви, походил на разбойника с большой дороги, а не на лакея из респектабельного дома или кучера, катающего сестер по городу в замечательном новеньком фаэтоне.

А потом наступило то утро — и было это не так давно, — когда Айви заметила миссис Эдцельсон, точившую кухонные ножи на заднем дворе. К ее немалому удивлению, женщина неожиданно украдкой оглянулась, а потом с силой метнула тяжелый нож для разделывания мяса, который пролетел через весь двор и вонзился на добрых два дюйма в кривой ствол березы, росшей в самом углу.

Айви не потребовалось много времени, чтобы прийти к выводу: меры предосторожности, принятые их зятем, являются следствием чего-то большего, чем простая осмотрительность. Во время путешествия Лорел в Бат произошло нечто, потребовавшее строгих мер безопасности. Ну, например, теперь в вечернее время им запрещалось открывать дверь незнакомцам.

Снова послышался стук, на этот раз более настойчивый, чем первый. Соскользнув со стула, Айви подошла к окну и осторожно выглянула через щель в неплотно задернутых шторах: у входа стояла карета с четверкой великолепных коней; на дверцах экипажа не было герба, по которому можно было легко узнать владельца, а простые ливреи трех лакеев никак не помогали идентифицировать их хозяина.

В общем, владельца экипажа не мог бы определить никто, кроме сестер Садерленд, которым уже приходилось видеть эту карету. Поэтому Айви поспешила к двери и, не раздумывая, повернула ключ.

Через порог переступил человек, с головы до пят одетый в черное.

— Скорее закрой дверь!

Как только Айви подчинилась, гостья откинула капюшон и протянула к Айви руки.

— Случилось ужасное!

— Я знаю! — Айви взглядом указала на газету. — Я только что прочитала.

— Да, но газетам, слава Богу, известно не все. Айви, пожалуйста, могу я на тебя рассчитывать? Мне очень нужна твоя помощь.

Айви заглянула в серьезные глаза, тревожно сверкавшие на миловидном личике девятнадцатилетней английской королевы, и улыбнулась:

— Я всегда к вашим услугам, ваше величество. Прошу вас, дорогая, пойдемте в гостиную, и вы мне все расскажете.

Наемный экипаж деловито подпрыгивал на ухабах сельской дороги к северу от Кембриджа. Внутри находилась единственная пассажирка — голодная и совершенно измотанная трехдневным путешествием из Лондона. Ее одолевали тревожные мысли относительно поспешного решения, которое привело ее сюда.

Леди Гвендолин де Берг совершила очень, очень дурной поступок и теперь ломала голову, как все исправить. Идея позаимствовать таинственный камень королевы не казалась ей такой уж плохой, когда впервые пришла в голову. В конце концов, это был всего лишь камень, причем вовсе не сияющий и великолепно ограненный, а зазубренный, напоминающий гранит с вкраплениями серебра. И если бы от камня ее величества не исходила странная будоражащая энергия, в нем и вовсе не было бы ничего примечательного. Это был подарок одного джентльмена из Германии, о котором королева строго запретила своим фрейлинам говорить, где бы то ни было за пределами ее личных покоев. Тот человек, Альберт, считал, что камень обладает особыми свойствами — королева говорила, что это называется электромагнетизмом. Собственно, поэтому Гвендолин и украла… позаимствовала его.

Гвендолин покосилась на красивую шкатулку, лежавшую у нее на коленях. Даже сквозь резное дерево, инкрустированное нефритом и слоновой костью, она, казалось, ощущала слабую вибрацию, покалывание в кончиках пальцев. Или у нее просто нервы расшалились? Неожиданно Гвендолин подумала, что в шкатулку вполне поместилась бы человеческая голова — ее голова. Сто или двести лет назад таким был бы вполне вероятный итог этого безрассудного, а если называть вещи своими именами, то просто глупого и подлого предприятия, как кража… заимствование без позволения у собственного монарха.

Ох, Господи!

Вдалеке за болотами, мелькавшими за окном экипажа, показался луч солнечного света, окрасив высокие башни Кембриджского университета в красивый медово-янтарный цвет. Экипаж ехал вперед, быстро удаляясь от города. Вскоре самшитовые живые изгороди на обочине дороги сменились знакомыми высокими каменными стенами, увенчанными кованым железным ограждением с устрашающего вида пиками.

Гвендолин была почти дома. Стукнув в потолок экипажа, она крикнула:

— Остановите здесь!

«Здесь» было началом извилистой подъездной аллеи, которая змеилась через густые заросли дубов и сосен, посаженных больше ста лет назад первым маркизом Харроу. Массивные железные ворота были открыты, но это вовсе не создавало впечатления, что хозяева рады гостям. Гвендолин никак не могла решиться приказать кучеру свернуть на аллею. Будет ли теперешний маркиз, ее брат, счастлив видеть ее после долгих месяцев разлуки?

Это представлялось Гвендолин в высшей степени сомнительным. Как раз в это время последний лучик солнца скрылся, и стало совсем темно. Шкатулка на коленях вроде бы предупреждающе задрожала.

Над деревьями вспыхнул яркий свет, и стала видна покатая крыша дома. Гвендолин от удивления открыла рот. Из центральной башни Харроувуда вверх взметнулся сноп искр. Экипаж дернулся, когда запряженная в него пара серых испуганно рванулась вперед. В последовавшей тишине послышался громкий треск, эхом прокатившийся по аллее. Стайка черных птиц взмыла в воздух и в панике заметалась по сумеречному небу.

Охватившие Гвендолин дурные предчувствия еще более усилились. Искры напомнили ей о ярости брата и обо всех оскорбительных словах, которыми они обменялись во время последней встречи. И ее смелость исчезла вслед за испуганными птицами.

— Мадам? — подал голос кучер.

Это была ошибка, решила Гвендолин. Глупая, ужасная. Ей не следовало приезжать сюда в одиночестве. Как глупо с ее стороны было не попросить помощи у кого-то, способного вразумить ее братца. Тут ей пришла в голову новая идея, которая, если повезет, вполне могла сработать.

— Поехали! — крикнула она, как раз когда ночное небо осветила еще одна вспышка.

Саймон де Берг, маркиз Харроу, выругался, глядя на пепел, который сыпался в лабораторию через открытый световой люк в крыше башни. Раздраженно фыркнув, он схватил шерстяное одеяло и швырнул на стол, стараясь погасить небольшие язычки пламени, весело плясавшие среди его научного оборудования. Потом он методично растоптал все упавшие тлеющие угли, чтобы не загорелся дубовый пол.

Только когда угроза пожара в доме его предков была полностью ликвидирована, он перевел дух и принялся осматривать ущерб собственной одежде. Черные пропалины на манжетах свидетельствовали о гибели очередной рубашки. Ладонь и кончики пальцев жгло, а мускулы плеч и спины дрожали мелкой дрожью, как будто он только что втащил на гору мешок кирпичей. Но по крайней мере теперь в воздухе не чувствовалось отвратительного запаха горелых волос, хотя в ушах, конечно, еще пару дней будет звенеть.

Саймон поднял одеяло и убедившись, что на столе больше ничего не горит, помахал им, чтобы разогнать дым в круглой комнате, расположенной высоко над домом. Проклятие! Он же был абсолютно уверен, что на этот раз его расчеты верны и ток, текущий из электрического генератора, находится на нужном уровне. Он правильно расположил положительный и отрицательный заряды, отрегулировал силу пара, проходящего по змеевикам, и с педантичной тщательностью расположил электромагниты. Но повернув рычаг и освободив энергию, заключенную в паропроводе, он получил только пламя, искры и очередную порцию разочарования. Снова выругавшись, он быстрыми шагами пересек комнату и подошел к книжному шкафу у южного окна, где у него была припрятана бутылка бренди. Широкий подоконник был очень удобным сиденьем. Саймон ослабил галстук, сел и, потягивая обжигающую жидкость, задумался.

Возможно, настало время признать поражение. Вероятно, как люди часто говорили за его спиной, а временами и ему в лицо, здесь, в этой лаборатории, он сражается с ветряными мельницами.

Однако по мере того, как ароматная жидкость разлила по телу приятное тепло, даже боль в кончиках пальцев стала ощущаться слабее и вернулось прежнее упрямство. Пожалуй, он все же еще не был готов сдаться, да и, если говорить честно, не мог не признать некоторой привязанности к ветряным мельницам. Ему нравились их широкие раскинутые крылья, равно как и способность использовать величайшую и самую необузданную из сил природы в практических целях.

Только этого он и хотел — укротить силу природы и получить возможность ее использовать. Правда, судя по всему, он не в состоянии справиться с этой задачей в одиночку.

Один. Саймон ненавидел это слово и то, как оно изменило его жизнь. Ему были отвратительны косые взгляды знакомых, их невысказанные сомнения в его благополучии и, что было хуже всего, сострадательные шепотки, которыми они обменивались, когда думали, что он не слышит. Он отчаянно боялся просыпаться ночью и слышать оглушающую тишину, которая ничем не могла быть заполнена, потому что…

Потому что он был один, и больше не было никого, с кем можно было бы поговорить… обнять…

Сделав еще один щедрый глоток, Саймон отбросил бессмысленные сожаления. Жизнь была такой, как она есть. Отвернувшись от разгромленной комнаты, он посмотрел в открытое окно. Местность вокруг была низменной, и было видно далеко. Скользнув взглядом по скоплению огней, которое было Кембриджем, он неожиданно заметил что-то непонятное, находившееся намного ближе. Экипаж? Надо же, как быстро он уезжает от поворота на подъездную аллею. Вероятно, тот, кто приезжал, заметил взрыв и решил убраться от греха подальше. Или просто случайный путник вспомнил, что здесь живет Безумный Маркиз, и велел кучеру поспешить.

Но все это не имело никакого значения. Нет, Саймон прекрасно знал, что необходимо для достижения его цели. Однако он также не сомневался, что нужное не достанется легко. А может, и вообще не достанется.

Айви налила чай, добавила в чашку сливки и полную ложку сахара, как любила королева Виктория, после чего передала чашку на блюдце в руки монаршей гостьи.

— Выпейте, дорогая, чай поможет вам успокоиться.

Виктория благодарно кивнула и сделала небольшой глоток.

— Ты не понимаешь, — сказала она, покачав головой, — я не могу быть спокойной, пока камень не вернется ко мне. Пойми, я стану посмешищем, и Альберт больше никогда не заговорит со мной.

Мысленно отметив, что понятия не имеет, кто такой этот Альберт, Айви подняла руку.

— Пожалуйста, не так быстро. Расскажите, почему этот камень так важен для вас. Насколько я поняла, он не принадлежит к драгоценностям, о которых написали все газеты.

— Нет, конечно. Ну… во всяком случае, не в общепринятом смысле. Понимаешь… — Виктория тяжело вздохнула, — он бесконечно дороже, чем любой самый ценный бриллиант. Это подарок от…

— Да? — Айви ободряюще похлопала Викторию по плечу. — Вы можете говорить совершенно свободно. Вы же знаете, что я и мои сестры скорее умрем, чем предадим ваше доверие.

Благодарная улыбка смягчила несчастное выражение лица Виктории.

— Это подарок от Альберта, моего кузена Сакс-Кобурга. Понимаешь, он занимается наукой, и этот камень… Альберт считает, что этот камень упал с неба… это метеорит. Понимаешь, Айви, он совершенно необычен!

— В каком смысле?

— В нем заключена какая-то энергия. — Королева и так говорила очень тихо, а тут вообще перешла на шепот, словно боялась, что ее подслушают. — Своеобразное теплое поле, которое одновременно отталкивает одни предметы и притягивает другие.

— Это магнит? — поинтересовалась Айви.

— Более того. Это электромагнит, и Альберт уверен, что камень может стать ключом, который поможет ученым когда-нибудь открыть способ выработки полезного и очень эффективного электричества.

Айви почувствовала волнение.

— Речь идет о замене огня и пара, которые питают энергией разные машины?

Виктория неуверенно пожала плечами:

— Если говорить честно, я не совсем понимаю, что это за фокус-покус.

Нахмурившись, она подняла чашку и сделала еще один глоток.

Потом ее прелестные черты исказились в испуге.

— Да какая разница?! Альберт доверил мне этот камень, как символ нашей преданности друг другу. — Непроизвольно оглянувшись по сторонам, она едва слышно добавила: — Айви, он просил меня выйти за него замуж.

Айви порывисто обняла свою юную подругу за плечи, позаботившись, однако, чтобы та не пролила чай.

— Это чудесная новость. Дорогая, я так рада за вас! Когда же произойдет это радостное событие?

Айви не спросила, будет ли приглашена, поскольку точно знала ответ. Сестры Садерленд перестали быть подходящей компанией для принцессы Виктории еще семь лет назад, когда та стала наследницей престола. Вскоре после этого они утратили с ней связь, которую восстановили, но тайно, прошлой осенью, когда Виктория обратилась к ним за помощью в деле, требовавшем максимальной осмотрительности и благоразумия.

— Я пока не знаю, — ответила Виктория. — Такие дела решаются очень долго и по официальным каналам. Но после того как мы поженимся, Альберт собирался отдать этот камень человеку, который точно знает, что с ним делать, блестящему ученому. А теперь у меня его нет… О, Айви, Альберт будет так сердит! И мой дорогой лорд Мельбурн тоже.

— Ваш премьер-министр?

— Да.

Поставив чашку с блюдцем на столик, Виктория вскочила и начала нервно мерить шагами комнату, точнее, не всю комнату, а небольшое пространство перед камином, занятое изрядно потертым ковром. Айви отметила, что принцесса немного поправилась после коронации, ее несколько угловатые формы стали более округлыми, а лицо — серьезным. Или серьезность вызвана недавними неприятностями?

— Я не понимаю, какое отношение имеет лорд Мельбурн к столь личному делу, — сказала Айви.

Виктория резко остановилась, и ее глаза стали круглыми, как у совы.

Айви продолжала недоуменно взирать на юную королеву, и та поспешно заговорила:

— Мои отношения с Альбертом никогда не были, да и не могли быть личным делом. Я — монарх, и для меня не может быть сердечных дел. Монархический брак устраивается соответствующими дипломатическими процедурами. Но мы с Альбертом постарались тайком обойти эти процедуры. Ничего еще не подтверждено и не одобрено официально. Если вдруг обнаружится, что я уже обещала свою руку… Я об этом даже думать боюсь! Разразится невероятный скандал.

Айви могла себе представить, сколько слухов и сплетен начнет циркулировать по английским салонам, если станет известно, что королева вела себя неподобающим образом.

— Это несправедливо. Твои дяди…

— Были мужчинами. Одно дело, когда у короля есть любовница, и совсем другое — если королева осмелится преступить границы внешних приличий. Это будет… — Она издала громкий звук и взмахнула руками, изображая взрыв. — Королева или нет, в глазах моих подданных я прежде всего женщина, и если такая непристойность вскроется…

— Я понимаю. — Айви тоже встала и подошла к королеве. — Но что я могу сделать?

— Найди камень, Айви. Я не знаю, когда Альберт снова приедет с визитом, но мне необходимо вернуть камень раньше, чем он обнаружит пропажу. Но что, если он спросит о камне в письме? Что мне тогда делать? — Ее глаза еще больше округлились. — Я же не могу ему лгать!

— Боже правый, конечно, нет. — Айви немного подумала и спросила: — Вы можете предположить, кто мог взять камень?

— Конечно. Это одна из моих придворных дам — Гвендолин де Берг.

— Вы уверены?

— Камень исчез вчера утром, и леди Гвендолин тоже, причем без моего разрешения. А до этого она задавала очень много вопросов о нем. Я должна была почувствовать, что ее интерес к камню — это не простое любопытство. Но я доверяла ей, как доверяю всем своим дамам или большинству из них. Как я могла ожидать подлого предательства от своих приближенных?

Сердце Айви затрепетало от волнения. Как жаль, что Лорел и Эйдана нет дома. Если кто-то и мог найти похищенную собственность королевы, то это они. Прошлой весной Виктория отправила Лорел под видом вдовы в Бат, чтобы последить за Джорджем Фицкларенсом, королевским кузеном, заподозренным в измене. Лорел и Эйдан распутали целый клубок интриг, раскрыли убийство, остановили финансовую аферу и водворили подонка за решетку.

Но Лорел и Эйдан были во Франции по каким-то таинственным делам, которые не желали ни с кем обсуждать.

— Если Лорел скоро вернется…

— Нет, Айви, мне нужна именно ты.

— Но я не похожа на своих сестер. У меня нет ни безрассудной смелости, ни склонности к авантюрам. Все, что я знаю, я узнала из книг.

— Мне и нужна книголюбка, которая нашла бы общий язык с людьми, занимающимися наукой. Я практически не сомневаюсь, что леди Гвендолин отправилась домой — в окрестности Кембриджа. Несколько месяцев назад ее брат от нее отрекся, и, я думаю, она хочет отдать ему камень в качестве мирного предложения. Понимаешь, он занимается наукой, но на любительском уровне, хотя его и называют безумным, и камень будет ему бесполезен.

При упоминании о Кембридже, обители самого престижного в Европе образования, Айви оживилась. Она бы отдала все на свете за возможность посещать лекции в его знаменитых аудиториях. Да и упоминание о занятиях наукой ее заинтересовало. Не понравился ей только странный отзыв Виктории о человеке, которого она упомянула.

— Безумный?

После короткого колебания Виктория призналась:

— Кое-кто называет его Безумным Маркизом Харроу, но я уверена, что все это лишь студенческие дружеские подначки. Он поддерживает тесные связи с университетом. Поэтому тебе будет нетрудно найти его, Айви, и, возможно, камень тоже.

— Понимаю. — Айви поводила мыском туфельки по ковру. — Значит, я должна найти его и попросить вернуть камень?

— Боже правый, да нет, конечно! — раздраженно воскликнула королева. — Возможно, он и не безумен, но вряд ли является разумным человеком. Все же он отрекся от своей сестры, не забывай это.

— Тогда…

— Ты должна завоевать его доверие. Так получилось, что он сейчас как раз ищет ассистента для экспериментов. Если ты сможешь занять это место, то получишь доступ в его личную лабораторию и сможешь попросту выкрасть то, что по праву принадлежит мне.

Предложение было настолько возмутительным, что Айви прыснула со смеху. Она сразу же закашлялась, чтобы скрыть смешок, поскольку королеве явно было не до веселья.

Очевидно, это была вовсе не шутка, а настоящий призыв на службу ее величества. Айви была ошеломлена.

— Интересно, как вы себе это представляете? Каким образом я, женщина, смогу отыскать нужного человека среди академических мужей? Меня ведь даже в ворота не пропустят, не говоря уже о лекционных залах.

Виктория чмокнула губами.

— У меня есть план, хотя, вероятнее всего, ты сочтешь его скандальным. Честно сказать, он даже более скандальный, чем когда я попросила Лорел прошлой весной притвориться вдовой и направить свои чары на вечно пьяного бабника.

Что может быть более скандальным? Айви очень не хотелось спрашивать, однако пришлось. И полученный ответ ошеломил ее больше, чем все, что ей приходилось слышать за все двадцать два года ее жизни на земле.

Глава 2

— Ох, Айви, только не все!

В маленькой кухоньке Садердендов, приютившейся в задней части книжного магазина, Айви сидела на высоком стуле. Одно льняное полотенце покрывало ее плечи, другое лежало на коленях. Холли, ее сестра-близнец, стояла за ее спиной и нервно клацала только что наточенными ножницами.

— Да, Холли, — тихо заметила Айви, — именно все. И перестань наконец трястись, иначе ты мне уши отрежешь.

Сидя во главе кухонного стола, их младшая сестра Уиллоу прижимала руки к груди и безуспешно пыталась успокоиться.

— Может быть, ты просто спрячешь волосы под шляпой?

— Нет, Уиллоу, — ответила Айви со стоическим спокойствием, которое удивило даже ее саму. — Шляпы иногда приходится снимать, и что тогда?

— Да, но почему, Айви? — Холли подняла прядь волос сестры и поднесла к глазам. Густые, мягкие и шелковистые, они были длиной почти до талии. Она никак не могла решиться уничтожить такую красоту. — Почему все?

— Потому что об этом меня попросила Виктория, — сказала Айви. — Потому что я нужна ей, а все мы, как вы помните, не однажды клялись остаться на тайной службе у ее величества. Неужели мы изменим своему слову из-за небольшого неудобства?

— Но они такие красивые, — уныло проговорила Уиллоу и всхлипнула.

Айви решительно покачала головой:

— Не такие уж они и красивые!

Волосы у нее, конечно, длинные и блестящие, но они не вились, а именно это считалось модным в обществе. Они не были золотистыми, как у Лорел, или рыжими, как у Холли, и даже не имели неповторимого рыжевато-золотистого цвета — гордости Уиллоу. Напротив, тяжелая темно-каштановая грива Айви, которую не могли удержать никакие булавки, никогда не была модной, а значит, о ней не будут сожалеть ни окружающие, ни она сама.

И все же, когда Холли послушно подняла Ножницы и приступила к стрижке, у Айви сжалось сердце. Однако потом ее одолели дурные предчувствия, и мысли о волосах или их потере отступили на задний план. Виктория вела такую жизнь, что вряд ли имела полное представление о реальных условиях, в которых Айви предстояло претворять в жизнь ее план. Женщина в штанах — это само по себе уже плохо, но женщина, притворяющаяся мужчиной и проникающая в одиночестве, без компаньонки, в университет… Это скандал. Ее репутация будет погублена на всю жизнь, и королева ничем не сможет ей помочь.

В течение нескольких минут в кухне не было слышно ничего, кроме тиканья настенных часов, металлического лязганья ножниц и тяжелого дыхания Айви, которое, она надеялась, не было слышно сестрам. Ей придется только позаботиться о том, чтобы никто в Кембридже никогда не узнал правду и не смог связать юного студента с сестрами Садерленд. Признаться честно, она не так уж сильно тревожилась о своей репутации, поскольку замужество представлялось ловушкой, хорошо еще, если комфортабельной.

Она ничего не имела против того, чтобы променять мужа на книги. Тайным желанием Айви было иметь возможность на самом деле стать студенткой университета, читать, учиться и проводить время среди интеллектуалов. Что же касается брака, она сомневалась, что будет так же удачлива, как Лорел, и ей удастся найти мужа, который будет уважать ее интеллект и относиться к ней как к Партнеру, а не как к прислуге.

Но как быть с Уиллоу и Холли? Поскольку их родители, а теперь уже и дядя Эдвард, умерли, им придется самим пробиваться в жизни. А в мире, где происхождение, благопристойность и родственные узы играют основополагающую роль на ярмарке невест, ее игры в переодевание существенно снизят шансы сестер на удачное и счастливое замужество.

Она не говорила об этом Виктории. Она дала клятву. Они все это сделали. Значит, потребности королевы важнее их собственных.

— Ты, конечно, понимаешь, что я отправлюсь с тобой, — сказала Холли.

— Я тоже, — сообщила Уиллоу, шмыгнув носом. — Мы просто на некоторое время закроем магазин.

— С какой целью? — холодно поинтересовалась Айви. — Вы знаете хоть одного университетского студента, имеющего женщин-компаньонок?

Уиллоу достала обшитый кружевами платочек и вытерла глаза.

— Среди наших знакомых нет ни студентов, ни преподавателей.

— Нет. И не будет, — сказала Айви. — Ох, Холли! Эго было мое ухо!

— Прости, пожалуйста. Сиди спокойно.

— Ладно, хватит, Холли. Не надо обрезать их короче. Оставь так, как есть.

Уиллоу вытерла слезы, обошла Айви кругом й сообщила:

— Знаешь, а получилось не так уж плохо.

— Ты умеешь утешить, сестренка. — Айви провела рукой по волосам и почувствовала разочарование: осталось еще слишком много. — Нет, этого недостаточно. Холли, продолжай. И сделай наконец все как следует.

Но Холли прижала ножницы к груди и отступила.

— Они достаточно короткие. Многие студенты ходят растрепанными. У них или нет времени посетить парикмахера, или они считают уход за волосами чем-то недостойным их внимания.

— Холли права, Айви, — добавила Уиллоу. — После стрижки волосы у тебя стали виться и теперь выглядят значительно короче.

Айви встала и смело подошла к зеркалу. Взглянув на себя, она открыла рот от изумления.

— Это я?

— Ты, конечно, — сказала Уиллоу. — Боже мой, Айви, я никогда не замечала, что у тебя такие высокие скулы!

Холли подошла и остановилась рядом с Уиллоу.

— И такие большие глаза. Подумать только, все это время тебя считали дурнушкой! Наверное, ты очень старалась скрыть свою красоту.

Даже Айви нечего было возразить, хотя она все еще изумленно таращилась в Зеркало. Зрелище было не привычным: шея голая, уши слегка торчат. Теперь волосы обрамляли ее лицо и подчеркивали лучшие черты, чего никогда не было, пока они были просто длинными.

— Но почему так…

— Ты очаровательна! — воскликнула Холли.

— Прелестна! — подхватила Уиллоу.

— Но это совершенно не согласуется с планами Виктории, — заключила Айви. — Что мне теперь делать? Меня никогда не пустят в Кембридж в таком виде. Я же стала более женственной, чем раньше.

Сестры задумались.

— Ты же будешь в мужском костюме. Это наверняка поможет создать требуемую иллюзию. — Оптимизм Уиллоу не мог скрыть ее сомнений.

— И ты… ты, конечно же, перевяжешь грудь, — сказала Холли.

Сердито нахмурившись, Саймон быстрым шагом прошел по аудитории — полы его плаща, развеваясь, задевали плечи студентов, занявших места у прохода. Больше тридцати юных недорослей, изучавших натурфилософию, внимательно следили за ним, и их лица выражали самые разные чувства — недоумение, тревогу, даже испуг.

Их волнение понравилось Саймону, он даже слегка улыбнулся, на мгновение сбросив свою обычную маску враждебности. Он на самом деле собирался запугать их всех, точнее, всех, кроме одного. Возможно, именно сегодня он сумеет найти долгожданного помощника, обладающего умом, смелостью и знаниями, необходимыми для работы в его лаборатории.

Помещение заполнили в основном студенты-первогодки, неоперившиеся юнцы, только что вылетевшие из таких школ, как Итон, Мерчент-Тейлорс и Чартерхаус. Конечно, маркиз мог найти ассистента и не прибегая к столь драматической тактике, если бы искал среди более опытных старшекурсников. Он наверняка обнаружил бы квалифицированного человека среди преподавателей или стипендиатов, занимающихся исследовательской работой, но таких помощников он не хотел. И те и другие обладали бы непомерными амбициями, не говоря уже о предвзятых мнениях, с которыми слишком трудно бороться.

Саймон стремился найти человека, достаточно умного и образованного, чтобы понимать последние достижения в научной теории и практике, но при этом юного, сохранившего свой идеализм. Он хотел слишком многого? Возможно. Что ж, тогда его надеждам не суждено сбыться.

Подойдя к лабораторному столу в передней части зала, он развернулся, снова прибегнув к театральному эффекту, создаваемому развевающимся плащом, и обвел своих робких зрителей строгим взглядом. У него были причины для такого поведения.

Он не мог позволить себе мягкости. Исследования и открытия зависели от прочной теоретической базы, острой интуиции и стальных нервов. В области электромагнетизма опасения и нерешительность ведут в лучшем случае к провалу эксперимента, а в худшем — к смерти ученого. Хотя он вовсе не стремился подвергнуть ненужному риску ни себя, ни этих юнцов, у которых еще молоко на губах не обсохло.

Стряхнув с плеч плащ, Саймон резким движением швырнул его сидевшему в первом ряду студенту и указал на аппарат, стоявший на столе.

— Надеюсь, все вы уже имели возможность рассмотреть оборудование? — спросил он. — Тогда начнем.

Маркиз поднял крышку корпуса гальванического элемента и открыл его внутреннюю начинку, состоящую из медных и железных квадратных ячеек. Выбрав сосуд, он налил внутрь мощный кислотный раствор, чуть отстранился, когда вверх взметнулись горячие едкие пары, образовавшиеся от химической реакции кислоты с металлами, и вернул крышку прибора на место. Затем взял стеклянный цилиндр длиной около шести дюймов и шириной три дюйма, поместил в него поташ — смесь промоченного дерева и золы — и, заткнув пробками оба конца цилиндра, установил его на держатель, в каждый конец которого вставил медную проволоку. Намотав провод на медную клемму на конце батареи, дающей положительный заряд, он надел кожаные перчатки, обшитые тонким слоем пробки, и сказал:

— Наблюдайте.

Парой щипцов длиной один фут, изолированных покрытием из индийского каучука, он поднял второй провод, прикрепленный к цилиндру, и, держа его на расстоянии вытянутой руки, коснулся им отрицательной клеммы батареи.

Появление свечения в цилиндре вызвало тревожные возгласы. Свет становился все ярче и ярче — это была маленькая «новая звезда» из ярких частичек, которые текли вдоль провода на отрицательной клемме. С положительного конца цилиндра в воздух поднимались облачка газа. У Саймона создалось впечатление, что сам он был частью электрической цепи. Энергия вибрировала в его руке, распространялась по груди. Его сердце часто колотилось, правда, конечно, от волнения, а не от воздействия электричества. Сочетание пробки и резиновой изоляции хорошо защищало его от потенциально опасного воздействия заряда. Полуприкрыв глаза, он все же держал ситуацию под неослабным контролем, и вскоре опыт подсказал ему, что процесс почти завершен. Он разжал щипцы и сделал шаг назад. И сразу же стекло треснуло и взорвалось, осыпав стол искрами.

Студенты, все как один, подались назад. Некоторые вскочили на ноги, приготовившись бежать. Другие просто отвернулись, пытаясь защитить руками глаза.

Глупцы, им следовало подойти ближе, чтобы ничего не пропустить. Неужели они не поняли и не оценили увиденного? Ведь перед их глазами только что произошло маленькое научное чудо!

Саймон остановился у края стола. Медные провода теперь свободно висели, а стол покрывали осколки стекла и комки сгоревшего поташа. Между ними мрачно поблескивали кусочки расплавленного серебристого металла, которые быстро охлаждались.

Саймон указал на эти кусочки и обвел присутствующих свирепым взглядом.

— Ваша задача заключается в следующем… — Он сделал паузу, поскольку тут же началась суматоха. Студенты готовили письменные принадлежности. — Скажите мне, что это за металл, похожий на ртуть? Кстати, смею заметить, это не ртуть. Скажите, как он получился: опишите весь процесс от начала до конца. И наконец, самое главное: зачем?

На Саймона устремились такие недоумевающие, потрясенные взгляды, что он едва не расхохотался.

— Да, джентльмены, вы все расслышали правильно. Я жду от вас полного и четкого понимания продемонстрированного опыта. Напоминаю, никаких обсуждений. Никаких разговоров между собой. Один взгляд в работу соседа, и вы покинете аудиторию. Кстати, вы и сами можете уйти в любой момент, но только больше сюда не вернетесь. Выходя, не забудьте сдать свои записи мистеру Хендслею.

Он указал на человека среднего возраста, который как раз входил через сводчатую дверь.

Взяв свой плащ у студента в первом ряду, Саймон устремился вперед по проходу. Он преодолел уже половину расстояния до двери, когда заметил поднятую руку. Резко остановившись, он мрачно уставился на темноволосого юношу с женственными чертами лица.

Слишком аккуратный, слишком чистый. Юный денди. Яркий пример высокомерной наглости, свойственной отпрыску родовитого семейства. В Кембридже было два типа студентов. Одни — такие же, как этот заносчивый выскочка, за которыми стоят родословная длиной в ярд и богатство, накопленное поколениями предков. Такие искренне верят, что правила создаются не для них. Другие — те, чьи семьи пошли на большие жертвы, чтобы отправить своего исключительного, хотя и без пенни в кармане, сына учиться, в надежде обеспечить ему лучшее будущее.

Несмотря на то что сам маркиз принадлежал к первой категории или благодаря этому, его раздражение ухудшило и без того отвратительное настроение.

— У вас проблемы со слухом, сэр? — рявкнул он. — Никаких вопросов.

Рука исчезла, а Саймон покинул аудиторию с каким-то странным чувством, от которого никак не мог отделаться. Слова, которые он намеревался произнести, были совсем другими, не теми, которые слетели с его губ. Он собирался с позором выгнать юнца за вопиющую наглость, но за мгновение до того, как открыл рот, увидел что-то необычное в дерзких темных глазах студента, и даже пожалел, что сам запретил задавать вопросы.

Интересно, о чем хотел спросить этот самоуверенный юноша?

Коснувшись ладонью подбородка, Айви украдкой взглянула на пальцы, не остались ли на них следы «пробивающейся щетины», подрисованные угольной пылью. Под непривычной одеждой — шерстяным сюртуком, жилетом, полотняной рубашкой — чесалась спина, было очень жарко. Айви всегда считала, что мужская одежда более свободная, но оказалось, что все наоборот. Конечно, мужчины не носили корсетов и нижних юбок, но компенсировали их отсутствие своеобразным покроем одежды, которая стесняла движения. Ногам в высоких сапогах было ужасно жарко, подвижность рук ограничивали чудовищные рукава.

Она дернула галстук, чтобы не так давил шею, но, к сожалению, не могла сделать ничего, чтобы ослабить полосы шелковой ткани, стягивающие под рубашкой ее грудь. Не могла она отделаться и от неприятного впечатления, оставленного маркизом Харроу, которое оказалось настолько сильным, что она никак не могла заставить себя сконцентрироваться на формулах и уравнениях.

Маркиз был совершенно не таким, каким она его себе представляла. Да и Виктория не сочла нужным подробно описать его внешность, упомянув лишь о разительном контрасте между почти черными волосами и светлыми серебристо-голубыми глазами. Что ж, глаза у него действительно замечательные, это Айви успела заметить.

Вспомнив его пристальный взгляд, она поежилась.

Маркиз Харроу оказался совсем не таким, каким она его представляла. Ученые мужи, изображения которых она видела в книгах, как правило, были лысыми или седыми и носили очки. А еще они всегда были полными и сутулыми вероятно, от постоянного сидения за лабораторными столами, и, уж конечно, более терпеливыми, чем Саймон де Берг.

Он пронесся по аудитории с яростью зимнего шквалистого ветра, и в каждом его движении, даже, казалось, в звуке шагов чувствовалось раздражение. В его присутствии все студенты ощущали неловкость, скованность и робость, однако их робость не шла ни в какое сравнение с тем страхом, который завладел Айви, когда она подняла руку.

Как она могла поступить столь опрометчиво?! Презрение лорда Харроу было могучим, как удар. А ведь она вовсе не собиралась нарушать его безоговорочное правило. Ей всего лишь требовалось узнать, следует ли снабжать работу примечаниями.

Мотнув головой, Айви попыталась выбросить из головы мысли о маркизе и сосредоточилась на формулах, диаграммах и строчках аккуратного текста, которые уже начали заполнять листы бумаги. Она сослалась на труды таких людей, как Алесандро Вольта, который изобрел электрическую батарею, сходную с той, что продемонстрировал маркиз Харроу, Гемфри Дэви, запатентовавшего процесс разделения сложных веществ на отдельные элементы, что, собственно, и сделал лорд Харроу, и упомянула об Андре Ампере, который развил теорию электромагнитных молекул, объяснявшую, как происходит разделение.

Просмотрев свои расчеты, Айви дважды перепроверила приведенное ею уравнение Георга Ома для измерения электрического напряжения. По залу еще разносился хоровой скрежет перьев, а новоявленный студент… то есть студентка откинулась на спинку стула, стараясь понять, не упустила ли что-то важное. Наверняка упустила.

Задание показалось ей слишком уж простым. До смешного. Лорд Харроу выбрал процесс, который революционизировал науку об электромагнетизме лет двадцать назад. Об этом так много писали, что любой дилетант, даже не интересующийся натурфилософией, а просто умеющий читать, мог объяснить процесс, который они сегодня наблюдали.

В отличие от окружающих ее мужчин Айви наслаждалась привилегией получения официального образования. Она всегда умела извлечь пользу из времени. В детстве она тратила его на то, чтобы исследовать обширную библиотеку дяди Эдварда в его сельском поместье Торн-Гроув, а после его смерти год назад перечитала все книги, освещавшие вопросы науки и натурфилософии, которые попадали в их книжный магазин.

Если она находила задание элементарным, значит, лорд Харроу наверняка мог уже сто раз найти себе ассистента. То, что он этого до сих пор не сделал, давало ей передышку и заставляло снова и снова вспоминать его последнее, самое важное задание: зачем?

Как-то уж слишком загадочно. Зачем — что? Зачем разлагать сложное вещество на составляющие? Зачем вообще беспокоиться, генерировать электричество и заставлять его бежать по проводам из одного места в другое? Каким бы захватывающим ни находила Айви явление электромагнетизма, она всегда недоумевала, как можно обуздать такую дикую, неподвластную человеку силу и использовать ее в повседневной жизни.

Отложив перо, Айви закрыла глаза и впервые в жизни задумалась над вопросом: зачем она так много времени уделяла изучению таких наук, как гравитация и магнетизм, вместо того чтобы внимательно следить за последними веяниями моды и зачитываться любовными романами? Почему она всегда вечерами предпочитала отправить сестер в театр, который они обожали, и остаться дома в одиночестве со своими книгами?

Лорел, Уиллоу и Холли любили поэзию, но для Айви поэзией была наука. Они находили красоту в рифме и ритмике стиха, которые превращали слова в музыку, а для Айви красота заключалась в равенстве между числами, решенном уравнений и магии причины и следствия.

Неожиданно ответ стал ясным, как стекло.

Если лорд Харроу хочет знать зачем, она ему расскажет.

Айви начала писать и так сосредоточилась на работе, что забыла, где находится, и лишь деликатное покашливание мистера Хендслея вернуло ее к действительности. Оглядевшись, она поняла, что аудитория пуста.

— Спасибо, сэр, — сказала она мужчине, отдавая исписанные аккуратным почерком листки.

Она одарила его благодарной улыбкой и поспешила к двери. Лишь заметив краем глаза его растерянную физиономию, Айви осознала, что улыбнулась далеко не как мужчина.

Тот факт, что она в самом начале допустила столь грубую ошибку, лишил ее уверенности, и она снова начала вспоминать каждое слово, написанное в своей работе. Наверняка ее любительские рассуждения не имеют ничего общего с глубоконаучными выводами, которых ожидает лорд Харроу. Да и не исключено, что Безумный Маркиз вычеркнул ее из числа претендентов на должность помощника уже в тот момент, когда она так некстати подняла руку, нарушив его чертовы правила.

Айви почувствовала себя глубоко несчастной. Она так старалась, и все зря, сделала лучшее, на что способна, но этого, судя по всему, недостаточно.

Глава 3

— Я тебе точно говорю, Бен, — сказал Саймон, покачав головой, — несмотря на женоподобную внешность и странную робость, этот парнишка обладает блестящим умом. Мне давно такие не встречались.

Бенджамин Риверс стоял спиной к Саймону и задумчиво смотрел из окна на затейливые ворота, ведущие в Олд-Скулз — одну из первых частей университета.

— Ты не встречал такого блестящего ума с тех пор, как сам был студентом и периодически смотрелся в зеркало, — сказал он, поворачиваясь.

Саймон рассмеялся. В этом месяце исполнилось десять лет с тех пор, как он с важным видом, испытывая ту самую самонадеянную и ни на чем не основанную уверенность в себе, которая его теперь так раздражала в сегодняшних студентах, вошел в это самое здание, чтобы представиться новому преподавателю физики. Он хорошо помнил тот день, когда после лекции Бенджамина Риверса по атомной теории Джона Дальтона остался обсудить с ним особенности электромагнитной поляризации. Бен встретил энтузиазм Саймона пренебрежительным равнодушием. Выпрямив свою обычно немного сутулую спину, он взглянул на Саймона сверху вниз и спросил с нарочитым валлийским акцентом: «Скажите-ка мне, юноша, что заставляет наследника маркиза пачкать руки в болоте атомной теории? Разве вам не более пристало изучать право, или финансы, или хорошие манеры, чтобы иметь возможность пригласить даму на танец, не нарушая приличий?»

Справившись с волнением, Саймон, преисполнившись желания во что бы то ни стало завоевать уважение Риверса, упрямо вздернул подбородок и заявил: «Простите, сэр, но все это — вчерашний день. Наука — вот корабль, который приведет нас в светлое будущее, и я намерен быть среди тех, кто стоит у руля».

— В то время я еще не знал, как с тобой поступить: обнять тебя или выпроводить, но в результате получил одного из лучших студентов и великолепного помощника. — Бен отбросил со лба уже изрядно посеребренную черную прядь. — Что ж, возможно, сегодня ты нашел своего Саймона де Берга.

Даже спустя десять лет одобрение Риверса радовало Саймона. Он ухмыльнулся, откинулся на спинку стула и сказал:

— Я никогда не отличался робостью.

— Говорят, какой-то чудак попытался задавать вопросы в Бург-Холле? — раздался голос от двери.

У Саймона внутри что-то сжалось. Ему не надо было оборачиваться, чтобы узнать Колина Эшуорта, графа Дрейтона. Тем не менее он взглянул через плечо и увидел радостно ухмыляющегося молодого человека. Как и Саймон, Колин был аристократом до мозга костей. Когда-то они вместе посещали университет и делили одну комнату на двоих. Сейчас же Колин тоже занимался исследовательской работой в университетской школе натурфилософии.

— Интересно, — сказал граф со смешком, — сохранил ли несчастный паренек голову?

— Пока да, — коротко ответил Саймон, стараясь сохранять нейтральное выражение лица.

— А мы-то думали, когда увидим тебя снова! — Бенджамин обошел стол и крепко пожал Колину руку. — Что задержало тебя в поместье?

Семейное гнездо Колина располагалось далеко на западе, На болотах северного Девона. Члены семьи давно покинули построенное средневековое поместье и переселились в благоустроенные дома в Лондоне и «Королевском Аскоте», предоставив Колину заботится о счетах, ремонтных работах и благосостоянии арендаторов.

Но об этом Колин не упомянул.

— Пастухи, — лаконично сообщил он.

Его истинной страстью, кроме, конечно, науки, были лошади и верховая езда. Увлечение отразилось и на внешности графа — он имел атлетическое телосложение, загорелую обветренную кожу лица и великолепную осанку.

Отодвинув от стены стул, Колин уселся на него верхом и внимательно посмотрел на Саймона — словно химик, проверяющий свой запас растворов и соединений. Одновременно он протянул ему руку, и Саймон после короткого колебания пожал ее.

— Ну и как? — спросил он. — Есть результаты сегодняшнего мозгового штурма?

Вопрос, равно как и кривая ухмылка Колина, содержал изрядную долю скептицизма и слабую насмешку. Последнюю Саймон решил проигнорировать. Что же касается скептицизма, его трудно было не признать обоснованным.

— Пока не знаю. Студенты только что сдали работы. Но судя по моим предыдущим попыткам, думаю, мне так и не удастся найти подходящего помощника.

— Может, ты слишком требователен? — спросил Колин. — В конце концов, они всего лишь студенты, и им предстоит еще многому научиться. Если тебе необходим профессионал, выбери одного из нас. Или ты перестал доверять своим друзьям-галилейцам?

Колин упомянул о клубе «Галилей», союзе единомышленников, беззаветно преданных научным разработкам и их практическому применению. Клуб был назван именем одного из самых смелых и решительных ученых в истории науки, и действовал по принципу: ничто не помогает прогрессу больше, чем хорошая дружеская конкуренция. Правда, временами конкуренция переставала быть дружеской, и борьба между членами клуба разгоралась не на жизнь, а на смерть. Три члена клуба как раз сидели в кабинете Бена Риверса. Четвертый — Эррол Куинси — вчера уехал в Лондон, он возглавлял симпозиум в Королевском обществе.

Бен хохотнул в ответ на вопрос Колина.

— Ты отлично знаешь, почему он этого до сих пор не сделал. Как говорится, две хозяйки не уживутся в одной кухне. Студент сделает то, что ему сказано, не испытывая искушения добавить один или два ингредиента самостоятельно.

Граф отмахнулся и от намека Бена, и от предложенной сладости.

— Возможно, членам клуба «Галилей» пора объединить усилия, а не вести себя как завистливые дебютантки, нацелившиеся на одного жениха.

— Лично я нацелился только на результаты моих опытов, которые должны подтвердить мои же теории. У каждого из нас очень разные цели, — ответил Саймон.

— Основанные на одних и тех же принципах электромагнетизма, — усмехнулся Колин.

Саймон с готовностью согласился:

— Уместно напомнить, как мы претворяем наши принципы в жизнь. Лично я всегда готов поделиться своими находками в области устойчивых электрических токов.

— Но не более того.

В голосе Колина прозвучал вызов.

— Пока нет, — спокойно ответствовал Саймон, выделив, первое слово.

Из четырех членов клуба «Галилей» страсти чаще всего разгорались между ним и Колином. Так было всегда, и однажды дело едва не дошло до драки в лаборатории. И хотя они издавна были близкими друзьями, прошлой зимой обстоятельства изменились, причем безвозвратно, во всяком случае, так считал Саймон.

Однако ему хотелось положить конец дискуссии по совершенно другой причине. Его последний проект находился еще в экспериментальной стадии, и говорить о нем было рано, тем более с Колином и Риверсом. Его теории были слишком уж радикальны… и опасны.

— Твоя немногословность, конечно, не имеет ничего общего с желанием получить медаль Копли[1]? — Колин скорее обвинял, чем спрашивал.

— Ты имеешь в виду морковку, которой нас ежегодно дразнит Королевское общество? — Саймон криво ухмыльнулся и покачал головой: — Извини, но медаль Копли меня не интересует.

Колин посмотрел на друга-соперника:

— Как всегда, ты у нас одна сплошная тайна. Хотелось бы знать, что сегодня прячет в рукаве Безумный Маркиз Харроу?

— Скоро увидишь.

Саймон сделал над собой усилие, чтобы не заскрипеть зубами от злости. Он ненавидел прозвище, приклеившееся к нему после смерти жены. Возможно, оно было заслуженным, ведь горе едва не свело его с ума. И его стали бояться не только коллеги из Кембриджа, но и собственные слуги, зачастую не без оснований.

Если бы кто-нибудь другой назвал Саймона Безумным Маркизом, он бы наверняка сломал этому типу нос либо подбил глаз, но своим друзьям из клуба «Галилей» он позволял то, чего ни за что не позволил бы постороннему. Это прозвище стало чем-то вроде мрачной шутки между ними, весьма своеобразным выражением привязанности людей, которые знали и понимали Саймона лучше других.

Вот только… Он втайне уже лишил такой привилегии Колина, правда, граф до сих пор не понял этого.

— Джентльмены! — Бен поднял руку, желая подавить ссору в зародыше. — Прорыв для одного из нас — это успех всех. Как ты прекрасно знаешь, Саймон, медаль Копли — это не простая морковка. Конечно, для богатого аристократа грант, сопровождающий эту награду, — сущая ерунда.

Сказанное было чистой правдой. Маркизу Харроу не нужно было финансирование, выделяемое вместе с почетной медалью, чего нельзя было сказать о Бене или Эрроле. Настоящей, желанной наградой было бы для него признание коллег и возможность продемонстрировать им свои научные открытия. Хотя в последнее время слава тоже утратила для него былую привлекательность. Результат был той самой морковкой, которая постоянно маячила перед носом, но в руки не давалась. Прорыв в исследованиях — вот единственная форма одобрения, которой он желал.

— Давайте заключим сделку. — Темные глаза Бена блестели, но веселья в голосе не было. Ему снова вспомнилось то время, когда он, шахтерский паренек, пришел в Кембриджский университет в расчете на стипендию и был мальчиком на побегушках, чтобы только иметь возможность учиться. — Если кто-то из вас получит медаль, передайте свой грант университету, желательно школе натурфилософии.

— Идет! — согласился Саймон.

— Даже не сомневайся! — Колин энергично похлопал ладонями по спинке стула, на котором сидел верхом. — Но, полагаю, ни мне, ни Эрролу в этом году награда не светит. Наша текущая работа по электрохимическим превращениям не совсем то, что нужно для получения медали. В ней нет ничего зрелищного.

— Зато ее оценят, когда страна начнет получать небывалые урожаи, — сказал Бен. — Скоро начнется консорциум, и Королевскому обществу придется решить, кто в этом году получит медаль. — Взглянув на часы, он встал. — Надеюсь, вы оба меня простите. Лекция начинается.

Покинув кабинет вслед за Риверсом, Саймон зашагал по дубовой аллее, укрытой золотистым пологом ветвей. Он направлялся в маленький паб, расположенный в нескольких минутах ходьбы от Маркет-стрит, где подавали самый лучший домашний эль во всей Восточной Англии.

— Саймон, постой!

Он тяжело вздохнул и обернулся.

Спешивший за ним Колин замедлил шаг и остановился в нескольких футах от маркиза.

— Послушай, я знаю, тебе наплевать на медаль Копли, но относительно совместной работы…

— Ты совершенно прав, — перебил его Саймон. — Мне действительно наплевать на медаль Копли, равно как и на все бессмысленные награды, которые только привлекут к моей работе нежелательное внимание. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое и не мешали работать.

— Я понимаю. Поэтому нам нужно…

Терпение Саймона было на исходе, и он снова перебил графа:

— Нужно что? Работать вместе? Поделиться результатами? Чем мы еще можем поделиться, Колин? Что еще из того, что принадлежит мне, привлекает тебя?

— Саймон, прошу тебя… — Колин догнал его и взял за локоть. — Ты уже давно избегаешь меня. Может, хватит? Подумай, сколько воды утекло.

Саймон резко остановился, кипя от злости. Он намеревался предупредить Колина, чтобы тот держал руки при себе, но искреннее сожаление в глазах графа остудило его пыл, да и злость куда-то улетучилась. Может, он слишком суров? В конце концов, наверное, надо уметь прощать…

Ответ пришел чередой образов того ужасного, но тем не менее незабываемого дня прошлой зимы: мрачная комната в придорожной гостинице, поспешно упакованный саквояж. Заплаканное лицо Гвендолин, и ее моментальный переход от страха к ярости, обращенной на Саймона. И стоящий в углу Колин: руки сложены на груди, голова опущена, лицо не выражает никаких чувств.

Ну, не то чтобы вообще никаких… Один взгляд сказал Саймону все, что он хотел знать, и молчание Колина лишь подтвердило его выводы. Даже сейчас боль предательства пронзила его с такой силой, что стало трудно дышать.

Он снова пошел вперед, едва сдерживаясь, чтобы не побежать.

— Ты уже отнял у меня мою сестру. Больше у меня не осталось ничего ценного для тебя.

Колин продолжал идти за ним.

— Послушай, есть кое-что еще, о чем я не стал тебе говорить в тот день. Мне казалось, что лучше промолчать, но теперь я уверен… Саймон, да постой же ты!

Кровь буквально вскипела в жилах Саймона. В то утро прошлой зимой он проснулся, не ожидая от жизни никаких подлостей. День обещал быть таким же, как любой другой. Так продолжалось до тех пор, пока экономка не обнаружила отсутствие Гвендолин. Кое-какой ее одежды тоже недоставало. Слава Богу, она не имела опыта в заметании следов, и Саймон очень быстро выяснил, куда она поехала.

Маркиз взглянул на Колина с такой ненавистью, что тот невольно остановился.

— Я до сих пор терплю твое существование только потому, что Бен и Эррол ценят твою работу. Кроме того, я успел приехать в ту проклятую гостиницу до того, как с Гвендолин случилось непоправимое. На твоем месте я бы денно и нощно благодарил за это Бога. А теперь прощай.

Он решил срезать дорогу и резко свернул налево, где между деревьями вилась едва заметная тропинка, заканчивающаяся на Тринити-стрит. Ему было совершенно необходимо попасть как можно быстрее в чертов паб.

— Лорд Харроу! Милорд!

— Зубы Галилея! Ну что еще? — Он остановился и неохотно обернулся.

Колин стоял на том же месте, где Саймон его оставил. На физиономии графа застыло выражение удивления и обиды. Маркиз недоуменно поднял бровь, но тут заметил Бертрама Хендслея, который бежал к нему, поднимая ногами вихрь красновато-коричневых и золотистых опавших листьев. В одной руке Хендслей сжимал стопку бумаг, периодически ими потрясая.

— Ваши работы, сэр! — Подбежав к Саймону, Хендслей с чувством выполненного долга передал ему бумаги. — Вы сказали, что хотите получить их незамедлительно.

— Ах да, благодарю вас. Я почти забыл.

И почти перестал ими интересоваться. Все надежды, с которыми он проснулся этим утром, увяли за последние несколько минут, как мертвые листья на лужайке.

Тем не менее любопытство заставило его бросить взгляд на работу, лежавшую сверху. Не обнаружив ничего особенного в торопливом почерке и не слишком аккуратно вычерченных диаграммах, он мельком проглядел еще несколько работ. Ничего. И, лишь перебрав почти всю стопку, он неожиданно наткнулся взглядом на что-то совсем другое… необычное… нестандартное… Похлопав себя по боку, маркиз на ощупь нашел очки, нацепил их на нос и стал читать.

— Не может быть!

Он отобрал несколько страниц, остальные, не глядя, вернул Бертраму Хендслею, сделал шаг, потом еще несколько, не соображая, куда идет, поглощенный чтением ответа на свой последний вопрос: зачем?

Слова «поэзия», «симметрия», «равновесие» прозвучали для него райской музыкой. Он читал, захваченный страстью, заключенной в этих аккуратных строчках. Его руки задрожали. Еще никто и никогда не описывал саму суть, дух исследований и экспериментов, прибегая к таким выражениям. Автор верно уловил основные детали опыта, но это сделали многие. Однако ни один из студентов не рискнул обнажить душу, когда дело дошло до ответа на последний, вроде бы непритязательный, но очень важный вопрос.

Маркиз вернулся к первой странице и в ужасе замер.

— Его имя! Зубы Галилея! Этот студент забыл написать свое имя!

Он едва не набросился на Бертрама Хендслея, который растерянно стоял, прижимая к груди отвергнутые студенческие труды. Увидев зверское выражение лица маркиза, Хендслей из соображений безопасности поспешно сделал несколько шагов назад.

— Работа не подписана? Ничего страшного, милорд. Написавший ее юноша покинул аудиторию последним. Очень молодой парнишка, явно новенький в Кембридже. Мне сказали, что он как-то связан с Букингемским дворцом. Вроде бы сын какого-то высокопоставленного помощника одного из министров ее величества… или министра… я точно не помню.

Саймон титаническим усилием воли сдержал желание схватить Хендслея за лацканы сюртука и как следует встряхнуть.

— Хендслей, если вас не затруднит, будьте добры, назовите его имя.

— Так это же Айверс, милорд, мистер Эдвин Айверс. Должен сказать, он довольно странный паренек.

— Вам известно, где он?

— Когда он покинул аудиторию, — с достоинством проговорил Хендслей, — его ждали. Небольшая группа. Я слышал, что они хотели собраться в комнатах некоего Джаспера Лоубри из колледжа Святого Джона.

— Айверс, ты пьешь, как моя бабушка. Оставь ты этот чертов кларет, старина, и попробуй наконец напиток настоящих мужчин.

Дружеский удар по спине между лопаток едва не заставил Айви выпустить из рук бокал и выплюнуть то вино, которое она еще не успела проглотить. Каким-то чудом ей удалось избежать обеих пусть небольших, но все же катастроф, однако, проглотив вино, она получила новый удар по спине от соседа, вероятно, не умевшего иначе выражать дружеские чувства. Айви поперхнулась и мучительно закашлялась.

Теперь ей по спине стучали уже двое — молодые люди, сидевшие по обе стороны от нее за небольшим столом. Айви. ничего не слышала, кроме их громкого смеха. Дым сигар висел в помещении плотной сизой завесой. Из-за этого глаза слезились, а хохочущие физиономии расплывались. Несмотря на прохладный осенний воздух, свободно проникавший через открытые окна, Айви, упакованная в добротный шерстяной костюм, изнемогала от жары.

— Не приставайте к нему, — посоветовал чей-то голос, но к нему не прислушались.

Соседи продолжали энергично колотить Айви по спине, сопровождая свои действия громким смехом.

Поставив бокал, Айви наконец удалось отбиться от чересчур ретивых помощников. Все еще кашляя, она подошла к ближайшему окну и высунулась наружу. Тихий дворик заливало осеннее солнце. Какой-то человек задрал голову, заметил Айви, помахал рукой и продолжил свой путь.

— Вот, выпей бренди.

Хозяин вечеринки, Джаспер Лоубри, симпатичный молодой человек с умными глазами и дружелюбной улыбкой, протянул ей бокал.

Айви обреченно вздохнула. Она бы многое отдала за глоток обычной холодной воды, но что-то ей подсказывало, что в этой комнате простой воды нет.

— Ну, пей же, — сказал Джаспер. — Это поможет. И не обращай внимания на парней. Они, конечно, издеваются над тобой, но не со зла.

Айви благодарно кивнула и сделала крошечный глоточек, а Джаспер вернулся к гостям, которые активно поглощали спиртное и всевозможные закуски. Их невоспитанность и дурные манеры за столом ужасно раздражали Айви. Разговоры становились все более громкими и бессвязными, при этом они употребляли такие выражения, что, как говорится, уши вяли.

Оказывается, быть мужчиной — весьма обременительно. Раньше Айви об этом даже не подозревала.

Моргнув, она попыталась прочистить горло и снова раскашлялась.

— Я знаю, что говорю, — невнятно пробормотал Престон Аскот — рябой отпрыск высокопоставленного дипломата из министерства иностранных дел. Аскот имел бульдожьи черты лица и очень крупное, дородное тело. Недостатки внешности компенсировались дружелюбием и легким чувством юмора. — Этого бедолагу отравили. Безумный Маркиз что- то ему подсыпал.

Долговязый молодой человек в очках по имени Спенсер Йетс затянулся сигарой, после чего изрек:

— Насколько я слышал, это уже не первый случай.

— Ты говоришь о его жене? — заинтересованно спросил кто-то еще.

— О нет! — вмешался Джаспер, округлив свои красивые карие глаза. — Все это сущая ерунда. Харроу не причинил ей никакого вреда. Но…

Он подался вперед.

Гости затихли и вытянули шеи, чтобы ничего не пропустить. Помимо воли заинтересовавшись, Айви тоже подошла к столу.

— Говорят, он все еще хранит ее тело где-то в замке.

Сын дипломата нахмурился:

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду? Как он ее хранит?

— Ну, не знаю, может, законсервировал как-то…

Айви почувствовала тошноту. От ужаса короткие волосы на остриженном затылке встали дыбом. Реакция остальных гостей оказалась более бурной. Мужчины кривились, чертыхались, отплевывались виски и бренди и недоверчиво качали головами.

— Вы не должны относиться к моим словам как к истине в последней инстанции, — невозмутимо пожал плечами Лоубри. — Но так говорят в нашем кругу. Между прочим, поколения де Бергов похоронены на церковном дворе церкви Святой Троицы, но ее вы там не найдете.

— Это какая-то нелепость! — воскликнула Айви. — Значит, она похоронена в другом месте, со своей семьей.

Лоубри покачал головой:

— Все Куинси тоже похоронены во дворе церкви Святой Троицы. Ее отец преподает здесь физику.

— Но зачем маркизу понадобились останки его жены? — спросила Айви, содрогнувшись.

Лоубри обвел присутствующих тяжелым и, как показалось Айви, театрально-драматическим взглядом.

— Говорят, он надеется когда-нибудь… воскресить ее. Как в той книге. Вы все знаете, что я имею в виду.

— Там все не так уж надуманно, — заявил Спенсер Йетс и выдохнул кольцо дыма. — Эксперименты Луиджи Гальвани на лягушках доказали, что причиной движения является поток электрических частиц между нервами и мышцами.

— И что это значит? — спросила Айви. — Ты же не хочешь сказать, что произведение художественной литературы может переплетаться с серьезными научными…

— Это значит, — напористо продолжил юноша, — что сердце — это мышца, и Безумный Маркиз вполне может пропускать электричество через сердце своей жены, в надежде заставить его биться снова.

По спине Айви пробежали мурашки.

Напряженное молчание нарушил Престон Аскот:

— Это могло бы объяснить пламя и искры, которые люди видят по ночам над домом.

Все собравшиеся за столом дружно закивали.

Айви поднесла бокал к губам и сделала большой глоток, слишком поздно вспомнив, что в бокале бренди, а не легкое вино. В результате последовал еще один приступ кашля, но на этот раз эффект от выпитого оказался странным: в голове прояснилось, к Айви вернулась способность рационально мыслить.

— Вы говорите чепуху! — Она хлопнула рукой по столу. — Стали бы студенты искать возможность работать с ним, если бы и правда считали его безумным?

— Безумный — не значит убийца, — мягко заметил Лоубри. — Как я уже говорил, маркиз не убивал свою жену. Она умерла в результате несчастного случая. Кажется, откуда-то упала. Маркиза тогда не было дома.

— Ужасно… — У Айви сжалось сердце.

Она отлично, знала, как тяжело терять тех, кого любишь. Ее родители погибли при пожаре много лет назад. Она не помнила отчетливо тот страшный день. В голове лишь мелькали смутные образы, крики, треск пожираемого огнем дерева. Ее и сестер спасли слуги. Никто так и не смог объяснить, почему только ее родители не смогли выбраться из горящего дома.

— Что же касается того, почему так много людей хотят с ним работать, — продолжил Лоубри, — здесь все просто. Этот человек — гений. Говорят, его вклад в науку бесценен. Кроме того, какой нормальный человек упустит шанс поработать с безумным ученым? — Широко улыбнувшись, он добавил виски в свой бокал и поднял его. — За Безумного Маркиза Харроу!

— За Безумного Маркиза! — поддержали все присутствующие, кроме Айви.

Она неожиданно почувствовала себя плохо. Стены комнаты почему-то зашатались и стали угрожающе приближаться к ней.

Что за ерунда?

Громкий стук в дверь заставил всех вздрогнуть. Удивленный Лоубри пошел встречать незваного гостя.

— Лорд Харроу! — потрясенно воскликнул он, но быстро обрел присутствие духа и вежливо поприветствовал маркиза: — Добро пожаловать, сэр.

— Извините за вторжение.

Маркиз переступил порог, вошел в комнату и обвел глазами собравшихся за столом.

У Айви тревожно забилось сердце. Оно застучало еще быстрее, когда высокий гость требовательно спросил:

— Кто из вас Айверс?

Глава 4

В течение нескольких бесконечных секунд никто не говорил и не двигался. Кажется, даже никто не дышал. Затем, один за другим, студенты начали выходить из ступора и обращать свои взгляды на Айви, как будто ее только что обвинили в совершении тяжкого преступления. А она взирала на них с мольбой. Разве они не взяли ее под свое крыло, не приняли в компанию? Разве она не приняла все их правила поведения — сквернословие, неумеренное употребление ужасных спиртных напитков? Теперь же все они, не моргнув и глазом, отказались от нее, и она почувствовала себя белой вороной.

В голове метались вопросы. Неужели она победительница? Сказать честно, один короткий, но восхитительный момент она верила, что ответила на вопросы лорда Харроу с блеском. Но, сдав работу мистеру Хендслею, сразу поняла, что только полный идиот может сравнивать науку с поэзией. Она подошла к заданию не как серьезный студент, даже не как женщина, а как глупая сентиментальная девчонка.

Айви даже покраснела, вспомнив, сколько написала ненаучной бессмыслицы.

И вот… Лорд Харроу здесь и смотрит прямо на нее.

— Это ты Айверс?

Он направился к Айви, и она инстинктивно отступила к подоконнику. Возможно, она вывалилась бы из окна, если бы лорд Харроу не ухватил ее за запястье.

— Будь осторожнее, парень. Теперь, когда я тебя нашел, ты не можешь упасть и разбиться насмерть. Так ты Айверс? Я не ошибся?

Айви кивнула.

— Хорошо. — Лорд Харроу сделал шаг назад и внимательно оглядел ее с ног до головы. — Это ты поднимал руку? — спросил он строго.

Айви снова кивнула. Маркиз в ее глазах как-то странно покачивался.

Его губы сжались, и Айви поняла, что он явился объявить о ее полной профессиональной непригодности. Она начала лихорадочно обдумывать извинения, но ничего не приходило в голову.

— Иди за мной, — сказал маркиз и, коротко попрощавшись с ошарашенными гостями, быстро вышел из комнаты.

После секундного колебания Айви бросилась за ним.

Саймон направился во второй двор колледжа Святого Джона. Колокола на местной часовне пробили полдень. Знакомый, приятный звук. Он сам когда-то здесь учился, но его комнаты находились в жилых помещениях первого двора.

За спиной послышались быстрые шаги паренька — он сбежал по лестнице и через мгновение в буквальном смысле вывалился наружу. Пробежав несколько шагов, юный Айверс неуклюже растянулся на земле и так и остался лежать, часто и тяжело дыша. Из окон сверху раздался дружный хохот, но когда Саймон бросил взгляд на студентов, все гогочущие физиономии моментально исчезли.

Саймон подошел к лежащему юноше и склонился над ним.

— Мне кажется, Айверс, сегодня ты с упорством, достойным лучшего применения, пытаешься себя убить? Для этого есть веская причина?

— Нет, сэр, — последовал несколько приглушенный ответ.

Юноша шмыгнул носом и стал медленно подниматься.

Когда ему удалось принять сидячее положение, Саймон протянул ему руку и помог подняться.

— Ой… спасибо, сэр.

Прикосновение гладких пальцев паренька вызвало у Саймона какое-то странное чувство, не сказать, что ему было неприятно, но тем не менее он пришел в замешательство. Саймон убрал руку.

— Ты ушибся?

Айверс медленно отряхнул пыль с костюма, поднял голову, и Саймон неожиданно заметил, что у него глаза вовсе не черные, как ему показалось сначала, а карие. И вообще, то, что он обратил внимание на глаза юноши, показалось ему странным и почему-то внушило тревогу. Господи, да у него глаза полны слез!

Юноша отвернулся.

— Нет, сэр, я не ушибся.

Какой-то не имеющий названия инстинкт заставил Саймона отойти на несколько шагов. Странно, но на расстоянии от юнца он почувствовал себя лучше.

— Ты всегда так неуклюж?

— Сэр?! — Взволнованный или, возможно, обиженный бедняга гордо задрал подбородок.

— Это вполне закономерный вопрос, Айверс. Ты же сам понимаешь, насколько опасно иметь помощника, который ведет себя как слон в посудной лавке в лаборатории, полной электромагнитного оборудования.

— О да, конечно, то есть… нет, что вы, сэр… Обычно я достаточно твердо держусь на ногах. Просто… — Он посмотрел вниз, пряча пылающее от смущения лицо. — Просто сегодня на мне новые сапоги. Я их еще не разносил… очень жесткие… они…

Саймон проследил за взглядом Айверса и насмешливо приподнял бровь, заметив, что на юноше черно-коричневые веллингтоны с квадратными носами — самый писк моды.

— Только лучшее, не так ли, Нед?

— Сэр?

— Не важно. Скажи, как скоро ты сможешь упаковать свои вещи?

— Сэр?

Саймон внимательно всмотрелся в огромные глаза миндалевидной формы и снова заметил, что за очевидной растерянностью юноши прячется бьющая через край энергия. Создавалось впечатление, что сильный дух заключен в чужую, не подходящую ему оболочку.

— Знаешь, Айверс, — сказал Саймон, — для человека, который так великолепно выражает свои мысли на бумаге, ты удивительно косноязычен. Это может стать проблемой.

Глаза юноши наполнились тревогой.

— Уверяю вас, сэр, не станет. Я могу быть таким разговорчивым, как вам будет угодно, если это необходимо. Просто сегодня…

— Сапоги, — подсказал Саймон. — Надо полагать, они перекрывают доступ кислорода к твоим мозгам.

До странности элегантные брови Айверса нахмурились, лицо застыло в напряжении. Потом он явно слегка расслабился, и его излишне пухлые губы скривились в усмешке.

— Вы правы, сэр. Всему виной действительно эти проклятые сапоги.

Саймон тоже усмехнулся. Они весело перебросились еще несколькими ничего не значащими фразами, но неожиданно их разговор показался маркизу слишком фамильярным… каким-то интимным, что ли. На всякий случай он сделал пару шагов назад. Интересно, что не так с этим пареньком? Почему в его присутствии он чувствует совершенно неуместное волнение? И не станет ли это препятствием в их совместной работе?

Впрочем, нет. Парень, конечно, робок и стеснителен, но, когда между ними установится взаимопонимание, это пройдет. Во всяком случае, Саймон со своей стороны собирался приложить для этого максимум стараний. Иначе ему придется работать в одиночестве.

Он с улыбкой посмотрел на застывшего в почтительном ожидании юношу.

— «Мистер Айверс» представляется мне слишком громоздким обращением для столь юного джентльмена. Как тебя называют дома?

Парнишка мгновение подумал, потом улыбнулся и вздернул подбородок.

— Сестры называют меня Айви.

— Айви? — Почему-то, произнеся это прозвище, Саймон почувствовал радость. Нет, так не пойдет. Черт, ну почему все, что связано с этим пареньком, вызывает в его душе такие странные чувства? — Это тоже не годится. А как твое имя?

— Эдвин, сэр.

— Эдвин — слишком официально. Я буду называть тебя Нед. А ты можешь называть меня лордом Харроу.

— Да, сэр. Но тогда… это значит, что вы сочли мою работу хорошей и берете меня в ассистенты?

Саймон растерянно заморгал.

— Эти сапоги на самом деле слишком тесны для тебя. А что, по-твоему, мы здесь делаем? Конечно, я тебя беру. Ведь ты написал неплохую работу.

— О, спасибо, спасибо, сэр!

— Но имей в виду, все будет зависеть только от тебя. Если окажется, что ты не способен выполнять свои обязанности…

— Этого никогда не будет, лорд Харроу, обещаю! Клянусь, я сделаю все от меня зависящее…

— Я думаю, обещаний и клятв пока достаточно, Нед. — Саймон обвел взглядом ряды готических окон. — Ты сейчас живешь здесь?

— Да, сэр.

— Сколько тебе потребуется времени, чтобы уложить вещи и подготовиться к переезду?

Глаза Неда, опушенные необычайно густыми и длинными ресницами, сузились.

— К переезду? Но… куда?

— В Харроувуд, конечно.

— Но…

— Вряд ли ты сможешь ассистировать мне отсюда. Или я не прав?

— Но я думал… — Нед в явном замешательстве всплеснул руками. — Я считал, что ваша лаборатория расположена на территории университета.

Маркиз издал смешок.

— Мой дорогой мальчик, я не нанимался на работу в университет. У меня только одна лаборатория, и расположена она в моем поместье.

— И я… я должен туда переехать?

— Конечно. Мои исследования весьма специфичны, и я не могу допустить утечку информации. Это ставит тебя в затруднительное положение?

Нед как-то странно скривился, но покачал головой:

— Никаких затруднений, сэр.

— Тебе не стоит волноваться. Вопрос согласован с деканом. Тебе зачтут всё занятия в этом семестре.

— Тогда… тогда я пойду собираться, сэр.

— Прекрасно. Я пришлю за тобой экипаж завтра утром. Да, и еще одно. — Саймон протянул руку и обвел указательным пальцем подбородок и верхнюю губу Неда. — Пытаешься отрастить усы?

Выражение лица Неда стало обиженным.

— Да, сэр.

— Ты бы лучше брился.

Нед хмуро кивнул:

— Как скажете, сэр.

— Меня зовут Лилиан Уолш. Я — экономка лорда Харроу. Запомните, вам следует называть меня миссис Уолш, если вы вообще вздумаете ко мне обращаться, что, разумеется, будет нечасто, коль вы заботитесь о своем благе.

Вот так. Миссис Эддельсон, оставшаяся в Лондоне, ни за что бы не позволила себе такой тон с гостем, подумала Айви. Но, учитывая ранний час, возможно, эта женщина просто не в духе. Церковные колокола в соседнем городке только что закончили перезвон. Значит, сейчас семь часов утра.

Когда лорд Харроу сказал, что пошлет экипаж «завтра утром», он, вероятнее всего, имел в виду сразу после восхода солнца. Айви пришлось в панике вскакивать и, еще толком не проснувшись, заканчивать сборы.

Ее первое впечатление от Харроувуда, сложившееся, когда она проехала через ворота по извилистой, обсаженной деревьями подъездной аллее к дому, было омрачено не рассеявшимися предрассветными тенями. Ей показалось, что унылый каменный дом, построенный еще до георгианской эпохи, стоит на краю мрачного неприветливого леса и его окружает неестественная тишина, словно птицы и даже ветер опасаются нарушать покой Безумного Маркиза Харроу.

Цокая каблуками, экономка повела Айви через мраморный холл.

— Время приема пищи устанавливается его светлостью и строго соблюдается. Никаких подносов с едой в вашу комнату я носить не буду, если только вы не окажетесь при смерти. Впрочем, и тогда вы ничего не дождетесь.

У подножия лестницы экономка остановилась и обернулась.

Миссис Уолш была дородной женщиной, впрочем, не столько полной, сколько ширококостной. Под одеждой угадывались массивные руки и крепкие, как стволы деревьев, ноги. У нее были грузные плечи, широкая и короткая шея труженика, круглое бледное лицо и соломенные волосы, упрямо выбивавшиеся из-под белого чепца.

Она обвела Айви тяжелым взглядом и нахмурилась.

— Что-то не так? — спросила Айви.

— Надеюсь, что нет.

Экономка поджала губы и стала подниматься по лестнице.

Айви поспешила за ней, стараясь не отстать, но при этом внимательно смотрела под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть. В памяти было еще слишком свежо воспоминание о вчерашнем унижении, когда она продемонстрировала свою неуклюжесть перед лордом Харроу, не говоря уже о Джаспере Лоубри и ее новых «друзьях», которые изрядно повеселились, наблюдая за ней из окна.

Все дело было в панталонах. Непривычный вес ткани постоянно посылал сигнал в ее мозг, ложный, конечно, что ее ноги запутались в нижних юбках, пробуждая бессознательный инстинкт отбросить их, чтобы освободиться. В результате она без нужды размахивала ногами и нередко цеплялась одной ступней о другую. А ведь она всю жизнь считала штаны менее стесняющей одеждой, чем юбки.

По дому бесшумно сновали слуги, исполняя свои привычные обязанности. Украдкой оглянувшись, Айви заметила двух горничных — одну со шваброй, другую со щеткой для обметания пыли.

Лакей нес через холл лестницу, еще один следовал за ним с кусками воска в руках.

— Э… лорд Харроу в лаборатории? — спросила Айви.

— Его светлость в лаборатории.

Айви улыбнулась. Ее чрезвычайно обрадовала перспектива сегодня же найти камень Виктории и немедленно покинуть этот дом.

— Должен ли я сообщить о своем прибытии?

Миссис Уолш резко остановилась.

— Конечно, нет! Никто не может входить в лабораторию без разрешения хозяина.

Восхождение по лестнице продолжилось.

— Но я здесь, чтобы ассистировать ему.

— И тем не менее вы дождетесь, когда его светлость за вами пошлет.

— Как грубо, — пробормотала Айви.

— Простите?

— Нет, ничего.

Они поднялись по лестнице, пересекли галерею и свернули в длинный коридор, по обеим сторонам которого были одинаковые закрытые двери. Харроувуд был намного больше Торн-Гроув. Айви почувствовала себя маленькой девочкой, которая боится потеряться и не найти обратную дорогу. Чепуха, конечно. Она уйдет, как только захочет.

