Джейн Фэйзер

Любимая

ПРОЛОГ

Вимьера, Португалия, август 1808 года

Огромный раскаленный шар висел в металлической синеве небес, и не было ни единого облачка, чтобы укрыть долину от испепеляющих лучей. Где-то вдали, словно мираж, мерцали покрытые снегом вершины гор, а под низкими холмами, окружающими долину, бился волнами о дикий скалистый берег Атлантический океан.

Пятьдесят солдат Третьего драгунского полка его величества в алых мундирах задыхались на опаленной солнцем земле. И холодные воды с белыми барашками на гребнях волн, и горные снега были земным, но недосягаемым раем Господним.

С холмов снова и снова сбегали синие шеренги французов. Англичане стреляли в них, видели, как падают враги, как рассыпался и откатывался назад неприятель, но для того лишь, чтобы, перестроившись, вновь появиться еще более сплоченными рядами.

Их же товарищи лежали рядом — мертвые или умирающие, подминая телами дикий тимьян, который выцарапывал последние силы из этой иссохшей земли вместе с веретенообразными оливами и кактусами. Обжигающий воздух был густо наполнен его ароматом.

Сколько же еще синих мундиров по ту сторону холма? Сколько раз они еще спустятся в долину?

Командир маленького отряда английских драгун в чине майора напряженно всматривался в дрожащее марево, на холмы за медленно текущей серой речушкой. Оттуда должно было прийти подкрепление. До боли в ушах он вслушивался, пытаясь уловить победный звук рожка, возвещающий спасение. Помощь была обещана, и майор не допускал мысли, что она не придет.

Но когда нескончаемо долгий день этого ада стал близиться к вечеру, майор начал понимать, что никакого подкрепления не будет. Его солдаты обречены умереть здесь, в этом горниле смерти, утолив напоследок жажду чужой земли своей кровью.

Когда солнце начало садиться за холмы, с моря повеял легкий ветерок и всколыхнул полковое знамя, воткнутое в землю рядом с мертвым молодым корнетом-знаменосцем.

— Они идут снова! — прокричал дозорный из неглубокой траншеи, которая была их единственной защитой от вражеских пушек.

Майор почти безучастно посмотрел на долину, на неумолимое приближение неприятеля. Сзади к нему подбежал задыхающийся лейтенант. Пот, струившийся из-под кивера, заливал ему глаза. Он заговорил со своим командиром дрожащим от волнения голосом, и слова его, жуткие, невероятные слова, означали только одно — смерть.

Глава 1

Лондон, июнь 1810 года

— Жениться на одной из них? Ради всего святого, не смешите меня!

Сильвестр Джилбрайт, пятый граф Стоунридж, недоверчиво смотрел на маленького нервного человечка, сидящего за массивным столом в адвокатской конторе на Трсднидл-стрит.

Адвокат Крайтон прочистил горло.

— Я полагаю, что его сиятельство очень любил своих внучек, милорд.

— А какое это имеет отношение ко мне? — поинтересовался граф.

Адвокат поворошил бумаги на своем столе.

— Он хотел хорошо их обеспечить, сэр. Их мать, леди Белмонт, имеет свою вдовью часть и не требует большего. Она, очевидно, захочет переехать в Белмонт-Хаус, как только вы будете готовы переселиться в Стоунридж-Мэнор.

— Дела их матери меня не интересуют, — резко прервал его граф. — Потрудитесь объяснить возможно проще и точнее завещание моего кузена. Уверен, что я не понял вас.

Юрист взглянул на графа, вид у него при этом был совсем несчастный.

— Постараюсь, милорд. Четыре внучки, дети виконта Белмонта и леди Илинор…

— Да… да… Белмонт был убит в битве на Ниле двенадцать лет назад, что сделало меня в силу старшинства наследником Стоунриджа. — Граф принялся быстро ходить по комнате, пересекая ее из угла в угол широкими шагами. — Вернемся к делу.

Зарывшись носом в бумаги, Крайтон думал о том, что этот новый граф подавляет его еще больше, чем его предшественник, сварливый подагрический четвертый граф Стоунридж. Светлые серые глаза Сильвестра Джилбрайта, казалось, сверлили его тощее лицо, а белый шрам на лбу придавал угрожающее выражение его холеному лицу. Плотно сложенные губы выражали нетерпение, чем он чрезвычайно напоминал своего покойного кузена.

— Думаю, будет лучше, если ваше сиятельство сами прочтете условия, — предложил адвокат, выбрав одну из бумаг.

В холодных глазах графа блеснула сардоническая усмешка.

— Боитесь быть вестником дурных новостей, Крайтон?

Его светлость протянул тонкую белую руку и выхватил у адвоката завещание. Затем он уселся в кресло, закинул ногу на ногу и начал читать.

В углу громко тикали массивные напольные часы, настырно жужжала муха, а в открытое окно доносились крики уличных торговцев. Адвокат Крайтон нервически сглотнул и тут же залился краской: ему показалось, что этот звук перекрыл все остальные шумы.

— Боже праведный! — Стоунридж швырнул бумагу на стол и снова вытянул ноги. — Просто чудовищно! Я наследую графский титул, Стоунридж-Мэнор и дом в Лондоне, но ни акра земли и ни пенни из состояния старого скряги, если не женюсь на одной из этих девиц! Но это же не лезет ни в какие ворота! Это завещание сумасшедшего!

— Уверяю вас, сэр, завещание совершенно законно. Его светлость был в здравом уме, и я сам это засвидетельствовал вместе с двумя служащими нашей фирмы. Указаны были только титул и эти два дома — остальным его сиятельство имел право распорядиться по своему усмотрению.

— И он оставил все остальное стаду этих глупых гусынь?!

— На мой взгляд, они весьма достойные молодые леди, — осмелился возразить Крайтон.

Выражение лица его сиятельства говорило, что он не считает это заверение достаточно убедительным.

Адвокат снова прокашлялся.

— Леди Эмили двадцать два года, и, насколько я знаю, она помолвлена. Леди Клариссе двадцать один, и, полагаю, она свободна. Есть еще леди Теодора, которой около двадцати. И наконец, леди Розалинда. Она почти ребенок… ей нет еще двенадцати.

— Итак, насколько я понимаю, выбор ограничен двумя из них, — проговорил граф с хмурой улыбкой. — А если я откажусь сделать этот выбор, то состояние моего кузена будет поделено между его внучками, а я останусь с титулом и с… подрезанными крыльями? — Он рванулся к камину и оперся локтем на его полочку, устремив взгляд на пустую решетку. — Этот выродок решил отомстить мне за право наследования.

Адвокат хрустнул костяшками пальцев, и граф, подняв голову, бросил на него недружелюбный взгляд. Крайтон поспешил вновь уткнуть нос в бумаги. Отчаянная вражда между джилбрайтской и белмонтской ветвями семейства Стоунриджей была хорошо ему известна, хотя причины и истоки ее давно уже затерялись в семейных архивах.

Четвертый граф Стоунридж никогда не мог примириться с мыслью, что титул перейдет к семейству его далекого кузена, и это добавляло горечи к скорби о смерти его единственного ребенка.

— Прошу прощения, но это не все, милорд, — осторожно заметил адвокат. — Существует еще приписка. Сильвестр Джилбрайт напрягся.

— Приписка?

— Да, милорд.

Крайтон протянул ему еще одну бумагу.

— Юные леди и их мать не должны ничего знать об этих условиях завещания в течение месяца после того, как о них будете уведомлены вы.

— Что такое? — недоверчиво хохотнул его светлость. — Целый месяц они должны верить, что ничего не получили? И вы утверждаете, что старик их любил?

— Я думаю, что его сиятельство хотел быть честным… и дать вам шанс, — пояснил Крайтон. — Таким образом, появляется стимул для одной из юных леди благосклонно отнестись к вашим ухаживаниям, конечно, если вы решитесь их начать…

— И вы полагаете, я должен немедленно начать ухаживать за одной из юных леди, несмотря на траур по умершему? — У графа округлились глаза. — Я буду выглядеть самонадеянным наглецом… но, может быть, именно это и входило в его намерения?

Крайтон откашлялся в очередной раз.

— Лорд Стоунридж строго-настрого запретил своей родне соблюдать все формальности траура. Им даже запрещено носить траурную одежду или уклоняться от обычного времяпрепровождения.

Он почесал в затылке.

— Если вы знали его сиятельство, сэр, то можете понять, что такие указания были вполне в его характере. Он никогда особенно не придерживался условностей.

— И он пошел на эти ухищрения, чтобы, как вы выразились, дать мне шанс? — недоверчиво переспросил граф. Прежде чем ответить, Крайтон с минуту молчал.

— Его светлости тяжело было видеть, как Стоунридж приходит в упадок, и, полагаю, он хотел, чтобы это родовое гнездо осталось в руках члена семьи его сына.

— Ага, — граф понимающе кивнул, — вероятно, следует посочувствовать старому пройдохе, который разрывался между отвращением при мысли, что там поселится кто-то из Джилбрайтов, и родовой гордостью.

Он медленно натянул свои лайковые перчатки, разгладил их между пальцами, а глубокая морщина, залегшая посреди его точеных бровей, почти скрыла шрам.

— Союз между Джилбрайтом и Белмонтом? Это действительно фантастично.

— Совершенно согласен, сэр.

— Счастливо оставаться, Крайтон! И его сиятельство стремительно направился к выходу. Адвокат сорвался с места, чтобы поклониться и проводить клиента на улицу. Он учтиво подождал, пока его светлость сел на лошадь, которую держал у двери уличный мальчишка, и поехал вниз по Трсднидл-стрит к Чипсайду. Затем адвокат вернулся в контору, от души надеясь, что молодые леди Белмонт не узнают о скандальных обвинениях, брошенных господином Джилбрайтом вдогонку усопшему графу, ибо эти обвинения вряд ли будут способствовать продвижению его клиента по пути к сердцу одной из них.

Сильвестр вернулся назад в свое жилище на Джермин-стрит. Два года назад он, конечно, пошел бы в один т своих клубов в поисках компании, стакана портвейна и партии в «фараон». Но он больше не мог видеть, как при его появлении отводили взгляды те, кто считался когда-то его другом, как они немедленно отходили, наскоро пожав ему руку. Ведь официально с него были сняты все обвинения!

Но молчаливое обвинение окружающих в трусости липнет, как несмываемое пятно.

— Это непереносимо! Как можно требовать от нас, чтобы мы жили в пяти милях от Джилбрайта?! — Юная леди за клавикордами в отчаянии нанесла мощный удар по ни в чем не повинным клавишам. — Не понимаю, почему дедушка так на этом настаивал!

— Твой дедушка не настаивал, чтобы мы жили в Белмонт-Хаус, Кларисса, — мягко заметила леди Илинор Белмонт, критически рассматривая вышивку. — Мне кажется, здесь нужен более бледный зеленый тон. — Она порылась в корзинке, выбирая шелк. — Ах, главное сейчас — это экономия во всем, чтобы скопить немного денег к вашему замужеству. Думаю, если я сейчас перееду в Белмонт-Хаус, нам будет легче решить вопрос с приданым.

— Плевать мне на приданое, — заявила леди Кларисса. — Да и Тео тоже. Мы не собираемся выходить замуж, никогда!

— Никогда — это слишком долго, моя дорогая, — заметила мать. — К тому же надо подумать об Эмили и Рози.

Кларисса повернулась на стульчике перед инструментом, в ее глазах сверкнула молния.

— Я не хочу переезжать в этот грустный дом! Ведь нам так хорошо здесь…

— Не стоит так огорчаться, милочка. Мы ведь знали, что это случится… когда погиб отец.

Высокая девушка оторвалась от модного журнала. Лучи солнца золотыми искрами играли в ее темно-каштановых волосах.

— К тому же дом довольно просторен. А когда мы с Эдвардом поженимся, вы все можете поселиться вместе с нами.

— Мне жаль бедного Эдварда, — пробормотала леди Илинор с улыбкой. — Не думаю, что молодой человек, даже столь обеспеченный, может вести нормальную жизнь с тещей и тремя свояченицами.

— О, какой вздор, мама! — Старшая дочь вскочила на ноги и сжала мать в объятиях. — Эдвард так тебя любит.

— Да, я это знаю, дорогая Эмили, и я ему очень благодарна, — спокойно согласилась леди Илинор, в свою очередь обнимая дочь. — Тем не менее мы должны переехать и постараться извлечь из этого возможную выгоду.

Две старшие дочери хорошо знали этот тон. За мягкой внешностью матери скрывалась железная воля, которая редко проявлялась, но с которой всегда приходилось считаться.

— Мама, а где Тео? Она обещала мне помочь разрезать этих червяков. — В комнату вошла девочка, протягивая руку с пригоршней червей.

— Рози, какая гадость! Унеси их немедленно! — в один голос закричали старшие сестры.

Девочка удивленно взглянула на них сквозь роговые очки:

— И вовсе они не гадость. Тео так не считает. Они для эксперимента… био… биологического эксперимента.

— Тео ничего не знает о биологических экспериментах, — заявила Эмили.

— Но она по крайней мере интересуется, — резко возразила Рози, уставившись на содержимое своей ладошки. — А если ты ничем не интересуешься, то никогда ничему не научишься. Так и дедушка говорил.

— Все это правильно, Рози, но гостиная — неподходящее место для червей, — заявила мать.

— Живых или разрезанных, но забери их, пожалуйста, отсюда. Тео пошла ловить рыбу, — заявила Кларисса, закрывая крышку клавикордов, — и одному Богу известно, когда появится снова.

Леди Белмонт наклонилась над корзинкой с шелком, чтобы дочери не видели навернувшихся слез. Хотя псе они были близки с покойным графом, Тео любила деда больше других и боролась со скорбью, которой, как видела леди Белмонт, другие девочки не разделяли.

Тео не хватало отца. Кит умер, когда ей было всею семь лет, и мать не могла полностью заменить его. Для других девочек слово деда было важным, но не главным. Влияние матери преобладало. Но с Тео было иначе.

После смерти старого графа она погрузилась и дела поместья и уединенные занятия, которые всегда ей нравились, с целеустремленной самоотверженностью человека, жаждущего отключиться от своих печалей. В эти дни она совсем не обращала внимания на домашний распорядок. Кларисса права… Тео, конечно, вернется дотемна, но никто не знает, когда точно.

Тем же вечером Сильвестр Джилбрайт благодушествовал за кружкой эля в баре деревенской гостиницы. В комнате было темно и накурено, но он тем не менее ощущал на себе косые взгляды завсегдатаев, которые также потягивали пиво и степенно сплевывали на опилки, устилавшие пол. Присутствовавшие терялись в догадках по поводу чужака. Джентльмены не часто жаловали своим присутствием «Зайца и гончих» в Лалуорте, а тем более чтобы снять комнату для ночлега.

Но лорду Стоунриджу было рано раскрывать свое инкогнито. Он догадывался, что обитатели деревни и работники в усадьбе разделяют враждебность семьи Белмонт к Джилбрайтам. Такое отношение исходит от хозяйского дома и быстро укореняется, даже в тех случаях, когда причина давно забыта.

Он оторвался от стойки бара и вышел на воздух. Лето в этом году наступило рано. Деревенская улица купалась в солнечном свете, грязь затвердела. Конюх дремал, прислонившись к стене и посасывая соломинку. Шапка съехала ему на глаза.

Когда граф окликнул его, тот воспрянул ото сна и протер глаза костяшками пальцев.

— Подай мою лошадь.

Конюх, чтобы окончательно пробудиться, дернул себя за прядь волос, свисавших на лоб, и исчез в конюшне. Через пять минут он вернулся, держа в поводу кобылу его светлости.

— Есть здесь дорога через деревню на Стоунридж-Мэнор?

Граф уселся в седло и бросил парню полпенни.

— Конечно, сэр. Поезжайте через деревню до развилки, а там направо. Потом по тропинке через поля, и она приведет вас на землю Белмонтов чуть позади Мэнора.

Лорд Стоунридж кивнул и тронул свою лошадь. Он никогда не видел дома предков иначе как на картинах и не знал, хочется ли ему знакомиться с ним ближе, как и с его окружением, прежде чем он назовет себя.

Следуя полученным наставлениям, его светлость действительно выехал к задней стороне дома. Он миновал кустарник, и перед ним предстал длинный приземистый дом эпохи Тюдоров. Дом стоял на холме за быстротекущей речушкой, через которую был перекинут узкий каменный мостик.

Стоунридж-Мэнор. Его дом… и в будущем, вероятно, дом его детей. Детей Сильвестра Джилбрайта. Он испытал прилив мрачного удовлетворения. За двести лет ни один из Джилбрайтов не ступал в Стоунридж. Теперь он принадлежит ему. Несчастливая традиция Белмонтов производить на свет только женское потомство привела наконец к тому, что они утратили право на титул и фамильное гнездо.

Разве что…

Чертыхнувшись, граф повернул лошадь и поехал вдоль речки. Дом и прилегающий к нему парк не представляли собой никакой ценности. Богатство заключалось в лесах и полях поместья, а также в тех угодьях, что были в руках фермеров-арендаторов. Без доступа к этим источникам дохода дом сам по себе становился всего лишь резиденцией джентльмена… и к тому же требующей уйму денег на придание ему подобающего вида. Разумеется, Сильвестр не сможет содержать дом на те средства, которые он унаследовал от отца.

Но интересно, черт возьми, что знают эти четыре девчонки и их мать о том, как управлять хозяйством в поместье и вести дела с арендаторами? Если они считают, что могут положиться на управляющего, то их просто нагло ограбят и через пару лет они потеряют землю.

Четвертый граф Стоунридж к старости явно повредился в уме, что бы ни говорил этот простофиля адвокат.

Граф со злостью хлестнул кнутом по колючему кустарнику, а его лошадь вскинула голову и тревожно заржала.

— Спокойно, старушка!

Сильвестр потрепал кобылу по холке и двинулся вдоль дубовой аллеи. Когда он снова выехал на солнечный свет, то увидел лежащую ничком на берегу речушки фигуру.

Граф спешился, привязал лошадь к молодому деревцу и стал приближаться, стараясь, чтобы его шаги не были слышны на влажной мшистой почве.

Сандалии девушки лежали в нескольких ярдах от нее, а босые ступни болтались в воздухе, полы юбки из довольно грубой материи оставляли открытыми изящные загорелые икры. Вдоль спины лежали две толстые черные косы. Рукава блузки были закатаны, а обе руки погружены в воду.

Сильвестр поначалу решил, что это какая-то цыганка ловит форель.

— Там, откуда я родом, браконьеров наказывают, — заметил он, встав у нее за спиной.

Девушка не изменила позы, и граф понял, что его приближение не испугало ее. Вероятно, она слышала шаги, как ни старался он быть осторожным.

— А у нас их даже вешают, — ответила незнакомка, произнося слова несколько нараспев, как говорят в Дорсетшире. Она все еще не оборачивалась. — А когда у нас хорошее настроение, мы отправляем их в колонии.

Сильвестра рассмешил ответ девушки. У этой цыганки характер с перцем! Граф стоял молча, удивленный той сосредоточенностью, с какой она пыталась перехитрить рыбу, притаившуюся в тени большого камня. На гладкой поверхности воды плясали солнечные блики, а руки девушки оставались совершенно неподвижными, пока добыча привыкала к ним. Затем она сделала едва уловимое движение и выхватила руки из воды, крепко зажав в них крапчатую коричневую форель.

— Опля, госпожа форель! — проговорила девушка.

Она секунду подержала рыбу в руках, а затем бросила ее обратно в реку. Форель выскочила из воды, блеснув на солнце, описала дугу и снова ушла в глубину, оставив на поверхности разбегающиеся круги пузырьков.

— Чего ради вы бросили ее обратно? Форель была достаточно большой, чтобы ее хватило на обед, — сказал Стоунридж.

— Я не голодна, — последовал бесстрастный ответ. Наконец незнакомка повернулась и села. Сощурившись, она принялась пристально его разглядывать.

— У нас стреляют в нарушителей границ частной собственности, а вы находитесь на землях Белмонтов… которые начинаются сразу же за этими деревьями.

Она показала рукой, за какими именно.

— Если я и нарушитель границ, то могу держать пари, что нахожусь в компании браконьера, — проговорил граф, в свою очередь изучая ее лицо.

Мальчишеское лицо с заостренным подбородком и маленьким прямым носиком, короткая черная челочка над широким лбом и пара больших синих глаз. Весьма привлекательная цыганочка!

Вместо ответа она пожала плечами и встала, оправляя складки мужской рубахи из грубого холста и перебрасывая тяжелые косы за плечи.

— Не ваше дело, чем я занимаюсь! Вы ведь не здешний?

Она стояла, чуть расставив ноги и уперев руки в бедра. В позе и наклоне головы чувствовался явный вызов. Любопытно, подумал Стоунридж, делает ли она это нарочно или это ее обычная манера поведения? Все это чрезвычайно забавляло его.

Он шагнул вперед, улыбнулся и взял ее за подбородок.

— Да, я не местный, но собираюсь поближе познакомиться с этими местами… или, скорее, с местными цыганками.

Он ухватил ее покрепче и, притянув к себе, поцеловал в губы.

Его сиятельство так никогда полностью и не уяснил, что произошло вслед за этим. Только что он стоял, прижавшись к ней бедрами, чувствовал ее аромат и мягкие линии тела, и вот он уже лежит в речушке на спине. Кто-то обучил эту цыганочку искусству единоборства.

— Крыса! — прокричала незнакомка, стоя на самом краю берега и пританцовывая на цыпочках. Глаза у нее почернели от гнева. — Это тебе урок, мерзкая жаба, как приставать к честной девушке! Только сунься еще ко мне, и я отрежу тебе…

Конец этой гневной тирады потерялся в возмущенном визге — это граф, придя в себя, выскочил из речушки и схватил противницу за лодыжку. Легкий рывок — и она шлепнулась спиной на каменистое дно ручья. Незнакомка визжала и хваталась за прибрежные кусты, пытаясь вырваться, когда ему наконец удалось встать на ноги. Она приподнялась, уселась в воде и принялась шипеть, словно гусыня.

Сильвестр стоял и смотрел на ее побледневшее лицо.

— Неплохая подливка для гуся, девочка моя, — заявил он.

— Тот, кто научил тебя бороться, забыл научить не каркать раньше времени, — последовал ответ.

Он отряхнул руки, показывая этим жестом, что понимает тщетность своих усилий, и зашагал прочь. Девушка наконец выбралась из ила.

— И не смей называть меня «девочка моя»! — взвизгнула она, схватила ком грязи и запустила им в удаляющуюся спину графа. Комок попал ему между лопаток, и его светлость обернулся, побелев от гнева.

Девушка стояла на берегу, готовая, казалось, задушить его на месте. Граф взглянул на промокшую, перепачканную фигурку, готовую ринуться в бой, и внезапно расхохотался, когда до него дошел весь комизм положения.

Он сам промок до нитки, сапоги были полны воды и, возможно, испорчены безвозвратно, и все из-за того, что эта замарашка корчит из себя недотрогу. Кто же мог подумать, что дитя табора будет защищать свою честь подобно весталке?

Он сложил руки в знак примирения.

— Мир, мир! Давайте признаем, что наша честь пострадала в равной степени ладно?

— Честь? — крикнула она. — Что ты знаешь о чести?

Его смех тотчас угас, тело напряглось, руки опустились, сжавшись в кулаки.

— Вы обвиняетесь в том, что обесчестили свой полк. Что вы можете на это ответить, майор Джилбрайт?

Он снова стоял в переполненном судебном зале в Хорегарде, слышал перешептывание со скамеек, где сидели его товарищи, офицеры Третьего драгунского полка его величества, снова видел глаза генерала, лорда Ферингхэма, председательствовавшего на военном суде. Что он ответил? «Я невиновен, милорд»?

Да, именно так.

— Я невиновен, милорд.

Но так ли это? Если бы только он мог вспомнить, что было до того момента, как его ударили штыком! Если бы Джерард подтвердил то, что произошло на самом деле! Джилбрайт сделал невозможное. С горсткой солдат он удерживал ничем не защищенный клочок земли против свежих сил генерала Жюно. Джерард должен был прийти на помощь, но, прежде чем это произошло, они были подавлены массой французов и, умирая, потеряли нечто более драгоценное для солдата, чем жизнь, — они отдали врагу полковое знамя.

Джерард, друг детства, сказал, правда, что спешил на помощь. Он не знал о новой атаке французов на английский аванпост… но, как бы там ни было, они подошли слишком поздно. Майор Джилбрайт был взят в плен, его люди оставлены умирать, а знамя попало в руки французов.

Майор из-за штыкового ранения двенадцать месяцев пребывал между жизнью и смертью в отвратительной французской тюрьме, пока его не обменяли и не привезли домой, чтобы он предстал перед военным судом. Были ли они вновь атакованы до того, как капитан Джерард смог прийти к нему на помощь? Или Джилбрайт преждевременно сдался, пощадив своих солдат?

На это не мог ответить никто. Сильвестр ничего не помнил с того момента, как удар штыка угодил ему в голову. Джерард сказал, что ничего не видел и не может высказать своего мнения относительно чести. Так обстояло дело. Не было никаких конкретных свидетельств для обвинения… но не было и конкретных свидетельств для полного оправдания.

Каждый верил в то, во что ему хотелось верить. Ясно было, что Джерард верил в виновность Джилбрайта. И отвернулся первым.

Это ужасное воспоминание поползло у Сильвестра мурашками по спине к затылку и странным образом сконцентрировалось в мозгу. Он схватился за лоб, там, где был шрам, пытаясь расслабиться и предотвратить приближающуюся боль. Иногда ему это удавалось, когда он схватывал боль в самом начале и мог заставить себя, закрыв глаза, переключиться на другие мысли.

Но сейчас он стоял на ярком солнцепеке, далеко от спасительной прохладной тени, в уголках глаз появились вспышки света. У него оставалось двадцать минут, чтобы добраться до гостиницы… Только двадцать минут, чтобы попасть в свою комнату.

Тео Белмонт опешила. Что случилось с этим человеком? Он выглядел так, словно встал из могилы. Лицо смертельно побледнело, глаза внезапно потускнели, плечи поникли. Казалось, что жизнь покидает его. Он резко повернулся, отвязал лошадь и с трудом вскарабкался в седло. Голова его упала на грудь.

Кто он? Впрочем, не важно. Незнакомцы проезжали через Лалуорт довольно часто, особо не будоража спокойное течение деревенской жизни. Но, как правило, они держались дорог и не заезжали на чужую территорию.

Девушка пожала плечами и наклонилась, чтобы выжать юбку, рассеянно потерла спину — она пребольно шмякнулась. Незнакомец, конечно, не церемонился, чтобы отомстить за свое падение, но ведь и ему пришлось не сладко!

Она ухмыльнулась, вспоминая, как ловко уложила этого наглеца. Эдвард может ею гордиться.

Оставляя на тропинке грязные следы, она направилась к мостику, пересекла его и поспешила к дому вверх по холму, дрожа от ветра, прижимающего мокрую одежду к телу.

— Что с тобой стряслось, Тео? — На террасе появилась Кларисса. — Я видела, как ты выбиралась из речки.

— Я упала, если уж тебе обязательно надо это знать, — огрызнулась Тео, которой почему-то не хотелось распространяться о своей стычке. Ведь боевые действия против чужака не принесли ей славы, и к тому же, как она признавалась себе, сама была виновата в неверном впечатлении, которое произвела на незнакомца своим нелепым поведением.

— Упала? — не отставала Кларисса. — Но как? Тео вздохнула. Сестра не отстанет, пока не удовлетворит своего любопытства.

— Я наклонилась, пытаясь ухватить форель, и потеряла равновесие.

Она шагнула через открытые двери в гостиную.

— Тео! — воскликнула Эмили. — Ты закапаешь весь ковер.

— Ах, простите! — Тео посмотрела на пятна от своих ног.

— Тео, дорогая, я не собираюсь расспрашивать тебя, что произошло, — проговорила леди Илинор, откладывая вышивку, — но, думаю, тебе лучше пройти через боковую дверь. Этот ковер нам не принадлежит.

— Конечно… он принадлежит теперь одному из Джилбрайтов. Я и забыла. Прости меня.

Тео повернулась и вышла.

Леди Белмонт вздохнула. Что толку отмахиваться от действительности? Надо свыкнуться с теперешним положением вещей… и чем быстрее они примирятся с неизбежным, тем лучше. Но с Тео будет сложнее. И дом, и земля были у нее в крови, и сознание этого было главным духовным наследием, доставшимся от отца и деда ребенку, которого они обожали.

Глава 2

— Вам письмо, миледи.

— Благодарю вас, Фостер. — Леди Белмонт рассеянно улыбнулась дворецкому и взяла конверт с серебряного подноса. Она не узнала почерка и нахмурилась, так как ожидала приглашения от одного из соседей на вечеринку. Воля покойного графа была известна всем, но в округе знали, что леди Илинор, втайне радуясь приглашениям, все же принимает их с большой осторожностью.

— Через полчаса позовите ко мне кухарку, Фостер. Мне надо дать ей указания относительно ужина.

Леди Илинор, взяв письмо, пошла в малую гостиную. Там она вскрыла конверт ножом для разрезания бумаги и развернула небольшой листок.

«Лорд Стоунридж имеет честь просить леди Белмонт принять его сегодня вечером. Если по каким-либо причинам это невозможно, то, может быть, ее сиятельство назначит другой день и час, о чем уведомит запиской в гостиницу „Заяц и гончие“.

Что ж, рано или поздно это должно было случиться.

Леди Илинор сложила письмо. Переезд займет день или два. Она ходила в тот дом сегодня утром и вновь осмотрела комнаты. Они достаточно приятно обставлены, но еще надо решить, какую из них займет она сама и где разместит дорогие ее сердцу вещи, которые она привезла в Стоунридж в день своей свадьбы…

Леди Илинор часто-часто заморгала и вся сжалась. Чувство потери всегда шло рядом с бессильным гневом на то, что она так мало прожила с мужем, что жизнь Кита оборвалась так безжалостно и так рано… Слишком рано! На руках у этого корсиканского чудовища кровь лучших сыновей Англии!

— Мама, мы идем к пастору. Ты ничего не хочешь передать миссис Хэвершем?

Это вошла Эмили. Она была свежа и элегантна в своем прогулочном наряде — веселенькой соломенной шляпке на блестящих каштановых кудряшках и полусапожках на изящных ногах.

— Я попрошу у кухарки холодец из телячьей ноги, который ты обещала миссис Хэвершем, — вставила Кларисса, выглядывая из-за плеча своей более рослой сестры.

Вдруг Кларисса насторожилась — она увидела лицо матери.

— В чем дело, мама? Тебя что-то расстроило?

Леди Илинор улыбнулась и отрицательно покачала головой. Кларисса была самой чувствительной из дочерей и быстро улавливала настроение матери.

— Ничего особенного, но, боюсь, сегодня нам предстоит трудная встреча. Лорд Стоунридж собирается нанести нам визит.

— О! Почему он не оставит нас в покое? — вскричала Кларисса. — С какой стати ему наносить нам визит? Он мог просто сообщить, что собирается здесь поселиться, и мы бы выехали… и никогда бы не виделись друг с другом.

— Не говори глупостей, Кларисса, — резко ответила леди Илинор. — Понятно, что ему надо осмотреть свои будущие владения. Мы будем соседями и должны соблюдать хотя бы внешние приличия. Тебе ясно?

— Да, мама.

Но в глазах у Клариссы по-прежнему читался протест, а губы вытянулись в жесткую линию.

— Не думаю, что он здесь долго пробудет, — проговорила всегда практичная Эмили со свойственным ей спокойствием. — Ему надо быть в Лондоне во время сезона. И, я уверена, он проводит много времени на охоте и в Шотландии. Лалуорт слишком тихое место для такого задаваки.

— Эмили, что за выражение! — запротестовала леди Илинор, но тут же рассмеялась. — Откуда ты знаешь, что его светлость задавака, как ты весьма изящно выразилась?

— А я и не знаю, но готова биться об заклад, что это так. И по всей видимости, щеголь, как этот ужасный кузен Сесил.

— Все Джилбрайты ужасны, как кузен Сесил, — пропищала Рози.

Леди Илинор не увидела девочку за сестрами.

— Ну вот… вы подаете Рози дурной пример. Иди сюда, детка.

Рози вышла из-за юбки Эмили, и леди Илинор пристально ее оглядела.

— У тебя чулки в морщинах, а блузка смята и измазана джемом. Ты уже достаточно большая девочка и не должна ходить как пугало. Просто не знаю, что подумает миссис Хэвершем.

Рози потерла липкое пятно, от усердия прикусив нижнюю губку.

— Я не собираюсь встречаться с миссис Хэвершем. Робби обещал мне показать засоленного паука. Он говорит, что у паука десять ног, но я знаю, что этого не может быть. У пауков их только восемь.

— Если ты пойдешь к пастору, то так или иначе увидишься с миссис Хэвершем, — сказала Эмили и нагнулась, чтобы поправить Рози чулки.

— Тео идет с вами? — спросила леди Илинор.

— Нет, она с Бомонтом объезжает поместье. Им нужно решить, какие поля оставить под пар для осеннего сева.

— И что-то решить относительно сквайра Гринхэма, — добавила Кларисса.

— Ах да, он жаловался насчет того, в каком состоянии мы содержим наши леса, — вспомнила Эмили. — Он кричал, что мы никогда не прокормимся охотой, если не будем расчищать дорожки должным образом. А егери не помечают норы и подземные ходы лис… А как в таком случае охотники смогут заблокировать их?

— Это жестоко! — воскликнула Рози. Щеки у нее раскраснелись, глаза блестели из-за очков. — Это ужасно, что они блокируют входы и выходы в норы и подземные переходы так, что лисы не могут ускользнуть, когда на них охотятся. Тео рассказывала, что однажды, когда она была на охоте, видела, как лиса пыталась найти входы в свою нору, и все они были закрыты… а потом ее поймали гончие и разорвали. Противно и нечестно!

Голос у нее задрожал. Мать и сестры знали, что это верный признак приближающейся истерики.

— До открытия охотничьего сезона еще четыре месяца, — быстро проговорила Кларисса. — И я тебе обещаю, что перед этим мы с тобой пойдем и ночью откроем все входы.

«У лорда Стоунриджа может быть другое мнение по этому поводу, — подумала леди Илинор. — Ведь теперь это его земли. Но это не повод, чтобы расстраивать Рози еще больше». Поэтому она только мягко сказала:

— Вы должны быть здесь к приходу лорда Стоунриджа. Хорошо?

Старшие дочери посмотрели на нее, и леди Илинор поняла, что они прочли ее мысли.

— Конечно, мама. Пошли, Рози, нам надо торопиться. Переодеваться некогда. Робби и засоленный паук не заметят, а миссис Хэвершем притворится, что ничего не видела.

Эмили взяла девочку за руку, Кларисса последовала за ними.

Леди Илинор устало провела рукой по глазам. В ближайшие дни и часы им предстоят серьезные испытания, но как только они обоснуются на новом месте, то постараются держаться подальше от нового графа. А нехитрые развлечения, которые предоставляет деревенская жизнь, вряд ли будут ему интересны.

Она позвонила в колокольчик и, когда Фостер явился на ее зов, сказала:

— Когда появится леди Тео, попросите ее прийти ко мне.

— Хорошо, миледи, — поклонился Фостер. — Кухарка ждет.

— Ах да… Сегодня у нас будет лорд Стоунридж. Я приму его в гостиной. Принесите туда бутылку… хм-м…

— Я думаю, леди Тео предложила бы кларет восемьдесят девятого года, миледи.

Несмотря на дурное расположение духа, леди Илинор улыбнулась:

— О, Тео, конечно, знает. Дед. водил ее по своему погребу до тех пор, пока она не научилась различать нужную бутылку даже с закрытыми глазами.

Взгляд Фостсра при воспоминании о старом графе чуточку затуманился, но он сказал только:

— Я принесу кларет, миледи.

Он повернулся к двери, но на полпути остановился и откашлялся.

— Простите, миледи, я полагаю, что прибытие лорда Стоунриджа означает, что вы и молодые леди скоро переберетесь на новое место?

— Да, это так.

Дворецкий кашлянул еще раз.

— Надеюсь, ваша светлость не захочет расставаться со старым слугой?

Леди Илинор покачала головой:

— Конечно же, нет, но мне кажется, что вам лучше остаться здесь. Я уверена, что лорду Стоунриджу понадобятся ваши знания и опыт.

— Я бы предпочел переехать с вами, миледи. Так же, как кухарка и миссис Грейвз.

Он поклонился и вышел.

Леди Илинор вздохнула, постукивая пальцами по столешнице. С дворецким, домоправительницей и кухаркой, которые верой и правдой служили ей и старому графу двадцать лет, жизнь на новом месте была бы намного легче и спокойнее. Но будет ли порядочно так поступить по отношению к новому хозяину?

Она стиснула зубы. Новый владелец был одним из Джилбрайтов. В конце концов, она ему ничем не обязана, а прислуга, сохранявшая верность Киту и его отцу, и подавно не испытывает чувства долга по отношению к новому господину.

Вошла кухарка, и леди Белмонт сосредоточилась на меню, оставив на время мысли о том, что она еще не поговорила с Тео о визите графа Стоунриджа.

Тео явилась домой около полудня. Она была голодна, так как с семи утра не слезала с лошади, но мать и сестры, как только она вошла в столовую, сразу же увидели, что она в отличном настроении.

— Я чувствую запах яичницы, — проговорила она. — Хорошо ли вы провели утро? Бомонт подал отличную идею насчет Лонг-Мидоу. Он полагает, что мы должны обработать его, как рекомендует Коук, и посадить…

Она остановилась и обвела комнату глазами. На всех лицах, за исключением Рози, которая расчленяла цыпленка с искусством хирурга, делающего сложную операцию, было написано напряжение.

— Что случилось?

— Ничего особенного, Тео, — ровным голосом ответила леди Илинор, беря себе ломтик ветчины. — Сегодня нас посетит лорд Стоунридж.

— Понимаю.

Тео потянулась к яичнице, но остановилась. Она сидела на своем обычном месте и крутила пальцами хлебный мякиш. Невидящим взглядом она уставилась на дубовый стол.

— Он нас сегодня выселит?

— Разумеется, нет. Мы просто должны обсудить кое-какие дела…

— И Джилбрайт, конечно же, готов обсуждать их, как подобает джентльмену, — кисло заметила Тео. — Дедушка полагал иначе.

Леди Илинор сочла момент неподходящим для дискуссий и быстро проговорила:

— Я надеюсь, ты будешь присутствовать, Тео.

Тео отодвинула стул. Аппетит у нее пропал окончательно.

— Извини, мама, но я обещала посетить Гарднеров. У Джо все еще болит рука, а у его жены приближаются сроки родов.

— Я все же надеюсь, что ты будешь дома, когда прибудет лорд Стоунридж, — спокойно повторила леди Илинор, твердо глядя в глаза дочери.

— Хорошо, — проговорила Тео, бросая салфетку на стол.

Затем, не сказав больше ни слова, она вышла из комнаты. Она не может и не желает видеть какого-то Джилбрайта. Он собирается отобрать ее дом, ее землю, все, что ей дорого, все, что составляет память о ее отце и деде… Все, над чем она трудилась последние три года, с тех пор как взяла бразды правления имением в свои руки. Земля была плодородной, арендаторы трудолюбивы и честны. Это все принадлежало ей, а он хочет прибрать все это к своим рукам. Она знала всех арендаторов, их нужды и заботы, знала их детей, и все они знали ее.

Тео стряхнула оцепенение и увидела себя стоящей у лестницы. Руки ее сжимали перила так, что побелели костяшки пальцев. Холл был пуст, массивная дубовая дверь на улицу открыта. Она оглядела комнату, останавливаясь на каждом предмете: скамейке у двери, на которую садился отец, чтобы снять сапоги, длинном столе времен Якова I и медной чаше, полной лепестков роз. Отец любил посидеть возле камина, в котором зимой никогда не угасал огонь. Гостей всегда встречали подогретым вином, а в канун Рождества здесь собирались арендаторы.

С губ Тео слетело проклятие. Она схватила со стола перчатки и хлыст и выбежала на улицу, направляясь к конюшне. Пусть он повесится, этот граф Стоунридж! У нее полно своих дел.

В столовой наступила неловкая тишина.

— Она вернется, мама, — не очень уверенно проговорила Эмили.

— Я надеюсь, — согласилась леди Илинор, откладывая в сторону салфетку.

— Надо будет представить также и Рози. Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы она выглядела надлежащим образом.

С этими словами леди Илинор покинула столовую, а Кларисса и Эмили вздохнули.

— С Тео становится трудно, — заметила Кларисса. — Это нечестно по отношению к маме.

— И к нам тоже, — резко добавила Эмили. — Мне хочется, чтобы Эдвард поскорее вернулся с этого ужасного полуострова и мы смогли бы пожениться. Тогда вы переехали бы к нам и мы могли бы послать этого Джилбрайта… ко всем чертям!

— Эмили! — воскликнула шокированная Кларисса, хотя в душе отлично понимала сестру.

— Пошли, Рози. Тебе надо переодеться, — заявила Эмили, вспомнив об обязанностях старшей сестры.

— Кларисса, не сможешь ли ты отыскать Тео? Она тебя слушается.

— Не всегда, — возразила Кларисса, но покорно отправилась на поиски младшей сестры.

Тео нигде не было видно. Конюх сказал, что она взяла прогулять нового жеребца. «Он с норовом, — пояснил конюх, — бегает резво… но, надеюсь, леди Тео с ним справится».

Вскоре Кларисса обнаружила Тео в одной из аллей, пытающуюся урезонить строптивое животное. Сестры вместе вернулись домой, чтобы переодеться и приготовиться к приближающейся пытке.

Сильвестр въехал на подъездную дорожку Стоунридж-Мэнор. При виде дома у него тревожно забилось сердце. Квадратное строение из дуба стояло, как и три столетия назад, в самом конце изогнувшейся полумесяцем дороги. Красная черепичная крыша пылала на солнце, блестели многочисленные узорчатые окна. Он скользнул взглядом по тщательно ухоженной дороге, аккуратно подстриженному кустарнику и нежно-голубым водам Лалуорт-Коув, виднеющимся за розарием.

Теперь это его владения, правда, за определенную цену. Только сейчас он понял, как трудно будет заплатить эту цену. Кажется, сестер зовут леди Кларисса и леди Теодора. Этикет требовал начать со старшей сестры, и, если только у нее не окажется каких-либо существенных недостатков, у Сильвестра не будет оснований отказаться от нее. В конце концов, это брак по расчету… по крайней мере с его стороны, если не со стороны леди. Но леди благодаря своему любящему деду еще ничего не знает об этой радостной перспективе.

Его светлость спешился, вручил поводья ожидавшему конюху и улыбнулся.

— Он здесь! — В комнату ворвалась Рози. Щеки ее пылали. — Я видела, как он ехал по дорожке.

— Как он выглядит? — в один голос спросили сестры. Леди Илинор проговорила:

— Будь что будет. Рози, иди сюда и сиди тихо.

— Он приехал на огромной черной лошади, — поведала Рози, усаживаясь рядом с матерью. — На нем бобровая шапка, зеленый плащ и коричневые…

— Лорд Стоунридж, миледи, — провозгласил Фостер, прерывая повествование Рози.

Его сиятельство поклонился вставшим при его появлении леди.

— Рада приветствовать вас в Стоунридже, милорд.

Леди Илинор с учтивой улыбкой пошла по выцветшему ковру навстречу гостю и протянула руку.

Граф склонился, чтобы поцеловать ей руку, отметив про себя, что леди Белмонт была еще красивой женщиной с мягкими каштановыми волосами, голубыми глазами и изящной фигурой.

— Разрешите представить вам моих дочерей.

Когда Сильвестр брал руку леди Эмили, то заметил блеск бриллианта в кольце на ее пальце. Ага, это та, что помолвлена… но она самая привлекательная и очень похожа на мать. Его светлость переключил внимание на Клариссу, которая представляла для него особый интерес.

— Милорд!

Кларисса слишком быстро отняла у него свою руку, и Сильвестр поджал губы. Волосы темнее, чем у сестры, но такие же голубые глаза. Пониже ростом, не так элегантна… и несколько худовата, по правде говоря. Но все же достаточно привлекательна, хотя и менее дружелюбна.

— А это — Розалинда.

Он пожал руку девочке, которая рассматривала его с нескрываемым любопытством.

— Вы интересуетесь биологией?

— Не особенно. — Граф был удивлен ее вопросом.

— Я так и думала, — проговорила девочка, словно подтверждая свое отрицательное мнение. — Джилбрайты, по всей видимости, не интересуются такого рода вещами.

Сильвестр бросил на леди Белмонт недоуменный взгляд. Та выглядела смущенной.

— Ты можешь вернуться к себе в классную комнату, Рози.

Рози собралась было запротестовать, но Кларисса, почувствовав замешательство матери, выдворила младшую сестру из гостиной. Плохо уже то, что отсутствует Тео, а тут еще правдолюбивая Рози говорит все, что ей придет в голову.

— Садитесь, пожалуйста, лорд Стоунридж. — Леди Белмонт указала ему на кресло и села на софу. — А, спасибо, Фостер. Я уверена, лорд Стоунридж не откажется от бокала кларета.

— Благодарю.

В надежде, что вино уменьшит напряженность, Сильвестр сделал глоток.

— Отличное вино.

— У нас хороший погреб, милорд, — пояснил дворецкий. — Нас неплохо снабжают.

— О! А я и не знал, что на побережье Дорсета существует контрабандная торговля.

— И очень активная, — заметила Эмили. — Наша Тео поддерживает с ними контакты. Вы можете спросить у нее, если хотите узнать, как работает эта система.

— Тео? — Граф выглядел озадаченным.

— Моя сестра, сэр.

— Леди Теодора? — Он все еще был в замешательстве.

— У нее какое-то неотложное дело в имении. Я уверена, что она скоро вернется, — проговорила леди Илинор без всякой надежды.

Сильвестр поставил свой бокал. Пора было переходить к делу.

— Извините, миледи, не могли бы мы поговорить с вами наедине?

Леди Илинор немедленно поднялась. На лице ее было написано облегчение. Благодарение Богу, светские вариации на тему притворства были завершены.

— Да, нам надо многое обсудить. Пройдемте в малую гостиную, лорд Стоунридж.

Она быстро вышла, и граф поспешил следом за ней.

— Ну, что ты думаешь? — поинтересовалась Эмили, как только закрылась дверь.

— Он просто инфернален! — выпалила Кларисса. Эмили рассмеялась:

— Ты всегда была мелодраматической гусыней, Кларри! Ыо я тоже от него не в восторге. Совсем не то, что я ожидала. Глаза холодные, нетерпелив… высокомерен.

— А этот шрам! — воскликнула Кларисса. — Огромный рубец через весь лоб. Интересно, где он его получил?

— На войне, вероятно. Хотела бы я знать, где Тео. Эмили была не одинока в этом желании. В малой гостиной леди Илинор в напряженной тишине слушала графа.

— Я полагаю, такая договоренность упростит для всех сложившуюся ситуацию, — проговорил Сильвестр в конце своего монолога. — Вам будет удобнее на новом месте, если одна из ваших дочерей будет жить в Стоунридж-Мэнор. А я позабочусь о приданом для сестер моей будущей жены.

— Вы очень великодушны, милорд, — тихо проговорила леди Илинор, хотя чувствовала, что бесстрастный тон, которым граф излагал свои планы, нельзя было назвать теплым.

Хотя она понимала, что им руководит великодушие и некое чувство семейственности, тем не менее сама мысль о Джилбрайте, движимом добрыми побуждениями по отношению к Белмонтам, была парадоксальна, если не смешна.

— Как я понимаю, вы согласны с моим планом, миледи?

Пытаясь скрыть нетерпение, Сильвестр мерил небольшую комнату шагами. Четыре недели очень короткий срок для ухаживания и свадьбы, но если к концу месяца дело не сладится, станут известны истинные условия завещания старого графа. Согласие леди Белмонт нужно ему немедленно!

— Я не могу принуждать одну из моих дочерей к браку, сэр, — холодно проговорила леди Илинор.

— Нет, конечно, нет. Я ничего подобного не предлагаю, — поспешно заявил граф. — Но мне хотелось бы знать, что вы в принципе это одобряете. В конце концов, у меня самые честные намерения.

Так оно, в сущности, и есть, успокаивал он свою совесть.

С минуту леди Илинор сурово молчала, глядя на своего визитера. Его холодные серые глаза выдержали это испытание. Но леди Илинор чувствовала, что от него исходит беспокойство и усилием воли сдерживаемое напряжение. И еще какая-то боль глубоко внутри. Внешность у него была вполне характерная для Джилбрайтов: тонкие черты, мощная челюсть, упрямая линия рта и атлетическое телосложение… человек, который заботится о своей внешности.

Отметив все это, леди Илинор вдруг осознала, что смотрит на него как на мужчину… весьма привлекательного мужчину, несмотря на жуткий шрам. Она почувствовала неловкость, встала и, притворившись, что что-то ищет на столе, повернулась к нему спиной.

Каким мужем он будет? Нежным… великодушным? Совершенно ясно, что он не для Клариссы.

Но может быть, для Тео? Тео, которая вертела, как хотела, раздражительным подагрическим старым дедом. Слабые мужчины не для нее… Да она и не может быть счастлива с тем, кто будет всегда уступать ее воле. А вдруг она станет сварливой? Леди Илинор не смогла сдержать улыбки. Сварливую Тео трудно себе представить. К тому же она не потеряла бы своего любимого дома и имения. Предложение графа не так уж и бессмысленно: такие браки нередки, а родство их столь отдаленное, что не может служить помехой.

Но примет ли Тео предложение ненавистного Джилбрайта даже при таких условиях?

Леди Илинор снова повернулась к графу. Пока она размышляла, гость уселся у окна, и она с радостью увидела, что он обуздал свое нетерпение.

— Если вы хотите завязать отношения с моей дочерью Тео, милорд, то считайте, что получили мое согласие, — сухо проговорила она.

Сильвестр нахмурился:

— Я думал обратиться к Клариссе, миледи. Она старшая, и, кажется, так принято.

— Возможно. Но Кларисса вам не подойдет, сэр. Сильвестр молча проглотил это заявление и нахмурился еще больше.

— Простите меня, леди Белмонт, но, поскольку я не имел чести встретиться с леди Теодорой, мне трудно что-либо вам ответить.

— Согласна, — проговорила леди Илинор. — Но Тео нелегко подчинить чьей-либо воле. Как бы то ни было, вы с ней скоро встретитесь. Ее знания и опыт в хозяйстве будут полезными для вас. Она взяла в свои руки управление делами имения с семнадцати лет. Мой покойный свекор полностью доверял ее суждениям.

— Необычайно передовая молодая особа, — заметил Сильвестр.

Леди Илинор улыбнулась.

— Почему ее зовут Тео? — спросил он. — Ведь се уменьшительное — Tea. Тео — имя мальчика.

— Она всегда была сорвиголовой. Отец звал ее Тео… Он мечтал о сыне.

Волевая, хозяйственная, сорванец! Боже праведный, во что он ввязывается? Но вслух сказал:

— Хорошо, я подожду.

— Он ушел?

Тео просунула голову в дверь, но сама осталась на террасе.

— Нет, он с мамой, — ответила Эмили. — Ты просто несносна. Мама очень расстроена тем, что тебя нет.

— Он очень высокомерен, — добавила Кларисса. — Такое впечатление, что все запахи нашего дома оскорбляют его обоняние.

Она попыталась передразнить графа, уморительно сморщив свой носик. Тео хохотнула.

— Тогда я вернусь на конюшню и пережду, пока он не уедет.

— Ты этого не сделаешь!

Эмили проявила чудеса скорости. Она ухватила сестру за запястье и втащила в гостиную. Сестры были целиком захвачены борьбой, когда двери отворились и в них появились леди Илинор и граф Стоунридж.

— Эмили… Тео! — воскликнула леди Белмонт.

Эмили вспыхнула и отпустила руку сестры. Тео, которая все еще смеялась, обернулась, собираясь извиниться. Но и смех, и слова извинения застыли у нее на устах.

— Вы?! — беззвучно выдохнула она, уставившись на высокую фигуру Сильвестра Джилбрайта рядом с матерью.

— Да… я… — пробормотал Сильвестр, входя в комнату. — Полагаю, это и есть леди Теодора. — Он поклонился, насмешливо поблескивая глазами. — Вот так сюрприз! А вы, кузина, прирожденная актриса.

Тео проигнорировала протянутую руку.

— А вы не джентльмен. Но, впрочем, чего другого можно было ожидать от Джилбрайта?

Сильвестр судорожно глотнул воздух, но леди Илинор заговорила прежде, чем он смог ответить.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, Тео, но твоя грубость непростительна. Лорд Стоунридж наш гость…

— Вряд ли, мама, — прервала ее Тео с побелевшим от гнева лицом. — Я думаю, это мы являемся гостями лорда Стоунриджа. Извините, но у меня есть неотложные дела.

Она повернулась и прошмыгнула мимо Сильвестра, отряхнув рукав, которым коснулась его. На лице ее было написано отвращение.

— Тео!

Леди Илинор шагнула вперед, но Сильвестр поднял руку.

— Я полагаю, что мне самому надо это уладить, — проговорил он. На его щеках пылали два ярких пятна.

Леди Илинор сделала неуверенный жест, а лорд Стоунридж ринулся преследовать свою кузину.

— Что происходит? — Кларисса обескураженно посмотрела вслед удалявшемуся графу. — Они уже встречались?

— Похоже, что да, — ответила леди Илинор и спокойно взялась за свою вышивку.

— Но… но Тео никогда ничего не говорила!

Эмили подбежала к окну и с беспокойством посмотрела на лужайку, словно ожидала увидеть бурную сцену с нанесением телесных повреждений.

— Как ты позволила ему пойти за Тео, мама? Он выглядел так, словно собирался убить ее.

— Я с радостью сделала бы это сама, — заметила леди Илинор. — У меня складывается впечатление, что твоя сестрица и Сильвестр Джилбрайт отлично подходят друг другу.

— Что ты хочешь этим сказать?

Леди Илинор улыбнулась и вдела в иголку алую нитку.

— Его сиятельство выдвинул интересное предложение…

Когда Сильвестр настиг ее, Тео пробежала первый пролет лестницы. Она отчаянно защищалась, и, хотя внешне казалась расслабленной, он видел, что каждый ее мускул был готов к обороне.

— Вы хотите произвести осмотр спальных комнат, милорд? Я не буду вам мешать, — проговорила она сквозь зубы.

— Вы ни в коей мере мне не мешаете, — возразил граф.

Его гнев был столь же силен, как и у Тео. Граф двинулся к ней.

Тео чуть изменила стойку. Руки ее висели по бокам, а глаза неотрывно следили за лицом его светлости.

— Дважды это у тебя не пройдет, цыганочка, — спокойно проговорил граф. — На этот раз я готов к твоим трюкам.

— Еще шаг, милорд, и вы полетите с лестницы, а если мне очень повезет, то сломаете при этом себе шею, — столь же мягко проговорила Тео.

Его светлость покачал головой:

— Я не отрицаю ваших бойцовских качеств, но мои не хуже, а еще я обладаю преимуществом в весе и силе.

Видно было, что она признает этот факт, но позиция ее не изменилась.

— Давайте покончим с этим, — проговорил он. — Я готов забыть глупое происшествие у ручья.

— Неужели, ваше сиятельство? Какое великодушие! Но, как мне помнится, не вы один были оскорблены.

— А как мне помнится, вы, кузина, разыграли меня. Давайте спустимся вниз, я хочу, чтобы вы объехали со мной имение.

— Хотите что? — с недоверием посмотрела на него Тео.

— Как сказала мне ваша матушка, вы вели хозяйство последние три года, — спокойно объяснил Сильвестр. — Ясно, что вы самый подходящий человек, чтобы показать мне его.

— У вас, видимо, не все в порядке с головой. Я не стану показывать вам имение.

Тео развернулась и попыталась уйти.

— Вы невоспитанная девчонка! — воскликнул Сильвестр. — Возможно, я был не прав, но это не извиняет вашей грубости.

Внезапно он подскочил к ней и обхватил за талию. Тео забилась, пытаясь ударить его коленом. Но, как граф и предупреждал, на этот раз он был к этому готов. Изловчившись, он поймал ее и крепко прижал к стене.

— Ну, теперь попалась! — проскрежетал он сквозь зубы.

Тео отчаянно пыталась освободиться. Затем она вдруг утихла, обмякла и прильнула к нему. Граф тоже ослабил хватку, и в тот же момент Тео вырвалась и бросилась вверх по ступеням.

Сильвестр последовал за ней. Его хладнокровия как не бывало. Началась охота, и он знал только одно — что не должен упустить дичь. И не важно, сколь неуместно это будет выглядеть.

Тео помчалась по коридору и слышала только, как его сапоги стучат в такт с ее сердцем. Она не знала, участилось ли ее сердцебиение от страха или от возбуждения, и вообще утратила всякую способность связно думать.

Открывая дверь своей спальни, она чувствовала его дыхание у себя на затылке. Тео попыталась проскользнуть внутрь и захлопнуть дверь, но он успел вставить ногу. Тео навалилась на дверь всем своим весом, но и Сильвестр уперся плечом с другой стороны. Тео бросилась в комнату, и дверь распахнулась.

Сильвестр шагнул внутрь. Он огляделся. Приятная спаленка, где все напоминало о ее детстве, начиная с легких занавесок и кончая фарфоровой куклой на подоконнике.

Тео попятилась. Сердце ее стучало так громко, что она была уверена — он слышит этот стук. По какой-то причине граф ей казался больше, чем прежде. Возможно, потому, что он высился над привычными предметами ее детской спальни. Она вдруг осознала, что была непростительно груба. Даже в свете его поведения она перешла все границы допустимого.

— Хорошо. Если хотите, я извинюсь за свою грубость. Я не должна была говорить так с вами.

— Ну, хоть в чем-то мы пришли к соглашению, — ответил граф, подходя к ней.

Тео оглянулась. Еще немного, и она будет прижата к шкафу, что лишит ее возможности маневра.

Сильвестр ухватил ее за черную косу и стал осторожно притягивать, пока ее лицо не оказалось рядом с его плечом.

Он разглядывал это лицо, словно видел его впервые. Глаза Тео потемнели, и он читал в их глубине неприкрытый вызов, а губы ее чуть приоткрылись, словно она собиралась разразиться очередной гневной тирадой.

Чтобы предотвратить такую возможность, он притянул ее еще ближе и поцеловал.

Тео ловила ртом воздух и вся напряглась, вновь приготовившись к борьбе. Его светлость пальцем свободной руки погладил ее веки. Затем его губы вновь слились с ее губами.

Тео была так удивлена и напугана, что на какое-то мгновение забыла о сопротивлении, и в этот миг обнаружила, что ей нравится его поцелуй. Она вдыхала запах кожи графа и вкус вина на его губах. Все это было для нее в диковинку.

Вдруг Сильвестр отпрянул от нее.

— Будь я проклят, — пробормотал он. — Со сколькими мужчинами ты целовалась, цыганка?

— Ни с одним, — честно ответила она.

Она, правда, целовалась с Эдвардом несколько раз, но их невинные объятия не имели ничего общего с тем, что только что произошло. Гнев ее улетучился, уступив место удивлению и любопытству. Она даже не была уверена, что все так же ненавидит этого человека.

— Будь я проклят, — повторил граф, и слабая улыбка тронула уголки его губ, а в глазах сверкнули искорки изумления. — Сомневаюсь, что вы будете покорной женой, кузина, и готов биться об заклад, что вы полны сюрпризов.

Она выдернула у него из рук свою косу и сделала шаг назад.

— Не могу понять, какое это имеет отношение к вам, лорд Стоунридж.

— Ах да, я и забыл, что мы еще не обсудили самого главного, — проговорил граф, рассматривая ее со всевозрастающим любопытством. — Так вот, мы собираемся пожениться, вы и я.

Глава 3

— Пожениться?

Тео уставилась на графа в полной уверенности, что в нем угасла последняя искра разума.

— Да, у меня есть разрешение вашей матери обратиться к вам с этим предложением, — проговорил он с улыбкой, которую Тео сочла усмешкой умалишенного.

— Моя мать? — Она покачала головой. — Мой дорогой сэр, вам совершенно необходимо обратиться к врачу. Она двинулась к двери. Он остановил ее, схватив за руку.

— Послушайте, кузина!

— Я не собираюсь слушать вздор лунатика! — резко оборвала его Тео. — Я предлагаю., .

Предложение осталось невысказанным, так как она неожиданно для себя вспорхнула к потолку и приземлилась в кресле, стоявшем в углу комнаты. Лорд Стоунридж склонился над ней, уперев руки в стену по обе стороны от нее. Лицо его было очень близко.

— Ну, теперь вы уделите мне немного внимания, дорогая кузина? — спросил он с наигранной мягкостью.

Почувствовав едва уловимое движение ее ноги, он продолжил тем же самым тоном:

— Советую хорошенько подумать, прежде чем вы выкинете очередное коленце.

Тео, которая как раз и собиралась это сделать, подумала и отказалась от удовольствия лягнуть своего врага.

— Так вы уделите мне внимание, кузина?

— Мне кажется, у меня нет выбора, кроме как выслушать вас, — едко заметила Тео, испытывая желание не слышать этого голоса, в котором, казалось, смешались и угроза, и обещание.

Сильвестр выпрямился и провел рукой по своим темным волосам, взъерошив короткую стрижку.

— Мне кажется, мы вполне можем поладить, — проговорил он не без раздражения. — Не всегда же нам сражаться врукопашную.

Тео закрыла глаза, принуждая себя к молчанию. Если она не будет реагировать, он, вероятно, скорее уйдет и этот кошмар закончится. Но он говорил, убеждая ее, что единственным справедливым решением был бы их брак. Ее мать не должна будет больше беспокоиться о приданом для своих дочерей, поскольку он обеспечит их за счет имения. Леди Белмонт переедет в старый дом, но сохранит все контакты с главной усадьбой. А сама Тео… ну, она должна сама видеть выгоды этого соглашения.

Выгоды! Она открыла глаза, как только он замолчал.

— Я не выйду за Джилбрайта, даже если он будет последним мужчиной на земле, — проговорила она и встала.

Теперь граф был достаточно далеко, и она чувствовала себя свободнее.

Граф сделал еще одну попытку убедить Тео:

— Поймите, то, что произошло в далеком прошлом, больше не имеет никакого отношения ни к кому из нас. Разве вы не видите, что я пытаюсь быть выше предрассудков?

— Возможно. — Тео пожала плечами и пошла к двери. — Возможно также, что мне следовало быть точнее и сказать, что я не выйду именно за вас, останьтесь вы последним мужчиной на земле.

Она вышла, оставив Сильвестра смотреть в пустое пространство. Руки его были крепко сжаты. Он медленно разъединил пальцы и подвигал ими. Он не собирался терпеть поражение от наглой девицы, которая моложе его на пятнадцать лет. Нет, черт побери, пока он дышит!

Он последовал за ней вниз по лестнице размеренным шагом, тщательно стерев со своего лица все признаки кипящего в нем гнева. Из гостиной доносился дрожащий голос Тео. Она хотела знать, почему мать согласилась с таким ужасным предложением.

Сильвестр остановился у двери в ожидании ответа леди Белмонт.

— Тео, дорогая, никто тебя ни к чему не принуждает. Я считаю предложение лорда Стоунриджа великодушным и вполне разумным. Но если оно тебе не по душе, ты вольна поступать как считаешь нужным.

— Вы только повторили мои слова, леди Белмонт. — Сильвестр вошел в комнату. — Мне крайне неприятно, что я расстроил кузину. Вероятно, я поспешил со своим предложением.

— Возможно, милорд. — Вид и тон леди Белмонт были ледяными, — Но давайте забудем эту историю. Я надеюсь, вы пообедаете с нами, сэр?

А-а, так, значит, он не потерял поддержки матери! Она, вероятно, считает его недотепой, но она не знает, что ее дочь это крепость, которую надо брать штурмом или не подступаться вообще. Как бы то ни было, Сильвестр поклонился и принял приглашение. Затем он сказал:

— Я надеялся, что кузина объедет со мной поместье, но, по всей видимости, я у нее на слишком плохом счету, чтобы просить о такой любезности. — И он улыбнулся Тео.

Этим стремительным маневром почва была аккуратно выбита у нее из-под ног. У Тео не осталось выбора, если она не хотела показаться по-детски грубой и упрямой. К сожалению, ее мать не догадывалась, какая опасность таилась за улыбкой графа.

— Как желаете, кузен, — натянуто проговорила Тео. — Но сегодня мы не сможем поехать далеко. Уже почти четыре, а мы вопреки этикету обедаем в шесть часов.

Тео считала, что очень ловко дала понять этому бездельнику, как безразличны людям, привыкшим трудиться, все эти светские условности.

Сильвестр сдержал себя.

— Тогда, может быть, мы отложим поездку до завтрашнего утра? — любезно проговорил он и повернулся к леди Илинор: — С вашего позволения я съезжу в гостиницу переодеться к обеду, миледи.

— О, разумеется, милорд. Мы ждем вас, — ответила леди Илинор.

Сильвестр улыбнулся, поклонился всем присутствующим, никак не выделяя счастливую кандидатку в невесты, И вышел, нисколько не сожалея о результатах проведенного дня. Теперь он по крайней мере знал цену своих наследственных прав. Она была достаточно высока, но он чувствовал, что сможет получить компенсацию… как только утвердит свое главенство.

— Почему мы должны дружить с ним? — взорвалась Тео. — Плохо уже то, что мы вынуждены быть его соседями, а мы его еще и к обеду приглашаем!

— Я не собираюсь быть нелюбезной, — ледяным тоном ответила леди Илинор. — Советую тебе, Тео, подумать о приличиях и о своих дурных манерах.

Она покинула комнату, оставив дочерей в полном смятении.

— Ты действительно расстроила маму, — спустя минуту проговорила Кларисса. — Я уже сто лет не слышала, чтобы она говорила таким тоном.

Тео прижала ладони к пылающим щекам, мысли ее путались.

— Я не понимаю, как она могла рассматривать его предложение, Кларри. Это… это… о, это ужасно!

— Ты непрактична, — проговорила Эмили. — Такие соглашения заключались во все времена. Это решение многих наших проблем.

— Но он мне отвратителен! — воскликнула Тео.

— Это все предрассудки. Пора о них забыть, — мягко возразила Эмили.

— Эмили, у меня такое впечатление, что ты тоже хочешь выдать меня за него замуж! — Тео с негодованием уставилась на старшую сестру.

— Никогда, если ты этого не хочешь, — заверила Эмили. — А если ты находишь его отвратительным, то больше не о чем говорить. Но ты не романтическая гусыня вроде Кларри, которая ждет своего рыцаря на белом коне…

— Неправда, Эмили! — запротестовала Кларисса. — Я не собираюсь выходить замуж!

— Ага, до тех пор, пока рыцарь не прискачет, — поддразнила ее Тео, забывая на время семейной дискуссии свои собственные обиды.

Но Кларисса нахмурилась:

— Интересно, почему граф выбрал тебя, Тео? Конечно же, он должен был выбрать меня, так как я старшая.

— Я полагаю, мама отговорила его, — пояснила Эмили. — Она думает, что он тебе не подходит.

Эмили пользовалась у матери большим доверием и знала, как леди Илинор относится к романтическим наклонностям дочери и как она обеспокоена ее довольно слабым здоровьем. Самой же Эмили граф Стоунридж не показался ни романтическим героем, ни отважным рыцарем.

— Не могу понять, почему мама решила, что он подходит мне, — проговорила Тео, наливая себе шерри. — Вам наливки, Эмили… Кларри?

Ее сестры находили шерри слишком крепким, ведь их вкусы не формировались старым графом, который тщательно и терпеливо просвещал любимую внучку в подобных вещах.

Тео налила им наливки и насупилась, потягивая свой шерри.

— Я полагаю, поскольку мама решила, что в целом эта идея стоящая, у нее не оставалось другого выбора, кроме меня. Если, конечно, граф не готов ждать совершеннолетия Рози.

Мысль о младшей сестренке, которая, близоруко уставившись на безупречно одетого графа, объясняла ему анатомию разрезанных ею червяков, заставила всех троих расхохотаться.

— Боже! — выдохнула Эмили, чуть не подавившись наливкой. — Взгляните на часы. Нам надо переодеваться к обеду.

— Я надеюсь, не в парадные туалеты? Мама ничего не говорила на этот счет, — заявила Кларисса, направляясь к двери.

— Нет, и лично я надену самое простенькое платье, которое у меня есть, — в свою очередь объявила Тео. — А его светлость, я уверена, вернется разодетым, как на дипломатический прием. Самонадеянный фат!

— Я не думаю, что он фат.

Тео промолчала. Она была еще не готова поведать сестрам, что произошло в ее спальне. Если этот поцелуй не проявление самонадеянности, то что же тогда? О своем впечатлении от его поцелуя она предпочла забыть.

Сильвестр, даже если бы и намеревался появиться в усадьбе во всем блеске, не смог бы этого сделать, так как оставил все вечерние костюмы с камердинером Генри в своей квартире на Джермин-стрит.

Он вернулся в усадьбу в половине шестого, одетый безупречно, но непритязательно — в сюртук оливкового цвета и бежевые брюки. У него был тщательно разработанный план. Леди Тео должна почувствовать, что ее невежливость возымеет свои последствия. Он сосредоточит свое внимание на леди Белмонт и двух старших дочерях. Они, безусловно, будут очарованы, а Тео будет очень трудно отвоевать утраченные позиции.

Таким образом, Тео, ощетинившаяся, чтобы вопреки предупреждениям матери продолжить борьбу, не будет иметь для этого никакого повода.

Граф был великолепен: образованный человек, прекрасный собеседник, обаятельный мужчина. Он был внимателен и почтителен по отношению к леди Белмонт, по правую руку от которой он сидел. Со знанием дела он говорил с Клариссой о музыке. А когда Эмили робко и нерешительно поинтересовалась лондонскими модами, дал ей исчерпывающее описание новой цыганской шапки, которая вызвала всеобщий ажиотаж.

Тео сидела всеми забытая. Ее рука с вилкой застыла в воздухе, когда она услышала слово «цыганская», но граф не удостоил ее даже взглядом. Впервые в своей жизни она не могла ничего придумать, чтобы вставить словечко в общую беседу, и чувствовала себя тупицей и вместе с тем ребенком, обреченным в одиночестве играть в свои игрушки, в то время как взрослые развлекаются.

— Мы оставим вас наедине с портвейном, лорд Стоунридж, — проговорила леди Белмонт, когда были убраны приборы.

Она встала из-за стола и кивнула дочерям.

— Это совсем не обязательно, миледи. Беседовать с самим собой — очень скучное занятие. — Сильвестр встал и слегка поклонился. — Если позволите, я присоединюсь к вам в гостиной.

— Вы отказываетесь от отличного портвейна, — проговорила Тео и словно в первый раз за долгое время услышала свой голос. Она старалась, чтобы ее замечание прозвучало в тон общей беседе, но у нее было смутное ощущение, что оно прозвучало рычанием тигра на розовый куст.

— А вы пьете портвейн, кузина? — Сильвестр поднял бровь.

— Меня к этому приучил дедушка, — ответила она, на этот раз абсолютно уверенная, что ее ответ прозвучал по меньшей мере напряженно.

— Тогда, если леди Белмонт не возражает, может, вы выпьете со мной рюмочку?

Попалась! С лицом, перекошенным от желания непринужденно улыбнуться, она выбросила руку вперед жестом фехтовальщика, признающего свое поражение. Сильвестр в первый раз за весь вечер улыбнулся ей. Его улыбка означала полное понимание затруднительности ее положения и точности расставленной ловушки. Тео потупилась, чтобы скрыть выражение своего лица.

— Вы очень добры, милорд. Но сегодня мне что-то не хочется.

— Как вам угодно. — Он иронически поклонился. — Тогда я тоже отказываюсь от этого удовольствия.

А теперь он выставил ее злобной фурией, положившей себе целью помешать гостю в получении удовольствия. Тео снова села и взялась за графин с портвейном.

— Разрешите мне, милорд.

Она наполнила две рюмки и подняла свою в притворном тосте.

Леди Илинор улыбнулась и увела Эмили и Клариссу из столовой.

— Итак, за что мы пьем, кузина? — Граф тоже поднял свою рюмку. — Может быть, за примирение?

— Не уверена, что мы были в ссоре, — ответила Тео и отпила из своей рюмки.

— Бросьте притворяться! — без обиняков заявил граф. Тео закусила губу и промолчала, взяв из резной серебряной конфетницы дольку засахаренного миндаля.

— Расскажите мне о джентльменах контрабандистах, — предложил граф, откидываясь на спинку стула. — Я слышал, вы знаток в этих делах.

— Как и большинство землевладельцев. По крайней мере на побережье.

— Итак?..

— Вы ожидаете, что я расскажу вам о местных обычаях, милорд? — В ее вопросе прозвучала горькая нотка.

— Вот именно, — просто ответил Сильвестр. — А завтра познакомите меня с людьми в имении, покажете землю и расскажете все, что мне надо знать.

Тео вдохнула и крепко сжала рюмку.

— И я должна помочь Джилбрайту получить наследство Белмонтов?

Граф поймал ее руку.

— Да, — проговорил он. — Именно это вы и сделаете, кузина. И хотите знать почему? Вы сделаете это потому, что любите этот дом и эту землю и не сможете вынести, видя, что я делаю ошибки.

Он отпустил ее руку и снова сел, рассматривая Тео своими холодными серыми глазами.

— Итак, давайте начнем с контрабанды.

Интересно, что еще ему известно о ней? Это правда, она не сможет сидеть и смотреть, как он портит отношения с арендаторами, поскольку не знает некоторых мелких, но существенных деталей; или принимает неверные решения о сельскохозяйственных культурах, так как не знает, что благоприятно для того или иного участка. Конечно, она с удовольствием увидела бы, как он останется в дураках, но не за счет ее земли и людей.

— Я знаю вас гораздо лучше, кузина, чем вы можете вообразить, — проговорил он, словно читая ее мысли. — И мне кажется, мы очень похожи.

— Нисколько! — гневно выкрикнула она.

— Разве что я лучше управляю своими чувствами, — беззлобно добавил граф, привставая, чтобы дотянуться до ее губ. Тео пыталась отвернуться, но он крепко держал ее за подбородок, и она уступила поцелую.

— Ну вот, — проговорил он, с улыбкой откидываясь на спинку стула, — ставки сделаны. Оставим дальнейшие дискуссии на завтра. Вы все расскажете мне утром, когда мы будем объезжать имение. А теперь давайте присоединимся к вашей матери и сестрам.

Он отодвинул свой стул и подошел к ней, чтобы помочь ей встать.

У Тео было ощущение, словно внезапно налетевший вихрь поднял ее, закружил и она очутилась в неведомой волшебной стране, где на каждом шагу ее поджидали чудеса.

Когда они вошли в гостиную, леди Белмонт подняла голову от вышивки:

— Не хотите ли чаю, лорд Стоунридж?

— Благодарю, миледи.

Он взял чашку и подошел к Клариссе, которая сидела за клавикордами.

— Можно, я буду переворачивать ноты, кузина? Кларисса улыбнулась ему:

— Если вы сможете переносить мое бренчание, сэр.

Он только улыбнулся и покачал головой, как бы порицая ее излишнюю скромность. Тео прищурилась, увидев, как сестра зарделась от удовольствия. Ей казалось, что граф начинает походить на идеального рыцаря Клариссы. Сколько же ролей может он играть одновременно?

Тео взяла свою чашку и села рядом с матерью, слушая, как играет сестра; Кларисса хорошо владела инструментом. Очень милая домашняя сцена, кисло отметила про себя Тео: мать и Эмили заняты вышивкой, звуки музыки несутся через открытые двери на террасу, длинные пальцы графа ловко переворачивают ноты, а его голова склонилась к каштановым кудряшкам ее сестры. Не хватает только собаки у камина и котенка с клубком шерсти.

Граф уговорил Клариссу спеть, и она уступила просьбе, отлично исполнив старинную балладу. Затем, рассмеявшись, попросила освободить ее от дальнейшего выступления.

— Может быть, мы послушаем вас, кузина Тео? — вежливо спросил Стоунридж, указывая на освободившееся место за инструментом.

Тео покачала головой:

— Это не доставит вам удовольствия, милорд. Я посредственный музыкант.

— Но зато у вас есть другие таланты.

Граф закрыл крышку клавикордов и направился к софе.

— Вы правы, милорд, — мягко проговорила Эмили. — Никто так хорошо не ездит на лошади, кроме того, у Тео поразительные способности ко всякого рода подсчетам…

— Помолчи, Эмили!

Тео соскочила с дивана, потому что не могла больше выносить, как ее сестра подыгрывает этому несносному интригану Джилбрайту.

— Мои способности, милорд, немногочисленны и, как правило, не относятся к числу светских развлечений.

Она быстро прошла через открытую дверь, чтобы остудить свои пылающие щеки. До нее донесся голос матери:

— Я думаю, лорд Стоунридж, хотя нам потребуется несколько дней для переезда, будет неудобно заставлять вас ждать в деревенской гостинице. Почему бы вам не перебраться в усадьбу завтра утром? Наши родственные связи делают ваше присутствие здесь вполне пристойным.

Нет! Тео впилась пальцами в ладони и невидящим взглядом уставилась в темноту.

Быть с ним под одной крышей… за одним столом…

Мать просто не отдает себе отчета в том, что делает!

В припадке бессильного гнева она услышала, как граф, учтиво поблагодарив леди Илинор, принял предложение.

Глава 4

На следующее утро леди Белмонт получила записку от лорда Стоунриджа:

«Леди Белмонт может не торопиться с переездом и оставаться в усадьбе до тех пор, пока новый дом не будет обставлен согласно ее вкусу. Граф принимает приглашение обосноваться в Стоунридж-Мэнор, но не ранее чем через два дня, когда из Лондона прибудет багаж. Всегда готовый к услугам Стоунридж».

— Откладывается, — с облегчением выдохнула Тео, когда мать прочитала записку за завтраком. — Думаю, мы сможем переехать за два дня.

— Но жить, когда повсюду будут маляры и плотники, неудобно, — запротестовала Эмили. — А мама заказала новые портьеры и обивку для гостиной. Мы будем жить у всех на виду, как аквариумные рыбки, пока не закончатся работы.

— Сейчас разгар лета, и шторы не особенно нужны, — возразила Тео, намазывая маслом тост.

— Мне надо перевезти мой музей, — заметила Рози. — Он очень чувствительный и хрупкий. Скелет змеи уже дважды разбивался, и мне пришлось его склеивать. А еще в нем есть птичьи яйца, и я не представляю, как все это перевезти.

Она оторвала взгляд от вареного яйца, которое в этот момент очищала от скорлупы, и озабоченно нахмурилась.

— Мы все аккуратно упакуем в коробки, — успокоила ее Кларисса.

— И отнесем на руках до подъездной дорожки, — добавила Тео, — ничего не разобьется.

— Тогда все в порядке, — деловито проговорила Рози. — Тогда я не возражаю против переезда.

— И я тоже, — заявила Тео, — Мама, а не могли бы мы переехать до того, как въедет Стоунридж? Леди Илинор налила себе еще чаю.

— У нас нет оснований так поступать. Лорд Стоунридж в высшей степени любезен.

