Это мужское дело Эксмо-Пресс 2001 5-04-006340-7 James Hadley Chase The Things Men Do

Джеймс Хэдли Чейз

Это мужское дело

Глава 1

Фары моего старого автобуса вырвали ее силуэт из кромешной Тьмы, как на сцене, где прожектор освещает только главную героиню.

Она стояла рядом с «бьюиком» 1939 года и, будьте уверены, мыли машину последний раз до Рождества Христова. Серая фланелевая юбка, жакет винного цвета, поднятая рука…

Вообще-то я никогда не сажаю девушек в машину, но у этой испортилась машина, а машины — мой хлеб. Я притормозил и посмотрел на часы: было двадцать минут двенадцатого. Я был голоден, как волк, чертовски устал, потому что возился с машиной около аэропорта в Норфолке, но ее голос заставил меня открыть дверцу и спрыгнуть на землю.

— Ну что тут?

— Бензина полный бак, а двигатель не заводится. Подойдя к машине, я поднял крышку капота и почувствовал запах горелого. Все было ясно как божий день.

— Зажигание приказало долго жить. Завтра вам его починят.

— А, вы в этом уверены? Как мне не везет! Но вы даже не посмотрели как следует.

— Нечего было и смотреть. Достаточно было понюхать. Это ведь моя профессия.

Обернувшись, она посмотрела на автобус и красные буквы на нем: «Гарри Коллинз. Ремонт машин, 14 Игл-стрит.» Года два назад я гордился этой колымагой. Когда мне ее продали, я старался не смотреть на надпись, так меня это подогревало. Теперь же колымага напоминала мне белый катафалк.

Она беззаботно рассмеялась:

— Вот повезло, так повезло! Другая наверняка остановила бы какую-нибудь размазню, а я прямо механика.

— Повезло, но не совсем. Ничем не могу вам помочь. Могу только подкинуть до какого-нибудь гаража. Если это вас устроит.

— Они, наверное, уже все закрыты. Мне не улыбается перспектива тащиться на буксире.

— Могу довезти до какого-нибудь открытого.

— Нет, спасибо. А потом, эта развалина не моя. Она принадлежит приятелю. Пусть он за ней потом приедет, если захочет. Я ее тут оставлю.

— А если ее угонят? Ведь это ему не понравится!

— Это его дело. Вы меня отвезете домой? Я живу в Вест-Энде — Ну если это все…

Она проскользнула в автобус. Я с сомнением посмотрел на машину.

— А если кто-нибудь врежется в нее в темноте на полной скорости? Что произойдет?

— Боже мой! Вы всегда так беспокоитесь о других?

— Мне самому бы не поздоровилось, налети я в темноте на такую штуку.

Порывшись в багажнике, я нашел там красный фонарик и повесил его на дверцу «бьюика».

— Фонарь украдут.

— Ну и бог с ним.

Мы тронулись в путь. Свет фар падал на длинные ноги женщины и на ее открытые коленки. Они были изумительны! В неровном свете я следил за своей пассажиркой краем глаза. Но увидел я немного: темные волосы, разделенные пробором, падали на плечи и чуть завивались на кончиках. Я был уверен, сам не знаю почему, что сидевшая со мной женщина необыкновенно хороша.

— Это ваш автобус?

Она достала сигареты и дала мне прикурить. Чиркнула спичка, но мне опять не удалось ее рассмотреть.

— Итак, вас зовут Гарри Коллинз?

— Вы правы.

— А меня Глория Селби.

Мы проехали двести ярдов молча, пока она вновь не заговорила:

— Вы всегда работаете так далеко от дома?

— Почему вы думаете, что я работал?

— Вы не похожи на мужчину, который сел бы за руль с такими грязными руками, если только перед этим он не работал, как черт.

— Верно, один из моих немногих клиентов позвонил и попросил посмотреть, что с его машиной. Рядом, в пяти минутах, был гараж, но он так ценит мои услуги… в общем, хороший парень.

— А отказаться вы не могли?

— Не те времена, чтобы отказываться.

— А мне казалось, что все владельцы гаражей купаются в деньгах.

— Мне тоже казалось, поэтому я этим и занялся.

— Нестоящее дело?

— Почему же… только я, кажется, неправильно выбрал место.

— Но, по-моему, Оксфорд-Сириус отличный район.

— Я тоже так думал, когда там поселился. Вы же знаете, где находится Игл-стрит.

— Около перекрестка с Оксфорд-стрит на Робинсон. Я взглянул на нее и снова уставился на убегавшую под колеса дорогу.

— Вы первая из всех, кого я знаю, ответили на такой вопрос. Улицу сделали с односторонним движением и разукрасили знаками «Остановка запрещена». Покупатели боятся даже за бензином заехать. Но зачем это я вам жалуюсь? Вам-то это безразлично.

— Разве я сказала, что мне надоело вас слушать? Минуту мы помолчали.

— Я обязательно поставлю к вам свою машину и расскажу о вас своим друзьям.

— Отлично! Весьма вам благодарен!

— Вы не верите, что я так сделаю?

— Почему же, я думаю, что сделаете, как обещаете, если вспомните. Но завтра вы уже забудете о том, что обещали, и о моем существовании. А затем поставите, как всегда, свою машину в ближайший гараж. Так все делают, чего тут обижаться…

— Я живу на Нью-Бонд-стрит, это ведь совсем близко. Мне показалось, что она прижалась коленом к моей ноге.

— Какая у вас машина?

— Один из новых «ягуаров».

Теперь я точно почувствовал, что она прижимается ко мне.

— Машину нужно ремонтировать?

— Нет, но ее нужно мыть. Могу я поставить ее к вам? Сейчас она стоит от дома слишком далеко.

— Местечко у меня найдется, но я не даю ключей от своего гаража.

Я все еще думал, что она просто болтает.

— Иногда я приезжаю очень поздно.

— Я живу над гаражом, и мы поздно ложимся. Цена, если вас устроит, тридцать пять долларов в месяц. Вместе с чисткой и мойкой это составит тридцать пять шиллингов. — Но столько я плачу за закрытый гараж.

— Неправда, — покачал я головой.

— Придется подумать, — засмеялась она. — Ну, ладно, пусть будет так.

— Тридцать пять — это дешево, и вы это знаете. Я был уверен, что теперь не услышу ни слова о «ягуаре». Еще больше я был уверен, что, высадив ее на Бонд-стрит, я никогда о ней ничего не услышу.

— А почему вы сегодня взяли «бьюик»?

Она немного наклонилась вперед, чтобы стряхнуть пепел.

— Сестра моего приятеля уезжала в Париж, и он попросил меня отвезти ее в Норфолк, в аэропорт. Вы когда-нибудь бывали в Париже?

— Да, когда служил в армии, но всего три или четыре дня — Вам там понравилось?

— Кажется, да. Там уже тогда была дороговизна, но теперь, говорят, вообще ни к чему не подступишься.

— Как везде. Но если знаешь людей, то счастлив твой бог! Я там знаю один дешевый отель и потом у меня там друзья, вот мне и обходится все дешевле.

— Похоже — вы там частый гость.

— Почти каждый месяц.

— По делу?

— Да, я модельер. Новые модели белья.

— Это хороший бизнес? — удивился я.

— Очень. Я не хуже других художниц. У меня связи с лучшими конторами.

— Я думал возить белье в Париж — пустое дело.

— Да, покупательницы там заелись, но у меня неплохой вкус.

— Пожалуй, вы слишком молоды, чтобы вести дело самостоятельно.

— Вам тоже не сто лет, — рассмеялась она, откидываясь назад.

— Вот не думал, что в тридцать два года выгляжу щенком. Совершенно не ожидал.

— Вы женаты?

— Да, а вы?

— Да зачем мне это? У меня есть работа, а мужчина — это так просто устроить.

Я стал притормаживать, поворачивая направо. Похоже, что она не врет. У нее в самом деле могла быть квартира на Бонд-стрит. Она могла ездить в Париж и куда угодно. Я вдруг разозлился на себя. Если у меня плохи дела, то почему так должно быть со всеми? Я сделал ошибку, потратив все деньги на гараж. Если бы у меня осталось немного денег, я бы выкарабкался. Я бы мог заключить контракт на покупку оборудования, мог заниматься покупкой станков, мог… Мне не стоило покупать новые бензозаправочные установки, новые машины для мойки, а следовало оставить что-то на черный день. Но тогда, в первые месяцы, меня радовала суета с покупками, и мне не верилось, что я, именно я, могу потерпеть крах. Эта девица рядом со мной могла иметь квартиру, ездить каждый месяц в Париж, покупать последние модели «ягуаров». Все эти вещи, недоступные для таких, как я, были для меня сказкой и только. Я работал, учился, приобретал квалификацию, но моя работа не приносила мне ничего, кроме неприятностей и головной боли. Эта же женщина имела хороший вкус, за который ей платили деньги. Она имела все, что нужно, и даже больше.

Она вдруг встревожилась:

— У вас часы правильно идут? Не может же быть, чтобы было уже так поздно.

— Они спешат, сейчас двадцать минут двенадцатого. А вы спешите?

— Да ладно, мне все равно не надо рано вставать. А вы любите рано вставать? Я — нет.

— Люблю я или нет, мне все равно надо рано вставать, — в моем голосе прозвучало неприкрытое раздражение, — я открываю гараж в половине шестого. И это единственное время, когда я могу продать бензин. Если я встану позже, то прощай моя торговля. Вот такие дела…

— Ваши дела действительно плохи.

— Я просто устал сейчас, но дела и вправду неважные.

— Возможно, вы не знаете нужных людей.

— Что вы имеете в виду?

— У меня есть знакомый владелец гаража, так у него куча денег. — Я уже сказал, что неправильно выбрал место.

— Он продает и покупает подержанные машины. Это отличный бизнес.

— Теперь уже нет. Сейчас кризис.

— Я этому не верю. Кризис — это еще не все. Часто это просто оправдание для бездельников. Если деньги не достались одним путем, надо их добыть другим. Вам не кажется, что я права?

Я подумал про себя, что эта девица, чего доброго, начнет давать мне деловые советы.

— Присматривайте лучше за своим бельем.

— Ну, вам виднее, — усмехнулась она. Я, наконец, подъехал к Нью-Бонд-стрит и затормозил. Она сказала:

— Просто не знаю, как вас благодарить..;

Я открыл дверцу автобуса, и она выпорхнула.

— Я скоро к вам подъеду. Пока, Гарри!

— Пока, — я поколебался и добавил, — Глория… Она прошла мимо автобуса, и мне захотелось увидеть ее лицо. Если я встречу ее завтра, то ни за что не узнаю. Дойдя до угла, она оглянулась, помахала мне рукой и исчезла. По дороге домой я поймал себя на том, что думаю о ней и что мне хотелось бы увидеть ее лицо. Я вспомнил ее чудесные сильные ноги и круглые красивые колени. До сих пор я ни об одной женщине так не думал, я имею в виду с тех пор, как женился на Анни. Но тут было о чем помечтать… Я услышал голос жены и возвратился с небес на землю.

— Это ты, Гарри?

— Да, дорогая, это я. А ты кого еще ждала? Поднявшись наверх, я очутился в маленькой комнате. Жена ждала меня в дверях, завернувшись в старый потрепанный халатик. Она носила его давно, еще в наш медовый месяц. С тех пор я не мог позволить себе роскошь — купить ей новый. Не те сейчас времена, чтобы тратить деньги на дорогие пеньюары.

— Как ты долго, дорогой.

— Я думал, что эта штука никогда не заведется.

Анни было двадцать шесть лет, но выглядела она как девочка. Кожа у нее была свежей, а глаза большими и серьезными и большой, слегка неправильный рот. Красавицей ее не назовешь. Но стройная фигурка и милые ребяческие движения подкупали. Я ей часто говорил, что никакой мужчина не отказался бы от такого лакомого кусочка. Она же считала, что у нее отсутствует вкус и что шикарной женщиной ей никогда не быть. Зато она научилась отлично готовить — пальчики оближешь! Возможно, она не была шикарной девушкой, но она была доброй, а мне требовалась в моем теперешнем положении доброта, а не внешний лоск.

— Пойди прими душ, дорогой. Чай готов. Ты голоден?

— Готов съесть зажаренный топор!

— Сейчас, сейчас…

Когда я вошел в маленькую спальню, она уже легла. Чай и несколько устричных бутербродов лежали на столе. Раздеваясь и одновременно откусывая сандвич, я рассказал о том, как встретил на дороге «бьюик». Затем рассказал о Глории и ее «ягуаре». Анни не проявила особого интереса. Только, когда я заговорил о Париже, ей тоже туда захотелось. И потом, когда я ей сказал, что мне надоело вечно сидеть без денег, а у этой Глори их куча, моя старушка вдруг разворчалась.

— У нее, вероятно, тоже хватает проблем, как и у всех людей. Не надо думать, что только ты один страдалец.

— Давай спать. Мне завтра рано вставать для продажи бензина.

— Завтра пойду я, ладно? Я знаю, как включать насосы. Почему всегда ты встаешь так рано?

— Это моя работа. Что бы ты мне сказала, если бы я приперся к тебе на кухню со своими советами.

— Я думаю, что на кухне тебе тоже не понравилось бы. Чего уж там…

— Ладно, спи, дорогая…

Она привычно засопела и отвернулась, а я еще долго продолжал лежать и рассматривать потолок. Я раздумывал о гараже, о долгах, и мне все слышался голос этой девушки: «Кризис — это оправдание для лодырей. Вы не знаете нужных людей. Если нельзя достать деньги одним путем, то существуют другие.» Ее голос удалялся все дальше и дальше и звучал в моем засыпающем мозгу, как надоедливая шарманка.

Глава 2

Через пару дней Тим Слива зашел в конторку, отгороженную от гаража и носившую важное наименование: «Моя контора». Тим вытирал влажные руки куском ветоши, и его очки в круглой оправе из железа больше, чем когда-либо, делали его похожим на старую мудрую сову. На самом деле ему было лишь семнадцать лет, но голова у него работала отлично. Он работал у меня уже год и знал все то, что знал я о машинах и двигателях. Не удивлюсь, если он знал больше меня.

Я платил ему четыре фунта в неделю, но, по правде говоря, он стоил вдвое дороже. Разумеется, мои дела не позволяли иметь такую роскошь, как приходящий механик, но, если меня куда-нибудь вызовут, мне нужен был помощник. Я все собирался его уволить, но привык к парню. По крайней мере, он ни разу не попросил прибавки. Он просто обожал Анни, и это еще в большей степени способствовало моему мотовству и откладывало нашу разлуку.

— Хэлло, Тим, — поднял я голову от деловой книги. — Ты уже отремонтировал тормоза?

— Там какая-то девица. Спрашивает вас, мистер. Я отшвырнул стул.

— Проверь запас бензина. На этой неделе я не буду его покупать.

Парень был сметливый. Он кивнул головой и вышел. Наверное, посочувствовал моей борьбе с недельными счетами. Я вышел в мрачный ангар, который служил одновременно мастерской и гаражом. Правда, места тут хватило бы на двадцать автобусов. Тим все еще возился рядом с бензоколонкой.

Между ворот бродила девица в черном, без шляпы. На ее плече болталась сумочка на длинном ремне.

— Чем могу служить?

Она резко обернулась. Вас когда-нибудь ударяло током, если вы случайно касались оголенных проводов? Это было как раз такое ощущение — удар током и неровное биение сердца, частыми толчками. Рот сразу пересох… Не думайте, что она оказалась красавицей. Этого уж я не скажу. Лицо было прелестным, разумеется, и фигурка роскошной, любой мужчина покосится не раз, но было тут и еще что-то. У нее была чувственность, секс — называйте как хотите, это дела не меняет. Это была чувственность животного прямо из джунглей — один взгляд ее глаз заставлял мужчину раздеваться, , дрожа от нетерпения. По моим канонам красоты, ее лицо было чуточку длинным и слишком худым. У нее были высокие скулы — она смахивала на китаянку, глаза темные, мерцающие, звали и обещали такие вещи, о которых не принято говорить вслух.

Она была одета в облегающее платье, ее маленькие твердые груди торчали так вызывающе сердито, как будто хотели вырваться из этого черного подвала на свежий воздух. Осиная талия. Она расширялась вниз к округлым, стройным бедрам и длинным, роскошным ногам в нейлоновых чулочках.

— Хэлло! — улыбка приоткрыла чудесные зубы, глаза мягко вспыхнули.

Да, вот это была женщина!

За последние два дня она не раз приходила мне на ум, но сейчас, когда она стояла посреди мрачного гаража, около грязных замасленных верстаков, я не мог отвести от нее глаз, она казалась еще более прекрасной и опасной, чем я себе представлял.

— Это для меня сюрприз. Не думал снова вас увидеть, — меня подвел голос, уж очень смело он прозвучал. Но тут я вспомнил про Тима, который наверняка пялил на нас глаза, и взял себя в руки. Она повернулась одновременно со мной и посмотрела на парня в упор. Бедняга покраснел и мгновенно испарился.

— Забавный парнишка. Он вам помогает?

— Он умнее, чем кажется.

— Ему нужно быть умным. Я ведь собираюсь поставить здесь свою машину.

В глубине души я намеревался ей отказать. Я хотел ее до безумия. Я чувствовал, что если я буду видеть ее каждый день, то начнутся неприятности.

— Здесь вам будет неудобно, вы можете найти что-нибудь поближе, около дома.

Тонкие брови нахмурились, и глаза недовольно скользнули по моему лицу.

— Мне нужен закрытый гараж, и тут мне нравится. Но если вы не хотите, чтобы я здесь находилась, скажите об этом прямо, а не придумывайте отговорки.

— Да мне все равно. Я о вас думал.

— Нечего обо мне беспокоиться. Я буду платить тридцать долларов за стоянку и пять всякий раз как мне потребуется мыть машину.

Разум подсказывал мне — нет, но я услышал свой голос, принужденно говоривший:

— Здесь, у стены, вы никому не будете мешать и вам будет удобно выезжать.

Ее глаза вспыхнули:

— Я заплачу вам за месяц вперед. А так как здесь, видимо, могут и обмануть, то прошу выдать мне квитанцию.

— Ладно, пройдем в контору.

Тим посмотрел ей вслед, и я понял, что она ему не понравилась. Почему-то он стал меня раздражать. Распахнув дверь, я пропустил ее вперед. При этом я ощутил аромат духов и чистой женской кожи.

— Прошу вас присесть.

Стоя за столом, я видел ее ноги, колени и белое белье там, где юбка слегка задиралась. Я взял книгу и стал выписывать квитанцию. Пришлось постараться, чтобы буквы были ровными, но получилось плохо, будто курица лапой выводила эти каракули. Поднявшись, чтобы передать бумагу, я заметил ее изучающий взгляд. Похоже, что она понимала, в каком состоянии я сейчас нахожусь. Но взгляд ее был равнодушен, а голос спокоен.

— Завтра я пригоню машину. Я буду пользоваться ею не часто, — она немного помедлила. — Как ваш бизнес, Гарри?

— Чудесно, — ухмыльнулся я. — Два фунта за бензин, десять шиллингов за тормоза, семь фунтов за гараж. Деньги просто рекой текут.

Она подошла поближе. У нее были изумительные духи, сексуальные, как она сама.

— Подарить вам идею, Гарри?

— Пожалуй, да, я человек не гордый.

Она встала, потянулась и сняла воображаемую пушинку с моего рукава. Ее глаза светились. Это уже было недвусмысленное приглашение. Вдруг я заметил, что у меня сжаты кулаки. Уж очень хотелось обнять ее и прижать крепко, очень крепко…

— Тогда я придумаю что-нибудь для вас…

— Гарри! — это был голос Анни из квартиры сверху. Мы отпрянули друг от друга, словно заговорщики.

— Где ты?

Немного опомнившись, я шагнул к двери и толкнул ее, сказав, что я здесь.

— Поднимись на минуту.

— Это ваша жена? Тогда я приеду завтра с машиной. Привет, Гарри!

И она прошла мимо меня, задорно и чуть нарочито покачивая бедрами. Пожалуй, слишком нарочито, но тогда я, как дурак, был в таком состоянии, что не обратил на это внимания. Я поднялся наверх, шагая через две ступеньки, стараясь на ходу отвернуть крышку на бутылке с соком. С первой попытки крышка не открылась, но я свернул ей шею со второй.

— Я не помешала? — спросила Анни.

Неожиданно я посмотрел на нее оценивающим взглядом — старый свитер и выцветшие джинсы, свисавшие мешком. Локон каштановых волос скрывал один глаз, а на подбородке была сода. Полчаса тому назад она казалась мне совершенством, но теперь я помнил аккуратные складки платья и покачивающиеся бедра, колыхавшие эти складки.

— Анни, ты что, не можешь последить за собой? Эти штаны годятся целому семейству сразу, а по свитеру давно плачет мусорный ящик. Ее глаза изобразили удивление, а потом она рассмеялась и сказала:

— Прости, милый, но я убиралась в квартире. Но сейчас я переоденусь.

— Я не хотел тебя обидеть, дорогая. Мне просто хотелось, чтобы ты была на высоте.

— А некоторые мужья не замечают, как одеваются их жены… Я польщена, Гарри.

Я слегка шлепнул ее по попке.

— А не пора ли тебе выбираться из этих штанишек. Они непристойны.

— Но ты — мой единственный ценитель, — она заглянула мне в глаза. — Я надеюсь, нам не придется покупать новые? Эти спасают мне чулки.

Полученная от Глории бумажка в пять фунтов жгла мне руки. Мне было бы спокойнее, если бы я потратил ее на Анни.

— Вот, купи себе новые. Это часть платы за место в гараже. Ее глаза стали еще больше от удивления.

— Но я пошутила. У нас нет пока денег на одежду. У нас долги, милый…

— Да черт с ними, с долгами. Это я не собираюсь заносить в книгу. Завтра же купи себе новые брюки, а эти выкинь.

— Но, Гарри…

— Бог ты мой! Я так хочу, слышала?!

Раньше я никогда не кричал на Анни. Она меня никогда не раздражала. Я никогда ее не критиковал. Я все еще видел ее потрясенное лицо. Нет, на этом надо поставить крест, и немедленно: все эти бедра, аккуратные платья, тонкие руки, снимающие пушинки с моего рукава, глаза, призывно блестящие только мне, — все это не доведет меня до добра. Мне следует отказать Глории и вернуть ей деньги.

Вошел Тим, еще более несуразный, чем раньше. Не глядя на меня, он заявил, что покончил с бензином и отправляется домой. Я пожал плечами и занялся бумагами, стараясь не думать о Глории. Но она упорно не желала выходить из моей головы. Наконец я посмотрел через дорогу. Там было почтовое отделение, и двое служащих загружали в машину мешки с почтой. Я смотрел на них без всякого энтузиазма, пока не заметил среди них Билла Мете а.

Во время войны он был в моем батальоне. Мы вместе воевали и вместе потом лечились от ран. Нас также в один день демобилизовали. Когда я открыл гараж, то обнаружил, что он работает через дорогу.

Он подошел ко мне, дружески улыбаясь. Его широкое красное лицо выражало сплошное добродушие. Чуть кривые ноги и низкий рост не мешали ему иметь широко развернутые плечи и бычье здоровье.

— Привет!

— Рад тебя видеть, старина! Он подмигнул мне:

— Не шути, парень. Я тут недавно узрел цыпочку, вылетевшую из твоей дыры. Я чуть не полетел за ней, но вовремя вспомнил, что работаю на втором этаже. Во штучка!

— Она хочет поставить у меня машину.

— Вот удача! Значит, я буду любоваться ею! До сих пор мне не везло: ни одна пара стройных ножек не появлялась в моей видимости. Ты мне не конкурент. У тебя есть жена, а то бы я за себя не поручился, будь я владельцем гаража.

— Брось трепаться, Билли. Что это ты сегодня сияешь, как новый шестипенсовик? Старина! А не получил ли ты прибавку? Старый черт!

— Повышение. Теперь я охранник. В понедельник я приступаю к работе. Больше мне не придется возиться с этими тяжелыми мешками. Сиди себе в кабине и посматривай за всеми. Это по мне.

— А чего ты будешь охранять, сторож?

— До сих пор в таких машинах не возили ценностей, а теперь будут возить, и я должен сидеть и посматривать, чтобы у мальчиков не возникли дурные мысли.

— Но это рискованная штука.

— Что ж, мне нравится риск. Помнишь, как в те былые времена? Помнишь, как мы с тобой, Гарри…

Когда я вернулся в контору, то обнаружил жену такой… Она надела халатик и причесалась. Халат она сшила сама. Она отличная портниха, и на ней все сидит хорошо. Впрочем, она не носила покупное, на это не было денег. — Почему здесь пахнет духами? Я почувствовал, что краснею.

— Духи? Не знаю, возможно мисс Селби… Я ничего не заметил… Ты помнишь ту девушку, что я подвез? Она занимается бельем. Я все тебе собирался рассказать… Она хочет ставить здесь машину. Она будет платить тридцать долларов в месяц.

— Чудесно! — у Анни отлегло от сердца. — Но здесь много места и, возможно, другие тоже захотят ставить свои машины.

— Но у нас нет закрывающихся дверей. Все любят брать ключи от гаража с собой, — сказал я, чтобы перевести разговор на другую тему. — Билл получил повышение, и теперь он охранник.

— Но ведь это опасно.

— А он в восторге.

— Но… Гарри… Я посмотрел на нее.

— Я составила список счетов к оплате.

— Очень плохо?

— 89 фунтов . — Хорошенькое дельце! — я засвистел похоронный марш.

— Нам не стоило покупать все это оборудование для продажи бензина. Мы, все равно не продадим его много. Я подумала, что если мы уволим Тима, то с колонкой я управлюсь сама.

— Ты? Еще чего не хватало! Твое дело кухня и хозяйство. И, потом, мне придет в голову идея, обязательно придет…

— Какая?

— Не знаю. Я еще думаю.

— Ты действительно не хочешь, чтобы я носила эти брюки? Их еще можно носить, а чулки они мне отлично спасают.

Я совсем не слушал ее. Может ли Глория помочь? Она может познакомить меня с нужными людьми.

— Гарри!

— Чего тебе? — я нахмурился.

— Она хорошенькая, эта Селби?

Она посмотрела на меня в упор, и я отвернулся.

— Я ее не очень хорошо рассмотрел.

У Анни вдруг опустились плечи.

— Я пойду наверх готовить ужин. Я смотрел, как она поднимается, слышал, как скрипят ступени, глядел на свои стиснутые кулаки и ненавидел себя.

Глава 3

На следующее утро, подогревая воду для бритья, я молча злился.

Вчера, после того, как я закрыл гараж, явился Билл и принес два фунта сосисок, рыбы, жареной картошки и две пинты пива. Он хотел отметить свое повышение. А я знал, что Анни злится на меня за то, что сравнение ее с Глорией оказалось не в ее пользу, и я этого не мог скрыть. Конечно, будь у нее красивые ноги, она выглядела бы достойнее, но смотреть на ее вымазанный содой подбородок после того, как я нагляделся на аккуратные нейлоновые чулочки, было выше моих сил.

Ради Билла мы притворялись веселыми, но я все время думал о долгах, Глории, Анни и нашей ссоре. Я не мог себя заставить развеселиться ни за какие деньги. Анни, которая также расстроилась, притворялась куда лучше меня. Наконец Билл ушел домой, довольный ужином и повышением. Он, очевидно, не заметил нашего унылого настроения.

Закрыв за ним двери, я поднялся в спальню и увидел, что жена повернулась к стене и притворилась спящей. Я молча улегся рядом и тоже старательно притворился спящим, и мы лежали, злясь друг на друга. Я думал, что мы, как старые супруги, покончим с этим, занявшись любовью, но жена не поворачивалась ко мне, как будто мы находились друг от друга за сотню миль. Утром я проснулся первым и стал греть воду для бритья.

Затем я спустился вниз и расчистил место для «ягуара» Глории. Я решил все же оставить его в гараже. Ведь я взял деньги и оставил ей квитанцию. И, потом, я был уверен, что эта девица поможет мне выбраться из долгов. Здравый смысл подсказывал мне обратное, но на одном здравом смысле далеко не уедешь. Она — моя главная надежда, говорил я себе, но понимал, что не договаривал главного: я хотел ее. Шел дождик, нудный и унылый. Когда Тим вошел в гараж, толкая свой велосипед, волосы у него стояли дыбом и были мокрыми. Он сразу заметил пустое место, которое я приготовил для «ягуара».

— Подмети здесь, Тим. Я подготовил место для машины мисс Селби.

Его совиные глаза вспыхнули.

— Той, что была здесь вчера?

— Да. И поторопись.

Запах кофе напомнил мне, что я еще не завтракал. Жена уже встала. Старые джинсы по-прежнему висели мешком, но волосы были перевязаны красной ленточкой. У нее была все-таки прелестная фигурка.

— Привет, малышка!

Она обжаривала рыбу и даже не обернулась.

— У нас в доме запахло вкусным.

— Да, дорогой. Ты хорошо выспался? Я обнял ее, усадив на колени.

— Не обижайся, киска, и забудем вчерашнее, хорошо? Нам просто не надо ссориться.

— Но я хочу быть уверена, что нужна тебе. Не сейчас, а вообще. А если мы перестанем доверять друг другу, то… А эта девица с ее нарядами только добавила масла в огонь. Ты уверен, что она не заставит тебя потерять голову? И потом, если мы разоримся, то что мы будем делать дальше? Что с нами будет? А если мы вместе будем работать, то все будет хорошо. Но только пока мы вместе. И, потом, я же могу пойти работать. Ешь завтрак, а не то все остынет.

Мои мысли вновь вернулись к Глории.

— Подожди, дорогая, может быть, я что-нибудь придумаю. «Славная девочка Анни, не знаю, что бы я без тебя делал». Я спустился вниз и увидел Билла.

— Гарри. Мне надо сказать тебе пару слов. Как Анни?

— Спасибо, нормально. Нам было здорово весело вчера, ты хорошо придумал отметить это повышение с нами.

— Вы — это моя семья.

Мы замолчали. Он посмотрел на свои ноги и как-то замялся. Лицо у него покраснело.