Она решила не писать домой сестрам о неожиданном изменении плана. Не было смысла их тревожить.

А они непременно поднимут панику, когда узнают, что она без компаньонки живет под крышей одинокого мужчины. Более того, под крышей безумца. Интересно, это правда, что лорд Харроу пытается воскресить свою жену? В этом она ему тоже должна будет помогать?

Миссис Уолш остановилась и достала из кармана передника тяжелую связку ключей на массивном кольце. Их звяканье неприятно подействовало на и без того неспокойные нервы Айви. Экономка неторопливо отперла дверь и объявила:

— Это ваша комната. Не понимаю, почему его светлость решил поселить неоперившегося юнца, ученика, в сущности, слугу, в главной части дома? Возможно, он хочет держать вас под постоянным контролем?

— Возможно, — согласилась Айви и даже язык прикусила, чтобы не высказать вслух свои истинные мысли.

Если бы только эта занудная вредина знала, кому на самом деле она служит, то не стала бы говорить с ней в таком тоне.

— Постельное белье в нижнем ящике комода. Горячую воду приносят по утрам и по вечерам. Грязное белье можно постирать в любой день после обеда. Обед в одиннадцать тридцать. Обращаю ваше внимание, не в полдень, а ровно в одиннадцать тридцать. Извольте не опаздывать. — Экономка повернулась, чтобы уйти.

— А завтрак сегодня не будут подавать? — спросила Айви.

Экономка скривила губы в подобии улыбки и ответила:

— Завтрак уже был. Каждое утро ровно в семь часов. Поэтому и обед так рано.

— Прекрасно, — сказала Айви и вошла в комнату.

Захлопнув дверь, она оглянулась: комната, в которую ее поселили, оказалась довольно большой. Окна, высокие и узкие, напоминали бойницы, мебель — довольно мрачная. Обстановка спартанская. Было бы странно, если бы Неду Айверсу предоставили комнату, уставленную цветами, со стенами, обтянутыми ярким ситцем. Но… комната леди Гвендолин, вероятно, совсем другая. Айви не знала, какая из многочисленных комнат принадлежит сбежавшей фрейлине королевы и дома ли она сейчас. Возможно, изнеженная леди только проснулась в своей мягкой постельке и готовится начать очередной день.

Отдала ли она брату камень? Знает ли он о его существовании?

Айви подошла к занавешенному французскому окну и осторожно выглянула наружу. За рамой обнаружился полукруглый балкон, выходящий на тыльную сторону дома. От открывшегося вида у Айви перехватывало дыхание: со всех сторон, насколько хватало взгляда, были разбиты сады, А вокруг великолепного фонтана располагались цветочные клумбы и аккуратные, посыпанные гравием дорожки. Ничего подобного ей не приходилось видеть!

Осень уже окрасила деревья своими красками, настолько яркими и контрастными, что у Айви заслезились глаза. Несмотря на прохладу, буйно цвели цветы — изящные фиолетовые астры, унылые гортензии, буйные хризантемы, бархатцы, красные петушиные гребешки и камелии. И еще розы — много роз всех возможных цветов и оттенков!

В Торн-Гроув тоже был сад, хотя, конечно, намного скромнее. Дядя Эдвард сам ухаживал за ним. Именно там восемь лет назад Айви и ее сестры впервые узнали, что их милая подружка Виктория станет королевой. Именно там они поклялись всегда быть ее тайными друзьями и слугами.

Вид роскошного сада вызвал у Айви такой острый приступ тоски по дому, что захотелось плакать. До этого она была целиком поглощена выполнением своей первоочередной задачи — закрепиться в университете, убедиться, что никто не раскроет ее секрет. А потом была проба сил, устроенная лордом Харроу, и обескураживающая перспектива оставить Викторию ни с чем.

И все же у нее все получилось — она рискнула и выиграла… пока выиграла. И теперь она здесь, совершенно одна, в этом уединенном старом доме, в котором, говорят, все еще находится труп умершей жены маркиза. Кто знает, может, этот безумец действительно где-то хранит ее тело, а ужасная экономка помогает ему?

Айви опрометью бросилась из комнаты, слетела вниз по лестнице и выскочила на улицу. Ошарашенный лакей едва успел открыть ей дверь. Оказавшись за пределами дома, она полной грудью вдохнула воздух, все еще влажный из-за утреннего тумана, и побежала вокруг дома. Скорее бы попасть в сад, думала она, окружить себя красотой и свежестью цветов. Они-то, слава Богу, живые.

Из окна в высокой круглой башне Саймон с недоумением наблюдал за своим новым ассистентом. Куда, интересно, этот парень несется сломя голову? Неужели его так сильно напугала миссис Уолш? Возможно, ему следовало предупредить юношу? Но с другой стороны, человек, которого так легко может вывести из себя дурно воспитанная экономка, вряд ли справится с напряженным режимом работы. Ухмыльнувшись, Саймон признал, что его дражайшая экономка являет собой второе испытание на прочность, и еще не известно, какое из них более сложное. Он даже почувствовал разочарование, посчитав, что Нед Айверс не выдержал встречи с миссис Уолш и трусливо сбежал.

Хотя, возможно, и нет. Паренек замедлил бег и в конце концов остановился перед фонтаном «Хор ангелов». Он тяжело дышал, жадно хватая воздух открытым ртом. Восстановив дыхание, он огляделся по сторонам и замер, явно очарованный красотой сада — сада Аурелии. Она создала его, и после ее смерти здесь все было, как при ней.

Сердце Саймона сжалось от боли. Эта боль за последние полтора года стала его привычной спутницей. Если души действительно обитают на земле, как утверждают некоторые, он искренне надеялся, что душа Аурелии живет в саду, который она так любила и которым гордилась.

Его улыбка была и горькой и нежной. Временами ему казалось, что Аурелия гордится своим садом больше, чем мужем, но она никогда не давала ему повода усомниться в том, что любит его. На том самом месте, где сейчас фонтан и цветы, он попросил руки Аурелии, и она согласилась…

Саймон зажмурился и потряс головой, стараясь избавиться от некстати нахлынувших воспоминаний. От воспоминаний было легче избавиться, чем от боли, которая никогда его не покидала.

Маркиз открыл глаза. Нед медленно шел по извилистой тропинке сада. Остановившись, он наклонился над кустами красных и белых гладиолусов, аккуратно погладил атласные лепестки и понюхал их.

Странное беспокойство заставило Саймона опереться о подоконник и высунуться из окна. Он внимательно смотрел, как плавно покачиваются бедра Неда при ходьбе, как изящно он выгнулся, подставляя лицо утреннему солнцу, а потом поднял обе руки и элегантным жестом поправил волосы…

Саймон застыл у окна, потрясенный фантастической мыслью. Не прошло и нескольких секунд, как мысль перестала ему казаться фантастической и переросла в убеждение, заставившее его в ярости сжать кулаки.

Неужели это возможно? Он быстрыми шагами пересек лабораторию, нашел на полке бинокль, вернулся к окну и сфокусировал линзы на мистере Эдвине Айверсе.

Мистер Айверс! Зубы Галилея!

Глава 5

— Ваш юный бездельник из университета прибыл, милорд.

— Да, я знаю, миссис Уолш, спасибо.

Саймон быстро шел мимо работающих слуг, отвечая короткими кивками на их утренние приветствия и стараясь держать, себя в руках, хотя бы пока не окажется на улице. Ему очень хотелось изо всех сил хлопнуть дверью, но он этого не сделал, здраво рассудив, что нет смысла ломать свое имущество, когда его одолевает желание сломать шею одному молодому человеку.

Правда, этого молодого человека никогда не существовало.

Проклятие! Саймону не нравилось, когда из него делали идиота, тем более в собственном доме и в рамках устроенного им же соревнования умов, которое должно было выявить блестящего молодого ученого, а не маленькую хитрую шарлатанку.

Он быстро сбежал по ступенькам террасы, в надежде, что мистер Айверс еще не успел распаковать свои вещи.

Темно-красный сюртук отчетливо выделялся на фоне листвы. «Юноша» шел мимо больших солнечных часов.

Саймон устремился в погоню. Это последняя прогулка Неда Айверса по саду Харроувуда, равно как и по любой другой части поместья. Саймон решил, что ему обязательно понравится предстоящая сцена. Он сполна насладится моментом, когда вышвырнет этого ассистента пинком под зад.

— Мистер Айверс! — крикнул Саймон.

Гостья, затянутая в превосходно сшитый мужской сюртук, вздрогнула и замерла.

Вопреки своим намерениям Саймон тоже остановился, очарованный видом ее соблазнительного рта, гладкой бархатистой кожи. Но больше всего его поразили глаза — огромные, завораживающие, горящие. Они искрились безграничной силой духа.

Да, теперь все понятно. Неудивительно, что он вчера почувствовал странную тревогу, пожалуй, даже возбуждение, глядя на этого «мальчика».

Но как он мог не заметить столь очевидной правды? Да, ее одежда была весьма искусно скроена, чтобы скрыть женственные изгибы тела. Она коротко остригла волосы и чем- то измазала подбородок и верхнюю губу, чтобы создать иллюзию пробивающейся щетины. Неужели в университете никто не догадался, что она женщина?

Однако здесь, в этом прекрасном саду, ее женственность заявила о себе во весь голос. Зрелая женственность и искушающая чувственность. И что-то еще, заставившее праведный гнев Саймона утихнуть, а потом и вовсе исчезнуть.

Неуверенно улыбнувшись, девушка направилась к нему.

— Лорд Харроу, доброе утро. Надеюсь, я не нарушил никаких правил, выйдя в сад? Миссис Уолш четко объяснила, что я должен держаться подальше от лаборатории и не входить туда без вашего разрешения, но она ничего не говорила о саде.

Айви шла к маркизу, и он снова обратил внимание на то, как грациозно покачиваются ее бедра. На ней были обтягивающие бриджи, заправленные в те же черно-коричневые веллингтоны, которые так подвели ее вчера. Забавно, но сегодня они, похоже, не мешали ей свободно двигаться. Впервые в жизни Саймон почувствовал себя завороженным соблазнительной игрой мышц и плоти женских бедер при движении, которую не только не скрывала, но, похоже, даже подчеркивала облегающая ткань.

— Сэр! Так есть еще какие-нибудь правила, о которых мне следует знать?

Саймон растерянно моргнул и покачал головой. У него отчаянно заколотилось сердце, стало тяжело дышать. Он гордо выпрямился, сцепил руки за спиной и неожиданно принял решение, шокировавшее даже его самого.

— Есть еще множество правил, которые тебе необходимо запомнить, Нед, но все они касаются пребывания в лаборатории. Что касается остальной моей собственности, когда у тебя свободное время, ты можешь ходить куда хочешь.

Ее миндалевидные глаза настороженно сузились.

— Понятно, сэр.

Это простое заявление содержало целый мир опасного отрезвляющего подтекста, который Саймону надо было принять во внимание, прежде чем ответить. Сознательно пуская в дом молодую женщину, он должен был отдавать себе отчет в серьезных опасностях, которые это решение таило для них обоих. В своей жизни он встречал достаточно дам полусвета, чтобы утверждать с полной уверенностью: эта женщина не из их числа.

Интересно, понимает ли она, что эти игры с переодеванием могут быть опасны? Какую угрозу они таят для ее будущего? Как только все раскроется, ее репутация безвозвратно погибнет. Она больше никогда не будет считаться респектабельной дамой, ее не будут принимать в обществе, и ни один порядочный человек не возьмет ее в жены. И даже не важно, уложит ее Саймон в постель или нет.

По его телу прокатилась волна дрожи, к паху прилила кровь. Почему он не должен желать эту безрассудную девчонку, обладающую восприимчивым умом и умопомрачительными ногами? Ему захотелось немедленно заключить ее в объятия, почувствовать гладкость кожи…

Это желание он подавил, напомнив себе о высокой цене, которую им обоим придется заплатить. Для нее это будет навеки погубленная репутация, да и он больше не сможет считать себя надежным порядочным человеком. Блудницы вполне допустимы, а также вдовы и замужние женщины, достигшие «понимания» со своими престарелыми супругами, как правило, импотентами. На такие интрижки общество всегда смотрело сквозь пальцы. В конце концов, какой мужчина откажет себе в маленьких радостях?

Но опозорить невинную девственницу — непростительно. Он ученый, человек науки, и честность для него значит очень многое.

Тогда какого черта она натянула мужские панталоны и обманом проникла в его дом?! Должно же быть какое-то разумное объяснение этому вопиющему безрассудству?

— Скажи мне вот что… — Саймон сжал руки в кулаки, так ему хотелось коснуться пальцем ее щеки, губ. — Как получилось, что только ты правильно понял мое задание?

Легкий ветерок пошевелил ее короткие волосы, бросив несколько прядей на лицо. Айви решительно отбросила их назад и уверенно сказала:

— В вашем опыте нет ничего нового. Еще двадцать лет назад Гемфри Дэви создал калий, разделив поташ на составляющие элементы. Ваша батарея Вольта была, конечно, намного мощнее, чем использовал он, но все остальное было повторением его опыта.

Саймон не мог не улыбнуться. Похоже, девчонка совершенно уверена в себе. Чтобы скрыть ухмылку, он пошел вперед, жестом предложив ей следовать за ним.

— Продолжай.

— Зная, что вы не в первый раз устраиваете подобные… состязания умов среди студентов, я никак не мог поверить, что никто, кроме меня, не сумел понять, в чем суть процесса. И потому решил, что все они попросту пошли не в том направлении. — Айви задумчиво коснулась пальцем подбородка и улыбнулась. — Вы специально хотели ввести в заблуждение кандидатов на должность вашего ассистента, да?

Ее дерзость на мгновение лишила его дара речи. Только Аурелия осмеливалась разговаривать с ним таким тоном — на равных, без всякого почтения, с дерзкой улыбкой и задорным блеском в глазах, словно она ни минуты не сомневалась, что он согласится и взглянет на вещи ее глазами.

Что он и делал. Всегда.

— Лорд Харроу!

Он растерянно заморгал и снова уставился на девушку. Ее уверенность исчезла, уступив место тревоге и сомнению. Должно быть, она решила, что оскорбила его. Слава Богу, она не могла знать, какие мучительные воспоминания вызвала своим в общем-то невинным вопросом.

— Не буду отрицать этого, Нед, — ровно ответил он. — Дело в том, что любого человека можно обучить основам электромагнетизма. А я желал найти помощника, для которого наука была бы страстью… искусством.

Собственный выбор слов несказанно удивил маркиза. Желание… страсти… совершенно неожиданно эти слова приобрели для него значение, не имеющее ничего общего с наукой. И он поспешно добавил:

— Мне нужен был человек, способный понять природу открытия, если оно будет сделано, и который не побоится самых ожесточенных дискуссий.

Айви споткнулась о камень и наверняка упала бы, если бы маркиз не удержал ее, схватив за локоть.

— Судя по всему, сапоги все еще не разносились?

Его вопрос остался незамеченным.

— Дискуссий?

Саймон поспешно отпустил девушку.

— Ты выглядишь встревоженным, Нед. Неужели тебя так сильно пугает перспектива пойти против устоев общества? Но ведь именно это зачастую делает наука. Она сокрушает предвзятые мнения и заменяет их радикальными открытиями. Люди не всегда с готовностью встречают такие перемены.

Все будет зависеть от ее ответа, решил Саймон. Насколько она предана своему плану? И, черт возьми, почему? Ответа на этот вопрос он требовал у всех претендентов, хотел получить его и от нее, но только совсем в другом смысле. Действительно ли она настолько увлечена наукой, что готова рискнуть своим будущим жены и матери?

Айви остановилась. Она внимательно всматривалась в его лицо, казалось, изучая одну черту за другой, как он сам изучал бы какую-нибудь интересную частицу под микроскопом.

— Нет, сэр. Меня не пугает суждение, которое может вынести нашей работе общество. Я подчиняюсь только указаниям своей совести и только с ней никогда не иду на компромисс.

Как и недавняя дерзость, серьезность и прямота девушки настолько напомнили маркизу Аурелию, что его сердце пронзила боль. А ведь они были очень разными внешне. Аурелия была блондинкой, маленькой, но обладавшей роскошными чувственными формами и классической красотой. Стоявшая перед ним девушка была высокой, темноволосой и очень гибкой.

Если он всем сердцем любил Гвендолин, то его не должна была привлекать эта шарлатанка. Тогда почему… Вероятно, все дело в том, что за столь непохожими внешними чертами он почувствовал одинаковое внутреннее содержание, необычную смелость, прямоту. Не кривя душой, он мог признаться самому себе, что действительно нашел ассистента и партнера, которого искал. Правда, пока он мог только предполагать, насколько беспокойным станет их партнерство.

Саймон опять пошел вперед, тщетно стараясь выбраться из ловушки, в которую попало его сердце.

— Ты любишь сады, Нед?

Айви ускорила шаг, чтобы не отстать.

— Что, сэр?

— Сады. Люди обычно не обращают на них особого внимания, замечая лишь для того, чтобы признать геометрическую правильность формы. Лишь немногие понимают, что у каждого сада есть своя душа, и она уникальна в своих потребностях и возможностях, как и душа человека.

— Честно говоря, сэр, я видел совсем немного садов такого масштаба. Но мой дядя очень любил розы, и я могу с уверенностью сказать, что моя теперешняя жизнь началась в его розовом саду.

— Моя тоже, Нед, — Саймон глубоко вдохнул воздух, наполненный неповторимым коктейлем из цветочных ароматов, и снова ощутил тоску по женщине, которую потерял. — Я гуляю здесь каждый вечер до наступления темноты, анализирую достигнутые за день результаты, обдумываю планы на будущее. Такие прогулки способствуют ясности мысли и остроте чувств. Ты будешь гулять со мной?

— Конечно, сэр.

Маркиз склонился ближе к своей незваной гостье, так близко, что ощутил запах ее кожи. Зрачки девушки расширились, глаза излучали гипнотический свет.

— Обещаю тебе, юный Нед, в моем доме ты будешь в полной безопасности. И твоя совесть будет чиста.

— Благодарю вас, сэр.

Айви почему-то стало трудно дышать. Ее грудь тяжело поднималась и опускалась, и в какой-то момент Саймону показалось, что он видит за слоями одежды слабые очертания ее женских форм. Или его разум попросту услужливо нарисовал перед его мысленным взором нужную картину? Ведь теперь он точно знал правду, в то время как накануне лишь чувствовал какой-то подвох.

Неожиданно его захлестнуло сильное желание обнять ее, прижать к себе, почувствовать те самые мягкие выпуклости, которые она, вероятно, перевязала.

Время замерло, пока они стояли, глядя друг на друга, словно два пугливых оленя, ослепленные светом факела охотника. Он был испуган могучей силой собственных чувств и желаний, а она… вероятно, риском разоблачения. По крайней мере Саймон так думал. Громкое низкое урчание разрушило очарование момента.

С грустным вздохом Айви сделала шаг назад и прижала руку к животу.

— Простите, сэр.

— Да, кстати, Нед, ты сегодня завтракал?

— Нет, сэр. Утром мне пришлось складывать вещи, чтобы освободить комнаты, а здесь миссис Уолш сказала, что…

— Понятно, миссис Уолш снова бастует. Пойдем, парень, я добуду тебе что-нибудь съестное.

Айви осторожно поднималась вверх по винтовой лестнице, ведущей в лабораторию лорда Харроу, расположенную в высокой башне. Подъем казался бесконечным. В узких окнах, которые они время от времени проходили, виднелись только верхушки деревьев. И ещё небо. Извилистой лестнице не было видно конца, и Айви почувствовала головокружение и тошноту.

Лорел как-то сказала, что с головокружением можно легко справиться, если сфокусировать взгляд на каком-нибудь неподвижном предмете. Айви довольно быстро убедилась, что, если уставиться на лорда Харроу, который шел перед ней с той же скоростью, это действительно производит благотворный эффект. По крайней мере на ее вестибулярный аппарат. Совсем другое дело — ее сердце, которое бешено колотилось из-за близости маркиза. Поскольку она находилась двумя или тремя ступеньками ниже, ей были непозволительно хорошо видны его мускулистые ягодицы, обтянутые узкими панталонами, и стройные ноги. Решив, что пусть уж лучше вернется головокружение, Айви отвела глаза. В конце концов, какое ей дело до великолепного телосложения лорда Харроу? У нее совсем другие задачи…

— Чувствуешь себя лучше, Нед?

Айви так глубоко ушла в мысли, что едва не ответила правду. Спохватившись, она сообразила, что вопрос относится к завтраку из яиц и тоста, который ей подали под неодобрительным взглядом миссис Уолш. Маркиз лично спустился в кухню и отдал соответствующие распоряжения, и миссис Уолш оставалось только дуться, наблюдая, как кухарка готовит завтрак. И хотя Айви разумно соблюдала нейтралитет, она в душе порадовалась этой маленькой победе над грубой женщиной.

Это воспоминание подействовало благотворно — отвлекло от подъема.

— Намного лучше, сэр.

— Прекрасно, в моей лаборатории обмороки непозволительны.

Само предположение не могло не вызвать раздражения.

— У меня нет привычки падать в обморок по любому поводу, — с достоинством изрекла Айви.

Она терпеть не могла жеманных девиц, которые в случае малейшего дискомфорта весьма зрелищно лишались чувств, и всегда подозревала, что они и не теряют сознание вовсе, а втайне наслаждаются всеобщим вниманием.

— Я вовсе не хотел тебя обидеть, — сообщил лорд Харроу, наконец достигнув лестничной площадки. — Это была шутка.

Он остановился и полез в карман за ключом.

Боже правый, она опять среагировала как женщина, а не как мужчина, который, несомненно, оценил бы юмор.

Надо быть начеку и больше не попадаться.

— Конечно, сэр. Я понял, сэр.

Маркиз нашел ключ и повернулся к Айви.

— Ты готов?

— Да, сэр.

Она чувствовала приятное возбуждение — все же через несколько секунд впервые в жизни увидит настоящую научную лабораторию, но одновременно ее одолевали дурные предчувствия.

— Должен ли я напомнить, что до тебя лишь очень немногие переступали этот порог, Нед? То были люди, которых я высоко ценил и в ответственности которых никогда не сомневался. — Легкомысленный тон исчез. Маркиз вставил в замок ключ и повернул его. — Не разочаруй меня, юноша.

Саймон нахмурился, и Айви поняла, что к этим словам следует отнестись со всей серьезностью. Она разрывалась между намерением выполнить задание Виктории и желанием стать наилучшим помощником ученого — умным, расторопным, квалифицированным.

Так и не решив, насколько одно противоречит другому, Айви пробормотала:

— Я не разочарую вас, сэр, клянусь.

С торжественным кивком маркиз распахнул перед ней дверь и жестом предложил войти. Несколько шагов, и Айви остановилась — ошеломленная, потрясенная, обрадованная.

Перед ней находилось великое множество самого разнообразного оборудования. У нее разбежались глаза. Она не знала, к чему подойти сначала, что рассмотреть. Она чувствовала себя принцессой из сказки, проснувшейся в волшебном замке, только вместо заколдованных предметов и сверкающих драгоценностей перед ней оказались провода, рычаги, механизмы. Кабели змеились по стенам, достигая светового окна в сводчатом потолке.

Знать бы еще, кем окажется лорд Харроу в этой сказке— принцем или жестоким разбойником?

Разинув рот, Айви начала медленно обходить комнату и первым делом с облегчением отметила, что в ней не было ничего, что бы подтверждало рассказ Джаспера Лоубри. Ни одной емкости размером строб, содержащей некую жидкость и тело жены маркиза, никаких органов в колбах, никакого операционного стола, снабженного проводами, тянущимися вверх — к громоотводу на крыше.

Конечно, большой изысканный шкаф вполне мог вместить человека, а то и нескольких, поскольку размеры имел весьма внушительные — ширину около шести футов и высоту не меньше восьми футов.

Айви стала прикидывать, как бы ей заглянуть хотя бы одним глазком внутрь…

— Ну и что ты думаешь?

Она вздрогнула от неожиданного вопроса лорда Харроу, Его голос эхом отозвался под сводчатым пбтолком. Мрачные образы исчезли, и постепенно оборудование, стоявшее повсюду, стало обретать привычные очертания.

Камня Виктории нигде не было видно, но он мог быть где-то спрятан, в том числе и в гигантском шкафу. Придется как-нибудь изловчиться и обыскать комнату. Если, конечно, лорд Харроу оставит ее здесь в одиночестве.

А пока она рассматривала то, что лежало на поверхности. На столе было пять дюжин элементов Вольта разных размеров, в том числе и тот, что лорд Харроу демонстрировал в университете. Здесь же был гальванометр — похожий на компас инструмент для измерения силы электрического тока.

Небольшой бак у стены был соединен с угольной печью, причем медный трубопровод тянулся через комнату к предмету весьма крупных размеров, прикрытому, словно саваном, тканью. Может, там лежит тело? Айви отмахнулась от глупых мыслей, и, надо признать, очень вовремя, потому что лорд Харроу быстрыми шагами пересек комнату и драматическим жестом сдернул покров.

Айви увидела странную конструкцию, блестевшую под проникающими в лабораторию лучами солнца. Непонятный аппарат состоял из множества мелких компонентов, включая четыре вертикальных стержня, увитых медными проводами. Она узнала поршни — во всяком случае, она надеялась, что видит именно их, систему шестеренок, колесо диаметром около трех футов и центральную балку, напоминающую коромысло весов. Один ее конец был соединен с неким прибором, похожим на кузнечные мехи, и казалось, что он будет расширяться и сжиматься по мере опускания и подъема балки.

Любопытство направило ее именно к этой конструкции, которая была с нее высотой и раза в два шире. Приблизившись, Айви остановилась и протянула руку.

— Стой! — воскликнул лорд Харроу. — Не забывай, сегодня мы только смотрим и ничего не трогаем.

Айви тотчас опустила руку.

— Это какой-то мотор, да? Как тот, что у Фарадея, но…

— Больше. Намного больше и мощнее.

Айви резко обернулась и с удивлением обнаружила, что маркиз стоит прямо за ней. Он находился так близко, что она уловила слабый запах мужского одеколона, которым он пользуется, и почувствовала непонятную дрожь внутри. Ей были отчетливо видны морщинки в уголках его глаз. Это были не только линии, оставленные смехом, но и следы горя и тревог. Скорее они появились в результате долгих часов мучительных раздумий и напряженных экспериментов.

— Я никогда не слышала о таком большом моторе, — сказала она.

Глаза маркиза горделиво сверкнули.

— Это потому, что ничего подобного больше нет!

— Что он приводит в действие?

Харроу покачал головой:

— Покажу, но не сегодня. Сегодня тебе предстоит только познакомиться с оборудованием.

Обернувшись к мотору, Айви проследила взглядом, куда ведет трубопровод.

— Он работает на пару?

— Заряд от пара заставляет его генерировать собственное электричество.

— Электрический заряд от пара? Боже! Я слышал о подобных вещах в теории, но не знал, что это кому-то удалось.

Маркиз обошел машину и погладил рукой трубопровод.

— Трение водяных паров, двигающихся по медной трубе, создает заряд. Сила пара заставляет заряд двигаться по этим магнитным катушкам, производя импульсный ток. — Объясняя, он показывал на разные части машины. — Это поворачивает валы, и заряд двигается через поршни, по центральной балке и так далее, таким образом генерируя постоянный ток. Удивительнее всего то, что, когда машина начинает работать, она становится самоподдерживающейся. Можно перекрыть подачу пара, а мотор будет работать на собственном токе.

— Электродинамическая сила! — Айви протянула руку, но не коснулась ближайшего витка катушки. — Генератор.

— Да. Это намного эффективнее, чем токи, вырабатываемые элементами Вольта.

— Теоретически его можно использовать как привод любого промышленного механизма. — Прижав палец к подбородку, Айви внимательно вглядывалась в хитросплетение проводов и деталей. — Достаточно закрепить движущие части на вращающемся колесе.

— Конечно.

— Или… или можно использовать провода, чтобы направить электрический ток к находящемуся в другом месте механизму. Можно даже приводить в действие не один, а сразу несколько механизмов!

— Еще лучше. Продолжай, Нед.

Айви еще раз обошла машину кругом, осматривая каждый компонент. Как же ей хотелось увидеть все это в работе!

— Использование магнитных электродов приведет в движение любые подвижные части отдельного механизма в ответ на подачу тока.

— Превосходно!

Восхищение в голосе Харроу заставило Айви гордо поднять голову. Его улыбка была широкой и искренней.

— Ты много читаешь?

— Да.

Лучше бы он не подходил. По мере его приближения ее сердцебиение явно усиливалось.

Айви поймала себя на том, что заворожено смотрит на жесткие линии его лица — волевой подбородок, длинную шею. Моргнув, она перевела взгляд на генератор и напомнила себе, что мужчины так не смотрят друг на друга. Они вообще редко смотрят друг другу в глаза.

— Дело в том, что у меня всегда был доступ к хорошей библиотеке. К библиотеке дяди. Книги делают деревенскую жизнь интереснее.

Айви опять решила, что ее жалкий лепет недостоин настоящего мужчины, и прикусила внутреннюю сторону губы, чтобы остановиться.

Но лорд Харроу вроде бы ничего не заметил.

— Полагаю, что мне повезло. Пошли. — С легкой фамильярностью, совершенно обычной между студентом и его добрым наставником, он положил руку ей на плечо. — Я познакомлю тебя с теми компонентами, с которыми сейчас работаю. Проводящие металлы, провода разной толщины и все такое. Очень важно, чтобы ты мог различать силу тока, производимую разными элементами. Ты умеешь пользоваться гальванометром?

— Э… Нет, сэр.

Остро чувствуя тепло мужской ладони на своем плече, Айви не могла сконцентрироваться на вопросе, поэтому предпочла ответить отрицательно.

Его рука, мягкая, почти нежная, удивительным образом передавала ощущение силы и власти. Создавалось впечатление, что его сильные пальцы вырабатывают разные токи, которые заставляют ее мысли разлетаться в разные стороны, как рассыпалось по столу стекло, разбившееся во вчерашнем опыте.

Сглотнув, она откашлялась и призвала на помощь здравый смысл.

— Я не пользовался гальванометром, но читал о нем и знаком с основными принципами работы прибора.

— Хорошо. Тогда мы сейчас соберем прибор для измерения тока. Начнем.

— Еще одна проверка, сэр?

— Нет. Но согласись, Нед, я должен посмотреть, как ты работаешь руками.

С этими словами он подвел Айви ко второму лабораторному столу и убрал ладонь с ее плеча.

Потом он взял с полки коробку, поставил на стол и поднял крышку. Она была полна тем, что на первый взгляд казалось деталями часовых механизмов — диски и шестерни, стержни и оси. С той же полки он взял книгу, открыл ее и положил рядом с коробкой.

— Возможно, ты самый эрудированный студент первого года обучения, которого я встречал, и мне ужасно любопытно, как далеко тебя заведут знания. Давай посмотрим, на что ты способен.

Айви приблизилась к самому краю стола и уставилась на диаграммы, покрывавшие книжные страницы. Лорд Харроу больше ее не касался, но ей казалось, что мужская рука все еще согревает ее плечо. Воспоминание о мимолетном физическом контакте не давало сосредоточиться. А учитывая, что великолепный мужчина находился совсем рядом, она даже не могла вспомнить, как выглядел гальванометр в книгах дяди Эдварда.

— Не уверен, что знаю, с чего начать, сэр.

— Я помогу, но всю сборку ты сделаешь сам. — Он протянул руку и выбрал из деталей в коробке градуированное медное кольцо. — Это когда-то было частью циферблата часов, но вполне сгодится для измерения тока: Как ты считаешь, что дальше?

Маркиз стоял по-прежнему мучительно близко, пока она разбиралась с диаграммами, выбирала магнитную стрелку компаса и привязывала ее к тонкой шелковой нити.

— Так, сэр?

— Очень хорошо, а теперь тебе понадобится проводник, по которому пойдет ток.

Она взяла тонкую медную проволоку и начала накручивать на тонкий стержень, чтобы получилась небольшая катушка. Стоя сзади, маркиз следил за ее действиями. Его теплое дыхание обожгло ей щеку.

— Меня впечатлили твои навыки, Нед. Ты все правильно делаешь. Теперь нужно подвесить стрелку на катушку и поместить их над круговой шкалой. Ты уверен, что никогда этого не делал?

— В первый раз, сэр.

Сосредоточившись на выполнении указаний маркиза, Айви, отвечая, лишь слегка повернула голову, но в результате ее губы оказались в гибельной близости от его рта. Как будто генерируя термодинамическое притяжение, его рот своим теплом властно притягивал ее губы все ближе и ближе… В последний момент Айви почувствовала, что ей не хватает воздуха, и замерла. А лорд Харроу, издав невнятный возглас, отпрянул.

Глава 6

— Простите, сэр.

— Не беспокойся, Нед, это моя вина.

Ретировавшись к дальнему концу стола, Саймон схватил первый же элемент Вольта, который попался ему под руки. Сердце тревожно забилось.

Он не просто не был близок с женщинами, он вообще не приближался к ним после смерти Аурелии. И теперь испытанное им желание и приятные ощущения показались ему предательством памяти покойной жены. Прошло еще слишком мало времени. А возможно, его всегда будет слишком мало. Аурелия была для него не обычной женой, в том смысле, в котором большинство мужчин это понимают. Она была его равноправным партнером, другом, собеседницей, возлюбленной, советчицей. С ее смертью он лишился всего… всего.

И только работу он продолжал в память о ней.

Добавив в батарею нужное количество кислоты, он тянул время еще достаточно долго, чтобы взять себя в руки и спокойно вернуться к своему не менее встревоженному ассистенту. Как он мог настолько забыться? Подумать только, — ведь он едва не поцеловал того, кого должен был считать мужчиной.

— Я… я только хотел показать, что твоя нитка соскользнула е центра стрелки. Посмотри, — сказал он и с облегчением заметил, что нитка и на самом деле немного съехала, правда, недостаточно для того, чтобы внести большую погрешность в измерения, однако вполне достаточно, чтобы показать юному Неду, сколь зоркий глаз у его учителя.

Соблюдая приличную дистанцию — не меньше ярда — между ними и напустив на себя холодно-высокомерный вид, Саймон поместил батарею рядом с гальванометром, который Айви только что собрала.

— А теперь мы измерим ток и посмотрим, насколько точен твой измерительный прибор.

Пока Айви сосредоточенно работала с проводами, присоединяя батарею к прибору, Саймон наблюдал не за ее действиями, а за ней. Проворные движения ее тонких пальчиков, восхитительные морщинки на вздернутом носике — в глубокой задумчивости она его морщила, изящество тонкого тела, спрятанного под мужской одеждой. От всего этого невозможно было отвести глаз. Господи, как же она ему нравилась!

— Так, сэр?

Она пропустила соединительный провод через катушку.

Он нехотя покосился на прибор.

— Все правильно, Нед, уже почти готово.

Зубы Галилея, он никогда не встречал таких женщин! Синие чулки и суфражистки — их он видел предостаточно. Обычно это были чопорные старые девы в очках, которые слонялись возле университетских ворот и втягивали любого, кто соглашался их слушать, в спор относительно важности получения женщинами высшего образования.

Годы упорства помогали некоторым из них получить доступ в лекционные аудитории, да и истории о том, как они переодевались в мужскую одежду, чтобы обмануть приемную комиссию, вовсе не были такими уж неслыханными.

Их нелепые выходки граничили с абсурдом, но Саймон всегда им симпатизировал. Его мать получила прекрасное образование, Аурелия тоже. Даже Гвендолин, до того как стала совершать импульсивные, губительные для нее же поступки, имела склонность к учебе.

— Я готов, милорд.

— Вперед.

Саймон обнаружил, что снова подошел к ней очень близко, и вовсе не для того, чтобы помочь. Он жаждал вдохнуть запах ее коротко остриженных волос, приласкать взглядом нежные изгибы шеи над тугим воротником.

Нет, так не пойдет. Он попытался убедить себя, что терпит ее притворство по единственной причине — хочет помочь исследовать область знаний, которую они оба страстно любят. Она действительно обладала глубокими знаниями — на этом этапе притворяться уже было невозможно. И лишь по-настоящему преданный своему делу, науке человек мог продолжать работу при сложившемся в последнее время отношении к научным исследованиям.

Он опять вернулся к тому, с чего начал: желание и страсть. Когда Нед добрался до завершающего этапа своего эксперимента, он не смог сдержать эмоции и, судя по всему, забыл о здравом смысле.

— Работает! — воскликнула Айви, и ее щеки порозовели. — Вы только посмотрите, сэр, стрелка двигается строго перпендикулярно току.

Ее радость была настолько заразительной, что Саймону захотелось подхватить девушку на руки и закружить по лаборатории. В последний момент он сдержался и одобрительно, хотя и не слишком эмоционально, отметил:

— Совершенно верно. Ты молодец, Нед.

— Спасибо, сэр. — Она бегло записала цифры на шкале, на которые указала стрелка. Ее радостное волнение, вероятно, тоже могло быть измерено гальванометром. Восторг осветил ее худенькое лицо, добавил дрожь к голосу. — Что мне теперь делать?

— У меня большой запас химикатов и реактивов. Я бы хотел, чтобы ты составил каталог.

Искренний энтузиазм сменила вымученная улыбка. Понятно. Любой бы предпочел экспериментальную работу ведению записей в толстых журналах. В свое время он тоже получил свою долю скуки, занимаясь чем-то похожим. Но такая работа, несмотря на всю свою непривлекательность, дает знания. Этому студенту они тоже не помешают.

— Скажи, Нед, а сколько тебе лет?

После короткой паузы Айви ответила:

— Восемнадцать, сэр.

Он задумался, насколько правдив ее ответ. Если оценивать ее внешность по мужским стандартам, она выглядела примерно на этот возраст. Но если сравнивать ее с другими знакомыми ему женщинами, включая его сестру, он бы дал ей лет двадцать, а то и на пару лет больше. По непонятной причине ему хотелось, чтобы ей действительно оказалось больше двадцати. Тогда бы она больше подошла на роль подруги, а не ребенка.

— У тебя вся жизнь впереди, — пробормотал он. — Чем бы ты хотел заниматься в будущем?

Она ответила, ни минуты не колеблясь:

— Этим. Хотя не думаю, что я это понимал до сегодняшнего дня… до того, как переступил этот порог. Почему-то здесь, в окружении этого оборудования, я чувствую себя больше дома, чем где-либо еще.

От ее искренней горячности у Саймона заныло сердце. Он сочувствовал ей, но отлично понимал, что ее мечта никогда не сбудется. Ее притворство не могло быть долгим. Когда-нибудь, возможно, очень скоро, кто-нибудь другой, не такой понимающий, как он, раскроет ее обман, и ей придётся заплатить высокую цену. Мысль об унижении, которое ей рано или поздно предстоит испытать, заставила Саймона нахмуриться.

Возможно, он ведет себя неправильно? И ему не следовало поощрять ее? Может, будет лучше, если он отошлет ее немедленно? Отправит домой, к семье, где ей никто не причинит вреда?

Но как же ему не хотелось с ней расставаться!

— Откуда ты, Нед?

— Из Лондона, сэр. Я жил в доме, который мои сестры и я унаследовали от дяди.

— Понятно. — Потом маркиз постарался припомнить слова Бертрама Хендслея о «странном парнишке». Вроде бы тот говорил что-то другое. А Нед утверждает, что его воспитал дядя… — А как насчет твоих родителей? Мне говорили, твой отец служит в правительстве ее величества?

Айви прикрыла глаза пушистыми ресницами, но недостаточно быстро, чтобы скрыть вспыхнувшие в них тревожные огоньки.

— Да, сэр. Он помощник канцлера казначейства.

Последние слова она проговорила механически, словно долго их заучивала, что вызвало серьезные сомнения маркиза в их правдивости.

— Тогда кто твой дядя?

— Брат матери. Мама умерла, когда мы были еще маленькими, и мы стали много времени проводить у дяди Эдварда. Он тогда уже вышел в отставку и мог уделять нам много времени. А отца никогда не было дома.

— Поэтому ты так много читал? Проводил дни и ночи напролет в библиотеке дяди?

— Да, сэр. — Айви сжала губы и быстро оглянулась. — Каталог, сэр. Думаю, мне следует немедленно приступить к работе. Полагаю, химикаты, о которых идет речь, находятся в этом шкафу?

Маркиз ухмыльнулся, заметив, что она с интересом разглядывает дубовые дверцы массивного гардероба, который он всегда держал плотно закрытым.

— Нет. Иди за мной.

Он привел Айви к непонятному сооружению, больше всего похожему на поставленные друг на друга шкафы для посуды. Когда он открыл первую дверцу, оттуда вывалился пакет смолы в порошке. Айви ловко поймала его, не дав упасть на пол.

— Довольно-таки неаккуратно, — заметила она. — Должен ли я навести порядок одновременно с составлением каталога?

— Было бы замечательно. Понимаешь, Нед, этим обычно занималась моя жена…

Он недоговорил, потрясенный тем, что упомянул Аурелию. Он делал это очень редко, да и то исключительно в компании друзей, которые знали ее и которым он доверял. Ему все еще было больно о ней говорить.

Кивнув, Айви приступила к работе, а Саймон почувствовал благодарность за то, что она не стала задавать вопросов и выражать соболезнования.

Заняв ассистента работой, маркиз вернулся к своему столу, надел очки и начал делать кое-какие расчеты, но быстро понял, что не может сосредоточиться. Ему постоянно хотелось посмотреть, что делает его странная гостья. Хорошо бы угнать ее настоящее имя. Но даже если он не мог обратиться к ней правильно, думать о ней он предпочитал как о женщине.

Он снова задумался, не лучше ли будет раскрыть ее обман и отослать домой прямо сейчас, но ему не хватило духу уничтожить ее мечты, не дать шанс сделать что-нибудь удивительное, о чем она могла бы потом всю жизнь с гордостью вспоминать.

В каком-то смысле их союз был совершенным. С одной стороны, она была превосходным ассистентом, обладающим блестящими способностями, а с другой — большое значение имело сохранение тайны, и это их объединяло. Она должна соблюдать осторожность, а значит, будет хранить в секрете все, что он ей скажет.

Ладно, в обозримом будущем пусть все останется, как есть. Он будет называть ее Недом, постарается думать о ней как о Неде и поддерживать между ними соответствующую дистанцию… такую, как если бы она действительно была Недом.

Увидев маленькую, размером с ее мизинец, бутылочку без этикетки, Айви взяла ее с полки, но та выскользнула из пальцев. В панике она попыталась схватить бутылочку другой рукой, но упрямый сосуд отскочил от ладони раньше, чем она успела сжать пальцы. Он перевернулся, ударился о ее плечо и полетел вниз. Айви упала на колени и каким-то чудом успела подхватить его двумя руками.

Ей вовсе не нужно начинать карьеру ассистента лорда Харроу в первый же день с битья посуды. Дрожащими пальцами она отложила сосуд в сторону, чтобы разобраться с его содержимым позже, когда лорд Харроу не будет так поглощен работой.

Конечно, в ее неуклюжести виноват только он, а еще тепло его губ, которые едва не коснулись ее… Именно поэтому она до сих пор пребывает в таком сильном напряжении, а пальцы дрожат. Она много раз прокручивала инцидент в памяти, но так и не смогла понять, что заставило лорда Харроу наклониться к ней так близко, что их губы едва не соприкоснулись.

Интересно, почему он посадил ее за каталог? Не доверяет? Боится за свое ценное оборудование? Вряд ли. Проще было вообще не привозить ее в дом. Что-то здесь не так. Айви вздрогнула. Возможно, он заметил отсутствие угольной пыли на подбородке? Сам же вчера сказал, что ей лучше бриться, а не пытаться отрастить бакенбарды, вот она и перестала пачкать лицо. Ошибка?

Нет, быть этого не может. Если бы лорд Харроу заподозрил, что она женщина, он бы выкинул ее из своего дома пинком под зад и не стал бы целовать.

Глупо даже думать об этом. Конечно, он и не думал целовать ее. Для него она всего лишь студент университета по имени Нед, а вовсе не молодая женщина, которая…

Которая не может не сожалеть, что он не поцеловал ее. Которой больше всего на свете хочется узнать, какие ощущения вызывает прикосновение его губ, какие они на вкус.

— Есть проблемы?

Испуганно обернувшись, Айви заметила, что лорд Харроу внимательно смотрит на нее, сдвинув на кончик носа очки в золотой оправе. Она не видела его раньше в очках и почувствовала себя очарованной множеством противоречий, которые они создавали. Маркиз был одновременно сухим ученым мужем и стильным мужчиной, консерватором и щеголем, профессором с энергией и телосложением спортсмена…

Она показала спасенную бутылочку.

— Я нашла сосуд без этикетки. Не знаю, что это за вещество.

— Не важно. Отложи все такие находки отдельно, я позже посмотрю.

Айви не стала говорить, что так и собиралась сделать. Вернувшись к работе, она постоянно чувствовала его взгляд. Это нервировало. Обмакнув в очередной раз перо в чернильницу, чтобы внести запись в каталог, она слишком сильно нажала на перо и сломала кончик.

Примерно час спустя она успокоилась. Этому способствовала смертельная скука выполняемой работы. Она чувствовала себя почти как дома, помогая миссис Эддельсон наводить порядок в кладовке. Принадлежавшие маркизу нескончаемые запасы минералов, масел и смол могли быть специями, соусами и желе. Разницы, собственно говоря, никакой.

В этих шкафах уже довольно давно никто не разбирался. Неужели с тех пор как… Ну да, наверняка с тех пор, как умерла маркиза.

Чем больше времени она проводила с лордом Харроу, тем нелепее казались ей слухи. В нем не было абсолютно ничего «безумного». Не было даже резкости и раздражительности, которые он продемонстрировал накануне в университете. Он казался великодушным и осмотрительным человеком. Эти черты вряд ли свойственны тому, кто тайком, под покровом ночи, проводит ужасные опыты.

Айви предположила, что его поведение в университетской аудитории было обманом, призванным поощрить слухи и оттолкнуть самых слабых претендентов. Он хорошо маскировался. Интересно, как скоро он обнаружит, что она тоже носит чужую личину?

Ее внимание привлек черный контейнер в самом углу нижней полки, и она наклонилась, чтобы достать его.

— Становится поздно, — неожиданно сказал лорд Харроу, почему-то хриплым голосом. Держа в руке сосуд, Айви удивленно обернулась. Маркиз снял очки и потер глаза. — Заканчивай с тем, что держишь в руках, и можешь идти.

— Поздно, сэр? — Быстрый взгляд в окно позволил ей определить, что близится время чая. — И куда я должен идти?

— Ну, полагаю, тебе надо распаковать вещи. Ты любишь кататься верхом? Мой грум мог бы оседлать для тебя лошадь.

Брови Айви взлетели вверх. О такой возможности она даже не подумала. Виктория снабдила ее костюмом для верховой езды, но она посчитала, что он входит в стандартный комплект одежды для жизни в сельской местности среди студентов. Прошло уже много лет с тех пор, как она в последний раз сидела верхом на лошади, да и, честно говоря, она никогда не была любительницей верховой езды — в отличие от ее более спортивной сестры Холли. Перспектива в одиночестве трястись по лесным дорожкам, уговаривая лошадь вести себя прилично, ее нисколько не привлекала.

— В общем, ты можешь делать что хочешь, — сказал лорд Харроу, заметив ее колебания. — Хотя я думал, что мы могли бы вместе покататься перед ужином.

Вместе? Ну, это же совсем другое дело! Айви пришла в восторг, представив, как она едет рядом с лордом Харроу по лесу, обсуждая погодные условия и фауну, прикидывая скорость ветра, — все это заставляло ее сестер закатывать глаза.

— С удовольствием, сэр. Хотя, должен признаться, я не слишком искусный наездник.

— Слишком много времени проводишь за книгами, Нед? — усмехнулся маркиз.

— Да, сэр.

— Тебя, наверное, в детстве из-за этого дразнили?

В комнате повисло молчание. Айви очень сожалела о необходимости лгать. Кроме того, в ней крепло убеждение, что Виктория ошиблась в своих подозрениях относительно этого человека. Возможно, его сестра действительно украла камень, но Айви могла бы поклясться жизнью, что лорд Харроу об этом ничего не знает. Если бы знал, он бы настоял, чтобы леди Гвендолин вернула королеве ее собственность.

Она грустно улыбнулась:

— К сожалению, так и было, сэр.

Судя по его понимающему кивку, ему и самому пришлось пережить нечто подобное.

— Заканчивай. На сегодня хватит.

Ночью Айви долго стояла, прижавшись ухом к двери, терпеливо ожидая, пока в Харроувуде стихнут все звуки. Однако, независимо от времени суток, в доме все равно может кто-то бодрствовать — лакей, выполняющий срочное задание, и служанка, не успевшая за день выполнить все, что ей поручили. Поэтому ей следует держаться в тени, не издавать ни звука, в общем, соблюдать особую осторожность, чтобы ее никто не заметил.

Она бесшумно выскользнула из своей комнаты. В доме было темно, лишь бледные лунные лучи проникали в помещение через окна. Стараясь соблюдать полную тишину, почти не дыша, Айви направилась к библиотеке лорда Харроу, рядом с которой, как она успела выяснить, находился его кабинет. С улицы доносился тревожный шелест деревьев. Руки Айви покрылись гусиной кожей, но она проигнорировала неприятные ощущения, хотя внутренний голос настойчиво предлагал ей вернуться в безопасность комнаты.

Длинные и тонкие тени, которые отбрасывали через окна библиотеки спутанные ветки деревьев снаружи, плясали на стенах, скользили по корешкам книг на полках. Призрачная картина заставила Айви испуганно замереть, но она быстро взяла себя в руки и приступила к работе. Она методично обыскала стол, длинный шкаф с выдвижными ящиками, а потом еще один — высокий с дверцами. Ни одна из книг не выглядела достаточно толстой, чтобы спрятать камень Виктории, но все же, прежде чем перейти в кабинет, Айви внимательно осмотрела полки, желая убедиться, что все книги стоят ровно и прямо, вплотную к задней стенке полки, и за ними ничего нет.

Из предосторожности она взяла с полки какую- то книгу — в крайнем случае можно будет сказать, что она искала книгу для чтения — и пошла с ней в кабинет. Испытывая сильные муки совести, она положила книгу на стол и начала осматривать ящики и шкаф. Всякий раз, берясь за очередную ручку, она ожидала почувствовать сопротивление, но зря. Очевидно, лорд Харроу не видел смысла запирать ящики, в которых лежали учетные книги поместья и другие бумаги. Нет, Айви исполнилась уверенности, что все его секреты хранятся только в запертой лаборатории, куда она не могла попасть без его разрешения.

Она как раз вернула на полку взятый на время том, когда дверь библиотеки распахнулась.

— Кто здесь? — спросил мужской голос.

Айви застыла. Сердце гулко и часто забилось где-то в районе горла. Она заморгала, пытаясь узнать остановившегося на пороге человека. Судя по голосу, это не мог быть лорд Харроу. Дрожащими пальцами она опять сняла с полки книгу, прижала ее, словно щит, к груди и ссутулилась. Дело в том, что, хотя она оставалась в мужском костюме и все еще не сняла повязку, перевязывающую грудь, она не надела сюртук, чтобы он не стеснял движений. Отсутствие лишнего защитного слоя заставляло ее остро чувствовать свою уязвимость.

Фонарь, который вошедший мужчина держал в руке, высветил позолоченные нашивки на рукаве, и Айви с немалым облегчением узнала лакея, который помогал ей утром внести в дом сундук.

— Дэниел, это ты? — спросила она.

— Мистер Айверс?

Когда Айви кивнула, слуга вошел в комнату и опустил фонарь. Он с удивлением оглядел ее с ног до головы, но не тем взглядом, которым на нее иногда смотрят мужчины — покупатели в книжном магазине. Это был вызывающий, чуть враждебный взгляд, которым обычно молодые люди смотрят друг на друга. Она неоднократно замечала подобное во время своего короткого пребывания в университете.

— Что вы делаете в кабинете его светлости?

Айви удивленно подняла брови.

— Разве это кабинет лорда Харроу? О, боюсь, мне так и не удалось запомнить расположение комнат в доме. — Она показала книгу и мысленно поздравила себя с необычайной предусмотрительностью, подсказавшей ей захватить ее из библиотеки. — Не мог заснуть. Решил немного почитать. Будь добр, проводи меня до лестницы.

Все еще не избавившись от подозрений, Дэниел сделал шаг в сторону и махнул рукой:

— Сюда, пожалуйста, сэр.

Следующие несколько дней Айви провела, знакомясь с лабораторией лорда Харроу и разбираясь с принципами работы оборудования. Маркиз учил «ассистента», как собирать батареи, генерировать постоянный ток, увеличивать или уменьшать напряжение. Вместе они экспериментировали с химическими веществами, отделяли элементы, как во время опыта в университете, но без драматических эффектов в виде снопа искр или бьющегося стекла.

С каждым новым опытом Саймон все больше доверял ей, позволяя многое делать своими руками, иногда даже просто давал отдельные инструкции, после чего отходил в сторону и наблюдал, как она работает. Как-то вечером он разложил на своем столе листы с расчетами. Они вместе изучали уравнения, проверяли и перепроверяли первоначальные формулы, вносили изменения. Полученные значения, выражающие количество энергии, были настолько велики, что Айви поневоле задумалась: относятся ли расчеты к теоретическим значениям или к практическим возможностям таинственного генератора лорда Харроу?

— Но разве такая сила тока не превысит сопротивление? — спросила она, показав на одно из уравнений. — В результате может получиться перегрузка и взрыв.

Лорд Харроу поправил очки, заглянул через плечо Айри и взял у нее из руки лист бумаги.

— Черт бы меня побрал, Нед, ты прав! Но как мог я этого не заметить?

Он швырнул смятый листок обратно на стол, снял очки, схватил Айви за плечи, рывком поднял со стула и прижал к себе. Его сияющее лицо было так близко, что Айви поневоле напряглась, ожидая поцелуя. Но, как и в первый день, маркиз вовремя остановился. Его глаза расширились, но широкая улыбка не исчезла с лица.

— Я не ошибся в тебе, мой малыш. Ты молодец!

Похвала наполнила душу Айви гордостью, но все же ей очень хотелось избавиться от мужской одежды и наконец почувствовать его поцелуй.

В те замечательные дни было очень легко забыть о тайной миссии, которая привела ее в Харроувуд. Но Айви постоянно помнила о ней и продолжала свои полуночные путешествия по дому в поисках камня Виктории. Однажды ей даже пришлось в течение четверти часа прятаться за большой кадкой, в которой росла чахлая пальма, ожидая, пока страдающая бессонницей миссис Уолш наконец удалится в свою комнату. Из-за всего этого Айви мало спала, под ее глазами появились темные круги, но она так и не нашла никаких доказательств того, что в поместье побывала сестра лорда Харроу — с камнем или без него.

Как-то раз она отважилась войти в спальню, которая могла быть только спальней леди Гвендолин, судя по вышитым на подушках инициалам. Судя по всему, сюда уже много месяцев никто не входил, кроме горничной, конечно. Айви, крадучись, направилась в сторону гардеробной, но ее остановил требовательный оклик:

— Вас сюда послал лорд Харроу?

На пороге стояла разгневанная экономка.

Неужели эта женщина следит за ней и днем и ночью? Айви постаралась придать лицу самое невинное выражение, на которое только была способна, не слишком, впрочем, уверенная, что не выглядит слабоумной.

— Нет, мадам, но, боюсь, я опять заблудился. Слишком уж большой дом.

— А вы скорее всего полностью лишены чувства направления, молодой человек! — негодующе провозгласила экономка. — Ваша комната в противоположном конце, в восточном крыле дома. Извольте отправляться туда.

Потерпев неудачу в самостоятельных поисках, Айви решила испробовать другую тактику. Очень осторожно она начала задавать маркизу вопросы о его семье. О леди Гвендолин он говорил очень коротко.

— У меня есть сестра. Сейчас она в Лондоне на службе у королевы, — сказал он и на вопрос Айви, будет ли она иметь счастье познакомиться с юной леди, ответил: — Я не ожидаю ее дома в обозримом будущем.

Его непререкаемый тон положил конец дискуссии, оставив Айви в недоумении. Она считала, что маркиз — человек чести, который никогда не опустится до кражи и не станет помогать воровке. Но ведь он может защищать сестру и одновременно искать способы тактично исправить положение. Или… Айви не могла сбрасывать со счетов возможность того, что он выжидает время, чтобы провести опыты с камнем до того, как вернет его законной владелице.

Могла ли она винить его? Если бы Виктория не была ее подругой и Айви не поклялась служить королеве, она бы сделала то же самое.

По вечерам она гуляла в саду с лордом Харроу. Они много говорили о том, что делали днем, любовались цветами. А днем иногда отправлялись на верховые прогулки. Ей всегда седлали кобылу леди Гвендолин, спокойную, уравновешенную лошадку, которую, казалось, вовсе не раздражала неуверенность Айви и ее бестолковое дерганье поводьев.

Только один раз лорд Харроу пустил своего коня в галоп на широком ровном поле, увлекая за собой кобылу Айви. Задыхаясь, девушка наклонилась вперед и отчаянно вцепилась в то, что попалось под руки, молясь о спасении своей жизни. Когда же скачка закончилась и она с удивлением поняла, что выжила, то пришла в восторг, преисполнилась гордости и захотела повторить этот волнующий опыт… когда-нибудь потом.

Айви почувствовала себя особенно польщенной, когда лорд Харроу снял шляпу и провозгласил:

— А еще говорят, что Нед Айверс слишком занят наукой, чтобы быть отважным!

Это были прекрасные времена, когда впервые в жизни кто-то видел ее душу, а не внешнюю оболочку, не женщину, а личность, увлеченную наукой и открытиями.

Айви ликовала… и чувствовала себя глубоко несчастной. Как только она выяснит местонахождение камня, она больше никогда не увидит лорда Харроу, не сможет увидеть. Потому что человека, которого маркиз встречает каждый день и знает как Неда Айверса, не существует.

— Ты сегодня очень напряжен, Нед, — заметил лорд Харроу, когда они в пятницу утром вошли в лабораторию. — Кобыла проявила строптивость?

Задорные искорки в глазах маркиза подсказали Айви, что надо ухмыльнуться:

— Нет, сэр, кобыла тут ни при чем.

— Ничего, парень, все пройдет.

Как и в другие дни, лорд Харроу, войдя в лабораторию, первым делом сбросил сюртук и повесил его на спинку стула. Поколебавшись, Айви последовала его примеру, отчетливо понимая, что давно уже перешагнула все границы приличий. Короткие рукава не стесняли движений и облегчали работу. Она уже привыкла носить панталоны и не путалась в собственных ногах. Но комбинация панталон и отсутствия сюртука открывала ее талию и бедра, что не могло не тревожить. Айви чувствовала себя выставленной на всеобщее обозрение, почти голой.

Такой костюм позволял в деталях рассмотреть и детали телосложения лорда Харроу, что отнюдь не облегчало работу Айви. Когда улеглось волнение первых дней и она немного привыкла к работе в лаборатории, ее внимание все чаще привлекали не приборы, а манипулирующий ими мужчина — его узкие бедра, широкие плечи, грудь, плоский живот… Все это выбивало Айви из колеи, причем чем дальше, тем сильнее.

— У меня есть для тебя сюрприз, Нед.

Айви не стала говорить, что каждый день с ним неизменно приносит сюрпризы — и радостные, и тревожные. Вместо этого она молча следила, как он пересек комнату и стал забрасывать лопатой уголь в большую печь. Как можно было не восхищаться его длинными стройными ногами, игрой мускулов на руках, скрытыми одеждой ягодицами!.. Она даже себе боялась признаться, что ей очень хочется их потрогать и убедиться, такие ли они твердые на ощупь, какими кажутся на вид.

Пока она обдумывала эту возможность, лорд Харроу резко повернулся и заметил, куда она смотрит. Айви поспешно подняла глаза и постаралась придать физиономии выражение напряженного внимания, но было слишком поздно. В его глазах сверкнуло удивление, сменившееся пониманием, и Айви пришлось отвернуться, в надежде, что пунцовый румянец на щеках быстро исчезнет.

Лорд Харроу откашлялся, и Айви в панике решила, что сейчас уж точно умрет. Неужели она себя выдала? А что, если он понял, что только женщина, неопытная и незамужняя, может так бесстыдно и с такой тоской в глазах рассматривать его тело? Или он мог решить, что она принадлежит к молодым людям с весьма странными извращенными пристрастиями… Господи, час от часу не легче. Неизвестно, что хуже. В любом случае лорд Харроу не станет терпеть ее присутствие.

После паузы, которая показалась ей бесконечной, маркиз произнес:

— Ты ничего не хочешь у меня спросить, Нед?

— О чем вы, сэр? — поинтересовалась Айви дрожащим голосом.

— О сюрпризе. Разве ты не горишь желанием узнать, что я приготовил?

Это уж точно. Она горит… желанием… В его присутствии она постоянно краснела, чувствовала непонятный жар внутри. Не дождавшись ответа, маркиз улыбнулся. Отставив лопату, он повернулся так, чтобы ей была видна печь, у которой он стоял.

Айви подалась вперед, ее глаза изумленно расширились.

— Генератор?

— Думаю, да, если ты готов, конечно.

— Я готов. — Ее голос стал выше на целую октаву. — Я полностью готов, сэр.

— Прекрасно. Тогда принеси мне спички с моего стола. Длинные.

Айви принесла ему фрикционные спички, и уже через несколько минут угли в жаровне весело заполыхали.

— Потребуется некоторое время, чтобы вода нагрелась. Черт, как бы я хотел, чтобы не был нужен пар. Я испробовал электромагнитную и электрохимическую индукцию, но пока не удается получить достаточно сильный заряд, чтобы активировать такой мотор. Именно этим мы с тобой будем заниматься в будущем.

— Похоже, вы оказались перед классическим парадоксом. — Айви обожала трудные задачи, и проблема, сформулированная лордом Харроу, уже завладела ее умом. — Вы создали прибор, который потенциально способен заменить неэлектрические источники энергии, но который тем не менее зависит от этих источников. Нужно что-то совершенно новое, возможно даже, пока еще не открытое.

— Ты попал в самую точку, Нед. — Оживившись, Харроу быстрыми шагами пересек комнату и остановился рядом с Айви. — Я и пытаюсь найти это новое.

— Важно не что вы хотите питать энергией, а как! — Айви могла бы изречь еще больше умных мыслей, если бы сердце не билось так сильно. — Поэтому вы и сосредоточились на процессе электролиза. Разделяя сложные химические соединения, вы надеетесь открыть новый элемент.

Они так пристально, напряженно смотрели друг на друга, что, казалось, даже воздух между ними наполнился электричеством — вот-вот начнут пробиваться электрические заряды.

— Вы хотите, — продолжила Айви, почему-то перейдя на шепот, — перекомпоновать элементы так, чтобы получилось вещество с нужными вам свойствами. Вы проявляете интерес к совершенно новой области физики.

— Не просто проявляю интерес, — тоже шепотом сказал маркиз. — Я не единожды взрывался в процессе работы.

Айви в испуге зажала рот рукой, но, вспомнив, что это не характерный для мужчины жест, убрала руку.

— Поэтому вы и держите меня на расстоянии от оборудования?

Он придвинулся еще ближе, и его слова прозвучали для нее сладкой музыкой:

— Ну разве я могу позволить взорваться моему лучшему ассистенту?

Он протянул руку, и на какое-то мгновение Айви поверила, что он сейчас ее обнимет. В ушах зашумело, глаза заволокло туманом. Черт, как же все запуталось! Ее стремление к науке и страсть к этому мужчине тесно, накрепко переплелись.

Воздух вибрировал от предчувствия, неуверенности и нервного страха. Но все закончилось очень быстро. Лорд Харроу только положил ей руку на плечо и дружески сжал его. Это прикосновение было знакомым, удивительно приятным, но совершенно недостаточным. Ни один мужчина еще никогда так не искушал ее, потому что с каждым мужчиной перед ней возникала безрадостная перспектива забыть о своих интересах.

Айви никогда не мечтала о муже, но теперь ее неодолимо тянуло к лорду Харроу. Ей хотелось большего, чем обычные дружеские жесты… она желала всего того, чего никогда не будет иметь.

В другом конце комнаты раздалось шипение. Лорд Харроу улыбнулся, его глаза загорелись.

— Итак, мы готовы начать. Давайте запустим наш генератор.

Глава 7

Айви была настолько переполнена восторгом, что даже на время забыла о своих тревогах.

— Что мне делать, сэр?

Выпускной клапан в верхней части бака засвистел. Из него вырвались струйки пара. Лорд Харроу вытащил из Ящика две пары толстых шерстяных перчаток.

— Надень это. Они защитят тебя и от ожога паром, и от удара током.

Айви вспомнила перчатки, которые были на нем во время демонстрации опыта в университете. Те, которые она натянула сейчас, доходили ей до локтей, а жесткая подкладка мешала движению запястий и пальцев. Лорд Харроу подвел ее туда, где трубопровод встречался с четырьмя вертикальными катушками генератора.

— Стой здесь, Нед, и держи рычаг. По моей команде ты его повернешь одним сильным движением, откроешь клапан, и ток пойдет по катушкам.

— Я отвечаю за зажигание?

— Совершенно верно.

Теперь маркиз не переставал улыбаться.

Подойдя к стене, он ухватил рукоятку, которая приводила в движение блок и кабели, тянущиеся к потолку. Световой люк медленно открылся, и стало видно яркое утреннее небо.

— Если в помещении накапливается слишком много энергии, это тоже может привести к взрыву, — объяснил маркиз.

Айви охватило дурное предчувствие. Безумный Маркиз…

— Ну вот.

Саймон подошел к баку и забрался на приставную лестницу. В самом верху располагалось колесо со спицами, похожее на корабельный штурвал. Маркиз крепко взял в руки штурвал, словно ему предстояло плавание в опасных водах. Его мускулы напряглись. Бросив взгляд на Айви, он сказал, сосредоточенно нахмурившись:

— Сейчас я открою предварительный клапан, и в систему пойдет пар. Приготовься, Нед.

Крепче сжав рычаг, Айви пробормотала:

— Да, сэр.

— Нед!

Его оклик оказался совершенно неожиданным и испугал ее. Из бака доносились пронзительные звуки. Струи пара поднимались к высокому сводчатому потолку и исчезали в световом люке. Спина Айви покрылась гусиной кожей.

— Я чуть не забыл. Как только повернешь рычаг, сразу отойди на несколько шагов. Поскольку мы не приводим в действие механический прибор, ток не будет направлен в определенное выходное отверстие. В результате заряд просто выйдет в комнату, и его избыток поднимется вверх и выйдет через световой люк. Ты почувствуешь необычное покалывание, но не беспокойся. Это не опасно.

— Да? — едва слышно проговорила Айви, откровенно сомневаясь в его словах. Однако любопытство победило, и она твердо и громко сказала: — Я понял, сэр.

— Итак, по моей команде!

Саймон изо всех сил навалился на штурвал раз, другой, третий. Колесо сдвинулось с места — не больше чем на дюйм. Еще одно усилие, и колесо повернулось на пол-оборота.

Громкий звук эхом прокатился по медной трубе. Бешеное жужжание явственно приближалось к Айве. Рычаг, который она сжимала в руке, завибрировал.

— Давай, Нед!

Прикусив нижнюю губу, Айви повернула рычаг. Когда она уже убирала руку, невидимая сила отбросила ее назад.

Она не удержалась на ногах, с размаху села на пол и проехала несколько метров назад.

Столб пара устремился из трубопровода к четырем катушкам генератора, создав маленькие молнии, которые потрескивали вокруг катушек и зигзагами мелькали между ними. Шестеренки начали поворачиваться, поршни — двигаться вверх-вниз. Электрическое напряжение прошло вдоль центральной балки, которая, начав раскачиваться, заставила поворачиваться колесо, а мехи — расширяться и сжиматься.

Пульсирующая энергия веером разлеталась во всех направлениях. Пролетело несколько крупных искр — как падающие звезды. Коробка с мелкими деталями, стоявшая на столе у лорда Харроу, соскользнула со стола, содержимое рассыпалось по полу. Завертелась стрелка гальванометра. Шкафы задребезжали, а закрытые двери гардероба задрожали так сильно, словно собирались вот-вот распахнуться.

У Айви волосы на затылке встали дыбом. Щеки раскраснелись от возбуждения.

Лорд Харроу, стоя у печи, снова повернул штурвал. Айви даже язык прикусила, чтобы удержаться от испуганного возгласа. Опыт оказался слишком опасным, и, по ее мнёнию, его давно пора было прекратить. Надо перекрыть подачу пара.

Но разве это поможет? Маркиз как-то говорил, что когда генератор начинает работать, то продолжает даже после прекращения подачи пара. В глазах Айви все завертелось. Руки и ноги покалывало. Ей показалось, что они даже начали неметь. Неодолимое и пугающее, электричество теперь управляло ритмом ее дыхания и биения сердца, подгоняя его под ритмичное качание балки.

Она закрыла глаза. Но спустя мгновение распахнула их снова. На ее руках потрескивали искры. Лорд Харроу уже был рядом с ней. Сняв перчатки, он крепко взял ее за плечи, поставил на ноги и прижал к себе. Контакт двух тел привел к эффекту заземления, и ужасное покалывание в основном прекратилось — осталось только в ступнях и затылке.

Айви взглянула на стоявшего рядом человека. Его голова была откинута назад, открывая взгляду сильную шею, тяжелый подбородок и нос. Его грудь вздымалась, когда он вдыхал насыщенный электричеством воздух.

Убедившись, что он ничуть не встревожен, Айви тоже перестала бояться, хотя воздух вокруг потрескивал и жужжал, как будто их окружил рой пчел. Два человека стояли рядом, являя собой одно целое — один ум, одну страсть, — объединенные, как отдельные элементы, в одно сложное соединение пульсирующим электричеством и общим делом.

Когда же лорд Харроу спросил, хватит ли с нее на первый раз, она решительно потрясла головой и крикнула:

— Нет!

Но тут он убрал руку, оставив ее в одиночестве. Без заземления она снова оказалась подверженной воздействию электричества. А маркиз подошел к столу, где у него были приготовлены сложенные куски черного полотна. Он резким движением развернул один из них и набросил на катушки. Энергия в комнате ощутимо ослабела, и Айви почувствовала себя лучше. Искрение прекратилось, движение механических частей замедлилось и в конце концов остановилось.

Айви пыталась восстановить дыхание и вернуть себе присутствие духа. Прижав кулаки к груди, она осмелилась сделать шаг, потом еще один и с удивлением поняла, что способна ходить. После этого она стянула с рук перчатки.

Постепенно сердцебиение пришло в норму, стало легче дышать, исчезла застилающая глаза пелена. Но тут оказалось, что взгляд лорда Харроу действует на нее подобно электрическому заряду. Стоило ему устремить на нее свои проницательные глаза и спросить, все ли в порядке, как все симптомы воздействия электричества вернулись. Маркиз поспешил к ней.

— Ты странно выглядишь. Ушибся?

Айви не ответила, тогда маркиз взял ее за подбородок и заглянул в глаза. Их взгляды встретились. Глаза лорда Харроу искрились, а Айви была настолько переполнена эмоциями, что отвернулась. Иначе она боялась, не устоять перед искушением поцеловать его.

— Нед?

С превеликим трудом Айви удалось вернуть себе способность говорить.

— Со мной все в порядке, сэр. Я так думаю. — Она встряхнула головой, стараясь избавиться и от остаточного электричества, и от притягивающей энергии прикосновения лорда Харроу. Обеими руками она взъерошила волосы. — Я никогда не чувствовал ничего подобного.

— Ну, это вряд ли.

Он не понимал — не мог понять, что она имела в виду свои чувства к нему, а вовсе не генератор. Его отношение проникло сквозь внешнюю оболочку — Неда Айверса — и оставило ее потрясенной, сбитой с толку и всецело женщиной. Она потянула вниз жилет, чтобы расправить возможные складки, и с интересом взглянула на неподвижный генератор.

— А как вы остановили его так быстро?

— Парусина покрыта индийской резиной. Это изолятор. Твои перчатки имеют подкладку из тонкой пробки, покрытой тем же веществом.

Айви взглянула на перчатки, которые все еще держала в руке.

— Слава Богу, что вы приняли меры предосторожности, — сказала она и, немного подумав, добавила: — Наверное, сэр, вы меня переоценили. По правде говоря, я представить себе не мог ничего подобного. Ваши достижения воистину удивительны.

— Возможно, у тебя пока действительно не хватает знаний, но ты уловил дух исследования. Другие претенденты, стараясь удивить меня своими глубокими познаниями, забыли признать, что им еще очень многому необходимо научиться. Они выказывали самоуверенность и надменность там, где требовалась покорность.

Разве Айви была покорна и смиренна? Нет, она отчаянно стремилась стать лучшей. Она уже открыла рот, чтобы ответить, но ее прервал звонок.

Лорд Харроу выругался и пошел к двери. Однако не вышел из лаборатории. Всю неделю Айви не давала покоя труба, которая шла по стене вдоль лестницы, проходила сквозь пол и заканчивалась квадратной коробочкой, укрепленной рядом с дверью. Здесь же находился звонок. Лорд Харроу открыл коробочку и наклонился к ней.

— В чем дело?

— Посетители, сэр.

Из трубы слышался приглушенный, но вполне различимый голос миссис Уолш.

— Кто бы это ни был, скажите, что меня нет дома.

— Это господа Куинси и Риверс, сэр.

— Минутку. — После небольшой паузы он снова проговорил в коробочку: — Я скоро спущусь.

Захлопнув ее, он еще раз выругался и надел сюртук.

— А я ломал голову, что это такое, — сказала Айви. — Хитроумное изобретение.

Маркиз рассмеялся.

— Я только что подверг тебя воздействию самого сильного электрического поля, которое когда-либо создавал человек, а ты считаешь мои переговорные трубы оригинальными.

— Я только имел ввиду… — Не закончив мысль, она спросила: — А почему, если вы изобретатель, у вас в доме больше нет всяких интересных приборов?

— Ты имеешь в виду приборы, которые поджаривают на завтрак хлеб и чистят ботинки? — Он бросил на Айви хмурый взгляд. — Мальчик мой, я ученый, а не ремесленник. Переговорные трубы — необходимость. Мой персонал так много времени тратил на хождение вверх-вниз по лестнице, что больше ничего не успевал делать.

Маркиз повел рукой, указав на царивший вокруг беспорядок.

— Не люблю оставлять лабораторию в таком состоянии. Не сочти за труд, Нед, наведи здесь порядок.

Айви испытала настоящий шок. От волнения у нее даже вспотели ладони. Неужели маркиз действительно собирается оставить ее одну в лаборатории?

— Конечно, сэр.

Достав из кармана связку ключей, он протянул их Айви.

— Не забудь запереть дверь, когда закончишь.

Когда маркиз ушел, Айви с сомнением посмотрела на ключи. Неужели она осмелится проверить, подходи ли один из них к гардеробу?

— Этот ваш ассистент будет пить чай с вами и гостями, милорд?

— Да, миссис Уолш. — Саймон поправил галстук. — Он спустится минут через десять. Когда придет, направьте его к нам.