— Даже больше, чем можно было ожидать от одного из Джилбрайтов, — поддакнула Кларисса. — Мне он нравится. Несмотря на шрам, у него очень приятная улыбка.

Да, думала Тео, приятная улыбка с зубами акулы. Она беспомощно оглядела сидевших за столом.

— Я не понимаю, чего ты беспокоишься, Тео, — вставила Эмили. — Лорд Стоунридж прекратил свои ухаживания и не потревожит тебя снова.

Как им объяснить, что само его присутствие тревожит ее до такой степени, что она не может ясно мыслить? Как объяснить, что граф по-своему открыл охотничий сезон и она — его добыча? Как рассказать про его поцелуи и что она испытывает, когда он прижимает ее к себе?

Она отодвинула стул.

— Извини, мама, мне надо ехать в деревню.

— Что-то случилось? — с улыбкой поинтересовалась леди Илинор. — Я могу чем-нибудь помочь?

— Нет, мерси, — проговорила Тео, направляясь к двери. — Мне надо договориться с Грэгом в «Зайце и гончих». Вечером привезут товар.

Леди Илинор тщательно сложила салфетку.

— А тебе не кажется, что надо посоветоваться с лордом Стоунриджем, Тео? У него могут быть свои понятия в выборе вин.

Тео вспыхнула и ответила:

— Лорд Стоунридж волен делать, что ему заблагорассудится, а нам надо позаботиться о своих запасах. В настоящий момент подвалы нового дома пусты.

— Очень хорошо, но помни, у нас весьма ограниченные средства. Ты не можешь теперь заказывать много, как привыкла при дедушке, — сурово напомнила ей леди Илинор.

— Я буду помнить.

Тео вышла, сдерживая гнев. Слезы застилали ей глаза, слезы злости… и печали по деду. Почему он. им ничего не оставил? Ничего, кроме дома. Ни пенни на приданое, которое они теперь должны получить из более чем скромных средств матери, чтобы они могли жить так, как привыкли. Это было так не похоже на деда! Он был черствым старым скупердяем, но никогда не страдал недостатком великодушия. И вот, не оставив семье своего сьгаа ни гроша, он передал все до последнего фартинга какому-то Джилбрайту. Он предал ее!

Тео отдавала себе отчет в том, что мыслит как эгоистка, но ничего не могла с собой поделать. Она привыкла считать, что была для деда существом особым, столь же любимым, как и его сын. Но дед забыл о ней в завещании".

Через полчаса Тео с вытянувшимся лицом въехала в деревню и спешилась во дворе «Зайца и гончих».

— Как твоя бабушка, Тед? — спросила она конюха, который взял у нее поводья.

— Теперь намного лучше, спасибо, леди Тео, — ответил тот, по привычке дергая себя за чуб. — Горячие припарки, что вы посоветовали, сотворили чудеса с ее коленками. Она даже вымыла пол на кухне.

— Ну, этого ей не следовало делать, — сказала Тео, погружаясь в привычные заботы и забывая на время свои печали. — А что поделывает твоя сестра?

— Она? Да сидит у огня и скулит, — проговорил Тед, ухмыляясь. — Живот у нее теперь большой, словно дом. Даже за столом не помещается. Стала совсем ленивой, как корова.

Тео воздержалась от комментариев и только спросила:

— Грэг дома?

— Да… сегодня вечером прибывает контрабандный товар.

— Поэтому я и приехала, Тед. — Она заговорщически подмигнула и получила в ответ целый набор подмигиваний и ухмылок.

Она прошла через кухню, поприветствовав кухарку, и угостилась яблочной тарталеткой, остывающей на решетке.

— Вы всегда любили мои яблочные тарталетки, леди Тео, — заявила польщенная кухарка и улыбнулась. — Так же, как и молодая леди Рози. Я оставлю для вас несколько штучек. Не забудьте захватить их, когда закончите дела и будете возвращаться в усадьбу.

— Спасибо, миссис Вудз.

Тео прошла через пустой в этот ранний час пивной бар. За стойкой Грэг усердно считал бутылки.

— Привет, Грэг.

— Доброе утро, леди Тео.

Он обернулся с улыбкой, обнажив несколько почерневших зубов.

Дверь на улицу была открыта, и через нее на неровный каменный пол, посыпанный опилками, лился солнечный свет. В воздухе стоял густой запах табачного дыма и прокисшего пива, а на грубых дощатых столах лежал толстый слой пыли. Тео, смахнув пыль перчаткой, уселась за стол.

— Пришли сделать заказ у «джентльменов»? — Грэг вышел из-за стойки. — У меня уже есть заказы от сквайра Гринхэма и викария. Он у нас большой охотник до портвейна. — Он ухмыльнулся и вытер руки о передник. — Так в чем нуждается Мэнор?

У Тео потемнело лицо.

— Я заказываю не для усадьбы, Грэг. Теперь это не мое дело…

— Вы ошибаетесь, кузина.

Тео вздрогнула и оглянулась. В дверях стоял граф в костюме для верховой езды. Он похлопывал хлыстом по ладони, затянутой в перчатку, о выражении его лица трудно было судить, так как он стоял на фоне яркого солнца.

— Я думала, вы уехали в Лондон, — проговорила Тео.

— Нет… но я послал туда за своим слугой и багажом. Мне нет никакой необходимости сопровождать свое же собственное послание.

Он нырнул под стойку и вошел в пивной бар.

— Так что за разговоры о том, чтобы ничего не заказывать для усадьбы?

Грэг с изумлением рассматривал своего постояльца.

— Прошу прощения, это и есть его светлость граф Стоунридж?

— Да, Грэг, он самый. Не могу понять, почему лорд Стоунридж не объявил раньше, кто он есть на самом деле, — холодно проговорила Тео.

— Вероятно, сообразительность не является вашей сильной стороной, — беззаботно заметил граф и уселся с ней рядом, слегка коснувшись рукой ее щеки.

Тео провела по щеке, словно отгоняла назойливую муху, и, напирая на каждое слово, заявила:

— Извините меня, милорд, но у меня с Грэгом дело относительно погреба нашего нового дома.

— Охотно вас извиняю, но и вы меня простите, если я попрошу вас позаботиться о погребах усадьбы и на этот раз.

— Это теперь меня не касается, сэр.

— Скоро вы поймете, что это не так, — сказал он голосом, в котором теперь ясно слышалась сталь. В глазах его появился холодный блеск. — И давайте покончим с этой чепухой, кузина.

Грэг быстро нырнул за стойку и появился снова с запечатанной бутылкой и тремя рюмками.

— По рюмочке бургундского, — сердечно предложил он. — Урожай восемьдесят девятого. Последняя бутылка от этого сбора, но, надеюсь, «джентльмены» смогут доставить еще.

Тео с облегчением восприняла эту временную передышку. Что бы хозяин гостиницы ни подумал об их перепалке, этот раунд она проиграла. Конечно, отказывать графу в его просьбе было бы просто ребячеством, но он мог бы попросить, а не требовать.

Сильвестр не принимал участия в ее разговоре с Грэгом, но внимательно слушал, прихлебывая вино. Его кузина, безусловно, была сведущим человеком во всем, что касалось усадьбы. Однако то, что благовоспитанная девушка чувствовала себя в пивном баре деревенской гостиницы как у себя дома, было в высшей степени неприлично. И если дед поощрял ее поведение, удивляло, как леди Белмонт допускает все это. Надо будет положить этому конец, как только они поженятся. Равно как и шатаниям по округе подобно бродячей цыганке.

Наконец она взглянула на него и сказала:

— Думаю, это все, что вам нужно, милорд.

— Полагаю, что так, кузина. — Он насмешливо поклонился. — Буду знать, с кого спросить в случае чего.

Он что же, обвиняет ее, будто она нарочно сделала неправильный заказ, чтобы досадить ему? От негодования у нее загорелись глаза, а граф лишь рассмеялся:

— Я и вправду благодарен вам за помощь! — И он снова принялся за вино.

Тео проглотила готовую сорваться колкую реплику и повернулась к Грэгу:

— А теперь я сделаю отдельный заказ для нашего дома…

— Заказ весьма скромный, — заметил его светлость, когда она наконец поднялась с лавки.

— У скромного хозяйства скромные потребности, — холодно ответила Тео. — Грэг, пришли счет леди Белмонт в наш новый дом. — С этими словами она взяла со стола перчатки и хлыст. — Завтра утром я пришлю Альфреда с повозкой, чтобы все забрать… Всего хорошего, лорд Стоунридж.

Она прошла из пивной на кухню.

Сильвестр усиленно заморгал, когда до него дошло, что на Тео весьма необычный костюм для верховой езды — нечто вроде коротких расклешенных штанов. Ведь не ездит же она верхом, как мужчина?

— Будьте любезны, Грэг, прислать оба счета ко мне в усадьбу, — приказал граф. — Я договорился с леди Белмонт.

— А, — понимающе протянул Грэг. — А леди Тео, смею думать, ничего об этом не известно.

Сильвестр утвердительно кивнул. Это была ложь, но он надеялся представить это леди Белмонт как подарок к новоселью. Вполне уместный знак почтения, но граф предпочел не говорить о своем намерении при кузине, которая запросто могла бы устроить сцену прямо при хозяине гостиницы. Он быстро вышел и направился к конюшне, где, как он полагал, Тео оставила свою лошадь.

Тео вышла из кухни, аккуратно засунув в глубокий карман жакета сверток с тарталетками. Она видела прислонившегося к стене графа, но предпочла проигнорировать его.

— Мою лошадь, Тео!

Конюх привел в поводу стройную серую в яблоках кобылу. Тео с легкостью вскочила в седло.

— Какая необычная посадка, — заметил Сильвестр, пересекая двор. — Но возможно, для цыганки это привычно.

— Так удобнее, — коротко ответила она, подбирая поводья. — Я всегда здесь так езжу, и никто не обращает на это внимания. Всего хорошего, лорд Стоунридж.

От такой манеры ездить верхом будущую графиню тоже придется отучить. Покачав головой, он уселся на свою лошадь и поехал следом за Тео. Такое уж выпало ему счастье, что единственной дочерью леди Белмонт, на которой он мог жениться, оказалась эта строптивая молодая ведьмочка, которая питала к нему явное отвращение… Может быть, имеет смысл попробовать уговорить леди Белмонт передумать и дать ему возможность попытать счастья с Клариссой.

Нет! С Тео справиться гораздо сложнее, но тем славнее будет победа над столь неординарной личностью. К тому же ее знания и опыт в управлении имением были поистине бесценным капиталом.

Граф пустил свою лошадь в галоп и поравнялся с Тео, когда она выезжала из деревни и поворачивала к вершине скалы, высившейся над Лалуорт-Коув.

— Одно слово, кузина.

— Почему вы не можете оставить меня в покое? — воскликнула Тео.

Граф поджал губы.

— Было бы гораздо лучше для всех, если бы вы примирились с неизбежным, — проговорил он с тщательно дозированной суровостью. — Хотите вы или нет, но мы будем соседями. А вы ведете себя как избалованная девочка-подросток, которую надо как следует высечь, чтобы научить хорошим манерам.

— Я приняла неизбежное, но не желаю поощрять вас. Вы же, кажется, нарочно дразните меня, повсюду преследуете, заставляете говорить ужасные вещи… а я вовсе этого не хочу.

В ее голосе звучало такое отчаяние, что граф не мог не смягчиться. Положив руку ей на плечо, он улыбнулся и попытался ее успокоить.

— Я вам верю, Тео, и вовсе не намерен провоцировать вас на всякие глупости. Но мне хотелось бы поближе познакомиться с вами, а вы всячески мне в этом препятствуете.

Акула! Тео увернулась от него и пришпорила свою кобылу, направив ее по узенькой тропке, спускающейся со скалы к маленькой бухточке. Кобыла уверенно ступала по крутому склону и, видно, хорошо знала дорогу. Сильвестр следовал за Тео, сдерживая свою лошадь.

Тео слышала за собой стук копыт и действительно чувствовала себя дичью, на которую ведется охота. Очевидно, настало время показать этому Джилбрайту свой характер.

Кобыла достигла ровного места, Тео спешилась и завязала поводья на шее лошади, поджидая, когда подъедет граф.

Она отбросила шляпу в сторону и расстегнула жакет. Все это она проделывала с нарочитой медлительностью.

— Прекрасно, милорд. Раз вы не хотите оставить меня в покое, как я прошу, вызываю вас на дуэль. Деремся до трех падений.

Тео сбросила жакет и бесстрашно уставилась на Сильвестра. Выражение лица графа было непроницаемо. Он молча слез со своей лошади.

Тео широко расставила ноги и встала лицом к противнику. Затем подняла руки и завязала косы узлом на затылке. При этом грудь ее поднялась, и на мгновение сквозь тонкую рубашку стали видны темные соски.

— До трех падений, милорд. И если я выиграю, вы больше близко ко мне не подойдете. Согласны? Граф тоже скинул сюртук и закатал рукава.

— Разумеется, — спокойно ответил он. — Но если я выиграю, ты будешь со мной настолько любезна, насколько я этого захочу.

Это могло означать только одно. Тео в упор уставилась на графа, но при воспоминании о его поцелуях в груди у нее сладко защемило.

Она судорожно сглотнула и, казалось, впервые рассмотрела его мощную мускулатуру. Господи, какой же он большой! Только круглый дурак может надеяться, что справится с ним… Конечно, такая возможность есть, но абсолютно никакой уверенности. А если она проиграет, то целиком будет в его власти.

А его поцелуи… Боже праведный! Умом она ненавидела этого человека, а тело… тело жаждало объятий.

— Да пропадите вы пропадом, граф Стоунридж! — Тео повернулась и вскочила в седло.

Граф стоял и смотрел, как она направила лошадь прямо в закипающие у берега волны. Он покачал головой, в равной степени будучи удивленным и раздраженным. Ну и жизнь у него будет с женой, которая предпочитает выяснять отношения в кулачном бою!

Сильвестр нагнулся, чтобы поднять ее жакет и свой сюртук, стряхнул с них песок и положил на плоский выступ скалы. Затем он уселся рядом, вытянул ноги и сощурился от солнца, когда смотрел, как его строптивая кузина пустила кобылу в сумасшедший галоп вдоль берега.

Когда она направила лошадь к входу в бухточку, граф резко выпрямился. Не собирается же она пуститься в море? Сильвестр даже привстал, чтобы закричать ей, но тут увидел, как Тео достигла песчаной косы футах в двенадцати от берега и, окруженная сверкающим ореолом мелких брызг, двинулась вдоль косы легкой рысью.

— Отчаянная цыганка! — Он снова уселся на камень, закрыв глаза, подставил лицо солнцу и стал ожидать возвращения Тео.

Она скакала до тех пор, пока ее раздражение не улетучилось. Лошадь под ней бежала с видимым удовольствием, весело резвясь на мелководье. Морские волны ритмично набегали на песок, но здесь, в защищенной от ветра бухточке, поверхность моря была гладкой, как зеркало, и солнце жгло затылок и спину юной всадницы.

Тео обернулась и посмотрела на берег. Сильвестр Джилбрайт все еще был там, и его поза ясно говорила о том, что он никуда не торопится. Не будет же она до бесконечности скакать по бухточке!

Повернув кобылу, Тео вернулась на берег. Костюм ее промок до пояса, в сапожках хлюпала вода, а рубашка прилипла к вспотевшей спине. Шпильки где-то потерялись, и косы рассыпались по плечам.

Тео подъехала к тому месту, где полулежал граф, откинувшись на сложенные за затылком руки.

— Вы отвратительны, я вас ненавижу, — заявила Тео.

— Неужели?

Граф открыл глаза и лениво покосился на Тео.

— Может быть, вы будете любезны вернуть мне жакет? — ледяным тоном проговорила она.

Сильвестр покачал головой:

— Подойдите и возьмите сами, цыганочка.

— Будьте вы прокляты!

Она повернула лошадь и поскакала прочь.

— Она начала повторяться, — пробормотал граф, усаживаясь на лошадь и направляясь вслед за Тео. Расстояние между ними быстро сокращалось, несмотря на то что Тео пригнулась к шее своей кобылы и всячески подгоняла ее. Но ее лошадь выдохлась, и Тео бросила попытки вырваться вперед. Она отпустила поводья и дала своей лошади возможность скакать, как ей вздумается.

Тем временем граф поравнялся с Тео. Она искоса взглянула на него и, к крайнему своему удивлению и неудовольствию, обнаружила, что он смеется. Тео заметила блеск в его глазах, а на губах многозначительную ухмылку. Она снова пришпорила свою лошадь в отчаянной попытке оторваться от графа.

Сильвестр взял в зубы поводья своей лошади, наклонился и легко снял Тео с седла. К его удивлению, сделать это при ее посадке оказалось нетрудно. Затем он остановил ее лошадь и пристроил свою пленницу на седле перед собой.

— «Приехал юный Лохинвар на боевом коне. В краях сих лучшего коня никто не видел и во сне», — процитировал граф. — И не вздумайте в очередной раз посылать мне проклятия, кузина, а то мне придется применить карательные меры.

И с этими словами он крепко прижал Тео к груди. Его жеребец под тяжестью двух седоков начал тяжело дышать, тогда как лишившаяся наездницы кобыла радостно фыркала и рыла копытами песок.

Тео оцепенела. Пальцы графа скользили по ее лицу, прослеживали линии ее щек, шеи, губ.

— У вас очень привлекательная внешность, милая цыганочка. Но я не могу ее оценить в полной мере, когда вы постоянно шипите и плюетесь, а ко всему прочему все время пытаетесь свалить меня с ног.

Он, улыбаясь, ухватил ее за подбородок и чуть наклонился.

Тео пыталась сопротивляться, но все ее усилия были тщетны. Тело ее больше не повиновалось разуму. В жилах бешено пульсировала кровь, солнце обжигало сомкнутые веки. Руки графа скользили по ее телу, ощупывая набухшие под тонкой рубашкой груди. Кроме рубашки, на Тео ничего не было, и он легонько покручивал ее маленькие соски.

Затем он расстегнул пуговицы и проник под тонкую ткань. Со слабым стоном Тео прильнула к нему и, дрожа всем телом, обхватила его шею рукой, подтягивая его еще ближе и жадно отвечая на его поцелуи.

Граф медленно, неохотно оторвался от ее губ, поднял голову и посмотрел ей в лицо. Рука его продолжала ласкать ее грудь.

Глаза Тео были открыты, в них светилась страсть… страсть и смущение.

— А вам действительно надо носить только рубашку, — все еще улыбаясь, заметил граф. — В таком виде вы привлекательны просто до неприличия.

Тео глубоко вдохнула и попыталась усесться прямо, но его хватка стала жестче, он не прекратил свои ласки, и со слабым стоном Тео уступила.

— Ну? Разве это не приятнее, чем все время мне угрожать? — поддразнивая Тео, пробормотал Сильвестр.

— Это был вызов, а не угроза, — заявила Тео, выведенная из состояния транса его тоном и неприятным чувством, что этот невыносимый Джилбрайт так ненавязчиво и естественно возобновил свои ухаживания.

Да, она проявила слабость, переоценила собственные силы, а на самом деле оказалась беспомощной, как новорожденный младенец. Тео высвободила руку, толкнула графа в грудь и заморгала от яркого солнечного света, бившего прямо в глаза. Голова у нее кружилась. Черный жеребец графа беспокойно дернулся, и Тео неизбежно свалилась бы на землю, если бы Сильвестр не поддержал ее за талию. Он хохотнул, но сказал серьезно: — Я с удовольствием принял бы вызов, но это плохой способ решения проблем. Вам стоит об этом помнить, кузиночка… особенно если мы собираемся какое-то время жить под одной крышей.

— Я бы на это особенно не рассчитывала, — заявила Тео просто потому, что ей нечего было сказать.

Она выскользнула из-под его руки и соскочила на землю.

— Почему же это? — Граф поднял бровь и удивленно посмотрел на нее.

И действительно, почему? Что может ему помешать? Ее мать, кажется, очарована им, а сама Тео никак не научится держать язык за зубами. Все ее тело горело огнем, каждый кусочек кожи стал повышенно чувствительным. А этот несносный Джилбрайт, словно ему все было заранее известно, с неотрывным вниманием смотрел на ее грудь, и Тео чувствовала, как под этим пристальным взглядом поднимались ее соски, набухали и становились упругими.

— Советую вам в будущем носить блузку, — спокойно проговорил граф. — Или не снимать жакет… до тех пор, пока вы не будете готовы платить по основному счету, выдав аванс.

— Вы с самого начала нашего знакомства ведете себя как грубиян, — проговорила она, дрожа от вновь вспыхнувшего гнева. — Возможно, тогда этому и было какое-то оправдание… вы ведь не знали, кто я. Но теперь должна сказать вам, Стоунридж, что вы законченный наглец и самодовольный хлыщ!

Тео вскочила на свою кобылу и поехала вдоль берега к широкой дороге, которая вела к скале.

Сильвестр скорчил гримасу: шаг вперед, два назад. В этой девушке было нечто, что пробуждало самые низменные инстинкты. Она была чертовски задиристой, и это вызывало в нем желание подчинить ее своей воле. Но если отбросить ее ребячливость, в этой девушке было нечто такое, что воспламеняло графа, и он готов был побиться об заклад, что Тео будет потрясающей партнершей в страсти… при умелом руководстве.

Граф следил, как она удаляется по дорожке, и весь трепетал при воспоминании о ее груди и страстной реакции на его поцелуи. Разрази его гром, но он вышколит свою строптивую кузину!

Сильвестр поехал назад к тому месту, где на скале все еще лежала их одежда. Ему подумалось, что чувства Тео сейчас в таком же смятении, как и его собственные. Ее пылкая натура не пугала графа. Гораздо труднее было бы преодолеть безразличие. Так что, по-видимому, он избрал правильную тактику по отношению к кузине.

Граф спешился и подобрал одежду. Помнится, Тео что-то запихивала в карман — пакет с яблочными тарталетками. Ага, она их забыла! И граф не колеблясь съел их перед тем, как снова усесться в седло. Когда он подъезжал к усадьбе, из розария показалась леди Илинор с садовыми ножницами в руках и корзинкой желтых и белых роз.

— Лорд Стоунридж! — приветливо воскликнула она. — Как мило, что вы приехали.

Он снял шляпу, спешился и пошел рядом с леди Белмонт.

— Мне надо вернуть жакет и шляпу леди Тео, миледи.

У леди Илинор глаза полезли на лоб.

— Объяснитесь, милорд!

Граф обезоруживающе улыбнулся:

— У нас вышла небольшая… размолвка. И кузина весьма поспешно уехала.

— Но ради всего святого, что она делала без жакета и шляпы?

Леди Белмонт сверлила графа глазами, хотя в голосе ее звучало едва заметное любопытство.

— Кузина вызвала меня на кулачный бой, миледи. — На этот раз улыбка его была грустной. Леди Илинор перевела дыхание.

— Уверена, что вы не приняли этот вызов.

— Вообще-то да. Кузина была вынуждена взять его назад. И теперь она на меня в обиде.

— О, это все Эдвард! — проговорила леди Илинор, покачав головой. — Это он обучил Тео всей этой чепухе, когда они были еще детьми, и всякий раз, когда он бывает здесь, они практикуются в борьбе друг с другом.

— Эдвард?

— Жених Эмили, Эдвард Ферфакс. Ферфаксы — наши соседи, и дети знали друг друга с пеленок. Я думала, что Эдвард и Тео поженятся, но они посовещались между собой, и вот я узнаю, что Эдвард помолвлен с Эмили. — Она слабо улыбнулась. — Я уверена, что это правильное решение, но до сих пор не могу понять, что привело эту троицу к такому заключению, да к тому же столь внезапно.

— А где сейчас мистер Ферфакс?

— Лейтенант Ферфакс. Он под знаменами герцога Веллингтона, — ответила леди Илинор, бросив на него быстрый взгляд. — Вы ведь тоже были на войне, сэр?

— Да… и потом двенадцать месяцев в плену у французов, — отрывисто ответил граф. Леди Илинор кивнула.

— Итак, вы отговорили Тео от поединка, и теперь она на вас сердита.

— Вот именно, миледи. Она меня вообще недолюбливает. Просто не могу понять, что я такого сделал, чтобы вызвать такое отношение.

— Очевидно, вы с Тео встречались раньше?

— Да… и встреча была не самой теплой, — нахмурившись, согласился граф.

Леди Илинор снова взглянула на него. Стоунридж сдерживал нетерпение, все время стараясь идти с ней в ногу. Он явно чувствовал себя неловко, и это сказывалось в каждом его жесте. Какая-то глубоко засевшая боль, казалось, терзает его. Леди Илинор все еще не могла решить, нравится он ей или нет. Скорее да… или по крайней мере это выяснится при более близком знакомстве. Он, безусловно, привлекателен, а Тео как будто этого не замечает.

— Вам надо кое-что усвоить относительно Тео, — проговорила она как о чем-то само собой разумеющемся. — Этот дом, имение и люди — часть ее самой, как было у ее отца и деда. Ни ее сестры, ни я сама никогда не сможем этого понять. Тео была любимицей деда и чувствует себя обязанной продолжать его дело. Вы же, сэр, для нее чужак, вмешивающийся не в свои дела. Вы посягаете не более и не менее как на зов крови, текущей в ее жилах.

Сильвестр молча прислушивался к ее голосу, как к голосу своей совести. Предположим, он скажет этой женщине правду… что ни одна из них не была предана или забыта старым графом. Но почему он должен восстанавливать справедливость по отношению к памяти старого графа за счет своего будущего? Этот хитрый старик заварил кашу… и тем самым поставил их всех в крайне сложное положение.

— Но я хочу изменить это положение вещей, леди Бел-монт, — проговорил он спустя минуту. — Я предлагаю вашей дочери остаться здесь и увидеть, как се наследство переходит в руки ее собственных детей.

— Да. И это мне представляется отличным выходом, — заметила леди Илинор, останавливаясь, чтобы обрезать ветку живой изгороди. — Но Тео, возможно, этого еще не понимает. А у меня нет времени, чтобы убеждать ее.

Граф подавил раздраженное восклицание и, взяв себя в руки, отрывисто проговорил:

— Может быть, вы походатайствуете за меня, миледи?

Леди Илинор остановилась и пристально взглянула на него из-под полей соломенной шляпы, украшенной цветами. Затем твердо сказала:

— Нет, граф. Вы должны сами за себя постоять. Граф поспешил исправить свою ошибку:

— Я понимаю. Прошу простить мою дерзость.

Он поклонился, прикоснувшись к своей шляпе. В глазах у него была грусть.

Леди Илинор тут же решила, что он ей все-таки нравится. И как привлекательны эти морщинки вокруг глаз! Она улыбнулась и взяла его за руку.

— Я ни в коей мере не виню вас, сэр. Когда речь идет о Тео, разумный человек пускает в ход все свои средства.

— В таком случае я тоже попробую так поступить, — сухо заметил граф.

Леди Илинор проследила за его взглядом. По дорожке навстречу им спускались Тео и Рози. Внезапно девочка рванулась вперед и упала на колени перед клумбой. Тео присела рядом с ней на корточки.

— Опять червяки, — вздохнула леди Илинор, — или на этот раз улитки? Никак не могу свыкнуться с увлечениями Рози.

Тео встала и взглянула на мать и ее спутника так, словно увидела их в первый раз. Сильвестр решил было, что она развернется и уйдет, но, вероятно, из уважения к матери Тео направилась к ним.

Она переоделась в простенькое полотняное платье, но более приличное, чем ее холщовый наряд, который был на ней при ловле форели. Тем не менее вид вполне соответствовал сельской местности. Шляпы на ней не было, а волосы были собраны в одну иссиня-черную косу. Граф наблюдал, как она приближалась и как колыхалось при ходьбе ее платье.

— Боже мой, лорд Стоунридж, какая приятная неожиданность! — проговорила она, подойдя ближе. Глаза ее блестели васильковой синевой на загорелом лице. — Признаюсь, я не ожидала снова сегодня с вами встретиться.

— Вы оставили на берегу свои жакет и шляпу, — проговорил граф, вручая ей названные вещи. — Я думал, что они могут вам еще понадобиться… по крайней мере жакет, — многозначительно добавил он. — Но вижу, вы и без меня вышли из положения.

Граф рассчитывал на примирение, но поведение Тео было столь вызывающе насмешливым, что он готов был немедленно наказать ее, напомнив о том, что произошло между ними нынче утром и как она реагировала на повышенное внимание с его стороны. Граф намеренно откровенным взглядом обозрел ее всю, и его вполне удовлетворило, что щеки Тео слегка порозовели. Но она быстро оправилась.

— У меня нет особой надобности в этом жакете, милорд. Но я благодарна вам, потому что в кармане есть нечто важное. Рози, у меня для тебя яблочные тарталетки от миссис Вудз.

— О, — смущенно проговорил Сильвестр, — боюсь, что я их съел.

— Вы их съели? — Тео удивленно посмотрела на него. — Но они предназначались для Рози!

Сильвестр почесал в затылке и выглядел так смущенно, что леди Илинор с трудом сохраняла серьезный вид.

— Я прошу прощения, но они выглядели столь заманчиво, и еще я надеялся, что вы забыли про них.

Граф посмотрел на Рози, которая в свою очередь уставилась на него сквозь очки с выражением недоуменного любопытства.

— Простите меня, леди Розалинда… Оба они выглядели ужасно нелепо: девочка ко всему прочему держала в своей ладошке пригоршню улиток.

— Я, право, очень сожалею. Я не знал, что это для вас.

— Ничего страшного, — весьма серьезно ответила Рози. — Мне ведь их никто не обещал. Вероятно, это должно было быть сюрпризом.

Сильвестр заморгал.

— Вы говорите так, чтобы меня успокоить? Тео рассмеялась:

— Да, как хорошо воспитанная девочка!

— О!

Граф на самом деле казался опечаленным.

— Успокойтесь, — проговорила Тео. — Мы с Рози сходим сегодня в «Зайца и гончих» и попросим у миссис Вудз еще тарталеток.

— Это мое дело, — заявил Сильвестр, усаживаясь на лошадь. — Мало признаться в ошибке, надо ее исправить. — Он приподнял шляпу. — Всего хорошего, леди Белмонт… кузина Тео… Рози.

— Пока, — беззаботно проговорила Рози. Она полностью сосредоточилась на содержимом своей ладошки. — О… — сказала она вдруг, посмотрев на графа. — А вы не будете торопить нас с переездом? Мне надо перевезти мой музей, а это может занять много времени, потому что все надо тщательно запаковать и перенести на руках до подъездной дорожки.

— Рози! — воскликнула леди Илинор. Теперь настала очередь графа рассмеяться.

— Нет, кузиночка, я ни в малейшей степени не заинтересован в том, чтобы вы покидали усадьбу. Я уверен, что мы сможем жить в мире и согласии столько, сколько понадобится. Не так ли, кузина? — И он одарил другую сестру игривой улыбкой.

— Это еще надо проверить, сэр, — возразила Тео без всякой уверенности.

Глава 5

Дверь в спальню графа Стоунриджа была открыта. Тео остановилась перед ней в коридоре. Она не раз бывала в этой комнате, особенно в те дни, которые предшествовали смерти старого графа. Она в подробностях изучила искусную резьбу на столбиках кровати, могла мысленно проследить ее завитки и изгибы, по которым пробегала ее рука во время бесконечных бдений у постели умирающего. Она помнила богатый змеящийся узор на расшитом драконами балдахине, такими же, что были изображены на китайском ковре. Ей казалось, что она помнит каждую деталь панельной обшивки, каждую черточку лепного потолка.

Когда она вошла и огляделась, комната оказалась пустой. Обстановка осталась той же, и все же что-то в ней неуловимо изменилось. Дух деда больше не обитал здесь, исчез слабый запах болезни и старости. Вокруг были разбросаны личные вещи новоявленного графа: серебряные гребешки для волос на туалетном столике, ящик для обуви рядом с платяным шкафом, незнакомые книги на полках.

Взгляд ее упал на портрет отца в военной форме. Он висел над камином против кровати, чтобы дед мог видеть его всякий раз, как просыпался. Он как-то сказал Тео, почему повесил его там. Пусть сын будет первым, кого он видит, просыпаясь по утрам, и последним перед отходом ко сну. Теперь портрет висел перед безразличным взором одного из Джилбрайтов.

Гнев и бессилие, неразрывные с печалью и преследующие Тео во все эти дни, вспыхнули снова, перехватили горло, огненным обручем сдавили голову и наполнили глаза горькими слезами. Она сделала еще шаг по направлению к портрету. Виконт Белмонт улыбался ей своими голубыми глазами, чистыми, как омытые дождем горные озера. Правая рука его покоилась на эфесе шпаги. Тео пыталась оживить воспоминания о лице и голосе отца. Она припомнила руки, обнимавшие ее, когда отец сажал ее на пони. Ей казалось, что она вот-вот вспомнит его голос, когда он называл ее сорванцом Тео…

— Чем могу служить, кузина?

Она оглянулась на чуть ироничный голос графа. Она не имела права находиться в его комнате… больше не имела… без приглашения нового хозяина. Тео посмотрела на него невидящими глазами, в которых отражался не Сильвестр Джилбрайт, но воплощение и причина ее скорби и гнева.

Она выставила вперед руки, желая остановить его и проскочить мимо.

— Эй, не так быстро! — Граф поймал ее за руку и развернул к себе лицом. — Что вы делали в моей комнате, Тео?

— А как вы думаете, что я здесь делала, милорд? — поинтересовалась она. — Воровала! Или, может быть, шпионила?

— Не говорите глупостей, — резко оборвал ее граф. — Вы искали меня.

— А зачем мне вас искать? — проговорила Тео, давясь слезами. — Я была бы счастлива никогда больше не видеть вас, лорд Стоунридж.

Сопение Сильвестра показало ей, что она зашла слишком далеко. Но ей это было безразлично. Ее внезапно охватило слепое желание во что бы то ни стало причинить боль этому человеку. Она вырвала руку и оттолкнула графа в сторону.

Но Сильвестр ухватил ее за косу и не дал идти дальше.

— Нет, так не пойдет! — разъяренно проговорил он. — Я до смерти устал от вашей грубости. Чем, черт возьми, я ее заслужил?

— Вам и не надо ничего делать… кроме того, что вы есть! — воскликнула Тео. — А если вы бесчувственны, чтобы понять это, сэр, позвольте сказать вам, что это портрет моего отца и что он висит теперь в вашей комнате!

Удивленный, он обернулся, чтобы взглянуть на портрет, и выпустил ее косу. Тео воспользовалась этим и почти бегом покинула комнату, потому что боялась расплакаться.

Граф тихонько выругался, но не сделал попытки последовать за ней. Он рассматривал портрет, жалея, что не сделал этого раньше и тем самым не предотвратил сцену.

Сильвестр позвал Фостера.

— Перенесите портрет виконта Белмонта в комнату леди Тео, Фостср, если, конечно, его не захочет взять себе леди Илинор.

— У леди Белмонт есть портреты покойного виконта, милорд, — сообщил дворецкий. — Но я уверен, леди Тео оценит ваше решение.

— Да… возможно, — пробормотал граф.

Покончив с этим вопросом, он вернулся к мыслям о том, что же делать с Тео. Он пробыл в доме два дня, и всякий раз, когда ей не удавалось избежать его, она была непереносимо груба. До сих пор он не смог уговорить ее объехать с ним имение. Едва ли это кончится добром. Возможно, хитрый старый дьявол, ставя это дурацкое требование, знал, что посмеется над своим неизвестным, но ненавистным ему наследником.

Сильвестр размашисто прошагал через раскрытые двери гостиной на длинную каменную террасу. Вероятно, так оно и есть, а он попался в ловушку из-за своей жадности… из-за нужды, поправил он себя, усаживаясь на низенькую стенку, отделяющую террасу от зеленой лужайки.

И это не была просто нужда в деньгах. Ему нужна цель, свое место и дело в этом мире, где он мог бы проявить все свои таланты. В самом начале войны он пошел в армию. Нынешняя битва с Наполеоном не была простой стычкой с не нюхавшими пороха оборванцами революционерами. Пятнадцать лет армии были его жизнью. В ней были женщины, несколько приключений, но лишь как часть пьянящего возбуждения войны, лишений и страстного упоения победой. Он не чувствовал желания жениться или обзавестись детьми. Последние несколько лет после смерти Кита Белмонта он знал, что унаследует и титул, и Стоунридж, и был не прочь подождать с браком и детьми.

А потом была Вимьера… двенадцать месяцев в грязной французской тюрьме в Тулузе. Потом военный суд.

Он вскочил и принялся ходить по террасе. Его обвинили в трусости. Он подал в отставку под предлогом затянувшихся последствий ранения в голову, хотя все знали истинную причину. И все отвернулись. Этого он не смог вынести. Вернуться на Пиренейский полуостров он также не мог, потому что слухи бежали впереди него. У него не хватило отваги встретиться с унижением лицом к лицу.

Он не помнил, что тогда произошло, поэтому не мог и защищаться.

Джерард сказал, что спешил с подкреплением… что он не медлил… Но черт подери, если это так, как Сильвестр оказался в окружении? Он полагался на помощь так же, как и его солдаты… он думал…

Сильвестр прижал пальцы ко лбу. Ему показалось, что кожа на висках угрожающе натянулась. О чем же он думал? Он не мог ничего ясно вспомнить о том ужасном дне, и все же что-то мелькало в мозгу, как тень знания.

— Что-нибудь не так, лорд Стоунридж?

Мягкий голос леди Илинор ворвался в нарастающее по спирали смятение мыслей. Сильвестр растерянно посмотрел на нее, массируя виски.

— Вы неважно выглядите, — сказала леди Илинор и быстро подошла к нему.

Она положила свою ладонь ему на лоб. Кожа была липкой от пота, а сам он бледен, как призрак. Глаза утратили холодный блеск и затуманились болью, которую леди Илинор почувствовала в нем с самого начала.

Стараясь успокоиться и прекратить бесполезные попытки вспомнить что-либо, граф замотал головой. Озабоченное выражение лица леди Илинор помогло ему преодолеть замешательство, и он с благодарностью почувствовал, как слабеет напряжение в висках. На этот раз он избежал агонии.

— Все в порядке, благодарю вас, миледи, — проговорил граф с вымученной улыбкой. — Неприятные воспоминания — вот и все.

Леди Илинор не настаивала.

— Тео еще не представила вам управляющего, мистера Бомонта?

— Ваша дочь, миледи, не сказала ни одного вежливого слова за последние три дня, — едко

ответил граф. — И разумеется, не оказала мне никакой помощи в ознакомлении с имением. Должен сказать, что начинаю терять терпение.

— Что ж, возможно, это и к лучшему, — задумчиво проговорила леди Илинор. — Тео нужен шок, чтобы выйти из ее теперешнего состояния.

Она наклонилась и вырвала сорняк из грядки.

— Мне кажется, я вас не понимаю, леди Белмонт. Леди Илинор выпрямилась и стала разглядывать вырванную траву с вниманием, которого та вряд ли заслуживала.

— Тео еще не оплакала полностью смерть деда, лорд Стоунридж, и, боюсь, она будет сама не своя, пока ее что-то не встряхнет. Полагаю, мы достаточно щадили ее.

— Я все еще не уверен, что понимаю вас. Сильвестр чувствовал, что ему дают ценный совет, но не знал, как им воспользоваться. Леди Илинор улыбнулась:

— Слушайтесь своей интуиции, лорд Стоунридж, и увидите, к чему это приведет.

— Мама, пришла швея! — На террасе появилась Эмили. — Она принесла образцы новых гардин, и есть один, который мне особенно… О, доброе утро, лорд Стоунридж! Извините, что прервала вас. — Она мгновенно превратилась в светскую даму, когда отвешивала ему легкий поклон. — Я не видела, что вы беседуете с мамой.

— Ради Бога, не извиняйтесь, кузина, — отвечал граф, возвращая поклон. — Мы с вашей матушкой просто коротаем время.

Леди Илинор взяла дочь под руку, улыбнулась графу и чуть заметно кивнула, словно говоря: теперь вы знаете, что делать.

— Встретимся за чаем, лорд Стоунридж.

Сильвестр смотрел им вслед. Леди Белмонт, кажется, думает, что она высказалась предельно ясно, но он никак не мог угадать, что скрывается за ее словами.

Граф пересек лужайку, намереваясь пройти к уже знакомой скале в надежде, что морской воздух и свежий ветерок принесут ему озарение. Но не сделал он и двадцати шагов, как споткнулся о пару одетых в грубые чулки ног.

— Ну вот! Из-за вас я его упустила. Из-под куста вылезла возмущенная Рози и уставилась на графа. В стеклах ее очков играло солнце.

— Из-за вас я его упустила, — повторила она.

— Кого?

— Кузнечика. Они трут задними ногами одна о другую, и получается стрекотание. Я очень хотела поймать его для своего музея.

Сильвестр нахмурился, видя, как юная представительница семейства Белмонтов косится на него.

— О, прошу прощения, но твои ноги торчали, словно капкан.

— Ага, только простаки не смотрят, куда идут, — проговорила девочка и снова нырнула под куст.

Сильвестр поднял глаза к небу. Ну и язычки у этих двух сестричек! Две другие, не в пример первым, вежливы и обходительны, как и полагается благовоспитанным леди. О, почему судьба не послала ему одну из них?

— У тебя нет оснований быть невежливой, — обратился граф к торчащим ногам.

— А я вовсе не невежлива, — донесся приглушенный ответ. — Ведь в ловушки попадают простаки. Их и ставят на простаков. Иначе их так не называли бы.

— На это трудно что-либо возразить, — нехотя согласился граф. — Тем не менее, дитя мое, ты могла бы сказать это более любезно.

И, покачав головой, Сильвестр продолжил свой путь.

Тео за чаем не появилась, но ее отсутствие, казалось, никого не огорчило.

— Думаю, что ей оказал гостеприимство кто-нибудь из фермеров, милорд, — пояснила Кларисса в ответ на вопрос графа. Тон ее был несколько холоден, так как, по мнению Клариссы, граф не имел права спрашивать, где ее сестра. Да они словно сомкнули ряды, эти Белмонты!

— Тео везде чувствует себя как дома. Так было всегда… еще с тех пор, когда она была совсем маленькой девочкой, — добавила Эмили.

— Понимаю. — Нахмурившись, граф перевел взгляд на стоявшее перед ним блюдо. — Позвольте предложить вам ветчины, леди Белмонт?

Пока Сильвестр сидел за столом, вел светскую беседу и с видом ангела-хранителя семейства нарезал ветчину, его деятельная кузина занималась делами, имеющими целью поддерживать имение в должном состоянии и не терпящими отлагательства.

Беря тонюсенький ломтик ветчины, леди Илинор заметила напряженность его взгляда и подергивающуюся щеку. Нетрудно было догадаться о направлении его мыслей. Выйдет Тео за графа Стоунриджа или нет, имение больше не принадлежит ей, и леди Илинор подозревала, что его новый владелец собирается недвусмысленно дать понять это ее дочери.

Тео не вернулась и к тому времени, когда пора было одеваться к обеду, и леди Илинор почувствовала некоторую тревогу.

— Леди Тео не говорила сегодня утром, куда она собирается, Фостер? — спросила она, пересекая холл и направляясь к себе наверх.

— Мне кажется, нет, миледи. — Фостер зажег канделябр у входной двери. — Вы беспокоитесь, миледи?

Сильвестр слышал ее вопрос, когда выходил из библиотеки.

— Нет, конечно, нет, — ответила леди Илинор уверенным тоном, который не убедил ни графа, ни дворецкого. — Тео часто уходит на целый день. Только обычно… — Она покачала головой. — Обычно она присылает записку, если собирается задержаться.

Сильвестр подождал, пока она поднимется и уйдет к себе, и затем спросил;

— Есть ли основания для беспокойства, Фостер? Не послать ли людей на поиски?

— Не стоит, милорд. Все знают леди Тео. Если с ней, не дай Бог, что-нибудь случится, нам сразу же сообщат.

— Но она могла упасть с лошади, — предположил его светлость.

— Возможно, милорд, но маловероятно.

Фостер повернулся к двери, ведущей на кухню. Сильвестр вздохнул. Ясно было, что дворецкий не хочет делиться семейными заботами с посторонним.

Дворецкий не хочет, управляющий не хочет, домоправительница тоже. А что до арендаторов и жителей деревни, они обращали на графа не больше внимания, чем на залетевшую в окно муху.

Он пошел наверх, где Генри раскладывал его вечернюю одежду.

Камердинер взглянул на его светлость и сразу понял, что момент для разговора неподходящий. Когда у майора Джилбрайта такой взгляд, умнее будет помолчать. Слуга налил в тазик горячей воды и принялся чистить темно-синий сюртук и кремовые штаны, пока граф смывал дневную пыль и надевал чистую сорочку.

— Генри, как ты находишь местных жителей? — неожиданно спросил граф, влезая в штаны.

— Нахожу их? Что вы имеете в виду, сэр? — Генри передал его светлости белоснежный галстук. — Ваша алмазная заколка, сэр.

— Благодарю.

Сильвестр пришпилил концы галстука и критически осмотрел себя в зеркале перед тем, как надеть сюртук.

— Находишь ли ты их дружелюбными?

— В пивном баре гостиницы, сэр, люди достаточно дружелюбны, — ответил Генри, все еще не понимая, к чему клонит граф.

— А в доме?

— Пожалуй, они немного насторожены, — ответил Генри, разглаживая сюртук на плечах хозяина. — У Вестона отличный вкус, он подошел бы вам больше, чем Штольц.

До армии Генри также служил камердинером и оказался во французской тюрьме вместе с тяжело раненным, дрожащим в лихорадке майором Джилбрайтом. Он был счастлив вернуться теперь к привычным обязанностям. А после долгих месяцев ухода за майором Генри стал опытной сиделкой. Он был единственным человеком, кого Сильвестр допускал к себе во время приступов.

— Много говорят о новом графе? — спросил Сильвестр, выгнув бровь.

— Не очень… по крайней мере не в моем присутствии.

— Я так и предполагал. А о леди Тео?

— О, она всеобщая любимица, милорд. Все делает умело. Свет очей старого графа.

— Хм… — Сильвестр взял одну из щеток для волос и пригладил непокорную короткую шевелюру. — Избалованная, говоря другими словами.

— Как я понял, сэр, она сильно переживает смерть своего деда, — заметил Генри. — По крайней мере так говорят. Люди утверждают, что она сама не своя.

— Этому я готов верить, — пробормотал граф, засовывая лакированную табакерку в карман, перед тем как спуститься в гостиную. Он был готов к очередному напряженному вечеру с Тео.

Когда он вошел, Эмили и Кларисса стояли у открытого окна и всматривались в ночную мглу.

— Может быть, она вернется окольным путем, — вздохнув, проговорила Кларисса и отвернулась от окна.

— Никаких следов прогульщицы? — спросил Сильвестр, стараясь говорить как можно непринужденнее, и подошел к столу. — Шерри, миледи? Или вы предпочитаете мадеру?

— Благодарю вас, шерри. Нет, Тео еще не вернулась. — Леди Илинор с улыбкой приняла протянутый графом бокал. — Фостер убежден, если с ней что-нибудь случится, нам дадут знать.

— Да, это верно… но… Имение большое, и здесь много безлюдных мест.

— Вероятно, следует послать… — Эмили вдруг замолчала: с террасы донесся голос Тео:

— Они еще не обедают, Фостер? Я и не думала, что уже так поздно… О, мама, я очень виновата!

Дверь распахнулась, и Тео вбежала в комнату.

— Я и понятия не имела, как далеко сегодня забралась. Вы очень беспокоились?

Она наклонилась к матери и поцеловала се.

— Я была близка к этому, — спокойно ответила леди Илинор, но в глазах ее было явное облегчение.

— Как видишь, я вернулась и просто умираю от голода. — Тео бросила шляпу, перчатки и хлыст на столик. — Я действительно сожалею, что заставила вас волноваться. — Она примирительно улыбнулась матери и сестрам. — Я прощена?

— Я предпочла бы, чтобы это не повторялось. — проговорила леди Илинор, отпивая глоток шерри.

— Конечно, я больше так не буду!

Тео налила себе рюмку шерри, не обращая внимания на стоящего у камина графа.

— Должно быть, пора обедать? Из кухни так вкусно пахнет, — проговорила она жалобным голосом.

Сапожки ее были заляпаны грязью, одежда — белой от пыли, а волосы, лишившись заколок, рассыпались вокруг лица иссиня-черным облаком. Она выглядела усталой и какой-то взъерошенной.

Сильвестр вдруг понял, что его терпению пришел конец. Он взглянул на леди Илинор, ожидая, что она выскажется по поводу бесцеремонного появления ее дочери. Но хозяйка дома молча потягивала свой шерри. Что она говорила сегодня утром? Что они достаточно терпели невысказанную скорбь Тео… и что настало время хорошенько ер встряхнуть? Леди Илинор, помнится, советовала ему слушаться своей интуиции, а как раз сейчас интуиция говорила ему, что настало время показать зубы.

— Извините меня, кузина Тео, — решительно проговорил он, — но, на мой взгляд, костюм для верховой езды не годится за обеденным столом.

Тео повернулась к нему с потемневшими глазами:

— А вам какое до этого дело?

— Так уж получилось, что это мой обеденный стол, и поэтому я считаю, что это мое дело. Тео побледнела:

— Ваш?

— Мой, — спокойно подтвердил граф. — И я не допущу здесь подобных вольностей.

Протянув руку, он дернул за сонетку, которая висела рядом с камином.

В напряженной тишине гостиной появился Фостер.

— Попросите подать обед через пятнадцать минут, — вежливо приказал граф.

Когда Фостер вышел, он снова обернулся к Тео:

— У вас пятнадцать минут, кузина… если вы не хотите пообедать у себя в комнате.

— Мама! — Тео повернулась к леди Белмонт. В глазах ее были одновременно гнев и мольба.

Леди Илинор не подняла взгляда от вышивки.

— Лорд Стоунридж вправе устанавливать порядки в своем собственном доме.

Опешившая Тео смотрела на склоненную голову леди Илинор, лорд Стоунридж многозначительно смотрел на часы.

Кларисса быстро подошла к Тео:

— Пойдем, Тео. Я помогу тебе переодеться. Это не займет много времени.

Тео стряхнула с себя оцепенение. Она сфокусировала взгляд на бесстрастном лице графа, а затем повернулась к сестре. Голос ее звучал отрешенно, но ровно.

— Нет, благодарю. Я вдруг поняла, что совсем не хочу есть.

Она повернулась и быстро вышла из гостиной.

Отчаянная цыганка! Он вовсе не собирался лишать ее обеда, но, черт возьми, это действительно его дом. Сильвестр вновь наполнил свою рюмку, а леди Илинор спокойно попросила Клариссу вновь позвать Фостера.

— Фостер, вы можете подавать обед немедленно, — сказала она, когда появился дворецкий. — Леди Тео с нами не будет.

— Я надеюсь, она хорошо себя чувствует, миледи? — Фостер выглядел озабоченным.

— Вполне, — заверила его леди Илинор, откладывая в сторону вышивку. — Идемте, лорд Стоунридж.

Сильвестр предложил ей руку и направился вместе с леди Белмонт к обеденному столу.

Глава 6

Пустующее место Тео делало обстановку за обедом неуютной. Леди Илинор изо всех сил старалась, чтобы беседа за столом не затихала, хотя и видела, что это плохо помогает. Граф со своей стороны тоже старался поддерживать разговор, несмотря на полные упрека взгляды своих кузин. Леди Илинор поймала себя на том, что не понимает, почему граф так настойчив в отношении Тео, вопреки ее упорному сопротивлению. Материально выгадывала только Тео. А если она этого не понимает, то почему граф не возьмет свое предложение назад?

Наконец трапеза завершилась, и леди Илинор вздохнула с явным облегчением.

Граф вежливо встал, когда они покидали столовую, а затем с решительным видом взял графинчик с портвейном, две рюмки и последовал за ними. Он пересек холл и, перепрыгивая через две ступеньки, поднялся по лестнице, не замечая, что Фостер удивленно следит за ним.

Его светлость остановился у комнаты Тео с намерением постучаться, но передумал. Эта атака должна быть неожиданной, решил он, и стремительно распахнул дверь.

В комнате стояла полутьма, но он разглядел сидящую у окна Тео.

— Почему вы сидите в темноте? — спросил он, войдя в комнату.

— Поскольку это ваш дом, милорд, вы, вероятно, считаете необязательным стучаться, перед тем как войти, — с горечью проговорила Тео.

— Вовсе нет, — ответил он, выдвигая ногой стул из угла комнаты. — Но я решил, что, если постучусь, вы запрете дверь у меня перед носом.

Он оседлал стул, сев к ней лицом, и положил руки на спинку. Затем ловко наполнил рюмки из графинчика и протянул одну ей:

— Выпейте портвейна, кузина! Тео распрямилась и взяла рюмку.

— Правда, я не уверен, что портвейн полезен на голодный желудок, — заметил Сильвестр, ставя графинчик на пол у своих ног.

— А кто в этом виноват?

— Вы сами, и отлично это знаете. Незачем было злиться. Тео отпила из рюмки. Портвейн действовал успокаивающе и разливался теплом в желудке.

— Вы оскорбили меня, — сказала Тео и кисло добавила: — Впрочем, это уже входит у вас в привычку.

— А вы с начала нашего знакомства при каждой возможности оскорбляете меня. Пора прекратить терзать друг друга подобным образом, Тео!

В комнате наступила тишина. Сильвестр разглядывал кузину поверх рюмки. Она сняла свой костюм, и теперь он лежал смятой грудой в углу комнаты. На Тео не было ничего, кроме рубашки и панталон, волосы свободно спадали на спину. Граф впервые видел их не заплетенными в косу.

Тео, казалось, не была смущена тем, как одета, и хмурилась, погруженная в размышления. Затем она, словно между ними не было никаких стычек, неожиданно произнесла:

— Благодарю вас за портрет.

Это был первый случай, когда Тео вежливо обратилась к нему. Граф заморгал от изумления.

— Это по моему недосмотру портрет не принесли вам раньше.

— Почему? Почему это случилось?!

Тео швырнула пустую рюмку на пол и вскочила на ноги. Рюмка разбилась вдребезги, но Тео этого даже не заметила. Слезы беззвучно катились у нее по щекам, а лицо перекосилось от боли.

— Это несправедливо! Ведь он был молод… и столько значил для меня… А теперь все потеряно… утрачено…

В бурном потоке слов трудно было разобрать, кто был ей больше дорог, отец или дед. Сильвестр в душе сочувствовал ей и понимал, что в данный момент она не замечает его присутствия. Вся ее скорбь излилась слезами, она стояла посреди комнаты, стиснув кулаки.

Граф опомнился, когда Тео чуть не наступила босой ногой на осколки стекла. Вскочив со стула, он подхватил ее и оторвал от пола.

— Стой! Ты порежешь себе ноги…

Тео отбивалась изо всех сил, хотя вряд ли понимала, что происходит. Держа ее на весу, граф направился к окну и уселся там, прижимая Тео к своей груди. Он ощущал тепло ее тела сквозь тонкую рубашку, ее беспокойное трепетание у себя на коленях, и, вопреки желанию, его собственное тело напряглось в ответ.

Наконец она немного успокоилась и хотя все еще рыдала, но сидела смирно, уткнувшись в его грудь. Он гладил ее волосы и нес какую-то чепуху, лишь бы утешить ее.

Граф не заметил, как дверь тихонько отворилась и тут же закрылась. Снаружи стояла леди Илинор. Она была в глубоком раздумье. Она пришла проведать Тео, услышав ее отчаянные рыдания, которые доносились через закрытую дверь, и вовсе не ожидала увидеть то, с чем столкнулась по ту сторону двери.

Да, это она посоветовала графу следовать своему чутью, когда дело касается Тео. Но по-видимому, он понял ее указания слишком буквально. Вероятно, ей следует спасти свою дочь? Леди Илинор спустилась вниз и стала ждать развития событий.

Потихоньку буря стихла, и снова воцарилась тишина. Тео предприняла очередную попытку освободиться из державших ее железных рук, но теперь с ее стороны это уже не была слепая реакция боли и страдания. Видя, что она вновь вернулась к действительности, Сильвестр ослабил хватку. Тео подняла голову и посмотрела в его глаза, которые на этот раз не были ни холодными, ни насмешливыми.

— Что случилось? Что вы делаете? — фыркнув, спросила она, вытирая нос рукавом.

— Я ничего не делаю, — ответил граф. — Вы сидите у меня на коленях и ревете, как Ниагарский водопад, а все, что я имею, — это испорченный сюртук.

Граф с грустью указал на свой костюм и вынул носовой платок.

— Сидите спокойно.

Тео позволила вытереть себе нос, откинула волосы с лица и глубоко вздохнула.

Но при всем при том Тео почувствовала себя умиротворенной, словно слезы унесли из ее души горе и ненависть. Голова ее упала на плечо графа, и Тео закрыла глаза, ожидая, когда к ней вновь вернутся силы.

Подумав, граф почел за лучшее не менять позы, пока Тео не придет в себя.

Он провел пальцем по ее щеке, и Тео снова заерзала у него на коленях, вызвав тем самым соответствующую реакцию. Граф осторожно взял ее за ягодицы, словно приготовившись немедленно снять со своих колен, но его руки задержались на них гораздо дольше, чем это было необходимо.

— Опля! — Он быстрым движением поставил Тео на ноги. — Жаль тревожить вас, цыганочка, но держать вас, почти раздетую, на своих коленях просто невыносимо!

Опешившая Тео оглядела себя и поняла, что он имеет в виду. Она вдруг остро почувствовала тепло его рук, но, опомнившись, тотчас перешла в наступление.

— Я не садилась к вам на колени и не приглашала вас сюда, — проговорила она, но была слишком возбуждена, чтобы выразить свое возмущение.

Неожиданно она начала дрожать от прохладного ночного воздуха. Она поспешно сделала шаг назад, стараясь восстановить дистанцию, словно это могло исправить ситуацию.

Тео вскрикнула — она порезала ногу об осколок стекла.

— Этого я и опасался!

Сильвестр вскочил и так резко толкнул ее, что она упала на кровать, болтая кровоточащей ногой.

— Оставайтесь там, пока я не уберу осколки. Тео больше не играла в оскорбленную невинность. Она скрестила ноги и уставилась на порез.

— Я разбила рюмку.

— Неужели помните?

Граф посмотрел на нее, стоя на коленях. В ладони у него были осколки.

Тео покачала головой:

— Кажется, я обезумела и утратила способность что-либо понимать и чувствовать.

— Слава Богу, что вы ее опять обрели, — проговорил граф, улыбнувшись. — Забудем об этом.

Он поставил графин на туалетный столик и обмакнул полотенце в холодную воду из кувшина.

— Дайте-ка я осмотрю вашу ногу.

Тео вытянула ногу и откинулась на кровать. Вообще-то она не была уверена, что вновь обрела способность спокойно соображать. Если бы это было так, то почему же она лежит здесь и принимает помощь от человека, которого ненавидит? Но может быть, она слишком устала, чтобы обращать на это внимание? С этой мыслью Тео закрыла глаза.

В следующую минуту она почувствовала на своем разгоряченном лбу холодное полотенце.

— Так лучше? Тео открыла глаза.

— Да… благодарю вас.

В серых глазах графа промелькнула улыбка, и впервые Тео подумала, что он вовсе не выглядит как человек, которого надо ненавидеть. Казалось, что до этого момента она видела его сквозь туман гнева и скорби.

— Вам надо поесть, — проговорил граф, бросая мокрое полотенце обратно в рукомойник. — Я пойду и принесу поднос, пока вы уляжетесь в постель, а потом мы немножко поговорим.

Тео присела в кровати, откинувшись на подушки, и попыталась сосредоточиться. Она чувствовала себя так, словно ее пропустили меж валиков для отжимания белья, а затем пригласили на беседу с лордом Стоунриджем, о теме которой нетрудно было догадаться.

Графинчик с портвейном и рюмка все еще оставались на полу рядом со стулом. Тео соскользнула с постели, неуверенно шагнула к графину, наполнила рюмку и немного отпила. Если предполагается, что портвейн укрепляет, то на этот раз вино сразу же ударило ей в ноги, и Тео, зажав рюмку в руке, поспешно села на кровать.

Глаза ее снова остановились на портрете, с которого отец улыбался ей. Его наследство могло бы принадлежать ей, если бы она заплатила соответствующую цену. Тео отхлебнула еще глоток.

Когда граф спускался по лестнице, леди Илинор вышла из гостиной.

— Вы были у Тео, лорд Стоунридж? Сильвестр остановился на нижней ступеньке.

— Да, сударыня. Я хочу попросить Фостера приготовить ей поесть. Она была голодна, когда вернулась. Леди Илинор задумчиво разглядывала его.

— Вы собираетесь сами отнести ей поднос?

— С вашего разрешения, леди Белмонт. Их взгляды встретились.

— Мне кажется, вы уже все решили, милорд, — сухо проговорила леди Илинор. — Надеюсь, ваш сюртук еще послужит вам.

Сильвестр проследил за ее взглядом.

— Да, ради благой цели.

Леди Илинор кивнула. Этот граф действительно проявлял необычайную настойчивость!

— Ну что ж, надеюсь, вы получите дивиденды с выгодной сделки, — проговорила она, направляясь в гостиную. — Тео быстро восстанавливает утраченные позиции.

— Это меня и окрыляет, — пробормотал граф ей вслед. Он вызвал Фостера.

— Ужин для леди Тео, — приказал граф. — Приготовьте поднос, я сам отнесу.

— Это может сделать горничная, милорд.

— Уверен, что может, — нетерпеливо проговорил его светлость. — Но я хочу отнести его сам.

На лице Фостера видно было неодобрение. Спальня леди не место для джентльмена, особенно если он направляется туда в сопровождении графина с портвейном.

— Хорошо, сэр. — И Фостер с чопорным поклоном удалился на кухню.

Пять минут спустя дворецкий вошел в библиотеку с накрытым салфеткой подносом.

— Я добавил бокал кларета, сэр. Того самого, что вы пили за обедом. Леди Тео он нравится. — Он все еще излучал неодобрение.

— Уверен, что леди Тео оценит ваше усердие. — Сильвестр взял поднос и пошел следом за дворецким. — О Господи, вы никогда не слушаете, что вам говорят! — воскликнул он, войдя в комнату Тео. — Я же сказал, чтобы вы легли в постель. А вы что делаете?

— Пью портвейн, — сонным голосом ответила его кузина. — Мне говорили, что он придает силы.

— Ну и как, вы убедились? — спросил граф, ставя поднос на туалетный столик.

Уже совсем стемнело, и он зажег свечи в канделябрах.

— Не знаю, как насчет сил, но я чувствую себя немного пьяной.

Сильвестр вздохнул. Еще немного, и она скоро будет не в состоянии его выслушать, а утром, вероятно, будет такой же упрямой и грубой, как всегда.

— Ложитесь в постель, — приказал он.

— Еще рано ложиться.

Тео встала, пытаясь сохранить равновесие. Затем удовлетворенно кивнула.

— Видите, у меня довольно крепкая голова…

Крепкая или нет, но его кузина была не вполне трезвой. Чем скорее еда перекочует в ее желудок, тем лучше.

— Лучше съесть ужин в постели, — сказал граф. И с этими словами он схватил Тео в охапку, откинул одеяло и запихнул под него кузину. Графа удивила легкость, с какой ему удалось это проделать, что ясно говорило о слабости теперешнего состояния Тео. Он сложил подушки одну на другую и прислонил ее к ним.

— А теперь, кузина, ешьте свой ужин.

Тео заморгала, соображая, стоит ли бунтовать и будет ли это полезно, вдохнула аппетитные ароматы с подноса и решила, что не стоит.

— Вам лучше воздержаться от кларета, — посоветовал Сильвестр.

— Нет! — Тео схватила его за руку, готовую убрать рюмку. — Я не могу есть без вина… и, кроме того, это мое любимое.

— Думаю, что так, — согласился Сильвестр. Тео исследовала содержимое подноса. Грибной суп, холодная цыплячья грудка, пирог со сливочным кремом.

— Вы за обедом ели другое. Я чувствовала запах молочного поросенка.

— Но вы предпочли не появляться за обеденным столом, — спокойно напомнил граф. — На вашем месте я был бы благодарен и за это.

Он придвинул стул к кровати и снова оседлал его, сложив руки на спинке.

Тео придумывала едкий ответ, но, не найдя такового, зачерпнула ложкой суп.

Портвейн оказал смягчающее действие, отметил граф, наполняя свою рюмку, которую Тео оставила на полу. Он решил подождать, пока она поест, и только потом приступить к намеченному разговору. Поэтому он спокойно потягивал портвейн и наблюдал за ней.

Под влиянием обильного обеда признаки бури быстро ослабевали. Нос Тео перестал блестеть, в мягком мерцании свечей волосы ее восстановили свой обычный блеск, а лицо утратило бледность и приобрело розовато-золотистый цвет. Ее руки и шея оставались открытыми, а кожа, казалось, светилась сама по себе. Взгляд графа перешел на ее грудь, на кружевную оборку, которая подчеркивала глубокую расселину меж грудей.

Эти ощущения отнюдь не способствовали осаде, которую он собирался предпринять. Граф быстро проговорил:

— Можете ли вы, кузина, объяснить, что заставляет вас ненавидеть меня?

Вопрос застал Тео врасплох, и она чуть не подавилась кусочком цыпленка. Граф хлопнул ее по спине и продолжал:

— Моя внешность? Но я не могу ничего с ней поделать. Мои манеры? Они продиктованы вами, кузина, и если вы хотите, чтобы они изменились, вам следует изменить ваше собственное поведение. Что же еще?

Тео сделала еще один глоток. Путаница в голове улеглась, и ее мысли снова стали ясными, хотя она и чувствовала усталость. Граф ожидал ответа на свой вопрос, на который, как Тео обнаружила, было очень трудно ответить.

Несомненно, причиной была не его внешность… Граф был самым привлекательным мужчиной, с которым ей приходилось встречаться… не исключая Эдварда, которого она любила многие годы. А если вспомнить ощущение его тела, вкус его поцелуев, запах кожи…

Нет, лучше не вспоминать!

Конечно, поведение его достойно порицания, но и ей самой можно было предъявить те же обвинения. Честность заставляет ее признать свою вину. С матерью и сестрами он вел себя совсем иначе, и это доказывает, что именно к ней относилась его резкость.

— Медлите с ответом, кузина! — сказал Сильвестр с иронической ноткой в голосе. У Тео порозовели щеки.

— Ни в малейшей степени, — заявила она, убирая поднос с колен. — Просто вы — Джилбрайт, и этим все сказано. Граф вздохнул.

— Эта история больше не имеет значения, Тео. Меня тоже воспитывали в духе неприятия по отношению к Белмонтам, но ведь это просто ребячество!

Тео поджала губы.

— Я так не думаю.

Сделав над собой огромное усилие, Сильвестр принялся загибать пальцы:

— Я не ответствен за старую ссору, как не ответствен за то, что я Джилбрайт, потому что не выбирал родителей. Я не ответствен за смерть вашего отца и, наконец, не ответствен за условия завещания.

Все было совершенно справедливо. Но некий упрямый демон в душе Тео не хотел

уступать.

— Возможно, все это и так, но я не смогу полюбить вас, — проговорила она, подавляя тот слабый голосок, который говорил ей, что она не может быть уверенной в этом, не дав ему ни малейшего шанса.

— Понимаю. — Казалось, он был подавлен. — Что ж, говорить больше не о чем.

Он положил подбородок на сложенные руки, и глаза его вновь стали холодными, какими Тео и привыкла их видеть.

— Но еще одно слово. С этого момента вы не будете больше заниматься делами имения. — Граф проигнорировал ее судорожный вздох и продолжал тем же бесстрастным тоном: — Я дам указания Бомонту, чтобы он отныне не обращался к вам за советами. А если он не справится, я его уволю. Он встал, и в маленькой детской комнате сразу стало тесно. — Вы также не должны более вмешиваться в дела арендаторов, кузина. Они служат одному хозяину — графу Стоунриджу — и должны понимать, что вы им больше не хозяйка. Если вы попытаетесь обойти эти условия, я запрещу вам появляться в имении. Это ясно?

Тео получила ощутимый удар. Она ненавидела этого человека, потому что он имел право так поступать. Она надеялась, что сможет вести дела, находясь в новом доме, а граф будет лишь номинальным хозяином имения.

Она покачала головой и облизнула пересохшие губы.

— Вы не сможете… вы ничего не знаете об этих людях и о земле.

— Я научусь, кузина. А поскольку вы отказали мне в помощи, придется сделать это без вас. — Он повернулся и пошел к двери. — Желаю вам доброй ночи.

Тео осталась сидеть в опустевшей комнате. Она слышала, как закрылась дверь, потом его удаляющиеся шаги. Она добилась своего: граф оставил ее в покос…

Они переедут в ближайшее же время, и между двумя домами не будет ничего, кроме поверхностных контактов. И конечно, никакого приданого, потому что между ними нет прямых родственных связей. Тем более что Эмили уже устроена, а Кларри все ждет своего принца. Но если таковой и сыщется, то вряд ли обратит внимание на такую мелочь, как приданое. Рози еще слишком мала, чтобы интересоваться этими вопросами. Что же до нее самой…

И вновь на ее глаза навернулись слезы. Она не хочет мужа, но хочет Стоунридж! Если она согласится помочь графу ознакомиться с делами имения, может быть, он отменит свой запрет?

Нет, она не уступит шантажу!

Тео откинула простыни, выбралась из постели и поставила пустой поднос на туалетный столик. Перед тем как надеть ночную рубашку, она рассеянно прибрала комнату.

Тео лежала в темноте с открытыми глазами и вслушивалась в знакомые поскрипывания и покряхтывания старого дома, который тоже устраивался на ночь. Уже двенадцать лет Тео знала, что не имеет на него прав. Но одно дело — знать, а другое — столкнуться с этим, да еще при таких обстоятельствах.

Несмотря на усталость, Тео долго не могла уснуть. Она ворочалась до тех пор, пока простыни не закрутились вокруг ее разгоряченного тела, а подушка не стала казаться раскаленным камнем. Она отбросила простыни и попыталась лежать спокойно в надежде, что прохладный ночной ветерок, влетавший через открытое окно, поможет ей расслабиться.

А внизу, у открытого окна библиотеки, стоял и смотрел на омытую лунным светом лужайку граф Стоунридж. Он был доведен до белого каления упрямой, своевольной, избалованной девицей с дурными манерами, которая отказывалась отрешиться от предрассудков и понять наконец, что полезно для нее… и для всех.

Внезапно граф разразился бранью, не сдержав злости и разочарования от ее прямого отказа. Он еще посмотрит, как она будет страдать, пока не объявили истинные условия завещания! Но почему-то эта мысль не принесла ему ожидаемого удовлетворения.

У него был шанс, и он его упустил. Граф почувствовал подступившую к горлу горечь. Какую совершенную месть придумал старый граф! Удивительную месть в трех актах: первый — унизительное вынужденное ухаживание за наглой дикой кошкой, которая никогда не станет примерной женой; затем горечь отказа во втором акте и наконец акт заключи-, тельный: жалкое существование обнищавшего представителя знати в огромном доме, на содержание которого у него нет средств.

Что еще остается ему, обесчещенному солдату и неудачливому наследнику? Общество может пренебречь порочащими слухами, если речь идет о богатом наследнике, уже получившем право им распоряжаться. Но зрелище, которое представлял собой граф, могло вызывать только жалость.

Он озабоченно провел рукой по лицу, но тут же быстро выглянул в окно. Через лужайку в сторону розария проскользнула какая-то фигура. При лунном свете граф разглядел каскад черных как вороново крыло спадающих на спину волос.

Что, черт возьми, она собирается делать в это время? Граф взглянул на часы. Было два часа ночи. Раскрыв пошире окно, Сильвестр влез на подоконник и спрыгнул на клумбу. Он перебежал лужайку и вошел в благоухающий розарий. В ночной тишине громко раздавались его шаги.

Тео услышала их и повернулась. Она схватилась за горло, сердце у нее колотилось от страха.

— Что, скажите на милость, вы здесь делаете? — спро-, сил Сильвестр, подойдя к ней.

В глазах ее был ужас, и граф положил руку ей на плечо жестом, в котором сочетались раздражение и желание успокоить.

— Это вы что тут делаете? — выдохнула Тео, вырываясь. — Вы меня испугали.

— Вы и должны быть испуганной, если убежали из дома в такое время.

— Кроме вас, здесь нет ничего, что могло бы меня напугать, — раздраженно ответила Тео. Сердце у нее начало успокаиваться. — Меня здесь все знают и никто не обидит.

— Надеюсь, что так.

Он снова взял ее за плечо.

— Но все же, куда вы идете?

— А какое вам до этого дело? Вы не запретили мне ходить по саду… или, может быть, я что-то не поняла?

— Вы знаете, у меня никогда раньше не возникало желания принимать жесткие меры по отношению к женщине, — проговорил граф. — Но вы, кузина, нечто из ряда вон выходящее.

Тео в целях безопасности сделала шаг назад. Закутавшись поплотнее в плащ, она глядела на графа, а сердце ее снова бешено застучало. Наконец, набрав воздуху, она сказала то, чего не хотела говорить:

— Я согласна помочь вам в работе по имению, сэр, если вы все еще этого хотите.

— О, какая честь, кузина! — Граф сделал шаг вперед, Тео еще один — назад. — Но не знаю, хочу ли я этого.

Лицо Тео выражало незащищенность и усталость. Это был результат сильных эмоций, шока и других сюрпризов, пережитых ею этим вечером.

Надо превратить свое поражение в победу и извлечь из этого все возможные преимущества. Это единственно возможная тактика, думал граф.

Резким движением он схватил руку Тео и притянул ее к себе.

— Вот чего я хочу.

Тео оказалась в объятиях графа, а его поцелуй столь же мало напоминал любовные ухаживания, как выстрел из пистолета. Тем не менее она ответила ему со всей страстностью, позабыв и о своем гневе, и о кровожадных намерениях.

Граф так плотно притиснул ее, что Тео чувствовала пуговицы его сюртука сквозь свой тонкий плащ и ночную рубашку, и снова ее охватило смутное чувство неизведанного доселе желания. Ее грудь пронзила сладостная боль, которую прикосновения графа вызывали у нее и раньше, тогда, на берегу, голова ее откинулась назад, позволяя ему впиться в ее губы.

Глаза Тео были открыты, посылая чувственные флюиды, и когда ее взгляд встретился с глазами графа, она прочла в них ответное желание.

— Мне не надо вашей помощи, кузина, — медленно проговорил Сильвестр, — я прошу вашего участия.

Он нагнулся и снова завладел ее ртом, руки его проникли под плащ Тео, поднимая ночную рубашку.

— Участия, — прошептал он снова, — во всем. Тео, будьте моей, и я научу вас блаженству.

Граф держал ее в объятиях, пока она не пришла в себя. Он улыбнулся и проговорил:

— Вы согласны возобновить мирные переговоры, кузина?

Она медленно кивнула. В пронизанном ароматом роз лунном сиянии Тео, казалось, забыла, кто она и что делает. Все сложности последних дней словно отступили, растаяв в тумане.

— Согласны? — Голос графа звучал настойчиво, а глаза его были затуманены страстью.

Да, она может стать ему другом. Они очень во многом схожи, возможно, поэтому-то она и сопротивлялась так долго.

— Я согласна, — тихо проговорила она. Победа! Граф облегченно вздохнул.

— Прекрасно! — удовлетворенно пробормотал он.

Граф снова притянул Тео к себе и принялся целовать, но на этот раз с нежностью, которая поразила ее не меньше, чем его страстность.

Граф отпустил ее и плотнее укутал в плащ.

— А теперь вам надо лечь спать, Тео. Утром я поговорю с вашей матерью.

Тео позволила ему проводить ее домой, снять плащ и уложить в постель, словно маленькую Рози.

— Спите, — мягко проговорил граф, целуя ее в лоб. Она не замедлила последовать его совету.

Глава 7

— Тео… Тео, дорогая, ты проснулась? Уже десятый час.

Голос Клариссы заставил ее сестру очнуться от сладких сновидений. Тео открыла глаза, потянулась и зевнула.

— Действительно так поздно?

— Да, а ты легла так рано! — Кларисса вошла в комнату с озабоченным выражением лица. — Мы с Эмили хотели прийти к тебе вчера вечером, но мама не разрешила.

Она села на край кровати и все с тем же озабоченным видом посмотрела на сестру.

— Ты себя хорошо чувствуешь?

— Превосходно! — Тео села и стряхнула с себя остатки сна. — Более того, я чувствую себя так, словно меня ударили топором по голове, и… О Боже!

Тео вдруг припомнила вчерашнее приключение и уставилась на сестру. Неудивительно, что она проспала так долго, ведь было уже три часа, когда она легла, или, вернее, была уложена в постель.

— Что случилось?

Тео провела руками по волосам.

— Помнится, я согласилась выйти замуж за Стоунриджа, — медленно произнесла она. — Кларри, я, вероятно, сошла с ума.

— О, Тео, с тобой все в порядке? — появляясь в дверях, проговорила Эмили, прежде чем Кларисса успела отреагировать на ошеломляющее заявление Тео.

— Не думаю, — ответила Тео. — По-моему, я уже на полпути к сумасшедшему дому. О Боже! — Она упала на постель и натянула одеяло на голову. — Скажите мне, что этого не было.

— Чего не было?

— Она согласилась выйти замуж за Стоунриджа, — с ухмылкой проинформировала ее Кларисса.

— О, как я рада! — сердечно проговорила Эмили. — Он такой милый! Я уверена, что вы подходите друг другу… и теперь тебе не надо покидать усадьбу.

Тео откинула одеяло и яростно проговорила:

— Стоунридж вовсе не милый… какой угодно, но только не милый!

Кларисса кивнула:

— Да, я согласна. Это слишком… слишком мягкое слово для его характеристики.

— Хорошо, — не без раздражения ответила Эмили. — Я, несомненно, не обладаю твоими лингвистическими способностями. Во всяком случае, мне он нравится и маме тоже.

— А мне нет, — возразила Тео. — Я его ненавижу!

— Но так не может быть, — проговорила Кларисса. — Ты не согласилась бы выйти замуж за человека, которого ненавидишь.

— О, ты не знаешь, насколько убедителен он может быть, — с горечью сказала Тео.

Ей живо припомнились мгновения, пережитые ею прошлой ночью в розарии. Боже праведный, как она допустила, чтобы это произошло?

— Вполне понятно, что ты трусишь и колеблешься, — проговорила Эмили с видом умудренной женщины, которая уже давно прошла предварительные этапы. — Когда мы с Эдвардом решили пожениться, меня долго мучили сомнения… я все думала, правильно ли я поступаю.

— Эдвард — это не Стоунридж, — заметила Тео. — Эдвард — вот он действительно милый.

Она решительно откинула одеяло и встала.

— Мне надо сказать графу, что я совершила ошибку.

— Ты не можешь этого сделать, Тео! — Эмили была шокирована. — Ты будешь выглядеть обычной вертихвосткой… мама этого не одобрит.

— Мама не ждет от меня, что я выйду за человека, которого ненавижу, только лишь из-за минутной слабости.

— Минутной слабости? — переспросила Кларисса, и глаза ее загорелись от любопытства. — А что случилось? Тео почувствовала, что краснеет.

— Ничего… право же, ничего.

— Ну, выкладывай же, Тео, что случилось? Я очень люблю минутные слабости. — Доискиваясь истины, Кларисса была словно терьер, вцепившийся в крысу.

