Предисловие

В последние годы своей жизни фантаст Льюис Кэрролл написал третью книгу об Алисе. Это таинственное произведение никогда не публиковалось и даже не показывалось никому. Только недавно оно было обнаружено. Теперь, наконец, мир сможет прочитать об Автоматической Алисе и её невероятных приключениях в будущем.

Это не совсем правда. «Автоматическую Алису» в действительности написал Зенит О’Клок, сочинитель неправд. В книге он послал Алису сквозь время, зашвырнув её из Викторианской эпохи в 1998 год, в Манчестер, небольшой город на севере Англии.

Боже мой, и это тоже не совсем правда. Это продолжение «Алисы в Стране Чудес» и «Зазеркалья» на самом деле было написано Джеффом Полднем. Зенит О’Клок — лишь персонаж, выдуманный Джеффом Полднем, и любое сходство с лицами ныне живущими или умершими является чисто случайным. Всё то, с чем встречается Алиса в автоматическом будущем, по большей части тоже случайно… целый ряд напастей, даже более причудливых, чем твои сны.

Глава I — Сквозь часовой механизм

Алиса начала чувствовать себя очень сонливо от того, что ей нечем было заняться. Как странно было то, ничегонеделанье могло так утомить. Она вжалась ещё глубже в своё кресло. Алиса гостила в доме её пратётушки Эрминтруды в Дидсбери, что в Манчестере, безобразном городе на севере Англии, заполненном дождём, и дымом, и шумом, и огромными заводами, производящими Бог-знает-что. «Удивительно, как это делают Бог-знает-что?» подумала Алиса про себя. «Должно быть, они получают рецепт от кого-то, кто совсем недавно умер?»

Эта мысль заставила Алису так сильно содрогнуться, что она со всех сил сжала куклу, что была у неё в руках. Её пратётушка была очень строгой старой леди, и вручила Алисе эту куклу как подарок со словами, «Алиса, эта кукла похожа на тебя, когда ты в истерике». Алиса думала, что кукла совсем не была на неё похожа, несмотря на то, что пратётушка сшила ей точную (ну разве что поменьше) копию любимого передничка Алисы, замечательно тёплого и красного — как раз того, что сейчас был на ней. Алиса назвала куклу Селия, сама не вполне сознавая причину своего выбора, чем очень рассердила пратётушку: «Алиса, дорогая, ну хоть раз ты можешь сделать что-нибудь с умом?»

Алиса ещё сильнее прижала куклу Селию к своей груди, скрыв её складками своего передничка: ибо молнии бесновалась за окном и ноябрьский дождь лупил по стеклу, будто тысяча лошадей проносилась, стуча копытами. Дом пратётушки был прямо напротив большого, раскинувшегося кладбища, и Алиса думала, что это ужасное место для жилья.

Но самым плохим в Манчестере было то, что здесь всегда — о Боже, — всегда — лил дождь. «О, Селия!» — вздохнула Алиса, — «вот если бы прадядюшка Мортимер был здесь и поиграл с нами!» Прадядюшка Мортимер был маленьким забавным человечком, у которого всегда было припрятано угощение для Алисы; он развлекал её шутками, фокусами и изумительно длинными словами, которым он учил её. Прадядюшка Мортимер был, по словам её пратётушки, «величиной в городе», что бы это ни означало. «Допустим» — сказала Алиса кукле, — он и в самом деле может быть величиной в городе, но когда он возвращается к себе домой, он довольно мелкий. Возможно, у него есть два размера, по одному для каждого случая. Как это должно быть замечательно!» Прадядюшка Мортимер проводил все свои вечера куря трубку, складывая при этом огромные столбики цифр и уплетая огромное блюдо редисок, которые он сам выращивал на огороде. Алиса никогда прежде не видала так много цифр (и так много редисок). Ей не так легко давалась математика (как и поедание редиски), и числа от одного до десяти казались ей вполне достаточными. В конце концов, у неё было только десять пальцев. Зачем кому-то может понадобиться больше десяти пальцев? (Или, если уж на то пошло, больше одной редиски?) Эти пустые раздумья дали Алисе понять, как скучно ей было. У пратётушки Эрминтруды было три собственных дочери (тройняшки, вообще-то), но все они были гораздо старше Алисы (и Алиса всегда затруднялась отличить их друг от друга), так что с ними было не очень-то весело. В Манчестере просто нечем было заняться. Всё, что она слышала, — это постукивание дождя по стеклу и тик-таканье, тик-таканье дедушкиных часов в углу комнаты. Горничная протирала часы этим утром, и их дверка была ещё открыта. Алиса видела медный маятник, раскачивающийся туда-сюда, туда-сюда. Это её весьма, весьма разморило, но в то же время она почувствовала себя весьма, весьма тревожно. В этот же момент она заметила одинокого белого муравья, марширующего через весь обеденный стол в направлении липкой лужицы «Эклеторпова редисового варенья», которую горничная по своей халатности не вытерла, убирая со стола. Алиса только этим утром попробовала немного редисового варенья (которое так любил дядя Мортимер), намазанного на хлеб, но нашла его вкус тошнотворно кислым. Тем временем муравей бежал по головоломке, над которой Алиса провела целое утро, пытаясь собрать картинку из фрагментов, лишь для того, чтоб обнаружить, к своему глубокому разочарованию, что целых двенадцати кусочков из картинки Лондонского зоопарка не хватало. «О, мистер Муравей» — вслух произнесла Алиса (хотя как могла она определить в муравье мистера на таком расстоянии, не совсем ясно), — «как это получается, что Вы так заняты, в то время как мне, такой взрослой девочке, совсем нечего делать?»

Белый муравей, разумеется, не потрудился ответить.

Вместо него с Алисой заговорил Козодой. «Кто улыбается в без десяти два» — прокричал он пронзительно, — «и хмурится вдвадцать минут восьмого, каждый божий день?» Козодоем звался попугай жёлто-зелёного окраса с ярко-оранжевым клювом, живший в медной клетке. Это был очень разговорчивый попугай и это радовало Алису — по крайней мере, ей было с кем пообщаться. Одна беда, Козодой умел говорить только загадками.

«Я не знаю» — отвечала Алиса, которая рада была переключить внимание. «Так кто же улыбается в без десяти два и хмурится в двадцать минут восьмого, каждый божий день?»

«Я скажу, если отопрёшь мою клетку.»

«Ты же знаешь, я не могу этого сделать, Козодой. Пратётушка так рассердится!»

«Ну тогда ты так никогда и не узнаешь» — прокричал Козодой своим голосом, похожим на птичий и человеческий одновременно.

«Так и быть» — подумала Алиса, — «если я лишь чуть приоткрою дверь клетки, большой беды не будет.» И, не успев додумать до конца саму эту мысль, Алиса вытолкнула себя и Селию из кресла и подошла туда, где клетка Козодоя стояла на гипсовом постаменте. «Ты ведь не попытаешься удрать, верно?» — спросила Алиса попугая, но попугай ничего не ответил: он вцепился в жёрдочку и лукавым глазом уставился на девочку. Смотря прямо в этот лукавый глаз, Алиса не смогла сделать ничего лучше, как открыть маленькую медную задвижку и позволить дверке клетки распахнуться.

Ну и ну! Козодой без промедленья выпорхнул из клетки; его яркие перья создали веер цветов, а его скрипучий голос, казалось, заполнил собой всю комнату. «Что же мне теперь делать?» — вскричала Алиса. «Моя пратётушка непременно пожелает перекинуться со мной несколькими парами словечек!» Попугай носился по всей комнате, и Алиса делала всё, что могла, чтобы ухватить его за хвост, но всё без толку. Наконец он влетел прямо в корпус часов; она захлопнула дверку, заперев несчастного попугая внутри. В дверке было окошко, и сквозь него Алисе виден был Козодой, в страшной суматохе пытающийся выбраться. «Пусть это станет тебе уроком, Козодой» — сказала Алиса. Она взглянула на циферблат и увидела, что было почти без десяти два часа дня. Ровно в два каждый день её пратётушка приходила звать Алису на урок писания; Алисе никак нельзя было опаздывать. (Она совершенно не побеспокоилась выполнить вчерашнее задание на правильное использование эллипсиса в фразообразовании: по правде сказать, Алиса даже не знала, что такое эллипсис, кроме разве того, что он состоит из трёх маленьких точек, прямо как вот этот…) Несмотря на её затруднительное положение, стрелки часов, казалось, изобразили подобие улыбки на их луноподобном лице: тогда-то Алиса и нашла ответ на последнюю загадку Козодоя, но когда она заглянула сквозь застеклённое оконце внутрь корпуса часов, смогда увидеть лишь неясные очертания перьев Козодоя, улетающего в часовой механизм.

Козодой исчез!

Алиса искала попугая тут и там, но обнаружив лишь одно-единственное парящее в воздухе жёлто-зелёное перо она решила, что и сама должна забраться внутрь часов. Поэтому она открыла дверку и вкарабкалась внутрь. Внутри часов было действительно очень тесно, особенно когда маятник летел в её сторону. «Этот маятник хочет отрубить мне голову» — подумала Алиса, и подняв глаза кверху заглянула в механизм, чтоб узнать, куда мог подеваться попугай. «Козодой?» — крикнула она, — «ну где же ты?» Но от попугая не осталось и следа! Алиса протиснулась мимо качающегося маятника и начала карабкаться по нему, хотя это довольно непросто, когда в руках Вы держите фарфоровую куклу по имени Селия. Но очень скоро она достигла вершины маятника и теперь её голова упиралась в самый механизм часов, и тик-таканье, тик-таканье казалось очень громким. А этого гадкого Козодоя по-прежнему нигде не было видно.

И тут Алиса услышала перекрывавший тиканье часов зычный голос пратётушки: «Алиса! Иди скорей, девочка!» — прогремел голос. «Время урока! Я надеюсь, ты справилась с заданием!»

«Боже, Боже, Боже!» — запричитала Алиса. — «Что же мне делать? Пратётушка торопится с моим уроком! Мне обязательно нужно найти Козодоя. Он должен быть где-то здесь!» И Алиса вскарабкалась по маятнику ещё выше, пока, с неожиданным эллипсисом…

Alice vanished.

Now I don't know if you have ever vanished, but if you have, you will know it can be quite a fearsome experience. The strangest thing was this: Alice knew that she had vanished, but, even so, she could still see herself! Imagine that, you know that you've vanished, but you can still see yourself! So then, how is it that you know that you've vanished?

But Alice was far too busy to pay much attention to these thoughts; she was presently rushing down — at an ever-increasing pace! — a long tunnel of numbers. The numbers flashed by her eyes like shooting stars in the night, and each number seemed to be larger than the last one. They started out from one-thousand-eight-hundred-and-sixty (which was the number of the present year) and rapidly increased until Alice could no longer see where the count was taking her. Why, to count this far, one would need a million fingers! Ahead of her she could see Whippoorwill flying through the cascade of numbers, until what looked like a very large, and a very angry one-thousand-nine-hundred-and-ninety-eight clamped his numbersome jaws around the ever-so-naughty bird. Alice plummeted forwards (if you can plummet forwards, that is) until she felt herself being eaten up by that very same number.

Down, down, down. Through an endless tubing Alice fell. "Whatever shall we do, Celia?" she said to the doll she still clutched in her fingers, and she wasn't all that surprised when the doll answered, "We must keep on falling, Alice, until we reach the number's stomach."

"I didn't even know that numbers had stomachs," thought Alice, "Great Uncle Mortimer will be most astounded when I tell him this news." When suddenly, thump! thump! thump! down Alice came upon a heap of earth, and the fall was over.

* * *

Alice was not a bit hurt: the earth was quite soft, and she jumped up in a moment. She looked around only to find herself standing in a long corridor under the ground. The walls and the floor and the ceiling of the tunnel were made of dirt, and it curved away in both directions until Alice felt quite funny trying to decide which way to go. "Oh Whippoorwill," she cried, "wherever have you flown to?" And then she heard three men approaching around the corridor's bend. She knew it was three men because she could hear six footsteps making a dreadful noise. But what should come around the corner but a rather large white ant! He was quite the same size as Alice and he had on a tartan waistcoat and a pair of velvet trousers. (Although I suppose you can't really have a pair of six-legged trousers: you can have a sextet of trousers — but that sounds too much like a very strange musical composition.) Dangling between the ant's antennae was an open newspaper which completely obscured his face, and from behind which he could be heard muttering to himself:

"Tut, tut, tut! How dare they? Why, that's disgusting! Tut, tut, tut!" The newspaper was called News of the Mound and if Alice had managed a look at the newspaper's date she would have received a nasty shock, but all her attention was focused on the headline, which read: TERMITES FOUND ON THE MOON! Alice was so puzzled by this news, and the ant was so engrossed in his reading, that they both banged into each other!

"Who in the earth are you?" the ant grumbled, folding up his paper and looking rather surprised to find Alice standing there.

"I'm Alice," replied Alice, politely.

"You're a lis?" the ant said. "What in the earth is a lis?"

"I'm not a lis. My name is Alice." Alice spelt her name: "A-L-I-C-E."

"You're a lice!" the ant cried. "We don't want no lice in this mound!"

"I'm not a lice, I'm Alice! I'm a girl."

"Are you now? Then I suppose this might very well be yours?" Upon which utterance the ant produced a tiny piece of crooked wood from his waistcoat pocket. "I found it lying in the tunnel, just a few moments ago."

"Why, yes it does belong to me," cried Alice. "It's a missing piece from my jigsaw!"

"Well take it then, and in future may I ask you to refrain from cluttering up the tunnels with your litter."

"I'm very sorry," replied Alice, taking the jigsaw piece from the ant's grasp. It showed the picture of a single white ant crawling up the stem of a flower. "I shall place this in London Zoo, just as soon as I get back home." And she slipped the jigsaw piece into her pinafore pocket.

"But it's only a picture," sniffed the ant, "not a living creature."

"That's quite all right," Alice replied, "because he's going to live inside a picture of London Zoo. Is that today's newspaper?"

"I sincerely hope it's today's paper! I've just paid three grubs for it."

"But it says that termites have been found on the Moon?"

"So?"

"But nobody's been to the Moon!"

"What are you going on about?" the ant demanded. "The humans have been travelling to the Moon for years now! For years, I tell you! What, exactly, are you doing in this mound?"

"I'm looking for my parrot."

"A parrot, you say? This wouldn't be a green-and-yellow parrot, with a big orange beak, who just can't stop asking riddles?"

"Yes, that's Whippoorwill! Where did he go?"

"The parrot, he went that-a-way," said the ant, pointing back down the corridor with one of his antennae.

"Oh thank you, Mister Ant. You've been ever so helpful."

"How dare you, young miss!" exclaimed the ant, raising himself onto his back legs and blocking her path. "You have made not one, but two factual errors: firstly, I am not an ant. I am a termite."

"Oh I am sorry," said Alice. "But surely there's not that much difference between ants and termites?"

"Stupid child! Just because we've both got six legs and two sections, and just because we both live in highly organized societies comprising winged males, wingless females and winged queens, you presume ants and termites to be all but identical. You couldn't be more wrong, dear girl. Why, there's a thousand differences between us!"

"Please tell me one," asked Alice.

"Tell you one what?"

"A difference between a termite and an ant."

"Well, now... let me think... I'm sure there was something... it's in here somewhere..." The termite was tapping his head with one of his antennae as he pondered. "Of course! We termites are vegetarians, while the horrible ants are carnivores. In fact..." and here the termite looked around rather nervously as he whispered to Alice, "ants like to eat termites for breakfast. On toast! I suspect that the ants are jealous because they haven't been found on the Moon. Quite a mound of difference, I think you'll agree?"

Alice did agree, but she wasn't sure why. "What is your name, Mister Termite?" she asked.

But this latest (very polite) question only made the termite even angrier: his antennae fairly bristled with indignation. "And that", he trumpeted, "brings me to your second mistake, for, if you had been paying attention to my previous statement, you would have recognized that I am completely wingless and therefore, logically, I am a female termite."

"Very well," said Alice, getting just a little exasperated herself now, "what is your name, Mrs Termite?"

"Mrs? Mrs? Do I look like a Mrs? Only the Queen is a Mrs! I told you already that the Queen has wings. What is the matter with you?"

"Oh!" cried Alice, "Miss Termite, you're just too... too... too logical for me!"

"Logical? Of course I'm logical. I'm a computermite."

"Whatever's a computermite?"

"Exactly what it sounds like, silly. I'm a termite that computes. I work out the answers to questions. Now, what is your question?"

"Very well," began Alice, trying her best to keep her anger in check, "what is your name, Miss Computermite?"

"Name?" squeaked the termite. "Names, names, names! What would I know about names? I'm a termite, for digging's sake! Termites don't have names! Whatever next? You'll be asking if we've got bicycles in a minute!"

Just then, Alice heard a trundling noise coming from behind her, and when she turned to look, what should appear around the corner but a male termite, on a bicycle!

It was quite an ordinary bicycle except that it had two sets of pedals (rather like a tandem) which the male termite pedalled at furiously with his middle and his hind legs, whilst clinging to the handlebars with his forelegs. (This is one of the few cases when two plus two plus fore equals six.) Alice knew it was a male termite because of the wings on his back, and she felt rather proud to have worked out this piece of logic, although why he wasn't flying through the tunnel rather than bicycling through it was quite another question. However, the male termite never gave her a chance to ask this question because he was obviously in a terrible hurry; he simply pedalled past Alice and the female termite at a terrific speed, shouting at them as he did so, "Come on, you two, hop to it! The Queen of the Mound has received a question from Captain Ramshackle and we must answer it immediately. Chop chop!" And with that he disappeared around the curve in the tunnel.

Alice was quite taken aback by this whirlwind appearance. "Who on earth is Captain Ramshackle?" she asked of Miss Computermite, but the female termite was already hurrying along the tunnel after the bicycle. "Come on then," the termite shouted back at her, "there's no time for questions, we've got a question to answer!" Alice thought that sentence completely illogical. "Oh dear, Celia," she said to her doll, "we shall never be home in time for our writing lesson now." And it wasn't until after she'd finished the sentence that Alice realized she no longer had Celia in her hands. "Oh bother!" she said to herself. "Not only have I lost Whippoorwill, I've also lost Celia. And not only that, I've also lost myself! Great Aunt Ermintrude is going to be very, very angry."

And with that Alice started to run along the corridor after Miss Computermite.

Глава II — Извивательство червя

Сотни, даже тысячи других термитов присоединились к Алисе в её погоней за Козодоем. Конечно, эти термиты на самом деле гнались совсем не за попугаем: они гнались за ответом на вопрос, который загадочный Капитан Развалина поставил перед Маткой Бугра. Наконец, Алиса сумела сравняться с мисс Компьютермит и немедленно задала ей такой вопрос: «Что это за вопрос, на который вы пытаетесь ответить?»

«О, это хитрый вопрос, в самом деле» — ответила мисс Компьютермит, продолжая бежать по коридору с внушающей опасение скоростью. — «Капитан Развалина хочет знать, какое число, будучи помноженным на себя, даст в результате минус один. И этот вопрос не имеет ответа.»

«Но, кажется, вопрос не такой уж и сложный» — сказала Алиса.

«Как тебе безусловно должно быть известно» — ответила термитиха, — «единица на единицу будет единица, и минус единица на минус единицу тоже будет единица, потому что минус на минус всегда даёт плюс.»

«Неужели?»

«В самом деле.»

«Но мне говорили, что из двух неправд правды не получишь.»

«Это верно в реальной жизни. В компьютерматике, тем не менее, дела обстоят иначе.» — И с этими словами мисс Компьютермит ещё прибавила скорости.

Алиса почувствовала, что у неё дух захватывает от такой гонки, потому что у неё было всего две ноги, в то время как у термита их шесть: чтобы поспевать, (ведь шесть поделить на два будет три) ей оставалось лишь одно — бежать в три раза быстрей чем обычно. И всё же она как-то умудрялась поспевать. «В таком случае выходит» — сказала Алиса на бегу, — «что если бы у меня на столе две бутылки молока, и я убрала бы одну из них, а потом бы и другую, у меня бы осталась одна бутылка молока. Вы мне про это говорите?»

«Я вовсе про это не говорю» — ответила термитиха на бегу. — «Я говорю, что если бы ты убрала одну бутылку молока со стола, а потом бы убрала другую бутылку молока, а потом если бы ты перемножила оставшиеся на столе молочные бутылки, то ты бы получила ещё одну бутылку молока.»

«Довольно бессмысленно, но выглядит как отличный способ получать молоко бесплатно.»

«Вот именно! Капитан Развалина надеется получить бутылку молока бесплатно, да укрепятся его тылы.»

«Он что же, будет пить молоко тылами?»

«Конечно же, нет» — засмеялась мисс Компьютермит. — «Ты и в самом деле довольно глупа для девочки.»

«А Вы и в самом деле довольно велики для термита» — сказала Алиса.

«Au contraire» — ответила термитиха (по-французски), — «это ты довольно маленькая для девочки.» И пока Алиса слушала этот ответ, миллионы, даже триллионы других термитов так загрохотали за её спиной (некоторые из них на велосипедах), так что Алиса решила, что её захватила огромная волна термитного бешенства.

«Как это вы отвечаете на вопросы?» — спросила Алиса, продолжая бежать.

«Как, как» — начала мисс Компьютермит, также продолжая бежать, — «всё это основано на яичной системе.»

«А что это?»

«Ну, яйцо — оно либо есть, либо его нет. Согласна?»

«Полностью согласна» — ответила бегущая Алиса.

«Поэтому логично считать, что если яйцо есть, оно считается за яйцо, а если его нет, оно считается за не яйцо. Исходя из этого, когда яйца расставлены в определённом порядке, из них можно составить много вопросов и много ответов. Всего лишь не более чем октетом яиц (или не яиц) можно составить все цифры и все буквы алфавита. И не забыть изрядное число знаков препинания! А попробуй представить триллион яиц! Какие задачи можно решать с триллионом яиц! И тот же самый принцип относится к термитам, конечно: термит либо есть, либо его нет. Мы, термиты, даже превосходим яйца в бытие и небытие, потому что у нас есть ноги, и следовательно, мы можем перемещаться значительно быстрее яиц.»

«А разве не бывает подвижных яиц?» — спросила Алиса.

«Не говори мне про подвижные яйца» — сердито ответила термитиха.

«Итак, выходит, что когда Капитан Развалина задаёт Матке вопрос, вы, термиты, сообща отвечаете?»

«Верно.»

«А где живёт Капитан Развалина?» (Алисе пришлось кричать громко, потому что шесть помножить на триллион бегущих лап термитов производят грохот, который может заглушить что угодно.) «Капитан Развалина» — начала термитиха загадочно, — «живёт за бугром.» Последние два слова она произнесла особенно загадочно. Вообще-то, она произнесла их загадочно загадочно.

Алиса была весьма взволнована этой новостью. «Означает ли это» — прокричала она, — «что и я могу выбраться за бугор?» — Алиса волновалась, потому что была почти уверена, что Козодой уже нашёл выход из термитного бугра.

«Ты как раз туда и держишь свой путь» — ответила мисс Компьютермит, — «ибо именно таким образом мы сообщаем Капитану Развалине ответы на вопросы: мы выходим из бугра, а Капитан может разобрать нашу информацию, обращая внимание на то, какие термиты есть, а каких — нет, и узнать, таким образом, ответ на свой последний вопрос.»

«Но Вы, кажется, сказали, что на последний вопрос нет ответа?»

«Его и нет, и поэтому-то я и бегу быстрее обычного. Скажу тебе ещё одну вещь…»

«И какую же?» — крикнула Алиса, которая рада была узнать, что мисс Компьютермит собиралась сказать ей только одну вещь: дело в том, что Алиса уже узнала более чем достаточно вещей в этот день.

«Лишь ту, что ты — часть ответа, Алиса; иначе как обьяснить, что ты так быстро бежишь?»

«А что происходит после того, как вы ответите на вопрос Капитана?»

«Разумеется, мы все отправляемся обратно в бугор, неся следующий вопрос.»

Но Алиса совсем не собиралась отправляться обратно в бугор; стоит ей выбраться наружу, там она и останется. «Может, я даже поспею домой к уроку писания» — сказала она сама себе. Это натолкнуло её на следующую мысль. «Мисс Компьютермит» — громко сказала она, — «вы ведь чертовски хорошо отвечаете на вопросы, верно?»

«Вне всякого сомнения. Давай спрашивай, девочка.»

«Ответьте мне тогда: каково правильное использование эллипсиса?»

«Ну-ка… погоди… дай подумать…» — компьютермитиха задумалась, — «я знаю… точно знаю… дай-ка… вот… нашла!»

«Ну и?» — в нетерпении подначивала Алиса.

«Правильное использование эллипсиса…» — величественно провозгласила компьютермитиха, — «для удаления тли с розового куста.»

«Простите?»

«Эллипсис… это род садового инвентаря… ведь так?»

«Нет, это никуда не годится!» — отмахнулась досадливо Алиса. — «Моя пратётушка скормит меня муравьям!»

Это заявление совершенно выбило мисс Компьютермит из колеи. «Муравьям!» — прошептала она в ужасе и побелела. «Что-нибудь не так, мисс Компьютермит?» — спросила Алиса. — «Вы испугались?»

«Скажи своей тётушке, чтоб держала своих муравьёв подальше!» — проскрипела термитиха, в очередной раз прибавляя скорости.

«Интересно, что могло так взволновать мисс Компьютермит?» — призадумалась Алиса. — «Разве я что-то сказала не так?» — И она припустилась за термитихой, изо всех сил пытаясь не отставать.

И вот Алиса догнала её, и тут она увидела тусклый свет, пробивающийся из отдалённого отверстия в бугре. Триллионы, даже зиллионы термитов неслись навстречу этому свету, и Алиса нашла, что их спешка весьма увлекает её: она была частью ответа.

И вдруг, неожиданно, Алиса уже извивалась червём, зажатая огромным пинцетом, уносившим её в небо. Всё выше, и выше, и выше. Как же у неё закружилась голова! «Ну и ну!» — закричал далёкий голос, — «Что это у нас тут такое? Похоже, в моём компьютермитном бугре завёлся чюрвь!» — Голос произнёс слово червь с буквой Ю, причем Алиса чётко расслышала Ю в слове червь, когда оно было произнесено. «Как это замечательно!» — прокричал голос. Алиса не видела, откуда шёл голос, и это ей не так уж важно, потому что в эту самую минуту пинцет отпустил её и она приземлилась на стеклянную пластину. Стеклянная пластина тут же была задвинута под другое стекло, которое очень напоминало собой стеклянный глаз. Алиса была распластана! «Теперь посмотрим, что мы поймали. Увеличение: пять да десять да пятьдесят пополам!

Алиса сообразила, что её рассматривают, довольно близко, и попробовала придумать, кому принадлежал стеклянный глаз, позволявший рассматривать тебя так близко. «Меня разглядывают через микроскоп!» — решила она наконец. Ей доводилось видеть, как пользовался микроскопом в своих исследованиях её прадядюшка Мортимер; он обычно изучал свои цифры и свои редиски.

«Ну и ну!» — провозгласил далёкий голос. — «Не иначе как мы смотрим на маленькую девочку, на крошечную девочку, на самую мизерную девочку. Как она очутилась в моём компьютермитном бугре? Какое восхитительно шальное явление!»

Алиса заглянула в стеклянный глаз микроскопа и увидела ещё один глаз — огромный глаз — почти что человеческий глаз — смотрящий на неё. «Ох, если бы я только могла пройти через микроскоп» — подумала Алиса, — «я бы могла снова стать своего обычного размера.» В конце концов, ведь за этот день она уже успела влезть по часовому маятнику, и исчезнуть, и уменьшиться, так что эта задача не должна была оказаться для неё чрезмерно сложной. Так и вышло. Алиса почувствовала, как она проникает через стеклянный глаз микроскопа, и через ещё один стеклянный глаз, и через ещё один, и снова, и наконец последний стеклянный глаз, и к этому моменту она была в полуобморочном состоянии. И в самом деле, она, кажется, потеряла сознание.

Третья вещь, которую Алиса поняла, очнувшись, это что она лежала на крайне неудобной раскладушке под одеялом из конского волоса. Вторая вещь, которую Алиса поняла, это что её окружал бардак, состоявший из разнообразных вещей и штуковин. А первая вещь, которую она поняла, это что старый и довольно неопрятный барсук склонился над ней с чашкой чая в руке, из которой он пытался поить её. Алиса отпила, поскольку чувствовала себя довольно слабо от таких перемещений, но чай был неясного вкуса, и она сказала об этом старому барсуку. «Боюсь, чай и в самом деле темнит» — согласился барсук, — «но это лишь оттого, что он без молока. Видишь ли, в данный момент я на мели, и хотя я пытался изобрести бесплатную бутылку молока, мои компьютермиты не смогли найти для меня решение этой простенькой задачи. Боюсь, это их слегка разворошило. И всё же я попробую прояснить твой чай рыбьим соком…» — С этими словами барсук собрался выдавить живую золотую рыбку в алисину чашку с чаем.

Это заставило Алису вскочить. «Пожалуйста, не обижайте бедную рыбку!» — крикнула она.

«Но она любит сдабривать чай» — ответил барсук, болтая рыбкой перед носом Алисы. — «Это японская чайная рыба.»

Алиса вежливо отказалась принимать рыбий сок и спросила барсука: «Не Вы ли случайно Капитан Развалина?»

«И в самом деле случайно я — единственный и неповторимый Капитан Развалин» — утвердил барсук, сгибаясь в поясе. Стоило ему согнуться, облако талька поднялось от его густой чёрно-бело-полосатой шерсти. — «А тебя как зовут?»

«Меня зовут Алиса.»

«Ты ведь девочка, не так ли, Алиса?»

«Разумеется!»

«Человеческая девочка?»

«А что в этом дурного?» — спросила Алиса, обратив внимание, что барсук на самом деле был помесью человека и барсука.

«Да ничего… просто так… всё нормально…» — как бы отвлечённо разглагольствовал барсук, — «и всё же… не так уж много… как бы сказать… ежели я буду настолько прям… не много… ну, в общем, просто в наши дни осталось не так уж много человеческих девочек.»

«А с чего бы это?» — спросила Алиса, изрядно взволнованная новостью.

«Убийство!» — совершенно неожиданно закричал Капитан Развалина. — «Что же мне теперь делать? Убийство, убийство, убийство! Головоломное убийство!»

«Что стряслось?» — спросила Алиса, немало встревоженная этой вспышкой.

«Случился пауцид, а Исполнительные Гады пытаются пришить это дело мне.» — Барсук воздел лапы. — «У меня не было алиби, понимаешь?» (Алиса не могла ни с чем связать понятие пауцида, но предположила, что Али-Би должен быть родственником, скажем, двоюродным братом Али-Бабы, бедного дровосека из арабской сказки, случайно узнавшего волшебное заклинание «сезам, откройся», что позволило ему проникнуть в пещеру с сокровищами. Но если это было так, то ей и жизни не хватило бы, чтобы понять, зачем барсуку нужен родственник арабского лесоруба для доказательства своей невиновности. И, во всяком случае, разве не должен был он сказать Али-Биби? «Боюсь, что Исполнительные Гады скоро меня арестуют» — говорил барсук. — «О, горе мне! И всё из-за какого-то фрагмента, потерянного из глупой головоломки.»

Алисе было любопытно услышать такую новость, главным образом потому, что она как раз этим утром пыталась собрать головоломку и потерпела неудачу. (Конечно, если это ещё было как раз это утро.) «Что Вы подразумеваете под Головоломным Убийством?» — спросила она.

«Могу я пригласить тебя, Алиса, в моё скромное жилище» — ответил Барсучник, приходя в себя и совершенно не обращая внимания на вопрос Алисы. Алиса в свою очередь поприветствовала Барсучника, чуть отхлебнула из своей непрояснённой чашки, и оглядела комнату, в которой оказалась: скромное жилище Капитана Развалины страдало от крайней запущенности. Она была забита до потолка тем, что Капитан называл «различными вещами»: креслами-качалками и дудками, лягушачьими лапами и таранами, промокашками и тигриными перьями и крикливо раскрашенными картами стран, называющихся Надгортанник и Уретра; там были также семи-с-половиной-струнная гитара и спущенный мяч для крикета (Алиса никак не могла понять, как вообще можно спустить крикетный мяч!), заплаканное зеркало и щёточка для носа и чучело индийского омара, и засилие других штуковин, у которых Алиса не могла отличить головы от хвоста. (Особенное затруднение вызывал, конечно, спущенный крикетный мяч, потому что, конечно, спущенный крикетный мяч не имеет ни головы, ни хвоста.) Сам Капитан Развалина был не лучше своей комнаты; по правде говоря, он был даже хуже. Старый Барсучник был выряжен в лоскутный костюм, сделанный из множества разных кусочков материи.

«Я гляжу, ты восхищаешься моим костюмом, Алиса» — сказал Капитан-Барсук, подходя к земляному бугру, покоившемуся на столе с отделанным кожей верхом. «Он довольно-таки роскошно беспорядочен, не так ли? Конечно, он мне ничего не стоил, потому что я сшил его сам из портняжной книги образчиков тканей. Приходится сводить конци с концами, когда ты шальнолог.

«А кто такой шальнолог?» — спросила Алиса.