Сложив руки на талии, экономка загородила Саймону дорогу.

— Я глаз не спускаю с этого молодого человека, — сказала она. — С ним что-то не так.

— Да? А мне кажется, что он прекрасный ассистент.

Женщина не двинулась с места. У нее один глаз косил больше, чем другой, — явный признак волнения.

Саймон раздраженно вздохнул.

— Говорите яснее, миссис Уолш.

— Это неправильно — поселять в доме незнакомца, милорд. Вы знаете, кто он такой, откуда явился, кто его родители?

— Я знаю достаточно, чтобы удовлетворить свое любопытство, — ответил Саймон.

Однако это было неправдой. Чем больше времени он проводил со своим ассистентом… ассистенткой, тем сильнее ему хотелось знать о ней все. Вспомнив ее бледное потрясенное личико, он почувствовал болезненную необходимость обнять ее, прижать к себе, поцелуями вернуть румянец на милые щечки. Он жаждал завладеть ее ртом, почувствовать вкус ее губ, языка. Теперь, перестав пачкать чем-то подбородок, — он подозревал, что это была угольная пыль, — она стала похожа на нежный цветок, и ему требовалась вся сила воли, чтобы противостоять ее чарам.

Справедливости ради следует признать, что если она и была цветком, то не хрупким и чахлым. Это доказывала скорость, с которой она вернула себе присутствие духа после опыта, который должен был ее поразить. Неужели она происходит из семьи, поощрявшей образование дочерей?

Или ее родители рвали на себе волосы, наблюдая за упрямым стремлением дочери к учебе? Забавно, что такие мысли лезли ему в голову только вдали от «Неда». Когда она была рядом, Саймон мог думать только о том, как хорошо было бы прикоснуться к ней.

Подобные мысли могли завести его далеко.

— И еще одно, милорд.

Миссис Уолш, оказывается, еще высказала не все, что у нее наболело, но Саймон не был намерен слушать ее дальше.

Он обошел ее, как возникший на пути столб, и спросил:

— Где меня ждут гости?

Экономка вздохнула:

— В библиотеке.

— Спасибо, подайте, пожалуйста, закуски на террасу.

Когда Саймон вошел в библиотеку, Эррол Куинси — преподаватель и глава университетской химической лаборатории, положил кварцевую жеоду[2], которую как раз рассматривал, на край стола. Одним пальцем он подтолкнул на место очки, съехавшие на кончик носа. Стекла в них были настолько толстыми, что казались непрозрачными. Этот человечек миниатюрного телосложения, лысая голова которого не доставала до плеча Саймона, обладал острейшим умом и благородным сердцем.

Его дочь Аурелия унаследовала от отца эти черты, так же как и добрые глаза, правда, не близорукие.

Престарелый джентльмен взял свою трость, которую прислонил к боковой поверхности небольшого диванчика, и осторожно зашаркал ногами к Саймону, возродив его тревогу относительно здоровья тестя.

— Знаешь, мальчик мой, мы слышали очень странный грохот, когда ехали по подъездной аллее. Что это было? Дрожь земли? Или твоя работа, сынок?

Отец маркиза никогда не называл его сынком. То, что Эррол продолжал обращаться к нему именно так теперь, когда прошло уже больше года после смерти Аурелии, было гордостью и утешением Саймона. Он всегда высоко ценил отношение этого скромного, но блестящего человека.

— Конечно, все это его рук дело. — Бен Риверс положил книгу, которую просматривал, обратно на полку, подошел и похлопал Саймона по плечу. — Скажи, ты уже перепугал до смерти своего нового ассистента? Он собирает вещи?

Лорд Харроу грустно улыбнулся, пожимая руки гостям.

— Да и нет. Судя по безоблачному небу, гроза не намечается. Так что шум, который вы слышали, моих рук дело. Что же касается моего ассистента, она сделана из крепкого материала.

— Что, прости?

Эррол и Бен обменялись удивленными взглядами, и Саймон осознал свою ошибку.

— Это же шутка, господа. Студенты старших курсов колледжа Святого Джона всегда обращаются к первогодкам, как к дамам.

— Ах да. — Какое-то мгновение Бен стоял очень прямо, но потом старая травма снова согнула его позвоночник. — Значит, парнишка работает?

— Да. Он превзошел все мои самые смелые ожидания.

— Превосходно. — Эррол тяжело навалился на трость, его пальцы, сжимавшие бронзовую рукоять, слегка дрожали. — Ты готов обсудить результаты?

Саймон досадливо поморщился. Его генератор, безусловно, сам по себе был большим достижением, но все же он являлся средством для достижения цели. Возможно, ему так никогда и не удастся найти то, что поднимет его исследования на качественно новый уровень. Может, его менее склонные к авантюрам коллеги правы, и он воюет с ветряными мельницами?

— Мой генератор до сих пор выполнял свои функции, но сверх этого… — Маркиз покачал головой.

Он повел своих гостей на террасу, предложив Эрролу руку, чтобы помочь хрупкому джентльмену спуститься по лестнице. Тесть всегда обладал скорее интеллектуальной силой, чем физической, но после смерти дочери сильно сдал — стал заметно слабее, медлительнее и вроде бы даже нетвердо стоял на ногах. Или это Саймону только казалось?

Скорее всего нет, однако Саймон знал, что его восприятие этого человека изрядно приправлено чувством вины. Вины за то, что не защитил Аурелию, за то, что его не было дома в тот ужасный день. Кто знает, возможно, будь он дома, он смог бы предотвратить несчастный случай.

Эррол ни разу и ни в чем его не обвинил, и это стократ усиливало чувство вины, Саймон был уверен, что не заслуживает доброты старика.

Они уселись за кованым железным столиком. С террасы был отличный вид на расцвеченные осенними красками сады Аурелии. Саймон держал стул Эррола, пока старый джентльмен садился, вцепившись в край стола скрюченными пальцами.

Над их головами пролетел небольшой желтовато-коричневый ястреб и опустился на развесистый вяз в конце сада. Прохладный ветерок доносил аромат свежескошенной травы и только что испеченного хлеба. Саймон занял место напротив гостей.

— Алистэр заверил меня, что все готово к заседанию консорциума через две недели.

Он говорил об Алистэре Гранвилле, старом друге и двоюродном племяннике де Бергов. Хотя он больше не преподавал в университете и даже не занимался научной работой, Алистэр активно поддерживал все инновационные исследования. Когда отец Саймона высмеял желания сына, назвав их плебейскими и недостойными наследника благородного семейства, именно Алистэр всячески поощрял Саймона и заменил де Берга-старшего в роли наставника.

В этом году Алистэр предложил свой дом — Уиндгейт-Прайори — для ежегодного собрания претендентов на медаль Копли.

— Да, Алистэр на прошлой неделе нанес мне неожиданный визит, — сказал Бен. — Оказывается, Королевское общество подтвердило, что два его представителя прибудут в Уиндгейт-Прайори, чтобы лично наблюдать за демонстрацией изобретений и иметь возможность доложить обществу свои выводы и рекомендации относительно медалей.

Ссутулившись, Бен взъерошил волосы.

— Честно говоря, мне все это не нравится, — вздохнул он.

— Если тебе станет легче, могу сообщить: я слышал, что представителям Королевского общества совершенно не понравилось заседание консорциума в Йоркшире на прошлой неделе. Так что конкурентов стало меньше.

— Меня беспокоит вовсе не конкуренция. — В глубокой задумчивости Бен начал теребить узел галстука. — Я боюсь, что неумышленно могу взорвать элегантный бальный зал Алистэра.

Губы Эррола скривила улыбка, в серых глазах вспыхнули огоньки.

— Взрывы — это по части Саймона.

На террасу вышла миссис Уолш и поставила на стол поднос с закусками.

— Должна ли я остаться и прислуживать за столом, сэр?

— Нет, спасибо, я все сделаю сам.

Экономка молча развернулась и направилась к двери. На пороге Саймон ее окликнул:

— Кстати, миссис Уолш, разве мистер Айверс еще не спустился из лаборатории?

— Я не видела этого странного молодого человека, милорд.

Саймон взял в руки чайник.

— Бен, если, для демонстрации в Уиндгейте тебе нужен надежный источник энергии, я сделаю все от меня зависящее, чтобы его обеспечить. Я много работал над генератором, особенно после появления ассистента. Он мне очень помог с расчетами. — Саймон усмехнулся: — Представляешь, этот щенок даже имел наглость указать мне на ошибку.

Маркиз налил чай, заботливо поставил чашку перед Эрролом, но когда старик хмуро склонился над ней, вдыхая ароматный пар, снова встревожился. Обменявшись понимающими взглядами с Беном, Саймон осторожно положил руку на тонкое запястье Эррола.

— Старина, что случилось?

— Дело в Колине, — ответил старик, — вернее, в его отсутствии.

Он взглянул на Саймона с молчаливой мольбой. «Я стар, — говорил этот взгляд, — стар и болен. И в моей жизни было слишком много потерь». Вслух же он сказал:

— Я просил Колина присоединиться к нам сегодня. Он отказался. Он не сказал прямо, что ему здесь не будут рады, но, я уверен, думал именно об этом. Саймон, сколько можно?

Маркиз бросил отчаянный взгляд на Бена, надеясь… На что? Возможно, на подтверждение того, что он и сейчас имеет право злиться на тайного любовника своей сестры и вовсе не проявляет неразумного ослиного упрямства. Ответом Бена стал пристальный взгляд в чашку. Сей ученый муж с преувеличенным вниманием исследовал процесс размешивания сахара в чае.

По правде говоря, временами Саймону хотелось забыть тот день, слезы Гвендолин, ее открытый саквояж на смятой постели и виноватое оглушающее молчание Колина.

Он желал, чтобы старый друг был рядом, чтобы они проводили вместе вечера, строили планы. Много раз он думал о том, чтобы простить его, но потом вспоминал, что, как старший брат, не должен делать то, что ему хочется, или поступать, как легче. Он — опекун Гвендолин, а значит, обязан делать то, что велит честь.

Вздохнув, Эррол полез в карман и достал маленькую серебряную фляжку.

— Бренди? — спросил он.

Обстановка сразу разрядилась. Бен с готовностью протянул свою ложку. Все трое обменялись невеселыми ухмылками и по очереди плеснули в свои чашки ароматную жидкость из фляжки.

Эррол завинтил фляжку и положил ее в карман. Его изборожденное глубокими морщинами лицо выражало искреннее огорчение.

— Интересно, Бен, что могло так сильно задержать ассистента Саймона? Вероятно, Саймон все-таки настолько напугал парнишку, что тот воспользовался его отсутствием, чтобы унести ноги.

— Или он ненароком прикончил несчастного своим электричеством и теперь не хочет, чтобы об этом узнали, — добавил Бен.

Саймон поперхнулся чаем. Чуть раньше он всерьез беспокоился именно о том, что сказал Бен. Убедившись, что его помощница потрясена увиденным, но не ранена, маркиз испытал ни с чем не сравнимое облегчение.

Прищурившись, он обвел взглядом гостей.

— Очень смешно, друзья, но могу вас заверить, что очень скоро вы увидите Неда Айверса и сможете лично убедиться, что мальчишка живее всех живых. Я просто оставил его наверху, чтобы он навел порядок после утренних опытов.

Он посмотрел вверх, туда, где под самой крышей располагалась его лаборатория. Его охватило предчувствие беды. Что-то его помощница сильно задержалась. Может, ей стало плохо после воздействия электрического поля и ему следует бежать на помощь? Нет, не может быть.

Лениво потянув за цепочку, он вытащил из кармана часы, уточнил время и нахмурился.

— Не думал, что мы оставили после себя такой хаос.

«Что могло ее задержать?»

Ключ повернулся, замок щелкнул, пальцы сжали ручку. Айви замерла.

В лаборатории царил идеальный порядок. Все оборудование стояло на своих местах и накрыто чехлами. Айви выполнила свои обязанности перед лордом Харроу и теперь готовилась исполнить свой долг перед королевой. Втайне она подозревала, что изменила систему приоритетов, поскольку приказ Виктории должен был значить для нее больше, чем распоряжение Саймона де Берга. Но даже теперь, когда ей ничто не мешало, она медлила, желая отсрочить момент, когда откроет шкаф, всем сердцем надеясь, что не найдет в нем никаких свидетельств преступлений лорда Харроу. А если найдет? Именно неспособность ответить на столь простой вопрос не позволяла ей нажать на ручку и открыть дверцу. И все же…

«Королева или нет, в глазах моих подданных я прежде всего женщина, и если такая непристойность вскроется…»

Слова Виктории подтолкнули руку Айви. В последние дни она много узнала о том, что значит быть женщиной в мире мужчин с преградами, жертвами и постоянными сражениями, в которых приходится участвовать только для того, чтобы сохранить свое законное место. Ради своей подруги, которая в ней нуждалась, ради королевы и своей страны Айви все-таки открыла дверцу шкафа.

Как и при первом взгляде на лабораторию лорда Харроу, содержимое шкафа в первый момент не отразилось в ее мозгу отчетливо, У задней стенки были сложены какие-то черные предметы, металлические восьмиугольники размером почти с Айви. Она залезла внутрь и внимательно осмотрела кромки, тянувшиеся, словно линии лабиринта, от внешнего края к похожему на чашу центру, выложенному оловом.

Озадаченная Айви сосчитала восьмиугольники — всего их было шесть. Ее внимание привлекло слабое мерцание в углу, и она обнаружила пучок связанных столбиков и кронштейнов, вероятно, для монтажа.

Раздавшийся сзади скрип заставил ее резко повернуться. От страха она забыла, что надо дышать, и оглядела комнату круглыми, словно блюдце, глазами. Дверь не открылась, и ничего не двигалось. Скрип раздался снова, и она опустила глаза на пол.

В нескольких шагах от нее по полу катился металлический стержень, который она, должно быть, пропустила, занимаясь уборкой. Создавалось впечатление, что его подталкивает чей-то невидимый палец. Прокатившись еще несколько дюймов, он остановился.

Нагнувшись, Айви подняла его, но только для того, чтобы он вырвался из ее рук, влетел в шкаф и с громким стуком приклеился к первому из дисков. Ей потребовалась вся сила, чтобы оторвать его, и потом удержать, потому что внутренность шкафа притягивала стержень.

Магниты, — пробормотала она вслух. Но только это были не обычные магниты, ни по размеру, ни по силе. И все же она не видела необходимости так тщательно запирать их, как будто обнаружение этих предметов посторонними представляло какую-нибудь опасность. Какая опасность могла таиться в магнитах?

Она бросила взгляд через плечо на закрытый тканью генератор. Лорд Харроу говорил, что пытается найти, используя электромагнетизм, источник энергии, который заменил бы пар и химически зарядил батареи. Согласно теории Фарадея, приведенный в движение магнит создает электрическое поле, которое, взаимодействуя с проводящими катушками, создает постоянный ток.

Но такие большие магниты… Что лорд Харроу собирается привести в действие своим генератором? И если, как он ей сам сказал, успеха он пока не достиг, возможно, ему нужен еще более сильный источник магнетизма… возможно, от обломка метеорита, украденного у королевы?

В животе Айви все внутренности сплелись в тугой узел. Неужели она не везде искала? Но лорд Харроу разрешил ей доступ ко всем шкафам, и она вроде бы заглянула во все углы. Только этот гардероб был заперт на ключ. Она снова заглянула внутрь и неожиданно заметила одну вещь, которую, заинтересовавшись огромными магнитами, сразу не заметила.

В дальнем углу лежал сосновый ящик, ненамного больший, чем обычный ящик для инструментов рабочего. Его частично закрывали связки кронштейнов. Айви аккуратно сдвинула кронштейны, ощупала ящик и придвинула его ближе. Крышка не поднималась. Оказалось, что здесь тоже имеется замок. Вздохнув, Айви снова взяла в руки связку ключей. С четвертой попытки замок щелкнул и открылся. Она подняла крышку и заглянула внутрь.

Словно выпущенное из рогатки, ее сердце ударилось о ребра и рикошетом отлетело в горло. Крышка выскользнула из ослабевших пальцев и захлопнулась. Айви слабо взвизгнула. Из горла рвался крик, но она плотно стиснула губы и не закричала.

Дрожащие руки, как выяснилось, Айви спрятала за спину. С трудом заставив их подчиняться, она снова потянулась к ящику. Когда кончики пальцев коснулись пожелтевшего дерева, ее зубы громко клацнули, после чего она упрямо прикусила нижнюю губу.

«Он все еще хранит ее тело где-то в замке. Говорят, он надеется когда-нибудь… воскресить ее».

Айви не видела тела в ящике, но… она уставилась на закрытую крышку, как будто надеялась взглядом, проникнуть сквозь толщу дерева. Действительно ли она видела то, что видела, или воображение сыграло с ней злую шутку?

Существовал только один способ выяснить это. И дрожащие пальцы снова взялись за крышку.

Глава 8

— Насколько я понимаю, к нам идет мистер Айверс. — Прикрыв одной рукой глаза от солнца, Саймон разглядел тонкую фигурку Айви, медленно бредущей по библиотеке. — Джентльмены, вы можете сами убедиться, что я не причинил этому молодому человеку никакого вреда.

Но когда коллеги-ученые оглянулись, чтобы увидеть, кто к ним идет, ноги Айви словно запутались в невидимой паутине. Она споткнулась, балансируя, пробежала несколько шагов, стараясь не упасть, и, не удержавшись, рухнула, словно поваленное дерево, с глухим стуком приземлившись на персидский ковер.

В мгновение ока Саймон уже был на ногах. Айви сидела, часто моргая и изумленно оглядываясь по сторонам. Она упала на ровном месте, слава Богу, не задев край письменного стола и мраморную столешницу маленького столика, поставленного возле дивана. Маркиз опустился на одно колено.

— С тобой все в порядке? — Чтобы не шокировать зрителей, он сделал над собой усилие, и озабоченное выражение на его лице сменилось беззаботной улыбкой. — Опять сапоги подвели?

Когда взгляд Айви остановился на маркизе, на лице ее отразился не просто испуг — ужас. Она оттолкнулась пятками от ковра и отползла от Харроу на фут или два. Удалившись, она замерла, уставившись на него с таким выражением, словно он приставил к его сердцу ружье.

— Что случилось? Ты ударился головой?

Стиснув зубы, Айви попыталась взять себя в руки.

— М-миссис Уолш приказала мне идти сюда. Сказала, что вы хотели меня видеть.

— Приказала? — Саймон наклонился, чтобы помочь ей встать. — Я только хотел, чтобы ты встретился с моими коллегами. Они выразили некоторые сомнения в том, что тебе удастся пережить время ученичества в этом доме, и я решил продемонстрировать им тебя в полном здравии.

Нед не сделал попытки встать ни с помощью, ни без нее.

Саймон не мог понять, что происходит. Не слишком церемонясь, он взял ассистента за подбородок и не отпустил, даже когда Айверс отпрянул, отчетливо показав, что прикосновение ему неприятно. Странная реакция задела Харроу больше, чем он готов был признать, но он скрыл беспокойство и решил выяснить позже, что так испугало Неда. Повернув его голову сначала в одну сторону, потом в другую, он отметил, что Айверс бледен до синевы, а его зрачки настолько расширены, что радужной оболочки вообще не видно.

— Я вызову доктора, — проговорил он тоном, не допускающим возражений. — Очевидно, электрическое поле подействовало на тебя слишком сильно.

— В этом нет необходимости! — воскликнула Айви, забыв о необходимости говорить низким голосом.

Ее милый голосок прозвучал звонко и музыкально, как птичья трель. Нахмурившись, она откашлялась, и, когда заговорила снова, голос понизился на целую октаву:

— Вы сами знаете, что всему виной сапоги. Падение немного смутило меня, но в остальном все в порядке.

Чтобы подтвердить свое заявление, Айви решительно высвободила подбородок из руки маркиза, но одновременно ухватила его за руку и, держась за нее, энергично задвигала ногами, словно пытаясь их распутать. Встав, она отпустила руку маркиза и одернула сюртук.

Саймон постарался дать беспристрастную оценку ее внешности. Положим, с одеждой все в порядке, но заметят ли Бен и Эррол за искусственными внешними признаками восхитительную женщину? Пожалуй, могут заметить.

Айви снова дернулась и отпрянула, когда маркиз протянул руку, чтобы поправить ей узел галстука и волосы, которые местами стояли дыбом. Харроу пригладил их ладонью и почувствовал, как его обдало жаром. Собственная реакция вызвала недоумение и раздражение, но все же он не мог не думать, каковы на вкус ее изумительные сексуальные губки — наверное, что-то среднее между медом и выдержанным красным вином. Он никак не мог отвести от них голодного взгляда — очень уж хотелось немедленно убедиться.

Саймон обнял Айви за плечи, отчаянно стараясь увести мысли в сторону от ее губ. Желание бушевало в нем, словно грозовые ветры. Справившись с ним, он легонько пожал ее плечо и убрал руку.

— Итак, ты готов встретиться с моими коллегами по клубу «Галилей»?

— «Галилей», сэр? — В настороженных глазах мелькнули искорки заинтересованности.

— Пойдем, я все объясню.

Сев за стол на террасе, Айви заметно расслабилась и даже начала улыбаться, слушая анекдоты Эррола и забавные наблюдения Бена. Они, в свою очередь, принимали ее как юного мистера Айверса, так же легко, как преподаватели и студенты в Кембридже. Они видели в ней того, кого ожидали увидеть, и если и замечали, что у «парня» слишком гладкая кожа и изящное телосложение, то не находили в этом ничего необычного. Мало ли, что бывает.

Когда гости ушли, Айви стала пугливой, как крольчонок. Несколько раз шарахнувшись от маркиза, она ушла в свою комнату, сообщив, что ей необходимо заниматься. Саймон ожидал ее в саду до ужина, но она так и не появилась.

— Очень болит голова, сэр, — неубедительно сообщила она, появившись в столовой часом позже.

— Ты, наверное, ударился головой, когда упал. Дай мне знать, если станет хуже.

— Да, сэр.

Молчание.

Она ела мало и очень быстро, и их беседа свелась к его периодическим репликам и ее очень коротким ответам — в основном «да» и «нет». Не в силах понять, чем вызваны столь разительные перемены, Саймон принялся вспоминать каждое слово, произнесенное им в присутствии своего очаровательного ассистента.

Может, он чем-то оскорбил ее? Обидел? Если быть честным, у него неоднократно возникало желание, когда он думал о том, чтобы затащить ее в постель, нисколько не заботясь о ее девичьей чести, но… Все это было лишь в мыслях. Их она прочитать не могла.

И все же.

Часы на галерее пробили полночь. Мелодичный звон эхом прокатился по коридору. Постель Айви была не разобрана, а сама она, одетая, сидела в кресле у окна. В комнате было темно, лишь одна свеча, поставленная на прикроватный столик, вырывала из мрака яркое пятно. По небу, закрывая луну и звезды, плыли рваные облака. В руках Айви сжимала единственную вещь, которую рискнула взять из дома и тщательно прятала за внутренней обивкой сундука.

Много лет назад Лорел сделала маленькую куколку из старых чулок, набив тело и конечности ватой, пришив пуговицы вместо глаз и пряжу вместо волос. Платье она сшила из цветных лоскутков. Со временем мисс Матильда стала потрепанной и покрылась пятнами от бесчисленных поцелуев и горьких слез, но Айви любила ее.

Вот и сейчас она прижимала куклу к груди и думала о доме, представляла себе сестер, вспоминала дорогого дядю Эдварда и давно ушедших родителей. Эти мысли обычно спасали ее от страха.

Бой часов стих. В доме было очень тихо, но это была не спокойная мирная тишина. Почему-то на ум пришло сравнение с вором, крадущимся в темноте, или разбойником, подстерегающим запоздалого путника. Это была тишина, в которой Айви боялась пошевелиться и даже вздохнуть, не говоря уж о том, чтобы обдумать, что она видела в лаборатории лорда Харроу. Даже мисс Матильда не помогала.

Положив куклу на подлокотник кресла, Айви вышла из комнаты на балкон в надежде, что глоток свежего воздуха принесет облегчение. Холодный ветер, наполненный запахами сентябрьских листьев, взлохматил волосы, распахнул полы халата — мужского халата, под которым была ночная рубашка, тоже мужская.

Приехав сюда в чужом облике, Айви надеялась почувствовать себя свободной и защититься от всех возможных опасностей, но оказалось, что маскарад лишил ее самой главной оборонительной силы — самой себя.

Айви, которая пережила пожар, гибель родителей, а потом утвердила свою независимость дома и даже создала собственный бизнес, этой Айви в Кембридже попросту не существовало. Нед Айверс не мог получить помощи от Айви Садерленд или опереться на ее жизненный опыт. Нед, студент и «подмастерье» Безумного Маркиза, был один и понятия не имел, что делать дальше.

Ей очень хотелось снова стать Айви, почувствовать ее смелость. Она желала вернуть свою женскую силу и уверенность.

Она хотела стать снова женщиной.

Сбросив халат, Айви подошла к краю балкона и облокотилась на перила. Ветер трепал подол ее ночной рубашки, задирая его до колен. Ноги сразу покрылись гусиной кожей, но Айви было все равно. Она не делала попыток одернуть рубашку, поскольку видеть ее было некому. В темном саду не было никого — только ветер гонял по дорожкам опавшую листву.

Тот же ветер разогнал облака и освободил луну, светящийся диск, светлый и яркий — в противоположность черным магнитам лорда Харроу. Айви подняла голову и подставила лицо серебристым лучам, словно холодный свет мог ее согреть, вернуть румянец на бледные щеки, окружить ее защитным полем, сквозь которое не сможет пробиться зло.

Она протянула руки к луне, потом снова опустила их и обхватила себя за плечи. Ее грудь, туго перевязанная днем, теперь была свободна. Как приятно, что ее хотя бы ночью не надо прятать, как здорово, когда ее касается проникающий под рубашку холодный ночной воздух. Неожиданно пришедшая в голову мысль даже ей самой показалась неприличной. Тем не менее Айви внимательно посмотрела вокруг. Все окна, кроме одного — ее окна, — были темными. Уже поздно. Все спят. Никто не увидит.

Айви быстро развязала тесемки рубашки и стянула ее вниз — до талии. Рубашка была большего размера, чем нужно, и, не задержавшись на бедрах, упала к ее ногам. Ночной воздух приятно охладил кожу, ласково коснулся груди — даже соски сморщились и стали твердыми. Вздрогнув, Айви улыбнулась бесстрастной луне и почувствовала, как в ней снова просыпается женская сущность.

Переменившийся ветер принес неожиданную волну тепла, которое окутало ее, проникло внутрь. Внезапно ей показалось, что вовсе не ветер ласкает ее тело. Это был лорд Харроу или придуманный ею идеальный образ маркиза — его сильные ладони гладили ее грудь, губы теребили чувствительные соски. Воображение услужливо нарисовало ей такую чувственную картину, что по телу прокатилась дрожь. В ней вспыхнуло запретное желание, столь же сильное и неодолимое… как электрическое поле в его лаборатории.

Но увиденное ею сегодня доказывало, что этот человек опасен, скорее всего безумен. И все же она хотела его, и это желание отдалось сладкой болью в груди и странной тяжестью внизу живота. Если бы в этот момент маркиз появился перед ней на балконе, Айви не смогла бы противостоять влечению и предложила бы ему себя.

К счастью, он не появился, не выступил из тени. Но когда она снова натянула рубашку, схватила халат и поспешила в комнату, его образ неотступно преследовал ее и не позволил уснуть, даже когда она забралась под одеяло, прижав к груди мисс Матильду.

Саймон сидел на подоконнике в своей лаборатории, полностью захваченный развертывающимся внизу действом. Нед некоторое время назад вышел на балкон, а теперь неожиданно снял ночную рубашку, позволив ей упасть на камни у ног.

Когда «ассистент» подошел к перилам, в лунном свете его ночная рубашка светилась, словно туманом окутывая тело. Ветер прижимал тонкую ткань к телу, демонстрируя женственные изгибы стройного тела, о существовании которых Саймон до сих пор мог только догадываться. Не в силах отвести взгляд, он смотрел, как девушка подставила лицо лунному свету, как изящно выгнулась ее спина…

Айви дернула рубашку, заставив его ближе прильнуть к стеклу. Что она делает? Неожиданно она обернулась и взглянула вверх. Она смотрела прямо на него. Пронзив темноту, их взгляды встретились! Проклиная все на свете, Саймон отшатнулся от окна.

Правильнее всего было бы немедленно уйти, однако следующие действия его весьма необычного ассистента навели на мысль, что она его вовсе не видела. Если подумать, то и не могла видеть. Луна была достаточно яркой, и он не потрудился зажечь свечу. Везде было темно. Свеча горела только в ее комнате, едва освещая балкон и стройную фигурку.

Боже, что она делает?! Саймону стало трудно дышать. Она высвободила руки из рукавов и спустила рубашку до талии. А потом… Маркиз не мог поверить своим глазам, но обжигающее пламя уже устремилось от сердца к паху.

Его тело отреагировало быстрее, чем в мозгу родился вопрос. Если бы он сейчас держал ее в своих объятиях, была бы она такой же мягкой и нежной, какой казалась на расстоянии, освещенная лунным светом?

Скорее всего этого он никогда не узнает. Отвернувшись от окна, он опустил голову. Она испытывает к нему отвращение. Или боится. Но почему? Одно было очевидно: после сегодняшнего дня она о нем невысокого мнения. Ему следовало бы радоваться, чувствовать облегчение. Одно дело — испытывать физическое влечение, и совсем другое — любить.

Потеря Аурелии уничтожила его. Он едва не лишился рассудка, по праву заслужив прозвище, которое шептали студенты, когда думали, что он не слышит.

Нет, Господи, только не это. Прошло еще слишком мало времени! Он не может, не имеет права опять влюбиться.

Тогда у него остается только один выход. Одним способом можно предотвратить безумие, едва не овладевшее им, когда умерла Аурелия. Приняв решение, Саймон бросил прощальный взгляд из окна, надеясь еще раз увидеть и сохранить в памяти бесстрашную девушку по имени Нед, но понял, что опоздал. Она уже вернулась в комнату, и памятью о ней осталась ноющая боль в сердце.

Проведя бессонную ночь, маркиз встал и спустился к завтраку очень рано. Выпив кофе и отставив в сторону тарелку, по которой ему надоело размазывать яичницу, он попросил миссис Уолш передать мистеру Айверсу, как только он спустится, что он ждет его в саду.

— Странный он, этот мистер Айверс, — негромко пробормотала экономка, вроде бы не желая, чтобы Саймон услышал, но вполне довольная, что ее слова все же достигли его ушей.

Он бродил по дорожкам, почти ничего не замечая вокруг, преследуемый воспоминаниями об Аурелии. Она многое изменила в Харроувуде. Это дерево посадила она, а эту статую купила в Париже во время медового месяца. И это ее рук дело, а то сделано по ее приказу. В общем, за очень короткий срок она сумела превратить мрачные заросли в чудесный рай.

Этим утром сквозь тонкую утреннюю дымку он увидел первые признаки заброшенности. Харроувуд опять начал приходить в упадок, возвращаться к своей прежней безрадостной сущности. Садам не хватало сердца, которое любило бы их так сильно, как она, которой теперь здесь не было.

Тем не менее, разглядывая осенние цветы и бьющие вверх струи фонтана, Саймон понял: что-то очень важное изменилось. Он теперь видел Харроувуд в новом ракурсе, о чем горько сожалел.

Конечно, Нед не привнес никаких изменений в сады или в дом, но оставил на всем окружающем свой неизгладимый отпечаток. Эта появившаяся неизвестно откуда девушка очень скоро уедет, но Саймон не тешил себя иллюзиями и не сомневался, что будет повсюду видеть ее милое личико в обрамлении непокорных кудряшек. За каждым углом, в каждой комнате и коридоре, но чаще всего — в лаборатории. Там ее образ будет преследовать его постоянно. Ее забавная неуклюжесть, уверенность, дерзость, ее неподдельный энтузиазм…

Как он сумеет вернуться к своим расчетам и опытам в одиночестве? Какую радость они ему принесут, если рядом не будет ее?

Протянув руку, Саймон встряхнул темно-красную розу — любимый цветок Аурелии. Неду тоже нравились розы. Девушка упоминала, что у ее дяди Эдварда был розовый сад. Подойдя ближе, он попытался сорвать цветок. Острая боль пронзила палец, выступила капля крови.

В то же мгновение утреннюю тишину разорвал отчаянный крик. Саймон обернулся, но ничего не увидел. А второй крик заставил его со всех ног броситься к дому.

С сильно бьющимся сердцем Айви медленно спускалась по ступенькам садовой лестницы. Зачем лорд Харроу послал за ней?

Неужели он обнаружил, что она открывала шкаф? Тогда скорее всего ее немедленно изгонят из Харроувуда. Хотя, после того, как она обнаружила страшное содержимое невинного с виду ящика, она и сама обдумывала возможность поскорее убраться из Харроувуда, и чем дальше, тем лучше. Но тогда ей уж точно не удастся установить местонахождение леди Гвендолин и найти камень Виктории. Нет, ей придется остаться.

Она обязана выполнить свою миссию.

Если быть честной с собой, ее страх перед ужасными экспериментами лорда Харроу был не самой большой проблемой. Значительно больше ее волновало с каждым днем крепнущее Чувство к человеку, рассудок которого явно не в порядке. Значит, сегодня, если ее сразу не вышвырнут вон, ей придется одолеть свои страхи — и чувства — и вести себя как обычно.

Хотя он наверняка прикажет ей собирать вещи.

Спустившись, Айви пошла через плавно опускающуюся лужайку к невысокой стене, отмечавшей вход в верхний сад. Она прошла мимо деревьев, обогнула живую изгородь из высоких кустов самшита и едва не налетела на сутулую фигуру, неожиданно выступившую из тени изгороди. В руках непонятное создание держало длинные острые садовые ножницы — смертельное оружие. Оно было направлено на нее.

Айви отпрянула. Человек с ножницами придвинулся ближе. Солнечные лучи осветили выпученные глаза, ввалившиеся щеки и уродливую щель рта. Когда монстр поднял свое оружие, его тело угрожающе вытянулось, и Айви увидела изуродованное левое плечо.

Айви запуталась в живой изгороди. Неужели этот урод — результат экспериментов лорда Харроу?! Здравый смысл восставал против такой возможности, однако монстр придвигался все ближе. Айви закричала, но никак не могла выбраться из цепких объятий колючего кустарника.

Ветки держали ее крепко. Садовые ножницы клацали уже совсем рядом. Она снова издала крик, эхом прокатившийся по саду. Пара железных рук обхватила ее и вытащила из кустов.

— Нед! Нед! Успокойся! — Лорд Харроу повернул ее лицом к себе и встряхнул. — Все в порядке. Тебе нечего бояться.

— Но… — Она подняла дрожащую руку и ткнула пальцем перед собой. Неужели он не видел монстра? — Тот… Человек…

— Это Сесил, мой главный садовник. Ты его раньше не видел, потому что он только что приехал — навещал семью.

Губы лорда Харроу сжались. Он явно разозлился. Еще раз встряхнув «Неда», он убрал руки и сердито проговорил:

— Надеюсь, ты не забудешь извиниться.

И он развернул ее к страшилищу.

Теперь ножницы были воткнуты в землю, и человек стоял, согнувшись, опершись о рукоятки.

Покраснев, Айви изо всех сил старалась вернуть себе способность говорить.

— Извините меня, пожалуйста. Поверьте, мне очень жаль. Я не знала, что вы здесь, а эти ножницы… они такие страшные.

— Он всего лишь подстригал кусты, — буркнул Саймон за ее спиной.

— Ничего страшного, молодой сэр, — Хотя внешность Сесил имел воистину устрашающую, его голос был мягким и успокаивающим, как воскресный гимн. — Я выгляжу так, что даже матери приходится делать над собой усилие, чтобы меня любить. Так что все в порядке. Никто и никому не причинил вреда.

Из-за его покорной терпимости глаза Айви наполнились слезами, и она заморгала, чтобы не расплакаться.

— Спасибо за вашу доброту. Еще раз прошу меня простить. Я не хотел вас обидеть. Обещаю, отныне и впредь мы будем добрыми друзьями.

— Очень хорошо, сэр. — Глаза Сесила засветились. — И мы оба будем помнить, что под каждой поверхностью лежит целый мир, который еще предстоит узнать. — Подмигнув, он посмотрел мимо нее на лорда Харроу. — Я как раз собирался заняться луковицами, милорд. Их необходимо выкопать и убрать до первых заморозков.

— Да, спасибо, Сесил.

Айви проводила ковыляющего мужчину взглядом. Почему-то у нее появилось чувство, что он с первого взгляда понял, что она не та, за кого себя выдает. И все же не выдал ее. Может ли он стать ее союзником? Она обернулась к лорду Харроу.

— Мне очень жаль, что так получилось, сэр.

— А мне очень жаль, что твое вопиющее поведение могло лишить меня самого лучшего садовника во всей Англии. Он не монстр, Нед.

— Я все понимаю, сэр.

— Да? Сомневаюсь. Сесил — не простой слуга. Он происходит из дворян, но предпочитает работать в саду, потому что в обществе для него не нашлось места.

Произнося сердитую тираду, маркиз надвигался на нее, так что Айви пришлось отступить на несколько шагов назад.

—Он же принял мои извинения. Что я еще могу сделать?

— Ты можешь объяснить, что случилось вчера? По какой причине мой талантливый ассистент вдруг превратился в полного идиота, способного судить о кузене моей жены по одной только непрезентабельной внешности?

Застыв, Айви переспросила:

— Вашей жены?…

— Да. Сесил — дальний родственник Куинси. Но это не имеет значения.

— Он знает?.. — неуверенно прошептала она и, решившись, быстро договорила: — Он знает, что вы с ней сделали?

На лицо лорда Харроу набежала тень. Брови угрожающе сдвинулись.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? Ты веришь сплетням, которые ходят по университету? Неужели ты еще больший кретин, чем кажешься?

Айви покачала головой, охваченная одновременно страхом и отвращением.

— Мне не нужны слухи. Я видела доказательство своими глазами. Господь милосердный…

Лорд Харроу одним прыжком преодолел разделяющее их расстояние и схватил Айви за лацканы сюртука.

— Ты говоришь о гардеробе в лаборатории? Ты осмелился открыть его?

— Я… Да! Я открыл его и все видел! — выкрикнула Айви, тщетно пытаясь освободиться.

— Ты — маленький дурак! — Лорд Харроу возвысил голос. — Ты сам не знаешь, что видел. Я бы сам все тебе показал! Но ведь сначала надо подготовиться!

Айви никак не могла высвободиться, и это ее нервировало.

— Вы обещали, что моя совесть будет чиста.

— Я, во всяком случае, ровным счетом ничего не сделал, чтобы запятнать твою совесть. Но ты… Вчера я доверил тебе ключи, дав полный доступ к делу всей моей жизни, а ты не смог подождать еще немного и предал мое доверие. Почему, Нед? — Он понизил голос и теперь говорил свистящим шепотом: — Черт бы тебя побрал — почему?

Айви закричала, поскольку хватка лорда Харроу никак не ослабевала. Неожиданно он рванул ее к себе, и она с размаху врезалась в его твердую, словно камень, грудь. Сад начал расплываться перед ее глазами. Маркиз наклонился, и его губы накрыли ее рот. Айви так удивилась, что перестала вырываться. Несмотря на то что его ярость, казалось, можно было пощупать, его губы были теплыми и мягкими. Поцелуй был требовательным, но таким нежным, что у Айви подогнулись колени.

Стальные руки удержали ее на месте, а язык уверенно раздвинул ее губы, проник в рот и принялся исследовать его глубины.

Айви захлестнули самые разные ощущения. Она почувствовала слабый аромат кофе, жесткость накрахмаленной сорочки, едва заметное царапанье утренней щетины… Его тело стремилось к ее телу, о чем наглядно свидетельствовала твердая выпуклость внизу его живота.

Да поможет ей Бог! Она получала ни с чем не сравнимое удовольствие от всего — его вкуса, запаха, прикосновений. Захваченная бушующим ураганом, Айви махнула рукой на здравый смысл, позволила целовать себя, растворившись в горячей волне желания, поднявшейся внутри ее и не желавшей отступать.

А потом все закончилось так же неожиданно, как началось. Губы лорда Харроу стали твердыми, и он отпустил ее. Но тут же крепко взял ее за подбородок и поднял ее голову. Айви бросила на него изумленный взгляд, еще не придя в себя от бушующих эмоций. И лишь после этого до нее дошло, что случилось.

Лорд Харроу сделал шаг назад. Не говоря ни слова, он коснулся рукой ее губ, потом спутанных волос и снова губ. Айви закрыла глаза.

— Вы знали…

— Конечно, я знал.

Айви открыла глаза и увидела бьющуюся у него на виске жилку, нервно подергивающийся мускул щеки. Потом его черты смягчились, что смутило ее даже больше, чем его гнев. Его пальцы, поглаживающие подбородок, обжигали кожу.

— Я все понял почти сразу. С того дня, как мы впервые встретились здесь в саду.

— Но почему вы ничего не сказали?

— Я решил дать тебе шанс проявить себя. Дать возможность, которой ты лишена только из-за своего пола. И потому что… — Повернув голову, он устремил свой взгляд куда-то вдаль. Его профиль на фоне листвы казался высеченным из камня. — Потому что у тебя есть талант. Интуиция. — Когда он снова повернулся к Айви, в его глазах бушевал гнев — Иди за мной.

Не оборачиваясь, он быстрыми шагами направился в дом и к винтовой лестнице, ведущей в лабораторию. Он шел так быстро, что Айви пришлось бежать. К тому моменту, как они вошли в лабораторию, она едва могла дышать.

Волнение относительно намерений маркиза вызывало головокружение и тошноту. Губы все еще чувствовали его поцелуй. Айви желала большего и одновременно очень боялась того, что может случиться, если он повторит свою попытку. Она понимала, что самым разумным было бы незамедлительное бегство в свою комнату, чтобы собрать вещи.

В общем, лорд Харроу был прав. Она действительно предала его доверие. Ее душа разрывалась на части, стремясь сохранить преданность Виктории… и лорду Харроу. Но похоже, не существовало способа быть верной им обоим. И, если разобраться, хотела ли она быть верной обоим?

Айви перешагнула порог и остановилась. Ей опять стало страшно. А лорд Харроу проследовал прямо к гардеробу и резко сказал:

— Иди сюда, Нед.

Она молча помотала головой.

Тогда маркиз вернулся, ухватил ее за руку и подвел или, скорее, притащил к пресловутому гардеробу. Так и не выпустив ее руки, он полез в карман и достал ключи.

— Пожалуйста, не надо, — жалобно попросила она. — То, что вы там прячете, не мое дело. Я бы никогда не открыла эти проклятые двери…

— Молчи. Я знаю, почему ты сунула туда нос. Твое любопытство ненасытно, зато терпение ограничено.

Айви хотела запротестовать, сказать, что ее любопытство вполне удовлетворено… быть может, даже слишком. И если она больше никогда в жизни не увидит никаких чудес, то не будет считать себя в чем-то ущемленной. Но страх сковал ее губы, когда лорд Харроу распахнул дверцы шкафа, опустился на колени и увлек ее за собой.

Вглядевшись в ее испуганные глаза, он поинтересовался:

— Одной рукой действовать неудобно. Если я отпущу тебя, ты останешься на месте или сбежишь?

Перед мысленным взором Айви проносились образы один страшнее другого. Поколебавшись, она пожала плечами.

Все еще сомневаясь, маркиз отпустил ее руку. Убедившись, что она не пустилась наутек, он вытащил ужасный ящик, отпер замок и поднял крышку. Айви закрыла глаза.

Глава 9

— Открой глаза. — Когда Айви вздрогнула и замотала головой, Саймон повторил мягче: — Пожалуйста, открой глаза. Иначе ты никогда не узнаешь правду.

Скривившись и едва дыша, Айви открыла глаза. Немного помедлив, словно собирая все свое мужество, чтобы взглянуть в лицо дьявола, она испуганно покосилась на ящик.

— Итак…

Саймон опустил руку внутрь и достал первый предмет. Жидкость внутри сосуда булькнула. Содержимое пошевелилось.

Рука Айви взметнулась к горлу. Лицо позеленело. Казалось, еще мгновение, и она лишится чувств. Но Саймон не видел иного выхода. Он должен был продолжать:

— Ты знаешь, что это?

Ответ он едва расслышал:

— Сердце. Ее сердце. — Ужас вернул краски жизни на ее лицо. Страх сменился отвращением. — Как вы могли?!

— Меня просили. Умоляли. — Ее явное недоверие вызвало приступ раздражения. — Ты слишком доверяешь слухам и сплетням. Неужели ты действительно веришь, что я мог вскрыть свою погибшую жену? — Ответа маркиз не ждал. — Незадолго до ее смерти мой коллега — Нелсон Эванс — умер. У него было больное сердце. Вот это самое сердце. Все свои последние годы он посвятил поискам средств регенерации умирающего сердца. И еще он хотел научиться снова запускать сердце, которое остановилось. На смертном одре он просил меня продолжить его исследования и для этой цели завещал мне свое собственное сердце.

Выражение лица Айви чудесным образом изменилось, словно небо очистилось от туч после грозы. Она с любопытством взглянула на сердце с прикрепленными к нему проводами и электродами и спросила:

— Вам удалось исполнить его просьбу?

Саймон вздохнул и покачал головой:

— Боюсь, мы еще очень далеки от этого чуда. Но я убежден, что ключ — это электричество. Луиджи Гальвани доказал, проведя несколько опытов на лягушках, что электрические импульсы в нервной системе приводят в движение мышцы тела. Сердце — тоже мышца, и теоретически электрический ток должен стимулировать его биение.

— Ваш генератор?

Бросив взгляд через плечо, Саймон увидел свое изобретение, аккуратно прикрытое чехлом.

— Нет. Этот генератор слишком мощный. Первоначально я проводил опыты, используя генераторы разных размеров, в надежде установить напряжение, необходимое для достижения мечты Нелсона. Именно этот генератор предназначен для другой цели. Я тут наткнулся кое на что случайно.

Ее восторженный взгляд требовал продолжения.

— Не сейчас, мой дорогой Нед. Нам пока есть чем заниматься. — Он жестом указал на ящик, на то, что лежало внутри. — Продолжай. Возьми это в руки. Или ты думаешь, что этот орган я тоже позаимствовал у моей жены?

Лицо Айви исказила брезгливая гримаса.

— Я бы предпочла не трогать этого.

— Не трогать мои искусственные пальцы?

— Искусственные?

— Воск, резина, полотно. Все это закреплено на раме из проволоки, стержней и сферических шарниров. И вот получилась рука. Похожа на настоящую, не правда ли? — Он протянул руку ей. — Ну, возьми же.

Положив приспособление на сгиб руки, она указательным пальцем покачала искусственные пальцы вверх-вниз.

— Это удивительно. Я и подумать не могла, что она не настоящая. И еще не могла понять, как вы сумели ее так здорово сохранить.

Маркиз промолчал, и Айви стала внимательно изучать паутину из проволоки и электродов, которая тянулась через запястье к каждому пальцу.

— Она работает?

— Зависит от того, что ты считаешь работой. Я сделал ее просто как модель, чтобы понять, каким образом нервная система передает электрические импульсы от мозга во все части тела, которые начинают двигаться.

Теперь Айви смотрела на маркиза глазами, полными благоговейного восторга.

— Вы — гений, — заявила она.

Саймон улыбнулся:

— Вовсе нет. Просто мне всегда хотелось отбросить условности, забыть об устоявшихся представлениях. Я всегда думаю: а что, если… Когда я конструировал эту руку, я был близок к отчаянию.

— Не понимаю.

Саймон положил сосуд с сердцем Нелсона обратно в ящик. Потом он встал и помог Айви подняться.

— Ты хочешь знать правду о моей жене?

Она вложила руку в его большую ладонь и не отнимала ее всю дорогу, пока они шли по винтовой лестнице, а потом по галерее, расположенной на втором этаже дома. Вместе они прошли мимо нескольких поколений де Бергов, строго взиравших на них со своих полотен. Саймон сам удивлялся сводим поступкам и ни за что не смог бы объяснить, зачем он все это делает. С какой целью заговорил об Аурелии? Почему собирается вновь открыть свое сердце для мучительной боли?

Одно он знал точно: ему было необходимо, чтобы Нед. все правильно понял о его прошлом, о нем, Безумном Маркизе Харроу. А когда все это будет сделано, настанет черед Неда сказать правду.

В самом углу галереи, у двери в его апартаменты, маркиз остановился. Изумительная, как всегда, Аурелия улыбалась ему — любящая, терпеливая, бесконечно терпимая к его комплексам.

— Вот она, моя жена Аурелия.

Звук любимого имени отозвался знакомой болью в груди.

Губы Айви сжались. Она внимательно изучала портрет.

— Ваша жена была…

— Веселая и пышущая здоровьем, да.

— Я хотела сказать, что она была очень красива.

— Конечно, она была красива. Но ты видишь на картине что-нибудь еще?

Нед подошёл ближе.

— Мне кажется, ее глаза светятся острым умом.

— Да, она была умна, но я не это имел в виду. Ты видишь, на чем она сидит?

Нед перевел глаза на спинку кресла из обитого парчой дерева, которая виднелась за плечами Аурелии. В ней не было ничего особенного.

— Если присмотришься, то заметишь тень рукоятки с правой стороны. Вот здесь.

— О… инвалидное кресло?

Почувствовав, что у него перехватило горло, Саймон молча кивнул.

— У нее было заболевание нервной системы, которое медленно, но верно лишало мышцы силы. Все это началось еще до того, как мы поженились.

Глаза Айви расширились. Теперь она испытывала только понимание и сострадание. Их Саймон мог принять. Он облегченно вздохнул, не заметив в ее глазах жалости.

— Как…

— Ты хочешь знать, как она умерла?

Айви молча кивнула.

— Несчастный случай. Аурелия проводила много времени в оранжерее среди своих растений. Там есть дверь, ведущая вниз — в подвал, где хранились семена и удобрения. Однажды помогавшая ей служанка оставила эту дверь открытой. Аурелия слишком сильно сдала назад и случайно переехала через порог. Она скатилась по двадцати ступенькам на каменный пол.

— Как жаль.

Рука Айви легонько коснулась рукава сюртука маркиза. Первым его побуждением было ее стряхнуть, но он не сделал этого. Сначала ее прикосновение было мучительным, но потом он неожиданно почувствовал себя легче. Даже боль в сердце ослабла, пусть только чуть-чуть.

— А что стало со служанкой? Вы…

— Уволил ее? Нет. Я нашел ей место в другом поместье. — Он вспомнил, каким трудным было это решение, как ему хотелось лично убить нерадивую девчонку. — Уверен, что этого хотела бы Аурелия.

Положив руку на плечо Айви, он увлек ее за собой к ближайшему окну, выходившему на просторные лужайки, расположенные позади западного крыла дома. Внизу виднелась каменная стена, окружавшая небольшую группу могил. А вокруг росли великолепные клены, зеленые кроны которых уже позолотила осень.

— Она там, вместе с моими предками. Раньше де Бергов хоронили в городе, в церкви Святой Троицы. Но я решил, что она останется здесь, в месте, которое так любила.

— Почему вы не рассказали об этом людям?

— Зачем же придавать значение слухам о Безумном Маркизе, опровергая их? — Он покачал головой. Теплые солнечные лучи осветили альков, в котором они стояли, принесли мягкое осеннее тепло. — Люди, которые мне небезразличны, знают правду.

Саймон не сразу понял, что сам только что сказал. Теперь Нед знает правду. И по его же, Саймона, словам, ему небезразличен… небезразлична… Что ж, он не мог отрицать, что его чувства к ней достаточно сильны. Но он не собирался приветствовать эти чувства, не желал дать им возможность снова разбить его жизнь. Второй раз он может и не собрать разбитые куски воедино.

У него есть работа. У него есть воспоминания. Больше ему ничего не нужно.

Ее рука все еще лежала на его рукаве. Но только тонкие пальчики больше не гладили рукав, а крепко вцепились в него. Словно прочитав его мысли, Айви прошептала:

— Что теперь?

Вопрос проник в самую глубину его существа, усилив сожаления и боль потери, которые, вероятно, станут его постоянными спутниками до могилы. Маркиз взял ее руку, поднес к губам и поцеловал пальцы, после чего тихо сказал:

— А теперь, Нед, ты должен покинуть Харроувуд навсегда.

Слова маркиза вселили в душу Айви больше ужаса, чем сердце в сосуде и искусственная рука. Она могла дать только ответ.

Упрямо топнув ногой, она уверенно заявила:

— Нет.

— Нед, следует мыслить здраво.

— Не надо называть меня Недом. Меня зовут Айви!

Теперь она была охвачена настоящей паникой: кто выполнит за нее миссию, порученную Викторией? Но это было не главным. Айви и думать не могла о том, что лишится всего, чего достигла, работая с лордом Харроу.

Она не могла вынести мысли о том, что навсегда потеряет его.

— Вы не можете выбросить меня из дома.

Саймон с непроницаемым лицом смотрел куда-то поверх ее плеча.

— Я вовсе не собираюсь выбрасывать тебя. Я прикажу подать экипаж, и тебя отвезут, куда ты захочешь. Даже обратно в Кембридж, если пожелаешь.

— А я хочу остаться здесь.

— Это невозможно.

— Но почему? Что изменилось? — У нее сжалось сердце. — Я ведь осталась тем же человеком, который несколько дней назад приехал в ваш дом. Неужели я утратила свой талант? Интуицию?

— Ты не понимаешь. Тогда ты была Недом.

— Не была. Вы знали правду с самого начала. Но решили притвориться.

— Правильно. Пока мы оба притворялись и сохраняли барьер между нами, ты могла остаться. Но теперь мы больше не притворяемся. Ты не Нед. Ты Айви. — Он ласково погладил ее по голове. — Ты понимаешь, как твое присутствие здесь может повлиять на будущее — и твое, и мое?

— Я готова рискнуть.

— А я нет. Я не могу и не хочу рисковать будущим — ни твоим, ни своим.

— Прошу вас… я не могу просто так уехать. Неужели вы не представляете, что значила для меня последняя неделя?

Саймон с искренним сожалением вздохнул.

— Думаю, что представляю. Именно поэтому я позволил тебе остаться.

— Тогда какое значение имеет правда? — Айви подалась к нему. Только гордость не позволяла ей схватить его за руку и умолять. — Если мы могли притворяться раньше, почему не можем делать это и дальше?

— Потому что все изменилось, когда мы поцеловались. — Отвернувшись от нее, маркиз подошел к окну и оперся руками о подоконник. — Все.

Он был прав, потому что первое же прикосновение его губ пробудило в ней какое-то новое, прежде не изведанное чувство. Даже теперь ее тело изнывало от желания снова оказаться в его крепких объятиях. Но только Айви отказывалась согласиться с тем, что рассвет новой страсти должен вызвать смерть страсти прежней. Если всему виной ее женственность, она согласна остаться Недом на всю оставшуюся жизнь.

— Я могу поклясться, что ничего подобного больше не повторится.

Смех маркиза был громким, но невеселым. Он отошел от окна, обнял Айви и прижал к груди.

— Повторится, Нед!

Он с жадностью завладел ее ртом, в два счета доказав, как сильно она ошибалась. Когда их губы встретились, а языки сплелись, Айви поняла: у нее есть только одно желание — чтобы этот поцелуй никогда не кончался. Охваченная огнем страсти, она проклинала желание, с которым невозможно бороться и на которое нельзя просто не обратить внимания. Она проклинала себя за то, что пала его жертвой. Она проклинала мужчину, который одним махом воплотил в жизнь ее самые заветные мечты и уничтожил их. А ведь она впервые встретила человека, которому готова была отдать сердце.

На этот раз поцелуй прервала Айви, отпрянув с жалобным писком. В этот самый момент послышались шаги по лестнице. Айви смахнула слезы и поправила одежду. Лорд Харроу прошел мимо нее и встретил миссис Уолщ у двери.

— Пришел ваш поверенный, милорд. Ему необходима ваша подпись на каких-то документах.

— Спасибо. Скажите ему, что я сейчас спущусь. — Когда экономка ушла, маркиз снова повернулся к Айви. — Извини, Нед. Но ничего нельзя поделать. Собирай вещи. Утром ты уезжаешь.

— Меня зовут Айви, — сообщила она. — И я вовсе не намерена уезжать отсюда. Во всяком случае, пока.

Тем вечером лорд Харроу уехал в город вместе со своим поверенным. Айви узнала об этом не от него. Ей он не сказал ни слова. Когда мрачные тени деревьев удлинились, она в одиночестве отправилась в сад, отлично понимая, что не будет привычной вечерней прогулки и обсуждения дневных событий. Тем не менее в саду она чувствовала себя уверенной и спокойной, словно он придавал ей силы. Медленно шагая по дорожкам, она размышляла, как быть дальше.

Покинув Харроувуд, она лишалась последней возможности узнать, где находится леди Гвендолин. Этого нельзя было допустить. И Айви начала прикидывать, не может ли она довериться лорду Харроу.

Пожалуй, это было бы предательством по отношению к Виктории, которая особенно настаивала на том, чтобы никто не знал о подарке ее кузена. Айви дала обещание. Имеет ли она право пересмотреть свое обещание, внести в него кое-какие изменения? Виктория сказала, что никто не должен знать, определенно имея в виду ни одно живое существо на планете. Нарушив свое обещание, Айви не просто разочарует подругу, она совершит акт измены королеве.

С другой стороны, не сообщить лорду Харроу о действиях его сестры означало предать его и предать собственное сердце Айви. Присев на мраморное ограждение фонтана и сложив руки на коленях, Айви уставилась на ангела, словно надеялась получить от него ответы на мучившие ее вопросы.

— Я видел, как вы гуляли, мастер Нед, и решил, что должен вас предупредить: лорд Харроу не сможет присоединиться к вам сегодня вечером.

Спокойно глядя на изуродованную фигуру Сесила, Айви не нашла в ней ничего отталкивающего. Да и предположение, что он угадал ее секрет и не выдал ее, не могло не способствовать появлению дружеской симпатии. Айви приветливо улыбнулась.

Садовник снял шляпу и вежливо поклонился. Это укрепило ее уверенность в том, что садовник знает, что перед ним женщина.

— Он уехал по делам и вернется поздно.

— Спасибо, Сесил, но я его не ждал, — грустно сказала она.

Она не могла не думать о том, что всеми делами лорд Харроу весьма успешно управлял из дома и сейчас уехал из поместья, чтобы не встречаться с ней. Однако его длительное отсутствие давало ей неожиданную возможность.

— Очень хорошо, что он наконец взял ассистента. Никто не должен проводить столько времени в одиночестве, сколько он.

Садовник наклонил голову и заковылял прочь.

— Боюсь, я здесь надолго не задержусь, — сказала Айви. — Лорд Харроу мной не слишком доволен!

Сесил остановился.

— Вы ошибаетесь, молодой сэр. Он доволен, даже слишком доволен, и в этом корень проблемы.

Он нахлобучил на голову свою бесформенную шляпу и отсалютовал ей двумя пальцами.

Провожая его взглядом, Айви почувствовала комок в горле. Милый Сесил. Был бы он к ней также добр, если бы знал, что она собирается сделать? Отбросив чувство вины, она спрыгнула на землю и пошла к дому.

—Добро пожаловать домой, милорд.

Открывший дверь лакей помог Саймону снять плащ и протянул руки, чтобы взять его шляпу и перчатки.

— Спасибо, Дэниел, на сегодня все, можешь идти спать.

— Очень хорошо, спасибо, милорд.

Саймон устало пошел вверх по лестнице. Вообще-то он собирался не возвращаться сегодня домой. Он обдумывал возможность вообще не возвращаться до отъезда Неда.

Честно говоря, он просто боялся, что если увидит ее еще раз, то никогда не отпустит от себя.

Но бежать из собственного дома — это трусость. А трусом он себя не считал. Проще всего было бы обвинить Айви в обмане и посчитать, что она получила по заслугам. Но все дело в том, что он не винил ее. Если бы существовал какой- то закон, мешавший ему воплотить в жизнь свою страсть, он бы и сам сделал все возможное, чтобы обойти его.

Если бы только он мог остаться слепым, или продолжать притворяться, или не целовать ее…

Остановившись у перил, он невесело рассмеялся. И то, и другое, и третье было невозможно. Как может мужчина смотреть на это цветущее лицо и изящную фигуру и не видеть красоты, бьющей через край женственности? Что касается притворства, он вызвал ее утром в сад, чтобы вежливо и тактично уволить, а не хватать в охапку и безумно целовать. Да и вид ее освещенного лунным светом обнаженного тела навеки запечатлелся в его памяти.

Случившееся доказало, что они не могут работать вместе, не в состоянии оставаться рядом и не поддаться искушению. Но даже если больше ничего не будет, он должен поблагодарить ее за прошедшую неделю. Ее неподдельный энтузиазм был заразительным, и впервые за много лет он почувствовал себя рядом с ней юным и — зубы Галилея — восторженным идеалистом. К тому же он обязан открыто признать ее таланты. Она не должна думать, что разочаровала его как ассистент.

Или как женщина.

Непрошеная мысль заставила маркиза вздрогнуть и замедлить шаги. Он убеждал себя, что подобные мысли до добра не доведут, тем более что утром намеревался попрощаться со своей гостьей. Взяв зажженную свечу из подсвечника у двери, он вытянул вперед руку, чтобы осветить себе дорогу.

Ему не стоило беспокоиться.

Заметив отсвет свечи, падавший из гостиной, Саймон в недоумении остановился. Тихо закрыв за собой дверь, он задул свечу. В нескольких футах от него темнел камин — холодный и пустой. В спальне, наверное, такой же — он никогда не зажигал камины в своих апартаментах до середины ноября.

Никто из слуг не мог находиться в его личных покоях в такой час — им здесь просто нечего было делать. Все, кроме Дэниела и миссис Уолш, уже давно спали. Проникновение постороннего человека в дом было также маловероятным. Оставалось…

Маркиз вошел в спальню и направился на свет, который виднелся из гардеробной.

— Нед, что, черт побери, ты здесь делаешь?

Айви застыла, так и не убрав руки из ящика, в котором были сложены шелковые платки маркиза. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга: она с округлившимися глазами и пунцовая от стыда, он — в полном недоумении и кипя от гнева. Свеча тихо потрескивала, не ведая о надвигающейся грозе.

Маркиз со свистом втянул в себя воздух, стараясь не смотреть на ее дрожащие губы и не вспоминать их восхитительный вкус. Уже второй раз она сунула свой нос куда не следовало, но если первый раз это можно было объяснить научной любознательностью, наглое вторжение в его личные покои нельзя было оправдать ничем.

Сердито нахмурившись, Саймон подошел к ней и вытащил ее руку из ящика.

— Потерял счет времени, не так ли, Нед? Не ожидал, что я вернусь так скоро?

Ее взгляд метнулся к часам, которые лежали на столике с принадлежностями для бритья. Поморщившись, она смело уставилась на маркиза, продолжая хранить молчание.

— Сначала гардероб в лаборатории, теперь мои личные покои.

На виске маркиза билась тонкая синяя жилка. Неожиданно ему пришла в голову мысль, мгновенно изгнавшая из сердца радость и любовное томление. Не выпуская руки Айви, он подтолкнул ее к свету, чтобы лучше видеть лицо.

— Ты хотела стать моим ассистентом, чтобы украсть мои секреты?

— Нет, видит Бог, нет! Я ничего не украла!

Отрицание лишь распалило его гнев.

— Кто тебя послал? Колин Эшуорт?

Несмотря на последние прегрешения Колина, Саймон не мог в это поверить. Айви в ужасе отшатнулась. Она постаралась отодвинуться как можно дальше от своего мучителя, но не получилось. Он так и не отпустил из своих цепких пальцев ее руку.

— Это не был ни лорд Дрейтон, ни другой член клуба «Галилей», — после долгой паузы сказала она.

Маркиз моментально понял значение ее слов.

— Значит, ты не отрицаешь, что тебя кто-то послал? Тебе лучше назвать имя негодяя, прежде чем я отправлю тебя в местную тюрьму!

Айви хранила молчание, явно сожалея о своем разоблачении и не желая повторять ошибок. Маркиз ожидал слез и был удивлен, глядя на упрямо сжатые губы и гордо вздернутый подбородок.

— Крики, угрозы, грубая сила… Вы всегда так обращаетесь с женщинами?

Она не могла нанести более чувствительного удара, даже если бы воспользовалась кулаками. Маркиз сразу же отпустил ее и даже отошел назад.

— Нет, ад и проклятие, нет. Я не мерзавец и не имею обыкновения мучить женщин. Но кто вы, юная леди? Воровка? Шпионка?

— Не угадали, — невесело усмехнулась Айви и, закатав рукав, стала массировать запястье. Маркиз с досадой отвернулся, заметив следы, оставленные его пальцами на бледной коже. — Вам не приходило в голову, что женщина, напялившая мужской костюм, имеет основательные причины для этого? Вы никогда об этом не задумывались?

— Но я думал, что все понимаю. Бога ради, я рисковал не только твоей, но и своей репутацией, поскольку верил, что тебя привела в этот дом страсть к науке.

Его ярость разгорелась с новой силой. Он считал, что потворствует ее желаниям. А если нет… куда же он впутался?

Безусловно, он сам виноват. Виноват в том, что не желал ее отъезда, виноват, что оказался слабаком, когда дело коснулось этой женщины. Именно слабость подтолкнула его к ней сейчас, приказала обнять ее, прижать к себе. Их взгляды встретились, губы оказались совсем рядом. Ее нежное дыхание, коснувшись его щеки, остудило негодование и подогрело и без того сильное желание.

— Я был уверен, что ты рисковала из любви к науке, — тихо сказал он. — Я тоже ее испытываю, поэтому поверил тебе.

— Дело в том, что я на самом деле люблю науку, — тихо проговорила Айви. На ее лице ясно отразилось искреннее сожаление. — В этом мне не пришлось притворяться. Клянусь, я наслаждалась каждой минутой, которую мы провели в лаборатории.

Саймон тоже наслаждался каждым мгновением, которое они провели за работой, равно как и каждой минутой, когда она находилась рядом и он мог вдыхать запах ее волос, чувствовать тепло изящного тела.

— Тогда зачем это предательство?

— Потому что…

Айви била дрожь. И Саймон, наблюдая за ней, помимо воли затаил дыхание. Сможет ли она ему довериться? До этого мгновения он даже не подозревал, насколько важно для него ее доверие. Тогда он спросил себя: а есть ли у нее причины ему доверять? Дал ли он их ей?

Он надеялся, что да.

Дрожь прекратилась. Было видно, что Айви приняла решение.

— Если я и предала вас, то не по собственной воле, а потому что моя преданность всегда принадлежала другому человеку, который послал меня сюда, чтобы найти вашу сестру и вернуть ценную вещь, которую она украла перед своим побегом из Лондона.

При упоминании о Гвендолин маркиз встревожился. Он слегка отстранил от себя Айви и, заглянув ей в глаза, спросил:

—Зубы Галилея, что эта девчонка опять натворила?

Айви облизнула пересохшую нижнюю губу, вытеснив из головы маркиза все мысли, кроме одной.

— Я не могу вам этого сказать, лорд Харроу, пока вы не поклянетесь честью… жизнью, что никому и никогда не обмолвитесь ни единым словом.

Глава 10

— Ты рылась в моих личных вещах, а я должен клясться?

Айви ожидала презрительного смешка. И лорд Харроу уже скривил губы, но в последний момент передумал и лишь пристально и задумчиво посмотрел на нее, от чего по ее телу прошла волна дрожи.

А потом он несказанно удивил ее, заявив:

— Хорошо. Я клянусь. Если, конечно, ты расскажешь мне что-то правдоподобное. Кстати, что, как ты утверждаешь, украла моя сестрица?

— Кое-что очень ценное и тайное, принадлежащее…

Саймон закрыл ладонью ее рот.

— Подожди. Пойдем со мной.

Взяв свечу, он повел Айви за собой в гостиную. Она опустилась на маленький диванчик, он расположился в кресле. Их разделял холодный камин.

— Скажи мне, как тебя зовут.

— Я говорила об этом в тот самый день. Не помните? — Айви криво усмехнулась. — Меня зовут Айви. Айви Садерленд.

— Насколько я понимаю, твой отец не имеет никакого отношения к казначейству.

Айви опустила голову и уставилась на свои руки.

— У меня нет отца. Матери тоже. Мои родители давно погибли при пожаре.

Маркиз молча смотрел на Айви. Его лицо было в тени, и она, даже если бы захотела, ничего не могла на нем прочитать. Очень тихо он сказал:

— Мне очень жаль. Поверь, это действительно так. Я не понаслышке знаю, что такое потеря.

Его голос выражал искреннее сочувствие, заставившее ее сердце сжаться. Горе, которое никогда ее не покидало, наполнило ее глаза слезами. Айви думала об отце, о матери и о той прелестной женщине, которая превратила сады Харроувуда в райский уголок, хотя сама не могла гулять по их дорожкам.

Часто моргая, не в силах вымолвить ни слова, она кивнула.

— Ты говорила о сестрах. Они тебя не ищут?

Айви судорожно сглотнула.

— Лорел, моя старшая сестра, сейчас во Франции. А две другие — дома в Лондоне, и они знают, что я в Кембридже. — Она притронулась рукой к волосам. — Они помогали мне собираться.

— А как ты связана с Гвендолин? — Его голос стал жестким, требовательным.

Айви ответила медленно, тщательно подбирая слова:

— Я никогда не встречалась с вашей сестрой. Зато я… знакома с ее госпожой.

Гнев снова исказил лицо маркиза.

— Это невозможно.

— Уверяю вас, это вполне возможно. Мои сестры и я были наперсницами королевы с детства. Тогда еще никто и предположить не мог, что незаметная маленькая принцесса когда-нибудь станет носить корону.

— Объясни. — Его губы, твердые как сталь, едва шевелились. — И поторопись, пока я не утратил терпение.

— Наши отцы и мой дядя Эдвард вместе были на войне, — сказала она. — Наши родители сохранили дружеские отношения и после ее окончания. Даже после их смерти мать Виктории нередко привозила ее в поместье дяди. Во всяком случае, до того, как она стала официальной наследницей престола.

На Айви внезапно навалилась тоска. Она вспомнила о беззаботных днях своего детства… и о том, как они внезапно и навсегда кончились.

— В следующий раз мы увидели Викторию только полгода назад. Тогда ей понадобилась наша помощь, так же как и сейчас. Мы — ее тайные помощники.

— Тайные… — Лорд Харроу даже зубами скрипнул от злости. — Что ты несешь? У меня есть все основания…

— Вы поклялись. Вы не можете отказаться от своего слова.

Его глаза воинственно сверкнули.

— Ты не в том положении, чтобы…

Айви вскочила на ноги.

— Нет, в том! И за мной — власть королевы. Да, я приехала сюда под чужим именем. Да, я за вашей спиной рылась в ваших вещах. — Сжав руки в кулаки, она резким движением головы отбросила упавший на лицо локон. — Но я все это делала по приказу королевы. И не только. Я сделала это, потому что уверена в вашей невиновности. Я хотела не только доказать, что у вас нет камня Виктории, но и избавить вас от всех связанных с этим трудностей. Ну а теперь, если вы продолжаете упорствовать в своем недоверии, пожалуйста, можете вызвать местного судью.

Выпалив все это, она замолчала.

Молчание показалось ей вечным. Ее смелость постепенно улетучилась, колени предательски задрожали. Неужели он и в самом деле позовет судью? У Айви не было никакого желания провести следующие несколько дней в холодной камере, прежде чем весточка дойдет до ее сестер и королевы.

Почему он ничего не говорит? В тот самый момент, когда Айви решила, что больше не вынесет напряжения, раздался его ровный голос:

— Что это за камень Виктории?

Айви без сил рухнула обратно на диванчик.

— Я не должна была упоминать о нем!

— Уже поздно. Говори.

Айви скороговоркой пробормотала про себя две молитвы. В одной она просила Бога, чтобы он не дал ей ошибиться насчет лорда Харроу, в другой — чтобы Виктория простила ее. Да, она нарушила обещание, но ведь, учитывая, что леди Гвендолин не появилась в Харроувуде, ситуация усложнилась. Виктория не рассчитывала, что беглой фрейлины здесь нет.

И Айви рассказала все, начиная с той ночи, когда королева постучала в дверь ее дома. О камне, откуда он взялся, о его значении для королевы. Она подумывала было опустить историю о тайной помолвке Виктории и Альберта, но как иначе убедить недоверчивого маркиза в небывалой важности немедленного возвращения камня к его владелице?

Когда Айви замолчала, маркиз долго сидел, хмурясь и качая головой.

— Я всегда знал, что Гвендолин неуравновешенная девица, но не могу поверить, что она украла что-то у королевы. Подумать только у королевы!

— Для вас действительно все это новость? — с доброй усмешкой полюбопытствовала Айви. — Никто не стал бы вас винить за желание защитить её.

— Кому-то придется защищать ее от меня, когда я до нее доберусь.

Айви ни на минуту не усомнилась в правдивости маркиза. Кроме того, она считала, что леди Гвендолин от рук брата ничего не угрожает. Ее исчезновение встревожило его больше, чем ее неблаговидные поступки.

— Итак, королева считает, что моя сестра украла камень, чтобы подарить мне? Эдакое мирное предложение?

— Учитывая обстоятельства, это вполне вероятно. Возможно, она где-то ждет подходящего момента, чтобы прийти к вам.

— Или она струсила и передумала. Черт возьми, Нед, следовало раньше сказать мне правду. Гвендолин отсутствует уже больше недели. Одному Богу известно, в какие еще неприятности может попасть эта безмозглая девчонка.

Айви опустила глаза.

— Вы правы. Простите. Но постарайтесь понять: я должна была убедиться, что вы ни при чем. Вы можете предположить, где скрывается леди Гвендолин?

Маркиз скривился, словно почувствовал неприятный запах, и тихо выругался.

— Думаю, что да. По крайней мере я точно знаю, кто может просветить нас относительно ее местонахождения. Кстати, вполне может статься, что она вовсе не собиралась отдавать камень мне.

Встав, Саймон подошел к столику с напитками и вытащил пробку из графина. Передав бокал Айви, он взял другой и вернулся на свое место.

Она осторожно понюхала содержимое: пары обожгли нос. Тем не менее она сделала глоток. Внутри приятно потеплело.

— Не стану скрывать, я бы с удовольствием провел серию опытов с этим камнем.

Маркиз сделал глоток бренди и рассеянно уставился на танцующее пламя свечи.

— Если мы сумеем вернуть его до того, как случится что-нибудь плохое, вполне вероятно, Виктория позволит вам это сделать.

— Она действительно верит, что случившееся может повредить ее положению?

— Она убеждена в этом. — Айви пожала плечами. — Но всегда есть что-то, чего человек не понимает.

— Я понимаю многое, Нед… Айви. Извини. — Он задумчиво потер рукой подбородок. — Я, например, понимаю, что, оставаясь здесь, ты подвергаешь риску свою репутацию и мою порядочность. Мы не можем себе этого позволить.

— Нет никакой опасности, если никто не узнает правду. До сих пор у меня все хорошо получалось.

— Ты уверена? — ухмыльнулся маркиз. Он встал и пересел рядом с ней на диванчик. — Меня тебе не удалось обманывать долго. Достаточно было просто посмотреть на тебя. — Он провел кончиком пальца по ее щеке. — По-настоящему посмотреть.