— Тео, наверное, имеет в виду, что граф поцеловал ее, — заявила Эмили с проницательным видом. — Это вполне допустимо между помолвленными… минутная слабость тут совершенно ни при чем.

— Да помолчите вы обе!

Тео сбросила ночную рубашку, подошла к туалетному столику и наклонилась, чтобы плеснуть холодной воды на лицо.

— Ну, так он тебя поцеловал? — не отставала Кларисса.

— Если вы уж так настаиваете, он сделал гораздо больше, — проговорила Тео голосом, приглушенным полотенцем, которым она вытиралась.

— Тео! — воскликнула Эмили.

— И что же он сделал? — настаивала Кларисса, с интересом разглядывая сестру, стоящую нагишом.

— Не скажу.

Тео поспешно схватила свою рубашку и натянула ее.

— Конечно, граф уже немолод, — рассудительно заметила Эмили. — Он гораздо старше тебя и, я уверена, намного опытнее.

— Но так и должно быть — он ведь солдат, — вставила Кларисса.

— Но ведь и Эдвард тоже солдат.

— Бьюсь об заклад, что Эдвард теперь тоже намного опытнее, чем был прежде, — заявила Тео, довольная тем, что разговор переключился на другую тему.

Она быстро пробежалась глазами по своему гардеробу в поисках платья… чего-нибудь попроще. Она не хотела, когда будет говорить со Стоунриджем, давать ему повод вспомнить, что привело к ошибке.

— Ты еще не сказала маме?

— Нет… это случилось всего несколько часов назад, когда все спали.

— У тебя ночью было любовное свидание?

— Не совсем… это не было условленным свиданием… это была неожиданная встреча. На самом деле вся эта проклятая история просто цепь нанизанных друг на друга ошибок.

— Какое плохое слово!

Все трое повернулись к двери.

— Рози, тебе надо было бы научиться не подкрадываться и не подслушивать, — набросилась на нее Кларисса.

— А я и не подкрадывалась. Что такое «вертихвостка»?

— Как давно ты здесь прячешься? — спросила Тео. Она лихорадочно припоминала, что говорила много всяких вещей, не предназначенных для детских ушей.

— Я не пряталась, я просто тихонько стояла, — запротестовала Рози. — Кто-нибудь пойдет со мной ловить бабочек?

Рози помахала сачком, который был у нее в руках.

— Только не сейчас, — рассеянно ответила Эмили. Как и Тео, она пыталась точно припомнить, что же она сама говорила. Рози прошла в комнату и уселась на кровать.

— Так что же такое «вертихвостка»? Тео выходит замуж за графа?

— Как-нибудь твои длинные уши доведут тебя до беды, — пригрозила Тео сестренке.

— Это закрытое совещание или мне можно присутствовать? — В дверях появилась улыбающаяся леди Илинор. — А я-то удивлялась, почему я завтракаю в одиночестве! Как ты себя чувствуешь, Тео, дорогая?

— Я не больна, мама.

— Нет, но собирается стать вертихвосткой, — заявила Рози. — Правда, мне не сказали, что это такое… Ах да, еще, она собирается выйти замуж за графа.

Старшие сестры вздохнули, а леди Илинор нахмурилась.

— Тео ни за кого не выйдет замуж без моего разрешения, дитя мое. А поскольку со мной никто этого не обсуждал, считай, что ты ослышалась. Ты поняла?

— Да, мама. — Рози соскользнула с кровати. — Я только хотела, чтобы кто-нибудь половил со мной бабочек.

— Иди пока одна.

Леди Илинор проводила Рози за дверь, а затем обратилась к остальным дочерям:

— Кларисса, Эмили, я бы хотела поговорить с Тео наедине.

Сестры обменялись быстрыми взглядами с Тео и удалились, закрыв за собой дверь.

Леди Илинор села у окна и строго взглянула на дочь:

— Надеюсь, ты расскажешь, что происходит? Тео вздохнула и плюхнулась на кровать.

— Все так запуталось, мама…

И леди Илинор получила хорошо отредактированную версию событий предыдущего вечера, но если она и догадалась об опущенных эпизодах, то не подала виду.

— Значит, при свете дня ты передумала?

— Да, — откровенно призналась Тео.

— Тогда тебе лучше объяснить все это графу, и как можно скорее. — Леди Илинор встала. — Это самое неприятное при любых обстоятельствах, но ты обязана поставить графа в известность о своем решении сию же минуту.

— Ты расстроена, — констатировала Тео. Леди Илинор обернулась в дверях.

— Мне просто хотелось бы, чтобы ты устраивала свои дела, помня о приличиях, Тео. Согласиться выйти замуж утром, а к вечеру забрать согласие назад — это отдает легкомыслием, которого я не хотела бы видеть у своей дочери. Я не желаю знать, что произошло между вами вчера, но это позволило графу надеяться, что ты испытываешь к нему определенные чувства. Думаю, ты понимаешь, что было бы нечестно вводить его в заблуждение.

Она вышла, оставив Тео готовой расплакаться. Мать с обезоруживающей точностью определила эту проблему. Почему она так настроена на этот брак? Тео не сомневалась, что мать с первой же минуты была на стороне графа.

Итак, ей предстоял неприятный разговор. Однако лучше выдержать пытку в течение нескольких минут, чем потом мучиться всю оставшуюся жизнь. С окаменевшим лицом она пошла вниз разыскивать Стоунриджа.

Фостер не видел его светлости. Он полагал, что граф еще не спускался к завтраку, хотя было уже почти десять, а его светлость, как все уже знали, вставал рано.

Озадаченная Тео снова поднялась наверх и остановилась у закрытой двери спальни графа. Пока она, нахмурясь в нерешительности, стояла в ожидании и приготовилась уже было постучаться, дверь открылась.

Вышел Генри, который снова закрыл ее за собой.

— Могу я чем-нибудь помочь, леди Тео?

— Его светлость… — неуверенно начала она. — Мне настоятельно необходимо с ним переговорить. Не могли бы вы попросить его уделить мне минутку?

— У его светлости недомогание, леди Тео, — ответил слуга.

Он узнал плохую новость в тот момент, когда рано утром вошел в спальню графа. Когда он, как обычно, хотел отодвинуть шторы, из-за полога кровати донесся слабый голос: «Не надо света, Генри!..»

Пройдет не один час, прежде чем граф Стоунридж будет в состоянии с кем-нибудь разговаривать.

— Недомогание?

Тео захлопала глазами от удивления. У мужчин не бывает недомогания… по крайней мере у таких сильных и здоровых, как граф Стоунридж. Недомогание больше подходит для подагрических стариков, вроде ее деда.

— Да, недомогание, леди Тео, — повторил Генри, вежливо, но твердо показывая, что он не собирается распространяться на эту тему. — Вы позволите?..

Он поклонился и проскользнул мимо нее на лестницу.

Тео уставилась на закрытую дверь. Надо же, нашел время! Что бы ему заболеть или… занемочь часом или двумя попозже!

Она спустилась вниз позавтракать и обсудить с матерью и сестрами странное состояние графа.

Стоунридж лежал в успокаивающей полутьме, борясь с дурнотой, которая усиливалась с каждым приступом боли, ножом врезающейся в правую сторону головы. Повторяющиеся спазмы делали боль непереносимой, и, если бы у него были силы, он бы орал, бился головой о стену… все, что угодно, лишь бы прекратить эту агонию.

Но тело его ослабло, и слабость прогрессировала, пока из глаз у него не полились слезы, которые граф не в силах был удержать.

Дверь открылась, и к кровати тихо подошел Генри.

— Не примете ли немного настойки опия, милорд?

— Она никогда не помогала, — проговорил Сильвестр.

Действительно, настойка оказывала свое действие только во время появления угрожающих симптомов, но сегодня утром он проснулся, как это часто бывало, когда приступ уже был в разгаре, и теперь не оставалось ничего другого, как терпеть.

— С вами хотела поговорить леди Тео, сэр, — проговорил Генри, прикладывая к вискам графа полотенце, смоченное лавандовой водой. — Она сказала, у нее что-то срочное.

Сильвестр лежал спокойно, на секунду дрожь стихла. Он знал, что ему не избежать еще одного приступа, но был рад этой маленькой передышке. О чем Тео хочет срочно переговорить с ним? Она передумала?

Его накрыл волной боли следующий приступ, граф застонал и схватил стоящий у постели тазик. У него началась рвота, череп раскалывался на части, словно в него молотком заколачивали гвозди.

Генри держал тазик. Это было все, чем он мог помочь. А когда все кончилось, отер посеревшее лицо графа и предложил глоток воды. Сильвестр лежал тихо, пытаясь сосредоточиться.

— Генри, я хочу, чтобы ты немедленно отправился в Лондон.

— В Лондон, милорд? — В голосе камердинера слышалось удивление.

— Надо поместить объявление в «Газетт». Ты должен доставить его сегодня вечером, чтобы оно появилось в утреннем выпуске.

Граф старался не обращать внимания на боль. Он конвульсивно ухватил Генри за руку.

— Поезжай немедленно.

— Но я не могу оставить вас, сэр!

— Нет, можешь… только скажи Фостеру, чтобы никто… никто не заходил ко мне в комнату, пока я не позвоню. А теперь дай мне перо и бумагу, я напишу текст объявления.

— Хорошо, милорд.

Генри принес перо и бумагу. Спорить с графом — значит только ухудшать его состояние.

Сильвестр перенес еще один приступ боли и затем еле слышно продиктовал:

— «Граф Стоунридж имеет честь объявить о своей помолвке с леди Теодорой Белмонт из Стоунридж-Мэнор, дочери покойного виконта Белмонта и леди Белмонт».

Он помахал рукой в знак того, что отпускает Генри.

— Это все. Сделай, как я сказал, Генри, и привези завтра экземпляр газеты с собой.

— У вас все в порядке, милорд? — все еще колебался слуга.

— Нет, дружище, пока нет, но не беспокойся, я буду жив. Сделай это!

— Да, сэр.

Генри вышел и передал Фостеру указания его светлости. Десять минут спустя он уже ехал по дороге в Лондон с объявлением о помолвке графа с его дальней родственницей. Письмо было надежно спрятано в кармане у него на груди.

Ожидая появления графа, Тео провела остаток дня вблизи от дома. Мать отказалась обсуждать с ней эту тему, а старшие сестры были готовы говорить об этом ad infinutum1, и Тео нашла и то и другое малоприятным для себя испытанием, только увеличивающим ее замешательство. Она мерила шагами коридор около закрытой двери графа и дважды допрашивала Фостера об инструкциях, данных графом слуге. Она пыталась представить себе, что же могло так внезапно свалить такого человека, как Сильвестр Джилбрайт.

Ей не пришло в голову поинтересоваться, куда отправился Генри. Он еще не стал домочадцем, и его приходов и уходов никто не замечал.

К вечеру она почувствовала отчаяние. С каждым часом помолвка все более казалась ей свершившимся фактом, а его предложение все более неприемлемым. Каждый час, в течение которого Сильвестр продолжал верить, что они должны пожениться, делал положение Тео все более затруднительным, не говоря уже о том, что ее отказ становился беспринципным и болезненным.

Она было хотела написать ему записку и подсунуть под дверь, но, подумав, отказалась от этого трусливого поступка. Она должна встретиться с Джилбрайтом лицом к лицу.

Но что она скажет? Что он ей не нравится? Что она вообще не собирается выходить замуж? Не представляет себе совместную жизнь с кем-либо из Джилбрайтов? Что она боится его?

Во всем этом была частица правды, но самое важное, что она действительно боится его… и того, что с ней происходит, когда он рядом. Она боялась потерять власть… контроль над собой и своим миром. А если она их потеряет, их тут же подберет Сильвестр Джилбрайт. Он погрузит ее в страшный водоворот эмоций и ощущений, в который она пока обмакнула лишь кончики пальцев. Какая-то ее часть жаждала этого погружения, но другая ужасалась его последствиям.

Она легла спать, так ничего и не решив. В какой-то момент все казалось Тео ясным и определенным. По ее мнению, она подготовила вполне убедительную речь, но в следующий миг слова улетучивались, мысли путались, особенно когда она думала о том, что может принести ей брак с Сильвестром Джилбрайтом: Стоунридж-Мэнор — это несомненно, но и нечто гораздо большее. Сильвестр разбудил в ней страсть, показал ту сторону ее натуры, о которой она не подозревала, привел ее на край бездны, которую она жаждала исследовать и постигнуть.

Если бы Тео могла видеть предмет своих страхов и сомнений во время долгих ужасных часов ночи, она бы так не боялась. Сильвестр превратился в пустую оболочку, наполненную болью и безучастную ко всему окружающему. Теперь он глотал настойку опия, не раздумывая больше о том, принесет лекарство облегчение или нет. Возможно, даст передышку хотя бы на несколько минут. Он понимал, что плачет, что с губ его помимо воли слетают нечеловеческие стоны, но он был слишком слаб, чтобы сдерживать себя, и с облегчением сознавал, что рядом не было никого, кто стал бы свидетелем этой постыдной слабости. Сейчас он не думал ни о браке, ни о данном Генри поручении, ни о Тео, ни о том, что она собирается ему сказать. Он только молил Бога об избавлении от этого кошмара.

И кошмар отступил, когда взошло солнце и дом начал просыпаться. Последняя доза настойки принесла ему долгожданное забытье.

К полудню леди Илинор решила, что не может больше следовать приказу, отданному графом Фостеру. Граф не показывался уже вторые сутки. Никто не заходил в его спальню после отъезда Генри, и в воображении леди Илинор возникали самые мрачные картины. Может быть, он пьяница? Или имеет другие странные привычки, что заставляет его временами уединяться на несколько дней? Если граф хочет жениться на ее дочери, у него не должно быть никаких тайн.

Она тихо постучалась и, не получив ответа, нажала на ручку, отворила дверь и проскользнула в комнату, закрыв дверь за собой.

Атмосфера комнаты, казалось, была пропитана болью и страданием. Из-за полога кровати слышалось тяжелое, стесненное дыхание.

Леди Илинор на цыпочках подошла к постели и откинула занавеску. Было так темно, что она смогла различить только белое пятно лица на подушке, но когда ее глаза привыкли к темноте, она увидела вокруг его рта и глаз залегшие морщины от перенесенной боли и темную щетину на скулах, слышала его тяжелое прерывистое дыхание. Взгляд ее упал на пустую бутылочку из-под настойки опия, стоящую на столике рядом с тазом.

Что это за таинственная болезнь? Может быть, последствия ранения, полученного на войне? Там было искалечено немало людей.

Она взяла тазик, накрыла его полотенцем и вынесла, покинув комнату так же тихо, как и вошла.

Когда леди Илинор спускалась по лестнице, навстречу ей попалась Тео, которая шла наверх.

— Стоунридж еще не выходил из своей комнаты, мама?

— Нет, и думаю, что он еще не скоро выйдет. В данный момент он спит.

— Но что с ним такое? — с раздражением воскликнула Тео. — Ведь он не показывается второй день.

— Наверное, это последствия ранения, — сухо проговорила леди Илинор. — И это не касается никого из нас.

Она прошла мимо дочери, унося тазик на кухню.

Тео закусила губу, затем взбежала по лестнице к двери графа. Она уже собиралась постучаться, но что-то удержало ее, некое чувство недозволенного вторжения.

Рука ее опустилась, и она повернула назад. Не может же он оставаться там вечно, но и она не может провести еще один день, вышагивая у его двери.

Но слава Богу, у нее много дел. Свежий воздух и работа, помогут ей побороть раздражение.

Поэтому, когда днем вернулся Генри, Тео не было дома. Он устал, так как провел в седле несколько часов, часто меняя лошадей. Но дороги были хорошие, и он успел вовремя. В кармане у него лежал сложенный экземпляр «Газетт», который он буквально выхватил в типографии, не дав просохнуть краске.

Он оставил лошадь в конюшне и поспешил в дом, раздумывая, пребывает ли еще граф в постели или же приступ на сей раз был кратковременным. Правда, так бывало редко, но никогда болезнь не длилась больше двух дней.

Фостер приветствовал его с высокомерным снисхождением старого слуги, еще не готового признать новичка.

— Его светлость все еще в спальне, Генри.

— Благодарю. Тогда, несомненно, ему потребуется чай, — бодро проговорил камердинер, нисколько не смущенный высокомерием дворецкого. — Сделайте милость, распорядитесь на кухне приготовить чай и горячей воды для умывания. Я спущусь за ними после того, как проведаю его светлость.

Не ожидая, как будет воспринято его требование, он поспешил наверх и без стука вошел в комнату графа.

На окнах шторы все еще были задернуты, но полог кровати открыт.

— А, Генри, старина! Все в порядке?

Голос у графа был бодрый, и Генри шагнул к нему, зная, что увидит. Стоунридж улыбался ему ясными глазами, цвет лица, несмотря на щетину, был нормальным, а сам граф излучал спокойствие, словно из него был изгнан некий ужасный демон.

— Милорд, газета у меня. — Камердинер вручил ее хозяину. — Если хотите, я принесу чай и тосты.

— М-м-м… спасибо, — рассеянно проговорил Сильвестр, пробегая глазами объявления. — Я голоден как волк.

Он удовлетворенно кивнул, прочитав краткую заметку о своей помолвке. Теперь для аннулирования помолвки со стороны Тео требовалось нечто большее, чем просто нежелание или нерешительность. Граф никогда не думал, что и приступ может быть полезен, но на этот раз он оказался весьма кстати.

— Умываться, сэр?

— Разумеется! Я ведь просто отвратителен! — воскликнул граф, складывая газету и с гримасой отвращения пробегая рукой по подбородку. — От меня, должно быть, ужасно пахнет.

Генри ухмыльнулся:

— Не так сильно, сэр, но я это заметил. Два часа спустя граф посмотрел на свое отражение в зеркале и удовлетворенно кивнул. Оливкового цвета штаны красиво облегали икры и бедра, а темно-коричневый сюртук подчеркивал его широкие плечи.

Коротко подстриженные волосы слегка поблескивали, глаза были ясны и излучали здоровье, а сам он был в приподнятом настроении, которое всегда следовало за пережитым адом. Его юная кузина вряд ли успела что-либо предпринять. Он поднял газету и расправил ее. Нет, эта цыганка будет вынуждена подчиниться!

Он вышел из спальни и направился к лестнице. В холле слышался голос Тео, разговаривающей с Фостером. Она опять опоздала, о чем очень-очень сожалеет. Граф взглянул на часы. Было почти шесть, и он готов был держать пари, что Тео вернулась с полей.

Заслышав шаги ее обутых в сапожки ног по деревянной лестнице, граф отступил в эркер.

— Опять опоздали, кузина?

Он вышел из тени как раз в ту секунду, когда Тео поравнялась с ним. Его глаза искрились смехом, а улыбка говорила, что его суровый тон всего лишь шутка.

— Ох, вы меня испугали! — Тео остановилась как вкопанная. — Вы всегда так делаете, Стоунридж?

— Прощу прощения, цыганочка.

Граф взял ее за руки и заставил подойти поближе.

— Я скучал без вас, — проговорил он, беря ее за подбородок.

— Где вы были? Что с вами произошло? — спросила Тео в свою очередь.

Она попыталась вырваться.

— Старые военные раны дают о себе знать, — ответил он, тряхнув головой.

— Мне надо поговорить с ва…

Остаток ее речи утонул в поцелуе графа, отчего у Тео загорелась кровь. Где-то в глубине ее сознания предостерегающе зазвенели колокольчики, но она едва их слышала сквозь стук сердца. Тео подалась к нему, подняла руки и, притянув его за шею, прижалась к графу еще крепче.

Граф чуть отодвинулся, и в мозгу у нее вновь зазвучали колокольчики, но он не дал ей говорить. Глаза его улыбались, но тон был холоден.

— Пойдите и переоденьтесь, Тео. И больше никаких фокусов за столом. Уже скоро шесть.

И словно в подтверждение его слов большие часы в холле пробили шесть.

— Ноя…

— Поторопитесь. Вы же не станете заставлять всех ждать, пока обед остынет.

У Тео потемнели глаза, но граф прочел в них также и уступку. Он снова наклонился и поцеловал ее, а потом слегка подтолкнул к лестнице.

— Проклятие! — пробормотала Тео, стиснув кулаки.

Она не знала, то ли хочет продолжать бороться с ним, то ли прижать к себе так сильно, чтобы он не смог вырваться.

Она стояла у окна, пока по лестнице не взбежала Кларисса.

— Тео… ах, вот ты где! Что ты тут делаешь? Лорд Стоунридж просил помочь тебе одеться. Он сказал, что иначе ты опять опоздаешь.

Тео взглянула на свои руки. Она готова была задушить его. Он переиграл ее и теперь отдавал приказы.

Тео со вздохом уступила. В данный момент ничего нельзя было сделать. Она объяснится с ним после обеда.

— Какое платье ты выбираешь? — поинтересовалась Кларисса, бросаясь к гардеробу. — Вот это муслиновое с зелеными лентами очень миленькое.

— Я не собираюсь выглядеть миленькой, Кларри, — раздраженно ответила Тео. — Дай-ка мне вон то зелененькое.

— Но оно такое простенькое! — чуть не простонала Кларисса.

— Зато чистенькое и опрятненькое, — отчеканила Тео, поднимая кувшин, чтобы налить воды в таз.

— Но ты обедаешь со своим нареченным…

— Вовсе нет! — Тео стала плескать водой на лицо. — Ради Бога, Кларри, брось эту романтическую чепуху! Я не выйду за Стоунриджа, и конец делу.

Увидев у сестры знакомое ей упрямое выражение на лице, Кларисса решила, что лучше не спорить. Она подала Тео платье, которое та просила, и расчесала ей волосы. Такой цвет волос, иссиня-черный, достался от отца только Тео, у остальных, как у леди Илинор, волосы были каштановыми, а глаза голубыми.

— Можно, я стяну их в узел на затылке? — спросила Кларисса. — Тебе это очень идет.

— Заплети их, — коротко бросила Тео. Кларисса вздохнула и сделала, как ей велели.

— Хорошо… спасибо.

Тео сунула ноги в сандалии, более подходящие для прогулок по саду, чем для обеда. Она посмотрела на каминные часы. Было двадцать минут седьмого.

— Ну, идем, — сказала Тео, улыбаясь и обнимая сестру. — Ты ангел, Кларри, извини, если я тебя обидела.

— И еще как, — со вздохом ответила Кларисса.

Переменчивый характер сестры позволял ей быстро заменять горечь и досаду веселой улыбкой.

Они спустились по лестнице и, взявшись за руки, вошли в гостиную. И сразу же обеим бросилось в глаза, что что-то затевается. Фостер с довольным видом откупоривал бутылку из графских запасов.

Тео застыла. Кто посмел разрешить Фостеру взять такую ценную бутылку? Мать понятия не имела, что находится в погребах, и взгляд Тео перебежал на графа Стоунриджа, который, как обычно, стоял у пустого камина, положив руки на полочку. Конечно, с горечью подумала она, граф Стоунридж имеет право взять любую бутылку, которую выберет, хотя он и не приложил никаких усилий, знаний или денег на ее приобретение.

— Мы ждем вас, — проговорил граф, делая приглашающий жест рукой.

Тео огляделась. Мать сидела на софе со своим вышиванием. Эмили держала в руках газету, и именно она заговорила первой:

— О, Тео, это так захватывающе! Посмотри, здесь объявление о твоей помолвке.

— Что?!

Кровь отхлынула от ее лица, а затем вновь прилила гневной волной.

— Дай посмотреть Она чуть не вырвала у Эмили газету. Это объявление делало ситуацию необратимой, а все ее колебания превращало в горстку пепла.

Кларисса прочитала объявление через плечо Тео. Сестра дрожала, и Кларисса успокоительно положила руку ей на плечо. Она не знала всего, но раз у Тео неприятности, то окажет сестре всяческую поддержку. Тео сделала бы для нее то же самое.

— Примите мои сердечные поздравления, леди Тео, — с поклоном произнес Фостер.

Почти неуловимым движением он открыл бутылку и разлил золотистую пенистую жидкость, не пролив ни капли.

— Стоунридж, не могли бы мы…

— После обеда, — спокойно ответил он, предупреждая ее вопрос. — Если вы не возражаете, мы пойдем прогуляться, и я уверен, что ваша мама нам это разрешит.

Изобретательный дьявол! Какое имеет значение разрешение матери после того, что между ними было? Тео чувствовала себя как утопающий, который пытается ухватиться за скалу, покрытую скользкими водорослями. Она взяла бокал.

— Тео, дорогая, вы с милордом обсудите все, что считаете необходимым, после обеда. Он выслушает тебя, как и ты его.

Тео напряженно ждала, что мать предложит тост за счастливую пару, но леди Илинор подняла бокал, сделала глоток и проговорила:

— За добрые намерения, Стоунридж.

Граф наклонил голову в знак согласия и осушил свой бокал. Девушки обменялись понимающими взглядами и последовали примеру старших.

Тео уставилась на новоиспеченного жениха, испытывая страстное желание поделиться своим шампанским с его белоснежной манишкой. Граф выглядел на удивление хорошо для человека, у которого было двухдневное недомогание. Или это был всего лишь трюк? Предвидел ли граф, что утром она передумает? Да нет же, нет! Даже Джилбрайт не может быть настолько хитрым… или может?

Глава 8

Таверна «Черный пес» в Спайтлфилде пользовалась дурной славой. Там собирались главным образом карманники и проходимцы всех мастей. И это было хорошо известно контрабандистам с Боу-стрит, которые по внешнему виду мало чем отличались от добропорядочных граждан.

В тот вечер, когда «Газетт» поместила объявление о помолвке Сильвестра Джилбрайта с Теодорой Белмонт, у подозрительной таверны из наемного экипажа вышел человек. Он ступил на утопающую в грязи брусчатку, и его нос сморщился от запаха прогнившего хлама и отбросов, плавающих в канавах по обеим сторонам улицы.

Какой-то мальчишка-оборванец тут же налетел на приезжего и попытался сделать вид, что это случайность. Он собрался было удрать, но незнакомец подставил ему подножку, и мальчишка растянулся на мостовой. Но прежде чем он успел подняться, капитан Третьего драгунского полка его величества Нейл Джерард схватил его за шиворот. Юный пленник не более семи-восьми лет от роду смотрел круглыми от ужаса глазами на незнакомца, который стальными пальцами разжал ему ладошку.

— Вор, — с холодным безразличием проговорил капитан, забирая обратно свои часы. Он занес над мальчишкой свою трость с серебряным набалдашником, и тот заорал. Никто не обратил внимания ни на эту сцену, ни на крики мальчика, когда он упал на колени под безжалостными ударами. Такое наказание, по меркам этой части Лондона, было относительно мягким, и даже юный воришка, извивавшийся на мостовой, знал, что легко отделался. Если бы джентльмен передал его полицейским, его ждала бы виселица в Ньюгейте или гостеприимная баржа, лежащая на дне Темзы.

Капитан ткнул тощее тельце ногой на прощание и зашагал к таверне.

Глаза его заслезились от густого дыма, поднимающегося из глиняных трубок курильщиков, и одуряющего запаха угля, пылающего в огромном очаге, несмотря на теплый летний вечер. Мужчины при появлении незнакомца на мгновение оторвались от своих кружек и от игральных костей, но почти тотчас вернулись к ним снова. Таверна была притоном, где можно было обделывать темные делишки, не привлекая к себе внимания. Здесь можно было нанять убийцу, найти отравителя, взломщика, разбойника с большой дороги. Надо было только знать, кого да как спросить, и иметь при себе достаточно денег.

У стоящего за стойкой хозяина заведения по имени Джад было страшно изуродовано лицо. Щеку пересекал алый шрам, след от удара французского штыка, нос был сплюснут так, что его обладателю было трудно дышать, а постоянно открытый рот выставлял на всеобщее обозрение один-единственный почерневший передний зуб. На месте пустой левой глазницы была нашлепка.

— Разрази меня гром, если это не кэп, — приветствовал он вошедшего с гримасой, которая должна была означать улыбку. — Разве уже пришло время? Удивительно, как быстро дни бегут!

Он взял кружку эля и сделал добрый глоток, вытерев пену с губ тыльной стороной грязной ладони.

— Чем могу служить, сэр?

Он ухмыльнулся еще шире. Ему было отлично известно, что гость ни к чему не прикоснется в его заведении.

Капитан Джерард не удостоил его ответом. Эта еженедельная унизительная пытка становилась с каждым разом все тяжелее, но у него не было выбора. И особенно теперь. Он вынул из кармана кожаный кошелек и кинул его на стойку:

— Посмотрим, что тут есть.

Джад открыл кошель и вытряхнул его содержимое на стойку. Золото тускло заблестело на грязных досках.

— Только четыре гинеи, сэр? — В голосе хозяина таверны звучала насмешка. — Насколько мне помнится, мы договаривались о небольшой добавке, а моя память меня еще не подводила.

Джад вытер стойку рукавом. Его единственный глаз недобро поблескивал.

— Большинство людей со временем забывают о том, что для них сделали… но не Джад О'Фланнери.

Нейл Джерард почувствовал прилив бессильной ярости. Этот человек крепко ухватил его. Он держал в своих грязных лапах репутацию капитана, его положение в обществе, возможно, даже жизнь — ведь за проявленную трусость перед лицом врага его ждал расстрел.

— Майор Джилбрайт — вот это настоящий мужик, — размышлял вслух Джад. — Говорят, что он был одним из лучших офицеров на Пиренеях. Даже старый Нузи так о нем отзывался.

Герцог Веллингтон, которого Джад так фамильярно называл, действительно был высокого мнения о Сильвестре Джилбрайте. Именно его мнение и спасло майора от обвинения в трусости, которое могло быть ему предъявлено на основании невыясненных фактов. Но герцог настоял, и его любимца оправдали за недостаточностью улик.

Все это ставило Нейла Джерарда перед неразрешимой задачей, покуда на земле одновременно существуют Сильвестр Джилбрайт и Джад О'Фланнери.

Но Джад еще не знал, что положение капитана, его бывшего командира, внезапно осложнилось. Сильвестр стал теперь графом Стоунриджем и вступает в выгодный брак. Он, несомненно, снова появится в обществе, и старая история оживет, начнут шептаться, но Стоунридж будет прощен, потому что являлся объектом пустых слухов, а в настоящее время обладает неоспоримым правом доступа в замкнутый мирок высшего общества.

Меньше всего капитану хотелось, чтобы старая история всплыла вновь. Ему будут задавать вопросы, а что, если Сильвестр начнет расследование? Что, если память вернется к нему? Тогда он станет решительно защищать свою честь в клубе «Сент-Джеймс», а это неизбежно приведет к тому, что станут тыкать пальцем в Нейла Джерарда, который должен был прийти на помощь осажденному аванпосту… и по необъяснимым причинам не сделал этого.

Нейл порылся в кармане и выложил еще одну гинею. Он с отвращением смотрел на свое олицетворенное возмездие, а Джад только смеялся, сгребая монеты.

Сержант О'Фланнери был свидетелем того, как его командир капитан Джерард предал маленький отряд майора Джилбрайта. Сержанту было приказано отвести своих людей, в то время как сам капитан ретировался в безопасное место за линию холмов.

Только сержант О'Фланнери знал, что скрывалось тогда за приказом отступить, и теперь его хватка становилась все более крепкой.

Нейл оглядел бар, пытаясь проникнуть взглядом сквозь едкий дым, поднимавшийся к почерневшим балкам таверны. Среди этих опустившихся людей мог бы сыскаться человек, который за определенную плату избавит его от Сильвестра Джилбрайта. Но если Джад каким-то образом узнает об этом, тогда жизнь самого капитана Джерарда не будет стоить и выеденного яйца. Джад О'Фланнери был признанным королем лондонского дна, и не было такого кошелька, который заставил бы вора или убийцу поссориться с Джадом, всюду имеющим шпионов и соглядатаев.

Джерард резко повернулся и пошел прочь из зловонной таверны. О'Фланнери презрительно сплюнул на опилки у себя под ногами, когда элегантная фигура капитана исчезла за дверью.

Джерард уселся в ожидавший его экипаж. Устранение Стоунриджа будет означать, что Нейлу никогда больше не придется делать эти ужасающие визиты, которые, как настаивал Джад, он должен был наносить лично. Поэтому Джерард всякий раз был вынужден красться в этот притон, чтобы оплачивать шантаж, а его унижение доставляло Джаду даже большее удовлетворение, чем деньги.

Помимо «Черного пса», существовали и другие притоны, где можно было найти наемного убийцу. Никто, конечно, не захочет идти против Джада О'Фланнери, но кто-то может и согласиться убрать некоего незнакомого джентльмена и не будет задавать лишних вопросов, если цена будет соответствующей.

Нейл нахмурился, сидя в экипаже, и ухватился за ремень, когда они резко свернули в сторону, чтобы не раздавить какую-то паршивую дворняжку. Если ему удастся отделаться от. Стоунриджа, пока тот все еще находится в провинции, все неприятности капитана останутся позади. На него никогда не падет подозрение, а если потенциальный исполнитель его замысла сыщется на месте, то сержант О'Фланнери вряд ли услышит об этом. Игра стоит свеч.

Но если план не удастся и Сильвестр вновь появится в обществе, что тогда? До Вимьеры они были друзьями. Правда, он первый подверг Джилбрайта остракизму… Все ждали, как поведет себя капитан Джерард, чтобы последовать его примеру. Он отвернулся от Джилбрайта, и это было понято так, словно он знал правду, но во имя старой дружбы не хотел ничего рассказывать, чтобы не подвести майора. И Сильвестр Джилбрайт исчез, унося в своем сердце горечь и стыд.

В высшем свете ничего не знали о Джаде О'Фланнери, единственном свидетеле тех событий, а Джад, со своей стороны, грозился обнародовать истинные факты, если его бывший командир вздумает обвинить Джилбрайта. Тем самым сержант обеспечил себе весьма приличный доходец, который он мог увеличивать по своему усмотрению.

А если Джилбрайт вернется в Лондон и Джерард первый поздравит его с возвращением? И Джилбрайт протянет ему руку, великодушно забыв о своих подозрениях? Общество, несомненно, последует примеру графа, и старый скандал будет забыт. Сильвестр был бы дураком, если бы возобновил его.

Но Сильвестр — человек гордый, способный на отчаянные поступки, если дело касалось его принципов. Если он увидит возможность восстановить свое доброе имя. он сделает это любой ценой.

Нет, все-таки наилучший план — несчастный случай в Дорсете.

Пока экипаж вез Джерарда по грязным улицам Ист-Энда к респектабельным кварталам, занимаемым ему подобными, в голове капитана рождались планы один коварнее другого, что яснее всего прочего говорило о его отчаянном положении.

Пока бывший друг майора Джилбрайта лелеял свои черные замыслы, сам Сильвестр сидел со своей нареченной и ее семьей за обедом и с нетерпением ждал его окончания. Мрачный вид Тео пресекал всякие попытки завязать беседу. Если бы она просто угрюмо молчала, это было бы легче преодолеть, но на фоне ее болезненной настороженности все разговоры казались неуместными.

Наконец Сильвестр не выдержал. Он бросил салфетку на стол и встал.

— Извините меня, леди Белмонт, но боюсь, нам грозит несварение желудка, если Тео не выскажется как можно скорее.

Он прошел вокруг стола к тому месту, где, уткнувшись в тарелку с клубникой, сидела Тео и рассматривала спелые ягоды так, словно видела их впервые в жизни.

— Пойдемте, кузина, и давайте покончим с этим.

— Покончим с чем?

Тео взглянула на него через плечо, с трудом выходя из оцепенения.

— Вот об этом вы мне и расскажете, — сухо проговорил граф, беря ее за локоть и поднимая на ноги. — Извините нас, миледи.

— О, пожалуйста, — со вздохом облегчения проговорила леди Илинор.

Лакей открыл им дверь, и Сильвестр провел Тео в холл.

— Мы поговорим в библиотеке или вы предпочитаете прогуляться?

— Здесь нечего обсуждать. Я не могу выйти за вас замуж, Стоунридж, вот и все.

— А по-моему, здесь есть что обсудить, — холодно возразил граф. — Или вы считаете своей прерогативой поминутно изменять свои решения?

Тео вспыхнула. Она не ожидала обвинения, и хотя граф имел на то право, Тео было ужасно неприятно видеть себя в столь нелепом положении.

— Вы не понимаете…

— Да, не понимаю, — резко перебил граф. — Но надеюсь, вы объясните мне. Так где вам угодно говорить со мной?

Если бы ставки в этой игре не были столь велики, он бы, наверное, почувствовал к ней сострадание. Тео казалась убитой горем и рассеянно проводила рукой по лбу. Но граф не имел права на сочувствие. Она была в затруднении, и Сильвестр собирался использовать это преимущество.

— Ну так как же?

Тео была не в состоянии совладать с собой, тем более что не видела в его глазах ни сочувствия, ни понимания.

— Пройдемте на улицу, — еле слышно проговорила она, повернулась и почти выбежала из холла.

Сильвестр не спеша последовал за ней. Тео направилась по лужайке к каменному мостику у основания холма. Там она остановилась и перегнулась через низенькие перила, глядя в лениво струящийся прозрачный поток. Над рекой резвились две ласточки, то и дело касаясь поверхности воды.

Сильвестр ступил на мост. Шаги его гулко раздавались в тишине. Он встал рядом с Тео. Она молчала, но граф почувствовал легкую дрожь ее руки.

— Может быть, вы уже успели стать женщиной? — тихо промолвил граф.

— Разумеется, нет! — Тео в бешенстве повернулась к нему. В этом ее еще никогда не обвиняли!

— Тогда, черт возьми, в чем же дело?

— Я боюсь! — выкрикнула Тео.

Она не собиралась этого говорить, но слова вырвались сами собой.

Граф ожидал чего угодно, но только не этого.

— Боитесь? Но чего, дорогая моя?

— Вас! — Она произнесла это яростным шепотом.

— Меня? — Сильвестр был ошеломлен. — И что же я такого сделал, чтобы вас напугать?

Тео подобрала камешек и бросила его в поток.

— Не столько того, что вы сделали, сколько того, что вы собираетесь сделать, — тихо проговорила Тео. Сильвестр нахмурился:

— И что же, по-вашему, я собираюсь сделать, глупышка?

— Я не глупышка, — ответила Тео, обретая некоторую долю хладнокровия. — Я боюсь, что вы поглотите меня… завладеете мной.

— Я все еще не понимаю.

Граф молил Бога о терпении. Все было гораздо сложнее, чем он думал.

— Я боюсь, что если выйду за вас замуж, то потеряю себя, — пояснила она. — Вы возьмете верх надо мной, и я превращусь в ничто.

Тео старалась выглядеть спокойной, но знала, что щеки ее пылают и что ей никак не удается найти нужные слова, а ведь так трудно это объяснить!

— Давайте уйдем подальше от дома, — предложил Сильвестр, чувствуя, что окна усадьбы, словно множество глаз, наблюдают за ними с холма. Взяв Тео за руку, он пересек мостик и направился вдоль берега к дубовой рощице, где впервые увидел свою кузину.

— Посмотрим, что я могу сделать, чтобы избавить вас от страхов.

Граф улыбнулся и встал, прислонившись к стволу дерева. Ему казалось, он нашел верное средство.

— Будем надеяться, это поможет…

И как только его губы вновь коснулись ее губ, Тео позабыла обо всем на свете. Она проникла руками под его одежду, ощущая через рубашку тепло его кожи.

Охваченная вихрем эмоций, она опустилась на землю и откинулась назад на влажную от вечерней росы траву. Приподняв ее, граф быстро расстегнул крючки на ее платье, а затем снова опустил на траву. Тео изгибалась, стараясь помочь ему, когда он стягивал с нее платье. Она превратилась в пылающий костер страстей, где не было места скромности, а лишь желание слиться с графом в едином порыве. Тео скинула белье и отбросила его ногой.

Она извивалась в предчувствии неизведанного высшего наслаждения, притягивала графа к себе. Но вдруг с хриплым восклицанием Сильвестр отпрянул от нее.

Он посмотрел на обнаженную девушку, которая лежала перед ним в ожидании, с глазами, полными страсти.

— Боже мой! — прошептал граф, проводя рукой по глазам. Он сделал глубокий вдох и протянул руку к ее панталонам. — Наденьте.

Тео не сразу поняла.

— Почему? — проговорила она, и глаза ее сузились. — Идите ко мне.

Сильвестр нагнулся, поймал ее руку и, слегка потянув, поставил Тео на ноги. Теперь он вполне владел собой и еле сдерживал смех, подбирая с земли ее платье.

— Одевайтесь.

— Но почему?

— Потому, моя вспыльчивая плутовка, что у меня нет намерения завести наследника до брака. Ну, живее!

Тео повиновалась, но ее разгоряченной крови потребовалось еще немало времени, чтобы остыть.

— Теперь вы понимаете, чего я боюсь? Я потеряю себя. Я уже теперь не знаю, что делаю.

Граф погладил ее взлохмаченные волосы.

— Скажите правду, в данный момент вы напуганы или разочарованы?

Тео на мгновение задумалась.

— Разочарована, — проговорила она наконец с печальной улыбкой.

Сильвестр рассмеялся.

— Я тоже! — Затем он заговорил серьезно: — Вам нечего бояться. Ведь я чувствую то же, что и вы. Если вы растворитесь во мне, то и я растворюсь в вас. Так что ни у одного из нас нет никаких преимуществ. Я же обещаю, что никогда больше не воспользуюсь преимуществом, которое дает мне ваша страсть. Вы поняли? Никогда больше, — повторил он тихо, подавляя волну отвращения к самому себе.

Тео медленно кивнула. Но она все еще была напугана силой своего чувства, новыми, неизведанными ощущениями. А вдруг она готова будет ответить, если на месте графа окажется кто-то другой?

Сильвестр все так же стоял, прислонившись к дереву. Он сложил руки на груди и с улыбкой наблюдал за ней.

— Итак, должен ли я послать в «Газетг» опровержение или наша помолвка остается в силе?

— Не надо опровержения, — проговорила Тео. — Вам нужны мои знания, я же не хочу покидать имение, таким образом, каждый получает то, чего хочет.

— Да, можно сформулировать и так, — кисло проговорил граф, отталкиваясь от дерева. — Пойдемте обратно в дом и всех успокоим.

Этим вечером леди Илинор впервые после смерти свекра легла спать со спокойной душой. Ее старшие дочери теперь обеспечены, и даже Рози может рассчитывать на вполне приличное приданое, когда придет ее время. А Тео, что тревожила ее больше всех, выходит за человека, которого леди Илинор считала единственным подходящим для дочери мужем. Конечно, она мало знакома с графом, но материнский инстинкт подсказывал ей: Тео быстро поймет, что собой представляет лорд Стоунридж.

На следующий день Сильвестр уехал по важному делу, не зная, что его нареченная тоже выехала по своим собственным делам.

Тео проехала через деревню и свернула в сторону Касл-Корф. Не доехав до замка, она остановилась у маленькой хижины. Ее лошадь по кличке Далей бывала здесь со своей хозяйкой и прежде. Она мирно щипала травку, когда Тео исчезла во мраке низенького строения.

— Добрый день, госпожа Меривезер! — С этими словами Тео положила на стол небольшой сверток.

— Доброго тебе дня, девочка.

Женщина, настолько старая, что трудно было себе представить, как жизнь еще теплится за этой морщинистой кожей, сидела у очага на треногом стуле. Но глаза ее были достаточно остры, и она сразу же заметила сверток, в котором, как она знала, были сыр и мясо из господской кухни, а также несколько монет. Этого было вполне достаточно, чтобы довольно долго существовать по скромным меркам, к которым она привыкла. Госпожа Меривезер была известна в Дорсетшире как травница и знахарка.

Она перевела взгляд на свою посетительницу. Тео она знала с детства, с того самого дня, когда во время одной из своих прогулок десятилетняя девочка наткнулась на ее жилище. Она плакала от жалости, неся в руках кролика, которому капканом повредило лапу. Ее собственная коленка кровоточила. Девочка порезалась об острый камень, когда освобождала кролика.

Старая знахарка перевязала девочке коленку, напоила отваром шиповника и дала кусочек яблочного пирога. Затем старуха отправила Тео восвояси, пообещав позаботиться о кролике.

Кролик в тот же вечер угодил в котел, и знахарка прожила на его мясе целую неделю, но когда девочка возвратилась, она сказала ей, что кролик выздоровел и ускакал в лес.

С тех пор Тео регулярно посещала госпожу Меривезер и всегда приносила с собой гостинец. Когда Тео выросла, дары стали существеннее. Часто она приносила мясо и сыр, которые старухе было неоткуда взять.

— Так что у тебя стряслось, девочка? Знахарка видела, что Тео пришла не просто так. Об этом говорила ее напряженность.

— Ты знаешь, как предотвратить зачатие? — без обиняков спросила Тео, облокотившись на шаткий столик.

— Да, как и предотвратить рождение ребенка, если это тебе надо. — Старуха с трудом встала на ноги. — Вина с соком бузины, детка?

Она взяла бутылку с полки рядом с очагом, откупорила ее и щедро плеснула в оловянную кружку.

— Спасибо.

Тео взяла кружку, выпила и передала обратно хозяйке, которая налила вина себе.

— Так что ты хочешь, девочка? — Старуха снова повернулась к полке.

— Я не хочу зачатия ребенка, — пояснила Тео.

— Понятно. — Скрюченные пальцы старухи перебирали бутылочки и мешочки. — Вот то, что тебе надо.

Она вытащила пробку и понюхала содержимое небольшого флакона. Нос у нее сморщился.

— У тебя есть возлюбленный, девочка?

— Нет, не совсем. Через несколько недель один человек станет моим мужем.

— А, — кивнула старуха. — Лучше приглядеться к человеку заранее. Если сначала жизнь не сложится, потом уже не жди ничего хорошего. Попомни мои слова.

— Я тоже так думаю. Как же надо принимать это средство?

Тео получила точные указания и через пять минут была уже на пути к дому. Она поступит по своему собственному усмотрению и сама решит, когда подарить наследника графу Стоунриджу.

Граф был сегодня очень доволен собой, и его улыбка стала шире, когда он увидел, что Тео

на этот раз постаралась и на ней было довольно модное темно-голубое платье под цвет ее глаз. Волосы не висели сзади неизменной косой, а были уложены двумя красивыми завитками.

— Сударыня. — Граф отвесил поклон леди Белмонт. — Кузины… Надеюсь, вы хорошо провели время?

— Вовсе нет, — откликнулась Рози. — Я потеряла стрекозу, которую пыталась поймать, и порвала сачок о ветку дерева.

— О, как это печально, Рози!

Девочка обычно не присутствовала за вечерней трапезой, но поскольку на ней было накрахмаленное муслиновое платье с широким поясом, в волосы тщательно вплетена бархатная лента, а лицо и руки казались необычайно чистыми, граф решил, что Рози присоединится к ним за обеденным столом.

— Да, это очень огорчительно, — проговорила Рози, прихлебывая лимонад. — А вы что сегодня делали?

— О, я сделал несколько интересных покупок, и вот одна из них, — ответил граф, доставая из кармана маленькую коробочку. — Кузина!..

Он подошел к Тео и взял ее за левую руку.

— Разрешите.

Тео уставилась на свой палец, на который граф нанизал изящное колечко с бриллиантом, оправленным жемчугом. Оно было изысканно простым, и выбиравший его должен был знать о ее вкусах больше, чем Тео это предполагала.

Она взглянула на графа, в его глазах читался вопрос и некоторая неуверенность. Он хотел, чтобы его выбор понравился.

— Очень мило, — проговорила Тео.

Граф поцеловал ее руку, а затем, увидев, что она в растерянности от проявленного им внимания, наклонился и чмокнул ее в кончик носа.

— Оглашение имен вступающих в брак будет в церкви каждое воскресенье в течение трех недель, а в следующий за этим понедельник мы обвенчаемся.

Глава 9

Солнце Испании терзало своими лучами, словно орлиными когтями, землю сарагосской пустыни. Эдвард Ферфакс вытер лицо грязным платком и нырнул в прохладный полумрак каменного строения, где расположился штаб батальона.

— Снаружи жарко, как в аду, — заявил он, входя. Разомлевшие от жары люди сидели на шатких стульях, составлявших всю обстановку единственного помещения в здании. Все воротнички на красных мундирах были расстегнуты.

— У пикетчиков вот-вот случится тепловой удар. Бедняги!

— Меняйте их каждые два часа, лейтенант, — раздался голос из самого темного угла.

— Слушаюсь, сэр. — Эдвард поклонился в сторону полковника, расстегивая воротник, перед тем как поднести к губам медный кувшин. Холодная вода смочила его пересохшее горло и смыла налипшую на языке пыль пустыни.

— Сегодня пришла почта, — проговорил бородатый мужчина, лениво указав на стол, где лежала стопка писем и газет. Рука его сразу же опять упала на колени, словно это простое движение стоило ему последних сил.

Эдвард перебрал стопку писем. Он ждал письма от Эмили или, еще лучше, от Тео. Не то чтобы ему не доставляли удовольствия послания его нареченной — они были теплыми и нежными, но то, что писала ему Тео, было полно сведений, которых он жаждал: о земле, людях, обо всем, что происходит в имении. К тому же письма Тео всегда были забавны. Казалось, она знала, что солдатам Веллингтона, второе лето изнывающим на Пиренейском полуострове, всегда необходима улыбка.

Однако письмо его матери содержало потрясающую информацию.

— Боже мой! — только и сказал он.

— Надеюсь, новости неплохие?

— Не знаю, что и сказать. — Он нахмурился и перечитал этот кусок. — Младшая сестра моей нареченной помолвлена с новым графом Стоунриджем. Все это так неожиданно…

— Стоунридж? — Тучный капитан встал, застегивая свой китель. — Случайно, не Джилбрайт получил этот титул?

— Сильвестр Джилбрайт… не он ли был причиной скандала в Вимьере? — поинтересовался полковник.

— А что за скандал, сэр, позвольте спросить? Эдвард внимательно смотрел на старшего по званию. Полковник нахмурился.

— Темная история. Джилбрайт потерял знамя полка. Он был сильно ранен и попал в плен. Провел год во французской тюрьме, пока его не обменяли. Военный суд обвинял его в трусости, но все было чертовски неясно. Он подал в отставку. Утверждают, что, если бы за него не заступился сам Железный Герцог, его бы расстреляли. Но Веллингтон заявил, что знает майора и уверен, он не трус, что бы там ни говорили.

— А как все было на самом деле, сэр? — спросил Эдвард.

Полковник протянул руку к кувшину с водой и сделал глоток.

— Все чертовски запутано. Подкрепление было в пути, и он ждал его, но шедший ему на помощь капитан сказал, что Джилбрайт сдался без боя.

Эдвард помрачнел.

— Но если он был ранен… Полковник покачал головой:

— По-видимому, он потерял знамя еще до того, как был ранен. Какой-то француз ударил его штыком в голову ради развлечения. К тому времени когда подоспело подкрепление, все было кончено.

— А что случилось с его людьми?

— Те, кто остался в живых, сказали, что французы атаковали их в сотый раз и Джилбрайт приказал своим солдатам сдаться. В общем, дело темное.

— Да, — согласился Эдвард.

Он вышел из штаба под палящие лучи. Тео не может выйти замуж за труса, это просто немыслимо. Вероятно, она ничего не слышала об этой истории, , и будет лучше, если она никогда о ней не услышит. Она будет несчастна с человеком, которого не сможет уважать. И вообще, почему она выходит за Стоунриджа, одного из этих ненавистных Джилбрайтов? Хотя, наверное, Эдвард может ответить на этот вопрос. Этот брак был единственным средством сохранить любимый ею дом. Тео, несмотря на свой изменчивый характер, была очень прагматична и сентиментальна одновременно, когда дело шло о поместье.

Но она не согласилась бы на брак с графом, если бы он ей не нравился. Да знает ли этот человек, какое сокровище он получает? Тео трудно понять человеку, у которого не было достаточно времени разобраться в ее характере или заглянуть за кажущуюся холодность и деловитость.

Эдвард с детства знал девочек Белмонт, и ему было хорошо известно, как ранима Тео и как трудно было, обидев, завоевать вновь ее расположение. Жизнь с ней могла быть восхитительной… или стать сущим адом.

Он улыбался, идя по жаре. Те, кто не успел укрыться в тени, с любопытством поглядывали на погруженного в свои мысли лейтенанта. Расстегнутый мундир говорил о том, что сейчас он не на дежурстве, а только сумасшедший мог добровольно расхаживать под полуденным солнцем.

Эдвард думал, как близок он был к тому, чтобы жениться на Тео, пока она сама не сочла эту затею неудачной. Она сказала, что хочет остаться его другом, а если Эдвард станет ее мужем, это может помешать их дружбе.

Сказать по правде, он тогда почувствовал облегчение, так как его тянуло к мягкой, доброжелательной Эмили. Эдвард видел, что Тео догадывается об их взаимной привязанности. Тео, как это ей свойственно, быстро приняла решение без лишней суеты и нервозности.

Эдвард был так поглощен своими мыслями, что не заметил, как миновал деревню и приблизился к передовой линии пикетов. Снайпер, притаившийся в оливковой рощице, разглядел поблескивающие на солнце серебряные пуговицы офицерского мундира. Он только что занял позицию и знал, что сможет поразить жертву, прежде чем англичане догадаются о его расположении. Этот высокомерный молодой офицер, шагающий с непокрытой головой и явно пренебрегающий опасностью, казался ему прекрасной мишенью.

Он поднял винтовку и вздохнул. Затем мягко взвел курок.

Жизнь Эдварду спасла пустельга. Птица спикировала и пронеслась вдоль дороги. Эдвард обернулся, чтобы взглянуть на нее, и пуля, направленная ему в сердце, попала в плечо, вызвав резкую боль.

Эдвард вскрикнул, прижав руку к плечу, где крупными каплями начала выступать кровь, затем бросился на землю и откатился за ближайший кактус, с ужасом осознавая, сколь слабым прикрытием было растение. Но теперь снайпер был вынужден стрелять против слепящих лучей полуденного солнца, и это было единственной надеждой для Эдварда увидеть еще один рассвет.

— Вы выглядите озабоченной, леди Белмонт, — заметил Сильвестр за два дня до свадьбы.

Леди Илинор остановилась на лестнице и рассеянно улыбнулась графу.

— Нет, просто немного расстроена. Портниха делает все возможное, чтобы за два дня подогнать свадебный наряд Тео, но ее никогда не бывает дома. Наконец мне удалось сегодня утром схватить дочь за шиворот, но она не слишком склонна помогать портнихе.

— Может быть, я смогу помочь? — предложил Сильвестр, выгнув бровь.

Леди Илинор вспомнила, что граф в состоянии управлять своей нареченной.

— Если вы не боитесь ссоры перед самой свадьбой.

— Миледи, я ни в коей мере не боюсь леди Тео, — отвечал граф. — А если она хочет ссоры, то милости прошу. Я уверен, что это пойдет ей на пользу и снимет напряжение.

— Возможно, вы правы, Стоунридж, — с улыбкой проговорила леди Илинор. — Я благословляю вас. Вы найдете ее в восточном крыле.

Сильвестр поспешил наверх, что-то бубня себе под нос. Действительно, по мере приближения срока свадьбы Тео становилась все более раздражительной, но это было скорее от предвкушения, а не от дурного предчувствия.

Дверь в комнату была открыта, и граф услышал голос Тео уже с середины коридора.

— Ради Бога, Бидди, побыстрее! Ну что за беда, если складки будут немного неровными? Никто ничего не заметит.

— Несомненно, заметят, Тео, — возразила Кларисса. — Не можешь же ты войти в церковь в юбке, у которой одна сторона выше колена, а другая волочится по полу.

— Не преувеличивай, Кларри!

— Стойте, пожалуйста, смирно, леди Тео…

Сильвестр прислонился к дверному косяку и с интересом наблюдал эту сцену. Тео со сверкающими глазами и плотно сжатым ртом стояла на низеньком табурете в облаке белого газа. Перед ней на коленях стояла какая-то женщина, и пальцы ее мелькали, словно серебряные рыбки, закалывая материю булавками.

— Вам не положено видеть свадебное платье до обряда, милорд! — в ужасе вскрикнула Кларисса, которая держала подушечку с булавками.

— О, я думаю, мы можем отказаться от условностей, — проговорил Сильвестр, заходя в комнату.

— Это просто глупо, — заявила Тео. — У меня есть дюжина вполне приличных платьев, которые можно надеть. Вряд ли наша свадьба вызовет большой общественный резонанс.

Действительно, в отличие от недавних пышных похорон старого графа свадьба представлялась как небольшая семейная церемония, но леди Белмонт настояла, чтобы традиции были соблюдены.

Его светлость подошел к табурету и взял нареченную за талию.

— Стойте спокойно. Чем большую помощь вы окажете портнихе, тем скорее освободитесь.

Он почувствовал, как Тео напряглась. Она трепетала, как лань, готовая убежать от охотника. Она стояла на табурете, и глаза ее оказались почти на одном уровне с глазами графа. При взгляде на него они утратили свой мятежный блеск.

Губы графа сложились в улыбку, и он крепче обнял ее. На губах Тео тоже затрепетала улыбка.

— Так-то лучше. Большинство молодых женщин проявляют интерес к свадебным приготовлениям… а не бегут от них.

— Потому что им нечего делать, — язвительно ответила она, хотя не сделала попытки вырваться из его рук. — Сегодня придет кузнец, и я должна рассчитаться с ним за то, что он подковал обеих тягловых лошадей, но у Большого Джека растянуто сухожилие, и он два месяца гулял на пастбище…

Сильвестр нахмурился, теплота исчезла из его глаз.

— А почему вы мне ничего не сказали? Я вполне могу уладить вопрос с кузнецом.

— Но не сообщать же вам о каждой мелочи! Это простое дело… и вы ведь еще не встречались с кузнецом.

— Я надеюсь, сегодня вы нас познакомите? — иронически заметил граф.

Тео вспыхнула.

— Но вы еще не ознакомились с бухгалтерскими книгами, — упрямо возразила она.

— Это не довод. Стойте смирно! — рявкнул граф, заметив, что Тео собирается спрыгнуть, несмотря на то что он ее держит.

Сильвестр еще ближе подвинулся к ней, и его сапог наступил на кружевную оторочку. Портниха в отчаянии вскрикнула, а он неторопливо посмотрел под ноги и затем с преувеличенной осторожностью убрал ногу, не отрывая при этом взгляда от Тео.

Кларисса бессознательно вздрогнула. Взгляд ее был сосредоточен на руках графа, лежавших на талии сестры. Казалось, комната была заполнена его гневом. Кларисса откашлялась и, подавляя чувство неловкости, проговорила:

— Я уверена, что это просто вылетело у Тео из головы, сэр. Но вы можете проводить ее и встретиться сегодня с мистером Роу.

— Именно это я и собираюсь сделать, — заявил граф. — И я, пожалуй, обойдусь без представления. Моя рассеянная кузина вместе с матерью будет слишком занята свадебными приготовлениями.

Кларисса не могла больше ничего придумать, чтобы разрядить обстановку. Портниха, чувствуя натянутость атмосферы, снова принялась за свою работу.

— Вот, леди Тео, я все подколола. Если хотите, можете снять платье.

Граф отпустил Тео.

— Я сообщу вам результаты разговора с кузнецом сегодня вечером, кузина.

С этими словами Сильвестр повернулся к двери.

— Нет, подождите, этот кузнец такой хитрый сукин сын, что…

— Как вы сказали? — прервал ее искренне изумленный граф.

— А что я сказала? — удивленно уставилась на него Тео.

Граф с удивлением понял, что его нареченная и впрямь не понимает, чем он недоволен.

— То, что вы сейчас сказали, дорогая моя, неподходящее выражение для жены графа Стоунриджа.

Тео отмела это возражение нетерпеливым жестом:

— Как вы не понимаете! Вы здесь новичок, и Джонни решит, что вас легко одурачить. Он такой изворотливый, поганец…

— Тео!

— Извините, сэр. — Тео попыталась изобразить раскаяние, но в глазах у нее плясали озорные чертики. — У меня просто сорвалось с языка.

В сочетании проказливой ухмылки на лице Тео, бурлящей в ее хрупком теле энергии и белоснежного наряда из кружев и газа было нечто настолько абсурдное, словно платье было надето не на невесту лорда, а на дьяволицу, собирающуюся немедленно лететь на шабаш.

Сильвестр старался сохранить суровый вид, но это ему плохо удавалось.

— В будущем постарайтесь следить за своей речью. Тео только пожала плечами и проговорила:

— Дайте мне минутку, и я буду готова сопровождать вас. Она тотчас начала стаскивать свадебное платье через голову.

— Тео! — пронзительно вскрикнула Кларисса, уставившись на графа, который все еще находился в комнате. Портниха, которая знала свои обязанности, проигнорировала присутствие графа и поспешила на помощь Тео, боясь, что поспешные действия невесты могут порвать тонкую ткань.

Сильвестр хохотнул. Как все это типично для Тео!

— Через пять минут я буду ждать вас у конюшен, — проговорил он сквозь смех и быстро вышел, чтобы пощадить чувство благопристойности Клариссы.

— Проклятие! — пробормотала Тео, прочно запутавшись В шлейфе. — Да поторопись же, Бидди!

Наконец она освободилась от своего наряда, быстро накинула костюм для верховой езды, схватила хлыст, шляпу и перчатки и выбежала из комнаты.

— Леди Тео вечно куда-то торопится, — заметила портниха.

Она подобрала платье и перенесла его на свой рабочий стол.

Когда Тео, запыхавшись, добежала до конюшни, граф поджидал ее с часами в руках. Ее уже оседланная кобыла спокойно стояла рядом с графским жеребцом, который переминался с ноги на ногу, вскидывал голову и фыркал. Это очень необычно для вышколенного и покладистого Зевса, подумала Тео, прежде чем ее взгляд поймал нечто еще более необычное.

— Семь минут, — заметил Сильвестр, убирая часы. — Можно сказать, очень неплохо.

Тео не обратила на его замечание никакого внимания — она уставилась на дамское седло, которое было на ее лошади.

— Что это? А где мое обычное седло?

— Ах, кузина, настало время ездить как леди. Графиня Стоунридж не может скакать, как бродячая цыганка.

Тео оглядела конюшенный двор. Под дубом два конюха деловито мыли седла.

— Вы не имели права принимать за меня такое решение.

— Если вы не хотели принимать его сами, то я такое право имею, — мягко проговорил граф. — Через два дня вы станете моей женой, а моя честь не позволяет мне жениться на девчонке-сорванце.

— Ваша честь! — воскликнула Тео. — Если это не беспокоило моего деда, как и мою мать, вам-то на что жаловаться? Да я гроша ломаного не дам за вашу честь!

Еще не договорив, она поняла, что ведет себя глупо. Граф проигнорировал этот выпад. Он обхватил ее за талию и посадил в седло.

— Опустите левое колено на…

— Я знаю, как на нем ездят, — надуто проговорила Тео.

— Ну это уже кое-что.

Граф удовлетворенно улыбался, видя теперешнюю посадку Тео. Однако он все еще поддерживал ее, но Тео не желала быть посмешищем для дворни.

— Да отпустите же меня, Стоунридж!

Она взяла поводья. Граф подержал ее еще секунду, затем кивнул и отпустил. Он повернулся, чтобы сесть на своего чем-то обеспокоенного жеребца.

— Ну-ну, успокойся.

Граф погладил холку жеребца, собрал поводья и приготовился вскочить в седло.

— Тише, приятель, что это с тобой?

— Полагаю, ему не нравится наездник, — съязвила Тео, жалея, что не нашла более остроумной реплики.

Сильвестр только усмехнулся и, прищурившись, взглянул на нее:

— Зато тебе, цыганка, этот всадник придется по душе. Я в этом не сомневаюсь.

У Тео отвисла челюсть — от этих игривых слов у нее по всему телу прокатилась волна неукротимого желания. Глаза у нее потемнели. Графу теперь было отлично известно, что это означает. Он громко рассмеялся и уселся в седло.

Не успел он это сделать, как его жеребец вскинул голову, фыркнул и дико завертел глазами. Граф едва успел схватить поводья, как Зевс пустился в безудержный галоп, задрав голову и храпя.

Сильвестр изо всех сил натягивал поводья и пытался поймать ногой второе стремя, чтобы удержаться в седле. Зевс перемахнул через изгородь, отделяющую конюшню от пастбища, и как очумелый помчался в поле.

Тео опешила настолько, что не сразу двинулась с места, но затем пришпорила свою кобылу, и та пустилась в погоню. Но у Далей не было никаких шансов настигнуть несущегося стрелой коня графа. Зевс на жуткой скорости перелетел через разделяющую поля изгородь. Тео видела, что в этот страшный миг обе ноги графа были в стременах, а сам он прильнул к холке, ухватившись за гриву своего строптивого жеребца.

Если бы он упал с такой высоты и на такой скорости, он, без сомнения, сломал бы себе шею, с ужасом подумала Тео. Но что же могло случиться с хорошо вышколенной лошадью? Все, что Тео могла сделать, — это не упускать графа из виду, пока он несся к рощице. Зевс то и дело взбрыкивал задними ногами, отчаянно фыркал и становился на дыбы. Однако Сильвестр каким-то чудом удерживался у него на спине.

— Боже праведный! — вскричала Тео, увидев, какая опасность угрожает графу: Зевс несся к роще.

Но Сильвестр предвидел опасность и знал, что Зевс тоже ее видит. Но теперь он принялся метаться из стороны в сторону, норовя разбить ногу седока о ствол дерева. Сильвестр вовремя заметил это и убрал ногу. Однако от этого его положение стало еще более ненадежным.

Он никак не мог снова попасть в стремена, и единственное, что ему оставалось, — это покрепче ухватиться за гриву коня. Но когда Зевс понесся по узкой тропинке, Сильвестру удалось уцепиться за ветки, и он повис на них, предоставив своему жеребцу выкидывать фортели в одиночестве. Граф спрыгнул вниз, потрясенный, но, к счастью, живой и невредимый. Далей галопом подскакала к нему, неся на себе белую от ужаса Тео.

— С вами все в порядке?

Тео натянула поводья, и лошадь остановилась, тяжело дыша после бешеной скачки.

— В целом да, но я не завязал поводья. Остается надеяться, что Зевс не наступит на них и не переломает ноги.

— Что с ним могло случиться? — Тео спешилась и добавила: — Я никогда не видела, чтобы лошадь так себя вела.

— И уж особенно Зевс, — согласился граф. — Далей выдержит нас обоих?

— Мы не можем ехать вдвоем в дамском седле, — несмотря на серьезность положения, ехидно сказала Тео.

— Тогда мы поедем совсем без седла, — бодро заявил Сильвестр, снимая седло. — Зевс скоро выдохнется, и я поймаю его, прежде чем он успеет себе навредить.

Он усадил Тео на лошадь, а затем уселся позади нее и взял поводья.

Далей с трудом двинулась через рощу, а потом через поле. Зевс стоял на маленьком холмике, роя землю копытом и фыркая. Шея и бока у него были в мыле, по удилам текла зеленая пена. Поводья болтались по земле, и одно копыто было внутри них.

— Если он рванется снова, у него запутается нога, — заметила Тео.

При всем том она ощущала близость графа, запах его тела и силу охвативших ее рук.

Но Стоунридж, казалось, не ощущал ее близости. Он быстро спешился, когда они остановились в десяти ярдах от Зевса.

— Оставайтесь здесь, я его меньше испугаю, если подойду пешком.

Тео осталась на месте и наблюдала, затаив дыхание. Когда граф приблизился, Зевс поднял голову. Он громко фыркал, рыл копытом землю, а глаза его дико вращались.

Сильвестр ласково заговорил с животным и стал медленно приближаться. Знакомый голос, казалось, проник сквозь ужас и усталость животного, и хотя жеребец мотал головой и раздувал ноздри, он не делал попыток удрать.

Сильвестр схватил поводья, и Тео облегченно вздохнула.

— Ну, посмотрим, в чем же тут дело, — проговорил Сильвестр, наматывая поводья на запястье. Он погладил взмыленную шею коня, и тот жалобно заржал.

Тео тоже спешилась и привязала Далей к кусту желтой акации.

— У него на боку кровь, — заметила она, когда граф наклонился и провел рукой по ногам жеребца и под животом у подпруги. — Кажется, она идет из-под седла.

Сильвестр развязал подпругу и снял седло. Зевс при этом фыркал и бил копытом, взмахивая головой.

— Боже мой! — выдохнул граф, а Тео замерла от ужаса. Спина Зевса была вся в крови. Граф бросил седло на землю и перевернул его.

— Подонки! Грязные подонки!

Тео встала рядом с ним на колени и провела рукой по окровавленному седлу. В кожу было вбито несколько острых гвоздей. Когда Сильвестр опустился в седло, они со страшной болью вонзились в спину лошади.

— Кто же мог это сделать? — пораженная, проговорила Тео.

— Кто-нибудь с конюшни, — ответил граф. — И видит Бог, когда я найду шутника, то спущу с него шкуру.

— Наши слуги этого сделать не могли! — У Тео засверкали глаза. — Никто из них не способен на подобную подлость.

— Но кто же тогда? — спросил граф, вытаскивая гвозди из седла. — Какая-то крыса, имеющая на меня зуб.

— Нет! — взъерепенилась Тео. — Я отвечаю за своих людей!

— Ваших людей! Они никак не могут смириться с каким-то Джилбрайтом…

— Нет! — снова вскричала Тео. — Невозможно, чтобы кто-то из людей Белмонтов мог пойти на такое. Я их всех знаю с детства.

— Дорогая моя, вы не знаете самого главного в характере людей, — заявил граф. — Ваша вера трогательна, но это сделал кто-то на конюшне.

— Я уверена, что никто из наших конюхов так не поранит лошадь, даже если и имеет на вас зуб. А это не так.

— Я прекрасно знаю, как люди Белмонтов смотрят на Джилбрайтов, — возразил граф, поджав губы. — И я докопаюсь до сути, даже если мне придется перевернуть все имение вверх дном!

— Если вы обвините кого-нибудь в этом ужасном поступке, вас никогда не признают, — убежденно заявила Тео с горящими глазами.

— Я не нуждаюсь в их признании, мне нужно повиновение, и я намерен этого добиться. Если мне не удастся найти виновного, тогда поплатятся все.

Он направился к своему коню, который теперь стоял смирно.

— Пошли, приятель, пора домой. Тео не отставала от Сильвестра.

— Но послушайте же, Стоунридж! Все наши люди — это арендаторы и работящие фермеры, а не феодальные крепостные, и они станут уважать вас, если вы будете уважать их. Вы не имеете права обвинять в этом кого бы то ни было, пока не узнаете правду.

— Садитесь на свою лошадь, — проговорил граф, не обращая никакого внимания на ее страстную тираду. — Мы отведем Зевса домой и пришлем кого-нибудь за седлами.

— Вы слушаете меня?

— Нет.

Граф усадил Тео в седло и уселся позади нее, взяв в свободную руку поводья Зевса.

— Я понимаю, почему вы защищаете своих людей. Это вполне естественно. Но не закрывайте глаза на действительность. Я неоднократно сталкивался с нежеланием ваших слуг менять заведенные порядки, и, возможно, кто-то из них решил таким образом поквитаться со мной.

Тео с презрением оглянулась на него:

— Очевидно, милорд, вы понятия не имеете, как устанавливать добрые отношения с людьми. В результате вы не узнаете ничего о том, что происходит в поместье. Если вам не будут доверять, то ничего и не скажут.

— А я не горю желанием беседовать с ними, — проговорил он сквозь зубы. — Доверие не зависит от фамильярности.

— Это только доказывает, как мало вы их знаете, — проговорила Тео. — Мой дед знал каждого арендатора и их семьи…

— Я не ваш дед, — перебил ее граф. — Доверие происходит от уважения и уверенности, что господин принимает интересы своих людей близко к сердцу, даже если они не всегда согласны с его методами. Вовсе не обязательно шутить и сплетничать со всеми доярками и конюхами в округе. И вы, Тео, должны оставить эти панибратские отношения с местными жителями. Это не подобает графине Стоунридж.

— Откуда вы знаете, что ей подобает? — поинтересовалась Тео. — Мой дед не считал это зазорным. Но если вы настроены таким образом, то лучше повременить с решением задач, которых вы не понимаете.

Тео чувствовала, что язык бежит впереди ее мыслей. Но ее гневные, презрительные слова разбились о молчание графа. Его пальцы на поводьях побелели, но он не сказал ни слова, пока они не доехали до конюшен. Зевс выглядел усталым, спина его продолжала кровоточить.

Стоунридж соскочил на землю и позвал главного конюха. Тот немедленно явился и вздрогнул, увидев горящие гневом глаза графа. Когда конюх увидел, что случилось с Зевсом, он был настолько разъярен, что невозможно было поверить в его виновность. Граф распорядился насчет оказания помощи лошади и возвращения седел, а затем повернулся к Тео.

Когда он подошел, Тео все еще сидела верхом на своей кобыле и чувствовала себя дурой, так как считала, что последнее слово осталось за ней.

— Слезайте, — тихо скомандовал граф.

Тео взглянула на него и вдруг осознала, что никогда не видела его в состоянии безудержного гнева. Шрам на лбу побелел, рот перекосился, вена на шее бешено пульсировала. Казалось, он был способен убить ее. Тео с поразительной ясностью припомнила свои оскорбительные слова и презрительный тон.

— Я еще раз повторяю, слезайте немедленно, или этот двор сейчас увидит спектакль, который всем надолго запомнится.

Тео судорожно сглотнула и соскочила на землю. Но не успела она коснуться земли, как серебряный наконечник графского хлыста уперся ей в поясницу, подталкивая к выходу. И если она не хотела привлекать к себе нежелательного внимания челяди, ей не оставалось ничего другого, как повиноваться.

Тео старалась успокоить себя, что объяснит графу свое поведение, но в то же время понимала, что была непростительно груба. Опять ее проклятый язык! А Сильвестр Джилбрайт не из тех, кто, получая пощечину, подставляет другую щеку. Они свернули на дорожку, ведущую к дому. У главной лестницы они увидели почтовую карету, и вдруг Сильвестр остановился, испустив тяжелый вздох.

Тео бросила на него взгляд через плечо, чувствуя, как он напрягся. Но сейчас не она была тому причиной.

— Я увижусь с вами позже, — несколько растерянно, как показалось Тео, проговорил он. — Сдается мне, что прибыли моя мать и сестра.

Тео вздохнула с облегчением. Возможно, за следующие несколько часов его гнев поутихнет.

Сильвестр быстро пошел к карете, предоставив Тео не спеша следовать за ним. Он был в ужасе от этого визита. Его мать в лучшем случае была трудной женщиной, а в худшем — просто несносной. Сестра — злая на весь свет старая дева, которую постоянно тиранила леди Джилбрайт. Трудно было себе даже представить, как они обе отнесутся к его нареченной. Вся надежда на железный характер леди Белмонт, но тем не менее несколько дней будут просто жуткими.

Когда подошел Сильвестр, леди Джилбрайт вылезала из экипажа.

— А, Сильвестр, вот и ты. — Она взяла предложенную сыном руку и ступила на гравий. — Было бы лучше, если бы ты приехал за нами. Дороги здесь просто ужасны.

— У вас шесть верховых для сопровождения, сударыня, — проговорил граф, поднося к губам руку матери. — Они гораздо полезнее, чем один сын.

— Ой, мама, не забудьте свою нюхательную соль! — раздался визгливый голос, и из двери кареты показалась голова в чепчике. — И ридикюль.

— Рад приветствовать тебя, Мери. — Граф протянул руку, чтобы помочь кругленькой, небольшого роста леди в плаще из альпаки. — Надеюсь, путешествие было не слишком тяжелым?

— О, гостиница, в которой мы останавливались в последнюю ночь, была просто ужасна. Простыни все влажные, и я уверена, у мамы будет лихорадка.

— Я всегда думал, что мама путешествует со своими постельными принадлежностями.

— Так оно и есть, но там были ужасные сквозняки. Окна не закрываются, и матрасы тоже сырые.

Она промокнула покрасневший нос платком. Сильвестр знал, что сестра страдала хроническим насморком. Он не стал это комментировать и повернулся к Тео, которая стояла поодаль, сложив руки и выжидательно улыбаясь. Воплощенное миролюбие, подумал граф.

— Тео, позвольте мне представить вас моей матери, — проговорил он, приглашая ее подойти. Тон его был холоден.

Плохо дело, подумала Тео, приближаясь. Может быть, если она очарует его мать и сестру, граф забудет о нанесенной ему обиде?

— Леди Джилбрайт, — Тео поклонилась и улыбнулась, — очень рада с вами познакомиться.

Леди Джилбрайт проигнорировала протянутую ей руку, подняла лорнет и принялась разглядывать будущую невестку.

— Боже мой, какое смуглое создание! — заявила она. — Это сейчас совсем не модно. Удивляюсь, что ваша мать позволяет вам бегать по солнцу и портить цвет лица подобным образом.

Нет, подумала Тео, свекровь ей положительно не нравится, и это еще мягко сказано. Но тем не менее она докажет Сильвестру, что может быть безупречно вежливой, несмотря на свои антипатии.

— Темный цвет лица, миледи, я унаследовала от отца. Мои сестры намного светлее.

Она взглянула на Сильвестра и увидела на его лице облегчение.

— Тео, это моя сестра Мери.

Мери хлюпнула носом и пожала протянутую ей руку.

— Тео? Что за странное имя! Вы наверняка хотели сказать — Tea.

— Нет, меня всегда называли именно так. Это имя придумал мой отец.

— Очень странно! — Это заявление сопровождалось еще одним хлюпаньем. — Мама, нам надо поскорее войти в дом, здесь очень сыро.

Леди Джилбрайт осмотрела фасад критическим взглядом собственницы.

— Красивый дом, но эти наполовину деревянные дома внутри ужасно тесные.

— На самом деле это не так, миледи, — натянуто проговорила Тео. — Все считают Стоунридж-Мэнор просторным.

— Посмотрим, — проговорила ее будущая свекровь таким тоном, что было ясно: она не собирается ничего принимать на веру. — Джилбрайт-Хаус — вот самая подходящая резиденция для джентльмена. Надеюсь, мой сын нашел здесь все необходимые удобства.

Она проплыла к лестнице, и ее дочь последовала за ней.

Тео недоуменно уставилась на Сильвестра.

— Все верно, цыганка, — сказал граф. — Вы получили отсрочку, а надолго ли — зависит от того, будете ли вы продолжать примерно вести себя.

Тео не обратила на это внимания.

— Почему вы не предупредили меня?

— Что моя мать — ведьма? — Бровь графа иронически выгнулась. — Вы еще не раз в этом убедитесь, дорогая. — Он взял ее под руку. — Пойдемте в дом и сделаем все возможное, чтобы поддержать леди Илинор. Их визит не продлится долго, поэтому дня два вам надо попридержать свой язычок.

Граф явно желал что-то добавить, но хотел он пригрозить или нет, Тео была благодарна ему за намерение оказать поддержку леди Илинор, защитить ее от грубости его матери, и, уж конечно, она сама обязана это сделать.

Тем не менее она решила заключить сделку с графом.

— Я достану из сундука свои лучшие манеры, но при одном условии. — Тео взглянула на него, склонив голову набок. — Обещайте мне, что не будете никого обвинять, пока я сама не переговорю с людьми.

Сильвестр поджал губы, но он вспомнил выражение лица старшего конюха. Может быть, Тео права. Она действительно намного лучше знает этих людей.