«Кто же ещё, как не тот, кто изучает шальнологию?» — ответил Капитан Развалина.

«А что есть шальнология?»

«Что же ещё, как не занятие для шальнолога?»

Алиса почувствовала, что её вопросы заводят её в никуда и решила больше не спрашивать. Вместо этого она подошла к столу, где Капитан Развалина манипулировал с земляным бугром. Алиса различала многочисленно многочисленных термитов, бегающих туда-сюда по земле. «Вот что я хочу узнать» — спросил Развалина, — «что это ты, маленькая девочка, делала в моём компьютермитном бугре?»

«Я пыталась выбраться наружу» — ответила Алиса.

«И я очень рад, что тебе это удалось. Конечно, теперь компьютермитные бугры есть в каждом доме; с их помощью лучше всего решать различные задачи. Вот этот я нарыл сам, знаешь ли, только вчера, на редисовоой грядке.»

«На редисовой грядке?» — переспросила Алиса.

«А что в этом странного? Если ты не в курсе, термиты — вегетарианцы.»

«Я в курсе.»

«Предыдущий мой бугор стал немного колючить, понимаешь? Так или иначе, я услышал барсучий трёп в сетке, что довольно навороченная матка привела своих бойцов на старую редисовую грядку в Дидсбери…»

«Дидсбери!»

«Да. Тебе знакомо это место?»

«Я была там всего несколько минут назад.»

«В этом случае у тебя должны быть очень быстрые ноги, потому что это в пяти милях отсюда.»

«О, Господи» — сказала Алиса смущённо.

«Тем не менее, это только переносной бугор.» (Как Алиса не старалась представить барсука, несущего на себе земляной бугор, ей это не удалось.) «Говорят, что если иметь достаточно компьютермитов в достаточно большом бугре» — продолжал Барсучник, — « можно получить термитный мозг, равный по силе воображения человеческом разуму. Но, по моим недочётам, для этого потребуется…»

«Не имеете ли Вы в виду расчёты?» — перебила Алиса.

«Кажется, я уже объяснил тебе, что я — шальнолог?» — ответил Барсучник сердито. — «А что делает шальнолог, производя расчёты? Нет, нет; шальнолог делает недочёты, и согласно моим недочётам, компьютермитный бугор с силой воображения одного человека был бы размером с целый мир! Но вот что я хочу узнать, Алиса, так это: как ты сумела проникнуть внутрь бугра?»

«Я просто очутилась там» — сказала Алиса, чувствуя лёгкое головокружение от недочётов Капитана. — «Не скажете ли, который час?»

«Совершенно определённо скажу» — ответил Развалина, закатывая левый рукав своей рубашки и открывая при этом маленькие часики, застёгнутые на его запястье. — «Сейчас семь минут шестого.»

«О Господи! Я пропустила весь свой дневной урок писания!»

«Отнюдь; сейчас семь минут шестого утра.»

«Утра?!»

«Верно. Я произвожу самые лучшие недочёты в ранние часы. Может, ты пропустила урок-за-завтраком? Я знаю, что большинство юных существ в наши дни учатся читать, изучая этикетки на банках с вареньем.»

«А какой день сегодня?» — задала следующий вопрос Алиса.

Капитан Развалина закатал правый рукав рубашки, обнаружив вторые наручные часики. «Четверг.» — обьявил он.

«Четверг! Но ведь должно быть воскресенье.»

«Всегда должно быть воскресенье, но, к сожалению, навряд ли оно всегда есть.»

«Какой сейчас месяц?» — спросила Алиса.

Развалина закатал правую штанину. Маленькие часики крепились на лодыжке. «Безрадостное двадцать четвёртое ноября в промозглом Манчестере.»

«Хоть тут Ваши часы правы!»

«Конечно, правы; в конце концов, часы ведь на правой ноге!»

«А какой сейчас год, скажите пожалуйста?» — весьма смущённо спросила Алиса.

Развалина сверился с ещё одними часиками, на сей раз застёгнутыми на левой лодыжке. «1998, разумеется.»

«1998!» — вскрикнула Алиса. «О Боже мой, я беспросветно опоздала к своему уроку. — „Я отправилась в путь в 1860 и до сих пор даже не добралась до письменного стола. Меня только за смертью посылать! Что же мне теперь делать?“

«Говоришь, ты покинула Дидсбери в 1860? Это… это… я даже не знаю, насколько это давно. А ты знаешь?» Алиса попыталась сообразить, но не смогла. «Ерунда» — сказал Развалина, — «я спрошу у бугра, насколько это давно.» — С этими словами он взял пинцет и вытащил из земли несколько термитов; он расставил их тут да там, и направил обратно в бугор. «Ответ придёт через несколько минут» — сказал он. И начал сверяться с чем-то, что лежало на его столе рядом с компьютермитным бугром.

«О, всё это так запутано» — вскричала Алиса, незаметно подбираясь поближе к столу, чтобы увидеть, что там рассматривал Капитан Развалина.

«Запутано? Великолепно!» — вскричал Капитан, не отвлекаясь от своего дела.

«Это вовсе не великолепно. Это крайне запутано.»

«Запутанное и есть великолепно.»

«Вы собираете головоломку?» — спросила Алиса, наконец осмелившись заглянуть через плечо барсука.

«Ничего подобного!» — вскипел Капитан. — «Это головозавр.»

«А какая разница?»

«Головоломка — это современное создание, которое в итоге оказывается осмысленным, а головозавр — это первобытное создание, которое в итоге оказывается бессмысленным.»

«Кажется, кусочки не совпадают» — сказала Алиса. — «Тут нет никакой картинки.»

«Вот именно. Каждый кусочек добавляется никчему. Понимаешь ли, я шальнолог: я полагаю, что весь мир создан из хаоса. Я изучаю странные связи, заставляющие мир вращаться. Известно ли тебе, что колебание крылышек чюрвя в Южной Америке может вызвать конекрушение в Англии?»

«Нет, я не знала этого» — сказала Алиса, — «на самом деле я даже не знаю, что такое конекрушение, но я твёрдо знаю, что у червя нет крыльев.»

«Значит, нет?» — спросил Развалина. — «В таком случае, как он летает?»

«Червь не летает. Червь извивается.»

«Вот как? Отлично! Это даже ещё лучше. Извивательство червя в Южной Америке вызывает конекрушение в Англии. О, бардак, бардак! Восхитительный бардак! А что это делает здесь?» — Развалина подцепил своим пинцетом фрагмент головоломки со стола. — «Этот кусочек, кажется, идеально подходит!» — закричал он во весь голос. — «Этого нельзя допустить. Никогда!» Он сунул фрагмент под свой микроскоп. «Похоже на часть головы барсука.»

«Это из моей головоломки» — сказала Алиса.

«Лучше некуда! А я так боялся, что мой головозавр начал осмысливаться, ну его к лешему.» Алиса взяла у Развалины нарушивший гармонию кусочек и положила в карман своего передничка. «Знаешь, я подумал, что ты была чюрвём, Алиса» — продолжил Капитан, — «когда впервые увидел тебя вышагивающей из бугра.»

«Я не червь» — ответила Алиса.

«Я и не говорил, что ты была червём, Алиса. Я сказал, что ты была чюрвём.»

«Почему Вы всё время произносите это через Ю?»

«Потому что это означает Чрезвычайно-Юркое-Разрушительное-Воздействие. Разве не ясно? Слово совершенно шальное, и все Исполнительные Гады, пытающиеся найти в нём смысл, лишь толкут воду в ступе.»

Для Алисы настал черёд спросить, что такое Исполнительный Гад.

«Ох уж эти изворотливые фигляры!» — проворчал Барсучник в ответ. — «Исполнительные Гады — это те подколодные змеюки, что пресмыкаются весь день в Ратуше, творя все эти мелочные законы супротив природы. Природа, конечно, следует своим собственным законам, и это — законы шальнологии, как ты сама верно догадалась. Исполнительные Гады видят во мне смутьяна, как будто это я навожу смуту! Нет уж, нет; это сама Вселенная наводит смуту; я просто наблюдаю за этой смутой. Вот поэтому-то они и приписывают доброму Капитану Развалине Головоломное Убийство.

«Неужели кто-нибудь убил головоломку?»

«Глупая, глупая, глупая девочка! Головоломное Убийство — это убийство посредством ломания головы. Заметь, головозавры тут ни при чём. Сама понимаешь, что мне за дело до головоломок? Этих совершенно логических, складывающиеся картинок? Нет уж, головоломки смертельно скучны. О, эти скользкие глупцы! Исполнительные! Я покажу этим гадам исполнительность! И они утверждают, что я убил Паучонку! Пауцид? Я? Как я вообще мог бы… я же люблю пауков!» В это мгновение Капитан Развалина бросил взгляд на довольно жутких размеров чучело паукообразного насекомого, покоящееся среди его различных вещей. «Не обращай внимания на всякую ерунду, Алиса. Достаточно сказать, что я, Капитан Развалин, совершенно неспособен на такое преступление. О, я чувствую, меня подвергнут такой острастке!»

«То есть из Вас сделают страуса?» — спросила Алиса.

«Ничего подобного!» — рявкнул Развалина. — «Наоборот, это Гады закопали свои головы в песок. Ведь ты должна понимать, Алиса, что я никак не мог убить паука?»

Алиса согласилась довольно легко, встретившись с ощетинившимся негодованием Барсучника из первых рук, не говоря уж о новом облаке талька, взбучившемся от его шерсти. (О Боже, я только что пообещал не говорить об облаке талька, как обнаружил, что уже сказал о нём. Я, должно быть, стал изрядно уставать в свои преклонные лета, Алиса. Я даже полагаю, что мне пора отправляться в постель, потому что уже довольно поздно, и для одного дня я написал вполне достаточно. Увидимся утром, милая ненаглядная девочка…) Хрррррррррррррррррррррррррр (Ну вот, так уже лучше. Итак, о чём бишь я?) Ну конечно; Алиса как могла пыталась успокоить Капитана Развалину, попутно прося его объяснить, что именно было чюрвём (с Ю).

«Наука шальнологии» — начал Капитан, испытывая очевидное облегчение от смены темы, — «гласит, что чюрвь — это паразит, любящий незаконно селиться в компьютермитном бугре. Обосновавшись, чюрвь лезет из кожи, чтоб заставить термитов давать неправильные ответы. Исполнительные Гады, конечно, думают, что чюрви — чума налаженной системы; они пытаются убивать чюрвей. Но я, Капитан Развалина, первооткрыватель шальнологии, предпочёл бы пригласить чюрвей в мой бугор. И знаешь что, Алиса…?» — Тут Капитан нервно оглянулся по сторонам, пригнул голову к уху Алисы, чтоб прошептать, «Некоторые люди даже едят чюрвей.»

«Едят червей!» — воскликнула Алиса, забыв даже про неправильное написание.

«Чюрвей, Алиса. Ч…ю…р…в…е…й! Некоторые едят их!»

«Но это же… это… это мерзко! Для чего?!»

«Это заставляет тебя сойти с ума, разумеется.»

«Но почему кто-то должен хотеть сойти с ума? Это же… это безумие! »

«Именно, Алиса! Знание, чтоб подкосило. Это мой девиз. Я приветствую неверные ответы. Не хочешь ли послушать песню, написанную мною об этом? Она называется „Брючный бюджет“.»

«Вы имеете в виду брючный манжет?»

«Что такое брючный манжет?»

«Разве это не такой брючный обшлаг?»

«Брючный кишлак!» — проревел капитан. — «Нету такого населённого пункта.»

«Но ведь никакого брючного бюджета тоже нет» — возразила Алиса.

«Точно подмечено!» — ликующе вскричал Капитан, начиная при этом исполнять маленький забавный танец и петь очень неопрятным голосом:

Тут Капитан Развалина врезал по куче своих различных вещей (оной из которых случилось быть крикетным молотом, упавшим на индийского омара и расплющившим его. «Выглядит совершенно безобразным» — заключила Алиса.

«Ну, на самом-то деле этот омар — ракообразный.» — ответил Барсучник, прежде чем продолжить песню:

Капитан оборвал песню и вернулся к компьютермитному бугру.

«Ага!» — закричал он. — «Вот и ответ!» Он поднёс глаза к микроскопу. «О Боже…»

«Что там?» — спросила Алиса.

«Девочка» — ответил он, — «ты на сто тридцать восемь лет опоздала к своему двухчасовому уроку писания. Тебе стоит поговорить с профессором Глэдис Воронюхой.»

«А кто она такая?»

«Воронюха изучает Загадки Времени. Хроноворонотранспроводимология, так она сама это называет. Теперь только Воронюха может помочь тебе. Разве ты не понимаешь, Алиса? Ты на самом деле проникла сквозь время!»

«Я всего лишь пытаюсь найти моего удравшего попугая» — скромно потупившись ответила Алиса.

«Я видел жёлто-зелёного попугая, вылетающего из микроскопа, за какие-нибудь две-с-хвостиком минуты до тебя.»

«Это он!» — вскрикнула Алиса. — «Это Козодой. Куда он полетел?»

«Он вылетел в то окно.» — Развалина указал на открытое окно, выходящее в сад. — «Он улетел в непросто сад.»

«Мне всё равно, простой это сад или не простой» — сказала Алиса, не вполне понимая, о чём идёт речь. — «Мне просто необходимо найти попугая моей пратётушки!» — И сказав так, она вскарабкалась на подоконник и спрыгнула в сад. Сад был очень большой и в нём было много живых изгородей и деревьев, и все они были усыпаны лунной пылью. И тут же, сидя на ветке дерева в некотором отдалении, находился Козодой собственной персоной!

«Будь осторожна, Алиса» — прокричал Развалина в окно. — «Времена могли измениться с твоих пор.»

Но Алиса не обратила на барсука внимания, ни малейшего внимания, так быстро она убегала за своим блудным попугаем.

Глава III — Алисина драйняжка

Алиса была рада наконец очутиться на земной поверхности и на свежем воздухе, несмотря на то что она дико носилась по дорожкам сада, выписывая прямоугольники. «Сад такой запутанный!» — воскликнула она сама себе. Снова и снова она проносилась по длинным, мрачным коридорам, образованным живыми изгородями и с трудом огибала повороты, лишь затем, чтобы столкнуться — под конец каждого такого изматывающего путешествия — с ещё одной непроницаемой стеной растительности. «Простой сад, не простой сад» — бесконечно бормотала она себе под нос на бегу; Алиса не могла выбросить из головы замечание Капитана Развалины насчёт этого сада. «А если сад и в самом деле не простой» — сказала она себе, — «тогда мне вообще не стоит тут находиться! Потому что, вне всякого сомнения, я — самая простая девочка.» Ото всех этих спутанных в клубок мыслей у Алисы закружилась голова. Отбросив свой страх (в маленький красный кармашек внутри её головы, который был у неё там как раз для этой цели), Алиса ещё быстрее побежала сквозь утренний мрак, огибая всё больше и больше углов.

Очень часто на её пути встречались небольшие расчищенные участки, на каждом из которых её поджидала какая-нибудь ужасная скульптура, молчаливая и неподвижная в призрачном лунном свете. Эти статуи совсем не были похожи на статуи, которые Алисе довелось увидеть в тех немногих галереях искусства, что она посетила. Во-первых, они не были вырезаны из камня, а были сделаны из частей того-сего, склеенных в полном беспорядке; ботинок и чемоданов и монет и очков и занавесок и книг и крюков и банок от варенья и маленьких бархатных перчаток и лошадиных копыт и тысячи других никчёмных вещей. И во-вторых — в отличие от работ в галереях искусства — эти садовые статуи вовсе не казались подобиями настоящих людей, напоминая скорее чудовищно искажённые образы изображаемых ими обьектов, особенно в этом призрачном свете и в шорохе падающих листьев. «Что за странные изображения видишь в 1998» — заявила Алиса статуе, которая выглядела немного похожей на её пратётушку Эрминтруду, но ещё больше — на швейную машину, сошедшуюся в драке с градусником и чучелом моржа. И, сорвавшись с места, побежала опять.

«Уверена, я только и делаю, что бегаю квадратами да кругами» — вскричала Алиса вскоре. — «Беда в том, что, думаю, я совсем потерялась.» Алиса на мгновение призадумалась, как можно потеряться частично, но смогла додуматься лишь до того, что это должно быть вроде как частично найтись. «И это мне бы совсем не понравилось» — прошептала она, содрогнувшись от такой мысли. «Ну где я теперь найду Козодоя в этом саду? Вот ведь, несколько минут назад я ясно видела его сидящим на дереве: и вот я не вижу ничего, кроме этих высоких живых изгородей и всех этих углов и тёмных коридоров и всех этих забавных статуй. И я уже не знаю даже, как вернуться к дому Капитана Развалины. Если так будет дальше, я скоро буду навсегда потеряна, не говоря уж о том, что совершенно. Этот сад больше похож на лабиринт, чем на сад.» И тут до неё дошло: «Этот сад и есть лабиринт!» — во весь голос вскричала она. «Это непросто сад. Вовсе не не простой сад. Вот что имел в виду Капитан Развалина. О, как глупо с моей стороны! Теперь мне остаётся понять, что именно в этом саду непростого. Тогда я смогу упростить его и узнать, где засел Козодой.»

На беду, Алиса не могла сейчас вспомнить хорошенько, какие непростые вещи, допускающие упрощение, в этой жизни ей были известны. Только вчера вечером её прадядюшка Мортимер продемонстрировал ей двойной морской узел, но она нашла черезчур непростым проследить за каждым верёвочным концом в их путешествиях вверх-вниз и изнутри-наружу. «И в любом случае» — подумала в тот раз Алиса, — «что мне за дело до морского узла? Мы довольно далеки от моря.» (Алиса хотя и бывала на море дважды, и там обходилась без вязания узлов.) «Мне никогда не найти Козодоя» — подумала Алиса теперь, пробегая завёрнутой в бараний рог дорожкой, окаймленной живой изгородью, «если вдруг этот непросто сад непрост двойной морской непростотой!»

И вдруг кого же она увидела наверху ближайшей живой изгороди, как не Козодоя собственной персоной! Он сложил крылья, приземлился и пронзительно выкрикнул следующую загадку: «Что за создание, Алиса, звучит прямо как ты?»

«Эй, Козодой!» — крикнула Алиса. — «Где же ты был? Ты ведь знаешь, я не так хорошо умею отгадывать загадки. Это я звучу как я? Таков ответ?»

«Бедная Алиса! Нет, ты ошиблась!» — проскрипел Козодой. — «Ещё одна подсказка для несчастной Алисы: у этого создания твоё имя, только непросто написанное.»

«Всё понятно, Козодой» — сказала Алиса, припоминая разговор с Барсучником о странных убийствах. — «Наконец-то я разгадала хоть одну из твоих загадок! Ответ — Али Са, являющийся, наверное, родственником Али Би, являющегося, в свою очередь, родственником Али Бабы, бедного лесоруба из арабской сказки.»

«Поясни свой ответ, девочка.»

«Итак, Козодой, твой вопрос был: что за создание звучит как ты? А эти два слова — Али Са — звучат точно как моё имя, Алиса, только неверно пишутся, потому что они содержат пробел между Али и Са.» — она произнесла это торжествующе, а Козодой свирепо зыркнул (отчего Алиса поверила, что ей удалось случайно зацепиться за правильный ответ), но в следующий момент ликующе взмахнул крыльями и прокричал: «Неверно, Алиса! Неверно! Попытайся ещё раз, глупая девочка.»

Это изрядно разозлило Алису. «Почему бы тебе не прекратить заниматься ерундой сию же минуту, Козодой» — сказала она решительно, — «и вернуться со мной домой к пратётушке Эрминтруде?»

Но попугай лишь замахал на неё своими жёлто-зелёными крыльями и улетел прочь, исчезнув в путанице садового лабиринта. Алиса пыталась бегом следовать за шумом его крыльев, но всюду кругом неё окоченелые ветви старались уцепить её за передничек, а осенние листья под её ногами потрескивали, как будто переговаривались шепелявыми голосами. Тут и там среди листвы Алиса замечала разнообразный рабочий инструмент — молотки, отвёртки, стамески, даже циркуль — валявшиеся как мусор на каждой дорожке. «Кто-то весьма неаккуратен в работе» — сказала она себе на бегу. — «Моя пратётушка определённо строго наказала бы меня, если б я оставляла свои карандаши и книжки в таком беспорядке на её редисовых грядках. Но сейчас не время для таких мыслей, я должна попытаться поймать Козодоя.» И так Алиса продолжала петлять по дорожкам садового лабиринта, пока не обнаружила себя ещё больше потерявшейся, чем раньше.

«О Боже» — вздохнула Алиса, упав у очередной живой изгороди (и едва не поранив колени о брошенную на траве ножовку), — «как же я устала. Может, если я вздремну чуток, это освежит меня для дальнейшего предприятия?»

Но стоило Алисе начать отход ко сну, как она услышала кого-то, кто довольно дребезжащим голосом назвал её по имени. «Алиса?» — позвал дребезжащий голос. — «Это ты ли прячешься там за изгородью?»

«Это и в самом деле Алиса» — ответила Алиса, полусонно, — «только я не прячусь; я всего лишь пытаюсь найти моего попугая.»

«Ты ищешь совсем не там» — продребезжал голос.

«А ты кто?» — спросила Алиса, довольно нетерпеливо.

«Я — это ты, разумеется» — ответил голос.

«Но это исключено» — ответила Алиса, негодуя, — «потому что я — это я.»

«Тогда остаётся лишь одно» — сказал голос: — «я тоже должна быть тобой.»

Забавным было то, что голос, доносившийся из сада определённо звучал как алисин голос, только с дребезгом, и Алиса была весьма смущена этим: «Как могу я быть в двух местах в одно и то же время?» — задумалась она. — «Но, в конце концов» — добавила она, — «я же нахожусь в двух временах в одном месте, в 1860 и в 1998, так что, может быть, это не так уж и странно.» Алиса взяла себя в руки и спросила у голоса: «Где тебя так непросто найти, о дребезжащий голос?»

«Я прямо за твоей спиной, Алиса» — ответил голос, дребезжа, — «в самом центре лабиринта, находящемся сразу за живой изгородью, у которой ты отдыхаешь. У меня твой попугай.»

«Спасибо, что поймали его! Но как мне найти вас?» — спросила Алиса.

«Я всего в нескольких шагах от тебя, за этой самой изгородью.»

«Но Вам же прекрасно известно, мисс Загадочный Голос, что это непросто сад; я могу находиться в многих милях от Вас по всем петлям и закоулочкам.»

«Всегда можно срезать путь, Алиса.»

Эта мысль привлекла внимание Алисы; она никогда не пришла бы к подобной идее сама. Она осмотрелась, вглядываясь в сплетение ветвей, но они были слишком густо переплетены: лишь искорки света проникали в редкие щели. «Нет ли у тебя перочинного ножа?» — спросил голос.

«Совершенно определённо нет!» — крикнула Алиса раздражённо, и тут (после секунды последующей работы мысли) она добавила, — «Но у меня есть кое-что получше, да и поострейше!» (от волнения Алиса забыла всю грамматику.) Спустя больше чем много времени (ибо ветви были очень толстыми, а ножовка — скорее тупой, чем острой) Алисе в итоге удалось срезать (или спилить?) путь через живую изгородь. К тому времени, как она отбросила в сторону последние ветки, уже почти совсем рассвело: и вот она очутилась, наконец, в самом центре лабиринта. На возвышении в окружении деревьев и теней стояла статуя маленькой девочки. Она выглядела весьма похоже на Алису, эта статуя, особенно в лучах утреннего солнца, сияющих на её лице; статуе даже была одета в копию алисиного красного передничка (на вид сделанную из чего-то твёрдого, негнущегося). Алиса была изрядно поражена сходством. Более того, целое мгновение Алиса даже не знала, какой из девочек она по-настоящему была. Но на левом плече статуи уселся Козодой. А в распростёртых объятиях статуи распростёрлась длинная и корчащаяся и очень злобно выглядящая, в пурпурно-бирюзовую полосочку змеюка!

«Ой» — вскричала Алиса (шёпотом), — «я надеюсь, змея не ядовитая?»

«Очень даже ядовитая» — ответила статуя знакомым Алисе дребезжащим голосом. — «Змея, которую я держу в руках, известна как Египетская кобра, а её яд применялся как любовное зелье. Возможно, именно поэтому Клеопатра выбрала данную змею в качестве инструмента самоубийства.»

«Почему бы тебе не отшвырнуть её?» — спросила Алиса у статуи.

«Но как?» — ответила статуя. — «Ведь я не могу даже двигаться. В конце концов, ведь я статуя.»

«Но ты ведь можешь говорить, значит, ты — не просто статуя.»

«Ты, права, я непросто статуя. Меня зовут Селия.»

«Так же зовут и мою куклу!» — вскрикнула Алиса (только сейчас вспомнив, ещё раз, что её кукла была потеряна).

«Это и есть я» — продребезжала статуя, — «я — твоя кукла.»

«Ты — Селия?»

«Да, так меня зовут.»

«Но ты слишком велика для моей куклы» — воскликнула Алиса. И в самом деле, статуя была размером точнёхонько с Алису.

«Я — твоя драйняжка» — сказала статуя.

«Но у меня нет двойняшки» — ответила Алиса, очевидно ослышавшись. — «И даже тройняшки.»

«Я не сказала — двойняшка. Я сказала — драйняжка. Видишь ли, Алиса, когда ты назвала меня Селия, ты попросту передрала моё имя со своего, переврала его, как сумела. Поэтому я твоя перевраюродная сестра.»

«Ну надо же!» — сказала Алиса. — «Я даже и не поняла, как ловко я это придумала. Какая же я умная.» — И тут Алиса наконец разгадала последнюю загадку Козодоя; она поняла, что имя девочки-статуи звучало похоже на её собственное, но шиворот-навыворот.

«В этом твоя беда, Алиса» — проскрежетала Селия, — «ты не понимаешь ничего из того, что сделано тобой, пока не будет уже очень поздно. Тогда как я, твоя драйняжка, точно знаю, что я сделала, ещё даже до того, как я сделала это.»

«Кто превратил тебя в садовую статую, Селия?»

«Пабло-скульптор.»

«А кто такой этот Пабло?»

«Я расскажу тебе чуть погодя. Но в данный момент я остаюсь довольно беспомощной, пока ты не уберёшь эту змею прочь от моих рук.»

«Кто вложил тебе в руки змею?» — спросила Алиса.

«Исполнительные Гады, конечно. Кто же ещё? Они не хотят, чтоб мы, статуи, свободно перемещались, ибо это нарушит все законы реальности.»

«Но…»

«Алиса, нет времени на расспросы. Пожалуйста, убери эту змею из моей хватки.»

«Как же мне убрать змею» — спросила сама себя Алиса, — «и остаться невредимой? Полагаю, что мне стоит постараться как следует, если я только собираюсь вернуть нас всех домой вовремя к моему уроку писания. Что-то там прадядюшка Мортимер рассказывал о том, как следует обращаться с опасными тварями? А, вот что: смотри им прямо в глаза. Смотри им прямо в глаза и повторяй молитву Господню.»

Итак, Алиса посмотрела змее прямо в глаза; но лишь она приготовилась начать декламировать молитву Господню, змея зашипела! на неё. Алиса могла поклясться, что слышала за шипением какие-то слова. Что-то вроде этого: «Вы в своём уме, юная леди? Я — Подручный Исполнительных Гадов!» И звуки, производимые змеёю, были столь ужасны, что Алиса начисто забыла каждое словечко молитвы Господней.

«Послушайте, мистер Змея» — крикнула она (решив почему-то, что змея была мужского пола) — «по-моему, с Вашей стороны отнюдь не вежливо отравлять существование моей кукле.» Но змея лишь продолжала шипеть и извиваться, и переливаться и вибрировать раздвоенным языком и демонстрировать великолепный ряд ядовитых зубов. Тут Алиса и заметила (смотря змее прямо в пасть) небольшой кусочек дерева, нанизанный на один их змеиных клыков. «Похоже на ещё один потерянный фрагмент из моей головоломки» — сказала Алиса сама себе. — «И мне необходимо извлечь его оттуда, но каким образом, если молитва Господня попросту испарилась из моей головы?» — Она мучительно попыталась вспомнить слова, но единственная пришедшая ей в голову «молитва» оказалась колыбельной под названием «Топай спать, мой медвежонок». Причина, по которой она так хорошо помнила этот стишок, была тесно связана с тем обстоятельством, что в нём было только четыре строчки, содержащие всего четырнадцать слов, многие из которых к тому же повторялись:

Вот такую «молитву Господню» Алиса и продекламировала Подручному Исполнительных Гадов, одновременно уперев леденящий взгляд прямо ему в глаза. Только она (вопреки своей воле) слегка изменила слова:

Алиса была расстроена, что не смогла сохранить все рифмы в своей новой колыбельной, но одновременно была рада, что смогла придумать новые. Она находила своё произведение куда лучшим стихотворением! Нельзя сказать, что Подручный обратил много внимания на плюсы и минусы стихосложения; он так устал, что ему уже было всё равно. Он отключился в полную отключку. У змей нет век, но случись у этого гада веки, он бы их наверняка закрыл. Когда мистер Змея был уже достаточно далеко, Алиса вынула (очень осторожно) фрагмент головоломки из его пасти. На нём были видны только пурпурные и бирюзовые чешуйки, но Алиса знала, что он идеально подойдёт к серпентарию в картинке Лондонского зоопарка. Она сунула кусочек в кармашек (где уже лежали барсучий кусочек и термитный кусочек), и лишь затем смотала мистера Змею с рук Селии. Алиса отнесла змею к ближайшей живой изгороди, где уложила его на пучок листьев. Мистер Змея скрутился в бараний рог, затем в простой морской узел, и наконец в двойной морской узел, и в этой витьеватой форме принялся громко храпеть.

«Алиса, ты спасла меня от рабства!» — с этим дребезжащим заявлением статуя ступила вниз со своего возвышения, при этом её колени скрипели как несмазанная телега. Селия подошла вплотную к Алисе, и, стоило ей там очутиться, пожала Алисе руку.

Алисе было крайне неловко трясти фарфоровую руку, но именно её она и потрясла. «Селия» — воскликнула она, — «Я очень рада, что вновь нашла тебя и Козодоя, но почему-то мне кажется, что ты слишком велика для куклы?»

«Я больше не кукла» — ответила Селия, — «я — тербот.»

«Тюрбан!» — поправила Алиса. — «Это что-то вроде головного убора, верно?»

«Совершенно верно: мужской и женский головной убор у ряда народов Азии и Северной Африки, представляющий из себя полотнище лёгкой ткани, обёрнутой вокруг головы, иногда поверх фески или тюбетейки. Но это определение годится лишь тогда, когда слово пишется через Ю.»

«О, как же я устала от слов, пишущихся через Ю вместо нормальных букв!»

«Что касается тербота, то это — автоматическое существо, работающее на термитах.»

«На термитах?»

«Именно, Алиса. На термитах. У меня в мозгах термиты. Вот, взгляни.» — Селия со скрипом согнулась в талии, повернула пару винтов на каждом своём виске, и сдвинула верхушку своей головы. Алиса наклонилась, вглядываясь в зияющий череп и обнаружила внутри набросанный бугор земли, в котором суетился миллион термитов, вне всякого сомнения передавая друг другу вопросы и ответы и ответы и вопросы.

«Итак, ты используешь яичную систему?» — спросила Алиса.

«Про яйца я ничего не знаю» — ответила Селия. — «Думаю, что я — автомат. Ты ведь знаешь, что такое автомат, правда, Алиса?»

«Ты имеешь в виду игрушку, которая может перемещаться, хотя её не толкают и не тянут за верёвочку?»

«Правильно, и это то, во что я превратилась. Я — автоматическое подобие тебя, Алиса. Слово ‘автомат’ происходит из древнегреческого; оно обозначает самодвижущийся; и это означает, что я самосовершенствующаяся. По правде сказать, я уже настолько самоусовершенствовалась… Я стала умнее человека.»

«Но ведь» — сказала Алиса, — «чтобы сравняться с человеческим разумом, бугру потребовалось бы быть размером с целый мир.» (Алиса лишь позаимствовала это знание у Капитана Развалины, а вовсе не украла его, так что мы, наверное, можем простить её за это лёгкое нарушение авторского права на это открытие?) «В самом деле» — ответила Селия (имея в виду размер бугра), «но этот аргумент не принимает в расчёт искусности Пабло-скульптора. Пабло сумел вывести новую породу термитов, сократив их размер до ручки. То есть, точнее, до карандаша.»

«Но ведь карандаши значительно длиннее термитов» — возразила Алиса.

«Вовсе нет, если их исписывают от кончика и обгрызают от ластика. В итоге карандаш сойдётся посередине и исчезнет. Прямо как мы, Алиса! Возможно, и мы потихоньку убывали с двух сторон, пока не сошлись на середине, и тогда мы исчезли! Я — произведение искусства, ты догадалась?» — Селия горделиво повернулась вокруг своей оси, произнося это. — «Я — тербо-реактивная!»

«Селия, почему ты опустила букву Т из слова тербот?» — спросила Алиса.