Его прикосновение вызвало целую гамму болезненно приятных ощущений. Заныла грудь, появилось какое-то странное тянущее чувство внизу живота. Разум призывал Айви немедленно встать и уйти. Желание удерживало на месте.

— Говорят, люди видят то, что хотят видеть.

— Тогда, вероятно, мне следует закрыть глаза.

Сделав это, он наклонился и прижался губами к ее губам. Это был мягкий, ласковый поцелуй, обещавший блаженство. Все ее чувства обострились. Айви закрыла глаза, мечтая, чтобы поцелуй длился как можно дольше. Потом она приоткрыла рот, и ее язык начал искать его язык.

Она горела в огне желания, наслаждалась контрастом между его твердым мускулистым телом и мягкими ласкающими губами. Потом он чуть отстранился, обхватил ладонями ее щеки и тихо попросил открыть глаза. Айви послушалась и встретила взгляд потемневших от страсти глаз, в которых было не только желание, но и сожаление.

— Вот видишь, мой милый Нед. Мы не можем рассчитывать на то, что все будет как прежде. Поэтому мы не можем оставаться здесь вдвоем.

— Да, но…

Маркиз, безусловно, был прав. Невозможно было отрицать, что возникшая между ними и с каждым часом крепнущая страсть туманила разум, заставляла забыть обо всем.

Айви приехала в Харроувуд вовсе не в поисках страсти или любви, но за несколько коротких дней нашла и то и другое. Нашла в строгих взглядах и блестящем уме маркиза, в его признании ее способностей, несмотря на то что она женщина.

Она не желала ни любви, ни мужа. Она стремилась к свободе заниматься тем, что ей было на самом деле интересно. В этом человеке она увидела партнера, который разделял ее стремления и, как никто другой, понимал мечты. Для женщины, тем более невысокого происхождения, это было настоящее чудо.

Да, Виктории нужно было, чтобы Айви оставалась здесь и выполнила свою миссию. Да и сама Айви была не готова так быстро отказаться от случившегося в ее жизни чуда. У нее было много причин остаться и лишь одна — бежать сломя голову.

К глазам подступили слезы, но Айви взяла себя в руки, готовясь привести довод, который маркиз не сможет отвергнуть. Она не станет объяснять, что значит для нее пребывание в Харроувуде. Маркиз это хорошо понимал. Он всего лишь считал, что риск слишком велик и игра не стоит свеч. Что ж, пусть будет так.

Откашлявшись, она устремилась в единственное сражение, которое у нее был шанс выиграть.

— Я нужна вам, — негромко сказала она, — чтобы помочь отыскать сестру и вступиться за нее перед Викторией. Только я могу это сделать, и обязательно сделаю, если мы найдем камень целым и невредимым, и никто не узнает, откуда он взялся.

По тому, как сузились его глаза и чуть дернулось адамово яблоко, Айви поняла, что победила.

— Ты сделаешь это для нее? — спросил он.

— Конечно. Я добро помню.

Маркиз несколько мгновений всматривался в ее лицо, потом молча кивнул. Айви оставалось только догадываться, действительно ли он мгновением раньше собирался просить ее о помощи в обмен на разрешение остаться, или ей показалось.

— Тогда завтра мы пойдем вдоль единственной известной мне ниточки, которая должна привести нас к Гвендолин.

Конечно, Айви хотелось большего. Ее бы очень устроило настоящее обещание, что, пока они не найдут его сестру и камень Виктории, он не станет отсылать ее домой. Только она опасалась, что если проявит излишнюю настойчивость, то немедленно вылетит из его дома, несмотря на ночь. Испытывая удручающую неуверенность в своей судьбе, она встала, и неожиданно для самой себя обнаружила, что нетвердо держится на ногах.

Непривычная к спиртным напиткам крепче вина, Айви довольно сильно опьянела от бренди. Поставив бокал на каминную полку, она медленно направилась к двери, внимательно глядя под ноги, чтобы снова не упасть. Ей на пути лопались длинные ноги лорда Харроу, которые она не стала обходить, а осторожно перешагнула.

— Я вернусь в свою комнату, — сообщила она и, подстрекаемая сидевшим внутри нее демоном, с которым не сумела справиться, добавила: — Так мне собирать вещи или нет?

Она уже почти дошла до двери, когда услышала ответ:

— Не делай ни того ни другого.

Низкий чувственный голос маркиза пьянил сильнее бренди. Айви остановилась и обернулась. Саймон протянул ей руку:

— Останься, Нед. Останься здесь со мной.

— Здесь? — Айви оглядела комнату, словно недоумевая, как она сюда попала. — С вами?

— Я не предлагаю никаких компромиссов для твоей совести.

Ее губы скривились в циничной гримаске. Саймон негромко засмеялся.

— Иди, если ты мне не доверяешь. Я только подумал…

Что? Он старался сопротивляться ей с тех самых пор, как впервые заметил соблазнительное покачивание ее бедер и понял, что это значит. Потерпев сокрушительное поражение, он теперь обнаружил, что не только влюбился без памяти вопреки собственным желаниям и доводам рассудка, но и испытывает жгучее, можно сказать, похотливое желание к королевской агентессе.

Предательство? У нее есть все основания уйти. Вот только…

Подойдя, он с удовольствием запустил пальцы в ее кудряшки. Ему очень нравилось ощущение их мягкой шелковистости. Еще ему понравился яркий румянец на щеках Айви, видный даже в полутьме. Ее щеки были почти такими же красными, как губы. Положив ладонь на ее затылок, он привлек Айви к себе и поцеловал — долго, нежно, страстно. Поцелуй был словно глоток воды, свежей прохладной воды после долгой жажды.

Они оторвались друг от друга потрясенные, тяжело дыша.

Айви ловила ртом воздух.

— Вы думали об этом, не так ли?

— Да, но только об этом, клянусь.

Она не произнесла ни слова, но эмоции, мелькавшие в ее глазах, давали ему все на свете разрешения, и Саймон, не медля ни секунды, поднял ее на руки.

Это несложное деяние — Айви была маленькой и хрупкой — отдалось резкой болью в паху, вызвавшей недовольную гримасу на его лице. Чтобы отвлечься, он полюбопытствовал:

— Знаешь ли ты, как странно поднимать женщину и не чувствовать веса юбок?

Айви обхватила его руками за шею и прошептала прямо в ухо:

— Боюсь, я этого никогда не узнаю.

— Это уж точно. Знаешь, Нед, все, чего я сегодня хочу, — это держать тебя в своих объятиях.

Эта женщина… Нед… Айви. Ему было все равно, как ее называть. Просто он почувствовал, что она одна способна собрать воедино осколки его израненной души, излечить его. Он очень давно не чувствовал ничего подобного. Перспектива была слишком заманчивой, чтобы ей противиться.

Сегодня, только сегодня. Завтра он образумится и вспомнит, что нельзя видеть продолжение себя в другом человеческом существе. Это сказка, иллюзия, и не более того. Болезнь. Огонь. Дверь, случайно оставленная открытой…

— Ах, Нед, — вздохнул он и сильнее прижал девушку к себе.

— Меня зовут Айви, — сонно пробормотала она.

Лорд Харроу. Айви грезила о его объятиях. Она желала того, о чем не следовало и думать, нуждалась в том, что было запретным.

Его большие теплые руки гладили ее тело, исследуя женственные формы, скрываемые одеждой. Это было неправильно, но она только крепче прижалась к нему и выдохнула свое жгучее желание. А когда он осторожно просунул руку под ее рубашку, она почувствовала прикосновение его сильных пальцев к коже, и ей стало трудно дышать. По телу прокатилась горячая волна желания.

Коснувшись повязки, сжимавшей ее грудь, маркиз заколебался. Айви подумала, что он сейчас ее развяжет, но он принялся исследовать ее грудь сквозь плотный шелк, сразу обнаружив затвердевшие горошинки сосков. Его сдержанность делала прикосновения еще более желанными, трогательными до слез.

Маркиз снова и снова повторял ее имя — его горячее дыхание согревало сначала шею, потом живот. По телу Айви прошел сладостный трепет. Он произносил не ее настоящее имя, а то, которым привык ее называть, как некий тайный код, освобождавший мечты, выпускавший на свободу тайные желания. А все ее мечты и желания были только об этом потрясающем мужчине, о его сильном горячем теле. Очень тихо, так что было непонятно, его ли это слова или шум ветра за окном, он просил ее довериться ему и, наконец, выдохнул вопрос, которого она ждала уже целую вечность:

— Ты хочешь этого, Нед? Хочешь? Могу ли я это сделать?

Она ответила:

— Да-да, пожалуйста! — после чего издала крик, который была не в силах сдержать.

Крик показался ей очень громким. Айви распахнула глаза, и ее взгляд заскользил по обстановке комнаты… вовсе не той, в которой ее поселили. В этот момент она осознала, что ей не пригрезились крепкие объятия. Сильные руки маркиза все еще обнимали ее, и наслаждение, которое она испытала, было не сном, а дерзкой соблазнительной реальностью.

Для Саймона эта ночь стала мучительным испытанием одновременно стойкости и чести. Он держал Неда — Айви — в своих объятиях, скрипя зубами от пульсирующей боли в паху.

Всякий раз, когда ему удавалось справиться с одолевавшим его вожделением, она начинала непроизвольно двигаться во сне, и маленькие упругие ягодицы, ерзая по его бедрам и только что успокоившемуся мужскому естеству, моментально сводили на нет все его титанические усилия. Или она поворачивалась и, уткнувшись лицом ему в шею, тихо шептала его имя — с тем же эффектом.

Впрочем, шептала она не имя. Титул. Из ее уст он слышал только лорд Харроу и сэр. Правда, произносила она все это с жаркой страстью. Мало-помалу сопротивление Саймона становилось все слабее, и он схватил ее в охапку, прижал к себе и стал жарко ласкать сквозь одежду. Это было самое большее, что он мог себе позволить. Дальше оставалось только заняться с ней любовью, чего допустить он не мог.

Не имело почти никакого значения то, что они спали в одежде, сняв только сапоги, жилеты и галстуки. С галстуком маркиз ей помог — стоя искушающе близко, он развязал узел, поминутно касаясь ее шеи и подбородка, а она в это время, не отрываясь, смотрела ему в лицо своими огромными миндалевидными глазами, полными вопросов и сомнений, которые были зеркальным отражением его мыслей. Единственная разница заключалась в том, что за ее неуверенностью горела искра доверия, которое он не смел предать.

Ведь даже сквозь одежду ее тепло воспламеняло его. Он не мог не вспоминать о ее обнаженном теле, освещенном лунным светом. Ему до боли хотелось почувствовать в руках ее маленькую крепкую грудь, коснуться губами сосков.

Зачем только он попросил ее остаться? Уже произнося те роковые слова, он с отчетливой ясностью предвидел муки, которыми обернется для него ее присутствие рядом. Возможно, он хотел заставить себя страдать? Если да, результат достигнут сполна. С каждым стоном наслаждения, который его опытные руки исторгали из ее уст, он мысленно корчился от боли. Но увы, Саймон был обречен лишь наблюдать и догадываться, как много волшебства могли бы подарить ему ее прикосновения.

Не единожды он подумывал убрать от Айви руки и перебраться на кожаную кушетку в изножье кровати. Но мысль о том, чтобы покинуть ее, оказалась нестерпимой. Лучше уж ощущать ее тепло, вдыхать нежный аромат кожи и волос. Своеобразное испытание? Если он сумеет дожить до утра и не овладеть ею, значит, его сила воли действительно не имеет границ. Тогда она может без всяких опасений остаться и вместе с ним продолжить поиски его блудной сестры.

Но он ее взял… почти. Во всяком случае; он подошел вплотную к территории, на которой начинается постоянство. И не сделал последний шаг. Потому что ничего — абсолютно ничего — в его жизни не может быть постоянным.

Когда за окном посветлело, Саймон негромко позвал:

— Айви, проснись!

Она вздрогнула и часто заморгала. Ее глаза распахнулись. В первую минуту она не двигалась — лежала и разглядывала потолок. Потом вздохнула и села.

— Где…

— Ты в моей комнате. — Маркиз сел рядом. — Я не хотел пугать тебя, но решил, что лучше разбудить сейчас.

Айви быстро оглядела себя. Убедившись, что полностью одета, она подняла взгляд на маркиза. У него не было необходимости раздевать ее. Он и так сумел заставить ее тело изнывать от неутоленного желания.

Не сдержавшись, Саймон усмехнулся:

— Не волнуйся. Ничего не было. Я же обещал.

— Значит, это был сон?

Ее голос, чуть хриплый спросонья, Саймон услышал скорее сердцем, чем ушами.

Он понимал, что лучше было бы солгать, но не смог.

— Нет, — ответил он и стал ждать взрыва возмущения.

Вместо этого ее лицо осветила счастливая улыбка.

— Слава Богу! — воскликнула она.

На какое-то мгновение — в полстука сердца — Саймон утратил контроль над своими эмоциями. Все мучительные попытки держать себя в руках рухнули в момент слабости, сдавшись на милость этой хрупкой, словно тростинка, девушки, которая сумела разрушить его оборону одним легким движением руки.

Айви все это видела — его черты мимолетно, но совершенно отчетливо исказились. И на ее глазах заблестели слезы. Она нежно коснулась его щеки и прошептала:

— Ох, Саймон, но почему?

У маркиза все внутри сжалось — одновременно от радости и отчаяния, — когда она впервые произнесла его имя.

— Извини, — пробормотал он, — думаю, я хотел доказать, что мы можем продолжать общаться, не лишив друг друга рассудка. К сожалению, я ошибся.

Айви придвинулась к нему вплотную и, почти касаясь губами его губ, зашептала:

— Нет. Я не понимаю, почему ты подарил наслаждение мне, но лишил удовольствия себя?

Маркиз вскинул руку, но тут же бессильно уронил ее на колени.

— Потому что из этого все равно ничего бы не вышло. Потому что сейчас я не мог бы смотреть тебе в глаза.

— И это все? — Она не сводила с него взгляда, словно раздевала глазами и изучала каждый дюйм его обнаженной кожи, до тех пор пока он не почувствовал смущение — точно так же она смущалась от его прикосновений. — Есть что-то еще, удерживающее тебя, не позволяющее…

Нет! Саймон успел воскликнуть это только мысленно, а Айви уже замолчала. Похоже, она читала его мысли по лицу.

— Что бы это ни было, — уже спокойнее продолжила она, — ты доказал, что тебе можно доверять, разве не так? Мы можем оставаться рядом. Испытание пройдено успешно.

— Разве?

Невероятным усилием воли он сумел подавить рвущийся наружу громкий циничный смех. Не имея ни сил, ни воли стереть с ее милого личика выражение бесконечного доверия, он молча кивнул.

Опершись локтями о колени, Айви несколько минут задумчиво ерошила свои кудрявые волосы, потом покосилась на маркиза снизу вверх и несмело улыбнулась:

— Надо же, мы с тобой, даже будучи изрядно под хмельком, ничего не натворили. Надо и впредь соблюдать осторожность, а то нас обоих могут лишить права покидать территорию колледжа.

Ее шутка напомнила маркизу о более срочном деле.

— Оказаться под замком — не самое страшное. Слуги много болтают, а сплетни в академическом сообществе распространяются со скоростью лесного пожара. Тебе пора вернуться в свою комнату.

— Боже мой! — вскинулась Айви. — Давно пора! Миссис Уолш и без того меня не выносит!

Она нашла сапог и со всей поспешностью надела его.

— Миссис Уолш можно не бояться, Нед. Она никогда не позволит себе обсуждать с посторонними людьми то, что происходит в этом доме. Но другие слуги приходят и уходят, и их лояльность не столь очевидна.

Шелковый жилет Айви висел на подлокотнике кресла. Саймон взял его и помог ей надеть.

— Кстати, миссис Уолш вовсе не ненавидит тебя, ты ошибаешься. Она сбита с толку. Почтенная дама что-то подозревает, но никак не может понять, что не так, поэтому и злится.

— Тем больше причин не попадаться ей на глаза сегодня, пока я не разберу свою постель, как будто спала в ней.

Она натянула сюртук.

— Если мы кого-нибудь встретим, сделаем вид, что сегодня вообще не ложились. Всю ночь работали над расчетами.

Щеки Айви все еще были румяными ото сна, губы — влажными и красными, веки слегка припухли. Ее окружала столь ощутимая аура сексуальной чувственности, что в сказку о расчетах вряд ли кто-нибудь мог поверить.

— Пошли, — сказал он, — лучше тебе побыстрее очутиться в своей комнате.

— Вы пойдете со мной? Не лучше ли мне одной прокрасться в свою комнату как можно быстрее и тише?

Маркиз понимал, что так действительно будет выглядеть естественнее для слуг, которые уже могли встать и приступить к работе, но просто открыть дверь для Айви и поспешно распрощаться с ней казалось ему верхом невоспитанности. Только грубиян может отослать юную леди, пусть даже одетую в мужские панталоны и жилет, одну от себя, с перспективой объясняться с кем-нибудь по пути. А Безумный Маркиз из Харроу был кем угодно, но не грубияном.

— Я провожу тебя до двери. При некоторой доле везения мы никого не встретим по дороге. В котором часу Эллзуэрт обычно приносит тебе горячую воду для умывания и бритья?

Айви испуганно покосилась на часы.

— Точно не знаю, но не так рано. Правда, он постоянно рвется побрить меня сам.

Саймон сдавленно фыркнул:

— Знаешь, а ведь это я приказал ему.

Маркиз Харроу не мог не признать, что заслужил удар подушкой, которую запустила Айви ему прямо в голову.

Глава 11

Позднее тем же утром Айви оказалась в самом центре холодного противостояния, которое, по ее мнению, могло в любой момент перейти в вооруженный конфликт. Она стояла у стены в прекрасно обставленной гостиной дома на Сент-Эндрюс-стрит и переводила усталый взгляд с Саймона — мысленно она теперь называла его так, после того как проснулась в его комнате, — на исполненного благородного негодования хозяина дома.

В пристальном взгляде лорда Дрейтона читались злоба и неискренность. Четвертый член клуба «Галилей», Колин Эшуорт, граф Дрейтон, не был похож на ученого, впрочем, как и сам маркиз Харроу. Он был молод, стремителен и полон той же возбуждающей энергии, которую Айви чувствовала в маркизе. Теперь двое мужчин — брюнет и блондин — стояли друг напротив друга, словно два отрицательных заряда, готовые столкнуться с изменчивой молекулой водорода. Айви мысленно возносила молитву Всевышнему, чтобы все это побыстрее закончилось, и, по возможности, благополучно.

— Я задал тебе прямой вопрос, — в голосе Саймона чувствовалась сдерживаемая ярость, — если у тебя осталась хотя бы капля совести и чести, ты перестанешь изворачиваться и дашь такой же прямой ответ.

— Ответ совсем не так прост, как тебе хотелось бы.

С воинственно вздернутым подбородком Колин Эшворт являл собой воплощение непоколебимого упрямства.

Гнев не позволил Саймону устоять на месте. Он сделал несколько быстрых шагов к своему бывшему другу, и Айви решила, что столкновение неизбежно. Но маркиз в последний момент резко остановился. Теперь их разделяло не больше ярда.

— Так сделай его простым. Еще раз спрашиваю, сестра приезжала к тебе или нет?

Ноздри лорда Дрейтона раздувались от гнева. Напряжение нарастало, и Айви обвела глазами комнату в поисках предмета, который можно использовать, чтобы разнять этих двоих, если дело дойдет до драки. Диванные подушки? Подсвечник? Подставка для дров? Или попробовать разрядить обстановку другим способом?

— Она боится тебя, Саймон, — сказал граф. — И кто может ее за это винить?

— Боится меня? Родного брата?

Его лицо залила краска негодования, а голос теперь больше походил на звериный рык. Айви, помимо воли, тоже ощутила страх.

Судорожно глотнув воздух, она сделала шаг, встала между двумя мужчинами и жестом пригласила их сесть в кресла у окна, выходившего в сад. Сады всегда дышали миром и покоем. Возможно, вид из окна поможет им остыть.

— Думаю, нам стоит сесть и успокоиться.

Лорд Дрейтон уставился на нее с таким изумлением, словно до последнего момента даже не подозревал о присутствии постороннего.

— Ассистент лорда Харроу, — пробасила Айви.

— Ну и какое тебе до всего этого дело?

— Оставь его, Колин, — проговорил Саймон, нахмурившись. — Мы ведем речь о Гвендолин. Я приехал сюда, имея все основания предполагать, что ты знаешь, где она. Твое увиливание от прямого ответа обратило предположение в уверенность. Когда ты ее видел?

— Ну хорошо! — с ненавистью выплюнул ответ лорд Дрейтон. — Гвен была здесь. Недолго. Почти две недели назад.

— Две недели? И ты ничего мне не сказал? А тебе не приходило в голову, что она попала в беду? Что ей нужна помощь? Иначе она не появилась бы в Кембридже так неожиданно. Что бы она еще ни сделала или не сделала, она покинула свой пост у королевы. А это серьезный проступок.

— Она просила меня ничего тебе не говорить. Она сказала, что боится твоей реакции, когда ты узнаешь, что она покинула Букингемский дворец без разрешения королевы.

— И ты позволил ей продолжать свой путь? — Руки Саймона сами собой сжались в кулаки. — Молодой девушке? В одиночестве?

— Я заставил ее дать обещание, что она- немедленно вернется в Лондон.

Саймон бросил быстрый вопросительный взгляд в сторону Айви, та ответила едва заметным покачиванием головы. Если бы Гвендолин вернулась в Лондон, Айви уже знала бы об этом. Виктория обещала немедленно отправить гонца, который преодолел бы шестьдесят миль, отделяющие Лондон от Кембриджа, за два дня.

Маркиз бросил на Колина злобный взгляд.

— Или ты дурак, не знающий, что ее обещаниям верить нельзя, или лжец, и тогда Гвендолин до сих пор прячется в этом доме.

Лорд Дрейтон развел руками:

— Ищи, если хочешь. Допроси слуг. Но уверяю тебя, она давно уехала. — Он слегка расслабился. — Знаешь, а твой ассистент прав. Нам всем стоит сесть и успокоиться.

Саймон нехотя опустился в кресло. Айви заняла место на диване, а лорд Дрейтон — на другом обитом роскошной тканью кресле. Его руки нервно сжимали подлокотники.

— Гвен приехала ко мне за советом…

— И это все, что она получила от тебя?

Лорд Дрейтон заскрипел зубами. Айви попыталась перехватить взгляд Саймона и дать ему понять, что сейчас его убийственный сарказм может только навредить, но он упорно не смотрел в ее сторону. Тогда она начала кашлять. Громко. Им необходимо было найти леди Гвендолин, и если лорд Дрейтон мог привести их к ней, не было никакого смысла восстанавливать его против себя.

Губы Саймона дернулись, выказывая крайнюю степень раздражения.

— Какого рода совет ей требовался?

— Она хотела узнать, как наладить с тобой отношения, не усугубив ситуацию.

— И она действительно считала, что ты ей в этом можешь помочь?

— Лорд Харроу… — тихо пробормотала Айви, отчаявшись привлечь его внимание другими способами. Ее нетерпение росло прямо пропорционально его злости, которая не позволяла ему сохранить объективность. Пусть он отругает ее позже, но ее обязательства перед Викторией требовали, чтобы она вмешалась. — Лорд Дрейтон, а леди Гвендолин сказала вам, почему покинула королевский дворец?

— Она сказала, что соскучилась по дому, — кратко ответил он, глядя на нее с презрением, достаточным, чтобы передать его раздражение тем, что к нему смеет обращаться такая мелкая сошка. Потом его внимание переключилось на Саймона. — Она сказала, что хочет помириться с тобой.

— И ничего больше?

Язвительная реакция Саймона не вызвала в Айви ничего, кроме глухого разочарования. Лорду Дрейтону надо было задавать более точные вопросы, а не тупо обвинять.

Лорд Дрейтон пожал плечами:

— Разве этого недостаточно?

Айви решила попытать счастья, хотя бы для того, чтобы оценить реакцию этого человека.

— А она вам не говорила, что в ее распоряжении находится некий предмет из дворца.

Ноздри лорда Дрейтона раздулись от гнева, его взгляд метал молнии.

— Ты обвиняешь леди Гвендолин в воровстве?

— Он ни в чем не обвиняет леди Гвендолин, — ответил Саймон раньше, чем Айви успела открыть рот.

Между двумя мужчинами последовал обмен яростными взглядами. От этого молчаливого поединка воздух в помещении, казалось, наполнился электричеством. Не приходилось сомневаться, что их взаимное противостояние было вызвано самой леди Гвендолин, и Айви начала обдумывать возможные варианты.

Возможно, лорд Дрейтон обесчестил ее? Виктория ничего об этом не говорила, но она могла и не знать, чем вызван разрыв Саймона с сестрой.

Напряженное молчание нарушил лорд Дрейтон. Опустив глаза, он с преувеличенным вниманием осмотрел мыски своих сапог, после чего сообщил:

— По правде говоря, она просила денег, чтобы покрыть свои дорожные расходы.

Последние слова вполне могли быть ключом к местонахождению леди Гвендолин, и Айви встрепенулась.

— Дорожные расходы? А куда она хотела направиться?

Лорд Дрейтон поморщился, но ответил:

— Я уже говорил, что в Лондон. Во всяком случае, я так думал.

— Вы дали ей деньги, которые она просила? — настаивала Айви.

Получить от него ответы на самые простые вопросы было так трудно, что ей хотелось рвать на себе волосы от нетерпения.

Лорд Дрейтон уставился на Айвитаким пристальным взглядом, что у нее моментально появилось другое желание — спрятаться за диван.

— Послушай, ты вообще кто такой? Сыщик?

Саймон метнул на нее предостерегающий взгляд из-под нахмуренных бровей, который она решила проигнорировать.

— Это вряд ли, милорд, — ответила она с завидным самообладанием. — Я просто делаю то, для чего меня нанял лорд Харроу, — помогаю ему, предлагая другую точку зрения.

Раздражение лорда Дрейтона нисколько не уменьшилось.

— Лично я нахожу твои вопросы дерзкими и абсолютно неуместными. Все это не твое дело.

— Зато ответы на них — мое дело, — вмешался Саймон. — Так ты дал ей денег?

Лорд Дрейтон вздохнул:

— Тридцать фунтов.

— Чертовски щедро с твоей стороны! — сухо сказал Саймон. — А она дала тебе что-нибудь взамен? Или, может быть, пообещала?

— Что, например? — Красивые черты лица лорда Дрейтона исказились. — Если ты полагаешь, что Гвен приехала сюда, чтобы…

Саймон вздернул подбородок.

— Я полагаю, что она могла предложить тебе помощь в получении медали Копли.

— Как, черт возьми, Гвен могла это сделать? И с чего ты взял, что мне нужна ее помощь или я приму ее?

— Потому что, как ты сам говорил, работа, которой ты сейчас занимаешься, недостаточно зрелищна, чтобы привлечь внимание Королевского общества.

— Да как ты смеешь! Моей работе, может быть, не хватает блеска, но она не менее важна, чем твое занятие, в результате которого из окна твоего логова в башне периодически вырываются снопы искр. А может быть, даже важнее. Если мое внимание к защите английского урожая от болезней и вредителей означает, что я никогда не получу медаль Копли, тогда я скажу — к черту Королевское общество!

Откровенно негодуя, лорд Дрейтон все же сдерживал свой гнев. Он сохранял достоинство, и это убедило Айви в том, что он говорит правду.

Похоже, лорд Харроу не расслышал нотки искренности в голосе бывшего друга, поскольку все его внимание оказалось приковано только к первой фразе.

— Как я смею? Возможно, я бы стерпел этот вопрос от кого-то другого, но от тебя, человека, который…

— Хватит! Прекрати, Саймон! Именно поэтому Гвен побоялась ехать домой. Ты не слушаешь собеседника и не умеешь прощать. В тебе нет ни капли сочувствия.

— Это несправедливо! — воскликнула Айви и тут же зажала рот рукой.

Она обещала себе сохранять хладнокровие. Это было не ее сражение, но все же обвинение лорда Дрейтона показалось ей настолько возмутительным, что она не сдержалась. Она не видела от Саймона ничего, кроме сочувствия. В отличие от других людей, которых ей приходилось встречать на своем недолгом жизненном пути, он понял, что значит для женщины не иметь доступа в аудиторию, лаборатории, равно как и в любое другое место, где она могла использовать свой интеллект. Он не только понимал ее, он восхищался ее талантами, и Айви никак не могла допустить, чтобы его так несправедливо обвиняли. Вот только…

Теперь оба мужчины взирали на нее: Саймон — неодобрительно, лорд Дрейтон — озадаченно. Прошло несколько долгих секунд, и они снова вернулись к поединку между собой.

— Я никак не могу простить сестру, если она прячется от меня, — сказал Саймон, сделав ударение на слове «сестра».

Тем самым он подчеркивал, что был готов простить леди Гвендолин, но не лорда Дрейтона.

— Это дело твое и Гвендолин, — проговорил лорд Дрейтон и сжал губы так сильно, что они побелели.

Саймон встал и одернул сюртук.

— Если бы ты знал, где моя сестра, ты бы сказал мне?

Лорд Дрейтон еще раз со всем вниманием обозрел безукоризненно чистые мыски своих сапог и только после этого поднял глаза. Он уже справился с гневом и раздражением и был настроен на примирение.

— Я знаю, что ты ее любишь и тревожишься о ней. Да, если бы я знал, где она, я бы сказал тебе. И если бы я мог помешать ей отправиться куда-то еще, кроме Лондона или твоего дома, я бы это сделал. Клянусь честью, она убедила меня, что все делает правильно.

В какой-то момент Айви показалось, что Саймон снова бросится в бой, но напряжение уже покинуло его, и он молча кивнул и направился к двери.

Айви вскочила и бросилась за маркизом. Получив у лакея плащи и шляпы, они быстрыми шагами пересекли холл и вышли на Сент-Эндрюс-стрит. Ветер гонял по улице разноцветные листья. Яркое осеннее солнце не грело.

Они приехали в город верхом и оставили лошадей в конюшне на Маркет-стрит. Теперь Саймон шел очень быстро, и Айви немного отстала. Ей было о чем подумать. Многие аспекты состоявшейся недавно встречи привели ее в недоумение, но один вопрос волновал особенно сильно.

— Ваш разговор был очень личным, — сказала она. — Почему вы разрешили мне присутствовать?

Саймон покосился на Айви.

— Власть королевы гарантирует тебе право получать информацию из первых рук.

— Да, но здесь речь шла далеко не об одних только интересующих меня фактах. Вы же с лордом Дрейтоном едва не вцепились друг другу в глотки.

Саймон гордо поднял голову, его взгляд был холоден.

— Мне нужно было, чтобы ты не позволила мне задушить его голыми руками!

Прорычав эти слова, он отвернулся и пошел дальше.

После этого Саймон и Нед навестили Эррола Куинси в его квартире над большим книжным магазином на Роуз-кресент. После смерти дочери Эррол решил, что дом, в котором жило некогда счастливое семейство, располагавшийся к западу от города, полон воспоминаний о людях, которых он потерял, — Аурелии и Эмили, его жене, поэтому он продал его и поселился в небольшой, но очень уютной квартире в городе, где уделял время чтению, небольшим научным опытам и иногда предоставлял гостиную для собраний своих единомышленников.

Эррол радушно предложил им чаю, но не сумел пролить свет на местонахождение леди Гвендолин. Собственно говоря, Саймон и не ожидал, что старик сообщит им какую-нибудь полезную информацию, однако, поскольку все же был шанс, что Гвендолин ему доверится, это следовало проверить. Саймон так и сказал, когда вместе с Айви возвращался на Маркет-стрит, чтобы забрать лошадей.

Саймон заплатил груму и сам вывел обеих лошадей из конюшни.

Нет, Эррол не стал бы хранить молчание из дурных побуждений. Но все дело в том, что Гвендолин для него — вторая дочь, и для нее он готов на все, в том числе и на сохранение тайны.

— Могу сказать в защиту лорда Дрейтона, — вздохнула Айви, — что он тоже не имел дурных побуждений.

— Интересно, на чем ты основываешь столь далеко идущие выводы? — Саймон быстро проверил упряжь обеих лошадей. — Ты не знаешь этого человека, как знаю его я.

— Именно поэтому мое мнение о нем не предвзято и не основывается на заведомой враждебности.

Саймон ответил сильным ударом ноги по камню, лежавшему на обочине дороги. Даже лошади испуганно шарахнулись. Маркиз жестом предложил Айви сесть в седло.

Она осталась на месте.

— А как насчет четвертого члена вашего клуба?

— Ты говоришь о Бене? — Саймон покачал головой. — Он и Гвендолин всегда относились друг к другу с дружелюбием, но не более того. К нему она не пойдет.

— Возможно, она остановилась у какой-нибудь подруги? — Айви погладила кобылу по шелковистому носу.

Саймон мысленно пробежался по списку подруг его сестры, большинство из которых были уже замужем.

— Ты права. Я наведу справки. Письма будут отправлены вечерней почтой.

— Вы боитесь, что она может попасть в беду?

— Конечно, меня это тревожит. Но моя дорогая сестренка склонна к драматическим сценам. Не будь она дочерью маркиза, непременно сделала бы карьеру на сцене. И все же я не могу не думать об опасности. Ведь ей всего восемнадцать, и она совсем не столь искушенная личность, какой старается казаться. Вероятно, лучше всего обратиться к властям.

— Нет! — Айви моргнула и заговорила спокойнее: — Мы должны быть осмотрительными. Кстати, представьте себе, какой разразится скандал вокруг вашей сестры, если станет известно о ее воровстве.

Она была права. Это могло окончательно уничтожить репутацию Гвендолин, и без того пострадавшую от интрижки с лордом Дрейтоном.

— Не волнуйтесь, — мягко сказала Айви, — мы найдем и вашу сестру, и камень Виктории. Все будет хорошо, я обещаю.

Почувствовав, что его сердце тревожно забилось, маркиз выругался про себя и подставил руки, чтобы помочь Айви сесть в седло.

— Ты поедешь в Харроувуд, — поинтересовался он, — или предпочитаешь идти пешком?

Айви скривила губы, но послушно поставила колено на руки маркиза и через мгновение уже сидела в седле. Лошади двинулись шагом.

В молчании они проехали по Тринити-стрит до колледжа Святого Джона, свернули на Томпсонс-лейн и поскакали дальше, туда, где по обе стороны Хистон-роуд тянулись болота, раскинувшиеся к северу от города.

Здесь ветер доносил запахи болотной тины, трав и торфа, пустынного безмолвия и неукротимых сил. Охваченный внезапным чувством безысходности, причудливым смешением отчаяния и неудовлетворенности, Саймон подстегнул коня. Ньютон на мгновение замер и пустился в галоп.

Он знал, что кобыла Айви — Бабочка — последует за ним. Она была спокойной и покладистой, но уж точно не ленивой. Через плечо Саймон бросил взгляд на свою спутницу.

Лицо ее было сосредоточенным и упрямым, подбородок вздернут, взгляд устремлен к горизонту. Неужели эту девчонку вообще ничего не может испугать? Существует ли на свете что-нибудь, с чем она не рискнет встретиться? Зубы Галилея, ему бы пригодилась даже малая толика такого бесстрашия.

Издав воинственный клич, он опять подстегнул коня. Каменная стена у дороги искушала и манила. Саймону очень хотелось послать Ньютона через нее, почувствовать, как он взлетает в воздух и приземляется на другой стороне ограды, но он посчитал прыжок все же слишком опасным. Для Айви.

Они добрались до прохода, сделанного для скота, и поскакали по пустым бесконечным полям.

Айви еще никогда не была так испугана… или так радостно возбуждена? Часть ее хотела попросить Саймона снизить скорость. А другая часть желала закричать во весь голос, чтобы он несся еще быстрее. Небо и земля слились в красочные пятна, трепещущие и полные жизни; Ее окружали бескрайние головокружительные пространства, но Айви потребовалось совсем немного времени, чтобы понять: ей это нравится. Она больше не боялась упасть — Бабочка скакала уверенно, твердо держась на сильных ногах. Тем более что Саймон, конь которого беспрекословно слушался ездока, объезжал крупные валуны, кустарники и болотистые участки.

Айви чувствовала себя восхитительно свободной — впервые в жизни. Она бы хотела, чтобы скачка никогда не закончилась. А когда впереди показались башни Харроувуда, ее чувства разительным образом изменились. Она ощутила острое разочарование, зная, что скоро они вновь окажутся среди людей и придется соблюдать осторожность и притворяться. Притворство вообще стало неотъемлемой частью их жизней. Или, во всяком случае, ее жизни. С момента своего появления в Кембридже Айви только и делала, что притворялась.

Возможно, эйфория скачки или непривычное ощущение свободы подтолкнули ее к небольшому бунту. Она заставила Бабочку свернуть с посыпанной гравием дорожки и поскакала между возвышающимися вокруг вековыми соснами.

— Куда ты?

Айви дернула головой и, не поворачиваясь, крикнула:

— Скачите за мной — узнаете!

Откровенно говоря, она и сама этого не знала до тех пор, пока, обогнув дом и сады, не подъехала сначала к дорожкам для верховой езды, вьющимся через лес, а потом и к довольно-таки нелепому, выполненному в греческом стиле сооружению с ионическими колоннами, сводчатой крышей и покрытыми плющом стенами. Только тогда она поняла, что искала. Саймон следовал за ней безмолвной тенью.

Они уже бывали здесь во время вечерних верховых прогулок. Несуразное сооружение было построено на берегу пруда, в котором, по словам Саймона, раньше жили декоративные карпы, но теперь он наполовину высох и был затянут ряской. Рядом находился ручей, через который можно было перейти по изогнутому деревянному мостику, мраморные скамьи, заросшие мхом, и неопрятные цветочные клумбы, уже давно отданные на милость сорнякам. Это место было слишком далеко от дома, чтобы его немощная жена могла навести здесь порядок, поэтому и пришло в запустение.

Айви остановила Бабочку и спешилась. Подъехал Саймон.

— Зачем мы здесь?

Подняв голову, она спокойно встретила его взгляд.

— Потому что передышка необходима и вам, и мне. Эта скачка… зачем вы ее устроили?

Маркиз перебросил ногу через круп коня и спрыгнул на землю.

— Извини. Я не должен был…

— Мне не нужны извинения. Наоборот, я хотела поблагодарить вас за этот галоп. Я хочу знать, почему вы это сделали. Вы злились?

— Злился? Да, наверное. — Он, похоже, даже не заметил, что его руки непроизвольно сжались в кулаки. Вероятно, гнев его так и не покинул. — Но я не понимаю, как это место…

— Это место не вызывает никаких воспоминаний, здесь нет неискренности и фальши, — сказала Айви. — Здесь мы оба можем свободно дышать, разговаривать и пользоваться возможностью быть собой.

Оставив Бабочку на полянке, заросшей сочной травой, Айви медленно пошла по неровной, покрытой толстыми корнями дорожке туда, где Саймон переминался с ноги на ногу рядом со своим конем. Остановившись перед ними, она протянула вперед руку, и Ньютон ткнулся носом ей в ладонь.

— Разве это не здорово?

Маркиз не ответил. Вместо этого он сделал шаг вперед и положил руку ей на плечо. Через мгновение она уже была в его объятиях, их губы слились. Он ли первым завладел ее губами, или на этот раз инициативу проявила она? Какая разница?..

Стоя в густой влажной тени переросших ив, маркиз не мог думать ни о чем, кроме изумительной женщины в его объятиях. Наконец, отпрянув, чтобы вдохнуть глоток воздуха, он открыл глаза и сразу заметил бесчисленное количество вопросов в ее горящем взгляде. Каждый из них возвращал его к реальности, которой он всеми силами старался избежать. Он вовсе не стремился к этой крепнущей неодолимой страсти, лишавшей его способности логически мыслить. Будь оно проклято! Ему нужен был только ассистент! Почему судьба решила так жестоко насмеяться над ним!

— Саймон, я имела в виду не это. Мы не должны…

По непонятной причине эти слова прозвучали для маркиза капитуляцией перед неизбежным.

Полностью утратив способность соображать, он рывком привлек Айви к себе и поцеловал. Он не сдерживался, не щадил ее и не ждал пощады для себя. Охваченный бешеной страстью, он целовал ее до тех пор, пока она решительно не высвободилась из его объятий.

Ее грудь тяжело вздымалась, но в глазах горел гнев.

— А вам не приходило в голову, что у меня ничуть не меньше причин избегать близости с вами?

Саймон негромко засмеялся, а когда снова обрел серьезность, склонился и легко прикусил ее нижнюю губу. Когда он отстранился, губа оказалась влажной и красной, словно зернышки граната.

— Тогда скажи «нет», — предложил он. — Один из нас должен это сделать.

Айви бросила на него хмурый взгляд.

— Черт бы вас побрал, Саймон де Берг.

— Не можешь? Я прав? — Саймон шутливо потянул ее галстук. Ему страстно хотелось развязать этот узел, расстегнуть все пуговицы и освободить наконец ее от одежды. — Тогда у нас проблема, не так ли?

Он усадил Айви рядом с собой на скамейку, с которой можно было любоваться жалкими остатками пруда. Придвинувшись вплотную, он сдул упавший ей на ухо завиток волос. Айви вздрогнула и потянулась к Саймону. Тогда он сначала лизнул мочку уха, а потом чуть прикусил. Ей это понравилось… очень понравилось.

Ему тоже.

Неожиданно Айви прервала любовную игру, толкнув Саймона в грудь.

— Хватит! Мне не нравится чувствовать себя беспомощной.

Она высвободила руку, и Саймон напрягся, ожидая пощечины. Однако она лишь запустила пальцы в его густую шевелюру и, не слишком церемонясь, потянула, весьма эффективно удерживая его на месте. И только после этого Айви страстно прильнула к его губам. Прикосновение ее языка заставило маркиза забыть обо всем.

Над их головами весело пели, перелетая с ветки на ветку, птицы. Громкое шуршание в старом кусте боярышника говорило о присутствии какого-то мелкого зверька — белки, кролика или бурундука. Саймону пришло в голову, что они здесь совершенно одни, защищены от всех на свете осуждающих глаз. Его внутренности запылали огнем, когда он представил, как легко было бы бросить сюртук на землю, опустить Айви на него и самому лечь сверху…

Потрясенный собственным сумасбродством, он прервал поцелуй.

— Нед…

Говорить что-то еще необходимости не было. С громким всхлипом Айви отпрянула. Ее припухшие губы раскрылись.

— Ой… что я делаю… Боже мой!

— Все в порядке.

— Ничего не в порядке! Не знаю, что на меня нашло!..

Саймона охватило чувство вины. Он нежно коснулся ее плеча… волос.

— Это моя вина. Только моя.

— Нет, — тихо, но уверенно проговорила Айви и уже громче добавила: — Во всем этом вашей вины не было вообще, поэтому даже не пытайтесь украсть заслуги, по праву принадлежащие мне.

— Извини, не понял.

— То, что я сделала, может быть неправильным — так оно и есть, — но я это сделала. И вся ответственность лежит на мне.

Похоть. Всему виной похоть, решил маркиз. Она затуманила разум, лишила проницательности, изменила восприятие действительности. Иначе никак не объяснишь, почему его попытка взять вину на себя за их общую неосмотрительность так разозлила Айви.

В конце концов, именно мужчины обычно берут на себя вину. А женщины позволяют им это. Разве не так?

— Послушай, Нед…

— Вот именно!

Маркиз недовольно поморщился от ее крика, но Айви продолжала с той же горячностью:

— Приехав в Кембридж, я стала Недом. Даже вы упорно называете меня Недом. Так вот, в отличие от Айви Нед может идти куда хочет, говорить, что ему вздумается, и делать что пожелает. — Она провела ладонью по щеке маркиза и ласково улыбнулась. — Пусть я была не права, мне слишком сильно хотелось вас поцеловать. Должно быть, в тот момент я забыла, что на самом деле не являюсь Недом.

Айви замолчала и отчаянно покраснела. Саймон подумал, что ее поцелуй длился намного дольше, чем один момент, но разумно не высказал это вслух. А сама идея о том, что она потеряла себя в своей новой мужской сущности, показалась ему столь абсурдной, что он едва не рассмеялся. По счастью, ему удалось сдержаться.

Он взял руку Айви и со всей нежностью, на которую был способен, и поцеловал ее пальцы. Чувство любви, близости оказалось даже слишком сильным, и он ощутил ноющую боль в груди. Прижав ее руку к своему сердцу, Саймон сказал:

— Я называю тебя Недом, потому что привык использовать это имя в мыслях. Красивый, великолепный, желанный Нед, с огромными глазами, короткими кудряшками и стройными ногами. Я называю тебя Недом, моим Недом, но, поверь, ни на мгновение не забываю, что ты женщина.

Айви промолчала, но свет, которым загорелись ее глаза, наглядно продемонстрировал, что его признание оказалось вполне уместным. Негромкое ржание Бабочки напомнило маркизу, что пора возвращаться домой. Им не стоит долго оставаться вдвоем в этом уединенном месте.

Он в последний раз коснулся губами ее губ.

— Если уж зашла речь о вине, думаю, каждому из нас придется принять свою законную долю.

— Это я переживу, — улыбнулась Айви. — Меня выводит из себя одна только мысль о пассивности. Я не могу принимать ласки, никак в этом не участвуя. По крайней мере я буду знать, что активно участвовала в своем позоре. — Она сморщила очаровательный носик. — Вы считаете, в этом есть смысл?

Маркиз покачал головой:

— Никакого. Да и вообще ничто за последнюю неделю не имеет и намека на смысл.

— Я знаю, — засмеялась Айви. — Это была самая необычная неделя в моей жизни.

— В моей тоже, Нед. В моей тоже.

Глава 12

Вернувшись в Харроувуд после восхитительной скачки с Саймоном, Айви тотчас улизнула в сад, чтобы без помех прочитать письмо от сестер, полученное накануне.

Вначале она узнала, что Холли и Уиллоу здоровы, хотя Уиллоу на прошлой неделе подхватила простуду и несколько дней недомогала. В последние дни торговля в их книжном магазинчике оживилась. Это было здорово, хотя Айви с трудом могла себе представить своих младших сестер, ведущих отчетность. Из всех сестер Садерленд только у Айви не было напряженных отношений с цифрами.

Эдцельсоны продолжают о них заботиться, но их все больше тревожит долгое отсутствие Айви. Холли опасалась, что они всерьез сомневаются в ее рассказе о спешном отъезде Айви в Торн-Гроув по просьбе их кузенов, чтобы разобраться с наследством дяди Эдварда.

Затем Холли перешла к вопросу, который, по ее словам, был самым тяжелым и неприятным. Пришло письмо от Лорел. Она просила сестер постоянно находиться вместе, а если они по какой-то причине выходят из дома, то делать это только в компании мистера Эддельсона.

Айви оторвалась от письма.

— Ох, Господи…

— Что случилось?

Вполне невинный вопрос Саймона заставил ее в испуге подпрыгнуть.

— Я не слышала, как вы подошли.

— Неудивительно. Ты была слишком увлечена чтением. Надеюсь, дома все в порядке?

Он подошел к кованому садовому столу, за которым сидела Айви, и положил руки на спинку скамьи. В таком виде — без сюртука и галстука, с засученными рукавами — он обычно работал в лаборатории. Только сейчас он не работал. В этой части поместья, где постоянно сновали слуги, домашний вид Саймона казался непривычным… и очень интимным..

Ну и что, подумала Айви, он хозяин и может себе это позволить. Наверное. Зато с ее одеждой все в порядке. Эта мысль вселяла определенную долю уверенности, изрядно уменьшившуюся после ночи, проведенной в его объятиях, и поцелуев у заброшенного пруда.

Предостережения Лорел можно толковать по-всякому. Еще не известно, что она имеет в виду. А вот глядя на широкоплечую фигуру Саймона и имея возможность лицезреть его мускулистые руки, плоский живот и узкие бедра; Айви молча признала, что, покинув дом, она действительно угодила в неприятности.

В ответ на его вопрос она покачала головой и пробормотала:

— Нет. Хотя я не знаю, что там происходит. С Холли и Уиллоу все в порядке, но Лорел прислала какое-то странное, я бы даже сказала, таинственное письмо из Франции, полное неясных намеков и предостережений.

Саймон обошел стол и сел рядом.

— Какая опасность может грозить из Франции? Речь ведь не идет о новой войне, я надеюсь.

— Нет, все не так страшно. Только непонятно. Она пишет, чтобы мы держались ближе к дому и ждали ее возвращения. В письме есть еще приписка от ее мужа. Он сообщает, что в сложившихся обстоятельствах для нас будет лучше пожить в его лондонском городском доме.

— Можно только предполагать, как бы они отреагировали, узнав о твоем теперешнем местонахождении.

Айви поморщилась.

— Не сомневаюсь, они были бы в ужасе, но это мой выбор.

Точно так же, по собственному выбору она провела ночь в его комнате и целовалась с ним в саду. Неправильный выбор? Возможно. Хотя она не чувствовала себя безнравственной и неуправляемой. Скорее она, как путешественник, исследовала новую страну, но чем завершится это исследование — нахождением сокровищ или крахом, — еще предстояло выяснить. Так что она вовсе не собиралась отступать из-за смутных угроз с расстояния в несколько сотен миль.

— Лорел сама принимает решения, — убежденно проговорила Айви. — Я знаю, что она сознательно подвергает себя опасности. Это ее право. А мое право — продолжать выполнение миссии для Виктории, невзирая на риск.

— Так же как ты имела право пренебречь приличиями, да?

Кончиками пальцев Саймон легко коснулся ее руки.

Его прикосновение обожгло Айви, все ее тело охватил пожар.

— Не совсем так, — солгала она. — Я только сказала, что имею право сама отвечать за свои действия.

Айви и сама не знала, почему откровенный разговор об их общении всего несколько часов назад заставил ее укрыться под маской благопристойности. Что это? Напоминание о ней прежней? Или реакция на сожаление, застывшее в его глазах? Кстати, именно его взгляд поколебал ее уверенность и смутил.

Она прибегла к чисто женской тактике — задрала вверх свой хорошенький носик.

— Я постараюсь, чтобы ничего подобного больше не повторилось.

— А тебе не будет больно, Айви?

Ее сердце замерло.

— Ты назвал меня Айви!

В его мягкой улыбке сквозило откровенное сожаление. Или угрызение совести?

— Это же твое имя.

— Да, но…

Там, у старого пруда, он объяснил, что значит для него Нед, и каждое его слово было для нее бесценным подарком.

Неужели он решил отобрать этот подарок? Так скоро? Неужели она снова станет Айви, которой нет доступа в университет, в лабораторию, в замечательную новую жизнь, которая ей так нравилась?

Став Айви, она должна будет отказаться от всего этого и немедленно покинуть Харроувуд. Хотя, будучи Айви — женщиной, — она сможет любить такого человека, как Саймон де Берг.

— Ты должна решить, — мягко, но настойчиво сказал маркиз, — кем будешь дальше — Айви или Недом.

Прижав письмо к груди, она отошла от стола и прислонилась к каменной балюстраде. Глядя на цветущие сады, струи фонтана, переливающиеся на солнце, она ответила:

— Жаль, что нельзя одновременно быть и Недом, и Айви.

Маркиз остановился за ее спиной, и на короткое мгновение его дыхание согрело ей шею и ухо.

— Мы оба знаем, что так не бывает. Нет смысла попусту сотрясать воздух. Прими на себя ответственность и реши.

Неожиданно Айви разозлилась. Как смеет он говорить об ответственности, когда со всей очевидностью хочет ее и в то же время не хочет, когда позволил себе стать жертвой собственной нерешительности, отказавшись быть хозяином своих желаний. Неожиданно ей захотелось вбить в его упрямую голову хотя бы немного здравого смысла. Она резко повернулась, но стоило ей увидеть его красивое грустное лицо, как ей еще больше захотелось его поцеловать.

К тому же она тоже не слишком успешно распоряжается своей жизнью. Она стремится к свободе… и хочет его. Общество никогда не позволит ей иметь и свободу, и мужа. Как жена, она сможет, с позволения мужа, конечно, помогать ему в работе в его домашней лаборатории, но за стенами дома о подобной деятельности не стоит и говорить. Женщина-ученый — это нелепость. На нее будут показывать пальцами, смеяться за спиной. А ее мужа в обществе станут называть дураком.

Айви снова отвернулась.

— Тогда пусть будет Нед.

Саймон встал рядом с ней у балюстрады.

— Как скажешь.

Ветер трепал тонкий листок бумаги. Маркиз взял письмо у Айви.

— Предупреждения твоей сестры беспокоят меня. Она пишет что-то конкретное? Почему вы должны соблюдать осторожность?

— Это ближе к концу. Она ссылается на некий тревожный инцидент в Бате и обещает объяснить все, когда вернется домой.

Глядя на письмо, Саймон прищурился, и Айви поняла, что без очков он разбирает текст с большим трудом.

— Этот человек, о котором она пишет, Анри де Вер… Ты его знаешь?

— Никогда не слышала о нем раньше. Сестра пишет, что он как-то связан с нашей семьей, но я не знаю как. Насколько мне известно, у нас нет родственников во Франции. — Айви пожала плечами. — Лорел ни разу не упоминала этого имени, когда вернулась из Бата в прошлый раз, и если в ее поведении мы замечали что-то странное, то списывали это на неожиданное бракосочетание. По-моему, если ее что-то тревожило, ёй следовало поделиться с нами, а не уклоняться от прямых разговоров. Я люблю головоломки, но терпеть не могу игр на угадывание.

Она забарабанила пальцами по перилам, вспоминая свою жизнь в последние месяцы.

— Возможно, это объясняет Эдцельсонов.

— Кого?

— Супружескую пару, которая живет с нами и заботится о наших нуждах. Их нанял муж Лорел. Но они не обычные слуги.

Саймон повернулся к ней и облокотился о перила.

— В чем это выражается?

— Они с нами очень добры, но однажды мистер Эддельсон одним ударом разбил нос какому-то мужчине, едва не столкнувшему Уиллоу под проезжавший экипаж. А миссис Эддельсон умеет метать ножи.

Брови Саймона почти сошлись на переносице.

— Очевидно, ваша сестра утаила от вас часть информации.

— Да, похоже на то.

— Ты собираешься сообщить ей, где находишься?

— Конечно, нет. Она потребует, чтобы я немедленно вернулась домой.

— Я вовсе не уверен, что тебе не следует так поступить.

Айви не понравилось выражение лица маркиза. Это было знакомое выражение лица любого мужчины, убежденного, что он имеет право принимать решение за женщину не только не посоветовавшись с ней, но и не убедившись, что решение ее устраивает.

— Если чего-то следует опасаться, — быстро сказала она, — здесь я уж точно в безопасности. Никто, кроме Уиллоу, Холли и королевы, не знает, что на самом деле я не в Суррее, где навещаю дом, в котором выросла.

— Хм. Возможно, ты и права.

— Я знаю, что права.

— Думаю, мне следует впредь не спускать с тебя глаз.

— Я не ребенок! — возмутилась Айви.

— Я заметил. — Услышав грустные нотки в его голосе, Айви почувствовала уже знакомый трепет. — Пошли. Надо работать, — сказал он, на этот раз немного бодрее.

После этого разговора Айви почувствовала себя не в своей тарелке. Ей совершенно не нравилась идея о том, что за ней должен кто-то приглядывать, и она не понимала, почему маркиз, так же как и Лорел, уверен, что она должна немедленно сделать стойку, как дрессированная собачка.

Разве она сама лишена мозгов? Не способна мыслить здраво? Почему с ее мнением никто не считается?

— В воскресенье люди не работают, — проворчала она.

Маркиз окинул ее хмурым взглядом.

— Очень хорошо. Не стану тебя неволить. Если передумаешь, я наверху — в лаборатории.

Он оставил ее крайне недовольной и втайне возмущенной тем, что он так легко принял ее отказ работать в воскресенье. Начни он ее уговаривать, она бы точно передумала. И спокойно работала бы рядом с ним, а не думала, чем занять оставшуюся часть дня.

Айви вышла в сад, но не нашла ничего интересного в осенних цветах. Что за удовольствие праздно шататься по саду, когда можно было в это время помогать Саймону в его увлекательнейших опытах?! Они запустили генератор, но ей еще предстояло выяснить, с какой целью. Как и Лорел, Саймон предпочитал хранить тайны. Он доверял ей, но, вероятно, считал способной усваивать лишь крохи информации за один раз.

— Тайны, осторожность, нетерпение, — пробормотала она, обращаясь к шуршащей листве. — Он всегда был таким, Аурелия? Неужели он никогда не принимал легкомысленных или спонтанных решений?

Как будто в ответ на ее вопрос, в башне Харроувуда раздался взрыв. И Айви со всех ног понеслась к дому.

Саймон дал себе клятву не проводить в одиночку опытов с электромагнитами после того, как едва не взорвал лабораторию и себя вместе с ней.

Предложив Неду поработать, он и не собирался заниматься подобными экспериментами. Он хотел продолжить расчеты и внести некоторые поправки, которые бы сделали выходную мощность генератора более устойчивой и предсказуемой.

Потому что, когда Нед стал работать вместе с ним, безопасность стала главной заботой маркиза. Однако, поднимаясь по ступенькам, он отбросил мысли об осторожности.

Несмотря на присутствие Неда, Саймон оставался очень одиноким. Аурелия покинула его навсегда, сестра и бывший лучший друг тоже были для него потеряны, не как Аурелия, но в каком-то смысле даже более окончательно и бесповоротно, потому что их решение было сознательным.

Что касается Неда, в его жизни и в лаборатории он останется ненадолго. Как только они найдут Гвендолин и вернут собственность королевы, Нед избавится от мужского костюма, и в Лондон к сестрам вернется мисс Айви Садерленд.

Харроувуд был для нее неподходящим местом, как бы ни была сильна ее страсть к науке. Его эксперименты были слишком рискованными.

Саймон ошибался, считая, что риск может быть оправданным. Нед — нет, не Нед, а умная, замечательная Айви верила, что он построил генератор для замены энергии пара. Машины в будущем должны приводиться в движение не паром, а электрическим током. Да, когда-то он думал об этом, но прошлой зимой, по воле случая, его интересы сместились в другую область. Его крайне заинтересовали вопросы строения материи и столкновения молекул.

Маркиз пересек лабораторию и открыл шкаф. Знал ли он, что делает? Вопрос вызвал сдавленный смешок. Конечно, нет. Да и какой настоящий ученый, открывающий новые пути в науке, знает? Можно формулировать сложные гипотезы, основанные на тщательных расчетах, а можно задержать дыхание и прыгнуть в неизвестность.

Пора, решил Саймон. Он сделает все в одиночестве, рискуя только собственной жизнью, и наконец узнает раз и навсегда, действительно ли на материю можно воздействовать, или той зимней ночью, когда он едва не погиб, он находился под властью галлюцинаций.

Хотя не исключено, как однажды заявил Эррол, что у него есть склонность к игре со смертью. Если и так, он не станет делить эту склонность с Айви.

Маркиз залез в шкаф и вытащил один за другим все шесть электромагнитов. Оказывается, он уже забыл, какие они тяжелые. Быстро собрав стойки, он расставил аппаратуру.

Прежде чем разжечь огонь, который нагреет воду, маркиз тщательно проверил расположение магнитов. Первые три он поместил рядом с генератором. Два были обращены друг к другу, а третий располагался перпендикулярно к ним. Он, был повернут в противоположную от генератора сторону, но соединен проводами с источником питания.

Когда ток начнет течь, эти магниты создадут энергетический поток, достаточно мощный, чтобы толкнуть то, что он назвал «пучком частиц» — материю, разложенную на основные элементы, — через открытое пространство для сбора и трансформации другими электромагнитами, которые он расположил на расстоянии пятнадцати футов. Во всяком случае, Саймон на это надеялся.

Он разжег печь. Через несколько минут вода закипела. Он поднялся по лестнице и повернул штурвал, открыв предварительный клапан. Пар устремился по трубопроводу. Спустившись, Саймон положил руку на трубу, чтобы следить за вибрацией. Еще минута… несколько секунд… три, две, одна — и он повернул рычаг.

Катушки генератора стали искрить, поршни задвигались. Центральная балка начала раскачиваться из стороны в сторону, сначала медленно, потом скорость увеличилась. Заработал компрессор, повернулось колесо, заряд пошел в провода, обмотанные вокруг первого из магнитных дисков. Диск тоже пришел в движение, и все три восьмиугольника загудели. Еще мгновение, и такой же звук донесся с другой стороны комнаты. Из аппарата исходили волны энергии, и вскоре пол и стены словно заколыхались, как перегретая испепеляющей жарой дорога.

Выпрямившись, Саймон выпустил из рук рычаг. Электрическое поле шевелило его волосы и одежду, как насыщенный грозовыми зарядами ветер. Маркиз ощущал мурашки по всему телу, как будто по нему ползла целая армия муравьев. Он сделал три глубоких вдоха, которые должны были увеличить запас жизненных сил организма, и, задержав дыхание, вступил в пространство между магнитными дисками, оказавшись на пути потока энергии.

Вспыхнул ослепительный свет. Энергия поглотила Саймона, как сомкнувшийся вокруг кулак. Пол под ногами переместился и куда-то пропал, оставив его на милость потока. Электрическое напряжение прошло по нервам и связкам, выискивая каждую мельчайшую частицу его существа и соединяясь с ней. Боль, подобную которой он испытал только однажды в жизни, заполнила тело. А потом его физическое «я» сдалось, растворилось, слившись с окружающим его неуловимым полем. Боль исчезла, как рассеявшаяся гроза. Все чувства угасли.

Темнота. Тишина. Пустота. Как смерть.

Затем еще одна вспышка света и сильный удар по его распростертому телу показали Саймону, что он еще жив. Но поскольку каждая его частичка была охвачена агонией, Саймон понял, что это ненадолго.

Пробежав галерею, Айви увидела миссис Уолш и толпу возбужденных лакеев, стоявших у подножия винтовой лестницы. Их лица были обращены к потолку. Из расположенной высоко над головами лаборатории раздался еще один оглушительный удар, а потом громкое шипение.

— Почему вы здесь стоите? Вы слышали взрыв? Неужели не понимаете, что лорд Харроу может быть ранен!

Слуги молча переглянулись, стараясь не смотреть на Айви. Самый высокий из них, Дэниел, покачал головой:

— Нам строжайше запрещено входить в лабораторию лорда Харроу, сэр.

— Вы с ума сошли! Там же что-то взорвалось! — Айви схватила дворецкого за рукав ливреи. — Уверен, он не имел в виду, что вы не должны входить туда, если он там умирает!

Внушительная фигура миссис Уолш втиснулась между Айви и смущенным лакеем. Она, не церемонясь, убрала руку Айви с рукава Дэниела.

— Лорд Харроу дал нам совершенно недвусмысленные инструкции. Не наше дело толковать его распоряжения. Кстати, мы не впервые слышим такие звуки из его лаборатории. Уверяю вас, сэр, его светлость всегда появлялся оттуда живой и невредимый.

Айви отскочила от экономки.

— Сборище безумцев! — воскликнула она и бросилась к лестнице. — Я иду туда.

Никто не сделал попытки ее остановить. Айви побежала вверх по лестнице, но на полпути почувствовала такую сильную боль в боку, что была вынуждена перейти на шаг. Согнувшись, она продолжала упрямо двигаться вперед, цепляясь за перила. У двери лаборатории она едва не рухнула замертво и остановилась, чтобы отдышаться. Деревянная дверь странно вибрировала, а взявшись за ручку, Айви ощутила слабый укол электрического тока. Не обращая ни на что внимания, она распахнула дверь.

Ее ударил поток энергии. По комнате плавали тонкие струйки дыма, а вокруг генератора плясали маленькие язычки пламени. Искры, потрескивавшие в проводящих катушках, зашипели и исчезли. Медленно поворачивавшееся колесо генератора остановилось. В комнате наступила мертвая тишина.

Кашляя от едкого дыма, Айви бросилась гасить пламя.

— Саймон, Саймон, где ты?

Рядом с генератором и на небольшом удалении от него она заметила знакомые очертания электромагнитов, вокруг валялись столбики и кронштейны, вероятно, служившие подставками. Потом она заметила Саймона. Он лежал лицом вниз у окна, раскинув руки и ноги.

— Саймон!

Айви упала на колени рядом с ним. Она обхватила его за плечи и не отступила, даже почувствовав весьма ощутимые уколы тока. Когда ей удалось немного приподнять маркиза, его руки зашарили по полу. Она с трудом перевернула его на спину. Его лицо было мертвенно-белым, губы посерели.

— Саймон! Боже мой!

Она прижала ухо к его груди и уловила очень слабое и неровное биение сердца. Протянув руку к его губам… она не почувствовала ничего.

Айви охватила паника. Она уперлась ладонями в грудь Саймона и сильно нажала раз, другой, третий, громко приказывая его сердцу биться, а легким — дышать. В полном отчаянии она прижалась губами к его губам и стала вдувать в него воздух, надеясь вернуть легкие к жизни. Повторив это несколько раз, она снова принялась ритмично нажимать на грудную клетку.

— Саймон, вернись! — закричала она. — Вернись, черт бы тебя побрал!

Его лицо скривилось. Воздух, который он попытался втянуть в себя, застрял в горле, и маркиз закашлялся. Задыхаясь, он схватился обеими руками за галстук и попытался ослабить узел.

Айви оттолкнула его руки.

— Не надо, я сама.

Она вцепилась тонкими пальчиками в узел и начала его распутывать. А Саймон рванул на груди жилет. По полу посыпались, пуговицы. Справившись с галстуком, Айви сняла его, отбросила в сторону и расстегнула воротник. Саймон облегченно вздохнул и закрыл глаза рукой.

— Господи… так лучше. — Ему было трудно говорить. — Или я… мертв… и ты ангел… или… — Он открыл один глаз. — Нед?

— Да, да, я Нед! — воскликнула Айви, и по ее щекам покатились слезы радости. — А ты, слава Богу, жив!

— Где… я?

Он попытался сесть, но не сумел.

Айви не стала помогать ему.

— Не вставай. И лучше не шевелись.

Он схватил ее за запястье.

— В своей лаборатории, конечно, — ответила она и всхлипнула.

— Но где… где именно в лаборатории?

Нахмурив брови, он повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую. После взрыва он мало что соображал.

Смахнув слезы, Айви вскочила на ноги.

— Подожди! — Она подбежала к полке, где у Саймона стоял графин с бренди и бокалы, плеснула в один из них огненной жидкости и вернулась к пострадавшему. Она приподняла его голову и поднесла к губам бокал. — Выпей немного, Саймон. Господи, что ты с собой сделал?!

Маркиз снова закашлялся, но быстро пришел в себя. Спиртное вернуло его лицу краски жизни. Часто моргая, он с большим трудом сел.

— Зубы Галилея! Неужели сработало?

— Что сработало?

— Я невредим?

Он провел рукой по своей груди.

— Конечно, невредим. Только, боюсь, ты бредишь. — Она показала ему три пальца. — Сколько пальцев ты видишь?

Проигнорировав вопрос, маркиз медленно и с большим трудом выпрямился. У Айви сжалось сердце, когда он огляделся по сторонам и счастливо заулыбался:

— Мой эксперимент, Айви! Он сработал! На этот раз никакой катастрофы не было.

— На этот раз? Значит, был и прошлый? Что же случилось с тобой, когда катастрофа была?

— Поверь, Айви, тебе лучше не знать. Да, кстати, Айви… — Лицо маркиза неожиданно стало торжественным и печальным. Он стиснул ее руку. — Ты хотела, чтобы я и дальше называл тебя Недом, но я понял, что не могу. Ты, конечно, блестящий ассистент, но одновременно ты удивительная женщина, и с моей стороны было бы неправильно и даже опасно забывать об этом. Надеюсь, ты меня понимаешь.

Она решительно ничего не понимала и не видела никакой связи между его встречей со смертью и неожиданным желанием признать ее пол. И какие опасности он имел в виду — связанные с работой в лаборатории или те, что таились в их взаимной страсти?

— Мне следовало быть здесь с тобой, — вздохнула она. — Если бы я пошла с тобой, возможно, ты не был бы ранен.

— Да, но если бы ты была здесь, я бы не стал проводить этот опыт.

Не чувствуя ничего, кроме острого разочарования, Айви всплеснула руками.

— Если я такой прекрасный ассистент, как ты утверждаешь, перестань относиться ко мне как к нежному цветку, который нуждается в постоянной защите.

Маркиз взглянул на Айви в явном замешательстве.

— Неужели ты думаешь, что я подверг бы ассистента-мужчину опасностям этого эксперимента?

Ее гнев немного уменьшился.

— А разве нет?

— Конечно, нет. То есть в свое время я мог бы это сделать, но за последнюю неделю я слишком многому научился. Теперь я не такой человек, каким был раньше.

— Не такой, каким был, когда устроил состязание умов в университете?

— Да. А ты тогда показала свою смелость, подняв руку после того, как я прорычал, что вопросов задавать нельзя. Но это все не важно. — Неожиданно маркиз обнял Айви и прижал к себе с такой силой, что у нее перехватило дыхание. — Айви, милая, ты понимаешь, что значит сегодняшний день?

— Нет. Я же не имею ни малейшего представления, что здесь произошло.

Ей хотелось бы вечно ощущать тепло его крепких объятий, однако она решительно высвободилась, чтобы лучше видеть его лицо, на котором играла счастливая улыбка.

— Помоги мне встать, и я все объясню.

Аккуратно поставив бокал с остатками бренди на пол, маркиз положил руку на плечо Айви. Она, в свою очередь, обхватила его за талию и, напрягшись, потянула вверх. Встав, Саймон прижал свободную руку к груди и с улыбкой пожаловался:

— Все еще бьется немного неровно.

— Сердце? — В панике Айви прижала ухо к его груди. — Саймон, оно колотится раза в три быстрее, чем нужно. Мы должны позвать доктора.

— Позже. — Он оглядел разбросанные магнита и крепежные детали. — Здесь, конечно, беспорядок, но, по-моему, обошлось без серьезного ущерба.

— А как насчет ущерба тебе? Не слишком ли легкомысленно ты относишься к своему здоровью?

Задумчивое выражение лица Саймона подсказало Айви, что он ее не слушает. Он внимательно разглядывал пространство между двумя комплектами оборудования.

— Зубы Галилея! Сначала я был тут. — Он указал на генератор. — А ты нашла меня здесь.

— Ничего удивительного. Взрыв мог отбросить тебя и дальше.

— Это был не взрыв. Во всяком случае, не в том смысле, который ты вкладываешь в это слово. — Тревога маркиза возросла. С ним было далеко не все в порядке. Это стало еще более очевидно, когда он уверенно проговорил: — Я был перенесен сюда электропортацией.

Глава 13

— Электро… чем?

Айви решила, что скорее всего неправильно расслышала его слова. Или Саймон пострадал намного больше, чем ей показалось вначале?

Она приложила руку к его щеке, потом ко лбу. Его кожа была на ощупь совершенно нормальной — не влажной и не горячей. Тем не менее она поспешила к переговорной трубе и потребовала, чтобы миссис Уолш немедленно позвала доктора.

— Электропортацией, — упрямо повторил Саймон. — Ты понимаешь принцип работы телеграфа?

— Да. Электрические импульсы проходят по проводам из одного места в другое.

— Правильно. Электропортация — это термин, который я придумал для процесса, соединяющего простую технологию телеграфа с молекулярным процессом электролиза. При этом твердое вещество разлагается на составные части, рассеивается, переносится и повторно формируется. В этом случае я был перенесен и снова сформирован в нескольких ярдах от того места, где стоял.

— Саймон! — Убедившись, что он твердо стоит на ногах, Айви высвободилась из его объятий, ухватила за плечи и довольно сильно встряхнула. — То, что ты говоришь, невозможно. Взрывом тебя слегка контузило.

— Не было никакого взрыва. — Маркиз ухмыльнулся. — Звук, который вы все слышали, был связан с высвобождением энергии при распаде материи. — Он проковылял к генератору, приглаживая всклокоченные волосы. — Катушки придется заменить, но все остальное вроде бы в порядке. В следующий раз…

— О чем ты говоришь? Не будет никакого следующего раза! Тебя едва не разорвало на куски. Ты действительно хочешь сжечь себя, весь дом и всех своих домочадцев?

Ликующая улыбка сползла с его лица.

— Айви, сегодня не было никакого несчастного случая. Я просто воссоздал процесс, с которым случайно столкнулся прошлой зимой. Видишь ли, я исследовал теорию Фарадея о силовых линиях электрического тока и о том, что направление токов можно изменить, чтобы создать силовое поле, которое останется активным даже после отсоединения источника электричества. Я решил использовать молнию в качестве такого источника и со своими электромагнитами попытался…

Айви похолодела.

— Ты сошел с ума…

Его громкий смех подтвердил ее догадку.

— Возможно, я действительно кажусь со стороны безумным, но то, что произошло дальше, невероятно! Полагая, что у меня есть несколько минут, прежде чем гроза окажется над домом, я решил изменить расположение магнитов. Молния ударила совершенно неожиданно, и я попал в силовую волну.

— Ты был бы мертв…

— Да, если бы удар оказался прямым. Но я уцелел. То есть можно сказать, что на какое-то время я перестал существовать, по крайней мере в материальном мире. Мои мысли, чувства остались невредимыми, но тело стало одним целым с электрическим полем, перенеслось из одной точки в другую и снова стало собой. Вскоре после этого я начал строить генератор.

Тревога Айви, возросла настолько, что она онемела. А маркиз взял ее за плечи и запечатлел на губах поцелуй.

— Неужели ты не понимаешь? Это открытие меняет все, что мы знали о материи. Оно доказывает, что ничто на самом деле не является твердым. Наш мир состоит из взаимодействующих между собой частиц, которыми можно манипулировать как угодно!

— Саймон! — Теперь Айви крепко стиснула его плечи в отчаянной попытке вернуть к реальности. — Ты не можешь ясно мыслить. И это вполне понятно, учитывая обстоятельства. Поверь мне на слово. То, что ты говоришь, невозможно. Твердое есть твердое. — Она топнула ногой по полу. — Мы не можем проходить сквозь стены, исчезать и появляться в других местах.

— Позволь, я докажу тебе.

— Нет, я не позволю тебе снова подвергнуть себя такому риску. — Она отпустила маркиза и отпрянула назад. — Это сущее безумие!

— Возможно, ты права. Не стоит дважды за один день искушать судьбу. Тогда завтра. Ты сама увидишь, что я говорю правду.

— Нет, Саймон. Ты не будешь мне ничего доказывать.

Решение пришло к ней ясное и определенное, но сердце словно оцепенело в предчувствии будущей боли. Все это время она боялась, что маркиз отошлет ее домой, ради ее же блага. Ни разу она не думала о том, что должна уехать ради его блага, чтобы не позволить ему причинить вред самому себе.

— Независимо от достоинств твоей теории, сегодня ты едва не погиб. — У Айви перехватило дыхание. Она понимала, что очень скоро придет боль и станет ее постоянной спутницей на долгие годы. — Извини, но я не стану в этом участвовать. — Она решительно направилась к двери. — Не желаю способствовать твоей гибели.

— Куда ты собираешься?