— Может быть, это и не мое дело, приятель, но у вас неприятности. Правда?

— Ну, тебе нечего об этом думать.

— Разве? Мы друзья или нет? Ведь, если бы у меня были неприятности, ты бы мне помог, так ведь? Вот и я. Пятьдесят фунтов тебя выручат, парень?

— В этом месяце да, а что потом?

— О, потом и будем думать потом.

— Но когда я смогу вернуть тебе деньги, если приходится экономить даже на воде?

— Бери деньги и никаких разговоров. Я ведь тоже экономил, и накопил сто пятьдесят фунтов. Мне не на что их тратить. Ну, хватит пыжиться, бери деньги и закончим на этом разговор.

— Ну, хорошо. Только тебе придется подождать, когда я их тебе отдам.

— Мне торопиться некуда, я могу подождать.

— Только не говори об этом Анни. Ей не нравится, когда я занимаю деньги. Он заволновался:

— Ну, почему же? Я думал, что у тебя нет от нее никаких секретов. — Да, но это ей все же не понравится… Это такие любительницы показать себя.

— Будь с ней поласковее, Гарри. Я к вам так привязан. Она — добрая женщина.

Я прошел с ним до дверей гаража, и в ту же минуту увидел черный «ягуар». За рулем в прежнем плаще и, как всегда, без шляпы — Глория. Билл кивнул мне и ушел, а Тим все пялил свои совиные глаза, но я позабыл обо всем на свете. Во всем мире существовали лишь голубые трусики, которые я заметил в разрезе юбки, и длинные ноги, которые она выбросила из машины резким движением. Все это так подействовало на меня, словно я был несмышленый юнец, пялившийся во все глаза на юбки красоток.

— Я оставлю сегодня машину, хорошо? Вы могли бы ее сегодня вымыть?

— Да, я все сделаю.

Она посмотрела на ноги Тима, которые высовывались из-под машины на целых два фута.

— Можно поговорить в конторе. Прошу вас. Какие у нее глаза! Глубокие омуты из темной прохладной воды, а в глубине ясный призыв к действию. Войдя в контору, она закрыла за собой дверь.

— Жена ушла за покупками.

— Это хорошо, а то жены видят грех в самых невинных пустяках, к тому же мне хотелось пригласить вас на вечеринку в следующую субботу. Там будет один человек. Он занимается радио, и вам с ним следует потолковать.

— Но я в этом ничего не понимаю.

— Он сказал, что ищет место для своей студии и ваш гараж… Я сразу понял, какая она умница.

— А вдруг он не согласится?

— Должен. Я пользуюсь у него доверием. Приходите в субботу. У вас есть фрак или приличный костюм?

У меня на языке так и вертелось сказать ей, что в прошлую пятницу я заложил свой смокинг, но я вовремя одумался.

, — Можете привести с собой жену, но лучше все обставить по-деловому, а жены всегда мешают… делу.

— Тогда я приду один.

— В таком случае после восьми я буду ждать. Я вдруг вспомнил, что в субботу иду в кино вместе с Анни и Биллом. Надо будет отправить с женой Билла, а самому…

— Можете сделать мне одолжение? Позвоните мне в субботу около семи и, когда я возьму трубку, молчите, как рыба. Ее блестящие глаза потеплели.

— Вам нужно алиби? Это правильно. Мне в лицо ударила кровь.

— Конечно, Гарри, я позвоню.

Теперь мне было необходимо, чтобы она не встретила Анни в дверях. Она все поняла без слов и взяла сумочку и зонтик.

— А кто этот забавный и толстый человек, который встретился мне в дверях?

— Это Билл Мете, мы с ним друзья.

— Он что, почтальон?

— Пока да, но его повысили, и теперь он будет охранником.

— Разве там нужна охрана?

— Когда возят ценные посылки — да.

— Правда? Он, по-моему, славный…

Когда мы уже почти вышли на улицу, то нос к носу столкнулись с Анни. Я заметил, как Глория посмотрела на растоптанные туфли моей жены и на ее грязные чулки. И спокойно пошла от гаража. Анни ее не заметила, так как в этот момент возилась с зонтиком, стараясь его закрыть.

Вдруг я увидел совиные глаза Тима. Он высунул голову из-под машины и кивал ей головой. Мне стало не по себе. Как пойманному на горячем вору.

Глава 4

В пятницу днем, сказав Тиму, что я иду за лампами на Чаринг-Кросс, я отправился к Мосс Бросоу и взял там напрокат визитку. У меня был чек Билла на пятьдесят фунтов, и я взял рубашку и все остальное. Положив все это добро в камеру хранения, я успокоился. Не думайте, что эта игра не действовала мне на нервы, но не взять Анни с собой и отказаться, ради вечеринки, идти с ней в кино было и так достаточным прегрешением. Должно быть, впервые после свадьбы я шел на вечеринку без нее, и, более того, с другой женщиной. Я приводил сам себе всякие доводы: деловое свидание, не следует упускать такой шанс, не стоит говорить ей о приглашении, если она так злилась из-за Глории в тот раз. И потом, у нее не было вечернего платья.

В субботу вечером было тихо и тепло. Анни приготовила ужин и гладила свое единственное приличное платье. Она вся так и светилась от предвкушения, так как мы уже с полгода никуда не выходили. У меня так и вертелось на языке признаться ей во всем, но, когда я увидел ее румяную, словно девочку, в простеньком платьице, увидел, как она тянется ко мне в ожидании ласки, я не мог ничего ей сказать.

— Ты прелесть! Кто сказал, что моя женушка не чудо!

— Все в порядке? — она обняла меня и поцеловала в щеку. — Все готово. Пирог с кроликом уже подрумянился.

— Кто тут сказал про пирог?

Это был Билл в своем лучшем костюме и чисто» выбритый. Он ввалился в кухню и достал из-за спины большой букет цветов и протянул их Анни, сконфуженно пробормотав:

— Вот. На углу больше ничего стоящего не было. Их нужно сразу поставить в воду, а то они завянут.

Она взяла цветы и сразу же засветилась от радости. Чудо, а не девочка! Даже Билл посмотрел на нее с восхищением.

— Вот это женщина, а, Гарри? Желаю такую же себе самому, только вряд ли скоро встречу.

Мы уселись за стол около семи, но мысль о том, что вот-вот раздастся звонок Глории, портила мне аппетит. Я просто не знал, куда мне деться от стыда. Анни сразу заметила мое состояние.

— Что с тобой, милый?

В это время раздался звонок. Она поднялась, чтобы снять трубку, но я вскочил, опрокинул стул и понесся, отбросив вилку и крича: «Я сам!» Краем глаза я заметил удивленного Билла и тревожно дрогнувшие губки Анни. Но было уже поздно — Глория уже позвонила. Я схватил трубку. Низкий женский голос мне промурлыкал:

— Это я, Гарри. Ты… вы просили меня позвонить.

У меня ноги подкашивались, так она на меня действовала.

— Все в порядке. Я буду после восьми.

— Все хорошо?

— Да.

Мне, наверное, следовало бы все рассказать сейчас и о деловом свидании, и о вечеринке на квартире Глории, но взгляд Билла, взгляд мужчины, уже заранее осуждал меня, и я промолчал.

Разумеется, они были разочарованы и даже расстроены, а Анни даже пришла в голову мысль поехать вместе со мной к этому попавшему в аварию клиенту. Но здесь я проявил власть хозяина дома.

— Ты мне будешь только мешать, дорогая. Кажется, я не мог придумать ничего хуже. Анни покраснела и уткнулась в салфетку.

— Хорошо, дорогой, я пойду в кино с Биллом. Она смотрела на скатерть, словно видела ее в первый раз. Уж лучше бы дала мне пощечину. Я пошел переодеваться и заметил, как смотрит на меня Билл. Он сразу скумекал, откуда дует ветер.

Я заехал в камеру хранения, переоделся и помылся в небольшом отеле и пошел пешком на Бонд-стрит. Двери дома были ярко окрашены, на окнах были жалюзи и развешены цветочные горшки с геранью и жимолостью. Все это придавало подъезду французский колорит. Рядом с домом стояли три машины: «кадиллак», «хамбер» и «бьюик» 1939 года, мне уже знакомый. Я еще колебался, не уйти ли мне домой, но рука сама дернула звонок.

— О, это вы, Гарри…

Она была в черном вечернем платье, открывавшем высокую грудь почти до сосков и глубокую ложбину между грудями. Свет старого фонаря вспыхивал и переливался на нитке жемчуга. Камни казались настоящими на ее свежей коже. В темных волосах блестела бриллиантовая диадема. Это была женщина! О! Как я ее хотел!

— Вот не ожидала, что фрак вам окажется так к лицу. Мальчики позеленеют от зависти.

— А вы, словно кинозвезда!

— Вот уж нет. Но это первый комплимент, который вы подарили мне сегодня. И это платье, признаюсь, надето в честь вас. Я вам нравлюсь?

— Очень!

— Пойдемте к остальным.

— А он здесь?

— Да. Его зовут Дикс. Когда вечеринка разойдется на полную силу и все немного подобреют, я вас ему представлю.

Она провела меня в большую полуподвальную комнату с опущенными тяжелыми занавесями, полную табачного дыма. По стенам были развешены бра с колпачками из цветной материи.

— Встречайте… то есть честь имею представить моего нового друга, Гарри Коллинза.

Я удивленно оглянулся на нее, но было уже поздно, она провела меня на середину комнаты.

— Слева-направо, — быстро перечислила она. — Бетти, Корни, Нардисс. Пусть они не запускают коготки в ваше сердце. Девочки, запомните, на сегодня он мой.

Девочки были роскошно одеты и сильно накрашены: одна рыжая и две темно-платиновые блондинки. Ни одна из них мне не приглянулась. Глория тем временем подхватила мою руку своей обнаженной рукой с видом полновластной хозяйки, что мне совсем не понравилось. Все девицы мило мне ухмыльнулись, рыжеволосая Паола подмигнула мне заговорщически, а Нардисс, одна из блондиночек, состроила мне глазки.

Я, повинуясь своему лоцману, повернулся к мужчинам. Трое из них были во фраках, а четвертый — в коротком, сером, американского покроя пиджаке с разрезами и в галстуке, на желтом фоне которого торчали две оскаленные лошадиные морды. Высоцкий, хорошо сложенный, с устрашающих размеров массивной челюстью, с крохотными, так и уставившимися на меня глазками. Ему было около двадцати пяти лет.

— Эдди, это мистер Коллинз.

Так вот он каков, этот мистер Дикс. Он мне сразу не понравился.

— Хэлло! Как поживаете? — одним гибким сильным движением он оказался рядом со мной. У него был американский акцент.

— Хорошо. Рад с вами познакомиться. Он чуть приподнял губы в улыбке. Вышло у него это зло. Он продолжал:

— Нет, правда. Отлично! А вот мои друзья: Джо, Берри и Луи. Друзьям было лет по 25 — 27. Берри, огненно-рыжий, коротконогий, с удивительно чистой и белой кожей. Джо — здоровый бык с такими же плечами, как у Дикса. Луи — тоненький и стройный, с хризантемой в петлице, этакий мерзавчик с усиками. Кажется, они старались мне понравиться, но в этом не преуспели. Глория скользнула за импровизированную стойку бара:

— Кто что будет пить? Виски?

— Да, пожалуй.

Я осмотрелся. Стойка с разноцветными бутылками. Глория с серебряным шейкером, мягкие диваны и подушки, современная мебель, показная роскошь повсюду. В углу стоял телевизор с экраном устрашающих размеров. — Вы хотите потанцевать со мною?

— Мне не до танцев. — Может, все-таки потанцуем?

Глория вышла из-за стойки, и я обвил рукой ее талию. Она точно ждала этого и приникла ко мне всем телом. Я почувствовал ее соски там, где материя расходилась лучиками, и они методично дразнили меня, словно два очаровательных шаловливых зверька, вызывая неодолимое желание ласкать чудесные груди Глории, служившие их ложем. Запах волос Глории дурманил меня, ее бедра, живот касались моего тела словно с затаенным смыслом. Обнимая ее, я ощущал прохладу и нежность ее кожи и невыносимо хотелось касаться ее все ниже и ниже. Где-то внизу у меня по телу пробежали мурашки, вызывая сладостное ощущение. До чего все же она была соблазнительна!

Я с честью выдержал два танца С такой партнершей это было нетрудно. Она слушалась меня, как породистая лошадь жокея. Когда-то мы с Анни ходили на танцы, но после того, как я занялся гаражом, с этим было покончено. Глория улыбнулась.

— Вы хорошо танцуете, не хуже Эдди.

— Это комплимент?

— Если хотите, да. Эд все делает хорошо, все, за что ни возьмется.

В данную минуту этот Дикс топтался возле радиолы, держа за локоть Нардисс, и старался переступать ногами как можно чаще, ухитряясь оставаться на месте. Потом, когда вся компания вернулась к бару за напитками, я вспомнил Анни. Хорошо, что я не взял ее сюда, такую свежую, чистую, в своем простеньком платьице. О чем бы она стала беседовать с этими разодетыми красотками? Эти девицы, вероятно, ночные бабочки высокого полета, но низкого приземления. Что стоят их голоса, фамильярность, раскрасневшиеся от виски лица, растрепанные прически… Черт возьми, а вдруг они и в самом деле обыкновенные ночные шлюхи! А мужчины тоже были штучки: Берри, вероятно, бывший букмекер, Джо — отставной боксер, а вот Луи, конечно, это маленький альфонс.

Что касается Дикса, то здесь я призадумался. Он, разумеется, американец. Глядя, как он жует резинку, на высокий стакан в крепкой руке, вытаращенные глаза, я пришел к выводу: типичный гангстер из второстепенного вестерна. Глория провозгласила:

— Гарри прекрасно танцует.

Дикс повернулся в мою сторону и приподнялся:

— Ах, вот как… Тогда я покажу ему один маленький фокус. — Он прошел к камину и взял в руки большую и тяжелую кочергу. Сейчас Эд устроит представление. — Глория захлопала в ладоши. Дикс быстрым движением сделал из кочерги петлю и так же быстро развязал ее.

— Сумеешь повторить, дружок?

Я отрицательно покачал головой. Он швырнул кочергу обратно и вернулся к бару.

— Господи! Ну зачем нужно было ломать мою кочергу? И так, все знают, что ты самый сильный человек на свете, — Глория сморщила свой носик.

— Помолчи, пока тебя не спросят.

— Как ты разговариваешь, Эдди, с дамой! Ты что, пещерный человек?

Неожиданно Дикс довольно фамильярно шлепнул Глорию ниже спины. Она густо покраснела. Кровь ударила мне в голову, и я вскочил со сжатыми кулаками, чтобы… В ту же секунду между нами встал Джо, а Дикс смотрел на меня, нагло ухмыляясь.

— Пусть не лезет со своими мелкими мыслишками. Глория хмуро посмотрела на Дикса:

— Ты, наверное, оставил на моем теле следы своей руки.

— Ну да? Давай-ка посмотрим. — Прекрати, наконец! Поставь музыку, Джо, — парочки обнялись, и инцидент был исчерпан. Глория скользнула в мои объятия.

— Он сделал вам больно? Глория рассмеялась:

— Вы собирались полезть с ним в драку? Гарри, вы бы проиграли этот бой. Там, в Америке, Дикс дрался с лучшими боксерами. У него необыкновенная реакция и физическая сила. Даже Джо, бывший профессионал, не рискует с ним драться.

— Все равно я бы его ударил.

Она сжала мои пальцы и еще крепче прижалась ко мне.

— Я вам верю, Гарри, но Дикс пошутил. Он порой бывает резковат.

Мы опять танцевали, потом пили, снова танцевали, вино лилось рекой, как пишут в старинных романах. Возвращаясь после очередного танца, я находил свой стакан полным, а виски было преотличнейшего качества. В конце концов все напились до чертиков и я в том числе. Одна из парочек затеяла ссору. Берри, который все время накачивал Нардисс виски, видимо, решил, что она дошла до необходимой кондиции, и отправился с ней в спальню. Глория сжала руки:

Эд! Прекрати это безобразие! Они могут развлекаться где угодно, но не в моей спальне!

Дикс неохотно проворчал:

— Вечно ты со своей моралью.

— Если ты ничего не предпримешь, я сейчас же уйду отсюда. Дикс что-то сказал Берри, и тот отпустил Нардисс.

— Поговори лучше с Гарри, Дикс. Сейчас как раз время. Дикс повернулся ко мне:

— Глория говорила о тебе. Я объясню, что тебе нужно будет сделать на первых порах: там, в гараже, будет склад запчастей примерно на 150 наименований. Ты будешь это сортировать и высылать по первому требованию. Пока будешь получать десять процентов от общей суммы, а затем, возможно, больше.

— А сколько это будет? Он закрыл глаза.

— Ну, когда как. Уж не меньше 50 фунтов в неделю. Дикс сидел рядом, и я не смог скрыть удовольствия от возможности получить такую сумму.

— Завтра я заеду, чтобы осмотреть помещение. Если оно мне подойдет, то мы будем работать вместе. Пока же я не могу обещать чего-нибудь определенного. Ну как, устраивает мое предложение?

Перспектива работать с таким вспыльчивым и сильным парнем меня совсем не прельщала. Вообще, в нем было что-то такое, что настраивало меня против него. Но 50 фунтов в неделю примирили бы меня с таким неудобством, они сразу бы разрешили все мои затруднения. Ради этого стоило терпеть его наглую физиономию.

— Согласен. Что я должен делать?

— Стараться. Если будешь стараться, то мы поладим. Если же нет, то привет бабушке.

Мы вернулись к гостям. Все мирно играли в карты. Я посмотрел на часы: половина двенадцатого. Анни, вероятно, уже дома. Как быстро прошел вечер!

— Мне надо идти.

— Пусть сначала уйдут гости, а ты пока выпей.

— Но я не могу больше оставаться.

— Глория, дай парню что-нибудь выпить. Дикс поднял свой стакан:

— За успех всяческих начинаний. Мы сработаемся, дружок. Это идея Глории, а у нее ума палата.

— Мне пора, уже поздно.

— Ба! Мы с Глорией едем в клуб. Поехали с нами.

— Но у него жена. Подожди, Эд, вот женишься, тогда узнаешь, каково являться домой не вовремя. Сразу станешь паинькой.

— Не волнуйся. В своей семье я буду хозяином.

— Я провожу тебя, — Глория вывела меня в пустой холл. Перед уходом Дикс так стиснул мне суставы, что раздался хруст костей. Он похлопал меня по плечу.

— Вы ему понравились. Он не всем пожимает руки. Вы определенно произвели на него впечатление. И… — она запнулась, — и на меня тоже.

Ее глаза сияли, и она была так желанна, что я не выдержал и попытался привлечь ее к себе. Глория сделала попытку высвободиться, но от резких движений у нее неожиданно из плена платья вырвалась одна из ее грудей, представ передо мной во всем своем великолепии. Глория поспешно, с очаровательным смущением прикрыла ее материей. Но мне все же удалось поцеловать Глорию. Боже, как она умела целоваться! Как умела! Ее губы, сначала твердые, узкие, вдруг подались, и я ощутил ее быстрый жаркий язык и холодок ровных зубов. Потом медленно, словно нехотя, она оторвалась от меня. Сверкнули глаза, опустился мрак ресниц.

— Спокойной ночи, Гарри!

Дверь бесшумно закрылась, и я остался в грустном одиночестве рядом с геранью в горшках. На небе ярко сверкали звезды.

Глава 5

Маршируя по вечернему городу, я обдумывал план кампании. Мне сильно мешал запах кожи Глории, ее рот, трепетавший под моими губами, податливое и непокорное тело, ее груди, торчавшие по-козьи в разные стороны. Все это проносилось в моей голове, еще не отрезвевшей после забористого виски Дикса. В конце концов не я первый и не я последний. Каждый день в мире случаются подобные истории. Она хочет меня, я хочу ее больше всех женщин мира. Мне кажется, что я буду круглым дураком, если упущу ее. И если Анни ничего об этом не узнает, а уж я постараюсь, чтобы вышло именно так, то какой от этого будет вред. Если глаз не видит, то сердце не болит. Переспи с Глорией и покончи с этим. Живи себе спокойно и развлекайся с женой. Я не обольщался: любовью здесь и не пахло, это был просто голос плоти, а она кричала — возьми меня! А потом мы красиво разойдемся. Мне нравилась эта идея. Анни ничего не будет знать, а я получу самую лучшую женщину в мире, а затем оставлю ее, но только после всего.

Идя уже по Игл-стрит, я стал думать об Анни. Она славная, и я люблю ее больше всех. Эта история не внесет ничего нового в мои чувства к ней. Следует только побыстрее переспать с Глорией и все. Это так просто.

В спальне горел свет. Анни сидела на постели с распущенными волосами. Глаза у нее были серьезные и заплаканные.

— Вот я и вернулся.

— Да, Гарри.

— Понравился тебе фильм?

— Так себе.

Я чувствовал себя властелином мира. Погоди, крошка, сейчас ты перестанешь глядеть на меня такими осуждающими глазами.

— Мне надо покаяться, Анни.

— Может, завтра? Ты, наверное, устал.

— Сегодня мне звонили не клиенты. Я солгал. Она спокойно кивнула.

— Я это знаю, Гарри.

— Знаешь?!

Это заявление испортило мне сюрприз.

— Откуда ты узнала?

— Неважно.

— Ты напрасно думаешь всякие гадости, слышишь, Анни! Я просто не хотел говорить заранее, чтобы не спугнуть удачу. Кто знает, ведь могло ничего не получиться…

Анни все еще тревожно смотрела на меня, но уже не так испуганно.

— Не понимаю, о чем ты?

— Разумеется, не понимаешь. Я уже тебе говорил, что придумаю что-нибудь, что поможет нам выпутаться из долгов. И я придумал. Здесь есть одна компания, которая занимается телевизионными установками. И, когда я ремонтировал тормоза одному клиенту, тот пообещал поговорить обо мне. Вчера я пошел покупать лампы и вновь встретился с ним. Сперва он был несговорчив, но в конце концов согласился. А сегодня он позвонил мне — это был его звонок, — вот что значит слегка выпить: слова из меня лились рекой, — теперь, если он согласится, то мы будем получать пятьдесят фунтов в неделю. Только подумать, пятьдесят фунтов! Теперь ты сможешь купить себе такие брюки, какие только захочешь.

Она по-детски всплеснула руками:

— Ах, Гарри, как ты меня сегодня напугал! Но теперь все в порядке. Я так рада за тебя, ты у меня такой умный! У нас все будет хорошо, пока мы вместе.

Глава 6

Когда я уже отчаялся его увидеть, он появился в дверях гаража за рулем своего голубого с красным «кадиллака». Я все утро чувствовал себя как на раскаленной сковородке, дрожа от возбуждения. Я даже переоделся в свой лучший костюм.

Дикс сидел за рулем, небрежно положив руки на баранку. Рядом с ним располагался Берри. Галстук Дикса, яркий, словно тропическая бабочка, казался неуместным в полумраке гаража, впрочем, он вообще был ни к месту. На Берри был серый пиджак и мягкая шляпа, надвинутая на лоб.

Вся эта компания казалась сошедшей с экрана гангстерского фильма. Манера резко открывать двери, выскакивать из автомобиля, щурить глаза — ни дать, ни взять, шайка отставных гангстеров на пикнике. Чистый Голливуд!

— Эй, там, салют! — Дикс стоял как монумент нахальства, держа руки в карманах. — А розетки здесь есть?

— Да, десять штук.

— Но тут темновато.

— Мы пользуемся переносными лампами, когда ремонтируем машины, но если нужен большой свет, то это можно устроить.

— Ну, мы тут потолкаемся и посмотрим что к чему, а потом зайдем в контору, ясно?

Немного разочарованный, я прошел в свою конторку и уселся за стол. В это время Анни, разодетая в свое лучшее платье, просунула голову в дверь с сияющим личиком.

— Они уже приехали?

— Да, вот их машина. Хороша, не правда ли? Она стала их разглядывать.

— Но он не выглядит деловым человеком.

— Он американец, а они все такие.

— Уж лучше бы он выглядел посолиднее. А кто тот, другой?

— Один из друзей, вероятно. Его зовут Берри, и больше я о нем ничего не знаю.

Анни отошла от двери, глаза у нее потухли. Ей явно было не по себе.

— А ты уверен, что они честные люди?

— Господи, что за вопрос!

— Есть в них что-то такое…

— Дорогая, оставь. Это — занятие для мужчин. Я ведь не пристаю к тебе с советами в твоих делах. И набиваться к ним в друзья не хочу. Это — бизнес и ничего больше.

Я взял ее за плечи и подтолкнул к двери.

— Иди наверх. Ты говоришь о них, как будто они жулики.

— Но, Гарри, ты же можешь не связываться с ними, а? Давай мы все обсудим…

Я чуть грубовато вытолкнул ее на улицу. Избавившись от Анни, я подошел к окну и стал внимательно наблюдать за Диксом и Берри, стоявшими у входа в гараж. Анни, разумеется, была права, эти люди не внушали доверия.

Вспомнил я и тех девиц на вечеринке у Глории. Не совсем они шлюхи с панели, но весьма близки к этому. Зачем только Глория связалась с этими девицами? Может быть, их привел Дикс, как и своих мужчин?

Повернувшись к дверям, я увидел Дикса, входившего в контору со своей наглой и развязной улыбкой. Он тут же бесцеремонно заявил:

— Да, тут у тебя, дружок, как в норе у братца кролика.

— А почему здесь должно быть лучше?

— Ну, не сердись, друг. Он уселся на стул верхом, достал пачку сигарет, дал мне закурить и закурил сам.

— Ну, что вы решили?

— Садись, приятель, и мы потолкуем. У меня тревожно застучало сердце. 50 фунтов ! Я уже прикидывал, что купить в первую очередь, а что подождет.

— Я говорил, что собираюсь устроить здесь склад и взять в аренду помещение. Я все обдумал и вижу, что ничего не получится. Нам потребуется полгода или больше, чтобы все устроить.

— Я не могу так долго ждать. Я рассчитывал на эти деньги. Будем считать, что у нас ничего не получилось.

— Я не собираюсь ставить вопрос именно так. Я хочу снять в аренду часть помещения и платить за аренду 15 фунтов в неделю. — Он пододвинул к себе пепельницу и стряхнул в нее пепел. — Как это предложение, устраивает?

Я уставился на него:

— Почему вы хотите снять помещение, если склад будет лишь через год?

— Видишь ли, приятель, наше основное бюро находится далеко, и мне это очень неудобно. Я хочу устроить здесь маленькое бюро в порядке эксперимента. Это будет экономить мне время и поможет выпутаться тебе. 15 долларов в неделю устраивает?

— Да. Какая площадь вам нужна?

— Пойдем покажу. Мне нужен участок с окном и еще тридцать футов вглубь.

— Это не совсем удобно. Вам лучше бы устроиться в задней части гаража, а здесь будут проезжать машины и будут вам мешать, и вы мне тоже будете мешать.

— Мне нужно будет быть как можно ближе к улице, — покачал головой Дикс. — Наша установка будет проверять устойчивость изображения в условиях движения. Мне нужно как можно больше машин. Я плачу 15 фунтов, хотя обычно ты не получил бы и пяти за эту дыру. Так что подумай.

Он был прав. Моя обычная такса составляла пять фунтов, включая налоги и плату за свет. Конечно, получить 15 фунтов после того, как планировал 50, не очень-то хорошо, но гораздо хуже было бы не получить ничего.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Нет, это для специалистов. Тут будут работать Берри и Льюис.

Мне вдруг стало не по себе, я стал подозрительно посматривать на Дикса. Тот сразу понял, что здесь он перебрал.

— Если тебе не нравится, приятель, то можешь не соглашаться. Я плачу 15 в месяц и могу хоть на голове тут стоять. Это мой бизнес, ясно? Хочешь ты этим заниматься? Да или нет?

Я колебался. Имея 15 фунтов в месяц, можно было уплатить долг Биллу и удовлетворить самых настойчивых кредиторов. А если Берри и Льюис начнут здесь шалить, то можно с этим и покончить. Хозяин-то здесь я.

Лицо этого человека стало очень странным, когда я сказал, что согласен: смесь затаенного триумфа и радостного ожидания.

— И потом еще одно: мне не нужна реклама. Это пока секрет, чем мы тут будем заниматься. А те, кто будет совать свой нос, куда не следует, пусть пеняют на себя. Головы сверну! После я привезу сюда электрооборудование, станок и светильники.

— Вам нужна электроэнергия? Он успокаивающе ухмыльнулся:

— Пришлешь мне счет, приятель. Я сам буду платить. Хочешь получить деньги вперед?

— Можно и в пятницу.

Дикс достал из кармана пачку банкнот величиной с кулак и отделил три бумажки по пять фунтов. — Положи это в твой шкафчик и не плати за это налог. Твоей бумажки мне не надо. Зачем она мне? Я все равно не плачу дважды.

— Спасибо.

Я прошел вместе с Диксом к выходу, где Берри уже отметил мелом нужное им место. При нашем появлении он начал вопросительно коситься на Дикса.

— Пойдет, пойдет. Дикс все еще ухмылялся.

— Приготовь все тут к пятнице. А вот и машина Глории. Зверь, а не машина.

— Тигр, — мрачно ответил я. Дикс улыбнулся еще шире:

— Через год у тебя будет машина не хуже и самое прибыльное агентство в Вест-Энде.

— Будем надеяться.

— Пока, дружок!

Они уехали. Я вернулся в контору и мрачно уставился на пепельницу. Все было бы хорошо, но даю голову на отсечение, эта троица и рядом не была с электроникой. Тогда зачем весь этот цирк? В ушах у меня все еще гудел бас: «Не хочу, чтобы всякие совали свой нос куда не следует».

Я стал совать нос, и мне уже дали понять, чтобы я этого не делал. В конце концов мне хорошо платят, а остальное меня не касается.

Ступая на цыпочках, в конторе возникла Анни.

— Я видела, как они уехали.

— Возможно, я тебя разочарую, — я посадил ее на колени и слегка приласкал, — но это дело сорвалось.