«Потому что так говорят люди будущего» — ответила Селия. — «Ты знаешь, что мы сейчас в будущем, Алиса? Я, должно быть, выскользнула из твоих пальцев во время падения по туннелю чисел. Таким образом, я вступила в будущее раньше, чем ты. Я приземлилась в 1998 на целую неделю раньше тебя. Я выросла до моего теперешнего размера, но всё ещё была лишь куклой. Я не могла двигаться, не могла даже подумать себе. Пабло-скульптор утверждает, что нашёл меня в этом самом саду, в капусте.»

«Мистер Пабло ковырялся в этом саду?»

«Да, именно это он и делал. Пабло увлекается изготовлением терботов, понятно? Исполнительные Гады презрительно относятся к его увлечению; они находят его слишком нереальным. Только обещанием того, что его творения будут навсегда заперты в непросто саду и охраняемы змеями, Пабло сумел убедить Гадов позволить ему работать. Пабло и наполнил мою голову компьютермитами. Алиса, дорогая, я как будто очнулась от долгой спячки в кукольной кроватке. Я ожила!»

«Селия, я так рада, что ты ожила» — сказала Алиса, — «но мне во что бы то ни стало надо вернуть тебя и Козодоя и себя обратно в дом пратётушки Эрминтруды вовремя к моему двухчасовому уроку писания.» И тут внезапно ужасная сумятица началась за пределами непросто сада; красные и белые огни вспыхивали в небе над живыми изгородями, пронзительный визг потряс утро, за ним последовало что-то, звучащее как полицейский свисток. «Что происходит?» — вскрикнула Алиса.

«Может, это как-то связано с Головоломным Убийством» — ответила Селия.

«Тебе известно о Головоломных Убийствах?» — спросила удивлённая Алиса.

«Немного» — ответила Селия, — «но мне точно известно, что Козодою не очень-то по душе этот внезапный переполох.» И правда, попугай хлопал своими жёлто-зелёными крыльями, вызывая к жизни хаос, которым мог бы по-настоящему гордиться Капитан Развалина. И эти движения заставили Алису вспомнить некоторые слова, сказанные Барсучником. «Селия» — спросила она, — «ты случайно не знаешь, где может быть некая профессор Глэдис Воронюха?»

«Боюсь, что нет. А что она изучает?»

«Загадки Времени.»

«Звучит обнадёживающе. Нам стоит постараться найти её.»

«А что касается эллипсиса? Ты не знаешь, что это может быть?»

«Эллипсис? Ты имеешь в виду сестру эллипса?»

«Селия, я думаю, у твоих компьютермитов нынче выходной. И почему я не спросила Капитана Развалину, где искать профессора Воронюху! Но я так спешила поймать Козодоя! По крайней мере, хоть это мне удалось сегодня!» — С этими словами Алиса потянулась, чтоб снять Козодоя с плеча Селии. Но попугай был шустрее: мельтеша в воздухе своими перьями, он сумел оторваться от плеча Селии за мгновение до того, как пальцы Алисы дотронулись до него, и полетел над живыми изгородями туда, где вспыхивали огни.

«Боже!» — воскликнула Алиса. — «Козодой опять удрал! Как мне найти его на этот раз? Это очень непросто в этом саду.»

«Думаю, я смогу найти путь» — ответила Селия, беря Алису за руку. — «Следуй за мной.»

Глава IV — Приключения в избушке

Автоматическая Алиса привела настоящую Алису к месту, где маленькая садовая избушка присела на неровном выступе центрального круга лабиринта. (Я говорю «присела» потому что избушка и в самом деле казалась сидящей на траве, причём довольно неуклюже!) Над закрытой дверью была вывеска: БОЙНЯ НАОБОРОТ ОГДЕНА. Избушка была кое-как покрыта черепицей, с многочисленными прорехами, и ещё большим количеством черепичных плиток, готовых отвалиться в любой момент. Изнутри избушки доносился ужасный шум: ужасный стук! и клацанье! и затем ужасный грохот! и затем жуткая брань! и ещё больше стука! и клацанья! и, конечно же, грохота! С точки зрения Алисы, избушка казалась сброшенной откуда-то сверху: она была уверена, что избушки не было в этом месте, когда она впервые ступила в центр лабиринта, но как может обыкновенная избушка просто появиться из ниоткуда?

Селия колотила в дверь избушки: «Пабло! Пабло!» — скрежетала кукла, — «пожалуйста, впусти меня! Прекрати этот ужасный шум!»

Шум прекратился на мгновение, при этом хриплый и раздражённый голос отозвался изнутри, «Но мне это нравится! Это моя работа! Это моё Искусство!» Вслед за этим дверь избушки была распахнута изнутри с таким неистовством, что чуть не слетела с петель, и в дверном проёме появился человек крайне внушительных габаритов. Это был первый совершенно нормальный человек, которого Алиса видела в это утро, несмотря на то, что он был очень, очень велик и был одет в заляпанный кровью передник мясника. В руках он держал ужасную шумовку.

(Я должен здесь добавить, что ужасная шумовка, которую он держал, была предметом кухонного инвентаря, и была ужасной потому что этот человек очевидно сделал её в это самое утро из кусков всякой всячины: старого серванта и пеналов и разных обрывков струн, проволоки и шнурков. Предмет выглядел явно неподходящим для цивилизованной кухни.) «Селия! Мой маленький тербот!» — вскричал большой человек. — «Как ты оказалась вне своего охраняемого змеями постамента?»

«Пабло, позволь представить тебе Алису» — спокойно ответила Селия. — «Она вырвала меня из змеиной хватки.»

«Но это невозможно!» — сказал Пабло.

«Доброе утро, мистер Огден» — сказала Алиса как можно вежливее.

«Девочка? Наконец-то!» — всхлипнул Пабло Огден. — «Ещё одно человеческое существо! Так много времени прошло… так много, много времени… ну заходите же. Быстрей, быстрей!… пока змеи не сползлись на шум!»

Лишь только Алиса и её автоматическая сестра оказались в избушке, Пабло захлопнул дверь с оглушительным грохотом, от которого зашаталась вся конструкция. Алиса всерьёз подумала, что избушка развалится вокруг них в щепки и пыль, но каким-то образом та смогла сохранить свою целостность. Внутри было очень тесно, особенно с громадным Пабло, согнувшимся пополам над своим нескладным верстаком, и со всеми инструментами, которые хранились здесь, и также по причине наличия большого корабельного штурвала и компаса, закреплённых на полу. И ещё там был последний созданный Пабло тербот, который сам по себе занимал, пожалуй, больше двух третей внутреннего объёма. «Он великолепен! Не правда ли?» — спросил Пабло, заметив остолбенение застывшей с раскрытым ртом Алисы. — «Моё величайшее творение. Его зовут Джеймс Маршалл Хентрэйлс, или коротко Джими Куриные Мозги. Итак, моя хорошая, что ты о нём думаешь?»

Громоздкая скульптура выглядела как куча отбросов, собранная в отдалённейшее подобие человека. Его ноги были сделаны из тонких водосточных труб; его тело — из стиральной доски и катка для белья (покрытых начитанным пиджаком из старых книжных обложек); его руки были позаимствованы у давно пущенного в расход цыплёнка, скреплены медной проволокой и заканчивались парой кукольных ручек; голова его была почти человеческой (что выглядело очень негармонично), кукольное лицо из зачернённой кожи, над которым чахла длинная и спутанная косматая шевелюра, сделанная из искромсанных штанин чёрных вельветовых брюк. Иными словами: совершеннейшая куча отбросов.

«Почему Вы зовёте его Куриные Мозги?» — спросила Алиса, не спеша выразить своё мнение.

Пабло отпер маленькую дверку на животе скульптуры. «Взгляни» — сказал он, резко распахнув дверку.

«Фуууу!» — взвизгнула Алиса, — «Как ужасно!» — Ибо внутри живота скульптуры лежало месиво из крови и плоти.

«Так питается тербот» — объяснил Пабло. «Итак, милая, что же ты думаешь о моём последнем шедевре? Давай начистоту.»

«Пятилетний ребёнок сделал бы такое!»

«О, спасибо тебе, маленькая Алиса!» — вскрикнул Пабло. — «Ребёнок бы сделал такое! Ведь это именно тот эффект, на который я надеялся. Только в пятилетнем возрасте мы по настоящему в ладах со своей фантазией! Художник, знаешь ли, должен перемещаться назад во времени. Чтобы стать, ещё раз, мечтательным ребёнком.»

«Но, мистер Огден» — сказала Алиса, — «это то, чего я добиваюсь. Переместиться назад во времени. Пожалуйста, придумайте какой-нибудь выход из этого сада для Селии и меня.»

«Выход для Селии, говоришь?» — пробормотал Пабло. — «Но это невозможно! Тербот, покидающий непросто сад? Да ведь змеи удушат вас обеих! Это писаный закон. Нет, нет и нет! Терботам нельзя выходить из сада. Даже моё последнее и величайшее произведение, сам Джеймс Маршалл Хентрэйлс, даже он обречён на неподвижность, как только до него доберутся змеи. Для тербота нет выхода из сада. Это объективная реальность.»

«Пабло, зачем ты делаешь эту ужасную шумовку?» — спросила Селия.

«Может, это и выглядит как ужасная шумовка» — ответил Пабло, — «но на самом деле это гитара. Хотя она и производит ужасный шум.»

«Как это?» — спросила Селия.

«Смотри внимательно» — ответил Пабло, вкладывая шумовку в распростёртые руки Джеймса Маршалла Хентрэйлса, а затем открыл верх головы скульптуры. «Теперь всё что нужно Джими — это немного куриных мозгов.» Пабло выдвинул ящик из своего верстака и залез в него совком, чтоб копнуть жирной, черной почвы. «Ага! Мои дорогие милашки!» — объявил Пабло, сгребая почву в пустоту головы тербота.

«В этой почве — компьютермиты?» — спросила Алиса.

«Пабиллионы их! Мельчайшие компьютермиты во всём мире! Моё собственное изобретение. Смотри внимательно…» Пабло захлопнул череп с громким хлюпаньем, и повернул выключатель на шее тербота.»

Ничего не произошло.

Джеймс Маршалл Хентрэйлс не шевельнулся.

«Им надо немножко разогреться» — извинился Пабло, вздыхая. — «А может, это чюрвь. Ох!»

«Пабло, нам и вправду нужно выбраться из сада» — сказала Селия, когда повисла ещё одна неловкая пауза; — «Алиса отчаянно рвётся назад домой.» Пабло подталкивал локти Джеймса Маршалла Хентрэйлса, не обращая внимания на нетерпение Селии.

«Алиса и я пришли из прошлого, и если мы скоро не вернёмся домой, может быть слишком поздно…»

«Слишком поздно?» — промычал Пабло. — «Слишком поздно для прошлого?» Он на мгновение отвернулся от своей возлюбленной скульптуры. «Как можно опоздать в прошлое?»

«Алиса — девочка» — ответила Селия. — «Когда в последний раз ты видел девочку?»

Пабло заглянул глубоко и надолго в глаза Алисы и ответил: — «Многие и многие годы назад. Многие и многие годы. Ещё до невмонии.»

«Но почему пневмония привела к такой нехватке девочек?» — спросила Алиса.

«Невмония!» — закричал Пабло на Алису, — «Не пневмония! Глупое созданье! Нет никакой П в невмонии.»

«П — глухая» — нашлась что возразить Алиса (держа себя в руках).

«Сама ты глухая! Почему ты не слушаешь как следует, Алиса? Невмония — это страшное заболевание, приводящее к смешению животных и людей в комбинации, не вмещающие в полной мере ни одно, ни другое.»

«Навроде Капитана Развалины?» — сделала предположение Алиса.

«В точности как Барсучник. Ты одна из последних в своём роде, девочка! Такая чистая, такая настоящая. Держись за это крепко. Если, конечно, ты и в самом деле настоящая девочка, ведь это так?»

«Как Вы смеете?» — возмутилась Алиса. — «Я настоящая, говорю вам. Точно так же и я могу спросить вас, настоящий ли Вы мясник, как гласит ваша вывеска снаружи. Ибо я подозреваю, что Вы совсем никакой не мясник.»

«Я был настоящим мясником» — ответил Пабло, — «в моей юности; но я устал просто кромсать разных тварей на кусочки, так что я стал мясником наоборот.»

«А как это?» — спросила Алиса.

«Разве не понятно?» — спросил в свою очередь Пабло, закрывая дверку на животе Джеймса Маршалла Хентрэйлса. — «Мясник наоборот — это мастер по плоти, который воссоздаёт тварей из их пущенных на мясо частей.»

«Подождите, мистер Огден!» — вскричала Алиса (заметив какое-то маленькое нечто в потрохах скульптуры), — «Пожалуйста, на закрывайте живот Джими! Я думаю, что это моё!» Она протянула руку в мягкие, влажные и тёплые внутренности (содрогаясь от противного хлюпанья), чтобы вытащить оттуда маленький фигурно вырезанный кусочек дерева, приютившийся к северу от печени и почек. «Это фрагмент из моей головоломки» — сказала Алиса, извлекая на свет деревяшку. Картинка весьма соответствовала глазам и клюву цыплёнка (хотя почему Лондонский зоопарк должен выставлять напоказ обыкновенную домашнюю птицу, оставалось вне её понимания). Она добавила пернатый кусочек четвёртым к трём другим фрагментам головоломки в кармане её передничка.

«Возможно, из-за этого Джими Куриные Мозги так неспешно оживал» — разглагольствовал Пабло. — «У него была заноза под сердцем. Такое уж конечно его затормозило.» И в самом деле, в этот самый момент скульптура совершила робкий шаг к жизни; её длинные тощие конечности судорожно дёрнулись в спазмах эффектного танца. «Алиса, дорогая!» — вскричал Пабло. — «Ты вылечила моё создание! Как же мне тебя отблагодарить?»

«Доставьте меня домой» — ответила Алиса незамедлительно. — «Отвезите меня назад в прошлое.»

«Курс на прошлое!» — провозгласил Пабло Огден, уже возясь с какими-то сложными рычагами, росшими из пола избушки. От манипуляций с этими рычагами устрашающее количество железных тросов начало двигаться по ряду закреплённых на потолке избушки шкивов; от шкивов тросы тянулись в ряд отверстий в полу избушки. «Держитесь крепче, друзья!» — крикнул Пабло, перекрывая возникший лязг.

И тогда избушка начала двигаться!

Избушка весьма неожиданно начала раскачиваться туда-сюда, и Алису швырнуло на пол, в то время как деревянный мирок вокруг неё взлетел на воздух. Селия и Джеймс Маршалл Хентрэйлс были вдвоём отброшены в одну сторону, когда избушка поднялась над садом! «Что случилось?» — закричала Алиса, отчаянно цепляясь за верстак.

«Избушка идёт прогуляться, разумеется» — ответил ей Пабло Огден, борясь с корабельным штурвалом дабы развернуть избушку. — «У избушки выросли ноги!» В полу избушки был люк с несколькими маленькими отверстиями, из которых поднимались струйки дыма. «А это пар, который подымается от избушкиных ног» — заметил Пабло; — «глянь туда, Алиса.» Пабло распахнул люк и Алиса уставилась в зияющую дыру, чтобы лишь увидеть, как далеко внизу сад проносился мимо них со всё возрастающей скоростью!

«О Господи!» — крикнула Алиса. (И было от чего, ибо в этот самый момент избушка здорово накренилась набок, и Алиса почувствовала, как её увлекает в люк. «О Господи вдвойне!» — крикнула Алиса вновь. (И было вдвойне от чего, ибо теперь она выпадала и избушки!) (А сад был далеко и далеко внизу и внизу…) По счастью, как только её тело начало это путешествие по направлению к саду, от которого у неё захватило дыхание, Алиса почувствовала сильную руку, ухватившую её за лодыжку. Теперь она свисала кверх тормашками! из люка, и из этого выгодного положения могла наблюдать во всех деталях избушечьи ноги: это были самые что ни на есть курьи ножки, хоть и механизированные и увеличенные до чудовищного размера; ноги в облаке пара переступали через живые изгороди. Избушка и в самом деле шла! «Так вот, значит, как мистер Огден перемещается по саду» — сказала Алиса сама себе. — «Он перемещается не по саду, а над садом.» Алиса увидела различные инструменты, падающие вверх мимо неё из люка, включая молоток и кривую ножовку. «Так вот почему я встретила так много инструментов в саду» — добавила она, — «вот почему я нашла ножовку и смогла найти Селию.» Алиса также увидела, далеко в верх-тормашками-низу, Козодоя, очень гадкого попугая, летящего к железным воротам, отмечавшим выход из лабиринта.

«Козодой!» — позвала она, — «ну-ка иди сюда, сейчас же!»

Попугай, конечно, и ухом не повёл. Да и как он мог? Попугай был за тысячу взмахов крыльев от неё, и к тому же Алиса была к тому времени втащена в сомнительную безопасность громыхающей избушки. Оказалось, что это Селия ухватилась за её лодыжку в последний момент. «За этим попугаем!» — крикнула Алиса, указывая в проём.

За далёким попугаем и устремился Пабло, направляя шагающую, трясущуюся избушку к очерченному железными воротами выходу. Джеймс Маршалл Хентрэйлс тем временем бренчал своими кукольными пальчиками по струнам своей гитары, извлекая шквал нот из инструмента. (ШВАНЦ! ФИЗЗЛ! УИИИ! СНАЗЗБЛ! КУИТ!) Алиса прикрыла уши! «О, Боже!» — сказала она, — «что за ужасная шумовка!»

«Ведь я говорил тебе!» — проревел Пабло, перекрывая шум, в то время как Джими начал петь песню под названием «Маленькая Мисс Без-Крыши». Алиса не могла толком понять слов, но навязчивый припев «Ма-а-аленькая мисс без крыши…» позволил ей предположить, что песня была о проблемах бездомных.

Когда Джими Хентрэйлс вошёл в длинное и громкое соло, заставив избушку затрястись ещё сильнее, Алиса, крепко уцепившись за дрожащий верстак, крикнула Пабло: «К какому из искусств Вы относите своё ремесло, мистер Огден? Ведь мне кажется, ваше последнее произведение совершенно бессмысленно!»

«Я зову своё искусство накренизм» — заявил Пабло, продолжая бороться с рычагами, — «это позволяет мне не особо следить за правильностью моих созданий. И в самом деле, прежде я называл своё искусство грубизм, а потом хамизм, но эти ярлыки казались слишком грубо, хамски очевидными. А ещё до этого я занимался клеизмом, это когда все части склеиваются вместе, а незадолго до того — гадизмом, когда у меня была лишь малейшая догадка о том, что я делаю. Но потом я осознал, что я не имел и догадки, и я стал размышлять о своих творениях, и назвал это размышлизмом. Но всё это мне не подходило. Так что я назвал это ботизм, потому что все мои скульптуры были как бы в ботинках. А потом сваризм, ибо разве я не был крайне сварливым, делая их? А потом кубизм, ибо я собирал из кубиков потерянные мгновения. Но это ярлык показался мне столь ограничивающим, поскольку к тому времени я уже делал тварей из тварей! Так что я назвал своё искусство зоодизм. А потом гриппизм, ибо я не мог перестать чихать. А потом жевизм, ибо не мог перестать жевать. А потом голубизм, ибо не мог перестать красить всё голубым. Овцизм: скульптуры, изображающие овец. Едизм: скульптуры, изображающие время обеда. Я также посвятил себя уклонизму, алкоголизму, молодому пижонизму, иудаизму, похотизму, нудизму и псевдизму. Потом я бегло прошёлся по ктоизму, ибо кто я вообще был такой, чтоб делать столь незаконных тварей? И наконец, миновав много странных очередизмов в ожидании подходящего ярлыка, я и пришёл к накренизму, ибо мой разум весьма накренился, пройдя через такое разнообразие. Вот почему Исполнительные Гады так ненавидят мою работу: они не могут терпеть всё, что хоть немного набекрень.»

Тем временем Джеймс Маршалл Хентрэйлс закончил своё безумное соло и приступил ко второму куплету своей песни, аккомпанируя вкрадчивой гитарой.

«Ворота уже близко, Алиса» — закричал Пабло, перекрывая своим голосом пение.

И в самом деле, избушка подогнула свои курьи ножки, чтобы присесть на корточки в каких-то пяти метрах от выхода из непросто сада.

Джими Хентрэйлс всё ещё продолжал свою штормовую игру, когда две девочки бегом направились к воротам, а Пабло крикнул им вслед: «Берегись змей, Алиса; им не понравится, что Селия покидает сад…»

И, вообразите, сделав лишь несколько шагов по росистой траве, Алиса услышала жуткий шелестящий звук за собой; вообразите также её удивление, когда, как ей показалось, целые сотни ползущих змей появились в спешке из живых изгородей, все горя желанием вонзить свои ядовитые зубы в её лодыжки!

Глава V — Длинная лапа закона

Змеи, змеи, змеи! Повсюду вокруг Алисы слышался свиссстящий и шипящщщий звук, в то время как стоузловое сссплетение змей ссструилось, мешшшаясь, отовсюду. Было половина восьмого утра и Селия, Автоматическая Алиса, волоком тащила Настоящую Алису к выходу из сада. Солнце всходило над живыми изгородями, освещая радужные переливы шеренг Подручных Исполнительных Гадов. Алиса мельком оглянулась на внезапный скрип позади и увидела ходячую избушку Пабло Огдена, ковыляющую обратно к центру сада. А в следующий момент она уже бежала к железным воротам и по пути прыгала через множество змей. «Похоже, всё что я делаю в 1998» — сказала Алиса сама себе на бегу (и на прыгу), — «это бегаю! Бегаю, бегаю, бегаю! В 1860 так никогда не было: напротив, днем в тот год я могла позволить себе не побеспокоиться, чтоб встать с кресла. Даже для урока писания! Может быть, все в будущем всё гораздо быстрее? Так я никогда не переведу дыхание, что уж говорить о поимке попугая!»

«Быстро, Алиса, быстро!» — закричала Селия, напуганная змеями, утаскивающими её обратно в сад. — «Ворота прямо перед нами!»

Они сделали это как раз вовремя. Селия рывком открыла железные ворота своими тербо-реактивными руками (несмотря на то, что мириады змей вонзали свои зубы в её фарфоровые лодыжки) и буквально пропихнула Алису в следующую сцену. Селия с лязгом захлопнула ворота за собой (расплющив в процессе змеиную голову). «Вам очень не повезло, мистер Озмеевший Подручный!» — пропела Селия, довольно радостно.

Вот так Алиса и Селия проложили свой путь на улицы Манчестера.

Алиса никогда прежде не слышала такого адского шума, такого буйства, такой какофонической демонстрации визга и воя! И в такое раннее утро! Это было даже похлеще ужасного шума, который Джеймс Маршалл Хентрэйлс производил при помощи своей ужасной шумовки. Алиса и Селия стояли на краю широкой улицы с крайне оживлённым движением; позади них были ворота непросто сада, откуда слышалось бессильно-яростное шипение змей. По дороге перед ними проносились (со скоростью более двадцати миль в час!) тысячи ревущих металлических коней, извергающих из своих задов струи пахучих газов. На каждом коне был седок, крепко вцепившийся в седло (ни один из них не выглядел вполне по-человечески).

«О Боже!» — крикнула Алиса Селии. — «Ну и вонь! Я никогда прежде не видела так много коней.»

«Это не кони» — сказала Селия, — «это экипажи.»

«Ну, во всяком случае они чем-то смахивают на коней.»

«Эти транспортные средства — безлошадные экипажи.»

«Откуда ты знаешь, что экипажи — безлошадные?» — спросила Алиса.

«Потому что не существует никаких настоящих коней, которые тянули бы их очертя голову.»

«Я и не знала, что настоящие кони умеют чертить. А маслом рисовать они умеют?»

«Алиса! Ты ведь должна понимать, что я имею в виду!» — вскричала Селия. — «Безлошадые экипажи — это термин, которым люди будущего называют экипажи, которые не приводятся в движение лошадьми.»

«Это нечто вроде беспроигрышной лотереи?» — спросила Алиса.

«Что ещё за беспроигрышная лотерея?» — спросила Селия.

«Конечно, лотерея, которая никому не проигрывает.»

«Алиса, я уже начинаю уставать от твоей зацикленности!» — ответила Селия. — «Только совместными усилиями мы можем сбежать из этого мира будущего и таким образом проложить свой путь в прошлое. Мы с тобой не то что бы совсем близнецы. Твои чувства, моя логика — девочка и кукла. Только разделив этот путь, можем мы вернуться домой. Разве не очевидно?»

Алисе было не очень-то видно, главным образом вследствие того, что она была слишком поглощена изучением огней и криков над домами на противоположной стороне улицы. Алиса знала наверняка, что Козодоя привлекут эти цвета и шум, и (заметив небольшой просвет в шустром дорожном движении) Алиса ступила на дорогу. Ну и дела: один из столь-безлошадых экипажей чуть не сбил её. На самом деле, это транспортное средство долбануло Алису по локтю! «Уййййяяяяяяяя!» — уййййяяяяяякнула Алиса, отлетев обратно на тротуар. — «Больно же!»

«Более подходящее имя для безлошадой повозки — автоматическая лошадь» — холодно заметила Селия, потирая алисину руку своими фарфоровыми пальцами. «Но в эти ещё-грядущие дни люди слишком заняты, чтобы называть вещи полными именами, так что они называют свои транспортные средства авто-кони. Что они иногда даже ещё более укорачивают, говоря авто.»

«Может, оно и так» — ответила Алиса (сердито, ведь у неё болела рука), — «но в наши дни мы называли лошадь лошадью, а экипаж экипажем, и не было такой вещи как безлошадый экипаж, ибо экипаж не тронулся бы с места, если бы в него не была впряжена лошадь.»

«Алиса, не пора ли тебе признать, что мы теперь пойманы в будущем. Нам следует выучить все уроки, которые это будущее уже успело преподнести нам. Поверь мне, дорогая моя, то что мы видим перед собой — это автострада.»

«Ненавижу уроки» — надулась Алиса, пытаясь унять боль в своём ушибленном локте, — «но я хотя бы знаю, что множество коней образуют стадо.» (Как же горда была Алиса, указав на это Селии!) «Я полагаю, ты ещё узнаешь, моё бледное кое-в-чём подобие» — мягко заметила Селия, — «что бывает стадо скота, стадо бизонов, или даже стадо слонов. Но не бывает стада коней. Зато бывает табун коней. Но когда кони автоматизированы, они образуют автостраду. Её то мы и наблюдаем в данный момент.»

«Ой, Селия! Ты думаешь, что знаешь всё на свете!»

«Не хочу хвастаться, но ты должна признать, что эти авто-кони прекрасно оправдывают своё название. Достаточно внимательно взглянуть на их ноги…» Алиса внимательно взглянула на их ноги (даже не обратив внимание на то, как Селия правильно воспользовалась эллипсисом) и была вынуждена признаться самой себе (ибо она не хотела, чтобы Селия считала, что она всё время права), что они совершенно определённо выглядели более чем немного как ноги автоматической лошади. «С моей точки зрения» — добавила Селия гордо, — «люди будущего скрестили лошадь с повозкой. Вот такие дела.»

«Взгляни, Селия!» — перебила её Алиса, не обращая внимания на оказывающие ей первую медицинскую помощь руки Селии. — «У этих авто змеи извиваются над глазами!»

«Не волнуйся, Алиса» — ответила Селия, — «это гребучие змеи; они там на случай дождя».

Не было ни малейшего шанса пересечь улицу. Авто-кони неслись мимо плотным потоком, нос в хвост, хвост в нос; непрерывный скрип и ржание. «Если они будут невнимательны» — заключила Селия, — «конекрушение неизбежно. Нам нужно найти зебру.»

«Зачем нам зебра?» — спросила Алиса.

«Если зебра пересекает улицу, все должны уступать ей дорогу. Это одно из лучших решений Исполнительных Гадов.»

«Вон она!» — крикнула Алиса. И в самом деле: вдалеке от них зебра пересекала улицу. — «За зеброй!»

«Вообще-то она нечистокровная» — добавила от себя Селия.

Алиса не стала выяснять, почему Селию волнует чистота её крови — казалось бы, она должна быть весьма далека от вопросов донорства. Вместо этого она, как и следовало бы делать, бегом спешила к тому месту, где зебра пересекала улицу.

«Только взгляни, Селия!» — позвала Алиса, когда они добрались до места, — «Козодой едет у зебры на плече!»

Попугай и в самом деле сидел на плече у зебры. И, на этом полосатом транспорте, он уже приближался к противоположной стороне улицы. (Алиса не задала себе вопрос, почему попугай просто не перелетел через улицу, она уже слишком привыкла к его своенравной натуре.) Тут Козодой вдруг замахал своими жёлто-зелёными крыльями, ясно демонстрируя свою бесстыдную нескромность, и повернул голову на все 180 градусов, чтобы пронзительно крикнуть Алисе: «Для чего Кошачка переходила улицу?»

Алиса была вполне уверена, что попугай насмехался над ней, так что она даже не попыталась разгадать эту последнюю загадку. Зебра выглядела довольно напуганной во время своего перехода через разорванные шеренги авто-коней (а каково бы вам было, если бы вы были родственником лошади в безлошадом обществе?). Разумеется, это не была настоящая зебра; Алиса уже узнала достаточно об этом будущем Манчестере, чтобы понимать, что ничего по-настоящему настоящего не осталось. О да, вследствие эффектов невмонии (если верить Пабло Огдену) Козодой ехал на плече Зебрюка: полосатой комбинации человека и зебры. Этот Зебрюк к описываемому моменту уже почти преуспел в пересечении улицы, поэтому Алиса весьма нервозно ступила на проезжую часть, следуя за ним. Погонщики авто-коней завопили на все лады свои проклятья Алисе, а наихудшее из них исходило от потного толстого Порося: «Что это за мразь?!» — прохрапел он. — «Какая-то девчонка решила перейти улицу!»

«Где мы?» — спросила Алиса Селию, находясь лишь немного не доходя половины пути через улицу (и прилагая все усилия, чтоб не обращать внимания на оскорбления).

«В данный момент мы пересекаем городскую магистраль, называемую Уилмслоу-роуд» — ответила Селия, — «в месте, называемом Рашхолм: это деревенька в нескольких милях от центра Манчестера.» Впереди по курсу виднелось здоровенное здание со словами ДВОРЕЦ ХИМЕРЫ, написанными большими золотыми буквами на фасаде, а чуть ниже — СЕГОДНЯ В МОРГАНИИ: ШЛЁПАТЬСЯ ХЛЁПАТЬСЯ, ВСЁ НА СМАРКУ!

«Почему они называют эту деревню Рожком?» — спросила Алиса, чуть продвинувшись в своём занятии.

«Поспеши, Алиса! Если ты будешь мешкать, они живо объяснят тебе!»

Тем временем Зебрюк умудрился добраться до другой стороны улицы. Авто-кони немедленно заворчали, закричали своими рожками, как если бы они хотели сожрать Алису и Селию живьём, а затем рванули вперёд в едином порыве металлического лязга! Селия крепко ухватила алисину руку и принялась перемещаться на своих ногах быстрее, чем кто-либо-когда-либо перемещался на своих ногах! Алиса почувствовала, что она летит, так быстро двигалась Селия.

«Селия!» — вскричала Алиса. — «Где именно в будущем ты научилась ходить так быстро?» Но её слова потерялись в жутчайшем ветре, который создала Селия в своём безумном рывке к той стороне улицы. «Ну и ну» — сказала Алиса уже сама себе, — «наверно, если б я была Автоматической Алисой, я бы тоже умела так шустрить.» И тут вопящий поток безлошадых экипажей почти обрушился на них, желая раздавить!

Алиса и Селия сумели пересечь дорогу, будучи на волосок от грохочущего потока. (И правильно сделали, иначе вся эта басня получилась бы очень грустной. А ведь я ещё не добрался и до середины приключений Алисы в будущем. Нет уж, это просто никуда не годилось бы, если бы мои главные персонажи оказались так просто раздавленными металлическими копытами.) Обретя безопасность противоположного тротуара, Алиса позаботилась о том, чтобы схватить Козодоя, но всё, что ей удалось схватить — это единственное жёлто-зелёное перо из хвоста, которое она очень чисто выдернула из живой птицы! Сам Козодой, несмотря на потерю части хвостового оперения, отлетел весьма непринуждённо от плеча Зебрюка, исчез из виду где-то над крышей Дворца Химеры и затерялся в муравейнике домов. Зебрюк рысцой отбыл в том же направлении, оставив Алису в отчаянии вцепившейся в одинокое попугаячье перо. «Как ты думаешь, Селия» — задумчиво спросила Алиса, — «удовлетворится ли пратётушка Эрминтруда одним пером от её блудного попугая?»

«Маловероятно» — ответила Селия, — «Но взгляни сюда!» — Селия нагнулась, чтобы поднять с земли маленький кусочек чего-то. «Видимо, Зебрюк посеял это, когда спешил удалиться.» Это был фрагмент головоломки, изображающий волнистый узор из чёрных и белых полосок. Селия вручила его Алисе.

«Вот и ещё один потерянный фрагмент из моего Лондонского зоопарка» — обьявила Алиса. — «А относится он к домику зебр.» Алиса взяла кусочек и положила его в кармашек своего передничка, к другим четырём, которые она уже успела собрать. «Далеко ли мы от Дидсбери, Селия?» — спросила она.

«Недалеко» — ответила кукла, — «но мы направляемся в противоположную сторону. Почему ты спрашиваешь об этом?»