Сначала в город, подумала она. Надо обратиться к его коллегам. Возможно, они сумеют вправить ему мозги. Потом… ну, потом она, наверное, отправится до ой. Она не сможет остаться здесь, где одно только ее присутствие подталкивает Саймона к неслыханному риску.

Не оборачиваясь, она остановилась на пороге и отчеканила:

— Я иду собирать вещи.

Айви не стала ждать ответа и побежала вниз по ступенькам.

Саймон проводил Айви взглядом, ожидая, что через мгновение она поймет всю важность его открытия и вернется. Он знал, что она вот-вот появится на пороге. Осталось подождать минутку… еще одну… и она обязательно вернется.

До него доносился только звук удаляющихся шагов. Саймон нахмурился.

Прошло еще несколько секунд. Его восторг и уверенность быстро убывали. Что он сделал не так? Конечно, он ее испугал и, наверное, заслужил выговор с ее стороны. Но в этом есть и ее вина. Разве она не отвернулась от чудесного явления, которое занимало все его мысли уже много месяцев?

А он был так уверен, что она искренне порадуется его успеху. Как же она, способный ученый, могла отмахнуться от его объяснений и уйти? Ответ пришел неожиданно. Она ему не поверила.

Такую возможность он не рассматривал.

Упав духом, он принялся осматривать генератор. Катушки обуглились, ранее блестящие металлические детали потускнели. Настроение маркиза совсем испортилось. А если она права и его действительно отбросило через комнату взрывом?

Или… да какая, собственно говоря, разница? Ему уже неоднократно говорили, что он борется с ветряными мельницами. До сей поры он не обращал внимания на эти обвинения и сейчас впервые задумался, не гоняется ли за несбыточной мечтой. Какое это имеет значение, даже если ему удалось транспортировать себя из одного конца комнаты в другой? Не проще ли было пройти это расстояние, не подвергая себя смертельной опасности? Будет ли такой процесс, если он действительно существует, использован на практике?

Бен и Эррол трудились над тем, чтобы облегчить людям жизнь. Свет, тепло, механизация. Оба ученых мечтали о мире, в котором значительную часть работы в домах и на производстве будет выполнять электрический ток. Исследования Колина касались усовершенствований в сельском хозяйстве. Они могли избежать голода, сделав продовольствие доступнее. Используя достижения химической науки, Колин хотел усовершенствовать подкормки и удобрения, чтобы повысить урожайность и расширить поголовье скота.

А открытие Саймона, казалось бы, замечательное на первый взгляд, всего лишь ничего не значащий спектакль, глупая попытка поиграть в Господа Бога, изменяя то, что изменять не надо.

Маркиз оцепенел. Раньше подобная мысль не могла прийти ему в голову, а это значит, что Айви повлияла на него слишком сильно. Черт побери, ее мнение не должно значить для него так много!

Но по причинам, которые он сам себе не мог объяснить, ее мнение значило для него очень много, и он бросился вниз по лестнице, рискуя сломать себе шею, надеясь, что она еще в своей комнате. Замедлил шаги он только у двери ее спальни, которая была распахнута настежь. Заглянув внутрь, Саймон увидел, что дверцы шкафа покачиваются на петлях, одежда Айви свалена на кровати, в центре комнаты стоит сундук. Ее самой не было видно.

Сердце маркиза отчаянно заколотилось, на этот раз не из-за воздействия электрического тока, а по причине быстро нарастающей паники.

— Айви! — тихо позвал он и, не получив ответа, крикнул во весь голос: — Нед!

Из-за дверцы шкафа выглянула тонкая фигурка. Айви выглядела потерянной. Казалось, она вот-вот разрыдается. У Саймона заныло сердце.

— Пожалуйста, не уезжай! — Он бросил взгляд на сундук, потом на выдвинутые ящики шкафа и с надеждой улыбнулся. Сундук пока был пуст, а ящики, наоборот, полны. Значит, он успел вовремя и сможет уговорить ее остаться. — Если ты возражаешь против повторения моего сегодняшнего опыта, я больше не стану этим заниматься. Займемся более нужными делами, такими как создание электропривода для машин. Мне нужна твоя помощь, Нед… Айви… Я буду называть тебя, как захочешь. — У него перехватило вдыхание. — Только останься со мной…

Айви открыла рот: ее губы задрожали, скривились, но она ничего не сказала. Эмоции окрасили ее щеки ярким румянцем. Она отвернулась и покачала головой.

Маркиз не понял, что означает этот жест, и повторил одно лишь слово, как молитву:

— Пожалуйста.

— Я шла сюда с единственным намерением, — не глядя на маркиза, сказала она, — немедленно упаковать вещи и покинуть Харроувуд, потому что я не могу участвовать в столь безрассудных опытах. Твои слова — чистое безумие, и только безумец может в них поверить. — Ее руки сжались в кулаки. — Но только проблема в том, что… спускаясь по твоей бесконечной лестнице, я усомнилась в собственной решимости, а открыв эти ящики и вывалив часть одежды на кровать, я пришла к заключению, которое шокировало меня и заставило усомниться в собственном здравом уме.

— К какому заключению, Айви?

Она нервно шмыгнула носом.

— Я тебе верю.

Эти негромкие слова согрели его душу и заставили сердце петь.

Очень быстро, как будто он снова электропортировался, Саймон вбежал в комнату, захлопнул за собой дверь и обнял любимую. Его руки крепко держали ее, а губы, влажные от ее слез, шептали:

— Прости меня, я не хотел тебя пугать.

— Прости, я не должна была бросать тебя, — проговорила Айви.

— Нет! — Он зарылся лицом в ее кудрявые волосы и обнял покрепче. Он бы прижал ее к себе еще сильнее, если бы не боялся навредить. — Я с самого начала не был с тобой откровенным, скрывал правду до последнего момента и едва не убил себя…

Их губы встретились, и оба замолчали.

Прошло довольно много времени, прежде чем они отпрянули друг от друга, чтобы отдышаться.

— Зато теперь ты точно знаешь, как действует электрическое поле на человеческий организм, — сказала Айви.

Кивнув, маркиз признал ее правоту.

— Все начиналось совсем не так. Сначала я только хотел выяснить, может ли электрический ток регенерировать больной орган или помочь функционированию конечностей, но потом, по воле случая, мои приоритеты сместились.

Айви обхватила руками щеки маркиза, не давая ему отвернуться. Ее глаза были жесткими и требовательными.

— А теперь? — спросила она.

Да, кстати, а что теперь? Его тело вибрировало, словно все еще находилось под воздействием электричества. В те минуты, когда он вступил в поток, его физическое «я» перестало существовать. Он стал летящей энергией, легкой, свободной, бестелесной. Это было изумительно… и страшно. В какой-то момент он усомнился, что сможет вырваться из потока и вернуться в мир.

Лицо Айви было первым, что он увидел, снова став собой, ее прикосновение было первым, что он почувствовал, обретя физическую сущность. Непостижимые нематериальные концепции и теории — те самые, которые однажды не дали его миру развалиться на части, — теперь уступили место грубой материальности — физическому желанию, вкусу ее кожи, который он чувствовал языком.

Был ли он весь таким же, как раньше? Реальным? Нет… или пока нет? Он все еще ощущал пустоту и дрожь. Ему нужна была она, чтобы завершить процесс обратной трансформации его физического «я». Он должен был ощутить реакцию ее тела на его ласки, дать выход желанию, заполнившему его тело.

— Теперь осталось только это, — сказал он, и ее губы оказались в плену его губ.

Айви одновременно уступала и требовала — он знал, что так и будет. Испепеляющее желание делало их объятия грубыми и стремительными. Они познавали друг друга на ощупь, тискали, хватали за одежду, вцеплялись в волосы. Слышалось неразборчивое бормотание, стоны, проклятия, звуки рвущейся ткани и рассыпающихся по полу пуговиц. Снова и снова они набрасывались друг на друга со всей решительностью и возмутительным отсутствием всякой деликатности. Он втянул ее язык в свой рот и принялся сосать его.

Она до крови укусила его за нижнюю губу.

— Я боялась, что ты умер, черт бы тебя побрал, — всхлипнула Айви. Ее голос дрожал от слез и… ярости. — Когда я вбежала в лабораторию, ты лежал на полу, как мертвый.

Саймон обхватил ее за поясницу и резко прижал к себе, так что она выгнулась ему навстречу. Ее грудь топорщилась под рубашкой, стремясь разорвать шелковые оковы и вырваться на свободу. Другой рукой он отбросил в сторону ее галстук и рванул на себя воротник, обнажив жемчужно-белую шею. Он немедленно прильнул губами к тому месту, где билась тонкая синяя жилка.

— А я боялся, что ты воплотишь в жизнь свою угрозу и уедешь. Черт, я заслужил, чтобы ты меня бросила!

— Тебе не удастся избавиться от меня так просто.

Маркиз на мгновение выпустил ее, но только для того, чтобы развернуть спиной к себе и стянуть с ее плеч сюртук. Потом он просунул руки ей под рубашку и быстро нашел грудь, стиснутую тугой шелковой повязкой. С громким стоном Айви прижалась спиной к Саймону, и его отвердевшая плоть оказалась в восхитительном окружении ее ягодиц. Его рот скользнул по скрытому льняным полотном плечу, а запах крахмала исторг из его уст сдавленный смешок.

— Чертовски неудобно! Знаешь, последний раз я снимал сюртук и рубашку с мужчины много лет назад, еще в колледже. Тогда мне пришлось извлекать из одежды перепившего до потери человеческого облика юнца, который едва не задохнулся в застегнутой на все пуговицы рубашке и затянутом галстуке.

— А я… — Айви развернулась и начала сосредоточенно стаскивать с него жилет, — я еще никогда не раздевала мужчину. Ни при каких обстоятельствах.

Осознав услышанное, Саймон оцепенел и какое-то время стоял без движения. Руки Айви тоже замерли. Их взгляды встретились, в разделяющем их пространстве пульсировала энергия. Ее губы опухли и были влажными от его поцелуев, его губы еще чувствовали ее тепло.

Айви первая пришла в движение. С потемневшими от страсти глазами она стянула с маркиза жилет и хотела отбросить его в сторону, но он перехватил ее руку. Окинув ее голодным взглядом, он перевел недвусмысленный взгляд на постель.

— Не соверши ошибки, Айви. Мужчина может противостоять искушению только до определенного предела. Перешагнув его, он берет то, что хочет.

— Я понимаю.

Ее взгляд скользнул по его телу вниз и остановился, достигнув паха. Несколько секунд она сосредоточенно разглядывала внушительных размеров выпуклость, потом высвободила руку, которую маркиз удерживал, отбросила жилет и потянулась к заинтересовавшей ее части тела. Ее пальцы слегка дрожали и замерли, не достигнув цели. Все мышцы живота и паха Саймона сжались в агонии ожидания. Он едва не умер от нетерпения, глядя, как она серьезно хмурит брови и кусает нижнюю губу.

Ее прикосновение было легким, как лепесток, но Саймона сотрясла яростная дрожь. Несколько мучительных мгновений Айви водила кончиками пальцев по отчаянно пульсирующей плоти — исследовала ее, а потом просто накрыла ее ладонью.

Его тело отозвалось дрожью удовольствия и ожидания того, что будет дальше. Он накрыл рукой ее руку и прижал сильнее к своему возбужденному естеству.

— Я хочу еще раз, последний, напомнить тебе, Айви, что ты должна отдавать себе отчет в том, куда могут завести подобные исследования.

— А можно, я будут отдавать себе отчет в своих желаниях? Я хочу этого, разве не ясно?

Признание в невинности и заверение в том, что она тоже хочет его, уничтожили последние барьеры. Саймон страстно припал губами к ее шее и стал жадно целовать нежную кожу. Губы Айви раскрылись, по телу прокатилась волна дрожи.

Маркиз подхватил ее на руки и понес к постели. В считанные мгновения ее жилет, галстук и рубашка оказались на полу. Нечто похожее уже было, но в тот раз он отбросил собственные желания и постарался доставить удовольствие ей, а сделав это, испытал глубочайшее удовлетворение.

Однако сегодня ему хотелось не только давать, но и брать, и маркиз опасался, что не сможет вести себя как джентльмен.

Он притянул Айви к себе, их тела сплелись. Он впился в ее губы поцелуем, и его пыл не оставлял сомнений в том, что произойдет дальше. К черту галантность! Нет больше сил терпеть эту сладостную пытку!

Айви замерла, когда рука Саймона легла на повязку, скрывающую ее грудь. Солнечный свет, лившийся из открытого окна, не позволял ей спрятаться за спасительным покровом темноты. По непонятной причине ей казалось, что именно эта шелковая повязка скрывает ее от людских глаз.

— И ты, и я достаточно притворялись. — Мягкий голос Саймона и его теплое дыхание ласкали щеку. — Настало время узнать настоящую Айви. — Там, где раньше были его руки, оказались губы. — Настоящая, сбросившая маску, необузданная… моя Айви!

Каждое его слово отделялось от другого поцелуем, легким и влажным, и таким приятным, что к глазам Айви подступили слезы. Потом поцелуи стали настойчивее. Они обжигали кожу. Грудь под шелковыми путами напряглась. Айви до боли хотелось освободиться и почувствовать ласку рук и губ Саймона.

Неожиданно придя в отчаяние, она стала срывать повязку, бормоча:

— Сними это с меня, я больше не могу терпеть!

Прежде чем выполнить ее просьбу, Саймон сбросил собственную рубашку. Вид его обнаженных плеч и груди полностью лишил Айви способности думать о чем-нибудь другом.

О, что за зрелище! Айви не сводила потрясенного взгляда с массивного, но на удивление изящного мужского торса. Она, раскрыв рот, следила, как дыхание изменяет очертания его тела.

— Айви!..

Его низкий голос и легкое прикосновение руки к щеке вернули ее к действительности. С некоторым удивлением она обнаружила, что к ней даже голос вернулся.

— В книгах, — пискнула она, — никогда не изображали ученых, которые были бы красивы, как боги. Галилей уж точно выглядел хуже тебя. — Она тронула твердую, словно камень, грудную мышцу и в восторге ахнула. — Боже правый!

— Борьба и гребля.

— Что?

— В Кембридже я занимаюсь не только наукой.

— Вот как?

Айви захотелось потрогать эти мышцы, желательно каждую по очереди, почувствовать, как они прижимаются к ее обнаженному телу. Она снова ухватилась за повязку, желая немедленно от нее избавиться.

Саймон поймал ее руки.

— Позволь мне.

Слой за слоем он снимал шелковые ленты, и Айви чувствовала себя все легче и свободнее, хотя почему-то одновременно становилось труднее дышать. И вот наконец остался только один слой легкой ткани. Саймон с шумом втянул в себя воздух, а Айви задрожала, словно от холода. Но ей вовсе не было холодно. Ее кожа горела от желания. Зажав двумя пальцами конец ленты, Саймон наклонился к ее губам, но прежде, чем завладеть ими, прошептал:

— Мне сделать это, милая?

— Если ты это не сделаешь, то уж точно сделаю я! — выпалила она.

Довольный смех маркиза показался ей электрическим импульсом, пронзившим ее тело. Айви чувствовала, что все ее нервы обнажены. Сердце колотилось так, словно намеревалось пробить грудную клетку.

Но вот последний покров был снят, и прохладный воздух погладил ее обнаженную грудь, заставив отвердеть соски. А от жадных взглядов Саймона ее бросило в жар.

Он накрыл ее грудь широкой теплой ладонью и принялся теребить подушечкой большого пальца напряженный сосок. Айви задрожала и почувствовала влагу между ног. Пожирая ее взглядом, маркиз пробормотал:

— Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

В глубине души Айви усомнилась в правдивости этого утверждения, но это не помешало ей наслаждаться его словами. Ее соски тянулись к нему, жаждали прикосновения его губ. И Саймон не обманул ее ожиданий. Склонившись к ее груди, он обвел языком сосок, а потом всосал его.

Если бы не вес маркиза, прижимавшего Айви к кровати, от граничащего с болью наслаждения, пронзившего ее тело, она вполне могла упасть на пол. А так она лишь выгнулась, вжимаясь в его тело, и застыла, вся во власти блаженства, которое дарили ей его губы и руки.

Не отрываясь от ее груди, лаская губами и языком то один сосок, то другой, Саймон опустил руку и занялся застежкой ее брюк. Чувства Айви настолько обострились, что одно только прикосновение языка к ее соску заставляло ее тело содрогаться в сладостных конвульсиях.

Придя в себя после одной из таких конвульсий, она обнаружила, что лежит полностью обнаженная, придавленная немалым весом Саймона. Она хрипло застонала, не в силах справиться с желанием. Услышав этот стон, Саймон поднял голову и всмотрелся в ее глаза. Увидел ли он в них бушевавший в ее теле ураган? Определенно увидел, потому что немедленно стал избавляться от остатков своей одежды.

Тем не менее он не сразу вернулся в прежнюю позу. Некоторое время он лежал рядом, повернувшись к ней. Айви наслаждалась видом его широких плеч, гладкой кожи, плоского живота. Ну чистый Адонис! Охваченная чувством, граничащим с благоговейным страхом, она водила костяшками пальцев по его животу, бедру.

Саймон прошептал:

— Я доставил тебе удовольствие, Айви?

Нелепый вопрос от такого потрясающего мужчины.

— Вы — великолепный представитель своего пола, сэр, — сообщила она.

Его взгляд стал диким, пугающим, на лице застыло выражение первобытной мужской силы. Он приподнялся и всем телом опустился на нее. Айви закрыла глаза и обняла любовника за шею. Ее бедра задвигались навстречу ему. Тело требовало удовлетворения, которого она еще не знала.

Саймон обхватил ее бедра и прижал к себе. Его мужское естество, твердое как сталь, рвалось внутрь ее. Айви судорожно вздохнула, почувствовав, как раздвигаются ее нежные складки, и губы Саймона сразу же сомкнулись вокруг ее соска. Его губы и язык дразнили, обостряли чувства. Айви изнывала от нетерпения. Ее бедра, повинуясь старому как мир инстинкту, раздвинулись, и она обхватила ногами бедра Саймона.

Она услышала резкий звук и не сразу поняла, что громко выкрикивает его имя.

Он оторвался от ее груди и поцеловал Айви в губы. Крики стали глухими и вскоре смешались с его стонами. Его порывистое дыхание наполняло ее. На мгновение прервав поцелуй, Саймон прошептал:

— Ты уверена, что хочешь дойти до конца? Скажи только слово, и я доставлю тебе удовольствие, так же как и раньше.

Он выговорил эти слова поспешно, боясь, что она передумает, и теперь с замиранием сердца ждал ответа. Охваченная противоречивыми чувствами и новыми ощущениями, Айви была уверена лишь в одном: она желает дойти до конца. Открыв глаза, она встретила взгляд Саймона, полный дикого первобытного желания, приправленного сомнениями, вызванными соображениями чести, и сказала:

— Ты показал мне мир, о котором я могла только мечтать, Саймон. Это сделало меня жадной… Теперь я требую, чтобы ты показал мне небеса.

Глава 14

Айви думала, что теперь маркиз войдет в нее, и приготовилась к этому акту. Как бы она ни стремилась к кульминации, страх перед неизвестным ее не покидал.

Однако Саймон повел себя совершенно иначе. Он стал еще жарче целовать ее, постепенно опускаясь по ее телу вниз. Айви вздрогнула, когда он проложил поцелуями дорожку по одной ноге до самых кончиков пальцев, а потом перешел на другую ногу и начал двигаться от пальцев вверх, постепенно приближаясь к самому интимному местечку.

Совершенно неожиданно Айви почувствовала, что в нее проникло не его мужское естество, а язык. Донельзя смутившись, она хотела запротестовать, но не смогла, потому что смущение сменилось острым потрясающим наслаждением. Восхитительным экстазом.

Уже почти ничего не соображая, Айви почувствовала в себе его пальцы, которые активно двигались взад-вперед до тех пор, пока мышцы ее тела не расслабились. Внезапно Саймон сделал резкое движение, и тело Айви пронзила боль.

Наслаждение вернулось, когда он стал нежно гладить и ласкать ее. Его пальцы творили чудеса, а губы опять целовали грудь, горло, щеки…

— Айви! — Он повторял ее имя снова и снова, и горячее дыхание обжигало ее лицо.

Саймон опустился на нее всей тяжестью, и она почувствовала, как ее наполняет твердый пульсирующий фаллос. Она приняла его с готовностью, как приемлют любимого человека.

Границы между болью и наслаждением размылись. Откуда-то подступила горячая пульсирующая волна, которая поднималась все выше и выше и, наконец, накрыла Айви с головой.

Саймон старался быть как можно более нежным и деликатным, чтобы сделать их первую близость менее болезненной. Он изо всех сил старался сдерживаться, но когда его фаллос плотно сжали мускулы ее тела, все благие намерения утонули в наслаждении. Оказалось, что он так же не может утолить свой чувственный голод, тягу к своему изумительному ассистенту, как и остановиться на пути исследований чудес науки.

А это, это было одним из таких чудес — чудо соединения, слияния, общего пути к экстазу.

Разум оцепенел, чувства стали кинжально острыми. Айви двигалась под ним, подгоняя его вперед до тех пор, пока вся его страсть не образовала бешено вращающийся сгусток энергии, который жил собственной жизнью, не повинуясь доводам рассудка. В последний раз вонзившись в нее, Саймон выкрикнул ее имя и растворился в вихре эмоций.

В течение нескольких секунд после этого, а быть может, целую вечность нечто похожее на электрические заряды возбуждало все его члены. Фаллос, остававшийся внутри Айви, пульсировал, будто был готов снова прийти в движение. А Саймон чувствовал себя полностью удовлетворенным, насытившимся: тепло ее тела дарило ему радость и покой.

Он перекатился на спину, увлекая за собой Айви. Теперь она лежала сверху, и ее прерывистое дыхание шевелило волоски на его груди. А он медленно поглаживал ее спину.

—Айви…

— Ш-ш-ш. Не надо слов. — Она пристроила щеку в углубление между его грудными мышцами и вздохнула. — Пока не надо.

Саймону всего лишь хотелось знать, все ли с ней в порядке. Но то, как доверчиво она всем телом прильнула к нему, само по себе было ответом. По крайней мере в данный момент. Они оба, вероятно, на какое-то время задремали, потому что, открыв глаза, маркиз отметил, что солнце светит в комнату уже под совсем другим углом.

Он легонько потряс ее за плечо, надеясь, что она не спит. Блаженная истома, охватившая его после любовных объятий, постепенно развеялась, и ему захотелось поговорить.

— Айви!

— М-м-м.

Саймон резко дунул, и взъерошенные кудряшки Айви зашевелились.

— Что заставило тебя передумать? Я имею в виду, почему ты мне поверила?

Она сразу не ответила, и неожиданно маркиз понял, что ответ для него не так уж и важен. Какая разница, почему она ему поверила? Главное, что поверила!

А потом Айви подняла голову и весело улыбнулась:

— Я поверила, потому что это сказал мне ты, потому что я знала, что Саймон — не тот человек, который будет мне лгать, а лорд Харроу, ученый, не станет делать заявлений, не имея подтверждающих их доказательств.

Простота ответа и глубина ее доверия потрясли маркиза.

— Все так просто?

— Просто? Разве? Еще неделю назад и с кем-нибудь другим я пришла бы к совершенно противоположным выводам. Уверяю вас, сэр, доверие далось мне с трудом.

Рассмеявшись, Саймон повернулся на бок. Айви лежала лицом к нему, и он мог сколько угодно целовать ее желанные губы. Он снова ощутил эрекцию.

— Ты необычная женщина, — сообщил он между поцелуями, — и знаешь об этом, не правда ли?

Ее лицо стало серьезным.

— Но я все еще твой ассистент. Надеюсь, ничего не изменилось?

Маркиза охватили дурные предчувствия. Ему хотелось заверить ее, что ничего не изменилось и место в лаборатории принадлежит ей по праву, но, глядя на прелестное личико в форме сердечка с огромными темными глазами и пухлыми губками, он с болезненной ясностью понял, что изменилось абсолютно все.

Еще неделю назад она была никому не известным юнцом, одним из многих, и привлекла его внимание лишь тем, что смело подняла руку, невзирая на его строгий запрет. В работе юного «Неда» Саймон увидел страсть, которую искал в ассистенте. Зубы Галилея, он помнил, что такой же неподдельный и неограниченный энтузиазм сопровождал все, что делала Аурелия. И если вчера и даже сегодня утром воспоминания о жене причиняли ему сильную боль, сейчас он мог думать о ней без горечи — с одной только любовью.

Маркиз мимолетно удивился этому, но понял, что причина находится рядом с ним и с видимым напряжением ожидает его ответа.

— Что-то изменилось?

Он тяжело вздохнул:

— Конечно. Как могло ничего не измениться? Ты не Нед. Но ты и не наглая молодая девица, под ложным предлогом проникшая в мою лабораторию. Ты Айви.

Милая, несравненная Айви, сумевшая изгнать демонов его прошлого и вернувшая его обратно, когда он стоял на пороге смерти. Он потрогал завиток волос, упавший на ее щеку. Как объяснить ей, что после того, что между ними было, он не сможет подвергнуть ее риску? А его опыты, пусть даже проводимые с особой осторожностью, все равно остаются рискованными.

Он не сможет пережить, если с ней что-то случится.

Не в силах и не желая анализировать свои чувства к Айви, сожалея, что их нельзя сбросить так же быстро, как сбрасываешь одежду, он закрыл глаза. Чувства никуда не делись. Они уже стали частью его существа, хотя он был уверен, что никогда не испытает ничего подобного снова. Именно таких чувств он был намерен всеми силами избегать.

— Саймон…

Маркиз прижал палец к губам Айви.

— Не надо слов. Ты сама сказала. Хотя бы пока мы в объятиях друг друга. И, как опять же ты сказала, сегодня воскресенье. Я не должен был работать. Да и для споров день неподходящий.

Айви с неохотой ухмыльнулась:

— Ну ладно. Только на сегодня. Но завтра я намерена продолжить работу и, если потребуется, буду отстаивать это право.

— Насколько я понимаю, мужская одежда сделала тебя упрямой и дерзкой.

— Зато не безумной.

Маркиз рассмеялся.

— Ты имеешь в виду кого-то конкретного?

Нахмурившись, Айви отвернулась и прижалась к нему спиной. Но когда он обнял ее за талию и начал целовать плечи и затылок, она испуганно пискнула, и ее рука исчезла под одеялом.

— Тебе больно? Что случилось?

Он приподнялся на локте и проследил за ее взглядом, устремленным под одеяло. Ее бедра были покрыты бурыми точками. Несколько капель крови попали и на простыню.

Ее испуг был несравним с немедленно охватившим ее чувством вины. Он же знал, что она невинна, и все же не смог умерить свою похоть и был непозволительно груб.

Но что сделано, то сделано. Все равно уже ничего исправить нельзя. Или…

Маркизу впервые пришла в голову мысль о браке. Разве есть другой выход?

Почувствовав спокойствие, которого он не ощущал уже давно, Саймон поцеловал Айви в плечо.

— Ничего страшного, дорогая, все в порядке.

Он нежно привлек ее к себе и поцелуями заставил расслабиться.

Они лежали рядом, отдыхая, еще около получаса, до тех пор, пока Саймон не вспомнил, что они в доме не одни, а слуги любят сплетни ничуть не меньше, чем выходные.

— Оставайся здесь, — сказал он и выскользнул из постели. Быстро одевшись, он протянул Айви халат. — Надень пока это.

— Может, я оденусь полностью?

— Пока не надо. Я сейчас вернусь.

Поцеловав любимую, маркиз вышел и отправился на поиски миссис Уолш.

Его просьба вызвала бурное негодование экономки.

— Ванну? В середине дня? Слуге?

— Мистер Айверс — не слуга, миссис Уолш. Он мой ассистент и рисковал жизнью, чтобы спасти меня.

Физиономия женщины стала багровой.

— Мы все просто исполняли ваши приказы. Вы сами строго-настрого запретили нам входить в лабораторию без вызова.

— Да, конечно. Слава Богу, Нед не обращает внимания на подобные пустяки. Но я боюсь, что парня довольно сильно тряхнуло током, когда он помогал мне с оборудованием. Горячая вода поможет снять мышечные спазмы. К тому же он умудрился пораниться. Я только что застал его в постели. Он с ужасом рассматривал свои царапины. Необходимо будет заменить простыни.

— Я немедленно этим займусь, сэр.

— Да. И, миссис Уолш, этот дом за последние месяцы как-то уж очень сильно зарос грязью. Прикажите сделать генеральную уборку.

Судя по выражению лица миссис Уолш, она не сразу поверила своим ушам. Ведь именно настоятельные требования маркиза соблюдать полную тишину в доме около года назад практически остановили все хозяйственные работы. Тогда активность слуг в доме напоминала ему о женщине, которая когда-то ими командовала, но потом ушла… навсегда. Однако теперь Саймон понял, что позволить грязи покрыть стены и потолок и затмить прежний блеск хрустальных канделябров — далеко не лучший способ почтить память Аурелии.

Губы миссис Уолш скривились, что можно было счесть за восторженную улыбку.

— Все будет сделано, сэр!

Айви в застегнутом до самого подбородка халате стояла у наполненной горячей водой ванны и наблюдала, как команда лакеев под руководством камердинера Саймона Эллзуэрта покидает ее комнату. На пороге Эллзуэрт остановился и бросил на Айви вопросительный взгляд.

— Я справлюсь сам, благодарю вас, — сказала она и приподняла одну бровь, демонстрируя свое нетерпение.

Как только дверь закрылась, она подбежала к ней и повернула ключ в замке, как поступала всегда, прежде чем раздеться. Рисковать она не могла.

Сбросив халат, она опустилась в воду. Между ногами слегка саднило. Несмотря на определенный дискомфорт, она наслаждалась ароматной пеной и горячей водой. Опустив голову на край ванны, она закрыла глаза и предалась воспоминаниям о любовных объятиях.

Из блаженного полузабытья ее вывело прикосновение к плечу. Айви испуганно взвизгнула.

— Это всего лишь я, — сказал Саймон и наклонился, чтобы ее поцеловать.

Он опустил руку в воду, накрыл ладонью ее грудь и почувствовал, как ее испуганное сердечко трепещет в его руке.

— Ты испугал меня! — воскликнула Айви. — Как ты вошел? Я же заперла дверь!

Движения его руки мешали ей думать. Мысли путались. Усмехнувшись, маркиз полез другой рукой в карман и достал связку ключей.

— Привилегия хозяина дома.

Айви расслабилась.

— Спасибо за ванну.

— Всегда пожалуйста.

Его рука поползла вверх, замерла у подбородка и приподняла ее голову. Последовал восхитительно долгий поцелуй, воспламенивший кровь Айви.

— С тобой все в порядке? — поинтересовался маркиз.

— Я должна спросить то же самое у тебя. Ведь я не подозревала, сколько усилий требует от мужчины… то, чем мы занимались. Я бы никогда этого не допустила. Ты же всего несколько часов назад был на волоске от смерти.

— Не позволила? Это интересно. По-моему, ты забыла, кто здесь хозяин, а кто — ассистент!

Айви возмущенно открыла рот и тут же получила нежный поцелуй.

— Не надо слов, малышка. Все и так ясно. Я хозяин в Харроувуде и в лаборатории, но здесь… — его рука погладила покрытые мыльной пенной плечи и грудь Айви, — здесь вся власть принадлежит тебе. И я не буду настаивать на получении привилегий, кроме тех, которые ты мне дашь сама.

Айви наморщила лоб. Как-то все слишком запуталось. Женщина и ассистент оказались в состоянии войны друг с другом.

— Ты так и не ответил на мой вопрос: что-то изменилось?

Маркиз присел рядом с ванной на корточки.

— Это потому, что я не принял решения.

— Ты не можешь запретить мне…

— Я сделаю то, что считаю правильным и безопасным как для тебя, так и для любого другого ассистента.

Запаниковав, Айви выпалила:

— Не забывай, что я здесь еще и по поручению королевы!

Маркиз кивнул:

— Я помню. Но только мы оба знаем, что ни моя сестра, ни камень Виктории не спрятаны в моей лаборатории.

Айви хотела ответить резкостью, но поняла, что маркиз прав. Расследование зашло в тупик и не продвинется, пока не всплывет хотя бы какая-то информация о местонахождении леди Гвендолин.

— Вчера, равно как и во все предыдущие дни, ты не проявлял столь трогательной заботы обо мне.

— Это не так. Ты ко мне несправедлива. — Маркиз пододвинул к ванне стул и сел на него верхом. — Я никогда не собирался подвергать тебя опасности.

— Скажи, если на минуту забыть о миссии, возложенной на меня королевой, ты собирался использовать ассистента для помощи в опытах по электропортации?

— Я собирался использовать ассистента для производства расчетов и соответствующей регулировки моего оборудования. У меня и в мыслях не было рисковать тобой или кем-нибудь еще, привлекая к эксперименту.

— Послушай, Саймон, я же не прошу электропортировать меня. — Схватившись за край ванны, она встала на колени, так что теперь ее глаза были почти вровень с его глазами. — Я только требую, чтобы ты разрешил мне выполнять те функции, для которых я сюда приехала, — помогать тебе и королеве.

Его затуманившийся взгляд подсказал Айви, что она зря вылезла из ванны. Саймон не сводил глаз с ее сосков, покрасневших от любовных ласк и горячей воды. Она задрожала, а Саймон понимающе усмехнулся:

— Тебе холодно?

Он провел кончиками пальцев по ложбинке между ее грудями. Айви судорожно вздохнула. Маркиз широко улыбнулся.

— Нет, — сказал он, — пожалуй, тебе все-таки не холодно. Но сегодня ты полна требований, не правда ли?

Она накрыла его руку своей, прижав ее к груди. Ей захотелось, чтобы он почувствовал, как сильно бьется ее сердце.

— Я не желаю, чтобы ко мне относились так, как обычно относятся к женщинам — отодвигали в сторону и прятали ради их же собственного блага.

В тот же миг подразнивающий ее Саймон и предпочитающий командирский тон лорд Харроу исчезли. Остался неуверенный в себе мужчина, в глазах которого Айви видела страх. Потом исчез и он.

— Я подумаю об этом и сообщу свое решение завтра.

Айви едва справилась с искушением плеснуть в него водой.

— А до завтра?

На его лице появилась загадочная улыбка. Он встал, отодвинул стул и рывком поднял Айви на ноги.

— А до завтра нам придется найти другое занятие. Вылезай! Ты уже достаточно промочила это роскошное тело.

И он подхватил ее, мокрую и покрытую пеной, на руки.

Глава 15

В понедельник после завтрака Саймон сказал Айви, которая, встав из-за стола, чуть ли не бегом устремилась к лестнице в башне:

— Не туда.

Она остановилась и оглянулась — вся разочарование и упрек.

— Значит, ты принял решение?

Не принял, по крайней мере относительно ее дальнейшей карьеры в должности ассистента. Всю ночь он лежал без сна и обдумывал вопрос, занимавший его намного больше. Брак. Сможет ли он пройти по краю пропасти еще раз, зная, как легко один из них или оба могут туда сорваться? Однако следует продумать и другие моменты, а не только угрозу его сердцу.

Есть еще сердце Айви и ее благополучие. Если они поженятся, он должен стать для нее мужем, которого она заслуживает. А такая женщина заслуживает лучшего. Зачем ей ученый-неудачник, который боится любви и ни в грош не ставит собственную жизнь?

Если бы вчера Айви не оказалась рядом, возможно, через какое-то время он все же сумел бы соскрести себя с пола. А потом сделал бы несколько новых расчетов и опять вступил в энергетический поток. Вот уж точно Безумный Маркиз. Неужели он действительно стал соответствовать своему прозвищу?

Тогда придется измениться, стать лучше, увереннее, надежнее.

— У меня встреча в городе. Очередное заседание клуба «Галилей», — сказал он. — Мы собираемся у Бена Риверса примерно через час. Я бы хотел, чтобы ты меня сопровождала. Мне необходимо обсудить с тобой один вопрос. На мой взгляд, не существует более уединенного места для беседы, чем движущаяся карета.

— Значит, ты все-таки принял решение. И, судя по твоему угрюмому виду, оно мне не понравится. — Айви сжала руку в кулак и уперлась им в бедро — жест одновременно мужской и до странности чувственный. — Позволь тебе напомнить, что мои обязательства перед королевой еще не выполнены. Ты не можешь меня выгнать.

— Нед, пожалуйста, — маркиз махнул рукой, предлагая Айви идти за ним, — давай поговорим в экипаже.

Но Айви продолжала упрямиться:

— Почему мы не можем ехать верхом, как вчера? В седле тоже можно разговаривать.

Терпение маркиза было на пределе. Он принял надменный вид, сдвинул брови и уже собрался сделать выговор нерадивому ассистенту, когда Айви неожиданно сникла и, понурив голову, прошла мимо него к ожидающему экипажу.

Хотя внутри у него все сжималось, Саймон не произнес ни слова до тех пор, пока они не выехали на главную дорогу. Айви сидела, чинно сложив руки на коленях и опустив голову. Сделав глубокий вдох, он накрыл ее руки своей большой ладонью.

— Я решил, что для нас с тобой есть только один правильный выход — пожениться.

Айви отпрянула, подняла на него глаза и нахмурилась. На ее лице читалось явное неодобрение, однако вслух она не произнесла ни слова. Так и не дождавшись ответа, маркиз заговорил:

— Полагаю, ты согласишься, что это необходимо. — Собственные слова показались ему невнятными и неубедительными. Прочистив горло, он сделал еще одну попытку: — У нас много общего. И, мне кажется, тебе нравится в Харроувуде.

Айви с трудом высвободила свои руки, и маркиз только теперь сообразил, что сжимал их, словно в тисках.

— Извини. Но ты наверняка понимаешь смысл…

— Ты не слышал ни слова из того, что я тебе говорила?

Саймон честно попытался вспомнить, что именно она говорила этим утром. Выходило, что ничего.

Айви раздраженно фыркнула:

— Я не собираюсь замуж ни за тебя, ни за кого-нибудь еще. Приехав сюда, я открыла для себя радость независимости и самопознания, и я не хочу от них отказываться. — Она отодвинулась от маркиза, насколько позволяло сиденье экипажа. — Кстати, ты бы посмотрел на себя. Сидишь прямой, как перила, лицо словно высечено из камня. Ты не хочешь на мне жениться, а предложение делаешь, потому что считаешь себя обязанным. Извини, но даже если бы я хотела выйти замуж, на такое предложение ни за что бы не согласилась.

Ее сардонический смешок, завершивший эту возмущенную тираду, уничтожил все аргументы, которые Саймон намеревался привести. Большинство женщин были бы счастливы получить предложение от маркиза, вне зависимости от обстоятельств. Но не эта женщина. Не Айви. Надо же! «Я не собираюсь замуж ни за тебя, ни за кого-нибудь еще». Она не могла бы выразить свои чувства яснее и отказать ему тверже.

— У тебя нет никакой необходимости спасать мою репутацию, — спокойно продолжила она. — Никто никогда не узнает, что произошло между нами вчера. Люди верят, что я — Нед Айверс. Им я и останусь, пока не выполню свою задачу.

Да, она уверена, что управляет своей судьбой. Но это не так.

— А если мы зачали нашего ребенка? — тихо спросил Саймон.

Айви подпрыгнула, словно карета наехала на внушительный ухаб, и ухватилась обеими руками за петлю над дверью.

— Нет никаких причин так думать.

— Ты уверена?

Быстрота, с которой она отвергла саму идею о том, что носит ребенка, неприятно его поразила. «Ни за тебя, ни за кого-нибудь еще». Она не оставила сомнений в том, что это не пустая бравада, а обдуманное решение, не подлежащее пересмотру.

Не таким он представлял ее реакцию. Где же слезы счастья? Поцелуи? Переполняющая сердце радость?

Чувствуя себя несчастным и одновременно, да поможет ему Бог, испытывая неимоверное облегчение, он ослабил узел галстука и только потом взглянул Айви в глаза.

— Если ты носишь моего ребенка, Айви, мы поженимся. Хочешь ты этого или нет, у тебя не будет выбора.

Больше они не произнесли ни слова до тех пор, пока карета не выехала на Тринити-лейн. Глядя на красочные витрины магазинов, Айви проговорила:

— Высади меня здесь, пожалуйста.

— Ты не хочешь пойти на встречу вместе со мной? Мы будем обсуждать планы ввиду приближающегося консорциума Королевского общества.

— Если я не нужна тебе для серьезного дела, то предпочла бы заглянуть в колледж Святого Джона и узнать, нет ли для меня писем из Лондона.

Это было маловероятно. Очевидно, ей очень хотелось побыть одной. Да будет так.

— Хорошо, я высажу тебя там.

— Я бы предпочла прогуляться. — Она повернулась к маркизу и насмешливо выгнула бровь. — Или это привилегия мужчин?

Мысль о том, что хрупкая девушка пойдет одна по людным городским улицам и университетским тропинкам, Саймону категорически не нравилась. Женщине не пристало так себя вести. Хотя ее облачение должно защитить ее от нежелательного внимания. Когда карета остановилась, он удержал себя от желания помочь ей выйти.

Она надела цилиндр и одернула сюртук.

— Когда и где я встречусь с вами, сэр?

— Я заберу тебя из колледжа. Ты будешь во втором дворе?

Айви кивнула и быстро пошла по улице. Развевающиеся фалды сюртука позволяли маркизу сполна насладиться зрелищем ее упругих ягодиц, пусть даже прикрытых одеждой. Ведь на помощь всегда может прийти воображение.

Именно воображение довело Саймона до такого состояния, что, ввалившись в кабинет Бена, он не сразу сообразил, зачем пришел. Все уже собрались, ждали только его.

Поднос с булочками и печеньем стоял на столе Бена. Создавалось впечатление, что он так и не смог насытиться после своего голодного детства.

— Саймон, ты вовремя. — Бен радушно подвинул угощение. — Попробуй, только что из печи.

— Спасибо, я завтракал. — Саймон занял свободный стул рядом с Эрролом и бросил цилиндр на стоявший у стены диванчик. — Никаких новостей о моей сестре?

Эррол покачал головой, а Колин пробормотал короткое «нет», и Саймон обнаружил, что верит ему. Бен перестал наливать чай и удивленно оглядел присутствующих.

— А что с Гвендолин?

— Она уехала из Лондона. Покинула дворец без разрешения, и… и теперь никто не знает, где она, — вздохнул Саймон.

— Боже мой! Искренне надеюсь, что с ней ничего не случилось! — Бен снова поднял чайник. — А как ты узнал о ее отсутствии?

Саймон не стал придумывать сложных объяснений.

— Наш общий друг из дворца написал мне.

В толстых стеклах очков Эррола отражались солнечные лучи. Взяв чашку, он обратился к Саймону:

— Ты навел справки у Алистэра?

— Пока нет, но непременно это сделаю. Я только разослал записки ближайшим подругам Гвен, хотя инстинкт мне подсказывает, что она не хочет, чтобы ее нашли, и будет продолжать прятаться от меня.

Тем не менее упоминание имени Алистэра Гранвиля заставило его сердце забиться чаще. Консорциум будет проходить в доме Алистэра. Если Гвендолин собиралась отдать камень Саймону или одному из его коллег, она могла сделать это во время собрания ученых и представителей Королевского общества. Такой драматический жест вполне соответствовал ее характеру.

Бен ссутулился над столом и предложил:

— Давайте поговорим о консорциуме. Саймон, твой генератор будет готов вовремя?

— Он уже готов. — Саймон чуть сдвинулся, чтобы солнце не светило в глаза. — И полностью в твоем распоряжении.

Бен изумленно разинул рот:

— Ты серьезно?

А Эррол возбужденно ударил тростью по полу.

— Это очень благородно с твоей стороны, мой мальчик.

Колин тряхнул головой, отбросив упавшие на лоб волосы.

— Это означает, что или твой таинственный проект потерпел неудачу, или дал результаты, которых ты не ожидал. И все это вывело тебя из равновесия.

Эррол нахмурился:

— Какая разница, почему Саймон делает этот жест?

Колин продолжал сверлить маркиза глазами.

— Это всего лишь мое наблюдение.

— Кстати, совершенно правильное. — Саймон пожал плечами, как будто вопрос не имел для него особого значения. — Я решил, что было бы правильно объединить ресурсы. В той или иной степени каждый из вас внес свой вклад в постройку моего генератора. Выведенные Эрролом формулы скорости и величины векторов сил и опыты Бена с механическим превращением энергии мне очень здорово помогли.

Колин издал сардонический смешок:

— А от меня, значит, никакой пользы?

— На самом деле, Колин, твои теории перераспределения частиц оказались самыми ценными.

—Да? — Брови Эшуорта полезли на лоб от искреннего удивления.

Бен налил присутствующим еще по чашке чаю.

— Ты понимаешь, что твой генератор сам по себе может принести тебе медаль Копли?

— Его не интересует медаль Копли! — В голосе Колина отчетливо звучал сарказм.

— Ни в малейшей степени, — спокойно согласился Саймон. — Однако если Королевское общество пожелает оказать мне эту честь за создание генератора, все деньги немедленно будут переведены университетской школе натурфилософии, отделению физики.

На стол посыпались крошки. Это Бен раздавил пальцами печенье, которое только что выбрал на подносе.

— Я же шутил, когда говорил об этом!

Саймон улыбнулся:

— Тем не менее.

Бен и Эррол шумно выразили свое одобрение.

— Если ты выиграешь, — с пафосом объявил последний, — то выиграют все.

Колин покачал головой и ухмыльнулся:

— По-моему, вы все рано радуетесь. Медаль может получить кто-нибудь другой, не входящий в нашу группу.

— Умеешь ты испортить настроение, — вздохнул Эррол и облизал с пальцев крошки.

Допив чай, мужчины разошлись. Колин и Эррол направились в химическую лабораторию, в которой работали вместе, у Бена была назначена встреча с кем-то из попечительского совета. Саймон сел в экипаж и приказал кучеру ехать к колледжу Святого Джона.

Едва проехав через ворота, он громко выругался, сообразив, что забыл свой цилиндр в кабинете Бена.

Айви постучала в открытую дверь комнаты Джаспера Лoубри и громко окликнула хозяина. Он сидел спиной к ней за письменным столом, склонившись над раскрытой книгой. От звука ее голоса Джаспер подпрыгнул — вероятно, чтение успело погрузить его в легкую дремоту.

— Айверс!

В мгновение ока книга оказалась захлопнутой, а листки бумаги, на которых он делал какие-то записи, разлетелись по полу. Не обращая внимания на созданный им беспорядок, Джаспер бросился навстречу Айви.

— Не ожидал тебя сегодня увидеть. Почему ты вернулся? Только не говори, что Безумный Маркиз тебя уволил!

— Нет, пока нет.

У Айви даже зубы лязгнули, таким энергичным оказалось рукопожатие Джаспера. Она чувствовала себя легко и свободно с этим юношей, дружба которого не была связана с требованиями, обязательствами, чувством вины.

Джаспер отпустил ее руку и отступил.

— Тон у тебя какой-то странный. Кажется, ты все же успел вступить в конфликт со старым брюзгой.

— Ну, он не такой уж старый, и… ну…

— Входи и расскажи мне все.

Джаспер обнял Айви за плечи, увлек в глубь комнаты и усадил рядом с собой на диван.

Айви почти ничего не могла рассказать о событиях вчерашнего и сегодняшнего дня, но искушение поговорить с другом было слишком сильным, чтобы ему противиться. Дома она затащила бы Холли в их общую спальню и рассказала ей все… ну, или почти все. А оказавшись в серьезных неприятностях, она бы доверила все подробности, какими бы они ни были шокирующими, Лорел и последовала бы совету старшей сестры.

Но здесь у нее не было сестер, только безумный ученый, который по очереди вдохновлял ее, раздражал и вызывал страсть. В то же время Джаспер и другие представители их маленького кружка стали для нее почти братьями.

Ей всегда хотелось иметь брата.

— Вчера действительно кое-что произошло.

— Подожди! Только не забудь, что ты хотел сказать. — Джаспер вскочил, плеснул в два бокала бренди и вернулся на диван. — Держи!

— Не рановато ли для бренди?

— Мой дорогой Айверс, для бренди никогда не бывает рано. — Он подтолкнул ее под локоть, заставив поднести бокал к губам. Айви послушно сделала глоток. — Вот так. А теперь рассказывай, как тебе удалось вызвать гнев Безумного Маркиза.

— Он вовсе не злился на меня. Просто он вдруг проникся мыслью о моей безопасности и собирается отлучить меня от лаборатории.

Глаза Джаспера округлились.

— Но почему?

— Один из его экспериментов… Ой, что я говорю! Короче, я неправильно повел себя вчера, и теперь он боится отправить меня очередным взрывом прямо на небеса.

Джаспер присвистнул:

— Это, наверное, был тот еще эксперимент… А ты не мог бы хотя бы намекнуть…

— Ты же понимаешь, что нет.

Джаспер кивнул и взболтал бренди в бокале.

— Не бывает лабораторий без опасностей. Мы все это знаем, и он должен был подумать об этом, когда брал тебя к себе. Так что изменилось?

На этот вопрос Айви не могла ответить, хотя саднящее ощущение между ногами упорно напоминало ей, что, не поддайся она своим чувствам к Саймону, ее положению ассистента ничего бы не угрожало.

— По-моему, теперь более, чем когда-либо, ты должен найти какой-нибудь способ убедить его оставить тебя.

Джаспер пожал плечами и чокнулся с Айви.

— Что ты имеешь в виду? Почему теперь более, чем когда-либо?

Его карие глаза вспыхнули восторгом.

— У меня есть новости. Сегодня утром я узнал, что стану ассистентом Бена Риверса на предстоящем Консорциуме, который пройдет в доме Алистэра Гранвиля.

— О, Джаспер, это чудесно! — Айви схватила юношу под руку и прижалась к нему — абсолютно женский поступок.

Сообразив, она немедленно отодвинулась, но было поздно. В комнате повисло неловкое молчание.

Прошла минута, и на улыбчивую физиономию Джаспера вернулось обычное выражение.

— Так что ты сам видишь, Нед, — ты просто обязан быть там. У тебя нет выбора, придется заставить маркиза внять твоим доводам.

— Я постараюсь, — усмехнулась Айви.

— Лоубри! — раздался зычный голос, эхом отразившийся от фасада здания. — Лоубри, старина, где ты?

— Это Аскот. — Джаспер подошел к окну и выглянул наружу. — Прекрати свой кошачий концерт! Я уже спускаюсь. — Повернувшись к Айви, он объяснил: — У нас с Престоном есть дело. Спенсер Йетс тоже сейчас подойдет. Они будут присутствовать на консорциуме, но только наблюдать и делать записи для мистера Куинси и графа Дрейтона. Ты с ними знаком?

— В общем, да. Они же коллеги лорда Харроу. — Айви встала и взяла шляпу. — Не буду тебя задерживать. Все равно лорд Харроу с минуты на минуту приедет за мной.

— Помни, ты должен быть твердым. Стой на своем. Не дай старику вышвырнуть тебя вон.

Айви ничего не ответила, подумав, что уже может быть поздно.

Престон Аскот мерил шагами усыпанный листвой двор. Заметив выходящих из двери Джаспера и Айви, он остановился.

— Айверс? Ты ли это?

Прежде чем Айви успела ответить, он громко расхохотался и бросился к ней, схватил в охапку и закружил. Цилиндр свалился с ее головы и покатился по дорожке. Споткнувшись, Аскот выпустил из рук Айви, которая мешком рухнула на траву, и сам упал сверху, при этом едва не вышиб из нее последний дух. А вес у него был отнюдь не малый.

Джаспер покатился со смеху.

— Престон, слезай с этого бедного малого, пока он еще жив.

Послышались быстрые шаги, и на плечи Престона опустились затянутые в перчатки руки. Айви успела заметить черные волосы и выражение ярости на знакомом лице.

— Саймон, нет! — завопила она, когда маркиз легко поднял Простона, словно соломенное чучело, и отшвырнул в сторону на несколько шагов.

Престон приземлился на спину, и на его рябом лице отразилось искреннее изумление. Харроу наклонился, схватил его за отвороты сюртука и отвел в сторону сжатый кулак.

— Нет! — Айви вскочила на ноги и повисла на руке маркиза. — Лорд Харроу, не делайте этого! Со мной все в порядке. Мы просто дурачились. Никто не хотел причинить мне вред!

Сначала ей показалось, что он ее не слышит. Он даже попробовал стряхнуть ее с руки, чтобы нанести удар. Только собрав воедино все свои силы, Айви удалось удержать его руку. После этого его сопротивление стало быстро слабеть. Он взглянул на Айви — встревожено и чуть-чуть виновато.

— Я в полном порядке, — сообщила она.

В действительности у нее сильно болела ушибленная спина, но говорить об этом было вовсе не обязательно.

На земле зашевелился изрядно обалдевший Престон.

— Знатный удар, — пробормотал он.

Маркиз нехотя отпустил его и выпрямился. Когда Престон, кряхтя и стеная, сел, Саймон протянул ему руку, которую юноша принял, правда, немного поколебавшись.

Разбрасывая ногами опавшие листья, Джаспер, все еще смеясь, подошел к ним и похлопал Престона по плечу.

— С тех пор как старина Айверс нас покинул, жизнь стала скучной и однообразной. Он вернулся, а с ним и веселье. — Он передал Айви шляпу и скромно поклонился маркизу: — Добрый день, лорд Харроу, сэр.

Саймон ответил на приветствие небрежным кивком. Повернувшись к Престону, он протянул обе руки к сюртуку Престона, заставив юношу испуганно отпрянуть. Но маркиз лишь поправил на нем одежду.

— Мои извинения, парень. Я думал, что стал свидетелем потасовки. Нед — мой ассистент, и мне не хотелось, чтобы он пострадал, тем более что физически ты намного крепче.

— Я все понимаю, милорд. — Сморщившись, Престон потер рукой поясницу. — Нам пора идти. Лоубри, пошли, а то опоздаем.

Словно в подтверждение этого заявления, над их головами распахнулось окно, из которого показалось еще одно знакомое лицо.

— Лоубри, Аскот! — заорал Спенсер Йетс. — У вас ровно тридцать секунд, чтобы доставить свои задницы сюда, иначе мистер Маркем обещает запереть перед вами дверь.

— Считай, что мы уже там! — Джаспер крепко пожал руку Айви. — Надеюсь, ты еще как-нибудь заглянешь к нам, Айверс, но если не получится, увидимся на консорциуме.

— Что? — не понял Саймон.

— Да, — сказала Айви. — Господа Лоубри, Аскот и Йетс, — она показала на долговязого юношу в очках, который все еще таращился на них из окна, потрясая карманными часами, — будут в Уиндгейт-Прайори. Джаспер будет ассистировать господину Риверсу, так же как я буду ассистировать вам, сэр.

Престон пробормотал извинения и вместе с Лоубри побежал к зданию, откуда выглядывал Йетс. Айви выбрала направление движения произвольно.

— Где экипаж?

— За воротами, — ответил Саймон, указав в противоположную сторону.

Айви нехотя изменила курс.

— Нед, подожди.

Чувствуя себя не в своей тарелке и страстно желая, чтобы отношения с Саймоном не запутались еще сильнее, Айви продолжала идти.

— Нед!

Перед ступеньками, ведущими в часовню Святого Джона, Айви остановилась и обернулась:

— Значит, снова Нед?

— Конечно, Нед.

Бросив быстрый взгляд по сторонам, Саймон понизил голос. Вокруг было много студентов и преподавателей. Одни куда-то спешили, другие сидели с открытыми книгами на тенистых скамейках. На Айви и Саймона никто, казалось, не обращал внимания.

— Ты же знаешь, что, когда мы не одни, ты должна оставаться Недом.

В ее глазах загорелся упрямый огонек.

— Какая разница, если ты решил отослать меня из Харроувуда?

— Я не принимал такого решения.

Айви отвела глаза.

— Тогда что ты намерен делать, кроме как срывать свой гнев на ни в чем не повинных студентах?

— Мне жаль, что так случилось. — Саймон положил руку ей на плечо. — Но этот громила мог сломать тебе шею или…

— Или что?

Ответ застрял у маркиза в глотке, поскольку перед мысленным взором стали проноситься, сменяя друг друга, картины искалеченной, несчастной Айви. Он же лучше, чем кто-либо другой, знал, какая она хрупкая и уязвимая. Его рука бессильно упала с ее плеча. Он вмешался в пусть довольно грубую, но все же дружескую забаву, в которых сам множество раз участвовал в юности. Но он знал, Как много опасностей таит в себе жизнь, и неспособность защитить Айви от этих опасностей сводила его с ума.

Айви молча смотрела на него. Что бы она ни увидела, что бы ни поняла в эти минуты, это смягчило выражение ее лица.

— Ничего страшного, сказала она. — Я не пострадала, Престон тоже.

Спустя несколько минут экипаж остановился у офиса Бена.

— Я забыл там цилиндр, — сказал Саймон. — Подожди здесь.

Айви упрямо пошла за ним.

— Я с тобой.

— В этом нет смысла. Я вернусь через минуту.

Но Айви оставалась непреклонной.

— Любой шанс оказаться в академической среде — это для меня подарок, о котором я буду вспоминать всю оставшуюся жизнь.

Эти слова вызвали острую боль в сердце Саймона. Всю оставшуюся жизнь она проведет где-то еще — без него. Будет ли это облегчением? Выполнив свою миссию и навсегда покинув Харроувуд, она перестанет быть его тревогой и заботой. Ему не придется беспокоиться о ее счастье и благополучии… Великий Боже, ведь он даже не будет знать, жива она или мертва!

Да, конечно, он будет чувствовать неимоверное облегчение — а что еще можно чувствовать, не приобретя такую обузу? Но почему тогда так больно?

Бен еще не вернулся со встречи с попечителями, дверь его кабинета была закрыта, но не заперта. Войдя, Саймон подхватил свой цилиндр с того же самого места, куда бросил его, — с дивана, едва не смяв поля. Все правильно, незачем так хватать легкую шляпу. Ослабив хватку, он направился к двери, но остановился, увидев, что Айви внимательно рассматривает книги на полке. Ее лицо светилось искренним интересом.

Саймон остановился у двери.

— Пойдем. Ты же знаешь, что в моей библиотеке есть те же самые книги и ты их можешь читать в любое время.

— Да, но мне никогда не приходилось видеть, какой текстовой материал имеет в своем кабинете декан отделения натурфилософии. — Она продолжила свое исследование. — Так, а это что?

Добравшись до угла, где полка упиралась в стену, она взяла лежащий сверху на книгах сложенный листок бумаги.

— Похоже, я не единственная женщина, допущенная в эти священные стены.

Саймон подошел ближе. На листке были видны зазубрины и монограмма, которую он сразу не заметил.

Айви положила листок на стол и разгладила. Наморщив нос, она провела пальцем по буквам. Ее брови удивленно выгнулись.

— Саймон, ты только посмотри! Это же инициалы твоей сестры!

Глава 16

— Дай это мне! — Саймон моментально оказался рядом и схватил бумагу. — В верхней части листка он увидел заглавные буквы Г и Б, а также строчные де над ними. На бумаге было написано только пять слов:

«Дорогой Саймон!

Прости меня, я…»

И все.

Испытывая острое разочарование, Саймон поднес бумагу ближе к глазам, словно желая рассмотреть продолжение письма, написанное невидимыми чернилами.

— Это действительно письмо Гвендолин, но, пропади все пропадом, почему она не продолжила его? Что она хотела сказать?

Айви всмотрелась в его лицо.

— Должно быть, ее прервали.

— Да, но кто? Когда я был здесь раньше, я снова задал вопрос, слышал ли кто-нибудь о ней. Колин и Эррол, как и вчера, ответили отрицательно, а Бен вел себя так, словно впервые услышал о ее отъезде из Лондона.

— Возможно, листок был здесь раньше, чем она уехала?

— Не может быть. Кто-нибудь заметил бы его. Письмо не могло лежать здесь много месяцев. Посмотри, оно даже не успело покрыться пылью. Гвендолин была в этой комнате совсем недавно.

— А может Бен Риверс лгать?

— Нет… по крайней мере я искренне надеюсь, что нет. — Вопрос Айви заставил Саймона похолодеть. — Пора обратиться к властям.

— Саймон, королева…

— Хорошо, давай поговорим о королеве. Она обвинила Гвендолин в воровстве, то есть в преступлении. Это означает, что одно только обнаружение Гвендолин не закроет дело. Она в беде — ее жизни и репутации угрожает опасность. Больше нельзя проявлять нерешительность. Королева не должна была требовать от тебя соблюдения полной тайны. Она повела себя скорее как взбалмошный ребенок, чем как монарх.

— Это несправедливо! — Айви расправила плечи и вздернула подбородок. — Виктория — одинокая молодая женщина, окруженная мужчинами, многие из которых считают, что она виновата уже в том, что родилась женщиной. Ты понимаешь, как может повлиять на ее правление скандал? Она посвятила свою жизнь служению стране и в обмен хочет для себя лишь одного — выйти замуж за человека, которого любит. — Она гордо подняла голову, сразу став выше ростом. — Действия твоей сестры поставили под угрозу это желание. Мне жаль, что леди Гвендолин пропала. И я сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь тебе отыскать ее. Но я не могу позволить тебе уничтожить единственную мечту, которую Виктория оставила для себя.

Что-то особенное в тоне Айви помогло маркизу понять, что они говорят не только о королеве, но и о ней самой. Он понимал её мечты и разочарования, предполагал, что именно высокие стремления не позволили ей принять его предложение. Но он не имел возможности переделать общество, в котором они жили, не мог он и игнорировать реалии, как бы они ни влияли на королеву, его сестру или Айви.

— Королева сама подвергла опасности свою мечту, затеяв за спинами своих министров и советников любовную интрижку, — заявил он, исторгнув из уст Айви возмущенный вопль. — Точно так же необдуманные поступки моей сестры поставили под сомнение ее свободу и благополучие.

Айви прищурилась.

— Полагаю, теперь ты скажешь, что я подвергла опасности свое благополучие, уехав из дому в одиночестве и в мужской одежде?

— А разве нет?

Он мог бы сказать, что она подвергла опасности их обоих, упав в его объятия, но благоразумно промолчал. Она лишилась девственности, а он — всех преград, которые сам воздвиг вокруг себя после смерти Аурелии. Но все это уже нельзя было изменить.

— Чтоб вас разорвало, лорд Харроу!

Сарказм вернулся, подумал Саймон. Уже хорошо.

— Вы так и не поняли самого главного. Вы не поняли меня!

У Саймона застучало в висках.

— Что же я должен был понять?

— Люди далеко не всегда стараются избегать опасности. Мужчин учат подвергать себя опасности с детства, поэтому мальчишки заставляют своих коней перепрыгивать через ручьи и каменные ограды.

Айви подошла так близко, что аромат ее волос и кожи смешался с мужскими запахами шерстяной одежды и накрахмаленного воротничка, образовав столь причудливую соблазнительную смесь, что маркизу пришлось сделать над собой усилие, чтобы уследить за ходом ее мысли.

— Неужели тебе не приходило в голову, что Гвендолин имела веские основания сделать то, что сделала? И хотя ее действия, вне всяких сомнений, были неблагоразумными, они были вызваны отчаянием и непреодолимым чувством разочарования, вечными спутниками женщины.

Она ткнула пальцем маркиза в грудь, как будто он лично был ответственен за разочарования Гвендолин… и ее, Айви, Тоже.

Он взглянул на короткую записку, которую машинально сжимал в кулаке. Неужели исчезновение Гвен — его вина? Он всегда старался быть хорошим братом, хотя, конечно, за месяцы после смерти Аурелии отдалился от сестры. И все же знай он о ее чувствах к Колину, он не отнесся бы к их любви неодобрительно. Его сестра была совсем юной, поэтому он настоял бы на ухаживании в течение года, а после этого дал бы согласие на помолвку.

Но его держали в неведении. Сестра и якобы лучший друг предпочли тайком сбежать, наплевав на приличия и Гвендолин едва не оказалась обесчещенной. После такого и речи не могло быть о продолжении отношений между ними. Ни один ответственный старший брат не повел бы себя иначе, и Гвендолин не могла не понять, что он только ради ее блага определил ее к королеве.

— Неужели тебе не приходило в голову, — спокойно ответил он, — что поступать так, как лучше для других, не важно, сколь непопулярны твои действия, — это разочарование, с которым приходится мириться мужчине? Это тяжкий крест, который он вынужден нести. — Заметив растерянность на лице Айви, он добавил: — Может быть, ты задумаешься об этом?

Он повернулся и зашагал к двери. Но Айви поймала его за рукав и прошипела:

— Так как насчет властей? Ты пойдешь к ним, несмотря на требование королевы?

В коридоре послышались шаги, и Саймон зажал ей рот рукой.

Айви как раз думала, не укусить ли ей Саймона за палец, котла тоже услышала шаги.

Через пару секунд Саймон отпустил ее, а еще через секунду в дверях показался Бен Риверс.

— Саймон и, если я не ошибаюсь, мистер Айверс. А я думал, что голоса мне послышались.

— Я забыл у тебя в кабинете шляпу. Но смотри, что мы случайно обнаружили на полке в твоем шкафу! — С потемневшим лицом Саймон протянул Риверсу записку Гвендолин. — Бен, я еще раз спрашиваю: моя сестра была в последнее время у тебя или нет?

Риверс бросил хмурый взгляд на смятый листок.

— Я же сказал тебе, что даже не знал о ее отъезде из Лондона.

— Тогда как это попало сюда? — возвысил голос Саймон.

— Понятия не имею. — Декан школы натурфилософии потер виски и убрал со лба угольно-черные пряди волос. — Я в таком же недоумении, как и ты. Возможно, она приходила, когда меня не было в кабинете…

— И спрятала неоконченное письмо в твоих книгах?

— Я не могу объяснить, что она здесь делала и с какой целью.

— Постойте! — воскликнула Айви и подбежала к полке, на которой нашла записку. — Письмо лежало вот здесь, задвинутое к задней стенке. Очевидно, леди Гвендолин хотела оставить лорду Харроу послание. Возможно, она не смогла или не успела облечь в слова все, что хотела сказать брату, и вместо этого оставила знак?

— Знак чего? — в один голос спросили озадаченные мужчины.

— Куда она собирается направиться.

Несмотря на их неприкрытый скептицизм, она начала вслух читать названия книг, на которых лежало письмо. Не дождавшись реакции, она стала называть фамилии авторов, большинство которых были ей знакомы.

— Карлайл, Фарадей, Гальвани, Гранвилл, Герике…

— Подожди. — Саймон подвинулся к ней. — Ты сказал Гранвилл? Алистэр Гранвилл?

Айви склонила голову набок, чтобы было удобнее читать.

— Да, Алистэр Гранвилл. Вот эта книга.

Саймон взял с полки толстую книгу и прочитал:

— «Диамагнетизм и перпендикулярные силы земных магнитных полей». — Раскрыв книгу, он пробежал глазами первые страницы. — В общем-то это в духе Гвен — оставлять таинственные ключи, касающиеся ее намерений. — Он вопросительно взглянул на декана. — Неужели моя сестра таким образом сообщила, что направляется в Уиндгейт-Прайори?

— Есть только один способ это выяснить.

Саймон кивнул:

— Я планировал навестить Алистэра в любом случае. Поторопись, Нед. Нам лучше выехать немедленно, если мы хотим вернуться в Харроувуд до наступления темноты.

Айви дождалась, пока карета тронулась, и только тогда рискнула спросить:

— Насколько твоя сестра понимает, чем ты занимаешься?

Саймон положил цилиндр на сиденье между ними.

— Я уже думал об этом. Несмотря на импульсивный, непредсказуемый характер, Гвен обладает острым умом.

— Ты считаешь, она понимает значение, которое может сыграть камень Виктории в твоих исследованиях? Я имею в виду не общие представления.

— Знаешь, еще несколько недель назад я бы уверенно ответил «нет», — задумчиво сказал он. — Но после первой электропортации меня нашла именно Гвендолин. Я лежал на полу без сознания и оказался еще более выведенным из строя, чем когда меня нашла ты. Тогда мне потребовалось несколько часов, чтобы почувствовать себя лучше, и много дней, чтобы полностью оправиться.

Он сделал паузу, рассеянно глядя на мелькавшие за окном пейзажи. А все внимание Айви было приковано к рассказу Саймона.

— Ты себя чуть не убил, но все же повторил эксперимент. Почему?

Маркиз ответил, не глядя на свою собеседницу:

— Наука требует жертв.

— Нет. — Она ухватила его за подбородок и заставила повернуться. — Наука не должна убивать и калечить ради прогресса. Существуют более безопасные методы.

— В то время я, не задумываясь, игнорировал безопасные методы. — Он произнес эти слова с такой горячностью, что Айви отдернула руку. Несколько мгновений в его глазах полыхало пламя, но потом потухло. — Еще вчера утром я бы рассмеялся в лицо тому, кто потребовал бы от меня осторожности.

— А сейчас?

— Сейчас я согласен с тобой. Я понимаю, что совершал неблагоразумные поступки.

— Речь идет не о неблагоразумии, — задумчиво произнесла Айви, после чего неожиданно для самой себя выпалила: — Ты же не хочешь сказать, что прекратишь исследования?

Брови маркиза удивленно поднялись.

— Разве не это ты мне советовала?

— Нет. Да. — Айви потрясла головой. — Возможно, вчера я считала, что так правильно. Но ведь я испугалась! И кроме того, ты сказал, что хочешь защитить меня, а не отказаться от работы вообще.

— Могу сказать так же, как и ты: это было вчера. А сегодня утром я принял иное решение. Электропортация разбирает тело на молекулы, а потом собирает его снова. Зубы Галилея, Айви, кто знает, какие мутации могут при этом произойти и, возможно, уже произошли? Такой процесс никогда и ни для кого не будет безопасным.

— Ты снова меня пугаешь. Наверное, тебе все же надо показаться доктору.

— Нет необходимости. Со мной все в порядке. — Маркиз похлопал себя по груди. — Но ты действительно должна бояться. И я тоже. Ведь я решил поиграть с божественной силой, а на это нет права у человека, даже ученого.

Часть души Айви, логическая и практичная, была с ним полностью согласна. Но другая часть, отметавшая условности, заставившая ее надеть мужскую одежду, яростно протестовала.

— Если твои взгляды изменились из-за меня, Саймон, ты должен пересмотреть свою позицию. Я не хочу тебя переделывать.

Слова шли прямо от сердца Айви, но Саймон неотрывно смотрел перед собой невидящим взглядом, погруженный в свои мысли. Айви поняла, что он скорее всего ее не слышал. Еще она поняла, что больше не осмелится заговорить об этом.

Она отдала свою девственность этому человеку и ни минуты об этом не жалела. Он был великолепным, чутким и нежным любовником. Нет, у нее не было сожалений.

Только Айви никак не могла игнорировать то, что толкнуло их в объятия друг друга, — быстро сменившие друг друга шок, страх, облегчение и торжество, сопутствовавшие процессу электропортации. Несколько страшных минут она считала маркиза мертвым… или почти мертвым. Он тоже, очнувшись, сомневался, на каком он свете. Неудивительно, что такой вихрь эмоций потребовал физической разрядки. Однако сегодня все эмоции пребывали под строгим контролем. Даже предлагая руку и сердце, маркиз соблюдал эмоциональную дистанцию. Физическую тоже.

Тогда ей самой следует подумать о дистанции, а не ожидать от него большего, чем он способен дать. Она не кривила душой, говоря, что в интересах сохранения только что обретенной независимости у нее нет желания связывать себя с мужчиной. Если бы только ей еще был известен некий научный процесс, который мог бы заставить разум и сердце говорить на одном языке!

Айви прокашлялась.

— Мы говорили о Гвендолин и о том, насколько она понимает твою работу.

Ей показалось или напряжение, по крайней мере частично, его покинуло?

— Она знает, что мои ранения стали результатом хаотичных колебаний электрического тока генератора и что мне никак не удается обеспечить выработку тока, свободного от этих колебаний. — Маркиз встретился с Айви взглядом и озвучил ее собственные мысли: — Гвен может считать камень источником постоянной энергии, своего рода естественной батареей.

— Ее воровство — не твоя вина, — сказала Айви, озвучив то, что она считала мыслями Саймона.

Он нахмурился, хотел возразить, но чувство вины ясно читалось на его лице.

Саймон тяжело вздохнул.

— Все действия Гвендолин — моя вина, Айви, и от этого мне никуда не уйти. Боюсь, что за мою неудачу в роли старшего брата королева заплатит личным счастьем.

— Что ты имеешь в виду?

У Айви было такое изумленное, пожалуй, даже ошарашенное лицо, что Саймон непременно рассмеялся бы, если бы его не терзало чувство вины. И если бы не настало время признать все то, что он так долго игнорировал.

— Воровство, исчезновение и все, что случилось, — прямой результат того, как я вел себя после смерти жены.

— Но это вполне понятно. Ты горевал, поэтому ушел в себя.

Саймон покачал головой:

—Возможно, и понятно, но это меня не извиняет. Мы с Гвендолин всегда были близки и еще больше сблизились после смерти родителей. Да, она импульсивна, из-за чего часто попадает в неприятности. Но когда ей больше всего был нужен снисходительный, терпимый брат, на которого она могла бы положиться, его не оказалось рядом.

Айви накрыла его руку своей.

— Извини, но мне показалось, что она была… как бы это сказать… немного испорченной девочкой.

На это он улыбнулся. А как же иначе?

— Ты ее здорово недооцениваешь. Конечно, она была испорченной. А какую младшую сестру не стараются побаловать? Но она всегда была чуткой и добросердечной. И невинной.

Вспомнив, как бездушно он себя вел во время инцидента предыдущей зимой, Саймон досадливо поморщился.

Айви так быстро отняла свою руку, что он почувствовал острую необходимость поймать ее и поднести к губам.

— У меня и в мыслях не было проводить параллель между вами, — сказал он.

Она кивнула, но отвернулась, чтобы не встречаться с ним взглядом. Свободной рукой он повернул ее лицо к себе.

— Знаешь, мне бы очень хотелось, чтобы Гвен походила на тебя, была смелой и немного безрассудной, но вместе с тем упорной, целеустремленной и…

— Что?

Он мог бы перечислять бесконечно, поскольку в Айви были все качества, которые он любил в женщине.

Близость к ней, интимная обстановка движущегося экипажа — все это заставляло его тело изнывать от желания. Искоса поглядывая на свою спутницу, освещенную ярким осенним солнцем, проникавшим сквозь окна экипажа, он наслаждался блеском ее коротко остриженных волос, нежной кожей, изящной линией подбородка, совершенной формой носа.

Решимость ослабла, не справившись с притяжением ее губ, магнетизмом глаз. Потянувшись к ней, Саймон увидел в ее взгляде удивление и сильное желание, которые, смешавшись, сделали ее еще привлекательнее. Маркиз понял, что не сможет сопротивляться, и сдался.

Прижавшись губами к ее губам, он обнял Айви и усадил к себе на колени. Ощущение ее обутых в сапоги и затянутых в панталоны ног, прижимавшихся к его ногам, было странным и очень эротичным. Впрочем, в такой одежде было и определенное удобство, поскольку, когда берешь женщину на руки, намешают ни многочисленные юбки, ни корсет.

Да и гладить бедра и стройные ноги, не говоря уже о восхитительных ягодицах, было намного приятнее. Сквозь одежду можно было почувствовать все изгибы изящного тела, мысленно представив то, что находится под ней.