— Хорошо. Но если вы распустите язык в присутствии моей матери, вы дорого за это заплатите, Тео. Вы поняли?

Тео скривилась от этого тона, но про себя подумала, что не только получила передышку, но и одержала важную победу. Она сделала реверанс и, невинно опустив глаза, произнесла:

— Будет исполнено, ваша светлость!

Глава 10

— Сильвестр, ты должен немедленно сменить обстановку в этом салоне! — Тео подняла к глазам воображаемый лорнет, нахмурилась и поджала губы, очень точно копируя леди Джилбрайт под дружный смех своих сестер.

— Прекрати, Тео, ты не должна этого делать, — не очень твердо проговорила Эмили, когда перестала смеяться.

— Но у тебя отлично получается, — сказала Кларисса. — Особенно ее манера вертеть носом.

Кларисса тоже попыталась разыграть маленькую пародию в том же духе, отчего Тео упала на диван и стала бешено аплодировать.

— Кто-нибудь поможет мне завернуть скелеты кроликов? — спросила Рози из-за стола, где она сосредоточенно упаковывала свой музей, вполуха прислушиваясь к беседе сестер. Они часто приходили в классную комнату, особенно когда хотели, чтобы их никто не слышал.

— Я тебе помогу, хотя меня совсем не интересуют скелеты, — поспешила на помощь сестренке Кларисса.

— Но они же такие красивые, — возразила Рози.

— Мне очень жаль маму, — проговорила Эмили. — С первой минуты леди Джилбрайт только и делает, что жалуется. В спальне слишком сквозит, вода в ванне недостаточно горячая, слуги слишком медлительны.

— Она просто невыносима, — поддержала ее Тео. — Она ведет себя так, словно она здесь хозяйка, а мы узурпаторы. Просто не знаю, как долго я еще смогу сдерживаться.

— Ты на этот раз просто удивительно терпелива, — заметила Кларисса, тщательно заворачивая в бумагу берцовую кость. — Даже когда она заявляет тебе, что ты не заботишься о своей внешности и нуждаешься в руководстве светской дамы.

— Она по крайней мере не говорит этого при маме, — присоединилась к ним Эмили. — Но я действительно с ужасом ожидаю, когда ты взорвешься, Тео.

— К сожалению, не могу. Я связана страшной клятвой, и надо мной — дамоклов меч.

— Что ты имеешь в виду?

— У Дамокла над головой во время пира висел на конском волосе меч, а посадил его туда злой Дионисий, — с энтузиазмом пояснила Рози.

— Да, я знаю эту историю, но интересно, что этим хотела сказать Тео. — Кларисса увидела, как Тео вскочила с дивана и принялась мерить комнату шагами. — Кто его держит над твоей головой?

Тео вздохнула. Ей не следовало этого говорить.

— Стоунридж, если уж тебе так хочется знать. Но всему есть предел, и, если я сорвусь, этой старой крысе не поздоровится!

— Тео! — со смехом воскликнула Эмили.

— Предел чему? — не отставала Кларисса. Тео снова вздохнула:

— Я тут наговорила ему всяких гадостей, а графу это почему-то не понравилось. И вот наказание: я должна быть безупречно вежливой с его матерью, несмотря на то что почтительный сынок сам называет ее ведьмой.

— О!

Кларисса, казалось, жаждала дальнейших подробностей, но, к счастью, Эмили перевела разговор на другую тему:

— Надеюсь, ты не часто будешь ее видеть после свадьбы.

— Вчера он здорово осадил свою сестру, — заметила Кларисса. — Ты обратила внимание?.. Ну когда она ныла, что ей пришлось долго звонить, требуя утренний шоколад? Он сказал, что непорядочно требовать от прислуги горячий шоколад за десять минут до завтрака, и к тому же надо просыпаться в положенное время и больше двигаться, не то она скоро превратится в старую развалину.

Тео ухмыльнулась:

— Да, я просто наслаждалась. Но он не позволит своей матери обосноваться здесь, и я искренне благодарна ему за это.

— Я могу подбросить ей в постель одну из своих белых мышей, — предложила Рози. — Эта леди вчера была такой противной и сказала, я еще мала, чтобы находиться в гостиной, особенно с грязными ногтями. Я не думала, что они грязные… но, может быть, они действительно были такими. — И добавила: — Я копала червей.

— Я думаю, скорее пострадает мышь, а не леди Джилбрайт, которая просто раздавит ее. Да чего там говорить, от одного ее взгляда мышь умрет от страха.

— Тогда я не буду этого делать, — деловито проговорила Рози, поднося к носу листок с наколотыми на нем бабочками.

— Нам лучше спуститься вниз, — неохотно предложила Эмили. — Мы не можем оставлять маму надолго.

— Завтра они в это время уедут. — Кларисса встала с дивана. — А мы обоснуемся на новом месте.

— И Тео станет замужней леди, — закончила Рози и добавила: — Интересно, как это будет выглядеть?

— Ты нервничаешь? — спросила Эмили, беря сестру за руку, когда они вышли. Тео покачала головой:

— Из-за будущего, возможно, но не из-за завтрашнего дня.

— А из-за завтрашней ночи? — поинтересовалась Кларисса, красноречиво кивнув на восточное крыло дома. Тео ухмыльнулась:

— Нет, уж это точно.

— Но мама наверняка говорила с тобой об этом?

— Говорила, но я и без нее знала, только не могла ей сказать.

— А откуда ты знаешь?

— Стоунридж — хороший учитель, — озорно ответила Тео.

— Тео, ты уже…

— Не совсем, потому что он не захотел доводить дело до конца. Но я не жду никаких сюрпризов.

— Относительно чего, кузина?

Услышав за спиной голос графа, все трое резко вскрикнули. Боже, как много он успел услышать?

Тео повернулась. Сильвестр смеялся, глаза его блестели, и Тео поняла, что он слышал гораздо больше, чем положено.

— Вы подслушивали, милорд?

— Вовсе нет, просто я шел за вами, — заявил граф, поднимая руки в знак примирения. — Но я должен кое-что сказать вам, любовь моя. Если вы и не ожидаете никаких сюрпризов, то я не исключаю возможности, что вы будете потрясены.

Лица девушек вспыхнули, когда они уловили значение его слов. Сестры были немного смущены внезапным появлением графа, а он, глядя на них, испытывал радостное ощущение, что сумел взять верх сразу над целым выводком Белмонтов. Он намеренно взял Тео за подбородок и поцеловал в губы.

— Жизнь полна сюрпризов, кузина. Отпустив ее, он отвесил сестрам насмешливый поклон и свернул в галерею.

— Я рада, что мама не позволила ему выбрать меня, — проговорила Кларисса, задумчиво рассматривая выражение лица сестры. — Он очень искушенный… и, ну… — она подыскивала нужное слово, — зрелый.

Кларисса решила остановиться, хотя это слово и не совсем выражало то, что она хотела сказать.

— Не то чтобы он мне не нравился, — поспешно добавила она. — Вовсе нет, но он как-то подавляет, когда с ним общаешься.

— Но мне кажется, он понимает Тео, — заявила Эмили.

Она знала, что мать тоже так думает, хотя леди Илинор доверительно поведала старшей дочери, что уверена: этот брак будет ознаменован не одним фейерверком.

— Это единственное, что меня успокаивает, — сухо проговорила Тео. — Я иду к себе, мне надо кое-что сделать.

Сестры посмотрели ей вслед и обменялись красноречивыми взглядами, а затем спустились вниз, чтобы примкнуть к осажденным.

Тео со вздохом облегчения закрыла за собой дверь спальни. Это последняя ночь в ее комнате. Со дня смерти ее бабушки апартаменты графини Стоунридж стояли пустыми с покрытой чехлами мебелью, но теперь, спустя двадцать лет, их готовили для новой графини.

Перьевые матрасы набивались заново, дощатая обивка стен и мебель полировались и покрывались воском, ковры были заштопаны в тех местах, где они износились, а серебряные канделябры натерты до блеска. Вчера приходил Дэн, мастер на все руки, который смазывал петли на двери между двумя смежными спальнями.

Губы Тео все еще хранили тепло мимолетного поцелуя, она ощущала знакомый трепет в груди и покалывание тысячи тонких иголочек во всем теле. Завтрашней ночью с таинства любви спадут последние покровы, и она полностью постигнет суть своих смутных желаний.

Она бессознательно взяла в руки куклу, рассматривала ее фарфоровое лицо и голубые глаза. Она обязательно сохранит эту комнату такой, как есть, для своей будущей дочери.

Но у нее должен быть и сын. Сын, который станет шестым графом Стоунриджем. В его жилах будет течь кровь ее отца, и он вернет Стоунридж Белмонтам.

Тео уселась на подоконнике, не осознавая, что держит куклу так, как делала это в детстве. Она закрыла глаза, мысленно вызывая образ деда. Черты отца стерлись в ее памяти, остался лишь портрет, который показывал явное сходство между отцом и сыном. Оно сказывалось в носе с горбинкой, полной верхней губе и очертаниях подбородка.

Когда придет время, она родит сына, в котором воплотится их облик.

Но пока детей у них не будет. Это ей обещала маленькая бутылочка, надежно спрятанная в глубине шкафа.

Ровно в полдень на следующий день Тео вошла в центральный неф церкви под руку с сэром Чарлзом Ферфаксом, который когда-то собирался обвенчать ее с собственным сыном.

Сильвестр смотрел, как она приближается, и слегка улыбался. Под развевающейся фатой, волнами белоснежного шелка и клубившегося за ней газового шлейфа, который несли ее старшие сестры, теперь с трудом угадывалась оборванная цыганка, какой он ее увидел впервые.

За ними торжественно следовала Рози в платье из муслина и с букетом в руках. Девочка, как вначале показалось Сильвестру, внимательно следит за своими ногами, чтобы не наступить на шлейф невесты, но потом он догадался, что Рози, вероятно, по обыкновению, ищет насекомых в щелях плит.

Тео направилась к Сильвестру, и сэр Чарлз ласково пожал ей руку. Он милый человек, знающий ее с младенчества, но все же это не дед… и не отец. И Тео знала, что леди Илинор чувствует то же самое. Слезы набежали на глаза, но Тео быстро смахнула их, благодарная скрывающей ее вуали. Она не сломится, она должна держаться ради матери, как и та держится ради нее.

Затем сестры отошли в сторону, и преподобный Хэвершем начал свадебную церемонию.

Она закончилась довольно быстро, как показалось Тео, и теперь она — графиня Джилбрайт.

Но только по имени.

Она поменяла свое имя за право называть Стоунридж своим. За право видеть, как ее дети получат наследство деда.

Губы графа слегка коснулись ее губ в ритуальном поцелуе, взгляды их встретились. На какое-то мгновение Тео показалось, что она видит в его серых глазах нечто похожее на триумф. Затем это впечатление исчезло, теперь она видела в них чувственный зов и знала, что своим взглядом с лихвой возвращает ему этот призыв.

Тео вышла из церкви под руку с мужем и услышала, как слуги имения и жители деревни выкрикивают приветствия. Тео знала, что они делают это искренне. Они были счастливы, что новая графиня Джилбрайт остается в усадьбе.

Новобрачные, повинуясь традиции, вернулись в усадьбу через деревню. Селяне следовали за ними, дети бросали им под ноги полевые цветы. Тео отвечала на поздравления, называла всех по именам и спрашивала о тех, кто отсутствовал на церемонии.

Сильвестр улыбался, делал приветственные жесты рукой, но предоставлял тесные контакты своей жене. В груди его клокотала радость: он добился своего!

За четыре недели он, как и требовалось, женился, обеспечив за собой полное владение наследством.

Несмотря на ее неприязнь, он заставил эту девочку отбросить все предрассудки и взять его имя. Конечно же, судьба дала ему в руки важный козырь — врожденную страстность Тео. До сих пор он пользовался этим к своей выгоде, но отныне ее чувственность будет служить их общему счастью.

И, словно читая его мысли, Тео взяла его руку и стала легонько щекотать его ладонь пальцем, глядя на мужа озорными глазами. Граф крепко сжал ее руку и наклонился к ней:

— Терпение, цыганка! Всему свое время.

Тео хохотнула, Сильвестр тоже ухмыльнулся. Впервые после Вимьеры он чувствовал умиротворение и уверенность в будущем.

Незнакомец, одетый в грубую домотканую одежду и смахивающий на странствующего коробейника, старался держаться незамеченным за веселой толпой, сопровождающей жениха и невесту в усадьбу. Ко всему присматриваясь и прислушиваясь, он старался уловить, как реагируют местные жители на нового владельца имения. Нанявший его в «Отдыхе рыбака», что на Док-стрит, человек в плаще и маске дал ему точные указания. Он должен организовать для графа несчастный случай… по возможности со смертельным исходом. Человек в маске кутался в плащ и говорил сквозь шарф, чтобы голос был неузнаваем, но золото, которым он платил, было настоящим.

Незнакомец смотрел на сельский люд, улыбающихся жизнерадостных мужчин и женщин, с презрением городского жителя. Выслуживающиеся, виляющие хвостом дурни, зависимые от расположения к ним господ и рассыпающиеся в желании оказать путнику гостеприимство. Он забрел в «Зайца и гончих», назвался коробейником, и никто не задал никаких вопросов, несмотря на отсутствие у него какого-либо товара. Удивительно, как доверчива эта деревенщина. Они выболтали все, что ему надо было узнать, и даже не догадались об этом.

Выкинуть трюк с графским седлом оказалось таким же легким делом, как отобрать пирожок у младенца: небольшой разговор с парнями на конюшне, экскурсия в помещение с гвоздями для подков и другими принадлежностями, несколько одобрительных слов насчет отлично сделанного графского седла с монограммой у передней луки. А затем пять минут с молотком и пригоршней гвоздиков ранним утром в никем не охраняемой конюшне. Обидно, что такой отличный план не дал желанного результата. Но существует масса других возможностей, которые может использовать человек, интересующийся излюбленными забавами предместного дворянства.

Он проследовал вместе с толпой до дорожки, ведущей к господскому дому. Новобрачные взошли на крыльцо и, обернувшись, помахали на прощание провожающим, а затем исчезли за украшенной гирляндами дверью. Толпа немедленно устремилась на задний двор, и незнакомец пошел туда же. Там были расставлены столы, ломящиеся от пирогов, пудингов и ветчины. Вдоль садовой стены стояли бочонки с элем. В усадьбе, несомненно, знали, что ждут от хозяев по этому случаю арендаторы, отметил для себя незнакомец, ставя кружку под пенистую струю из бочонка. Такая щедрость несвойственна для города.

Он пил пиво и осматривался. Никто не поинтересовался, имеет ли он право находиться здесь. Дурни! Он мог бы у них у всех обчистить карманы, и они ничего не заподозрили бы. Но ему хорошо заплатили, и нет причин ставить под угрозу выполнение плана. Незнакомец незаметно покинул двор, чтобы продолжить свои исследования. Никто не обратит внимания на подвыпившего гостя, околачивающегося вокруг.

В длинной галерее собрался узкий крут друзей и родственников. Леди Джилбрайт с дочерью, следующей за ней по пятам, обходила гостей с видом хозяйки дома. Джилбрайты завладели тем, что принадлежало им по праву, и все должны это знать. Старые друзья леди Илинор находили поведение леди Джилбрайт неприличным и вызывающим, но леди Илинор изо всех сил пыталась показать, что ее это не волнует. Однако дочери заметили напряженность ее позы и плотно сжатые губы.

Тео покинула Сильвестра у дверей, когда увидела, что все гости прибыли, и прошла к матери. Леди Илинор с улыбкой обернулась к дочери. Она уже открыла рот, чтобы сказать дочери несколько ласковых слов, когда услышала резкий голос леди Джилбрайт, говорившей:

— Стоунридж — самый великодушный человек на свете. Такой благородный жест, как женитьба на одной из этих бедных девочек… ведь ни одна из них не подарок. И это, несомненно, испытание для моего сына. Он не мог ожидать приданого, но это так похоже на него — думать только о том, чтобы поступить справедливо.

— Вы не правы, леди Джилбрайт. — Твердый, как дамасский клинок, голос леди Илинор нарушил напряженную тишину. — Я не считаю, что брак с одной из моих дочерей — испытание для кого бы то ни было… даже для лорда Стоунриджа.

Тео почувствовала, как кровь отхлынула от ее щек, но потом вернулась бурным потоком гнева. Она взглядом отыскивала графа. Тот беседовал с отцом Эдварда и сквайром Гринхэмом, вежливо наклонив голову к собеседникам. Граф взял бокал шампанского у проходящего мимо лакея, при этом мускулы на его спине заходили под черным шелком сюртука. Но Тео не обратила на это внимания. Пробираясь к графу, она расталкивала гостей локтями, мало заботясь о соблюдении приличий.

— Стоунридж! — Она потянула графа за рукав.

Сильвестр посмотрел на нее с улыбкой, которая тут же застыла на его губах, едва он увидел выражение лица Тео. Ее синие глаза сверкали, как два костра в ночи, и он почти физически ощущал охвативший ее гнев.

Извинившись перед собеседниками, Сильвестр отвел ее в сторону.

— Что случилось, милая цыганочка, чем ты так взволнована?

Тео нетерпеливо затрясла головой.

— Я еще не получила свадебного подарка.

— Еще нет, — согласился он, явно озадаченный.

— Тогда я его требую немедленно, — яростно проговорила она. — Я хочу высказать вашей матери все, что о ней думаю. Но сначала я решила сказать об этом вам, так как мы связаны на этот счет неким договором.

— Вы это так называете? — проговорил Сильвестр, сухо улыбаясь. Он все еще не понимал всю серьезность положения. Он посмотрел через зал на свою мать. — Так в чем же все-таки дело?

Тео передала ему слова леди Джилбрайт.

— Я бы еще стерпела из-за себя, — продолжала она прежним тоном. — Но она задела мою мать и заставила ее быть некорректной со своей гостьей впервые в жизни! Так вот, я хочу сказать ее светлости все, что о ней думаю.

Сильвестр опустил голову. Только он один знал, насколько не права была его мать. Тео была единственной, кто поступил поистине великодушно, хотя сама она и не подозревала об этом.

Вскинув голову, он отрывисто проговорил:

— Позвольте мне самому уладить это дело.

Тео взглянула на него и увидела, что он был теперь почти в таком же гневе, как тогда, во дворе конюшни. Еще немного — и она пожалела бы леди Джилбрайт. Эта старая крыса не знает, что навлекла на себя.

— Можно мне пойти с вами?

— Нет!

Запрет был столь решительным, что Тео почла за лучшее наблюдать за расправой с дальней дистанции.

— Одно слово, миледи. — Граф подошел к леди Илинор и проговорил: — Позвольте мне, леди Белмонт, извиниться за свою мать и за нанесенное вам оскорбление. Такое поведение я могу объяснить лишь переизбытком впечатлений.

Леди Джилбрайт похолодела. Все лицо ее пошло багровыми пятнами, она была не в состоянии вымолвить ни слова.

— Вы собирались уезжать, сударыня, — заявил ей граф. — Я провожу вас до кареты. Помнится, вы хотели доехать до Стоукхэмптона засветло. Мери…

Сильвестр нетерпеливо мотнул головой в сторону своей не менее потрясенной сестры, которая схватилась за руку матери и, не говоря ни слова, последовала за ней.

— Боже мой! — только и смогла произнести леди Илинор.

Да, Сильвестр Джилбрайт из тех, с кем лучше не ссориться. Но он встал на защиту своей новой семьи, и это не могло не радовать леди Илинор. Она со вздохом облегчения вернулась к своим обязанностям хозяйки.

Тео не слышала ни слова из того, что сказал Сильвестр, но она видела замешательство свекрови и ее быстрое исчезновение и решила, что достаточно отомщена.

По пути обратно в галерею Сильвестр натолкнулся на Рози, сидевшую на полу и уставившуюся на свою ладошку. Рядом с ней стоял пустой бокал из-под шампанского.

— Один у меня муравей или два? — спросила она, не отрывая глаз от ладони. — Мне кажется, то один, то два. Сильвестр присел рядом на корточки.

— Сколько ты выпила шампанского?

— Не помню, — ответила девочка. — По-моему, один бокал.

— Наверное, все-таки два. Сейчас у тебя на ладони только грязное пятно и никакого насекомого, — ответил граф. — И не смей больше притрагиваться к шампанскому, если не хочешь, чтобы тебя наказали!

Он встал и поставил на ноги Рози.

— А вы и есть дамоклов меч? — полюбопытствовала Рози, отряхивая юбку.

— Что-о?

— А то самое. Тео сказала, что вы висите над ней, — рассеянно повторила Рози. — Я думаю пройтись в новый дом и посмотреть, как переехал мой музей. Вы скажете маме?

— Скажу.

Еле сдерживая смех, граф смотрел, как Рози нетвердой походкой направилась вдоль коридора на поиски новых образцов для своего музея. Он чувствовал, что начинает привязываться к своей новой семье, где все было ему по душе… в отличие от его собственной.

Заставив себя не думать о своей матери и сестре, он вернулся в галерею, где прием подходил к концу.

— Есть у вас новости от Эдварда, сэр Чарлз? — спросила Эмили, спускаясь по лестнице под руку со своим будущим свекром. — Я читаю «Газетт», чтобы узнать новости о его отряде, но все они, как правило, уже устарели.

— Новости устаревают прежде, чем успевают попасть в печать, дорогая моя, — со вздохом ответил сэр Чарлз. — Но мы говорим: отсутствие новостей — уже хорошая новость.

— Несколько недель назад я написала Эдварду о помолвке Тео, — проговорила леди Ферфакс, беря Эмили под другую руку. — Я думаю, что ответ уже в пути.

— Да, мы с Тео тоже написали ему.

— Возможно, у него через несколько месяцев будет отпуск, — заметил сэр Чарлз, ласково потрепав ее по щеке. — Тяжелое время для тебя, дорогая моя. Война всегда тяжелое время для женщин, которые ждут и беспокоятся.

— Для женщин и отцов, — мягко заметила леди Ферфакс. Эдвард был их единственным ребенком. — Мне кажется, лорд Стоунридж был на Пиренеях до того, как туда попал Эдвард.

— Насколько я знаю, Стоунридж служил в Португалии, — отозвался сэр Чарлз.

— Вы уже уезжаете? — подошла к ним Тео. — Благодарю вас, сэр Чарлз, за то, что вы сопровождали меня в церковь.

— Я сделал это с радостью, моя дорогая. — Он поцеловал ее в щеку. — Надеюсь, что вскоре Стоунридж сделает то же самое для Эмили.

Эмили покраснела, а Тео рассмеялась и крепко обняла сестру.

— Разумеется, сделает! Я чувствую, что очень скоро Эдвард будет дома.

— Почему ты так думаешь, Тео? — спросила леди Ферфакс, надевая плащ.

Тео нахмурилась. Почему она это сказала? Просто слетело с языка? Нет, она знала, что это правда. У нее было предчувствие…

Чья-то рука опустилась ей на плечо, и Тео взглянула на мужа, который незаметно подошел к ним.

— Не хотите ли, дорогая, пройтись в новый дом вместе с матерью и сестрами?

— Да, конечно, — сказала Тео с запоздалым энтузиазмом.

В глазах графа заиграли смешливые искорки. У его жены на уме что-то совсем иное.

— Тогда идем. Леди Илинор и Кларисса ожидают вас с Эмили. Сэр Чарлз, леди Белмонт надеется, что вы и леди Ферфакс выпьете с нами чаю в новом доме.

— С удовольствием, — бодро проговорила леди Ферфакс.

Она двинулась на поиски леди Илинор, и все остальные последовали за ней.

Они подошли к дому. Все чувствовали некоторую неловкость. Ведь леди Илинор теряет родовое гнездо, которое по праву принадлежало бы ей, если бы ее муж был жив.

У дверей дома леди Илинор поцеловала Тео в обе щеки и спокойно сказала:

— Я не буду тебе надоедать, дорогая. Когда вы с мужем будете готовы к приемам, пришли Билли с запиской. В помощь тебе остаются Фостер, миссис Грейвз и кухарка.

Они еще раньше договорились, что Тео, когда возьмет бразды правления хозяйством в свои руки, будет нуждаться в старых слугах больше, чем ее мать в гораздо меньшем доме.

Леди Илинор протянула руку зятю:

— Желаю вам всего хорошего, Стоунридж.

— Благодарю вас, миледи, — проговорил Сильвестр, целуя ей руку.

Их взгляды встретились, и она мягко сказала:

— Тео не всегда легко понять, сэр, но она стоит ваших усилий.

Граф взглянул на свою жену, которая в эту минуту прощалась с сестрами, и улыбнулся:

— Я это знаю, миледи.

Девушки шептались, наклонив головы друг к другу, затем кружок распался, и граф увидел три смеющиеся мордашки. По их шаловливым физиономиям Сильвестр понял, что у сестер был разговор, похожий на тот, что он случайно услышал днем раньше. Тео отошла от сестер и встала рядом с ним.

Обняв ее за плечи, Сильвестр повел ее назад по дорожке, и, пока они шли, оба ощущали, как их провожают взглядами те, кто оставался в новом доме.

Тео подобрала шлейф, перекинула его через руку и побежала к усадьбе.

На секунду опешив, граф бросился за ней в погоню.

— К чему такая спешка, цыганка?

— Надеюсь, вы сами знаете ответ, — сказала она, положив голову ему на плечо и глядя на графа с видом невинной пастушки.

— Не сомневайся, моя прелесть, — проговорил граф и неожиданно вскинул Тео на плечо. — Полагаю, так будет гораздо быстрее.

И, не обращая внимания на ее громкие жалобы на столь недостойный для графини способ транспортировки, он зашагал вверх по лестнице в дом.

Когда они вошли в холл, Тео подняла голову. Дом казался пустым.

— Куда все подевались?

— Ушли и празднуют нашу свадьбу. Кто на заднем дворе, а кто в «Зайце и гончих».

— Ты хочешь сказать, что дом пуст? — воскликнула Тео.

— Если не считать нас с тобой, — ответил Сильвестр, поднимаясь по лестнице через

ступеньку, несмотря на свою ношу.

Он ногой распахнул дверь спальни и довольно бесцеремонно бросил Тео на постель.

— Ну, леди Стоунридж, пусть наш брак станет нерасторжимым!

Глава 11

— А что теперь? — Тео приподнялась на локтях и смотрела на мужа с насмешливой улыбкой. Часы на камине пробили четыре. Свадебная ночь начиналась довольно рано.

— Для начала оставайся там, где лежишь, и ничего не делай.

Глаза его сузились, губы вытянулись в прямую линию, а сам он смотрел на жену, окруженную девственно белым облаком шелка, газа и кружев.

— Могу я хотя бы скинуть туфли?

— Нет, я не хочу, чтобы ты раздевалась сама.

Не отрывая глаз от жены, Сильвестр скинул с плеч шелковый сюртук. В его взгляде читалась такая сила воли, что Тео вздрогнула и у нее отпало всякое желание шутить.

Тео наблюдала, как он развязал галстук и кинул его на сюртук, за ним последовал белый жилет. С намеренной неторопливостью граф расстегнул жемчужные запонки, утопавшие в кружевных манжетах его рубашки. Через несколько мгновений и рубашка присоединилась к остальному платью…

Тео и раньше успела убедиться в силе его рук, наблюдала игру тренированных мышц, но ни разу не видела его обнаженного торса. Когда Сильвестр повернулся, чтобы бросить сорочку на стул, на спине его под тугой кожей заходили мускулы, а когда он снова повернулся к ней, Тео увидела тонкий белый шрам, который, беря начало от грудной клетки, огибал узкую талию и следовал вдоль полоски темных волос над поясом его атласных брюк.

Сильвестр медленно скинул туфли и снял носки. Когда он все так же медленно начал расстегивать брюки, у Тео перехватило дыхание. Граф освободился от одежды и повернулся к кровати. На его животе был прочерчен еще один шрам, кончающийся у бедра. Тео уставилась на его восстающую плоть и почувствовала, как в ней шевельнулась тревога.

Но она не могла оторвать глаз от графа. Он был великолепен в своей наготе… великолепен и страшен.

Сильвестр наклонился к ней, поцеловал и проговорил:

— Не надо бояться. Поначалу может быть немного больно, но это быстро пройдет.

Тео только кивнула, не найдя на этот раз слов. После мимолетного колебания она положила руку ему на грудь, чувствуя ровное биение его сердца. Кончиком пальца она провела вдоль шрама, бегущего четкой линией от ребер до бедра. Она собиралась продолжить свои исследования, но внезапно обнаружила, что у нее не хватает смелости. Глянув на Сильвестра, Тео увидела, что он все еще улыбается.

— Не спеши, — мягко проговорил он, отлично понимая ее невольную робость. — Разреши, я освобожу тебя от свадебного наряда.

Упершись коленом в кровать, он ловко снял усыпанную жемчугом ленту, которая удерживала фату, и снял с ее головы белую дымку газа. Волосы Тео были уложены венцом вокруг головы, что придавало ее лицу необыкновенное изящество. Она уже не была растрепанной цыганкой или деревенской девушкой с косами вдоль спины.

Он провел руками по ее шее, груди, животу и проговорил:

— Твоему телу нечего вспомнить, цыганка? Вместо ответа она притворно толкнула его в грудь, и он засмеялся.

— Приподнимись, дорогая, — мягко скомандовал граф, снимая белье с ее бедер.

Тео закусила губу и сделала, как он велел. Но вдруг ее охватил страх перед неизведанным, и она мгновенно забыла, как мечтала об этой минуте. Ей захотелось одеться и убежать из этой комнаты. Человек, который с такой нежностью ласкал ее, все еще оставался незнакомцем, получившим теперь абсолютную власть над ее телом.

Сильвестр почувствовал перемену в Тео, когда ее бедра вдруг напряглись и она словно застыла под его руками. Он недоуменно нахмурился. Он не сделал пока ничего большего, чем в тот вечер у ручья, но тогда она сама была объята дикой страстью.

Сильвестр отнял руки, и Тео тотчас расслабилась.

— В чем дело, Тео? Чего ты боишься?

Тео закрыла глаза и натянула на себя юбку.

— Не капризничай, — с нарочитой строгостью проговорил граф. — Дай мне раздеть тебя.

Сильвестр высился над ней, и его нагота теперь пугала ее. Тео оцепенела. Как она могла ждать этого момента? Как она могла желать, чтобы ею обладали, вторгались в нее? И одновременно то, чего она боялась, более всего было желанным и лишало ее возможности трезво соображать. Однако сейчас Тео была холодна и спокойна, как никогда. Ей не хотелось близости. Ее тело принадлежало только ей.

Но пальцы графа настойчиво расстегивали лиф ее платья, и наконец оно упало к голым ногам Тео. Теперь оставалась только рубашка, но и эту преграду граф устранил столь же успешно.

— Теперь осталось самое трудное, дорогая. Я сделаю все возможное, чтобы тебе не было больно, но будет гораздо лучше, если ты постараешься расслабиться.

Тео хотелось крикнуть ему, чтобы он не смел до нее дотрагиваться, но слова не шли с языка. Она согласилась на брак по большей части из-за своих желаний, но она вышла замуж за Джилбрайта, а только это сейчас и имело значение.

Она лежала, плотно закрыв глаза, и боялась не боли, а обладания.

Поняв, что она не собирается пойти ему навстречу и помочь им обоим, Сильвестр нахмурился:

— Дорогая, я вынужден буду сделать тебе больно, если ты не расслабишься.

— Я не боюсь боли, — проговорила она, глядя ему в глаза и видя в них как желание, так и беспокойство.

— Тогда в чем же дело?

— Я боюсь тебя… боюсь потерять свое тело, — прошептала Тео.

Что ж, ответ честный и вполне в духе Тео. Сильвестр погладил ее по щеке и сказал:

— Ты потеряешь свое тело в моем, но и я растворюсь в твоем. Но это больше чем соитие. Это слияние двух душ, дорогая.

— Но я ведь не останавливаю тебя. Пожалуйста, возьми меня.

Сильвестр кивнул, и Тео чуть не задохнулась от острой боли, но сдержала себя и не закричала. Но прежде чем боль утихла, Сильвестр взорвался оргазмом. Тео ощутила странное облегчение, так как не почувствовала в этом ни насилия, ни тем более потери себя, чего она боялась больше всего.

Сильвестр медленно разъединился с ней и виновато взглянул на Тео:

— Извини, я думал, что ты хочешь, чтобы все быстрее закончилось.

— Но я чувствую какую-то незавершенность, — растерянно проговорила Тео. — Или это не так?

Сильвестр рухнул на постель и облегченно рассмеялся:

— Да, дорогая моя цыганка, все так! Но ты еще получишь все, чего желаешь.

— А нельзя ли повторить прямо сейчас?

— Тебе следует кое-что узнать о мужской физиологии, — смеясь проговорил граф и сел. — Мне нужно время, чтобы восстановиться.

— У меня идет кровь? — Ни этот интимный вопрос, ни осмотр Сильвестра больше не смущали Тео.

— Полежи немного, а когда кровотечение кончится, мы попробуем снова.

Сильвестр лег на спину, положил голову Тео себе на плечо и начал вынимать шпильки, поддерживающие ее косы, сплетенные в сложный узор. Это одновременно и возбуждало, и успокаивало Тео.

У нее удивительный цвет волос, думал граф, проводя по ним пальцами, располагая их у нее на груди, чтобы волосы контрастировали с молочно-белой кожей. Она была так же не похожа на своих сестер физически, как и по темпераменту, хотя у Рози было нечто схожее с ней и в том и в другом.

Сильвестр коснулся ее груди и почувствовал, как затвердели ее соски.

— Ты уже отдохнул? — пробормотала она, уткнувшись ему в плечо.

— А почему ты не хочешь узнать это сама? — предложил он.

— Так? — спросила Тео, скользя рукой вниз по его животу.

— Совершенно верно, — подтвердил Сильвестр, возбуждаясь от ее прикосновения.

На этот раз, когда они вновь занялись любовью, Тео была к этому готова, и в глазах у нее была решимость не упустить ни капли этих ощущений.

Граф нагнулся и поцеловал ее глаза.

— На этот раз не больно?

Тео покачала головой, у нее блестели глаза.

— Наоборот, просто восхитительно. Сильвестр тихо засмеялся и стал действовать более решительно. Когда все завершилось, он спросил:

— Ну, улеглись твои страхи, цыганка?

— Какие страхи? — со смешком переспросила она. — Никаких страхов, но мне ужасно хочется спать.

— Тогда спи.

Граф тоже закрыл глаза и в полудреме продолжал гладить ее волосы.

Тео пошевелилась и проснулась. Сон ее был так легок, что ей казалось, она и не засыпала вовсе. В ее памяти утехи любви были еще настолько живы, словно это произошло всего минуту назад.

Она потянулась и проговорила:

— Я умираю от голода.

— Ты ничего не ела во время приема, — сонно пробормотал Сильвестр. — Насколько я помню, ты была занята подготовкой нападения на мою мать.

— Я не хочу об этом вспоминать, — проговорила Тео, безуспешно пытаясь подавить зевок. — А то мы можем поссориться.

— Неужели? А я-то думал, что все уже уладилось.

— На время, — ответила Тео, сморщив нос. — Ты ведь не можешь мне пообещать, что я не буду с ней больше встречаться, так ведь?

— Да, не могу, — согласился он.

— А всегда ли ты будешь на моей стороне?

— Боюсь, что и этого я не могу тебе обещать. Сильвестр подшучивал над Тео, но она тем не менее нахмурилась.

— Сколько тебе было, когда умер твой отец?

— Три года. А что?

Он очень смутно помнил сэра Джошуа Джилбрайта. Настолько смутно, что все его представления об отце основывались на портрете, который остался в Джилбрайт-Хаус.

— И ты прожил всю жизнь с матерью и старшей сестрой?

Сильвестр покачал головой:

— Нет. Когда мне было пять лет, меня отдали в школу, и я почти не бывал дома. А в десять лет я поступил в Вестминстерский колледж и большую часть года проводил в нем.

— Но почему тебя отправили в школу так рано?

Тео ужаснулась. Пятилетний ребенок еще слишком мал, чтобы отрывать его от семьи.

Сильвестр пожал плечами. Он никогда не задумывался о своем детстве. Это был мир, в котором он существовал со своими школьными друзьями, и никто из них тогда не задавался вопросом, труден ли этот мир и правильно ли устроен. За исключением Нейла Джерарда, который пребывал в те годы в состоянии постоянного страха. Английская общая школа не для робких… не говоря уже о трусах. И снова смутное воспоминание настойчиво постучалось в его сознание. Сильвестр пытался ухватить его, но оно исчезло. Тео с недоумением смотрела на мужа, ожидая ответа.

— Мои попечители были уверены, что мальчик не должен расти без мужского общения. Они считали, что школьная среда предпочтительнее. — Улыбаясь, он убрал локон с ее лба. — Да не беспокойся ты так, цыганка. Я страдал, но в хорошей компании.

— Но все же страдал?

— Наверное, да. — Он опять пожал плечами. — Однако тогда мы на это не смотрели столь трагично.

— Но тебя не били?

— Постоянно, — усмехнувшись, ответил граф.

— И никогда не целовали и не обнимали?

— Боже мой, конечно же, нет!

Тео помрачнела еще больше. Неудивительно, что он так суров. И все же она знала, что под этой строгой, а порой и грозной внешностью таятся тепло, нежность и умение с юмором смотреть на окружающий мир. Надо только знать, как до этого достучаться.

— Все равно это ужасно, — заявила она и тут же перескочила на другую тему: — А не позавтракать ли нам? На кухне масса всякой еды. Я знаю, что там есть крабы под соусом, мусс из лосося и, насколько мне помнится, пирог с крольчатиной.

Тео спустила ноги с постели.

— Я принесу поднос.

— Тео, я не люблю есть в постели!

— Правда? А мне нравится.

— Ну да, потом крошки в простынях, все прилипает к коже.

— Мы потом протрясем простыни. Тео отправилась на поиски халата.

— Мы можем начать с бутылки бургундского 99-го года. Четвертая полка с левой стороны первого подвала в третьем ряду. Принеси, пожалуйста.

Сильвестр поднял бровь.

— Как-нибудь тебе надо будет начертить мне карту этих подвалов, иначе я заблужусь.

— Незачем. Если меня не окажется рядом, тебе поможет Фостер. Он знает подвалы не хуже меня.

Она исчезла за дверью и не видела, как нахмурился Сильвестр. Он не собирается ни в чем ни от кого зависеть. Но свадебная ночь не самый подходящий момент, чтобы обсуждать эту тему.

Во дворе слуга его светлости сидел рядом с быстро пустеющим бочонком эля и беседовал с бродячим коробейником, человеком из Лондона, который был рад встретить равного среди этого неотесанного деревенского мужичья.

— А твой-то хорош, связался черт с младенцем, — заметил коробейник.

— Ну я бы так не сказал, — возразил Генри. — Леди Тео себя в обиду не даст, а поместье знает как свои пять пальцев.

— Но по сравнению с мужем она все же младенец.

— А тебе-то что? — огрызнулся Генри. Замечания незнакомца задевали его чувство преданности графу. Коробейник пожал плечами:

— Да, собственно, ничего. Так в деревне болтают.

— Любят они посплетничать, во всяком случае, большинство из них, — заявил Генри.

— Все говорят о том, что девица — из рода Белмонтов, а его светлость — из другого семейства и между ними какая-то давняя ссора, — не унимался коробейник, нагибаясь, чтобы подставить кружку под кран бочонка. Струйка была совсем слабой, и он, тихо выругавшись, наклонил бочонок.

Генри хмыкнул:

— Ничего об этом не знаю. Кажется, все довольны. Его светлость получил хорошую жену, ее семья осталась в фамильном поместье. Всем хорошо, и все разумно.

— Может быть, и так, — нехотя кивнул незнакомец. — А его светлость любит охоту? Генри пожал плечами:

— Как и все господа, я полагаю. В хорошее утро он не прочь пройтись с ружьем.

— Мне говорили, здесь хорошая утиная охота на Вебстер-Пондз, — задумчиво проговорил коробейник. — Твой-то, наверное, об этом не знает, потому что деревенские берегут эти места для себя. Ну я пойду. Благодарю за компанию.

— Прощай. — Генри протянул незнакомцу руку, не слишком уверенный, что следует это делать, лондонец этот тип или нет. В этом собирателе сплетен было что-то неприятное. Но может быть, его светлость захочет прокатиться в Вебстер-Пондз… когда вдоволь насладится брачным ложем. Чуть улыбнувшись, Генри направился к группе молочниц, которые над чем-то хихикали. Он уже несколько недель присматривался к Бетси, розовощекой девушке, умеренно пышной, чтобы ее мог обхватить один мужчина.

— Идет, идет, — ткнула Бетси под ребро одна из девиц и зашептала: — Я же говорила, что он к тебе неравнодушен, Бетси!

— Да отстань ты, Нелли. — Бетси толкнула подругу локтем, но щеки ее зарделись.

— Не хочешь пройтись, малышка? — подмигнул, подходя, Генри, с удовольствием глядя на ее румянец. — Мы выпьем по стаканчику портера в гостинице.

— Ой, да меня дед убьет! — воскликнула Бетси. — Я не могу туда пойти. Честной девушке неприлично сидеть в пивной.

Глупышка, подумал Генри и чуть насмешливо покачал головой:

— Ну тогда просто пройдемся?

— Иди, иди, Бетси, — подталкивала ее подружка. — Дед не будет против. Мистер Генри настоящий джентльмен и на хорошей должности.

Бетси все еще сомневалась, и Генри уже начал подумывать, не слишком ли далеко он зашел. Но ведь простая прогулка ни к чему не обязывает, а он вовсе не собирался последовать примеру его светлости и вести невесту к алтарю. Во всяком случае, пока.

— Что ж, ладно, — проговорила Бетси, прежде чем он успел отказаться от своего предложения. — Только до деревни и по большой дороге.

Она уверенно взяла его под руку, что заставило Генри расценить ее румянец как притворство. Видимо, эти цветы предместий не так просты, как может показаться.

Пока Генри шагал с Бетси к деревне, мнимый коробейник прогуливался вдоль прудов Вебстер-Пондз. К вечеру утки усаживались на воду или прятались в высокой траве. Место действительно напоминало охотничьи угодья.

С какой стороны человек может подойти сюда из усадьбы? Незнакомец обошел вокруг пруда и решил, что наиболее вероятным будет путь с южной стороны, и стал пробираться через подлесок в поисках мест, где можно было бы поставить капканы.

Когда охотник бредет в утреннем тумане в надежде наполнить ягдташ, он не смотрит под ноги, боясь угодить в капкан, тем более на собственной земле.

Глава 12

— Тео, Тео! Где ты? — Эмили взбежала по лестнице на галерею, где Тео поджидала Сильвестра.

Услышав крик Эмили, она побежала ей навстречу, охваченная тяжелым предчувствием. Сестра была первой, кто посетил их со дня свадьбы. И если она явилась без предупреждения — значит, произошло нечто чрезвычайное.

Выражение лица сестры подтвердило ее догадку. Слезы катились по лицу Эмили, и весь ее вид был далек от обычной элегантности. Эмили была без шляпы, волосы ее растрепались, платье испачкано, туфли в грязи.

— Что случилось? — прокричала Тео с лестницы.

— Эдвард! Эдвард…

— Убит?!

У Тео кровь отхлынула от лица, горло перехватил спазм. Эмили отрицательно покачала головой, но при этом так сильно плакала, что не могла произнести ни слова. Тео схватила ее за плечи и встряхнула.

— Что с ним, Эмили? Ради Бога, скажи наконец!

— Успокойтесь!

Через холл к ним шел Сильвестр. Граф разговаривал с главным садовником, когда мимо них пробежала его свояченица. Вид ее говорил сам за себя, и граф немедленно последовал за ней.

— Спокойнее, — повторил он. — Что случилось?

— Это Эдвард, — ответила Тео, расстроенная так же, как и сестра. — С ним что-то случилось, но Эмили мне не говорит.

— Слезы все равно не помогут, — заявил граф, взял Эмили за руку и проводил в библиотеку. Тео последовала за ними.

Его спокойствие передалось Эмили, она постаралась совладать с собой.

Тео переминалась с ноги на ногу, нетерпеливо ожидая, когда же Эмили успокоится и сможет связно говорить.

— Эдвард ранен, — наконец пробормотала Эмили.

— Насколько серьезно? — спросила Тео, побледнев.

— Рука… ему ампутировали руку, — выдохнула Эмили и рухнула на диван, вновь разразившись рыданиями.

— Нет!

Тео была потрясена. Она попыталась представить себе Эдварда калекой и тут же в ужасе отогнала видение. Эдвард был ей другом, который учил ее фехтованию, с которым они вместе плавали в бухточке, когда были детьми, карабкались по утесам, лазали на деревья в поисках птичьих гнезд и охотились верхом.

Сильвестр подошел к Эмили. Ее рыдания грозили перейти в истерику.

— Эмили!

Граф обнял ее за плечи и повернул к себе лицом. Ее глаза ничего не выражали, рот был открыт в беззвучном крике.

Сильвестр хлопнул Эмили по щеке, и безумие в ее глазах сменилось недоумением, а затем они приобрели осознанное выражение.

— Прошу прощения, Эмили, но вы были на грани истерики.

— Мама тоже всегда так делает, — дрожащим голосом проговорила Тео. — Эмили очень нервная, она ничего не может с собой поделать.

Тео села рядом с сестрой и обняла ее. Сейчас Эмили гораздо больше нуждалась в поддержке, чем она сама, чтобы перенести этот удар.

— Бедняжка, как, должно быть, тебе тяжело! Но когда ты об этом узнала?

— Леди Ферфакс нам сказала. Они получили письмо от командира Эдварда.

Голос Эмили все еще дрожал, но она уже овладела собой.

— Как это случилось? — мягко спросил Сильвестр, подходя к буфету и наливая рюмку наливки. В такой ситуации предпочтительнее что-нибудь покрепче, но он знал вкусы своей невестки.

— Снайпер, — проговорила Эмили, принимая рюмку с благодарной улыбкой. — Он выстрелил Эдварду в плечо. Но почему ему ампутировали руку?

— Чтобы предотвратить заражение крови, — пояснил Сильвестр, наливая шерри себе и Тео. — Ампутация — крайняя мера, Эмили, но она спасает жизнь.

Ему довелось видеть пропитанные кровью столы в госпитальных палатках, корзины, переполненные ампутированными конечностями, мерцающий огонь свечей; хирургов, валящихся с ног от усталости, и слышать крики, полные страдания.

Эти жуткие воспоминания взбудоражили Сильвестра, но голос его был спокоен:

— Французские военные хирурги преуспели значительно больше по сравнению с нашими. Перед каждым сражением они загодя разворачивают госпитальные палатки и готовят целую армию повозок, чтобы вывозить раненых с поля боя. У нас же в армии и сейчас это делается не слишком быстро, поэтому наши военные потери все еще значительно превышают потери французов.

Эдварду Ферфаксу, хотя он, наверное, еще не осознавал этого, крупно повезло, если хирург предпринял эту операцию вовремя.

— О чем еще говорилось в письме? — Тео отпила глоток шерри, стараясь не думать об отпиленных руках, выстрелах и льющейся крови.

Она взглянула на Эмили и поняла, что воображение сестры не простиралось до такого кошмара. Тео пыталась уверить себя, что самое тяжкое для Эдварда уже позади и сейчас нет оснований тревожиться за его жизнь, но не могла справиться с волнением.

— Он едет домой, — проговорила Эмили. — Он, наверное, никогда не сможет больше сражаться.

Даже в самой мрачной трагедии всегда есть капля оптимизма, подумала Тео. Эдвард жив, он скоро будет здесь, в то время как многие остались лежать холодными и забытыми на далекой чужой земле.

— Он справится, — проговорила Тео. — Ты сама знаешь — силы воли ему не занимать.

Сильвестр уселся на краешек стола, слушая, как Тео старается утешить сестру. Он понимал, что значит для молодого человека потерять руку. Эдварду придется многое преодолеть, чтобы не чувствовать себя неполноценным. Выдержит ли он испытание, уготованное судьбой? К сожалению, многие озлобляются, а в проявлениях любви и заботы видят лишь жалость, унижающую чувство собственного достоинства. А это зачастую приводит к губительным последствиям. И если Эмили надеется, что ее нареченный бросится к ней в объятия, словно ничего не случилось, ее ждет горькое разочарование.

Сильвестр неожиданно встрепенулся:

— В каком полку он служил?

— В Седьмом гусарском, — ответила Тео.

— А когда он поступил на службу?

— Год назад.

В Седьмом гусарском полку, возможно, ничего не известно о Третьем драгунском. Эдвард, наверное, и не слыхивал о Вимьере. Его полк не был в составе экспедиционных сил, да и в любом случае Ферфакса еще тогда не было в армии. Если только до него не дошли слухи… Нет, он наверняка ничего не знает о прошлом нынешнего графа Стоунриджа. Даже если он и слышал о происшедшем в Вимьере, то вряд ли свяжет его с мужем Тео. Теперь это была уже старая история, которую затмило множество новых. Он взглянул на Тео, которая сидела, обнимая сестру. Как такая женщина посмотрит на мужа, запятнавшего себя трусостью? Ответ нетрудно было предугадать, и Сильвестр содрогнулся. Он снова и снова доказывал себе, что прошлое не может его преследовать всю жизнь, но тем не менее от души желал, чтобы Эдвард Ферфакс никогда здесь не появлялся.

— Сколько ему потребуется времени, чтобы приехать из Испании, сэр? — спросила Эмили. Голос ее немного окреп, хотя она все еще нервно комкала в руках платок.

Человек, перенесший тяжелейшую операцию и ослабленный большой потерей крови, не сможет передвигаться быстро, если рядом не окажется никого, кто мог бы оказать ему помощь. А путь до побережья, где Эдвард сможет сесть на военный корабль, чрезвычайно труден. Ему придется пересечь всю страну, ища попутные повозки и фургоны.

— Трудно сказать, Эмили. В лучшем случае неделю, а может быть, и месяц.

— Это целая вечность, — пробормотала Тео.

Сверхъестественным образом в голове ее пронеслись те же мысли, что и у Сильвестра. Внутренним взором она прослеживала путь тяжело раненного солдата по дорогам Испании.

— Пойдем, Эмили, я провожу тебя и поговорю с мамой. Она знает?

Эмили покачала головой:

— Ее не было дома, когда приходила леди Ферфакс. Она не хотела говорить в отсутствие мамы, но была так расстроена, что не могла удержаться.

— О, я понимаю леди Ферфакс. — Тео поднялась. — Я не знаю, как долго пробуду там, Стоунридж.

И, ни разу не обернувшись, она повела Эмили вниз.

Сильвестр поднял бровь. После свадьбы Тео стала называть его по имени, но при посторонних брали верх старые привычки. Сильвестр намеревался пойти с ними, но Тео, очевидно, полагала, что все случившееся надо обсудить в женском кругу.

Он ощущал странную пустоту после стольких часов близости, которая объединяла их последние два дня.

— А что у тебя? — внезапно спросила Эмили. Она почти бежала, чтобы поспеть за Тео. Ее собственное будущее, еще сегодня утром казавшееся таким прочным и определенным, в один миг заволокло туманом неизвестности. И этот вырвавшийся у Эмили вопрос был продиктован смятением, царившим в ее душе.

— Я хочу сказать, у вас было… то есть был…

— Это было прекрасно, — проговорила Тео, выводя Эмили из затруднения, так как поняла, что именно сестра хотела узнать.

— Мне кажется, всегда полезно, если кто-то один знает, что к чему.

Тео взяла сестру за руку и убежденно произнесла:

— Ты сама это довольно скоро узнаешь.

— О, бедный Эдвард! — Слезы вновь выступили на глазах Эмили.

— С Эдвардом все будет в порядке, — прервала ее Тео, в самом начале пресекая попытки Эмили жалеть Эдварда, и в первую очередь потому, что самому Эдварду жалость только бы повредила. — А что касается постели, то, уверяю тебя, для этого вовсе не обязательно иметь две руки. Вспомни лорда Нельсона. Отсутствие у него одного глаза и одной руки ничуть не мешало леди Гамильтон.

— Надеюсь, ты не думаешь, что это меня оттолкнет!

— Нет. И Эдвард, я уверена, будет молодцом, а ты ему в этом поможешь.

Тео старалась говорить спокойно и уверенно, чтобы предотвратить возможность новой истерики у Эмили. Тео верила в Эдварда, но ей страстно хотелось быть сейчас рядом с ним, ибо она понимала, чувствовала, знала, как ему тяжело и одиноко там, на чужбине. Когда Эдвард вернется, и сама Тео, и сестры, и мать сделают все, чтобы помочь ему выстоять.

Тео и Эмили вошли в дом. Леди Илинор встретила их в гостиной. Кларисса уже рассказала ей о визите леди Ферфакс. Жаль, что медовый месяц Тео нарушен плохими новостями. Но леди Илинор знала, что поступила бы неверно, если бы утаила от дочери сведения о ее друге.

Как она и ожидала, Тео была бледна, но не плакала. Она поддерживала сестру, готовую упасть в обморок. Леди Илинор увела Эмили в гостиную, усадила на диван, дала нюхательной соли и напоила ячменным отваром, а затем выпроводила Тео из дома.

— Возвращайся к мужу, дорогая. Сейчас ты ничем не поможешь, а я постараюсь привести Эмили в чувство.

— Хорошо, мама. — Тео провела рукой по волосам, откинув челку со лба. Глаза ее затуманились, губы начали подрагивать.

Леди Илинор обняла ее.

— О, мама! — проговорила Тео, и в этих словах прозвучала вся ее скорбь на несправедливость судьбы.

— Поговори с мужем, — предложила леди Илинор. — Он был в армии и знает, как люди справляются с таким несчастьем.

Тео нахмурилась:

— Но он не знает Эдварда. Он, возможно, не знает ничего о том, что чувствует Эдвард.

— Но он захочет узнать, что чувствуешь ты, — веско сказала леди Илинор.

Тео помрачнела еще больше. Стоунридж очень хорошо усваивал науку ведения хозяйства, был настойчив в достижении цели. Свидетельством тому является их брак. Но Тео не представляла себе Сильвестра в роли утешителя. Она может посмеяться вместе с ним, заняться любовью, но ей и в голову не могло прийти поплакать у него на плече. Для этого он был слишком сдержан.

Тео медленно возвращалась в усадьбу. Вероятно, она не права, считая, что Сильвестр не способен понять их огорчения. Раз они муж и жена, все — и радость, и горе — должно быть общим. Но этого не произойдет, если Тео не будет делиться с ним заботами семьи Белмонт. Раз он получил их наследство, то должен стать одним из них. Но как он сможет это сделать, если она не посвятила его в их семейные дела и горести?

Эдвард не станет более близким, чем есть, женившись на Эмили. Ферфаксы и Белмонты жили бок о бок в Дорсетшире уже три поколения. И между ними никогда не было ни соперничества, ни вражды.

Ах, Эдвард! На глазах у нее выступили слезы, и на этот раз Тео их не сдерживала. Она

свернула с дороги и сбежала с холма к каменному мостику.

Сильвестр смотрел на нее из окна библиотеки. Он хотел было последовать за Тео, но передумал. Если она захочет его утешений, то сама придет к нему.

Он снова погрузился в финансовые отчеты за последний год, вникая в каждую мелочь, но не мог сосредоточиться. Бледное лицо Тео вставало перед его внутренним взором. Что же за человек этот Эдвард Ферфакс, чтобы внушить такое чувство женщине, которую, как он знал по себе, очень непросто завоевать?

Сильвестр отбросил перо в сторону и отвернулся от бумаг, пытаясь отогнать неприятные мысли. Нет, это не имеет к нему никакого отношения! Тео любит Эдварда Ферфакса как друга, как близкого родственника. Он будет мужем ее сестры, и ничто в таких отношениях не должно вызывать беспокойства мужа.

Но огонь страсти не вечен! Он однажды погаснет, если не поддерживать горение теплой дружбой и взаимопониманием.

Но ведь он женился совсем по другим соображениям… потому что так пожелал этот хитрый старик! То, что в результате Сильвестр нашел достойного партнера в постели, просто подарок судьбы.

Граф решительно взялся за перо и снова обратился к колонкам цифр, скрупулезно анализируя расходы на строительство жилья для арендаторов. Старый граф не скупился в этом отношении, предполагалось, что новый хозяин последует его примеру. Тео, несомненно, ожидает того же, но Сильвестр находил, что эти расходы были неоправданно большими.

Прошло не меньше часа, прежде чем Тео вернулась. Сильвестр выглянул из окна и увидел, что она приближается к дому. Граф окликнул ее, и Тео, изменив направление, подошла к окну.

Она все еще была бледна, но выглядела спокойной.

— Влезай! — сказал он, наклоняясь, чтобы помочь ей.

Поставив Тео на ноги, граф взял ее за подбородок и слегка поцеловал в губы. Она не противилась его ласке, но и не ответила на нее.

— Как леди Илинор восприняла эту новость? — спросил он.

— Как и всегда, — ответила Тео, пожав плечами. — Она берет на себя самое трудное, никогда не показывая это другим.

Граф кивнул.

— Ну а как насчет нашей дружеской схватки, которую ты предлагала утром?

Тео удивленно посмотрела на него:

— Мне казалось, что тебе не хочется!

— Да, сказать по правде, мне кажется неподходящим заниматься борьбой с собственной женой. Однако почему не попробовать…

Он улыбнулся, но Тео не приняла приглашения.

Сейчас она не была склонна к забавам, а предложение мужа говорило о его бесчувственности.

— В таком случае будем считать, что я тоже потеряла к этому интерес, — проговорила Тео с деланной беззаботностью. — Я собираюсь поехать в деревню и посмотреть, что поделывает бабушка Мортон. Она болеет уже несколько недель, но настолько сварлива, что никто не хочет заботиться о ней. Я отвезу ей немного мятного чая и бутылку рома. У нее значительно улучшается характер, когда она немного выпьет.

Как только за Тео закрылась дверь, Сильвестр вернулся к своим записям. Он делал все, что мог, и если Тео не отвечает на его действия, ему остается только ждать.

Тео ехала в Лалуорт, часто останавливаясь, чтобы ответить на приветствия. Ее поразило, что, с тех пор как она стала графиней Стоунридж, к ней обращались с необычайной почтительностью: женщины приседали в реверансе, мужчины снимали шляпы. Все это было для Тео непривычно: ведь большинство из этих людей знали ее с детства, видели и в царапинах, и с разбитыми коленками, временами частенько и поругивали за различные проделки.

Глаза ее остановились на человеке, сидящем на лавке у таверны. Тео не видела его раньше в деревне. У него была нездоровая, бледная кожа горожанина. Он тоже смотрел на нее с откровенным интересом.

— Кто этот незнакомец, Грэг? — спросила она хозяина гостиницы, который беседовал с одним из завсегдатаев.

Грэг посмотрел в указанном направлении и сплюнул на землю.

— Коробейник, миледи. Сказал, что проездом, но если вы хотите знать мое мнение, то я считаю, что он здесь ошивается слишком долго.

— Он остановился в гостинице?

— Да… и платит аккуратно, жаловаться не на что.

Тео нахмурилась. Люди довольно часто проходили через Лалуорт, но они не оставались здесь без всякой причины. Внезапно она припомнила случай с седлом Зевса. Даже Сильвестр был теперь убежден, что никто из слуг в этом не виновен.

— Он ведет дела на фермах?

— Насколько я знаю, нет, леди Тео. Я даже не видел его багажа. Но он щедро платит и хороший рассказчик.

— Странно, — пробормотала Тео, понукая Далей. — Всего хорошего, Грэг.

Глупо было позволять разыгрываться своему воображению, но ведь кто-то же пытался изувечить графа Стоунриджа! Почему? Если это месть, то в чем ее причина? Ее муж прожил на свете тридцать пять лет, прежде чем встретился с ней. Разве она может быть уверенной, что все о нем знает? Тео подумала об Эдварде… Этого человека она знала. Знала настолько, что чувствовала его на расстоянии. Сильвестр же еще во многих отношениях был ей незнаком.

Коробейник, хорошо понимая, что он был предметом их разговора, решил, что слишком засиделся в этой деревне. Он устроил одну ловушку в подлеске, по пути из усадьбы к Вебстер-Пондз, и сейчас, вероятно, настало время переехать в другую деревню, расставляя по утрам новые ловушки, пока одна из них не сработает.

Конечно, есть опасность, что в капкан попадется другая жертва, но в этом случае браконьер получит то, что заслужил.

Коробейник ухмыльнулся, ковыряя в зубах. Он с большим аппетитом ел сочное рагу из кролика. Эта миссис Вудз повариха что надо! Жаль уходить отсюда…

Тео закончила свои дела и ехала домой, все еще не в силах смириться с несчастьем. Эдвард был таким ловким, отличным стрелком, прекрасным охотником…

Слезы подступили снова. Она поспешно прошла через холл и поднялась по лестнице, направляясь в свою старую комнату. Тео почувствовала необходимость прикоснуться к воспоминаниям детства, которые оживят образ Эдварда в ее сердце.

Фостер, который знал все, что происходит в Стоунридж-Мэнор, сообщил его светлости в ответ на его вопрос, что леди Тео находится в своей старой спальне. Лицо дворецкого было, как всегда, непроницаемо, а тон бесстрастно-вежлив, но Сильвестр учуял некоторую неловкость в поведении дворецкого.

— Благодарю вас, Фостер. Вы слышали новость о лейтенанте Ферфаксе?

— Да, милорд. Ужасная трагедия. Мистер Ферфакс — прекрасный молодой джентльмен… один из лучших, смею сказать. Он будет отличным мужем леди Эмили.

— Я в этом уверен, — проговорил Сильвестр, направляясь к двери.

Около комнаты Тео он остановился в раздумье. Ведь она ясно дала ему понять, что хочет побыть одна. Но что-то не позволило ему уйти. Она его жена, и этим все сказано.

Он повернул ручку двери и осторожно открыл ее. Тео сидела на подоконнике, уткнувшись лбом в оконное стекло.

Сильвестр хотел было снова закрыть дверь, когда Тео, не поворачиваясь, спросила:

— Это ты?

— Можно войти?

— Если хочешь.

В ее приглашении не было радушия, оно звучало скорее как «если тебе нужно».

Сильвестр, не говоря ни слова, вышел из комнаты и тихо закрыл за собой дверь. Не стоило ему приходить, пусть побудет одна.

Сильвестр вернулся в библиотеку, говоря себе, что если утешать жену не входит в его супружеские обязанности, то тем лучше. Но отвергла бы Тео утешения Эдварда Ферфакса?

Оставшись одна, Тео, в свою очередь, задумалась, почему она так холодно выпроводила мужа. Все-таки единственная причина — она не могла себе представить Сильвестра в роли утешителя.

Ее захлестнула волна печали, и голова снова склонилась к холодному стеклу, но теперь Тео сама не знала, плачет ли она об Эдварде или о самой себе.

Глава 13

Адвокат Крайтон испытывал неудобства. Его соседкой в почтовой карете, следовавшей из Лондона в Дорсетшир, была необычайно полная леди, обложенная коробками, свертками и корзинами с провизией. Она ехала в гости к своей дочери и, очевидно, везла с собой все свои пожитки. К тому же она оказалась редкой болтушкой и без умолку во всех подробностях рассказывала о своем обширном семействе. Через три четверти часа этих откровений адвокат, человек миролюбивый, готов был собственноручно прирезать всех родственников говорливой леди, открыв список жертв ее персоной.

Человек, сидевший напротив, тоже не способствовал комфорту. Он всю дорогу спал, громко храпя и наполняя атмосферу ароматами лука и застоявшегося пива. Его фермерские сапоги были заляпаны навозом, а ноги, вытянутые в узком пространстве между лавками, прочно обхватили голени господина Крайтона.

Картину завершала нервная леди с канарейкой в клетке и шумным беспокойным маленьким малбчиком. После того как забавный юнец в десятый раз лягнул адвоката, а пышная леди предложила ему жирный бутерброд с беконом, от которого его чуть не стошнило, мистер Крайтон решил было покинуть место внутри кареты и устроиться снаружи рядом с кучером. Но на нем были его лучший сюртук и обувь от Гессена, а дорога была невероятно пыльной.

Солнце клонилось к закату, когда экипаж прибыл наконец в «Герб Дорсетшира», и адвокат высадился, с облегчением переводя дух. Несколько минут он стоял, массируя поясницу.

— Добро пожаловать, мистер Крайтон! К нему навстречу шел хозяин гостиницы, мистер Гримсби, вытирая руки о бязевый передник.

— Неужели подошел срок? — Он поманил слугу. — Возьми у джентльмена саквояж, Фред. Да, сэр, — снова обратился он к Крайтону, а добродушное лицо его так и лучилось улыбкой. — Просто невероятно, как летит время. И глазом не успеешь моргнуть, как наступит Рождество.

Адвокат Крайтон кивнул в знак согласия и проследовал за мистером Гримсби.

— Кружку портера, сэр?

Адвокат приезжал в Дорсетшир раз в три месяца уладить дела со своими клиентами в этом графстве, и хозяин гостиницы хорошо знал его вкусы и привычки. Он поставил на блестящую поверхность стола красного дерева оловянную кружку.

— Хозяйка приготовит вам на обед седло барашка, а я раздобуду бутылочку бургундского.

Мистер Крайтон сделал глоток портера, вытер рот платком и сказал:

— Я немедленно отправлюсь в Стоунридж-Мэнор, мистер Гримсби, если вы будете любезны дать мне повозку.

Хозяин гостиницы кивнул. Адвокат, видимо, ожидает, что там его пригласят к обеду, как это было принято при старом графе. Конечно, теперь все могло измениться, никто еще не составил определенного мнения о новом лорде Стоунридже, но леди Тео служила гарантом прежних порядков.

— Я займусь делами со сквайром Гринхэмом завтра, — заявил адвокат.

Мистер Гримсби снова кивнул. Сквайр не отличался гостеприимством, и седло барашка в любом случае будет востребовано.

— Я велю конюху запрячь повозку, — сказал хозяин гостиницы. — Но может быть, вы отведаете мясного пирога перед отъездом?

Адвокат Крайтон принял это предложение и уселся в нише у окна, разглядывая оживленную главную улицу городка. Он наслаждался этими ежеквартальными поездками к своим сельским клиентам. Это был кратковременный отдых от повседневных забот, от копоти и шума Лондона.

Ровно в полдень Тео отправилась навестить мать с огромным букетом роз. Было очень жарко. Тео на полпути остановилась и присела на упавшее дерево в тени старого дуба. Она закрыла глаза, вдыхая аромат роз и прислушиваясь к жужжанию пчелы в траве у ее ног.

— Тео? Что ты здесь делаешь?

Голос Рози вывел Тео из дремоты, и она с улыбкой повернулась к сестренке.

— Я то же самое могу спросить у тебя. Разве ты не должна в это время делать уроки?

Девочка сняла очки, вытерла их краешком передника и близоруко уставилась на сестру:

— Преподобный Хэвершем уехал к епископу, поэтому у нас сегодня выходной день. Я добываю продовольствие.

— Какое?

Рози пожала плечами:

— Да любое. У нас ничего не пропадет. Тео засмеялась.

— Так что у вас происходит в доме? — Она указала сестре на ствол дерева. Рози уселась.

— Эмили все еще плачет, и мама уже начала немного сердиться, а Кларисса порезала вчера палец ножом. Она чуть не отрезала весь палец, все закапала кровью, и ей пришлось дать нюхательную соль.

Этот деловой отчет наполнил Тео грустью: их заботы потихоньку перестают быть ее заботами.

— Мне не хотелось, чтобы ты выходила за Стоунриджа, — заявила Рози, прерывая ход ее мыслей. — Без тебя все не так.

— Не глупи, — бодро возразила Тео. — Если бы я за него не вышла, мы бы потеряли усадьбу и поместье. Во всяком случае, ты всегда можешь прийти и повидать меня, если захочешь.

— Мама сказала, чтобы я не беспокоила тебя три недели, — проинформировала ее Рози. — Я хотела прийти еще вчера и днем раньше, но мама не позволила, а я только хотела спросить у тебя совета насчет своих белых мышей. Мистер Седобородый стал очень толстым, и я стала подумывать, может быть, это вовсе и не мальчик. Как ты думаешь, он может быть беременным?

— Только если он — это она, — рассеянно ответила Тео: она услышала стук колес на гравиевой дорожке. — Интересно, кто бы это мог быть.

Когда повозка с адвокатом Крайтоном показалась из-за угла, Тео встала. Увидев их, адвокат придержал вожжи.

— Добрый день, леди Тео, — с улыбкой проговорил он. — И леди Розалинда. Надеюсь, вы обе здоровы?

— Вполне, благодарю вас, — ответила Тео, удивляясь, как она могла забыть о неизменной привычке адвоката приезжать раз в три месяца в Дорсетшир.

Он, безусловно, расстроится, если поймет, что его не ждали. Поэтому Тео тепло улыбнулась и сказала:

— Очень рада вас видеть, мистер Крайтон. Я поеду с вами, если вы не против. — Обернувшись к Рози, она отдала ей букет. — Отнеси их маме, дорогая.

Рози согласно кивнула и зарылась носом в цветы.

— А маму вы тоже навестите, мистер Крайтон?

— Я непременно приду засвидетельствовать свое почтение леди Белмонт, — учтиво проговорил адвокат.

— Тогда я предупрежу маму.

Тео украдкой улыбнулась, надеясь, что Крайтон этого не заметил. Леди Илинор находила адвоката убийственно скучным, так что новость вряд ли ее обрадует. Тео уселась в повозку рядом с адвокатом и помахала сестре рукой.

— Разрешите поздравить вас, леди Тео, — с полупоклоном проговорил адвокат. — Смею сказать, вы приняли правильное решение.

— Да, я тоже так думаю, — откликнулась Тео.

— Есть несколько вопросов, которые надо уладить, — продолжал Крайтон, доставая носовой платок и приподнимая край шляпы, чтобы промокнуть выступившую испарину. — Но мы можем их рассмотреть после разговора о капиталовложениях и ренте.

— И что это за вопросы? — с интересом спросила Тео. Она почувствовала, как адвокат вдруг напрягся.

— О, некоторые детали, — неопределенно проговорил он.

— Детали? — Тео нахмурилась. — Но в завещании моего деда все изложено предельно ясно.

У адвоката начался приступ кашля, отчего его лицо приняло оттенок обожженного кирпича. Справившись с приступом, он проговорил:

— M-м… речь идет о приданом, леди Тео… то есть о приданом ваших сестер. И части наследства вдовы. Все это надо уладить по всем правилам.

— Понимаю.

Любопытство Тео еще более возросло. Она не была уверена, что Крайтон сказал правду или по крайней мере всю правду.

Но они уже подъехали к усадьбе, и Тео оставила свои расспросы.

Сильвестр в это время сидел в библиотеке и читал брошюру о севообороте, о котором он пока мало что знал. Многие тонкости сельского хозяйства были для него закрытой книгой, и это неудивительно, ведь большую часть жизни он был солдатом. Он хорошо помнил язвительное замечание Тео о том, что имение Джилбрайтов по сравнению с землями Стоунриджа не более чем Лилипутия. Джилбрайты, несомненно, были бедными родственниками, им негде было развернуться. И Сильвестру предстоит многое понять и многому научиться.

Как же, должно быть, ненавистна была для желчного старика мысль, что его обширные земли попадут в руки человека, не имеющего необходимых знаний и навыков!

Граф с горестной гримасой покачал головой. При подобных обстоятельствах он, вероятно, чувствовал бы то же самое. Но может быть, за дьявольским планом старого графа было нечто большее, чем простая злоба?

Услышав звук колес по гравию, он глянул в открытое окно. То, что он увидел, бросило его в холодный пот и заставило сильнее биться сердце.

Тео в компании с адвокатом Крайтоном!

Что, черт возьми, он здесь делает? И что он успел сказать Тео?

Граф сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться. Что в этом ужасного, если Тео узнает правду о завещании ее деда? Сильвестр получил наследство, и никто не в силах его отнять.

Но он знал, что обманывает себя. Мысль о том, что его хитрость выплывет наружу, наполняла его чувством отвращения. Это была тайна, с которой он надеялся дожить до своего смертного часа… если Крайтон не проговорится или не скажет чего-либо, что заставит острый ум Тео докопаться до истины.

С хорошо заученным непроницаемым выражением на лице он вошел в холл в ту же минуту, что и адвокат и Тео.

— Сильвестр, — обратилась Тео к мужу, усиленно моргая, чтобы привыкнуть к полумраку гостиной. — Адвокат Крайтон прибыл с деловым визитом. Я забыла напомнить тебе утром, что он всегда приезжает пятнадцатого числа.

Сильвестр не рассердился на ее упущение, по крайней мере Тео пощадила самолюбие адвоката.

— Именно так, милорд, — проговорил Крайтон, приближаясь. — Есть еще несколько землевладельцев в этом районе, чьи дела я имею честь вести, так что, можно сказать, я делаю обход.

Он рассмеялся, но тут же искоса взглянул на Сильвестра. Он ведь хорошо помнил, что пятый граф Стоунридж еще более раздражителен и нетерпелив, чем его предшественник.

— Хорошо, — холодно проговорил Сильвестр. — Пройдемте в мой кабинет.

Он взглянул на стоявшую у окна Тео, но ее поза была совершенно естественной. По-видимому, адвокат не проговорился, и улыбка облегчения смягчила напряженные черты графа.

— Тео, ты не попросишь Фостера принести нам закуску? — И он повернулся, чтобы проводить адвоката в кабинет.

— Он сам догадается, — заявила Тео и последовала за ними.

Сильвестр с упавшим сердцем увидел, что жена собирается принять участие в деловой беседе. Вероятно, так всегда было во времена ее деда, и теперь Тео не видит причин отказываться от заведенного порядка.

В дверях он пропустил адвоката вперед и, заслонив собой дверь, тихо проговорил:

— Я не знаю, как долго это продлится, Тео, но, возможно, позже мы сможем пойти поохотиться на уток в Вебстер-Пондз.

Тео не сразу поняла, что он говорит, но затем решительно сказала:

— Одну минутку! Я войду тоже. Граф вздохнул и так же тихо сказал:

— Нет, Тео. Боюсь, что нет. Я предпочитаю вести свои дела один. Я так делал всегда и не вижу причин менять свои привычки.

— А я — свои! — воскликнула она. — Последние три года я всегда принимала участие в беседах дедушки с адвокатом!

— Так было, но впредь так не будет, — теперь уже резко сказал граф, не желавший продолжать эту дискуссию. Он вошел в комнату и закрыл дверь перед носом у жены.

Тео, не веря своим ушам, несколько мгновений смотрела перед собой. Она уже подняла было руку, чтобы открыть дверь, но что-то удержало ее. Она не должна устраивать сцен при посторонних, а если она войдет в комнату, такая сцена будет неизбежна.

Кипя от ярости, она повернулась и чуть не столкнулась с Фостером, который нес графины и рюмки. Три рюмки… ему и в голову не пришло, что леди Тео не будет присутствовать.

Вспыхнув от гнева и унижения, Тео вышла на солнечный свет. Что происходит? Что за вопросы должен обсудить с графом адвокат? Знала ли она, о чем пойдет речь?

По природе своей Тео не была подозрительной, но она не видела оснований, по которым ей запретили принять участие в беседе. Ведь она присутствовала при разговоре Сильвестра с управляющим имением и с агентом по недвижимости, почему же он сделал исключение для адвоката?

Не приняв никакого решения, она вернулась в дом и прошла в библиотеку.

Кабинетом графу служила маленькая угловая комната, примыкающая к библиотеке. Когда-то давно, вероятно, во время одного из многочисленных религиозных и политических раздоров и преследований, которые сотрясали страну, некий Белмонт соорудил у библиотечного камина маленькое укрытие, прилегающее к стене кабинета.

Тео обнаружила его еще в детстве, когда играла в прятки с сестрами и Эдвардом в канун Рождества. Она никогда не предполагала, что когда-нибудь снова воспользуется им.

Она нажала блок внутри пустого камина, панель отошла и пропустила ее внутрь. В нише было темно и душно, пахло сажей и дымом. Разумеется, это неподходящее занятие для графини Стоунридж, думала Тео, но это ее не остановило. К тому же она будет черной, как трубочист.

Она оставила панель чуть приоткрытой, не желая оставаться в полной темноте.

Монотонный голос адвоката Крайтона отчетливо доносился через стену. К нему присоединялись нетерпеливые нотки графа, которого раздражала медлительная витиеватость речи стряпчего.

Они говорили о завещании.

— Итак, вы выполнили условия старого графа, милорд, и теперь я могу вручить вам документы, относящиеся к имению, — проговорил Крайтон.

Условия? Что за черт, о чем он толкует?

— Надеюсь, теперь я получил полные и ясные права на все имение?

— Столь же ясные, как погода в день вашей свадьбы, милорд.

У Тео по спине пополз холодок. Она плотнее прижалась к стене.

— Личное состояние покойного лорда Стоунриджа переходит в ваше распоряжение, но по завещанию вы должны создать попечительский фонд для трех остальных девочек Белмонт.

— Это понятно.

— Бумаги у меня с собой, милорд. Вам надо подписаться на нижней строчке. Вот здесь. Благодарю вас… а я засвидетельствую вашу подпись.

— Имение обеспечивает каждой по двадцать тысяч фунтов, — задумчиво сказал Стоунридж. — Солидная сумма.

— Да, милорд, но теперь легко выполнимая для вас, — подтвердил адвокат.

— Вот именно, — продолжил граф. — С таким приданым Кларисса без труда найдет себе мужа, а Эдвард Ферфакс с тем большим энтузиазмом примет Эмили.

Тео стало дурно, руки ее сжались так, что ногти впились в ладони. Она все еще не верила в то, что услышала.

— Теперь о части леди Стоунридж, — продолжал адвокат. — Вероятно, ее светлость должна участвовать в обсуждении этого аспекта, милорд?

— В этом нет ни малейшей необходимости, — резко заявил Стоунридж. — Все, что надо будет знать леди Стоунридж, я объясню ей сам.

Тео охватил неистовый гнев. Это казалось немыслимым.

Как ваш свадебный день… Ясные права, как погода в день вашей свадьбы…

Тео продолжала слушать, как адвокат перечислял статьи, касающиеся ее. Если она переживет мужа, то все остается ей. А когда у нее будут дети, они станут получать ренту с этого состояния. Но Стоунридж должен согласиться на эти условия не по своей щедрости. Эти условия диктовались завещанием ее деда.

Тео послужила Стоунриджу пропуском к наследству, но при этом он принимал на себя наложенные на него старым графом обязательства.

Дед не оставил их, но что он сделал с ней? Что он сделал со своей любимой внучкой? Он связал ее тело и душу с человеком, которого она теперь ненавидела и презирала так, что нельзя было передать словами. Человеком, обманувшим ее, манипулирующим ею, расставившим ловушку и лишившим ее возможности иного выбора в будущем. Своим краснобайством этот Джилбрайт убедил ее мать, что он великодушен, и благороден, и полон великодушных и благородных намерений к семье своей жены.

Но это не было благородством, им руководила лишь жадность.

Онемев, не в силах пошевелиться, Тео дослушала их беседу до конца, хотя все самое главное уже было сказано. Она все поняла. Теперь самое важное — покончить с враньем, с этим унизительным браком, сказать этому лжецу все, что она о нем думает.

Но сквозь гнев она слышала голос Сильвестра из тех дней, обещавший, что она может довериться ему. Все было ложью, и он хладнокровно завладел ею.