«Потому что там живёт моя пратётушка, или, правильнее сказать, жила когда-то, и нам нужно найти путь туда.»

«Только не прямо сейчас, дорогая Алиса.»

«На этот раз, дорогая Селия, я полностью соглашусь с тобой.»

И, закончив этот диалог, сладкая парочка двинулась в погоню за Козодоем, войдя в тот самый муравейник домов. Разумеется, очень быстро они снова обнаружили себя потерянными. Беда заключалась в том, что все дома были идентичными, и все улицы были идентичными. И к тому же каждая улица была плотно состыкована с каждой другой улицей. Казалось, весь мир был идентично идентичным и завёрнутым вокруг себя самого. Для Алисы всё это представляло новую непростую проблему. Но огни полыхали в утреннем небе, звуки сирен и свистки доносились с невидимых улиц, и наконец пригодилась Селия, опираясь на чью превосходную рассудительность Алиса сумела найти место, бывшее источником всего этого шума и огней.

Представь себе такую сцену, если сумеешь, дорогой читатель…

Шеренга полицейских авто (безлошадых повозок, принадлежащих полиции) стояла среди всех этих черезчур-идентичных домиков. Толпа звероподобного народа завалила собою улицу: Козлятники и Овечки, Слонюки и Мышатницы. Алиса локтями расчистила путь через этот странный зоопарк зевак. «Не могли бы Вы сказать мне, что здесь происходит?» — спросила она ближайшего полицейского.

«Произошло второе Головоломное Убийство» — важно ответил полицейский, колыхая своим мохнатым телом. — «Кошачка на этот раз.»

Лишь обратив внимание на колыхание меха, которым был покрыт полицейский, Алиса поняла, что полицейский был на самом деле полицейской собакой; вернее сказать — полицейским-собакой. Ещё одна жертва невмонии, конечно. Алиса попыталась протиснуться мимо полицейского-собаки туда, где нечто кучеобразное лежало на земле неподвижно и ужасно, под белой простынёй. Лишь одна-единственная рыжая когтистая лапа высунулась и покоилась на тротуаре.

«Как печально» — прошептала Алиса, в ужасе. (Ибо у неё тоже был котёнок, далеко в прошлом. Милая, милая Дина из позабытых теперь лет!) Вдруг ещё один полицейский-собака появился, шагая вприпрыжку по направлению к Алисе. Этот Псяк ворчал на других псяков, велел им пошевеливаться, да побыстрее! Он явно был лицом ответственным. Алиса поняла это не только по его приказам, но и по тому, что он был одет в костюм, пошитый по заказу костюм, в то время как другие полицейские-собаки носили мешковатую синюю полицейскую униформу поверх своей собачьей шерсти. «А ты кто такая?» — спросил Алису этот начальник всех собак. Его морда (хоть он и был лицом ответственным, назвать иначе переднюю часть его черепа было бы против истины) была весьма благородной масти; кремового цвета, с широкой коричневой полосой, которая пересекала её сверху вниз, и окаймлением в виде пышных бакенбардов.

«Я Алиса» — ответила Алиса.

«А я — инспектор Джек Расселл из Окружной Манчестерской Полиции. Что ты здесь делаешь, Алиса?»

«О, инспектор Расселл… Я полагаю, что это мой попугай у Вас на плече.»

Козодой и в самом деле примостился на плече инспектора Джека Расселла.

«Этот попугай виновен в препятствовании допросу свидетелей полицией» — пролаял Джек Расселл, — «и я хочу, чтоб он сию же минуту покинул моё плечо!»

«Козодой, лети ко мне» — пропела Алиса, чтобы только увидеть, как попугай отцепился от плеча Джека Расселла и полетел, но не к ней, а прямо в яркое утреннее небо, распластавшееся поверх домов; попугай направлялся в сторону центра Манчестера.

«Простите, мой полосатый друг!» — зарычал Джек Рассел на невесть откуда возникшего Зебрюка, который тыкался своим мокрым носом в простыню, покрывавшую Кошачку. — «Разве вы не понимаете, что мешаете моему расследованию кошецида?»

«А что такое кашицид?» — спросила Алиса, полагая, что это слово было как-то связано с последней загадкой Козодоя: Для чего Кошачка переходила улицу? Может, затем, чтобы раздобыть немного кашицы?

«Убийство Кошачки, разумеется» — ответил инспектор.

«Жертву звали» — продолжил Джек Расселл, — «Вискас МакДафф. Это второе из Головоломных Убийств. Первой жертвой был молодой Паучонка по имени Квентин Тарантула. Он был артистом Химеры, знаменитым своими красочными, полными насилия шедеврами, изображающими и прославляющими криминальную жизнь. Я должен заметить, что не стал бы ронять слёз по поводу его кончины. Подобные представления Химеры не должны быть дозволены.»

«А что именно есть представление Химеры?» — не удержалась Алиса.

«Что такое Химера?» — провыл Джек Расселл. — «Где ты была в последние пять лет?»

«Меня нигде не было в последние пять лет» — ответила Алиса. — «Вообще-то, меня нигде не было в последние сто тридцать восемь лет!»

Инспектор Джек рассел пропустил мимо ушей это замечание. «Химера — это то, где ставят моргания, конечно же.»

«Моргания!» — улыбнулась Алиса. — «Звучит уморительно!»

«Уморительно!» — взвыл инспектор. — «Ну уж нет, Химера — это вульгарное потворствование нездоровым потребностям толпы, всего этого быдла, моргание порочных картинок по стене!»

«Является ли Химера чем-то вроде камеры-обскуры?» — спросила Алиса.

«А газеты ещё смеют спрашивать, почему растёт уровень преступности!» — пролаял Джек Расселл.

«А что тут общего с Головоломными Преступлениями?» — не унималась Алиса.

«Квентин Тарантула стряпал Химеры. Я ведь уже объяснял, так? Он был умерщвлён, а затем все его восемь ног были наструганы ломтиками и пришиты к его голове! Пришиты, говорю я! И эту несчастную Кошачку постигла та же участь: части её тела были беспорядочно перестроены.»

Алиса почувствовала себя неважно.

«Поэтому мы и называем эти преступления Головоломными Убийствами. Вот, взгляни…» — Инспектор Джек Расселл разжал лапы и помахал перед лицом Алисы маленьким кусочком дерева. — «Мы нашли это зажатым в лапах Паучонки.» Это был ещё один фрагмент головоломки! Алиса узнала его: недостающая картинка ядовитого паука из её давнишней головоломки, Лондонского зоопарка.»

«Это моё!» — вскрикнула Алиса.

«В самом деле?» — ответил Джек Расселл. — «Ну, тогда взгляни на это…» — вслед за этим эллипсисом полицейский-собака расцепил хватку единственной обозримой лапы мёртвой Кошачки, чтобы обнаружить ещё один кусочек головоломки. — «А этот фрагмент, не принадлежит ли он тебе также?» — спросил он, размахивая фигурно вырезанной частичкой золотого кошачьего глаза.

«Это тоже моё!» — сказала Алиса.

«Алиса-человеческая девочка» — холодно прорычал инспектор, — «я арестую тебя по подозрению в участии в Головоломных Убийствах. Я полагаю, что ты состоишь в союзе с Барсучником Развалиной, нашим главным подозреваемым, и что вместе вы виновны в этих перестроечных убийствах. Исполнительные Гады допросят тебя со всем пристрастием, будь уверена.»

И тут с неба полил дождь!

Полил и полил и полил.

Оцепеневшая (и промокшая) Алиса почувствовала, как пара полицейских наручников обхватила её запястья, в эту же секунду она увидела Капитана Развалину собственной персоной, ведомого на привязи группой полицейских-собак. Барсучник взглянул на Алису, проходя мимо. «Алиса, ты же знаешь, что я невиновен» — пробормотал он, орошаемый ливнем. — «Помоги мне, пожалуйста!»

«Мой добрый Капитан, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь вам» — ответила Алиса в тот момент, когда полицейские-собаки затаскивали её на полицейское авто. — «Я ещё докажу, что мы невиновны…»

Последнее, что увидела Алиса, когда авто-конь поскакал с нею прочь, было фарфоровое выражение на лице куклы Селии, выглядывавшем из толпы мокнущих зевак. «О Селия!» — вскричала Алиса, — «Я вновь теряю тебя. Что же теперь с нами будет?»

Поездка Алисы на спине авто-коня была ужасающей скачкой под дождём галопом в центр Манчестера. Уилмслоу-роуд на пути к центру перешла в Оксфорд-роуд, и много чудес Алиса повидала по пути в Манчестер, будучи окружённой гибельным потоком других авто-коней, каждый из которых вёз своего наездника (а может, и водителя?). Алиса пронеслась мимо Лазарета и Университета, а также Центральной Библиотеки и великолепной Ратуши Манчестера.

В конце концов полицейский авто-конь затормозил у здания полиции напротив Ратуши.

Глава VI — Языки взаперти

Пять минут спустя Алиса обнаружила себя запертой в крошечной тюремной камере в подвале под полицейским участком, в который её доставили.

«Это несправедливо!» — крикнула она инспектору Джеку Расселлу, когда он втолкнул её внутрь камеры. — «Я невиновна! Отпустите меня!»

«Надручный Исполнительных Гадов скоро будет» — коротко ответил Джек Расселл. — «Можешь апеллировать к ней.»

Инспектор Джек Расселл покинул камеру, с лязгом захлопнув за собой дверь.

До Алисы донёсся звук поворачиваемого в замке ключа, и она поняла, что осталась в полном одиночестве.

Прошло много, много времени, и никто не пришёл навестить её, даже Исполнительный Гад. Должно быть, прошло много часов. Алиса чувствовала себя очень одинокой и всеми покинутой — иначе говоря, нелюбимой. В тюремной камере не было иной мебели кроме грубого ложа и не было окон кроме крохотного, забранного решёткой отверстия высоко в стене, через которое Алиса могла различить лишь сполохи отдалённо вспыхивающих молний. Алиса была очень голодна, ничего не ев с обеда. А тот обед, кстати, случился в 1860-м. Алиса осталась наедине с собой и своим арсеналом, который насчитывал лишь перо, выдернутое из хвоста Козодоя, и пять кусочков от картинки Лондонского зоопарка, что даже вместе взятое едва ли могло принести сколько-нибудь утешения (особенно для желудка).

Алисе быстро прискучило ничего не делать, и она надумала поиграть со своими фрагментами головоломки и пером. Прежде всего она поместила перо на грубое шерстяное одеяло, покрывавшее тюремное ложе. Затем она покопалась в кармашке своего передничка, чтоб отыскать все пять кусочков от головоломки, которые она успела собрать за своё путешествие: термит, барсук, змея, цыплёнок и зебра. Она разложила все фрагменты кружком вокруг жёлто-зелёного пера.

«Итак» — сказала себе Алиса, — «во что же мы с вами поиграем? Может, поиграем в Перо-Удери-из-Зоопарка? Или же наоборот, Зоопарк-Поймай-Перо?»

Алиса двигала кусочки головоломки вокруг пера, затем перо между кусочками головоломки, затем рассердилась и отшвырнула всё на пол.

«Какая разница?» — вскричала она. — «Я не знаю правил ни одной из этих игр, и даже если бы я знала, не могу же я играть сама с собой? Если бы Автоматическая Алиса была здесь! Уж она бы наверняка знала правила к обеим играм. Да вообще, она бы знала правила так хорошо, что победила бы меня в каждой игре! И я бы ничего не смогла с этим поделать. Но всё равно, было бы хорошо с кем-нибудь поговорить. И чего-нибудь поесть!»

Тут ключ снова повернулся в замке и дверь в камеру с грохотом распахнулась. Инспектор Джек Расселл ступил внутрь комнаты, неся тарелку еды. «Я подумал, что ты можешь быть голодна, Алиса» — рыкнул он, ставя тарелку на её постель.

«Я голодна» — подтвердила Алиса, — «но я не стану этого есть!» (А это была тарелка варёных редисок!) «Очень хорошо» — ответил Джек Рассел, — «тогда я унесу это.»

«Где Капитан Развалина?» — спросила Алиса.

«Барсучника в данный момент допрашивает Надручный, а чуть погодя Мать Всех Змей займётся тобой.»

«Но я невиновна, говорю вам!»

«Это решать Гадам, а пока вот тебе компания…»

И в алисину камеру был препровождён слизень. И не самый мелкий слизнячок! Дверь тут же захлопнулась, оставив их вдвоём. Только представьте, каково: Алиса — милая девочка, и жирный, весь покрытый слизью огромнейший слизень крепко заперты в пространстве по размерам более чем голубиное гнездо? (Справедливости ради надо заметить, что мало-мальски уважающий себя голубь нашёл бы это пространство явно недостаточным для комфортного существования и разведения потомства, а что уж говорить о юной девочке и гигантском слизне!) Слизень, конечно, не был просто слизнем; он в равной степени был и человеком — Слизняриком. Он был одет в костюм из шелковистой, блестящей ткани; пиджак, галстук, брюки — всё на нём блестело. На его чёрной клейкой голове покоилась большущая спиралеобразная шляпа, а ниже, подёргиваясь, его рожки медленно рассекали промозглый воздух каземата. В своих человеческих руках он держал золотистую трубу из тщательно отполированной меди.

«Кто вы?» — спросила Алиса нервно.

«Я… Дэвис… на… Длинные… Дистанции…» — медлительно ответил Слизнярик, делая паузу по году после каждого слова. — «А… ты… кто… такая?»

«Я Алиса» — ответила Алиса, — «а вы — слизняк!»

«Я… не… слизняк…» — ответил Дэвис на Длинные Дистанции столь же медленно, как и прежде. — «Я… улитка…»

«Тогда где же ваша раковина?» (Алиса достаточно поднаторела в брюхоногологии, чтобы понимать, что у улитки есть раковина, а у слизня нет.) «Где… положу… я… шляпу… там… моя… раковина…» — Сделав такое заявление, Слизнярик лёг на грязный пол, и затем начал уматывать своё тело в собственную шляпу. Он вползал в спирали шляпы, пока почти не исчез; в самом деле, лишь его золотистая труба осталась на виду. «Пожалуйста, не замыкайтесь в своей раковине, мистер Слизнярик!» — попросила Алиса. — «Пожалуйста, поговорите со мной.»

«О… чём… тут… говорить?» — небрежно проронил Дэвис на Длинные Дистанции из глубин своей раковинной шляпы: — «Я… под… колпаком… да… ещё… и… под… арестом…»

«За какое преступление?» — задала вопрос Алиса.

«За… исполнение… музыки…»

«Разве в будущем исполнять музыку — преступно?»

«Я… играл… слишком… медленно…»

«Я прихожу в глубочайшее замешательство, мистер Слизнярик; почему медленность должна быть противозаконной?»

«Исполнительные… Гады… не… любят… ожидания…»

«А чего именно вы ожидаете?» — вопросила Алиса.

«Я… жду… когда… очередная… нота… отделится… от… моей… трубы.»

«Не сыграете ли вы мне прямо сейчас, мистер на Длинные Дистанции?» — вежливо попросила Алиса. — «Это наверняка поможет скоротать время.»

«Я… сыграю… тебе… свою… последнюю… композицию…» — выдавив из себя эти отмороженные слова, Слизнярик выдавил всего себя из своей раковины, отчего та вновь стала походить на шляпу. — «Эта… мелодия… озаглавлена… „Майлс… Не… Догонит“…» — он поднёс свою блестящую трубу к своим покрытым слизью губам и выдул единственную ноту:

«Пап!» — изрыгнула труба. Дэвис на Длинные Дистанции опустил инструмент.

«Это всё?» — спросила Алиса (заприметив, что в раструбе трубы застрял кусочек головоломки).

«Это… только… начало… пьесы…» — протянул Длинные Дистанции.

«Но почему вы так медленно говорите, мистер Слизнярик?» — спросила Алиса (прибирая к рукам фрагмент головоломки из трубы Слизнярика, пока его взгляд блуждал вдали). — «Вы не слишком хорошо знаете английский?»

«Я… вообще… не… знаю… облийский…»

«Я не говорила облийский, я сказала английский.»

«Ну… похоже… тебя… неплохо… облили…»

«На каком же языке в таком случае говорите вы?» — Алиса стала испытывать раздражение от склизкости Слизнярика. (Или правильнее было бы сказать — улиткости? Я не могу сообразить на ходу, а вы?) «Я… говорю… на… чахотском…» — ответил Слизнярик.

«Что за чахотский?» — вопросила Алиса.

«Чахотский… это… очень… ленивый… язык…»

Слизнярик поднёс свою трубу к губам и ещё раз дунул в неё, на этот раз целых две ноты. (Во время этого музыкального пассажа Алиса ухитрилась мельком глянуть на свой новейший фрагмент головоломки; на нём была изображена лишь чёрная склизкая заплатка из влажной кожи. Но Алиса знала, что этот кусочек был частью улитки, потерянной из домика брюхоногих в её Лондонском зоопарке. Она тихонько сунула его в кармашек своего передничка.) «Пап, пап!» — издала труба, прежде чем быть снова опущенной.

«Это всё ещё мелодия, называемая „Майлс Не Догонит“?» — спросила Алиса.

«Майлс… ещё… никогда… не… был… так… далёк… от… цели…»

«Наверное, поэтому вас и зовут Дэвис на Длинные Дистанции, потому что у вас занимает уйму времени сделать почти всё что угодно.»

«Поэтому… меня… и… зовут… Дэвис… на… Длинные… Дистанции…»

«Смехотворно!» — вскричала Алиса, совершенно потеряв терпение: — «Я тут разговариваю со Слизняриком, который даже не может как следует закончить предложение, в то время как мне нужно так много сделать! Мне нужно так много найти!»

«Алиса… ты… бы… сыграла… это… в… лёгкую…»

«Но я ни во что не играю!» — крикнула Алиса. — «И как мне может быть легко, когда я припёрта к огромному и тяжёлому Слизнярику в крошечной камере?»

«В… лёгкую… значит… без… напряга…»

«А что значит — без напряга?»

«Без… напряга… это… искусство… ожидания…»

«У вас не найдётся чего-нибуть перекусить?» — спросила тогда Алиса (почувствовав как потребность своего пустого желудка, так и потребность сменить тему). — «Ибо я чрезвычайно устала ждать!»

«У… меня… есть… богатая… пища… для… ума…» — ответил Дэвис на Длинные Дистанции, извлекая из раструба своей трубы маленький бархатный мешочек, который он затем медленно развернул. В складках оказалась спрятана маленькая серебристая баночка, на которой хорошенькими золотыми буквами были выведены слова ПРОГЛОТИ НАС. Дэвис на Длинные Дистанции отвинтил крышку баночки и предложил содержимое Алисе. Алиса лишь глянула на содержимое и тут же отшатнулась прочь, отреагировав весьма желчно: «Вы предлагаете мне поесть червей!» — закричала она.

«Это… не… черви…» — протянул Длинные Дистанции. — «Это… чюрви…»

«Это чюрви!» — закричала Алиса снова, лишь добавив Ю. — «А я от них не сойду с ума?»

«Они… удовлетворят… твою… потребность…»

«Тогда ладно» — сказала Алиса (лишь потому, что была очень голодна), — «но вы первый.»

Своей беструбой рукою Дэвис на Длинные Дистанции заполз в баночку, чтобы извлечь извивающийся, живой образчик: этого чюрвя он и сграбастал своим ртом. После чего поднёс трубу к своим губам и выдул три победные ноты, которые, без всякого сомнения, тоже относились к мелодии, озаглавленной «Майлс Не Догонит» — «Пап, пап, пап!» — озвучила труба.

Дэвис на Длинные Дистанции зачерпнул из баночки ещё одного склизкого чюрвя: «Твоя… очередь… Алиса…» — промычал он, — «оттянись… слегка… вместе… со… мной…»

Алиса решила, что с выбором у неё было так себе, раз она хотела есть, поэтому она позволила Дэвису на Длинные Дистанции запихнуть чюрвя в её рот.

О Боже! Чюрвь сам пролез ей в глотку! Алиса упала на постель, теряя сознание.

А потом всё стало совсем скользко-польско…

Алиса плывёт по длинному, похожему на змею водоёму, через медленно вращающийся мир цвета золотистого дня. Проходит целая вечность, прежде чем она понимает, что больше не находится внутри тюремной камеры. Проходит полторы вечности, прежде чем она понимает, что сидит, лениво откинувшись, в маленькой лодке, плывущей по течению. Её сёстры, Лорина и Эдит, также с нею в лодке, как и их друг, добрый мистер Доджсон. Проходит целых две вечности, прежде чем она понимает, что мистер Доджсон сейчас рассказывает фантастические истории трём маленьким девочкам.

«Расскажите нам ещё, мистер Доджсон!» — истерично хохочет Эдит слева от Алисы. — «Расскажите нам ещё! Ещё, ещё, ещё!»

«Но, мои дражайшие девочки…» — выдыхает мистер Доджсон, — «фонтан фантазии иссяк, как могу я продолжать?»

«О, но вы должны продолжать!» — кричит Алиса со своего ложа внутри лодки.

«Остальное в другой раз» — безуспешно пытается отговориться рассказчик.

«Это и есть другой раз!» — счастливые детские голоса визжат в унисон.

«Ну хорошо, хорошо, если вы так настаиваете…»

Лодка теперь проплывает мимо небольшой деревеньки Годстоу на берегу Темзы, и четвёрка друзей пристаёт к берегу, чтобы устроить пикник под раскинувшимся вязом: и здесь, то и дело откусывая от сэндвича с варёной ветчиной (без единой редиски где-либо в обозримом пространстве!), мистер Доджсон продолжает свою сказку о Приключениях Алисы под Землёй. Три сестры настолько захвачены его сказкой, что Алиса не замечает, пока не становится слишком, слишком поздно, что червь пробрался в её сэндвич; она откусывает кусок ветчины, а вместе с ним и кусок червя!

Алису передёргивает от вкуса, и она выплёвывает отвратительный кусок прочь из своего рта! «Алиса, дорогая моя» — шепчет мистер Доджсон, — «ты ведь знаешь, что маленькие девочки не должны переводить свою еду подобным образом?»

«Но там червь!» — протестует Алиса, всё ещё отплёвываясь. — «И я боюсь, что уже проглотила больше половины его!» — Алиса плюётся и плюётся, и плюётся и плюётся и плюётся! Вся земля уже покрыта плевками, и Алиса замечает, что целый извивающийся клубок червей ползёт по скатерти! Черви разворачиваются, поднимаясь всё выше, чтобы вцепиться Алисе в лодыжки, что крайне непривычно, но самое странное, что Алиса более чем счастлива позволить червям скользить по её плоти, пусть даже они тащат её под самую землю Англии! Три других участника пикника, очевидно, воспринимают её положение как должное; они продолжают есть, пить и рассказывать сказки, как если бы ничего необычного не происходило! Алиса была счастлива увидеть, как попугай Козодой летит над вязами по направлению к ней. «Приди ко мне, милая птица моей юности» — кричит Алиса. — «Приди и насладись купаньем в этих червях со мною; мы можем сдаться им вместе. Разве не здорово, Козодой?» К этому моменту Алиса уже наполовину погружена в землю, а черви опутали её тысячей скользких петель. Алиса чувствует себя чудесно, особенно когда Козодой опустился на её вытянутую руку. «Вот так, вот так, блудник мой» — мягко выдыхает Алиса, похлопывая его по перьям; — «наконец ты вернулся домой ко мне.»

«Кто это, Алиса» — задаёт попугай загадку, — «заткнул дыру лишь наполовину?»

«Ответ — это я, конечно, Козодой» — отвечает Алиса, довольно уверенно, — «потому что только половина меня осталась над этой дырой с червями, и я очень надеюсь в скором времени утонуть в ней совсем!» — Сказав так, Алиса начинает хихикать и извиваться, чтоб скорее потопить себя в море червей.

«Правильный ответ, Алиса!» — пронзительно кричит Козодой. — «Но неверное объяснение. Попробуй ещё раз, и поспеши, Алиса. Пока ты совсем не утонула.»

«Но ведь черви такие тёплые, дражайший Козодой» — говорит Алиса, совершенно счастливая. — «Я никогда не ощущала себя настолько дома…»

«Алиса, слушай меня внимательно» — говорит Козодой удивительно человеческим голосом. — «То, в чём ты утопаешь — это не черви, а чюрви; черви с буквой Ю: их название расшифровывается как Чрезвычайно-Юркое-Разрушительное-Воздействие, как ты уже знаешь. Чюрви просто хотят свести тебя с ума, и чтоб ты всегда такой была.

«О чём таком ты говоришь, Козодой?» — спрашивает Алиса, уже по плечи в земле. — «И что такого уж дурного в безумии?»

«В таком случае, ты никогда не вернёшься домой» — верещит попугай: — «Ты навсегда останешься потерянной во времени.»

«Но я уже дома» — отвечает Алиса непреклонно, даже пытаясь топнуть ногою. — «И если быть дома — это то же самое, что и быть потерянной, что ж, я была бы очень благодарна, если бы потерялась навсегда.»

«Я прилагаю все самые пронзительные усилия, чтобы помочь тебе вернуться в прошлое» — отвечает Козодой. — «Лишь следуя за мной сможешь вернуться ты домой вовремя к своему уроку писания.»

«Уроки! Тьфу на уроки! О боже, я неприлично выразилась! А, всё равно. Я хочу быть неприличной! Мне это нравится, и ещё как! Дай же мне утонуть, мой пернатый друг…» — И Алиса погружается, глубже и глубже.

«Ну что ж» — стрекочет попугай, — «я оставляю тебя чюрвям. Пусть безумие поглотит тебя. Ты, очевидно, хочешь быть дурочкой.» — С этими словами попугай улетает далеко-далеко, и Алиса опять остаётся одна; вдруг она снова одинока, лишь чюрви копошатся уже у её скул. Мистер Доджсон и её сёстры, Лорина и Эдит, куда-то исчезли. А Алиса неожиданно чувствует, как будто её проглатывают. Тут Алиса боковым зрением замечает что-то ещё опять, привлекшее её внимание. Очень трудно повернуть голову в чюрвях, но ей это удаётся. И вот что она видит: большие дедушкины часы появились на траве, в нескольких ярдах от её утопающего лица. Руки часов аплодисментами встречают приближение двух часов. Рот часов издаёт двойное диньканье; значит, в Чюрвяндии два часа, а из тела часов выпрыгивают три большие и пузатые чёрные точки!

«О Боже!» — бормочет Алиса сама себе. — «Вот меня пожирают живьём сумасшедшие чюрви, и мне никак отсюда не выбраться; а уже два часа! Я опоздала к своему уроку! И если я не ошибаюсь, эта троица больших, чёрных, и злобных пузырей, направляющаяся ко мне, и есть эллипсис! О, что за ужасное создание — эллипсис! Возможно, мне стоит удрать из этого чюрвивого мира. Но как?» Чюрви уже тыкались Алисе в ноздри! «Мне нужно попытаться придумать план!» — промямлила она. — «Посмотрим… чюрвь проник в моё тело через рот; как же мне избавиться от извивательного чужака? Боюсь, только через постыдный проход.»

(Постыдный проход — это, конечно, тот самый всем известный проход, о котором постыдно даже думать, не то что писать. Но если моя драгоценнейшая Алиса могла покинуть мир чюрвей лишь через этот жуткий потайной ход, так тому и быть, ибо в моём распоряжении ещё нет такого эллипсиса, которому дано оборвать нить повествования в этом месте.) К этому времени (благодаря заминке, которую я допустил, описывая события) три точки чудовища-эллипсиса собираются вокруг алисиной голову грозным треугольником пузырей.

«Я — дочка» — говорит первый пузырь.

«Я — тоже дочка» — говорит второй пузырь.

«Я — тоже и тоже дочка» — говорит третий пузырь. Пузыристое трио надвигается на Алису, всё ближе, и ближе, и ближе…

Алиса чувствует себя поглощаемой чюрвями и дочками, и она очень напугана душащим присутствием этих двух поглотителей; она так напугана, что в самом деле извергает червя.

(Позвольте мне попутно пояснить, что довольно неприличное слово извергать давно использовалось в Римской империи как эквивалент двух других слов: разделять и властвовать, а если слово было в ходу у цивилизованных римлян, оно ведь не может быть таким уж неприличным? Достаточно вежливо сказать, что Алиса отделила чюрвя от своего тела и тем самым возымела над ним власть, через постыдный проход…) Итак, через этот проход Алиса прибыла обратно в свою крошечную камеру под полицейским участком. Дэвиса на Длинные Дистанции скрутило как улитку в его шляпу на грязном полу; он продолжал странствовать в чюрвивых мечтах. Алиса потрясла своей головой с боку на бок двадцать семь с половиной раз, чтобы рассеять остатки чюрвячности, после чего сурово объявила сама себе: «Козодой был прав: до сих пор я была дурочкой. Я позволила протащить себя через весь этот будущий мир. С этой минуты я буду держать себя в руках! Я найду свой собственный путь назад, в домик пратётушки Эрминтруды.»

Алиса обратила внимание на разбросанные по полу кусочки головоломки. Она осторожно собрала их, добавила улиткин кусочек из своего кармана, и расположила все шесть вокруг украденного у Козодоя пера. Только тут она нашла правильный ответ на последнюю загадку Козодоя: кто заткнул дыру лишь наполовину? Теперь Алиса знала, что Козодой имел в виду дыру в её головоломке, Лондонском зоопарке, вернее, все двенадцать дыр, заткнуть которые предстояло потерянными фрагментами.

«Да ведь всё это будущее, в котором я застряла» — громко крикнула Алиса, — «ничто иное как головоломка прошлого. Если мне удастся собрать все потерянные кусочки, я, возможно, найду путь домой через дыру во времени!» — И она пересчитала кусочки, которые уже успела собрать: термит, барсук, змея, цыплёнок, зебра и улитка. «Это шесть кусочков» — добавила она. — «Нужно найти ещё шесть, поскольку двенадцати кусочков недоставало в моей давнишней головоломке. Я правильно ответила на загадку Козодоя, но дала неверное объяснение. Я — девочка, которая заткнула лишь половину дыры.»

Алиса попыталась припомнить фрагменты, которые ещё предстояло найти: «Там были паук и кошка, но эти двое находятся у полиции! А как насчёт других четырёх? Там была рыба в аквариуме, я в этом уверена, и ещё ворона из вольера, и, кажется, попугай. О, да это же Козодой! Мне нужно обязательно поймать его, тогда я смогу вернуться домой вовремя к моему уроку писания! А я до сих пор не знаю правильного использования эллипсиса, несмотря на то, что трёхточечное чудище чуть не сожрало меня в Чюрвяндии! Но оставался ещё один фрагмент. Что же это было? Нет, я просто не могу вспомнить, как ни стараюсь! И как бы там ни было, как я смогу найти этих головоломных тварей, когда я чахну за решёткой? А как там Селия? Я ведь также должна найти мою Автоматическую Алису. И ещё, я полагаю, что должна открыть, кто является настоящим Головоломным Убийцей, чтобы доказать свою невиновность! Боже мой, как много мне нужно найти! Я так никогда не попаду домой!»

И тут дверь камеры открылась. Инспектор Джек Расселл всунул в камеру свою мохнатую голову. «Алиса» — тявкнул он, — «пойдём со мной, да побыстрее! Наша Мать Всех Змей готова принять тебя. Твоё осуждение сыграет важную роль в её предвыборной кампании.»

Алиса была весьма напугана предстоящей встречей со столь высокопоставленным Исполнительным Гадом, но выбора у неё не было. В самом деле, у неё было меньше секунды, чтобы похлопать на прощанье Длинные Дистанции по его спальной шляпе и собрать кусочки головоломки с попугаячьим пером, прежде чем Джек Расселл выдернул её из камеры, как редиску из грядки. Они спускались по длинным изгибам коридоров, потом поднимались по несчётному количеству лестниц. Алиса в очередной раз была полностью дезориентирована. «Будущее заполнено лабиринтами» — сказала она сама себе, — «странно, если здесь кто-то может куда-то попасть!»

Вскоре они прошли через дверь, обозначенную Камера Допроса и попали в зеркальную комнату. «Жди здесь» — рыкнул на неё Джек Расселл. — «Надручный будет здесь скоро, чтобы допросить тебя.» Он покинул комнату, захлопнув за собой зеркальную дверь. Алиса оглянулась в поисках лазейки для побега, но зеркальные стены повторяли её отражение снова и снова, пока Алиса не оказалась совсем потерянной среди множества своих собственных отражений. В комнате было бесконечно много Алис!

«Это и в самом деле черезчур!» — выразилась она, отразилась она, отразилась она, отразилась она, отразилась она (ad infinitum). — «Я же никогда не найду свой первый экземпляр в этой зеркальной комнате.»

И вдруг тысяча неуловимых образов Козодоя заплясала по комнате!

«Бог ты мой!» — вскричала Алиса, мельтеша тут и там, пытаясь изловить хоть один из тысячи пернатых образов: — «Как мне узнать, кто тут настоящий Козодой?» — кричала она, — «а кто ненастоящий? И в любом случае, я не знаю, как называется множество попугаев!»

«Множество попугаев» — ответил каркающий голос из ниоткуда, — «называется столпотворением попугаев.»

«Кто это сказал?» — спросила удивлённая Алиса.

«Селия сказала это» — ответил голос тысячи попугаев, в то время как одно из отражений Алисы самостоятельно отделилось от зеркала.