— Отлично! — и эти слова меня взбесили. — Знаешь, эти двое мне не понравились.

— А ты могла бы к этому отнестись по-другому. Мы сейчас с тобой не в таком положении, чтобы отказываться от денег, кто бы нам их не платил. Они занимаются радио и снимают часть гаража под мастерскую. Будут опробовать здесь новую установку, а как только она попадет на рынок, здесь будет склад радиодеталей, а я стану компаньоном.

— Но сначала он говорил не так, он говорил, что…

— Но ему ведь надо держать в секрете свою работу. Ты же слышала про промышленный шпионаж?

Я защищал Дикса, но в глубине души мне самому эта история не нравилась.

— И потом, хватит. Он будет платить мне по 15 фунтов в неделю, и мне наплевать, есть ли у него патент на эту штуку или нет. Это не мое дело.

— 70 фунтов в месяц! — Анни была как будто довольна, но сомнения ее не оставляли, и сбить с толку мою старушку было не так-то просто. — Отдай назад им деньги, Гарри. Они не деловые люди, здесь что-то не чисто.

— Ну что ты, Анни! Ты же сама знаешь, как нам необходимы эти деньги!

— Такие деньги нам не нужны.

— Ты сама не знаешь, что ты говоришь. Что тебе не понравилось? Его яркий галстук?

Анни вскочила и уставилась на меня.

— Галстук — это ерунда. Но какой дурак станет платить такие деньги за твой гараж? Не так ли? Почему он не снял пустой магазин на углу за шесть фунтов? Почему он приехал сюда?

Я тоже начал злиться:

— Не лезь не в свои дела. У меня куча счетов, по которым надо платить. А чем? Эти деньги нам очень кстати, и из-за твоих женских штучек я не откажусь от них. 15 фунтов на дороге не валяются. Дела веду я, а твое дело готовить обед.

— Но, дорогой…

— Замолчи!

Анни покорно ушла на кухню. Я взял деньги и подержал их в руках. Самое время показать, кто в доме хозяин.

Около шести, когда я уже собрался уходить, вошел Билл, приветствуя меня как обычно:

— Привет, дружище!

Он помог мне закрыть двойные двери.

— У нас немного работы, и вот я решил заглянуть к тебе. На следующей неделе у меня будет работенка, но об этом молчок!

— Зайдем в контору, я могу вернуть тебе часть денег. — Я не тороплюсь с этим, Гарри.

— Но я не могу долго ходить в твоих должниках, и мне повезло немного, кроме того.

— Наконец-то! Вовремя, надо сказать.

— Одна фирма арендует у меня часть гаража и за это платит мне наличными 15 фунтов в неделю. Билл аж присвистнул:

— И верно везет. А может, я подожду?

— Нет, возьми, — и я протянул ему деньги.

— А что там у тебя было в субботу?

— А, вот ты о чем. Я не хотел говорить раньше времени Анни. Я ездил договариваться с этой фирмой. Потом я все объяснил Анни.

У Билла был забавный вид.

— Ты оставил нас и заставил изрядно поволноваться, но я рад, что все устроилось. В конце концов тут есть пустующий магазин, и фирма могла снять его.

Этот магазин уже начинал действовать мне на нервы.

— Я знаю, мне Анни уже говорила об этом. Это их дело, где арендовать помещение.

Билл заметил мое раздражение и переменил тему.

— Тебе повезло. А как, кстати, название фирмы? И, вообще, что они за люди?

Я вдруг со страхом понял, что не знаю ни того, ни другого.

— Парня зовут Дикс. Эд Дикс. Он делает новую телевизионную установку, но это пока секрет, так как она в стадии разработки.

— Но как же называется фирма? Я почувствовал, что краснею.

— Они — небольшая фирма и только еще начинают.

— Ну, коли они платят большие деньги за гараж, то они долго не протянут. Правда, они, наверное, знают, что делают. Возможно, это утка, чтобы не платить налоги.

— Вот и я так считаю.

Билл почесал свой нос и на его лице появилась виноватая улыбка.

— Анни тогда очень волновалась. Ты бы ей больше не врал, а, Гарри?

Я вновь почувствовал раздражение.

— Опять ты за свое. Мы уже все с Анни обсудили, тебе не надо об этом волноваться.

Билл окончательно смутился:

— Тебе лучше знать, дружище. Ну, я пошел, еще увидимся. Привет!

Выходя из гаража, он натолкнулся на «ягуар».

— Ого! Уже здесь. Вот это женщина! Любой мужчина на такую клюнет. Я бы и сам клюнул!

— Неужели?

— За такой нужен глаз да глаз. Можешь на меня рассчитывать, я за ней буду приглядывать.

У меня руки чесались, чтобы ударить его, но я сдержался.

— А мне хватает моего гаража.

— Это она познакомила тебя с Диксом?

— Что ты имеешь в виду? Во мне все кипело от ярости.

— Это ведь ясно, Гарри. Ты ведь не сумел обмануть меня вчера. Ты хочешь обмануть Анни, но эта девица надует тебя первого.

— Слушай, Билл! Или говори все начистоту, или уходи!

— Ты встретился с ней вчера, и она представила тебя этому парню. Ведь так? Это же и дураку ясно. И ты по уши в нее втрескался. Но тебе надо взять себя в руки. Подумай об Анни. Ей будет очень тяжело, а ведь эта девица не стоит и ее мизинца. Ну, зачем тебе женатому все это? Зачем тебе она?

Я ударил Билла. Но он не остался в долгу. Я совсем забыл, что он был чемпионом в своем весе в нашем батальоне. Он попал мне в подбородок, и мне показалось, что у меня перед глазами зажглась белая лампа. Я рухнул на пол. Билл наклонился ко мне.

— Прости, но ты сам напросился.

Он поднял меня за руку, но я яростно оттолкнул его.

— Уходи отсюда!!!

— Я сам прошу извинения, Гарри… Я пошел обратно в контору.

— Гарри, постой…

Я хлопнул дверью что было сил.

Глава 7

На следующее утро, около семи часов, появился Берри с тремя рабочими и инструментом. Я старался держаться подальше от них, так как во мне кипело раздражение. Билл и Анни своей назойливой покорностью выводили меня из себя. И потом я очень ждал Глорию. Придет ли она сегодня за своей машиной!? Увижу ли я ее? Мне захотелось опять ощутить запах ее духов и увидеть ее мерцающие глаза.

Ко всему прочему я понимал, что если даже Билл смог многое понять, то Анни, если захочет посмотреть поглубже, тоже все поймет, а что потом будет…

Разумеется, шум, который подняли эти рабочие, устанавливая стенку и верстаки, не способствовал успокоению моих нервов, но надо отдать им должное: дело свое они знали, и к вечеру всякая деятельность прекратилась — все было готово. Стенка стояла так, как будто она стояла здесь уже вечность, да и верстаки были на месте. Около шести я решил поговорить с Берри, но он был не в настроении.

— Когда Дикс чего-то хочет, то он это имеет. К пятнице все должно быть готово.

— А успеете?

— Разумеется!

— Я все не могу понять, как называется ваша фирма?

— Спроси у Дикса сам, — он скривился. — Я тут человек маленький… Ну, я пошел.

— Может, посидим, здесь есть одно местечко за углом…

— Спасибо, но у меня свидание.

Он стал приводить в порядок свою одежду, потом подошел к машине, стоявшей рядышком с «ягуаром».

— А где сейчас Глория?

— Кто?

Я покраснел словно девушка.

— Глория Селби.

— Видел ее в субботу. А что?

— Ничего. Она что-то редко пользуется своей машиной.

— А ты хотел бы продавать ей бензин? Я принужденно рассмеялся:

— Жалко, пропадает хорошая машина.

— Это не наше дело. Пока, приятель!

И он укатил, оставив меня злиться в одиночестве. И надо же было мне, дураку, заговорить с ним о Глории. Мне стало так невмоготу, что хоть вешайся. Тогда я достал телефонный справочник и нашел номер Глории. Затем подошел к двери и прислушался: Анни что-то делала на кухне. Я слышал, как она ходит наверху. — Тогда я набрал номер. Вдруг кто-то стал спускаться вниз, и я в панике швырнул трубку. Вошла Анни.

— Я хотела взять расходную книгу и посмотреть, пока готовится жаркое.

— Там, под бумагами, — я не смог посмотреть ей в глаза. — Пожалуй, на сегодня хватит. Пойдем. Я сам запру дверь.

Я уже поднялся до середины лестницы, когда зазвонил звонок. Обернувшись так резко, что чуть не свернул себе шею, я стремглав бросился вниз, еле удержавшись от того, чтобы не прыгать через две ступеньки.

— Да?

Я заметил, как нахмурилась Анни.

— Алло, алло…

Анни аккуратно положила трубку, пожав в недоумении плечами. Господи, ну зачем ей потребовалось оказаться в конторе именно сейчас! Зачем вообще она оказалась здесь! Не глядя на Анни, я направился к дверям гаража, а она пошла следом.

А вдруг это звонила Глория? Узнала голос Анни и не стала с ней говорить. Закрывая гараж, я заметил, как Анни жалобно смотрит на меня из-под длинных ресниц. Она заговорила совсем тихо:

— Дорогой, у нас что-то не так, правда? Пусть все снова будет по-старому, хорошо? Если вчера я что-то сказала не так, то я только хотела сказать…

— Ну, хватит, Анни! Прекрати об этом! Все в порядке, слышишь!

Она уже подставила свои губы для поцелуя. И именно в этот момент зазвонил телефон. Я почти оттолкнул ее, так мне хотелось взять трубку первым. И я ее взял, ворвавшись в контору и в спешке ударившись об угол стола.

— Да.

— Гарри… Это Гарри? Вы один?

— Да… но…

— Мне скучно без вас. Давайте встретимся и пойдем в кино. Мимо меня прошла Анни и стала подниматься по лестнице, и вскоре я услышал, как наверху стукнула дверь. Я опять услышал голос Глории:

— Так, значит, у «Плаза», около восьми? Подходит?

— Да, я буду — А ваша жена? — она улыбнулась там, далеко, и повесила трубку.

У меня дрожали пальцы, когда я закуривал сигарету. Я не должен идти… Но я вспомнил губы Глории, когда мы целовались, и это было именно то, чего я хотел с того самого вечера.

Было десять минут седьмого. К тому же у меня еще оставалось время, чтобы помыться, переодеться и успеть к восьми часам на Бонд-стрит. Я пошел к Анни.

— Это был Дикс, Анни. Он хочет встретиться со мной ровно в восемь. Будут и другие ребята, которых необходимо повидать по делу. — Я был трезв и врать Анни было для меня трудно. — Ты слышишь, Анни? — я старался не смотреть на нее. Я повысил голос, снимая рубашку. — Мне придется уйти сегодня после ужина.

— Слышу, — она прошептала это, не вставая из-за стола. Я пошел в ванную. Помывшись и переодевшись, я возвратился на кухню. И зачем мне только понадобился этот ужин? Надо было сразу уходить: мне кусок в горло не лез.

— Как вкусно у нас пахнет. Ну, не хмурься, дорогая! Эти ребята лишь изредка заходят к Эдди, вот он и позвонил. Мне придется уйти ненадолго. — Я разрезал пирог с румяной корочкой. — Ну! Анни не будет скучать, если ее муженек пойдет ненадолго по делу?

Анни подняла глаза, и я даже отшатнулся, сколько в них было ненависти и ярости!

— В конце концов ты все равно уйдешь, нравится мне это или нет. Ты думаешь, что способен меня обмануть? Нет, Гарри, я не настолько глупа!

— Ну, что ты, Анни! Вечно ты со своими подозрениями. В кои-то веки у меня появилась возможность подзаработать, чтобы помочь, между прочим, и тебе, а ты придираешься к галстуку Дикса.

— А эта Селби, подруга Дикса? Ведь это она свела тебя с ним. Только не говори, что это не так!

— Оставь Глорию в покое. Она-то здесь ни при чем.

— Но это ведь она тебе сейчас звонила, а вовсе не Дикс. Не надо обманывать, если не умеешь!

Я почуял опасность и приготовился к атаке.

— Но послушай, дорогая…

— Если ты хочешь ее, то можешь уходить к ней, удерживать тебя не стану. Я не могу находиться рядом с тобой, пока ты ее хочешь!

Здесь я испугался не на шутку.

— Анни, опомнись! Что ты говоришь! Ты для меня — все! А потом, ты неправильно поняла… подумай сама. Ведь… ну как тебе…

— Не пугайся, Гарри. Я лишь хочу, чтобы ты был счастлив. Может, она и есть твое счастье.

— Ну, прекрати, Анни, в самом деле! Если дело дойдет до выбора, то для меня ты на первом месте. Я никуда не пойду. Я не хочу причинить тебе горе, Анни!

— Я не хотела тебя пугать, Гарри. Я лишь хотела убедиться, что ты меня еще любишь. Если же нет — скажи сразу. Я сама могу о себе позаботиться. Но делить тебя я ни с кем не собираюсь и не буду.

— Для меня Глория ничего не значит, поверь. Конечно, она весьма привлекательна, и, может быть, я пару раз на нее нескромно взглянул. Но этого больше никогда не повторится, никогда!

Анни вдруг закрыла лицо руками и заплакала, смахивая слезы ладонями. Я ее крепко обнял, но она стала вырываться.

— Это надо решить раз и навсегда. Не позволяй ей испортить нашу жизнь. Мы с тобой построили наш дом, а ведь разрушить его можно гораздо быстрее, чем построить!

— Это больше никогда не повторится, Анни, девочка моя дорогая!

Она тотчас же прижалась ко мне мокрым лицом и, задыхаясь от волнения, сказала:

— Я тебе верю, милый. Но не обманывай меня больше. Если я смогу помочь тебе чем-либо, скажи мне. Я ведь люблю тебя! Я взял Анни на руки и отнес ее в спальню на кровать.

— Анни, ты для меня — единственная. Я от тебя с ума схожу… я так устал от всех этих неприятностей… соскучился по тебе…

— Гарри, но твой ужин…

— Мне не до ужина!

— Дай я сама, ты только все порвешь…. помоги мне расстегнуть… не научился расстегивать, а еще к другим собираешься… ах!..

Часы на ночном столике показывали двадцать минут восьмого, когда начал трезвонить телефон. Анни съежилась, и ее пальцы впились мне в плечо.

— Ответь, Гарри.

— Пусть себе звонит.

Так мы лежали рядышком и прислушивались к биению наших сердец.

— Это, наверное, важный звонок.

— Ты — важнее.

Телефон звонил долго, но я перестал его замечать: пусть трезвонит балаболка.

Глава 8

Сидя в конторе на следующее утро, я понял, что был круглым идиотом. Я чуть было не разрушил семейную жизнь из-за малознакомой девушки. Я все время думал, что никто ничего не узнает, а Билл и Анни сразу все раскусили. Да, я, наверное, спятил.

Ну что же, теперь с этим покончено! Анни, к счастью, привела меня в чувство. Если бы у нее не хватило на это смелости, наша жизнь дала бы трещину. Я отодвинул стул. Интересно, что подумала Глория, когда я не явился на встречу? Что меня не пустила Анни или что я сам не захотел? Но не все ли равно, что она подумала? Ей надо во всем винить себя. И, вообще, пусть забирает свою машину и едет на ней к Диксу или ко всем чертям!

Рабочие под руководством Дикса трудились вовсю. Они уже установили дверь.

— Кажется, вы сегодня закончите? Берри пожал плечами:

— Работы внутри закончить не удалось, — и он величественно удалился.

Поняв намек, я подошел к Тиму и помог ему установить магнето. Чуть позже приехал на своей машине Джо и привез два больших, тяжелых чемодана. С ним находился Луи. Войдя в свою конуру, они тотчас же закрылись на ключ.

Я все ждал, что хоть на минутку появится Глория, но ее не было, и мне становилось не по себе. Каждый раз, когда звонил телефон, я вскакивал и бросался к нему, но каково было разочарование когда оказывалось, что это звонят по другим делам.

Берри появился у меня в конторе около пяти часов вечера.

— Мы собираемся работать допоздна, часов этак до десяти.

— Хорошо. Я закрою и, когда вам будет нужно, вы Постучите. Как идут дела?

— Нормально, — он ушел к себе и закрылся там. Анни встретила меня улыбкой:

— Сейчас будем ужинать.

— Хорошо, я приму душ.

Стоя в ванне под душем, я принялся гадать, что это там происходит за закрытой дверью. То, что эта троица не работники радио, ясно как день. Теперь я пожалел, что связался с Диксом, и понимал, что это агентство никогда не появится на свет. Мне заплатили хорошо, но почему Дикс так стремился забраться именно в мой гараж? То, что он не стал снимать пустой магазин на углу, только доказывало, что его интересовало место, а не сам мой гараж. А вдруг они планируют вооруженный грабеж? Но чего здесь грабить? Табачная лавка рядом почти не имеет выручки, а часовщик собирается закрыть свой магазинчик. И чего только не лезет в голову! Однако сегодня ночью стоит попытаться открыть их дверь и посмотреть, чего они там наворочали.

За ужином Анни заявила, что хочет завтра поехать к матери. Я вздрогнул от неожиданности. Каждый месяц она ездила к матери погостить на день-два. И сразу же мои мысли закрутились вокруг Глории. Ничего не поделаешь, она запустила свои коготки гораздо глубже, чем я полагал сначала.

— Я совсем забыл… — голос у меня был сиплый и простуженный.

— Если ты не хочешь, я не поеду.

— Но ведь она будет ждать тебя, как всегда?

— Я могу послать ей телеграмму.

Я нахмурился:

— Ну, зачем, ради бога. Ты ведь всегда ездила?

— Да, но… — здесь последовала неловкая пауза. Мы замолчали, а я покраснел.

— Ты мне не доверяешь?

— Да, пожалуй, но пойми…

— Но этого никогда больше не будет.

— Хорошо. Ты ведь, кажется, пойдешь в клуб с Биллом? Когда Анни уезжала, мы с Биллом обычно отправлялись по-холостяцки в клуб и гоняли там шары, разбавляя это занятие коктейлями. Это вновь сводило меня с ребятами, по которым я уже успевал соскучиться и с которыми я обычно встречался после войны. Обычно я ждал этих вечеров, но теперь мне было не до клуба. Но Анни я пообещал.

— Я с ним поговорю.

— Я не видела Билла с субботы. Вы поссорились?

— Нет. Почему ты так думаешь? Он приходил в понедельник. Я, конечно, видел Билла на той стороне улицы, но он больше не заходил ко мне в гараж. Я на него злился, но был согласен помириться.

Около десяти Берри крикнул снизу, что они уходят. Я пошел закрыть за ними дверь. Луи уже сидел за рулем.

— Завтра увидимся, — буркнул Берри, и они умчались как угорелые.

Я подошел к закрытой двери. Открыть ее будет не трудно, надо лишь вывернуть шайбу. Я подошел к верстаку, чтобы взять отвертку, как вдруг услышал за дверью слабый шорох.

В гараже был полумрак. На цыпочках я подкрался к двери и замер. И тут я вспомнил, что не видел в машине Джо. Уехал ли он раньше или прячется здесь, за закрытой дверью? Приложив ухо к панели, я услышал слабый скрип. Внутри кто-то был. Я налег плечом на дверь и потряс ее.

— Есть здесь кто?

Последовало молчание. Затем я снова потряс дверь. Я был уверен, что там сидит Джо и старается не сопеть носом. Тогда я положил отвертку на место и выключил везде свет. После этого поднялся в квартиру. Анни была в ванной.

— Они уехали, милый?

— Да, я все там запер. Кажется, собирается дождь, — я ничего не стал сообщать Анни о своем открытии.

— Пойду почитаю газету, — сказал я Анни, Услышав, как в ванной вновь заплескалась, вода, я вновь спустился вниз. Я услышал, как чиркнула спичка, и уловил запах табачного дыма. Очевидно, человек просто-напросто сидел в темноте и курил, но зачем? Может, они боялись, что я полезу в их комнату, и оставили Джо охранять?

Лежа рядом с Анни, я смотрел в окно. Дождь уже начал барабанить по мостовой. Улица была пустынной.

Завтра вечером я буду один. Мне не удалось выбросить из головы мысли о Глории, да и не хотелось. Лениво я представлял, что раздеваю ее, глажу, осторожно трогаю за грудь… Возможно, Глория теперь и говорить со мной не захочет, так все некрасиво получилось. Все же попробую ей завтра позвонить. Только позвонить и ничего больше. Объясню, что Анни обо всем догадалась и больше я с ней встречаться не могу. Это просто будет звонок вежливости. И я спокойно заснул.

Должно быть, я проспал часов пять или шесть. Когда я открыл глаза, уже светало. Я услышал, как заводят мотор машины, и подумал о Джо. Я выскользнул из кровати и, подойдя к окну, отодвинул занавеску. На противоположной стороне улицы стоял фургон. Рядом с ним стояли двое мужчин. И еще был Билл. Он кивнул им, когда они садились внутрь. Затем он сделал заметку на листе, предварительно сверившись с часами.

Я также машинально посмотрел на часы: было половина третьего. Сонная Анни приподняла голову от подушки.

— Что там?..

— Спи. Мне послышалось, что подъехала машина, а это лишь почтовый фургон.

Лежа рядом с Анни и проваливаясь в сон, я вдруг услышал радостный голос Билла после повышения… «иногда, ты не поверишь, мы перевозим ценности. И ваш покорный слуга будет сидеть рядом с шофером и следить, чтобы у мальчиков не возникло плохих мыслей…» А потом, прежде чем мы с ним подрались, он сказал: «Пока у нас нет ничего ценного, но на следующей неделе у нас будет проходить важный груз. Но об этом пока молчок…» Теперь мне было не до сна. А вдруг именно за этим грузом и охотится Дикс? Тогда все встает на свои места. Мой гараж как раз напротив почтовой конторы, а Джо там сидит, чтобы сверить график передвижения фургонов. Я вспомнил, как Дикс настаивал на том, чтобы занять окно, которое выходило на сортировочную комнату почты. А вдруг это так и есть?! Тогда над Биллом нависла опасность, его могут убить. Ведь он не такой человек, чтобы быть пассивным зрителем в драке.

А я ведь тоже окажусь замешанным в эту историю, если полиция обнаружит, что мне платили 70 фунтов в месяц за помещение, стоящее втрое дешевле. А затем полиция может решить, что я тоже из их шайки.

Первой моей мыслью было все рассказать Биллу, но затем я решил прежде посоветоваться с Глорией, рассказав ей о своих подозрениях. Заодно посмотрю на ее реакцию. А Биллу рассказать никогда не поздно, уж очень большим дураком я выглядел в этой истории с Диксом.

А вдруг Глория тоже из этой шайки? Вряд ли. У нее есть свое дело, квартира, машина. Вероятнее всего, что она просто знакома с Диксом. Мне стало приятно от мысли, что я снова увижу ее. Только без глупостей, сказал я себе. Ты поговоришь с ней о Диксе и уйдешь, мило попрощавшись. И Анни пока не стоит об этом рассказывать. Лучше сделать это после того, как я проверю свои подозрения… И опять я увижу Глорию!

Глава 9

Анни поехала к матери, после ленча. Провожая ее к дверям гаража, я заметил, что на нас смотрит Берри. Но я не стал представлять его жене, а он, по правде сказать, к этому и не стремился и даже повернулся к нам спиной, когда мы выходили.

Анни тихо сказала:

— Завтра в одиннадцать я буду дома. А ты что собираешься делать?

— Как всегда пойду в клуб с Биллом. Она поцеловала меня и улыбнулась уголками губ. Вернувшись, я наткнулся на Берри, снисходительно созерцавшего эту картину.

— Холостяком остался?

— Да, она уехала к матери.

— Иногда и тещи могут на что-то сгодиться. Ну, будь паинькой.

Чувствуя, что вот-вот взорвусь, я прошел в контору и, усевшись на стул верхом, набрал телефон Глории. Подождав несколько минут, я разочарованно опустил трубку. Должно быть, она где-то в городе.

В течение дня я звонил еще раз пять, но результат был все тот же: к телефону никто не подходил.

Около шести часов дверь в контору отворилась и ко мне ввалился, сияя медно-красной улыбкой, мой приятель Билл. Я его не ожидал и растерялся.

— Гарри! Мы пойдем в клуб или куда еще? Меньше всего на свете я хотел идти в этот клуб, но тогда Анни все сразу будет известно.

— Хорошо, Билл. Как всегда, в семь.

— Мы еще успеем поужинать, — его радостный тон и выражение удовольствия в глазах окончательно испортили мне настроение.

В это время на пороге появился Берри и попросил спички. Билл, добрая душа, протянул ему коробок. Я счел нужным представить их друг другу.

— Это мистер Берри. Он работает в той радиофирме, о которой я тебе говорил. А это мистер Мете. Они пожали друг другу руки.

— Мальчики собираются гульнуть? — Берри улыбался так отвратительно, что чуть не свернул себе челюсть. Такая уж у него была физиономия.

— Да, на радостях.

— Я, кажется, видел вас на почте. Вы ведь работаете в охране, не так ли?

Билл подмигнул:

— Есть грех. Только что получил повышение.

— А что будет, если на вас нападут? Вам разрешают носить оружие?

— Конечно! У нас у всех по два автомата, по связке гранат и еще по пулемету, так что не пытайтесь стать грабителем.

— Неправда. Я слышал, что у вас в кармане лишь молитвенник и псалтырь. Верно?

Теперь я убедился, что мои подозрения обоснованы, иначе зачем бы Берри завел этот разговор. Ясно, что ему необходима информация для осуществления своих гнусных замыслов. — Почему же вы тогда не ездите в бронированном фургоне, как у нас в Штатах? Там ребята ходят с оружием и сразу же пускают его в ход.

— Ну, у нас есть для грабителей сюрприз, и за себя мы сумеем постоять, — ответил Билл, дружелюбно покосился на Берри и опять дружески подмигнул ему.

— Если у вас нет сейчас никаких дел, — поспешно, слишком поспешно, сказал Берри, — поедем ко мне. Правда, ничего особенного, потанцуем и выпьем. Будут девочки. Ну, как идейка?

— Нет, нет, — тоже слишком поспешно возразил я, — у нас еще есть дела.

Берри пожал плечами:

— Можете заглянуть ко мне в любой час. Там будут все наши и Дикс. Глория тоже будет.

Я почувствовал тяжелый взгляд Билла и повернулся для отпора.

— Спасибо, но вряд ли.

— Я должен вернуться на работу, — сообщил Билл и, дружески кивнув, вышел.

Берри проводил его взглядом и стряхнул пепел прямо на пол. Затем он заговорил со мной:

— Как ты думаешь, он пошутил?

— Относительно чего?

— Насчет оружия, — он стал чесать нос, поглядывая на меня искоса.

— А что, это тебя страшит, приятель?

Он деланно засмеялся, но глаза его стали злыми.

— Ну, я пошел работать.

— А зачем Джо сидел сегодня ночью? Берри еще более скосил глаза, но ответил:

— Он работал.

— В темноте? Ты думаешь — я дурак?

— Ночью, а почему бы и нет? Ночью приятно работать, никаких помех, — сказал он и величественно удалился на свою территорию.

Когда ровно в семь явился Билл и мы вместе стали закрывать двери гаража, я наверняка знал, что Джо опять сидит там. Ну, и бог с ним, пусть сидит, если ему так нравится.

Мы сели в автобус и отправились в Сохо, в маленький греческий ресторанчик, где умудрялись прилично кормить за небольшую плату. Это нас устраивало, но я не такой дурак, чтобы рекламировать это местечко.

За ужином Билл вдруг вспомнил о Берри:

— Этот твой знакомый не похож на специалиста по радио, а?

— А ты похож на охранника, а?

Он ухмыльнулся и посмотрел на меня, как на полоумного.

— Кстати, между нами, Билл, у тебя есть оружие?

— Ничего у нас нет, кроме дубинки и кулаков. Но зато у нас есть одна штука, но о ней я не имею права распространяться.

— А что ты говорил о важном грузе мне в пятницу?

— Действительно говорил, и вчера была проверка готовности. У нас в стране уже двадцать лет не грабили почтовые фургоны, только в Штатах. А ты-то откуда знаешь про этот груз?

— Ты же сам мне сказал…

— Ах, да! Но не стоит говорить об этом.

— Я видел, как вы сегодня ночью производили проверку. Услышал шум машины и подошел к окну. Вы сегодня это рано затеяли. А когда будет этот груз?

— Этого я тебе сказать не могу, потому что и сам не знаю. Перевозить придется в один прекрасный день без всякого предупреждения. Вот и все! — ответил он и переменил тему разговора. Он заговорил о футболе.

Из клуба мы с Биллом выходили в начале двенадцатого. Он с трудом удерживался, чтобы не зевнуть.

— Я сегодня рано встал и страшно хочу спать. Завтра у меня, слава богу, выходной. Ты, надеюсь, знаешь дорогу домой?

— Я-то знаю, а ты свой найдешь? Он заулыбался во весь рот:

— Не волнуйся, Билл в полном порядке.

— Заснешь на ходу.

— Ни черта, , дойду.

Мы расстались в конце улицы, и я поехал на Бонд-стрит. У квартиры Глории я был в половине первого ночи. Света в окнах не было. Тогда, устроившись в нише между стеной и дверью, я приготовился ждать, предварительно долго звонив в дверь.

Прождав около получаса, я услышал шум подъезжающей машины. Высунув нос из своего угла, я увидел, что это подъехало такси и в нем Глорию. Одета она была элегантно и просто, но со вкусом. Денег это, вероятно, стоило целую кучу.

Глория стала рыться в сумочке, отыскивая ключи, но прежде, чем она их нашла, я очутился возле нее на мостовой. Она резко обернулась.

— Это я, Глория, — голос у меня был хриплым от волнения.

— Господи, что вы тут делаете так поздно?

— Простите, что я так поздно, но у меня важное дело. Можно войти на минутку, нам необходимо поговорить.

— Но уже половина второго, — возразила она, — вы можете так поздно заходить к девушке? — она посмотрела на меня сквозь длинные ресницы.