Тео тихо выскользнула из своего укрытия, закрыла панель и вернулась в свою комнату, чтобы смыть с рук следы сажи. Она была смертельно бледна, глаза полны боли, острым ножом вонзившейся в ее сердце. Тео привыкла чувствовать себя нужной семье, окружающим, знала, что ее ценят и уважают. А теперь все это втоптано в грязь незнакомцем, который вторгся в ее жизнь и разрушил все, что имело для нее значение.

Глава 14

— Отныне, мистер Крайтон, мы будем встречаться в городе, — проговорил Стоунридж, вставая из-за стола и показывая тем самым, что разговор окончен. — Уведомите меня заранее, и я приеду в контору, чтобы уладить все дела.

Адвокат выглядел расстроенным.

— Я не думал, что окажусь незваным гостем, милорд. Но я всегда приезжал сам… чтобы засвидетельствовать свое почтение…

— Нет-нет. — Сильвестр нетерпеливо взмахнул рукой. — Я ценю вашу любезность, но прошу вас сделать так, как я сказал.

— Да, милорд… конечно, милорд, — бормотал несчастный стряпчий, пока граф нетерпеливо дергал сонетку.

— Подайте повозку мистера Крайтона, Фостер, — приказал граф, когда появился дворецкий.

Итак, никакого обеда. Ему предложили всего лишь рюмку кларета. Несомненно, в Стоунридж-Мэнор многое изменилось, и, надо сказать, не к лучшему, думал рассерженный адвокат, беря шляпу и перчатки со столика в холле.

Граф проводил его до двери и затем вернулся в кабинет, не дожидаясь, пока адвокат Крайтон сядет в свою повозку. Сильвестр понимал, что поступает несколько бесцеремонно, но ему было важно выдворить Крайтона до возвращения Тео.

Он зашел на несколько минут в кабинет, чтобы обдумать ситуацию. Тео, несомненно, рассержена, но теперь, когда опасность миновала и Крайтон больше не свалится как снег на голову, он постарается пригладить взъерошенные перышки графини Стоунридж.

Помнится, он предлагал ей охоту на уток. Генри сообщил, что в Вебстер-Пондз она просто бесподобна. Кроме немногих браконьеров, там никто не охотился, поскольку местечко входило во владения Стоунриджа.

Он двинулся было к двери, но она открылась, и в комнату вошла Тео.

Слова застыли у него на устах. Такой бледной он ее еще никогда не видел, а глаза ее казались двумя бездонными пропастями.

— Итак, милорд, вы все обсудили с мистером Крайтоном? — спросила она бесцветным голосом.

— Извини меня, Тео, — проговорил он, улыбаясь и протягивая ей руку. — Я знаю, что ты привыкла участвовать в этих обсуждениях, но…

— Но сегодня обсуждалось то, что не предназначалось для моих ушей, — перебила она все тем же невыразительным то ном. И, прежде чем он успел ответить, продолжила: — Вы всегда считали, что я — слишком высокая цена за поместье? Мне кажется, здесь никакая цена не была бы слишком высокой.

— Вы подслушивали?

Теперь побледнел он. Какое-то мгновение он пытался осознать весь ужас этого положения.

— Да, — подтвердила Тео, — я подслушивала. Дурная привычка, не правда ли? Но не столь предосудительная, как обман, я полагаю. Интересно, знал ли дедушка, какого жадного, бесчестного человека он соблазнял телом своей внучки?

— Достаточно, Тео!

Он должен овладеть ситуацией, остановить этот разговор до того, как будет произнесено нечто непоправимое.

— Ты должна меня выслушать.

— Выслушать вас? О, я достаточно наслушалась. Если бы я не слушала вас, Стоунридж, я не связала бы себя браком с презренным обманщиком.

— Прекрати сию же минуту!

Когда ее горькие слова, как отравленные стрелы, достигли его сознания, чувство вины возобладало над гневом.

— Мы должны поговорить как разумные люди. Я понимаю, что ты чувствуешь…

— Вы понимаете? — воскликнула Тео с горящими от злости глазами. — Вы отняли у меня все и смеете говорить, что понимаете!

Она больше не в силах была говорить. Со стоном, похожим на рыдание, Тео повернулась и выбежала из комнаты.

Сильвестр стоял как вкопанный. В ушах звенели слова обвинения. В них была ужасная правда, правда прямолинейная, которая не учитывает сложности принятого им решения. Тео рисовала свой мир, не признавая нюансов и волнистых линий.

Надо было заставить ее понять ту роль, которую во всем этом сыграл ее дед. Это он расставил фигуры, а Сильвестр, как и Тео, сам был всего лишь пешкой в этой дьявольской игре.

Чертыхнувшись, Сильвестр принялся мерить комнату шагами. Безжалостные слова Тео заставляли кровь стучать в его висках, голова шла кругом. И следом пришли воспоминания. Он видел бесчестного предателя, который без боя сдался неприятелю. Видел, как убивают его людей, как потерял знамя, как обрек уцелевших страдать во вражеской тюрьме…

Он закрыл глаза, словно бы это помогло не слышать голоса лорда Ферингхэма в военном суде, который даже не пытался скрыть своего презрения. Чего стоили его оправдания, если даже председательствующий не поверил в его невиновность? И все повернулись к нему спиной, когда был оглашен вердикт…

А теперь те же самые обвинения ему бросает собственная жена! И глаза ее горят тем же презрением. Это непереносимо!

Он вышел из кабинета, едва сознавая, что делает.

— Где леди Тео?

Проходивший через холл Фостер остановился, удивленный, услышав отрывистый вопрос. То, что он увидел на лице графа, заставило его, запинаясь, поспешить с ответом.

— Наверху, милорд. Что-нибудь случилось?

Граф не ответил, прошел мимо и стал подниматься по лестнице, шагая через две ступеньки. Фостер почесал в затылке и нахмурился. Сильный стук в дверь нарушил тишину дома. Дворецкий понял, что это стучат в дверь апартаментов графини. Происходило что-то непонятное, и он был в растерянности. Должен ли он вмешаться? Послать под каким-нибудь предлогом горничную к леди Тео? Пойти самому? Он подождал еще немного, но все было тихо. Фостер вернулся в кладовку, где он чистил серебро.

Когда за графом с треском захлопнулась дверь, Тео посмотрела на мужа. Лицо ее было белым.

— Я разве не могу побыть одна в собственной комнате? — проговорила она ледяным тоном. — Я знаю, что дом принадлежит вам, лорд Стоунридж, и глупо ожидать…

— Прекрати, Тео! — приказал он. Взгляд его упал на саквояж, лежащий на кровати. — Что, черт побери, ты делаешь?

— А как вы думаете? — Она вынула из гардероба ночную рубашку и швырнула ее в саквояж. — Я собираюсь перебраться к сестрам и матери. Эту часть поместья вам еще не удалось прибрать к рукам!

Голос Тео звучал глухо от подступивших слез, и она гневно смахнула их с глаз, а затем упаковала щетку для волос и гребешки. Она не смотрела на Сильвестра и не видела выражения его лица.

— Тот дом полностью остался за моей матерью, а вы достаточно трусливы, чтобы посягнуть на жилище беззащитной женщины.

Эти новые оскорбления вызвали у Сильвестра прилив бешеного гнева. Он сдерживался из последних сил.

— Немедленно возьми свои слова обратно, и эти, и все остальные, которые ты сказала мне за последний час.

— Никогда! — бросила в ответ Тео, незаметно меняя стойку и обдумывая план защиты.

Сильвестр подошел к ней с перекошенным лицом. Тео схватила щетку для волос и швырнула в него. Щетка скользнула по плечу графа. Он тут же пригнулся, пытаясь увернуться от последовавшего за ней ботинка, и оказался под настоящим градом летящих в него предметов, в то время как Тео хватала все, что ей попадалось под руку: подушки, книги, обувь, украшения, — и швыряла ему в голову.

— Чертова мегера! — прорычал граф, когда мимо его уха просвистела стеклянная статуэтка и с нежным звоном разбилась о стену.

Граф прыгнул к Тео, изловчился, схватил за талию и оторвал от пола, прежде чем она успела отреагировать.

Потеряв возможность действовать, Тео принялась ругаться с профессионализмом пьяного матроса, и граф понял: то, что он слышал от жены до сего момента, было нежной трелью малиновки на заре.

Тео оказалась прижатой лицом к стене. Руки ее были крепко схвачены за запястья, да еще Сильвестр придавил ее своим телом, так что у нее не осталось никакой возможности двигаться.

— Ну, — проговорил он, тяжело дыша, но решительным тоном. — Возьми обратно каждое свое проклятие.

Она в ответ еще раз грубо выругалась и напрягла каждый свой мускул, проверяя на прочность стену. Почувствовав это движение, граф коленом уперся ей в поясницу.

— Возьми свои слова обратно, Тео, — повторил он теперь уже более мягко, не ослабляя хватки. — Я не отпущу тебя, пока ты этого не сделаешь. Послушай, — проговорил он спокойно. — Твой гнев оправдан… но и я имею право объясниться…

— Вам ли говорить о правах, когда вы отобрали у меня…

— Дай же мне сказать! — крикнул Сильвестр. — Ты знаешь только половину этой истории, Тео.

— Отпустите меня.

Она попыталась вырваться.

— Только когда ты заберешь назад свои оскорбления. Я не потерплю, чтобы кто-либо называл меня трусом.

Сквозь гнев Тео почувствовала в его голосе страшное напряжение и смутно припомнила, что среди прочих бросила ему слово «трусливый». Тео ощущала его горячие руки на своих запястьях, его дыхание у себя на затылке. Казалось, Сильвестр сковал ее всем своим телом, чтобы поглотить ее, как было при их близости, и ее смятение еще больше усилилось.

Сильвестр тоже уловил, что в ней что-то изменилось.

— Надо заканчивать этот спектакль, — сказал он.

И вдруг его близость стала для Тео невыносимой. Она мутила разум, сбивала с толку, гнала прочь мысли о его предательстве. Что же делать?

— Хорошо, — проговорила Тео в отчаянной попытке освободиться. — Хорошо, я беру свои слова обратно. Я не имела права упрекать вас в трусости.

Сильвестр глубоко вздохнул и отпустил ее. Тео взглянула на графа и увидела, что лицо его по-прежнему искажено, глаза налиты кровью и в целом он выглядит как человек, которого ведут на виселицу.

— Теперь давай поговорим.

— Нам не о чем разговаривать. Я не желаю даже находиться в одной комнате с вами!

И, оттолкнув Сильвестра, Тео бросилась к двери. Она уже взялась за ручку, когда ее настиг граф.

— Нет! Так не пойдет.

Он снова захлопнул дверь и навалился на нее всем телом.

— Ты меня выслушаешь, черт побери! — Он смотрел на нее почти с отчаянием, затем на секунду закрыл глаза и потер виски. — Ни тебе, ни мне не уйти от этого разговора.

— А почему я должна вас слушать? Вы лжец и лицемер. Почему я должна верить тому, что вы скажете?

— Потому что я никогда тебе не лгал.

— Что? И у вас хватает наглости отрицать… — Она отвернулась от него, презрительно воскликнув: — Я вас ненавижу!

У графа задергалась щека, но он старался говорить спокойно.

— Подумай сама, Тео. Мои действия были продиктованы твоим дедом. Это он состряпал условия завещания, я же могу лишь гадать, почему он так сделал. — И он объяснил ей детали дополнительных распоряжений.

Тео с ненавистью смотрела на него.

— Вы обвиняете моего деда, чтобы оправдать собственную жадность. Вы лишили меня свободы, а моих сестер их доли наследства, чтобы заполучить все. И вы еще выставляли себя благодетелем, желающим все сделать по справедливости… Нет, я больше не в силах это переносить! Пустите меня.

Это было не требование, это была мольба. Тео толкнула его в грудь, так как он все еще заслонял собой дверь.

Это пришло слишком внезапно. Перед глазами графа появились белые искры, и по затылку поползло ужасное ощущение близкого приступа. «Почему сейчас?» — с немым стоном подумал Сильвестр.

— Прочь с дороги! — Тео толкнула его снова. «Почему сейчас?» Перед глазами снова вспыхнули белые искры, сердце заколотилось, и он понял, что вот-вот рухнет. От этого наступающая боль становилась еще непереносимее.

Тео в испуге уставилась на него. Она однажды уже видела его в таком состоянии, но не могла припомнить, когда именно. Он словно съеживался у нее на глазах, становясь пустой оболочкой, лишенной воли и мышц.

— Уходи, — еле слышно проговорил он, ковыляя к двери.

— Что с тобой?

— Уходи!

Ну и ну! Только что он настаивал на выяснении отношений, а теперь гонит ее, не желая разговаривать. Тео, несколько поостыв, решила, что было бы правильным выслушать Сильвестра. Возможно, она действительно чего-то не знала.

— Но я…

Она была не в силах продолжать. Сильвестр ничего не ответил. Он смотрел на нее невидящими глазами, рот его скривился от боли. Шатаясь, он вышел из комнаты.

Выйдя из спальни, Тео остановилась и глубоко вздохнула. Теперь она вспомнила, когда впервые видела это — при первой их встрече у ручья. Может быть, это недомогание и удерживало его в постели почти два дня?

Из спальни графа донесся нетерпеливый звонок колокольчика, и минутой позже Генри промчался вверх по лестнице. Он, едва извинившись, проскочил мимо Тео и исчез в апартаментах графа.

Обессиленная, сбитая с толку, Тео сошла вниз. Она чувствовала себя одиноко, словно ее завели в темный лес и оставили одну. Гнев ее прошел, и теперь в отсутствие Сильвестра она чувствовала себя совершенно беззащитной.

Тео вышла во двор, раздумывая, что же делать дальше. Ей хотелось было побежать к матери, но что-то удерживало ее. Она чувствовала себя покинутым ребенком, но даже себе самой она не хотела признаваться в этом. И потом, что она скажет матери? Что человек, который так настойчиво ухаживал, женился бы на ней, будь она даже подзаборной шлюхой? Она всего лишь ключ, отмыкающий сундук с золотом. Нет, она не будет плакать, не будет искать утешения. Может быть, потом она и расскажет матери и сестрам эту историю, избавившись от чувства унижения. Но до тех пор будет полагаться на свои собственные силы.

Тео прошла в розарий, намереваясь срезать путь к вершине утеса над бухточкой. Когда она добралась до лужайки, усеянной ярко-голубыми цветами, то увидела приближающегося со стороны утеса всадника. В нем было что-то знакомое. Она сощурилась и прикрыла глаза рукой. Затем побежала.

— Эдвард! Эдвард!

Всадник заставил свою лошадь перейти в галоп и за несколько секунд покрыл расстояние между ними.

— Тео! — Он натянул поводья. — Я приехал, чтобы увидеть тебя.

— Эдвард! — снова произнесла она его имя. На мгновение оба замолчали.

Эдвард все еще сидел на лошади. Пустой левый рукав был пришпилен поперек груди, а в правой руке он держал поводья. Затем неуклюжим движением, столь несвойственным для ловкого и грациозного Эдварда, он соскочил на землю.

— Я все еще не могу освоиться, — проговорил он. — Меня просто бесит моя неловкость!

— Освоишься, мой дорогой, не все сразу, — ответила Тео, и он обнял ее, когда она подошла. — О, Эдвард, я так за тебя переживала!

— Черт возьми, я сам виноват. Проделывать такие глупости! Я должен был умереть, Тео, меня спасло чудо.

— Не говори так!

Она чуть отпрянула и взглянула в его лицо. Он как будто постарел, вокруг рта и глаз залегли морщинки от перенесенных страданий, но зеленые глаза светились юмором.

— Ты еще не видел Эмили?

Эдвард отрицательно покачал головой:

— Я только вчера вечером приехал домой и сейчас направляюсь к Эмили, но сначала мне хотелось повидать тебя. — Он провел рукой по волосам и вдруг отвел глаза. — Я хочу, чтобы ты пошла со мной.

Тео все поняла. Эдвард знал чувствительную душу Эмили и боялся предстать перед ней в своем теперешнем обличье.

— Эмили измучилась от горя, — тихо проговорила Тео, — но она будет очень рада тебя видеть.

— Правда? Так ты пойдешь со мной? Возьмешь Далей или мы пойдем пешком?

— Давай пройдемся, — сказала Тео, не желая возвращаться домой.

Эдвард остановился, разглядывая Тео. У них всегда была сверхъестественная способность читать самые сокровенные мысли друг друга.

— Могу я засвидетельствовать свое почтение твоему мужу?

— Не сейчас. Он занят.

— О! — Эдвард продолжал рассматривать ее. — Я, честно говоря, был удивлен, услышав эту новость. Все произошло так внезапно.

— Так оно и есть, — проговорила Тео, не в силах скрыть горечи своих слов. — Четыре недели с первой встречи — и я уже замужем. Стоунридж не тратит время зря, когда ставит перед собой цель.

Эдвард помрачнел:

— Что-нибудь случилось?

Нет, этого она не могла сказать даже Эдварду… Эдварду, от которого у нее никогда не было никаких секретов. К тому же у него сейчас свои трудности, и она не должна морочить ему голову своими семейными неурядицами.

— Ничего серьезного, просто мы немного повздорили. — Ложь! — Я поведу Робина, тогда ты сможешь взять меня за руку. — Тео улыбнулась ему, надеясь отогнать грустные мысли.

Эдварду тоже хотелось отвлечься, так как его пугала предстоящая встреча с Эмили.

— Расскажи, как это случилось? — поинтересовалась Тео, когда они, взявшись за руки, пошли по дороге, ведущей к дому леди Белмонт.

В рассказе Эдварда Тео слышались горькие нотки. Ведь только благодаря собственной беспечности он попал под пулю снайпера. Но, как и ожидал Эдвард, Тео восприняла эту печальную повесть спокойно, не проявляя лишних эмоций. Но Эмили! Она примется вздыхать и плакать, и трудно предположить, как долго это будет продолжаться. Когда они подходили к дому, Эдвард замедлил шаги.

— Я не хочу пугать Эмили, — пробормотал он. — Может быть, ты предупредишь ее?

— О чем? — спросила Тео, подняв бровь. — Что вернулся ее жених? Эдвард, ты ведь привык преподносить ей сюрпризы. Конечно, Эмили немножко поплачет, но это будут слезы радости. Она любит поплакать.

— Тео, ты же знаешь, что я имею в виду.

— Разумеется, знаю, поэтому говорю тебе: не будь идиотом. Идем.

Она привязала Робина к столбику ворот, взяла Эдварда за руку и побежала с ним к дому.

— Эмили… мама… Кларри!.. Посмотрите, кто приехал! Леди Илинор была в своем будуаре, когда услышала радостное восклицание Тео и вслед за ним крик Эмили:

— Эдвард! О, Эдвард! — И зазвучала какофония возгласов и слез. Леди Илинор спустилась вниз. Эдвард, оставив на минуту Эмили, бросился к ней навстречу.

— Леди Белмонт!

— Эдвард, дорогой! — Леди Илинор обняла его. — Я так рада тебя видеть!

Эдвард покраснел, на лице его появилось решительное выражение.

— Леди Белмонт… Эмили… я пришел, чтобы сказать о своей готовности освободить Эмили от данного ею слова. Наступила мертвая тишина. Наконец Тео проговорила:

— Эдвард, ты просто дурачок. Как ты мог сказать такую глупость?

И прежде чем Эдвард успел ответить, Эмили бросилась к нему на грудь.

— Как ты мог подумать, что это могло что-то изменить? Тео права, ты дурачок, Эдвард!

Эмили зарыдала, и он крепко прижал ее к себе. Глаза его встретились с глазами леди Илинор. Она с упреком покачала головой и улыбнулась.

— А можно мне посмотреть, Эдвард? — пропищала тоненьким голоском Рози.

— Что посмотреть?

Он отпустил Эмили и нагнулся, чтобы обнять девочку.

— Там, где была твоя рука, — деловито пояснила Рози. — Осталось ли там что-нибудь или она отнята прямо у плеча?

— О, Рози! — раздался всеобщий стон.

— Но мне интересно, — настаивала девочка. — Интересоваться — это всегда хорошо. Дедушка говорил, если не интересуешься, то ничему не научишься.

— Совершенно верно, — согласилась Тео. — Но надо еще научиться задавать вопросы, несносное создание!

— Я не несносное создание, — не смущаясь, ответила Рози. — Так ты мне покажешь, Эдвард?

— Как-нибудь в другой раз, — ответил он, рассмеявшись вместе со всеми.

Рози удалось своей непосредственностью не только разрядить обстановку, но и помочь Эдварду преодолеть страх, что увечье отвратит от него тех, кого он любит, а любовь невесты превратит в жалость.

— А у тебя все залечилось? — не унималась Рози.

— Да, но выглядит не очень красиво. — Эдвард взглянул на Эмили поверх головы Рози. — Кожа еще не наросла.

— Тебе больно? — нежно спросила Эмили.

— Только когда погода меняется. Пойдем прогуляемся, дорогая.

Эмили кивнула и взяла предложенную ей руку.

— Ты пообедаешь с нами, Эдвард? — спросила леди Илинор.

— С вашего позволения.

— Надеюсь, приглашение распространяется и на меня? — спросила Тео.

— А что Стоунридж? — поинтересовался Эдвард, подняв бровь.

— Он приглашен в другое место, — не моргнув глазом соврала Тео.

В какой-то миг у нее было искушение излить душу матери, выплакать гнев и горечь обиды. Но она лишь улыбнулась и сказала:

— Он поехал в Дорчестер по делам и там пообедает.

Леди Илинор кивнула. Она видела, что дочь говорит неправду, и внешнее спокойствие Тео не обмануло материнское сердце. Но Тео всегда сама справлялась со своими проблемами. Леди Илинор догадывалась, что это было каким-то образом связано с браком дочери, но тогда лучше всего, если Тео и Стоунридж сами разберутся между собой. У нее не было намерения играть роль тещи, всюду сующей нос, или чрезмерно заботливой матери. Если дело касается двух таких сильных личностей, ее вмешательство могло бы принести больше зла, чем пользы.

Глава 15

К полуночи Сильвестр заснул под действием настойки опия и проснулся перед рассветом. Он был полон приятного ощущения избавления от страданий.

Но это ощущение быстро испарилось, едва он вспомнил, что послужило причиной этого приступа, быстро миновавшего, но случившегося более чем некстати.

Сильвестр откинул одеяло, встал и, потянувшись, подошел к окну. Широко распахнув его, он полной грудью вдыхал солоноватый морской бриз, слетавший с вершины утеса. Сильвестр всматривался в предрассветный туман, и в его голове проносились гневные обвинения, которые бросила ему Тео.

Сильвестр посмотрел на дверь, отделяющую его от спальни жены. Вероятно, она еще спит. При других обстоятельствах он вошел и разбудил бы ее поцелуем, как она любила, и в ответ раздалось бы ее сонное мурлыканье, а потом она открыла бы глаза, полные желания и блаженства.

Но сегодня он не сделает этого.

Решив воспользоваться утренней тишиной, чтобы собраться с мыслями и выстроить аргументы, граф поспешно оделся, сошел вниз, где взял ружье и ягдташ, и вышел из дома.

Вебстер-Пондз располагался за фруктовым садом и густым кустарником, где было полно черники. В воздухе пахло морем и влажной травой. Колючки кустов цеплялись за его платье и покалывали ноги через кожаные штаны. Предрассветная мгла еще застилала солнце, но птицы уже собрались на спевку в честь наступающего дня, а рассерженные его появлением белки стремительно перелетали с ветки на ветку.

Он шел меж кустов, там, где было вытоптано нечто вроде тропинки, но видно было, что по ней ходили редко. Охота действительно обещала быть отличной.

Когда Сильвестр стволом ружья отвел в сторону колючие ветки, сквозь них блеснула поверхность пруда. Это было, скорее, озерцо, заросшее по краям тростником. На его спокойной гладкой поверхности плавали лилии.

Сильвестр сделал шаг к берегу, но вдруг что-то с силой ударило его в спину, заставив шлепнуться на землю.

Что за черт!

Он повернулся и скорее рассерженно, чем испуганно взглянул на нападавшего. Перед ним стоял молодой человек с пришпиленным к груди пустым левым рукавом и ружьем на плече.

— Извините, но вы чуть не попали в капкан. — Он указал на скрытый под кустами овальный капкан с острыми зубьями. — Я увидел его секундой раньше.

— Боже праведный!

Сильвестр поднялся на ноги и уставился на предательскую железку. Когда он представил себе, как эти зубья впиваются ему в ногу, к горлу подступила дурнота.

— Раньше на землях Белмонтов никогда не ставили ловушек на людей, — нахмурившись, проговорил Эдвард. Он взглянул на графа: — А вы, должно быть, лорд Стоунридж, сэр?

Из-за ветвей послышался треск хвороста, они оба повернулись и с солдатской четкостью привели ружья в готовность.

— Вон там, позади, капкан! — воскликнула, появляясь, Тео с горящими гневом глазами и плотно сжатым ртом.

— А другой здесь, — указал дулом ружья Эдвард. Тео наклонилась и подняла толстую ветку. Она бросила ее в капкан, и его зубы мгновенно впились в добычу.

— Тот я тоже обезвредила, — сказала она и взглянула на Сильвестра: — Это ваши нововведения, Стоунридж? Мы никогда не допускали такого на своих землях.

Она смотрела на Стоунриджа задрав подбородок, и во всей ее фигуре чувствовалась враждебность. Ночь явно не смягчила ее, и Сильвестр спокойно ответил:

— Нет, я здесь ни при чем. Я сам чуть не наступил на эту проклятую штуку. Если бы не быстрая реакция… — он повернулся к Эдварду, — лейтенанта Ферфакса, если не ошибаюсь?

— Так точно, сэр. — Эдвард протянул руку Сильвестру. — Надеюсь, вы не считаете, что я нарушил ваши права на земельную собственность? Мы с Тео решили вместе поохотиться.

— Друг мой, я ваш должник, — ответил Сильвестр. Он взглянул на Тео и увидел у нее за спиной ружье. — Одна и та же мысль пришла в голову сразу троим!

Тео, нахмурившись, смотрела на Сильвестра.

— Кажется, ты кому-то очень мешаешь, Стоунридж.

— Что?

— Это продолжение истории с Зевсом, — пояснила она. — Не думаешь же ты, что это простое совпадение?

— Не фантазируй, — остановил ее граф. — В капкан мог наступить кто угодно.

— Но сюда никто не ходит! Кто тебе сказал про Вебстер-Пондз? Я так точно не говорила. Сильвестр нахмурился:

— Не помню… Ах да, Генри! Кто-то в деревне говорил ему о здешней охоте.

— Кто именно?

Граф покачал головой:

— Не знаю.

— Но кто-то поставил эти капканы, и сделали это не люди Белмонтов.

— Думаю, нам следует пошарить под кустами и посмотреть, нет ли здесь еще этих чертовых штук. — Эдвард взял толстую палку и принялся исследовать заросли.

Они разделились, прочесывая участок по секторам, и нашли еще два капкана.

— Ты заметил, что все они были поставлены по определенной линии? — проговорила Тео, бросая ветку в последний капкан. — То есть по пути, который выбрал бы человек, идущий от усадьбы.

— Мы не нашли ни одной в других местах, — согласился Эдвард. Он посмотрел на графа, который казался погруженным в глубокое раздумье. — Похоже, сэр, что неизвестный И впрямь хотел навредить кому-то из усадьбы. Но кому? Тео, я уверен, исключается.

— Сделал это не местный, — уверенно заявила Тео. — Ты знаешь этих людей так же хорошо, как и я, Эдвард. Эдвард кашлянул и несколько смущенно проговорил:

— Вероятно, это кто-то из ваших старых недругов, лорд Стоунридж. Поройтесь в памяти: кто может иметь на вас зуб?

Сильвестр посмотрел на обезвреженный капкан у ног Тео, и к горлу снова подступила тошнота. Кто мог настолько ненавидеть его? Он не был безгрешен, отнюдь нет, но не сделал ничего, чтобы вызвать такую злобу.

Граф искоса посмотрел на Тео. У его жены, конечно, были причины злиться на него, но он был совершенно уверен, что это не ее рук дело.

— У нас, мне кажется, разыгралось воображение, — проговорил он наконец. — Не знаю, как вы, но у меня лично пропало желание охотиться.

— И у меня тоже, — согласился Эдвард.

— Тогда я предлагаю позавтракать, — сказал Сильвестр, отгоняя тревожные мысли. Он хлопнул Эдварда по здоровому плечу и повернул к дому. — Я пришлю кого-нибудь убрать эту гадость. Идем, Тео.

— А мне хочется еще поохотиться, — возразила она.

— Но не одной, — рявкнул граф, теряя терпение от ее упрямства.

— А почему нет? — Она была искренне удивлена. — Я много раз охотилась одна.

— Это было до того, как какой-то умелец расставил здесь капканы, — ответил граф. — Не упрямься, Тео!

Присутствие Эдварда заставило Тео подчиниться. Все, что когда-то принадлежало ей, теряло свои привычные очертания. Знакомые с детства места стали опасными. А вскоре станут подозрительными люди, среди которых она выросла.

Эдвард шагнул к ней в надежде разрядить напряженность между Тео и ее мужем.

— Пойдем, Тео. Я очень проголодался, — проговорил он. — Но если ты останешься здесь, я останусь с тобой.

Она вымученно улыбнулась и пошла за ним.

Сильвестр ушел вперед, чувствуя себя чуть ли не посторонним. Там, где муж приказывал, друг уговаривал и просил.

Он продолжал идти вперед, погруженный в мрачные мысли, и прислушивался к их голосам. За завтраком он порасспросит лейтенанта Ферфакса, знает ли он что-нибудь о Вимьере.

В этот момент и Эдвард припомнил, как его командир говорил о скандале, связанном с Сильвестром Джилбрайтом. За время своих мучений Эдвард забыл об этом, но сейчас в памяти всплыла эта история.

Он шел к дому рука об руку с Тео. Она продолжала думать о коробейнике без товара и невпопад отвечала на замечания Эдварда.

Тео, по всей видимости, не знает о Вимьере, подумал Эдвард. Теперь это уже в далеком прошлом, и у мужа Тео не было причин вытаскивать на белый свет то, что произошло много лет назад. Но чем тогда вызвана неприязнь Тео по отношению к Сильвестру?

Эдвард уставился на широкую спину графа Стоунриджа, который шел впереди. Этот человек, как это зачастую бывает, понравился ему сразу же, и между ними установилось дружеское взаимопонимание.

Граф вел себя с необыкновенным тактом. Он не задавал Эдварду ненужных вопросов, но и не старался делать вид, что не замечает последствий ранения Эдварда. Он скользнул глазами по пустому рукаву точно так же, как отметил бы цвет глаз или крепко скроенную фигуру молодого Ферфакса.

Когда Эдвард думал о том, каким должен быть муж Тео, он всегда представлял себе человека, похожего на Сильвестра Джилбрайта. Ей вряд ли подошел бы смазливый молокосос. Тео нужен был солидный, серьезный партнер, способный оценить ее прямой характер и обладающий большим жизненным опытом, достаточно волевой, чтобы укротить ее дикие нравы. Короче говоря, такой, как граф Стоунридж. Тем более непонятна неприязнь со стороны Тео, которую она не давала себе труда скрывать.

Тем временем коробейник был надежно скрыт ветвями могучего дуба на противоположной стороне пруда. Когда утки после ухода людей вернулись на воду, он слез на землю. Вот уж не везет так не везет! Еще немного, и его ежедневные утренние бдения были бы вознаграждены, но надо же было вмешаться этому калеке!

Наемник готов был обогнуть пруд и совершить coup de grace2, когда жертва будет мучиться в ловушке. Он мог бы даже воспользоваться ружьем самого графа, и это выглядело бы так, словно он случайно выстрелил в себя во время отчаянных попыток выбраться из ловушки… или, может быть, сознательно прекратил свои страдания в этом уединенном месте. В таком случае никто не стал бы особо докапываться до мотивов.

А затем он возвратился бы в Лондон, чтобы забрать окончательную плату, которая позволила бы ему открыть маленькую таверну в Чипсайде.

Теперь же ему предстоит доложить о своей неудаче. Он уже и так слишком давно пребывает в этой местности, а подготовка «несчастных случаев» требует очень много времени.

За завтраком Сильвестр был сама любезность и показал себя занимательным собеседником. Эдвард привязывался к нему все больше. Стоунридж поделился с ним интересными мыслями о политике и военных действиях, но ни разу не коснулся своего участия в сражениях, хотя его опыт был значительно больше, чем у Эдварда, который не провел на войне и года.

Он не мог быть трусом! Это казалось просто невозможным. Эдвард пытался представить себе человека, который совершил то, что приписывали майору Джилбрайту, но видел другого, который наполнял его рюмку и мягко поощрял его рассказывать о полученной ране и о том, что чувствовал Эдвард в своем теперешнем положении. И эти два образа не совпадали.

Тео почти все время молчала. Она слышала, как Эдвард отвечал Сильвестру, видела, что ему нужно высказать все кому-то, кто мог бы его понять. Родители Эдварда тоже хотели бы услышать его рассказ, но отец хотел слушать только об успехах и доблести сына, а мать только о местах расквартирования, доброте крестьян и вылазках партизан. Ни один из них не мог представить себе истинной картины битвы, всеобщего ужаса, жары, жажды и криков раненых.

Сильвестр и Эдвард в пылу беседы словно забыли о присутствии Тео, но она была только рада этому. В отличие от Эдварда она не заметила, как мало Сильвестр говорил о своей службе в армии. Она думала о том, как мало знала о человеке, который был ее мужем, и как скупо он открывал свой внутренний мир. Сильвестр только вкратце рассказал ей о своем детстве, которое, как она полагала, и создало вокруг него непроницаемую оболочку. Был ли тот коробейник исполнителем воли человека, которому граф причинил зло в прошлом?

Тео поставила на стол пустую чашку и отодвинула стул.

— Прошу извинить, Эдвард, но меня ждут дела. Может быть, твои родители пообедают завтра с нами? Я приглашу маму и сестер, и мы устроим семейный обед, как в былые дни.

— И Рози опять будет просить, чтобы я показал ей свои славные шрамы, — проговорил Эдвард с притворным стоном.

— Ну и дай ей щелчка, как ты всегда делал, — улыбаясь, ответила Тео.

— Это время уже миновало, — смеясь, заметил Эдвард. — Я поговорю с мамой, уверен, что она будет рада.

— Тогда увидимся завтра.

Она направилась к двери, мужчины вежливо встали.

— Тео!

— Стоунридж?

Тео остановилась, взявшись за ручку двери.

— Мне надо кое-что с тобой обсудить. Ты не встретишься со мной через полчаса в библиотеке?

— Если вы этого желаете, сэр.

— Да, желаю.

Когда она закрыла за собой дверь, он снова сел.

— Извините меня, милорд, но… — Эдвард остановился и чуть покраснел.

— Продолжайте, пожалуйста, — проговорил Сильвестр, сделав добрый глоток эля и откидываясь на стуле. Он пристально посмотрел на своего гостя, и лицо его напряглось в ожидании.

— Нет, это не мое дело, — неловко проговорил Эдвард. — Извините меня.

— Но вы пока еще ничего не сказали, и мне не за что вас извинять, — сказал Сильвестр. — Говорите, прошу вас.

— Мне кажется, Тео несчастлива, — выпалил Эдвард. — Я ведь ее очень хорошо знаю.

— Уверен, что лучше, чем я, — спокойно согласился граф.

— Нет… вы не так поняли меня… — У Эдварда запылало лицо.

— То есть вы хотели сказать, что мы оба знаем ее, но каждый по-своему, — проговорил Сильвестр тем же тоном.

Краска на лице молодого человека из бледно-розовой превратилась в пунцовую, и он уткнулся носом в кружку.

— Извините, как я уже сказал, это не мое дело.

— Да, это так, — согласился граф. — Тем не менее вы правы, в данный момент она расстроена, но успокойтесь, друг мой, это не продлится долго. Еще ветчины?

— Благодарю вас, нет. Мне пора идти.

Эдвард отодвинул стул с таким чувством, словно его тактично, но строго отчитал за оплошность старший офицер. Сильвестр проводил его до двери.

— Встретимся завтра вечером.

Граф улыбался, от его натянутости не осталось и следа.

— Передайте мои наилучшие пожелания сэру Чарлзу и леди Ферфакс.

Глава 16

Сильвестр взглядом проводил своего гостя, пока тот не скрылся из виду, и вернулся в дом. Эдвард Ферфакс, судя по всему, не знает о случившемся в Вимьере. Но рано или поздно может услышать об этом от своих друзей в Хорсгарде.

Этот позор будет преследовать Сильвестра до самой смерти. А признаться в нем сейчас казалось еще труднее, чем когда-либо. Он прошел в библиотеку и остановился, глядя на резную решетку камина. Собирается ли он жить в постоянном страхе перед тем, что и его жена узнает об этом? Скрыться ли в сонном Дорсетшире, вздрагивая каждый раз, когда появляется гость из Лондона?

Звук открывающейся двери заставил его поднять голову. Вошла Тео.

— Что с вами вчера случилось? — спросила она напрямик.

— Старая рана, и только. Временами она дает о себе знать.

— Каким образом?

Граф нервно дернулся и поспешил закончить неприятный разговор:

— Ужасные головные боли. Не будем говорить об этом, есть более важные дела.

Такой ответ не удовлетворил Тео, но она понимала, что большего ей не добиться. Многое из своего прошлого он отказывается обсуждать.

Но какое это имеет значение? Почему ее должно заботить то, что с ним случилось когда-то? Лицо Тео было напряжено, а глаза выражали сомнение: кто же она на самом деле — охотник или добыча?

— Запри дверь, — приказал Сильвестр.

— Запереть? Зачем?

— Я не хочу, чтобы нас тревожили. Можешь оставить ключ в замке, я не собираюсь удерживать тебя силой.

— О, это совсем меняет дело, — с сарказмом проговорила Тео, поворачивая ключ в двери.

Стоунридж склонился над большим столом красного дерева. Он был спокоен, его глаза оценивающе смотрели на напряженное лицо Тео.

Бедная девочка! Эта мысль вдруг пронзила Сильвестра. Он привык видеть в ней бойца, не уступающего ни на дюйм, даже когда они были в хороших отношениях. Тем не менее Тео была слишком молода и очень ранима. Ему во что бы то ни стало надо было сохранить их союз, пройдя тернистый путь отчуждения. Все ее колкости не более чем самозащита.

— Иди сюда, Тео, — проговорил Сильвестр, протягивая к ней руки.

Тео не шевельнулась и осталась стоять посреди комнаты, сложив руки на груди. На ней был полотняный костюм, который она всегда надевала, объезжая имение, ноги обуты в сандалии. Заплетенные в две косы волосы спадали с ее плеч.

Граф отошел от стола, схватил Тео за руки и притянул к себе. Он взял ее за подбородок и чуть приподнял ее голову. По хрупкому телу Тео пробежала дрожь, это была инстинктивная реакция на жест, который всегда предшествовал поцелую. Он таким же привычным жестом провел пальцем по ее губам.

— Нет! — воскликнула Тео. — Я больше не позволю морочить себе голову!

Не обращая внимания на ее крики, Сильвестр наклонился и поцеловал Тео в губы. Свободной рукой он провел по ее спине и задержался на изгибе талии.

— Не надо… Я не хочу, — тихо молила Тео, пытаясь высвободиться из его объятий.

Но граф твердо держал ее и ласково проговорил:

— Я ведь знаю, что ты этого хочешь.

Так оно в действительности и было: Тео хотела его. Просто она убедила себя, что ненавидит графа, но что-то в глубине души требовало этой близости. Чувство подсказывало ей, что выход из создавшейся ситуации не в ненависти к графу, а. напротив, в ощущении его любви и тепла.

Однако ее обида все еще была сильна, и Тео не обратила внимания ка это мимолетное озарение.

— Вы обещали, — проговорила она. — Обещали, что не будете использовать этого к своей выгоде.

— Я обещал тебе партнерство, — возразил граф. — И я хочу тебя не меньше, чем ты меня, Тео.

Она уже была готова погрузиться в теплый, зыбкий мир желаний, признать правду того, что он сказал, и, отбросив всякую осторожность, уступить бьющему ключом возбуждению, как вдруг неожиданно вспомнила причиненные ей обиды и унижения.

Тео изо всех сил обеими руками толкнула его в грудь. От такого стремительного выпада Сильвестр потерял равновесие и, падая, вцепился рукой в ее юбку, увлекая Тео за собой. Они рухнули на ковер.

— Ах ты, чертова цыганка! — воскликнул он.

Но в его глазах уже пылал огонь страсти.

Сильвестр крепко обнял ее и начал целовать. Мгновение Тео сопротивлялась, тело ее напряглось в слабой попытке освободиться, но очень скоро она сдалась, уступая.

В пылу страсти Тео слегка укусила его за губу, и Сильвестр, почувствовав во рту привкус крови, поднял голову. Глаза ее были широко открыты и полны страсти, но мыслями она была далеко. Тео слизнула с губ капельку его крови.

— Что же ты за дикое маленькое животное, — проговорил он, при этом его глаза светились. Сильвестр ловким движением руки быстро расстегнул штаны, прильнул к Тео, и они оказались в сладком плену любовных наслаждений.

— Я не собираюсь извиняться, Тео, и отвечать за замыслы твоего деда. Он-то прекрасно знал, что титул без имения — ничто. Твой дед хотел, чтобы имение досталось потомству его сына. Кроме того, если бы поместье разделили между всеми вами, им было бы невозможно управлять. Одно имение не может иметь четверых хозяев и процветать при этом. Появление одного хозяина — вот решение всех проблем. Я не хуже любого другого и утверждаю, что ни один здравомыслящий человек не упустил бы такой возможности. Тем более когда призом является такая удивительная и страстная цыганка.

Эти слова, как он и предполагал, дошли до сознания Тео, но она была так далека в нахлынувшей страсти и слишком близка к разрешению сексуального напряжения, чтобы спуститься с высот блаженства к холодной и ясной действительности.

Сильвестр следил за выражением лица Тео и заметил, что в ее глазах мелькнуло нечто вроде слабого протеста.

— Самое главное — это наша близость, — продолжал он. — С самого начала я это почувствовал, еще не зная, кто ты. Ведь, даже сопротивляясь мне, ты тоже это чувствовала. Разве не так?

Тео закрыла глаза, не желая отвечать, и только тихо засмеялась.

— Ложная скромность, цыганка! В таком признании нет ничего постыдного. Ответь же, Тео, ты это чувствовала? Тео молчала.

— Открой глаза, любимая, — настаивал граф.

Наконец она открыла глаза, сияющие восторженным удивлением всякий раз, когда Тео испытывала всепоглощающее блаженство, словно все происходящее с ней было впервые и никогда больше не повторится.

Тео медленно, очень медленно остывала и приходила в себя. Сильвестр тяжело опустился на нее. Он все еще пребывал в блаженном забытьи, но Тео словно не чувствовала его тяжести.

Наконец Сильвестр скатился на ковер, прижал ее голову к своей груди и принялся гладить ее волосы. Тео тихо лежала рядом с ним. Отчаянное сердцебиение постепенно стихало. В ее онемевших руках вновь начала циркулировать кровь. Все ее существо было до краев наполнено покоем, но мысли были в таком же беспорядке, как и одежда.

Тео вновь припомнила его слова. Он не будет извиняться, потому что, по его мнению, у него не было выбора. Он сказал, что Стоунридж не выжил бы при четырех хозяевах. Как человек дела, Тео признавала правоту этого утверждения, но она могла взять управление их общим хозяйством в свои руки… разве нет? Со стороны сестер возражений не будет, но у них появятся мужья, которые могут думать иначе. Она вдруг представила себя брюзгливой старой девой, сквалыжничающей с мужьями сестер и сеющей разлад в их семьях.

Сильвестр снова заговорил:

— Послушай же, дорогая.

— Ты так много отнял у меня! Отнял обманом. И ты ждешь, что я притворюсь, будто все не так?

— Ты потеряла независимость, но это случилось бы при любом браке. А выйти замуж за меня ты согласилась сама.

— Я надеялась, что помогу своим сестрам, а оказалось совсем не так.

— Да, не так, — спокойно согласился Сильвестр. — Послушай, когда я впервые появился здесь, я собирался жениться на одной из вас. Я считал, что это должна быть Кларисса, поскольку она старшая. Но твоя мать твердо сказала, что мы с Клариссой не подходим друг другу. — Легкая улыбка тронула его губы. — Я не спорил с этим. Но решил, что мы с тобой подходим.

— Когда ты это решил?

— С самого начала. С того первого проклятия, которое ты обрушила на мою голову, цыганка. — Он засмеялся и провел пальцем по ее губам. — Ты такая воинственная, бурная, темпераментная. И я не хочу, чтобы ты была иной.

Ей хотелось верить. Отчаянно хотелось.

— Если ты хотел меня, то почему сразу не сказал правду и не ухаживал за мной честно?

В серых глазах Сильвестра вспыхнуло легкое раздражение.

— Будь же реалисткой, дорогая! Как бы ты рассуждала? Какой-то Джилбрайт завладеет твоим любимым имением? Ты бы рассмеялась мне в лицо и отправила бы восвояси.

Он встал и поправил одежду.

— Ты потеряла свою независимость, Тео, но ведь и я тоже потерял свою.

Тео с сомнением посмотрела на него:

— Не очень верится. Мне кажется, что в таких случаях женщины теряют все, а мужчины все забирают. Она тоже встала и подобрала свою одежду.

— Однажды ты почувствуешь, что приобрела больше, чем потеряла, — проговорил он.

Тео остановилась, рука ее замерла на ключе. Она хотела что-то сказать, но вместо этого открыла дверь и тихо вышла.

После ее ухода наступила гнетущая тишина. Сильвестр налил себе стакан мадеры и сел в кресло у камина, на котором стоял медный кувшин с золотистыми хризантемами. Он одержал победу, но предстояло еще не одно сражение. К тому же он поклялся, что страстность Тео послужит их дальнейшему сближению и никаким корыстным целям.

— Леди Белмонт, милорд, — возвестил из дверей Фостер. Вошла леди Илинор. Лицо ее затеняла широкополая соломенная шляпа.

— Какая приятная неожиданность, сударыня! — Граф шагнул ей навстречу.

Что, если бы леди Белмонт пришла на полчаса раньше? Но, зная ее, Сильвестр был уверен, что леди Илинор потихоньку ушла бы обратно, запретив Фостеру говорить о ее визите в Стоунридж.

— Надеюсь, я не помешала? — спросила леди Илинор.

— Нет, нет, никоим образом! — пылко заверил ее граф. — Я думаю, Тео наверху. Фостер предупредит ее, что вы здесь. Могу я предложить вам мадеры?

— Благодарю.

Леди Илинор обратилась к дворецкому:

— Я поднимусь проведать Тео немного позже, Фостер. Прежде мне надо поговорить с лордом Стоунриджем.

Сильвестр взялся за графинчик и приподнял бровь. Что может скрываться за этим визитом?

— Миледи…

Он поставил рюмку на маленький столик рядом с креслом, в которое села леди Белмонт.

— Благодарю, — повторила она.

Леди Илинор деловито сняла перчатки.

— Перейду сразу же к делу. Я собираюсь поехать в Лондон на предстоящий сезон. Благодаря вашей щедрости… — Она отведала мадеры. — Благодаря вашей щедрости я смогу вывести в свет Эмили и Клариссу. Эмили должна была быть представленной два года назад, но это было невозможно из-за болезни старого графа.

— Да, я понимаю, — пробормотал Сильвестр, усаживаясь напротив. Его слегка передернуло при упоминании о его щедрости. Хорошо еще, что Тео этого не слышит. — Вы хотите сделать открытым Белмонт-Хаус? Я буду рад предоставить его в ваше распоряжение…

— Бог мой, разумеется, нет! — воскликнула леди Илинор. — Я и не думала так обременять вас, Стоунридж. Я вполне могу снять дом для себя и девочек. Адвокат Крайтон устроит это для меня. Но я хочу поговорить с вами о Тео.

Граф нахмурился:

— Вы хотите, чтобы она вас сопровождала? Леди Илинор поставила рюмку на столик.

— Я надеюсь, что вы согласитесь. Тео должна быть представлена ко двору, и будет приличнее, чтобы во время пребывания в Лондоне моя дочь была рядом со своим супругом.

Леди Илинор выпрямилась и посмотрела на Сильвестра. Выражение ее лица скрывали широкие поля шляпы.

У Сильвестра голова пошла кругом. Поехать в Лондон, чтобы вновь почувствовать себя изгоем!

«Иль, ополчась на море смут, сразить их противоборством?» Нельзя всю жизнь бежать и скрываться, бояться, что о его позорном поступке узнает жена. Он не сможет жить без Тео, если она отвернется от него. Стыд и одиночество будут его уделом.

Перед его глазами возникло лицо Нейла Джерарда в военном суде. Сильвестр понимал смущение своего друга. Джерард не мог доказать невиновность Джилбрайта и поэтому был уклончив в своих показаниях. Сильвестр тогда счел это прямым подтверждением своей вины. После суда он избегал Нейла, но однажды они встретились, и старый друг при всех повернулся к Сильвестру спиной. Граф не был готов к новым унижениям, но что-то надо было предпринять.

— Лорд Стоунридж! — вывел его из задумчивости мягкий голос леди Илинор.

Она недоуменно смотрела на Сильвестра, и он понял, что его молчание несколько затянулось.

Граф встал и подошел к буфету, чтобы наполнить свою рюмку.

— Тео не повредит, если она приобретет немного городского лоска, — с улыбкой проговорил он. Леди Илинор облегченно рассмеялась:

— Наши мнения на этот счет совпадают. Итак, мы открываем Белмонт-Хаус на предстоящий сезон.

— Предоставляю вам полную свободу действий, леди Белмонт. Но вам придется убедить Тео. Мне кажется, она отнесется к этому без энтузиазма.

— Совершенно верно, — согласилась леди Илинор. — Но лучше всего ее убедят сестры, а поскольку мы заручились и вашей поддержкой…

Она встала и снова натянула перчатки.

— Вы ее получили, хотя я не уверен, что она много значит в глазах моей жены, — кисло заметил граф.

— Тогда я немедленно примусь за нее.

Сильвестр проводил леди Илинор и остался наедине со своими невеселыми мыслями. Как ему выпутаться из всего этого? Тео, несомненно, заинтересуется, почему ее мужа в обществе считают парией. Она услышит разговоры…

Если бы он мог вспомнить, что же тогда случилось в Вимьере, и раз навсегда доказать, что это было ложное обвинение! Должно быть иное объяснение случившемуся и должен быть способ докопаться до истины!

Глава 17

— Выводить в свет сразу трех девиц, да еще в один сезон — это, скажу я вам, брать на себя слишком много, — заявила графиня Левей, выходя из ландо, остановившегося напротив высокого особняка на Брук-стрит.

— Но муж нужен только одной из них, — заметила Салли Джерсей, беря свой зонтик и ридикюль.

— Будем надеяться, что они не чересчур дикие, — высокомерно проговорила графиня, ступая на мостовую и вздергивая свой тонкий нос.

— Ни за что не поверю, чтобы дочери Илинор не отвечали требованиям света, — с присущим ей добродушием возразила леди Джерсей. — Я могла бы поручиться за них в «Олмэксе», даже не встречаясь с ними.

— Да, у вас есть привычка все принимать на веру, — заявила ее собеседница. — Следует помнить, что мы должны придерживаться установленных правил!

Она взошла по небольшой лестнице следом за своим лакеем, который поспешил вперед, чтобы позвонить в дверь.

— А что вам известно о юном Ферфаксе?

— Старинная дорсетширская фамилия, — ответила Салли. — Это, конечно, не самая блестящая партия для юной леди, но весьма респектабельная. К тому же это брак по любви, насколько я знаю.

— Что только не взбредет в голову нынешним девицам! — хмыкнула графиня. — Брак по любви, скажите на милость! По крайней мере Теодора поступила разумно, выйдя за Стоунриджа.

Дверь отворилась, и дворецкий леди Белмонт учтиво поклонился прибывшим. Лакей вернулся к ландо, а леди вошли в дом.

Графиня Левей критическим взглядом окинула прихожую и произнесла:

— Недурно для дома, взятого напрокат.

Она величаво пошла по широкой лестнице, а ее спутница последовала за ней, держась более скромно.

— Помнится, со Стоунриджем был связан какой-то скандал?

— А, ерунда, — возразила Салли. — Что-то связанное с его службой в армии. Давно уже никто не придает этому значения.

— Уверена, что Левей что-то мне говорил, — пробормотала графиня.

— Да, мужчины в большей степени, чем женщины, занимаются чужими делами, и это очень печально!

— Мне никогда не нравилась Лавиния Джилбрайт. Чересчур заносчива, — продолжала графиня.

Леди Джерсей про себя подумала, что в этом отношении ее приятельница сама мало кому уступает, но вслух примирительно произнесла:

— Мне кажется, это не должно влиять на ваше мнение о девочках Белмонт.

— Что ж, увидим.

Графиня проплыла мимо дворецкого, который громко возвестил об их прибытии.

Гостей было немного, но все же порядочно, если учесть, что в начале сезона народу в Лондоне еще мало. Прием леди Илинор привлек к себе внимание благодаря ее дочерям. Только этим можно было объяснить присутствие стайки молодых воздыхателей. Однако здесь присутствовало и несколько львов ее поколения. Леди Илинор была женщиной трезвого ума, чтобы отнести их визит на счет своих собственных чар. Во время своего первого сезона она считалась одной из первых красавиц и заставила скрежетать зубами не одного поклонника, когда вышла замуж за Кита Белмонта. Но это было не более чем мимолетное приятное воспоминание. Сейчас у нее были другие заботы.

Эмили и Кларисса, целомудренно потупив глаза, сидели с матерью на диване.

— Илинор, дорогая, как я рада, что вижу вас! — с искренней теплотой проговорила леди Джерсей, обнимая свою давнюю подругу. — Как вы могли так надолго покинуть нас? Нам вас очень недоставало, не правда ли, графиня?

Она обернулась к графине Левей. Та кивнула с ледяной улыбкой на устах.

— Действительно, — наконец проговорила она. — Очень недоставало.

Леди Илинор, казалось, не заметила ее тона.

— Позвольте представить вам моих дочерей.

Она вывела Эмили и Клариссу вперед и украдкой взглянула на часы. Тео еще не появлялась. Она обещала быть, чтобы приветствовать графиню, как бы ни было ей это неприятно.

В этот момент дверь отворилась и не вошла, а ворвалась Тео, неся на порозовевших от ветра щеках и в сияющих глазах свежесть сентябрьского дня. Из-под украшенной лентами шляпки на лоб выбивались черные как вороново крыло волосы.

— Мама, прости! Я опоздала.

Она пересекла зал, взяла руки матери в свои и звонко чмокнула ее в щеку.

— Мы ездили в Ричмонд покататься верхом, но обратный путь занял много времени.

— Позвольте представить вам мою дочь, графиню Стоунридж, — проговорила леди Илинор. — Тео, дорогая, графиня Левей и леди Джерсей.

— Очень рада. — Тео с открытой улыбкой протянула руку по очереди каждой из них. — Надеюсь, вы не сердитесь на меня.

Леди Джерсей улыбнулась, но графиня лишь пристально взглянула на новоиспеченную леди Стоунридж.

— Не хотите ли чаю? — поспешно предложила леди Илинор. — Тео, Стоунридж с тобой?

— Да, сейчас придет. Он заводит двуколку в конюшню, — ответила Тео.

Сделав глоток чаю, Тео нахмурилась. Всю неделю, с тех пор как они приехали в Лондон, Сильвестр очень неохотно посещал приемы, хотя настаивал, чтобы Тео повсюду сопровождала мать и сестер. Она не знала, что он делает в се отсутствие, но спросить не решалась. Все их разговоры ограничивались двумя-тремя вежливыми фразами. Исключение составляли минуты близости, но при этом слова не имели особого значения. Как ни странно, Тео недоставало их прежних стычек.

По дороге от Керзон-стрит Сильвестр был рассеян и даже раздражителен. Он довел Тео до дверей особняка и сказал, что поставит экипаж сам.

Не в силах понять, что с ним происходит, Тео пошла поздороваться с Эдвардом. Эмили угощала чаем графиню Левей и леди Джерсей, а Кларисса, не выбрав себе определенной роли, изображала на лице материнскую заботу обо всех присутствующих.

— Предполагается, что ты вместе с сестрами должна ублажать графиню, — тихо проговорил Эдвард, когда Тео подошла к нему.

Она ухмыльнулась и так же тихо ответила:

— Эмили и Кларри прекрасно справятся без меня. Мне безразлично мнение этой леди Драконессы.

— Боюсь, что ты осталась такой же хулиганкой, какой всегда и была, — ответил Эдвард, не в силах скрыть ответную ухмылку.

Глаза его отыскали Эмили, которая в этот вечер выглядела особенно очаровательно в платье из светло-зеленого муслина. Ее каштановые волосы были перехвачены тоже зеленой шелковой лентой.

— Знаешь, — задумчиво проговорила Тео, — мне кажется, что граф Уотербери очень внимателен к маме. Ты заметил, что он не отходит от нее?

— И он, и сэр Беллами, — согласился Эдвард, взглянув на джентльмена, угодливо склонившегося к леди Белмонт.

— А вот и Стоунридж! — Тео обернулась к двери. Вошел Сильвестр.

Граф и вправду был очень элегантен в темно-синем сюртуке и бледно-голубых брюках, которые соответственно подчеркивали его прекрасно развитые плечи и узкую талию. Галстук был завязан просто, но изысканно. И эта продуманность костюма отодвигала на второй план молодых людей в зале, которые задыхались в стянутых корсетах и невероятно высоких накрахмаленных галстуках.

Даже Эдвард последовал этой моде и теперь рисковал погибнуть не на поле брани, а в светском салоне, так как был не в состоянии нормально дышать.

Сильвестр на секунду застыл в дверях, приготовившись к худшему. Но несмотря на свое решение появиться в обществе, ему в течение недели по прибытии в Лондон удавалось избегать стычек. Он сопровождал жену в театр, выезжал с ней в Гайд-парк в положенные часы, но ни разу не посетил ни одного из клубов, членом которых состоял, и не сопровождал Тео во время визитов к матери, равно как и на светские рауты в Карлтон-Хаус. Но на сегодняшний семейный прием он не имел права не явиться, не оскорбив леди Белмонт и не поставив Тео в неудобное положение.

Внутренне напрягшись, но внешне спокойно, он оглядел салон, ища знакомые лица. Большинство молодежи было ему неизвестно.

— Стоунридж! — Приветливо улыбаясь, к нему подошла леди Илинор. — Я уже не надеялась вас увидеть. Вы, конечно же, знакомы с графиней Левей и леди Джерсей.

— Разумеется.

Он поклонился обеим леди, получив в ответ кивок графини и улыбку Салли. Холодность графини его нисколько не обескуражила, потому что эта ее манера вошла в поговорку.

— Надеюсь, вы также знакомы с лордом Уотербери и сэром Робертом Беллами. А виконт Франклин ваш бывший соратник.

Наступила мертвая тишина. Тео взглянула на лица мужчин, которые, словно сговорившись, ответили презрительным молчанием на поклон ее мужа. Лицо Сильвестра окаменело. Он не сделал попытки пересечь комнату и подойти к этой группе, и ни одна рука не протянулась ему навстречу.

Тео увидела, как задергалась у Сильвестра щека, затем он отвернулся и направился к окну, где встал один, сложив руки на груди. Тео посмотрела на Эдварда. На лице его было написано недоумение. Молчание нарушил лорд Уотербери, который что-то весело сказал виконту.

Не успев как следует обдумать свое решение, Тео подошла к мужу.

— Вы, конечно, знакомы с виконтом Франклином, Стоунридж. Представьте меня, пожалуйста!

Тео взяла его под руку и улыбнулась. Она буквально потащила его к камину, обратив свой пылающий взор на тех, кто оскорбил ее мужа.

— Не хотите ли чаю? — прозвучал на весь зал голос Эмили. — Если только вы, лорд Стоунридж, не желаете кларета. Это, насколько я знаю, ваш любимый напиток.

— Я позвоню Деннису, — подхватила леди Илинор. — Надеюсь, джентльмены разделяют вкусы моего зятя?

Улыбка, с которой она обратилась к стоящим у камина, была способна вернуть сатану в лоно Божье.

— Попробуйте миндального печенья! — Кларисса выхватила блюдо у изумленной графини Левей и поднесла его Сильвестру. — Это ваше любимое.

Леди Илинор и ее дочери окружили Сильвестра, наперебой предлагая свои услуги. В эту минуту он был не просто в центре их внимания, а солнцем, озаряющим их жизненный путь. Сейчас они напоминали стаю львиц, защищающих своего львенка. Унижение, которое он испытал и свидетельницами которого они были, боролось в нем с благодарностью. Они не ведали, что таилось за этим оскорбительным приемом, но, по-видимому, это их не заботило.

— Виконт Франклин, вы тоже были на Пиренейском полуострове? — обратилась к нему Тео, крепко стиснув руку мужа.

Виконт, представительный джентльмен лет тридцати восьми, пришедший в военной форме, дрогнул, увидев выражение лица юной графини. Ее белые зубы блестели на загорелом лице, но это была улыбка акулы, готовой впиться в свою жертву.

Виконт Франклин был ярым участником политических баталий в коридорах власти, но никогда не сталкивался с врагом на поле битвы. Он неловко закашлялся.

— Так уж случилось, что я не имел счастья лично принимать участие в военных действиях, графиня.

— Не имели счастья? — Тео вскинула брови. — Это выражение мне кажется не совсем точным, сэр.

Уверена, что мой муж и лейтенант Ферфакс охарактеризовали бы это иначе.

Тео скользнула взглядом по остальным. Эдвард поднялся с кресла, подошел и встал рядом с Тео и Сильвестром, выражая тем самым свою солидарность с графом Стоунриджем.

Сам Сильвестр был внешне невозмутим, но его поразило, что Тео, не имевшая понятия, что же на самом деле скрывалось за холодным приемом, оказанным ее мужу, выстрелила почти наугад, но попала в самую точку.

Виконт казался растерянным и не знал, что ответить. Глаза его невольно скользнули по пустому рукаву Эдварда и шраму на лбу Стоунриджа.

Неловкую паузу нарушил лорд Уотербери.

— Насколько я понял, вы приобрели новый экипаж, Стоунридж, — произнес он с натугой.

— Да, и по дешевке, — не поведя бровью, ответил Сильвестр. Он взял рюмку кларета с подноса, который словно по волшебству возник у него под рукой. — Теперь я присматриваю хорошую пару лошадей.

Граф посмотрел на Тео, которая, приведя в чувство зарвавшихся гостей, теперь выглядела задумчивой. Она все еше крепко сжимала его руку, и теперь Сильвестр был уверен, что жена не отдаст его на съедение волкам, если он не сможет защитить себя сам.

— Ты сама правишь, когда ездишь в город? — спросил у Тео Эдвард, продолжая предложенную тему.

— Разумеется! Иначе зачем было Стоунриджу покупать мне этот экипаж? — ответила Тео, с явным вызовом обводя взглядом присутствующих. — Надеюсь, я вас не шокировала, джентльмены?

— О, мы наслышаны о ваших талантах, — поклонился сэр Роберт.

— Хочется верить, что мои таланты не позволят мне перевернуться, — ответила Тео с озорной улыбкой.

— Если бы вам угрожало нечто подобное, дорогая, я не купил бы экипаж, — ласково проговорил Сильвестр. — Но я ни на минуту не сомневаюсь в ваших способностях… делать все, что взбредет вам в голову, — добавил он.

Прежде чем Тео успела ответить, раздался писклявый голосок:

— Я должна кое-что вам напомнить, Стоунридж.

— Что ты здесь делаешь, Рози? — Удивленная Тео обернулась и уставилась на свою сестричку, которая строго глядела на графа через очки.

Лента в ее волосах развязалась, на муслиновом платье виднелись пятна, а в руках она держала кувшинчик, который крепко прикрывала ладошкой.

— Я ходила по садику с Флосси, мы искали новые экземпляры для музея, когда Деннис сказал, что вы приехали, — пояснила девочка. — И я подумала, что самое время напомнить Стоунриджу об обещании взять меня в цирк Астлея. Меня интересует, когда это может произойти.

Сильвестр рассмеялся, по кружку у камина пробежал удивленный шепот.

— Рози! — Леди Илинор только что заметила непредусмотренное появление младшей дочери и поспешила к ней. — Ты не должна была появляться здесь. Посмотри на себя! — Она укоризненно покачала головой. — А что у тебя в кувшине?

— Прошу вас, простите Рози, сударыня, — проговорил Сильвестр, все еще посмеиваясь. — У нее действительно было ко мне важное дело.

— О, дорогая! — только и смогла произнести леди Илинор. — Так что же у тебя там?

— Надеюсь, оно не убежит, — ответила Рози, слегка раздвигая пальцы и заглядывая в кувшинчик. — Это насекомое, и очень трудно понять, там оно или уже нет.

— Ступай прочь, несносная девчонка! — Подавив усмешку, Тео потащила Рози к двери, избавляя мать от дальнейших затруднений.

— Но когда?..

— Послезавтра! — крикнул ей вслед Сильвестр.

— Мы должны успеть вовремя… Я не хочу упустить парад-алле!.. — хныкала Рози, когда Тео тащила ее по коридору.

— Не пропустим, — заверила Тео, закрывая за ней дверь. Появление Рози разрядило обстановку. Сильвестр направился к графине Левей и леди Джерсей и по пути обменялся несколькими фразами с молодыми людьми, увивающимися вокруг Эмили и Клариссы. Несмотря на внутреннее напряжение, внешне он был спокоен и приветлив. Он чувствовал на себе задумчивый взгляд Тео и понимал, какой водопад вопросов она обрушит на его голову. Вопросов, на которые у него не было ответа.

Но он ошибался. Когда они покинули салон леди Белмонт и уселись в экипаж, Тео сделала несколько незначительных замечаний насчет компании, но ни словом не обмолвилась о случившемся. Это яснее слов говорило о брожении в ее мыслях.

Почему Сильвестра так приняли? Что он мог сделать? И было ли это чем-то постыдным? Но она не могла заставить его говорить, пока он сам этого не захочет. А он явно не торопился с рассказами. И его молчание создавало между ними гораздо большую отчужденность, чем та, что была с начала их приезда в Лондон.

Тео не могла поверить, что Сильвестр совершил нечто бесчестное. Конечно, он обманом женился на ней. Но если она простила деду, то должна так же поступить и в отношении мужа.

Самое плохое, что она знала о муже, — это его высокомерие, упрямство и скрытность. Но это не повод для остракизма!

Когда экипаж свернул на Керзон-стрит, Сильвестр первым нарушил молчание.

— Ты извинишь меня, если я высажу тебя у дома и поеду дальше один? У меня дела в банке.

— Конечно, — проговорила Тео и спрыгнула на землю. — Надеюсь увидеть тебя за обедом.

— Обязательно. И мы обсудим, когда поедем в цирк. Эмили и Кларисса тоже будут с нами?

— О да, и Эдвард, — ответила Тео. — Это будет семейный выезд. — Она помолчала и потом добавила: — Мы, кажется, начинаем сближаться.

Сильвестр кивнул:

— Я тоже так думаю.

Он приветственно помахал ей рукой и двинулся дальше.

Когда Сильвестр вернулся, Тео была в гостиной, уже одетая к обеду.

— Извини, что опоздал, — проговорил он, направляясь в свою комнату. — Я выпью шерри, а потом переоденусь.

Тео, поджав ноги, сидела в кресле, не обращая внимания на свое вечернее платье из бледно-голубого шелка. Она отложила книгу и улыбнулась ему.

— Зачем переодеваться? Ведь мы же одни.

— Не хочу быть невежливым со своей женой, — ответил граф, оборачиваясь, чтобы взять графинчик с шерри.

Беззаботный тон Сильвестра не обманул Тео. Она медленно встала и подошла к нему.

— За это твоя жена тебя не осудит, — проговорила Тео. — Ей совершенно все равно, что на тебе надето. А чем меньше надето, тем лучше.

Сильвестр поставил рюмку и обнял жену. Он чувствовал исходящее от нее тепло, прекрасно понимая, какой смысл вкладывала Тео в свои слова.

Это проявление безоговорочной преданности глубоко тронуло его, и он прижал Тео к своему сердцу.

Затем с нежностью, наполнившей все его существо, Сильвестр поцеловал ее, и Тео не менее пылко и нежно ответила на его поцелуй.

Фостер, по своему обыкновению, появившийся неслышно, чтобы доложить об обеде, так же неслышно ретировался и тихонько закрыл за собой дверь.

Глава 18

Девушка, стоявшая на спине лошади в центре арены, была одета в алую блузку с волнистыми рукавами и гофрированным воротником, кожаные штаны и полусапожки. Лошадь под ярким нарядным чепраком исполняла караколи, становилась на дыбы, но девушка даже не пошатнулась. Затем она подпрыгнула, сделав в воздухе сальто, и с удивительной точностью снова стала на прежнее место.

Эмили взвизгнула и схватила Эдварда за руку. У Клариссы округлились глаза, а Рози наклонилась вперед и уперлась руками в колени, стараясь запечатлеть в памяти все номера. Тео была в восторге.

— Вот это здорово! — с завистью проговорила она. — Какая у них, должно быть, интересная жизнь.

— Работать наездницей в цирке? — спросил Сильвестр, подняв бровь. — Милая моя девочка, ты разве не видишь, как потрепаны их костюмы? Скитаться в кибитке в холод и зной, испытывая голод и нужду, — разве это можно назвать жизнью?

— Просто блаженство! — заявила Тео. Она во все глаза смотрела на арену, где труппа эквилибристов работала с горящими факелами.

— Ой, он собирается проглотить его! — воскликнула Кларисса, побледнев, когда один из артистов закинул голову и на целый дюйм засунул пылающий факел в рот.

— Как он это делает? — спросила Рози. — Это, наверное, обман.

— У тебя нет никакого воображения, — сказала ей Кларисса.

— Я просто хочу понять, — настойчиво проговорила Рози.

Сильвестр чуть откинулся назад. Глаза его остановились на профиле жены, которая жадно смотрела на арену, где теперь кружились шесть лошадей и их белые плюмажи колыхались в воздухе. На каждой из лошадей стоял наездник. Все они, трое мужчин и три женщины, были одеты в одинаковые костюмы. Они исполняли причудливый танец, своего рода кадриль, в которой партнеры менялись местами, перескакивая с одной лошади на другую.

Не отрывая глаз от арены, Тео сказала:

— В этом есть нечто завораживающее, рискованное. Это истинная жизнь… не то… не…

Тео замолчала, но Сильвестр знал, что она хотела сказать. Лондон наскучил ей, она презирала этот пустой, бессодержательный мир, хотя и старалась скрыть свою скуку от матери и сестер, которые, кажется, искренне наслаждались.

Сильвестр перевел взгляд с жены на Эдварда Ферфакса. Эмили держала его за руку. Сильвестр все еще не был уверен, знает ли Эдвард что-нибудь о Вимьере или нет. Но если и знает, то наверняка не скажет. Ведь он без колебаний выразил на приеме у леди Белмонт свою поддержку Стоунриджу.

Сильвестр прикрыл глаза. Тео не заводила разговора о том вечере, а ее сестры и Эдвард вели себя как обычно. Возможно, этому способствовала поездка в цирк.

Но также возможно, думал он, что это еще одна демонстрация поддержки, своего рода слепой преданности просто потому, что граф был одним из них. Это действительно весьма необычная семья. Но Боже милостивый, если бы только Сильвестр мог доказать, что они в нем не ошибаются!

Он почувствовал себя обессиленным. Если бы только вспомнить или найти кого-нибудь, кто помнил, что же случилось до того, как его ранили!.. Он разыскал архивы, внимательно изучил их, но эти записи не дали ему ничего нового. И вновь перед ним встало лицо Нейла Джерарда. Он еще не появлялся в городе, правда, сезон только начался. Когда Нейл появится, Сильвестр возьмется за него, он последует за Нейлом всюду и так или иначе, но заставит говорить о Вимьере. Может быть, теперь, когда позор плена начал понемногу заживать, ему удастся зацепиться за какой-нибудь факт, чье-то воспоминание, что даст ему ключ к разгадке.

Если только все случившееся не было правдой. Тогда он знал все, что должен был знать. Он потерял знамя, сдался противнику, обрек на гибель своих людей. Возможно, правда была еще более ужасной, чтобы оставаться в памяти…

Тео отвела взгляд от арены, посмотрела на мужа и вздрогнула, увидев выражение его лица. Глаза его были пусты, лицо осунулось, щека подергивалась. Что с ним?

Она взглянула на сестер, но те были поглощены происходящим на арене. Природная деликатность семьи Белмонт не позволяла никому из них упомянуть о случившемся позавчера. Раз Тео не задает вопросов, то они тем более не имеют на это права. Можно обсудить это между собой, с матерью, но дальше семейного круга это не пойдет.

Тео не могла заставить себя обсуждать нечто неблаговидное в прошлом Сильвестра даже со своими сестрами или с матерью, от которой у нее не было секретов.

— Хотела бы я так же ездить верхом, — сказала она с напускным восторгом и была сразу же вознаграждена возвращением Сильвестра к действительности. Он снова был в цирке Астлея.

— Можно подумать, ты не умеешь, — сказала Кларисса. — Ты же только сегодня утром ездила в Гайд-парк.

— И ты называешь это умением ездить верхом? — скорбно возразила Тео. — Обычная рысца по прогулочной дорожке на виду у всех старых котов Лондона.

Сильвестр поднял бровь и взглянул на Эдварда. Молодой человек ответил ему понимающей улыбкой.

— Посмотрите на глотателя шпаг! — вскрикнула Рози. — Это уж точно обман! Она, наверное, складывается или еще что-нибудь, когда он запихивает ее себе в рот.

— Наша Рози — неблагодарная аудитория для фокусников, — тихо сказал Сильвестр, и Тео расхохоталась.

— У нее пытливый ум.

— Я это заметил.

Выступление завершал парад-алле. Сильвестр отметил, что это незамысловатое представление имело успех. Эмили и Кларисса были довольны, Рози восхищена, хотя и полна сомнений, а Тео отвлеклась на несколько часов.

— Обедать, — весело объявил Сильвестр, набрасывая плащ на плечи Тео.

Волосы ее были красиво уложены, а грациозная белая шея казалась пленительной. Он на секунду забыл, где они находятся, и, наклонившись, поцеловал Тео в затылок. Вздрогнув, она взглянула через плечо, и в ее глазах граф прочел чувственный ответ на его ласку. Он поцеловал уголок ее рта и кончик носа.

— Куда мы пойдем обедать? — спросила Рози, не обращая внимания ни на этот обмен нежностями, ни на то, что сестры и Эдвард усиленно смотрели в другую сторону.

— Я думаю, мы можем поехать в «Пантеон», Рози, — сказал Сильвестр.

— А у них есть устрицы, запеченные в раковинах, и гвоздичное мороженое? — полюбопытствовала девочка, снимая очки и протирая стекла подолом юбки.

— Непременно, — заверил ее Сильвестр. — Давайте выбираться отсюда.

Граф собрал свой выводок и повел его через шумную толпу горожан, торговцев и уличных мальчишек. Цирк Астлея был заведением, привлекавшим внимание всякого, кто мог заплатить пенни за вход.

Выбравшись на улицу и очутившись среди столь же шумной и крикливой толпы, они глотнули свежего осеннего воздуха. Торговцы фруктами и цветами старались перекричать продавцов пирожков, шарманщик играл, обезьянка танцевала.

— Ой, я хочу взглянуть на обезьянку! — Рози не раздумывая нырнула в толпу.

— Рози!

Тео рванулась за ней, но Сильвестр опередил ее. Он ухватил девочку за пелеринку и подтащил обратно.

— Здесь не Лалуорт, — сказал он строго. — Здесь нельзя бегать где вздумается. Ты поняла, Рози?

— Я только хотела посмотреть на обезьянку, — с оскорбленным видом заявила Рози. — Вы же знаете, Стоунридж, что есть много разных видов обезьян. У меня есть книжка про них, и я хотела установить, к какому виду она относится.

— Это мартышка, — пояснил Эдвард. — А теперь идем, Эмили начинает мерзнуть.

Он взял Рози за руку и пошел вперед. Эмили и Кларисса рука об руку последовали за ними к ожидавшему их экипажу и двуколке Сильвестра.

Сзади шли Тео и Сильвестр. Толпа вокруг них, казалось, стала плотнее. Но внезапно Тео поняла, что это не так — с обеих сторон их сжимали три человека в кожаных рабочих фартуках. Это были дюжие парни. Она взглянула на Сильвестра и поняла, что эта троица разъединила их, когда они пробивались сквозь толпу.

Тео увидела, что Сильвестр тоже почуял опасность.

— Тео, иди к экипажу! — приказал граф, делая шаг в сторону.

В это мгновение тяжелый сапог ударил Сильвестра по голени, и он выругался сквозь зубы.

Сильвестр был окружен и к тому же безоружен. Человек, отправляющийся в цирк в компании женщин и ребенка, не берет с собой оружия. Его хлыст остался в двуколке. Один из парней занес руку, в которой была тяжелая дубинка, и Сильвестр чуть не вскрикнул при воспоминании о штыке, обрушившемся на его голову. Защищаясь, он выставил вперед руку, но в этот момент Тео нанесла нападавшему удар ногой по почкам.

Тот взвыл и повернулся к ней, освобождая Сильвестру пространство. Тео снова нанесла удар ногой, и сделала это настолько точно, что парень с визгом согнулся пополам.

Теперь Сильвестр был против двоих. Блеснуло лезвие ножа. Граф ударил одного из нападавших кулаком в челюсть, но у этого здоровяка только дернулась голова, и он вновь приготовился к нападению. Тео снова была тут как тут, направив два пальца ему в глаза. Ослепленный, нападавший упал со страшным криком.

— Подонки! — воскликнула она, отряхивая пыль. — Но это почище цирка, правда, дорогой?

Сильвестр столь же успешно расправился с третьим нападавшим, который лежал на земле скрючившись. Нож его валялся неподалеку. Граф моментально обернулся к жене. Тео тяжело дышала, щеки ее пылали, волосы растрепались, но она была готова сразиться еще с дюжиной разбойников.

Шляпа ее лежала на земле, граф поднял ее, вытерев о колено, и вручил жене. Тео нахлобучила ее на голову и улыбнулась Сильвестру.

— Они получили хороший урок.

— Да, — согласился Сильвестр. — Я в этом уверен. Но где, черт возьми, ты научилась так драться?

— Эдвард меня научил. Ты ведь знаешь.

— Я знаю, что ты владеешь приемами борьбы, — медленно проговорил он. — Но не знал, что ты умеешь драться, как матрос в порту.

— Извини, если тебе это неприятно, — не без горечи проговорила Тео. — Но сдается мне, ты должен быть благодарен. Этих негодяев, на мой взгляд, не интересовали ни твой кошелек, ни твои часы.

— Куда вы пропали? — раздался встревоженный голос Эдварда.

— Да так, небольшая стычка, — ответил Сильвестр.

— Бандиты, — пояснила Тео, с улыбкой глядя на растерянное лицо Эдварда. — Видел бы ты меня минуту назад! Я вспомнила все удары ногой, которым ты меня учил, и этот трюк с пальцами. — Она жестом проиллюстрировала свои слова.

— Боже мой! — пробормотал Эдвард, с беспокойством взглянув на графа. — Я только показал ей несколько приемов, сэр.