«Это и вправду ты, Селия?» — спросила Алиса у своенравного отражения.

Отражение отразило: «.ябет итсапс ьсюатып Я .яилеС удварпв и отэ , аД» И снова перешло в зеркальное изображение, забирая с собой все отражения Козодоя.

Открылось одно из зеркал, и в комнату ползком явилась Змеючка, двигаясь от отражения отражения Змеючки; её извивающееся тело имело отдалённое сходство с человеческим.

Алису это явление застало врасплох. «Что вы хотите от меня?» — спросила она Змеючку. — «Вы — уж?»

«Замуж невтерпёж» — ответила Змеючка. — «Цыган на цыпочках сказал цыплёнку цыц. Но только не орфография — моё призвание. Я — вычитатель. Меня зовут миссис Минус. Я первый кандидат на приближающихся выборах Нового Главного Гада.»

«Что случилось со старым Главным Гадом?» — спросила Алиса.

«Он слажал. А я вычитаю. Ты знаешь, что я вычитаю? Я вычитаю преступления этого мира; Головоломное Убийство Паучонки, например…»

«Вам следует понимать, что я была в году 1860-м, когда Паучонка был убит!»

«Это даже близко не годится, моя маленькая подозреваемая!» — миссис Минус ответила, тугой хваткой наматывая свои кольца вокруг тела Алисы. — «Твоё алиби попахивает детской фантазией. Ты уже признала принадлежность к тебе кусочков головоломки. Таким образом, я обвиняю тебя в Возможном Соучастии в преступном убийстве. Капитан Развалина — убийца Паучонки и Кошачки; он хочет лишь одного — привнести в мир хаос, а ты, беспокойная Алиса, пособница Барсучника в его стараниях. За это ты должна быть казнена.» — Тут миссис Минус извлекла из кармана в своей шкуре опасно выглядящий пистолет. Она навела его на Алису…

«Но я невиновна!» — бурно запротестовала Алиса. («Невиновна… невиновна… невиновна…» — отразила тысяча зеркал,только всё без толку: миссис Минус обмотала своими кольцами каждый образ Алисы.) По счастью, в этот трагический момент в комнату шумно ввалился инспектор Джек Расселл.

«Прибыл ли символ моей предвыборной кампании, Инспектор?» — спросила Змеючка.

«Нет ещё, о Наша Поползновенная Мать» — ответил инспектор Джек нервно, — «но я должен доложить вам о побеге из камер…»

«Кто же сбежал, инспектор Расселл?»

«Капитан Развалина.»

«Капитан Развалина! Ах ты глупый щенок!»

Миссис Минус отпустила Алису, чтобы обвить своими узлами тело Джека Расселла. С воем появилась свора взбешённых полицейских-собак, и миссис Минус и инспектор Джек Рассел поспешно присоединились к ним для поисков Капитана Развалины. Алиса на мгновение выглянула за дверь, окинув взглядом коридор. На длинной дистанции она увидела Дэвиса на Длинные Дистанции, удирающего (довольно шустро для улитки!). На другой стороне коридора находилась ещё одна дверь. Эта была обозначена числом сорок пять и словами Комната Улик, и через эту сорок пятую дверь Алиса проскользнула, спасаясь от полиции.

Глава VII — Полдень на часах

В Комнате Улик было холодно, и Алиса начала зябнуть, едва успев закрыть за собой дверь. Она закуталась в свой красный передничек (попутно проверив карманы, дабы лишний раз убедиться, что шесть фрагментов головоломки и перо были на месте) и отважно шагнула навстречу холоду.

Комната Улик была уставлена шкафами от стенки до стенки; посреди комнаты стояли большие столы, которые все были пусты, кроме одного, на котором под белой простынёй лежало нечто бугристое. Алиса заметила прикреплённую к простыне бирку, на которой была помечена пометка: Вискас МакДафф. Алиса медленно приподняла простыню…

И тут Алиса закричала так, как она никогда прежде не кричала! «Меня сейчас выкотит!» — таким был её сдавленный крик. Она поспешно отпрянула от стола, споткнулась, кубарем прокатилась по полу и в результате оказалась лежащей в куче самой себя!

Причиной этого беспокойного поведения стало то, что под простынёй Алиса обнаружила мёртвое и перестроенное тело Кошачки, Вискас МакДафф. Алисе никогда прежде не доводилось видеть ничего мёртвого, и теперь от такого зрелища её стало шатать. «Я должна быть сильной!» — сказала она себе, поднимаясь на ноги. — «Я должна взрасти!» Алиса заставила себя посмотреть на тело. Лицо Кошачки было покрыто гладкой рыжеватой шерстью, из которой на Алису безжизненно уставилась пара испуганных человеческих глаз. Голова Кошачки была приделана меж её мохнатых ног; её усы торчали из её бёдер; задние лапы росли из груди. Её пушистые уши были посажены на каждом из её локтей (если у кошек есть локти, то как раз на них; но Алиса не была уверена). В довершение картины, к левому уху Кошачки при помощи медной булавки был приколот маленький матерчатый мешочек. Алиса, будучи любопытной, пошарила в нём, и нашла там маленький кусочек дерева: фрагмент головоломки, который она вполне справедливо решила оставить себе. Фрагмент, изображавший золотой глаз дикой кошки, перешёл в её карманную коллекцию. Теперь у неё было семь кусочков от её головоломки. Алиса была более чем на полпути к дому!

Но в этой морозильной комнате был такой холод, что у Алисы на глазах выступали слёзы, которые тут же превращались в льдинки, и она решила, что пора заняться поисками выхода. «Я определённо не могу улизнуть через ту дверь, которая привела меня сюда» — дрожа, сказала она себе, — «эти ужасные полицейские-собаки могут всё ещё там копаться. Но, кажется, другой двери здесь нет! Что же мне теперь делать?» Она всё ещё оглядывалась по сторонам, когда единственная дверь отворилась, и вошёл старый, очень уставше выглядящий пёс-сыскарь! На нём был исключительной чистоты белый халат без единого пятнышка, а на его длинном лице повисло унылое выражение побитого пса: квадратные глаза, хлюпающий нос и длинный вывалившийся розовый язык. Итак, эта тварь понюхала воздух, хрипло пофукивая, дважды, а затем низко проворчала: «Ты кто?»

«Я — оледенелая Алиса» — ответила Алиса звонко. — «А вы кто?»

«Меня зовут Доктор Понюх» — ответил сыскарь, сопя. — «Я здесь Главный Паталогоанатом. Что ты делаешь тут, рядом с моим следующим куском хлеба? И почему тело открыто?»

«Я лишь полюбопытствовала» — ответила Алиса, вполне искренне.

«Любопытство погубило кошку» — прорычал Понюх, подступая к столу, чтобы начать обследовать тело на предмет подделки. — «Я надеюсь, ты не слишком любопытствовала?»

«Конечно же нет» — ответила Алиса (не вполне искренне). — «Я лишь пыталась понять, почему Кошачка… как бы сказать… из за чего она умерла…»

«В этом заключается моя работа, девочка! А ты мне мешаешь!»

Алиса отступила подальше и с беспокойством наблюдала, как Доктор Понюх выщипнул несколько клочков рыжей шерсти из тела Вискас МакДафф. Эти клочки он исследовал под микроскопом. (К счастью, ему так и не пришло в голову исследовать содержимое маленького матерчатого мешочка.) «Загадочный случай» — прохрипел Понюх через несколько мгновений. — «Мы не можем в точности установить, как погибли жертвы, мы лишь видим, что их тела странным образом перемешаны, подобно головоломкам. Главный подозреваемый — Капитан Развалина, но ему, похоже, удалось сбежать от нас. Будь всё проклято! Но всё равно, мне лишь нужно найти следы барсучьего меха на теле.» Произнося это, Понюх возился с вращающимся колёсиком на своём микроскопе.

«Я не думаю, что Капитан Развалина злодей» — выдала Алиса.

Доктор Понюх поднял свои геометрические глаза от микроскопа: «Это уж позвольте мне решать, юная леди! Не я ли, в конце концов, Главный Паталогоанатом?»

«Вы вне всякого подозрения самый что ни на есть Главный Паталогоанатом» — ответила Алиса, прежде чем добавить: — «не могли бы Вы мне в таком случае сказать, где может быть первая жертва Головоломного Убийства?»

«Паучонка, именуемый Квентин Тарантула, боюсь, уж давно как прошёл через мои лапы; тело его похоронили.»

«А что должно было произойти с вещественными доказательствами, найденными на его теле?»

«Они все принадлежат Исполнительным Гадам: большие змеи сами исследуют вещественные доказательства.»

«Значит, его фрагмент головоломки должен быть в Ратуше?»

«Именно так!» — ответил Доктор Понюх. — «А ещё вернее, глубоко-глубоко под Ратушей.»

«Бог ты мой» — вздохнула Алиса. — «Мне придётся попотеть, чтобы найти его там.»

«Не позволите ли поинтересоваться» — спросил Понюх, потянув носом воздух, — «чем это Вы занимаетесь в моей Комнате Улик?»

«Я ищу выход» — ответила Алиса, не показывая свой трепет.

«Есть только два выхода из этой комнаты: один через парадную дверь.» — Понюх протянул дряблую лапу в направлении двери, через которую Алиса вошла.

«А где второй выход?» — спросила Алиса (немного слишком нетерпеливо).

«Через эту дверь, конечно» — ответил Понюх, постучав по железному люку в полу Комнаты Улик: — «Сюда я сплавляю трупы, когда обследую их. » Понюх приподнял люк, открывая зияющую дыру в полу. «Это единственный другой выход из комнаты» — прорычал он Алисе. — «Это ход прямо на кладбище, но нужно быть официально объявленным мёртвым, чтобы опуститься так низко.»

«Но я официально мертва!» — взвизгнула Алиса торжествующе (и довольно нетерпеливо, ибо ей отчаянно хотелось покинуть Комнату Улик).

«Ты кажешься мне слишком живой» — выдохнул Понюх.

«Я родилась в 1852! Соответственно мне теперь сто сорок шесть лет! Ведь нельзя быть такой старой, Доктор Понюх?»

«Ты определённо должна быть чрезвычайно мертва, Алиса; но как ты можешь подтвердить свой возраст? Например, есть ли у тебя свидетельство о рождении?»

«Боюсь, что нет» — ответила Алиса, — «но у меня есть это…» Она вынула оброненное Козодоем перо из кармашка своего передничка.

«Дай-ка посмотреть» — проворчал Понюх, принимая у Алисы перо и помещая его под микроскоп. «Но это же нелепо!» — пролаял он, отнимая прямоугольники своих глаз от линз. — «По данным судебной медицины, это перо принадлежит попугаю, который был жив в 1860! Либо ты — одержимая собирательница птичьих принадлежностей девятнадцатого века, либо ты действительно давно уже умерла.»

«Теперь-то Вы мне верите, Доктор Понюх?»

«Но в этом случае ты должна быть настоящим призраком девочки!»

Алиса выхватила своё перо из-под микроскопа и сказала: «Я и в самом деле чувствую себя как призрак девочки. Я чувствую, что я ни тут, ни там, ни где-нибудь вообще, вот и думай!»

«Моя бедная маленькая девочка, как это должно быть печально.» — Две длинные, поникшие слезы катились из планиметрических глаз доктора.

«Не будете ли Вы так любезны доставить меня на кладбище, о Доктор Понюх» — попросила Алиса, — «где сумею я отыскать истинный дом мой?»

«О, ещё бы! Но скорей, дитя моё, прежде чем Исполнительные Гады не просекли такую странноту.» — И Доктор Понюх спихнул Алису в зияющую дыру в полу.

Вот как случилось, что Алиса поскользила вниз по длинному тёмному желобу.

Сквозь тьму и тьму и тьму Алиса скользила, пока, наконец, она не соскользнула с противоположного конца жёлоба прямо на деревянную тележку, закреплённую сзади чёрного авто-коня.

Она приземлилась на вершину кучи из больших, содержавших что-то мешков, которые ужасно хлюпнули под тяжестью её веса. Алиса даже не стала думать о том, что могло бы оказаться в этих мешках, поскольку поднимавшийся от них запах был просто удушающим! Она решила выбраться из тележки, и именно так она бы и поступила, если бы авто-конь не понёсся вдруг по дороге с ошеломляющей скоростью, причём совершенно без какой-либо потребности в наезднике!

За каких-нибудь пять с половиной тряских секунд или около того Алиса оказалась вблизи места под названием Альберт-сквер, где величественно маячила Манчестерская Ратуша. «Похоже, этот авто-конь — вовсе никакой не конь» — сказала она себе. — «Это самый настоящий авто-катафалк! Не думаю, что мне уже настала пора прокатиться до кладбища!» И Алиса на всём скаку выпрыгнула из катафалка. Приземляясь, она слегка оцарапала правое колено, но, избежав тем самым черезчур раннего посещения кладбища, сочла это приемлемной ценой за своё спасение. Но, к сожалению, не только этим пришлось ей поплатиться: во время падения жёлто-зелёное перо Козодоя улетучилось из её кармана без её ведома.

Авто-катафалк поскакал дальше и скрылся за следующим поворотом, оставив всё ещё живую Алису на площади Альберт-сквер. Дождь перестал, и площадь была заполнена людьми, наслаждавшимися хорошей погодой в свой обеденный перерыв. Конечно, то не были люди в привычном для Алисы понимании, ибо казалось, что все они приобрели что-то от животных. Были там Белочники; были также и Страусятники. Были Лама и Коза, Жук, Корова и Собака, и Змеючка, и Форель, и Горилла, Антилопа, Воробей, Индейка, Пума, и даже Медузники и их Медузихи: все собрались на площади! И все эти мутанты кормили свои морды жирными пирогами с мясом и ломтиками жареного картофеля!

Но были и ещё более странные создания, которых Алиса обнаружила на Альберт-сквер: люди, смешанные с предметами домашнего обихода. Девочки-пианино, мальчики-стиральные порошки, девочки-занавески, а также гардеробствующие молодчики. «Похоже, всё кроме кухонной мойки стало вполне достойной частью человеческого тела!» — Алиса лишь успела сформулировать в своей голове такую ни к чему не обязывающую мысль, как заметила ни что иное, как просачивающегося через толпу человека с кухонной мойкой вместо головы! Это погружённое в себя существо проморосило мимо Алисы, заталкивая сэндвич в своё сливное отверстие. Алиса побежала прочь так быстро, как только могла! (Что едва ли вообще было быстро по причине путанной и накрученной природы толпы.)

Алисе пришлось чуть ли не проутюживать себе дорогу между девочками-птичьими клетками и мальчиками с портфелями вместо рук, и мутировавшими Очкариками, которые только и делали, что стригли черезчур располневших Газетчиков. Алиса чувствовала себя так одиного, пробиваясь через эту толпу чуждо чуждых чужаков, особенно когда ей казалось, что они все так наседают на неё, и так зыркают на неё, и так шёпотом поносят её, да, именно так!

Как если бы Алиса сама была ненормальной!

«Похоже, что от болезни, именуемой невмонией, тут страдают почти все!» — вздохнула Алиса. — «Многие из этих существ напоминают скульптуры Пабло Огдена, и всё же они выглядят скорее совершенно настоящими, чем совершенно автоматическими. Пожалуй, я должна стараться не обращать внимания на эти взгляды и шёпот, а продолжать поиски Козодоя и Селии и пяти оставшихся фрагментов головоломки. Но ведь полиция будет разыскивать Капитана Развалину; и меня они тоже будут разыскивать!»

И в самом деле, Алиса заметила полицейского-собаку, рычащего на толпу; поэтому она начала поскорее забиваться вглубь суматошного скопления странностей, надеясь найти просвет. Но толпа копошилась, и страшилась, и ершилась на неё так, что в итоге Алиса оказалась припёрта к каменной статуе в центре Альберт-сквера. Алиса заметила, что изваяние в точности напоминало Альберта Франциса Чарлза Августуса Эммануэля Сакс-Кобур-Готского: иными словами, Принца Альберта, супруга Британской Королевы Виктории. «Так вот почему эту площадь называют Альберт-сквер» — догадалась Алиса: — «Принц Альберт, должно быть, умер давным-давно, в точности как я должна была умереть давным-давно; у меня с ним вообще много общего — взять хоть первый слог. Алиса и Альберт» — продолжила Алиса свою мысль, — «может быть, я не ошиблась, когда притворилась перед Доктором Понюхом мёртвой…»

Алиса была так огорчена своей собственной кончиной, что всплакнула немного. «Мертва я или не мертва?» — грыз её вопрос. — «И когда просто сад — непросто сад? И вообще, яйцо — оно есть или его нет?» Алиса начала испытывать смущение от всей этой неразберихи.

Но Алиса быстро стряхнула с себя смущение, настолько она была решительно настроена найти выход из этой дурацкой головоломки. Она снова принялась шагать сквозь липнущую к ней толпу, пока не достигла величественного входа в Ратушу. Здесь она повстречала одетого в ливрею пса-привратника, который пожелал знать её имя и зачем она пришла. «Меня зовут Алиса» — ответила Алиса, — «и я пришла добыть паучий кусочек головоломки, который по справедливости принадлежит мне. Мне известно, что Исполнительные Гады хранят его в Ратуше.»

«Боюсь, я не смогу впустить тебя» — прорычал в ответ привратник. — «Тебе нечего здесь делать.» — И он зарычал так свирепо, что Алисе была вынуждена бежать вон, снова в толпу жертв невмонии, сквозь которую рыскал, задавая всем вопросы, уже целый отряд полицейских-собак. Алиса решила спрятаться за разноцветной женщиной-зонтиком.

«Я так никуда и не попаду» — заплакала она, спрятавшись. — «Кажется, всё будущее против меня; как могу я в настоящее время надеяться найти моё прошлое?» Алиса взглянула наверх, где циферблат больших, впечатляюще выглядящих часов украшал собою башню Ратуши; время шло к полудню. «Боже мой!» — прибавила она, и тут же вычла: — «Должно быть, я провела часы в камере в полицейском участке! Уже почти ровно двенадцать, и через почти ровно два часа сто тридцать восемь лет назад я должна была присутствовать на моём уроке писания с пратётушкой Эрминтрудой!»

Вдруг Алиса увидала одинокое жёлто-зелёное перо, парящее над площадью. «О, похоже на одно из перьев Козодоя» — вскрикнула она. — «Может, и весь попугай летает где-то вокруг площади? Я должна поискать его!» Алиса поискала Козодоя глазами, но лишь одно его перо по-прежнему парило над площадью, уносимое лёгким ветерком.

«Козодой!» — крикнула Алиса одинокому перу (ибо больше крикнуть ей было некому). — «Если ты будешь так раскидывать перья, то очень скоро ты вообще не сможешь летать!» Она полезла в карман своего передничка за своим пером, но нашла, конечно, только семь кусочков головоломки. «Как же я сразу не допорхала!» — простонала она. — «Это ведь моё перо летает там! Должно быть, я выронила его, когда выпрыгивала из авто-катафалка! » Алиса протянула руку, чтобы вновь поймать перо, но как она ни тянулась, она так и не смогла достать его.

И как только Алиса дотянулась до своей высочайшей высоты, чтобы схватить ускользающее перо Козодоя, часы на Ратуше начали неторопливо названивать свою полуденную колокольную песню. С первым ударом колокола Алиса почувствовала, как чья-то мягкая рука мягко опустилась на её плечо. Она подумала, что это лапа полицейского-собаки, пришедшего вновь арестовать её, и оттолкнула её, но представьте её удивление, когда Алиса обернулась в конце концов, чтобы рассмотреть обладателя руки, и обнаружила нормального человека, спокойно ожидавшего её реакции. Этот нормальный человек был единственным полностью нормальным — без единого намёка на животность — и был одет в тёмно-синий бархатистый костюм, дополненный тёмной и синей и бархатистой фуражкой. Через его левое плечо был переброшен ремешок тёмной и синей и бархатистой сумки. Всё в нём было таким бархатистым!

«Кто Вы?» — спросила Алиса.

«Меня зовут Зенит О’Клок» — ответил нормальный человек.

«Кто зовёт?»

«Время зовёт меня Зенит О’Клок, ибо я был рождён в эту самую минуту ровно тридцать восемь лет назад, когда солнце находилось в своей высшей точке.» — Зенит указал на часы на Ратуше (которые неспешно пробивались через второй колокольный удар из двенадцати).

«Это Ваш день рождения?» — вскрикнула Алиса.

«Это и в самом деле годовщина моего рождения.»

«Желаю, чтоб этот день принёс Вам много радости.»

«Это ужасный день для меня, ужасный день, говорю тебе! Он приносит мне одни горести! И мне так грустно, что приходится жить его. Ведь тебя зовут Алиса, не так ли? Твоё полное имя — Алиса Плизанс Лидделл?»

«Моё полное имя — Алиса Плизанс Лидделл, но откуда Вам это так хорошо известно?»

«Я видел тебя раньше, но только в книжках.»

«Только в книжках?» — спросила Алиса.

«Именно так, как ты говоришь: только в книжках. Только! Книжки не бывают только, они только могут быть вечно. Но только вся эта болтовня о книжках снова навевает на меня грусть!»

«Но ведь это Ваш день рождения, мистер О’Клок!» — вскричала Алиса. — «В этот день вы должны только радоваться!»

«Я не могу радоваться» — ответил Зенит, — «ибо я страдаю от ужасного заболевания.»

«Но Вы выглядите совершенно здоровым на мой взгляд» — возразила Алиса. — «Я так рада, что встретила ещё одно человеческое с ног до головы существо. Ведь Вы не страдаете невмонией?»

«У меня более опасная болезнь: видишь ли, на мне паразитируют Кротики.»

«Паразитируют гротики?» — ослышалась Алиса. — «Такие маленькие пещерки?»

«Я сказал Кротики, а не гротики! Слушай внимательнее: гротики с большой буквы К — это прожорливая стая слепых коротколапых млекопитающих, которым их уродство нисколько не мешает обозревать и кропать. А я, понимаешь, писатель.»

«И что же вы пишете, мистер О’Клок? Расписания?» (Алиса была весьма довольна своей шуткой.) «Нет, конечно же, нет» — ответил Зенит. — «У меня редко получается написать всё как надо с первого раза. Обычно это дваписания, а иногда триписания.»

«Итак, что именно Вы пишете?» — настаивала Алиса. — «Беллетристику?»

«Скорей белибердистику?»

«А что такое эта самая белибердистика, прошу прощения?»

«Это такой особый стиль. Я пишу Неправды.»

«Какие ещё Неправды?»

«Неправда — это такая книга, которую Кротики не находят правильной, предпочитая примитивистику белибердистике. Они сучат своими короткими лапками, эти Кротики, и издают в своих клозетах жуткие отзывы на мои потуги.»

«Но что столь жуткого в Ваших Неправдах?» — спросила Алиса.

«Я успел написать две Неправды: первая называлась Шюрт, а вторая — Шильца. И Кротики возненавидели обе. Вот поэтому я и грущу в свой день рождения.»

«Вы всегда так шипите, когда называете свои книги?»

«Ничего не могу поделать. В них всё неправильно. Позволь мне прочитать тебе небольшой отрывок из одной моей книги?»

«Если хотите» — ответила Алиса.

Зенит вытащил из своей сумки экземпляр книги, называвшейся Шюрт. У неё была обложка ярко-лазурного цвета, украшенная парой нарисованных жёлтых шорт. Зенит пролистал книгу до того места, которое искал. «Это лирическое стихотворение называется „Ничто Не Рифмуется с Почтой”. Ты готова, Алиса?“

«Полагаю, что да; разве что ничто на самом деле прекрасно рифмуется с почтой.»

«Великолепно! Тогда я начну…»

И вот что он начал:

«Ну, что ты пока об этом думаешь, Алиса?» — спросил Зенит.

«Ну» — нерешительно ответила Алиса, — «Вы обещали мне лирическое стихотворение, но я не вижу и следа лирики в словах.»

«Но это было пока только первое четверостишье.»

«А сколько там всего четверостиший, в целом?»

«Только два.»

«Какая радость!» — сказала Алиса (шёпотом сама себе).

И вот как он продолжил:

Закончив стихотворение, Зенит выжидательно уставился на Алису. Толпа на Альберт-сквер то и дело наползала на Алису, и она чувствовала себя очень неловко, поскольку на неё оказывалось давление и от неё требовали ещё одно честное мнение. «Так» — начала она, — «боюсь, я всё ещё не понимаю, почему это стихотворение Вы называете лирическим.»

«Но я же влюблён в язык! Разве не очевидно?»

«Значит, эта любовь позволяет Вам измышлять слова, такие как бочта и беспочтвенно, просто для того, чтоб сделать почтовую рифму с чем-нибудь, вместо того чтобы не сделать её ни с чем?»

Зенит, был видимо расстроен этой вспышкой Кротицизма, и Алиса уже начала раскаиваться в своей откровенности. «Но эти слова — мои собственные!» — лопотал Зенит. — «Это слова белибердистики; да, я измыслил их; я дал им жизнь! Я воспютал их, так чтобы они выросли и стали большими, сильными, мощными; так чтобы они однажды увидели себя в примитивистском словаре! Это моё призвание. И ты — особенно ты, Алиса — ты должна понимать моё стремление, будучи столь близким другом Чарлза Доджсона!

«Вы знаете и про мистера Доджсона?» — воскликнула Алиса.

«Я знаю всё о тебе, Алиса» — ответил Зенит. — «Я видел твой образ в книгах, называющихся Приключения в Стране Чудес и В Зазеркалье. Чарлз Доджсон написал обе их — о тебе.»

«Это я уже знаю!» — прервала его Алиса, нетерпеливо.

«Но когда Чарлз Доджсон писал о тебе, он назвал себя Льюисом Кэрроллом, решив, подобно мне, придумать себе nom de plume. Это что-то вроде издевичьей фамилии.»

«Стало быть, в действительности Вас зовут не Зенит О’Клок?»

«Ещё бы! Какое бы это было глупое имя!»

«Так каково же Ваше настоящее имя?»

«Хочешь знать моё nom de real, Алиса? До него недолго осталось. Но ответь мне, что ты делаешь здесь, в Манчестере, Алиса, и особенно в 1998?»

«Я провалилась сквозь механизм дедушкиных часов» — ответила Алиса. — «И мне нужно вернуться домой вовремя к моему двухчасовому уроку писания.»

«Может, тебе имеет смысл поискать свою историю в Центральной библиотеке?»

«Но почему моя история должна быть в библиотеке?» — вопросила Алиса.

«Потому что ты знаменита в этой эпохе, Алиса. История твоей жизни содержится в книге под названием Реальность и Реалисость.»

«Что значит реалисость?»

«Реалисость — та же реальность, но особая: мир воображения, причём гораздо мощнее повседневного существования! Взять хотя бы твою способность вести здесь со мной рассуждения спустя столько лет после твоей реальной жизни! Возможно, мне стоит написать третью книгу о тебе. Я бы назвал её Сквозь Часовой Механизм и Что Алиса Нашла Там.»

«Но это глупое название, мистер О’Клок! Ибо я почти ничего не нашла во всех этих путешествиях сквозь часы. Мне ещё предстоят поиски пяти фрагментов головоломки, моего попугая по кличке Козодой, и моей куклы по имени Селия, которая является своего рода Автоматической Алисой.»

«Автоматическая Алиса… хммм… это подкидывает мне новую мысль… Я напишу третью часть!»

Алиса подумала, что не в её правилах было довольствоваться малым; уж когда она готовила уроки, она учила всё от начала и до конца — никак не третью часть. «Если Вы действительно такой умный, мистер О’Клок» — спросила она, — «не растолкуете ли Вы мне, что такое эллипсис?»

«Эллипсис — это три точки, используемые писателем для обозначения пропуска слов, определённого тягостного сомнения на конце предложения…»

«Спасибо! С Вашей помощью я нашла хоть один потерянный предмет!» — И тут Алиса нашла ещё один потерянный предмет, ибо перо, до того парившее над площадью, опустилось в её пальцы. «Это перо Козодоя!» — радостно взвизгнула Алиса.

«Козодоя?» — сказал Зенит. — «Какое чудесное nom de plume. В своей третьей части я превращу для тебя это перо в щекотальную щётку.»

«Зачем мне щекотальная щётка?» — спросила Алиса.

«Это единственное, чем я могу тебе помочь, Алиса; слышишь? Иначе меня наверняка арестует Бюро Счастливых Совпадений. О, я, кажется, понял; должно быть, я уже пишу книгу под названием Автоматическая Алиса, а мы двое — лишь её персонажи?»

Алиса хотела спросить, что он имел в виду, но в этот момент часы на Ратуше добрались до двенадцатого из своих затяжных динь-донов, и рука писателя вновь опустилась на её плечо. Это был полдень. Это было мягчайшее из прикосновений, тёплое дыхание преданной дружбы в стане чужаков… и с тем он исчез…

Глава VIII — Алиса ищет себя

Как огорчилась Алиса, лишившись нормальности мистера О’Клока, и вновь ощутив на себе давление любопытствующей толпы, состоявшей из шестёрки-того и полдюжины-сего, этой непостоянной массы, которая толкалась в её нежную плоть со всех сторон. Толкалась и толкалась. На самом деле, толкалась и толкалась и толкалась! Алиса чувствовала себя так, будто нечто чуждое раскатывало её в лепёшку! Но наконец она хотя бы знала, что такое эллипсис, или думала, что знала. «Если б мне только вернуться домой до двух часов в 1860» — громко обьявила она, ни к кому в частности не обращаясь, — «Я бы справилась с домашним заданием! Но я ещё должна найти Козодоя и Селию, прежде чем отправиться домой. Куда они могли подеваться?» Алиса стала осматриваться вокруг, пока её глаза не наполнились слезами. «Бог мой!» — прошмыгала она. — «Я так много плачу, что скоро, наверное, залью водой всю площадь.»

И правда, Альберт-сквер заполнялся водой, но лишь потому, что небеса заплакали ещё раз. Алиса почувствовала себя довольно глуповатой когда поняла, что это дождь замочил площадь, а отнюдь не одни её слёзы. Озверевшая толпа в спешке покидала площадь, чтобы укрыться от ливня, вновь оставляя Алису в полном одиночестве.

Но не в совсем полном! Ибо! Вдруг нашёлся Козодой! Он порхал над площадью, и порхание его было далёким от совершенства, так как дождь насквозь промочил его крылья. Алиса потянулась, чтобы достать его; вообще-то, ей даже не надо было стараться — попугай так отяжелел от влаги, что Алиса без проблем поймала его. «Козодой! Посмотри, на кого ты похож!» — произнесла Алиса воспитательным тоном. — «Что скажет пратётушка Эрминтруда, когда я вернусь с тобой домой? Ты ведь вернёшься со мной, не так ли?»

Попугай не ответил, лишь искоса глянул на неё и протрещал ещё одну загадку.

«Кто это, Алиса, живёт между объёмом пюре и тьмой стетоскопов Цейлона?»

«Так…» — начала Алиса, — «я почти знаю, где находится страна, называемая Цейлон; я её видела на карте мира в классной комнате. Она известна благодаря чаю, который там растёт, но я совсем не знала, что в этой стране есть тьма стетоскопов. Я даже не знала, что в Цейлоне вообще есть стетоскопы, не говоря уже о тьме! И что касается того, насколько велик объём, занимаемый пюре: ну, я считаю, здесь всё зависит от того, как его размазать. Но, в самом деле, Козодой, что может жить меж двух таких странных вещей?»

«Скорей, Алиса!»

«Нет, я никак не могу сосредоточиться!»

«Не можешь сосредоточиться!» — проскрипел Козодой. — «Тогда попробуй рассредоточиться!»

«Я могу сосредоточиться, по крайней мере иногда» — ответила Алиса. — «Но как я могу рассредоточиться? Мне это не кажется подходящим!»

«Пусть оно будет отходящим, Алиса» — прокричал попугай. — «Тебе придётся рассредоточиться, чтобы найти того, кто живёт между площадью осьминога и любимым стетоскопом Цейлона.» И, произнеся эту скользкую последовательность слов, Козодой умудрился выскользнуть из рук Алисы!

«Козодой!» — выкрикнула Алиса. — «Вернись сюда, немедленно!» Но попугай в очередной раз полетел прочь от неё, растворяясь в небе Манчестера. «Ну это уже слишком!» — рассердилась Алиса. — «И почему Козодой такой гадкий сегодня? Но что это за жуткий шум? Ведь это не может быть Козодой? Ведь даже самый гадкий попугай на свете не может создавать такое трескучее громыхание?»

Алиса и в самом деле услышала трескучее громыхание, сопровождающееся мощным порывом ветра, от которого капли дождя заметались в воздухе как испуганные лошади. Алиса испугалась потерять на этом испуганном атмосферном явлении доставшееся ей перо Козодоя, поэтому она быстро спрятала его обратно в кармашек передничка. В этот момент что-то промелькнуло между Землёй и Солнцем, отбрасывая обширную тень на Альберт-сквер. Алиса взглянула наверх; огромная, приводимая в движение паром железная птица нависла над миром, запятнав собою Солнце и создавая ужасный шум и ветер своими громадными крыльями (которые не были обычными крыльями, поскольку не махали вверх и вниз, а вращались в размытом круге металлических перьев). Алиса могла разглядеть закреплённую на носу птицы большую пушку, и двух седоков, вцепившихся в её спину — о, да это же были миссис Минус и инспектор Джек Расселл!