Ему следовало знать, что воображение до добра не доводит. Вот и теперь Саймон ощутил такую сильную эрекцию, что едва не застонал.

Айви чуть отстранилась.

— Саймон…

— Скажи, чтобы я остановился, прошу тебя, — пробормотал он.

Айви ничего не сказала, поэтому он в два счета справился с ее галстуком и воротником и принялся увлеченно целовать нежную шею. Ее дрожь передавалась ему, и в конце концов он забыл, что находится в экипаже, а не в уединении спальни.

Айви нашла губами его губы.

— Почему мы это делаем? — бормотала она между поцелуями. — Никому из нас не нужно постоянство. Наше будущее его не приемлет. Мое уж точно нет. И, несмотря на твое предложение, твои намерения — или их отсутствие — совершенно ясны.

— Похоже, наши тела не согласны с нашими намерениями, — сказал Саймон.

С подкупающей серьезностью Айви нахмурилась, обдумывая идею, после чего заявила:

— Вероятно, нарушилась причинно-следственная связь где-то между логикой и похотью.

Ее слова заставили сердце маркиза снова бешено заколотиться.

— Черт бы тебя побрал, Айви!.. — простонал он.

Саймон толкнул ее на сиденье и накрыл своим телом. Ее руки взметнулись вверх, маркиз поймал их и прижал к сиденью над ее головой. Спина Айви в ответ выгнулась, ее груди стало тесно в шелковых путах. Он просунул руку под ее жилет и почувствовал, как затвердели под его ладонью соски.

Забыв о разуме вместе с логикой, Саймон задрал ее жилет и рубашку и впился губами в сосок, топорщившийся под шелковыми лентами. А руку он опустил вниз, к влажному теплу между ее ног.

Как и ночью в постели, он гладил сквозь одежду самые чувствительные части женского тела. Айви тяжело дышала, из ее губ вырывались хриплые стоны, глаза затуманились, щеки покрылись лихорадочным румянцем.

Он возносил ее все выше и выше к вершине страсти, Айви стонала и металась по узкому сиденью экипажа. Но и тело маркиза требовало разрядки. Желание пульсировало в каждой клеточке, не пускало в легкие воздух. Он мог думать только о погружении в ее влажные глубины.

В следующий момент Айви застыла под ним и сжала губы, чтобы приглушить крик. Она выгнула спину, зажмурилась, и ее бедра подались ему навстречу. Она была готова и жаждала принять его, как приемлют мужа. Удовольствие, боль, стремление овладеть собой слились внутри его в извращенную пытку, невыносимую, чреватую взрывом… Потом на лице Айви появилась удовлетворенная улыбка, и она открыла глаза. Маркиз перевел дух.

Ее покрасневшие от поцелуев губы приоткрылись.

— Сегодня вечером, вернувшись в Харроувуд, я научусь, как проделывать то же самое с тобой, — уверенно заявила она.

Глава 17

Карета неспешно катилась по дороге, и Айви, вернувшись с небес на землю, задумалась: может ли она и дальше не отказывать себе в удовольствии, предаваясь страсти с Саймоном, но при этом не обещать постоянства? Осмелится ли она наслаждаться физической близостью, не думая о браке?

Или она уже этим занимается?

— Могу я полюбопытствовать, что тебя так развеселило? — спросил Саймон после того, как помог ей сесть.

Последняя мысль действительно вызвала у нее сдавленный смешок. Педантичная, разумная Айви Садерленд, которой осталось совсем немного до получения официального звания старой девы, в последнее время ведет себя более чем возмутительно, но почему-то ей не стыдно. Даже более того, она не чувствует за собой никакой вины. Что же она чувствует?

Силу. Удовлетворение. Свободу.

Она придвинулась у Саймону и положила голову ему на плечо.

— Это, в общем, не смешно, а… не знаю, как сказать… странно. Понимаешь, я теперь живу по новым правилам, о которых я раньше и помыслить не могла. Но самое интересное, что мне это нравится.

Неужели мужская одежда сделала ее наглой? Очевидно, да. Взрослея, она часто слышала афоризм о том, что слабо затянутый корсет вызывает ослабление морали. Сейчас она вообще не носила корсет, но все же не верила, что ее действия стали результатом отсутствия у нее моральных принципов. Просто эти принципы стали другими. В научном мире в ходу иные ценности, не такие, как приняты в обществе, но это не делает их менее нужными и значимыми. Айви считала, что ее отход от общепринятых правил поведения следует рассматривать так же.

Она заглянула в глаза маркиза.

— Я обещала доставить тебе удовольствие так же, как ты доставил мне. И я намерена выполнить это обещание.

— Нет, Айви, я не хочу, чтобы ты считала себя обязанной…

— А я и не считаю. Неужели не понятно? Я так хочу. Мы наткнулись на идеальное решение. У нас обоих есть причины оставаться свободными. Я уважаю твои причины, какими бы они ни были, и надеюсь, что ты будешь уважать мои. Но, как ты проницательно заметил, наши тела отказываются подчиняться голосу рассудка. Иными словами, нас тянет друг к другу, Саймон, и вряд ли стоит на это закрывать глаза.

Маркиз чмокнул ее в макушку.

— Я не думаю…

— Тогда есть способ удовлетворить себя, не связываясь навсегда.

— Ты действительно считаешь, что все так просто? — Маркиз был искренне удивлен.

— Не вижу никаких сложностей. Не понимаю, почему мы не должны жить, как нам удобно, если мы никому не вредим и ни у кого из нас нет повода жалеть о своих действиях.

Его пальцы, поглаживающие ее шею, замерли.

— Ты говоришь о ребенке? — тихо спросил он.

— Да, — тоже негромко ответила она, — но никакого ребенка не будет, если мы останемся тверды в своих намерениях и будем доставлять друг другу удовольствие теми самыми другими способами, которые ты мне показал.

Лицо маркиза стало суровым.

— Ты не забыла, что мы уже соединяли наши тела?

— Нет, но это было всего один раз. Наверняка…

Когда Саймон упоминал об этом раньше, Айви отказалась и думать о такой возможности. Тогда она была сбита с толку его предложением, чувствовала себя разочарованной, расстроенной и злой. Но сейчас мысль о возможной беременности заставила ее похолодеть. Высвободившись, она села прямо и неосознанно положила руку на живот.

Неужели у нее внутри два отдельных элемента соединились в один и теперь зарождается новая жизнь?

Иногда молодая пара целый год, а то и больше не может зачать ребенка. В Торн-Гроув была горничная, которая вышла замуж за главного конюха и забеременела только через два года. А жена священника родила только после пятилетнего замужества, когда они уже и надеяться перестали.

Нет, шансы ничтожно малы. Она может не беспокоиться на этот счет.

— Я надеюсь, все будет в порядке, — заявила она с уверенностью, лишь слегка притворной.

— Возможно. Но меня беспокоят не последствия наших занятий любовью, а то, что мы вообще ею занялись. Не сумели устоять перед влечением. Что заставляет тебя думать, что мы устоим в дальнейшем?

Не зная, что ответить, Айви застегнула воротник и завязала галстук. Ее идеи о возможностях и достойных, хотя и несколько других, ценностях, казались вполне здравыми, но теперь они расплывались, как мозаика осеннего пейзажа за окнами экипажа.

Они въехали в деревню, где маленькие побеленные домики сгрудились вокруг симпатичной каменной церкви.

— Это деревня Мэдингли, — сказал Саймон, посмотрел в окно и указал чуть в сторону: — А там Уиндгейт-Прайори.

За болотами, вплотную подступившими к деревне, виднелся красивый, похожий на замок дом, окруженный средневековой стеной.

— Как красиво. Он очень старый?

— Да. Но только снаружи. Раньше это был один из укрепленных цистерианских монастырей, находившихся под защитой графов Харроу. Но внутри дом полностью современный.

Когда карета выехала на подъездную аллею, Айви заметила, что у ворот вместо укреплений растут подстриженные кусты, а рядом — клумбы. В чистой воде рва, который раньше, должно быть, использовался как канализационный коллектор, теперь отражалось голубое небо и плывущие по нему хлопково-белые облака.

Карета прокатилась по мосту, сделанному по образу и подобию подъемного. Айви рассмеялась:

— Как здорово! Никогда не видела ничего подобного!

— Я тебя отлично понимаю, — усмехнулся Саймон. — Но все же постарайся либо сдержать свой энтузиазм, либо выражай его на октаву или две ниже.

— Ой! — Она прижала пальцы к губам.

Саймон потянулся к ней и поправил галстук.

— Не понимаю, как тебе удавалось так долго водить за нос всех окружающих.

— Вероятно, они не такие проницательные, как ты.

Карета остановилась, и лакей в коричневой с золотом ливрее открыл дверцы.

— Не беспокойся, — шепнула Айви, — я не стану опираться о его руку, выходя.

Ожидая, пока дворецкий сообщит хозяину об их приезде, Айви глазела по сторонам. Роскошная мебель, обитые шелком стены, мрамор и позолота — все это, безусловно, было очень дорогим и красивым, но для Айви утратило большую часть своего очарования, поскольку она уже знала, что старинных вещей здесь нет.

— Саймон! Какой приятный сюрприз! Как мило с твоей стороны нанести мне визит!

На покрытой ковром лестнице стоял хозяин дома.

Это был красивый мужчина с оливковой кожей, одетый в утренний парчовый сюртук и плотно облегающие панталоны. Его шелковый галстук был завязан искусным узлом, Когда он пошел вниз, в его темной шевелюре заблестели седые нити, и Айви поняла, что он старше Саймона лет на десять, если не больше. Мужчина был небольшого роста, удивительно пропорционально сложен и двигался с небрежной элегантностью танцора.

— Консорциум будет только через две недели, и я не ожидал никого из вас так скоро.

Алистэр Гранвилл протянул Саймону руку, но не ограничился крепким рукопожатием, а заключил его в дружеские объятия.

Хозяин дома буквально лучился дружелюбием, и Айви почувствовала, что здесь они не найдут новых подсказок, которые могли бы облегчить нахождение леди Гвендолин. Если бы у него была какая-нибудь информация о ней, он не был бы так явно удивлен, увидев Саймона.

Короче говоря, поездка в Уиндгейт-Прайори оказалась потерей времени.

После того как мужчины обменялись приветствиями, сэр Алистэр обратил свое внимание на Айви. На его красивом лице отразилось умеренное любопытство.

— Это мой новый ассистент, — представил ее Саймон. — Нед Айверс.

— Сэр!.. — Айви протянула руку, но хозяин и не подумал ее пожать.

— Ах, вот как, — сказал он и забыл о ее существовании, снова обратив все внимание на Саймона. — Пойдем, я прикажу, чтобы нам подали закуски в солар.

Отпор не так обидел Айви, как разозлил, и, следуя за мужчинами через анфиладу комнат первого этажа, она пылала от гнева. После прибытия в Кембридж ее радушно приняли в свой круг студенты, и даже коллеги Саймона по клубу «Галилей» отнеслись к ней с должным уважением.

И до начала вынужденного маскарада мужчины никогда ее так открыто не игнорировали.

Впервые в жизни Айви почувствовала себя пустым местом, и ей это не понравилось.

— Боюсь, это не визит вежливости, Алистэр, — сказал Саймон другу, когда они вошли в залитую солнцем комнату, полную экзотических растений.

В ней были огромные окна — от пола до потолка, украшенные вставками из цветного стекла. Плиточный пол и причудливая мебель также говорили о педантичном внимании хозяина дома к мельчайшим деталям интерьера.

— И я не собираюсь обсуждать предстоящий консорциум. Речь пойдет о Гвендолин. Она сбежала из Лондона. Ты не получал от нее вестей?

— Гвен? Но при чем тут я? — Сэр Алистэр нахмурился и жестом предложил Саймону сесть за небольшой круглый столик, покрытый роскошной тканью. — Насколько я знаю, с прошлой зимы она состояла в штате королевы, разве нет?

Не получив ни приглашения сесть, ни предложения подождать где-нибудь в другом месте, Айви топталась у кадки с тонкой пальмой. Лакеи внесли тарелки с закусками, оловянные чаши и большой кувшин пунша, в котором плавали кусочки фруктов.

Саймон, взяв из рук хозяина наполненную чашу, выглядел усталым и измученным.

— Гвендолин покинула дворец без разрешения королевы. Поэтому очень важно, чтобы я как можно быстрее нашел ее.

Сэр Алистэр потер кончиком пальца подбородок.

— Сейчас, когда ты заговорил об этом, я вспомнил: кажется, в газетах писали о какой-то краже… Вроде как у королевы что-то пропало. Надеюсь, наша Гвендолин не имеет к этому отношения?

Айви насторожилась. Интересно, насколько близки Саймон и сэр Алистэр? Посчитает ли его Саймон достаточно надежным, чтобы открыть правду? Несколько часов назад он выразил негодование, назвав требования королевы нелепыми.

Она молча взмолилась, чтобы он ничего не говорил. Она понимала, что если тайна Виктории будет предана гласности, это будет только ее, Айви, вина. Она поклялась хранить молчание, но нарушила клятву. Конечно, тому имелось множество причин, но она в глубине души понимала, что ни одна из этих причин не покажется королеве важной.

Саймон бросил на нее понимающий взгляд, и Айви чуть-чуть расслабилась.

— Иди сюда, Нед, ты, наверное, проголодался.

Саймон ногой выдвинул для нее стул. Сэр Алистэр никак не отреагировал на то, что она села, — не выказал ни раздражения, ни согласия. Саймон сказал:

— Кража — совсем другое дело и не имеет отношения к действиям моей сестры. Полагаю, она оставила службу, чтобы разозлить меня.

— Понятно… — Сэр Алистэр сделал паузу, очевидно, подбирая нужные слова. — Ты навел справки у своих коллег?

— Я проверил всех членов клуба «Галилей»! — выпалил Саймон, и его акцент на слове «всех» не ускользнул от Айви. Она поняла, что это намек на лорда Дрейтона. — Она заехала в Кембридж, поговорила с Колином и, очевидно, хотела поговорить с Беном, но меня заверили, что в последние дни о ней никто ничего не слышал. — Он полез в карман и достал смятую записку. — Мы нашли это в кабинете Бена, поэтому сразу приехали к тебе.

— Не понимаю.

— Это в духе Гвен. Записка лежала на твоей книге, стоявшей на полке в кабинете Бена. Мы решили, что таким образом она указывает нам, куда направилась.

— Как таинственно! — Уголки губ сэра Алистэра опустились. — Но почему она просто не оставила записку? Может быть, она забавляется с тобой… снова?

— Снова? Значит, леди Гвендолин склонна к загадкам?

Айви слишком поздно поняла, что должна была придержать язык. Ассистенты должны слушать и делать, что им велят, а не задавать вопросы.

— Леди Гвендолин — жизнерадостная девушка и резвая… очень.

Айви и не думала, что сэр Алистэр снизойдет до ответа. Воодушевившись, она рискнула задать еще один вопрос:

— Склонна ли она также к безрассудству?

Когда же изгиб бровей сэра Алистэра со всей очевидностью указал, что она перешла все возможные границы, Айви поспешно добавила:

— Лорд Харроу взял меня с собой, чтобы увидеть ситуацию под другим углом. У постороннего человека более беспристрастная точка зрения.

Алистэр кивнул:

— Понимаю. Но лорд Харроу мог бы лучше ответить на этот вопрос.

Саймон поболтал рубиновую жидкость в чаше. Айви заметила, что он не сделал ни одного глотка.

— Гвендолин всегда была неугомонной и, как сказал Алистэр, резвой, — задумчиво проговорил он. — Что касается безрассудства… раньше я этого не замечал. Могу только надеяться, что она играет со мной и что с ней не случилось никакой беды.

Он подвинул блюдо с маленькими сандвичами к Айви.

— Это маловероятно. — Сэр Алистэр внимательно проследил, как Айви выбрала сандвич с морепродуктами. — Гвен весьма изобретательна. И возможно, ты прав. Она вполне может заехать сюда. Малышка знает, что здесь ей всегда рады.

— Да. У меня есть основания предполагать, что ее исчезновение и консорциум связаны.

— Разве твоя сестра вбила себе в голову, что хочет заниматься наукой?

Саймон покачал головой:

— Это вряд ли. Но если она желает отомстить мне за то, что я отослал ее из дома, то вполне может вмешаться в проведение консорциума и помешать моей работе.

Обдумывая слова гостя, сэр Алистэр выпил пунш.

— Что ж, если я получу от нее какую-нибудь весточку или услышу о ней, то немедленно дам тебе знать.

— Спасибо, Алистэр. А теперь, если ты нас извинишь, мы поедем обратно.

Алистэр понимающе усмехнулся:

— Ах да, твой тайный проект.

— Нет. — Саймон обменялся взглядами с Айви. — С этим я покончил. Я передал свой генератор в распоряжение Бена и должен провести подготовительную работу к перевозке.

— Насколько я знаю, сам генератор тоже представляет собой выдающееся изобретение. Мне не терпится его увидеть.

Судя по всему, оценка его работы была Саймону приятна. Он пожал руку хозяину дома и вышел вслед за Айви.

— Ты был непривычно тих на обратном пути, да и во время вечерней работы в лаборатории, Нед.

Сидя напротив Айви за столом, Саймон пытался угадать, что ее тревожит.

Она бросила на него короткий взгляд, после чего опять сосредоточилась на перекатывании по тарелке кусочка жареной куропатки.

—Ты не сказал и двух слов и ничего не ешь.

После возвращения в Харроувуд они внесли целый ряд изменений в расчеты определения уровней мощности генератора. Математические способности Айви не могли не впечатлить Саймона, поскольку превосходили его собственные. Впервые с тех пор, как он соорудил свое устройство, он почувствовал уверенность в том, что может управлять силой энергетических потоков. Можно было надеяться, что взрывы и пожары остались в прошлом.

Однако его удовлетворение не было полным из-за отсутствия энтузиазма у Айви. То, что много значило для него, должно было, черт возьми, много значить и для нее. Теперь же все было не так, Саймон ничего не понимал и чувствовал разочарование. На столе между ними стоял подсвечник, в котором весело горели три свечи. Их свет позолотил ее кожу и сделал глаза бездонными. Айви молчала, вероятно, твердо решив оставить свои мысли при себе. Саймона это не устраивало.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил он, не выдержав молчания.

— Нет. Возможно. — Она отложила вилку. — Глупости. Об этом не стоит говорить.

— Это имеет какое-то отношение к нашему визиту в Уиндгейт-Прайори?

Айви молча пожала плечами.

— Алистэр вел себя по отношению к тебе грубо.

Она вздохнула:

— Он заставил меня почувствовать себя… невидимкой… пустым местом.

— А ты не привыкла к этому ни в роли Неда, ни оставаясь Айви.

Не поднимая глаз от тарелки, Айви покачала головой.

— Я же говорила, что все это глупости.

— Глупости не оставляют человека в расстроенных чувствах.

— Я вовсе не в расстроенных чувствах, — поспешила заверить Айви.

— Никому не нравится, когда его игнорируют, — мягко сказал он. — А Алистэр действительно вел себя так, словно тебя не существует. Однако постарайся не судить его слишком строго. Он хороший человек, но продукт своего класса.

— А замечать слуг, к которым он, безусловно, отнес меня, ниже его достоинства. — Айви склонила голову набок, и ее лоб перерезали две морщинки. — Ты не похож на него.

Саймон поднял бокал с вином.

— Я выбрал дорогу, нетипичную для знати. Став ученым, я научился уважать людей за их ум и способности. Возьми, к примеру, Бена Риверса. Он был сыном шахтера и считал, что ему повезло, когда стал учеником аптекаря. Ему действительно повезло в том, что окружавшие его люди заметили его таланты и позаботились о том, чтобы он получил образование.

— Я рада за него. И за других людей, которым повезло подняться над своей средой и осуществить мечты.

Ироническая нотка в ее голосе говорила больше, чем слова. Айви нервно ослабила галстук и тряхнула головой.

— Ты боишься, что не сумеешь воплотить в жизнь свои мечты, и поэтому так несчастна сегодня? — предположил маркиз.

— Несчастна? — Она резко отодвинула тарелку. — Да я вообще теперь не знаю, кто я.

После разговора Саймон пришел в еще большее недоумение, чем раньше. К моменту окончания ужина он составил план, который, по его мнению, должен был понравиться Айви. Или хотя. бы отвлечь от унылых мыслей. Ему недоставало ее энтузиазма. Он с большим недовольством осознал, что сильно зависит от ее энергии.

Ее неуверенный и незаинтересованный вопрос относительно планов на вечер — отправятся ли они на верховую или на пешую прогулку — лишь укрепил его в желании взять дело в свои руки. Они перешли из столовой в гостиную, где Саймон сел за стол, быстро набросал короткую записку, запечатал и передал Айви.

— Будь добра, отнеси эту записку Сесилу и подожди ответа. У меня на сегодняшний вечер запланирован ряд неотложных дел.

Взяв записку, Айви вышла и сбежала вниз по ступенькам террасы. Саймон провожал ее взглядом, пока она не скрылась из виду, и лишь после этого начал претворять в жизнь свой план.

Главный садовник обитал в живописном маленьком деревянном домике под аккуратной соломенной крышей. Внутри горел огонь в очаге, освещая выложенную камнями дорожку, ведущую к двери. Айви постучала и постаралась взять себя в руки, чтобы никак не отреагировать на зрелище, испугавшее ее однажды.

Она могла бы не беспокоиться, потому что когда на пороге возникла уродливая фигура Сесила, она не почувствовала никакого отвращения, завороженная взглядом его добрых глаз и приветливой улыбкой.

— Мистер Айверс? Чему я обязан удовольствием видеть вас?

Он открыл дверь шире.

— Я принес записку от лорда Харроу. Он велел мне подождать ответа.

Айви отдала записку адресату.

— Сейчас? — удивился Сесил, но взял записку и сломал печать. — Тогда входите, молодой сэр. Я как раз пересаживал бегонии, но вы мне не помешаете.

Айви перешагнула через порог.

— Простите за беспокойство.

— Какое беспокойство, мальчик мой?

В гостиной, если именно таково было назначение комнаты, в которой оказалась Айви, повсюду были книги. Они лежали на полках, столе и стульях и даже на полу. Круглый дубовый стол в окружении стульев занимал один угол. У противоположной стены был устроен большой камин. Над огнем был подвешен котелок, над которым поднимался ароматный пар. Айви легко могла себе представить жизнь в этом уютном домике в компании книг.

— Как у вас красиво! — искренне воскликнула она.

— Мне тоже нравится, — сказал Сесил, доставая с полки пару деревянных кружек.

Его кустистые брови удивленно поднялись, и Айви поняла, что снова допустила промах. Какой мужчина станет говорить другому, что у него в доме красиво?

Сесил подошел с кружками к очагу.

— Я готовлю вино с сахаром и пряностями по собственному рецепту, — сообщил он, аккуратно налил темно-красную жидкость в две кружки и передал одну Айви. — Все специи я вырастил сам в саду или в теплице. Попробуйте. Согреетесь и будете лучше спать.

Айви подула в кружку и сделала маленький глоток. Изумительный бархатный вкус гвоздики, корицы и превосходного портвейна искушал попробовать еще.

— Очень вкусно, — пробормотала она.

— Рад, что вам понравилось, — сказал он и одарил ее доброй улыбкой. — Ну а теперь устраивайтесь поудобнее и давайте посмотрим, чего желает лорд Хэрроу.

Пробежав глазами записку, он поднял взгляд на Айви.

— Его светлость хочет не ответа, а некой услуги. Давайте сначала допьем вино, мистер Айверс, а затем пойдем навстречу желаниям лорда Харроу.

Когда кружки опустели, Сесил зажег фонарь и повел Айви по садовой дорожке к входу в меньшую из двух теплиц. Всю дорогу он болтал об осенних цветах и удивительной живой изгороди. Айви поразил тон Сесила. С такой же гордостью Саймон разглагольствовал о своих научных принципах. Оба мужчины были истинными знатоками, хотя и в разных сферах.

Сесил не обманул, говоря о согревающем действии вина. Ночной воздух был прохладным, но Айви чувствовала себя вполне комфортно.

Войдя в теплицу, Сесил продолжал рассказывать ей об экзотических пальмах, гибридных розах, диковинных плодах, о которых она никогда не слышала, остро пахнущих травах. Спустя четверть часа Айви заподозрила, что ее собеседник чересчур увлекся и забыл, зачем они пришли.

Неожиданно он ускорил шаги.

— Вот! Это именно то, что мы ищем.

Айви еще не успела заметить из-за спины садовника, что привлекло его внимание, как ее окружил потрясающий аромат. Ожидая увидеть большой цветок с крупными листьями вроде розы, она догнала Сесила и обнаружила, что изумительный аромат распространяют маленькие, похожие на звездочки цветы, которыми усыпаны ветки несколько вечнозеленых кустов.

Сесил начал аккуратно срезать ветки.

— Удивительный аромат. — Айви втянула насыщенный сладким запахом воздух глубоко в легкие. — Что это?

— Это сорт жасмина, цветущий только ночью. Привезен из Вест-Индии.

Сесил вручил ей букет.

— Лорд Харроу хочет это?

— Он хочет, чтобы вы принесли этот букет в дом. В вашу комнату, мистер Айверс.

— В мою комнату? Сесил, что лорд Харроу имеет в виду?

— Не знаю. Я всего лишь слуга, сэр. — Его уродливую физиономию осветила мягкая улыбка. — Уверен, каковы бы ни были намерения лорда Харроу, он скоро даст вам знать.

И он коснулся костяшкой пальца щеки Айви.

Если у нее и оставались сомнения в том, что Сесил с первого взгляда разглядел в ней женщину, этот жест их развеял. Конечно же, он все знал. Однако разоблачение почему-то не заставляло ее чувствовать себя уязвимой, не побуждало избавиться от его присутствия. Ей даже стало легче.

— Спасибо вам, Сесил.

— Идите, мистер Айверс. — Назвав ее имя со всем почтением, с которым джентльмен обращается к леди, он подмигнул: — Пора.

— Пора?

Он махнул рукой:

— Идите!

Прижимая к груди букет, Айви поднялась по садовой лестнице. В своей комнате она первым делом увидела вазу с водой, стоящую на комоде. Огонь в камине и многочисленные зажженные свечи заливали комнату спокойным светом. Айви поставила цветы в вазу и, повернувшись к кровати, тихонько вскрикнула от удивления.

Там лежало роскошное зеленое платье. Айви подошла ближе, завороженная, простой элегантностью шелкового одеяния, украшенного лентами и кружевами. Рядом с ним лежали пара тончайших чулок, подвязки и прозрачная сорочка, пахнущая теми же цветами, что Айви внесла в комнату. Пара вышитых туфелек в тон изумрудно-зеленому платью стояла на полу, а в изножье кровати обнаружилась еще и кашемировая шаль, мягкая и теплая. Ансамбль завершали тонкие гребни черного дерева.

На подушке лежала записка, написанная знакомым почерком.

«Дражайшая Айви, если тебе будет угодно, надень это и жди меня на террасе. Твой Саймон».

Несколько минут она колебалась, стоя у кровати с отчаянно бьющимся сердцем и дрожащими руками. Приезд в Харроувуд под видом Неда Айверса оказался для нее больше чем маскарадом. Пребывание в облике Неда Айверса, ношение мужской одежды освободили ее, дали возможность самовыражения, которой она была лишена всю свою жизнь.

Саймон знал об этом. Знал и подбадривал ее. А сегодня он решил вернуть ее женскую сущность. Почему? Что он задумал?

Не зная ответа на этот вопрос, Айви подняла платье, поднесла к себе и посмотрела в зеркало.

Глава 18

Сняв сюртук и галстук, Саймон расположился у южного окна лаборатории. Полная луна заливала серебряным светом болота, окружавшие владения маркиза, добавляя неожиданной красоты ландшафту. Но только он уже давно разглядел скрытую красоту болот и пойменных земель, так же как сумел увидеть захватывающую дух женскую красоту под мужским платьем.

Маскарад уже явно тяготил Айви, маркиз это чувствовал. Он мог только вообразить, каково это — каждый день притворяться, вести себя противоестественно. В его жизни был только один период, когда ему приходилось каждый день носить чужую личину, — после смерти Аурелии, когда он делал вид, что жизнь представляет для него какую-то ценность.

У Айви, конечно, все было по-другому. Ее маскарад принес определенные преимущества, которые в ином случае женщине никогда не дано было бы ощутить. Но она постоянно жила в напряжении, меняя личины. А маркиз осознал, что ему все больше хочется видеть истинную Айви, а не Неда.

Хотя почти с самого начала он видел в ней именно женщину, и это восприятие не изменилось. Но раньше были времена, когда он почти забывал, что ее воспитывали не как благородного аристократа, а как оберегаемую от всех опасностей леди.

Она не посещала Итон или любую другую школу, где научилась бы сражаться — и буквально, и в переносном смысле слова — за достойное место под солнцем. Для нее никто не устраивал годового путешествия по миру с родственником мужского пола, в котором обычный юноша расставался со школьной наивностью. Она никогда не была в мужском клубе и борделе, никогда не участвовала в дуэли, никогда никого не совращала исключительно из спортивного интереса.

Тем не менее она выглядела сильной и уверенной в себе, как любой студент университета, хотя в действительности была невинной. Вот именно — была, до того как он утратил решимость и потерял голову.

Зачем он оставил ей платье? Как напоминание, что Айви Садерленд была вовсе не дерзким юнцом, каким часто выглядела, а милой, прекрасно воспитанной, умной молодой леди, которая заслужила его уважение и нуждается в его защите? Возможно. Правда, оставался вопрос, пойдет ли она ему навстречу, или возмущенно отвергнет его попытку уничтожить Неда Айверса хотя бы на одну ночь?..

Мысли мгновенно покинули его голову, когда на пол террасы упала длинная тонкая тень. Сердце маркиза замерло. Дверь спальни открылась, и на пороге показалась обутая в элегантную туфельку нога. Изящная щиколотка была окружена изумрудным облаком — подолом платья.

Саймон отпрянул от окна.

К двери Айви он прибыл в рекордно короткий срок. Протянув руку к дверной ручке, он помедлил, чтобы собраться, обуздать свои безумные желания и втолковать самому себе, что сегодняшняя ночь предназначена не для совращения, а для облегчения ноши, которую Айви взвалила на плечи ради королевы.

Кроме того, восхитительная картинка, замеченная им из окна лаборатории, могла быть всего лишь причудливой тенью облака, заслонившего луну, подстегнувшей его воображение.

Но в комнате Айви было пусто, и дверь на террасу оставалась приоткрытой. Знакомый сладкий аромат, разлившийся в воздухе, вызвал на лице маркиза улыбку. Платья, шали и нижнего белья на кровати не было.

Осмелев, маркиз пересек комнату и приблизился к двери на террасу. Заглянув в щель, он увидел Айви. Она стояла у перил спиной к нему, элегантная и удивительно красивая. С помощью оставленных им гребней она сумела зачесать волосы вверх и уложить в некое подобие прически. Издали создавалось впечатление, что она и не постриглась вовсе. Открытая шея притягивала взгляд маркиза.

Маркиз переступил порог и вышел на террасу. Сердце сладко щемило.

Айви не обернулась, но почти незаметное движение головы сказало ему о том, что она знает о его присутствии. Он подошел и обнял ее за талию. От нее пахло жасмином — тем самым, который Саймон просил Сесила собрать для нее, но при этом не слишком спешить, чтобы дать ему время на подготовку.

Словно по собственной воле его губы прижались к ее шее. Он очень тихо сказал:

— Я вспомнил, что Гвендолин прошлой зимой заказала себе новое платье, но не получила его до отъезда в Лондон. Мне кажется, оно сшито для тебя. Нравится?

Вздохнув, Айви прижалась спиной к мужчине. Ее юбки чуть слышно шуршали.

— Саймон, — шепнула она, обратив лицо к ночному небу, — что мы делаем?

Это был, в общем, даже не вопрос, а констатация факта — того, что они действительно делали что-то, чего оба не до конца желали и чему не могли противиться.

— Ты была такой грустной вечером.

Вопреки своим намерениям он не сумел сдержаться и зарылся лицом в ее волосы.

Она кивнула.

Как будто повинуясь магнитному притяжению, Саймон еще раз поцеловал нежную шею Айви, наслаждаясь ароматом жасмина.

— Я подумал, что тебе необходимо напоминание.

Айви на мгновение застыла, потом ее руки накрыли его руки, обнимавшие ее за талию.

— О чем ты хотел мне напомнить?

— О том, какой тебя вижу.

Положив руки ей на плечи, он нежно повернул Айви к себе лицом. Освещенная лунным светом, она была прекрасна.

Юношеская неловкость «Неда» исчезла, уступив место уверенному спокойствию элегантной молодой женщины. Ее кожа на фоне изумрудной зелени платья казалась алебастровой, руки были Изящными и округлыми, а грудь, хотя и небольшая, была высокой и полной и являлась неодолимым искушением для голодных глаз маркиза.

Эта женщина лишала его дара речи, заставляла покорно сдаться на ее милость. Он пил ее и не мог утолить жажду, пожирал глазами и не мог насытиться. Только сердце с бешеной силой колотилось, словно намеревалось пробить грудную клетку и оказаться в ее груди, чтобы слиться с ее сердцем… Айви не шевелилась и смотрела на Саймона не моргая, а ее высокий лоб перерезала маленькая вертикальная морщинка. Она выглядела так, словно калибровала очередной инструмент или производила вычисления, напоминая маркизу, что в любой одежде остается собой.

Милая, великолепная Айви.

Боль в груди постепенно разрасталась и вскоре заполнила каждую его клеточку, наглядно доказав, что его план изначально был основан на неверных допущениях. Он и так знал, не прибегая ни к каким ухищрениям, что любил ее, как говорится, во всех нарядах.

— Боже мой, сказать, что ты красива, было бы недостаточно! Ты прекрасна!

Маркиз сглотнул, надеясь, что сжимавшие горло тиски ослабеют. Он не хотел любить эту женщину, но не мог не любить.

Морщинка на лбу Айви стала глубже. Она напряженно думала.

— Сначала я не знала, злиться или бояться. Я решила, что ты хочешь указать мне место, которое должна занимать женщина.

— Нет, — выдохнул он.

Со слабой улыбкой она прижала пальчик к его губам. Ее прикосновение было мягким и приятным, словно поцелуй.

— Я знаю. — В ее глазах блестели слезы. — Я знаю, что если бы ты хотел мне что-то сказать, то сказал бы все прямо в лицо.

— Тогда позволь мне сказать это.

Саймон подхватил Айви на руки, впервые за время их знакомства почувствовав тяжесть юбок, и прижался губами к ее губам. Поцелуй был глубоким и нежным. Согретый теплом Айви, маркиз забыл обо всем на свете.

Так и не выпустив из рук свою драгоценную ношу, Саймон шагнул в комнату, освещенную пламенем камина и свечей. Он надеялся, что Айви позволит не задувать свечи. Он желал видеть ее всю, показать, что ей нечего прятать от него.

Возле кровати он поставил ее на ноги, но продолжал целовать. Шаль упала на пол, и его руки пустились в увлекательное путешествие по ее телу.

Он целовал ее лицо, грудь, шею…

— Ох, Саймон, я уже забыла, как это прекрасно!

— Быть женщиной?

— Да. Быть женщиной. — Айви обвила его шею руками и крепко прижалась лбом к его щеке. — Или, возможно, я этого никогда не знала. Никогда не понимала. Со мной никогда не было ничего подобного.

Ее слова были переполнены эмоциями — грустью, желанием, тоской. Маркиз никак не мог понять, как такая изумительная женщина могла оставаться никому не нужной, никем не замеченной, не знать, что это такое, когда все мужчины у твоих ног. Возможно, она жила в окружении слепых или умственно неполноценных мужчин.

— Я должен показать тебе еще кое-что.

Медленно приподняв юбки, он легко заскользил ладонью по внутренней поверхности ее бедер, искренне наслаждаясь тем, как содрогается ее мягкая плоть. Продвигаясь все выше и выше, он чувствовал, как тонет в ее тепле. Добравшись до шелковистых завитков между ее ног, он нащупал пальцем сокровенную точку и слегка надавил, с удовлетворением почувствовав ее ответную дрожь.

Именно это он хотел ей показать — маленькие радости, которые доставляют друг другу в постели мужчина и женщина, для которых, если они доверяют друг другу, нет и не может быть запретов. Маркиз постоянно притворялся — перед Айви, да и перед самим собой, — что способен контролировать свои желания, свое сердце. Но истина заключалась в том, что, впервые увидев в Айви женщину, он проиграл, окончательно и бесповоротно проиграл, сдавшись перед ее красотой, умом и чистотой, которую сам же у нее и отобрал.

Да, она подарила ему драгоценный подарок. И сегодня он перестанет делать вид, что его тяга к ней объясняется только похотью, невозможностью находиться вдали от ее великолепного тела. Сегодня он покажет ей, как много она может по праву получить от него — или от любого другого мужчины. И маркиз опять смял губами ее губы. Айви извивалась и глухо стонала в его руках.

Она обхватила его ногами, раскрывшись для него, и он скользнул в нее пальцем, который сразу был сжат ее мышцами, тугими и чувствительными. Айви вцепилась в плечи маркиза и бормотала что-то невнятное.

Он медленно убрал палец, вызвав слабый крик протеста. Тогда он вернулся к прерванному занятию, мысленно улыбаясь. Айви закричала, и Саймона пронзило ощущение собственной силы и удовлетворения. Он привлек ее к себе, но Айви слабо уперлась рукой ему в грудь и попыталась высвободиться, все еще хрипло и тяжело дыша.

— Я дала тебе сегодня обещание.

В ушах Саймона так сильно шумела кровь, что он едва расслышал ее слова, но тут же честно попытался вспомнить, о каком обещании идет речь. Так, они ездили в Уингейт-Прайори, чтобы расспросить Алистэра… Дорога была длинной, и в карете он довел Айви до экстаза… в точности так же, как теперь.

Боже правый, он вспомнил! Должно быть, воспоминание отразилось в его глазах, на залившемся краской лице, потому что Айви удовлетворенно улыбнулась.

Ее рука медленно опустилась к застежке его панталон.

— Это обещание я намерена выполнить.

Она бесцеремонно толкнула его на край кровати и, наклонившись, чтобы его поцеловать, начала расстегивать пуговицы.

Его рука остановила ее.

— Ты не должна.

— Но я обещала.

— Обещание, данное в минуту страсти, не считается.

— Ты действительно считаешь, что страсть освобождает человека от искренности? — Айви покачала головой. — Лично я убеждена в обратном. Только освободившись от притворства и хороших манер, мы говорим в точности то, что думаем. И делаем то, чего больше всего хотим.

Саймон уже неоднократно доставлял ей удовольствие, но лишь однажды получил его сам. Да и тогда неопытность Айви вынудила его играть пассивную роль. Но только не в этот раз. Возможно, всему виной было шелковое платье, поскольку, если брюки и жилет способствовали ее превращению в ученого мужа, платье наделяло ее совсем другой волнующей силой.

Этой ночью ученый муж уступил место соблазнительнице.

Склонившись над маркизом, Айви поцеловала его и с коварной улыбкой отстранилась. Ее руки скользнули по плечам и груди, задержались на бедрах. Секунду поколебавшись, Айви опустилась на колени рядом с Саймоном.

Пока Айви расстегивала пуговицы, он тяжело со свистом дышал, но не шевелился. Она пробежала кончиками пальцев по его животу и с удовлетворением отметила, что его мышцы дернулись. Одновременно она чувствовала, как глубоко внутри ее тоже что-то сжимается, тяжелеет, наливается кровью.

С сильно бьющимся сердцем Айви наконец справилась с пуговицами и накрыла рукой выпуклость, находившуюся прямо перед ее глазами, которая с каждой секундой становилась больше и тверже. Осмелев, она легонько сжала руку.

Саймон вцепился обеими руками в ее волосы. На пол со стуком упали гребни.

— Боже мой, Айви!

Его голова откинулась назад, на шее вздулись жилы, губы сжались, словно от боли. Она медленно спустила его панталоны, и фаллос вырвался наружу. Он был направлен на нее и требовал внимания. Размеры этой части тела маркиза не могли не впечатлять. Несколько секунд Айви молча разглядывала невиданное зрелище, потом подняла голову и всмотрелась в лицо Саймона. Его глаза, полуприкрытые тяжелыми веками, полыхали огнем. Наклонившись, она поцеловала его в живот, как раз туда, где начинались завитки жестких волос, обрамлявших его фаллос. Его глаза потемнели. Издав странный утробный звук, он прижал ее голову к своему животу.

— Тебе придется помочь мне, — прошептала она, высвободив голову. — Я же не знаю, что надо делать.

— Ад и проклятие, Айви! — Его голос прерывался, но явно не выражал недовольства, поэтому она осмелела. Кончиком пальца она коснулась основания фаллоса. Саймон застонал и оскалил зубы. — Ты все делаешь… правильно.

Тогда она прижалась губами к фаллосу и сразу почувствовала, как тело маркиза сотрясла дрожь. Воодушевившись, она решила действовать как истинный ученый — методом проб и ошибок. Она проложила поцелуями дорожку от основания фаллоса к его головке и сделала паузу.

— Ох, да… примерно так, — прохрипел Саймон.

Инстинкт, о наличии которого Айви даже не подозревала, подсказал, что в этом процессе можно использовать не только губы, но и язык, и даже зубы. Получилось.

Взяв фаллос в рот, она начала всасывать его все глубже и глубже, приближая Саймона к вершине наслаждения. К немалому удивлению, она и сама ощутила, как внутри растет и крепнет острое болезненное желание, эгоистичное, но неодолимое, пройти эту вершину вместе с ним, разделить момент наивысшего блаженства, а потом, тесно прижавшись к любимому мужчине, вместе с ним вернуться на землю. Айви жаждала почувствовать его внутри себя, еще раз ощутить восхитительную наполненность.

Приняв решение, Айви почувствовала, как сильные руки ухватили ее за плечи и подняли с колен. Неужели Саймон прочитал ее мысли? Или ощутил ее нерешительность? Неужели она что-то сделала не так? И теперь все пропало? А ведь ей больше всего на свете хотелось соединиться с его телом, доставить ему наслаждение.

Но одного только взгляда на его искаженное страстью лицо оказалось достаточно, чтобы понять: ее опасения напрасны. Все в порядке. Просто их желания совпадают.

— Айви, иди ко мне.

Искушение было слишком сильным. Не поддаться ему было не в человеческой власти. В последний момент, когда в глазах уже мутилось от острого до боли желания, она увидела в его взгляде любовь, такую же сильную и чистую, какая зародилась в ее сердце.

Саймон посадил ее на колени лицом к себе, затем подхватил под ягодицы, приподнял и стал медленно опускать на свой восставший фаллос.

Ощутив, как он входит в нее, Айви обхватила ногами его бедра и закрыла глаза, чувствуя огромное, всепоглощающее, ликующее удовлетворение. Если бы она в тот момент могла видеть Саймона, то прочла бы на его лице то же самое.

Сильными руками он начал поднимать и опускать ее, и каждое движение фаллоса внутри ее тела приносило не только физическое, но и ни с чем не сравнимое моральное удовлетворение. В момент наивысшего наслаждения по ее щекам покатились слезы. Уткнувшись в плечи Саймона, Айви сдавленно выкрикнула что-то бессвязное.

Удовлетворенная и задыхающаяся, она была вынуждена капитулировать перед действительностью. Ее смелое заявление, что физическое удовлетворение можно получить, не соединяя их тела, было сродни утверждению фермера, собиравшемуся выращивать урожай без солнца и воды. Айви искренне верила, что может управлять дикими, необузданными желаниями, о существовании которых еще не так давно не знала, но в действительности они управляли ею. Да, она стремилась к независимости, но все же не была абсолютно свободным духом, не связанным желаниями другого человеческого существа. Мятежная любовь к этому мужчине оказалась настолько сильной, что подчинила ее разум, тело и душу.

— Знаешь, Саймон, я была не права, — прошептала она, прижавшись губами к его шее. Облизнув губы, она почувствовала вкус соли. Его пот? Ее слезы? — Сегодня в карете я действительно считала, что два разумных человека смогут держать под контролем свои чувства, но ошиблась. Боже мой, Саймон, как сильно я ошиблась!

— Я знаю, дорогая. Я знаю, — ответил маркиз.

Глава 19

Саймон покинул Айви, лишь когда на востоке начало светлеть. Снова они встретились лишь за завтраком, но к этому времени чудесная женщина Айви без следа исчезла, остался лишь юноша Нед, одетый в панталоны, полосатый жилет и теплый твидовый сюртук. А Саймон опять стал лордом Харроу. Они обращались друг к другу официально и вежливо. Притворство вкупе с официозом воздвигли между ними приводящий в уныние барьер.

Создавалось впечатление, что они больше не могут посмеяться вместе над хорошей шуткой, дотронуться друг до друга даже самым невинным образом, не говоря уж о поцелуях украдкой. Встречаясь взглядами, оба чувствовали напряжение, нередко возникающее между строгим хозяином и запуганным ассистентом. Поднявшись утром в лабораторию, Саймон хотел поговорить об их отношениях, но Айви уклонилась.

— Так лучше, — сказала она, — во всяком случае, пока.

И продолжила выполнять свои ежедневные обязанности.

Лучше, молча согласился Саймон, потому что перед ними стоят разные задачи, которые они должны решить. Айви следует выполнить свои обязательства перед королевой. А Саймон не может не найти свою бунтарку-сестру. После этого он будет продолжать свои опыты. Да, лучше всего соблюдать дистанцию, иначе они начнут двигаться по кругу. Они оба был и не правы, думая, что сумеют держать свои чувства в узде.

Вчерашняя ночь доказала, что вместе они легко забывают о своих обязанностях и никакие доводы рассудка не в силах справиться с непреодолимым притяжением между ними.

Только во время работы они были в безопасности. Лаборатория оказалась единственным помещением, где они могут сосуществовать, не падая друг другу в объятия. Однако в среду после завтрака Айви встала из-за стола и решительно заявила, что не сможет выполнять свои обязанности ассистента в течение нескольких часов.

— В чем дело? — хмуро спросил маркиз, куда резче, чем нужно.

Неожиданное нарушение планов выбило его из колеи.

Айви дождалась, пока лакеи уберут тарелки и уйдут.

— Мне пришло в голову, что я пренебрегаю своим долгом, — серьезно сказала она. — Работать с тобой… — оглянувшись на дверь, она добавила: — Быть с тобой… все это так чудесно, что я на время забыла о том, зачем меня сюда прислали. Леди Гвендолин так и не найдена, но она должна где-то быть. Если она оставила записку в кабинете Бена Риверса, значит, она скрывается где-то неподалеку, в Кембридже.

— И ты собираешься ее искать?

Айви кивнула:

— Кто-то мог ее видеть. Я наведу справки.

— И ты надеешься на успех?

— Кто знает? — Айви пожала плечами. — Попробовать- то можно. С вашего разрешения, возьму Бабочку и поезжу по окрестностям.

Маркиз отодвинул стул и встал.

— Конечно, у тебя будет мое разрешение. И я сам в придачу. Я поеду с тобой.

— Но…

— Ты же не думаешь, что я отпущу тебя одну?

Она опустила глаза.

— Я думала, так будет лучше.

— Мы будем придерживаться людных мест и постараемся не делать глупостей.

Они провели этот день и следующий, путешествуя по округе. В северном направлении они добрались до Сент-Ивза, а в южном — до Саффрон-Уолдена. Они заехали ко всем подругам Гвендолин и во все придорожные гостиницы, но никто не мог припомнить, чтобы видел женщину, похожую на Гвендолин. Каждый вечер, вернувшись домой после бесплодных поисков, усталый и встревоженный Саймон бросался к подносу, на который дворецкий всегда складывал почту, в надежде обнаружить весточку от нее. И все больше укреплялся в мысли, что, каковы бы ни были планы Гвен, все станет ясно на консорциуме, и у него нет другого выхода, кроме как сидеть и ждать.

— Я была так уверена, что мы найдем хоть какие-нибудь следы, — вздохнула Айви, опускаясь на стул в гостиной в четверг вечером.

От усталости под ее глазами виднелись темные круги, развязывающие галстук пальцы слегка дрожали.

— А я был уверен в обратном и оказался прав, — вздохнул Саймон.

Он налил в два бокала бренди, передал один Айви и сел на стул, стоявший на безопасном расстоянии от дивана. Верный своему слову, он тщательно соблюдал дистанцию между ними. Они нигде не оставались наедине, обедали только в общих залах гостиниц, на виду у всех.

— Если моя изобретательная сестра не желает быть обнаруженной, ее можно не искать.

Айви глотнула бренди и поморщилась — огненная жидкость обожгла горло.

— Ты не слишком высокого мнения о своей сестре, не так ли?

— Наоборот. Я о ней такого высокого мнения, что не хочу ее недооценивать. — Усевшись поудобнее, он вытянул вперед ноги. — Ах, если бы только мир был другим. Гвен могла бы заняться по-настоящему важными проблемами, достойными ее интеллекта, и не попала бы в беду.

— Как я в течение двух последних недель?

— Ну… да, — кивнул маркиз.

В пятницу они приступили к важнейшей работе — демонтажу и упаковке генератора для перевозки его в Уиндгейт-Прайори. Каждый компонент вносился в каталог, каждый ящик снабжался отчетливой маркировкой, после чего ящики складировались в строго определенном порядке сначала в лаборатории, а потом в двух экипажах, ожидавших на подъездной аллее.

Основную физическую работу по демонтажу выполнял Саймон. Он называл каждый снимаемый блок, а Айви вела записи, поправляя маркиза, если он оговаривался, что бывало отнюдь не редко и блок мог быть назван неправильно.

Он не стал говорить о том, что его рассеянность вызвана только ее присутствием. Айви дурманила его, пьянила без вина, и хотя они пришли к молчаливому соглашению о том, что не станут повторять любовные игры, маркиз больше ни о чем не мог думать. И хотя он честно старался сосредоточиться на катушках, рычагах и шестеренках, получалось плохо. Перед его мысленным взором мелькали картины одна соблазнительнее другой — ноги Айви обхватывают его бедра, рот послушно открывается, впуская его язык, соски твердеют под его прикосновениями…

— Лорд Харроу!

Осознав, что Айви не первый раз окликает его по имени, он оторвался от паутины проводов — и когда же он успел их так запутать? — и сказал:

— Я слушаю тебя, Нед.

Айви указала на массивную фигуру лакея, возвышающуюся за ней.

— Дэниел хочет знать, нужны ли нам еще ящики, и если да, то каких размеров.

Саймон осмотрел наполовину разобранный генератор, потом покосился на штабель ящиков. Он уже совсем было собрался ответить отрицательно, когда его взгляд зацепился за шкаф. Поразмыслив, он покосился на Айви и опять уставился на шкаф.

Он понимал, что его ответа ждет именно Айви, а не Нед. Она тоже искоса посматривала на шкаф. Маркиз обещал ей не повторять процесс электропортации, отказаться от этих опытов и продемонстрировать в Уиндгейт-Прайори только генератор, но…

Он просто не знал, сможет ли это сделать. Хотя, если он действительно откажется от дальнейших опытов и умолчит о своем открытии, не будет ли это предательством? Ведь и Галилей в свое время мог согласиться с тем, что Земля плоская, а Солнце вращается вокруг нее. По лицу Айви он понял, что она уже знает ответ.

Лакею она сказала:

— Нам потребуется еще как минимум два, возможно, три больших ящика, шириной не меньше пяти футов и такой же высотой.

Потом она вернулась к своим записям и не отрывалась от них, пока Саймон не тронул ее за локоть.

— Я пока точно не знаю, что буду делать на консорциуме, но считаю разумным доставить туда электромагниты.

— Конечно, мы их доставим. Я в этом и не сомневалась.

— Извини. Знаю, что обещал…

В ее темных глазах вспыхнул гнев. Положив перо, она с вызовом заявила:

— Я никогда не просила тебя давать такое обещание и не рассчитывала на его исполнение. Сделать это — значит отказаться от твоей величайшей страсти, а мы оба знаем, что ты на это не способен.

Айви отошла, чтобы продолжить внесение в каталог мелких деталей, разложенных на столе. Проводив ее взглядом, Саймон еле слышно пробормотал:

— Не это моя величайшая страсть, любимая. Совсем не это.

Айви и Саймон так заработались, что пропустили ужин, и очнулись, только услышав резкий голос миссис Уолш, донесшийся из переговорной трубы:

— Лорд Харроу, как вы надеетесь поддержать свои силы, если не будете есть вовремя?

— Спускайся вниз, — сказал маркиз Айви. Эхо пронзительного голоса экономки все еще звучало в почти пустой лаборатории. — Поешь и принеси мне что-нибудь сюда.

Спускаясь по главной лестнице, Айви с удивлением заметила, что по холлу мечется взад-вперед широкоплечий светловолосый гигант. Очевидно, он что-то требовал от миссис Уолш, но экономка стояла насмерть. Заметив Айви, Колин Эшуорт бросился к ней.

— Послушайте, Айверс, лорд Харроу в лаборатории?

Одного взгляда на побледневшую физиономию графа было достаточно, чтобы понять: произошло нечто ужасное. Неужели его приезд как-то связан с Гвендолин?

— Добрый вечер, лорд Дрейтон. Что привело вас в Харроувуд в столь поздний час?

— Случилось несчастье, — коротко ответил он. — Я должен немедленно поговорить с лордом Харроу.

Его лицо покрылось лихорадочным румянцем. Опустив голову и ссутулившись, он явно готовился проскочить мимо нее. Причем, прегради она ему дорогу, он был готов преспокойно сбить ее с ног. Айви переглянулась с миссис Уолш. Да, никто и никогда не входил в лабораторию лорда Харроу без приглашения, но, судя по всему, серьезность происшествия позволяла нарушить это правило. Миссис Уолш скорее всего была того же мнения, потому что она вздохнула и, пристально глядя на Айви, кивнула:

— Следуйте за мной, пожалуйста.

Он шел за ней по пятам, причем так близко, что ей пришлось напомнить себе о необходимости идти мужской походкой и ни в коем случае не качать бедрами. Она сгорала от любопытства, но не стала спрашивать, имеет ли его визит отношение к леди Гвендолин. Все равно через несколько секунд она все узнает.

Осталось всего несколько ступенек, когда дверь лаборатории распахнулась.

— Айв… ерс!

Саймон онемел. На его лице отразилось изумление, сменившееся беспокойством из-за своей оговорки. Взглянув через плечо, Айви убедилась, что лорд Дрейтон ничего не заметил. Ему явно было не до таких мелочей. Он остановился на ступеньке и сказал:

— Только не вышвыривай меня из дома, не выслушав.

Застыв в дверях, маркиз побледнел.

— Моя сестра… что с ней?

Айви намеренно проигнорировала руку, которую Саймон протянул, чтобы помочь ей преодолеть последние ступеньки, — это уже вошло у него в привычку. К счастью, и этот промах остался незамеченным лордом Дрейтоном.

— Я приехал не из-за Гвен, — сказал Колин Эшуорт. — В кампусе произошло несчастье. Возможно, это убийство.

Саймон остолбенел:

— Боже правый, кто?

— Студент-первогодок по имени Спенсер Йетс.

— Нет!

Рванувшись вперед, Айви изо всех сил ударила кулаком по стене. Колени подогнулись, и она стала оседать на пол.

Саймон не дал ей упасть, обхватив за талию.

— Давайте войдем внутрь.

Не в силах больше думать о притворстве, Айви позволила маркизу довести ее до кресла и усадить. Он опустился перед ней на колени.

— Ты его знала… знал?

Она кивнула:

— Он был другом Джаспера Лоубри. Все они были очень добры ко мне и взяли под свою защиту, когда я приехал в университет. — Ее дрожащие губы искривило слабое подобие улыбки. — Все они считали, что я должен научиться пить бренди. А Спенсер… он постоянно курил свои любимые сигары. Ужасные. Я от них постоянно… кашлял. Я…

Она замолчала, не в силах выговорить ни слова. Покосившись на лорда Дрейтона, она часто заморгала, чтобы не дать пролиться слезам.

Саймон похлопал ее по плечу, встал и обернулся к лорду Дрейтону.

— Расскажи, что произошло.

— Сегодня утром один из студентов обнаружил его мертвым в химической лаборатории. Сначала решили, что он упал и ударился головой о край стола. Но потом явился коронер и сказал, что парня скорее всего ударили по голове чем-то тяжелым.

У Айви все поплыло перед глазами.

— Это не может быть правдой.

Саймон налил бренди и дал ей бокал. Она послушно взяла, но не сделала ни одного глотка.

— Сейчас допрашивают Эррола, — продолжил граф Дрейтон. — Бен с ним. Поэтому я приехал. Мне показалось, что ты должен знать.

— Они не могут всерьез подозревать Эррола!

Скептицизм сделал голос Саймона резким.

— Полагаю, они его не подозревают. Прежде всего у него просто не хватило бы сил нанести такой удар. Но это была его лаборатория. Они допрашивают всех, кто имел туда доступ в течение последних дней.

— Орудие убийства нашли?

— Нет. И вот что странно: судя по форме раны, это был тяжелый предмет с неровной поверхностью, возможно, камень.

— Но зачем кому-то убивать обычного студента?

Айви забыла о необходимости басить и выкрикнула этот вопрос своим обычным звонким голосом.

И снова лорд Дрейтон вроде бы ничего не заметил, поглощенный своей ролью приносящего дурные вести гонца.

— Власти ничего конкретного не говорят. Полагаю, они рассматривают обычные варианты — ревность, месть…

— Спенсер должен был приехать на консорциум! — всхлипнула Айви.

Лорд Дрейтон грустно кивнул:

— Да, он должен был работать моим секретарем и вести подробные записи всех демонстраций.

— Он был твоим ассистентом! — Саймон нахмурился.

Несколько бесконечных минут двое мужчин буравили друг друга напряженными взглядами. Встрепенувшись, Айви выпрямилась и изо всех сил сжала в руке бокал, переводя глаза с одного на другого. Оба сидели неподвижно, воинственно насупившись. Неужели лорд Харроу обвиняет лорда Дрейтона в преступлении? Когда же она решила, что тут не обойдется без кулачного боя, Саймон отвел глаза и заметно расслабился. Лорд Дрейтон немедленно последовал его примеру. Глотнув бренди, он устремил сочувственный взгляд на Айви.

— Я почти не знал Спенсера Йетса, — сказал он, — но парень казался способным студентом. Он пользовался любовью и уважением товарищей. Уже многие собрались в колледже Святого Джона, чтобы почтить его память.

— Ты тоже хочешь быть там. — Саймон ничего не спрашивал, он просто констатировал факт. Когда Айви кивнула, он отставил бокал и встал. — Мы немедленно поедем в город. Эррол стар и болен. Если надо, я использую свое положение пэра Англии, чтобы обеспечить ему уважительное отношение. А то какой-нибудь излишне старательный констебль может перестараться, допрашивая его.

— Я надеялся, что ты это скажешь. — Лорд Дрейтон тоже встал. — Как наследник своего отца, я имею только почетный титул. А ты — маркиз, имеющий все права и власть, которая может понадобиться Эрролу.

— Ты правильно сделал, что приехал сюда.

А потом Саймон совершил поступок, на который еще недавно не считал себя способным. Он протянул лорду Дрейтону руку. Когда тот схватил ее и с чувством пожал, маркиз улыбнулся:

— Спасибо.

На следующее утро Саймон постучал в дверь Айви очень рано. Накануне ночью они приехали домой не вместе. Саймон послал экипаж, чтобы забрать Айви после траурного собрания в память Спенсера Йетса, а сам еще долго оставался в городе, чтобы поддержать Эррола, отвечавшего на бесконечные вопросы.

Колин был прав, говоря, что никто не считает Эррола виновным в смерти студента, но поскольку Спенсер умер в его лаборатории, судья считал необходимым получить всю информацию, которую мог предоставить старик относительно, расписаний, графиков проведения опытов и соперничестве между студентами.

Одна деталь не давала покоя Саймону. Считалось, что орудие убийства — твердый предмет с неровной поверхностью… возможно, камень… Маркиз буквально места себе не находил от беспокойства. Неужели есть какая-то связь между исчезновением Гвендолин с таинственным камнем королевы Виктории и убийством студента?

Неожиданно дверь комнаты Айви распахнулась, и на пороге показалась она — полностью одетая, но заспанная и взъерошенная со сна. Ее кудряшки отчаянно сопротивлялись всем ее попыткам усмирить их.

Вспомнив, как они оба катались по ее кровати, слившись в объятиях, маркиз больше ни о чем не мог думать. У них обоих была тяжелая ночь, на милом личике Айви были видны следы усталости, и Саймон с большим трудом справился с желанием привлечь ее к себе, поцелуями стереть с лица усталость и вернуться вместе с ней в постель, еще хранившую тепло ее тела.

Вместо этого он прислонился к дверному косяку и спросил:

— Как вчера все прошло в колледже?

Айви смахнула с длинных ресниц слезинку.

— Ужасно, как и следовало предполагать. Студенты в шоке. Я никогда не видела Джаспера таким подавленным. — Она скрестила руки на груди. — А как дела у мистера Куинси?

— Он тоже в шоке. Старик чувствует себя ответственным хотя бы потому, что мистер Йетс находился в лаборатории по его просьбе. Он составлял какой-то каталог.

— Но если… — Айви запнулась, сжала губы и понурила голову. — Если у кого-то были дурные намерения в отношении Спенсера, он бы все равно нашел возможность сделать то, что задумал. И это случайность, что Спенсер оказался именно в лаборатории мистера Куинси, а не в любом другом месте.

— Конечно. Но я пришел тебя предупредить, что привез Эррола сюда. Не хочу, чтобы он оставался в такое время один.

— Да, я понимаю.

Маркиз склонился к уху Айви и шепотом проговорил:

— Это означает, что мы с тобой должны быть очень осторожными и не допускать никаких неблагоразумных поступков.

Он не собирался ничего подчеркивать особо, но слова «неблагоразумные поступки» прозвучали как громкая диссонирующая нота.

Айви вздрогнула. Воинственно вздернув подбородок, она отступила от двери.

— Не беспокойтесь, сэр, я приложу все усилия, чтобы как можно тщательнее сдерживать свои дурные наклонности.

— Я вовсе не это имел в виду, — сказал маркиз, — и ты это отлично знаешь.

Не сомневаясь, что его следующее действие станет именно неблагоразумным поступком, чреватым крупными неприятностями, если найдется случайный свидетель, маркиз перешагнул порог. Искреннее огорчение на лице Айви не позволило ему поступить иначе.

Поймав ее за рукав, он захлопнул дверь и сам же поморщился от слишком громкого стука. Айви молча вырывалась из его объятий. Он прижал ее к стене и произнес:

— Послушай… — Саймон почувствовал нежный запах ее волос и тут же забыл, что намеревался сказать. Ему пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы не поддаться желанию. — Я всего лишь имел в виду, что необходимо соблюдать осторожность. Эррол не должен заметить, что ты вовсе не Нед Айверс. Ради Бога, неужели ты хочешь погубить свою репутацию?

Она отвернулась от жадных ищущих губ маркиза.

— Об этом беспокоиться уже поздно, вы так не считаете, сэр?

— Черт возьми, Айви!

Саймон обхватил ладонями ее лицо и повернул к себе. Он хотел только вразумить упрямицу, но обиженно сжатые губы оказались слишком сильным искушением.

Он накрыл их своими, жадными и твердыми от гнева, природу которого он затруднился бы определить. Да, Айви упряма и намеренно исказила смысл его слов. Но ведь тем самым она дала ему прекрасную возможность покончить с этой нежелательной связью. Потому что они действительно совершили ряд неблагоразумных поступков, несмотря на благие намерения этого не делать. Но почему тогда он не чувствует ошибочности своих действий? Почему не в силах просто открыть дверь и уйти?

Не имея ответов на свои же вопросы, он продолжал целовать Айви, чувствуя, что тонет в ее запахе, вкусе, тепле. Маркиза потрясла собственная досадная, но настойчивая потребность держать ее в своих объятиях. Он был так поглощен стараниями разобраться в своих чувствах, что даже не уловил момента, когда она перестала сопротивляться, обняла его за шею и начала отвечать на поцелуи.

Звук шагов в коридоре заставил их отскочить друг от друга. Глаза Айви полыхали каким-то диким огнем, а Саймон никак не мог восстановить дыхание. Она одернула сюртук, поправила галстук. Саймон разгладил жилет и провел рукой по волосам. Тот, кто шел по коридору, благополучно миновал ее дверь, и теперь шаги удалялись. И Саймон, и Айви облегченно вздохнули.

Маркиз провел кончиком пальца по ее губам.

— Господи, помоги мне, я хочу тебя и не знаю, что с этим делать.

— И мне помоги, Господи! Я точно знаю, чего хочу, но делаю все наоборот.

Айви накрыла его руку своей и на секунду прижала к своему лицу, словно хотела запомнить это ощущение, потом отступила назад. Тряхнув головой, она сказала:

— Мне жаль, что я наговорила тебе лишнего. Можешь не сомневаться, ты сделал только то, что я хотела. И ты прав. Когда твой друг здесь, мы не можем потакать своим желаниям. А как насчет консорциума? Он состоится в Уиндгейт-Прайори в запланированные сроки?

Скорость ее превращения из рассерженной любовницы в делового ассистента потрясла маркиза. Часть его души желала продолжения ссоры. Он бы предпочел браниться с ней, чем вернуться к вежливым бесстрастным словам и хорошим манерам. Его больше привлекали неприязнь и возмущение — все же хоть какие-то чувства! — чем вежливость и проклятое почтительное отношение, которое вернуло их на должные социальные позиции.

Саймон потянулся к дверной ручке.

— Насколько мне известно, ничего не меняется. Конечно, гибель мистера Йетса омрачит это мероприятие, но представители Королевского общества и другие ученые уже находятся на пути в Уиндгейт-Прайори.

— Тогда я буду готова выехать, как только скажешь.

Маркиз поблагодарил ассистента и покинул его комнату, задыхаясь от разочарования и острого недовольства самим собой.

Глава 20

Заметив молодого человека, входившего в широко распахнутые двери дома Алистэра Гранвиля, Айви побежала вниз по лестнице и остановилась прямо перед ним.

— Лоубри, как я рад, что ты здесь! Иначе я бы всего этого не вынес.

— Айверс! — Джаспер Лоубри бросил саквояж, который держал в руке, и заключил Айви в объятия. — Без Йетса все не так.

— А Престон Аскот приедет? — спросила она.

— Да. Он скоро будет здесь.

Оглядевшись в богато украшенном холле Уиндгейт-Прайори, Джаспер от удивления разинул рот. Вокруг кипела работа. Взад-вперед сновали слуги, ученые, их ассистенты и еще какие-то люди.

Айви отступила, чтобы не мешать человеку, которого вопреки всем условностям считала своим другом. За его спиной два лакея в ливреях Уиндгейт-Прайори пытались внести в дверь огромный сундук, не повредив ни его, ни дверной косяк.

Услышав громкий треск, Джаспер оглянулся и рявкнул:

— Осторожно! В нем ценное оборудование!

Слуги, молча переглянувшись, понесли сундук к лестнице.

— Пусть они занимаются багажом, а ты иди за мной!

Айви едва не схватила Джаспера за руку, чтобы потянуть за собой, но вовремя вспомнила, что среди мужчин это не принято, и жестом пригласила его в бальный зал.

Солнце проникало в комнату через высокие окна, отражалось от полированного паркетного пола и многочисленных металлических поверхностей оборудования и приборов, больших и маленьких, сложенных вдоль периметра.

— С ума сойти! — пробормотал Джаспер, вертя головой.

Даже Айви не уставала восхищаться красотой обстановки, хотя провела здесь уже несколько дней. Она, Саймон и Эррол прибыли сюда первыми, когда бальный зал был пустым и по нему гуляло эхо. После них начали приезжать и другие участники консорциума. Теперь бальный зал напоминал огромную мастерскую, а дом — роскошный мужской клуб, поскольку, если не считать кухарок и служанок, Айви была в нем единственной женщиной.

Джаспер вел себя как восторженный ребенок.

— Ты только посмотри на это… и на это…

Они ходили по залу, рассматривали электрогенераторы и электромагниты, привезенные на консорциум. Айви думала о самых больших электромагнитах Саймона, которые все еще лежали, нераспакованные, в ящиках. Маркиз приказал лакеям доставить их в его спальню и поставить возле кровати. Будет ли он их распаковывать? Решится ли продемонстрировать удивительный и очень опасный процесс электропортации?

Если он и принял какое-то решение, то явно не имел намерения поставить ее в известность. Айви напомнила себе, что его сдержанность вызвана постоянным присутствием рядом Эррола Куинси и множества других ученых. И Айви, и Саймон отлично знали, что нельзя допустить ни малейшего промаха, который раскрыл бы ее обман. Но вдали от него она постоянно испытывала боль. Ей не хватало его улыбок, рук, губ, его тепла.

Она встряхнула головой, прогоняя меланхолию. Генератор Саймона с печью и баком для производства пара стояли у задней стены. Это было самое габаритное оборудование из всех находившихся в зале. Они с Джаспером немного постояли рядом с укрытыми темными чехлами блоками. То, что было под чехлами, оставалось тайной для всех присутствующих. Зато Айви могла безошибочно назвать каждую деталь.

— Завтра вечером, — задумчиво сказал Джаспер.

Айви похлопала его по плечу.

— Да, мой друг, завтра вечером лорд Харроу запустит свой генератор. Обещаю, это будет незабываемое зрелище.

— А потом декан Риверс и я продемонстрируем его проект. Обещаю, это тоже будет очень интересно.

Но Айви уже не слышала его. Направляясь к выходу из зала, она увидела в дверях человека, которого никакие должно было быть здесь, и похолодела, охваченная паникой.

Саймон спустился на первый этаж, чтобы отыскать Айви, которая обещала ждать его в бальном зале. Она искренне радовалась возможности познакомиться с учеными и понаблюдать за их подготовкой к опытам, а Саймон радовался за Айви: она нашла занятие по душе, которое отвлекало ее от мыслей о погибшем друге.

Он спустился как раз вовремя, чтобы заметить, как безукоризненно одетый мужчина под локоть выводит Айви из зала. Негодяй был незнаком Саймону, а значит, не принадлежал к научному сообществу.

Но кто он такой и чего хочет от Айви?

Джаспер Лоубри в полном недоумении топтался в дверях бального зала и смотрел вслед Айви и ее похитителю. Саймон с большим трудом взял себя в руки и не бросился вдогонку, а подошел к Лоубри и спокойно спросил, что случилось.

— Я понятия не имею, кто этот человек, милорд. Он просто подошел к Неду, схватил его за руку и заявил, что им необходимо поговорить. Когда я сделал попытку пойти следом, он одарил меня таким взглядом, что, признаюсь честно, я испугался за свою жизнь.

Саймон устремился за незнакомцем и Айви. Он видел, как они вошли в столовую, но когда он вбежал туда, комната была пуста. Дальше находилась комната дворецкого, из которой доносились громкие голоса. Саймон, стараясь ступать как можно тише, подошел к двери и прислушался.

— Ты немедленно возвращаешься со мной в Лондон.

— Это невозможно. Виктория послала меня…

— Виктория не имела права подвергать тебя опасности.

— Я нужна ей здесь, так же как прошлой весной Лорел была нужна ей в Бате.

В голосе Айви звучали торжествующие нотки. Очевидно, она верила, что нашла неотразимый довод.

Ее собеседник не согласился:

— Лорел едва не убили в Бате. И не однажды. Поэтому я здесь. Мы тебе не все рассказали. Но теперь ты узнаешь правду.

— Если она не имеет отношения к делу, которым я занимаюсь для Виктории, то вполне может подождать.

— Не может.

— Эйдан, в этом доме полно ученых. Что со мной может здесь случиться?

— Ха! — пролаял мужчина. — Давай посмотрим! Молодая незамужняя женщина без компаньонки находится одна в доме, полном мужчин. Мне продолжить? Рассказать, что с тобой может случиться? Не говоря уже о том, что ты больше двух недель жила в доме мужчины и проводила с ним дни и ночи. Дай мне только добраться до него, и я…

— Он понятия не имеет, кто я на самом деле! — громким шепотом проговорила Айви. — Он, как и все остальные здесь, считает меня студентом университета по имени Нед Айверс. Могу тебе поклясться, Эйдан, у тебя нет ни одной причины предъявлять претензии лорду Харроу.

Итак, она не собирается говорить ему правду. Хорошо, что он это услышал. Интересно, кого она хочет защитить — себя или его? Маркиз решил, что пора выяснить, что это за Эйдан и чего он хочет от Айви. Маркиз, не скрываясь, направился прямо в комнату, откуда доносились возбужденные голоса. При его появлении беседа прервалась.

— Вот ты где, Нед! — оживленно произнес он. — Джаспер Лоубри сказал, где тебя искать.

И он устремил вопросительный взгляд на незнакомца.

Он был одного роста с Саймоном, примерно того же возраста и телосложения, и, как заметил Лоубри, обладал властным взглядом, который мог бы заставить слабого человека отступить. Дорогая, отлично сшитая одежда указывала на его принадлежность к аристократии, а правильная речь — на университетское образование, правда, по мнению Саймона, он скорее окончил Оксфорд, чем Кембридж.

Суровость незнакомца по отношению к Айви маркизу не понравилась, но он пока сохранял дружелюбный тон:

— Кажется, я не имел удовольствия познакомиться с вами? Вы не член консорциума, иначе я бы вас знал. Значит, вы, вероятно, представитель Королевского общества?

Эйдану даже не надо было открывать рот, чтобы ответить отрицательно. Саймон и так знал, что он не имеет отношения к Королевскому обществу. Он только хотел убедить незнакомца, что не подслушивал его беседу с Айви.

— Я граф Барнсфорт, — сказал незнакомец, окинув Саймона надменным взглядом. — И я приехал сюда, чтобы забрать…

— Шурина, — вставила Айви. — Лорд Барнсфорт — муж моей старшей сестры Лорел.

Саймон ожидал, что граф поправит Айви, заявив, что она его свояченица, но, не дождавшись, улыбнулся. Ситуация начала его забавлять.

— Понятно. Вы тоже занимаетесь наукой, сэр?

— Нет, сэр. Мой шурин заставил волноваться всю семью, исчезнув из университета, никому не сказав ни слова. Мне понадобилось довольно много времени, чтобы найти его, и я имею все основания взять паршивца за ухо и отвести домой.

— Это недоразумение! — Айви всплеснула руками. — Я все объяснил в письме, которое, должно быть, затерялось. Но ты же видишь, я жив и здоров, и наслаждаюсь жизнью.

Граф одарил Айви яростным взглядом, и Саймон подавил острое желание расхохотаться. Можно, Конечно, продолжать спор, но, судя по всему, молчаливое соглашение уже достигнуто. Айви останется мужчиной.

Саймон прошелся по комнате и прислонился плечом к изысканному буфету красного дерева.

— Должен вам сказать, что юный Нед стал для меня бесценным помощником. — Он с улыбкой взглянул сначала на встревоженную Айви, потом на кипящего от ярости лорда Барнсфорта. — Кстати, Нед, декан Риверс просит, чтобы ты и Лоубри помогли ему в бальном зале. Ты, пожалуй, иди, а мы с лордом Барнсфортом урегулируем эту маленькую проблему с твоей семьей.