— Это очень важно, — повторил я. Вдруг Глория рассмеялась:

— Ну, хорошо, Гарри. Это, конечно, ложь, но вы мне такой нравитесь.

Открыв, наконец, дверь, она впустила меня в маленький холл, а затем поднялась за мной следом на несколько ступенек, и мы очутились в гостиной. Глория зажгла несколько светильников и включила приемник, поймав тихую музыку, звучавшую словно вкрадчивый голос. Уронив накидку в кресло, она потянулась. Платье обрисовало красивые линии тела Глории. Ее груди натянули ткань и напряглись, словно готовясь к прыжку в неизвестность.

— Ох, и устала же я… Ты не хочешь виски?

— Нет, я ничего не хочу, — соврал я, потому что хотел, безумно хотел Глорию.

— Не знаю даже, — проговорила она, — почему я с тобой разговариваю: уж очень некрасиво ты себя повел в тот вечер.

— Прошу прощения, но моя жена… , — Так вот в чем дело, — протянула она. — Интересно, как об этом узнают жены? Интуиция у них, что ли?

— Мне необходимо сказать вам, Глория…

— Попозже. Мне надо переодеться. Пойдем со мной, я только сниму платье.

У меня мгновенно замерло сердце и пересохло во рту.

— Я… я останусь здесь.

— Боитесь меня? — засмеялась Глория.

— Может быть. Не хочу неприятностей.

Ничего не сказав, Глория ушла в спальню.

Я честно старался не смотреть на открытую дверь спальни, но это мне удавалось довольно недолго. Я увидел Глорию, стоящую перед большим зеркалом. На ней был кружевной прозрачный лифчик, который не скрывал, а подчеркивал красоту ее темных сосков. Прозрачные кружевные трусики тоже не скрывали ее прелести.

Глория надела роскошный халат и направилась, переступая ногами, в мою сторону. Халат не был застегнут, и в переливах оранжевого шелка я увидел смуглые бедра, чуть покачивающиеся на ходу. Фигура Глории напоминала амфору, которая призывала наполнить себя. Уже на пороге спальни она запахнула халат и перевязала его шелковым шнурком. Все виденное мною настолько повлияло на мои первоначальные «хорошие» намерения, что кровь в моих висках забурлила от страстного желания.

— Как ты очутился здесь так поздно? — спросила Глория, садясь на стульчик возле бара. Я подумал, что только очень дорогие духи могут так очаровательно пахнуть.

— Моя жена уехала к матери.

— И вы срочно приехали сюда, чтобы обговорить со мной какое-то очень важное дело? — ухмыльнулась она.

— Да.

Глория словно не слышала моего ответа, она думала о чем-то своем.

— Так дальше не пойдет, Гарри. Обычно в это время я уже в постели, а это значит, что мое тело отдыхает от тугих женских резинок. Вы, мужчины, даже не представляете, сколько бедным женщинам приходится терпеть ради красоты. Вот посмотрите сами, — она поманила меня поближе к себе. Расстегнув халатик, Глория нежно взяла мою руку и, притянув ее к своим трусикам, заставила меня попробовать прочность ее резинки. Резинка действительно была тугой, но до нее ли мне было! Огромные, сладостные мурашки уже бегали по моей спине, опускаясь к нижней части моего слабеющего тела.

— А так как вы покушаетесь на мое свободное время, Гарри, я думаю, что будет справедливым пойти и мне на уступки, и, если я сейчас избавлюсь от этих противных резинок, ты, я думаю, не будешь шокирован. Тем более, что ты уже проявил себя джентльменом и не воспользовался моей беззащитностью.

Я молчал, словно воды в рот набрал.

— Я считаю, что если мужчина — джентльмен, то он даже в присутствии обнаженной женщины не позволит себе ничего лишнего, — продолжала свою милую болтовню Глория, сбросив на кресло свой халат и, повернувшись ко мне спиной, безуспешно пытаясь справиться с хитроумными застежками лифчика.

— Помоги же мне, Гарри, — промурлыкала она. Я призвал на помощь всю свою слабеющую выдержку и даже самого Господа Бога в придачу и только после этого приблизился к Глории.

С застежками я справился довольно быстро, словно огня боясь при этом коснуться изумительной кожи Глории.

— Спасибо, Гарри, — поблагодарила меня Глория, не поворачиваясь ко мне и плавными грациозными движениями стягивая с себя трусики.

— Ну, вот и отлично. Ах, да, еще сережки.

Я стоял совсем близко от Глории, опьяненный запахом духов и близостью ее тела, и не мог заставить себя отойти.

Неожиданно одна из сережек выскользнула из пальчиков Глории и упала вниз. Глория поспешно нагнулась за ней. Ее роскошные бедра сами просились ко мне в руки.

— Помогите же мне, Гарри, я уронила сережку, — жалобно попросила она.

Я опустился на колени, разыскивая сережку, а когда нашел ее и поднял свой взгляд, Глория уже надела на себя халат, плотно запахнув его спереди. А перед моими глазами так и стояли ее роскошные бедра, манящие к себе, как сирены Одиссея.

— Теперь совсем другое дело.

Наверное, во мне сработал какой-то автомат, потому что неожиданно для себя я произнес:

— Я… я хотел бы поговорить с вами о Диксе.

— Вы уверены, что сейчас вас интересует именно Дикс?

— Что вы знаете о Диксе? Вы знаете, что он жулик? Глория подошла ко мне поближе. Ее глаза смеялись и призывали одновременно. В этом оранжевом халатике, подчеркивавшем черноту ее волос и смуглость кожи, она была для меня самой желанной женщиной в мире из всех, которыми я обладал ранее.

— Я жду ответа, Глория, — автоматически говорил я ей, сам не осознавая смысла своих слов. Глория взяла меня за руку. Я сразу понял, что это означает, и задрожал от ее прикосновения. Кожа у нее была нежной, как у ребенка.

— Придем в другую комнату, Гарри, — мягко прошептала она. Силы моего сопротивления иссякли. Я пошел за нею в ее спальню. Она стала включать бесчисленные светильники, бра, подсвечники: казалось, света хватит на целый зал.

— Я люблю, когда много света, — заявила она, стоя перед зеркалом и рассматривая себя. — Почему люди занимаются любовью в темноте? Я хочу света и огня! Я хочу видеть тебя, а ты? — она повернулась ко мне, сверкая глазами, и, вскинув вверх голову, воскликнула:

— Я прекрасна правда, Гарри?

— Самая прекрасная женщина в мире! — мой голос выдал мое желание.

— И это не преувеличение. Так смотри же на меня! — Глория развязала поясок на халате и выскользнула из него. Халат упал на пол. Она его не удерживала. В ярком свете ее кожа отливала серебром…

Несколько секунд Глория стояла без движения, давая мне возможность налюбоваться ею. А я чувствовал себя робким никчемным мальчишкой перед богиней любви.

Наконец Глория приблизилась ко мне на расстояние своей груди и прижала руки к своим бутонам наслаждений, вовлекая меня в игру, придуманную еще Адамом и Евой. От своих тугих грудей она медленно повела мои руки вниз, к бедрам. Глория помогла мне раздеться, делая это ловко и умело, приводя меня в исступление своими жгучими прикосновениями. Меня трясло от возбуждения и мысли от предстоящего наслаждения. Затем я бережно приподнял ее и понес в постель. Она обвила меня, как виноградная лоза, и ноги мои подкашивались. Вкрадчиво шептала музыка, словно подсказывая мне, как поступить с Глорией. Я нежно, но настойчиво ласкал ее изумительные губы, шею, спину и чувствовал, как ее наполняет нега. Я ласкал ее всю — от пальчиков ног до кончиков ушей, зная, что эти ласки сполна затем мне отплатятся. Чудесные волосы Глории разметались по подушке, румянец покрыл ее лицо, и она конвульсивно вздрагивала, когда я доставлял ей особое удовольствие, ласкал ее эрогенные местечки. Я до безумия хотел ворваться в нее сразу, сжать ее изо всей силы, но я был нежен и терпелив, зная все премудрости настоящей любви. Наконец Глория страстно застонала от наслаждения. Я возбудил в ней настоящее желание. О, как прекрасна была эта любовь, даже тогда, когда я еще не овладел Глорией полностью! И как прекрасен был миг, когда уже не в силах сдерживать своего желания, Глория изо всех сил рванула меня к себе, и я ворвался в нее с неудержимой мужской силой, и она во всем подчинилась мне. Наконец сладострастный стон вырвался из ее груди, и она прижала меня к себе с нечеловеческой силой, и мы одновременно достигли вершины любви…

Глава 10

— Отлично, ребята! Вы, там, полегче!

Язвительный голос Дикса прозвучал так близко, словно он находился в соседней комнате. Глория тотчас же оттолкнула меня, перекатилась по кровати, схватилась за халат и накинула его на себя.

Я остался на кровати, точно парализованный этим голосом. Я вертел головой во все стороны, недоумевая, откуда взялся этот голос.

— Что это, — прошептал я в трансе.

— Заткнись! — Глория прошла к зеркалу, пригладила свои растрепанные волосы и вытерла рот тыльной стороной ладони с гримасой такого отвращения и брезгливости, что мне было страшно смотреть.

— А как ты думаешь — кто это, ты, глупый и мерзкий скот. Теперь, уж я подскочил с кровати.

— Это Дикс?

Глория, не обращая на меня внимания, терла пальцами губы перед зеркалом. У меня дрожали руки, я едва дышал от такого поворота событий.

— Глория, где он?

— Ты заткнешься?

Я подошел к ней и, схватив ее за руки, повернул к себе;

— Лахудра подлая, он здесь?

Глория вырвала руку и ловко, словно кошка, влепила мне подряд три пощечины. Это получилось у нее так ловко, что я даже не успел защититься.

— Не прикасайся ко мне, вонючая тварь! — она дрожала от злости, а ее глаза были как два пятна на белом лице. Тут я услышал, как открылась дверь.

— Легче, легче, — приказал Дикс, входя в комнату. — Глория, мотай отсюда, ты уже хорошо позабавилась, а мне надо поговорить с ним.

Он был одет в черный костюм, шляпа легко сбита на затылок.

У него было красное и вспотевшее лицо.

— Ну, приятель, позабавился ты на славу! Приятно было посмотреть.

Ярость, которую раньше в себе я даже не подозревал, охватила меня. Мне хотелось перегрызть ему глотку. — Задушить. Разрезать на мелкие кусочки и засолить. Пальцы у меня сжались, как от судороги, и я шагнул к нему.

— Лучше не надо, дружок…

Я хотел достать его боковым ударом, вложил в него всю свою силу, но он легко ушел от меня и ответил ударом в солнечное сплетение. У меня подкосились ноги, казалось, что меня лягнула лошадь. Я упал на четвереньки.

В таком положении я оставался несколько секунд, затем стал нелепо подниматься. Дикс ждал, правда, опустив руки. На лице у него была ухмылка.

— На таких, как ты, я учился, дурачок. Не обращай внимания, нам надо поговорить.

Этот удар, казалось, вышиб из меня дух. Но все равно, когда силы вернулись ко мне, захотелось пришибить его, пусть после этого он меня и убьет. Дикс дал мне подойти поближе, затем легко, словно танцуя, ушел от моего кулака и, как паровой молот, вонзился в меня. Я растянулся на полу и почувствовал себя разобранным на части. Я встал на колени, но подняться у меня уже не было сил. Я был беспомощен, как ребенок, тяжело дышал и хватал ртом воздух. А ведь Глория меня предупреждала, чтобы я не задирал Дикса, и она оказалась права — он был классным боксером.

Дикс присел на кровать, на которой я занимался любовью с Глорией, достал сигарету и закурил.

— Не принимай это близко к сердцу. У нас еще есть время. Я добрался до стула и стал медленно приходить в себя, крепко обхватив себя вокруг живота. Мне казалось, что если я не буду так держать руки, то мои внутренности вывалятся наружу.

— Я дам тебе чего-нибудь выпить, — спокойно заявил Дикс и вышел из спальни.

А музыка все играла. Все казалось мне сном или просто ночным кошмаром. В голове у меня не было никаких мыслей: пустота и мрак. Оставался лишь страх за себя и ужас перед Диксом — ярость куда-то пропала.

Он возвратился и сунул мне в руку стакан. Я проглотил его содержимое и чуть было не подавился.

— А знаешь, дружок, я уж начал волноваться. Ты оказался умнее, чем я думал. Ты нам чуть не испортил всю обедню. До сих пор рыбка всегда клевала, а тут осечка. Но в конце концов клюнула и последняя наша рыбка.

Вошел Берри, весь мокрый от пота.

— Вот они, Эд. Они, правда, мокрые, но получились отлично. Он вручил Диксу круглый эмалированный поднос, многозначительно посмотрел на меня и удалился.

Дикс рассматривал содержимое подноса.

— Отлично получилось. Взгляни-ка, почти произведение искусства, — Дикс указал мне на поднос, на котором лежали три фотографии большого формата, только что проявленные и еще влажные.

Я чуть не сошел с ума, когда взглянул на них. Мужчина на этих фотографиях был я! Оттолкнув поднос, я выбросил вперед кулак, чтобы достать ненавистную морду Дикса, но он сумел перехватить мою руку и так треснул меня по голове, что я мешком рухнул на стул. Пистолет бы мне сейчас!

— Видишь этот маленький черный диск в центре зеркала? Там объектив шестнадцатимиллиметровой камеры. Пленка обошлась мне в две тысячи долларов. А копии этого фильма принесут тебе мировую славу. Ты показал высокий класс секса. И станешь звездой, мой дружок, и один из нас прославится. Говорю, что один из нас, потому что ты наш и душой и телом. А если ты думаешь иначе, то завтра твоя милая женушка в чистеньком фартучке получит эти снимки, а ты будешь очень просить ее, чтобы она их не смотрела. А еще мы можем устроить ей просмотр порнофильма с твоим личным участием. Ну и штучки ты выкидывал, мальчик. Наверное, твоя женушка и не подозревает о твоих скрытых достоинствах в этой интимной области. Даже меня прошиб пот, когда я наблюдал, что вы тут с Глорией вытворяли. Я до сих пор не могу успокоиться.

Да, все было ловко подстроено. Я был готов на все, лишь бы эти снимки, а тем более фильм, не увидела Анни. А снимки были, что надо, даже сейчас, глядя на них, я возбуждался.

— Ты развлекался, мальчик, а за это надо платить. Ты ведь понял уже, за чем я охочусь? Если нет, то я объясню. В конце этой недели, в субботу или в воскресенье, на континент пересылается большой груз технических алмазов. Груз прибудет в почтовую контору на Ист-стрит. Оттуда его повезут в фургоне в аэропорт Норфолка. У тебя в гараже наш штаб. «Ягуар» Глории наша самая быстроходная машина. Мы подключились к твоему телефону, и Джо нам позвонит, когда фургон двинется в путь. Но тут есть загвоздка, для которой нужен специалист, и ты тут будешь кстати. В пятницу ты пойдешь на почту и отсоединишь сигнал внутри фургона. Как ты это сделаешь, нас не касается, но ты это сделаешь. Если ты этого не сделаешь, то будешь строго наказан. И твоя жена тоже будет наказана. Глядя на Луи, этого не скажешь, но он чудесно умеет плескать серную кислоту в лицо женщины. Высший класс! Ты видел когда-нибудь женщину после этой процедуры? Но это произойдет с твоей женой потом, а сначала она получит снимки. Сегодня уже вторник, можешь подумать до пятницы. Я после заеду к тебе и послушаю, как ты намерен отключить сигнал. Но я захвачу с собой и эти снимки и фильм на случай, если твоя башка будет плохо шурупить, — Дикс приоткрыл дверь. — А теперь сматывайся!

Каждый шаг причинял мне боль. Я шел молча: все было ясно и без слов. Пройдя через спальню, я вышел в гостиную.

Берри и Луи сидели со стаканами в руках, а эта стерва Глория курила на диване. Халат у нее был расстегнут, и были видны ее прекрасные длинные ноги. Она не смотрела на меня, а я, словно инвалид, пробирался к выходу.

— Проводи джентльмена, Берри! — это Дикс отдал команду, следуя за мной.. — Люби его, Берри. И он теперь играет в наши игры.

Берри сполз со стула и открыл дверь:

— Убирайся, сопляк. Ты нас сегодня отлично позабавил. И не споткнись, там ступеньки.

Когда я уже добрался до двери, он меня окликнул:

— Эй, на два слова.

Обернувшись, я заметил летящий в меня кулак, но у меня не было сил защититься. Я получил страшный удар в челюсть.

— Это от Глории, идиот, ее привет и воздушный поцелуй! — и он захлопнул за мной дверь.

Глава 11

На следующее утро приехала Анни. Она быстро прошла в гараж, где мы с Тимом устанавливали стабилизатор.

— Я сейчас приду, — сказал я и помахал масляными руками, показав, что не смогу ее поцеловать. — Все в порядке?

— Да, а у тебя?

Она посмотрела на меня изучающе, и лицо у нее тревожно вытянулось. Моя физиономия с тенями под глазами и ссадиной на подбородке ей, конечно, не понравилась.

— Мы были с Биллом в клубе, и у меня зверски болит голова. Анни пошла в квартиру, а я еще вместе с Тимом повозился с мотором, а затем пошел в контору. В половине девятого явился Берри, чтобы сменить Джо. Берри даже не взглянул в мою сторону. Мой рот в том месте, куда он меня ударил, распух, а от ударов Дикса на груди остались красные полосы. Внешне я походил на мужчину, который весело провел ночь, но внутри у меня все ныло. Предав Анни, я попал в ловушку, из которой не было выхода. Если бы не угроза Дикса облить Анни кислотой и показать ей карточки, я бы еще мог бороться, но теперь дело было дрянь.

Какой же я был дурак! Ведь ловушка была мне подстроена еще в первую ночь, в первую нашу встречу на Вестер-авеню. Глория просто поехала за мной до Норфолка, а затем сломала машину на том месте, где я остановился.

Если бы я прислушивался к Анни и к своей внутренней осторожности, то не влип бы в эту историю.

Вернувшись вчера вечером в пустую квартиру, я совсем потерял голову от страха. Мне казалось, что единственный выход в том, чтобы покаяться перед Анни и вместе с ней просить защиты у полиции. Признаться Анни во всем после того, как я обманул ее, поклявшись больше не видеть Глорию, было немыслимо.

Наконец я получил возможность рассуждать трезво. Я вел себя как глупый мальчишка и получил по заслугам. Я ненавидел Дикса так, как еще ни одного человека в мире. Никогда не подозревал, что способен на такую ненависть. Мне необходимо не дать ему выиграть игру. Рано или поздно он ошибется, и тогда наступит моя очередь. Ведь я не всегда был таким слабаком. После войны, правда, размяк, но в свое время я считался волком-одиночкой, а эта репутация среди солдат стоила недешево. Я один ходил за языками, и мы с Биллом здорово сработались, снимая японских снайперов. Убивать — стало тогда моим делом, и лишь после войны, женившись на Анни, я размяк и забыл свое ремесло убийцы. Но эта ночь в компании Дикса напомнила мне о забытом, о прошлых ощущениях и опыте.

Я больше не был благодушным обывателем. Я хотел отомстить Диксу за свое унижение, и только убийство могло меня успокоить. Он собирался показать этот гнусный фильмик в разных притонах, чтобы разные подонки захлебывались от восторга и возбуждения. Он пригрозил облить кислотой Анни. Он поставил жизнь Билла в опасность. За все это он заслуживает смерть».

У Дикса сейчас все козыри на руках, но наступит время и он ошибется. Пока же надо притвориться испуганным человечком. Надо усыпить его подозрения, а когда придет мое время — не зевать.

И странно мне было и стыдно смотреть в лицо Анни. Слишком серьезным было положение, чтобы испытывать раскаяние за прошлые грехи, которые уже никогда не повторятся.

Наше счастье было в опасности. Я позволил завлечь себя в ловушку, и я должен сам выкрутиться из этого положения. Это теперь наше с Диксом дело, Анни здесь ни при чем.

Я пошел наверх, где Анни готовила ленч. Она внимательно посмотрела, как я мою руки.

— Ты почему такой бледный, Гарри? — поинтересовалась Анни.

— Я плохо себя чувствую. Может быть, чего-то не то съел. Анни, видимо, хотела мне верить, а мой прямой взгляд успокоил ее.

— Ты сейчас выглядишь так, как тогда, в день нашего первого свидания: грубый, злой и ненавидящий весь мир.

— Буду злым на тебя, если ты не дашь мне поесть. Я обнял Анни и ощутил запах ее волос.

— Гарри, а эти люди, что они делают? Они еще долго здесь пробудут?

— Они заплатили за месяц вперед, — ответил я. — Значит, и проторчат здесь месяц.

На самом деле я знал, что на следующей неделе здесь их и духу не будет.

— Но если ты захочешь, то я их выставлю отсюда.

— Может, и так, но нам нужны деньги.

— Ладно, хватит о них.

После ленча я сделал то, чего раньше никогда не делал. Я перешел улицу и вошел в сортировочное отделение. Здесь я очутился в большом помещении, полном почтовых фургонов. Мужчины в коричневых мундирах набивали в некоторые из них почтовые мешки. Каждый занимался своим делом, и несколько минут на меня никто не обращал внимания. За это время я осмотрелся и запечатлел в памяти все помещение.

— Сюда нельзя входить посторонним. Что вам здесь надо? Я повернулся на голос. Невысокий человек, с усиками щеточкой и в коричневом мундире, внимательно разглядывал меня.

— Простите, — улыбнулся я. — Я ищу Билла Метса. Я живу здесь, через дорогу. Меня зовут Коллинз, может, Билл сам говорил обо мне… Гарри Коллинз.

Лицо человека стало приветливым:

— Ну, конечно, я вспомнил. Он говорил мне о вас вчера вечером.

Я достал пачку сигарет и предложил их ему.

— Мы с ним здорово погуляли вчера вечером. Билл все еще способен влить в себя дюжину кружек пива.

— Я всегда пью только пиво. Моя фамилия Гаррис. Он сообщил мне, что вы собираетесь весело провести вечер. Я рад, что он получил повышение. Он как раз подходящий для этого человек.

— Конечно, ведь раньше он был боксером. Сразу можно определить, носил ли ты перчатки. Пойди Билл на профессиональный ринг, он бы далеко пошел. У нас в армии он был чемпионом бригады в легком весе.

— Мете о себе помалкивает но я сразу понял, что перчатки ему не в новинку. У меня был конфликт с ним, но, кроме синяка под глаз, я ничего не приобрел.

— Я тоже пытался с ним боксировать, и результат был тот же. Это не фургон Билла?

— Что? Эта развалина? У него новенький фургон.

— Ну, я совсем заболтался. Простите, если я помешал. Я совсем забыл, что у Билла выходной.

— Рад был с вами познакомиться, — улыбнулся Гаррис. Я возвратился в гараж. Я чувствовал, что Берри следил за мной, но окно в гараже было завешено белой занавеской. Около шести заявился Билл.

— Как доехал? — поинтересовался он.

— А ты?

— Нормально. Я притащил, креветки. Пусть Анни их приготовит, и мы с ними разделаемся.

— Отлично! Тащи их на кухню, а пока она их будет готовить, мы сходим в бар и раздавим по кружке пива.

Билл прошел на кухню, и я думаю, что это окончательно убедило Анни в том, что мы провели вечер вместе. Вскоре он возвратился.

— Уже на плите, — сообщил он. — Пойдем.

Закрыв двери гаража, мы направились в бар, который был неподалеку, напротив конторы Билла. Мы закурили, заказали пива, и здесь он заметил ссадину на моем лице. Он тут же спросил:

— Что у тебя с лицом?

— Соскользнула отвертка и чуть не выбила мне зубы. Сначала было больно, но теперь прошло. Кстати, я сегодня видел Гарриса, и он показал мне твой фургон.

Билл был удивлен:

— Показал? Но это против инструкции.

— Я совсем забыл, что ты сегодня не работаешь, и заглянул к тебе. Мы с ним немного поболтали, и я спросил, не твой ли это фургон.

— Ну, это неважно. Но там есть вещи, о которых мы не говорим посторонним.

— Да я к фургону и близко не подходил. А там есть сирена или что-нибудь в этом духе?

— Звонок тревоги, работает от батареи. Когда что-либо случается, я обязан нажать сигнал. Как только он сработает, то его не остановишь. Получается очень много шума.

Я узнал все, что мне необходимо, и перевел разговор на футбол. Возможности выигрыша любимой команды занимали Билла в течение получаса. Пока он рассуждал, я выработал план действий.

При некоторой доле везения вывести из строя эту систему сигнализации было делом возможным, а не делать этого совсем было нельзя. Слишком рано показывать зубы. Если я хочу расправиться с Диксом, то надо ему показать, что он совсем припер меня к стенке.

Мне пришлось немало потрудиться, чтобы не вызвать у Анни и Билла подозрений во время ужина и казаться естественным. У меня крутились в голове тысячи планов, но я вел себя крайне непринужденно. С облегчением я проводил Билла, когда он собрался уходить. В больших воротах почтовой конторы горел свет, и они были распахнуты.

— Кажется, вы никогда не запираете дверей на ночь.

— Конечно. Ведь фургоны то и дело въезжают и выезжают. Остальные помещения закрыты, но гараж открыт всегда, — ответил Билл.

— Но, наверное, есть и сторож?

— Всю эту неделю ночное дежурство у Гарриса. Он, похоже, самый большой соня из нас. Всю ночь спит в своей будке. Я был здесь как-то после полуночи и мог бы увести у него из-под носа парочку фургонов. — Кому нужен почтовый фургон?

— Конечно, если он пустой. Это всегда заявляет Гаррис. Он говорит, что проснется, как только заведут двигатель. И я думаю, что он прав. Нужно хорошо маневрировать, чтобы выехать оттуда. Ну, я пошел домой.

— Завтра увидимся?

— Нет, завтра у нас репетиция. Я загляну к тебе в воскресенье.

Билл пошлепал к автобусной остановке, а я начал вставлять болты в двери гаража.

Джо вышел, наконец, из запертой комнаты.

— Как идут дела, парень? — прошипел он.

— Все в порядке, — ответил я и стал его обходить. Тут он схватил меня за рукава пиджака и захотел повернуть меня к себе. Это меня взбесило, и я решил врезать ему по физиономии, но в последний момент все же решил сдержаться.

— Эд будет завтра днем. Он ждет от тебя известий, понял? — он так и буравил меня взглядом.

— Хорошо, я ему доложу.

Я вырвал у Джо свой рукав и направился в контору. Пусть думают, что держат меня на крючке. Пусть только оступятся лишь один раз, и я им докажу, что я не такой слизняк, как им кажется.

Дикс явился в пятницу в своем роскошном «кадиллаке». Он оставался в машине, даже не соизволил выйти ко мне.

— Залезай в машину, дружок, покатаемся.

— Я ненадолго, Тим, — сказал я, влезая в машину. Дикс вихрем промчался через Риджент-стрит под аркой адмиралтейства. Водитель он был отличный. На светофоры он вообще не обращал никакого внимания, а его манера ехать, не соблюдая рядности, заставляла меня раз двадцать прощаться с жизнью. Мы молча доехали до Бэкингемского дворца.

— У тебя есть план, дружок? — спросил он наконец. — Да, когда это надо сделать?

— Сегодня вечером. А что за план?

— Станция остается открытой всю ночь. Сторож спит всю ночь напролет. Фургон стоит в дальнем конце гаража, далеко от его будки. Если он меня заметит, то я скажу, что приготовил чай и решил его угостить. На всякий случай я возьму с собой чай в термосе. Затем уйду и попробую еще раз. Если он уснет, то пойду прямо к фургону. Надеюсь, что он меня не заметит. Звонок работает от батареи, и оборвать один проводок будет не трудно. Вот так, в принципе.

— А вдруг они проверяют провода. Это не пойдет. Может, испортишь сам звонок?

— Даже, если они проверяют провода, звонок испортить трудно. Ничего другого я предложить не могу.

— Хорошо. Это на твоей совести. Я дважды не повторяю. Ты не забыл, что тебе обещали сделать в случае неудачи или отказа?

— Помню, — нахмурился я испуганно.

— Кажется, все планируется на воскресное утро. У меня есть сведения, что груз прибудет около часа дня на вокзал Кинг-Кросс. Будь готов встретить копов улыбкой, а они не замедлят явиться к тебе в гараж, не сомневайся. Тогда молчи и точка! Когда мы получим камешки, весь город будут прочесывать по частям, а ты теперь тоже играешь в нашей команде. Помни это, дружок.

— Тим может сказать, что вы здесь крутились возле гаража.

— Это уж твоя забота — убрать парня до того, как появятся копы. Если он начнет болтать, твоя жена получит фотографии и сок из серной кислоты. Бесплатно!

— Я о нем позабочусь, — произнес я решительно.

— Это то, что нам надо. Провернешь все аккуратно, и в понедельник ты о нас больше ничего не услышишь. Только не вздумай шутить, парень, иначе у тебя будут большие неприятности.

— Постараюсь.

— Посмотрим. Надеюсь, что для твоей же пользы, я больше не увижу твоей хари. Надеюсь…

Домой я возвращался пешком, все время думая о Билле. Необходимо как-то его устранить от этого дела. Если нападение произойдет в воскресенье, то Билла в этом чертовом фургоне быть не должно. Мне было безразлично, кто займет это место, но Билла там быть не должно, ему ни к чему столкновение с шайкой Дикса.

Первая моя задача — испортить звонок. Но все могла испортить Анни. Мне необходимо было выйти после полуночи, а она могла проснуться и забеспокоиться обо мне. К счастью, пригнали машину с испорченными тормозами, и я сказал Анни, что испорчен карбюратор, и мне придется провозиться с машиной всю ночь.

— Хозяин машины едет в отпуск, — сказал я ей, — и я обещал ему, что все исправлю. Не знаю, сколько мне придется провозиться, но думаю, что долго.

После ужина я пошел в гараж и вытащил карбюратор. Затем приступил к работе. Около половины одиннадцатого пришла Анни посмотреть, как идут дела.