Джек Рассел орал Алисе сверху: «Сдавайся! Сдавайся!»

Но у неё другое было на уме; она бы предпочла взяться! Она бросилась бежать, тут же почувствовав пару мощных рук, обхвативших её за пояс! Алиса не могла и пошевельнуться в этой хватке, как ни боролась! «Уберите свои ужасные полицейские руки прочь от меня!» — завопила она.

«Алиса, это же ты» — проскрежетал голос за её спиной.

«Я, убирайся от меня!» — крикнула Алиса сама себе.

«Алиса, это я!» — ответил голос, ослабляя хватку. — «Иными словами, это ты! Мы же драйняжки, ты помнишь?»

«Селия!» — вскрикнула Алиса, обернувшись и узнав свою автоматическую копию. — «Я везде тебя искала!»

«Я тоже искала тебя везде. Может, поэтому мы до сих пор не могли найти друг друга; везде — это чертовски обширное место, согласись?»

«Мне до этого нет дела, Селия!» — ответила Алиса. — «Не могла бы ты лучше сказать мне, что там наверху делает эта страшная железная птица?»

«Это Драная Пташка» — ответила Селия, — «автоматическая пташка, которую содрали с обычной пташки (и, как водится, немного переврали при этом). Ты ведь слышала выражение „Драная Пташка поймает чюрвячка“? »

«Да, я почти слышала такое выражение, но, ради Бога, скажи, что это не пушка на носу у Драной Пташки?»

«Это и есть пушка, а нам стоит убраться с этой площади. Алиса, ты должна найти себя.»

Алиса попыталась немедленно сделать это, оглядываясь по сторонам, но безуспешно! Тем временем Драная Пташка кругами опускалась на Альберт-сквер, сгущая свою тень.

«Но куда нам убираться?» — растерянно вскрикнула Алиса.

«Мы уберёмся в Центральную библиотеку Манчестера.»

«Чтобы найти мою историю, Селия?»

«Чтобы найти тебя, Алиса. Именно так! Держись за мою руку…»

Алиса ухватилась за руку Селии, которая потащила её (с жутко автоматической скоростью!) прямо к огромной, круглой Центральной библиотеке Манчестера! Алисе показалось, что она добралась до библиотеки раньше, чем покинула площадь. Драная Пташка пыталась догнать усвистевших девочек, но завязла в налетевшем порыве ветра. Алиса и Селия хохотали, видя как страшная механическая птица безрезультатно боролась с ветром и дождём, и как миссис Минус и инспектор Джек Расселл боролись за свои места! Ох, до чего весёлое зрелище! Как только Алиса и Селия вдоволь налюбовались им, стены библиотеки заслонили их от опасностей внешнего мира. (К слову сказать, мутировавшее создание — созданное наполовину из человека, наполовину из крупного млекопитающего с хоботом, хвостом и тумбообразными ногами, в тот самый момент пыталось пропихнуть себя через вход в библиотеку, способствуя тому, чтобы ещё больше заслонить девочек от опасностей внешнего мира!) СОБЛЮДАЙТЕ ТИШИНУ! — приказывало крикливое объявление над конторкой, поэтому Селия смогла лишь хрипло прошептать Алисе: «Не волнуйся, Драная Пташка не пролезет в дверь.»

«Но ведь миссис Минус и инспектор Джек Расселл могут просто посадить Пташку на землю?» — спросила Алиса. — «И затем, они ведь могут просто слезть с неё? И наконец, не придут ли они сюда просто на своих двоих чтобы найти нас?»

«Они могут просто попытаться проделать все эти вещи» — ответила Селия, — «но едва ли они найдут библиотеку таким уж простым местом. Здесь они никогда не найдут нас среди тысяч книг, поскольку это не только библиотека, а ещё и лабиринт.»

«Понятно» — сказала Алиса, — «эта библиотека на самом деле лабиринтотека.»

«Алиса!» — воскликнула Селия. — «Судя по всему, ты начала приспосабливаться к языку будущего!»

«Но я не хочу приспосабливаться к будущему» — сказала Алиса. — «Я хочу вернуться обратно в прошлое.»

«Вообще-то, мне здесь, в будущем, нравится.» — заявила Селия.

«Селия! Не смей говорить так!»

«Но это так.»

«Слушай внимательно, Селия. Мы обе направляемся в прошлое, вместе! А сейчас помоги мне найти мою историю.»

«Нам стоит расспросить библиотекаря о том, что здесь где находится.»

Библиотекарь за конторкой оказался тучной приземистой женщиной-лягушкой в твидовой шляпке на слизистой голове и пенсне на слизистом носу. Её длинный слизистый язык неодобрительно пощёлкивал, когда она квакала Слонику: «Поздно возвращаете книги! Опять не успеваете!» И она выставила Слонику очень обширный и грубый счёт на сто пятьдесят семь фунтов! Слоник в ужасе заревел и начал спорить с Лягушонкой. Алиса и Селия ждали в очереди ещё две минуты, причём их терпение истощалось по мере того, как они слушали рёв и кваканье.

Прошло ещё две минуты, а лягушка со слоном продолжали спорить, и никто из них не мог взять верх.

«Это просто нелепо!» — вскричала возмущённая Алиса. — «Мы можем простоять тут вечность!»

«Но что нам остаётся делать, Алиса?» — ответила ей Селия. — «Ведь мы англичанки.»

«Мне надоело быть англичанкой!» — И с этим заявлением Алиса пропихнулась к конторке чтобы спросить, где в библиотеке она может найти— «Позвольте, юная леди!» — проквакала Лягушонка. — «Этот джентльслон перед вами.»

«Верно, нечего пролазить без очереди, юная леди!» — промычал Слоник.

Алиса бросила на библиотекаршу свирепый взгляд. «Вы хоть осознаёте, миссис Лягушка, что я являлась жительницей этого города на протяжении ста тридцати восьми лет? Наверное, я достойна того, чтобы мне оказали незначительную помощь?»

«Алиса, прошу тебя…» — прошипела Селия.

«Селия! Прошу тебя, отстань от меня хоть на время!» — вскричала раздражённая Алиса. — «Так где я остановилась…?»

«Но, Алиса» — прошептала Селия, — «полицейские здесь.»

Алиса обернулась. Действительно, миссис Минус и инспектор Джек Расселл в это время вбегали в библиотеку!

«Быстрее, Алиса!» — позвала Селия. — «Держи мою руку! Нам придётся найти твою книгу самостоятельно!»

Схватив автоматическую руку, Алиса понеслась вверх по ступенькам, а потом по каким-то зигзагообразным коридорам. Мрачные сводчатые коридоры библиотеки и в самом деле образовывали накрученый лабиринт, в котором девочки очень быстро сумели оторваться от полиции, и уже вскоре они перестали слышать топот своих преследователей. Но потерять что-либо в лабиринтотеке было гораздо проще, чем найти. Каждый туннель закручивался вокруг сонмища книг на полках. Каждая книга вводила в круг историй, а сюжет каждая истории закручивался в лавине слов. Алиса и Селия проносились по круговым коридорам, по ходу заглядываясь на корешки в поисках нужной им книги.

Одна из книг, на которую они обратили внимание, называлась Столица в Подзеркальнике, другая была озаглавлена Шагомер в Стране Карапузов, ещё одна — Пресмыкание и Наползание. Вот ещё несколько книг, увиденных ими в процессе поиска: Сильный Триллион, Прыщи и Ружья, Однако же Ламерики, Так Заварил Гаратустра, Как Замордовывать Друзей и Иметь Влиятельных Людей, Над Пропастью Моржи, Merde sur la Nile (на французском), Основы Хитрой Мантии, Священное Кусание (включающее Ветки в Обед и Гномий Штиблет), Недомысль, Ни Пенни Больше, Ни Пенни Меньше.

«Селия, эти названия книг совершенно бессмысленны!» — пожаловалась Алиса. — «Особенно последнее!»

«Ты же сама назвала это место лабиринтотекой, Алиса» — ответила Селия, затормозив в очередной пыльной комнате с книгами.

«Не только бессмысленны» — продолжала Алиса, — «но и совершенно беспорядочны!»

«Ты так считаешь, Алиса?»

«Здесь нет алфавитного порядка ни по названию, ни по имени автора. »

«Ни даже по тематике, Алиса.»

«Вот именно, Селия: никакого порядка! И что толку в такой беспорядочной библиотеке? Как можно в ней найти нужную книгу?»

«Я подозреваю, что порядок в этой лабиринтотеке всё-таки есть, Алиса. Иначе как лабиринтотекари находят здесь книги?»

«Но если книги здесь упорядочены не по названию и не по имени автора, то как?»

«Возможно, это тайный порядок, Алиса, известный лишь лабиринтотекарям? Может быть, порядок хочет, чтобы мы его нашли.»

«Но как нам сделать это?»

«Мы исследуем, Алиса. Используем логику. Возьмём ряд книг и проанализируем, что в них совпадает.»

«Что ж, раз так» — сказала Алиса недовольно, беря три книги с ближайшей полки, — «вот тебе три книги. Анализируй, если сможешь!»

«Я уж постараюсь…»

Три стоявшие подряд книги, отобранные Алисой для Селии, назывались Механический Кипарис, Исследование Сырных Дырок и Округление Компьютермитных Данных. Селия изучала книги ровно две секунды, а затем гордо произнесла: «Ну конечно! Какая же я глупая!»

(Пусть читатель ненадолго прервётся и попробует самостоятельно решить задачу об общности трёх вышеупомянутых книг, прежде чем продолжить чтение.) «Ты хочешь сказать, что догадалась, как организована лабиринтотека?» — спросила Алиса.

«Это же так очевидно.»

«Ну, для меня-то это совершенно не очевидно!» — довольно раздасадованно сказала Алиса.

(Неужели читатель всё ещё не нашёл ответа?) «Но ведь ты наверняка уже поняла, Алиса?»

«Нет, Селия, тебе придётся сказать мне.»

(Как там продвигаются дела у нашего читателя?) «Ладно» — начала Селия. — «Книги в этой библиотеке упорядочены по последним двум буквам в их названии. Взгляни на первую книгу, Механический Кипарис; она заканчивается на ис. Теперь вторая книга, Исследование Сырных Дырок; она начинается на Ис, а заканчивается на ок. Третья книга, Округление Компьютермитных Данных, начинается на Ок. Это ли не окончательное доказательство превосходства моего тербо-реактивного интеллекта, Алиса?»

«Это могло бы им быть» — ответила Алиса, — «если бы следующая книга на полке начиналась, согласно твоей теории, на Ых. А это невозможно!»

Селия дотянулась до следующей книги на полке, взяла её и бессловесно показала Алисе.

Книга называлась, не так уж бессловесно, Ыхтиандр.

«Итак, Алиса, что тебе известно о книге твоей жизни?» — спросила Селия.

«Мне известно лишь, что книга моей жизни называется Реальность и Реалисость. Выходит, она должна находиться после книги, заканчивающейся на ре и перед книгой, начинающейся на Ть. Как же они могут называться? Погоди-ка!»

Алиса даже подпрыгнула, потрясённая отгадкой. «Я знаю ответ! Последняя загадка Козодоя была: Кто живёт между объёмом пюре и тьмой стетоскопов Цейлона? Это должна быть Реальность и Реалисость, точно!»

«Молодец, Алиса!»

«Теперь нам осталось лишь найти книгу под названием Объём Пюре и книгу под названием Тьма Стетоскопов Цейлона, и книга между ними будет называться Реальность и Реалисость — это и будет история моей жизни!»

«Это лабиринтотека, ты ведь не забыла. Алиса? Книга с названием Реальность и Реалисость может также находиться между двумя книгами, называемыми Лошадь Кюре и Тьма Сумасбродов Цейлона, или Тьма Идиотов Шри-Ланки. В лабиринтотеке буквы и пробелы между ними образуют лингвистическую бескрайность. Все мыслимые слова, как угодно искажённые, заключены в эти стены. Число вариантов бесконечно.»

«Но, Селия, я не хочу бесконечного числа вариантов, я хочу, чтоб они кончились как раз там, где стоит книга под названием Реальность и Реалисость.»

«Спокойно, дражайшая Алиса» — прошептала Селия, — «держись за мою руку; кажется, мы можем рассчитывать на помощь…»

Помощь исходила от Козодоя (разумеется), которого Селия заприметила краем глаза. Спустя мгновение Алиса уже летела, увлекаемая своей автоматической сестрой, по накрученным туннелям лабиринтотеки, за Козодоем. Виток за витком они гнались за попугаем, как вдруг он взмыл отвесно вверх и пропал в слуховом оконце.

«Мы потеряли его!» — взвизгнула Алиса, едва переводя дыхание.

«Должно быть, он нарочно завёл нас сюда» — ответила Селия. — «В конце концов, он всё знал про объём пюре и тьму стетоскопов Цейлона.»

Алиса схвалила с полки ближайшую книгу; она называлась Фокусы с Крокусами. «Селия, эта книга и близко не стоит с моей Реальностью и Реалисостью!»

«Взгляни на следующую в ряду» — предложила Селия.

Следующей в ряду стояла книга Мимо Как Обычно, ещё более следующей была Новые Методы Слияния Диванов и Кресел; а потом была Еловые Роговицы. Алису уже было не остановить: она хватала книгу за книгой и сваливала их прямо на пол! Цыплячьи Мозги, Гипотеза о Происхождении Бумаги, Гибель Подков, Овощные Запасы Вселенной (Справочник), Икота и Чихание, И Есть Ли Жизнь За Бугром, Омары на Свидании (Как Правильно Выбрать Партнёра), Разные Способы Посева Проса, Самокритика Как Путь к Нирване, Незаконные Сделки с Пирамидами (Практическое Руководство), Водевиль с Волками, Мироощущение Термита, Тайны Сиамских Лис, Испорченный Мегафон, Онемевшие в Бугре, Резекция Букв, Квантовая Лирика, Карьера Исполнительного Гада, Дактилоскопия Пресмыкающихся…

Книга за книгой за книгой… Алиса сметает с полок бумажную лавину…

Сям и Там (Путеводитель), Львиная Шерсть (Руководство по Уходу), Думающие Термиты, Тычинки и Пестики, Кинетическая Энергия Маятника, Как Наказывать Мальчиков за Козни, Нигилизм Креветки, Кинотеатры Манчестера.

«Книги моей жизни здесь нет!» — крикнула Алиса, продолжая швырять книги в огромную и безобразную кучу на полу. Разные Способы Посева Проса (3-й том), Омлет Как Зеркало Английской Кухни, Низвержение в Нирвану, Нумизматический Эпос…

«Не останавливайся, Алиса» — ответила Селия невозмутимо. — «У Козодоя наверняка есть план…»

Книги продолжали сыпаться: Островитяне и Материкане, Недоимка и Переимка, Каталки и Катафалки…

«Селия, мне кажется, мы уже недалеко!» — крикнула Алиса, топча книги на полу своими ногами, чтобы дотянуться до очередной книги: Китобойня у Вас на Столе, затем Лёжа на Потолке, и потом Кессонные Призраки Наготове, Вертикальная Игра на Фортепиано, Новый Год Сурка, Как Лучше Морщить Лоб. «Ага! Вот она!» — торжествующе вскричала Алиса, снимая с полки следующую книгу: Объём Пюре. Но когда она нетерпеливо схватила книгу, стоявшую за ней (представьте себе её разочарование!), то оказалось, что она называется Тьма Стетоскопов Цейлона! «Это же неправильно!» — топнула ногой Алиса. — «Эта книга должна была называться Реальность и Реалисость!»

«Должна была» — проворчала Селия, — «только её тут нет. Видишь, Алиса, там, где должна быть твоя книга — пустое место.»

«Но что бы это значило, Селия?»

«Это может означать лишь то, Алиса, что кто-то позаимствовал твою историю.»

«Да как они смеют!» — вскричала Алиса. — «Теперь я точно никогда не найдусь!»

Алиса так разревелась, что Селия вынуждена была зажать ей рот своими фарфоровыми пальцами. «Алиса, потише!» — прошептала она. — «Мы же в библиотеке, ты помнишь? Шшшш! Ты мешаешь другим читателям…»

(Читатель, безусловно, лишь теперь обратил своё внимание на присутствие других читателей, по той простой причине, что я совсем позабыл упомянуть их ранее. Эх, как же забывчив я стал в своём преклонном возрасте. Ну да ничего, позвольте представить вашему взору несколько смешанных из того-сего созданий, штудирующих выбранные ими книги за столами. Все они смотрели свирепыми глазами на Алису. Некоторые даже выразительно кивали на объявление СОБЛЮДАЙТЕ ТИШИНУ!) «Что мне другие читатели!» — прохлюпала Алиса. — «О, Селия! Как раз тогда, когда мы были так близки к искомому, и вот тебе на!»

«Я знаю, это нелегкое испытание для тебя.» — мягко проскрежетала Селия. — «Но взгляни вон туда: видишь, маленького забавного Рыбёнка, что похож на Камбалёнка, за тем столом — он заснул! Ты ведь не хочешь разбудить малютку? Это было бы так некультурно!»

Алиса вытерла несколько слёз своим передничком, и медленно побрела в сторону Рыбёнка. Селия последовала за ней, удивляясь, ради чего Алиса решила вдруг легонько потрепать Рыбёнка по плечу. (Тут совершенно необходимо затронуть вопрос о точном местонахождении рыбьих плеч; эта загадка во все времена ставила в тупик ихтиологов — изучателей рыб, и мне не хотелось бы черезчур углубляться в эту щекотливую тему.) Достаточно сказать, что Алиса потрепала рыбёнка по плечу, не дождавшись никакой реакции. «Селия…» — вздохнула Алиса, — «мне сдаётся, этот Камбалёнок мёртв.»

«Что заставляет тебя так говорить?» — спросила Селия.

«Во-первых, я не могу разбудить его; во-вторых, его левый плавник торчит из его головы; в-третьих, его жабры находятся там, где у него должны быть глаза; и в четвёртых, его хвост торчит изо рта!»

«Алиса, ты автоматически определяешь смерть!» — сказала Селия.

«Пора нам с тобой повзрослеть» — ответила Алиса. — «Этот несчастный Камбалёнок был Головоломно Убит, и это я называю преступлением. Взгляни сюда! У него под правым плавником зажат фрагмент головоломки! Это один из потерянных мной: рыбий плавник, принадлежащий аквариуму в моей картинке Лондонского зоопарка. И вот ещё что! Он распластался на книге под названием Реальность и Реалисость! О, Селия, неужели я наконец нашла своё место в истории?»

Глава IX — Охота на Кварка

К описываемому моменту другие читатели уже шумно протестовали (несмотря на объявления СОБЛЮДАЙТЕ ТИШИНУ) против ликующих криков, которыми разразилась Алиса. Но Алиса не обращала на них внимания; вместо этого она быстро добавила рыбный кусочек головоломки к семи другим в кармашке её передничка и осторожно вытащила историческую книгу из-под блестящего (и довольно пахучего) тела Рыбёнка. Книга, озаглавленная Реальность и Реалисость была такой большой и толстой, и вся перепачкана рыбой, поэтому Алиса немало повозилась, пытаясь открыть её на первой странице; но наконец она сумела добраться до первого предложения в книге, и вот что она прочла:

«Понятие Реальности является составной частью понятия Существования, которое также включает понятие Нереальности и Новой Реальности. Три составные части Существования в точности соответствуют трём составным частям Алисования, а именно: Реальная Алиса, Придуманная Алиса, и Автоматическая Алиса.»

«Селия?» — позвала Алиса, дочитав абзац. — «Не могла бы ты мне объяснить, что это за слова тут?» Но Селия внезапно исчезла! «Селия, куда ты подевалась на этот раз? У меня нет времени искать тебя сейчас, а чтобы прочесть эту книгу целиком, мне не хватит и вечности — так что, думаю, мне придётся пробежать все страницы, пока я не доберусь до последней; ведь наверняка там я и найду ответ?» разумеется, Алиса не то что бы пробежала все страницы, поскольку они были непроходимо тяжёлыми; скорее можно было бы сказать, что Алиса проволочилась через них, как сквозь болото, но так или иначе в конце концов она добралась до последних строк книги, где ей открылось следующее:

«…к тому времени, когда Реальная и Воображаемая Алисы были неотличимы в сознании Льюиса Кэрролла. Эта путаница привела к тому, что он сумел спроецировать сочетание двух Алис в будущее. Лишь послав Алису в последнее эпическое странствие в поисках её прошлого, обратно в детские мечты, так сказать, мог он надеяться прояснить своё собственное воображение в последние мгновения ментального эллипсиса…»

«О, что за чепуха!» — воскликнула Алиса. — «Мне это никак не поможет! И как, вообще, автор завершил эту гигантскую книгу эллипсисом!? Не иначе как на этот счёт больше нечего сказать! И кто, собственно, написал эту галиматью?» (Алиса и вправду начала заметно осовремениваться.) Она рывком захлопнула книгу, чтобы повнимательней взглянуть на обложку.

«Реальность и Реалисость», — значилось на обложке. — «Профессор Глэдис Воронюха.»

«Профессор Глэдис Воронюха написала эту галиматью!» — взвизгнула Алиса. — «Она же одна из тех, кого я ищу!» Алиса снова вступила в борьбу с книгой, в результате чего открыла её форзац. Там она нашла фотографический портрет пожилой вороны в котелке и с трубкой, а под картинкой — краткую биографию автора:

«Глэдис Воронюха родилась в 1910. Её ранее изданные бестселлеры включают: Оз и Оззификация, Пух и Пухтергейст, и Питер Пэндофилия. В настоящее время является профессором Хроноворонотранспроводимологии в Манчестерском униворситете. Она живёт вместе со своим котом по кличке Кварк, который иногда помогает ей в экспериментах.»

«Я уверена, что проезжала мимо Манчестерского университета, пока меня везли в полицейском авто в центр города.» — подумала Алиса. — «Может быть, и униворситет расположен где-нибудь по соседству? Пожалуй, мне стоит добраться дотуда, чтобы найти эту Воронюху? Но как мне всё это успеть сделать?»

В этот момент Селия с шумом появилась из заполненного книгами коридора. «Скорее, Алиса!» — проскрежетала Автоматическая Алиса. — «Нам нужно бежать, здесь полиция!» Услышав это, другие читатели исчезли, подобно книжным червям, в глубоко закрученные словесные туннели.

«Где, где?» — Алиса затравленно оглянулась.

«Везде, везде!» — ответила Селия.

И в самом деле, полицейские вдруг показались отвсюду! Они выползали из каждого коридора, каждого туннеля, каждой потайной лазейки лабиринтотеки. С поразительной быстротой Алиса и Селия оказались полностью окружены оскалившимся кольцом собачьих полицейских. Миссис Минус и инспектор Джек Расселл выступили вперёд из косматого кольца. Миссис Минус теребила в руках тело водоплавающего читателя. «Девочка Алиса» — прошипела змея-вычитатель, — «ты арестована за препятствование полиции в проведении расследования. И ты ещё более арестована за Головоломное Убийство этого бедного невинного Рыбёнка.»

«Ну, Селия, что будем делать?» — призвала на помощь Алиса.

«Открой дверку на моём правом бедре» — прошептала Селия.

«Я не знала, что у тебя есть дверка на правом бедре!»

«Пабло Огден сделал много усовершенствований в моём теле. Посмотри же.»

Алиса посмотрела. На правом бедре Селии была маленькая дверка, подписанная ОТКРЫТЬ В СЛУЧАЕ КРАЙНЕЙ НЕОБХОДИМОСТИ.

«Не знаю, что там» — пророкотала Селия, — «но не будешь ли ты столь любезна открыть дверку, Алиса? Полицейские приближаются!»

Полицейские приближались!

Алиса открыла дверку на бедре Селии. Там она нашла блестящий медный рычажок, а рядом с ним надпись ПОТЯНИ МЕНЯ И ДЕРЖИСЬ КРЕПЧЕ! Алиса потянула за рычажок…

Четыре-с-пёрышком минуты спустя Алиса и Селия неслись по Оксфорд-роуд в поисках Манчестерского униворситета. Прямо перед ними порхал Козодой, как всегда недостижимый. Полицейские сирены сквозь дождь пели жалобную песню, но Селия бежала с такой тербо-реактивной скоростью, что драйняжная пара очень вскоре оторвалась от преследователей.

Шесть-с-хитринкой минут спустя Алиса и Селия прибыли к внушительному каменному изваянию Манчестерского университета. Лишь успев попасть на территорию университета, они (конечно же!) потеряли Козодоя, но ещё и нашли несколько написанных от руки указателей, приведших их к маленькой дырке в земле, рядом с которой указывала вниз стрелка: В УНИВОРСИТЕТ.

В эту дыру Алиса и её драйняжка и полезли.

(Дорогие читатели, в моём преклонном возрасте я, кажется, совсем позабыл рассказать о том, что произошло, когда Алиса потянула за рычажок в правом бедре Селии. Я непременно должен доложить вам об этом теперь; иначе читатель наверняка расстроится и гневно захлопнет, не дочитав, эту последнюю из книг об Алисе.) Пабло Огден снабдил Автоматическую Алису двумя дверками на бёдрах, левом и правом. Дверка на левой ноге была подписана ОТКРЫТЬ В СЛУЧАЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНО КРАЙНЕЙ НЕОБХОДИМОСТИ. Дверку на правой ноге дозволялось открывать в случае менее-чем-чрезвычайно крайней необходимости, и эту дверку Алиса открыла, обнаружив блестящий медный рычажок, который Алиса потянула…

При этом ноги Селии стремительно принялись расти, подобно стволам деревьев, возносясь к потолку лабиринтотеки! Алиса уцепилась за эти телескопические ноги, в то время как Селия поднималась прямо к слуховому оконцу, через которое ранее уже вылетел Козодой. Вот это рост! Алиса глянула вниз (что делать никому в подобной ситуации не рекомендуется), и почувствовала себя весьма головокружительно.

Полицейские-собаки остались далеко внизу, где им оставалось только сопеть и рычать от обиды. Алиса помахала им на прощанье, улыбнувшись. Оказавшись на крыше лабиринтотеки, Селия собрала свои разросшиеся ноги в свои обычные аккуратные фарфоровые ходули, а затем вытянула их вновь, но по боковой стороне здания, так что они с Алисой смогли спуститься на проходящую мимо дорогу. Оказавшись в безопасности на земле, Селия сложила свои ноги до их обычного размера, и тогда две юные любительницы приключений побежали по Оксфорд-роуд к университету и его сокрытым недрам…

(Надеюсь, я ничего не забыл, пересказывая эту их выходку.) Униворситет, мрачный подземный мир слабых проблесков и тусклых отблесков, несметное количество теней, указующих путь Алисе и Селии к лаборатории, называемой ФАКУЛЬТЕТ ХРОНОВОРОНОТРАНСПРОВОДИМОЛОГИИ. Алиса постучалась в дверь и не получила ответа, если не считать отдалённого карканья; она толкнула дверь и вошла, довольно бессовестным образом, в лабораторию. Вот кое-что из того, что обнаружили там Алиса и Селия: целое сонмище научных аппаратов, извивавшихся, чадящих и искрящих в каждом закутке лаборатории; громадная куча компьютермитов, с шумом проламывающихся через ряд чудовищно сложных вопросов; загадочная пузырящаяся жидкость, толчками текущая через запутанный клубок стеклянных трубок, заканчивающихся в большом деревянном ящике на полу; чёрные буквы сбоку этого ящика, которые гласили ОПАСНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ!; похожая на тряпку чёрная грязная старая ворона (в котелке, прошу заметить!), вцепившаяся в крышку ящика, покаркивающая себе, в то же время покуривая пенковую трубку. «Кварк, кварк!» — дребезжала ворона через обволакивающие её завитки табачной дымки.

Но самым худшим из того, что обнаружила Алиса в лаборатории, был запах! Боже мой, ну и запашок! Это было зловоние, которое вне лабораторных условий может, разве что, быть иногда выпущено каким-нибудь неловким обжорой, да и то только по большим праздникам.

Ворона стук-стук-постукивала по крышке деревянного ящика своей трубкой, которую она зажала в прокуренном клюве. «Здесь ужасно пахнет! » — заметила Алиса вороне, не ожидая ничего услышать в ответ, и так ничего и не услышав, только дальнейшее туканье-стуканье. «А ещё я так надеялась найти профессора Глэдис Воронюху!» — добавила Алиса.

Тут ворона свалилась с ящика с пронзительным криком «Кварк!» — и к тому моменту, как птица приземлилась у ног Алисы, она успела превратиться в полноразмерную женщину-ворону: древняя, помятая карга с полагающимися ей вороньим клювом и крыльями (а также дополнением в виде котелка).

«Я — профессор Глэдис Воронюха!» — мощно прокаркала женщина-ворона, на мгновение вынув изо рта дымящуюся трубку (и склоняя котелок перед двумя Алисами). — «Ужасный запах исходит от моих химических и физических экспериментов, тут ничего не поделаешь. Но я так рада, что вы, девочки, в целости добрались до моей лаборатории; я ждала вас целую вечность! Вечность! Итак, которая из вас реальная Алиса?»

Алиса заметила, что кто-то был заперт в деревянном ящике. Этот кто-то колошматил изнутри по стенкам, и своим приглушённым голосом требовал выпустить его. Алиса решила на время не обращать внимания на то, что было в ящике: «Ну, я и есть реальная Алиса, конечно» — сказала она профессору.

«Ты уверена?» — спросила женщина-ворона, не выпуская трубки изо рта. — «Вы обе выглядите почти одинаково.»

«Она — настоящая» — прямо заявила Селия и указала пальцем. — «Я же всего лишь являюсь автоматической версией; моё имя — Селия.»

«И это правильно» — согласилась Алиса, так же прямо (хотя, если честно, настоящая Алиса стала понемногу испытывать смущение), «и мы пришли сюда из прошлого чтобы спросить у Вас дорогу обратно домой.»

«Кварк, кварк!» — прокваркала Воронюха нетерпеливо. — «Алиса, ты ведь прочитала мою книгу в библиотеке?»

«Да, именно так я и смогла найти Вас.»

«Замечательно! План развёртывается!»

«Вообще… на самом деле…» — Алиса запиналась, — «Я прочла только начало и конец Вашей книги.»

«Пока довольно и этого. Твоя заключительная история продолжится; происходит разметка временного плана.»

«Что Вы подразумеваете» — спросила Алиса, — «под моей заключительной историей? И что это за план, который Вы всё время упоминаете?»

«Тебе известно, что Льюис Кэрролл пригласил тебя, Алиса, в свои книги, названные Страна Чудес и Зазеркалье?» — спросила Воронюха.

«Ну, да… Я хочу сказать, лишь отчасти.»

«Блестящий ответ! Ты уже больше чем на полпути!»

«На полпути где?»

«На полпути к тому, чтоб не быть Писаной Алисой, конечно. Ты ведь понимаешь?»

«Я стараюсь понять. Но, на самом деле, профессор Воронюха, всё, чего я хочу — это вернуться в прошлое.»

«Ещё бы! Это в твоей натуре, Алиса; это то, чем наполнил твою душу Льюис Кэрролл.»

«Но я не являюсь лишь изобретением Льюиса Кэрролла; я ещё и существую в реальности.»

«Алиса, ты и реальная, и придуманная, и ещё автоматическая. Твоя реальная персона зовётся Алиса Лидделл; твоя нереальная персона зовётся Алиса в Стране Чудес; твоя новореальная персона зовётся Селия Хобарт.»

«Я и не подозревала, что у Селии есть фамилия» — сказала Алиса.

«Я тоже нет!» — проскрежетала Селия (с некоторым оттенком гордости в голосе), прежде чем задать вопрос: — «Что означает новореальная, профессор?»

«Новая Реальность — моё недавнее открытие» — ответила профессор, — «Место, где вещи могут жить, переходя из реальности в нереальность. Я открыла его благодаря возросшей популяции терботов, вы понимаете? Создания вроде тебя, Автоматическая Алиса, вы реальны или нереальны? Существует ли искусственный интеллект? В своей основе этот вопрос… может ли механическое создание считаться живым?»

«Ну… я чувствую себя живой» — ответила Селия.

«Именно так! Ты чувствуешь себя живой, Автоматическая Алиса, таким образом ты живая! У тебя все дома! Это и побудило меня открыть новое состояние Новой Реальности. Что касается реальной Алисы…» (и тут старая профессорша махнула чёрным крылом в сторону Алисы) — «то она ни тут, ни там. Девочка не уверена, реальна ли она или её история раскручивается внутри головы мистера Льюиса Кэрролла. Он написал последнюю книгу, знаете ли, под занавес; книгу под названием Автоматическая Алиса. В этом томительном томе он завёл Алису в наступившее будущее; он привёл её в 1998! И в этой последней книге автор счёл необходимым устроить встречу Алисы с профессором по имени Воронюха! Кварк! Я так взволнована!»

Алиса посчитала, что положение выходит из-под контроля. «Профессор Воронюха» — перебила она, — «не скажете ли Вы мне, как попасть домой в прошлое, вовремя к моему двухчасовому уроку писания?»

«Кварк! Правильно ли я полагаю, Алиса, что ты ела редиску этим утром?»

«Действительно, ела» — ответила Алиса, — «не не более чем одну ложку варенья.»