Айви залилась краской. Она открыла рот, вероятно, собираясь протестовать, но передумала и сжала губы. В ее глазах была мольба, настороженность, опасение. Саймон улыбнулся и знаком предложил ей покинуть комнату. Приготовившись к занимательной игре, Саймон похлопал графа Барнсфорта по плечу.

— Пойдемте со мной, сэр. По чистой случайности я знаю, где Алистэр хранит свои запасы бренди.

В тот вечер Айви получила возможность еще раз почувствовать неодобрительный взгляд своего зятя и испугаться, что он взвалит ее на плечо и унесет из Уиндгейт-Прайори. Но… пока и он, и Саймон делали вид, что Айви — мужчина, причем, возможно, по одним и тем же причинам. Саймон знал, что Эйдан знал, что Айви не мужчина, но Эйдан не знал, что Саймон это знает, и это было для Айви козырной картой. Эйдан не осмеливался намекнуть на свой страх о ее репутации, иными словами, она поставила его в весьма затруднительное положение.

Два лорда надолго закрылись в одной из личных комнат хозяина дома. Они пили бренди и обсуждали будущее Айви. Потом Саймон подмигнул ей и шепнул:

— Полагаю, мне удалось убедить его, что я — безмозглый идиот, который не видит дальше собственного носа.

— Он разрешил мне остаться?

Саймон пожал плечами:

— Он выражался весьма уклончиво, но если он все же утащит тебя домой, то не потому, что опасается за твою добродетель в моем доме.

—Тогда нам лучше не сообщать ему, как здесь организована ночевка.

Прибыв в Уиндгейт-Прайори, они узнали, что ассистентам поставлены кровати в гардеробных их хозяев. Открытие не обрадовало Айви, но Саймон взял за правило приходить в свою комнату очень поздно, когда она уже спала.

Эйдану действительно нечего было бояться, если он позволит ей завершить свою миссию.

Увидев в следующий раз своего зятя, она не могла не пристать к нему с вопросами:

— Ты долго разговаривал с лордом Харроу. Так я могу остаться? Ты доволен?

— Доволен? — удивился Эйдан. — Как, черт возьми, я могу быть доволен?

— Но ведь лорд Харроу понятия не имеет, что я не мужчина.

— Наказание ты мое! — Быстро протянув руку, он ухватил Айви за волосы, словно хотел выдрать клок из ее шевелюры. — В конце концов, черт с ним, с лордом Харроу. Есть и другие, более весомые причины для твоего возвращения домой. Ты должна находиться в безопасности, а не выходить из-под контроля и заниматься неизвестно чем…

— Тебе хорошо известно, чем я…

— Айви, послушай меня внимательно. — Уже второй раз за день он ухватил ее за локоть и повел за собой. Отыскав относительно уединенное место у окна, он остановился. — Лорел и я сделали ряд неприятных открытий, когда были в Бате.

За месяцы, которые они были знакомы, Эйдан Филлипс стал для Айви и ее сестер настоящим братом, неизменно добрым, понимающим, благородным. Поэтому она отважилась высказаться:

— Из-за этих открытий ты и Лорел уехали во Францию?

— Да. Будучи в Бате, мы пытались определить местонахождение дома, где ты и твои сестры выросли.

— Пейтон-Мэнор. Это в Котсуолдсе.

Взглянув в лицо Эйдана, она похолодела.

— Айви, его не существует.

— Конечно, существует! Я помню…

— Ты помнишь дом, но не Котсуолдс. Мы пришли к выводу, что дом находится даже не в Англии.

— А где тогда? Во Франции?

— Возможно. — Он бросил быстрый взгляд по сторонам. Никого не было видно. — Ты видела пуговицу, которую Лорел носит на шее?

Айви кивнула:

— Да, на ней корона и цветок лилии.

Эйдан обнял Айви за плечи. Почему-то это ее не успокоило.

— Не пугайся, но когда мы были в Бате, Лорел подверглась нападению француза.

Айви разинула рот, однако быстро справилась с собой и возмущенно спросила:

— Почему вы нам ничего не сказали?

— Потому что не хотели вас тревожить, пока нет никакой достоверной информации. Но теперь я понимаю, что это решение было ошибочным. Мы все должны быть настороже. Пока никакой ясности нет. Лилия вроде бы ассоциируется с незаконной ветвью семейства Валуа, корни которой уходят в шестнадцатый век. Ее представители жили на северо-востоке Франции.

Айви долго молчала, обдумывая услышанное.

— Ты считаешь, что мы потомки этой ветви?

— Пока ничего толком не известно. Но скажу больше: мы расспрашивали местных жителей, и нам поведали о кровавой вражде, которая закончилась страшным пожаром, уничтожившим поместье и семью.

— Боже правый! — Отвернувшись к окну, она долго смотрела в темнеющее небо. — Какую семью?

— Мы точно не выяснили.

Айви повернулась к Эйдану.

— Ты можешь рассказать мне о человеке, который напал на Лорел? Это тот самый де Вер, о котором мне писала Холли?

— Нет. Анри де Вер был двойным агентом, который работал на англичан во время войны. Сейчас он живет здесь, в Англии. Мы думаем, что он замешан в этом, но пока не можем выяснить, на чьей стороне. — Вздохнув, Эйдан привлек Айви к себе. — Лорел не рассмотрела убийцу, но он говорил с ней, вернее, кричал на нее по-французски. Похоже, он узнал ее или спутал с кем-то, на нее похожим. Он называл ее Саймоной де Валантен. Это имя тебе что-нибудь говорит?

— Саймона…

В этом имени было что-то тревожно знакомое. У Айви было чувство, словно память стоит на краю обрыва и вот-вот упадет, разлетится на тысячи осколков. Но ничего не произошло, осталось только смутное ощущение, от которого она никак не могла избавиться.

— Моего отца звали Родерик, мать — Сесилия. Я не знаю никого по имени Саймона.

Она задрожала.

— Не беспокойся. — Эйдан с любовью заглянул ей в глаза. — У меня есть хороший друг в министерстве иностранных дел, который продолжает наводить справки. Рано или поздно мы все узнаем. Но теперь ты понимаешь, почему тебе следует вернуться домой?

Айви и сама удивилась, как быстро нашла ответ:

— Нет. Всю жизнь дядя Эдвард держал нас взаперти в Торн-Гроув. Но как только Лорел стала действовать самостоятельно, начались неприятности.

— Совершенно верно. И поскольку я знаю все относительно камня, который ты пытаешься отыскать для королевы, — да, Холли и Уиллоу мне все рассказали, — ты можешь спокойно возвращаться домой. Я все сделаю сам.

Айви подняла глаза на человека, ставшего ей любящим братом.

— Ты меня не понял. Уединение не сделало нашу жизнь безопасной. Проблема не исчезла. Мы не можем прятаться всю оставшуюся жизнь. Во всяком случае, я не буду. Лорел выполнила миссию для королевы. Теперь моя очередь. А информация, которую ты мне только что сообщил, поможет мне быть еще осторожнее.

Она подняла руку, когда его физиономия исказилась гневом, а рот открылся для достойного ответа.

— Я продолжу свою миссию, Эйдан. Я достаточно взрослая и должна подчиняться королеве.

Он долго смотрел на нее молча, потом его губы дернулись, словно от боли.

— Черт побери, Айви, но ты же сестра Лорел, неужели не понятно?

Глава 21

Следующим вечером Айви отправилась в их с Саймоном комнаты, чтобы взять катушку проволоки, необходимую для демонстрации опытов, которая вот-вот должна была начаться.

Когда она возвращалась, на ее пути вдруг возникла тень. Айви решила, что это Эйдан, и приготовилась к очередному раунду споров. Вместо этого ее плечо сжали крепкие пальцы; причем так сильно, что руку пронзила острая боль.

Айви повернулась и с облегчением увидела знакомую улыбку и рябое лицо.

— Престон! — воскликнула она. — Наконец-то явился. А я уже решил, что ты передумал!

Сын дипломата не обладал ни тонкостью, ни изяществом, ни острым умом. Но его легкомысленная болтливость, незлобивость и готовность в любой момент прийти на помощь снискали ему любовь товарищей, и Айви в том числе. Глядя на нее, Аскот довольно загоготал.

— Что ты, Айверс, я бы ни за что на свете не пропустил это событие! Мне пришлось остаться… — Тут его счастливая улыбка померкла. — Я должен был закончить для мистера Куинси то, что не успел сделать Спенсер.

— Понимаю. — Айви похлопала его по плечу. Она не обладала силой Аскота, поэтому ее приветствие вышло не столь энергичным. — Хорошо, что ты наконец здесь. — Она улыбнулась, вспомнив договоренность с Джаспером использовать все предоставляемые консорциумом возможности в память о Спенсере. — Между прочим, ты вовремя. Сейчас увидишь нечто удивительное. Пойдем! Лорд Харроу ждет меня в бальном зале.

Престон пошел за ней, явно одолеваемый большими сомнениями.

— Ты не скажешь ему, как я тебя встретил?

Вспомнив о реакции Саймона на шутливое нападение Аскота во дворе колледжа, Айви широко улыбнулась:

— Полагаю, ему незачем знать обо всех моих делах.

— Итак, вы готовы войти в историю, друзья? — Алистэр Гранвилл стоял перед закрытой дверью бального зала. Хотя он обращался кдвум мужчинам, стоявшим прямо перед ним, его голос был слышен всем собравшимся — ученым, ассистентам, гостям.

Саймон покосился на Бена, который нервно переминался с ноги на ногу.

— Мой генератор может вызвать переполох, но изобретение этого человека когда-нибудь внесет революционные изменения в нашу жизнь.

Бен бросил взгляд на застывших в ожидании людей и пробурчал:

— Все-таки от меня не следует ждать слишком многого.

Сегодня Саймон намеревался впервые расчехлить свои генератор, а Бен — продемонстрировать его возможности. Алистэр распахнул двери бального зала и вошел первым. За ним шли Саймон и Бен, потом Джаспер Лоубри и Айви. Эйдан не отставал от нее ни на шаг, и Саймон даже спиной чувствовал его враждебность. Во многих отношениях Эйдан Филлипс напоминал Саймону его самого и его отношение к чувствам, возникшим между Колином и Гвендолин.

Граф разрешил Айви пока оставить все по-прежнему, но выдвинул условие, что он сам останется тоже и будет за ней следить. Если Саймону нужна была причина, чтобы сохранять дистанцию между ним и Айви, ее дал могущественный и подозрительный граф Барнсфорт. Что-то подсказывало Саймону, что этот человек не станет церемониться в выборе средств, если сочтет ситуацию опасной.

Оставшиеся члены консорциума, среди которых было два представителя Королевского общества, прибывших этим утром, толпой вошли в зал. Алистэр блестяще справлялся с ролью хозяина. За очень короткое время ему удалось обеспечить для каждого гостя удобный обзор. Негромко переговариваясь, люди ждали, пока Саймон, Айви и Джаспер снимали чехлы с оборудования.

По требованию Бена освещение в зале свели к минимуму — теперь горели свечи только в нескольких настенных канделябрах. Их свет отражался от металлических поверхностей аппаратуры. Голоса стали громче.

Отклики были не только восторженными. Саймон не раз слышал в зале слово «безумный». Игнорируя и положительные, и отрицательные комментарии, он продолжал подготовку. Бак был наполнен, угольная печь зажжена, медная дымовая труба выведена в открытое окно, чтобы выхлопные газы не заполнили помещение. Пламя разгорелось, прошли минуты, и вода закипела.

— Мистер Айверс, — негромко сказал Саймон.

Айви взяла обшитые пробкой перчатки, лежавшие у проводящих катушек генератора, передала одну пару Саймону, другую — Бену, третью — Джасперу. Последнюю она надела сама, подошла к тому месту, где труба подходила к генератору, и положила руку на рычаг.

— Мистер Риверс, — сказал Саймон, обращаясь и к Бену, и к зрителям, — мой генератор в вашем распоряжении.

Саймон стоял у печи, пока Бен и Джаспер распаковывали свое оборудование. Перед генератором был поставлен стол, на который Лоубри водрузил несколько сферических конструкций, каждая размером с человеческую голову. Стеклянные сферы были установлены на медных подставках и соединены между собой в замкнутую цепь.

До этого вечера Айви не была знакома с проектом Риверса и теперь следила за действиями Джаспера и Бена широко открытыми от удивления глазами. Не сходя с места, она подалась вперед и вытянула шею, чтобы как следует рассмотреть паутину тонких карбонизированных шелковых нитей, наполнявших герметично закрытые сосуды.

По сигналу Бена Саймон повернул штурвал, и пар ворвался в трубу. Он снизил давление и начал поворачивать колесо очень медленно, внимательно следя за скоростью движения пара в трубопроводе. В этой демонстрации не должно быть никаких искр и потоков энергии — ничего похожего на энергию, необходимую для процесса электропортации. Нужен был только управляемый поток электрических токов. Выполненные им и Айви расчеты сделали это возможным.

Решив, что давление пара достаточное, он кивнул Айви. Она затаила дыхание и повернула рычаг. Через мгновение катушки засветились и между ними стали проскакивать маленькие зигзаги молний. Все рабочие части пришли в движение. Даже при такой низкой мощности Саймон ощутил покалывание в руках. Он закрепил клапан на месте и присоединился к Бену и Лоубри.

— Все готово, — сказал он.

Бен поклонился заинтригованной аудитории. Руками в пробковых перчатках он взял самый длинный и толстый провод и, повернувшись к ожидавшим у стен лакеям, проговорил:

— А теперь нам нужна темнота.

Свечи сразу погасли, и комната погрузилась во мрак. Было видно лишь слабое свечение катушек. К мерному гудению генератора присоединился гул возбужденных голосов. Бен поднял руку.

—Джентльмены, я прошу вас обратить внимание на стеклянные сферы на столе.

С этими словами он подошел к генератору и присоединил провод, который держал в руках, к выходному контакту. Первый шар начал тускло светиться. Постепенно карбонизированные нити накалялись и начали светиться ярче. Мерцание появилось во втором шаре. Процесс продолжался до тех пор, пока все пять шаров не засветились так ярко, что даже в самых дальних уголках зала стало светло, как днем.

Эффект был потрясающим. Зал огласился восторженными возгласами. Люди хотели поближе рассмотреть показанное Беном маленькое чудо и устремились к столу. Саймон встревожился.

Понимая, что дело может кончиться плохо, он обогнул стол и попытался удержать толпу на безопасном расстоянии. Краем глаза он заметил встревоженные лица Алистэра, Колина и графа Барнсфорта, которые тоже пытались восстановить порядок. В следующее мгновение раздался громкий треск, и мощный выброс энергии едва не сбил Саймона с ног.

Разлетелось стекло, и зал погрузился в темноту. Началась паника. Люди расталкивали друг друга, стараясь выбраться из толпы. Рядом с Саймоном раздалось громкое ворчание, и какой-то человек повалился прямо на него, Саймон не устоял на ногах, и оба рухнули на пол, подминая под себя тех, кто имел несчастье подойти слишком близко. Попытавшись встать, Саймон обнаружил, что придавлен чем-то или кем-то тяжелым. Раздались крики:

— Свет! Зажгите свечи!

Ощутив едкий запах дыма, Саймон закашлялся.

Наконец зажгли один канделябр, потом другой, третий… Видимость была восстановлена, а с ней некое подобие порядка. Когда крики стихли, Саймон понял, что больше не слышит гудения генератора. Очевидно, Айви успела закрыть клапаны и набросить на прибор изолирующий материал. Саймон еще раз попытался сесть, но оказалось, что поперек его груди лицом вниз лежит какой-то очень грузный человек.

— Сэр! — Он потряс незнакомца, но не дождался никакой ответной реакции. А его пальцы неожиданно оказались влажными и липкими. — Сэр, что с вами, вы ранены? — Снова не получив ответа, Саймон крикнул громче: — Эй, кто-нибудь, помогите нам!

Через несколько секунд чьи-то сильные руки подняли незнакомца и осторожно положили на пол лицом вверх. Кто-то подсунул ему под голову свернутый сюртук. Сэр Алистэр опустился на колени рядом.

Оглушенный, чувствуя головокружение и тошноту, Саймон встал и тут же заглянул через плечо Алистэра.

— Кто это?

Алистэр отодвинулся, и Саймон с удивлением понял, что лежащий человек очень молод. Рябая кожа на его лице была серой. А лицо оказалось Саймону знакомым. Именно этот юноша затеял шутливую потасовку с Айви во дворе колледжа.

Он видел подскочившего к нему Колина, настойчиво спрашивающего, все ли с ним в порядке, но все его внимание было приковано к красному пятну, которое, словно роза, расплылось на сюртуке.

— Колин, — отчетливо выговорил он, похолодев. — Скажи Алистэру, пусть проверит пульс.

— Это ужасно, — сказала Айви и поморщилась, поскольку никакие слова не могли передать владевшие ею чувства после внезапной смерти Престона Аскота.

Она сидела на ступеньках главной лестницы рядом с Джаспером Лоубри и ожидала вызова к прибывшему мировому судье.

Джаспер был очень бледен, под глазами залегли черные круги. Он сидел, упершись локтями в колени и положив голову на сплетенные пальцы рук.

— Если бы только наши сферы не взорвались! Тогда в зале было бы светло, Престон не споткнулся бы и не ударился головой.

Вспомнив, что Джаспер и Престон дружили еще со времени учебы в Итоне, Айви обняла друга за плечи.

— Твоей вины в этом нет.

Однако она сама внезапно ощутила такое сильное чувство вины, что у нее даже дыхание перехватило. Она днями и ночами работала вместе с Саймоном, чтобы привести параметры генератора в соответствие с расчетами, которые им передал Бен Риверс. Все было проверено и многократно перепроверено. Никакой ошибки не было. Что вызвало столь мощный выброс энергии? Что?!

Джаспер покосился на нее.

— Сначала Спенсер, теперь Престон…

— Но ведь нам сказали, что Спенсер был убит, а сегодняшняя трагедия — безусловно, несчастный случай. Ты же не думаешь, что…

— Думаю, что мы очень скоро все узнаем, — буркнул Джаспер и закрыл лицо руками.

Айви уставилась на закрытую дверь столовой. Допросы велись там, и Саймон не выходил уже больше часа. Бедняга Престон свалился прямо на Саймона, и, естественно, констебли хотели знать все предшествующее инциденту.

Она в который раз мысленно вознесла благодарственную молитву Господу за то, что Саймон не пострадал.

— Собирай вещи. Мы немедленно уезжаем.

Оглянувшись, Айви увидела Эйдана, который стоял несколькими ступеньками выше и сверлил ее недобрым взглядом.

— Поторопись, Нед.

Сидящий рядом Джаспер пошевелился, поднял голову, окинул взглядом Эйдана и громким шепотом спросил:

— Этот дурно воспитанный парень обращается к тебе?

— Боюсь, что да, — вздохнула Айви.

— Кто это, черт возьми, и почему он тебе приказывает?

Эйдан ухватился за перила и спустился на одну ступеньку, всем своим видом выражая угрозу.

— Кого ты намерен слушать, меня или этого наглого хлыща, который, сидит рядом с тобой?

Джаспер нахмурился и явно приготовился встать. Айви удержала его за рукав и великосветским тоном проговорила:

—Джаспер, это мой родственник, муж моей старшей сестры. Лорд Барнсфорт, позвольте вам представить мистера Джаспера Лоубри. Он был близким другом покойного.

Антагонизм сразу покинул обоих мужчин. Эйдан спустился к ним и протянул руку Джасперу.

— Мне очень жаль, сэр. Поверьте.

Джаспер молча пожал протянутую ему руку.

— Но это ничего не меняет. Нед, отправляйся собирать вещи. И побыстрее. Мистер Лоубри, если хотите, вы можете поехать в Кембридж с нами.

В это время дверь столовой распахнулась, и на пороге появился Саймон. У Айви тоскливо сжалось сердце. Он выглядел так же, как в тот день, когда она нашла его на полу в лаборатории — измученным, мертвенно-бледным и совершенно потерянным. Гибель Престона Аскота оказалась для него тяжелым ударом. В его глазах застыла боль. Как же Айви хотелось обнять его, успокоить…

— Никто не должен собирать вещи, — тихим и абсолютно безжизненным голосом сказал он.

— Еще чего! — вскинулся Эйдан и устремился к Саймону, словно готовился броситься в драку. — Я намерен как можно скорее увезти отсюда Неда.

— Боюсь, это невозможно, во всяком случае, пока, — сказал сэр Алистэр, появившийся за спиной Саймона.

Впервые владелец Уиндгейт-Прайори не являл собой воплощение изысканности и элегантности. А на его физиономии застыла растерянность.

— Власти объявили дом закрытым до тех пор, пока они не выяснят причину смерти Престона Аскота. Кроме констеблей, никто не может покинуть дом и никто не будет допущен в него. Так что вы все, господа, остаетесь моими гостями до получения дальнейших распоряжений властей.

После этого объявления поведение Эйдана изменилось. К Саймону и Алистэру подошел уже не надменный граф или негодующий родственник, а рассудительный и быстро соображающий агент министерства внутренних дел.

— Они считают, что парня убили?

— Коронер осмотрел рану на голове и счел, что она нанесена тяжелым предметом с неровной поверхностью, — сказал Саймон и на мгновение устало закрыл глаза. — У Аскота проломлен череп. На голове рваная рана.

Айви вскочила.

—Так же был убит Спенсер Йетс?

Саймон кивнул:

— Судя по всему, среди нас появился убийца, планомерно уничтожающий молодых перспективных ученых.

Когда день наконец окончился, Саймон сразу направился в отведенные ему комнаты. Сбросив сюртук, галстук и жилет, он подошел к двери в гардеробную и обнаружил, что Айви, одетая в мужскую ночную сорочку и халат, как раз собирается улечься на свою узкую койку.

— Нет, Айви, только не сегодня.

— Не понимаю.

Саймон крепко обнял любимую, прижал к себе и вздохнул.

— Господи, как ты мне нужна!

Он пошел в свою спальню, увлекая ее за собой. Айви не сопротивлялась и лишь удивленно смотрела на него широко открытыми глазами.

— Но, Саймон, здесь же Эйдан. Если он узнает…

— Самое худшее, что он сможет сделать, — это вызвать меня на дуэль, но это ему ничего не даст, потому что констебли конфисковали все оружие в доме.

— Не шути так! — воскликнула Айви. — Эйдан считает своим долгом меня охранять.

— Я тоже.

— К тому же он может доставить тебе много неприятностей. Все же он граф и обладает большим влиянием.

— А я маркиз, и, значит, я выиграю.

Подойдя к кровати, Саймон усадил на нее Айви. Она начала было снова протестовать, но он поцелуем заставил ее умолкнуть. На минуту оторвавшись от ее губ, он тихо сказал:

— Все это не имеет значения, Айви. Сегодня я хочу, чтобы ты была рядом. Молодой юноша — почти мальчик — лежит мертвый, и я не могу не чувствовать свою ответственность, пусть частичную. Я…

Ее тонкие пальцы прижались к его губам.

— Этого никто не мог предвидеть. И твоей вины тут нет. Где-то рядом бродит убийца…

— А я предоставил ему прекрасную возможность убить снова. Это же мой генератор дал сбой, и комната погрузилась в темноту. Если бы не это…

— Саймон! Ты понял, что сейчас сказал? — Ее голос дрожал от возбуждения. — Сбой генератора дал убийце возможность убить. Неужели ты не видишь, как это важно? Выброс энергии не был случайностью или нашей ошибкой. Вероятнее всего, убийца поработал с нашим оборудованием.

— Думаешь, это возможно? — спросил Саймон.

Айви энергично кивнула:

— Ты был настолько поглощен чувством вины, что не заметил очевидного. Слава Богу, я рядом, чтобы посмотреть на вещи под другим углом.

— А вот меня это не радует, совершенно не радует! — воскликнул Саймон, посадил Айви к себе на колени и прижал к груди. — Когда мировой судья объявил, что произошло убийство, я думал, что сойду с ума от страха за тебя. Зачем только я привез тебя сюда? Почему оставил тебя своим ассистентом, в то время как точно знал, что обязан отослать тебя домой к семье. Знаешь, я бы отдал все на свете, чтобы только увидеть тебя благополучно уезжающей отсюда вместе с мужем сестры. Так бы ты была вне досягаемости безумца.

— Я никуда не уеду, — сообщила Айви. — Хороший ассистент никогда не бросит своего хозяина.

Рассмеявшись, Саймон повалился на кровать, увлекая ее за собой.

— Знаешь, мне не дает покоя одна мысль, — сказала Айви серьезно.

— Какая?

— Скажи, Саймон, ты не думаешь, что бегство твоей сестры из Лондона как-то связано с этими убийствами?

Маркиз сел и тоже нахмурился. Он думал об этом после смерти Спенсера Йетса, долго думал, но потом отбросил эту мысль. Ну, или почти отбросил.

— Нет, — твердо заявил он, — я так не считаю. Моя сестра не может иметь с этим ничего общего…

— Извини. Но согласись, что совпадение очень странное. К тому же объектом убийства считают твердый предмет с неровной поверхностью. Тебе не приходило в голову, что это может быть камень королевы?

— Проклятие, Айви!

— Пойми, я вовсе не хочу сказать, что Гвендолин — убийца. Я только считаю, что мы должны иметь в виду возможность существования какой-то связи между ее действиями и этими преступлениями. Возможно, утром…

И снова маркиз поцелуем заставил ее замолчать. Он решил, что день и без того был слишком тяжелым. Возможно, утром… Да черт его знает, что будет утром. По непонятной причине мысли о завтрашнем дне наполняли его душу страхом. Оставшиеся до наступления этого самого утра часы он хотел просто обнимать Айви и знать, что она в безопасности. И еще ему нужна была мирная передышка.

— Не надо больше слов, — прошептал он.

Заглянув ему в глаза, Айви кивнула. Тогда он снял с нее халат, ночную сорочку и откинул одеяло.

Утром Айви выскользнула из постели Саймона раньше, чем он проснулся. Она хотела успеть полностью одеться и заняться делом до того, как встанет Эйдан, чтобы предупредить возможные вопросы о том, где она провела ночь.

Она считала маленьким чудом то, что он до сих пор об этом не спросил. Возможно, в создавшихся обстоятельствах он предпочитал избегать подобных разговоров. Незваный гость, он все же был графом, то есть имел право на уважительное отношение, и хозяину пришлось изрядно поломать голову и переселить некоторых других гостей, чтобы выделить ему достойную комнату.

Айви поспешно оделась, дрожа от предрассветного холода. В коридорах Уиндгейт-Прайори было пусто, в утренней комнате тоже не было никого, кроме лакеев, готовящих завтрак для гостей. На буфетной полке стоял кофейник с горячим кофе и блюдо с булочками. Айви налила себе чашку кофе и выбрала черничную булочку.

Она пошла наверх — очень уж удобным ей представлялся диван в библиотеке сэра Алистэра. Проходя мимо библиотеки несколькими минутами раньше, она слышала доносившиеся оттуда голоса. Очень хорошо. Мировой судья вчера строго-настрого предупредил, чтобы никто, и в первую очередь ассистенты, не ходил по дому в одиночестве. Никто не знал, то ли убийца охотится за студентами, то ли смерти Йетса и Аскота — совпадения. В любом случае следовало соблюдать осторожность.

Зажав булочку в зубах, она протянула руку к двери. Но внезапно из библиотеки донесся такой отчаянный крик, что чашка выпала из рук Айви, ударилась о пол, и горячий кофе выплеснулся ей на ноги. Булочка выпала изо рта и покатилась по ковру. Из библиотеки раздался глухой удар — звук, слишком напоминающий о происшедших накануне событиях.

Несколько секунд Айви колебалась, не зная, что делать — открыть дверь или бежать в утреннюю комнату за помощью, но хлопок, донесшийся из библиотеки, заставил ее решиться. Распахнув дверь, она вбежала в комнату и остановилась так резко, что ее сапоги заскользили по обюссонскому ковру. В другом конце комнаты — у камина — неподвижно лежал Джаспер Лоубри.

Глава 22

— Слава Богу, он жив!

Айви закрыла лицо руками, тщетно стараясь изгнать из памяти образ лежащего без движения Джаспера. Сидевший за столом инспектор кембриджской городской полиции старательно записывал каждое ее слово.

Ворвавшись в библиотеку около часа назад, Айви немедленно узнала Джаспера по его роскошной волнистой шевелюре и едва не лишилась чувств от ужаса. Она упала рядом с ним на колени и сразу угодила рукой в лужицу крови, медленно расплывавшуюся под его головой. Источником кровотечения оказалась неглубокая рана на затылке. Когда же Джаспер пошевелился и издал мучительный стон, Айви ощутила такое облегчение, что не удержалась от слез.

После того как он пришел в себя и был осмотрен спешно вызванным из деревни доктором, его допросили. Нет, он ничего не видел и не слышал. Он грел руки у камина, когда внезапно почувствовал ужасную боль, расколовшую его череп пополам. Следующим, что он увидел, было заплаканное лицо Неда Айверса, нависшее над ним.

На вопрос, почему он был в библиотеке один, Джаспер ответил, что пришел туда вместе с Беном Риверсом, который на несколько минут оставил его, чтобы принести из своей комнаты книгу. Джаспера перевязали, дали несколько капель настойки опия, и он крепко заснул в своей постели.

— Вы что-нибудь можете добавить к сказанному ранее?

Инспектор — круглолицый усатый мужчина, которого очки делали похожим на большую сову, окунул перо в чернильницу и вопросительно уставился на Айви.

— Нет, как я уже сказал, я слышал крик, удар, а потом какой-то шум, как будто захлопнулась дверь. — Она повернула голову и посмотрела на маленькую дверцу между книжными шкафами, которая вела в соседнюю музыкальную комнату. — Когда я вбежал из коридора, здесь был только несчастный мистер Лоубри. — Она, не глядя, указала рукой в сторону камина. — Вон там.

— А почему вы проигнорировали мой совет и разгуливали по дому в одиночестве, сэр? — Инспектор направил на нее перо, как будто это было копье, которое он собирался метнуть. — Вы, молодежь, считаете себя неуязвимыми, но я думал, что два недавних убийства все же заставят вас соблюдать осторожность!

— Я слышал из библиотеки голоса, когда проходил мимо немного раньше, — честно сказала она. — К тому же я решил, что в доме достаточно слуг, чтобы предотвратить возможность нового преступления.

Голоса за дверью библиотеки стали громче. Туда постепенно стекались все новые члены консорциума, узнавшие о случившемся. Айви еще не видела Саймона этим утром, но знала, что он примерно полчаса назад поднял ужасный шум, требуя, чтобы ему немедленно дали возможность поговорить со своим ассистентом. Инспектор Скотт отказался выполнить его требование, но все же пошел навстречу взбешенному аристократу и, высунув голову из двери, заверил его, что с парнем все в порядке.

Айви очень хотелось, чтобы он был рядом. Первый шок, который она испытала, обнаружив Джаспера, еще не прошел. У нее дрожали руки, все внутренности в животе завязались узлом, она была расстроена и сбита с толку. Как же она жалела, что не осталась в постели рядом с Саймоном.

Но нет. Инспектор Скотт сказал, что она, вероятнее всего, не позволила свершиться очередному убийству. Звон упавшей за дверью библиотеки чашки обратил преступника в бегство.

— Если бы только я действовал быстрее, — задумчиво протянула Айви. — Мы бы уже знали, кто это.

Инспектор Скотт положил перо.

— Мой мальчик, если бы ты действовал быстрее, вполне вероятно, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. Ты бы стал следующей жертвой. Кстати, это и сейчас совсем не исключено. Ты — следующая мишень.

Кровь отхлынула от лица Айви.

— Но почему?

— Подумай. В клубе «Галилей», о котором мне рассказал лорд Харроу, три из четырех ассистентов уже подверглись нападениям. — Он указал на Айви толстым пальцем. — Остался только ты.

— Боже мой! — ахнула Айви. — Во всей этой суматохе я об этом не подумал.

— Подумай и не изображай героя. Ты никуда не должен ходить в одиночестве. И если вспомнишь хотя бы какую-нибудь мелочь, которая поможет нам вычислить, кто из членов консорциума ответственен за эти преступления, немедленно беги ко мне.

— Член консорциума, — повторила Айви и покачала головой. — В это невозможно поверить.

— Мистер Айверс, мой опыт показывает, что аномалии встречаются в любом обществе. Ни один класс не защищен от преступлений. Принц или нищий, отчаявшийся человек способен на отчаянные меры.

Несмотря на плохо сшитый костюм и обтрепанный воротничок, инспектор оказался настоящим джентльменом. Выйдя из библиотеки, он не позволил войти никому, кроме Саймона.

— Вы можете войти, милорд. С вашим парнем все хорошо. Могу поклясться, сегодня он спас человеческую жизнь.

Саймон с грохотом захлопнул за собой дверь и повернул в замке ключ. Потом он быстрыми шагами пересек комнату и схватил Айви в объятия.

— Больше я с тебя глаз не спущу, — пробормотал он.

— Со мной все в порядке, — неуверенно сказала она.

Это было неправдой. Айви била дрожь, с которой она никак не могла справиться. И она с радостью прильнула к сильному мужчине, который мог ее защитить. По ее щекам покатились слезы, которые она не старалась скрыть. Сейчас она не была Недом Айверсом, который должен был оставаться храбрым и неунывающим в любой ситуации. Она всегда недоумевала, как мужчинам удается всегда сохранять внешнюю невозмутимость и не взрываться от подавляемых эмоций.

Как и в ту ночь, когда на ней было волшебное изумрудное платье, ей нужно было какое-то время побыть Айви, самой обыкновенной женщиной, которая могла оплакать смерть друга, почувствовать себя в безопасности в крепких мужских объятиях, прижаться к груди любимого и услышать, как ровно бьется его сердце. Почему-то именно это мерное биение помогло ей взять себя в руки, равно как и успокаивающий голос мужчины, легкие прикосновения его пальцев.

Передышка оказалась недолгой. Через несколько минут в дверь громко постучали, и когда Саймон опять повернул в замке ключ, на пороге показался Алистэр Гранвилл.

— Я только хотел предупредить, что никому не позволено возвращаться в свои комнаты. Инспектор и его люди обыскивают дом в надежде отыскать орудие убийства. Они решили, что преступник не станет носить такой тяжелый предмет в кармане. До получения других распоряжений мы должны оставаться вместе в общих комнатах. Никто не должен быть в одиночестве, поскольку под подозрением абсолютно все.

— Айви, взгляни, ты была права.

Саймон схватил один из болтов, которым крепились шестеренки. Он свободно проворачивался. А ведь он вообще не должен был поворачиваться, тем более при таком легком прикосновении. Остальные вели себя так же.

— Кто-то действительно испортил оборудование.

Ослабленные соединения между частями генератора означали, что, несмотря на самые точные расчеты и регулировку оборудования, которую они произвели вместе, сила тока оказалась неконтролируемой.

— Вот почему сферы Бена взорвались!

Айви потрогала пальцем свободно болтающийся болт.

— Кто мог это сделать?

Они говорили очень тихо, чтобы не мешать другим ученым, которые работали поблизости. Заседания консорциума прекратились, но инспектор Скотт не видел никакого вреда от того, чтобы разрешить ученым работать со своими приборами в бальном зале. Вероятно, он решил, что если люди будут чем-то заняты, это поможет избежать паники и нелепых домыслов.

Несмотря на то что работа шла, в бальном зале было тихо, как в могиле. Люди опасливо косились друг на друга, стараясь держаться как можно дальше. Айви заметила, что Саймон задумчиво смотрит на собравшихся.

— Здесь становится жутковато, — шепотом сказала она. — А ведь еще вчера в этом доме жизнь била ключом.

— Да уж, — согласился Саймон и стал закручивать ослабленные болты. — Я только надеюсь, что мы ошиблись, предположив, что Гвендолин направилась сюда. Хочется верить, что она где-то в другом месте.

— Да.

Странная нота, прозвучавшая в ее голосе, заставила Саймона оторваться от работы.

Айви с преувеличенным вниманием рассматривала обуглившийся провод.

Саймон решил пока не настаивать, чтобы она поделилась с ним своими мыслями. Захочет — сама скажет. Он затянул еще один болт.

— Что-то я давно не видел мужа твоей сестры. Ему разрешили уехать?

Почувствовав колебания Айви, он взглянул на нее внимательнее. Она еще ниже склонилась над проводом, который уже рассмотрела со всех сторон.

— Ну… он помогает инспектору Скотту.

Саймон не мог не удивиться. Какого черта должностное лицо привлекает к расследованию убийства обычного гражданина?

— Не хочешь объяснить?

— Понимаешь… я тебе не все рассказала об Эйдане. — Сжав губы, она покосилась на ближайших соседей. — Когда я говорила, что он может доставить тебе много неприятностей, это была не простая угроза. Понимаешь, Эйдан работает на министерство внутренних дел.

Саймону потребовалось время, чтобы переварить эту информацию. Он бросил гаечный ключ и скрестил руки на груди.

— Когда все закончится, мы с тобой сядем и подробно поговорим о вашей весьма необычной семейке.

Айви кивнула и неожиданно нахмурилась:

— Да, когда все кончится… Смотри, а вот и Эйдан с инспектором. Они идут к нам. Господи, почему они такие мрачные?

— Лорд Харроу! — Голос инспектора Скотта был таким же серьезным, как его физиономия. — Боюсь, я должен просить вас пройти с нами.

— Что случилось? — Айви встала между ними, — Вы что-нибудь нашли?

— У меня есть вопросы к лорду Харроу, — сквозь зубы ответил инспектор.

— Какие вопросы?

— Все в порядке, Нед, — вмешался Саймон. — Я готов ответить на любые вопросы.

Инспектор Скотт жестом предложил Саймону следовать к выходу из зала и пошел рядом с ним, а не отстав на шаг, как того требовал титул Саймона.

Айви пошла следом.

— Подождите!

— Не устраивай сцен! — прошипел Эйдан, схватив ее за руку. — На тебя все смотрят.

— Но, Эйдан…

Тон графа заставил Айви похолодеть.

— Все в порядке, Нед. Ты все равно ничего не сможешь сделать.

Айви могла думать о том, что Саймон нуждается в ней, и, что бы ни случилось, она хотела быть рядом. Поэтому она решительно двинулась за ним и инспектором. Эйдан преградил ей дорогу.

Она постаралась унять ее панику и не показывать любовь и отчаяние, владевшие ею.

Но было слишком поздно. Эйдан сумел все прочитать по ее лицу, и Айви поняла, что на нее вот-вот обрушится не просто гроза, а ураган, смерч, ад. Не выпуская ее руки, граф потащил ее за собой через зал. Краем глаза она видела, что все собравшиеся поворачивают головы, явно желая понять, что происходит. Но никто не вмешался, никто не спросил, почему этот граф, у которого не было никакого дела в этом консорциуме, позволяет себе подобные действия в отношении одного из ассистентов. Поэтому, проводив взглядами Айви, все ученые, один за другим, вернулись к своей работе.

Эйдан волок ее по коридору до той части дома, где обитали слуги. Увидев закрытую дверь, он распахнул ее и втолкнул Айви в комнату, где был сложен садовый инвентарь. Захлопнул за собой дверь он с такой силой, что стоявшие в углу маленькие лопатки и грабли с грохотом рассыпались по полу.

— Ты солгала мне! — рявкнул он.

Айви не стала переспрашивать, что он имеет в виду. Она решила подождать и проверить, что будет дальше. Эйдан подступил ближе, а она сделала шаг назад.

— Лорду Харроу чертовски хорошо известно, что ты не мужчина. Он обнимал тебя!

Айви снова промолчала. Что толку отрицать очевидное?

Мало-помалу отступая назад, она наконец уперлась спиной в стену, на которой висела рабочая одежда.

После этого она озвучила единственную мысль, которая засела у нее в голове:

— Они не могут обвинить его. Он невиновен.

Эйдан остановился, словно налетел на препятствие.

— Бог мой… ты спала с ним!

В его голосе сплелось столько разных чувств, что Айви почувствовала необходимость слиться со стеной.

— Это еще не делает его виновным. Эйдан, прошу тебя, мы должны ему помочь.

— Помочь? Ему? Я помогу ему отправиться на виселицу!

— Ты этого не сделаешь! — Айви устремила на родственника горящий взгляд. — Ты не осудишь невиновного.

— Ты права. Я этого не сделаю. Но у меня нет абсолютно никакой уверенности в том, что лорд Харроу невиновен. — Теперь граф говорил с неестественным спокойствием, которого Айви опасалась больше, чем его ярости. — Один из людей инспектора нашел то, что, судя по всему, является орудием убийства. Оно соответствует описанию камня, который ты ищешь. И камень был в вещах лорда Харроу. Ну и что ты теперь думаешь о своем маркизе?

За окнами его комнаты постепенно удлинялись тени. Саймон размышлял о своей судьбе. Всякий раз, слыша шум за дверью, он ожидал, что кто-нибудь войдет и сообщит ему очередную порцию плохих новостей. Хотя что могло быть хуже? Гвендолин все еще не была обнаружена, а он находился под домашним арестом, обвиненный в двух убийствах и попытке третьего. Похоже, инспектор Скотт не сомневался в его виновности. Он приказал, чтобы из комнаты вынесли электромагниты и большую часть личных вещей Саймона. В любой момент его могли вывести из комнаты и отправить в тюрьму.

Проклятие! Айви останется без защиты! Ах, если бы только он мог освободиться…

Он даже не видел орудия убийства. По словам инспектора, это был камень размером в два мужских кулака с неровной шершавой поверхностью. Саймон не мог не думать, что это, наверное, действительно камень Виктории, тот, который украла его сестра.

Ему не давала покоя мысль о причастности Гвендолин к этим ужасным преступлениям. Хотя он всячески старался ее отбросить. Его сестра, безусловно, дерзкая и склонная к театральным эффектам особа, но она никогда не была испорченной. Никогда не была жестокой.

— Господи, Гвенни, ну где же ты?

Открылась дверь, и маркиз мгновенно напрягся, ожидая самого худшего и готовый воспользоваться малейшей возможностью обрести свободу. Его страж заглянул в комнату, потом отступил в сторону и впустил Айви. При виде ее милого личика Саймон забыл обо всем. Несколько мгновений она просто стояла и смотрела на него полными слез глазами, потом поспешила к нему.

Дверь оставалась открытой, поэтому следивший за каждым их движением стражник видел, как Айви остановилась перед маркизом, взяла его руку и крепко по-мужски пожала.

— Я знаю, что ты невиновен, — тихо сказала она.

— Я бы понял, усомнись ты во мне. Но, клянусь честью, я не представляю, как этот чертов камень попал в мои вещи.

— Наверное, кто-то его туда положил, — предположила Айви. На ее лице отчетливо читалось сожаление. — Обещаю, я не покину тебя.

Лучше бы она этого не говорила. И без того встревоженного Саймона теперь охватил ужас.

— Айви, прошу тебя, пусть этим занимаются власти. Я не могу позволить тебе подвергать себя опасности.

— У меня есть идея, как найти убийцу. Мы должны устроить для него ловушку.

— Мы ничего не будем делать. — Саймону хотелось подойти к упрямой девчонке, крепко взять за плечи и как следует встряхнуть. Мешало присутствие констебля. — Дьявол! Я хочу, чтобы ты сегодня же отсюда уехала. Инспектор Скотт уже наверняка разрешил всем разъехаться.

— Нет. Несмотря на обнаружение камня, он, по-моему, не вполне убежден, что нашел убийцу. Вот почему…

— Нет! — Ему хотелось выкрикнуть это короткое слово, но он его лишь прошептал.

Констебль громко откашлялся.

— Не знаю, о чем вы двое шепчетесь, но я нарушаю правила, позволяя вам так долго разговаривать. — Он дернул подбородком в сторону Айви. — Собирайте свои вещи и уходите.

Она нетерпеливо отмахнулась, но пошла в гардеробную. Вернулась она с саквояжем. Ее личико было серьезным, лоб перерезала маленькая морщинка.

— Я все решу.

Эти слова были произнесены с такой непоколебимой убежденностью, что Саймон, помимо воли, ей поверил. Что бы он ей ни говорил, Айви Садерленд все равно поступит по-своему. И снова Саймон подался к ней. Как же ему хотелось ее обнять! Айви заметила непроизвольное движение и остановилась, устремив на него вопросительный взгляд.

— Как твой друг? — спросил Саймон.

Ее личико осветилось улыбкой:

— Намного лучше. Он получил поверхностное ранение и требует, чтобы ему разрешили встать. Доктор настаивает, чтобы он пока оставался в постели.

— Правильно. В любом случае ему лучше отдохнуть. Мистер Лоубри — счастливчик.

Констебль еще раз кашлянул, но Айви медлила.

— Пожалуйста, будь осторожен, мой дорогой Нед.

Айви кивнула и украдкой смахнула слезинку, моментально лишив Саймона самообладания. Он схватил ее за плечо и привлек к себе, лишь в последний момент постаравшись, чтобы это были дружеские, а не любовные объятия.

— Я не задержусь здесь надолго, — шепнул он ей на ухо.

Ее глаза расширились от страха. И она взглядом попросила любимого не совершать неблагоразумных поступков.

Саймон не мог выполнить эту просьбу. Только не сейчас, когда она и другие обитатели Уиндгейт-Прайори были в смертельной опасности.

— Я знаю этот дом так же хорошо, как Харроувуд, — быстро прошептал он. — Если я сумею вырваться из этой комнаты, то спрячусь на чердаке. Там меня никогда не найдут.

В глазах Айви читалась тысяча вопросов, но она лишь молча кивнула. Саймон мягко отстранил ее от себя, и она понуро побрела к двери. Констебль закрыл дверь, однако повернуть ключ в замке не успел.

— Подождите, — прозвучал властный голос, — мне необходимо поговорить с ними обоими.

Глава 23

Айви ввел обратно в комнату инспектор Скотт, за ними вошел Эйдан и захлопнул дверь перед любопытным носом констебля.

В руках инспектор держал предмет, завернутый в серую фланель. Он положил его на кровать и убрал ткань. На покрывале остался черный камень с серебристыми вкраплениями.

— Это, сэр, и есть орудие убийства, которое мы сегодня нашли в этой комнате и которое теперь является уликой против вас.

— Боже мой! — воскликнула Айви, уронила саквояж и бросилась к кровати.

Саймон не отставал от нее, и они вместе склонились над камнем, из-за которого уже произошло столько неприятностей и который мог положить конец правлению новой королевы.

Скромный булыжник разочаровал Саймона. Протянув руку, он коснулся его пальцем, ожидая почувствовать… что-нибудь. Заряд. Тепло. Энергию. Айви говорила, что камень — сильный электромагнит.

Не почувствовав совершенно ничего, он покосился на Айви.

— Прикоснись к нему.

Она осторожно коснулась пальцем поверхности камня, потом, немного помедлив, накрыла его ладонью. Нахмурившись, она покачала головой:

— Этого не может быть… — Она ненадолго замолчала, после чего уверенно сказала: — Я почти уверена, что это не он.

Инспектор Скотт обошел их и с интересом уставился на камень.

— Не он? Что вы имеете в виду?

— Это не электромагнитный обломок метеорита, который недавно похитили у королевы, — вежливо объяснил граф Барнсфорт. Встретив негодующий взгляд Айви, он сказал: — Сейчас уже не до тайн.

Скотт несколько минут озадаченно смотрел на графа.

— Так вот что похитили у королевы? А в газетах писали, что бриллиант!

Никто не удосужился ответить на риторический вопрос. Саймону не терпелось задать свои вопросы. Он никак не мог понять, что делают Барнсфорт и Скотт в его комнате. Пришли обсудить происхождение камня? Или они обнаружили новые свидетельства, указывающие на настоящего убийцу? Может ли он надеяться?

Что бы ни привело их в его комнату, Саймон решил запастись терпением и ничего не спрашивать. Рано или поздно они все равно сообщат о цели своего визита. Он взял с прикроватного столика очки для чтения, нацепил их на нос и склонился над камнем. Трещины на нем явно были заполнены каким-то бурым веществом.

— Кровь.

— Совершенно верно, лорд Харроу. — Фыркнув, инспектор достал блокнот и карандаш. — А теперь, может быть, один из вас соизволит объяснить мне, что за камень похищен, у ее величества и почему вы уверены, что этот булыжник — не он?

Придя в полное смятение оттого, что ей приходится раскрывать королевские тайны, Айви начала неуверенно говорить. Вкратце изложив ситуацию, она завершила рассказ тем, что приложила палец к камню, казавшемуся удивительно уродливым на гладком покрывале.

— Этот камень, как вы можете убедиться, вообще не обладает электромагнитными свойствами. Можно не сомневаться, что это своего рода обманка. Ее подбросили лорду Харроу, чтобы вывести его из игры.

— Возможно, мистер Айверс, возможно… Но этот камень определенно является орудием убийства. — Скотт наставил на Айви карандаш и проницательно усмехнулся. — Или я должен называть вас мисс?

Залившись краской, Айви устремила негодующий взгляд на своего родственника.

— Эйдан, как ты мог?

— Лорд Барнсфорт ничего мне не говорил, — снова усмехнулся инспектор. — Возможно, я не работаю в престижном лондонском Скотланд-Ярде, но все же я не тупая деревенщина, какой меня, судя по всему, кое-кто считает. Однако вы не волнуйтесь, мисс. Вы не единственная в этом доме допустили подобную ошибку. — Он сделал какую-то пометку в блокноте, — Мне нужно имя фрейлины, которая сбежала с собственностью королевы.

— Это моя сестра, — быстро ответил Саймон, не желая отягощать Айви чувством вины и заставлять бросать на него новые подозрения. — Ее зовут леди Гвендолин де Берг.

До сих пор молчавший граф Барнсфорт подался вперед и спросил:

— Ваша сестра украла камень для вас, сэр?

— На этот вопрос я ответить не могу, сэр.

— Не можете или не хотите?

Саймон видел, что отношение к нему Барнсфорта разительно изменилось. Во время их последней встречи Саймон сумел убедить подозрительного графа, что во время пребывания Айви в Харроувуде не произошло ничего предосудительного. Но теперь, судя по гневным взглядам, которые граф время от времени бросал на него, правда выплыла наружу. Он не мог винить Барнсфорта за эту враждебность и поэтому с трудом разжал сами собой сжавшиеся кулаки. Драка между ними ничего не решит, тем более что их трения не имеют никакого отношения к убийствам.

Стараясь говорить спокойно, Саймон ответил:

— Я не встречался, со своей сестрой с тех пор, как она поступила на службу к королеве. Каковы бы ни были ее мотивы, меня она в известность не поставила. Мы считали, что она появится здесь, в Уиндгейт-Прайори, но пока не нашли никаких следов. — Он снова обратил свой взгляд на камень. — До этого момента. Поскольку тот, кто использовал эту обманку в качестве орудия убийства, обладает настоящим камнем или по крайней мере знает о его существовании.

Барнсфорт и инспектор Скотт обменялись взглядами. Граф был явно полон предубеждений и сомнений, а инспектор вел себя как человек, облеченный властью принимать самостоятельные решения и не поступаться принципами. Он машинально куснул кончик карандаша и сказал:

— Вас, лорд Харроу, наверное, это удивит, но, признаюсь, я уже не так уверен в вашей вине, как раньше. Орудие убийства вам действительно могли подбросить, и ни я, ни мои констебли, ни даже лорд Барнсфорт не смогли отыскать ни одного мотива, который подтолкнул бы вас к совершению этих убийств.

— Можете мне поверить, маркиз, — прорычал граф, — я хорошо искал!

— Господи, спасибо тебе! — воскликнула Айви. — Как я рада, что вы разумный человек, обладающий здравым умом. — Напряжение этого дня сказалось на ее внешности. Она была очень бледна, лоб покрыт испариной. — Значит, теперь вы объявите всем, что лорд Харроу невиновен?

— Невиновен? — Губы графа презрительно скривились. — Это вряд ли.

Инспектор поднял руку.

— Не сейчас!

— Но…

— Боюсь, мисс, кому-то очень нужно возложить вину на лорда Харроу. Уверен, лучше всего убедить преступника, что он добился своего. Лорд Харроу, в научных кругах вы — срой человек. Возможно, вы сумеете помочь нам установить мотив, причем не только убийств. Важно понять, по какой причине преступник захотел подставить именно вас.

— Я уже голову сломал, прикидывая разные варианты, но так ничего и не придумал.

— Тогда мне придется задать прямой вопрос: ваша сестра испытывает к вам неприязнь? Обиду?

— Она…

Саймон отвел глаза. Последние слова, которыми они обменялись, безусловно, были злыми, беспощадными. Но если разобраться, за ее безрассудное поведение он мог винить только себя. Он должен был больше интересоваться ее мыслями, ее чувствами, ее жизнью.

Да, ей было неприятно его вмешательство, но испытывала ли она к нему из-за этого ненависть? Причем ненависть достаточную, чтобы совершить убийство и обагрить руки кровью?

Глава 24

— Нет, инспектор, — уверенно заявил Саймон. — Моя сестра не может быть ответственна за эти убийства.

— У вас нет в этом ни малейших сомнений?

Саймон опять заколебался. Объективно ли он относится к сестре? Или старается защитить ее, как брат, который искренне хотел бы исправить свои прошлые ошибки?

Он оглянулся на Айви… Но что он надеялся услышать от нее? Пожалуй, этого он и сам не знал. Она никогда не встречалась с Гвендолин, не знала, какой у нее характер. Тем не менее в ее огромных темных глазах он увидел уверенность, которой ему не хватало, чтобы ответить инспектору.

— Никаких сомнений.

— Что ж, хорошо. Может быть, если я введу вас в курс дела относительно подозреваемых, вы сумеете помочь нам найти мотив. — Скотт заглянул в блокнот. — Итак, Бенджамин Риверс, Эррол Куинси, Колин Эшуорт, Джаспер Лоубри…

— Джаспер? — вмешалась Айви. — Он ведь жертва!

— Или очень хороший актер, — сказал Скотт и помахал карандашом. — Пока он является единственной жертвой, которой удалось избежать смерти. Он мог имитировать нападение на себя, возможно, зная, что вы уже находитесь на пути в библиотеку. Вы же не заметили никаких следов преступника.

— Джаспер не стал бы лгать! — выкрикнула Айви и добавила уже спокойнее: — Во всяком случае, я так думаю. — Она чуть помедлила и уверенно заявила: — Джаспер не стал бы лгать, и он не мог совершить акт насилия. Это не в его характере.

Нечто отвратительно напоминающее ревность заставило Саймона встать и забегать по комнате. Ему очень хотелось спросить, откуда у нее такая уверенность в этом молодом хлыще, но он вовремя прикусил язык. Сейчас не время для мелочности.

— И вам неизвестно о ссорах между студентами, которые могли бы привести к желанию отомстить? — спросил инспектор.

Айви покачала головой:

— Нет, они… они были дружной командой.

Скотт поправил очки и спросил:

— И у мистера Лоубри не было причин для ревности по отношению к лорду Харроу?

— Ревности? — Айви умолкла, когда до нее дошел смысл вопроса. Она покраснела, но тем не менее упрямо задрала подбородок и уверенно сказала: — Джаспер не знает, кто я. Он считает меня одним из своих приятелей.

Скотт кивнул и записал что-то в блокнот.

— Тогда остаются преподаватели.

— Но это же абсурд! — возмутился Саймон. — Все эти люди — мои близкие друзья и коллеги. Здесь полно других людей. Почему вы их не рассматриваете?

— Даже меня. — С ироничным смешком сказала Айви.

Мужчины недоверчиво уставились на нее. Не дождавшись иной реакции, она перешла в наступление:

— А что? Это вполне возможно. У меня была такая же возможность, как у любого другого из присутствующих.

— Айви, когда хочешь сказать нечто подобное, лучше помолчи. — Граф Барнсфорт недовольно поморщился, но подошел к Айви, остановился за ее стулом и положил ей на плечи руки — эдакий страж, готовый защищать. — Мы долго думали, лорд Харроу, но все же исключили всех, кроме ваших коллег. Нет, дослушайте меня, — возвысил он голос, заметив, что маркиз открыл рот, приготовившись возражать. — В этом есть смысл, только если человек, пытающийся вас подставить, хорошо вас знает. Вы с ним регулярно общаетесь. Это тот, кто завидует вам или вашим способностям, или у кого есть основания обижаться на вас.

Возражения Саймона так и остались невысказанными. Любой из членов клуба «Галилей», в принципе, мог подходить под описание его потенциального врага. Несмотря на попытки Колина помириться с ним, он мог затаить злобу на друга из-за событий прошлой зимы. Эррол, каким бы слабым и немощным ни выглядел, мог ненавидеть его из-за гибели дочери. А Бен, сумевший подняться из самых низов, мог в глубине души завидовать социальному статусу и богатству маркиза.

Достаточно для того, чтобы совершить несколько убийств и хладнокровно подставить его…

Бен, Эррол, даже Колин, к которому Саймон уже много месяцев относился с нескрываемым презрением…

Он встал и расправил плечи.

— Ваша теория неверна, — сказал он, — ни один из этих людей не может быть виновным.

— Если так, — с довольной улыбкой сообщил граф Барнсфорт, — тогда остаетесь только вы, лорд Харроу.

Айви стряхнула его руки со своих плеч и вскочила.

— Не смей так говорить! У меня есть план!

При этом заявлении Саймон застонал, а Эйдан громко выругался. Она проигнорировала их и остановилась перед инспектором Скоттом.

— Я знаю, как поймать убийцу, — заявила она. — Вы сами сказали, что, вероятнее всего, я — следующая жертва.

Громкие протесты графа и маркиза не позволили ей продолжить свою мысль. Впервые эти двое мужчин были в полном согласии.

— Что бы ты ни придумала, забудь об этом, — заявил Саймон.

— Предоставь это нам, — поддакнул ему Эйдан.

Инспектор Скотт задумчиво уставился на нее.

— Что вы придумали, мисс?

— Не потакайте ей! — в один голос воскликнули граф и маркиз.

— Эйдан, прошу тебя, позволь мне сказать. — Айви не осмеливалась посмотреть на Саймона, опасаясь, что смелость ее окончательно покинет. Исходивший от него гнев, казалось, можно было потрогать руками. Не приходилось сомневаться, что он никогда не согласится на ее план и будет возражать до последнего. По правде говоря, она и сама испытывала страх, риск был слишком велик. Но ничего другого не оставалось. Обвиненного в убийстве человека все равно повесят, и не важно, пэр он или нет. Только она могла спасти любимого мужчину.

— Мы можем заманить убийцу в ловушку. Для этого необходима приманка, — сказала она ровным голосом.

— Айви, нет!

Она даже не поняла, как Саймон возник перед ней. Не иначе электропортировался. Он взял ее за руку и повернул лицом к себе. Метнув короткий взгляд на двух мужчин, наблюдавших за ними, он привлек ее к себе и прижался губами к ее волосам.

— Спасибо тебе, дорогая, но все равно нет! Ты не должна даже думать об этом. Выбрось эти глупости из головы немедленно. Я не позволю тебе рисковать, и все тут.

Не желая, чтобы ей мешали, Айви отстранилась и посмотрела маркизу в лицо.

— Мне кажется, у тебя здесь нет права голоса. Решать может только инспектор Скотт, — заявила она.

Саймона охватила паника. Он схватил Айви за плечи и встряхнул.

— Черт побери, Айви, речь идет не о решении математической задачи или регулировке генератора. Это смертельно опасно, и я не позволю тебе рисковать жизнью ради меня.

— Я тоже, — буркнул Эйдан, следя за ними, как ястреб за мелкой дичью.

— Кстати, больше не будет никаких жертв. — Саймон делал все от него зависящее, чтобы смотреть на нее сердито, но за его гневом она чувствовала бесконечную нежность. — Тот, кто меня подставил, не станет снимать с меня подозрения, совершив еще одно убийство.

— Полагаю, мне стоит все же выслушать леди, — заявил инспектор Скотт, отложив блокнот и карандаш.

— Спасибо, сэр. — Айви сделала паузу, чтобы выровнять дыхание, и выскользнула из объятий Саймона. — Убийца обязательно нанесет следующий удар, если мы объявим, что лорд Харроу сбежал. Можно сказать, что он оглушил вашего констебля и теперь на свободе.

Айви кожей чувствовала суровый взгляд Саймона. Она не стала говорить инспектору, что ее план позволяет Саймону оказаться на свободе и использовать свое знание дома для того, чтобы поймать убийцу. Она знала, что может целиком и полностью на него положиться, но все же не была до конца уверена, что ее план сработает. Как говорится, возможны варианты.

— Мы можем также предположить, — продолжила она, — что у убийцы есть неустановленный сообщник, и никто не сможет уехать отсюда, пока оба не будут схвачены. Я буду находиться где-то вроде бы одна, может быть, в бальном зале, где вы и ваши люди без труда сможете спрятаться, чтобы быть наготове прийти на помощь, когда появится убийца.

— Скотт, вы же не собираетесь пойти на это?! — Эйдан уже не мог говорить, он почти кричал.

Брови инспектора выгнулись над очками.

— Конечно, нет!

— Что? — От злости у Айви даже горло перехватило. — Но это же хороший, надежный план. Никто не предложил ничего лучшего.

— Никто не подвергает сомнению твой ум, — сказал Саймон с ноткой снисходительности в голосе. Ничто не могло разозлить ее сильнее. — Но я могу только еще раз повторить: ты не станешь приманкой для убийцы.

Айви повернулась к инспектору.

— Но вы же понимаете, что я права?

Скотт задумчиво ковырял мыском сапога край ковра.

— Будь вы мужчиной, мисс, я бы, безусловно, поддержал вас. Но в создавшейся ситуации… если я встану на вашу сторону, то восстановлю против себя двух могущественных пэров королевства. А я хотел бы выйти из этой переделки, сохранив и свою шкуру, и должность.

Заметив, что Айви готова запротестовать, он покачал головой:

— Извините, мисс, ничего не получится. Но, думаю, у меня есть подходящий человек на ваше место. В моем отделе работает юный клерк, мечтающий стать констеблем. Он весьма худощав, невысок, и его прическа очень похожа на вашу. Думаю, он получит шанс показать, на что годен.

— Ты не должна покидать эту комнату, понятно?

Айви, постаравшись придать своему лицу выражение смирения и послушания, горячо заверила Эйдана, что и носа не высунет за пределы маленькой гостиной на втором этаже, где обычно проводили время жены гостей сэра Алистэра, пока убийца не будет схвачен или не станет ясно, что их план провалился. Она до последнего возражала против своей изоляции, но, убедившись в тщетности слов, замолчала.

Часом раньше Саймон совершил «побег», взволновав и гостей, и инспектора Скотта. Инспектор наотрез отказался от помощи Саймона в поимке преступника. Вместо этого его должны были запереть в комнате, очень похожей на ту, что занимала Айви, чтобы на него никто случайно не наткнулся.

Как Айви и подозревала, Саймон не пожелал сидеть в заточении, действительно вырвался на свободу и скрылся где-то в доме. Констебли уже давно искали его, но без намека на успех. А тем временем ученые, ассистенты и представители Королевского общества требовали разрешения покинуть Уиндгейт-Прайори. Их жалобы заставили инспектора Скотта всерьез задуматься о виновности Саймона, да и Эйдан хмуро размышлял, не были ли они обмануты и Саймоном, и Айви, хотя он все же не объявил Айви его сообщницей.

В каком-то смысле она и правда действовала как его сообщница, поскольку не сомневалась, что ее план даст ему возможность проникнуть в чердачные помещения Уиндгейт-Прайори. Саймон де Берг не из тех людей, которые будут пассивно ждать, когда надо действовать. Что бы ни случилось дальше, он будет играть главную роль в событиях — в этом Айви не сомневалась.

Она сумела с большим трудом успокоить мистера Скотта и убедила его продолжать выполнение плана. Ее замена — молодой клерк по имени мистер Питерс — скоро отправится в бальный зал и будет делать вид, что разбирает генератор Саймона.

Остановившись в дверях, Эйдан прищурился и сурово погрозил ей пальцем.

— Здравый смысл говорит, что я должен запереть тебя на ключ.

Айви устроилась на диване и взяла в руки научный журнал, который принесла с собой.

— Я не сделаю ничего, что могло бы поставить под угрозу выполнение нашего плана, — сообщила она.

— Ты уверена, что не знаешь, где прячется лорд Харроу?

Она опустила журнал, скрестила пальцы и торжественно заявила:

— Клянусь, что не знаю.

— Ну хорошо. — Он медлил безумно долго. — Я доверяю тебе.

— Я тебя не подведу! — Айви все еще держала пальцы скрещенными, но все равно ей было ужасно стыдно лгать.

Когда Эйдан наконец покинул комнату, она с большим облегчением вздохнула. Досчитав до десяти, она вскочила. Когда все кончится, поклялась она себе, ей придется во всем признаться и извиниться перед Эйданом. Но пока она тихонько подошла к двери, приложила ухо к замочной скважине и услышала лишь удаляющиеся шаги. С отчаянно бьющимся сердцем она приоткрыла дверь.

Коридор был пуст. Выскользнув за дверь, она, сдерживая дыхание, побежала в направлении, противоположном тому, куда ушел Эйдан. Вскоре узкая ковровая дорожка, так хорошо заглушавшая шаги, закончилась. Она оказалась в служебной части замка.

Еще несколько шагов, и Айви, завернув за угол, увидела заднюю лестницу. Внизу была кухня. Айви взялась за перила и решительно направилась вверх. Там находились чердачные помещения.

Там она надеялась отыскать Саймона.

Добравшись до верхней лестничной площадки, она остановилась, чтобы перевести дух. Вдоль коридора, уходившего вправо, тянулась бесконечная дорожка, изрядно потускневшая и вытоптанная многочисленными ногами. Айви подкралась к первой двери и, прислушавшись, открыла ее. За ней находилась маленькая комнатка с двумя узкими кроватями, небольшим шкафом и столиком для умывания.

Здесь живут слуги, поняла она, вернулась и пошла по другому коридору, ведущему от лестничной площадки налево. Она не подумала о свече — был уже почти полдень, — о чем довольно скоро пожалела. Здесь был темный, пропахший плесенью коридор, в котором освещение вообще не было предусмотрено. Свет пробивался только из-под закрытых дверей. Она старалась идти осторожно, но половицы под ее ногами громко скрипели.

Пройдя несколько ярдов, Айви остановилась и прислушалась. Она боялась окликнуть Саймона и понимала, что он не выдаст свое местонахождение, подав ей знак.

Неожиданно ей пришло в голову, что его вообще может здесь не быть. Вполне возможно, он уже покинул чердак и спустился в бальный зал по одной из многочисленных потайных лестниц, о существовании которых поведал ей раньше. Она остановилась, внезапно потрясенная абсурдностью собственного поведения. О чем она думала, ослушавшись Эйдана и рискуя привлечь к себе внимание? Тем самым она поставила под угрозу весь план.

Если Саймона обвинят в убийстве, его отправят в Кембридж, оттуда в Лондон, где он предстанет перед судом и…

Айви охватил дикий, первобытный ужас. Закрыв лицо руками, она постаралась отогнать страшные картины, чередой проносившиеся перед ее мысленным взором. Саймон в суде… его признают виновным… приговаривают к повешению…

Нет, ничего этого не будет! В глубине души инспектор Скотт верит в невиновность Саймона, иначе он не согласился бы устроить ловушку для настоящего убийцы. Но все равно Айви дрожала. Как же ей хотелось оказаться в объятиях Саймона! Ей казалось, что с ней его жизни ничего не будет угрожать.

Ну да, она пришла сюда, чтобы быть с ним рядом, разделить моменты ужаса и надежды. Если их теория… ее теория окажется неверной и никакой убийца не явится в бальный зал, чтобы избавиться от мистера Питерса, кто поручится, что подозрения снова не падут на Саймона?

Она сделала еще шаг и оцепенела.

В полной тишине не было слышно ничего, кроме шелеста ветра под свесами крыши. Айви двинулась было вперед, но поняла, что это не ветер, а человеческое дыхание, а потом раздался еле слышный всхлип. Звук заставил ее пойти дальше. Завернув за угол, она остановилась, услышав слабый стон. Звук доносился из-за какой-то двери, но перед ней их было несколько, и Айви никак не могла решить, из-под какой именно. Она прижала ухо к ближайшей двери — ничего, перешла к следующей — опять никаких звуков. Сдавленный стон стал отчетливее, но теперь ей показалось, что звук доносится из-за двери на противоположной стороне коридора. Эхо скрипучих половиц заставляло ее постоянно быть настороже. В полной тишине каждый шаг звучал как ружейный выстрел. Паника не позволила Айви идти дальше. Она начала медленно пятиться назад, но тут ее нога застряла в щели между половицами, и почти сразу же она оказалась в крепких руках.

Понимая, что Айви сейчас заорет, Саймон зажал ей рот рукой. Если она поднимет шум, это все погубит. Не давая ей кричать, он прошептал:

— Тише, тише, не шуми, это всего лишь я.

Айви отчаянно сопротивлялась еще несколько мгновений, но потом до нее дошли слова Саймона, и она устало привалилась к нему. Отчетливо понимая, что этого делать ни в коем случае не следует, Саймон привлек ее к себе и начал целовать — жадно, страстно, отчаянно.

— Какого черта ты здесь делаешь? — шепотом спросил он.

— Я не могла больше оставаться одна. Мне необходимо было тебя увидеть…

Айви замолчала, но маркиз отлично понял, что она хотела сказать: «Увидеть тебя еще один последний раз».

Ему следовало как следует отчитать ее за то, что она подвергла себя смертельной опасности. Тем более что они едва не разминулись. Саймон как раз собирался спуститься по одной из потайных лестниц к бальному залу. Вопреки намерениями инспектора Скотта он хотел быть рядом, когда появится убийца.

Затем он услышал сдавленный крик. Этот звук, тихий, безысходный, казалось, проникал под кожу, и, забыв о своем намерении идти вниз, маркиз принялся искать его источник. Честно говоря, странствуя по темным коридорам, он решил, что звуки издает неугомонное привидение, по словам Алистэра, обитавшее в доме. Но потом на него налетела вполне живая и материальная Айви.

— Да помогут мне небеса, — сказал он, — однако я рад, что ты здесь.

Айви кивнула, ткнувшись носом в его плечо, и подняла голову.

— Перед тем как раздались твои шаги, я слышала вздохи и стоны.

— Это была не ты?

Айви махнула рукой в темноту:

— Звуки доносились оттуда.

Саймон взял ее за руку, и они подошли к двери на противоположной стороне коридора.

— Я ничего не слышу.

— Но я была так уверена… Подожди… вот опять.

Из-за двери действительно донесся тихий писк, как будто мяукал маленький голодный котенок. Звук прервался, потом раздался снова.

Саймон подергал за ручку.

— Дьявол! Закрыто!

— Как ты думаешь, кто там может быть?

— Понятия не имею, но намерен выяснить. Отойди подальше.

Маркиз сделал пару шагов назад и с разбегу ударил плечом по крепкой дубовой двери. Она устояла. После второй попытки дверь жалобно затрещала, а после третьей распахнулась настежь. Саймон вбежал в крошечную каморку, размером с его гардеробную, если не меньше, и остановился.

Он оглядел плотно занавешенное окно — в комнате почти не было воздуха, — почувствовал резкий запах старого гниющего дерева, сквозь который пробивался едва уловимый сладкий и до боли знакомый аромат.

В помещении тускло светила лампа. Ее свет падал на узкую койку, стоявшую у противоположной стены. Груда тряпок на ней неожиданно зашевелилась, — оказалось, это какой-то человек, завернутый в грязные простыни. Над койкой поднялась тонкая рука и поманила к себе.

Сердце Саймона остановилось.

— Гвендолин? — Он метнулся к кровати, упал на колени и схватил руку, безжизненно упавшую на матрас. — Гвендолин! Гвен!

Он похлопал ее по щеке, бледной и впавшей. Несчастная узница исхудала до неузнаваемости. Ее ресницы задрожали, потрескавшиеся губы дернулись, и послышался тихий стон.

Айви, застыв от изумления, осматривала комнату. Стол в ней заменяла бочка, на которой стояли чашка и миска с кашей, давно остывшей и покрытой потрескавшейся коркой. Здесь же лежала опрокинутая бутылочка. Пробка из нее выпала и скатилась на пол, а содержимое вытекло, образовав лужицу, которая впиталась в дубовую поверхность и оставила на ней пятно.

— Боже правый, это твоя сестра?

Гвендолин вздрогнула, и Саймон погладил ее по ввалившимся щекам.

— Гвендолин! Гвенни, открой глаза, это я, Саймон.

— Не могу поверить, — проговорила Айви, — но ведь сэр Алистэр сказал, что…

Саймон сделал ей знак замолчать, потому что как раз в этот момент губы Гвендолин задвигались и сумели произнести слово:

— Саймон…

— Да, да, Гвенни, это Саймон, прошу тебя, открой глаза.

Ее веки чуть-чуть приподнялись, в узких, покрытых коркой щелочках появились затуманенные глаза. Гвендолин попыталась сфокусировать взгляд на Саймоне, но потерпела неудачу. Ее глаза остекленели.

— Где он?

— Кто он, Гвенни, как ты сюда попала?

Гвендолин пробормотала что-то неразборчивое.

Айви взяла в руки опрокинутую бутылочку.

— Опий, очень крепкий раствор. Она, наверное, бредит.

Саймон беспомощно смотрел на полуживую сестру.

— Я ничего не понимаю. Все это время я был уверен, что Колин…

При звуке этого имени Гвендолин встрепенулась.

— Он… женится на мне.

— Кто, Гвенни? Кто на тебе женится? Колин?

Ее голова качнулась сначала в одну сторону, потом в другую. Ответ? Саймон не был в этом уверен. Гвендолин с удивившей его силой вырвала руку, которую он сжимал. Из ее уст вырвался резкий скрипучий смешок.

— Не Колин! Никогда!..

Саймон, потрясенный ее ответом, сел рядом с койкой на пол.

Никогда? Тогда с кем она собиралась встретиться в той придорожной гостинице? Неужели это не Саймон первый перехватил ее, а Колин? Возможно ли это? Но почему он тогда ничего не сказал?

Единственный логичный ответ маркизу совершенно не понравился. Колин не позволил Гвен погубить себя и принял ее вину на себя. Очевидно, он знал, что Гвен впуталась в неприятности, и поспешил в ту самую гостиницу, чтобы не позволить ей совершить непоправимую ошибку. Не исключено, что внезапное появление Колина спугнуло настоящего любовника и к моменту появления Саймона остался только Колин, который и оказался в роли мерзавца.

Чувствуя себя отвратительно, Саймон снова взял сестру за руку.

— Ах, Гвенни, мы оба совершили много ошибок, ты и я. Но теперь мы все исправим. Я отвезу тебя домой, ты поправишься, и мы…

Он взглянул на Айви и увидел в ее потемневших глазах твердое обещание. Она кивнула, и ее губы растянулись в неуверенной улыбке.

— Кое-кто уладит дела с королевой, — сказал он сестре. — Все будет хорошо, я тебе обещаю.

Прижав сестру к груди, он начал подниматься. В это время за его спиной раздался громкий скрип половиц и резкий голос проговорил:

— Оставайся на месте!

Глава 25

Айви застыла, увидев холодную улыбку сэра Алистэра Гранвилла и пистолет в его руке.