— Ложись, дорогая, мне еще долго придется копаться с этим.

— Поставить тебе чай?

— Нет. Потом я сам поставлю.

— Я к тебе еще спущусь.

Около двенадцати я сходил наверх, вскипятил чай, налил его в термос и спустился вниз. Около дверей меня остановил Джо.

— Он, должно быть, спит, — прошептал он, — его не видно уже с час.

Я вышел на улицу. Игл-стрит была безлюдной. Бесшумно ступая, я пересек улицу и вошел в контору. Вход освещала одна сильная лампа, а остальная часть помещения тонула во мраке. Мой опыт войны в джунглях мне опять пригодился. Казалось, что я снова веду патруль в джунглях, чтобы снимать с деревьев японских снайперов. Теперь задача была посложней. От нее зависела безопасность Анни.

У меня не дрожали руки и не билось сильно сердце. Я шагал, как заведенный автомат, знающий только заложенную в него задачу. Если Гаррис и наблюдал за мной, то у него не возникнет никаких подозрений. Я вел себя как человек, у которого здесь есть дело и только. Не доходя несколько ярдов до фургона Билла, я остановился и осмотрелся. Справа от меня находилась застекленная будка, а в ней горела настольная лампа. Там же, в кресле, сидел Гаррис, закрыв лицо руками. Он не шевелился. Я не знал, спит он или нет. Во всяком случае, он меня не заметил. Открыв дверцу кабины, я скользнул внутрь, в темноту. Потом я достал фонарик и осветил панель управления, прикрывая свет ладонью. Напротив кресла водителя находилась красная кнопка с надписью «тревога». Я отвинтил крепеж, достал проводок, очистил его от изоляции, натянул на спичку два оборванных много конца изоляции и таким образом соединил проводок. Место нарушения контакта нельзя было обнаружить даже при самом тщательном осмотре. Вся работа заняла меньше минуты. Я положил отвертку и фонарик в карман и тщательно вытер носовым платком все, к чему прикасался.

Когда я открыл дверцу фургона, раздался шум мотора, и во двор въехала машина, осветив всю территорию светом фар. Я отшатнулся, пролез к задней двери, стал там ждать. Фургон подъехал к пустой стоянке позади того места, где я прятался. Я услышал ворчанье водителя:

— Дрыхнешь тут, ленивый черт.

— Я не спал! — негодующе отозвался Гаррис. Он поспешно вылез из своей будки. — У меня просто глаза были закрыты, но я не спал.

— Ну, пошли, подпишешь бумаги, — сказал шофер, и они подошли к будке.

Я вывалился из дверей, подошел к воротам и выбрался наружу. Теперь надо было пройти небольшой участок до выхода на улицу. Я мог без опасения пройти футов двадцать, но они освещались фонарем наверху. Я двинулся к выходу, держась за стенку. Звук голосов заставил меня остановиться. Они вышли из будки и подошли к выходу. Водитель попрощался с Гаррисом:

— Приятных снов, старина. Помни — храпеть воспрещается.

— Неужели? Ладно, завтра увидимся.

Гаррис проводил шофера до выхода и постоял там, почесывая голову под фуражкой. Затем он вернулся в свою будку и завалился там. Я не двигался. Если я выйду на свет, то Гаррис может меня заметить. Мне оставалось лишь ждать, привалившись к стене.

Мне пришлось прождать полчаса, пока он снова не засопел, видимо, окончательно заснув. Я уже начал нервничать. Наконец быстро и бесшумно я проскользнул сквозь световой поток и выбежал на улицу. Вокруг было тихо. Джо уже ждал меня. В тусклом свете лампы под потолком я увидел, что он весь мокрый.

— Ты молодец, — похвалил он. — Я думал, что он засек тебя.

— Он меня не видел.

— Ты все успел сделать?

— Да.

Я закрыл дверь гаража болтами и погасил свет перед тем, как идти в спальню.

— Гарри!

— Ты не спишь?

— Нет. Зачем ты ходил через дорогу? По моей спине пробежал холодок.

— Носил чай Гаррису. Думал, что он захочет промочить горло. Ты меня видела, да?

— Я просто выглянула в окно и увидела тебя. А Гаррис кто — приятель Билла?

— Да. Я пойду приму душ. Не гаси свет, хорошо?

— Как там карбюратор?

— Чище лошади!

— Ложись быстрее.

— Я сейчас…

Глава 12

После демобилизации я жил с Биллом у его родителей. Отцу Билла было под 80, а мать была помоложе. Жили они одни и управлялись с хозяйством самостоятельно. Их деревушка находилась под Энтоном. Билл в родителях души не чаял.

Я решил использовать их как приманку, чтобы выманить Билла из Лондона. Мне не хотелось впутывать их в это дело, но это были единственные люди в мире, кроме Анни, о которых он думал. У них не было телефона. Почта была от них тоже далековато, и это тревожило Билла.

«Если кто из них заболеет, что тогда делать? — жаловался он мне. — Но они не хотят переезжать. Я им с пеной у рта доказывал, но они и слушать не хотят». Около четырех вечера мне позвонил один из моих заказчиков. Зная, что Анни слышала звонок телефона, я поговорил с заказчиком и, повесив трубку, сказал ей:

— У меня плохие новости. Заболела мать Билла. Звонил доктор и просил, чтобы приехал Билл.

— Ох… Гарри, ты не знаешь, где Билл?

— Понятия не имею. Доктор не мог до него дозвониться. Придется его найти, раз случилось такое несчастье. Пусть здесь пока покомандует Тим, а я пойду на почту. Может, там что знают?

— Это серьезно?

— Кто знает? Она упала, а в ее годы — это не пустяк. Дойдя до дверей почтовой конторы, я окликнул Гарриса.

— Где Билл? У него заболела мать, и ему надо немедленно идти или ехать домой. Вы не знаете, где он? Гаррис ужасно огорчился:

— Вот несчастье. Он у себя дома. Высыпается перед ночным дежурством.

— Когда его могут отпустить?

— Когда захочет.

— Тогда я поеду к нему, а потом подвезу до вокзала. Через час будет поезд, и он на него должен успеть. Доложите за него начальству. У него ведь не будет времени просить отпуск. Ему будет спокойнее, если вы за него все сделаете.

Гаррис заколебался;

— По инструкции он должен сам все объяснить. Он обязан сначала получить разрешение.

— Но тогда он опоздает на поезд. Это срочное дело. Вдруг она при смерти.

— Ну, хорошо. Я все устрою.

— Спасибо, друг!

Поднимаясь по лестнице в квартиру Билла, я еще раз все продумал. Билл с трудом поддавался панике, и необходимо было приложить все старание, чтобы не позволить ему позвонить родителям. Надо было посадить его на поезд без промедления. Сев в поезд, он уже не вернется. До воскресного вечера его не будет, а это то, что мне нужно.

Билл лежал на кровати в шортах и курил, читая растрепанную книжку в бумажном переплете. При виде меня он поднял голову.

— Вот это сюрприз, Гарри. Что случилось?

— У меня для тебя неважные новости. Твоя мать упала, и отец хочет, чтобы ты приехал.

Он вскочил и смог лишь сказать:

— Это серьезно?

— Не думаю, просто шок. Через сорок минут поезд, и ты можешь на него успеть, если поспешишь. Я могу подбросить тебя до вокзала.

— Я не могу так сразу. Мне надо отпроситься у начальства, ведь у меня ночное дежурство. Когда следующий поезд?

— У тебя есть разрешение. Я договорился с Гаррисом — он все передаст. Так что все в порядке, поехали. Билл начал поспешно одеваться.

— Ты настоящий друг, Гарри. Но откуда ты узнал про маму?

— Твой отец попросил доктора позвонить мне.

— Какого доктора? Она что, в больнице?

— Нет, дома. Он назвал мне фамилию, но я забыл.

— Маккензи?

— Может быть.

— Может, мне сначала позвонить?

— Нет времени. Я сказал, что ты приедешь этим поездом. Твоя мама интересовалась.

Это заставило Билла поторопиться. Через несколько секунд Билл был готов. Доехав до вокзала Кинг-Кросс, я усадил его в вагон. Если он даже вернется в Лондон сегодня, то все равно не сможет быть раньше десяти утра. Он будет спасен!

— Все будет хорошо. Твоя мать сразу выздоровеет, как только увидит своего любимого сынка, — сказал я, протягивая Биллу руку, — дай мне знать обо всем, что там произошло, и не расстраивайся. Кстати, у тебя есть деньги? — спросил я и протянул ему две банкноты по пять фунтов. — Спасибо, Гарри, — поблагодарил Билл.

Я болтал без перерыва, не давая Биллу опомниться, чтобы у него не было возможности позвонить своим по телефону. Как работник почты, он имел право на срочные переговоры. Я старался, чтобы ему и в голову не пришло подобной мысли. Но вот поезд тронулся, и я с легким сердцем помахал Биллу рукой. Все пока шло нормально.

Возвращаясь на Игл-стрит, я еще раз все обдумал. Билла удалось отстранить от этого дела, и слава богу. Что делать дальше? Это зависело от того, что будет делать Дикс после ограбления. Уедет ли он из страны или останется в Лондоне? Можно ли его будет поймать, если следить за квартирой Глории?

Рано или поздно Дикс совершит какую-нибудь ошибку и предоставит мне шанс в этой игре. Лучше всего было бы рассказать обо всем Биллу, но тогда Дикс исчезнет, а у Анни окажутся мои фотографии. Одна мысль о том, что Анни будет держать в руках эти грязные фотографии, заставляла меня потеть. Пусть будет, все что будет, но только не это.

Вернувшись домой, я занялся свечами. Затем появился Джо, который обследовал бак «ягуара» и подкачал колеса моим насосом.

Я вспомнил, что об этой машине Дикс говорил, как о самой быстроходной из их машин.

В это время меня окликнула Анни:

— Гарри, ты не знаешь, где наш термос?

— Что?

— Термос. Его не видно на полке.

— Я его не видел.

— Разве ты не брал его, когда ходил вечером к Гаррису? У меня подкосились ноги:

— Нет… я просто отнес ему чашку чая.

— Странно, но термоса нет.

Я старался вспомнить, куда я девал термос, но не мог. — Я собирался его взять, но не мог найти.

— Куда же он мог подеваться. Посмотрю еще.

Я слышал, как она прошла обратно в кухню. Я все еще не мог отойти от удивления. Куда я дел этот проклятый термос? Он был со мной, когда я влез в фургон. А вдруг я оставил его в фургоне?! Как я мог допустить такую оплошность? Я должен был принести термос в гараж. Может быть, он где-то в гараже? Или он в фургоне с испорченной сигнализацией, и на нем отпечатки моих пальцев. Я принялся лихорадочно искать термос в гараже, надеясь на чудо, но чуда не произошло.

— В кухне нет термоса! — крикнула Анни мне сверху.

— Да найдется он. Не волнуйся.

— Посмотри еще…

Ты не найдешь его, Анни. Теперь я вспомнил: я положил его на пол в кабине фургона, прежде чем перерезать провод. Теперь он там. Голубой с белым термос, который легко опознать и на котором мои отпечатки пальцев…

Глава 13

Стояла лунная летняя ночь. Окно, выходившее на Игл-стрит, было распахнуто, занавески подняты, но прохлады это не приносило. Стояла удушливая жара. Я молча лежал в темноте и думал. Рядом со мной мирно посапывала Анни.

Сначала я все хотел рассказать Джо, чтобы он передал Диксу, но потом передумал: все равно они не отложат свою операцию. Затем я решил было пойти к фургону и взять термос, но здесь мешало другое. За всем внимательно следил Джо, и мой поход будет раскрыт. Тогда мне придется все рассказать.

Я дрожал в лихорадке около часа, пока не сумел прийти в себя. Возможно, что термос нашел кто-нибудь из охраны или водитель, но решили не поднимать шума, подумав, что его забыл кто-то из своих. Я, наверное, поддался панике, но выхода никакого не было. Мне оставалось только лежать в темноте и ждать рассвета.

Около половины четвертого я вздрогнул, так как заводили двигатель на почтовой станции. Я отбросил простыню и подобрался к окну. На станции горел свет. Один из охранников стоял у входа и разговаривал с Гаррисом. Затем он ушел, а Гаррис остался стоять у входа. Из глубины гаража выехал фургон и стал рядом с ним.

Я видел только крышу фургона. Тех, кто сидел внутри, не было видно совсем. И я не видел лиц обреченных. Гаррис отметил время отправления и махнул рукой. Когда фургон поехал по улице, я узнал фургон Билла. Я совершенно точно знал, что ценный груз находится внутри. Именно в эту минуту Джо звонит Диксу, предупреждая, что груз в пути. Через несколько минут произойдет ограбление. Фургон неторопливо двигался к Оксфорд-стрит.

Я посмотрел на Анни — она крепко спала. Открыв дверь, я осторожно спустился вниз. Из конторы мне было видно, что делает Джо. Он прошел к «ягуару» и положил фонарик на его крыло, потом вернулся за перегородку и вышел оттуда, сгибаясь под тяжестью двух тяжелых чемоданов. Он уложил чемоданы в багажник, и в это время к нему подошел я.

— Что это ты делаешь?

— Сматываюсь. Помоги мне.

— Там, напротив, в проходной стоит сторож. Он может заметить машину. А это опасно.

— Кто говорит, что я беру машину? Она останется тут, и завтра ее заберет твоя Глория… ха-ха-ха…

— Она придет сама?

— Да.

— А что в чемоданах?

— А это идея Дикса на случай, если ты начнешь болтать. Там радиоаппаратура и телефон. Все это барахло Луи стащил на фабрике. На нем стоят клейма и, если бы ты заговорил, полиция бы нашла его, и тебе пришлось бы так долго объяснять про это барахло, что полиция забыла бы, зачем пришла.

— Вы собираетесь оставить это до завтра? А если заявится полиция?

— Полиция до завтра ничего не узнает. А утром приедет Глория, и ты сможешь с ней еще разик поиграть в кошки-мышки, если тебе не отбили охоту. А сейчас я сматываюсь и не вздумай болтать. Прощай, любитель сладкого!

Несмотря на бравый тон, Джо здорово трусил. У него даже лицо вспотело от страха.

— Открой мне дверь! — приказал он.

— Не нравится мне это. Если полиция найдет здесь краденые вещи, она меня обвинит, и мне придется ей все рассказать.

— Ох, как это плохо, приятель, — скорчил рожу Джо. — Главное молчи и береги свое здоровье.

Джо поспешно вышел из гаража и зашагал прочь.

Я весь дрожал от возбуждения и от ощущения опасности всего происходящего. Дело сделано — нападение совершено. Значит, скоро здесь появится полиция. Остается еще Тим, который видел всю эту банду и может ее описать. Сегодня же необходимо его уволить. Конечно, для меня потеря Тима была нежелательной, но выхода у меня не было — Тим слишком много знал.

Возвратившись в спальню, я увидел, что проснулась Анни и внимательно смотрит на меня.

— Куда ты ходил, Гарри?

— Воды попить. Ты не хочешь?

— Нет, мне не хочется. Ты, может быть, еще поспишь?

— Не спится, жара, как в парной.

— Но ведь вставать еще рано. Который час?

— Около пяти. Пойду поработаю. Лежать невмоготу.

— Что случилось, Гарри? Опять что-нибудь не так?

— Ну, вот еще… Все в порядке, спи.

Я оделся, сварил себе кофе и, пройдя в комнату наверху, стал наблюдать за почтовой конторой. У меня сильно билось сердце. Дело сделано, что будет дальше? Было уже половина шестого. Прошло уже полчаса, как должна была подняться тревога.

Я видел, как Гаррис подметал тротуар перед входом. Он двигался медленно и неторопливо, казалось, , что у него в запасе целая вечность, и поэтому он не спешит. Без десяти шесть внутри зазвонил телефон. Гаррис прислонил метлу к стене и заспешил внутрь. Ручеек пота потек у меня за воротник. Я придвинулся ближе к окну. На лице Гарриса были ужас и смятение: значит, ограбление совершилось. Я увидел, как он опять прошел к будке, и в это время опять зазвонил телефон.

Было уже шесть часов, и я пошел открывать гараж. Я бы дорого дал, чтобы узнать, что именно произошло. Распахнув дверь, я сделал несколько шагов по мостовой в надежде, что появится Гаррис, и, я его окликну. Но он не вышел, и я неохотно, время от времени посматривая на голубое небо, вернулся назад в гараж.

Около четверти седьмого в гараж заехал первый покупатель бензина. Откручивая колпачок крана, я кивнул шоферу:

— Жара будет, — сказал я.

— Да, ну и пекло! Я ночь не спал.

— Я тоже…

Темно-синяя машина проскользнула мимо гаража к почте.

— Приятель, что тут надо дорожной полиции? Два полицейских офицера прошли в контору, а один остался за рулем.

— Может, кто потерял пенс по дороге, — проворчал мой покупатель. — Это все, что может полиция. Тратить дармовой бензин и совать свой нос куда не следует.

— Пожалуй, вам лучше уехать, а то они могут задержать вас за нарушение правил. Этот проклятый знак… — мне захотелось поскорее от него избавиться.

— Ты прав, старина. До завтра!

Я подождал, пока он уехал, и вернулся на свой наблюдательный пункт наверху. Сквозь занавески можно было спокойно наблюдать за происходящим, хотя смотреть особо было не на что. Полицейская машина оставалась рядом с конторой около получаса, затем один из офицеров уселся в машину, и она уехала.

— Гарри! — позвала меня Анни из спальни.

— Да, Анни.

— Что там такое? Кажется, приехала полиция?

— Понятия не имею.

Анни вышла на площадку и свесилась вниз через перила.

— Как ты думаешь, что там произошло?

— Не знаю. Может быть, проверяют чью-нибудь жалобу? Анни посмотрела на меня с сомнением.

— Может…

— Ты уже приготовила завтрак?

— Пока нет.

— Ничего. Пока обойдусь. Пойду проверю тормоза у нового автобуса. Это надо было сделать еще неделю назад, а я лодырничал.

— Может быть, там что-то серьезное? Я рассмеялся:

— Ну, далось тебе это! Лучше о завтраке подумай. Казалось, мое безразличие успокоило ее. Анни отправилась на кухню. А к почтовой конторе подъехало три полицейских автомобиля. Двое полицейских остались у дверей, а остальные прошли на почту. Один из них был в форме сержанта, а еще один нес большую черную коробку и треногу.

Придут ли они в гараж? Скорее всего, нет. Ведь кража произошла в другом месте. Там полицейские и начнут свои поиски. Рассуждая таким образом, я подогнал автобус к воротам и занялся регулировкой тормозов. Время от времени я поглядывал на улицу. Но смотреть на двух полицейских у ворот было неинтересно, а ничего другого не происходило. Около половины восьмого вниз спустилась Анни.

— Там все-таки что-то произошло, — показала Анни на полицейских.

— Возможно, но нас это не касается.

— Как ты думаешь, что это могло быть? Может быть, кто-нибудь ограбил кассу?

— Не знаю. Мне хотелось бы проверить тормоза до прихода Тима.

Я снова стал возиться с автобусом, скрывшись между колесами.

— А ты не мог бы спросить у Гарриса?

— Спрошу, если увижу. А чего ты так волнуешься? Последовало продолжительное молчание. Из-под автобуса я видел ее стройные волнующие ножки и как под платьем красиво расширялись ее бедра.

— Я не волнуюсь, я боюсь.

— Ну, перестань, Анни. Не отвлекай меня.

Анни ушла, а я работал до восьми. Я уже все закончил, когда появился Тим, толкая перед собой велосипед. К этому времени рядом с моим гаражом уже стояла небольшая толпа, рассматривая почту. Появились репортеры, защелкали своими камерами фотографы.

— Привет, Тим. Кажется, там что-то стряслось? — я приветствовал его, протирая руки паклей.

— Произошло ограбление, мистер Коллинз! — ответил Тим, глядя на меня глазами еще более округлившимися, чем обычно.

— Почтовый фургон?

— Никто точно не знает, что утащили. Даже газетчикам неизвестно — я одного спрашивал.

— Ну и бог с ним. Пройдем в контору, Тим, мне необходимо с тобой серьезно поговорить.

Удивленно посмотрев на меня, Тим нехотя оторвался от интересного зрелища и поплелся следом за мной. В конторе я сел и закурил, чтобы скрыть возбуждение. Тим был опасен. Мне не хотелось с ним расставаться, но он видел их всех и Дикса в том числе.

От него надо было избавиться как можно быстрее, пока не пришла полиция.

— Понимаешь, Тим, наши дела идут все хуже и хуже, и мне надо экономить, чтобы не вылететь в трубу. Прости, но у меня больше нет для тебя работы. Я не могу позволить иметь себе рабочего.

У Тима заполыхало лицо:

— Я ждал этого, мистер Коллинз. Я чувствовал, что это должно скоро произойти. Кажется, работы действительно нет совсем.

Я стряхнул пепел с сигареты и, не глядя на него, продолжал:

— Ты можешь уйти сегодня, сейчас. Я тебе заплачу за две недели вперед.

— Я отработаю еще неделю, мистер Коллинз. Я не оставлю вас в беде.

— Я справлюсь без тебя, Тим. И мне будет спокойнее, если ты сразу начнешь искать место, а не терять даром здесь время.

— Я отработаю у вас еще одну неделю. Мне легко найти новое место, мистер Коллинз.

— Не надо, Тим. У меня нет больше работы. Тебе надо уйти сегодня.

Я не мог заставить себя взглянуть Тиму в глаза. Парень явно начинал нервничать.

— Но я не сделал ничего плохого, не так ли?

— Перестань, Тим. Просто мне надо привыкать работать без помощника как можно быстрее. А тебе лучше идти сейчас домой. Я дам тебе отличные рекомендации.

По-прежнему не глядя на него, я вытащил кошелек и отсчитал девять фунтов. — Вот твоя плата, парень, а теперь прощай!

— Я не могу принять это! — заявил он негодующе. — Я возьму только то, что мне причитается.

Это меня удивило: я не ожидал от него подобной спеси.

— Хорошо, как хочешь…

— Я уже начал раздражаться, что никак не могу от него отделаться. Вдруг спустится Анни?

Тим взял четыре шиллинга и соверен, а остальное положил на стол. Он опять не проявил ни малейшего желания уходить. Молчание затягивалось.

— Ну, Тим, всего хорошего, мне самому неприятно с тобой расставаться. Иди, Тим.

— Я бы хотел проститься с миссис Коллинз. Я это предвидел и правильно сделал.

— Она сейчас занята, Тим. Но ты ведь можешь запросто зайти к нам в другой раз, — я деланно засмеялся. — Не на век же мы прощаемся.

Я понял, что выставить его будет не так-то легко. У него была прямо-таки собачья привязанность к Анни. У парня заблестели глаза, и в них появилось даже что-то похожее на гнев. — А миссис Коллинз знает о моем увольнении? Тим мне надоел, и мне надо было быстрее закончить с этим делом.

— Знает, Тим, знает. И по правде сказать, это, была ее идея. И поэтому прошу тебя ее больше не расстраивать. Ей тоже неприятно, она тоже к тебе привязалась. Понятно?

Тим покраснел, как помидор.

— Если вам понадобится моя помощь…

— Удачи тебе, парень!

— До свидания! — Тим еще больше покраснел. Я видел, как он взял свой пиджачок и повел велосипед за руль из гаража.

Когда он уже вышел, то обернулся и сказал через плечо:

— И вам удачи, мистер Коллинз!

Я подумал, что эта самая удача мне чертовски нужна. Жалкое и тоскливое лицо Тима заставило и меня самого затосковать. Мы с ним долго работали вместе, и я привык к мальчишке, но у меня не было выбора.

Я наблюдал за Тимом, пока он не сел на велосипед и не скрылся. Теперь надо было все объяснить Анни. Я стал подниматься к ней на кухню, но она сама вышла ко мне на, площадку. Солнечный лучик падал ей прямо на лицо, и я удивился, какой бледной и встревоженной выглядела моя жена.

— Ты была права, Анни. Там действительно произошло нападение.

— Слава богу, что при этом не оказалось Билла. Ему, оказывается, повезло, что его вызвали домой.

— Да… — и мы молча стали смотреть друг на друга.

— Беда одна не ходит. Только что был Тим. У него заболел отец и ему пришлось уйти домой.

— Что-то серьезное?

— Да, серьезный приступ. Он сразу же уехал. Полагаю, что его долго не будет. Думаю, что мне надо совсем закрыть гараж: с этой толпой не будет никакого толка.

— Ты прав, Гарри, — сказала она и ушла.

Анни ушла, а я остался с целой горой лжи: полиция, Тим, Билл, Анни.

Как тут не обалдеть от такого вранья и не запутаться в этой паутине лжи.

— Мистер Коллинз? — я даже вздрогнул от неожиданности. В дверях стоял высокий человек в потертом костюме, с багровым лицом и в старой шляпе.

— Да, это я, — поднялся я ему навстречу. — Простите, что не заметил, как вы вошли.

— Ну, не беда. Я просто репортер. Моя фамилия Нортон. Не знаете ли вы каких-нибудь фактов относительно почтового ограбления? Ведь ваш гараж как раз напротив конторы.

У меня вспотела спина:

— Какого ограбления? — «удивился» я.

— Разве вы не знаете? Нападение на почтовый фургон в половине четвертого ночи, во время следования его в аэропорт Норфолк. Это же сенсация! Грабители улизнули с грузом промышленных алмазов. Один из охранников убит.

— Убит?!

— Да. Была жуткая драка. Пострадали двое из бандитов, а один из охраны убит.

— Один из охранников убит, — глупо повторял я, не соображая что говорю. У меня вдруг пропал голос, и я почти шептал.

— Я подумал, что раз вы живете напротив, то могли что-то заметить.

— Я не заметил ничего подозрительного, — ответил я глухо. Убит охранник! Если бы я не отправил Билла, то это мог быть он.

— Мне кажется, мистер Коллинз, что бандиты некоторое время наблюдали за конторой. Фургон выехал в неурочное время, но они его ждали. Они, вероятно, знали, когда он отправился. Не видали ли вы кого-нибудь или машину, периодически появляющихся на Игл-стрит?

— Нет, я ничего не знаю.

Просто не понимаю, как мне удалось усидеть на месте и вообще говорить. Я оказался замешанным не только в ограблении, но и в убийстве.

— Понимаете, — настаивал Нортон, — вы все еще уверены, что ничего не заметили? Ничего необычного около половины четвертого утра?

Я посмотрел вниз на свой письменный стол.

— Но я действительно ничего подозрительного не слышал и никого поблизости не видел.

— Ну, тогда здесь ничем не поможешь. Мне казалось, что если вы живете напротив, то могли что-то заметить. Ну, хорошо. Большая часть моей работы состоит в том, чтобы задавать вопросы и не получать на них ответы. Мне лучше поговорить с вашими соседями, может, они что-нибудь видели? Извините, что отнял у вас столько времени. Если хоть что-то вспомните, то позвоните мне, хорошо? — и он положил на стол свою визитную карточку. Мы на вас рассчитываем и просим позвонить, если что будет. Постарайтесь что-нибудь вспомнить. Договорились?

Я ничего ему не ответил. Я сидел за столом и молча смотрел на толпу, собравшуюся у конторы.

— А что это за паренек, который только что отсюда уехал? Он здесь работает? Может, он что знает или видел? Я едва сдержался, но вежливо ответил:

— Нет, он здесь не работает.

— Нет? А мне показалось, что работает. Значит, я ошибся.

— Мы держим гараж вместе с женой.

— Можно мне с ней поговорить?

— Она ничего не видела, мистер Нортон. Она бы мне сказала. И, потом, она занята.

— Хорошо, поговорите с ней сами. Здесь никогда не знаешь, где что найдешь. Вы позвоните мне, если она чего вспомнит. Всего хорошего, мистер Коллинз.

— До свидания! — попрощался я.

Я видел, как он медленно шел по гаражу. Он был явно неудовлетворен нашей беседой и о чем-то размышлял. Нортон вдруг хлопнул себя по лбу и вернулся.

— Ну, я же говорил, что здесь есть какая-то зацепка. Вы ведь были другом охранника Метса? Я вспомнил, что один из служащих говорил мне об этом.

Я смотрел на него, ничего не понимая. У меня похолодело внутри от предчувствия чего-то непоправимого и страшного.

— Что вы имеете в виду?

— Охранник, который был убит, — терпеливо объяснил Нортон, — его звали Билл Мете. Вы ведь были с ним друзьями…

Глава 14

Я долго сидел, уставившись на Нортона. У меня было такое ощущение, что меня ударили по голове. Говорить или двигаться я просто не мог. — Разве вы не знали этого? — спросил Нортон. — Простите, но я думал, что вам уже сообщили. Для вас это, конечно, удар. Я медленно приподнялся:

— Что вы сказали?

— Простите, — повторил Нортон, и по его лицу я понял, что он принял меня за сумасшедшего. — Я думал, что вы об этом знаете. Билл Мете, охранник, убит при ограблении.

Я обошел стол, схватил его за лацканы пиджака и сильно встряхнул:

— Вы врете, Билла не было на работе.

— Эй, опомнитесь! — у Нортона выпучились глаза, и он залился краской. — Спокойнее, мистер Коллинз.

— Ложь! — заорал я и вновь стал трясти Нортона. — Билл уехал на север В субботу он уехал из Лондона. Это не он убит, здесь ошибка!

— Уберите руки! — возмутился Нортон.

— Не смейте больше приходить сюда и молоть всякую чушь!

И я отбросил Нортона с такой силой, что он ударился головой о балку.

— Вы соображаете, что делаете?

— Вон отсюда!

— Ну, коли вам так нравится, то это был не Мете, — и Нортон ушел недовольный, не оглядываясь, через гараж к выходу.