— Вы можете быть довольны своей ученицей, — ответил Сильвестр. — Неизвестно, чем все могло кончиться, если бы не Тео. Я бы, вероятно, уже лежал с перерезанным горлом, что помешало бы мне поблагодарить вас обоих.

— Не за что, сэр, — сказала Тео. — А что с ними делать?

— Оставим здесь, — проговорил Сильвестр, отворачиваясь. — С нашими дамами все в порядке, Ферфакс?

— Да, они в экипаже, — тихо произнес Эдвард. — Пока я провожал их, не заметил, что случилось. Хотя это бы мало что изменило. Калека ни на что не годен, кроме как присматривать за юными леди.

— Не будьте дураком, — прервал его Сильвестр, но при этом тронул его за плечо успокаивающим жестом. — Пойдемте к экипажам.

Граф несколько поотстал, повернувшись к нападавшим. Один из них пытался подняться на колени. Сильвестр поставил ногу ему на грудь и заставил снова лечь на землю.

— Передай тому, кто вас нанял, что, когда я узнаю, кто он, пусть не ждет пощады. — Граф занес ногу над поверженным парнем.

— Хорошо, сэр, хорошо. Мы только делали то, что нам велели.

— Кто велел?

— Он был весь закутан. Лицо было скрыто шарфом, честное слово, — промямлил парень, прикрывая голову руками. — Он нашел нас в «Отдыхе рыбака» на Док-стрит. Он сказал, что нужно выполнить небольшую работенку. Голос у него хриплый, скрежещущий такой. Он привел нас сюда, указал на вашу светлость и сказал, что с вами надо покончить. Дал по гинее на брата. Мы только делали, что нам было сказано.

— Я тебе верю.

Кто бы ни был этот человек, он не настолько глуп, чтобы открыть лицо перед наемными убийцами. Но «Отдых рыбака» уже был зацепкой.

— Мы вовсе не ожидали, что рядом с вами будет эта дьяволица, — жалобно захныкал другой. Он все еще стонал от боли в боку.

— О, это замечательный сюрприз для всех нас, — кивнул Сильвестр. — Ну, господа, не забудьте передать мои слова вашему хозяину.

Он повернулся и зашагал к экипажам, где застал Эдварда и Тео в самом разгаре спора.

— Тебе не стоит ехать в открытом экипаже в таком виде.

— Не глупи. Кто это увидит?

— Тео, иди к нам и позволь Эдварду ехать с лордом Стоунриджем, — прокричала Эмили, высовываясь из окна.

— Что у вас тут стряслось? — несколько устало спросил Сильвестр.

— Эдвард говорит, будто я не могу править двуколкой, потому что у меня немного порвано платье.

— Ничего себе немного! — воскликнул Эдвард. — Оно разодрано до самой талии!

— А как ты думаешь, могла я нанести удар ногой, не разорвав его? Что же, я должна была задрать его до пояса и продемонстрировать окружающим свое исподнее?

— Тео! — возмутилась Эмили.

— Нет, разумеется, у меня красивые панталоны, — продолжала Тео, не обращая внимания на слуг. — У них кружевная оторочка и розовые ленты, и я думаю…

— Довольно! — прервал Сильвестр это вдохновенное описание, пока оно не собрало толпу. Затем он схватил Тео в охапку и запихал в кабриолет. — Ты удовлетворишь любопытство сестер по дороге на Керзон-стрит, где переоденешься.

Сильвестр говорил так, словно отчитывал ее, но глаза его смеялись и были озарены чем-то сродни восхищению. Он приказал кучеру вернуться на Керзон-стрит и уселся в двуколке рядом с Эдвардом.

— Это были грабители, сэр? — напрямик спросил Эдвард, когда они тронулись в путь, а лакей в ливрее устроился на запятках.

— Совершенно верно. Я уверен, что они ограбили бы меня до последнего су.

— А вы не думаете, что нападавшие преследовали другую цель?

Граф кивнул.

— Еще один «несчастный случай», которые, похоже, начинают становиться системой.

— Кто?

— А черт его знает! Я поначалу думал, что это какой-нибудь обиженный арендатор. Но теперь ясно, что все не так просто. Но ничего не говорите Тео. Недоставало только, чтобы еще и она принялась за расследование.

Эдвард улыбнулся:

— Ей нужно занятие. Сильвестр в ответ простонал:

— Но почему нельзя заняться обычными для молодых женщин делами? Эмили и Кларисса ездят по магазинам, на выставки, на балы и приемы…

— Тео не похожа на них.

— Да, — мрачно согласился Сильвестр. — Она не похожа ни на одну из женщин, которых я встречал. Если бы я не присматривал за ней каждую минуту, она бы гоняла сломя голову по Гайд-парку или занялась военной подготовкой. Не понимаю, о чем думали мать и дед, видя, что на их глазах растет чертенок. Эдвард ощетинился.

— Я думаю, оба понимали, что Тео перестанет быть собой, если они попытаются сформировать ее по какому-нибудь общепринятому образцу, — с усилием проговорил он.

Сильвестр искоса взглянул на застывшее лицо молодого человека, улыбнулся и миролюбиво сказал:

— Да, вы правы.

Эдвард облегченно вздохнул:

— Вы собираетесь узнать, кто стоит за этими покушениями, сэр?

— Если я хочу остаться в живых, думаю, мне необходимо это сделать. — Сильвестр едва не задел чей-то экипаж.

— А если я могу быть полезен… — неуверенно предложил Эдвард. — Я знаю, что однорукий…

— Ради Бога, не говорите глупостей! Однорукий мужчина может ездить на лошади, стрелять, управлять экипажем, фехтовать, ловить рыбу и заниматься любовью, как и тот, у кого обе руки, — заявил Сильвестр. — Когда мне понадобится помощь, я вас позову.

Этот строгий тон успокоил Эдварда больше, чем сочувствие или вежливый отказ.

— Я понял, сэр.

Они приехали на Керзон-стрит раньше своих дам и в добром согласии уже попивали кларет, когда появились сестры.

— Это 96-го года? — спросила Тео, вдыхая букет. — Некоторые бутылки в этой партии отдают пробкой.

— Эта бутылка отличная. Иди и переоденься. Мы все умираем с голоду.

— Но я тоже хочу выпить, — подмигнув, ответила Тео и наполнила рюмку. — После всех этих упражнений мне необходимо подкрепиться, как вы понимаете.

Тео так и светилась озорством и энергией. Сильвестр редко видел ее в таком настроении и вдруг понял, что она счастлива.

И счастлива Тео была потому, что эта стычка раззадорила ее, позволила продемонстрировать то, в чем она была мастером, что льстило ее самолюбию, наполняя чувством собственной нужности.

Она никогда не удовлетворится жизнью матроны из общества. Может быть, будущее материнство поглотит ее избыточную энергию. Вспомнив об их наполненных страстью ночах, Сильвестр мог надеяться, что это не замедлит произойти.

— Возьми вино с собой, — проговорил граф. — Даю тебе десять минут на переодевание.

— Вы не уедете без меня?

— Не могу за это поручиться.

— Что? И это после того, как я спасла тебе жизнь?

— Не преувеличивай. Девять минут.

В глазах у него плясали смешинки, губы подергивались, и Тео почувствовала исходящее от него тепло. После прибытия в Лондон эти мгновения взаимопонимания стали очень редкими, и Тео их недоставало.

«Пантеон» на Оксфорд-стрит был огромным и шумным. Бальный зал, концертный холл и обеденный зал были заполнены не представителями знати и высшего общества, а людьми средних слоев — зажиточными горожанами и их дамами. Сильвестр решил, что Рози будет свободнее себя чувствовать в этом заведении, чем в модной «Пьяцце», где неприветливые матроны и высокомерные денди будут смотреть на такое семейное сборище с нескрываемым презрением.

Графиня Стоунридж, казалось, тоже чувствовала себя в «Пантеоне» как дома. Она то и дело заставляла сестер давиться от смеха своими шаловливыми и точными комментариями.

Первой рассеянность Клариссы заметила Тео.

— На кого ты уставилась, Кларри?

— Не смотри туда, Тео! — покраснев, воскликнула Кларисса.

— Но кто?.. О! — поняв, проговорила Тео. — Вижу.

— Отвернись, Тео! — взмолилась Кларисса.

— Он очень красив, — заметила Тео. — Посмотри, Эмили. Вот он, прекрасный рыцарь.

Эмили обернулась и тоже без труда обнаружила предмет внимания сестры.

— О! — только и смогла произнести Эмили.

— Кто? Что? — заинтересовалась Рози, вставая и обводя обеденный зал близорукими глазами. — Я не вижу рыцаря. Он в латах?

— Сядь, гусыня! Это просто такое выражение. Тео дернула ее за юбку и усадила на место.

— Но как мы узнаем, кто он?

— О чем вы толкуете? — спросил Сильвестр, как только Эдвард в свою очередь закончил осмотр и, засмеявшись, повернулся к сестрам.

— Кларисса нашла своего рыцаря, — пояснила Тео. — Не красней, дорогая. — Она похлопала сестру по руке. — Может, мне подойти и представиться?

— Нет! — разом воскликнули Эмили и Кларисса.

— Тогда представится Стоунридж и пригласит его выпить с нами, — твердо заявила Тео. — Ты его видишь, Стоунридж? Вон тот красивый молодой человек с длинными волосами, сидящий с пожилой женщиной у окна. Пожилая женщина — добрый знак, Кларри. Она не может быть его возлюбленной, это скорее всего мать.

— Тео!

Но та игнорировала протест сестры.

— Пойди и представься, Стоунридж, и пригласи его вместе с матерью присоединиться к нам. Притворись, что ты его знаешь, что где-то встречался с ними. А потом рассмейся и скажи, что ошибся, но в любом случае пригласи.

— И не подумаю этого делать. Ты предлагаешь мне роль сводника.

— Тогда пойду я! На свете ничего бы не происходило, если бы не было подготовлено как следует.

И прежде чем кто-либо успел ее остановить, она уже с приветственной улыбкой на лице прокладывала путь между столиками.

— Как она может? — пробормотала Кларисса, приводя себя в чувство глотком холодной воды.

Эдвард и Эмили зашлись в припадке смеха, словно вспомнили старый анекдот. А Сильвестр чувствовал себя так, будто сидит в компании эскимосов, не понимая, что они делают и говорят. И это уже начинало входить в привычку. Он спидол, ожидая, когда его введут в курс дела.

Рози выскребла остатку и гвоздичного мороженого.

— Тео никогда не боялась заговаривать с незнакомцами, — сообщила она Сильвестру, словно это могло объяснить ему причину общего веселья. Даже Кларисса, несмотря на смущение, улыбалась. — Она у нас совсем незастенчивая.

Да, это определение никогда не приходило ему в голову. Он смотрел на жену. Тео разговаривала с парой у окна, доверительно наклонив к ним голову. Затем она повернулась и послала им взгляд, полный веселья. Она подняла руку в знак того, что все в порядке] и пошла назад к своему столику.

— Так и есть! Это его мать, а зовут его Джонатан Лейси. Они навестят нас на Керзоон-стрит, — объявила она, усаживаясь на свое место. — Они кажутся весьма респектабельными. И у него колдовские глаза, Кларри. Огромные, цвета портвейна. Очень красив. А посмотрела бы ты на его руки! Они такие белые и холеные!

Сильвестр поймал себя на том, что украдкой смотрит на свои руки. Нельзя сказать, что они грубые или недостаточно белые, но он точно знал, что глаза у него не колдовские.

— Уверена, что он связан с искусством, — продолжала Тео, потягивая вино. — Во всяком случае, его матери понравилась идея навестить графа и графиню Стоунридж, так что я уверена, мы их очень скоро увидим.

— Что ты им сказала, Тео? — спросил Эдвард, вытирая глаза салфеткой.

— О, я сказала, что, как мне кажется, мы встречались раньше. Затем я вдруг поняла свою ошибку, извинилась и представилась. Остальное было легко.

— Может быть, кто-нибудь объяснит мне, черт возьми, что здесь происходит? — поинтересовался Сильвестр. — Я понимаю, что исключительно туп, но…

— Это оттого, что ты не Белмонт, — жизнерадостно проговорила Тео.

После секундной неловкой паузы Эдвард сказал:

— И я тоже, но у меня перед вами, сэр, то преимущество, что я знаю эту компанию чуть ли не с пеленок.

— Значит, у вас действительно есть все преимущества, — ровным голосом проговорил граф и отодвинул свой стул. — Рози, пора домой.

— Но это же правда! — сказала Тео, не желая прерывать вечер на такой ноте. — Ты действительно не Белмонт и поэтому не знаешь наших шуток. Но это не значит, что…

— Это значит, что теперь вы Джилбрайт, госпожа жена.

— Да, это так, — промямлила Тео. Но желание взять реванш взяло верх, и она добавила с обычной для нее резкостью: — Если у твоей матери и сестры начисто отсутствует чувство юмора, то я даже не пытаюсь понять их шутки.

— Ну, это уж слишком, Тео! — не удержался Эдвард.

— Вовсе нет, — возразила Тео, не сводя глаз с мужа. — Ведь это тоже правда. Не так ли, Стоунридж?

— К сожалению, — тихо ответил граф. — Но мы продолжим эту дискуссию, когда будем одни.

Только Тео и Сильвестр понимали, что произошло. Остальные были озадачены и расстроены и только вяло переговаривались, пока не добрались до дома леди Илинор в сопровождении Эдварда.

Сильвестр посадил Тео в двуколку и уселся рядом. Она закуталась в плащ, жалея о случившемся. Все шло так хорошо! Она опять произнесла неуклюжую фразу, и все потому, что Сильвестр сам спровоцировал ее. И вновь ее наполнило чувство, что ее заманили в ловушку и что все доводы в пользу Сильвестра, которые она внушала себе последние недели, безосновательны.

— Тебе не следовало говорить мне… — начала Тео.

— Что ты графиня Джилбрайт? Но это же правда!

— Как и то, что всем, чем ты теперь владеешь, ты обязан Белмонтам!

Ой, почему она не может прикусить язык? Сильвестр ничего не сказал, а только откинулся на потрескавшуюся кожаную спинку сиденья.

— Не могу ничего с собой поделать, — помолчав немного, сказала Тео, то ли извиняясь, то ли пытаясь объяснить. — Я и хотела бы все забыть, Стоунридж. Но потом вдруг все возвращается, и я опять начинаю злиться. И хочу сделать тебе больно, как и ты мне.

— А я действительно сделал тебе больно, Тео? — мягко спросил граф.

Двуколка замедлила бег на перекрестке дорог, и керосиновый фонарь осветил его напряженное лицо.

— Будь честной и скажи, чем я обидел тебя.

Прищурившись, граф разглядывал игру света и тени на ее мальчишеских чертах. Тео лишь смущенно покачала головой и уставилась в окно.

Когда двуколка свернула к Белмонт-Хаус, Тео все еще молчала. Сильвестр подал ей руку и проводил в дом.

— Надеюсь, вы хорошо провели вечер, милорд… леди Тео. — Фостер с поклоном принял перчатки его светлости.

— Очень хорошо, благодарю вас, — ответил Сильвестр.

— И леди Рози тоже повеселилась?

— Надеюсь, что да.

— Она съела столько гвоздичного мороженого, что его хватило бы на целую армию, — с улыбкой проговорила Тео. Скрыть истинные чувства от прислуги всегда трудно, как ни старайся. — Спокойной ночи, Фостер! — И она взбежала по лестнице.

— Принесите коньяк в библиотеку, Фостер. Сильвестр отвернулся, а дворецкий покачал головой. По-видимому, еще один фейерверк.

Когда он принес коньяк, Сильвестр стоял у камина.

— Благодарю, — рассеянно проговорил граф. — Поставьте на стол, я налью сам.

Он налил рюмку и выпил. Кто-то пытался сегодня его убить, а он не в силах сосредоточиться, вспоминая лицо Тео.

С внезапной решимостью он открыл ящик своего стола и вынул пистолет. Проверив, как он заряжен, граф положил его в карман. Затем он спустился в холл.

— Фостер, мои шляпу и трость… Благодарю вас.

Он провел по трости рукой, нащупал кнопочку на ручке и нажал ее. Лезвие шпаги вынималось легко.

Дворецкий старался не смотреть на выскочивший из трости клинок, но не мог не заметить красноречиво оттопырившийся карман плаща графа. Правда, ночные улицы были небезопасны, но такие предосторожности казались все же чрезмерными для вечерней прогулки в Сент-Джеймс или какое-нибудь иное место, приличествующее джентльмену.

Надев перчатки, граф вышел из дома и направился к «Отдыху рыбака».

В это время Тео стояла у окна своей спальни, ожидая, что Сильвестр поднимется к ней и избавит от невеселых дум. Но вместо этого он ушел из дома. Может быть, он уже устал от ее скандалов?

Эта мысль испугала Тео. Она представила себе жизнь без Сильвестра, и такая жизнь показалась ей пустыней.

Но как он мог ее обидеть?

Вдруг она встрепенулась:

— Мой плащ, Дора! Я ухожу.

Ее горничная удивленно заморгала. Она ведь только что повесила его в шкаф.

— Но уже одиннадцать часов, миледи.

— Ничего, — нетерпеливо проговорила Тео, натягивая перчатки. — Быстрее, пожалуйста.

Если она не поторопится, Стоунридж может уйти далеко.

Тео запахнула полы плаща, набросила на голову капюшон и сбежала вниз по лестнице.

— Его светлость не сказал, куда идет, Фостер?

— Нет, миледи. — Дворецкий уже закрывал на засов входную дверь.

— Я должна его найти. Побыстрее откройте дверь. Он не мог уйти далеко.

Фостер колебался не больше секунды. Но граф только что вышел, и леди Тео ничто не грозит на Керзон-стрит. Он снова снял засов, Тео пронеслась мимо него вниз по ступенькам и свернула направо, как и Сильвестр.

Глава 19

Тео достигла перекрестка Керзон-стрит и Одли-стрит в ту минуту, когда Сильвестр останавливал кеб. Почти сразу же за ним подкатил другой. Тео, не раздумывая, остановила его.

— Следуйте за тем экипажем, — приказала она.

— Как вам будет угодно, леди. — Возница взмахнул кнутом, надеясь, что сможет неплохо заработать.

Лишь когда ее экипаж завернул за угол и запрыгал по щебенке, Тео вспомнила, что не захватила с собой денег. Не важно! Сильвестр заплатит, а если она потеряет его из виду, то вернется на Керзон-стрит и расплатится с кучером.

Куда он направлялся? Тео откинула кожаную занавеску и выглянула на темную улицу. Местность, по которой они проезжали, казалась незнакомой, но Тео изучила всего небольшой клочок Лондона, и большая его часть была ей неизвестна. Но Сильвестр ехал не в клуб. Он, несомненно, прошел бы такое короткое расстояние пешком.

Прошло довольно много времени, прежде чем они свернули к широкой ленте Темзы и поехали по набережной. Даже воздух здесь был иным, тяжелым и зловонным, из-за гор мусора и наносов ила на булыжной мостовой.

Тео высунула голову из окна и обратилась к вознице:

— Вы их видите?

— Да. Сворачивают на Док-стрит. Это неподходящее место для благородной леди, смею сказать.

— Да, я это вижу, — ответила Тео, усаживаясь на прежнее место.

Какое дело может быть у Сильвестра в таких местах? В какую область его частной жизни она вторгается? Тео сделалось не по себе, и она уже была готова сказать вознице, чтобы он возвращался на Керзон-стрит, но вспомнила, что она собиралась сказать Сильвестру. И она скажет ему это сейчас же. Когда он это услышит, то поймет, что она вовсе не собирается совать нос в его личные дела.

Кеб свернул на темную узкую улочку с сильным запахом сточных вод. Выйдя из кеба, Тео едва могла дышать. На противоположной стороне, вероятно, по приказу Сильвестра, ожидал другой экипаж.

Над узкой дверью приземистого деревянного строения красовалась покосившаяся ржавая вывеска. Из маленьких незастекленных окон с тусклым светом выплывали облачка дыма, слышались невнятные, сдавленные крики. Что-то тяжело ударилось об пол, раздался гневный голос, за которым последовал взрыв хриплого смеха. Дверь резко отворилась, и из нее вылетел мужчина, приземлившись на грязную мостовую.

Он с рычанием поднялся и снова направился к двери, набычившись и сжав кулаки.

Тео едва успела отступить в сторону, когда он вылетел снова, на этот раз в сопровождении рассвирепевшей краснолицей женщины, державшей в руках кочергу.

— Убирайся из моей таверны, боров проклятый! — проорала женщина, добавив несколько отборных ругательств, которые были в новинку для просвещенного уха Тео. — Убирайся к своей бабе, Том, и не устраивай ссор с моими посетителями!

Она стояла над поверженным врагом, засучив рукава и показывая мощные бицепсы. Из-под грязного передника виднелись столь же грязные оборки ее панталон. Затем, выкрикнув еще пару ругательств, она повернулась и вошла в свое заведение. Дверь закрылась, и улочка снова погрузилась в темноту.

Том привстал было на колени, потом, громко стеная, повалился в канаву и опустил голову на кучу гнилой капусты.

Тео скорчила гримасу и перешагнула через него. Она храбро толкнула закрытую дверь и оказалась на пороге квадратной комнаты, пол которой был выстлан грязными опилками. Из очага тянуло запахом угля самого низкого сорта, а с почерневших стропил свисала лампа, чадившая рыбьим жиром.

Глаза у Тео сразу же заслезились, и с минуту она ничего не видела. Затем чей-то голос воскликнул:

— Глянь-ка, Длинная Мег! Смотри, что нам принесла река.

На нее устремилось множество глаз, налитых кровью, с желтыми белками. Ухмыляющиеся рты зияли черными дырами, от запаха немытых тел и перегара у Тео закружилась голова. Вдруг она увидела Сильвестра у стойки бара с кружкой в руке.

С минуту он смотрел на нее как на привидение. Алый бархатный капюшон ее плаща был откинут назад, являя разительный контраст с иссиня-черными волосами. На загорелом лице напряженно сверкали глаза, губы были чуть приоткрыты, словно она собиралась что-то сказать.

Пока он мучительно пытался осмыслить это видение, Тео, не обращая внимания на тянувшиеся к ней руки, которые хватали ее за плащ, и грубые голоса, сулившие ей несказанные удовольствия, протолкалась к нему.

— Сильвестр, мне надо кое-что тебе сказать. — Она, улыбаясь, положила руку ему на плечо. — Я на самом деле не считаю, что ты причинил мне боль, мне кажется, я просто была…

Сильвестр наконец обрел дар речи.

— Я, наверное, сошел с ума. Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

— Следую за тобой, — невозмутимо ответила Тео. — А что ты пьешь? — Она подняла кружку и понюхала содержимое. — Какой-то дешевый джин! Пахнет отвратительно, но что еще могут предложить в таком заведении?

Она с любопытством осмотрелась, чувствуя себя в безопасности, поскольку Сильвестр был рядом.

— Зачем ты пришел сюда, Стоунридж?

Сильвестр в этот момент стоял перед дилеммой: что предпочтительнее — свернуть ли ей шею на месте или отложить эту операцию и проделать ее дома на досуге?

— Как ты посмела меня преследовать? — выговорил он наконец, понимая, насколько плохо слова выражают его чувства.

— Я хотела только сказать тебе, что не сержусь на тебя за обман, — ответила она.

— Что ж, рад это слышать, — иронически заметил граф. — Такая жизненно важная информация, конечно же, не могла ждать более подходящего места и времени.

— Да, не могла, — заявила Тео. Она пригубила напиток. — Фу, какая гадость!

Сильвестр выхватил у нее кружку и стукнул ее по руке. Это немного успокоило его.

— Я не могу здесь выяснять с тобой отношения, но, клянусь, с удовольствием займусь этим дома, — хмуро проговорил граф, кидая шиллинг на стойку бара. — Ты расстроила мои планы, подвергала себя опасности…

— Вовсе нет, — возразила Тео, когда он схватил ее за руку и потащил к двери. — Ты же знаешь, что я прекрасно справляюсь с трудностями.

— Да, я должен это признать, дорогая моя девочка. Но с трудностями, которые я собираюсь уладить, ты справиться не можешь, — заявил граф, подталкивая ее к двери.

— Какие планы я разрушила? — поинтересовалась Тео, спотыкаясь на неровных булыжниках и хватая его за руку. — Ой, ты должен заплатить за меня извозчику. Я не захватила с собой денег.

Сильвестр возвел глаза к небу и, попросив у Бога терпения, полез в карман в поисках кошелька.

— Ты заметил того человека в углу зала? — не унималась Тео. — Он тоже здесь не к месту… я хочу сказать, как ты или я. Что он тут делает, Стоунридж?

Стоунридж остановился около ее экипажа с недоуменным выражением на лице.

— Какой человек?

— Я покажу тебе, если мы вернемся. Он был укутан шарфом, но шарф из хорошей шерсти, у него высокие сапоги, а у плаща шелковая подкладка.

Сильвестр уставился на нее в темноте:

— Когда ты все это успела разглядеть?

— Я очень наблюдательная. Как и Рози. Даже при слабом зрении немногое ускользает от нее.

— Вы заплатите, сэр, или будем болтать здесь всю ночь? — Возница наклонился с козел. — Два шиллинга.

— От Керзон-стрит! Да это грабеж!

— Но он должен был следовать за тобой и ехать так, чтобы не упускать тебя из виду.

— Ужасно трудная задача. И я у него в неоплатном долгу, — рявкнул Сильвестр, но вручил кучеру требуемые два шиллинга.

— Давай вернемся, и я тебе покажу того человека!

— Нет. — Граф помог ей сесть и забрался сам, откинул кожаную занавеску и уставился на входную дверь.

— Кто этот человек?

— Если бы я знал!

— Это все, что ты можешь мне сказать?

— Да. И если этим ограничится наказание за твое безумное вмешательство, считай, что счастливо отделалась.

Тео посмотрела на его профиль и решила, что ей нечего особенно беспокоиться. Что-то в голосе Сильвестра заставило Тео усомниться в суровых намерениях мужа.

Она перестала вертеться и снова подумала о том, что могло занести Стоунриджа в эту глухомань.

Вдруг ее осенило.

— Те парни сегодня днем! Кто-то указал им на тебя, и они проболтались, что этот человек сегодня будет здесь.

А она догадлива, подумал Сильвестр, но ничего не сказал, а лишь продолжал неотрывно следить за дверью.

Его терпение было вознаграждено. Из двери выскользнул высокий мужчина и остановился, чтобы поправить шарф, который прикрывал его лицо. Когда он поворачивался, мелькнул белый шелк подкладки плаща. Он взглянул направо, потом налево.

Сильвестр не видел его лица, но уже знал, кто это. Было нечто очень знакомое в осанке, в манере держаться. Сильвестр учился с Нейлом Джерардом.

— Боже мой! — пробормотал Сильвестр.

Нейл заметил его в таверне, но не думал, что Сильвестр узнал его. Он видел, как вошла Тео и как они вместе покинули таверну. Он ожидал нанятых им людей с отчетом, но когда те не появились, а вместо них пришла жертва, он догадался, что произошло.

Но он не был уверен, что Джилбрайт видел его. Своим вторжением Тео оказала Сильвестру двойную услугу. Усыпила бдительность Джерарда и одновременно опознала его.

— Кто это, Стоунридж? — тихо спросила Тео, когда граф приказал вознице трогаться в путь.

— Не знаю, — солгал он.

Но для Тео головоломка осталась неразгаданной. Она была слишком импульсивна и непредсказуема и напоминала Сильвестру петарду, готовую в любой момент взорваться тысячей разноцветных огней. Трудно было предположить, что она еще предпримет, если дать ей волю.

— Но должны же у тебя быть хоть какие-то предположения, — не унималась Тео.

— Иди сюда. — Граф потянулся к ней и посадил к себе на колени. — Скажи-ка лучше, что тебя заставило рвануться за мной по пятам.

— Потому что кто-то хочет навредить тебе! Ты не можешь делать вид, словно ничего не происходит.

— Да? А мне кажется, что могу, — холодно заметил граф. — Совсем так же, как моя сверхлюбознательная жена сует свой нос в мои личные дела. Так ты скажешь мне, что тебя побудило сделать эту глупость?

Тео обиженно замолчала, и Сильвестр, улыбаясь, прижал ее к себе.

— Ты проделала этот дальний путь, цыганка, чтобы что-то мне сказать. Я с удовольствием выслушаю тебя теперь, когда могу сосредоточиться.

Тео раздраженно закусила губу. Она-то хотела, чтобы Сильвестр сосредоточился на своей безопасности, а он лишь посмеивался, не желая довериться ей. Оставалось выяснить правду другим путем.

— Я хотела сказать, что я больше не сержусь на тебя за твой обман, — проговорила она, умащиваясь у него на коленях и кладя ладонь ему на щеку. — Жизнь с тобой гораздо более увлекательна, чем я могла предположить. Она нагнулась и поцеловала его.

— И в браке ты ценишь только это? — спросил он, скрывая улыбку под серьезностью тона.

— Нет, в браке множество приятных вещей, — ответила Тео. — Но все-таки, кто этот человек? Ты узнал его?

Она не могла не сделать еще одной попытки, и Сильвестр попытался отшутиться:

— Просто шантажист, Тео.

— Тебе лучше знать, так как ты сам не промах в этом искусстве. Я уже собиралась предложить тебе вернуться в Стоунридж, поскольку нахожу Лондон очень скучным. Но начались приключения, и я никуда отсюда не уеду.

— Тео, я не собираюсь впутывать тебя в свои дела только ради того, чтобы избавить тебя от скуки. Граф пересадил ее на сиденье напротив.

— Но я уже впуталась!

— Вовсе нет! И если ты еще раз подвергнешь себя опасности, как сейчас, я тебе обещаю, что ты об этом пожалеешь.

Это заявление, сделанное спокойным голосом, возымело больший эффект, чем громогласные угрозы. Тео молча грызла ноготь и размышляла. Она вовсе не чувствовала никакой опасности, но Сильвестр был не в настроении говорить на эту тему, и поэтому, с минутку подумав, Тео весело прощебетала:

— Что ж, поскольку я не хочу сегодня с тобой ссориться, лучше вернуться к более приятным занятиям. И она снова села к нему на колени.

Некоторое время спустя Сильвестр уже был в своей спальне. Рядом лежала Тео, положив голову ему на грудь. Он, конечно, испытывал облегчение, узнав, что Тео больше не винит его, но понимал, что решена только одна из проблем. Признание Тео никому из них не принесет радости, если Нейл Джерард преуспеет в своих попытках.

Но что могло подвигнуть Нейла на убийство? Что мог сделать Сильвестр, его друг детства, чтобы довести его до этих отчаянных усилий? Нейл всегда был трусом и паникером, человеком физически слабым, и Сильвестр никогда не порицал его и не смеялся над ним. Наоборот, он всегда был на стороне Нейла в школьных сражениях. Но у Джерарда оказалась короткая память. Единственное, чего он не сделал на военном суде, — это впрямую не обвинил старого друга и товарища в трусости.

А затем повернулся к нему спиной.

Нейл ясно показал, что Сильвестр Джилбрайт утратил все права на его дружбу и преданность. А теперь он пытается убить его! Зачем? Разве мало было погубить репутацию и карьеру Джилбрайта?

За этим должна стоять Вимьера, и не существует ничего другого, что могло бы вызывать вражду между ними.

Чего боится Нейл? Он хочет что-то предотвратить. Вероятно, у Сильвестра есть ключ к какому-то секрету. Секрету, который может сильно повредить Нейлу, если не погубить. Это единственное объяснение.

Граф попытался вспомнить те минуты на португальской земле. Это было на закате, и они удерживали позиции весь день, несмотря на непрерывные атаки противника. За ними была река. Маленький отряд майора Джилбрайта охранял мост, по которому, должно было подойти подкрепление.

Он это знал. Это было зафиксировано в архивах Хорсгарда. Капитан Джерард должен был подойти с наступлением сумерек, и Джилбрайту оставалось продержаться еще немного…

Сильвестр закрыл глаза, пытаясь воссоздать те мгновения. В его внутреннем видении кружил некий коршун, словно черная туча в голубом просторе неба. Что он тогда чувствовал? Страх? Возможно. Только дураки не боятся смерти. Молодой корнет-знаменосец, почти мальчик, был ранен утром и весь день лежал на жаре, то плача, то крича и зовя маму. Сильвестр и сейчас слышал его голос, доходящий до него сквозь туман памяти. Он видел лицо сержанта Хенли, слышал команды, призывающие солдат действовать быстрее, когда они перезаряжали свои ружья и стреляли по надвигающимся синим цепям французов.

Сколько раз за этот нескончаемый день они отбрасывали неприятеля за холмы! Можно было легко отступить за мост, но Джилбрайту ни разу не пришла в голову такая мысль. До ночи они должны получить подкрепление!

Что же случилось потом? Синие мундиры вновь пошли в наступление, когда солнце уже опускалось за холмы и слепило глаза английским стрелкам.

А что потом? Казалось, его память сохранила только одну яркую картинку, за рамкой которой присутствовало нечто, отказывающееся принимать узнаваемую форму.

И ничего дальше! Каждый раз все останавливалось на одном и том же. Нет, было еще одно воспоминание, правда, изолированное и лишенное контекста. Он видел лицо стоящего над ним француза и направленный на него штык. Видел фанатический блеск в глазах вражеского солдата, затем — вспышка белых искр. Больше он ничего не помнил. Изредка в лихорадочный бред врывался голос Генри, и так многие месяцы, пока Джилбрайт не очнулся в тулузской тюрьме.

Сильвестр выбрался из постели. Тео что-то пробормотала и перевернулась на живот, ища его во сне руками.

Граф налил стакан воды и стоял у окна, вглядываясь в светлеющее небо.

Если Нейл хотел убрать его с пути, то почему он не обвинил его тогда, на военном суде? Это было так просто, ведь Сильвестру было нечего ответить в свое оправдание. Джерард мог заявить, что Джилбрайт сдался преждевременно. Что сам он прибыл точно вовремя. И приговором был бы расстрел.

Но Нейл этого не сделал. Если он хотел что-то утаить, то зачем рисковал? Ведь Джилбрайт мог заговорить. А теперь Джерард неуклюже пытается избавиться от него, вероятно, потому, что Сильвестр снова появился в обществе. Зализывающий раны и скрывающий свой стыд в захолустье, Джилбрайт не представлял собой угрозы. Но он вернулся к жизни, и вместе с ним вновь оживет старая история.

Кстати, на суде был еще свидетель — сержант Джерарда. Что сказал он?

Сильвестр нетерпеливо тряхнул головой. Он помнил лицо этого сержанта — отвратительный образчик человеческой породы. Но Сильвестр не помнил его показаний. В любом случае свидетельства сержанта были чистой формальностью.

— Что ты делаешь?

Сонный голос Тео нарушил размышления Сильвестра, и он повернулся к кровати. Тео сидела и усиленно моргала, чтобы отогнать сон.

— Наблюдаю рассвет. Спи, — ответил граф.

Однако Тео продолжала сидеть и мрачно смотреть на мужа. О чем он думал, вглядываясь в серые сумерки? Он, несомненно, знал, кто тот человек. Тео была в этом уверена. Когда Сильвестр повернулся к ней, чтобы ответить, в лице его было нечто угрожающее, леденящее душу. Не хотелось бы ей быть на месте того, кто вызвал такую реакцию.

Тео откинула одеяло и босиком прошлепала к нему. Черные волосы струились по ее телу.

— Уже светает?

— Почти.

— Когда ты получил это? — спросила Тео, указывая на шрам.

— О, в одной стычке десять лет назад.

Тео кивнула, взглянула на него и увидела затаившуюся в серых глазах боль. Ее муж носил больше шрамов в душе, чем на теле, и если она хотела когда-нибудь понять его, то должна была знать, откуда эти шрамы.

— Идем обратно в постель, — с внезапной живостью сказал Сильвестр. Подхватив Тео, он понес ее к кровати. — Что за отважную, неустрашимую цыганку я получил в жены!

— А тебе хотелось бы другую?

В голосе Тео слышалось беспокойство, но Сильвестр отрицательно покачал головой:

— Нет, я уже не раз говорил тебе, что мы подходим друг другу. — Он устроился рядом и обнял ее. — Но было бы лучше, если бы такие эскапады с твоей стороны больше не повторялись, какие бы благие цели они ни преследовали.

Тео не отвечала, лежала молча, расслабившись от тепла его тела. Обсуждать это не имело смысла. Что бы он ни запрещал, она продолжит свои расследования. Может быть, Эдвард согласится пойти с ней в «Отдых рыбака», и они смогут порасспросить там кого-нибудь.

Октябрьское солнце поднялось над Темзой, Нейл Джерард шагал по своей маленькой убогой комнатенке, которую снял под вымышленным именем, пытаясь понять, где он допустил промах. Его люди не явились в «Отдых рыбака» за платой, а вместо них появился Сильвестр Джилбрайт.

Как ему удалось, одолеть троих вооруженных головорезов, оставалось загадкой. Ведь с ним были только несколько девиц, ребенок и какой-то однорукий калека. Нейл видел их лишь издалека, но ему казалось, что Джилбрайт проводит детский утренник. Несмотря на это, он одолел наемных убийц и смог разузнать о встрече в таверне.

Единственным утешением была уверенность, что Джилбрайт не заметил его в темном углу за шатким деревянным столбом. Сильвестр не успел заказать себе выпивку, как появилась эта девица, взбаламутив стоячее пивное болото, и не дала Сильвестру возможности даже оглядеться.

Что за странное создание эта незнакомка в алом капюшоне и с черными как ночь волосами! Слишком молода для Сильвестра Джилбрайта. Но появление этой юной леди явно потрясло графа. Несмотря на ее уверенную улыбку и то, как она жестом собственницы взяла его за руку, Джилбрайт должен был без церемоний выставить ее из таверны.

Вероятно, это его любовница, по всей видимости, знакомая с тавернами вроде «Отдыха рыбака». Правда, Стоунридж только что женился на девице Белмонт, но, возможно, ему захотелось нарушить диету. Браки по расчету не слишком веселое занятие, и в их основе всегда есть нечто неблаговидное, как правило, связанное с завещанием. Такие соглашения не редкость.

Однако размышления о браке Джилбрайта и его связях на стороне не проливали света на то, что произошло вчера. В любом случае это опасно приближало Джилбрайта к Нейлу Джерарду. Пора было менять тактику.

Он оглядел комнату. Она была почти пуста, если не считать необходимой мебели и нечистых занавесок. Сквозь щели грязных, плохо пригнанных окон тянуло сквозняком.

Нейл надеялся уже сегодня покинуть это убогое обиталище и вернуться в свой дом на Хаф-Мун-стрит, к жизни свободного от забот холостяка, не обязанного больше платить деньги шантажисту.

Соблюдая осторожность, Джерард устроил так, что никто не знал о его возвращении в Лондон. Пока он планировал убийство Стоунриджа, необходимо было соблюдать инкогнито и ютиться в меблированных комнатах, не опасаясь, что в этом квартале он наткнется на кого-нибудь из друзей или знакомых. Но теперь нет смысла терпеть и дальше эти неудобства.

В дверь робко постучались, и вошла костлявая молодая служанка с красным от холода носом и ведерком угля в руках.

— Вам затопить камин, сэр?

Нейл кивнул и встал, глядя на ее манипуляции. В голове у него возник образ девицы из «Отдыха рыбака». Да, между этими двумя созданиями нет ничего общего, но у Джерарда несколько недель не было женщины, а он нуждался в утешении.

Нейл подошел к шкафу, достал мелкую монету и бросил на пол рядом со стоявшей на коленях девушкой. Она посмотрела на него удивленными глазами:

— Это мне?

— Ты чистая? — Он развязал пояс халата.

В глазах у девушки мелькнул страх, но она молча кивнула, забирая монету, и встала на ноги, вытирая руки о передник.

— Если угодно, сэр…

— Ну? — проговорил он, когда она застыла, не зная, как поступить.

— Я никогда этого прежде не делала. — Она потупила глаза и принялась теребить свой передник.

Нейл поднял глаза к небу. Старый трюк! Эта девица просто набивает себе цену.

— Ты что, дураком меня считаешь? — спросил он.

Но она все так же стояла, уставясь в пол. Нейл нетерпеливо добавил:

— Если ты согласна, ложись на кровать, а если нет — выметайся отсюда.

Служанка сделала неуверенный шаг к постели, затем легла и плотно закрыла глаза.

Нейл сбросил халат и взгромоздился на нее. Когда он снял с нее фартук и юбку, она вздрогнула. Белья на ней не было. Нейлу потребовалось не больше минуты, чтобы убедиться, что она его не обманывала насчет своей девственности. Это значительно повышало его удовольствие. Достигнув желаемого, он достал еще монету и бросил ее девушке, и она, тихо рыдая, выскользнула из комнаты.

Считая, что он заплатил более чем щедро, Нейл снова улегся в постель. Ему хотелось спать.

Скоро он покинет это временное пристанище и вновь станет капитаном Джерардом с ХафМун-стрит, завидным женихом из хорошей, хотя и нетитулованной семьи, с приличным состоянием и неплохой военной карьерой.

Он дотянется до Сильвестра Джилбрайта с другой стороны. Он подойдет к нему открыто, с протянутой для дружбы рукой.

Глава 20

— Миссис Лейси и мистер Джонатан Лейси, — объявил Фостер.

— Ну вот, Кларри, я же говорила, что они придут, — быстро проговорила Тео. — Пригласите их, Фостер.

— Я очень смущаюсь, — ответила Кларисса, откладывая в сторону моток шерсти, который она держала для Эмили. — Представляю, что сказала бы мама, если бы узнала, что мы делаем.

— Она бы сказала, что это неприлично, — весело ответила Тео. — Но ведь она ничего не узнает!

— Если Рози не проболтается, — вставила Эмили, откладывая вязанье.

Гости вошли, и Тео встала им навстречу.

— Миссис Лейси, как мило, что вы пришли! — Тео пересекла комнату и протянула им руку. — Мистер Лейси, рада вас видеть. Ах, как глупо я вела себя в «Пантеоне», но, думаю, это не помешает нашей дружбе.

Сзади раздался сдавленный стон, и Эмили быстро вышла вперед, чтобы закрыть собой трясущуюся Клариссу.

— Позвольте представить вам моих сестер, — проговорила Тео как ни в чем не бывало. — Леди Эмили Белмонт.

Эмили была столь же собранна, как и Тео, и непринужденно приветствовала гостей. Пока они обменивались любезностями, Кларисса справилась со своим волнением и нашла в себе силы подняться с кушетки.

Джонатан Лейси склонился к ее руке. Он действительно очень красив, подумала Тео. Золотоволосый и гибкий, но лишенный твердости. Лично она предпочитала более жесткий тип мужчин, какого, к счастью, ей и послала судьба.

Но Сильвестр Джилбрайт не подошел бы Клариссе. Она так и сияла пред молодым Лейси, который, в свою очередь, смотрел на нее так, словно впервые видел женщину.

— Не хотите ли чаю, сударыня? — Тео потянула шнурок звонка и усадила гостью рядом с собой на диване. — Вы давно в городе?

Миссис Лейси пустилась в долгий рассказ о своем недавнем вдовстве, о достопочтенном Джоне Лейси, священнике, и младшем сыне лорда Лейси, который очень хотел, чтобы сын пошел по его стопам. Но у Джонатана, по-видимому, иные устремления. Он хороший художник, и многие проявляют интерес к его работам.

— Надо думать, — пробормотала Тео, разливая чай. Эмили искусно завладела беседой, чего не хватало ее сестре.

— Я слышала, что Гертфордшир — замечательное местечко, миссис Лейси.

Миссис Лейси тут же начала распространяться обо всех красотах этого края, жалуясь при этом на необходимость быть в Лондоне, так как Джонатану следует расширить круг знакомств с теми, кто захочет заказать ему свои портреты.

Тео взглянула на Клариссу и Джонатана. Они сидели довольно далеко друг от друга, но разговаривали весьма оживленно.

Стоунридж должен заказать портрет Клариссы, решила Тео. Но затем она поняла, что это выглядело бы несколько странно. Он должен заказать портрет жены, а Кларисса составляла бы ей компанию во время сеансов… От одной этой мысли Тео стало не по себе. Часами сидеть не двигаясь, пока Кларисса и ее рыцарь обмениваются любезностями! Нет уж, это слишком даже для сестринской любви. Надо придумать что-нибудь другое.

Из коридора раздался топот бегущих ног, дверь распахнулась, и в гостиную влетела запыхавшаяся Рози.

— Тео, у Хэтчарда есть книга о пауках, которую я очень хочу купить. Но у меня не осталось денег. Ты не одолжишь мне три шиллинга? Тогда мы с Флосси пойдем и купим ее.

— К чему такая спешка?

— Потому что это единственный экземпляр, и его может перехватить кто-нибудь другой.

— Книгу о пауках? Не думаю, что она может быть столь популярной.

— Ой, Тео, пожалуйста!

— Рози, как ты себя ведешь? — вмешалась Эмили. — У нас гости, миссис Лейси и мистер Джонатан Лейси.

— Здравствуйте, — проговорила Рози, делая реверанс. Она сдвинула брови, и сестры увидели, что Рози вспомнила гостей.

— Ой, вы же…

— Извините, я на минуточку, миссис Лейси. — Тео быстро встала. — Я должна дать Рози три шиллинга.

И прежде чем девочка успела сказать еще что-нибудь, Тео потащила ее в коридор.

— Ты не должна ничего говорить о «Пантеоне», Рози. Поняла?

— Я и не собиралась. Я только хотела спросить: это, случайно, не рыцарь Кларри?

— Ну да, он самый, но не смей об этом спрашивать.

— О чем вы шепчетесь?

На лестнице из холла появился Сильвестр.

— Ничего особенного, — ответила Тео. — У тебя не найдется трех шиллингов для Рози? А то у меня гости.

— Я вам верну, Стоунридж, — вставила Рози, — как только получу деньги на булавки. Но в этом месяце я поистратилась.

— О, я верю, что твоего слова достаточно, — торжественно проговорил Сильвестр. — А что за книга?

Вопрос повлек за собой пространное описание книги, которое Сильвестр слушал со всем вниманием, на какое был способен. Он выдал необходимую сумму, и Рози унеслась вниз по лестнице в холл, где ее ждала служанка.

— Кто твои гости? — снова обратился к Тео граф.

— Ах, — с улыбкой начала она, — мои новые друзья. По счастливой случайности Кларисса и Эмили тоже тут. Я думаю, тебе следует познакомиться с миссис Лейси и посмотреть на мистера Джонатана. Может быть, ты дашь ему рекомендацию в клубы… или поможешь советом. Ну, обычные услуги, которые мужчины оказывают друг другу.

Она еще не договорила, как уже поняла свою ошибку. Если Сильвестр сам еще не принят в этих кругах, он вряд ли сможет помочь Джонатану.

— Если это не будет для тебя обузой, — поспешила добавить она.

Тео смотрела на него, ожидая. Минуту Сильвестр боролся с собой, а потом с деланной беспечностью проговорил:

— Ты просто сводница!

На лице Тео отразилось облегчение, и она с притворной обидой заявила:

— Но это же для Кларри! Это у меня семейное. Разве Джилбрайты не сплачиваются перед решением проблем? Не часто, вынужден был признать про себя Сильвестр. Но клан Белмонтов отличался уникальным единством.

— Будь хоть раз Белмонтом! — уговаривала Тео. — Рыцарь Клариссы — портретист, и ему нужны знакомства, чтобы получать заказы. Я думаю, мы можем взять его под свое покровительство.

— Бог мой! — В глазах графа было явное замешательство. — Ты хочешь сделать из меня покровителя искусств?

— Не искусств, а одного художника, — поправила Тео, беря мужа за руку. — Идем, ну пожалуйста!

— Ладно, идем.

Граф последовал за женой в гостиную, где терпеливо слушал болтовню достопочтенной миссис Лейси.

Джонатан Лейси не проявлял особой склонности к спорту и светским развлечениям. Ему нравилась верховая езда, но на охоту он смотрел как на дикость. У него не было никакого мнения относительно того, кто лучше, Штольц или Вестон, и он считал клуб «Сент-Джеймс» совершенно недоступным для себя.

Несомненно, молодой мистер Лейси не был самодовольным хлыщом, думал граф. Но он несколько оторван от реальности. Кларисса улыбалась и кивала, одобряя каждое слово мистера Лейси, и Сильвестр невольно подумал, что бы он чувствовал, если бы женщина выказывала ему столь безоговорочное обожание. Он взглянул на Тео и увидел, каких усилий ей стоило скрывать свою скуку. Она, в свою очередь, подмигнула ему, и граф решил, что лучше однажды хорошо повздорить, чем ежедневно сюсюкать со своей женой.

Но он не принимал и жалости. Что хуже, жалость или презрение? В данный момент ему казалось, что первое. Ни разу с того злополучного приема Тео не предлагала ему сопровождать ее при выходах в свет и всячески избегала разговоров на эту тему.

Нейл Джерард вернулся на Хаф-Мун-стрит. Сильвестр видел его идущим по Пиккадилли к Сент-Джеймс-стрит. Сегодня вечером он пойдет в один из клубов Джерарда. Он потратит вечер, но найдет Нейла. После случившегося у леди Белмонт Сильвестр догадывался, какой прием ждет его в клубах, но его исключение не баллотировалось, и, следовательно, он имел право посещать их. Единственное, что требовалось, — это преодолеть замешательство первых минут. Если Нейл снова отвергнет его, граф заставит его встретиться и объясниться.

Сильвестр почувствовал на себе взгляд Тео и понял, что его рассеянность замечена. Поэтому он обернулся к Джонатану Лейси и завел с ним беседу о новомодных течениях в живописи.

— Вы должны посетить нас, миссис Лейси, — проговорила Эмили. — Я уверена, что мама будет рада с вами познакомиться.

— О, вы очень добры, леди Эмили. Я мало выезжаю, но почту за честь встретиться с леди Белмонт.

Она ласково улыбнулась Джонатану и поднялась.

— Нам уже пора, леди Стоунридж.

— Эмили, мне кажется, что вы с Клариссой обещали маме вернуться к четырем, — тут же сымпровизировала Тео. — Может быть, мистер Лейси будет настолько любезен и проводит вас, раз вы уходите вместе.

Сильвестр чуть было не присвистнул от такого маневра. Поняв подсказку Тео, Эмили и Кларисса тотчас же встали. Через пять минут мистер Лейси с девицами Белмонт по одной с каждой стороны шел по Брук-стрит, а его мамаша ехала домой в своем ландо.

— Все прошло замечательно, — проговорила Тео, когда за гостями закрылись двери. — Просто необычайное совпадение, они словно созданы друг для друга.

— Романтическая чепуха, — хмыкнув, проговорил Сильвестр. — Я никогда не видел столь откровенного сводничества, дорогая женушка. Тебе должно быть стыдно.

— Вздор! Я желаю Кларри счастья и сделаю все, что могу, чтобы способствовать этому браку. Самое главное — найти Джонатану заказы. Я не думаю, что у него есть состояние, а приданого Кларри им не хватит, так ведь?

Разумеется, четверть поместья Белмонтов обеспечила бы их лучше, но не в руках Джонатана Лейси, решил Сильвестр. Он прямо посмотрел на Тео, но не увидел в ее глазах вызова.

— Эти деньги дадут им приличный доход, — заявил граф. — В данный момент они хорошо помещены, и если ими умело распорядиться, проценты будут расти.

— Да, и мы всегда сможем им помочь, если потребуется, — решительно проговорила Тео. Сильвестр поднял бровь.

— А ты не слишком торопишь события? Тео покачала головой:

— Кларри в него влюбилась.

— В этом возрасте девушки постоянно влюбляются.

— Но Кларри всегда отличает хорошего человека от дурного, — возразила Тео. — И она не предпримет необдуманных шагов, пока не удостоверится, что этот вариант — наилучший. Она даже согласна умереть старой девой, если не найдет своего рыцаря.

Сильвестр покачал головой, но сказал только:

— Ну что ж, я уверен, ты лучше знаешь сестру. — Затем он решительно добавил: — Мне надо кое-что обсудить с тобой.

— Да?

Тео замерла. Неужели он наконец решил довериться ей? Граф вынул из внутреннего кармана листок бумаги и расправил его.

— Только что принесли… это письмо от матери.

— Ой! — только и сказала Тео.

— Через несколько дней она с моей сестрой прибудет в Лондон. Мать хочет проконсультироваться у своего врача.

— Ой! — повторила Тео. — Где они остановятся? — В голосе ее слышался зарождающийся ужас. — Нет, Сильвестр, только не здесь!

— Дорогая моя, я не могу отказать матери и сестре!

— Но им будет гораздо удобнее в «Крильоне», — упорствовала Тео. Она молитвенно сложила руки.

— Но, дорогая, — он почти смеялся над ее плаксивым тоном, — ты же сама прекрасно понимаешь, что они должны остановиться здесь.

— Ой, нет, нет, нет! — Тео взлетела на диван и принялась скакать, словно дикая коза в окружении волков. — Твоя сестра будет жаловаться на сквозняки и горничных, а мать — кусать меня при каждом удобном случае… Ну, пожалуйста, Сильвестр, скажи им, что они не могут сюда приехать!

Очередной скачок заставил диван жалобно скрипнуть.

— Прекрати ломать мебель, дрянная девчонка! Слезай!

Сильвестр захохотал, как мальчишка, потом схватил Тео за талию и подбросил в воздух, поймав в последнее мгновение, когда она уже была готова шлепнуться и разлететься на тысячу кусков.

— Ты можешь осаживать Мери сколько тебе заблагорассудится, но должна быть вежливой с моей матерью.

— Но она-то не желает быть вежливой со мной! — возмутилась Тео.

— Это уже мое дело. Тео вздохнула:

— Когда они приезжают?

— Она не сообщила.

— Гром и молния! Она может приехать в любую минуту, а у нас ничего еще не готово…

— Не создавай ненужных сложностей. Мы все успеем.

— Да, — согласилась Тео, наморщив нос.

— Это всего на несколько дней, — успокаивал ее граф, направляясь к двери. — Леди Джилбрайт ненавидит Лондон.

— Это единственное, что меня утешает.

— Я сегодня буду поздно, но ведь и ты тоже, дорогая, собираешься в «Олмэкс».

— Я тебя буду ждать.

— Или я тебя, — ответил он с улыбкой. Когда за ним захлопнулась дверь, Тео нахмурилась. Затем, внезапно на что-то решившись, взбежала к себе в комнату за мантильей, шляпой и перчатками. Пять минут спустя она уже шагала по Олбермел-стрит, а вслед за ней важно выступал лакей в ливрее.

Эдвард как раз собирался уходить, когда явилась Тео.

— О, как хорошо, что я тебя застала! — воскликнула она. — Мне надо с тобой поговорить.

У Эдварда была назначена деловая встреча, но ему и в голову не пришло выдворить Тео.

— Заходи, — покорно проговорил он, приглашая ее в гостиную.

Лакей остался внизу у входной двери.

— Чем могу быть полезен?

— Я хочу, чтобы ты сопровождал меня в таверну на Док-стрит, — заявила Тео, сразу же переходя к делу.

— Это еще зачем? — Эдвард наклонился к огню, чтобы поправить дрова.

Тео рассказала ему о событиях предыдущего дня.

— А Стоунридж отказывается что-либо говорить, — закончила она. — Я уверена, что он узнал того человека в таверне и теперь знает, кто стоит за теми «несчастными случаями». Но он не хочет, чтобы я ему помогала, поэтому я решила все выяснить сама.

Но на этот раз Эдвард оказался несговорчив.

— Если Стоунридж сказал, что это не твое дело, то ты не имеешь права вмешиваться, Тео.

Лицо Тео приняло привычное упрямое выражение.

— Я должна это сделать. — Она выдержала паузу и затем с видимым усилием перешла к самому трудному: — Ты видел, что случилось на приеме у мамы? Он и об этом ничего не сказал, а я не хочу его спрашивать, потому что…

Тео снова замолчала, покусывая губу.

— Потому что он чего-то стыдится, и это его сильно ранит, я это знаю.

Она нетерпеливо шагала по комнате.

— И я уверена, что все эти «несчастные случаи» связаны между собой. Слишком уж много совпадений. Тебе не кажется?

Тео снова повернулась к Эдварду и сразу увидела, что тот мнется, отворачивается и чувствует себя неловко.

— Что тебе известно? Говори! — потребовала Тео. Эдвард помолчал, собираясь с духом.

— Я кое-что слышал на полуострове, хотя не верю ни единому слову, но, думаю, это объясняет происшедшее на приеме у твоей матери.

— Расскажи мне.

Тео подошла к нему поближе, не отрывая глаз от его лица.

— Я не должен тебе говорить, потому что, возможно, ничего этого не было на самом деле. Это видно всякому, кто знает Стоунриджа. Я знаю, что герцог принял его сторону…

Он замолчал.

— Хотя бы в общих чертах, Эдвард!

— А ты не хочешь спросить его самого? — неловко проговорил молодой человек. — Я слышал лишь от третьих или четвертых лиц и поэтому не имею права…

— К черту права, Эдвард! Если ты что-то знаешь и до сих пор не сказал мне, я очень обижусь, — заявила она. — А теперь говори.

Эдвард вздохнул. Он уже слишком увяз, чтобы отступать, и понимал Тео, но все еще чувствовал себя отвратительно, словно передавал сплетни.

Он коротко рассказал ей все, что знал. Тео с недоверием слушала.

— Стоунридж — трус! — воскликнула она, когда он наконец закончил. — Это немыслимо. О, у него много недостатков, но я жизнью ручаюсь за его отвагу. А ты?

— Конечно! — согласился Эдвард. — И он был оправдан, но мой полковник говорил, что дело до конца не выяснено. А полковник слов на ветер не бросает.

— Но Сильвестр был ранен, и ранен тяжело. — Тео пыталась выстроить факты.

— Французским штыком, да, — подтвердил Эдвард. — Но если верить полковнику, после того, как сдался.

— Не верю ни единому слову! — Тео снова принялась ходить по комнате. — Уверена, что все «несчастные случаи» связаны с этой историей. Мы должны немедленно пойти в «Отдых рыбака».

— Нет. Мы обедаем у твоей матери, а потом едем в «Олмэкс».

— Вздор! Это дело важнее.

— Тео, я не собираюсь совать нос в дела Стоунриджа, — твердо сказал Эдвард.

Тео остолбенела.

— Что с тобой случилось, Эдвард? Ведь мы всегда были вместе.

— Теперь от меня мало пользы, Тео.

— Не говори чепухи! — Тео обняла его. — Ты ведь можешь стрелять одной рукой?

— Не так, как двумя. Во всяком случае, об этом нет и речи. Если Стоунридж захочет, чтобы ты знала, он скажет тебе сам. А если захочет, чтобы ты помогла ему, то должен сам попросить.

— Он просто сам себе не признается, что хочет этого, — упрямо проговорила Тео. — Он чертовски скрытен и поэтому не доверяет мне.

Тео тут же вспомнила, что было время, когда она сама не желала поделиться с Сильвестром своими горестями. Но сейчас она бы сделала это не задумываясь! Когда же произошла эта перемена?

Эдвард выглядел озадаченным. Ему не нравились эти умолчания Стоунриджа. Ведь Тео, не в пример мужу, была человеком прямым и искренним.

— Так ты не пойдешь со мной? — проговорила Тео через минуту.

— Это нелепая затея, Тео. — Он говорил почти умоляюще. — Ты же знаешь, что тебя ожидает, если ты опять влезешь не в свое дело.

— Ну что ж, отлично!

Тео пожала плечами. Возможно, ей и удалось бы переубедить Эдварда, если бы она продолжала настаивать, но Тео сделала вид, что принимает его доводы. Она справится сама.

— Хорошо, я иду домой, мне надо успеть к обеду на Брук-стрит.

Эдвард с сомнением посмотрел на нее:

— Извини, что мне пришлось тебе отказать. Тео покачала головой:

— Все в порядке, Эдвард, но все же армия сделала тебя… пресным. — Свою колкость она сдобрила очаровательной улыбкой.

— Я бы назвал это зрелостью, — возразил Эдвард. — Я не стал пресным, а научился вести себя ответственно, Тео. Мы не знаем, с чем столкнулись, а узнав, сможем ли справиться?

— Ты прав. Не стоит начинать все сначала.

Эдвард проводил Тео и отправился по делам. Он не был уверен, что убедил ее отказаться от своих планов. Но если Тео будет настаивать, он, разумеется, поможет. Неприлично молодой женщине одной появляться в таких местах. Да и небезопасно. Если Стоунридж узнает о его отказе, то будет вправе вызвать его на дуэль или отстегать кнутом.

Этот печальный итог не улучшил его настроения, когда Эдвард одевался к обеду. Но ему и в голову не пришло сказать Стоунриджу о намерениях его жены.

Глава 21

Сильвестр увидел Нейла Джерарда, как только вошел в «Уайте». Капитан играл в «фараон» и, казалось, был целиком поглощен картами. Сильвестра охватило возбуждение охотника, выслеживающего дичь.

С минуту он стоял в дверях, осматриваясь, а затем шагнул вперед. Сидящие за ближайшим к нему столом замолкли, когда он проходил мимо, но затем беседа возобновилась. Сильвестр чувствовал, как кровь отхлынула от лица, когда он подходил к карточным столам. Нейл Джерард скорее угадал, чем увидел, как подошел Сильвестр, и когда он брал карты, пальцы его едва заметно дрожали. Когда граф приблизился к Нейлу и остановился у его стула, по комнате пронесся едва уловимый шепот.

Нейл оторвался от карт, взглянул на Сильвестра и приветливо кивнул:

— А, Стоунридж! Как поживаешь?

У игроков вырвался единодушный вздох облегчения, и теперь все открыто смотрели на происходящее. Джерард протянул руку, которую Сильвестр крепко стиснул. Руку человека, который пытался его убить.

— Благодарю. Джерард указал на стол:

— Не хочешь сыграть?

— С удовольствием, если не будет возражений.

Сильвестр внимательно оглядел партнеров Нейла. Банк держал герцог Картертон. Просто удивительно, как преобразились лица, выражавшие теперь полное одобрение возвращению Сильвестра Джилбрайта в лоно общества.

— Садитесь, Стоунридж, — произнес герцог, и по столам прошел еще один вздох облегчения.

Лорд Белтон отодвинул свой стул, показывая Сильвестру на освободившееся место.

— Лакей, стул для лорда Стоунриджа. Немедленно появился резной стул с позолотой, и граф сел, обратившись к соседу:

— Надеюсь, у вас все в порядке, Белтон?

— Да… да, благодарю.

— Как здоровье леди Белтон?

— О, все хорошо, спасибо, — ответил его светлость, беря рюмку кларета. — Попробуйте, Стоунридж. Отличное вино!

Новый жест в сторону лакея, и рядом со Стоунриджем появилась рюмка кларета.

Сильвестр вежливо улыбнулся и взял карты. Итак, Нейл решил вести себя, словно ничего не произошло. Такое отношение со стороны человека, который и начал весь этот скандал, обязывало других последовать его примеру. Но почему такая резкая перемена?

Человек, который в один миг мог забыть двадцатилетнюю дружбу, способен на все.

Через полчаса Джерард бросил карты и встал из-за стола.

— Не хочешь выпить со мной, Стоунридж?

— С удовольствием.

Сильвестр извинился перед другими игроками и последовал за Джерардом к уединенному столику в эркере. Выражение лица Сильвестра было спокойное, глаза холодные, как всегда, но он был настороже, словно обходил посты накануне битвы.

— Поздравляю с женитьбой, Стоунридж. Нейл наполнил две рюмки из графина на столе.

— А леди Стоунридж тоже в Лондоне? Кого же, по его мнению, он видел в «Отдыхе рыбака», подумал Сильвестр, прежде чем ответить.

— Да, здесь. Так же, как ее мать и сестры.

— Надеюсь, не под твоей крышей, — со смехом отозвался Нейл. — Мужчина не может оставаться самим собой при таком скоплении женщин.

Сильвестр выдавил из себя улыбку.

— У леди Белмонт свой дом на Брук-стрит.

— Мне хотелось бы удостоиться чести быть представленным леди Стоунридж, — проговорил Нейл. — Надеюсь, она будет присутствовать на балу в «Олмэксе» нынче вечером?

— Да, с матерью и сестрами.

Сильвестр потягивал кларет, откинувшись на спинку стула и скрестив ноги. Он смотрел на Нейла, но, казалось, не видел его.

— Я тоже загляну туда. Я ведь только что прибыл в Лондон.

— Да, кажется, я тебя не видел, — произнес Сильвестр. Не показалось ли ему, что у Нейла чуть дернулось веко? Но тот продолжал все в том же сердечном тоне:

— Ты должен отобедать у меня, Сильвестр. Мы так давно не обедали вместе!

— По крайней мере года три, — согласился Сильвестр, по-прежнему не проявляя никаких эмоций.

— Хорошо. Пусть это будет, скажем, во вторник. Несмотря на улыбку, глаза у Нейла бегали.

— Почту за честь.

— Значит, договорились. На Хаф-Мун-стрит, в восемь. И потом вист.

— Обширная программа, — заметил Сильвестр все с той же безмятежной улыбкой.

— А ты сам не собираешься сегодня заглянуть в зал Ассамблеи?

— Пока не знаю, — ответил Сильвестр.

— Конечно, это чуточку скучновато, — согласился Нейл. — Но показаться надо. — Он деланно засмеялся. — Ты не хочешь составить мне компанию?

Если Сильвестр приедет в «Олмэкс» в компании Нейла Джерарда, его реабилитация будет полной. Но что замышляет Джерард теперь? Если Сильвестр не будет подыгрывать ему, то никогда не узнает этого.

— А почему бы и нет? — словно между прочим проговорил граф. — Мне надо только зайти домой и переодеться.

— Тогда я встречусь с тобой позже, и мы поедем вместе.

Сильвестр кивнул в знак согласия, поднялся и отбыл. Когда он покидал салон, несколько рук поднялось в приветственном жесте. Он отвечал поклоном, но его усмешка говорила, что он прекрасно понимает причину этого неожиданного дружелюбия.

Теперь игра пошла в открытую. Враг был перед ним, и враг этот будет уничтожен. Сильвестр ощутил прилив ликования. Он знал Нейла Джерарда как свои пять пальцев. Знал все его слабости.

Они прибыли в «Олмэкс» без пяти одиннадцать, быстро поднялись по лестнице и вошли в бальный зал. Первой их увидела леди Сефтон.

— Лорд Стоунридж, ваша жена произвела на всех огромное впечатление, — проговорила она, поднимая к глазам лорнет и пристально рассматривая его. — Мы находим ее весьма своеобразной молодой особой. Капитан Джерард, а вы недавно в городе.

Мужчины лишь поклонились, поскольку ни одно из замечаний ее светлости не требовало ответа.

Сильвестр отыскал глазами жену. Тео танцевала с джентльменом средних лет, отличавшимся густыми бровями и легкой сединой на висках. Вся его фигура излучала значительность. Он и Тео, казалось, были поглощены весьма занимательной беседой, которую оживляла шаловливая улыбка партнерши.

На ней было шелковое платье цвета бронзы с кремовой отделкой. Несмотря на полное пренебрежение Тео к нарядам, ее одеяние отличалось безупречным вкусом. Но за это надо благодарить леди Белмонт, с улыбкой подумал Сильвестр. На шее у Тео красовалось ожерелье из топазов, а волосы были искусно уложены.

Это была старомодная прическа, но она как нельзя лучше шла ее мальчишескому лицу и огромным синим глазам. А когда он позже вынет шпильки, волосы упадут каскадом, образуя самый прекрасный ее наряд.

— Ты должен познакомить меня с леди Стоунридж, — заявил Нейл, прерывая цепь мыслей Сильвестра. — О, нам машет Герсингтон. Я собирался спросить его о заездах.

Сильвестр позволил отвести себя через зал к виконту Герсингтону и его закадычным друзьям. Их реакция при виде графа вместе с Джерардом была такой же, как и у игроков в клубе. За удивлением следовало смущение, а потом поспешная любезная улыбка и дружеское приветствие.

Тео вдруг прервала беседу с лордом Прэдом и замерла среди танцующих пар.

— Что-нибудь не так, леди Стоунридж? Лорд Прэд, который никогда не был хорошим танцором, чуть не налетел на нее.

— О нет… нет, прошу прошения. Приехал мой муж.

— Это действительно достойно удивления. — Лорд поднял бровь.

Тео выглядела смущенной и неловко проговорила:

— Дело в том, что Сильвестр не любит балы.

— Ах, как я его понимаю! — отозвался лорд. — Я и сам их терпеть не могу.

Тео удивленно взглянула на него:

— О, я этого не слышала, милорд. Надеюсь, я не слишком вам наскучила.

Лорд Прэд рассмеялся:

— Сударыня, честно признаться, я давно не имел такой интересной собеседницы, особенно по вопросам удобрения почвы!

Тео тоже рассмеялась, но было видно, что она потеряла интерес к разговору, и после очередного круга его светлость предложил отвести ее к мужу.

— Вы очень любезны, — проговорила Тео и предоставила лорду скучать в одиночестве.

Что привело сюда Сильвестра? Он вполне непринужденно чувствует себя в мужском кружке, разговаривает и смеется, словно не было этих лет отчуждения и они никогда не слышали о скандале в Вимьере. Возможно ли это?

Увидев, что Тео и ее партнер покинули танцевальный круг, Сильвестр извинился и пошел через зал туда, где сидела леди Илинор и разговаривала с женщиной в потрясающем платье из черного бархата.

— Добрый вечер, леди Белмонт.

Сильвестр поклонился, а она улыбнулась в ответ, но за спокойным выражением ее глаз угадывалось любопытство. Леди Илинор не могла не заметить, сколь резко отличалось отношение к ее зятю на этом балу от приема, оказанного графу в ее собственном салоне. Тем не менее она ничего не сказала.

— Стоунридж, какой приятный сюрприз! Вы знакомы с леди Прэд?

— Не столь близко, как мне хотелось бы, — проговорил граф, поднося руку ее светлости к губам. — Я вижу, моя жена танцует с вашим мужем?

Леди Прэд рассмеялась:

— Натаниель ненавидит танцы, но он с энтузиазмом обсуждает с леди Стоунридж достоинства мергеля. Ваша жена рассказала ему про недавно открытое в Стоунридже месторождение, и Прэд потащил ее танцевать, чтобы обсудить это без помех.

Сильвестр рассмеялся, но прежде чем он успел ответить, к ним подошли Тео и лорд Прэд.

— Возвращаю вам вашу жену, Стоунридж, — проговорил лорд Прэд. — Вы прибыли не вовремя. Увидев вас, леди Тео тут же покинула меня.

— О, сэр! — воскликнула Тео, слегка краснея. — Вы же отлично знаете, что покорили мое сердце.

— Вы оказываете мне слишком много чести, леди Стоунридж, — важно проговорил лорд Прэд, поднося ее руку к губам. — Если позволите, я буду иметь удовольствие посетить вас. Буду рад показать вам брошюру, о которой мы говорили.

Он предложил руку своей жене:

— Габриель, мне кажется, ты хотела обедать. И они откланялись.

— Мне хочется соленых сухариков, — заявила Габриель, когда они вошли в обеденный зал.

— Что? — Натаниель удивленно посмотрел на нее. — Соленых сухариков?

— В этот период мне всегда хочется соленых сухариков, — с улыбкой проговорила она.

— О Боже! — пробормотал муж.

— Интересно, будут ли на этот раз снова близнецы, — задумчиво произнесла Габриель, критически оглядывая накрытый стол.

— Зная тебя, я думаю, на этот раз будет тройня. — Натаниель протянул ей корзиночку с сухарями. — Ты каждый раз улучшаешь свои результаты, любовь моя.

Габриель рассмеялась, отламывая маленький кусочек:

— Шестеро детей в одном доме!

— Ужасная перспектива для человека, который не был уверен, что хочет и одного.

Натаниель покачал головой, но губы его растянулись в улыбке.

— Я думаю, тебе надо немедленно ехать домой.

Обняв ее за плечи, он направился с ней к выходу.

Габриель не возражала. Когда у ее мужа так горели глаза, она никогда не спорила.

Тео, чуть нахмурившись, смотрела, как они уходят.

— Надеюсь, я не обидела лорда Прэда. Ты чем-то расстроена, мама?

— Пустяки. Ты не видела Клариссу?

— Она танцевала с лордом Литтлтоном. Наша Кларисса не успокоится до тех пор, пока кто-нибудь не поручится за Джонатана Лейси. Ты не можешь попросить об этом леди Джерсей?

— Он кажется весьма приятным молодым человеком, — ответила леди Илинор. — Хотя временами рассеян. А как ваше мнение, Стоунридж?

— Как мне сказали, Кларисса нашла своего рыцаря, поэтому я промолчу, миледи.

— Возможно, что это так, — бесстрастно сказала леди Илинор. — Но я не дам своего благословения, пока не встречусь е его матерью.

Тео нахмурилась еще больше, потом повернулась к мужу:

— Мы тебя не ожидали, Сильвестр.

— Да, но я подумал: дай-ка загляну, посмотрю, как вы тут веселитесь, — спокойно ответил он. — Разве в этом есть что-то сверхъестественное?

— Нет, — коротко ответила Тео, поджимая губы.

— Сильвестр, могу я попросить тебя о чести быть представленным леди Стоунридж? — К ним незаметно подошел Нейл Джерард.

Сильвестр лукаво сощурил глаза и улыбнулся в ожидании взрыва.

— Дорогая, позволь представить тебе моего старого друга. Мы только что встретились после долгой разлуки.

Тео увидела лицо с довольно мелкими чертами, невыразительные карие глаза, гладкие каштановые волосы и высокую фигуру. В этом человеке было что-то странно знакомое. Тео сразу же невзлюбила его, хотя постаралась скрыть это за приветливой улыбкой.

Нейл быстро наклонился к ее руке, пытаясь справиться с охватившим его изумлением. Итак, это не любовница, а жена Джилбрайта!

— Рада с вами познакомиться, капитан Джерард, — сказала Тео. — Вы служили в армии вместе с моим мужем? Она следила за его реакцией. Знает ли он о Вимьере?

— Мы дружим еще со школы, леди Стоунридж, — ответил Нейл, уходя от прямого ответа. — Мы были вместе во многих передрягах, не правда ли, Сильвестр?

Он с улыбкой повернулся к графу, который молча кивнул в ответ.

Наступила небольшая пауза, но прежде чем молчание затянулось, Нейл, снова усмехнувшись, продолжил:

— Ах, леди Стоунридж, трудно вообразить, что мы когда-то были чумазыми десятилетними мальчуганами!

— Чумазыми? — Тео бросила на мужа удивленный взгляд. — Мне трудно представить себе Стоунриджа иначе как безупречно одетым и чистым.

— Но когда мне было десять лет, ты, дорогая, вряд ли могла меня знать.

Вдруг ему стало не по себе оттого, что Джерард находится вблизи Тео. Он чувствовал интерес Нейла к его жене. Конечно же, Джерард узнал в ней женщину, приехавшую тогда в «Отдых рыбака», но за его любопытством крылось нечто большее: Тео возбуждала его как мужчину.

Сильвестр взял Тео за руку.

— Извини, Джерард, но моя жена желает ехать домой. Нейл Джерард распрощался с ними и пообещал в ближайшем будущем навестить графиню.

— Но я не собиралась домой! — запротестовала Тео.

— Зато я собираюсь забрать тебя отсюда, — ответил Сильвестр. — Будь добра, окажи мне эту любезность.

Тео взглянула на мужа. Глаза его горели желанием, дыхание участилось, и она поняла, что этой ночью ей некогда будет задавать вопросы.

Глава 22

— Леди Тео дома, Фостер?

— Боюсь, что нет, леди Эмили.

Дворецкий придержал дверь, и Эмили с Эдвардом прошли в гостиную.

— Тогда мы подождем, — сказала Эмили. — Мы, наверное, пришли рано.

— Ее светлость ожидала вас? — с сомнением спросил Фостер.

— Да, мы договорились навестить миссис Лейси, и лейтенант Ферфакс должен был нас сопровождать.

— Она не сказала, когда вернется? — спросил Эдвард, бросая шляпу на столик.

— Нет, сэр. Я провожу вас в библиотеку.

— Да, и принесите, пожалуйста, чаю, — распорядилась Эмили. Семья Белмонт, как видно, продолжала считать Фостера своим дворецким.

Фостер поклонился.

— Кларет, мистер Ферфакс? Эдвард улыбнулся:

— Благодарю вас, Фостер. Леди Тео не говорила, куда идет?

— Нет, сэр. Фостер удалился.

— Тебе не кажется это немного странным? — спросил Эдвард, подходя к окну и выглядывая на улицу. День был солнечный, какая-то девчушка под присмотром няни гоняла железный обруч по тротуару.

— Что, Тео не сказала Фостеру, куда пошла? — нахмурилась Эмили. — Но это и неудивительно.

— Здесь не Лалуорт, Эмили.

Когда вошел Фостер с чайным подносом и графинчиком кларета, Эдвард вновь повернулся к нему:

— Она ушла пешком или уехала в ландо?

— Мне кажется, пешком, — ответил дворецкий, наливая кларет.

— Со служанкой или лакеем? — Эдвард взял рюмку. Фостер нахмурился:

— Мне кажется, она ушла одна, сэр.

Эдвард присвистнул. У него появилось неприятное предчувствие, и он снова выглянул в окно в надежде увидеть Тео, спешащую домой.

— Стоунриджу это не понравится.

— Что мне не понравится? — поинтересовался Сильвестр, появляясь в дверях.

Его пальто было покрыто пылью, а хлыст засунут в верхнюю петлицу.

— О, просто Тео куда-то ушла одна, — весело сообщила ему Эмили.

Граф обернулся к дворецкому:

— Как давно она ушла, Фостер?

— Не могу сказать точно, милорд.

Дворецкий всегда был на стороне своей юной хозяйки и не видел причин менять со временем свои принципы.

— Час? Два?

— Вероятно, с полчаса, милорд.

— Что в этом странного? — Сильвестр обратился к Эмили.

. — Мы должны были вместе ехать к миссис Лейси, — пояснила Эмили. — А Тео никогда не нарушает договора.

— Что ж, — пожал плечами граф, — уверен, она скоро вернется. Какого вы мнения о кларете, Эдвард?

— Отличный, сэр.

Предчувствие Эдварда сменилось уверенностью. Он понял, что заставило Тео позабыть об их договоренности, знал, куда она отправилась, и, вероятно, в нанятом экипаже.

Он поставил рюмку на стол.

— Эмили, я должен извиниться. Я… я вдруг вспомнил об очень важной встрече с… с моим портным.

И он, оттолкнув дворецкого, вылетел на улицу, провожаемый удивленным взглядом своей нареченной.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — спросил Стоунридж у дворецкого и невестки, которые оба казались смущенными.

— Не могу ничего сказать, сэр. — Фостер поклонился и покинул библиотеку.

Эмили неуверенно смотрела на Сильвестра, но также не могла ничего сказать в ответ. Она чувствовала, что ей надо как-то объяснить неожиданный уход Эдварда, но под пристальным взглядом серых глаз Сильвестра у нее отнялся язык.

— Скажите же что-нибудь, Эмили, — с обманчивой беззаботностью молвил Сильвестр. — Часто ли Эдвард вспоминает о назначенных встречах подобным образом?

— Иногда, — промямлила Эмили.