«Это уже не важно, Алиса! Ты попала в будущее, отведав Редисок Времени! В этих редисках хронокулы.»

«Что вы имеете в виду? Какие там ещё хронокулы?»

«Кварк, кварк!» — отозвалась профессор Воронюха.

Алиса вдруг вспомнила нечто, прочитанное ею на форзаце Реальности и Реалисости. «Профессор Воронюха» — спросила она, — «не охотитесь ли Вы случайно на своего кота?»

«Не сомневайся, ещё как охочусь! Куда же запропастилась эта несносная тварь? Кварк!» — Воронюха тут же принялась повсюду охотиться за котом, в клубах зловонного газа, выпускаемого шипящими трубками, и даже за деревянным ящиком. «Иди сюда, киса, киса!» — каркала профессор, держа наготове кусок сырой свинины. — «Пора обедать, мой маленький Кварк!»

Алисе подумалось, что это очень необычно, когда ворона держит у себя кота в качестве любимца, но она промолчала. Вместо этого она задала твкой вопрос: «Почему у Вашего кота такая кличка — Кварк?»

«Так…» — начала профессор, — «кварк представляет из себя совокупность гипотетических элементарных частиц, безусловно трактуемых как фундаментальные и незримые единицы, составляющие все калекулы и хронокулы. Понимаешь, Алиса? Всё довольно просто: каждый существующий предмет состоит из мельчайших частиц, а кварк является невидимой единицей внутри каждой калекулы, а также каждой хронокулы. Самое удивительное во всей этой истории про кварки то, что мы, учёные, знаем, что они существуют, но мы не знаем, где они существуют!»

«Это очень напоминает мне поведение одного моего знакомого попугая» — прокомментировала Алиса.

«Кварк, кварк!» — кваркала Воронюха. — «Иди ко мне, моя киса!» Но кота нигде не было. «Вот почему я зову его Кварк» — сказала профессор Алисе; — «у него всегда была склонность к исчезанию, и ничто не может исчезнуть быстрее фундаментальной частицы! Я проводила эксперимент, знаешь ли; чтобы определить влияние калекул на невинных жителей Манчестера. Эксперимент повлёк заточение моего ручного кота в этом самом ящике с секретами…» — профессор Воронюха постукивала своей трубкой по крышке деревянного ящика; при этом из внутренностей ящика послышался ещё один угрюмый крик о помощи.

«Так Вы поместили кота внутрь этого ящика…» — проскрежетала Селия, — «и что Вы затем сделали?»

«Я наполнила ящик облаком калекул.»

«И как себя ведут калекулы, попадая домой?»

«Калекула — это частица, помогающая разным биологическим видам подружиться друг с другом. Вот почему мы в настоящий момент мы страдаем от невмонии.»

«Значит, это Вы открыли калекулы?» — размышляла Алиса.

«Совершенно верно.»

«И отсюда пошла болезнь, называемая невмонией?»

«Так и есть; Исполнительные гады задействовали калекулы в средствах массовой трансформации. Я полагаю, они надеялись обратить население в тихую, мирную массу. Изначально предполагалось превратить всех в кротких, законопослушных Мышелюдей. Дурацкий эксперимент Гадов, естественно, пошёл вкривь и вкось, и распоясавшиеся калекулы превратили весь народ в мешанину мутировавших созданий. Моё воронье обличье — лишь один из примеров. Вот как получилось, что я стала зачинщицей этого эксперимента, вышедшего за пределы деревянного ящика, домашнего кота, и небольшого количества страшных частиц —калекул.

«Но Ваш экспериментальный кот, должно быть, обмяукался и обцарапался, будучи заточённым в ящик с калекулами!» — воскликнула Селия.

«О, мой бедный маленький Кварк! Как он мяукал, как он царапался! Я всего лишь пыталась доказать полезность применения калекул для лечения невмонии. Но калекулы так злобно набросились на моего дорогого Кварка! »

«Что случилось затем?» — спросила Алиса.

«Кварк воплотил в себе некоторые свойства хамелеона.»

Только тут Алиса обратила внимание на полупрозрачное нечто, украдкой движущееся через частокол научного хлама на одном из столов в лаборатории. Оно выглядело чрезвычайно похожим на туманный образ кошачьего великолепия, на исчезающий вид отряда кошачьих, на тающее подобие любимцев египетских фараонов. Мягкое и жалобное «Мяуууу!» послышалось ниоткуда, и нечто невиданное уронило со стола пробирку. «Кварк, Кварк!» — хрипло позвала Воронюха, став свидетельницей такого проступка своего призрачного кота. Профессор Воронюха совершила резкое порхающее движение в попытке схватить кота-приведение, но сумела лишь выхватить клочок фиктивной шерсти своим клювом.

«Кварк — невидимый кот!» — вскричала Алиса, припоминая некоторый эпизод одного из своих прошлых приключений. (Хотя ни разу за всю свою жизнь ей не доводилось подозревать, что однажды в будущем ей откроется научно обоснованная причина исчезновения старого доброго Чеширского Кота!) «Да, что-то вроде этого!» — отозвалась Воронюха. — «Кварк превратился в хамелекота.»

«Значит, это Исполнительные Гады виноваты в распространении невмонии?» — спросила Алиса, возвращаясь (наконец-то) к интересующей её теме.

«Верно» — ответила Воронюха; — «Исполнительные Гады приложили все усилия, чтобы скрыть свой промах с калекулами, заявляя, что эпидемия невмонии — не более чем ошибка природы. Лишь двенадцать существ в целом мире знают о настоящем злодеянии гадов.»

Двенадцать! Алиса, неожиданно осенённая, спросила: «Не включают ли эти двенадцать существ в себя мисс Компьютермит, и Барсучника Развалину, и сонного змеёныша? И нет ли среди них тербота-музыканта с куриными мозгами, и Зебрюка, и Слизнярика на длинные дистанции? А ещё, Паучонки, и Кошачки, и книголюба Рыбёнка?»

«Всё верно!» — подтвердила Воронюха. — «Исполнительные Гады намерены уничтожить всех из знающей дюжины, чтобы скрыть свою ошибку с калекулами, и все их гнусные преступления против гуманности. Кварк! Гады намерены убить каждого, кто знает о тайне калекул; включая и меня саму, разумеется. Очень скоро змеи, действующие именем закона, перемешают моё тело в смертельную головоломку.» — Воронюха извлекла из-под своего крыла маленький фигурно вырезанный кусочек дерева: — «Сегодня утром это пришло ко мне по почте…»

В её когтях был зажат фрагмент головоломки, относящийся к вольеру в картинке Лондонского Зоопарка, на котором было изображёно чёрное воронье оперение. Алиса приняла его с радостью. «О, благодарю Вас, профессор, за этот подарок!» — вскричала она. — «У меня теперь девять из двенадцати пропавших кусочков!»

«Если ты получаешь такой подарок» — предупредила профессор, — «это значит, что Исполнительные Гады внесли тебя в список на уничтожение и убьют тебя за твои опасные знания.»

«Но вместе с тем я полагала, что Исполнительные Гады» — начала Селия, — «побуждали полицию найти Головоломного Убийцу? разве не поэтому они арестовали Капитана Развалину, а также Алисину бедную, невинную, реальную сущность?»

«Полиция не ведает о настоящем убийце, равно как и о настоящем преступлении. Гады просто ищут козлов отпущения.»

Алиса очень хотела спросить, кто такие козлы отпущения, но в этот самый момент изнутри деревянного ящика послышался пронзительный голос, умолявший: «Пожалуйста, выпустите меня из этого ящика!»

«Я пока не могу выпустить тебя из ящика!» — протрещала женщина-ворона в ответ. — «Эксперимент ещё не закончен.» Одновременно с её треском раздался ужасный тяжёлый топот по ступеням, ведшим к Манчестерскому униворситету. «Это Исполнительные Гады!» — как будто гром прогремел голос снаружи. — «Алиса Лидделл и профессор Воронюха! Вы обе арестованы за Головоломные Убийства!»

Трубка выпала изо рта Воронюхи! «Скорее, Алиса!» — поторопила она. — «Вот что тебе предстоит сделать: ты должна найти оставшиеся три фрагмента головоломки. Затем ты должна принести все двенадцать фрагментов в дом твоей пратётушки в Дидсбери. Обещай мне, что сделаешь это, что унесёшь все двенадцать фрагментов в свою головоломку, в прошлое, ибо лишь тогда мы, жители будущего, будем спасены от произвола Гадов!»

«Мы обещаем, профессор Воронюха» — пророкотала Селия.

«Но мой десятый фрагмент головоломки находится у Исполнительных Гадов!» — добавила реальная алиса. — «Они хранят его, как вещественное доказательство в Ратуше.»

«Значит, вы должны отправляться в Ратушу!» — прокаркала Воронюха, взбудораженно хлопая крыльями. — «Но сейчас вам придётся спрятаться в ящике для экспериментов.»

«Туда я не полезу!» — заявила Алиса раздражённо. Но шум, производимый Гадами на лестнице, заставил Селию добавить к этому (также раздражённо): «Но, Алиса, это наш единственный шанс спастись!» Селия откинула крышку ящика и забралась внутрь.

«Но, профессор» — колебалась Алиса, — «Вы ещё не рассказали нам про хронокулы.»

«На это нет времени» — ответила Воронюха.

И Алиса (довольно нервно) последовала за Селией и скрылась в ящике.

Глава X — Змейки на линейке

Внутри ящика было очень темно и ничего нельзя было различить, так что Алиса не могла даже видеть собственного носа перед собой! Но зато её невидимый нос мог унюхать тошнотворный запах талька. «Капитан Развалина!» — прокричала Алиса в темноту, учуяв этот знакомый ей пыльный аромат, — «это Вы пытались выбраться отсюда?»

«Так точно, я самый как раз и пытался выбраться» — ответил упакованный в ящик Барсучник из темноты.

«Но что Вы делаете здесь, внутри?» — спросила Алиса.

«Я надеялся последовать примеру кота Кварка» — последовал жалкий, невидимый ответ.

«Чтобы сделать себя невидимым для Исполнительных Гадов…?»

«Именно так!» — признался Развалина. — «Я надеялся, что профессору Воронюхе удастся превратить меня в хамелесука! Имею ли я основания подозревать, что эксперимент не удался?»

«Я подозреваю, Капитан Развалина» — сказала Алиса, — «что Вы не более невидимы, чем я! А это совсем не так уж невидимо! Даже с учётом того, что в этом небезопасном ящике совершенно темно!»

«Что там творится снаружи?» — прошептал Развалина испуганно.

«Исполнительные Гады пришли за нами» — хрипло прошептала в ответ Селия.

«Кто это?!» — вскричал Развалина. — «Тут что, две Алисы в этом ящике?»

«Это моя Автоматическая Сестра, Капитан» — представила Алиса. — «Её зовут Селия.»

«Алиса разделилась надвое?»

«Ну да» — ответила Алиса, — «полагаю, что так.»

«Какое это восхитительно шальное явление!» — воскликнул Барсучник, в некоторой степени возвращая себе свою былую браваду. — «Не пора ли нам уже выглянуть наружу, как вы думаете?»

«Нет, не пора!» — вскрикнула Алиса, ибо что-то тяжёлое замолотило по крышке ящика. — «Нет ли возможности запереть этот ящик изнутри?»

«Конечно, есть…» — откликнулся Барсучник, потянувшись кверху, чтобы повернуть маленькую задвижку на потолке их убежища.

Шум снаружи, как им показалось, стал удаляться. Алиса почувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы задать несколько вопросов: «Что Вам известно о Редисках Времени, Капитан Развалина?» — таким был её первый вопрос.

«Профессор Воронюха рассказала мне почти всё, что сама знала. Редиски Времени — это среда жизни и разведения для хронокул.

«А что есть хронокула?» — задала свой второй вопрос Алиса.

«Хронокула — это ещё одна открытая Воронюхой частица; элементарная единица времени собственной персоной! Моя дорогая Алиса… Ты, должно быть, съела некоторое количество прямонаправленных хронокул в прошлом; вот почему ты перенеслась в 1998! Чтобы вернуться в 1860, тебе необходимо проглотить немного обратнонаправленных хронокул.»

«Я должна проглотить редиску, в обратном направлении?» — запротестовала Алиса своим третьим вопросом.

«Верно, и притом ты должна проглотить их в том самом месте, где ты отправилась в путь.»

«Иными словами, Алиса» — пришла на помощь Селия, — «мы должны добраться до дома твоей пратётушки в Дидсбери. Очутившись там, мы должны съесть немного редисок с овощной грядки твоего прадядюшки, и всё это нам нужно проделать точно в два часа.»

«Твоя Автоматическая Сестра очень мудра» — заметил Развалина. — «Весь этот процесс, согласно Воронюхе, известен как Хроноворонотранспроводимология; иначе говоря — временное путешествие.»

И тут нос Алисы почувствовал дуновение пикантного газа, перекрывавшего собой запах талька, исходящий от Барсучника. «Капитан Развалина, vous n’ai pas perdu?» — прямо спросила она.

«Нет, я не пердю!» — простодушно признался Барсучник.

«Капитан Развалина!» — вскричала Алиса. — «Нельзя говорить такие вещи!»

«Ты сама первая сказала!»

«Неправда! Я сказала perdu! Это совсем другое; прежде всего, это по-французски! И затем, это гораздо более вежливо!» Алиса следовала правилам этикета, которым научила её пратётушка. (Прадядюшка Мортимер поглощал ужасное количество редисок, помните?) «В будущем, Алиса…» — взялась объяснить Селия, — «практически не осталось таких слов, которые нельзя произносить вслух. Ты даже можешь сказать…»

«Мне совсем не по душе будущее» — вклинилась Алиса. — «Оно сплошь непристойное, и я хочу домой.»

«Сёстры, сёстры! Это не запах из моих глубин» — сказал Развалина; — «это запах калекулярного газа, просачивающегося в наш ящик.»

Алиса завопила: «Я не хочу измениться! Я не хочу подхватить невмонию! Я хочу быть просто собой!» Она толчком открыла задвижку на потолке и принялась толкать крышку.

О Господи! Ящик не открывался!

Алиса толкала и толкала, но крышка не поддавалась. Она не пошевельнулась, не сдвинулась ни на сантиметр! «Исполнительные Гады заперли нас тут!» — заплакала она в то время как гнилостный запах калекул вливался в её ноздри. «Селия, быстрее! Нам нужно потянуть за ручку в твоём правом бедре ещё раз; возможно, твои телескопические ноги смогут оторвать крышку…»

«Боюсь, мне позволено использовать каждую дверку на бедре лишь раз» — ответила Селия на это предложение.

«Тогда нам необходимо открыть дверку на твоём левом бедре!»

«Но эту дверку пологается открывать лишь в случае чрезвычайно крайней необходимости.»

«Так это и есть чрезвычайная чрезвычайно крайняя необходимость!»

«Я не уверен, что это так, Алиса» — сказал Развалина. — «Может, если мы все втроём вместе поднатужимся, мы сумеем вырваться?»

И вот все трое вместе поднатужились, и — о чудо! Ящик вовсе не был заперт, просто Исполнительные Гады положили на его верх что-то очень тяжёлое. Это тяжёлое что-то брякнулось об пол с глухим стуком, когда трио приоткрыло крышку, чтобы выглянуть (исподтишка!) из ящика…

Казалось, лаборатория была пуста.

Алиса (а за ней Селия, заключённая в пару нервных скобок) ((а за ней Капитан Развалина, заключённый в две пары нервных скобок)) выкарабкалась из ящика для экспериментов. Все они казались вполне прежними после пережитого ими приключения. «Полагаю, калекулярному газу необходимо значительно больше времени, чтоб он подействовал» — объяснил Развалина.

«О Боже!» — прошептала Селия, увидев, что именно они спихнули с крышки ящика на пол…

То был труп профессора Глэдис Воронюхи! Её крылья теперь торчали безжизненно из её глаз. Чёрный как сажа хвост рос из её губ. Глаза безжизненно глядели с её колен.

«Профессора Головоломно Убили!» — вскричала Селия. — «Исполнительные Гады перестроили её!»

Оказалось, что лаборатория не была совсем пустой: Алиса увидела некий полупрозрачный клубочек шерсти, трущийся о перестроенное тело профессора. Алиса осторожно подняла его с пола и принялась гладить. (Доводилось ли вам когда-либо гладить невидимого кота? Могу вас уверить, это очень странное занятие; но оно каждому по плечу, и Алиса с ним справилась вполне успешно…) По какой-то почти неведомой причине Алиса была единственной в их компании, кто мог видеть хоть что-то от Кварка, невидимого кота. От столь доброго обращения кот замурлыкал. «Придётся тебе теперь самому пробиваться в жизни, невидимая киса» — сказала Алиса, опуская кота на пол. И обернулась к Капитану Развалине: «Скажите пожалуйста, который теперь час?» — спросила она. Развалина закатал левый рукав своей рубашки, чтобы обнаружить под ним маленькие часики. «Сейчас почти точно час дня» — был его ответ.

«Таким образом мне остаётся лишь шестьдесят минут, чтобы найти десятый, паучий фрагмент головоломки» — заключила Алиса, хватая Селию за руку, — «и одиннадцатый, попугаячий фрагмент, а ещё загадочный двенадцатый и последний кусочек. Скорей, Селия… приводи в движение свои автоматические скоростные ноги; мы должны вернуться в Ратушу!»

«Я с вами» — сказал Капитан Развалина, пытаясь забраться на уже пришедшую в движение куклу. Но Алиса вежливо оттолкнула его. «Это лишь моя задача, Капитан» — сообщила она. — «Не волнуйтесь, я сделаю всё возможное, чтобы спасти вас от Гадов…»

Путешествие от униворситета до ратуши заняло у них лишь несколько коротеньких минут.

Первая проблема для Алисы заключалась в том, как попасть внутрь Ратуши, чтобы Исполнительные Гады не знали об этом. Она попросила Селию доставить её в маленький внутренний дворик здания, где находилась маленькая дверь с надписью ДОСТАВКА, охраняемая распущенным на все восемь сторон Осьминожником. Эта неловкая персоналия мотала всем своим ногообразием в засасывающем танце, хрюпая своим мыльным голоском: «И что эта юная особа собралась нам доставить, не сочтите за любопытство?»

«Это новый символ предвыборной кампании миссис Минус» — нашлась Алиса, подталкивая вперёд Селию. «Голосуй за миссис Минус» — объявила Селия своим самым политичным голосом, — «голосуй за Вычитание!»

«Позвольте проверить заказ» — с выражением произнёс Осьминожник, после чего прорыдал что-то в медный рожок, прикреплённый за дверью. Скользкий голос прошипел что-то ему в ответ, и Осьминожник обратился к Алисе: «Вы можете (осторожно!) войти…»

Так Алиса и Селия получили право осторожно войти в Ратушу Манчестера. В коридорах, доступных лишь избранным, было очень холодно и гулко разносилось эхо. Алиса и Селия шли через окаменелое величие этих стен как собственные дрожащие тени. Самым необычным для них в Ратуше было то, что по всему пути своего следования они не встретили ни души! «Я всегда представляла себе Ратушу как весьма занятое учреждение» — подала голос Алиса. «Наверное, они держат свои занятия в тайне?» — предположила Селия. Наконец, они миновали табличку с надписью ДЕПАРТАМЕНТ УРЕЗАНИЯ и вошли в большую гулкую комнату, заполненную пустотой.

«Куда теперь, Селия?» — эхом отразился от стен голос Алисы, размышлявшей над указательным столбом, от которого ответвлялись стрелки ДЕПАРТАМЕНТ СОХРАННОСТИ ЦЕННОСТЕЙ, ДЕПАРТАМЕНТ ШЁПОТА, ДЕПАРТАМЕНТ ПЫТОК, ДЕПАРТАМЕНТ НАЛОГОВ и ДЕПАРТАМЕНТ АМОРАЛЬНОСТИ.

«Полагаю, тот департамент, который мы ищем, здесь не указан» — отозвалась эхом Селия. — «Нам известно, что Исполнительные Гады хранят свои улики под землёй, в подвале Ратуши, так что, может быть, нам стоит поискать ДЕПАРТАМЕНТ СКИДОК?»

«Но если его нет на указателе, как мы его найдём? О, если бы у меня была хоть одна идея!»

Вдруг Селия вскрикнула: «Алиса! Посмотри на пол!»

Алиса посмотрела на пол. «Боже правый» — воскликнула она, ибо мраморный пол, на котором они стояли, был аккуратно выложен ровно двенадцатью огромными фрагментами головоломки! И каждый из фрагментов являл собой мозаичное изображение существа, которое Алиса искала. Здесь было изображение и мисс Компьютермит, и Капитана Развалины, и змеящегося Подручного, которого они встретили в непросто саду, и куриной субстанции, найденной ими в автоматическом желудке Джеймса Маршалла Хентрэйлса. Два последних фрагмента были помечены жирными чёрными крестами. («Интересно, что означают эти чёрные кресты?» — заинтересовалась Алиса.) На полу также оказались изображения Зебрюка, помогшего Козодою перейти улицу, и трубящего Слизнярика по имени Дэвис на Длинные Дистанции. Ещё четыре фрагмента изображали Вискас МакДафф, Кошачку; Рыбёнка, найденного ими мёртвым в лабиринтотеке; профессора Воронюху и Квентина Тарантулу — Паучонку, головоломный фрагмент которого (только поменьше чем тот, что был на полу) они в данный момент и искали. Все четыре последние фрагмента на полу были помечены зловещими чёрными крестами.

«Я догадываюсь» — сказала Селия, — «что чёрные кресты означают, что жертва уже была умерщвлена. Вот почему Гады называют эту комнату ДЕПАРТАМЕНТ УРЕЗАНИЯ.»

«Но это значит, что автоматический гитарист Пабло Огдена тоже был Головоломно Убит!»

«Согласна. И это так разозлит Пабло!»

«Но ведь картинка с Подручным Гадов также помечена чёрным крестом. Зачем Исполнительным Гадам Головоломно Убивать одного из своих?»

«В таком случае, может, он был предателем?» — предположила Селия. — «Может, он решил, что убийством справедливого общества построить нельзя?»

(Работая над книгой, я как-то решил рассказать читателю, как именно перемешанное тело змеи должно выглядеть, но такая задача оказалась для меня весьма непростой. Я имею в виду, как можно перемешать змею? У неё не так уж много таких кусков, которые можно двигать туда-сюда. Конечно, можно было бы прицепить голову туда, где был хвост, и хвост туда, где была голова, но таким образом мы только получим змею, смотрящую в противоположном направлении! В общем, я сдался; пусть читатель сам напрягает воображение.) Алиса деловито исследовала пол в поисках двух последних фрагментов. «Смотри, Селия!» — вскрикнула она. — «Это же изображение самого Козодоя! Исполнительные Гады хотят Головоломно Убить попугая пратётушки Эрминтруды! Я просто не могу позволить этому случиться! Но, хотела бы я знать, где же находится двенадцатый кусочек головоломки?»

«Я думаю, мы стоим на двенадцатом и последнем кусочке» — предположила Селия. Тут Алиса и Селия одновременно глянули вниз, чтобы узнать, на чьём изображении они стоят…

Но под ними не оказалось ничего кроме дыры! Несомненного отсутствия пола!

О, нет! Это же ДЕПАРТАМЕНТ СКИ…

ДОК!

Алиса выкрикнула имя своей автоматической сестры, в то время как они проваливались в разверзнутую бездну эллипсиса в мраморе…

«Се…

ли…

я…

!

!

!

»

Алиса приземлилась (с мягким шлепком!) на громадную кровать с матрацами. «Это, пожалуй, будет самая мягкая штуковина, на которую я падала за время всех моих приключений!» — отметила Алиса про себя, подпрыгивая вверх-вниз. Ей было так комфортно в этом её новом мире, пока она не поняла, где именно находится…»

Змеи живьём!

Алиса находилась в подвале Ратуши, и её мягкая постель из матрацев в действительности была безбрежным океаном, кишевшим Гадами, непрерывно разворачивающимися и сворачивающимися в новые формы. Алиса прыгала с ножки на ножку, пытаясь удержать равновесие!

Подвал простирался на много и много миль, и змеи заполняли каждый дюйм из каждой мили. Алиса прежде слышала о морских змеях, но никогда не доволилось ей слышать о Море Змей: зато теперь ей приходилось плавать в таком месте! Высоко сверху Алиса могла различить маленькое отверстие в форме головоломного фрагмента, через которое она и Селия провалились. Селии нигде поблизости не было, но Алиса даже не смогла позвать её, потому что как раз в этот момент змеиный пол под ней задвигался!

Вполне неожиданно Алиса начала съезжать по горе переплетённых змеиных тел! Океан змей подхватил и понёс её, как волны уносят щепку.

Таким образом её принесло к самому центру подвала, где бурлящий поток змей разбивался о гигантскую голову ужасно уродливой змеи. Чудовище взирало на Алису через блестящие чёрные прорези для глаз; длинная морда змеи заканчивалось парой челюстеобразных дверей, которые медленно приоткрылись на петлях, чтобы выпустить болтающуюся верёвку вязкой слюны; клыками чудовищу служили две пики, острые и меткие.

«Добрый день. Меня зовут Алиса» — сказала Алиса, приседая и на всякий случай скрещивая пальцы. — «Вы, наверное, и есть Главный Гад?»

Из пасти змеи молниеносно показался на свет разворачивающийся красный ковёр раздвоенного языка. Этот раздвоенный речевой орган немедленно перекрестил Алису в Алишу, когда змея заговорила. “Вот мы наконеш и вштретилишь, Алиша!» — выплеснула змея, и на Алису начал брызгать дождь облечённого в рифму яда:

«Я никак не пойму, о чём Вы толкуете, миссис Большая Змея» — отозвалась Алиса, — «но мне кажется, Вы никак не определитесь, какого именно вида змеёй Вы являетесь!» На что раздутая змея отпарировала одной заключительной строфой:

«В соответствии с тем, чему меня учили» — заявила Алиса, — «только одна пара гремучих змей была допущена на Ковчег. Вы же пытаетесь утверждать, что ещё одна гремучая змея прокралась на корабль под видом багажа?»

«Лишний Гад шбежал из Эдемшкого Шада» — ответила змея, — «и оттуда прошкочил на Ковчег. Шам Шатана в чешуйчатом обличье.»

«Сатана ехал зайцем на Ноевом Ковчеге?» — содрогнулась Алиса.

«Шатана пережил потоп, уштроенный вашим маленьким богом, шпрятавшись в туалете Ковчега. Шорок дней и шорок ночей промучился он, пока не шумел шбежать, чтобы шнова дошаждать людям. Шмий Шатана правит нами!»

Но Алиса не слушала. «Почему Вы всякий раз говорите Ш вместо С?» — пожаловалась она. — «Вы меня уже всю заплевали!» (В обычной ситуации Алиса никогда не позволила бы себе такое невежливое замечание, но брызги змеиной слюны в самом деле жгли ей кожу!) «Дефект речи» — ответила Змея, яростно дёрнув языком, прежде чем продолжить свой рассказ. — «Мы, Ишполнительные Гады, являемся потомками того нелегального багажа. А мы — шамый Главный Гад!»

«Я думала, что миссис Минус пыталась стать Главным Гадом, разве не так?»

«Главным Гадом не штановятшя; штановятшя только кольшом в теле Главного Гада. У наш, жмей, штрогий порядок. Ешть только один Жмей, когда все жмеи штроятшя в линейку. Мы — Левиафан! Мы — Вшемирная Жмея! Вашилишк!»

К этому времени Алиса была уже в большей или меньшей степени вся покрыта змеиным соком и её кожа почти воспламенилась! Это неудобство, однако, не помешало ей заметить маленький фигурно вырезанный кусочек дерева, насаженный на торчащий из змеиной пасти ядовитый зуб. «Это должно быть паучьим фрагментом из моей головоломки!» — сказала себе Алиса, — «но как же мне стащить его оттуда? Я сомневаюсь, что даже молитва Господня поможет мне на этот раз; ибо, каким же стихотворением можно усыпить столь жуткую тварь?»

«Маленькая Алиша…» — проговорила Змея с шепелявым эллипшишом, — «У меня вшевидящее око. Я шледила жа твоими ушпехами на продолжении вшей этой шкажки. Я видела, как ты охотилашь жа каждым кушочком головоломки. Я видела, как ты рашкрывала улики моей ошибки ш эпидемией невмонии. Я лишь пыталашь шделать этот мир лучшим миром! Ты должна была понять, каким шальным штановилошь общество!? Я лишь хотела, штобы люди подчинялись влашти! Это ли прештупление? Вот я и накормила их всех зародышами невмонии, надеяшь шделать иж них приверженцев. Ражве моя вина, што экшперимент не удалшя? И ражве ты можешь винить меня и мой Прежидиум, Алиша, жа попытку шкрыть его Головоломными Убийштвами?»

«Да, я могу винить Вас» — ответила Алиса. — «Я виню Вас за всё!»

Обвинённый во всех грехах Главный Гад наклонился и сомкнул челюсти вокруг Алисы. Алиса оказалась в гигантском рту; две пики упирались в её кожу! Алиса (в последние мгновения) ухитрилась снять паучий фрагмент головоломки с острого зуба. И лишь затем она была проглочена целиком!

Вниз, вниз, и вниз! Вдоль, вдоль, и вдоль! Поперёк, поперёк и поперёк! Алиса и подумать себе не могла, что внутренности змеи могут иметь столько изгибов и поворотов. Будучи проглоченной, она ощутила весьма неслабое головокружение, но это не помешало ей аккуратно добавть паучий фрагмент головоломки к девяти другим в кармашке её передничка. «Какое странное совпадение!» — сказала она себе, открывая всё новые глубины змеиного пищеварительного тракта. — «Всего лишь несколько часов назад я проглотила чюрвя, а теперь змея глотает меня! Как извилист путь в будущем!»

В конце концов Алиса достигла маленького, тёмного кабинета, вмещавшего лишь аккуратный конторский стол; за столом сидел аккуратный, опрятно одетый человек с аккуратной перьевой ручкой в руке; ею он что-то пописывал в аккуратном гроссбухе. «Будте добры, Ваше имя?» — задал он аккуратный вопрос.

«Алиса.»

Аккуратный человек записал алисино имя в гроссбух, даже не взглянув на неё. «По какому делу Вы оказались в Манчестере?» — спросил он.

«Чтобы найти выход» — ответила Алиса, что заставило аккуратного человека наконец бросить на неё взгляд.

«Выход?» — воскликнул он, — «Отсюда нет выхода! Это Мучестер! Сюда направляется всё заглоченное.»

«Как Вас зовут, о аккуратный и опрятный человек?» — спросила Алиса.

«Меня зовут Аккурат Опрят; так что с того?»

«Мне бы вернуться в Манчестер, Аккурат.»

«Манчестер? У Вас с собой Ваша щекотальная щётка?»

«О, какое совпадение, мистер Опрят!» — сказала Алиса, вспоминая обещание Зенита О’Клока. — «У меня как раз есть с собой щекотальная щётка!» — Алиса вытащила жёлто-зелёное перо Козодоя из кармашка своего передничка.

«О-о-о, жёлто-зелёное перо!» — вскричал Аккурат, выхватывая его из рук Алисы. Я всегда хотел жёлто-зелёную щекотальную щётку! Я могу пойти в Химеру!» — При этом он пощекотал пером алисин нос! А потом и свой собственный! — «О, да!» — визгливо вскричал он, совершенно разаккуратившись. — «О, ля, ля! Возьмите меня туда!»

Алиса увидела позади стола три двери. На каждой двери была маленькая написанная от руки табличка: первая дверь гласила ТРЕТЬЯ ДВЕРЬ БЕЗОПАСНАЯ; вторая дверь гласила ПЕРВАЯ ДВЕРЬ ЛЖЁТ; третья гласила ВТОРАЯ ДВЕРЬ САМА КАК ПЕРВАЯ. «Мой маленький друг, выбирайте Вашу дверь, но рассуждайте мудро!» — захихикал Опрят, щекоча себя изо всех сил. — «Одна из них ведёт в Мучестер, ещё одна ведёт в Бесчестер, последняя из них выпустит тебя в Манчестер, и это единственная безопасная дверь: остальные две фатальны.»

«Какую же мне выбрать?» — спросила себя Алиса. — «Вот если бы со мной была Автоматическая Алиса! Селия бы быстро решила задачу логически. Но поскольку Селии со мной нет, мне придётся притвориться, что я — это она. Итак, дайте-ка подумать…» — и Алиса рассудила следующим образом: «Первая дверь утверждает, что третья дверь безопасна, но вторая дверь утверждает, что первая дверь говорит неправду, так что вторая дверь может оказаться безопасной. Но затем третья дверь утверждает, что вторая дверь в действительности является первой дверью, следовательно это вторая дверь лжёт, а первая дверь говорит правду: таким образом третья дверь должна быть безопасной дверью…»

«Скорей, Алиса!» — засмеялся Опрят. — «Пора сосредоточиться!»

Алиса открыла третью дверь и вошла в неё.