У меня как сумасшедшее билось сердце, и, глядя ему вслед, я никак не мог успокоиться. Это не мог быть Билл! Он был у своих стариков за много миль отсюда, и он не мог вернуться к отъезду своего фургона. Этот дурак-репортер просто перепутал фамилии. Кто-то ему сказал, что охранником на этом фургоне должен был ехать Билл, а он перепутал…

Я вытер лицо носовым платком. Не стоило мне так вести себя с этим репортером — слишком недружелюбно. Незачем было восстанавливать против себя прессу. Я даже пошел вслед за Нортоном, чтобы извиниться, но его уже не было. Он меня здорово напугал, но первый шок уже прошел. Билл, конечно, не пострадал, а что касается убитого охранника…

И в это время мой взгляд остановился на «ягуаре», стоявшем у стены. Я вспомнил о двух чемоданах, находившихся в нем, и у меня внутри все похолодело. Я забыл про них, совсем забыл. Если полиция обнаружит чемоданы, то у них будет повод для моего ареста. И если они поймут, что это краденое, то мне припишут соучастие в убийстве. Джо сказал, что Глория заберет машину. А если нет? Хватит ли у нее мужества явиться сюда, где столько полиции и репортеров, щелкающих фотоаппаратами направо и налево. Уж они-то не упустят такой лакомый кусочек.

Я не колебался ни секунды. Необходимо сразу же отделаться от чемоданов. Я лишь не мог решить, как увезти их: на автобусе или в «ягуаре». Но, пожалуй, отъезд в «ягуаре» будет более подозрителен. Быстро закрыв дверь гаража, я открыл багажник и достал один из чемоданов. Он был большим и нести его было тяжело. Я спрятал его в автобусе и пошел за вторым. Я чуть было не надорвался, пока донес его до автобуса. Он был слишком тяжел, чтобы носить его в одиночку, но в конце концов я затащил в автобус и его. Я стал весь мокрый и задыхался, но времени на отдых не оставалось.

Я подошел к лестнице и подозвал жену:

— Анни, я хочу проверить тормоза. Проеду квартал. Двери гаража я запер.

— Хорошо, Гарри.

И я поехал. Толпа уже начала рассеиваться, но двое полицейских по-прежнему оставались на посту. Когда я выезжал, они наблюдали за мной. До тех пор, пока я не завернул за угол, я не мог спокойно дышать. Я проехал по Оксфорд-стрит и Осборну. Улица была пустынной, и за мной никто не следил. Неподалеку от Мирфилда, рядом со станцией метро, находилась свалка, и там я решил выбросить эти страшные чемоданы. В это время дня, да еще в воскресенье, там никого не бывает.

Я потратил на поездку около четверти часа и, как я предвидел, там никого не оказалось, но из предосторожности я немного поездил вокруг. Потом я вытащил чемоданы и протер их тряпкой, чтобы уничтожить отпечатки пальцев. После этого надел шоферские перчатки и столкнул чемоданы вниз. Я наблюдал, как они кувыркались по кучам мусора, пока не скрылись в груде тряпья. Я не обманывал себя: их скоро обнаружат, но уже не в моем гараже и уже не свяжут их со мной., Вскоре я вернулся на Игл-стрит: было около половины девятого. Потребовалось всего полчаса, чтобы избавиться от этих проклятых чемоданов. Уже въезжая в гараж, я заметил, как один из полицейских резко повернулся и пошел в контору. Закрывая двери гаража, я заметил Анни, стоящую на ступеньках.

— Гарри, иди скорее наверх!

Тревога в ее голосе потрясла меня. Я завернул последний болт и заспешил наверх. Анни уже поднялась в квартиру. Я нашел ее в гостиной. Она, видимо, плакала до моего прихода, и один лишь взгляд на нее испугал меня.

— В чем дело?

— Ты слышал о Билле?

— Билл!.. — у меня появилась противная дрожь в ногах. — Что ты имеешь в виду?

— Они… они его убили, Гарри.

— Не может быть — его там не было. Это опять тот репортер…

— Билл!.. — у меня появилась противная дрожь в ногах. — Я медленно опустился на стул.

— С чего ты взяла? Это ошибка.

— Мне сказали полицейские.

Сердце у меня замерло, а затем бешено застучало вновь.

— Полиция? Они были здесь?

— Приходили, — устало и безразлично сказала Анни. — Они пришли сразу после того, как ты уехал. Они хотели поговорить с тобой и расспросить тебя о Билле.

— Но Билл не мог возвратиться так рано. Это ошибка. Я сам усадил его в вагон поезда.

— Ах, Гарри! Думаешь, я стала бы говорить об этом, если бы это была неправда? Они убили Билла. Он мертв!

Я ошалело уставился на Анни. У меня потемнело в глазах. Но я взял себя в руки и надавил пальцами на веки. Головокружение прошло.

— Скажи мне, Гарри. Что ты сделал для этого ограбления? Я должна это знать!

Билл убит. Если бы я рассказал ему о своих подозрениях, то он остался бы жив. Анни что-то говорила, но я ее не слышал. У меня ныло сердце. Билла убили! Несмотря на все мои попытки и планы, они его достали.

— Гарри!!!

Я вздрогнул и поднял глаза на Анни.

— Оставь меня, Анни. Оставь меня, мне надо подумать. Все потом. Помолчи.

— Я обязана поговорить с тобой! — закричала она. — Ты что, не понял? Сюда приходила полиция! Они задавали мне вопросы, и я им говорила правду, потому что поверила тебе. Но теперь я не уверена, что это была правда. Понимаешь. Я могла сказать им что-то такое, что может тебе повредить. Ты должен выслушать меня.

— Что ты им сказала? — я увидел ее побледневшее лицо. — Что ты им сказала?

— Я сказала, что ты ходил туда прошлой ночью и относил чашку чая Гаррису. Они сначала хотели знать все о Билле, про этот телефонный звонок от врача, а затем спросили, не заходил ли ты в почтовую контору. И я сказала…

Я отступил на шаг от Анни.

— Гарри, ты ведь носил ему чай? Ведь ты за этим туда ходил, я это видела.

— Нет, я не давал ему чай. Я не видел его.

— Но ты говорил, что носил ему чай.

— Разве? Я не помню, чтобы так говорил. Я не дал ему чай: я его поискал, но не нашел.

Я не думал, что говорю. Все, о чем я мог думать, заключалось в словах «Билл мертв, и ты в этом виноват». Если бы я с самого начала предупредил его, а не думал лишь о себе и о своей шкуре, он бы остался жив. Анни в гневе сжала кулачки и воскликнула:

— Гарри! Ты меня обманываешь! Скажи правду хотя бы мне! Скажи мне ее, Гарри! Ты знаешь, что я тебя люблю и все для тебя сделаю. Что ты делал в конторе прошлой ночью?

Первый шок уже прошел, и я почувствовал, как во мне поднимается волна холодной, убийственной ярости против Дикса и его гнусной компании. Даже если это будет мое последнее дело в жизни, все равно я найду и убью его!

, — Гарри!

Я так взглянул на Анни, что она отступила назад.

— Не смотри на меня так. Что с тобой? О чем ты сейчас думаешь? Скажи мне.

Я спокойно сказал:

— Да, как раз теперь пора сказать тебе правду. Вчера я был на почтовой станции для того, чтобы вывести из строя сигнализацию почтового фургона, на котором ездил Билл, если хочешь знать.

Анни закрыла глаза, подняла руки к груди и застыла, потрясенная и неподвижная. Потом она внимательно посмотрела на меня.

— Зачем ты это сделал?

— Потому что у меня не хватило мужества отказаться, Анни. Вот почему я это сделал.

— Значит, это ограбление совершил Дикс со своими дружками?

— Да.

— И эта девица с ними?

— Да.

— Как ты мог!

— Я не сдержал своего слова, Анни. Когда ты уехала к матери, я пошел к ней. Дикс меня выследил. Если бы я отказался выполнить его требование и не повредил бы сигнализацию, он показал бы тебе доказательства моей неверности. А это очень некрасивые и грязные доказательства. У меня не нашлось бы сил смотреть тебе в глаза, если бы ты увидела это. Потому я и исполнил его приказ.

Крепко сжав свои кулачки, Анни присела, упершись в край стола.

— Я полагал, что избавил Билла от опасности. Я бы не сделал этого, если бы знал, что могу причинить ему вред.

— Значит, его мать здорова?

— Да. Я солгал, чтобы Билл покинул Лондон. До сих пор не знаю, почему он вернулся: ведь я сам посадил его в поезд.

— Но он все-таки вернулся, Гарри.

— Анни, я не жду, что ты меня простишь, но мне очень тяжело. Глория для меня ничто, это лишь тело и ничего больше. Все это было как наваждение.

Анни встала, подошла к окну и прижалась к стеклу головой.

— Что ты собираешься делать, Гарри?

— Я хочу разыскать Дикса. Тебе, пожалуй, лучше уехать к матери…

При этих словах она вздрогнула и повернулась ко мне.

— Почему ты хочешь найти Дикса? Пусть его ищет полиция. Тебе надо подумать о себе. Ты что, не понимаешь, насколько это серьезно?

— Ты имеешь в виду, что меня арестуют? Это я понимаю. Но сначала я разыщу Дикса.

В это время Анни заметила какое-то движение на улице и посмотрела в окно.

— Сюда возвращаются полицейские. Я присоединился к ней, но успел увидеть только двух полицейских в форме, входивших в гараж.

— Успокойся, дорогая, — мне захотелось обнять Анни, но я не посмел. — Не бойся. Я только спущусь и поговорю с ними.

Я прошел через комнату и стал спускаться по лестнице, не оглядываясь на Анни. Полицейские как раз стояли перед входом, когда я распахнул дверь.

— Мистер Коллинз?

— Да, вы не ошиблись.

— Я сержант Холлис из розыскной службы, а это констебль Дэвис. Я веду расследование ограбления почтового фургона Думаю, что вы можете помочь следствию. Я уже знаю, что вы были другом охранника Метса, убитого сегодня утром.

Я внимательно посмотрел на них: рослые, в одинаковых мешковатых костюмах, чуть грузные ребята. Сержант был помоложе. На его резко очерченном лице не выражалось ничего. Глаза были настороженные, но спокойные.

— Да, я был его другом.

— Мистер Коллинз, вам придется пройти с нами в участок Старший полицейский офицер хочет с вами побеседовать. Мне вдруг все стало безразличным.

— Мне нельзя надолго отлучаться из гаража. Может, он сам сможет сюда подъехать?

— У вас есть помощник?

Я колебался. Идти с ними мне вовсе не хотелось, но ведь они могли меня и не спрашивать, а потащить насильно в участок Не стоит их настораживать.

— Хорошо, за всем присмотрит жена.

— У нас машина. Вас потом привезут, это ведь ненадолго.

— Хорошо, я только предупрежу жену.

Я посмотрел на них:

— Может, вы хотите пройти со мной? Сержант позволил себе безразличную улыбку.

— В этом нет необходимости, мистер Коллинз. Когда я поднимался в квартиру, то думал, что если бы полиция меня подозревала, то они арестовали бы меня сразу. Анни ожидала меня на площадке.

— Полицейские хотят, чтобы я отправился с ними в участок, — сказал я, понизив голос. — Я скоро вернусь.

Анни смотрела на меня испуганными глазами. Чтобы ее успокоить, я выдавил из себя некое подобие улыбки.

— Они привезут меня потом обратно. Анни молча схватила меня за рукав, завела в столовую и прикрыла за нами дверь.

— Они тебя подозревают?

— Не думаю. Тогда они поднялись бы за мной. Не беспокойся, я скоро вернусь.

— Гарри, мы должны быть вместе! Я не оставлю тебя одного! То, что случилось, для меня ничего не значит. Нам предстоит борьба.

Мне показалось, что я ослышался:

— Но я причинил тебе столько горя!

— Не надо об этом. Я так боюсь за тебя! Подумай, что ты скажешь там. Я буду молиться за тебя!

Я крепко обнял ее и поцеловал в ледяные губы.

— Никого у меня нет в мире, кроме тебя, Анни. Я люблю лишь тебя и всегда любил только тебя.

Анни нежно прижалась ко мне, держа мою руку в своей.

— Все обойдется, девочка, — я снова обнял ее и слегка подтолкнул к двери, — я скоро вернусь. Я быстро спустился вниз.

— В дорогу, сержант.

Дорога в участок заняла несколько минут.

— Сюда, мистер Коллинз, — показал сержант, выбравшись из машины.

Он быстро провел меня вверх по лестнице к двери с красовавшейся на ней табличкой «Суперинтендант Дж. В. Роусон». Он взялся за ручку и распахнул передо мной дверь.

— Мистер Коллинз, сэр.

Я прошел в небольшой кабинет. Прямо передо мной находился стол, заваленный кучей бумаг Обстановку комнаты дополняли старое кресло у окна, стул, а остальное место было занято стеллажами со множеством полок За столом сидел широкоплечий мужчина, уже начинающий лысеть. Ему можно было дать от сорока до шестидесяти лет. Глаза у него были необыкновенно синими. Он встал, протянул мне руку, и его простое лицо осветилось улыбкой.

— Спасибо, что заглянули, мистер Коллинз. Прошу прощения, что оторвал вас от дел. Но это очень серьезный случай, и мы надеемся на вашу помощь.

— Помогу, чем могу.

— Садитесь! — он махнул рукой в сторону кресла и взглянул на Холлиса.

— Может, чашку чая, сержант?

— Пойду спрошу, сэр.

Когда Холлис вышел из кабинета, Роусон закурил сам и предложил мне сигарету.

— У меня, правда, нет спичек, — и он похлопал себя по карманам брюк.

— Пожалуйста, — я дал ему прикурить и бросил спичку в пепельницу, стоящую на столе.

— Вы не одолжите мне спичек, мистер Коллинз? Мне отсюда до ленча не выйти, а курю я помногу.

— Прошу, — протянул я ему коробок.

— Очень вам признателен. Благодарю. — Роусон положил спички в карман и ухмыльнулся. — Меня здесь зовут «попрошайка Роусон». Кажется, моя репутация от этого не страдает.

Я почувствовал себя спокойнее рядом с этим человеком.

— Чего не сделаешь, когда хочется курить.

— Да, да Итак, мистер Коллинз, Уильям Мете был вашим другом?

— Лучшим другом В войну мы вместе воевали. Я только что узнал о его гибели. Как это произошло?

В этот момент вернулся Холлис с двумя чашками чая Он поставил их на стол и вышел — Как это произошло? — Роусон пододвинул ко мне чашку чая. — Я вам сейчас объясню. Фургон ехал по Будлейн. Неожиданно перед ними остановилась какая-то машина. Трое в масках и с револьверами в руках выскочили из машины и приказали всем выйти из фургона. Мете нажал сигнал тревоги, но он не сработал. Служащие все вместе вышли из фургона. Один из бандитов держал их на прицеле, другой отгонял машину, а третий забрался в фургон. — Отхлебывая чай, Роусон нахмурил брови. — В этот, момент, когда бандиты занимались своим делом, Мете атаковал бандита, державшего их на прицеле. Водитель рассказывал, что Билл передвигался с такой быстротой, что бандит растерялся. Мете применил прием дзю-до и повалил его. Бандит ударился о бровку тротуара и был, по-видимому, сильно ранен. Тот, кто залез в фургон, выскочил из него и бросился к Метсу, но Билл и его сшиб с ног. Пока все это происходило, второй охранник перебежал улицу и принялся звать на помощь. Водитель, самый старший из них, остался на месте с поднятыми руками. Если бы он пришел на помощь к Метсу или не сбежал бы второй охранник, то попытка грабежа наверняка бы провалилась. Два бандита были выведены из строя: один частично, другой надолго. Хотя оставшийся бандит и был вооружен, но он бы растерялся, если бы охрана действовала сообща. К сожалению, Метсу пришлось драться с ними одному. У Метса было новое оружие. Это был пистолет, стреляющий специальной яркой и несмываемой краской. Он намеревался выстрелить из него в бандита и перебежал дорогу. Бандит крикнул, что будет стрелять, но это не остановило Метса. Он выстрелил краской в бандита, а тот в ответ прострелил ему голову. Водитель заявил, что лицо, шея и руки бандита были в синей краске. Водитель не помнил, что было дальше, — он потерял сознание. Вот как погиб ваш друг, мистер Коллинз. Очень храбрый парень! Не удивлюсь, если его наградят крестом святого Георгия.

Я смотрел на свои стиснутые кулаки.

— У вас имеется описание убийцы Метса?

— Большого роста в темном костюме и черной фетровой шляпе. Его теперь несложно будет отыскать. Благодаря Метсу, его теперь легко опознать.Дикс!!!

— У нас есть основания полагать, — продолжал Роусон, — что шайка некоторое время наблюдала за передвижением фургонов этой конторы. Не заметили ли вы в последнее время на улице кого-либо подходящего под описание членов шайки?

— Ничего похожего я не видел.

— А, может быть, мужчину, похожего на убийцу? Он был высоким и грузным.

— Нет, боюсь, что такого не видел.

— Ну, хорошо. А теперь о телефонном звонке из Энтона. Пусть вас это не удивляет, но такой разговор с вашим гаражом нигде не зарегистрирован.

— Неужели?

— Да, мистер Коллинз. Может быть, телефонистка что-то сказала, после чего вы решили, что звонят из Энтона?

— Нет. Я не подумал, что могут звонить не из Энтона. Человек представился мне как врач. Кажется, он назвался Маккензи. Он сказал, что звонит из Энтона, и у меня не было оснований не доверять этому.

— Да, конечно. Ясно, что кто-то пытался устранить Метса. Но я не понимаю, почему? Ведь если бы рядом с шофером находился другой охранник, то что бы изменилось? Странно, мистер Коллинз, но у меня создалось впечатление, что кто-то боялся, чтобы с Метсом ничего не случилось.

— Мете был чемпионом по боксу в армии, — сообщил я Роусону. — Бандитам, возможно, хотелось, чтобы им противостоял менее опытный охранник.

— Возможно, вы правы, — кивнул Роусон. — Но откуда им было знать, что он боксер? Как вы полагаете, мистер Коллинз?

— Не знаю.

Последовала неприятная пауза.

— Вы больше ничего не хотите сказать о телефонном звонке из Энтона, мистер Коллинз?

Я ошарашенно взглянул на Роусона. Он как будто предлагал мне сознаться в моей выдумке.

— Нет, ничего больше. Кстати, я ведь сам посадил Метса в поезд. Как он успел вернуться обратно так быстро?

— Этим же поездом ехал мистер Маккеизи. Они случайно встретились в тамбуре. На следующей станции Мете позвонил домой соседям, которые сбегали к нему домой и нашли его родителей в полном здравии. Они позвонили Метсу, ожидающему их звонка на станции, и Мете вернулся в Лондон. Он полагал, что его разыграли. Он был обязан сообщить об этой шутке в полицию, мистер Коллинз.

Он должен был сказать мне это, подумал я в отчаянии. Если бы он сказал мне, что вернулся и поедет в фургоне, я бы всем рискнул и выдал бы Дикса.

— Да, я понимаю, мистер Роусон.

— Мне сообщили, что в пятницу ночью вы заходили в почтовую контору с чаем для одного из служащих. Его фамилия Гаррис.

Вот оно что! Внешне я был спокоен, но чего мне стоило выдержать прямой взгляд Роусона!

— Я хотел предложить ему чая, но его поблизости не оказалось.

Роусон слегка пристукнул по краю стола:

— Ну и что же было дальше, мистер Коллинз?

— Ничего. Я не понимаю, это что, очень важно? Роусон улыбнулся, и его васильковые глаза вспыхнули, как у мальчишки. Это меня приободрило.

— Все важно при расследовании убийства, мистер Коллинз. Припомните все поточнее, прошу вас.

— Я работал дотемна.

— Как поздно?

— Уже после полуночи.

— Вы всегда работаете так поздно?

— Нет. У меня была срочная работа.

— Какая, мистер Коллинз?

Я опять посмотрел ему в лицо. Та же улыбка, тот же дружелюбный и заинтересованный взгляд.

— Один из клиентов оставил у меня машину на профилактику. У него вышел из строя карбюратор. Он собирался в отпуск и просил все сделать до утра. Вот я и работал допоздна.

— Как фамилия клиента?

Роусон поймал меня на вранье. Я солгал тогда Анни, зная, что она не сможет проверить мои слова. Теперь я, как дурак, повторил это в полиции, а уж она-то сможет проверить это, да еще как.

На некоторое время мой мозг отказался работать. Я моргал глазами, пока Роусон повторял свой вопрос.

— Я пытаюсь вспомнить. Кажется, его фамилия Ланнинг. Роусон ободряюще кивнул мне:

— А марка машины?

— «ТВР».

— А номер?

— Хоть убейте, не помню, — ответил я, собрав в кулак все свои силы. — Извините меня, но какое это имеет отношение к делу, никак не пойму. По-моему, мы напрасно теряем время.

Роусон рассмеялся, как будто я сказал что-то очень смешное.

— Буду откровенным, мистер Коллинз. Кто-то вывел из строя сигнализацию фургона. Это произошло до сегодняшнего утра: значит, кто-то испортил ее до субботней ночи. Я пытаюсь выяснить, кто это сделал. В почтовом отделении посторонних бывает очень мало. Я составил список этих лиц и теперь его проверяю. Когда я найду, кто это сделал, я разгрызу орешек с этим ограблением.

Я, наверное, переменился в лице.

— Надеюсь, вы не думаете, что это моя работа?

— Мистер Коллинз, пятеро посторонних побывали за это время в конторе. Вы — один из них. До тех пор, пока они не докажут свою невиновность, все останутся под подозрением. Вы можете доказать, что не делали этого, мистер Коллинз?

Я сидел неподвижно и смотрел ему прямо в глаза:

— Думаю, что нет. Но, разумеется, я не мог этого сделать.

— Я бы очень удивился, если бы вы в этом сознались, мистер Коллинз. Но вернемся к «ТВР». Какого он был цвета?

— Серого.

— Этот мистер Маннинг живет неподалеку от вас, мистер Коллинз?

— Никогда раньше я его не видел. Точно не знаю.

— Для вас будет лучше, если вы его разыщете, и мы сможем проверить ваши показания.

— Боюсь, что вам придется поверить мне на слово.

— Полиция никому не верит на слово, мистер Коллинз. Мы народ дотошный. Найти мистера Маннинга будет несложно. Поищем. Вы утверждаете, мистер Коллинз, что работали допоздна. А что было потом?

Мне страшно захотелось пить, но попросить воды значило показать, что я нервничаю.

— Около полуночи я приготовил себе чай и подумал, что Гаррис тоже не откажется от чайку и понес ему чашечку.

— Понесли чай, — Роусон сделал себе отметку в блокноте.

— Да. Перешел дорогу и заглянул в контору. Но Гарриса не увидел. Я позвал его, но ответа не услышал. Я бросил это дело и вернулся в гараж.

— Вы не заходили в бюро?

— Я зашел на три-четыре ярда, но не более того.

Роусон вновь кивнул и сделал еще одну пометку в блокноте.

— А дальше?

— Я отправился спать.

Его голубые глаза, казалось, буравили меня насквозь:

— Хорошо, мистер Коллинз. Очень, очень удовлетворительное объяснение. Гаррис признался, что частенько спит во время дежурства. Он, должно быть, спал и тогда, когда вы к нему заходили с чаем.

Я перевел дух. Роусон вновь улыбнулся, его глаза потеплели. Я взглянул на часы.

— Ну, если это все, суперинтендант, то я пойду домой. Моя жена.

— Я не задержу вас больше, чем нужно. Еще несколько маленьких вопросиков. Это был единственный визит в бюро, мистер Коллинз?

— По-моему, да, — ответил я, и струйка пота потекла по моей спине. — Может, я там был с Биллом, но я не помню сейчас точно.

— Вы не заходили туда утром в четверг? Я слышал краем уха, что вы приходили туда и хотели поговорить с Биллом Метсом, но вам сказали, что его нет на работе. Это верные сведения?

Я облизнул сухие губы:

— Да, про это я забыл.

— Разве вам не показали фургон Билла, когда вы попросили Гарриса об этом.

Я почувствовал, как смыкаются вокруг меня челюсти ловушки, и собрал все свои силы.

— Кажется, мы говорили о фургоне.

Роусон вдруг потерял к фургону всякий интерес.

— У вас хороший бизнес, мистер Коллинз? Этот вопрос выбил меня из колеи.

— В настоящий момент дела идут неважно, но ведь они могут и поправиться.

Роусон опять кивнул мне.

— А теперь вернемся к прошедшей ночи. Вы уверены, что относили Гаррису чашку чая?

Я почувствовал ловушку, но так как один раз уже дал ответ на этот вопрос, то мне пришлось его повторить.

— Да, уверен.

Роусон нагнулся и достал что-то из-под стола.

— Это не ваш термос, который вы брали с собой, мистер Коллинз? — спросил он и положил передо мной на стол бело-голубой термос, забытый мною в фургоне.

Глава 15

Сержант Холлис притормозил рядом с моим гаражом.

— Если вы нам опять потребуетесь, мистер Коллинз, — заявил он мне на прощание, — то я за вами заеду. Пожалуйста, не отлучайтесь из дома на эти двое суток.

— Хорошо, я буду на месте. Если я буду на вызове у клиентов, то сообщу жене, где меня искать.

Холлис пристально посмотрел на меня:

— Это хорошо. Вы нам опять скоро будете нужны, — и он уехал.

— Это очень неосторожно, дружок, — пробормотал я ему вслед, стоя у входа в гараж. — У тебя был шанс. В следующий раз ты меня так просто не найдешь.

Удивительно, что Роусон вообще меня отпустил. У него было достаточно улик, чтобы арестовать меня сразу. Теперь я уже не верил его улыбке и его интересу к моей особе. Меня не обманули его извинения, когда он предложил Холлису снять с меня отпечатки пальцев. — Термос мог обронить один из членов шайки, и мы найдем на нем отпечатки пальцев. Так как там могут быть отпечатки пальцев ваши и Метса, то, чтобы не терять зря времени, с вас придется снять отпечатки пальцев. Он, казалось, удовлетворился моими объяснениями, что я отдал термос Метсу несколько недель назад, но меня не проведешь на мякине. У меня создалось впечатление, что он играет со мной, как кошка с мышкой. Окончательно я в этом убедился, вспомнив, как он выпросил у меня коробок спичек, как он ловко обыграл все это. Все время мне казалось, что здесь что-то не так, и вот я понял, наконец! Ведь именно из этого коробка я взял спичку, чтобы соединить оборванные провода в машине Билла. Я имел представление о методах научного ведения следствия и знал, что полиция быстро докопается, , что спичка взята именно из этого коробка. Я понимал, что несмотря на все мои предосторожности, в фургоне могли остаться отпечатки моих пальцев. Был один шанс из тысячи, что я не оставил там свои отпечатки. Если это так, то эксперты их живо найдут. Вероятно, что дело только за этим, а может быть, и нет. Возможно, полиция отложила мой арест в надежде, что я выведу их на шайку. Но так или иначе, у меня оставалось в запасе несколько свободных часов. Это меня и беспокоило. О себе я не думал. У меня не будет времени найти Дикса, но я обязан его найти, даже если это будет последнее, что я успею совершить в жизни.

Я прошел в темный пустой гараж, и в это время услышал торопливые шаги Анни. Я понял, что впервые после свадьбы она мне может помешать, если не считать дело с Глорией. У меня было срочное дело, и его необходимо было сделать в одиночку.

— Как дела, Гарри?

— Пойдем наверх.

Рука об руку прошли мы с ней через гараж и поднялись в квартиру. Устало опустившись в кресло, я увидел побледневшее лицо Анни.

— Плохие дела.

Она села на пол рядом с креслом и уставилась на меня, как будто никогда не видела.

— Расскажи мне все.

И я рассказал ей все, ничего не скрыв, почему и как умер Билл, как глупо я соврал в полиции о воображаемом «ТВР», такой редкой модели, о воображаемом Маннинге, как оставил термос в фургоне и как Роусон выманил у меня коробок со спичками.

— Они нашли термос в фургоне, — закончил я. — Они сделали вид, что поверили моим словам о том, что я отдал термос Биллу, но это дало им возможность взять отпечатки пальцев. Анни кротко вздохнула:

— Они взяли у тебя отпечатки?

— Да, и я не мог отказаться. Наверняка я оставил свои отпечатки в фургоне. Я не хочу запугивать тебя, Анни, но факты против меня. Скоро меня арестуют и предъявят обвинение.

— Что с нами будет, Гарри? Как ты мог? Не могу поверить, что ты… что ты… что это происходит именно с нами.

— Это уже случилось… что теперь сожалеть. Виноват я, а страдаешь ты. Лучше всего теперь…

— Подожди. Осталось только одно, пойти прямо в полицию и все рассказать. Прямо сейчас.

— Слишком поздно, ведь произошло убийство. Они задержат меня и будут держать под арестом, а что будет с тобой? Дикс пригрозил, что расправится с тобой, если я их выдам, а он выполнит свою угрозу. Они грозили плеснуть тебе в лицо серную кислоту. Так что я не смогу рассказать всю правду в полиции.

— Думаешь, что я его боюсь? Наше счастье важнее. Ты обязан все рассказать полиции. Они поверят тебе, если рассказать им все сейчас, когда они не знают почти ничего. Но если они докопаются сами, то нельзя будет рассчитывать на их снисходительность. Тебя будут судить вместе со всеми.

— Слишком поздно. Надо было сказать сразу. Теперь они подумают, что я просто испугался.

— Ты обязан это сделать, — Анни сжала мою руку. — Если ты этого не сделаешь, то я пойду сама.

— Нет, Анни!

— Что ты собираешься предпринять? Ты меня пугаешь…

— Я хочу скрыться.

— Ты не можешь! Не должен! Если ты убежишь, полиция наверняка сочтет тебя соучастником. Ты не спрячешься, они найдут тебя. Полиция всегда находит, если знает, кого искать.

— Мне надо исчезнуть, Анни. У меня есть дело, которым я собираюсь заняться в одиночку.

— Дело? Что за дело?

— Мне надо найти Дикса.

Анни посмотрела на меня как на сумасшедшего:

— Но это же глупо. Дикса найдет полиция. Тебе не следует вмешиваться в это. Если же ты убежишь…

— Я требую, чтобы ты уехала к матери, Анни. Там ты будешь в безопасности. Дикс не знает, где живет твоя мать. Я требую, чтобы ты немедленно уехала!