Саймон осторожно положил сестру обратно на койку и выпрямился.

— Алистэр? — сказал он без намека на удивление. — Но почему?

Сбитая с толку Айви пробормотала:

— Но вы же сейчас должны быть…

— В бальном зале, — услужливо подсказал ей Алистэр, — и убивать мелкого полицейского клерка, который похож на вас? — Злорадная улыбка сэра Алистэра обнажила ряд мелких безукоризненно белых зубов. — Уж извините, что разочаровал вас, мистер Айверс.

— Откуда вы узнали о нашем плане? — поинтересовалась она, стараясь сохранять спокойствие.

Он указал дулом пистолета на Саймона.

— Его переговорные трубы — замечательное изобретение. Я установил их везде в Уиндгейт-Прайори, и они доказали свою полезность. Особенно та, что расположена за зеркалом в вашей комнате.

— Ублюдок! — сплюнул Саймон.

— Вряд ли можно так обращаться к хозяину дома, в котором ты сейчас находишься.

Айви мысленно обратилась к Саймону, который вышел вперед и заслонил ее собой от оружия сэра Алистэра, с просьбой соблюдать осторожность.

— Все это, — сказал он, — исчезновение Гвендолин, убийства, даже консорциум — части какого-то безумного плана, тщательно разработанного тобой. И я снова спрашиваю тебя: почему, Алистэр?

— У меня есть причины.

Айви выглянула из-за плеча Саймона.

— Значит, камень все время был у вас?

— Да, бесценный камень королевы все время был у меня. Гвендолин была очень любезна в этом отношении.

— Какой же ты негодяй! — воскликнул Саймон.

— У меня другое мнение по этому вопросу, — сообщил сэр Алистэр. — Но на всякий случай, если ты планируешь совершить какую-нибудь глупость, Саймон, позволь мне объяснить, какое чудо я держу в руках. Это называется револьвер. Молодой американец по имени Кольт изготовил его специально для меня в обмен на финансирование и помощь в получении патента на изобретение здесь, в Англии. В нем несколько пуль сразу, и всякий раз, когда нажимаешь на курок, в патронник попадает новая. Гениально!

Айви слышала о существовании такого оружия, но никогда его не видела. Могла ли она надеяться, что опытный образец даст осечку или взорвется в руке сэра Алистэра?

Нет, это бы было чудом. Не стоило рассчитывать и на возможность того, что они с Саймоном сумеют одолеть этого человека. Размеры комнаты не давали пространства для маневра. Шага в сторону было достаточно, чтобы врезаться в стену, или в стол… или в револьвер.

Она чувствовала, что Саймон тоже прикидывает возможности и оценивает их шансы. Похоже, так ничего и не придумав, он спросил:

— Но что Гвен и я тебе сделали? Мы же были друзьями, коллегами по работе. Ты поддерживал мои стремления, когда от меня отвернулся отец.

— Твои стремления… — Голос сэра Алистэра дрожал от ненависти. Судя по всему, им не следовало рассчитывать, что он в конце концов прислушается к гласу рассудка. — Всю жизнь ты стоял у меня на пути. Ты украл у меня все, к чему я стремился.

— Что, например? — Саймон искренне не мог ничего понять.

— Открытия, прогресс, признание пэров…

— У меня никогда и в мыслях не было препятствовать тебе. Наоборот, я тебе во всем помогал, пока не набрался достаточно опыта, чтобы начать собственные научные исследования. А потом ты ушел из университета…

— Меня вынудили! Можно сказать, выгнули! — неожиданно громко выкрикнул Алистэр. — Они сказали, что я пытался украсть теорию строения атома Джона Дальтона. Это ложные, сфабрикованные обвинения, и ничего больше.

— Не будь идиотом, Алистэр. Если бы теория была твоя, ты бы смог доказать это без труда. Но ты не смог, потому что украл результаты. Ты сам себе создал проблемы. Но в извращенной попытке отомстить совершил убийства и это…

Саймон указал дрожащей рукой на койку за его спиной.

— Я потерял все! — завизжал Алистэр. — Сначала репутацию… потом девчонку…

Саймон подался вперед, словно хотел схватить негодяя за горло.

— Тебе не нужна была Гвен. Ты всего лишь хотел ее использовать!

— Вот тут ты ошибаешься. Я хотел ее. И я отвез бы ее в Гретна-Грин и женился бы на ней, если б не появился твой идиот-приятель, разрушивший все мои планы. Я как раз приехал и вел лошадь в конюшню, когда поднял голову и увидел его в окне комнаты Гвен. У него был такой вид, словно его вот-вот хватит удар. Будь проклят Колин Эшуорт! И будь проклят ты!

— Все это не имеет никакого смысла. Ты на тридцать лет старше Гвендолин. Она не может тебя интересовать! — На мгновение задумавшись, Саймон с шумом выдохнул воздух. — Ах вот оно что! У тебя слишком дорогостоящие привычки. Появились материальные проблемы, дружище?

— Я не понимаю, — подала голос Айви из-за спины Саймона.

Маркиз ответил, не отрывая глаза от Алистэра Гранвилла:

— Приданое Гвен. Оно было бы весьма значительным. А ему очень нужны были деньги.

— И я получил бы его, если бы не ты и твой дружок, имеющий привычку вмешиваться в чужие дела.

— Ты еще хуже, чем я думал. Подлец!

— Саймон, — взмолилась Айви, — не провоцируй его!

Из-за плеча она видела, что дуло пистолета направлено ему прямо в грудь.

— Да, кстати, забыл сказать. — Застывшая физиономия Алистэра оживилась. — Тебе, наверное, интересно будет узнать, что пусть и без брака, но я все-таки получил твою сестру.

— Ты… не…

Саймон рванулся вперед, но Айви изовсех сил вцепилась в фалды его сюртука и не дала сделать шаг. При этом она отлично понимала, что его удержал на месте элемент неожиданности, а вовсе не ее физическая сила.

Поэтому она обхватила маркиза за пояс и прошептала:

— Не слушай его. Он хочет, чтобы ты потерял голову и совершил какую-нибудь глупость. Ради Гвенни сохраняй спокойствие.

Саймон покосился на сестру, которая, похоже, опять впала в бессознательное состояние, и более или менее ровно спросил у Алистэра:

— Чего ты хочешь?

— Того же, чего хотел всегда. Занять принадлежащее мне по праву место в научном сообществе.

Саймон презрительно фыркнул:

— Грязных дворняг не принимают ни в каком сообществе. А ты не что иное, как вшивая облезлая дворняга без чести и совести. Впрочем, что это я оскорбляю собак? Они этого не заслужили!

— Хватит! — Айви выступила из-за спины Саймона. — Скажите, сэр Алистэр, чего вы от нас хотите?

— Повернитесь лицом к стене.

.Маркиз почувствовал, как между лопатками потекла струйка холодного пота. Неужели подонок хочет их попросту пристрелить? Его охватило отчаяние. Они находились в нежилой части дома, да и слуги среди дня не заходят в свои комнаты. Так что выстрела никто не услышит.

Он постарался придать своему лицу выражение твердости и спокойствия, чтобы ни его враг, ни Айви не заметили паники, которая в этот миг владела всем его существом.

— Алистэр, все это касается только тебя и меня, — процедил он сквозь зубы. У него дрожали руки. — Отведи меня в любую из нежилых комнат и делай со мной все, что хочешь, но отпусти Айви и Гвен.

— Нет, Саймон, я тебя не оставлю!

— Успокойся, Айви!

— Заткнитесь оба!

Скрипнули половицы — это Алистэр подошел ближе. Тщетно стараясь выровнять дыхание, Саймон следил за движением тени на стене. Достаточно ли он близко, чтобы можно было развернуться и нанести удар? Или он достаточно близко, чтобы убить — его или Айви… Нет, Саймон не мог рисковать. Он не имел права подвергать риску ее жизнь.

Судя по звукам, сэр Алистэр ударил ногой по чему-то лежащему на полу.

— Я держал это здесь на случай, если Гвендолин не проявит должного понимания. К счастью для нее, опий сделал свое дело. Мисс Айви, поднимите это, только очень медленно.

Айви наклонилась и подняла две веревки. У Саймона все внутри сжалось. Итак, Алистэр хочет лишить его возможности двигаться, чтобы женщины оказались полностью в его власти.

— А теперь, дорогая, — тон негодяя был дружелюбным и ласковым, — свяжите вашему любовнику руки за спиной. Я буду внимательно следить за вами, поэтому даже не пытайтесь вязать скользящие узлы[3].

— Извини, — тихо сказала Айви, взяла маркиза за запястья и свела их вместе.

— Делай, что он говорит, — ответил Саймон.

Он все равно ничего не мог предложить. Он думал, что сможет чуть- чуть развести руки, но понял, что Алистэр за этим проследит. Поэтому он лишь сильно напряг мышцы, понадеявшись, что когда он их расслабит, узел станет не таким плотным.

— А теперь сядь на край кровати, — приказал сэр Алистэр.

Чтобы подчиниться, ему пришлось призвать на помощь всю свою выдержку. Опустившись на край матраса, он почувствовал, как пошевелилась Гвендолин. «Ты увидишь дом, Гвенни, клянусь тебе», — подумал он. Как он выполнит эту клятву, маркиз не знал. Но выбора у него не было.

Алистэр махнул револьвером в сторону Айви.

— А теперь ноги.

Когда она опустилась рядом с ним на колени, Саймон постарался взглядом внушить ей одну-единственную мысль: пусть делает все, абсолютно все, чтобы умиротворить сэра Алистэра. Возможно, ей удастся выжить.

Он поднял глаза на Алистэра.

— Как тебе удалось убедить Гвен сотрудничать?

Тот издал демонический смешок.

— Мне потребовалось всего лишь заверить ее в своей любви.

— Поэтому она украла для тебя камень?

— О нет, друг мой, ты так ничего и не понял. Она украла камень для тебя. — Алистэр отступил назад и прислонился плечом к косяку. Но Саймон не обольщался, его деланно небрежная поза не означала, что он не контролировал ситуацию. Хозяин Уиндгейт-Прайори был великолепным стрелком. Он легко попадал в тонкий прутик со ста шагов. — Наша Гвен, конечно, особа импульсивная, но тем не менее она чрезвычайно переживала из-за того, что вызвала недовольство брата прошлой зимой. Она хотела сделать камень своим мирным предложением.

— Королева так и предполагала.

Айви завязала последний узел и встала на ноги. В ее глазах светились сожаление и страх.

— Все будет хорошо, — сказал ей Саймон одними губами. И громко спросил: — Почему же она не отдала его мне?

— Потому что она знает, что ты — горячая голова.

— Это неправда! — воскликнула Айви.

Алистэр проигнорировал ее реплику.

— Она надеялась, что я сумею выступить посредником для заключения мира между вами. А почему бы и нет? В конце концов, ты так и не узнал, с кем именно она хотела бежать. Ты считал меня заботливым другом и родственником.

— Почему же тогда она оставила мне недописанную записку на полке у Бена? — Еще не договорив, Саймон понял, в чем дело. — Она не делала этого. Это был ты. Ты оставил записку, когда приезжал к Бену, чтобы обсудить консорциум.

— Мне было необходимо удостовериться, что ты приедешь на консорциум. Гвен начала и бросила не меньше дюжины записок, прежде чем опий оказал свое действие и она, увы, больше не могла держать перо.

— Все это время ты держал ее на наркотиках?

У Саймона перехватило дыхание, и он лишь беспомощно взглянул на Гвен. Боже правый, его красивая, юная, энергичная сестра превратилась в тень самой себя. Вид ее изможденного бесчувственного тела наполнил Саймона дикой яростью.

— Алистэр, но ведь она совсем еще ребенок!

— Напротив, она уже женщина.

В голове Саймона что-то взорвалось. Не помня себя, он бросился на врага, целясь головой ему в живот. У него не было никакого плана. Просто он должен был нанести ему удар любой ценой.

Айви громко закричала. Саймон почувствовал, что падает, так и не добравшись до мерзавца, и врезался подбородком в деревянный пол. Правую сторону тела пронзила боль. Казалось, Он слышал треск собственных ребер под ударами ноги Алистэра. Мимо промелькнули веллингтоны Айви.

«Нет, Айви, вернись, не делай этого!»

Послышались звуки драки, а потом тело Айви с глухим ударом врезалось в стену.

Проклиная себя за безрассудную глупость, Саймон перевернулся на бок и увидел, как отполированный мысок черного сапога стремительно приближается к его голове. Мгновение, и адская боль отправила его в небытие.

После удара о стену Айви на мгновение показалось, что ее голова раскололась пополам. Именно голова, правое плечо и бедро приняли на себя основную тяжесть удара. Но ей почему-то было все равно.

Саймон лежал на полу, а сэр Алистэр… этот дьявол в человеческом обличье, похоже, лишился остатков рассудка и избивал его ногами. Несколько раз моргнув, чтобы избавиться от мелькающих перед глазами пятен, Айви с трудом поднялась на ноги и, оттолкнувшись от стены, упала прямо на Саймона. Ею владела только одна мысль — защитить, заслонить его от ударов.

К счастью, ее стратегия сработала. Монстр перестал наносить удары. Но когда она подняла глаза и взглянула в лицо Саймона, то увидела кровь, струящуюся из раны на виске. Его глаза были закрыты, лицо и губы — смертельно бледными.

— Вы убили его!

Алистэр схватил ее за руку и рывком поставил на ноги.

— Он жив. Пока. По правде говоря, я не собираюсь его убивать. Теперь, когда твой абсурдный план поймать настоящего убийцу провалился, лорд Харроу опять стал главным подозреваемым инспектора Скотта. — Голос сэра Алистэра был полон ядовитого сарказма. — У меня нет никакой необходимости пачкать руки. С этим отлично справится наше правосудие.

— Тогда вам придется убить меня. Потому что я не стану молчать.

Он резко вывернул ей руку. Айви было так больно, что из глаз помимо воли, хлынули слезы.

— Кто поверит женщине, которая переодевается в мужское платье и проводит время с мужчинами? Не говоря уже о том, дорогуша, что тебя сочтут сообщницей Саймона.

— Граф Барнсфорт поверит.

— Думаю, что нет. Я отлично знаю людей такого типа. Это аристократ до мозга костей, гордый и надменный. Он приехал сюда, чтобы отвезти тебя домой и спасти твою репутацию, разве нет? Но, узнав о твоем вопиющем поведений, он, несомненно, от тебя откажется и будет только рад умыть руки.

Айви не стала возражать, хотя слова так и рвались с языка. Что бы она ни сказала или ни сделала, Эйдан никогда ее не бросит. Он человек чести, способный на сострадание. Эти два качества были незнакомы Алистэру Гранвиллу.

Она придержала язык, понимая, что враг только что сам дал ей в руки оружие. Пусть сомнительное оружие, но другого у нее все равно не было. Возможно, это теперь единственная надежда Саймона и его сестры. Она понурила голову, внимательно следя за врагом из-под опущенных ресниц. Он проглотил наживку и язвительно осклабился.

— Ты сама видишь, что я прав. Ты осталась одна. Хочешь — верь, хочешь — нет, но сейчас я твой единственный друг.

Айви попыталась высвободить руку — слишком уж отвратительным было прикосновение этого человека, но бы сжал ее, словно тисками, и направил револьвер прямо ей в лицо.

— Если ты станешь со мной сотрудничать, я замолвлю за тебя словечко. Скажу, что ты помогла одолеть Саймона. Тогда, возможно, тебе удастся избежать виселицы.

Айви медленно подняла голову.

— Что вы хотите, чтобы я сделала?

Алистэр выпустил ее руку и указал пистолетом на Саймона:

— Прежде всего оторви кусок простыни и перевяжи ему голову. Потом заверни его в одеяло. Тебе придется тащить его по коридору. Я не могу допустить, чтобы его нашли рядом с сестрой. Мы оставим его возле задней лестницы.

— Не думаю, что я смогу сдвинуть его с места.

— Сможешь, если хочешь жить.

Айви неуверенно взглянула на Гвендолин, не подававшую признаков жизни.

— А что будет с ней?

— Не беспокойся. Я действительно собираюсь на ней жениться и потребовать ее приданое. Через пару дней я начну выводить ее из наркотического сна. Скажу, что она заболела и едва не умерла. Она ничего не узнает о случившемся, когда же ее братца повесят, я буду рядом, чтобы утешить любимую женщину в трудную минуту.

Простота плана и полное отсутствие совести у этого человека были настолько очевидны, что Айви на какое-то время онемела.

— Вы все продумали заранее, не правда ли? — с горечью спросила она.

— Конечно, и это является первым признаком моего блестящего ума. — Алистэр попятился к двери. — Ну ладно, хватит болтать. Нам пора.

Глава 26

— Харроу, Харроу, очнитесь!

Голос доносился издалека и был приглушенным. Саймону казалось, что он находится под водой. Вдохнуть в легкие воздух никак не удавалось, и Саймон решил, что он тонет. Потом это ощущение сменилось другим, не менее отвратительным. Адская боль стиснула голову железным обручем. К горлу подступила тошнота.

— Харроу, вы нужны мне в сознании. Немедленно. Нет времени лежать без дела.

Лежать без дела?

Толчок в плечо еще больше усилил тошноту. Маркиз пошевелился и едва не закричал от боли. Было ощущение, что кто-то воткнул в него сразу два кинжала — один в бок, другой в голову.

— Харроу, да очнитесь же! Послушайте меня! У него Айви. По-моему, он ведет ее в бальный зал, и мне нужна ваша помощь.

— Айви…

— Да, она у Гранвилла.

Опасность. Безумие. Убийство. Вернувшаяся память облегчения не принесла. Саймон открыл глаза. Было темно, и он с трудом различил склонившегося над ним графа Барнсфорта, который довольно-таки бесцеремонно тряс его за плечи. Саймон вспомнил, что Алистэр приказал Айви связать ему руки и ноги. Очевидно, Барнсфорт разрезал путы. Маркиз поднес руку к виску, в котором пульсировала боль.

— Это Гранвилл, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Это он… убийца.

— Да, я это уже знаю. Вы можете сесть?

— Вы знаете? Откуда? Где Айви? — Саймон принял помощь графа и с трудом сел, стараясь не обращать внимания на боль во всем теле. Оглянувшись, он понял, что рядом нет койки, на которой лежала его сестра. — А Гвен? Моя сестра… где она?

— Вы имеете в виду леди Гвендолин, которая украла камень Виктории?

— У меня только одна сестра.

Он потер рукой шею и попытался встать, но тут стены угрожающе закачались, а пол устремился навстречу… Граф поддержал его, не дав упасть.

— Послушайте меня, я понимаю, что ублюдок избил вас, но вы должны сосредоточиться. Когда стало ясно, что наш план провалился, я отправился искать вас, намереваясь арестовать.

— Алистэр именно на это и рассчитывал.

— Слушайте и не перебивайте. Проблуждав целую вечность по этим бесконечным коридорам, я услышал голоса. Айви и Гранвилл как раз притащили вас сюда. Он угрожал ей пистолетом.

— Револьвером.

— Да какая разница?! Постарайтесь все же сосредоточиться! — Все еще поддерживая Саймона, граф то ли помогал ему идти, то ли волок его по коридору. — Суть в том, что я не рискнул предпринимать что-нибудь против него, чтобы он не пристрелил Айви. Но он говорил что-то о бальном зале и какой-то лестнице, о которой никто не знает. Даже слуги.

Боль и тошнота вынудили Саймона низко опустить голову. Теперь он вздернул подбородок и даже сделал попытку улыбнуться, впрочем, не слишком удачную.

— Я знаю дорогу, — сказал он.

Айви осторожно спускалась вниз, постоянно задевая локтями о шероховатые стены потайной винтовой лестницы. Несмотря на фонарь сэра Алистэра, было очень темно, да еще и холодно — как в могиле. Пусть часть дома была на самом деле здорово перестроена, по этим узким переходам, должно быть, ходили еще монахи в монастыре.

Если она замедляла шаг, сэр Алистэр больно толкал ее в плечо пистолетом. Тяжесть ящика, который она несла в руках, мешал движению, а от странной энергии, втекающей в ладони, дрожали руки.

Пусть таким образом, но она все же отыскала камень Виктории. Не обычный булыжник, который сэр Алистэр использовал для убийства двух студентов, а настоящий камень, который леди Гвендолин увезла из Букингемского дворца.

Руки быстро слабели, колени дрожали — спуск казался бесконечным. Наконец они дошли до лестничной площадки. Неровности каменного пола впивались в подошвы сапог, холод, исходивший от гранитных стен, без труда проникал сквозь одежду. Сэр Алистэр велел Айви отойти в сторону, а сам припал ухом к стене. При этом он не спускал с нее внимательных глаз и ни разу не отвел в сторону револьвер.

— Инспектор закрыл бальный зал после того, как убедился в провале твоего плана, — сообщил он. — Так что внутри не должно никого быть, но на всякий случай лучше проверить.

— Чего вы добиваетесь? — устало спросила Айви.

— Но это же совершенно очевидно, милочка! Я хочу, чтобы блестящий ум сэра Алистэра Гранвилла был признан мировым научным сообществом.

Проявив удивительное благоразумие, Айви не сообщила ему, что она думает по этому поводу. Гранвилл открыл защелку и сдвинул в сторону дверь. Перед ними открылся бальный зал. После того как Айви вошла, он задвинул дверь. Оглянувшись, Айви убедилась, что дверь полностью сливается со стеной.

Зачехленное оборудование, расставленное по залу, казалось покинутым. Сэр Алистэр взял с каминной полки спичку, поднес ее к огню своего фонаря, а потом стал зажигать свечи в канделябрах. Яркий свет лишь усилил неприятное впечатление. Казалось, что ученые отказались от своих мечтаний, бросив их на произвол судьбы. Айви тоже почувствовала себя брошенной и очень одинокой.

Сэр Алистэр направился в тот угол зала, где инспектор Скотт раньше приказал лакеям расположить гигантские электромагниты. Ящики были открыты, их содержимое тщательно осмотрено констеблями.

— Теперь ты должна расположить их в нужной последовательности, — приказал сэр Алистэр.

Айви с тревогой покосилась на массивные восьмиугольники.

— Но они же тяжелые!

— Ничего, справишься. Ты же знаешь, какая должна быть конфигурация, не так ли?

— Я видела ее всего один раз, но думаю, что помню. — Она задумчиво прикусила зубами нижнюю губу. Если бы только она знала, как использовать магниты против этого монстра. Но, возможно, этого не потребуется. — Вам известно, что делают эти магниты?

— Леди Гвендолин во всех подробностях описала мне процесс. Как маркиз его назвал?

— Электропортация.

— Ну да. Мне известно, что он так и не смог контролировать уровни энергии достаточно хорошо, чтобы процесс стал безопасным и предсказуемым. Но с этим… — он постучал дулом пистолета по ящику в ее руках, — я достигну того, чего не смог он. И весь мир будет мной восхищаться.

Айви покачала головой:

— Иными словами, вы опять хотите украсть работу другого человека. Воспользоваться его блестящим умом, чтобы компенсировать то, чего у вас нет.

Черты его красивого лица исказились, Алистэр размахнулся, и Айви сжалась в ожидании удара, которого не последовало. Когда она с опаской открыла глаза, он уже обрел контроль над собой и самодовольно улыбался:

— Неужели ты не понимаешь, что все, чего он достиг, он достиг благодаря мне? Я взял его под крыло и познакомил с основами, на которых он в дальнейшем построил все свои исследования. Он передо мной в долгу. Он должен мне.

— Свою жизнь? — О да, она знала, что его нельзя дразнить, но он льстил себе так грубо, что вынести это оказалось невозможно.

Губы Алистэра были плотно сжаты, ноздри раздувались от гнева. Он махнул рукой в сторону первого ящика:

— Готовь все это к работе и поторапливайся. Не следует заставлять членов консорциума ждать больше, чем это необходимо.

Айви водрузила первые три электромагнита на подставки рядом с генератором. Очень скоро у нее уже болела спина, дрожали руки и ноги. Слишком уж тяжелым было оборудование. Алистэр велел ей поставить второй комплект электромагнитов в другом конце зала — рядом с дверью, то есть на значительно большем расстоянии, чем в лаборатории у Саймона. Неужели кто-нибудь сможет электропортироваться на такое расстояние?

Когда все было готово, сэр Алистэр взял ящик с камнем королевы. Открыв крышку, он поставил ящик на демонстрационный стол. Его подбородок дернулся, словно он получил невидимый удар в челюсть. После этого он поспешно отступил.

— По моей команде ты положишь камень между катушками генератора.

Айви подошла к открытому ящику. Заряд, который она ощущала даже сквозь дерево, теперь свободно плыл по воздуху, проявляясь крошечными искорками на ее лице и руках. Она слегка расставила ноги для большей устойчивости и взяла камень в руки.

В тот самый момент, когда Айви поместила камень между катушками генератора, волна энергии отбросила ее назад. Между катушками заплясали зигзаги молний. Рабочие части генератора пришли в движение. Ярко-красное свечение показалось на соединительных проводах, начало двигаться по ним, и вскоре первый электромагнит загудел.

Шум перешел в оглушительный рев и наполнил комнату. Канделябры дребезжали, картины на стенах раскачивались и вскоре стали падать с крюков. С потолка посыпалась штукатурка. Айви втянула голову в плечи и закрыла уши руками.

Генератор Саймона никогда не делал ничего подобного.

— Сэр Алистэр, его необходимо выключить, это опасно!

Похоже, он ее не слышал. Гранвилл стоял, вздернув подбородок и прикрыв глаза, а его губы кривила безумная улыбка. Револьвер ходил ходуном в его руке, и Айви бросилась к нему в надежде завладеть оружием. Алистэр моментально пришел в себя и направил револьвер на нее.

— Сейчас они придут! — заорал он, стараясь перекричать грохот. — Услышат шум и придут. Нам лучше подготовиться.

Он едва успел договорить, когда двери зала распахнулись. Айви увидела инспектора Скотта, его констеблей и перепуганных членов консорциума, которые жались в дверях.

— Что все это значит? — спросил инспектор, правда, его голос был почти не слышен.

— Джентльмены, — проревел сэр Алистэр, — ради вашей же безопасности советую вам не подходить ближе! Но вы можете посмотреть, как мой ассистент и я продемонстрируем вам научный опыт, равного которому еще не было.

С этими словами Алистэр крепко ухватил Айви за руку и поволок за собой к первому комплекту электромагнитов.

— Нам сюда, — сказал Саймон и повел лорда Барнсфорта по узкой каменной винтовой лестнице.

Мальчишкой он не раз бывал в этом доме, где ему категорически запрещалось лазать по многочисленным потайным ходам, которыми пользовались еще монахи. Но он все равно облазал их все. Он знал все тайники, ходы и лазейки старого монастыря, где монахи скрывались во время войн и где прятали свои сокровища от ненасытных баронов и жадных монархов.

Если Алистэр завел Айви в один из тайников, могут потребоваться дни, чтобы ее отыскать. Но Барнсфорт вроде бы слышал, что мерзавец говорил о бальном зале. Если Алистэр хочет возместить урон, который ему якобы нанесло научное сообщество, проще всего ему сделать это именно там, чтобы порадоваться победой.

Раздавшийся из бального зала шум развеял последние сомнения Саймона. На лестничной площадке он прижался всем телом к двери, которая с противоположной стороны была невидимой и полностью сливалась со стеной. Дерево вибрировало. Саймона охватило знакомое ощущение.

Стоя за ним, Барнсфорт приложил к двери ладонь.

— Что, черт возьми, там происходит?

— Мой генератор. И мощь камня ее величества. — Он слегка приоткрыл дверь и заглянул в зал. — Зубы Галилея!

Он увидел, как Алистэр пытается затащить упирающуюся Айви в энергетический поток между электромагнитами. Даже с большого расстояния Саймон чувствовал, насколько увеличилась сила тока. Подобное могущество даже он не помышлял укротить. Такая сила убьет. В этом он не сомневался.

Не было времени на то, чтобы разработать план или придумать какие-нибудь хитроумные уловки. Маркиза охватил такой отчаянный первобытный ужас, что даже в глазах потемнело. Если энергетический поток хотя бы вскользь заденет Айви, он разорвет ее на куски.

Забыв об осторожности, он открыл дверь, вывалился в зал и скорее почувствовал, чем увидел, что Барнсфорт не отстает от него ни на шаг. Увлеченные борьбой Алистэр и Айви их не заметили.

А в другом конце зала наблюдалось массовое бегство зрителей. Люди поняли, что столкнулись с силой, которая способна их уничтожить. И только инспектор Скотт с констеблями топтались в дверях.

Полицейский, вероятнее всего, заметил оружие в руках сэра Алистэра и понял, что Айви грозит смертельная опасность. Теперь они стояли, обмениваясь недоуменными взглядами, одни закрывали уши руками, другие прижимали ладони к груди. Все они подверглись воздействию электромагнитного поля.

Саймон тоже остановился и поднял руку, призывая Барнсфорта последовать его примеру. У них было единственное оружие — внезапность. И только одна возможность его использовать. Если Алистэр их заметит, он может выстрелить или бросить Айви в поток.

Утверждают, что в эпицентре бури всегда есть область, где сохраняется спокойная погода. Точно так же холодная рассудочность неожиданно овладела и Саймоном, он понял, что нужно действовать рационально, обдуманно, с научной точностью.

Он сделал знак Барнсфорту обойти генератор, а сам осторожно двинулся с другой стороны, проползая под проводами, соединяющими аппарат с электромагнитами. Электрическое поле теперь управляло его сердцебиением и дыханием, что было очень неприятно. Еще немного, и энергия обрушилась на него со всех направлений, так что даже стоять было тяжело. Айви и Алистэр теперь находились всего в нескольких футах от него. Саймон слышал, как Айви, несмотря на близость опасности, пытается воззвать к рассудку своего похитителя, но Алистэр в ответ только хохотал и продолжал подталкивать ее к магнитам.

Теперь ублюдок стоял прямо перед Саймоном и наверняка увидел бы его, если бы не был так сосредоточен на своей задаче. Поэтому он не видел ничего, кроме Айви и пульсирующего сверкающего энергетического потока. Еще фут или два, и Айви умрет, ее красивое тело распадется на миллионы частиц.

Саймон встал между ней и потоком, и когда Алистэр заметил его, на его безумном лице отразился ужас, Саймон принял Айви в свои объятия и изо всех сил швырнул в сторону Барнсфорта, который тут же оттащил ее в сторону. Она протягивала к Саймону руки и сопротивлялась графу с такой же силой, с какой прежде сопротивлялась своему мучителю.

Сэр Алистэр был в бешенстве. Впрочем, он быстро овладел собой и выкрикнул:

— Мне все равно, кого электропортировать.

Пригнув голову и раскинув руки, Алистэр устремился в атаку. Саймону удалось отразить удар, но тем не менее Алистэр сумел ухватить его за плечо. Грохот стоял оглушительный. Тело Саймона коснулось потока, и в левое плечо впились миллионы иголок. Боль усилилась. Саймону казалось, что раскаленный кинжал рассекает его кожу, мускулы, кости. Не ранит, а уничтожает.

Энергия распространялась и жгла. Постепенно она овладела всем его телом. В глазах потемнело. Он почувствовал, что умирает, распадается…

Осталось только одно ощущение: его пальцы все еще держат Алистэра. Правда, Саймон не мог сказать, в какую часть его тела он вцепился. Поднатужившись, он притянул врага ближе. Движущийся энергетический поток закрутил их, поменяв местами. Теперь дальше от смертельного потока оказался Саймон.

Он сразу почувствовал облегчение, словно по его обожженному телу прокатилась волна живительной прохладной влаги. Ему было очень больно, но воздействия электрического поля больше не ощущалось. В глазах прояснилось. Потеряв равновесие, Алистэр взревел, взмахнул руками, стараясь удержаться на месте, и непроизвольно шагнул назад.

Электрическое поле ударило его по спине, выгнув тело, словно лук. Левая рука Саймона бессильно повисла, но он протянул правую, чтобы поймать гибнущего человека. Раздался громкий щелчок, и поток поднял Алистэра над полом. Ослепительная вспышка заставила Саймона упасть на колени. Когда он снова взглянул вверх, перепуганный Алистэр протягивал к нему руки. Мгновением позже, разинув рот в беззвучном крике, он исчез в облаке искр.

Комнату потряс взрыв. Ударной волной Айви отбросило на пол. Падая, она заметила, что Саймон отлетел в сторону. Он упал на колени, а Алистэр… Алистэр протянул к нему руки и…

Исчез. Просто исчез.

Столкновение с полом оказалось весьма чувствительным. Ладони и колени обожгло болью. Но лишь только прошел шок от удара, Айви поспешила к Саймону, даже не сразу осознав, что часть расстояния преодолела на четвереньках. Торопясь к Саймону, она бросила беглый взгляд на то место, где должен был вновь появиться сэр Алистэр. Но там никого не было. Добравшись до Саймона, она опустилась рядом с ним.

— Любовь моя, — пробормотала она и зарыдала. Но стоило ей коснуться плеч маркиза, как он пошевелился и застонал. Айви отдернула руки. — Эйдан, скорее, ему нужен врач!

Эйдан отдал приказ немедленно привезти доктора таким громовым голосом, что перекричал даже генератор. Потом он подошел к Айви.

— Послушай, мы должны остановить эту штуковину, пока она не разнесла весь дом ко всем чертям.

Айви бросила взгляд на угрожающе вибрирующую машину. Все рабочие части двигались так быстро, словно собирались вот-вот сорваться со своих мест и улететь. Эйдан направился к проводам, соединявшим электромагниты с источником энергии.

— Эйдан, не трогай! — закричала она. — Они слишком горячие!

Саймон поймал ее за руку.

— Мое плечо… его нет?

Айви услышала вопрос и снова опустилась на пол рядом с Саймоном. Дрожащей рукой она тронула рукав. Он явно не был пустым.

— Нет… плечо на месте, но… ты можешь пошевелить рукой?

От усилия Саймон побледнел, его лицо покрылось испариной, но он все-таки сумел чуть-чуть подвинуть руку по полу.

— Айви! — крикнул Эйдан. Он стоял перед генератором, готовый по первому ее слову броситься в бой. — Больше ждать нельзя!

Она с трудом заставила себя сосредоточиться. В нормальных обстоятельствах достаточно было перекрыть подачу пара и набросить на оборудование изолирующее полотно. Вот только обстоятельства были далеки от нормальных.

— Камень! — крикнула она. — Единственный способ прекратить все это — убрать камень! Но не трогай его голыми руками!

Взгляд Эйдана заметался по залу. От генератора отлетали болты, рейки и планки и рассыпались по полу. Мощность энергетического потока не уменьшалась, но стала нестабильной. Волны энергии продолжали осыпать штукатурку с потолка и сбрасывать со стен картины и канделябры. Айви снова обежала глазами комнату в поисках сэра Алистэра. Но его нигде не было.

Эйдан бросился к ближайшему камину, схватил весьма замысловатую кочергу и бегом вернулся к генератору. Подсунув кочергу под камень, он всем телом налег на получившийся импровизированный рычаг.

У Айви мелькнула мысль, что королева вряд ли обрадуется, получив свой камень по частям, но как раз в это время Саймон поднял голову и едва слышным шепотом произнес слова, проникшие ей прямо в сердце:

— Айви, любовь моя!

И камень был благополучно забыт.

Вокруг все дребезжало и рушилось, а Айви со всей нежностью, на которую была способна, положила голову Саймона себе на колени. Глаза его были закрыты, и она решила, что он потерял сознание, но тут его губы зашевелились и сложились в нечто, подозрительно напоминающее улыбку.

— Моя красивая, умная, несравненная Айви!..

На этот раз она услышала эти слова, как положено, ушами, а не сердцем. Гудение генератора стало тише, хотя от него продолжали отлетать мелкие части. Постепенно все стихло. Айви хотела что-то сказать, но не смогла — в горле застрял ком. Ее глаза были полны слез.

— Галстук, — пробормотал Саймон.

Айви быстро развязала его галстук, убрала волосы со лба и рукавом вытерла пот. Приподняв правую руку, Саймон чуть громче проговорил:

— Помоги мне сесть.

— Ты не должен!

Маркиз недовольно поморщился. Стараясь не касаться больного плеча, Айви помогла ему сесть. С большим трудом приняв вертикальное положение, Саймон потряс головой, несколько раз моргнул и со свистом втянул в легкие воздух.

Его левая рука все еще висела плетью, но правая работала, и именно ею он привлек Айви к себе и прижался губами к ее губам.

Глава 27

— Осторожно! Несите ее в спальню.

Айви отдавала приказы лакеям, которые несли на импровизированных носилках леди Гвендолин. Саймон, все еще очень слабый после воздействия электромагнитного поля, шел рядом, держал сестру за руку и не сводил глаз с ее бледного лица.

Было довольно трудно угадать, что чувствует леди Гвендолин, накачанная наркотиками. Но тот факт, что Саймон испытывает сильную боль, был очевидным, слишком уж часто кривилось его лицо в гримасе боли. Он дышал хрипло и неровно и время от времени скрипел зубами. Чудо, что он вообще держался на ногах. Айви взяла на себя все заботы и старалась избавить его от любого напряжения.

Во всеобщей суматохе, царившей в бальном зале, никто вроде бы не заметил их страстного поцелуя. Теперь же, когда все успокоились, следовало восстановить должную дистанцию между ними. Но видит Бог, как же Айви хотелось обнять любимого, посидеть рядом с ним у постели сестры, взъерошить волосы, поцеловать его и шепнуть, что все будет в порядке.

Вместо этого она стояла, словно оловянный солдатик, в изножье кровати и следила, как Саймон укрывает простынями леди Гвендолин.

— Гвенни, мне так жаль…

Неожиданно сестра Саймона открыла глаза, несказанно удивив его и Айви.

— Он сделал мне больно, — пожаловалась она.

— Я знаю, — сказал Саймон, наклонился и нежно поцеловал сестру в лоб. — Но больше он никогда не причинит тебе боли.

Ее рука взметнулась вверх, бессильно упала, потом снова поднялась, и тонкие пальцы сжали рукав Саймона.

— Я думала, он меня любит.

Саймон бросил на Айви отчаянный взгляд, на который она ответила, едва заметно покачав головой.

— Он действительно любил тебя, — солгал Саймон. — Просто… Алистэр не был собой. Он тяжело заболел. Его разум был болен, Гвенни. Уверен, он не понимал, как много зла причинил тебе.

Айви видела отвращение в плотно сжатых губах Саймона, его нахмуренных бровях, сузившихся глазах. Она всерьез опасалась, что если бы генератор не убил сэра Алистэра, это сделал бы Саймон. Ей оставалось только радоваться, что бездушная машина выполнила эту грязную работу.

Спешно доставленный из деревни врач осмотрел и Саймона, и Гвендолин. Девушке он прописал отдых, усиленное питание и, к большому неудовольствию Саймона, опий, правда, в небольших дозах, которые следовало каждый день уменьшать до тех пор, пока ее организм не отвыкнет от наркотика.

Состояние Саймона внушило доктору больше опасений. Он долго качал головой над раненым плечом, считал пульс, слушал сердце. И снова прописал полный покой, посоветовав Саймону отправиться туда, где он будет застрахован от любого негативного воздействия. Маркиз ухмыльнулся и поблагодарил доктора.

Гвендолин уснула. Саймон, устроившись на краю кровати, внимательно следил за ней, а Айви следила за Саймоном, сидя на стуле у камина. Она то засыпала, то просыпалась и несколько раз вставала, чтобы заставить Саймона выпить чаю и съесть немного мяса и хлеба. Гвендолин проснулась около полуночи. Она выглядела немного лучше и, судя по всему, понимала, где она и что происходит.

Облокотившись на подушки, она съела несколько кусочков хлеба и выпила холодной воды. Когда Саймон попытался снова уложить ее, она с неожиданной горячностью отказалась. Упрямство Гвендолин показалось Айви трогательно знакомым.

— Я слишком много времени провела в полусонном состоянии, — заявила она все еще хриплым голосом. Потом упрямство на ее исхудавшем лице сменилось раскаянием. Ее голубые глаза, так похожие на глаза Саймона, смотрели виновато. — Ты должен знать, что я взяла камень для тебя. Я надеялась, что он поможет тебе в исследованиях.

— Я знаю.

— И только потом я поняла, как глупо себя вела. Подумать только, я украла собственность королевы!

— Не беспокойся. — Саймон улыбнулся и покосился на Айви. — Я знаю одну девушку, оказавшуюся близкой подругой королевы. Она все уладит.

— Да? — Гвендолин не стала вдаваться в подробности и сразу заговорила о другом: — Я поехала к Алистэру в надежде, что он поможет. Ты же так и не узнал всей правды о прошлой зиме, и вы считались близкими друзьями. Я хотела написать тебе, но Алистэр сказал, что устроит встречу и все будет в порядке. Я поверила. Я думала, что он открыто попросит у тебя моей руки, ты обрадуешься, простишь меня… — Она разрыдалась, сразу превратившись из молодой женщины в маленькую девочку. — Он всегда был так мил, — сквозь слезы продолжила она, — заботлив, красив и умен. С ним мне было намного интереснее, чем с моими сверстниками. С ним я чувствовала себя особенной… Ох, Саймон, ты сможешь когда-нибудь меня простить?

— Не глупи, Гвенни, конечно, я тебя прощаю.

Он обнял ее здоровой рукой и прижался щекой к ее щеке. Айви видела, что в его глазах тоже блестят слезы, и у нее сжалось горло от жалости, облегчения и радости. Вскоре после этого Гвендолин опять заснула. Она дышала ровно и глубоко — вероятно, это был ее первый спокойный сон после того, как она покинула Букингемский дворец.

Саймон не отходил от ее постели. Он тоже был донельзя измучен и периодически засыпал, роняя голову на грудь.

Айви встала.

— Ты тоже должен отдохнуть, — непререкаемым тоном заявила он. Не обращая внимания на его энергичные возражения, она продолжила: — Спи в моей постели.

— А ты где будешь спать?

— Не беспокойся.

— Айви!

Он протянул к ней руку.

Айви взяла ее и прижала к щеке, впитывая тепло его ладони. Они оба едва не погибли, и то, что и он, и она остались живы, было чудом, но она отказывалась думать об этом. Они оба были живы, и этого достаточно. Пока.

Она покачала головой, увидев в его глазах откровенное желание.

— Спи, — шепнула она. — Увидимся утром.

Проснувшись на следующее утро, Саймон никак не мог решить, стала ли боль в левом плече меньше, или он попросту к ней привык.

Гвенни крепко спала, и он мысленно возблагодарил Бога за это. События вчерашнего дня оставались расплывчатыми, неясными, и даже мольбы сестры о прощении были окутаны дымкой боли. Неужели Алистэр действительно изнасиловал ее, как сам похвастался? Саймон ни в чем не был уверен, но благоразумно решил отложить выяснение вопроса на потом. Прежде всего сестра должна поправиться. Он знал, что пройдут месяцы, а может быть, и годы, прежде чем она снова станет собой. Ему придется немало потрудиться, но он не возражал против этой работы.

Выйдя из комнаты, он обнаружил своих друзей по клубу «Галилей». Судя по всему, они уже давно топтались напротив двери.

— С ней все в порядке? — шепотом спросил Эррол.

— А с тобой? Как твое плечо? — добавил Бен.

— Не могу поверить, что это все натворил Алистэр!

Эррол пожал здоровое плечо Саймона, тем самым обещая свою всемерную помощь и поддержку. Он знал, что нелегко пережить предательство наставника и друга.

Неужели в глазах у Эррола слезы? А у Бена дрожат губы? А Колин…

Колин стоял чуть в стороне, прислонившись к стене. Саймон подался к нему и протянул руку:

— Мне очень жаль, Колин. Я… я не знаю, что сказать. Я поверил в худшее и был не прав. Я допустил ужасную ошибку. Даже не понимаю, как я мог…

— Нет, дружище, ты был прав, разозлившись на меня. — Колин схватил протянутую ему руку и несколько раз сильно встряхнул. — Это я позволил тебе поверить в худшее.

И он рассказал, что случайно встретил Гвен тем зимним утром. Она так спешила и так уклончиво отвечала на вопросы, что у него поневоле возникли подозрения.

Ругая себя на чем свет стоит, Колин все же последовал за ней, а когда она села в экипаж, направляющийся на север, он понял, что подозрения оказались оправданными. Он снова последовал за ней, на сей раз верхом, и очень скоро обнаружил ее в третьей по счету придорожной гостинице. Подкупив хозяина гостиницы, он пробрался в ее комнату и нашел ее в одиночестве в состоянии нервного ожидания. Осознав, что ее планы не исполнятся, она закатила истерику.

— Гвен отказалась сообщить мне, с кем она собиралась встретиться, — в завершение сказал Колин. — И когда ты приехал, я решил взять вину на себя. Пусть лучше твой гнев будет направлен на меня, чем на сестру. Теперь я понимаю, что поступил неправильно. Надеюсь, ты простишь меня.

Еще многое предстояло сказать, но теперь Саймон понимал, что их дружба восстановлена, а это было главное. Все остальное подождет.

Теперь он должен отыскать Айви. Он хотел поблагодарить ее за все, что она сделала для Гвенни и для него. Он не знал, когда она вернулась в его комнату, чтобы быть с ним, и как долго она сидела у его постели, но всякий раз, когда он выплывал из тяжелого липкого сна, она была рядом.

А проснувшись, он не смог ее нигде найти. Он заглянул в бальный зал, в библиотеку, в утреннюю гостиную, после чего начал в панике метаться по дому, но Айви нигде не было. Утомившись, он вошел в столовую.

Там был только один человек. Граф Барнсфорт, сидевший во главе стола сэра Алистэра, внимательно осмотрел маркиза и сделал вывод:

— Знаете, Харроу, монстр Франкенштейна по сравнению с вами — просто милашка.

Саймон не сомневался, что язвительное замечание графа в общем-то соответствует действительности. Он был рад видеть графа, поскольку его присутствие означало, что Айви тоже где-то здесь. Из просторного холла доносился шум — это покидали дом ученые и их ассистенты. На подъездной аллее стояли экипажи.

— Спасибо, Барнсфорт. — Глядя в глаза графа, Саймон криво ухмыльнулся. — Ничто так не поднимает настроение, как вовремя сказанный комплимент.

Почувствовав головокружение, маркиз пошатнулся и прислонился здоровым плечом к стене.

— Не стоит благодарности. Вы лучше сядьте, пока не рухнули на пол, — сказал граф и сделал глоток из бокала.

На столе перед ним стояла открытая бутылка, одного взгляда на которую было достаточно, чтобы убедиться: граф знал толк в крепких напитках, коих в запасах Алистэра было немало. Собственно говоря, сэру Алистэру Гранвиллу напитки больше не понадобятся, ни хорошие, ни все остальные.

Оттолкнувшись от стены, маркиз сделал несколько неуверенных шагов. Интересно, что стало с Алистэром? Поток энергии прошел сквозь него, разрушив его материальное тело?

Саймон не верил, что материя может быть полностью уничтожена. Преобразована, перенесена, воссоздана — да. Итак, где же то, что осталось от человека, которого он считал своим другом, а потом и отцом? Быть может, Он стал частью этого дома и его сущность слилась с духами монахов, которые добывали камни из земли, чтобы преобразовать их в священную крепость? Этого он никогда не узнает.

Воспользовавшись здоровой рукой, он отодвинул стул и сел. Не говоря ни слова, граф встал и ушел в соседнюю комнату. Оттуда он вернулся со вторым бокалом, который поставил перед Саймоном и щедро наполнил.

— Судя по вашему виду, это не помешает.

Благодарно кивнув, маркиз одним глотком опустошил бокал наполовину. Немного расслабившись, он сделал еще один глоток — маленький.

— Как остальные приняли нашу историю? — спросил он.

Саймон имел в виду историю, которую он вчера сочинил вместе с Беном, Эрролом и Колином, чтобы умерить любопытство ученых мужей. Правдой он не был готов поделиться с научным миром. Электропортация оказалась слишком опасной.

Барнсфорт кивнул:

— Все поверили, что ваши электромагниты были созданы с целью переноса электрических токов с одного места на другое без использования проводов.

— Вот и хорошо. А как насчет смерти Алистэра?

— Все решили, что электричество сожгло его.

Барнсфорт пожал плечами и сделал глоток.

— В общем, это недалеко от правды. Или, возможно, правда. Камень Виктории многократно усилил мощь и так непостоянного процесса. Нам еще повезло, что больше никто не погиб. — Саймон поднял бокал. — Спасибо вам, Барнсфорт. Я вам искренне признателен за все, что вы сделали.

Граф криво усмехнулся:

— Я все делал лишь потому, что не доверял вам. Только поэтому я оправился на чердак. Было очевидно, что вы намерены сбежать, и что Айви станет вам помогать. Влюбленные женщины… — Он ослабил узел галстука и вздохнул: — Они удивительно упрямы.

Влюбленные женщины… Неужели она его любит? Эта мысль сразу вызвала угрызения совести. Как он мог сомневаться в этом после вчерашнего? Столь же очевидным было то, что он тоже ее любит. Зубы Галилея, да, он любит ее — всем сердцем, горячо, преданно, нежно. Он любит ее каждой частичкой своего существа, хотя и не верил, что сможет полюбить снова.

Хотя следовало признать, что его будущее было бы куда проще без этой любви. О, он уже один раз вознамерился поступить правильно, по законам чести. Тогда Айви отказалась от его предложения. Но теперь, после того как они провели много дней, а главное, ночей вместе, она не могла не понять, что они должны пожениться, и как можно скорее. Саймон не мог понять лишь одного: что он станет делать, если потеряет ее?

Об этом он не мог думать без содрогания. Вчера он уже едва не потерял ее. Точнее, они едва не потеряли друг друга. Айви проявила храбрость и преданность, она прошла вместе с ним через все испытания. А с какой безрассудной смелостью она сражалась с Алистэром! Физически она была полной противоположностью Аурелии — высокая и гибкая, подвижная и сильная. И все же эти две женщины были сделаны из одного материала.

Неудивительно, что Саймон не смог не полюбить Айви, хотя и не собирался этого делать. Чего уж там, сейчас он мог признаться, что в самый первый день их знакомства, когда она подняла руку, намереваясь вопреки его категорическому запрету задать вопрос, он был пойман в ловушку.

Правда ужаснула его.

— Как ваше плечо? — мягко спросил граф. Саймон понял, что Барнсфорт внимательно наблюдает за ним и, возможно, сумел прочитать по лицу все его невеселые мысли.

Маркиз постарался придать своей физиономии нейтральное выражение — нечего посторонним знать, что творится в его душе.

— Дьявольски болит. Доктор сказал, что там повреждены какие-то мышцы. — Он тряхнул головой и произнес то, с чем ему еще предстояло смириться: — Я уже никогда не буду прежним.

Но даже услышав собственные слова, он не мог в это поверить. Должны существовать какие-то способы регенерации нервных окончаний. Как только приедет домой, он найдет свои записи, касающиеся искусственной руки. Теперь в его распоряжении была настоящая плоть и кровь, с которыми можно экспериментировать.

— И Айви тоже. — Взгляд Барнсфорта разил наповал, как удар тока, — Она тоже никогда не будет прежней… такой, как была до встречи с вами.

Граф сделал акцент на слове «встреча», и Саймон понял, что это означает. Конечно, граф намекал на то, что Саймон отобрал у Айви.

— Не надо эвфемизмов, Барнсфорт. Уверяю вас, я…

Граф как раз собирался налить себе еще бренди. Вместо этого он с размаху поставил бутылку на стол, забрызгав каплями скатерть.

— Если бы не эвфемизмы, милорд, мне пришлось бы сломать вам шею.

Несмотря на более высокий титул Саймона и его крупное телосложение, он был захвачен врасплох и почувствовал себя неуютно. Пока граф сверлил его пылающим взглядом, маркиз пришел в себя, выпрямился, в результате чего острая боль пронзила плечо, и плеснул себе в бокал еще немного ароматного напитка. Он не мог не признать, что граф имеет все основания злиться… и даже привести в исполнение свою угрозу.

Поэтому он с некоторым облегчением заметил, как ярость покидает Барнсфорта. Тот расслабился, налил себе бренди и спросил:

— Вы намерены вернуть ей честное имя?

— И как можно скорее.

— Это правда?

Ответить Саймон не успел. В коридоре послышались быстрые шаги, замершие у двери. Забыв о больном плече, маркиз резко обернулся.

Он мгновенно отбросил все мысли о боли, увидев в дверях Айви. Она стояла, нахмурившись, уперев руки в бока и высоко вздернув подбородок.

— Мне очень жаль, старина! Айверс, что случилось?

Когда Айви остановилась, Джаспер Лоубри, следовавший за ней по пятам, врезался ей в спину и наступил на ногу. Теперь он стоял рядом и переводил недоумевающий взгляд с Айви на двух аристократов и обратно.

Айви кашлянула и обернулась к другу:

— Джаспер, надеюсь, ты нас извинишь.

Он почесал голову, точнее, наложенную на нее повязку, потом обалдело кивнул и пошел дальше. Айви вошла в комнату и плотно закрыла за собой дверь.

— Саймон, я рада, что ты на ногах. Очень рада. Но как ты смел?

— Как я смел — что?

Саймон и Эйдан одновременно отпрянули, словно она угрожала им электрическими проводами. Выражения их лиц были совершенно одинаковыми — удивленными и непонимающими. Казалось, они подумывали, не лишилась ли она рассудка.

Может быть, и лишилась. Точнее, не лишилась, а сознательно отбросила все доводы так называемого рассудка, которые запрещали женщинам посещать университет, участвовать в обсуждении интеллектуальных вопросов, стремиться к другим целям, кроме замужества и детей…

Она могла еще долго перечислять все то, что дамы не должны делать и не делали, но что она делала уже несколько недель, и не без успеха. И несмотря на все ее усилия, результат оказался плачевным: ни признания, ни уважения, ни даже совета.

— Как вы двое смеете думать, что можете планировать мою жизнь, не спросив моего на то разрешения?

Эйдан снисходительно пожал плечами:

— Айви, здесь нечего спрашивать и нечего обсуждать. Ты скомпрометирована, и брак — единственный выход.

— И я готов…

— Готов? — Ее взгляд уперся в Саймона. — Как это благородно с вашей стороны, милорд. Но в ваших услугах здесь никто не нуждается. Так уж вышло, что у меня другие планы.

— Какие еще планы? — насмешливая улыбка Эйдана заставила ее сжать кулаки.

Айви постаралась успокоиться, чтобы не дать им повода назвать ее сумасбродкой, истеричкой или как там еще мужчины называют женщин, когда вдруг оказывается, что у женщин есть свое мнение.

— Вы забыли о моей связи с королевой Англии? Я вернула ее камень, пусть немножко обломанный, но все же не совсем разбитый, несмотря на твои, Эйдан, титанические усилия выбить его из генератора.

— Я не придумал ничего лучшего, — пробормотал Эйдан.

— В любом случае ее величество будет мне благодарна и захочет наградить, как наградила нас после возвращения Лорел из Бата.

Она с необъяснимым удовольствием отметила, что Саймон, слушая ее, все сильнее хмурится. Он не сказал ничего, только смотрел на нее затравленным, больным взглядом, и Айви снова встревожилась. Наверное, все же его плечо болит слишком сильно. Судя по словам доктора, Саймон уже никогда не сможет хорошо владеть левой рукой.

Ох, лучше бы она успокоила его, хлопотала рядом, восхищалась его храбростью, смекалкой. Вообще-то говоря, для этого она сюда и пришла.

Но услышав, как мужчины обсуждают ее, словно неодушевленный предмет, она возмутилась так сильно, что забыла обо всех благих намерениях. У нее просто кровь вскипела в жилах. Не важно, что было в последние недели, но она никогда не выйдет замуж ради соблюдения приличий, потому что…

Потому что она любила его и могла выйти замуж только по этой причине. Приличия, честь, обязательства… Все это приводило ее в бешенство. Нет уж, лучше она умрет старой девой, до конца жизни вспоминая безумные дни, проведенные ею с Саймоном, чем выйдет замуж за него, поскольку этого требуют приличия, и позволит этим великолепным воспоминаниям увязнуть в болоте брака без любви.

Не приходилось сомневаться, что если он сказал такие слова, как «я готов», — все равно что он готов подмести пол или выйти из дома в дождь, раз уж необходимо, — значит, он не испытывает к ней тех же чувств, какие она испытывает к нему.

В глазах Айви стояли слезы, и она прилагала отчаянные усилия, чтобы не дать им пролиться. Тихим, но уверенным голосом она сказала:

— Я обращусь к королеве с просьбой выделить мне место в университете. Возможно, в Королевском колледже в Лондоне. Не думайте, у меня нет иллюзий, и я не жду, что меня примут туда официально и я смогу получить степень. Нет. Я буду вполне удовлетворена, если мне позволят посещать лекции, пользоваться библиотекой и лабораториями. И я продолжу работать вместе с сестрами в нашем книжном магазине. Пусть этот план покажется вам мелким и незначительным, но это мой план, и я намерена ему следовать.

— Айви…

Просьба быть разумной застряла у Саймона в горле. Он беспомощно покосился на графа. Мужчины выглядели заговорщиками, выступившими против ее армии из одного человека.

Она не желала быть разумной. Она хотела быть любимой. И если не может получить желаемое…

— Я не жду, что вы меня поймете. Вы оба воспитывались примерно одинаково и с детства усвоили определенные правила поведения. Но мой, пусть и небольшой, опыт научил меня одному: что-то значительное происходит лишь тогда, когда человек достаточно отважен, чтобы выйти за пределы общепринятого. Вот и все, а теперь, если вы меня извините, я присоединюсь к Джасперу, который предложил мне вернуться в Кембридж с ним.

Уже за дверью Айви услышала громкое восклицание Саймона:

— Черта с два ты с ним поедешь!

Не колеблясь ни секунды, она вышла, точнее, выбежала в заполненный людьми холл. Людской поток вынес ее по ступенькам на подъездную аллею, где стояло множество экипажей. Создавалось впечатление, что все транспортные средства, имевшиеся в соседней деревне, были наняты, чтобы увезти из Уиндгейт-Прайори членов консорциума.

Возле одного изрядно потрепанного жизнью двухколесного экипажа Айви заметила Джаспера — его светлую шевелюру в кольце бинтов. Он увидел ее и сделал приглашающий жест рукой. Не медля и не оглядываясь на дом, Айви побежала по покрытой гравием аллее.

— Значит, ты едешь в Кембридж со мной? — улыбаясь, сказал Джаспер.

— Черта с два она с тобой поедет! — проревел голос за ее спиной.

— Она? Что за… Лорд Харроу? Нед? Что это значит? — Его изумленный взгляд метался между Айви и Саймоном. Наклонив голову, Джаспер тихо спросил: — Что он имеет в виду?

Ему было не суждено получить ответ на свой вопрос. Здоровой рукой Саймон выдернул Айви из коляски и потащил за собой. Айви периодически оглядывалась на совершенно ошарашенного Джаспера. Юноша сделал несколько шагов за ними, остановился, снова пошел, остановился. Он явно разрывался между желанием идти за ними и удовлетворить свое любопытство или остаться на месте и не вмешиваться в чужие дела. Когда Айви наконец огляделась, чтобы понять, куда Саймон ее тащит, они были уже у рва, окружающего Уиндгейт-Прайори с его декоративными укреплениями и изящными башенками.

Саймон завел ее в каменную беседку, окруженную вечнозеленым кустарником и увитую лозами винограда. Отсюда казалось, что Джаспер, экипажи и отъезжающие ученые находятся очень далеко. Создаваемый ими шум заглушал шелест листьев и громкие трели птиц.

В беседке Саймон наконец отпустил ее. Айви всмотрелась в его лицо и почувствовала приступ паники. Он был бледен до синевы, глаза лихорадочно блестели, а когда он сжимал левую руку, лицо искажалось болезненной гримасой.

— Ты не должен быть здесь, — с тревогой сказала она. — Надо вернуться в дом.

— Только после того, как мы поговорим.

— Но твое плечо…

— Отлично может подождать. А разговор не может.

Он двинулся к ней, чтобы обнять обеими руками, но заскрипел зубами от боли и закрыл глаза.

— Айви, прости меня. Говоря, что я готов, я вовсе не это имел в виду.

У нее земля ушла из-под ног. Заметив круглую каменную скамью, она без сил опустилась на нее.

— Значит, ты не готов?

— Нет. Да. Я имею в виду… — Он опустил голову, выругался и произнес: — Я хотел сказать совсем не это. Мои слова прозвучали… как-то не так. Мне трудно объяснить. Просто было несколько ужасных дней, а потом твой зять, начал бросать на меня убийственные взгляды и пообещал сломать шею…

— Да? Ну, это он погорячился. Он может выглядеть очень грозным, но на самом деле даже мухи не обидит.

— Возможно. Но, понимаешь, его присутствие здесь заставило меня говорить не то, что я хотел.

Саймон стоял перед ней, согнувшись, явно испытывая сильную боль, а выглядел встревоженным и сокрушающимся, и таким родным, что Айви захотелось броситься к нему, успокоить, попросить не расстраиваться еще больше, сказать, что все наладится.

Но вместе с тем он выглядел человеком, который решил во что бы то ни стало высказаться, произнести те слова, которые уже вертелись у него на языке. И она не стала мешать.

— Ну, так что ты хотел сказать?

— Я… черт… возможно, я опять скажу что-нибудь не то. — Он глубоко вздохнул. — Но едва ты вышла из комнаты, как правда стала очевидной. Знаешь, я понял, что потеряю тебя… окончательно и безвозвратно потеряю единственного человека, которого люблю больше жизни.

— Ты любишь меня?

Саймон пронзил ее острым, словно кинжал, взглядом.

— Конечно, я люблю тебя, и ты не можешь этого не видеть! В этом и заключалась проблема. Любить и знать, какую боль ты можешь мне принести…

— Потому что я могу умереть, как твоя жена? — чуть слышно переспросила Айви.

— Да. О Господи, да! Понимаешь, я не смог бы пройти через это еще раз. Но, Айви… — Он замолчал и подался к ней. Придерживая левую руку правой, он подошел и, сморщившись от боли, опустился перед ней на колени. — Когда ты сказала, что возвращаешься в Лондон и в моих услугах в качестве мужа не нуждаешься, что-то внутри меня умерло. — Скривив губы, он издал горький смешок. — Неужели ты не видишь? Судьба посмеялась надо мной. Какими бы ни были мои благие намерения, как бы я ни стремился выстроить вокруг себя стену, ничего не вышло. И уже поздно беспокоиться о том, что когда-нибудь я могу тебя потерять. Когда ты с топотом выбежала из комнаты, мне в сердце вонзилось зазубренное копье и еще повернулось в нем. И до сих пор поворачивается. Уверяю тебя, милая, раненое плечо — ничто по сравнению с этой болью.

— Я никогда не топаю! — возмущенно воскликнула Айви и легонько коснулась кончиками пальцев его раненого плеча.

— Еще как топаешь, любовь моя, по крайней мере в этих веллингтонах, — Он протянул здоровую руку к Айви. — Нед… Айви..: любовь моя, не покидай меня! Ты нужна мне — в лаборатории, в постели, в моей жизни. Ты уже в моем сердце, и ничто не в силах этого изменить. Кстати, знаешь, только благодаря тебе я сделал удивительное открытие относительно сердец. Теперь я знаю, как снова запустить сердце, которое перестало биться.

Айви раскрыла рот.

— Как?

— Не электричество заставляет сердце биться. Это делает любовь. — Он взял ее руку и прижал к своей груди. — Послушай. Оно бьется в хорошем темпе, разве не так?

Шутка вызвала невеселую усмешку. Но Айви сразу же прикусила губу и нахмурилась:

— Ты же знаешь, что слишком многое против нас. Да и все то, что я хочу…

— Ты сможешь иметь вместе со мной. Абсолютно все. Ты хочешь посещать лекции? Прекрасно. Я это устрою. Ты хочешь вести научные исследования? Очень хорошо. Моя лаборатория к твоим услугам. И могу поклясться, что любые полученные тобой результаты будут опубликованы только под твоим именем.

Ого! Все это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой, и она боялась поверить. Маркиз предлагал ей мир, о котором она всю жизнь мечтала, но понимала, что он никогда не будет принадлежать ей. У Айви заколотилось сердце, кровь быстрее побежала по жилам, все ее существо стремилось к этому миру… и к нему. Но…

Она смахнула слезинку и вопросительно выгнула бровь.

— Тебя поднимут на смех коллеги, общество — все! Правда о Неде Айверсе уже выплыла наружу. Ее не скроешь. Я скомпрометирована, и люди никогда не позволят нам это забыть.

— Тогда мы забудем их. — С видимым усилием он поднялся с колен и сел на скамейку рядом с ней. — Я — Безумный Маркиз Харроу. Неужели ты думаешь, что мне не плевать на мнение окружающих? — Его голос утешал, ласкал, молил. — Айви, стань моей маркизой. Выйди, за меня замуж, и пусть безумными считают нас обоих. Минимум раз в неделю мы будем устраивать пожары в лаборатории и выбрасывать снопы искр через окно в крыше. Мы станем взрывать все, что взрывается, и вселим страх в окрестных жителей на много миль вокруг. А если слуги начнут разбегаться, мы отправим их успокаивать Сесила. — Улыбнувшись, он поднес ее руку к губам и поцеловал. — Мы заставим старые утомленные сердца биться снова. Подумай об этом, Айви.

Перспектива оказалась, мягко говоря, заманчивой, и Айви счастливо улыбнулась. Но может быть, все это сон? На всякий случай она вонзила ногти в ладонь, чтобы удостовериться.

— Я думаю…

— И?..

— Нед! Где ты? С тобой все в порядке? Я беспокоился. Ты ушел и не вернулся…

Айви вздрогнула, услышав голос Джаспера Лоубри, но было уже слишком поздно, чтобы помешать неодолимому магнетизму, притягивающему ее к Саймону. Их губы слились как раз в тот момент, когда юноша вошел в беседку.

— Что здесь происходит?! — недоуменно воскликнул он и, увидев открывшуюся перед ним пикантную картину, окаменел. На его обалдевшей физиономии последовательно сменились все оттенки красного цвета от бледно-розового до пурпурного. — Я н-не п-понимаю….

— Джаспер!

Айви отстранилась от Саймона и поспешила к другу. Она коснулась его руки и впервые с момента их встречи кокетливо склонила голову и улыбнулась своей настоящей улыбкой, не пытаясь скрывать женственность.

— Джаспер, посмотри на меня. Посмотри по-настоящему. Что ты видишь?

И она задорно подмигнула.

Джаспер не мог выговорить ни слова, поскольку забыл, что прежде всего следует закрыть рот.

— Ты имеешь в виду… нет! Этого не может быть. Боже правый! Ты…

— Совершенно верно, Джаспер. И мне очень жаль, что пришлось тебя обманывать. Но ты же понимаешь…

— Да, конечно, понимаю. Боже, как я был слеп! А ведь все очевидно. Достаточно только посмотреть на тебя с близкого расстояния. — Вглядываясь в ее лицо, Джаспер энергично кивнул, и пышная прядь его светлых волос упала на повязку. — Насколько я понимаю, у тебя не было другого выхода. Ты обладаешь блестящим умом, но тебя все равно не приняли бы в университет.

— Да, — грустно сказала Айви, одновременно испытывая большое облегчение. Ей очень нравился этот юноша, и хотелось сохранить его доброе отношение. — Надеюсь, это не повлияет на нашу дружбу.

— Нет, конечно. — Он все еще не сводил с Айви потрясенных глаз. — Но если ты не Нед…

— Меня зовут Айви, Айви Садерленд.

— Но это не надолго, — заявил Саймон и, встав со скамейки, подошел к молодым людям. Несмотря на присутствие Джаспера, он обнял Айви за талию и привлек к себе. — В ближайшем будущем она станет Айви де Берг. Я надеюсь, что именно это ты хотела сказать, когда появился твой друг.

— Ты правильно понял! — Она счастливо рассмеялась. — Я выйду за тебя замуж. Вот так!

Маркиз тоже рассмеялся и еще сильнее прижал ее здоровой рукой к себе. В этом объятии было все — тепло, ласка, нежность и обещание исполнения желаний.

— Я люблю тебя, мой милый замечательный Нед!

— А я люблю вас, лорд Харроу, и всегда буду любить.

— Ну, я, пожалуй, пойду… — забормотал Джаспер и попятился из беседки. — Мне пора… меня ждут… кажется…

Оторвавшись от Айви, Саймон окликнул юношу:

— Молодой человек! Будущей леди Харроу и мне понадобится ассистент для работы в лаборатории. Вам подходит эта должность?

Джаспер ответил довольной улыбкой и энергичным кивком. Потом он отвернулся и побежал по лужайке к ожидавшему его экипажу. По дороге он подпрыгнул и издал громкий победный клич, который эхом прокатился между деревьями и заставил стаю ворон в панике взлететь и рассыпаться в разные стороны.

Эпилог

Лондон, 1839 год

— Спасибо, миссис Эддельсон, на сегодня все, вы и мистер Эддельсон свободны до завтра.

Холли Садерленд нетерпеливо выслушала многословные изъявления благодарности, потом налила в чайник кипяток и понесла тяжелый поднос на второй этаж в маленькую гостиную, окна которой выходили на очень тихую Уильям-стрит в лондонском районе Найтсбридж.

Не успела она переступить порог, как ее новоиспеченный зять Саймон де Берг вскочил и поспешил освободить ее от тяжелой ноши.

— Позволь мне это сделать, — настойчиво потребовал он и поставил тяжелый поднос на низкий столик.

Холли тайком прикусила губу, но Саймон справился с задачей, и новый персидский ковер, украшавший комнату, остался чистым.

А еще несколько месяцев назад такая задача была бы для него невыполнимой. После ранения, полученного в Уиндгейт-Прайори, его левая рука висела плетью, и потребовались месяцы напряженных упражнений и того, что он называл электромышечной терапией, чтобы функции руки восстановились почти полностью. Теперь у Саймона только левое плечо было немного ниже правого, но разница не слишком бросалась в глаза.

Айви называла эту отметину знаком доблести, полученным при спасении ее жизни, а Холли — меткой смерти, к которой он подошел слишком близко. Королева была счастлива получить обратно свой камень, пусть даже немного пострадавший, и сразу возобновила переписку со своим кузеном. Она так никогда и не узнала, какой опасности подвергались Саймон, Эйдан и Айви.

Но теперь все были в безопасности и вместе.

— Садись, Холли, я сама налью чай.

Гвендолин сидела в углу с раскрытой книгой о породах собак. Едва не став еще одной жертвой сэра Алистэра, она теперь постоянно выглядела встревоженной и какой-то потерянной, словно только что проснулась и обнаружила себя в совершенно незнакомой обстановке. Физически она уже вполне оправилась, но душевные раны еще предстояло залечить. Сестры Садерленд искренне полюбили ее, и Саймон заметил, что в их компании она выглядит более оживленной и довольной.

Гвенни отложила книгу и взяла в руки чайник, Саймон передавал чашки, а Эйдан снимал салфетки с тарелок с десертом. Обойдя Уиллоу, которая сидела чуть поодаль на стуле, Холли села на диван между Лорел и Айви.

Странно, но вся семья продолжала регулярно собираться вместе в маленькой квартирке над книжным магазином. Теперь здесь никто не жил постоянно, и после необыкновенно удачного замужества двух сестер соседи ожидали, что они продадут и магазинчик, и квартиру.

Холли и Уиллоу жили то в городском доме Эйдана, то в особняке Саймона, и хотя книжным магазином теперь занимался специально нанятый для этого мистер Рэнделл, обе сестры продолжали помогать ему. Похоже, они просто не могли окончательно расстаться с домом, который принадлежал им после смерти дяди Эдварда.

Айви утверждала, что магазин является олицетворением независимости и самодостаточности. Уиллоу говорила, что здесь они могут чувствовать себя в безопасности от странных угроз из далекой Франции. Но глядя на довольные лица своих сестер и новых братьев, Холли отлично понимала, что ни одна из причин не объясняет их привязанности к этому старому дому.

А истина была довольно проста и заключалась в том, что здесь для сестер начались захватывающие приключения, завершившиеся исполнением их самых сокровенных желаний.

— Как же это неудобно! — воскликнула Лорел. — Я совершенно не могу согнуться.

Остальные только добродушно рассмеялись, глядя, как Лорел безуспешно пытается дотянуться до бисквита на подносе.

Радуясь возможности помочь старшей сестре и маленькому племяннику или племяннице, которому вот-вот предстояло появиться на свет, Холли взяла с подноса тарелку и протянула Лорел. Свободной рукой она нежно погладила сестру по огромному животу.

— Осталось немного, дорогая, — сказал Эйдан. — Очень скоро ты станешь такой же гибкой, какой была.

Холли протянула тарелку Айви, но та решительно отвернулась.

— Я буду только пить чай. Когда отвращение вызывают угри или аспарагус, это я могу понять. Но бисквиты и пирожные! Нет, все же в жизни нет справедливости.

— Не бойся, Айви, — улыбнулась Уиллоу, откусив очередное пирожное. — Скоро все пройдет. Лорел сказала, что тошнота и отвращение к пище проходят уже на самых первых месяцах, правда, Лорел?

Старшая сестра ответить не успела, потому что как раз в это время раздался громкий звон дверного колокольчика.

Лорел нахмурилась:

— Кто это может быть в такой час?

— Я пойду посмотрю.

Эйдан встал и направился к лестнице.

— Нет, я сама! — вскинулась Холли. — Уверена, это мистер Биглоу, пекарь, живущий по соседству. Я дала ему сегодня утром книжку, а он взамен обещал принести нам вечером своих восхитительных булочек.

— Ну конечно, — пробормотала Айви и зажала рот рукой. — Как будто больше не о чем говорить, кроме как о выпечке.

Выглянув из окна, Холли с удивлением увидела не мистера Биглоу, а незнакомую темноволосую женщину в простом зеленом платье. Чуть поодаль стоял массивный черный экипаж без герба или других опознавательных знаков. Он мог принадлежать любому из состоятельных лондонцев. Во всяком случае, так подумают соседи. Но Холли знала больше, и ее сердце забилось в тревожном предвкушении.

— Я могу вам помочь? — спросила она, едва не приплясывая от нетерпения.

— Мисс Холли Садерленд?

— Да, это я.

Женщина протянула Холли большую книгу в тяжелом кожаном переплете.

— Это для вас, мисс.

— Для меня? — Холли недоуменно уставилась на книгу. Это оказались хроники «Королевского Аскота»[4] за весь период его существования. — Скачки? Не понимаю. Кто прислал это? А я-то думала…

Но она не могла произнести вслух, что именно она думала, потому что выходило, что она ошиблась. Плечи Холли поникли от огромного жгучего разочарования.

Женщина подалась вперед и шепнула:

— Посмотрите внутри.

Холли раскрыла книгу, и из нее выпал сложенный листок бумаги. Женщина подхватила его, не дав упасть на землю, и протянула ей. Сломав печать, Холли прочитала письмо.

«Дорогая Холли!

Мне очень нужна ты — только ты. Ты должна немедленно приехать ко мне в Виндзор. Никому не говори, кроме сестры, конечно. Но прошу тебя, поспеши!

Твоя В.»

Чувствуя себя не в силах скрыть торжественную улыбку, Холли свернула письмо, вложила его между страницами книги и прижала ее к груди. Магия дома продолжала работать.