Глава XI — Дороти, Дороти и Дороти

Третья дверь заколебалась и исчезла, как только Алиса прошла сквозь неё; Алиса стояла на маленьком холмике, с которого открывался взору чрезвычайно приятный пейзаж. Яркое солнце приветствовало её появление радостной улыбкой на безоблачном лике. Перед ней лежала извилистая деревенская улочка, лениво растянувшаяся в лёгком летнем тумане. Птичка ласково насвистывала восхитительную мелодию, прячась где-то в ветвях ближайшей ивы, парочка кроликов, наслаждаясь брачным периодом, счастливо скакала по полю, заросшему лютиками. «Я определённо выбрала правильную дверь» — поздравила себя Алиса. — «Вот если бы Селия оказалась здесь, чтобы насладиться данным прелестным уголком Манчестера вместе со мною!»

В мире, где она оказалась, никогда не мог пойти дождь; неподалёку ленивая струйка дыма поднималась от трубы маленького деревянного домика. Алиса сошла с холмика и по извилистой улочке направилась к домику, и пока она шла, птички и кролики обращались к ней. «Дорогая маленькая Алиса» — щебетали они, — «как это мило с твоей стороны, что ты нас посетила!» Алису тронула их нежность, да так что она напрочь забыла про время, и головоломку, и убийства, и даже про урок писания! Как туман рассеивались её заботы. Алиса беззаботно шла, пока не достигла маленького увитого розами домика. На двери красовалась миленькая резная табличка ХВАТИТ УДИВЛЯТЬСЯ. Алиса тихонько постучала костяшками по двери, и до неё донёсся мягкий голос изнутри, «Входи же. Открыто.»

Алиса толкнула дверь и вошла.

Старый, старый старик сидел за накрытым столом, на котором стояли две тарелки, а в них дымились жаркое, морковь и картошка. Запах еды напомнил Алисе, как давно, давно она ничегошеньки не ела (не считая малюсенького чюрвя, и всё!). «Ты, должно быть, проголодалась, Алиса» — сказал старик, указывая ей на вторую тарелку, — «не разделишь ли со мной эту трапезу?»

«Спасибо, сэр» — сказала Алиса, садясь за стол, — «Вы очень любезны.»

Старик посмотрел на Алису. Он внимательно изучал её, как если бы старался запомнить навсегда, но девочка была так занята, набивая рот едой, что совершенно не отвлекалась на его пристальное внимание. «Неужели ты так просто забыла меня, Алиса?» — наконец набрался смелости спросить её старик.

Этот вопрос заставил Алису на мгновение замереть (с полной вилкой варёной моркови на полпути к её губам), и взглянуть на старика, сидевшего по другую сторону стола. То, что она увидела, побудило её опустить нож и вилку. «Мистер Доджсон!» — вскричала она, соскочила с места, обежала вокруг стола и прижалась к старику в объятии. «Вы так ужасно постарели» — прошептала она, — «что это у Вас в глазах? Слёзы?»

«А что это у тебя во рту? Обслюнявленное мясо?» — ответил ей старик в том же духе.

«Но что Вы делаете в Манчестере, мистер Доджсон?»

«Это не Манчестер, Алиса; ты выбрала третью дверь, которая была неправильной.»

«Но ведь я решила задачу столь логически! Как я могла совершить ошибку?»

«Ты забыла вспомнить о том, что вторая дверь в действительности была первой, соответственно, третья дверь была воистину первой дверью. »

«Значит, мне следовало выбрать вторую дверь?»

«Верно, дорогая Алиса» — ответил старик, пустив ещё одну следу. — «Вторая дверь вывела бы тебя в безопасное место, в то время как третья привела лишь в Бесчестер. Этот мир — место, куда жизнь перетекает после того, как она закончила жить. Здесь я и живу, окончив мои дни в 1898 году.»

«О, мистер Доджсон!» — вскричала Алиса. — «Означает ли это, что я тоже умерла?»

«Ты была проглочена Верховным Гадом, Алиса, в моей третьей книге о тебе. Я как мог пытался спасти тебя, но был уже слишком стар и измождён, чтобы помочь тебе. Я боюсь, что это как раз означает, что ты умерла.»

«А Селия? Она тоже проглочена?» — спросила Алиса.

«К счастью, я сумел дать Селии выбраться. Я обнаружил, что её необыкновенная автоматическая энергия позволяет ей противостоять змеиному аппетиту.»

«Но где же она теперь?»

«Не желаешь ли пудинга, Алиса?» — спросил старик.

«У меня нет времени даже на третью часть Вашего пудинга!» — закричала Алиса (пожалуй, что черезчур грубо, я так полагаю). — «Я хочу вернуть мою драйняжку! И я хочу домой!»

«Я не могу вернуть прошлое, Алиса! Что случилось, то случилось…»

«Но я хочу выбраться, в отличие от Вас, мистер Доджсон.»

«Давай рассуждать логически» — сказал старик. — «Я был реальным персонажем, который однажды умер; но ты, Алиса, одновременно реальная и воображаемая, но разве можно уничтожить воображаемое? Не исключено, что для тебя сохраняется некоторый шанс продолжить свою историю… хотя это означает вступить в противоречие с законами жизни, смерти и повествования.» Слёзы почтенного старца капали на недоеденное жаркое, образуя на нём лужицы. «Я так надеялся, что мы сможем хорошо провести время вдвоём с тобой, Алиса» — сказал он сдавленным голосом, — «но, возможно, тебе действительно стоит покинуть меня сейчас…» Затем почтенный мистер Доджсон низко склонился над Алисой и произнёс эти последние слова, — «Поцелует ли меня юная Алиса на прощанье?»

Алиса поцеловала его, ощутив соль на губах…

«Стебаться Фтебаться!»

«Что, простите?» — сказала Алиса.

«Шманаться Наматься!»

«Боюсь, я не вполне понимаю.»

«Колбаситься Долбаситься!»

«Да кто же вы?» — спросила Алиса.

«Шлёпаться Хлёпаться!»

«Куда я попала?» — закричала Алиса.

«Химерка Фанерка!»

«Это Химера?»

«Весьманца Точнянца!»

«Боги!» — сказала Алиса. — «Похоже, меня занесло на представление Химеры. Вот куда меня отцеловал мистер Доджсон, так или иначе.»

«Мистерца Доджсица!»

«Стало быть, Вы — Шлёпаться Хлёпаться?» — спросила Алиса сине-оранжевого кролика, развязанно разгуливавшего рядом с ней. — «Я видела Ваше имя на афише Химеры, верно, мистер Кролик?»

«Афишца Конешца!» — прогоготал размалёванный кролик, прыгнул и вцепился Алисе в ногу!

«А я здесь зачем?» — вскричала Алиса, оглядываясь в поисках путей к отступлению. Мягкий белый свет заливал всю пустоту, внутри которой она была теперь заточена, а кругом этой пустоты плясали, смеялись и корчили рожи дети, глупо радовавшиеся попыткам Алисы стряхнуть с ноги вцепившегося кролика.

«Алиса, у тебя наконец получилось!» — крикнул ей другой голос. — «Я ждал этого целую вечность!» Это был голос Капитана Развалины, и Алиса не могла понять, откуда он к ней обращается, пока не разглядела притаившееся в толпе детей взрослое барсучье лицо, принадлежавшее, безусловно, Капитану Развалине.

«Капитан Развалина!» — крикнула Алиса. — «А Вы что делаете здесь?! »

«Птичка указала мне путь» — ответил Барсучник.

«Уж не Козодой ли?» — спросила Алиса.

«Он самый» — ответил Развалина. — «Он сказал, что ты в настоящее время участвуешь в моргании во Дворце Химеры в Рашхолме. Это дневное представление называется Шлёпаться Хлёпаться, Всё На Смарку; это детский сеанс, и ты, Алиса — приглашённый артист на этой неделе.»

«Губаца Раскатаца!» — пропищал кролик, поднимаясь по ноге Алисы.

«Но что есть Химера?» — спросила Алиса Капитана. — «И как мне отделаться от этого весьма прилипчивого кролика?»

Тут захохотали дети, немало позабавленные.

«Химера — это вроде театра теней» — ответил Развалина, — «разве что нечто более реальное. Стоит тебе лишь пощекотать в носу щекотальным пёрышком, и ты становишься частью происходящего. Ты врубаешься в это. Это называется собирательным вюртуальным опытом.»

«А как мне избежать вюртуального собирания?» — спросила Алиса, через Ю.

«Очень просто» — сказал Барсучник, — «тебе достаточно вырубиться.»

«А как вырубиться?»

«Просто произнеси громко слова ХВАТИТ УДИВЛЯТЬСЯ.»

Как только Развалина произнёс громко слова ХВАТИТ УДИВЛЯТЬСЯ, он растворился в окружавшем их свете и исчез из Химеры. Алиса незамедлительно последовала его примеру. «ХВАТИТ УДИВЛЯТЬСЯ!» — крикнула она.

Сразу вслед за этим Алиса обнаружила себя сидящей на холодном, сыроватом сиденьи рядом с Капитаном Развалиной. На обширной стене перед ними моргали образы Шлёпаться Хлёпаться и детей, а вокруг неё на рядах сидений сидели сами дети, щекоча свои маленькие носики-курносики щекотальными пёрышками. Широко раскрытые глаза детей были выпученными и остекленевшими и покрытыми толстым слоем пыли, которую в них напускали. Капитан спрятал перо, которым сам только что щекотал нос, взял Алису за руку и повёл её туда, где светилась в темноте табличка В РЕАЛЬНОСТЬ.

За стенами Дворца Химеры, присев на асфальте, их терпеливо дожидалась избушка Пабло Огдена. Капитан Развалина подвёл Алису к двери избушки, по пути комментируя: — «Услышав печальные новости о профессоре Глэдис Воронюхе, я решил, что самым лучшим будет собрать вместе всех оставшився в живых свидетелей, знающих об убийственно головоломном плане Исполнительных Гадов, дабы защитить их наилучшим образом. И вот они здесь!» С этими словами он отворил дверь избушки и втолкнул Алису вовнутрь.

Алиса оглядела собравшуюся внутри избушки толпу, и действительно — все были здесь! Мисс Компьютермит, выросшая до человеческого размера; и Зебрюк (которого, как оказалось, зовут Полосач); и Дэвис на Длинные Дистанции, он же Слизнярик, игравший невыносимо одинокую ноту на своей трубе! И здесь же, о, ещё как здесь был сам Пабло Огден, мясник наоборот, рыдающий над кучей отбросов, в которой Алиса признала перемешанные останки Джеймса Маршалла Хентрэйлса. «Как они посмели так варварски перемешать моё величайшее творение?» — стенал Пабло. — «Глупые Гады заплатят за эту разборку!»

Однако Селии, Автоматической Алисы, с ними не было. Но Алиса не успела даже подумать об этом, потому что тут же заверещал (своим чёрно-белым голосом) Зебрюк Полосач: «Пабло, по правому борту приближается полиция со скоростью Бог знает сколько узлов!»

«И они в своей Драной Пташке!» — добавил Развалина.

«Это не полиция» — пропищала мисс Компьютермит, — «это миссис Минус!» (От такой новости Дэвис на Длинные Дистанции в ту же секунду полностью скрылся в раковине своей шляпы, освобождая хоть немного места для остальных!) «К штурвалу!» — закричал Пабло, и на мгновение Алисе показалось, что она находится на корабле, особенно когда Пабло начал дёргать ряд рычагов, заставивших их садовую избушку взмыть на рахитично-куриных ногах. «Какой курс, Алиса?» — вопросил он, беря в руки штурвал.

«К дому моей пратётушки Эрминтруды в Дидсбери!» — ответила Алиса.

«Не уверен, что я знаю путь туда» — сказал Пабло.

«Что за несчастье!» — сказала Алиса, — «Я тоже не знаю.»

«Если мне будет позволено сделать логическое предположение» — сказала мисс Компьютермит, — «наверное, мы могли бы последовать за этим жёлто-зелёным попугаем; похоже, он знает дорогу.»

«Полный вперёд!» — проревел Пабло, и избушка с дикой скоростью, пошатываясь, рванулась по дороге.

«Козодой!» — закричала Алиса и высунулась в окошко, чтобы проследить за расцвеченным яркими перьями полётом попугая. «Который час, Капитан Развалина?» — спросила она (едва осмеливаясь спросить!). Барсучник сверился с часами на своём запястье. «Сейчас почти точно, не сказать что около, половина второго.»

«Осталось тридцать минут!» — прикинула Алиса. — «Я надеюсь, мы сможем оказаться там вовремя!»

Они весьма энергично расправлялись с расстоянием; избушка уже несла их по Оксфорд-роуд. (Видели бы вы, как она перепрыгивала через строения!) Тем временем они проносились по Уилмслоу-роуд, держа курс на Дидсбери — и что за чудесное транспортное средство эта шагающая, бегающая, прыгающая, скачущая садовая избушка! С какой лёгкостью она обскакивает ревущий поток авто-коней! Мисс Компьютермит вылезла через окошко наружу (ничего сложного, если у вас шесть ног!); теперь она ехала на избушке верхом, цепляясь за крышу, следила за курсом и не выпускала из поля зрения горделивое порхание попугая далеко впереди них. Зебрюк Полосач был помещён у заднего окошка избушки; его задачей было наблюдать за автоматической Драной Пташкой миссис Минус. («Она у нас на хвосте, Пабло!» — вопил Зебрюк не переставая. — «Быстрей, быстрей!»). Пабло стоял за штурвалом, прилагая все усилия, чтобы избушка не сбавляла темпа. Дэвис на Длинные Дистанции был по-прежнему надёжно упакован в свою шляпу-раковину (которая каталась по полу избушки как кручёный мяч, каждую минуту рискуя вывалиться прочь!). Алиса, как могла, пыталась быть чем-то полезной, чего совсем нельзя было сказать о Капитане Развалине! Даже совсем наоборот — он в возбуждении танцевал по избушке, распевая очередной куплет своей песенки:

Но так или иначе, а шестеро странных путешественников ухитрялись удерживать равновесие в шаткой избушке, и даже согласованно действовать в весьма своеобразно разнообразной манере. (Или мне стоило окрестить эту манеру разнообразно своеобразной?) Но что бы там ни говорилось, бесстрашная шестёрка проявила себя в лучшем качестве. Они миновали Рашхолм так, как будто их манили оттуда пирожком; через Фаллоуфилд они прогалопировали — и через Визингтон они (почти) пронеслись с диким визгом — пока, наконец, Дидсбери с его расползшимся во все стороны кладбищем не выплыл им навстречу. Место, где Манчестер хоронил своих покойников. Алиса выглядывала с хлипкой высоты избушки, пытаясь высмотреть дом её пратётушки. Кладбище выглядело гораздо более расползшимся, чем Алиса помнила его, но она предположила (конечно, верно), что много-много людей должно было умереть с тех пор как она в последний раз была здесь в 1860. Она заметила, как Козодой снизился и сел на покосившуюся крышу старого, обветшалого дома.

«Не может быть!» — сказала Алиса. — «Пратётушка Эрминтруда никогда бы не позволила дому прийти в столь неопрятный вид!» Но дом был определённо в нужном месте, насколько Алиса могла помнить: разве что кладбище разрослось так сильно за прошедшие годы, что окружило дом со всех сторон!

«Опусти меня здесь, Пабло!» — обратилась Алиса к пилоту избушки.

«Похоже, у меня нет выбора» — отозвался Пабло.

«Что Вы имеете в виду?» — спросила Алиса.

«Пташка целится нам в хвост, Пабло!» — завопил Зебрюк Полосач. — «У ней и пушка заряжена!»

«Я думаю, по нам сейчас пальнут!» — крикнул Пабло. — «Без паники!»

Но, разумеется, всех на борту охватила паника, особенно когда они услышали, как снаряд свистит, рассекая воздух и приближаясь к ним! Снаряд попал в левую ногу избушки! Нога завернулась, запахло жареным, весь мир накренился и с треском рухнул на землю!

Все обитатели раненой избушки выкатились из неё прямиком на кладбище. Садовая избушка разбилась на тысячу кусков, и пабло Огден потрясал возмущённым кулаком парящей в воздухе Драной Пташке. «Как ты смеешь!» — бранил он миссис Минус, которая хладнокровно поглядывала вниз с безопасного расстояния; Змеючка улыбалась ему злобным оскалом своих ядовитых зубок. «Я тебя привлеку за это варварство!» — вопил Пабло.

«Ты мне не нужен» — ответила миссис Минус. — «Я хочу заполучить Алису.»

Но Алиса совсем не хотела быть заполученной миссис Минус; она хотела лишь одного — добраться до дома её пратётушки вовремя. Кругом неё из земли выступали надгробия и скульптурные ангелы. Старый дом находился посреди всех этих памятников и казался совершенно мёртвым.

Алиса быстро огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что все её друзья-путешественники были живы и здоровы. Мисс Компьютермит уменьшила себя до своего первоначального размера, чтобы поспешно нырнуть в ближайшую трещину; Дэвис на Длинные Дистанции стал блестящим слизнем и украсил собой надгробный камень; Зебрюк Полосач превратился в едва заметную игру света и тени среди могил; Капитан Развалина уже рыл себе глубокую нору в жирной кладбищенской почве; Пабло Огден продолжал осыпать проклятьями миссис Минус, которая тем временем спускалась к ним в своей Драной Пташке.

Среди надгробий можно было различить полицейских-собак, которые собирались кучками, но продолжали сохранять дистанцию, и Алиса не могла понять, почему. Инспектор Джек Расселл отделился от группы собак, но лишь едва глянул на Алису, удостоив её поворота своей длинной морды; он даже не попытался арестовать её. Алиса была озадачена столь необычным поведением, но тут она услышала пронзительные крики Козодоя, доносящиеся из сада перед домом, и Алиса поспешила туда, чтобы выразить ему своё приветствие. Конечно, то место, в которое она поспешила, не было садом; это было лишь продолжение кладбища. Попугай сидел на осыпавшемся надгробии, установленном прямо перед домом. Алиса ожидала услышать очередную загадку, но ничего подобного не произошло. Алиса увидела, что Козодой сжимает в клюве нечто, что не давало ему возможности произнести хоть слово.

Это был кусочек головоломки. Алиса поняла, что этот фрагмент и был последней и окончательной загадкой Козодоя. Она вытащила его из клюва и увидела, что на нём был изображён веер из жёлто-зелёных перьев. Алиса ловко добавила его к остальным в кармашке её передничка, и лишь тогда обратила внимание на имена, выбитые на надгробии, служившем Козодою насестом:

Эрминтруда и Мортимер Пибоди:

навсегда в наших грядках

И в самом деле, могила была вырыта прямо посреди редисовой грядки. Алиса вдруг вспомнила наставления профессора Воронюхи о том, что ей придётся съесть редиску в обратном направлении, чтобы вернуться в прошлое. Но как можно съесть редиску наоборот? Алиса выдернула из земли за ботву один узловатый образчик, а затем сложилась пополам, чтобы просунуть лицо между ног, вся вывернулась наизнанку, и вонзилась зубами в корнеплод. Гадкий Козодой, стоило предложить ему немного редиски, мимикой и жестами предлагал ей проделать именно это. Алиса смеялась, глядя на такого изнаночного попугая!

Если Алиса вдруг надеялась быть перенесённой обратно в 1860, её ждало горькое разочарование. «О Козодой!» — воскликнула она. — «Хронокулы в этой редиске не сработали! Я боюсь, мы навсегда пойманы в будущем!»

И в этот момент дверь старого дома отворилась с душераздирающим скрипом, и Селия, Автоматическая Алиса, ступила на крыльцо. «Не бойся, сестрёнка» — заявила кукла спокойно, — «мы уже почти дома.» К этому времени Селия выглядела столь похоже на Алису, что Алиса действительно подумала, что видит себя саму, идущую ей навстречу.

«Селия!» — вскричала Алиса. — «Значит, ты смогла добраться до дома нашей пратётушки раньше меня? И ты сумела спастись от змей!»

«Ещё не совсем» — ответила Селия, — «ибо разве же это не миссис Минус подкрадывается к нам среди могил, сверкая на солнце своими отравленными зубами?»

Алиса оглянулась через плечо и в самом деле увидела злобного Исполнительного Гада с действительно сверкающим на солнце оскалом зубов! «Но почему инспектор Джек Расселл и другие полицейские-собаки не пытаются помочь миссис Минус арестовать меня?» — спросила Алиса.

«Профессор Воронюха вчера отослала в полицию свои доказательства причастности Гадов к распространению невмонии» — сказала Селия. — «и инспектор получил их каких-нибудь тридцать минут тому назад.»

«Значит, теперь полиция на нашей стороне?»

«Должно быть, так.»

«Тогда почему они не арестуют миссис Минус?»

«Они её боятся.»

Алиса бросила взгляд на приближающуюся фигуру миссис Минус. Змеючка приобрела ещё больше сходства со змеёй, в ущерб сходству с женщиной, и вытащила злобно выглядящий пистолет. «Да и я тоже боюсь её!» — сказала Алиса.

«И я, и я тоже!» — закричал Козодой, резко вспорхнул и скрылся в доме.

«Вот и я тоже!» — повторила вслед за всеми Селия. — «Алиса, уходи в дом, скорее!»

Опять полил дождь (весьма сильный на этот раз, со вспышками молний), и Алиса побежала в древний дом вслед за своей сестрой.

Оказавшись внутри, они заперли за собой входную дверь и побежали в столовую, из которой Алиса давным-давно пропала. Там, как и прежде, стояли старинные дедушкины часы и пустая птичья клетка, и там же, на обеденном столе, находилась незавершённая головоломка. Ничего не изменилось, если не считать толстого слоя пыли, который покрывал обветшалую мебель. Дождь по-прежнему лупил в стекло, и кладбище раскинулось кругом, омываемое ливнем, и молнии сверкали. Тик-такающие часы показывали без пяти минут два (хотя их и покрывал жуткий слой паутины).

Алиса поспешно вынула одиннадцать кусочков головоломки из кармашка своего передничка, и принялась помещать их на свои места в покрывшуюся плесенью картинку Лондонского зоопарка: термита, барсука, змею, цыплёнка, зебру, улитку, кошку, рыбу, ворону, паука, попугая… Когда Алиса положила последний кусочек, Козодой впорхнул обратно в свою клетку. Одиннадцать тварей теперь вполне могли чувствовать себя дома, но двенадцатого фрагмента по-прежнему не хватало.

«Что же это за неуловимый кусочек и где мне его искать?» — воскликнула Алиса, обыскивая комнату на предмет недостающего фрагмента головоломки. — «Он должен быть где-то здесь! Помоги мне, Селия!»

Селия, по плечи засунув голову в дедушкины часы, отозвалась оттуда: «Я как могу стараюсь помочь тебе, Алиса.» Она вынырнула обратно: «Но пока что сумела найти лишь вот это.» — В руке она сжимала самое первое перо, которое Козодой потерял во время своего полёта в будущее.

«Это мне ни к чему» — ответила Алиса. — «Быстрее! Продолжай искать!»

«Без четырёх минут два, Алиса» — прошептали часы.

«О Боже!» — вскрикнула Алиса. — «Должен же где-то быть этот кусочек! Может, он завалился за диванные подушки?» Вообразите себе её удивление, когда она обнаружила трёх одинаковых старых, сморщившихся от времени женщин, сидящих на диване! Пыль и паутина так плотно покрывали их, и столь древними и иссохшими они были, что Алиса поначалу приняла их за часть интерьера. «А вы трое кто такие?» — вопросила она.

Мы дочки-тройняшки Эрминтруды…» — ответили они разом.

«Меня зовут Дороти…» — сказала первая женщина.

«Меня тоже зовут Дороти…» — добавила вторая.

«Меня тоже и тоже зовут Дороти…» — завершила третья.

«Вот вы и будете ответом на мой двухчасовой урок писания!» — сказала Алиса. — «Вы дочка, дочка и дочка, то есть точка, точка и точка эллипсиса!»

«Правильно…» — отозвались все три дочки хором. — «Мы — эллипсёстры… а ты, должно быть, Алиса…» — при этом они посмотрели на Селию.

«Я — Алиса!» — поправила Алиса. — «А это — Селия.»

«Мы сразу и не поняли, что у тебя есть двойняшка, Алиса…» — сказали три женщины.

«А я не поняла, что вы, три Дороти, до сих пор здесь» — ответила Алиса. — «Как вы допустили, что дом пришёл в такой вид?»

«Время замедлилось и остановилось для нас с тех пор как ты исчезла, Алиса… Мы так и не вышли замуж, понимаешь…»

«Без трёх минут два, Алиса» — прошептали часы, и тут послышался внезапный, неистовый стук в дверь!

«О, нет!» — вскричала Алиса. «Это миссис Минус пытается прорваться сюда!» — добавила Селия.

Для Алисы это было слишком. «Мне никогда не найти последний фрагмент головоломки!» — захныкала она.

«Но, дорогая Алиса» — триплетом выпалили три Дороти, — «ведь ты и есть последний фрагмент головоломки…»

«О чём вы говорите? Это же невозможно!» — всхлипнула Алиса. — «Я девочка, а не кусочек головоломки!»

«Я думаю, они могут быть правы. Алиса» — сказала Селия.

Алиса бегом направилась к обеденному столу, на котором её ждала старая пыльная картинка, в которой оставалось одна неровная прореха. Алиса увидела, что прореха эта и в самом деле не находилась среди многочисленных клеток с животными; дыра зияла на одной из дорожек между клетками; на дорожке, где ходят посетители. Более того, дыра зияла в том месте, где должна была находиться голова маленькой девочки! И на девочке был красный передничек! «Да, полагаю, это могу быть я» — сказала Алиса, — «но мне никогда не пролезть в такую маленькую дырочку! Особенно с Селией!»

«Я не пойду с тобой, Алиса» — сказала Селия.

«Разумеется, пойдёшь!» — ответила Алиса.

«Я боюсь, что не съела редиску, Алиса. Но, по правде сказать… мне довольно-таки нравится жить в будущем.» — Селия гордо воткнула потерянное Козодоем перо в свою причёску, произнося это. «Будущее — мой настоящий дом.»

«Селия!» — закричала Алиса, в то время как часы прошептали: «Без двух минут два, Алиса!»

«Алиса!» — завопила миссис Минус, хлестнув своим чешуйчатым хвостом входную дверь. Всё произошло одновременно!

Селия неожиданно обратилась к Алисе: «Откроем дверку на моём левом бедре?»

«Ту, которую ОТКРЫТЬ В СЛУЧАЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНО КРАЙНЕЙ НЕОБХОДИМОСТИ?»

«Да, её, Алиса.»

И Алиса открыла маленькую дверку, находящуюся на бедре Селии; внутри она нашла лишь маленький свинцовый шарик, подписанный ВЫСТРЕЛИ МЕНЯ. «Выстрели меня из чего?» — спросила Алиса. Вместо ответа Селия расстегнула свой передничек.

«Без одной минуты два, Алиса!» — протикали часы, и всё завертелось в дикой спешке!

Входная дверь разлетелась в щепки! «Миссис Минус прорвалась в дом! » — крикнула Алиса.

«Спокойно, сестра моя. Открой тут.» — Селия стояла перед ней, обнажив свой фарфоровый живот, посередине которого была ещё одна маленькая дверка. Алиса открыла дверку; среди механических внутренностей Селии был закреплён кремневый пистолет, подписанный ВЫСТРЕЛИ ИЗ МЕНЯ.

«Я не могу пользоваться этим» — сказала Алиса.

«Пабло Огден встроил в моё тело пистолет не для забавы» — жёстко ответила Селия. — «Подай мне пулю.»

Алиса протянула свинцовый шарик Селии. В ту же секунду миссис Минус ворвалась в столовую! К этому времени она вся более или менее превратилась в огромную змею! Лишь одна человеческая рука выступала из её пресмыкающегося тела, и эта рука сжимала пистолет. Миссис Минус направила пистолет прямо в сердце Алисы. «Ты заплатишь за своё предательство, моя милая девочка!» — прошипела она, начиная давить на спусковой крючок.

Время остановилось на мгновение.

И тут Змеючка закричала! Алиса увидела, как некий невидимый, но когтистый кот внезапно набросился на миссис Минус.

«Мой милый Кварк!» — прошептала Алиса. — «Ты пришёл спасти меня!» — Но миссис Минус отшвырнула невидимого кота и вновь подняла ствол.

«Два часа, Алиса!» — прошептали дедушкины часы. — «Пора домой!» — И часы пробили первый раз.

К этому времени Селия успела зарядить свой собственный пистолет.

Миссис Минус сжала спусковой крючок, но — Селия сжала свой первой!

Миссис Минус размазало по стенкам!

Алиса забралась на обеденный стол, и прыгнула в оставшуюся в головоломке дыру…

Глава XII — «Что у нас сейчас, Алиса?»

… часы пробили второй раз, и Алиса с мягким шмяк! приземлилась в своё кресло, вздрогнув от неожиданности и немедленно очнувшись.

«Какой любопытный сон!» — сказала Алиса сама себе. — «Всё было так реалистично!» Она протёрла глаза и взглянула на дедушкины часы в углу; было, более или менее, ровно два часа. «Должно быть, я задремала в кресле!» — Алиса поднялась и подошла к окну; дождь лупил в стекло и молнии сверкали над кладбищенским ландшафтом.

Козодой проворчал что-то, неразборчиво, из своей клетки.

Вдруг дверь столовой распахнулась. «Что у нас сейчас, Алиса?» — прогремела с порога пратётушка Эрминтруда.

«У нас сейчас прошлое» — ответила Алиса (не вполне понимая, почему).

«Прошлое!» — завопила её пратётушка. — «Я вижу, что учение проходит для тебя без особой пользы. Алиса! Позволь мне напомнить тебе: знания приобретаются тяжёлым трудом! Я не думаю, что ты справилась со своим последним уроком, о правильном использовании эллипсиса?»

«Эллипсис, пратётушка Эрминтруда» — начала Алиса вполне уверенно, — «это последовательность из трёх точек в конце неоконченного предложения, означающая некую опущенность слов, некое сомнение, задумчивость…»

«Очень хорошо, Алиса!» — ответила пратётушка Эрминтруда (удивлённо). — «Но нет такого слова — опущенность. Есть запущенность, и ещё есть опущение, но между этими двумя словами нет переходного варианта! У нас ещё и конь не повалялся в грамматике!» — Эрминтруда подошла к обеденному столу. «Я вижу, ты собрала головоломку. Значит, тебе удалось найти недостающие фрагменты…?»

«Да, удалось» — смиренно отозвалась Алиса.

«О Господи! Какой-то омерзительный блый муравей ползёт по твоей головоломке…»

«Это не муравей, пратётушка» — попыталась возразить Алиса, — «это термит.»

«Назови хоть павлином! Я не допущу вредителей в моём доме!» — И прежде чем Алиса сумела как-то вмешаться, её пратётушка жестоко расплющила бедную тварь под своими пальцами! «А где новая кукла, которую я тебе купила?» — спросила её пратётушка.

«Она потерялась, пратётушка.»

«Ты хочешь сказать, что не знаешь, где находится кукла?»

«Я знаю, где она, пратётушка.»

«Не будешь ли ты любезна, в таком случае, достать её оттуда?»

«Обязательно достану, пратётушка» — пробормотала Алиса, — «дайте лишь срок.»

«Прекрати бормотать себе под нос, гадкая девочка!» — пронзительным визгом отозвалась Эрминтруда. — «Говори чётко и разборчиво! А сейчас время для сегодняшнего урока писания. Достань карандаши! Открой книги! Сегодня мы узнаем всё о различиях между прошлым и будущим временами.»

«Я уже знаю всё об этих различиях!» — сказала Алиса (исключительно сама себе, конечно!) Вот так и начался следующий урок, и следующий за ним, а потом ещё один: все уроки жизни, которые Алисе пришлось выучить, как в Манчестере, так и на юге Англии по её возвращении, и затем на протяжении всей её долгой жизни. Алиса постепенно пришла к пониманию того, что вся жизнь может оказаться одним длинным, непрерывным и тяжёлым уроком. (Так происходит, если вести себя слишком неосторожно.) Но помимо этого Алиса уяснила себе, что жизнь также может быть одним длинным непрерывным сном, и по мере того, как Алиса становилась старше и старше и старше, она никогда не забывала совмещать свои тяжёлые уроки жизни с маленькими приятными снами. Будучи не в лучшем настроении, она оживляла воспоминания о трёх её путешествиях в страну грёз: чудо жизни, зеркало жизни, будущее жизни.

А этой истории по праву положено закончиться в этом самом месте.

Но я не могу не добавить, что (лишь изредка) Алисе случалось вдруг почувствовать ужасный зуд внутри своего черепа. Да, это было похоже на то, как если бы тысяча термитов носилась по кругу, передавая щекотливые сигналы. А ещё иногда (лишь иногда) Алиса ощущала некую твёрдость своих конечностей, как если бы её руки и ноги были не совсем из плоти. Частенько она замечала, что её руки делают не совсем то, что она от них хотела! В такие моменты Алиса действительно думала, что её члены живут своей собственной жизнью, как если бы они были автоматическими придатками её тела.

«Может, в суматохе этих последних мгновений в будущем» — ингода шёпотом высказывала сама себе предположение Алиса, — «я перепуталась с Селией? Может, это не я, а Автоматическая Алиса в действительности вернулась в прошлое?»

И до самых последних из отпущенных ей Богом дней моя милая, дорогая Алиса так и не могла точно решить действительно ли она настоящая, или, может, действительно вымышленная…

А вы как думаете, какой она была?