— Хм…. — Граф нахмурился и погладил подбородок. — Могу я предположить, что эти случаи обычно связаны с Тео?

Эмили немедленно покраснела, и это было достаточно красноречивым ответом, хотя она и пыталась придумать какое-нибудь опровержение.

— Итак, о чем же вдруг догадался лейтенант Ферфакс?

Эмили покачала головой:

— Я не знаю.

— Но вы согласны со мной, что ему внезапно что-то пришло на ум?

— Возможно. Они… очень близки. И так было всегда.

Эмили почувствовала себя одной из бабочек в коллекции Рози, приколотой к листу картона, и с горечью подумала о своем женихе и сестре, которые подвергли ее этой пытке.

Сильвестр подошел к окну, у которого минутой раньше стоял Эдвард. Может быть, это приведет его к разгадке? У подъезда стояло ландо леди Белмонт, кучер мирно дремал на козлах, а лошади спокойно грелись на солнышке.

— Могу я узнать, куда вы собирались с Тео?

— Навестить миссис Лейси, — ответила Эмили. — Эдвард хотел пригласить Джонатана пройтись с ним завтра в «Таттерсоллз». Он собирался купить новую лошадь и заодно познакомить Джонатана с нужными людьми.

Еще одно проявление семейной солидарности! И вероятно, Эдвард поспешил на выручку Тео?

У Сильвестра по спине побежали мурашки. А почему Тео нуждается в выручке?

И тогда он понял все. Наверное, она сказала Эдварду о посещении «Отдыха рыбака» и о своих догадках. Он ведь и сам не верил, что, несмотря на запрет, Тео откажется от попыток раскрыть тайну. Слишком уж легко она тогда ему уступила… чертовски легко. Он как сейчас видел ее упрямо сжатый рот, поднятый подбородок, что всегда означало: «Ты можешь говорить что угодно, но я остаюсь при своем мнении».

Без сомнения, Тео вернулась в «Отдых рыбака». Но это его вина. Он был настолько глуп, что поверил, будто Тео послушается его приказаний!

Гнев, который Сильвестр сейчас испытывал, ужаснул его самого. Тео подвергала себя страшной опасности. Ни минуты не раздумывая, она отправилась в это жуткое место, каким являлась Док-стрит, где отчаянная бедность возвещала об ожесточенных душах ее обитателей. Они могут убить Тео ради лайковых перчаток и без сожаления бросят ее в Темзу.

— Эмили, я провожу вас к экипажу, — решительно проговорил граф, поворачиваясь к ней.

Эмили вздрогнула. Шрам, к которому она уже привыкла и который почти не замечала, стал мертвенно-белым. Холодные глаза графа сверкали огнем.

— В этом нет необходимости, меня проводит Фостер. Граф не обратил на ее слова никакого внимания.

— Идемте.

Эмили немедленно поднялась. Что такого натворила Тео, чтобы вызвать это ужасное преображение? Эмили всегда чувствовала себя с графом вполне свободно, но в данный момент он показался ей страшным, даже более страшным, чем их дед в минуты гнева.

Она выбежала из дома, граф поднял ее и посадил в ландо. Эмили видела, как он проделывал это с Тео, и та, кажется, не возражала. Но Эмили не была к этому готова и не хотела бы повторения ни за какие блага. Когда Стоунридж велел кучеру трогаться, она с огромным облегчением откинулась на спинку сиденья.

Сильвестр вернулся в дом и взбежал по лестнице, на ходу отдавая распоряжения:

— Фостер, заложите мою двуколку, но со свежими лошадьми, а то каурые уже устали.

— Да, милорд. — Дворецкий по-прежнему хранил невозмутимость пред гневом хозяина, но в душе волновался за молодую госпожу.

Пять минут спустя Сильвестр был уже в пути. Лошади полетели стрелой. Граф пытался отогнать ужасные картины того, что могло уже случиться. Вслед ему неслись удивленные возгласы и брань прохожих.

Нейл Джерард уставился на обезображенное лицо Джада О'Фланнери. Экс-сержант ухмылялся, показывая черный зуб.

— Что, язык проглотил, капитан? — спросил он с притворным сочувствием.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Нейл пытался говорить твердым тоном, но это ему плохо удавалось. Он чувствовал на затылке взгляды посетителей, которые искоса, с любопытством наблюдали за происходящим у стойки. Взгляд Нейла замер на массивных кулаках хозяина таверны. Один удар такого молота способен был отправить человека под стол со сломанной челюстью. А стоило Джаду пошевелить пальцем — тут же явится компания головорезов, готовых на все.

— У меня есть свои источники информации, — мечтательно проговорил Джад. В глазах его была насмешка. Он видел, что Нейл напуган. Он вообще легко пугался, и никто не знал этого лучше сержанта О'Фланнери.

— И эти источники сообщили мне, что ты оказываешь предпочтение другой таверне. Это меня очень огорчает. Он сделал добрый глоток эля из еврей кружки.

— Ты регулярно приходишь сюда, но ни разу не заказал выпить и не сказал доброго слова старому товарищу по оружию. И вдруг я узнаю, что ты ходишь в «Отдых рыбака», пьешь, разговариваешь с тамошними завсегдатаями. У Длинной Мег виски получше? Так, что ли, господин капитан? .

Нейл почувствовал, как на лбу у него выступила испарина. Джаду все известно!

— Человек имеет право находиться где захочет, — заявил он и сам понял, как неубедительно это прозвучало. Нейл запустил руку в карман и вынул кошелек: — Вот.

Он отсчитал пять гиней и повернулся, чтобы уйти.

— Минуточку, капитан! — Голос у Джада стал жестче. Нейл неохотно повернулся:

— Ну?

— Мне не нравится, что ты ищешь способ нарушить нашу договоренность. Пообещай мне, что больше так не будешь.

Джад вдруг наклонился к Нейлу, и тот почувствовал запах пива и гнилых зубов. Выбросив вперед руку, Джад схватил капитана за накрахмаленный галстук, который тот старательно завязывал добрых полчаса.

— Ты больше так не будешь, да? — повторил он, брызжа слюной.

Нейл попытался отвернуться.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — выдавил он наконец.

Джад медленно кивнул и еще крепче сжал галстук.

— Если не понимаешь, один из моих друзей тебе объяснит.

Он толкнул свою жертву, и Нейл оказался в объятиях ухмыляющегося громилы, который поднял его как младенца и швырнул через всю комнату. Нейл врезался в стол. Со стола упала кружка и залила его безукоризненный костюм.

— Эй! Поосторожнее! — прорычал кто-то, когда Нейл пытался подняться на колени. — Ты пролил мое пиво, — сказал с насмешливым презрением красномордый мужчина, хватая его за галстук и рывком ставя на ноги. Затем он с силой двинул ему в челюсть.

У Нейла посыпались искры из глаз, он почувствовал во рту привкус крови. И в следующую секунду испытал высшую степень унижения, когда по ноге у него потекла теплая жидкость. Под хохот и улюлюканье он пошел к выходу.

— Увидимся на следующей неделе, господин капитан! — весело прокричал Джад ему вслед.

Был холодный солнечный день. Держащий его лошадей парнишка с нескрываемым любопытством уставился на джентльмена, у которого быстро опухал правый глаз и с подбородка на разорванный галстук капала кровь из разбитой губы. От него пахло пивом и мочой. Капитан обругал мальчишку и оттолкнул его в сторону, чтобы сесть в двуколку.

— Эй, а моя плата, сэр? — закричал парнишка. — Не то я позову из таверны отца!

Нейл грязно выругался, но, не желая более встречаться с обитателями «Черного пса», выудил из кармана шестипенсовик и швырнул его ухмыляющемуся мальчишке. Тот схватил монету и пустился бегом по улице, пока кто-нибудь из старших не освободил его от обязанности потратить деньги самостоятельно.

Нейл стегнул лошадей, и они рванулись вперед по узкой улочке. Одна из них зацепилась копытом за неровность мостовой и чуть не упала на колени. Джерард натянул вожжи и выправил лошадь. Физическое насилие всегда вызывало у него ужас. Одна угроза такого насилия превращала его еще ребенком в мямлю и плаксу, благодаря чему он был излюбленной мишенью для забияк и хулиганов, царивших в коридорах вестминстерской школы. Как он завидовал Сильвестру Джилбрайту, который всегда встречал своих мучителей кулаками и отборной бранью! Сильвестра били часто, но он всегда давал сдачи, и наконец его оставили в покое. У Нейла Джерарда все было не так. Школьные годы были для него адом, о котором ему не хотелось даже вспоминать.

И вот он снова пострадал от рук головорезов, которые смеялись над ним и упивались его ужасом. А через неделю он будет вынужден вернуться туда и вновь встретиться с ухмыляющимся Джадом О'Фланнери. Через неделю, и еще через неделю, и так до бесконечности. И вечное унижение впереди…

Направляясь к Тауэр-Хилл, он миновал «Отдых рыбака». Кто-то сообщил Джаду о его намерениях. Может быть, человек, которого он послал в Дорсет? Тот злился на Нейла, когда он отказался платить за провал операции, и грозил отомстить. Но Нейл счел эти угрозы пустыми.

Рядом с «Отдыхом рыбака» остановилась двуколка. Джерард видел, как на мостовую легко соскочила закутанная в плащ фигура. Это была женщина. На минуту любопытство заставило его забыть о ноющей скуле и плачевном состоянии одежды. Женщина что-то сказала вознице, при этом капюшон упал и обнажил иссиня-черные волосы графини Стоунридж.

Что, черт возьми, она здесь делает?

Если бы приехал Стоунридж, это было бы неудивительно. Он ничего не узнал в первый раз и сделал бы еще одну попытку. Но он бы вряд ли что-нибудь узнал. Нейл больше ни разу не переступил порога этого заведения, никто там не знал его имени и не мог описать.

Но что здесь делала жена Джилбрайта? Искала сведения о покушении? Это невероятно. Нейл не мог поверить, что Стоунридж разрешил бы ей это делать. Он не скрывал своего раздражения, когда его жена появилась здесь в первый раз. Жены не приезжают за мужьями в подобные заведения и тем более не посещают их одни.

У Нейла появилась одна идея. Леди Стоунридж заслуживает того, чтобы заняться ею всерьез. Предположим, что она помогает своему мужу, при этом пренебрежительно относится к условностям и достаточно неблагоразумна. Иначе как можно было объяснить ее появление в «Отдыхе рыбака»? Импульсивна? Да. Храбра? Безусловно. Такая женщина способна совершить необдуманный поступок, если приманка будет достойна внимания.

Он вдруг понял, что не устранил Джилбрайта, а лишь нейтрализовал его. Шантаж за шантаж! Это может его спасти, если Нейл будет уверен, что Джилбрайт не проговорится о Вимьере, даже когда узнает правду. И тогда Джад замолчит, боясь разоблачения? Ну, положим, не совсем так. Но визиты к «Черному псу» можно было бы в этом случае прекратить.

А если Джад вздумает преследовать его, Нейл может на время исчезнуть из Лондона, а экс-сержант быстро перенесет свое внимание на других птичек, которых можно пощипать. Если же Джад решит пойти в Хорсгард и изложить свою версию событий в Вимьере, ее сочли бы клеветой обиженного своим командиром старого солдата.

Он вытер кровь с рассеченной губы, одновременно подгоняя лошадей. Паника прошла. Обхаживая привлекательную, но наивную и, несомненно, бесшабашную женщину, он добьется большего, чем подстраивая несчастные случаи. Шантаж гораздо более нравственное оружие, чем убийство.

Тео, уверенная, что ее никто не видел, толкнула дверь и вошла в зал. Он был почти пуст в это время дня. Лишь у очага сидел старик и пыхтел трубкой. Какая-то неряшливая молодая женщина с младенцем на руках склонилась к стойке:

— На два пенса джина, Длинная Мег.

— Сначала я посмотрю на твои монеты, — проскрежетала Мег откуда-то из темноты позади стойки.

— А нельзя в кредит? — захныкала женщина. — От джина малыш засыпает.

Длинная Мег выплыла из темноты, большая и краснолицая, какой ее запомнила Тео, когда та выскочила за Томом с кочергой.

— В последний раз говорю, что твой кредит… — Увидев Тео, она замолчала. — Ну и ну, — медленно протянула Мег. — Что тебя сюда привело? Тебе что-нибудь нужно, юная мисс?

— Я хочу спросить вас кое о чем, — ответила Тео, приветливо улыбаясь.

— Это о чем же? — поинтересовалась Мег, прищурив глаза и уперев руки в бока.

— Меня зовут Памела, — ответила Тео, готовая к этому вопросу.

— Ты как-то вечером была здесь, — с подозрением проговорила Мег. — С одним джентльменом. Так что тебе надо от меня?

— Я хочу спросить вас об одном из ваших посетителей. Мег запрокинула голову и засмеялась, и смех ее был не из приятных.

— Мы здесь не отвечаем на такие вопросы, девонька. Мои посетители занимаются своими делами, а я своими. Нам здесь ищейки не нужны.

Она вышла из-за стойки в зал. В этом маленьком тусклом помещении она казалась еще больше, чем в ту ночь, и Тео забеспокоилась.

— А я ничего и не вынюхиваю, — проговорила она, хотя это и было ее единственной целью. — Я заплачу за любую информацию…

— Неужели? Прямо сейчас? — Мег приблизилась еще и теперь возвышалась над Тео. — А что у тебя в этом твоем ридикюле?

Она попыталась схватить ридикюль. Тео подалась назад. Длинная Мег двинулась на нее, а Тео, выбросив вперед ногу, попыталась ударить эту верзилу в живот.

Мег заорала, и откуда ни возьмись появилась пара мужиков. Неряшливая молодая женщина с младенцем все еще склонялась над стойкой, глаза ее, потускневшие от джина, следили за происходящим, и она бессознательно подалась в сторону, когда эта парочка проходила через проем в стойке.

Тео понимала, что у нее нет шансов выстоять против этой троицы. Почему она не догадалась взять с собой пистолет? Она отпрыгнула назад, развернув скамейку между собой и нападающими. Если бы только удалось выбраться на улицу, она смогла бы добежать до своего экипажа. Но теперь два головореза взяли ее в клещи, а Длинная Мег продолжала надвигаться на нее, и глаза ее горели злобой. Удар Тео был чувствительным, но лишь настолько, чтобы обозлить эту жуткую бабу еще больше.

В отчаянии Тео схватила кувшин с пивом и швырнула в лицо бандиту, что приближался к ней слева. Другой рванулся к ней и схватил за руку. Тео изловчилась и освободила руку. Но это было лишь временное преимущество.

И вдруг в полутемной комнате раздался выстрел.

— Прочь!

— Эдвард!

Тео повернулась к своему спасителю. Он стоял в дверях с пистолетом в руке.

— Живее!

Тео поняла, что он не может перезарядить пистолет и нападающие сейчас возобновят атаку, тем более когда увидят, что у капитана только одна рука.

Она в три прыжка достигла двери, и они с Эдвардом отступили на улицу. Мег и два ее помощника рванулись за ними, но Тео захлопнула дверь у них перед носом.

— Бежим!

Она схватила Эдварда за руку, и они пустились вниз по пустой улице. Двуколка исчезла.

Эдвард выругался, пытаясь одной рукой перезарядить пистолет. Их экипажи исчезли, и Эдвард догадался, что звук выстрела заставил обоих возниц ретироваться в более спокойный район.

Дверь «Отдыха рыбака» с шумом распахнулась, и двое бандитов выскочили на улицу. За ними следовала Мег.

Эдвард оставил свои попытки перезарядить пистолет и побежал вместе с Тео. Их преследователи с ревом пустились в погоню, призывая на помощь местных обитателей. Тео споткнулась, упала на одно колено, встала и побежала снова. Ей казалось, что звук шагов преследователей раздавался не сзади, а колотился у нее в крови, и она чувствовала их дыхание на своем затылке. Эдвард не мог бежать так быстро, как она. Сказывалось отсутствие тренировки, и Тео отчаянно тянула его за собой, пытаясь удержать от падения.

И вдруг из-за угла вылетела двуколка. Лошади пронеслись мимо беглецов и стали прямо перед преследователями, которые в ужасе остановились под занесенными над ними копытами четырех лошадей.

Тео и Эдвард облегченно вздохнули. Граф Стоунридж сидел как изваяние, загородив своим экипажем улицу. Он снова тронул вожжи, и лошади понеслись вперед. Удалая троица поспешила скрыться за дверью таверны.

Граф осадил лошадей. Улица была слишком узкой, чтобы развернуть экипаж. Он взглянул через плечо туда, где все еще, затаив дыхание, стояли Эдвард и Тео.

— Живо сюда, вы, оба! — приказал он. Тео, взглянув на лицо мужа, сразу поняла, что попала из огня да в полымя.

Она шагнула к экипажу.

— Ты не должен винить Эдварда за…

— А я и не виню, — с ледяным спокойствием заявил граф. — Залезайте.

Глава 23

Двуколка не была предназначена для троих пассажиров, и Тео оказалась у Эдварда на коленях.

Сильвестр молчал, а парочка авантюристов не смела шевелиться. Никто не проронил ни слова, пока Док-стрит не осталась позади. Тогда Эдвард прокашлялся и с явным смущением проговорил:

— Прошу прощения, сэр, за то, что я столь неуклюже пытался помочь. Я должен был подумать… по…

— Я не считаю вас ответственным за действия моей жены, Ферфакс, — прервал его Сильвестр твердым как сталь голосом.

Эдвард смолк, борясь со стыдом. Он должен был справиться с ситуацией, но вместо этого сам был спасен, как школьник, петушащийся перед признанным забиякой.

Тео с сочувствием взяла его руку. Она понимала, что он чувствовал. Эдвард взглянул на нее, молча виня в своем поражении. То, что произошло, яснее ясного доказывало ограниченность его возможностей.

Тео взглянула на мужа. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

— Сильвестр! — неуверенно начала Тео.

— Думаю, ты не захочешь сейчас услышать, что я собираюсь тебе сказать. Подожди до дома.

Тео замолчала. Они миновали Сити, проехали мимо собора Святого Петра, вдоль Стренда, где ландшафт стал более знакомым, улицы шире, а частные дома более респектабельны, витрины магазинов наполнены предметами роскоши, взывавшими к фешенебельному Лондону.

Сильвестр поехал медленнее. Тео была рядом, и ему не о чем было беспокоиться.

— Вы не будете возражать, если я вас высажу на Пиккадилли, Ферфакс? — Вопрос прозвучал столь неожиданно, что Эдвард и Тео чуть не подпрыгнули.

— Нет, конечно же, нет, сэр, очень вам благодарен, — безутешным голосом проговорил Эдвард.

Сильвестр остановился на углу Пиккадилли и Сент-Джеймс-стрит, и Эдвард неловко слез на мостовую. Он постоял, раздумывая, что сказать, но граф пожелал ему всего хорошего, и его двуколка двинулась дальше.

Тео обернулась и приветственно взмахнула рукой. У нее был такой вид, словно ее везли на гильотину. Эдвард редко видел ее в таком состоянии, но про себя подумал, что в этом случае ее страхи оправданны. Даже неприятеля на поле брани он не воспринимал с таким трепетом, как графа Стоунриджа в сегодняшнем происшествии.

Эдвард исчез, и гнев Сильвестра вспыхнул с новой силой. Тео сегодня напугала его больше, чем кто-либо за всю его жизнь. Задержись он еще на минуту — и было бы поздно. Ужас, который он до сих пор сдерживал, охватил его и заставил задрожать. Когда же Сильвестр подумал о том, что только смутное предположение заставило его поехать в «Отдых рыбака», ему стало не по себе.

Он въехал во двор, вышел из двуколки и бросил поводья конюху, прежде чем протянул руку, чтобы помочь жене выйти.

Тео едва коснулась его руки и легко спрыгнула на землю.

Шрам у графа побелел, и Тео поняла, что еще никогда не видела мужа таким гневным. В животе у нее похолодело, ноги подкосились. Она никогда не была так напугана. Даже в «Отдыхе рыбака». Там у нее не было времени испугаться, но теперь она была испугана почти до смерти.

Она не знала человека, который управлял теперь ее жизнью, потому что он не позволял ей узнать себя. Она знала его тело и знала, что доставляет ему удовольствие. Знала и то, что может его рассмешить. Но это были поверхностные сведения. Как она могла понять его, если он скрывал свои сокровенные мысли, не посвящал ее в свои планы и решения, сообщал ей лишь скудные факты своей предыдущей жизни и совсем ничего не говорил о своих чувствах, характеризовавших человека, с которым ей предстоит провести всю свою жизнь.

Она не могла даже догадываться, что произойдет в следующую минуту.

Сильвестр подталкивал Тео, держа руку у нее на пояснице. Так он провел ее от конюшни до дома.

Дверь открыл Фостер, но при виде белого как мел лица графини и неприкрытого гнева графа быстро ретировался.

Сильвестр обхватил ее за талию и потащил через холл к лестнице с такой скоростью, что ее ноги едва касались паркета. Мраморная лестница казалась ей нескончаемой. Тео ощущала его близость, его дыхание на

своем затылке, тепло его тела. Но это была угрожающая близость, хотя прежде она всегда несла радость и предвкушение блаженства. Сейчас же ее обуревали дурные предчувствия. Сильвестр открыл дверь, и они очутились в спальне, окруженные знакомыми предметами. В камине весело потрескивали поленья.

Сильвестр с треском захлопнул за собой дверь. Тео повернулась к нему, и выражение ее синих глаз было платой за испытанный страх.

— Как ты посмела предпринять эту безрассудную авантюру? — резко спросил граф. Тео крепко сцепила руки.

— Я знаю, что это было глупо. Я не догадалась захватить с собой пистолет. Мне…

— Что! — прервал ее граф, не веря своим ушам. — Это все, что ты можешь сказать? Ты пренебрегла моими указаниями, вмешалась в мои дела, бездумно подвергла себя опасности и считаешь, что должна извиниться только за то, что забыла взять пистолет?!

— Как ты не понимаешь, — закричала Тео, — что мне ничего не оставалось делать? Ты обещал мне партнерство. Ты соблазнил меня этим обещанием, а вместо этого стараешься отдалиться от меня. Ты не позволяешь мне ничего о тебе узнать… — Тео отодвинулась от мужа. Слезы обиды застилали ей глаза. — И ты еще смеешь обвинять меня!

Сильвестр шагнул к ней, но остановился, чтобы унять дрожь.

— Я ничего не могу решать сейчас, — проговорил он. — Я не доверяю самому себе, находясь с тобой в одной комнате! — Сильвестр повернулся к двери. — Оставайся здесь и не смей выходить, пока я не вернусь.

— Что?

Опешив, Тео снова повернулась к нему.

— Отныне я намерен контролировать каждый твой шаг, — сурово ответил Сильвестр. — Поэтому оставайся в своей комнате и дай мне время, чтобы прийти в себя. Если ты сделаешь отсюда хоть шаг, то будешь жалеть об этом до своего смертного часа.

Потрясенная, Тео смотрела, как Сильвестр вышел и дверь за ним плотно захлопнулась. Ее бил озноб. Она смахнула слезы и подошла к окну. На улицу вышел Сильвестр, взглянул на окна, но если и увидел ее, то никак этого не показал. Затем он повернулся и зашагал вниз по улице, стегая тростью по зеленой изгороди.

Тео налила из графина стакан воды и медленно выпила, ожидая, когда пройдет дурнота и успокоится дыхание. Потом скинула туфли и, поджав ноги, уселась в глубокое кресло у камина. Самое ужасное было то, что ей пришлось открыть свои карты. Сильвестр теперь знал, что Тео не собирается терпеть его молчание. Зная своего мужа, она понимала, что он будет вынужден предпринять серьезные шаги, чтобы предотвратить вылазки с ее стороны. Она не сможет убедить Сильвестра довериться ей.

Тео откинула голову на подушки и выругалась себе под нос. Сильвестр, вероятно, бродит по лондонским улицам и продумывает способ превратить ее в образцовую жену. Миленькая маленькая женушка, которая греет его домашние туфли, заказывает его любимые блюда и молча склоняет голову, повинуясь каждому приказанию.

Но это ему не удастся! Тео посмотрела на закрытую дверь своей спальни. Может быть, и удастся, но она не нарушит его последнего приказания.

Звуки под окнами прервали ее размышления. Тео спрыгнула с кресла и подошла к окну. Перед дверьми дома остановилась почтовая карета, к крыше которой были приторочены бесчисленные коробки и чемоданы. Колеса кареты были покрыты грязью, бока сильно заляпаны. Очевидно, она проделала немалый путь. Шесть сопровождающих с мушкетонами сидели на лошадях — по-видимому, путешествие было опасным. Лакей открыл дверь и опустил ступеньки. Из экипажа вышла леди Джилбрайт. Она раздраженно отряхнула свои юбки и поправила шляпу, затем подняла к глазам лорнет и осмотрела фасад Белмонт-Хаус. Фостер поспешил им навстречу, чтобы приветствовать леди Джилбрайт и Мери, которая вынырнула из почтовой кареты, завернутая в пурпурную мантию. Она прижимала к носу носовой платок.

Тео с ужасом смотрела на огромное количество багажа на крыше экипажа. Сколько же времени, черт возьми, они собираются здесь пробыть?

Она обернулась, так как в дверь постучали.

— Извините, миледи, прибыла мать его сиятельства… леди Джилбрайт, — проговорила Дора, слегка запыхавшись.

— Спасибо, Дора.

Тео, улыбаясь, повернулась к зеркалу. Ей предоставлялся интересный выбор в приказах мужа: приветствовать его мать с должным почтением и гостеприимством или не покидать свою комнату. Тео выбрала первое. Вряд ли Сильвестр сможет обвинить ее.

В зеркале она выглядела взъерошенной. Дневное сражение и бегство от бандитов ради спасения жизни не способствовали изяществу внешности.

— Помоги мне переодеться, Дора… кремовое шелковое подойдет.

Тео начала вытаскивать шпильки из волос.

— Надо заново причесаться, но поживее, я не могу заставлять леди Джилбрайт ждать.

Десять минут спустя она поспешила вниз, где ее испуганному взору предстала огромная груда багажа, который все еще вносили лакеи.

— Ее светлость и мисс Джилбрайт в салоне, леди Тео, — провозгласил Фостер. — Я предложил им чаю, но ее светлость высказала сомнение, что ей здесь могут предложить хороший чай.

— Тогда принесите кофе. Мне помнится, ее светлость выказывает ему предпочтение. — Тео заговорщически подмигнула Фостеру и понизила голос до шепота: — Как долго они намерены оставаться?

У Фостера слегка дрогнули губы.

— Не знаю, миледи. Я думаю приготовить для мисс Джилбрайт китайскую комнату, а цветочную — для ее светлости.

Тео вошла в салон.

— Добро пожаловать в Белмонт-Хаус. Надеюсь, путешествие было не слишком утомительным?

— О, оно было просто ужасным, — заявила ее свекровь, поднимая к глазам лорнет и подвергая Тео суровому осмотру. — Хм… Кажется, твое лицо стало несколько светлее… немного улучшилось. А где Стоунридж?

— Он отправился по делам, миледи. Уверена, если бы он знал, что вы прибудете сегодня, он был бы уже здесь.

Тео повернулась к золовке, прижимающей к красному носу белый платок.

— Надеюсь, вы здоровы, Мери?

— Неужели она выглядит здоровой? — раздраженно спросила леди Джилбрайт. — Все время хнычет и шмыгает носом. Надеюсь, что этот шарлатан доктор Уэст сможет что-нибудь сделать для бедняжки. Хотя я не очень-то верю докторам.

— Если бы я могла принять горчичную ванну, мама, — простонала Мери, — уверена, мне сразу же стало бы легче.

— Кофе, миледи! — В салон вошел Фостер с подносом в руках.

— Благодарю. И… хм… хм… мисс Джилбрайт хотела бы принять горчичную ванну, если можно. — Она повернулась к страдалице и сочувственно осведомилась: — Тебе нужна только ножная ванна или ты погрузишься в нее вся?

Мери что-то пролепетала и взглянула рассерженно на мать. Надо же обсуждать такое при дворецком!

— Мы установим ванну в китайской комнате, миледи, — сдержанно проговорил Фостер, бросая взгляд на свою юную хозяйку. — Горничная, леди Джилбрайт, в вашей комнате ожидает указаний.

Тео предложила свекрови еще кофе, но та заявила, что он слишком крепкий и вреден для тех, кто страдает печенью.

— Вам тоже не мешает проконсультироваться у доктора Уэста, — прощебетала Тео, наливая себе молока. — По поводу печени, например.

— Моя печень, милочка, кроме меня, никого не касается, — провозгласила леди Джилбрайт. — Удивляюсь, как это леди Илинор не научила вас не задавать неуместных вопросов. Но ведь Белмонтам никогда не хватало утонченности!

Тео почувствовала, как кровь прилила к ее щекам, и прикусила язык, чтобы сдержаться.

— Кофе, Мери?

— Я не пью кофе, — обидчиво отозвалась золовка, словно Тео должна была знать об этом. — Я хотела бы пройти в свою комнату.

— Ради Бога, я провожу вас наверх.

Тео поднялась и направилась к двери. Она посмотрела в окно, выходящее на улицу, и узнала фигуру своего мужа, крупными шагами направлявшегося к дому. Сердце у нее ушло в пятки, и она вознесла молитву к Небу, чтобы Сильвестр достаточно остыл и разумно отнесся к ее присутствию внизу.

Когда Сильвестр подходил к дому, он все еще хмурился, но гнев его уже улетучился, и теперь он вполне владел собой. Первым делом он собирался завтра утром отправить Тео в Стоунридж. Самое разумное решение. Тео будет в стороне, пока он разберется с Джерардом.

Он также даст ей понять, что не потерпит более ее выходок.

Граф вошел в холл в тот момент, когда лакей вносил последние чемоданы.

— О, Сильвестр, ты вернулся! — донесся из гостиной голос Тео. — Посмотри, приехали твоя мама и сестра.

Она, улыбаясь, вышла в холл, но при виде лица графа ее улыбка угасла и в глазах появилась озабоченность.

— Я спустилась их встретить, — проговорила Тео извиняющимся тоном и чуть пожала плечами, словно говоря: «А что я должна была делать, по-твоему?»

Он слегка кивнул ей, то ли принимая к сведению сказанное, то ли одобряя ее действия, и повернулся, чтобы приветствовать гостей и получить от Мери свою долю жалоб на слабое здоровье.

— Твоя сестра пожелала принять горчичную ванну, — сказала Тео, — и, я думаю, леди Джилбрайт захочет отдохнуть перед обедом.

Сильвестр снова кивнул, но теперь в знак того, что принимает ее объяснения, и сказал матери:

— Боюсь, что должен буду оставить вас этим вечером. У меня уже назначена встреча, от которой я не могу отказаться. Возмущенный вздох Тео чуть не заставил его рассмеяться. Вечер наедине с его матерью и сестрой будет женушке достойным наказанием. Ничего лучшего и придумать нельзя.

Сильвестр сам проводил мать и сестру наверх и затем оставил, сказав, что ему надо переодеться для вечерней встречи. Но они увидятся завтра утром. При этом взгляд графа скользнул по лицу жены, и Тео поняла, что эти слова относятся и к ней тоже. Она должна дождаться утра, чтобы узнать о его решении.

Тео смотрела на удаляющуюся спину мужа, скрипя зубами от раздражения, а затем снова повернулась к свекрови.

Когда Генри помогал Сильвестру переодеваться, он сразу понял, что его господин не склонен к разговорам. Граф хмурился, небрежно завязывая галстук.

Он не мог отослать Тео, пока здесь находится его мать. Оставалось надеяться, что дорогие гости так заморочат ей голову, что у Тео не останется времени на выкрутасы, а как только они уедут, граф отправит Тео обратно в провинцию.

Полчаса спустя он покинул дом, радуясь, что отвертелся от скучного и утомительного вечера, который ожидал Тео. Но он не знал, что Тео уже приняла меры, послав гонцов с просьбой о поддержке.

Не прошло и часа, как семья Белмонт, Эдвард Ферфакс и Джонатан Лейси прибыли спасать отчаявшуюся Тео.

Нейл Джерард готовился к встрече гостей в своем доме на Хаф-Мун-стрит. Все они в прошлом или настоящем служили в Третьем драгунском полку, и Нейл надеялся развеять все их сомнения относительно Сильвестра Джилбрайта.

После этого у Сильвестра отпадет желание копаться в прошлом. Не в его интересах было бы извлекать на свет старую историю, которую теперь все предпочитали забыть. Но в качестве наивысшей гарантии своей безопасности Нейл рассчитывал на небольшой спектакль с леди Стоунридж в главной роли. Он знал непомерную гордость Сильвестра. Джилбрайт подтвердит все, что угодно, чем выставит напоказ похождения своей жены, следствием которых будет ее измена супружескому долгу.

А такая договоренность с Джилбрайтом положит конец унизительным контактам с Джадом О'Фланнери.

Раздался стук в дверь, и Нейл услышал, как его слуга поспешил открыть ее. Судя по голосам, несколько гостей прибыли вместе.

— Привет, Нейл! — Потирая руки, в комнату вошел бравый капитан с пышными усами и бакенбардами. — Сегодня холодный ветер.

Взгляд прибывшего застыл на лице хозяина.

— Бог ты мой, что с. тобой случилось? Вот это синячищи! Нейл тронул свой подбитый глаз и слабо улыбнулся.

— Свалился с лошади, — пояснил он. — Негодная скотина! Я подумываю отправить ее на живодерню.

— Да, я всегда говорил, что с такими лошадьми лучшего ничего не придумаешь, — весело заявил капитан. — Но посмотри, с кем я встретился у твоих дверей.

Он указал на цветущего джентльмена с голубыми глазами, который вошел в комнату вслед за ним.

— Я уже несколько месяцев не встречал старину Барни. Где ты обретался, дружище?

— В Испании, с герцогом.

— При штабе, да? — Капитан взял предложенную хозяином рюмку вина. — Как там дела?

Второй джентльмен ответил не сразу. Он посмотрел на накрытый в нише у окна стол.

— А ты ожидаешь много народу, Нейл?

— Только пятерых. Будут еще Питер Фортескью и Сильвестр Джилбрайт.

— Стоунридж? — удивленно проговорил Барни. — Я слышал, он сейчас в городе. Кажется, женился?

— Совсем недавно, вскоре после того, как унаследовал титул.

— Хм… Мне казалось, ты его не принимаешь после того скандала в Вимьере.

Нейл пожал плечами:

— С тех пор много воды утекло, да и никто, собственно, не знает, что же произошло на самом деле. Он ведь был оправдан. И потом, трудно отказываться от старой дружбы. Гости согласно закивали.

— Что до меня, то я всегда считал его честным малым, — проговорил капитан, глядя в пустую рюмку.

— Вот и отлично. — Нейл улыбнулся и снова налил гостям вина.

В дверь снова постучались. Нейл надеялся, что это Фортескью, тогда к приходу Сильвестра все придут к решению, как его принять.

В дверях показалась долговязая фигура майора Фортескью. Друзья сердечно приветствовали его. Нейл тотчас же наполнил его рюмку и в третий раз ответил на вопрос о своей внешности.

— Нейл ожидает Джилбрайта, — проговорил капитан. — Ты помнишь это подозрительное дело в Вимьере?

— Отлично помню и никогда не верил ни единому слову обвинения, — заявил Фортескью. — Сильвестр свалял дурака, подав в отставку. Это и сделало его виноватым.

— Но он был тяжело ранен, — напомнил Нейл.

— Верно, но никто не принуждал его к отставке.

Майор сделал добрый глоток вина.

Сильвестр слышал этот разговор, стоя в холле и вручая слуге плащ и перчатки. Голоса были ему хорошо знакомы. Джерард не сказал ему, кто будет у него в гостях, но, по всей видимости, он решил устроить встречу старых друзей. Что, черт возьми, он затевает? Не обернется ли это новым унижением, несмотря на проявленные Нейлом знаки дружбы?

Сильвестр собрался с силами перед тем, как войти в комнату.

— Лорд Стоунридж! — объявил слуга.

— А, Сильвестр, добро пожаловать! Присутствующие заулыбались, Нейл пошел ему навстречу.

— Предупрежу твой вопрос, Сильвестр: меня сбросила лошадь. Ты, конечно, со всеми здесь знаком.

— Разумеется, но мы так давно не встречались, — с нажимом проговорил граф.

— Слишком давно, — подхватил Фортескью, с жаром пожимая ему руку. — Но почему ты так поспешил с отставкой?

— А мое ранение, Питер? — сказал Сильвестр. — Оно все еще дает о себе знать.

Питер взглянул в глаза Сильвестру. Казалось, он колеблется, и граф догадался, что тот хочет спросить о Вимьере. Но прежде чем майор успел это сделать, Джерард весело проговорил:

— Рюмку кларета, Сильвестр, и пойдемте ближе к камину.

Присутствующие выпили за здоровье Сильвестра. Но подходящий момент для расспросов был упущен.

Сильвестр подумал, как легко можно было все уладить. Все забыто, он принят и прощен. Но как примириться с самим собой? И к тому же факт оставался фактом: Джерард пытался его убить.

За карточным столом все видели, что Нейл играет невнимательно, и это просто бесило капитана, который был его партнером. Когда игра закончилась, майор Фортескью выразил общее мнение:

— Для человека, столь плохо играющего в карты, не по карману хороший кларет. — Он похлопал Джерарда по плечу. — Чертовски хороший кларет, и если ты выпил лишнего, не могу тебя в этом винить.

— Возможно, что и так, — хмуро отозвался капитан. — Но из-за тебя я потерял чистых пятьдесят фунтов, Джерард. Мне следовало уступить Барни свое место.

Но Сильвестр заметил, что Джерард пил мало.

Когда вечеринка уже подходила к концу, Сильвестр посмотрел на Джерарда и опытным взглядом увидел в его глазах страх, какой частенько видел в детстве. Он был полон непреодолимого отвращения к этому человеку, чувства гораздо более сильного, чем гнев, и понял, что оно появилось не сегодня, а в те далекие школьные дни.

Гости разошлись. Сильвестр уселся у камина, не желая замечать охватившую Нейла панику.

— Отличный вечер, Нейл, я тебе очень благодарен. Граф, улыбаясь, принял предложенную рюмку и начал игру.

— Скажи, вы обсуждали Вимьеру до моего прихода? У Нейла забегали глаза, он заставил себя улыбнуться.

— Так, одно-два слова. Все согласились, что это дело прошлое и не стоит из-за него портить старую дружбу.

— Тогда я действительно в большом долгу перед тобой, — задумчиво проговорил Сильвестр, чуть прикрыв глаза, чтобы Нейл не заметил их блеска. — Согласен, дело прошлое, но, может быть, теперь ты мне расскажешь, что же все-таки произошло в тот день?

Джерард поджал губы и сделал рукой жест, словно бы отмахиваясь от вопроса.

— Нет никакого смысла начинать все сначала, Сильвестр.

— Но ты должен был прийти с подкреплением. Ты своими глазами видел, как я сдался?

Джерард закрыл глаза и постарался сделать вид, словно эти воспоминания были для него слишком болезненны.

— Я ведь сказал на суде, что не видел этого. Так что мне нечего добавить по этому поводу.

— Но ты пришел с подкреплением?

— Да. Согласно приказу.

— Какими силами? — медленно спросил Сильвестр.

— Со мной было полторы сотни солдат.

— Но тогда какого черта мне было сдаваться? — Сильвестр поднял голову и устремил на Нейла пронзительный взгляд. — Как мне говорили, французы захватили знамя, перебив моих людей. Почему не убили и командира?

— Мне нечего тебе сказать, Сильвестр. — Нейл вдруг резко встал. — Никто не знал и не знает правды, так почему бы тебе не оставить это дело в покое?

Сильвестр тоже поднялся.

— Я не могу этого сделать, Нейл. Я не могу жить с сознанием, что совершил нечто постыдное. Я должен узнать, что же произошло на самом деле.

Граф внимательно следил за лицом Нейла и видел, как в глазах у того снова появился страх.

Граф резко поставил рюмку на стол, и она с нежным звоном раскололась. Он пожал плечами, словно извиняясь за свою неловкость.

— Ну, мне пора идти, я и так уже слишком задержался. Но мы славно посидели, как в доброе старое время, — весело проговорил Сильвестр и направился в холл. — Надеюсь все же, что память вернется ко мне и правда наконец восторжествует.

С этими словами он взял у слуги плащ и перчатки.

— Еще раз спасибо за приятный вечер. Когда Сильвестр пожимал руку хозяина, улыбка его была дружеской, но вдруг он словно что-то вспомнил.

— А как звали твоего сержанта? Того, что свидетельствовал на военном суде? Ужасное лицо, но, думаю, вояка отменный.

Джерард покачал головой:

— Я не помню его имени.

— Жаль, я бы мог его найти. Ну, еще раз до свидания!

Граф быстро спустился по лестнице и поднял руку в прощальном приветствии. На лице Нейла застыл ужас. Он усиленно тер подбитый глаз.

Джад О'Фланнери на суде был немногословен. Сильвестр хорошо помнил его лицо с нашлепкой на глазу и огромным красным шрамом на щеке.

Одно лишь упоминание об этом человеке вызвало панику у Джерарда.

Сильвестр с минуту стоял на мостовой, задумчиво глядя перед собой, затем круто повернулся и пошел в направлении, противоположном Керзон-стрит.

Нейл Джерард набросил пальто и вышел из дома через заднее крыльцо. Он шел к Джермин-стрит, в дом, где его хорошо знали и где всегда охотно угождали его вкусам. Хозяйка заведения привела ему маленькую девочку с волосами, заплетенными в короткие косички. Она очень убедительно изображала страсть и громко вскрикивала, когда, по ее мнению, этого требовали обстоятельства. Но глаза ее оставались пустыми, даже когда Джерард причинял ей боль. Он вымещал на маленькой проститутке всю злобу, горечь и страх, которые только что испытал.

Глава 24

Когда Фостер открыл графу Стоунриджу дверь, было уже за полночь, и Сильвестр удивился, обнаружив, что в доме еще не ложились спать, а в гостиной горят свечи.

— Что тут было, Фостер?

Он сделал шаг в сторону, пропуская слугу, торопившегося из столовой с подносом, полным грязной посуды.

— О, целый прием, сэр, — ответил Фостер сияя. Он принял у графа плащ и перчатки. — Прямо как в старые времена, милорд. Все семейство за обеденном столом, и мистер Эдвард, и кавалер леди Клариссы. — Он закрыл входную дверь и добавил: — Молодой мистер Лейси мне кажется милым джентльменом, сэр. Помяните мое слово, они поженятся еще до Рождества.

Фостер снова повернулся к графу, и сияние на его лице угасло, едва он увидел выражение глаз его светлости. Это была смесь грусти и раздражения.

— Если я правильно понял, леди Белмонт и девочки обедали здесь? — медленно спросил Сильвестр. — С моими матерью и сестрой?

— Да, сэр, именно так. Но леди Джилбрайт и мисс Джилбрайт ушли к себе рано, еще до чая. Как я понял, ее светлость не одобряет игры в фанты и других подобных развлечений.

Фостер вновь говорил ровным голосом, а лицо его стало непроницаемым, хотя Сильвестр готов был поклясться, что в глазах его читалось неудовольствие.

— Конечно, играя в фанты, юные леди немного пошумели, — спокойно продолжал Фостер. — Леди Белмонт неоднократно призывала их поутихнуть, но не слишком строго… Можно запирать, милорд?

— Да, я иду спать, — ответил граф и пошел к себе наверх.

— Да, между прочим, милорд, мисс Джилбрайт переехала из китайской комнаты. Она нашла, что драконы на обоях вызывают у нее несварение желудка. Спокойной ночи, милорд.

Несмотря на раздражение, Сильвестр не удержался от улыбки.

Он шагал по лестнице и не знал, гневаться ему или восхищаться. Вместо того чтобы терпеть одной скуку этого вечера, Тео превосходно провела время с близкими людьми и ухитрилась спровадить при этом его мать и сестру. Эта бесшабашная цыганка в который раз переигрывала его.

Затем он вспомнил о Мери и драконах и невольно рассмеялся. Несварение, вот уж действительно! Можно представить, как это развеселило леди Илинор.

Когда он подходил к своей комнате, то увидел под дверью Тео золотистую полоску света. Вероятно, она смакует свой успех. Граф вошел к себе и громко хлопнул дверью, надеясь, что это заставит Тео подскочить. Может быть, она хоть чуточку забеспокоится, узнав о его возвращении.

Комната графа освещалась огнем камина и единственной свечой на туалетном столике. Он, зевая, разделся и собирался уже залезть в постель, когда услышал скрип кресла в соседней комнате.

Тео еще не спала. Граф накинул халат и тихо открыл дверь в коридор. У Тео все еще горел свет.

Граф отворил дверь. Тео стояла у туалетного столика спиной к нему с рюмкой в руке. Она увидела его в зеркале и повернулась, поставив рюмку рядом с маленькой бутылочкой.

— Сильвестр!

— Почему ты не спишь? — спросил граф, входя в комнату.

— Мне совсем не хочется спать. Она откинула волосы со лба.

— Вероятно, вечер был слишком бурным, — сухо заметил Сильвестр.

Щеки у Тео вспыхнули.

— Я думала, твоей матери будет веселее в компании.

— Чушь!

Тео покраснела еще сильнее. С минуту она молча рассматривала его и затем с решительным видом проговорила:

— Я действительно сожалею о случившемся, Сильвестр. Это было глупо, или назови это сам, как считаешь нужным.

Граф шагнул к ней, взял за подбородок и сурово проговорил:

— Ты называешь глупым свое поведение потому, что забыла взять пистолет? Ты это имеешь в виду?

— Да, полагаю, что так, — призналась Тео. — Уверена, все было бы хорошо, если бы я все тщательно обдумала. Но к сожалению, я этого не сделала.

— Вот именно. И чуть не угробила и себя, и Эдварда. Ну что ж, больше такого не случится, Тео. Как только уедет моя мать, ты отправишься в Стоунридж.

— Одна?

— Одна, — подтвердил граф. — У меня здесь есть еще неоконченные дела. Когда я с ними разделаюсь, тоже приеду.

— Ах вот как! — Тео отклонила его руку. — Ты боишься, что я снова ввяжусь в твои неоконченные дела! Но ты не понимаешь, что я хочу делить с тобой все заботы и тревоги, хочу тебе помочь. Тот счастлив по-настоящему, кто заботится о других. Но ты не знаешь, что значит заботиться о ком-то.

Голос ее звенел от негодования.

— Разве я ни о ком не забочусь? О, это не так.

Тео стояла перед камином, контуры ее тела просвечивали сквозь прозрачную ночную рубашку. Граф не смог оставаться равнодушным.

— Иди сюда, — мягко проговорил он, протягивая к ней руки. — Я покажу, как я о тебе забочусь.

— Нет! — с жаром крикнула Тео, пытаясь оттолкнуть его. — Не трогай меня! Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался, Стоунридж. Никогда больше не касайся меня!

— Что за глупости ты говоришь?

Граф одной рукой прижал ее к себе, а другой взял Тео за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. Тео металась между желанием и гневом.

Когда граф нагнулся, чтобы поцеловать Тео, она резко мотнула головой, и поцелуй пришелся в ухо. Тео попыталась выскользнуть, но граф только засмеялся и усилил свою хватку.

— Мне нравятся твои уши, — пробормотал он.

Тео снова попыталась увернуться. Граф знал, как чувствительны ее уши и что Тео все же уступит растущему в ней желанию.

— Так-то лучше. Ну а теперь давай доставим удовольствие друг другу. Или, может быть, поборемся еще?

В нем что-то изменилось, подумала Тео. Он стал беззаботнее, словно скинул с себя тяжкий груз.

— Ты нетрезв! — воскликнула Тео, уловив запах бренди.

— Вовсе нет. — Граф покачал головой и поднял ее на руки. — И не гляди так, словно тебя ведут на плаху, цыганочка.

Сильвестр уложил ее на кровать. Волосы Тео спадали черной мантильей на белую ночную рубашку.

Сильвестр наклонился и коснулся губами ее щеки. Тео не шевельнулась. Он провел пальцем по ее губам, ожидая ответной реакции. Но Тео продолжала лежать все так же неподвижно, не отвечая на его ласки, хотя глаза ее потемнели и в них появился чувственный блеск.

Но несмотря на это, Тео оставалась совершенно неподвижной. Она лишь смотрела на Сильвестра, и в этом взгляде было нечто такое, чего граф не привык видеть в такие минуты.

Он поднялся, скинул ночную рубашку, позволив ей упасть на пол, и снова оперся коленом о кровать. Тео невольно скользнула взглядом по его телу. Сильвестр подавил улыбку и положил руку на ее колени. Спустя секунду граф снова взглянул на лицо Тео. Она глядела в потолок, но выражение глаз смягчилось, ее щеки разрумянились.

Она не способна скрывать свои чувства, подумал граф, в то время как его руки продолжали путешествовать по ее телу. Тео напряглась и слегка задрожала, когда пальцы графа достигли ее лона.

Сильвестр отнял руку, и Тео снова вздрогнула, как он надеялся, теперь от разочарования. Граф начал медленно раздевать ее.

Тео боролась с собой. Вдруг граф прекратил раздевать ее, и эта пауза показалась Тео бесконечной.

Она затаила дыхание. Ей потребовалось все самообладание, чтобы не пошевелиться, не показать свое нетерпение, не положить руки ему на грудь. И ей это удалось.

— Упрямая цыганочка, — пробормотал Сильвестр, чуть улыбаясь, так как прекрасно все видел. Он нагнулся и поцеловал се живот. Но она все еще не сказала ни слова и не сделала ни единого движения.

— Вероятно, надо сменить тактику, — проговорил он как бы про себя и быстро перевернул ее на живот.

Тео была ошарашена. Она ожидала продолжения ласк, но теперь Сильвестр так же медленно поднимал ее рубашку с другой стороны, обнажая ее тело дюйм за дюймом, пока не дошел до поясницы. Тео почувствовала его теплое дыхание, когда он коснулся языком ямочки меж ягодицами. Руки графа при этом гладили ее бедра, и наконец она застонала и двинулась навстречу его ласкам. Сильвестр понял, что победил.

— Теперь мне хотелось бы вновь видеть твое лицо. Он снова повернул ее на спину, и Тео забыла обо всем на свете…

— Ты упрямая, злая ведьмочка. Но я еще упрямее.

— Не надейся, что все и всегда будет по-твоему. Сильвестр ухмыльнулся:

— Девочка моя, я оставил эти надежды со дня нашей встречи. Советую и тебе последовать моему примеру.

Тео лежала с затуманенным взором, ощущая свое поражение. Но еще не все кончено, у нее в запасе еще несколько дней, пока не уедут свекровь и золовка.

— Что это за гримаса? — поинтересовался Сильвестр, посмотрев на нее.

— Мне хочется пить, — соврала Тео. Сильвестр соскочил на пол.

— Воды?

— Да, спасибо.

Прикрыв глаза, Тео следила, как он пошел к кувшину с водой.

— А где стакан?

— На туалетном столике.

Сильвестр взял стакан и наполнил его водой. Он немного отпил из него, прежде чем наполнить снова и принести Тео.

— А что в этой бутылочке?

— О, — начала Тео, принимая стакан, — мне надо было сказать тебе раньше.

— У меня почему-то такое чувство, что это меня не обрадует, — задумчиво проговорил Сильвестр, поднимая бутылочку и рассматривая се на свет.

— Это снадобье для предотвращения зачатия. Я получила его от травницы в Лалуорте.

— Что?

Сильвестр уставился на нее, пытаясь осмыслить то, что она сказала. Он повертел бутылочку в руках и недоверчиво посмотрел на Тео.

— Ты хочешь сказать, что принимала это зелье со дня нашей свадьбы?

— Да. А тебя не удивляло, что я не беременею?

— Мне это не приходило на ум, — мрачно проговорил граф. — Боже мой, Тео! Почему ты не обсудила это со мной?

— Хотя бы потому, что ты с самого начала сказал, где у нас будет детская, а я еще к этому не готова. И я думала, что если ты не захочешь слушать меня…

— Но я же не животное, Тео, — прервал ее Сильвестр. — Я не стал бы принуждать тебя.

— Но тогда я этого не знала, — ответила Тео, нервно комкая простыню. — Я думала, мужчины не спрашивают мнения своих жен в этом вопросе.

Сильвестр провел рукой по ее растрепавшимся волосам. Он, разумеется, не думал, что Тео безоговорочно примет все условия брачного союза.

— Почему ты не хочешь иметь от меня детей? — спросил он наконец.

Голос его звучал печально, чувствовалось, что он глубоко задет признанием Тео.

— Дело не в том, что я вообще не хочу детей. Просто я не хочу торопиться. Как сказала госпожа Меривезер, «сначала найди любовь, а уж потом думай о детях».

Тео нерешительно улыбнулась графу, который все еще держал бутылочку в руке.

— Ты хоть знаешь, что это такое? Знаешь, какой вред может принести это зелье? Может, оно и предотвратит зачатие, но каковы его побочные действия?

— Знахарка не дала бы мне ничего, что могло бы повредить, — убежденно сказала Тео.

— Сельская знахарка! Да что она знает?!

Он поставил бутылочку обратно и подошел к постели.

— Послушай, эти снадобья могут причинить огромный вред. Я слышал множество ужасных историй.

Тео нахмурилась. Зелье и вправду нарушило ее цикл.

— Что ты предлагаешь?

— Есть очень простое средство, которое можно применять, не опасаясь вредных последствий. А сейчас подвинься.

— Это только на время, Сильвестр.

— Хорошо, — с притворным вздохом согласился граф. — Я подожду.

Глава 25

Когда Тео проснулась, солнце ярко светило. Она сонно приподнялась на локтях и посмотрела на часы. Было почти десять. Как долго она спала! Тео снова упала на подушки и стала вспоминать часы блаженства, проведенные с Сильвестром.

Она повернула голову и нахмурилась, увидев, что Сильвестра рядом нет. Он всегда просыпается рано. Тео снова закрыла глаза и провела рукой по тому месту, где он лежал и где на подушке все еще оставался след от его головы.

Он утверждает, что заботится о ней, что она много значит для него, и в то же время держит ее на расстоянии во всем, кроме любовных утех. По всей видимости, он до встречи с Тео не изведал этого чувства.

Она подумала о Лавинии Джилбрайт. Злая и придирчивая! Трудно себе представить, чтобы она кого-нибудь любила, даже собственного сына.

Тео должна сама научить этому мужа!

Приняв такое решение, Тео соскочила с кровати. Свекровь, наверное, уже заждалась. Интересно, розовые сбои не доконали деликатного желудка Мери? Тео накинула халат и потянулась к звонку, чтобы вызвать Дору.

Вдруг она услышала в соседней комнате голос Генри. Он говорил очень тихо. Затем она услышала звук, от которого у нее пошли мурашки по спине, а рука отпустила шнурок звонка. Это был стон, прерываемый позывами к рвоте.

Тео подошла к стене и приложила ухо. Что случилось? Сильвестр болен? Опять раздался ужасный стон.

У Сильвестра, наверное, снова приступ. Еще одно напоминание о его прошлом, хранящееся в тайне.

Тео прошла по коридору и попыталась открыть дверь спальни Сильвестра, но она была заперта. Господи, думала она в приливе отчаяния, как же он собирается прожить с ней жизнь, состариться вместе с ней, когда держит в секрете самое сокровенное? И в особенности эти ужасные припадки?

Вернувшись к себе в комнату, Тео с минуту постояла в задумчивости, а затем подошла к окну. Оно выходило на маленький балкончик, настолько узкий, что с трудом можно было встать. Такой же балкончик был у окна Сильвестра справа от Тео. На расстоянии двух этажей внизу простиралась Керзон-стрит. Тео вытянула шею и увидела, что занавески на окне Сильвестра колышутся от ветра. Значит, окно открыто.

Подчиняясь скорее импульсу, чем осознанному решению, она подбежала к шкафу, вытащила свой костюм для верховой езды и быстро оделась. Затем заплела волосы в косу, надела на ноги легкие сандалии с мягкой подошвой и вернулась к окну.

Высоты Тео никогда не боялась. С юных лет она лазала по утесам над Лалуорт-Коув. Но шумная лондонская улица наполняла Тео если не страхом, то беспокойством, во всяком случае.

Тео повернулась лицом к стене и перекинула ногу через низенькую резную решетку, нащупывая кирпичный выступ между двумя балконами. Достигнув его, она оседлала решетку и собралась с духом. Когда она перекинет вторую ногу, ей придется стоять на этом узком выступе, где могли уместиться только носки ее сандалий. Но она сможет дотянуться до другого балкона рукой. Попытка удалась, и теперь Тео крепко держалась за оба балкона. Как только ее нога коснется балкона Сильвестра, она может считать себя в безопасности.

Все это было чистейшим безумием, и Тео отдавала себе отчет в этом. Но она должна была так поступить, она нужна Сильвестру.

Вознеся Небесам короткую молитву, которая, она надеялась, тут же достигнет высокой инстанции, Тео перекинула на узенький карниз другую ногу и на какой-то ужасный миг повисла над улицей, уцепившись руками за оба балкона. Когда она осторожно перелезла через решетку соседнего балкона, то испустила вздох облегчения, не забыв поблагодарить Создателя за поддержку.

Минуту спустя она уже открывала окно в комнату Сильвестра. В ней было душно, как в парнике.

— Кто здесь? — Генри безумными глазами смотрел на Тео, не в силах понять, что происходит.

— Это я, — спокойно проговорила Тео, вступая в спальню.

Она почти не общалась с Генри, как и остальные домочадцы. Он был особо приближенным и поверенным графа в его личных делах. Это положение следовало изменить.

— Миледи! — Удивлению слуги не было предела.

— В чем дело, Генри? — раздался прерывистый голос Сильвестра. Он говорил словно дряхлый старик и напомнил Тео ее деда в последние дни жизни.

— Все в порядке, милорд, не беспокойтесь, — проговорил Генри, беря Тео за руку. — Вам следует немедленно уйти, миледи. Его светлость не принимает визитеров.

— Я не визитер, Генри. — Она выдернула руку, тон ее был ледяным. — Я его жена.

— Я вынужден настаивать, миледи! — Он снова взял Тео за руку.

— Убери свою лапу, пока я ее не сломала, — все с той же холодной яростью проговорила Тео и ребром свободной руки ударила его по запястью.

С постели донеслись стоны, наполнившие Тео жалостью. Генри, не ожидавший сопротивления, отпустил ее.

— Благодарю, — проговорила Тео, брезгливо отряхивая рукав. — Вы забыли, кто я, мой друг? Вы горько пожалеете, если мне придется еще раз напомнить вам об этом.

Генри остался стоять с открытым ртом, а Тео быстро подошла к постели и отодвинула занавеску у изголовья.

Лицо графа казалось призрачным, веки набухли, меж бровей и у рта залегли глубокие складки, свидетельствовавшие о перенесенном страдании.

Рука его искала на столике стакан с водой. Тео взяла стакан и поднесла к губам графа.

— Тео? — прохрипел Сильвестр. — Что ты здесь делаешь?

— Ш-ш… Генри прав, тебе не надо волноваться.

— Но как ты здесь очутилась?

— Я влетела в окно, — объяснила Тео, прикладываясь губами к его лбу. — Мне очень хотелось утишить твою боль.

Губы графа сложились в слабое подобие улыбки, но то, что он хотел сказать, превратилось в стон.

Генри рванулся к нему, но Тео опередила его и держала тазик до тех пор, пока Сильвестр снова не упал на подушки, терзаемый возобновившейся болью.

Тео вытерла ему рот, омыла лицо и положила на лоб полотенце, пропитанное лавандой, не обращая внимания на вертевшегося рядом Генри.

— Уходи, Тео, — пробормотал Сильвестр через минуту. — Я благодарен тебе, но не хочу, чтобы ты видела меня…

— Ш-ш… — прервала она его. — Ты мой муж, и я хочу быть рядом с тобой. И ты ничего не можешь сделать.

То ли из-за слабости, то ли смирившись, Сильвестр больше не возражал и лежал тихо, лишь лицо его кривилось от боли.

Тео отошла от постели и, не обращая внимания на обиженного камердинера, сказала:

— Я должна повидать леди Джилбрайт, но я сразу же вернусь. Дверь не запирать!

Тон юной графини не допускал возражений, и Генри, почувствовав это, поклонился и пошел открывать дверь.

Тео поспешила вниз. Еще на лестнице она услышала из холла раздраженный голос свекрови:

— Просто не понимаю, как можно так себя вести! Скоро полдень, а никаких признаков ни Стоунриджа, ни его жены.

— Прошу прощения, сударыня, — сказала Тео, сбегая с последних ступенек. — Сильвестр болен.

— Болен? Что значит — болен? Он никогда в жизни ничем не болел. А вы что за соня, милочка, что так поздно принимаетесь за дела?

Последнее замечание Тео предпочла проигнорировать.

— У Сильвестра рана, которая вызывает у него ужасные головные боли, — проговорила она, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие. — Боюсь, что сегодня не смогу уделить вам должного внимания. Мне надо быть рядом с мужем. Пожалуйста, распорядитесь обо всем, что вам необходимо. А если захотите выезжать, ландо к вашим услугам. А теперь прошу извинить меня…

— Бог мой, милочка! Если у мужчины болит голова, значит, он накануне выпил лишнего. Всего-то надо принять порошок и хорошенько проспаться. И нет нужды плясать вокруг него. Я хочу, чтобы вы сопровождали меня, так как Мери все еще хлю… все еще нездорова.

— Еще раз прошу меня извинить, но я останусь с мужем. Фостер все устроит.

Леди Джилбрайт покрылась красными пятнами и готова была взорваться, но Тео не стала дожидаться апофеоза. Она повернулась и побежала наверх.

Когда Тео вошла, Генри сердито взглянул на нее, но благоразумно отошел в сторону.

Весь день и половину ночи Тео провела у постели мужа, стараясь облегчить его страдания. Жестокие боли превратили этого сильного решительного человека в немощный кусок плоти.

Генри, поначалу весьма скептически отнесшийся к присутствию Тео, изменил свое мнение, когда проходил час за часом, а Тео не сдавалась, делала все необходимое и не стеснялась спрашивать его советов. Генри рассказал ей, как он нашел графа едва живого, с головой, перевязанной пропитанными кровью, грязными бинтами. Он в красках описал тюрьму, где они томились без медицинской помощи и лекарств почти целый год.

Тео внимательно слушала. Еще несколько кусочков в головоломке становились на место.

— Вы были в Вимьере с его светлостью? — шепотом спросила она, когда они отошли от кровати и ужинали у открытого окна.

Генри покачал головой:

— Нет, миледи. Но его светлость рассказывал о Вимьере во время своей болезни.

— И что же он говорил? — Тео пыталась скрыть свое любопытство.

— О, он большей частью был без сознания, миледи, и его подчас трудно было понять. Главное же, граф до сих пор не может вспомнить, что же произошло до того, как его ранили.

— О, — разочарованно протянула Тео. Затем она вернулась к постели больного.

— Не дать ли ему настойки опия? — тихо спросил Генри. — Прошло уже четверть часа, как его тошнило в последний раз. Может быть, лекарство успеет подействовать и он уснет.

— И тогда ему станет легче? — спросила Тео, наблюдая, как Генри отмерял лекарство и разбавлял его водой.

— Выпейте, милорд.

Генри поднял графу голову и поднес стакан к его губам. Сильвестр проглотил лекарство, не открывая глаз. Казалось, он никого не узнавал.

Генри отошел от кровати и задернул полог.

— Вам самой, миледи, не мешало бы отдохнуть. А я побуду здесь.

Тео смертельно устала. Ночь была очень тяжелой. Она прислушалась. Дыхание Сильвестра становилось более глубоким и спокойным.

— Он спит, миледи, — сказал слуга.

— Да. А когда он был в тюрьме, у него тоже были такие приступы или они появились позже?

— Нет, тогда они были еще тяжелее, — пояснил Генри. — Проклятые французы не давали ему никаких лекарств. И он все стонал… и выкрикивал чье-то имя.

— Какое имя?

Генри покачал головой:

— Я не могу вспомнить точно. — Он вытащил складную кровать. — Кажется, Джералд. Майлз… Найлз… Майлз Джералд или что-то в этом роде.

Майлз или Найлз Джералд. Тео пожала плечами и повернулась к двери.

— Спокойной ночи, Генри. Позови меня, если понадобится моя помощь.

— Спокойной ночи, миледи.

Тео прошла к себе в спальню и закрыла за собой дверь. Она слишком устала, кое-как стянула с себя одежду и упала на кровать, тотчас провалившись в глубокий сон.

На следующее утро она проснулась очень рано, выскользнула из своей комнаты и приложила ухо к двери Сильвестра. Она услышала лишь глубокое стесненное дыхание, прерываемое похрапыванием Генри. Эти сонные звуки наполнили ее чувством облегчения. Должно быть, страшно жить на свете, зная, что независимо от твоей воли ужасная боль может поразить тебя в любую минуту и ты бессилен предотвратить ее.

Вернувшись к себе, Тео позвонила Доре и, когда служанка появилась, попросила се приготовить горячую ванну. Она искупалась и неторопливо оделась, выпила шоколада и съела бисквит, обдумывая, что делать дальше. Надо бы съездить на Брук-стрит и попросить маму помочь ей занять леди Джилбрайт. Если Тео избавится от этих обязанностей, у нее будет больше времени заняться разгадкой тайны, окружавшей ее мужа. Может быть, Эдвард найдет в Лондоне кого-нибудь, кто был тогда в Вимьере вместе с Сильвестром?

Было еще рано, когда Тео спустилась вниз. Фостер доложил, что ни леди Джилбрайт, ни мисс Джилбрайт еще не вставали. Значит, у Тео в распоряжении есть не меньше двух часов.

— Прикажите подать мою двуколку, Фостер. Я поеду на Брук-стрит.

Фостер вышел, а Тео тем временем написала записку Сильвестру и побежала обратно наверх. У себя в комнате она приладила перед зеркалом шляпку, прихватила перчатки и хлыст, затем на цыпочках подошла к двери Сильвестра и тихо открыла ее. Полог кровати был все еще задернут. Генри, тихо ступая, приводил комнату в порядок.

— Он все еще спит?

— Да, миледи.

— Передайте ему эту записку, пожалуйста, когда он проснется.

— Хорошо, миледи.

Генри принял записку с почтительным поклоном.

Было прекрасное утро, и когда Тео села в свою двуколку, настроение у нее заметно улучшилось. В ней что-то переменилось за долгие часы, которые она провела у постели Сильвестра. Переменилось? Да нет же, она просто поняла, что любит своего мужа! По крайней мере это было единственным объяснением того, что она с нетерпением ожидала вновь увидеть его улыбку, холодные серые глаза, почувствовать сильные руки. Сердце ее учащенно забилось. Надо было давно прийти ему на помощь, а не выкидывать всякие фортели. В это морозное великолепное утро все казалось Тео наполненным особым волшебством: богатые краски осени, запах дымящихся каминов, розовощекие ребятишки, играющие в сквере.

Она сделала красивый разворот на Беркли-сквер, радуясь тому, как ловко орудует кнутом. Жалко, Сильвестр этого не видит.

В это же время Нейл Джерард, прогуливаясь, шел к скверу. Сердце его подпрыгнуло, когда он увидел Тео. Кроме грума, с ней никого не было. Вчера он заходил на Керзон-стрит в надежде начать игру, но дворецкий сказал, что ее светлость никого не принимает. Но сейчас ему предоставлялась прекрасная возможность закинуть наживку.

Тео все еще была под впечатлением от своего искусного управления экипажем, когда на глаза ей попалась фигура на тротуаре. Она сразу же натянула вожжи, узнав Нейла Джерарда.

Майлз Джералд! Случайно ли это созвучие имен? Наверное, нет. Ее охватило сильное волнение.

— Доброе утро, сэр, — улыбнулась Тео. — А вы рано выходите на прогулку, капитан Джерард.

— Могу сказать то же и о вас, леди Стоунридж.

Нейл подошел к двуколке и тоже улыбнулся Тео.

— Не хочу быть неучтивым, но я видел, как вы блестяще срезали угол. Прекрасно владеете кнутом.

— О, благодарю вас, сэр. Я еду на Брук-стрит. Могу пас подвезти.

У Тео не было никакого плана, но она надеялась, что по дороге ее посетит вдохновение. О, что за синяки! Такое впечатление, что капитан встретился с мостовой лицом к лицу.

— Вы оказываете мне большую честь, леди Стоунридж. — Он вскарабкался в двуколку. — Брук-стрит мне по пути. Тео тронула лошадь.

— Вы были со Стоунриджем в Вимьере? — как бы между прочим спросила Тео. — Не могу припомнить, говорили ли вы об этом на вечере в «Олмэксе».

В голове у Нейла пронесся вихрь. Что ей известно? Что хочет узнать?

— Да, я был там, но мы служили в разных частях.

— Понимаю. Тогда вам здорово повезло. Вы закончили кампанию живым и невредимым.

— Если вы имеете в виду ту неприятную историю с Сильвестром, то она уже прочно забыта, — выдавил наконец Джерард.

— Какая история? — Тео повернулась к нему с невинным видом. — Вы говорите о военном суде? Но мой муж был оправдан, не так ли?

— Разумеется, — спокойно проговорил он. — Этот процесс был обычной формальностью. Но конечно, неприятной для вашего мужа.

— Я так и думала. — Тео взглянула на Джерарда. — Но ведь вы были где-то поблизости, сэр, не так ли?

Это был выстрел наудачу, но если имя этого человека преследовало Сильвестра в бреду, Тео могла попасть в яблочко.

Глаза Джерарда забегали, на лице появились признаки страха.

— Вы ошибаетесь, сударыня. Мое подразделение было далеко, — ответил он, помолчав.

Лжет! Тео, исполнившись уверенности, попыталась унять дрожь. Он не только лгал, но и по какой-то причине боялся.

— Насколько я знаю, ваша сестра, леди Эмили, помолвлена с лейтенантом Ферфаксом? — вдруг спросил Джерард. — Он тоже служил на полуострове.

— Да, вы правы, — ответила Тео, радуясь перемене темы. Ей нужно было время, чтобы сосредоточиться. — Свадьба назначена на июнь.

Они доехали до перекрестка, и Тео остановила экипаж.

— Если не возражаете, я высажу вас здесь, капитан Джерард. — Она снова улыбнулась и протянула ему руку на прощание.

— Благодарю вас, леди Стоунридж. — Он пожал ей руку и легко спрыгнул на мостовую. — Мне хотелось бы отплатить за вашу любезность. Не окажете ли вы мне честь прокатиться со мной завтра? — Он одарил Тео самой приветливой улыбкой, на какую был способен. — Очень хочется посмотреть, как вы управитесь с моими гнедыми.

Отлично, подумала Тео, он играет ей на руку.

— С удовольствием, сэр, — ответила она и снова пустилась в путь.

Мог ли тот незнакомец в «Отдыхе рыбака» быть Нейлом Джерардом?

Ну конечно же, это он и был! Поэтому он и показался Тео знакомым. Кусочки головоломки начали складываться в картинку. Разгадка была близка. За покушением на Сильвестра стоял Джерард, и Сильвестр знал это. И все это было связано с Вимьерой. Но как именно?

Тео остановилась у Белмонт-Хаус и спрыгнула на землю, вручив вожжи груму.

— Отведи лошадей в конюшню, Билли. Экипаж мне понадобится часа через два.

— Будет сделано, леди Тео.

Грум увел лошадей, а Тео взбежала по ступенькам в дом.

Что же случилось в Вимьере? Сильвестр не мог вспомнить, но это связано с Нейлом Джерардом. И Джерард даст ей ответ. Может быть, даже завтра. Надо только все хорошенько обдумать.

Она постучалась, и дверь открылась.

— Доброе утро, Деннис. Леди Белмонт уже встала?

— Ее сиятельство и дочери завтракают, леди Стоунридж.

— Не докладывайте.

Тео бросила кнут на стул и направилась по коридору в гостиную, снимая на ходу перчатки.

— Всем привет! — проговорила она, входя.

— Тео? — удивленно воскликнула леди Белмонт. — Так рано!

Тео нагнулась, чтобы поцеловать мать.

— Да. Ведьмы все еще спят, и я удрала. Нет, мама, не сердись! — сказала Тео, увидев неодобрение на лице матери. — Я же с ними так не говорю! И просто умираю с голоду. Я еще не завтракала.

— Я заходила вчера на Керзон-стрит, но Фостер сказал, что ты со Стоунриджем и не можешь выйти ко мне, — обиженно сказала Рози, намазывая хлеб маслом.

— Да, у Сильвестра снова недомогание. Опять эти ужасные головные боли, мама. Ты помнишь, однажды это с ним случилось в Стоунридже.

— Бедняга, — сочувственно проговорила леди Илинор. — Надеюсь, сейчас ему лучше?

— Когда я уезжала, он спал.

Тео уселась за стол.

— Эмили, Кларисса, я хочу, чтобы вы поехали со мной по делам. Мы можем взять ландо, мама? Я приехала сюда на двуколке, но она не рассчитана на троих.

— По каким делам? — поинтересовалась Эмили, передавая ей кофейник.

— Это секрет, — ответила Тео, наливая кофе. — Но вы мне нужны обе для моральной поддержки.

— Тео, ты опять затеваешь какую-нибудь выходку? — спросила леди Илинор.

— Ну что ты, мама, какие выходки! — с невинной улыбкой заявила Тео, беря себе кусок ветчины.

— Лейтенант Ферфакс, миледи, — объявил дворецкий, прежде чем леди Илинор успела отреагировать на беспечное заявление дочери.

— Надеюсь, я не помешал, леди Белмонт? — спросил Эдвард, входя в гостиную. Он тут же отыскал глазами свою нареченную. — Понимаю, что явился рано, но…

— Не смог удержаться, — закончила за него Рози. — Не понимаю, почему бы тебе не переселиться к нам, Эдвард? И времени на дорогу не надо тратить. Ты ведь все равно постоянно здесь торчишь.

— Рози! — воскликнула Эмили. — Ты говоришь так, словно присутствие Эдварда здесь нежелательно!

— Совсем наоборот, — спокойно возразила Рози, беря еще один тост. — Я только констатирую факт. Это относится и к рыцарю Кларри. Он тоже практически переехал к нам.

— Хватит, Рози! — оборвала ее леди Илинор. — Садись, Эдвард, ты знаешь, что мы всегда тебе рады.

Эдвард сел рядом с Тео и, ухмыляясь, спросил:

— Тебе удалось удрать от этих злых кошек?

— Как не стыдно, Эдвард! — запротестовала леди Илинор. — Какой пример для Рози!

— А я не обращаю внимания, — тотчас же отозвалась девочка. — А Мери действительно позеленела от драконов? Кларри сказала, что она была похожа на стручок гороха, когда спускалась с лестницы.

— Ну хватит! Я не хочу больше слышать ни слова об этих Джилбрайтах, — проговорила леди Илинор тоном, который все так хорошо знали.

— Хорошо, мама, — ответила Тео с улыбкой. — Но не возьмешь ли ты их с собой на прием или еще куда-нибудь…

Выражение лица леди Белмонт ясно говорило, как мало ее обрадовала такая перспектива. Присутствующие рассмеялись, а леди Илинор покачала головой:

— Каждому приходится пить из чаши испытаний. Эдвард взял предложенную ему Эмили чашку кофе.

— Леди Илинор, разрешите мне с Эмили проехаться после завтрака в парк.

— Ой, только попозже! — перебила его Тео. — Эмили и Кларри поедут со мной по делу.

— Тогда, может быть, и я составлю вам компанию? Тео захихикала.

— Не думаю, что стоит к нам присоединяться, Эдвард. Ты можешь почувствовать себя весьма неловко. — Она повернулась к матери: — Так мы можем взять ландо?

Леди Илинор вздохнула:

— Да, если ты обещаешь вести себя прилично.

— Мама, я ведь замужняя женщина. Как ты можешь такое говорить?

— К сожалению, у меня есть на то основания, — ответила леди Илинор.

— Я должна к одиннадцати вернуться: Джонатан придет заканчивать мой портрет, — сказала Кларисса. — Он хочет повесить его в гостиной, чтобы его могли видеть гости миссис Лейси. Может быть, тогда он получит заказы.

— Я еще не видела портрета. Как ты оцениваешь сходство? — спросила Тео. Кларисса покраснела.

— Джонатан не позволяет мне смотреть на портрет, пока он не будет закончен.

— А я бы на твоем месте просто сняла покрывало и посмотрела, — заявила Рози.

— Но это нечестно! — воскликнула Кларисса.

— Почему? Он ведь рисует тебя, а не кого-нибудь другого, значит, портрет принадлежит тебе. По крайней мере я так думаю.

— У тебя, Рози, очень своеобразные взгляды и правила, как и у твоей сестры, — сказал Эдвард.

Тео взглянула на него. У них еще не было возможности обсудить наедине события в «Отдыхе рыбака». Эдвард, судя по всему, уже не сердится на нее, но ему любопытно узнать, что было потом между ней и Стоунриджем. Тео расскажет ему все, когда объяснит новый план. Участие Эдварда необходимо, но на сей раз его роль не требовала физического вмешательства. Тео была уверена, что сможет убедить Эдварда.

Она наклонилась к нему и, легонько потрепав по щеке, прощебетала:

— Ну перестань дуться!

— Кому-то же надо это делать, когда речь идет о тебе, — ответил Эдвард, уткнувшись в чашку, чтобы скрыть невольную улыбку.

Тео вполне устроил его ответ.

— Кларри надо вернуться к Джонатану, а мне — к дорогой свекрови, поэтому собирайтесь. Трудно сказать, сколько это займет времени.

— Что займет время? — раздался хор сопрано и солирующего тенора.

Но Тео только озорно улыбнулась и пошла отдать приказание насчет ландо.

Пятнадцать минут спустя они были на пути к Бонд-стрит.

Глава 26

Сильвестр проснулся в то мгновение, когда его жена резала ветчину в гостиной Белмонт-Хаус. Несколько минут он лежал, наслаждаясь легкостью во всем теле и отсутствием боли. В голове у него медленно пробуждались воспоминания о пережитом страдании, которые делали возвращение к жизни еще более приятным.

— Милорд! — Генри, чутко реагировавший на каждое движение графа, отодвинул полог.

— Доброе утро, Генри. Сколько времени?

— Десятый час, сэр.

— Боже мой!

Мысли Сильвестра тут же обратились к Тео. Он видел ее лицо, склонившееся над кроватью, ее улыбку и синие глаза, наполненные сочувствием и чем-то еще более глубоким. Он чувствовал на своем лбу ее руку, мягкую и прохладную.

Он приподнялся на подушках.

— Леди Стоунридж была здесь? Я не ошибаюсь?

— Нет, милорд.

— А зачем ты впустил ее? Генри прочистил горло.

— Я не впускал, милорд. Она прошла через окно.

— Что?

Сильвестр вспомнил, как Тео сказала, что влетела в окно, но тогда он не придал этому значения.

Он встал с кровати, быстрыми шагами подошел к окну и распахнул его. Затем, высунувшись наружу, он взглянул на балкон Тео, и мурашки поползли у него по спине.

Она просто неисправима. Абсолютно неисправима!

Он вернулся в комнату, дрожа от холодного ветра.

— Приготовь ванну, Генри. А потом завтрак.

— Сию минуту, милорд.

Слуга поспешил к двери, но остановился.

— Ах да! Ее светлость просила передать вам записку, как только вы проснетесь.

Он поспешил к секретеру и вручил графу сложенную бумагу.