— Но, Гарри, это несерьезно. Ты меня пугаешь. Я не могу оставить тебя одного: ты опять натворишь каких-нибудь глупостей.

— Ты зря тратишь время, Анни. Не спорь со мной. Анни заплакала:

— Умоляю тебя — будь благоразумней. Я останусь с тобой. Нам нельзя расставаться! Сделай, как я прошу, милый!

Я понял, что время идет, а Анни не переубедишь. Во всех женщинах заложено упрямство ишака. Следовало изменить линию поведения, а то меня арестуют прежде, чем она кончит рыдать.

— Дай мне немного подумать, Анни, — поднялся я. — Мне необходимо все обдумать самому. Дай мне полчаса.

Она подозрительно захлопала ресницами, мокрыми от слез.

— Зачем ты хочешь найти Дикса?

— Мне надо разрушить его планы. Кроме того, я желал бы с ним побеседовать по поводу смерти Билла. Это надо сделать до суда. Хотя, возможно, ты и права, и Дикса следует отдать в руки полиции.

Анни еще колебалась:

— Хорошо, Гарри, я подожду тебя здесь. Будь благоразумен. Тебе надо идти в полицию. Я обнял и поцеловал ее.

— Я все обдумаю, дорогая.

Пройдя в контору, я достал бумажник и пересчитал деньги: восемь фунтовых банкнот, две бумажки по десять шиллингов и немного мелочи. Я положил деньги в карман и достал чековую книжку: на счету было. 52 фунта . Я выписал чек на имя Анни на всю сумму. Затем взял лист бумаги и написал:

«Дорогая Анни!

Нет времени на долгие объяснения. Я не могу простить Диксу смерти Билла. Я найду его и за все сразу рассчитаюсь. У нас с Биллом было много общего, о чем даже ты не знаешь. Он был частью меня самого. Он убит из-за моего преступного легкомыслия. То что произойдет со мной, неважно. Ведь я испортил нашу жизнь и предал тебя. Через несколько лет я выйду из тюрьмы уже не тем, каким ты меня знаешь. Продай все. У тебя останется около двух тысяч фунтов. И возвращайся к матери. Эта шайка опасна: они могут найти тебя и отомстить. Ради меня и ради твоей жизни постарайся, чтобы они тебя не нашли. Прости меня, если сможешь. Будет лучше, если мы сейчас расстанемся. Я всегда буду помнить тебя и любить. У меня есть дело, и я обязан сделать его один.

ПРОЩАЙ, ДОРОГАЯ!

ГАРРИ.»

В конце письма я сделал приписку:

«Встречусь с тобой потом, чтобы проститься. Напишу тебе или твоей матери.»

Я положил письмо и деньги в конверт и сразу почувствовал себя как на иголках. Глупо было выходить вот так, но иного выхода не было. Каждую секунду сюда могла войти полиция. Следовало бы взять с собой кое-какие вещи из одежды, но я подумал, что у полиции сразу возникнут подозрения, если меня увидят с чемоданом. Они могут сразу же арестовать меня.

Я посмотрел на часы: прошло уже семь минут и мне пора было уходить. Пройдясь по гаражу, я обошел вокруг «ягуара», было соблазнительно смотаться на нем, но и проследить за мной было бы тогда просто.

Я открыл дверь гаража и вышел на яркий солнечный свет. Я немного помедлил и закурил, наблюдая за полицейским в дверях почты. Он настойчиво не замечал меня, так настойчиво, что было ясно — у него приказ: не показывать виду, что за мной следят. Это могло значить одно: приказ отдал Роусон, и все еще впереди.

Я направился по направлению к Оксфорд-стрит. Я не оглядывался. Меня беспокоило лишь одно: как бы Анни не бросилась за мной следом, прочитав мою записку. Мне встретился автобус, свернувший с другой улицы, я нырнул в него и прошел в салон. Сев рядом с кондуктором, я оглянулся. Но никто за автобусом не гнался. Но уже через пару минут я заметил полицейскую машину, появившуюся сзади и двигавшуюся за нами в нескольких ярдах. Да, полицию будет трудно обвести вокруг пальца. Если они меня потеряют, то им нетрудно будет оповестить все полицейские посты и патрули, и они тотчас же меня обнаружат. О моих приметах будет оповещен каждый регулировщик. Не просто будет оторваться от них, но на войне я и не в таких переделках не терялся, а вот они об этом и не подозревали, и это»мой козырь. Я был уверен, что сумею избавиться от хвоста.

Сойдя с автобуса и взяв билет, я опустился на станцию подземки и подошел там к газетному киоску Я был уверен, что сыщик или даже два сыщика выскочили из машины, когда я исчез из виду, и теперь меня ищут.

Остановившись у киоска и купив газету, я прошел к поезду На платформе было мало народа. Я прошел в конец вагона и сел на скамью. Вероятно, сыщик встал так, чтобы его не было видно с платформы.

На первой странице газеты было напечатано:

«Сегодня рано утром был ограблен почтовый фургон. Трое грабителей в масках исчезли, унося с собой необработанные технические алмазы, которые перевозили из почтовой конторы на Игл-стрит в аэропорт в Норфолке. Охранник из команды, попытавшийся помешать самому дерзкому преступлению за последние годы, был убит выстрелом в голову. Скотланд-ярд ведет самое тщательное расследование.»

300000 фунтов ! Эта сумма меня потрясла. Вот ради чего Дикс шел на все. Алмазы были почти как деньги. Теперь ему надо было переправить их за границу, где на черном рынке за них дадут еще больше Я подумал о том, как Дикс может поступить дальше. А если он уже улетел на самолете в Европу? В этом случае он будет потерян для меня навсегда. Что же мне предпринять в первую очередь? Прежде чем пуститься на поиски Дикса, мне необходимо отделаться от полиции. Второй возможности уйти мне Роусон не предоставит. Если они меня поймают, то немедленно арестуют, а это конец всему Мне надо переодеться так, чтобы меня не узнали. Я вспомнил о квартире Берри. Сейчас он прячется вместе со всеми. Вероятно, он оставил свои вещи в квартире Мы с ним примерно одинакового роста, и я буду спасен, если проберусь к нему на квартиру.

Сложив газету, я поднялся. Подходил поезд, и я прошел на платформу. Когда, сверкая огнями и грохоча, поезд вырвался из туннеля, я заметил высокого и грузного парня, вышедшего из-под арки, ведущей к выходу со станции. Я внимательно его рассмотрел, чтобы потом его сразу узнать. Коричневый костюм, простая шляпа и манера поворачивать и держать голову, выдававшая непривычку к штатской одежде, ясно показывали, что это полицейский. Он сел в вагон рядом со мной. Играть с ним надо было очень осторожно. Надо было скрыться так, чтобы он не подумал, что я его обнаружил и понял его роль Пусть сыщик думает, что упустил меня по оплошности, случайно.

Я сошел с поезда в Кингстонбридже и зашагал по платформе к выходу Уже на середине лестницы я обернулся и увидел, что сыщик стоит ниже и усердно читает газету Станция была пустынной, и я подумал, что выбрал не лучшее место и время для побега.

Если толпы нет, то в ней не затеряешься.

Надо было подойти поближе к Квинз-авеню и там исчезнуть. Я пошел прямо по Гайд-парку. Еще немного — и я буду у цели. Я слышал шаги сыщика у себя за спиной, но не оглядывался. Он отставал от меня примерно ярдов на пятьдесят. Я перешел дорогу и закурил, остановившись на улице. Шаги резко оборвались. Я положил сигареты в карман и медленно завернул за угол По моим расчетам я буду секунд шесть вне поля его видимости. Повернув за угол, я бросился бежать изо всех сил. Мои туфли на микропорке бесшумно промчали меня по тротуару к Императорскому институту. Перескакивая через ступеньки, я спрятался за колоннами и, прислонившись к стене, приступил к наблюдению.

Наконец из-за угла появился сыщик. Он не спешил, он был уверен, что я никуда от него не денусь. Но когда он увидел пустую улицу и никаких следов моей особы, он остановился, как будто споткнувшись. Я застыл, отступив в тень колонн. Сыщик растерянно поглядел по сторонам и бросился бежать до следующего перекрестка, в недоумении поглядывая по сторонам. Я оставался на месте, внимательно наблюдая за его манипуляциями. Он немного постоял, словно раздумывая, и решительно направился к моему убежищу. Под аркой стояла телефонная кабина. Я спрятался за ней, продолжая наблюдать.

Через стекло кабины улица была как на ладони. Детектив прошел мимо арки, немного постоял раздумывая, но затем стал подниматься по ступенькам. Я спрятался за панелью двери и затаился с сильно бьющимся сердцем. Я слышал, как он поднялся к арке, и мысленно видел его глаза, всматривающиеся в глубину. Если он откроет дверь кабины — я ударю его. Но, к счастью, я услышал его быстрые шаги, направляющиеся обратно на улицу.

Я приподнял голову и увидел, как сыщик утирает пот, стоя внизу у лестницы. После непродолжительного колебания он пошел по Квинзавеню, повернул за угол и исчез. Я решил перестраховаться и немного подождать, чтобы исключить всякие случайности. Детектив, разумеется, не поспешит в участок сразу. Но когда он сообщит о моем исчезновении, здесь появятся сразу две или три полицейские машины. Они начнут обшаривать все щели и меня, без сомнения, обнаружат.

Спустя двадцать минут я вышел из убежища и огляделся по сторонам. Никого из преследователей я не обнаружил. Тогда я спустился вниз, осмотрелся и направился по Квинз-авеню Я не спешил, поскольку допускал, что мой преследователь спрятался и следит за мной На перекрестке я не колеблясь свернул на нужную мне улицу.

И сразу же я обнаружил сыщика! Он шел по улице ярдах в двадцати передо мной. Плечи у него были подняты, а шляпа сдвинута на затылок. Он сразу бы меня увидел, если бы обернулся хоть на мгновение. Я мгновенно взглянул на номер дома: это был лишь дом № 7. Квартира Берри находилась в следующем доме, но до него оставалось около тридцати ярдов. Полицейский шел, не останавливаясь, и я следовал за ним, чуть ли не теряя сознание от страха. Сыщик завернул в дом № 3.

Добравшись до нужного мне подъезда, я нырнул в него. Переведя дух, я постоял несколько минут и принялся исследовать список жильцов. Нужная мне квартира находилась на самом верху. Добравшись до третьего этажа, я выглянул в окно. Мне удалось вовремя смыться; в 50 ярдах от дома затормозила полицейская машина, и мой преследователь помчался к ней стрелой.

Я отошел от окна и стал подниматься на пятый этаж. Было рано, около десяти часов утра. Приложив ухо к дверям квартиры Берри, я прислушался. Там не было слышно ни звука, зато снизу кто-то поднимался. Надо было спешить.

Я стал трясти дверь за ручку. Считая, что дверь заперта, я на всякий случай повернул ручку, но дверь отворилась, и я вошел в прихожую. Первое, что мне бросилось в глаза, заставило меня замереть на месте. Около двери стояли два больших чемодана, а сверху лежали плащ и шляпа. Похоже, что хозяин квартиры находился дома. Это заставило меня пожалеть о том, что я не вооружен.

Я тихонько закрыл входную дверь и подошел к следующей, внутренней. Затем еще раз внимательно прислушался: было все так же тихо. Повернув ручку, я приоткрыл дверь так, чтобы мне было видно все, что происходит в комнате. Комната была большая и светлая. Она была набита креслами, пуфами и подушками. Напротив окна был оборудован бар. Осторожно ступая, как индеец на охоте, я подошел еще к одной двери, ведущей, кажется, в спальню. Здесь я еще раз остановился, прислушался, приоткрыл дверь и взглянул.

Берри неподвижно лежал на спине, раскинувшись на огромном диване. Он был в одежде. Его лицо казалось грязно-серым, а глаза закрыты. Мне показалось, что он не дышал. Возле него лежал пистолет, и он легко мог дотянуться до него…

Глава 16

Я медленно пересек комнату, и когда уже подходил к дивану, Берри открыл глаза и попытался дотянуться до пистолета, но я его опередил. Я схватил дуло в тот момент, когда он уже было ухватился за рукоятку. Я вырвал у него пистолет одним движением руки и отошел к стенке.

— Привет, Берри. Ты еще по мне не соскучился?

Он молча смотрел на меня. На наволочке подушки, вокруг его головы, образовался грязный след. Присмотревшись внимательно, я заметил, что его костюм весь мокрый от пота.

— Коллинз, — прохрипел он, — я уж подумал, что это полицейские, чтоб им сдохнуть.

— Пока нет, но они уже близко. Они ищут меня.

— Как я рад тебя видеть, Коллинз. Я тебя долго ждал. Дай мне воды. Я так много пережил.

— Что с тобой? — спросил я и сел на край кресла.

— У меня сломана спина. Этот ублюдок меня ударил, и я уже готов. — Не стоит так расстраиваться. Этот ублюдок, как ты сказал, уже мертв. Его убил Дикс.

У Берри сузились от боли глаза:

— Мне это безразлично. Что ты тут делаешь?

— Меня ищет полиция. Они считают, что я один из участников ограбления. Твои приятели загребли 300000 фунтов и из-за этого за мной охотится полиция. Если меня поймают, они могут даже повесить меня.

— Они этого не сделают, — прошептал Берри. — Они не повесят и меня, поскольку я не убивал этого парня.

— Кажется, эти алмазы не пошли тебе на пользу, приятель?

— Оставь алмазы в покое. Дай мне лучше выпить и позвони врачу. Не пялься на меня так: я лежу здесь уже давно. Сначала все ужасно болело, но теперь полегче. — У него вдруг сел голос. — Мне страшно, приятель, я больше не чувствую ног. — А Билл Мете вообще ничего не чувствует.

— О чем ты? Ради бога, дай мне что-нибудь выпить. Тебе что, жалко?

— Ты не можешь пошевелиться? Берри лишь застонал в ответ:

— А я тебе о чем говорю? У меня поврежден позвоночник, понял? Я не чувствую ног! Ты должен вызвать врача, человек ты или пень?

— Почему твои приятели не вызвали врача?

— Джо собирался. Может, он его не застал… но все же… вызови врача…

— Это все ерунда — не мог найти врача!

— А в чем дело?

— Дело в том, что они оставили тебя здесь умирать.

— Нет, ты врешь. Нет! — выдохнул он. — Они не могли так поступить: они не такие гады, как ты. Может, сейчас они сами попали в переделку. Но это все неважно, раз здесь ты. Вызови врача из госпиталя. Вот его телефон.

— Но тебя могут повесить.

— Ты сошел с ума. Они не знают, кто я. Они не знают, что я грабил фургон. Я могу сказать, что просто упал. Черт тебя побери, позвони скорее!

— Где Дикс?

Берри зашевелил губами:

— Черт его знает. Ты вызовешь врача или нет? Я достал сигарету, а он продолжал ныть:

— Господи! Ты же видишь, как мне плохо. Дай мне выпить! Там, в баре, есть выпивка. Она помогает мне от любых болезней. И врача позови!

— Где Дикс?

Глаза у Берри горели, как у затравленного зверя, попавшего в ловушку.

— Я тебя прижму, Коллинз, если не вызовешь врача. Твоя жена получит фото, где ты… с Глорией…

Я наклонился и ударил Берри по щеке. Голова его мягко перекатилась по подушке. Он вскрикнул, закрыл глаза и потерял сознание. Наклонившись, я пощупал его пульс: он был слабенький. Похоже, что он долго не протянет. Пока Берри не скажет, где находится Дикс, с ним надо быть поаккуратнее. Если же он и сам этого не знает, то я пропал.

Подойдя к бару, я смешал виски с содовой и подошел к окну. Полицейская машина уже уехала, и на улице никого не было видно из их братии.

Вернувшись к Берри, я вылил виски прямо ему в рот. Он тотчас же ожил и открыл глаза, которые уже помутнели.

— Пей! Пей, раз просил!

Он все выпил и закрыл глаза. Дыхание у него стало тяжелым и прерывистым. Я решил пока его не трогать и подошел к шифоньеру в глубине комнаты. В нем висело несколько костюмов. Я выбрал светлый легкий пиджак и светло-коричневые брюки. Пиджак был немного великоват, но это пустяки. Потом я напялил на себя желтую рубашку и в тон ей галстук.

Посмотрев на себя в зеркало, я остался доволен осмотром. Теперь мне можно было не опасаться, что меня узнают с первого взгляда. Я выглядел американским туристом, и до тех пор, пока сыщики не столкнутся со мной нос к носу, они мне не страшны. Порывшись в шифоньере, я нашел зеленые очки. Одев их и шляпу, я остался доволен своим маскарадом.

— Где Дикс? — с металлом в голосе спросил я. Берри закрыл глаза.

— Если хочешь сказать, то не молчи, а не то врача тебе не видать, как своих ушей.

— Я не знаю.

— Ты должен знать, где находится его убежище. Где вы собирались встретиться?

У Берри вспыхнули глаза:

— Здесь.

— Не болтай. Сюда бы Дикс не пошел. Я ухватился за его рубашку:

— Все же тебе придется сказать, где Дикс. Или я тебя сейчас переверну и тебе будет очень больно.

— Не надо! Пожалей меня! — взмолился он.

— Где Дикс?

Берри схватил меня за рукав и попытался вцепиться ногтями в мою кожу, пытаясь освободиться от моего захвата. Тогда я его чуть-чуть повернул… Глаза у него вылезли из орбит, и он закричал, как свинья перед забоем.

— Прекрати!.. Я все… я расскажу… Я ослабил захват:

— Итак, где Дикс?

— Монкс Фарм, Ильмер.

— Это возле Принс Ринсборо, да?

— Да — А дальше, Берри? Ведь они бросили тебя здесь умирать, а сами хотят смыться за рубеж. И не думай, что они за тобой вернутся. Зачем им возиться с таким бревном? Куда они хотят отправиться потом?

Берри уже не стал сопротивляться:

— Как только стемнеет, за ними прилетит вертолет. За фермой есть площадка. Они хотят улететь в Париж.

— Где негативы моих снимков с Глорией?

— Врача… — едва слышно простонал Берри. Я снова ухватил его за ворот рубашки.

— Где они?

— Не тронь меня, пес! Они в столе, в другой комнате. Да вызови же врача, гад!

Я приятно улыбнулся ему.

— Ты, видно, спятил Меня ищет полиция и я не могу допустить, чтобы меня видел доктор. Тебе придется подождать, приятель.

Порывшись в столе, я нашел коробку с негативами снимков и сами снимки. Мои были наверху, но мне попалось на глаза достаточно грязи, прежде чем я увидел их. Я положил все это в камин и сжег. С этим очищающим пламенем уходили стыди боль. Сколько людей страдало годами, оступившись лишь один раз. Я не был уверен, что это все негативы, но сюда можно будет вернуться потом. Даже теперь, когда я все рассказал жене, мне не хотелось, чтобы она видела эти гнусные фото. Порывшись в столе еще раз, я обнаружил около тридцати фунтов и мелочь. Не задумываясь, я сунул все это в карман. Там же я нашел ключ от машины Берри и еще один ключ с биркой: «гараж 83» Я прошел на кухню и из окна увидел внизу гаражи. Возвратившись в спальню, я спросил Берри:

— Твоя машина в гараже?

— Ты ведь меня не оставишь, — задыхаясь, спросил Берри. — Ты ведь мне поможешь?

— Машина в гараже?

— Да. Но ты ведь вызовешь врача, прежде чем уйдешь? Не будешь свиньей!

— Если тебе нужен врач, то сам его вызывай. Я хотел прикончить тебя, но вижу, что ты уже и так не жилец. И врач тебе ни к чему, — я махнул рукой на телефон. — Если считаешь, что это не так, сам вызови.

Одев шляпу и очки, я направился к двери.

— Коллинз, не покидай меня… я… мне жаль, что так случилось. Не дай мне умереть здесь одному.

— Если тебе повезет, то твои друзья тебе помогут. Но я в это не верю. Ты недостоин жизни. Пока ты ждешь смерти, подумай о тех, кому ты делал пакости в этой жизни. Подумай о них и это тебя развлечет, — подвел я итог и хлопнул дверью.

В холле я проверил содержимое обоих чемоданов. Кое-какие вещи я упаковал в один из них. Костюм, ботинки, коричневый пиджак, рубашки, бритву, еще один пистолет, бутылку бренди и около десяти тысяч франков. Берри слабо стонал, проклиная меня, но я не обращал на него внимания. У меня были теперь деньги, машина, одежда и, главное, оружие. Настал час моей расплаты с Диксом.

Глава 17

Я проехал почти всю Квинз-авеню. В конце улицы стояла полицейская машина. Преследовавший меня сыщик маячил возле нее и разговаривал с водителем. Они оба молча посмотрели на меня, когда я проезжал мимо, но я держался невозмутимо. Шляпа была надвинута на самые глаза, и я был уверен, что меня не узнают, но момент был опасный, черт побери!

Они не обратили на меня никакого внимания, но мои ладони вспотели, когда я завернул к Гайд-парку и проехал вниз, к Квинз-Род. Было пять минут одиннадцатого. Уже в полдень я буду в Ильмере. Движение было небольшим, и я поехал через Феншери-Буш спокойно и без спешки.

Докатив почти до самого городка, я увидел женщину с тележкой. Притормозив, я высунулся из окна машины.

— Я разыскиваю Монкс Фарм, вы не подскажете, где это?

— Первый поворот направо. Это там, за лугом. Две или три мили отсюда. Это единственная ферма в том направлении, так что вы не ошибетесь.

— Спасибо. Я слышал, что она продается. Она покачала головой:

— Продавалась. Но ее купили уже полгода назад.

— Мне сказали, что она снова будет продаваться, и я захотел взглянуть на нее. Вы не в курсе, как фамилия хозяина?

— Не знаю. Они наверное еще не въехали в дом. Я была там в прошлое воскресенье и никого не видела. Видно, они там не живут.

— Ну, раз уж я сюда заехал, то надо взглянуть на нее. Спасибо вам за помощь.

Двумя милями дальше, у поворота, притулился маленький трактирчик. Я остановился рядом с ним. Навстречу мне вышел хозяин, большой крупный мужчина. Я спросил у него:

— Можно ли мне здесь поставить машину? Я хочу прогуляться и не знаю, где ее можно припарковать. Он дружелюбно улыбнулся:

— Все в порядке, сэр. Но, бог мой, если бы у меня была такая машина, я бы уж никогда не ходил пешком.

— Ходили бы, если всю неделю просидели в Лондоне, — я показал на тропинку. — Куда она ведет?

— На ферму Монкса, но там еще есть дорога к Темзе, и если вы собираетесь основательно прогуляться, то это приличная дорога.

— Спасибо, — я полез и достал из кармана пять шиллингов. — Вдруг я вас больше не увижу.

— Благодарю, сэр. Потом вы, я надеюсь, заглянете ко мне в бар. У вас, наверняка, появится желание промочить горло после такой прогулки. Я угощу вас своим фирменным напитком.

Я махнул ему рукой и отправился по тропинке. Когда я удалился от поворота достаточно далеко, достал пистолет и проверил его. Пистолет Берри был шестнадцатизарядным, 33-го калибра. Я снял предохранитель и сунул пистолет в карман. Через три четверти мили деревья расступились, я очутился перед старым фермерским домом. Он располагался в сотне ярдов от тропинки. Вокруг дома был забор. Взобравшись на него, я изучил постройки, придерживаясь для надежности за ветку дерева. В доме было не меньше семи комнат, а вокруг буйствовал заброшенный сад. Все это давало хорошую возможность затаиться.

Я перемахнул через забор и прошел по тропинке к дому. Двигался я осторожно, улавливая каждый посторонний шорох. На последнем повороте я остановился, увидев белую дверь фермы, решая, каким образом подобраться поближе к дому. Ответ мне подсказал опыт ведения войны в джунглях. Опустившись в траву, я медленно и осторожно пополз по-пластунски, пока не добрался до кухни. Здесь я был в относительной безопасности, поскольку навес над летней кухней был широк и, перекатившись, я обнаружил щель в досках, давшую мне возможность все видеть, оставаясь незамеченным.

Так я промаялся полчаса, не замечая никакого движения, и уж подумал, что Берри обманул меня. Они, возможно, переменили свои планы, хотя рядом и была отличная площадка для посадки вертолета или даже самолета.

А вдруг он уже прилетал за ними? Нет, невозможно: днем такая посадка затруднительна. Полиция, вероятно, уже предупредила всех о возможной посадке незарегистрированного самолета, так как бегство по воздуху было для Дикса единственной возможностью, и полиция это знала. Если бы мне удалось подобраться к дому поближе и заглянуть в комнаты! Я уже собирался подняться, как открылась дверь дома и появился Джо.

У меня отчаянно забилось сердце.

На Джо была фланелевая рубашка и светлые брюки. На плече болталась кобура с пистолетом крупного калибра. Он медленно подошел к воротам и выглянул наружу. Затем взглянул на часы, почесался и вновь уставился на тропинку. Ясно, что он кого-то ожидает, но вот кого? Потом он вернулся к дому. В это время появился Луи. На нем был летний пиджак, а под мышкой ясно вырисовывался пистолет.

— Их еще не видно? — спросил он, выходя на солнышко.

— Нет. Кто их знает, что там с ними могло случиться, — Джо явно нервничал. Вокруг стояла знойная тишина, и я отчетливо слышал их болтовню..

— Думаешь их накрыли? — испуганно спросил Луи.

— Откуда мне знать? — огрызнулся Джо. — Эти деятели должны были приехать час назад.

— Давай пожрем, а не то все остынет. Они вернулись в дом и закрыли за собой дверь. Я поднялся на ноги. Значит, они ждали Дикса и Берри, и в доме их было лишь двое. До дома было ярдов пять-шесть, трава была высокой, и я полз совершенно незаметно. Одно из окон с задней стороны дома было приоткрыто. Мне необходимо было подползти к нему мимо двери, а укрыться там было негде. Мне не хотелось, чтобы они меня обнаружили, и я переменил направление, направившись к передней части дома. Тут я увидел, что Джо и Луи сидят в комнате рядом со входом и подкрепляются. Комната была маленькая, в ней не было мебели, только пыль и паутина. Довольный тем, что меня не заметили, я пополз к задней части дома, к открытому окну и влез внутрь. Подойдя к двери, я открыл ее со всей осторожностью. Я вошел в широкий коридор, связывающий обе части дома. За дверью слышались голоса, но разобрать, о чем они говорили, было невозможно. Справа от меня стояла лестница, ведущая на второй этаж. Я решил, что наверху будет безопаснее, и стал подниматься наверх. Когда я дошел до середины, ступеньки заскрипели так, что я замер с приподнятой ногой, как кобель перед тем, как помочиться. Я стал подниматься через две ступеньки и уже добрался До площадки, как внизу отворилась дверь.

— Ты что, не слышал? — раздался голос Луи, дрожавший от страха. — Мне кажется, что в доме есть кто-то еще…

— Брось дрожать, а не то описаешься, трус несчастный. Здесь навалом крыс. Я сам видел одну на кухне, здоровую, как лошадь.

— Это не крыса, ты сам крыса!

— Заткни хайло! Иди сам и посмотри.

— Я все думаю о Берри.

— Ты думаешь, что это его призрак? Не вспоминай о покойниках, это плохая примета.

— Мы не должны были его бросать, Джо. Это ведь страшная штука, вот так помирать.

— Я тебя не держал. Ты мог остаться там и держаться за его руку, пока он не протухнет. Чего же ты не остался? Ты сам первым оттуда смылся.

— Мы должны были взять его с собой.

— У него сломана спина, и мы бы его сюда не довезли. Надо было его на месте пристрелить, а ты раскис. Вот из-за тебя мы и влипли. Когда парень ломает спину, то ему крышка. Эд бы его обязательно пристрелил, а у тебя жалость появилась, гад. А вот теперь сиди и гадай, куда задевался Эд. Если бы мы не разделились, то сейчас были бы вместе.

— Что мы будем делать, если Эд не приедет?

— Мы все равно улетим, с ним или без него, а все равно улетим. Иначе нас накроют.

— А Хаскет нас возьмет без дела? Что мы скажем ему про Дикса?

— Оставь это мне, — мрачно заявил Джо. — Он нас возьмет.

— Ну, чего ты злишься?

— Ладно, закрой пасть. Пойдем тяпнем по маленькой. Хлопнула дверь, и голоса опять зазвучали приглушенно. Я все же узнал кое-что.. Они улетают в десять вечера и ждут Дикса, который где-то застрял. Дикс не выходил у меня из головы. Если у него лицо в краске, то как он минует полицию по пути сюда? Видно, он притаился где-то в Лондоне. Осторожно передвигаясь, я обследовал комнаты наверху. Комната над тем местом, где находились Джо и Луи, была обставлена кое-какой мебелью: шкаф, буфет, стол. Буфет был вместительный, и я мог в нем спрятаться. Я открыл его дверцу, чтобы исчезнуть в нем в случае необходимости.

Я подошел к окну и увидел, как Джо и Луи пошли к воротам. В следующей комнате мне попался на глаза чемодан. Замок открылся легко. Среди кучи барахла лежали двадцать или тридцать мешочков. Я развязал один из них: в нем находилась целая куча небольших алмазов. Это была часть похищенного из фургона. Я закрыл чемодан и задумался, что бы мне предпринять? Звук шагов в холле заставил меня подойти к двери и прислушаться к происходящему.

— Один из нас должен сходить в деревню за газетой, — это был голос Джо. — Мы должны узнать, что же там делается.

— Тогда иди ты, — отозвался Луи. — До прилета вертолета я отсюда шагу не сделаю.

— Может, там написано об Эде? — вновь прозвучал гнусавый голос Джо.

— Все на свете возможно, но за газетой сходи сам. Меня не проведешь — знаю, какой ты гусь. Я не оставлю тебя одного с алмазами.

— Ты что, спятил? Куда я пойду, идиот!

— Мне все равно, но пусть я сдохну, а тебя одного с алмазами не оставлю.

— Заткнись! Тошно слушать.

— Это твое личное дело, а мне не нравится, когда алмазы находятся от меня далеко. Пойду еще раз на них взгляну.

Я прошел в комнату и спрятался в шкаф. Вскоре послышались их шаги на лестнице. Поплотнее прикрыв дверь, я достал пистолет Берри.

— А что если Эд бросил нас здесь? Ведь основная часть алмазов у него. Что ему стоило встретиться с Хаскетом в любом другом месте? — предположил Луи.

— Как он мог с ним встретиться, придурок? Не трепись и вытри свои слюнявые губы! — дверь в комнату, где я прятался, распахнули пинком.

— Что ты тут хотел найти? — спросил Джо.

— Просто проверить, — ответил Луи и подошел к окну.

— Пошли. От жары тут можно просто сдохнуть. Пошли на воздух под деревья.

— Пошли, — послушно, как ребенок, повторил Луи. — Все эти хождения и мне на нервы действуют.

Я весь напрягся, ожидая, что они залезут в шкаф для проверки, но они ушли.

Подойдя к окну, я увидел, что они уселись под платанами с бутылками в руках. Они потягивали пивко и смотрели На дорогу.

Подумав еще немного, я отошел от окна и начал действовать. Я направился в ту комнату, где лежали мешочки с алмазами. Еще раз посмотрев в окно, я заметил, что внизу, под окном, находилась пологая крыша кухни. Открыв окно, я выбрался наружу. Трава внизу была густой и высокой. Если я сброшу чемодан вниз, то они ничего не услышат.

Забравшись опять в комнату, я сбросил чемодан вниз. Затем вылез на крышу кухни и закрыл за собой окно. После этого я спустился с крыши, подобрал чемодан и лежа, держа чемодан на вытянутой руке, сбросил его еще ниже. Ему пришлось пролететь до земли еще футов шесть. А вдруг они услышали и успеют обежать вокруг дома, прежде чем я спрячусь? Надо было рискнуть. Я полз, держа пистолет в вытянутой руке, пока не увидел, что они ничего не слышали. Они сидели перед домом в пятидесяти ярдах от меня, продолжали потягивать пиво и сидеть в тени платанов. Я вернулся обратно за дом, вытер лицо и руки платком, взял чемодан и поставил его в неглубокую канаву рядом с кустами. Трава в этом месте была очень густой и хорошо спрятала его. Я с удовольствием отметил, что чемодан теперь не найдешь, если только не наткнешься на него случайно. Я вновь пополз вокруг дома, чтобы быть в курсе действий Луи и Джо.

Луи лежал на земле, а его лицо закрывала шляпа. Он, вероятно, спал. Джо курил, посматривая на ворота фермы.

С мрачной злобой я представил себе, как они пойдут за чемоданом и не найдут его почему-то. Первый тайм я выиграл, но это лишь Начало. Ждали они, ждал и я. Я устроился в траве так, чтобы можно было видеть эту пару, не подвергая себя опасности быть ими замеченным. Краснорожий хозяин трактира не солгал: было жарко и страшно хотелось пить.

Прошло уже два часа. Жара становилась все сильнее и я мучился от жажды.

Ближе к четырем часам послышался шум приближающейся машины. Джо также услышал его и потряс Луи за плечо. Они встали, поставили на изготовку пистолеты и вновь стали ждать. Я приподнялся повыше, чтобы лучше все видеть Меня лихорадило от возбуждения: наступала кульминация событий.

Подъехала машина и просигналила три раза. Джо и Луи побежали к воротам. Я выбрался из укрытия и в три прыжка одолел расстояние до платанов, и встал за ними, прихватив по пути бутылочку пива. Отсюда мне было все видно как на ладони. Джо открыл ворота, и в них въехал «кадиллак». За рулем сидела Глория, но больше в машине Дикса никого не было.

— Где же Дикс? — испуганно спросил Луи. Джо так же в недоумении пялил глаза на Глорию.

Она открыла дверцу машины и вышла из нее. Тут я увидел на полу машины ковер, свернутый в рулон, и в нем плечи и голову какого-то человека. Это был Дикс!!!

Глава 18

На ярком солнце Дикс выглядел пугающе и одновременно смешно. Джо и Луи непроизвольно отпрянули, когда увидели его лицо. Оно было ярко-голубым, как будто из кошмарного фильма о вампирах и вурдалаках.

— Господи, Эд! Неужели ты не смог смыть эту краску? На кого ты похож!

— Заткнись, выродок! — рявкнул Дикс вне себя от злости. — Загони, машину в гараж и закрой ее там. Не хватало еще, чтобы нас тут выследили.

— За целый день тут никого не было, — произнес Луи, все еще с удивлением смотревший на Дикса. — Что с тобой, Эдди? Мы тебя так долго ждали..

— Убери машину, ты, рожа! Глория, ты где? — он повернулся и проткнул к Глории руку.

Она подошла к нему Я заметил, как она поглядела на Джо и слегка качнула головой, а затем взяла руку Дикса — Дай ему выпить, Джо. Ему здорово досталось.

— Ты не ранен, Эд? — спросил Джо и посмотрел на него.

— Да нет же Дай мне виски — заорал Дикс Луи загнал машину в гараж — В доме слишком душно, — Дикс посмотрел на Глорию и поднял брови. — Давай сядем под деревьями — Он просунул два пальца под воротник рубашки и потянул отлетело несколько пуговиц.

— Фу, черт, я весь мокрый!

Дикс и Глория подошли как раз к тому месту, где я прятался. Я залег в траву и притаился. Они уселись, прислонившись к дереву, примерно в десяти футах от меня.

— Как твои дела, Эд? — спросила Глория и внимательно посмотрела на него, как бы изучая.

Дикс совсем распахнул рубашку: под ней у него в кобуре висел пистолет.

— Плохо. Я рад, что прикончил того парня; он заслужил свою пулю, скотина!

Дикс потянулся и ухватил Глорию за руку.

— Ты будешь мне верна, Глория? Тем подонкам я не верю, псы паршивые.

Джо находился в доме: он отправился туда за напитками, а Луи все еще возился с машиной. Я приподнял голову и прислушался к их разговору.

— Нет, ты не прав, они нормальные ребята. С каждым могло такое случиться. Не волнуйся, Эд.

— — Ты мне не ответила…

Дикс так сжал руку Глории, что она закусила губу от боли.

— Ты делаешь мне больно, Эд. Конечно, я буду с тобой, ведь я люблю тебя!

— Неужели? Я никогда в это не верил. Тебе почему-то не нравилась моя кинокамера.

— Да, но мне за это хорошо платили. И я все сделаю для тебя, и ты это знаешь!

— Держись за меня, Глория, и ты не пожалеешь. У меня еще есть шуршики, и нам будет на что погулять в Париже. Следи за теми двумя: я им не доверяю.

— Возвращается Джо, — прошептала она.

К, ним подошел Джо, неся сифон, стаканы и виски. К ним присоединился Луи. Они присели немного в стороне от Дикса.

— Что случилось с Берри? — поинтересовался Дикс.

— Мы отвезли его домой, — ответил Джо и, плеснув в стакан на два пальца виски, залил его содовой.

— Он мертв? — Дикс даже не посмотрел на протянутый стакан, как будто его и не было.

— А выпить, Эдди, не хочешь?

Дикс протянул руку, но она разминулась со стаканом. Джо вложил стакан в его ладонь и потрясенно взглянул на Глорию.

— Он мертв? — переспросил Дикс настойчиво.

— Вероятно, уже мертв. — Что значит «вероятно»? Разве вы его не прикончили?

— В этом не было необходимости, — негодующе ответил Луи. — Он и так умирал.

— Идиоты проклятые! Оба… Берри в курсе всех наших планов. И вы оставили его в квартире с телефоном! Бывают же идиоты! А вдруг он все растреплет полиции?

— Он не мог сдвинуться с места. Если бы он мог пошевелиться, я бы его кокнул. Спокойно, Эд. Выпей и не ругайся.

— Надо было его прикончить!

— Выстрел мог привлечь внимание соседей. В этот момент он уже наверняка в раю. Выпей за упокой его души, Эдди.

— Можно было его просто задушить или перерезать вены… или язык вырвать…

— Хватит тебе, — Глория положила руку Диксу на плечо. — Да хватит вам об этом!

Дикс молча отодвинулся от нее. Он допил виски, бросил стакан в траву и полез в карман за сигаретами. После долгого молчания вдруг заговорил Луи.

— А почему ты до сих пор не смыл краску с лица?

— Я не смог! — Дикс снова начал орать. — Понимаешь, не мог! Я скреб лицо так, что чуть кожу не содрал, но ничего из этого не вышло!

Все замолчали. Наконец высказался Джо — медленно и веско:

— Тебе никуда нельзя выходить с таким лицом. Тебя сразу заметят, и мы все погорим вместе с тобой. Так что сиди тут тихо.

— Заткнись, ублюдок! Я же сказал, что не могу этого смыть. Это какая-то химия. Сама пройдет со временем. — Великолепно, — голос Луи был полон сарказма. — И когда это пройдет?

— Откуда я знаю? И не говори со мной больше про эту пакость, понял?

Последовало еще более продолжительное молчание, которое прервал Джо:

— Что было с тобой, когда ты нас оставил, Эд?

— Перестаньте спрашивать меня, — взорвался от злости Дикс. — Спросите лучше ее, она вам все расскажет. — Он приподнялся и сделал несколько шагов. — Хочу поспать. В этом доме есть кровать?

— Я покажу, — встал Луи.

Дикс протянул руку и взял Луи за плечо.

— У меня дико болят глаза. Эта штука попала, кажется, и в глаза.

— Ты ослеп, Эдди?

— Я вижу хорошо. Просто болят глаза, — он не выпускал из рук плечо Луи.

— Пошли, приятель, — и они отправились в дом.

— Хочешь сигарету? — обратилась Глория к Джо. Она вытянула свои длинные стройные ноги и откинулась назад, чтобы показать свою ослепительную грудь. Джо с интересом покосился на нее.

— Конечно… А что с ним, Глория?

— Он очень плох. Он совсем ослеп, таким я его и нашла.

— С такой рожей и слепой он нам будет мешать там, в Париже.

— Так оно и есть.

— Знаешь, ведь это и твои поминки… ведь ты его девушка, Глория.

— Разве? — она повернулась так, чтобы Джо видел ее круглые колени. — Я могу стать твоей девушкой, Джо, если ты этого захочешь.

— Эду это не понравится.

— У него не будет выбора.

Джо осторожно отодвинулся от Глории.

— Не нужно, чтобы тебя слышал Луи.

— Ты еще не знаешь всего, Джо. Возвратился Луи, он был очень возбужден:

— Эд совсем ослеп. Пришлось уложить его в постель. Он беспомощен, как новорожденный.

— Присаживайся к нам и помолчи. Глория хочет нам что-то рассказать.

— Да, я расскажу. Дикс добрался до Уайт-сити и здесь вдруг ослеп. Краска со лба попала ему в глаза.

— Это он уже нам говорил, — перебил ее Джо.

— Но он вам не сказал, что разбил машину. Он врезался в стену. Красивое было зрелище.

— А что с алмазами? — спросил Джо, сжав два огромных, словно тыквы, кулака.

— Он оставил их в машине. Джо аж подпрыгнул:

— Врешь! Вы сговорились! Никто бы не оставил 200000!

— Не глупи, Джо! — Глория вышла из себя. — Он ничего не видел. Машина врезалась в стену. Что он мог с ними сделать? Там было четыре почтовых мешка. Он что, должен был тащить их на спине?

— Господи! — простонал Луи. — Это же наши алмазы!

— Нет, наши с тобой наверху, — успокоил Джо. — Те, что остались в машине, принадлежали Диксу и Глории.

— Каждый получил бы по 75000, а наверху алмазов лишь на 100000. Это мало, — продолжал гнуть свое Луи.

— 50000 лучше, чем ничего, — возразил ему Джо.

— Нет, по 25 тысяч, — тихо сказала Глория. — Теперь мы поделим их на четверых.

— Фигу с маслом! Кто так решил?

— Так сказал Эдди.

— Это наши алмазы, — твердо заявил ей Джо. — Мы их караулили и не потеряли, как вы свои. Эд не имеет на них никаких прав. — Что ты мне это говоришь, — Глория стряхнула пепел на траву. — Ты это Диксу скажи.

— Не делай этого, Джо. Ты умрешь. Дикс слишком быстр и опытен для тебя, — произнес Луи.

Джо его не слушал, он смотрел на Глорию.

— Ты хочешь спать со мной, Глория?

— Что происходит? — Луи подозрительно взглянул на Них. — Ты что, Джо, спятил? Она же девушка Дикса!

— Заткнись, слюнтяй! — обрушился на него Джо. — Так как же, Глория?

Она посмотрела на его таким взглядом, что ему немудрено было потерять голову. Так же потерял голову и я когда-то.

— Я же сказала, что ты можешь взять меня когда только захочешь, Джо.

Джо придвинулся к Глории, быстро ее обнял и ощупал ее с ног до головы. Луи потрясенно смотрел на них, пожалуй, с долей зависти.

— Если Эд увидит, то он вас прикончит.

— Ну-ну, Джо, — Глория высвободилась из его рук. — А что мы решим с Эдди?

Джо вдруг заволновался:

— Давай деньги и оставим его тут.

— Дикс думает по-другому. Вспомни, что он предлагал сделать с Берри.

— Выстрел могут услышать.

— Что-то насчет вскрытия вен, — нежно промурлыкала Глория.

— Да… но это непросто сделать, — Луи стоял со снежно-белым лицом.

— Вдвоем вы справитесь, Джо. Он покачал головой:

— Дикс хорошо стреляет и не подпустит нас близко.

— Но он ослеп, Джо. Если вы свалите его на землю, тогда…

— До тех пор, пока у него оружие, я не согласен. Глория пожала плечами:

— Хорошо. Что же ты предлагаешь делать?

— А ты что скажешь, Луи?

Тот вытер потное лицо рукавом. Его бил мелкий озноб.

— Я не стану делить свою добычу на троих. Если ты ее так хочешь, то и делись с ней сам. Я не думаю, что ее сомнительная невинность стоит так дорого.

— Я не просила у тебя твои деньги, — резко сказала Глория, как ножом отрезала.

— Но могла на это надеяться, — оскалился Луи.

— Мы про Эда говорили, Луи. Как бы нам с ним разделаться, а, Луи?

— Может, пристрелить его? — предложил Луи.

— Нет! — возразила Глория. — Нам придется оставаться здесь до темноты, пока не прилетит вертолет. Это еще часов пять. А вдруг кто услышит выстрелы и вызовет полицию?

— Она права. К тому же у тебя был нож. Не так ли, Луи?

— Думаешь, я совсем спятил, что полезу на него с ножом?

— Мы будем вдвоем. Я его завалю, а ты его прикончишь.

— Нет. Пока он вооружен, я к нему и на шаг не подступлю. Джо кивнул:

— Ты прав. Глория, ты должна вытащить у него пистолет. Тогда мы его и кокнем. Это будет твоим вступительным взносом Пойди приласкай его и освободи его от оружия. Не будет же он заниматься с тобой любовью с пистолетом под мышкой. Ты уж его уговори, скажи что-нибудь, сама знаешь, что сказать. У тебя это ловко получается: вспомни, как ты соблазнила беднягу Коллинза. Вспомни, как он распустил слюни, увидев тебя ощипанную. Действуй. Дальше мы сами справимся.

Глория посмотрела на них внимательно, как бы прикидывая что-то про себя.

— Я попробую, но ничего не обещаю.

— Достань только его пистолет, — повторил Джо.« Глория вновь оценивающе взглянула на них.

— Это очень просто, ведь он не видит, — сказал Луи. И Глория направилась по тропинке к дому. Ее роскошные бедра соблазняюще колыхались под тонкой юбкой. Джо следил за ней, плотоядно ухмыляясь.

— Ты с ума сошел, Джо, что польстился на такую дешевку. Я бы никогда ей не поверил. Переспи с ней и бросай. Это же шлюха.

— Почему ты никому не веришь, Луи?

— Она доберется до твоих денег, а когда она их у тебя высосет, удерет от тебя. Надеюсь, что ты не воображаешь, что значишь для нее что-нибудь?

— Она никогда не увидит моих денег. Луи смотрел на него во все глаза:

— Как это?

— Хватит разевать свою вонючую пасть! Думаешь, мне нужна такая морковка, у которой хвостик пожелтел. Пока пистолет у Дикса, мы не можем прикончить его. Она единственная, кто может без риска изъять у него пистолет. И потом, она знает Хаскета. Он может заупрямиться, когда увидит, что с нами нет Дикса. Глория это устроит, так как Хаскет по ней с ума сходит. Она его обработает в своем излюбленном постельном стиле, и он нас вывезет отсюда.

Луи вдруг улыбнулся жалко и робко:

— Ты умница, Джо. А я думал, что она тебя приворожила. А в Париже ты с ней распрощаешься. Джо утвердительно кивнул.

— Долго еще она там будет возиться!

— Не знаю, — ответил Джо и встал. — Надо присмотреть за ней. Для нас же будет хуже, если Дикс вгонит ей пулю в лоб.

— Я пойду с тобой, — и они пошли к дому с противоположной стороны.

Я по-прежнему лежал на траве и раздумывал о Билле. Я не собирался вмешиваться в дела этой шайки. Это была та справедливость, о которой пишут в книгах: пусть они сами перестреляют друг друга. Если им удастся прикончить Дикса, то я буду рад, что они сделают это за меня. Все-таки не хочется марать свои руки о такую мразь. Если же у них это дело не выгорит, то я сделаю за них эту работу. Но, кажется, они должны справиться, ведь их было трое против слепца. У Дикса не было никаких шансов увидеть завтрашнюю зарю.

Внезапно из-за дома появились Джо и Луи. Они покосились на дверь, из которой вышла Глория и направилась к ним.

— Взяла? — медовым голоском спросил Джо.

Глория улыбалась, а ее черные глазки сверкали от радости.

— Я сделала еще лучше. Я вынула пули из пистолета.

— Будь я проклят! Как тебе удалось это?

— Потребовалось время. Я минут двадцать над этим провозилась, пока он спал. Наконец я вытащила пистолет и решила, что будет лучше вытащить из него пули. Если бы Дикс проснулся без пистолета, он сразу бы все понял и нам пришлось бы попотеть. Я положила пистолет обратно в кобуру. На это у меня ушло больше времени, чем вытащить его. Но я это сделала!

Глория величаво взмахнула рукой и бросила пули в траву.

— Я вырвала у него зубы, Джо.

— Дикс все еще спит?

Глория кивнула.

Джо вопросительно посмотрел на Луи.

— Чего же мы тогда ждем?

Луи решительно поднялся. Он сунул руку за пояс и достал короткий кривой нож. Острое лезвие заблестело на солнце.

— Пойдем, — прохрипел Луи, — и покончим с этим гадом. Нечего время тянуть…

Глава 19

Даже там, где я лежал, чувствовалось неестественное возбуждение Глории. Кулачки ее были сжаты, глазки сверкали, лицо бледное, ждущее… Она почти не дышала, глядя вслед тем двоим, шедшим к дому. Она смотрела на них с такой злобой, что на нее жутко было смотреть.

В руках у Джо был кастет. Он слегка опередил Луи, который держал нож незаметно сбоку. Джо шагал короткими спотыкающимися шагами, колеблясь, но уже боясь остановиться.

Они уже подошли к заросшему мхом подъезду, когда открылась дверь и из нее вывалился Дикс. Он направился к ним, вытянув вперед руку. Глаза его были полузакрыты тяжелыми веками. Сообщники сразу же остановились. Дикс стоял от них в нескольких ярдах, как бы всматриваясь в них.

— Это ты, Джо?

— Да, хотел посмотреть, не проснулся ли ты, — ответил Джо, стараясь приблизиться к Диксу поближе и держа кастет в опущенной руке.

— Стой, где стоишь, Джо! — крикнул ему Дикс. Джо замер.

— Что с тобой?

— Замри на месте. Где Глория?

— Там под деревьями. Она недавно задремала. Джо вновь двинулся вперед, а Луи попытался зайти Диксу в тыл. Дикс вдруг жутко улыбнулся, сверкнув своими белоснежными зубами. Его рука скользнула под рубашку, и он вытащил тяжелый «кольт» 45-го калибра.

— Стой на месте, ублюдок!

— Эта хлопушка тебе не поможет, Эдди.

— А это мы еще поглядим, — и Дикс снял предохранитель.

— Эй, Луи, вперед! Бери его!

Джо и сам рванулся вперед с надетым на руку кастетом. Луи побежал к Диксу, держа в руке свой нож. Лицо у него стало таким диким, что его можно было испугаться. Глория вскочила на ноги:

— Осторожно, Эдди! — крикнула она.

У Дикса побелел палец, когда он нажимал на курок. Джо оставалось до него футов шесть, и он кинулся на Дикса очертя голову, как бык на красное. Я ждал, что пистолет просто щелкнет и обомлевший Дикс переменится в лице. Затем Луи ударит его ножом и все кончится. У меня билось сердце в ожидании этого момента.

Звук выстрела раздался так неожиданно, что я чуть не подпрыгнул на месте, но сразу же поплотнее прижался к земле. Я понял, что Глория обманула их, и Дикс не остался без оружия. Этот выстрел наделал много шума. Джо мгновенно замер на месте, точно налетел на каменную стенку. Вместо низкого лба у него появилась мешанина из мозгов, волос и крови. Он рухнул лицом вниз, извиваясь в пыли, как червяк. Руки и ноги Джо дергались, как у марионетки. Густая пыль облаком поднялась над местом, где Джо отбивал свою посмертную чечетку. Наконец раздался короткий всхлип, Джо в последний раз дернулся и затих. Его, кастет откатился к ногам Дикса. Все это произошло в считанные мгновения. Дикс быстро обернулся к Луи. Казалось, он был счастлив вновь увидеть Луи. Тот был потрясен мгновенной гибелью своего сообщника. Смерть Джо, казалось, парализовала Луи. Секунду спустя Луи яростно выругался и бросился бежать под деревья по направлению к Глории.

— Шлюха продажная! Ведьма! Сука! — в безумии орал он.

Глория и не пыталась убежать, она лишь прижала руки к груди. Но Луи не пробежал и нескольких шагов, как Дикс выстрелил во второй раз. Макушка у Луи брызнула во все стороны осколками черепной коробки. Он захрипел и повалился к ногам побледневшей Глории. Он уже почти добрался до нее. Кровь фонтаном брызнула в лицо Глории. Она вскочила и, дрожа, закрыла лицо руками. Луи еще дергался в агонии, когда Дикс прокричал Глории:

— Отличная работа! Они давно этого хотели. Господи, я думал, что они чуточку умнее!

Он подошел к телу Луи, перевернул его на спину, всматриваясь в тускнеющие глаза своего бывшего сообщника по грабежу. Затем он шевельнул ногой голову Джо.

— Теперь порядок. Мы остались с тобой вдвоем, Глория. Она подошла к нему:

— Ты слишком близко их подпустил. Я за тебя испугалась.

— Я мог промахнуться. — Дикс обнял ее и прижал к себе. — Ты помнишь, как на меня смотрел Джо. Он думал, что я слепой и беспомощный. Видела, как он смотрел на меня перед смертью? — Дикс засмеялся.

— Как ты думаешь, могли слышать выстрелы? — встревожилась Глория.

— — Вокруг на целую милю никого нет. А если и слышали, то подумают, что это работает трактор. Успокойся, Глория. Садись, детка. Ты стала такой бледной. А я пока уберу этих двоих. Глория медленно приходила в себя.

— Ты прав, но я не собираюсь падать в обморок, не малокровная девица. Я тебе помогу. Ты ведь знаешь, как я тебя люблю.

Дикс улыбнулся Глории. На синем лице это выглядело жутко.

— Эд, поцелуй меня.

— Сначала я уберу трупы, а затем покажу на тебе высший класс верховой езды. Ты увидишь, что даже Коллинзу далеко до меня в этом виде спорта.

Глория положила руки ему на плечи:

— Я люблю тебя, Эд. Все будет в порядке, лишь бы добраться до Парижа.

— Давай сперва уберем эти смердящие трупы, а после этого отметим это дело.

Глория вопросительно посмотрела на него и ухватила Луи за правую ногу.

— Занесем его в амбар, — и Дикс взял труп за другую ногу.

— Я видел, как они волокли труп в амбар. Как только они скрылись внутри, я вытащил платок и вытер лицо. Пот лил с меня градом. Теперь игра повернулась по-другому. Я вытащил пистолет Берри: мне нельзя было промахиваться.

Через несколько минут они уже тащили в амбар здоровенного Джо. Передвигались они медленно, оставляя на траве ярко-кровавую полосу: труп, видимо, был тяжелым. Когда эта троица скрылась в амбаре, я вскочил и перебежал за дом. Следующее действие этой драмы должно было состояться в доме, и я не хотел его пропускать.

— Господи, Эд, давай помолчим, пожалуйста. Может быть, уйдем отсюда? Мне не дает покоя мысль о Берри.

— Ну, хорошо. Идем в лес, там можно спрятаться. Только вот допью виски. Вечно ты паникуешь. Я слышал, как они вышли из комнаты.

— Они сказали, что чемодан в задней комнате, наверху. Пойду принесу его.

Я высунул голову и увидел, как Дикс поднимается по лестнице. Глория стояла на площадке спиной ко мне. Я вновь спрятался и стал ждать.

Я услышал, как Дикс страшно и грязно выругался и стремительно обрушился вниз по ступенькам. Он распахнул ногой дверь комнаты.

— Что случилось, Эд?

— Чемодана нет.

— Не может быть.

— Пойди и посмотри сама. Глория вернулась быстро.

— Тогда он должен быть внизу.

Они стали рыскать по всему дому, но чемодана найти не смогли: для меня это было естественно. Дикс еле сдерживал себя и свою злобу.

— И здесь ничего нет! — то и дело орал он.

— Тогда в амбаре.

— Пошли посмотрим в амбаре.

Когда они выходили из дома, я затаился в траве, откуда мне было очень хорошо все видно. В амбаре они пробыли недолго. Ясно было и так, что чемодана там нет. А мне это ясно было и подавно. Я мысленно хохотал.

Лицо Дикса превратилось в злобную маску. Он наблюдал, как мечется Глория из конюшни в свинарник и обратно. Наконец Глория вышла с остановившимися глазами.

— Нигде ничего нет…

— Лучше найди чемодан, Глория!

— Ты о чем, Эд?

Голос Дикса был тих и спокоен, как у старой змеи.

— Где ты его спрятала, детка? Глория испуганно вздрогнула:

— Спрятала?! — она хрипло выдохнула. — Ты что, Эд, спятил?

— А что, разве не так? Меня не проведешь. Ты уже все обговорила с Томом, хитренькая сучка. Я помог тебе избавиться от парней, а теперь ты вместе с Томом собираешься улизнуть от меня! Пока я спал, ты, подлая тварь, решила поиграть: перепрятала чемодан и собралась меня прикончить. Ах, ты, сучье вымя! Говори, стерва, где чемодан!

— Нет, это ты его спрятал. А меня хочешь прикончить, гад! Делиться стало жалко! Но я же люблю тебя! Кто тебе помог, когда ты слепой брел по улице? И я же помогла тебе устранить ребят. Ты не можешь выгнать меня, не отдав мне моей доли!

Лицо Дикса, обезображенное краской, стало ужасным, когда он медленно и тихо повторил свои слова:

— Где ты спрятала чемодан, Глория?

Пятясь под его взглядом, она медленно отступала к дому, а затем истерично закричала: голос ее звучал резко и страшно в духоте летнего зноя:

— Не смей дотрагиваться до меня! Нет, я не брала их! Затем она бросилась к дому, а Дикс кинулся ей наперерез. Он быстро догнал Глорию и зажал ее в своих железных руках.

— Дрянь! Стерва! Сволочь! Где? Где? Где?

Она билась в его объятиях, как рыба, царапала его лицо, но Дикс, схватив ее, за горло, принудил опуститься на колени.

— Где они! Говори, сука потная! А не то ты позавидуешь смерти Джо и Луи! Говори, паскуда! Где чемодан? Где чемодан?

— Я не брала, — хрипела Глория. — Я не брала! Клянусь тебе, клянусь… не брала!

Ее голос уже перешел в шипение. Она задыхалась. Стоя перед Глорией, с красными губами и синим от краски лицом, блестевшими, в ярком солнечном свете зубами, Дикс казался дикарем из джунглей с лицом убийцы.

— Я найду чемодан, где бы ты его ни спрятала. Слышишь, ты, гадина!

Глория лишь хрипела в ответ. Ее глаза выкатились у нее из орбит, даже лицо почернело. Дикс повернул ее поудобнее и снова сжал своими волосатыми ручищами. Ее язык, который она так ловко использовала при любовных играх, стал вываливаться изо рта. По подбородку текла слюна. Это было отвратное зрелище. Я уже собирался прийти к ней на помощь, как вдруг услышал хруст шейных позвонков. Я понял, что опоздал. Она мгновенно обмякла на его руках. Он отшвырнул ее тело и поднялся, глядя на нее во все глаза.

Когда я поднял пистолет, у меня дрожали руки. Я собирался совершить то, ради чего пришел сюда. Об Анни не стоило и думать: ее я потерял, когда пошел к Глории.

Я обязан был рассчитаться-с Диксом. После того, как я расплачусь, у меня будет спокойнее на душе Что со мной затем сделает полиция, меня не волновало Я собирался взять алмазы и возвратиться в Лондон Там я сразу пойду к Роусону и расскажу все пусть делает со мной все, что хочет и что я заслужил — Билл, дружище Вот теперь он у меня на мушке, — произнес я негромко Дуло пистолета было как раз в центре широкого синего лица Мишень была четкой, а руки уже не дрожали Дистанция была большой, но я не собирался промахиваться Синее лицо медленно повернулось ко мне, точно Диксу шепнули, откуда придет его смерть и как она близка от него У Дикса испуганно заметались глаза Он нагнулся за брошенным пистолетом, и пальцы его коснулись холодеющего лица Глории. Я все время смотрел ему в лицо и затем медленно нажал на курок.