— Благодарю.

Что же она задумала на этот раз?

Генри ушел, и граф развернул записку.

«Дорогой Сильвестр!

Генри уверил меня, что ты проснешься вполне здоровым, иначе я бы осталась. Я буду на Брук-стрит. Твоя мама все еще спит, и я уверена, что пару часов еще не понадоблюсь ей.

С любовью, Тео».

Сильвестр сложил записку и опустил в ящик секретера. На губах его играла улыбка. Тео никогда раньше не называла его дорогим. Весь тон записки отличался от ее обычной манеры разговора, а Сильвестр знал, что Тео не способна притворяться и скрывать свои чувства. Он опять увидел ее взгляд, проникающий сквозь боль и страдание, и его наполнила радость.

Вошел Генри с подносом. Его сопровождали лакеи, которые принесли кувшины с горячей водой. Сильвестр вдохнул аромат кофе и уселся, чтобы утолить свой голод после длительного поста, пока готовили ванну.

Все равно, надо отправить Тео в Стоунридж, решил граф. До тех пор, пока он не разберется с Нейлом Джерардом. Затем, когда все выяснится, он с чистым сердцем и спокойной душой приедет к ней и они начнут свою супружескую жизнь с чистого листа.

Приняв это решение, Сильвестр с наслаждением выкупался, побрился и велел Генри подать одежду.

Как будто рожденный заново, в отличном расположении духа, Сильвестр зашагал вниз по лестнице. Кажется, его мать и сестра еще не вставали, подумал он с чувством облегчения. Если повезет, он ускользнет раньше, чем они появятся внизу.

— Прикажите подать мою лошадь, Фостер.

— Слушаюсь, милорд, — ответил дворецкий.

А граф добавил, невольно взглянув через плечо наверх:

— И поскорее.

Фостер поклонился, в глазах его мелькнуло недоумение.

— Разумеется, милорд. А что мне сказать ее светлости, когда она спустится вниз?

— Гм… гм… У меня и леди Стоунридж весьма важное дело, но мы присоединимся к ним за обедом.

— Будет исполнено, милорд.

— Ну, как твое мнение? — спросила Тео, медленно кружась перед Эдвардом.

Ферфакс уставился на нее как на диковинку.

— Потрясающе! — только и смог он произнести.

— Правда! — согласилась Кларисса. — Просто не верится! Я сидела как завороженная, пока мсье Шарль тебя стриг, а волосы так и падали, так и падали…

— О, ты преувеличиваешь, — сказала Тео. — Их было не так много.

— Нет, много, — вставила Эмили. — Ты же никогда их не стригла!

— Хорошо, но теперь я это сделала. — Этого никто не мог отрицать, и Тео продолжала: — Я понимаю, что вы потрясены, но вам нравится?

Она встала на цыпочки и посмотрела на свое отражение в зеркале над камином.

— Очень изящно, — промолвил Эдвард после минутного молчания. — Но ты сама на себя не похожа.

— Это хорошо или плохо? — со смехом спросила Тео. — Мне лично нравится. А что вы думаете, Джонатан?

Рыцарь Клариссы оторвал взгляд от холста и посмотрел на Тео. Затем проговорил:

— Никогда этого не делай, Кларисса.

Тео подняла бровь. Было ли это ответом на ее вопрос? Если да, то он звучал не слишком ободряюще, хотя, судя по тому, как зарделась Кларисса, она сочла слова Джонатана комплиментом в свой адрес.

— Тео, подъехал лорд Стоунридж, — оповестила сестру стоящая у окна Эмили.

— Ох! — выдохнула Тео, поспешно подходя к окну. Сильвестр слез с Зевса и бросил поводья мальчишке, который тут же подбежал к нему.

— Дело принимает крутой оборот, — пробормотала Тео.

Когда она увидела Сильвестра, сердце ее подпрыгнуло от радости в предчувствии, что сейчас он будет рядом с ней. С минуту Сильвестр стоял на мостовой, похлопывая рукояткой хлыста по ладони, а затем быстро направился в дом.

Тео повернулась к двери гостиной. Она отворилась, и граф пошел в комнату. Что бы Сильвестр ни собирался сказать, слова замерли у него на устах. Он в изумлении уставился на свою жену.

— Что, черт возьми, ты сделала, Тео? — спросил он, когда снова обрел дар речи и стал им пользоваться.

— Тебе нравится?

Она чуть наклонила голову в сторону, и в глазах ее, которые, казалось, стали еще больше, чем обычно, заплясали шаловливые чертики.

— Иди сюда!

— Тебе нравится? — повторила она.

— Я сказал: иди сюда!

Все, кроме Тео, замерли, а Кларисса отступила под защиту своего возлюбленного. Тео нехотя повиновалась.

Сильвестр взял ее за подбородок и, поворачивая из стороны в сторону, внимательно осмотрел. Затем повернул спиной и рассмотрел ее с затылка.

— Надо бы свернуть тебе шею, — заявил он наконец.

— Но тебе же нравится моя шея, — проговорила Тео с видом оскорбленной невинности.

Она снова повернулась к графу лицом.

— Разве ты не находишь эту стрижку изысканной?

— Нахожу, — нехотя согласился он. — Но моей цыганки больше не существует.

Тео действительно преобразилась. Черные волосы вились теперь крупными локонами вокруг ее головы, блестящие колечки спадали на уши и лоб. От этого ее мальчишеское лицо казалось похожим на личико эльфа, а глаза стали еще больше.

— Ой, Тео! — вдруг раздался позади них голос потрясенной леди Илинор.

— Вот именно «ой», миледи, — сухо сказал Сильвестр. — Зачем ты это сделала?

— Я уже давно собиралась это сделать, — объяснила Тео. — Это мои волосы, Сильвестр, и я вольна делать с ними то, что мне нравится.

— Ты их продала? — спросила Рози, которая вошла вместе с матерью.

— Продала? О Господи, о чем ты говоришь? — Тео удивленно взглянула на младшую сестру.

— Я читала в «Газетт», что можно заработать кучу денег, продав свои волосы, — сообщила Рози. — Особенно если они необычны, как твои… вернее, как были у тебя, — поправилась она. — Из них делают парики тем, у кого не хватает собственных волос.

— Никогда об этом не слышала, — заявила Тео. — Что касается моих, то они остались лежать на полу у мсье Шарля.

— Тогда он продаст их сам, — убежденно сказала Рози. — И неплохо заработает. Ты об этом не подумала, потому что у тебя много денег, а мне так всегда не хватает, — с грустью добавила она. — Да, кстати, Стоунридж… — Рози решительно повернулась к Сильвестру. — Я все еще должна вам три шиллинга за книгу о пауках. Ничего, если я заплачу в рассрочку? В этом месяце я могу вернуть только шиллинг.

Сильвестр заморгал в недоумении, потом нашелся:

— Это был мой подарок, Рози.

— О нет, — серьезно заявила девочка. — Я точно помню, что брала в долг. Вы еще сказали, что моего честного слова будет достаточно.

Сильвестр не знал, куда деваться. Он испытывал такое же чувство стыда, как в тот день, когда съел яблочные тарталетки.

— Дитя мое, я пошутил насчет долга. Конечно же, это был подарок.

Рози подумала и затем проговорила:

— Хорошо, очень вам благодарна, Стоунридж. Я тогда просто вас не поняла.

И с этими словами она вышла из комнаты.

— Такое впечатление, что вы поменялись ролями, Стоунридж, — сказала Тео Сильвестру. — Тебе нечего было ответить, а Рози поставила тебя на место.

— Ты хочешь сказать, что она намеренно завела этот разговор?

— Ну, когда дело касается Рози, всегда трудно сказать что-нибудь определенно, — хихикнула Тео. — Но сама она любит точность. Ты же не сказал, что это подарок, и она искренне считала, что взяла деньги в долг.

— Но я ведь только пошутил, — смущенно сказал Сильвестр. Боже, сколько же ему еще привыкать к этому семейству! Каждый раз, когда он думал, что уже освоился, либо одна, либо другая делали или говорили нечто непостижимое.

— Тебе действительно не нравится моя прическа, мама? — Тео повернулась к леди Илинор, и в голосе ее звучала искренняя озабоченность.

— Мне кажется, она тебе идет, — медленно проговорила леди Илинор. — Я убеждена, что мы скоро привыкнем и через неделю-другую забудем, как ты выглядела раньше.

Сильвестр в этом сильно сомневался. Эта иссиня-черная река была средоточием его наиболее сильных чувственных ощущений. Но леди Илинор была права: прическа шла Тео.

— Кларисса, пожалуйста, не верти головой, — вдруг проговорил Джонатан из угла, где он стоял перед мольбертом, придирчиво глядя на холст.

Кларисса извинилась и перестала вертеться.

— Можно мне посмотреть, Джонатан?

— Да, позвольте нам взглянуть, — попросила Эмили. — Мы все умираем от любопытства.

— Художники всегда держат свои произведения в тайне до тех пор, пока они не завершены, — нахмурившись, важно проговорил будущий Гейнсборо. — Таков обычай.

— Пренебрегите им хотя бы раз. — Тео пересекла комнату. — Уверена, это должно быть восхитительно. Позвольте же нам взглянуть.

Молодой человек зарделся и, положив кисть и палитру, нерешительно проговорил:

— Ну если вы действительно хотите…

— Хотим, хотим, — ободряюще заверила его Тео. — Поверните к нам мольберт.

Джонатан с решительным видом повернул портрет к зрителям. Наступила тишина.

— О, мистер Лейси, это действительно очаровательно, — тихо произнесла леди Илинор, прикладывая ладони к щекам.

Сильвестр увидел, что Тео корчится от еле сдерживаемого смеха, и рывком развернул ее к себе. Ему самому потребовалась вся сила воли, чтобы не расхохотаться во все горло. Он сжал руку Тео в своей, чтобы предотвратить возможные попытки антиобщественных выходок со стороны супруги.

Кларисса внимательно разглядывала портрет.

— Очень… очень мило, Джонатан. Это действительно я?

— Разумеется, — решительно заявила Тео, в свою очередь вцепившись в Сильвестра. — На этом портрете ты напоминаешь нимфу. Джонатан прекрасно уловил изгиб твоих губ и цвет волос.

— Но почему вы изобразили Клариссу в этих забавных кусках материи, когда на ней красивое платье? — спросила Рози, вернувшаяся так же незаметно, как и ушла. — А если вы рисуете ее в гостиной, то почему на портрете она сидит у фонтана?

— Это художественное видение, — пояснила Кларисса, защищая своего рыцаря. — Художник рисует так, как он видит.

— Ну тогда у вас очень плохое зрение, мистер Лейси, — заявила Рози, беря из вазы яблоко и запуская в него зубы. — Даже хуже, чем у меня.

— Не говори о том, чего не понимаешь, — вмешалась Эмили, приходя на помощь сестре и ее жениху. — Очень красиво, Джонатан. Уверена, что вы получите массу заказов, когда люди увидят этот портрет. А что вы думаете, Стоунридж?

— Согласен с вами, — спокойно ответил граф, сильнее сжимая пальцы, так как Тео снова начала корчиться. — Очень удачная работа, мистер Лейси. Вы согласны, Эдвард?

— О да, разумеется, — поспешно сказал Эдвард, стараясь не смотреть на Тео.

— О, благодарю вас!

Услышав эти похвалы и возгласы одобрения от людей, которые, несомненно, лучше разбирались в живописи, чем эта нахальная девчонка, Джонатан успокоился.

— Я забыла сообщить. Деннис сказал, что завтрак подан. Будут тартинки с сыром, — заявила Рози с набитым ртом.

— Превосходно! Я уже целую вечность их не ела! — воскликнула Тео.

— Должен тебя огорчить, — проговорил Сильвестр, — но нам пора возвращаться на Керзон-стрит.

— Ой, да, я совсем забыла! — почти простонала Тео. — Мы должны идти, мама.

— Разумеется, дорогая, — живо согласилась леди Белмонт. — Но ты едешь с нами вечером к Венбру? Я с удовольствием взяла бы с собой леди Джилбрайт и Мери.

Тео взглянула на мужа. Сильвестр улыбнулся:

— Конечно же, ты должна пойти, дорогая. Благодарю вас, леди Белмонт, но моя мать почти не показывается в обществе, а Мери не в том состоянии, чтобы выезжать. Уверен, они с удовольствием побудут дома.

— Ты останешься с ними? — спросила Тео.

— Нет, я буду в другом месте, — ответил граф. Тео улыбнулась:

— Замечательно! — Она повернулась к Ферфаксу: — Эдвард, ты можешь заехать за мной. Ты ведь не возражаешь?

Тео улыбнулась ему, и Эдвард без труда прочитал в ее глазах настоятельную просьбу. Тео нужно было нечто большее. Инстинкт подсказывал ему, что надо отказаться под каким-нибудь предлогом, но старая дружба одержала верх, и он согласился.

— Я заеду за тобой в девять.

Тео кивнула в знак благодарности, и они ушли.

— Что за фантазия! — сказала Тео. — Изобразить Кларри жеманной пастушкой на коробке с конфетами! Глупая стилизация. Так он никогда не заработает на жизнь.

— Ну я бы не высказывался столь категорично, — возразил Сильвестр. — Эта псевдоромантическая манера становится весьма модной. Помяни мое слово, мистер Лейси через месяц-другой произведет настоящий фурор.

— Ты серьезно? И люди будут за это платить деньги?

— Больше чем уверен. Интересно, как бы он изобразил тебя? — поинтересовался Сильвестр с озорным блеском в глазах. — Бьюсь об заклад, ты была бы дриадой в темных кудряшках, окруженной тайной, оленями и кривоногими фавнами.

— Нет, увольте! — воскликнула Тео. — У меня была мысль заказать ему портрет, чтобы поддержать юного гения, но теперь даже ради Кларри я не позволю ему приблизиться ко мне ближе, чем на милю.

— Он еще не сделал Клариссе предложения?

— Нет, но уже посоветовался с мамой, — ответила Тео с интонациями, напоминающими миссис Лейси.

— Чем он объясняет свою нерешительность?

— Он не считает возможным сделать предложение до тех пор, пока не продаст хотя бы одну картину. Тогда он почувствует, что его карьера состоялась. — Она скорчила гримасу. — Но так как этого никогда не случится, Кларри придется сделать предложение самой.

— Не представляю себе Клариссу лидером в каком-либо вопросе, — возразил Сильвестр. — Рози — возможно. Ты — наверняка. Но Эмили и Кларисса… — Он покачал головой. — Наверняка нет.

— Вот здесь ты ошибаешься! — уверенно заявила Тео. — Кларри привязалась к своему рыцарю, и скорее в аду выпадет снег, чем она выпустит его из рук.

Сильвестр всесторонне рассмотрел эту проблему в свете того, что он знал о Белмонтах, и решил, что Тео, возможно, права, хотя ее предположение звучит нелепо.

Они повернули на Керзон-стрит, и Сильвестр вдруг замолк. Лицо его посуровело, а глаза приобрели холодный блеск.

Тео с беспокойством ожидала, но Сильвестр ничего не сказал, пока они не остановились перед своим домом.

— Взгляни наверх, Тео.

Опешив, Тео посмотрела на фасад двухэтажного кирпичного особняка и не увидела ничего необыкновенного.

— Взгляни, — настаивал Сильвестр. — Видишь два окна с балконами?

Тео наконец поняла. Ее воздушный маршрут к ложу своего мужа с земли выглядел поистине устрашающим. Гораздо страшнее, чем когда Тео на него решилась. Она виновато потупилась.

— Что прикажешь с тобой делать? — полюбопытствовал граф. — Мое терпение на исходе.

— Отсюда все выглядит гораздо страшнее. Но мне же надо было как-то добраться до тебя. И я своего добилась.

— Да, ты действительно своего добилась, — согласился Сильвестр, вкладывая в свои слова гораздо больший смысл. — Добилась, цыганочка. — Он приложил руку к ее щеке.

Тео не ответила, а лишь прильнула щекой к его руке.

— Но я не исполнил бы своего долга добропорядочного мужа, не выразив своего праведного гнева.

— Да, — согласилась Тео. — Но давай будем считать, что ты уже выразил, а я приняла это близко к сердцу. Хорошо?

— Неисправима! — проговорил Сильвестр со вздохом. — Абсолютно неисправима.

Их приближение, вероятно, заметили из дома, поскольку оттуда выскочил мальчик, который занимался чисткой обуви.

— Можно мне отвести лошадей в конюшню, милорд? Сильвестр с удивлением посмотрел на мальчугана, которому на вид было не больше десяти лет.

— А ты управишься?

— Да, милорд, я смогу, правда ведь, леди Тео?

— Ты можешь не беспокоиться, Сильвестр. Отец Тим-ми — главный конюх в приходе Лалуорта, но его мать хочет, чтобы мальчик прислуживал в хорошем доме. Поэтому он имеет дело с туфлями и сапогами, но хотел бы быть поближе к лошадям. Правда, Тимми?

Она улыбнулась мальчику, спрыгивая на мостовую.

— О да, миледи, — отозвался Тимми с душераздирающим вздохом. — Но тогда это разорвет сердце моей маме. По крайней мере так отец говорит.

— Ей совсем не обязательно знать, чем ты занимаешься в Лондоне, — медленно проговорила Тео. — А как вы думаете, сэр?

— Я думаю, юному Тимми надо отправиться на конюшню и попросить Дона дать ему работу, — сказал Сильвестр, беря на себя роль последней инстанции в решении вопросов ведения хозяйства.

— А как же господин Фостер, сэр? — Глаза мальчика сияли: его мечта сбылась.

— Фостер найдет кого-нибудь вместо тебя.

— Вам письмо, леди Тео.

Новый облик ее светлости поразил Фостера.

— Спасибо, Фостер.

Тео улыбнулась ему и взяла запечатанный конверт.

— Позволю себе сказать… — Фостер указал на ее прическу. — Очень мило, леди Тео. Тео погладила его по руке.

— Благодарю, Фостер, вы, как всегда, добры ко мне и говорите только приятные вещи.

Дворецкий зарделся от удовольствия.

— Мы всегда ладили, леди Тео… Ах да, леди Джилбрайт и мисс Джилбрайт уехали к врачу. Они взяли ландо.

— Ой, так это же восхитительно! — Тео ликующе посмотрела на мужа. — Я хотела сказать, что врач сможет оказать помощь мисс Джилбрайт с насморком, а ее светлости с печенью… или что там ее беспокоит. — Голос Тео слабел по мере того, как она понимала, что говорит явные бестактности.

— В таком случае мы пообедаем в малой гостиной наверху, — сказал Стоунридж, когда она замолчала.

— Разумеется, милорд, я сразу же распоряжусь. — И Фостер удалился степенной походкой.

— А если они вернутся, когда мы будем заняты совсем другим? — Тео через плечо взглянула на Сильвестра, в глазах у нее было озорство. Обед вдвоем в маленькой гостиной мог означать только одно.

— Марш наверх, — скомандовал граф, легонько хлопнув ее ниже спины. — От кого письмо?

— Еще не знаю. Открою позднее.

Тео поспешила вперед. От кого это письмо? От Джерарда? Почерк незнакомый и явно мужской. Вероятно, он подтверждает завтрашнюю прогулку. Если так, то Сильвестр не должен знать об этом.

— Я приду к тебе через минуту, — проговорил Сильвестр, сворачивая в свою комнату. Тео колебалась.

— Ты все еще настаиваешь на том, чтобы я вернулась в Стоунридж?

Граф с минуту задумчиво смотрел на нее, а затем ответил:

— Ты можешь дать мне честное слово, что не будешь никуда ходить или что-либо предпринимать без моего ведома? — Он подождал немного и потом тихо добавил: — Ты не ответила, Тео.

Он протянул руку и легонько дернул за одно из темных колечек, лежащих вокруг ее ушей.

— Не смотри так обреченно. Ты ведь с самого начала жаловалась на скуку в Лондоне. Обещаю, что скоро присоединюсь к тебе в Стоунридже.

У нее есть еще время, чтобы добиться своего и доказать свою правоту. Тео пожала плечами, и Сильвестр с облегчением вздохнул, приняв этот жест за согласие.

Граф провел рукой по ее локонам.

— Я начинаю привыкать к твоему новому облику. Действительно, очень привлекательная цыганочка, что ни говори. — Сильвестр взял ее за подбородок и поцеловал. — Пойди и надень халат… облегчи мне жизнь хоть разок.

Тео игриво покусывала губу.

— Но ведь то, что трудно достается, больше ценится.

— Не знаю, — ответил граф. — До сих пор все, что связано с тобой, доставалось мне трудно, и мне не с чем сравнивать.

— Неправда! — воскликнула Тео, целуя его. Сильвестр отстранил ее и повернулся к своей двери.

— Пять минут на переодевание.

Тео ухмыльнулась и юркнула в свою комнату. Расстегивая жакет одной рукой, другой она сорвала с конверта сургучную печать и развернула послание. Оно было от Джерарда, который еще раз просил оказать ему честь принять его завтра утром и, если позволит погода, прокатиться с ним в Гемптон-Корт.

Тео сложила письмо и бросила его в ящик своего секретера. Джерард не мог выбрать лучшего пути для осуществления ее плана.

Сбросив с себя остальную одежду, Тео накинула тоненький халатик из зеленого муслина и уселась перед зеркалом. Она начала расчесывать волосы, любуясь контрастом черных локонов с белизной шеи. Сестры подарили ей на свадьбу флакончик духов. Тео редко ими пользовалась, но сейчас случай был подходящий. Сильвестр желал видеть ее обольстительной? Ну так он ее увидит. Капнув из флакончика на палец, Тео провела им за ушами, на запястьях, мазнула под коленками, меж бедер, по животу.

Решив, что теперь она достаточно благоуханна, Тео бросила последний взгляд на свое отражение в зеркале и босиком поспешила по коридору в маленькую гостиную, выходящую окнами во внутренний садик. Здесь они всегда проводили время, когда не хотели, чтобы им мешали домочадцы.

Сильвестр был уже там и разливал вино в рюмки.

— Боюсь, что тартинок с сыром не будет… — проговорил он, когда вошла Тео.

Слова замерли у него на губах, и он поставил рюмки на стол. Сощурив глаза, он уставился на жену.

Темные завитки красиво обрамляли ее лицо, на щеках словно расцвели розы, глаза лучились, а тоненький халатик облегал стройную фигурку. Лондон и осень убрали с лица Тео загар, придав ему молочный оттенок.

— Я действительно потерял свою цыганку, — пробормотал Сильвестр. — Смотрю и думаю, кого же я получил взамен.

— Кого же? — поинтересовалась Тео, шагнув к нему.

— Одну из самых красивых женщин, — просто ответил граф. — Своенравную и неуправляемую жену, но невероятно красивую женщину.

— О, не ворчи, — запротестовала Тео, падая в его объятия.

— Я вовсе не ворчу, я только констатирую факт, — возразил граф, улыбаясь и проводя руками по ее телу. — Сними халат, Тео, — добавил он хрипловатым голосом и сделал шаг назад.

Неотрывно глядя на его лицо, Тео расстегнула халатик и дала ему упасть на пол.

Сильвестр пробегал глазами по ее телу, буквально пожирая взглядом. Он знал это тело и все-таки каждый раз смотрел на него так, словно видел впервые.

— Давай обедать. — Его слова странно прозвучали в комнате, где страсть сгустилась настолько, что стала почти осязаемой.

— Обедать? — Тео в недоумении обернулась. — Сейчас?

— Сейчас.

Граф вручил ей рюмку. Его глаза были полны восхищения.

— Нет, — сказал он, когда Тео нагнулась, чтобы поднять халатик. — Оставайся так, как есть. Я хочу насладиться этим прекрасным зрелищем.

— Я буду есть голой?

— Именно так. — Граф подвинул ей стул. — Тебе не будет холодно у камина?

Он наклонился и поцеловал ее, и Тео вздрогнула от сладкого предчувствия.

Раньше Сильвестр не требовал ничего подобного. Было немного странно сидеть совершенно раздетой, в то время как он был полностью одет. Странно, но и очень возбуждающе.

— Думаешь, я смогу есть?

— Сможешь.

Граф отхлебнул вина и, оторвав кусок цыплячьей грудки, положил ей на тарелку.

— Маринованных грибов?

Тео молча кивнула. Сильвестр передал ей блюдо, и она положила себе грибов.

— Нет, я так не могу, Сильвестр.

— Можешь. Скажи мне, что ты чувствуешь?

Тео взяла с тарелки куриную ножку, но тут же положила обратно. Игра отбила у нее всякий аппетит.

Она в изнеможении откинулась на спинку стула, грудь ее вздымалась, губы приоткрылись.

— Ты готова?

— Да…

Глава 27

— Как видишь, Эдвард, это не представляет для нас никакой опасности, — сказала Тео, трясясь в экипаже, который вез их на вечеринку к Венбру.

Эдвард только головой покачал.

— Как ты себе все это представляешь? Ты привезешь Джерарда в лабиринт, заставишь его рассказать правду о Вимьере, а я, спрятавшись поблизости, подслушаю его откровения? Тео, дорогая, ты строишь воздушные замки.

— Эта тайна должна быть раскрыта, — упрямо сказала она. — Он был в Вимьере, и он знает все. И мы тоже имеем право знать, что произошло на самом деле. Потом мы все расскажем Сильвестру, и он сам решит, как поступить. Если того, что мы обнаружим, окажется достаточно, чтобы вновь обратиться в военный суд, он сможет раз и навсегда смыть позор со своего имени.

— Ну а если нет? Если в результате окажется, что Джерард не тот человек, кто пытался убить Стоунриджа, что тогда? — спросил Эдвард.

— Не знаю, — тихо ответила Тео, — не знаю, потому что Сильвестр ничего не хочет говорить. Знаю одно — что это дело может быть распутано, если найдется свидетель.

Эдвард вздохнул:

— Ты играешь с огнем, Тео. Так же, как и тогда на Док-стрит. И если Стоунридж отправит тебя жить с его матерью, я не буду его обвинять, — без обиняков заявил он.

— Ты становишься занудой, мой милый.

Тео подалась вперед и положила руку ему на колено.

— Ничего не может быть проще. Он хочет поехать в Гемптон-Корт, ты будешь ждать на Керзон-стрит, а затем последуешь за нами. Джерард ничего не заметит. И ни за что не обратит внимания на слежку в сутолоке Гемптон-Корта. Мое желание пойти в лабиринт будет выглядеть вполне естественным. Что он сможет там со мной сделать? К тому же у меня с собой будет пистолет.

— А почему ты думаешь, что он сам не будет вооружен? Тео заметила, что ее друг колеблется.

— А зачем ему это? К тому же не думаю, что он очень умен.

— Почему ты так считаешь? — мрачно спросил Эдвард.

— Если бы он был умен, то давно бы уже убил Сильвестра. Он кажется мне весьма неловким.

Эдвард не нашелся, что ответить. Однако он чувствовал себя обязанным сказать, что и менее сообразительные и ловкие могут быть опасны. Даже еще опаснее, потому что непредсказуемы.

— Да, но нам ничто не угрожает, — нетерпеливо прервала его рассуждения Тео. — Подумай

сам, что нам может угрожать в подобных обстоятельствах?

Их экипаж остановился, и Эдвард этим воспользовался, отложив свой ответ.

— Я скажу тебе в конце вечера, — проговорил он, соскакивая на мостовую и подавая ей руку. — Но если снова заговоришь со мной об этом, когда мы будем ехать домой, я не приму участия. Поняла?

— Да, Эдвард, — смиренно отозвалась Тео. Интересно, почему мужчины так сплотились, противодействуя ей?

По улице сновали мальчишки-посыльные, туда-сюда катили экипажи, из открытых дверей лился свет на разостланный при входе красный ковер.

— Если бы ты знал, как я ненавижу эти вечера!

Но Эдвард, кажется, не слышал. Он пытался попасться на глаза высокому джентльмену в морской форме.

— Кто это? — с любопытством спросила Тео, становясь на цыпочки.

— Это Хьюго Латимер, — пояснил Эдвард. — Он был помощником капитана на корабле, привезшем меня из Испании. Без его помощи я бы наверняка умер. Он уступил мне свою каюту, а сам поместился в кают-компании. Он очень добр, любит поговорить. А его ординарец Сэмюел выхаживал меня как родного сына.

— Тогда я должна поблагодарить его, — заявила Тео. Сложив руки рупором, она позвала: — Лейтенант Латимер, сэр!

Молодой человек обернулся, и вместе с ним обернулись все остальные. Тео покраснела, так как поняла, что привлекла к себе внимание, и помахала ему рукой.

— Тео! Как ты можешь? — воскликнул Эдвард драматическим шепотом, но Латимер уже шел им навстречу.

— Ферфакс! — тепло проговорил он, протягивая руку. — Рад видеть тебя живым и здоровым.

— Да, я в порядке, Латимер. Позволь представить тебе графиню Стоунридж. Тео, это лейтенант… ой, нет, прошу прощения, капитан Латимер. Я не заметил твоих эполет, Хьюго. Поздравляю.

— И я прошу извинения, сэр, — сказала Тео. — Но мне передался энтузиазм Эдварда. Он рассказал, как вы были добры к нему во время путешествия, а поскольку он мой лучший друг, мне хотелось встретиться с вами и выразить вам свою благодарность.

— Он ваш жених3? — проговорил Хьюго Латимер хрипловатым голосом. — А ты счастливчик, Ферфакс.

— Нет, у меня есть муж, — весело пояснила Тео. — Но Эдвард действительно мой лучший друг, сэр.

— О, я понял, графиня.

— Мы с Тео знакомы с пеленок, Хьюго.

— Да-да, — отозвался Латимер. — Вы недавно в Лондоне, сударыня?

— Мне кажется, что я здесь уже целую вечность, — ответила Тео. Она отметила про себя, что ей очень легко с этим человеком. И дело не в том, что Эдвард так хорошо о нем отзывался, хотя и этого было бы достаточно, но в его глазах и усмешке было что-то очень притягательное, а когда он смеялся, смех был приятным и искренним. Ему лет двадцать пять, решила Тео. Года на два старше Эдварда.

— Вам здесь скучно?

— Вот именно, сэр.

И, рассмеявшись, они вместе вошли в дом, где приветствовали леди Джорджину Венбру.

Тео хотелось пообщаться с Хьюго Латимером, даже потанцевать, но, к ее разочарованию, он исчез, как только они дошли до танцевального зала. Хьюго попался ей на глаза раза два за вечер. Он стоял с рюмкой в руках, лицо его утратило веселое выражение. Напротив, он казался мрачным, в зеленых глазах затаилась печаль.

Тео хотела подойти к нему, но в Хьюго было теперь нечто недоступное, словно он выстроил вокруг себя крепостную стену.

— Капитану Латимеру, кажется, не очень-то весело, — заметила Тео, когда встретила Эдварда с леди Белмонт и своими сестрами в обеденном зале.

— Я еще никогда не видел морского офицера, который выглядел бы довольным, когда ждет своей очереди, — ответил Эдвард. — Они живут на половину жалованья, осаждают Адмиралтейство, а в остальное время бьют баклуши.

— Хм… — Тео, казалось, не была убеждена.

— Он много пьет, — неохотно проговорил Эдвард. — Но только когда сходит на берег.

— Пригласи его к нам, Эдвард.

— Вряд ли это разумно, Тео, — возразила леди Илинор, глядя на старших дочерей. — Если джентльмен предпочитает держаться в стороне, надо это уважать.

Ее мать имела в виду, что не хочет видеть пьющих джентльменов за своим столом, и Тео больше не сказала ни слова.

Однако когда они уходили, Хьюго Латимер подошел к ним. От него пахло коньяком, глаза были чуть затуманены, но голос звучал уверенно, и говорил он связно, когда сказал Эдварду, что получил новый фрегат, сходящий со стапелей в Портсмуте. Завтра утром он собирается осмотреть его оснастку.

Хьюго попрощался с графиней Стоунридж, вежливо отказался от их экипажа и исчез в ночи.

— Ты проводишь Тео домой, Эдвард? — спросила леди Илинор, садясь в карету.

— В этом нет необходимости, — заявила Тео. — Меня довезет Том, а Эдвард проводит Эмили. Если вы потеснитесь, ему найдется местечко.

Эдвард усадил Тео в экипаж с гербом Стоунриджа на дверцах.

Тео ждала ответа.

— Ну? — спросила она. — Если ты не придешь, я поеду одна.

— Но я скажу Стоунриджу, что ты задумала, — ответил Эдвард.

— Неужели ты думаешь, что я в это поверю? Эдвард вздохнул. Конечно, он этого не сделает!

— Ну хорошо, — проговорил он с неохотой. — Утром я буду ждать на углу Керзон-стрит.

— Я знала, что ты не подведешь.

Тео чмокнула его в щеку. Кучер хлестнул лошадей, и экипаж умчался.

В то время как Тео плела сети заговора на рауте у Венбру, граф Стоунридж находился в клубе «Уайте» и играл в «фараон» за тем же столом, что и Нейл Джерард. Лакеи разносили бургундское. Ближе к ночи за столами играющих начали раздаваться голоса разной степени опьянения.

Нейл играл осторожно, но, как и у графа, его рюмка была постоянно полна, хотя он редко к ней прикладывался.

Граф рассказывал Джерарду о своем заточении в Тулузе. План его был прост, но, зная Нейла, Сильвестр был уверен в успехе. У его противника не было ни характера, ни воли, и он уже паниковал. Сильвестр хотел довести его до срыва, загнать в угол и вести к нужной цели, пока тот не проболтается.

Сильвестр говорил о плене непринужденно, как того требовали правила мужского общества, и создавал видимость человека, болтающего со старым другом о том, что понимали только они оба. Он снова и снова возвращался к событиям в Вимьере. Он говорил достаточно тихо, но так, чтобы капитану было ясно, что Сильвестр не будет слишком обеспокоен, если эта тема вдруг всплывет.

Раз или два на них бросали любопытные взгляды, и Сильвестр немедленно включал этого человека в разговор.

Джерарду стало ясно, что Сильвестр уже не тот пристыженный и сбитый с толку человек, которого он видел на военном суде. И Джерард начал понимать, что на него ведется охота. Только помня о своем плане, он смог удержаться от приступа паники.

Сильвестр наконец поднялся из-за стола. Перед ним лежало несколько сот гиней.

— В следующий раз повезет, — посочувствовал он Джерарду, который последние полчаса играл под честное слово.

— Да, все может перемениться. Вечер еще только начинается, — ответил Нейл.

— Ты прав, — согласился Стоунридж. — Но для кого как.

Он улыбнулся, и Нейл вдруг живо представил себе леди Стоунридж в «Отдыхе рыбака»: трепетную и бурлящую чувственностью. И такой, какой она была в то утро: смеющейся, белозубой, с блестящими от возбуждения глазами и алым ртом. И такой, какой она будет, когда он повезет ее в Гемптон-Корт.

— Несомненно, брак имеет свои преимущества, — сказал Нейл.

— А Стоунридж все еще в женихах? — шутливо спросил кто-то с дальней стороны стола. — Это не долго продлится, уверяю вас!

— Не могу спорить с таким опытным человеком. — Сильвестр отвесил насмешливый поклон. — Но тем не менее прощаюсь с вами, джентльмены.

Он пошел к выходу, и Нейл со вздохом облегчения уселся за карты. Теперь он сможет сосредоточиться.

— Ах да, между прочим, Джерард! — Сильвестр, улыбаясь, вернулся назад. Нейл взглянул на него. Падающий на лицо графа свет канделябров освещал его шрам, в серых глазах был странный блеск. Сильвестр улыбался, и от этой улыбки у Нейла по спине бежали мурашки. — Джад О'Фланнери, так ведь звали твоего сержанта?

Джерард почувствовал, как кровь отхлынула от его лица и душа ушла в пятки. Комната закружилась, в глазах поплыли черные пятна. Если Сильвестр найдет сержанта, он заплатит шантажисту, сколько бы тот ни потребовал. Стоунридж теперь достаточно богат, чтобы заплатить столько, сколько Джад собрал бы за несколько лет вымогательства.

— Ты, возможно, его не помнишь, — добавил Сильвестр. — Но где его найти, вот вопрос! Где-нибудь в Ист-Энде, я полагаю. А ты как думаешь?

Нейл покачал головой. Даже если бы он и попытался ответить беззаботно, он знал, что выдаст себя.

— Не знаю. Он грязный тип, его, наверное, уже давно повесили.

— Возможно, что и так, — согласился граф.

Помахав на прощание рукой, он удалился.

На Джерарда нахлынула паника. Нельзя ждать! Он должен действовать решительно. Нейл резко отодвинул, стул и бросил карты.

— Извините меня. Я вспомнил о назначенной встрече. Вы записали мой долг?

Лорд Белтон кивнул, что-то буркнув себе под нос, и положил запись себе в карман. Нейл Джерард покинул клуб. Времени было мало.

Сильвестр шел домой, вполне удовлетворенный результатами вечера. Джерард был на грани срыва. Угроза сделает свое дело. Джерард — трус! Сильвестр не оставит его в покое, пока не узнает правду. Но в любом случае нужен свидетель.

Когда он шел по коридору, то увидел под дверью Тео свет. Граф, улыбаясь, открыл дверь.

Глава 28

Когда Сильвестр проснулся, Тео еще крепко спала. Темные кудряшки щекотали его нос, он откинул их в сторону и, опершись на локоть, посмотрел на спящую жену. Сейчас она была спокойна, хотя ночью проявила свой буйный характер и почти лихорадочное чувственное возбуждение. Пока ему не на что было жаловаться, но он чувствовал легкое беспокойство. Не замышляет ли она опять чего-нибудь?

Конечно же, она не сказала бы ему о своих планах. Улыбнувшись, он коснулся губами ее лба и вылез из постели, стараясь не разбудить ее.

Граф вышел в сад. После завтрака ему предстояло проводить мать и сестру на Брук-стрит. Леди Илинор вызвалась сопровождать их. Позднее он намеревался продолжить преследование Нейла. Он уже почувствовал запах крови. Если бы только ему удалось сломить Джерарда!

Тео проснулась, когда Сильвестр завтракал с матерью и сестрой. Она обедала с ними вчера, перед тем как уехала на раут, и думала, что будет справедливо, если она позавтракает сегодня одна. Тео сошла вниз к тому времени, когда они покинули дом, и проводила их взглядом. Она видела из окна своей спальни закутанную в пелерину Мери и нетерпеливо постукивающую ногой леди Джилбрайт, когда лакей замешкался, открывая ей дверцу экипажа.

Как хорошо, что они уехали! Никто не помешает, когда прибудет Нейл Джерард.

Тео критически осмотрела себя в зеркале. Джерард еще не видел ее новой прически, и она надеялась выжать как можно больше из этого сюрприза.

Она не планировала сцены обольщения, но почти наверняка знала, что чем привлекательнее она будет выглядеть, тем скорее усыпит его бдительность. Соломенная шляпка с темно-голубыми бархатными лентами не скрывала черных завитков, спадающих на уши и лоб. Темно-голубое платье для верховой езды, лайковые туфли и такие же перчатки довершали образ, над которым немало потрудились леди Илинор и портниха. Тео решила, что в будущем надо больше внимания уделять внешности.

Тео спустилась вниз, одарила Фостера ослепительной улыбкой и сказала, что будет ждать капитана Джерарда в библиотеке. Но долго ей ждать не пришлось, и вскоре дворецкий ввел этого джентльмена, объявив его появление без всякого энтузиазма. Фостеру была не по душе поездка графини с незнакомым мужчиной, но он не подал виду, когда Тео отправилась с капитаном в экипаже.

— Что мне сказать его светлости, если он поинтересуется, где вы, леди Тео? — спросил он, держа дверь открытой.

— Я уехала покататься с капитаном Джерардом, — ответила Тео с невинной улыбкой.

Она намеревалась вернуться из этой поездки с подарком для Сильвестра, так что пусть знает, с кем она.

— Я вернусь целой и невредимой, не так ли, капитан?

— Ну разумеется! Я понимаю, сколь ценен вверенный мне груз. — Нейл поклонился, и его карие глаза скользнули по ее фигуре.

Тео почувствовала неловкость, которую быстро преодолела. Нейл не знает, что она что-то подозревает. Но почему он решил ее обхаживать? Жену врага?

И почему она не подумала об этом прежде? Но теперь было поздно. Как бы там ни было, у нее есть пистолет, и их сопровождает Эдвард.

Улыбаясь, она положила руку на плечо Нейла и позволила ему подсадить себя в фаэтон, борясь с желанием оглянуться и посмотреть, ожидает ли за углом двуколка Эдварда.

Эдвард подождал, пока экипаж отъехал, и тронулся следом. Улица была оживленной, и ему было легко держать дистанцию, чтобы не привлекать к себе внимания. Они проехали по Пиккадилли. Эдвард предполагай, что Джерард свернет на Нью-Бридж-стрит и пересечет реку по мосту у Черных Монахов. Но Нейл вместо этого направился к Ладгейт-Хилл.

Странно, подумал Эдвард. Может быть, он собирается пересечь реку у Саутуорка, чтобы показать Тео какую-либо достопримечательность? Но вдруг ему наперерез выкатилась повозка пивовара, влекомая четырьмя битюгами с заплетенными гривами. Они стучали о мостовую своими кованными железом копытами и двигались ужасно медленно. Эдвард чертыхнулся. Он все еще не приспособился управлять лошадьми одной рукой.

Эдвард был вынужден осадить назад и поехать через Олд-Бейли, но экипаж с Тео и Джерардом уже исчез. На высоком холме, где сверкал на солнце купол собора Святого Павла, не было никаких признаков Нейла или его фаэтона.

Сердце Эдварда забилось от неприятного предчувствия. Почему он опять позволил Тео уговорить себя? Ведь он знал, что совершает ошибку. Эдвард огляделся, не зная, что предпринять, и вдруг в глубине двора слева от себя увидел стоящий перед дверью фаэтон.

— Эй! — окликнул он мальчишку-рассыльного, который нес на голове корзину со свежими хлебцами. — Подержи моих лошадей пару минут, получишь шестипенсовик.

— Но у меня хлебцы остынут, сэр! — возразил мальчик. — Хозяин с меня шкуру спустит, если поступят жалобы.

— Шиллинг, — безапелляционным тоном сказал Эдвард, спускаясь на землю.

Мальчик поставил аппетитно пахнущую корзину на мостовую и боязливо взял вожжи.

— Не очень-то я с лошадьми, — пробормотал он. — А они меня не укусят?

— Нет, только стой смирно, — бросил на бегу Эдвард. Притаившись в тени, он вглядывался в мрачное пространство двора, окруженного со всех сторон лачугами и стенами высоких домов. Двор был завален всяким хламом и грязной соломой.

Фаэтон все еще стоял у дверей. Джерард и какой-то крупный мужчина в кожаном фартуке стояли на ступеньке экипажа и смотрели внутрь на нечто лежащее внизу.

А где же, черт возьми, Тео? Верзила наклонился и что-то поднял со дна экипажа. Эдварду чуть было не сделалось дурно, когда он увидел, как этот здоровяк перекинул через плечо Тео, которая, по-видимому, не могла сопротивляться.

Что они с ней сделали? Верзила понес Тео к двери, Джерард последовал за ним. Эдвард повернулся и побежал к своей двуколке. Парнишка встретил его улыбкой облегчения, взял шиллинг, поправил свою шапку, снова водрузил корзину себе на голову и, насвистывая, отправился дальше.

Мгновение Эдвард сидел, не зная, что предпринять. Он готов был ворваться в этот дом и вырвать Тео у похитителей. Но, не имея оружия, он не справится и с одним, не говоря уже о Джерарде и этом громиле, даже если бы Тео была в состоянии помочь. Надо позвать на помощь. С ловкостью, порожденной отчаянием, он повернул свой экипаж и погнал лошадей по Флит-стрит и Стренду. Он не имел понятия, где найдет Стоунриджа, но сделать это надо быстро. Что, если Тео перевезут куда-нибудь за это время? В жутких лабиринтах и трущобах этого квартала преступнику не составит труда скрыть свою жертву и скрыться самому.

Эдвард сделал крутой поворот на Хаймаркет, чуть не задев какое-то ландо. Вслед он услышал злобный рык кучера и визг сидящей в ландо женщины. И вдруг Эдвард увидел на другой стороне улицы беззаботно вышагивающего Джонатана Лейси.

Эдвард окликнул его, но безрезультатно. Он натянул вожжи и снова крикнул. Но возлюбленный Клариссы продолжал идти дальше. Наверно, витает в облаках, выдумывая очередную слащавую картинку, подумал Эдвард. Привстав, он заорал что было силы:

— Джонатан!

Лейси остановился и недоуменно огляделся.

— Джонатан!

Эдвард охрип и принялся размахивать руками, пока наконец Лейси не увидел его.

Джонатан с дружеской улыбкой помахал в ответ и собирался продолжить свою прогулку. Эдвард снова отчаянно закричал, делая призывные жесты, и наконец Лейси понял, что от него хотят. Он постоял на месте, поглядывая в обе стороны, и, кажется, выжидал целую вечность, пока мимо него не просеменит ландо, и только потом подошел к двуколке Эдварда.

— Здравствуйте, Ферфакс! — еще раз приветствовал он взволнованного ездока.

— Мне надо, чтобы ты нашел Стоунриджа и кое-что передал ему, — без всякого вступления сказал Эдвард. — Немедленно, Джонатан!

— Найти Стоунриджа? — недоуменно заморгал молодой человек. — Но где же я его найду?

— Не знаю! — Эдвард изо всех сил старался говорить спокойно. — Если его нет на Керзон-стрит, поезжай в клуб! Кто-нибудь да знает, где он.

— Он был на Брук-стрит, — неопределенно проговорил Джонатан. — Но ушел раньше меня.

— Послушай, Джонатан, когда ты его найдешь, скажи ему, чтобы он встретился со мной на Ладгейт-Хилл. Скажи, чтобы он торопился и был готов.

— Готов к чему? — снова заморгал Джонатан.

— Он поймет! — заверил его Эдвард. — А теперь не мешкай. Ты запомнил адрес?

— Холл-Корт на Ладгейт-Хилл, — быстро ответил Джонатан. — Но сейчас мне некогда. У меня встреча с дамой, которая хочет заказать мне портрет.

Не успев договорить, Джонатан сжался под взглядом обычно благожелательного Эдварда.

— Если ты намерен жениться на Клариссе, запомни сначала девиз Белмонтов: «Помоги другому, а уж потом себе», — отчеканил Эдвард. — А теперь — вперед!

И, не ожидая ответа, Эдвард развернул лошадей и помчался обратно на Холл-Корт.

Джонатан поднял свою шляпу, почесал затылок, а затем пожал плечами и повернул к Мейфэру. Сент-Джеймс так же подходил для начала поисков, как и любое другое место.

Он ничего не добился в «Бруксе», но швейцар в «Уайтсе» сказал, что Стоунридж, возможно, где-то здесь. Он оставил Джонатана томиться в холле и направился по золоченой лестнице наверх.

Когда швейцар остановился рядом с графом, Стоунридж оторвался от беседы с майором Фортескью.

— Да?

— Вас спрашивает какой-то молодой джентльмен, милорд. Должен ли я сказать ему, что вас нет?

— Зависит от того, кто этот джентльмен, — ответил Сильвестр, поднимая бровь.

Швейцар подал ему серебряный поднос с визиткой.

— Какого черта я понадобился молодому Лейси? — нахмурился Стоунридж. — Пригласите его сюда.

Минуту спустя в дверях появился Джонатан. Он огляделся и слегка покраснел, так как несколько джентльменов подняли свои лорнеты и стали в упор разглядывать непрошеного посетителя этого закрытого клуба. Лейси быстро пересек зал, и при этом шел, еле касаясь ковра и боясь что-нибудь задеть.

— Садитесь, пожалуйста, мистер Лейси, — произнес Стоунридж.

— Извините, милорд. — Джонатан промокнул лоб носовым платком. — Но я вас еле нашел.

Стоунридж почувствовал волнение, но ответил спокойно:

— Я польщен.

— Меня прислал Ферфакс. Дело весьма срочное. Но я не уверен, что понимаю, в чем оно состоит. Волнение графа усилилось.

— Может быть, я пойму? Пожалуйста, говорите!

— Он хочет, чтобы вы встретились с ним у Холл-Корт на Ладгейт-Хилл. Надеюсь, что я не перепутал. Да, он сказал, чтобы вы приготовились, и добавил, что вы поймете.

— Так и есть. Я вам очень обязан, Лейси. — Граф коротко кивнул. — Прошу меня извинить, Питер.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросил майор.

Но Стоунридж уже не слышал этого вопроса.

Что случилось на этот раз? Не зря его уже с утра терзают дурные предчувствия!

На Керзон-стрит Сильвестр сунул за пояс пару дуэльных пистолетов, положил маленький пистолет в карман, взял свою трость-шпагу и засунул нож за отворот сапога.

Затем он прошел в конюшню, вскочил на Зевса и галопом помчался к Стренду.

Тео словно выплывала из темного пруда, где водоросли окутали ее мозг. Но постепенно голова прояснилась, Тео открыла глаза. В мозгу стучали с полдюжины молотков, она осторожно повернулась на подушке и нащупала на затылке здоровенную шишку.

Ее подташнивало, голова немного кружилась, она не могла понять, где находится. Вокруг правой лодыжки обвилось что-то тяжелое. Тео попробовала пошевелить ногой, раздался металлический звук.

Темные воды вновь сомкнулись над ней, но га этот раз она боролась изо всех сил, выкарабкиваясь на свет. Туман понемногу рассеялся.

Кто-то, но точно не Джерард, ударил ее по затылку. Они ехали по Ладгейт-Хилл, и Тео такой маршрут показался странным. Но Джерард улыбнулся и сказал, что хочет показать ей нечто интересное.

Затем они въехали в этот жуткий двор. Тео ничего не понимала, лишь моргала как дурочка. А когда сообразила и попыталась выхватить пистолет, было уже поздно.

Тео пощупала карман. Пистолета не было. Сильвестр был прав, уныло подумала Тео. Она наивный ребенок, нуждающийся в помощи, а главное — в надзоре со стороны старших. Если она выпутается из этой истории, желательно живой и невредимой, то попросит Сильвестра запереть ее в комнате и выбросить ключ.

Тео с трудом приподнялась на локте и осмотрелась. Она находилась в маленькой, плохо освещенной комнате и лежала на узкой кровати с соломенным тюфяком в грубом полосатом чехле. Кроме этого, здесь были стол и стул, а в очаге слабо горел огонь.

Нога ее была прикована к кровати. Усевшись, Тео внимательно осмотрела эти приспособления, а затем, не обращая внимания на боль, протянула руку и попробовала поднять цепь. Она была тяжелой, но достаточно длинной, чтобы можно было сойти с койки. Тео осторожно встала. Тотчас же у нее закружилась голова, все поплыло, на лбу выступила испарина, нахлынула тошнота. Она снова села и подождала, когда пройдет головокружение.

Затем снова встала и сделала шаг к столу посередине комнаты. На столе стоял графин с водой, и Тео сделала несколько жадных глотков.

Тео подошла к двери и обнаружила два тяжелых засова сверху и снизу. Полезная вещь, чтобы надежно запереться изнутри. Без особой надежды Тео попыталась открыть дверь. Она легко подалась и открыла проход в узкий коридор. Сердце Тео ликующе подпрыгнуло, она шагнула вперед, но тотчас убедилась, что цепь не пускает ее дальше.

Тео закрыла дверь и снова вернулась к кровати. Когда она садилась, нога ее за что-то задела. О, какая предупредительность! Ее снабдили ночным горшком. Но что от нее хотят?

В коридоре послышались шаги, Тео тотчас же легла и закрыла глаза. Надо притвориться, что она все еще без сознания, по крайней мере пока не узнает, что с ней намереваются делать.

В комнату вошел Джерард и закрыл за собой дверь. Он тихо подошел к кровати и взглянул на Тео, затем положил , руку ей на лоб и облегченно вздохнул: лоб был теплым. Этот мясник Дэн не знает меры! Нейл боялся, что удар мог быть излишне сильным. Когда он начнет переговоры с ее мужем, графиня Стоунридж будет нужна ему живой и невредимой.

Он пробежался взглядом по неподвижному телу. Грудь Тео мягко поднималась и опускалась. Подол платья чуть задрался и обнажил лодыжку. Он нагнулся и поднял юбку еще выше. Рука его скользнула по ее ноге. Им овладело безумие. В обладании этим неподвижным телом было что-то невероятно возбуждающее! Он просунул руку под панталоны и начал пробираться дальше.

В этот момент в дверь громко постучали. Пробормотав ругательство, Нейл отдернул руку и выпрямился.

— Как она? — В двери показалась голова Дэна. — Еще не очухалась?

— Нет еще.

Джерард отошел от койки.

— Пришли-ка мне свою служанку.

— Немножко поразвлечься? — прохихикал Дэн, и в его красных глазах появилась хитринка. — Что ж, я не возражаю. Слыхал о ваших наклонностях.

Джерард ничего не ответил, но, проходя мимо Дэна, отвел плечо в сторону, чтобы не задеть его. Верзила Дэн ответил капитану ехидным смешком.

Глава 29

Удостоверившись в том, что она одна, Тео открыла глаза. Она дрожала с головы до пят. Было такое впечатление, что там, где ее касался Джерард, остался мерзкий, липкий след. Тео едва не вырвало. Она была слишком слаба и слишком сбита с толку, чтобы сопротивляться, а когда она пришла в себя, Джерарду помешали. Но пусть только попробует еще раз!

Тео встала и прополоскала рот, а затем обмакнула в воду пальцы и потерла те места, где Джерард ее касался. Голова у нее все еще болела, но это не особенно важно. Надо выбираться отсюда.

Видел ли Эдвард, что произошло? Сам он ничего не мог сделать, но, вероятно, пошел за помощью. Но так это или нет, а она должна сама о себе позаботиться.

Когда Джерард вернется, он получит достойный отпор. А если ключ окажется при нем, тогда она…

Нет, он вновь застанет ее без сознания. А когда он приблизится и наклонится, то быстро поймет, что этого делать не стоило.

Сильвестр летел по Ладгейт-Хилл, разыскивая Холл-Корт. Сначала он увидел двуколку Эдварда.

Сам Эдвард стоял в тени и не сводил глаз с двери, за которой исчезла Тео.

— Слава Богу, Джонатан нашел вас! — выдохнул он, когда Сильвестр спешился. — Я уверен, что Тео все еще там. По крайней мере фаэтон Джерарда на месте.

— Джерард? Что общего у Тео с этой помойной крысой? Эдвард с несчастным видом проговорил:

— Она надеялась, что сможет узнать правду о Вимьере. Сильвестр побелел:

— Вы?

Эдвард кивнул, готовый провалиться сквозь землю.

— Я не хотел, сэр. Эту сплетню я услышал в Испании и, разумеется, не поверил. Но каким-то образом Тео… — Он пожал плечами. — После приема у леди Белмонт она начала о чем-то догадываться, но поверила в эту историю не больше, чем я.

Итак, секрет, который он так тщательно скрывал, перестал быть секретом. Ферфакс знал о нем с самого начала и никогда не показывал виду, что ему что-то известно. Тео тоже узнала, но это ничего не изменило в ее отношении к нему. Тео просто этому не поверила. Как же плохо он знал свою жену, что не доверился ей!

У Сильвестра перехватило дыхание. Затем он спросил:

— Как же она влипла в эту историю?

Поначалу граф слушал рассказ Эдварда недоверчиво, но ведь все это так характерно для Тео! Она задает вопросы, делает выводы, затем очертя голову бросается его спасать.

— Что же мне делать? — почти выкрикнул граф, когда Эдвард замолчал. — Что, черт возьми, мне делать?

Эдвард в недоумении уставился на него. Уж не охватило ли графа временное помешательство?

— Как «что»? Мы должны пойти и освободить ее.

— Да, да, — нетерпеливо проговорил Сильвестр. — Это не самое главное. Я говорю о том, что мне делать с Тео.

— А! — понимающе кивнул Эдвард. — Видите ли, сэр, Тео прекрасно разбирается в людях и в их поступках. Думаю, что вы этого недооценили. И она решила: если Магомет не идет к горе, то…

— Понимаю, Эдвард. Но видите, к чему это привело? Эдвард покачал головой и осторожно, словно нащупывая почву, проговорил:

— Что же касается этого случая, сэр, я думаю, вы ошибаетесь. Тео хотела доказать, что способна помочь вам и заслуживает доверия. Если бы вы раньше доверились ей, она не стала бы действовать на свой страх и риск.

Сильвестр вынужден был признать, что Эдвард абсолютно прав. Он не должен, не имеет права держать Тео в стороне от своих дел. Постель может объединить любовников, но супругов объединяют еще и общие заботы, большие и повседневные.

Тео, пусть непродуманно, пусть по-ребячески, но стремилась к одному: помочь мужу, особенно в тяжелую минуту. Каких он еще ждет доказательств ее преданности? Тео любит его, в этом нет сомнений!

— Как мы туда войдем, сэр?

Настойчивый и обеспокоенный голос Эдварда вернул Сильвестра к действительности.

— Постучимся, — спокойно ответил граф. — Что вы предпочитаете, шпагу или пистолет?

— Шпагу, — незамедлительно ответил Эдвард. — Полагаю, что легко смогу фехтовать одной рукой, и не надо будет заботиться о перезарядке пистолета.

— Хорошо, — ответил граф, вручая Эдварду трость и вынимая пистолеты. — У меня еще нож и карманный пистолет. Мы вооружены до зубов, друг мой!

Граф говорил почти весело, но в глазах его пылала ярость. Он не верил, что Джерард способен пойти на крайние меры, но это его нисколько не оправдывало. В противном случае он заплатит за это

кровью.

— Я войду первым. Вы держитесь за мной так, чтобы они вас не видели, — тихо сказал граф, когда они приблизились к двери.

Наверху в комнате Тео тихо лежала на кровати. Дыхание ее было ровным, она спокойно ожидала возвращения Джерарда. Сколько времени ему понадобится, чтобы закончить с этой девицей? Немного, надо полагать.

Силы возвратились к Тео, сознание прояснилось. Теперь будет сложнее притворяться. Она снова и снова проигрывала в голове свои действия. Что именно она предпримет, зависело оттого, какую позицию займет Джерард, когда приблизится.

Наконец дверь отворилась. Тео почувствовала, что вот-вот заморгает, но принудила себя к полной неподвижности.

Джерард подошел к койке. Она лежала все в той же позе, подол юбки был задран так, что были видны кружевные края панталон. Минуты, проведенные с тощей служанкой, утолили его голод, но при виде прикованной цепью к кровати и поэтому такой доступной графини он снова почувствовал возбуждение.

Что же это за женщина, которая, отправляясь на прогулку, берет с собой пистолет? Женщина, которая отважилась углубиться в лондонские трущобы. Она его подозревала, это ясно.

Но теперь это не имеет значения. Он заполучил Тео, как и планировал, подержит ее здесь пару дней, после чего ее репутация будет испорчена навсегда. Тогда он продиктует Стоунриджу свои условия. Тому и в голову не придет торговаться.

Но пока она здесь, почему бы Джерарду не насладиться ее телом и не сделать вымысел правдой? Джерард облизнул губы. Когда у него будет письменное согласие графа, Стоунридж уже не сможет выдвинуть встречного обвинения. А графиня Стоунридж никогда не признается мужу, что произошло на самом деле. У гордого и самолюбивого Стоунриджа такое признание не вызовет ничего, кроме отвращения.

Джерард стоял у изножья кровати и смотрел на Тео.

«Подойди поближе, ради всего святого, подойди поближе!» — вертелось у Тео в голове. Если бы не цепь, она могла бы пустить в ход ноги, но нельзя рисковать единственным шансом.

Она шевельнулась на грубом тюфяке и чуть раздвинула ноги.

Дыхание Джерарда, как показалось Тео, стало тяжелым. Затем она почувствовала, как он подошел ближе. Она скорее осязала, чем видела его тень на своем теле. Ждать. Ждать.

И вдруг одним молниеносным движением она выбросила пальцы вперед к его глазам. В этот момент снизу донесся пистолетный выстрел, и кто-то пронзительно закричал. Джерард тоже вскрикнул и повалился спиной на койку, пытаясь прикрыть глаза. Тео вскочила, навалилась на него и прижала цепь к его горлу.

Дом меж тем наполнился шумом, топаньем ног и стуком дверей. Джерард лежал полузадушенный цепью и все еще прикрывал руками глаза, которые чудом уцелели.

Тео тяжело дышала, лицо ее покрылось испариной, но она была полна воодушевления. Она догадывалась, что Эдвард пришел ей на помощь. А это значит, что Стоунридж узнает, каким образом она освободилась. Это хотя бы отчасти будет говорить в ее пользу. Но разумеется, за самовольство, чуть не закончившееся трагедией, Стоунридж вправе выбрать любое наказание.

— Ключ, — потребовала она.

Джерард, задыхаясь, начал отчаянно шарить в своем сюртуке, пытаясь нащупать внутренний карман.

— Поторопитесь, — холодно проговорила Тео. Глаза ее источали крайнее презрение. — Иначе я придушу вас, мой доблестный похититель, хотя вы не стоите того, чтобы тратить на вас усилия.

Наконец Джерард нащупал ключ, вытащил его и трясущейся рукой протянул Тео.

— Благодарю вас.

Тео взяла ключ. Если сейчас войдет Сильвестр, он своими глазами убедится в том, что произошло, к тому же ему не надо будет тратить силы на своего врага: он просто решит, что с ним делать.

— Возможно, я пока не воспользуюсь ключом.

Тео сложила руки и смотрела на дверь, которая вдруг с шумом распахнулась.

Сильвестр беглым взглядом окинул комнату. Слава Богу, жива и невредима! И хотя сидит с победным видом, тем не менее наверняка прикидывает, что ее ждет впоследствии.

— Ну и ну! Кажется, рыцарская защита вовсе и не нужна тебе, — медленно проговорил Сильвестр.

— Но мне еще надо выбраться из этого дома, — сказала Тео. — Так что ваши усилия не напрасны, милый Лохинвар!

— Не морочьте нам голову, юная амазонка! У вас просто было мало времени. — Эдвард от смеха даже закашлялся.

— Что он тебе сделал? — Теперь в голосе Сильвестра звучал металл.

Тео осторожно потрогала голову.

— Кто-то ударил меня… но не этот слизняк.

Сильвестр кивнул.

— Тем не менее я приплюсую это к счету. Постерегите дверь, Эдвард. Мне надо закончить одно дельце, а я очень не люблю, когда меня прерывают.

Сильвестр протянул руку за ключом. Тео молча протянула ему ключ. Граф был очень грозен, но не она сейчас была тому причиной.

Эдвард запер дверь на засовы и привалился к ней спиной. В руке у него была трость-шпага. Когда ключ повернулся в замке, Тео высвободила ногу и вдруг заметила, что на цепи была кровь. Сильвестр внимательно осмотрел цепь и отрывисто проговорил:

— Настало время побеседовать напрямую. Эдвард, запомните все, что здесь будет сказано.

— Сильвестр, — начала Тео, забыв о своем решении помалкивать. — Мой план был не так уж плох, и я…

— С тобой, цыганка, я разберусь попозже. А если ты желаешь отделаться полегче, то попридержи язык.

Ура! Сильвестр никогда не называл ее цыганкой, если был по-настоящему сердит. Тео осторожно отошла и встала рядом с Эдвардом, который, казалось, был чрезвычайно доволен собой.

— Я еще не растерял своих способностей, — прошептал он ей на ухо, указывая на обагренный кровью клинок.

— Ты всегда был прекрасным фехтовальщиком, — прошептала Тео в ответ, звонко чмокнув его в щеку. — Ты убил его?

Эдвард покачал головой:

— Нет, только ранил, но это его остановило. Он был вооружен какой-то жуткой дубиной.

— Вернемся к Вимьере, Джерард, — проговорил Сильвестр. Он намотал цепь вокруг запястья и подошел к койке. — Сдается мне, что ты можешь мне кое-что рассказать.

Нейл молчал.

— Ну же, — продолжал настаивать Стоунридж. — Ты же не хочешь, чтобы тебе сделали больно, так развяжи язык. Я жду. — Он взмахнул цепью.

С койки донесся голос Джерарда:

— Ты сражался с превосходящими силами противника, и это продолжалось весь день…

Сильвестр, казалось, забыл о присутствующих. Стоя в промозглой, плохо освещенной комнате, он видел раскаленную равнину, зловещий закат и надвигающиеся шеренги противника. Его люди стреляли против солнца, наугад. Перед внутренним взором графа возникло лицо сержанта Хенли. Он что-то настоятельно говорил ему. Говорил о том, что боеприпасов осталось на два выстрела. Они, возможно, отобьют эту атаку, но потом будут абсолютно беспомощны.

Где, черт возьми, Джерард? Он взглянул на плоскую равнину, окруженную холмами. Между двумя из них виднелся голубой кусочек моря. Там находился мост, который Сильвестр удерживал. По этому мосту должен был прийти Джерард с подкреплением.

Сильвестр пристально смотрел на Нейла, скорчившегося на койке, но едва видел его. Его взгляд скользил по бесплодному ландшафту португальской долины. Пустовавшие ячейки памяти начинали быстро заполняться: лица, обрывки разговоров, чувство беспомощности пред лицом поражения, крики умирающих бойцов, надежда на подкрепление…

Перед Сильвестром возникло лицо молодого лейтенанта, который вел наблюдение с вершины оливкового дерева. Глаза его были безумны, он запыхался от сумасшедшего бега, он едва мог говорить, когда принес это невероятное донесение. За мостом появились красные мундиры. Он видел отблеск солнца на подзорной трубе, в которую кто-то, наверное, командир отряда, обозревал поле битвы. Затем они исчезли.

Сильвестр не мог поверить в сказанное. Он заставил дозорного повторить донесение и заявил, что от жары и страха у него помутился рассудок. Но дозорный стоял на своем.

Значит, их предали! Подкрепление капитана Джерарда не пришло. Но почему? И в это мгновение молоденький лейтенант упал, пуля пронзила ему горло, а французы с криком «Да здравствует император!» бросились вперед. И тогда Сильвестр приказал своим людям сложить теперь уже бесполезное оружие. О том, что подкрепление не придет, знали только сержант и дозорный. Сержант погиб от французского штыка.

На суде Джерард сказал, что пришел с подкреплением, но по какой-то причине майор Джилбрайт уже сдался неприятелю.

Яркий свет вдруг вспыхнул в памяти Сильвестра, и он почувствовал, как с его души упал огромный камень. Нейл, вероятно, ничего не знал о том, что Сильвестру успели доложить о его отступлении. Острое зрение дозорного и этот несчастный луч солнца на подзорной трубе выдали его. Все, что Джерарду было нужно, — это настаивать на суде, что он в точности следовал полученному приказу, а у Джилбрайта нет ни одного свидетеля. Так чего Нейлу было бояться? Почему он пытался убить Сильвестра?

— Стало быть, ты повернулся к нам спиной? — прозвучал в наступившей тишине голос графа.

— Но мы ничего не могли сделать! За холмами стояло три французских батальона! — промямлил Джерард. — А у меня было всего сто пятьдесят человек. Нас перебили бы так же, как и вас. В штабе ни черта не понимали, что происходит на самом деле.

— Да нет, вполне понимали, — проговорил Стоунридж. — Если бы ты пришел, мы удержали бы мост еще на два часа, до прибытия главных сил. У нас кончились боеприпасы, Джерард. — Теперь его голос разил как рапира. — Это было единственное, что заставило нас прекратить сопротивление.

— Нет! Ты обманываешь себя! — Теперь Джерард кричал, и в голосе его слышалось отчаяние. — Нас бы всех перебили. Ты был на равнине и не мог видеть того, что мы видели с холма.

— Итак, ты сбежал, нас взяли в плен, знамя было потеряно, но, главное, был потерян мост. Но скажи мне, — голос графа звучал почти доверительно, — зачем тебе понадобилось убивать меня? Ты уничтожил мою репутацию, вынудил уйти в отставку. Зачем тебе понадобилась моя жизнь?

Страх в глазах Джерарда перешел в ужас.

— Мой сержант… — пробормотал он.

— А-а, — медленно протянул Сильвестр. — О'Фланнери, не так ли? Он шантажировал тебя, Джерард?

Ответа не последовало, и лицо Сильвестра скорчилось в гримасе отвращения. Внезапно он повернулся к Эдварду:

— Вы все слышали, Ферфакс?

— Да, сэр. От слова до слова.

Эдвард стоял почти навытяжку, а Тео прижалась к двери, желая стать невидимой. То, что будет сейчас происходить, было за пределами ее понимания.

Сильвестр кивнул. Он ослабил цепь и, когда Джерард с трудом уселся на койке, снял сюртук и с нарочитой медлительностью начал закатывать рукава.

— Уведите Тео и подождите меня в экипаже, Ферфакс. Коль разговор начат, надо его исчерпать.

Лицо Джерарда побелело, он сидел, потирая горло и с ужасом глядя на могучие бицепсы графа.

И вдруг Тео поняла, что не сможет этого допустить. Сильвестр, поддавшись мстительному чувству, может сейчас совершить нечто, о чем будет жалеть всю оставшуюся жизнь. Сбросить одно бремя, чтобы взвалить на себя другое? Нет, она этого не допустит. И, собравшись с силами, Тео шагнула вперед и положила руку на плечо мужа.

Он повернулся к ней, белый от гнева. Тео вздрогнула, но твердо произнесла:

— Сильвестр, я знаю, что ты чувствуешь. Гнев твой понятен, но ты получил то, за чем пришел. Ты хочешь убить его? Но посмотри — он тебе не соперник. Он, как сказала бы Рози, жалкая вошь. Он мерзавец и трус, и поэтому не достоин мести. Какое удовлетворение ты получишь, превратив его в окровавленный кусок мяса?

Сильвестр посмотрел в глаза Тео и в это мгновение постиг всю ее мудрость. Он чуть было не потерял контроль над собой. Если бы он дал волю кулакам, то вряд ли смог бы остановиться, а потом мучился бы от стыда и раскаяния.

— Ну успокойся, — мягко проговорила Тео, гладя его по щеке. — Все уже кончено, любимый. Пойдем. Я здесь, я тебе помогу.

Слова Тео пролились на его душу целительным бальзамом. Сильвестр видел в глазах Тео ту же любовь, что и во время ужасного приступа. Он обнял ее за талию, а Тео продолжала гладить его по щеке.

— Да, — проговорил он с кривой улыбкой. — Ты здесь, цыганка. И ты собираешься опекать меня всю жизнь?

— Ты женился на девушке из семьи Белмонт, — ответила Тео. Теперь, почувствовав, как изменился его тон и посветлели глаза, улыбалась и она. — Любовь и преданность тоже достались тебе в наследство, нравится тебе это или нет.

Граф взял ее за подбородок привычным жестом и взглянул в глаза.

— Я думаю, нравится. — Наклонив голову, граф слегка коснулся ее губ своими, и поцелуй его был столь же нежным, как взмах крыльев бабочки. — Но нам предстоит еще многое обсудить, госпожа супруга.

Тео только кивнула в ответ.

Эдвард же несколько неуверенно проговорил:

— Вы, вероятно, возьмете двуколку, а я воспользуюсь вашей лошадью, сэр.

— Хорошо, — ответил Сильвестр. Он подобрал свой сюртук и взглянул на койку, где, все еще съежившись, сидел Джерард.

— Думаю, тебе лучше отправиться в путешествие за границу. Я не буду настаивать на повторном военном суде, но он неизбежно состоится, когда лейтенант Ферфакс доложит в Хорсгарде о твоем признании. — Он надел сюртук и взял свои пистолеты. — Я вызвал бы тебя на дуэль, но невелика честь стреляться с трусом. Пошли, Тео.

Граф увлек ее вниз по лестнице. В коридоре из двери выглянуло чье-то испуганное лицо. Тео заметила на этой двери след от пули.

Граф подсадил Тео в экипаж и затем уселся рядом с ней.

— Увидимся позже, Эдвард. — Он наклонился и протянул руку. — Лучшего и более ловкого союзника нельзя и желать.

— А как же я? Я тоже хороший союзник! — воскликнула Тео.

— Об этом мы поговорим позже, — заявил Сильвестр, не в силах сдержать улыбку. — В сторону, юноша!

Мальчишка, удерживающий вожжи, отпрянул назад и ловко поймал брошенные ему полсоверена. Лошади тронулись.

— Я не худший союзник, чем Эдвард, — настаивала Тео, откровенно спекулируя на благоприятном исходе. — Мой план принял несколько неожиданный оборот, этого я не отрицаю, но результат-то оказался тем же самым! Ты получил признание и свидетеля.

— Согласен, — проговорил Сильвестр и озабоченно добавил: — А как твоя голова?

— Немного болит, — призналась Тео, — Ладно, я согласна, не все прошло гладко, но я не могла придумать ничего другого.

— Да, я вижу, — согласился Сильвестр.

— Я тебя люблю! — вскричала Тео. — Неужели ты все еще не понял?

— А я люблю тебя с того мгновения, когда впервые тебя увидел. Ты долго испытывала мое терпение, так что оно-то могло себя исчерпать, но моя любовь — никогда!

Граф посмотрел на нее, суровые черты его смягчились, и холодные глаза потеплели.

— Даже в самом тяжком бреду я не мог себе представить, что безнадежно влюблюсь в страстную, своенравную и неуправляемую цыганку. Однако это случилось.

Тео улыбнулась. Она подумала о своем деде. Что бы ни скрывалось за условиями его завещания, он нисколько не хотел повредить ей. Может быть, он что-нибудь слышал о Джилбрайте?.. Что-нибудь, заставившее его поверить, что таким образом он сделает внучку счастливой? Дед был так изобретателен, что Тео не удивило бы, если бы он начал искать и изучать своего наследника сразу же после смерти Кита Белмонта. Но как бы там ни было, он был бы доволен результатом.

Тео покрепче прижалась к мужу и положила голову ему на плечо. После всего пережитого ее наполнил глубокий покой.

Они подъехали к дому. Юный Тимми подбежал, чтобы взять лошадей. Граф снял Тео с двуколки и проводил ее по лестнице в дом.

— Все в порядке, милорд? — озабоченно спросил Фостер. Тео выглядела довольно бледной и изнуренной.

— А как же иначе? — ответил Сильвестр. — Скажите Доре, чтобы она принесла в спальню леди Тео холодный компресс с арникой.

Озабоченность Фостера усилилась.

— Сию же минуту, милорд. Леди Эмили, леди Кларисса и леди Рози ожидают вашего возвращения в библиотеке.

— Хорошо, тогда пусть компресс принесут туда, — распорядился Сильвестр.

— Что случилось? — подскочила Эмили, когда они вошли. — Тео, ты похожа на привидение!

— Да ничего особенного, — поспешила заверить ее Тео. — Я… я… ох… я споткнулась на мостовой и свалилась под экипаж, но Сильвестру удалось вовремя меня вытащить.

Сильвестр промолчал, и только Рози заметила, как у него поднялась бровь и чуть скривились губы, когда он усаживал Тео на диван.

Вошла Дора с требуемым компрессом и положила его на маленький столик рядом с диваном. Все ждали, когда она удалится. Пока Сильвестр накладывал компресс, он успел оглядеть присутствующих и почувствовал в атмосфере какое-то напряжение.

Не укрылось оно и от Тео.

Особенно возбуждена была Кларисса, которая так и сияла.

— Что такое? В чем дело? — спросила Тео у сестер.

— Тео, Джонатан получил заказ у лорда Лекорера на портрет его дочери и попросил у мамы моей руки. Она уже дала согласие, — сообщила Кларисса дрожащим голосом, прижимая руки к груди.

Тео радостно улыбнулась, стараясь не морщиться под холодным компрессом.

— Как я рада, Кларри!

— Не такой уж это и сюрприз, — сказала Рози, близоруко уставившись на блюдо с песочным печеньем. — Кларри ведет себя так, словно сомневалась в этом своем рыцаре.

— Ну вот, мы и приехали сообщить тебе об этом, — быстро проговорила Эмили, прежде чем Кларисса успела опомниться. — Но одновременно мы хотели кое о чем попросить Стоунриджа.

Она робко улыбнулась графу, когда тот, закончив врачебные манипуляции, вопросительно посмотрел на нее.

— У нас, вероятно, будет двойная свадьба…

— Отличная идея! — подхватила Тео. — Ты хочешь, чтобы тебя к алтарю вел Стоунридж?

— Ну разумеется, — согласился Сильвестр. Эмили слегка покраснела.

— Это не совсем то, о чем мы хотели просить. Мы хотели узнать, не согласитесь ли вы повести нас обеих, Стоунридж? Кроме вас, нет более подходящей кандидатуры. Дядя Гораций… или кузен Сесил… они не столь близки нашей семье.

Сильвестр немедленно расплылся в радостной улыбке.

— Я весьма польщен.

— А меня вы тоже выведете? — пропищала Рози, смахивая с губ сахарную пудру.

— Нет, я тебя замуж не пущу, — ответил Сильвестр, нежно разглаживая компресс. — И спасу какого-нибудь беднягу от ужасной участи.

Эмили и Кларисса захихикали, а Рози, не обращая внимания на его слова, деловито заявила:

— Ну я, собственно, и не очень-то стремлюсь выйти замуж. Еще надо найти кого-нибудь, кто так же интересуется улитками и жуками. А я думаю, что таких мужчин очень мало.

— О, мужчины нужного сорта встречаются самым неожиданным образом, — мечтательно проговорила Тео, беря Сильвестра за руку. — И в самых неожиданных семьях.

— Даже среди Джилбрайтов, — с улыбкой добавил граф. — Ты не Джилбрайт, — констатировала Тео. — Тебя, вероятно, в детстве подменили эльфы.

— Тео, дорогая, что случилось? Фостер сказал, что ты получила травму! — Леди Илинор вошла в комнату с необычной для нее поспешностью.

— Она упала перед проезжающим экипажем, — тут же проинформировала ее Рози. — По крайней мере так Тео сказала. Но Стоунридж ничего не сказал.

Леди Илинор взглянула на зятя и наклонилась, чтобы осмотреть голову Тео. Сильвестр, от души желая провалиться сквозь землю, пробормотал:

— Не думаю, что это серьезно, миледи. Кожа не разорвана.

— Да, — проговорила леди Илинор, тщательно исследуя ушиб. — Но у тебя, наверное, болит голова, дорогая.

— Да, вы правы, — быстро согласился Сильвестр. — Ей надо лечь в постель. Я прослежу за этим.

— О, разумеется! Я предложу леди Джилбрайт и Мери присоединиться к нам за обедом на Брук-стрит. Они только что прошли наверх.

Леди Илинор не смогла скрыть усталости в голосе. Она уже провела с ними ужасно утомительное утро.

Сильвестр отрицательно покачал головой и подхватил Тео с дивана.

— Нет необходимости обременять себя, миледи. Если моя мать не в состоянии сама себя занять, пусть едет на все четыре стороны!

Секунду леди Илинор боролась с собой, а затем рассмеялась.

— Не очень-то вы почтительны, Сильвестр, но, ничего не могу с собой поделать, я согласна. Пойдемте, девочки, Тео надо отдохнуть.

— Нет, не уходите! — запротестовала Тео, пытаясь вырваться из рук мужа.

— Отдыхать! — строго сказал Сильвестр, неся ее вверх по лестнице.

— А как же моя голова? — тихонько спросила Тео.

— Вот она-то как раз и будет отдыхать.

— Это другое дело, — ответила Тео, обнимая мужа за шею. — Тогда я не возражаю.